«Синдер & Элла»

Синдер & Элла (fb2) - Синдер & Элла [Cinder&Ella - ru] (пер. Екатерина Сергеевна Токовинина) (Синдер - 1) 2432K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Келли Орам

Келли Орам Синдер & Элла

Оригинальное название: Cinder&Ella

Copyright © 2014 Cinder&Ella by Kelly Oram.

Published by arrangement with Bookcase Literary Agency and Andrew Nurnberg Literary Agency.

The moral rights of the author have been asserted. Cover design by Josh Oram.

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2018

* * *

Посвящается моей дочери Джеки. Потому что каждая девочка заслуживает своей собственной сказки.

Предисловие

ПРОБЛЕМА СКАЗОК ЗАКЛЮЧАЕТСЯ в том, что все они начинаются с трагедии. И это можно понять. Разве кому-нибудь понравится изнеженная героиня, живущая в тепличных условиях? Положительному герою обязательно нужно пройти множество испытаний, получить опыт, который придаст характеру глубину и сделает героя уязвимым, а значит – понятным и близким читателю. Хорошие парни должны преодолеть трудности, чтобы стать сильнее. Звучит логично, но не особо вдохновляет, если главная героиня – ты.

Моя жизнь никогда не была похожа на сказку. Несбыточные мечты так и оставались мечтами, да и больших трагедий тоже не случалось. Мой отец завел роман на стороне и бросил маму, когда мне было восемь, – вот, пожалуй, и все. В остальном я не жаловалась.

Я довольно симпатичная: длинные вьющиеся темные волосы и гладкая золотистая кожа (спасибо маминым чилийским корням!). И большие ярко-голубые глаза. Как у папы.

Я довольно сообразительная: учусь в основном на пятерки, особо не напрягаясь.

И я довольно популярна: не королева выпускного бала, конечно, но всегда есть с кем провести вечер субботы – будь то друзья или поклонник.

Да, я выросла без отца. Ну и что! Зато мама стала для меня лучшей подругой, и нам было очень даже неплохо вдвоем. В общем, моя жизнь вполне меня устраивала. А потом, в прошлом ноябре, мама решила сделать мне сюрприз на день рождения – провести выходные на горнолыжном курорте в Вермонте. Тогда-то и произошла одна из тех самых трагедий, которые закаляют характер.

– Я забронировала полный пакет спа-процедур, чтобы мы могли ходить на массаж и отмокать в джакузи после того как устанем целый день кататься на лыжах, – заговорщически сообщила мама, когда мы выехали из Бостона. Впереди нас ждали четыре дня отдыха.

– Вот это да, мам! Не сочти меня неблагодарной, но это точно нам по карману?

Мама засмеялась. Я очень любила ее смех – легкий и вибрирующий, уносящий за собой, словно ветер. Она часто смеялась. Она была самым жизнерадостным человеком из всех, кого я знала. Жизнь всегда казалась ей прекрасной.

– Только послушай себя, Элла. Тебе вроде восемнадцать исполняется, а не сорок?

– Как тебе в следующем месяце? – хихикнула я.

– Cállatel[1] Это наш секрет! Если кто спросит, мне теперь всегда тридцать девять.

– Конечно, мам. Постой-ка… это что… «гусиные лапки»?

– Элламара Валентина Родригес! – вздохнула мама. – Это линии смеха, и я ими очень горжусь!

Она посмотрела на меня, и в уголках ее ярких глаз обозначились те самые линии смеха.

– Удивительно, что с такой дочкой у меня «гусиные лапки», а не ранняя седина!

Я рассмеялась и достала телефон, звеневший последние несколько секунд.

– Не обижай маму, а то буду мешать тебе знакомиться с самыми милыми мальчиками в эти выходные!

У меня уже был наготове ироничный ответ, но все вылетело из головы, когда я увидела сообщение на экране телефона.

Cinder458: Ну что, скоро день твоего блогрождения?

Cinder458, или для меня просто Cinder[2], – мой лучший друг на свете (ну, не считая мамы), хотя мы никогда не виделись вживую. И даже никогда не разговаривали по телефону. Но мы непрерывно переписываемся уже два года, с тех пор как он наткнулся в сети на мой блог «Мудрые мысли Элламары».

В блоге я пишу рецензии на книги и фильмы. Я начала вести этот дневник в пятнадцать лет, и ему действительно скоро исполнится три года.

Элламара – моя любимая героиня из серии книг «Хроники Синдера». Эта фантастическая сага была написана в семидесятых и стала одним из самых ярких явлений в современной литературе. И в Голливуде наконец решили экранизировать первую часть – «Принц-друид».

А еще Элламара – мое полное имя. Мама тоже очень любила эти книги в детстве и решила назвать меня в честь загадочной жрицы друидов. Я всегда гордилась своим именем и тем, что в отличие от всех остальных маме больше нравилась Элламара, а не принцесса воинов Ратана. Элламара – гораздо более интересный персонаж.

Синдер, конечно, тоже обожает эту сагу. Именно имя Элламара и пост о том, почему она – самый недооцененный персонаж в романе, привлекли его внимание к моему блогу. Синдер любит книги так же, как я, поэтому он мне сразу понравился (несмотря на то, что, по его мнению, принцесса Ратана больше подходит принцу Синдеру). Кстати, он с самого начала не соглашался с большинством моих рецензий.

EllaTheRealHero[3]: А твои голливудские друзья знают, что ты используешь такие словечки, как «блогрождение»?

Cinder458: Нет, конечно. Мне нужен твой адрес. Я приготовил тебе подарок на день блогрождения.

Синдер хочет сделать мне подарок?

Мое сердце на секунду остановилось.

Не то чтобы я была влюблена в своего лучшего друга по переписке или что-то в этом духе. Это смешно. Он же ужасно самоуверенный и упрямый и постоянно спорит со всем, о чем бы я ни говорила, лишь бы меня позлить. А еще у него куча денег и он встречается с моделями (а значит, горяч!) – и при всем этом просто повернут на книгах.

Веселый, богатый, привлекательный, уверенный в себе, любит книги. Точно не мой тип. Нет. Вот вообще.

Да уж. Ладно, начнем с того, что Синдер не мой тип, так как он живет в Калифорнии, а я в Массачусетсе. В общем, неважно.

Cinder458: Эй, Элла?? Адрес???

EllaTheRealHero: Я не даю свой адрес стремным чувакам из Интернета.

Cinder458: А, то есть тебе не нужно подписанное автором первое издание «Принца-друида» в твердой обложке? Жаль. На прошлой неделе я был на Всемирном конвенте фэнтези, и Л.П. Морган подписал его для Элламары. Так что других девушек теперь этим не впечатлишь.

Я поняла, что визжу, как сумасшедшая, только когда машина резко вильнула в сторону.

– Por el amor de todo lo sagrado, Ellamara![4] Не пугай так свою бедную маму. В такую метель на дорогах и без того опасно, а ты тут орешь, как банши.

– Прости, мама. Но Синдер сказал…

– Híjole muñeca[5], только не этот мальчишка! – В мамином голосе слышалась усталость. Сейчас начнутся ее любимые поучения. – Ты же понимаешь, что ничего о нем не знаешь?

Я покачала головой.

– Нет! Я знаю его лучше, чем кого-либо.

– Ты никогда не виделась с ним лично. А вдруг все, что он тебе говорит, – неправда?

Если честно, я сама не раз задавалась этим вопросом: судя по его рассказам, Синдер жил, как рок-звезда. Но я уже успела узнать своего друга достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в правдивости его слов.

– Я так не думаю, мам. Возможно, он немного приукрашивает, и что? Все так делают! Какая разница? Он же просто знакомый из Интернета. Живет в Калифорнии.

– Вот именно! Так зачем ты тратишь на него столько времени?

– Он мне нравится. С ним можно интересно поговорить. Он мой лучший друг.

Мама снова вздохнула, но потом улыбнулась и мягко сказала:

– Я просто боюсь, что ты влюбишься, muñeca. И что тогда?

Это хороший вопрос. Именно поэтому Синдер – не мой тип.

Не мой тип.

Не. Мой. Тип.

Cinder458: Адрес. Существительное. Место, где можно найти ту или иную организацию или человека. (И куда можно отправлять восхитительные подарки.)

EllaTheRealHero: Это тебе твоя машина сказала?

Синдер ездит на «Феррари 458». Он сказал мне об этом, когда я спросила, что означают цифры в его нике. Я погуглила. Так вот, такая машина стоит больше, чем моя мама может заработать за пять лет. И да, машина реально с ним разговаривает.

Cinder458: Я не за рулем, нашел инфу в телефоне. Адрес, женщина! Сейчас же! Или я не скажу тебе, кто будет играть принца Синдера в фильме.

Я едва сдержалась, чтобы снова не закричать. Недавно объявили о начале съемок, но актерский состав пока держали в тайне. Отец моего Интернет-приятеля – какая-то большая шишка в киноиндустрии, поэтому Синдер многое узнает заранее.

EllaTheRealHero: Ну уж нет! Расскажи! Пожалуйста!!!

Я так и не узнала, кто должен был увековечить на экране образ одного из самых популярных литературных героев. Въехав на обледеневший участок дороги, встречный лесовоз заскользил, пересек двойную сплошную и влетел прямо в нашу машину. Когда это случилось, я смотрела на экран телефона и не видела грузовик. Я лишь помню мамин крик, ремень, удерживающий меня, и подушку безопасности. Сразу стало очень больно, и у меня перехватило дыхание. А потом – пустота.

Я очнулась через три недели в ожоговом центре Бостона, когда врачи вывели меня из искусственной комы. У меня были ожоги второй и третьей степени, покрывающие семьдесят процентов тела.

Мама погибла.

1

Я ПОЧТИ НЕ ПОМНЮ ДЕТАЛЕЙ автокатастрофы, но страх, который ощутила тогда, живет в памяти до сих пор. Мне все время снятся кошмары. Всегда одно и то же: какие-то размытые образы, беспорядочные звуки и ужас, парализующий настолько, что я не могу дышать, пока не проснусь от собственного крика. Этот страх теперь пронизывает все мои сны.

Если бы солнце так не слепило глаза и тело не ныло от пятичасового перелета из Бостона, я бы подумала, что до сих пор сплю: примерно такой же ужас я испытала, подъезжая к своему новому дому.

Пока я успела увидеть только дорогу из аэропорта до папиного дома, пролегавшую через холмы над Лос-Анджелесом. Но этого было достаточно, чтобы понять: Лос-Анджелес совсем не похож на Бостон – несмотря на такие же пробки на скоростном шоссе.

Мне бы очень хотелось, чтобы меня пугала только смена обстановки. Я провела восемь недель в отделении интенсивной терапии и еще полгода в реабилитационном центре. Итого восемь месяцев в больнице. А теперь, когда я наконец свободна, заботу обо мне поручили человеку, исчезнувшему из моей жизни десять лет назад, – ему и женщине, ради которой он бросил нас с мамой, и двум его дочерям, которые заменили ему меня.

– Предупреждаю заранее, Дженнифер скорее всего приготовила небольшой сюрприз по случаю твоего возвращения домой.

– Надеюсь, это не вечеринка? – выдохнула я. Ужас в душе нарастал, и мне казалось, что я сейчас задохнусь. Я прошла девять кругов ада, но, видимо, это еще не все: теперь, в мой первый день после выписки, меня доконает группа каких-то незнакомых людей, которые хотят поздравить меня с «возвращением домой».

– Конечно, нет, – заверил меня отец. – Ничего такого. Твои реабилитологи заезжали к нам на прошлой неделе и подготовили всю семью. Дженнифер знает, что встреча с новыми людьми может вызвать у тебя стресс. Я уверен, кроме нее и девочек никого не будет. Тебя ждет вкусный ужин и подарки в честь выздоровления. Ну и, возможно, девочки немного украсили дом. Они очень ждут встречи с тобой.

А я нет.

Не дождавшись ответа, папа посмотрел на меня с такой же беспомощностью, как тогда, в больнице, когда я вышла из комы и обнаружила его у своей кровати. В его взгляде было семьдесят процентов жалости, двадцать процентов страха и десять процентов неловкости. Как будто он понятия не имел, что говорить и как себя вести, – возможно, потому, что не виделся и не разговаривал со мной с тех пор, как мне стукнуло восемь. Папа откашлялся и спросил:

– Ну что, готова, малышка?

Пожалуй, я никогда не буду готова.

– Не называй меня так, пожалуйста. – К горлу неожиданно подкатил ком, и я еле выдавила из себя эти слова.

Отец глубоко вздохнул и попытался улыбнуться.

– Слишком поздно?

– Типа того.

На самом деле это обращение разозлило меня, потому что напомнило о маме. Она всегда звала меня своей маленькой muñeca, что в переводе с испанского означает «крошка» или «маленькая куколка». А когда мне было около шести, папа стал называть меня малышкой. Он хотел придумать для меня и американское прозвище; думаю, он просто ревновал меня к маме, ведь даже тогда у нас уже были особые отношения.

– Прости, – сказал папа.

– Все в порядке.

Я поспешила открыть дверь автомобиля, пока мы оба не задохнулись от неловкости. Отец обошел машину, чтобы помочь мне выйти, но я его остановила:

– По идее, я должна пытаться все делать сама.

– Да-да, конечно. Пойдем.

Когда я наконец опустила ноги на землю, он подал мне трость и подождал, пока я встану. Это было непросто и выглядело не особо красиво, но зато я снова могла ходить сама. И гордилась этим. Врачи не радовали меня позитивными прогнозами, но я преодолела боль и научилась двигаться заново. По-моему, шрамов было вполне достаточно. Не хватало еще остаться на всю жизнь в инвалидной коляске.

Хорошо, что до дома пришлось немного пройти пешком: я хотя бы успела морально подготовиться к тому, что ждало меня внутри.

Папа махнул рукой, указывая на дом перед нами.

– Знаю, он кажется не таким уж большим снаружи, но на самом деле довольно просторный. А из окон с другой стороны открывается очень красивый вид на город.

Не таким уж большим? Серьезно? А что я должна была подумать о дорогущем двухэтажном доме в стиле постмодернизма, стоявшем передо мной? Как будто он не видел малюсенькую двушку, в которой мы жили с мамой в Бостоне. Я знаю, он наводил там порядок после маминых похорон.

У меня не было слов, я лишь пожала плечами.

– Мы приготовили для тебя комнату на первом этаже, чтобы тебе не пришлось ходить по лестнице. Правда, чтобы попасть в большую гостиную, где мы проводим время всей семьей, все-таки нужно пройти пару ступенек. У тебя будет своя ванная комната, мы обустроили ее должным образом. Все уже должно быть готово, но если тебе что-то не понравится, мы с Аженнифер уже обсудили возможные варианты и можем подобрать симпатичный домик в стиле ранчо в Бель-Эйр.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь сдержаться и не нагрубить. Он говорил так, будто я буду жить здесь вечно, но я бы с радостью ушла, как только разрешат.

В один из трудных периодов моей реабилитации я проявила слабость и попыталась покончить с собой. К тому моменту я находилась в больнице уже три месяца и не видела никакого выхода. Я все еще почти не могла двигаться, недавно пережила семнадцатую по счету операцию; врачи говорили, что я никогда не смогу ходить; я скучала по маме, и мне было так больно, что хотелось скорее положить этому конец.

Меня не осуждали за этот поступок, но теперь никто не верил, что я не представляю угрозы для самой себя. Я планировала остаться в Бостоне, дистанционно окончить школу, а потом поступить в Бостонский университет. Мне уже исполнилось восемнадцать и у меня были кое-какие сбережения, но когда отец узнал о попытке самоубийства, он добился, чтобы меня официально признали недееспособной, и заставил переехать к нему в Калифорнию.

Мне было непросто вежливо разговаривать с этим человеком.

– Не сомневаюсь, дом нормальный, – пробурчала я. – Можно пропустить все это, и я просто пойду спать? Я очень устала, и у меня все болит после целого дня в дороге.

На секунду мне стало стыдно за свою грубость: в глазах отца промелькнуло отчаяние. Думаю, он хотел произвести на меня впечатление, но не понимал одного: у меня никогда не было много денег… да и не хотелось, если честно. Меня вполне устраивал наш с мамой скромный образ жизни. Я никогда не использовала чеки, которые он присылал каждый месяц, и мама годами откладывала деньги на счет в банке. Там хватило бы на колледж – еще одна причина, почему я прекрасно справилась бы самостоятельно.

– Конечно, милая. – Он зажмурился и осекся. – Прости. Наверное, это слово тоже не входит в список разрешенных обращений, а?

Я поморщилась:

– Давай просто остановимся на Элле?

В доме был идеальный порядок – почти как в ожоговом центре. Наверное, если где-нибудь случайно осядет пылинка, тут же сработает сигнализация. Мои реабилитологи были бы в восторге! Почему-то вся мебель в этом навороченном особняке казалась ужасно неудобной. Как вообще можно чувствовать себя здесь как дома?

Новая миссис Коулман стояла посреди огромной кухни, когда мы вошли. Она только что поставила на гранитную столешницу серебряный поднос с фруктами и соусницу. Я предполагаю, поднос был из настоящего серебра. Когда она заметила нас, ее лицо озарила самая широкая и ослепительная улыбка из тех, что я видела в своей жизни.

– Элламара! Добро пожаловать в наш дом, дорогая!

Дженнифер Коулман, пожалуй, была самой красивой женщиной в Лос-Анджелесе. Волосы золотистые, как солнце, глаза голубые, как небо, и ресницы до луны. Ноги от ушей, осиная талия и огромные круглые сиськи. Просто бомба, что тут скажешь.

Не знаю, почему меня удивила ее красота. Я ведь знала, что она профессиональная модель (для журналов и рекламы, к моде не имеет никакого отношения). Например, она снималась в рекламе всяких шампуней и кремов для кожи. Поэтому выглядела довольно здоровой и не особо тощей.

Судя по ее дому, зарабатывала Дженнифер неплохо. Конечно, мой отец мог стать очень известным юристом, но зарплаты американских юристов все равно не такие высокие. Когда он еще жил с нами, у нас был небольшой домик в пригороде. И уж конечно, мы не разъезжали на «мерседесах» и не жили на холме в доме с отдельными воротами.

Дженнифер сделала шаг навстречу и аккуратно обняла меня, целуя воздух рядом с моей щекой.

– Мы так рады, что ты наконец с нами! Рич так много о тебе рассказывал, что мне кажется, будто ты уже стала частью нашей семьи. Наверное, такое облегчение – наконец вернуться в настоящий дом!

Если честно, мне было очень страшно покидать реабилитационный центр. А оказаться здесь – что угодно, только не облегчение. Но, конечно, я этого не сказала. Я постаралась придумать что-нибудь правдивое, но не слишком обидное.

– Большое облегчение наконец отдохнуть после самолета.

Дженнифер с сочувствием улыбнулась:

– Бедняжка, ты, наверное, так устала!

Я постаралась преодолеть беспокойство и вымученно улыбнулась. Ненавижу, когда меня жалеют. А еще когда на меня пялятся. Даже не знаю, что ненавижу сильнее. Прежде чем я успела что-либо ответить, распахнулась входная дверь, и в дом вбежали две мои сводные сестры.

– Девочки, вы опоздали. – В голосе Дженнифер слышалось раздражение, но на лице по-прежнему сияла огромная фальшивая улыбка. – Смотрите, кто приехал!

Девочки резко остановились, налетев друг на друга. Двойняшки. По-моему, не одинаковые, но очень похожие. Если бы не разные стрижки, их легко было бы перепутать. Папа показывал мне фотографии, и я знала, что Джульетта – это блондинка с длинными шелковистыми локонами до пояса, а у Анастасии прямые волосы до плеч – угловатый боб с острыми кончиками. Ее волосы были уложены настолько безукоризненно, как будто она сошла со страниц модного журнала.

Обе сестры унаследовали сногсшибательную красоту мамы – такие же светлые волосы, голубые глаза и идеальные фигуры. И обе такие высокие! А тут я со своими скромными ста шестьюдесятью семью сантиметрами. Конечно, высоченные каблуки добавляли каждой сантиметров по десять, но готова поспорить, что босиком обе, наверное, под сто восемьдесят. Они были младше меня больше чем на год, но вполне потянули бы на двадцать один.

Не поздоровавшись, Анастасия схватилась за сердце.

– О Господи, я так рада, что у тебя лицо не пострадало!

Джульетта кивнула. Ее глаза округлились от удивления.

– Поддерживаю. Мы погуглили фотки людей с ожогами, и знаешь, у всех были эти кошмарные шрамы на лицах. Просто ужасно.

Папа и Дженнифер обменялись нервными смешками и подошли к дочерям.

– Девочки, – назидательно начала Дженнифер, – это невежливо – говорить о дефектах.

Меня передернуло. Так вот что она обо мне думает. Что я дефективная? Да, с лицом мне повезло, но мое правое плечо и все, что ниже пояса, теперь покрыто толстыми розовыми рубцами, ярко выделяющимися на фоне моей смуглой кожи.

Отец притянул к себе Джульетту и Анастасию с обеих сторон и обнял их. На каблуках они были с ним почти одного роста – сто восемьдесят пять сантиметров. Я запомнила папу довольно симпатичным, но вместе со своей идеальной семьей из рекламы он казался просто красавцем. По-прежнему густые каштановые волосы и, конечно же, мои голубые глаза.

– Милая, это мои дочки, Анастасия и Джульетта. Девочки, это ваша сводная сестра, Элламара.

Он с гордостью улыбнулся своей идеальной «юридической» улыбкой, прижимая к себе дочерей. Мне стало невыносимо грустно, когда я увидела морщинки вокруг его глаз. Линии смеха. Он явно много смеялся. А еще я заметила, что он назвал двойняшек дочерьми. А не падчерицами.

Мне хотелось свернуться калачиком и разреветься, но я совладала с собой и протянула руку в знак приветствия.

– Просто Элла. Элла Родригес.

Ни одна из сестер не пожала моей руки.

– Родригес? – хмыкнула Джульетта. – А почему не Коулман?

Я опустила руку и пожала плечами.

– В двенадцать я взяла девичью фамилию мамы.

– Почему?

– Потому что я – Родригес.

Мои сводные сестры выглядели так, будто я их чем-то оскорбила. Я сжала зубы, чтобы не обругать их по-испански, а потом гневно посмотрела на отца.

– Где моя сумка? Мне нужно принять лекарство и отдохнуть. Ноги просто ватные.

* * *

Пока папа провожал меня в комнату на другом конце дома, Дженнифер шепотом увещевала дочерей. Мне было все равно, обсуждают они меня или нет. Главное, что вся эта «торжественная часть» наконец закончилась. Надеюсь, впредь мы будем общаться по минимуму.

Я села на кровать. Как в больнице, поднимается с обеих сторон. Затем я выпила пару таблеток и осмотрелась. Стены в моей новой комнате были светло-желтого цвета – конечно же, неслучайно: какой-то врач сказал папе, что желтый обладает успокаивающим и подбадривающим эффектом. Если честно, комната мне даже понравилась (за исключением мебели). Все белое, какие-то покрывала с рюшами… как будто мне шесть лет. Одним словом, ужасно.

– Тебе нравится? – с надеждой в голосе спросила Дженнифер.

Она вошла в комнату и встала рядом с отцом. Он нежно обнял ее за талию и поцеловал в щеку. Отвратительно.

Я старалась подбирать слова очень осторожно:

– Никогда не видела ничего подобного.

Папа взял в руки какой-то пульт с сенсорной панелью.

– Сейчас я тебе покажу самое классное, – ухмыльнулся он и начал нажимать на кнопки. – Позже я объясню, как пользоваться этой штукой. С ее помощью можно управлять телевизором, стереосистемой, светом, кондиционером и окнами.

– Окнами?

Серьезно, окна на радиоуправлении?

Папу буквально распирало от гордости. Он нажал на кнопку еще раз, и белоснежные шторы от пола до потолка распахнулись, открывая целую стену из окон с дверью посередине. Еще одно нажатие – и поднялись жалюзи. Комнату залило солнечным светом.

Отец открыл дверь и вышел полюбоваться закатом на деревянный балкон, с которого открывался великолепный вид на Лос-Анджелес. Под балконом не было видно земли. Судя по всему, дом находился на краю обрыва.

– Из твоей комнаты самый красивый вид во всем доме. Советую выходить на балкон после заката. Тут действительно есть на что посмотреть!

Калифорния, если я правильно помню, славится землетрясениями, поэтому перспектива проводить вечера на этом балконе не особенно вдохновляла.

Отец вернулся в комнату и опустил шторы. В его глазах читалась надежда. Он заметил, что я с тревогой рассматриваю серебристый ноутбук, лежащий на столе. Тонкий, как американский блинчик! Я всегда хотела такой, но теперь он почему-то больше не казался мне столь притягательным.

Папа подошел к столу и открыл его.

– Надеюсь, ты не против замены. Тот, что я нашел у тебя дома, слишком уж древний. Думаю, этот должен тебе понравиться. Я сохранил все данные со старого компьютера, прежде чем выбросить его. И еще купил тебе новый телефон. Твой ведь сгорел. – Отец протянул мне что-то похожее на айфон в ярко-розовом чехле. – Мы подключили тебя к семейному безлимитному тарифу, так что можешь спокойно звонить друзьям в Массачусетс. Это не проблема.

Меня передернуло. Я не общалась ни с кем с тех пор, как попала в аварию. К тому времени, как я снова смогла разговаривать по телефону, прошло столько месяцев, что всем уже было не до меня. А теперь я переехала к отцу за тысячи миль от дома и не планировала возвращаться, поэтому не видела смысла поддерживать с кем-либо связь.

Отец, видимо, понял ход моих мыслей: он виновато улыбнулся и потер шею, как будто ему стало очень неловко.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Э-э-э… А где все мои вещи?

Папа расслабился, как будто я задала легкий вопрос на гораздо более безопасную тему.

– Все, что было в спальне, кроме мебели, понятное дело, лежит в коробках в твоем гардеробе.

В моем гардеробе?

– Большой гардероб?

Дженнифер это показалось забавным.

– Не такой большой, как у меня. Хотя, я думаю, ты не паришься из-за обуви так, как я…

Я не стала ей говорить, что вообще-то мы с мамой очень даже парились из-за обуви. У меня с ней одинаковый размер ноги, поэтому на двоих у нас был целый вагон самых разных туфелек. Правда, я уже никогда больше не надену ничего похожего. Ни открытых сандалий, ни туфель на каблуках – только специальная ортопедическая (иными словами, старушечья) обувь для моих обожженных ног. Специалистам в ожоговом центре удалось спасти мои руки и восстановить двигательную функцию, чтобы я могла писать, – если это можно назвать письмом: моему почерку сейчас позавидовал бы любой врач. А вот пальцы на ногах пострадали гораздо сильнее.

– Мы не стали разбирать коробки. Подумали, что ты захочешь сделать это сама, – сказал папа. – Но, если тебе понадобится помощь, мы с радостью сделаем все, что попросишь.

– Спасибо, я справлюсь. А что с мамиными вещами и всем остальным?

– Я упаковал все, что показалось мне важным, – фотографии, некоторые мамины вещи, которые тебе, возможно, хотелось бы сохранить. На самом Аеле, их не так уж много, всего пара коробок. Я сложил их вместе с твоими вещами. А остальное выбросил.

– А книги?

Пульс резко участился. В этой комнате не было книжных полок, и я сильно сомневалась, что найду их в гардеробе.

– Куда ты дел все мои книги?

– А, эти книжки в гостиной? Я их раздал.

– Что?!

Папа вздрогнул от моего вопля, и в его взгляде снова промелькнуло отчаяние.

– Прости, малышка. Я не знал…

– Ты раздал все мои книги?

Возможно, было глупо срываться из-за этого после сегодняшнего стресса, но я просто не могла смириться с мыслью, что моих книг больше нет. Я собирала их годами!

Чтение стало моим любимым занятием с тех самых пор, как я научилась читать. Мама дарила мне книги на день рождения и Рождество, а иногда просто так, без повода. Постепенно это стало традицией.

Я ездила на автограф-сессии и конференции по всем северо-восточным штатам, собрала десятки книг с подписями любимых авторов. Каждый раз, когда я подходила к маме и смотрела на нее умоляющим взглядом, она смеялась и говорила:

– Ну, и куда на этот раз?

На каждой автограф-сессии я просила кого-нибудь сфотографировать меня и маму с автором книги и вклеивала снимок на форзац. А теперь всех этих книг, фотографий и воспоминаний больше не было… как и мамы. Их никогда не вернуть и ничем не заменить. Я как будто потеряла маму еще раз.

Сердце разбилось на миллион мельчайших осколков. Началась истерика. Я упала на кровать и свернулась калачиком. Как же мне хотелось заглушить эту боль!

– Прости, Элламара. Я не подумал. Ты была в коме и я не мог спросить. Но я могу купить тебе новые книги. Мы съездим в магазин на этой неделе и купим все, что ты захочешь.

Он хотел заменить новыми книжками мою коллекцию! Эта идея возмутила меня до глубины души.

– Ты ничего не понимаешь! – закричала я. – Просто уйди. Пожалуйста.

Я не слышала, как он закрыл дверь, но до следующего утра меня больше никто не беспокоил. Я проплакала несколько часов, пока не отключилась от усталости.

2

У ШТАТА КАЛИФОРНИЯ ЕСТЬ одна особенность: здесь все красивые. С одной стороны, это паршиво, потому что мои шрамы привлекают еще больше внимания, ведь все вокруг такие идеальные. Но, с другой стороны, мне нравится находиться среди симпатичных молодых людей, а все мои реабилитологи просто красавчики. Это хорошо: по крайней мере мне гораздо приятнее проводить с ними время.

Мои диетолог и сиделка – горячие парни чуть за тридцать. Диетолог ко всему прочему выполняет обязанности персонального тренера. Я никогда особо не увлекалась спортом, но благодаря ему мне даже захотелось пойти в спортзал. Моему физиотерапевту всего двадцать восемь, и он меня страшно заводит Серьезно, создается ощущение, что он должен быть в телевизоре, а не в моей гостиной, заставляя меня заниматься до изнеможения. Поэтому в последние две недели я ждала сеансов физиотерапии почти что с нетерпением. Почти.

У меня перехватило дыхание от резкой боли, и я еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

– Давай, Элла, еще разок! Я знаю, ты можешь. А теперь попробуй достать до пола.

Мне хотелось заплакать, но я еще раз попыталась дотянуться до пальцев ног: Дэниэл улыбался с такой уверенностью, что я не могла его подвести. Мне даже показалось, он похлопал ресницами.

Я потянулась руками к полу, растягивая свою новую кожу в самых тугих местах. Я знала, что физиотерапия – дело непростое, но не думала, что настолько. Мне никак не удавалось дотянуться до кончиков пальцев: все тело буквально огнем горело. Слезы брызнули из глаз, и я выпрямилась.

– Извини, но я не могу. Мне кажется, еще чуть-чуть – и мое тело треснет по швам.

Дэниэл нахмурился. Он не был зол или разочарован, скорее обеспокоен. От его взгляда можно было растаять.

– Ты же доставала до обуви в понедельник? Ты точно делаешь все упражнения каждый день, как я тебе сказал?

– Да, но мне кажется, моей коже совсем не подходит калифорнийский воздух. Всю неделю какое-то раздражение.

– Дай-ка взглянуть, – потребовал Дэниэл.

Я задрала футболку, чтобы он мог осмотреть мою спину и подкатала штанины, чтобы можно было увидеть кожу под коленями.

– Почему ты не сказала раньше? Я бы не стал тебя так мучить. Зуд не беспокоит?

– Ну… я стараюсь не чесаться.

– Была на солнце? Загорала на балконе? Ходила на пляж?

– Ага, конечно, – усмехнулась я. – Больше всего на свете мне сейчас хочется разгуливать перед людьми в купальнике. Все это время я вообще не выходила из дома. Живу практически как вампир.

Дэниэл внимательно осмотрел меня и снова нахмурился. Кажется, у меня проблемы.

– Во-первых, пляж – это прекрасно, и тебе там обязательно понравится. Следующим летом, когда твоя кожа окрепнет и станет более эластичной, я сам тебя туда поведу.

Соблазнительный Дэниэл в одних лишь плавках? Пожалуй, взгляды зевак – это не так уж и страшно! Переживу!

– А во-вторых, когда придет твоя сиделка?

– Не раньше понедельника.

– Плохо. У тебя кожа слишком сухая. Она все еще адаптируется к новому климату. В Калифорнии гораздо суше, чем на восточном побережье.

– Мои волосы с тобой полностью согласны.

Дэниэл засмеялся и начал сосредоточенно копаться в своем рюкзаке.

– Ага! У меня тут кое-что есть. – Он достал пузырек с маслом и улыбнулся. – Сходи переоденься, и я тебя разомну. У твоей мамы ведь есть массажный стол? По-моему, она говорила что-то такое в последний раз.

Я не чувствовала оцепенения, пока не увидела, как с лица Дэниэла стирается веселая улыбка.

– Она не моя мама, – отрезала я, хотя меня расстроила вовсе не эта фраза. – Да, у нее есть массажный стол, но тебе необязательно со мной возиться. Я уверена, что как-нибудь доживу до понедельника.

Он уже видел мои шрамы на руке и ноге. Но полная картина – это совсем другое. Дэниэл пристально посмотрел на меня, как будто понял, о чем я думаю.

– Элла. – Его голос звучал мягко, но строго. – К понедельнику у тебя кожа растрескается и начнет кровоточить. Мы не можем так рисковать. Ты ведь не хочешь еще одну трансплантацию?

– Нет. – Голос у меня дрожал, потому что я изо всех сил пыталась совладать с собой.

– Если тебе так некомфортно со мной, я могу позвонить Коди или попросить кого-то из твоих родителей сделать тебе массаж. Но затягивать с этим больше нельзя.

Как будто я позволила бы отцу или Дженнифер ко мне прикоснуться!

Я не хотела, чтобы он звонил Коди, потому что стеснялась его почти так же, как и самого Дэниэла, поэтому глубоко вздохнула и кивнула.

– Прости. Ты прав. Все хорошо. Пойду переоденусь.

– Хорошая девочка. – Дэниэл улыбнулся так искренне, что у меня внутри все сжалось. – Знаешь, ты одна из самых смелых моих пациенток.

Я выдавила из себя смешок:

– Готова поспорить, ты говоришь это всем своим пациентам.

Дэниэл усмехнулся:

– Ты права. Но в твоем случае я действительно так считаю.

– И это ты тоже говоришь всем подряд, – ответила я с усмешкой и направилась в спальню, где меня ждал ненавистный купальник.

Когда я наконец набралась смелости и вышла из своей комнаты, Дэниэл уже разложил массажный стол в гостиной. Я замерла, но когда он взглянул на меня, улыбка на его лице была такой же, как и всегда. Как будто все в порядке. Ни секунды неловкости. Он даже не вздрогнул. Лишь похлопал рукой по столу.

Вот поэтому я и люблю врачей. В ожоговом центре Бостона все были такими, как Дэниэл. Они воспринимали меня всего лишь как очередного пациента. Пока я находилась там, у меня даже сложилось обманчивое впечатление, что жизнь после аварии не так уж и ужасна.

Я улетала из Бостона в Лос-Анджелес в ботинках, брюках и рубашке с длинным рукавом. Шрамы были видны только на правой руке, и ходить пока приходилось с тростью. Так вот, люди вокруг пялились на меня, как будто я инопланетянин с тремя головами. Они перешептывались, кивали в мою сторону и морщились. Поэтому мне даже думать не хотелось, что я когда-нибудь снова смогу выйти из дома в майке и шортах.

Собравшись с духом, я направилась к Дэниэлу, но когда вошла в комнату, меня увидела Дженнифер, которая как раз решила занести нам лимонад. Она ахнула и едва не расплакалась. Поставив стаканы на стол, Дженнифер присела.

– Бедняжка, – прошептала она. – Рич говорил, что все плохо, но я не думала, что настолько… Мне так жаль, Элла! – Взглянув на меня, Дженнифер снова вздрогнула. – Прости, – добавила она и поспешно покинула комнату.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Дэниэл дал мне минуту, чтобы прийти в себя, а затем нежно взял за руку:

– Тебе помочь взобраться?

В любой другой ситуации я попыталась бы сделать это сама, но сейчас позволила ему взять меня на руки и положить на массажный стол. Я легла на живот, потому что мне было неловко смотреть на него: моя мачеха только что в ужасе убежала из комнаты, увидев мое тело.

– Не знаю, зачем отец заплатил за лечение на Аому, – пробормотала я, когда Дэниэл начал втирать масло в мою раздраженную кожу. – Ожоговый центр не так уж и далеко отсюда. Я бы гораздо охотнее ходила туда сама.

Дэниэл немного помолчал, а затем произнес:

– Я бы хотел сказать тебе, что все наладится. Но будет непросто, Элла. Люди всегда реагируют – просто некоторые хуже, чем остальные.

– Слава Богу, хоть этих ведьм нет дома. Дженнифер хотя и бестактная, но по крайней мере пытается быть милой. А когда Ведьма номер один и Ведьма номер два здесь – сам дьявол нервно курит в сторонке.

Дэниэл грустно вздохнул:

– Старайся концентрироваться на хорошем. Зато ты всегда будешь знать, кто настоящий друг, а кто нет. А когда решишь выйти замуж и завести семью, у тебя будет самый лучший муж на свете.

Я усмехнулась. Можно подумать, кто-то теперь захочет со мной встречаться (не говоря уже о том, чтобы провести вместе всю жизнь).

– Не смейся, Элла. Тебя обязательно полюбят. Переворачивайся, – скомандовал Дэниэл. Когда я повернулась, он попытался сделать суровое лицо, но ничего не вышло. – Ты неглупая, остроумная и очень сильная. И красивая.

– Просто ты мой врач. Это твоя работа – говорить мне всякое такое.

Дэниэл не засмеялся. Он пристально посмотрел на меня. Его взгляд был серьезен как никогда.

– Потрясающе красивая, – повторил он. – Твои глаза могут свести мужчину с ума.

Я хотела пошутить, но что-то в выражении лица Дэниэла остановило меня, поэтому я просто прошептала «спасибо» и покраснела как рак.

– Найдутся люди, которые увидят за этими шрамами чудесную девочку, – сказал Дэниэл. – Но ты не сможешь их встретить, если будешь целыми днями прятаться дома. Не думай, что я забыл об этом, дорогуша. И я обязательно нажалуюсь на тебя доктору Пэриш.

Я тяжело вздохнула. Встречи с моим психиатром казались еще болезненнее, чем сеансы физиотерапии.

– Не надо так на меня смотреть. Это ради твоего же блага. Ты сама прекрасно знаешь, что тебе нельзя целыми днями торчать в четырех стенах. У тебя может начаться регресс, Элла. Ты же не хочешь, чтобы месяцы упорной работы пошли насмарку?

– Но ведь я делаю упражнения каждый день. Правда!

– Это другое. Тебе необходима разнообразная двигательная активность. Все эти небольшие действия, над которыми ты раньше даже не задумывалась. Кроме того, ты можешь снова впасть в депрессию и перестанешь работать над собой. Тогда я не оправдаю ожиданий, и твой отец уволит меня. Возможно, ты хочешь от меня избавиться, но не сомневайся: любой другой физиотерапевт на моем месте замучает тебя не меньше – только будет не таким клевым, как я.

В этом Дэниэл был прав. Едва ли найдется кто-то круче него.

Папа вошел в комнату и молча осмотрел мою кожу, пока Дэниэл наносил увлажняющее масло. Нахмурившись, он спросил:

– Почему она так выглядит?

Он не раз присутствовал при подобных процедурах, когда я еще лежала в больнице в Бостоне, поэтому мог видеть динамику. Отец вопросительно посмотрел на Дэниэла, поэтому я решила не отвечать.

– Она привыкла к влажному воздуху в Бостоне. Думаю, ее нужно осматривать чаще, пока тело не привыкнет к калифорнийскому климату.

Отец кивнул.

– Я сегодня же позвоню Коди. Ей можно выходить из дома? Мне нужно вместе с ней подать заявление о зачислении в школу.

Жесть. Физиотерапия, повергающая мою мачеху в слезы, сухая кожа, дополнительные визиты сиделки… а теперь день чудесным образом стал для меня еще чуточку хуже. Великолепно.

Дэниэл, у которого хватало такта, чтобы не обсуждать человека, находящегося рядом, как будто его нет в комнате, обратился ко мне.

– Тебе полезен свежий воздух, – подмигнул он.

* * *

Отец решил отдать меня в ту же мажорную частную школу, куда ходили двойняшки. До этого частные школы я видела только в подростковых сериалах по телевизору. Как заявляло руководство, девяносто восемь процентов выпускников поступали в университет. А вот моя бостонская школа гордилась металлоискателями на входе и могла похвастаться лишь шестьюдесятью тремя процентами.

Казалось, хуже быть уже не может, но нет! В новой школе нужно носить форму – традиционную белую футболку поло или водолазку в холодное время года и темно-синюю плиссированную юбку. Я все лето провела дома взаперти, и в те редкие разы, когда отец и Дженнифер куда-нибудь меня вытаскивали, закрывалась с ног до головы. А теперь они хотели, чтобы я ходила в школу в одежде с коротким рукавом и в юбке до колена? Неужели им не известно, какими злыми бывают подростки?

После встречи с директором папа улыбался всю дорогу.

– Ну что? – спросил он. – Как тебе? Ты рада? Здорово, правда?

Слишком здорово. Огромные железные ворота, охрана, идеальный газон. Школа располагалась в нескольких зданиях, соединенных крытыми аркадами и напоминала Старую миссию[6]. Мне с трудом верилось, что здесь находится учебное заведение.

Пока отец выезжал с парковки, сердце у меня начало лихорадочно биться. Я уже знала: это предвестие панической атаки. Резко повернувшись, я схватила отца за руку:

– Папа, пожалуйста, не отдавай меня туда!

Он был ошарашен такой неожиданной реакцией.

– Почему? Что не так?

– Мне и так будет непросто в школе. Прошу, прошу, прошу, не делай еще хуже! Это совершенно дикое место. В обычной школе я по крайней мере знаю, к чему готовиться, – та же фигня, только в другой обстановке. Врачи же сказали, мне нужно что-то «знакомое». А это, – я махнула рукой в сторону здания, оставшегося позади, – вообще не знакомое. Я не могу так. Не заставляй меня туда ходить.

Это была неподдельная паника, но папа не нашел ничего лучшего, чем засмеяться. Он отмахнулся от моего беспокойства, как будто я несла полную чушь.

– Не смеши меня. Тебе там понравится, вот увидишь.

– Почему я не могу учиться дистанционно? Я бы наверстала упущенное и получила аттестат за пару недель, и мне не пришлось бы повторять целый год.

– Ты сама прекрасно знаешь, почему это невозможно. Все твои врачи в один голос говорят о необходимости возвращения к повседневным делам, причем как можно скорее. Чем дольше ты будешь сидеть в четырех стенах, тем сложнее тебе будет вернуться к нормальной жизни.

Я саркастически усмехнулась:

– Ты серьезно считаешь, что я когда-нибудь снова смогу жить нормальной жизнью?

– Что ты от меня хочешь, Элла? Я просто стараюсь следовать указаниям докторов. Я же хочу как лучше!

Мне хотелось закричать. Он не имел ни малейшего понятия, как было бы лучше для меня.

– Хорошо. Можно я тогда хотя бы пойду в обычную школу?

Отец посмотрел на меня с ужасом:

– На кой черт тебе это сдалось?

– Ну, для начала – там не нужно носить форму, ученики могут свободно выражать свою индивидуальность. Там будет гораздо больше всяких психов, и я отлично впишусь в коллектив.

– Ты не псих.

Я с недоверием посмотрела на отца: сможет ли он повторить это, глядя мне в глаза? Не смог.

– Даже если бы на мне не было всех этих шрамов, я бы все равно не хотела здесь учиться. Я не такая, как дочери Дженнифер. Я никогда не буду своей в этой понтовой суперпривилегированной школе мечты для богатеньких детей.

– Ты слишком предвзято относишься, Элла. Хотя бы попробуй, или ты уже заранее решила ненавидеть все и вся?

– Но…

– И еще. Ни одна моя дочь не будет учиться в обычной школе, пока я могу обеспечить ей более качественное образование.

А вот это очень обидно: всю свою сознательную жизнь до этого я проучилась в обычной государственной школе.

– Что-то тебя это не сильно заботило в прошлом году, – бросила я. – Или в прошлом году я не считалась твоей дочерью? И все предыдущие годы, когда ходила в обычную школу?

Отец оцепенел. Его лицо в одно мгновение словно окаменело. Думаю, я либо реально его достала, либо сильно задела. Может, и то и другое – плевать. Я была рассержена, напугана и слишком сильно скучала по маме, чтобы заботиться о чувствах человека, который нас бросил.

– Ты уже зачислена. И ты не пойдешь в обычную школу. Вопрос закрыт.

Я замолкла и откинулась назад. Лучше молчать всю дорогу и тупо пялиться в окно. Вопрос закрыт? Отлично. Надеюсь, это вообще последний вопрос, который мы когда-либо обсуждали.

3

БРАЙАН

Я РАССЛАБИЛСЯ В КРЕСЛЕ И ВСТАВИЛ в телефон наушники. Надеюсь, новый альбом Кэти Перри спасет меня от скуки. Ненавижу эти совещания.

Зазвучала музыка, и я облегченно вздохнул. Так-то лучше. Ничто так не успокаивало мою душу, как сексуальный голос Кэти. Она такая красотка. Я закрыл глаза и представил, как будто она поет только для меня. Возможно, она бы пошла со мной на свидание. У кого-то из идиотов в этом кабинете обязательно должны быть контакты ее людей. Как только они закончат свою болтовню – если вообще закончат – я спрошу. Сделают хоть что-то полезное.

Кто-то коснулся моего плеча, но я сделал вид, что ничего не почувствовал.

– Брайан!

Вздохнув, я вынул наушники из ушей. Минуты спокойствия всегда кажутся такими краткими! Я открыл глаза и обнаружил, что почти все мои менеджеры устремили на меня гневные взгляды. Мой отец, популярный кинорежиссер Макс Оливер, сидел на противоположном конце длинного стола и смотрел так, будто собирался меня задушить. Отлично.

Это последний раз, когда я работаю с отцом. И вообще, если бы речь шла не о «Хрониках Синдера», я бы в жизни не согласился. Никогда не следует смешивать семью и бизнес – по крайней мере в случае моей шизоидной семейки.

Мой новый ассистент, Скотт, положил передо мной и моей партнершей по фильму, Кайли Саммерс, стопку бумаг. Я буквально взвыл, увидев даты, обозначенные в таблице. Скомкав график, я откинулся назад, прицелился и швырнул его. Самодельный баскетбольный мяч попал прямиком в мусорную корзину на другом конце комнаты, не задев ничего: чистое попадание!

– Ха! Два очка!

Я поднял руку, чтобы Кайли отбила пять.

– Ты видела, а? Может быть, я слишком рано выбрал свое призвание? В следующем сезоне попробую попасть в «Лейкерс»[7].

Кайли, как обычно, смерила меня презрительным взглядом. Ну и ладно. Вот Скотт хороший! Я повернулся к нему. Он нервно осмотрелся по сторонам, но не решился проигнорировать и дал мне пять.

Его нервозность меня рассмешила.

– Расслабься, Скотти. Я – единственный человек в этой комнате, кто может тебя уволить. Так что если сомневаешься – угождай мне, а не им. Они тебе ничего не сделают.

– Ты закончил тратить наше время? – рявкнул отец.

Меня охватила ярость. Впрочем, это происходило почти всегда, когда он был рядом. Я выхватил у Скотта еще одну копию расписания и помахал ею:

– Ваше идиотское совещание – вот пустая трата времени!

Кажется, своими словами я ужасно оскорбил весь менеджмент, но тут заговорил мой агент, Джозеф.

– Это примерный план рекламной кампании «Принца-друида». Отнесись к этому серьезно.

– Зачем? Разве за это не Скотт отвечает? – Я положил руку на плечо своему ассистенту. – Этот парень великолепно составляет расписание – поэтому я его и нанял. Уверен, у него уже есть восемь разных версий этого списка, распечатанных на всякий случай. Он ни за что не позволит мне пропустить ни одно совещание. Поверьте, я изо всех сил пытался пропустить сегодняшнее.

Джозеф вздохнул:

– Ты здесь, потому что твой ассистент не может одобрить расписание за тебя.

– Вам нужно мое одобрение? – усмехнулся я. – Можно подумать, мое мнение тут хоть что-то значит.

– Конечно, да.

Я бы засмеялся, но на самом деле было не смешно. Мое мнение перестало кого-либо интересовать с тех пор, как первый подростковый фильм с моим участием побил рекорды кассовых сборов. Агенты, менеджеры, пиарщики, юристы, консультанты по имиджу, персональные тренеры и тому подобные…

Теперь они контролировали мою жизнь во всех проявлениях: что можно и что нельзя носить, что есть – что не есть, куда ходить – куда не ходить, что говорить – а что нет. Черт возьми, они составили график рекламной кампании, вообще не посоветовавшись со мной. И теперь на столе лежал готовый план, поправки к которому не принимались.

Изучая список, я увидел, что за меня на недели вперед распланировали интервью, фотосессии, появление на публике, посещение кинопремьер, участие в ток-шоу на радио и телевидении. Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Чикаго…

Я встретился взглядом с Джозефом и скептически поднял бровь:

– Не сомневаюсь, что вы уже давно забронировали все авиабилеты и номера в отелях, так какого черта вам нужно мое согласие? «Шоу Кеннета Лонга»? Да этот парень – полный кретин! Вот это я точно не одобряю.

Джозеф поморщился, и его лицо приобрело выражение мрачной решимости.

– «Шоу Кеннета Лонга» – это прайм-тайм. Самое популярное ток-шоу на свете. Миллионы просмотров. Ты не можешь пропустить интервью с ним только потому, что он тебе не нравится.

– Допустим. А что это за «Сплетни о звездах»? Это же тупой таблоид?

Мой пиарщик – еще один кретин – откашлялся и решил вступиться за свое расписание.

– Это самый большой таблоид в мире. Если ты им понравишься, они сделают тебя самым знаменитым человеком на планете, а если нет – то превратят в самое большое посмешище в истории Голливуда.

– Они уже наблюдают за тобой, Брайан, – хмуро добавил мой менеджер Гэри. – Лучше поддерживать с ними хорошие отношения, иначе они начнут распространять в СМИ такие вот истории каждую неделю.

Гэри швырнул мне последний номер «Сплетен о звездах». Я прочитал заголовок и расплылся в довольной улыбке. Затащить Адрианну Паскаль ко мне домой в прошлые выходные – пожалуй, самое стоящее, что я делал за последний год.

– Ты целовался взасос с девушкой всемирно известной рок-звезды Кайла Гамильтона на вечеринке в честь его же дня рождения!

Хех. Вообще-то мы не только целовались той ночью. Я посмотрел вокруг, сделав большие невинные глаза:

– А они разве не расстались?

– Ты расстроил их чертову свадьбу.

Я пожал плечами:

– Ну и ладно, он все равно эгоистичный козел. И кстати, если бы она его так любила, то не висела бы на мне весь вечер.

Отец наконец вышел из себя.

– Это не те новости, которые нам сейчас нужны! – заорал он. – Думаешь, ты самый успешный среди звезд-подростков? Хочешь повыпендриваться? Как бы не так! В Голливуде каждый год появляются десятки таких засранцев, как ты. Если тебе охота валять дурака, следующим твоим появлением на публике будет какая-нибудь передача «Где они сейчас?» через двадцать лет.

Я злобно посмотрел на отца, пытаясь вложить в свой взгляд как можно больше ненависти.

Он никогда не уважал меня и не верил в мои силы. Смеялся над каждой моей ролью. Постоянно говорил, что «не мне тягаться с большими звездами» – с тех самых пор, как я сказал, что хочу самостоятельно сделать карьеру в кино, а не сниматься в его фильмах. Он только и ждет моего фиаско, чтобы потом ткнуть меня в это.

– С меня хватит. – Я оттолкнулся от стола и скатал еще один комок из расписания. Сейчас я был слишком зол, чтобы сконцентрироваться, и не попал в корзину.

Я хотел выбежать из кабинета, но Лиза, исполнительный продюсер фильма и единственный человек на этом совещании (кроме Скотта), который вызывал у меня симпатию, преградила мне путь.

– Брайан. – Она взяла меня за руку. Хотя улыбалась она покровительственно, я все равно немного смягчился. – Мы знаем, что ты расстроен. В прошлом году у тебя был несколько неудачный опыт с папарацци, но этот рекламный тур очень-очень важен.

Несколько неудачный? С тех пор как меня выбрали на роль принца Синдера, я стал целью номер один для папарацци, снабжающих фотками журналы для девочек. Они постоянно приставали ко мне, чтобы продать миллионы копий всем женщинам в стране от двенадцати до шестидесяти. Они таскались за мной повсюду. Я не мог даже задницу спокойно вытереть, чтобы меня не разместили на обложках всех изданий в Америке. За весь год у меня не было ни минуты покоя.

– Это важно для всех нас, Брайан, но особенно для тебя, – продолжила Лиза. – Эта роль – настоящий подарок. Синдер – это, возможно, главная роль в твоей жизни, и ты ее отхватил. Все – начиная от критиков и заканчивая среднестатистическим зрителем – влюбятся в тебя по уши. Если ты сейчас все сделаешь правильно, можешь даже заработать номинацию на «Оскар».

Я немного завис от полученной информации. Джозеф воспользовался моим промедлением.

– Она права, Брайан. Это будет нечто, настоящий фурор.

Сидящие за столом одобрительно закивали. Все улыбались. Кроме Кайли. Наверное, не очень приятно слышать, что я должен полностью затмить ее в новом фильме. Ее-то вряд ли номинируют на «Оскар».

Я не удержался и посмотрел на отца. Он – один из самых известных людей в Голливуде. И хотя я его ненавидел, мне всегда хотелось заслужить его похвалу.

Отец серьезно посмотрел на меня.

– Ты действительно молодец.

Его слова настолько меня удивили, что я вернулся на место.

– Спасибо.

Отец кивнул.

– Этой ролью ты можешь заслужить уважение людей из киноиндустрии. Ты же хочешь стать серьезным актером, а не кумиром подростков? – Он взял со стола журнал и добавил: – Но голливудская элита не любит тех, кто светится в подобных историях. И неважно, насколько ты хорош как актер: если тебя не уважают и считают потенциально опасным, никто не захочет с тобой дальше работать.

К сожалению, он был прав. Если эта роль действительно может создать вокруг меня такую шумиху, как говорят в нашей команде, придется завязывать с моими выходками. А это не так-то просто, когда весь мир считает тебя сладеньким мальчиком.

– И чего вы от меня хотите? – с горечью спросил я, немного успокоившись. – Что я могу поделать, если журналистов интересуют лишь кубики на животе и думал ли я когда-нибудь об отношениях с фанаткой? Я не виноват, что я слишком смазливый, чтобы воспринимать меня всерьез.

– Может, ему заняться благотворительностью? – спросил один из менеджеров.

– Слишком избито, – возразил другой. – Сейчас это делает каждый второй. Нас сразу раскусят.

– Может, ему поступить в университет? – предложил кто-то еще.

Да! Я согласен! Всегда хотел учиться в университете. Меня всю жизнь держали на домашнем обучении, и в школе я бывал лишь на съемках фильмов о подростках.

– Да, это мне подходит. Я мог бы поступить в Калифорнийский университет – «Брюинз»[8], вперед! Хочу изучать английскую литературу.

Джозеф покачал головой и сочувственно улыбнулся.

– Это действительно хорошая идея, но у тебя не будет времени.

– Но у меня же сейчас только «Принц-друид», – возразил я. – Больше я ничем не занят. Я справлюсь. Могу на время уйти из кино и получить образование. И не буду влипать ни в какие истории!

Словно сговорившись, все присутствующие замотали головой.

– Почему нет? – Меня разозлило, что они так быстро отказались от этой идеи. – Университетский диплом точно убедит всех, что я ответственный. Я же неглупый и могу получать хорошие оценки!

Лиза грустно улыбнулась.

– Конечно, можешь. Но в саге «Хроники Синдера» пять книг. Когда «Принц-друид» выйдет в прокат и побьет рекорды кассовых сборов – а мы в этом не сомневаемся, – студия даст зеленый свет на остальные четыре фильма. Они уже работают над следующим сценарием. Весной у тебя опять съемки.

У меня сердце сжалось. Понятное дело: мне никогда не дадут жить нормальной жизнью – например, поступить в университет. Я снова потянулся за наушниками. Мое мнение в этом разговоре явно никого не интересовало, и чего бы они там ни придумали, мне явно понадобится Кэти для поднятия настроения.

– Может, ему помолвиться?

Я уронил телефон, не успев включить музыку.

– Что, простите? – Я в ужасе посмотрел на своего пиар-менеджера, ожидая, что идея вызовет смех собравшихся, но никто не возразил. – Вы же несерьезно? Какая еще помолвка?

– По-моему, это гениальная идея! – заметил Джозеф. – Этой стране нужна романтика. С одной стороны, новость понравится девочкам-подросткам, а с другой – даст всем понять, что Брайан Оливер повзрослел. Что он готов оставить в прошлом образ плохого мальчика и серьезно отнестись к жизни.

А вот это обидно. Я всегда со всей серьезностью подходил к своей карьере. Работал с самого детства и никогда не мог почувствовать себя обычным подростком, потому что был слишком занят серьезной жизнью.

– Я слишком молод.

– Так еще романтичнее! И никто не будет винить тебя, если ты расторгнешь помолвку через какое-то время.

– Ну и с кем же вы мне предлагаете объявить помолвку? Просто найти на улице первую попавшуюся девушку и подарить ей кольцо?

– Я готова.

В кабинете повисло молчание. Кайли набирала сообщение на телефоне и даже не подняла глаз: она просто пожала плечами, зная, что внимание всех присутствующих приковано к ней.

– Это моя первая роль. Мне бы не помешала шумиха.

Переборов рвотный рефлекс, я поморщился. Если природа на ком-то и отдохнула, так это на Кайли Саммерс. Она напоминала мне шоколадных зайцев, которых продают на Пасху: красивая снаружи, совершенно пустая внутри, и тебе точно станет плохо, если ее будет слишком много. Мне ее вполне хватало на съемках. Я ни за что на это не пойду.

– Мне нравится! – радостно заявил Джозеф.

– Гениально! – согласился Гэри.

Даже мой отец улыбнулся и с энтузиазмом добавил:

– Идеально!

– Ни за что. Если говорить о помолвке, то только с Кэти Перри.

Кайли оторвалась от телефона и засмеялась:

– Размечтался.

– Размечталась тут, по-моему, ты, деточка.

Во взгляде Кайли промелькнула ярость, но затем ее сменила хищная улыбка.

– А что такое, малыш? Мы как-то уже зависали вместе, и я что-то не помню, чтобы ты остался недоволен. Давай объявим о помолвке. Будет весело!

Меня охватила дрожь.

– Ни за что.

Несколько человек тяжело вздохнули, и Лиза снова принялась меня уговаривать.

– Брайан, подумай об этом, – настойчиво сказала она. – Романтические отношения между вами в реальной жизни привлекут внимание миллионов. Фанаты будут в восторге. Это полезно и для раскрутки фильма, и для вашей карьеры.

– Романтические отношения с ней? – переспросил я. – Мне кажется, вы переоцениваете мои актерские способности, Лиза.

С лица Кайли наконец сошла самодовольная улыбка.

– Засранец.

Ни капли не стесняясь, я ответил ей взаимностью:

– Сучка.

– Будь мужчиной, Брайан, – вмешался отец. – Речь не только о тебе. Это нужно нам всем. «Принц-друид» – моя первая попытка снять серьезное кино. Если главный герой будет номинирован на «Оскар», я смогу заниматься чем угодно, а не только боевиками.

– Вам же необязательно действительно встречаться, – добавил Гэри. – И это не навсегда. Всего лишь пару месяцев будете появляться вместе на публике, а после выхода фильма можете это прекратить. Никто, как говорится, не пострадает. Вы можете в ближайшее время объявить о помолвке и сказать, что тайно встречались во время съемок. Тайные отношения всегда привлекают. Фанаты будут потрясены.

Я осмотрелся, намереваясь что-нибудь пнуть. Кажется, мне не удастся уйти с этого совещания свободным мужчиной. Кайли усмехнулась, увидев отчаяние в моих глазах.

– Я забронирую нам отель в каком-нибудь милом местечке. И да, колечко лучше платиновое, а бриллиант не меньше трех карат.

4

ПСИХОТЕРАПЕВТ БЫЛА ЕДИНСТВЕННОЙ женщиной в моей реабилитационной команде. Молодая и красивая, как и все остальные. На самом деле, это даже хорошо, что она женщина: во время сеансов ведь нужно говорить связными предложениями, а рядом с аппетитным Дэниэлом это казалось совершенно невозможным.

Доктор Пэриш начала свой допрос еще до того, как я успела устроиться в большом кожаном кресле в ее кабинете.

– Как прошла неделя, Элла? Есть хорошие новости?

Мне нравилось это кресло, а вот еженедельные сеансы психотерапии – не очень. В лучшем случае я чувствовала себя неловко, в худшем – уходила в ужасном настроении.

– Я наконец-то досмотрела все пропущенные серии «Однажды в сказке».

Пожалуй, это единственная хорошая новость за неделю. В общем-то больше я ничем не занималась.

– Ты же знаешь, я имею в виду твою семью.

– Эти люди – не моя семья.

Доктор Пэриш улыбнулась.

– Я понимаю, почему ты так себя чувствуешь. Но они действительно твоя семья, и тебе нужно это принять. Постарайся найти способ наладить с ними отношения.

– Не могу я наладить отношения с людьми, которые терпеть меня не могут и не хотят, чтобы я находилась рядом. Двойняшки разговаривают со мной, только когда звонят предупредить, что придут с друзьями и мне лучше не попадаться им на глаза. И пишут сообщение, когда можно будет выйти из комнаты.

У доктора Пэриш есть одна особенность: она никогда не теряет самообладания. Я знаю, что расстраиваю ее, но она всегда искренне сопереживает мне (или по крайней мере производит такое впечатление).

– Я уверена, ты просто неверно трактуешь их намерения. Возможно, сообщая тебе, что приведут друзей, они пытаются включить тебя в свою компанию.

Я усмехнулась. Доктор Пэриш вроде неглупая женщина, но, пожалуй, немного перебарщивает с оптимизмом.

– Слово в слово цитирую вчерашние слова Анастасии: «Эй, уродина, я собираюсь прийти с друзьями, и они как бы реально боятся собак, так что будь добра, не высовывайся вечером из комнаты. Я напишу тебе, когда можно будет выйти». Вы можете назвать меня пессимисткой, но, по-моему, тут все понятно.

Доктор Пэриш прищурилась, но промолчала.

– А самое лучшее во всем этом, – продолжила я, – смех на заднем плане. То есть ее друзья были рядом, когда она звонила. Она специально ждала, пока соберутся зрители.

– Ты говорила с родителями о поведении своей сестры?

Я снова горько усмехнулась:

– Она позволяет себе и более резкие вещи в присутствии отца и Дженнифер. А они лишь нервно посмеиваются в духе «О, как мило, девочки шутят друг над другом». Они никогда ничего не скажут. Просто не хотят ничего видеть. Этим девчонкам всегда Аают, что они хотят, и позволяют вести себя как угодно. Джульетта хотя бы делает вид, что меня не существует, а вот Анастасия – просто испорченная и избалованная принцесса. Я ни за что не подружилась бы с ней, даже если бы она дала мне такую возможность. Никому бы не посоветовала общаться с таким человеком. Классическая «дрянная девчонка» – как в кино.

Доктор Пэриш вздохнула, отложила ручку, которой всегда делала пометки во время наших встреч, и сняла очки, чтобы протереть глаза. Она явно устала обсуждать одно и то же по сто раз, поэтому решила сменить тему:

– Давай поговорим немного о твоей попытке самоубийства.

Я издала жалобный стон и одернула рукава рубашки. Все мое тело было покрыто шрамами, но эти, на запястьях, отличались от остальных. Моих рук дело. В тот момент я приняла решение, о котором действительно жалею. И мне правда очень стыдно за этот шаг.

– Это было ошибкой, – прошептала я. – Я же не всерьез!

– Я читала отчет, Элла, и уже работала с неудавшимися самоубийцами. Если бы у тебя под рукой оказалось что-нибудь более подходящее, чем нож для мяса, попытка увенчалась бы успехом. У тебя и так почти получилось. Так что на шутку это как-то не похоже.

– Ну хорошо, может, я и собиралась сделать это всерьез тогда, но я же ничего не соображала. Это был действительно очень мрачный период, а теперь мне гораздо лучше!

Доктор Пэриш, по-видимому, не верила мне.

– Я снова могу ходить! Учусь писать поврежденной рукой! Врачи в Бостоне говорили, что это невозможно. Поверьте, я не стала бы так напрягаться и проходить через столько мучений, чтобы заново научиться всему, если бы по-прежнему хотела свести счеты с жизнью. Да, после аварии я была не в себе, но я больше не хочу умирать! Почему мне никто не верит?

Доктор Пэриш встала из-за стола и протянула мне коробку с салфетками. Я неохотно взяла пару штук, и она села рядом со мной.

– Я верю тебе, Элла, – сказала доктор Пэриш. – Знаю, ты проделала большой путь после тех тяжелых дней, но тебе предстоит еще много работы. Пойми, пожалуйста: пока твоя жизнь не устаканится, тебе лучше побыть здесь. Пока ты живешь в доме своего отца – даже если тебе не очень комфортно, – за тобой по крайней мере присматривает человек, который любит тебя и желает самого лучшего.

Последняя фраза взбесила меня до дрожи.

– Вы серьезно думаете, что этот человек меня любит? Желает мне самого лучшего? Да он даже не знает меня! Пару дней назад он отправил меня учиться туда же, куда и двойняшек. Знаете, такая крутая закрытая школа из сериалов о подростковых переживаниях богатеньких деток.

– Возможно, это очень хорошая школа, Элла.

– Все может быть. Но это не значит, что мне там будет хорошо. Когда мы ездили подавать туда документы, мне показалось, что я попала на другую планету. Я всю жизнь ходила в обычную государственную школу в Бостоне. У нас там были металлоискатели на входе, а не суши-бары. В этой школе я буду белой вороной. Я даже не представляю, как общаться со сверстниками. У нас ведь нет ничего общего. Там все будут такие, как Джульетта и Анастасия. Плюс ко всему там нужно носить форму – короткую юбку и футболку поло! Это просто ад.

Доктор Пэриш тяжело вздохнула, и я попыталась аргументированно изложить свое видение ситуации, чтобы мои слова не звучали как сплошное нытье.

– В простой школе мне было бы гораздо привычнее. Там всегда есть место разнообразию. Я могла бы носить то, что хочу, а не светить своими шрамами, как в цирке уродов. В обычной школе легко затеряться в толпе. Кроме того, там могут быть и другие ребята, повторяющие год. Как вы думаете, в Академии Беверли-Хиллз кто-нибудь остается на второй год? Не говоря обо всем остальном, я буду на целый год старше всех остальных выпускников. А еще… у меня уже есть заклятый враг, пообещавший превратить мою жизнь в кошмар, если я попадусь ей на глаза.

Я замолчала в ожидании очередной реплики доктора Пэриш о том, что я неправильно понимаю слова Анастасии, но она ничего не сказала. Вернувшись к столу, она сделала несколько пометок в блокноте.

– Ты говорила папе о своих переживаниях?

В который раз я невесело усмехнулась.

– У меня случилась мощная паническая атака, когда мы туда приехали. Я понимаю, почему вы против обучения на Аому, поэтому попросила его отдать меня в обычную школу. Привела все те же аргументы, что и сейчас. Сказала, что мне было бы легче в привычной среде, где будет меньше стресса. Буквально умоляла его услышать меня. И знаете, что он сделал? Посмеялся надо мной! Меня захлестнула самая настоящая паника. Я просила прислушаться, плакала – а он смеялся. Назвал мои слова смехотворными и сказал, что мне там понравится. А под конец добавил, что ни одна его дочь не будет учиться в обычной школе, пока он может обеспечить ей лучшее образование.

Типичный сеанс психотерапии: я снова реву и тянусь за салфеткой.

– Этот человек не может желать мне лучшего, так как он не имеет ни малейшего понятия, что для меня лучше. Он не знает ничего ни обо мне, ни о моих потребностях. Он просто сноб, вынужденный возиться с искалеченной девчонкой из своего прошлого, о котором он хотел бы забыть. Я – его скелет в шкафу. Он гораздо больше боится потерять лицо перед своими друзьями, чем думает обо мне.

Я высморкалась и перестала плакать. Теперь я снова могла внятно излагать свои мысли:

– Послушайте. Я знаю, вы хотите мне помочь и все такое, но правда в том, что в доме моего отца очень нездоровая обстановка. Я постоянно чувствую себя неловко и пребываю в стрессе, и это лишь усложняет мое восстановление. Мне было бы гораздо легче прийти в себя, если бы я могла жить отдельно.

Доктор Пэриш задумалась.

– Если ты хочешь жить отдельно, – наконец спросила она, – куда бы ты отправилась? Обратно в Бостон?

Наконец-то более веселая тема для разговора.

– Не знаю, – честно ответила я. – Я упустила шанс поступить в Бостонский университет, и мои друзья ушли далеко вперед. Жизнь уже никогда не будет прежней, поэтому я бы, наверное, не стала возвращаться.

– Так где бы ты хотела жить? – повторила свой вопрос доктор Пэриш. – Что ты планируешь делать со своей жизнью?

– Ну, для начала я бы окончила школу онлайн. Я могла бы начать сейчас и получить аттестат всего через пару месяцев, а не повторять целый год. Потом я бы все-таки поступила в университет. На журналистику. Надо только определиться с местом. Сейчас для меня открыты все дороги, но я бы хотела писать рецензии на книги и фильмы, поэтому осталась бы здесь или переехала в Нью-Йорк. Скорее даже выбрала бы Нью-Яорк: я люблю восточное побережье.

Доктор Пэриш прищурилась. Кажется, я сказала что-то не то.

– То есть ты могла бы так легко уехать? Поступить в какой-то университет и поселиться одной в незнакомом городе? Без друзей?

– Многие подростки так делают.

Я мысленно отругала себя: снова получалось так, будто обороняюсь. Я знала, это играет против меня, но ничего не могла с собой поделать. Ужасно раздражает, когда тебе постоянно напоминают, что ты осталась совсем одна.

– Эти подростки не восстанавливаются после такого травмирующего опыта, как у тебя, и кроме того, у них, как правило, есть мощная система поддержки дома.

Я хмыкнула.

– Вы действительно считаете, что она у меня здесь есть? Думаете, отец и его семья – это система поддержки?

– Нет, – просто ответила доктор Пэриш.

Ее ответ поразил меня. Все, с кем я общалась после выхода из комы, навязывали мне отца и его семью, как будто одна кровь автоматически заставляла нас любить друг друга и делала друзьями до гроба.

– Возможно, ты права, и жизнь в семье твоего папы – не лучший вариант для тебя, – медленно продолжила она.

В сердце забрезжил маленький лучик надежды, но я попыталась подавить это чувство. Здесь должна быть какая-то ловушка. Она не может просто взять и подписать свидетельство о моем психическом здоровье – а именно это и требуется, чтобы я могла уйти от отца и жить самостоятельно.

Доктор Пэриш отложила блокнот и откинулась в кресле.

– Элла, я знаю, ты считаешь меня своим тюремным надзирателем, но надеюсь, ты понимаешь, что я правда желаю тебе самого лучшего. Моя задача – разобраться вместе с тобой, что же лучше, и помочь тебе добиться этого. Я хочу увидеть, как улучшается твое эмоциональное состояние. Хочу подписать бумаги, которые позволят тебе уйти, но для этого я должна убедиться, что ты готова жить самостоятельно.

Ну вот. Она не поможет мне сбежать из папиного дома. Моя надежда стремительно угасала.

– И что это значит? – глухо спросила я.

– Это значит, что если тебе действительно было бы лучше в другом месте, будем работать в этом направлении. Но я не отпущу тебя, пока не удостоверюсь, что ты не останешься совсем одна. Ты еще не готова к самостоятельной жизни: это может привести к очередной глубокой депрессии. Тебе нужны друзья. Мощная система поддержки. Если ты уверена, что не найдешь ее в семье, ищи в другом месте. Знакомься. Начни ходить в реабилитационную группу. Попробуй восстановить связь со старыми друзьями из Бостона. Даже если они живут своей жизнью и вас разделяют сотни километров, тебе все равно нужно общение. Если ты сможешь создать для себя такую систему поддержки, Элла, я сама помогу тебе с выбором квартиры.

Мысли о словах доктора Пэриш не покидали меня весь день. Мне срочно нужна была поддержка, и в голову приходил лишь один вариант.

5

БРАЙАН

ПОДЪЕЗЖАЯ К РЕСТОРАНУ, Я ПОПРАВИЛ воротник рубашки. Конечно же, Кайли выбрала для нашего первого «свидания» «Плющ» – одно из самых любимых местечек голливудских знаменитостей. Фотографы дежурили на тротуарах каждый день, и сегодняшний вечер не стал исключением. Вспышки фотоаппаратов начали щелкать, когда мы еще не доехали до ресторана: папарацци сразу узнали мою машину. А когда они увидели, что сегодня я ужинаю с Кайли Саммерс, то едва не сошли с ума.

– Ты готов, дорогуша? – с ухмылкой спросила Кайли, сидевшая рядом.

Меня затошнило. Кайли с самого начала проявляла слишком большой энтузиазм по отношению ко мне. Во время нашей первой встречи она бросилась мне на шею, и я совершил фатальную ошибку, приведя ее домой. Уже через пару дней я понял, как сглупил. Она, кажется, не поняла, что это была всего лишь одна веселая ночь для снятия напряжения на съемках – не более того. Мне пришлось потратить несколько недель на то, чтобы переубедить ее, и засветиться с кучей других девушек, чтобы она наконец отстала.

Я снова посмотрел на Кайли. Она накрасила губы какой-то блестящей штукой и рассмеялась:

– Ты выглядишь так, словно отбываешь тюремный срок.

Даже захотелось улыбнуться: удивительно точная формулировка!

– Не понимаю, почему ты так недоволен. Большинство мужчин отдали бы что угодно ради отношений со мной.

Даже если бы Кайли не была вредной, капризной и эгоистичной стервой с мозгами меньше, чем у золотой рыбки, я бы все равно не стал с ней встречаться. Я вообще ни с кем не встречался – ну, больше одного раза.

– Я не завожу отношений.

– Почему? Это же весело.

Чтобы завести нормальные отношения, необходимо сердце. А мое сердце перестало биться восемь месяцев назад. Но я не собирался обсуждать это с Кайли.

– Просто так.

Кайли наконец закончила наводить красоту и повернулась, чтобы внимательно меня осмотреть. Через пару мгновений она самодовольно ухмыльнулась:

– Какая ирония! Главный сердцеед Голливуда не хочет отношений, потому что ему разбили сердце!

Стиснув зубы, я уставился в лобовое стекло. Я ни с кем не говорил об Элле, и тем более не собирался обсуждать ее сейчас.

Кайли снова усмехнулась:

– Надо же! Кто бы это ни был, она явно хорошенько по тебе прошлась.

Я бросил на нее гневный взгляд:

– Ты переходишь все допустимые границы. Прекращай, а то я пошлю тебя к черту и найду кого-нибудь посексуальнее, чтобы развлечься сегодня ночью.

Кайли перестала ухмыляться и злобно посмотрела на меня:

– Эти отношения могут принести мне бешеную популярность. И я не позволю разрушить их из-за того, что тебя кто-то бросил. Если ты что-то сделаешь не так, я испорчу твою карьеру. Устрою такие проблемы, что тебе придется убраться отсюда на чертов Северный полюс.

Не хотелось признавать, но Кайли не шутила. Она действительно впервые снималась в кино, но ее родители – одни из самых влиятельных людей в Голливуде. А друзья и того круче. Именно поэтому ей досталась роль, которой она совершенно не заслуживает. Ее отец – владелец студии, которая дала согласие на съемки «Принца-друида».

Я был знаменит и довольно неплохо играл, поэтому мог дать Кайли достойный ответ, но если ее реально разозлить, она действительно может нанести серьезный вред моей карьере.

В общем, я конкретно влип – по крайней мере до голосования в киноакадемии. Если я получу номинацию на «Оскар» и докажу, что могу играть серьезные роли, можно будет бросить Кайли (и меня, наверное, даже поздравят с этим событием).

Я откинулся назад, закрыл глаза и вздохнул:

– Иногда ты меня восхищаешь, Кай. Я никогда не встречал девушки, которая так естественно изображает стерву.

– А кто сказал, что я изображаю, Брайан?

Я устало приоткрыл один глаз, и Кайли игриво улыбнулась.

– Может, тебе и не хочется встречаться, милый, но придется, – ласково прошептала она, наклонившись ко мне. – Я могу превратить ближайшие месяцы в сущий ад для тебя или… сделать их очень-очень приятными.

Кайли принялась за дело и поцеловала меня в шею, в то время как ее рука приземлилась в опасной близости от моей ширинки. Затем она провела длинными ногтями по моим джинсам, слегка надавливая – ровно столько, чтобы довести меня до точки кипения.

Я судорожно вздохнул. Не хотелось ей поддаваться, но такая Кайли явно вызывала больше симпатии, чем ее постоянно ноющая и жестокая версия, с которой мне придется иметь дело, если я не подыграю.

Осторожно, чтобы не разозлить эту фурию еще сильнее, я убрал ее руку со своих ног.

– Еще несколько секунд – и я не смогу выйти из машины. Если ты, конечно, не хочешь пропустить ужин и перейти сразу к десерту, лучше не распускай руки.

Кайли заливисто рассмеялась и вернулась на свое место, чтобы подкрасить губы.

– Звучит заманчиво, но нас должны увидеть вместе, прежде чем мы перейдем к самому вкусненькому. Кстати, я ужасно голодная.

– Как скажешь.

Можно подумать, она закажет что-то кроме воды без газа и листьев салата.

Вздохнув еще раз, я наконец открыл дверь, нацепив дежурную улыбку, как только услышал оклики фотографов. Все мысли и эмоции отключились. Бесчувственность, помогавшая мне выживать весь прошлый год, возобладала, и я с радостью погрузился в нее.

Я улыбнулся толпе, и ощущение хаоса оставило меня. Я умел и любил играть на публику. А свидание с Кайли – лишь очередной спектакль. Поэтому я буду играть, причем на высшем уровне.

Обойдя автомобиль, я, как настоящий джентльмен, открыл дверь для Кайли. Затем помог ей выйти и обнял за талию.

– Улыбайся на камеру, принцесса. – Я сказал это достаточно громко, чтобы меня услышали, и нежно поцеловал Кайли за ушком.

Она вздрогнула от удовольствия, и пока мы заходили в ресторан, прошептала, касаясь губами моей шеи:

– М-м, может, ты и заслуживаешь награды. Сейчас я даже почти поверила, что ты меня хочешь.

Вот видите? Я точно достоин «Оскара».

Уже через двадцать минут мне стало настолько скучно, что я едва не расплакался от счастья, когда мой телефон оповестил меня о новом почтовом сообщении. Наверное, Скотт опять прислал изменения в расписании, но даже это интереснее, чем болтовня Кайли о нашей предстоящей помолвке. Она распланировала все, начиная от времени и места, где я должен сделать ей предложение, до слов, которые нужно произнести. «Застрелите меня, пожалуйста», – подумал я, когда она предложила обсудить вечеринку в честь нашей помолвки.

Я потянулся за напитком, достал из кармана телефон и оцепенел, увидев новое сообщение.

У вас 1 непрочитанное сообщение.

От: Элламара

Тема: Синдер?

Не может быть!

Бокал выпал у меня из рук, разбившись о тарелку и облив красным вином меня и Кайли. Она закричала, и к нам со всех ног бросились официанты. Но я этого даже не заметил, не в силах оторвать глаз от телефона.

– Не может быть!!!

– Брайан! – верещала Кайли. – Да что с тобой происходит?

Я не обратил на нее никакого внимания и дрожащими руками открыл письмо, молясь, чтобы это не было какой-то дурацкой шуткой.

Кому: Qnder458@gmail.com

От кого: EllaTheRealHero@yahoo.com

Тема: Синдер?

«Дорогой Синдер!

Мне потребовалось несколько недель, чтобы решиться написать это письмо. Я просто не знала, как начать разговор после такого длительного отсутствия. Я так и не ответила тебе в тот день, потому что попала в автокатастрофу. Некоторое время я была в коме и долго пролежала в больнице».

Я не сдержался и ахнул. Чувствовал же, что произошло что-то плохое, но теперь, когда это подтвердилось, кошмар стал реальностью.

Мы с Элламарой были лишь анонимными друзьями по переписке, но когда мы общались в последний раз, я попросил у нее адрес, чтобы прислать ей кое-что. Это могло сильно изменить наши отношения, но в тот момент мне хотелось попытать удачу. Мне хотелось лучше узнать ее. И хотелось для нее значить больше.

Я рискнул, купил ей подарок, надеясь, что он понравится, и спросил ее адрес. Она обозвала меня «стремным чуваком из Интернета», но я был уверен, что Элла шутит, – пока она не исчезла. Сначала я подумал, что у нее сел телефон, потом решил, что спугнул ее, когда не получил ответа в течение аня. Но когда на следующий день она не выложила в блоге свой традиционный пятничный пост, я понял: произошло что-то ужасное.

Отправляя ей письмо за письмом, я продолжал ждать от нее ответа или хотя бы новой записи в дневнике, но через несколько недель утратил надежду.

У меня не было сомнений, что даже если я очень разозлил ее в тот день и отбил всякое желание со мной общаться, Элла ни за что не бросила бы свой блог. Никогда. Только если она не умерла. К такому выводу я пришел через месяц, так и не получив от нее ни одного сообщения. Следующие несколько месяцев я оплакивал утрату своего лучшего друга и девушки, которую успел полюбить, – и даже пять секунд назад я думал о ней.

Сглотнув комок, подступивший к горлу, я стал читать дальше.

«Моя мама погибла в автомобильной аварии, и мне пришлось переехать к отцу и его семье. Он вывез вещи из нашей квартиры и сдал ее в аренду задолго до того, как меня выписали из больницы. Я так и не вернулась домой. Не увидела старых друзей. Ни с кем не попрощалась. Даже с мамой. Я не была на ее похоронах.

Прости, что так долго не писала тебе. Я до сих пор не уверена, что решусь нажать кнопку «Отправить». Все очень изменилось, и думать о прошлом невыносимо больно. Я не общаюсь ни с кем из моей прошлой жизни. Хотела снова начать вести блог, но отец выбросил все мои книги, пока я была в коме, и у меня пропало всякое желание этим заниматься.

Прости, что я так внезапно исчезла. Прости, если обидела тебя. Я не хотела. Надеюсь, ты сможешь меня простить. Я просто хочу, чтобы ты знал: наша дружба всегда много значила для меня (и по-прежнему значит). Я постоянно думаю о тебе.

Скучаю,Элла»

Я сидел, уставившись в экран телефона, и вдруг все вокруг поплыло. Элла жива. Элла написала мне. И она скучала по мне. Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой.

Я сглотнул, пытаясь справиться с вихрем эмоций. Я был счастлив, что Элла жива, но как больно слышать, что она пережила что-то ужасное! Она потеряла маму и переехала к отцу, который бросил ее много лет назад. Было невыносимо думать о том, через что ей пришлось пройти.

Мне никак не удавалось успокоиться, ощущая невероятный душевный подъем, облегчение и радость от того, что она не умерла, но в то же время сердце разрывалось от боли. Я разволновался. Ей, наверное, было так одиноко все это время!

– Брайан!

Резкий голос Кайли вывел меня из шокового состояния. Моргнув несколько раз, я увидел ее гневный взгляд.

Кто-то посторонний спросил:

– Мистер Оливер? С вами все в порядке?

Я потряс головой, чтобы прийти в себя, и посмотрел на управляющую рестораном, подошедшую к нашему столику. Женщина протянула мне салфетку. И только когда она предложила взять ее, я заметил, что облился вином. Я промокнул одежду.

– Извините за беспорядок.

– Не переживайте, – ответила управляющая. – Меня больше беспокоите вы. Вы очень бледны. Может быть, вам нехорошо? Нужна помощь? Вызвать врача?

– Что? О, нет. Все в порядке. Я просто немного ошарашен. Извините. – Я достал из нагрудного кармана парковочную карту и протянул ее управляющей. – Можно попросить, чтобы мою машину пригнали к выходу? Боюсь, мне нужно уехать. Это срочно, так что…

Управляющая кивнула, но нахмурилась. Теперь она казалась еще более обеспокоенной.

– Конечно, мистер Оливер. Вы уверены, что все в порядке?

Все в порядке? Если бы она только знала. Я чувствовал себя лучше, чем за все восемь месяцев. Недостающая частичка сердца снова вернулась ко мне. Элла написала! А я до сих пор не ответил…

– Мистер Оливер?

Отмахнувшись от управляющей, я нажал на кнопку «Ответить».

Кому: EllaTheRealHero@yahoo.com

От кого: Qnder458@gmail.com

Тема: RE: Синдер?

«Элла! Я СЕЙЧАС ПРОСТО СХОЖУ С УМА!

Ужинаю с подругой. Дай мне десять минут. НИКУДА не уходи!!!!!!»

Я нажал «Отправить» и тут же вскочил на ноги, попутно протягивая управляющей немного наличных и карточку.

– Вот визитка моего ассистента. Вы не могли бы позвонить ему насчет оплаты счета – за ужин и доставленные неудобства? Большое спасибо за все и еще раз извините за беспокойство.

Не дожидаясь ответа, я со всех ног бросился из ресторана и уже садился в автомобиль, когда Кайли неторопливо вышла на улицу.

– Брайан! – прошипела девушка. Поймав любопытные взгляды папарацци, она выдавила из себя улыбку и смягчила тон. – Милый, с тобой точно все в порядке? Может, я сяду за руль?

А, да. Точно.

Я совсем забыл про Кайли, но ее возмущенный взгляд, направленный на мой «феррари», заставил меня вспомнить о спектакле, который нужно было разыгрывать перед публикой. Если честно, меня уже не особо волновало, взбесится ли Кайли и разрушит ли мою жизнь. Я думал лишь об одном: Элла жива и ждет меня. Но сделать Кайли счастливой быстрее и легче, чем ссориться, поэтому я широко улыбнулся и сделал вид, будто раздеваю ее взглядом.

– Все в порядке, крошка. Я просто очень расстроился, что испортил такое соблазнительное платьице. Думаю, я должен снять его с тебя как можно скорее.

В глазах у Кайли сверкнуло изумление, лицо просветлело, и она радостно улыбнулась мне:

– Ах ты, непослушный мальчик!

Кайли засмеялась и повернулась сказать что-то людям с камерами, но я не стал прислушиваться. Я запрыгнул в автомобиль, пристегнул ремень и опустил стекло со стороны пассажира.

– Детка, хватит заигрывать с фотографами. Скорее садись в машину, я больше не могу ждать!

Кайли еще раз улыбнулась папарацци и уселась на свое место. Как только мы отъехали от ресторана, она разразилась гневной тирадой, которую готовила, пока мы были на публике.

– Ты обалдел? Как это вообще понимать? Мы оба выглядели, как идиоты, и ты испортил мое платье! Они сделали кучу фотографий, где я облита вином!

– Мне плевать на твое дурацкое платье. Элла написала мне, и я должен скорее приехать домой, чтобы поговорить с ней.

Кайли ахнула.

Я ехал слишком быстро, чтобы отвлекаться от дороги, но почувствовал на себе ее уничтожающий взгляд. Я даже испугался, что она загорится от распирающей ее злости. А я бы расстроился, если бы она воспламенилась и прожгла мои кожаные сидения.

– И это все из-за того, что тебе написала какая-то телка?

– Элла – не какая-то телка. Она та самая. Единственная.

– ЧТО?

– Кайли, мы играем на публику, черт возьми. Наши отношения ненастоящие. Не забывай об этом.

– Может быть. Но если ты думаешь, что я позволю тебе шляться с какой-то непонятной стервой, когда ты должен встречаться со мной…

– Да причем тут ты! – огрызнулся я. – Я только что узнал, что самый важный человек в моей жизни не умер восемь месяцев назад. Она была в коме и только что сообщила мне, что жива! Я сейчас немного не в себе, поэтому отстань от меня! Мне необходимо поговорить с ней.

Чудо из чудес – Кайли лишилась дара речи.

Через пять минут я въехал в ворота своего дома на Голливудских холмах. Я выключил мотор, потянулся к двери и тут поймал на себе изумленный взгляд Кайли.

– То есть ты сейчас собираешься войти в дом и позвонить этой Элле? – Имя она произнесла с особой ненавистью. – А я что?

А мне не все равно? Я пожал плечами.

– Закажи такси.

– Такси?! – возопила Кайли. – Ты хочешь, чтобы я уехала домой на такси? Это наш первый выход в свет. Ты знаешь, что за нами следили после того, как мы ушли из ресторана. Я ни за что на свете не соглашусь, чтобы меня сфотографировали одну, уезжающую из твоего дома на чертовом такси сразу после свидания!

Мне казалось, что у Кайли сейчас пойдет дым из ушей. Она явно хотела поссориться, но я не собирался тратить на это время.

– Тогда входи. Можешь остаться тут на ночь, мне все равно. Утром я отвезу тебя домой.

Кайли пошла за мной, хотя по-прежнему злилась.

– Да, ты прав, засранец. Ты отвезешь меня утром домой. После того, как сводишь позавтракать в какое-нибудь милое место, чтобы загладить свою вину за сегодняшний спектакль. А еще ты дашь мне свою рубашку, как сделал бы настоящий бойфренд.

Тут меня прорвало. Сейчас я хотел лишь одного: поговорить с Эллой, а Кайли волновала эта идиотская игра на публику. Я снял куртку, сорвал с себя рубашку и бросил ее Кайли.

– Наслаждайся, принцесса, – буркнул я. – Это самое большее, что ты получишь сегодня ночью. Гостевая комната по коридору направо.

Я ворвался в спальню и запер за собой дверь.

6

Я СДЕЛАЛА ЭТО. НАПИСАЛА Синдеру. И получила ответ меньше чем через пять минут. Прочитав сообщение, я наконец смогла полностью расслабиться. Какое облегчение. Это Синдер! Я говорю с ним! Он такой же, как всегда, и кажется, рад меня слышать. Может, у меня все-таки есть хоть один друг на этом свете.

Маленький кусочек моего разбитого сердца вернулся к жизни, я как будто впервые по-настоящему вздохнула после аварии. Руки дрожали от нетерпения, когда я вводила свои данные в мессенджер. В животе порхали бабочки всех мастей – нервные, веселые, испуганные, счастливые…

Шла минута за минутой. Десять, пятнадцать, двадцать. Я думала, сойду с ума. Залезу в ноутбук и задушу Синдера за то, что заставил так долго ждать. А потом он пришел.

Cinder458: Прости. Добирался до дома немного дольше, чем планировал.

EllaTheRealHero: До дома? Ты оставил свою подругу? Не надо было.

Cinder458: Ты шутишь, Элла? Я думал, ты умерла.

EllaTheRealHero: Серьезно?

Сердце в груди на секунду остановилось. Он думал, я умерла? Интересно, а мои друзья в Бостоне тоже так думали? И стоит ли им сообщать, что это не так? Я не знала ответа на эти вопросы.

Cinder458: А что я должен был думать? Ты исчезла посреди разговора! Я написал тебе миллион сообщений. Проверял твой блог и «Твиттер» каждый день в течение нескольких месяцев. Я не смог придумать другой причины, почему ты внезапно бросила свой дневник.

Знаю, электронные сообщения не передают эмоции, но мне показалось, что Синдер действительно переживал. Я расстроилась, представив, что он чувствовал все это время. Ведь если бы на его месте была я, то с ума сошла бы от волнения.

EllaTheRealHero: Прости меня. Мне следовало написать тебе раньше, чтобы ты не волновался.

Cinder458: He извиняйся передо мной, Элламара. Тебе не за что просить прощения. Я рад, что ты в порядке. До сих пор не могу поверить, что снова говорю с тобой. Я чуть со стула не упал, когда получил твое сообщение.

Cinder458: Кстати, моя спутница решила, что я сошел с ума. Теперь она, по всей видимости, больше не будет писать мне. А между прочим, горячая штучка. Это все ты виновата!

Я расхохоталась. Старый добрый Синдер! Потом я поняла, что он сказал, и мое сердце вновь замерло.

EllaTheRealHero: Ты был на свидании???? Синдер!!! Не могу поверить, что ты бросил ее одну. Вот засранец!

Cinder458: Ну, все равно она слишком капризная. Не самое удачное свидание в моей жизни.

EllaTheRealHero: Синдер!!!

Cinder458: Проехали, женщина. Это было дурацкое свидание. Ты – гораздо важнее. Я едва не расплакался, получив твое сообщение. Идиотские слезы, Элла! Почему мы вообще говорим обо мне? Я даже не представляю, что тебе пришлось пережить. Я знаю, как вы были близки с мамой. А теперь ты переехала к папе? Вы же не виделись столько лет!!! Как ты? Я могу чем-то помочь? Хочешь, я прилечу и украду тебя у него? Или хотя бы набью ему морду? Не могу поверить, что он выбросил все твои книги.

Ну вот, мир уже стал гораздо ярче. Жизнь совсем не казалась такой плохой, как полчаса назад. Мое вселенское одиночество отступило. Конечно, это еще не свет в конце туннеля, но по крайней мере уже не полная тьма.

Конечно, Синдер не изменился. Мне следовало написать ему несколько месяцев назад, когда я еще лежала в реабилитационном центре и снова начала двигаться. Ладно. Не стоит зацикливаться на прошлом. Он снова здесь – все остальное неважно.

EllaTheRealHero: Нет, морду не надо. Мой папа большой и злой американский юрист. Он затаскает тебя по судам, засадит за решетку и, возможно, даже отберет твою чудесную говорящую машину.

Cinder458: Уа-а, уа-а-а, уа-а-а-а, только не мою прелесть! Ладно, ладно, никаких мордобоев и похищений. А если серьезно, Элла, что я могу сделать? Я просто не знаю, чем помочь, чика. Расскажи.

EllaTheRealHero: He хочу рассказывать. Меня уже тошнит от этого. Теперь я целыми днями разговариваю с врачами, и они постоянно заставляют меня рассказывать. Мне не нужен еще один врач. Мне нужен друг. Кто-то, кто будет смешить меня и поможет выкинуть ненужные мысли из головы. Не надо носиться со мной, как с хрустальной вазой. Кричи на меня и не давай спуску, если я буду вести себя, как какашка.

Cinder458: Разве я упущу возможность лишний раз назвать тебя какашкой?

EllaTheRealHero: Нет. Именно поэтому ты мне и нужен.

Моя жизнь перевернулась с ног на голову, и мне нужен кто-то знакомый. Обычный.

Cinder458: Я могу быть обычным.

Я засмеялась настоящим, счастливым, легким смехом. Это первый искренний смех после аварии. Никакого усилия или неловкости. Никаких нервных смешков или попыток скрыть настоящие чувства. Я просто рассмеялась, потому что была в хорошем настроении (и Синдер сказал смешную вещь).

Доктор Пэриш будет рада. Возможно, если повезет, она перестанет капать мне на мозги насчет общения с отцом и сводными ведьмами. Но это вряд ли.

EllaTheRealHero: Конечно можешь, рок-звезда. Твое до смешного хорошенькое личико вряд ли когда-нибудь видело что-то по-настоящему обычное.

Cinder458: Ты никогда меня не видела. Откуда ты знаешь, что я хорошенький?

EllaTheRealHero: У страшилы вряд ли будет такое эго, как у тебя.

Cinder458: Ну, тут ты права. Я великолепен. Пожалуй, даже слишком прекрасен, чтобы быть обычным. Но за знакомого точно сойду. Ты уже видела актерский состав «Принца-друида», верно? Я чуть с ума не сошел, пока не мог обсудить его с тобой.

Я снова засмеялась. Это и правда знакомо. Я мысленно вернулась к первым месяцам в больнице. Врачи держали меня в искусственной коме в течение трех недель, потому что боль была слишком сильной, а операции все не кончались.

Когда меня вывели из этого состояния, я еще несколько недель чувствовала себя сонной и не могла связно выражать свои мысли – как будто сознание покинуло меня. Врачи говорили, что все эти недели я лишь звала маму и Синдера.

В один из дней медсестры услышали имя Синдер и принесли мне журнал о шоу-бизнесе. На первой полосе красовалась статья о главном красавчике Голливуда, который получил роль принца, горячо любимого поклонниками фэнтези. Помню, новость о том, что кумир сопливых девочек Брайан Оливер получил роль принца Синдера, вывела меня из ступора и привела в дикий ажиотаж, как говорила моя медсестра. Но это было еще до того, как я узнала, кто будет снимать фильм.

EllaTheRealHero: Ой! Лучше не напоминай!

Cinder458:?

EllaTheRealHero: Почему в Голливуде всегда все портят?

Cinder458: Думаешь, снимут дерьмо?

EllaTheRealHero: Кайли Саммерс в роли принцессы Ратаны? Она даже не актриса! Она супермодель!

Cinder458: Кто знает, вдруг кино – ее призвание.

EllaTheRealHero: А я думаю, она просто понравилась Максу Оливеру. В фильме на ней даже не будет платья! Какой-то позорный обтягивающий кожаный костюм, как у Зены – королевы воинов.

Омерзительно. И можно даже не надеяться, что они будут следовать сюжету. С таким режиссером, как Макс Оливер, вряд ли получится что-то большее, чем очередной тупой блокбастер.

Cinder458: Да уж. Значит, ты и правда не большая поклонница Макса Оливера. Я думал, ты шутила, когда писала разгромные рецензии на его фильмы в своем блоге.

EllaTheRealHero: А я думала, это ты шутил, когда защищал его. Макс Оливер – идеальный режиссер, если тебе нужны захватывающие гонки на автомобилях, мощные взрывы и полуголые женщины, – хотя да, тебе такое как раз и нравится, – но даже ты, наверное, согласишься, что «Принца-друида» должен снимать не он. И, конечно, он не мог не впихнуть туда своего сынка, который теперь будет играть Синдера! Ну почему??? За что мне все это??? Cinder458: Да ты что! Я думал, ты обрадуешься. По-моему, из Брайана Оливера выйдет отличный принц Синдер. Этот парень просто милашка.

EllaTheRealHero: Xa! Я не знала, что ты имеешь такие наклонности и тащишься от этого распиаренного Брайана Оливера.

Cinder458: Помнишь, мы договаривались, что я могу называть тебя КАКАШКОЙ?? Я вовсе не тащусь. Мне лишь кажется, что он отлично подходит на эту роль.

EllaTheRealHero: Внешне, может, и подходит, но до сих пор он играл только в сопливых подростковых фильмах. Кто знает, осилит ли он драму? Хотя о чем я, если фильм снимает его отец.

Cinder458: Я готов признать, что Макс Оливер – плохой режиссер, а Кайли Саммерс – безмозглая курица, но я не думаю, что фильм будет совсем уж провальным. В конце концов, адаптацией сценария занимался лауреат «Оскара» Джейсон Коэн, да и насчет Брайана ты неправа. Он справится. Поговаривают даже, что его могут номинировать на «Оскар».

EllaTheRealHero: Разве что на приз зрительских симпатий девочек-подростков. Наверное, он может получить премию за «Лучший поцелуй» или «Лучшие кубики пресса», но точно не «Лучшую мужскую роль». Я поверю в это, только если увижу своими глазами.

Cinder458: Ну как хочешь, какашка. Вот увидишь, его как минимум номинируют. Точно тебе говорю. Между прочим, он играл в артхаусной драме «Долгая дорога домой». Посмотри – и будешь молить о прощении за свои дурацкие шутки, когда поймешь, насколько он крут.

EllaTheRealHero: Xa! Идет. Я посмотрю. Ладно, мне уже пора.

Cinder458: He уходи.

EllaTheRealHero: Почему?

Cinder458: Ну просто. Не хочу, чтобы ты уходила.

Синдер умел быть очень милым, когда захочет, но мое сердце сжалось вовсе не от этого маленького признания.

Никто не хотел видеть меня рядом после аварии. Отец привел меня в свой дом, и они с Дженнифер старались проявлять заботу, но я все равно чувствовала себя лишней в их семье.

Иногда, когда я выходила из комнаты, Дженнифер делала над собой усилие, чтобы улыбнуться. Хотя с чего вдруг она должна радоваться моему присутствию? Я – часть забытого прошлого моего отца. Я – изъян в ее идеальном красивом мире и притащила за собой огромный багаж. Она терпела меня. Не думаю, что ненавидела, но точно не любила. А сводные ведьмы всем своим видом давали понять, как я их раздражаю. За это время я успела смириться с мыслью, что со мной больше никто не захочет общаться.

EllaTheRealHero: Боишься, что я снова исчезну?

Cinder458: He смешно вообще-то. Ты меня страшно напугала, женщина!!! Я думал, что потерял тебя навсегда. С тобой точно все в порядке?

В порядке – понятие относительное.

EllaTheRealHero: Мне стало гораздо лучше от разговора с тобой. Я правда скучала по тебе.

Cinder458: А я скучал еще больше. Ты не можешь просто так исчезнуть. Ты нужна мне, Элламара, о мудрая и прекрасная мистическая жрица Царства. Мне нужны твои наставления и советы.

EllaTheRealHero: Можно подумать, ты когда-нибудь слушаешь, что я говорю.

Cinder458: Я всегда слушаю. Просто редко соглашаюсь.

EllaTheRealHero: Это потому, что ты глупый и пустой, юный принц-друид.

Cinder458: Ты забыла добавить: еще симпатичный.

EllaTheRealHero: И тщеславный.

Cinder458: Ax да! Ты же всегда пытаешься умалить мое эго.

EllaTheRealHero: Оно так раздулось, что эта задача едва ли выполнима. Но я стараюсь.

Cinder458: Видимо, надо тебя все-таки отпустить. Если здесь так поздно, у тебя уже, наверное, светает.

Я помедлила с ответом. В глубине души мне отчаянно хотелось рассказать ему правду, сказать, что я теперь живу в Лос-Анджелесе и предложить встретиться. Было бы замечательно увидеть его вживую! Услышать смех, который скрывался за его бесконечными смайликами. Узнать, как звучит его голос, когда он называет меня женщиной, если злится.

Но есть одна проблема. Я точно знала: увидевшись один раз, я захочу встречаться с ним снова и снова. Мама боялась, что однажды я влюблюсь в него, но я влюбилась уже давно. И если уж быть совсем откровенной, встрескалась по самые уши.

Я не понравлюсь Синдеру. С чего бы мне ему нравиться, если он может заполучить любую красотку? Не сомневаюсь, что Синдер останется моим другом, даже если увидит шрамы, но каким? Будет ли он стесняться меня? Будет ли вести себя, как мои сводные сестры, не желающие знакомить со своими идеальными друзьями? Или как Дженнифер, которая боится лишний раз на меня взглянуть? Или как отец, вынужденный возиться с неприятным человеком из чувства долга?

Если мы встретимся, пути назад не будет. Все обязательно изменится. Я не могла так рисковать, ведь он – все, что у меня есть. Поэтому я промолчала.

EllaTheRealHero: Спасибо, что продинамил свою девушку, чтобы поговорить со мной сегодня.

Cinder458: Да без проблем. Возвращайся скорее. Ты ведь больше не исчезнешь?

EllaTheRealHero: Нет, если это будет зависеть от меня. Я посмотрю фильм и вернусь. Спокойной ночи, Синдер.

Cinder458: Спокойной ночи, Элла. Спасибо, что написала. Я правда рад, что ты в порядке.

Он вышел из сети, и меня охватило чувство вины. Я не сказала ему правду – и как будто соврала.

– Может, когда-нибудь в другой раз, – прошептала я, закрывая ноутбук. Я надеялась на это. Надеялась, что в следующий раз наберусь смелости и обязательно встречусь с ним.

7

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ В НОВОЙ школе прошел примерно так, как я и ожидала. Все на меня пялились. Хотя на улице было еще очень тепло, я надела зимнюю форму, чтобы скрыть свои шрамы. Но этого оказалось недостаточно. Школьники смотрели, как я хромаю, опираясь на трость, и таращились на рукава моей длинной водолазки и колготки: все уже давно знали, кто я такая и что скрываю под одеждой.

Некоторые старались реагировать деликатно или вовсе не смотреть, но их взгляды все равно возвращались ко мне. Эти ребята хотя бы пытались изображать улыбку и из вежливости даже пробовали заговорить со мной. Другие же открыто смотрели, показывали пальцем, смеялись и дразнили меня, рассчитывая позабавить окружающих.

Никто не попытался со мной подружиться. Никто не заступился, когда меня дразнили. Некоторые смотрели с сочувствием, но боялись вмешаться. По всей видимости, до моего появления объектами травли были они. Но даже эти ребята не пригласили меня посидеть с ними во время ланча. Они слишком боялись проявить симпатию.

Я изо всех сил пыталась игнорировать насмешки, но, видимо, должно было пройти какое-то время, чтобы это меня не обижало – если такое вообще возможно.

Мои сводные сестры даже не пытались мне помочь. Мы пересекались как минимум на одном занятии и обедали в одной и той же столовой, но, как я и предполагала, они решили делать вид, что меня не существует. В первый и последний раз за день мы поговорили на парковке после занятий. Когда я подошла к их маленькому двухдверному кабриолету, Анастасия встретила меня полным презрения взглядом.

– Так неприятно оставлять машину на парковке для инвалидов!

Джульетта закинула рюкзак на заднее сиденье и забралась в автомобиль.

– Да ладно! Это самое лучшее место на парковке. Мы сможем выехать раньше всех и не будем торчать в пробке.

Анастасия хмыкнула и отодвинула пассажирское кресло, жестом указывая мне на заднее сиденье. Она издевается?

– Ты же знаешь, что я не могу туда залезть, не так ли?

Анастасия пожала плечами:

– Тогда иди пешком. Я не собираюсь весь год сидеть сзади.

Я закрыла глаза, пытаясь справиться с внезапно подступившими слезами. День с самого начала пошел наперекосяк, и мне просто хотелось скорее попасть домой.

– Слушай, я же не из вредности. Я правда не могу туда забраться.

– Ана! – прошипела Джульетта. – Может, ты просто сядешь?

– Нет. Это наша машина. С какой стати мы должны страдать, если эта уродина не умеет пользоваться ногами?

Она сказала это достаточно громко, чтобы слышала половина парковки. Если я действительно так ее смущала, она явно избрала неправильный путь. Джульетта, по-видимому, тоже так считала. Она бросила на сестру гневный взгляд, вышла из машины и швырнула ей ключи.

– Спасибо, – буркнула я, когда Джульетта уселась на заднее сиденье и опустила пассажирское кресло, чтобы я тоже могла сесть.

– Не за что.

Анастасия посмотрела на нас и с отвращением тряхнула головой. Заняв водительское место, она поправила прическу и посмотрела на сестру в зеркало заднего вида.

– Не могу поверить, что ты так просто сделала то, что ей нужно. Ты серьезно собираешься сидеть сзади весь учебный год?

– Может, поедем уже? – огрызнулась Джульетта. – На нас смотрят.

Домой мы ехали молча под аккомпанемент «Топ-40» попсовых радиохитов. Дженнифер встретила нас своей фирменной улыбкой. Я хотела отправиться прямиком к себе в комнату и не выходить оттуда до завтра, но не смогла противостоять зову желудка. Я с утра ничего не ела и уже умирала от голода.

– Как ваш первый день? – спросила Дженнифер, когда мы вошли на кухню.

Я решила, что ей интереснее послушать своих дочерей и сразу направилась к холодильнику.

– Это просто кошмар, – взвыла Анастасия за моей спиной. – Мам, она просто бродила, как зомби, хотя все вокруг смеялись, показывали на нее пальцем и все такое. Как будто она заразная. Когда она пришла в столовую на ланч, все разбежались из-за стола, как тараканы. Там было полно народу – реально, ни одного свободного места – но никто не хотел садиться рядом с ней. Представляешь, она одна заняла целый стол. Это так неловко!

Я больше не могла сдерживаться и хлопнула дверцей холодильника.

– Тебе неловко что ли?

– Представь себе, – буркнула Анастасия. – Все знают, что ты живешь с нами. Весь день спрашивали, почему наша сводная сестра такая странная. Ты ползаешь, как улитка, и ко всему прочему пришла в колготках и водолазке с длинным рукавом, хотя на улице вообще-то почти тридцать градусов.

Джульетта усмехнулась:

– А что ты от нее хочешь? Ты же видела ее ноги.

Я не могла понять, защищала ли она меня или хотела обидеть, но Дженнифер, видимо, склонялась к первому, потому что одобрительно закивала.

– Ана, прояви немного сочувствия. Представь, как бы ты себя чувствовала, если бы тебе пришлось ходить по школе в таком виде, как она, да еще и прихрамывая!

Я чуть рот не раскрыла от изумления. Если это была попытка меня поддержать – не надо, спасибо. Но Дженнифер сказала это так искренне, что я даже не смогла на нее разозлиться. Собственно говоря, и злиться-то нечего.

Дженнифер улыбнулась мне самой сочувственной улыбкой на свете.

– Если тебе так удобнее, не стесняйся ходить в водолазке с длинными рукавами и в колготках, Элла.

Вот уж спасибо за разрешение!

– О, вспомнила! – с энтузиазмом добавила Дженнифер и указала на меня пальцем. – Я кое-что тебе купила, пока ходила по магазинам.

Когда она скрылась в спальне, Анастасия и Джульетта вопросительно уставились на меня. Я лишь пожала плечами, так как не имела ни малейшего понятия, что она имела в виду. Я достала из холодильника бутылку сока и сыр и уселась за стол.

Дженнифер вернулась, прежде чем я успела доесть. В руках у нее было несколько небольших пакетов.

– Я думала о твоих рубцах, – начала она, вывалив передо мной целый океан косметики. – Как ты знаешь, я работаю в модельном бизнесе, поэтому неплохо разбираюсь в вопросах красоты и ухода за кожей. Я поговорила с друзьями и купила тебе кое-какие кремы, масла и увлажняющие средства, которые должны ускорить процесс заживления.

Я не знала, как реагировать. Дженнифер по-своему понимала заботу, но по крайней мере она проявила чуткость. В каком-то смысле меня это даже тронуло. Но тут вмешалась Ана:

– Не хотелось бы тебя перебивать, мам, но ей не поможет ни один крем.

Я и сама так думала, но все равно не очень хотелось это слышать от других.

Дженнифер нахмурилась и посмотрела на мою искалеченную руку.

– Конечно, чудесного исцеления я не обещаю. У тебя так много шрамов, что полностью убрать их никак не получится, но некоторые из этих средств могут помочь хотя бы сгладить неровности и пигментные пятна (как раз то, что больше всего бросается в глаза). Если нам удастся разгладить твою кожу и выровнять цвет, шрамы не будут выглядеть так пугающе.

Чудесно, я вызываю у нее отвращение!

– Ну и в конце концов есть пластическая хирургия.

– Пластическая хирургия?

Я правда настолько отвратительно выгляжу, что мне нужна пластика?

Дженнифер, видимо, не уловила ужаса в моей интонации, и с энтузиазмом закивала.

– Конечно! Я говорила о тебе со своим знакомым врачом. Я показала ему пару твоих фотографий, сделанных в больнице, и он сказал…

– Ты говорила с кем-то, не спросив меня? – ахнула я. – Показывала мои фотографии?

Дженнифер вздрогнула, испугавшись моей реакции.

– Я не хотела тебе говорить, пока не узнаю, сможет ли он помочь. Не хотела зря обнадеживать. Но он сказал, что можно попробовать, Элла. Ты не всегда будешь выглядеть так же плохо, как сейчас.

С меня хватит. Я больше ни секунды не хочу продолжать этот разговор.

– Не могу поверить, что ты это сделала.

– Я всего лишь хотела помочь.

– Говоря, что я уродлива до ужаса и мне нужна пластическая операция?

Анастасия чуть не поперхнулась от смеха и пробормотала:

– На правду не обижаются.

– Анастасия! – испуганно вскрикнула Дженнифер. – Не смей никогда говорить такие вещи.

Гневно посмотрев на дочь, она с отчаянием обратилась ко мне:

– Это несправедливо, Элла. Ты же знаешь, я имела в виду совсем другое. Я просто хочу тебе помочь выглядеть лучше, и если мы можем что-то сделать…

– Спасибо, я перенесла достаточно операций.

Дженнифер прикрыла глаза и потерла висок. Мне стало неловко. Она вела себя крайне бестактно, но тем не менее действительно пыталась помочь. День сегодня выдался на редкость ужасным, и я не хотела с ней ссориться. Я встала со стула и взяла пакеты, которые она принесла.

– Я спрошу у врачей, можно ли мне этим пользоваться, хорошо? Нужно, чтобы они разрешили.

Дженнифер тоже немного успокоилась и кивнула. Когда я уходила, она тихонько сказала мне вслед:

– Я правда просто хотела помочь, Элла.

Ох! Теперь, ко всему прочему, я еще и чувствовала себя виноватой. Я остановилась и повернулась к ней лицом.

– Знаю. Прости. Сегодня просто не очень удачный день, и мне нужно отдохнуть. Пойду полежу немного в ванне.

– Попробуй добавить в воду немного лавандового масла. Там есть, в пакете. Оно очень успокаивает.

* * *

Я сидела в ванне, пока вода не остыла, и наконец смогла хорошенько проплакаться. Оказавшись наконец наедине с собой, я тут же разревелась, но вовсе не из-за взглядов других ребят и не потому, что меня считали изгоем, а скорее от осознания того, что это – моя новая жизнь. Ана права: ничто теперь не исправит мою хромоту и не разгладит шрамы. И сегодняшний кошмар будет повторяться снова и снова.

Папа постучал в дверь и заглянул в комнату, когда я отозвалась.

– Элла. Через пятнадцать минут мы идем ужинать. Ты можешь собраться…

Видимо, по моим глазам все еще было видно, что я плакала: отец побледнел и подошел к изголовью кровати.

– С тобой все в порядке, милая?

Мне не очень хотелось обсуждать с ним, как прошел день, поэтому я лишь пожала плечами.

– Да. Но если честно, я немного не в настроении и не хочу ужинать.

– Как скажешь, Элла, – согласилась Дженнифер, входя в комнату. – Если нужно, ты можешь остаться дома.

Отец несколько раз перевел взгляд с жены на меня и нахмурился.

– Нет, не можешь, – заявил он. – Если ты будешь сидеть тут одна, лучше точно не станет. Ты должна пойти с нами.

Прежде чем я успела что-либо ответить, Дженнифер мягко взяла его за руку и сказала:

– Возможно, ей лучше остаться. В школе все прошло не очень хорошо. У девочек был сложный день, и они сейчас все немного на взводе.

Отец посмотрел на меня с таким изумлением, как будто услышал самую удивительную новость в своей жизни.

– Все действительно так плохо?

Я злобно посмотрела на него:

– А ты как думал? – и потянулась за салфеткой, а Дженнифер в это время наклонилась к отцу и прошептала:

– Если верить Анастасии и Джульетте, это просто катастрофа. Рич, может нам стоит разрешить ей остаться дома и окончить школу дистанционно?

– Да уж, будьте добры, – взмолилась Анастасия, войдя в комнату следом за Джульеттой, как будто я решила созвать тут семейный совет.

Джульетта закивала в знак солидарности.

– Я думаю, так будет лучше для всех.

Отец внимательно оглядел нас и внезапно взорвался:

– Нет!

– Но Рич…

– Нет, Дженнифер. Ты знаешь, почему мы не можем. Теперь это – ее жизнь. Ей нужно привыкнуть.

Внутри у меня все сжалось. Я не ожидала от него особой чуткости, но он не проявил ни капли сочувствия. Даже не пытался понять, как трудно мне было сегодня, и хотя бы немного утешить.

– Ты же слышала, что сказал врач. Ей нужно научиться общаться с людьми. Нельзя замыкаться в себе, станет только хуже.

– Но у нее никогда больше не будет друзей, – возразила Дженнифер. – Это травмирует ее на всю жизнь.

Вспомнив, что я и так уже травмирована на всю жизнь, она поморщилась:

– Я имею в виду, в эмоциональном плане.

Какая потрясающая вера в меня! Дженнифер, как и ее дочери, считала меня уродиной. Я такая страшная, что не обойтись без пластической операции, а еще у меня никогда не будет друзей. Не могу сказать, что все эти мысли не волновали меня, но как человек, исполняющий роль моего родителя, она могла хотя бы сделать вид, что считает иначе. Нам всем не помешало бы немного оптимизма.

– Может, стоит подыскать специальную школу для таких детей, как она? – предложила Дженнифер. – Есть ведь школы для детей с ограниченными возможностями. Может, ей будет комфортнее среди равных.

Ну она и выдала! Среди равных? Можно подумать, шрамы и хромота делали меня и других искалеченных подростков недочеловеками! Мой отец юрист, и его должно было возмутить подобное невежественное и дискриминационное высказывание, но вместо этого он с интересом посмотрел на жену:

– А что, это идея. Я спрошу у врачей, как они на это смотрят.

Его слова поразили меня. Когда-то давно он оставил меня ради этих людей, но сейчас я чувствовала себя преданной еще раз. Он же мой папа и должен защищать меня. Или хотя бы думать о моих чувствах.

– Алло! – крикнула я. – Я вообще-то здесь! Если вы хотите обсуждать меня, как будто у меня нет собственных мыслей и чувств, можете хотя бы не делать этого при мне?

Дженнифер побледнела, а отец прикрыл глаза рукой, потирая виски, как при головной боли.

– Ты права, Элла. Я виноват перед тобой. Давай поужинаем сегодня вдвоем и все обсудим?

– Что? – вскрикнула Джульетта. – Папа! Это несправедливо! Мы уже забронировали столик на сегодня!

– Я знаю, милая. Но у Эллы правда был тяжелый день. Я думаю, нам не помешало бы пообщаться с глазу на глаз.

– У нас у всех был тяжелый день! А о нас ты подумал? Теперь все вращается вокруг нее! Ужин в честь начала учебного года – семейная традиция. Ты не можешь забить на свою настоящую семью только потому, что у нее не задалась жизнь.

Я не собиралась больше это терпеть.

– Расслабься, Джульетта. Я не собираюсь портить вам вечер. – Я слишком устала, чтобы злиться на отца. – Не нужно нарушать традицию из-за меня. Идите спокойно на свой семейный ужин или что там у вас. Все в порядке.

– Элла. – Отец тяжело вздохнул. – Ты тоже должна пойти. Ты – часть семьи.

Кажется, я ошиблась: не так уж сильно я устала. Ярость захлестнула меня, придавая новые силы.

– Нет. Я была частью твоей семьи. А ты бросил меня ради этой.

– Дорогая, это не то…

– Не надо, пап, – перебила я, прежде чем он начал бы извиняться. – Мы оба прекрасно знаем, что если бы мама не умерла, я по-прежнему оставалась для тебя лишь смутным воспоминанием, так что не надо изображать, будто тебе не все равно.

Отец выглядел так, словно я залепила ему пощечину, но в следующее мгновение он потерял самообладание.

– Я не могу изменить прошлое, Элла! Я стараюсь сделать сейчас все, что могу, разве этого недостаточно? Лучше поумерь свой пыл, ведь нравится тебе или нет, но теперь мы – твоя семья. Тебе придется жить с нами, так что возьми себя в руки и выходи.

Я хотела ответить «нет». Хотела, чтобы ему пришлось тащить меня насильно, а я бы отбивалась и кричала. Обида на него жила во мне уже десять лет. Он не мог просто так вернуться в мою жизнь и рассчитывать, что я его сразу прощу. Собственно говоря, он даже не извинился. Но чем меньше я препиралась с ним, тем больше шансов уйти из этого дома.

– Хорошо, как скажешь.

Отец сделал еще один глубокий вдох и попытался успокоиться.

– Спасибо. Поторопись, тебе еще нужно переодеться. Через десять минут выезжаем.

Я хмуро посмотрела на свои джинсы и водолазку с длинным рукавом. По-моему, я выглядела нормально.

– А зачем переодеваться?

– «Провиденс» – один из лучших ресторанов в Лос-Анджелесе, – высокомерно ответила Анастасия. – Тебя туда не пустят, если будешь выглядеть, как на рекламе «Уоллмарта».

Только сейчас я заметила, что двойняшки выглядели просто сногсшибательно. Отец и Дженнифер тоже принарядились. Отлично. Папа вызывал уважение одним своим видом, а Дженнифер рядом с ним выглядела, как идеальный трофей. Анастасия и Джульетта, изнеженные наследницы своих родителей, прекрасно дополняли картину. Про эту семью нужно снимать отдельное реалити-шоу!

Отец выпроводил всех из комнаты, чтобы я могла переодеться, и я безнадежно уставилась в свой гардероб, зная, что не найду здесь ничего соответствующего Коулманам. Я неторопливо перебирала вешалки с одеждой и внезапно наткнулась на мамино маленькое коктейльное платье канареечного цвета. У нас с мамой было не так уж много поводов выглядеть нарядно. Мы никогда не бедствовали, но всегда держали расходы под контролем, а на какие-нибудь особенные покупки приходилось копить. Но когда мне было около тринадцати лет, мама встречалась с профессиональным танцором сальсы, и он любил приглашать ее на танцы. Тогда-то она и купила себе это платье.

Я прижалась щекой к ярко-желтой ткани и глубоко вдохнула. Платье больше не пахло мамой, но меня это не волновало. Это была моя самая любимая мамина вещь. Она всегда так красиво выглядела в нем! Я помню, что с облегчением расплакалась, когда разбирала собранные отцом коробки и обнаружила его.

– Я так скучаю, мамочка, – прошептала я. – Так несправедливо, что я осталась совсем одна. Ты нужна мне.

Не задумываясь над тем, что делаю, я надела платье. Оно сидело на мне абсолютно идеально. Платье было на тонких бретельках и доходило до колена. Мне стало тошно от одной мысли, что придется выйти из дома со шрамами напоказ, но люди пялились бы на меня в любом случае, так почему не взять с собой частичку мамы? Если я хотела пережить этот ужин, мне была жизненно необходима ее поддержка.

Я надела жемчужные бусы, которые мама всегда носила с платьем, забрала волосы так же, как она, и посмотрела в зеркало. Если не обращать внимания на шрамы, я практически снова почувствовала себя человеком. Из зеркала на меня смотрела мама. Я была очень похожа на нее – только глаза отличались.

– Я люблю тебя, мамочка, – прошептала я, взяла трость и отправилась навстречу своей расстрельной команде.

Я медленно подошла к главному выходу, где меня уже ждали. Увидев меня, все оцепенели.

– О нет! Ты не наденешь это! – закричала Анастасия.

Я не могла не ответить. Я любила это платье.

– А что не так? Вы все в платьях.

– Мам! – Анастасия умоляюще посмотрела на Дженнифер.

– Это очень милое платье, Элла, – быстро сориентировалась та. Ее голос звучал так покровительственно, как будто мне было пять лет. – Но ты уверена, что хочешь его надеть?

– А почему нет?

Дженнифер на мгновение замерла, а затем печально улыбнулась:

– Понимаешь, милая, оно как бы… немного открытое.

Еще одна пощечина. Я оглядела Джульетту и Анастасию и скрестила руки на груди.

– Оно длиннее, чем платья их обеих, и моя грудь не вываливается на всеобщее обозрение.

Я идиотка. Как я не додумалась раньше?

– А-а-а, ты не хочешь, чтобы я надевала это платье, потому что видны мои шрамы? Ты стыдишься меня так же, как и они?

Дженнифер испуганно замотала головой. Ее глаза заблестели от слез, и, всхлипывая, она уткнулась в папино плечо. Он крепко обнял ее и бросил гневный взгляд в мою сторону.

– С меня довольно, Элламара. Если у тебя плохое настроение, это не значит, что ты можешь наплевательски относиться к чувствам всей семьи. Доказала свою правоту? А теперь перестань упрямиться и пойди переоденься.

Я думала, мне уже нельзя сделать еще больнее. Даже мой родной отец, моя плоть и кровь, не хотел, чтобы я появлялась рядом с ним, если видны мои шрамы.

– Я не собиралась никому ничего доказывать! Это платье моей мамы. И я просто хотела, чтобы на этом семейном ужине была частичка моей семьи. Я не обязана переодеваться только потому, что вам стыдно находиться рядом со мной. Я не виновата, что вызываю у всех вас отвращение.

Осознав свою ошибку, отец тихо выругался. Он побледнел и почти шепотом произнес:

– Элламара, извини. Я думал…

– Я знаю, что ты думал!

Поздно извиняться.

– Вы, ребята, постоянно говорите мне, что вы – моя семья, но это не так. Если бы моя мама увидела меня в этом платье, она бы обняла меня и похвалила за смелость – а не попросила переодеться. Меня тошнит от вас. Она не стала бы стыдиться моих шрамов. Ей было бы все равно, потому что она меня любила. Моя семья – это она.

Я развернулась и направилась в свою комнату, жалея, что не могу убежать. Никуда с ними больше не пойду! Если отец захочет, чтобы я вышла из дома, ему на самом деле придется тащить меня на себе.

8

БРАЙАН

Я ЗНАЛ, ЧТО НЕ СТОИЛО давать Скотту ключи от дома. Как мне удастся избегать людей, если я не могу запереться от человека, который следит, чтобы я не пропустил ни одной встречи?

– Брайан? – крикнул Скотт, войдя в дом. Через пару секунд он обнаружил меня на диване в гостиной. – Ты должен был приехать еще час назад. Кайли пообещала отрезать мое мужское достоинство, если я не притащу тебя в течение двадцати минут.

Я посмотрел на окошко с сообщениями в ноутбуке и вздохнул.

Cinder458: Мне жутко приятно принимать твои извинения, но, к сожалению, пора идти.

EllaTheRealHero: Да-да, пятничная ночь ждет тебя, Мистер Популярность. Приятного вечера.

Я улыбнулся. Сегодня я мог быть доволен собой.

Элла наконец посмотрела фильм «Долгая дорога домой» с моим участием, о котором я ей рассказывал. Она так изумилась, что написала очень забавную рецензию под названием «Приношу искренние извинения мистеру Брайану Оливеру». Я вспомнил, как до аварии Элла делала похожие записи в дневнике. Но в этот раз рецензия выглядела, как личное письмо, адресованное мне, и в нем она признавала, что из меня получился бы отличный принц Синдер. Просто чудесно!

Когда она прислала мне рецензию на «Долгую дорогу домой», я тут же ответил, что ей необходимо возобновить свой блог. Я знал, как Элла любила вести дневник, и очень расстроился, когда она сказала, что решила его оставить. Я был готов упрашивать ее неделями, но сегодня Элла наконец выложила новый пост. Она вкратце рассказала, что попала в аварию и не могла вести блог, но благодаря разговору с одним «сумасшедшим фанатом» решила вернуться и хотела начать с размышлений об актерском составе «Принца-друида». В качестве вступления она взяла свое письмо с извинениями в адрес Брайана Оливера.

Я увидел эту запись сегодня днем и написал что-то нейтральное в духе «с возвращением в блогосферу». А потом мы начали спорить в комментариях по поводу костюма принцессы Ратаны. К дебатам подключились и другие подписчики Эллы, обнаружившие новый пост. Не могу не похвастаться: моих сторонников оказалось больше, несмотря на то, что поклонники Эллы были очень рады ее появлению.

Cinder458: Как пожелает моя мудрая жрица. Я не особо хотел веселиться сегодня вечером, но теперь обещаю с размахом отметить твое возвращение в блог.

EllaTheRealHero: Ты странненький.

Cinder458: Неправда. Ты же меня любишь.

EllaTheRealHero: Правда. И да, люблю.

Спокойной ночи, Синдер.

Оцепенев от удивления, я уставился в экран, и сердце у меня сжалось от невыносимой тоски. Я думал, она снова пошутит про мое чрезмерно раздутое эго, а вместо этого Элла сказала, что любит меня. Она никогда не говорила ничего подобного. Возможно, она не испытывала ко мне таких чувств, как я к ней: только такой псих, как я, мог влюбиться в неизвестную девушку из Интернета, но по крайней мере она не быка равнодушна.

Cinder458: Спокойной ночи, Элла.

Я помедлил и написал еще одно сообщение.

Cinder458: И я тоже люблю тебя.

Я выдохнул и нажал на «Enter». Возможно, это всего лишь переписка и я никогда не увижу Эллу вживую, и она подумает, что я шучу, но я никогда не говорил этих слов ни одной девушке. Для меня этот момент был очень особенным.

К реальности меня вернул чей-то протяжный свист. Я обернулся и увидел Скотта, заглядывающего мне через плечо и читающего переписку. С каждой строчкой его глаза округлялись все сильнее.

Ну вот. Пора спуститься с небес на землю.

Неторопливо потянувшись, я закрыл ноутбук. Прежде чем Скотт успел спросить об Элле и моем последнем сообщении, я произнес:

– Ладно, ты победил. Я иду. Не могу позволить тебе лишиться мужского достоинства из-за меня.

* * *

– Осторожно, – предупредил Скотт, когда мы заходили в клуб. – Кайли в бешенстве из-за твоего опоздания.

Я хмыкнул. Еще бы! Сегодня ей исполнялся двадцать один год, и в соответствии с ее сценарием мы должны были обручиться. Для своей вечеринки Кайли арендовала самый понтовый клуб в Лос-Анджелесе и пригласила всех знаменитостей, каких только знала. И заодно, судя по всему, всех папарацци штата Калифорния.

Бедняга Скотт думал, что Кайли в бешенстве. Что ж, пусть подождет, пока я разорву наши показные отношения, вместо того чтобы подарить ей кольцо, которое так и не купил.

– Мудрый совет, Скотти: беги, пока можешь.

Скотт не успел. Кайли подскочила к нам, едва мы вошли в клуб.

– Малыш! – завопила она, повиснув у меня на шее. – Где вас носило?

Ее голос звучал весело, но по глазам было видно, что она действительно в ярости. Кайли притащила с собой кучу друзей и желающих ее поздравить, и мне, как вежливому человеку, пришлось со всеми перездороваться. Затем я взял ее за руку и прошептал:

– Мы можем поговорить наедине?

Кайли просияла:

– Конечно!

Она оглядела толпу, всем своим видом намекая, что сейчас получит сюрприз на день рождения, и только потом отошла со мной к отдельному столику.

Я решил не терять времени зря и, убедившись, что нас никто не слышит, сказал:

– Не хочу этого делать.

Кайли поморщилась:

– Да, все поняли это еще на совещании.

– Хорошо, скажу иначе. – Я становился все нетерпеливее. – Я не собираюсь этого делать.

Кайли прищурилась.

– Ты не можешь так поступить.

– Кайли. – Я потер виски и глубоко вздохнул. Не хотелось с ней ссориться, если это было возможно. – Дай мне время, ладно? После того совещания многое изменилось.

Если бы Кайли была кошкой, она выгнула бы спину и распушила хвост. Но она лишь замерла и скрестила руки на груди:

– Ты имеешь в виду ту девчонку?

Ту девчонку? Элла гораздо больше, чем та девчонка.

– Да, я имею в виду Эллу. Если бы я знал, что она жива, то с самого начала не стал бы ввязываться в эту идиотскую затею. Теперь она вернулась, и я не могу все разрушить, устроив с тобой этот фарс.

Кайли затрясло от ярости. Казалось, она может взорваться в любую секунду.

– То есть ты хочешь просто взять и бросить меня из-за нее? И попросить ее быть твоей фальшивой невестой?

Эта мысль настолько ужаснула меня, что я вышел из себя.

– Я не собираюсь заниматься этим дерьмом ни с кем! Давай прекратим все сейчас. Я уеду в Бостон и встречусь с Эллой. Хочу рассказать ей, кто я такой, и она не должна думать, что у меня есть девушка. Я хочу встречаться с ней и не буду этого скрывать или заставлять ее ждать, пока я буду прохлаждаться в Лос-Анджелесе со своей ненастоящей невестой и позировать для камер.

Я думал, глаза у Кайли уже не могут стать больше, но я ошибался. Они практически вываливались из орбит. Кайли изумленно разинула рот и нависла над разделявшим нас столом.

– Подожди-подожди. – Она вскинула руку, как будто хотела погрозить мне пальцем. – Эта девица не знает, кто ты такой? Вы что, никогда не встречались?

Я залился краской смущения. Да, это звучало безумно, но я был уверен в своих чувствах.

– У нас с Эллой… сложные отношения.

– В смысле «сложные»?

Я не хотел обсуждать Эллу с Кайли. Она никогда меня не поймет. Элла – лучшее, что есть в моей жизни, а Кайли хотела все разрушить. Отравляла мое существование. Я не мог ей позволить влезть в наш с Эллой мир.

– Я не обязан перед тобой отчитываться.

– Нет, обязан! – прошипела Кайли. – Если ты меня бросаешь, изволь хотя бы объясниться.

Я стиснул зубы и в очередной раз попытался успокоиться.

– На самом Аеле, мы не расстаемся. Мы ведь и не встречались по-настоящему?

– Но мы же можем! Все так думают. Как ты собираешься объяснить это поклонникам? И что делать с нашей карьерой? Ты же хотел доказать всем, что ты серьезный актер? Как же наш план, Брайан?

– Если мы все сделаем мирно и скажем, что нам лучше остаться друзьями, все сложится не так уж и плохо. Когда фильм выйдет в прокат, ты в любом случае окажешься в центре внимания всех СМИ, а у меня не будет проблем. Все будет нормально.

– Конечно. Нормально, – согласилась Кайли, произнеся это слово так, как будто оно было противным на вкус. – Но подумай, чего мы можем добиться, если будем следовать плану. Мы могли бы стать новыми Канье и Ким, Брэдом и Анджелиной! Нас любит вся страна, а если объединить ресурсы наших отцов, Голливуд будет наш. Слава – это лишь вопрос популярности. Мы с тобой – король и королева вечеринки, понимаешь? Мы должны быть вместе.

Она немного успокоилась и смягчила тон:

– Мы можем быть прекрасной парой. Если ты перестанешь сопротивляться и поверишь мне, то сам все увидишь. Я могу сделать тебя счастливым, Брайан.

Я даже в страшном сне не смог бы представить, каким образом Кайли собиралась сделать меня счастливым, но не стал говорить ей об этом.

– Не могу. Я люблю Эллу.

Сила моих слов шокировала нас обоих. Я сделал глубокий вдох-выдох, а потом повторил еще раз: так приятно было говорить об этом вслух!

– Я люблю ее, Кай. Поэтому не могу быть с тобой – и даже притворяться. Мне не нужен никто, кроме нее.

Кайли откинулась на спинку кресла. Меня удивило, сколько боли было в ее глазах. Я думал, она взбесится, если узнает, что ее план не сработал, но не ожидал, что мой отказ обидит ее.

Я наклонился и накрыл ладонью ее руку:

– Прости.

Кайли задумалась. Кажется, она пыталась найти новый подход. Затем достала из сумочки что-то маленькое – как оказалось, помолвочное кольцо – и показала мне. Кайли надела его на палец, как будто просто хотела примерить, и грустно вздохнула:

– Красивое, правда?

Вот черт. Это же я должен был купить кольцо. Откуда она его взяла?

– Что это еще такое?

Кайли наконец оторвалась от бриллианта и посмотрела на меня. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Я же не дура, Брайан. Так и знала, что ты попытаешься слиться.

В одно мгновение выражение ее лица изменилось, и она превратилась в злобную фурию, которая готова была сожрать меня и моего ассистента вместе с потрохами.

– Мне плевать, кого ты там любишь. Я не позволю тебе расстроить мой план. Но если ты откажешься сейчас, я разрушу твою жизнь. И жизнь твоего отца. Впереди еще четыре фильма по «Хроникам Синдера», и режиссера легко заменить. Вы оба в кармане у моего отца, а папочка не привык мне отказывать. Я позабочусь о том, чтобы ни один из вас больше никогда не смог найти в этом городе нормальную работу. А потом, когда твоей карьере в Голливуде придет конец и ты наконец пойдешь плакаться в жилетку к своей ненаглядной Элле, ей достанется хуже всего.

Сердце у меня остановилось и кровь превратилась в лед. Кайли определенно могла навредить и мне, и моему отцу, но ей вряд ли удалось бы полностью разрушить мою и его карьеру. А вот Элла была в опасности. Да, пока Кайли не знала, кто она такая, но как только мы встретимся, об этом узнают все: папарацци следят за каждым моим шагом. Как только мы перестанем быть анонимными друзьями в Интернете и увидимся вживую, я больше не смогу скрывать ее от чужих глаз.

Кайли жестока, а Элла и так уже настрадалась за свою недолгую жизнь. Если Кайли захочет, она найдет все слабые места Эллы и нащупает все болевые точки, чтобы сделать еще больнее, чтобы усугубить ее страдания. А для этого даже необязательно встречаться лично. Я не сомневался: если я сейчас брошу Кайли, этого не избежать.

– Ну вот, – с удовлетворением заключила она. – Кажется, теперь мы наконец поняли друг друга, не так ли?

– Не вздумай втягивать в это Эллу!

– О, нет, что ты. Ты уже сам ее в это втянул. Так что если хочешь, чтобы я ее не трогала, будь лапочкой. Больше никаких безумных выходок и плохого поведения. Собери свою сопливую и восторженную щенячью любовь и заставь Голливуд поверить, что все это – для меня. Я хочу сама поверить в это, Брайан.

Не предупреждая, Кайли вскочила, громко крича и подпрыгивая, как сумасшедшая.

– Да! – визжала она. – Да, да, всем сердцем – да! Конечно, я выйду за тебя замуж!

Она обошла крохотный столик и прыгнула ко мне на колени, прежде чем я успел понять, что происходит. Затем Кайли впилась в мои губы, и толпа разразилась аплодисментами.

Высвободившись из ее объятий, я судорожно перевел дыхание и прижал ее к себе, чтобы прошептать на ухо:

– У тебя нет сердца, стерва.

– Конечно же есть, любимый, и оно бьется для тебя.

Кайли вытянула руку, чтобы все вокруг могли увидеть кольцо, и закричала:

– Мы женимся! Самый лучший подарок на день рождения! – Она еще раз злобно ухмыльнулась, хлопая ресницами. – Я так люблю тебя.

В ответ она ожидала услышать то же самое, но я не стал этого делать. Никогда не скажу ей этих слов – искренне или на публику.

– Молодец! – отозвался я, чем вызвал неподдельный смех окружающих.

В глазах у Кайли промелькнула ярость, но она не стала ничего говорить у всех на виду. Выдавив из себя улыбку, она еще раз поцеловала меня. Это было отвратительно, но она не оставила мне выбора, и я ответил на ее поцелуй. Не позволю ей обидеть Эллу. И она никогда не узнает о нашей встрече. Надо только подождать, пока вся эта история закончится, и тогда я смогу сказать Элле правду. Оставалось лишь надеяться, что в планы Кайли не входит поездка в Лас-Вегас и настоящее свидетельство о браке.

9

НЕДЕЛЯ ШЛА ЗА НЕДЕЛЕЙ. Один день перетекал в другой, и ничего не менялось. Мне не нравилось в школе, но я привыкла. В основном я никого не трогала – и меня никто не трогал. Если и дразнили, то не проявляя открытой агрессии. В основном посмеивались на расстоянии. Я старалась не обращать внимания, насколько это было возможно. Ходила с опущенной головой, делала свою работу и никогда не плакала. По крайней мере в школе.

Мне всегда удавалось дотерпеть до дома, пока я не оказывалась одна в своей комнате. Там я могла дать волю эмоциям, а потом наконец написать Синдеру. Обычно он рассказывал смешные истории или говорил какие-нибудь глупости про фильмы и книги, чтобы поспорить со мной. И настроение тут же менялось.

Иногда Синдер спрашивал меня об аварии, о маме и о жизни с моей новой семьей. Я знала, что он переживает, но не могла говорить с ним об этом. Он был моим лучиком света. Единственным, ради кого хотелось жить. Я не могла все испортить. Когда он задавал вопросы, я лишь отвечала, что все в порядке. И он не мучил меня дальнейшими расспросами. Если я писала, что не хочу говорить о грустном, он соглашался и пытался меня отвлечь: Синдер знал, как меня рассмешить.

А еще он уговорил меня вернуться в блог. Я посмотрела фильм с Брайаном Оливером, который он посоветовал, и была приятно удивлена. Синдер прав. Брайан Оливер – это не только симпатичная мордашка. Я увидела в нем глубину и подумала, что «Принц-друид» с ним в главной роли, возможно (хотя вероятность ничтожно мала), не будет таким тупым голливудским блокбастером, как могло показаться на первый взгляд. Синдеру очень понравилась рецензия, и он попросил меня выложить ее в своем блоге. После недолгих уговоров я все же согласилась. И после первого поста ко мне пришло вдохновение. Подписчики встретили меня с распростертыми объятиями, и еще один кусочек моего разбитого сердца ожил.

Когда мне пришел первый ящик книг из издательства, отец потребовал объяснений, но потом с облегчением вздохнул: наконец у меня появилось хобби. Он тут же отправился в магазин и вернулся с книжным шкафом и новой электронной читалкой. Даже раздобыл где-то для меня журналистский пропуск, чтобы я могла ходить на бесплатные кинопоказы для прессы. Я по-прежнему была на него в обиде, но не могла не оценить этот жест.

Благодаря блогу и Синдеру жизнь стала более-менее сносной. Так продолжалось до Хеллоуина, а потом мой мир в очередной раз перевернулся с ног на голову. Это произошло на втором уроке, когда миссис Тиг, наша учительница, разрешила нам отдохнуть в последние десять минут до звонка. Не успела я достать книгу, как почувствовала, что кто-то навис над моим плечом.

Джейсон Малоун – одна из любимых игрушек Анастасии – улыбался, глядя на меня сверху вниз.

– Как дела, Элла? – спросил он, когда я наконец посмотрела на него.

– Нормально. – Я знала, что не стоит ждать ничего хорошего. С тех пор, как я перешла в эту школу, Джейсон издевался надо мной едва ли не больше всех. – Что тебе надо?

Он засмеялся и подошел к моей парте.

– Просто хотел узнать, какие у тебя планы на Хеллоуин. Ты идешь на тусовку?

– Нет.

Я вернулась к чтению, надеясь, что он уйдет. Но он, конечно же, не сдвинулся с места.

– Какая досада, – пробормотал он. – Там будут выбирать самого страшного монстра. Твоя сестра считает, у тебя неплохие шансы.

Я знала, к чему все идет, поэтому не стала поддаваться и просто ответила:

– Она не моя сестра.

– Если ей верить, тебе даже костюм не потребуется. Ты можешь просто прийти в шортах и коротком топе, и тебе сразу же вручат корону. Она говорит, все с воплями разбегутся, когда увидят тебя.

– Да, это очень в ее духе.

Я огляделась по сторонам, чтобы узнать время, и увидела Джульетту, сидящую неподалеку от нас. Она мрачно смотрела на нас с Джейсоном, но, поймав мой взгляд, тут же отвернулась, делая вид, что меня не существует.

Меня не удивило, что Джульетта не попыталась остановить Джейсона, хотя она была, пожалуй, единственным человеком во всем классе, кто мог это сделать. Мы пересекались с ней на двух уроках, и когда кто-то меня задевал, она предпочитала роль молчаливого наблюдателя. Но Джульетта хотя бы не стояла за плечом у Джейсона, хихикая и подстрекая его, в отличие от своей сестры.

До конца урока, к счастью, оставалось совсем немного времени, и я потянулась за рюкзаком. Видимо, Джейсону не понравилось, что я никак на него не реагировала: он выхватил у меня из рук книгу, прежде чем я успела открыть рюкзак.

– Мне очень любопытно, Элла. Ты правда такая страшная, как она говорит?

– Отдай книгу.

– Отдам, если покажешь свои шрамы.

Я привыкла пропускать мимо ушей обидные слова, но на этот раз не удержалась и ахнула:

– Что, прости?

Джейсон ухмыльнулся, увидев, что наконец вывел меня из себя.

– Ты всегда носишь одежду с длинным рукавом и колготки. Вся школа знает, что ты там скрываешь. Ну дай посмотреть. Обещаю не кричать от испуга, – засмеялся он. – Если это, конечно, не так ужасно, как говорят.

Я дала себе волю и разозлилась: так было легче сдерживать слезы, а я ни за что не буду плакать перед этим придурком.

– Пошел к черту! – Мой голос дрогнул, но не сорвался.

– А это тебя черти в аду поджарили, да? Почему же обратно вернули? Ты такая страшная, что даже в аду тебе места не нашлось?

Меня затрясло от ярости. Я положила обожженную руку на парту, чтобы не сжать ее в кулак и не повредить кожу. Джейсон проследил за моим движением и сказал:

– Давай, Элла, показывай.

Он быстро наклонился и схватил меня за руку, пытаясь задрать рукав. Даже не успел сильно потянуть. Обычному человеку он не причинил бы никакого вреда, но у меня правая рука все еще не восстановилась и не разгибалась до конца. И когда Джейсон дернул меня, я почувствовала, как разрывается кожа в районе локтя.

Я закричала. Боль прожгла руку и растеклась по всему телу. Джейсон в ужасе отшатнулся. Я обхватила локоть здоровой рукой, но боль не прекращалась. В первый раз с начала учебного года я разрыдалась перед одноклассниками.

Джульетта подбежала к нам одновременно с миссис Тиг. Ее глаза блестели от ярости. Она оттащила Джейсона от меня и заорала:

– Идиот ненормальный!

Я хотела было удивиться, но боль перекрывала все и не давала сосредоточиться.

– Что здесь происходит? – вмешалась миссис Тиг.

Джульетта оттолкнула учительницу и Джейсона и села на пол рядом с моей партой.

– Ты в порядке?

– Нет. – Я убрала ладонь с поврежденной руки и показала ей багровые пятна, растекающиеся по белой водолазке. – Он порвал пересаженную кожу.

Джульетта выругалась.

Джейсон, кажется, был на грани обморока. В классе началась суматоха. Даже миссис Тиг присела рядом и смотрела на меня глазами, полными ужаса. Только Джульетте удавалось сохранять самообладание.

– Нужно позвонить твоему врачу. Где телефон?

– В рюкзаке, – выдохнула я. – У школьной медсестры должно быть обезболивающее. Очень больно.

Джульетта кивнула:

– Пойдем.

Она помогла мне встать со стула. Вместо того чтобы подать трость, Джульетта подставила плечо под мою здоровую руку.

Миссис Тиг взяла наши рюкзаки и мою трость.

– Я отнесу это в кабинет, – сказала она и схватила Джейсона за руку. – А ты пойдешь со мной. Немедленно!

10

ОТЕЦ БЫЛ В БЕШЕНСТВЕ. В конце концов, он юрист, а значит, обвинения и угрозы – смысл его жизни. Он находился в кабинете директора за закрытыми дверями, а я на другом конце коридора в медпункте, но даже здесь были слышны его приглушенные яростные вопли. На данный момент он уже пообещал отправить Джейсона за решетку, засудить его родителей, подать в суд на школу и добиться увольнения миссис Тиг.

Отец начал очередную тираду, и я вздрогнула.

– Если мне потребуется еще одна операция, он сотрет эту школу с лица земли.

Коди, мой врач и сиделка, грустно улыбнулся и закрепил на руке повязку.

– Я не удивлюсь, если потребуется. Кожа не должна была так просто порваться. Рубец с внутренней стороны локтя получился слишком толстым. Когда вернешься домой, договорись о встрече со своим хирургом. И не перегружай себя во время сеансов физиотерапии.

Когда Джульетта сообщила отцу о случившемся, он немедленно позвонил моим врачу и психотерапевту, чтобы те приехали в школу. Я так и не поняла, что это было: импульсивное решение или попытка еще больше запугать сотрудников школы, которых он собирался стереть в порошок.

Я и без того чувствовала себя нелепо: как можно было так легко порвать мне кожу? А теперь отец устроил тут настоящий спектакль. И в довершение ко всему, сюда приехали мои личные врачи. Лучше не придумаешь. Хорошо, что хоть Коди был рядом: единственное доброе лицо посреди всего этого хаоса.

– Сам скажи Дэниэлу, чтобы сильно меня не грузил, – попросила я Коди. – Мне он ни за что не поверит. Он же просто обожает мучить меня.

– Знаю, – хихикнул Коди. – Я видел пару ваших занятий. Этот парень – настоящий псих и садюга!

Мы с Коди дружно расхохотались, и в этот момент в кабинет вошел мой отец вместе с доктором Пэриш.

– Она смеется? – с удивлением спросил отец. Его лицо озарила улыбка. – Ты просто волшебник, Коди.

– Это вряд ли. Просто я дал ей мощное обезболивающее.

– Так вот в чем твой секрет? – поинтересовалась доктор Пэриш. – У меня она ни разу не улыбнулась.

– Потому что вы убиваете радость во всем, – буркнула я. – Вы слишком серьезная.

– Твое душевное здоровье – это действительно серьезно, Элла. Я бы хотела, чтобы ты относилась к нашим встречам более серьезно.

– Ну, как она? – спросил отец у Коди, а затем обратился ко мне: – Ты в порядке?

– Да, все нормально.

– Я буду заходить каждый день и осматривать ее, пока рана не закроется. Где-то через неделю должно зажить. И пусть ее посмотрит хирург. На всякий случай.

– Хорошо, я договорюсь на сегодня. С ней сейчас можно поговорить? Директор и полицейские хотели бы задать пару вопросов.

– Она на сильном обезболивающем, но сознание не должно быть помутнено.

– Хотелось бы, – пробормотала я, следуя за отцом по коридору.

– Сюда. – Папа придержал дверь в небольшую комнату для переговоров. – И ты тоже, Джульетта!

Я оглянулась на Джульетту, которая сидела за столом в приемной. До сих пор не могла поверить, что она помогла мне. Мы встретились взглядами, когда она проходила в кабинет мимо меня, но Джульетта быстро отвернулась. Очевидно, помощь в экстренной ситуации не делала нас друзьями.

Прежде чем я успела войти в переговорную, дверь в кабинет директора отворилась, и двое полицейских вывели оттуда Джейсона в наручниках. Вид у него был подавленный. Вслед за Джейсоном показались его разъяренные родители. Я поспешила в комнату для переговоров, но мама Джейсона увидела нас и окликнула меня.

– Мисс Коулман?

Я задержала дыхание и обернулась:

– Моя фамилия Родригес, а не Коулман.

Мама Джейсона нахмурилась, но не стала задавать лишних вопросов.

– Мой сын хотел бы вам кое-что сказать.

Она гневно посмотрела на Джейсона, и тот вяло извинился. Его «прости» было примерно таким же искренним, как мое «все в порядке».

Джейсон не мог оторвать глаз от моей перевязанной руки. Коди пришлось отрезать рукав выше локтя, чтобы осмотреть рану, и теперь мои шрамы были выставлены напоказ. Мне стало противно от того, что Джейсон смотрит на них.

– Кажется, ты добился своего, – сказала я, вытянув руку, чтобы он мог получше рассмотреть. – Ну так что? Я правда настолько страшная, что могу получить приз?

Я так разозлилась, что вспомнила о других шрамах, на запястье, только когда Джейсон вскрикнул от ужаса. Я проследила за его взглядом, устремленным на следы моей попытки самоубийства. Его родители сделали то же самое, и все мы невольно ахнули.

Мне хотелось провалиться сквозь землю. Убежать куда-нибудь, спрятаться и плакать, пока не умру от обезвоживания, но я не могла. Не могла проявить еще большую слабость после того, как он узнал мою тайну. Поэтому я не сжалась от стыда и ужаса, а закатала второй рукав и позволила Джейсону в полной мере насладиться моим позором.

– Смотри внимательно, чтобы завтра рассказать друзьям во всех деталях. Жду не дождусь ваших остроумных шуточек на эту тему.

Я протянула к нему руки, и он отшатнулся.

– Черт побери, Элла. Прости меня, ладно?

Теперь извинения казались чуть более искренними, но легче мне от этого не стало.

– Знаешь, почему вы так и не смогли довести меня до слез? – спросила я. – Потому что вы пытаетесь загнобить человека, который и так уже достиг самого дна. Хуже, чем сейчас, мне уже не будет. Ты ничтожество, Джейсон. Ты и все остальные подонки в этой школе, которым больше нечем заняться, кроме как издеваться над инвалидом.

Я подумала, что, пожалуй, зашла слишком далеко, когда мама Джейсона ахнула и разрыдалась. Как ни странно, отец не попытался меня остановить, но когда я взглянула на него, то поняла, почему: он смотрел на Джейсона с такой яростью, что моя грубость его, видимо, вообще не заботила. Он встретился со мной взглядом и ласково положил руку мне на плечо:

– Элламара, пойдем, детка.

Папа направил меня в переговорную, а копы потащили Джейсона к выходу. За столом в кабинете сидели еще несколько полицейских, директор Джонсон и миссис Тиг. Кроме них в комнате присутствовали Коди, доктор Пэриш, Дженнифер и Джульетта.

Вопросы посыпались, как только я села за стол. Все эти люди, по идее, были на моей стороне – «система поддержки», как выражалась доктор Пэриш, – но я чувствовала себя будто на допросе испанской инквизиции. В итоге они вытянули из меня все подробности стычки с Джейсоном. Я не упоминала имя Анастасии в разговоре, но когда отец услышал о конкурсе на самый страшный костюм, он вскочил на ноги и снова начал сыпать угрозами.

– Я думал, что травля в этой школе считается неприемлемой! Что ученики ставят свою подпись под кодексом поведения, когда поступают сюда! Я затаскаю вас по судам и замучаю проверками!

Отец наматывал круги по кабинету, а затем наклонился надо мной, вторгаясь в мое личное пространство, как будто я была одним из виновных.

– Мне нужны имена всех, кто обижал тебя.

У меня вырвался непроизвольный смешок, и отец гневно посмотрел на меня.

– Ничего смешного! – Он подал мне листок бумаги и карандаш. – Мне. Нужны. Имена. Элла. Все до единого!

– Я, наверное, не смогу перечислить всех, кто издевался надо мной с первого учебного дня. Это половина школы. Я даже не знаю большинство из них.

– Половина школы? – Лицо папы приобрело жутковатый багровый оттенок. – Тогда назови имена лидеров. Я добьюсь, чтобы они вылетели из школы.

Я вздохнула:

– Если ты это сделаешь, мне станет только хуже.

– Она права, – подхватила Джульетта, впервые вступив в разговор. – Если ребят накажут за то, что они задирали Эллу, ее возненавидят еще больше за стукачество.

– Эти люди должны понести наказание, иначе они никогда не остановятся! – не унимался отец.

– Значит, ты хочешь услышать имя? – гневно спросила Джульетта. – Анастасия Коулман.

Все застыли в изумлении. Отец медленно распрямился в полный рост и повернулся к Джульетте.

– Что ты сказала?

Она демонстративно пожала плечами:

– Ты спросил, кто главный. Анастасия держит в страхе всю школу.

– Это правда, Элла? – Голос у папы был пугающе спокойным.

Я опустила глаза и не ответила.

– Хочешь знать, зачем Джейсон сделал это сегодня на самом деле? – спросила Джульетта.

– Не надо. Она ведь превратит мою в жизнь в ад не только в школе.

Джульетта уселась обратно и замолчала. Отец метал яростные взгляды то на нее, то на меня, ясно давая понять: мы расскажем ему все, что он захочет узнать, причем немедленно.

– Как твоя сестра связана с тем, что произошло сегодня?

Джульетта нарушила молчание первой:

– Рассказать, как она бросила Джейсона на прошлой неделе? Он спросил, могут ли они помириться и пойти вдвоем на вечеринку по случаю Хеллоуина, а Анастасия ответила, что согласна, только если он заставит Эллу показать всем свои шрамы.

Я судорожно вдохнула воздух. Об этом я не знала.

Казалось, папа считает в уме до десяти, чтобы не взорваться. Через минуту он спросил:

– И давно это продолжается?

Вопрос был адресован мне, но ответила снова Джульетта:

– С тех пор, как она пришла сюда. Только в последние недели стало еще хуже.

В комнате повисло гнетущее молчание, как будто мы ждали, что сейчас раздастся удар топора, но не знали, чья голова полетит первой. Наконец, один из полицейских заговорил.

– Итак. – Он откашлялся и встал со стула. – Я думаю, теперь у нас есть вся необходимая информация.

Его напарник тоже поднялся со своего места и добавил:

– Мы будем держать вас в курсе, мистер Коулман.

– Я не хочу, чтобы Джейсона наказывали, – выпалила я, прежде чем полицейские покинули переговорную.

Они обернулись, ожидая продолжения.

– Как это ты не хочешь, чтобы его наказывали? – спросил отец. – Этот парень напал на тебя. Он посмотрел на полицейских и добавил: – Мы не снимаем обвинения.

– Сэр, вашей дочери больше восемнадцати. Если она решит…

– Я являюсь опекуном Элламары по решению суда, – перебил отец, – и имею полное право принимать подобные решения. Учтите, я хочу, чтобы этого мерзавца наказали.

Оба копа в растерянности посмотрели на меня, и тишина в кабинете стала невыносимой. Более доброжелательный из них с сочувствием улыбнулся и сказал:

– Если он действительно ваш опекун, мы вынуждены согласиться с его решением. Сожалею.

Они собрались уходить, и меня охватила паника. Я потеряла над собой контроль и наорала на отца:

– Какого черта, папа? Отвлекись на секундочку от своей гордыни и, пожалуйста, хотя бы раз в жизни прислушайся ко мне! Прошу тебя!

Гнев отца испарился, и он ошарашенно уставился на меня.

– Джейсон схватил меня за руку – и все, – в отчаянии продолжала я. – Знаю, он поступил мерзко, и ты очень зол на него, но он ведь не предполагал, что так выйдет! Он не хотел мне навредить. Скорее всего его посадят под домашний арест на какое-то время. По-моему, это достаточное наказание. Если ты отправишь его за решетку или подашь в суд на его семью, мне от этого будет только хуже. Прошу тебя, не создавай мне дополнительных трудностей.

Отец оправился от шока и нахмурился. Он строго посмотрел на Джульетту, и она с энтузиазмом закивала:

– Элла права. Будет только хуже.

Меня немного задело, что отец попросил Джульетту подтвердить мои слова, но я была рада ее поддержке.

Папа стиснул зубы и громко вдохнул.

– Хорошо, – буркнул он. – Мы снимаем обвинения. Но если он еще раз хоть пальцем тебя тронет, Элламара, ты должна немедленно мне сообщить. – Он перевел взгляд на Джульетту и добавил: – Тебя это тоже касается.

Мы дружно кивнули.

– Вам нужно будет подписать кое-какие бумаги, – предупредил один из копов.

– Мы заедем в участок, когда закончим здесь.

Отец пожал полицейским руки, и, когда они ушли, ко мне обратился директор Джонсон:

– Остается еще один вопрос. Что мы будем делать с тобой, Элламара?

– В каком смысле?

– Мне кажется, эта школа – не самое подходящее для тебя место, – медленно произнес директор Джонсон.

Во мне поднялась волна гнева. Я всей душой ненавидела эту школу, но меня возмутило, что они пытались избавиться от меня.

– Хотите вышвырнуть меня отсюда? Я вообще-то никого не подначиваю. И даже не отвечаю на оскорбления.

– Мы знаем, Элла, – быстро вмешалась доктор Пэриш. – Не нервничай. Я думаю, директор Джонсон просто переживает за тебя. У тебя здесь явно не все в порядке, и нам нужно понять, как будет лучше для тебя.

Директор одобрительно кивнул.

– Мы с твоими родителями считаем, что тебе бы больше подошла школа для детей с ограниченными возможностями.

– Специальная школа? – вскрикнула Джульетта. Эта идея шокировала ее не меньше, чем меня.

Дженнифер как-то раз уже предлагала такой вариант, но я не знала, что обсуждение зашло так далеко. Мысль о спецшколе разозлила меня еще тогда, а сейчас привела в бешенство.

– Вы правда думаете, что поможете, сдав меня в… такую школу?

– Я так не считаю, – вмешалась доктор Пэриш. – Я не согласна с твоими родителями и директором по этому вопросу.

– Мы просто хотим, чтобы тебе было комфортнее, – настаивала Дженнифер. – Тебя не будут дразнить в школе. Ты будешь не единственной, у кого проблемы со здоровьем. У тебя будет время привыкнуть к своему телу, и, возможно, ты даже заведешь друзей.

Доктор Пэриш отрицательно покачала головой.

– Это не принесет никакой пользы. – Она поймала мой взгляд и продолжила: – Ты вполне справляешься физически и у тебя нет проблем с психикой. Специализированная школа лишь усугубит твой страх перед обществом и склонность к самоуничижению. Возможно, тебе удастся немного перевести дух в течение учебного года, но в долгосрочной перспективе это не имеет смысла. Тебе лишь будет сложнее адаптироваться после окончания школы.

– Но ведь так тоже продолжаться не может, – возразил отец. – Вы говорили, ей станет легче, если она пойдет в школу, но, по-моему, стало только хуже.

– Я согласен с мистером Коулманом, – поддакнул директор Джонсон. – Элла здесь не адаптируется. Она даже не пытается влиться в коллектив. Не разговаривает со сверстниками. Не участвует ни в каких школьных клубах и внеучебных занятиях. За два месяца в школе она лишь еще больше замкнулась в себе.

Доктор Пэриш вздохнула:

– Пожалуйста, обращайтесь к Элле напрямую и перестаньте атаковать ее вербально. Я понимаю, вы расстроены, но она совершенно не виновата в случившемся. Мы должны помнить, что в этой ситуации она – жертва. Ей нужна ваша поддержка, а не агрессия.

Я широко распахнула глаза. Вперед, док! Я никогда еще не видела, чтобы кто-то разговаривал с моим отцом в таком тоне. Я внутренне ухмыльнулась, увидев ошарашенные взгляды папы и директора, когда они впервые почувствовали на себе гнев доктора Пэриш. Эта женщина могла внушить страх кому угодно. Может быть, теперь отец наконец понял, почему я так не любила сеансы психотерапии.

Она была очень жесткой, но зато умела добиваться результата. И папа, и директор Джонсон извинились передо мной, причем последний смотрел на меня почти умоляюще:

– Я знаю, некоторые ученики задевают тебя, но ведь не все же. Ты пыталась поговорить с ребятами? Пыталась наладить контакт хотя бы с кем-нибудь?

Не пыталась. И мы все это знали. Я стиснула зубы, не желая признавать его правоту.

– Ладно. Возможно, я действительно недостаточно старалась, но это не повод вышвыривать меня из школы.

– Элла, ты обещала мне, что попытаешься выстроить систему поддержки, и не делаешь этого, – покачала головой доктор Пэриш. – Ты не восстанавливаешься в социальном плане.

– Посмотрела бы я на вас, если бы вам пришлось пройти через все дерьмо, с которым мне приходится мириться каждый день.

Доктор Пэриш, как обычно, не обратила ни малейшего внимания на мой выпад.

– Если тебе здесь насколько плохо, то, возможно, нам нужно перевести тебя в другое место. Пожалуй, ты была права: в обычной школе, наверное, более благоприятная обстановка.

Очень жаль, что доктора Пэриш не было здесь, когда мы подавали документы на зачисление.

– Слишком поздно. Я не хочу менять еще одну школу. Мне здесь не нравится, но по крайней мере я уже привыкла. А вдруг я поменяю школу, и там будет другая программа? Я и так уже потеряла целый год.

– И как же нам помочь тебе в таком случае? Твоя депрессия усугубляется. Ты сама говорила об этом во время сеансов.

Все присутствующие устремили на меня хмурые взгляды. Казалось, я их очень разочаровала и нарочно портила им настроение. Меня это страшно разозлило.

– Конечно, я в депрессии! – закричала я. – А кто не впал бы в депрессию от такой паршивой жизни, как у меня? Еле заставляю себя вставать по утрам с кровати!

А вот этого говорить не стоило. Взрослые обменялись такими понимающими взглядами, как будто знали обо мне все.

– Ричард, – тихо произнесла Дженнифер, – время пришло.

– Время для чего? – переспросил директор Джонсон. Хорошо, что он задал этот вопрос: я тоже хотела узнать, но слишком боялась спросить.

Отец устало посмотрел на меня:

– Элла, детка, мы очень волнуемся за тебя в последнее время. Тебе не становится лучше, адаптация идет очень медленно, и я не знаю, что еще могу сделать для тебя. Возможно, будет лучше, если мы отправим тебя туда, где тебе смогут оказать квалифицированную помощь.

Я в недоумении посмотрела на него. Казалось, этот человек не может сделать мне еще больнее, но его слова еще несколько минут отдавались жгучей болью в сердце.

– Вы собираетесь меня куда-то отправить?

– Я всего лишь хочу помочь.

Я перевела взгляд с отца на Дженнифер. В ее голосе слышалось полное отчаяние. Значит, это ее идея.

– Вы просто хотите от меня избавиться! Оба. Вы никогда не хотели, чтобы я жила с вами.

Отец сглотнул.

– Ты нездорова, милая. Тебе нужна помощь, пока ты не попыталась снова навредить себе.

Я вздохнула. Опять двадцать пять! Мне никогда не дадут забыть об этом.

– Да не собираюсь я ничего с собой делать. И не хочу в больницу. Не пойду. Вы не можете меня заставить.

Папа посмотрел на меня с сожалением:

– Могу, Элла. И сделаю так, как будет лучше.

– Но я не самоубийца! Клянусь! – Я бросила осуждающий взгляд на доктора Пэриш. – Вы же знаете! Скажите ему, что я не собираюсь себя убивать!

– Знаю, – согласилась доктор Пэриш и обратилась к отцу. – Я не думаю, что Элла может причинить себе вред.

Я с облегчением вздохнула, обрадовавшись, что она за меня заступилась, но затем доктор серьезно посмотрела на меня и сказала:

– Ты не самоубийца, знаю, но я согласна, что тебе было бы полезно некоторое время полежать в больнице.

– Что?!

– Элла, в этом нет ничего плохого. Ты удивишься, когда увидишь, как здорово будет хотя бы на время оказаться в контролируемой среде. Разве тебе не нужна помощь? Ты не хочешь, чтобы тебе стало лучше?

К своему ужасу, я разрыдалась.

– Не хочу я в психушку! Не хочу подавать еще один повод для насмешек. Не хочу снова быть изолированной от общества. Не хочу еще больше отстать в учебе. Пожалуйста, не заставляйте меня.

Все молчали, и тишину в кабинете нарушали лишь мои всхлипывания. Директор Джонсон протянул мне коробку с салфетками. Я отчаялась и уже не надеялась ни на чью поддержку, и тут заговорил мой отец.

– Хорошо, милая. Если ты считаешь, что это плохая идея, я тебе верю.

Я вытерла слезы бумажной салфеткой и в недоумении уставилась на него.

– П-п-правда? – Он был последним человеком в этой комнате, от кого я могла ожидать поддержки.

Отец виновато посмотрел на меня.

– Да, я тебе верю, – а потом обратился к директору и доктору Пэриш: – Это во многом моя вина. Я должен больше прислушиваться к тебе. Если бы я сразу послушал Эллу и отдал ее в обычную школу, многих проблем, вероятно, удалось бы избежать. Мы можем что-нибудь предпринять, чтобы Элла осталась в школе и не ложилась в больницу?

Я попыталась сделать глубокий вдох, но у меня перехватило дыхание: сейчас решалась моя судьба.

– Было бы лучше, если бы мы с Эллой встречались каждые два аня, а не раз в неделю, – предложила доктор Пэриш. Затем она строго посмотрела на меня и добавила: – Если мы не хотим, чтобы депрессия прогрессировала, в ближайшее время тебе нельзя находиться одной. Твоя комната – только для сна. И даже ночью дверь должна быть открыта. Кроме того, тебе нужно попытаться интегрироваться в твою новую семью и наладить контакт с ребятами из школы. Не торчи одна. Найди, с кем можно пообедать. Попробуй с кем-нибудь подружиться.

– Ты можешь вступить в один из клубов, – с надеждой добавил директор Джонсон. – Ребята должны увидеть, что ты пытаешься влиться в коллектив. Ты удивишься, но многих просто пугает сложившаяся ситуация. Я уверен, многие захотели бы с тобой подружиться, если бы ты сделала первый шаг.

– Может быть. Если Ана им позволит, – пробурчала Джульетта себе под нос.

У меня были большие сомнения, что вступление в школьный клуб спасет меня от депрессии, но попробовать стоило. Возможно, у них есть книжный клуб. Я могла бы писать для школьной газеты. Это не так уж и плохо. А вот запрет на пребывание в собственной комнате – совсем беда. Думаю, через пару недель такой жизни я сама буду умолять, чтобы меня закрыли в лечебнице.

– Договорились, Элла?

– А вдруг у меня не получится? Что если ничего не изменится?

Я подскочила от того, что кто-то взял меня за руку. Я подняла глаза и увидела улыбающегося папу.

– Все получится, – пообещал он. – Вместе мы со всем справимся, хорошо?

Его голос звучал так тепло и уверенно, что я растерялась и ошеломленно уставилась на него.

– Я знаю, ты не веришь мне, Элламара, – продолжил он тихо. – Но я правда люблю тебя и желаю тебе счастья. Хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно в моем доме и в кругу семьи. Прости, что моя дочь создала тебе столько трудностей. Я позабочусь о том, чтобы это прекратилось. Давай попробуем проводить больше времени вдвоем, а потом постепенно наладишь отношения с Дженнифер и девочками. Ты – моя дочь, милая. И я хотел бы узнать тебя получше.

Он снова улыбнулся мне, и впервые за это время я почувствовала, что он смотрит на меня как папа. Я видела в его глазах волнение – и гордость. Он смотрел на меня не как на постороннего человека, вызывавшего страх, а по-родному. Как будто ему действительно было не все равно.

Я высвободила свою руку и потянулась за очередной салфеткой.

Мне всегда хотелось, чтобы папа смотрел на меня так, но сейчас этот взгляд меня испугал. Конечно, отчасти мне хотелось построить с отцом нормальные взаимоотношения, но отчасти я все еще относилась к нему с недоверием. Я не знала, смогу ли простить ему то, что он бросил меня.

– Меня не было рядом с тобой, когда ты во мне нуждалась, – сказал папа. – Но я хочу быть рядом сейчас. Если ты позволишь.

– Ладно, – вполголоса ответила я. Мне стало душно, и я быстро оглянулась на директора Джонсона и доктора Пэриш. – Я попробую, хорошо?

11

Я ПРОПУСТИЛА ОСТАЛЬНЫЕ УРОКИ, но дома меня все равно ждали Анастасия и Джульетта. По пути мы с отцом заехали в полицейский участок и официально сняли с Джейсона обвинения, а затем поехали к хирургу в ожоговый центр. Домой мы добрались только после четырех.

Это был ужасный день, и я очень устала. Я сразу же направилась к себе в комнату, но папа, очевидно, решил ответственно отнестись к рекомендациям доктора Пэриш и все время держать меня в поле зрения.

– Милая, ты же помнишь, что доктор Пэриш сказала сегодня? – неловко спросил он.

– Я только хотела переодеться и взять ноутбук.

Отец пропустил мою ложь мимо ушей и посмотрел вниз, где располагалась главная гостиная. Оттуда доносились приглушенные звуки телевизора.

– Хочешь, я попрошу девочек и Дженнифер подняться сюда?

Я покачала головой:

– Нет, я могу спуститься сама.

Я неторопливо сняла школьную форму и переоделась в лосины и футболку с длинным рукавом. Папа все это время ждал меня у двери. Если он и дальше будет ходить за мной по пятам, как сейчас, я, наверное, не протяну и недели и точно окажусь в реабилитационном центре для подростков с суицидальными наклонностями. Хотя от него все-таки есть какая-то польза: папа помог донести ноутбук и рюкзак в нижнюю гостиную.

Двойняшки расположились на большом диване и делали домашнее задание, посматривая «Доступ в Голливуд», а Дженнифер занималась на тренажере в углу комнаты. Раскрасневшаяся и слегка вспотевшая, в спортивном топе и коротких шортиках, она как будто сошла со страниц журнала с рекламой спортивного оборудования. Когда отец вошел в комнату, Дженнифер радостно улыбнулась.

– Ну что? – с надеждой спросила она. – Есть хорошие новости?

Услышав ее вопрос, двойняшки отвлеклись от своих дел. Джульетта бросила на меня короткий взгляд и вернулась к учебнику математики, а по глазам Анастасии я поняла, что с ней уже провели воспитательную беседу. В ее взгляде было столько ненависти, что у меня не осталось сомнений в суровости наказания.

– Хорошая новость: разрыв не очень глубокий, – сообщил отец. – Плохая: операции на внутренней стороне локтя все равно не избежать. Врачи говорят, можно сделать после праздников.

Дженнифер с сочувствием посмотрела на меня, но я проигнорировала ее и села за небольшой письменный стол в дальнем углу комнаты.

– На диване места хватит всем, Элла, – сказал отец, положив рядом с собой мой ноутбук.

– Мне и здесь нормально.

Дженнифер откашлялась, но, посмотрев на нее, я увидела, что ее взгляд направлен на Анастасию. Ана закатила глаза и театрально вздохнула, бросив через плечо:

– Извини.

Конечно, она искренне раскаивается.

Похоже, не мне одной ее извинения показались неубедительными.

– Ана, – шикнула Дженнифер.

Еще один драматичный взгляд. Еще один вздох.

– Извини меня, Элла.

Да уж, снова неубедительно. Но Дженнифер решила оставить ее в покое и сменила тему.

– Элла, ты не хочешь пойти сегодня на вечеринку по случаю Хеллоуина? Ты можешь взять билет Аны, потому что она сегодня никуда не пойдет.

Конечно, приятно слышать, что Анастасию посадили под домашний арест, но отправить меня на танцы – не менее идиотская затея, чем предложить провести еще полгода в реабилитационном центре.

– Спасибо, конечно, но я откажусь. Я все равно не собиралась идти. К тому же, я не большой фанат танцев.

Это не совсем правда: я очень любила танцевать – когда могла.

– Но это не проблема, – не унималась Дженнифер. – У нас есть пара часов в запасе, и мы еще успеем найти тебе костюм. Я уверена, Джульетта не будет против, если ты пойдешь.

Что ж, если она не понимала намеков…

– Послушай, я очень ценю твою заботу, Дженнифер, но что я буду там делать? Я не смогу ни с кем танцевать. Не смогу долго стоять. У меня нет ни парня, ни друзей, чтобы составить мне компанию, а я не хочу портить вечер Джульетте и заставлять сидеть со мной. Я думаю, танцы в обозримом будущем – не самое подходящее развлечение для меня. Я не расстраиваюсь. Я успела поучаствовать в школьном балу в предпоследнем классе и в начале выпускного учебного года. У меня даже было платье принцессы. Так что я ничего не упускаю.

– Ты была принцессой на балу в начале выпускного года? – переспросил отец. Его удивление обидело бы меня сильнее, если бы в его голосе не прозвучали нотки гордости.

Ана, Джульетта и Дженнифер изумленно вылупились на меня. Курицы.

– Вы в шоке, да? Но это правда. Я была абсолютно нормальным человеком, представляете? У меня были друзья, я ходила на свидания, вела активную жизнь… Некоторым я даже нравилась.

Разговор окончательно зашел в тупик, и в комнате повисло неловкое молчание. Тишину нарушал лишь голос Билли Буша, рассказывающего о помолвке Брайана Оливера и Кайли Саммерс, состоявшейся на прошлой неделе во время празднования ее дня рождения. Ну конечно!

Помимо домашнего задания мне еще нужно было наверстать все, что я пропустила сегодня в школе, но я заметила, что Синдер появился в сети, и, не удержавшись, отправила ему короткое сообщение.

EllaTheRealHero: И сказка становится былью…

Cinder458: Ты о чем?

EllaTheRealHero: Брайан Оливер и Кайли Саммерс обручились. Принц снова делает выбор в пользу принцессы-воительницы, только на этот раз все гораздо хуже. Принцесса Ратана хотя бы умела воевать. А какой толк от Кайли Саммерс.

Cinder458: Секс?

Я прыснула, но быстро подавила улыбку, так как успела привлечь внимание всех, кто находился в комнате.

– Что-то забавное? – с любопытством спросил папа.

Я посмотрела на экран и вздохнула.

– Скорее трагичное и типичное.

EllaTheRealHero: Пожалуй, Брайан Оливер встречается с ней только из-за этого. Беру свои слова обратно: нет у него никакой глубины. Такой же пустозвон и засранец, как и все парни на планете.

Cinder458: Кроме меня, конечно же?

EllaTheRealHero: Шутишь? Ты – худший из всех.

Cinder458: Ой! Кто-то сегодня встал не с той ноги.

Я вздохнула. Синдер был прав. Я не должна вымещать на нем свою злобу. Ни он, ни Брайан Оливер не виноваты в том, что их привлекает идеальная модельная внешность Кайли Саммерс. Я имею в виду, если бы мне предложили встречаться с красавчиком типа Брайана Оливера, я бы вряд ли отказалась.

EllaTheRealHero: Прости. Ты прав. Просто сегодня был отвратительный день, и я не в настроении. Мне запретили входить в мою комнату, и теперь я вынуждена находиться среди своих новых родственников.

Cinder458: Ты хотела сказать, запретили выходить из комнаты?

EllaTheRealHero: Нет. Входить. Мне не разрешают уединяться, а значит, я не могу прятаться в комнате от сводных ведьм. Высшие силы сговорились против меня и заставляют «интегрироваться» в семью, или МНЕ НЕ ПОЗДОРОВИТСЯ.

Cinder458: Что это значит, объясни?

Я сидела, тупо уставившись в экран ноутбука. Мне впервые захотелось рассказать Синдеру, что со мной происходит. Не знаю почему. Я никогда не плакалась никому в жилетку, но сейчас мне очень хотелось выговориться, и мои пальцы слегка подрагивали над клавиатурой от нетерпения. Я действительно была сильно расстроена и знала, что Синдер готов меня выслушать.

Внезапно я начала строчить сообщение.

EllaTheRealHero: Если я не начну налаживать отношения с семьей отца и не заведу друзей в школе, меня отправят в психушку.

Хотя я набирала текст на клавиатуре, у меня было полное ощущение, будто я случайно сболтнула лишнего в разговоре.

Cinder458: Что? Это же полный бред! С чего вдруг?

EllaTheRealHero: Долгая история.

Cinder458: Я жду…

Я едва не взвыла от злости на себя, жалея, что начала этот разговор. Синдер всегда пытался выудить из меня как можно больше информации. Конечно, сейчас он от меня не отстанет.

EllaTheRealHero: Да ничего особенного. Просто один парень в школе приставал ко мне сегодня, и ситуация немного вышла из-под контроля.

Cinder458: Что случилось??? Я УБЬЮ ЕГО!!!

EllaTheRealHero: Ничего. Всего лишь случайность. Но папа и директор узнали, что меня гнобят в школе, и вызвали моего психотерапевта. Теперь они переживают, что я снова попытаюсь наложить на себя руки, но на самом деле, я вполне справлялась с начала учебного года. Разница лишь в том, что теперь они знают о поведении моих одноклассников.

Cinder458: В смысле СНОВА попытаешься наложить на себя руки????

Я выругалась и стукнула себя ладонью по лбу. Как я могла такое сморозить?

Не могу поверить, что рассказала ему все это. Только что я призналась самому самоуверенному парню на свете – красивому, популярному и с идеальной жизнью – в том, что я неудачница с суицидальными наклонностями, над которой издеваются в школе. Он больше никогда не будет со мной разговаривать.

Я попыталась замять тему, но, кажется, опоздала.

EllaTheRealHero: После аварии у меня был очень непростой период. Но я усвоила урок. Теперь все в порядке, правда. Мне уже гораздо лучше. Просто они все параноики и слишком остро все воспринимают.

Cinder458: Ты уверена? У тебя точно нет таких мыслей?

EllaTheRealHero: Нет!!!

Cinder458: Я серьезно. Знаю, ты не любишь обсуждать свою семью, но обещай мне, что не будешь даже думать о таких вещах. Поклянись!

EllaTheRealHero: Я обещаю, Синдер. Честное слово, сейчас все уже не так плохо. Не сказать, конечно, что моя жизнь – сплошной праздник, но как можно думать о самоубийстве, если я теперь могу говорить с тобой каждый день?

Cinder458: Это не шутки, Элла.

EllaTheRealHero: А я и не шучу. Общение с тобой – и правда лучшая часть моего дня. Я очень рада, что ты у меня есть, и мы с тобой можем разговаривать.

Cinder458: Так почему бы нам не поговорить по-настоящему? Позвони мне. (310) 555-4992

Я судорожно вдохнула. Позвони мне. Мое сердце буквально остановилось от этих двух коротких слов. Я снова и снова смотрела на десятизначный номер, и мне становилось одновременно радостно и жутковато. До аварии я часто представляла, как мы разговариваем с Синдером по телефону ночи напролет, но мне никогда не хватало смелости попросить у него номер, а он никогда не пытался узнать мой. И вот теперь я была в двух шагах от того, чтобы услышать его голос.

Могу ли я сделать это? Могу ли поговорить с Синдером по телефону?

Cinder458: Элла?

EllaTheRealHero: Я не знаю…

Cinder458: Мы знакомы уже почти три года. Я думаю, можно без опасений переходить к новой стадии наших отношений – общению по телефону.

Телефонный звонок. Это вроде бы так просто – и такой огромный шаг вперед. Когда говоришь с кем-то по телефону, слышишь его голос – это особый уровень близости. Если мы с Синдером начнем созваниваться, то перестанем быть просто безликими друзьями по переписке.

EllaTheRealHero: Просто это все меняет. Сближает или что-то вроде того.

Я понимала, что он не может меня видеть, но покраснела, когда писала последнее предложение.

Cinder458: Да, это правда. Поэтому я и хочу, чтобы ты позвонила. Я должен убедиться, что ты действительно в порядке, иначе сойду с ума. Мне нужно услышать твой голос. Позвони мне сейчас же, женщина. Прошу!!!

Синдер казался очень взволнованным. Ему нужно услышать мой голос? Неужели он говорит правду?

– Элла? – Дженнифер так испугала меня, что я тихонько вскрикнула и подпрыгнула на стуле. – С тобой все в порядке? Ты выглядишь так, будто увидела привидение.

Я так увлеклась разговором, что забыла, где нахожусь. Теперь все смотрели на меня. Двойняшки явно думали, что я чокнутая, а отец с Дженнифер настороженно наблюдали за мной, словно я могу в любую секунду побежать за кухонными ножами.

– Все в порядке, – пробормотала я, краснея.

Cinder458: Элла, мой телефон не звонит. Почему мой телефон не звонит?

Я посмотрела на отца, который внимательно следил за мной. В его взгляде была та же искренность, что и сегодня утром в школе, как будто он действительно переживал за меня. Я пообещала ему, что буду стараться. Пообещала, что попытаюсь больше общаться. Так что звонок Синдеру будет более чем уместным.

Собравшись с духом, я дождалась, пока все отвлекутся от меня, взяла телефон и дрожащими руками набрала номер. Он ответил мгновенно:

– Алло?

Его голос оказался ниже, чем я ожидала. От одного лишь этого слова у меня побежали мурашки. Но он звучал… смущенно. Почему Синдер смутился? Он ведь ждал моего звонка.

– Синдер? – Если бы я могла, то пнула бы сама себя: таким тихим и слабым показался мне собственный голос.

– Элламара! Это ты. Моя прекрасная и мудрая мистическая жрица Царства, наконец я слышу тебя.

– Черт подери, у тебя такой сексуальный голос!

Я хлопнула себя ладонью по губам. Зачем я это сказала? Просто… от его слов, наверное, могло растаять масло, и уж точно – женские сердца. У него был глубокий, рокочущий, убаюкивающий тембр. Он не говорил, он мурчал.

– Да, мне часто об этом говорят, – засмеялся он. О нет, этот низкий смех с переливами в сто раз опаснее его речи.

К моему полнейшему ужасу, я снова привлекла к себе внимание всех присутствующих, и они изумленно таращились на меня. Впрочем, после того, что я ляпнула, это неудивительно. Их лица выражали разные эмоции. Отец казался скорее напуганным, в то время как глаза Дженнифер выражали веселое любопытство. Джульетта хихикала, а Анастасия смотрела на меня как обычно – с плохо скрываемыми ненавистью и презрением.

Покраснев, я захлопнула ноутбук и сказала:

– Э-э-э, Синдер, повиси секундочку? – Я умоляюще посмотрела на отца. – Можно я пойду в комнату?

Прежде, чем он успел ответить, Джульетта нахмурилась и спросила:

– Что это за имя – Синдер?

– О Боже, это же тот парень, который постоянно оставляет комменты у нее в блоге! – неожиданно вскрикнула Анастасия. – У Эллы есть виртуальный бойфренд! Вот долбанутая!

Она говорила так громко, что Синдер точно это услышал.

– Ана! – взревел отец.

– А что? Отношения в сети – полный отстой!

Она повернулась ко мне и добавила:

– Я надеюсь, ты в курсе, что анонимы из Интернета не считаются за настоящих бойфрендов, даже если вы созваниваетесь по телефону.

– Анастасия, прекрати! – рявкнул отец. – Ты только что добавила неделю к своему домашнему аресту! Марш в комнату! Живо!

– С удовольствием! – огрызнулась она в ответ. – Я сидела здесь только потому, что ты попросил понянчиться с этой суицидальной истеричкой. Идите вы все!

Я проводила глазами Анастасию, взбегающую вверх по лестнице. Мне хотелось умереть. Синдер, конечно же, все это слышал. И хотя он не мог меня видеть, лицо у меня буквально горело от стыда. Как мне теперь с ним разговаривать? Я так разволновалась, что была готова повесить трубку.

– Элла? – спросил Синдер, когда все утихло. Его голос звучал нерешительно.

– Добро пожаловать в мою жизнь, – пробормотала я, обреченно вздохнув. – Прости.

– Все в порядке.

Да ничего не в порядке! Я чувствовала себя такой униженной! Удивительно, как я до сих пор не разрыдалась. Наверное, я просто в шоковом состоянии.

– Слушай, спасибо, что дал мне свой телефон, но сейчас, наверное, не лучшее время для разговора.

Отец вскочил на ноги и замахал руками.

– Нет! Ты можешь поговорить еще. Мы оставим тебя в покое. – Он посмотрел на Джульетту и Дженнифер. – Хорошо, девочки?

Он так отчаянно хотел, чтобы я пообщалась с кем-то – пусть даже с незнакомцем из Интернета, – что мне стало почти так же неловко, как от слов Анастасии. Но окончательно меня добила Дженнифер:

– Конечно! Не стесняйся и говори со своим бойфрендом, сколько потребуется, Элла! – прощебетала она. – Мы будем присматривать за тобой из кухни. Мне все равно уже пора готовить ужин.

Пока я сходила с ума от того, что Дженнифер назвала Синдера моим бойфрендом, она весело спрыгнула с тренажера и поспешила вслед за отцом. Кажется, ей самой хотелось закончить тренировку пораньше. Поднимаясь по лестнице, они оглянулись на Джульетту, которая лениво растянулась на диване.

– Я пришла первая, – заявила та в ответ на их выжидающие взгляды. – Я не собираюсь подниматься наверх, пока Ана в таком настроении, и меня абсолютно не интересует личная жизнь Эллы. Кстати, ей же все равно нельзя оставаться одной. А вдруг она попытается выброситься с балкона и все такое?

Они все сговорились что ли? Почему всем нужно обязательно унизить меня? Я бросила на Джульетту злобный взгляд, но она лишь помахала перед собой наушниками и вставила их в уши.

– Я сделаю погромче.

Отец и Дженнифер умоляюще посмотрели на меня, и я не стала спорить. Со скорбной гримасой, я направилась к креслу, в котором до этого сидел папа.

Как только они с Дженнифер ушли, я бросила быстрый взгляд на диван. Джульетта честно выполняла свое обещание и делала вид, что меня здесь нет. Покачивая головой в такт музыке, она склонилась над учебником. Похоже, она действительно не слышала меня, но я все равно на всякий случай старалась говорить потише.

– Синдер? Ты еще здесь?

– Я не думал, что телефонный звонок автоматически превратит меня в бойфренда. Что же будет, если мы встретимся? Свадьба?

Я расхохоталась от неожиданности. Джульетта удивленно покосилась на меня, но ничего не сказала.

– Прости, я против многоженства, а ты уже, кажется, женат на своей машине.

– Смешно.

Его равнодушный тон снова рассмешил меня, и я облегченно вздохнула.

– Боже, как же приятно смеяться! День и правда был хуже некуда. Спасибо, что заставил меня позвонить. Хотя я до сих пор не могу поверить, что говорю с тобой. Всегда хотелось узнать, как звучит твой голос.

– Мне тоже. Я даже гуглил видео людей с бостонским акцентом.

Я снова засмеялась:

– Да ну тебя! Врешь ведь.

– А вот и нет. Ты, кстати, не разочаровала. Ну-ка, скажи «машина» еще раз.

– Ну ты и козел, – ответила я, но потом все же сказала.

Получилось «ма-а-ашина», и Синдер рассмеялся.

– Мне нравится, – заключил он. – Кстати, о Бостоне… Ты никогда не звонила мне оттуда.

Внутри у меня все сжалось, и я едва сдержала крик. Я совсем забыла о номере телефона! Как мне теперь объяснить, почему у нас одинаковый код города?

– Э-э-э… ну да. Я знаю. Просто мой папа живет в Лос-Анджелесе. Я переехала сюда, когда выписалась из больницы.

Я ожидала, что он разозлится и немедленно потребует встретиться, но он немного помолчал и тихо спросил:

– Почему ты ничего не сказала?

Его настороженный тон удивил меня. Возможно, его задело, что я не рассказала о переезде. Надеюсь, я смогу объяснить ситуацию, не вдаваясь в подробности о последствиях аварии.

– Не знаю. Я долго не решалась снова тебе написать. А потом мы сразу стали общаться как раньше, и я как-то забыла об этом. Ты всегда был для меня другом по Интернету, понимаешь? Возможно, я побоялась разрушить нашу дружбу.

Синдер выдохнул – кажется, с облегчением. Наверное, он тоже немного боялся встречи вживую. С одной стороны, это немного разочаровывало, но, с другой – успокаивало.

– Да, я понимаю, о чем ты. Мне всегда нравилось в наших отношениях именно то, что мы никогда не видели друг друга.

– Почему?

– Мне кажется, при личном общении людям труднее абстрагироваться от внешней стороны моей жизни – красоты, денег, машины, связей. А ты не можешь видеть этого всего, зато видишь настоящего меня. Это здорово.

– О, Синдер, – прыснула я. Я знала, что он не шутит, но от этого почему-то было еще смешнее. – Ты такой сложный. Я под впечатлением.

– Вот видишь? – засмеялся Синдер в ответ. – Ты не даешь мне спуску. Все, кто знает меня вживую, ведут себя иначе. Наигранно и неестественно. Говорят всегда лишь то, что я, по их мнению, хотел бы слышать и делают то, что я им скажу.

– Ну, тогда понятно, почему ты такой эгоист. Может быть, ты и прав насчет анонимности. Наверное, я бы не смогла сказать тебе в лицо, какой ты упрямый, вредный и поверхностный. И что у тебя ужасный вкус в кино. Особенно если ты и правда такой смазливый, как говоришь. И тогда никто не смог бы тебе помешать окончательно превратиться в самовлюбленного придурка.

В трубке снова раздался глубокий, рокочущий смех Синдер а. Я представила, как он откинул голову, сотрясаясь от хохота и схватившись руками за живот – скорее всего, с шикарными кубиками пресса.

Синдер остановился, чтобы перевести дух.

– О Элламара! Ты – единственная девушка на свете, кто может сказать мне такое. Именно поэтому ты – злющая, самодовольная, предвзятая и противная – мой самый любимый человек на свете.

У меня перехватило дыхание. Но это жгучее чувство в груди было очень приятным: что-то похожее испытываешь, когда подставляешь лицо под теплые солнечные лучи или пьешь горячий шоколад после прогулки в снежный день.

Я молилась, чтобы Синдер не услышал, как я всхлипываю, но удача покинула меня в день, когда умерла мама.

– Элла? – Его голос стал тревожным, а не ленивым и расслабленным. – Что случилось? Почему ты плачешь?

– Все хорошо. – На фоне всхлипов, наверное, звучало не очень убедительно. – Просто… так здорово, когда есть кто-то, кому не все равно. Ты тоже мой любимый человек. Мой лучший друг.

Синдер немного помолчал. Когда он снова заговорил, в нем уже не было привычной уверенности, сексуальности и веселости.

– Ты точно в порядке? Ты ведь сказала бы, если бы что-то было не так? – В его голосе слышалась неподдельная печаль. – У меня был друг, который покончил с собой. Элла, одна лишь мысль о том, что я мог потерять тебя таким образом…

Синдер осекся, и я даже подумала, что звонок сорвался, но потом он откашлялся, пытаясь взять себя в руки.

– У тебя есть человек, которому не все равно, – мягко сказал он. – Как бы ни было трудно в школе или дома – у тебя есть я. Ты тоже мой лучший друг. Теперь у тебя есть мой номер. Сохрани его и звони в любое время: днем, ночью, когда тебе плохо – всегда. Хорошо?

Мне понадобилось несколько секунд – и глубоких вздохов – чтобы ответить.

– Хорошо.

– Обещаешь?

– Обещаю. Пока у меня есть ты, все будет хорошо. – Я мысленно дала себе подзатыльник и засмеялась. – Как-то ванильно прозвучало, да? Вот видишь. Поэтому я и не хотела тебе звонить. Когда я излагаю глупые мысли в письменной форме, то хотя бы успеваю их фильтровать.

Синдер снова засмеялся:

– Но тогда бы ты не услышала кучу милой ерунды, которую я планирую шептать тебе на ушко. Ведь теперь я знаю, как тебе нравится мой ультрасексуальный голос.

Я покраснела, но мне не хотелось, чтобы Синдер услышал, как я обескуражена его игривым тоном.

– Я не говорила «ультра», чокнутый нарцисс! Но советую тебе всерьез задуматься о записи аудиокниг: ты мог бы неплохо зарабатывать на этом.

– Хм, а это идея! – И снова из трубки послышалось низкое чарующее мурлыкание. – Хочешь я почитаю тебе, Элламара?

Эта мысль взволновала меня, и я с нескрываемым восторгом спросила:

– Ты серьезно?

– А почему нет? До того, как ты позвонила, я собирался в полном одиночестве провести вечер за просмотром «Топ Гир».

– Ну ты и врун. Сейчас вечер пятницы, Хеллоуин. У тебя не могло не быть никаких планов.

– Важных нет. Только какая-то дурацкая вечеринка, на которую меня хочет потащить моя так называемая девушка.

– Так называемая девушка?

– Да, – зевнул Синдер. – Длинная история. В общем, я не особо ее люблю. Я бы лучше остался дома и почитал с тобой. И да, я просто не могу повесить трубку, если сегодня у тебя был худший день в твоей жизни. Разве лучшие друзья так поступают?

Я снова чуть не расплакалась. Это так мило, что он предложил почитать! Ведь книги были нашей с Синдером страстью. Мы постоянно читали и обсуждали только вышедшие книжки. Иногда мы договаривались прочитать какое-нибудь произведение одновременно, но никогда до этого не читали вместе одну книгу. Синдер знал, как много это значило для меня.

– Давай «Принца-друида», – попросила я.

– Он уже у меня в руках, – улыбнулся Синдер.

12

КОГДА В ПОНЕДЕЛЬНИК Я ВЕРНУЛАСЬ в школу, все по-прежнему шептались за моей спиной и пялились, как в первый день. Впрочем, ничего нового. Я, как всегда, ходила, опустив голову, и молилась, только бы все не стало еще хуже после того, как Джейсону запретили появляться в школе из-за меня.

До сих пор день проходил без особых происшествий, но когда я пришла в столовую на ланч и заняла свое обычное место за столиком в углу кафетерия, по всему залу прокатилась волна шепота. Я заметила неестественную тишину только тогда, когда почувствовала, что кто-то стоит у меня за спиной.

Я обернулась посмотреть, кто это, ожидая чего угодно. К своему удивлению, я увидела Джульетту. Рядом с ней стояла девочка, которую я время от времени видела в школе, но не пересекалась с ней ни на одном занятии.

У нее были фиолетовые глаза – очевидно, цветные контактные линзы – и ярко-рыжие волосы со светлыми прядями. Очень странное сочетание (я такого никогда раньше не видела), но ей шло.

Волосы были причудливо уложены, прихвачены разноцветными заколками и походили на пестрые перья. Ее обувь, рюкзак и ногти представляли собой отдельные произведения искусства, так же как и странная прическа. Я подумала, что она обращала бы на себя внимание всех окружающих, если бы не была ограничена рамками школьной формы.

Девушка была красива, но не такой сногсшибательной красотой как Джульетта. Выглядела она слегка чудаковато, но это вызывало уважение: таких людей невозможно не проводить взглядом, когда они идут по коридору. Парни таких побаиваются, но многие втайне мечтают познакомиться. И она улыбалась мне.

– Знакомься, это Вивиан Ивлинг, – сказала Джульетта со скукой в голосе. – Вивиан, это моя сводная сестра Элла.

Я по-прежнему не понимала, что происходит, но была уверена: Джульетта не замышляет ничего плохого. Вивиан протянула мне руку, и я ее пожала. После того как мы поздоровались, Джульетта достала помаду, подкрасила губы и произнесла:

– Ну, мое дело сделано.

После чего развернулась и ушла, не оборачиваясь.

Я вновь взглянула на Вивиан. Она тепло улыбнулась, села рядом со мной и достала из рюкзака пакет с ланчем.

– Надеюсь, ты не возражаешь?

Я отрицательно помотала головой, и Вивиан снова улыбнулась:

– Думаю, Джульетта решила заняться сводничеством.

– Что-что?

Я обернулась и увидела, что Джульетта уже сидит на своем обычном месте в окружении самых популярных ребят школы. Она шутила и смеялась с ними, не обращая на меня ни малейшего внимания, так же, как и всегда. Вы бы и не догадались, что минуту назад произошло что-то необычное, если бы Анастасия до сих пор не смотрела на сестру, разинув рот от удивления.

– Я хожу на танцы вместе с Джульеттой, – сообщила Вивиан. – Мы не друзья и даже не общаемся, поэтому я очень удивилась, когда она сегодня утром подошла и спросила, можно ли меня с тобой познакомить.

– Она правда это сделала?

Я понимала, что это прозвучало очень недоверчиво. Видимо, вид у меня был такой растерянный, что Вивиан рассмеялась:

– Она считает, у нас много общего, – с улыбкой объяснила девушка. – Учитывая, что она ничего не знает обо мне, и сомневаюсь, что много знает о тебе (хотя ты ее сводная сестра), могу лишь предположить, что она хотела свести одного изгоя с другим.

Я удивилась. Не тому, что Джульетте пришло в голову подружить двух аутсайдеров, а тому, что у такой яркой девушки, как Вивиан, нет друзей.

– Ты вроде не похожа на одиночку, выглядишь уверенной в себе и милой. И вообще ты симпатичная.

– А еще меня вырастили два папы.

Я по-прежнему пребывала в растерянности.

– Причем тут это?

Вивиан внимательно посмотрела на меня. Мне показалось, что у нее все в порядке с чувством юмора, и я хихикнула:

– Массачусетс – первый штат, где разрешили однополые браки, поэтому не обижайся, но для меня в этом нет ничего сверхъестественного. И не рассчитывай в связи с этим на какое-то особое отношение с моей стороны.

Глаза Вивиан сверкнули от удивления, и она широко улыбнулась:

– Ты мне нравишься.

Я засмеялась, но быстро осеклась, окинув взглядом кафетерий.

– Со мной-то все понятно, в этом городе внешность значит все, но в твоей ситуации можно было бы ожидать большей терпимости от окружающих.

– Ну да, можно было бы, – согласилась Вивиан. – Уверена, в самом Голливуде я бы неплохо вписалась, но в такой мажорной частной школе, как эта, я легкая цель для нападок. Меня не спасает даже то, что я учусь по стипендии. Мои папы – довольно скромные дизайнеры одежды. Нам конечно хватает на двухкомнатную квартирку в Западном Голливуде, но не более того.

– Теперь все понятно. Меня вырастила мама-одиночка.

Вивиан кивнула.

– Получается, мы не только изгои, но еще и бедные.

– Именно! – Я вздохнула и посмотрела на Джульетту. – Возможно, она предвзятая и циничная, но это было мило с ее стороны, ведь она попыталась помочь.

– Не поспоришь. – Вивиан тоже окинула взглядом стол, за которым сидела моя сестра. Джульетта смеялась со своей подружкой, в то время как Анастасия сидела на коленях у какого-то парня, причем явно не Джейсона. – Но, должна заметить, Джульетта всегда была меньшим из зол.

Я кивнула, соглашаясь.

– Иногда я думаю, что она была бы не так уж плоха, если бы сестра не отравляла ее разум. И если бы не ее недалекая мама, которая учит дочь тому, что по-настоящему важно в жизни.

Вивиан вопросительно посмотрела на меня.

– Дизайнерская одежда и не более восьмисот килокалорий в сутки.

Вивиан снова засмеялась:

– А Джульетта довольно проницательна! Кажется, мы с тобой родственные души.

* * *

Домой мы ехали в напряженном молчании. Всю дорогу Анастасия буквально дымилась от злости, источая аромат «Дейзи» от Марка Джейкобса. Когда мы наконец доехали, она ворвалась в дом, хлопнув дверью прямо перед носом Джульетты. Когда я наконец выбралась из машины и вошла в дом, они уже орали друг на друга.

– Унизить нас таким образом! – визжала Анастасия.

– Я лишь пыталась исправить твой косяк, это ты поставила нас в такое положение!

– Мало того, что нас ассоциируют с ней, так теперь она еще и лучшая подружка этой попрошайки!

– И что с того? Пусть чудят вместе. Они никому не мешают.

– Никому не мешают?! А что, если они начнут появляться вместе в кафетерии и все такое?! Про нас станут говорить, что мы – сестры хромой и страшной лесбиянки!

– Э-э-э… Ее вообще-то зовут Вивиан, – вмешалась я, оставляя рюкзак в коридоре и проходя мимо них на кухню.

Джульетта фыркнула.

– Ее называют так потому, что она учится в этой школе на деньги благотворителей.

– Чудесно, – буркнула я. – Знаешь, Анастасия, тот факт, что ее отцы геи, не делает ее лесбиянкой. А даже если и так, то какая тебе разница? Тебя это никоим образом не касается.

Анастасия посмотрела на меня с таким бешенством, что глаза у нее налились кровью.

– Держись от меня подальше, – прошипела она и умчалась в свою комнату.

Как только дверь за ней захлопнулась, Джульетта с сожалением покачала головой, как будто поведение сестры вызывало у нее отвращение.

– Через пару недель она остынет.

Я посмотрела вслед Джульетте. Она спустилась в большую гостиную и занялась уроками. Это был очень странный день. Я никак не могла понять Джульетту. За те пару месяцев, что я жила здесь, сначала она была очень грубой, потом просто игнорировала факт моего существования, а в пятницу вдруг пришла мне на помощь. А сегодня утром не побоялась гнева своей сестры и помогла мне найти подругу. Это было очень мило с ее стороны. Я так и не поняла, зачем она это сделала. Ведь она по-прежнему недолюбливала меня, хотя и перестала вести себя откровенно враждебно.

Проинспектировав холодильник и не найдя в нем ничего аппетитного, я, как обычно, взяла пару банок фруктового сока и тоже отправилась в общую гостиную. На этот раз я не стала садиться за стол в углу, а опустилась на диван и протянула одну банку с соком Джульетте.

– Хочешь?

Она нахмурилась, но потом все-таки взяла сок.

– Спасибо.

Мы молча делали домашнее задание, а по телевизору беззвучно шло какое-то развлекательное шоу. Наконец, Джульетта вздохнула:

– Эх, некоторым девушкам достается все. Ты можешь себе представить, каково быть невестой этого божества?

Я отвлеклась от своих уроков и посмотрела на экран телевизора как раз в тот момент, когда Брайан Оливер направлялся в клуб, держа в объятиях шикарно разодетую Кайли Саммерс. Джульетта снова мечтательно вздохнула:

– Наверное, он самый горячий парень на всей планете.

Я не могла не согласиться. Рост – сто восемьдесят пять сантиметров. Темноволосый, глаза цвета молочного шоколада и такое идеальное тело, что можно ослепнуть от красоты. Он был одним из тех актеров, которые играют либо прекрасных принцев, либо соблазнительных плохих парней – в зависимости от того, во что их одеть. Сейчас он был в черной косухе и слегка небрит. Глядя на него, хотелось немедленно устроить бунт против родителей, запрыгнуть на его мотоцикл и укатить в закат, предварительно набив где-нибудь на теле татуировку с его именем.

Он всегда улыбался так, будто весь мир лежит у его ног. Но в то же время в нем была какая-то загадочность. Сотни девчонок сходили с ума от его взгляда, но мне больше всего нравилась его ершистость. В каждом интервью, которое мне довелось увидеть, он был шутливым и наглым, но при этом весьма остроумным. В каждом ток-шоу разговаривал с ведущим так, будто это он брал интервью. И за его смазливой физиономией явно скрывался высокий интеллект.

Я решила поддержать мечтательное настроение Джульетты и сказала:

– Да, если бы представилась возможность, я определенно родила бы от него детей.

Видимо, в последнее время я слишком много общалась с Синдером.

Джульетта прыснула, но быстро осеклась, когда поняла, что смеется над моей шуткой. Снова стало как-то неловко. Мы вернулись к занятиям, но на этот раз я уже не могла молчать.

– Спасибо, что помогла мне вчера и познакомила с Вивиан.

Джульетта пожала плечами, как будто не считала это заслуживающим обсуждения. Но я решила не сдаваться.

– Почему ты это сделала?

Джульетта поначалу не хотела отвечать на мой вопрос, но потом сказала:

– В основном потому, что Ана вела себя по-свински. Меня тоже сначала раздражало твое появление здесь, но на самом деле все не так уж и плохо. Ты нам особо не мешаешь и в школе не отсвечиваешь. Анастасия сама делает хуже, пытаясь настроить против тебя всех вокруг. Запугивает их, чтобы они не были с тобой дружелюбны. Мне уже надоел этот спектакль. Нам всем стало бы легче, если бы ты не торчала одна, а у тебя было бы гораздо больше друзей, если бы Ана просто отстала.

Джульетта снова вернулась к своим занятиям. Я последовала ее примеру, но минут через десять опять задала ей вопрос:

– Что я вам сделала? Почему вы меня так ненавидите?

Я знала: Джульетта не станет отрицать, что я ее раздражаю. Она была очень прямолинейным человеком. Конечно, она говорила много глупых, невежественных и предвзятых вещей, но по крайней мере не боялась открыто высказывать свои мысли, и мне это нравилось.

– По разным причинам, – начала она. – Ана, например, тебя боится.

– Что?! – Я с недоверием рассмеялась. – Это же смешно!

– Ну, вообще-то нет. Прежде всего, ты – папина настоящая дочь. И она волнуется, что теперь ты станешь его любимицей.

Немного помедлив, она добавила:

– Я бы соврала, если бы сказала, что меня это не беспокоит.

Вот это да! Джульетта и Анастасия завидовали тому, что Рич – мой биологический отец! Как будто это имеет какое-то значение. Все равно он всегда любил их больше, чем меня.

– Во-вторых, у тебя на теле есть шрамы и ты хромаешь, но несмотря на это, ты действительно красивая. Многие наши друзья так думают. Плюс ко всему, все считают, что ты забавная.

– Что? Как они могут так считать? Они ведь ничего обо мне не знают.

– Когда мы узнали о твоем блоге, Ана разболтала об этом всей школе. Ну, чтобы показать, какая ты зануда, – усмехнулась Джульетта. – Но ее план с треском провалился. Твой блог всем очень понравился. Половина наших друзей уже на него подписаны.

Ребята из школы подписаны на мой блог? Я не знала, что на это ответить. Невероятно! Джульетта заметила выражение моего лица и покачала головой:

– У тебя гораздо меньше ненавистников, чем ты думаешь. Да, есть люди, которые действительно плохо к тебе относятся, но все остальные тебя уважают.

– Уважают?

В это я уж точно не могла бы поверить.

– Над тобой издеваются в школе, но ты никогда на это не реагируешь, никогда не жалуешься и никому не устраиваешь из-за этого проблем. Сегодня все только и обсуждали, как круто, что ты не стала предъявлять Джейсону обвинений. А еще ты сторонишься остальных, вся такая загадочная, а людей это привлекает. И ты начинаешь им нравиться. Роб Локсли, например, вообще без ума от тебя. Поэтому Ана так и взбесилась – и натравила на тебя Джейсона. Она думала, Роб пригласит ее на вечеринку, а вместо этого он спросил у нее, пойдешь ли ты с ним на танцы.

Я была поражена. Даже представить себе не могла, неужели такое возможно, но Джульетта вряд ли стала бы придумывать, чтобы поиздеваться надо мной. Анастасия – вполне, но не Джульетта. Она не любила врать.

Джульетта снова вернулась к урокам, давая мне время обдумать ее слова. Через минуту, не поднимая глаз от учебника, она произнесла:

– Если хочешь, я могу передать Робу твой номер. Он хороший парень. По мне, так слишком тихий, но тебе, наверное, понравится.

Я задумалась, но Джульетту, видимо, не особо заботило, отвечу я или нет. Я не знала, как реагировать на новость о том, что кто-то от меня без ума. Не готова я пока к отношениям. Не могу носить одежду с коротким рукавом и уж тем более не хочу, чтобы какой-либо мужчина смотрел на мои шрамы или прикасался ко мне.

Мой молодой человек даже не сможет взять меня за руку: здоровой рукой я должна держать трость, а больную ни за что никому не дам.

– Не знаю, – ответила я наконец. – Надо подумать.

– Как скажешь.

Мы больше не разговаривали до тех пор, пока Дженнифер не позвала нас ужинать. Джульетта выключила телевизор и начала собирать свои вещи. Я не хотела ее раздражать, но раз уж она сама начала со мной говорить, мне нужно было задать еще один вопрос.

– Джульетта? Я знаю, мы никогда не сможем стать друг другу родными сестрами и все такое, но я не хочу враждовать с вами. Ты уже сказала, почему Анастасия ненавидит меня, а что не устраивает тебя?

Джульетта застыла с учебником в руке и посмотрела на меня. От ее обычного равнодушия не осталось и следа, и я увидела злость в ее глазах.

– Меня бы все устраивало, если бы ты не вела себя так гадко по отношению к маме с папой. Они хорошие родители. Из кожи вон лезут, чтобы тебе было хорошо. Папа едва не лишился работы, когда сидел с тобой в больнице в Бостоне. Сделал ремонт в твоей комнате. Они дают тебе все, что нужно. Пытаются сделать тебе приятное в надежде, что это хоть немного поднимет твое настроение. Оба изо всех сил пытаются помочь тебе, а ты постоянно отвергаешь все, что они для тебя делают.

Я почувствовала себя так, как будто на меня вылили ведро ледяной воды. Мне даже в голову не приходило, что Джульетте могло быть обидно за папу и Дженнифер. И когда она говорила об этом, я услышала в ее словах не только ярость, но и боль.

– Ты обращаешься с нашими родителями не лучше, чем Ана с тобой, – продолжала Джульетта. – Особенно с папой, а он этого не заслужил. Он – хороший человек. Да, он мне не родной, но он – мой настоящий папа. Он растил меня с семи лет и никогда не относился как к чужой. Он всегда любил меня как родную.

Во мне поднялась буря противоречивых эмоций. Во-первых, слова Джульетты шокировали меня. Мне никогда не приходило в голову, что я ужасно себя веду. Может быть, Джульетта преувеличивает, пытаясь защитить родителей? Но если она права… Это на меня совсем не похоже. Я никогда не обращалась так с другими людьми. Всегда считала себя доброй. И уж точно не хотела бы, чтобы меня сравнивали с таким человеком, как Анастасия.

В то же время, я ужасно разозлилась. Какое право Джульетта имела рассуждать о моих отношениях с отцом? Это вообще ее не касается. Но больше всего меня расстроило то, что у них с папой были такие отношения, о которых я лишь могла мечтать, и она говорила об этом так, как будто это естественно.

– Это неправда, – прошептала я. – Он любит тебя гораздо больше, чем родную, потому что я – его родная дочь, и он никогда меня не любил. Ты знаешь, он даже не попрощался, когда ушел? Мне было всего восемь. Я пришла домой из школы – а он исчез.

Ни записки, ни звонка – ничего. И больше я его не видела.

– Я выросла без отца, потому что мой папа был здесь, и обнимал вас, и укладывал вас спать по вечерам, и любил вас как родных дочерей вместо меня. Расскажи мне о том, как кого-то отвергают! Как я себя, по-твоему, должна чувствовать, когда вижу, как вы все счастливы вместе? Ты хоть представляешь, как мне больно каждый раз, когда вы называете его папочкой? Как больно думать, что он любит вас по-настоящему, очень сильно любит? Я – его дочь, и он взял меня к себе только из чувства долга.

Я перевела дыхание и затолкала книги в рюкзак. Не хотелось больше продолжать этот разговор.

– Я не говорю, что у тебя нет оснований злиться, – согласилась Джульетта. – Просто ты спросила, что меня не устраивает, вот я и отвечаю. Мы были очень счастливы, пока ты не приехала. А теперь родители стали чаще ссориться, а мы с Аной почти не разговариваем – если не считать скандалов. Я понимаю, у тебя проблемы и ты себя плохо чувствуешь, но это не отменяет того, что ты делаешь несчастными всех вокруг. Ты разрушаешь мою семью.

Я встала и надела рюкзак.

– Прости меня. – Я постаралась сказать это без злобы, потому что правда почувствовала себя виноватой. – Если бы я знала, как это исправить, я сделала бы все, что в моих силах.

Я обернулась и увидела Дженнифер. Она стояла на лестнице и ошеломленно смотрела на нас с Джульеттой. По ее покрасневшим глазам было понятно, что она слышала весь наш разговор.

– Простите меня, – повторила я, проходя мимо нее.

13

БРАЙАН

КОГДА «ПЭТРИОТС» ЗАРАБОТАЛИ очередной тачдаун, я решил, что нужно еще выпить. Я пошел на кухню за очередным пивом и подумал об Элле. Она была из Новой Англии, и ей явно больше нравился бейсбол – видимо, в Бостоне любовь к «Ред сокс» впитывают с молоком матери. Но если она хоть немного разбиралась в футболе, то наверняка сейчас смеялась. Я сделал долгий освежающий глоток «Короны» и отправил ей сообщение.

Если ты фанатка «Пэтриотс», ты мне больше не друг.

Она ответила почти сразу.

Ха-ха. Не волнуйся, я не очень люблю футбол. Но если узнаю, что ты топишь за «Доджерс», мы перестанем общаться.

И тут же добавила:

А ты это к чему? Кого они сейчас обыгрывают?

Я улыбнулся. Элле было плевать на футбол, но со мной она была готова говорить о чем угодно. Я начал было набирать ответ, но вдруг осознал, что спустя три года у меня появился ее номер, и я могу просто позвонить ей.

– «Пэкерс» уступают в три тачдауна и один филдгол, – сказал я, как только она взяла трубку. – Это очень печально.

– «Грин-Бей Пэкерс»? Ты что, сырноголовый?[9]

Она засмеялась, и я снова улыбнулся. Ее смех – лучший звук во всей вселенной.

– Никогда не горел желанием нацепить поролоновую шапку в виде куска сыра, но да, я болею за «Грин-Бей».

– Почему? – спросила Элла. – Ты что, из Висконсина? Божечки, пожалуйста, скажи да! Это было бы так забавно! Скажи мне, что история про красавчика из Калифорнии – это выдумка, а на самом деле ты сын молочника[10].

Я расхохотался:

– Прости, если расстрою, но я правда родился и вырос в Лос-Анджелесе. Хотя мама живет в Грин-Бей. Она вышла замуж за ярого фаната «Пэкерс», и поскольку в Лос-Анджелесе нет футбольной команды, я стал болеть за «Грин-Бей».

– Это грустно. Знаешь, мне жаль, что твоя команда проигрывает. Держу за тебя кулачки.

– Весьма признателен.

Я вновь улыбнулся и отхлебнул пива. В соседней комнате раздался радостный вопль – мои друзья смотрели игру. Я искренне понадеялся, что это «Пэкерс» забили гол, но сейчас мне было не до того, чтобы проверять.

Я выскользнул на веранду и закрыл за собой дверь. На другом конце провода молчала Элла, и я вдруг понял, что не знаю, о чем с ней говорить.

Никогда раньше я не бывал во «френдзоне» у девушек. Сама мысль о том, что девушка может меня не хотеть, казалась абсурдной, но Элла, кажется, действительно воспринимала меня только как друга. Она спокойно могла сказать, что дорожит мной, постоянно меня подкалывала, но никогда не заигрывала, даже если я начинал флиртовать первым.

Я был потрясен, когда узнал, что она переехала в Лос-Анджелес и не сказала мне об этом, и так долго не решалась позвонить, когда я дал ей свой номер. Казалось, будто она хотела дружить со мной только в Интернете. За три года она ни разу не спросила, как меня зовут. Справедливости ради, ее именем я тоже не интересовался, но лишь потому, что не представлял себе, как мы смогли бы общаться после фразы «привет, я – Брайан Оливер».

Разговоры по телефону немного изменили наши отношения, и я не совсем понимал, как оставить все на своих местах. Я нервничал и чувствовал себя глупо. Эти чувства были мне незнакомы, и я боялся признаться себе, что стесняюсь. Я еще никогда не смущался при общении с девушкой.

– Ну что? – Я откашлялся, чтобы голос перестал сипеть. – О чем думаешь? Ничего, что я позвонил? Я не потревожил?

– Нет, все в порядке. Ты всегда можешь мне позвонить, даже если тебе просто нужно пожаловаться на то, что «Пэкерс» продули матч.

Ее дразнящий тон действовал мне на нервы, но я держал себя в руках.

– Как делишки-то? Лучше, чем в пятницу? Ты привыкла к новой семье?

– Вроде ничего. Как-то все странно, но в целом неплохо. Одна из моих сводных сестер все еще напоминает Фредди Крюгера, но на днях я разговаривала с другой, и она не такая плохая, как я думала. Как минимум, мы пришли к взаимопониманию. Мне так кажется. Давай сменим тему на что-нибудь повеселее! Рассмеши меня. Ты единственный, у кого это получается.

От этой просьбы сердце у меня сжалось. Почему Элла отказывалась впустить меня в свою жизнь? Ее разговоры о психушке и самоубийстве сводили меня с ума. Я знал, что она с трудом привыкала к новой жизни с отцом, но и представить себе не мог, что она в такой депрессии. Я страшно за нее переживал.

Если бы я только мог сделать что-то большее, чем просто ее рассмешить! Но если ей это нужно, я не могу подвести. Я отчаянно пытался придумать что-то, что показалось бы ей забавным, но это оказалось непросто, потому что я был совсем не в настроении смеяться. Она нуждалась в человеке, который ее полюбит, а я должен был находиться рядом с треклятым исчадием ада.

Внезапно меня осенило.

– Ты читала «Укрощение строптивой»?

– Пьесу не читала, но видела старую экранизацию с Элизабет Тейлор.

– Моя девушка строптива, но ее так просто не укротишь.

Элла рассмеялась. Я был рад, что поднял ей настроение, но как бы мне хотелось, чтобы это на самом деле была шутка!

– Я серьезно. Думаю, она настоящее воплощение дьявола.

– Звучит, как будто ты о моей сводной сестре.

– Хуже. Зуб даю, она гораздо хуже!

– Тогда зачем ты с ней встречаешься?

– Может быть, потому что она красотка и хороша в постели?

Я знал, что это сработает. Элла хмыкнула с нескрываемым отвращением, и я расплылся в улыбке.

– Отлично, Синдер. Какой же ты гадкий!

Она дразнила меня, но верила в то, что я говорю. Она и вправду думала, что я всего лишь поверхностный, эгоистичный плейбой. По правде говоря, я и на самом деле был таким, но лишь потому, что общался с девушками вроде Кайли, а они не заслуживали настоящих чувств.

Меня расстраивало, что моя репутация может разочаровать Эллу. Ей были неинтересны такие бабники, как я. Это заставляло меня гордиться ею и одновременно терзало, потому что, возможно, и было причиной, почему мы с ней только друзья. Я не мог рассказать ей всего, но вдруг осознал тщетность моих попыток доказать ей, что я представляю собой больше, чем она думает.

– Если честно, дело не во внешности. Все немного сложнее. Она, типа, звезда.

– Знаменитость или модель?

Я ухмыльнулся.

– Богатенькая?

Если бы она только знала, насколько права! Кайли подходила по всем трем параметрам, но я не мог сказать этого Элле. Мы с Кайли сейчас слишком много светились в СМИ, и я не хотел, чтобы Элла сама догадалась, кто я такой. Думаю, ей было бы сложно это переварить. Я хотел быть с ней рядом в момент истины.

– Без комментариев, – отрезал я, и Элла расхохоталась.

– Ха! – воскликнула она. – Мистер Мажор и его шикарная женщина! Попробовал бы ты повстречаться с милой, тихой библиотекаршей. Тогда бы тебе не пришлось называть свою девушку строптивой.

– Думаю, было бы жарко. Волосы, жаждущие свободы, но затянутые в тугой пучок, красивая, толстая оправа, обтягивающая юбка и шелковая блузка на пуговицах, которую я бы разорвал прямо на ней. Думаю, я отжарил бы ее в отделе классической литературы.

Элла издала такой звук, будто сейчас задохнется, и пробормотала:

– Хм, кажется, это было слишком.

Ее смущение меня развеселило и я заговорил низким, бархатным голосом, который ей так нравился.

– Признайся, ты покраснела сейчас, Элламара?

– По-моему, даже моя бабушка покраснела в гробу от этой картины, Синдер.

От этой картины? Моя улыбка стала еще шире. Она что, представляла себя в роли библиотекарши из моих фантазий? Френдзона, так ее. Брайан Оливер не умеет дружить с женщиной. Я должен был воспользоваться этой возможностью.

– Ты никогда не хотела стать библиотекарем, Элла? У тебя могло бы неплохо получиться, с твоей-то любовью к книгам и благочестивому негодованию. Так и представляю тебя училкой в закрытой школе, которая заставляет всех писать объяснительные и шлепает озорных мальчиков линейкой.

– Шлепает озорников линейкой? – Ее голос звучал так безучастно, что я расхохотался. – Ты безнадежен, Синдер. Давай закончим уже этот сомнительный порнодиалог и вернемся к разговору о твоей мегере. Скажи, зачем ты на самом деле с ней встречаешься, если дело не только в сексе?

– Ты зануда. – Я надул щеки и тяжело вздохнул. Говорить о Кайли – значит испортить себе настроение. – Ладно, хорошо. В общем, это «Дочка босса», ясно? И, конечно, она от меня без ума.

– Ой, конечно.

– Да, конечно! Не перебивай меня, женщина.

– Не указывай мне.

Бесит эта девчонка! Мне внезапно захотелось потрясти телефон.

– Короче, у нее предки со связями, поэтому мой отец и куча других людей давят на меня, чтобы она была всем довольна.

– Как это ужасно! – Голос Эллы звучал весело, но в то же время испуганно. – Разве они могут заставить тебя с кем-то встречаться?

– Все сложно.

Сморщившись, я допил свое пиво. Понимаю, это звучит смешно, но как ей объяснить?

– Моя жизнь – сложная штука. Многие думают, что могут распоряжаться ею, как захотят. Особенно мой отец. Мне бывает сложно все это контролировать.

– А ты отстаиваешь свое мнение?

– Когда могу.

– Тебе не приходило в голову, что выбор второй половинки – тот самый случай?

– Не в этот раз. Эта цыпочка правда важна. Если я ее брошу и у нее случится истерика (а она обязательно случится), то она может многим испортить жизнь. Особенно мне. Я конкретно влип. Надеюсь, если буду вести себя, как законченный козел, ей все это надоест и она сама меня пошлет.

– Это настоящее безумие, Синдер. Ты же понимаешь?

– Да знаю.

Отгоняя грустные мысли, я направился в дом и выбросил пустую пивную банку в мусорный бак.

– Это не самое ужасное в жизни. – В конце концов, все это временно, и у меня есть Элла, благодаря которой я не слечу с катушек.

– Ну да, она же такая красотка и отлично трахается.

Я оценил сарказм.

– Хорошо. Хотя, может, и не так отлично, как я думал. Из-за тебя я зациклился на этой фантазии с библиотекаршей. Спорим, я бы…

– Так, я кладу трубку, – прервала меня Элла.

Снова смеясь, я открыл холодильник. От разговоров о горячих библиотекаршах и мыслей об Элле в этой роли я страшно проголодался.

– Почему? – спросил я, обнаружив коробочку спелой клубники. В мыслях я уже кормил этой клубникой Эллу и думал о других вещах, которыми мы бы с ней занимались. – Не хочешь поговорить о грязных фантазиях, Элла? Это ты виновата, что они у меня появились. Расскажи, во что ты сейчас одета.

– Хах! – рассмеялась Элла. – Со мной это не пройдет. Ни за что, Синдер.

– Почему бы и нет?

– Просто нет и все, извращенец.

Элла пыталась скрыть, но я знал, что смутил ее, и мне это нравилось. Хорошо, что я уговорил ее созвониться. Самое лучшее решение в моей жизни.

– Ты проиграла, – дразнящим тоном произнес я. – Мы могли бы классно оттянуться, детка.

– Ты чем, гаденыш, тут занимаешься? – внезапно завизжала Кайли, так меня напугав, что я рассыпал клубнику по всему полу.

Захлопнув холодильник, я повернулся и увидел раскрасневшееся от злости лицо своей «невесты»: очевидно, она слышала не только последнюю фразу. Мне почему-то стало очень весело, и я прикусил губу, чтобы удержаться от смеха.

– Я должен идти, – проговорил я в трубку. – Мегера поймала меня с поличным.

– КТО? – заорала Кайли.

На другом конце провода хихикала Элла.

– Поздравляю. Буду держать кулачки, чтобы она тебя бросила.

Тут уж я не смог больше сдерживать смех.

– Ты просто огонь! Я тебе перезвоню.

Я отключил телефон и посмотрел на Кайли самым невинным взглядом на свете.

– Проблемы?

Не дожидаясь ответа, я наклонился, чтобы собрать раскатившиеся ягоды. Каблуки Кайли зацокали по кафельному полу, пересекли кухню и остановились рядом с моим лицом. Правый каблук начал невыносимо постукивать.

– А ты как думаешь? – бросила она.

– Думаю, что мы не на людях, а значит, я могу делать все, что моей душеньке угодно.

– В соседней комнате полно народу. Любой из них мог тебя услышать!

– Но ведь не услышали.

– Я услышала!

Я достал из-под холодильника последнюю сбежавшую от меня ягодку и выпрямился. Выкинув коробку в мусорку, я заметил, что Кайли все еще ждет от меня ответа.

– Молодец.

Это было единственное, что пришло мне в голову. Ее так бесил этот ответ! Особенно после того, как я сказал ей так в присутствии всех ее друзей. В последнее время я использовал эту реплику все чаще.

– Почему ты такой вредный?

Фыркнув, я с вызовом посмотрел на нее:

– Возможно, потому, что меня с помощью шантажа вынудили помолвиться с главной ведьмой Голливуда.

Кайли вновь уставилась на меня и гневно топнула ногой.

– Твой отец здесь, а с ним приехал Закари Голдберг, – сказала она и молниеносно исчезла за дверью.

Ничего себе! Я вышел за ней из кухни. Там действительно был мой отец в компании одного из самых известных кинорежиссеров в Лос-Анджелесе. Они стояли за диваном, пили пиво и весело обсуждали «Грин-Бей Пэкерс».

– Привет, пап. Что ты здесь делаешь?

Меня не так шокировало его появление, как улыбка до ушей, с которой он меня поприветствовал.

– А вот и виновник торжества!

Пока я пытался скрыть свое изумление, он энергично меня обнял.

– Сынок, ты ведь знаешь Закари Голдберга?

В полном оцепенении, я пожал руку своему кумиру.

– Мы не были знакомы лично, и это большая честь для меня. Я с детских лет слежу за вашим творчеством!

По моей талии скользнула цепкая ручка, и я с улыбкой представил Кайли режиссеру.

– А, да, – сказал Закари, поцеловав Кайли в щеку. Стандартное приветствие противоположного пола в Лос-Анджелесе. – Мои поздравления счастливой парочке! После вашей внезапной помолвки и вплоть до премьеры «Принца-друида» про вас будет говорить весь Голливуд, можете не сомневаться.

Кайли мягко сжала мою талию, как бы говоря «видишь, я была права».

– Надеюсь, только хорошее. – У нее был такой вид, будто она сказала что-то гениальное.

Меня едва не стошнило от этого клише. Если бы у нее ума было вполовину от коварства, она была бы гением.

Закари вежливо посмеялся вместе с ней.

– Только очень хорошее, – пообещал он, посмотрев на меня. – Особенно про тебя, Брайан. Поднялась большая шумиха вокруг твоей роли в «Принце-друиде». Твой отец сегодня показывал мне съемочный материал. Очень впечатляет.

Я пытался сдержать удивление, но голова уже кружилась. Закари Голдберг был одним из моих любимых режиссеров всех времен. Он обладал незаурядным талантом и получил больше номинаций на Оскар, чем Стивен Спилберг. Непросто было заслужить его похвалу.

– Спасибо, сэр.

– Прошу, зови меня просто Закари.

– Хорошо. Что ж, добро пожаловать. Чувствуйте себя как дома. Надеюсь, вам нравятся «Пэкерс», потому что фанаты «Пэтриотс» смотрят игры только в барах и с дешевым пивом.

Закари добродушно усмехнулся и покачал головой:

– Я бы с радостью остался, но дома ждет жена. Ты же понимаешь. – Закари весело поглядывал то на меня, то на Кайли. – Возможно, еще нет, но скоро точно поймешь!

Я использовал все свое актерское мастерство, чтобы заставить себя рассмеяться.

– Очень надеюсь.

Закари купился.

– Я хотел только заглянуть и познакомиться с тобой лично. Было бы здорово встретиться в ближайшее время. У меня есть великолепный сценарий романа «Алый Первоцвет», и, думаю, если ты будешь с нами, мы сможем начать съемки.

Вот это да! В этот раз я уже не сдерживал воодушевление:

– Вы экранизируете «Алый Первоцвет»?

Закари с интересом посмотрел на меня:

– Ты знаешь эту книгу?

Знаю ли я? Я ее обожаю! Я прочитал весь цикл романов. Убил бы за роль сэра Перси!

Закари ухмыльнулся.

– Я знал, что ты тот, кто мне нужен. Найдешь время встретиться на этой неделе?

– Секундочку!

Я повернулся к друзьям, увлеченным игрой, и позвал Скотти, своего ассистента. Он был таким пай-мальчиком, что товарищи постоянно над ним подтрунивали. С тех пор, как приехал Голдберг, краска не сходила с его лица, и он явно был счастлив, что я его позвал.

– Что такое, Брайан?

– Мы можем назначить встречу с господином Голдбергом на этой неделе?

– Найдем время.

– Я тоже приду! – вмешалась Кайли. – Могу пригласить отца. Знаете, он большой фанат Брайана! Уверена, что втроем мы уговорим его участвовать в картине.

Закари облизнул губы и одарил Кайли самой прекрасной улыбкой, на которую способен взрослый мужчина.

– Это было бы замечательно, Кайли.

Глаза у Закари загорелись, и я подумал, что, судя по всему, в этом и был его замысел. В Голливуде все решает влияние. Кем бы ты ни был, всегда непросто найти миллионы долларов финансирования для полнометражного фильма, а получить зеленый свет на съемки по классическому произведению, такому как «Алый Первоцвет», было почти невозможно.

– Я не читала книгу, – сказала Кайли, – но звучит восхитительно.

– О, так и есть. А ты бы выглядела сногсшибательно в костюме восемнадцатого века. Думаю, для тебя найдется роль в фильме, если тебе это интересно.

– Какое щедрое предложение, Закари! Спасибо!

Я потрясенно наблюдал, как эти двое очаровывали друг друга. Я мог ненавидеть Кайли, но должен был признать, что вдвоем мы имели огромную власть. Многообещающий голливудский красавчик и дочка владельца крупнейшей киностудии.

Кайли была права. Мы могли бы захватить этот город, если бы захотели. Проблема была в одном: я не хотел. Не потому, что для этого нам придется быть вместе. Как бы меня ни обольщала перспектива сыграть любимого персонажа в фильме любимого режиссера, я боялся, что Кайли слишком понравится чувство власти и она не сможет отпустить меня после вручения кинопремий. Так или иначе, меня засасывало в эту трясину все глубже.

14

НЕБОЛЬШОЙ РАЗГОВОР ПО ДУШАМ с Джульеттой мало что изменил в наших отношениях, но я была бесконечно благодарна ей за знакомство с Вивиан. У нас было не так много общего. Она профессионально занималась балетом и модно одевалась, а я любила книги и больше года не появлялась в торговых центрах. Тем не менее мы все равно чувствовали себя сестрами, воссоединившимися после долгой разлуки.

На следующий день мы снова обедали вместе, и она уговорила меня пойти делать домашнее задание к ней. Зная, что ждет меня дома, я с радостью приняла предложение.

Вивиан жила в крошечной квартирке в Западном Голливуде. Квартира была старой и обшарпанной, везде царил беспорядок. Честно говоря, она выглядела, как рукодельный магазин после взрыва, но здесь я почти сразу почувствовала себя как дома. В отличие от виллы отца.

– Не обращай внимания на бардак, – сказала Вивиан, сгребая ворох ярко-розового тюля и пристраивая его на спинку стула. – Я пыталась объяснить папам, что в доме должен быть порядок, но они отказываются меня слушать.

Ее отцы работали в столовой, заваленной яркими лоскутами ткани, пайетками, кружевами и перьями. Один сидел за швейной машинкой, а другой стоял, прикалывая булавками рукав к шикарному платью на манекене. Когда мы вошли, оба оторвались от работы и широко улыбнулись. Улыбки их были такими же ослепительными, как и платье, которое они создавали. Тот, который стоял, вытащил изо рта булавку и сказал:

– Милая, если бы мы хотели следовать стереотипам, мы бы стали парикмахерами.

– …сказал человек в бирюзовом боа, – засмеялась Вивиан и, указав на него, представила: – Стефан Ивлинг. Он же папа. Папа, это Элла.

Затем она махнула рукой в сторону человека за швейной машинкой:

– А это Глен Ивлинг, он тоже откликается на «папу».

Поздоровавшись, я стала наблюдать, как Стефан работает. Перья боа на его шее были того же цвета, что и пайетки на платье.

– Это для подола, верно? – спросила я. – Вы делаете платья для бальных танцев?

Мужчина улыбнулся мне так, будто он никем и никогда так не гордился.

– Глаз-алмаз!

– Моя мама встречалась с профессиональным танцором сальсы. У меня к этому нет способностей, но мне очень нравились их костюмы!

– Они – главные дизайнеры костюмов для реалити-шоу «Танцы со звездами», – объяснила Вивиан. – Как видишь, любят брать работу на дом.

– Да ладно! – завизжала я. – Я обожаю вас, парни! Я смотрю это шоу только из-за платьев! Это костюм для одной из танцовщиц, для Арии? Похоже на платья, в которых выступает Ария!

Вивиан возвела взор к потолку:

– Ты только что подружилась с ними навечно.

– Ага, это для Арии, – ответил Стефан. – Да ты настоящая фанатка этого шоу!

Он критически осмотрел меня с головы до ног и сказал:

– Так, размер платья один-два, верно?

Я взглянула на свою школьную форму, удивившись, как он сумел определить мой размер. Форма не слишком хорошо на мне сидела, к тому же я выправила рубашку перед тем, как залезть в машину к Вивиан.

– К неудовольствию моего диетолога, – ответила я, кивнув. – Он все время заставляет меня набирать вес. А как вы узнали?

Глен рассмеялся:

– Он всегда угадывает. У этого человека талант сходу определять размер. Если бы большинством наших клиентов не были женщины, я бы сошел с ума от ревности.

– Немного ревности мужчине не повредит, – кокетливо заметил Стефан. – Держит в тонусе.

Прежде чем Глен успел возразить, Стефан улыбнулся мне и сказал:

– Хочешь примерить это платье? Мне нужно довести его до ума, а у тебя фигура почти как у Арии. Ты бы нам очень помогла.

Эта идея безумно взволновала меня, но я тут же ужаснулась, представив себя в платье без рукавов и с открытой спиной.

– Обещаю, не уколю! – улыбнулся Стефан.

– Дело не в этом. – Я сглотнула, и мне показалось, будто я проглотила одну из булавок, которыми Стефан обещал не колоть. – Понимаете, я попала в аварию… автокатастрофу… и… я…

– Элла. Здесь никого не интересуют твои шрамы, поверь, – перебила меня Вивиан. Голос ее звучал твердо, но в то же время по-доброму. По взгляду подруги я поняла, что мне не отвертеться.

– Такое красивое платье! Я его просто испорчу своим видом.

– Что за ерунда! – Глен отвлекся от шитья, недовольно нахмурившись. – У тебя ангельское личико. И потрясающие глаза. Если уж на то пошло, это платье не заслуживает того, чтобы ты его носила.

Я покраснела, увидев его улыбку.

– Элла, – мягко сказала Вивиан, – настоящая красота внутри. Если ты чувствуешь себя красивой, то будешь казаться такой окружающим независимо от того, что на поверхности.

Она указала на манекен.

– В этом платье любая почувствует себя красивой. Пожалуйста, примерь его. Ради меня. Если ты не согласишься, мне придется его примерять, а у меня есть дело поважнее.

– Что за дело? – спросила я, отвлекшись от своей паники.

Она взяла несколько цветных лоскутков, что-то похожее на клеевой пистолет и хитро посмотрела на меня.

– Собираюсь сделать твоей трости пластическую операцию.

Через десять минут я вышла из-за ширмы в платье, достойном королевы. Юбка струилась до пола, закрывая ноги, но вся спина, плечи и правая рука были открыты. Я кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание. Потом задержала дыхание, пытаясь унять дрожь, пока три пары глаз оценивающе осматривали меня. Они посмотрели на мои шрамы, и я не могла никого в этом винить, – их невозможно было не заметить. Но никто не задержал на них взгляд.

Глен встал со своего места за обеденно-рабочим столом и замер передо мной, сложив руки на груди. Стефан присоединился к нему, и они закружили вокруг меня, словно львы, подкрадывающиеся к газели.

– О, какие же мы хорошенькие! – наконец произнес Глен, широко улыбаясь, и покрутил пальцем, чтобы я повернулась.

Я увидела свое отражение в огромном зеркале, и у меня перехватило дыхание. Глен собрал мои волосы на макушке и выпустил пару волнистых прядей по бокам.

– Что я тебе говорил? – спросил он. – Настоящий ангел!

Он был прав. Я выглядела великолепно даже без макияжа. В этом платье и под восхищенными взглядами Глена и Стефана, рассматривавшими девушку в зеркале, я впервые после аварии почувствовала себя красивой.

Мои глаза заблестели, и я развернулась к Вивиан, расплывшись в улыбке до ушей:

– Я обожаю твоих пап.

– Посмотрю-ка я на тебя через пару часов. Когда у тебя уже будут болеть ноги и захочется писать, а они тебя не отпустят, потому что ты будешь вся в булавках! – засмеялась она, но по выражению ее лица было видно, как искренне она любит своих родителей и как гордится ими.

– Часов? – переспросила я, когда Стефан помог мне взобраться на табуретку.

Стефан махнул рукой, как будто мы говорили какую-то ерунду.

– Не такая уж большая цена за такое произведение искусства, – фыркнул он и взял в руку горсть булавок.

Они с Гленом опустились передо мной на колени. Пока Глен держал подол платья и натягивал ткань, Стефан разматывал бирюзовые перья, которые висели у него на шее, и доставал булавки. Он тщательно выбирал место и только после этого аккуратно прикалывал перья к подолу платья. Папы Вивиан выглядели, как хирурги, делающие операцию пациенту, и, возможно, мне на самом деле пришлось бы простоять несколько часов.

– А вы точно не знакомы с моим физиотерапевтом? – спросила я. – Он обожает придумывать особо изощренные способы меня мучить.

Все трое расхохотались. Глен посмотрел на меня сияющими глазами и указал на Стефана:

– Я бы на твоем месте старался не смешить нас. Он соврал тебе, что не уколет.

Все снова засмеялись. Но несмотря на предупреждение Глена, Стефан ни разу не сделал мне больно.

Стефан и Глен вернулись к работе над платьем, а Вивиан принялась приклеивать кусочки ткани к моей трости. Постепенно она становилась похожа на лоскутное одеяло или атрибут из фильмов Тима Бертона. Немного помолчав, Вивиан сказала:

– Тут такое дело. Я сижу рядом с Робом Локсли на седьмом уроке.

Я покраснела. Джульетта как-то обмолвилась, что он от меня без ума. Вивиан ничего не заметила, так как все ее внимание было сосредоточено на том, что она делала.

– Очень неплохой парень, – заметила она. – Милый, но тихоня. Он практически не разговаривал со мной весь год, а вчера его вдруг как прорвало.

Мне стало душно.

– Хм, странно.

Вивиан бросила на меня короткий взгляд и вернулась к своей работе.

– Я стала размышлять, что же такого произошло за два аня, что он неожиданно мной заинтересовался. Но ничего ведь не изменилось. Ничего, кроме того, что я подружилась с тобой.

Вивиан наконец закончила свое дело и посмотрела на меня с таким видом, будто мы обе понимали, о чем идет речь. Я не стала этого отрицать.

– Джульетта говорила, я ему нравлюсь. Она предложила дать Робу мой номер. Я ответила, что подумаю.

– Подумаешь?! Почему?

– Не знаю.

– Он приличный парень, Элла. Его не смутят ни твои шрамы, ни твоя трость, особенно после того, как я сделала ее такой клевой.

– Возможно. Но это не единственная проблема. Просто я сейчас не в лучшем эмоциональном состоянии. Не думаю, что отношения в данный момент – хорошая идея.

Вивиан нахмурилась:

– Подозрительно похоже на отмазку. Ты уверена, что это не страх?

– Это ужас, – подтвердила я.

Вивиан призадумалась и покачала головой:

– А зачем сразу вступать в отношения? Можно просто попробовать стать друзьями. Ты же сама говорила, что доктор советовал тебе заводить новых друзей.

– Да, думаю можно.

– Ты можешь пригласить его сюда на ночь кино в эту пятницу. Да и других ребят из твоей танцевальной студии, – предложил Глен.

Я покраснела еще сильнее, когда поняла, что он хочет выступить в роли сводника.

– Может быть, это заставит наконец твоего отца навести здесь порядок.

Вивиан подпрыгнула, как будто пытаясь поймать эту идею в воздухе и осуществить ее.

– О! Отлично!

Я не поняла, что обрадовало ее больше: возможность свести меня с Робом или то, что папы все-таки наведут порядок в квартире.

– Что ты об этом думаешь? – спросила она.

Я не смогла ответить сразу, хотя понимала: она все равно добьется своего, потому что зазвонил мой телефон.

– Я возьму! – крикнула Вивиан, потянувшись за моим рюкзаком.

– Все нормально, я уверена, это Синдер. Он может оставить сообщение.

– Синдер? Это тот самый парень, который не твой бойфренд, но пишет тебе, как двенадцатилетняя школьница, переживающая первую любовь?

Я засмеялась. Это было справедливое сравнение.

– Я уже много раз советовала ему обратиться за помощью, чтобы победить зависимость от телефона. Но он никогда меня не слушает.

– Слушай, мы не можем не взять трубку, иначе он продолжит названивать, пока ты не ответишь.

– Вивиан! – предупредила я.

– Расслабься. Я поставлю на громкую связь. Ты сможешь прервать меня в любой момент.

Вивиан ответила на звонок, делая вид, что она мой дотошный секретарь.

– Спасибо, что позвонили Элламаре. Боюсь, жрица сейчас занята, ее тело умащивают двое до неприличия красивых мужчин, и она не может взять трубку. Вы не могли бы оставить сообщение ее самому ответственному ассистенту тире лучшему другу?

Я подавила смешок. Ответ Синдера не заставил себя долго ждать:

– Прекрасная постановка голоса и дикция. Но вы допустили две грубые ошибки в вашем коротком спиче. Во-первых: я – лучший друг Элламары. Я, а не ты, кем бы ты ни была! Я, я, я!

Вивиан вопросительно посмотрела на меня. Ее явно позабавило раздражение в голосе Синдера.

Я сделала гримасу, но при этом улыбалась, как дурочка.

– И поскольку я – Синдер, сногсшибательный принц Царства, – продолжил Синдер, – то имею полное право уничтожить любого, кто попытается украсть ее у меня. Предупреждаю заранее, наказание за столь вероломное преступление таково: тебя скормят червям!

Я расхохоталась. Но Синдер меня не услышал, потому что Вивиан рассмеялась еще громче.

– Червям?!

Голос Синдера оставался по-прежнему серьезным:

– Да, червям, чтоб их. Это очень медленный, болезненный и изощренный способ казни. И совершенно бесславный. Я бы не советовал. Если бы я был на твоем месте, то не претендовал бы на большее, чем роль ассистента. Ну, если ты докажешь свою преданность, то можешь рассчитывать на место второго лучшего друга Элламары. – Он остановился и тут же добавил: – Второго, но с большим отрывом от первого.

Вивиан снова рассмеялась.

– Отлично, спасибо. Ты закончил?

– Даже не думаю. Я еще ни словом не обмолвился о двух мужчинах, которые прикасаются сейчас к моей женщине. Их ждет скорая смерть!

Вивиан вскинула брови. На ее лице появилась хитрая улыбка.

– Что случилось, принц Синдер? Ты что, ревнуешь?

– Конечно, да. Принцы не привыкли делиться. И, кроме того, кем бы они ни были, они недостаточно хороши для Эллы.

– Откуда ты знаешь? – спросила я, не в силах больше сдерживаться.

– А, вот она, моя девочка! – Голос Синдера так заметно потеплел, что Вивиан обернулась ко мне с широко раскрытыми глазами.

Я очень старалась не покраснеть, но знала, что после этого телефонного звонка нас с ней ждет долгая беседа.

– Откуда ты знаешь, что они недостаточно хороши для меня? – спросила я снова, чтобы отвлечь внимание Вивиан от собственной персоны.

– Потому что ни один парень не достоин тебя, Элла. Все они – козлы. И не думай делить свое тело ни с одним из них. Никогда. Ну, может только с Брайаном Оливером. Я разрешаю, чтобы он отжарил тебя самым неджентльменским образом.

Вивиан странно на меня посмотрела. Даже Глен и Стефан оторвались от работы после этого «восхитительного» замечания. Все, что я могла сделать, это посмеяться.

– Твое увлечение голливудским мальчиком-зайчиком меня пугает, Синдер. Серьезно.

– Ты же знаешь, тебе бы понравилось, согласись.

– Тебе бы, судя по всему, тоже.

– Мне уж точно, – подключилась Вивиан.

– И мне тоже! – воскликнул Глен, подмигивая Стефану.

– Постоянно об этом фантазирую, – добавил Стефан, и мы все расхохотались.

Как ни странно, Синдера не особо обрадовало такое массовое признание в любви к Брайану Оливеру.

– Подожди секундочку, кто это сейчас был? – спросил он. – Тебя правда сейчас трогают мужчины?

– Конечно, нет, – рассмеялась я и, не в силах больше сдерживаться, добавила: – Они очень нежные. Стефан еще ни разу меня не уколол.

– Элламара! – Его ужас был таким неподдельным, что я на мгновение засомневалась, стоит ли смеяться. Но потом Стефан и Глен закричали в один голос, чтобы я не шевелилась.

– Прости, – сказала я сквозь смех, – не буду больше дразниться. Ты же знаешь, что ты единственный мужчина в моей жизни.

– Иначе и быть не может.

– Ну, на самом деле это не совсем правда. – Внезапная задумчивость в голосе Вивиан меня слегка встревожила.

– Ты говоришь, он твой лучший друг, верно?

– Да! – с жаром ответил Синдер.

– Ну, тогда ты должен помочь мне уговорить Эллу пойти на свидание с парнем из нашей школы. Он правда очень милый и сходит по ней с ума. Но она слишком боится дать ему шанс.

Я почувствовала, как кровь отливает от моего лица: мне не хотелось слышать его ответ. Я бы очень расстроилась, если бы Синдер сказал, что рад за меня и посоветовал пойти на свидание. Скорее всего, он так и скажет.

– Элла. – Его голос смягчился и звучал так, будто Синдер хотел заключить меня в крепкие объятия. – Чего ты вообще можешь бояться? Любой парень влюбился бы в тебя без памяти.

Стефан вздохнул, а Глен приложил руку к сердцу. Вивиан практически растаяла. А я что? Я сделала самую неловкую вещь на свете: расплакалась. Это не были всхлипы и рыдания, но глаза мои увлажнились достаточно заметно, чтобы Вивиан встала и принесла мне салфетки.

– На самом деле ей не обязательно встречаться с Робом, – произнесла Вивиан в трубку.

Внутри у меня все сжалось, когда я поняла, что она собирается сделать. И прежде, чем успела ее остановить, она выпалила:

– Мы с Эллой собираемся устроить ночь кино у нас дома в эту пятницу. Ты можешь прийти вместо Роба.

Мое сердце остановилось. Почему я не подумала об этом, когда Вивиан взяла трубку? Как не предотвратила это?

Синдер никогда не просил меня встретиться лично. Ни разу. И никогда не говорил, что хочет этого. Единственный раз эта тема всплыла, когда Синдер узнал, что я переехала в Лос-Анджелес. И даже тогда он сказал, что ему нравится именно то, что мы никогда не виделись вживую.

Знаю, я сама сказала, что не хочу встречи. Но, конечно же, мне этого хотелось! Я была так влюблена! Каждый день мечтала о том, что мы встретимся однажды в реальной жизни и безумно полюбим друг друга. Я лишь боялась, что он не захочет со мной общаться, ведь мое тело было искалечено и покрыто шрамами. Или он стал бы вести себя со мной как папа и Дженнифер, – будто я изломана внутри, а не снаружи.

Если бы Синдер начал обращаться со мной, как с хрустальной вазой, я бы сошла с ума. Но ведь Вивиан со мной не церемонилась, а этот Роб сумел влюбиться в меня такую, какая я есть. Может, и Синдер смог бы?.. Ясное дело, я не была одной из тех супермоделей, с которыми он встречался, но Синдер переживал за меня, а это что-то да значило. Так что, может, все еще обойдется. Может, Вивиан дала толчок, необходимый нам обоим.

Я затаила дыхание, ожидая ответа Синдера. Он так долго молчал, что Вивиан решила, будто связь прервалась.

– Алло!

– Я не смогу.

Я зажмурилась, чтобы сдержать слезы. Он не хотел меня видеть! Где-то в глубине души ответ мне был известен заранее. Мы все время ходили вокруг да около, но ни один из нас не мог сказать это в открытую. Я убеждала себя, что мы оба просто нервничаем, но рано или поздно все равно увидимся. Однако его «я не смогу» прозвучало, как приговор – окончательно и бесповоротно. Уверена, он расслышал дрожь в моем голосе, когда я, наконец, сказала:

– Все в порядке.

– Я должен быть в пятницу со своей «строптивой», – объяснил он. Это прозвучало, как неуклюжее оправдание. – Мы должны пойти на ужин с ее отцом и другими важными людьми, и я не могу перенести встречу.

Вивиан попыталась помочь, но она совершенно не понимала, что происходит.

– Ну, давай отложим на субботу. В субботу ты занят?

– Я… – Голос Синдера сорвался, и он досадливо вздохнул: – Черт, Элла, я не могу.

Судя по всему, ему было очень больно это говорить. Неожиданно меня охватила паника.

– Все в порядке, – быстро выпалила я. Мне не хотелось, чтобы этот эпизод заставил нас чувствовать себя неловко впоследствии. – Не переживай, я все понимаю. Прости, все нормально.

В комнате повисла гнетущая тишина. Вивиан и ее папы боялись пошевелиться. Они вообще ничего не понимали, но им хватило такта, чтобы промолчать. Синдер заговорил первым. Он откашлялся и предложил:

– Ты не против, если мы почитаем сегодня вечером?

Это прозвучало странно. По голосу чувствовалось, что он смущен. Это даже близко не походило на его обычный самоуверенный тон. И хотя я знала ответ, мне понадобилась целая минута, чтобы выговорить «да». Я расстроилась гораздо сильнее, чем хотела ему показать. Сердце буквально разрывалось на части, но я знала, что никогда не позволю ему об этом узнать. Даже если теперь при общении с ним мне каждый раз будет больно от этой мысли.

– Конечно.

Синдер с облегчением вздохнул:

– Я нашел новую книгу, которая нам, скорее всего, понравится. Поэтому и позвонил. Подумал, мы можем начать читать ее вместе.

– Звучит заманчиво.

– Хорошо, позвони мне попозже. – Его голос по-прежнему звучал как-то неуверенно.

– Обязательно.

Я жестом попросила Вивиан повесить трубку, прежде чем мой голос задрожал. Завершив звонок, она в панике посмотрела на меня:

– Я все испортила? Не знаю, в чем Аело, но явно сделала что-то не то.

– Это долгая история. – Я резко покачнулась, так что Стефану пришлось вскочить на ноги, чтобы подхватить меня. Он помог мне слезть с табуретки и сказал, что на сегодня примерок довольно. После этого Вивиан предложила отвезти меня домой. Все поняли, что разговор с Синдером и его официальный отказ выбили меня из колеи.

15

Я ВЕРНУЛАСЬ ОТ ВИВИАН около четырех и поэтому очень удивилась, услышав веселый голос отца, доносившийся с кухни.

– Это не смешно! – говорил он, хотя сам смеялся.

В ответ послышался заливистый хохот Анастасии и Джульетты. Они явно были в прекрасном расположении духа. В первую секунду я тоже улыбнулась: хорошее настроение штука заразная. Но улыбка быстро сошла с моего лица, когда я поняла, что не слышала такого непринужденного смеха с тех пор, как приехала сюда. Они весело проводили время – как счастливая семья. Для них, видимо, было привычно подтрунивать друг над другом и радоваться совместному пребыванию. И сейчас они вели себя так потому, что меня не было дома. Джульетта права. Я разрушала их семью.

Я застыла в дверях. Наверное, не стоит заходить на кухню и сообщать им, что я вернулась. Я не хотела быть обузой и портить им настроение. Не хотела разрушать семью. Если не считать Анастасии, они были неплохими людьми и заслуживали счастья. Как только они узнают, что я пришла, их хорошее настроение улетучится. Нам всем снова станет неловко и неуютно.

Я решила не входить в дом. Я никуда не торопилась и подумала, что могу сделать домашнее задание, сидя на крыльце, чтобы они немного от меня отдохнули. Им явно этого не хватало.

Но прежде чем я успела уйти, Дженнифер вышла из-за угла и увидела меня. Ее глаза блеснули, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы улыбнуться.

– Уже вернулась от подруги?

– Планы немного поменялись.

– Все в порядке?

– Да, нормально.

Она поколебалась, но не стала больше ничего спрашивать.

– Я могу уйти, если надо.

Дженнифер вздрогнула:

– Что?

Я кивнула головой в сторону входной двери:

– Если вы хотите немного от меня отдохнуть, я не возражаю. Я могу сделать домашнее задание на крыльце. Ну, или еще где-нибудь.

На секунду Дженнифер как будто задумалась, но потом покачала головой:

– Что за чепуху ты говоришь? – Она вздохнула, поймав мой недоверчивый взгляд. – Прости, Элла. Дело не в тебе. Я просто переживаю за Анастасию. Раньше она была совсем другой девочкой.

Дженнифер словно искала моего сочувствия, но Ана действительно вела себя, как капризный ребенок. Всем было тяжело, но Анастасия никак не желала смириться с изменившимися обстоятельствами и становилась совершенно невыносимой.

– Я не хочу с ней ссориться.

Дженнифер снова вздохнула и села на скамейку перед домом. Затем произошло нечто странное: она кивнула на место рядом с собой. Я осторожно подсела к ней, ожидая, пока она заговорит.

– Мой бывший оказался не очень хорошим человеком. Он плохо обращался со мной и девочками. Я встретила Рича в Бостоне, когда жила вместе с детьми в приюте для жертв домашнего насилия – собственно, прячась от их отца. Рич в то время безвозмездно помогал таким, как мы.

Ее слова поразили меня. Я никогда не задавалась вопросом, как мой отец познакомился с Дженнифер. Со слов мамы я знала, что она была официанткой в «Хутерс» или что-то вроде того.

Но, зная папин характер, я вполне могла поверить в эту историю. Он всегда мнил себя героем, пытался кого-то спасать. Умница и отличник, выпускник одного из лучших юридических факультетов страны, он мог стать великолепным высокооплачиваемым юристом в какой-нибудь крупной корпорации. Но он всегда хотел помогать людям. До того, как стать федеральным прокурором, папа работал бесплатным адвокатом и помогал подсудимым за счет государства. Теперь, когда Дженнифер рассказала мне свою историю, картинка сложилась. Он был ее героическим рыцарем на белом коне, а она – его прекрасной дамой, которую он спас от дракона.

В общем, мой папа – эдакий современный Робин Гуд. И от этого еще больнее, что он нас бросил. Я никак не могла понять, как такой герой, всегда приходивший другим на помощь, оказался злодеем в моей собственной истории. Как такой человек мог уйти, просто оставив нас с мамой одних?

– Рич появился в нашей жизни, как ангел-хранитель, – продолжила Дженнифер, отвлекая меня от размышлений. – Он спас нас, и мы безнадежно влюбились. Особенно Ана. Они очень много времени проводили вместе, и она всегда была «папиной дочкой». Мне кажется, она просто боится, что ты отберешь у нее любимого папу.

– Думаю, она зря волнуется, – сказала я и встала со скамейки.

С меня довольно. Не могу больше это слушать. Каждое слово – словно соль на мои раны. Он действительно был героем и лучшим папой на свете. Только для другой семьи. Я судорожно сглотнула.

Дженнифер тоже поднялась и положила руку мне на плечо.

– Действительно зря, – согласилась она. – В сердце Рича есть место для вас обеих, только Ана пока этого не понимает.

Я, честно говоря, тоже не особо в это верила.

– Мне жаль, что она так нехорошо с тобой поступила, Элла, и мы постараемся впредь не допускать ничего подобного. Но ты не могла бы попытаться быть с ней немного помягче и хотя бы иногда разговаривать?

В порыве гнева я смахнула ее руку.

– Мне приходится защищаться, когда она нападает, но я никогда не начинаю первой.

– Но особого дружелюбия ты тоже не проявляешь.

Я оцепенела от прямоты Дженнифер. Но тут выражение ее лица смягчилось, и в глазах промелькнуло что-то похожее на отчаяние.

– Знаю, она этого не заслуживает, но кто-то из вас должен быть мудрее и сделать первый шаг. Не хочется признавать, но у меня сложилось впечатление, что ты добрее ее. – Дженнифер улыбнулась, хотя в глазах у нее стояли слезы. В этой улыбке были и грусть, и гордость – и даже немного зависти. – Ты такая же, как отец.

Что на это ответить я не знала, и в своих чувствах разобраться не могла. Нравилось ли мне, что меня сравнивают с папой? И приятно ли было слышать добрые слова от Дженнифер, пусть и сказанные с неохотой?

Я снова опустилась на скамейку. Наша беседа выбила меня из колеи, и нужно было время, чтобы прийти в себя. Дженнифер отнеслась с пониманием: похлопав меня по плечу, направилась в сторону дома.

– Когда будешь готова, приходи на кухню. Мы собирались обсудить планы на вечер. Сегодня особенный день, и мы хотим его как-нибудь отметить. Если захочешь поучаствовать в обсуждении, лучше сильно не задерживайся, – сказала она напоследок.

Сердце у меня сжалось. Разговор с Дженнифер, неловкая ситуация с Синдером… Не уверена, что после всего этого переживу еще один семейный ужин, похожий на предыдущий. По пути на кухню я размышляла о том, подойдет ли неважное самочувствие в качестве уважительной причины, чтобы отказаться ужинать вместе со всеми.

Как я и предполагала, девочки тут же затихли и погрустнели. Отец выглядел удивленным, но мое появление не повлияло на его позитивный настрой. Его голос по-прежнему звучал бодро, а глаза весело блестели.

– Вернулась пораньше?

– Ты тоже.

– Суд завершился. Я решил взять отгул на оставшуюся часть дня и отпраздновать.

– То есть ты выиграл дело?

Отец горделиво выпятил грудь, и его лицо озарила широкая улыбка.

– Прищучили негодяя!

Я постаралась искренне улыбнуться:

– Поздравляю.

Отец начал работать над этим делом еще до того, как я попала в аварию, и из-за того, что он так много времени провел со мной в Бостоне, у его команды начались проблемы. Я действительно обрадовалась, что он выиграл дело – и не только потому, что ему удалось отправить за решетку человека, похитившего и убившего трех девочек.

– Так вот, милая, мы собираемся устроить праздничный ужин и никак не можем решить, куда пойти.

– «Провиденс»! – настаивала Джульетта.

– Не-е-ет, – ныла Анастасия. Мне впервые захотелось с ней согласиться. – Суши были в прошлый раз.

– Может, что-то итальянское? – предложил папа.

– Нет! – замахала руками Дженнифер. – Никаких хлебных палочек и сливочных соусов до съемки! Я просто умру!

По смеху отца я поняла, что он решил специально позлить Дженнифер, упомянув ее любимую кухню.

– А может, что-нибудь мексиканское? – спросила Анастасия. – Мы все никак не доберемся до мексиканской еды.

– Потому что здесь нет ни одного приличного мексиканского ресторана, – отозвалась Джульетта.

– А «У Глории»? – не сдавалась Анастасия, как будто все вокруг не понимали очевидного.

– Я сказала «здесь». А «У Глории» находится в Калвер-сити. В это время мы будем добираться туда не меньше двух часов.

– Мне нравится идея о мексиканской еде, – подключился отец, поглаживая живот. Он хитро улыбнулся мне и добавил: – Но ни один ресторан в мире не сравнится с тем, как готовила твоя мама.

Когда он упомянул маму, кровь в моих жилах на мгновение застыла. Папа однако, кажется, не заметил, что чуть не довел меня до сердечного приступа. Он с улыбкой повернулся к Анастасии и Джульетте:

– Мама Эллы готовила вкуснее всех на свете. Когда мы с Люсиндой разошлись, мне, пожалуй, больше всего не хватало ее энчиладас с зеленым чили.

Лучше бы он воткнул мне в сердце нож для мяса. Было бы не так больно и, наверное, быстрее бы зажило. Я судорожно вдохнула воздух, в то время как Анастасия засмеялась и сказала:

– Выкуси!

– Папа! – прошипела Джульетта.

Отец не сразу понял, в чем дело. Он явно прокручивал в голове все сказанное, пока наконец не побледнел.

– О нет! Милая, нет! Я совсем не это имел в виду. Конечно же, по тебе я тоже скучал.

Вранье. Он даже не вспоминал обо мне все эти годы, потому что даже сейчас, когда я стояла перед ним, он подумал обо мне далеко не в первую очередь – и то после того, как ему напомнила Джульетта.

Я уже собиралась сбежать в свою комнату – и плевать на запреты доктора Пэриш! – но, развернувшись, встретилась взглядом с Дженнифер и передумала. Ее лицо не было злым: скорее она расстроилась из-за меня, но я тут же вспомнила о нашем разговоре. Я не могла убежать.

Сделав глубокий вдох, я вернулась обратно и заставила себя заговорить. Я не могла сказать, что все в порядке и я не обижаюсь: любой бы понял, что это неправда, поэтому решила сменить тему:

– Хотите, я приготовлю для вас энчиладас?

Пожалуй, если бы пасхальный кролик с ружьем наперевес пробрался в дом через дымоход и открыл бы огонь, они удивились бы меньше. Отец даже потер ухо, как будто хотел проверить, исправно ли оно работает.

– Что, прости?

– Мне всегда нравилось готовить, – неловко начала я. – Мама научила меня делать энчиладас по-швейцарски – ее фирменное блюдо, – когда мне было двенадцать. Если хотите ужин по-мексикански, я могу их приготовить.

Вся семья была настолько ошарашена моим предложением, что я почувствовала себя ужасно глупо. Покраснев от смущения, я решила пойти на попятную:

– В смысле, если хотите пойти в ресторан, я не против. Не отказывайтесь от своих планов. Тем более что у нас, скорее всего, нет всех необходимых продуктов. Я пойду переоденусь.

Мои слова помогли папе и Дженнифер наконец прийти в себя от изумления.

– Я могу сбегать в магазин и купить все, что нужно, – выпалила Дженнифер в тот момент, когда я уже собралась уходить. Ее била мелкая дрожь, как будто она не могла справиться с волнением. – «Лавка Джо» совсем недалеко, у подножия холма.

Я посмотрела на папу в ожидании его решения. Он прикусил губу и на мгновение задумался, а потом негромко спросил:

– Ты правда можешь приготовить энчиладас по-швейцарски для нас?

Я кивнула, но потом посмотрела на свою правую руку и пожала плечами.

– Ну, одному из вас придется взять на себя основную часть готовки: у меня не получится мелко нарезать ингредиенты – но я могу все объяснить и проконтролировать.

Отец улыбнулся, но потом скрыл свои эмоции за маской нейтральности. Возможно, боялся меня спугнуть.

– Было бы здорово, – сказал он наконец, сглотнув. – Реально здорово.

Через двадцать минут мы с папой уже стояли на кухне в одинаковых розовых фартуках в белый горошек. Отец красиво разложил все ингредиенты на столешнице, как будто мы участвовали в кулинарном телешоу. Когда он достал из ящика для приборов столовую и десертную ложки и стал их внимательно рассматривать, Дженнифер взяла в руки телефон и крикнула:

– Улыбнись!

Папа подошел ко мне, выпятил грудь, обтянутую нежно-розовым фартуком, и гордо ухмыльнулся. Я тоже улыбнулась, хотя и ужасно нервничала: это было наше первое совместное фото за последние девять лет. Когда Дженнифер сфотографировала нас, я с удивлением обнаружила, что ужасно хочу получить снимок. Я постеснялась попросить Дженнифер прислать фотографию, но в глубине души надеялась, что она сама догадается скинуть ее в мессенджер.

Попозировав еще немного, отец снова уставился на ложки, которые до сих пор были у него в руках.

– Как вы определяете, какая из них чайная?

Я вопросительно посмотрела на Дженнифер, и она засмеялась:

– Нет. Боюсь, он не шутит.

– Секрет идеальных энчиладас по-швейцарски, – начала я, забрав у папы ложки и вручив ему вместо этого луковицу и нож, – заключается в правильном приготовлении соуса. Здесь очень важно соблюсти баланс между сливками и начинкой, поэтому я буду отмерять нужное количество, а ты будешь все резать. Ведь если я правильно помню, единственное, что ты умеешь готовить, – это кукурузные хлопья.

Отец покорно направился к разделочной доске и вздохнул:

– Да, но стоит признать, что я достиг совершенства в их приготовлении.

– Ничего не изменилось. – Джульетта залезла на барный стул, с любопытством наблюдая за происходящим. Она хихикнула, глядя на папу. – Правда, ему приходится скрываться от мамы. Она не разрешает есть «сахарные» хлопья, поэтому у папы есть заначка в прачечной, в шкафу над сушилкой, где он втихаря трескает сладости, пока мамы нет дома.

– Что-о-о? – ахнул отец. – Неправда! Откуда ты знаешь?

Мы с Джульеттой переглянулись и дружно рассмеялись. Дженнифер ласково поцеловала отца в губы.

– Мы все это знаем, милый, – сказала она и расхохоталась вместе с нами.

Папа тоже засмеялся. По его щекам потекли слезы – причем скорее от смеха, чем от лука, который он в этот момент старательно резал.

Мы продолжили готовить в приподнятом настроении, и в конце концов Джульетта спросила, чем может помочь. Она не решилась заняться приготовлением курицы или тортильи (очевидно, с плитой у нее были примерно такие же отношения, как у отца), поэтому я поручила ей натереть сыр на терке.

Дженнифер все это время сидела за барной стойкой, но не пошевелила и пальцем: по ее словам, на этой кухне и так уже было слишком много поваров. Она явно обрадовалась, что сегодня можно отдохнуть от готовки. Правда, сливочное масло, густые сливки и сыр одним своим видом вызывали у нее неподдельный ужас.

Ужин удался. Еда получилась вкусной, а атмосфера была непринужденнее, чем когда-либо с момента моего появления в доме семьи Коулман. Даже Анастасия съела свою порцию, не сказав ни одного обидного слова в мой адрес.

Отец взял с тарелки последний кусочек, откинулся назад и расслабленно вздохнул.

– Элламара, ты просто великолепна. Я думаю, эти вышли даже лучше, чем у твоей мамы.

По моим жилам разлилось приятное тепло: впервые в жизни папа сделал мне настоящий комплимент. Но я все равно отрицательно покачала головой:

– Нет, лучше маминых все равно не выйдет. Но когда абуэла[11] была жива, она научила меня готовить сопапийяс по своему особенному рецепту, и они действительно получаются у меня лучше, чем у мамы. Может быть, на Рождество мы могли бы… – Мой голос задрожал, и меня охватила жгучая печаль. Я утерла салфеткой подступившие слезы и неуклюже извинилась.

– Да что с ней не так? – прошипела Анастасия.

Джульетта попыталась спасти положение и спросила:

– А что такое сопапийяс?

Папа ухватился за спасательный круг, брошенный Джульеттой.

– В интерпретации ее мамы – это что-то вроде жареных тыквенных пончиков, политых кленовым сиропом. Очень вкусно. Мы ели их на завтрак вместе с горячим шоколадом каждое Рождество. Элла, по-моему, даже больше радовалась сопапийяс, чем подаркам.

– Наша традиция, – прошептала я, окунувшись в воспоминания. – В прошлом году она впервые нарушилась.

– Значит, в этом тебе придется съесть вдвое больше, чтобы наверстать упущенное, – улыбнулся папа.

Я вскинула голову и почувствовала себя по-дурацки от того, что к глазам опять подступили слезы.

– Правда? Мы можем приготовить их на Рождество? Вы не против?

– Конечно.

– Да, я определенно согласна перенять такую традицию, – добавила Джульетта. – Обычно в рождественское утро мы завтракаем шоколадом, который находим в носках с подарками.

Вечер, кажется, был спасен, но теперь равновесие казалось очень хрупким – возможно, из-за того, что Анастасия молчала и сосредоточенно рассматривала свои колени.

Мы все заметили ее раздраженный взгляд, но попытались не обращать внимание, в надежде, что она остынет.

Отец попытался продолжить разговор:

– Абуэла правда оставила тебе свой секретный рецепт?

Я ухмыльнулась:

– Вместо обычного коричневого сахара нужно использовать чанкаку[12]. Ее непросто найти, но результат того стоит. Я никогда не говорила маме, в чем секрет: бабушка взяла с меня клятвенное обещание. Мама всегда ужасно злилась из-за этого.

Папа засмеялся, и я улыбнулась ему в ответ. Все это было так странно! Мы сидели на кухне и вспоминали маму. Когда она умерла, я подумала, что больше не смогу о ней говорить – потому что не с кем. В моей жизни не осталось никого, кто ее знал. Кроме папы, который был женат на ней восемь лет. Но все это было так давно, что я с трудом верила в то, что он и есть человек из моих детских воспоминаний.

– Абуэла… – протянула Джульетта, отвлекая меня от размышлений. – Это значит «бабушка», верно? Мама твоей мамы?

Я кивнула.

– Она живет в Бостоне?

Я тяжело вздохнула:

– Она умерла, когда мне исполнилось четырнадцать лет. Дедушка умер, когда мне было одиннадцать, а поскольку мама – единственный ребенок в семье, после смерти бабушки мы остались вдвоем. А других родственников у меня не было.

– Вообще-то был, – процедила Анастасия сквозь зубы. – У тебя был папа.

Отец в это время подносил к губам бокал, но промахнулся и облил вином скатерть. Анастасия этого даже не заметила: она пристально смотрела на меня, буквально дымясь от злости.

– Ты не сирота, Элла.

– Я этого и не говорила, – чуть слышно выговорила я.

Настроение было безнадежно испорчено. Теперь главный вопрос заключался в другом: насколько разрушительной будет надвигающаяся катастрофа? От Анастасии можно было ожидать чего угодно.

– Почему ты никогда не говорил нам о ней? – неожиданно спросила отца Анастасия. – Мы даже не подозревали о ее существовании, пока полиция не сообщила об аварии.

Не знала об этом. Я огляделась по сторонам, ожидая услышать подтверждение или опровержение ее слов. Отец отвел глаза, поэтому я перевела взгляд на Джульетту. По выражению ее лица стало сразу понятно: Анастасия говорила правду. Он никогда не говорил, что у него есть дочь. Я ничего для него не значила.

Я поняла, что реву, только когда мои всхлипывания привлекли всеобщее внимание.

– Я знала о тебе, – тихо сказала Дженнифер. – Он рассказывал о дочери, когда мы начали встречаться.

– А он не рассказывал, что женат, когда вы начали встречаться?

Я задала этот вопрос без задней мысли. Не хотела их обидеть или заставить почувствовать себя виноватыми. Мне просто нужно было знать.

Дженнифер, видимо, уловила отчаяние в моих словах. Прикрыв глаза, она кивнула:

– Да.

– Почему ты никогда не говорил нам о ней? – не унималась Анастасия. – Если ты так ее любил и берег все эти милые воспоминания, почему не упоминал о ней хотя бы время от времени и не хранил в доме ее фото?

Отец ничего не мог ответить, и Анастасия обрушилась на меня.

– А ты? Почему ты ни разу не позвонила и не прислала хотя бы школьный рисунок или что-то в этом Аухе?

– Ана! – взмолился отец.

Его мольбы никого не интересовали – ни Анастасию, ни меня. Я должна была ответить сама. Меня достало, что Анастасия продолжает расковыривать рану, которая и так невыносимо болит. Я села настолько прямо, насколько смогла, расправила плечи и посмотрела ей прямо в глаза.

– Я отправляла и рисунки, и открытки, и письма, говорила, что люблю его, и годами умоляла навестить меня. А он так ни разу не ответил и не позвонил. В первые пару лет мне еще изредка приходили открытки на день рождения или Рождество, но через некоторое время и они исчезли, и я перестала писать. Знаешь ли, у любой девочки рано или поздно проснется гордость, если ее все время отвергать.

Анастасия злобно посмотрела на меня, но так и не придумала, как бы еще уколоть. На этот раз молчание нарушил отец.

– Прости меня, девочка, – еле слышно прошептал он.

Я сделала вид, что не услышала, и обратилась к Дженнифер:

– Прошу меня извинить.

Дженнифер кивнула. По ее щекам струились слезы.

Последним, что я услышала, прежде чем сбежать к себе в комнату, был крик Джульетты:

– Ну что, теперь ты довольна, Ана? Ты все испоганила!

Кто-то побежал вверх по лестнице.

16

Я НАРУШИЛА ПРАВИЛО доктора Пэриш и заперлась в своей комнате. В ту ночь в мою дверь несколько раз стучали. Я не отвечала, и они наконец-то поняли намек и оставили меня в покое. Синдер, судя по всему, оказался тупее моих родственников. Он звонил, я не брала трубку, но он продолжал обрывать телефон. Звонил еще и еще. Потом он вошел в сеть, и мой ноутбук взорвался звуковыми уведомлениями от его ежесекундных сообщений. Телефон все также настойчиво продолжал звонить.

EllaTheRealHero: Прости, Синдер. Я не в настроении переписываться сегодня.

Cinder458: He надо переписываться. Давай просто поговорим. Перезвони мне, пожалуйста.

EllaTheRealHero: He могу. Не сегодня.

Cinder458: Это из-за нашего разговора?

Я уставилась в экран, положив руки на клавиатуру, и была готова написать ему ответ. Но понятия не имела, что именно сказать. Просто не могла в тот момент говорить с Синдером. Этот день добил меня окончательно. Я сделала огромный шаг, чтобы сегодня вечером стать частью папиной семьи. Отдала им частичку себя, а взамен они разбередили воспоминания, которые я хранила глубоко внутри все эти годы.

Это сработало, но ненадолго. На пару минут мой папа вернулся ко мне – тот, настоящий папа из прошлого. Но вопрос Анастасии снова забрал его у меня. Ее слова потревожили старую рану, и, пока я вновь переживала счастливые воспоминания, полоснули прямо по живому. Синдер бы подбодрил меня: он всегда так делал. Но даже он увильнул в сторону. Сегодня днем он тоже отверг меня – прямо как отец много лет назад.

Cinder458: Элла?

Cinder458: Прости.

Cinder458: Элла, поговори со мной, пожалуйста. Позволь мне все объяснить.

EllaTheRealHero: Тебе не нужно ничего объяснять. Это я должна извиниться. Прости, что Вивиан застала тебя врасплох. Мы с ней познакомились всего пару дней назад. Я еще не говорила ей о тебе. Она не понимала, что делает, когда попросила тебя прийти в пятницу. Если бы я знала, что она задумала, то остановила бы ее. Прости меня.

Cinder458: Тебе не за что извиняться. Это все я, ты тут ни при чем. Звучит странно, понимаю, но это так. Ты же знаешь, что очень дорога мне, правда? Даже не подозреваешь, как сильно я хотел принять приглашение твоей подруги. Просто…

Телефон зазвонил снова, но я не взяла трубку. Не хотела, чтобы он слышал, как я плачу.

Cinder458: Мы можем не делать это в чате?

EllaTheRealHero: Делать что?

Cinder458: Говорить обо всем этом.

EllaTheRealHero: Мы вообще не обязаны ни о чем говорить. Я понимаю. Все в порядке.

Он набрал мне еще раз. Я не ответила.

Cinder458: Нет, ты не понимаешь. Ты думаешь, я не хочу встретиться с тобой, а я просто не могу. Моя жизнь – действительно очень сложная штука. Не хочу, чтобы она принесла тебе страдания.

EllaTheRealHero: Ты говоришь это потому, что у тебя есть «типа» девушка, которую ты ненавидишь, но не можешь бросить?

Cinder458: В том числе, но не только поэтому.

EllaTheRealHero: Послушай, Синдер, меня это совсем не волнует. То есть мне, конечно, не все равно, и я бы хотела, чтобы ты с ней расстался, ведь она делает тебя несчастным, хотя ты этого не заслуживаешь. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив. Но я не против того, что у тебя есть девушка. Меня это совсем не обижает.

Я же не прошу тебя начать со мной встречаться. Просто думаю, что было бы здорово вживую увидеть своего лучшего друга.

Cinder458: В этом-то все и дело! Ты тоже мой лучший друг, и если мы увидимся, то все изменится. Не хочу, чтобы эта встреча разрушила то, что между нами есть. Я не готов так рисковать. В моей жизни сейчас все идет наперекосяк, и я очень нуждаюсь в тебе. Мне нужна наша дружба. Сейчас ты для меня – самый важный человек на свете. Ты единственная, кто не дает земле уйти из-под ног. Я не могу потерять тебя.

EllaTheRealHero: Этого не случится. Конечно, наши отношения немного изменятся, не спорю. Но это только укрепит нашу дружбу. Встреча не разрушит ее. Ничто на свете не сможет ее разрушить.

Cinder458: Знаю, что ты так думаешь, но ты не понимаешь всей картины. Элла, ты такая милая. Еще такая молодая, такая наивная. Моя жизнь совсем не похожа на твою. Ты не сможешь жить, как я.

Не стоило вообще заводить этот разговор. Я и так была на взводе из-за Анастасии, а Синдер иногда просто бесил. Его слова стали последней каплей. Я набрала его номер. Он взял трубку почти мгновенно и с облегчением выдохнул:

– Привет!

– Ты надо мной издеваешься, да? Понимаешь, как надменно звучат твои слова, понимаешь? Сколько тебе там, двадцать? Двадцать один?

Да, как только он понял, что я звоню, только чтобы наорать на него, его облегчение как ветром сдуло.

– Я не надменный. Просто говорю правду. И да, мне двадцать два, если тебе интересно.

– Ой, двадцать два, извините, пожалуйста! Ты такой взрослый и мудрый, ага. Эти три с половиной года разницы в возрасте, видимо, дают тебе невероятное преимущество, и с высоты своего опыта ты можешь сказать, что по сравнению с тобой я совсем молодая и наивная.

– Я не хотел тебя обидеть, – сказал он, устало вздохнув. – Ты совсем не ребенок – да ты более взрослая, чем я сейчас! – но иногда еще очень невинная. В моем мире ты будешь, как золотая рыбка в аквариуме с акулами. Тебя сожрут заживо. Моя шизанутая девушка и ей подобные порвут тебя на кусочки. Даже я еле справляюсь с этой стервой, а ведь я опытный игрок.

– Да пошел ты, Синдер! Конечно я не ребенок. Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти за свою жизнь, но пока что я, знаешь ли, как-то справлялась.

Я вскочила и стала расхаживать босиком по комнате. Пальцы ног сразу же заболели, поэтому я решила временно не думать о землетрясениях и вышла на балкон. Я облокотилась на перила, переместив большую часть веса на руки, в надежде, что прекрасный вид и свежий воздух помогут успокоиться.

После длительного молчания Синдер наконец заговорил.

– Это все не то, Элла, – глухо сказал он. – Знаю, ты через многое прошла. И ты права, я понятия не имею, каково это – быть на твоем месте. Уверен, во многом ты сильнее, чем обычные люди, но, поверь, если я втяну тебя в свое болото, оно поглотит тебя. А если мы встретимся, ты точно угодишь в трясину. Это неизбежно.

– Спасибо, что веришь в меня, придурок.

Синдер снова вздохнул:

– Прости меня. Знаю, сейчас ты сбита с толку. Да, сейчас я говорю как кретин, но клянусь, если бы я мог сделать хоть что-то, чтобы исправить ситуацию, я бы это сделал. Моя жизнь слишком безумна, я никак ее не контролирую. Тебе может быть больно, и ты возненавидишь меня за это. Постарайся просто мне поверить. Давай пока оставим все как есть? Прошу тебя.

Ну вот, кажется, он действительно в отчаянии. Я не могла сказать ему «нет», но не хотела и уступать.

– Ладно, как хочешь, мне пора.

Я положила трубку.

Он перезвонил.

Я отключила телефон.

К тому моменту, как я вернулась в комнату, и свернулась комочком в кровати, Синдер уже успел снова закидать меня сообщениями.

Cinder458: Ну же, Элла, перестань.

Cinder458: Я правда хороший.

Cinder458: Эй!

Cinder458: Элла!

Cinder458: Перестань игнорировать меня, женщина!!!

Надо было выйти из чата и закрыть ноутбук. Но я ответила.

EllaTheRealHero: Прости, но сейчас я слишком зла на тебя.

Cinder458: Знаю, прости. Тебе нужно время, я понимаю. Только не злись на меня вечно, ладно? Я слишком по тебе скучаю. Элламара, ты нужна мне. Мне нужна наша дружба.

Я прочла его сообщение и зарылась лицом в подушку, чтобы прокричаться.

EllaTheRealHero: A-a-a-a-a! Ненавижу, когда ты так делаешь!

Cinder458: Что делаю?

EllaTheRealHero: Когда заставляешь любить тебя, даже когда ты так сильно меня бесишь!!!!!

Cinder458: Я тоже тебя люблю, Элла. Больше всех на свете. Прости, что разозлил тебя.

EllaTheRealHero: Ничего, как-нибудь переживу.

Cinder458: Знаю. Поэтому и не сильно переживаю. Давай, поистери, как это умеют девочки, и перезвони, когда снова будешь меня любить.

EllaTheRealHero: Ненавижу тебя.

Cinder458: Нет, неправда. Спокойной ночи, Элла.

EllaTheRealHero: Спокойной ночи, Синдер.

* * *

Я очень расстроилась, что Синдер не захотел со мной встретиться, но в каком-то смысле после нашего разговора почувствовала облегчение. С одной стороны, больше не надо волноваться о всяких «А что, если?..». Он наконец объяснил, что на самом деле думает и почему никогда не предлагал встретиться.

Его аргументы звучали глупо, но он хотя бы не отвергал меня. Даже не так. Он боялся меня потерять, что, в общем-то, очень мило. В то же время именно мне было страшно увидеть его вживую. И в этом смысле я вполне его понимала.

С другой стороны, наш разговор с Синдером помог мне избавиться от крохотной надежды, что когда-нибудь мы с ним будем жить долго и счастливо. Я постоянно твердила себе, что между мной и Синдером не может быть ничего, кроме дружбы. Не надо забывать: он встречается с другими девушками. Но конечно же, как и любая на моем месте, я надеялась, что втайне он меня все-таки любит. Затаив дыхание, я ждала дня, когда он в этом признается. Теперь же можно было оставить всякую надежду и отпустить его. По крайней мере именно это я сказала себе, размышляя о том, что завтра после школы встречусь с Робом Локсли.

Вивиан пришла ко мне в гости, потому что у нее никогда не было друзей, живущих на холмах, и она хотела посмотреть дом. Она чуть не сошла с ума, когда я показала ей окна с дистанционным управлением.

– Забавно, да? Кстати, вид на самом деле потрясающий.

– Bay! – Вивиан выбежала на балкон и начала танцевать. – Это все взаправду?

Ее реакция меня рассмешила. Я ее не осуждала, ведь совсем недавно сама смотрела на это все такими глазами. У меня был большой личный балкон с видом на океан.

Конечно, не такой огромный, как терраса гостиной с кострищем и джакузи (она тоже нависала над обрывом), но место для круглого садового стола, четырех кресел и гамака здесь нашлось.

– Как же здорово! Я бы отсюда не вылезала.

– Я редко провожу здесь время, – заметила я, смеясь. – С моей-то удачливостью тут обязательно случилось бы землетрясение, я бы полетела вниз со скалы, но осталась в живых.

Вивиан нахмурилась, глядя на меня, и бросила рюкзак на маленький садовый столик.

– Это просто кощунство.

Она подняла лицо к небу и сделала глубокий вдох. Открывавшийся вид заставил меня улыбнуться. Если мне что-то и нравилось в Южной Калифорнии, так это погода. На дворе стоял ноябрь, но на улице было около двадцати градусов тепла. Странно встречать Рождество без снега, но я была уверена, что привыкну к этому быстро и безболезненно.

– Элла, тащи сюда свою задницу!

Я села в кресло напротив и оставила открытыми застекленные двери, чтобы при первом подземном толчке сразу укрыться дома. Стоило нам только достать учебники и тетради, как на балкон влетела Джульетта и бухнулась в гамак.

– Как жизнь? – спросила она, сосредоточенно наблюдая за тем, что происходило в доме за дверью моей комнаты.

Вивиан и я посмотрели в ту же сторону. Мы ничего не увидели, но было слышно, что на кухне смеются несколько человек. Видимо, к двойняшкам, как обычно, пришли гости.

Резкий голос Анастасии выделялся на фоне остальных. Я не понимала, что она говорит, но ярость в ее тоне было ни с чем не спутать.

– Ты что, втянула нас в войну между сестрами, в которой погибнут все, кто случайно оказался рядом? – спросила Вивиан у Джульетты.

Та фыркнула.

– Плевать. Не буду с ней разговаривать, пока она ведет себя, как свинья. Она злится на меня, потому что ее отчитали за вчерашнее поведение за ужином. Как будто я в чем-то виновата!

– Хорошо, – сказала я, откладывая задание по тригонометрии. – Оставайся тут, только не надо вдаваться в подробности семейной драмы, ладно?

Джульетта удивленно посмотрела на меня, и я постаралась улыбнуться.

– Мы с Вивиан как раз обсуждали идею устроить в эту пятницу марафон фильмов с Брайаном Оливером у нее дома. На прошлой неделе новая комедия с ним вышла на DVD, а в сети «Нетфликс» появился фильм «Н значит невинность». Я его еще не видела, но, говорят, веселый.

– Я за, – не задумываясь ответила Джульетта. В этот момент на балконе внезапно появился ее новый поклонник, Дилан Тракслер.

Дилан был красив и популярен, но самое главное – его вообще не волновало, с кем проводит время Джульетта. Он заприметил свободное место в гамаке рядом с подругой и прилип к ней, как муха к липкой ленте.

– За что? – спросил он, откидываясь в гамаке и прихватив с собой Джульетту.

– В эту пятницу Вивиан устраивает ночь кино. – Джульетта посмотрела на нее, как бы спрашивая, можно ли Дилану присоединиться. – Или это только для девочек?

– Пусть будет для всех, – ответила Вивиан с плохо скрываемым изумлением. – Только не приводите много народу, у меня мало места.

– Клево, – отозвался Дилан. Судя по всему, он тоже собирался прийти.

Обменявшись быстрыми взглядами, мы с Вивиан постарались сделать вид, что вечеринки «на расслабоне» с популярными ребятами проходят у нас постоянно. Пока мы обе думали, что сказать дальше, в комнату ввалился друг Дилана Люк.

– Что, Джулз, нашла новую компанию? – спросил он и присоединился к нам. – Я лично надеялся посмотреть на драку близняшек Коулман, но меня устроит и внимание твоей неуловимой сводной сестры.

Он выдвинул кресло справа от меня и уселся на него. Улыбаясь во весь рот, он кивнул мне, как будто своему корешу.

– Как делишки, Элла? Птичка на хвосте принесла, что ты на самом деле крутая чикса, но шифруешься. Так и собираешься оставаться одиночкой?

Я предпочла забыть о том, как Люк дразнил меня из-за хромоты, когда я только пришла в школу.

– Ну, знаешь, фанклуб – это такая запара, так что…

Люк рассмеялся, а потом заметил кого-то за моей спиной и приветственно поднял руку:

– Эй, Роб! Сегодня вечеринка здесь, братишка.

Мы с Вивиан переглянулись еще раз. Кажется, мы обе не ожидали, что кто-то попытается отвлечь нас от занятий. И тут на патио показался Роб Локсли – одна рука в кармане, в другой энергетик.

Я даже не знала, как отнестись к Робу. Он не был одним из тех жгучих красавцев, с которыми встречались Джульетта и Анастасия, но выглядел вполне прилично. Он казался достаточно невысоким для парня – наверное, чуть выше моих ста шестидесяти семи сантиметров. Но так как я больше не собиралась надевать каблуки, его рост меня не смущал. У него были короткие темно-каштановые волосы, зеленые глаза и чистая кожа. Он все еще был в школьной форме, но уже успел ослабить галстук и расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке. Ему очень шло. Он носил стиль кэжуал так, как будто сам его изобрел.

Я слышала, что его описывали как спокойного и милого, но что-то мне подсказывало, что при этом он не был застенчивым. Возможно, его выдавала горбинка на носу – такая, как будто однажды он его сломал, или его худые руки, на которых выступали вены. Он был невысокого роста, но мне казалось, что рубашка скрывала рельеф мышц. Я бы назвала его крепышом: с виду не очень сильным, но способным дать отпор. А еще он излучал неподдельную уверенность. Он явно чувствовал себя очень комфортно, будучи самим собой. Возможно, Роб действительно был милым тихоней, но мне почему-то показалось, что при желании он мог бы задать жару кому угодно.

Роб сел рядом со мной и отхлебнул из банки с энергетиком. Его взгляд устремился на город под нами. Вид ему явно нравился. Он молчал, и это встревожило меня. Я не знала, что говорить и что делать. Когда я подняла глаза на Вивиан в поисках ответа, Люк рассмеялся:

– Мой дружбан Роб мало говорит, но на самом деле он очень клевый чел. Звезда футбола. Капитан школьной команды. За него уже борется несколько колледжей.

Пока Люк продолжал его нахваливать, Роб поморщился, но уголки его губ дрогнули, когда он попытался скрыть улыбку. Он был скромным, но все же любил внимание. Мне это нравилось.

– Ну, так что, Элла, как дела? – снова спросил Люк, когда ни я, ни Роб не проронили ни слова. – У тебя есть кто-нибудь? Джулз говорила, что, возможно, ты с кем-то встречаешься.

Я покраснела как рак. Не уверена, но, кажется, Роб пнул Люка под столом за этот вопрос.

– У меня никого нет.

Не знаю, что меня смущало больше: сам вопрос, мой ответ, или то, что мое лицо пылало румянцем и все это заметили.

– Как насчет Синдера? – вдруг спросила Джульетта.

Мне казалось она вообще нас не слушает, но теперь все взгляды, в том числе и ее, были устремлены на меня. Спасибо большое, Джулъетта. Если бы такой вопрос задала Анастасия, я бы знала, что она хочет в очередной раз помучить меня. Но Джульетта выглядела искренне смущенной.

– Мы просто друзья, – пробормотала я себе под нос. – Мы никогда не виделись в реальной жизни. Просто знакомый из блога.

Как настоящая подруга, Вивиан попыталась отвлечь от меня внимание.

– Люк, в пятницу у меня будет киномарафон. – Я встретила ее подбадривающую улыбку благодарным взглядом. Она подмигнула мне и улыбнулась Люку. – Ничего такого, просто кучка людей, закуски и последний фильм Брайана Оливера. Но, может, вы захотите прийти вместе с Робом?

Теперь уже я пнула подругу под столом, сердито посмотрев на нее, но она лишь снова подмигнула. Я мельком взглянула на Роба, ужасно боясь, что он решит, будто я специально подговорила Вивиан его пригласить.

Он поймал мой взгляд и ухмыльнулся.

– Мне кажется, или нас пытаются свести?

Не знаю, сам ли он попросил друзей подстроить этот разговор, или друзья просто поняли, что я ему небезразлична, – как бы там ни было, он ждал моего ответа.

– Похоже на то, – промямлила я, чувствуя, как лицо наливается новыми оттенками красного.

Роб посмотрел на меня в упор и сделал еще один глоток из банки с энергетиком. Помолчав, он сказал:

– Я не возражаю.

Я понятия не имела, как на это реагировать… Если только мои невероятно округлившиеся глаза сами по себе не служили ответом.

– Можно прийти на вечеринку в пятницу?

Я снова покраснела.

– Да это и не вечеринка вовсе, так, просто позависать вместе и посмотреть кино.

– Это мои самые любимые вечеринки.

Я попалась на его крючок, и он явно не собирался меня отпускать. Я глубоко вздохнула, чтобы мысли пришли в порядок, а потом, пожав плечами и пытаясь выглядеть более расслабленной, чем была на самом Аеле, сказала:

– Ну, тогда приходи.

Его лицо озарила улыбка, и я поняла, что он симпатичнее, чем показалось сначала.

– Отлично. И да, это свидание, – заключил он.

17

Я НЕ ОЖИДАЛА, ЧТО Джульетта и популярные мальчики из ее окружения вдруг станут моими лучшими друзьями. Собственно, они и не стали. Но теперь, когда мы встречались в коридорах школы, Дилан и Люк приветственно кивали мне и здоровались, а Роб даже стал сидеть рядом со мной на одном из наших общих уроков и иногда присоединялся к нам с Вивиан во время ланча.

Я по-прежнему оставалась изгоем, но открытая враждебность ко мне исчезла. Особняком держались только Анастасия и ее верная свита. Жизнь в школе немного наладилась. Но напряжение дома, к сожалению, только возросло. Анастасия злилась на Джульетту за то, что мы с ней сблизились. Чем злее она становилась, тем меньше Джульетта хотела проводить с ней время. И теперь уже не я, а Анастасия пряталась в спальне во время наших тусовок.

Я была рада, что теперь можно обсудить насущные проблемы с Вивиан, Джульеттой и даже с Робом, но мне все же не хватало Синдера. Наступил уже вечер пятницы, а я до сих пор с ним не разговаривала. С момента нашей ссоры прошло всего три дня – а мне казалось, что вечность. Даже не знаю, почему не писала ему. Наверное, потому что я очень упрямая. Мне хотелось, чтобы он первым нарушил молчание. Я расстроилась, что он не захотел встретиться со мной, хотя он и прикрывался заботой обо мне.

Мне было ясно: о нем нужно забыть. И я постаралась развеяться и как следует отдохнуть на вечеринке у Вивиан. Ночь кино прошла отлично: все расслабились и были в хорошем настроении. Мы посмотрели фильм с Брайаном Оливером, как и собирались. Это была комедия, так что парням тоже понравилось. Мы смеялись и бросались попкорном.

Все было замечательно за исключением одного факта: Роб мне не нравился, и я ничего не могла с собой поделать, как ни старалась. Он был очень классным парнем, симпатичным, интересным, умным. Я точно знала, что нравлюсь ему. Но вот меня в нем ничего не привлекало. Он был мне близок как человек, и я хотела бы с ним подружиться. Но когда смотрела на него, бабочки в животе мирно спали.

Весь фильм он сидел рядом со мной, положив руки на колено – как будто ждал, что я возьму ее или подам знак, чтобы он взял мою. Вместо этого я обхватила миску с попкорном и напустила на себя безразличный вид.

Я постаралась не показывать, как сильно тревожила меня эта ситуация. Когда мы расходились, Роб был в хорошем настроении несмотря на то, что я не флиртовала с ним, а Джульетта всю дорогу до дома щебетала, что очень рада за меня.

В следующую пятницу мне исполнялось девятнадцать. Я никому не сказала ни слова, надеясь, что этот день пройдет незамеченным. День рождения пугал меня по нескольким причинам. Первая и самая очевидная – это была годовщина маминой смерти. В день моего восемнадцатилетия мама разбудила меня, мимо нот напевая «С днем рождения…», и заявила, что я освобождаюсь от занятий в школе на ближайшие два аня, то есть до конца недели. В эти выходные мы должны были поехать кататься на лыжах в Вермонт. Она пообещала мне дорогущий ужин и праздничную свечку в любом десерте, какой я выберу. Но я так и не смогла задуть ее и загадать желание.

Вторая причина, по которой я боялась своего дня рождения в этом году, заключалась в том, что папа то ли просто забывал, то ли игнорировал мой праздник последние лет пять. Первый раз он забыл про него, когда мне исполнялось одиннадцать. В четырнадцать – последний раз вспомнил. И как бы я ни старалась, каждый год меня это страшно расстраивало. Поэтому мама изо всех сил пыталась заставить меня забыть об отце и делала этот день особенным, чего бы ей это ни стоило.

Четыре последних года мой день рождения был событием года. Но не в этот раз: не было никого, кто бы позаботился о том, чтобы он стал незабываемым. Я сомневалась, что папа вообще помнит, когда у меня день рождения, и не горела желанием выяснять это. В наших отношениях и так было предостаточно неловких моментов.

Я решила, что смогу с достоинством выдержать этот день, собираясь провести его, как и все остальные. Но с утра, когда я оделась к школе и вышла из комнаты, мне стало так тяжело, что дыхание перехватило. Я спустилась вниз на кухню и чуть не расплакалась: на столе стоял гигантский букет желтых роз с открыткой на мое имя. Обомлев, я смотрела на цветы. В этот момент на мои плечи опустилась тяжелая рука папы:

– Ну, как у тебя дела этим утром? – торжественно поинтересовался он.

Я не смогла бы ничего ответить, даже если бы нашлись нужные слова. Только пожала плечами под весом его руки. И вдруг он прижал меня к груди и заключил в объятия, в которых мы оба так сильно нуждались. На секунду я остолбенела, а потом сама прижалась к нему и обняла его в ответ изо всех сил.

– С днем рождения, зайка, – прошептал он сдавленным голосом. Его переполняли эмоции.

– Я и не надеялась, что ты вспомнишь.

– Я и так уже пропустил достаточно твоих дней рождения.

Я позволила ему стиснуть меня еще сильнее. Секунды пролетали мимо, а мы так и стояли молча и не отпускали друг друга. Ощущение папиных рук, окутавших меня, его забота, тепло и любовь, растопили мое сердце. Я уткнулась лицом в его грудь и начала реветь, по-прежнему оставаясь в его объятиях.

Пропитав папину футболку слезами, я наконец отпрянула и смогла взглянуть на него. Его глаза тоже блестели. Он посмотрел на меня, и от его улыбки у меня сжалось сердце.

– Я подумал, что сегодня ты не захочешь к себе много внимания, поэтому мы ничего не планировали. Честно, никаких сюрприз-вечеринок. Но я надеюсь, ты не будешь против сходить всей семьей на праздничный ужин. Если хочешь, возьми с собой Вивиан.

– Давай потом об этоом поговорим, пожалуйста. Я пока не уверена, что смогу нормально продержаться весь день.

Папа сглотнул и, ничего не сказав, кивнул.

– Может быть, ты хочешь остаться сегодня дома вместо школы?

Услышав голос Дженнифер, я вздрогнула и отскочила от отца, как будто сделала что-то неподобающее. Его лицо на мгновение исказила гримаса боли, но он быстро взял себя в руки. Папа посмотрел на Дженнифер, потом снова на меня.

– Да, если не хочешь идти на занятия, оставайся, мы не заставляем.

Я встретилась взглядом с папой, затем обвела глазами кухню. Дженнифер и Джульетта понимающе улыбались мне. Кажется, они все узнали. Они явно понимали, что сегодня не только мой день рождения. Даже Анастасия с подавленным видом сидела за кухонной стойкой. В ответ на предложение Дженнифер и папы я лишь отрицательно покачала головой, вытерев слезы со щек.

– Думаю, если я весь день прослоняюсь одна по дому, станет еще хуже.

– Прости, что не получилось навестить могилу твоей матери. Мы можем съездить в Бостон на выходных в честь Дня благодарения на следующей неделе, хочешь? Сегодня я мог бы взять отгул на работе, и мы бы сходили куда-нибудь, только ты и я.

– В этом нет необходимости, пап. Думаю, мне надо просто чем-то себя занять, и это поможет. Отвлекусь в школе, это хороший вариант.

Папа опять выглядел сбитым с толку, и я добавила:

– Думаю, стоит навестить могилы мамы, абуэлы и дедушки. Необязательно делать это на День благодарения, просто в любой подходящий выходной.

– Можно я поеду с тобой? – спросила Джульетта.

Ее вопрос удивил и тронул меня. Я взглянула на нее, а она робко улыбнулась в ответ.

– Ты покажешь мне Бостон, может быть, навестишь старых друзей. – Теперь она весело ухмыльнулась. – Возможно, они расскажут мне самые интересные истории о тебе. Сестрам нужен компромат, ты же понимаешь. Даже сводным.

У нее получилось: я рассмеялась. Еще больше Джульетта удивила меня, когда ласково обняла меня:

– С днем рождения.

– Спасибо, – поблагодарила я и тоже обняла ее. – Поездка в Бостон – это хорошая идея. Если подождать до лета, мы сможем поехать на Нантакет, и я покажу тебе, как Восточное побережье зажигает на пляже. А еще сходим на игру «Ред Сокс» на стадионе «Фенуэй Парк».

Джульетта широко улыбнулась.

– Тогда нужно захватить с собой куртку «Доджерс».

Папа изумленно наблюдал за нашим разговором.

– Тогда я сегодня же забронирую отель. Устроим настоящие каникулы.

Анастасия глубоко вздохнула, тем самым спасая нас от неловкого молчания. Я была готова к любой ее ехидной ремарке, но она лишь сказала:

– Вы готовы идти? Не хочу опаздывать.

* * *

Когда мы подъехали к школе, на парковке меня ждал Роб с красной розой. Он вручил мне цветок, нежно поцеловал в щеку и прошептал:

– С днем рождения.

– Спасибо.

Я поднесла бутон к лицу, надеясь скрыть проступивший румянец. Роб взял мой рюкзак и закинул себе на плечо, на котором уже была его школьная сумка. По пути в корпус он посмотрел на меня и спросил:

– Ты не собиралась никому рассказывать, верно?

– Да. А ты как узнал?

– Это я сказала, – отозвалась Джульетта. Я нахмурилась, а она лишь улыбнулась. – Ты не можешь позволить трагедии, которая случилась с тобой год назад, омрачать твой день рождения всю оставшуюся жизнь. Тебе нужны хорошие впечатления, которые постепенно смогут вытеснить плохие.

Затаив улыбку, я снова опустила голову, чтобы понюхать цветок. Неожиданно для себя я поняла, что Джульетта права.

– Спасибо тебе.

Мы втроем вошли в главный коридор школы и смешались с толпой учеников. Тут же стало ясно, что творится что-то неладное. В воздухе царило напряжение. Понадобилась целая минута, чтобы осознать: ведь это я была центром всеобщего внимания. Во мне всколыхнулась странная палитра эмоций: от восторга до смущения и даже крайнего презрения к происходящему. Люди таращились на меня и перешептывались – кто-то восхищенно, кто-то с нескрываемым отвращением. Мы подошли к моему шкафчику, и мне удалось уловить отдельные фразы из гомона толпы:

– Это она!

– Не могу поверить, что они общаются.

– Не такая уж она красивая.

– Да что он вообще в ней нашел?

Я совершенно не понимала, что происходит. Мой взгляд упал на группу девочек помладше, которые, казалось, готовы были выпрыгнуть из штанов от счастья. Одна из них заметила, что я смотрю на них, и выпалила:

– Привет, Элла!

После этого приветствия меня накрыло гулом других фраз из толпы:

– Привет, Элла!

– С днем рождения, Элла!

– Элла, тебе так повезло!

– Элла, разве Брайан Оливер не милашка?

– С днем рождения!

Сначала я посмотрела на Роба, но он был озадачен так же, как и я, поэтому я повернулась к Джульетте в поисках ответа. Она вскинула вверх руки:

– Не смотрите на меня, я ничего не знаю. Я рассказала только Робу и Вивиан. Понятия не имею, что тут происходит.

Меня не покидало ощущение, что вместо Лос-Анджелеса мы оказались в каком-то параллельном измерении.

– Какой Брайан Оливер? Чему я должна поверить? Что происходит? О чем все говорят? – спросила я, хотя понимала, что ни Роб, ни Джульетта ничего не знают.

Самый красивый парень в школе, Митчелл Дрейтон, он же – самый большой сноб (потому что у него был агент и несколько строчек в парочке телешоу), подошел прямо к нам.

– Привет, Джулз, – поздоровался он с Джульеттой и с ослепительной улыбкой повернулся ко мне.

– Привет, Элла. Ты случайно не устраиваешь тусовку по случаю дня рождения? Тебе не нужен «плюс один»?

Роб подошел ближе ко мне и вперился в него взглядом. Митчелл заметил розу в моей руке, затем оглядел Роба с ног до головы. Посмеиваясь, он немного отступил:

– Прости, дружище. Не знал, что она с тобой.

А мне он сказал:

– Завтра я устраиваю вечеринку, там будут мои друзья актеры. Приходи. И прихвати Роба и Джульетту, если хочешь. В восемь вечера. Джулз знает, где я живу.

И Митчелл удалился. Я разинула рот от удивления, в то время как сердце буквально выпрыгивало из груди. Это было похоже на сцену из типичного подросткового фильма: окружающие внезапно становятся очень добры к героине-изгою, а потом ее прилюдно унижают.

– Ты думаешь, Ана хочет разыграть меня? – шепотом спросила я Джульетту.

– Быть не может.

Голос Джульетты звучал уверенно, но я все равно беспокоилась. Она заметила, что я не верю ей, и покачала головой.

– Серьезно. Ты не заметила, как спокойно она вела себя этим утром? Мама устроила нам обеим вчера головомойку и сказала, что если сегодня мы тебя хоть пальцем тронем, она посадит нас под домашний арест лет до тридцати.

Здорово. То есть я оценила поступок Дженнифер, но он, должно быть, окончательно вывел Анастасию из себя. Мне еще повезло, что она до сих пор ничего не выкинула.

– Говорю тебе, это не Ана, – настаивала Джульетта.

– Ну, что-то все равно происходит, – пробормотал Роб, грозно зыркнув на двоих парней, пялившихся на меня.

– Я разберусь, в чем дело, – сказала Джульетта, когда мы проводили ее до входа в класс. – Пообедаем сегодня вместе?

– Ты знаешь, где меня найти.

Джульетта ушла в аудиторию, а Роб угрюмо оглядывал ребят, пока мы шли к моему кабинету. Он разделял мои подозрения насчет сестры, потому что сказал:

– Это точно Ана. Вивиан бы ни за что не проболталась. Я узнаю, что происходит.

Мы стояли у входа в кабинет, и он взял меня за руку, чтобы я никуда не ушла. Заходя в класс, какая-то девочка, имя которой я не помнила, налетела на мое плечо.

– Подвинься! – бросила она. Потом поняла, что сама врезалась в меня, прищурилась и добавила: – Думаешь, теперь ты особенная? Ничего подобного.

Вслед за ней, неприятно оскалившись, в класс зашла другая ученица.

– Да по-любому она ему заплатила, чтобы он с ней ходил.

Они пошли за свои парты, мерзко хихикая.

Я была обескуражена и снова взглянула на Роба. Он спросил:

– Ты продержишься до обеда?

Он искренне переживал, и это заставило меня улыбнуться.

– Возможно ты уже забыл, что мне пришлось пережить, когда я только попала в эту школу, – усмехнулась я.

Он нахмурился. В его душе, очевидно, бушевала буря эмоций. Я почувствовала себя ужасно, когда поняла: он прекрасно знает, через что я прошла в последние месяцы и ему от этого очень тяжело.

– Эй, – я сжала его ладонь, – не волнуйся, все хорошо. Я в порядке. Спасибо тебе за розу.

Наконец-то он улыбнулся:

– Я рад, что тебе понравилось.

18

ВИВИАН БУКВАЛЬНО РАСПИРАЛО от волнения, когда она пришла обедать в кафетерий.

– Брайан Оливер поздравил тебя с днем рождения в «Твиттере»! – завопила она. – Что за фигня?

– Знаю. Джульетта сказала мне на втором уроке, и я подумала то же самое. Без понятия.

Когда я услышала эту новость, сразу стало понятно, почему все так странно смотрели и здоровались со мной. Брайан Оливер привлек ко мне всеобщее внимание, публично поздравив меня с днем рождения этим утром. Взволнованное перешептывание, завистливые взгляды и даже приглашение Митчелла на вечеринку – все сошлось. Но больше я ничего не понимала.

– Как он узнал, что у меня день рождения? Откуда он вообще знает о моем существовании?

– Просто ты – волшебная, – прокомментировал Роб, садясь рядом со мной.

– Что?

– Он фанат твоего блога.

– Нет! – взвизгнула Вивиан. – Можно я? Пожалуйста! Я терпела весь день!

Роб засмеялся и сделал пригласительный жест. Вивиан просияла. Подруга улыбалась так широко, что я испугалась, как бы она не потянула мышцы лица.

– Все началось с этого.

Вивиан явно заранее готовилась преподнести мне эту новость. В ее телефоне уже была открыта запись из «Фейсбука» Брайана Оливера: «Поздравляю с днем рождения Элламару, моего любимого блогера и фаната номер один! – прочитала вслух Вивиан. – Твои мудрые мысли вне конкуренции».

– И посмотри! – добавила она. – Он запостил ссылку на твою рецензию на какой-то фильм с его участием.

Действительно: там была ссылка на мой пост о фильме «Долгая дорога домой», написанный в форме письма с извинениями в адрес Брайана Оливера.

– Это еще не все, – продолжила Вивиан. Она начала прокручивать страницу Брайана в «Фейсбуке». Весь сегодняшний день он выкладывал цитаты из «Мудрых мыслей Элламары».

– Он цитирует меня в «Фейсбуке»?

Вивиан закивала с таким энтузиазмом, что напомнила мне китайского болванчика.

– Весь день! Он репостит твои записи и в «Твиттере», и многие последовали его примеру. «Мудрые мысли Элламары» попали в тренды!

Я должна была это увидеть. Открыв «Твиттер» на телефоне, я едва не получила сердечный приступ.

– Не может быть!

– Что там? – Вивиан и Роб нетерпеливо заглядывали мне через плечо.

– Вчера у меня было около шести, а сейчас больше двадцати пяти тысяч подписчиков!

Роб засмеялся:

– Вот что бывает, когда «золотой мальчик» Голливуда велит всем слушать тебя! Надеюсь, в твоем блоге нет никакой личной информации.

– Нет. У меня отдельные почта, «Твиттер» и «Фейсбук» для блога и абонентский ящик, куда приходят книжки от издательств. Так что я в безопасности. Но это просто безумие!

– Ну, как дела? – поинтересовалась Джульетта, наконец присоединившись к нам.

Пришлось рассказывать все сначала. Джульетта пришла не одна, а с целой свитой (все хотели узнать сенсационные подробности). Любопытство пересилило: Дилан, Люк и еще несколько ребят даже не побоялись быть замеченными рядом со мной в столовой. Но мне было нечего им рассказать. Я не знала Брайана Оливера. И понятия не имела, как он нашел мой блог.

– У меня вопрос. – Роб решил присоединиться к импровизированному блицопросу. – Как Брайан Оливер узнал, что у тебя день рождения? Допустим, он мог случайно наткнуться на твою рецензию в Интернете. Но откуда он знал, что именно сегодня твой день рождения? Я подписан на твой блог. И не видел, чтобы ты об этом писала.

Мне и самой было интересно. На самом деле больше всего меня удивило именно это.

– Не знаю. Если честно, я не ожидала, что кто-то вообще вспомнит про мой день рождения. Я думала, даже папа о нем забыл. Единственный человек, с кем я это обсуждала…

И вдруг все встало на свои места. Ребята за столом затаились в надежде, что сейчас я раскрою большой секрет, но я лишь улыбнулась.

– Ну конечно. Как же я не догадалась раньше.

– Так с кем ты это обсуждала? – с нетерпением спросила Вивиан.

Я вздохнула:

– С Синдером.

– Тем чуваком из Интернета? – уточнил Роб.

Я кивнула, чувствуя, как сжалось сердце.

Мы с Синдером не разговаривали с тех пор, как я разозлилась на него и повесила трубку. Но я не сомневалась, что он все равно думает обо мне. Он знал, какой сегодня день. Мы говорили об этом пару недель назад.

Синдер помнил точную дату, потому что мы переписывались в момент аварии. Он говорил, что боялся этого дня, и с его приближением тревога лишь нарастала. Меня очень удивили его слова, но потом Синдер объяснил, что имеет в виду. Все это время он считал, что в тот злополучный день потерял меня навсегда. Когда он рассказал мне об этом, я созналась, что авария произошла в день моего восемнадцатилетия. В ответ он пообещал, что придумает, как отвлечь меня от грустных мыслей и сделать мой день рождения незабываемым.

– Он сдержал обещание, – прошептала я себе под нос, пытаясь остановить внезапно подступившие слезы.

Вивиан замахала руками перед моим лицом, пытаясь привлечь внимание.

– Какое еще обещание?

– Он знал, что это за день. Ну, в смысле, помимо моего дня рождения. Он пообещал отвлечь меня, чтобы я не думала об аварии. И хотя я накричала на него и мы не разговаривали уже несколько Аней, он все равно сдержал слово.

Вивиан вздохнула.

– Как романтично. Ты должна простить его, Элла. – Она пыталась убедить меня в этом с тех самых пор, как я поделилась с ней подробностями нашей ссоры. – Позвони ему.

Роб явно сомневался в ее версии.

– Откуда ты знаешь, что это его затея?

– Только он мог такое придумать. Он единственный знал, когда у меня день рождения, а его отец – большая шишка в киноиндустрии, так что он вполне мог выйти на Брайана. Синдер всегда говорил, что у него есть связи в шоу-бизнесе. И как я сразу не догадалась?

– Откуда ты знаешь? Вы ведь даже не знакомы. Вдруг он врет?

Я покачала головой:

– Он снабжал меня инсайдерской информацией из Голливуда с самого начала нашего общения. Он узнает последние новости еще до того, как они появляются в сети. Может быть, его отец позвонил куда надо.

– Возможно, он знаком с Брайаном, – предположила Вивиан. – В смысле, если бы они дружили, было бы понятно, почему Синдер так его любит.

– Точно, – согласилась я. – Он говорил, что лично знает пару знаменитостей. Правда, он особо не распространялся на эту тему, и я тоже не спрашивала. Вполне возможно, что они друзья. Зная Синдера, я бы не удивилась.

Все, кто слышал наш разговор, начали хихикать и перешептываться. Одна девочка даже сказала:

– Не могу поверить, что ты знакома с кем-то, кто дружит с Брайаном Оливером!

– Да нет же. Я понятия не имею, как Синдеру удалось это устроить. Возможно, он знает Брайана. Или его отец знает парня, который знает парня, который знает Брайана.

– В любом случае, задумка крутая, – заметил Роб. Я не сразу поняла, что он имел в виду идею Синдера во что бы то ни стало отвлечь меня от плохих мыслей.

Я затаила улыбку.

– Да уж.

Я собиралась позвонить ему сегодня вечером и извиниться за то, что не разговаривала с ним целую неделю.

– Насколько вы вообще близки с этим парнем? – спросил Роб. Его подозрительный тон смутил меня.

– Он – лучший друг.

– Но при этом вы никогда не встречались вживую. Вы, типа, друзья по переписке или вроде того?

Я наконец уловила логику Роба, и у меня екнуло сердце. Я уставилась на свой ланч, не зная, что ему ответить. Видимо, он все понял, поэтому спросил:

– Я так понимаю, ты меня бросаешь?

Я с трудом подняла глаза на Роба. Он не выглядел удрученным или расстроенным. Надеюсь, он не настолько во мне заинтересован, как все думают. Не хотелось его обижать.

– Прости. Я сейчас не готова ни с кем встречаться. То есть технически я свободна. Между мной и Синдером ничего нет и никогда не будет, но я люблю его. Меня это очень тяготит, и я пытаюсь не любить его, но ничего не получается.

Роб внимательно посмотрел на меня, а потом спросил:

– Ты уверена, что между вами ничего нет? Твои чувства точно не взаимны?

Я отрицательно помотала головой:

– У него есть девушка, и он четко сказал мне, что не хочет встречаться лично. Его полностью устраивает анонимность.

Роб слегка поморщился, будто его разозлили мои слова, но ничего не сказал.

– Значит, тебе нужно переболеть им. Может, будет проще отвлечься от него, если у тебя появится кто-то другой? Бойфренд или вроде того?

Когда до меня дошел смысл сказанного, я залилась краской, но тут же отрицательно покачала головой:

– Спасибо за предложение, но не думаю, что это будет справедливо по отношению к тебе.

– Я тебе нравлюсь? – спросил Роб.

Я неохотно признала:

– Да, но…

Роб перебил меня на полуслове:

– Я тебя привлекаю?

Меня бросило в жар от его вопроса. Опустив глаза, я до боли закусила губу и едва заметно кивнула.

– Этого вполне достаточно.

Когда я смущенно взглянула на него, Роб улыбнулся:

– Чтобы ходить на свидания, необязательно влюбляться. Мы можем не вступать в серьезные отношения. Не стоит замыкаться друг на друге, если ты не хочешь. Давай просто попробуем. Вдруг искорка все-таки пробежит.

Я подумала над его предложением. Роб действительно мне нравился. Он не заморачивался и всегда был на расслабоне. Возможно, он и правда не искал серьезных отношений. Все это казалось не очень правильным, но мне действительно нужно было отвлечься от Синдера. К тому же чем больше людей будет в моей «системе поддержки», о которой все время твердила доктор Пэриш, тем быстрее я смогу стать независимой. Но…

– Не знаю. Получается, как будто я тебя использую…

Роб потянулся за пиццей и расплылся в улыбке.

– Используй на здоровье, Элла. Может, что-нибудь и получится. В любом случае, мы будем знать, что хотя бы попытались. К тому же нам ничего не мешает весело проводить время.

Роб смачно откусил кусок пиццы, и его глаза шаловливо сверкнули. Подкрепившись, он продолжил:

– Тебе не помешало бы немного развеяться, и я лишь хочу кое-что прояснить: всегда готов прийти на помощь симпатичной девушке.

Мне наконец удалось улыбнуться.

– Приятно слышать.

– Так что ты скажешь?

Было бы глупо отказываться от такого предложения.

– Давай попробуем. Папа хочет где-нибудь отпраздновать мой день рождения сегодня вечером. Вивиан уже приглашена. – Я переглянулась с Джульеттой. – Как думаешь, он не будет возражать, если Роб тоже придет?

Джульетта помотала головой.

– Насчет папы не парься. А вот мама… Она всегда очень волнуется, когда мы с Аной начинаем с кем-то встречаться. Думаю, она будет в шоке, что у тебя появился бойфренд.

Я побледнела, услышав это, но Роб лишь рассмеялся:

– Ну, тогда, обойдемся без громких титулов.

Вивиан прыснула:

– Только если «мальчик для развлечений».

Я поморщилась, а Роб снова хихикнул: «Звучит не так уж и плохо».

* * *

Вернувшись из школы, я чувствовала себя как выжатый лимон. Хотелось лишь расслабиться и услышать глубокий оживленный голос Синдера. Нужно обязательно ему позвонить. Я соскучилась. К тому же, надо поблагодарить его за сегодняшний сюрприз.

На днях папа снова разрешил мне проводить время в комнате, поэтому, оказавшись дома, я постаралась как можно скорее проскользнуть в свое убежище. Закрывая дверь, я услышала голос Анастасии. Это были ее первые слова за весь день. Она молчала всю дорогу в школу и обратно, очевидно, руководствуясь принципом «если не можешь сказать ничего хорошего, лучше помолчи».

Как только я исчезла из виду, Ана набросилась на сестру, как голодный хищник. Они сидели на кухне (Джульетта, как обычно, искала в холодильнике какой-нибудь перекус), и их голоса было хорошо слышно в моей комнате.

– Как она это сделала? – с раздражением спросила Анастасия.

Поскольку речь шла обо мне, я приоткрыла дверь и без зазрения совести начала подслушивать.

– Никак, – ответила Джульетта. – Она удивлена не меньше всех нас. Это Синдер. Такой вот подарок на день рождения.

– Синдер? – Ана не поверила своим ушам. – Этот странный чел из Интернета?

Хлопнула дверца холодильника, и я услышала звук открывающейся банки сока.

– Он не странный, – возразила Джульетта. – Он вроде как крутой.

– Откуда ты знаешь? Ты с ним разговаривала?

– Нет, но я все время слышу, как Элла беседует с ним, и ничего странного не замечала. А еще я как-то раз прочитала их переписку, когда Элла пошла в ванную и оставила ноутбук открытым.

– Ну ты даешь! Есть что-нибудь интересненькое?

Признание Джульетты изумило меня, но я не стала злиться из-за вмешательства в мое личное пространство, потому что она говорила с улыбкой:

– Очень увлекательно, скажу я тебе. Они постоянно прикалываются друг над другом, будто она героиня любовного романа, а он – похитивший ее негодяй-пират.

Джульетта замолкла, но через минуту продолжила:

– Она остроумная, Ана, веселая, неглупая, милая и вообще очень клевая. Если бы ты дала ей хоть один шанс, возможно, она бы тебе понравилась.

Слова Джульетты повергли меня в шок. Я заметила, что нам стало легче общаться, но сейчас она заступалась за меня, как будто мы были настоящими друзьями. Правда, Анастасию ее аргументы не убедили.

– А я-то чего? Она никогда не давала мне шанса.

– Как ты себе это представляешь? Ты изводишь ее с самого первого дня. По-моему, она терпит твои выходки гораздо дольше, чем ты заслуживаешь.

Анастасия злобно усмехнулась. Мне даже не нужно было видеть ее лицо, чтобы представить, с какой ненавистью она смотрит сейчас на Джульетту. Вот теперь-то она точно выпустит когти.

– Не могу поверить, что ты так предала меня. Она никогда не станет частью нашей семьи, а ты объединяешься с ней против своей же близняшки! Я твоя сестра, а не она!

– Она уже часть нашей семьи, Ана. Тебе придется это признать.

– Я не собираюсь признавать человека, который пытается отнять мою жизнь!

Джульетта ничего не ответила: видимо, растерялась так же, как и я. Что Анастасия имела в виду? В какой параллельной реальности я пыталась отнять у нее жизнь?

– Она уже забрала мою комнату, мою сестру и парня, который мне нравится! Роб ей даже не нужен, но при этом он таскается за ней, как влюбленный щенок. Мама с папой носятся вокруг нее, а теперь еще долбаный Брайан Оливер поздравляет ее с днем рождения!

– А Элла-то в чем виновата? – закричала в ответ Джульетта. – Она не может спать наверху, потому что не может нормально ходить. Только представь на секундочку, каково это – хромать, как она! Ты когда-нибудь видела ее занятия с физиотерапевтом? Каждый раз она плачет от боли. Было бы жестоко каждый день заставлять ее подниматься в комнату по лестнице.

– Ладно, но Роб…

– Она никак не может повлиять на чувства Роба. Элла честно сказала ему про Синдера. Но он настоял на своем и предложил попробовать. Я думаю, она правильно сделала, что согласилась.

Ана в очередной раз усмехнулась.

– И она не отнимала меня у тебя, – продолжила Джульетта. – Просто уже невозможно терпеть твое нытье насчет Эллы каждый день. Папу тоже можно понять: естественно, он будет вокруг нее носиться. Он же бросил ее. Если уж на то пошло, это мы отняли у нее отца. Я удивлюсь, если она сможет простить кого-либо из нас!

Джульетта остановилась, видимо, чтобы перевести дух. Повисло гнетущее молчание. Мне было интересно, что ответит Анастасия, но она ничего не сказала. Через некоторое время Джульетта снова заговорила. Ее голос звучал спокойнее, но в нем все равно слышалась жесткость:

– Ты – не центр вселенной. Я рада, что Синдер затеял эту авантюру с Брайаном Оливером: Элла хотя бы немножко отвлеклась от мыслей о прошлогодних событиях. Ты не можешь просто порадоваться тому, что у человека наконец случилось что-то хорошее?

Анастасия по-прежнему молчала. Я и не ожидала, что она ответит. На этом Джульетта, видимо, закончила свою тираду: внизу включился телевизор, а где-то над моей головой хлопнула дверь.

Мне было жаль Анастасию. Конечно, она эгоистичная стерва, но у нее тоже есть чувства. До этого мне никогда не приходило в голову посмотреть на ситуацию ее глазами. Джульетта и Дженнифер как-то обмолвились о том, что Ана видела во мне угрозу. Я отказывалась в это верить, но, судя по всему, они были правы.

Я не собиралась заниматься самобичеванием и мириться с бреднями Анастасии: я не виновата в том, что произошло, и ничем не заслужила наказания. Но теперь я по крайней мере понимала, за что она меня так ненавидит. Возможно, стоит быть более чуткой по отношению к ней.

Я наконец закрыла дверь и решила принять ванну.

19

БРАЙАН

ВСЕМИРНЫЙ КОНВЕНТ ФЭНТЕЗИ, или «Фэнтези-Кон» – самый большой фестиваль фэнтези в мире. Это как «Комик-Кон», только для фанатов «Властелина колец» и «Подземелья драконов». Он проходит в Лос-Анджелесском конференц-центре каждый ноябрь, и это было первое место из длинного списка мероприятий, которые мне предстояло посетить в рамках рекламной кампании, приуроченной к премьере «Принца-друида».

Я очень любил «ФэнтезиКон» и приходил сюда каждый год с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, а в этом году впервые оказался здесь не в качестве зрителя. Это был единственный интересный пункт в маршруте рекламного тура, посвященного «Принцу-друиду», но по странному стечению обстоятельств, этот день оказался одним из самых ужасных в моей жизни.

Сегодня был день рождения Эллы и ровно год после той страшной аварии. На протяжении всего дня мне полагалось улыбаться, приветствовать фанатов и изображать любовь к Кайли, но думать я мог только об Элле и о том, через что она, должно быть, сейчас проходит. Я даже не мог быть рядом с ней, не мог ее утешить, потому что она все еще со мной не разговаривала.

Разве я мог винить ее в том, что она разозлилась? Ведь я обидел ее до глубины души, когда отказался с ней встретиться, но у меня не было выбора. Мне казалось, что за пару дней она успокоится, позвонит и простит меня, но эта пара дней растянулась на две недели.

В миллионный раз я проверил мессенджер. Элла по-прежнему была оффлайн, поэтому я сделал единственное, что мне оставалось: опубликовал еще один твит с цитатой из «Мудрых мыслей Элламары». В этот раз я процитировал ее пост трехлетней давности – хвалебную рецензию на «Сагу о копье» Маргарет Уэйс и Трейси Хикман.

Я обещал Элле, что не позволю ей думать о грустном в этот день, но поскольку она со мной не разговаривала, это единственное, что пришло в голову. Надеюсь, я помог ей отвлечься, хотя мне это лишь напоминало о том, как бы ей хотелось быть здесь. Я ужасно переживал, что она пропускает это событие.

– Может, уберешь эту чертову штуку? – буркнула Кайли, заметив сотовый у меня в руках. – Это невежливо.

Я убрал телефон в карман. Кайли раздражал не сам факт того, что я переписываюсь, а то, что я пишу. Ее злость меня позабавила. Мелочь, а приятно.

Настроение внезапно улучшилось, и я поприветствовал девочку-подростка с мамой, стоявших передо мной.

– Кайли права, прости меня. Я весь внимание.

– Ничего страшного! – заверила девочка и протянула мне фото для автографа. – Вы ведь как раз постили цитату из «Мудрых мыслей Элламары»?

Я ухмыльнулся. С момента, когда я в последний раз проверял «Твиттер» Эллы, у нее прибавилось двадцать тысяч подписчиков. Она обалдеет, когда увидит.

– Да, так и есть. А ты читаешь ее блог?

– О да! – закричала девочка. – Элла такая классная! Я сразу поняла, почему она ваш любимый блогер. Я подписалась на нее сегодня утром. То, что вы делаете, – так мило! Я бы сошла с ума, если бы получила такой подарок на день рождения! Уверена, ей понравится.

– Очень надеюсь, – вновь усмехнулся я. – Как тебя зовут, милашка?

– Нэнси.

– Что ж, Нэнси, – сказал я, протягивая ей подписанную фотографию, – может, поможешь мне еще раз поздравить ее с днем рождения?

Я перевел взгляд на ее маму.

– Вы не будете против, если я сфотографируюсь с Нэнси и опубликую снимок в «Инстаграме»?

Нэнси повернулась к матери и начала дергать ее за рукав:

– Пожалуйста, мамочка, можно? Мамулечка, ну пожалуйста!

Мама засмеялась и кивнула, а я жестом пригласил девочку встать рядом со мной. Мой день стал еще лучше от того, что я попросил маму Нэнси нас сфотографировать, чтобы Кайли тоже могла быть в кадре. У Кайли выбора не было – оставалось только мило улыбаться.

Я подмигнул своей «невесте» и громко прочитал подпись под публикацией:

– Мы с Кайли и Нэнси поздравляем Элламару с днем рождения! Привет с «ФэнтезиКона»! Присоединяйся к веселью! #СДнемРожденияЭлла

Фиктивная помолвка стоила того, чтобы увидеть лицо Кайли после моего поста.

* * *

После автограф-сессии мы с Кайли должны были сразу ехать на следующее мероприятие – рыцарский турнир для знаменитостей. Я и еще несколько актеров из фильмов и телесериалов в жанре фэнтези должны были переодеться в своих персонажей и сразиться на бутафорских мечах за поцелуй благородной принцессы Ратаны.

Идея просто супер, и я собирался порвать их всех. Я всегда отжигал на занятиях по фехтованию перед съемками в «Принце-друиде». Жаль, Эллы нет рядом: уж она бы оценила! Элла – страстная фанатка серии книг о Мерлине, а в первом раунде я должен был сразиться с королем Артуром.

Переодевшись в костюм Синдера, я снова заглянул в телефон. Я посвятил свой первый поединок Элле и прикрепил к посту ее рецензию под заголовком «Мерлин и Артур: лучший броманс на ТВ». И тут от нее наконец пришло сообщение.

«Ты сдержал обещание».

Как будто камень с души свалился! Элла догадалась, что это я стоял за постами Брайана Оливера. Она знала, что я думаю о ней, и наконец заговорила со мной!

Оглядев роскошный гостиничный номер, который мы с Кайли сняли на время фестиваля, я плюхнулся на кровать. Я уже немного опаздывал к началу турнира, но до моего поединка еще оставалось время, и я не мог уйти, не поговорив с Эллой.

«Я старался. Получилось?»

«Да».

«Я рад. Элла, мне очень жаль. Прости меня, пожалуйста».

«Уже простила. Ты же знаешь, я не могу долго на тебя злиться».

«Отлично. То есть ты разрешаешь мне позвонить и поздравить тебя с днем рождения?»

«Только если споешь песенку».

Я расплылся в улыбке, и когда Элла наконец взяла трубку, немедленно начал петь «Happy Birthday» (вроде даже довольно сносно).

– Наверное, тебе стоит все-таки ограничиться чтением вслух, – пошутила Элла, когда я закончил, хотя, между прочим, даже ни разу не сбился.

Почему-то я не смог засмеяться вместе с ней.

– Элла… – Я откашлялся. Мой голос звучал на удивление сдавленно. – Как прошел твой день?

Она ответила негромко, но не казалась расстроенной, чего я больше всего опасался:

– Все не так плохо, как я ожидала. – Последовала небольшая пауза, затем плеск воды и тихий вздох.

– Ванна очень расслабляет, – продолжила Элла, успешно спутав все мысли в моей голове.

– Ванну принимаешь, говоришь?

– Угу. Отмокаю в лаванде. Моя мачеха утверждает, что она обладает целебным действием. Никогда ей в этом не признаюсь, но она действительно права. Я сейчас так клево расслабилась!

Я чуть не поперхнулся.

– Черт возьми, Элламара! Что ты со мной делаешь, женщина!

– Ты о чем? Ой. – Элла рассмеялась. – Да ну тебя, извращенец. Как это может тебя заводить? Ты ведь даже не знаешь, как я выгляжу. Вдруг я вешу сто килограммов, а мое тело покрыто волосами и бородавками?

Ага, конечно.

– Это не так. Когда-то давно я видел твою фотку в блоге, ты писала о поездках с мамой. Ты горячая штучка. У тебя есть эта особая сексапильность, присущая латиноамериканским полукровкам.

Я надеялся, что она на этот раз разделит мое игривое настроение, но она лишь сказала:

– Какой же ты придурок. Мои старые подростковые фотки с брекетами – это тихий ужас. В лучшем случае меня можно было назвать обычной. Среднестатистической. Ну, по крайней мере раньше. А сейчас едва ли найдется парень, который посмотрит на меня дважды – ну, в смысле, как на девушку.

Я резко вскочил. В каком смысле раньше? До аварии? Может, она что-то недоговаривала? Элла много времени провела в больнице, но никогда не рассказывала о своих травмах. Она всегда увиливала от ответа.

– Элла, что ты хочешь этим сказать?

– Ничего. Не важно.

Конечно, не важно!

– Элла…

– Я хочу сказать вот что, – перебила она. – Перестань обо мне фантазировать и не мешай наслаждаться ванной. У меня был тяжелый день, и мне необходимо расслабиться. Твоя маленькая шалость стала настоящей сенсацией, и теперь люди, которые игнорировали меня на протяжении нескольких месяцев, хотят либо стать моими лучшими друзьями, либо придушить меня от зависти. Я думала, Роб того и гляди начнет отбиваться от особо любопытных.

Я мгновенно забыл о травмах Эллы.

– Роб? Это тот чувак, о котором говорила твоя подруга? Вы встречаетесь?

– Типа того. То есть не то чтобы официально, и мы ни о чем не договаривались, но он наконец пригласил меня на свидание. И сегодня он придет на ужин в честь моего дня рождения.

Я сжал телефон так крепко, что едва не сломал экран. Какой-то сопливый школьник идет с ней в ресторан на ее день рождения, а она говорит, что это несерьезно? Чушь собачья. Дни рождения – это не шутки. Все парни боятся их. Всегда. Не знаю, что там думала Элла, но у этого Роба явно были серьезные намерения, если он хотел провести с ней день рождения. Но она, видимо, относилась к этому без особого энтузиазма.

– Ты, наверное, прыгаешь от радости? Ты ведь хочешь с ним встречаться?

Элла вздохнула:

– Не знаю. В последний раз я ходила на свидание еще до аварии. Не уверена, что готова к этому, но ведь когда-то нужно начинать жизнь заново, верно? В конце концов, Роб заслуживает хотя бы шанса.

Мне понадобилось все мое актерское мастерство, чтобы казаться вежливым интересующимся другом, а не ревнивой задницей.

– Не вздумай встречаться с каким-то второсортным придурком, Элла.

– О, дело не в этом. Он симпатичный и очень милый. Один из самых популярных парней в школе – какой-то суперкрутой футболист. И его совсем не смущает, что я социальный изгой. Он хороший парень, честное слово.

Спортсмен? Моя маленькая книжная девочка, фанатеющая от фэнтези, встречается со звездой школьной команды? Какой-то бред.

– Хороший и отличный – это две большие разницы, – заметил я с плохо скрываемым раздражением. – А ты достойна самого лучшего.

Внезапно раздался громкий стук в дверь, и я услышал, как Кайли зовет меня. Когда она начала ковыряться в замке, я проклял все на свете за то, что у нее есть второй ключ, и бросился в ванную. Я еще не договорил и уж точно не собирался заканчивать разговор ради Кайли.

Я отпирался, как мог, но на этой неделе нам все же пришлось жить в одном номере: наши менеджеры настояли на этом, поскольку панически боялись, что наш обман с отношениями и помолвкой раскроется. Когда Кайли наконец вошла в номер, я уже успел запереться в ванной.

– Я знаю, что ты здесь! – прокричала она, со всей силы стукнув кулаком по двери. – Какого черта ты там делаешь?

Мое настроение уже было испорчено новостями об этом «шикарном спортивном красавчике», так что появление Кайли стало последней каплей.

– Ты спрашиваешь, что я здесь делаю? Прячусь от тебя!

– Это смешно! – Я не открыл, поэтому Кайли схватилась за ручку и снова начала колотиться в дверь. – Вылезай оттуда, черт возьми! Мы опаздываем!

– Это ты опаздываешь! Мне нужно там быть только через пятнадцать минут.

– Я не собираюсь идти туда одна! Отключай свой поганый телефон и сейчас же выходи!

Она никогда не оставит меня в покое. Пробормотав несколько крепких ругательств, я вздохнул и сказал:

– Кажется, меня обнаружили. Нужно бежать. Опять эта сумасшедшая работа на выходных. На самом деле сейчас я заперся в ванной, потому что мне нужно идти на одно важное мероприятие, но, увидев твое сообщение, я не мог не позвонить.

– Все в порядке, можешь перезвонить мне потом.

Я легко понял, что Элла улыбнулась, и очень обрадовался, что она предложила поговорить позже. Значит, она действительно больше не дулась на меня. Я прощен! Эти две недели без нее казались бесконечными.

– Может, мы сможем почитать сегодня вечером по случаю моего дня рождения?

Я взвыл от досады. Больше всего на свете я хотел бы свернуться калачиком в кровати и почитать Элле в ее день рождения, но на фестиваль съехалась куча народу, и вечером нас пригласили на большую вечеринку. Кайли ни за что не позволит мне пропустить ее.

– Звучит заманчиво, но я буду на этой конференции до воскресенья и освобожусь очень поздно. Боюсь, у меня никак не получится сбежать. Может, в понедельник?

– Конечно.

Элла явно расстроилась, впрочем, как и я.

– Хорошо. Буду ждать с нетерпением. Я очень скучал по тебе, женщина. Ты даже не представляешь, насколько сильно. Уже через день мне пришлось удалить из записной книжки твой номер, потому что иначе я названивал бы тебе все эти дни, умоляя о прощении.

Элла рассмеялась, и в этот момент Кайли снова забарабанила в дверь.

В отчаянии я схватился за волосы.

– Мне правда нужно идти. Люблю тебя, Элла. Больше никаких молчанок, ладно? Эти две недели были сущим адом. С днем рождения еще раз. Я позвоню в понедельник.

– Спасибо. Я тоже люблю тебя, Синдер. Буду сидеть у телефона весь понедельник и ждать твоего звонка.

От ее прощальных слов сразу стало как-то теплее. Главное – пережить выходные. Я снова улыбнулся. Теперь я был готов встретиться со своей строптивицей и надрать задницу королю Артуру из Камелота, сразившись на бутафорских мечах.

20

ПОГОВОРИВ С СИНДЕРОМ, Я НЕМНОГО взбодрилась и начала собираться на ужин. Папа забронировал столик в стейк-хаусе на побережье Малибу. Я никогда не была большой любительницей стейков, но мой диетолог точно одобрил бы папин выбор: в последнее время я опять похудела из-за стресса, и врач настаивал на высококалорийной диете, насыщенной белками. Возможно, он и помог папе определиться с рестораном. Ладно. В любом случае, это лучше, чем суши (фу-у-у!). А еще в этом ресторане очень красиво. Туда стоило бы съездить, только чтобы полюбоваться закатом над океаном.

Ужин прошел очень приятно. Папе понравилась Вивиан. Кроме того, он явно был рад нашей дружбе с Джульеттой и не задавал Робу дурацких вопросов типа «значит, ты встречаешься с моей дочерью?». Даже Анастасия вела себя прилично.

Единственный неловкий момент произошел, когда Роб отодвинул для меня стул и Дженнифер начала громко умиляться. Бедняга Роб густо покраснел. И я, кажется, тоже. Джульетта и Анастасия хором шикнули на маму, до смешного одинаково покосившись на нее. К счастью, Дженнифер поняла намек и постаралась не смущать нас.

За ужином все наелись до отвала, но папа все же настоял, чтобы мы заказали фирменный десерт ресторана – шоколадный фондан (мы же день рождения празднуем, в конце концов!). Я не из тех, кто отказывается от подобных вкусных вещей, поэтому возражать не стала. Пока мы ждали десерт, Джульетта начала нетерпеливо ерзать на стуле.

– А можно уже дарить подарки?

– Подарки? – Я снова залилась краской. Не ожидала никаких подарков.

– Очень крутые, – заверила Джульетта. – Тебе точно понравятся. Можно уже дарить? Ну пожалуйста!

Она вела себя, как малыш в новогоднее утро, и мы дружно засмеялись.

– Уговорила, – сдался папа и достал из внутреннего кармана пиджака длинный конверт. – Это от всей семьи. Сразу говорю: предложила Джульетта, так что если тебе не понравится, ругай ее.

Джульетта рассмеялась с забавной гримасой.

– Открывай скорее!

Ее волнение передалось мне, и я разорвала конверт настолько быстро, насколько позволили больные пальцы. Евидев, что было внутри, я чуть не закричала от восторга. Не удержавшись, я все же пискнула, чем привлекла внимание нескольких официантов. В конверте лежали билеты на «ФэнтезиКон». Я не верила своим глазам.

– Не может быть! Вы, наверное, подумаете, что я зануда, но я мечтала попасть на этот фестиваль каждый год с тех пор, как мне стукнуло двенадцать! О господи, не могу поверить, что наконец окажусь там! Спасибо! Я просто в восторге!

Фестиваль длится пять дней. Последний день – воскресенье – самый крутой. И сейчас у меня в руках было пять билетов на закрытие.

Уже послезавтра я на целый день попаду в миры моих любимых книг и кино, встречусь с любимыми авторами и актерами, смогу купить новые книжки, которые еще не продаются в магазинах, послушать лекции известных писателей и увидеть эпизоды из еще не вышедших фильмов! Ходят слухи, что там даже покажут целых десять минут из «Принца-друида»!

– Это не просто билеты на «ФэнтезиКон», – объяснила Джульетта. – Мы взяли места на дискуссионный форум, посвященный «Принцу-друиду». Я все узнала. Там будут автор книг, режисер, продюсер, автор сценария и почти весь актерский состав! Они проведут закрытую автограф-сессию для участников форума, так что ты наконец познакомишься со своим «лучшим другом» Брайаном Оливером! Представляешь?

Джульетта просто визжала от восторга, так что папе даже пришлось ее немного утихомирить. Я была потрясена. Обретя вновь способность соображать, я наконец смогла сосчитать, сколько билетов лежало в конверте.

– Вы купили пять билетов? Они же стоят целое состояние!

Джульетта лишь махнула рукой:

– Да ну! Это меньшее, что папа может сделать для тебя.

Я решила не концентрироваться на этом и задала следующий вопрос, чтобы избежать неловкого молчания:

– Но зачем так много?

Джульетта хитро улыбнулась:

– Тебе, конечно, не захочется идти туда одной, и я решила, что было бы некрасиво дарить тебе только два билета и заставлять выбирать кого-то одного среди друзей.

– То есть ты боялась, что я не возьму тебя с собой, – шутливо ответила я.

Джульетта не стала отрицать.

– Там же будет Брайан Оливер!

Я снова рассмеялась.

– Хорошо, но почему именно пять? Ты имела в виду кого-то конкретного?

– Понятное дело: ты, я, Вивиан и Роб. И еще я подумала… – Джульетта остановилась, нервно закусив губу.

– Кто еще? – спросила я, не имея ни малейшего представления о том, кого она имеет в виду.

– Я подумала, что ты можешь пригласить Синдера. – Джульетта покраснела и быстро продолжила: – В смысле, вы ведь оба фанаты «Принца-друида». Я подумала, это идеальный повод для встречи. Пора бы уже увидеться вживую!

Я была поражена. Джульетта не просто хотела порадовать меня подарком, связанным с моим самым большим увлечением: она пыталась сделать гораздо большее – подарить мне возможность увидеться с лучшим другом. Как это чутко с ее стороны! Я настолько растерялась, что не могла вымолвить ни слова.

– Что ты думаешь? – с беспокойством спросила Джульетта.

– Это великолепный подарок. Спасибо большое, что подумала о Синдере. Для меня это очень много значит. Я бы с удовольствием пригласила его, но он уехал по делам на все выходные. Синдер позвонил поздравить меня с днем рождения, но мы разговаривали не больше двух минут. Он очень занят и даже сказал, что у него не будет времени на разговоры со мной до понедельника.

– Вот облом. – Джульетта расстроилась, но буквально через мгновение ее лицо озарила улыбка. – Ну, ничего. Мы вытащим его, когда выйдет фильм. В смысле, вы не можете не посмотреть этот фильм вместе, ребята.

От этой мысли у меня заныло сердце: я знала, что он не согласится. Мы с Синдером никогда не встретимся и не увидим премьеру «Принца-друида» вместе, как бы мне этого ни хотелось.

Нужно было срочно сменить тему, пока я не расплакалась.

– В любом случае, Синдер не сможет. – Я посмотрела на свою вторую сестру, которая демонстративно игнорировала нас, копаясь в телефоне. – Ана, может, ты присоединишься к нам?

Все застыли от изумления. Вивиан, Роб и Джульетта ошарашенно уставились на меня. Папа и Дженнифер тоже не ожидали такого поворота событий, но, затаив дыхание, с надеждой посмотрели на Анастасию, удивленную не меньше остальных.

– Я?

Не обращая внимания на ее недружелюбный тон, я пожала плечами.

– Конечно. А что такого?

Анастасия, кажется, сама не ожидала, что в ее взгляде будет столько злости.

– Я не нуждаюсь в приглашениях из жалости. С чего ты вообще взяла, что я захочу пойти на какой-то тупой фестиваль для чудиков вместе с тобой и твоими друзьями?

Разочарованные взгляды папы и Дженнифер разозлили меня еще больше, чем реакция Анастасии. Я хотела сказать в ответ что-то грубое, но потом посмотрела на свою новую семью за столом, и у меня не хватило духу все испортить.

– Это не приглашение из жалости, – произнесла я настолько непринужденно, насколько могла. – Можешь считать это подарком в знак примирения. Ну что, мир?

Анастасия прищурилась, ожидая продолжения.

– Джульетта и Роб – наши общие друзья, да и Брайан Оливер, насколько я знаю, тебе тоже нравится. Пойдем с нами, мы можем здорово провести время. Я же не прошу полюбить меня и не зову тебя из жалости. Прими мое приглашение в качестве извинения. Я не специально вторглась в твою жизнь и, к сожалению, не могу в один миг из нее исчезнуть. Но зато я могу искупить свою вину, подарив тебе возможность украсть Брайана Оливера у Кайли Саммерс. Не хочется признавать, но ты гораздо красивее ее. Так что советую попытать удачу.

Папа и Дженнифер по-прежнему пребывали в таком шоке от происходящего, что не могли пошевелиться, а Джульетта, Вивиан и Роб наконец рассмеялись.

– Агрессии у нее точно хватит, – согласилась Джульетта и улыбнулась сестре. – Ты настоящая барракуда!

Анастасия фыркнула, но было видно, что она пыталась скрыть улыбку.

– Какая разница, все равно я под домашним арестом до Рождества.

– Если ты хочешь пойти на фестиваль со своими сестрами, я готов отменить наказание, – заметил папа. – Конечно, если будешь хорошо себя вести.

Кажется, Ану покоробило, что нас назвали сестрами не меньше, чем меня, но мы не стали его исправлять. Ана прищурилась и спросила:

– Только на один день?

Родители переглянулись. Папа пожал плечами, и Дженнифер кивнула.

– Будем считать, это досрочным освобождением. Мы отменяем наказание, если ты обещаешь вести себя прилично.

Мне показалось, что в этой семье не так уж часто удается соскочить с крючка: Джульетта и Ана изумленно вытаращились на родителей. Ана пришла в себя первой. Пожав плечами и изо всех сил изображая равнодушие, она обратилась ко мне:

– Ладно, как скажешь. Пойду я на твой дурацкий фестиваль.

Официант наконец принес наши фонданы, и пока все немного отвлеклись, папа потянулся и легонько сжал мою руку.

– Спасибо тебе, – прошептал он.

– Спасибо за подарок, – поблагодарила я в ответ. – Он просто прекрасен.

Все принялись за десерт – слава Богу, обошлось без песен – и после нескольких минут комфортной тишины Роб повернулся ко мне.

– То есть ты сама не претендуешь на Брайана Оливера? – пошутил он, однако в его голосе сквозило неподдельное любопытство. – Он ведь уже твой фанат. Тебе лишь нужно будет сказать, что весь сегодняшний день он цитировал твой блог.

– О, нет! – рассмеялась я. – Этому не бывать. Мое сердце уже принадлежит другому богатому, самовлюбленному плейбою. Второй мне не нужен. Так что он весь твой, Анастасия – только если Джульетта не захочет составить тебе конкуренцию.

– О да, я еще собираюсь побороться, – согласилась Джульетта, и все дружно расхохотались.

– Так-так, разговорчики в сторону, – вмешалась Вивиан. – Теперь моя очередь дарить подарки.

С этими словами она положила передо мной большой подарочный пакет, в котором лежало нечто, обернутое в разноцветную бумагу.

– Ты принесла мне подарок? Не стоило!

– Еще как стоило. Открывай быстрее, пока я не проболталась.

Я сорвала оберточную бумагу и увидела складки красивого белого кружева.

– Твои папы сшили для меня платье? – ахнула я.

Отодвинув стул, я встала и приложила к себе наряд. Какая же красота! Это было платье в пол, сшитое из шифона и белого кружева. Пожалуй, одно из самых элегантных, какие мне доводилось видеть за всю свою жизнь. Более того, я узнала его.

– Подожди-ка. Это ведь…

Вивиан кивнула:

– Спроси любого: я не умею хранить секреты. Я уже сто раз могла проболтаться по поводу воскресенья, но Джульетта убила бы меня. Когда она рассказала, что родители планируют тебе подарить, я тут же отправилась к своим папам: тебе ведь нужен костюм! Они с радостью согласились помочь.

– Оно просто потрясающее! – Я надеялась, что мне удалось выразить взглядом всю свою признательность, хотя я еле сдерживалась, чтобы не удариться в панику. Платье действительно было великолепно, но с открытой спиной и без рукавов. Все мои шрамы будут выставлены напоказ. Я знала, что почувствую себя красивой, когда примерю его дома, но сомневалась, что готова обнажить свои шрамы на фестивале, хотя мне, конечно, безумно хотелось появиться там в образе любимой героини.

– Загляни в пакет, – сказала Вивиан, словно прочитав мои мысли.

Я снова разинула рот от удивления: к платью прилагалась роскошная белая мантия и пара длинных шелковых белых перчаток.

– Знаю, в книге Элламара не носила перчатки, – прокомментировала Вивиан, – но они сюда очень подходят и отлично прикроют твои шрамы. И вот еще!

Неожиданно рядом со мной появилась хостесс, хотя ее вроде никто не подзывал. В руках у девушки был красивый деревянный посох больше полутора метров в длину. Он выглядел как три переплетенные ветви, а его верхушку украшал большой бледно-голубой хрустальный шар. Это была точная копия магического посоха Элламары. Я осторожно взяла его из рук хостесс. Она поздравила меня с днем рождения и вернулась на свой пост.

– Он прекрасен!

Вивиан указала на нижнюю часть посоха:

– И полностью выполняет свою функцию.

В его основании можно было увидеть толстую резиновую накладку – как на костылях… или моей трости. Я в очередной раз ахнула и попробовала опереться на посох. Просто идеально!

– Как бы я ни любила Карамельную трость, этот посох смотрится с платьем гораздо круче, – заключила Вивиан. Она стала называть мою клюку Карамельной тростью после того, как украсила ее разноцветными лоскутами, и она напомнила нам о настольной игре «Конфетная страна».

Я сделала несколько шагов, а затем повернулась к столу. Все смотрели на меня с улыбкой.

– Это великолепно, Вивиан! Спасибо тебе! И спасибо твоим папам!

– В воскресенье ты будешь не просто Элламарой Родригес, а Элламарой – прекрасной и мистической жрицей друидов.

– Там будет конкурс костюмов, – добавила Джульетта. – И мы, судя по всему, победим.

– Мы?

– Да. Вивиан и мне помогла с костюмом. Я буду принцессой Ратаной.

– А я – злой королевой Несоной, – сообщила Вивиан. – Платье просто отпад. Мы будем выглядеть круче всех!

Я взвизгнула от переполнявшей меня радости. Намечалось что-то волшебное. Для такого фаната фэнтези, как я, – это просто исполнение всех желаний.

– Я поговорю с папами насчет Аны, когда приду домой. Думаю, они без труда смастерят еще один костюм принцессы Ратаны к воскресенью.

Я усмехнулась:

– Да уж, это несложная задача. Ведь костюм едва прикрывает тело.

Джульетта показала мне язык.

– А я думаю, он очень крут. – Она уже как-то слышала мое мнение насчет вульгарного костюма девушки-воина. – Близняшки-Ратаны точно привлекут внимание жюри. И конечно, Брайана Оливера.

Роб рассмеялся:

– Значит, я проведу целый день в компании четырех невероятно горячих девушек, одетых, как средневековые принцессы? Супер.

Вивиан хитро посмотрела на Роба, и он нервно заерзал на стуле.

– Что?

Она изобразила самую невинную улыбку, на которую только была способна.

– Тебе придется заплатить, чтобы сопровождать нас на фестивале.

Роб нахмурился:

– И какова же цена?

– Не бойся, – прочирикала Джульетта. – Тебе всего лишь нужно будет надеть тунику.

– Что?

– И трико, – хихикнула она.

Роб обдумал услышанное и побледнел.

– О, нет! Ни за что!

Все дружно рассмеялись: на этот раз даже Анастасия не удержалась.

– Да-да-да, – настаивала Вивиан. – Ты ведь не думаешь, что мистическая жрица, благородные леди Ратаны и злая ведьма-королева придут на фестиваль без своего защитника, принца-друида? Или я ошибаюсь, дорогой Синдер?

– Э-э-э… Именно так я и думаю.

Мне даже стало немного жаль Роба, но не настолько, чтобы спасти его от маскарадного костюма.

– Если это тебя утешит, мы дадим тебе меч, – предложила я.

– Но у вас ведь нет для меня костюма, – возразил Роб. – Вы же не знаете мой размер.

Вивиан засмеялась:

– У моего папы талант определять размер на глаз. Он видел тебя, когда ты приходил к нам смотреть кино. А еще в твоем «Фейсбуке» оказалась куча полезных фоток.

Роб смущенно нахмурился, но Вивиан только усмехнулась в ответ.

– Да-да, я про те самые фото без футболки с твоих тренировок, от которых без ума все девочки в нашей школе.

Надо же. Видимо, мне все же придется подружиться с одноклассницами, чтобы быть в курсе событий. Или хотя бы начать следить за футбольными тренировками.

Вивиан игриво замурлыкала, и Роб покраснел так сильно, что я начала за него переживать.

– Прости, – прошептала я, протянув ему под столом руку в знак поддержки. Он схватил ее, будто мое прикосновение могло сделать его невидимым, и с благодарностью улыбнулся.

– Просто представь, что костюм – это школьная или спортивная форма, и все будет хорошо, – хихикнула Джульетта.

– Уверена, тебе подойдет, – пообещала Вивиан. – Только лучше зайди ко мне в воскресенье с утра, чтобы успеть подогнать костюм по фигуре, если понадобится. На самом деле, вам всем стоит прийти ко мне пораньше, потому что папы попросили своих друзей с телешоу сделать нам грим и прически.

– Не может быть! – хором вскрикнули я, Джульетта и Анастасия.

Родители разразились хохотом.

– Что может обрадовать девушку больше, чем красивый макияж и укладка? – хихикнул папа и сочувственно улыбнулся Робу.

Роб грустно вздохнул и снова сжал мою руку.

– Ладно. Раз уж у Эллы день рождения, я готов стать ее Принцем на белом коне.

– Моим принцем Синдером, – поправила я, наклонившись и поцеловав его в щеку. – Ты лучший!

Роб печально улыбнулся и посмотрел на меня с таким видом, будто я теперь у него в долгу. Затем он повернулся к Вивиан:

– От грима я, пожалуй, откажусь.

21

«ФЭНТЕЗИКОН» ПРЕВЗОШЕЛ ВСЕ мои ожидания. Мы с друзьями выглядели просто великолепно. Папы Вивиан оказались даже круче, чем можно было себе представить: мы не походили на актеров, сошедших с экрана, а смотрелись так, словно разрушили границу между мирами и прибыли в Лос-Анджелес прямо из Царства.

Никто из ребят особо не интересовался фэнтези. В отличие от меня, они ничего не знали о книгах, писателях, концепт-художниках, которых мы видели, и не потеряли дар речи, встретив Ричарда и Кэлен из «Легенды об Искателе». Но все это было неважно. Друзья с интересом рассматривали других людей в костюмах и не уставали потешаться над моей «двинутостью». Но меня их шуточки совсем не обижали: все равно это был один из самых удивительных дней в моей жизни.

Дискуссионный форум, посвященный «Принцу-друиду» – вообще что-то невероятное. После обсуждения мне так захотелось увидеть экранизацию, что я готова была дни считать до рождественской премьеры. В конце форума люди с билетами на автограф-сессию выстроились в очередь.

Когда мы наконец вошли в комнату и увидели Брайана Оливера в паре метров от нас, у Вивиан, Джульетты и Анастасии перехватило дыхание, а бедный Роб чуть не поперхнулся при виде сногсшибательной Кайли Саммерс. Но мои очарованные друзья все же сделали мне одолжение и позволили сначала пообщаться с Л. П. Морганом, автором «Принца-друида».

Он сидел за одним столом с автором сценария, лауреатом «Оскара» Джейсоном Коэном, и к моей невероятной радости у нас и еще нескольких сумасшедших фанатов «Хроник Синдера» завязалась дискуссия по поводу адаптации сюжета и следующих частей саги. Я сфотографировалась с ними обоими, и они даже разрешили сделать аудиозапись нашего разговора для моего блога. Мечта стала явью! Я уже была на седьмом небе от счастья, но тут ребята не выдержали и потащили меня к Брайану Оливеру и Кайли Саммерс.

– Не могу поверить, что ты предпочла этих двух стремных стариканов, когда сам Брайан Оливер сидит прямо перед тобой, – пробурчала Анастасия, пока мы стояли в очереди за автографами.

Но даже ее поведение не могло сегодня испортить мне настроение.

– Брайан Оливер, конечно, горяч, но Л. П. Морган – мой герой. Это он гений. – Я прижала к груди книгу в твердой обложке, которую принесла для подписи. Мне бы очень хотелось, чтобы это был экземпляр из моего детства, но новая книжка тоже имела свою ценность. Я снова сжала ее, мечтательно вздохнув. – Неужели я наконец встретилась с ним!

Анастасия покачала головой:

– Какая же ты все-таки странненькая.

Вивиан обняла меня за плечи:

– Ага. Но мы все равно ее любим.

– Итак, Элла. Ты готова поблагодарить Брайана Оливера за подарок на день рождения? – поинтересовалась Джульетта.

– Нет.

Когда все посмотрели на меня как на сумасшедшую, я повторила еще раз:

– Нет. Не хочу, чтобы он узнал, кто я такая.

– Почему?

Потому что, возможно, он знаком с Синдером и расскажет ему о нашей встрече.

– Просто не хочу, ясно? Пожалуйста, не приставайте.

– Возможно, он знает Синдера, – пробормотала Вивиан, озвучив мои мысли, только в ее интерпретации это звучало как что-то хорошее. – Ты можешь выпытать у него настоящее имя Синдера, и тогда мы найдем его на «Фейсбуке» и посмотрим, действительно ли он так горяч, как воображает.

– Не надо. Синдер не хочет со мной видеться. Никогда. Мне неинтересно, как он выглядит.

Вивиан и Джульетта нахмурились, но тут мне на помощь пришел Роб.

– Девчонки, оставьте ее в покое. Если Синдер не хочет с ней видеться, значит, он козел. Нам нужно помочь ей отвлечься от него, а не раззадоривать.

Анастасия фыркнула. Я не поняла, что разозлило ее больше: слова Роба или его рука, скользнувшая мне на талию. Она продолжала буравить меня взглядом, пока не подошла наша очередь и мы не оказались лицом к лицу с Брайаном Оливером.

Брайан Оливер был горяч в кино. А в жизни – до безумия обворожителен. Эти глаза, в которых тлел загадочный огонек… и улыбка…

– Эй, вы пятеро! Выглядите очуменно! – воскликнул Брайан, нарушив тишину, пока мы пребывали в молчаливом шоке от его присутствия. – Самые крутые костюмы в этом году! Надеюсь, вы участвуете в конкурсе? – Он перевел взгляд на Анастасию и Джульетту и немедленно осмотрел их с ног до головы. – Близняшки, – промурлыкал он, раздевая их глазами. – Вы, благородные девы – самые прекрасные принцессы Ратаны, которых мне довелось увидеть на фестивале.

Я не смогла сдержаться и прыснула. Если он действительно дружил с Синдером, в этом не было ничего удивительного. Два сапога пара!

Брайан с любопытством посмотрел на меня, и я покраснела. Но гораздо больше меня взволновал обиженный взгляд Джульетты и гневный – Анастасии. Я быстро подавила смешок.

– Простите.

Джульетта одними губами пробормотала: «Какого черта!». Я зажмурилась. До сих пор день складывался достаточно успешно, и подколоть Анастасию перед Брайаном Оливером явно было не лучшей идеей.

– Простите, – покаянно повторила я. – Он, несомненно, прав. Вы ведь и сами знаете, что выглядите великолепно. Меня просто позабавила избитая формулировка.

– Избитая формулировка? – переспросил Брайан. Его голос звучал обиженно, но подрагивающие губы и смеющиеся глаза говорили об обратном.

Я не хотела его задеть, но было уже поздно что-то менять, и решила продолжить:

– Да, избитая. Уверена, вы говорили то же всем девушкам, которых встретили на этой неделе. Впечатляет, что вы до сих пор произносите эти слова с серьезным выражением лица.

Брайан удивленно уставился на меня. Кайли рядом с ним рассмеялась.

– Подумать только, милый! – В ее слащавом тоне слышалось снисхождение. – Есть еще девушки, которых не впечатляют твои глупости.

Я испугалась, что действительно зацепила его в этот раз, но Брайан лишь улыбнулся, как будто ему предложили сыграть в интересную игру.

– Она не оделась бы как Элламара, если бы легко поддавалась чужим чарам, – ответил он Кайли, не отрывая от меня карих глаз. – Тем не менее мой комплимент был искренним. Твои подруги – действительно одни из самых красивых принцесс Ратан, которых я видел на этой неделе. – Он быстро подмигнул Ане и Джульетте, и те залились краской. – А ты – самая прекрасная Элламара, какую мне довелось повстречать в этом году.

Я снова усмехнулась:

– Возможно, я – единственная Элламара, которую вы когда-либо знали.

Брайан расплылся в улыбке, и у меня остановилось сердце.

– В любом случае, ты очаровательна. Эти глаза… – На мгновение он остановился, пристально глядя на меня, а потом нахмурился. – Мы встречались раньше?

– Ха! Нет. Никогда.

– Ты уверена? Мне кажется, будто я тебя знаю. Я точно где-то видел эти глаза.

Я сглотнула. Может быть, он видел мое фото в блоге. Но в последний раз я выкладывала фотографию, когда ездила с мамой на книжный фестиваль. Это было задолго до аварии. Я сильно изменилась с тех пор: повзрослела, сняла брекеты – но мои голубые глаза, смуглую кожу и темные волосы невозможно было спутать ни с чем.

Я заставила себя улыбнуться.

– Уверена, что запомнила бы встречу со знаменитым актером.

Он по-прежнему смотрел на меня с сомнением, поэтому я добавила:

– Особенно если бы он использовал такие банальные подкаты.

Брайан наконец рассмеялся и он занес маркер над своей глянцевой фотографией, чтобы оставить автограф.

– Хорошо, сдаюсь. Как тебя зовут, красавица?

Несмотря на все мои усилия, я покраснела, указала на фотографию и покачала головой:

– Мне не нужно. Я просто хотела подарить вам это.

Я протянула ему экземпляр «Принца-друида». В отличие от красивого издания в твердом переплете, которое я принесла на подпись Л. П. Моргану это была дешевенькая бумажная книжка, где оригинальную обложку заменили кадром из фильма. Брайан с радостью взял книгу и снова посмотрел на меня:

– Так для кого подписывать?

Я едва сдержалась, чтобы не поморщиться.

– Мне не нужен ваш автограф. Я хочу, чтобы вы прочитали книгу.

Брайан прищурился:

– Что, прости?

Я вздохнула:

– Вы играете роль одного из лучших персонажей в жанре фэнтези. Мне неважно, сколько «Оскаров» получил Джейсон Коэн за свои работы: все равно его сценарий не сравнится с книгой. Думаю, с первым фильмом я уже опоздала, но впереди еще четыре. Я правда очень хочу, чтобы вы прочувствовали характер Синдера. Поэтому умоляю вас: прочитайте книги. Клянусь, вы не пожалеете.

Все, кто слышал наш разговор, вытаращились на меня как на сумасшедшую (за исключением таких же преданных фанатов, которые начали аплодировать и свистеть). Джульетта и Анастасия наблюдали за происходящим с ужасом, и даже Вивиан с Робом выглядели озадаченными.

Выражение лица Брайана Оливера было трудно описать. Казалось, он развеселился. Его улыбка, как ни странно, стала еще шире. При этом он выглядел слегка растерянным и смотрел на меня с некоторым подозрением.

– Ты думаешь, я не читал книги?

Именно так я и думаю.

– А разве я не права?

Он рассмеялся:

– Как ты думаешь, почему я потребовал дать мне эту роль? Я абсолютно согласен: Синдер – один из лучших героев всех времен и народов. Я не мог уступить эту роль кому-то другому. Жду не дождусь, когда начнутся съемки «Царства славы». Это моя любимая книга в серии.

Я наконец закрыла рот и расплылась в улыбке: не заметила, в какой момент утратила самоконтроль.

– «Царство славы»? Мне тоже нравится, – согласилась я. – Но «Принц-друид» все равно моя любимая часть. Мне нравятся хорошие завязки. Синдер так трагичен и трогателен, но своим появлением приносит надежду в отчаявшееся королевство. Я уже молчу о том, как здорово в книге скрывалась его личность.

– Вне всяких сомнений, «Принц-друид» тоже прекрасен, – поддержал Брайан. – Но мне нравится момент, когда Синдер решает вернуться домой, и он уже не бестолковый крестьянский мальчик, а сногсшибательный воин друидов, который мастерски справляется со всеми трудностями. В общем, в «Царстве славы» более эпичный сюжет.

Я вздохнула.

– Батальные сцены. Типичный парень! Готова поспорить, вы в восторге от костюма принцессы Ратаны, придуманного продюсерами фильма.

В лице Брайана что-то изменилось. В глазах загорелся странный огонек: какая-то страсть, которую я не могла объяснить. На смену подозрению пришла понимающая ухмылка. Он снова мечтательно окинул взглядом Джульетту и Анастасию и игриво улыбнулся.

– Да уж, не жалуюсь.

Я застонала, как от зубной боли, а Брайан откинулся на стуле, сложив руки на груди и весело поглядывая на меня.

– Скажи-ка, а почему ты решила нарядиться Элламарой? Потому что она закрыта с головы до пят? Может быть, ты просто ханжа?

Я хмыкнула, и Джульетта хлопнула себя по лбу.

– Чудесно! Теперь она будет говорить об этом целую неделю.

Пока Брайан обдумывал ее слова, я сжала свой посох, борясь с желанием размозжить ему голову.

– Я – не ханжа. Мне просто обидно, что Голливуд жертвует фактической точностью, только чтобы такие извращенцы, как вы, покупали билеты. В книге Ратана была воином, но тем не менее все же оставалась принцессой. А ваш отец превратил ее в какую-то бесполезную вульгарную дурочку. Это так унижает женщин! Мы можем быть красивыми даже в одежде, знаете ли.

– Я заметил, – шутливо ответил Брайан, оглядывая меня с ног до головы.

Я почти физически ощутила на себе его ласковый взгляд, и по спине у меня пробежали мурашки.

– Так почему Элламара? – вновь поинтересовался он.

– Потому что она – самый крутой персонаж из всей серии.

Джульетта поняла, что сейчас я начну одну из своих любимых лекций и постаралась оттеснить меня в сторону, прежде чем я заговорю.

– Ладно, Элла, там еще ждут другие люди. Мы не можем больше отнимать время у Брайана.

– Она права, Брайан, – присоединилась Кайли, не скрывая раздражения. – Просто дай девочке автограф, и пусть идет своей дорогой.

Брайан проигнорировал подругу.

– Ты считаешь Элламару самым крутым персонажем в книге? А как же Синдер? Он же герой. Он спас целое королевство.

Вопрос был явно с подвохом. Он специально подначивал меня. И хотя я пыталась не поддаваться, но не могла не возразить.

– С этим я не спорю. И все же он добился всего благодаря наставлениям Элламары. Без нее он остался бы никем.

– Никем? – фыркнул Брайан. – Он умел колдовать. Он все равно бы надрал всем задницу.

– Возможно. Но тогда, придя к власти, он бы стал лишь очередным самопровозглашенным снобом. Идиотом, упивающимся своим могуществом.

И немногим отличался бы от парня, сидящего напротив.

По взгляду Брайана я поняла, что он просчитал ход моих мыслей.

– Впрочем, он таким и был, – продолжила я, прежде чем он задал следующий вопрос, – ведь он все же предпочел жениться на горячей цыпочке, хотя был влюблен в Элламару.

– Но Элламара стала жрицей. Она приняла обет безбрачия.

Я просто взвыла. Мы с Синдером спорили об этом тысячу раз. На самом деле это был самый первый наш спор. Первый комментарий в моем блоге он написал, отстаивая решение Синдера жениться на принцессе Ратане несмотря на любовь к Элламаре.

– Она стала жрицей, потому что Синдер отверг ее. Он разбил ей сердце!

– У него не было выбора! – вскричал Брайан, раззадорившись, как самый настоящий фанат саги. – Да, он любил Элламару, но она не имела благородных предков. А Ратана была кронпринцессой Равнин. Их союз обеспечил мир между двумя королевствами. Синдер поступил благородно, пожертвовав личными чувствами ради блага своего народа.

– Благородно? – саркастически усмехнулась я. – О, это совсем не благородный поступок. Это трусость. Он сделал то, чего все от него ждали, потому что так было легче. Настоящий мужчина поборолся бы за то, чтобы быть с любимой женщиной, – и плевать на династические интересы.

Брайан откинулся на спинку стула, пораженный моими словами, но я не собиралась на этом останавливаться. Однако он достаточно быстро оправился от удивления, и на его лице вновь появилась эта самодовольная понимающая ухмылка. Я не могла взять в толк, что происходит, но Брайану Оливеру явно это нравилось. Он приподнял одну бровь и скрестил руки на груди.

– Не ты ли только что говорила, что Синдер – один из величайших героев всех времен?

Я не уступала ему в упрямстве.

– Каждый великий герой совершает ошибки. Синдер стал мудрым и в итоге смог управлять своим народом только потому, что Элламара научила его думать не только о себе. Он, несомненно, герой, но…

– Знаю, знаю, – перебил Брайан со вздохом. – Настоящий герой – это Элламара.

Я оцепенела. Когда я посмотрела Брайану в глаза, он хитро улыбнулся, ожидая моей реакции.

Наш спор достиг кульминации. Он произнес эти слова громко и четко, и мое сердце перестало биться. Не может быть! Это невозможно!

– Почему вы это сказали? – прошептала я.

Брайан безучастно пожал плечами:

– Я думал, это скажешь ты.

– Да, но откуда вы узнали? Почему произнесли именно эти слова?

Мы оба знали, что ответ не нужен. Брайан наклонился вперед, не спуская с меня глаз. Хитро ухмыльнувшись, он шепнул:

– Скажи «машина».

Кто-то рядом со мной ахнул. По-моему, Джульетта, но это не точно. Я была в таком шоке, что ничего не соображала.

Синдер! Я разговаривала с Синдером! Синдер не знал Брайана Оливера. Синдер был Брайаном Оливером!

Меня словно ударила молния. Я была настолько потрясена, что отпрянула на несколько шагов, наткнувшись на Роба, и он обнял меня, когда мои ноги подкосились. Он крепко держал меня за талию, чтобы я не упала, и я мысленно поблагодарила его, потому что была не в состоянии стоять без поддержки.

Затем, не веря своим глазам, я увидела, как знаменитый голливудский сердцеед Брайан Оливер с ревностью следит за руками Роба. На его лице промелькнула ярость, но этот миг был настолько коротким, что вряд ли кто-то кроме меня заметил. Разве что Роб: он сжал мою талию чуть крепче и взволнованно спросил:

– Элла, ты в порядке?

– Все нормально.

Ага, конечно. Все было совсем, совсем не нормально. Брайан и есть Синдер! Я разговаривала с Синдером! Я видела Синдера!

Он пристально посмотрел на меня:

– Элла?

Со стороны это выглядело, как будто он просто спросил мое имя для автографа, но я услышала в его голосе удивление. Мы никогда не спрашивали настоящих имен друг друга. Видимо, он думал, что Элла – это ник, как и Синдер.

Рассеянно кивнув, я прошептала:

– Элламара. – Во рту пересохло. – Моя мама тоже любила эти книги.

Брайан просиял, услышав мое настоящее имя.

– Брайан! – послышалось гневное шипение. – Милый, ну что за сцену ты тут устроил. Хватит заигрывать с ней. Подписывай уже.

На мгновение я оторвала взгляд от Брайана и увидела, что Кайли Саммерс смотрит на меня с такой ненавистью, что даже Анастасия на моем месте могла бы расплакаться. Теперь все встало на свои места. Синдер постоянно говорил, что живет сложной сумасшедшей жизнью, которой распоряжаются другие люди, потому что он – знаменитый киноактер. А девушка, с которой он был вынужден встречаться, – та самая строптивица – это его партнерша по фильму, Кайли Саммерс. Его невеста.

Я никак не могла поверить в происходящее.

– Поздравляю с помолвкой, – пробормотала я, обращаясь к Кайли с едва скрываемым раздражением. – Думаю, вы будете очень красивой невестой.

Я не осознавала, что дрожу, пока Роб не прижал меня к груди.

– Ты в порядке?

Я уткнулась ему в плечо и помотала головой. Я явно была не в порядке. Мое сердце рассыпалось на сотни осколков. Оно разбивалось уже не раз: когда ушел отец и каждый раз, когда я вспоминала о маминой смерти. В третий раз оно разбилось, когда Синдер отказался встретиться со мной. Но мне еще никогда не было так больно.

– Мне нужно выбраться отсюда.

Роб не задавал лишних вопросов.

Когда мы собрались уходить, Синдер в панике выкрикнул мое имя. Я обернулась – и сразу об этом пожалела. Он пристально смотрел мне в глаза, словно умоляя понять его. В этом взгляде было столько боли и отчаяния, что я ощутила его эмоции всей душой. А может быть, просто чувствовала то же самое.

Несколько мгновений мы, не отрываясь, смотрели друг на друга, а потом Синдер наклонился, чтобы подписать фотографию. Отдавая мне снимок, он не стал сразу отпускать его. Синдер указал взглядом на фотографию, которую мы оба держали в руках, как будто хотел, чтобы я посмотрела на нее.

Я опустила глаза и еле сдержалась, чтобы не ахнуть. Вместо автографа он написал:

Я могу все объяснить.

Давай встретимся в шесть часов в «Драконьем логове».

Синдер

– Мне действительно было приятно с тобой познакомиться, Элла.

Я вздрогнула, услышав его голос. Подняв глаза, я увидела, как одними губами он прошептал «пожалуйста» и выпустил фотографию из рук.

– Спасибо, – произнесла я чуть слышно, и Роб оттащил меня в сторону, чтобы дать другим возможность получить автографы Брайана и Кайли.

У меня было ощущение, как будто меня только что переехал поезд.

22

БРАЙАН

ЭЛЛАМАРА ОКАЗАЛАСЬ САМОЙ невероятной девушкой из всех, что я встречал. Она была остроумной и яркой, и ее нисколько не смущала моя слава. А как она была красива! Я заметил ее еще до того, как начался дискуссионный форум. Помимо того, что она с друзьями стояла в стороне от толпы, выряженной, как под копирку, в Синдера и Ратану (была еще пара человек в костюме Королевы Несоны), она еще и была единственной, кто предпочел костюм небезызвестной жрицы друидов.

Она тут же меня заинтриговала, и я посматривал на нее на протяжении всего дискуссионного форума.

Мне показалось, что Элла – настоящая фанатка саги, и я не мог дождаться момента, когда закончится форум и она подойдет за автографом. Однако она направилась прямиком к А. П. Моргану и простояла минут двадцать, дискутируя с ним и Джейсоном Коэном. Видимо, для нее это был самый долгожданный разговор в жизни. Я ужасно переживал, что не могу составить им компанию.

Когда она наконец подошла ко мне, я впервые осознал, насколько она сногсшибательна. Девушки вокруг нее были симпатичными, но Элла выглядела иначе. Ее нежная смуглая кожа и большие сияющие глаза, оттененные белоснежным капюшоном, производили завораживающее, мистическое впечатление.

Я не знаю, почему мне до сих пор не приходило в голову, что моя Элламара могла прийти на «Фэнтези-Кон», ведь теперь она жила в Лос-Анджелесе. Не знаю, как до меня сразу не дошло, что эта таинственная, необычная красота может принадлежать ей, но я быстро обо всем догадался. Эта мысль впервые посетила меня, когда она начала разговор со мной с подкола. Это было так похоже на Эллу: ее совсем не впечатлил мой безобидный флирт. Она презрительно швырнула чертову книгу мне на колени и посоветовала почитать. Только она могла так сделать! Но окончательно я убедился в своей правоте, когда Элла отпустила презрительный комментарий про костюм Ратаны.

Она была поразительной, изумительной – такой, какой я всегда ее представлял… но в руках другого парня. Теперь я понял, откуда взялась раздражительность Кайли. Когда этот худосочный футбольный кретин лапал Эллу своими руками, мне хотелось выпрыгнуть из-за стола и придушить его. Наступил момент, о котором я мечтал все эти годы, а все, о чем я мог думать, – парень, обнимающий Эллу, словно свою собственность, причем с ее же позволения!

Когда Элла наконец опомнилась и осознала, что Синдер – это я и что я «помолвлен» с Кайли, она бросилась в объятия этого везучего козла и чуть ли не попросила стать ее принцем на белом коне. Этот придурок был даже одет как Синдер.

Но ведь это я должен был быть ее Синдером! Элла должна быть со мной!

Я предложил встретиться, но страх в ее глазах заставил меня усомниться, что она придет. Но если бы она не пришла в назначенный час, я бы все равно ее выследил, даже если для этого мне пришлось бы выломать каждую чертову дверь в каждом чертовом доме Лос-Анджелеса.

После окончания всевозможных мероприятий, приемов и автограф-сессий мы с Кайли вернулись в номер. Как только мы вошли, из ее ушей буквально повалил дым.

– Брайан, – начала она своим тошнотворно сладким голоском, способным стереть мои нервы в порошок, – позволь объяснить тебе кое-что об отношениях. Когда ты, предположительно, в кого-то влюблен, то не флиртуешь с каждой чертовой юбкой. Что за цирк ты там устроил?

Стянув футболку, я направился в ванную, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Бриться или нет? Я знал, что Элле нравится легкая небритость. Она много раз говорила об этом, когда фанатела от сериала «Побег». Однако я очень надеялся, что по итогам свидания мы станем чуточку ближе, а к этому сценарию лучше подходили гладко выбритые щеки.

– О, это был не цирк. Это конец нашей пиар-кампании, – ответил я Кайли, когда она вошла в ванную в ожидании объяснений.

Наши взгляды встретились в зеркале, а затем я взял бритву и начал готовить лицо к поцелуям.

– С меня хватит, Кайли.

Я принял решение в ту же секунду, когда узнал Эллу, и, поняв, что игра закончена, ощутил полную безмятежность.

– Мы можем закончить все, как ты захочешь. Сказать всем, что это ты меня бросила. Можешь наоборот, сыграть несчастного ангела с разбитым сердцем – мне все равно. Делай, что хочешь: все кончено. Я не буду больше в этом участвовать.

– Что, прости?

Я ополоснул бритву и, поднеся ее к лицу, задумался, стоит ли держать острые предметы так близко от себя во время этого разговора.

– Это была не просто какая-то женщина. Это была Элла.

Немного помолчав, Кайли прищурила глаза и крепко сжала губы. Она увидела мое общение с Эллой на автограф-сессии в новом свете.

– Так это была Элла? Да ты шутишь. – Она злобно рассмеялась: – То есть ты столько времени носился с этой маленькой саркастичной стервой?

Я отложил лезвие и набросился на Кайли, прижав ее к стене.

– Не говори о ней так. Между мной и тобой все кончено, Кайли, и я хочу быть с ней. Можешь все упростить или усложнить, но если только попробуешь мне подгадить, я всем расскажу, каким фарсом были наши отношения с самого начала. Все узнают, как маленькая избалованная принцесска закатывала истерики покруче Линдси Лохан и шантажом вынудила меня пойти на фиктивную помолвку. Расскажу всем, как ты угрожала, что испортишь мне карьеру, добьешься увольнения моего отца и сорвешь выход фильма, потому что ты чокнутая и без ума от меня.

– Без ума от тебя? – фыркнула Кайли. – Ты этого не стоишь. Вокруг сотни парней, которые выглядят лучше тебя, гораздо богаче и были бы благодарны за шанс быть со мной.

– Отлично. Иди и мучай кого-нибудь из них.

Игнорируя гневный взгляд Кайли, я закончил бриться, побрызгался одеколоном, который, как я надеялся, должен был свести Эллу с ума, и отправился за свежей одеждой.

– Тебе никто не поверит, – упорствовала Кайли, следуя за мной в спальню. – С твоей-то репутацией!

Надо же, как забавно.

– Поверь мне, Кай, все в городе уже давно знают, что ты – бессердечная стерва. А там недалеко и до психически нестабильной дивы.

Я покопался в своих вещах и нашел темно-серый свитер с V-образным вырезом, который обычно нравился девушкам. Надеюсь, и Элла оценит.

– А что насчет фильма Закари Голдберга? Переговоры по контрактам пока идут. Ничего не подписано. Я все еще могу заставить отца отказаться.

– Ты переоцениваешь свою важность, крошка, – возразил я, натягивая свитер. – Ты могла убедить отца принять предложение, но я тоже присутствовал на этой встрече. Ему понравился сценарий, и с ним согласились сотрудничать самый престижный режиссер и самый многообещающий молодой актер во всем Голливуде. Он ни за что не откажется от такого денежного проекта.

Я еще раз внимательно осмотрел себя в зеркале. Удовлетворившись, положил в карман бумажник и мобильный телефон. Было уже шесть, поэтому я позвонил в ресторан и попросил не упустить Эллу.

– Я все равно могу испортить тебе карьеру, – злобно буркнула Кайли. – Могу вывозить тебя в грязи так, что не отмоешься. Я натравлю на тебя всех папарацци, так что будешь искать пятый угол!

Чем отчаяннее становилось ее положение, тем больше она злилась. Но мне уже было все равно. Меня ничего не волновало.

– Делай, что хочешь. Любой ущерб, который ты можешь мне нанести, не вечен.

– Ты не получишь «Оскар».

Несколько месяцев назад это еще могло меня заботить, но теперь мне было плевать на чертову статуэтку, если ради нее придется отказаться от Эллы. Я пожал плечами.

– Ну и пусть. Даже если ты не дашь мне шанса в этом году, я еще успею доказать людям, что я – настоящий. Впереди еще четыре фильма по «Хроникам Синдера» и проект с Закари Голдбергом, где я буду в центре внимания. Ты была нужна мне, только чтобы произвести хорошее впечатление, ведь за мной прочно закрепилась репутация незрелого баловня. Но теперь я не такой. У меня есть Элла, и с ней мне не придется изображать серьезность. С ней все будет по-настоящему.

Кайли застыла в ужасе, как будто только что осознала свое поражение. В последней отчаянной попытке добиться своего, она подошла ко мне и мягко положила руки мне грудь.

– Брайан… – Она похотливо посмотрела на меня, обняв и прильнув всем телом. – Милый, не уходи, прошу тебя.

Когда Кайли провела губами по моей свежевыбритой щеке, я задался вопросом, как вообще мог считать ее соблазнительной. Я скинул ее руки с плеч и высвободился из объятий.

– Прости, Кай. Теперь для меня существует только одна женщина, и это не ты. Даже близко не ты.

Впервые с момента нашего знакомства я увидел настоящие эмоции Кайли: она не смогла скрыть обиду, услышав эти слова. На пару мгновений мне даже стало жаль ее. Но тут в дверь постучали, и меня охватило предчувствие радости.

– Это, наверное, Скотти.

– Брайан, ты не можешь так поступить!

Проигнорировав Кайли, я торопливо открыл дверь. Скотт взволнованно улыбался, держа в руках книгу, о которой я просил, и длинную зеленую мантию с капюшоном.

– Я принес то, о чем ты просил.

– Мой герой!

– Удачи, приятель.

– Брайан! – взревела Кайли.

– Прости, Кай, мне пора. – Я накинул мантию на плечи и закрыл лицо капюшоном. В таком прикиде я скорее напоминал персонажа из «Властелина колец», чем из «Хроник Синдера», и я очень надеялся, что маскировка поможет мне пройти через конференц-центр к ресторану незамеченным.

– Скотти соберет мои вещи и выпишет меня из номера. Будь милой и не трогай его мужское достоинство.

Кайли вложила в свой взгляд всю злость, на которую только была способна, а я отправил ей воздушный поцелуй, упиваясь вновь обретенной свободой.

– Увидимся на съемках сиквела, принцесса.

* * *

«Драконье логово» – это ресторан на территории конференц-центра. Я стоял в фойе напротив входа, оценивая обстановку. Мне бы хотелось выбрать менее людное место для встречи, но я так запаниковал, когда Элла собралась уходить, что не придумал ничего лучше, как пригласить ее туда, где я обедал сегодня днем.

Учитывая то, что на фестивале куча народу, поесть особо негде и сейчас самое время для ужина, ресторан был забит под завязку. Перед хостесс уже выстроилась очередь человек в двадцать. Хорошо хоть я успел заранее забронировать столик в самом укромном месте, а моя эльфийская мантия пока неплохо выполняла свою функцию. Я смешался с толпой поклонников фэнтези. Никто кроме Эллы и Скотта не подозревал о моем появлении, и все сложится удачно, нас не должны были заметить.

Опаздывал я уже на пятнадцать минут, но Элла, видимо, тоже не торопилась. Я уже собирался войти, как вдруг заметил ее в толпе пятерых ребят в восхитительных костюмах, которые подошли к хостесс и остановились на входе.

– Не уверена, что готова к этому, – пробормотала Элла, нервно поглядывая в сторону ресторана.

Сердце екнуло в груди. Она стояла всего в нескольких шагах от меня. Мне хотелось узнать как можно больше о том, что она сейчас чувствует, поэтому я прислонился к стене и сильнее надвинул капюшон на лицо. Делая вид, будто активно с кем-то переписываюсь, я украдкой поглядывал на нее.

– Конечно, готова, – возразила рыжая девушка в костюме королевы Несоны.

– Почему бы и нет? – нахмурившись, спросила длинноволосая блондинка.

Хороший вопрос.

Элла нервно засмеялась:

– Почему бы и нет?! Да потому что это Брайан Оливер. Любимый «плохой мальчик» всей Америки. И он, на минуточку, встречается с Кайли Саммерс!

Рыжая усмехнулась:

– Ага, конечно. У них просто идеальные отношения.

Я подавил смешок. Видимо, мы с Кайли были не так сильны в актерском мастерстве, как нам казалось.

– Такие, как он, не встречаются с такими, как я, Вивиан.

Категоричность Эллы ошарашила меня. Как она могла подумать такое?

– Это же Синдер. Твой лучший друг, – не сдавалась блондинка.

Спасибо, добрая девушка! Прямо захотелось ее обнять. Но Элла оставалась непреклонной.

– Он же совсем меня не знает! В Интернете все по-другому. Если мы встретимся, все изменится. А вдруг он разочаруется, и я потеряю лучшего друга?

Невероятно. Какая ирония! Я испугался, что потерял ее, когда отказался встретиться, а теперь все было с точностью до наоборот!

– Он точно не разочаруется, – заверила рыжая, Вивиан. – А если и так, то я стану твоим лучшим другом вместо него, а мы его отдадим на съедение червям!

Я улыбнулся. Было нетрудно понять, почему Элла подружилась с Вивиан.

Длинноволосая Ратана обняла Эллу. Видимо, это была одна из ее сводных сестер (Элла говорила, что они двойняшки), причем явно добрая. А злая стояла чуть поодаль и очень напоминала Кайли своим кислым видом.

– Парень явно без ума от тебя, – сказала хорошая сестра. – Он флиртовал с тобой, как сумасшедший, еще толком не поняв, кто ты такая. Прямо на глазах у своей невесты!

Что ж. Хотя бы кто-то оценил мое обаяние. Но явно не Элла, потому что в ответ она лишь фыркнула:

– Он флиртовал со всеми. Это его работа – быть дружелюбным с фанатами.

Ее раздражение показалось мне забавным, но тут мое внимание привлек громкий смешок ее мистера Красавчика. Хвала небесам, он наконец отлепился от Эллы, но по-прежнему стоял достаточно близко, чтобы я сходил с ума от ревности.

– О нет, Элла. Это гораздо больше, чем просто дружелюбие. Да он был готов выпрыгнуть из-за стола и набить мне морду только за то, что я стоял рядом!

А этот футболист не такой уж тупой. Я действительно хотел сделать именно это, но не потому, что он просто стоял рядом. Злая сестра оказалась со мной солидарна:

– Ты хотел сказать, висел на ней, – пробурчала она. – Хорошо, что хоть не облизал ее там с ног до головы.

Звучало забавно – и вполне похоже на правду – но Элла побледнела, а ее вторая сестра пришла в ярость.

– Ана, ну почему ты такая злая?

– Это все Элла виновата, – огрызнулась Анастасия. – Она пудрила мозги Робу несколько недель, якобы убиваясь из-за своего драгоценного Синдера, а теперь отказывается с этим Синдером встретиться! Тоже мне, вертихвостка!

Я не успел понять, что она имела в виду, потому что Элла ответила:

– Конечно же, я хочу с ним увидеться!

– Тогда в чем проблема? Очевидно, он тоже хочет встретиться, раз пригласил тебя.

– Не хотелось бы соглашаться с Аной, – заметила Вивиан, – но он действительно попросил тебя о встрече, хотя никто его за язык не тянул. Если ты сейчас с ним не поговоришь, будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

– Но он не знает, – вырвалось у Эллы. – Я никогда не вдавалась в подробности аварии. Он не знает, что я… я…

Я так резко вскинул голову, что едва не выдал себя, но друзья Эллы были слишком ошарашены ее признанием, чтобы заметить меня. На их лицах можно было увидеть и жалость, и грусть, и сочувствие… и конечно же, довольную ухмылку Кайли-младшей.

– Ты не рассказывала ему? – тихо спросила Вивиан. – Даже спустя столько времени?

Элла покачала головой. Казалось, она еле сдерживала слезы. Я сойду с ума, если не узнаю, что она имела в виду. Пусть же она скорее войдет, я должен поговорить с ней сам!

– Синдер – единственный человек, с кем я могла не обсуждать свое здоровье, поэтому ничего и не говорила. Мне в голову не приходило, что это имеет значение. Не думала, что мы когда-нибудь встретимся вживую.

Хорошая сестра покачала головой:

– Это и правда не имеет значения. Он все равно будет любить тебя.

Пожалуй, это правда.

Ана злорадно расхохоталась.

– Да конечно! – саркастически усмехнулась она. – Он бросит Кайли Саммерс ради тебя. Это будет реальная версия «Красавицы и чудовища» – только наоборот!

Я едва не выронил из рук телефон. Элла не шутила, говоря, что у этой девицы много общего с моей девушкой. Я уже готов был раскрыться и высказать ей все, что я о ней думаю, но Роб меня опередил:

– Заткнись, Ана! Ты уже достала своим паршивым отношением!

Ана остолбенела. Видимо, на нее не так уж часто повышали голос. Вполне возможно, до сих пор никому не хватало духу накричать на нее. Но Роб не собирался останавливаться на этом:

– Знаешь, почему я не пригласил тебя на танцы? Потому что мне плевать, насколько ты сексуальна: каждый раз, когда я на тебя смотрю, я вижу жестокую эгоистичную стерву.

Судя по всему, тирада Роба всех поразила. Даже меня. Черт возьми, этот парень достоин уважения!

В глазах у Аны блеснули слезы, и она ушла, не проронив больше ни слова. Мне почти стало жаль ее, но я быстро забыл об этом, потому что в ту секунду, когда Ана скрылась в толпе, Роб обхватил лицо Эллы руками и страстно поцеловал ее. Если бы он не произнес следующих слов, клянусь, я бы его угробил.

– Ты красива, Элла, – проворковал он. – И я страшно ревную, ведь сейчас ты пойдешь туда и сведешь Брайана Оливера с ума. Ни секунды не сомневаюсь!

«Слишком поздно», – с улыбкой подумал я.

Я решил не злиться на Роба из-за поцелуя, потому что парень явно искренне переживал за Эллу, а больше поцелуев ему не перепадет.

– Иди к нему, – сказал Роб и легонько подтолкнул ее к двери.

Я снова опустил капюшон и отступил в сторону, пока друзья Эллы не скрылись из виду. Я подождал несколько минут: Элле явно нужно было время, чтобы собраться с мыслями после всего, что произошло. Затем я вошел внутрь с твердым намерением заполучить сердце моей жрицы друидов.

23

КОГДА Я ВОШЛА В РЕСТОРАН, меня начало мутить. Друзья не могли не поддержать меня, но мысль о том, что такой парень, как Брайан Оливер, хочет быть со мной, казалась слишком безумной. Хотя мне и удалось убедить себя в том, что все эти годы я общалась именно с ним.

Я совершенно погрузилась в свои мысли и даже не заметила, что ко мне подошел какой-то мужчина.

– Мисс Элла? – вкрадчиво спросил он.

Я испуганно отшатнулась.

– Да, это я.

– Рад вас видеть. Ваш столик уже готов. – Мужчина ослепительно улыбнулся. – Сюда, пожалуйста.

Меня слегка огорошил такой прием. Но когда мужчина продолжил, все встало на свои места.

– Мистер Оливер немного задерживается. Он просил передать свои искренние извинения и обещал быть на месте в считаные минуты.

– Хорошо. Спасибо.

Ресторан представлял собой просторный открытый зал, в середине которого находились обычные столики, а по краям – отдельные кабинки с диванами. Это было не самое укромное место для встречи, но менеджер постарался сделать все, что в его силах, и повел меня в самую дальнюю кабинку. Мы не смогли бы полностью скрыться от окружающих, но по крайней мере не сидели в самом центре зала. Я мысленно поблагодарила управляющего рестораном.

Менеджер еще несколько секунд посуетился вокруг меня и зажег небольшую свечу, стоявшую на столике. Прежде чем он ушел, я все же решила спросить:

– Откуда вы узнали, кто я?

Управляющий снова расплылся в улыбке.

– Когда мистер Оливер звонил, то описал ваш наряд. А еще сказал, что я смогу узнать вас по «удивительным глазам», – на последних словах он сделал особый акцент.

– Разве я не прав? – послышался тихий голос. Голос, от которого меня охватила дрожь.

Синдер ловко проскользнул в кабинку, сел напротив меня и улыбнулся из-под капюшона тяжелой мантии, очень похожей на мою, только темного цвета. Его лицо скрывалось в тени, но пламя свечи заставляло карие глаза светиться мягким светом. Поблагодарив управляющего и заказав ужин, он пристально посмотрел на меня.

Менеджер поспешил на кухню, чтобы раздать необходимые указания, оставив меня наедине – ну, если в людном ресторане вообще можно уединиться – с моим лучшим другом, который внезапно оказался знаменитым киноактером. Первые несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

– Элла.

Он произнес мое имя с благоговением и глубоким чувством удовлетворенности.

– Синдер? – Мой же голос прозвучал нервно и неуверенно.

– Зови меня Брайаном, Элла. Пожалуйста.

Он замолчал, ожидая моей реакции.

– Хорошо… Брайан.

Он обескураживающе улыбнулся:

– Я всегда хотел открыть тебе свое настоящее имя. Каждый раз, когда ты называла меня Синдером, мне казалось, будто я обманываю тебя. Мне так хотелось, чтобы ты меня узнала!

Я постепенно приходила в себя. И тут реальность обрушилась на меня всем своим весом.

– Так почему же ты не сказал? – Я уже была не в состоянии контролировать свои эмоции. – Как ты мог не сказать?

Улыбка постепенно сходила с его лица.

– Ты бы мне не поверила.

– Тремя годами раньше – возможно. Но почему ты ничего не объяснил две недели назад, когда заявил, что нам лучше никогда не встречаться? Не мог просто сказать, что ты суперзнаменит и слишком занят в крутых фильмах и со своей истеричной невестой, чтобы проводить время со мной?

Синдер зажмурился, как будто я влепила ему пощечину. Мой гневный тон явно смутил его. А чего он ожидал? Брайан с сожалением покачал головой:

– Элла, я не это имел в виду. Ты все не так поняла.

– Нет, все как раз-таки встало на свои места. – У меня закружилась голова: картинка наконец сложилась. – Теперь все понятно. Это тот самый кусочек пазла, которого все время не хватало. Твои отношения с Кайли – это обманка, говоришь? Пиар-ход?

Брайан поморщился:

– Я вообще не хотел в этом участвовать, но оказался в уязвимом положении, и меня убедили в том, что помолвка с Кайли сможет решить мои проблемы. Кроме того, наш союз был выгоден многим людям. В тот момент у меня не нашлось веской причины для отказа. Ты тогда еще не вернулась.

Его признание озадачило меня. Я не до конца понимала, что он имеет в виду, и боялась принять желаемое за действительное. Прямо сейчас происходило что-то невероятное.

Он потянулся через стол и жестом попросил меня сделать то же самое. Я позволила ему коснуться моих рук, и он откинулся на спинку дивана, нервно постукивая стаканом с холодной водой.

– Когда мы только познакомились, я успел сняться лишь в нескольких сериалах и одном диснеевском фильме. Обо мне еще никто не знал. Все изменилось, когда я засветился в молодежных комедиях. Я буквально проснулся знаменитым. А когда получил главную роль в «Принце-друиде», моя популярность достигла просто пугающих масштабов. Я не могу сделать ни шага, не обратив на себя внимание. У меня нет настоящих друзей. Теперь никто не может общаться со мной как с обычным человеком, и меня это дико бесит.

Он прикрыл глаза и перевел дыхание, прежде чем продолжить.

– Ты исчезла в тот самый момент, когда моя жизнь начала выходить из-под контроля. Я слетел с катушек. Внезапно у меня появилось множество друзей, но ни один из них не был мне дорог. Я замкнулся. Стал ко всему равнодушен. К тому моменту, когда ты снова появилась в моей жизни, она превратилась в сплошную профанацию. Я был опустошен – и стал самым противным парнем во всем Голливуде. Наш первый разговор после твоего исчезновения наконец выдернул меня из этого болота. Ты вернула меня к жизни. Заставила вновь испытать настоящие чувства и подумать о ком-то еще кроме себя.

От его слов у меня перехватило дыхание. Мысль о том, что я могу так много значить для кого-то и влиять на чью-то жизнь подобным образом, не казалась невероятной, но очень тронула меня. Сердце забилось сильнее, и в животе затрепетали крылышками десятки бабочек. Мне пришлось на время оторвать взгляд от Брайана, чтобы вновь обрести способность внятно выражаться:

– Все актеры такие… пылкие в жизни? – Я сосредоточенно разглядывала стакан с водой, в то время как мои щеки пылали от смущения.

Я думала, Брайан посмеется надо мной, но он не стал. Его голос был серьезен как никогда:

– Если речь идет о любви, то да.

Смутившись, я снова посмотрела ему в глаза.

В его взгляде читалась вся палитра его переживаний и эмоций.

– Помимо мамы ты – единственный важный человек в моей жизни, – упрямо продолжал он, пытаясь достучаться до меня. – Когда я узнал, что ты жива, то сразу попытался объясниться с Кайли. Я сказал ей, что не готов ввязываться в этот фарс. Я собирался полететь в Бостон и рассказать тебе правду.

– Серьезно?

Брайан кивнул:

– Но Кайли уже купила кольцо и устроила целый спектакль, как будто я сделал ей предложение. Там собралось очень много людей – моих коллег и репортеров. Я попал в ловушку. После этого она шантажом заставила меня ей подыграть, угрожая разрушить мою карьеру и лишить отца прав на съемки следующих частей «Хроник Синдера». Она – просто зло во плоти, Элла. У нее нет сердца. И особенно ее разозлило твое появление. Я не хотел впутывать тебя в эту историю и собирался чуть позже все объяснить. По плану мы должны были «расстаться» по окончании сезона кинопремий. Я хотел дождаться этого момента, чтобы уберечь тебя от Кайли (она правда сумасшедшая!). Не хотел причинять тебе боль.

– М-м… – Я даже не пыталась скрыть волнение. – Тогда ты, пожалуй, прощен.

Синдер с облегчением выдохнул и расслабился, услышав эти слова. Он снова протянул руки через стол и поманил меня пальцами. В его взгляде промелькнула какая-то особенная беззащитность, и на этот раз я не смогла отказать. Я дала ему только левую руку, потому что правая не разгибалась до конца, и я просто не смогла бы до него дотянуться. Кажется, Брайан ничего не заметил. Он просто взял мою руку в свои ладони. Его прикосновение обожгло меня, хотя я была в шелковых перчатках.

– Я так рад нашей встрече, – признался он. – Рад, что в нашу жизнь вмешался случай и сделал то, на что мы сами никак не могли решиться.

И вновь я не знала, что ему ответить. Это и правда был счастливый случай? Он действительно верил в судьбу? А как он смотрел на меня…

Синдер отпустил мою руку и откинулся на диван, заметив мое смущение. В мгновение ока он снова вернулся в свое спокойное, слегка игривое состояние.

– У меня для тебя кое-что есть.

Мне понадобилась минута, чтобы сообразить, о чем идет речь. Когда я наконец сосредоточилась, передо мной уже лежала книга. Я никогда не видела ее раньше, но ахнула, моментально узнав: это было первое издание «Принца-друида».

Бережно взяв книгу, я с благоговением провела рукой по обложке. Она была в хорошем состоянии, хотя и выглядела потрепанной: видимо, предыдущий хозяин очень любил эту книгу и перечитывал десятки раз, но при этом изо всех сил старался сберечь. Я знала: открыв ее, увижу на форзаце автограф Л. П. Моргана и свое имя. Волшебно!

– Поскольку я встретил тебя раньше, чем планировал, мне пришлось отправить своего ассистента домой за книгой, – пояснил Синдер, пока я разглядывала свое новое сокровище. – Поэтому я и опоздал. Пришлось подождать, пока он вернется.

Я поднесла открытую книгу к лицу, вдыхая ее насыщенный аромат, и мне было абсолютно все равно, если кто-то посчитает меня сумасшедшей. Я всегда любила запах книг.

– Ты помнишь тот день? – шепотом спросил Синдер. Его голос звучал очень взволнованно.

Я тоже не смогла найти в себе силы говорить громче.

– Только какие-то фрагменты. Но это я запомнила хорошо.

Я посмотрела на форзац и коснулась пальцами подписи автора.

Хотя я только что лично встретилась с Л. П. Морганом и уже получила книгу с его автографом, этот экземпляр был особенным. Я нервно сглотнула, чувствуя, что сейчас взорвусь от охвативших меня эмоций.

– Я переживал, что книга может напомнить тебе о том дне, но я правда очень хотел подарить ее тебе.

Синдер серьезно посмотрел на меня, и в моих глазах блеснули слезы.

– Это очень здорово. Спасибо тебе!

Торжественность момента нарушила молодая официантка, которая принесла нам еду. Расставляя тарелки, девушка обратила внимание на того, кто прятался под эльфийской мантией-невидимкой. Непроизвольно вскрикнув, она чуть не уронила ужин Синдера ему на колени. Тарелка, ко всеобщему смущению, со звоном приземлилась на стол, но, к счастью, ничего не просыпалось и не пролилось. Девушка оцепенела от ужаса.

– Простите, пожалуйста, мистер Оливер! С вами все в порядке?

Синдер не медлил ни секунды. Он улыбнулся ей ослепительной улыбкой, о которой она, возможно, мечтала всю жизнь, и произнес:

– Ах, не переживайте. Если бы меня застала врасплох такая же красивая девушка, как вы, я поступил бы так же.

Я подавила стон, посмотрев на нашу официантку. Она поглощала внимание Брайана, как голодный ребенок, и мило краснела.

– С-п-п-пасибо, мистер Оливер. Я могу быть еще чем-то полезной?

Наверное, это очень странно – быть настолько знаменитым, что все знают твое имя и не могут в твоем присутствии связать и двух слов. Теперь я понимала, почему он так ценил анонимность в наших отношениях: никто не мог общаться с ним как с простым человеком. Я провела с Брайаном всего пятнадцать минут, но уже уяснила: слава – это не для меня.

Синдер мельком глянул на тарелку и начал было качать головой, но затем посмотрел на меня и передумал.

– А вы не могли бы нас сфотографировать?

Девушка просияла, как будто Брайан только что предложил отвезти ее домой на своем «феррари».

– Конечно!

Я попыталась сдержать улыбку, когда официантка трясущимися руками взяла его телефон. Видимо, мне не удалось, потому что Синдер незаметно подмигнул мне. Да уж, ничего удивительного, что его эго раздулось больше луны.

Девушка немного отошла назад, чтобы мы оба попали в кадр, но прежде чем она успела сделать фото, Синдер встал и пересел ко мне. Затем он обнял меня и притянул поближе к себе.

У меня перехватило дыхание.

Нет. Я совершенно расклеилась.

Боже мой! Я ничем не лучше этой официантки!

Я ощущала его всеми органами чувств. Запах его одеколона – пряный, мускусный – казался таким вкусным, сексуальным, мужественным. Я чувствовала жар его тела совсем рядом. Он больше не был анонимом из Интернета или персонажем из фильма. Он стал настоящим. Теплым, сильным и очень, очень… осязаемым. Я зажала руки между коленок, чтобы они не подвели меня самым неожиданным образом.

– Постой-ка. – Брайан снял капюшон и посмотрел на меня. – Ты не возражаешь, если я только… – Не дожидаясь ответа, он снял капюшон и с моей головы. – Я хочу, чтобы твое хорошенькое личико было видно на фото.

Он еще минуту провозился с моими волосами, пытаясь их пригладить. Убирая одну непослушную прядь за ухо, он нежно провел кончиками пальцев по моей щеке. Я еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

– Вот, – с удовлетворением заключил Брайан. – Теперь ты готова к съемке, мисс де Милль.

Я уже ничего не соображала, поэтому лишь краем уха уловила намек на знаменитую Глорию Свенсон. Моя кожа по-прежнему пылала в том месте, где он коснулся меня. Я рассеянно посмотрела на него.

Брайан самодовольно улыбнулся, как будто знал, как воздействует на меня, и был чрезвычайно этим доволен.

– Что-то ты не боялась меня, когда прикалывалась над моими фразочками и называла моего персонажа трусом.

– Ну, тогда ты был всего лишь Брайаном Оливером, и нас разделял целый стол, – ответила я, моргнув несколько раз, будто это могло волшебным образом развеять туман у меня в голове. Не помогло.

– Всего лишь Брайаном Оливером? – мотнув головой, Синдер рассмеялся глубоким гортанным смехом, который не предвещал ничего хорошего. – Ты неповторима, Элла.

Внезапно Брайан наклонился и коснулся губами моего уха. Когда он заговорил, я ощутила на шее его дыхание, горячее и чувственное. По телу побежали мурашки.

– Улыбнись в камеру, Элламара, – прошептал Брайан. – Обещаю не кусаться, – добавил он, и через мгновение я почувствовала, как он нежно прикусил мое ушко.

Я ахнула, а Брайан лишь рассмеялся.

– Ну, по крайней мере сильно, – хихикнул он.

Брайан слегка отстранился и подмигнул мне, а затем ослепительно улыбнулся девушке, снимавшей нас на телефон. Ее глаза стали размером с чайные блюдца, и теперь было сложно сказать, кто покраснел сильнее: я или она.

– Ну что, ребята, вы готовы?

– Улыбайся красиво, Элла, – проговорил Синдер, приобняв меня. – Сейчас мы делаем фотку для заставки на моем ноутбуке.

Официантка подождала, пока я не вышла из ступора и не изобразила некое подобие улыбки. Затем она сфотографировала нас, отдала телефон Синдеру и со всех ног бросилась на кухню, чтобы поделиться новостью со всем персоналом ресторана. Когда она скрылась из виду, ее щеки по-прежнему пылали.

24

КАК ТОЛЬКО ОФИЦИАНТКА ушла, я ткнула Синдера локтем. Довольно сильно.

– Ах ты, козел! Не могу поверить, что ты это сделал!

Брайан скрючился, но не потому, что ему было больно: в следующую секунду он разразился хохотом.

– Я не одна из твоих игрушек, ты, извращенец! Перестань вторгаться в мое личное пространство и вернись на свою сторону стола! Твой ужин сейчас остынет.

Я легонько оттолкнула Синдера, и он рассмеялся еще сильнее. Затем он потянулся через стол и придвинул к себе тарелку.

– Не собираюсь я никуда пересаживаться!

И вместо того чтобы отодвинуться, обнял меня еще крепче.

– Вот уж не думал, что ты такая стеснительная. Но мне нравится. Перед тобой совершенно невозможно устоять, когда ты краснеешь. Вот видишь, – улыбаясь, он показал мне телефон, чтобы мы вместе посмотрели фотографию. Да уж, я напоминала помидор.

– Смотри, как мы здорово смотримся вместе. Это идеальная фотография для твоего первого поста про Синдера и Эллу.

– Для чего?

– Ну, в твоем блоге. – Синдер набрал воздуха в легкие. – Помнишь, раньше у тебя была рубрика «Близко и вживую», где ты выкладывала посты о том, как вы с мамой встречались с авторами книг.

На секунду мое сердце замерло от этих воспоминаний, но Синдер прижал меня к себе еще крепче, и я снова смогла спокойно вздохнуть. Его голос стал очень мягким, подстраиваясь под наше настроение.

– Эта идея пришла мне в голову не так давно. Я подумал, что если мы когда-нибудь встретимся вживую, надо будет начать новую рубрику в твоем блоге. Она могла бы напоминать старую, только вместо того, чтобы собирать автографы писателей в книгах, можно делать фотографии со знаменитостями.

Меня удивила чуткость Синдера, и я изумленно посмотрела на него. Он ответил на мой взгляд печальной улыбкой.

– Знаю, ничто не заменит тех книг, которые ты потеряла, даже и не пытаюсь. Но я подумал, что ты могла бы начать собирать новую коллекцию, – он нервно сглотнул и добавил: – вместе со мной.

Я не знала, что ответить.

– Я мог бы брать тебя с собой на разные мероприятия и съемочные площадки по всему миру, знакомить с актерами фильмов, на которые ты пишешь рецензии. Можно назвать рубрику «Приключения Синдера и Эллы». Можно даже нанять художника, который будет рисовать что-то типа комикса про нас двоих. Это было бы здорово.

Я ничего не ответила, и он немного поерзал в кресле, приглаживая рукой свои темные кудри. Мне не хотелось, чтобы он нервничал из-за меня. Но я была так потрясена происходящим, что просто таращилась на него, разинув рот.

– Что ты об этом думаешь?

– Ты серьезно?

– Конечно.

Я нервно засмеялась:

– Не смеши меня. Звучит прекрасно, но я не готова принять все это.

Почему-то он перестал нервничать. Выражение его лица смягчилось, и сердце у меня в груди затрепетало. Улыбка на его лице не казалась веселой или счастливой. Это было нечто большее, как будто мой отказ только раззадорил его.

– В том-то и дело, – сказал он. – Ты можешь принять это. Любая девушка на твоем месте поступила бы так. Черт, да любая мечтала бы об этом. А для тебя я хочу это сделать сам.

Он выпустил меня из объятий, чтобы полюбоваться. Затем бережно взял мои руки в свои ладони.

– Ты хоть представляешь, как ты мне дорога?

Когда он поднес мои закрытые перчатками руки к своим губам и поцеловал костяшки пальцев, сердце едва не выпрыгнуло из груди.

– Я готов отвести тебя куда угодно, Элла. Подарить тебе все, что ты захочешь. Только разреши мне это сделать для тебя!

Моя самая смелая фантазия стала реальностью. Нет, это самая смелая фантазия каждой девушки в мире! Но это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Когда он говорил о своих планах, все казалось легко, но в жизни все было не так просто.

Я осторожно высвободила руки и немного отодвинулась от него.

– А как насчет Кайли? Может, напомнить, что у тебя сейчас есть невеста – настоящая или нет?

Он покачал головой:

– С этим покончено. Я расстался с ней сразу после автограф-сессии. То есть журналисты пока об этом не знают, но Кайли уже осведомлена. – Он ухмыльнулся, о чем-то вспомнив. – О, как же она взбесилась! Тут же пришла в состояние полной боеготовности.

Я не верила своим ушам. Он бросил свою подружку-супермодель ради меня! Мое сердце уже готово было сдаться, но мозг продолжал посылать предупреждения. Чего только стоила фраза о полной боеготовности… Я настолько встревожилась, что волосы на затылке встали дыбом. Нужно было сохранять здравомыслие.

– А как насчет твоей карьеры? Ты говорил, Кайли тебе угрожала.

Синдер пожал плечами:

– Она сделает все, что в ее силах. И, пожалуй, даже сможет нанести мне небольшой вред. Но уж точно ничего серьезного. Ничего такого, ради чего я был бы готов отказаться от тебя.

Сердце вновь затрепетало. В данный момент оно одерживало победу над разумом. Моя решительность таяла на глазах.

– А боссы, о которых ты говорил?

– Агенты, менеджеры, пиарщики, юристы… Мою жизнь контролирует куча людей.

Это как раз то, о чем я думала.

– И ты думаешь, все эти люди обрадуются тому, что ты бросил свою партнершу по фильму ради меня?

Синдер молчал достаточно долго, чтобы я поняла: он не хочет признавать правду. Он упрямо уставился в свою тарелку.

– Все будет хорошо. – Казалось, это было самовнушение. – Они хотели, чтобы мы с Кайли начали встречаться для привлечения внимания журналистов. Кроме того, стабильные отношения могли бы улучшить мою репутацию заядлого бабника.

Я вопросительно посмотрела на него, а Синдер невинно улыбнулся:

– В свою защиту могу сказать: я перепробовал столько девушек только потому, что ни одна из них даже близко не напоминала ту единственную, которую я так ждал. – Он снова поцеловал мою руку. – И мир скоро об этом узнает.

Мне стало так жарко, что я едва устояла перед искушением плеснуть себе в лицо ледяной воды.

Брайан хихикнул:

– С одной стороны, разрыв – это плохая новость, потому что Кайли не будет стесняться в выражениях по этому поводу. Но, с другой стороны, люди оценят, если я начну встречаться с обычной, незнаменитой девушкой. Фанаты сойдут с ума. Нашу историю растиражируют все СМИ. Моим менеджерам это должно понравиться.

Мало того, что одна мысль обо «всех СМИ» вызывала у меня панику, я была уверена: его команда – эти зловещие «они» – никогда меня не одобрит. Новости, связанные со мной, только навредят репутации Синдера. Я не хотела ни портить ему карьеру, ни светиться в прессе. Я – не тот человек, которому стоит когда-либо оказываться в центре внимания.

Синдер взволнованно смотрел на меня, но я не могла разделить его оптимизм.

– Я так не думаю, Синдер, э-э-э… Брайан. Я – последний человек, которого бы согласились принять твои люди – особенно твои поклонники.

Он открыл было рот, чтобы ответить, но я не дала сказать ему ни слова. Я должна была признаться во всем прежде, чем потеряю над собой контроль. Ему следовало об этом знать. Он заслуживал того, чтобы услышать правду.

– Есть вещи, которых ты обо мне не знаешь. Вещи, о которых я никогда не говорила тебе. Я боялась, что ты поменяешь свое отношение ко мне – как ты боишься из-за своей славы.

На лице у Брайана появились настороженность и решимость. Он ждал продолжения. Мне не хотелось об этом говорить. Мы оказались так близко друг к другу, и он сказал мне столько слов, которые я так мечтала услышать, что теперь было страшно получить от него отказ. Но, по правде говоря, я и не надеялась на то, что он захочет продолжать со мной общение после моего признания. Разве это возможно? Разве он когда-нибудь еще захочет целовать костяшки моих пальцев и кусать меня за уши?

– После аварии ко мне стали относиться иначе. Теперь я стала той самой девушкой. Девушкой, на которую все пялятся и за чьей спиной перешептываются. Девушкой с багажом. Той, у кого умерла мама. Искалеченной девушкой в шрамах.

– Искалеченной? – испуганно переспросил Синдер. Он непроизвольно оглядел меня с ног до головы и нахмурился, совершенно не понимая, что не так.

– Ты ничего не заметил, когда я уходила с автограф-сессии?

Он еще больше нахмурился, изо всех сил пытаясь вспомнить нашу первую встречу.

– Там была такая суматоха… Я был слишком потрясен нашей встречей и при этом старался не упускать из виду ни тебя, ни фанатов. И вообще, как я должен был что-то заметить, когда тот парень, который пришел с тобой, постоянно тебя лапал?

Я едва не расхохоталась. Если бы сейчас мне не предстояло рассказать горькую правду о себе, я бы с удовольствием прочитала ему лекцию об идиотизме ревнивых парней, которым регулярно бьет в голову тестостерон. Но вместо этого я закрыла глаза и набрала в легкие побольше воздуха.

– Мой посох – это не просто деталь костюма. Сегодня он заменяет мою трость. Моя подруга специально сделала его, чтобы я могла оставить свою обычную клюку дома.

– Ты ходишь с тростью?

Я кивнула:

– Врачи сказали, это вообще чудо, что я снова научилась ходить после аварии. Я благодарна, что могу делать это – пусть и не очень изящно. Моя хромота достаточно заметна и причиняет мне сильную боль. И еще я хожу очень медленно. Поэтому пришла сюда почти одновременно с тобой. Вот сколько времени потребовалось мне, чтобы прийти сюда с автограф-сессии. Я – инвалид, Брайан.

Когда до него начал доходить смысл моих слов, Синдер изменился в лице. Он снова и снова осматривал меня, каждый раз останавливая взгляд на ногах, но, конечно же, не мог ничего увидеть. Пока.

– Ты говорила, что получила травмы, но никогда не упоминала… – Он осекся, поддавшись эмоциям.

Я знала, что мое состояние расстроит его, но не подозревала, что настолько. А он еще не слышал самого страшного.

– Брайан… – Я сглотнула, не в силах смотреть в его грустные глаза. – Если ты не готов принять это, то даже не представляю, как ты воспримешь все остальное.

Брайан вскинул голову.

– Остальное? – в ужасе спросил он. – Есть что-то еще?

Несмотря на все усилия, мои глаза наполнились слезами.

– Еще так много всего.

Я закрыла глаза, потому что не могла больше видеть это выражение на его лице, и почувствовала, как он смахивает пальцем слезу с моей щеки. Одно нежное движение – такое искреннее и заботливое – и слезы хлынули рекой.

– Что еще? – спросил Синдер голосом, таким же мягким, как его прикосновение.

Зажмурившись, я помотала головой:

– Не хочу тебе говорить.

Синдер заключил меня в объятия. Крепко прижав к себе, он опустил голову мне на макушку.

– Что бы это ни было, Элла, мне все равно. Это не изменит моего отношения к тебе.

У меня екнуло сердце. Я знала, что Брайан говорил искренне, но он понятия не имел, что ему предстоит услышать.

– Изменит.

Не в силах больше терпеть, я медленно потянула длинную белую перчатку с обожженной руки.

– Внешность очень важна для тебя, – начала я. – Ты всегда встречался с самыми красивыми девушками.

Еще одно легкое движение – и перчатка соскользнула. Я вытянула руку, чтобы он мог увидеть. Брайан постарался сдержаться, но судорожно втянул воздух.

– Я некрасива, – продолжила я, отодвинувшись. Я знала, что он не сможет это принять. – Может, раньше и была красивой, но все осталось в прошлом.

– Элла, – сдавленно прошептал он.

Он нежно дотронулся до поврежденных пальцев и погладил покрытую шрамами кожу. Я чуть не задохнулась, когда он взял мою руку, но не стала сопротивляться. Он был первым человеком, кроме врачей, кто когда-либо прикасался к моим шрамам. Я не знала, как на это реагировать. Этот момент был настоящей мукой – и в лучшем, и в худшем смысле слова. Физически я ощущала нечто прекрасное, но душа разрывалась от боли.

Одна рука по-прежнему лежала в его ладони, а второй он нежно провел вверх по моей больной, осязая то, что было до сих пор скрыто от его глаз. Когда Синдер наконец заговорил, его голос дрогнул.

– Что с тобой случилось?

– Машина загорелась. У меня было обожжено более семидесяти процентов тела.

– Семьдесят процентов…

Наши взгляды встретились, и внезапно мне захотелось совершить безумный поступок. Я хотела показать Синдеру свои шрамы – по крайней мере те, которые можно увидеть сейчас. Я теперь знала, кто он такой, и хотела, чтобы он тоже знал обо мне все. Между нами не должно оставаться никаких тайн.

Мы сидели в кабинке в самом дальнем углу ресторана, и поскольку он подсел рядом, меня не было видно снаружи. Я находилась под надежной защитой, и никто не обращал на нас внимания, поэтому я потянулась к шнурку, который закреплял мантию на шее. Опустив глаза, я дрожащими руками скинула мантию с обнаженных плеч, и она с тихим шелестом упала на диван.

Синдер молчал. Я хотела бы знать, о чем он думает, но боялась взглянуть на него. Он оказался очень эмоциональным человеком, его чувства и мысли можно было прочитать по глазам. Я не готова это увидеть. Я совершенно беззащитна перед ним.

Я приподняла волосы, чтобы он мог увидеть мою спину. Платье было очень открытым и вполне позволяло получить представление о моих травмах.

– И так по всей правой стороне. Шрамы покрывают все, что ниже пояса. Пальцы ног были так обожжены, что деформировались.

– Элла, – дрожащим голосом произнес Брайан.

Я знала, что если взгляну на него, то увижу, как он плачет. Обернувшись, я не смогла поднять взгляд на Синдера. Боялась посмотреть ему в глаза.

– Я никогда не показывала свои шрамы никому, кроме врачей и Вивиан, – пробормотала я. – Я всегда прикрываю их. Люди очень жестоки. Они пялятся, смеются и говорят гадости. Надо мной издеваются в школе – хотя они никогда не видели ничего, кроме обожженной кисти и хромоты. Но что еще хуже…

Я глубоко вздохнула и повернула руки другой стороной. Здесь были совсем другие шрамы. Синдер сглотнул и дрожащими руками коснулся моих запястий.

– Ты… – прохрипел он. – Ты в порядке?

Мне уже было нечего скрывать. Он и так знал ответ. Но я постаралась хотя бы немного приободрить его.

– Меня больше не посещают мысли о самоубийстве. Я пообещала тебе и держу слово. Я не представляю для себя опасности, но еще не всегда в состоянии контролировать свои эмоции.

Я наконец решилась посмотреть на Синдера, но никак не ожидала увидеть в его глазах столько боли. По щекам у него струились слезы, но его это совсем не смущало. Мои глаза тоже наполнились слезами.

– Я не могу это скрывать. Твои фанаты и все люди, занимающиеся твоей карьерой, узнают и никогда не смирятся с этим. Они никогда не примут меня. А если даже и примут, не уверена, что готова к такому вниманию. Не смогу пережить, если весь мир узнает о том, что я пережила – и натворила.

Осторожно сжав мои запястья, Брайан закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Никто не станет осуждать тебя за это. Ты пережила нечто ужасное. Потеряла все, что было тебе дорого, включая собственное тело. – Он медленно провел пальцами по моим шрамам. – Тебе нечего стыдиться. Ты выжила и постепенно восстанавливаешься: это самое главное. Посмотри, каких успехов ты добилась.

Я высвободила руки, не в силах больше выносить его прикосновения: это вызывало во мне слишком много противоречивых эмоций. Брайан внимательно наблюдал за тем, как я вытираю салфеткой слезы. В его взгляде что-то изменилось. В нем больше не было невинной дурашливости. Теперь он знал всю правду и относился ко мне так же, как и все остальные, – как будто я могу в любой момент сломаться. Теперь он тоже видел во мне искалеченное больное создание, требующее особо бережного обращения.

Я только что изменила все. По его взгляду я поняла: мы больше никогда не сможем общаться, как прежде.

25

СИНДЕР ОТОДВИНУЛ ТАРЕЛКУ. У него пропал аппетит. Мы сидели молча почти десять минут, но ни один из нас не съел больше пары кусочков. Он посмотрел на меня, пытаясь подобрать слова. Его взгляд был полон печали и сострадания, и мое сердце тоскливо сжалось.

– Пожалуйста, не смотри на меня так.

– Я ничего не могу с собой поделать. Как я, по-твоему, должен реагировать? Поверить не могу, что ты все это время молчала. Ты мне не доверяешь? Ты не подумала, что я захочу помочь? Неужели тебе было проще переживать все это одной?

Он говорил с такой болью, что мне стало стыдно. Чем больше мне хотелось успокоить его, тем сильнее я паниковала.

– Конечно, я доверяю тебе. Ты помог мне как никто другой.

– Это другое. – Синдер злился и никак не мог справиться с нахлынувшими чувствами. Я прекрасно понимала его состояние.

– Прошу, пойми меня, – взмолилась я. Я не хотела, чтобы ты начал относиться ко мне по-другому. Ты и сам знаешь, каково это.

Брайан упрямо уставился в свою тарелку.

– У меня никого не осталось, Брайан. Ни друзей, ни семьи. Мне пришлось жить с человеком, бросившим меня на произвол судьбы десять лет назад, и его семьей, презирающей меня, ведь я – его постыдная, темная тайна. Единственный человек, ради кого я жила все последние месяцы, – это ты. Ты не обращался со мной как с сумасшедшей или увечной. Не боялся шутить и смешить меня. Я не хотела этого лишиться.

Я вновь посмотрела ему в глаза и внезапно потеряла над собой контроль. Ужас и жалость в его глазах привели меня в бешенство.

– Я знала, что все изменится, если я скажу тебе правду! Знала, что ты будешь смотреть на меня именно так!

– Мне нужно это переварить, Элла! Дай мне время. У меня сердце сейчас просто разрывается.

Я снова почувствовала жжение в глазах.

– Я не хотела тебя задеть.

Синдер опустил руки мне на плечи. Его прикосновение было совсем легким, но мне показалось, что он хотел бы хорошенько меня встряхнуть.

– Нет, Элла. Мое сердце разрывается, потому что я беспокоюсь о тебе. Я знал, что ты тяжело переживаешь смерть мамы, но это… Я даже представить себе не мог…

– Пожалуйста, не надо, – прервала я, отвернувшись от него. – Мне не нужна твоя жалость.

Синдер отпустил мои плечи и взял меня за подбородок. Он мягко повернул мое лицо к себе, и я растерялась от этой внезапной близости.

– Это не жалость, – жестко ответил Синдер, напомнив мне могущественного принца-друида, роль которого он исполнял в кино.

Затем он аккуратно убрал назад мои волосы и в очередной раз смахнул с щек слезы.

– Я не могу понять, что сейчас чувствую, – продолжил Синдер. – Я потрясен.

Он взял мои руки в свои и поднял их к лицу. Медленно, будто время растянулось до бесконечности, он провел губами по тыльной стороне моей здоровой ладони, а потом – по больной.

Когда я почувствовала его губы на испещренной шрамами руке, у меня перехватило дыхание. Я еще никогда не ощущала такой нежности. Я прикрыла глаза, и на моих ресницах блеснули слезы.

– Как бы я хотел избавить тебя от этого.

Он начал аккуратно целовать костяшки моих пальцев – каждую по очереди, будто боялся пропустить или обделить вниманием одну из них. Мне хотелось разрыдаться, и я со свистом вдохнула воздух.

– Элла, – прошептал Синдер с каким-то новым оттенком отчаяния и взял мое лицо в свои ладони. Я поняла, что он хочет поцеловать меня, и хотя в ту секунду переживала эмоциональную агонию, не стала его останавливать. Это же Синдер: мой самый лучший друг на свете, парень, в которого я влюблена уже много лет. Я хотела этого поцелуя больше, чем чего-либо в жизни.

Его губы нежно коснулись моих, как будто он хотел насладиться каждой секундой, запомнить все в мельчайших подробностях и сохранить в памяти навсегда. Он едва ощутимо скользил по моим губам, исследуя границы дозволенного и словно спрашивая разрешения. С тихим вздохом я открылась навстречу ему, и он перестал сдерживать себя.

Страсть захлестнула его, и мы слились в жарком поцелуе – почти как в кино. Он запустил пальцы в мои волосы, и наши языки встретились в чувственном танце. Мои руки легли на его вздымавшуюся и опускавшуюся с каждым вздохом грудь. Я чувствовала, как колотится под моими пальцами его сердце, и мое вторило ему, вырываясь из грудной клетки.

Волшебный момент. Мы словно оказались в сказке. Но любая сказка не может продолжаться вечно. Часы пробили двенадцать, и наше блаженство разрушила яркая вспышка фотоаппарата. За ней последовала другая, третья. Мы потонули в шуме вспышек и беспорядочных криках.

Мы с Брайаном оторвались друг от друга и обнаружили, что наш столик окружили папарацци с камерами. За ними уже начала собираться толпа фанатов, создавая непроходимый затор. В ресторане поднялся переполох. Девушки визжали, нас снимали на телефоны. Журналисты преградили нам путь, не прекращая записывать видео и щелкать фотоаппаратами. На Синдера обрушился град вопросов.

Нет. Не Синдера. Брайана Оливера.

Именно в этот момент «Синдер» исчез, и я в полной мере осознала: только что я целовалась с главным голливудским сердцеедом Брайаном Оливером. И если секунду назад мне было невыносимо жарко, то сейчас, когда я увидела толпу вокруг, меня прошиб холодный пот.

Брайан, видимо, привык к таким вещам: он выглядел абсолютно спокойным, пока не заметил, что я страшно напугана. Именно в этот момент он наконец оценил масштабы хаоса. Он растерянно смотрел то на собравшихся зевак, то на меня, и кровь медленно отливала от его лица.

– Элла, мне так жаль. Я не должен был целовать тебя здесь… Я ничего не соображал.

Еще раз обведя взглядом толпу, он выругался себе под нос и достал телефон.

– Скотт, – тревожно начал он, – ты еще здесь? Отлично. Можешь вызвать охрану конференц-центра к «Драконьему логову»? Нам с Эллой понадобится сопровождение. Да. И поторопись, дело дрянь. Спасибо, братан.

Меня затрясло, дыхание сбилось. При сильном волнении я всегда начинаю задыхаться, но я не осознавала, что нахожусь на грани панической атаки, пока Брайан не схватил меня за плечи и не посмотрел мне в глаза.

– Все будет хорошо, Элла, – проворковал он своим низким обволакивающим голосом с легким вибрато, которым обычно читал мне по вечерам.

Мое внимание снова переметнулось на бушующую толпу, и Брайан вновь взял меня за подбородок, чтобы повернуть к себе.

– Эй, смотри на меня. Вот сюда. Прямо мне в глаза.

Я попыталась выполнить его просьбу и сконцентрировать все свое внимание на этих прекрасных карих глазах, но мне никак не удавалось избавиться от звона в ушах.

– Что это за девушка, Брайан?

– А как же Кайли?

– Ты ей изменяешь?

– Скажи, как ее зовут!

– Ты влюблен?

– Как вы познакомились?

– Брайан!

– Брайан!!!

Брайан продолжал всех игнорировать. Все его внимание было сосредоточено на мне.

– Все в порядке, Элла. Это нормально. Я уже проходил через такое сто раз. У нас все будет хорошо, правда?

Его руки соскользнули с моих плеч, и он снова взял мои ладони в свои.

– Девушка! А откуда у вас такие шрамы?

– Что с тобой случилось?

– Брайан, что не так с твоей новой подружкой?

Услышав о шрамах, я остолбенела. Мантия и перчатки остались на диване. Я быстро накинула мантию на плечи, но было слишком поздно. Прямо сейчас меня фотографировали и снимали на видео, и эти изображения появятся во всех СМИ еще до того, как я доберусь домой. Мой самый страшный кошмар стал явью.

Брайан помог мне завязать мантию: из-за сильной дрожи я не могла справиться сама. Затем он крепко обнял меня, словно пытаясь защитить от стервятников, разрывающих душу в клочья.

Всхлипывая, я прижалась щекой к его груди. Но вскоре послышались гневные крики людей, пытавшихся пробиться сквозь толпу. Я попыталась поднять голову, но Брайан сильнее прижал меня к себе и погладил по волосам.

– Держись, Элла. Еще чуть-чуть. Через минуту все закончится.

Я знала, что он имеет в виду, но сейчас его слова казались ложью. Все не закончится через минуту. Я вообще сомневалась, что моя жизнь когда-нибудь снова станет прежней.

Я попыталась успокоиться, прислушиваясь к шуму толпы. Из общего гомона выделялся рокот управляющего рестораном, который встретил меня вначале, и низкие голоса, призывающие покинуть помещение.

– Брайан!

– Скотт! – Брайан облегченно вздохнул. – Спасибо, что так быстро привел их. Можешь остаться здесь и поговорить с менеджером? Оплати счет и скажи, что я позвоню позже. Хочу лично убедиться, что здесь обо всем позаботились.

– Будет сделано. Могу даже принести за тебя извинения.

– И как я только жил без тебя?

– Очень неорганизованно.

Брайан засмеялся, а потом мы услышали чей-то низкий голос:

– Мистер Оливер? Мы можем проводить вас в офис службы безопасности, однако нам придется идти через главное фойе.

Брайан вздохнул и посмотрел на меня:

– Ты готова пробежаться?

Конечно, нет. Но мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. Я молча кивнула.

– Все будет хорошо, Элла.

Брайан встал и протянул мне руку. Я медленно поднялась вслед за ним. Опершись на трость, я сделала пару шагов вслед за сопровождавшим нас амбалом из службы безопасности и оцепенела. Охране конференц-центра удалось оттеснить гостей ресторана обратно к столам и заставить всех остальных покинуть помещение, но снаружи нас уже ожидала огромная толпа.

– Брайан, – в ужасе прошептала я, – я так не могу. Может, ты выйдешь один? Я могу подождать здесь и позвонить Джульетте, когда все немножко уляжется.

– Без вариантов.

– Но…

– Я не собираюсь оставлять тебя с ними один на один. – Брайан гневно посмотрел на меня, хотя разозлила его не я. Он обвел взглядом папарацци, которые не уставали щелкать фотоаппаратами, и горько покачал головой. – В любом случае, это провальная идея. Я же типа помолвлен. И мы с тобой только что устроили один из самых больших скандалов в Голливуде за последнее время.

Он попытался улыбнуться мне, но ничего не вышло.

– На конференции с таким количеством знаменитостей собираются все папарацци Лос-Анджелеса. Эти фотографы хотят знать, кто ты такая. Если я уйду, часть из них пойдет за мной, но остальные будут караулить тебя. Они готовы ждать сколько угодно, а затем последуют за тобой. Сначала проследят за тобой до машины, а потом будут преследовать вплоть до дома и поселятся на твоем газоне.

Мои глаза широко раскрылись от ужаса, когда я наконец осознала, что происходит. Нравится мне это или нет, но моя жизнь больше никогда не будет прежней.

– Добро пожаловать в мир славы, Элла, – с сожалением буркнул Брайан. – Мне очень жаль, что все так вышло, но вместе мы справимся, ведь правда?

Он протянул мне руку, но я даже не заметила этого. Мой взгляд был прикован к толпе, которая успела удвоиться с тех пор, как я встала.

– Мистер Оливер, – поторопил охранник, – чем дольше мы будем ждать, тем больше народу соберется снаружи. Сегодня в конференц-центре тысячи человек.

Брайан снова протянул мне руку. Я замотала головой, изо всех сил пытаясь сдержать панику.

– Я не могу.

– Элла, мне правда жаль, но у тебя нет выбора. Нам нужно идти.

– Ты не понимаешь! – раздраженно крикнула я. – Я имею в виду, физически не могу. Я с трудом передвигаюсь. Я не в состоянии пробиться сквозь эту толпу.

Брайан удивленно моргнул, как будто только сейчас вспомнил, что со мной что-то не так. Он наконец заметил, как я опираюсь на посох, и побледнел. На его лице снова появилось выражение боли и печали. Я не могла на это смотреть, отвернулась от него и поняла, что привлекла внимание всего ресторана. От моего крика они застыли, забыв поднести вилки ко рту.

Оглядевшись, я увидела сотню глаз, оценивающе смотрящих на меня. Я зажмурилась и глубоко вздохнула, пытаясь сдержать слезы, но это было бесполезно.

– Я не могу даже разогнуть руку полностью, – пробормотала я, краснея от смущения. – Если я упаду или кто-нибудь схватит меня, пересаженная кожа может порваться. Недавно такое случилось, и в январе из-за этого меня ждет операция.

Я не открывала глаза, пока не почувствовала нежное прикосновение Брайана, смахнувшего слезы с моих щек.

– Мне так жаль, Элла, я не понимаю, как они узнали, что мы здесь. Я не должен был целовать тебя на людях. Я виноват, я не подумал.

– Уже не важно. Давай просто уйдем отсюда. – Я добавила, отводя взгляд: – Кому-то придется меня нести.

Это так унизительно. Брайан – идеальный мужчина, любимый и обожаемый всеми, и снаружи собрались сотни людей, только чтобы посмотреть, с кем он. А я не могла даже идти с ним рядом.

– Это не проблема. Мисс, я могу…

– Я сам! – рявкнул Брайан, подхватил меня на руки, словно пушинку, и крепко прижал к груди.

Два здоровенных амбала, которые могли бы играть в защите столь любимых Брайаном «Грин-Бей Пэкерс», встали по обе стороны от нас. – Готовы, мистер Оливер?

– Мои вещи? – спросила я.

– Скотт! – крикнул Брайан.

– Уже забрал!

Брайан слегка улыбнулся:

– Он реально классный.

Я не смогла улыбнуться в ответ, и он, наклонившись, поцеловал меня в висок.

– Прости меня, Элла.

Он кивнул охранникам и направился в лобби конференц-центра. Толпа народа с камерами окружила нас, как только мы вышли из дверей. Они кричали, светили вспышками и боролись друг с другом, чтобы снять нас с лучшего ракурса. Я уткнулась в плечо Брайана, пытаясь отстраниться от шума, но мое внимание привлек сдавленный вопль.

– Элла! – кричала Джульетта. – Элла! Пропусти меня, болван, это моя сестра! Элла!

– Джульетта?

Я не видела ее, но Брайан кивнул одному из сопровождающих со словами: «Этих четверых».

Через несколько секунд Джульетту, Вивиан, Роба и Анастасию пропустили ко мне.

– Ты в порядке? – спросил Роб, пытаясь перекричать толпу.

– Это какое-то безумие! – негодовала Джульетта.

Я кивнула, отвечая им обоим и снова уткнулась в плечо Брайану. Больше я ни на кого не смотрела, пока мы не оказались в безопасности в офисе охраны конференц-центра.

26

КОГДА БРАЙАН ОПУСТИЛ меня на диван в офисе службы безопасности, Джульетта бросилась ко мне и заключила в объятия.

– Ты в порядке?

– Нет. – Когда она обняла меня, я снова расплакалась. – Я хочу домой. Как нам теперь отсюда выбраться?

К нам подошел человек, представившийся начальником службы безопасности.

– Вы приехали на машине?

Джульетта кивнула:

– Мы оставили ее на парковке.

– Вашу машину подгонят к черному входу, где разгружается грузовой транспорт. Это недалеко отсюда, и туда не могут проникнуть посторонние. Вы сможете уехать незамеченными, но на всякий случай мы отправим с вами полицейскую машину.

Я облегченно вздохнула. Может, нам все-таки удастся сохранить в тайне хотя бы часть нашей личной жизни. Никто ведь понятия не имел, кто я такая. Даже Брайан не знал моей фамилии и домашнего адреса.

Роб протянул мужчине нашу парковочную карту, и тот продиктовал номер по рации. Ответ последовал незамедлительно, и охранник снова улыбнулся.

– Ваш автомобиль будет здесь в течение десяти минут.

Я опустилась на диван и откинулась на подушки, совершенно обессилев от выброса адреналина. Мои нервы были настолько расшатаны, что я сомневалась, смогу ли когда-нибудь восстановиться.

Брайан сел рядом со мной и бережно взял за руку. Ничего не говоря, он наклонился и поцеловал меня в щеку. Через несколько минут появился его ассистент Скотт.

– В «Драконьем логове» обо всем позаботились, – сообщил он, положив рядом со мной перчатки, книгу и посох, которые я оставила в ресторане. – Менеджер очень огорчился, что вас потревожили таким образом, поэтому наотрез отказался брать деньги за ужин. Он просил передать искренние извинения.

Брайан кивнул. Он выглядел таким же измотанным, как и я, когда встал и протянул Скотту связку ключей.

– Последняя просьба, а потом можешь взять пару выходных. Ты не мог бы доставить мою прелесть домой в целости и сохранности?

Лицо Скотта вытянулось от изумления, и я немного повеселела. Думаю, я выглядела бы так же, если бы Брайан обратился с подобной просьбой ко мне.

– Прелесть? – растерянно переспросила Вивиан.

Она бросила на меня короткий взгляд, как бы спрашивая, понимаю ли я, о чем речь, и я улыбнулась в первый раз за последний час.

– Его «феррари». Он называет ее «прелесть». – Я вздохнула: кажется, никто не врубился. – Это как «моя прелес-с-с-ть»… Ну, Голлум же… Из «Властелина колец»…

Опять молчание. Я запрокинула голову и издала протяжный стон.

– И как я могу дружить с людьми, которые до сих пор не просекли фишку?

Брайан рассмеялся.

– Он настоящий задрот-толкиенист, – объяснила я друзьям, которые явно были далеки от творчества профессора Толкиена.

– Фанат, – поправил Брайан, надув губы. – Не задрот. Кто бы говорил, Мисс «Я смотрела фильм двенадцать раз в кинотеатре»!

Все дружно засмеялись, а Брайан подмигнул мне, прежде чем снова обратиться к Скотту.

– Махнемся тачками? Отвези «прелесть» домой и подожди меня, а я привезу твою машину. С меня приятный бонус!

– Договорились.

– И да, если на ней будет хоть одна царапина – ты уволен.

Скотт нервно сглотнул, рассматривая ключи на своей ладони.

– Хорошо. Без проблем.

Брайан засмеялся и легонько стукнул Скотта в плечо.

– Да шучу я. Ты же знаешь, без тебя я не проживу. Просто позаботься о моей крошке. Я ненадолго. Только хочу отвезти Эллу домой и убедиться, что с ней все в порядке, но папарацци слишком хорошо знакомы с моей машинкой.

Когда я поняла, что он сказал, сердце дрогнуло, и от игривого настроения не осталось и следа.

– Не стоит, – хрипло выдавила я.

Все застыли в изумлении. Брайан нахмурился и растерянно смотрел на меня. Джульетта и Вивиан, опомнившись, подошли поближе. Я сглотнула. Нужно постараться сказать правильные слова и при этом не обидеть его.

– Мне жаль, Брайан.

Кажется, все присутствующие поняли, что мои слова не предвещают ничего хорошего.

– Ты уверена? – прошептала Джульетта.

Мне не хотелось этого делать, но так было нужно. Что скажут люди, когда репортеры распространят по всему Интернету фотографии моих ужасных шрамов? Что будет, когда они узнают мои личные данные? Мои боль и страдания, авария, гибель матери, попытка самоубийства: все это будет растиражировано в желтой прессе в качестве дешевого развлечения. Не думаю, что я смогла бы жить с этим.

– Уверена! – Я несколько раз глубоко вздохнула и заставила себя посмотреть в глаза Брайану. Он заслуживал хотя бы этого. – Я могла бы справиться с чем угодно, но такое… – Я покачала головой. – Ты был прав, когда сказал, что я не смогу жить в твоем мире. Я действительно не могу. Мне жаль, Брайан. Я не та девушка, которая тебе нужна.

Брайан широко раскрыл глаза. В два шага он пересек комнату и сел рядом со мной, потеснив Вивиан и Джульетту. Он снова взял меня за руку и со всей страстью, которая сделала его таким знаменитым, взмолился:

– Не делай этого.

Его порыв заставил меня содрогнуться. Я наконец поняла, почему он стал актером. Глаза Брайана говорили лучше любых слов. Прямо сейчас они выражали все его смущение, боль и даже страх. Это было невыносимо. Где-то за внешностью Брайана Оливера скрывался мой лучший друг – и самый важный человек в жизни. Я не хотела, чтобы он переживал и тем более испытывал страдания.

Я уже была готова пойти на попятную.

– Помнится, две недели назад ты умолял меня оставить все, как есть, – начала я. – Теперь я прошу тебя о том же.

Брайан неистово замотал головой.

– Ты правда думаешь, что после сегодняшнего вечера все может снова стать, как раньше? Это невозможно, Элла. Мы созданы друг для друга, и ты это знаешь.

Мне было невыносимо трудно, но я решительно расправила плечи и продолжила:

– Все не так просто.

Брайан нервно схватился за волосы, и я испугалась, что он сейчас оставит себе залысину.

– Я знаю, слава – это нелегко, и прошу очень многого – но клянусь, ты не пожалеешь.

Я могла поверить в искренность его намерений, но было очевидно, что он не сможет полностью контролировать ситуацию. Он все время жаловался на то, что его жизнью распоряжаются другие люди. А вопрос, с кем он встречается, явно имел большое значение: иначе он не был бы вместе с Кайли Саммерс.

Отношения с такой, как я, могли бы серьезно подмочить его репутацию. Уже подмочили. Я только что разрушила все, ради чего он заключил фиктивную помолвку: получилось, что он публично «изменил» Кайли со мной. Люди не простят мне этого. Его мир никогда не примет меня. Я – никто. Я хуже, чем никто. Я хромая и больная, моя кожа изуродована и покрыта рубцами.

Мы действительно Синдер и Элла. Я – простушка, он – принц. Даже если бы он действительно любил меня, то в итоге все равно бы сделал ожидаемый выбор – благородный выбор, как он нередко говорил сам. Он бы выбрал Ратану. Возможно, не Кайли Саммерс, но в любом случае какую-нибудь знаменитость. Красотку. Девушку, достойную его.

– Я не могу. Люди готовы разорвать на части даже самую красивую голливудскую старлетку за недостаточно идеальную форму носа или лишний килограмм. Даже если ты готов закрыть глаза на мои недостатки, все остальные не станут. Я не переживу, если обо мне будут говорить гадости. Я не такая, как ты. Слишком мнительная. Слишком самолюбивая. Слишком слабая.

– Элламара, ты не слабая. Возможно, будет непросто, но вместе мы со всем справимся. Дай нам шанс. Прошу тебя.

Я зажмурилась, пытаясь сдержать слезы. Сейчас мне предстояло сказать самые сложные слова в своей жизни, но я не могла поступить иначе.

– Ты по-прежнему мой лучший друг. Ты знаешь, что я люблю тебя больше всех на свете. Я всегда буду рада Синдеру, но не могу стать частью жизни Брайана Оливера. Мне жаль.

Я изо всех сил попыталась сдержать эмоции и обвела взглядом друзей.

– Вивиан?

Она знала, чего я хочу, поэтому без лишних слов протянула мне посох и помогла встать. Брайан преградил мне путь.

– Я знаю, что тебя немного смущает слава, но…

– Немного смущает? – Я окончательно потеряла над собой контроль и заорала: – Да я в ужасе, Брайан! Мой психотерапевт назначил мне испытательный срок. Еще одна паническая атака – и меня закроют в психушке. Еще один инцидент в школе – и меня отчислят. И я меньше года назад провела в больнице восемь месяцев!

– Восемь месяцев? – в ужасе прошептал Брайан.

Я перестала кричать, но в моем голосе по-прежнему чувствовалась полная безнадежность.

– Да. И мне еще предстоят годы восстановления. В январе меня ждет тридцать седьмая операция. Я по-прежнему переживаю смерть мамы и пытаюсь смириться с тем, что произошло со мной. Я буквально выживаю. Я не уверена, что в состоянии оказаться под таким давлением. Ты просишь слишком многого.

Когда Брайан наконец ответил, его было едва слышно. Впервые он говорил неуверенно.

– Но так ведь будет не всегда. То, что произошло сегодня, – неудачное стечение обстоятельств, но…

– Неудачное? – Меня захлестнула волна возмущения, и, не удержавшись, я всхлипнула. – Это гораздо больше, чем неудачное стечение обстоятельств. До сих пор мои шрамы видели только члены моей семьи и Вивиан, и к ним не прикасался никто кроме моих врачей. Ты хоть понимаешь, как это важно для меня в эмоциональном плане? Ты понимаешь, какой беззащитной я была сегодня перед тобой? Ты разрушил всю мою эмоциональную защиту. Ты заставил меня раскрыться перед тобой, и я еще никогда не чувствовала себя такой уязвимой.

– Я не хотел… – Брайан с трудом подбирал слова. – Меня просто захлестнули чувства. Я не понимал… – На мгновение он остановился, пытаясь совладать с собой. – Элла, мне так жаль!

Я заставила его чувствовать себя виноватым, и от этого стало невыносимо больно.

– Пожалуйста, не извиняйся, Брайан. Благодаря тебе я почувствовала себя красивой, особенной и любимой сегодня вечером, хотя думала, что это уже невозможно. Спасибо. – Сделав паузу, я продолжила. – Я просто очень расстроена. Только-только забрезжил первый лучик надежды после аварии, и эти парни с камерами все испортили. И первое, что они спросили, – почему ты со мной и что со мной не так. Но мгновения, которые мы провели вместе, – все равно самые прекрасные и особенные в моей жизни.

Брайан подошел ближе и обнял меня:

– И в моей, Элла.

И тут я разрыдалась.

– Но теперь этот момент растиражируют во всех СМИ, и люди будут издеваться, осуждать и сплетничать. Мои боль и страдания будут выставлены на потеху публике. Я не переживу этого, Брайан. Я не знаю, как с этим справиться. Прости.

Я освободилась из его объятий и взглянула на охранника:

– Наша машина готова?

Мужчина нервно посматривал то на меня, то на Брайана, но потом все же кивнул.

– Элла, подожди. Прошу.

Брайан хотел возразить, но я не стала слушать. Это было невыносимо. Джульетта, видимо, поняла, что меня нужно срочно забирать отсюда.

– Давайте не здесь, ладно? – сказала она Брайану. – Вы еще успеете выяснить отношения, только не сейчас. Она позвонит тебе, когда придет в себя.

– Но…

– Отпусти ее, – настояла Джульетта и жестом показала охраннику, что мы готовы к выходу.

27

Я НАКОНЕЦ ПЕРЕСТАЛА ПЛАКАТЬ, но продолжала всхлипывать всю дорогу домой. Это был единственный звук, нарушавший тишину в салоне. Когда мы подъехали к дому, Анастасия выскочила из машины, хлопнув дверью, прежде чем мы успели отстегнуть ремни безопасности. С тех пор, как Роб отчитал ее, я не слышала от нее ни слова. Правда, сейчас было сложно сказать, из-за чего она больше злится: из-за Роба или слезливой речи Брайана в духе «не оставляй меня, мы созданы друг для друга». Видимо, это стало последней каплей, и я очень сомневалась, что она еще когда-либо заговорит со мной.

Пока Джульетта и Вивиан доставали мой посох из багажника, Роб подхватил меня на руки и понес к дому. Я была настолько расстроена и измождена, что не стала возражать. Папа и Дженнифер уже ждали нас у входной двери. Они стояли в обнимку и с тревогой смотрели на нас.

– Что случилось? – испуганно спросила Дженнифер.

У меня не было сил что-либо объяснять.

Роб посмотрел на Джульетту.

– Может, вы расскажете? А я пока пойду с Эллой в ее комнату.

Роб прикрыл за собой дверь, подтолкнув ее локтем, отнес меня в комнату и опустил на кровать. В голове у меня промелькнула мысль, что он нарушил папино правило, но я не стала об этом упоминать. Роб молча сел рядом со мной. Тишина не смущала меня, но я все же нарушила молчание.

– Спасибо тебе.

Роб коснулся моей ладони. Он чуть помедлил, увидев, что травмированная рука была ближе к нему, но все же взял ее.

– Ты в порядке? – спросил он, медленно поглаживая кончиками пальцев мою кисть и исследуя кожу на ощупь.

Как ни странно, от его действий мне стало немного легче. Он не испытывал отвращения и больше не боялся дотронуться до меня. Мне показалось, что мы достигли нового уровня доверия и принятия. Мы не испытывали неловкости в этот момент, а значит, стали настоящими друзьями.

Несколько минут я просто сидела, наблюдая за его пальцами на моей коже и наслаждаясь долгожданным покоем.

– Ты хороший друг, Роб. Я этого не заслуживаю.

Пальцы Роба переплелись с моими, и он мягко улыбнулся:

– Заслуживаешь.

Его ответ был таким простым и искренним, что мне стало больно за него.

– Роб… Я действительно ценю, что ты пытаешься помочь мне забыть Синдера, и, возможно, когда-нибудь буду готова к этому, но сейчас я не могу встречаться с тобой. Прости, пожалуйста.

– Не извиняйся. – Роб вздохнул, но постарался сохранить улыбку. – Ты не виновата, Элла. Просто я не так понял. Я думал, ты просто увлечена им, потому что тебя привлекает неизвестность, тайна. Думал, рано или поздно ты решишь, что настоящий парень из плоти и крови лучше, чем друг по переписке, но то, что я увидел сегодня, – не увлечение. Для вас обоих.

Роб накрыл второй рукой наши переплетенные пальцы.

– Я мог бы добиваться тебя сколько угодно. Мог бы ждать вечно – и остаться ни с чем. Вы созданы друг для друга.

Я покраснела и вновь извинилась. Роб усмехнулся:

– Все в порядке, Элла. Я могу быть твоим другом. И как друг считаю нужным сказать тебе: не бросай его.

Я изумленно посмотрела на него, но он продолжал улыбаться.

– И дураку понятно: вы любите друг друга. Не отказывайся от этого только потому, что ты боишься. Будет непросто (а с реально стоящими вещами по-другому и не бывает), но у тебя всегда есть друзья, готовые прийти на помощь.

– А знаешь, он прав. – Вивиан с улыбкой остановилась в дверном проеме. Я не слышала, как отворилась дверь. – У тебя всегда есть мы.

Рядом с ней появилась сияющая Джульетта.

– А еще у тебя есть семья. – Она взяла пульт от телевизора и вместе с Вивиан устроилась на моей кровати. – Давай посмотрим вместе, насколько все серьезно.

Не прошло и десяти минут, как сюжет всплыл в новостях. Двое ведущих, мужчина и женщина, сидели за столом, а на экране за ними отображалось фото нашего с Брайаном поцелуя. Я залилась краской, когда мои друзья увидели снимок, но помимо смущения ощутила ноющую боль в груди. В моей памяти всплыл поцелуй Брайана. Я отчетливо вспомнила эти волшебные мгновения, но мне не давала покоя мысль, что мы никогда не сможем быть вместе.

– А теперь новости шоу-бизнеса, – начала молодая стильная телеведущая. – Этим вечером звезда «Принца-друида» Брайан Оливер стал виновником скандала на «ФэнтезиКоне»: его застали целующимся с женщиной, которая явно не была похожа на его невесту и партнершу по фильму Кайли Саммерс.

Я думала, хуже уже быть не может, но тут вместо фотографии на экране появилось видео. Джульетта и Вивиан хором вздохнули. Роб последовал их примеру.

Мы с Брайаном оторвались друг от друга. В панике я посмотрела в камеру, как испуганный ребенок. Я казалась такой маленькой и жалкой, пока Брайан пытался утешить меня. Картина стала еще печальнее, когда я попыталась прикрыть шрамы мантией и начала всхлипывать, уткнувшись ему в грудь.

Изображение на экране снова сменилось: теперь Брайан выходил из ресторана в сопровождении амбалов из охраны, держа меня на руках.

– Голубки скрылись, никак не прокомментировав ситуацию, – сообщила ведущая. – Однако позже команда менеджеров Брайана Оливера сделала заявление следующего содержания: «Это не то, что вы могли подумать. Брайан сотрудничает с благотворительной организацией, исполняющей желания.

Эта девушка – фанатка, получившая сильнейшие ожоги в автокатастрофе, и ей выпала возможность исполнить одно из своих желаний: получить поцелуй от Брайана Оливера. Мисс Саммерс была в курсе ситуации и всецело поддержала свою половинку. Несмотря на то, что пара еще не назначила дату свадьбы, Брайан и Кайли по-прежнему счастливы вместе и с нетерпением ждут премьеры «Принца-друида» в следующем месяце.

Мне стало нечем дышать, и я почувствовала жжение в глазах. Они сказали людям, что я попрошайка?

– Что? – ахнула Джульетта, ошарашенно уставившись в телевизор.

Вивиан на мгновение застыла с разинутым ртом, а потом, не веря своим ушам, замотала головой.

– И как это понимать?

– Никак, – пробормотала я. – Спасают свои шкуры.

– Но мы же видели вас вместе. Элла, он так смотрел на тебя… Я не думаю, что он способен…

Я прервала ее до того, как она начнет его защищать.

– Уверена, он не хотел, но он всегда делает то, что ему говорят. Он встречался с Кайли только потому, что так ему велели менеджеры. Эти люди явно решили: бросить Кайли ради какой-то неизвестной уродины – не лучшее решение в его карьере.

– Элла, – сурово произнес Роб.

Я покачала головой, не желая слушать его возражения.

– Выключите телевизор.

Джульетта потянулась за пультом, но остановилась, услышав слова ведущей:

– Брайан был не настроен общаться с прессой, но нам удалось поймать Кайли, и у нее нашлось, что сказать на эту тему.

– Еще бы, – ее коллега, пожилой мужчина, противно ухмыльнулся, и у меня кровь вскипела от ярости.

– Только не это, – пробормотала Джульетта.

На экране появились женщина с микрофоном и Кайли – идеальная и невозмутимая.

– Ну что вы, – усмехнулась она, когда ее спросили про наш с Брайаном поцелуй. – Неужели вы думаете, что Брайан мог бы изменить мне с какой-то невзрачной девочкой? – Кайли пренебрежительно махнула рукой. – Он встретился с ней в рамках благотворительной акции по исполнению желаний. Эта девушка – его большая фанатка. Брайан пошел на это, потому что ему нравится ее блог. Всю прошлую пятницу он писал об этом в «Твиттере».

– То есть вы не были против этого поцелуя? – уточнила журналистка.

Испепеляющий взгляд Кайли заставил ее немного отступить. Справившись с раздражением, Кайли натянула улыбку и ответила:

– Конечно, я не в восторге от этой затеи, но прощаю его. Уверена, он сделал это из жалости. То есть… вы же видели, как она выглядит? Все эти шрамы… Она даже не может нормально ходить, и Брайану пришлось вынести ее на руках. Поверьте, я ничуть не переживаю.

– Как она могла! – в бешенстве прокричала Вивиан.

– Какая же она злая! – присоединилась Джульетта.

Тем временем Кайли на экране продолжала свои лживые откровения.

– Брайан такой славный парень. Он не умеет отказывать, особенно если дело касается его фанатов. Всегда пытается всем угодить.

Она вздохнула, будто Брайан казался ей маленьким несмышленым мальчиком.

– Он всегда хочет казаться героем.

– Что ж, тогда он, пожалуй, идеально подходит на роль отважного принца Синдера, – заключила репортерша.

– Сущая правда, – согласилась Кайли. Сказав это, она неожиданно расплылась в улыбке и пристально посмотрела на журналистку. – И если эта помешанная еще раз попробует приблизиться к моему жениху, она узнает, почему я – идеальный кандидат на роль беспощадной Ратаны, принцессы воинов. Брайан мой!

Джульетта наконец выключила телевизор.

Ребята переглянулись и заключили меня в объятия. Я была благодарна им, но когда они попытались утешить меня словами, попросила их уйти. Этот день оказался очень долгим, и мне хотелось, чтобы он поскорее закончился.

* * *

Ложь Брайана, может, и спасла его репутацию, но зато искорежила мою жизнь. На следующее утро я обнаружила на почте множество писем с оскорблениями. Фанаты Брайана и Кайли совсем не оценили историю про помешанную фанатку, которая едва не разбила «самую идеальную» пару на свете. Мой блог, «Твиттер» и «Фейсбук» наводнили оскорбительные и непристойные комментарии.

В школе все оказалось еще хуже, ведь здесь я была не только «сумасшедшей фанаткой». Все мои одноклассники теперь считали меня жалкой лгуньей, обвиняли в том, что я соврала о дружбе с Брайаном (и неважно, что я никогда этого не говорила).

Когда мы с Джульеттой приехали в школу, Роб и Вивиан уже ждали нас на парковке. По их мрачным лицам я поняла, что не стоит ждать от этого дня ничего хорошего (по правде говоря, я так и предполагала). Все трое проводили меня по крытому переходу между корпусами, бросая гневные взгляды и покрикивая на всех, кто пытался ко мне приблизиться. Однако самых смелых их присутствие не смущало: близко они не подходили, но не отказывали себе в том, чтобы посмеяться или сказать гадость.

Джульетта первой подошла к моему шкафчику. Громко ахнув, она быстро развернулась и загородила его, чтобы я не увидела.

– Может, просто пойдем на урок? Кому нужны эти учебники?

– Это очень мило с твоей стороны, Джульетта, но мне нужно взять кое-какие вещи, так что я в любом случае все увижу.

Джульетта отчаянно замотала головой.

– Джулз, чтобы там ни было, я все равно сегодня об этом узнаю.

Когда Джульетта наконец отошла, Вивиан ахнула вслед за ней, а Роб издал что-то похожее на звериный рык. Мои чудесные одноклассники постарались и расписали шкафчик несмываемыми маркерами. Теперь там красовались такие слова как «психичка», «помешанная», «шлюха», «неудачница», «уродина», «страхолюдина» и «калека».

Я сказала себе, что это всего лишь глупые лживые слова. Мои одноклассники просто завидуют и не знают правды. Рядом со мной трое лучших друзей, которые готовы меня поддержать, а все остальное неважно. Но несмотря на все попытки утешить себя, было все же обидно увидеть на своем шкафчике такие надписи.

Я зажмурилась, пытаясь сдержать подступившие слезы, и глубоко вздохнула.

– Давай позвоним маме и папе, – предложила Джульетта, опустив руку мне на плечо. – Они заберут тебя домой.

– А смысл? – спросила я. Мой голос дрогнул, но я по-прежнему пыталась совладать с эмоциями. Я открыла шкафчик и достала учебники для первого урока.

– Если сегодня меня не будет, они просто подождут до завтра. Или послезавтра. Или послепослезавтра. Они не упустят возможность поиздеваться.

Захлопнув дверцу, я почувствовала руки Роба. Он обнял меня, и я прижалась к нему, чтобы утешиться. Он поцеловал меня в лоб и повел в сторону класса.

– Элла, мы рядом.

Вздохнув, я крепко обняла Роба.

– Спасибо тебе.

Если бы только эти трое могли быть рядом со мной весь день! Мы должны были увидеться с Джульеттой на втором уроке, но после первого мне предстояло пройти по коридору одной.

Я опустила голову, чтобы не видеть косых взглядов, и вышла в холл. Я не заметила, как за мной увязалась группа парней – явно с не лучшими намерениями. Но было уже слишком поздно.

– Эй, чудила! – крикнул один из них.

Это оказалось единственным предупреждением, прежде чем он выбил у меня из рук трость.

Я упала на пол под дружный гогот окружающих. К счастью, мне удалось затормозить здоровой рукой и хотя бы не повредить пересаженные участки кожи. Но основной удар пришелся на бедренный сустав, который буквально собрали по крупицам после аварии. Именно из-за него я хромала и была вынуждена ходить с тростью. Я почувствовала пронизывающую боль, и глаза непроизвольно заслезились.

Одна из моих одноклассниц, отличавшаяся особой злобностью на протяжении всего года, приобняла парня, выбившего из моих рук трость, и расхохоталась.

– И где же Брайан Оливер, который унесет тебя в безопасное место, Элла? А, точно! Он же со своей настоящей девушкой, ведь ему на тебя плевать. Ты всего лишь жалкая фанатка.

Я попыталась поднять трость, без которой не могла даже встать, но какой-то придурок пнул ее ногой, чтобы я не могла дотянуться.

– Ой, извини!

Мне нужно было срочно на что-то опереться, иначе я так и осталась бы на полу, пока кто-нибудь бы не сжалился надо мной. Как же унизительно! Пожалуй, это худшее, что происходило со мной за всю жизнь.

За исключением аня, когда Джейсон порвал кожу у меня на локте, я ни разу не плакала в школе и изо всех сил пыталась сдержаться сейчас. Все они только и ждали, чтобы я разревелась. Я не хотела доставить им такое удовольствие, но чувствовала себя такой униженной, что слезы подступали снова и снова.

– О нет, – с издевкой продолжила одноклассница. – Бедная маленькая Элла сейчас расплачется, как вчера по телеку!

Не в силах больше терпеть, я сделала то, чего они так долго ждали: закрыла лицо руками и начала всхлипывать.

Одна из девушек, наблюдавших за этой сценой, подняла мою трость и попыталась протянуть мне, но какой-то парень перехватил ее и начал дразниться.

– Ребята, прекратите!

Девушка наклонилась и, поинтересовавшись, как я себя чувствую, сообщила, что один из ее друзей уже побежал за директором. Мне было приятно, что она вступилась за меня, но я уже не могла унять слезы.

– Какого черта тут происходит?

Услышав голос Роба, я с облегчением вздохнула. Он опустился на пол и обнял меня.

– Элла, что случилось?

– Не пойму, чего ты с ней возишься, Роб. – Я не узнала голос говорящего, да и, если честно, не хотела. – Ты видел ее шрамы, чувак? Просто мерзость. Я слышал, они покрывают все ее тело. Ты уверен, что тебе это нужно?

Роб отпустил меня, и через мгновение я услышала громкий хруст, за которым последовал чей-то вопль. Суматоха продолжалась не больше тридцати секунд, потому что потом в драку вмешались учителя и разняли дерущихся. Но Робу хватило и этого, чтобы разбить нос и губу парню, который выбил у меня трость.

Вместо того чтобы разобраться, учителя отправили всех присутствующих – в общей сложности одиннадцать человек – к директору.

Девушка, заступившаяся за меня, и двое других ребят хотели помочь мне встать, но Роб никого не подпустил. Он бережно поднял меня и подал трость, но, по всей видимости, я сильно повредила бедро и совсем не могла опереться на больную ногу. В который раз за последние два аня, меня пришлось нести на руках.

* * *

Четверых парней, игравших с моей тростью, и трех девушек, которые подстрекали их, смеялись и говорили гадости, отстранили от занятий на три дня. Роба и парня, который отшвырнул трость в сторону, отстранили на неделю за драку, а того, кто «напал» на меня, хотели отчислить, поскольку в его действиях был злой умысел, а я получила травму. Мою судьбу пока не решили.

Когда папа вошел в кабинет директора в сопровождении Дженнифер, Дэниэла, Коди и доктора Пэриш, я бросилась ему на шею и залила его рубашку слезами.

– Папочка, забери меня из этой школы. Мне уже все равно, окончу я ее когда-нибудь или нет. С меня хватит.

Папа крепко обнял меня и погладил по голове.

– Хорошо, малышка. Мы придумаем что-нибудь другое, чтобы ты могла окончить школу.

Он мимоходом рявкнул на кого-то поверх моей головы. Возможно, это был директор Джонсон.

– Я забираю дочь отсюда. Я требую полного возврата денег за ее обучение, и попомните мое слово: в этот раз вам не отвертеться от проверок.

– Мистер Коулман, то, что произошло сегодня – непростительно, – начал директор Джонсон. – Но вам не кажется, что это уже слишком?

Отец отпустил меня и обрушился на него:

– Слишком? Это уже второй случай нападения на мою дочь на территории школы в учебное время! Где, черт побери, были ваши сотрудники, и почему вы не можете контролировать учеников?

Директор фыркнул и, побагровев от гнева, сделал шаг навстречу отцу.

– Прошу прощения, мистер Коулман, но это отличная школа с прекрасным преподавательским составом. Пока ваша дочь не появилась здесь, наша репутация была безупречной, и конфликтов между учениками почти не возникало.

– Вы хотите сказать, это Элла виновата?

– Я хочу сказать, что вашу дочь преследуют неприятности. И школа тут ни при чем.

– Нет, вы только послушайте! Вы несете ответственность за то, что происходит здесь, и я это так не оставлю!

Пока папа препирался с директором, Коди и Дэниэл устроили мне настоящий допрос и заставили делать всевозможные движения и растяжки. После беглого осмотра они пришли к заключению, что я ушибла тазовую кость. Это означало, что нога временно станет менее гибкой и мне придется чаще видеться с Дэниэлом на сеансах физиотерапии. В остальном все было в порядке.

По крайней мере физически. А вот морально я была совершенно сломлена, и доктору Пэриш не составило труда это выяснить.

– Элла, поговори со мной. Как ты сейчас себя чувствуешь?

Один лишь этот вопрос вызвал у меня очередной приступ рыданий.

– А как я, по-вашему, должна себя чувствовать? Неужели люди могут быть такими жестокими? И за что? За что они так со мной? Что я им сделала? Разве я заслужила такое отношение?

– Ничего, Элла. Ты ничем этого не заслужила. И никто не заслуживает.

Слова доктора Пэриш ничуть меня не утешили. Мне казалось, что кто-то вскрыл мою грудную клетку и вытряхнул осколки разбитого сердца на пол.

– Все стало налаживаться, но как только у них появился новый повод для издевательств, мои мучения начались по новой – и стало только хуже! Неужели моя жизнь теперь всегда будет такой? Неужели надо мной всегда будут издеваться из-за того, что я другая?

В кабинете воцарилась звенящая тишина. Все замерли и молча наблюдали за моей истерикой. И я не просто потеряла самообладание, а окончательно сломалась. Все, что оставалось от меня – моих сердца, разума, души, – разбилось вдребезги. Меня поглотила безысходность.

– Я больше так не могу, – всхлипывала я. – Зачем стараться, если в этом нет смысла? Я так устала от постоянной боли. Устала бороться. Устала стараться. Все равно ничего не выйдет. Я жалею, что не умерла тогда вместе с мамой!

Папа снова подошел ко мне и обнял меня:

– Элла, не говори так.

– Но это правда.

В комнате снова повисло молчание, и тишину нарушали лишь мои рыдания. Когда через пару минут доктор Пэриш порекомендовала госпитализировать меня, я была настолько подавлена, что не нашла в себе сил сопротивляться. Хуже уже не будет.

28

БРАЙАН

МЕНЯ РАЗБУДИЛ ГРОМКИЙ стук, который никак не прекращался. Промычав что-то нечленораздельное, я перевернулся на спину. Вытерев слюну, растекшуюся по щеке, я рискнул приоткрыть глаза. Было темно. Темнота это хорошо. Теперь нужно избавиться от этого назойливого звука.

– Брайан!

Я нахмурился. С каких пор внутренний голос звучит как мой ассистент?

– Брайан! Не заставляй меня вызывать сотрудников отеля, чтобы открыть дверь!

Я наконец разлепил глаза и огляделся по сторонам. Я был один в темном гостиничном номере… в Лас-Вегасе? Мозг начал постепенно пробуждаться и восстанавливать хронологию событий. После того, как Элла отказала мне, я уехал в Вегас и напился. Как давно это было? Несколько часов назад? День?

– Брайан!

Ладно. Как бы долго я здесь ни пробыл, этого оказалось достаточно, чтобы Скотти меня нашел. Чертов. Гиперответственный. Ассистент.

– Разве я не предложил тебе взять пару выходных?

Издав еще один стон, я кое-как вылез из кровати и, спотыкаясь, поплелся к двери. Из коридора в комнату пролился яркий свет, и я невольно зажмурился.

– Мог бы сразу войти и дать мне по башке кувалдой. Зачем так долбиться в дверь?

Распахнув дверь и впустив Скотта, я рухнул обратно в кровать.

– Вот, – Скотт протянул мне упаковку аспирина. – Это должно помочь.

– Конечно. Если запить бутылкой хорошего виски. У тебя случайно нет ничего похожего в твоей волшебной сумочке?

– Кажется, кто-то напился и не в настроении. – Скотт достал из портфеля бутылку и запустил ей в меня. Вода. Чтоб ее.

Я закинулся обезболивающим, опустошил бутылку и хмуро посмотрел на Скотта.

– Я напился и пребываю в замечательном настроении, чего и тебе желаю. Это просто обычное паршивое утро после пьянки.

– Ты хотел сказать, второе утро.

Второе? Я попытался включить мозги, и у меня тут же разболелась голова.

– Неужели прошло так много времени? – Я перевернулся и обнял подушку. – Что я делал целых два дня?

– Не брал трубку.

– Я даже не уверен, что выходил из номера.

– Это точно, – отозвался Скотт. – Потому что если бы ты вышел, то обязательно увидел бы новости. А если бы увидел, то сомневаюсь, что устроил бы себе тут продолжение «Мальчишника в Вегасе».

– Звучит пугающе. – Я с головой накрылся одеялом. Может, если я не буду смотреть на Скотта, мой чудо-ассистент растворится в воздухе и даст мне немного поспать. – Что там? Кайли сходит с ума? Моя жизнь уже разрушена? Меня ненавидит вся Америка?

Скотт сбросил мое одеяло на пол.

– Не тебя. – Его тон стал еще более раздраженным, и я понял, что все серьезно. – Эллу.

Я вскочил так резко, что у меня закружилась голова.

– Что ты имеешь в виду? Что случилось?

Не дожидаясь ответа Скотта, я схватил с тумбочки телефон и набрал номер Эллы.

– Ничего не выйдет, – покачал головой Скотт, в то время как оператор сообщил мне, что номер Эллы больше не обслуживается.

Я застыл от ужаса, и резкий выброс адреналина заставил меня моментально протрезветь.

– Что происходит? Почему телефон Эллы отключен? С ней все в порядке?

– Не знаю. Я так и не смог с ней связаться. Звонил, писал на почту и в мессенджер, в общем, испробовал все, что нашел в твоем списке контактов, но все аккаунты и почтовые адреса удалены.

Я готов был выбить из Скотта всю информацию, если он сейчас же не объяснит, что произошло. Я так расстроился из-за отказа Эллы, что совсем забыл, как в считанные секунды сделал ее знаменитостью. Неужели в СМИ просочилась ее личная информация? Ее оскорбляли? Или Кайли что-то натворила?

– Расскажи мне все, Скотти. Если ты проделал весь этот путь до Лас-Вегаса на своей убогонькой «Тойоте», чтобы найти меня, значит, все действительно плохо.

– Вообще-то я прилетел на самолете. Я подумал, ты захочешь скорее вернуться домой, но сомневался, что будешь в состоянии сесть за руль.

По взгляду Скотта, бегло оценившего мой помятый вид, было понятно, что он прав.

– Спасибо, что подумал об этом.

Скотт усмехнулся:

– На здоровье. Я расплатился твоей кредиткой за авиабилеты и летел бизнес-классом.

Даже несмотря на панику, охватившую меня, я нашел в себе силы улыбнуться.

– Смотрю, ты потихонечку втягиваешься в работу.

Скотт достал ноутбук и освободил для него место на столе.

– Я быстро учусь. Возьми стул. Тебе лучше увидеть это сидя.

* * *

Я ходил кругами по гостиничному номеру не менее десяти минут не в силах выговорить ни слова от охватившей меня ярости. Это была катастрофа.

Я знал, что СМИ поднимут шумиху вокруг воскресного инцидента, но не думал, что Элле может что-то угрожать. Никто не знал, как ее зовут по-настоящему. Даже я. Но было ясно, что произойдет что-то нехорошее. Как я мог просто исчезнуть и пустить все на самотек?

Персональные данные Эллы остались тайной, но благодаря Кайли все узнали о ее данных в Интернете. Ее аккаунты в «Фейсбуке» и «Твиттере» были удалены, а электронный адрес считался недействительным. Блог (слава Богу!) остался на месте. Я бы не пережил, если бы все ее записи за последние три года исчезли навсегда. Но комментарии были закрыты, и с субботы в блоге не появилось ни одной новой записи.

Я даже не хотел представлять, что ей могли понаписать люди в социальных сетях, чтобы она удалила все свои аккаунты: в Интернете была еще куча мест, где я мог почитать о ней. Попрошайка? Сумасшедшая фанатка? Навязчивая преследовательница? И это лишь самое безобидное. Я даже не хочу повторять, что еще о ней говорили.

И это мои люди запустили все эти слухи! Элла, наверное, ненавидит меня. Я в этом не сомневался: даже если ей пришлось удалить все данные из Интернета, чтобы скрыться от чужих глаз, то вовсе необязательно было менять номер телефона и стирать аккаунт в мессенджере, которые никто не знал. Но тем не менее она это сделала. Теперь у меня не осталось никакой возможности с ней связаться.

Она не просто удалила все из Интернета: она удалила меня из своей жизни. Но это невозможно! Я должен был что-то предпринять. Я не мог ей позволить просто вычеркнуть меня, не попытавшись объясниться. Нужен был план, но я не собирался составлять его с людьми, которые обычно мне помогали.

Я наконец остановился и повернулся к Скотту, который по-прежнему сидел за ноутбуком и ждал, пока я закончу свою немую тираду.

– У меня ведь есть адвокат? Должен быть. Возможно, даже целая команда адвокатов. Да?

Скотт кивнул:

– Кэндис Реган и партнеры.

– Кэндис Реган, – запомнил я. – Позвони Кэндис Реган немедленно.

Скотт быстро посмотрел что-то в планшете и набрал номер.

– Да, Брайан Оливер хочет поговорить с Кэндис Реган. Тогда прервите ваше совещание. Я действительно не уверен, что мистер Оливер готов ждать. Да, я подожду. Спасибо.

Скотт передал мне телефон, и я услышал в трубке веселый голос немолодой женщины.

– Брайан! Какой приятный сюрприз. Я так давно не общалась с тобой лично. Чем могу помочь?

– Все. Мои. Менеджеры, – медленно начал я, пытаясь сдержать гнев, клокотавший у меня внутри. – Я хочу, чтобы их всех уволили к сегодняшнему вечеру, но при этом желательно избежать судебных исков в наш адрес.

– Уволили? Как скажешь! – Кэндис задумалась на мгновение и потом добавила: – Но ведь у них контракты, Брайан.

– Именно поэтому я позвонил вам. Вы уже, наверное, слышали о том, что произошло в воскресенье?

– О девочке из благотворительной организации, мечтающей о поцелуе?

Я стиснул зубы. Эта женщина ни в чем не виновата. Не надо на нее кричать. И хотя мне удалось сохранить самообладание, мой голос все равно звучал угрожающе, когда я вновь заговорил.

– Чушь собачья. Все это. Элла не фанатка. Я не работал ни с какими благотворительными организациями и уже даже не был помолвлен с Кайли, когда поцеловал Эллу. Моя так называемая команда придумала всю эту паршивую историю вместе с Кайли на совещании, которое я пропустил. Они запустили информацию в СМИ без моего ведома и одобрения и несмотря на протесты моего личного ассистента, который утверждал, что я никогда этого не позволю.

Кэндис, кажется, была совершенно сбита с толку и не могла сказать ни слова.

– Своими действиями они точно нарушили условия контракта.

– Я уверена, мы сможем что-то найти. Но что, если нет?

– Тогда они все равно уволены, – уверенно ответил я. – Просто придется заплатить чуть больше.

– Если они действительно действовали без твоего разрешения, не вижу никаких проблем.

– Я был недоступен. Узнал о случившемся пятнадцать минут назад.

– В таком случае дай мне пару часов, и я уведомлю тебя, если найду какие-нибудь зацепки.

– Премного благодарен. Тогда я сообщу им новости, когда получу от вас ответ.

Я повесил трубку, и Скотт улыбнулся.

– Ты доволен?

– Да. Но когда их всех уволят, буду доволен еще больше.

– Что дальше?

Я немного подумал.

– Я работал с этим агентством с самого начала своей карьеры. С тех пор многое изменилось. Может, мне стоит выйти на новый уровень?

– Определенно. Куда звонить – в CAA, ICM или WME?[13]

– Во все три. – Я снова начал мерить шагами комнату, пытаясь хоть немного сконцентрироваться, но постоянно возвращался мыслями к Элле. – Проинформируй их о положении дел – о реальном положении дел – и скажи, что я готов с ними работать, если к завтрашнему утру они предложат план дальнейших действий в этой неразберихе. Скажи, что я подпишу контракт с тем, кто предложит самую удачную идею. И, Скотти, – я выдержал паузу, и Скотт внимательно посмотрел на меня, – позаботься о том, чтобы они поняли: сейчас в списке моих приоритетов на первом месте Элла, а не моя чертова карьера.

Скотт выслушал меня и потряс головой, как будто считал, что я сошел с ума.

– Чувствую, будет интересно, – пробормотал он и снова начал что-то печатать на планшете. – Я улажу все дела быстрее, чем ты выйдешь из душа.

Я пригладил рукой всклокоченные волосы и посмотрел на свои пижамные штаны, которые явно были на мне на протяжении двух последних дней.

– Это намек что ли?

– Скорее дружеская просьба, – сказал Скотт, не отрываясь от экрана. – Ты воняешь, босс.

Я со смехом удалился в ванную.

29

МОЙ РЕАБИЛИТАЦИОННЫЙ ЦЕНТР в Беверли-Хиллз оказался тихим, роскошно обустроенным и на удивление спокойным местом. Здесь было всего лишь несколько «гостей», как нас называли, в том числе одна известная певица, чьи песни я слушала на айподе. Если бы не приходилось посещать обязательные сеансы психотерапии, можно было бы подумать, что меня отправили отдохнуть на спа-курорт.

Я встречалась с доктором Пэриш ежедневно и через день ходила на сеансы групповой терапии. Диетолог посетил клинику всего один раз, чтобы проинструктировать поваров по поводу моей диеты, а мой врач Коди раз в неделю приезжал на плановые осмотры.

Сладкий Дэниэл работал со мной каждый день, как и доктор Пэриш. Изначально мы договорились заниматься три раза в неделю: хотя я и повредила бедро, встречаться ежедневно не было необходимости. Но Дэниэл, видимо, сочувствовал мне и хотел составить компанию. Просто душка. Правда, я подозреваю, у него были и корыстные мотивы: ему явно нравилась хорошенькая поп-певица, которая лежала здесь вместе со мной и нередко приходила в спортзал, где мы проводили наши занятия. Дэниэл всячески отнекивался, но каждый раз краснел, когда я замечала, как он на нее поглядывает.

Хорошо, что Дэниэл решил меня поддержать, ведь мне нельзя было общаться ни с кем, кроме докторов. Смысл пребывания здесь, как объяснила доктор Пэриш, заключался в том, чтобы я отдохнула и расслабилась в спокойной обстановке. Запрет на посещения должен был оградить меня от главного фактора стресса – моей семьи, а запрет на друзей, телефоны, телевизор и Интернет – от скандала с Брайаном Оливером. И хотя я очень скучала по друзьям и иногда не знала, чем себя занять, не могу сказать, что мне не хватало внимания СМИ.

Однако полная изоляция оказалась недолгой, и уже через неделю доктор Пэриш разрешила приехать папе и Дженнифер при условии, что наша встреча пройдет под ее наблюдением. По сути, их визит представлял собой сеанс семейной терапии (доктор Пэриш порекомендовала нам с отцом пройти совместный курс). Я очень удивилась, когда тот без раздумий согласился.

– Если это необходимо, чтобы наладить взаимоотношения, я готов, – объяснил он, заметив изумление в моих глазах. – Я правда люблю тебя, Элла. И я рад, что ты вернулась в мою жизнь в этом году. Знаю, никаких извинений недостаточно, но я на самом деле раскаиваюсь, что оставил тебя.

– Понимаю, люди разводятся, и все такое, – прошептала я. – Но ты даже не попрощался. Не звонил. Не приезжал. Почему ты бросил меня?

Я достигла большого прогресса за время пребывания в клинике и почти не плакала, но сейчас почувствовала жжение в глазах.

Отец обреченно вздохнул и начал свою историю с предупреждения:

– Мне бы хотелось, чтобы у меня было достойное объяснение тому, что я сделал. Но его нет. Правда непривлекательна, милая, и мне бы не хотелось делать тебе еще больнее, чем сейчас.

В его голосе слышалась отчаянная мольба прекратить этот разговор, но я хотела знать.

– Непонимание: вот что больнее всего.

– Элла не сможет простить вас, мистер Коулман, если не поймет, что к чему, – мягко заметила доктор Пэриш. – Это мешает ей двигаться дальше. Если вы не можете открыто говорить с дочерью, вам никогда не удастся построить с ней доверительные отношения.

Папа съежился, как будто хотел раствориться в воздухе. Если бы Дженнифер не сидела рядом, крепко держа его за руку, то он, наверное, попытался бы сбежать.

– Я сделал много ошибок в своей жизни, Элла. И все они произошли после встречи с твоей мамой. Я не должен был жениться на ней.

Я покачнулась на стуле. Доктор Пэриш принесла мне стакан воды, чтобы я успокоилась и смогла продолжить разговор. Руки у меня тряслись так сильно, что я расплескала немного воды, пока пила.

– Ч-ч-что? – выдавила я, когда наконец смогла взять себя в руки. – Как ты можешь такое говорить? Ты вообще когда-нибудь ее любил?

– Постепенно я научился ее любить… в некотором смысле. Но не в том, который ты имеешь в виду. И не думаю, что она любила меня.

Я начала судорожно глотать воду, и папа с испугом посмотрел на доктора Пэриш.

– Вы уверены, что это хорошая идея? Что она сможет сейчас с этим справиться? Мама была для нее героем, лучшим другом. Ей будет непросто услышать мое признание.

– Просто скажи мне.

Я же сойду с ума, если он немедленно все не объяснит.

Доктор Пэриш спокойно выслушала нас, а затем посмотрела на отца с такой мягкой строгостью, с какой могут смотреть только врачи и мамы.

– Что бы это ни было, мистер Коулман, мы собрались здесь, чтобы помочь ей справиться.

Отец нервно сглотнул и снова повернулся ко мне. Он содрогнулся, взглянув на меня.

– Я учился на последнем курсе одного из лучших юридических факультетов страны. Это была сложная программа с бешеной конкуренцией. Почти все свободное время уходило на учебу. Жизнь превратилась в сплошной стресс. А встреча с твоей мамой стала для меня глотком свежего воздуха. Она была веселой и экзотичной. Мы изредка встречались, когда у меня выдавалась свободная минутка, хорошо проводили время вместе. Но у нас никогда не было ничего серьезного. Мы не любили друг друга и никогда не были парой.

Отец поежился, увидев, как мои глаза все шире раскрываются от удивления.

– Я был в шоке, когда твоя мама сообщила, что она беременна. Для полного счастья мне тогда не хватало только ребенка. Я готовился к экзамену на статус адвоката. Сдав его успешно, я получил бы работу, не оставляющую ни минуты свободного времени, как я успел понять по стажировкам.

Я словно окаменела.

– Ты просил ее сделать аборт?

Отец опустил глаза. Я услышала, как он сглотнул, хотя сидела в другом углу комнаты. Через минуту он посмотрел на меня и прошептал:

– Да.

Кровь в моих жилах застыла, дыхание перехватило. Я с трудом могла дышать. Сердце колотилось, как сумасшедшее, к горлу подступила тошнота. Он никогда не хотел меня. Никогда.

– Твоя мама выросла в религиозной семье. Она наотрез отказалась прерывать беременность и попросила меня жениться. Я предлагал оплатить все расходы и оказывать посильную помощь, но не был готов вступать в брак. Мы с твоей мамой никогда не подходили друг другу. Мы были слишком разными. Не любили друг друга. Но твоя мама настояла.

Твои абуэла и дедушка были фанатично верующими людьми. Вся эта история с ребенком, зачатым вне брака, привела их в ужас. Они сказали, что отрекутся от твоей мамы, если мы не поженимся. А ты прекрасно знаешь, как она любила родителей. С ней случилась истерика. Если бы семья ее отвергла, она осталась бы одна с ребенком. Моим ребенком. Мои родители хотя и не были религиозными, но научили меня отвечать за свои поступки.

– И ты женился на ней.

Отец горько вздохнул и кивнул:

– И я на ней женился.

Я оказалась плодом нежелательной беременности и свадьбы по залету. Мои родители никогда не любили друг друга.

Отец понял все по моим глазам, и его лицо исказила гримаса боли.

– Этот брак был обречен с самого начала. Я злился на нее за то, что она привязала меня к себе, она злилась за то, что я чувствовал себя привязанным, а я винил ребенка… – Отец снова сглотнул и поправил себя. – Я винил тебя в своем несчастье.

Я зажмурилась, чтобы не расплакаться, но слезы предательски брызнули из глаз.

– Я был неправ, Элла. В том, что случилось, виноваты я и твоя мама, а не ты. Мне очень жаль, что я так поздно осознал это.

Папа и доктор Пэриш дали мне минуту, чтобы я собралась с мыслями. Когда я снова смогла говорить, то задала вопрос, хотя сомневалась, что действительно хочу услышать ответ. Но мне нужно было знать правду.

– Ты когда-нибудь любил меня, папа? Знаю, я тогда была совсем маленькой, но мне не казалось, что все настолько плохо. Я помню, как иногда мы с тобой играли и смеялись. Значит, все это неправда?

– Жизнь не делится на черное и белое, детка, – ответил папа. – Я любил тебя, но не мог преодолеть свои внутренние противоречия. Как и твоя мама. Все годы, которые мы прожили вместе, она попрекала меня тем несостоявшимся абортом. Она так и не смогла простить, что я не хотел ребенка, и не позволяла мне об этом забыть. Ее очень злило, когда мы с тобой сближались. Она говорила, что я не заслуживаю общения с тобой, намеренно препятствовала нашему общению, и в конце концов мне стало проще дистанцироваться от вас. Я сутками пропадал на работе, а вы с мамой жили своей жизнью. Я не стал вам мешать.

– Каким образом она могла препятствовать? – спросила я. У меня в голове не укладывалось, что мама была способна на подобное.

– Она растила тебя, как чилийку. Полностью игнорировала тот факт, что ты наполовину белая – наполовину мой ребенок. Она привила тебе культуру, которую я не понимал, научила языку, на котором я не говорил. Ты росла у бабушки с дедушкой и не переняла ни одной традиции моей семьи. За все годы нашего брака мы навещали моих родителей всего дважды. Это было непросто, потому что они жили на Западе, но твоя мама тоже не проявляла особого желания с ними видеться. В основном я ездил к ним один. Она не хотела, чтобы ты становилась частью и моей семьи тоже. В последний раз ты видела моих родителей, когда тебе было три годика.

– Твоей семьи?

Мой папа вздохнул:

– У тебя есть бабушка и дедушка, Элла. Мои родители. Они живы. А еще есть тетя, дядя и три кузена.

Я ахнула, потому что ничего этого не знала.

– Неужели?

Конечно, все это звучало логично – что у папы тоже были родители, брат и сестра и все такое, – но я не помню, чтобы слышала о них хоть что-нибудь за все эти годы. Мама точно никогда о них не говорила. После того как отец оставил нас, она практически не упоминала о нем, если не считать упреков и ругательств на испанском языке.

– Конечно, стоило сказать тебе об этом раньше. Но да, это правда. Мои родители и младший брат Джек живут у залива недалеко от Сан-Франциско. Они приезжали не так давно, когда ты еще лежала в ожоговом центре в Бостоне. Когда будешь готова, я могу отвезти тебя к ним в гости. Или пригласить их к нам в Лос-Анджелес. Они бы очень хотели с тобой познакомиться. И мне тоже было любопытно и волнительно перед встречей с тобой, когда я узнал об аварии.

Я вздрогнула, услышав это признание.

– Ты захотел увидеть меня, когда тебе позвонили из больницы?

Услышав нотки недоверия в моем голосе, папа ссутулился под грузом вины.

– Да, Элла. Ты моя дочь. Может быть, у нас не самые лучшие отношение на свете, но я растил тебя в течение восьми лет. Такое нельзя просто забыть. Я действительно думал о тебе все эти годы. Я знал, что ты, скорее всего, счастлива, ведь твоя мама безумно тебя любила, но я часто задавался вопросом, как ты выглядишь и чем живешь. Когда я приехал в Бостон, мне очень хотелось увидеть тебя уже не маленькой девочкой, а взрослой девушкой, и я пришел в ужас, когда понял, что ты можешь не выжить и мы уже никогда не пообщаемся. Наверное, звучит ужасно, но я был в каком-то смысле рад возможности провести с тобой время наедине, без мамы, которая настраивала тебя против меня. И когда я забрал тебя с собой, то надеялся, что мы сможем начать сначала.

Ну да. Начали.

– Я был бы рад, – тихо продолжил отец, – если бы ты дала мне еще один шанс.

В этот момент его слова почему-то особенно зацепили меня. В папином голосе слышалась мольба, и я неожиданно поняла, что сложности в наших с ним отношениях – преимущественно моя вина. Я знаю: он пытался все наладить, но я не позволяла приблизиться ко мне. Мне хотелось, чтобы он любил меня и узнал поближе, но при этом я ни разу не открылась ему.

– Мне бы тоже этого хотелось, – ответила я. – Я постараюсь стать лучше, но мне потребуется какое-то время.

Отец кивнул:

– Я понимаю.

– Ты думаешь? – спросила я, не в силах сдержать раздражение. – Я так зла на тебя, папа. Мне больно. Ты оставил меня. Я выросла без отца. А потом я приехала сюда и увидела, как ты счастлив с Дженнифер, Джульеттой и Анастасией, и мое сердце разорвалось на мелкие кусочки. Они называют тебя папой, в то время как мне хочется обратиться к тебе «мистер Коулман». Ты хотя бы на секунду представляешь, как я себя чувствую? Я бы хотела наладить с тобой отношения, но мне очень тяжело жить в твоем доме, потому что я страшно завидую твоей семье.

Доктор Пэриш встала и протянула мне злополучную коробку с салфетками. Сначала я взяла одну, но потом прихватила еще три – на всякий случай. Я хотела оставить всю коробку себе, но доктор Пэриш развернулась и передала ее папе с Дженнифер.

Я была поражена: в глазах отца блестели слезы. Я никогда не видела, как он плачет.

– Прости меня, Элла. Я не могу не любить свою семью. Когда я встретил Дженнифер… – Его голос сорвался, и потребовалась минута, чтобы он смог продолжить. – Когда я встретил Дженнифер, я влюбился впервые в жизни. Я не понимал, что теряю, – не понимал, насколько я несчастлив, – пока Дженнифер не заполнила пустоту в моем сердце.

Дженнифер смахнула с ресниц несколько слезинок и сжала руку отца. Мне хотелось на нее злиться. Хотелось ненавидеть ее – ненавидеть их обоих, – но любому идиоту было понятно, как сильно они друг друга любят. Как я могла завидовать им? Как могла не желать своему папе счастья? Он, как и я, ничем не заслужил страданий.

– Мои годы в Бостоне связаны с чередой болезненных воспоминаний, – продолжил отец. – Дженнифер и девочки были так рады, когда я появился в их жизни. Я наконец почувствовал себя нужным и любимым (это было так здорово!), поэтому решил начать жизнь с чистого листа. Твоя мама не хотела впускать меня в твою жизнь, даже когда мы были женаты. И после развода стало только хуже. Я знаю, что неправ, но после всего пережитого мне было так легко уйти и оставить вас в прошлом! Прости, Элла. Я совершил ошибку. Множество ошибок. Уже ничего не изменишь, но я хотел бы как-нибудь загладить перед тобой вину. Скажи мне, что я могу для тебя сделать?

Я сделала глубокий вдох. Если уж мы решили откровенно поговорить, мне было нужно от него лишь одно:

– Отпусти меня.

Отец нахмурился, и доктор Пэриш снова начала что-то записывать в блокнот.

– Можешь объяснить, что ты имеешь в виду, Элла? – спросила она.

– Мне нужна свобода. Когда я буду готова выйти отсюда, прошу, отпустите меня из-под папиной опеки. Я уже взрослая и при этом не могу самостоятельно принимать решения. Вместо меня это делает человек, который практически меня не знает. Я знаю, что он старается дать мне самое лучшее, но лучшее для него и его семьи не означает лучшее для меня. Я хочу, чтобы мне доверяли.

Доктор Пэриш ободряюще улыбнулась, чтобы я продолжала, и кивнула в сторону отца. Она уже давно знала все о моих переживаниях. Теперь я должна была поделиться ими с папой.

Когда наши взгляды встретились, он не стал отводить глаз. Даже попытался повторить улыбку доктора Пэриш, но ему было непросто. В его глазах читалось разочарование.

– Я стараюсь быть лучше, – сказала я. – Но твоя семья тянет меня назад. Я не могу свободно дышать в твоем доме. Чувствую себя чужаком, который вторгся в чье-то пространство. Мне постоянно кажется, что я доставляю вам одни неприятности и вы мне не рады.

– Элла, конечно, нам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть, но я правда хочу, чтобы ты была с нами.

– Ты, может, и хочешь, – согласилась я. – А Анастасия? А Дженнифер?

Отец растерялся, услышав имя Дженнифер, и повернулся к жене. Она не сразу ответила «да», и он смутился еще больше.

– Я стараюсь, правда, – заверила Дженнифер. – Дело не в том, что ты мне не нравишься. Ты чудесная девочка. Просто я не ожидала… что это окажется таким испытанием для моих девочек…

Она потянулась за салфетками. Кажется, они закончатся раньше, чем сегодняшний сеанс.

– Прости, Элла. Я никогда не хотела, чтобы ты чувствовала себя у нас неуютно.

– Все в порядке, – ответила я. – Я понимаю. Правда. Если честно, я вас ни в чем не виню. Никто из нас не хотел, чтобы случилось то, что случилось. Поэтому, думаю, для всех нас было бы лучше, если бы я уехала. Вивиан сказала, что я могу пожить у нее, пока не найду себе жилье, а Джульетта предложила жить вместе в следующем году, если вы отпустите меня в колледж.

– Милая…

Я посмотрела на папу и сама попыталась ободряюще улыбнуться.

– Если ты и правда хочешь наладить со мной отношения, это здорово. Давай попробуем узнать друг друга лучше. Давай иногда ужинать вместе или ходить в кино. Давай общаться. Но прошу, не поступай со мной так, как мама поступила с тобой. Не привязывай меня. Не заставляй меня быть частью семьи, в которой – посмотрим правде в глаза – я никогда не буду своей. Если ты хочешь, чтобы я любила тебя, не позволяй мне озлобиться.

На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина. Даже доктор Пэриш перестала чиркать ручкой. Затем папа протяжно выдохнул, и все его тело как будто сжалось.

– Ты уверена, что тебе нужно именно это? – спросил он.

Я не сомневалась ни секунды. Я знала.

– Да. Это то, что мне нужно. И то, что нужно Ане.

Я задержала дыхание и выпустила воздух только тогда, когда увидела решимость в глазах отца.

– Хорошо. Давай тогда дождемся твоего выздоровления, пока ты здесь, а когда будешь готова выписываться, мы что-нибудь придумаем. Я не слишком много возьму на себя, если предложу тебе разработать план дальнейших действий? Мне было бы спокойнее, если бы ты разрешила мне хотя бы немного поучаствовать в принятии этого решения.

Я почувствовала невероятное облегчение и наконец смогла искренне улыбнуться отцу.

– По-моему, это разумный компромисс.

30

Я ВСЕГДА НЕНАВИДЕЛА СЕАНСЫ с доктором Пэриш, но сегодня я улыбалась. Прошел целый месяц, и это была наша последняя встреча в реабилитационном центре. Днем меня выписывали.

– Тебе идет улыбка, Элла, – заметила доктор Пэриш, когда я села напротив нее.

Я улыбнулась еще шире:

– Улыбаться приятно.

Доктор Пэриш улыбнулась в ответ.

– Значит, ты рада? Не волнуешься перед выпиской?

Я бы соврала, если бы ответила «нет», поэтому решила сказать правду. За последние четыре недели я поняла: мы продвигаемся гораздо быстрее, если я не пытаюсь воевать с доктором Пэриш. Она никогда не обвиняла меня, задавая вопросы или рассуждая. Она действительно хотела помочь, но у нас ничего бы не получилась, если бы я не была с ней абсолютно честной.

Я поняла это, когда попыталась честно и открыто поговорить с отцом. После нашего первого совместного сеанса произошел какой-то сдвиг. Нам еще предстоит пройти долгий и непростой путь, но теперь мы по крайней мере стараемся идти по нему вместе. Наши отношения в корне изменились.

Я продолжала работать с доктором Пэриш и добилась большого прогресса. Теперь я чувствовала себя гораздо сильнее, чем раньше.

– Конечно, я волнуюсь перед возвращением в реальный мир. Авария, шрамы, утрата мамы и нестабильные отношения с отцом – все это по-прежнему со мной. Я знаю, что там, снаружи, мне будет труднее, но мне кажется, я больше не боюсь с этим жить. Я готова с этим жить.

Доктор Пэриш впервые не сделала никаких пометок в блокноте, а лишь улыбнулась:

– И ты твердо решила уйти из папиного дома? Мы с тобой обе знаем, Элла: от своих проблем не уйдешь. Я хочу удостовериться, что переезд к Вивиан – это не попытка сбежать от трудной ситуации.

Я расправила плечи, посмотрела ей в глаза, и уверенно ответила:

– Нет! Я ни от чего не сбегаю, а бегу навстречу чему-то. Вы говорили, мне нужна система поддержки. Вивиан и ее папы готовы меня поддержать. Я хочу быть с ними, а они с нетерпением ждут меня. Я не сбегаю от отца или его семьи, просто хочу дать нам всем немного пространства, в котором мы так нуждаемся.

Доктор Пэриш так посмотрела на меня, что я закатила глаза.

– Ну ладно-ладно. Может быть, от Анастасии немножко сбегаю. Но я все равно буду и дальше проходить сеансы семейной терапии с отцом, а Джульетта стала для меня одним из самых близких людей. Я все равно буду частью их семьи. Я обещала остаться до Рождества и планирую познакомиться с родственниками. Бабушка с дедушкой и дядя с семьей собираются приехать на каникулы в Лос-Анджелес, и мы сможем пообщаться.

Доктор Пэриш просияла:

– Это хорошо. Я считаю, это было бы очень для тебя полезно.

Она внимательно посмотрела на меня, а потом отложила блокнот и откинулась в кресле.

– Что ж, Элла, кажется, теперь у тебя действительно есть хорошая система поддержки и четкий план – по крайней мере на ближайшее будущее.

– Да. Я готова, честное слово.

– Верю. Остался только один вопрос, который нам нужно обсудить сегодня.

Я зажмурилась. Что бы она ни сказала, это вряд ли будет что-то хорошее.

– Давай поговорим о Брайане. – Мое сердце замерло. – Это проблема, от которой ты по-прежнему пытаешься убежать.

Я не стала отрицать. Да, я пыталась сбежать от Брайана как можно быстрее и как можно дальше. Мы не разговаривали с «ФэнтезиКона». После того как отец привез меня сюда, он начал лихорадочно все удалять. «Фейсбук», электронная почта, мессенджер, «Твиттер» и даже почтовый ящик от блога: все пропало. Я не могла позволить удалить мой блог, поэтому папа оставил его, но стер все оскорбительные комментарии и поменял настройки приватности. Он даже изменил мой номер телефона, боясь, что ребята из школы могут жестоко пошутить надо мной и слить информацию журналистам.

Как рассказывала Джульетта, папа пошел в школу и провел со всеми учениками беседу, в красках описав, что будет с тем, кто попытается передать СМИ мои личные данные. Он пригласил своего хорошего друга из ФБР, и тот объяснил, как они смогут вычислить виновного и какими будут правовые последствия утечки. Зная моего папу и то, как он умеет изображать злого и страшного прокурора, можно было не волноваться: половина школы, скорее всего, описалась от страха.

До сих пор никакая информация обо мне не просочилась.

Намеренно или нет, но папа не оставил Брайану никакой возможности связаться со мной. У меня по-прежнему был его электронный адрес, ник и номер телефона, так что я могла его найти, если бы захотела. Но я сомневалась, что это хорошая идея.

– Ты уже решила, что будешь с ним делать? – спросила доктор Пэриш. – Планируешь с ним связаться?

От одной мысли о нем сжалось сердце. Разве нам удастся сохранить нашу дружбу?

– Вряд ли это возможно.

– Он твой самый близкий друг, Элла, и самое сильное звено в твоей новой системе поддержки. Ты нуждаешься в нем.

– Но теперь, когда мы встретились вживую, наши отношения уже не смогут быть такими, как прежде.

– И не надо, – просто ответила доктор Пэриш. – Пусть они изменятся.

– Но у нас не может быть отношений в реальной жизни.

Доктор Пэриш нахмурилась в первый раз за весь день. Но мне все равно было грех жаловаться: во время всех предыдущих сеансов терапии она начинала хмуриться гораздо раньше.

– У вас могут быть отношения. Просто ты боишься.

– А что такого в том, что я хочу защитить себя? Брайан предупреждал: в его мире мне будет больно – и оказался прав. Я провела с ним всего час, и вы видели, что из этого вышло. Я стала самым большим посмешищем в стране. Я вызвала такую волну ненависти, что Брайану пришлось солгать насчет наших отношений, чтобы спасти свою карьеру. Он сделал вид, что я ничего для него не значу – что мы даже не знакомы. И теперь ничего не изменишь. Не хочу ломать его карьеру и всю оставшуюся жизнь слышать от посторонних людей, какая я жалкая и уродливая.

Доктор Пэриш поджала губы и задумалась. Наконец она вздохнула:

– Да, ты права. Для тебя это была бы очень нездоровая и стрессовая ситуация. Но что, если это не так? Что, если отношения с Брайаном могли бы стать для тебя позитивным опытом? Что, если ты могла бы улучшить, а не ухудшить его имидж? Ты бы согласилась?

Я хмыкнула, и доктор Пэриш снова нахмурилась.

– Ну, – протянула я. – Если бы люди каким-то чудом приняли меня такой, как есть, и мы могли бы быть вместе с Брайаном, я бы тут же простила его, бросилась к нему в объятия и никогда бы больше не отпустила.

– А слава тебя не смущает?

Я усмехнулась:

– Вы шутите? Это же сущий кошмар. Я бы очень переживала. Но нашла бы способ справиться с трудностями ради Брайана. – Я задумалась на несколько секунд и добавила: – Конечно, если он все еще хочет быть со мной, что маловероятно. Он увидел мои шрамы, узнал правду обо мне, а потом это же я не смогла принять его таким, какой он есть. Я сбежала. Вряд ли я могу винить его в том, что он позволил своим менеджерам придумать эту историю обо мне. То есть это как его помолвка с Кайли: я отвергла его, и у него не было причины сказать «нет».

Доктор Пэриш снова посмотрела на меня так, будто я говорила какую-то чушь.

– Ты серьезно в это веришь? Что он перестал бы тебя любить из-за того, что ты испугалась, пережив такой травмирующий опыт при вашей первой встрече? Неужели ты думаешь, что он не понял, насколько это тебя потрясло?

Если честно, я и сама не знала, что думала по этому поводу. Но я по-прежнему была слишком напугана, чтобы поговорить с ним. Я плохо с ним поступила. Он попросил дать ему шанс, а я сказала, что никогда не смогу стать частью его жизни. Наверное, он возненавидел меня.

Иногда мне казалось, что доктор Пэриш умеет читать мысли, потому что она всегда видела меня насквозь. И этот момент не был исключением. Она вздохнула и поднялась:

– Пойдем со мной, Элла.

Я немного удивилась, когда она подошла к двери и распахнула ее предо мной. Мы успели поговорить всего пятнадцать минут, а она никогда не отпускала меня раньше времени.

– Куда мы идем?

– Думаю, тебе нужно кое-что увидеть. Весь этот месяц мы изолировали тебя от любой информации извне, но с сегодняшнего дня ты больше не сможешь от нее скрываться. Пожалуй, тебе стоит заранее знать, к чему готовиться, прежде чем ты покинешь реабилитационный центр.

Я нервно сглотнула. Я понимала, что не стоит ждать ничего хорошего, но если доктор Пэриш хотела заранее показать мне это до моего ухода, значит, все было настолько плохо, что могло привести к очередному срыву.

Я не хотела ничего знать, но доктор Пэриш была права. Лучше пережить это сейчас. Я вышла следом за ней из маленькой комнатки для посещений, где проходили наши занятия, и мы пошли по коридору в сторону комнаты отдыха. Когда дверь отворилась, я с удивлением увидела всех, кто был мне дорог: папу, Дженнифер, Джульетту, Роба, Вивиан, обоих ее пап и даже врачей из моей реабилитационной команды.

Я едва не расплакалась. Папа и Дженнифер приезжали каждую неделю на сеансы семейной терапии, а Вивиан и ее папам разрешили приехать один раз, чтобы обсудить вместе с моим отцом возможность переезда к ним. Больше за этот месяц я никого не видела.

Я вопросительно посмотрела на доктора Пэриш, и она снова улыбнулась.

– Все здесь собравшиеся – твоя система поддержки, Элла. Они захотели быть с тобой в тот момент, когда ты это увидишь.

Отлично. Дело обстоит еще хуже, чем я ожидала. Я постаралась побороть волнение: если бы я начала паниковать раньше времени, доктор Пэриш наверняка отправила бы меня в мою палату и заперла бы здесь еще на пару недель.

Мы вошли в комнату, и первой меня увидела Джульетта. Она скакала, как разрезвившийся котенок, визжала от радости, обнимала меня и смеялась, пока Коди не оттащил ее в сторону, предупреждая, что еще чуть-чуть, и она меня сломает.

Сначала все обнимали и приветствовали меня. Мы болтали, смеялись и плакали. Дэниэл попытался заставить меня сделать пару упражнений на растяжку, но я послала его куда подальше вместе с его растяжками до следующего сеанса физиотерапии, и мы наконец расположились перед большим телевизором. Доктор Пэриш начала переключать пункты в меню.

Сидя на диване, я почувствовала, как все замерли в ожидании, но никак не могла уловить общее настроение. В комнате витало какое-то едва уловимое волнение, и я не понимала, что все это значит.

– Что происходит? – спросила я, не в силах больше сдерживать нарастающее напряжение. Казалось, будто у меня в животе порхала целая стая бабочек. – Что это за видео?

Джульетта хитро улыбнулась, заняв место рядом со мной, и сказала:

– Увидишь.

Вивиан отбила у Роба место с другой стороны от меня, но подобрала ноги так, чтобы Роб мог сесть на пол рядом со мной и прислониться к дивану. Он уселся у меня в ногах и обнял мои колени, а Вивиан с Джульеттой положили головы мне на плечи.

Я улыбнулась, подумав, что трем моим самым верным друзьям хотелось быть поближе ко мне. Они обрадовались моему возвращению не меньше, чем я была рада видеть их. После всего случившегося между нами четверыми возникла особая связь. Мы стали близкими друзьями, и я знала, что теперь так будет всегда. Все это было похоже на чудо: мой папа вернулся ко мне, и я обрела двух замечательных друзей и самую лучшую сводную сестру на свете.

Хорошее настроение вмиг улетучилось, когда доктор Пэриш закончила поиск по меню и остановилась на записи выпуска одной из самых популярных передач – ток-шоу с комиком Кеннетом Лонгом. В аннотации говорилось: «Специальный гость – Брайан Оливер». Как только я увидела его имя, сердце заколотилось, как сумасшедшее, и стало трудно дышать.

Доктор Пэриш еще раз ободряюще улыбнулась и нажала на пуск. На экране тут же появилось красивое лицо Брайана. Я впервые увидела его после «ФэнтезиКона», и во мне проснулось гораздо больше чувств, чем я ожидала. Сердце буквально затрепетало от тоски.

Меня, видимо, начало слегка потряхивать, потому что Вивиан сжала мою руку и шепнула:

– Все хорошо.

Джульетта сделала то же самое и добавила:

– Поверь нам.

Даже Роб крепче обнял мои ноги и, улыбнувшись, сказал обычным тихим голосом, чтобы я не волновалась.

Сделав глубокий вдох, я задержала дыхание, глядя, как Брайан вышел на сцену и пожал руку Кеннету Лонгу. Когда восторженные вопли зрителей наконец затихли, они начали обсуждать предстоящую премьеру фильма «Принц-друид» с Брайаном в главной роли.

Это интервью буквально разрывало мое сердце на кусочки. Я никак не могла понять, почему все так хотели устроить эту пытку, пока разговор не зашел обо мне.

– Я слышал, вы потребовали роль Синдера, как только было заявлено о начале съемок, – начал Кеннет.

Брайан не отличался скромностью, поэтому вскинул подбородок и выпятил грудь.

– А то! Я рожден для этой роли. Синдер – один из моих самых любимых книжных героев.

– То есть это правда, что вы – самый большой фанат «Хроник Синдера»?

На мгновение Брайан отвлекся. Его улыбка стала грустной и задумчивой.

– Мне кажется, в мире есть только один человек, который любит эту книгу больше, чем я.

Кеннет буквально подпрыгнул, услышав ответ Брайана: видимо, ему велели не поднимать эту тему. Но поскольку Брайан сам начал, все было справедливо.

– Вы имеете в виду фанатку, с которой встретились месяц назад на «ФэнтезиКоне»? Ту, что мечтала о поцелуе с Брайаном Оливером?

В горле пересохло, но я почувствовала, как Роб подбадривающе похлопал меня по ноге.

Брайан оторвался от своих размышлений и вымученно улыбнулся.

– Да, именно ее я и имею в виду. Вообще, если вы не возражаете, я бы хотел поговорить о ней немного. Вы не против, если я немного проясню детали этой истории?

Брайан явно срывал сценарий шоу. Обескураженный Кеннет Лонг смог лишь промямлить:

– Э-э-э… Д-да, к-к-конечно! Уверен, нашим дорогим зрителям было бы интересно узнать, что же произошло на самом деле. Мы все сгораем от любопытства после того, как увидели ваш поцелуй, узнали о разрыве с Кайли и внезапном увольнении всей вашей команды. Это настоящий скандал – даже для тебя, Брайан.

Как бы я ни сопротивлялась, мое сердце живо отреагировало на эту новость.

– Разрыв? Какой разрыв? Они с Кайли больше не вместе?

Вивиан и Джульетта хором шикнули на меня и указали на телевизор:

– Смотри дальше!

Брайан достал из кармана свой любимый смартфон и протянул Кеннету.

– Мы можем вывести картинку на большой экран?

Один из техников взял телефон, и через пару секунд на огромном экране появилась наша с Брайаном фотография, сделанная в ресторане. По зрительному залу прокатилась волна умиления, и я покраснела так же, как на снимке.

– А она красивая, – заметил Кеннет.

Брайан кивнул, рассматривая мое лицо на фотографии.

– Очень красивая.

Когда он продолжил, в его голосе послышался легкий рокот:

– Она не фанатка из благотворительной организации. Ее зовут Элла, и она – мой лучший друг.

31

КАЗАЛОСЬ, ВРЕМЯ ОСТАНОВИЛОСЬ. По крайней мере мое сердце перестало биться. Брайан только что сообщил всему миру, что я – его лучший друг. Он сказал правду. Ну, или хотя бы часть. Я не верила своим глазам, но душа мгновенно наполнилась надеждой. Может быть, доктор Пэриш задавала мне вопросы о Брайане и его репутации не просто так?

Я почувствовала, что все смотрят на меня, но не могла оторвать глаз от экрана. Признание Брайна явно прозвучало на этом шоу впервые, потому что зрители изумленно ахнули, а Кеннет растерялся и не знал, что сказать.

Брайан с энтузиазмом принялся рассказывать нашу историю.

– Я познакомился с Эллой в ее блоге более трех лет назад, когда увидел пост, посвященный моей любимой саге. – Он ослепительно улыбнулся, обводя взглядом зрительный зал. – Вы, наверное, слышали о ней: «Хроники Синдера» Л.П. Моргана.

Зал разразился аплодисментами, и когда все наконец затихли, Брайан продолжил.

– Она придумала совершенно идиотскую теорию о том, что принц Синдер должен был выбрать Элламару вместо принцессы Ратаны, и я просто не мог с ней не поспорить. Я написал очень милое и вежливое письмо, объясняя, почему ее теория в корне неверна.

Брайан усмехнулся, а я фыркнула:

– Милое и вежливое? Он назвал меня свиноголовой, наивной и сентиментальной феминисткой!

Все дружно расхохотались, и даже я не смогла сдержать улыбки. По хитрому взгляду Брайана можно было без труда догадаться: он думал о том же, о чем и я.

– Когда она ответила мне, это была любовь с первого взгляда, – продолжил Брайан, и по всему залу прокатилось удивленное «О-о-о».

Я ахнула, и мы снова засмеялись. Мои щеки все еще пылали румянцем после предыдущей реплики Брайана, но теперь я покраснела еще сильнее.

– Любовь! – вырвалось у Кеннета.

Брайан засмеялся и кивнул:

– Ну, по крайней мере у меня. Мы начали переписываться, и она вскоре стала для меня самым близким другом, хотя мы ни разу не виделись в реальной жизни. Она знала обо мне все кроме того, кто я такой на самом деле.

Кеннет перегнулся через стол, ошарашенно глядя на Брайана, и я испугалась, как бы он не упал со стула.

– Ты хочешь сказать, вы были знакомы больше трех лет и никогда не встречались? – с недоверием спросил он. – Она не знала, что ты – знаменитый киноактер?

Брайан покачал головой.

– Мы знали лишь ники друг друга. – Он задумчиво улыбнулся. – Синдер и Элла.

Эти слова вызвали в зале такое умиление, что я готова была провалиться сквозь землю от неловкости.

– Элла, невероятная фанатка «Хроник Синдера», пришла на дискуссионный форум, посвященный «Принцу-друиду» в рамках «ФэнтезиКона». После обсуждения была запланирована автограф-сессия. Мы с Эллой не имели ни малейшего понятия, что оба там окажемся. Когда мы увидели друг друга, она считала, что разговаривает с Брайаном Оливером, а я решил, что она просто одна из поклонниц. Мы узнали друг друга, когда начали обсуждать книгу, и у нас завязался наш старый спор. – Он, смеясь, потряс головой. – Мы поговорили не больше минуты, но я принял решение. Сразу же после автограф-сессии я порвал с Кайли. Конечно, это не совсем справедливо по отношению к ней, и мне жаль, что я ее обидел, но у меня не было выбора. Я не мог оставаться с ней, если люблю другую девушку.

Улыбка сошла с лица Брайана, и на смену ей пришло плохо скрываемое раздражение.

– Это я попросил Эллу поужинать со мной тем вечером. Я поцеловал ее, потому что не мог больше сдерживаться. Я был влюблен в нее несколько лет. Я попросил ее стать моей девушкой, и в этот момент нас прервали вспышки фотоаппаратов. Кайли солгала, что мы по-прежнему вместе, потому что разозлилась на меня. Она хотела сделать Элле больно. Я уволил всех своих менеджеров, потому что опубликованное ими заявление о том, что Элла фанатка из благотворительной организации – грязная ложь. Оно было опубликовано без моего согласия.

В зале творилось нечто невероятное. В общем гомоне то и дело слышались возмущенные возгласы. Кеннет Лонг совсем растерялся. Я представляла, что все они чувствовали в этот момент, поскольку была шокирована даже больше их.

– Он не знал? – Нет, такое просто невозможно. – Ведь я не сомневалась, что это его идея. Все это время мне было так больно! – Я глазам своим не верила. – Какая же я дура! Если бы только я могла поговорить с ним, дать ему возможность объясниться!

– Ничего бы не вышло, Элла, – возразила Вивиан. – После выпуска новостей ты сразу ушла спать, а на следующий день твой папа привез тебя сюда.

Она была права, но это ничего не меняло.

– Я должна позвонить ему. Сегодня меня выписывают, значит, я уже могу пользоваться телефоном, верно? Мы должны поговорить.

– Да подожди ты! – перебила Джульетта. – Смотри до конца.

– Я ужасно скучаю по ней, – говорил Брайан. – Кайли и мои менеджеры превратили историю с Эллой в глупую шутку. Люди были так жестоки по отношению к ней. Говорили невероятные гадости. В сети появились целые сайты ее ненавистников. Ей даже угрожали физической расправой.

– Физической расправой? – вскрикнула я.

– Все в порядке, Элла, – заверил отец. – Все угрозы оказались необоснованными – люди просто пустословили в Интернете. Никто так и не узнал, кто ты такая на самом деле.

– Элла очень дорожила своим блогом, а теперь он закрыт. После заявления Кайли она не опубликовала ни одной новой записи. Она сменила номер телефона, электронный адрес и имя в мессенджере. Удалила аккаунты в «Твиттере» и «Фейсбуке». Буквально растворилась в воздухе. – Он нервно провел рукой по волосам, поерзал в кресле и тихо, почти шепотом, произнес: – Я снова потерял ее.

В зале воцарилось молчание.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Кеннет.

Брайан больше не мог усидеть на месте и потянулся за чашкой, из которой всегда пили гости на подобных ток-шоу. Когда он опустошил ее, я задалась вопросом, не виски ли был внутри.

– Чуть больше года назад Элла попала в страшную аварию, – объяснил Брайан. – Мы как раз переписывались в это время – и нет, она не была за рулем. Никогда не переписывайтесь за рулем, слышите? Мы спокойно разговаривали, и вдруг она пропала. Сначала я подумал, у нее сел телефон, но потом она вообще перестала писать. Просто исчезла… и все.

Брайан с такой болью вспоминал этот день, что у меня в который уже раз сжалось сердце. Когда он заговорил снова, его голос был очень тихим, но было прекрасно слышно каждое слово: в зале стояла полная тишина. Все завороженно ждали продолжения.

– Я не знал, что с ней произошло. И предположил, что она погибла.

Зрители приглушенно загудели, и Кеннет снова вернулся к беседе:

– Предположил? Ты так и не узнал, что случилось на самом деле?

Брайан отрицательно покачал головой:

– Я понятия не имел, кто она такая. Не знал ее настоящего имени. Не знал, как ее искать. Элла рассказала мне об аварии почти через десять месяцев. Она была в коме и провела около восьми месяцев в больнице, восстанавливаясь после травм.

Брайан подождал, пока стихнет гул в зале, и продолжил:

– Когда Элла написала мне первое письмо, она словно воскресла из мертвых. Я чуть с ума не сошел. Нужно было расстаться с Кайли уже тогда. Я понимал, что никогда не смогу любить ее так же, как Эллу, но не знал, взаимны ли мои чувства. Мы никогда не говорили о встрече вживую.

Был еще один сложный момент. Я не знал, как признаться ей в том, кто я такой на самом Аеле, особенно после того, как она пережила такую страшную трагедию. Элла потеряла в автокатастрофе любимую маму и сильно пострадала сама. Повреждения и шрамы остались у нее на всю жизнь. Я сомневался, что сейчас ей будут нужны отношения, особенно с кинозвездой, ведь это сопряжено с дополнительными трудностями. Но когда мы встретились лицом к лицу на «ФэнтезиКоне»…

Брайан сжал руку в кулак и ударил себя в грудь, как будто его сердце пронзила стрела. Публика пришла в восторг от этого игривого жеста. Я и сама обомлела, чего греха таить.

– Для меня теперь существует только два типа женщин, Кеннет: Элла и Не Элла. Мне не нужен больше никто кроме нее, но теперь я опять ее потерял.

По залу вновь прокатился взволнованный шепот, и Кеннет задал очевидный вопрос:

– Что ты имеешь в виду? Почему ты опять потерял ее?

Брайан снова потянулся за кружкой. Удивительно, что в ней еще что-то оставалось. Он сделал глоток неизвестного напитка и прошептал:

– Элла думает, что это устроил я. – Откашлявшись, он продолжил: – Разве она может думать иначе? Это мои менеджеры придумали нелепую историю про исполнение желания для фанатки. Мои люди сказали, что это благотворительная акция. Моя невеста подтвердила эту информацию и заявила, что мы по-прежнему вместе. Они исковеркали жизнь Эллы, а она думает, что это я пытался таким образом спасти свою репутацию.

Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я действительно так думала, но лишь услышав эти слова из его уст, поняла, насколько это нелепо. Как я могла подумать о нем такое!

– Послушайте, но я должна ему позвонить!

– Тс! – шикнули все хором.

– А ты не мог просто ей позвонить и все объяснить? – спросил Кеннет.

Брайан вздохнул:

– Я очень расстроился из-за отказа Эллы, отключил телефон и уехал в Лас-Вегас, чтобы привести мысли в порядок. О том, что произошло, я узнал только через два аня, а к этому времени было уже слишком поздно. Она исчезла.

Пока Кеннет переваривал информацию, Брайан снова потянулся за кружкой. На этот раз она действительно была пуста. Он перевернул ее вверх дном, пытаясь вытрясти оттуда хотя бы капельку кофе или воды (ну, или что там было на самом деле). Когда он поставил кружку на стол, Кеннет попросил съемочную группу принести еще.

Пока Брайан большими глотками опустошал вторую кружку, Кеннет вернулся к разговору.

– Мы не могли бы на секунду остановиться на одном моменте? Ты сказал, Элла тебе отказала?

Мое сердце забилось так сильно, что, казалось, его стук слышат все присутствующие.

– Все хорошо, Элла, – шепнула Вивиан. – Вот увидишь.

– Ее смутила моя известность, – пояснил Брайан. – Она боялась, что люди не примут ее из-за шрамов и физических недостатков. После аварии многие вели себя очень жестоко по отношению к ней, и она перестала верить в свою красоту. Я так и не успел ей сказать, что в моих глазах шрамы делают ее только красивее. Они показывают силу ее духа.

Она так настрадалась за последний год, пережила боль и утрату близкого человека… Но когда я предложил встречаться, в первую очередь она подумала обо мне. Она боялась не того, что люди ее не примут. Она переживала, что отношения с ней испортят мой имидж и повредят карьере. Она подумала, что недостойна меня, хотя на самом деле все наоборот. Это я не заслуживаю ее. Она – самая сильная, самая восхитительная девушка, которую я когда-либо знал.

Роб нащупал мою руку и крепко сжал ее.

– Поддерживаю, – прошептал он.

– И я тоже, – добавила Вивиан.

Джульетта кивнула в знак солидарности и посмотрела на меня. В ее глазах блестели слезы.

К горлу подступил ком, и я не знала, из-за чего мне больше хотелось плакать: из-за Брайана, из-за друзей или из-за того и другого. Кто-то похлопал меня по плечу и протянул салфетку. Это была Дженнифер. Они с папой стояли за диваном, крепко обнявшись, и улыбались мне со слезами на глазах.

– Надо же, – произнес Кеннет задумчиво. – Значит, ты не шутил. Это Любовь с большой буквы.

Брайан снова поерзал в кресле, как будто не мог усидеть на месте. Он подался вперед и покачал головой:

– Это больше, чем любовь, Кеннет. Мне кажется, она – моя родственная душа.

Хорошо, что в этот момент зал разразился аплодисментами: вопли и свист зрителей заглушили мой собственный изумленный возглас.

– Она нужна мне, – сказал Брайан. – Но я не знаю, как ее искать. Я по-прежнему не знаю ее фамилию. Не знаю, где она живет. Нас прервали, прежде чем мы дошли до этого.

Вивиан ткнула меня локтем, заметив:

– А все потому, что вы пропустили формальности и сразу перешли к поцелуям.

– Вивиан! – вскрикнула я, и все засмеялись.

– Тебя никто не осуждает, – добавила Джульетта, мечтательно улыбнувшись.

Когда я посмотрела на экран, Брайан снова ерошил волосы руками. Казалось, он сильно нервничал.

– Она ушла из моей жизни, но я не готов с этим мириться. Элла принадлежит мне.

Брайан отвлекся от Кеннета и посмотрел прямо в камеру. Я увидела знакомый огонь в его глазах. Он смотрел точно так же, как тогда в конференц-центре, когда просил дать ему шанс.

– Элла, где бы ты ни была, если ты сейчас меня слышишь, знай: я люблю тебя. Ты для меня – целый мир. Ты всегда говорила, что Синдер – трус, потому что не следует зову сердца, а делает то, чего от него ожидают другие. Так вот, я – не трус. Этот принц Синдер выбирает свою Эллам ару. Я выбираю тебя, Элла и не позволю тебе проявить трусость. Я не хочу, чтобы моя слава отпугнула тебя. Мы же Синдер и Элла[14], женщина! У нас должна быть своя сказка со счастливым концом!

Зал в очередной раз разразился аплодисментами.

Пока мой мозг лихорадочно соображал, а сердце колотилось как сумасшедшее, Брайан что-то достал из внутреннего кармана куртки. Я не поверила своим глазам: в руках у него были длинные белые перчатки, которые я сняла перед ним в ресторане. Я даже не заметила, что оставила их там.

– Это, конечно, не хрустальная туфелька, – заметил Брайан, помахивая перчатками, – но если потребуется, я заставлю каждую девушку в Лос-Анджелесе примерить их, чтобы найти свою принцессу.

В зале началось настоящее безумие, и ведущему еле удалось утихомирить разбушевавшихся зрителей. Кеннету даже пришлось встать и громко свистнуть. Когда все наконец затихли, он сам продолжал смеяться, но через пару мгновений взял себя в руки.

– Кажется, у нас готова первая группа претенденток, – шутливо заметил он, указывая на зрителей, и девушки снова радостно завизжали. – Выстроить их в ряд для тебя?

Брайан улыбнулся и помотал головой:

– Надеюсь, до этого не дойдет. У меня есть план.

Кеннет нетерпеливо потер руки:

– Звучит интригующе!

Брайан сделал глубокий вдох. Я инстинктивно сделала то же самое и задержала дыхание, ожидая услышать его безумный план.

– Мне по-прежнему не с кем пойти на премьеру «Принца-друида», – медленно произнес он и позволил фанатам вдоволь накричаться. – Я хочу пойти с Эллой. Это наш фильм, наша история. Я хотел сыграть роль Синдера для нее. Мы познакомились благодаря «Принцу-друиду». Это было бы кощунством – посмотреть фильм с кем-то другим.

Брайан снова начал беспокойно ерзать, но теперь он скорее был взволнован, чем расстроен.

– Даже если Элла не согласится, я все равно должен ее найти. Поэтому я готов пойти на премьеру с любой девушкой, которая скажет, как с ней связаться.

– Но как же ты будешь выбирать? – спросил Кеннет, перекрикивая гомон взбудораженных зрителей. – Только представь, сколько людей постарается убедить тебя, что знакомы с ней!

Брайан покачал головой:

– Тем вечером Элла оставила в ресторане не только перчатки. Было еще кое-что. Очень важное для нас обоих. Мой подарок. Я уверен: тот, кто скажет мне, что это за вещь, будет знать, как связаться с Эллой. Даже если Элла не захочет прийти сама – и вообще больше никогда не захочет меня видеть, – я хотел бы, чтобы она забрала свой подарок.

– Моя книга, – прошептала я. Первое издание «Принца-друида» с автографом автора. – Неужели я оставила ее там?

– Я знала, что это книга! – завизжала Джульетта. – О каких двух деталях идет речь? Я сгорала от любопытства все это время!

– Детали? – растерянно спросила я.

Вивиан шикнула на нас:

– Заткнись, Джульетта. Она скажет нам через минуту. Пусть посмотрит.

Брайан полез в карман и достал кое-что еще.

– Это билет на премьеру «Принца-друида», на место рядом со мной. Я оставлю его у администратора в главном офисе студии и отдам первому человеку, который скажет, что именно Элла оставила в ресторане тем вечером. Но мне нужны подробности. Чтобы получить этот билет, вы должны знать две очень важные детали.

Он пристально посмотрел в камеру, и я поняла, что этот взгляд адресован мне еще до того, как он заговорил.

– Или ты все-таки перестанешь упрямиться и позвонишь мне, женщина. Моя почта, ник в мессенджере и номер телефона остались неизменными. – Его губы изогнулись в наглой обольстительной ухмылке. – Прости меня, Элламара, о мудрая мистическая жрица Царства, и позволь нашей сказке закончиться так, как ты всегда хотела.

Зал снова взорвался аплодисментами, и пошла реклама. Видимо, на этом интервью заканчивалось – ну, или самая интересная его часть – потому что доктор Пэриш выключила телевизор.

В комнате воцарилась тишина. Все ждали моей реакции, но я не знала, что сказать. Для начала мне нужно было убедить себя, что это не сон. Он не солгал. Он сказал, что мои шрамы делают меня еще красивее. Он назвал меня своей родственной душой!

Сердце готово было выскочить у меня из груди.

– Ты обязательно пойдешь на премьеру! – заявила Джульетта тоном, не терпящим возражений. Ей, видимо, показалось, что я молчу из-за нерешительности.

Прежде чем я успела что-либо сказать, все наперебой начали убеждать меня согласиться. Даже доктор Пэриш указала на потухший экран, где Брайан только что публично признался мне в любви.

– Этот человек будет любить и лелеять тебя. Он поможет тебе почувствовать себя уверенной гораздо лучше, чем я. – Она вздохнула, что было ей совсем несвойственно, и добавила: – К тому же, он слишком шикарен, чтобы отказываться.

Ничего себе! Это самый непрофессиональный совет, который я когда-либо получала от доктора Пэриш.

– Ха! – воскликнула она внезапно, показывая на меня. – Улыбка! Я наконец заставила ее улыбнуться!

Мои врачи дружно расхохотались.

– Не знаю, засчитывать ли это, – хихикнул Дэниэл. – Она ведь улыбнулась не из-за тебя, а из-за мыслей о Брайане.

Ну вот. Я снова покраснела.

– Ты ведь пойдешь? – спросила Вивиан.

Конечно, пойду. Мне было страшно разделить с ним славу, но он, несомненно, прав: я проявила бы трусость, если бы сбежала. После того, что он сделал на этом шоу на глазах у всей страны, я не могла отказать Брайану. Это единственный способ искупить мою вину перед ним, и я готова пойти на столько свиданий, сколько раз назвала Синдера трусом.

– Когда вышла эта передача? Уже почти Рождество. Я все пропустила?

– Две недели назад. Премьера через три дня.

– Две недели? – в ужасе спросила я. – Он сделал это две недели назад, а я все это время игнорировала его? Наверное, он меня возненавидел!

Джульетта скорчила гримасу.

– Он никогда тебя не возненавидит, и ты это знаешь. Держи. – Она протянула мне телефон. Номер Брайана уже был на экране.

Джульетта не успела нажать на кнопку звонка, потому что я вскрикнула и отняла у нее телефон:

– Не надо!

Все растерянно посмотрели на меня. Джульетта и Вивиан обменялись тревожными взглядами.

– Но Элла! Ты должна пойти с ним! – в отчаянии закричала Джульетта.

– Куда же я денусь, – засмеялась я. – Но мне кажется, будет гораздо интереснее, если я сделаю ему сюрприз и приду на премьеру без предупреждения. Как думаете?

– Это жестоко, – возразил Роб.

– Нет, это драматично. Брайан актер. Он живет ради драмы.

– Это очень романтично, – согласилась Джульетта. – Так о каких двух деталях идет речь?

– Это первое издание «Принца-друида» в твердой обложке, и оно подписано автором для меня.

– О-о-о, это так мило! – хихикнула Джульетта. – Странновато, конечно, но мило. Прекрасно. Завтра отправим папу за билетом, а нам нужно срочно купить платье.

– Купить платье?! – В ужасе закричал Стефан. – Не смей, Элламара!

– О! О! Класс! – Вивиан вскочила с дивана и радостно запрыгала по комнате. – Пусть мои папы сошьют тебе платье!

Если бы я не хромала, то с удовольствием бы пустилась танцевать вместе с Вивиан, получив такое заманчивое предложение. Мне нравился костюм Элламары, но было очень любопытно, что они могли бы сделать лично для меня.

Я с надеждой посмотрела на Стефана и Глена:

– Думаете, вам хватит времени?

Стефан и Глен выглядели оскорбленными до глубины души, но прежде чем они успели что-либо ответить, в разговор вступила Дженнифер:

– Им не потребуется время.

Когда все присутствующие переключили внимание на нее, она улыбнулась мне и сказала:

– У тебя уже есть отличное платье.

Она могла иметь в виду лишь одно. Но я ни за что бы не поверила, что она говорила о мамином платье.

– Оно очень идет тебе, – продолжила Дженнифер, зная, что я поняла ее мысль. – Что может быть лучше, чем платье твоей мамы в такой важный для тебя вечер?

Я не удивилась тому, что папа и Джульетта одобрительно кивнули, но не могла понять, почему Дженнифер выступила с этим предложением.

– Ты хочешь, чтобы я надела мамино платье? Перед сотнями людей и телекамерами? – спросила я. – Оно слишком открытое, ты не забыла? Все увидят мои шрамы.

Дженнифер с сожалением улыбнулась:

– Элла, я никогда не стыдилась тебя. Мне жаль, что ты неправильно поняла причину моего беспокойства. Я всего лишь переживала за твои чувства. Мне известно, что люди бывают очень жестокими. Я модель. Я прошла через сотню собеседований, где критиковали все мои недостатки: то бедра и задница недостаточно упругие, то нос слишком большой, то сиськи слишком малы, то глаза далеко посажены, то нужно сбросить еще пару килограммов… Они всегда находили, к чему придраться.

Да уж, этот мир действительно несправедлив, если Дженнифер недостаточно красива для него. Пожалуй, она была самой привлекательной женщиной, с которой мне доводилось встречаться. Я и представить себе не могла, за что можно было критиковать ее внешность. Я не видела ни одного недостатка.

– Когда я только начинала, то ничего не могла с собой поделать и воспринимала все замечания близко к сердцу. Чужое мнение очень много для меня значило. Я впала в депрессию. Заработала анорексию. Начала разрушать себя, потому что сомневалась в своей внешности.

Ее глаза заблестели от слез.

– Я просто не хотела, чтобы ты чувствовала то же самое. Не хотела, чтобы люди относились к тебе жестоко. Тебе и так через многое пришлось пройти. Ты потеряла маму, пыталась адаптироваться в новой семье. Я не хотела, чтобы тебе было больно, если бы люди пялились на тебя или говорили бы обидные вещи. Я хотела тебя защитить. Прости, что задела твои чувства.

– Все в порядке. – Я еще раз посмотрела на нее. Интересно, как она выглядела, когда только начинала карьеру в модельном бизнесе. Очевидно, замечание насчет «маленьких сисек» подтолкнуло ее к тому, чтобы сделать себе неестественно идеальную грудь. Но многое ли еще изменилось? Я думаю, что нет.

– Ты по-прежнему модель. Но ты кажешься очень уверенной в себе.

– Меня по-прежнему критикуют время от времени, но я пропускаю все мимо ушей. – Дженнифер улыбнулась отцу со всей искренностью и любовью, на которые была способна. – Рядом с твоим папой я чувствую себя красивой. А все остальное не важно. – Она снова посмотрела на меня. – Может быть, Брайан сможет стать для тебя таким человеком.

В словах Дженнифер был определенный смысл. Я вспомнила нашу встречу с Брайаном и то, как у меня перехватило дыхание, когда он целовал костяшки моих искалеченных пальцев. Он сказал мне тогда, что я красива, и я поверила ему.

– Если он вызывает у тебя такую улыбку, – неожиданно произнес Роб, – то он точно тебя достоин.

Я даже не задумывалась о том, что улыбаюсь. Все снова посмотрели на меня, и я зарделась (в который раз!).

– Ладно, – заключила Вивиан. – Если я не могу помочь тебе с платьем, позволь мне хотя бы заняться прической.

– А я возьму на себя маникюр, – предложила Джульетта. – Если ты не хочешь идти в салон, я могу сделать сама. Уж с лаком для ногтей обращаться я умею.

32

КОГДА Я ПОДОШЛА К БОЛЬШОМУ зеркалу в спальне и увидела себя в полный рост, меня охватила дрожь. Я никогда столько не нервничала, как за последние три дня. В некоторые моменты меня охватывало сильнейшее волнение и казалось, что я не могу больше ждать, а иногда я думала, что умру от страха, прежде чем все произойдет.

До меня доносились обрывки новостей. Весь Лос-Анджелес замер в предвкушении сегодняшней премьеры. Все – в том числе местные телеведущие, модераторы ток-шоу и диджеи на радио – гадали, объявится ли сегодня Золушка принца Синдера.

Но больше всего меня поражало другое: они надеялись. Они хотели, чтобы я пришла. Интервью Брайана оказалось гениальным решением. Он превратил нашу историю в современную сказку: что может быть романтичнее! Из самой презираемой девушки Америки я в один вечер превратилась в кумира миллионов. Я больше не была сумасшедшей фанатичной преследовательницей: теперь все говорили лишь о том, какая я красивая, умная, забавная и сильная, если мне пришлось пройти через столько трудностей. Люди полюбили меня.

Конечно, Брайан все гениально продумал, ведь благодаря этой выходке он гарантированно мог получить то, чего хотел. Если бы я не пришла на премьеру, вся страна возненавидела бы меня в разы сильнее, чем до этого. Американские зрители такие непостоянные! И активные. Перед кинотеатром в Вествуде, где проходила премьера, собралась такая толпа, что полицейским пришлось перекрыть движение в двух кварталах. И все эти люди ждали меня.

– Да я точно облажаюсь.

– И размажешь мою помаду? – спросила Вивиан, растянувшаяся на моей кровати с журналом. – Я тебя убью!

Джульетта усмехнулась, аккуратно вставляя в мою прическу новенький серебряный гребень с жемчугом, подаренный папой.

– Все равно Брайан размажет помаду в ту же секунду, как увидит ее.

Вивиан прыснула, и я залилась краской, наверное, уже в двадцатый раз за день. Можно было бы подумать, что после сотен шуток в мой адрес за последние три дня я должна была бы уже привыкнуть, но нет. Любое упоминание о Брайане заставляло меня краснеть.

Вивиан хитро улыбнулась Джульетте.

– Брайану можно размазывать помаду. Ей – нельзя. – Она осмотрела мое лицо и нахмурилась. – Зашибись, как тебе идет этот красный! Убила бы за такой загар.

Я взглянула на свои губы. Ярко-красная помада Вивиан смотрелась совершенно сногсшибательно в сочетании с моей карамельной кожей, голубыми глазами и ярко-желтым платьем. Очень экзотично. Загадочно. Идеально для образа мистической жрицы.

Прическа смягчала общее впечатление. Джульетта решила оставить волосы распущенными и слегка «попшикать» мои естественные кудри. Под «пшиком», как выяснилось, она подразумевала десять литров лака. Мои шоколадные локоны мягко струились по плечам и открытой спине. Лишь одна прядь сбоку была изящно заколота гребнем.

Новый гребень смотрелся очень красиво и элегантно сочетался с мамиными жемчужными бусами. Папа сделал мне сюрприз утром, сказав, что тоже хочет незримо присутствовать рядом со мной этим вечером, как и мама. Я ревела, как младенец, чем привела в бешенство Вивиан и Джульетту: они тут же начали верещать что-то про опухшие глаза. Можно было подумать, что меня собирают на свадьбу, а не на первое свидание.

Хотя, справедливости ради, надо отметить, что это реально крутое первое свидание.

– Знаешь, – задумчиво произнесла Вивиан, оглядывая меня. – Как ни странно, Карамельная трость идеально дополняет ансамбль.

– Я же говорила, будет круто, – улыбнулась я.

Когда я согласилась пойти на премьеру, Вивиан тут же потребовала показать ей мое платье. Она предложила сделать Карамельной трости еще одну пластическую операцию и покрасить ее в желтый цвет, но я не разрешила. Мне нравилось, как калейдоскоп цветов оттеняет характер платья. Моя веселая мама наверняка была бы в восторге.

– Девочки! – прогудел отец на весь дом. – Карета подана!

От страха у меня задрожали коленки.

– Все будет хорошо, – заверила Вивиан. – Это же Синдер. Ты просто идешь в кино со своим лучшим другом. И все.

– Да уж, – прыснула Джульетта и повернула мою голову так, чтобы я видела огромный плакат с обнаженным по пояс Брайаном, который она повесила мне на дверь. – И Синдер выглядит вот так и мечтает заделать с тобой пару детишек.

– Спасибо, утешили, – с сарказмом отозвалась я.

Неожиданно в дверном проеме появилась Анастасия и громко вздохнула.

– Ты не заслуживаешь такого парня, как Брайан Оливер.

Джульетта и Вивиан бросили на нее гневные взгляды, но мне не хотелось злиться. Я не позволю Анастасии испортить сегодняшний вечер.

– Наверное, ты права, – согласилась я, удивив ее своим игривым тоном. – Но как говорится, дареному коню в зубы не смотрят, так что я не стала возражать.

Возможно, это лишь мое воображение, но я готова поклясться, что у Аны задрожали губы. Она внимательно осмотрела меня с ног до головы, и я уже ожидала услышать какой-нибудь гадкий и язвительный комментарий, но на этот раз она меня удивила. Пожав плечами, она прислонилась к дверному косяку и застыла на пороге моей комнаты, как будто не решалась войти, но и не хотела уходить. Повисло неловкое молчание.

На самом деле я очень удивилась ее появлению. Она не разговаривала со мной с тех пор, как я вернулась домой. Все эти дни она успешно избегала меня, и мы ни разу не пересекались в одной комнате. Сейчас Ана явно не выглядела счастливой, но впервые за все время нашего общения в ее тоне не было враждебности. Она правда очень старалась. Наверное, это дело рук доктора Пэриш (пару недель назад папа и Дженнифер заставили Анастасию ходить к моему психотерапевту). Давно пора, если честно. У нее не меньше психологических проблем, чем у меня. Если не больше.

– Ты хорошо выглядишь, – внезапно сказала Ана.

Я попыталась сохранить самообладание, но с треском провалилась. Никогда не умела делать морду кирпичом.

– Э-э-э, спасибо.

– Ну, знаешь, – добавила она, – для уродины совсем не плохо.

Я знала, что она шутит, но Джульетта и Вивиан этого не оценили.

– Ты что-то хотела? – угрожающе спросила Джульетта.

Ана гневно посмотрела на сестру, но затем поймала мой взгляд, и в ее лице появилась какая-то странная сосредоточенность. Я не могла понять, что означает такое выражение, но это явно была не злость. И не вызов. Что-то другое. Решимость.

– Это я слила информацию о вашем местонахождении тем вечером, – наконец сказала она. – Я сфотографировала вас за ужином и отправила фотку на пару «желтых» сайтов о знаменитостях. Это я виновата в том, что вас двоих застукали.

Что ж, я не удивлена: у меня с самого начала были некоторые подозрения. Меня скорее поразило то, что Анастасия решила признаться. Она не просто швырнула мне в лицо эти слова, а просила прощения. Она не чувствовала неловкости: ей явно стало спокойнее на душе. Складывалось впечатление, что она впервые признала свою вину и испытала чувство раскаяния.

Я обрадовалась, что никто не набросился на нее. Если бы это произошло, Ана скорее всего стала бы защищаться, и этот момент потерял бы свою ценность. Нам нужно было разрешить свои противоречия без посторонней помощи.

– Я не хотела, чтобы так вышло, – пробормотала она.

Я (как мне казалось) безразлично пожала плечами.

– В том, что придумали люди Брайана, нет твоей вины.

Анастасия покачала головой:

– Но они бы не сказали этого, если бы папарацци не застали вас за ужином.

– Возможно, в тот вечер все бы обошлось, – согласилась я. – Но рано или поздно это все равно бы произошло, если бы мы с Брайаном продолжили общаться.

Вивиан прыснула:

– О, вы, ребята, не общались. Вы обжимались.

Джульетта расхохоталась:

– В точку!

Я отмахнулась от них и снова посмотрела на Анастасию, с удивлением обнаружив, что она улыбается.

– В общем, прости меня, – сказала она, едва сдерживая смех.

– Спасибо.

Она хотела было уйти, но я ее остановила:

– Ты идешь с нами в кино сегодня?

Ана снова пожала плечами, пытаясь придать лицу скучающее выражение. Но было совершенно очевидно: мое приглашение тронуло ее.

– Почему бы и нет. У меня нет никаких планов на вечер.

Я улыбнулась и снова поблагодарила ее.

– Не за что, – ответила она. Уходя, Ана еще раз остановилась и добавила: – Когда выдастся свободная минутка, попроси Брайана познакомить меня с Логаном Лерманом.

– Ты имеешь в виду, если выдастся свободная минутка? – хихикнула Джульетта.

– Да ну вас! Заткнитесь уже! Серьезно!

Я не шутила, но все они почему-то хором рассмеялись.

Мы вышли из комнаты и обнаружили на кухне папу и Дженнифер. К моему удивлению, за барной стойкой сидел Роб. Увидев меня, он выпрямился так быстро, что едва не свалился со стула. Он нервно сглотнул, как будто пытался съесть целиком бейсбольный мяч.

– Ты выглядишь великолепно, – выдохнул Роб.

Ну вот. Я снова покраснела.

– Спасибо. – Я подошла и обняла его. Он крепко прижал меня к себе. – Что ты здесь делаешь?

– Я не мог не проводить тебя. Не мог отпустить на самое важное свидание в твоей жизни, не пожелав удачи.

Я снова обняла его – на этот раз с бо́льшим чувством. Роб каким-то чудесным образом умел успокаивать мои нервы. Наверное, все дело в его хладнокровии и невозмутимости. Я боялась, что теперь в наших отношениях появится некоторая неловкость, но Роб, как всегда, был абсолютно спокоен. Поняв, как много мы с Брайаном значим друг аля друга, он легко смирился с ролью «просто друга». И я была ему очень благодарна. Надеюсь, когда-нибудь смогу помочь ему найти вторую половинку.

– Поедешь с нами? – спросила Джульетта. – Папа взял в аренду лимузин, чтобы мы все могли поехать с Эллой.

– Да, мы волнуемся, что она угонит его и сбежит, если отпустить ее одну, – добавила Вивиан.

Я с укором посмотрела на нее, хотя в словах подруги, пожалуй, была доля правды.

Роб лишь улыбнулся в ответ и подставил мне локоть. Я взяла его под руку и изо всех сил пыталась дышать ровно, пока мы садились в лимузин.

Нам потребовалось около часа, чтобы добраться до кинотеатра, потому что из-за премьеры по дороге в Вествуд образовалась огромная пробка. А потом автомобиль неожиданно – даже слишком неожиданно – остановился. Нас встретил оглушительный шум толпы и слепящие вспышки фотоаппаратов. Выглянув наружу, я увидела что-то красное.

– Это же красная дорожка! – завизжала Джульетта, подпрыгивая от возбуждения. – Ты пойдешь по красной ковровой дорожке!

Мужчина в костюме подошел, чтобы помочь мне выбраться из лимузина. Сейчас или никогда. Я быстро обнялась со всеми, оставив папу напоследок.

– Удачи, малышка, – прошептал он взволнованно и, откашлявшись, попытался изобразить строгость. – И помни, юная леди, в час ты должна быть дома.

– Ты серьезно, пап? – взвыла Джульетта. – Позволь тебе напомнить: ей уже девятнадцать и со вчерашнего дня она официально освобождена от твоей опеки.

Я слушала их вполуха, но мне все равно было приятно, что Джульетта хотела вступиться за меня.

Отец вздохнул:

– А можно сделать исключение хотя бы на этот раз? Я еще никогда не был для Эллы страшным строгим папой, а она даже не собирается знакомить меня со своим парнем.

Смеясь, я похлопала его по плечу.

– Не волнуйся, пап, ты еще успеешь попугать его. – Я улыбнулась девочкам. – Я планирую заставить его таскать коробки с вещами, когда буду переезжать.

Вивиан, Джульетта, Ана и даже Дженнифер заверещали от восторга.

– Только пусть он делает это без рубашки, ладно? – попросила Джульетта.

– Джульетта! – Отец сдавленно хмыкнул и громко вздохнул. – Чувствую, из-за вашего Брайана Оливера я поседею раньше времени.

Рассмеявшись, я обняла папу и, к удивлению нас обоих, поцеловала его в щеку.

– Он тебе понравится, – пообещала я. – И да, к часу я буду дома.

Папа снова обнял меня и хорошенько откашлялся, прежде чем ответить:

– Я люблю тебя, малышка. Давай, сведи всех с ума.

Сделав глубокий вдох, я вышла из автомобиля. Человек, ждавший у двери, быстро оглядел меня, на секунду задержав взгляд на шрамах и трости. Его лицо озарила улыбка, когда он понял, кто я такая.

– Надеюсь, вы готовы к этому, – шепнул он, указав рукой на красный ковер.

– Ни капли, – заверила я и сделала первый шаг навстречу новой жизни.

Красная дорожка, ведущая к входу в кинотеатр, протянулась на целый квартал. По бокам на всем ее протяжении были яркие огни, толстые бархатные веревки и тепловые пушки. Я улыбнулась, увидев их. Я собиралась выйти из лимузина в пальто – все-таки до Рождества оставалась всего неделя, – но Ана едва не убила меня. Утверждая, что никто не появляется на красной дорожке в верхней одежде, она заставила меня снять пальто. И оказалась права.

За бархатными веревками стояли фотографы и репортеры, вооруженные видеокамерами и микрофонами, а за ними – такая огромная толпа народу, что я почувствовала, будто стою на питчерской горке стадиона «Фенуэй-Парк».

Передо мной по красной дорожке шли несколько человек. Некоторых я узнала, другие были мне незнакомы. Кайли Саммерс ослепительно улыбалась репортерам и не отлипала от актера, играющего главную роль в популярном фильме о вампирах. Почему-то это выглядело очень естественно.

Брайана нигде не было.

У меня засосало под ложечкой, когда я представила, что мне нужно будет преодолеть весь этот путь до дверей кинотеатра. Я не была до конца уверена, что справлюсь, но у меня не оставалось выбора. Люди, стоявшие поближе, уже заприметили меня и начали перешептываться.

Я сделала один шаг, затем другой, третий. Суставы были не в восторге от холодной погоды, поэтому я хромала немного сильнее, чем обычно. Моя походка привлекла внимание людей, и шепот перерос в радостный гул.

– Это она! – закричал кто-то в толпе. – Это Элла! Она пришла!

В одно мгновение по всему кварталу прокатилась волна оглушительного шума, пройдя путь от меня и до дверей кинотеатра, а затем вернувшись снова. Гул толпы стал настолько громким, что, наверное, его было слышно даже в Бостоне.

Люди кричали и свистели. Протягивали руки, чтобы коснуться меня. Вспышки фотоаппаратов слепили глаза. Мое появление вызвало гораздо больше шума, чем я ожидала. Я немного стушевалась и, споткнувшись, отшатнулась от бархатных веревок. Меня подхватил мужчина размером вдвое больше папы, одетый в дорогой костюм. В его ухе было что-то похожее на наушник.

– Вы в порядке, мисс?

Ничего не соображая, я обвела взглядом толпу.

– Это безумие.

Мужчина улыбнулся и помог мне оправиться.

– Никто не сможет попасть сюда из-за ограждения. Вы в безопасности.

Люди, шедшие впереди меня, начали оборачиваться, чтобы понять причину суматохи. Они с любопытством наблюдали за мной. Некоторые улыбались, другие явно были недовольны тем, что все внимание досталось мне. Кайли Саммерс выглядела так, будто хотела разорвать меня на части голыми руками.

– Вам лучше поторопиться, мисс, – заметил охранник, легонько подталкивая меня. – Показ начнется через пятнадцать минут.

Я кивнула и хотела было отправиться дальше, как вдруг гомон толпы стал еще громче. Хаос поглотил меня окончательно. Я боялась, что сейчас у меня начнется паника, но затем увидела впереди главного возмутителя спокойствия, и все вокруг померкло.

Брайан бежал ко мне по красной дорожке, расталкивая других знаменитостей. Я не слышала его из-за шума, но видела, что он выкрикивает мое имя. Его движения были неистовы и отзывались трепетом в моей груди. Мне казалось, я взорвусь, если мы не обнимемся в ближайшие пять секунд. И вот, наконец, он остановился в нескольких шагах от меня. Я не могла понять, почему он не подошел ближе. Мне хотелось скорее сократить расстояние между нами. Это было необходимо. Я хотела чувствовать его, вдыхать его запах, утонуть в его глазах.

– Ты пришла, – выдохнул Брайан. Когда он заговорил, гул толпы начал стихать. Люди изо всех сил пытались услышать наш разговор. На секунду я отвлеклась на толпу, но мое внимание тут же вернулось к Брайану, когда он произнес: – После шоу, когда ты не позвонила, я думал…

Он думал, что я больше никогда не захочу его видеть.

Произнести эти слова он был не в силах, и я не стала его вынуждать.

– Мне… пришлось уехать… на некоторое время… после того, что произошло.

Вряд ли Брайан понял, что я имею в виду, но по его виноватому и опустошенному выражению лица можно было заключить, что он по крайней мере догадывается, в чем дело. Я надеялась, моя улыбка убедит его, что все в порядке. Мы обязательно поговорим об этом, но не сейчас.

– Я вернулась домой только три дня назад, – сказала я, стараясь удержать улыбку на дрожащих губах. – Мой врач показал интервью с тобой всем, кого я знаю. Я была единственной, кто его не видел, и не могла понять, что происходит и почему все так странно на меня смотрят. Когда я смотрела интервью, у меня за спиной стоял папа. Это было страшно неловко.

Брайан скрестил руки на груди и поднял бровь.

– Тебе неловко от моей любви?

Чудо из чудес: мне удалось сохранить спокойное выражение лица.

– Существует такая вещь как скромность, Брайан. Тебе не мешало бы ей поучиться.

Я неплохо справлялась, но когда Брайан надул губы, не выдержала и расхохоталась.

– Мне очень понравилось.

Брайан наконец подошел ближе и заключил меня в объятия.

– Ну ты и какашка. Не думал, что заставишь меня нервничать до последней секунды.

Я пожала плечами:

– Увидев интервью, я поняла, что нам нужно еще больше драматизма. И решила сделать тебе сюрприз.

Брайан хихикнул и обвел глазами толпу, обезумевшую от моего появления.

– Что ж, тебе удалось. Ты произвела настоящий фурор. – Он улыбнулся мне так, что мое сердце мгновенно растаяло. – Спорим, я могу еще круче?

Я усмехнулась:

– Не сомневаюсь.

Я успела лишь заметить хитрый блеск в его глазах, прежде чем он наклонил меня и страстно поцеловал.

Наш первый поцелуй был нежным. Мы как бы знакомились друг с другом. Этот поцелуй был совсем другим. Он был жадным. Брайан целовал меня так, как будто хотел, чтобы наши души соединились в вечности. Он делал это не напоказ. Его совершенно не заботили сотни людей, собравшихся вокруг нас. Он не пытался самоутвердиться. Он даже не пытался доказать мне свои чувства. Они лишь брал то, что хотел.

Я чувствовала всю его тоску и боль и буквально таяла в его объятиях. Он мог получить все, что хотел. Я принадлежала ему. На самом деле, к тому моменту, когда он оторвался от моих губ, я уже была полностью в его власти.

– Я так люблю тебя, Элла, – прошептал он.

Я даже не знала, что выглядело милее: его влюбленные глаза или ярко-красная помада, размазанная по всему лицу.

– И я люблю тебя, Синдер.

Брайан еще раз поцеловал меня, а затем обнял за талию и повел к входу в кинотеатр. Когда мы подошли к дверям, он остановился и обернулся к толпе.

– Скажи «сыр», Элла, – игриво шепнул он.

Я стояла рядом с ним и улыбалась, пока у меня не заболела челюсть. Но это оказалось не так уж сложно: я была безумно счастлива. Брайан, видимо, тоже: каждый раз, когда я смотрела на него, он радостно смеялся, будто сейчас происходило самое веселое событие в его жизни.

Наконец, Брайан решил, что пора идти дальше. Когда мы собрались уходить, один из репортеров по ту сторону бархатных веревок протянул к нам микрофон:

– Брайан! Брайан! Вы не хотите сделать заявление, прежде чем войдете внутрь?

Брайан остановился.

Толпа снова затихла. Все благоговейно замерли, ожидая, что же скажет Брайан Оливер. Надеюсь, это будет что-то хорошее. Мне казалось, этот момент войдет в историю Голливуда.

Брайан посмотрел на журналиста, затем на меня. Довольный, он улыбнулся до ушей и сказал:

– Как насчет «и жили они долго и счастливо»?

Отзывы читателей

Права на книгу «Синдер&Элла» проданы в 9 стран мира.

«История, в которой есть все: слезы, смех, напряжение, герой, по которому сходишь с ума».

Анна Катмор, автор романов-бестселлеров «Play with me» и «Neverland»

«“Синдер&Элла” – прекрасная современная сказка с потрясающими героями, которые заставляли меня и замирать, и плакать. Я не могла лечь спать до тех пор, пока не прочитала все до конца. И в результате осталась довольна».

Синди Мэдсен, автор романов-бестселлеров USA Today «Falling For Her Fiancé» и «Cinderella Screwed Me Over»

«Очень хорошая сказка о девушке, пережившей много горя, которая написана для того, чтобы показать: ты должна быть сильной, когда другого выбора просто нет. Она не оставит равнодушным ни одного читателя».

YA Books Central

«„Синдер&Элла“ – это, без сомнения, самая грустная и самая прекрасная книга, которую я когда-либо имела удовольствие читать. Я ожидала легкого, милого романа, но вместо этого испытала бурю эмоций».

Inge, goodreads.com

«Я не знаю, почему я так жду книги Келли Орам, но я правда получаю удовольствие от чтения каждой из них. Эта история тоже тронула меня до глубины души!»

Linda Kage, goodreads.com

«Эта книга заставит вас прожить все эмоции, которые чувствуют персонажи. Вы просто не сможете оторваться от истории или сосредоточиться на другой, пока не закончите эту».

Kaveshni Naidoo

Об авторе

Келли Орам – американская писательница, живет в пригороде Финикса, штат Аризона, с мужем, четырьмя детьми и котом мистером Дарси.

Свой первый роман написала в 15 лет. Это был фанфик о ее любимой группе The Backstreet Boys, над которым до сих пор смеется ее семья и друзья.

Сайт –  – @authorkellyoramTwitter – @kellyoram

Факты о Келли Орам (материал взят с сайта )

1. Обожает читать фэнтези и мистику. Из других жанров предпочитает подростковые книги и исторические романы.

2. Любимое мифическое существо – дракон.

3. Любимый литературный персонаж – мистер Дарси.

4. Очень много говорит.

5. Ест глазурь ложкой.

6. Любит петь.

7. Однажды участвовала в конкурсе «Мисс Мичиган» для подростков (и не выиграла).

8. Фанат баскетбола.

9. Левша.

10. Никогда не откажется от путешествия. Лучшим отпуском считает трехнедельную поездку по США со своим отцом.

Сноски

1

Молчать (исп.).

(обратно)

2

Пепел (англ.).

(обратно)

3

Элла – настоящий герой (англ.).

(обратно)

4

Ради всего святого, Элламара! (исп.).

(обратно)

5

О нет, крошка! (исп.).

(обратно)

6

Старая миссия – здание францисканской миссии в Санта-Барбаре, штат Калифорния. (Примеч. пер.)

(обратно)

7

«Лос-Анджелес Лейкерс» – американский баскетбольный клуб. (Примеч. пер.)

(обратно)

8

«УКЛА Брюинз» (UCLA Bruins) – баскетбольная команда Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. (Примеч. пер.)

(обратно)

9

Сырноголовый – отличительный атрибут фанатов «Грин-Бей Пэкерс» – шляпы в виде огромного куска сыра. (Примеч. пер.)

(обратно)

10

Сын молочника – в Висконсине производится более четверти всего сыра в США. Поэтому с висконсинцами в американской культуре часто связаны шутки про сыр и фермеров. (Примеч. пер.)

(обратно)

11

Бабушка (исп.).

(обратно)

12

Чанкака – традиционный латиноамериканский соус из сырого неочищенного тростникового сахара с апельсиновой цедрой и корицей. Добавляется к сопапийяс. (Прим. пер.)

(обратно)

13

CAA, ICM, WME – голливудские агентства по поиску талантов, клиентами которых являются звезды мирового уровня, такие как Леонардо Ди Каприо, Джордж Клуни и т. д. (Примеч. пер.)

(обратно)

14

Cinderella – Золушка (англ.).

(обратно)

Оглавление

Предисловие

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

Отзывы читателей

Об авторе

Факты о Келли Орам (материал взят с сайта ) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg