«Контракт с плейбоем»

Серова Марина Сергеевна Контракт с плейбоем

Глава 1

Прохлада в зале ресторана резко контрастировала с жарой, царившей на улице. Август в Тарасове выдался таким, что синоптики только дивились да перелопачивали архивы в поисках свидетельств похожих погодных причуд. Температура за тридцать держалась даже ночью. Единственным спасением от жары были оборудованные кондиционерами заведения, подобные этому.

Официант разлил вино по бокалам, поставил бутылку на стол и посмотрел на нас, ожидая следующих указаний. Я расслабленно продумывала тост, поэтому не обратила внимания на его безмолвный вопрос. Тетя Мила, облаченная в бутылочного цвета вечернее платье, сидела напротив меня. Прическа, макияж, маникюр, лучший набор украшений с цитринами, во всем ее облике чувствовался серьезный подход к делу. Не обращая внимания на официанта, она прилипла взглядом к певцу на сцене. Мужчина средних лет со страстью исполнял «Владимирский централ». По исполнению казалось — он пережил то, о чем пел. Но внешность певца говорила об обратном.

У сцены в танце кружилось несколько пар. Кавалеры выпили как раз достаточно, чтобы забыть о главном правиле, что настоящие мужики не танцуют. А дамы — ровно столько, чтобы не замечать состояния своих кавалеров и чувствовать себя счастливыми и беззаботными. Полная идиллия.

Отчаявшись что-либо услышать от клиентов, официант сам подал голос:

— Желаете чего-нибудь еще? Осмелюсь предложить «Сердце Любавы»…

— Нет, спасибо, мы не каннибалы, — оборвала я его, а когда раздосадованный официант отошел, посмотрела на тетю и сказала: — Ну что, тетя Мила, готова оторваться по полной? Накатим?

Изображавшая из себя высокосветскую даму тетя возмущенно ахнула:

— Женя, люди же вокруг! Как ты себя ведешь!

— Шутка, — объявила я с улыбкой. — Просто хотела тебя расшевелить, а то ты, по-моему, начинаешь таять под взглядами местного шансонье.

— Ничего я не таю, — смущенно краснея, стала оправдываться тетя Мила, — дело в том, что его лицо мне показалось знакомым. А теперь я точно уверена, что он поет в нашем театре оперетты. Не думала, что такое возможно, чтоб настоящий артист растрачивал свой талант по ресторанам.

— А у него хобби такое, — хихикнула я и, оправдывая шансонье, добавила: — Ну решил подработать, и что тут такого? Давай, тетя, за нас. — Я подняла бокал.

Тетя вздохнула, тоже подняла свой бокал, и мы чокнулись. Пригубив вино, тетя отставила бокал в сторону, оглянулась по сторонам и, подавшись вперед, прошептала:

— Женя, почему ты выбрала именно это заведение? Знаешь, что про него говорят? Говорят, что в этом ресторане собираются бандиты и всякие темные личности.

— Да ты что? — Я с деланым ужасом округлила глаза. — Если б я только знала! Да я бы никогда!..

Тетя приняла мое притворство за чистую монету.

— Вон тот за соседним столиком, толстый, лысый. Только не смотри на него в открытую. Он уже третий раз заказывает эту песню для братвы. Явно — не школьный учитель. А эти рядом с ним — охрана. Какие рожи! И наколки везде.

— Тетя, порой твои дедуктивные способности меня даже пугают. — Я допила вино и взялась за мясной рулет с грибами.

— Похоже, тебя это мало волнует. — Тетя сузила глаза и посмотрела на меня с подозрением: — А вдруг перестрелка? Бандиты всегда устраивают в таких местах разборки. Недавно в газетах писали, что здесь что-то взорвали.

— Обещаю, сегодня разборок не будет. Не волнуйся, тетя, — я ободряюще взяла ее за руку и посмотрела в глаза, — я рядом. В конце концов, какая я телохранительница, если не смогу защитить свою любимую тетю? Расслабься. Все будет отлично. — Рассказывать любимой родственнице, что это «что-то» в ресторане взорвалось по моей вине, я, конечно, не стала, дабы тетя Мила опять не впала в беспокойство. В моей работе часто происходило что-нибудь подобное.

— Готовят они здесь не очень, — переключилась тетя на свою излюбленную тему. — Мясо жестковато, специи не сбалансированы, чуть пересолено, к тому же мясо, похоже, несколько раз размораживали и замораживали. Заметен характерный привкус и вообще, на мой взгляд, это не ягненок, а застарелый баран.

— Подожди, я прожую только и передам твои замечания шеф-повару, — сказала я с набитым ртом, нисколько не удивившись реакции тети. Она сама отлично готовила и могла заткнуть за пояс десяток таких мастеров, как местный повар. Однако я в отличие от тети Милы не была столь придирчива к еде. Служба в разведывательно-диверсионном подразделении приучила меня ко всякой пище, и с некоторых пор мой желудок мог переварить даже камни. Что нас только не заставляли есть на курсе выживания!

Тетя продолжала ворчать. Я же помалкивала. За последнюю работу мне неплохо заплатили, и я решила вывести тетю в свет. Это самое малое, как я могла ее отблагодарить за гостеприимство. Переехав из Владивостока, я жила в Тарасове в ее квартире. Причем тетя Мила относилась ко мне как к родной дочери и все твердила, что я могу гостить у нее сколько пожелаю.

За соседними столиками большая компания гуляла свадьбу. Подвыпившие мужчины все чаще стали посматривать в мою сторону. Тетя заметила это и стала изводить меня нытьем, что пора уходить, а то случится какая-нибудь неприятность. Кругом одни пьяные бандитские физиономии, и ей неуютно тут находиться.

Очередной взрыв дикого хохота за соседним столиком заставил тетю боязливо поежиться, хотя, на мой взгляд, картина была типичная для любого ресторана. Сжалившись над тетей Милой, я предложила уйти. Тетушка вздохнула с огромным облечением и, едва я успела расплатиться, рванула к выходу. Я поспешила за ней, но у самой двери столкнулась с огромным пьяным парнем. Не переставая жевать, он промычал:

— Потанцуем, краля?

— Потанцуем, — кивнула я и прошла мимо.

Сзади послышался грохот рухнувшего тела. Молниеносного приема из техники оперативного карате никто не заметил.

— Человеку плохо! — крикнула я официанту. Бледный официант стал озираться, ища помощи у коллег. Парнишка был настолько хлипкий, что ему не под силу было бы даже просто перевернуть завалившегося на пол бугая.

Я выскочила в огромный зеркальный холл и схватила тетю Милу за руку:

— Куда ты так несешься?

— Я не хочу, чтоб со мной здесь что-нибудь сделали, — на ходу бросила тетя и направилась к автоматически открывающимся дверям ресторана. Мимо прошел полный кавказец в дорогом костюме, которого с обеих сторон осаждали две хихикающие, раскрашенные и разряженные блондинки явно «не тяжелого поведения». Троица направилась к лестнице в VIP-зал.

— Я была в этом заведении сотню раз и осталась в живых, — сказала я, сканируя взглядом кавказца с блондинками. За доли секунды я могла просчитать все вероятные виды опасности. Но кавказец был абсолютно не опасен.

Впереди нас к дверям шла странная пара. Щеголеватый парень лет под тридцать в кожаном пиджаке, кожаных брюках и женщина-шатенка. На вид тоже не больше тридцати, в скромном деловом костюме. На первый взгляд, казалось, они были абсолютно несовместимы. Что называется — не пара. Он выглядел на миллион долларов, а она, напротив, напоминала служащую госучреждения со средней зарплатой.

— Вы обещаете, что поможете мне? Вы мой последний шанс, — заискивающе говорила женщина, с надеждой глядя на своего кавалера. В ее голосе было что-то такое, что заставило меня насторожиться.

— Я же сказал: сделаю все, что в моих силах, — ответил с ленцой кавалер. — Я в Тарасове всего на два дня, потом лечу в Англию, так что сами понимаете — времени нет ни секунды. — По тону щеголя я поняла, что он не собирается ничего делать.

Они скрылись за дверью, и я моментально забыла об их существовании.

Нужно было без проблем покинуть ресторан. Не то чтобы я ожидала, что на нас с тетей нападут. Просто при моей профессии любые предосторожности не помешают. Из-за меня многие авторитетные люди Тарасова парились на нарах, другим пришлось покинуть страну. Существовали также кореша погибших бандитов. Эти с радостью встретили бы меня в темном переулке, если б знали, от чьих рук сложили голову их боевые товарищи. Конечно, я всегда действовала аккуратно, не оставляла улик, заметала следы и умело использовала помощь правоохранительных органов, однако предусмотреть все невозможно. Поэтому я действовала с оглядкой, чтобы избежать неожиданных неприятностей.

Моя рука незаметно скользнула в сумочку и коснулась заряженного револьвера. Я сняла его с предохранителя, оглянулась на холл ресторана, затем, обогнав тетю, первой вышла на улицу, закрывая ее собой.

Неожиданно по ушам резанул визг тормозов. Из-за автобуса, проезжавшего мимо ресторана, на бешеной скорости вылетел обшарпанный темно-зеленый «Крайслер» и сбил женщину, ловившую такси. От удара несчастную подбросило вверх. Женщина перелетела через «Крайслер» и упала на капот спортивного «Мерседеса», который как раз свернул в сторону, уходя от столкновения. Водитель «Мерседеса» ударил по тормозам. Силой инерции тело женщины выбросило с капота вперед на дорогу.

Вынув из кармана револьвер, я толкнула тетю на асфальт и выскочила вперед. «Крайслер» от резких маневров занесло, и он врезался в «шестерку», ехавшую навстречу. Столкновение вызвало еще больший занос. «Крайслер» развернулся, а в следующее мгновение в зад ему въехал автобус. Я кинулась вперед к «Крайслеру». Передо мной резко затормозила черная «Волга» с дедком за рулем. Я, не останавливаясь, перемахнула через «Волгу» и, приземлившись на обе ноги, сразу взяла под прицел разбитую бандитскую машину.

Передняя дверца «Крайслера» со стороны пассажира открылась. В проеме мелькнул пистолет. В то же время бандит, находившийся за рулем, давал задний ход, отчаянно буксуя колесами на асфальте и стараясь расцепиться с «Мерседесом», в который он въехал, а тот, что держал пистолет, открыл по мне стрельбу.

Я кувыркнулась, перекатилась в сторону, уходя от пуль, а затем выстрелила сама. Первая же пуля пробила бандиту с пистолетом кисть. Он с воплем боли выронил пистолет на асфальт. Я два раза пальнула по салону, предупредив нападение, без паузы прыгнула вперед. Ударом ноги я пробила боковое стекло машины и вырубила раненого бандита. Водитель потянулся было за пистолетом, но я, не раздумывая, прострелила ему сначала плечо, а следом оба колена. С такими ранениями далеко не уедешь. Позабыв об оружии, водитель скрутился на сиденье и завыл, зажимая раны. Прицел моего револьвера сместился в салон. Третий бандит забился под сиденье, закрыв голову руками. Все, теперь пора уходить. Пусть дальше бандитами занимается милиция. Свой гражданский долг я выполнила.

Окружающие люди толком даже не поняли, что происходит. Все, кто был на улице, едва заслышав стрельбу, с воплями бросились врассыпную. Какой-то мужчина ничком упал на асфальт и прикрыл голову руками. Рядом с ним застыла на месте маленькая женщина с авоськами в руках. Она смотрела на растекавшуюся из-под убитой лужу крови и визжала на высоких тонах, причем так, что казалось, еще немного, и у меня лопнут барабанные перепонки. Пряча револьвер, я побежала к тете Миле, распластавшейся на асфальте. На глаза мне попался кавалер сбитой женщины. Вел он себя достаточно странно. У него не возникло ни малейшего порыва приблизиться и посмотреть, что с несчастной. Мужчина пятился к дверям ресторана. Вскоре он вошел внутрь и был таков.

— Тетя, поднимайся. — Я помогла ошалевшей от произошедшего тете Миле подняться. — Нам надо отсюда уходить. Проблемы с милицией мне не нужны.

— О боже, ужас! Ужас, — лепетала тетя Мила. Она вся дрожала от страха.

Моя машина находилась на стоянке. Нужно было побыстрее до нее добраться. «Если тетя забьется в истерике, скрыться с места происшествия незамеченными будет не легко», — думала я. Мои душевные метания прервала милицейская сирена. Звук приближался как раз со стороны стоянки. Дойти до машины мы уже не успевали. Конечно, нас могли и не заметить. Подумаешь, парочка перепуганных перестрелкой женщин. Однако был небольшой процент вероятности, что нас остановят для выяснения обстоятельств случившегося. Нет, рисковать я не хотела и разговаривать с милицией тоже.

Я решительно потянула тетю обратно в ресторан. Тетя Мила почти не сопротивлялась. Мы вновь оказались в просторном полутемном зале. Мой взгляд сразу выхватил из общей массы посетителей парня в кожаных брюках и пиджаке. Спутник пострадавшей женщины решил спрятаться, присев за один из столиков. Сейчас он изображал из себя обычного клиента. Но полные ужаса бегающие глаза выдавали его.

Заметив меня, парень загородился меню. Он точно знал причины происходящего, однако не собирался никого ставить об этом в известность. Он точно не пойдет в милицию, да и типы, что сбили женщину, найдут что сказать милиции. Скажут, например, что не справились с управлением.

— Посиди пять минут здесь, — бросила я тете и, оставив ее за столиком шумной компании, праздновавшей свадьбу, пошла к парню в кожаном прикиде. Он не заметил моего приближения, а когда я уселась напротив него, просто оторопел. Выронив меню, парень уставился на меня круглыми от страха глазами. — Рыпаться не советую. Сиди, как сидишь. Есть разговор, — спокойным голосом предупредила я.

Парень не шелохнулся, но я все равно ждала подвоха. Незаметно просунув руку в сумочку, я нащупала револьвер. Шестизарядный, калибра девять миллиметров, с пулями повышенного останавливающего действия. Рукоятка удобно расположилась в ладони. Указательный палец лег на спусковой крючок. Я улыбнулась парню и увидела, что он сунул правую руку под пиджак. Я еле сдержалась, чтобы тут же не всадить в него пулю. Но вместо оружия парень вытащил из внутреннего кармана CD-диск и протянул мне с мольбой в глазах:

— Вот, забирайте, я его не смотрел и даже не знаю, что там. Забирайте, он мне не нужен.

Я не взяла диск. На лице парня отразилось недоумение.

— Вы разве пришли не за ним?

— Нет, — огорошила я парня. — Вы меня с кем-то перепутали. Я лишь хотела посоветовать вам обратиться в милицию. Туда же отнесите свой диск и расскажите все. Для вас, поверьте, нет другого выхода. Похоже, из-за него вас могут убить. Произойдет несчастье, как с вашей спутницей. Так что идите в милицию.

— А вам какое до всего этого дело? — проворчал недовольно парень. — Если вам заплатили за мое убийство, то я готов заплатить в два раза больше, лишь бы меня оставили в живых, — проговорил он, сверля меня взглядом.

— Интересный разговор, — усмехнулась я. — Ну и сколько вы готовы заплатить за свою жизнь?

Вопрос был задан чисто из любопытства. Судя по одежде и внешнему виду — парень не бедствовал. Одежда от известного модельера, на пальце кольцо с красно-бурым гессонитом. Камни таких цветов очень редки и стоят прилично. Аккуратная стрижка, пижонская бородка и усы. Ровный бронзовый загар. Ногти подпилены и покрыты бесцветным лаком. Красавчик явно следит за собой. И посещает не только косметолога, но и тренажерный зал. Только этот тип точно не из тарасовских. Такого я бы непременно заметила. По роду деятельности мне приходилось вместе с клиентами не раз посещать все модные тусовки нашего города. Поэтому удивительно, что мы до сих пор не пересеклись. Вспомнился его разговор с погибшей женщиной и слова, что он в Тарасове всего на два дня. Точно приезжий.

Парень посмотрел на меня своими зелеными глазами и ответил:

— Тысяча долларов вас устроит?

Я прыснула со смеха.

— Две, — поспешно поправился парень.

— Вы вообще представляете, сколько в среднем платят киллерам за работу? — спросила я.

— Поверьте, я лучше вас знаю, сколько платят наемным убийцам, — высокомерно ответил парень. — Тут в провинции вообще за бутылку можно нанять какого-нибудь дядю Васю, который отоварит в парадной вашего врага кирпичом по черепушке.

— Ага, а потом этот дядя Вася тут же попадется и сдаст вас милиции со всеми потрохами, — усмехнулась я. — На самом деле хорошие наемники, профессионалы, стоят везде примерно одинаково.

— Сколько вы хотите? — процедил сквозь зубы парень и оговорился: — Хочу, чтоб вы знали, у меня есть влиятельные друзья и в Тарасове, и за его пределами. Если со мной что-то случится, будет много шума.

— Много шума несомненно будет. Особенно если вас взорвут в машине, — заметила я с улыбкой.

— Зря смеетесь, я известный человек, — обиженно буркнул парень. — Андрей Уваров. Это вам о чем-нибудь говорит?

— Ни о чем, — пожала я плечами и взяла со стола мобильник парня, в котором работал диктофон. Заезжий щеголь думал, что я не заметила, как он его включил, но ошибся. Я стерла запись, отключила мобильник и вернула телефон владельцу. — Думаю, так будет лучше.

Парень посмотрел на меня как зверь, попавший в западню, но тут же взгляд его изменился. За моей спиной явно что-то происходило, по крайней мере, взгляд у парня был такой, будто он увидел саму смерть. Я резко повернулась, но ничего подозрительного не обнаружила. Парень оказался прекрасным актером. Он меня разыграл. Пока я вертелась, тип в кожаном прикиде выскользнул из-за стола и побежал к выходу из ресторана. Я, естественно, бросилась за ним.

Я нагнала его довольно быстро. Прижав парня к стене и закрыв ему рот ладонью, я прошептала:

— А вот бегать не надо. Я все равно вас достану хоть из-под земли.

— Не убивайте меня, — сдавленно прошептал парень с мольбой в глазах.

Мы находились на заднем дворе ресторана. Со стороны главного входа до нас доносились крики людей и вой милицейских сирен.

— Объясняю, если вы все еще не поняли, — терпеливо произнесла я, — меня не посылали вас убивать. Однако вам повезло, и, если вы будете вести себя правильно, я, наоборот, смогу вам помочь.

— Как? — заинтересовался парень.

— Я профессиональный телохранитель.

Парень скривился и посмотрел на меня как на ненормальную:

— Вы? Телохранитель? Бросьте!

— Секунду назад вы считали меня убийцей, почему тогда я не могу быть телохранителем? — спросила я.

— Ну, потому что вы не похожи на телохранителя, — неуверенно ответил парень. — Я ничего не имею против женщин-телохранителей, но телохранительница, по моему мнению, должна быть спортивной, сильной… Не знаю, в общем, выглядеть более мощной.

— Вообще-то я одним ударом могу отправить тебя в нокаут, — доверительно сообщила я ему и огляделась. Торчать здесь, в этом проходе, когда вокруг воют сирены, мне не очень-то нравилось.

Парень задумчиво молчал, не решаясь что-либо возразить.

— Предлагаю войти в ресторан и все подробно обсудить, если ты заинтересован, чтоб я охраняла твою жизнь, — проговорила я спокойно.

Парень пожал плечами. Это можно было расценить как согласие.

Вернувшись в ресторан, мы сели за тот же столик.

— Женя! — послышался из глубины зала сдавленный крик тети. Я посмотрела и увидела, что громила, рядом с которым я тетю Милу посадила, обнял ее и, похоже, даже пытался объясниться в любви. Так, по крайней мере, это выглядело со стороны. Тетя рвалась из его объятий, но тщетно. Мне пришлось поспешить ей на помощь. Приблизившись к парочке, я аккуратно саданула «быка» ребром ладони по шее. Громила осел, свесил голову на грудь. Тетя высвободилась из его рук и, невообразимо счастливая, бросилась мне на шею: — Женя, не оставляй меня больше здесь.

Я пообещала, что не оставлю и через минуту вернусь. Ерзавший на стуле парень с кислой миной сообщил о своем желании уйти.

— Уйти, конечно, можно, — кивнула я. — Но весь вопрос в том, далеко ли ты успеешь уйти с этим диском. Настоятельно советую воспользоваться моими услугами, пока есть такая возможность. Сейчас у меня летние скидки. Вспомни, что случилось с той женщиной. Похоже, информация на диске просто термоядерная.

— А кто знает, что этот диск у меня? — язвительно спросил парень.

— Может, Женя, ты представишь меня своему новому другу, — вмешалась в разговор тетя, подойдя к нашему столику.

— Вы что, тоже меня не узнаете? — удивился парень.

— В лице есть что-то знакомое, — прищурилась тетя, — вы случайно не в супермаркете работаете напротив нашего дома?

— Ну, это вообще черт знает что! — воскликнул оскорбленно парень и со всей силы хлопнул ладонью о стол. — Я — Андрей Уваров! Вы что, телевизор не смотрите?

— Смотрим, — в унисон ответили мы с тетей.

— Вы диктор новостей? — сделала вторую попытку тетя.

Парень был готов рвать на себе волосы. Затем, немного успокоившись, собрался и ледяным тоном медленно, чеканя слова, произнес:

— Ток-шоу «Животные инстинкты».

— Это про природу! — восторженно предположила тетя Мила.

— Нет, это не про природу, — передразнил ее Уваров. — Это про секс. Про секс!

— Зачем же так вопить, — осадила я парня. — Мы все поняли. На нас и так уже обращают внимание.

— Да мне плевать! — буркнул раздосадованный Уваров. — Мне все надоело. Этот дерьмовый город, дерьмовая забегаловка и вы тоже. Меня кинули как идиота. Приперся к черту на кулички. И зачем? Чтоб угодить в какую-то темную историю! Нет, все. — Уваров решительно схватил телефон, набрал номер и заорал в трубку: — Девушка, мне билет на ближайший самолет отсюда в Питер… Можно и в Москву, мне уже все равно куда, лишь бы отсюда подальше. В час? Отлично! Это Андрей Уваров, ведущий ток-шоу «Животные инстинкты». Я не шучу. Да. Скоро заеду и дам вам и вашим подругам автографы.

В мобильнике Уварова была включена громкая связь, и мы с тетей прекрасно слышали восторженное щебетание работницы билетных касс аэропорта. Закончив разговор, Уваров с торжеством в глазах посмотрел на нас:

— Видите, все меня знают! Это только вы двое неизвестно что смотрите. Уму непостижимо! У моей передачи сумасшедшие рейтинги. Меня наградили премией «Прорыв года». Моя книга «Десять способов, как сделать женщину счастливой» разошлась тиражом в двадцать тысяч экземпляров. Таблоиды меня признали самым сексуальным, образованным, модным ведущим.

— Мы «про это» передачи не смотрим, — смущенно пробормотала тетя Мила.

— Да, — хмыкнула я. — Мы сторонники идеи, что соитие нужно лишь для зачатия, а все остальное разврат, — сказала я, сдерживая улыбку.

— Боже, у вас тут в глубинке прямо староверы какие-то живут, — ужаснулся Уваров, — вы не сектанты часом?

— Ладно, пошутили, и будет, — отрезала я. — Итак, Андрей, ты подумал над моим предложением? Станешь меня нанимать или нет? Запомни, со своим диском ты не успеешь дойти до самолета. Эти парни уже тебя поджидают.

— Не надо ля-ля, — осклабился Уваров. — Никто не знает, что эта психованная передала диск мне.

Тут зазвонил сотовый Уварова. Уваров пожал плечами и по привычке включил громкую связь.

— Не пытайся сбежать, фраер, — прохрипел недружелюбный голос из динамика. — Отдай диск, и можешь валить, куда хочешь. А станешь быковать — подохнешь. Как, догоняешь, чего тебе корячиться?

— У меня нет никакого диска, — робко возразил Уваров.

Но незнакомец его грубо оборвал:

— Не свисти, чмо, петух гребаный, я в курсе, что ты его заныкал. Эта мара тебе его толкнула. Видал, как ее разделали? С тобой то же будет. Давай без гнилых базаров. Диск нам — и вали.

Уваров не выдержал накала беседы и с побелевшим лицом отключил сотовый. В тишине зала прозвучал его пораженный, тихий голос:

— Откуда они знают номер моего сотового? Как они узнали?

— Элементарно, мой дорогой друг, — я начала разыгрывать из себя Шерлока Холмса, — твою подругу вели и прослушивали ее телефон. Через нее вычислили и тебя. Узнать телефон вообще пара пустяков. Ты только что звонил, а рядом, здесь в зале, может сидеть человек со сканером. Билет ты заказал на свое имя. Поэтому в аэропорту будет засада. Если наймешь меня, обещаю решить твою маленькую проблемку.

— Хм. Маленькую, — недовольно проворчал Уваров. — Допустим, я вас нанял. Что дальше?

— Допустим. Сначала обсудим условия контракта, — осклабилась я.

Брови тети сошлись на переносице. Учительским тоном она поинтересовалась:

— Женя, ты что, правда хочешь связываться с этими бандитами? Они говорят, как настоящие отморозки. Ты же можешь пострадать. У них и оружие, наверное, есть.

— Спокойно, я с ними воевать не собираюсь. Моя задача — всего лишь защищать Андрея, — сказала я.

— И что у вас там за условия, разрешите полюбопытствовать, — перебил меня Уваров.

— Две тысячи в сутки, плюс транспортные, накладные и иные расходы. А также покрытие возможного материального ущерба, — быстро проговорила я заученную наизусть фразу.

— Две тысячи в сутки?! Что же вы будете делать для меня за такие деньги? — задумчиво произнес Уваров.

— Я позабочусь, чтоб вы остались живы, вот что, — равнодушно бросила я и добавила: — Мои клиенты в основном состоятельные люди и не задают таких глупых вопросов. А цена за услуги более чем скромная. Можете обратиться в любое детективное агентство или поинтересуйтесь в Сети, почем нынче бодигарды, и вы поймете, что я просто благотворительностью занимаюсь. — Я прищурилась: — Или вы даже такую сумму не потянете? А говорят, звезды шоу-бизнеса неплохо зарабатывают. Я-то и не подумала, что у вас могут быть какие-то материальные проблемы.

— Нет у меня материальных проблем, — резко ответил Уваров.

— Тогда как, нанимаете меня или нет? — с нажимом спросила я, краем глаза следя за тем, что происходит в зале ресторана.

Уваров медлил с ответом. Тогда я намекнула, что у меня есть дела и поинтереснее, чем торчать тут с ним. Однако парень не сдался. Он потребовал от меня рекомендации от прошлых клиентов и не ожидал, что я предоставлю их немедленно, к тому же добавлю к сканированным изображениям на экране КПК номера телефонов некоторых известных персон.

— Хорошо, даже не буду их проверять, — сказал Уваров, возвращая мне карманный компьютер. — Похоже, вашими услугами пользовалась половина города.

— Проколов у меня еще не было, — не без гордости призналась я.

— Женя просто умница, — горячо поддержала меня тетя. — Видели, как она подстрелила тех негодяев! Это что! А как она дерется! Отец лет в восемь отдал ее в секцию карате. — Глаза тети Милы, устремленные на меня, сияли любовью и гордостью. Мне было даже как-то неловко просить ее помолчать. Но тетя и сама догадалась, что пора остановиться. Она поджала губы и виновато посмотрела на меня: — Извини, Женя.

— Надо заключать контракт, — вздохнул Уваров.

— Необходимые бумаги у меня всегда с собой. — Я достала из сумочки два экземпляра типового договора и протянула клиенту. — Впишите туда свои данные и распишитесь.

Пока Уваров возился с договором, я сделала пару звонков и организовала скрытый отъезд тети из ресторана. Вскоре мне позвонили и сообщили, что все готово. Я велела тете сделать вид, что она идет в туалет, но выйти через заднюю дверь ресторана:

— Там тебя будут ждать друзья.

— Не хочу связываться с твоими дружками, — капризно пробормотала тетя.

— Так надо, тетя, пожалуйста, — зашептала я, сжав под столом ее руку. — Я не хочу, чтоб с тобой что-то случилось. У меня ведь, кроме тебя, никого нет.

— Ладно, если ты так хочешь, — я пойду, — смягчилась тетя.

Подхватив сумочку, она не спеша пошла в направлении туалета. Через минуту мой человек сообщил, что «груз» в машине и они едут домой.

Теперь можно было сосредоточиться на деле.

— Я подписал, — Уваров протянул мне экземпляр договора. — Что дальше?

— А дальше все элементарно, — улыбнулась я, — берем твой диск и отдаем его ментам. Ты расскажешь им о случившемся. Потом я тебя охраняю, в то время как милиция ведет расследование. Это их работа, пусть почешутся. Дай-ка сюда диск.

Брови Уварова взлетели вверх.

— У меня его нет, — сказал он извиняющимся тоном.

— Как нет, а кто пытался мне его впарить в обмен на свою жалкую жизнь? — воскликнула я.

— Я его выкинул в мусорный бак, когда мы возвращались назад в ресторан, — спокойно пояснил Уваров.

— Так, сейчас мы пойдем к бакам, и ты найдешь и достанешь этот диск, — поджав губы, сказала я. — От него зависит твоя жизнь. Я доходчиво объясняю?

— Я туда не полезу, — упрямо возразил Уваров.

Официант принес бокал минералки и поставил на стол.

— Полезешь, полезешь, никуда не денешься, — заверила я Андрея и поинтересовалась: — Что там вообще на диске? Какая информация?

Уваров вальяжно развалился на стуле. Потягивая минералку, он пожал плечами и беззаботно бросил:

— Не знаю, что там. На черта мне она нужна? Эта мокрая курица принеслась, гнала какую-то пургу, размахивала диском, потом сунула его мне. А потом ее убили.

— Что ж вы такой нелюбознательный, — покачала я головой. — Кто вообще была та женщина? Вы давно знакомы?

— Мы вообще незнакомы, и я не знаю, кто она, — огорошил меня Уваров. — Откуда-то узнала, что я приехал в Тарасов, и пыталась прорваться ко мне в гостиничный номер. Потом выследила здесь, в ресторане. Несла какую-то чушь. Про людей, которые могут погибнуть, про детей-инвалидов. Сказала, что ее хотели убить. Я подумал, что она просто сумасшедшая, больная.

— Вспомни разговор дословно. Это очень важно, — попросила я.

— Да я ее и не слушал толком, — недовольно буркнул Андрей. — У меня на передаче столько уродов выступают. Если я буду слушать их слезливый бред, с ума сойду. Когда они начинают болтать, я обычно абстрагируюсь от действительности и думаю о чем-нибудь приятном. Представляю, что я на Мальдивах, в шезлонге на пляже, с коктейлем в руке…

— Так, все. Пойдем искать диск. Без него менты нас просто пошлют подальше, — сказала я и поднялась из-за стола.

Уваров тоже нехотя встал, бормоча себе под нос:

— Я уже предупредил, что в мусорку не полезу. Если вы будете получать от меня такие деньги, то сами и лезьте.

— Перелопачивание мусорных баков не входит в обязанности телохранителя, — напомнила я клиенту.

Уваров бросил на стол деньги за минералку, и мы направились к служебному выходу. В зале на наш уход никто не обратил внимания. Я с минуту наблюдала за посетителями через приоткрытую дверь, а потом дала Уварову отмашку продолжать путь. Очевидно, за ним следили через систему видеонаблюдения зала. Работали профессионалы.

В узком коридоре сразу за залом мне в грудь уперлась могучая лапища одного из охранников.

— У нас здесь не проходной двор, давайте-ка назад.

Смерив его испепеляющим взглядом, я крикнула:

— Руки! — и, выхватив из кармана поддельные корочки, сунула под нос охраннику: — Следователь по особо важным делам УФСБ Хомутова. У нас есть сведения, что на заднем дворе в мусорных баках вы скрываете расчлененное тело посетителя ресторана.

— Что? Какое тело?! — отшатнулся от меня охранник. — Я здесь ни при чем. Работаю всего неделю. Его без меня расчленили.

— Это мы выясним, — пригрозила я. — А теперь, если не хотите попасть в камеру, не мешайте нам работать.

Оставив за спиной посеревшего от страха охранника, мы вышли к мусорным бакам. Запах отбросов чувствовался за несколько метров. Тяжело вздохнув, я посмотрела на Уварова и строго предупредила:

— Учти, это пойдет отдельной строкой в счете за мои услуги. Если попробуешь возразить, сам окажешься в одном из контейнеров.

— Ладно, — слегка оробев, согласился Андрей.

Осмотревшись, я убедилась, что вокруг все спокойно. Затем подошла к первому мусорному контейнеру и заглянула под крышку. Контейнер оказался пуст. Второй, третий, четвертый тоже. Где же диск? Я с недоумением посмотрела на Уварова. Неужели мусор вывезли, пока мы болтали в ресторане?

Мои мысли оборвал Уваров:

— Эй, нашла что-нибудь?

— Мусор вывезли, так что придется отправляться на городскую свалку, — ответила я. Все шло плохо, и чем дальше, тем хуже.

— А можно так: я поеду в гостиницу, а ты сама прогуляешься до свалки? — предложил Уваров. — Через несколько часов у меня самолет…

— Надеешься все-таки улететь? — скептически усмехнулась я. — Что ж, в добрый путь. Однако на свалку поедем вместе. Я отвечаю за твою жизнь и должна все время находиться рядом. Проверим свалку, и я доставлю тебя в аэропорт. Только сомневаюсь, что тебе позволят улететь.

— Посмотрим, — угрюмо возразил он.

Глава 2

Мой «Фольксваген» был припаркован на стоянке в квартале от ресторана. В багажнике «Фольксвагена» находилась масса нужных в моем деле вещей. Все, вплоть до оружия, гримировальных средств и портативного печатного станка для быстрого изготовления документов. А также набор бланков, шрифтов и красителей, химические реактивы и чемоданчик с принадлежностями эксперта-криминалиста. Если бы машина попала в руки работников милиции, то у них бы возникла масса вопросов ко мне.

— Это ваша машина? — поинтересовался Уваров, приближаясь к «Фольксвагену».

Я молча его остановила, достала из сумочки маленькое зеркальце на телескопической ручке и, раздвинув ручку, осмотрела днище машины. Затем проверила, не появилось ли новых деталей под капотом.

— А у вас паранойя, — хихикнул Уваров, наблюдая за моими действиями. — Считаете, что все вокруг желают вашей смерти?

Я ничего не ответила на его замечание, но подумала, что было бы с моим клиентом, пройди он учебу в спецподразделении и работай потом еще некоторое время телохранителем. У многих бодигардов уже после пяти лет начинает ехать крыша. Единицы выдерживают десять лет службы. С такой работой надо быть бдительным.

Убедившись, что с машиной все в порядке, я села на водительское место и махнула Уварову, чтоб забирался в салон. Я завела двигатель и, переключив передачу, вдавила в пол педаль газа. Вихрем мы вынеслись со стоянки и полетели по проспекту. Как я и предвидела, за нами сразу нарисовался «хвост». Мои резкие маневры заставили преследователей проявиться. Они не ожидали от нас такой прыти, поэтому занервничали.

— А можно обойтись без лихачества? — попросил Уваров, судорожно пристегиваясь ремнем безопасности.

— Нет, — бросила я, не выпуская из виду серый «Форд», маячивший в зеркале заднего обзора. Преследователи не приближались, они просто держались на определенной дистанции. Неплохо бы остановиться и показать засранцам, почем фунт лиха, но был белый день, а вокруг полно людей, и я передумала затевать с ними заварушку. Потом в «Форде» могли быть просто «шестерки» — тупые исполнители, которым всего лишь приказали следить за Уваровым.

Приняв решение, я прибавила газу и промчалась через перекресток на красный свет. «Фольксваген» пролетел в нескольких десятках сантиметров от бампера «ЗИЛа». Машину, груженную арбузами, занесло. Завизжали тормоза. На мостовую, как мячики, посыпались арбузы. Колеса «ЗИЛа» заскользили по ошметкам расколотых арбузов. Да, не повезло бедному водиле! Сидевший рядом со мной Уваров орал высоким голосом, точно репетировал оперную партию. Не думала, что голосовые связки мужчины способны на такое. Взглянув назад, я увидела, что грузовик врезался в светофор и перегородил всю дорогу. Отлично. Теперь мы легко уйдем от преследователей. Несколько поворотов — и от «хвоста» осталось только воспоминание.

— Какая же ты, на хрен, телохранительница, если чуть не угробила меня! — завопил Уваров, вцепившись в мой локоть.

Я стряхнула его руку:

— Спокойно, я контролирую ситуацию. Меня учили этому целых пять лет. Так что расслабься и получай удовольствие. Напомню — на кону стоит твоя жизнь.

— Но мы же чуть не въехали в этот грузовик! — продолжал вопить Уваров.

— Тебе показалось, — спокойно возразила я. — А по моим расчетам, места для маневра было вполне достаточно. Не все обстоит так, как кажется на первый взгляд.

— Слава богу, я скоро улетаю из этого проклятого города, — простонал Уваров и с закрытыми глазами откинулся на сиденье.

— Это еще бабушка надвое сказала, — криво усмехнулась я.

С каждой минутой у меня в душе крепла уверенность, что клиент, сам того не зная, влез в очень серьезные дела и мне предстоит приложить много усилий, прежде чем я смогу вытащить его. Наблюдая за дорогой, я поинтересовалась у Андрея, из-за чего он оказался в Тарасове. Мне хотелось услышать все подробности. Может, в этом крылся ключ к разгадке всех событий?

— Мне даже стыдно признаться, — проговорил Уваров с некоторым смущением.

— Говори, я не буду над тобой смеяться, — ободрила я Андрея. — Давай колись, телезвезда. Приехал в нашу глушь, чтобы сменить пол?

Голова Уварова резко дернулась, как от пощечины. Он вскинул на меня глаза и воскликнул:

— Что ты несешь! — Уваров тяжело вздохнул и произнес, пряча глаза: — Понимаешь, я в конце передачи всегда объявляю, чтоб телезрители присылали свои интересные истории «про это». Ну и из вашего города написал один старикашка семидесяти восьми лет, рассказал, что у него в его годы мужской силы на десятерых хватит и с женой он занимается этим делом раз по десять на дню. А кроме того, написал, что имеет целый гарем молодых любовниц. Ну и я вместо того, чтоб все проверить досконально, помчался сюда как идиот. Все боялся, что конкуренты опередят.

— Ну и как, посмотрел на гарем? — спросила я, с трудом удерживая на лице серьезное выражение. В этот момент мы миновали пост ГАИ на выезде из города.

— Вместо гарема у этого мудака был обычный маразм, — с горечью признался Уваров. — Говорю ему, отец, на хрена наврал-то? Я из-за тебя из Москвы сюда пилил. А он мне: «Обидно стало за наших тарасовских мужиков, вот и написал, что и у нас есть парни не хуже вашего Тарзана. Чтоб вы нос там у себя в столице не задирали». Признаюсь, я еле удержался, чтобы не поколотить его.

— Могу только посочувствовать и дать совет не быть таким доверчивым, — сказала я и засмеялась.

— Весело, да?! — обиженно спросил Уваров. — Я уже начинаю жалеть, что нанял тебя…

Андрей хотел еще что-то добавить, но промолчал, решив не унижать себя спором с провинциалкой.

— Извини, впредь обещаю вести себя хорошо, — пожала я плечами и свернула на пустынную дорогу к городской свалке.

По бокам дороги пошли жидкие посадки деревьев. Мы обошли мусоровоз. Я посигналила ему, требуя остановиться, затормозила сама, вышла из машины и пошла к оранжевому «КамАЗу» коммунальной службы.

— Чего надо? — рявкнул в окно неприветливый водитель в грязной спецовке.

— ФСБ, — засветила я свое удостоверение. — Из какого района этот мусор?

— Ну из центра, а чего? — озадаченно нахмурился водитель.

— Тогда ничего, — вздохнула я. — Забудьте об этом разговоре. Поезжайте. Счастливого пути.

С ревом «КамАЗ» сорвался с места, оставив после себя сизое облако выхлопных газов. Я вернулась в машину и завела двигатель.

— Ну что там? — спросил Уваров. Глядя в зеркало заднего вида, он тщательно причесывал свою густую шевелюру, укладывая волосок к волоску.

— Ничего, — ответила я, вырулив от обочины.

— Черт, нужен гель, прическа в ужасном состоянии, — пробормотал Уваров себе под нос, а затем повернулся ко мне и полюбопытствовал: — Вот я одного только не понимаю — как мы на свалке сможем найти диск? Там же тонны мусора! Мы бы в этом мусоровозе его не нашли бы, не то что там.

— Любая проблема имеет решение, — заметила я как ни в чем не бывало. — Не загоняйся.

Перед воротами свалки маячил охранник в пятнистой форме. Я притормозила у ограды, вышла и поманила Уварова за собой.

— Вам чего? — крикнул нам охранник через решетку. — Здесь закрытая территория, проезд запрещен.

Я остановилась у ворот и деликатно попросила позвать главного, дескать, есть разговор. Охранник помялся, но внял моим требованиям, смекнул, видно, что мы не заблудившиеся туристы и это не визит вежливости.

— Нина Ивановна, вас тут хотят видеть, — проговорил охранник в рацию, искоса поглядывая на нас. — Нет, не знаю, кто они. Попросили главного, поэтому я сразу вам сообщил. Мужчина и женщина на «Фольксвагене», раньше их не видел. — И, обращаясь к нам, попросил: — Вы не могли бы представиться?

Пришлось мне опять лезть за удостоверением. Вскоре у ворот появилась Нина Ивановна. На вид ей было под сорок. Жгучая брюнетка. Черная тугая коса свернута на затылке. Охранник перед ней почтительно отступил, и было от чего. Гренадерского роста, мощного телосложения, в кожаном пиджаке и кожаной юбке, начальница свалки напоминала мне пародию на комиссара времен Гражданской войны, какими их представляли американцы в своих фильмах. Не хватало только кожаной фуражки с красной звездой.

— Какие проблемы? — поинтересовалась Нина Ивановна громовым голосом. В каждом ее движении чувствовалось море энергии. С недовольным видом Нина Ивановна вырвала из рук нерасторопного охранника ключ, открыла ворота и вышла к нам.

— Вместе с мусором на свалку вывезли диск с нашим квартальным отчетом и графиком отпусков, его надо найти, — кратко пояснила я.

— Можно посмотреть ваши документы? — попросила Нина Ивановна напористо и метнула на Уварова такой взгляд, что он невольно попятился.

Я предъявила ей удостоверение служащей ФСБ. Нина Ивановна просмотрела его и с сарказмом поинтересовалась:

— Как вы представляете, мы это сможем осуществить? За день к нам привозят несколько сотен тонн различных отходов.

Уваров взглянул на меня. В его глазах читалось: «А я же говорил!»

— Могу упростить вам задачу, — великодушно предложила я. — Интересующий нас мусор привезли от ресторана «Русский стиль». Диск обычный. На черной подложке, с простой прозрачной крышкой. Не помню, был ли он подписан как-то или нет. За работу мы заплатим.

— Сколько? — тут же ухватилась гренадерша. — Я это спрашиваю потому, что придется отвлекать людей от своих обязанностей, а их время стоит денег.

— Мы компенсируем все затраты и заплатим нашедшему неплохую премию. — Я посмотрела на Уварова: — Так ведь, Андрей Анатольевич?

— Да, конечно, — поддакнул Уваров в ответ, но как-то неуверенно.

— Короче, постарайтесь сделать это как можно быстрее, — распорядилась я деловым тоном. — Нашедшему диск премия пятьсот долларов. Общую сумму затрат подобьете и сообщите нам.

— Считайте, что все уже сделано. — Губы Нины Ивановны расплылись в кровожадной улыбке пираньи.

Мы попрощались, сели в машину и поехали обратно в город.

— Почему ты ей не сказала, что на диске написано маркером «Х-материалы»? — удивился Уваров, вытащив из внутреннего кармана кожаного пиджака маленькое зеркальце.

— Потому что не хотела, чтоб она прибрала твой диск и взвинтила цену, — пояснила я. — Мало ли что на нем. Ты же не смотрел. Вдруг там вообще сведения о местонахождении золота партии или Янтарной комнаты. Думаешь, нам вернут диск за пятьсот баксов? А так они соберут все диски, которые найдут, и мы выберем нужный.

— Конечно, что такое пятьсот баксов. Особенно если деньги не твои, — желчно заметил Уваров. — Я заметил, ты щедро раздаешь мои деньги.

— Я предупреждала о расходах, — напомнила я.

— Ладно, помню, а теперь, пожалуйста, отвези меня в гостиницу, хочу отдохнуть перед отлетом, — попросил Уваров, скалясь в зеркальце. Он что-то стремился разглядеть на своих зубах, и я не могла понять что.

Выкручивая на повороте руль, я сказала:

— В гостиницу мы не поедем, там тебя точно уже ждут с распростертыми объятиями. Поедем в одно надежное место. Там ты будешь в безопасности.

— Конспиративная квартира? — понимающе кивнул Уваров. — Надеюсь, эта квартира будет почище ваших гостиниц. Клоповники! Даже ваш «Интурист», или как он там называется. Если бы я так не торопился, то хрен бы поселился в одном из этих мест. Грязища, белье серое, на потолке плесень. Хорошо, что тараканов нет.

— А у нас в области вообще тараканов нет. После того как заработал местный химкомбинат, тараканы ушли в более безопасные места, — хихикнула я.

— Что, серьезно, что ли? — изумился Уваров.

— Серьезнее некуда, — пробормотала я, загоняя машину на стоянку перед девятиэтажным зданием малосемейки, стоявшей на окраине Тарасова.

Уваров с беспокойством окинул взглядом царящую вокруг разруху:

— Это здесь? Может, лучше в гостиницу?

— Тебе понравится, — заверила я. — Самое то, чтобы затеряться, и прекрасный вид на Волгу из окна. А про гостиницу забудь. Выходи, приехали!

— А если все же в милицию пойти? — неуверенно спросил Уваров. Очень уж ему не хотелось идти в общежитие.

Я вытащила из багажника большую спортивную сумку со шпионскими причиндалами и с жалостью посмотрела на телезвезду:

— Андрей, ты что, думаешь, в милиции тебе бросятся на шею, зарыдают от сочувствия и сразу включат в программу по защите свидетелей? Очнись, это не Америка. У нас не Голливуд. Никому нет дела до того, что тебе угрожают. А в милиции свои процедуры. Они связаны УПК и инструкциями. На все сопли-вопли тебе скажут: «Вот когда убьют, тогда приходите». Нужны доказательства угроз, свидетели и четкий мотив.

— Да откуда этот, мать его, мотив возьмется? — не выдержал Уваров.

Я без лишних слов выволокла Андрея из салона «Фольксвагена», заперла машину и зашагала к подъезду. Волей-неволей Уварову пришлось идти за мной, так как толпа пьяных подростков неодобрительно начала коситься на появившегося в их дворе упакованного парня.

По обшарпанной лестнице мы поднялись на четвертый этаж.

— Господи, никогда бы в жизни я не приблизился к подобному месту по доброй воле, — тихо сообщил Андрей, когда я открыла дверь комнаты, которую снимала именно для подобных случаев.

— Вот потому тебя никто и не будет здесь искать. А у меня появится больше времени, чтоб вычислить тех, кто желает тебе смерти, — пояснила я.

В коридоре была обычная суета, характерная для общежитий. Кто-то постоянно шнырял мимо. В комнате напротив громко работал телевизор, сверху доносились звуки семейной ссоры. Какой-то маленький мальчик проехал мимо нас на трехколесном велосипеде. Уваров выругался и поспешил пройти в комнату. Осмотревшись, он с ходу заявил, что не останется тут надолго, даже под угрозой смерти. Включив телевизор, только укрепился в своем мнении:

— Ни один канал не показывает нормально, и нет даже кабельного. Я что тут, буду просто лежать на кушетке и плевать в потолок?! В комнате даже кондиционера нет!

— Книжки почитаешь. А кондиционер в общежитии выглядел бы очень подозрительно, — буркнула я, попутно занимаясь подключением своего ноутбука к сети. Затем я набрала на сотовом номер телефона знакомого следователя по особо важным делам. В трубке послышались гудки. Потом произошел сбой вызова, а когда я пыталась повторить набор, то неожиданно телефон в моих руках завибрировал — звонила тетя Мила. — Да, тетя, ты чего-то хотела? — мягко спросила я и получила в ответ настоящий разнос со стороны любимой родственницы.

— Женя, как ты могла! Твои друзья запихнули меня в какой-то контейнер из-под колбасы, накрыли целлофаном и везли в кузове фургона, в темноте и духоте. Я едва не задохнулась!

— Извини, так было нужно. Я боялась за твою жизнь, поэтому и организовала вывоз из ресторана таким образом. Теперь все будет хорошо. Я позвоню позже, а сейчас мне надо заняться делами.

— Ой, Женя, только осторожнее. Знаю, что у тебя за дела. — Голос тети стал печальным.

— Обещаю, что буду очень-очень осторожной, — бодро ответила я, попрощалась и вновь набрала следователя. На этот раз мне ответили. — Добрый вечер, Вячеслав Юрьевич.

— Охотникова, ты! — отозвался в трубке Земляной. — Когда ты поблизости, вечер никогда не бывает добрым. Что за перестрелки у «Русского стиля»?! — Вячеслав Юрьевич сегодня был необычайно возбужден, верно, его «взбодрило» начальство под конец рабочего дня или еще какие проблемы.

— А почему если где-то перестрелка, так я сразу виновата? — осторожно поинтересовалась я. — У вас что, есть доказательства или свидетели?

— Да есть, полно, — рявкнул Земляной, — к тому же в Тарасове не так много дамочек, которые развлекаются отстрелом всяких подонков. Я отмазал вас только по старой дружбе, но это в последний раз. Чего вы всюду лезете?

— Я не могла просто стоять и смотреть, как эти уроды, сбив человека, спокойно смываются с места преступления, — буркнула я, сделав вид, что обижена.

— Ладно, проехали, — вздохнул Земляной. — Я велел нашим прижать тех хмырей, и они написали, что огнестрельные ранения получили при неосторожном обращении с оружием, которое они везли сдавать в милицию.

— Пусть не гонят, я все видела. — Моему возмущению не было предела. — Это было преднамеренное убийство.

— У меня нет ни одного свидетеля, готового показать, что наезд был преднамеренным. Зато много народа запомнило девушку, лихо палившую по машине из пистолета, — спокойно сказал Земляной. — Да не заморачивайтесь, Евгения. Они все равно все сядут. Двое из них были в розыске, а владелец машины пойдет за наезд со смертельным исходом и наркотики, которые нашли в машине, — немного, но для срока как раз хватит. Ладно, рассказывайте, зачем звонили. Вам, верно, опять от меня что-то нужно.

— Да я, в принципе, и звонила по поводу наезда, — ответила я честно. — Хотела узнать, установили ли вы личность погибшей.

— Зачем вам? — удивился Земляной. — Обычный наезд, дело будет передано в суд в самое ближайшее время. Расследование окончено.

— Вам трудно ответить, да? — сказала я ласково, но с нажимом. — Было ли такое, чтоб я вас подводила, подставляла или приносила какие-либо неприятности?

— Ладно-ладно, не надо давить, — проворчал следователь. — Ведь знаю же, если я вам не помогу, вы все равно добьетесь своего и все раскопаете. Так что записывайте, диктую… — И после паузы, перемежающейся шелестом бумаг, заговорил вновь, медленно диктуя: — Суркова Алла Геннадьевна, возраст тридцать один год, кандидат химических наук, ведущий научный сотрудник Научно-исследовательского института промышленной экологии. Разведена, проживала по Второму Студенческому проезду, дом десять, квартира двадцать два. — Земляной продиктовал также телефоны погибшей, сотовый и домашний. Продиктовал и данные на бывшего мужа.

Я аккуратно все записала, затем спросила:

— А что известно про парней, ее убивших?

— Я предвидел этот вопрос, — весело сказал следователь. — Хозяин «Крайслера» и его дружки — мелкие уголовники. Их обычно нанимали выколачивать долги, навести шухер, запугать кого-либо. Бобков и Ольшанский находились в розыске за вымогательство и убийство. Перестарались, пытая одного коммерсанта. Третий — Данилов, отсидел пять лет за разбойное нападение и недавно освободился по УДО. Теперь ему придется вернуться и досиживать срок, плюс за наезд со смертельным, плюс за наркотики. Я же обещал, что они сядут, и они сядут.

— Сядут так сядут, — спокойно ответила я и поинтересовалась: — А где они сейчас? В тюремной больнице, наверное?

— Хм. Ну да, вы же этому поспособствовали, — хмыкнул Земляной. — Не нравятся мне что-то такие вопросы. Что вы задумали?

— Мне бы с ними переговорить, — вздохнула я. — Очень надо. Обещаю вам раскрытие громкого преступления, если поможете.

— Откуда громкое-то? — усомнился следователь. — Думаете, заговор против научных работников?

— Когда выясню конкретнее, сразу сообщу вам, — пообещала я. — Поможете организовать встречу с ними? Мы же уже делали подобное раньше.

— Ладно, будет вам встреча, — пообещал следователь. — Сейчас сделаю несколько звонков, а потом перезвоню вам и сообщу, где и когда.

— Отлично, буду ждать звонка, — обрадовалась я и отключила связь. Убрав телефон в карман, я посмотрела на клиента.

Уваров подпиливал ногти.

— Андрюша, я тут съезжу в одно место ненадолго, а ты побудь в комнате и не высовывайся. К окнам не подходи, занавески не раздвигай, на телефонные звонки не отвечай, дверь никому не открывай. Будут стучать — молчи.

— Да еще не забудь напомнить, чтоб я на ночь зубы почистил и ложился спать не позже одиннадцати, — фыркнул Уваров. — Прям как мамочка. — Подумав, он добавил, указывая на меня пилочкой: — Никогда больше не смей называть меня Андрюшей.

— Давай помалкивай, — осадила я его, перезаряжая пистолет. — Мы не в игрушки играем. Андрюшей называть не буду, но то, что я сказала насчет мер безопасности, ты должен выполнять неукоснительно.

— Хорошо, — кивнул Уваров с невеселой улыбкой. — Ты мне оставишь какое-нибудь оружие? Что, если начнут дверь ломать.

— Про дверь можешь не беспокоиться. — Порывшись в сумке, я нашла электрошокер и протянула Андрею. — Вот, возьми на крайний случай. Если начнут ломиться, сразу звони мне. Я буду недалеко отсюда и быстро приеду. На дверь у них уйдет не меньше часа. Она только на вид хлипкая. Внутри лист десятимиллиметровой стали, сверху закамуфлированный деревом. Косяк тоже стальной, а замок такой, что стандартными способами его не откроешь. Его сделали по спецзаказу. Работает совместно с пневматическим приводом засова.

Повертев электрошокер в руках, Уваров положил его на стол и посмотрел в окно.

— А если они спустятся с крыши и влезут с улицы? Как спецназовцы. Вон в фильмах показывают. — Он изобразил бойцов «Альфы», штурмующих квартиру: — Раз, ногами в окно и меня из автомата — тра-та-та-та.

— Стекло бронированное, — успокоила я, взяла сумочку, сунула в нее пистолет и подошла к двери. — Ну все, пока. Не скучай. Вернусь быстро. Если уж совсем нечего будет делать, можешь пол помыть, а то у меня руки все как-то не доходят.

— Может, мне еще борща сварить к твоему приходу? — съязвил Уваров. — По-моему, это я тебя нанял, а не наоборот.

— Не хочешь мыть пол, так бы и сказал, — хихикнула я, — ладно, пока.

Глава 3

В больничной палате, освещенной скупым желтым светом уличного фонаря, спали трое перебинтованных мужчин. Они не слышали моего прихода и проснулись, лишь когда действие снотворного газа из баллончика закончилось и я включила свет. Первым проснулся рыжий верзила — Даниил Ольшанский. Он дернулся, застонал и с удивлением обнаружил, что привязан крепкой нейлоновой бечевкой к кровати.

— Что за мать твою! — Даниил увидел меня и задергался: — Эй, ты, развяжи меня. Что за хрень?

На мне был белый халат, шапочка и марлевая повязка. В руках я держала поднос, накрытый белым полотенцем. Я поставила поднос на тумбочку у изголовья кровати Ольшанского и сняла полотенце. На подносе стояли клизмы, бутыль с хлорным отбеливателем, бутылка с уксусом и пластмассовая чаша.

— Эй, почему мы связаны? — заворчал Сергей Бобков. — Ты че, оглохла, швабра?

Я деловито смешала уксус с хлорным отбеливателем и этой смесью наполнила клизмы. Бандиты перестали орать и с обеспокоенным видом следили за моими действиями.

— Ты чего задумала? — пробормотал Ольшанский. Он пытался освободиться от веревок, но даже такому громиле это было не под силу.

— Спокойно, — сказала я. — Врач велел провести вам усиленное клизмирование, поэтому расслабьтесь и не дергайтесь. Тогда все для вас пройдет менее болезненно. — Взяв одну из клизм, я вытащила из ножен, закрепленных на лодыжке, десантный штык-нож и обошла вокруг кровати Ольшанского.

— Эй, ты что собираешься делать? — закричал Ольшанский, извиваясь. — Помогите! Кто-нибудь!

— Не ори, не поможет, — процедила я. — Охранники мертвы. Никто вас здесь не услышит.

— Если ты нас убьешь, то пожалеешь. Ты не знаешь, с кем связалась, — закричал с искаженным от ужаса лицом лежавший на соседней кровати Бобков. Его лицо побелело.

— Знаю, пацаны за вас отомстят, — кивнула я. — И все же клизму сделать придется. А вам для информации скажу вот что: от введения этого раствора ваши кишки расплавятся и слипнутся, и вы будете умирать долго и мучительно.

— Подожди! Кто тебя нанял? — заорал Ольшанский, выкручиваясь изо всех сил, он лежал на боку и попытался взглянуть на меня через плечо. — Нам заплатили за убийство той тетки кучу бабок, я могу отдать их тебе, только развяжи.

— Кто заплатил? — поинтересовалась я ледяным тоном. — Говори быстрее, у меня еще куча дел.

— Хрен его знает, — поспешно ответил бандит. — Этот тип позвонил и предложил работу. А еще пригрозил, что если мы откажемся, то он сдаст Бобка и Кощея ментам. — Ольшанский кивнул на связанных товарищей. — Их же ищут. Деньги этот чувак положил на карточку, а карточку прислал по почте.

— История какая-то туфтовая, — вздохнула я. — Боюсь, придется вас все равно замочить. Не люблю, когда всякие фуфлыжники мне подливу гонят.

— Нет! — в один голос завопили бандиты.

У следователя, ждавшего меня за дверью, не выдержали нервы, и он вбежал в палату. Для маскировки он тоже был одет, как я, в белый медицинский халат. На лице была маска, а на голове — шапочка. Бандиты с надеждой обратились к нему:

— Помогите, эта психованная сука хочет нас убить!

Земляной посмотрел на приговоренных к клизмам, затем на меня. Пока он все не испортил, я выхватила револьвер и навела его на следователя, скомандовав:

— Стоять! Быстро ко мне!

— Вы чего, — растерялся Земляной. — Не сходите с ума!

— Быстро ко мне, или вышибу мозги, — заорала я, изображая исступление.

Земляной нерешительно приблизился, я схватила его, толкнула к кровати Ольшанского и, тыча пистолетом в затылок, сунула следователю в руку клизму:

— Быстро, делай это! — приказала я и сняла револьвер с предохранителя.

Трясущимися руками следователь снял с бандита штаны и провел процедуру. Ольшанский орал как обезумевший. Охрана тюремной больницы была предупреждена Земляным, поэтому никто не отреагировал на вопли бандита.

Уронив на пол пустую клизму, Земляной отошел от кровати Ольшанского. Тот орал так, что закладывало уши. Через некоторое время глаза несчастного закатились, и он отключился. Дружки Даниила были ни живы ни мертвы от страха. В наступившей тишине прозвучал мой зловещий голос:

— Теперь ваша очередь, ублюдки. Что, весело было убивать ту женщину? Теперь настал мой черед веселиться.

Понукая следователя пистолетом и размахивая ножом, я приказала:

— Давай, вкати вон тому тощему. — Я кивнула на бандита по кличке Кощей.

Бобков на соседней кровати отчаянно рванулся из пут и завопил:

— Мы с Лехой ни при чем! Это Даня Ольшанский. Он ее переехал. Мы даже ничего не знали ни про деньги, ни про что.

— Очень плохо, что вы ничего не знали, — печально заметила я. — За нужную информацию я могла бы оставить вас в живых. Но раз вы ничего не можете рассказать, то какой от вас толк.

— Я, я знаю, — закивал мокрый от пота Кощей. — Даня правильно раскидал тему. Все так и было. Этот фраер позвонил и дал набой, что мы можем банк снять за левое дело. А станем морду воротить — всем вилы. По пол-лимона на брата обещал. На этой, блин, карточке был задаток семьсот пятьдесят штук деревянных. Там еще фотка в письме была этой бабы и адрес. Мы тетку эту поводили пару дней, а потом раскатали у ресторана, где она с каким-то лохом рисовалась. Сдернуть не удалось. Фарт кончился. Какая-то баба с волыной нас в решето превратила. Потом менты, и мы залетели. Карточка с бабками у Дани дома. Я видел, как он ее в матрас заныкал. Но код еще нужен, чтоб бабки снять, а его только Даня знал. Теперь-то у него спрашивать поздно.

— Почему тот чувак нанял именно вас? — спросила я, пропустив мимо ушей последнюю фразу. — Ты сам разговор слышал?

— Да, слышал, — с готовностью мотнул головой Кощей. — Этот бобер все про нас знал: где хата, погоняла, за что срок тянули — весь расклад. Короче, наехал, как на бакланов.

— Неужели вообще мыслей не появилось, кто это мог быть? — давила я. — Смотри, а то щас кишки быстро прочистим. Склеишь ласты, как твой Даня.

— Мамой клянусь, я ничего не знаю! — взвыл бандит. На газах у него заблестели слезы.

Я приказала следователю сделать вливание. Земляной медлил, а Кощей в это время верещал, как свинья в когтях тигра.

— Делай, — повторила я приказ, но Земляной бросил клизму на пол:

— Все, с меня хватит!

Я схватила его под локоть и выволокла в коридор, бросив на бегу бандитам:

— Сейчас принесу вам бумагу, и вы напишете все, как было. Будете кочевряжиться — закончите, как Ольшанский. И никто вас не хватится. В морге напишут, что вы покончили жизнь самоубийством. Потом трупы зароют и воткнут сверху доску с табличкой и порядковым номером.

Уже в коридоре, когда дверь в палату была закрыта и мы отошли к посту дежурного, Земляной набросился на меня с обвинениями:

— Что это вообще такое! Охренела?! Целишься в меня из револьвера! Я уж решил, что ты в меня правда выстрелишь. Такое вообще трудно вообразить. Мы же договаривались только припугнуть! Как прикажешь это понимать! Да я тебя засажу на всю жизнь!

— Во-первых, револьвер был не заряжен, — спокойно ответила я. — Во-вторых, вам было велено ждать в коридоре, а вы вошли и едва все не испортили. И не тряситесь вы так, ваш Ольшанский жив. Я для вида заполнила смесью только две клизмы. В третьей был раствор снотворного с красным перцем. Этот ублюдок просто отключился, он придет в себя через пару часов. Вы же благодаря мне сможете получить признания его дружков. Когда Ольшанский проснется и узнает, что его кореша все валят на него, то он тоже запоет, а вы получите раскрытие тяжкого преступления — убийства по предварительному сговору группой лиц.

— Ну, не знаю, — неуверенно пробормотал следователь, — они потом на суде откажутся от своих показаний, когда поймут, что это была подстава.

— Не откажутся, — пообещала я. — Сейчас намекну им, что в тюрьме будет спокойнее, чем на воле. Сами видели, я могу быть убедительной. Пообещаю вернуться, если они пойдут в отказ. Теперь сделаем вот что: вы договоритесь с врачами, чтоб они пришли в палату и изобразили, что Ольшанский еще жив и они его пытаются вытащить с того света. Пусть перевезут Ольшанского в другую палату, а когда он проснется, скажете, что его едва спасли. Он поверит.

— Вообще-то может сработать, — задумчиво проговорил следователь.

Я взяла со стола дежурного несколько листов бумаги, ручку и вернулась в палату. Признания были написаны за пять минут.

По дороге в общежитие я думала о своих дальнейших действиях. Первое — обыскать квартиру бандитов. Ее успели опечатать, но обыска еще не было. Возможно, удастся там обнаружить что-то, что хотя бы косвенно укажет на заказчика. Несомненно, человек, заказавший убийство Сурковой, хорошо знал Ольшанского и его товарищей. Какие-нибудь прошлые дела или общие знакомые. Вторым пунктом плана я определила обыск в квартире убитой. Причем все надо сделать быстро, до милиции. Надо еще позвонить ей на работу и выяснить, какими проектами женщина занималась в последнее время. Это тоже может вывести на заказчика. Потом карточка, на которую заказчик перевел деньги. Надо пробить и это направление. Денежные операции всегда оставляют много следов.

В комнате общежития стояла мертвая тишина. Уваров спал на кушетке при включенном ночнике. В руке Андрей сжимал электрошокер. Электронные часы на журнальном столике показывали половину двенадцатого. Я аккуратно вынула из руки клиента шокер, чтоб он не жахнул им себя во сне, и пошла поставить чайник. Соорудив бутерброд из НЗ, хранившегося в холодильнике, я присела к компьютеру просмотреть базу данных МВД и ГУИНа. Нужно было найти подельников, людей Ольшанского и его товарищей. В отдельный файл я сохраняла все, что казалось интересным. Так как информации о возможных причинах убийства по-прежнему было мало, выяснить что-либо конкретное я не смогла. Оставалось надеяться, что позже мой труд принесет какую-нибудь пользу.

В половине первого я решила, что пора заканчивать. Выключила компьютер и легла спать на расстеленный на полу спальный мешок.

Проснулась я ровно в шесть. Встала, умылась, оделась и отправилась на свою ежедневную десятикилометровую пробежку. Утро выдалось достаточно холодным, но я не замерзла. Пробежав мимо кинотеатра, я свернула на тенистую аллею, затем миновала длинный ряд гаражей. Добежав до спортивной площадки, я выполнила свой комплекс упражнений на турнике, шведской стенке и брусьях. Проделала комплекс силовых упражнений, упражнения на гибкость и перешла к отработке ударов.

В общежитие я вернулась через час. Уваров все еще спал. Для человека, за которым охотились убийцы, он выглядел слишком безмятежным. Возможно, Уваров просто еще не до конца осознал серьезность угрожавшей ему опасности.

Я приняла душ, разогрела в микроволновке пиццу и позавтракала. За кофе с сигаретой я еще раз обдумала дальнейшие мероприятия на сегодня. Список был внушительный.

Наконец проснулся Уваров. Со стоном он поднялся с постели и сразу заявил, что моя кушетка — средневековое орудие пыток, а не предмет мебели. Взглянув на часы, он ахнул:

— Ты чего вскочила в такую рань? Я уж подумал, часов одиннадцать.

— Вставай давай, — усмехнулась я. — День у тебя сегодня будет насыщенный. Отоспишься дома, если, конечно, жив останешься.

Ворча себе под нос, Уваров отправился в ванную.

Послышался шум воды и пение. Через десять минут пение смолкло. Через полчаса я стала слегка волноваться. Потом позвала Уварова, но тот не ответил. Не слышал за шумом воды или просто молчал из вредности? Через час я решила, что что-то случилась. Встала с намерением выломать дверь. Однако только двинулась вперед, дверь открылась сама.

— А у тебя нет нормального полотенца? — раздался из ванной голос Уварова. — Это какое-то жесткое и, по-моему, не свежее.

— Вот это посвежее будет, — я швырнула в приоткрытую дверь тряпку, что валялась у порога.

Уваров заорал так, будто увидел змею.

— Ой, извини, перепутала, — сказала я с ложным раскаянием.

Шум воды возобновился, и я поняла, что клиент начал перемываться. Вышел Уваров лишь еще спустя полчаса. Причем вышел голый.

— Отвернись, не смотри на меня! — попросил он.

— Очень надо. — Я отвернулась и уперлась взглядом в зеркало. Но в нем мой клиент тоже отразился во всей красе.

— Ты можешь отвернуться в другую сторону? — завопил Андрей, прикрываясь полотенцем.

Отвернувшись к стене, я сказала с улыбкой:

— Знаешь, Уваров, таких чудаков, как ты, редко встретишь. Я имею в виду чудаков с большой буквы М.

— Очень смешно, — отозвался Андрей. — Из-за тебя мне придется надеть вчерашнюю одежду.

— Боже, какие мы нежные! — хихикнула я и повернулась: — Ну что, уже все?

— Нет! — завопил Уваров. Оказывается, он старательно намазывался кремом.

— Мне за вредность доплачивать надо, — вздохнула я.

Прекратив натирать себя кремом, Уваров полез в холодильник, достал фрукты, сделал из них в миксере пюре и смешал все с найденным там же кефиром. Намазав себе всю эту смесь на лицо, Андрей обратился ко мне:

— Весь секрет маски в том, чтоб фрукты были холодными, а кефир свежим. Мне этот рецепт, между прочим, рассказала сама Шерон Стоун. Мы встречались с ней на банкете у одного банкира.

Чтоб Уваров отстал, я сделала вид, что удивлена. От Шерон Стоун клиент перешел к более прозаичным вопросам:

— Есть что-нибудь поесть? — поинтересовался он, рассматривая себя в зеркале. — Я не ел с вечера, а вчерашний ужин в ресторане можно считать чисто символическим.

— Рада, что у тебя сохранился аппетит, — улыбнулась я. — В холодильнике есть консервы, галеты, яйца, можешь пожарить себе яичницу.

Мое предложение поразило Уварова до глубины души. Я сделала вид, что не замечаю его реакции. Когда дар речи вернулся к нему снова, Андрей едко заметил:

— Должен напомнить тебе, Евгения, что я творческий человек, принадлежу к элите шоу-бизнеса. Я не кухарка, не жарю себе яичницы и не ем галет. Когда мне хочется есть, я просто иду в хороший ресторан, плачу деньги, и специалисты готовят мне все, что я пожелаю. Я даже чисто физически не могу есть твои галеты, так как мой организм привык к здоровой, экологически чистой пище. Мне надо поддерживать форму, следить за внешностью. Это товар, который я продаю. Если я потеряю свою внешность, то потеряю и работу. А ты запихнула меня в какой-то клоповник и пытаешься накормить всякой гадостью. Посмотри, на кого я стал похож! — Клиент покрутился передо мной и продолжил: — Волосы как пакля. Мне нужна укладка, расслабляющий массаж…

— Эротический или обычный? — ехидно уточнила я, допивая кофе.

— Честно сказать, эротический массаж мне сейчас совсем бы не помешал, — вздохнул Уваров и поднял глаза к потолку. Он не заметил, что я подтруниваю над ним, и на полном серьезе продолжил развивать тему: — Для массажа нужно хорошее масло и благовония.

— Можно помедленнее, я записываю, — хихикнула я.

Уваров взглянул на меня, мгновенно все понял и сделал обиженное лицо.

— Все, — капризно вскричал он, — с меня хватит! Идем в ресторан. Потом в салон красоты, если таковые имеются в этом забытом богом месте. А ты, — он злобно ткнул пальцем практически мне в нос, — ты будешь меня защищать. Я плачу тебе за это деньги, поэтому ты будешь выполнять свою работу!

— Инструктор как-то говорил нам на занятиях, что если человека решила устранить группа решительно настроенных людей, у которых имеются для реализации планов средства и возможности, то рано или поздно этого человека убьют, — медленно произнесла я. — Тут не помогут никакие меры безопасности и толпы суперпрофессиональных телохранителей.

— Я не понял, ты на что намекаешь? — процедил сквозь зубы Уваров. — Хочешь сказать, что, если я сейчас выйду, ты не сможешь меня защитить?! Да на хрена мне такая телохранительница. Лучше я найду кого-нибудь другого, кто думает иначе. Президентов же охраняют, и ничего, живы.

— А что, президентов мало убивали? — спросила я. — А потом, не надо путать себя с главой государства. Его расходы на охрану компенсируются из бюджета, а это практически неограниченные возможности. Но дело не в этом. Вот ответь, светлая голова, как можно защититься от профессионального снайпера с хорошей винтовкой?

— Это ты у меня спрашиваешь! — вспылил Уваров, готовый уже броситься на меня с кулаками. — Кто из нас телохранитель?

— Я знаю ответ на этот вопрос, — спокойно заметила я. — Но мне просто хочется услышать твои предложения. Вот как ты думаешь? Прояви фантазию.

— Поиздеваться хочешь? — сузил глаза Уваров. — Ладно, я скажу. Между прочим, один мой знакомый имеет родственника, который охраняет нашего президента. Он рассказывал, что у телохранителей ФСО есть такие бронированные чемоданчики, которые разворачиваются и превращаются в щит, которым можно укрыться от любых пуль. Почему у тебя нет такого чемоданчика?

— Потому что пользы от него, как от зонтика во время тайфуна, — весело сказала я. — В городе для снайпера миллион позиций. Предугадать, откуда полетит пуля, невозможно. Единственный вариант — прозрачный бронированный купол, в каком возили папу римского во время его визитов по иностранным государствам. Да и купол не гарантировал полной безопасности. Это только в газетах раздували его возможности, чтоб отпугнуть террористов.

— То есть защититься никак нельзя? — зло поинтересовался Уваров. — Так зачем мне платить тебе? Просто выйду на улицу и буду ждать смерти. Так и дешевле, и ждать долго не надо.

— Ну, это выход лишь для идиотов и самоубийц, — серьезно сказала я. — Единственный способ защититься — это нанести превентивный удар и ликвидировать источник угрозы. Других вариантов нет. Чтоб это сделать, я должна собрать кое-какую информацию, но если ты намерен шляться по городу, мне придется быть рядом, и времени на расследование уже не останется. Возможно, некоторое время мне удастся выводить тебя из-под удара, закрывать от пуль, однако и я не бессмертна и не всемогуща. Конец все равно будет один. И тогда нас обоих убьют.

По глазам Уварова было заметно, что до него доходит смысл сказанного. Раздражение спало. Он перестал на меня наезжать и нормальным голосом сказал:

— Ладно, признаю, что ты права. Но я все равно хочу есть нормальную еду. Мне нужна косметика. — Он с кислым видом огляделся вокруг. — Ладно, убогость этого места как-нибудь несколько часов пережить можно. После обеда у меня самолет.

— Вопрос с едой вполне решаемый, — кивнула я. — Давай перечень блюд, деньги, и я закажу тебе завтрак с доставкой на дом. До аэропорта довезу и, если очень повезет, — посажу в самолет. Но предупреждаю сразу, лучше в аэропорт не соваться.

— Я хочу домой, и я улечу в любом случае, — упрямо заявил Уваров. — Дома и стены помогают. В Москве у меня полно влиятельных знакомых. Ваши местные уголовники не решатся там ко мне сунуться.

— Как знаешь, — пожала я плечами. Желание клиента для меня было законом. Раз не удалось уговорить, пускай летит. Моя работа закончится у трапа самолета.

Уваров расслабленно плюхнулся на кушетку и посмотрел на меня, ожидая, когда я сотворю чудо и на журнальном столике перед ним появятся яства и фрукты, каких свет не видел.

— Пиши, что ты хочешь на завтрак, — приказала я, набирая тетин номер, — желания угадывать я пока еще не научилась.

— Ах, да, — кивнул Уваров, схватил с журнального столика блокнот и карандаш и принялся писать названия блюд.

Я отошла в сторону, чтоб не сбивать Андрея с мысли, и в следующий момент услышала в телефонной трубке настороженный тетин голос:

— Женя, с тобой все в порядке? Ты не ранена?

— Не ранена, в полном порядке. Руки, ноги, голова и туловище — все на месте, — сказала я с теплотой в голосе, — звоню просто так, узнать, как ты.

— Нормально, — опешила тетя. — Женя, странно, раньше, когда ты выполняла работу, звонка от тебя я не могла дождаться. Ты звонила, только если что-нибудь случится или если тебе что-то понадобится.

— Тетя, как ты можешь обо мне так думать. — Я сделала вид, что разочарована. — Просто выдалась свободная минута, и позвонила. Кстати, раз уж ты заговорила о моих нуждах, я тут вспомнила, что мне кое-что требуется, а лучше тебя в таких делах никто не поможет.

— В каких это делах? — насторожилась тетя.

— В поварском искусстве, — ответила я, — ну как, поможешь любимой племяннице, приготовишь обед из блюд по списку, который тебе привезет один человек?

— Конечно, разве у меня есть выбор? — вздохнула тетя Мила.

— Ты просто чудо, — воскликнула я. — Все, целую, жди гостя. Пароль: «Это доставка продуктов из супермаркета». Ответ: «Вы опоздали на час». Это если все нормально, а если вдруг возникнут проблемы, ответишь курьеру: «Я ничего не заказывала. Вы ошиблись квартирой. Попробуйте в тринадцатом доме спросить». Курьер — мальчишка четырнадцати лет, белобрысый, с крупными передними зубами. Ходит все время в рокерской футболке с черепом, в спортивных штанах и черной бейсболке.

— Женя, как мне надоели твои шпионские штучки, — призналась тетя Мила, — а вот без всего этого нельзя?

— Нет, — отрезала я, — если проблемы будут у курьера, то он скажет не «доставка продуктов», а «доставка пиццы». Все — отбой, до связи.

— Я вот тут написал, — Уваров подошел ко мне и протянул исписанный листок из блокнота.

Я пробежала листок глазами.

— Деньги на продукты? — спросила я, закончив читать. — Чем больше, тем качественнее будет выполнен заказ.

Уваров извлек из бумажника кредитную карточку. Я взяла ее, повертела в руках и покачала головой:

— Не пойдет. Нас могут по ней вычислить. Наличные есть?

— Вот дерьмо, — выругался он и снова полез за бумажником. Наличными в отделении для банкнот нашлось три тысячных бумажки. Я молча отобрала у Андрея деньги. — А карточка, — растерянно напомнил мне Уваров.

— Я ее пока возьму, вдруг удастся как-нибудь снять деньги, — ответила я, — у меня есть парочка идей и знакомый хакер. А деньги нам еще понадобятся. Всегда надо иметь под рукой сумму наличными для непредвиденных ситуаций. Например, в аэропорту вдруг придется кого подмазать.

— Ну, в принципе, да, — согласился Уваров. — Из-за этой беготни у меня вообще бабок не осталось, даже на то же такси понадобится или купить что из мелочей в самолете…

Послушав его, я позвонила в детский дом № 1, где воспитывался мой курьер — четырнадцатилетний мальчишка по прозвищу Гриня. Парнишка был прирожденным шпионом. Много не болтал, с радостью выполнял все мои поручения и инструкции, а я, со своей стороны, подбрасывала ему денег и помогала, чем могла.

— Алло, мне бы услышать Александра Гринина, это его тетя с Сахалина, — соврала я ответившей работнице детского дома.

Гриня скорее всего имел договор с персоналом, делился с ними заработками, так как его всегда звали к телефону без лишних вопросов.

— Привет, тетя. Я по тебе соскучился, — буркнул в трубку подошедший Гриня. — Как дела?

— Дела идут, — ответила я, — для тебя есть работа…

Я изложила мальчишке, что ему надо будет делать, потом продиктовала список блюд. У тети имелась куча кулинарных книг, поэтому я надеялась, что задание не поставит ее в тупик. Покончив с этим, я посмотрела на Уварова. Тот с кислой миной цедил минералку и смотрел телевизор.

— Теперь пиши список того, что тебе требуется из косметики. Массажа и косметического салона не обещаю.

— Но в аэропорту меня будут караулить папарацци. Как я могу предстать перед ними в таком виде? Это же удар по имиджу! — начал горячо возражать Уваров.

— А мы тебе на голову мешок наденем, и никто ничего не увидит, — пообещала я Андрею. — Мертвым имидж ни к чему.

Уваров сдался, продиктовал все, что ему пришло на ум, потом воскликнул:

— Как хорошо, что скоро я покину это варварское место!

— Мечтать не вредно, — пробормотала я себе под нос и набрала на сотовом номер телефона института, где работала Суркова. Прежде чем соваться туда, можно было попытаться выяснить все по телефону. Это и экономия времени, и светиться не надо. Не исключено, что убийцы уже рыщут там поблизости или уже разговаривали с ее коллегами, скажем, представились сотрудниками милиции, изъяли жесткие диски с ее рабочего компьютера и скрылись. Тогда ехать в институт мне тем более бессмысленно.

В трубке ответил усталый женский голос. Я представилась следователем ФСБ и поинтересовалась у секретаря личностью погибшей Аллы Геннадьевны.

— Вам лучше поговорить с Фомичевой Ольгой Павловной. Она заместитель директора по научной работе и курировала работу «воздушников», — ответила женщина. — Я вас переключу.

Фомичева, выслушав меня, сильно удивилась:

— Странно, чего это вдруг все заинтересовались Аллой. Я так поняла, с ней произошел несчастный случай. Теперь же сначала приезжает милиция и изымает все документы, которыми занималась Суркова, и вот ФСБ интересуется тем же. Алла часом не шпионкой была? Ведь мы работаем со многими закрытыми учреждениями и секретными военными объектами.

— Вижу, от вас ничего не укроешь, — сказала я нарочито серьезно. — Это вопрос национальной безопасности. Я не имею права с вами откровенничать. Ответьте, чем занималась Суркова в последнее время. Советую ничего от меня не скрывать.

— Тем же, чем и всегда, — озадаченно ответила Фомичева. — Мониторинг воздушной среды города, составление экологических паспортов предприятий. Рутина. В старые паспорта просто вносились новые данные, которые привозили с объектов. Потом составление инструкций. В принципе, я не могу понять, какую информацию она могла продавать иностранным резидентам. Неужели их интересует экологическая обстановка в нашей области или инструкции?

— А каким конкретно объектом Алла Суркова занималась в последние дни прямо перед гибелью? — продолжила я. — Мне нужно название.

— Одну минуту. Вы повисите на телефоне? — спросила Фомичева.

— Нет проблем, — бросила я и достала из пачки сигарету.

В трубке слышалась возня, шелест бумаг. Кого-то вызывали по селектору. Не спеша я закурила, затянулась, выпустила кольцо дыма в потолок и подумала, что телефоны подобных организаций, которые занимаются секретными военными объектами, могут прослушиваться спецслужбами. Придется потом менять запасную «симку», с какой я обычно и делала все звонки. В сумке у меня имелся пакет с десятком сим-карт, изъятых у бандитов. Возьму одну из них в качестве запасной. Поскольку визит в институт явно отменялся, я решила после разговора съездить на квартиру Сурковой, хотя там тоже, наверное, уже побывала милиция, но попытаться все-таки стоит.

— Так, вот… алло, вы слушаете? — ожила трубка в моей руке. — Я нашла то, что вам нужно.

— Говорите. — Мои пальцы забегали по клавиатуре компьютера, и на экране развернулся электронный блокнот.

— Алла Геннадьевна начала составлять экологический паспорт для ЗАО «Тарасовские техносистемы» буквально за два дня до смерти. До этого два месяца занималась ФГУ ЦНИИ, Лабораторией войск химзащиты № 44.

— Во время выполнения этой работы у Сурковой возникали какие-либо конфликты с коллегами или руководством объектов? — поинтересовалась я. — Может, она была с чем-то не согласна, хотела что-то изменить?

— Нет, ничего подобного, — возразила Фомичева. — У нас в институте не принято открыто выражать несогласие, конфликтовать. Все придерживаются генеральной линии. Нет, у нее не было никаких проблем, работала как обычно, руководила своим отделом.

— А у нее в отделе что за контингент? — спросила я.

— Контингент у нее нормальный, но в основном все молодые, бывшие студенты, опыта никакого. Алла Геннадьевна всю работу тянула на себе, — со вздохом ответила Фомичева. — Работала на износ.

— А кто сейчас выполняет ее обязанности? — спросила я.

— Мне пришлось взять это на себя, ну я и раскидала часть работы по начальникам других отделов, — ответила женщина, и в ее голосе зазвучало недовольство. — Мне за это не доплачивают, но приходится этим заниматься. Ведь работа должна быть выполнена. Вот сейчас готовлю Вадима из отдела Сурковой — он уже был и. о., и думаю, если с ним поработать, то можно поставить начальником.

— А что он за человек, этот Вадим? — поинтересовалась я, а сама записала в блокноте: «Вадим — подозреваемый, конкурент убитой».

— Обычный парень, — пробормотала Фомичева. — Конечно, у него много амбиций, но это потому, что молодой. А так — старательный, аккуратный, исполнительный.

— А можно мне его координаты, а также фамилию и телефон, если есть, — попросила я. Фомичева мне все продиктовала. Я поблагодарила ее и попрощалась, потом посмотрела на клиента.

— Ну, что там? По глазам вижу, что что-то узнала, — спросил Уваров, нарезая вокруг меня круги.

— Не мельтеши, сядь, — приказала я, достала из холодильника коробку с апельсиновым соком, из шкафчика бокал, налила соку и, сделав несколько глотков, продолжала: — Новости у меня для тебя не слишком приятные. Эта Суркова, которая тебя доставала, работала с документацией секретных военных объектов. Смекаешь, к чему я? Скорее всего на том диске, который ты так неосмотрительно выбросил в мусорный бак, содержалась какая-то страшная военная тайна. Она что-то раскопала и решила придать это огласке. А теперь кто-то из военного ведомства хочет похоронить эту историю вместе со всеми свидетелями.

— Так меня хотят убить спецслужбы? — ужаснулся Уваров. — Но я же ничего не знаю. Им надо все объяснить! Я даже не смотрел, что на диске!

Я взяла его за руку и произнесла с притворной заботой в голосе:

— Спокойно. Тебе нельзя нервничать, это плохо отражается на внешности. Могут появиться морщины.

Уваров сердито вырвал у меня из ладони свою руку, а я уже серьезно сказала:

— Если бы за тобой охотились спецслужбы, то мы бы так спокойно не сидели, не болтали. Нас бы взяли еще ночью, или нет, трудности уже появились бы прямо в ресторане, после убийства и всей той кутерьмы. Здесь другой случай. Суркова затронула интересы какого-то высокопоставленного военачальника, который допустил в своей работе серьезные просчеты. Он не хочет, чтоб о его ошибках узнали, и любой ценой пытается уничтожить доказательства и свидетелей, причем действует не по официальным каналам, поэтому и возможностей у него намного меньше. Именно потому к работе привлекались наемники из уголовной среды.

— Черт побери эту дуру! — раздраженно крикнул Уваров и ударил кулаком по дивану. — Ну почему, почему она ко мне пришла с этим диском! Я веду передачи про секс, про человеческие отношения — это безопасно, никого не затрагивает и не порождает проблем. Меня никто до этого не хотел убить. Я жил спокойно, не лез во всякие журналистские расследования и скандалы. Нет, ей надо было обязательно сунуть мне свой гребаный диск. Не могла найти кого-нибудь другого, кому нравится рисковать жизнью? Мне все это противно, я не хочу ничего расследовать! Я шоумен, звезда, секс-символ…

— Понятно, ты не боец, — прервала я тираду Уварова. — Только теперь уже ничего не поделаешь. Что случилось, то случилось, и надо думать, как решать возникшие проблемы, а не разглагольствовать. Итак, высокопоставленный военный — основная версия. Однако есть и другие подозреваемые. В ее отделе работает один очень честолюбивый парень, Вадим. Может, он решил посредством убийства начальницы заработать повышение?

— Сомневаюсь, эта тетка работала в занюханном провинциальном НИИ. Какие там интриги могут быть? — возразил Уваров.

— Ну, для кого-то и тысяча рублей — приличная сумма, — не согласилась я, — все относительно. Кстати, НИИ не занюханное и не провинциальное. Оно входит в структуру Ростехнадзора, и таких всего несколько на всю страну. Но главное — это всего лишь версия. Нужно собрать факты, переговорить с людьми, окружавшими Суркову. Только потом станет ясно, какая из версий верна. Эх, узнать бы, что на диске! Вдруг там вообще информация, не связанная с ее работой.

Мы оба замолчали, думая каждый о своем. Тишину в комнате нарушало только легкое жужжание электромеханических часов на стене. Внезапно лицо Уварова озарилось так, будто ему пришла в голову замечательная идея. Андрей посмотрел на меня и сообщил с вызовом:

— А я знаю, кто ее приказал убить.

— Сам догадался или кто подсказал? — без энтузиазма поинтересовалась я, наливая себе в стакан еще сока и доставая сигареты.

— Я пришел к этому через цепь простых логических построений. Все элементарно. — Уваров встал и заходил передо мной по комнате, изображая из себя великого сыщика. — Надо было просто сложить два и два. Ответ лежал на поверхности, а ты этого не заметила. Признайся, что не знаешь, кто убийца. — Он навел на меня указательный палец, всем видом призывая покаяться.

— Не знаю, — честно сказала я, — ну-ка, просвети!

— Это та великанша на свалке, — огорошил меня Уваров.

Я едва не выронила стакан с соком.

— Удивлена? — заметил он мое изумление. — Хочешь знать, как я до этого додумался?

— Разумеется, хочу, — кивнула я, поставив стакан на столик, чтобы от его следующих слов не захлебнуться, чего доброго.

— На самом деле все очень просто, — ободрил меня Уваров. — Та баба — директор свалки. Эта, как ее, Суркова — эколог. Доходит?

— Пока нет, но продолжай. — Я еле сдерживала улыбку.

— Ну ладно, смотри, — произнес Уваров, бурно жестикулируя. — На свалку привозят отходы, которые туда привозить нельзя, эта дылда их за бабки разрешает там сваливать, а та из экологии узнала про нарушения, и дылда решила ее убрать. У меня друг как-то писал репортаж про городскую свалку. Так вот у них там очень крутые нравы. Чуть что, по голове, и мусором засыпают. Потом ведь никто и никогда не найдет.

— Хорошая версия, — кивнула я и, чтоб не рассмеяться в лицо Уварову, посмотрела в окно. — А на диске что? — спросила я, пряча улыбку. — Может, база данных городской свалки?

— Да какая разница что! — пожал плечами Андрей. — Надо ее заставить признаться. Потом сдать в милицию.

— Хорошо, учту твои пожелания, когда буду с ней встречаться, — сказала я небрежно и, допив сок, начала собираться.

Мне не терпелось попасть в квартиру погибшей.

Гримируясь перед большим настенным зеркалом, я поинтересовалась у клиента:

— Андрей, тебе этот урод, что требовал диск, еще звонил?

— Не знаю, — нахмурился сидевший на диване Уваров, — я отключил сотовый еще вчера в ресторане и больше его не включал. Мне вообще-то не очень хочется общаться с тем парнем.

— А ты все-таки не уклоняйся от общения. Включи телефон. А если он позвонит, постарайся затянуть разговор. Я позвоню своей знакомой со станции сотовой связи и попрошу, чтоб она попыталась отследить звонок, — сказала я.

— Ладно, включу, — буркнул Уваров, достал сотовый и, поглядывая на меня, включил телефон. — Хорошо ты внешность изменила. И профессиональный гример не нужен. Встретил бы на улице — точно бы не признал. Просто совершенно другой человек. Была симпатичная девушка, а стала старая, страшная грымза.

— Спасибо за комплимент. — Улыбаясь, я поправила черный парик с проседью. Затем подкрасила губы помадой и кое-где прошлась по щекам тональным кремом.

— Ого, от него было двадцать два звонка и восемь SMS-сообщений, — воскликнул Уваров, уткнувшись в свой сотовый.

— Что пишет? — полюбопытствовала я.

— Так, так… — бормотал сосредоточенный Уваров, проглядывая сообщения. — Угрожает. Опять угрожает. Угрожает убить. И все матом да непонятными словами. Вот предложил перезвонить ему, иначе… В общем, не важно, что иначе, я даже не могу это вслух прочитать.

— Перезвонить? — переспросила я. — Там что, номер указан?

— Да, есть номер сотового, — подтвердил Уваров.

— Звони, — велела я, а сама, не теряя времени, принялась набирать номер знакомой с телефонки. Дозвонившись, я понизила голос, так как клиент уже ждал ответа: — Люда, привет. Это Женя Охотникова…

После приветствий и пары стандартных вопросов и ответов я сообщила Людмиле, зачем звоню, и попросила засечь, в каком примерно районе будет находиться человек, которому звонит мой клиент, а также на кого записан интересовавший меня номер. Люда пообещала все сделать.

— Что мне говорить, — прошептал с дивана Уваров, прикрывая рукой сотовый, — он спрашивает, хочу ли я жить или нет?

— Поздоровайся для начала. Вежливость не бывает лишней, — велела я. — Скажи, что жить хочешь, но жить хорошо, и у тебя есть ряд требований — новая машина, квартира в центре Москвы и путевка в Турцию.

— По-моему, его это только разозлит, — с сомнением протянул Уваров.

— Пусть. Нам это и нужно. Хорошо, если он выйдет из себя и потеряет осторожность, — ответила я.

Уваров передал по телефону то, что я велела, и тут же с гримасой отдернул сотовый от уха:

— Я же говорил, что он разозлится.

— Спроси о его предложениях, если он не согласен с твоими, — сказала я.

— Если вы все так трагически воспринимаете, то скажите, каковы ваши условия, — проговорил Уваров с настороженным видом. Пауза. Затем Андрей пробурчал: — Да, понятно, ясно. Вы хотите встретиться со мной? — Уваров с немым вопросом в глазах посмотрел на меня.

— Скажи, что согласен, и спроси о месте и времени встречи, — шепнула я почти одними губами.

Уваров спросил и специально для меня включил громкую связь.

— Короче, чудило грешное, подгребай к ДК «Салют», это в Рабочем районе, встретимся за ним, — спокойно произнес неизвестный. — Тихое, спокойное место, там нам никто не помешает. В восемь вечера. Отдашь диск и отвалишь.

Я отрицательно покачала головой и присела к компьютеру. Уваров, глядя на меня, сказал в трубку:

— Нет, спасибо, я не хочу в тихом месте, чтоб вы там меня кокнули. Наоборот, будем встречаться в людном месте, где я скажу, и во сколько я скажу, или диска вам не видать.

— Ну, ты еще поговори мне, — рявкнул на клиента незнакомец. — Думаешь, в людном месте мы тебя не кокнем? Да я могу тебе в переполненном автобусе финорез под ребро пристроить, и никто ничего не заметит.

— О, тогда я вообще поостерегусь с вами встречаться где-либо, — испуганно пробубнил Уваров.

— Ну, ты, это, не дрейфь, фраер, — пошел на попятную говоривший, — мне от тебя только диск нужен. Никто тебя мочить не собирается. Давай, базарь, где забьем стрелку.

Я развернула экран ноутбука к Уварову и указала пальцем точку на карте города. Крупные названия улиц хорошо читались.

— Так, встречаемся, значит, вот где, — протянул Уваров, скользя взглядом по карте, — Драмтеатр на Пионерской, на площади перед ним, рядом с фонтаном.

— Во сколько? — хрипло спросил незнакомец.

Я показала Уварову на пальцах восемь часов.

— В восемь, — сказал Андрей.

Незнакомец согласился. На этом разговор закончился.

— Ну, как я был? — гордо спросил Уваров.

— Держался молодцом и даже в штаны не надул, — похвалила я.

Тут, исторгая музыкальную тему из «Смертельной битвы», озарился голубым светом и завибрировал мой сотовый.

— Да, Люда, удалось что-нибудь узнать?

— Да, все нормально, — отозвалась девушка. — Телефон записан на Кудрявцеву Римму Александровну, двадцать третьего года рождения, проживает по адресу…

— Адрес не надо, — вздохнула я, понимая, что это пустышка, — если есть, давай номер ее домашнего телефона. — Она продиктовала мне номер, но и так было понятно, что старушка, божий одуванчик, никак не связана с бандой убийц. Телефон у нее скорее всего просто украли или она его потеряла где-нибудь.

— Звонок был сделан из центрального района, между улицами Рогожная и Краснознаменная. Там расположены наши ретрансляторы с антеннами, — продолжала Люда, — точнее ничего сказать не могу.

Я поблагодарила ее и отключила сотовый.

— Ты опять уходишь? — недовольно спросил Уваров, оглядев меня с головы до ног.

— Да, ненадолго, — кивнула я. — Хочу осмотреть квартиру погибшей. Вдруг там у нее есть копии утерянного диска или в компьютере хранится нужная нам информация.

— А я, между прочим, очень хочу есть, — раздраженно заметил Уваров.

— Еда скоро будет, — пообещала я.

Остановившись перед включенным ноутбуком, я запустила программу системы видеонаблюдения. На экране появились шестнадцать картинок со скрытых камер, установленных мною в коридоре, на лестничной площадке, в подъезде, на улице перед зданием общежития.

— Вот, будешь смотреть. Если нарисуется кто подозрительный — позвонишь мне, — сказала я Андрею и пошла к двери. — Еду принесет мальчишка, белобрысый и голубоглазый, на вид лет двенадцать-тринадцать. Прежде чем его впустить, посмотри, нет ли кого поблизости, и если нет, то откроешь ему дверь. Давай, не скучай.

Спустя двадцать минут я уже была у дома Сурковой. Во дворе на скамейке сидела парочка молодых мам с колясками, а в дальнем конце детской площадки резвилось несколько ребятишек. Обстановка была спокойной. Захлопнув дверцу машины, я зажала под мышкой кожаную папку и огляделась.

Девятиэтажный дом с зеркальными вставками в фасаде. Перед домом буйно разрослись вязы, закрывая обзор из окон первых этажей. Суркова жила на четвертом. Я внимательно изучила взглядом каждый закоулок двора. Опасность могла подстерегать везде. Например, подозрительным показался мужчина на балконе шестого этажа. Сначала я подумала, что он прячется за ограждением, но затем он встал и спокойно закурил. Мой взгляд переместился к двум парням у подъезда. Они выглядели совершенно обычными, но являлись ли таковыми на самом деле? Чтобы попасть в подъезд Сурковой, мне придется пройти мимо них. Рука нащупала в сумочке револьвер. С двоими справиться не так сложно, главное, чтобы их не было больше.

Уверенной походкой я направилась к дому. Ситуация разрешилась неожиданно легко, мужчины пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Обошлось. Я приблизилась к подъезду, нажала на одну из кнопок домофона и бодро сообщила ответившей женщине, что им телеграмма. Домофон тут же запищал, и я открыла дверь. Я вошла в подъезд, готовая ко всему. Рука снова скользнула в сумочку. Сняв револьвер с предохранителя, я шагала вверх по лестнице. Мои шаги гулко отдавались в лестничных пролетах. Лифт я проигнорировала, потому как знала, сколь легко его кабина могла превратиться в смертельную ловушку.

Вот наконец четвертый этаж. Дверь в квартиру Сурковой я опознала мгновенно — она была опечатана. Выудив из кармана отмычку, я сорвала печать и открыла замки. В следующую секунду на верхнем этаже послышались чьи-то торопливые шаги. Двое людей спешно спускались на мой этаж. Дверь квартиры не хлопала, следовательно, люди ждали меня на площадке этажом выше. Сначала показались ноги в спортивных трико и кроссовках, затем я увидела двоих мужчин лет тридцати с небольшим. Один стриженный под ноль, второй с длинными каштановыми волосами, собранными в хвост, с элегантной бородкой и в очках. Оба типа под два метра ростом, могучего телосложения.

— Так. Почему вы сорвали пломбу на опечатанной квартире? — поинтересовался лысый, вынул из кармана милицейское удостоверение и сунул мне под нос. Я сделала вид, что плохо вижу, достала очки и посмотрела через них на удостоверение. Одного взгляда хватило, чтоб понять, что документ поддельный. Внизу страницы отсутствовал микрошрифт МВД РОССИИ, были и другие мелкие погрешности, но в общем сделано удостоверение было качественно.

— Ладно, капитан Синицын, не хотите ли посмотреть мои документы? — сказала я, не подав вида, что заметила подвох.

— Очень хочу, — оскалился лысый.

Я предъявила им свое удостоверение ФСБ, сделанное по всем правилам, и пояснила:

— Владелица этой квартиры имела доступ к секретной документации. Я должна произвести осмотр квартиры, а если будет такая необходимость — обыск и изъятие вещественных доказательств.

— А вы одна? — поинтересовался лысый, возвращая мне удостоверение.

— Нет, сейчас подъедут остальные, а вы можете пока мне помочь, — предложила я и распахнула дверь в квартиру. — Проходите, пожалуйста.

— Раз надо, значит, поможем, — пробурчал лысый.

Я вошла следом за «милиционерами» и сразу закрыла дверь на защелку, заранее решив отоварить их в полумраке коридорчика. Но мои планы нарушил лысый. Он как-то очень быстро сориентировался и буквально мгновенно нашел выключатель. В коридоре вспыхнул свет. Я подумала, что не стоит дергаться, и решила выждать более удобного момента.

Мы вошли в гостиную. Или Суркова была страшной неряхой, или по квартире пронесся смерч. Все было перевернуто вверх дном. Мягкая мебель вспорота, вещи разбросаны, ящички из шкафа валялись посреди комнаты, с телевизора содрана задняя стенка, паркетный пол во многих местах разворочен.

— Да, дела, — протянул лысый. Его напарник кивнул, но мне показалось, что они не очень-то удивлены. Понятно тогда, чьих это рук дело.

— Помогите мне перевернуть это, — попросила я лысого и его товарища, указывая на добротный дубовый стол, имевший резные фигурные ножки. — Положите его на столешницу.

— Зачем это? — озадаченно пробормотал лысый.

— В нем тайник, — соврала я.

— Че, в натуре? — изумился второй.

— Давайте, шевелитесь, сейчас все покажу, — пообещала я. — А ты — отломай вот эту ножку. Сейчас покажу.

Лысый своей медвежьей лапищей выдернул тяжелую дубовую ножку из столешницы и подал мне. Я взяла ножку за тонкую часть и со всей силы ударила лысому ногой в пах. Бедняга согнулся пополам. Потом саданула ножкой стола второго громилу по башке. Парень даже не понял, что произошло, без звука он рухнул на диван и затих. Дело двух секунд. Ствол моего револьвера уткнулся в лоб лысого. Липовый мент попытался броситься. Но я была проворнее:

— Даже не думай, подохнешь!

— Ты че, сука, ты на кого наезжаешь? — прохрипел лысый. — Я же из ментуры. Ты сядешь.

— Не гони, я могу тебя пришить и списать за попытку к бегству, — рявкнула я и еще сильнее вдавила ему в лоб револьвер. — Аккуратно вытащи «пушку» и отбрось в сторону, как можно дальше.

— Какая попытка к бегству? — процедил сквозь зубы бандит. Однако спорить не стал. Вытянул из кобуры двумя пальцами свой «ПМ».

— Не важно. Посмотри, — я показала ему ножку от стола, — давай так, я буду задавать вопросы, а если ответ будет неправильным, будешь получать один-два удара дубиной в зависимости от сложности вопроса. Если не согласишься, я просто сделаю тебе аккуратное отверстие между глаз диаметром девять миллиметров. Что скажешь?

— Пошла на хрен! — прохрипел плосколицый.

— Ответ неправильный. — С размаху я ударила бандита по ребрам дубиной. — Как, появляются умные мысли? Говори, на кого работаешь, или я тебе все кости переломаю.

Закашлявшись, лысый перевернулся на спину и посмотрел на меня с ненавистью.

— Да чтоб я перед всякой падалью раскололся!..

— Стандартный ответ урода, — констатировала я. — Тогда попробуем по-другому. — Я прикрутила на ствол глушитель и выстрелила. Звук был похож на хлопок в ладоши. Плосколицый с побелевшим лицом схватился за простреленную ногу.

— На кого работаешь? — повторила я вопрос. — Предупреждаю, скоро ты превратишься в решето, если будешь упорствовать.

Перед домом затормозила машина. Я подскочила к окну, отдернула штору и посмотрела вниз. У подъезда остановился милицейский «УАЗ» с потушенными мигалками. Из машины выходили парни в милицейской форме.

Надо было уходить. Приехавшие могли быть настоящими ментами или бандитами. Если подстреленным окажется настоящий слуга закона, то у меня возникнут действительно серьезные проблемы. Лучшим выходом являлось тактическое отступление. Но сначала последняя попытка.

Я кинулась обратно к лысому, занесла над его головой дубину:

— Говори, падла, запрессую!

Но бандит оказался крепким орешком. Дико расхохотавшись, он плюнул в меня. Я увернулась и вырубила его ударом дубины. Потом обыскала обоих в надежде, что они что-то нашли в квартире, когда переворачивали все вверх дном. Результат был нулевым. На глаза попалась тонкая книжка в мягком переплете, которая валялась на полу среди других вещей. Автором книги была погибшая Суркова. Это был сборник ее научных статей. Чтобы не возвращаться совсем уж без добычи, я схватила книжку и выскочила за дверь. По лестнице уже поднимались. Я торопливо закрыла дверь и прислушалась. Шаги раздавались этажом ниже. К звуку шагов прибавился грохот ожившего лифта. Оставалось одно. Я бесшумно побежала вверх по лестнице. Можно было, конечно, попробовать пройти мимо поднимавшихся по лестнице стражей правопорядка, но я не хотела рисковать. Если что, пришлось бы тратить время на объяснения, на запросы и выяснения моей личности. А как «быстро» идут у ментов запросы по компьютеру, я хорошо знала. Кстати, зачем они приехали? Соседи их, что ли, вызвали?

Размышляя над этим, я добралась до чердака, вскрыла замок, выбралась на крышу, а по ней ушла до самого дальнего подъезда. Там сбила выстрелом замок, спустилась по лестнице и вышла на улицу. У милицейской машины курили двое в бронежилетах с автоматами наперевес. Один лейтенант, второй прапорщик.

— Здесь что-то произошло? — спросила я у них.

— Произошло, — буркнул прапорщик. — Давайте, дамочка, проходите мимо. Это вас не касается.

— Как это не касается, я живу в соседнем подъезде, — возмутилась я. — Может, здесь террористы. Вы вообще знаете, с кем разговариваете? Я буду жаловаться вашему начальству. И к вашему сведению — с генерал-майором Глебом Егоровичем Самохваловым, начальником ГУВД, мы в родственных отношениях. Он мой дядя. Можно узнать ваши фамилии?

— Ладно-ладно, хватит бучу поднимать, — вмешался в разговор лейтенант. — Нас вызвала женщина с четвертого этажа. Она сказала, что квартиру ее соседки напротив грабят двое громил и женщина. Вы удовлетворены?

— Практически да, до свидания, — улыбнулась я и вышла на дорогу ловить машину.

Менты даже не посмотрели больше в мою сторону.

Через два квартала я пересела на свою машину и поехала на свалку. Что-то долго там искали наш диск. Мне это не нравилось. Нужно было ускорить процесс, простимулировать их как-то.

Глава 4

Свалка жила своей жизнью. Местные жители усердно перелопачивали горы мусора, сортировали его по мешкам, раскладывали по стопкам и кучкам. Каждый мусорщик был занят своим делом. Собаки, бродившие вокруг, унеслись прочь, лишь только я включила инфразвуковую пищалку. Укутанная в старый рыбацкий плащ с капюшоном, я, горбясь и прихрамывая, незаметно прошмыгнула к вагончикам, которые считались офисами администрации свалки. У входа в самый большой вагончик даже топтались двое дюжих охранников с пропитыми лицами. Они хотели воспрепятствовать моему продвижению, затем глотнули усыпляющего газа и рухнули мордами в траву, так и не успев прикоснуться ко мне. Внутри вагончика над кучей разваленных на полу дисков носилась уже знакомая «гренадерша». Здесь же на покосившейся тумбочке стоял всеядный DVD-плеер, в который она запихивала диски по очереди, отбирая их из кучи, просматривала на телевизоре, потом выбрасывала в мешок у стены. В мешке, так сказать, находились те, которые показались ей ненужными.

Обернувшись на скрип двери, «гренадерша» застыла с диском в руках. В глазах промелькнул страх. Увидев меня, она заорала во всю глотку:

— Эй, ты чего приперлась?! Кто ты такая?! Я тебя, твою мать, не приглашала! Чего надо?!

— Молчать! — Я сбросила с себя плащ и показала револьвер. — Назад, не дергайся. Мобильник на пол.

— Чего ты хочешь? — выдохнула мигом присмиревшая женщина. Попятившись, она уперлась спиной в стену вагончика. Выстрел разнес ее мобильный телефон на мелкие детальки. Дальнейшие вопросы со стороны «гренадерши» казались мне просто неуместными.

Присев на корточки, я стала перебирать диски. Нужной надписи не было ни на одном. Тогда я перевернула и высыпала все из мешка. Только там я нашла то, что искала. На крышке надпись маркером «Х-файлы».

— Смотрела это? — показала я диск «гренадерше». Она сначала отрицательно покачала головой, но тут же передумала и закивала, соглашаясь.

— Что на нем? — спросила я ледяным тоном.

— Дребедень какая-то. Цифры, графики, картинки. Какой-то завод засняли, — пролепетала женщина. — Я сначала подумала, что это фильм про инопланетян.

— А, документальный, значит, — прикинулась я дурой. — Возьму посмотреть, а вы продолжайте то, чем занимались. Не стану вас отвлекать.

Я двинулась к выходу, засовывая диск во внутренний карман жакета. Перед тем как выйти на улицу, спрятала пистолет, закрыла дверь, подперла ее валявшимся рядом бруском и спокойно пошла к воротам. На выходе я так же уложила охранника снотворным газом. Открыла калитку и хотела уже выйти, но не успела. В дело вмешался отряд бомжей быстрого реагирования. Одетые в какие-то фуфайки, в промасленных «петушках» и с ломами в руках, они лихо подрулили к воротам на мотороллере.

— Мы ее взяли, — отрапортовал главный в трещавшую рацию. Из-за пазухи он достал самодельный дробовик. Таким двух медведей можно завалить одновременно, если пальнуть в упор из обоих стволов. — Что, красавица, прогуляемся до мамки?

— Рада бы, да некогда, — бросила я и выстрелила прямо через сумочку, не вынимая револьвера. Пуля попала вожаку в плечо, раздробив кость. Дробовик упал в дорожную пыль, а его владельца откинуло на мотороллер. Мигом подхватив дробовик, я жахнула из него по мотороллеру и сразу же пожалела о содеянном. Сила отдачи едва не вывихнула мне руку. От обильных пороховых газов заслезились глаза. Грохот выстрела едва не разорвал барабанные перепонки. Однако, несмотря на неудобства, эффект от выстрела получился ошеломляющий. У мотороллера оторвало начисто переднее колесо, искорежило весь передок, а руль стал напоминать пропеллер самолета. Бомжи, оставив ломы, бросились врассыпную, бросив своего вопившего главаря на произвол судьбы.

— Что там у вас, почему молчишь, Смола? — разорялась хозяйка свалки в динамике рации.

Я подняла раритет с земли, взглянула на затихшего под дулом револьвера раненого амбала и сказала в микрофон:

— Смола вышел, причем весь. Очередь за тобой, дылда. Я иду. — Я бросила рацию на землю и раздавила ее каблуком. Конечно, к «гренадерше» я возвращаться не стала. Это все было сказано, чтоб пресечь погоню. Пусть перепуганная тетка сгонит всех людей к себе, ожидая моего прихода, я же тем временем спокойно отъеду от этого гостеприимного места.

— Не шевелись, — приказала я раненому, нырнула в кусты, а секунд через пятнадцать вылетела из них на своем «Фольксвагене». Машина во весь опор понеслась к городу.

На моих губах играла победоносная улыбка. Наконец-то удача. Диск у меня. В нем все ответы. Если файлы удастся открыть, то будет вообще отлично.

До общежития добралась без проблем. Проверка местности вокруг здания показала, что наблюдения за нами нет. Оставив машину, я поднялась в комнату. Уваров значительно повеселел за мое отсутствие. Здесь сыграла роль и еда от тети Милы, которую доставил курьер, и то, что до самолета на Москву осталось всего два часа. С улыбкой до ушей клиент сидел на диване перед телевизором и считал минуты, оставшиеся до конца заточения.

— Все-таки полетишь? — уточнила я, запихивая в пакет для мусора наваленную на столе одноразовую посуду после пиршества клиента.

— Конечно, полечу, — с воодушевлением закивал Уваров. — Наконец-то я снова окажусь в своей квартире. Какой это будет кайф. Буду спать два дня. А эти придурки пускай дожидаются меня на стрелке. Ха-ха-ха. Придурки! Думают, я поеду с ними встречаться. Вот так они меня и увидят. Для верности можно на месяцок свалить в теплые страны…

— Я диск нашла, — сообщила я из ванной, тщательно намыливая руки. Противно было вспомнить, чего я только не хватала там на свалке.

— Диск? — удивился Уваров. — И что на нем?

— Сейчас посмотрим, — ответила я и извлекла диск из коробки.

Вставив диск в ноутбук, я стала по очереди открывать сохраненные на нем файлы. В первых трех были сплошные цифры, графики и термины, которые мог понять лишь сведущий в науке человек. Я сделала вид, что понимаю информацию, которая выводилась на экран. Уваров нервно ерзал на стуле, наблюдая за мной. Наконец он не удержался и спросил:

— А что такое мультисенсорная система на основе халькогенидных стекол?

Я посмотрела на Андрея, покачала головой и буркнула:

— О чем можно разговаривать с человеком после подобного вопроса? Если не знаешь, то и не лезь.

Уваров обиженно засопел. Больше он не задавал вопросов, только смотрел на экран, как баран на новые ворота. В последнем файле были газетные статьи. Тут я вздохнула с облегчением. Язык статей был более или менее понятен для восприятия обычного человека. Я стала читать. Во всех без исключения статьях различные авторы писали о химическом комбинате в Грузии, на котором последнее время наращивались темпы производства, но вместе с тем ухудшалась и экология района. В несколько раз возросла смертность, повсеместно распространились генетические отклонения в развитии детей, снизилась рождаемость. Отмечалось также увеличение больных онкологией, астмой и другими серьезными заболеваниями. Всему виной были ошибки в проекте новых цехов и недоделки. Вредные вещества: соли тяжелых металлов, динил, цианиды — все попадало в местную реку, а из нее с питьевой водой возвращалось к людям. Район просто превратился в некую долину смерти. Местные же власти трубили лишь об успехах развития производства, замалчивая о негативных сторонах.

— Ну и как связаны убийство Сурковой и химический завод в Грузии? — спросила я себя.

— Я ничем не могу тебе помочь в этом вопросе, — пожал плечами Уваров, — пойду собираться.

— Давай, иди, — кивнула я и вернулась к первым файлам.

С трудом мне удалось понять, что все формулы, расчеты относятся к прогнозированию подобной ситуации в Тарасове. Я вспомнила про оборонные предприятия, которые курировала Суркова, и то, что одно из них так же загрязняет Волгу. Значит, мы все скоро превратимся в мутантов… Интересное дело.

— Я могу взять этот диск с собой в Москву и обнародовать информацию в прессе. У меня там есть знакомые. Мне помогут, — предложил Уваров. Стоя перед зеркалом, он тщательно укладывал волосы. — Кстати, ты привезла, что я просил? Вот как я буду делать укладку без геля и бальзама?

Я указала на пакет, что висел на спинке стула:

— Все там.

Идея клиента насчет придания огласке содержимого диска показалась мне вполне здравой. Ведь если об этом узнает общественность, то не будет смысла устранять нас из-за диска. Главное — правильно донести информацию до масс.

Я посмотрела на Уварова, который как ребенок радовался привезенным мною косметическим средствам. Давать ему диск с собой в полет опасно. Лучше доставить его в Москву иным способом. Даже письмо по Интернету могут перехватить. Противник-то знает, что ему искать. Вынув из компьютера диск, я сунула его в бокс от сборника попсы, а сам попсовый диск положила в пустой пластиковый файл, а файл сунула в женский роман, который оставила в комнате одна из моих прошлых клиенток.

— Вот здесь диск, — сказала я, протягивая Уварову книгу. — Только обращайтесь с ним аккуратно.

— Нет проблем, — пообещал Андрей, сияя от счастья. — Выберусь отсюда, и мы их прищучим, кто бы это ни был.

— Да, прищучим, — кивнула я и стянула с рук прозрачную пленку из засохшего силиконового клея. Все доказательства того, что я сегодня стреляла — пороховые следы, — были мгновенно уничтожены вместе с ней. По комнате расползся резкий неприятный запах, напоминающий запах горелой резины. Глядя на коптящее пламя догоравшего в пепельнице силикона, я быстро разобрала револьвер, подготавливая его к чистке.

— Обязательно было устраивать эту вонь? — раздраженно спросил Уваров.

— Потерпи немного, мы же скоро съедем отсюда, — ответила я спокойно.

Клиент прихорашивался перед зеркалом. Я подошла, встала рядом и, подтянувшись на носочках, заглянула в зеркало через плечо Андрея. Уваров вздрогнул:

— Ну ты меня и напугала! Смени лицо! Уж больно неприятная у тебя сейчас наружность.

— Это лицо сделано с реального человека, а не просто выдуманный образ, — пояснила я. — Но перегримироваться действительно не помешает. Заканчивай быстрее свои извращения и освобождай место.

Уваров сердито фыркнул. Пока он возился у зеркала, я подготовила гримировальные принадлежности и через полчаса превратилась из невзрачной дамочки предпенсионного возраста в жгучую брюнетку восточной наружности. Переоделась. Уваров был уже готов к путешествию, надушен, причесан и намазан различными кремами, бальзамами и пенками, короче, всем, чем только можно. Я взглянула на гору грязной посуды в раковине и спросила у него:

— Из еды что-нибудь осталось?

— Я был очень голоден, — оправдываясь, начал Уваров, — подумал, что ты перекусишь где-нибудь по дороге…

— Понятно, значит, все сожрал, — уточнила я, сузив глаза.

— Да, — честно признался Андрей.

— Ладно, пошли. — Толкнув дверь, я шагнула в пустой коридор.

Уваров послушно проследовал за мной. Я заперла комнату и повела Андрея к лестнице, одновременно следя по КПК за камерами видеонаблюдения. Везде путь был свободен. Нас до сих пор не вычислили. Лучше бы, конечно, оставаться здесь до завершения расследования, но у клиента были другие планы. Он хотел вернуться домой. А поскольку мои попытки отговорить его от этой затеи не увенчались успехом, я решила — пусть учится на своих ошибках. По идее, сразу убивать его не станут, попытаются захватить живьем и выяснить, где диск. А я тем временем нанесу удар.

— В твоей конуре я успел отвыкнуть от дневного света, — сообщил мне Уваров, когда мы оказались на улице. Он, щурясь, смотрел на меня и ждал, когда я открою машину.

— В аэропорт поедешь на такси, — сообщила я Андрею, набирая номер телефона городского такси. — Нас не должны видеть вместе, но не переживай, я поеду следом и буду все время рядом. Так надо.

— Что-то мне это не нравится, — пролепетал Уваров с задумчивым видом. — Мне кажется, нам надо ехать вместе.

— Кажется — крестись, — отрезала я и прикурила сигарету. — Все будет нормально, не потей. В аэропорту будешь делать вид, что не знаешь меня. Если что-то случится и тебя схватят, не сопротивляйся, а главное, не озирайся, чтоб они не догадались, что ты не один. Я тебя вытащу в любом случае.

— Чего ты меня пугаешь? — недовольно поинтересовался Уваров. — Почему на меня обязательно должны напасть? Я вот думаю, что они не решатся. Там ведь много людей. Как они сделают это при свидетелях?

— Я бы назвала тебе десяток способов, как это можно устроить, но сейчас нет времени, — ответила я и кивнула на белую «десятку» с шашечками. — Вон твое такси. Иди!

— Ладно, пошел, — вздохнул Уваров.

Я посмотрела ему вслед и села в «Фольксваген». Сквозь стекло видела, как клиент сел в такси. Стоп-сигналы погасли. «Десятка» тронулась, развернулась и выехала со двора. Я завела двигатель и поехала за Уваровым. Такси мелькало впереди в транспортном потоке. Постепенно увеличивая скорость, оно проталкивалось между машинами. Я тоже прибавила газу. На экране спутникового навигатора, установленного в «Фольксвагене», по карте города двигалась светящаяся точка — это маячок, который я подсадила в одежду клиента. Кроме маячка, на одежде Андрея был еще скрытый микрофон. Поэтому я через приемник и наушник-горошину могла слышать все, что происходит в «десятке». Хотя там, собственно, ничего и не происходило.

Дорога до аэропорта заняла тридцать пять минут. Такси притормозило прямо перед зданием, а я загнала свой «Фольксваген» на стоянку, поставила его на сигнализацию и пошла к главному зданию. Уваров топтался перед дверями аэропорта и не решался войти. Через минуту он окончательно перетрусил и пошел назад. От толпы людей с разных сторон отделились трое, взяли Уварова под руки и запихали в фургон. Как было слышно в наушнике, парни представились моему клиенту операми. Я кинулась обратно к своей машине. Уварова повезли в сторону, противоположную от аэропорта. В машине парни, похитившие Андрея, орали и требовали диск. Очень хорошо, что у него не было настоящего диска. Держался Уваров секунд десять, потом захныкал и признался, что диск в книге, а книга в его сумке. Один из похитителей, перерывавший сумку Андрея, завопил так, что я чуть не оглохла:

— Есть! Диск здесь!

— Проверь его, и, если это то, что мы ищем, кончаем лоха и валим к Море, получать бабло.

— Нет, не надо, — заныл Уваров. — Я известный человек, у вас будут проблемы.

— Какой известный, лошара, мы тебя в упор не видели. Не гони.

Эфир заполнила песня Кати Лель «Муси-пуси» и звериные вопли раздосадованных бандитов.

— Ты че, сука рваная, решил нас прокатить?! Да мы тебя на лоскутки порвем!

Я вдавила в пол педаль газа. Срезала угол, обошла фургон по параллельной улице и вылетела через проулок на проезжую часть. Водитель фургона попытался уйти от столкновения. Отчаянно завизжали тормоза. Фургон протащило вперед. Останавливаясь, он ткнулся в «Фольксваген», помяв моей машине крыло. Сбоку в фургон въехало маршрутное такси.

— Что за хрен! — раздалось у меня в наушнике. — Хомяк, выйди, разберись с этой телкой, дай ей бабла и водиле из такси. Только ментов тут еще не хватало.

Схватив пузырек с искусственной кровью, я плеснула ее себе в лицо, намазала руки и выскочила из машины, дико вопя. Хомяк, вывалившийся из фургона, увидев меня, впал в ступор. Я поприветствовала его добрым ударом в пах и бросила в фургон гранату со слезоточивым газом. Тут же хлопнул взрыв. Из открытой двери фургона повалили белые клубы. Из сумочки на плече я выхватила противогаз, натянула на себя и нырнула в загазованный фургон. Вместо Уварова в беспросветной пелене я натолкнулась на одного из бандитов. Он кашлял, хрипел и тер глаза. Я отпихнула противника от себя и нащупала на полу кого-то еще. На этот раз это был Уваров. Андрей не соображал, где находится. Он кашлял до рвоты, и по щекам его бежали ручьи слез. Выпихнув клиента на улицу, я выбралась из фургона сама. Помогла подняться Андрею с асфальта и засунула его на заднее сиденье «Фольксвагена». Сев на водительское место, я дала задний ход. На дороге уже начали собираться люди. Шофер маршрутки, в которую въехал фургон, ничего не понимая, бегал вокруг машин, тер глаза и не переставая чихал. Бедняга тоже успел надышаться отравленным газом. Выскочив из машины снова, я запихала в багажник хрипевшего Хомяка. Для верности пришлось вырубить его резким ударом в голову.

Мы мчались прочь от места аварии. Клиент понемногу приходил в себя. Я сбавила скорость, следя в зеркало заднего вида, нет ли «хвоста». На светофоре зажегся красный, и мы затормозили, как все добропорядочные водители.

— Они меня били, хотели застрелить, — потрясенно шептал Уваров.

— Ты не ранен? — спросила я, скосив глаза в его сторону.

— Нет, — всхлипнул Уваров и глянул на свою ладонь. — Прорицательница мне говорила, что перед смертью линии на руке сглаживаются, а линия судьбы практически исчезает.

— Ну и как у тебя? — Мои губы тронула улыбка.

— Пока все на месте, — с облегчением признался Андрей.

— Значит, будешь долго жить, — заключила я, плавно отпуская педаль сцепления.

Машина рванулась вперед. Я резко повернула, выкрутив руль. Уваров посмотрел на меня, вытаращив глаза, и спросил:

— А у нас в багажнике что, сейчас один из этих?

— Ага, — кивнула я с беспечным видом.

— А зачем он нам? — В голосе клиента прозвучала тревога.

— Съедим, когда закончится провизия, — пошутила я. — Зэки при побегах в тайге всегда так делают. Берут с собой двух-трех «бычков» помоложе.

— Хватит, хватит, не хочу слушать! — внезапно завопил Уваров. — Нас могут убить, а ты все хохмишь!

— А ты предлагаешь обняться и поплакать вволю? — с сарказмом спросила я. — Лично я уже свое отплакала, еще в спецшколе, когда приходилось выживать в нечеловеческих условиях. Лимит исчерпан.

— Ну и что теперь делать? Я не могу улететь, меня, наверное, убьют, — заныл клиент. — Меня убьют из-за диска. А я даже не знаю, что за информация на нем. Я ничего не понимаю. Как им объяснить, что я не ученый?

— Никак, — ответила я. — Они «шестерки», выполняют чей-то заказ. Им на все наплевать. Что им сказали, то они и сделают.

— Как же тогда поступить? — шмыгнул носом Уваров. — Что мы можем сделать?

— У меня есть парочка идей, — призналась я, наблюдая за движением в зеркало заднего вида. Пристроившийся сзади, через три машины от нас, «Опель» показался мне подозрительным. Он не отставал и не приближался, галантно пропустил несколько машин, затем немного приотстал, но продолжил держать нас в поле зрения.

— Что за идеи? — с надеждой спросил Уваров.

— Хочу допросить этого ублюдка, в багажнике, узнать, кто его нанял, — ответила я. — Если узнаем, кто заказывает музыку, то решим сразу несколько проблем. Хотя процесс трудоемкий. Есть другой вариант — обнародовать содержимое диска в СМИ, но я пока не знаю, как это осуществить. Вряд ли на телевидении смогут разобраться во всей этой хрени. Телезрителям тем более это не интересно. Я могу слить информацию в Интернет, однако и тут та же самая петрушка. Информация для пользователей должна быть проста и доходчива. На сайты всяких научных организаций, думаю, лучше не соваться, так как противник ждет именно этого. В НИИ, где работала Суркова, тоже соваться опасно. Во-первых, там все под контролем военных, во-вторых, желать смерти ученой мог кто-то из сотрудников — ее конкурент, который метил на место начальника отдела. Если мы нарвемся на него — будет не очень хорошо.

— Откуда у какого-то научного сотрудника деньги нанять бандитов? — возразил Уваров.

— Он мог платить и не деньгами, — пояснила я. — Не забывай, где он работает. Взял и выправил парочку экологических паспортов для подконтрольных бандитам предприятий или сделал справку об экологической безопасности производственного процесса. Я сильно в этом не разбираюсь, но что-то в этом духе.

— Так-так, подожди, — встрепенулся Уваров. — У меня есть знакомые на местном телевидении. Они могут нам помочь.

— И почему ты молчал до сих пор?! — воскликнула я. Резко вывернув руль, я свернула во двор, который имел выезд на соседнюю улицу.

— Эй, ты чего, — удивился Уваров.

— Ничего, — ответила я.

Мы влетели во двор на бешеной скорости. Я ударила по тормозам, развернулась на боковом заносе, резко дала задний ход и заехала за будку котельной. Тут же во двор влетел преследовавший нас «Опель». Тормозя, он пролетел мимо к выезду со двора. Сидевшие внутри повернули головы и увидели нас, но было уже поздно. Я давила в пол педаль газа. «Фольксваген» рванул вперед, всей массой ударив в «Опель» сзади. Уйти в узкой арке было некуда. Преследователи растерялись, потеряли драгоценные мгновения, а потом все было кончено. Двигатель «Фольксвагена» ревел на предельных оборотах. Я нажала на тормоза, и в следующее мгновение колеса машины замерли перед кромкой тротуара. «Опель» же вылетел на проезжую часть, и в него въехали сразу две машины, смяв ему весь бок. Задним ходом я проехала через двор, аккуратно выехала на проезжую часть параллельной улицы и спокойно продолжила путь.

— Я разбил нос, — сообщил ошарашенно Уваров.

— Бывает, — ответила я и поинтересовалась: — Так что там насчет твоих знакомых с телевидения?

— Стой, подожди, — нервно завопил Уваров, — а может, ты сначала объяснишь, что это было?

— Мы избавились от «хвоста», — спокойно пояснила я, — и давай поменьше эмоций. Сейчас нельзя раскисать.

— Нет, я все-таки сойду с ума, — застонал Уваров.

— Это тоже вариант, — кивнула я, — если тебя поместят в психушку, ты станешь для них неопасен. Кто поверит словам психа?

— Ну уж нет, — возмутился Уваров, — мне что, из-за каких-то козлов спускать в унитаз свою карьеру? Нет. Нет, ни за что!

— Я просто предложила.

— Давай лучше поедем прямо сейчас в телецентр. — Тут глаза Уварова полезли из орбит. — Ох, а диск? Где диск-то! Бандиты забрали его, но там была музыка. Я не понимаю.

— Диск у меня, — успокоила я клиента. — Случайно перепутала.

— Случайно? — недоверчиво переспросил клиент.

— Да, — кивнула я. — Случайно перепутала, и благодаря этому тебя не пришили сразу.

Уваров промолчал. Поверил. А мне только этого и надо было. Пользуясь паузой, я перевела разговор на другую тему:

— Продолжай, я хочу услышать, как ты собираешься обнародовать информацию.

— Да, телевидение! — вспомнил Уваров. — Конечно, не хочется кидать горячий материал конкурентам, тем более здесь, в провинции, но выбора нет. В столице я бы получил с него больше дивидендов. Сделаем так: я позвоню своему знакомому, узнаю, что да как, а потом по ситуации.

— Давай, действуй, — согласилась я, попутно размышляя над тем, кто может помочь нам перевести диск на человеческий язык.

В голове всплыло лишь одно имя — Инна Васильевна Фомичева, замдиректора НИИ по научной работе. Ее точно нельзя было считать конкуренткой Сурковой. Конечно, она могла состоять в сговоре с бандитами, но других знакомых экологов у меня не было.

Уваров разговаривал со знакомым с телецентра, а я позвонила Фомичевой. Она сразу узнала меня. Я предложила ей помочь органам следствия. На удивление быстро Фомичева согласилась, пообещала немедленно подъехать на телецентр. Потом я спросила, составляла ли Суркова экологические паспорта для ряда предприятий по берегу Волги: тарасовской мебельной фабрики, мельницы, химкомбината, нефтеперерабатывающего завода. Спрашивала я потому, что все они находились в зоне, обозначенной на карте в диске погибшей. Фомичева разочаровала меня, сказав, что для всех экологические паспорта оформлены и никаких проблем не возникло. Все соответствует норме, без нарушений.

— Сейчас уточню время эфира и перезвоню вам, — сказала я и отключила телефон.

Мой вопрошающий взгляд был обращен к Уварову. Наконец и он закончил болтать, убрал сотовый и объявил:

— Все, парень клюнул. Ждет нас через полчаса. Поспеем как раз к трехчасовому выпуску новостей.

— Он знает, о чем будет разговор? — спросила я.

— В общих чертах, — Уваров хитро подмигнул. — Я умею нагнать туману, чтоб никто ничего не понял. Сказал ему только, что это бомба, убойный материал и что до столицы я боюсь его не довезти, опередят конкуренты. Обещал разделить славу с ним пополам. Он ведь и не подозревает, куда я влез.

— Отлично, а я подгоню консультанта. Она грамотно раскидает тему, — пообещала я.

Мы свернули с проспекта и поехали по узкой улице, змеившейся по частному сектору между холмов, утыканных домами и огородами. Выше виднелось здание городской больницы, а за ним находился нужный нам телецентр. Мой взгляд скользнул по зеркалу заднего вида. «Хвоста» не было, но на душе было как-то погано. Не замечавший моего настроения Уваров праздновал победу:

— Даже не верится, что скоро все закончится. Я так хочу домой! Когда прилечу в Москву, то напьюсь прямо в аэропорту, там же устрою пьяный дебош, разденусь догола при всех, и это только добавит мне популярности. Мне хочется сделать что-нибудь безумное. Столько адреналина!

— Мы пока еще не в эфире, и не надо радоваться прежде времени, — напомнила я. — Опасность не миновала.

— А я верю, что все будет хорошо, — фыркнул Уваров.

— Я тоже сторонница позитивного мышления, — заверила я, — но готовиться лучше к худшему.

— Ерунда. Как они догадаются, что я сейчас поехал именно на телецентр? — возразил Уваров. — С таким же успехом мы могли бы поехать в милицию или спрятаться где-нибудь.

— Не знаю, не знаю, но эти люди кажутся мне чрезвычайно сообразительными, — задумчиво пробормотала я. — Одного не пойму, почему парни из машины прикрытия не атаковали меня сразу, как только я подставилась под фургон? По идее, они должны были прикрывать своих друганов.

— Ну замешкались, значит, где-нибудь, — пожал плечами Уваров.

Я стала выворачивать руль, загоняя машину на стоянку перед телецентром. Внимательно осмотревшись по сторонам, я оценила обстановку вокруг. Клиент копошился в бардачке машины.

— Не трогай там ничего, — сердито крикнула я.

— Да я просто посмотреть, — извиняясь, ответил Уваров. — Это что, какие-то шпионские штучки?

— Дай сюда! — рявкнула я и отняла у него детектор излучений. — Это чтобы определять, есть ли вокруг «жучки» или нет. Реагирует на широкий спектр электромагнитных излучений.

— Круто! — сказал Уваров. — А как он работает? Давай твою машину проверим.

— У нас сейчас другие дела, — напомнила я. — К тому же за сегодня я проверила машину раза три. — Тем не менее, чтоб избежать дальнейших приставаний, я включила детектор и с удивлением обнаружила, что рядом находится мощный передатчик. Такого быть просто не могло.

— А что значит, когда лампочка мигает? — поинтересовался Уваров, глядя на прибор.

Я не ответила. За доли секунды пришло осознание того, что надо делать. Двигатель «Фольксвагена» работал на холостых оборотах. Я резко переключила передачу на задний ход, убрала ногу со сцепления и выжала газ. Завизжали колеса. Машину дернуло, потащило и развернуло. Тут же пуля прошила боковое стекло на правой задней дверце, другая взорвала зеркало бокового вида со стороны пассажира. Управляя машиной одной рукой, второй я схватила Уварова за шкирку и рванула вниз, заорав при этом во все горло:

— Пригнись, пригнись!

Выезд со стоянки преградил джип. Я рванула руль влево, направляя «Фольксваген» в просвет между машинами. Передние колеса подпрыгнули на невысоком бордюре. Меня подкинуло, перетряхнув все внутренности. Только благодаря ремню безопасности я не расквасила лицо о руль. Пролетев метр по воздуху, моя машина снесла невысокую сеточную ограду стоянки и вылетела на тротуар. Вырулив, я прибавила скорость. Еще две пули прошлись рикошетом по корпусу. Потом я вывезла нас с линии огня.

Уваров прижался к моим коленям, боясь даже вздохнуть.

— Поднимайся, сядь, но не высовывайся, — отрывисто скомандовала я. — Ощупай свою одежду и проверь вещи.

— В каком смысле проверить? — не понял Андрей.

— Ощупай, ищи что-нибудь подозрительное, — закричала я, едва сдерживая рвущийся изнутри гнев на саму себя. Противник провел блестящую комбинацию. Мы едва не угодили в ловушку. Они взяли моего клиента, а когда не нашли у него диск, то подсадили «жучок» и позволили уйти. Потому и не вмешивалась группа из машины прикрытия. Они сначала хотели точно знать, где диск, а потом уже действовать.

В шоковом состоянии Уваров ощупывал одежду на себе. Руки дрожали. На бледном лице был ужас. Я же давила на педаль газа и посматривала в зеркало заднего вида. Джип нас догонял. Вступать в открытое столкновение не хотелось. Впереди на пересечении улиц мне наперерез вылетел знакомый «Опель». Корпус — смятый, как яичная скорлупа. Лобовое стекло во множестве трещин, держалось на честном слове.

Останавливаться я не стала, лишь в последний момент на полной скорости взяла немного правее и протаранила «Опель».

Удар. Скрежет рвущегося металла и хриплый крик клиента. Оторванный капот «Фольксвагена» пролетел мимо лобового стекла и упал позади нас на дорогу. Вражеский «Опель» со смятым передом развернуло ударом вокруг своей оси. Я рванула руль влево и выровняла траекторию движения, удерживая машину в пределах проезжей части. Глянув назад, я увидела, как джип объехал «Опель» и с нарастающей скоростью устремился за нами. Несколько раз я свернула, проехала задом через какой-то проулок, выехала на соседнюю улицу, а с нее заехала в первый попавшийся двор. Остановившись среди припаркованных машин, я стала ждать. Хорошо, если преследователи нас потеряли.

— Нашел! — завопил рядом Уваров, вытаскивая из-под подкладки кожаного пиджака крохотный передатчик с микрофоном.

Я забрала у него передатчик, оглядела устройство и зашвырнула его в мусорный бак, стоявший неподалеку. Такая штука могла работать и как маячок.

Только я вывела машину со двора, как на дороге показался джип преследователей. Улица была слишком узкой, чтобы развернуться обычным способом, поэтому я направила то, что осталось от «Фольксвагена», прямо на машину противника. Нога вдавила педаль газа, а стрелка спидометра поползла к ста километрам.

— Что ты делаешь! — завопил Уваров. — Мы разобьемся.

— Шансы примерно пятьдесят на пятьдесят, — бросила я, не отрывая глаз от приближавшегося джипа.

Он не собирался сворачивать. Удерживая руль одной рукой, я взялась за револьвер. Развернуться даже на круговом заносе не хватало времени. Оставалось попытаться протиснуться между джипом и забором. Я надеялась, что водитель у них не полный отморозок и не захочет умирать в лобовом столкновении. Машины стремительно сближались. Я мерила взглядом расстояния справа и слева от джипа, готовясь либо проскочить, либо провести разворот. Скорость «Фольксвагена» росла с каждой секундой. Двигатель натужно ревел. Мои руки словно окаменели на руле.

— Тормози! — дико заверещал Уваров.

Я не затормозила. В последний момент, когда мышцы уже напряглись, чтобы вывернуть руль, у водителя джипа сдали нервы. Он свернул первый. Я выиграла. Мы пронеслись мимо, а машина противника со всей скорости налетела на стену дома, перевернулась и заскользила по асфальту на боку, задев «Фольксваген» крышей. Срубленные остатки зеркала бокового вида влетели в салон, прямо клиенту на колени.

Уваров жалобно вскрикнул, сбросил с себя осколки и прослезился, не веря, что еще жив.

— Спокойно. Все получилось. Они первые испугались. — Я убрала револьвер и похлопала Андрея по плечу. — Слабаки.

— Испугались, да? — со слезами на глазах спросил Уваров. — Да ты не телохранитель, тебе надо в дурдоме лежать. Еще чуть-чуть — и от нас бы кровавый блин остался.

Игнорируя обидные замечания Уварова, я проехала по тихой улочке, завела машину на платную стоянку и предложила Андрею немного прогуляться пешком.

— Я с тобой никуда не пойду, — проворчал он и вцепился в сиденье. — Отвези меня в милицию. Я попрошу у них защиты. Не хочу погибнуть из-за такого телохранителя.

— Вообще-то, если бы не я, ты бы уже десять раз был мертв, — сухо заметила я. — Вылазь, я отвезу тебя в милицию, если ты так этого хочешь. Только не в этой машине. Менты просто с ума сходят, когда видят пулевые отверстия и шпионскую аппаратуру. Я найду другой автомобиль.

Нехотя Уваров вылез из машины. Я позвонила мастеру из «Запасного колеса» и попросила подъехать, чтобы забрать в сервис мою машину, а заодно намекнула, что не останусь в долгу, если мне взамен разбитой подгонят какую-нибудь тачку во временное пользование. Желательно иномарку. В «Запасном колесе» я числилась очень серьезным клиентом, так как с завидной регулярностью превращала свою машину в хлам на колесах, а потом реанимировала ее. Поэтому к моим желаниям чутко прислушивались и старались угодить. Я не знала ни в чем отказа.

Пока у нас оставалось время, можно было допросить «языка». Машина стояла задом к деревьям у глухого бетонного забора, поэтому со стороны то, что было в багажнике, не просматривалось. Я вышла из «Фольксвагена», открыла багажник и заглянула внутрь. Бандит был без сознания. Оглядевшись, я склонилась над ним, заклеила рот скотчем, а потом стала приводить в чувство. Уваров встал рядом:

— А ты не боишься, что кто-то может увидеть в багажнике человека?

— Мне некогда бояться, — тихо пробурчала я, тормоша Хомяка. Видно, что во время наших сумасшедших гонок он, лежа в багажнике, сильно приложился головой. — Подай аптечку, — велела я Уварову.

— Ты хочешь пытать его прямо здесь, на улице? — изумился Андрей.

— Нет, я повезу его в специальную пыточную камеру, — с сарказмом ответила я. — Давай аптечку.

Получив аптечку, я испробовала на бандите весь арсенал лекарственных средств, но он все равно не очнулся.

— Не нравится мне это, — заметил Уваров, оглядываясь по сторонам. — Нас точно поймают.

— Не каркай, — сердито ответила я и подумала, что с допросом придется подождать. Не жечь же Хомяка каленым железом, чтоб пришел в себя.

— Ты его слишком сильно ударила, — предположил Уваров.

— Отвали, и без тебя тошно, — бросила я и, захлопнув багажник, приказала: — Живо в машину. Нечего тут маячить. Хочешь, чтоб тебя опознали и завалили просьбами с автографом?

— У вас завалят, — мрачно заметил Андрей в ответ. — В вашем варварском месте, похоже, никто даже телевизор не смотрит. Или же у всех такое качество приема вещания, как у тебя там в комнате. Рябь по всем каналам такая, что человека от тыквы не отличишь, а звук — сплошное шипение.

— Ты просто еще не привык, — улыбнулась я, закуривая, — пожил бы у нас еще немного — и научился бы различать в шипении человеческую речь, а потом по контурам фигуры на экране начал бы догадываться, кто есть кто и о чем фильм. А если серьезно, то у меня на конспиративке телевизор стоит только для антуража. Смотреть мне его некогда, потому я не озаботилась установкой хорошей антенны.

Через полчаса на старой, побитой временем и дорогами «Ауди» подъехал мастер из «Запасного колеса», которого все называли Сергеичем. Двигатель у развалюхи звучал неплохо, и я решила, что она подойдет в самый раз. Разминая в пальцах сигарету, Сергеич осмотрел «Фольксваген» и мгновенно выдал диагноз. По его словам, предстояла бездна работы. Я распорядилась, чтоб он делал то, что нужно.

— А получше у вас машины не было? — вмешался в разговор Уваров. — Эта того гляди рассыпется.

— Конечно, у меня есть и получше, — с достоинством ответил мастер, метнув на Андрея уничтожающий взгляд. — Я просто знаю, как эта девушка водит. Для нее будет дешевле разбить эту клячу, чем потом башлять за ту, которая получше. Понятно, сынок?

Уваров открыл рот, готовясь бурно возразить, но Сергеич вновь перехватил инициативу в разговоре. Щурясь на Уварова, он задумчиво произнес:

— Слушай, парень, а ты мне здорово напоминаешь кого-то. — Только радость моего клиента от того, что его известность проникла в широкие массы, растаяла, когда мастер добавил без выражения: — А, вспомнил! Вот только что показали по телевизору в новостях, перед тем как вы мне позвонили. Там один мужик убил бабу прямо в телецентре. Они вроде в передаче собирались сниматься. Подрались, так сказать, из-за славы или из-за бабок. Там им же до хрена платят. А мужик этот оказался психом, раньше в дурдоме лежал. Представляете, всяких шизоидов берут на телик? Извини, парень, но вот ты — вылитый тот мужик. Его сейчас милиция разыскивает по всему городу, поэтому ты со своим фейсом лучше на улицу не выходи — первый мент заластает. Доказывай потом, что ты — не он. Спишут и посадят.

— Все, спасибо, я вам позвоню, — пообещала я мастеру, схватила клиента за руку и, не обращая внимания на протесты, запихала в «Ауди». Села сама и дала газу. Оставаться на месте было нельзя.

— Я что-то не понял, про что он болтал? — пробормотал с недоумением Уваров, когда мы выехали на центральную улицу.

— Ну как про что? — буркнула я, сворачивая на узкую боковую улочку. — Думаю, вас обвиняют в убийстве Фомичевой, замдиректора НИИ. Она должна была нас консультировать по поводу диска. Вот про психа я недопоняла.

— Я от армии косил в юности, — нехотя признался клиент, сделал паузу, осмысливая все, и воскликнул: — Сволочи! Это же какая-то чудовищная ошибка, я же не виноват, надо поехать в милицию и рассказать все, как было. — Затем, на секунду задумавшись, Андрей добавил: — Или не надо?

— Пока они разберутся, ты успеешь состариться в тюрьме, — предостерегла я. — А могут и не разобраться вообще. У тебя нет доказательств и фактов, подтверждающих твои слова. Подумай хорошенько десять раз, прежде чем что-то делать.

Уваров замолчал, осмысливая создавшуюся ситуацию. И подумать было о чем. Через квартал, остановившись в укромном месте, я слегка преобразила физиономию своей телезвезды при помощи грима, парика, а также силиконовых накладок на скулы и нос. Сбривать бородку Уваров не согласился даже под угрозой смерти. После Андрея я занялась собой. И превратилась из брюнетки в ослепительную блондинку. Наклеила длинные ногти, переоделась в короткий топ, шорты, кроссовки, надела побольше украшений. У клиента, увидевшего меня в этом наряде, аж глаза загорелись. Он заметил, что мне неплохо бы всегда так одеваться, а не скрывать свою красоту под строгими костюмами.

— А я, прежде всего, хочу, чтоб меня ценили за мои способности, ум и чистую душу, а не за тело, — съязвила я и тронулась с места на первой скорости.

— Я бы мог вас сделать звездой, — проговорил Уваров, заглядывая мне в глаза. — У меня много знакомых в шоу-бизнесе.

— Да мне и без шоу-бизнеса хорошо живется. — Я с улыбкой нажала на газ, и «Ауди» вылетела на пустынную дорогу у бетонной ограды завода. Пыль облаком поднималась из-под колес, норовя забраться в салон машины. Кашляя, Уваров закрыл все окна наглухо, и мы включили кондиционер на полную мощность.

В такую жару это было единственным спасением от теплового удара.

Пересекая дворы и улицы, мы двигались на восток. Новый план мне приходилось придумывать практически на коленке. Недавние события породили много вопросов, а также внесли серьезные коррективы в прошлые расчеты. Главный вопрос — зачем убили Фомичеву? Чтобы подставить моего клиента или решили, что она что-то знает? А может, она сама влезла в это дело и была связана с убийцами? Я думала и думала, но ничего путного не приходило на ум.

— Что будем делать? Обратно в общагу? — поинтересовался Уваров после тяжелых раздумий. Отдаваться в руки родной милиции он передумал и ждал идей от меня.

— В общагу возвращаться нельзя, — ответила я. — Неизвестно, когда они тебе подсунули «жучок». Одно точно, они не нападали, пока наверняка не уверились, что диск у нас. Сообразительности им не занимать, а потому я настоятельно предлагаю валить из города. Можно снять дом в каком-нибудь селе, пока я не выясню, что к чему.

— Дом в селе? — переспросил Уваров с тревогой. — Это когда сортир на улице, а в доме ни горячей, ни холодной воды?

— Ага, а еще дровяная печь и дерьма по колено, — хихикнула я.

— Ситуация стремительно становится все хуже и хуже, — мрачно заметил Андрей, провел рукой по лицу и, закрыв глаза, застонал: — Господи, за что?

Меня же в этот момент больше занимал другой вопрос — выберемся ли мы из города. На КП ГАИ у выезда могут возникнуть трудности. Хотя стекла у «Ауди» слегка тонированы, а сама машина чистая. Лишь бы лица наши не разглядели. Быстро осмотревшись, я достала сотовый и позвонила Земляному.

— Да, Евгения, что вы хотели? — ответил следователь.

— Почему Уварова Андрея Анатольевича обвиняют в убийстве Фомичевой? — спросила я.

— И что вы все время суете нос, куда не следует, — проворчал Земляной с раздражением. — Зачем вам еще эта история с телезвездой? А-а-а, понимаю, Уваров — ваш клиент, и меня теперь ожидают большие проблемы с его поимкой.

— Он не виноват. Я свидетель. Я была рядом с ним в тот момент, когда убили эту женщину.

— Да, серьезно, — с сарказмом произнес следователь. — А у меня есть свидетель, который утверждает обратное. Он опознал вашего клиента и все видел. Как с этим прикажете быть?

— Он врет, — отрезала я. — Раскрутите его — и поймете, что он сам в этом завязан. Может даже, он и есть убийца.

— Оригинально, — хмыкнул Земляной. — Давайте подъезжайте ко мне вместе с клиентом, и будем разбираться.

— Нет, что-то не хочется, — протянула я и добавила: — Вот когда у меня на руках будут доказательства его невиновности, тогда пожалуйста, а сейчас нет. Кстати, я вот почему позвонила: ваши люди арестовали на квартире Сурковой пару парней, косивших под ментов? Как они сейчас? Дают ли показания, что рассказали?

— Вам, Евгения Максимовна, может, лучше сразу письменный отчет предоставить в двух экземплярах? — спросил следователь.

— Вячеслав Юрьевич, мы с вами вроде одно дело делаем, — напомнила я, — разве вы не хотите быстро раскрыть это дело и получить орден, ну или медаль какую-нибудь.

— С вами можно только посмертно получить что-нибудь, — проворчал Земляной.

— Так что там с теми двоими? — вновь попыталась я.

— Им удалось удрать, — нехотя признался следователь. — Чертовы пэпээсники, просто клоуны. Решили, что раз они ранены, то сбежать не могут. Один остался их сторожить, а двое других стали осматривать квартиру — так они сказали. А эта парочка как-то расковалась, наваляли патрульным, так что все трое в больнице, и скрылись в неизвестном направлении.

— Это нехорошо, — вздохнула я, а затем спросила: — Вячеслав Юрьевич, вы когда-нибудь слышали такую кличку — Мора. Может, авторитет какой новый, которого я еще не знаю.

— Нет, не слышал, — ответил следователь, призадумавшись. — Так вообще-то на жаргоне называют цыган. Может, это не кличка?

— Я тоже об этом думала, — призналась я. — Ладно, спасибо за все. Если у меня будет какая информация для вас — позвоню. Вы тоже меня не забывайте, звоните. — На этом мы попрощались.

Итак, что в активе? Неизвестный заказчик, возможно, цыган, подсылает к нам наемных убийц, требует диск. Банда действует очень решительно и не останавливается ни перед чем. В нас стреляли средь бела дня прямо напротив телецентра. Кто их нанял и зачем — пока неизвестно. Большинство моих версий были связаны с информацией, содержавшейся на диске. Смерть Фомичевой по здравом рассуждении тоже могла быть следствием конкуренции в НИИ. Также она могла быть связана с ее профессиональной деятельностью. Не исключено, что они на пару с Сурковой проворачивали какие-то дела. Потом Суркова, получив информацию, что была у нее на диске, испугалась и решила выйти из дела. Ее устранили, возможно, даже с подачи Фомичевой. Потом Фомичева могла поссориться с бандитами из-за денег или чего еще, и ее пристукнули.

Мои мысли перескочили к цыганам. Чем им могла насолить Суркова? Цыгане и экология на первый взгляд были никак не связаны. Большинство цыганских семей в Тарасове занимались наркотиками и гаданиями. Суркова была не похожа на наркоманку или торговку наркотиками. Из-за гаданий тоже убивать не станут, ну если, конечно, гадалка не нагадала ей смерть и не захотела воплотить свой прогноз в жизнь. Нет, это, конечно, бред. Так, а что мой клиент? Может, все это связано с его шоу, а диск только для отвода глаз, чтобы запутать следствие?

— Андрей, слушай, а ты в последнее время в своей передаче задевал кого-нибудь из серьезных людей? — спросила я у клиента. — Ну там, может быть, не напрямую, а косвенно. Например, у тебя выступила жена какого-то олигарха и сказала, что ее муж извращенец, ну и тому подобное.

— Нет, ты что! — затряс головой Уваров. Даже сама мысль об этом показалась ему дикой. — В моей передаче все без имен. Обычно в ток-шоу выступают актеры и рассказывают заученные истории. Реальные люди участвуют редко, только если сами очень захотят. К тому же герои, чтобы их не узнали, выступают в масках. И я стараюсь обходить острые углы.

— Вот ситуация, — перебила я Андрея. — Жена изменяет мужу и рассказывает об этом на твоем телешоу. Муж узнает ее на экране, и у него сносит крышу. К тому же на женщину записаны значительные активы его предприятия, у них брачный контракт, в общем, куча препятствий для развода. Все может благополучно разрешиться лишь со смертью жены. Недолго думая, муж нанимает киллера. Потом в его больном воображении возникает мысль, что ты общался с его женой и слишком много знаешь. Заманивает тебя сюда и приказывает своим людям убить. Они следят за тобой, видят, как Суркова передает какой-то диск, или даже слышат ваш разговор, и это приводит их к идее убрать вас обоих, чтоб все решили, будто это связано с экологией, какими-то там заводами, ядохимикатами.

— Дикие фантазии, — изумленно фыркнул Уваров, выслушав мою речь. — Так можно дофантазироваться до того, что меня хотят убить из-за кризиса на Ближнем Востоке, чтоб отвлечь внимание общественности.

— Я пытаюсь предусмотреть все возможные варианты, — сухо ответила я.

— Тоже мне варианты, — скривился Андрей. — В твоей истории есть одна серьезная неувязочка. Я предупреждал, что все герои выступают в масках. Тогда каким образом этот мнимый муж-олигарх узнал свою жену?

— А по фамильному кольцу, которое он ей подарил на день свадьбы, — буркнула я. Клиент начинал меня слегка раздражать.

— По кольцу? — повторил Уваров и изменился в лице. — Боже, а я никогда об этом не думал! Ведь действительно, какая-то деталь одежды или украшения…

Остановившись на перекрестке на желтый сигнал светофора, я посмотрела на клиента:

— Вижу, ты что-то вспомнил.

— Да, вспомнил, — с тоской в глазах признался Уваров. — Ты правильно угадала. На передаче недавно выступала женщина. Она жена какого-то там бизнесмена. Ну, в общем, обычная история. Он все время на работе, а она домохозяйка и ищет развлечений на стороне. Представляешь, она развлекалась со старшеклассником, жившим квартирой ниже, и двумя его друзьями-оболтусами. Муж, как оказалось, тоже не отставал, и как-то она нашла в его сотовом видеозапись, которую муж сделал по пьяному делу в сауне. Ну, на записи ясно что. Жена скачала запись себе на сотовый. У него все стерла и теперь, значит, подумывает над тем, как подать на развод, но боится, что муж ее убьет. Ну, я обратился к аудитории, к экспертам в студии. Все ей посоветовали попробовать наладить с мужем отношения. Вроде как они оба запутались, и тра-ля-ля, тому подобная чушь. А главное — у нее был такой шикарный браслет из белого золота с изумрудами. Я только во время передачи додумался, что его надо было снять до эфира. И ассистенты неизвестно куда глядели.

— А что было дальше? — поинтересовалась я.

— Ничего, — пожал плечами Уваров, — она ушла, и мы больше не встречались. Мне о ней ничего не известно, так как она наотрез отказалась называть и имя и фамилию. Сказала только, что ее муж очень серьезный бизнесмен, и все.

— Хм. Вот видишь, а говорил, что у меня слишком буйная фантазия, — хмыкнула я. — В реальной жизни чего только не случается. У меня иногда разум отказывается верить. Так, значит… — выдержав паузу, я медленно произнесла: — Сейчас мы выбираемся из города. Находим для тебя убежище. Потом я начинаю прорабатывать основные версии. Про ту женщину, говоришь, ничего не известно?..

— Ничего, — вздохнул Уваров. — Она сказала, что если я к ней буду приставать с расспросами, то она наймет пару здоровенных парней, которые поймают меня после работы и кастрируют.

— Серьезная тетя, ничего не скажешь, — усмехнулась я. — А запись в сауне ты видел? Ну ту, которая с ее мужем?

— Видел, — ответил Уваров, — я даже не хочу рассказывать, что там. Настоящая оргия в древнеримском стиле, все в туниках. Несовершеннолетние проститутки, девочки, мальчики и даже гермафродит промелькнул. Самое главное, этот мужик снимал на камеру свою довольную физиономию.

— У тебя копии случайно не осталось? — спросила я.

— Нет, ты что! Она мне только посмотреть разрешила, потому что я сделал вид, будто не верю в ее историю, — покачал головой Андрей. — Это же компромат. Кто такое разрешит копировать?

— Уверена, что, если муж, скажем, припрет ее к стенке, она заявит о существовании копии видеозаписи, которая хранится в надежном месте, и если что случится — она выйдет на экраны страны, — предположила я. — Эта женщина даже может назвать твою фамилию, чтобы запугать мужа. Как-никак ты известный ведущий. Наверняка все так и было.

— Но ведь это только твои предположения? — с надеждой спросил Уваров. — Может, это местные разборки, а?

— Может, и местные, надо все проверять, — пробормотала я. — А сейчас приготовься, проезжаем пост ГАИ.

— Как приготовиться, — разволновался Уваров, — что мне делать?

— Сделай умное лицо и прикинься простым, добропорядочным гражданином, — посоветовала я.

Глава 5

Рядом с двухэтажным зданием поста ГАИ стояли трое суровых инспекторов, вооруженных автоматами. Еще один с жезлом в руке тормозил не понравившиеся ему машины, заворачивая их на стоянку перед постом.

От прилива адреналина у меня по телу побежали мурашки. Улыбнувшись бледному клиенту, я снизила скорость до разрешенного предела и спросила:

— Андрей, знаешь, что такое 90–60—90?

— Какой-то местный телефон, что ли? — нервно буркнул Уваров.

— Нет, это водитель, проезжающий пост ГАИ, — хихикнула я.

— Господи, что за чушь! — возопил возмущенный ведущий. — Нас сейчас поймают, а ты веселишься!

— Если ты не расслабишься, нас точно поймают, — согласилась я. — А в КПЗ тебя точно прикончит какой-нибудь наемник-амбал с заточкой. Поэтому несколько раз глубоко вздохни и расслабься. Все будет хорошо. Пристегнись ремнем.

Однако, несмотря на мои просьбы, Уваров так и не смог расслабиться. У самого поста его буквально начало трясти от страха. Лицо покрылось испариной. И нас остановили. При виде поднятого полосатого жезла у меня неприятно засосало под ложечкой. Страха в этот момент не было, но мне очень не хотелось влезать в новые неприятности. Ведь если нас раскроют, то мне ничего другого не останется, как прорываться с боем. Сдавать клиента я не собиралась.

— Сержант Суханов, — представился гаишник и попросил: — Права и техпаспорт.

— Вот, пожалуйста. — Я протянула ему документы и генеральную доверенность, которую для меня оформил Сергеич.

Гаишник скосил глаза на приклеенный к лобовому стеклу талон техосмотра, осмотрел пристегнутые ремни, попросил страховку и, изучая ее, поинтересовался:

— Молодой человек, вы что-то неважно выглядите. Не заболели?

— У него расстройство желудка, — пояснила я. — Мама накормила его старыми щами. Видать, не пошли. У вас тут в туалет сходить можно?

— В туалет? — Гаишник взглянул на моего клиента уже с беспокойством, как на тикающую бомбу. — Нет, у нас туалет только для служебного пользования. Проезжайте. Сходите где-нибудь подальше отсюда на трассе.

— Меня мутит, — сдавленно прохрипел позеленевший Уваров.

Испуганный гаишник сунул мне документы и велел не задерживаться, сказал, что у него и так полно работы, а мы отвлекаем своими проблемами.

Через пять минут КП ГАИ превратился в едва заметное белое пятно на горизонте. Во мне все ликовало. Мы вырвались! Это было непросто, но все-таки получилось.

— Хорошо притворяешься, — похвалила я клиента и, дружески похлопав его по плечу, начала передразнивать в шутку: — Меня мутит. Товарищ сержант, не одолжите ли мне свою фуражку на время?

— Я не притворялся, — прохрипел бледный Уваров, затем вдруг остервенело надавил на кнопку опускания стекол и, высунувшись в окно, сблевал.

— Да-а-а, — протянула я, — как все, оказывается, запущено.

Уваров втянул голову обратно в машину, уселся, вытирая рот платком. Потом я услышала его хриплый голос, в котором звучали обвиняющие нотки:

— Смеешься надо мной, да? А сама-то забыла, что у тебя в багажнике машины, которую ты своему знакомому из сервиса передала, человек закрыт.

— Нет, не забыла, — улыбнулась я. — Пусть там полежит немного. У преследователей будет о чем подумать, куда делся их сообщник, а у нас будет фора по времени. Хочется надеяться, конечно. Жаль, что не удалось его допросить. Надо, кстати, позвонить Сергеичу и предупредить о грузе, чтобы старика кондрашка не хватила, когда откроет багажник. — И, вынув из сумочки сотовый, стала набирать номер.

— Представляю, как Сергеич обрадуется, — с притворной радостью всплеснул руками Уваров.

— Не волнуйся, Сергеич мужик что надо, поймет, — усмехнулась я. Услышав в трубке знакомый голос, заговорила уже серьезным тоном: — Сергеич, извини, я тебе забыла сказать, у тебя в багажнике…

— Знаю, — пробурчал мастер. — Мужик у меня в багажнике связанный, судя по наколкам, знатный сиделец. Я сначала не понял, а потом заехал дозаправиться, смотрю, а машина отчего-то просела. Заглянул в багажник, а там этот хрен, избитый, без сознания.

— И что ты с ним сделал?

— Что сделал, что сделал, прикрыл твой зад. Разрезал на кусочки да выбросил в разные баки, но с тебя за это доплата, — ворчливо признался мастер. Сидевший рядом Уваров едва не хлопнулся в обморок, услышав его слова.

— А если серьезно? — хихикнула я.

— А я серьезно требую доплаты, — ответил мастер. — Этот бирюк был под два центнера весом. Пока его ворочал, чуть грыжу не заработал. Выбросил его в кусты возле детского парка да поехал дальше. И мне очень повезло, что я так сделал, потому что на следующем перекрестке меня тормознули менты. Вообще-то я сомневаюсь, что это менты, потому что вели они себя как-то странно, словечки в разговоре не те проскальзывали, взгляды, как у волков, а у одного рукав был разорван, и на плече роза в колючей проволоке. Все избитые и не на ментовской машине, а на микроавтобусе. Хотя ксивы показали вроде как настоящие, но сами под ментов не пляшут явно. Думаю, по твою душу, девочка, явились архангелы.

— И что они? — встревоженно спросила я.

— Чего, сунули под нос удостоверение и спросили, мне ли принадлежит машина. Я ответил, что неизвестная попросила отогнать ее в сервис для ремонта, а сама уехала на такси. Ну, сказал, что ты там записала мой номер, адрес автосервиса и обещала позвонить через неделю, когда вернешься из-за границы. — Сергеич хмыкнул, довольный своей находчивостью.

— А они?

— Они побазарили между собой, осмотрели машину, ничего не нашли и умчались на своем рыдване. И ни тебе здрасьте, ни до свидания, — ответил Сергеич, — вот и вся эпопея. А ты больше так не подставляй меня. Нельзя было, что ли, предупредить?

— Я боялась, что вы не согласитесь, — ответила я извиняющимся тоном. — У меня была экстренная ситуация, но позже обещаю компенсировать все причиненные неудобства.

— Ладно, поговорим об этом потом, когда приедешь ко мне. — Голос Сергеича смягчился.

— До свидания, и еще раз извините. — Я отключила связь и сунула телефон в сумочку.

— Что там, рассказывай, я близок к инфаркту, — вцепился мне в руку Уваров.

— Сергеич нас прикрыл, — выдохнула я, — все пока складывается удачно, но что-то меня тревожит. Тот инспектор на посту ГАИ как-то слишком легко нас отпустил. Мы же показались ему подозрительными. Твой грим вообще туфтовый. Не нравится мне все это. Вдруг он узнал нас и стукнул, куда надо, за небольшую мзду?

— Ой, Евгения, да тебе везде заговоры мерещатся, — отмахнулся Уваров.

— Зато тебе везет, живешь как на другой планете, — огрызнулась я. — Все для тебя белое и пушистое.

— Я оптимист, — с достоинством ответил Уваров.

— Я тоже, только готовлюсь всегда к худшему, — буркнула я. Взглянув в зеркало заднего вида, я увидела то, что боялась увидеть. Знакомый джип и побитый микроавтобус летели за нами по трассе, сокращая расстояние. — Похоже, у нас компания.

— Ну вот, накликала беду, — заныл Уваров, оглядываясь назад. Разглядев машины, он в ужасе завопил: — Господи, это же они, они!

— Вижу, не слепая, — бросила я и вдавила в пол педаль газа.

Мы шли по трассе на предельной скорости, обгоняя другие машины. Однако «Ауди» Сергеича была не новая, и преследователи медленно, но верно нас настигали. Надо было срочно что-то предпринимать. На прямом участке нам от них не оторваться. Я стала всматриваться в боковые дороги, вспоминая карту области. Конечно, «Ауди» не для езды по пересеченной местности. Поэтому я выбирала дорогу с более-менее нормальным покрытием. Решила, что заманю бандитов в глухое место, а там разберусь с ними раз и навсегда. На шоссе лучше побоище не устраивать, так как могут погибнуть совершенно случайные люди.

И вот то, что я искала. Двухполосная дорога уходила вбок, за холм, поросший редким лесом. У дороги указатель: «с. Подлесное», и никакого движения на открытом участке. То, что надо.

— Ну, держись, — велела я Уварову и резко свернула, проскочив среди машин на другую сторону дороги. Дав газу, я понеслась мимо холма.

— За что держаться, твою мать! — завопил Уваров. Он болтался, пристегнутый ремнем безопасности, из стороны в сторону.

Я вошла в поворот по внутренней дуге, вызвала серию микрозаносов, на которых преодолела крутой вираж, практически не теряя скорости на начальном участке.

— Не нарывайся на грубость, — бросила я клиенту между делом и посмотрела в зеркало заднего вида.

Мы как раз съезжали по пологому склону за холмом, протяженностью несколько сот метров. А сзади на холме тут же появились преследователи. Джип ринулся вниз, а микроавтобус клюнул носом и затормозил на вершине. Сломались они, что ли? Только размышлять об этом мне было некогда. На скорости за сотню мы летели вниз. Я желала как можно быстрее убраться от микроавтобуса, а там дальше по дороге разобраться с ребятами из джипа.

— Один отстал, — радостно констатировал Уваров.

— Не стоит радоваться раньше времени, — охладила я его пыл.

На ходу я вытащила из бардачка диск, положила его на колени и достала маячок. Уваров, по моей просьбе, прикрепил его скотчем к диску, и диск полетел в окно. Если вдруг бандиты получат информацию, то у них не будет резона сохранять нам жизнь. А так у нас есть шанс поторговаться в случае поимки. Диск потом легко будет найти, пользуясь спутниковой навигацией. В бардачке был еще один диск с фотографиями тетиной поездки в Индию. Мне его редактировал один парень. Теперь эти фотографии могли оказаться опасными. Я хотела выбросить и его. Взяла диск, глянула в зеркало заднего вида, потом посмотрела вперед на дорогу. В этот самый момент заднее стекло пробила пуля и вскользь прошла по шее Уварова. Андрей вскрикнул от боли и зажал рану рукой. Выстрела слышно не было. Похоже, работали из оружия с глушителем. Бросая машину из стороны в сторону, я посмотрела в зеркало на преследователей. Но из джипа не стреляли. Тонированные стекла только чуть приоткрыты. Я посмотрела дальше на микроавтобус и увидела блик от окуляра прицела снайперской винтовки, нацеленной на нас из окна бандитской машины. В следующую секунду прицельный выстрел снайпера пробил у «Ауди» правое заднее колесо. Оглушительный хлопок, и машину потащило. Я попыталась предотвратить занос, но безуспешно. Понимая, что произойдет дальше, я крикнула Уварову:

— Упрись руками и ногами. — И не успела я произнести последние слова, как машина пошла кувыркаться. Внутрь машины летели осколки битого стекла. Металл, безжалостно плющило, мяло и рвало об асфальт. Земля и небо мелькали в оконных проемах сумасшедшим калейдоскопом. То ли поняв, что я сказала, то ли чисто интуитивно Уваров уперся руками в крышу, а ногами в пол. Он орал до тех пор, пока мы не слетели с дороги. От сокрушительного удара мы оба отключились.

Сознание ко мне возвращалось пару раз, но тело отказывалось подчиняться. Пришлось притворяться мертвой. Первый раз я очнулась сразу после аварии. Слышала, как подъехали бандиты. Звук их голосов казался объемным.

— Эй, смотри, как они поле вспахали, — сказал один высоким звучным голосом. — Обольем этот металлолом бензином, и все шито-крыто.

— Закрой варежку, Резвый, раз в котелке мышь ночевала, — произнес другой надменный и властный голос. — Я не хочу ментам ни одной улики оставлять, достаньте их оттуда.

Я отключилась и в следующий момент почувствовала, что меня везут куда-то. Вокруг целлофан, пахнущий рыбой, и трудно дышать. Обыскивали ли меня или нет — я не знала. В голове крутилась красная воронка, подташнивало.

— И долго еще мы будем ехать? — жалобно спросил все тот же высокий голос. — Пузо, ты че, нас к своей казахской родне везешь?

— Да пошел ты, — пробасил кто-то невидимый, очевидно, водитель. — Мора сказал завезти подальше в степь, вот мы и едем. И нечего тут кипиш поднимать. Щас вот боссу позвоню, и будешь тогда пятый угол искать.

— Заткнитесь вы оба, — подал голос третий. — У меня башка трещит. Еще один прогон не по делу — и я вас обоих кончу. Ты, Пузо, диск проверял, который у той телки в руке был зажат. Это точно не песни? А то нам тогда от шефа такой кирдык будет.

— Проверял, проверял, — пробасил шофер, — точняк не песняки. Только писк один. Это то, за чем нас посылали.

Я попробовала крикнуть, что они ошибаются. Хотела намекнуть, что есть копии диска, которые в случае нашей смерти попадут куда надо, но язык не слушался. Это был конец. Сознание снова поглотил мрак.

Последний раз и окончательно я пришла в себя от удара обо что-то мягкое и теплое, когда меня сбросили в свежевыкопанную неглубокую могилу. Я сразу поняла, что подо мной лежит мой клиент. Я расслышала звук ударов его сердца. Значит, он пока жив. Я тоже. Однако надолго ли?

— Сейчас я им по пуле в затылок закатаю на прощанье, — сообщил высокий голос. Послышался звук затвора.

— Остынь, Резвый, — пробасил Пузо недовольно. — Шеф сказал — не портить им шкуру. Базарил, типа, это чтоб экспертиза ничего не нашла, кроме следов аварии. Если на нас вдруг наедут когда-нибудь, скажем, что везли, мол, их в больницу, а они взяли да окочурились. Мы струхнули да зарыли их, и все. Никто не докажет, что мы спецом зарыли их не дохлыми. А если ты им маслину закатаешь, то придется тянуть срок за заказуху, причем групповую.

— Я-то вообще не собираюсь попадаться, — самоуверенно заявил Резвый. — Их тут хрен кто найдет.

— А ты не зарекайся, — фыркнул Пузо, — ща тут кругом нефть ищут. Припрутся какие-нибудь геологи, начнут копать.

— Да че ты гонишь?..

Пока они спорили, я едва заметно пошевелилась, проверяя повреждения. Руки и ноги исправно действовали. Я лежала лицом вниз и, открыв глаза, разглядела сквозь мутный целлофан розовеющее под пленкой лицо Уварова. Мой мозг отчаянно бился в поисках вариантов, как выбраться из могилы. Бандиты вооружены, и стоит мне двинуться, как они изрешетят меня, словно сито. Мой револьвер остался в сумочке. Браслет с метательными лезвиями на месте, только успею ли я ими воспользоваться?

Еще немного бандиты пособачились между собой и принялись нас закапывать. Комья сухой земли летели вниз целым водопадом. Масса земли постепенно росла, давила сверху, не давая вздохнуть. Радостные голоса бандитов становились тише и тише. Напрягая все силы, я слегка приподнялась, потом еще чуть-чуть, чтоб они там наверху не заметили движения. Подтянула под себя одну ногу, другую и так замерла на некоторое время, обливаясь потом. Обе руки находились под грудью. Нащупав браслет на запястье, я выдернула из него лезвие и разрезала целлофан. Дышать стало легче, но не намного. Следом я на ощупь разрезала целлофан и освободила лицо Уварова. Он слабо дышал. Подергавшись, я развернулась боком и стала сверху грести землю под себя. Сначала как-то старалась, чтобы земля не сыпалась в лицо клиенту. Потом поняла — если буду деликатничать, мы оба тут задохнемся в ближайшие минуты.

Изменив тактику, я стала работать в бешеном темпе, прорываясь наверх. Рыла, разгребала, ползла, извиваясь как червяк. Мне уже стало все равно, что наверху могут ждать бандиты с «пушками», что меня пристрелят, как только я высунусь. Все лучше, чем задохнуться в могиле. Еще рывок, и я неожиданно вырвалась на поверхность. Воздух в ту минуту показался мне необычайно сладким, а ветерок прохладным, несмотря на тридцатидвухградусную жару. Никого вокруг не было. Только разбросанная земля. Бандиты пытались скрыть свое деяние, закамуфлировали могильный холмик дерном и воткнули в середину засохший куст полыни. Сделав усилие, я выползла из могилы. Ликование в душе застилало боль от ушибов. Меня даже не волновало, что будет дальше. Главным был только этот момент. Как собака, я стала дико рыть землю, молясь, чтобы клиент не задохнулся. В минуту руки начали кровоточить, и я поняла, что долго так не протяну. Кинулась обшаривать все вокруг. На мое счастье, в трех метрах от могилы лежал расколотый камень. Его плоский закругленный кусок я использовала как лопату и продолжила рыть. Глубже и глубже. Наконец дошла до лица Андрея. Аккуратно сгребла с него землю. Уваров дышал. Потом вздрогнул и открыл глаза, глянув на меня снизу из воронки. Его губы зашевелились. Он закашлялся и прохрипел:

— Где я?

— В земле, — честно ответила я и в изнеможении откинулась на склон, бормоча себе под нос: — Погоди, погоди минуту, вот немного отдохну и откопаю тебя. — Было странно, но Уваров не устраивал истерики. Так мы и лежали — он, засыпанный землей до шеи, а я над ним в воронкообразной яме.

— Я не могу дышать, что происходит? — снова подал голос Уваров.

— Сейчас. — Набрав в легкие побольше воздуха, я снова взялась за камень. Отгребала землю, выкидывала крупные комки из могилы. Наконец удалось высвободить одну руку Андрея. Я схватилась за нее и потащила на себя. — Помогай мне, лезь, работай ногами, — крикнула я.

Уваров послушался, зашевелился, стал выбираться. Я помогала, спустилась ниже, потащила его за ворот пиджака. Лицо Уварова исказила гримаса боли, а с губ слетел стон:

— Рука! У меня сломана рука.

Действуя максимально аккуратно, я обхватила Андрея за плечи и выволокла, сначала на пологий край ямы, потом на поверхность и упала рядом. Отдышалась. Уваров продолжал стонать и жаловаться на руку. Превозмогая себя, я поднялась на четвереньки, придвинулась к нему. Осмотр руки показал, что никакого перелома нет. Всего лишь сильный ушиб и растяжение.

— Все нормально, — прошептала я. — Скоро все пройдет, потерпи. Ты в рубашке родился, видно. Вернее, мы оба.

Я упала на спину. Солнце медленно ползло к горизонту. Небосклон на западе багровел, а вместе с тускнеющим светом отступала и жара. Придя в себя окончательно, я поднялась и принялась закапывать разрытую могилу.

— Зачем? — прохрипел Уваров.

— А что, если шеф бандитов решит посмотреть на нашу могилку и приедет сюда, — проговорила я, с трудом ворочая языком. — Не хочу, чтоб нас искали. — Во рту все пересохло. Язык прилипал к небу.

Через полчаса я привела нашу могилку в порядок, и она была такой же, как оставили ее бандиты.

— Теперь поднимайся, и идем, — скомандовала я клиенту. — Надо отойти отсюда хотя бы на километр, вон к тем песчаным холмам.

— Я не могу, брось меня и иди сама, — простонал Уваров, прижимаясь к свежевзрыхленной земле, как к пуховой подушке.

— Нет, не пойдет. Я не бросаю своих клиентов. — На мою попытку поднять его Уваров ответил жалобным мычанием. — Вставай, подонок, или я заставлю тебя пожалеть, что ты на свет родился, — взревела я и потянула его за здоровую руку.

Кое-как Уваров поднялся сначала на карачки, потом на ноги. Пошатнулся, но я поддержала его и повела за собой. В свободной руке у меня был зажат целлофан, служивший нам недавно саваном. Я завернула в него плоский камень, которым копала землю. Пригодится и как оружие, и как лопата. Еще я подобрала пустую двухлитровую пластиковую бутылку, которую ветер гнал по земле наподобие перекати-поля.

Ценой невероятных усилий мы добрели до холмов, поросших редким тощим кустарником, с парой скрюченных деревьев. Теперь предстоял подъем. Жирный сурок лениво высунулся из норы посмотреть, что происходит внизу. Любопытство его и сгубило. Метнув лезвие, я прикончила сурка. В охотничьем азарте я забыла об Уварове, и тот без звука рухнул лицом в песок. В таком состоянии дальше идти было нельзя.

— У-у-у, — простонал Андрей, ворочаясь.

— Ох, горе ты мое, — вздохнула я, подняла его и поволокла в гору. Ох, и тяжела же ты, женская доля.

Опустив Андрея в ковыль, которым поросла небольшая низина между холмов, я вернулась за тушкой сурка. Потом с полчаса отдыхала, собираясь с силами и проводя ревизию своего арсенала. Восемь метательных лезвий. Шесть из них в браслете и два в пряжке на ремне. В кармане шорт обычная пластиковая зажигалка, купленная в киоске по дороге. Сигареты остались в машине, так что придется вести здоровый образ жизни. В пенале, заделанном в подошву кроссовки, у меня хранился набор для выживания: пара таблеток для обеззараживания воды, таблетка перекиси водорода, две таблетки стимуляторов и антишоковые, иголка, хирургические нитки, два десятка особых спичек, которые загорятся и под проливным дождем. В поясе был спрятан тросик с насечкой, которым можно легко перепилить стальную решетку или дерево толщиной с человека. Для начала неплохо. Конечно, бандиты забрали револьвер и запасной пистолет, что был спрятан в борсетке на поясе, все средства связи: КПК, обычный мобильник, даже брелок с ключами от машины. Не беда, обойдемся.

Закончив с этим, я насобирала по округе все, что годилось для костра, разожгла огонь, освежевала сурка и пожарила на сделанном из сухой ветки вертеле. Мясо получилось почти сырое, а когда огонь догорел, я попыталась допечь его в углях. Потом разделила на две порции и протянула одну Уварову. Андрей находился в состоянии какого-то лунатического транса.

— Ешь, — рявкнула я на него, так что у самой в ушах зазвенело.

Уваров очнулся, механически взял мясо, попробовал есть, но с отвращением выплюнул кусок и вернул мясо мне, пробормотав:

— Я не могу это есть — оно сырое.

— Оно сырое, — передразнила я его. — А ты когда-нибудь слышал о бифштексах с кровью?

— Я их не люблю, — прохрипел Андрей. — Я люблю хорошо прожаренное мясо, со сладким соусом или в меду.

— Вопрос стоит так — или ты ешь, или я тебя кормлю насильно, — предупредила я Уварова ледяным тоном. — Возможно, мне придется пихать тебе его в глотку.

— Оставь меня, — всхлипнул лежавший на боку в позе эмбриона Уваров. — Я потерплю без еды. А завтра мы выйдем к людям, тогда и поедим по-настоящему. — На его глаза навернулись слезы.

— Неизвестно, выйдем ли мы к людям или нет. Я понятия не имею, куда нас завезли. Степь кругом. А убить тут какую-то живность не так-то просто. Поэтому пока есть еда — ешь. Или ты умрешь. Будешь идти и упадешь, а я не смогу тащить тебя долго. Представляешь, ты будешь умирать, а тебя будут клевать стервятники.

И Уваров сдался.

— Хватит, достаточно, — выдавил он, облизнул потрескавшиеся, высохшие губы и взял мясо. Давясь и морщась, он съел примерно третью часть тушки, потом сказал, что его сейчас вырвет.

— Если вырвет — ты не жилец, — припугнула я его.

Уваров проглотил мясо. Иногда страх, лучшее лекарство от тошноты.

Меня от мяса сурка нисколько не тошнило. Я съела все, что осталось, а потом, схватив камень, выбрала подходящее место у подножия холма и начала копать.

Уваров выглянул из укрытия и с вялым интересом спросил:

— Жень, и что у тебя за страсть такая то откапывать ямы, то закапывать.

— Вижу, после еды у тебя проснулось остроумие, — с сарказмом заметила я, активно выгребая землю из ямы.

— Не напоминай мне про еду, или сблюю, — простонал Андрей.

Я коснулась рукой дна ямки. Земля была сырая.

— Здесь близко вода.

Слово «вода» заставило Уварова немного оживиться. Он подполз ближе к краю склона и привстал, держась за раненую руку:

— Ты колодец, что ли, копаешь?

— Нет, тут до воды метров десять, не меньше, но влага хорошо пропитала землю, а растения тянут воду к самой поверхности. Можно добыть воду из почвы.

— Выжать? — предположил Андрей.

— Нет, ее слишком мало, так не получится, — покачала я головой. — Сейчас увидишь, как это делается.

Яма достигла глубины полуметра. Я прекратила копать, взяла пластиковую бутылку и срезала у нее верх. Поставила нижнюю часть на дно ямы, прямо по центру. Сверху накрыла яму пленкой. Края пленки закрепила грунтом. В центр пленки, точно над бутылкой, положила камешек. Под его весом пленка прогнулась, образовав воронку. — Вот, пожалуйста, готово.

— Ты, конечно, назовешь меня идиотом, но как эта хренотень поможет добыть воду из земли? — Уваров смотрел на меня, как на идиотку.

— Парниковый эффект, — ответила я спокойно. — Видел, как в теплице на покрытии образуются капельки воды? Все просто. Солнце испаряет из земли воду. Она конденсируется на пленке и стекает по направляющему конусу в бутылку.

— Я поверю в это, когда увижу воду, — фыркнул Уваров и отполз обратно в наше убежище.

Через секунду оттуда раздался душераздирающий вопль, похожий на рев тираннозавра, которому обломком скалы прищемило хозяйство. От такого рева у всего животного мира степи, несомненно, случилось расстройство желудка. Я позабыла об усталости, ушибах, ранах и в одно мгновение взлетела на вершину холма. Уваров лежал в ложбине, зажимая рукой голень правой ноги. Орать он перестал только потому, что сорвал голос и мог лишь сипеть.

— Ну что еще? — спросила я, опуская метательное лезвие.

— Он, он, — просипел Уваров, указывая куда-то в сторону.

Я проследила глазами направление, куда Андрей тыкал пальцем, и увидела небольшого тарантула, убегавшего по песку от Уварова. И чего так орать из-за какого-то паучка? Поддев его носком кроссовки, я отбросила тарантула подальше.

— Ну, что, теперь успокоился? Его нет.

Однако истерика Уварова только начиналась. Хрипя и подвывая, он показал мне свою лодыжку, затем сообщил задушенным шепотом:

— Эта тварь меня укусила! Я умру. У нас нет противоядия? Помоги мне. Отсоси яд из ранки.

— А больше ничего не надо? — рявкнула я сердито.

— Помоги, я уже чувствую, как яд начинает распространяться! — продолжал верещать Андрей, потеряв над собой всякий контроль. Слезы градом катились по щекам. — У меня судороги! Я заплачу тебе. Я отдам тебе свою машину! Машину! У меня «БМВ» последней модели! И денег дам, много денег. Только сделай это, пожалуйста! Я все тебе отдам!

Я подошла и залепила ему пощечину.

— Заткнись, придурок. От укусов тарантулов не умирают. Притом сейчас не май месяц, когда у них яд становится сильнее. Его укус не опаснее укуса пчелы.

Уваров просто не мог поверить в услышанное. Он сидел, смотрел на меня, бессмысленно хлопая глазами, и молчал. Потом спросил недоверчиво:

— Правда, что ли?

— Да не загоняйся, немного поболит, и все, — успокоила я его.

Сгущались сумерки, и на смену жаре шел холод. Надо было готовиться к ночлегу. В таком состоянии клиент не мог продолжать путь, да и мне тащить на себе здорового мужика не очень-то хотелось. Вот за ночь отдохнет, придет в себя от пережитого шока, и я его заставлю идти самостоятельно. Травм-то у него серьезных нет, одни ушибы. А раз я с ушибами хожу, то и он пойдет. Не маленький, потерпит.

— Надо от всей этой нечисти разложить вокруг нашей стоянки на ночь шерстяную нить, — шепотом сообщил мне Уваров, перебираясь поближе к огню. — Они не любят запаха шерсти. Это напоминает им про овец, которые вытаптывают их норы, когда стадами пасутся по степи.

Идея клиента вызвала у меня лишь улыбку.

— Ого! Откуда такие познания, Андрей, ты случайно не биолог?

— Нет, я видел это в одном фильме, — гордо сообщил Уваров. — Там кочевники так делали, останавливаясь на ночлег.

— Да это все бред про шерстяную нить, — отмахнулась я, — поверь мне. Старинное поверье. Мне приходилось несколько раз даже испытывать метод с шерстяной нитью. Все лезут через нее только так. Назад поворачивают единицы, те, кому через нитку лень перебираться.

Привлеченная теплом, к нам по песку, перебирая ножками, заскользила сколопендра. Я наколола ее на обломок ветки и швырнула в костер.

— Эта штука тоже ядовитая? — поинтересовался испуганный Уваров.

— Да, — кивнула я, — но змеи намного опаснее. Будем надеяться, что здесь поблизости нет змеиного гнезда. К тому же сейчас похолодало. Змеи не любят такую погоду и остаются в норах. Они выползут, только если их растревожишь, да и то из-за низкой температуры будут полусонные.

— Это хорошо, — обрадовался Уваров, ощупывая свое лицо, — Женя, а у тебя зеркала не найдется случайно?

Отрицательный ответ его чрезвычайно расстроил. Оказывается, Андрей хотел посмотреть, насколько в результате аварии пострадала его внешность.

Чтобы ободрить клиента, я соврала:

— Выглядишь на все сто.

— Правда? А синяки? — усомнился Уваров. — Я когда смотрю так к носу, — он смешно скосил глаза, — то вижу синее.

— Ерунда, маленький синячок, — соврала я, — со стороны даже незаметно. Прическа — как будто ты только что из крутейшего салона. — Последнее было перегибом. На самом деле клиент походил на боксера после двенадцати раундов. Лицо так перекосило, что ему даже маскировка не требовалась — родная мать не узнала бы.

— Нет, — запротестовал Уваров, — я же серьезно спрашиваю. Для меня внешность — это все. Я чувствую, что что-то не так. Щека опухла и болит.

— Говорю же — ерунда, до свадьбы заживет, — стояла я на своем. — А в этих салонах тебе могут соорудить на голове какое-нибудь воронье гнездо и скажут, что это шик, поэтому можешь считать себя ультрапродвинутым. Давай спать ложиться. Завтра тяжелый день.

— А может, нас кто-нибудь спасет? — перескочил Уваров к более насущной теме. — Неужели в этих местах совсем не бывает людей?

— Отчего же не бывает, — проворчала я, сгребая себе под голову сухую траву. — Бандиты приезжают и хоронят убитых, наркомафия переводит караваны с наркотиками. Какие-нибудь психи, маньяки или преступники, бежавшие из казахской тюрьмы и рванувшие напрямки в Россию, где, по их мнению, для них откроются большие возможности для реализации талантов. Нормальные люди по степи бродить не станут. Поэтому, если мы не спасем себя сами, никто другой нас не спасет.

— Почему ты не можешь сказать ничего хорошего, только одно дерьмо, — посетовал Уваров. Он осмотрелся: — Так, интересно, а как я буду спать? Прямо на песке, что ли?

— Нет, почему же, можешь поискать, вдруг кто неподалеку совершенно случайно забыл пуховую перину, — с сарказмом сказала я, закрывая глаза. Спать хотелось чудовищно.

Уваров буркнул что-то неразборчивое себе под нос и, следуя моему примеру, стал сгребать траву. Нарвал ковыля, полыни, солянки, все аккуратно сложил в кучку, но уснуть нормально так и не смог — ворочался, кряхтел и чихал. Видите ли, у него оказалась аллергия на пыль, на пыльцу полыни и на ковыль. Его нудение и жалобы совершенно не тронули меня. У нас имелись проблемы посерьезнее, чем его сенная лихорадка. Я легла, отрешилась от действительности и мгновенно отключилась, провалившись в сон, как это бывало обычно.

Глава 6

Проснулась я на рассвете, дрожа от холода. По моим наблюдениям, было примерно шесть утра. Солнце еще не взошло, но горизонт на востоке посветлел. Тьма уползала, ища убежище в расщелинах среди камней. Цвет облаков изменился с синевы на нежно-розовый, переходящий в белый. Воздух пахнул росой и полынью. Морщась от ноющей боли во всем теле, я поднялась, распрямилась и стиснула зубы, чтобы не застонать. Уваров спал, обняв потухший костер. Его тело сотрясалось от холода, а на лице отражалось страдание. Хорошо еще, что костер погас, иначе Андрей в дополнение к ушибам получил бы и серьезные ожоги. Я, как чувствовала, не стала подбрасывать перед сном в костер сушняка. Совсем рядом запела какая-то птица. Я осмотрелась, осторожно, чтобы не разбудить, отодвинула Уварова в сторону от выжженного круга кострища. Сложила остатки дров, развела огонь и пошла собирать сушняк. Когда вернулась, Уваров во сне вновь подполз к костру. Я бросила дрова в огонь и отодвинула Андрея. Уваров от моего прикосновения проснулся. Приоткрыв глаза, он с трудом разлепил пересохшие губы и хрипло прошептал:

— Пить! Пить!

Проверка импровизированного влагосборника принесла радостные вести. В бутылке набралось с пол-литра воды. В воду я бросила таблетку, выждала положенное время и отпила пару глотков. Вкус не очень, отдавало рыбой, но пить можно.

— В нашем положении воду следует расходовать крайне экономно, — сказала я Уварову, передавая бутылку. Он будто не слышал моих слов. Получив в руки бутылку, с жадностью двумя глотками опустошил ее и закашлялся, захлебнувшись.

Я покачала головой.

— Да, не хотела бы я оказаться с тобой на необитаемом острове без еды. Ты же любого сожрешь.

— Вода еще есть? — с надеждой прохрипел Уваров. С остервенением он стряхивал из бутылки последние капли себе в рот. В глазах горел дикий огонь.

— К сожалению, это все, что у нас было. Рада, что ты повел себя как настоящий джентльмен, — вздохнула я.

Андрей остановился с виноватым видом и просипел:

— Извини, я думал, воды много. А что, еще нельзя сделать?

— Можно, но мы не будем сидеть тут вечно, — ответила я и поднялась на ноги. — Уже сейчас видно, что день будет жарким. Больше тридцати в тени. Мы просто изжаримся. Добытая вода не компенсирует потери, и не позже завтрашнего дня мы умрем от обезвоживания. По крайней мере, ты, Андрей, точно. Я продержусь дольше, но у меня уже не будет сил, чтоб отсюда выбраться. Поэтому надо идти сейчас. Сейчас более или менее прохладно. Будем идти, пока хватит сил.

— Но я еле хожу, — запротестовал Уваров и продемонстрировал посиневшее плечо: — Смотри. И на ноге то же самое, она почти не действует. У меня все тело адски болит. Как я буду идти?

— Молча, — отрезала я.

Клиент со стоном кое-как встал, посмотрел на меня, потом посмотрел вокруг и почти закричал хриплым, сорванным голосом:

— Куда, куда ты собираешься идти? Посмотри кругом. Мы не знаем, где находимся. А что, если мы пойдем совсем в другую сторону, не в ту, в которую надо? Уйдем в глубь этой степи и сдохнем там.

— Не сдохнем, — спокойно ответила я. — Ночью я наблюдала за звездами, прикинула направление, скорость и примерно рассчитала время. Могу сказать, что поняла, где мы сейчас. Плюс-минус километров десять-двадцать.

— Ага, нормально, двадцать километров, — закивал Уваров, — для бешеной собаки и семь верст не крюк.

— В общем, идти надо туда, и мы выйдем к федеральной трассе на Казахстан, — указала я рукой направление на алеющий восход. — Там поймаем машину и махнем в какой-нибудь мелкий городишко либо поселок. Будем действовать по ранее разработанному плану.

У костра валялась прочная рогатина. Я обстругала ее ночью, когда нечего было делать. Теперь из рогатины получился отличный костыль для Уварова. Андрей попробовал на него опереться, я поддержала, и мы начали спускаться.

— Говоришь, первоначальный план? Но у нас даже денег нет, — выдавил сквозь зубы Уваров и застонал, ступив на больную ногу. — Как мы будем жить без денег, на что снимем комнату?

— Я решу эту проблему, не парься, — посоветовала я.

Из-под ног при каждом шаге поднималось облачко пыли. Пересохшая без дождей почва напоминала серую пудру. Так мы и шли, пока солнце не заняло место в зените. Я несла в руке завернутые в полиэтиленовую пленку обрезанную бутылку и камень. Время от времени Уваров просил остановиться, чтобы передохнуть. К полудню жара стала нестерпимой. Степь на горизонте колыхалась в зыбком мареве. Уваров упал несколько раз. К тому же у него пошли какие-то видения. То он видел вдали лес, то озеро, а последний раз ему почудились многоэтажные дома.

— Ладно, привал, — смилостивилась я над ним.

Впереди в небольшой ложбине открылось русло пересохшего ручья. Высохшая акация склонилась над руслом, будто надеялась найти воду. Я приклонила акацию сильнее, зацепив центральную ветку за куст полыни на другом берегу. Набросала на ветки немного травы, так, что под ними образовалась тень, и усадила Уварова. Затем соорудила влагосборник. Набросала еще травы и уселась в тенек сама. Уваров лежал с закрытыми глазами и почти не дышал. При взгляде на него меня прошиб озноб. На секунду показалось, что он мертв. Я схватила его, встряхнула и, к своему облегчению, услышала жалобный стон:

— Оставь меня! Не трогай, у меня все болит.

Я отпустила его:

— Это хорошо, что болит. Значит, пока жив.

— Женя, знаешь, чего я сейчас хочу? — пробормотал Уваров, не открывая глаз. Я не ответила, и он сам продолжил: — Хочу оказаться в кафе «Вог» или в «Найт-Флайт» с парой симпатичных девушек. Выпили бы пару виски, потом бы поехали ко мне домой. У меня громадный пентхаус, с джакузи, атриумом и всяким таким дерьмом. И мы бы там…

— Давай без подробностей, — попросила я, смахнув испарину с лица. — Не хочу, чтобы мое иссушенное тело нашли потом с гримасой непередаваемого ужаса на лице.

— Эх ты, хотел тебе душу открыть, а ты… — укоряюще просипел Уваров.

— В каком это месте, интересно, у тебя душа? — хохотнула я.

Смех получился скрипучим, как звук ржавых петель на двери, ведущей в старый склеп.

— Жень, а я, если честно, не верю, что мы выберемся, — тихо сказал Уваров.

— Зря не веришь — надо верить, — жестко ответила я. — Мы сегодня отмахали километров пятнадцать. Осталось пройти совсем чуть-чуть. Мы скоро выйдем к трассе. Давай поспорим, если сомневаешься.

Глаза Андрея, к удивлению, распахнулись. Он завозился, присел, опершись спиной на склон, и хрипло спросил:

— На что спорим? Какие ставки?

По тому, как Уваров среагировал на мои слова, чувствовалось, что он был азартным человеком. Может, это позволит его расшевелить?

— Ставки? — повторила я, прикидывая, что бы такое поставить на кон. — Ну, если я тебя сегодня выведу к трассе, ты платишь мне бонус в размере пяти штук.

— Так, понятно, — кивнул Андрей, — всегда знал, что ты алчная. Я заплачу, если выйдем, — нет базара. А что ты поставишь, если мы не выйдем к трассе? Что ты поставишь от себя?

— Если мы не выйдем, значит, будем умирать здесь, в степи, и все материальные ценности не имеют смысла, — принялась рассуждать я вслух. — Ну хочешь, я сто раз скажу, что я дура или ты мне дашь сто щелбанов, могу даже позволить себя избить.

— Ты смотри, какая прошаренная! — воскликнул Уваров, и его голос сорвался на хриплый шепот. — Я, значит, ей пять штук, а она мне в случае проигрыша позволит дать ей несколько щелбанов. По-моему, несправедливо. Мы что, в детском саду? Мы взрослые люди.

— На что это ты намекаешь, шоуменская морда? — поинтересовалась я ледяным тоном.

— На это самое, — ответил Уваров, хитро прищурившись.

— А кто недавно умирал, — напомнила я, — у тебя же все болит.

— Поскольку это будет последний раз в жизни, я смогу. Уж как-нибудь соберусь, — заверил он.

— Ладно, отдыхаем до пяти вечера, потом идем до двенадцати, с тремя остановками через каждые два часа, и если я не выведу тебя к людям до полуночи, то отдамся тебе, — произнесла я торжественно.

Глаза Уварова загорелись.

— Я согласен. — Но тут же он спохватился: — Погоди, а по скольку минут остановки?

— По пятнадцать, — усмехнулась я.

Пошел торг. Этим мы занимались практически до вечера. Небольшое развлечение при отсутствии телевизора и других благ цивилизации. Увлекшись, Уваров придумал много деталей, как мы должны идти, и то, что я не должна применять к нему ни физической силы, ни угроз, ни любого оружия. Его разглагольствования прервало появление змеи. Крупная гюрза плавно соскользнула в наше убежище. Мой клиент, как всегда в подобных случаях, заголосил. Правда, из-за сорванного голоса он не смог проявить максимум вокальных способностей. Все закончилось надсадным кашлем и хрипением. Я же, сориентировавшись, пригвоздила змею к земле метательным лезвием и, глядя на извивающееся тело, констатировала:

— Обед сам пришел к нам.

— Она же ядовитая, — возразил Уваров с отвращением на лице.

— А мы голову есть не будем, а остальное вполне съедобно, — ответила я спокойно. — Представь просто, что ты в крутом ресторане пробуешь экзотическое блюдо за двести долларов.

— Давай лучше ты сурка какого-нибудь убьешь, — попросил Андрей.

Я пояснила ему, что у меня нет ни времени, ни сил искать сурков.

Сложенный из сушняка и травы костер жарко вспыхнул, едва пламя зажигалки коснулось дров. За тридцать секунд я разделала змею, приготовила из нее шашлык, потом сунула в оседающее пламя. Уваров наблюдал за мной без энтузиазма. Дрова сгорели быстро, почти без углей, поэтому шашлык больше напоминал суши. Половину я предложила клиенту, однако Уваров на этот раз оказался непреклонным, решительно отверг предложенную ему еду и пополз вверх по склону, заявив, что ему требуется немного прогуляться.

— Только далеко не уходи, — предупредила я, — не волнуйся, подглядывать не стану. — Он ушел, и я обратила свой взор к шашлыку. Мясо змеи исчезло в моем желудке буквально за мгновения. Назвать его вкусным было нельзя, однако мне нужно было стараться поддерживать силы, чтобы удачно завершить дело. Пару кусков я отложила все-таки для Уварова. Вдруг он передумает.

Когда солнце стало клониться к горизонту, пришло время проверить влагосборник. Воды там оказалось на треть меньше, чем в прошлый раз. Объяснялось все сухостью почвы. Даже на глубине семидесяти сантиметров земля практически не содержала влаги. Я сделала один глоток, а остальное отдала Уварову.

— Пей, пей, я потерплю несколько часов.

— Ладно, как скажешь. — Уваров отпил половину, а остальное оставил на дорогу.

Зной медленно отступал. Я предложила отправляться в путь. Уваров послушно поднялся, оперся на свой костыль и захромал в указанном мной направлении. Солнце ползло к горизонту, обдавая наши спины последней порцией жгучих лучей. Вскоре выяснилось, что Уваров не в силах соблюдать условия своего договора. Он запросил остановку уже через сорок минут пути. Я не стала противиться, но следующая остановка произошла уже через полчаса. На третьей по счету остановке Андрей сообщил, что натер ногу. Я велела ему терпеть. Спустя три с половиной часа путешествия Уваров окончательно выдохся и стал просить пощады. На вершину небольшого холма я тащила его почти волоком. И там, внезапно остановившись и указывая куда-то вдаль, Уваров обрадованно прохрипел:

— Люди, люди!

Я решила, что это очередная его галлюцинация, проследила взглядом направление, куда смотрел Андрей, и действительно увидела пару бензовозов, находившихся в пятистах метрах от нас. У машин копошились люди, тянули какие-то шланги. Мне пришлось придержать Уварова, рванувшегося вперед.

— Но почему? Пошли к ним, — пробормотал удивленно Андрей. — У них, верно, и вода имеется. Пошли, Женя.

— Назад, — рявкнула я, оттаскивая Уварова в кусты полыни. — Ложись, не светись. Я не хочу, чтоб нас заметили.

— Да почему же? — не унимался Андрей.

— Потому что нельзя так сразу выскакивать куда-то сломя голову, — ответила я. — Эти люди могут оказаться не совсем дружелюбными или совсем не дружелюбными. Спроси себя — зачем им приезжать ночью на бензовозах в степь?

Глава 7

На степь опустилась ночь. По черному небу рассыпались звезды, а узкий серп месяца, казалось, улыбался им, обрадованный соседством. Ежась от холода, мы прятались на возвышении. Я наблюдала за людьми у бензовозов и не спеша просчитывала дальнейший план действий. Бензовозы стояли с потушенными фарами. Людей я различала только по свету фонариков.

— Мы так и будем вечно здесь лежать? — тихо проворчал Уваров, стуча в темноте зубами. — Я скоро околею на этой холодной земле.

— Сейчас пойдем, — ответила я, — в темноте к ним легче будет подобраться. Думаешь, я просто так выжидала? У них может быть оружие.

— А кто это? Наркомафия, что ли? — В голосе Уварова послышался страх.

— Нет, они нефть воруют из нефтепровода, — ответила я. — В здешних местах это очень распространенный бизнес. Раскапывают магистральную трубу, приваривают отвод с фланцем, сверлят дырку и подсоединяют кран со шлангом. Наполняют через шланг бензовозы и везут награбленное на подпольный нефтеперерабатывающий завод. Многие криминальные авторитеты поднялись на ворованной нефти.

— Слушай, а если я предложу им денег, может, они не станут на нас наезжать? Дадут чего-нибудь пожрать да подкинут до города, ведь мы тоже как бы в бегах и преступники.

Я с сомнением выслушала его предложение. Бандитам все равно, кто мы. Мы застанем их на месте преступления, и они вряд ли этому будут рады. И не поверят, что двое оборванцев, пришедших из степи, имеют деньги. Вероятнее всего, они или попытаются нас убить и похоронить здесь же, или же обратят в рабство, сделав чернорабочими на своем подпольном заводе. Действовать следовало иначе.

Имевшиеся у меня спички я прикрутила нитками к длинному плоскому камню, весом под двести граммов. Между спичками и камнем просунула терочную ленту, так, что значительный ее кусок торчал снаружи. Получился неплохой запал.

— Андрей, план такой, слушай, — обратилась я к клиенту, засовывая запал в карман, — ты сидишь здесь, а я иду туда. Когда все заканчивается — подаю тебе знак. Знак, ну, скажем, помашу тебе фонариком по кругу. — Показала ему, как буду махать, и добавила: — Вот и весь план.

— Просто и понятно, — похвалил Уваров. — Не знаю, как ты с ними, с целой толпой справишься, но желаю удачи.

Молча я соскользнула вниз и, пригнувшись, побежала к стоявшим вдалеке машинам. «Нефтяники» не ожидали подвоха. У них все было схвачено. Свои люди в местной районной милиции, охрана нефтепровода тоже получила солидный откат. Без этого их бизнес просто невозможен. Они хозяева положения. Это ощущение собственной неуязвимости их и подвело.

Трое охранников с помповыми ружьями стояли перед джипом, курили, тихо переговаривались и совсем не следили за происходящим вокруг. Работяги — пушечное мясо, которыми всегда жертвовали при серьезных облавах, трудились в поте лица. Двое в яме контролировали подачу нефти, а водители — у одного из бензовозов. Обходя охрану, я как раз оказалась около них. Один из водителей, худой, с резкими движениями, старательно подтягивал ключом соединение на шланге. Второй мялся рядом. Он отошел в сторону, остановился метрах в пяти и решил помочиться. Я хотела тихо прокрасться мимо худого, но под ногой хрустнул сухой стебель. Водитель услышал хруст. Я это почувствовала и приготовилась к нападению. Однако худой не стал отрываться от работы, подумал, что это напарник за спиной копошится, и, не оборачиваясь, сунул мне газовый ключ, буркнув:

— На, подержи.

Я послушно взяла ключ, взвесила в его руке и улыбнулась появившейся идее.

— Все, кажется, течь перестало, — с облегчением сказал худой водитель, закончив ощупывать шланг.

— Молодчина, — похвалила я его, а когда мужчина стал оборачиваться, ударила его ребром ладони по шее.

Водитель беззвучно рухнул лицом вниз, а я обернулась к его напарнику, закончившему свои дела. Тот как раз застегивал ширинку. Он даже не понял, что его ударило. Охрана у джипа продолжала мирно общаться, травить анекдоты. Я аккуратно опустила бесчувственное тело водителя на траву, взяла фонарик и с ним пошла к бензовозу. Открыла дверь кабины, залезла внутрь, ожидая, что вот-вот меня заметят. Однако никто не отреагировал. Не вызвал удивления и запуск двигателя «КамАЗа».

— Ладно, ребята, — пробормотала я со зловещей улыбкой, — сами виноваты.

Переключив рычаг коробки передач, я отпустила сцепление, выжала газ, и бензовоз рванулся с места. Только тогда послышались вопли бандитов. Я вывернула руль, направляя бензовоз на джип охраны. Шланг разорвало как раз около соединения. Во все стороны фонтаном хлынула нефть. Бандиты не понимали, что происходит. Двое просто стояли, а третий махал мне, чтоб я сворачивала в сторону. На сиденье рядом лежала сумка водителя. Я заблокировала ею педаль газа, затем выпрыгнула из кабины на полном ходу. Падая, сгруппировалась. Прокатилась кубарем по земле, встала на колени и выхватила из кармана запал. Один рывок — и пламя с фырканьем метнулось по спичкам. Размахнувшись, я швырнула запал вслед бензовозу. Сначала вспыхнула нефть, разлитая по земле, потом пламя метнулось к шлангу, волочившемуся за машиной. Объяло его, взметнулось вверх на танк с нефтью, осветив все вокруг. С другой стороны пламя побежало к нефтепроводу. Я поползла в сторону. Бандиты открыли огонь из автоматов по кабине бензовоза, а когда поняли, что столкновение неизбежно, кинулись в стороны. Прогремел взрыв. Фонтаны пламени выбросило на десятки метров во все стороны. Один бандит заметил меня, поднял автомат, но из обрывка шланга, присоединенного к нефтепроводу, ударила тугая струя пламени, как из огнемета. Бандит едва успел увернуться. Его лишь задело краем огненного вихря. Спина и бок бандита мигом занялись. Он завопил, бросился на землю и стал кататься. Рабочие с криками бежали прочь от пожарища. Яма у нефтепровода превратилась в жерло огнедышащего вулкана. Пламя с клубами черного дыма рвалось ввысь, застилая звездное небо. Сжимая в руке разводной ключ, я кинулась ко второму бензовозу. Он стоял в стороне с наполненным танком. Из дымовой пелены, кашляя, вывалился чумазый бандит с автоматом. За ним второй. Я метнула в того, что был дальше, ключом, а ближнего отключила ударом ноги. Подхватив выпавший из рук автомат, я быстро влезла в кабину. Проблема была наполовину решена. Я завладела машиной и оружием. Хорошо бы сохранить преимущество. Для этого надо двигаться. В любой момент к бандитам могло подтянуться подкрепление. Определенно они не могли работать просто так, без прикрытия.

Сев в водительское кресло, я захлопнула дверь, посмотрела по сторонам, одновременно с этим завела двигатель и сняла «КамАЗ» со стояночного тормоза. Бандит, получивший ключом по морде, лежал ничком в пыли, не подавая признаков жизни, второй пытался куда-то ползти. Я надавила ногой на педаль газа и повернула в сторону возвышенности, где прятался Уваров. Чтоб он, чего доброго, не испугался меня на бандитской машине, я высунула из окна руку с фонариком, посигналила им, как договаривались. Клиент все понял. Я заметила его в свете фар, бегущего мне навстречу. Притормозила, подобрала Уварова и направила «КамАЗ» туда, где, как мне казалось, находилась трасса.

— Круто! Как круто! — восхищался срывающимся, сиплым голосом Уваров, глядя на горевшие нефтяные разработки. — Женька, там, где ты прошла, атомной бомбе делать нечего! Остаются только выжженная земля да останки техники.

— А нечего у меня под ногами путаться, — буркнула я в ответ.

«КамАЗ» с ревом, поднимая тучи пыли, прокладывал себе дорогу по непаханой целине. Нам стреляли вслед, но гнаться за нами им было не на чем. В свете фар мелькали высохшая трава и пучки ковыля. Я включила дальний свет, а когда Уваров отвлекся, стал вглядываться вперед, стремясь рассмотреть трассу, то взяла и перевела часы на магнитоле на час назад. Было без пяти двенадцать, а с моей помощью стало без пятнадцати одиннадцать.

— Нет, ничего не вижу. Нет никакой трассы, — разочарованно пробормотал Уваров, — похоже, кто-то проиграл спор.

— Ну, об этом еще рано говорить, — ухмыльнулась я, — уговор до полуночи был.

— Как так рано? — не поверил он, взглянув на часы, и задохнулся от обиды: — Это как же… Времени должно быть больше. Я когда садился, мне показалось…

— Это все усталость, мы оба вымотались, — кивнула я, — мерещится теперь всякое.

Впереди замаячили фары какой-то машины.

— Кто-то едет, — крикнул Уваров.

— Сама вижу. Приготовься к неприятностям. — Я передернула затвор автомата и положила его у себя на коленях, чтоб воспользоваться в случае необходимости. Сдавалось мне, что это машина прикрытия «нефтяников». Хорошо еще, что они нас не опознают издали, а когда разглядят, будет поздно.

— А может, это не бандиты? — засомневался Уваров.

— Ага, может, и не бандиты, а мормоны-проповедники распространяют в степи свое учение среди сусликов и змей, — съязвила я.

Наши фары осветили приближавшуюся машину. Все оказалось хуже, чем я предполагала. Это был милицейский «УАЗ», а внутри настоящие менты из местных. Как я и думала, они были бандитским прикрытием. Но все же, несмотря на их продажность, пересекаться с ними, а тем более вступать в столкновение, мне не хотелось. Сдаваться я также не собиралась. Оставалась надежда, что они не станут нас тормозить, а рванут на помощь к своим криминальным боссам.

— Немедленно прекратить движение, или мы откроем огонь, — прогрохотал голос из «УАЗа», усиленный динамиком.

— Пригнись, — велела я Уварову и увеличила скорость до максимальной.

Милицейская машина остановилась. Они, видно, решали, что им делать дальше. Я давила на педаль газа и не собиралась тормозить. Парень впереди, со стороны пассажира, в «УАЗе» высунулся и открыл огонь из автомата. Причем целился он отнюдь не по колесам. Лобовое стекло «КамАЗа» пересекла цепочка пулевых отверстий. В последнюю секунду я успела нырнуть под руль. Затем грузовик со всего разгона налетел на «УАЗ».

Сидевшие внутри менты успели выскочить, однако их машина была смята почти до уровня блина. Только стекла полетели во все стороны.

Кабину «КамАЗа» поливали из автоматического оружия очередями с четырех сторон в течение нескольких секунд. Эти секунды показались мне бесконечными. Наконец я вывела машину из-под обстрела. Противники некоторое время еще бежали за нами и беспорядочно стреляли. Потом их поглотил мрак. Канонада слышалась еще некоторое время, но пули уже не причиняли «КамАЗу» вреда. Через минуту Уваров сообразил, что милиционеры отстали, и осмелился высунуться.

— Все закончилось?

— Пока нет, — разочаровала я его.

Слух улавливал звук вертолетных моторов. Вероятнее всего, нас преследовал с воздуха «Ми-8» или какая-то другая машина из этой же серии. До чего они дошли, однако, — держать в прикрытии авиацию. Оставалось надеяться, что бандиты на свои нефтедоллары купили списанный гражданский вертолет, а не военный с полным вооружением.

В лицо ударил луч прожектора. Я зажмурилась и вывернула руль. Луч сместился. Появилась возможность видеть. Я нагнулась к рулю, взглянула вверх и рассмотрела вертолет. Обычный, потрепанный, гражданский, сдвижная дверь на фюзеляже открыта, а в ней человек с автоматическим оружием в руках. Они охотились на нас, точно на сайгаков. Мой взгляд скользнул по зеркалу бокового вида. В нем в свете прожектора отразилась округлая стенка танк-контейнера нашего бензовоза. Пули ментов прошили ее во многих местах, и нефть била из емкости тугими струями, стекала по металлу. Даже вся кабина была в нефти. Картинки калейдоскопом пронеслись у меня перед глазами за мгновение. Я сразу же представила, что может случится, попади в нас зажигательная пуля.

— Что они хотят? — испуганно просипел Уваров, глядя на меня.

— Хотят осветить путь, чтобы мы не заблудились, — мрачно пошутила я. И серьезно добавила: — Сейчас я ухожу от прожектора, притормаживаю, а ты выпрыгиваешь из машины.

— Нет, зачем, мы можем уехать от них на машине, — бурно запротестовал Уваров, вжавшись в кресло.

Мне не составило труда быстро перечислить ему свои аргументы, по которым мы как можно скорее должны покинуть машину.

— Вертолет на машине не обгонишь — это раз. Потом, я не доверяю бензовозам, они часто взрываются. А я не хочу поджариться. Теперь заткнись и готовься. Прыгнешь на счет три.

— Я не смогу, — робко возразил Андрей.

Я не успела ответить, так как в лицо снова ударил свет. Затем рокочущий голос с небес развязно предложил:

— Эй, бакланы, тормознитесь! Мочить не будем. Вам, суки, еще долг надо будет отработать за весь этот кипиш.

— Один, — начала я счет.

— Нет, я не смогу, — взвился Уваров, — лучше остановимся, и ты захватишь вертолет.

— Ага, как только мы выйдем из машины, они нас и положат, — кивнула я и решительно добавила: — Два!

— Моя смерть будет на твоей совести, — сдался Уваров, взялся за ручку дверцы и с ужасом посмотрел на меня.

Я резко бросила руль вправо. Вертолет пошел за нами. Прикинув силу инерции находившейся в танке жидкости, я притормозила, а затем вновь повернула. Вертолет пролетел мимо, потеряв нас из поля зрения. Я знала, что это ненадолго, поэтому крикнула клиенту во все горло:

— Три! Прыгай же, сукин сын!

Мой крик подействовал на Уварова как спусковой крючок. Андрей дернулся от испуга, распахнул дверцу и, не успев осмыслить, что делает, выпрыгнул. Один миг, и все. Только ночь да болтающаяся дверца грузовика. «Хоть бы он ничего не сломал», — подумала я, нажимая педаль газа.

Натужно воя, «КамАЗ» рванулся вперед. И снова по окнам ударил свет прожектора.

— Все, фраер, не затормозишь, мы тебя кончим, — сообщил голос с неба.

Было понятно, что голос не врет. Все так и будет. Я высунула руку с автоматом из машины. Палец нажал спусковой крючок, и звук выстрелов почти заглушил вой винтов. Точность меня не волновала. Главное, припугнуть. Не переставая стрелять, я свернула в сторону, вышла из света прожектора, втянула в кабину автомат и выпрыгнула из машины. От прыжка захватило дух. Ступни ткнулись в землю. Мягкий кувырок. Потом я распласталась на земле, притаившись в невысокой траве. Бензовоз помчался дальше, сильно забирая влево и тормозя. Я видела, как его нагнал вертолет. Завис сверху. Застрекотали автоматные очереди. А завершилось все тем, что бензовоз взлетел на воздух, превратившись в целую гору огня. Вертолету также досталось. Из-за взрыва у него заглох двигатель, и вертолет отошел в сторону от клубящегося пламени и сел. Скорее даже не сел, а свалился. Винты продолжали вращаться, разгоняя дым. Вихрящаяся черная пелена перед вертолетом скрыла мое приближение. В вертолете было пятеро. Все накачанные, подготовленные парни лет по двадцать пять. Командиру этой «штурмовой бригады» было под сорок. Я сочла его самым опасным. Поэтому напала на него на первого. Они как раз вытаскивали из кабины раненого пилота. Моя пуля снесла ему скулу. Пилот зажимал рану рукой и орал. Один из штурмовой группы вызывал кого-то по рации. Двое других ссорились, обвиняя друг друга в безрукости, так как никто из них не умел управлять вертолетом.

Прямой удар в голову, и командир группы повалился вперед вместе с раненым пилотом. Падая, они оба потянули за собой еще двоих. Те в первый момент не поняли, что происходит, и попытались удержать пилота. Я ударила одного сбоку по голове ногой, второму достался шлепок по уху, который носил название сетей (взрыв из пустоты). Сила ударов дозировалась. Я не хотела убивать без крайней необходимости. Но даже в ослабленном варианте приемы были сокрушительными. У получившего по уху бандита из носа и ушей потекла кровь, и он рухнул, точно из его тела разом вынули все кости.

Двое оставшихся схватились за оружие. Однако я действовала быстрее противников. Подскочив к ближайшему, я успела помешать ему вытащить из кобуры пистолет и ребром ладони ударила по горлу, а затем тут же выхватила его пистолет и подстрелила того, что был сзади. Парень получил четыре пули в нервные центры, отвечающие за двигательную активность, упал на спину и затих, возможно, потерял сознание.

Я огляделась. Теперь надо было найти Уварова и убираться отсюда, пока еще кто-нибудь не появился. К моему облегчению, Уваров нашелся сам. Он выбежал ко мне из темноты и завопил, подняв руки:

— Не стреляй! Женя, это я, не стреляй!

Я опустила пистолет, потом кивнула на вертолет:

— Полетим на этой хреновине. Давай живо внутрь.

— Как полетим? — испугался Уваров. — Ты что, умеешь летать на вертолете?

— А что такого, — пожала я плечами, собирая оружие. — В разведшколе меня научили управлять всем, что ездит, плавает и летает, от самоката до космического шаттла.

Уваров принял мою шутку за чистую монету. Хотя в ней была большая доля правды. В разведывательно-диверсионном подразделении КГБ каждый становился мастером на все руки. «Прибравшись», я запрыгнула в грузопассажирский отсек вертолета, свалила собранный арсенал на пол, задвинула дверь и прошла в пилотскую кабину, где уже хозяйничал Уваров.

— Я ничего не трогал, — предупредил он с порога, заметив мой грозный взгляд.

Не зная, как толковать ответное молчание, Уваров сел в кресло второго пилота. Я тем временем заняла кресло первого, проверила аппаратуру электропульта и приборов, затем подняла вертолет вверх и показала клиенту на установленный в кабине жидкокристаллический экран системы спутниковой навигации:

— Видишь светящуюся точку? Это бензовоз. Они снабдили свои машины маяками. Вот поэтому нас так легко нашли. Зато теперь мы сможем найти диск, от которого избавились по дороге. Достаточно перенастроить приемник сигнала на частоту моего маяка. Если нам повезет, мы останемся живы. У нас будет диск, вертолет и куча оружия. Неплохой расклад, верно?

Уваров молча кивнул. В этот момент ему, похоже, было не до этого. Пока я занималась приборами, Андрей разыскал сумку бандитов. В ней были водка и две двухлитровых коробки яблочного сока.

— Сволочи, не могли с собой воды прихватить, — пробормотал Андрей, с тоской осматривая коробку сока.

Одну коробку он дал мне, а другую открыл сам и стал с жадностью пить. Коробка в его руках опустела в мгновение ока. Отбросив пустую коробку, Уваров откупорил бутылку водки, сделал два глотка, закашлялся и, закрутив пробку, сунул бутылку снова в сумку. После пережитого алкоголь быстро ударил ему в голову. Андрей даже стал что-то напевать себе под нос.

За стеклами кабины царила непроглядная ночь. И если бы не звезды да прожектор нашего вертолета, то невозможно было бы разобрать, где кончается небо и начинается земля.

Вглядываясь в экран навигатора, я пыталась вспомнить ландшафт места, где произошла погоня и финальная разборка. Прожектор высвечивал лишь кусты, потрескавшуюся почву, с которой воздушными потоками винтов поднимало пыль. Наконец удалось настроиться на частоту маяка, и он появился на экране. Пришлось пролететь еще десять километров, прежде чем маяк оказался под нами. Я посадила вертолет, взяла валявшийся в пилотской кабине фонарь, приказала Уварову оставаться внутри, а сама выскочила и стала обшаривать окрестности. Бродила я недолго, так как примерно знала, на каком расстоянии от дороги должен валяться диск. Свет фонаря выхватил его из темноты в зарослях чахлой травы. Подобрав диск, я вернулась в вертолет, показала находку Уварову:

— Пляши!

— Я уже отплясался на сегодня, — мрачно заметил он, — лучше скажи, что дальше делать будем. Если мы прилетим в город или куда ты там хотела, на вертолете — это будет слишком бросаться в глаза.

— Подлетим поближе, высадимся и дойдем пешком либо доедем на попутке, — сказала я беспечно. Настроение у меня было просто отличное. Казалось, что теперь дела пойдут на лад. Потянуло на сентиментальности, и я предложила: — Андрей, а хочешь, навестим нашу могилку? Все равно мимо пролетать будем.

— А ты сможешь ее найти? — поинтересовался Уваров с грустной улыбкой.

— По идее, смогу, — кивнула я. — Пока мы шли, я отмечала по звездам направление и примерно запоминала расстояние. Так что можем залететь, посмотреть.

— Да, мы будто второй раз родились, — вздохнул Уваров. — Если останусь жив, буду всем рассказывать, что в Тарасове у меня есть собственная могила. Можно даже будет какой-то памятник заказать для прикола. Хотя в такую сумасшедшую, с погребением заживо, историю вряд ли кто поверит.

— Не поверит, и хорошо, — сухо заметила я. — Про такое вообще лучше помалкивать. Это мой добрый совет. Меньше болтай, и проблем не будет.

— У меня работа такая, болтать, — напомнил Уваров и зевнул: — Спать хочется. Я буду очень тебе благодарен, если найдешь для меня угол с кроватью, где можно выспаться и отдохнуть. Если там не будет ванной, мне уже плевать. Я два дня не мылся и чувствую себя настоящим бомжом. Только кровать и спать. А еще лучше было бы в больницу под капельницу, прокапать глюкозы, чтобы восстановить силы. — Заметив мою улыбку, он добавил: — И нечего подхихикивать, у меня серьезные травмы. Все тело ноет. Я руку вообще не чувствую, голова кружится, все время тошнит.

— Серьезные травмы были у нашего сапера, когда он во время операции, нейтрализовав растяжку, сунул гранату в разгрузку, а из нее случайно выскочила предохранительная чека, сделанная из проволоки, — медленно произнесла я, подпуская к интонации жути. — Гранату надо было оставить на месте, а он пожадничал. Прикинь, что с ним было. Мне даже вспоминать страшно, и тем не менее он выжил. Мы его вытащили. Потом ему ампутировали ноги, руку, а разорванные кишки соединили напрямую трубкой.

От моих рассказов у Андрея отвисла челюсть, и он, позабыв о своих синяках, воскликнул:

— То, что ты рассказываешь, просто аномально. «Байки из склепа» какие-то. Теперь я понимаю, какой я счастливчик, что мне удалось откосить от армии. И я не жалею о времени, проведенном в дурке. Ведь я мог быть уже давно мертв или изуродован до неузнаваемости. Стал бы беспомощным дурачком, который ходит под себя.

Луч прожектора гнал по земле перед вертолетом пятно света, и в нем я пыталась рассмотреть нашу могилу. Мы пролетели мимо знакомых холмов. Пошла равнина. Вид мелькающей под нами земли породил во мне мысль, что какого лешего мы тут носимся, когда давно могли приземлиться где-нибудь и выспаться хотя бы в кабине вертолета. Нам обоим требовалось перевести дух. В вертолете есть аптечка, обработаем раны. Могилу же можно найти потом, после того как все утрясется. Я уж было хотела развернуться, бросить поиски, но в этот момент в пятистах метрах впереди, чуть в стороне от курса, я увидела фары нескольких машин. Взяла штурвал немного влево и полетела к машинам. Неспроста эти люди вот так ночью устроили пикник в степи. Мне даже казалось, что я знаю, кто это, а также почему они здесь. Перед глазами как живая встала картина — бандиты приносят боссу диск, который они забрали у меня в бесчувственном состоянии после аварии. Они начинают его просматривать, а там вместо компромата фотографии моей тети Милы в путешествии. У босса сносит крышу. Он орет, визжит и пинками выгоняет своих подручных за дверь, требуя, чтоб они не возвращались назад без настоящего диска. Грозит им, как водится у бандитов, закатать ноги в тазик с бетоном, вышибить мозги, четвертовать и опустить одновременно. И вот теперь они тут, ищут диск. Это светятся фары их машин.

Мы подлетели достаточно близко. Луч прожектора прошелся по разрытому могильному холму. Вокруг ямы топтались знакомые мне бандиты. Они задирали голову вверх и щурились на свет, желая рассмотреть, кто это над ними разлетался.

— Что это они делают? — с непониманием пробормотал Уваров.

— Одумались, решили раскопать могилу и сделать нам искусственное дыхание, — пошутила я невесело. — Возьми мегафон и прикажи им бросить оружие.

— Я? Я должен это сделать? — спросил Уваров.

— Да, живо, — рявкнула я.

Андрей торопливо схватил мегафон, бросился к двери, едва справился с замком, потом все же открыл дверь и чуть не вывалился из люка наружу. А высота, между прочим, была приличная.

Я, вздрогнув, прикрикнула:

— Эй, осторожнее, и не высовывайся.

Уваров послушно кивнул и поднес к губам мегафон.

— Сдавайтесь, вы окружены! — заорал он.

Я подняла брови. Про что это он? Бандиты тоже удивились. Они стали озираться в поисках того, кто их окружил. А Уваров, нисколько не смущаясь, продолжал нести свой бред:

— Бросьте оружие, отойдите на два шага назад, встаньте на колени, руки за голову, пальцы сцепить.

— Или что? Эй, ты, урод, — крикнул ему снизу самый отмороженный из бандитов, тот самый, по кличке Резвый, который все хотел пустить мне пулю в затылок. Я тогда лежала в могиле и молилась, чтобы кореша не позволили ему сделать это.

— Если вы не подчинитесь, то будете расстреляны на месте, — с вызовом прокричал Уваров. Его голос, усиленный мегафоном, звучал внушительно.

— Так, быстро сюда, — скомандовала я клиенту. — Я сказала — сюда и без разговоров!

Уваров подчинился, не понимая, что мне от него потребовалось. Я велела ему держать штурвал. Андрей запротестовал, но я буквально силой затолкала его в кресло пилота и заставила взять в руки штурвал. От напряжения у него на лбу выступили крупные капли пота. Я подмигнула Андрею, передернула затвор автомата и, подскочив к двери, разрядила всю обойму, целясь так, чтоб никого не убить. Пули взвивали вверх фонтанчики песка. Бандиты орали и шарахались кто куда, однако я не давала им разбежаться. Останавливала очередью, то с одной стороны, то с другой. Потом мой автомат сухо щелкнул, показывая, что магазин пуст.

К этому времени бандиты осознали всю серьезность своего положения. Они выполнили все требования, надиктованные Уваровым, побросали оружие, отошли, даже встали, как он им велел. Я вытащила клиента с пилотского места, заняла его сама и посадила вертолет в двадцати метрах от бандитов. Перезарядив автомат, другой, с пустым магазином, я дала Уварову, чтоб он оказывал мне психологическую поддержку — стоял рядом для острастки, пока я буду допрашивать бандитов.

— М-м-мне… Я н-никогда не любил оружия, — пробормотал Уваров. Я пригвоздила его взглядом, заставляя замолчать. Пришлось Андрею взять автомат. Он вздохнул и с укором посмотрел на меня.

— Представь, что ты мачо, и пошли, — велела я, затем спрыгнула с вертолета.

Уваров неловко слез после меня.

Бандиты подслеповато щурились. Прожектор был направлен им в лицо, поэтому разглядеть что-либо было проблематично. Но дополнительная страховка не помешает. Мы с Уваровым обошли их и остановились позади. Я ткнула дуло автомата в затылок ближайшего ко мне бандита. Прикосновение холодной стали вызвало у него дрожь.

— На кого работаешь, мудозвон? — дружелюбно поинтересовалась я.

— О чем вы говорите? Мы с друзьями на охоту сюда приехали, — отозвался бандит на чистом литературном языке, затем повернул ко мне голову и воскликнул, узнав: — Ты!

Это был тот самый — Резвый.

— Я, — рявкнула я и саданула его по темени прикладом автомата.

Закатив глаза, бандит рухнул лицом вниз. Остальные испуганно вздохнули. Я приблизилась к следующему, тучному водителю по кличке Пузо.

— На кого работаете?

— Да я просто водила, — пробасил Пузо, — меня это, в центре наняли. Ну, я и повез. Я вообще не при делах.

— Ну и расскажи, как тебя нанимали, — с сарказмом спросила я. — Дай угадаю. Подошли двое незнакомых тебе людей и предложили отвезти за город, в степь, два бесчувственных тела, завернутых в полиэтиленовую пленку? А ты сказал: «Нет проблем. Двести рублей — и за это даже помогу копать могилу».

— Да че ты гонишь, профурсетка? — проревел водитель.

— Это ты мне арапа гонишь, — осадила я Пузо. — Мне тут некогда с вами до утра базарить. Не начнете давать весь расклад, придется начать отстрел.

— Да я просто водила, — упрямо повторил Пузо. Мой палец вдавил спусковой крючок, а следом хлестнул выстрел, эхом разнесшийся по степи. Пуля пробила строптивцу лодыжку. Он свалился на бок и, подвывая, стал кататься, обхватив раненую ногу.

— Следующая пуля оторвет тебе мужское достоинство, — сообщила я бандиту, что стоял рядом с Пузом. — Говори, кто вас на дело подписал.

— Да пошла ты, — прохрипел бандит. Его, по-видимому, не волновало его мужское достоинство. Я выстрелила, но всего лишь в бедро, чтоб остальные решили, что угроза была выполнена. После отоварила его прикладом по башке. Бандит упал на растрескавшуюся землю и затих.

— Кто еще хочет совершенно бесплатно изменить пол? — поинтересовалась я у двух уцелевших.

Ближайший, в розовой шелковой рубашке и навороченных кожаных штанах, повернулся ко мне и с вызовом бросил:

— Ты, прошмандовка, если хочешь нас кончить, то кончай. Хватит мозги засерать своим гнилым базаром.

Я смотрела в черные, точно смоляные глаза бандита и улыбалась. Без сомнения, передо мной на коленях стоял главарь всей этой шоблы, Мора — цыган. Иссиня-черные вьющиеся волосы, кольцо в ухе, смуглое сильное лицо с волевым подбородком. Аккуратная бородка. На указательном пальце большой перстень с бриллиантом.

В голове промелькнула мысль: «Как его заставить выдать себя, чтоб он подтвердил мою догадку?» Решение принимать надо было быстро, и я завопила на всю степь, изображая встречу старых друзей:

— Мора, братан, какими судьбами! Как ты подставил нас с бабками. Я буду резать тебя за это по кусочкам. — Еще горячее дуло автомата уперлась бандиту в лоб.

— Эй, не гони лошадей, какие бабки, кого я подставил? — завопил Мора, совершенно сбитый с толку. — Давай разберемся.

— Че, сука рваная, в отказ пошел? — прошипела я, словно заправская уголовница. — Может, еще скажешь, что ты не Мора и я тебя с кем-то перепутала?

— Подожди, сбавь обороты, я ни от чего не отказывался, давай разберемся, — предложил цыган испуганно.

— Нет базара, разберемся, — поддакнула я. — Но сначала ты, падаль, расскажешь, кто вас нанял.

— Этого я тебе не могу рассказать, — спокойно ответил цыган.

— Обещаю, что помогу тебе раскрепоститься и ты все сможешь, — заверила я, врезала ему прикладом по голове, а затем вместе с Уваровым мы оттащили бандита к вертолету.

Вскоре вернулась назад. Бандит, который все еще стоял на ногах, не поворачиваясь, робко поинтересовался, что с ними будет.

— В принципе, вы мне больше не нужны, — печально вздохнула я, — самый верняк — замочить вас всех да зарыть в этой яме, куда вы меня укладывали.

— Подожди, мы не виноваты. Это все Мора. Он нам приказал, — стал оправдываться бандит, — я же не мог против него переть.

— Раздевайся, — отрывисто приказала я. Бандит попробовал возразить. Я легонько съездила ему прикладом по загривку. Тогда он зашевелился, потянул с себя рубашку, а я, прохаживаясь мимо с автоматом, прикрикнула: — Быстрее, трусы тоже снимай.

— Ч-что т-ты собираешься делать? — спросил бандит, заикаясь.

— Вон скажу своему другу, и он тебя опустит, — засмеялась я, — давай шевелись. Теперь раздевай своих друзей.

Когда бандиты были в костюмах Адама, я собрала вещи, оружие, отнесла все в вертолет и крикнула оттуда:

— Счастливо прогуляться. Воздушные ванны, говорят, очень полезны, а хороший загар я вам обещаю.

Глава 8

Мора очнулся в полете. Он открыл глаза и обнаружил себя висящим вниз головой на веревке под днищем вертолета. Я поставила автопилот и вышла в грузопассажирский отсек. Уваров увлеченно смотрел из люка вниз, а когда я окликнула его, весело констатировал:

— Он очнулся. Посмотри.

Мне и смотреть не надо было, чтоб понять это. Мора голосил так, что своим ором перекрывал шум винтов. Я присела рядом с клиентом и, держась за фюзеляж, выглянула наружу. Ночной ветер хлестал в лицо, вышибая слезы. А внизу привязанный за ноги цыган.

— Не ори и не дергайся, — посоветовала я ему.

— Джама кар ели. Перестань это делать, вытащи меня, подлюка, — заорал в ответ Мора, трепыхаясь.

— Расскажи, кто тебя нанял, и свободен, — закричала я.

Бандит в очередной раз послал меня на цыганском, потом добавил, что не знает человека, нанявшего его, просто тот несколько раз помогал ему, и Мора тоже решил отплатить добром. Пока он говорил, веревка на его ногах стала плавно развязываться сама собой. Мора почувствовал это и завопил на пределе человеческих возможностей:

— Веревка, она развязывается! Помоги! Помоги мне! Я падаю!

— Ты, почему узел плохо затянул? — нарочито громко наехала я на Уварова.

— Я его не завязывал, ты сама его завязала, — возмутился клиент.

— Черт, извини, похоже, я забыла затянуть узел, — обратилась я к бандиту.

— По-мо-ги-тееее!! — разнесся могучий рев Моры по округе.

— Скажи имя заказчика, и я тебя втащу внутрь, — пообещала я.

Цыган только орал, глядя на сползающую с ног веревку. Вот уже одна нога выскользнула совсем, и он повис на расползающейся петле одной ногой. Руки у него были связаны за спиной, и это делало положение Моры совсем плачевным. Еще чуть-чуть, и он сорвется. Он понял, что дальше тянуть нельзя, и выпалил:

— Это Толик Черный меня попросил помочь. Толик Черный! Вытащи меня!

— Погоди, кто он такой и чем занимается? — спросила я, давая понять, что допрос еще далек от завершения.

— Не-е-е-ет!! — заорал цыган, сорвался с веревки и полетел вниз.

Упасть с высоты пятидесяти метров ему помешал страховочный трос от вертолетной лебедки, который я незаметно подцепила к кожаному ремню Моры сзади. Трос свисал свободно, за спиной бандита. Когда он стал падать, трос натянулся и прекратил падение. Расчет оказался верным: кожаный ремень выдержал рывок тела, а цыган в момент перед падением все же назвал имя заказчика, желая сохранить себе жизнь любой ценой.

— Су-каа-а! — послышался снизу новый вопль Моры. Он понял, что его развели, и просто клокотал от ярости.

Наклонившись, я крикнула ему:

— Ну что, теперь рассказывай, кто такой Толик Черный. Чем занимается, где его можно найти, и почему он приказал устранить ту женщину, Суркову. Тебе нет резона молчать. Его ты мне уже сдал. Я просто хочу сэкономить время на его поисках, но найду я его в любом случае. А если ты откажешься мне помогать, то он и вся братва узнает, кто его сдал.

— Да пошла ты!.. — начал в своей обычной манере бандит.

Под нами проносилась Волга. Какие-то дикие места, болота, заросли камышей, лес, острова.

— Все, я не намерена выслушивать тут всякие оскорбления. — Со спокойным видом я задвинула дверь на место, вернулась в пилотскую кабину, уселась в кресло и первым делом опустила бандита на тросе вниз на десять метров. Затем взяла управление на себя. Пара виражей, и вертолет полетел вдоль коренного русла реки, прямо над серединой. Рядом появился Уваров, жевавший невесть откуда взявшуюся шоколадку.

Я сдвинула штурвал вперед и пошла на снижение, внимательно наблюдая за высотой. Как только Мора окунулся в воду, я повела вертолет прямо, давая возможность бандиту как следует помыться. Ночью подобный трюк был чрезвычайно опасен. Если Мора за что-то зацепится, аварии не избежать.

— А он не утонет? — поинтересовался Уваров, протягивая мне часть шоколадки.

— Нет, — уверенно ответила я. — Откуда шоколад?

— Нашел в вещах бандитов. Здесь еще есть сушеный лещ, чипсы и пакет крекеров.

— Тащи все сюда, — приказала я, посмотрела на часы и подняла вертолет. За полторы минуты Мора не должен был утонуть.

Подняв вертолет на двести метров, я велела Уварову проверить, как себя чувствует наш внешний пассажир.

Андрей вернулся через пару минут и сообщил, что Мора кашляет, матерится, а также разговаривает на непонятном языке.

— Значит, пора снова купаться, — подытожила я.

Вертолет пошел вниз. Бандита снесло немного назад и тащило по поверхности воды, словно по льду. Я снизила скорость, посмотрела, что он ушел в воду, затем повернулась к Уварову:

— Давай корми меня крекерами, видишь, я не могу оторваться.

— О’кей, — обрадовался Андрей, сунул мне крекер и мечтательно произнес: — Знаешь, Женька, это так круто. Раньше они за нами гонялись, теперь мы их гнобим.

— Да, у нас отличная команда, — кивнула я, — мы сеем хаос и панику везде, где появляемся. Я отвечаю за хаос, ты — за панику. Нас хотят убить бандиты, продажные менты, а настоящие засадить в кутузку пожизненно. Круто!

— Нет, я серьезно, — обиделся Уваров. — У меня сейчас появилась надежда, что мы выберемся. Ты настоящий спец, и я рад, что тебя нанял.

— Вспомни об этом, когда будешь платить мне, — буркнула я и подняла вертолет, чтоб Мора немного подышал.

Купание я повторила три раза, затем поднялась на предельную для вертолета высоту, желая как следует охладить бандита. Подтянула трос к брюху вертолета, поставила автопилот и пошла проверить, удалось ли мне образумить цыгана.

— Ты как? — спросила я у него, выглядывая в открытый люк.

— Я-я б-буд-ду убивать т-теб-бя м-м-мед-д-длен-н-но. — От холода у Моры зуб на зуб не попадал.

На такой скорости мокрая одежда охлаждала настолько, что можно было запросто получить остановку сердца. Я сказала об этом цыгану и предложила:

— Выложишь все, что мне надо, и я подниму тебя оттуда, иначе ты сдохнешь.

— Х-хорошо, я скажу, — сдался Мора.

Стуча зубами, он рассказал, что его нанял старинный приятель Толик Черный — Анатолий Черноголовцев. Толик сейчас работает в холдинге «Химтекс» помощником управляющего, тот одновременно является хозяином всей химической империи области. Толик сказал, что одна баба, эколог, достала их, и ненавязчиво попросил ее «успокоить». Мора истолковал его слова по-своему и успокоил эколога навсегда. Толик, когда узнал об этом, сначала страшно расстроился. Он вроде как имел в виду лишь ее припугнуть, но потом заплатил оговоренную сумму и попросил найти диск бабы-эколога, а с парнем, забравшим его, разобраться. На этот раз Черный конкретно имел в виду убийство, хотя говорил расплывчато и иносказательно. Потом он сообщил, что знает, где будет находиться парень, забравший диск. Велел ехать на телецентр и позаботиться о нем и еще об одной бабе-экологе. Последняя для них с боссом кое-что провернула, и они не хотят, чтоб это теперь выплыло наружу. Одно условие — диск должен быть найден любой ценой.

Они съездили на телецентр, по фотографии нашли нужную бабу, Резвый проломил ей голову кастетом, а вот Уварова они лишь похитили, чтоб подсадить «жучок». Мора сам придумал эту комбинацию. По замыслу я должна была остановить их машину, а Уваров, воспользовавшись заминкой, — сбежать. Только все произошло не так, как они запланировали. Я спутала все их планы. А под конец напортачили его люди — не выкопали могилу поглубже и не проверили на месте диск.

— Отлично, ты молодец, — похвалила я бандита. — Повторишь все под запись?

— Да, да, только вытащи, — взмолился Мора.

— Сейчас. — Я кинулась к механизму управления лебедкой, включила ее. Трос пошел вверх, а потом раздался страшный вопль, который быстро затих, как бы удаляясь. Поперхнувшись чипсами, Уваров заглянул в люк и сообщил, что бандит упал.

— Как упал? — не поверила я. Подошла к люку и увидела, что лебедка подняла на крюке лишь порванные штаны Моры. Ремень лопнул, ткань не выдержала, и бандит выскользнул.

— Мы его убили! — ужаснулся Уваров.

— Нет, он сам упал из-за своего упрямства. — Я сняла с крюка штаны и выбросила их в люк. — Сказал бы раньше — был бы жив.

— Нас обвинят в его убийстве, — болезненно скривился Уваров.

Закрывая люк, я пожала плечами:

— Подумаешь, одним убийством больше. В чем нас только не обвинят теперь.

— Господи, как же я теперь буду жить! — схватился за голову Уваров. — Как мне восстановить мое честное имя, репутацию? Меня посадят. Даже если меня не убьют бандиты, то посадят в тюрьму лет на пятнадцать, а это та же самая смерть, только более долгая и мучительная. Я в тюрьме не выживу. Женя, что мне делать?! — Андрей со слезами на глазах вцепился мне в плечи, умоляя: — Придумай, что-нибудь! Я знаю, ты можешь! Пусть милиция от меня отстанет! Если надо заплатить, только скажи сколько!

— Спокойно, придумать всегда что-нибудь можно, — сказала я. — Но это уже за дополнительную плату, как оговаривалось в нашем контракте.

— Не вопрос, — с жаром воскликнул клиент. — Только сделай, пожалуйста, все как раньше.

Я только улыбнулась. Похоже, мой подопечный принимал меня за волшебницу. Никто уже не сможет сделать ничего, как планировалось раньше.

Вскоре вертолет прошел недалеко от горящих бандитских нефтеразработок. Бушующее пламя вызвало на моем лице улыбку. Теперь милиции волей-неволей придется заинтересоваться этим криминальным бизнесом. В кабине вертолета была установлена рация, настроенная на волну переговоров милиции. Я включила ее и откинулась в кресле. Из сообщений мне стало понятно, что продажные менты, прикрывавшие «нефтяников», заявили, что на них во время патрулирования окрестностей района напали неизвестные на бензовозе. Они уничтожили их машину и скрылись в неизвестном направлении. Менты всячески противились тому, чтоб им прислали подкрепление, утверждали, что сами разберутся со всем — и с пожаром в степи, который виден от шоссе, и с сумасшедшим бензовозом. Пожарные уже выехали. Чтобы не уснуть, я переключилась на новости. Там тоже рассказывали про наши похождения и выдвигали самые разнообразные гипотезы. Журналисты вовсю муссировали историю о том, что Уваров в юности являлся пациентом психоневрологического диспансера. Анонс всех новостей начинался так: «Опасный психопат-маньяк на улицах Тарасова». Трудно было представить, с каким чувством моя тетя в этот момент смотрела новости.

Желая как-то себя развеселить, я включила музыку. Подошел Уваров и показал новые находки среди вещей в вертолете:

— Смотри, какой отличный КПК последней модели. Бандиты-то у вас здесь, я смотрю, продвинутые.

— Это мой КПК, — буркнула я сердито и отобрала у Андрея находку. — Чего еще нашел?

— Щас, прям так и сказал, — фыркнул Уваров. — Я скажу, а ты заявишь, что это тоже твое.

— Не заставляй меня применять физическую силу, — пригрозила я.

Нехотя Уваров показал свои сокровища. Ничего особо интересного не было: странного вида многофункциональный складной нож, гиговая флешка, лазерная указка, прибор ночного видения, а также моя зажигалка и портсигар.

— Вот это мое, — заявила я, забрав зажигалку с сигаретами. — Остальное можешь оставить себе. А когда за тобой придут, скажешь, что тебе это подбросили враги.

Взвесив все «за» и «против», я посадила вертолет на большой поляне в лесу на другой стороне Волги. Надо было придумать, куда отправиться. Нас ищут везде. Вертолет лучше всего бросить. И нужен грим, хотя после аварии нас и так узнать трудно из-за синяков и шишек. Лица перекосило будь здоров. Размышляя, я включила радио. Как раз шел рекламный блок. Я хотела уже переключить на другую радиостанцию, но тут мое внимание привлекло объявление диктора новостей, говорившего, что завтра в четыре часа на территории тарасовского химкомбината состоится торжественное открытие нового цеха по производству цианида натрия. Церемонию посетят члены правительства Тарасовской области, телевидение и много важных гостей. По телу словно удар тока прошел. Сердце учащенно забилось.

— Вот оно! — воскликнула я.

— Что оно? — не понял сидевший рядом Уваров.

— План прост. — Я повернулась к Андрею и принялась излагать созревший в голове план: — Мы не будем изобретать велосипед, просто захватим завтра химкомбинат во время презентации и заставим владельца холдинга признаться перед телекамерами, что это он все организовал.

Уваров решил, что я шучу, поэтому, зевая, бросил:

— Отличный план. Жень, знаешь, я не прочь поспать, и ты, наверное, устала, давай ложиться. Вижу, в деревню, или куда ты там хотела, мы сегодня не попадем. — Он устроился поудобнее на кресле второго пилота и тут же засопел.

Я глядела на него и завидовала. Спать мне сегодня вряд ли придется, так как требовалось разработать план завтрашней операции. Перво-наперво я развернула карту области и прикинула расстояние до химкомбината. Потом сверилась с показаниями приборов вертолета. Горючего в баках хватало на то, чтобы долететь туда, а вот на обратный путь нет. Значит, отходить придется на другом виде транспорта. Мой взгляд упал на диск. На нем имелась планировка завода, но просмотреть диск было не на чем. Пришлось восстанавливать план по памяти на листе оберточной бумаги, которую удалось найти в грузопассажирском отсеке. Через час я разработала план захвата и отхода плюс несколько запасных вариантов. Затем связалась через КПК со знакомым хакером, попросила его за небольшое вознаграждение разыскать для меня данные на Анатолия Черноголовцева и его босса, управляющего «Химтекса», — все имущество, данные по банковским счетам, проведенные сделки, адреса и телефоны. В ответном сообщении юзер поинтересовался, насколько срочно все это мне нужно. Я ответила: «Еще вчера». Юзер пообещал прислать данные завтра не позже десяти.

Что ж, это сделано. Я вычеркнула еще один пункт из своего воображаемого плана и приступила к следующему — позвонила тете. Ее радости не было предела. Немного успокоившись, тетя Мила тихо произнесла:

— Жень, а тот парень с тобой? По телевизору сказали, что он опасный маньяк. Я волнуюсь.

— Ой, да брось, — отмахнулась я. — По телевизору еще не то скажут. Не стоит верить всему. Ладно, тетя, у меня для тебя есть серьезное дело. Возьми бумагу, ручку и записывай. Мне нужно несколько вещей. Соберешь все, и за ними приедет курьер.

— Хорошо, я все сделаю, только ты там поосторожнее, не ввязывайся никуда, — попросила она.

Я пообещала быть паинькой, а затем продиктовала список вещей из двадцати восьми пунктов, пояснила, где что взять.

— Женя, ты же обещала не хранить дома гранаты! — воскликнула тетя Мила, узнав про один из моих тайников в квартире.

— Это не боевые гранаты, — успокоила я ее. — Одни для дымовой завесы, вторые — чтобы ослепить и оглушить противника. Не бойся. Ты должна мне помочь. Кроме тебя, этого никто не сделает.

— Если б тебе не понадобились гранаты, ты бы и не позвонила, — грустно заключила тетя Мила.

— Нет, что ты, обязательно позвонила бы, — заверила я. — У меня просто до этого не было возможности позвонить. Свой телефон потеряла, а одолжить тоже не у кого было.

— Хорошо, я все сделаю. До завтра, — мягко сказала тетя. — И ложись сейчас спать. Время третий час ночи.

Я пообещала лечь спать, попрощалась и нажала отбой. После занялась собой. На лице все еще оставался старый грим. В ход пошла рубашка одного из бандитов и водка. Покончив с гримом, я устроилась в пилотском кресле и последовала примеру клиента. Уваров уже десятый сон видел, вовсю храпел и пускал слюни. Уснула я быстро. Едва закрыла глаза, как тут же провалилась в бездонную черную пропасть.

Глава 9

Пробудилась я около восьми. Вставать раньше просто не имело смысла. Сил на пробежку не было. Я вообще едва смогла оторваться от кресла. Спина словно окаменела за ночь и отдавала тупой ноющей болью. Уваров продолжал храпеть. Я решила его не будить, вышла из вертолета, прогулялась по лесу, разминаясь. На глаза попался гриб, молодой масленок. Я сорвала и съела его сырым, потом стала искать еще, однако больше грибов не было. А есть тем не менее хотелось. Посмотрев на часы, я позвонила своему «курьеру» в детский дом, объяснила задачу и попросила, чтоб он заодно заехал в магазин, купил что-нибудь поесть. Деньги на покупки ему даст тетя.

— Мне Александра Гринина, это его тетя с Сахалина, — соврала я ответившей женщине.

Она не стала задавать лишних вопросов. Через пять минут ожидания я услышала в трубке радостный голос Александра:

— Здравствуй, тетя! Как у вас там на Сахалине?

Подробно обрисовав ему фронт работ, я спросила, справится он или нет.

— Для меня это как два пальца об асфальт, — самонадеянно ответил мальчишка, будто ему действительно было море по колено.

Закончив разговор, я вернулась в вертолет, заняла пилотское кресло, надела наушники, минут десять послушала переговоры на милицейской волне, переключилась на радио и достала свой КПК, чтоб полазить по Интернету, пока есть время.

Слушая легкую музыку, я нашла в Сети выход на сервер химкомбината, взломала примитивную защиту, что там стояла при помощи хранившейся в файлах КПК хакерской программы, и подключилась к заводской системе видеонаблюдения. Посмотрев, чем на проходной занимается охрана, я прошлась по камерам периметра и заглянула в цеха. В результате этого видеообзора мой план претерпел некоторые изменения. Пришлось даже звонить тете и вносить в план коррективы.

— Женя, а чем ты там питаешься? — поинтересовалась тетя Мила, выслушав мой инструктаж. — Может, тебе прислать чего-нибудь вкусненького?

— Конечно, пришли, — согласилась я. — Ладно, если что, я тебе позвоню. И не забудь курьеру дать мой запасной сотовый. Это важно.

Наш разговор прервался, а по радио в этот момент начался выпуск новостей.

Я невольно заслушалась. Говорили снова про нас и ночные события.

— Анонс главных событий выпуска, — серьезным голосом вещал диктор. — Банда эксгибиционистов терроризирует окрестности Тарасова; в районе села Степное обнаружено место несанкционированного забора нефти из магистрального нефтепровода, в результате действий неизвестных лиц там возник сильнейший пожар, который удалось затушить только в девять часов утра; в пруд на территории усадьбы одного из местных бизнесменов упал человек без штанов; торжественное открытие нового цеха цианида натрия. Среди приглашенных гостей министр промышленности Тарасовской области; подготовка школ к первому сентября выходит на финишную прямую. А теперь подробнее об этих событиях. Вчера поздно ночью во двор частного дома одного из жителей Тарасовской области проникли четверо обнаженных мужчин. Они пытались похитить одежду, висевшую во дворе на бельевых веревках. На окрик хозяина дома мужчины ответили нецензурной бранью и пригрозили расправиться с семьей хозяина. Вооруженные налетчики были с дубинами — угроза могла оказаться вполне реальной. Тогда хозяин дома принес ружье и, как он говорит, пуганул ночных гостей, выстрелив по ним из обоих стволов дробовика утиной дробью. Налетчики убежали, а хозяин дома поспешил к председателю колхоза, вызывать по телефону милицию. Туда же подошли и другие местные жители, к которым банда тоже наведывалась. Общим собранием было решено изловить маньяков, что селяне и сделали еще до приезда милиции. Голые бандиты имели плачевный вид и восприняли приезд милиции как праздник. Теперь о пожаре. В районе села Степное неизвестные личности пробовали поживиться нефтью. Они просверлили нефтепровод и стали откачивать нефть в подогнанные бензовозы, но что-то у них не заладилось. Вспыхнул пожар. Кроме поврежденного нефтепровода, объятой огнем оказалась вся техника злоумышленников. Они пытались скрыться с места преступления, но были схвачены прибывшей на место охраной нефтепровода. Позже подъехали пожарные и милиция. По подозрению в соучастии были арестованы несколько сотрудников местной милиции и люди из числа охраны нефтепровода. Дело взято под контроль УФСБ по Тарасовской области. Теперь случай почти курьезный. Местный бизнесмен справлял день рождения у пруда во дворе своей усадьбы. Веселье затянулось, как вдруг с неба, неизвестно откуда, упал человек без штанов. Друзья бизнесмена вытащили упавшего из воды и попытались отвезти несчастного в больницу. Но ни одно доброе дело, как известно, не остается безнаказанным, особенно если садиться за руль нетрезвым. Всю компанию задержали на посту ГАИ у въезда в город. А очнувшийся пострадавший внезапно вырвал пистолет из кобуры инспектора ГАИ, произвел несколько выстрелов и кинулся бежать. На его пути встал столб опоры освещения. Ударившись о него, мужчина потерял сознание и был доставлен в КПЗ. В результате стрельбы никто не пострадал.

Теперь о знаменательном событии для нашего города. Открытие нового крупного производства, оснащенного самыми передовыми технологиями. На предприятии, входящем в структуру холдинга «Химтекс»…

От новостей меня оторвал телефонный звонок. Звонил мой курьер. Он сообщил, что забрал груз и выезжает.

— И на чем ты выезжаешь? — настороженно спросила я.

— Там у одного пацана по соседству есть мотоцикл с люлькой, — серьезным тоном ответил Гриня. — Я с ним перебазарил, и он согласился меня подвезти. Эта добрая женщина, к которой ты меня послала, накрячила такие сумки, что у меня бы грыжа вылезла, если б я попер их на автобус. Так что с тебя бабки за бензин, парню на пиво и мне за беспокойство.

— Саша, а ты, однако, рвач, — заметила я и поинтересовалась: — Слушай, а чего она туда наложила?

— Я не заглядывал, — фыркнул мальчишка, — знаешь, типа по чужим вещам лазить неприлично.

— Ага, так я тебе и поверила, — разворачивая карту, улыбнулась и добавила: — Если что-нибудь сломаешь, я достану тебя даже в аду.

— Ну ты меня и напугала, — с издевкой пробубнил Гриня. — Скажи, куда точно ехать.

— Так, запоминай или записывай, если умеешь писать, — пробормотала я, карандашом обводя маршрут.

— Очень смешно, — буркнул мальчишка обиженно.

— Двадцать четвертый километр федеральной трассы, — начала я.

Но Гриня меня оборвал:

— А попроще нельзя?

— Можно, — процедила я. — Короче, дуешь к выезду из города, как на Степное ехать, но на село не поворачиваешь, едешь дальше. На обочине есть такие столбики с табличками, а на них забавные циферки. Как увидишь табличку с надписью двадцать четыре, остановись. Понял?

— Понял, не глупее тебя, — проворчал Гриня.

— Будешь на месте, перезвонишь, — сказала я напоследок и отключила телефон. Я поднялась с кресла и пошла будить Уварова. Растолкать его было непросто. Он сердито отмахивался, бормотал что-то неразборчивое, пытался уползти от меня. Плюнув на него, я написала записку, что ушла ненадолго, прикрепила ее на руль, надела кожаный пиджак одного из бандитов, а под ним спрятала две кобуры с пистолетами. На всякий случай прихватила и одну ручную гранату. Мало ли с кем еще придется столкнуться. Владелец «Химтекса» с его деньгами может нанять целый батальон убийц, весь вопрос в рентабельности предприятия. Стоил ли диск и наши жизни подобных трат? Я задвинула дверцу грузопассажирского отсека и пошла в лес в направлении трассы. День был не таким жарким, как последние недели. Дул прохладный ветер, а на небе клубились серовато-синие тучки. Дождь сейчас был совершенно некстати. Мои мысли вернулись к предстоящему делу. План захвата завода для непосвященного выглядел чистым самоубийством. Однако я знала, что это вполне реально. Во-первых, меня готовили для подобных операций, во-вторых, охрана промышленных предприятий вызывала смех. Она производила впечатление разве что на самих работников, да и то не на всех. Опыт прошлых дел показал, что я могу пройти охрану любого предприятия за минут пять. Главное — действовать решительно. Захват тоже не проблема. Трудности может вызвать лишь отход, когда предприятие оцепят спецподразделения силовых структур. Но я была уверена, что мне все удастся.

Впереди треснула ветка. Я замерла, укрылась за стволом ближайшего дерева, неслышно выхватила пистолет, прикрывая его пиджаком, дослала патрон и приготовилась. Шаги приближались. По звуку шагов впереди, метрах в пятидесяти, двигались двое. Шаги их были медленные, но не аккуратные. Парочка не таилась и негромко переговаривалась время от времени. Я расслабилась, решив, что это кто-то из местных, возможно, грибники. Осторожно я стала пробираться вперед. Не хотелось, чтоб эти двое местных вышли к вертолету. Что предпринять, чтоб они изменили маршрут, я пока не придумала, хотела сначала увидеть их, а там уже будет ясно. Наконец они показались. Две старухи, одетые как нищенки, с драными корзинами в руках. У одной лицо, словно печеное яблоко, беззубый рот и очки с толстыми линзами. Вторая — полная, с маленькими прищуренными глазами и с массивной самодельной тростью в руках.

Надо же, а мне казалось, что эти места достаточно безлюдны, да и к тому же дождей не было две недели, какие могут быть грибы? Я укрылась за корягой на вершине небольшого холма. Недолгое наблюдение показало — старухи собирали травы, выкапывали какие-то корешки. Поляна, расположенная ниже, вызвала у них бурю восторга, так как там все заросло зверобоем и мать-и-мачехой. Трава была практически сухая от жары.

Идея, как избавиться от старух, пришла внезапно. Я нащупала в кармане свой КПК. В нем хранились записи криков различных животных. Я поставила тигриный рык и врубила на полную. В лесу была отличная акустика, и бабки переполошились не на шутку.

— Михайловна, че это? — пробормотала одна, пихая в бок товарку. Вторая что-то пробормотала, но я не расслышала что, тогда я включила крик гориллы. Это заставило старух перекреститься.

— Не иначе, мутант какой, Дуся, — предположила вторая, — сейчас же кругом радиация.

— Ой, Михаловна, пойдем отсюда, ради Христа, — попросила первая, и старухи, подхватив корзинки, с завидной для их возраста скоростью двинулись в сторону трассы.

Отлично, я встала и пошла следом. Когда до трассы оставалось совсем немного, позвонил Гриня. Он сообщил, что на месте, ждет под столбом, отмечающим двадцать четвертый километр.

— Скоро буду, — пообещала я.

Пробравшись через густой подлесок, я вырвалась к трассе. Мимо меня к городу промчались две машины. Я сделала вид, что тру глаз, а сама на самом деле прикрыла лицо, на всякий случай. Видок у меня был что надо, поэтому лучше избегать чужих взглядов. Осмотрелась и пошла по обочине к километровому столбу. Старый, обшарпанный «Урал» стоял у дороги. Гриня и какой-то долговязый очкарик стояли рядом, дымя дешевыми сигаретами.

— Привет, — поздоровалась я.

— Наконец-то, — буркнул неприветливый Гриня. — Забирай свои баулы.

Я подошла, вытащила сначала одну сумку, потом другую, поставила их на землю и смахнула выступившую на лбу испарину.

— Кирпичи в них, что ли?

— Вам виднее, — резонно заметил долговязый.

Криво улыбнувшись ему, я попросила Гриню помочь донести мне сумки метров двести, чтоб потом их не сперли, когда я понесу одну, а другую замаскирую где-нибудь.

— Ладно уж, помогу, раз тебя кто-то инвалидом сделал, — смилостивился Гриня, взял одну сумку и бросил долговязому: — Вадя, подожди меня, я ща.

Вдвоем мы углубились в лес. Остановились на некотором расстоянии от трассы, и я стала проверять содержимое сумки, все ли положила тетя. Сумки были уж больно подозрительно большие. Кроме написанного, тетя положила теплую кофту, которую я не заказывала, несколько смен белья, еще кучу ненужной дребедени. В небольшой картонной коробке лежали гранаты, в другой винтовка с оптическим прицелом, патроны. Перебирая все это, я вновь услышала знакомые шаги. Опять старухи. Я их опередила, но теперь они вновь меня настигли. Торопливо я принялась прятать все в сумки. Успела, как раз когда они вышли к нам. Выпрямилась и улыбнулась.

Старухи улыбкой не ответили. Их встревоженные глаза были прикованы к моему боку. Я проследила за направлением их взгляда и увидела, что одна пола пиджака задралась, обнажая кобуру с пистолетом. Прикрыв оружие, я принужденно улыбнулась. Только отделаться так просто от старух не удалось.

— Эйто чевой-то у вас там? — проскрипела Михайловна.

— Ничего, — буркнула я, — игрушка.

— Не похожа на игрушку, — заметила Евдокия. Ее маленькие цепкие глаза исследовали меня с ног до головы и переместились к сумкам. — А что в сумках? Не гексоген ли? Вы случаем не террористы?

— Случаем нет, — отрезала я. — Если б мы были террористами, то укокошили бы вас на месте. Дело намного серьезнее. Вопрос государственной безопасности. Я не могу вам ничего говорить, но меня отправили сюда с секретной миссией. В лесу полно наших людей.

— Эйто из-за мутанта в лесу? — спросила Михайловна. Из-за очков с толстыми линзами она сама напоминала пришельца из космоса, но я воздержалась от комментариев и подтвердила:

— Да, из-за мутанта. А вы откуда знаете? Это же военная тайна.

— Да уж тайна, — хохотнула Евдокия, заколыхавшись как студень. — Он ревет на весь лес. Аж мурашки по коже. Развели, паразиты, тут всякую нечисть. Управы на вас нет.

— Мы стараемся это исправить, — серьезно сказала я и сделала страшные глаза. Гриня покатывался со смеху за спиной у старух. — От лица Министерства обороны обещаю, что мутант будет изловлен в течение сорока восьми часов, а пока у меня к вам есть просьба. Скажите односельчанам, чтоб не ходили в лес. Мутант очень опасен, нападает и высасывает мозг.

— Дожились, — вздохнула Евдокия.

— Я могу рассчитывать на вашу помощь? — вкрадчиво, но с нажимом произнесла я. — Мутант не должен вырваться, а тем более попробовать человеческой крови.

— Хорошо, мы всех предупредим, только вы уж его изловите, — попросила Евдокия.

А Михайловна поинтересовалась, глядя на Гриню:

— А эйто что за пащенок, скалится все?

— Это тоже продукт нашей лаборатории, — пояснила я. — Человек, но с обезьяньим мозгом. Благодаря этой комбинации гибриды становятся отличными помощниками.

— Чего?! — вспыхнул от обиды Гриня.

Я наклонилась к старухам и доверительно шепнула:

— Они очень обидчивы и не любят, когда им говорят про обезьяний мозг.

Старухи были в ужасе:

— Да вы прямо фашисты какие-то! Что с ребенком сделали. — Евдокия схватилась за сердце, а ее подруга заявила, что у нее сейчас голова лопнет от всего этого.

Я еще с пятнадцать минут обрабатывала бабулек, а потом указала на Гриню и предложила:

— Хотите, он вас отвезет до дому, чтобы с вами ничего не случилось по дороге? Мутант как раз боится звука мотоцикла.

— А мальчишка-то сможет, с обезьяньим-то мозгом? — скептически спросила Евдокия.

— Дуся, да ты че, я видела по телехвизору, как обезьянки на мопедах ездили, — вмешалась в разговор Михайловна. — У обезьянок даже лучше, чем у людей, выходило.

— Да у меня как раз мозг цирковой обезьянки, — зло бросил Гриня.

— Идите, мотоцикл там, у дороги. — Я спровадила старух, а сама вернулась к Грине. — Чего надулся как пузырь?

— А че за базар, что у меня обезьяний мозг? — обиженно фыркнул Гриня. — Сказала бы, что у тебя обезьяний мозг. В следующий раз я хрен тебе что повезу.

— Расслабься, — велела я. — Отвезешь старух в их деревню, но не прямым путем, а поколеси немного по округе. Скажи, что ты сбиваешь мутанта со следа, чтоб не привести его за собой к их дому. Покатай их так, чтоб им было уже не до чего. За это получишь премиальные. Вот задаток. — Я нащупала во внутреннем кармане пиджака бумажник, достала его, развернула и вытащила из отделения для банкнот все, что там было. Протянула обалдевшему Грине: — Ну как, работаем?

— Да за эти деньги я их укатаю до смерти, — воодушевленно заявил мальчишка.

— До смерти не надо, — заметила я. — Но запомни, старушки только кажутся безобидными, слепыми, глухими и маразматичными. На самом деле они все видят и слышат. Держи с ними ухо востро. Когда я работала в Москве, в ФСО, одна такая единственным ударом нокаутировала депутата, имевшего черный пояс по карате. Тот по неосторожности вышел из своего «Мерседеса» и пошел к очереди в обменник…

— Да ладно, брешешь, — не поверил Гриня.

— Я совершенно серьезно, — ответила я. — Никто из охраны не ожидал подобного. Никто не успел среагировать. Поэтому запомни — самый тщедушный противник может оказаться намного опаснее накачанного громилы. Это тебе на будущее. Громила рассчитывает на свою силу, а тщедушный всегда ударит внезапно, исподтишка, чтобы поразить со стопроцентной гарантией. Он отлично понимает, что второго шанса ему не дадут. В общем, завезешь бабок подальше, скажешь, что мотоцикл сломался. Твоя задача удерживать их до четырех часов. Справишься?

— Как два пальца об асфальт, — задиристо усмехнулся мальчишка.

Двадцатью минутами позже я стояла и смотрела, как они отъезжают. Феерическое зрелище. Проржавевшая во многих местах выхлопная труба мотоцикла выдала серию выстрелов. Дорогу заволокло сизым дымом, словно поле боя во время массированной артподготовки. Когда мотоцикл скрылся из виду, я вернулась в лес, подобрала сумки и потащила их к вертолету. Задача была не из легких, и к концу пути у меня дрожали все мышцы, а сердце заходилось, готовое взорваться. Отдышавшись, я принялась разбирать принесенные вещи. Уваров все так же сладко похрапывал. Смятая записка с сообщением валялась на земле.

В большей сумке обнаружился завтрак, приготовленный для меня тетей Милой. Все тщательно упаковано вместе с посудой. Объемный термос с горячим свежесваренным кофе. Так вот почему мне было тяжело нести. Чувствуя голодное бурчание в желудке, я стала разбирать еду. Организовала из большого ящика стол, расставила тарелки, налила в одноразовый стаканчик кофе и собралась уж закусить, но успела лишь поднести ложку с борщом ко рту.

— Откуда это все взялось? — внезапно спросил сзади проснувшийся от запахов еды Уваров. — Ты что, нашла скатерть-самобранку?

— Нет, не угадал, — хихикнула я. — Чтобы приготовить все это, мне пришлось встать в шесть утра. Не присела даже. Всю ночь жарила-парила.

— Молодец, — кивнул Уваров рассеянно.

Его больше интересовал пирог с мясом. Он стянул с тарелки кусок, вгрызся в него зубами и стал быстро жевать. С трудом проглатывая пережеванное, Уваров отвернулся от меня, налил себе кофе и к куску пирога присовокупил половину запеканки.

— Тут на двоих хватит, — на всякий случай предупредила я его.

— Очень вкусно. Я никогда не пробовал ничего подобного, — промычал Уваров с полным ртом.

Вздохнув, я положила себе на тарелку пару отбивных, подлила еще кофе и присела к привезенному ноутбуку. Работы предстояло много, а времени до четырех часов оставалось кот наплакал. Под счастливое чавканье клиента я вошла в Сеть. К моей радости, информацию, которую я заказывала, подготовили и переслали мне на почтовый ящик. Все оказалось так, как я предполагала. Владелец «Химтекса» — Михайлев Константин Семенович и его помощник — Анатолий Черноголовцев были не бедными людьми. У Михайлева, кроме традиционных атрибутов очень богатого человека, имелась океанская яхта почти шестидесятиметровой длины. Благосостояние же Черноголовцева основывалось на скупленных им по дешевке части акций нескольких предприятий энергетической системы. Последней его покупкой стал небольшой пакет акций самого «Химтекса». После известий про запуск нового производства на химкомбинате акции «Химтекса» сразу пошли вверх, так что Черноголовцев неплохо заработал на них. Потом у него была кое-какая недвижимость, «БМВ» последней модели и прекрасная зарплата. Размер последней заставлял меня гадать, какую же такую помощь он оказывает владельцу предприятия, что тот так благосклонен к нему?

Прошлое у обоих субъектов было весьма мутным. Черноголовцев принимал участие в создании финансовой пирамиды, первой в Тарасове. От его действий пострадала даже моя тетя. Правда, когда пирамиду стали раскачивать сотрудники правоохранительных органов, Анатолий первый слетел, пришел с повинной и сдал всех корешей, за что отделался условным сроком. Дальше он принимал участие еще в нескольких сомнительных предприятиях, но всегда сваливал раньше, чем контору закрывали, — проныра, каких свет не видывал.

У владельца «Химтекса» имелась пара арестов за финансовые махинации, мошенничество, но все дела были прекращены за недоказанностью, а потом он и вовсе стал примерным гражданином, подался в бизнес, развернулся. Теперь часто засвечивается в тарасовских новостях, метит в Городскую думу на следующих выборах.

Я тщательно проверила распечатки их телефонных разговоров за последние дни, но тщетно. Оба вели себя очень аккуратно, по деликатным вопросам звонили скорее всего с сотовых, зарегистрированных на чужие имена. Однако мне и так было ясно, что эта парочка способна на все. У Михайлева большие деньги, власть. Он считает, что ему море по колено. Черноголовцев у него на посылках, выполняет всякие поручения, которые нельзя никому доверить.

Я поставила себя на место Михайлева. Он вложил в дело десятки миллионов, раструбил о своем успехе всем и каждому, назначил день торжественного открытия, и тут приходит тетя, которая говорит, что открывать новое производство нельзя, так как оно наносит вред окружающей среде. Естественно, Михайлев не захотел разрушать свою мечту. Он сразу же вызвал к себе своего верного помощника и дал ему поручение разобраться с проблемой раз и навсегда. Если дело выплывет наружу, он потеряет не только деньги, но и авторитет, распростится с депутатским креслом. Мотивы Михайлева более чем серьезные. Называя его имя, цыган не врал. В такие моменты, когда болтаешься на высоте несколько сот метров, на веревке, которая вот-вот соскользнет, обычно не врут. Он остался жив и сейчас, верно, кусает локти, проклиная себя за болтливость. Не стоило забывать о его людях, оставшихся на свободе. Я уверенно предположила, что бандиты, даже лишившись вожака, продолжают охоту за нами. Ждет ли противник, что мы отважимся на контратаку? Девяносто девять и девять десятых процента, что не ждет. Враги считают, что мы будем скрываться и от них, и от милиции.

Просмотрев еще раз карту территории химкомбината, я внесла в план захвата последние коррективы. Затем взялась за подготовку аксессуаров. Почистила и перезарядила оружие, подготовила муляж бомбы, который напоминал пояс шахида. В сумку сложила гримировальные принадлежности, белый халат, шапочку, какие видела на работниках предприятия. Туда же сложила гранаты, футляр с химическими препаратами различного назначения. Я хотела подготовиться ко всему, хотя знала, что это невозможно.

Глава 10

Радиостанция, настроенная на милицейскую волну, исправно передавала переговоры экипажей и постов. Я слушала позывные, отчеты, делала пометки на карте города, прорабатывая один из запасных путей отхода с объекта. Сотрудники правоохранительных органов нервничали в связи предстоящим грандиозным мероприятием. Для губернатора расчистили подъездной путь, но никто точно не знал, воспользуется он им или нет. Глава губернии славился своей непредсказуемостью. Про него ходили легенды по этому поводу. Дескать, был случай, когда во время страды глава губернии приземлил вертолет на поле одного фермера. Он вылез из вертолета, подошел к хозяину фермы, который наблюдал за уборкой пшеницы, да как гаркнет с воодушевлением: «Даешь рекордный урожай!»

Фермер с перепугу не признал политика и, глядя на окруживших их кольцом автоматчиков в масках, послушно ответил:

— Я все отдам, только не убивайте!

«Если мой план сработает, — улыбаясь, подумала я, — то дело получит такой резонанс, что его не смогут замять, а к моему клиенту никто не посмеет сунуться и на пушечный выстрел».

Вынув из сумки десантный штык-нож в ножнах, я проверила острие, затем прикрепила кобуру на ногу.

— Мне что-то не по себе, — пробормотал Уваров, наблюдавший за приготовлениями из соседнего кресла, — мне кажется, что все это полный бред. Я не хочу никуда лететь. Я знаю, нас убьют, не бандиты, так менты.

— Ты мне раньше не рассказывал, что обладаешь талантом прорицателя, — криво улыбаясь, заметила я и на его глазах рассовала миниатюрные заряды пластиковой взрывчатки по карманам. Каждый с взрывателем, управляемым по радиоканалу. Использовались заряды для направленных взрывов. Когда надо вынести стальную дверь, вскрыть сейф.

— Да тут дураку ясно, — воскликнул Уваров. — У тебя все так просто, но я не верю, что нам позволят приземлиться на химкомбинате и захватить его. Думаешь, охрана будет стоять и смотреть? А у владельца этого «Химтекса», поди, и телохранители есть.

— Боже мой, а я об этом и не подумала! — с притворным ужасом я схватилась за голову. — Да, ты прав! Десять раз прав! Мы никуда не летим. Останемся здесь и будем ждать, когда за нами придут.

Уваров распознал в моих словах издевку и возмутился еще больше:

— Не смей надо мной издеваться. Меня из-за нее пристрелят, а она только балаган устраивает! Я не полечу никуда! Не полечу! Слышишь!

— Идет, — кивнула я. — Желание клиента для меня закон. Остаешься здесь, а я махну куда-нибудь на юга. Отдохну. А когда вернусь, дело замнут, ты же просто исчезнешь. Ежегодно сотни людей бесследно исчезают. Поверь, твое исчезновение тоже мало кого удивит. Поговорят немного и потом решат, что ты сам скрылся куда-то, подальше от людских глаз. Уехал за границу, решил начать жизнь заново или оказался затянутым в тоталитарную секту где-нибудь в тайге. Кому какое дело? Еще одно лицо, внезапно исчезнувшее с экрана телевизора и из светской тусовки.

На Уварова было жалко смотреть. Он готов был расплакаться. В глазах нечеловеческая тоска и понимание моей правоты.

— Ты что… Ты надеешься, что у нас правда получится? — запинаясь, спросил Уваров. В голосе слышалась робкая надежда.

— Наши шансы достаточно велики, — подбодрила его, — говорю же, я не камикадзе, чтоб идти на верную смерть. Иного выхода просто нет. Вечно скрываться мы не сможем.

Несмотря на все мои заверения, Уваров продолжал нервничать, метался из угла в угол, ныл, что у него внезапно разболелся живот и надо бы отложить операцию до выздоровления. Когда я сказала, что пора лететь, он смертельно побледнел, покрылся испариной и медленно сполз с кресла.

— Не драматизируй так, — посоветовала я беззаботно. — В конце концов мы все когда-нибудь умрем.

Я загримировалась под пятидесятилетнюю грымзу с длинным носом, проверила еще раз свое снаряжение и уселась в пилотское кресло. Занявшись приборами, я мысленно подготавливала себя к предстоящему. Наконец дигатели вертолета взвыли, и в воздухе, раскручиваясь, замелькали лопасти винтов. Без особых проблем мне удалось поднять вертолет в воздух, и мы полетели к химкомбинату. Главным было правильно выбрать момент для атаки. Скосив глаза на Уварова, я подумала, что с ним, пожалуй, будут проблемы. Он совсем раскис. Я включила автопилот, достала из сумки шприц с успокоительным, но клиент испуганно стал меня отталкивать, решив, что его хотят уморить.

— Да это успокоительное, — попробовала я убедить Уварова, потом плюнула на все и всадила шприц ему в шею, резко блокировав руки. Андрей орал как резаный, сопротивлялся. Я дала ему пощечину и отступила: — Ну как?

— Ты хотела меня убить! Отвечай, сволочь, что ты мне вколола, — верещал взбешенный Уваров, зажимая шею.

— Попрошу без оскорблений, — проворчала я сердито.

— Да вы уже совсем свихнулись со своим спецназом… — Уваров продолжал орать некоторое время, распекал меня и так и сяк, затем речь его стала замедляться. — Как вы со мной обращаетесь, — произнес он тихо, с укором.

Вся злость из его голоса улетучилась. Пробормотав еще что-то, Андрей улыбнулся и, повернувшись к окну, стал смотреть на висевшее в небе светило. Теперь можно было сосредоточиться на деле.

Мой взгляд соскользнул к карте. Большая часть нашего маршрута проходила за городской чертой, а сам завод стоял практически на границе города. Дальше химкомбината простирались только поля да лесопосадки. У самого завода располагался дачный массив, небольшая полоса леса, призванная служить барьером для вредных веществ. Эффективность такой защиты, по моему разумению, была близка к нулю.

Мы заходили со стороны большого зеленого поля. Тень вертолета скользила по земле. Впереди виднелись корпуса завода, колонны, трубы, ряд огромных градирен. Рассматривая открывавшиеся взгляду виды, я набирала на сотовом номер телефона секретаря управляющего. Ответил мягкий, хорошо поставленный женский голос.

— Это помощник губернатора Иванова, — представилась я уверенно, — мы сейчас подлетаем к вам на вертолете, сядем на крышу РМЦ, она достаточно широка и выдержит вес машины. Попрошу вас подготовиться надлежащим образом.

На том конце провода ахнули. Я отключила телефон и твердой рукой направила вертолет на крышу ремонтно-механического цеха химкомбината. До церемонии оставалось еще полчаса, и реальный губернатор скорее всего еще только собирался в дорогу. Хотелось надеяться, никто не догадается перезвонить ему и спросить насчет приземления. Подлетное время — минута тридцать секунд. Я посмотрела на Уварова. Клиенту было на все наплевать. В данный момент его не удивил бы и ядерный взрыв. Полное благодушие, умиротворенность. Он взглянул на меня, улыбаясь, и заметил:

— Красиво, да? Поля, лес и небо…

Улыбнувшись ему в ответ, я пошла на снижение. Впереди на крышу здания высыпала группа встречающих, человек двадцать. Снижаясь, я разглядела среди людей владельца химкомбината, а также бандитов, что были в фургоне и квартире убитой Сурковой. Один с переломанной рукой на перевязи топтался за спиной у владельца. Хомяк стоял от владельца в пяти метрах, зорко вглядывался в спускавшийся вертолет и что-то жевал. Лысый, которому я прострелила ногу, стоял на другом фланге. Это были телохранители владельца химкомбината, как я поняла. В виновности Михайлева не осталось никаких сомнений. Больше опасных объектов в толпе я не заметила. Обычные люди. Какой-то длинный тощий парень в кожаном пиджаке фиксировал все происходящее на видеокамеру. Секретарь, полненькая блондинка под сорок, держала в руках букет роз для непонятных целей.

Ветер, поднятый лопастями несущего винта, мигом уничтожил прически всех присутствующих дам. Порывы ветра буквально сносили людей, трепали на них одежду, ослепляли. Я аккуратно посадила вертолет в середину крыши, поднялась из кресла, повесила на плечо сумку, на другое — винтовку с оптическим прицелом, взяла автомат и потянула из кресла клиента.

— Зачем, — вяло запротестовал Уваров.

— Прогуляемся, — рявкнула я.

Наконец мне удалось поставить его на ноги. Сквозь стекла кабины было видно, как встречающие толпой хлынули к вертолету.

— Пошли! — Подталкивая прикладом автомата, я выгнала Уварова из кабины. Вытащив из кобуры револьвер, я приставила его к виску клиента, делая вид, что он мой заложник, дуло автомата смотрело на остальных, предупреждая об опасности необдуманных действий.

В нас впились десятки глаз. Натянутые улыбки в толпе стали медленно гаснуть. В лица бросилась нездоровая бледность. Послышались ахи. Последней перестала улыбаться секретарша.

— А к-к-кто вы?.. — растерянно промямлила она, косясь на мой автомат.

— Всем оставаться на местах! Кто двинется — получит пулю! — закричала я во все горло, затем тут же подтвердила серьезность своих намерений — навскидку выстрелила в толпу из револьвера.

Лысый, пытавшийся достать револьвер, отлетел метра на три назад и упал с перебитым, простреленным плечом. Букет роз выпал из рук секретарши, а она сама повалилась на второго телохранителя Михайлева. У последнего была во многих местах сломана нога, поэтому он не смог удержать блондинку, споткнулся, и они вместе повалились под ноги оторопевшего владельца предприятия.

— Всем стоять на месте! — снова рявкнула я, почувствовав, что толпа вот-вот ломанется с крыши, не разбирая дороги. — Завод заминирован. Если милиция начнет штурмовать, то я взорву емкости с хлором, аммиаком и синильной кислотой, которые в изобилии здесь имеются. Бежать некуда!

Хомяк перестал жевать. Сверля меня маленькими, хитрыми глазками, он проскользнул за спину какой-то полной женщины. Я видела, как бандит вытащил пистолет. Но что делать? Не стрелять же сквозь женщину, стоявшую на линии огня. Еще секунда — и разразится стрельба. Дуло пистолета Хомяка стало подниматься и поворачиваться в мою сторону. Секунда растянулась так, словно время было резиновым. Я приняла решение. Хотелось, конечно, приберечь этот сюрприз на потом, но ничего не поделаешь. Не успел Хомяк прицелиться, я расстегнула олимпийку, демонстрируя всем муляж бомбы, и пояснила:

— Пять килограммов пластиковой взрывчатки. Взрыватель имеет ручной и автоматический режим. В автоматическом — он настроен на биение моего сердца. То есть если меня сейчас убьют, то от этого здания останется лишь дымящаяся воронка.

Хомяк сразу расхотел стрелять, а Михайлев, стоявший напротив, превозмогая страх, сдавленно спросил:

— Что вам надо? Если деньги…

— Заткнись, — перебила я его, свирепо тараща глаза. — Мне нужна справедливость. Ваше предприятие загрязняет окружающую среду, а вы на этом зарабатываете деньги. Мы, тайное общество «Зеленый щит», положим этому конец. Нет загрязнению планеты! — Заметив, что парень с камерой перестал снимать, я завопила, тыча в его сторону автоматом: — Ты, а ну-ка снимай это! Пусть все знают, из-за чего я пошла на такое.

— Подождите, не делайте ничего, — попросил испуганный Михайлев. — Наше предприятие приносит минимальный вред природе. Я знаю, потому что сам занимался оформлением экологических паспортов. ПДК вредных веществ лишь в отдельных случаях немного превышены. В плане развития предприятия я предусмотрел статью расходов на экологию…

— Молчать! — я не дала ему закончить. — Вы приказали своим отморозкам убить нашего человека. Суркова Алла Геннадьевна — ведущий научный сотрудник НИИ промышленной экологии Ростехнадзора — она работала на нас. Она собрала данные о вашем новом производстве, оно приносит огромный вред городу. Узнав об этом, вы ее убили, но не учли того, что она не одна. Диск с информацией у меня, и вы за все ответите.

— Нет, вы ошибаетесь, — проговорил владелец, и его бледное лицо немного позеленело от страха, — я никого не приказывал убивать, а с Сурковой у меня были нормальные рабочие отношения.

— Хватит пороть чушь, — заорала я в ответ, — сейчас все остаются на своих местах, а мы с Константином Семеновичем спустимся и пройдем в его кабинет. Ты, с камерой, тоже пойдешь с нами. Будешь снимать.

— Я могу отдать вам свою камеру, — робко предложил парень. Он явно не горел желанием находиться рядом с пятью килограммами взрывчатки, готовой рвануть в любую секунду.

— Разговорчики, — я свирепо смерила парня взглядом и заметила на его рубашке значок местного телеканала, — ты что, с телевидения?

— Да, — робко признался он. Такая же эмблема была на стоявшей рядом девушке.

— И ты оттуда?

— Нет. Да. Я недавно работаю, — залепетала испуганная девушка.

— Значит, оба пойдете со мной. И давайте быстро, — приказала я.

Подгоняемые дулом автомата телевизионщики послушно засеменили к ходу с крыши. Я шла следом, поддерживая Уварова под локоть. Ствол моего револьвера в этот момент был прижат к шее Михайлева. Тот шел рядом с таким видом, будто его вели на казнь. Если он так думает, то хорошо.

Мы спустились по лестнице и пошли по тротуару к зданию заводоуправления. Где-то совсем рядом завыли милицейские сирены. Везде по пути я расставляла дымовые бомбы, так, чтоб их не было заметно со стороны. Одну под лестницей в РМЦ, другую забросила в обрезок трубы, служившей столбом для креплений ворот на огороженную площадку. Еще одну просто зашвырнула в буйно росшие под стеной здания кусты. Тяжелая сумка на плече стремительно становилась легче.

— Шире шаг, — скомандовала я и заметила бегущих к нам охранников предприятия.

Очередь в воздух заставила их залечь в траву на газонах, а мы проскользнули в здание. Из-за стекла комнаты охраны на нас смотрели испуганные до полуобморочного состояния сотрудницы службы безопасности, старшей из которых было лет под шестьдесят. В центре вестибюля застыл молодой парень из АВО. В кобуре у него был пистолет, но охранник почему-то даже не пытался его достать.

— Руки за голову! Встань на колени! Моргнешь, пристрелю, — обрушилась я на него. Парень послушался, а я скомандовала охранницам за стеклом: — Разблокируйте вертушку, или я снесу вашему управляющему башку.

— Делайте, что она говорит, — закричал Михайлев, к голове которого был приставлен револьвер.

На стойке турникета зажглась зеленая стрелка.

— Стойте здесь, — велела я своим заложникам, прошла к дверям центрального входа, закрыла их и задвинула имевшийся на дверях засов. На засов укрепила муляж взрывного устройства, конструкция которого могла бы свести с ума любого сапера. Внутри устройства была замаскирована светозвуковая бомба с часовым механизмом, уже отсчитывающим свое время. Затем я вернулась, прошла через вертушку и заблокировала таким же образом двери, ведущие на территорию предприятия. Попутно выхватила у охранника из кобуры пистолет, сняла с пояса рацию и вытащила из кармана брелок с ключами от машины. Оружие было не боевым, а травматическим, поэтому пистолет полетел в урну для мусора. Ключи от машины я сунула в карман. Они могли понадобиться при отходе. Если его машины не окажется на стоянке, тогда придется взламывать первую попавшуюся.

На лестнице я тоже спрятала одну дымовую бомбу. Вся операция была рассчитана по минутам. Радиоуправление нельзя было применять из-за спецаппаратуры, имевшейся у силовых ведомств, которая глушила сигналы.

— Вы совершаете трагическую ошибку, — бормотал владелец химкомбината всю дорогу. — Я ничего не делал. Я никого не приказывал убивать.

— Разберемся, — уклончиво ответила, слушая переговоры охраны по рации.

Из того, что мне удалось услышать, было ясно, что служба безопасности полностью деморализована. Они и в страшном сне не могли представить, что их предприятие подвергнется захвату каких-то террористов-экологов. Начальник охраны беспрестанно выкрикивал в рацию тупые команды из серии: пойди туда, не знаю куда, и найди то, не знаю что. Его подчиненные метались по территории, как безголовые курицы, и никто ничего не понимал. По отрывочным слухам знали лишь, что завод заминирован, а владельца и еще нескольких человек захватили.

В просторном светлом кабинете Михайлева имелось все, что нужно для жизни современного топ-менеджера. Это была большая комната с мягкими кожаными диванами, с телевизором-аквариумом и с кучей всякой аппаратуры. А в соседней, примыкающей к ней комнате разместилась небольшая сауна с бассейном — гидромассаж и прочая ерунда. Я сразу задвинула шторы на окнах.

— Какое приятное место, — туманно улыбаясь под дулом моего револьвера, заметил Уваров.

Остальные заложники посмотрели на него как на больного.

— Что это с ним? Он что, наркоман? — нервно спросил бледный управляющий.

— Нет, просто я ему вкатила кое-чего, чтоб не буянил, — ответила я. — На самом деле он известный человек. Ведущий ток-шоу Андрей Уваров.

— Не может быть! — воскликнула репортерша пораженно. — А я думала, просто похож! — И, обращаясь к моему клиенту, сказала: — Андрей, я ваша большая поклонница. Вы не могли бы мне дать автограф?

— Для такой красавицы все, что угодно, — расцвел в улыбке счастливый Уваров и стал хлопать себя по карманам в поисках ручки. — Наверное, у меня бандиты все из карманов повытаскивали. Хотели закопать меня живьем, представляете! А она…

— А ну, прекратите все это дерьмо, вам тут не награждение «Оскаром», чтоб раздавать автографы, — дико заорала я, потрясая автоматом.

Из-за успокоительного мой клиент стал слишком словоохотлив и мог сболтнуть лишнего. Поэтому мне пришлось пойти на крайние меры.

— Ты и ты, живо сели в кресла, — приказала я управляющему и Уварову, доставая из сумки моток веревки. Уваров с радостью плюхнулся в одно из кресел.

Михайлев же попытался возразить:

— В этом нет никакой необходимости. Я и так буду вести себя спокойно.

Я велела ему заткнуться и силой затолкала в кресла, после чего аккуратно и профессионально привязала обоих, так что мужчины могли лишь крутить головами.

— Что вы от нас хотите? — спросил Михайлев, когда я, закончив обматывать его, завязала узел у него на запястьях.

— Я хочу, чтобы вы на камеру признались в организации серии убийств, покушений и в подлоге.

Мои слова заставили управляющего рвануться из пут.

— Я никогда этого не сделаю! Можете меня пытать сколько угодно, — потеряв терпение, заверещал он.

— Соблазнительное предложение насчет пыток, — заметила я. — Но на это, к сожалению, нет времени. Поэтому я сделаю иначе. Уничтожу вас морально. Скажу сейчас вот, например, нашей телезвезде, и он займется с вами любовью. От успокоительного он ни хрена не соображает.

С ужасом управляющий посмотрел на собрата по несчастью, который идиотски улыбался непонятно чему.

— Андрюха, хочешь большой и чистой любви? — толкнула я в бок Уварова.

— Да, хочу, — радостно закивал он и зевнул.

Я заклеила клиенту рот куском скотча, чтоб молчал, и перешла к Михайлеву:

— Видите, он не против. А работники нашего телеканала все заснимут на камеру. Потом этот фильм появится в Интернете, на лотках в подземных переходах. Представляете, как это подорвет вашу репутацию в деловых кругах. Про депутатство вообще можно будет забыть.

Михайлев, желая найти поддержку, посмотрел на телевизионщиков и хрипло поинтересовался:

— Вы станете такое снимать?

— Это наш долг, доносить до зрителей правдивую информацию в полном объеме, — серьезно заявила репортерша.

— Сука, — задохнулся от негодования управляющий.

— Всем заткнуться и без моей команды не говорить, — рявкнула я, демонстрируя телевизионщикам наручники. — Теперь вы ко мне.

Приковав телевизионщиков к стояку отопления, я со снайперской винтовкой вышла в коридор. Меня встретила мертвая тишина, нарушаемая лишь воем милицейских сирен. Бесшумно передвигаясь, я подобралась к лестничной площадке, установила там миниатюрную камеру, затем пошла по лестнице вверх, программируя на ходу свой КПК, так, чтобы он завибрировал, если камера уловит на лестнице какое-то движение. Выше я установила еще одну дымовую бомбу, но радиоуправляемую. На первые сорок минут меры вполне достаточные, а больше здесь находиться я не собиралась. По лестнице я вышла на крышу заводоуправления и в прицел винтовки обозрела все точки, удобные для размещения снайперов. И не удивилась, когда нашла одного, примостившегося на ратификационной колонне. Он целился в направлении кабинета управляющего из крупнокалиберной винтовки с глушителем, ждал, когда кто-нибудь откроет окно. Мне так показалось сначала. Пока я прицеливалась, снайпер открыл ураганный огонь по окнам. Выстрелов не было слышно. Их заглушал вой сирен и звон бьющегося стекла. Я выстрелила в ответ, молясь, чтобы в кабинете никто не пострадал. Уваров с управляющим находились в недоступной для снайпера части комнаты, однако не исключался рикошет. Телевизионщики тоже должны были успеть пригнуться. Моя пуля угодила снайперу в плечо. Его отбросило на колонну. Я выстрелила снова и снова, прострелив снайперу поочередно руки и ноги. Благодаря этому ему теперь придется дождаться милиции и объяснить причину своего поведения. Обозрев двор, я перебежала на другую сторону.

С улицы к зданию заводоуправления химкомбината парковались милицейские машины — одна, две, четыре, восемь. Хлопали дверцы, из машин выскакивали парни в голубой форме. Я навела винтовку. Слишком много машин. Преследователи мне ни к чему. Сначала одиночными выстрелами, потом целыми очередями я расстреляла каждую из стоявших внизу машин. Колеса взрывались, словно их начинили порохом, осыпалось разбитое стекло. Работники сил правопорядка метались среди машин, и мне пришлось прикладывать значительные усилия, чтоб никого не ранить. Потом уже мне пришлось отпрянуть от края крыши. То место, где я только что находилась, буквально разлетелось на бетонные осколки от многочисленных пуль. Пришло время уходить. Понимая, что скоро подтянутся основные силы, СОБР, ФСБ, я бросилась вниз в кабинет управляющего. Ветер из разбитого окна трепал занавески. Пол усеяли осколки.

— Все живы? — осведомилась я, оглядевшись.

— В нас стреляли, — со слезами на глазах произнесла репортерша. — Я не понимаю, что происходит.

— Просто люди господина Михайлева на редкость некомпетентны, — пояснила я, отстегивая на ней наручники. — А как говорится, заставь дурака богу молиться — он и лоб расшибет. Вот бы я посмеялась, если бы вы, Константин Семенович, погибли от рук собственных наемников.

— Я не понимаю, о чем вы вообще тут говорите, — закричал озлобленный управляющий. — У меня нет никаких наемников, я уважаемый бизнесмен.

— Тогда, возможно, у вас раздвоение личности, — сказала я с улыбкой. — Днем вы бизнесмен, а ночью бандит и убийца, и одна личность не помнит о другой. Как в истории мистера Джекила и доктора Хайда. Смотрели фильм?

— Хватит издеваться, — прорычал управляющий, побагровев.

— Вы хотите получить эксклюзивный материал? — обратилась я к телевизионщикам.

У репортерши при упоминании об эксклюзиве загорелись глаза.

— Что за материал? — спросила она осторожно.

— Увидите, это бомба, — пообещала я и спросила: — Вы можете взять у нас интервью в прямом эфире?

— Ну, в принципе, да, — неуверенно ответила она. — Только свяжусь с начальством и получу разрешение. Но мне надо знать, про что вы собираетесь рассказать.

— Я хочу изложить свои требования, рассказать, что собираюсь делать и почему я это делаю, — соврала я.

— Хорошо, я сейчас позвоню начальству, — репортерша достала мобильный телефон, — можно?

— Нужно, — ответила я, глядя на часы, — и живее.

Переговоры не затянулись. Стоило боссам телекомпании узнать о захвате заложников, как они просто кипятком стали писать, требуя, чтоб репортерша включалась в прямой эфир без промедления. Мы быстро наладили связь через Интернет, и я встала в кадр:

— Граждане, к вам обращается общество «Зеленый щит», экология нашего города в смертельной опасности. Этот человек, — я указала пальцем на Михайлева, — построил и собирается открыть производство, которое медленно, но верно убьет все в округе. Наши люди из НИИ провели исследование, и результаты его на этом диске. — Я вытащила диск, показала его в камеру и продолжила: — Михайлев нанял убийц, чтоб они помешали обнародовать эту информацию. Несколько человек погибло, однако нашу волю не сломить. По окончании этого репортажа информация с этого диска будет выложена на сайте телекомпании «ТарТВ+», и каждый узнает правду. Я захватила в заложники управляющего холдинга «Химтекс» Михайлева и столичного шоумена Андрея Уварова. Если власти немедленно не издадут указ о приостановке работы вредного производства и начале расследования по изложенным на диске фактам, я начну убивать заложников. Первым убью Михайлева, потом Уварова, который своими мерзкими шоу разлагает мозги телезрителям. Потом убью работников телекомпании. Для меня обратной дороги нет. Здание и территория завода заминированы. Если милиция начнет штурмовать, я устрою настоящий Армагеддон. — Для пущего эффекта я распахнула спортивный костюм, показывая, что вся обвешана взрывчаткой, затем воздела вверх руку, сжатую в кулак, и в экстазе выкрикнула: — Экология или смерть!

Репортаж был окончен. Вспотевший от ужаса оператор медленно опустил камеру, не отрывая от меня круглых глаз. По лицу управляющего было видно, что он уже ясно представляет свои пышные похороны, закрытый гроб и рыдающую вдову-фотомодель, которая упрашивает похоронить ее вместе с мужем. Скупая мужская слеза одиноко скатилась по его щеке. В своих чувствах Михайлев был не одинок.

— Господи, она же сумасшедшая, — всхлипнула репортерша и закрыла лицо руками. Она была близка к истерике.

— Мне не нравится, когда меня так называют, — заметила я, снимая с себя муляж бомбы. — Предпочитаю термин «женщина с нестандартным поведением» или «особенная». Если меня десять лет держали в психушке, это ничего не значит. Не показатель. Там лежат лучшие умы России. Находясь там, я поняла, что должна что-то сделать для Родины. Сбежать было просто. Мне помогла Мария Кюри и настоящая Ксения Собчак, которую заточили туда, чтобы захапать ее состояние. По телевизору сейчас показывают двойника.

Все, кроме Уварова, слушали мою болтовню завороженно. Я просто чувствовала, как от объявшего их страха воздух в комнате сделался влажным, спертым и почти осязаемым. Его можно было резать ножом.

— Теперь хочу услышать признание от тебя, — толкнула я носком армейского ботинка Михайлева.

— Мне не в чем тебе признаваться, психованная сука, — прорычал связанный управляющий. Его глаза, смотревшие исподлобья, светились ненавистью.

— Разве? — делано удивилась я. — Мора мне все рассказал. Он назвал кличку вашего помощника Анатолия Черноголовцева. Саша Черный якобы по вашему приказу нанял банду убийц, чтоб те достали диск с информацией.

— Да все это чушь, — не выдержал Михайлев, — чушь! Я расскажу все, как было.

— Снимай, — приказала я оператору. Тот послушно включил камеру. — А ты отправь эту информацию на ваш сайт, — приказала я репортерше и кивнула на рабочий компьютер.

— Вот, значит, как все было, — заговорил медленно управляющий. — Я построил этот цех. Он прошел экспертизу на соответствие. Все сдали принимающим органам, оформили бумаги и стали готовиться к пуску. Но тут приходит она, ваша Суркова. Она заявила мне, что смотрела проект и там много косяков, будто из-за них пострадает природа, люди. Стала мне угрожать разоблачениями в прессе, но я спорить не стал. Велел предоставить мне убедительные доказательства, подтверждающие ее слова. Я обещал по ее замечаниям провести комплекс работ, исправить все в кратчайшие сроки. Ведь мне самому невыгодно, чтоб работу моего предприятия тормозили всякие природоохранные организации, да и инспекциям замучаешься бабло отстегивать. Дешевле внести изменения в технологическую схему, к тому же, по моим прикидкам, эти изменения были не столь затратны. Я дал ей срок неделю, но она так больше и не появилась. Теперь от вас я узнаю о ее смерти. Очень прискорбно, конечно, но я тут ни при чем.

— Значит, так и будем строить из себя святую невинность? — подытожила я. — Мне ничего не остается, как просветить тебя, открыть третий глаз. — Мой пистолет уперся ему в лоб. — Готовы получить просветление?!

— Не надо, — захныкал Михайлев, отстраняясь от оружия, — я и так вам все сказал.

— Считаю до трех, — жестко предупредила я, — один, два, три! — На счет «три» я нажала спусковой крючок! Сухо щелкнул ударный механизм, и Михайлев разревелся. Значит, он или действительно ни при чем, или же слишком стойкий к допросам.

У меня было только одно последнее средство. Я достала из внутреннего кармана серебряный портсигар. В нем было двойное дно, а в тайнике хранились три тонких шприца, заполненных специальными препаратами. Я выбрала один с сывороткой правды. Михайлев задрожал, впившись взглядом в иглу:

— Что вы еще хотите?! Что вам надо?! Я все рассказал!

— Где сейчас ваш помощник Черноголовцев? — спросила я зловеще. — Его не было на крыше среди встречающих. Как же так?

— У него это, живот прихватило, я его домой отпустил, — растерянно пробормотал управляющий. — Что вы на меня так смотрите? Что, у человека не может живот заболеть?

— Да просто кругом одни совпадения, и мне это не нравится, — процедила я сквозь зубы, шагнула к нему и ловко всадила шприц в шею. Михайлев забился в путах. Однако я была проворней и опытней. Придавила ему коленом грудь, свободной рукой зафиксировала шею, а когда управляющий перестал сопротивляться, отступила от него.

— Сдавайтесь, вы окружены, бежать некуда. Выходите, бросьте оружие, и вам не причинят вреда, — послышался снаружи громогласный голос, многократно усиленный громкоговорителем.

Я выстрелила в окно, не целясь. Но мой ответ не удовлетворил говорившего.

— Мы дадим вам на размышление пять минут, а затем начинаем штурм, — продолжал он.

Между тем в кармане завибрировал сотовый. «Прямо навалились со всех сторон», — подумала я, взглянула, кто звонит, и очень удивилась, что это старший следователь следственного управления хочет со мной пообщаться. Обычно к нему замучаешься дозваниваться, а если и дозвонишься, то он не очень-то радуется звонку. А тут! Звонок Земляного нельзя было пропускать. Я быстренько приковала телевизионщиков обратно к трубе, зашла в соседнюю комнату, чтоб меня не слышали, и перезвонила Земляному. Судя по времени, прошедшему с начала операции, силы правопорядка не должны были успеть развернуть аппаратуру перехвата и глушения связи. Среди машин, находившихся у дома, я не заметила ни одной «подводной лодки», так на сленге именовались спецмашины слежения — небольшие микроавтобусы, набитые аппаратурой.

Длинные гудки. Затем усталый голос следователя ответил:

— Да, слушаю вас, Евгения.

— Вы мне звонили? — спросила я, аккуратно выглядывая на улицу через узкую щель между занавесками. По двору короткими перебежками перемещались бойцы СОБРа в полной боевой выкладке.

— Да, звонил, чтобы обрадовать, — ответил Земляной, довольный собой. — Я раскрыл убийство Сурковой, ее начальницы Фомичевой и покушения на вашего клиента. Я знаю, кто это сделал, и надеюсь, что через несколько часов виновник будет арестован. Поэтому вы со своим клиентом можете смело идти к нам в управление давать показания.

— Если не секрет, кто подозреваемый? — поинтересовалась я, немного сбитая с толку таким поворотом дела.

— Вообще-то секрет, — начал, как всегда, вредничать следователь. — Мне тут с вами некогда разговаривать. В городе захват заложников. Меня вот на даче прямо из бани вытащили. Погодите минуту… — Он отстранился от трубки и закричал кому-то: — Максим, мне наконец кто-нибудь даст информацию по этому захвату! Там хоть что-нибудь известно? — Затем он вновь вернулся к разговору со мной: — Так, Евгения, вы приедете к нам вместе с клиентом, или как?

— Или как. Пока не ответите, кто подозреваемый, — не приеду, — сурово отозвалась я. — Мне можно доверять, Вячеслав Юрьевич, вы же знаете.

— С вами сдвинешься, — посетовал Земляной. — Подозреваемый Михайлев Константин Семенович. Это вам что-то говорит?

— Очень многое, — ответила я спокойно. — И как вы к этому пришли? Есть какие-нибудь улики против него?

— Ну, вообще-то это тайна следствия, — замялся Земляной, потом все-таки нехотя признался: — У меня есть ценный свидетель. Этого человека случайно вовлекли в дело, угрожали расправой, если он не станет подчиняться. На основании его показаний я засажу всю честную компанию на длительные сроки.

— Что за свидетель? — небрежно полюбопытствовала я.

— В обмен на показания я обещал ему защиту, поэтому имени вам назвать не смогу в любом случае, — ответил Земляной. — Он слишком многим рискует.

— Многим рискует, — повторила я задумчиво, и тут меня осенило. — Это Толик Черный? Верно? Пришел и сдал своего босса?

— Откуда вы… — начал изумленно следователь и осекся. И после паузы добавил: — Повторяю, я не стану обсуждать с вами это. Все, разговор окончен. Настоятельно советую вам явиться ко мне в кабинет вместе с клиентом к восьми ноль-ноль. Все, до свидания. Мне надо работать. В городе чрезвычайная ситуация. — Следом в трубке послышались гудки.

Я снова перезвонила ему.

— Что еще? — сердито проворчал следователь.

— Вячеслав Юрьевич, дело в том, что я не смогу прийти завтра с клиентом, — ответила я. — Мы с ним расстались, так как не сошлись во взглядах. Он разорвал со мной контракт и ушел. Я понятия не имею, где он сейчас.

— Ну, тогда сами приходите, — буркнул Земляной.

— Постараюсь, но твердо обещать не смогу. Дела. — Я тяжело вздохнула, показывая, какой у меня загруз.

— Дела у прокурора, — рассердился следователь. — Я пришлю вам повестку, и только попробуйте не прийти. Ладно, все с вами ясно. До свидания. Ко мне тут информация важная пришла по захвату.

Выслушав серию гудков, я отключила телефон и задумалась над тем, как причудливо порой складываются обстоятельства. Рвешь пупок, захватываешь целый завод, а кто-то берет в это время и делает чистосердечное — и вся моя работа, выходит, проделана зря. Надо было лишь выждать время. Да, как все легко, однако, разрешилось. Смущало только одно: с чего это Толик Черный раскололся? Милиция о них ни сном ни духом. Все свалили на моего клиента. Зачем идти и признаваться? Мне не верилось, что у Анатолия Черноголовцева проснулась вдруг совесть. Скорее дело в другом. Между Михайлевым и им мог возникнуть какой-то конфликт. Возможно, Михайлев планировал устранение своего помощника, который слишком много знал. Толик пронюхал о планах босса и решил соскочить, пока не поздно. Он-то ничего не терял, а Михайлев терял все.

Я посмотрела на часы. Сыворотка правды должна была как раз подействовать. Засунув КПК в карман, я вернулась в кабинет к остальным. К этому моменту Михайлев стал чрезвычайно словоохотливым. Чувствуя непреодолимое желание облегчить душу, он рассказывал на камеру телевизионщикам, как несколько лет назад захватил химкобинат с помощью команды профессиональных рейдеров. Репортерша не могла поверить своему счастью. Михайлев без стеснения отвечал даже на самые интимные вопросы, как то: сколько раз в неделю у них с женой бывает секс или сколько у него любовниц.

— Разрешите прервать вашу милую беседу, — вклинилась я в разговор.

— А, да, хорошо. Но можно, я задам ему еще несколько вопросов? — жадно попросила репортерша.

— Потом, — пообещала я, — сначала мне хотелось бы задать свои. Вы не против, надеюсь.

Репортерша покосилась на мой автомат и торопливо закивала:

— Конечно, конечно, я не против. Он ваш. Только скажите, что вы ему такое вкололи и можно ли это вещество, скажем, подлить в напиток кому-нибудь?

— Это военная тайна, — отрезала я.

— А, да, понимаю, — погрустнела девушка. В мечтах она уже получала премию как выдающийся журналист современности, поэтому мои слова разом разрушили ее мечты. — Но хотя бы скажете, где это можно достать? — робко попробовала зайти с другого бока репортерша. — Я хорошо заплачу.

— Нет. — С репортерши я переключила свое внимание на Михайлева: — Константин Семенович, не хотите ли со мной пообщаться?

— Да, хочу, — воодушевленно заверил управляющий. — Я такое могу порассказать — у вас волосы дыбом встанут! В бизнесе волчьи законы.

— Я и не сомневалась, но расскажите лучше, как у вас складывались отношения с вашим помощником, Анатолием Черноголовцевым.

— А, про Тольку! — радостно воскликнул Михайлев. — Мировой мужик! Любые вопросы может разрулить почти мгновенно. У него большие связи. Если кому надо — сунет бабла, кого надо — припугнет компроматом или провернет какую-нибудь подставу, ну там, малолетку подложит или наркотики подкинет. Хитрый — просто жуть. К такому лучше спиной не поворачиваться.

— У вас с ним конфликты были в последнее время? — поинтересовалась я и взглянула на зазвонивший телефон, что стоял на рабочем столе управляющего.

— Это, наверное, меня, — улыбнулся Михайлев.

Я молча подняла и опустила трубку, но звонок повторился. Я снова сбросила звонок, но телефон не умолкал. Кому-то очень хотелось с нами поговорить, и мне казалось, что я даже знаю кому. Телефон звонил и звонил, не переставая. Не вытерпев, я сняла трубку и спросила:

— Кого вам? Небесная канцелярия на проводе.

— Еще немного, и ты действительно отправишься на небеса, — ответил недружелюбный бас. — С вами говорит заместитель начальника УФСБ по Тарасовской области генерал-лейтенант Осипов. Предлагаю вам сложить оружие и сдаться. Не усугубляйте ситуацию. Вы пока еще никого не убили, и в случае добровольной сдачи оружия гарантирую вам минимальный срок.

Я выстрелила в стену, заметив, что сработала видеокамера на лестничной площадке, и сказала в трубку:

— Теперь я убила одного из заложников, если не хотите еще смертей, уберите людей с лестницы, остановите штурм. Я сейчас нажму кнопку, и все здание взлетит на воздух.

— Стойте, черт, спокойно! Я отзываю людей. Не делайте больше глупостей, — попросил ошарашенный генерал. Было понятно, что следующим пунктом они пустят газ. Сейчас они как раз прорабатывали этот вариант, рассчитывая, сколько потребуется газа, а также путь заполнения им помещений. Для этого спецам требуется время.

— Чего вы хотите? — спросил Осипов.

— Свои требования я изложила в телеобращении, так что советую посмотреть, забористая вещь, — ответила я весело.

— Я его видел, — буркнул генерал. — На выполнение нам потребуется два часа.

— Даю полчаса, — отрезала я.

— Час, — начал торговаться генерал. — Войдите в наше положение…

— Сорок минут, — перебила я его.

— Договорились, — согласился Осипов с настораживающей легкостью. Это значило, что у меня есть максимум двадцать минут. Что ж, постараюсь уложиться.

— Скажите, кого из заложников вы застрелили? — спросил Осипов в следующую секунду.

— Это секрет, узнаете в свое время, — рявкнула я зло.

— Спокойно, спокойно, я понял. Вопросов на эту тему больше не будет. Теперь давайте, в качестве широкого жеста вы отпустите одного заложника, — мягко предложил генерал, — это покажет, что вы готовы к конструктивному диалогу и что мы сможем решить наши общие проблемы с обоюдной выгодой. Отпустите женщину.

— Мне надо подумать десять минут, — ответила я, положила трубку и, обращаясь к управляющему, произнесла: — Вернемся к нашим баранам, Константин Семенович. Ссорились ли вы в последнее время со своим помощником?

— Нет, не было такого, — покачал головой Михайлев, — Толик отлично справлялся со своей работой, никаких претензий.

— Тогда почему он пошел в милицию и чистосердечно признался, что вы заставляли его искать исполнителей для убийств сотрудниц НИИ Фомичевой и Сурковой, а также провернули много других темных делишек?

— Каких делишек, какие убийства? — возмутился управляющий. — С Фомичевой мы вообще были близкими друзьями. Зачем мне ее убивать? За небольшую плату она отмазывала меня от некоторых проверок со стороны ее ведомства. Суркова да, она подняла бучу из-за недоработок в проекте, но я же решил их устранить, как она велела. Я сейчас стараюсь не совершать ничего противозаконного, если, конечно, не считать налогов, а в остальном всеми поступками стараюсь создать себе имидж делового человека, серьезного бизнесмена. Хочу, чтоб все забыли, кем я был раньше.

Я стояла перед ним и слушала все в глубокой задумчивости. Управляющий не мог врать, так как находился под воздействием препарата, следовательно, он действительно не причастен ни к убийствам, ни к дикой гонке за нами. Черноголовцев просто спихнул на шефа всю вину, а сам прикинулся бедной овечкой. Решил повторить трюк, который он уже проделал однажды, когда его собирались притянуть за мошенничество. Какую комбинацию он придумал на этот раз? Зачем он хотел убить Михайлева? Тот снайпер на крыше стрелял именно в него. Черноголовцев решил успокоить шефа навечно, чтоб захватить его империю?

— Константин Семенович, — обратилась я к Михайлеву. — А вот если вас посадят, кому достанется ваша компания?

— Сыну, конечно, — ответил он, удивляясь, что кто-то не понимает столь очевидных вещей. — Он у меня сейчас директор головного офиса холдинга. Я подготовил бумаги, предусматривающие подобный случай. Он будет управлять всем, кроме этого комбината. Так как комбинат является не моей собственностью, а собственностью акционеров предприятия и вошел в наш холдинг по решению собрания этих самых акционеров. Они же выбрали меня управляющим комбината. Кого следующим назначат, я не знаю.

— Так-так, а могут выбрать Черноголовцева? — спросила я.

— Нет, конечно, — засмеялся управляющий. — Он всего лишь мой помощник, и акционеры его, к слову, недолюбливают. Этот пост ему не светит при любом раскладе.

— Так уж при любом, — не поверила я. — Возьмет, подошлет к акционерам своих бандитов, те сделают их сговорчивыми, и, глядишь, Толик уже правит на химкомбинате.

— Крупные акционеры — серьезные люди, и так просто, без последствий, их не тронешь, — возразил Михайлев. — Он, конечно, может скупить акции у мелких акционеров, получить контрольный пакет, но кто же станет продавать акции, если они растут каждый день? Потом акций мелких акционеров ему не хватит. Надо еще как минимум восемнадцать процентов от одного из крупных акционеров, но они тоже не настроены продавать.

Слушая его, я все поняла и сказала вслух:

— У него есть около десяти процентов акций. Я думаю, он специально вас подставил, чтоб разразился грандиозный скандал и акции упали в цене. Тогда бы он их скупил по дешевке у разочарованных акционеров. У него все просчитано и наверняка есть какой-то план, как завладеть акциями. Кто из крупных акционеров слабое звено? Я имею в виду, кто в случае паники мог продать акции?

— Если только Вера Потехина, — после недолгого раздумья ответил Михайлев. — У нее муж недавно застрелился. Акции от него по завещанию перешли к ней и к ее маленькому сыну. Но она в последнее время в таком состоянии, что ей нет дела вообще ни до чего. Наверное, смерть мужа на нее так повлияла.

— А почему он покончил с собой? — спросила я, заподозрив неладное.

— Неизвестно. Ни записки, ничего он не оставил. Никто не знает, — пожал плечами Михайлев, — возможно, проблемы на личном фронте. Но жена же об этом не расскажет.

Уваров яростно замычал что-то. Я сорвала у него со рта скотч:

— Ну, чего?

— Секс для некоторых людей значит очень многое, — заговорил он, будто вещал перед зрителями своего шоу. — Например, импотенция может спровоцировать у мужчины сильнейшую депрессию, которая…

— А, заткнись, — отмахнулась я и заклеила ему рот снова. — Мне все ясно. Что ж, пора заканчивать все это.

— Вы хотите нас взорвать? — ужаснулась репортерша.

— Что ты, милая, — усмехнулась я. — Разве я похожа на маньячку? Взгляни мне в глаза. Что ты видишь?

Она взглянула и заплакала:

— Мы все умрем!

— Надеюсь, что ты ошибаешься, — вздохнула я, вынула из портсигара еще один шприц, содержащий смесь новейших стероидов, успокоительного с этиловым спиртом, накрутила на шприц иглу и всадила шприц в шею Уварова. Он яростно замычал, взглянул на меня удивленными глазами, полными скорби. — Это для твоего же блага, — пояснила я, убирая шприц обратно в портсигар. — Когда очнешься, ничего и не вспомнишь.

— Боже мой, вы и нам память постираете, — прошептала едва живая от страха репортерша.

— Вы прямо из меня какого-то монстра делаете, ай-яй-яй, — покачала я головой. — Кстати, девушка, как у вас с сердцем, не беспокоит ли, нет ли гипертонической болезни, шумов, пороков?

— К чему это вы клоните? — осторожно спросила репортерша. — У меня абсолютно здоровое сердце.

— Тогда я вас отпущу, — заключила я, отстегнула девушку от трубы, помогла подняться, а потом попросила снять блузку.

— Это зачем? — не поняла она.

— Затем. — Я угрожающе повела автоматом. — Быстрее, я собираюсь вас выпустить.

Услышав про «выпустить», репортерша едва не сорвала все пуговицы на блузке, как торопилась. Разглядывая ее обнаженный живот, я подумала, что мой пресс выглядит намного эффектнее. Я протянула ей пояс с муляжом бомбы:

— Наденьте это.

— Нет! — отпрянула девушка. — Что вы хотите сделать?!

— Это просто чтобы вы не замерзли, — невесело пошутила я, продолжая настоятельно протягивать ей пояс. — Если серьезно, то это чтобы занять делом саперов, которые ошиваются на улице. Не волнуйтесь, вас никто не взорвет, клянусь.

По глазам репортерши было видно, что она не верит мне ни на грош. Мне силой пришлось надевать на нее пояс. Затем я собралась сама. Выждала, когда пройдут отпущенные мне десять минут на раздумье, и, сняв трубку с зазвонившего как по команде аппарата, сказала:

— Я выпускаю женщину.

— Не взрывайте меня, пожалуйста! — с мольбой в глазах попросила репортерша.

— Сказала же, что не буду. Клянусь здоровьем своего маленького сынишки, — постаралась я как-то ее успокоить. — Думаете, я буду шутить со здоровьем своего сына? Это правда, я не собираюсь вас взрывать, идите смело.

Финт про здоровье несуществующего сына ее убедил. Девушка засеменила по коридору, поминутно оглядываясь.

— Идите, идите, — помахала я ей рукой и, как только репортерша скрылась с глаз, выхватила из ножен десантный штык-нож и вонзила его в стену из гипсокартона. Быстро вырезав нужного размера проем, я уложила квадратом заряды для направленного взрыва на круглом вентиляционном коробе, находившемся в простенке. Это была труба диаметром метр двадцать, как раз по мне. Разместив заряды, я посмотрела на часы. Стоило поторопиться. Вытащив еще один заряд, но покрупнее, я засунула его в вентиляционный выход коридора. Было слышно, как заряд полетел вниз по трубе в подвал. Теперь трос. Я застегнула ремень с катушкой у себя на талии, конец троса с карабином защелкнула на трубе, в руки взяла специальные хваты, которыми можно регулировать скорость спуска. Дальнейшее произошло само собой. Время на таймерах всех дымовых и светозвуковых бомб истекло, и округа содрогнулась от канонады. Тут же грохнула и бомба в подвале, разворотив всю вентиляционную шахту. Секундой позже я замкнула тонкий провод на двенадцативольтовую батарейку. Коридор заполнило грохотом, дымом и летящими осколками асбоцемента. Не теряя времени, я подскочила к проему в стене. В шахте вентиляции зияло громадное отверстие на полдиаметра трубы. Ногой я посбивала кое-где острые осколки и смело нырнула в шахту ногами вперед, быстро заскользив по тросу вниз.

Какие-то секунды, и я в подвале, заполненном дымом. Совсем недалеко кто-то возился. Наверное, парни из СОБРа. Их оглушило взрывом, и они приходили в себя. Быстро, бесшумно я отстегнула трос и, нацепив прибор ночного видения, ринулась по темному подвалу сквозь клубящийся дым в сторону цеха, который примыкал к зданию управления. Довольно быстро я нашла лестницу, рванулась по ней вверх, но приостановилась, наткнувшись на двух спецназовцев. Моя реакция оказалась быстрее, и их бесчувственные тела скатились в подвал. В самом цехе, слава богу, не было никого. Пробегая по залам, я срывала часть грима, нос, накладные скулы, налепленный подбородок. Все было рассчитано так, что, сняв грим, я превращалась в другого человека. Парик тоже полетел в сторону. Я надела другой — вынутый из сумки. Последний штрих — очки — и я копия одной из работниц цеха. Теперь главное — не встретить оригинал на улице, да еще прилюдно. Но это зависело только от везения. Не повезет, я окажусь за решеткой. Побросав все на пол, я скинула олимпийку, спортивные штаны, под которыми была короткая юбка-шорты и белая блузка с глубоким декольте. Я на бегу напялила белый халат, стащила с ног ботинки и надела туфли на низком каблуке. Сорвала с рук перчатки из жидкого полимера. Полная трансформация за какие-то секунды. Сквозь приоткрытую дверь из цеха внутрь заползал белый дым от моих дымовых бомб. Теперь бы успеть до того, как дымовая завеса рассеется. Осторожно, бочком я проскользнула в щель приоткрытой двери. На улице было все в дыму. Я пробежала с десяток шагов и буквально упала в объятия вооруженных парней в масках.

— Помогите, — выдохнула я и притворилась, что лишилась чувств, повиснув на руках у бойцов.

— Черт, откуда она здесь? — буркнул державший меня парень.

— Давай, тащи ее туда к нашим, может, ей нужна медицинская помощь, — бросил второй приказным тоном, и уже в рацию: — Четвертый, Четвертый, почему не отвечаете? Прием.

Меня поволок сначала один, потом к нему подключился другой, и они вместе побежали, немилосердно растрясая меня. Краем глаза я видела, как парни миновали ворота. За воротами было людно, шумно. Каждую секунду слышались какие-то команды и сигналы.

— Откуда вы ее взяли? — строго спросил еще один человек, очевидно, командир спецназа.

— Западная сторона здания, — коротко пояснил один из моих спасителей. — Выскочила из дыма прямо на нас. Не вооружена. Следов пороха ни на одежде, ни на коже не наблюдается.

— Вы ее знаете? — обратился командир спецназа еще к кому-то.

— Да, Валентина, работает в лаборатории, она была на церемонии открытия, — ответил этот неизвестный.

— Ладно, тащите ее к «Скорой», пусть ее осмотрят, хотя внешних повреждений вроде бы нет, — быстро проговорил командир, а затем уже в рацию: — Удильщик, как у тебя дела? Что с зарядом?

— Работаю, — отозвался дребезжащий голос из динамика. — Сложная система, таких я еще не видел. Девушка держится молодцом.

— Если что пойдет не так, то просто уходи оттуда, ты сделал для нее все, что мог, — посоветовал командир саперу, перестроился на другую волну и начал перекличку.

Меня быстро несли прочь. Скоро голос командира спецназа заглушили голоса других людей, находившихся вокруг. Меня приподняли и положили на жесткую поверхность ложа больничной каталки.

— Сейчас я ее посмотрю, — пообещала женщина-врач откуда-то сверху, — вот только закончу с вашим парнем.

— Леха, ты как? — осведомился тащивший меня у раненого коллеги.

— Ерунда, царапины, — ответил парень бодро. Когда собровцы ушли, я стала подавать признаки жизни, зашевелилась, застонала, медленно открывая глаза:

— Где я, что случилось?

Врачиха и ее клиент принялись мне наперебой рассказывать всю историю про захват заложников.

— Ой, а я даже ничего не помню, — пожаловалась я, приподнялась и со стонами села на ложе. Врачиха стала задавать дежурные вопросы про тошноту, головокружение и в это же время промывала раны на лице спецназовца перекисью водорода.

— Нет, со мной вроде все в порядке, — пробормотала я устало.

— Тогда можете идти, — ответила она с безразличием, но предупредила, чтоб я далеко не уходила.

— Конечно, не уйду, — пообещала я и в следующее мгновение затерялась среди толпы, которая собралась со всего города поглазеть, как завод взлетит на воздух.

Жаль было их разочаровывать, но в мои планы более не входили взрывные работы. Пробираясь среди людей, я вышла на стоянку перед химкомбинатом. На стоянке так же, как везде, лазили двое спецназовцев. Они проверяли машины на предмет взрывчатки и отключали оравшую на все лады сигнализацию, которая сработала от взрывов. Я двинулась вдоль ряда машин.

— Так, а вам чего здесь надо? — спросил спецназовец, что был ко мне ближе.

— Я хочу забрать свою машину, — всхлипнула я.

Слезы градом покатились из моих глаз, капая на блузку. Приходилось стараться вовсю. Страдальческим голосом я добавила:

— Не думала, что такой ужас произойдет в месте, где я работаю. Меня чуть не убили. Сердце колет до сих пор. Никак не могу успокоиться.

— Ладно, все в порядке, для вас все уже позади, — уверил меня спецназовец, — где ваша машина?

Я достала из кармана брелок с ключами, позаимствованный у охранника в холле заводоуправления, надавила кнопку, и стоявшая посреди ряда серебристая пятнадцатая с тонированными стеклами пискнула отключившейся сигнализацией.

— Вот она, моя красавица.

— Откройте нам ее, — попросил спецназовец.

— Нет проблем. — Я прошла мимо бойцов, открыла сначала переднюю дверь, потом все остальные. Сев на переднее сиденье, открыла багажник и тут заметила наколки на пальцах стоявшего перед открытой дверцей машины бойца — перстни за отсидки, «один в четырех стенах», крест — воровской оберег. Маловероятно, что в спецназ берут сидевших. Мысль молнией пронеслась у меня в голове. Это были вовсе не менты, а бандиты Черноголовцева, косившие под спецназ.

— Спасибо, девочка, а теперь отваливай. — Громила в форме протянул ко мне свою лапищу в перчатке. Он никак не ожидал того, что произойдет дальше. Выхватив из браслета метательное лезвие, я воткнула его бандиту прямо под коленную чашечку, затем врезала кулаком в пах, схватила протянутую руку, дернула на себя, так, что противник ударился головой о кузов, и отпихнула его от себя. Тут же захлопнув дверцу, завела двигатель. Второй бандит проявил чудеса проворства. На ходу он запрыгнул в машину на заднее сиденье через открытую дверцу, и набросил мне на шею шнур. Моя реакция была не хуже. Во-первых, продолжая управлять машиной, я успела засунуть под удавку ладонь. Во-вторых, в моей руке, прижимавшей руль, было зажато метательное лезвие, которое я успела выхватить во время этой атаки. Полоснув лезвием по шнуру, я перерезала его, освободила шею и ударила назад в лицо. Лезвие распахало всю щеку бандиту, а после, скользнув по челюсти, рассекло шею. Бандиту стало не до меня. Мой взгляд на секунду вернулся к дороге, и я увидела, что мы летим на машину, загруженную баллонами с кислородом. Грузовик стоял у КПП № 2, в двадцати метрах от въездных ворот. У ворот разговаривали трое в милицейской форме. Они не смотрели в нашу сторону, но явно собирались повернуть голову. Открыв дверцу машины, я выскочила на полном ходу, прокатилась по траве и рухнула в канаву. Лицо ткнулось в грязь. Потом прозвучал удар и небольшой взрыв. Шипение, жаркая волна пламени и снова взрывы. Горящие баллоны пролетали мимо, точно ракеты. Когда взрывы стихли, я вылезла из своего укрытия и поспешила прочь. От пятнадцатой модели «Жигулей» осталась лишь куча оплавившегося металла. Мне удалось нырнуть в заросли на другой стороне подъездной дороги, до того как из ворот показались прятавшиеся там стражи правопорядка. Один тащил огнетушитель.

Продравшись через кусты, я вышла к автобусной остановке. Там тоже бродил милиционер, но он, верно, только что сменился и решил уехать домой, поэтому я для него просто не существовала. Притормозившее рядом такси я отвергла и позже села в автобус. Теперь домой, привести себя в порядок. Здесь я сделала все, что могла. Моего клиента теперь все будут считать невинной жертвой, заложником жестокого тайного общества сумасшедших экологов. Бандиты за ним больше не будут охотиться, так как информация с диска размещена в Интернете. План Черноголовцева я разгадала. Осталось одно — найти его и обезвредить. И у меня даже были соображения, где он может появиться. В КПЗ его держать не станут. Он ведь сам пришел. Полноценной программы защиты и переселения свидетелей у нас пока нет, значит — парень на свободе и в Тарасове. Зная его характер, я понимала, что он продолжает претворять свой план в жизнь. Наглость — главная черта натуры Черноголовцева.

Глава 11

В гостиной квартиры Веры Потехиной на диване сидели двое: сама хозяйка, тридцатилетняя вдова в синем фланелевом халате с роскошной копной каштановых кудрей, и высокий молодой человек в строгом костюме и очках. Лет ему было тоже под тридцать. Худощавое, интеллигентное лицо, тонкие благородные черты. Квадратные очки в металлической оправе, за которыми прятались ясные голубые глаза. В руках парень держал портфель и что-то убежденно втирал хозяйке про продажу и покупку акций. На столике перед ними стояли чашки с чаем, который давно остыл. Женщина слушала молодого человека вполуха, вид у нее, надо сказать, был пришибленный.

— Ну, что вы надумали? — поинтересовался парень, закончив речь. — В вашем положении я не вижу другого выхода. Вам и ребенку нужны деньги на дорогостоящие лекарства, медицинскую помощь и тому подобное. Заметьте, акции не приносили вам особых дивидендов, а скоро после этого скандала они вообще начнут стремительно падать. Вам надо действовать быстро. Упустите время, и все.

— Хорошо, я согласна на ваши условия. И вообще делайте, что хотите, — устало ответила Потехина.

— Тогда подпишите здесь, а завтра съездим и окончательно оформим все бумаги. — Молодой человек, поджав губы, ловко подсунул Потехиной бумаги, вставил в пальцы авторучку. Женщина практически готова была подписать.

— Подождите, — подала я голос, появляясь из-за двери, ведущей в коридор. Ни Потехина, ни молодой человек не слышали, как открывалась входная дверь. Я воспользовалась отмычкой, проникла, осмотрела квартиру и остановилась послушать, как мошенник обрабатывал свою жертву. Теперь пришло время брать инициативу в свои руки.

— Вы, в-вы кто? — пролепетала женщина, утирая слезы.

— Я тоже хочу купить у вас акции, — соврала я. — Предлагаю устроить аукцион.

Рука Черноголовцева метнулась к внутреннему карману. Я мигом оказалась рядом и приставила ему к горлу ствол пистолета:

— Не стоит, дорогой друг. Я с тобой церемониться не буду, если что. Руки!

Он понял, что проиграл, и расслабленно откинулся на спинку дивана. Я аккуратно выудила его пистолет из нагрудной кобуры, засунула его себе за пояс и предложила:

— Давайте теперь поговорим с вами обоими в тихой, спокойной обстановке.

— Вы из этой банды зеленых террористов, про которую по телевизору показывали? — осторожно высказала свое предположение Потехина и шумно высморкалась в платок. — Так знайте, я вас не боюсь. У меня СПИД. И мне терять нечего.

— СПИД? — повторила я и посмотрела на Черноголовцева, который скромно опустил глаза. — А откуда он у вас? Где вы заразились?

— От мужа, — простонала женщина, закрывая лицо руками. — Он переспал с какой-то шлюхой во время мальчишника прямо перед нашей свадьбой. А недавно она ему письмо написала, велела провериться. Он проверился, и результат оказался положительным. Я нашла справку в его руке, когда он это… — Потехина больше не смогла говорить и разревелась.

— Тихо, — ласково сказала я Вере, — ребенка разбудите.

— Мы, мы потом с Никитой проверились, и тоже… — сквозь рыдания проговорила она, давясь слезами.

Я взвела курок, приставила дуло револьвера к виску Черноголовцева:

— Кажется, какой-то умник сейчас лишится части своих фильдеперсовых мозгов, если не развеет мои сомнения. Толик, ответь мне, я правильно догадываюсь или нет?

— Да, это все часть моего плана, — холодно улыбнулся бандит. В его глазах не было ни тени сожаления, напротив, казалось, что он даже гордится проделанной работой.

Я достала из внутреннего кармана пиджака глушитель и стала его демонстративно накручивать на ствол своего револьвера:

— Так, так, расскажи про СПИД.

— Нет никакого СПИДа, — спокойно ответил Черноголовцев. — Леха сам рассказывал всем, как повеселился на своем мальчишнике. Мне ничего не стоило разыскать тех стриптизерш. Одна из них призналась, что спала с ним в тот раз. Тогда я просто взял и от ее имени написал Лехе письмо, наврал про СПИД. Я знаю людей. Леха оказался очень предсказуемым. Как только получил результаты из больницы — пустил себе пулю в лоб. Слабак. А это ведь я все подстроил, проник в больницу и подтасовал результаты, чтобы заполучить его акции.

— Но мы же тоже проверялись, — пролепетала Потехина, с непониманием глядя на нас.

— Вы с сыном совершенно здоровы, — успокоила я женщину.

Дальнейшее я предвидела. Вера с диким ревом схватила тяжелую пепельницу с журнального стола и обрушила на голову мошенника и убийцы. В последний момент я успела смягчить удар и выбила у нее из рук оружие.

— Не надо, для него это будет слишком легкий выход. Я знаю людей, которых Черноголовцев пытался подставить. Они теперь поспособствуют, чтобы этот парнишка сел на пожизненное, а в тюрьме ему создадут условия, соответствующие его заслугам. Поверьте, он сам в петлю полезет, но за ним будут зорко следить и сохранят жизнь.

— А может, договоримся? — робко промямлил Черноголовцев. В его глазах шевельнулся страх от осознания, что его ждет.

— Лучше молчи, — посоветовала я, удерживая Веру, вновь рванувшуюся на бандита, — а то сейчас свяжу тебя да оставлю с ней наедине минут на пятнадцать. Сам понимаешь — получится большая отбивная с кровью.

В дверь квартиры позвонили. Потехина посмотрела на меня.

— Это милиция, откройте им дверь, — ответила я, глядя на экран КПК, на который передавалось изображение с камеры в коридоре, установленной мною в целях безопасности перед визитом в квартиру.

Потехина сходила, открыла дверь и вернулась в сопровождении Земляного и двух бойцов в бронежилетах и с автоматами.

— А вы, Евгения, значит, уже тут? — с сарказмом в голосе заметил следователь. — Везде успеваете.

— Интересно, думаете, кто вам позвонил и сообщил о местоположении опасного преступника? — фыркнула я, указывая дулом револьвера на Черноголовцева.

— Спасибо за помощь, вы свободны, — проговорил Земляной, протискиваясь к бандиту. — Анатолий Климович, вы арестованы по подозрению в организации заказных убийств и мошенничестве…

Я не стала мешать процедуре, отошла в сторону и закурила. Моя работа была завершена.

Когда Черноголовцева увели, радостный следователь обратился ко мне:

— Спешу вас обрадовать, Евгения. Мы нашли вашего клиента. Он жив и здоров, только частично потерял память. Его похитило какое-то тайное общество «Зеленый щит», но он ничего не помнит об этом. Последнее воспоминание у него — это аэропорт в Москве, как он садился в самолет, чтоб прилететь сюда, в Тарасов, за темой для своей новой программы. Да, жаль, что он потерял память. С его помощью мы бы быстро вышли на руководителей этого тайного общества. И террористка та погибла, как назло.

— Какая террористка? — притворилась я несведущей.

— Вы что, про захват не слышали? — изумился следователь, под руку выводя меня из квартиры. — Вы в лесу, что ли, живете? Да об этом в каждом выпуске новостей говорят. Сегодня в четыре часа какая-то сумасшедшая попыталась захватить губернатора на церемонии открытия нового производства на нашем химкомбинате. Повезло, что он опоздал на церемонию. Тогда она стала угрожать убить вашего клиента и еще нескольких человек, в том числе владельца «Химтекса» Михайлева. Но наши ребята сработали четко. Заложников освободили без потерь. Эта психопатка попыталась скрыться, но врезалась в машину с кислородными баллонами. В общем, от нее мало что осталось, сказали эксперты. Туда ей и дорога.

— Ой, а я про это не слышала, так устала, что пришла домой и вырубилась на несколько часов, — изобразила я святую невинность.

Следователь посмотрел на меня долгим взглядом, потом произнес:

— Знаете, Евгения Максимовна, когда началась эта эпопея с заложниками, я почему-то сразу подумал о вас. Эта террористка действовала слишком нагло, уверенно и профессионально. Скажу честно, у меня просто не хватило духа спросить у вас напрямую. Потом она погибла, а вы здесь, и я вздохнул свободно. Очень хорошо, что я ошибался в своих подозрениях. Мне бы очень не хотелось вас арестовывать.

— Ну, вы меня прямо обижаете, — насупилась я. — Думать обо мне такое! Я еще не совсем выжила из ума, чтоб заниматься подобной хренью.

Мои слова окончательно успокоили следователя. Он улыбнулся, попросил сигарету, закурил и сказал, что ему надо идти допрашивать мошенника, пожелал мне удачи в делах. Я, не желая оставаться в долгу, предложила:

— Если с Толиком возникнут проблемы, откажется говорить, зовите меня. Я ему язык сумею развязать.

Следователь отрицательно покачал головой:

— Не надо, знаю я ваши методы!

— Главное — эффективные, — парировала я.

На этом и расстались.

Вечером мы с тетей сидели перед телевизором. Она пыталась что-то вязать, а я пила кофе со свежими булочками, писала послание своему клиенту и краем глаза наблюдала за происходящим на экране. Нет-нет да и проскальзывало сообщение о произошедшем на химкомбинате захвате заложников. Две большие государственные комиссии тщетно пытались разобраться, как такое вообще могло произойти. Показывали арестованных на заводе бандитов. На лицах еще не сошли следы побоев, а один и вовсе давал показания в больнице. Бандиты дружно сдали своего нанимателя. По их словам, Толик Черный был настоящим монстром и только с виду напоминал ученого очкарика. Показали и Черноголовцева. Прошло несколько часов с того момента, как я его видела воочию, и с тех пор с внешностью мошенника произошли разительные перемены. Глаза стали совершенно дикими и вращались в глазницах, будто Черный постоянно искал врагов вокруг себя. Одно стекло в очках треснуло. Сами стекла постоянно потели, когда Черноголовцев начинал что-то дергано объяснять. Казалось, он даже похудел и стал меньше ростом, как бы съежился, но это, наверное, от контраста, на фоне раздобревших генералов. Пару раз на его глазах промелькнули слезы. И куда только подевался лоск и наглость?

Оторвавшись от вязания, тетя посмотрела на экран поверх очков и, качая головой, протянула:

— Ну и мошенники. Что у нас творится. А с виду такой интеллигентный мальчик. Помню, один раз, еще давно, я купилась на большие проценты в частном банке, и там был такой же мальчик, копия он, который все так радужно расписывал.

— Так это он и есть, — хмыкнула я и аккуратно согнула исписанный листок бумаги пополам. — Та пирамида, куда ты отнесла денежки, была организована им.

Тетя не могла поверить. Она несколько раз переспросила, уверена ли я, и под конец удовлетворенно произнесла:

— Все-таки есть справедливость на этом свете. Отольются ему теперь людские слезы.

— А в Библии говорится, что надо прощать врагов, — хихикнула я, наблюдая за злорадствующей тетей.

— Там имелось в виду прощение людей, — возразила тетя Мила. — Это же не человек, а угорь, скользкий и отвратительный.

Тем временем новости шли своим чередом, и, сменив людей в мундирах, на экране появился новый «герой» — мой клиент. Его пригласили в студию теленовостей. Ведущая сыпала комплиментами и улыбалась до ушей. Объявляли Уварова как столичную суперзвезду, с перечислением его профессиональных побед и приобретенных титулов.

Уваров, слушая хвалебные речи, лишь криво улыбался да растерянно отводил глаза. Ему явно было неуютно, главным образом потому, что он не знал, как ответить на задаваемые вопросы. Время между приездом в Тарасов и моментом спасения из лап так называемой террористки на химкомбинате превратилось в его сознании в черную дыру.

— Вы знаете, что после произошедшего ваш рейтинг подскочил до небес? — осведомилась ведущая новостей. — Нечасто со звездами происходят подобные вещи. Вас обвиняли в убийстве, вас похищали, брали в заложники, стирали память. Несколько дней вы находились в плену в логове тайной организации. Как вы себя сейчас чувствуете, ведь вы едва вышли живым из всего этого?

— Я чувствую себя странно… — признался Уваров. — Хочется быстрее вернуться к работе и не думать ни о чем таком.

— Многие телеканалы сейчас предлагают вам контракты, как вы это прокомментируете? — продолжала интервью ведущая.

— Без комментариев, — насупился Уваров.

— Ишь ты, — проворчала недовольно тетя. — Женя, а он тебе заплатил за работу, а то скажет, что не помнит тебя, и откажется платить.

— Он уже заплатил, и очень хорошо, дал большую премию и компенсировал все затраты, — успокоила я ее, засовывая пластиковую карту клиента в конверт вместе с написанным посланием. В письме говорилось, что такая и сякая, имя, естественно, вымышленное, нашла на улице пластиковую карточку и возжелала вернуть ее владельцу, адрес которого узнала на телевидении. Уваров, когда мы еще скрывались в общаге, дал свою банковскую пластиковую карточку и сообщил код, чтоб я пошла и сняла денег на первостепенные нужды, но тогда карточку светить было опасно. Теперь он забыл о нашем договоре и очень удивится, получив карточку по почте. Денег на ней будет, конечно, намного меньше, однако Уваров не будет знать, украли ли их, или он сам потратил, и в конце концов склонится к мнению — что сам. Ведь преступники не похищают часть денег и не подбрасывают карточку с приличной суммой обратно. А если меня все-таки вычислят, что очень сомнительно, то я предъявлю заключенный с Уваровым официальный договор. Так было лучше всего. Не переться же мне с договором к клиенту и не доказывать ему, что он меня действительно нанимал, но забыл. Запечатав конверт, я положила его перед собой, вздохнула и подумала: «Еще одно дело блестяще завершено».

Возможно, «блестяще» — слишком сильно сказано. Пару раз и я, и клиент оказывались на пороге смерти, однако в результате все-таки выжили и получили каждый то, что хотел. Я — неплохой гонорар. Он — увеличение рейтингов, скандальную известность и гонорары.

Так, что дальше? Преступники арестованы и предстанут перед судом. Вероятность того, что они как-то откупятся или сумеют по-другому увильнуть от ответственности, близка к нулю. И это благодаря личности моего клиента и тому, что происшествие прогремело на всю страну по телевидению. Процесс над ними будет публичным. Телевидение превратит его в одно из своих реалити-шоу с названием типа — «Преступление и наказание» либо «Звездный свидетель обвинения».

— А вы знаете, что в списке самых сексуальных людей планеты вы обошли Дмитрия Малышева, лесного магната Зубарева, Наоми Кемпбелл и даже Филиппа Киркорова? — сверившись с каким-то документом, произнесла ведущая в студии, обращаясь к моему клиенту.

— О, я не знал этого. Какая приятная неожиданность, — ответил зардевшийся от удовольствия Уваров.

— Вот засранец, — цокнула языком тетя, потом посмотрела на меня. — Жень, что ж ты таких мужиков-то упускаешь. Слышишь, что про него говорят. И еще богатый.

— Не знаю, кто составлял этот список, но он не в моем вкусе, — сердито проворчала я.

— Ох, Женя, Женя. — Тетя печально покачала головой. — Ты так и будешь всю жизнь бегать, стрелять и драться, и не дождусь я от тебя внуков, чтобы была возможность кого побаловать.

Я сделала вид, что не слышала ее, и с невинным видом спросила, переводя разговор на другую тему:

— Теть, а давай завтра устроим небольшой праздник. Ты испечешь свой знаменитый торт или шоколадные рулеты, приготовишь кролика в духовке.

— Знаешь, Женя, ты просто читаешь мои мысли, — призналась она радостно. — Устроим праздник, а я приглашу Софью Петровну из второго подъезда. У нее сын работает нейрохирургом в центральной больнице. Мы разговорились, и она мне показала его фотографии — красавец и холостой.

— Нет, — ужаснулась я, живо представив, как они нас будут сводить.

— Да, — жестоко усмехнулась тетя. — Я уже разработала план. По доброй воле он, конечно, к нам не явится. Поэтому Софья Петровна позвонит ему и скажет, что ей плохо с сердцем. Он примчится, увидит тебя, влюбится, и вы будете жить долго и счастливо.

— И умрем в один день от моей стряпни, — самокритично заметила я.

Зазвонивший телефон позволил мне вырваться из ловушки, которую для меня готовила тетя со своей подружкой. На связи был мой поставщик шпионской аппаратуры. Я заказывала у него парочку камер, микрофоны, передатчики и дешифратор сигнала. Заказ был оставлен минуту назад, как всегда, в ячейке камеры хранения на вокзале, и человек желал увидеть остальные деньги на своем счету, а для этого мне надо было убедиться в качестве товара.

— Куда ты собралась на ночь глядя? — насторожилась тетя.

— Ну, мне надо забрать аппаратуру, — уклончиво ответила я.

На ходу нацепила кобуру с револьвером. Прикрепила на лодыжке под брюками ножны с ножом. Затем выскочила из квартиры, ощупывая в кармане связку ключей от различных ячеек камер хранения: и на вокзале, и в аэропорту, и по одной из каждого супермаркета. Каждый ключ без бирки, но я их помнила наизусть, как таблицу умножения.

Вспомнив о своей безлошадности, на проспекте я стала ловить такси. Со стороны телецентра по проезжей части медленно и величаво плыл белый лимузин. Я торопливо опустила руку, чтоб меня не приняли за проститутку, напрашивающуюся в богатую машину. Лимузин проехал мимо, и в открытом окошке я увидела Уварова. Он тоже увидел меня. Метров через двадцать лимузин резко затормозил и дал задний ход.

«Неужели узнал?» — пронеслась у меня в голове мысль.

Оказалось, что нет. Когда лимузин остановился напротив меня, Уваров с важным видом посмотрел на меня, улыбнулся и великодушно предложил подвезти.

— Да я как-нибудь сама, — отвергла я его предложение.

Глаза Уварова расширились от удивления.

— Зря, девушка. Вы много теряете. Знаете, хоть я был и против, но меня признали одним из самых сексуальных людей планеты.

— Это видно, — бросила я, сохраняя на лице серьезное выражение, и оперлась на дверцу лимузина рукой, в которой держала конверт.

— В каком смысле видно? — насторожился Уваров, хватаясь за зеркало.

Пока он там любовался своим отражением, я растаяла в толпе гуляющих по проспекту. Конверт с пластиковой карточкой остался у Уварова в машине. Было видно издали, как лимузин тронулся дальше. Я еще немного прогулялась по проспекту, ощущая невероятный подъем сил. Теперь дело точно закончено. И на душе у меня было очень радостно от того, что с Уваровым меня ничто больше не связывает. Его закидоны по поводу своей персоны могли вывести из себя любого. Что ж, теперь отдохну немного — и за новое дело.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Реклама на сайте