«В вихре искушений»

В вихре искушений (fb2) - В вихре искушений [litres][Redeeming the Billionaire Seal] (пер. А. Л. Потапова) 513K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Лорин Кенан

Лорин Кенан В вихре искушений Роман

Lauren Canan

Redeeming the Billionaire Seal

Redeeming the Billionaire Seal © 2016 by Sarah Cannon

«В вихре искушений» © «Центрполиграф», 2019

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2019

Глава 1

Новорожденный жеребенок неуверенно поднялся на тоненькие заплетающиеся ножки, шатаясь, сделал несколько дрожащих шажков и, подталкиваемый мордой матери, нашел ведро с теплым кормом. Маленький хвостик дернулся и игриво взлетел в воздух. Холли Андерсон не могла наглядеться на первые движения малыша, которому помогла появиться на свет.

– Я думал, не выживет, – сказал Дон Джеффрис, владелец кобылы. – Всю свою жизнь занимаюсь лошадьми, считал, все про них знаю. Но этот ножками шел, а я никогда с таким не сталкивался.

– Такое случается не часто, – согласилась Холли. – Слава богу, все обошлось.

– Не могу передать, как я вам благодарен, док!

– Была рада помочь.

Холли в последний раз полюбовалась жеребенком и вышла. Она собрала свои инструменты и закинула их в ведро с дезинфицирующим раствором, стоявшее в кузове ее грузовичка.

– Я заеду через пару дней посмотреть, как они. Только нужно, чтобы кто-то мне помог с матерью, – вряд ли она согласится отпустить от себя ребеночка даже на несколько минут.

– Не волнуйтесь. Просто позвоните заранее, я позабочусь, чтобы кто-нибудь был здесь, когда вы приедете, если сам не смогу.

Холли пожала ему руку на прощание и поехала обратно в свою ветеринарную клинику. Солнце уже зашло, свет фар разрезал синеватые сумерки.

Она уже закончила мыть инструменты, когда звон колокольчика над входной дверью сообщил ей о посетителе. Наверное, она опять забыла повесить табличку «Закрыто». Утром ее срочно вызвали ни свет ни заря, она уже двенадцать часов была на ногах и мечтала только о горячей ванне.

Быстро вытерев руки бумажным полотенцем, она вышла в небольшую приемную и застала там двух мужчин. Холли уже погасила всюду лампы, но из лаборатории пробивался свет, и она сразу узнала Коула Мастерса, одного из владельцев ранчо площадью девяносто две тысячи акров. Холли выросла вместе с тремя сыновьями Мастерсов. Домик ее тети, в котором она сейчас жила, был через дорогу от их огромного особняка. Хотя все трое были на несколько лет старше Холли, но они дружили с детства и считали ее членом своей семьи.

Что касается парня, стоявшего рядом с Коулом, Холли понятия не имела, кто он такой. Наверное, какой-то знакомый приехал на выходные. Коул и его брат Уэйд иногда приглашали деловых партнеров провести уик-энд на лоне природы: покататься на лошадях, устроить пикничок, приготовить еду на костре (под руководством приглашенного шеф-повара). Зачем нужен профессиональный повар, чтобы приготовить хот-дог на гриле, было за пределами ее понимания. Но каждому свое.

Судя по добродушной глуповатой улыбке Коула, вряд ли их привело сюда какое-то чрезвычайное происшествие. А она устала. Было поздно. И ей давно пора вернуться домой к ребенку и отпустить Аманду. Зачем бы он ни явился – пусть выкладывает и убирается.

– Привет, Коул, – сказала она. – Опять забыл дорогу домой?

– Ха-ха.

– Чем могу помочь?

– Хотел взять антибиотики для гнедой кобылы, она ногу поранила. Калеб должен был забрать, но что-то замешкался. Я сказал ему, что сам заскочу, если ты еще не закрылась.

– Правильно. Я и забыла. Они в холодильнике. Сейчас принесу.

Холли прошла в свой кабинет, достала из холодильника ампулы, положила в пластиковый пакет, кинула туда же несколько шприцев и вернулась в приемную.

– Вот. Калеб знает, что делать, но, если будут какие-то вопросы, пусть позвонит.

– Конечно, – ответил Коул, но не двинулся с места.

– Что-то еще?

Коул посмотрел на своего спутника и снова повернулся к Холли, не сказав ни единого слова.

– Прости, мне не до загадок, – сказала она. – У меня был тяжелый день. Как насчет того, чтобы пропустить театральные эффекты и просто сказать, что тебе нужно? – Холли перевела взгляд на незнакомца. – Я прошу прощения, но иногда Коул переигрывает.

Мужчина хмыкнул, будто вся эта ситуация его забавляла. Улыбка Коула стала шире.

– Клево! – хохотнув, сказал он своему другу. – Надо было взять с собой Уэйда.

Холли не знала, что и сказать. Что значит это «клево»?

– Ладно! – Она хлопнула ладонью по стойке. – Желаю всем приятного вечера. Будете уходить – заприте дверь.

Она повернулась и сделала всего несколько шагов, когда услышала за спиной низкий голос:

– Куда спешишь, Куколка?

Холли замерла. Сердце затанцевало у нее в груди.

Этот голос, глубокий и хриплый. Только один человек называл ее Куколкой. Но этого не может быть. Или может? Холли обернулась и, затаив дыхание, посмотрела на высокого, широкоплечего мужчину в низко надвинутой на лоб ковбойской шляпе. В одну секунду последние двенадцать лет испарились, и Холли снова смотрела в глаза лучшего друга.

Она должна была узнать его, даже не видя лица. По его манере стоять, расставив ноги и откинув плечи назад, большие руки лежат на бедрах в постоянной готовности дать отпор.

У него было красивое лицо с крупными чертами. Высокие скулы и римский нос придавали ему нечто аристократическое, пока нос не переломали на футбольных тренировках. Широкий подбородок украшала ямочка, когда-то сводившая с ума всех девчонок в округе. Полные губы открывали в улыбке ряд крепких белых зубов. Холли помнила, как ждала этой улыбки. Как надеялась на нее. Светло-голубые глаза были такого яркого оттенка, что Холли всегда казалось, будто что-то подсвечивает их изнутри. Но она помнила, что их взгляд может быть пугающим, как незнакомец, возникший на вашем пути безлунной ночью, гипнотизирующим, как кобра, возбуждающим, как ласка, или искриться юмором, как сейчас. Ей все время было интересно, замечает ли он вообще, как люди оборачиваются на него на улице, или уже так привык к этому, что просто не обращает внимания?

На нем были камуфляжные военные брюки и светло-коричневая футболка, обтягивавшая бицепсы и рельефные мышцы груди. На загорелом запястье были большие часы, циферблат которых больше напоминал приборную доску.

Перед ней стоял воин.

Спецназ ВМС США.

Чэнс Мастерс вернулся домой.

– Чэнс, – прошептала Холли.

Она протянула руку, желая дотронуться до него и убедиться, что он действительно здесь. Чэнс поймал ее маленькую ладонь и положил себе на грудь. Сквозь тонкий трикотаж Холли ощущала его мерное сердцебиение.

Она почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза, и быстро заморгала, стараясь это скрыть. Он был ее лучшим другом, ее первой любовью. И стал ее первым горем, когда записался в армию.

Хотя его отъезд заметил весь город. Некоторые, в основном девушки, были разочарованы, другие, в первую очередь их родители, вздохнули с облегчением. Ее брат как-то сказал, что мечтал бы получить пять центов за каждую девушку, которую отшил Чэнс Мастерс.

Холли кинулась ему на шею. Чэнс обхватил своими ручищами ее тонкое тело, и она почувствовала, что оказалась в кольце живой, могучей жизненной силы. Спустя пару минут она отступила назад, вытерла слезы, шмыгнула носом и убрала с лица прядки волос, выбившиеся из косы. Она судорожно вдохнула, пытаясь взять себя в руки, вытянулась и подняла голову.

– Командир! Добро пожаловать домой!

Чэнс широко улыбнулся с высоты своего огромного роста и кивнул.

– А ты изменилась, Куколка. А может быть, и нет, – сказал он лукаво. Голос у него стал ниже за эти годы. – Но брекеты исчезли. Твои тощие хвостики тоже. И кажется, ты стала немного выше.

Холли улыбнулась.

– Ты думаешь?

Ей было всего двенадцать, когда он, сразу после окончания средней школы, вступил в ВМС, так что да, за двенадцать лет, она, конечно же, изменилась. Но и он изменился тоже. Она ощущала животный магнетизм, сочившийся из каждой поры его тела;

он был альфа-самцом во всех смыслах этого слова. Холли показалось, что температура в приемной стала на пятнадцать градусов выше.

Он больше не был неукротимым сорванцом, всегда умевшим найти неприятности на свою голо ву. Теперь это был мужчина, который умел использовать свой интеллект и укрощать свои эмоции, источавший уверенность в себе. И неотразимо мужественный, – не могла не заметить и не почувствовать Холли. Шесть футов четыре дюйма[1] чистых мускулов, Чэнс был еще более умопомрачительным, чем она помнила. Она, конечно, узнавала друга детства по отдельным чертам, и все-таки прежний Чэнс исчез, преобразившись в этого мощного мужчину. Он, наконец, усмирил демонов, бушевавших в нем много лет назад и превращавших его в кошмар всей округи. Холли видела, что этот сильный человек сумел укротить свой буйный темперамент и животную энергию.

– Мне очень жаль вашего отца. – Холли перевела взгляд на Коула, адресуя свои соболезнования и ему.

– Спасибо, – ответил Коул.

Холли снова повернулась к Чэнсу:

– Он так гордился тобой. Мы все гордимся.

Чэнс кивнул, но ничего не ответил. Она вспомнила ходившие в городе слухи о ссоре между ним и его отцом. Холли не очень хорошо знала мис тера Мастерса, тот редко появлялся на ранчо. Ее брат однажды передал ей слова Чэнса об отце, что того интересовали только деньги и что, когда старик умрет, он наверняка ухитрится захватить их с собой на тот свет, потому что только ими и интересовался на этом.

Чэнс обошел маленькую ветлечебницу. В лаборатории он мельком оглядел приборы, рентгеновский аппарат, микроскопы. Две комнаты были полностью оборудованы для того, чтобы проводить хирургические операции. Еще одна комната была для пациентов, восстанавливающихся после них.

– У тебя тут здорово, Холли, – сказал он, оглядываясь вокруг. – Нашему Калико-Спрингс давно был нужен ветеринар. Ты всегда мечтала устроить тут клинику. Ты молодец!

– Мне много помогали. Мы держим ее вместе с Кевином Грэйди, без него я бы не справилась. Он лицензированный ветеринар, который тоже много лет хотел открыть собственную клинику. У меня было помещение, и я пустила его сюда. А он за это помогал мне последние два года учебы: практический опыт, диагностика, лечение. И твои братья помогли с займом для покупки оборудования. Мне пришлось много и тяжело работать, но да, все получилось, и я очень рада этому.

Чэнс понимающе кивнул. Он мог сказать то же самое о жизни, которую сам выбрал. Выражение его лица стало серьезным.

– Я слышал о Джейсоне. Очень тебе сочувствую, – сказал он, имея в виду старшего брата Холли, который был убит в Ираке. – Он был отличным парнем.

Она кивнула и опустила глаза, охваченная тяжелым чувством.

– Бывают дни, когда я забываю, что его больше нет. Я беру телефон, чтобы позвонить ему, а потом вдруг вспоминаю… что некому звонить.

Чэнс и Джейсон были лучшими друзьями с четвертого класса, когда мать Чэнса наконец добилась, чтобы ее сыновья росли в нормальных условиях, забрала их из закрытого пансиона и отдала в местную государственную школу. Мальчишки сразу подружились и оставались лучшими друзьями до смерти Джейсона. Холли догадывалась, как тяжело было Чэнсу, когда он получил известие о гибели Джейсона, тот был ему даже ближе, чем родные братья.

– Слушай, ты устала. Я пробуду здесь некоторое время. Давай заскочу к тебе завтра?

– Ловлю на слове.

– Обязательно, – кивнул Чэнс.

– А ты… – Холли ткнула пальчиком в грудь Коула. – Ты такой подлый! Как ты мог не сказать мне, что Чэнс вернулся? Но я все равно тебя люблю.

Тот усмехнулся в ответ и вышел. Чэнс кивнул Холли на прощание и последовал за Коулом.

Заперев клинику, Холли задумчиво побрела по темной дорожке, петлявшей между деревьями, перешла по старому деревянному мосту реку Оттер-Крик и вышла к своему маленькому домику. Чэнс вернулся. Через что ему пришлось пройти за эти годы, она могла только догадываться. Но выглядел он хорошо. Даже лучше, чем хорошо. Прошло столько лет. Что он делал все это время? Воевал… Сражался… Наверное, совершал подвиги, которые она все равно не сможет оценить, даже если Чэнс о них и расскажет. А может быть, ей лучше обо всем этом и вовсе не знать.

Холли вспомнила про Аманду и прибавила шагу. Аманда Стиллер, ее старая подруга, сидевшая сейчас с малышкой, наверное, уже собралась домой, если, конечно, не прилипла к телевизору. Полуторагодовалая Эмма была довольно беспокойным ребенком, и Холли было неудобно перед подругой. Правда, та была теленаркоманкой, а у Холли была спутниковая тарелка с тремя сотнями каналов, так что Аманда частенько предпочитала оставаться ночевать на ее диване, а не ехать в город, особенно сейчас, когда осталась без работы. Она была медсестрой послеоперационного ухода, а местной больнице пришлось уволить половину медицинского персонала, но им пообещали, что их восстановят, как только будет утвержден новый бюджет. Аманда видела в этом возможность наверстать упущенное, а именно – валяться на диване и смотреть все подряд.

Холли вошла через заднюю дверь и услышала звуки одного из любимых сериалов подруги. Жуткая музыка предвещала нечто ужасное. Через несколько секунд раздался выстрел. Какая-то женщина закричала, какая-то другая женщина зарыдала. Сегодня был вечер пятницы, значит, Аманда смотрела «Тебе не скрыться».

– Кто умер? – спросила Холли, бросая сумку на стул.

– Эта старая ведьма, миссис Лэтэм. Ее застрелили.

– Снова? Ты уверена, что это не повтор?

– Уверена.

– Интересно, кто же убил ее на этот раз? – язвительно спросила Холли.

Миссис Лэтэм уже застрелили, зарезали, удушили и утопили, и все это не по одному разу. Холли не смотрела этот сериал, но в городе было достаточно фанатов, помимо Аманды, кому не лень было пересказывать ей новые серии, да еще и требовать комментариев и догадок.

– Думаю, это Джон, потому что он хочет жениться на ее дочери, а старая карга не позволяет. И вообще, кто бы ее ни пристрелил, мерзавка это заслужила. Она такая. Если бы ее не пристрелили, она наверняка рано или поздно испортила бы Джону жизнь.

Холли покачала головой и направилась на кухню. Аманда так увлекалась своими мыльными операми, что пересказывала содержание серий, будто вечерние новости. Холли знала, что старая миссис Лэтэм все равно воскреснет тем или иным образом. Только сегодня хозяин собачки, которой Холли делала прививку, восторженно поведал, что с актрисой, которая играет злодейку, продлили контракт еще на год. Но Холли не стала портить Аманде удовольствие.

– Останешься?

– Еще бы! Этот диван намного мягче моей кровати, и у меня до сих пор нет ни кабельного, ни спутникового. Все, что я могу посмотреть, – это погода и местные новости, а ничего захватывающего здесь не происходит.

– Поставь себе тарелку. Можно найти недорогой вариант.

Аманда пожала плечами.

– У тебя веселее. Лучше я буду сидеть тут с тобой и Эммой, чем торчать дома в одиночестве. Дэвида не будет еще месяц. Ой! Чуть не забыла! Я обещала Эмме повести ее завтра смотреть на воздушных змеев.

– На озеро?

– Само собой.

– Я и забыла, что шоу уже в эти выходные. Наверное, будет весело. Ей понравится. Я, правда, работаю в субботу, но только полдня. Так что могу сама с ней сходить. Ты и так столько делаешь для нас.

– Мне это только в радость, иначе не делала бы.

– Спасибо. Я закрою клинику пораньше и приду, как только смогу.

Реклама закончилась, и Аманда снова припала к экрану. Холли сделала себе бутерброд с сыром и заглянула в детскую. Эмма спала на спине, раскинув ручки в разные стороны. Абсолютно белые кудряшки сияли, как нимб. Холли склонилась над кроваткой и поцеловала маленький лобик.

Ее сердце опять сжалось от боли при мысли, что Эмма никогда не увидит ни отца, ни матери. Джейсон был бы потрясающим отцом. Она бережно хранила фотографии брата и его жены, чтобы показать Эмме, когда та вырастет.

Холли терзалась чувством вины каждый раз, когда была вынуждена с кем-то оставлять Эмму. Часто она брала малышку с собой в клинику, и та играла в своем манеже в небольшой комнате рядом с лабораторией. Но в те дни, когда Холли выезжала на ранчо, девочку приходилось оставлять с Амандой, и, хотя на Аманду можно было положиться, Холли грызла себя каждую минуту.

Джейсон, ее брат, два года назад подорвался на мине в Ираке. Когда их отец узнал о гибели сына, его сердце не выдержало. А спустя четыре месяца жена Джейсона умерла при родах, и Эмма осталась сиротой еще до того, как открыла глазки. Так что Холли с Эммой остались вдвоем, и никого больше в целом мире у них не было. Но Холли любила девочку и рада была заботиться о ней.

Она включила маленький ночник в углу комнаты и пошла набрать себе ванну. Погрузившись в горячую воду, она расслабилась и отпустила свои мысли. И они сразу устремились к Чэнсу Мастерсу. Он изменился, но разве не все они изменились за двенадцать лет? Коул пару месяцев назад сказал ей, что Чэнс был ранен. Больше ей никто ничего не говорил, и Холли утешала себя древней мудростью, что отсутствие новостей – уже хорошая новость. Но когда Чэнс не появился на похоронах его отца, она поняла, что случилось что-то ужасное. Несколько дней она представляла себе всякие ужасы, но не хотела приставать к Коулу или Уэйду с расспросами в такой момент. Если они получат какие-нибудь новости – хорошие или плохие, – то, конечно, скажут ей. Поэтому, когда сегодня вечером Чэнс пришел в клинику, она испытала такое облегчение, что просто повисла у него на шее и разрыдалась, как ребенок. Должно быть, он подумал, что она превратилась в истеричку.

Приняв ванну, Холли натянула старую синюю футболку, еще раз проверила Эмму и упала в постель. Она улыбнулась в темноту. Чэнс вернулся. Эта мысль крутилась у нее в голове, как прекрасная песня. Она уже почти смирилась с мыслью, что этого может никогда не произойти. В каком-то смысле этого и не произошло. Тот Чэнс, которого она знала всю жизнь, не вернулся. Когда она обнимала его, ей казалось, что она обнимает теплую мраморную колонну. На его подбородке появился маленький шрам. Взгляд стал более жестким. Коул однажды упомянул, что Чэнс быстро продвигается по службе, его все время повышают в звании.

Малолетний разбойник, одинокий плохиш превратился в воина, лучшего, какого могла пожелать эта страна. Он был сильным и опасным и, несомненно, способным на многое. Но Холли чувствовала, что армия всего лишь направляет его силу, но вовсе не контролирует ее. В нем все еще ощущалась та дикая животная сила, которая сделала его таким, какой он есть. В его братьях этого не было. Чэнс всегда был другим, всегда выбирал свой собственный путь. Он нашел свое место в жизни. К сожалению, это место оказалось на линии огня, но Холли старалась об этом не думать.

Впервые она поняла, почему девчонки постарше сходили по Чэнсу с ума двенадцать лет назад. Ему даже не приходилось ничего для этого делать. Это было что-то в нем самом – в его движениях, голосе, в его прикосновениях, в том, как он смотрел на девушку, заставляя ее чувствовать себя желанной и представлять, что он мог бы с ней сделать. Сегодня она провела рядом с ним всего несколько минут, но даже этого хватило, чтобы Холли почувствовала неожиданное влечение к нему. Прежде она была ребенком, и Чэнс видел в ней всего лишь младшую сестру. Теперь она была взрослой, и блеск желания в его глазах сказал ей, что она женщина, женщина во всех смыслах этого слова, и Чэнс знает это. И ее тело откликнулось на его неосознанный призыв.

Холли со стоном перевернулась на бок. Она годами мечтала, что в один прекрасный день он вернется и вот так на нее посмотрит, но она и представить себе не могла, что ее мечта сбудется. Надо возвращаться к реальности. Чэнс вернулся домой, чтобы восстановиться после ранения. Потом он снова уедет. А ей надо позабыть свои детские мечты. Мир изменился, и они изменились вместе с ним. Зато у нее остались счастливые воспоминания детства.

Интересно, Чэнс все еще увлекается лошадьми? Будет ли он снова возиться с жеребятами, объезжать верхом стада? Когда-то лошади были его страстью. Вряд ли в последние годы он часто их видел. Еще он любил реку, которая протекала по их землям. Раньше, до появления Эммы, Холли часто приезжала на любимое место Чэнса, садилась на валун, смотрела на быструю воду и пыталась представить, где он сейчас и чем занимается. Годы проплывали, как опавшие листья, уносимые рекой, и в конце концов она почти смирилась с мыслью, что никогда больше не увидит Чэнса Мастерса.

Но он был здесь. Она увидит его. Завтра. И она не хочет заглядывать в будущее дальше этого дня. Она совершенно не хочет думать о той боли, которую ей придется пережить, когда он снова уедет. Он здесь. Она может дотронуться до него, поговорить с ним и обеспечить себя новыми воспоминаниями на следующие несколько лет.

Холли думала о том, каково ему сейчас в огромном доме Мастерсов. Спустя столько лет внезапно вернуться к забытой роскоши – это может быть очень стеснительно. Несмотря на то что некоторые мечтали иметь хотя бы десятую часть богатства семьи Мастерс, Чэнс был равнодушен к нему и не любил говорить о нем. Холли представила себе, в каких условиях он жил последние годы. Наверняка это сильно отличалось от особняка Мастерсов. Интересно, спит ли он сейчас? Или не может уснуть в непривычной обстановке? Или, возможно, из-за разницы во времени он бодрствует ночью и спит днем?

Если она не заснет, то может прогуляться до конюшни, проведать лошадок и вернуться домой. И если Чэнс Мастерс не спит, то это будет то самое место, куда он отправится.

Глава 2

– Никто не говорит, что ты должен уйти из спецназа и вернуться в корпорацию, – защищался Уэйд. – Я только сказал, я думаю, что этого хотел бы папа.

Как Чэнс должен был спорить с тем, что невозможно ни доказать, ни опровергнуть?

В один прекрасный день его отец сказал, что умывает руки и не намерен больше покрывать младшего сына и его возмутительное поведение. Он настоятельно посоветовал Чэнсу записаться в армию, чтобы не угодить за решетку. Поэтому Чэнс и пошел в программу подготовки спецназа. Он очень сомневался, что отец вообще собирался еще когда-нибудь встречаться с младшим сыном (он и не встретился), не говоря уже о том, чтобы взять его в свою компанию стоимостью миллион долларов на руководящую должность. Видимо, Уэйд ничего не знал о том, что произошло в тот день в офисе отца, и Чэнс не собирался просвещать его, по крайней мере, сегодня вечером.

После смерти отца Уэйд взял на себя роль генерального директора корпорации с такой же легкостью, как бокал пива у бармена. У Коула был почти такой же весомый опыт в роли финансового директора. Но никто в деловых кругах никогда ничего не слышал о Чэнсе Мастерсе.

– Это всегда был семейный бизнес, – не унимался Уэйд. – Когда умер его старший брат, папа продолжил дело. И я думаю, он всегда мечтал, что его сыновья когда-нибудь поступят так же.

Горничная подошла, чтобы убрать посуду и предложить еще кофе. Чэнс кивнул и подвинул к ней чашку. Он хорошо знал эту семейную легенду и не чувствовал потребности выслушивать ее снова. Он находил смешным до слез, что отец посвятил всю свою жизнь, чтобы построить бизнес-империю для семьи, которую он абсолютно забросил ради построения этого бизнеса. И, судя по тому, что Чэнс наблюдал, Уэйд собирался пойти по стопам отца. Он просто еще не встретил женщину, которая на это согласится. И Чэнс с отвращением думал, что рано или поздно такая особа непременно найдется.

– Почему бы тебе не слетать с нами на денек в Даллас, пока ты здесь? Посмотришь на документы, на цифры. Получишь представление о том, что такое «Мастерс корпорейшн Лтд.», о том, что мы делаем, чего пытаемся достичь.

Уэйд полностью игнорировал тот факт, что у Чэнса уже была работа. Это была работа на ВМС США. И Чэнс не знал, как объяснить это брату. Этот разговор обещал быть тяжелым для них обоих, поэтому Чэнс решил его отложить.

– Нет проблем, – сказал он и поднялся со стула. Он собирался пойти и посмотреть на то, что его действительно интересовало, – на ранчо. – Назови день, давай съездим.

Это не значит, что он не заботился об их семейном бизнесе. Ему было интересно взглянуть изнутри на дело, которое обеспечивало солидный доход уже трем поколениям Мастерсов. Он просто сомневался, что готов променять оружие на ручку и калькулятор.

Тем не менее он был многим обязан Уэйду, и поездка в Даллас – это самое меньшее, что он мог сделать для брата.

Уэйд протянул Чэнсу руку, и тот с готовностью ее пожал.

– Хорошо, что ты вернулся, братишка. Не сердись на меня за то, что я хочу подольше удержать тебя рядом.

– Я понимаю. Тебе все еще не дает покоя то, что ты ни разу не обыграл меня в шахматы.

– Да, но когда-нибудь обязательно обыграю, именно для этого ты мне здесь и нужен, – рассмеялся Уэйд.

Чэнс воспользовался возможностью закончить этот рискованный разговор на оптимистичной ноте.

Он догадывался, что эта поездка домой будет нелегкой, но не подозревал, в какую ловушку попадет. Уэйд был полон решимости заставить его оставить армию и сделать частью корпорации.

А тут еще и Холли… Его плоть напряглась, стои ло ему лишь увидеть ее в клинике. Он разрывался между желанием поближе познакомиться с очень сексуальной красивой молодой женщиной и намерением держаться подальше от младшей сестры своего лучшего друга. Не прошло и двадцати четырех часов с тех пор, как он приехал на ранчо, а она уже полностью завладела его мыслями.

Чэнс вышел из дома и с наслаждением вдохнул свежий ночной воздух, пахнувший сосной и свежесрезанной люцерной. Он потер левую руку, надеясь, что это поможет унять тупую боль, напоминавшую о ранении. Последнее задание стоило жизни двум его людям, а ему самому оставило пару сувениров сорок пятого калибра.

Первая пуля прошла в дюйме от его сердца, так что ему еще повезло. Вторая попала в колено, и эта травма могла серьезно изменить его жизнь. Чэнс провалялся в госпитале несколько недель, врачи сделали все возможное, чтобы сохранить ему коленный сустав и восстановить связки. Его врач не был убежден в возможности стопроцентной реабилитации, а для службы в спецназе это было необходимо. Док был честен с ним. У Чэнса были все шансы вернуться к полноценной жизни как гражданское лицо, но травмы могли помешать ему вернуться в спецназ. Чэнс старался гнать от себя такие мысли. Что он будет делать, если это произойдет? Речь шла не о деньгах, речь шла о жизни.

Он нашел свое место и работал больше, чем большинство людей, чтобы занять его. Он не был готов уйти в отставку и осесть в офисе, но, по крайней мере, у него была такая возможность.

Чэнс любил своих братьев и знал, что они его поддержат. Но их пути давно разошлись. Он уважал их достижения и надеялся, что они ответят ему тем же.

Он заметил мерцающий огонек, пробивавшийся сквозь листву деревьев. Это в конюшне. Когда они с Джейсоном были школьниками, все время торчали там – ухаживали за лошадьми, наводили чистоту. Их никто не заставлял, просто это доставляло мальчишкам удовольствие. Холли обычно увязывалась за ними. Когда они не возились там, то объезжали пастбища, проверяли заборы. Им нравилось проводить время вместе. Удивительно, но только после встречи с Холли он действительно почувствовал, что вернулся домой. Но без Джейсона все было уже не то.

Братья сказали ему, что Холли получила лицензию ветеринара и открыла маленькую клинику рядом с их ранчо, но они промолчали о том, насколько она изменилась. Жизнь преподносила Чэнсу немало сюрпризов, но к этому он оказался не готов.

Ему всегда нравилась ее старшая сестра, и он очень удивился, когда в старших классах она согласилась пойти с ним на свидание. Одного свидания ему хватило. Карли была совсем не похожа на тех девушек, с которыми он обычно встречался. Она была глотком свежего воздуха, а он был… полной противоположностью. Чэнс не предложил ей встретиться снова и не отвечал на ее звонки. Он знал, что причиняет ей боль, но сквозь алкогольно-наркотический туман понимал, что им не нужно больше видеться. Теперь он снова столкнулся с тем же искушением, но на этот раз все было намного сложнее.

Холли была очень женственной, хрупкой и грациозной, она двигалась, как балерина на сцене. Он был очарован с той секунды, как зашел в клинику. Она была совершенно не похожа на того худосочного ребенка, который таскался за ним по ранчо, задавая кучу наивных вопросов, например, как прыгают лягушки. Она трещала без умолку, и Чэнс поражался, когда она успевает дышать. Сейчас Холли была по-прежнему худенькой, но в ней появилось изящество. Волосы сохранили тот очень светлый оттенок, который, кажется, бывает только у детей. Золотистые брови только подчеркивали глаза насыщенного медового цвета. А губы были просто созданы для поцелуев.

За те годы, что он отсутствовал, Холли Андерсон повзрослела и превратилась в удивительно красивую женщину.

Чэнс внезапно осознал, что думает он ней уже полчаса, и постарался прогнать эти неуместные мысли. Холли всегда была для него как младшая сестра. У них особая дружба, и он не станет делать ничего, что могло бы разрушить их уникальную связь. По крайней мере, так он решил.

Обдумывая все это, он обошел бассейн с искусственным водопадом и вышел за кованые ворота, отделявшие поместье от пастбищ.

Как и главный дом, конюшня была выстроена из местного природного камня. В небольшом холле стояли лавки и шкафы, в которых красовались призы и кубки, слева находился офис, обшитый панелями красного дерева, справа – две душевые кабины и две комнаты отдыха. Прямо по главному проходу шли стойла.

Внутри Чэнса встретило негромкое фырканье и ржание. Знакомый с детства запах сосновой стружки, люцерны и кожи подействовал на него успокаивающе.

Конюшня показалась ему меньше, чем он помнил. Он прошел по проходу, поглядывая на лошадей в стойлах, некоторые все еще жевали зерно или сено, которое насыпали им вечером. Их шелковистая шерсть блестела даже при тусклом ночном освещении. Этих лошадей растили и воспитывали так, чтобы они стали лучшими, и они старались не обмануть ожидания.

Чэнс дошел до помещения, где на длинных стойках лежали седла. На противоположной стене висели уздечки, в углу стоял высокий шкаф, в котором хранились всякие предметы для ухода и груминга. На одной из стоек он заметил английское седло. Чэнс потянулся и взял его. Оно было легким, вдвое легче ковбойского. Наверное, для гостей, которые приезжали на выходные и были непривычны к местной упряжи.

Чэнс вышел на задний двор, где под открытым небом хранилось сено. Он сел на тюки, откинулся назад и стал смотреть на звездное небо. Ему не хватало этого. Он провел много ночных операций, но тогда ему было не до звезд.

Он глубоко вдохнул прохладный воздух. Пока не будет принято решение относительно его работоспособности, все, что он мог сделать, – это держать пальцы крестом. Здесь его назначили на прием к гражданскому врачу. Чэнс надеялся на хорошие новости, но в душе у него было жуткое предчувствие, что его жизнь в спецназе закончена. Ему уже тридцать лет. Многие ребята в этом возрасте оставляют спецназ, и, без сомнения, все они хотели бы иметь те возможности, которые братья предоставляют Чэнсу.

Но он не хотел их использовать.

Холли лежала на спине и смотрела, как в темноте тихо крутятся лопасти вентилятора.

Она устала. У нее был трудный день. Но даже после горячей ванны она не могла уснуть. Ее мозги не хотели отключаться. Холли посмотрела на часы и поняла, что она ворочается уже два часа, а сна ни в одном глазу. И она знала, что это из-за того, что Чэнс вернулся.

Он, наверное, сейчас был с братьями в большом доме. Уже за полночь. Наверное, они спят. Даже если и не спят, не заявится же она к ним среди ночи. Но вдруг Чэнс тоже не спит? Что, если ему захотелось подышать свежим воздухом? Есть только одно место, куда он может пойти в час ночи.

Она выскочила из кровати, натянула джинсы и заглянула в комнату Эммы. Девочка крепко спала. Холли пригладила волосы руками, схватила телефон и прошмыгнула к задней двери.

– Ты куда? – пробормотала Аманда. Она почти спала, но все равно настойчиво пялилась в телевизор.

– Не могу уснуть. Просто погуляю немножко. Если что, у меня с собой мобильник.

– Ладно.

Холли выскочила на улицу и бегом кинулась к конюшне. Если его там нет, она хоть сбросит лишнюю энергию. Но если он там, она не хотела терять ни одной секунды, которую могла бы провести с ним.

Она побежала вниз по тропинке, по мосту, через темную рощу, полную щебета ночных птиц, и, наконец, добралась до конюшни.

Двойные двери были открыты, но внутри она не заметила никаких признаков чьего-либо присутствия. Кроме лошадей, конечно. Она быстро заглянула в офис, прошла мимо стойл, зашла в фуражную – никого. Холли разочарованно вздохнула и направилась было к выходу, но тут услышала какой-то звук. Сперва ей показалось, что это лошадь фыркает, но потом поняла, что это скорее похоже на человеческий храп. Холли замерла. Через несколько секунд храп раздался снова. Холли поняла, что он идет откуда-то из дальнего конца конюшни. Холли быстро пошла на звук, прошла всю конюшню и вышла на задний двор.

На открытой площадке слева хранилось сено для лошадей. Там она заметила две длинные ноги в камуфляжных штанах, заброшенные на тюк сена.

Чэнс крепко спал, закинув руку за голову.

Ей лучше просто уйти и дать ему выспаться.

Ей правда лучше уйти.

Она прикусила нижнюю губу и взглянула на тюк сена. Ну, в крайнем случае, уснет снова. Если захочет. Она присела на корточки, вытянула из тюка длинную соломинку и пощекотала ею нос Чэнса. Тот дернулся и шлепнул ладонью по лицу. Холли еле подавила смешок и снова провела травинкой по лицу спящего.

В ту же секунду она каким-то непостижимым образом оказалась на спине, руки выкручены за спину, Чэнс крепко прижимал ее своим телом к земле, а его пятерня стискивала ей горло.

Время остановилось. Его лицо было всего в нескольких дюймах от ее лица, яростные глаза совсем близко от ее глаз. Она не знала, стоит ли ей попытаться подать голос или безопаснее оставаться абсолютно неподвижной.

Она слышала, что у солдат с посттравматическим синдромом часто бывали ночные кошмары. Но глаза Чэнса были открыты, взгляд совершенно ясный и сосредоточенный.

– Чэнс? – еле выговорила она. – Чэнс, это я, Холли.

– Я знаю, что это ты, – злобно ответил он. – А ты знаешь, что только что чуть не отправилась на тот свет?

– Прости. Я поняла. Больше так не буду, – пискнула она.

Но Чэнс не спешил отпускать ее. Его мощное тело впечатывало ее в землю, и, хотя он ослабил хватку, Холли чувствовала, что совершенно в его власти, но ей совсем не хотелось освободиться и убежать. Ей хотелось остаться здесь, с ним, ощущать вес его тела, его дыхание на своем лице. Ее испуг почти сразу исчез, уступив место совсем другому чувству. Холли едва могла побороть искушение теснее прижаться к нему бедрами. Его яростные глаза завораживали и очаровывали. Она чувствовала запах его пота. Все это совершенно ошеломило ее. Она горела и знала, что только Чэнс мог потушить этот пожар. Она посмотрела на его губы – всего в нескольких дюймах от ее – и машинально облизнулась. Холли видела, как напряглось его лицо. Она понимала, что Чэнс злится на нее, но не могла не думать о том, каковы на вкус его поцелуи. Двенадцать долгих лет назад, прощаясь с ним, она обняла и поцеловала его, но тогда она была просто ребенком, и Чэнс, рассмеявшись, отодвинул ее в сторону. Она сохранила память о том поцелуе, хотя это была просто детская мечта. Сейчас они были взрослыми, его губы были совсем близко, и Холли чувствовала его затвердевшую плоть, упиравшуюся ей в бедро.

– Черт возьми, Холли!

Резким движением Чэнс вскочил на ноги. Он ненавидел себя за то, что чуть не поцеловал ее. Но отвращение к себе переплеталось с разочарованием, что он этого не сделал. И он знал, что не смог бы ограничиться поцелуями, – Холли была слишком соблазнительна, а у него давно не было женщины.

Но Холли была не просто еще одной доступной женщиной.

Он не сделает этого, даже если она попросит. Не здесь, на конюшне. Нигде и никогда.

Он глубоко вздохнул и протянул руку, чтобы помочь ей подняться.

Чэнс подумал, что, наверное, должен извиниться, но он был прямодушным человеком, и ему было трудно сказать, что он сожалеет о том, о чем на самом деле не жалел. Не принимая его руки, Холли поднялась. Она явно чувствовала себя очень неловко и избегала его взгляда. Чэнс понимал, о чем она думает: она предложила себя, а он отверг ее. Но, черт возьми, неужели она не понимает? Она не была случайной женщиной для случайного секса. Она значила для него намного больше.

– Ты всегда такой злой спросонья? – неловко спросила она.

Злой? У Чэнса было много слов для того, что чуть не случилось. Слова «злой» среди них не было. Он уронил голову и тяжело вздохнул. Потирая затылок, Чэнс обдумывал, как объяснить ей, почему он оказался таким «злым спросонья».

– Холли, я провожу большую часть своего времени в таких точках земного шара, где единственное, что помогает тебе выжить, – это быстрота реакции. Это невозможно отключить. Если кто-то старается подойти к тебе незаметно – это, скорее всего, враг. А если это враг, то его надо сперва уничтожить, а потом задавать вопросы. Иначе умрешь первым. Это автоматическая реакция.

– Я не знала.

Чэнс кивнул.

– Теперь знаешь.

Холли ни словом не упомянула, как близко они подошли к тому, чтобы навсегда уничтожить их дружбу. А поскольку она чувствует себя оскорбленной, лучше сразу прояснить этот момент.

– И есть еще одна вещь, которую я должен тебе сказать. Я не буду заниматься с тобой сексом. Мы никогда не будем заниматься сексом. Ты – мой друг. Очень близкий и дорогой. И ты – младшая сестра Джейсона. – Он глубоко вздохнул и продолжил: – Это навсегда уничтожило бы нашу дружбу, а я не хочу этого.

Но он не мог не думать о том, что если бы минуту назад она подняла голову всего на четверть дюйма и коснулась его рта своими нежными губами, то сейчас они говорили бы совсем о другом. Если бы вообще говорили.

– Прекрасно, – фыркнула она. – С чего ты вообще взял, что я собиралась заниматься с тобой сексом? У тебя мания величия!

– Вот как?

– Да, так! – прошипела она. – Ты мне даже не нравишься! В этом смысле.

– Милая, не путай. Наши чувства очень отличаются. В этом смысле. Я безумно хочу тебя. Я считаю тебя самой красивой и сексуальной женщиной, которую я когда-либо видел. Но я не буду прикасаться к тебе, даже если это сведет меня с ума. А такое запросто может случиться. Теперь скажи, что ты здесь делаешь? Что тебе нужно?

Холли смотрела на него со смесью обиды и недоверия.

– Что мне нужно?

– Ты разбудила меня, наверное, у тебя есть причина! – рявкнул он.

Она обняла себя руками, будто защищаясь. Она молчала.

– Ну? – не отступал Чэнс. – Это что, секрет какой-то?

Холли гневно сузила глаза.

– Я просто пытаюсь понять, кто ты. Потому что ты точно не мой друг, Чэнс.

Он покачал головой и вздохнул.

– Холли, послушай… Извини меня, ладно?

Когда он в последний раз перед кем-нибудь извинялся?

– Мне ничего не нужно, коммандер Мастерс. Я не искала развлечений. И уж совершенно точно я не ждала, что мне прочитают лекцию о том, как опасно будить спящего хама. Когда это ты стал таким высокомерным? Ты же всегда был добрым. Извини, что разбудила.

Она развернулась и пошла обратно в конюшню.

– Холли!

– Спокойной ночи, – бросила она, не оборачиваясь.

«Просто дай ей уйти. Отпусти ее. Зачем тебе проблемы?»

– Холли! – Он провел рукой по лицу. – Подожди.

Она замедлила шаги, потом остановилась, но так и не обернулась.

Чэнс смотрел на ее распущенные волосы, сиявшие мягким золотым светом, того же оттенка, что и застрявшие в них соломинки, и проклинал себя за то, что окликнул ее. Холли медленно повернулась. У нее было лицо ангела и тело модели «Плейбоя». Если она все время будет рядом, в пределах досягаемости, он сойдет с ума. Или наделает непоправимых ошибок. Или и то и другое вместе.

– Я… я не могла уснуть, – тихо сказала она наконец. – Наверное, это потому, что ты вернулся. – Она смущенно засмеялась, будто поняла, насколько это была странная мысль. – Я подумала, может быть, тебе тоже не спится, и ты бродишь где-то рядом, и, возможно, тебе нужна компания. Я думала, что мы поболтаем. Как раньше. Извини, что разбудила тебя.

Чэнс вполголоса выругался, и ругал он самого себя. Каждая клеточка его тела и его мозга кричала «нет!», но он повернулся, сел на старое одеяло, которое раньше нашел в офисе, и похлопал по месту рядом с собой, приглашая ее сесть.

– Я не против твоей компании. И я постараюсь снова быть добрым. Как раньше.

Немного расслабившись, Холли подошла к нему и стала подгребать сено к его импровизированному ложу, напоминая при этом птичку, строящую гнездо. Собрав небольшую копну, Холли удобно устроилась на ней и улыбнулась Чэнсу. Она вся сияла в лунном свете – волосы, кожа, глаза – и пахла какими-то ягодами, наверное, из-за шампуня. Чэнсу казалось, что он даже чувствует тепло ее тела в прохладном ночном воздухе.

Это была очень плохая идея.

– Ну что, парни уже доставали тебя своим планом «брось спецназ, вернись домой»?

Интересно, кто из его братьев такой болтливый?

– Уэйд?

– Коул, – улыбнулась Холли. – Люди любят сплетничать, особенно мужчины. Значит, доставали. И что ты ответил? Дай угадаю! Просто сбежал ночевать в конюшню?

– Знаешь, военно-морская разведка может позавидовать твоей проницательности, – усмехнулся Чэнс, потом серьезно добавил: – Я пока хочу осмотреться.

– Это мудрое решение, – ответила Холли задумчиво.

– Расскажи мне о своей клинике.

– Ты же ее видел, и я тебе уже все рассказала. Лучше расскажи о себе.

– Чувствую, что пожалею об этом… Что тебе рассказать?

Он повернул голову и посмотрел ей в глаза. Их лица были так близко друг к другу. Холли невольно опустила взгляд на его губы и уже не могла отвести. Ее приоткрытый рот влажно блестел, мягкий, нежный, готовый к поцелую…

– Это трудно?

Глава 3

Чэнс замер, потом откашлялся и попытался обдумать вопрос. Он много лет жил среди мужчин, которые кулаками решали проблему неверно истолкованного слова.

Это была Холли. Но лучше перестраховаться, особенно после того, что случилось.

– Трудно – что?

– То, что ты делаешь. Твоя работа. Спецназ. – Она повертела в пальцах соломинку. – Я знаю, что вы, ребята, лучшие, но все равно иногда… иногда случаются плохие вещи. Как с Джейсоном. Я знаю, что ты был ранен. Уэйд сказал мне. Я слышу об инцидентах в Ираке или Афганистане: вертолет упал или кто-то на мине подорвался. Я знаю, каково это – когда жена близкого человека звонит и кричит в истерике, что твой брат, ее муж и отец их ребенка погиб. Но я даже не могу себе представить, каково быть там, на самом деле увидеть кого-то убитого или тяжело раненного.

Чэнс слышал дрожь в ее голосе и чувствовал, как Холли старается ее побороть.

– После Джейсона это стало таким реальным, – продолжала она. – Теперь это уже не просто новости по телевизору про кого-то где-то. Теперь это все про тебя. У меня сердце замирает всякий раз, когда сообщают об очередном столкновении. Я стала бояться звонков Уэйда.

Чэнс был очень удивлен. Ему и в голову не приходило, что малышка Холли будет следить за новостями и беспокоиться о нем.

– Это работа, Холли. Работа, которую кто-то должен делать. Я стараюсь смотреть на это так. Я доверяю своей команде. Я знаю, что они тоже доверяют мне. Большей частью мы справляемся. Иногда нет. Но ведь такое везде происходит, чем бы ты ни занимался.

На самом деле каждый из них помнил, что следующий вдох может стать последним. Но Чэнс не любил говорить об этом.

Она долго молчала.

– Я хотела написать тебе. – Холли зябко поежилась. – Особенно после того, как Джейсона убили. Уэйд даже адрес мне хотел дать. – Она покачала головой. – Но я боялась, что напишу что-нибудь не то, что-то, что тебя расстроит…

– Зря. Могла бы и написать. Мне было бы приятно получить от тебя весточку.

Холли повернулась к нему:

– Правда?

– Правда.

В конюшне заржала лошадь, другая ей ответила.

– Лошади всегда в полной готовности, ночью и днем, – улыбнулась Холли. – Мне нравится это в них. Они всегда ждут, что их оседлают и куда-то поскачут. Я думаю, им это нравится не меньше, чем всадникам.

– Наверное, ты права. Мне всегда с трудом удавалось завести их обратно в стойло.

– Как ты думаешь, ты еще не разучился?

Чэнс опять растерялся. Этот вопрос можно было истолковать по-разному, очень по-разному.

– Делать что? – неувернно спросил он.

– Ездить верхом, конечно! – удивленно посмотрела на него Холли. – А ты о чем подумал?

Чэнс пожал плечами, надеясь, что она не станет уточнять.

– Конечно! Это как велосипед. Знаешь, как говорят: если научился, то это навсегда.

– Еще про секс так говорят. Получается, у них общий сценарий.

Про секс? Она специально заговорила об этом? Чэнс заглянул ей в лицо, но оно было младенчески невинным.

– Да что ты знаешь о сексе? – машинально сказал он и тут же прикусил язык.

Холодный взгляд, которым смерила его Холли, не требовал комментариев. Но она все равно прокомментировала.

– Ты в самом деле хочешь поговорить об этом? – спросила она. – Чэнс, мне двадцать четыре года, и я учусь на врача. Я знаю о сексе, наверное, даже больше, чем ты.

Чэнс предпочел не заметить вызова в ее голосе.

– Я не это имел в виду.

– А что ты имел в виду? Что я просто глупая маленькая девчонка, которая никогда не покидала ферму?

– Я никогда не сомневался в твоем интеллекте, – пробормотал он, стараясь незаметно поправить брюки. – Ты всегда была очень умной.

Чэнсу не нравилось направление разговора. Ему не хотелось думать, что Холли может побывать в объятиях другого мужчины, не говоря уже о постели. Хотя вообще, его это не касается. Холли взрослая, может встречаться с кем хочет. Но ему все равно это не нравилось.

– Ты с кем-то встречаешься? Я его знаю?

– Ни с кем я не встречаюсь. С тех пор как клиника обзавелась постоянной клиентурой, я и вздохнуть не успеваю. Пришлось нанять Джули для офисной работы – принимать звонки, назначать время приема.

– Ты сказала, что Кевин Грэйди – совладелец?

Она кивнула.

– Я помню его. Рыжий? И очки с толстыми стеклами?

– Да, – кивнула Холли и улыбнулась. – Видел бы ты его детей! Нам с ним повезло – у него есть опыт, а у меня была земля и старый дом, который достался мне после смерти тети Иды. Вот мы и стали партнерами. Пока все получается. У нас еще два старшеклассника работают по выходным и по вечерам – прибираются, ухаживают за животными. И все равно куча хлопот. Сейчас вот все пытаемся освоить новую компьютерную программу.

– Освоите. Вы молодцы.

– Вроде да. Я многим обязана твоим братьям. Они дали мне денег на оборудование. Но я обязательно все верну!

– Сомневаюсь, что они беспокоятся об этом.

– Так когда поедем кататься верхом?

Чэнс колебался. На самом деле он был не так уж уверен, что сохранил навыки, и ему все еще следовало беречь колено. Ему уже удавалось ходить, не хромая, но ездить верхом он пока опасался.

– Я не знаю. Уэйд хочет, чтобы я съездил с ним в Даллас, но вряд ли это будет раньше следующей недели.

Она склонила голову к плечу и улыбнулась довольной улыбкой, будто кот, добравшийся до кувшина с молоком.

– Что? – настороженно спросил Чэнс.

– Я хочу кое-что показать тебе, пока ты тут. Совсем недавно обзавелась. Держу пари, ты запросишь пощады примерно секунд через восемь.

Он не станет спрашивать. Ему неинтересно. Ему. Неинтересно. Что. Это.

– Неужели тебе неинтересно, что это?

– Нет.

– Опять злишься? – прищурилась Холли. – Ты, наверное, очень устал, у тебя было столько переживаний сегодня. Я подожду, пока ты отдохнешь и наберешься сил, и тогда покажу. Это проще показать, чем пытаться описать. Я уверена, ты скажешь, что я сошла с ума. Но мне нравится. Надо только поймать этот ритм, почувствовать эту живую силу, которая движется под тобой, контролировать ее… О, это бесподобно!

Чэнс закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он чувствовал, что Холли смотрит на него, но не знал, как тактично ей ответить.

– Мы можем сменить тему? – спросил он, откашлявшись.

Зачем только он пошел на конюшню?

– Конечно. С тобой все в порядке?

– Да.

«Нет!» – кричало все у него внутри. Но что он мог поделать?

Холли игриво шлепнула его по руке.

– Так о чем ты хочешь поговорить?

Но Чэнс пока не нашел ни одной безопасной темы для разговора, и у него быстро заканчивались идеи. Он вернулся на ранчо, чтобы отдохнуть и поправить здоровье, но этого он не предвидел. Он не думал, что Холли может так измениться и превратиться в женщину, которую ему захочется узнать поближе. Намного ближе.

– Как насчет того, чтобы прокатиться в воскресенье? Я скажу Уэйду, что мы поедем в Даллас неделей позже. Я хотел бы посмотреть, как обстоят дела на ранчо.

– Отлично. – Холли зевнула. – Вот тогда и покажу тебе предмет своей страсти.

Чэнс чуть не подпрыгнул на месте. Ему нужна сигара. Или пиво. А лучше – и то и другое. В последний раз, когда он видел Холли, она была ребенком. Тогда она почему-то была очень привязана к Чэнсу и по пятам ходила за ним по ранчо, сначала со своим братом, потом одна. Чэнс не хотел ранить чувства десятилетнего ребенка и не знал, как сказать ей, чтобы она перестала таскаться за ним и оставила его в покое. А она все не отставала, и постепенно Чэнс привык к ее постоянному присутствию и даже стал получать от него удовольствие, а иногда и скучал, если ее не было рядом.

Маленькая Холли была симпатичной девчушкой, смышленой, никогда не стеснялась говорить, что думает, даже если это кого-то обижало. Чэнс и сам был прямым человеком и в других уважал прямоту. От ее дома до школы было больше пятнадцати миль, поэтому она редко общалась с одноклассниками вне школы и у нее не было друзей среди них. Чэнс был ей вроде старшего брата. До того момента, как сегодня вечером вошел в ее клинику.

Он почувствовал, как Холли положила голову ему на плечо и обняла рукой его за талию. Он прислонился спиной к стене, рассеянно перебирая рукой пряди ее длинных мягких волос и слушая ночные звуки.

Сколько раз за последние десять лет он сидел вот так, прижавшись к стене, часами, тревожно прислушиваясь к любому звуку? Сухой, пыльный воздух пустыни, запах разложения, холодные ночи, безжизненный пейзаж. В такие минуты он обычно раз за разом в мельчайших деталях прокручивал в уме план предстоящей атаки. Это было совсем недавно. Но родным местам удалось вытеснить эти мрачные картины из его головы. Здесь были пышные зеленые пастбища и улыбающиеся лица. И иногда он чувствовал, что хочет вернуться ко всему этому.

Ему стоит задуматься, почему спустя двенадцать лет он все-таки намеревается вернуться домой. В следующем месяце будет ровно двенадцать. Он собирался подписать очередной трехлетний контракт, если медицинская комиссия решит, что он все еще пригоден для армии.

Чэнс услышал шаги, поднял голову и различил в темноте Уэйда, направлявшегося к ним. Тот ничуть не удивился, увидев Холли, спящую в объятиях брата, только улыбнулся и покачал головой.

– Я просто решил проверить, как ты, – сказал Уэйд, понизив голос. – У вас все в порядке?

– Да, я как раз собирался отнести ее домой.

Чэнс осторожно поднялся и взял Холли на руки. Она почти ничего не весила. Чэнс сделал несколько шагов и решил, что его колено выдержит.

– Она живет недалеко от клиники, в старом доме своей тети. Помнишь его?

– Да, спасибо.

Чэнс прошел через конюшню и вышел на темную дорогу. Холли мирно спала, положив голову ему на плечо, он чувствовал, как ее теплое дыхание щекочет шею. Запах ягод от ее волос был опьяняющим. Она вся была опьяняющей.

Чэнс наконец почувствовал, что вернулся домой. Он видел только дорогу под своими ногами и нежное лицо женщины, спавшей у него на руках. Он заново узнавал знакомые с детства звуки и запахи ранчо, в голове всплывали воспоминания, дремавшие в нем с тех времен. Впервые за все время после ранения он не чувствовал постоянной тревоги, копившейся день ото дня и ставшей почти привычной. Ему было хорошо и спокойно.

Сойдя с гравиевой дороги на узкую тропку, бежавшую между деревьев, он услышал ровный шум реки. Воздух здесь был сырым и прохладным и пах влажной щедрой землей. Он слышал глухой звук собственных шагов по деревянному мосту. Чэнс поднялся на холм и, прежде чем открыть дверь дома, еще раз посмотрел на лицо Холли.

В гостиной на диване сидела какая-то женщина и смотрела телевизор. Если она и удивилась при виде незнакомца, вломившегося в дом с Холли на руках, то ей удалось хорошо это скрыть.

– Вы кто? – спросила она без особого интереса.

– Чэнс Мастерс. С Холли все в порядке. Она просто спит.

– Туда, – махнула женщина рукой вглубь дома.

– Спасибо.

В спальне Чэнс положил Холли на кровать, снял с нее теннисные туфли и накрыл одеялом. Не прошло и двадцати четырех часов, как он вернулся на ранчо, а уже на руках несет Холли в постель. И борется со жгучим желанием лечь туда же.

Холли была искушением. Но Чэнс понимал, что нельзя морочить девочке голову, особенно когда его будущее столь неопределенно. Некоторые женщины были готовы к сексу безо всяких обязательств. Когда он уходил на задание, подружки, с которыми он встречался, просто находили себе кого-то еще. Но Холли была не такой. Она будет ожидать от него большего. Может быть, даже больше, чем он сможет ей дать.

Так что Чэнс твердо решил сделать все возможное, чтобы встречаться с ней как можно реже. Каждый вдох Холли напоминал ему, что он мужчина. Все его тело напрягалось и ныло, желая близости с ней. Он должен остановить это. Немедленно.

В любом случае с их невинной детской дружбой покончено навсегда. Хорошо это или плохо, но они уже никогда не будут такими, как прежде.

Глава 4

Холли проснулась оттого, что Аманда похлопала ее по плечу.

– Уже почти восемь. Ты на работу собираешься?

Холли застонала, кивнула и села.

– Ты что, спала в одежде?

Посмотрев вниз, Холли обнаружила, что все еще в джинсах.

– Получается, что да.

– А заснула ты в объятиях Чэнса Мастерса? Завидую черной завистью!

Холли снова кивнула.

– Мы просто болтали, и я случайно уснула.

И получается, что он доставил ее домой. Скорее всего, принес на руках. Это в стиле Холли – ей так повезло, а она ничего не помнит.

– Мы знаем друг друга сколько я себя помню. Он дружил с моим старшим братом.

– Если бы я оказалась рядом с таким мужчиной, мне бы и в голову не пришло спать, – мрачно сказала Аманда и отпила кофе из чашки, которую держала в руках. – Иди прими душ. Я приготовлю Эмме овсянку с корицей. Он надолго? Он женат? Он помолвлен? У него кто-нибудь есть?

– Я не знаю. Кажется, нет.

– Угу, угу, угу, – промычала Аманда со значением. – Какой классный мужик!

Когда Холли, на ходу натягивая на себя одежду, вышла из ванной, Аманда уже одела Эмму и кормила ее завтраком.

Холли на бегу чмокнула малышку, обняла Аманду и выскочила из дома.

Машин на стоянке перед клиникой не было. Она зашла в кабинет, приготовила себе кофе, включила компьютер и просмотрела расписание на день. У нее было запланировано одиннадцать визитов, но ничего серьезного: ежегодные прививки, надо проверить течение беременности у лошади, посмотреть свинью, которая вдруг стала хромать. Наверное, наступила на гвоздь или как-то еще повредила копыто и занесла инфекцию. Ничего страшного. Но свиньи ужасно капризные. Стоит просто даже дотронуться до них там, где они не хотят, и они будут визжать, будто их режут. А визг у них очень громкий. Городу следовало бы их использовать для штормового предупреждения – вся округа бы знала.

Она налила себе вторую чашку кофе, вышла из клиники и пошла на задний двор, где было оборудовано четыре небольших загона. Там стояли две кобылы, которых сегодня должны забрать. У них было расстройство желудка из-за того, что они съели слишком много весенней травы. Некоторые лошади не страдают после такого переедания, а некоторые не справляются. Но обе коняшки выглядели хорошо, ели с аппетитом и готовы были вернуться домой. Если не случится ничего непредвиденного, она сможет закрыться пораньше и пойти с Эммой на фестиваль воздушных змеев. А потом наступит воскресенье, и они с Чэнсом поедут кататься верхом. Кажется, ее ждет чудесный уик-энд.

Как только Холли вернулась в кабинет, зазвенел колокольчик над дверью, и она пошла встречать первого посетителя.

Холли припарковала свой грузовичок на стоянке возле озера Каунти-Лейк. Оно было небольшим, но все-таки на нем можно было проводить лыжные гонки и рыболовные турниры. На летние каникулы сюда приезжали даже семьи из Далласа. Так что популярность местечка росла. Недавно здесь открыли еще один кемпинг и поставили еще несколько душевых кабинок.

Холли вышла из машины и задрала голову. В небе танцевало множество воздушных змеев всех цветов, размеров и форм. Аманда сказала, что они будут возле кемпинга «Б», и Холли направилась туда.

Кажется, вся округа приехала любоваться на яркое зрелище. Многие привезли с собой еду и устраивали пикники. Деревянные столы возле кемпинга были заставлены посудой, контейнерами, сумками-холодильниками, а вокруг на траве были расстелены яркие одеяла. На мангалах – местных и переносных – жарили хот-доги и гамбургеры, между ними сновали продавцы с лотками разнообразной еды и сладостей, с лимонадом и сувенирами. И конечно же, всюду продавались воздушные змеи и яркие хвосты для них.

Холли заметила Эмму, перед которой на коленях стояла Аманда и возилась с небольшим непритязательным белым змеем. Холли помахала им, подбежала, подхватила Эмму на руки и расцеловала. Малышка захихикала и показала пальчиком на ярких бумажных птичек, паривших над ними в небе. Взявшись за руки, они пробрались к самому берегу. Аманда стала привязывать бечевку к их скромному змею, а Холли пыталась объяснить Эмме, что она делает. Эмма, сунув в рот указательный пальчик и широко распахнув глаза, наблюдала за манипуляциями Аманды.

– Мей, – сказала Эмма.

– Да, правильно, змей, – улыбнулась Холли. – Белый змей, да?

– Бемей, – согласилась крошка.

– Мы сейчас запустим его в небо! – Она показала рукой на стаю разноцветных змеев, кружившихся в небе.

– Бо! – вскинула ручку Эмма, повторяя движение Холли.

– Леди, вы готовы к запуску? – спросила Аманда, подняла змея высоко над головой и размотала бечевку. – Лети!

Змей взлетел на ветру, взмыл вверх и стал подниматься так быстро, что Аманда чуть не выпустила бечевку из рук.

Эмма ликующе засмеялась и стала тыкать ручкой в небо.

– Бемей!

– Внимание! – скомандовала Аманда.

– Что?

– Блейк Лафкин заметил тебя и идет сюда.

Холли устало закрыла глаза. Когда он наконец поймет и найдет себе кого-нибудь другого?

– Что ему надо на этот раз?

– Я думаю, он хочет пригласить тебя пойти с ним на родео. Оно уже через месяц.

Холли покачала головой.

– Я работаю. Мне поставят палатку рядом с доктором Харди.

– Только не говори Блейку, а то он там еще с ночи засядет.

– Бемей! – крикнула Эмма, показывая на озеро.

Холли оглянулась и увидела, что их змей стал быстро снижаться, рискуя упасть в воду.

– Ой! – воскликнула Аманда и бегом кинулась в другую сторону.

Змей задрожал, опустился еще ниже, но потом порыв ветра унес его снова вверх. Аманда вернулась к ним.

– Диван и телевизор! – провозгласила она. – Тут слишком большие нагрузки для слабой девушки. О! Вот он! Пойду куплю нам чего-нибудь холодненького попить.

Она сунула в руки Холли моток бечевки.

– Нет, Аманда! – взмолилась та. – Спускай змея, и поехали домой.

– Привет, Холли, – гнусаво протянул подошедший Блейк.

– Привет, ковбой! – натянуто улыбнулась она. – Как дела?

– Хорошо, спасибо. Я только что с работы. Подумал, что найду тебя здесь.

Холли кивнула. Блейк неплохой парень, но ей он совершенно не нравился. За последние месяцы это превратилось в проблему. Она всюду натыкалась на него: в клинике, в супермаркете, однажды он даже притащился за ней в химчистку и предложил донести ее одежду до машины. Блейк все время куда-то ее приглашал, но Холли все время ему отказывала и надеялась, что он давно понял ее прозрачные намеки.

– Бемей, – сказала Эмма чужому дяде и указала вверх.

– Да. Прекрасный воздушный змей, – улыбнулся ей Блейк. – Позволь я подержу бечевку, Холли.

– Нет. Не надо. Все нормально! – Она мертвой хваткой вцепилась в моток. – Мы как раз собирались уходить.

– Тогда позволь я посажу его для вас.

Холли пересадила малышку на другую руку и смотрела, как Блейк сматывает бечевку с таким важным видом, будто сажает самолет. Предательница Аманда подло сбежала.

Где был Чэнс, когда он ей так нужен?

Если бы Чэнсу кто-нибудь предложил пойти запускать бумажного змея, он принял бы этого человека за сумасшедшего. А теперь…

Чэнс никогда не видел ничего подобного.

Воздушные змеи были повсюду. Яркие цветные бумажные фигуры с длинными хвостами парили в синем безоблачном небе и отражались вместе с ним в зеркальной глади озера. Это так отличалось от того, среди чего прошли последние десять лет его жизни. Все вокруг было цветным. Он будто бы проснулся в стране Оз.

В городе ему сказали, что Дерек Браун, его давний друг, поехал на озеро. Чэнс решил отыскать его там, хотя не был уверен, что сможет узнать его через столько лет. Ему посоветовали найти серебристый «форд» со шпорой, висящей на лобовом стекле. Скорее всего, к машине будет прикреплен лодочный прицеп. Парень, сказавший все это Чэнсу, ни словом не упомянул фестиваль воздушных змеев.

Чэнс блуждал в лабиринте припаркованных автомобилей и грузовиков, пытаясь отыскать кого-то похожего на Дерека.

– Черт меня побери! – раздался за его спиной знакомый голос.

Обернувшись, Чэнс увидел Дерека, выходящего из тени деревьев. Он не изменился. Не изменился ни капельки.

– Как дела, парень? – завопил Дерек, вместо объятий изо всех сил хлопая друга по плечам. – Когда ты приехал?

– Вчера.

– Слышал о твоем отце. Прими мои соболезнования.

– Спасибо.

– Надолго?

– Пока не знаю. Может быть, на месяц.

Пока друзья рассказывали друг другу обо всем, что случилось с ними с тех пор, как они виделись в последний раз, Чэнс заметил недалеко за спиной Дерека женщину с длинными светлыми волосами. Они развевались на ветру, и женщина пыталась собрать их одной рукой, на другой руке у нее сидела маленькая белокурая девочка. Славная семейная картина: отец запускает воздушного змея, ребенок смеется на руках у матери.

Ничего необычного. За исключением того, что мать была очень похожа на Холли.

Чэнс перевел взгляд на Дерека, машинально кивая в такт тому, что тот говорил, – что-то о своем старшем сыне, потом снова посмотрел на семью. Женщина повернулась и что-то говорила ребенку, указывая на воздушного змея, ее лицо теперь было хорошо ему видно. Это была Холли. Но кто этот парень? А главное, чей ребенок был у нее на руках? Они выглядели как типичная счастливая семья. Холли ничего не говорила ему о замужестве. На самом деле она только сказала ему, что ни с кем не встречается. Так кто же запускал ее воздушного змея? В этот момент Холли повернулась к мужчине и заглянула ему в глаза.

Чэнс быстро перевел взгляд снова на Дерека. Это не его дело, на кого и как она смотрит и что она делает. Ему не стоит думать об этом. Чэнс не отважился признаться себе, что его сердце рухнуло ему в желудок.

– Если у тебя есть время, – говорил тем временем Дерек, – давай я познакомлю тебя со своей семьей.

– Давай! – с искренним энтузиазмом отозвался Чэнс. Он готов был бежать куда угодно от этой приторной картины. – Они здесь?

– Ага. Вон моя жена! Может быть, ты ее помнишь – Мэри Бет Картер. Она жарит гамбургеры. Ты обедал? Присоединяйся к нам.

– С удовольствием, – кивнул Чэнс. – Если твои не будут возражать.

– Мэри будет рада познакомиться с тобой.

Чэнс будет счастлив провести время с семьей друга, ради которого он и приехал на озеро. Он не собирается думать о Холли.

Но когда Дерек третий раз спросил его, слышит ли он, что ему говорят, Чэнс понял, что пора уходить. Он пожал Дереку руку, поблагодарил его жену за отличную еду, пообещал, что обязательно навестит их до отъезда, извинился за свою рассеянность, объяснив ее сменой часовых поясов, и ушел.

Он искал свою машину, но невольно снова оглянулся на то место, где стояла Холли. В этот момент его окликнули.

– Вы Чэнс Мастерс? – схватила его за руку симпатичная брюнетка с волосами, заплетенными в две косы.

Нахмурившись, Чэнс кивнул.

– Верно. Чем могу служить?

– Не мне. Холли. Я Аманда, ее лучшая подруга и по совместительству няня. Я была у нее прошлой ночью, смотрела телевизор, когда вы принесли ее домой, помните? Не важно, потом разберетесь. Нужно, чтобы вы прямо сейчас подошли к ней и сказали, что ей пора.

Брюнетка говорила так быстро, что Чэнс едва понял, чего от него хотят, и удивился странной просьбе.

– Зачем?

– Потому что иначе этот жуткий тип от нее не отстанет.

Она быстро схватила его за рукав и потащила за собой. Холли стояла на прежнем месте, все еще держа ребенка на руках. Она пыталась забрать змея у мужчины, который, похоже, не хотел его отдавать.

– Вы поняли, что надо сделать? – спросила брюнетка, прячась за его спиной.

– Понял.

– Скажите Холли, что я жду ее дома. – И она побежала в сторону парковки.

Чэнс направился к ним, но к тому времени Холли, очевидно, надоело сражаться за змея, и она быстро пошла к парковке; лицо у нее было злое и расстроенное. Мужчина с растерянным видом бежал за ней. Она чуть не налетела на Чэнса, гневно вскинула голову, но сразу с облегчением улыбнулась.

– Мне показалось, вы двое хорошо проводили время, – сказал он.

– Вемя! – повторила девчушка. – Бемей, – лукаво протянула она, показывая на воздушного змея в руке мужчины.

– Да, – согласился Чэнс. – Совершенно верно, белый змей.

– Бо! – Эмма показала на небо.

– Что привело тебя на фестиваль воздушный змеев? – прощебетала Холли, но Чэнс прочитал в ее глазах отчаянную мольбу не бросать их.

Чэнс посмотрел на часы.

– Как! Ты же сама попросила забрать тебя в три, забыла?

Холли просияла.

– Точно! Забыла.

Мужчина, который держался на полшага позади Холли, вышел вперед. Вид у него был совершенно несчастный. Под ковбойской шляпой Чэнс разглядел светлые глаза, короткую бородку и тонкий нос. Парень был ниже Чэнса, но немного толще.

– Ой, простите, – спохватилась Холли. – Знакомьтесь: это капитан ВМС США Чэнс Мастерс. Это Блейк… э-э-э… Лафкин.

Чэнс протянул руку мужчине. Тот, казалось, колебался, но, в конце концов, решил, что конфликтовать с Чэнсом на глазах у Холли неразумно. Но было видно, что Чэнс ему не нравится. Брюнетка говорила правду: Холли старалась избавиться от его компании.

– Ну что, девчонки, едем домой? – спросил Чэнс.

– Да, – немедленно ответила Холли. – Мы уже нагулялись.

– А почему ты не хочешь, чтобы я вас отвез? – не унимался Блейк. Он фамильярно положил руку на талию Холли, стараясь показать Чэнсу, что ему это не впервой. – Мы могли бы заехать в город перекусить.

– О, спасибо, – ответила Холли, тихонько выбираясь из-под его руки и становясь рядом с Чэнсом. – Но я не голодна.

Холли была слишком вежлива. Чэнс обнял Холли за плечи и чмокнул в макушку.

– Я припарковался там, дорогая. – Чэнс показал рукой в противоположную сторону. – Давайте я заберу.

Чэнс взялся за змея, но Блейк не хотел его отпускать. Потом, посмотрев пару секунд в глаза Чэнса, все-таки отдал, и правильно сделал. Холли пожелала Блейку хорошего вечера, тот кивнул ей с кислой улыбкой.

Чэнс открыл заднюю дверь своей машины и положил змея на сиденье. У него не было детского кресла, он даже и не предполагал, что оно может ему понадобиться. Холли усадила Эмму себе на колени и пристегнула их обоих ремнем безопасности. Чэнс сел за руль и завел двигатель.

– Что это за тип?

– Понятия не имею. – Холли со смехом пожала плечами. – Он переехал сюда в прошлом году. Он пришел в клинику за шампунем от блох и теперь таскается за мной всюду.

– Звал тебя на свидание?

– Ага. Сегодня снова. Я ни разу не согласилась, но он не унимается. В последний раз мне пришлось соврать, что у меня есть мужчина, поэтому я не хожу на свидания. – Холли глубоко вздохнула. – Меня даже совесть мучила, что я его обидела, ранила его чувства, но вот прошло две недели, и все началось сначала. Небольшой городок, все на виду, наверное, он узнал, что у меня никого нет. В нем есть что-то такое, от чего мне не по себе.

– Он угрожал тебе?

– Нет! Он всегда вежлив. Но… он такой напористый. – Холли вздрогнула. – Я просто хотела, чтобы он ушел. Так что, если хочешь подраться, найди кого-нибудь другого.

Чэнс посмотрел на девочку.

– Ты нас не представила. Твоя?

Холли нежно улыбнулась и погладила девочку по белым кудряшкам.

– Это Эмма. Я думала, ты знаешь.

Да, жизнь идет, все меняется. Холли стала матерью. И никто, черт возьми, не догадался ему об этом сообщить!

Чэнс выехал с парковки и поехал в сторону ранчо.

– Я хочу отвезти вас домой, чтобы быть уверенным, что вас не преследуют всякие сумасшедшие. Если хочешь, я пошлю кого-нибудь пригнать твою машину.

– Спасибо, Чэнс.

Он старался не задумываться о том, кто был отцом ребенка. Холли не носила обручального кольца. У них не было возможности толком поговорить, но, наверное, она не пришла бы к нему в сарай и не уснула бы в его объятиях, если бы у нее был муж.

Ребенок. Холли выглядела такой невинной. Хотя, что он себе придумал? Она так красива, и у нее есть ребенок. Какая уж тут невинность? Очевидно, в ее жизни был мужчина. В наши дни женщине не нужно обручальное кольцо на пальце, чтобы завести ребенка. Некоторые даже считают, что одной лучше. Он знал многих женщин, военных и нет, у которых были дети, но они говорили, что муж им не нужен и что он только осложнил бы им жизнь. Чэнс уважал их позицию, хотя сам был более консервативен в этом вопросе. Из троих сыновей мать больше всего любила его, они были очень близки, и, соответственно, Чэнс усвоил ее взгляды на жизнь. Он верил в традиционные ценности, в семью, но в наши времена эти идеи многим казались устаревшими.

Образ жизни не позволял Чэнсу завести семью или постоянную подругу, хотя некоторые его товарищи по службе были женаты и, как казалось со стороны, вполне счастливо. Но ему нравилась его нынешняя жизнь. Он отвечал только за себя, ну, и еще за безопасность своего отряда во время военных операций. Чэнс никогда не мечтал о детях, они не вызывали у него радости и умиления. Они скорее напоминали ему, насколько тонкая граница разделяет жизнь и смерть.

В любом случае он решил держаться подальше от Холли, а ребенок был еще одной причиной это сделать.

Глава 5

Холли покормила Эмму завтраком, усадила в манеж и вручила ей маленькое пианино с пятью клавишами – любимую игрушку девочки.

– Ты уверена, что не опаздываешь на свидание? – спросила Аманда, наливая им кофе. – А то уже аж восемь часов утра.

– Я же говорю тебе, Аманда, это не свидание. И мы не договаривались на какое-то конкретное время! – крикнула Холли из ванной, заплетая волосы в косу. – У тебя точно нет планов на сегодня? Ты можешь посидеть с Эммой? Все-таки воскресенье.

– Абсолютно. Тебе тоже надо отдыхать. К тому же в два часа будет новая серия «Клеветы». Эмма как раз будет спать. Так что все прекрасно. Иди. Хорошего дня. С таким мужиком любой день хороший, а?

Холли виновато вздохнула. Она и так проводила с Эммой мало времени из-за работы, а теперь вот сбегает от нее в выходной. Но это ведь всего один день! И даже не весь день! Когда еще она сможет покататься верхом с Чэнсом Мастерсом? Эмма наверняка только порадовалась бы за нее, если бы понимала.

Ее телефон зазвонил. Чэнс.

– Доброе утро!

– Доброе утро! Готова?

– Конечно!

– Жду тебя в конюшне.

– Уже бегу.

Холли быстро натянула джинсы, чмокнула Эмму и Аманду, надела сапоги и выскочила за дверь.

– Пока!

– Будь осторожна! Удачи! – ответила Аманда и включила телевизор.

Но в конюшне Чэнса не было. Холли зашла в стойло к большому серому мерину, который поприветствовал ее радостным ржанием. Она взяла уздечку, висевшую на перегородке, надела на коня и повела его по проходу.

– Доброе утро, – сказал Чэнс, заходя в конюшню.

Его низкий голос звучал хрипло, будто он только что проснулся, короткие темные волосы были растрепаны, расстегнутая голубая рубашка позволяла видеть рельефные кубики пресса. В одной руке у него была чашка с кофе.

– Доброе утро!

Чэнс медленно подошел к коню, стараясь его не напугать.

– Надо же! Я и не знал, что у нас есть такие породистые лошади.

– У вас и нет! Это Синбад, и он мой. На самом деле это метис араба. Коул позволяет мне держать его здесь, но за корм я плачу сама.

Чэнс провел рукой по мощной бархатистой шее серого гиганта.

– Красавец!

– Спасибо! – улыбнулась Холли.

– Ну, думаю, мне пора наверстать упущенное.

Он прошелся по центральному проходу, осматривая лошадей, и выбрал гнедого скакуна, который заржал, когда Чэнс проходил мимо его стойла. Парень рвался на прогулку. С навыком, сохранившимся с прежних времен, Чэнс взнуздал коня.

– Тебе помочь? – спросил он Холли, выводя скакуна из стойла.

– Нет, спасибо. Я справлюсь.

Она как раз пристроила на спину Синдбада седло и затягивала обхват.

Они вывели лошадей из конюшни. Холли не могла не заметить, что Чэнс замялся, не решаясь сесть в седло. Она и забыла, что он ранен.

– Чэнс, может быть, пока не стоит? Тебе надо поберечь себя.

Он рассеянно потер левую руку. Ему не хотелось говорить об этом. От разговоров колено не восстановится, к тому же он не хотел, чтобы на него смотрели с жалостью.

– Не стоит рисковать, – негромко добавила Холли.

Чэнс посмотрел на зеленые поля. Скакун нетерпеливо гарцевал на месте.

– Еще как стоит.

Чэнс поставил левую ногу в стремя, ухватился обеими руками за луку и сел в седло. Он оглянулся на Холли.

– Все в порядке. Поехали.

Взяв поводья, он направил коня к главным воротам. Холли со счастливой улыбкой последовала за ним. Они поехали на запад, к реке.

Разговаривать не хотелось. День обещал быть тихим и ясным, они наслаждались солнцем, свежим воздухом, видом бескрайних зеленых полей. Холли чувствовала, что Чэнсу нужна была эта тишина, и молча ехала шагом рядом с ним. Они поднялись на холм и увидели реку, огибавшую его.

– Хочешь, остановимся? – спросила Холли.

Она надеялась, что Чэнс не сочтет, что она нянчится с ним.

– Да, – ответил он. – Давай. Вон там. Я помню этот валун. Мы как-то сидели там с тобой и Джейсоном. Помнишь?

– Да, помню. Вы говорили о девушках.

Холли закатила глаза, но на самом деле ей было приятно, что он помнит. Это было любимое место Чэнса и Джейсона. Иногда брат брал ее с собой. Она, конечно, в основном молчала, пока парни говорили обо всем на свете: обсуждали проблемы, делились мечтами.

– Сколько тебе тогда было?

Она на мгновение задумалась.

– Лет девять, наверное. Тетя Ида заставляла Джейсона брать меня с собой. Он так бесился! – Холли улыбнулась воспоминаниям. Она скучала по Джейсону. И по тете Иде тоже.

Спешившись, они привязали лошадей и забрались на большой камень, который выступал из воды. У них за спиной шумели дубы и тополя. Тихий плеск воды сливался с их шелестом в мягкую медитативную мелодию.

– Помнишь, мы приходили сюда, чтобы поймать рыбки на ужин? – спросила Холли.

Он усмехнулся.

– Да. И если память мне не изменяет, несколько раз нам это удалось. Они были с твою ладошку, но ты все равно настояла, чтобы мы отнесли их домой и вручили повару.

– Да! Он посмотрел на нас так, будто мы попросили его зажарить змею.

– Но все-таки поджарил. И только после того, как ты их попробовала, согласилась признать, что это несъедобно, – рассмеялся Чэнс.

– Он еще работает у вас?

– Нет, вскоре после этого уволился. Наверное, испугался твоего следующего улова.

Холли откинулась назад и растянулась на камне. Он уже успел нагреться на весеннем солнце.

– А ты еще хранишь тот башмак? – с улыбкой вспомнил Чэнс, имея в виду высокий дамский ботинок, который они как-то нашли в заброшенном доме на берегу и которому точно было не меньше ста лет.

– Ага. Лежит в чемодане, завернутый в тряпку. Глупо, конечно, его хранить. Но я помню, как мечтала найти его пару!

– Даже я мечтал. Наша лучшая находка.

– Нет, лучшей был компас! – горячо возразила Холли. – Он еще жив?

– Конечно! А Джейсон тогда нашел опасную бритву и пули для мушкета. Трудно поверить, что Гражданская война была прямо здесь, на твоем собственном пастбище. Интересно, тот дом еще стоит?

– Я сомневаюсь. Но мы можем съездить туда, пока ты не… Пока ты здесь.

Оба умолкли.

– Сколько лет твоей дочке?

Холли повернулась к нему, уголки ее рта дрогнули.

– Четырнадцать месяцев, – ответила она.

Чэнс лежал на валуне, закинув одну ногу на другую и подложив руки под голову, его глаза были закрыты. Казалось, что он безмятежно наслаждается покоем и тишиной любимых мест своего детства.

– Это дочь Джейсона. Ты же знал об этом?

Чэнс открыл глаза.

– Нет. Понятия не имел.

– Его жена умерла при родах через несколько месяцев после того, как Джейсон погиб. У Кэролайн не было семьи, поэтому я забрала Эмму. Когда я смотрю на нее, то вижу Джейсона. Но я люблю ее ради ее самой. Она такая умница, такая хулиганка! За ней не уследишь!

Чэнс повернулся на бок и подпер голову рукой. Холли заглянула в его голубые глаза и захотела утонуть в них. Она увидела, как расширились его зрачки.

Холли так хотелось поцеловать его! Ей хотелось узнать вкус его губ, почувствовать, как его дыхание согревает ее кожу. Он был таким сексуальным, таким красивым. А самое главное – это был Чэнс. Он защищал ее от школьных хулиганов, научил ее кататься на велосипеде, мазал антисептиком ее царапины и ссадины. Она любила его уже тогда и никогда не переставала любить. Она вспоминала о нем каждый день все эти двенадцать лет. Но он уже не был тем парнем, которого она тогда знала. Из беспечного ковбоя он превратился в сурового воина.

– Почему ты не женат? – спросила она смущенно.

– Работа не оставляет времени для серьезных отношений. Сегодня здесь, завтра там, никогда не знаю, сколько меня не будет. Иногда это неделя. Иногда девять месяцев. Или дольше.

– Да, проблема, – согласилась Холли. – Только очень сильная и влюбленная женщина такое выдержит.

– Да уж. А еще терпеливая и надежная. А таких мало. Некоторые парни из моего взвода женаты. И я вижу, как это нелегко. В конце концов они все равно начинают мучиться подозрениями, ревностью, теряют концентрацию, а это по-настоящему опасно. С женщинами происходит то же самое. У одного парня из моей команды трое детей. Он ни разу не был ни на одном дне рождения ни одного своего ребенка.

– Но некоторые же справляются?

– Да. Некоторые справляются.

– Почему ты не приезжал раньше? Ты же очень любил это ранчо.

Чэнс молчал так долго, что она уже не ждала ответа.

– Слишком много воспоминаний. И большинство из них не очень приятные. Я думаю, ты знала моего отца и слышала, что мы не очень ладили. Да вся округа об этом слышала. Или, может быть, ты тогда была еще маленькой. Но у нас были тяжелые отношения. Очень много обид. С обеих сторон. Я винил его в смерти мамы. Я до сих пор так считаю. Он тоже имел ко мне много претензий. – Чэнс умолк, погрузившись в воспоминания. – Так что мне тогда казалось мудрым решением держаться отсюда подальше.

После долгого молчания Чэнс сел и посмотрел на горизонт.

– Кажется, дождь собирается. Поехали назад?

– Если хочешь.

Самой ей совсем этого не хотелось, и плевать на дождь. Она села рядом с Чэнсом и посмотрела ему в глаза. Как же ей хотелось его поцеловать! Прямо здесь. Прямо сейчас. И будь что будет. Она ждала этого всю жизнь, и вряд ли в целом мире есть более подходящее место. Холли наклонилась к нему.

– Холли! – Он покачал головой.

– Что?

– Это плохая идея.

– Не понимаю, о чем ты? – спросила она, не в силах отвести взгляд от его губ, о которых мечтала уже много лет.

– Еще как понимаешь, – ответил Чэнс.

Помедлив, он протянул руку и убрал несколько выбившихся прядок с ее лица. И уже не мог остановиться. Он запустил руку в ее волосы и привлек ее к себе. Словно в замедленной съемке, Холли видела его приближающееся лицо. Его губы раскрылись, открывая влажно блестевшие белые зубы. Он только слегка прикоснулся губами к ее рту и сразу же отстранился, словно давая ей время и возможность передумать, и внимательно посмотрел на нее. Чэнс будто бы хотел убедиться, что она действительно хочет этого.

– Это просто поцелуй, – прошептала она, слыша мольбу в собственном голосе.

– И не надейся, – ответил Чэнс. – Мы оба знаем, что это нечто большее.

Она подняла руку, провела пальцами по его лицу и снова потянулась к нему. Теперь его поцелуй был совсем другим, он крепко прижался к ее губам и запустил язык ей в рот.

Холли смаковала долгожданный вкус его губ. Ее руки обвились вокруг его шеи, притягивая его еще ближе. Она слышала его участившееся дыхание, чувствовала, как сильная рука стискивает ее затылок. Его язык, его губы были такими горячими и требовательными, что Холли потеряла остатки разума. Этот жар передавался ее телу, пронизывал его и ручьями стекал в низ живота.

Она почувствовала под спиной тепло и только тогда поняла краешком сознания, что снова лежит на валуне, а твердое тело Чэнса прижимает ее к камню. Он был ненасытен, он до боли втягивал ее губы, его язык обследовал все уголки ее рта. Холли слышала, как он глухо зарычал, и прочувствовала этот низкий звук всем телом. Большая сильная ладонь обхватила ее грудь, стискивая до боли. Холли вскрикнула от удовольствия и выгнулась под ним. Ей хотелось быть к нему еще ближе, раскрыться ему еще больше, еще глубже впустить его в себя.

Как будто прочитав ее мысли, Чэнс подвинулся, и Холли почувствовала, как напряжен его член. Она не могла сдержать стон, и это был последний звук, который она услышала, прежде чем реальность исчезла. Ее охватил жар, будто у нее внутри зажглось еще одно солнце. Никогда в жизни она не чувствовала такого сильного физического влечения.

Внезапно Чэнс оторвался от ее рта. Их взгляды на секунду пересеклись, но потом Чэнс, тяжело дыша, отстранился. Внезапная тишина окатила ее холодной волной. Холли хотелось закричать на Чэнса, умолять его утолить ее желание, загасить пламя, горевшее в ней.

Реальность медленно возвращалась обратно, и Холли ничего не могла с этим поделать. Она услышала звук бегущей воды, щебет птиц. Ветви деревьев качались на ветру, а их тени пробегали по двум телам, распластанным на валуне, как нежные, ласковые пальцы.

Холли поняла, что лежит на спине, ее рубашка расстегнута, а тело ноет от неутоленного желания. Она стиснула бедра, пытаясь ослабить напряжение между ними, и перевернулась на бок, чтобы посмотреть на Чэнса и понять, что произошло.

– Только не вздумай извиняться, – сказала она, увидев раскаяние на его лице.

– Холли…

– Нет. Ни слова. Ни звука. Пожалуйста, не разрушай это. Мне просто жаль, что ты остановился.

– Не говори так. – В его низком голосе звучало отчаяние.

– Почему? Это правда.

Чэнс покачал головой и пробормотал что-то, чего она не смогла разобрать. Холли села и стала застегивать рубашку. Чэнс смотрел на нее так, будто хотел что-то ей сказать. Что-то очень важное. Вместо этого он поднялся и провел рукой по лицу.

На обратном пути они молчали, но в этом молчании не было неловкости. Холли позволила Синд баду идти в своем темпе. Она слегка повернула голову, чтобы Чэнс не видел улыбки, которую она никак не могла сдержать. Этого стоило ждать двенадцать лет. И это был не просто поцелуй или случайная вспышка вожделения. Чэнс был прав, когда сказал, что это нечто большее. Этот поцелуй изменил всю ее жизнь. Она понимала, что теперь ее детство осталось в прошлом. И ее друг по имени Чэнс тоже.

Половина ее души ликовала при мысли, что она нравится Чэнсу. Но другая половина помнила, что, что бы ни произошло между ними сегодня или завтра, все это кончится, когда он уедет.

Глава 6

Вертолет шел на посадку, и Чэнс сидел рядом с Коулом и с любопытством смотрел на распростершийся под ними Даллас. В Афганистане или в Ираке он привык к совсем другим видам из окна вертолета. Оба молчали. Все равно разговаривать при таком шуме было невозможно. Они и так знали, куда летят и зачем. Уэйду было недостаточно просто рассказать брату о корпорации и перспективах ее развития – он настоял на том, чтобы показать ее воочию. Чэнс хотел объяснить брату, что бесполезно на него давить, это никогда не давало результатов и вряд ли принесет сейчас, но воздержался.

Коул указал на небоскреб из стали и тонированного стекла справа от Чэнса. Здание производило впечатление богатства, власти и изысканности. На крыше Чэнс разглядел вертолетную площадку, на которую они и приземлились несколько минут спустя с почти ювелирной точностью. Короткая поездка на лифте, и вот они уже шли по роскошному ковру к офису Уэйда.

Чэнс думал, что там будет только брат, но кабинет и приемная оказались заполнены людьми, которые встретили Чэнса аплодисментами, как только он открыл дверь. Чэнс понял, что они хотели поприветствовать героя войны, вернувшегося домой с поля боя, но он предпочел бы обойтись без всей этой шумихи. Ему жали руки и похлопывали по плечу, он кивал и улыбался направо и налево, пытаясь пробиться к старшему брату. Когда все разошлись, Уэйд не стал терять время и сразу приступил к делу. В течение следующих пяти часов Чэнс получил полное представление о «Мастерс корпорейшн». Это было впечатляюще. Уэйд был настоящей акулой бизнеса, и Чэнс ему так и сказал. Планы на расширение в ключевых областях были блестящими. Уэйд был создан для бизнеса и прекрасно с ним справлялся. Коул гордо показывал Чэнсу документы, демонстрируя, каково было положение их дел после смерти отца, как обстоят дела сейчас и чего они ожидают в ближайшие два года.

– А где данные по ранчо?

Братья быстро переглянулись. Внезапно радостное возбуждение куда-то испарилось из шикарного кабинета Уэйда, а непринужденная обстановка сменилась напряженной. Это ощущение было ему хорошо знакомо. То же самое он чувствовал на задании, когда им давали неверные ориентировки, и вместо разведки они оказывались прямо в лагере противника. В таких ситуациях всегда был момент предчувствия. И нечто подобное он испытывал сейчас. Волоски у него на затылке встали дыбом, а это был очень дурной знак. Но Чэнс молча ждал ответа.

– Дело в том, – сказал Коул, избегая взгляда младшего брата, – что ранчо убыточно. Вот уже пять или шесть лет. Цены на говядину колеблются, а содержание его обходится все дороже.

– Этого не может быть. Вы хорошо продумали его потенциал?

– Да. И нет.

– Что, черт возьми, это значит?

– Это значит, что мы решили выйти из бизнеса крупного рогатого скота. В других областях можно заработать намного больше. Честно говоря, из нас с Коулом неважные скотовладельцы. Мы пытались нанять управляющих, они предпринимали какие-то шаги, но все оказались безуспешными. Ранчо просто не стоит тех денег и времени, которых требует, их лучше вложить в более прибыльные области.

– Это мамино ранчо.

Уэйд кивнул:

– Да, но мамы больше нет. Времена изменились. Сама земля стоит гораздо больше, и если пустить ее под застройку, то она принесет намного больше денег, чем если разводить на ней скот. Плюс к этому по западной части ранчо должна пройти трасса. Что в три раза повышает стоимость земли там.

Чэнс сжал челюсти и попытался сдержать тошноту. Никогда, ни в одной душегубке он не испытывал такого чувства отчаяния. У него всегда была надежда. Всегда был план «Б». Но сейчас он чувствовал, что ему вонзили нож прямо в сердце. И он сам был в этом виноват. Он сам решил уехать отсюда, оставив Уэйда и Коула разбираться с семейным бизнесом. Он пальцем не пошевелил ради него и теперь не имел права возмущаться. Он давным-давно сделал свой выбор, и этот выбор вывел его из игры. Но вкус желчи во рту от этих мыслей не становился менее горьким.

Из офиса они поехали в особняк Мастерсов в Северном Далласе, где они собирались поужинать и остаться на ночь. Их дедушка построил этот дом еще в сороковых годах, а отец незадолго до смерти перестроил, увеличив площадь вдвое. Уэйд и Коул провели в этом доме первые годы жизни, и, когда бизнес привел их в Даллас, они, разумеется, поселились в нем. Их мать не любила городскую жизнь, ей всегда не хватало простора и свежего воздуха, и отец специально для нее приобрел это ранчо и выстроил особняк из местного камня. Чэнс родился уже в нем и жил там до ухода в армию, и в мире у него не было другого места, которое он считал бы домом.

Пока Уэйд и Коул оживленно обсуждали биржевые котировки, мысли Чэнса метались между Холли и потерей ранчо. Каким-то образом они были связаны. Через несколько недель он потеряет и то и другое. Он вернется в свой мир, и жизнь снова станет такой же, какой была последние двенадцать лет. Он думал, что будет с ее клиникой, если Уэйд продаст землю. Может ли ветеринарная лечебница выжить среди жилой застройки? Но, может, для нее так будет лучше, может быть, Коул поможет ей переехать. В любом случае Холли выживет. Она-то борец. Она всегда такой была.

Чэнс не должен был ее целовать. Он обещал себе не прикасаться к ней. Но ему было так хорошо рядом с Холли. Он вспомнил, как обнимал ее, заново ощущал бархатистость ее кожи, податливость ее губ. Он никогда не чувствовал такой близости ни с одной женщиной, даже во время секса.

У нее был ребенок. Ребенок того же возраста, как и тот, что погиб по вине Чэнса. После того случая он просто не мог находиться рядом с детьми. Но не мог же он сказать это Холли!

Смех братьев вернул его к действительности.

– Как тебе это, Чэнс?

– Вы о чем?

Уэйд самодовольно улыбнулся.

– Я говорил, что нужно устроить прием в честь тебя. Это даст нам возможность встретиться с крупнейшими фигурами в деловом мире Далласа. Тут есть очень толковые парни, и все они жаждут с тобой встретиться. Я думаю, когда ты пообщаешься с ними, вольешься, так сказать, все эти корпоративные дела уже не будут казаться тебе настолько далекими.

Последнее, чего он хотел в этой жизни, – это оказаться пешкой в играх Уэйда. Очевидно, это была еще одна попытка братьев втянуть его в «Мастерс корпорейшн», но после разговора о ранчо у него было одно желание – послать их обоих к черту.

– А кто еще там будет?

– В каком смысле?

– Кроме ваших сотрудников?

Уэйд бросил льняную салфетку на стол.

– Представители компаний, с которыми мы сотрудничаем.

– Вы смотрите на меня как на товар. Вы рассчитываете привлечь внимание к своему новому проекту, заставив презентовать его героя войны. А то, что это ваш собственный брат, вас не только не смущает – вы считаете это дополнительной рекламой. Достойные сыновья своего отца.

Уэйд пожал плечами.

– Даже если ты и прав (хотя я не говорю, что это так), то что с того?

Чэнс посмотрел на Коула, который молча наблюдал за братьями, и сказал:

– Может быть, ты ему объяснишь?

– Мне не надо ничего объяснять! – рявкнул Уэйд командным голосом. – Я понимаю, что ты не хочешь принимать участие в делах компании, Чэнс. Я думал, что смогу тебя переубедить, но ты просто не даешь мне возможности. Что тебе стоит просто встретиться с людьми, которые заинтересованы в тебе?

Этот разговор был похож на заевшую пластинку и мог продолжаться до бесконечности. Чэнс вздохнул.

– Это бессмысленно, потому что я все равно не намерен здесь оставаться. Но так уж и быть. Один вечер. Только один. И мы закрываем тему.

– Хорошо, – согласился Уэйд.

– А теперь, с вашего позволения, джентльмены, я отправлюсь спать. А то столько прекрасных новостей за один вечер, что меня может стошнить прямо на вас.

Чэнс поднялся и оглядел столовую. Три хрустальные люстры сияли над огромным резным столом красного дерева, вокруг которого стояло сорок стульев. Они заняли только три.

– Почему бы вам не завести стол поменьше? А то кто-нибудь может подумать, что вы позвали кучу гостей к ужину, но они все не удосужились явиться. Плохо для имиджа. Доброй ночи.

Чэнс вышел из столовой и направился к лифту, слыша за спиной, как его братья невозмутимо обсуждают предстоящий прием. Коул предлагал устроить его прямо здесь, в особняке. На здоровье.

В течение двух дней Чэнс должен был встретиться с врачом. Если повезет, эта встреча сделает его на шаг ближе к возвращению в армию.

На следующее утро, не желая участвовать в очередных бредовых затеях Уэйда, которые могли возникнуть у того за ночь, Чэнс попросил шофера отвезти его к вертолетной площадке. У Уэйда и Коула были запланированы встречи в Далласе, но они знали, где его найти, если возникнет необходимость.

Вскоре Чэнс оказался за штурвалом, лопасти набирали обороты, вертолет поднялся и направился на север. Это была дамская игрушка по сравнению с теми, к которым он привык, но Чэнс кое-как в нем разобрался. Он расслабился только тогда, ко гда увидел внизу свое ранчо.

Не успел он выйти из вертолета, как зазвонил его мобильный. Это была Холли.

– Привет, Холли.

– Привет! Как ты съездил в Даллас?

– Лучше не бывает! – не смог удержаться от сарказма Чэнс.

– Тогда приходи на ужин. Сегодня в семь. Я готовлю мясной рулет.

– Мясной рулет? Как я могу такое пропустить!

– Вот и приходи, – хихикнула она. – Я тебя жду.

Чэнс не мог не заметить, что после ее звонка ему дышится легче. Но потом он подумал о ребенке, которого ему предстоит увидеть вечером. Как он вынесет присутствие… Как ее звали? Эмма? Каждый раз, когда он смотрел на ребенка Холли, он видел ту иракскую девочку. Она сидела на земле и играла с куклой. Чэнс услышал звук ракеты за несколько секунд до взрыва. Он кинулся к ребенку. Он бежал изо всех сил. Взрывная волна откинула его на десять ярдов. Он почти полностью оглох на одно ухо на целый месяц. Врачи вытащили из его плеча несколько осколков. Когда пыль осела, от девочки ничего не осталось. И теперь он снова и снова прокручивал эту сцену в голове. Три секунды. Если бы у него было всего три секунды, он мог бы спасти ее.

Это самое страшное из всего, что он вынес на военной службе. Только тогда он по-настоящему осознал хрупкость человеческого тела. После этого опыта он сторонился женатых товарищей, которые любили рассказывать о своих детях, и всегда находил предлог выйти из комнаты, если кто-то начинал показывать семейные фотографии. Он был счастлив за Холли. Кажется, она действительно любит Эмму и, без сомнения, была девочке хорошей матерью. Но как он вынесет сегодняшний вечер, он не знал.

Чэнс провел рукой по лицу. Ему надо рассуждать здраво. Здесь не Ирак. Здесь нет управляемых ракет. Ребенок Холли счастлив. Он вполне способен продержаться там один час. И он хотел снова увидеть Холли.

– Войдите! – крикнула Холли, услышав стук в дверь.

Увидев Чэнса, она быстро встряхнула сковородку с жарившейся картошкой и кинулась ему навстречу, чтобы обнять.

– Хорошо пахнет, – сказал он и обнял ее в ответ.

– Я надеюсь, тебе понравится. Это рецепт моей бабушки. – Холли побежала обратно на кухню. – В холодильнике есть холодное пиво. Ужин почти готов.

Это был первый раз, когда она готовила для Чэнса. Она два дня обдумывала меню ужина. Ей хотелось сделать что-то такое, чего он не сможет попробовать где-нибудь в другом месте. Значит, стейки исключались. Проблема была еще и в том, что у Холли не было большого кулинарного опыта. Так что, в конце концов, она остановилась на фирменном мясном рулете своей бабушки, домашнем картофеле фри и стручковой фасоли. К этому она планировала подать пиво и холодный чай. В вине она никогда не разбиралась.

Быстро накрыв на стол, Холли предложила Чэнсу сесть и пошла за Эммой. Когда она вернулась с девочкой, Чэнс невольно напрягся. Холли заметила это, но не могла понять, в чем дело. Она усадила малышку на высокий стул, поставила перед ней тарелку с фасолью и картошкой, чашку с яблочным пюре и, наконец, села сама.

– Приятного аппетита.

Чэнс положил себе солидный кусок мясного рулета, добавил фасоль и картофель. Он то и дело нервно поглядывал на Эмму. Холли не знала, что и думать. Ей казалось, что на озере Чэнс с малышкой прекрасно поладили. Наверное, у него просто был тяжелый день.

А с Эммой ты либо пан, либо пропал. Человек ей или нравился, или нет. Если она примет Чэнса, то это навсегда. Холли откинулась на спинку стула, с интересом ожидая, как малышка отреагирует на гостя.

Долго ждать не пришлось.

Эмма влюбленно смотрела на то, как большой дядя режет мясо и отправляет кусочек себе в рот.

– Очень вкусно, Холли.

Он взглянул на Эмму, которая не отрываясь смотрела на него.

– Фаой!

Она указала на зеленую фасоль на его тарелке. Чэнс не шевельнулся, и Эмма, наверное, подумала, что он не понял ее приказ. Она наклонилась к Чэнсу и чуть не сунула ручку в его тарелку.

– Фаой!

– Правильно, фасоль.

Но он не наколол фасоль себе на вилку. Не положил себе в рот. Эмма, казалось, не могла понять, почему этот дядя сидит за столом и не ест свою еду.

Чэнс сунул в рот картошку. Это вроде бы удовлетворило девочку. Она посмотрела на свою тарелку, тоже взяла ломтик и принялась его жевать, не сводя глаз с Чэнса.

Холли показалось, что Чэнс чувствовал себя будто под микроскопом. Она заметила, что у него на лбу выступили капли пота. Она встала из-за стола, подошла к термостату и немного уменьшила температуру. Когда она вернулась к столу, Чэнс нервно вытирал лицо.

– Ты в порядке?

– Да, все нормально. Правда, все хорошо.

– Расскажи, как ты съездил в Даллас.

Чэнс пожал плечами.

– Почти так, как и ожидал.

Он явно старался уйти от разговора на эту тему, и Холли не собиралась на него давить. Если он решит, что ей нужно об этом знать, то сам скажет.

– Фаой! – Эмма протянула Чэнсу стручок фасоли.

Холли зачерпнула ложкой яблочное пюре и поднесла ко рту девочки.

– На вот, ешь!

Малышка позволила засунуть ложку себе в рот, но все равно смотрела только на Чэнса. Она снова протянула к нему пухлую ручку, определенно собираясь накормить его фасолью.

Холли готова была поклясться, что Чэнс побледнел.

– Она не сдастся, пока не увидит, что ты ешь фасоль. Это ее любимое блюдо, – объяснила Холли несколько виновато. – Она такая. Она заботится о людях, которые ей нравятся.

Чэнс кивнул и наколол несколько стручков на вилку.

– Она же не знает меня.

– Уже знает.

Действительно, когда Чэнс положил себе в рот зеленую фасоль, довольная Эмма откинулась на спинку стула.

– Помнишь, ты когда-то рассказывал мне о шестом чувстве, на которое привык полагаться? У нее оно тоже есть. Эмма точно знает, кто ей нравится, а кто нет. Я видела, как она визжит, будто больной поросенок, когда кто-то, кто ей не нравится, пытается взять ее на руки, хотя этот человек мог выглядеть очень мило и вполне безобидно, вроде бабушки или молодой девушки. Вот, теперь ты можешь сам убедиться, какая у нее интуиция.

Чэнс посмотрел на девочку. Она смирно сидела и смотрела, как он ест фасоль. Он взял ломтик картофеля фри, разломал его и протянул малышке половинку. Она с готовностью раскрыла ротик.

Они продолжали есть, и, как показалось Холли, Чэнс немного расслабился. Немного.

Потом Эмма наелась и захотела поиграть, и Холли посадила ее в манеж.

– А где же твоя соседка?

– Соседка? А, ты имеешь в виду Аманду. Она пошла домой. Сказала, что у нее много дел, но я думаю, у нее свидание. Появится рано или поздно. Ей скучно одной в своей квартире, и сейчас она без работы.

– Чем она занимается?

– Она хирургическая медсестра.

– Вы давно дружите?

– О, еще с начальной школы. Ее папа работает в городской аптеке. Может быть, ты его знаешь – Даг Стиллер?

– Да, я его помню. – Чэнс вытер руки салфеткой. – Толковый мужик.

Холли потянулась за рулетом и опрокинула стакан с холодным чаем на тарелку Чэнса.

– Ой! Извини! Подожди, я дам тебе другую тарелку.

– Не надо. Холли, спасибо. Все было очень вкусно, но я наелся.

– Бу-бу, – объявила Эмма.

– Да. Бу-бу, – согласилась Холли, вытирая салфеткой пролитый чай.

– Все было отлично, Холли. Прости, что убегаю сразу после ужина, но мне надо кое-что сделать до завтра.

Он встал из-за стола, осторожно обошел малышку и направился к дверям.

Холли вдруг почувствовала себя официанткой в дешевом ресторане.

– Да, конечно. Может быть, как-нибудь повторим? – с наигранным весельем сказала она, провожая его.

– Конечно! Это было бы здорово.

Но в дверях он застыл, постоял секунду, что-то пробормотал себе под нос, потом повернулся и взял ее лицо ладонями. Он поцеловал ее долгим глубоким поцелуем, потом бросил взгляд на Эмму, пожелал спокойной ночи и ушел. Просто вышел и закрыл за собой дверь.

Она растерянно посмотрела на Эмму, которая сидела в манеже, с удовольствием тягая за ухо тряпичного зайца. Холли не могла понять, что так расстроило Чэнса, а он точно был расстроен. Ведь не Эмма же? Но, кажется, все-таки она. Холли начала собирать грязную посуду. Она знала, что некоторые мужчины не любят детей. Видимо, Чэнс был одним из них.

Она мечтала о нем полжизни. О доме, который у них будет, о семье… Жизнь распорядилась иначе, и ей нелегко было это принять.

Но Холли знала, что он скоро уедет, и видела его реакцию на Эмму. У них нет будущего, и чем раньше она это признает, тем лучше для нее.

– Капитан Мастерс? Я доктор Лопес. Приятно познакомиться, сэр. Пожалуйста, проходите.

Чэнс последовал за врачом в небольшую смотровую.

– Ваш врач прислал мне вашу историю болезни. Расскажите мне о своем самочувствии.

После того как Чэнс описал ему свое состояние, доктор его тщательно осмотрел.

– У вас есть проблемы с подвижностью левого плеча?

– Практически нет. – Он потер место ранения на груди. – У меня все еще есть небольшая боль в месте входа пули, но в остальном все нормально. Меня больше заботит колено.

Доктор кивнул.

– Садитесь, пожалуйста.

Когда осмотр был закончен, Чэнс прошел рентген и МРТ грудной клетки и колена и несколько других тестов. Врач сказал, что предварительные результаты очень обнадеживающие.

– Чтобы полностью расшифровать результаты, нам потребуется сорок восемь часов, но я не вижу серьезных проблем. Вы делаете какие-нибудь физиотерапевтические процедуры?

– Нет.

– А надо бы. Если у вас есть возможность ходить в бассейн, то это отличный способ разработать колено, не перегружая его.

Доктор пролистал его историю болезни.

– Собираетесь вернуться на военную службу?

– Есть такой план.

Врач взял листок бумаги, что-то на нем написал и протянул Чэнсу. Там было имя, адрес и номер телефона.

– Физиотерапевт. Хороший. Очень рекомендую. Я позвоню вам, когда получу все результаты.

Вроде бы все выглядело оптимистично, но Чэнс понимал, что гражданский врач не знает специфики его работы, поэтому не может определить, в состоянии ли Чэнс к ней вернуться. Его судьба была в руках медицинской комиссии ВМС США.

Глава 7

– Давай сначала, не торопясь, – сказал Марк Йохансен Холли, которая сидела на своем сером коне Синдбаде. – Пусти его медленным галопом.

Холли так и сделала. Она любила ездить на Синдбаде, и, казалось, ему это тоже нравится. Это был удивительный конь. Он сделал два больших круга, ни разу не замедлив хода и не сбившись с ритма.

– Теперь! – крикнул Марк из центра манежа, – сделай восьмерку, но заставь его поменять ногу! Пусть сам выбирает темп.

Холли снова послала Синдбада вперед, через несколько шагов конь понял и пошел с левой ноги.

– Попробуй еще раз. Он должен отреагировать быстрее. Давай еще раз восьмеркой. Он должен сам менять ногу при смене направления, он должен почувствовать, что ему так удобнее.

Холли кивнула и выполнила указания Марка.

На четвертый раз Син сам поменял ногу, не сбавляя темпа. Холли погладила его по шее и поехала к той части манежа, где отрабатывали прыжки.

Первым препятствием была перекладина высотой в пять футов – для Синдбада это был пустяк. Холли примерилась и послала коня вперед. Мощный Синдбад легко взмыл в воздух и взял препятствие. Следующие барьеры он взял также идеально. Они прошли этот круг еще два раза, потом Марк махнул ей рукой.

– Хорошо. Он отлично справляется с прыжками, но над выездкой еще надо поработать.

Холли кинула взгляд на трибуны. Эмма сидела в манеже, который ей поставили у центрального входа, и спокойно играла со своими собственными лошадками – пластмассовыми.

В паре ярдов от нее, облокотившись на ограждение, стоял Чэнс. Холли и не заметила, как он пришел. Он давно здесь?

– Привет, Чэнс. Познакомься с Марком. Марк, это Чэнс Мастерс. Он один из владельцев этого ранчо.

– Марк Йохансен. Приятно познакомиться.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Марк когда-то входил в олимпийскую сборную, – повернулась Холли к Чэнсу. – Он и его жена переехали сюда в прошлом году, и он был так мил, что согласился дать мне несколько уроков.

Чэнс кивнул:

– Да, я видел. Отличная работа. Я бы запросил пощады через восемь секунд. – Его глаза озорно блеснули.

Холли поняла, что он намекает на их разговор ночью на конюшне, когда она рассказала ему о своем новом увлечении.

– Точно! Я же говорила, что это может свести девушку с ума – чувствовать и контролировать живую силу, которая движется под тобой, – рассмеялась Холли.

– Я должен был догадаться, что ты говоришь о лошади, – покачал головой Чэнс.

– Конечно, а о чем же еще? – захлопала ресницами Холли с выражением полной невинности на лице.

Чэнс не ответил на ее вопрос, но по его глазам она могла прочесть, о чем он думал тогда ночью.

– Мне пора, – сказал Марк. – Мэри Энн, моя жена, ждет. Было приятно познакомиться, Чэнс, – сказал он и направился к выходу.

– Мне надо поговорить с тобой. Не могла бы ты заглянуть в дом, когда закончишь? – спросил Чэнс, когда они остались одни.

– Конечно. Я отведу Сина в стойло и сразу приду.

Чэнс кивнул и последовал за Марком.

Холли вычистила Синдбада, отвела в стойло и дала пару яблок в благодарность за отличную работу. Потом взяла Эмму и направилась в дом.

Прежде ей редко доводилось бывать тут. Ребенком она забредала сюда раз или два, заблудилась, вежливая прислуга помогла ей найти выход, и с тех пор она больше не отваживалась совать нос в огромный и роскошный особняк Мастерсов. К тому же Чэнс редко сидел дома, они всегда встречались на конюшне.

Она прошла к особняку через дальние ворота. Отсюда открывался вид на бескрайние холмистые пастбища, поросшие свежей весенней травой. Во дворе был большой бассейн неправильной формы, стилизованный под лагуну, – обложенный камнем и украшенный множеством плавучих и свисающих со стен растений. В углу бассейна даже был небольшой водопад. Эмма довольно завизжала, когда ей на личико попали холодные брызги, и задрыгала ножками, требуя, чтобы ее опустили на землю. Но Холли только крепче прижала малышку к себе. Она знала, что этот милый ангелочек сразу полезет в воду, повыдирает все растения, какие только подвернутся ей под руку, и чудесной лагуне придет конец. Эмма обожала всякие цветочки-лепесточки, но ей все время хотелось собрать букет. Холли пока еще не нашла способа объяснить ей, что цветами можно любоваться и не срывая. Она прошла мимо площадки для барбекю к задней двери, позвонила в колокольчик и вошла.

– Эй, кто-нибудь!

Чэнс появился наверху лестницы, на нем не было ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг бедер.

– Заходи. Я хотел быстренько принять душ, подожди минуту.

– Хорошо.

Она вошла внутрь и огляделась. Кто-то вложил кучу сил и денег, чтобы интерьер особняка прямо-таки вопил о достатке семьи Мастерс – настолько демонстративно шикарным он был. Но Холли по своему образу жизни была приверженцем стиля кантри, и такая агрессивная роскошь ее скорее несколько удивляла.

Главная столовая была больше, чем весь ее дом, да еще, наверное, и с клиникой в придачу. В массивных креслах, обтянутых блестящей кожей, человек мог просто утонуть. Камин здесь был настолько огромным, что в нем можно было без проблем зажарить целую корову, а мраморная полка над ним – настолько широкой, что на ней смогла бы спать даже Холли, не говоря уже об Эмме. Холли заглянула за угол камина и увидела дверь, которая, как оказалось, вела на кухню.

Кухня тоже была образцом роскоши – темное дерево и столешницы из коричневого мрамора. Даже плита выглядела шикарно с огромным медным куполом над ней. По стенам рядами висели-лежали-стояли сверкающие кастрюли, сковородки и прочая утварь.

В углу кухни был небольшой обеденный уголок с французскими окнами, из которых открывался вид на зеленые холмы, простиравшиеся до самого горизонта. И куда ни кинь взгляд – все здесь принадлежало Мастерсам и вопило о том, насколько выше окружающих они стоят.

Как ни странно, никогда прежде этот дом не вызывал у Холли таких мыслей. В детстве все были такими, какими были. Она никогда не связывала человека с его богатством или положением в обществе. Люди были просто людьми, очень разными, и они были ей либо интересны, либо нет. Но теперь на фоне этого величественного особняка и необозримого ранчо ее собственный домик и клиника, в которую она вложила столько сил, показались ей такими маленькими и незначительными, как одна травинка на полях Мастерсов площадью девяносто две тысячи акров.

В кухню вошел Чэнс и сразу прошел к холодильнику. На нем были только джинсы, а торс был открыт во всем своем скульптурном великолепии.

– Налить тебе чего-нибудь? Пива? Колы? Лимонада?

– Лимонад был бы очень кстати, спасибо!

Чэнс насыпал лед в высокий стакан и налил ей лимонаду из большого стеклянного кувшина, а себе взял банку пива.

– Садись!

Он кивнул в сторону обеденного уголка. Холли села на стул и устроила Эмму у себя на коленях.

– Ты отлично держишься в седле, – сказал Чэнс, усаживаясь напротив и открывая банку пива. – Ты давно занимаешься выездкой?

– О, я об этом с детства мечтала! А в прошлом году мы с Амандой и парой друзей поехали в Даллас посмотреть соревнования и там познакомились с женой Марка. Потом она привела своих собак в клинику, мы поговорили, и она рассказала, что ее муж много лет подряд выигрывал эти соревнования. Он помог мне выбрать Синдбада.

– А английское седло позволяет тебе чувствовать и контролировать всю эту силу, – снова вспомнил Чэнс с озорным блеском в глазах.

Эмма начала хныкать, требуя спустить ее на пол. Холли поставила ее на ножки, и девочка сразу пошла прямиком к Чэнсу.

– Так о чем ты хотел поговорить? – спросила Холли.

Но глаза Чэнса были прикованы к девочке, которая ухватилась одной рукой за штанину, а другой стала повелительно похлопывать по его колену, явно желая забраться туда. Но Чэнс этого либо не понял, либо не захотел понять. Эмма нисколько не расстроилась, только улыбнулась, открыв два маленьких зубика внизу.

– Коул и Уэйд устраивают большой прием в Далласе в субботу вечером. Мне не удалось отвертеться. – Он наконец оторвал напряженный взгляд от Эммы и посмотрел Холли в глаза. – Не составишь мне компанию?

Чэнс приглашал ее на свидание? Это было так неожиданно, что она не знала, радоваться ей или пугаться. Как же она мечтала об этом в детстве! Но Чэнс уезжает через несколько недель. Он солдат, его ждет его отряд спецназа, заменивший ему семью. Хотя речь ведь идет только об одном свидании. На приеме наверняка будет много гостей, все они давно знают Чэнса и захотят поговорить с ним и послушать о его подвигах, а если там будут друзья Уэйда и Коула, то разговор быстро свернет на бизнес, так что она просто посидит тихонько в уголке, раз уж Чэнсу зачем-то нужна ее компания.

Это только одно свидание. Один вечер. Разумеется, она пойдет туда. Как она могла отказаться?

– Конечно. С удовольствием! Дресс-код?

– Понятия не имею. Мне все равно. Мы, наверное, останемся там на ночь, так что возьми что-нибудь на смену. А так, надень, что хочешь.

– А ваш шеф-повар поджарит мне хот-дог на гриле?

В глазах Чэнса заплясали чертики.

– Для тебя – все, что угодно!

Разумеется, Аманда с готовностью согласилась посидеть с малышкой. Она была в восторге оттого, что подруга, наконец, согласилась пойти на свидание, и поздравляла ее так горячо, будто Холли по меньшей мере купила новый дом. Конечно, из-за Эммы Холли редко принимала приглашения на свидания, хотя на самом деле это был скорее вежливый предлог для отказа мужчинам, которые и так ее не особенно интересовали. Но сейчас все было по-другому. Это был Чэнс.

– Ты ничего не забыла? – Аманда твердо решила взять ситуацию под контроль.

– Мне не так много нужно, – ответила Холли, в сотый раз изучая свое отражение в зеркале.

На ней было черное корсажное платье без бретелек, облегавшее ее как вторая кожа, и черные лодочки на таких высоких каблуках, каких Холли не надевала, наверное, ни разу в жизни.

– Шикарно выглядишь, – оценила подругу Аманда. – Не то что твой вечный прикид – сапоги да джинсы. Чэнс умрет, когда тебя увидит.

– Спасибо за платье и туфли, Мэнди.

– Без проблем. Чэнс когда-нибудь видел тебя в платье?

– Нет, – ответила Холли, секунду подумав. – Кажется, ни разу.

Она посадила Эмму в манеж, убедившись, что у нее там есть игрушки и бутылочка с ее любимым соком.

– Чуть не забыли! – Аманда достала из сумочки флакон духов и, прежде чем Холли успела что-либо сказать, распылила вокруг нее ароматное облачко.

– Я не пользуюсь духами!

– Сегодня вечером пользуешься! – победоносно улыбнулась Аманда.

Раздался стук в дверь. Чэнс приехал за ней. Холли схватила черный клатч и небольшой несессер со сменой одежды и побежала к дверям.

– Ничего себе! – присвистнул Чэнс, оглядывая ее с головы до ног. – Добрый вечер! Я приехал к Холли Андерсон, можете ее позвать?

– Может, я сойду? – пошутила в ответ Холли.

Чэнс взял ее несессер.

– Выглядишь потрясающе.

– Спасибо! Ты тоже.

На нем была белоснежная парадная военная форма, грудь украшали медали в несколько рядов.

– Поскольку эту ярмарку тщеславия устраивают мои братья, в первую очередь, Уэйд, в попытках заманить потенциальных партнеров на звон медалей героя войны, придется устроить им шоу. Но только один раз. Сегодня – и больше никогда.

Холли предполагала, что они будут добираться до Далласа часа два. Но когда за мостом Чэнс повернул не на главную дорогу, а в сторону конюшни, Холли нервно заерзала. Куда же они едут? Они миновали один холм, затем другой и выехали на вертолетную площадку. Чэнс вышел из машины, открыл дверь с ее стороны и подал Холли руку. Так что же, они не едут в Даллас? Мысль о том, что они могут полететь туда, не приходила ей в голову.

Чэнс повел Холли на круглую площадку, где стояли два одинаковых бело-голубых вертолета. Холли вросла в бетон.

– Ты шутишь!

– Нет.

– Я не сяду туда!

– Почему?

– Потому что я не птица! На мне что, перья растут? Я не хочу умереть на высоте двадцать тысяч футов над землей.

– Если ты умрешь немного пониже – тебе будет легче? – рассмеялся Чэнс.

Холли уставилась на него.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я!

– Пошли. Все будет хорошо.

Но Холли не двигалась. Чэнс посмотрел ей в глаза, затем, прежде чем она поняла, что происходит, взял ее лицо ладонями и быстро поцеловал в губы.

– Я бы никогда не предложил тебе ничего рискованного. Ты мне веришь?

– Да, верю, – ответила растерянная Холли. – Хотя я помню, как ты говорил нам с Джейсоном, что нет ничего опасного в том, чтобы пройти мимо нового быка и быстрее добраться до реки. Он чуть не поднял нас на рога.

Чэнс хохотнул.

– Но ведь никто не пострадал.

– Только потому, что старик Рихтер увидел, что происходит, и выпустил двух телок, чтобы отвлечь его.

– Пошли. Вертолет – не бык.

– А ты вообще умеешь им управлять?

– Пару раз случалось, – кивнул Чэнс и взял ее за руку. – Что у тебя за духи? Изумительные.

Он усадил ее в вертолет и помог надеть гарнитуру.

– Я не знаю. Меня Аманда надушила.

– Узнай название! – велел он с хищной улыбкой. – Очень возбуждающий аромат. Все, полетели. Готова?

– Конечно нет!

Чэнс улыбнулся хулиганской улыбкой, которая делала его совершенно неотразимым. Двигатель заработал, пропеллер начал вращаться, и Холли почувствовала, что вертолет оторвался от земли.

– Подожди! Стоп! – завопила она.

Чэнс недоуменно посмотрел на нее, но посадил вертолет.

– В чем дело?

– Я… я не успела приготовиться. Ты не сказал мне, что мы взлетим вот так вот сразу.

Он бросил на нее ироничный взгляд.

– Полная готовность, Холли! Мы летим на Луну! Достаточно? Можем взлетать?

– Нет! Подожди! Где тут парашюты?

– Тут нет парашютов.

Холли вытаращила глаза и стала хватать ртом воздух.

– А что мы будем делать, если упадем?

– Шмякнемся на землю. Поехали!

Он снова поднял вертолет в воздух, сделал круг над ранчо и направился на юг.

– Холли, расслабься. Ты так вцепилась в сиденье, что у тебя пальцы побелели.

– Мне кажется, меня сейчас стошнит.

– Не стошнит тебя! Расслабься и наслаждайся полетом.

Она кивнула, но отодвинулась подальше от двери. Чэнс накрыл своей ладонью ее сведенные судорогой пальцы, и, как ни странно, это помогло. Она выдохнула и посмотрела в окно.

Это действительно было удивительное зрелище. Чем ближе они подлетали к Далласу, тем гуще становилась паутина дорог под ними. Начало смеркаться, и Холли видела, как город медленно зажигает огни в дымчатых сиреневых сумерках.

Она посмотрела на Чэнса. Тот поймал ее восхищенный взгляд и подмигнул.

– У нас еще есть время. Хочешь, полетаем над Далласом?

Холли понимала, что другого шанса у нее не будет. Когда ее еще пригласят покататься на вертолете? Она подавила остатки страха и кивнула.

Чэнс улыбнулся.

– Ты – моя умница.

Это была всего лишь фигура речи, но у Холли все равно екнуло сердце. Она правда «его» умница?

Под ними проплывали гигантские небоскребы Далласа. Холли заметила внизу большого красного Пегаса. Сначала эта статуя была фирменным знаком компании «Мобайл Ойл», но со временем стала символом всего Далласа.

Облетев центр города, они направились на северо-восток.

Небоскребы остались позади, уступив место утопавшим в зелени особнякам. Наконец они приземлились в небольшом пригородном аэропорту.

– Приехали.

Чэнс заглушил мотор и помог Холли выйти из вертолета. Их уже ждал лимузин, возле которого чуть ли не навытяжку стоял водитель. Холли растерянно подумала, что сегодня у нее все в первый раз. Она не только никогда не летала ни на чем, а тем более на вертолетах, она и на лимузинах ни разу не ездила.

– Так как это наше первое официальное свидание, – сказал Чэнс, когда они сели в салон, обтянутой мягчайшей кремовой кожей, – мне кажется, я должен тебя поцеловать.

– Я думаю, мы просто обязаны следовать традициям.

Чэнс наклонился и обнял ее. Холли чувствовала на затылке его могучую ладонь, которая мягко притягивала ее голову к его красиво очерченному рту. Поцелуй Чэнса, как и сам он, был сильным и решительным. Она чувствовала на его губах слабый аромат бренди, мяты и его собственный пьянящий вкус. Холли почувствовала горячую волну внизу живота и подумала, что если они немедленно не остановятся, то наверняка опоздают на вечеринку.

Чэнс поднял голову и нерешительно посмотрел на нее, будто подумал о том же.

– Мы приехали, – сказал он с сожалением.

Лимузин подъехал к ажурным кованым воротам и лишь слегка замедлил ход, как они распахнулись. Машина проехала по подъездной дорожке и остановилась перед высокой парадной лестницей. Это был самый большой особняк, который Холли когда-либо видела. Башенки, увитые плющом, делали его похожим скорее на замок, а не на дом.

– Это здесь живет Уэйд? – потрясенно спросила она.

– Коул тоже, когда бывает в городе, – кивнул Чэнс.

Холли выглянула в окно и долго рассматривала круглые башни, затем снова повернулась к Чэнсу:

– Поклянись, что перед вечеринкой вы запираете своих драконов в подвале.

– Не уверен, что кто-то об этом позаботился. Так что могут возникнуть проблемы, – ответил Чэнс, не поведя бровью, хотя она видела, какого труда ему стоит сдержать улыбку.

Он снова поцеловал Холли, словно хотел насытиться ею, насколько это возможно, прежде чем войти в дом. Его губы были нежными и требовательными, а язык горячим и трепещущим. Холли почувствовала, как по ее спине пробегает дрожь желания.

Легкий стук в стекло вернул их к действительности. В окно заглядывал Уэйд, его глаза блестели в предвкушении интриги. Он открыл дверь и посмотрел мимо Холли на брата.

– Ты же помнишь, что у нас много свободных комнат? Может быть, предупредить гостей, что ты немного задержишься?

– Не стоит, – ответила Холли вместо Чэнса, чувствуя, как ее лицо заливает румянец.

Губы Чэнса прикоснулись к ее уху, его дыхание щекотало пылающую кожу.

– Он, конечно, дразнит тебя. Но у нас действительно много свободных комнат, если вдруг ты передумаешь, – прошептал он.

– Немедленно прекратите оба, – сказала Холли с неловким смешком и, опершись на руку Уэйда, вышла из машины.

– Ух ты! – выдохнул он, отступая на шаг, чтобы лучше ее рассмотреть. – Холли, ты потрясающе выглядишь.

– Спасибо. Я надеюсь, что не сломаю себе шею на этих каблуках.

Они втроем поднялись по широкой мраморной лестнице на ярко освещенное крыльцо.

Единственное слово, которым Холли смогла описать интерьер, – это «дворец». По сравнению с ним даже дом на ранчо казался маленьким. Они миновали облицованный мрамором холл, где их встретил дворецкий. Чэнс передал ему несессер Холли, что-то вполголоса сказал, и они прошли дальше. Атриум высотой три этажа, хрустальные люстры – Холли никогда в жизни не видела ничего подобного. Налево была гигантская гостиная, которая могла легко вместить полсотни людей, а направо – столовая, где были накрыты обильные фуршетные столы. Комнаты были полны народу, смех и возбужденные голоса сливались с негромкой музыкой.

Их присутствие сразу же заметили, точнее – присутствие Чэнса. Высокий красавец в белоснежной форме, с грудью, увешанной орденами, он был предметом подражания или зависти для каждого присутствующего мужчины и вожделения – для каждой женщины.

– Приступай, я хочу покончить с этим поскорее, – прошептал Чэнс Уэйду.

– Дамы и господа! – Красивый баритон Уэйда перекрыл гул голосов.

Гости повернулись в их сторону, улыбки стали шире, глаза засияли ярче, и казалось, что все присутствующие устремились к ним. Точнее, к Чэнсу.

– Мы рады видеть вас здесь и благодарны, что вы нашли время посетить нашу семейную вечеринку, – продолжал Уэйд. – Я рад представить вам моего брата, капитана-лейтенанта спецназа ВМС США и его спутницу доктора Холли Андерсон. Давайте поприветствуем их!

Зал взорвался аплодисментами, но Холли понимала, что все они предназначены ее спутнику, и незаметно сделала полшага назад. Чэнса немедленно окружили, все старались пожать ему руку или сказать пару слов. Это был его вечер, и Холли мечтала потихоньку исчезнуть. По залу неспешно плавали важные официанты в белых куртках, разнося на подносах высокие бокалы с шампанским. Холли взяла один и пригубила. Здесь было не меньше сотни людей, и возле Чэнса уже собралась огромная толпа. Он не предупреждал ее, что здесь будет столько народу, а может быть, и сам не знал. Дважды Холли попыталась тихонько отойти, но Чэнс немедленно брал ее за локоть и крепко держал, не давая сделать ни шагу. У него что, глаза на затылке? Все это время он умудрялся разговаривать со всеми сразу, отвечать на бесконечные вопросы о спецназе, Ираке или «Мастерс корпорейшн», он сказал очень много слов и не сказал при этом ничего. Холли и не подозревала, что он такой мастер вести светские разговоры.

– Я хочу есть, – вдруг сказал он, схватил ее за руку и повел сквозь обступившую их толпу к столам.

Пока Чэнс набирал на свою тарелку мясные деликатесы, Холли пошла за фруктами: положила себе клубнику и вишню, кисточку винограда, несколько маленьких кусочков дыни. Теперь неплохо было бы найти спокойное место, где можно сесть и поесть, но и из гостиной и столовой вынесли все стулья.

– Можем просто постоять, как все, – предложила Холли.

– У меня есть идея. Пошли.

Выскользнув из зала, Чэнс повел ее за собой вглубь дома. Они нашли диван, стоявший в нише, и с облегчением рухнули на него. Холли с блаженным стоном скинула туфли на десятисантиметровых каблуках и поджала ноги под себя.

– Неужели ты знаешь всех этих людей?

– Нет, конечно!

– Кто та брюнетка, которая так вешалась на тебя? Мне кажется, она все время нарочно пыталась наступить мне на ногу, чтобы отогнать от тебя.

– Правда? – Чэнс чуть не подавился.

– Точно! – Холли надкусила клубнику. – Но не беспокойся. Она получила хороший тычок локтем по ребрам. Какая изумительная клубника!

Чэнс громко рассмеялся.

– Ты бесподобна!

– И еще очень зла!

Она вытянула ноги, тарелка накренилась, и, прежде чем Холли ее поймала, с тарелки упала вишенка, прокатилась по бедру Чэнса и упала на диван между его ног. Холли проследила за ней глазами, потом смущенно посмотрела на Чэнса.

– Вы потеряли вишенку, мисс Андерсон, – сказал он светским тоном.

– Вроде бы да, – ответила она, не в силах отвести глаз от сочной красной ягоды. – Не будете ли вы джентльменом, мистер Мастерс, и не передадите ли ее мне?

– Нет. Вы должны взять ее сами.

Холли быстро огляделась, чтобы убедиться, что больше никто их не слышит.

– Чэнс Мастерс, – прошипела она сквозь зубы. – Не дури. Отдай мне вишню.

– Ах, ты хочешь вишню! – громко сказал он с дьявольской улыбкой, явно наслаждаясь ситуацией. – Так возьми ее!

– Хорошо. Пусть лежит там, и у тебя на твоей шикарной парадной форме будет невыводимое пятно.

Чэнс не ответил, но взял с тарелки виноградину и поднес к ее губам. Холли послушно открыла рот и позволила положить ягоду ей на язык. Сладкий сок наполнил ее рот.

Чэнс взял с тарелки клубнику и тоже поднес к ее рту, но теперь он держал ее не пальцами, а своими губами и с вызовом смотрел на Холли. Он хотел, чтобы она взяла ягоду. Из его рта. Холли наклонилась, дотянулась до его губ и вонзила зубы в ароматную мякоть. Чэнс языком протолкнул клубнику ей в рот.

– Возьми вишню, Холли. Сделай это. Сделай это сейчас.

Глава 8

– Берегись, капитан! – прошептала Холли в его губы и почувствовала, как они расплываются в улыбке.

Она нащупала проказливую вишенку, закатившуюся между его ног, но ягода тут же была забыта, потому что большая теплая ладонь легла на ее руку и прижала ее к паху. Холли чувствовала под пальцами мощный затвердевший ствол…

Кто-то кашлянул. Не она. Не Чэнс. Они замерли. Реальность грубо ворвалась в их сладкую игру. Холли подняла голову и увидела Уэйда и стоявшего рядом с ним человека в белом поварском колпаке, который, судя по его виду, мечтал провалиться сквозь землю. И Холли мечтала о том же. Она почувствовала, как жаркий румянец заливает ее лицо.

– А мы вас обыскались! – сказал довольный Уэйд, стараясь сдержать улыбку, но у него не получалось. – Наш шеф-повар Андре кое-что вам приготовил.

Холли посмотрела на поднос в руке мужчины. Тот снял серебряную крышку – под ней лежал хот-дог, вокруг которого стояли маленькие чашечки с разными соусами.

– Как мадам заказывала. Зажаренный на открытом огне. Персонально для вас, – сказал человек в белом колпаке и протянул ей поднос.

К счастью, Чэнс сам забрал его. У Холли так дрожали руки, что она наверняка опрокинула бы его прямо на Чэнса. Холли вдруг представила себе, что он предложил бы вытереть с него соус, и почувствовала, что снова краснеет. Надо взять себя в руки.

– Спасибо.

– Рад услужить вам, мадам. Надеюсь, вам понравится, – сказал шеф-повар и с облегчением сбежал.

– Мне ужасно хочется спросить, чем это вы оба тут занимались, когда я пришел, – сказал Уэйд. – Но лучше, пожалуй, мне воздержаться от вопросов, как вы думаете? Если бы я и спросил, вы бы вряд ли мне ответили, правда?

– Ничего особенного тут не было, – ответила Холли. – Тебе просто показалось. Это не то, что ты думаешь.

Чэнс хмыкнул и с интересом посмотрел на нее.

– Да ну? – спросил Уэйд.

Холли казалось, что он еле сдерживается, чтобы не запрыгать от восторга.

– Я просто помогала Чэнсу искать мою вишенку.

Никто ничего не ответил. Ей потребовалось около пяти секунд, чтобы понять, какую глупость она сморозила.

Чэнс с улыбкой поднял ягоду за черешок.

– И я ее нашел! – сказал он, с довольной улыбкой отправляя вишню в рот.

* * *

Хот-дог оказался очень вкусным, и, несмотря на то что Холли уже наелась фруктов, она наслаждалась каждым кусочком. Чэнс исчез на пару минут и вскоре вернулся с лимонадом и холодным пивом.

– Вот уж не думала, что на такой шикарной вечеринке подают пиво, – удивилась Холли.

– Я взял его на кухне. Никогда не любил шампанское.

Холли сделала глоток лимонада. Она тоже, хотя, наверное, по другим причинам. У таких людей, как она, вкусовые рецепторы обычно не настроены на то, чтобы оценить элитный напиток.

– Вкусный хот-дог, спасибо, – сказала Холли, отставляя пустую тарелку в сторону.

– Надевай туфли, хочу тебе кое-что показать, – тут же вскочил Чэнс.

Она со стоном снова сунула ноги в лодочки. Чэнс повел ее в большой зал, в углу которого уже настраивался небольшой оркестр. Когда звуки медленной музыки поплыли по залу, Чэнс взял Холли за руки.

– Как здорово, – сказала она, улыбаясь ему. – Я и не знала, что ты умеешь танцевать.

– Я и не умею, – ответил Чэнс. – И ты сейчас в этом убедишься. Береги ноги.

Но на самом деле этот врунишка прекрасно танцевал. Было приятно чувствовать, как его сильные руки обнимают ее и ведут за собой под медленную нежную музыку. Холли казалось, что они с Чэнсом сейчас близки, как никогда раньше.

В зале было много женщин, которые рвались занять ее место при первой же возможности, но Холли и не думала его уступать. И ей казалось, Чэнс тоже этого не хочет.

– Если ты устала, просто скажи. Мы здесь уже четыре часа. Хватит с них. Я просто мечтаю сбежать отсюда.

– Я тоже!

Он взял ее за руку и повел сквозь толпу, любовавшуюся на танцующих. Уже в дверях они столкнулись с Коулом. Чэнс наклонился и тихо сказал что-то ему на ухо, тот молча кивнул и похлопал брата по плечу.

Они дошли до маленького лифта и через полминуты уже были на верхнем этаже.

Здесь была более элегантная обстановка, чем внизу. На стенах, обтянутых шелковыми обоями, висели зеркала в антикварных рамах и старинные фотографии. Наверное, это были предки Чэнса. Представительные мужчины перед входом в шахту, рядом с нефтяной вышкой, один был запечатлен на прекрасной породистой лошади и с венком на шее.

– Это мой дядя Джек в день, когда он выиграл «Тройную Корону».

– Какой красавец! – ахнула Холли.

– Я надеюсь, ты имеешь в виду коня.

– А что, там где-то есть конь?

Чэнс засмеялся.

– Я думаю, тебе здесь будет удобно, – сказал он, открывая дверь и показывая ей прелестную сине-белую комнату с мраморным камином и большой кроватью под голубым бархатным балдахином. – Если что, моя комната по соседству.

– Хорошо. Увидимся утром.

– Я рано встаю.

– Я тоже.

Чэнс наклонился, его лицо было совсем близко. При тусклом свете ночника он выглядел еще красивее и сексуальнее.

– Я отлично провела время, – прошептала она.

– Я тоже. Спасибо, что помогла мне это пережить.

Его губы – нежные, теплые – прикоснулись к ее губам. Но только на секунду, затем он отступил.

– Доброй ночи.

– Ну что? Как? – допытывалась Аманда на следующий день.

Они сидели на кухне у Холли, которая никак не могла наиграться с Эммой. Аромат детской присыпки и молочной каши помогал ей вернуться к реальности. Теперь она знала, как чувствовала себя Золушка после бала. К счастью, Холли не пришлось спасаться бегством, обе туфли были при ней, а принц доставил ее на вертолете прямо к дому.

– Холли! – рявкнула Аманда.

– Что? Да! – вздрогнула Холли. – Прости, немного торможу.

– О! Многообещающе! Я хочу знать все, каждую пикантную деталь. Поклянись, что все мне расскажешь!

– Конечно, – сказала Холли.

«Ни за что», – подумала она про себя.

– Отлично! Мне надо бежать! Я тебе позвоню!

– Большое спасибо, Аманда. – Холли поднялась и обняла подругу. – Чтобы я без тебя делала!

Холли проводила Аманду до двери и позвонила своему компаньону, Кевину. Потом они с Эммой дошли до клиники и убедились, что на завтра все готово. Завтра понедельник – трудный день.

Какой-то звук вырвал Холли из крепкого сна. Сначала она не могла разобрать, что это, но потом поняла: это лают собаки, оставленные в клинике, – две овчарки, терьер и дворняжка по кличке Генри.

Она выскочила из кровати и на цыпочках прошла в комнату Эммы. Девчушка мирно спала. И тут Холли услышала звон разбитого стекла. Собаки теперь прямо-таки надрывались. Она кинулась к окну гостиной, из которого была видна клиника, и увидела при лунном свете темную фигуру. Кто-то выбросил из окна ее кабинета что-то объемное, разбившееся со стуком. Холли показалось, что это компьютер.

Холли кинулась к дверям и проверила все замки и запоры. Потом, не включая света, чтобы не привлекать внимания, нашла телефон и набрала 911. Она назвала свое имя, адрес и рассказала, что происходит. Диспетчер уверил ее, что полиция уже выезжает. Она побежала обратно в комнату Эммы. Собаки заходились в лае, звон бьющегося стекла повторился снова. Холли прикинула: до города не меньше пятнадцати миль, Чэнс жил через дорогу. Холли немедленно набрала его номер. Чэнс ответил после второго звонка.

– Холли? – Его голос звучал удивительно бодро для двух часов ночи.

– Прости, что звоню, но кто-то забрался в клинику. Полиция уже едет, но мы с Эммой здесь одни и…

Связь оборвалась.

Холли побежала обратно в гостиную и припала к окну. Внезапно темноту прорезал свет фар. К клинике подъехала машина, из нее выскочил человек и кинулся к дверям. Ей показалось, что это Чэнс.

Она уже пожалела, что позвонила ему. А вдруг у грабителя пистолет? Она не простит себе, если Чэнса из-за нее ранят. Ей хотелось побежать к нему, но она не могла оставить Эмму, так что ей пришлось просто одеться, сесть у окна и ждать поли цию. Она видела, как кто-то выскочил из задней двери. Минуту спустя Чэнс выбежал из клиники и помчался к ее дому. Холли поспешила открыть дверь.

– Ты в порядке? – спросил Чэнс, даже не запыхавшись.

– Да. Кто это был?

– Я не успел их найти, они убежали через заднюю дверь. Наверное, услышали, как я подъехал.

– Ты думаешь, их было много?

– Я не знаю. Вряд ли один человек мог так разгромить клинику.

– Разгромить? – Холли рванула к дверям.

– Нет, Холли! – удержал ее Чэнс. – Мы не знаем, сколько их было. Мы не знаем, чего они хотели. Мы не знаем, насколько сейчас там безопасно. Я обошел все, но те, кто это сделал, могут прятаться где-то рядом.

– Собаки. Я должна, по крайней мере, убедиться, что с собаками все хорошо.

– Сколько их?

– Четыре.

– Я видел их, все они в порядке. Я вернусь и проверю их еще раз.

Прежде чем Холли успела ответить, раздался вой полицейской сирены.

Ее пустили внутрь только после того, как полицейские все тщательно проверили. Клиника выглядела так, будто кто-то задался целью разбить все, что только возможно. Дорогие микроскопы были сброшены на пол, рентгеновские экраны громили стулом, и Холли нигде не видела компьютера, так что, скорее всего, она верно разглядела: его выкинули из окна.

Это было не ограбление. Это был акт чистого вандализма. Холли кинулась к вольерам и проверила всех собак. К счастью, они были в порядке, напуганы, но без видимых повреждений.

– Холли, – окликнул ее шериф Джо Грин. – У тебя есть предположения, кто это мог бы быть?

Холли покачала головой:

– Нет. Ни малейших. Большинство наших пациентов здоровы и счастливы. Мы потеряли только двух. Семнадцатилетнего бигля, принадлежавшего Джи Ди Кордиффу, но он понимал, что собака уже очень старая, и был готов к этому. И корги Баббл умер от рака неделю назад. Хозяева знали, что ни один ветеринар тут не поможет. Я не могу даже представить, кто и почему мог бы это сделать. Извините, я должна вернуться к Эмме.

Холли побрела домой и, как только отошла от клиники, не удержалась и расплакалась. Кто же это сделал? И зачем? Страховка, конечно, покроет большую часть потерь, но все равно потребуется не меньше недели, чтобы все восстановить и вернуться к работе. Надо позвонить Кевину.

Эмма крепко спала в своей кровати, обняв своего плюшевого зайца. Холли достала из кармана телефон и набрала своего компаньона. Наверное, стоило подождать до утра, но дело было слишком серьезно. Это сильно ударит по их доходам. После трех гудков в трубке раздался сонный голос Кевина. Холли рассказала ему о нападении и решила снова вернуться в клинику.

Она стояла посреди разгромленной лаборатории и не знала, за что браться и с чего начать. Окна выбиты, мониторы расколоты, клавиатура компьютера сломана пополам, очень дорогой микроскоп, который Уэйд подарил ей на торжественном открытии клиники, разбит вдребезги.

– Холли!

Она вздрогнула, но, к счастью, это был Чэнс. Он подошел и забрал обломки микроскопа из ее рук, выбросил их в мусорное ведро. Потом обнял ее.

– Оставь это до утра. Нет смысла наводить порядок среди ночи. Шериф обещал кого-нибудь оставить здесь до утра. А утром я пришлю рабочих, чтобы они помогли тебе тут.

Она кивнула.

– Я позвонила Кевину. Он свяжется со страховой компанией. Надеюсь, они быстро пришлют кого-нибудь. О, Чэнс, у меня есть пациенты, которым нужна медицинская помощь. Как я смогу…

– Ш-ш-ш… – Рука Чэнса нежно прижала ее голову к груди. – Мы все наладим. А сейчас я хочу, чтобы ты забрала Эмму, взяла немного вещей для вас обеих и переехала в наш дом, пока власти не выяснят, кто это был.

– Нет, это не обязательно.

– Обязательно. Иди. Собирай сумку и пошли отсюда.

– Но, Чэнс…

– Не спорь, Куколка. – Он взял ее лицо в ладони. – Твой дом стоит на отшибе, я не хочу, чтобы вы с Эммой оставались там без присмотра.

Холли пошла собирать вещи.

Чэнс не хотел оставлять ее здесь без защиты, даже несмотря на то, что люди шерифа будут дежурить до утра. Наверное, это что-то да значит? Ей нужно позаботиться об Эмме. Но чего ей на самом деле хотелось, так это спрятаться тут и подкараулить злоумышленника, если он надумает вернуться. Ее шок быстро сменялся гневом.

– Выбирай любую спальню, какую хочешь. Уэйд и Коул в Далласе, так что весь дом в твоем распоряжении. Ты устала. Давай уложим тебя и Эмму спать.

– Я не устала, – ответила Холли. – Я в бешенстве.

Когда Холли позвонила ему среди ночи, он испугался. А это с ним очень редко случалось. В ее голосе был не только страх, но и ярость. Чэнс подозревал, что, если бы не ребенок, Холли ринулась бы прямо в клинику, чтобы поймать злоумышленника, и одному богу известно, чем это могло закончиться. Она никогда ничего не боялась, и до нынешней ночи ему это нравилось. Но сейчас Чэнс радовался, что ребенок заставил ее быть хоть немножко осторожнее.

Держа на руках спящую Эмму, Холли поднялась вверх по лестнице и застыла там, будто не зная, что делать дальше. Чэнс прошел вперед и открыл дверь в одну из спален. Днем отсюда была видна конюшня и пастбища, а если выйти на балкон, то и двор с бассейном и водопадом. Холли вошла в комнату и снова застыла, растерянная.

Чэнс был тоже растерян. Присутствие Холли в его доме наводило на мысли, которые ему не нравились. За все годы, что они знали друг друга, она никогда не заходила дальше кухни или холла. Теперь, увидев Холли в спальне в двух шагах от кровати, он невольно представил ее распластанной на этом огромном ложе, обнаженную, среди смятых простыней, ждущую, что он овладеет ею…

Он опять мечтал о несбыточном. Пора остановиться.

– Я попросил парней принести сюда детскую кровать. – Он знал, что Холли будет возражать, поэтому быстро продолжил: – Это всего на пару ночей. Я подумал, что так вам обеим будет удобнее. И ей привычнее в своей кроватке, со своими игрушками, и ты не будешь бояться, что она упадет на пол.

Он твердо решил, что не позволит Холли вернуться в ее дом, пока не установит там хорошую систему безопасности. Но он не хотел говорить ей об этом, чтобы не пугать еще больше. Если повезет, систему успеют установить прежде, чем она соберется домой.

Эмма проснулась и, вытаращив глаза и сунув палец в рот, безо всякого страха рассматривала незнакомую обстановку. Холли опустила ее на пол, чтобы она смогла осмотреться, и девочка сразу потопала к Чэнсу. Она была такая крошечная, такая хрупкая, Чэнс не решался даже дотронуться до нее, боясь поранить. Но, видимо, у Эммы были другие планы. Она уставилась прямо на него своими голубыми глазенками, ухватила за штанину пухлой ручкой и скомандовала:

– Учки!

Чэнс посмотрел на Холли. Она только улыбнулась. Если бы он не знал ее лучше, то заподозрил бы, что она специально это подстроила. Собрав всю свою волю в кулак, Чэнс протянул руки и взял ребенка.

Эмма сразу же положила голову ему на плечо и сонно прикрыла глазки. Чэнс мягко похлопал ее по спине. Он не мог поверить, что она так спокойно пошла на руки к почти незнакомому человеку. А еще он не мог поверить, что ему это так нравилось.

– Шериф пообещал прислать завтра кого-нибудь снять отпечатки пальцев. Я знаю, что к тебе полгорода ездит, но, думаю, в лаборатории бывает не так много народу.

– Нет, немного.

Раздался осторожный стук в дверь, и один из работников заглянул в спальню.

– Мы принесли кроватку. Куда ставить?

– Я думаю, лучше поближе к кровати, так что если она проснется, то сможет видеть маму.

– Ох, Чэнс, не стоило! Так много хлопот, и всего на одну ночь.

– Ничего страшного.

Чэнс подошел к детской кроватке и опустил Эмму туда. Она сразу села и стала вертеть головой, не выпуская палец изо рта.

– Постарайся поспать. Поговорим утром, – сказал он.

– Спасибо.

Холли села на край кровати и устало посмотрела на Эмму. Чэнс подозревал, что этой ночью ей вряд ли удастся заснуть. Он закрыл за собой дверь и направился к лестнице. Ему хотелось еще раз взглянуть на клинику и посмотреть, не упустил ли он что-то при первом осмотре. Туда могли вломиться и ради лекарств, но если они просто искали наркотики, то вряд ли учинили бы такой разгром. Кто-то хотел именно разрушить клинику.

Чэнс кивнул охраннику, стоявшему у входа.

– Вы смотрели холодильник? – спросил он. – Я подумал, может быть, искали наркотики.

– Да, сэр, – ответил офицер. – Мы не успели проверить все лекарства по списку, но, похоже, холодильник – единственное место в лаборатории, которое даже не тронули. У меня тоже была мысль, что кто-то искал наркотики, но, видимо, нет. Все успокоительные и обезболивающие на месте, в ящиках порядок, ни один пузырек не тронули. Так что вряд ли они хотели украсть наркотики. Вряд ли это вообще были воры.

Чэнс вернулся на ранчо и пошел наверх, чтобы проверить Холли. Он тихо постучал и, не дождавшись ответа, осторожно отворил дверь.

В комнате было темно. При свете, проникавшем снаружи, он увидел крепко спящую Эмму и Холли, сидевшую на кровати в той же позе, в какой он оставил ее полчаса назад. Чэнс не видел ее лица, но был уверен, что она плачет. Она так упорно работала, чтобы осуществить свою мечту, а теперь кто-то пришел и все разгромил – как тут не плакать?

– Холли? – Он подошел к кровати.

– Кто это мог сделать, Чэнс? – спросила она так тихо, что он едва различил слова.

– Я не знаю. Но рано или поздно шериф его поймает.

Она может просидеть так всю ночь. У нее шок, и ей нужно было немного поспать.

Чэнс подошел к противоположному краю кровати и откинул покрывало.

– Давай ложись и попробуй уснуть.

Как будто загипнотизированная, Холли встала, обошла кровать и залезла под одеяло. Чэнс повернулся, чтобы уйти.

– Ты не останешься?

Чэнс колебался.

– Я не уверен, что это хорошая идея.

Холли кивнула и посмотрела на свои руки.

Черт. Разве он мог оставить ее при сложившихся обстоятельствах?

– Ладно, лягу поверх покрывала.

Чэнс снял сапоги и лег на другую сторону кровати. Он понял, что Холли нужно его присутствие. Вторжение в клинику заставило ее чувствовать себя уязвимой.

Возможно, впервые в своей взрослой жизни он лежал на кровати рядом с красивой женщиной и не думал о сексе.

Глава 9

Понедельник – трудный день. Но этот понедельник был просто адским.

Владельцы животных, с которыми Холли не смогла связаться, везли на прием своих собак, кошек, игуан, свиней, ежей и хомячков. Ей пришлось раз сто извиниться, объяснить, что клиника временно закрыта, и бесконечно выслушивать расспросы и соболезнования. Наиболее тяжелые пациенты были отправлены в клинику в соседнем городе, с которой Кевин договорился.

К девяти часам полиция закончила осмотр, обследовав каждый уголок и изнутри, и снаружи. Холли сидела во дворе под деревом и обзванивала клиентов, пока Кевин разговаривал с офицерами.

Аманда, как всегда, согласилась посидеть с Эммой, но только после того, как Чэнс поклялся ей, что в доме есть кабельное телевидение и домашний кинотеатр, а холодильник в ее полном распоряжении.

В два часа приехал представитель страховой компании, чтобы оценить ущерб.

К концу дня Холли была совершенно измотана. Но Чэнс опять пришел ей на помощь. На ранчо ее ждал ужин, накрытый на площадке для барбекю. Шеф-повар Андре колдовал над грилем, пахло очень аппетитно, и до Холли дошло, что она целый день ничего не ела.

Худшее было позади. Новое оборудование, спасибо Чэнсу, заказано, его должны доставить завтра. Клиника пока выглядела странно пустой, но они все вычистили, вымыли и готовы были к установке оборудования.

Холли не хотела брать деньги у Чэнса, но он убедил ее, напомнив о животных и о Кевине, семья которого зависела от дохода клиники. Холли, конечно, тоже зависела, но у нее были небольшие деньги, оставшиеся от тети Иды, и они с Эммой были только вдвоем. А у Кевина была жена, трое детей и ипотека. Они вернут деньги Чэнсу, когда получат страховку.

А тут еще Эмма раскапризничалась.

– Что с ней? – спросил Чэнс обеспокоенно. – Она не заболела?

– Не думаю, – ответила Холли. Она пыталась развлечь малышку, раскачивая ее на коленях, но безрезультатно. – Я думаю, это потому, что она в новом месте среди незнакомых людей. Или ей передается мое состояние.

– Ты еле на ногах стоишь.

– Да уж, – грустно кивнула Холли. – Спасибо тебе за все, что ты делаешь для нас, Чэнс. Я не знаю, как бы мы справились, если бы не ты.

– Справились бы.

Она покачала головой, но слишком устала, чтобы спорить.

– Хочу отнести Эмму наверх и уложить. Может быть, она уснет.

– Хорошо. До завтра.

Холли выкупала Эмму в огромном джакузи, позволив ей поплескаться и поиграть со струйками, напоила теплым молоком, и девочка, наконец, уснула.

Холли сбросила грязную одежду и направилась обратно в ванную, залезла в джакузи и блаженно подставила свое усталое тело гидромассажу. Провалявшись так час, она залезла в кровать, надеясь, что сегодня ей удастся уснуть.

Но сон не шел. Чэнса не было рядом, и не было никакого повода позвать его.

Тем не менее она с удовольствием вытянулась на шелковых простынях, таких мягких по сравнению с ее грубым хлопковым постельным бельем. Плотный шелк приятно шелестел, когда она поворачивалась, и от него исходил аромат кедра и жимолости. Все это напоминало ей, что она в доме Чэнса, всего в нескольких шагах от него. Наверное, она все-таки уснула, потому что, когда она снова открыла глаза, в доме все было тихо. Холли хотелось пить. Она выскользнула из кровати, проверила Эмму, которая мирно спала, накинула халат и вышла из комнаты. Надо было позаботиться об этом с вечера, но обычно по ночам ее не мучила жажда. Наверное, это нервы. И мясо на гриле.

Она спустилась с лестницы, зашла на кухню и взяла себе банку колы из холодильника.

Потягивая напиток, она подошла к высоким французским дверям, выходившим во внутренний двор с бассейном в виде лагуны. Всплеск воды привлек ее внимание. Через секунду над поверхностью воды показалась голова Чэнса. Он плавал мощным кролем, быстро пересекая бассейн из конца в конец и возвращаясь. Над водой то и дело взлетали его мускулистые руки. Холли поставила банку на стол и подошла ближе к окну. Чэнс как раз выходил из воды. Он был абсолютно обнажен. Он взял с одного из шезлонгов полотенце и, вытираясь на ходу, пошел к тому самому месту, где стояла Холли. Сейчас он войдет в дом, увидит ее и решит, что она за ним подсматривала. Пока он не заметил ее, Холли поискала глазами, куда спрятаться. Дойти до лестницы незамеченной она не могла, на кухне укрыться было негде. С перепугу она завернулась в льняную штору и замерла.

Холли слышала, как Чэнс открыл и закрыл дверь. На кухне зажегся свет. Она услышала какое-то движение, потом свет погас. Выглянув в щель между складками, она увидела, как Чэнс с полотенцем, перекинутым через плечо, идет к лестнице. Его тело было невероятным. Бугристые мышцы спины двигались под загорелой кожей, ноги казались сплетенными из мускулов.

Сделав три шага по лестнице, он остановился.

Холли затаила дыхание. Она не хотела, чтобы ее застали подсматривающей за обнаженным мужчиной, даже если это был Чэнс. Особенно если это был Чэнс. Она отпрянула от узкой щели, в которую смотрела, и замерла. Подождав некоторое время, она осторожно снова выглянула.

На кухне никого не было. На лестнице тоже. Холли прислушалась, но ни один звук не нарушал тишину спящего дома. Чэнс ушел.

Холли тихо выбралась из своего укрытия.

– Ну и ну! – воскликнул Чэнс.

Он стоял рядом, опираясь на стену, по-прежнему обнаженный, и спокойно смотрел ей прямо в лицо. Его губы дрожали в попытке сдержать смех.

– И кто тут у нас подглядывает?

Холли почувствовала, как горячий румянец заливает ее лицо и шею.

– Нет… Нет! Кто – я? Ты имеешь в виду меня? Я просто зашла на кухню за колой. Вот, видишь? – Она указала на открытую банку, стоявшую на столе.

Несколько капель воды упали с его волос на плечи и стекали по груди.

– И поэтому ты спряталась?

– Я не пряталась! – возмутилась она. – Точнее, пряталась, но это потому, что ты меня напугал!

– Я напугал тебя? И чем же?

– Ты был в бассейне.

– О! Ты боишься плавающих людей? Бедняжка!

– Никто не идет плавать в бассейн в два часа ночи! Особенно…

– Особенно голышом? – договорил Чэнс с сексуальной улыбкой.

– Я этого не сказала.

Он не спеша подошел ближе, оперся на стену рядом с ней и наклонился к ее лицу.

– Тебе двадцать четыре. И ты доктор.

– Почти.

– И ты знаешь о сексе больше, чем я. Разве ты этого не говорила? Тогда, на конюшне?

– Я не помню.

– Так что вид голого мужчины, плавающего в его собственном бассейне, вряд ли должен тебя смутить, а?

Она пожала плечами, стараясь держаться непринужденно.

– Точно! – ответила она, вскинув подбородок. – Не понимаю, почему ты придаешь этому такое значение!

– Я?! – изумился Чэнс. – Дорогая, не я прятался за шторами.

Неторопливым движением он встряхнул полотенце и обернул его вокруг бедер.

– Так лучше?

– Мне все равно.

– Ни за что бы не подумал, что взрослая женщина, да еще и доктор, так испугается небольшой наготы.

– Это была очень большая нагота!

Чэнс поднял брови и наклонил голову набок, ожидая, пока она поймет, что сказала.

– Это не то, что я… Я имею в виду… – Холли опять вспыхнула, у нее даже уши загорелись. – Ты все перекручиваешь!

– Правда? Каким образом?

Чэнс придвинулся к ней еще ближе, и по всей ее коже заплясали маленькие иголочки. Она попыталась оттолкнуть Чэнса, упершись руками в его широкую грудь. Легче было сдвинуть статую Свободы. Его обнаженная кожа была влажной и прохладной, но быстро нагревалась под ее пальцами.

– Ты вторгаешься в мое личное пространство, – заявила она. – Пожалуйста, отойди.

– Зачем? Мне нравится в твоем личном пространстве. – Хищная улыбка тронула его губы. – Я пущу тебя в свое, если ты пустишь меня в свое. Честный обмен. Как тебе такая идея?

– Это смешно. Это бессмысленный и глупый разговор.

Она нырнула под его руку и направились к лестнице.

– А может быть, тебе совсем не смешно? Может быть, ты скорее чувствуешь разочарование?

– Что ты имеешь в виду? – остановилась Холли и тут же мысленно прокляла себя за то, что попалась в его ловушку. – Не важно! Я не хочу знать. Считай, что я не спрашивала. – Она снова пошла и снова остановилась. – Но если я и разочарована – хотя я не говорю, что это так, – то это из-за тебя. И вообще, ты это сделал нарочно.

– Что именно? Заставил тебя прятаться за портьерами, подглядывая за голым мужчиной? – рассмеялся он.

– Если бы ты не был спецназовцем, ты никогда бы не узнал, что я прячусь в портьерах, и ничего этого не случилось бы.

Тряхнув головой, она начала подниматься по лестнице, но не прошла и четырех шагов, как Чэнс нагнал ее и подхватил на руки. Когда он дошел до французских дверей, Холли догадалась, куда он ее несет.

– Не смей! Не смей даже думать об этом!

Он остановился на краю бассейна.

– Разве ты не знаешь, что спецназовцы всегда принимают вызов?

Он прижимал ее к себе так, что Холли могла чувствовать запах его тела, и это было головокружительное ощущение.

– Чэнс. Отпусти меня, – сказала она, стараясь говорить спокойно. – Пожалуйста.

– Просто отпустить тебя? Это все, чего ты хочешь?

– Да.

В уголках его рта появились ямочки.

– А что я получу взамен?

У нее перехватило дыхание.

– А что ты хочешь? – спросила она, боясь, что он скажет то, что она хотела услышать.

– Тебя.

Дрожь, которая очень походила на предвкушение, пробежала по ее коже. Его голос был низким и хриплым, и Холли подумала, что он так же ошеломлен их неожиданной близостью, как и она.

Ее взгляд опустился на его губы. Она не могла отвести глаз.

– Но пока я согласен на поцелуй.

– Отпусти меня.

– Ну же, Холли.

– Я уже целовала тебя.

– Нет. Это я целовал тебя. Есть разница. Что-то у меня руки устали. Боюсь, я тебя уроню.

Холли была уверена, что он мог бы простоять так целую неделю, прежде чем действительно устал бы. Но она обвила руками его мощную шею и прижалась губами к его губам.

– Вот. Доволен? А теперь, пожалуйста, опусти меня.

Чэнс прищурился.

– Знаешь, у меня даже рукопожатия бывали погорячее, чем этот поцелуй. Это даже и не поцелуй, а… вообще не знаю, что, – сказал он и добавил мягким завораживающим шепотом: – Давай попробуем еще раз.

Губы Холли тянуло к нему, как магнит к куску железа. Она прижалась к его рту и нежно раздвинула его губы кончиком языка. Это было потрясающе, особенно когда Чэнс перехватил инициативу. Холли застонала, когда он оторвался от ее губ.

– Я думаю, что нужно немного поработать.

– Что ты имеешь…

Не закончив предложения, она взлетела в воздух, и через секунду вода сомкнулась над ней. Холли камнем пошла ко дну, оттолкнулась от него и всплыла. Она не могла поверить, что Чэнс это сделал. Если бы взгляды могли убивать, он был бы уже мертв.

Чэнс протянул ей руку, но она отмахнулась.

– Я бы предложил тебе мое полотенце, но…

– Заткнись!

Холли вылезла из бассейна и пулей пролетела мимо него, оставляя на полу мокрые следы. Она заскочила в комнату и захлопнула дверь, забыв про Эмму. К счастью, девочка не проснулась.

Его смех все еще звучал в ее ушах.

Глава 10

Чэнс забросил седло на спину коня, которого объезжал уже пару недель, и застегнул подпругу.

Он целый день пытался дозвониться своему командиру, чтобы узнать, есть ли какие-то новости о медицинской комиссии. Тот не отвечал, и Чэнсу пришлось оставить сообщение, а это ему совсем не нравилось, потому что неизвестно было, когда ему перезвонят. Может быть, и через несколько дней. А Чэнс ненавидел сидеть у телефона и ждать звонка.

Он чувствовал себя хорошо. Он был готов вернуться в спецназ. Он был готов взять свой АК-47 и идти на задание. Он был полон сил, которые некуда было девать, и Чэнс был готов бросаться на стены. Тут еще Уэйд и Коул сводили его с ума, требуя, чтобы он стал членом правления компании, а Уэйд вообще вел себя так, будто это было уже решенным делом. Он приглашал Чэнса остаться и при этом заявлял ему в лицо, что собирается продать ранчо, хотя знал, сколько оно значит для брата. Или это был шантаж, и они оставят ему ранчо, если он станет партнером в «Мастерс корпорейшн»?

Ему еще не удалось получить в руки ни один счет по ранчо, а все вопросы, которые он задавал, оставались без ответа. Уэйд отвечал очень уклончиво, а на это он был большой мастер. Они что-то скрывают от него? Он привык получать четкие и ясные ответы, и эти игры Уэйда в кошки-мышки сводили его с ума. Очевидно, это была уловка, чтобы заставить Чэнса плясать под их дудку.

Он надел на коня уздечку и вывел его из стойла. Чэнс любил сам ухаживать за своими лошадьми, а когда был моложе, то не чуждался самой грязной работы по конюшне. Людские головы набиты стереотипами, как должен вести себя сын миллиардера. Но Чэнс Мастерс никогда не стремился соответствовать чьим-то ожиданиям. И никто не был готов принять его таким, какой он есть. Выехав за северные ворота, Чэнс пустил коня медленным галопом. Он знал это ранчо, как свои пять пальцев, и знал, куда скрыться. Пусть его командир оставит ему сообщение. Пусть братья его поищут.

Когда он решил вернуться на ранчо для поправки здоровья, он знал, что братья будут уговаривать его остаться. К этому он был готов и знал, что делать, если на него будут давить. Единственное, что он не предусмотрел, – это Холли.

Ему следовало держать себя в руках. Но какие бы обещания, какие бы зароки он себе не давал, когда она оказывалась рядом, он не владел собой. Ему хотелось дотронуться до нее. Обнять ее. Поцеловать ее. И даже больше. Холли готова была позволить ему все это, потому что думала, что влюблена в него, и это только осложняло ситуацию. Он скоро уедет и вряд ли вернется. Как только пройдет медкомиссию, он улетит отсюда первым же самолетом. Если же не пройдет… На этот случай у него тоже было несколько вариантов, но возвращение в Техас среди них не фигурировало. Намерения Уэйда продать ранчо навсегда закрыли для него эту тему.

Холли воспитывала ребенка. Дочку Джейсона. Эта маленькая семья уже перенесла немало потерь. Иногда ему приходила в голову шальная мысль позвать Холли с собой. Но у нее был ребенок, и она всю жизнь мечтала о собственной ветеринарной клинике. Через год она получит лицензию. Она живет здесь в безопасности и выглядит довольно счастливой.

Чэнс поднялся на небольшой холм, остановил лошадь и осмотрелся. Вокруг, насколько хватало глаз, было только синее небо и зеленые поля. Как часто он скучал по этому! Как часто мечтал оказаться именно тут, а не на плоской крыше пакистанского дома с винтовкой в обнимку. Чэнс пришпорил коня, и они стали медленно спускаться. Он смотрел на одинокую корову, щипавшую весеннюю траву, на ястреба, кружившегося в небе в поисках добычи, и чувствовал себя почти счастливым. До его слуха донесся звук льющейся воды, потянуло прохладой, он выбрался к реке и поехал вдоль берега, направляясь к дому своей матери, в котором не был двенадцать лет. Дом стоял недалеко от реки, на достаточном расстоянии, чтобы его не затопило во время половодья. Именно там его мать наконец обрела мир и, возможно, немного счастья. Она провела там последние шесть или семь лет своей жизни, после того как все-таки призналась себе, что мужу не нужна ни семья, ни она сама. Там Чэнс и нашел ее – она мирно сидела в кресле-качалке с семейным альбомом на коленях. Сперва ему показалось, что она спит.

Замечали ли его братья, как страдала их мать? Видели ли, как она гаснет и чахнет без внимания мужчины, которого любила, которому рожала детей? Чэнс это видел. Он был младшим и, пока братья были в школе, любил проводить время с ней. Он видел ее слезы и боялся их. Однажды он позвонил Уэйду в школу и сказал, что маме плохо. Он не знал, как еще это описать. Когда Уэйд примчался домой, мать встретила его недоуменной улыбкой, и он крепко всыпал своему младшему брату за вранье. Да, их мать умела скрывать свои чувства. Но неужели Уэйд никогда не задумывался, зачем их матери понадобился этот маленький домик у реки? Чэнс был младшим, он был совсем маленьким, но даже он понял, что это значит – мать сдалась. Она разочаровалась в их отце. Она разочаровалась в жизни. Элейн никогда не говорила об этом с Чэнсом, но он все равно понял.

* * *

Холли сидела у бассейна, внимательно следя за Эммой, которая все норовила выбраться из манежа, чтобы общипать прекрасную лагуну Мастерсов. Она очень обрадовалась, когда на подъездной дорожке показалась машина Аманды.

– Шикарненько вы тут устроились! – сказала подруга, подойдя к Холли и устраиваясь в шезлонге рядом с ней. – Так что с клиникой?

– Мы еще ничего не знаем. Я заказала новое оборудование, сегодня-завтра привезут. Этим Кевин занимается. Я умею работать с приборами, но подключить их не смогу.

– Ну, попытайся увидеть в этом светлую сторону. У тебя давно не было отпуска и не предвиделось в ближайшие пару лет. Так что считай это каникулами.

Холли кивнула.

– Стараюсь.

– И это… – Аманда повела рукой вокруг, – отличное место для отдыха.

Она была права. Вот только главный элемент отсутствовал.

– Привет, Эмма! – Аманда встала и подошла к манежу.

Эмма нетерпеливо протянула к ней ручки.

– Только не позволяй ей играть рядом с растениями. Она любит собирать букеты и все их посрывает.

– Ты же не будешь этого делать, милая?

– Бу! – довольно заявила крошка.

– А где же наш красавчик? – Аманда села обратно в шезлонг и устроила Эмму у себя на коленях. – Нам так и не удалось поговорить, а я умираю от любопытства.

Пока Холли обдумывала ответ, ее окликнула одна из горничных. Она оглянулась и увидела шерифа Джо Грина, за которым шел служащий почты.

– Привет, Холли! – сказал шериф. – Тут Чэнсу пришло письмо из Минобороны, а его нет дома. Не знаешь, когда он вернется?

– Я даже не знаю, куда он ушел.

Когда она проснулась около восьми утра, его уже не было в доме. Наверное, пошел на конюшню.

– Капитан Мастерс поехал верхом в дом покойной миссис Мастерс, – сказал дворецкий. – Я пошлю кого-нибудь отвезти письмо. Это может быть важно.

Холли бросила быстрый взгляд на Аманду, та незаметно кивнула. Она протянула руку.

– Я отвезу. Я знаю, где это.

– Дорогу сильно размыло за эти годы. Там теперь даже джип не проедет.

Холли кивнула и взяла белый конверт. Это, наверное, то самое письмо, которое Чэнс так ждал. Медицинское заключение, разрешавшее ему вернуться на военную службу. Она просто чувствовала это. Холли раздирали противоречивые чувства. Она знала, что это произойдет, и думала, что сможет искренне порадоваться за Чэнса, но сейчас чувствовала, как ее сердце заныло.

Она обняла Эмму и кивнула Аманде.

– И снова спасибо тебе, Мэнди!

– Это оно? Он уезжает?

Холли посмотрела на письмо в своей руке.

– Я не знаю. Но интуиция подсказывает мне, что да, уезжает.

Она побрела в дом и надела джинсы и свежую рубашку. Холли еле передвигала ноги, словно ей на плечи легла тяжеленная бетонная плита, но сердце колотилось так, будто она пробежала марафон. Она заставила себя улыбнуться и помахать рукой Эмме и Аманде, когда проходила через двор, и направилась прямиком в конюшню, к Синдбаду. Покрыв его попоной, Холли приладила ковбойское седло. Она видела на горизонте грозовые тучи, ехать ей долго, так что нужно было надежное седло. Она вывела Сина из конюшни, села на него и направилась к северным воротам. Конь сразу пошел вскачь, его серебристая грива развевалась.

Чэнс сидел на переднем крыльце, погрузившись в воспоминания. Много-много лет назад он стоял рядом с матерью на крыльце этого дома, еще пустого и пахнувшего свежей краской. Чэнс чувствовал, что мама какая-то грустная, но он был ребенком и ничего не понял бы, даже если бы она ему и объяснила. А ведь все было просто: ей не нужны были деньги и положение в обществе. Ей нужна была любовь. Она ждала этого от мужа много лет, но наконец сдалась. Она поняла, что не может конкурировать с акциями и котировками и не в состоянии принести ему столько счастья, сколько приносила успешная сделка, и что слияние компаний возбуждало его больше, чем слияние с ней.

Вот она и выстроила себе небольшой домик вдали от поместья мужа, скромно обставила его, украсив только семейными фотографиями и парой картин. Она любила живопись и сама неплохо рисовала. К сожалению, никто из семьи не интересовался ее картинами. Кроме Чэнса. Когда он стал старше, то как-то спросил ее, почему она не пытается выставляться или продавать свои полотна. Он вспомнил ее грустную улыбку, когда она ответила: «Они никому не интересны. Я рисую их потому, что мне это нравится, а не ради денег».

Годы спустя он понял, что она имела в виду. Они не были нарисованы Микеланджело или да Винчи и стоили в миллионы раз меньше, так что в глазах его отца были совершенно бессмысленны. Он считал занятие жены баловством и все время советовал ей тратить время на что-нибудь более полезное.

Раздался раскат грома, и Чэнс только сейчас заметил, как потемнело небо. Ему лучше вернуться на ранчо. Может быть, ему звонили из штаба. Возможно, даже с хорошими новостями.

Он поднялся со ступенек и пошел отвязать коня. Тот сразу нетерпеливо забил копытом, тоже готовый отправиться в обратный путь.

Не успел Чэнс отъехать и мили, как почувствовал на лице первые капли дождя. Через пять минут начался настоящий ливень. Чэнс пришпорил коня. Дождь его не пугал, но они ехали берегом, а при таком дожде река скоро выйдет из берегов и затопит тропу. Вокруг была сплошная пелена дождя, но вскоре Чэнс заметил впереди какой-то силуэт. Он различил большую серую лошадь, стоявшую в воде и наклонившуюся над чем-то, что показалось Чэнсу человеком. Он пустил коня во весь опор. Чем ближе он подъезжал, тем страшнее ему становилось. Это была Холли. Он был уверен в этом. Она лежала ничком, лицом в грязь. Что случилось? Она жива?

Он выпрыгнул из седла даже раньше, чем его конь остановился.

– Холли? Куколка, ты меня слышишь?

Она не отвечала. Чэнс в панике упал на колени рядом с ней.

– Холли!

Она слабо застонала и пошевелилась.

– Тихо, дорогая, – сказал он. – Не двигайся. Можешь сказать, где больно?

Ему в очередной раз пригодилась медицинская подготовка, которую он получил в армии. Когда он убедился, что позвоночник у нее не поврежден, то помог ей сесть. Синдбад был очень взволнован и пытался мордой оттолкнуть Чэнса от любимой хозяйки. Дождь пошел еще сильнее.

– Холли, мы должны отвезти тебя в какое-нибудь укрытие. Я сейчас возьму тебя на руки. Если где-то будет больно, сразу говори. Ты поняла меня?

Она слабо кивнула, но, когда Чэнс поднял ее, она не издала ни звука. Он не мог понять, что с ней и насколько опасна ее травма. Ему нужно было как-то довезти ее до материнского дома, чтобы как следует осмотреть.

– Подожди. Письмо. Надо найти письмо, – прошептала она, прерывисто дыша. – Письмо. Чэнс, я должна его найти.

Какое письмо?

– Холли, да тут сейчас все смоет к чертовой матери, нам надо торопиться!

– Чэнс, отпусти меня. Я должна найти письмо.

Он не понимал, что может быть такого важного, чтобы она рисковала ради этого своей жизнью, но Холли так отчаянно просила, что Чэнс поставил ее на землю.

– Постой тут, я сам посмотрю.

Он вернулся к тому месту, где нашел ее, и увидел в грязи размокший белый конверт. Он поднял его, сунул в задний карман брюк и побежал обратно к Холли.

– Нашел.

Она кивнула.

– Я могу ехать сама. Я просто потеряла сознание, когда упала, потому что Син поскользнулся. С ним все в порядке?

– Кажется, да.

– Я буду осторожна. Поедем шагом! – кричала Холли, стараясь перекрыть шум дождя и раскаты грома.

Чэнс помог Холли сесть в седло. Небо разрезала молния, Синдбад вздрогнул и отшатнулся. Чэнс еле успел поймать поводья.

– Ты в порядке?

Холли кивнула.

– Не думаю, что мы доберемся до ранчо, – сказал Чэнс, садясь на своего коня. – Нам лучше поехать в дом моей матери. Это совсем рядом.

Холли кивнула в знак согласия. Он взял Синдбада под уздцы, и они шагом поехали обратно.

Было темно, как ночью, хотя всего пару часов назад светило яркое солнце, ветер усилился, гремел гром. Такая перемена погоды обычна для Техаса. Не исключено, что через пару минут небо снова прояснится.

Они проехали под ливнем около мили, пока не свернули в лес, под деревьями было спокойнее, и они вздохнули с облегчением.

– Почти приехали. – Чэнс указал на голубую крышу, видневшуюся сквозь листву.

Они проехали прямо к небольшому сараю, чтобы поставить туда лошадей. Чэнс помог Холли спешиться, и она быстро заскочила внутрь.

По сравнению с конюшней Мастерсов это была совсем крошечная постройка, но здесь были стойла, в углу лежала солома, а в поилке была вода.

– Нас, кажется, ждали, – рассмеялась Холли.

– Я думаю, все это держат здесь именно на такой случай. Сама знаешь, как переменчива здесь погода, а на много миль вокруг нет другого укрытия.

Чэнс расседлал своего коня, и Холли последовала его примеру. Им всем надо было обсохнуть. Холли отвела Сина в стойло и сняла с него уздечку, седло и попону. Мерин благодарно заржал и встряхнулся.

– Там где-то есть сено, – махнул рукой Чэнс.

Холли нашла несколько тюков сена, распотрошила один и проверила на плесень. Сено было чистое. Она бросила в стойла по нескольку охапок.

Пока Чэнс занимался своим конем, Холли выглянула наружу. Дождь все еще лил как из ведра, небо было совершенно черным. Кажется, им придется ночевать в этом сарае. Ну и пусть. Она и не в таких местах спала. Холли вдруг вспомнила, как однажды они с Чэнсом всю ночь сидели в огромном дупле гикори, спасаясь от медведя. Удивительно, но тогда ей совсем не было страшно. Ведь Чэнс был рядом. Но все-таки сидеть в дупле всю ночь было не очень комфортно.

– Пойдем, – сказал Чэнс, подходя к ней.

– Куда?

– В дом. Нам надо переодеться. На нас сухой нитки нет.

Холли колебалась. Здесь, наверное, очень особенное место для Чэнса. Это был дом, в котором умерла его мать. Холли была совсем маленькой в то время, но она помнила, как тяжело Чэнс переживал эту потерю. Он то и дело пропадал на несколько дней, и Холли раз подслушала, как на вопрос Уэйда, где он прятался, Чэнс ответил: «Я был у мамы».

Уэйд тогда сказал:

– Она умерла, Чэнс. Ее там нет. Смирись.

Это был первый и единственный раз, когда Холли видела, что Чэнс вышел из себя. Он накинулся на брата, повалил его на землю и ударил кулаком в лицо. Его быстро оттащили работники, и он, не говоря ни слова, скрылся в конюшне. Холли догадалась, что сейчас к нему лучше не подходить. Но она навсегда запомнила его лицо – сжатые губы и мертвые глаза. Вскоре Чэнс исчез. Он поступил в центр специальной военной подготовки в Коронадо, Калифорния, и она никогда больше его не видела. До прошлой недели.

– Холли?

– Да, уже иду.

Холли знала, что даже после всех этих лет воспоминания о матери живы в сердце Чэнса и наполняют его болью.

Глубоко вздохнув, Холли пошла за ним в дом.

Глава 11

Домик был маленький, особенно по сравнению с особняком, но очень уютный. Из-за высоких потолков изнутри он казался больше, чем на самом деле. Кухня с гранитными столешницами и дубовыми шкафами была объединена с гостиной. На окнах висели клетчатые занавески, а банки для круп и прочей бакалеи были в виде грибов с яркими шляпками. Здесь все было милым и уютным.

Холли неторопливо обошла дом. В каждой спальне одна стена была выкрашена в яркий, радостный цвет: синий, желтый, зеленый. Это было… причудливо. Да, именно так. Весь дом был причудливым. И Холли это нравилось.

– Можно я приму душ?

Дождь не унимался, и неизвестно, когда они смогут двинуться в обратный путь. А Холли после падения вся была облеплена грязью.

– Конечно. Возьми там все, что тебе нужно. Прошу тебя, не стесняйся.

Халат, который она нашла в спальне, наверняка принадлежал его матери. Она приняла душ и была вынуждена его надеть, потому что свою мокрую одежду она собиралась развесить на кухне, чтобы хоть немного просохла.

Чэнс разжигал камин. Он все еще был в мокрых джинсах, но рубашку снял.

– Позади кухни подсобка. Там есть стиральная и сушильная машина. Можешь высушить свои вещи там.

– Хорошо. А твои джинсы?

– Я в порядке.

– Ничего подобного. Тебе нужна сухая одежда. – Холли требовательно протянула руку, а когда Чэнс не ответил, добавила: – Если ты надумал разыгрывать скромнягу, то несколько запоздал с этим.

– Ты – самая ужасная женщина, которую я когда-либо встречал в своей ужасной жизни.

– Забавно. Потому что я о тебе того же мнения. Снимай штаны.

Покачав головой, он направился в ванную. Минуту спустя из ванной вылетели мокрые джинсы и шмякнулись на пол.

– Я весь в грязи. Приму душ.

Холли подняла джинсы, взяла его рубашку и свою одежду и направилась в подсобку. Бросив все в стиральную машину, она добавила порошок и запустила стирку.

В гостиной ее встретили тепло, всполохи огня и треск поленьев. Чэнс нашел где-то свои старые джинсы и теперь, стоя на коленях, подбрасывал дрова в камин.

Холли бродила по комнате. В одном углу на мольберте стояла неоконченная картина – портрет трех братьев.

– Это твоя мама нарисовала?

– Да.

Уэйд, Коул, Чэнс… Они были такими молодыми, такими живыми…

Уэйд, старший из трех. Даже в пятнадцать лет у него было очень серьезное, суровое лицо. На портрете была видна и его сила, и его решительность, но тогда в нем еще не было нынешнего высокомерия.

Коул. Здесь ему четырнадцать. В уголках рта пряталась его вечная улыбка, темные глаза лукаво светились. Он и тогда во всем умел найти смешную сторону, его все забавляло. Это вводило многих людей в заблуждение – они считали его беззаботным весельчаком и не замечали, что на самом деле он был хитер, как лис. Его партнеры по бизнесу обнаруживали это, как правило, слишком поздно.

Третьим был Чэнс, самый красивый из всех, неотразимый плохиш даже в неполные одиннадцать лет.

Элейн отлично схватила суть каждого из своих сыновей. На картине было заметно, как не похож Чэнс на своих братьев. Даже тогда Чэнс был уникальным.

– Я посмотрел – на кухне есть кофе, – сказал он. – Справа от раковины. Чашки – в шкафу над ней.

– Спасибо.

Когда она вернулась с двумя дымящимися чашками, Чэнс держал в руках письмо.

Его вызывали в Калифорнию на заседание медкомиссии. Чэнс не знал, какое решение они приняли. Он предполагал, что они просто уведомят его, может он вернуться или нет. Видимо, они хотели сделать это лично.

– Это то сообщение, которого ты ждал? Какие новости?

Холли подошла к нему. Влажные волосы золотистыми прядями падали ей на плечи. Чэнс узнал халат своей матери и подумал, что ни одной другой женщине не позволил бы к нему притронуться. Ни одну женщину он не смог бы привезти в этот дом. Кроме Холли.

– Письмо? – напомнила она.

– Да. Меня попросили явиться на заседание медицинской комиссии через три дня. В Коронадо. Я думаю, там мне и скажут.

– О господи! Ты так этого ждал, и теперь тебе надо ждать снова! Это так несправедливо!

– Это звучит так, будто ты торопишься от меня избавиться, – усмехнулся он.

Но Холли, видимо, не настроена была шутить. Она грустно посмотрела на него, отвернулась и пошла на кухню.

– Чем тут еще можно поживиться?

У Холли редко появлялся аппетит. Она обычно съедала бутерброд с сыром, сгрызала яблоко, тем и ограничивалась. Но сейчас она была расстроена. Она была расстроена из-за письма.

– Холли, – окликнул ее Чэнс, поднимаясь. Он видел, как она старается вести себя спокойно и с каким трудом это ей давалось.

– Есть арахисовое масло?

Она открыла один шкафчик и захлопнула его, открыла другой, взяла какую-то баночку и стала вертеть ее в руках, снова и снова. Он догадывался, что мыслями она была за много миль отсюда. В Коронадо.

– Холли, – опять позвал он. – Я же еще вернусь. Даже если меня признают годным, обещаю, что вернусь.

Он увидел, как она кивнула и быстро провела рукой по щекам.

– Ну же, Холли. Повернись и скажи, что ты веришь мне.

– Я верю тебе, – сказала она, но так и не повернулась.

Чэнс больше не мог лишать их того, чего они оба хотели. Его тело крутило и ломало, и прежде, чем он успел понять, что делает, он схватил ее за плечи, повернул к себе и обхватил ее лицо руками.

– Я вернусь.

Он наклонился к ней, их дыхания слились, его губы нашли ее, их языки встретились. Холли раскрыла рот, стараясь впустить его как можно глубже. С каждым вздохом их поцелуй становился все более страстным. Чэнс обхватил ее руками за талию, посадил на кухонный стол, раздвинул ее ноги и встал между ними. Одной рукой он ласкал ее лицо, наслаждаясь бархатной мягкостью кожи, другой притянул Холли так близко, что она почувствовала, как его возбужденный ствол уперся ей в живот. Она не то вздохнула, не то застонала и обхватила ногами его бедра, еще теснее прижимаясь к его пульсирующему члену.

Чэнс замер. Он хотел сказать «нет». Он хотел остановиться прежде, чем произойдет непоправимое, прежде чем все изменится навсегда, и уже не будет пути назад. Он хотел спросить Холли, точно ли она этого хочет. Но он ничего из этого не сделал. Вместо этого он подхватил ее на руки и понес в спальню.

Чэнс будто бы со стороны смотрел на то, как он укладывает Холли на кровать. Они так долго старались не замечать страсть, растущую между ними, что то, что должно сейчас произойти, казалось почти нереальным. Но его плоть уже горела и пульсировала при мысли об этом.

– Ты уверена, что этого хочешь? – спросил он, не узнавая собственного голоса. – Потому что через три секунды я уже не смогу остановиться.

Она посмотрела на него затуманенными глазами, ее опухшие от поцелуев губы расплылись в улыбке.

– Раз. Два. Три, – отсчитала она. – Снимай джинсы.

Чэнс расстегнул пуговицу на поясе и потянул вниз молнию, потом нетерпеливыми руками распахнул на ней халат и отступил на шаг, любуясь ее фарфоровой наготой. Ее груди, маленькие груди налились, а ярко-розовые соски призывно торчали. Чэнс встал на колени перед кроватью, наклонился и втянул в рот один из ее розовых бутонов, обхватил другую грудь ладонью и дразнил сосок большим пальцем. Холли задохнулась от нового ощущения, потом застонала и выгнулась навстречу его ласкам. Но Чэнс считал, что она еще не готова принять его. Он проложил дорожку поцелуев по нежной коже ее живота до золотистых завитков, скрывавших сладкий секрет, который Чэнсу не терпелось узнать. Он хотел попробовать ее вкус. Он хотел ее всю. Холли судорожно ахнула при первом прикосновении его языка, но потом расслабилась и шире раздвинула ноги. Его эрекция стала почти болезненной. Он готов был кончить, но сдерживал себя, наслаждаясь мыслью, что доставляет удовольствие Холли. Вдруг она запустила пальцы в его волосы и со стоном устремилась к нему. Но Чэнс не останавливался, стараясь продлить ее оргазм как можно дольше. И вот уже Холли снова упала на кровать.

Он накинулся на нее, как дикое животное, готовое к спариванию, успев только спросить:

– Ты готова?

Она все еще не могла отдышаться, поэтому только кивнула, но прошептала:

– Так жарко… там.

– Сейчас станет еще жарче, – жадно улыбнулся он, рукой направляя свой ствол в ее лоно. Холли была права: оно было очень горячим.

Ему хотелось немедленно вонзиться в нее, полностью погрузиться в ее нежную женственность, но они были вместе первый раз, и Чэнс старался не спешить. Мучительно медленно, дюйм за дюймом, он проникал в нее, стараясь не терять контроль.

Внезапно она сильно сжалась внутри и вскрикнула, отталкивая его. Чэнс замер. Он заглянул ей в глаза и увидел в них растерянность и шок.

– Холли, умоляю, скажи мне, что у тебя уже был секс.

Она покачала головой.

– Я никогда не хотела никого, кроме тебя. Ни с кем не хотела быть. Пожалуйста, не злись.

Чэнс так сильно сжал зубы, что они чуть не начали крошиться. На какую-то секунду он решил все прекратить, но было уже слишком поздно. И он все равно не смог бы остановиться.

Она берегла себя для него. Она никогда не была с другим мужчиной. Холли снова прижалась к Чэнсу, двигаясь бедрами навстречу ему, хотя он видел, что это причиняет ей боль. Он осторожно остановил ее, погладил по лицу и поцеловал.

– Позволь мне. Тебе будет больно, милая. Но я постараюсь все сделать быстро. Потерпи.

– Все хорошо, Чэнс. Я хочу этого. Я хочу тебя.

Он снова поцеловал ее и начал медленно двигаться. Когда он почувствовал, что она готова, то сделал несколько резких глубоких движений. Ее единственный крик утонул в поцелуе.

Холли была более чуткой и страстной, чем любая женщина в его жизни. И он постарался сделать все, чтобы первый секс оставил ей приятные воспоминания. Он чувствовал, как она содрогается и бьется под ним, шепча его имя. Он не мог больше сдерживаться, стон ее наслаждения отозвался сладким взрывом в его паху, и он упал, зарывшись лицом ей в шею, влажную от любовного пота.

– Холли? – позвал он через некоторое время. – Скажи что-нибудь.

Он разглядел в полумраке ее улыбку.

– Вау! – только и сказала она, потом приподняла голову и поцеловала его. – Спасибо, Чэнс, – прошептала она в его губы.

Тишина заполнила комнату. Единственным звуком было мерное сонное дыхание Холли. Но в голове у Чэнса все взрывалось и вопило.

Кто бы мог подумать, что Холли все еще девственница? Чэнс не знал, что теперь делать. Он стал ее первым мужчиной. Она принадлежала ему. Целиком и полностью. Но к мужской гордости примешивался страх и чувство самосохранения. К тому же слишком многое не позволяло им быть вместе. Слишком много проблем, и он не представлял, как их решить.

Она держала ветеринарную клинику и воспитывала ребенка.

Он был солдатом и не собирался быть никем другим. Он не хотел, чтобы жена ждала его по полгода, не зная даже, увидит ли его живым, и мучилась подозрениями и ревностью. Если повезет, у них будет несколько месяцев, прежде чем он уедет снова. А если не повезет, то лишь пару дней.

Неразрешимая ситуация. Уэйд продавал ранчо. Если медкомиссия решит, что Чэнс не годен к службе, что он станет делать? Он же не сможет просто сидеть без дела.

Вспыхнула молния, и Холли во сне инстинктивно прижалась к нему. Чэнс никогда не оставался на ночь после секса. Кто-то из двоих вставал, говорил «созвонимся» и закрывал за собой дверь. Он никогда не держал в объятиях спящую женщину. Но сейчас, когда он лежал, чувствуя голову Холли на своем плече и слушая ее ровное дыхание, ему было удивительно хорошо.

Нет, это все какое-то сумасшествие. Что-то надо делать. Но Чэнс никак не мог понять что.

Когда он проснулся на следующее утро, Холли уже встала. Чэнс слышал, как она хлопочет на кухне, и чувствовал аппетитный запах кофе. Когда он вышел из душа, то нашел свою чистую, выглаженную одежду разложенной на кровати.

Холли стояла у плиты спиной к нему и варила кофе. Чэнс подошел и обнял ее сзади. Никаких слов было не нужно. Она повернулась в его объятиях, встала на цыпочки и поцеловала его.

– Я сварила кофе. Я не знаю, как ты пьешь – с сахаром, со сливками? Сахар вот, а если хочешь сливок, то придется сначала найти корову.

Она подала ему дымящуюся чашку.

– Холли, – начал он, садясь за стол. – Вчера вечером…

– Стоп! Это произошло. Это было чудесно. Я ничего не жду от тебя. Пей кофе, пока он не остыл.

– Прошлая ночь была прекрасной, но ты должна была сказать мне, что ты девственница.

– Зачем? – непринужденно спросила она, спокойно наливая себе чашку кофе. – Ты сделал бы что-то другое?

– Может быть.

Холли подошла к нему, наклонилась и поцеловала.

– Я не думаю, что первый раз мог быть лучше. Спасибо, Чэнс.

Но Чэнс все еще чувствовал себя виноватым. Он не хотел лишать ее девственности. Он вообще не собирался заниматься с ней сексом. Но, как и всегда рядом с Холли, он потерял контроль над собой.

Кофе был великолепным, но он и не ждал от Холли другого.

Глава 12

Клиника возобновила работу, и Холли с Кевином трудились с утра до ночи, стараясь наверстать упущенное. Но она была этому только рада, по многим причинам. Самая главная – всю неделю у нее не было ни одной свободной минутки, чтобы подумать о том, что произошло между ней и Чэнсом. Но по ночам ее мысли вертелись вокруг него, ходили по кругу, не давая ей спать.

Он уехал на медкомиссию, и Холли не была уверена, что он вернется. Вроде бы Чэнс дал понять, что хочет быть с ней, но не сказал ни слова о том, что будет с ними в будущем. Наверное, потому, что никакого будущего у них нет.

Холли никогда не думала, что можно любить кого-то так глубоко, как она любила Чэнса. Она знала, что он не собирался остепениться, осесть и создать семью. Если бы у него было такое желание, он давно бы нашел кого-нибудь получше, чем она.

У нее была клиника, она не могла выйти из дела и бросить ее на Кевина. И она должна была заботиться об Эмме. Поэтому, даже если бы Чэнс и позвал ее с собой, она была бы вынуждена ему отказать. Она не могла позволить себе поехать с ним, как бы ей этого ни хотелось. Как бы она ни любила его.

Она знала, что его слушание должно было быть еще вчера в час дня. Но он до сих пор не позвонил. Что это значит? Он прошел комиссию или нет?

Она подслушала, как Коул сказал управляющему ранчо, что Чэнс вряд ли вернется. Но Чэнс обещал ей. И она поверила, потому что верила ему всю жизнь.

Вдалеке вспыхнула молния. Они возьмут его обратно. Гражданский доктор сказал ему, что у него все хорошо, колено и плечо восстанавливаются. Медицинская комиссия ВМС, наверное, пришла к тому же выводу. Чэнс вернется в армию. Они с Эммой будут жить, как жили, и, может быть, когда-нибудь он вернется. Он все еще любит это ранчо. Может быть, когда-нибудь он уйдет в отставку и вернется сюда.

За окнами уже вовсю громыхало, а Холли все мерила свою комнату шагами. Она ненавидела ждать. Особенно теперь, когда все уже решено, а она об этом не знает. Ей трудно давались расставания. И по иронии судьбы, ей уже второй раз предстоит расставаться с Чэнсом. Предстоит отсчитывать, сколько им осталось часов и минут, прежде чем он сядет на самолет и оставит ее с раной в сердце.

Она заметила, что по ее щеке катится слеза, и рассеянно смахнула ее. Но по лицу уже ползла новая. Что толку плакать, сердито подумала Холли. Она уже давно смирилась с тем, что Чэнс уедет. А сейчас она просто упивается жалостью к себе. Холли взяла салфетку, вытерла глаза и высморкалась.

Кто-то постучал в заднюю дверь. О господи, только пусть это не будет экстренный вызов! Она была почти у двери, когда поняла, что на ней только ее ночная одежда – футболка и трусики. Стук раздался снова.

– Минутку! – крикнула она и побежала за джинсами. Потом вернулась и приоткрыла дверь на цепочке ровно настолько, чтобы увидеть, кто стоит за ней.

– Холли?

Это был Чэнс.

Он пришел попрощаться? Наверное, он действительно хотел лично поделиться с ней известием, раз явился к ней за полночь.

– Я знаю, что ты уезжаешь, – прошептала она, не снимая цепочки. – Тебе не нужно было приходить и говорить это лично, но спасибо. Береги себя, хорошо?

Сильный порыв ветра бросил капли дождя ей в лицо. Это было очень кстати, потому что помогло скрыть слезы.

– Холли, впусти меня.

– Нет, Чэнс, тебе нужно идти.

Ей так хотелось обнять его. Но не стоило мучить себя долгими проводами.

– Я не уйду, пока мы не поговорим.

Она услышала решимость в его голосе и поняла, что, если не впустит его, он будет всю ночь стоять на улице под дождем и молниями.

Обеими ладонями она вытерла влагу со своих щек, сняла цепочку и отступила на шаг, пропуская Чэнса в дом.

Он смотрел на нее, на слезы, которые лились не переставая, как она их не сдерживала.

– Холли, не надо.

Она отвернулась от него.

– Если у тебя нет животного, которому срочно нужна помощь, то…

Он положил руки ей на плечи и развернул к себе.

Он не должен был приезжать сюда. Он не должен был заниматься с ней любовью, зная, что все равно отсюда уедет. Он знал ее сердце. Она жила, а не смотрела за жизнью со стороны. Милые мелочи, которые большинство людей даже не замечали, заставляли Холли смеяться от радости. Но это работало и в обратную сторону: вещи, которые у других людей вызывали лишь грусть, могли разорвать ей сердце. В ее жизни было столько потерь. А теперь она теряет и его.

Чэнс любил ее. Наверное, он любил ее всегда. Но он не мог остаться. Как он будет жить, если уйдет в отставку? Чэнс просто не мог представить себе, что каждый день будет надевать костюм и ехать в офис, сидеть за столом и подсчитывать прибыль. Он для этого не годился. Даже если он принудит себя к этому, вряд ли Холли будет счастлива рядом с человеком, который ненавидит свою жизнь.

– Я могу тебя поздравить? Тебя признали годным?

Он колебался, зная, что ответ ей не понравится.

– Да. Утром я уезжаю на военно-морскую базу в Коронадо.

– Поздравляю. Я искренне рада за тебя. Честно.

Она изо всех сил старалась улыбнуться, но он видел правду в ее глазах.

– Но я не хочу терять то, что есть между нами, Холли. Потому я и вернулся. Сказать тебе, что я хочу, чтобы мы были вместе.

Она подошла к стулу и оперлась на спинку, будто ноги ее не держали.

– А что именно между нами есть, Чэнс? Детские воспоминания и одна ночь? – Она не решалась взглянуть ему в глаза, поэтому смотрела вниз на побелевшие костяшки своих пальцев. – Мы оба знаем, что ради этого не стоило возвращаться сюда из Коронадо. Чэнс, я уверена, что найдется много женщин, которые…

Он подошел к ней.

– Ты ошибаешься, Холли. Мне нужна ты. – Голос не слушался его. – Я хочу прикасаться к тебе, целовать тебя. Я хочу быть в тебе так глубоко, как только возможно. Я хочу, чтобы ты научила меня ездить в английском седле. Я хочу научить тебя плавать. Я хочу всего. – Он подошел ближе. – Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Я хочу жениться на тебе, Холли. Пожалуйста, скажи «да».

Я не знаю, когда я вернусь.

Холли вытерла слезы.

– Я не могу, Чэнс.

– Почему?

– Скажем так: я давно научилась плавать. И давай остановимся на этом.

– Нет. Мы не остановимся на этом. Мне кажется… Мне кажется, ты любишь меня.

– Да, люблю. Всем сердцем, всей душой. Ты – моя сбывшаяся мечта, но иногда реальность разбивает даже сбывшиеся мечты. Тебя ждет твоя команда. Меня ждут мои пациенты. А главное – Эмма. У нее нет никого, кроме меня, Чэнс.

– Я не предлагаю тебе бросить Эмму. – Он и представить себе не мог, что Холли могла его в этом заподозрить. – У меня и в мыслях этого не было.

– Чэнс, пожалуйста, пойми меня. У нее нет ни отца, ни матери. Но здесь, в Калико-Спрингс, она, по крайней мере, будет расти среди людей, которые их знали и любили, ей будут рассказывать про них. Она будет гордиться тем, что она дочь Джейсона Андерсона. Я не могу отнять это у нее. Это все, что я могу ей дать.

Чэнс посмотрел ей в глаза – они были сухими и решительными. Он взял ее за руки и немного удивился, что Холли не оттолкнула его. Он наклонился и поцеловал ее в щеку, соленую от недавних слез, но она повернула голову, ища его рот. Ее губы были такими нежными, как самый тонкий шелк. Он чувствовал, как ее тело обмякло в его руках. Холли обняла его за шею и поцеловала так страстно, будто это был их последний поцелуй. Будто она навсегда прощалась с ним.

Чэнс с силой оторвал ее от себя.

– Холли, я все-таки надеюсь, что есть какое-то решение. Отставка не выход: деньги у меня есть, но я все равно не смог бы просто сидеть без дела. Да и ты не смогла бы жить рядом с таким трутнем. И… Я должен тебе сказать еще кое-что. Уэйд продает ранчо, так что готовься к новым соседям.

Это был такой шок, что на секунду Холли забыла о своем разбитом сердце.

– Что? Как он может?

– Он – глава «Мастерс корпорейшн». Земля принадлежит компании. Он может делать с ней все, что захочет.

– Но ранчо… Мы же все здесь выросли: Джейсон, ты, я, Уэйд, Коул. Здесь похоронена твоя мать. Оно должно быть твоим. Это нечестно. Я пойду к Уэйду и…

– Нет, Холли, – прервал ее Чэнс. – Уэйд считает, что это разумное решение. Ранчо невыгодно, оно слишком большое и требует много денег на содержание. Но он обязательно позаботится о тебе. Не сердись на него. – Чэнс оглядел комнату, не зная, как быть дальше. – Ладно. Я пойду. Я позвоню тебе, хорошо?

– Конечно. Ты береги себя и следи, чтобы тебя снова не подстрелили.

Она снова попыталась улыбаться.

Больше сказать было нечего. Не было никакого смысла мучить ее или себя дальнейшими разговорами. Кивнув ей, Чэнс повернулся и вышел, закрыв за собой дверь.

Он не видел, как Холли согнулась от боли и сползла на пол.

Глава 13

Орущие громкоговорители и рев быков означали, что родео началось. Холли выросла на таких состязаниях, но никогда не могла понять, как человек безо всякой необходимости, по собственной воле может подвергать свою жизнь риску. Кто в здравом уме будет пытаться удержаться восемь секунд[2] на спине быка, который только и хочет сбросить тебя и поддеть своими огромными рогами. Ее брат и Чэнс тоже принимали участие в родео, когда выросли, и Холли всегда думала, что они сумасшедшие. Хотя сама атмосфера праздника ей нравилась.

Она пошла к палатке, которую для нее поставили. Рядом стояла еще одна, немного больше, для дежурного врача, дока Харди. Холли очень любила его и понимала, почему городок упорно отказывается отпускать старика на заслуженный отдых.

Док крепко обнял ее.

– Будем надеяться, что сегодня вечером ни человек, ни лошадь не пострадают, – сказал он. – Ты здесь на оба дня, Холли?

– Нет, док, – ответила она. – Я дежурю только сегодня. А завтра будет Кевин.

– Мне нравится этот молодой человек. Похоже, работяга. И его мальчики приходили ко мне на прививки, такие же милые и уважительные, как и их отец. Мать тоже.

– Не могу не согласиться.

Холли проверила свой инвентарь, вроде все было на месте. Но она, как и док Харди, надеялась, что сегодня ей не придется его использовать.

– Скажи, Холли. Ты знаешь Чэнса Мастерса?

Она застыла.

– Да. Да, я его знаю.

– Они с твоим братом обожали родео. Я слышал, он вернулся в город. Его лет двенадцать не было или больше. Мне всегда было интересно, что с ним стало. Знаешь, я думаю, что его отец был очень суров с ним, вот мальчишка и сбежал. Парень-то он хороший.

– Я слышала, он в спецназе ВМФ, – коротко ответила Холли.

– Правда? Это хорошо. После того как отец выгнал его из дома, много чего могло с ним случиться. А он вот какой молодец! Рад за него.

Прошло три недели и пять дней с той минуты, как он вышел из ее дома и из ее жизни. Навсегда.

Слава богу, умница Аманда ни разу не упомянула о нем ни словом. Она понимала, как тяжело сейчас Холли. И вот теперь добрейший старик док Харди невольно нанес ей удар.

Холли было нелегко. Но она делала успехи. Она больше не плакала ночи напролет. Она начала есть. Она даже смирилась со своим отражением в зеркале – темные круги под глазами и зеленая кожа. С этим пока ничего не поделаешь. Но она старалась.

– Я пойду куплю у Джуди ее фирменный корн-дог[3]. Вам что-нибудь принести, док?

– Спасибо, Холли, но Марта дала мне с собой термос с кофе и контейнер с салатом, а на десерт – кучу напоминаний о диете.

Холли не могла не улыбнуться.

– Я скоро вернусь.

Она брела среди радостной толпы, мимо лотков, с которых продавалось все – от галстуков до ювелирных украшений.

– Привет, Холли. – Джуди первая заметила ее. – Иди сюда, твои любимые корн-доги уже готовы, и домашний лимонад тоже есть!

– Отлично, – улыбнулась Холли. – Без твоих сосисок и родео – не родео.

Положив на прилавок пятидолларовую купюру, Холли ждала, когда Джуди нальет ей лимонада.

– Привет, незнакомка. Давно не виделись.

Холли вздрогнула и повернулась к Блейку Лафкину.

– Как твои дела? – Блейк сверлил ее своими блеклыми глазками.

– Нормально, – сдержанно ответила Холли. – Как твои?

Сколько, черт возьми, можно выжимать сок из одного лимона?

– Что тот парень, что тогда вокруг тебя ошивался? Все еще ошивается?

– Он вернулся в спецназ. Но он еще приедет.

Холли не была в этом уверена, но лучшего способа отогнать занудного Лафкина не придумала.

– Вот, пожалуйста, Холли, – сказала Джуди, протягивая ей корн-дог и большой стакан лимонада.

– Спасибо.

– Не за что, – ответила Джуди и повернулась к Блейку: – Чем могу служить, сэр?

Воспользовавшись этим, Холли моментально сбежала и вернулась к палатке.

– Какой-то парень искал тебя здесь, – доложил ей док Харди. – Минут десять назад. Я сказал ему, что ты пошла поесть и скоро вернешься.

– Спасибо, док, – обреченно вздохнула Холли.

Она подвинула стул к передней части палатки так, чтобы ее обдувал ветерок, и принялась за еду. Она почти доела свою сосиску, когда к палатке подошел Блейк, с хозяйским видом пододвинул к ней стул и уселся.

– Приятного аппетита, – сказал он. – Честно говоря, не понимаю, как ты можешь это есть. Как насчет того, чтобы после родео поехать в город и посидеть в каком-нибудь приличном месте?

– Нет, спасибо. Когда все закончится, мне нужно домой.

– Я могу заглянуть к тебе в гости. Уложишь ребенка спать, посмотрим кино. Я тоже люблю серию «Миссия невыполнима», так что тут вкусы у нас совпадают.

– Я как раз не люблю такие фильмы.

– Я просто видел полную подборку дисков «Миссии» рядом с твоим телевизором.

«Наверное, Аманда притащила», – машинально подумала Холли. И только потом до нее дошел смысл сказанного Блейком. Блейк Лафкин никогда не был у нее дома.

– Так как насчет ужина? Выбирай любой ресторан. Или мы могли бы пойти ко мне, в холодильнике что-нибудь сыщется.

Блейк теперь стоял прямо перед ней, согнувшись и опираясь на подлокотники ее стула. Когда он наклонился, цепочка, которая была у него на шее, выскользнула из-под рубашки, и прямо перед носом Холли закачался кулон. Холли застыла. Этот кулон сделал специально ей в подарок один десятилетний мальчик по имени Тоби. И он висел у нее в клинике.

Холли заметила, как напряглось лицо Блейка. Сейчас он уйдет, выкинет кулон, и Холли никому не сможет ничего доказать.

– Какая прелесть! – беззаботно сказала она. – Милая штучка.

В кусочке горного хрусталя не очень умело были вырезаны лошадка с жеребенком. Холли была уверена, что второго такого нет.

– О, Блейк! – Она позволила себе дотронуться до кулона, как бы между прочим повертела его в руках и увидела инициалы Тоби. – Где ты купил такую очаровашку? Я тоже хочу! – Она поднялась со стула и встала так близко к Блейку, что тот забыл о кулоне, завороженный ее близостью. Их лица были в нескольких дюймах друг от друга; его дыхание пахло алкоголем и табаком, и Холли боялась, что ее сейчас вырвет.

– Знаешь что? Поужинай со мной, и, может быть, я тебе его подарю.

– Правда? – захлопала она глазами, изображая глупую блондинку.

– Ну конечно.

Он потянулся обнять ее, и Холли пришлось якобы случайно опрокинуть на себя стакан с остатками лимонада.

– О, Блейк, извини, мне нужно найти дамскую комнату. Ты будешь меня ждать? Прямо здесь? Не уходи! Вдруг мы потеряемся!

Его маленькие блеклые глазки таращились на нее с таким вожделением, что Холли еле удержалась, чтобы не выцарапать их.

– Да, конечно, детка. Буду ждать тебя здесь.

Одарив его на прощание приторной улыбкой, она вышла из палатки. И тут же припустила со всех ног. Ей нужно было срочно найти шерифа.

Этот кулон висел в ее кабинете в клинике и пропал после ограбления. Значит, это сделал Блейк.

Она заметила в толпе Джо Грина, шерифа, который приезжал в клинику в ночь нападения.

– Джон! Подождите!

Она была в такой панике и так тараторила, что ей пришлось повторить свою историю два раза, прежде чем Грин ее понял. Она боялась, что Лафкин уйдет и выкинет кулон, и тогда не будет причин его задержать. Потому что пока нет никаких других доказательств, что это Лафкин напал на клинику.

Она вернулась в палатку, Джон следовал за ней.

Холли издалека увидела Блейка, по-прежнему сидевшего перед ее палаткой. К несчастью, он тоже заметил ее. И шерифа. Лафкин вскочил и помчался к парковке, как перепуганный заяц. Холли рванула за ним. Он должен заплатить за все. Она слышала, как Джон зовет ее, но даже не оглянулась.

Блейк добежал до стоянки и исчез среди машин. Там он замедлил свой бег, с облегчением решив, что оторвался от копов. Но он не оторвался от Холли. Она оперлась одной ногой на бампер и прыгнула сверху на его спину. Лафкин был больше, старше, сильнее, но она держалась. Она впилась ногтями в его лицо и обхватила ногами его рыхлое, вонючее тело. Блейк визжал и пытался сбросить ее, но Холли вцепилась в него мертвой хваткой. Он упал на землю, повалив ее за собой, извернулся и сел на нее сверху. Холли увидела занесенный кулак и зажмурилась, приготовившись к удару…

Но его не последовало.

Чьи-то сильные руки схватили Блейка за шиворот и дернули вверх.

Это был Чэнс!

Блейк кинулся на него, но Чэнс сбил его с ног. Одним ударом! Так что, когда их нашел Джон Грин, Лафкин валялся на земле с разбитым лицом.

Чэнс протянул Холли руку и помог ей встать.

– Ты просто звезда сегодняшнего родео, – процедил он. – Только быка перепутала.

Холли была вся в пыли и в синяках, но ей было все равно. Чэнс был здесь, а остальное не имело значения.

– Тебя ни на секунду нельзя упускать из виду! – Чэнс попытался говорить строго, но у него не получилось.

Он обнял Холли и поцеловал. Несмотря на то, что она была вся в пыли. Несмотря на то, что вокруг собралась толпа зевак.

Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя.

– Как… Что ты здесь делаешь?

– Я скучал по тебе, Куколка. Я должен был вернуться. Хотя не ожидал, что найду тебя, кувыркающуюся в обнимку с каким-то уродом.

– Это он ограбил клинику!

– Грин разберется с ним. Пойдем, тебе нужно умыться!

– Ветеринарная палатка… Я дежурю, я не могу уйти.

– Я вызвал Кевина.

Холли не стала долго нежиться под душем, ведь Чэнс ждал ее внизу. Она завернулась в большое полотенце, быстро расчесала волосы и побежала вниз по лестнице.

Чэнс был на кухне и что-то искал в холодильнике, и это было самое прекрасное зрелище в мире.

– Что ты здесь делаешь?

– Я здесь женюсь, если красивая девушка, которую я люблю, согласится. – Он закрыл холодильник и серьезно посмотрел на нее. – Я ушел из спецназа, Холли. Я прошел медкомиссию, мне предложили новый трехлетний контракт, но я не смог подписать его. Я всюду видел твое лицо.

– Тебе захочется обратно.

– Нет. Я свой выбор сделал.

Холли подошла к Чэнсу и, запрокинув голову, посмотрела ему в лицо. Его глаза все сказали ей. Она обхватила руками его мощный торс и поцеловала его в губы. Чэнс взял ее лицо в свои ладони и погладил шершавыми пальцами ее щеки. Это были сильные руки, которые привыкли держать винтовку, но сейчас они были такими нежными и осторожными.

– Клянусь, Холли, я приложу все усилия, чтобы стать Эмме хорошим отцом.

– Я не сомневаюсь в этом, Чэнс, – сказала она, прижимаясь к нему. – Ни секунды.

Она чувствовала, что он с облегчением вздохнул, будто тяжелый груз упал с его плеч.

– Есть еще одна вещь, которую ты должна знать.

Холли тревожно посмотрела ему в глаза.

– Уэйд продал ранчо, – сказал он. – Думаю, мне лучше сразу об этом сказать.

Холли была в шоке, но это не имело значения. Они найдут себе другой дом.

– Мне очень жаль, потому что я знаю, как ты его любишь…

– Подожди, я не договорил, – перебил ее Чэнс. – Я купил его. Мы заключили сделку. Подробности расскажу позже. Если ты выйдешь за меня, это будет твой дом. И Эммы тоже. Что ты об этом думаешь?

– Эмме очень нравятся цветы в твоей лагуне.

Эпилог

Шесть месяцев спустя

Маленькая часовня была заполнена друзьями и соседями, которые улыбались и взволнованно перешептывались. Кто бы мог подумать, что маленькая Холли Андерсон сумеет приручить дикого, харизматичного плохиша-миллиардера Чэнса Мастерса? Некоторые пришли, чтобы увидеть это собственными глазами и быть уверенными, что это не сказки. Другие уйдут, уверенные, что это сказки, хотя видели все собственными глазами. Кто-то не мог сдержать ревность и зависть, и это было написано на их лицах. Но были и те, что пришли увидеть, как два человека, которые всегда любили друг друга, соединяют свои судьбы.

Под нежные звуки арфы двери часовни распахнулись, и появилась невеста. Перед ней шла двухлетняя Эмма с корзинкой розовых лепестков и в сопровождении Аманды, которая держала девочку за ручку. Поставив корзинку на пол, малышка схватила горсть лепестков и подбросила их. Потом подняла корзинку, прошла несколько шагов, снова поставила ее на пол и опять зачерпнула горсть лепестков.

Аманда обернулась к невесте.

– Такими темпами это будет вечернее венчание, – прошептала она.

Холли улыбнулась и кивнула. Она знала, что Эмма делает все по-своему, так что да, они могут слегка задержаться. Именно в этот момент девочка бросила корзинку и побежала к алтарю, заливаясь счастливым смехом, протягивая ручки и выкрикивая:

– Ча! Ча!

Холли смотрела, как Чэнс наклонился и взял малышку на руки. На глаза Холли навернулись слезы. Это была ее семья.

Эмма помогла Чэнсу преодолеть его страх перед детьми. Она обожала своего Ча, не отставала от него ни на минуту, и он, казалось, был этому только рад.

Холли смотрела в сияющие глаза будущего мужа.

– Я люблю тебя, – одними губами сказал он.

– И я тебя люблю, – одними глазами ответила она.

Не важно, сколько продлится церемония – у них впереди была целая жизнь. Он был ее героем, ее защитником, ее единственной любовью. И она постарается, чтобы он чувствовал это каждый час каждого дня – всю оставшуюся жизнь.

– Эмма! Иди сюда и возьми корзиночку! – прошипела Аманда. – Эмма!

Эмма задрыгала ножками, требуя, чтобы Чэнс поставил ее на пол. Потом побежала обратно, схватила корзиночку и быстро пошла по проходу, разбрасывая лепестки.

– Хорошо. Это очень хорошо, – сказала Аманда.

И Холли была с ней полностью согласна.

Примечания

1

193 см.

(обратно)

2

Согласно правилам этого вида спорта в США, наездник должен удержаться на спине быка в течение восьми секунд.

(обратно)

3

Корн-дог – аналог сосиски в тесте, сосиска покрывается толстым слоем теста из кукурузной муки и жарится в горячем масле, подается на деревянной палочке.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg