«Незнакомец»

Незнакомец (fb2) - Незнакомец 905K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Портиа да Коста

Портиа да Коста Незнакомец

Глава 1 Человек на реке

Надвигалась буря.

Клодия Марвуд посмотрела на небо – единственным пятнышком на высоком голубом пологе было тонюсенькое, как растянутый клочок марли, облачко. Идеальный, классический летний день. И что же зловещего привиделось ей в этой идиллической картине? Откуда ощущение далекой пока еще грозы? Грома она не слышала, тучи не видела, но чувствовала – что-то грядет.

Идиотка!

Клодия задержалась в буфетной, переводя взгляд с зонтика на легкую куртку, которую надевала иногда, работая в саду в прохладную погоду. «Не будь тряпкой, – твердо сказала она себе и, захватив широкополую соломенную шляпу с желтой лентой, вышла на выложенное мозаичной плиткой патио позади дома. – Пойдет дождь – промокнешь. И что? От этого не умирают!»

Переходя лужайку и поправляя на ходу шляпу, Клодия проанализировала внезапную браваду, ощутила в себе необузданность и даже какую-то дерзость и вдруг поняла, что очень счастлива.

Какое облегчение! Наконец-то! Прибавив шагу, почти вприпрыжку, она с удовольствием прошлась по пружинистой, безупречно постриженной травке, а потом вдохнула густой цветочный аромат – розы, сладкого горошка, благоухающих кустов, – и у нее закружилась голова.

Лето! Боже, лето! Она в прекрасной форме, никаких обязательств, ничего не надо делать через не могу! Где-то неподалеку ворковали вяхири, над геранью и розами жужжали пчелы, и Клодия разделяла их ничем не омраченное довольство собой и миром.

Небольшие воротца в конце сада открывались в раскинувшуюся за ним рощу, через которую пробегала тропинка к реке. Идя по ней, Клодия ощутила прилив удовлетворения. Это тоже была ее земля, и здесь она могла прогуливаться спокойно, не опасаясь встретить постороннего. Чувство это было новым для нее, неокрепшим и хрупким; ей хотелось изучать его и анализировать, чтобы не повредить неосторожным движением и не потерять, не успев даже распробовать. Она нисколько не сомневалась, что совсем скоро захочет увидеть новых людей и получить новые впечатления, но сейчас ее вполне устраивало одиночество или, по крайней мере, общество ближайших друзей.

Роща – волшебное место для тех, кто хочет побыть в теплый летний денек в одиночестве. Сетчатая тень манила зеленью, свежестью и прохладой; живая, но расслабленная, она как будто таила какую-то загадку, обещание свидания с неведомым. В таком месте легко представить встречу с духами и эльфами, хотя на самом деле это только голуби да шорох листьев и журчание реки.

Нет, в компании здесь тоже было бы неплохо, подумала она, замерев в ожидании тягостной боли, и благодарно улыбнулась, когда та не пришла. Всплыли лишь счастливые воспоминания. Они с Джеральдом на послеобеденной прогулке, чуть пьяные от хорошего вина, беспечные и весьма возбужденные. Они валялись на траве и даже занимались любовью вон под тем старым деревом справа. А каким шумным получился оргазм среди муравьев, веточек и комков глины!

«Вообще-то, нам было хорошо вместе», – подумала она и грустно улыбнулась. Случалось, конечно, всякое – из-за разницы в возрасте и увлеченности Джеральда бизнесом такие безумные кувыркания в кустах были довольно редкими, – но в памяти отпечатались только счастливые моменты. Она представила, что снова видит примятую траву и папоротники, снова чувствует под собой упругую теплую землю, снова наслаждается жизнью со своим любовником, своим мужем.

Но ведь в следующий раз это будет уже не с Джеральдом, верно? Ее милый супруг умер, с тех пор минуло восемь месяцев. Однажды – время само подскажет, когда именно, – она придет в рощу с новым любовником. И тенистый уголок встретит их ободряющей улыбкой Джеральда.

«Не увлекайся», – одернула себя Клодия, смело шагая дальше, переступая через торчавшие из-под земли корни или протянувшийся поперек тропинки побег плюща. Она прислушалась – в обычном наборе звуков что-то изменилось. Неторопливая река привычно что-то бормотала, но теперь ее шепот прерывался чуть более громкими, выбивавшимися из спокойного ритма всплесками, причиной которых могло быть только пребывание в воде человека. В том месте, где река огибала скалистый островок, образовалась широкая манящая заводь, в которой, судя по звукам, кто-то купался.

Клодия нахмурилась. Нет, она вовсе не стремилась затруднить или ограничить доступ к своей земле – участок не был ни обозначен как частная собственность, ни огорожен должным образом, – но ревниво оберегала уголок, где столь неожиданно для себя обрела душевное равновесие и где холила и лелеяла бутон своего счастья.

Обеспокоенная, Клодия тем не менее двинулась дальше. «Рано или поздно придется вылезти, миссис Марвуд, – сказала она себе, – так почему бы не сейчас». Ей даже казалось, что Джеральд тихонько подталкивает ее сзади.

Но в последний момент, когда она уже собиралась выйти на опушку и показаться, ее удержало шестое чувство. Клодия сняла шляпу, замерла, а потом протянула руку, раздвинула стену из ветвей и осторожно выглянула.

На камне, том самом, на котором она сама любила сидеть и болтать в воде ногами, расположился, опустив в реку ноги, обнаженный мужчина. Высокий, молодой, с длинными вьющимися волосами, он пристально рассматривал что-то между лодыжками. И при этом хмурился.

Пережив шок, вызванный отсутствием на молодом человеке всякой одежды, Клодия немного успокоилась, отдышалась и присмотрелась к чужаку повнимательнее. А ведь он очень даже симпатичный! Настоящий красавчик, пусть и немного эксцентричный. И вместе с тем что-то было не так. Что-то тревожило его или угнетало. Еще недавно он плескался – влажная бледная кожа блестела под солнцем, – но теперь сидел неподвижно, будто в ступоре, тупо уставившись на свое отражение. Его угловатым мальчишеским лицом Клодия любовалась бы бесконечно, но вот он рассматривал себя отнюдь не глазами самовлюбленного Нарцисса. Скорее собственная красота его смертельно беспокоила или даже пугала.

«А ведь тебя еще и крепко отделали, красавчик», – подумала Клодия, заметив на гладком, с умеренно развитой мускулатурой, теле в районе груди и бедер внушительные синяки. Когда он поднял руку, чтобы смахнуть со лба русую прядь, на виске открылась глубокая царапина. Незнакомец осторожно потрогал ее и поморщился от боли. Клодия поморщилась вместе с ним, но когда он чуть погодя медленно и грациозно поднялся, увиденное заставило ее забыть все остальное.

О да! О да, да, да!

Она едва не присвистнула от удивления и восторга, но удержалась и восхитилась молча. Кем бы ни был загадочный незнакомец, его тело Клодия узнала с первого взгляда. Оно воплощало в себе то, что она всегда искала в мужчинах. Худощавое, подтянутое, но вместе с тем сильное, с красивыми, изящными руками и ногами и широкой, выпуклой, без всякой растительности грудью. Пенис соответствовал пропорциям и казался довольно бодрым. Клодия с удовольствием почтила бы этот орган большим вниманием, но тут незнакомец прыгнул в воду.

Стараясь не выдать себя, Клодия подобралась поближе и пригнулась, устроившись поудобнее. Озабоченная состоянием юного красавца, его синяками и царапинами, она все же наблюдала за ним не столько с тревогой, сколько с волнением – восхитительным, будоражащим, игривым, разбегающимся по жилам как бодрящее вино. Он был такой роскошный, такой притягательный, такой естественный! Она даже чувствовала себя немного виноватой, будто крала удовольствие у этого молодого, влекущего к себе тела.

«Стыдись, женщина», – упрекнула себя Клодия и, не сдержавшись, ухмыльнулась – так хорошо ей давно уже не было. Вдова, с каждым днем приближавшаяся к среднему возрасту, она вдруг ощутила внезапный прилив желания, заполнившего все ее женское естество. И все благодаря чужаку, такому трогательно невинному и вместе с тем соблазнительному.

«Кто ты, загадочный незнакомец, – спрашивала Клодия, чувствуя, как оживает тело под хлопчатобумажным платьем и летним бельем. – И что делаешь здесь, у моего бережка?»

Несколько секунд спустя появился ясный ответ на второй вопрос. На глазах у наблюдающей из укрытия Клодии, чье сердце уже колотилось как бешеное, а подушечки пальцев звенели от желания прикоснуться к объекту наблюдения, чужак приступил к довольно своеобразному ритуалу.

Прежде всего он наклонил голову, потом выпрямился и стал словно втирать в спутанные волосы шампунь. Затем тщательно вымыл лицо, прошелся пальцами по подбородку, словно проверяя щетину, и покачал головой, из чего следовало, что обычно он предпочитает бриться начисто. Дальше началось омовение, долгие, однообразные, повторяющиеся процедуры. Клодия даже подумала, что успела бы, наверное, сбегать домой и принести полотенца, шампунь, гель для душа и все прочие ароматные и дорогие мужские гигиенические принадлежности, которые, несомненно, обрадовали бы человека столь привередливого. Он даже потер зубы и десны подушечкой указательного пальца.

Она затаила дыхание. Полагая, что поблизости никого нет, ее юный бог был совершенно раскован и, добравшись до бедер, принялся обливать ягодицы и гениталии. Клодия не могла оторвать глаз: тщательно обработав себя, незнакомец внезапно улыбнулся, чуть криво, но задорно – результатом манипуляций стала закономерная физическая реакция.

Ей понадобилось сделать над собой усилие, чтобы не охнуть и не ахнуть, когда влажный еще пенис набух, вырос и окреп. Между тем лицо незнакомца расслабилось, выражение страха, беспокойства и печали ушло. В какой-то момент – к этому времени она, к своему ужасу, сама возбудилась до такой степени, что между ногами растеклось жидкое пламя – Клодия поняла, что ласкать себя ему столь же приятно, как и заниматься собственно сексом. Похоже, реакции собственного тела придавали юноше уверенности.

Но эротизма происходившего это никак не умаляло.

Незнакомец прикрыл глаза и откинул назад голову, а Клодия вдруг почувствовала, что ворота, в которые она ломилась, наконец-то распахнулись. Возвращавшиеся постепенно чувства хлынули и поглотили ее. Глядя на мелькавшие в воде пальцы молодого человека, она и сама опустила руку к развилке между ног.

Ей хотелось и смеяться, и плакать. Хотелось откинуться, лечь на траву, развести ноги и ублажать себя, пока перед глазами не поплывут круги. Но больше всего ей хотелось поблагодарить таинственного незнакомца.

Бутон счастья раскрылся в цветок.

Глава 2 В ясный день желанный

Приближалась гроза. По крайней мере, гром уже гремел, молния сверкала и очищающий ливень был, по всей видимости, не за горами.

Но Клодию это не особенно беспокоило. Правда, иногда она побаивалась гроз, в особенности неистовых, вагнеровских, но сегодня мысли ее были целиком и полностью заняты таинственным нагим незнакомцем на реке.

Ей никак не удавалось прогнать его образ. Как будто у нее в голове бесконечно крутятся размытые кадры из фильма. Вот он смотрит на себя, потом обмывается и, наконец, мастурбирует. В ушах ее все еще звучал невнятный торжествующий крик, который незнакомец издает, когда струя семени ударяется о воду, как нить белого шелка; вот он, пошатываясь, выходит из воды и валится на поросший мягкой травой берег – глаза закрыты, а бледная грудь вздымается и опадает в сладостном освобождении от напряжения.

«Надо было вылезти из кустов и представиться, дурочка», – сказала она себе, блаженствуя в душистой ванне и представляя, как бы он наслаждался ее крем-мылом и острым запахом ароматического масла. Она попробовала поместить в ванну его вместе с ней (ванна была большая, и в ней вполне хватало места для двоих), вообразила его руки, скользящие на этот раз по ее телу.

Рука сама собой двинулась к лону, и Клодия уже собиралась раздвинуть завитки мягкой поросли на лобке и снова коснуться себя, когда особенно громкий раскат грома остановил пальцы.

– Ладно… пока довольно, – тихо засмеялась Клодия, соглашаясь с небесным арбитром, наложившим через стихию запрет.

Трех оргазмов подряд вполне достаточно, большое спасибо! Если уж этот знакомый, но полузабытый порыв повторится, позже у нее будет еще масса возможностей. «Да и с чего бы ему пропасть, – подумала Клодия, ополоснувшись и протянув руку за полотенцем, – когда я не перестаю думать о похотливом незнакомце из реки».

Там она сдержалась из опасения его потревожить. Она была любовницей шумной, несдержанной, вскрикивающей от страсти и так давно не испытывавшей оргазм, она вряд ли сумела бы не выдать себя.

После бурной кульминации незнакомец, казалось, уснул прямо там, где упал. Он лежал не шевелясь, раскинув руки и ноги. Клодия понаблюдала за ним еще немного, с облегчением отметив, что грудь медленно вздымается, затем опадает.

«Кто же ты, потерявшийся мальчик», – мысленно вопрошала Клодия, взбивая короткие белокурые волосы и вспоминая буйную русую шевелюру незнакомца.

«Кто ты?» – повторила она, гадая, где сейчас прекрасный незнакомец. Вполне возможно, что все еще неподалеку. Ей совсем не нравилось мысль, что он, может быть, спит на земле, но если река – его ванная, то потолком спальни вполне могут быть небеса.

«Кто ты и откуда взялся?» – спрашивала Клодия, стоявшая обнаженной перед зеркалом и втиравшая крем в кожу лица. Она рассеянно рассматривала свое тело, еще достаточное молодое и крепкое для женщины за сорок; правда, формы чуть пышнее, чем хотелось бы. Однако по большей части мысли ее были заняты загадочным незнакомцем.

Да, кто же он такой?

Бродяга, странник Нового времени? Для первого – слишком молод, для второго – слишком чист. Караваны тех, кто называл себя странниками Нового времени, действительно проходили иногда через деревню к древним стоящим камням на пустоши неподалеку, но обычно странники путешествовали группой. Ее же купающийся незнакомец совершенно определенно был один.

А вдруг сбежал из тюрьмы? Или даже из психушки? Клодия поежилась, хотя в ванной было тепло, и вновь задалась вопросом, где он сейчас? Все еще поблизости?

Надежно закрыв баночку с кремом, она мысленно отбросила самые страшные объяснения. Таинственный мужчина выглядел растерянным, почти дезориентированным, но, похоже, отдавал себе отчет в том, что делает. И одежда его – длинный, темный пиджак и развешенные на кусте светло-серые брюки, носки, рубашка и сушившееся на камне нижнее белье – не походила на тюремную или больничную. Если, конечно, он ее не украл.

Снова ударил гром, как будто громадные камни с грохотом скатились в овраг, и Клодия потянулась за красным шелковым кимоно. Сегодня она отказалась от обычного махрового халата как непривлекательного и скучного, а мерцающее алое кимоно, подарок Джеральда, привезенное из деловой поездки на Восток, больше соответствовало сибаритскому настроению. Клодия спускалась по лестнице, чтобы подготовиться к приятному вечеру, и шелк приятно холодил кожу, шурша и завиваясь, как живой ветерок, вокруг ног.

«Кроме того, незнакомец слишком мил и изящен для преступника, – решила она, доставая из холодильника бутылку белого вина, доброго ауслезе 1990 года, которое уже давно хотела попробовать. – Хотя он может оказаться душевнобольным, – признала Клодия, выбирая один из своих любимых «сомелье» фирмы «Ридель» и относя бокал и бутылку в гостиную. – Мыться в реке все же не вполне нормально».

«Так или иначе, теперь это чисто теоретические рассуждения», – подумала Клодия и, налив вина, откинулась на спинку дивана. С помощью пульта управления выбрала музыку. Больше она никогда его не увидит. Никогда не узнает, как он выглядит в одежде.

Комнату наполнила неподражаемая мелодия из «Мадам Баттерфляй», а глоток вина приятным вкусом растекся во рту. Вино оказалось именно таким, изысканным и фруктовым, как и ожидала Клодия, а с послевкусием пришло вполне логическое утешающее объяснение. В молодом человеке из реки, вероятнее всего, нет ничего загадочного и романтического, но это не помешает ей представлять его таким в фантазиях. Пусть сослужит службу до появления на горизонте настоящего любовника.

Снова загрохотал гром; и теперь он как будто был здесь… двигался на ней… тело прохладное, мужское, сильное. Она отставила бокал, представляя, что ее руки теперь его. Вот он касается ее шеи, потом плеча, потом груди, обхватывает длинными пальцами округлые контуры, соскальзывает яркий шелк кимоно. Сосок немедленно затвердел, и она словно услышала тихий смех незнакомца, хоть и не имела представления, как он звучит. Распахнув халат, Клодия обняла себя так, как обнял бы он, водя большими пальцами в медленном, нежном ритме. Жаль, что она не слышала его голоса, чтобы теперь представлять, как он нашептывает ей всякие нежности, слова восхищения. В своих фантазиях она, разумеется, идеально ему подходила.

Беспокойно пошевелив ногами, она развела бедра так, будто это он раздвинул их коленом, желая поскорее добраться до горячей медово-сладкой сердцевины. Вот он гладит ей живот, дразня, накручивает короткие волоски на пальцы; потом нежно раздвигает губы и находит клитор.

Сделав глубокий вдох, Клодия воспроизвела действия своего воображаемого любовника – и в ту же секунду в небе грянул гром, а великолепное сопрано Баттерфляй плавно перетекло в арию «Un Bel Di Vendremo».

«В ясный день желанный…»

Клодия, улыбаясь, водила пальцем по кругу и вызывала ослепительные ощущения, кружившие и танцевавшие у нее в животе. Героиня пела о возвращении возлюбленного – пустого, неверного Пинкертона, – но Клодия слышала в арии прежде всего весть о приходе чего-то нового. Кто-то явился сегодня в ее жизнь, пусть это лишь воображаемый образ, символ самоудовлетворения, волшебный дар ей на радость.

Вздохнув, она поерзала на диване, почувствовав восхитительное возбуждение от ощущения трепещущей, набухшей плоти под кончиком пальца. Скоро. Скоро она позволит себе кончить еще раз.

Гром гремел, нежный голос словно парил в воздухе… и вдруг кто-то громко и настойчиво заколотил в парадную дверь.

Сердце ее застучало почти с той же силой, что и кулак незваного гостя. Клодия отдернула руку и вскочила на ноги, чуть не опрокинув бокал с вином.

Она бросила взгляд на часы. Почти десять. Кто, интересно, мог заявиться к ней в такое позднее время, да еще колотить так, словно собирается выломать дверь? Резко запахнув халат, она выбежала в холл и дрожа остановилась там.

Раздался очередной раскат грома, и среди порывов ветра лихорадочное «бах-бах» по двери стало еще громче.

Инстинктивно она поняла, кто это.

«Безумие, – думала Клодия, босиком пересекая холл. Он может быть опасен. Может оказаться насильником. Или убийцей. Возможно, это последние минуты моей жизни».

И все же, не обращая внимания на все резоны, она повернула ручку и распахнула дверь.

Он стоял там – с всклокоченными русыми волосами, которые швырял ему в лицо ветер, с округлившимися от страха удивительно голубыми глазами, в том же совершенно необычном костюме – ее сказочный незнакомец с реки.

– Прошу вас! Помогите! – вскричал он в отчаянии, когда сверкнула молния и очередной раскат грома сотряс небо. С побелевших губ сорвался крик неподдельного ужаса, глаза закатились, и он мешком повалился прямо Клодии на руки.

Оставив все вопросы и сомнения на потом, она подхватила его и под тяжестью тела опустилась на пол. К счастью, ей удалось подобрать под себя ноги, и она оказалась наполовину на коленях, наполовину на коврике, руками придерживая голову незнакомца.

«Молодец, Клодия, – подумала она. – Отлично. И что ты теперь будешь с ним делать?» Она заглянула в знакомое, но чужое лицо.

При ближайшем рассмотрении несчастный оказался чуть старше, чем она думала вначале. Лет тридцати, решила Клодия, или около того. Моложе ее, разумеется, но не слишком.

«Слишком для чего?» – язвительно поинтересовался ее адвокат дьявола, пораженный тем, что Клодию все еще не оставляют эротические мысли, когда сам предмет вожделения лежит без сознания.

Тем не менее они ее не оставляли. И обуздать их не получалось. Увенчанная буйной шевелюрой голова лежала у Клодии на коленях, и сквозь тонкий шелк она чувствовала на бедре теплое дыхание.

Уделив размышлениям о возрасте гостя считаные секунды, Клодия заметила, что вблизи незнакомец еще красивее, что волосы у него мягкие, а лицо безмятежное, как у ангела. «Хорош, да только не вовремя, – с тоской подумала она, и пальцы ее неуверенно замерли над скульптурно вылепленными губами и четкой линией подбородка. – Или, – мысленно добавила она, – наоборот, что ничуть не лучше».

Но что значит вовремя или не вовремя?

Уступив соблазну, она погладила незнакомца по влажным волосам и отвела упавшую на лоб прядь, чтобы посмотреть, насколько серьезна рана. Он почти сразу пошевелился, поморщился и слабо застонал.

– Ну-ну, все хорошо, – попыталась успокоить его Клодия и схватила за плечи, когда он попытался подняться. – Все хорошо… вы в безопасности. Никто вас не обидит.

Довольно легко высвободившись из объятий, незнакомец сел с закрытыми глазами и осторожно пощупал голову. Молния снова вспыхнула, он вскрикнул от страха и бросился в объятия Клодии.

– Эй, эй, эй! – Она успокаивающе потрепала его по спине и погладила пальцами черный бархат пиджака. – Не бойтесь… это далеко. Здесь нам ничто не угрожает.

Судя по тому, что незнакомец продолжал дрожать, он, по всей видимости, не вполне ей поверил.

Клодия успокаивала незваного гостя, но сама находилась в состоянии далеко не безмятежном. Она сидела на пороге дома, в грозу, в наполовину сползшем кимоно, крепко прижимая к себе объект своих фантазий. До сих пор он произнес не больше трех слов, но его дрожащая, немного колючая щека уже интимно прижималась к ее обнаженной груди.

– Тише, все хорошо, – повторила она, не представляя, что делать дальше.

Конечно, она знала, что хотела бы сделать, например, поцеловать его, дотронуться и многое, многое другое, но то были фантазии, а происходящее – реальность.

Очередной оглушительный раскат грома – и мужчина в ее объятьях вскричал: «Нет! Нет!» и попытался закрыть уши руками, еще сильнее стащив с Клодии кимоно. Она попробовала запахнуть халат, не оттолкнув при этом паникующего подопечного, но без особого успеха. «Нет! Нет!» – повторял он, мотая головой, словно гром гремел у него в черепе и он пытался его вытрясти. В какой-то момент приоткрытые губы коснулись ее кожи.

Оставаться и дальше в таком положении они не могли, потому что дождь, каким бы прохладным и освежающим он ни был, уже лил как из ведра. Поэтому Клодия, продолжая подтягивать кимоно, стала потихоньку подниматься, стараясь помочь и незнакомцу.

– Давайте войдем в дом, хорошо? – предложила она, встревоженная тем, как его качает.

Он с минуту постоял, закрыв уши руками и крепко зажмурившись, потом, казалось, взял себя в руки и согласно кивнул. Захлопнув за ними дверь, Клодия с облегчением обнаружила, что он идет следом за ней в гостиную.

К ее удивлению, когда они вошли туда, ария все еще звучала. Весь мелодраматический спектакль на пороге занял не больше пары минут.

– Садитесь вот сюда, – сказала она незнакомцу, указав на диван.

Он пересек комнату и послушно сел. Откинулся на спинку, закрыл глаза, устало вздохнул. Грудь его вздымалась тяжело, как будто он только что бежал марафон.

Клодия глядела на незваного гостя во все глаза.

«Кто ты?» – хотелось спросить ей, но он, судя по всему, пребывал в таком состоянии, что приступить к немедленному допросу было бы жестоко. И все равно она едва не спросила, в кого он так вырядился.

Там, у реки, очарованная нагим мужчиной, она почти не обратила внимания на разбросанную одежду. Но сейчас странный костюм ее заинтриговал.

То, что она приняла за пиджак, оказалось длинным эдвардианским сюртуком из черного бархата, дополненным серыми брюками, парчовым жилетом в черно-серую полоску и расстегнутой на груди рубашкой с широким отложным воротником. На шее болталась довольно помятая и скрученная полоска серого шелка, по всей видимости, остатки шейного платка. Весь ансамбль казался помятым и пыльным, особенно рубашка, а на брюках виднелись пятна от травы, однако в облике незнакомца, несмотря на растрепанность, ощущалось что-то неуловимо элегантное. Он не мог быть странником Нового времени, скорее походил на беглеца из музея Виктории и Альберта или на восковую фигуру из музея мадам Тюссо, ожившую от прикосновения руки Создателя.

Внезапно он сел и снова поморщился, словно боль от резкого движения передалась голове.

– Прошу прощения за вторжение, – пробормотал он. – Я вас обременяю… я лучше пойду.

Он сделал нерешительную попытку подняться, но резко пошатнулся и шлепнулся на пол. Клодия поспешно опустилась рядом с ним на колени.

– Вы ранены, – сказала она, заглядывая ему в лицо.

При всей своей растерянности мужчина выглядел божественно. Ей хотелось получше рассмотреть глаза, но он, казалось, то отключался, то снова приходил в себя. Она дотронулась до его руки.

– Я позвоню в «Скорую» или пошлю за врачом. Вам нужна помощь.

Глаза его резко распахнулись. Они были светло-голубые и ясные, почти как стекло; взгляд сфокусировался на Клодии, и по ее телу разлилось приятное тепло.

– Прошу вас, не беспокойтесь. Умоляю! – Он накрыл ее ладонь своей, и тепло переросло в искорку желания. – Сейчас мне станет лучше. Мне просто надо немножко посидеть. Я скоро уйду и больше вас не побеспокою.

Клодия закусила губу, глядя, как он снова обмяк и его веки медленно опустились. Медицинский осмотр, безусловно, требовался, но в глубине души она не хотела обращаться за помощью. Она хотела, чтобы он побыл с ней, только с ней одной, еще хоть чуть-чуть. Хотела смотреть на него и наслаждаться бесценным подарком, нежданно-негаданно свалившимся на нее в прямом смысле слова.

«Врешь! – прошипел коварный голос вожделения. – Ты хочешь не только смотреть. Ты хочешь прикасаться к нему! Хочешь заняться с ним любовью! Воспользоваться его красотой, пока он в беспомощном состоянии!»

«Хватит!» – приказала она распоясавшимся эмоциям, хотя и знала, что похотливый голос говорит правду.

– Может, вам чего-нибудь принести? – тихо спросила она, взглянула на бутылку вина, но подумала, что алкоголь сейчас не лучший выбор. – Кофе? Воды? Чая?

Кристально-голубые глаза открылись, и улыбка, осветившая их, была, наверное, самой неотразимой и самой пленительной на свете.

– Чай… было бы чудесно, – с искренней признательностью отозвался он. – Чаю я бы выпил… пожалуйста.

– Сейчас принесу, – сказала Клодия, поднимаясь на слегка дрожащие ноги. – Музыку выключить?

Незнакомец как будто снова отключился.

– Нет, нет, – пробормотал он, открыл глаза и посмотрел на нее умоляюще. – Такая красивая. Одна из моих… – Он резко смолк, нахмурился. – Она мне очень нравится. Мне бы хотелось послушать «В ясный день желанный» еще раз. Если, конечно, вы не возражаете?

Все еще под впечатлением от его улыбки, Клодия сама бы спела для него арию, если бы умела, но довольствовалась тем, что снова включила «Un Bel Di», в некотором помрачении оставила гостя слушать музыку и отправилась в кухню.

«Ничего глупее ты сделать не могла, – думала она, готовя чай. – Пригласила незнакомого мужчину к себе домой, ночью, и даже если он не убийца и не насильник, оставила его совершенно одного в комнате, где полно ценного антиквариата и коллекционных вещей. Возможно, он уже улепетывает с марокканской лиловой вазой или любимой черепаховой табакеркой Джеральда. Или, если предпочитает модерн, дал деру с дорогущим CD-плеером!

– Не пори чушь», – тут же одернула она себя, поскольку по-прежнему ясно слышала жалобную песнь Баттерфляй.

Поставив чайный прибор, молочник, сахарницу и вазочку с печеньем на свой лучший серебряный поднос, Клодия вдруг зависла между реальностью и фантазиями.

Она готовит чай, как будто в гостиной ее ждет жена викария, при этом на самом деле ее гость – мужчина, имени которого она не знает и которого в глаза не видела до сегодняшнего дня, когда подсматривала, как он голый резвится в реке. Более странную ситуацию трудно даже представить.

И все же, когда Клодия вернулась в гостиную, гость по-прежнему находился там, вполне реальный, хотя, похоже, снова уснул. Он сбросил с ног пусть потертые и поцарапанные, но вполне современные кожаные туфли, которые, по всей видимости, не входили в маскарадный костюм, и свернулся калачиком на диване, подложив сложенные руки под щеку, как спящий херувим.

«Между беспомощностью и сексуальностью, должно быть, существует некая обратная связь», – подумала Клодия, и ей так сильно захотелось прикоснуться к гостю, что поднос задрожал в руках, а чашки и ложки зазвенели. Музыка все еще играла, но звон посуды разбудил спящего.

– О боже, – тихо сказал он, выпрямился и сунул ноги в черных носках в туфли. – Извините. Я задремал. Прошу прощения.

– Ничего страшного. – Клодия поставила поднос и внезапно вспомнила, что ее кимоно имеет свойство распахиваться при движении. Ко всему прочему, шелк был таким тонким, что под ним отчетливо проступали торчавшие соски. – Вы… вы определенно сильно устали.

Клодия прибегла к спасительному ритуалу английской чайной церемонии, потому что не знала, что еще сказать. Можно взять и прямо спросить, не бродяга ли он. А если нет, то как узнать, почему он тогда мылся в реке, не признавшись, что подглядывала за ним? Она подозревала, что бедняга ничего не рассказывает о себе по той простой причине, что слишком потрясен и растерян, чтобы объясниться.

Пожалуй, лучше пока не настаивать.

– С молоком и сахаром?

Вместо того чтобы ответить сразу, как ожидала Клодия, незнакомец, казалось, крепко призадумался. Он стиснул кулаки и несколько секунд напряженно смотрел в пространство, а когда взглянул на хозяйку, на лице отразилось замешательство.

– Не знаю, – наконец сказал он и покачал головой, отчего его мягкие кудри запрыгали.

Клодия недоуменно уставилась на него; в душу закралась тревога. Неужели такое возможно? Неужели этот красивый, растерянный молодой человек – жертва чего-то по-настоящему страшного?

– Тогда попробуйте с молоком и посмотрите, – предложила она, налила молока в чашку и вручила ему.

Когда гость сделал глоток и вздохнул от удовольствия, как будто впервые в жизни попробовал что-то стоящее, Клодия мысленно унеслась на много лет назад, в детство, к несчастному случаю, произошедшему, когда она только-только начала учиться ездить верхом.

Она была прирожденной наездницей, но однажды чрезмерная самоуверенность сослужила ей дурную службу. Лошадь сбросила всадницу, Клодия при падении ударилась головой. К счастью, не случилось ни трещин, ни необратимых повреждений, но в течение двух следующих кошмарных недель девочка понятия не имела, кто она такая, и ничегошеньки не помнила о своей жизни до падения. Впрочем, ей повезло, и через две недели Клодия однажды утром просто проснулась и все вспомнила.

Попивая чай, Клодия наблюдала, как незнакомец держит чашку в руках и всматривается в нее так напряженно, будто надеется отыскать там вечные истины. На лбу у него, наполовину скрытая волосами, виднелась малосимпатичная ссадина.

Неужели ее прекрасный незнакомец потерял память?

И если так, то чем она может ему помочь?

Помочь? Кого ты обманываешь? Ты хочешь его изнасиловать!

Ужасаясь своим непристойным мыслям и в то же время упиваясь ими, она прошлась взглядом по длинным ногам в помятых серых брюках. Бедра сильные и мускулистые, она их видела. И то, что скрывается под ширинкой, такое соблазнительное и полное жизни.

О господи, все так неожиданно! День начинался так обыденно, так спокойно, как большинство дней в последнее время. И вдруг Клодия превратилась в какую-то сексуальную маньячку, ни больше ни меньше. А катализатором послужил он, ее прекрасный заблудившийся незнакомец в чудном старинном костюме. Она не осмеливалась поднять глаза, ибо шестое чувство подсказывало, что он тоже смотрит на нее.

Какого черта! Она встретилась с ним глазами. И, как оказалось, была права: он смотрел.

– Вы очень добры, – сказал он, улыбнувшись слабой, но все равно неотразимой улыбкой. – И чай чудесный. Именно то, что мне было нужно. Я… я и не представлял, как его люблю.

Ясные глаза затуманились, лицо омрачилось.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Клодия и, поставив чашку, поднялась и пошла к нему как бабочка, летящая на пламя. – Я не могла не заметить, что у вас на голове ссадина. Болит?

Она села с ним рядом на диван и, не удержавшись, убрала волосы со лба.

Чашка с блюдцем в его руке зазвенели.

– Прошу прощения, – пробормотала Клодия и отдернула руку. – Я не хотела напугать вас, но ссадина приличная… Больно, наверно.

– Нет, ничего, благодарю вас. – Он поставил чашку с блюдцем и, похоже, собрался встать. – Вы были очень добры, но я не должен и дальше злоупотреблять вашей добротой.

«Нет! Ты не можешь уйти!» – вскричала Клодия про себя, а вслух сказала:

– Ничем вы не злоупотребляете.

Он уже наполовину поднялся, но она схватила его за бархатный рукав и потянула назад. Он подчинился, озадаченно дернув уголком красиво вылепленного рта.

– Посмотрите на себя, – продолжала она, не желая отпускать его, пусть даже только рукав, – вы же совершенно без сил. Вам надо отдохнуть…

«Ну, давай же, Клодия, скажи это», – мысленно подбодрила она себя.

– Почему бы вам не остаться на ночь? У меня есть готовая гостевая комната. Я устрою вас там, если хотите.

Целая гамма эмоций промелькнула на его лице: страх, искушение, признательность и другие, не столь определенные.

– Я… я… – начал он, потом прикрыл глаза и потер лицо рукой. – Если вы уверены, что я не слишком обременю вас, то останусь с радостью. Я так устал.

Он и впрямь выглядел совершенно измученным.

– Ничуть вы меня не обремените, – заверила его Клодия, ликуя в душе от легко достигнутой победы. Она поднялась и протянула ему руку. – Идемте, я покажу комнату, ведь вы же едва держитесь на ногах.

– Спасибо. Большое спасибо. Мне и правда не помешало бы прилечь.

Голос у него был тихий, но какой-то очень звучный.

Провожая нежданного гостя наверх, Клодия обнаружила, что от возбуждения у нее сперло дыхание. «Остынь, – велела она себе. – Он измотан. Ты поступаешь как добрая самаритянка. Ничего больше. Ничего не произойдет».

– Простите, можно мне сначала где-нибудь помыться? – спросил он, когда Клодия распахнула дверь в гостевую комнату, которая всегда была готова к приему гостей.

В первые недели после смерти Джеральда ее подруга Мелоди часто оставалась на ночь, чтобы составить компанию, и у Клодии вошло в привычку держать постель застеленной.

– Не волнуйтесь, эта комната со своей ванной. – Она включила свет и указала на другую дверь. – Там вы найдете полотенца, мыло и все, что нужно. – По какой-то непонятной причине она не стала упоминать, что положила в шкафчик пару-тройку вещей из туалетных принадлежностей Джеральда. – И я принесу вам мужнину пижаму и халат.

– А он не будет возражать? – немного встревоженно спросил незнакомец.

– Нет… уверена, что он не стал бы возражать. Если бы был здесь.

Гость, казалось, встревожился еще больше.

– Я вдова. Мой муж умер восемь месяцев назад.

Его лицо приняло страдальческое выражение.

– Но не беспокойтесь. Худшее я уже пережила, – продолжала она, внезапно осознав, что это действительно так. – Время, как говорится, лечит.

Незнакомец все еще выглядел несколько растерянным, но когда Клодия хотела было пойти за халатом, он метнулся вперед, схватил ее за руку, поднес к губам и поцеловал.

– Спасибо вам, – сказал он, еще раз поцеловал руку, потом отпустил. – Вы не представляете, что это для меня значит. Не знаю, что бы я делал.

– Не за что. Пойду принесу пижаму.

Клодия повернулась и чуть не выбежала из комнаты, внезапно испугавшись того драматического порыва, который пробудила в своем госте. Он, конечно, очень красив, но если потерял память, то может быть психически неуравновешенным. Господи, во что же она ввязалась?

Когда Клодия вернулась с темно-синей хлопковой пижамой Джеральда, халатом и тапочками, спальня была пуста, но сюртук, брюки и рубашка аккуратно лежали на стуле, а туфли стояли под ним. Из ванной доносился звук льющейся воды.

«Без одежды», – подумала Клодия, позволив себе роскошь воспоминаний. Такой красивый молодой человек, обнаженный – и у нее дома. Сердце застучало, голова пошла кругом. Прикосновение шелкового кимоно обожгло кожу, и ей захотелось сорвать его – даже почти невесомое, оно стесняло и душило. Гигантская волна неотвратимой судьбы, казалось, устремилась навстречу ей. Бросив принесенные вещи, она выскочила из комнаты, испугавшись того, что творилось с ее телом.

Странно, но самообладание вернулось довольно быстро. Она обошла дом, все закрывая и готовясь к ночи. Пошла в свою ванную, почистила зубы, сходила в туалет, взбила волосы. Потом зачем-то побрызгалась духами, придирчиво разглядывая себя в зеркале. С чего бы это? Она отвернулась от своего отражения и решительно прошагала в спальню, к фотографии Джеральда. Захочет ли молодой мужчина любовницу постарше?

Улыбка мужа казалась понимающей и ободряющей. Когда она возвращала фотографию на тумбочку, на стекле блеснул свет, и Джеральд как будто ей подмигнул.

Клодия вышла на лестничную клетку. Гром гремел теперь уже вдалеке, но по-прежнему грозный и символичный.

Вот и повод, которого она искала, если он вообще был ей нужен. Гость боится грозы, а молния повергает его в панику.

Глава 3 Человек без имени

Он не спал, сидел в постели и наблюдал за грозой. И, похоже, уже не так боялся.

– Привет. Все в порядке? – спросила Клодия, осторожно приоткрыв дверь, когда он крикнул «войдите», и указала на небо за окном, которое весьма кстати осветила отдаленная вспышка молнии. – Гроза все еще вас пугает?

– Уже не так сильно, спасибо. – На лице его промелькнула лишь тень улыбки, но Клодия все равно затрепетала. – Думаю, мы оба теперь немножко успокоились.

Прекрасно понимая, как глупо себя ведет, поскольку теперь пришедший в себя гость мог найти ее внимание не вполне уместным, Клодия закрыла дверь и прошла к кровати. Незнакомец посмотрел на нее непроницаемым взглядом, едва не обратившим ее в бегство, но, когда она приблизилась, похлопал по одеялу рядом с собой. Клодия восприняла жест как приглашение и устроилась лицом к нему, тщательно расправив кимоно на бедрах. Не стоит слишком откровенно демонстрировать оголенную плоть.

«Старая развратница!» – сказала она себе, когда незнакомец окинул ее ровным взглядом, и внизу живота словно разлился теплый мед. Такой молодой и красивый. Даже если он откуда-то сбежал или псих, с чего бы ему хотеть ее? И все же сердце подсказывало, что она себя недооценивает.

– Должно быть, вы гадаете, что же со мной такое, – тихо проговорил ее гость. – Колотил вам в дверь посреди ночи… Трясся как перепуганный заяц, да еще и в обморок брякнулся. Надеюсь, я не слишком вас напугал?

– Нет, не слишком, – ответила Клодия, пребывая в полнейшем смятении.

Пижама Джеральда оказалась молодому человеку впору, а насыщенный синий был вне всякого сомнения его цветом. Синий хлопок оттенял гладкую, молочную кожу и делал ее почти светящейся, а глаза превращал в два одинаковых осколка аквамарина. На фоне белых подушек влажные волосы казались черными.

– Хотя вы, определенно, «событие», – продолжала Клодия, напрягаясь, чтобы контролировать себя. Ей страстно хотелось кинуться на него, целовать, ласкать. – Не каждую ночь привлекательный молодой человек, одетый в костюм эдвардианского поэта, падает мне в объятия.

Незнакомец рассмеялся, и его смех отозвался где-то в глубине живота. Она поняла, что в любую секунду может сотворить что-то немыслимое, например сорвать с себя кимоно и броситься в его объятия. Если он захочет.

– Если бы я мог все объяснить! – Он пожал плечами. – Одежду, свой иррациональный страх. Все. Но я не могу.

Он серьезно посмотрел на нее, и на его лице отразилась сложная гамма эмоций. Клодия видела: незнакомцу польстило, что его назвали привлекательным, но он по-прежнему чувствовал отчаяние и замешательство.

– Гром стал последней каплей. – Он выпрямился и схватил ее за руку. – Я не знаю, что со мной произошло… В голове у меня сплошное черное пятно… Пустота. – Его пальцы больно сжимали руку Клодии, но даже боль действовала возбуждающе. – Я помню лишь отрывки вчерашнего и сегодняшнего дня. Все перемешалось… Но не могу вспомнить ничего больше! Ничегошеньки. – Глаза его теперь сверкали, а губы кривились от усилий сдержать страдания. – Должно быть, это звучит так глупо! Вы не поверите… Я даже имени своего не помню!

– Я вам верю. – Клодия высвободила ладонь из его хватки и взяла его руку в свою. – Со мной однажды было то же самое. Упала с лошади, ударилась головой и две недели не знала, кто я. – Она замолчала, почувствовав, как дрожит, а когда опустила глаза, до нее дошло, что она поглаживает его руку большим пальцем. – Но потом все вспомнила. Уверена, с вами будет точно так же.

– Надеюсь, – отозвался он чуть бодрее. Посмотрел на ее палец, продолжавший движения. – Но я ведь даже не могу представиться вам.

А, светские любезности! Мозг так затуманило похотью, что она чуть о них не позабыла.

– Меня зовут Клодия Марвуд.

Она протянула ладонь для традиционного рукопожатия, и собеседник пожал руку.

– А я… – Он улыбнулся и пожал плечами.

– Человек без имени?

Он снова улыбнулся, затем сморщился, как будто пытаясь поймать какую-то ускользающую мысль.

– Это из какого-то фильма? – Клодия кивнула. – Что ж, значит, я только что вспомнил первый факт. Спасибо вам!

Наклонившись вперед, он неожиданно коснулся ее губ своими.

Это было подобно вспышке молнии. Мимолетное прикосновение произвело эффект наподобие электрического удара, и Клодию накрыло такой волной страсти, что на секунду даже перехватило дыхание.

«Это безумие! Я веду себя совершенно по-идиотски».

– Ну, я, пожалуй, пойду, чтобы вы отдохнули, – сказала она, намереваясь спастись бегством.

Его пальцы сковали ее руку железной хваткой. Тщательно рассчитанной, прикрытой бархатом, но все равно железной.

– Останься, – проговорил он хриплым, изменившимся голосом. – Пожалуйста!

Ей следовало бы спросить, для чего, но она и так это знала. В неярком свете голубые глаза отливали сталью, и их блеск она ни с чем не могла бы спутать.

– Ты уверен? – спросила она и невольно улыбнулась, так как при любых других обстоятельствах этот вопрос задал бы мужчина.

Незнакомец кивнул, отвечая на ее улыбку неотразимой своей.

– Сейчас это единственное в целом мире, в чем я уверен.

Клодия оказалась в плену. На несколько мгновений они застыли в неподвижности, словно испытывая силу воли друг друга. Медленно, но неуклонно чаша весов стала склоняться в его сторону. Ее потерявшийся мальчик нашел дорогу и принял командование на себя.

– Тогда… позволь, я выключу свет, – слабо пробормотала она.

– А это обязательно? – Теперь в его голосе проступили дразнящие нотки.

– Думаю, да, – ответила Клодия, силясь не пропасть окончательно.

Она сделала глубокий вдох, когда он отпустил ее, потом протянула руку и выключила лампу.

– Я могу представлять тебя, – сказал он, когда она сбросила халат, порадовавшись, что темнота скрывает неловкость. Она уже давно не обнажалась перед мужчиной, тем более перед новым любовником, а не мужем.

Незнакомец откинул одеяло, и Клодия, дрожа от нервозности и желания одновременно, скользнула к нему в кровать.

– Не бойся, – прошептал он, и она тут же оказалась в его объятиях. Обнаженная кожа соприкоснулась с мягким хлопком пижамы, а нетерпеливый рот отыскал ее губы для первого настоящего поцелуя.

Ожидая мальчишеской поспешности, она была поражена неторопливой вальяжностью поцелуя. Губы его были нежными и подвижными, а нажим то мягким, то более настойчивым. Не раздумывая, она открыла рот, и его язык тут же устремился туда, принимая дар, поискал и нашел своего собрата. Клодия почувствовала вкус мяты, зубной пасты, которую ему оставила, и подивилась, почему никогда раньше не замечала, что такой обычный запах может быть столь эротичным.

Его объятия тоже были сдержанными, руки держали ее легко, не хватали, не тискали, не сжимали. Тело сквозь хлопок теплое и твердое, эрекция, как раскаленная головня, у нее на бедре.

Такое самообладание словно отбросило ее в прошлое. Она превратилась в нетерпеливую девочку-подростка, жаждущую исследовать его тело, касаться и ласкать. Она завозилась с пуговицами пижамной куртки, спеша обнажить любовника. Ей хотелось вкусить и распробовать его.

– Тише! – прошептал он и поймал обе ее руки в свою. – Спешить некуда… я никуда не уйду.

Он легонько сжал ей пальцы, потом уложил на спину и заставил лежать смирно, вытянув руки.

– Ты очень красивая, Клодия, – сказал он наконец-то, положив руку ей на грудь. – Такая мягкая и теплая. Здесь, с тобой, мне так хорошо и спокойно.

Пальцы обхватили ее груди, вначале одну, потом вторую, словно он взвешивал и оценивал их; прикосновение было легкое и убийственно игривое. Клодии не терпелось, чтобы он стиснул ее, был грубым и настойчивым, чтобы подмял под себя и взял силой. Она поерзала, пытаясь потереться.

Незнакомец тихонько засмеялся.

– Вот уж не думал, что я такой желанный. Ты так же сильно хотела меня, когда подглядывала за мной у реки?

Потрясенная до глубины души, Клодия попыталась вырваться, но незнакомец моментально закрыл ей рот поцелуем и утихомирил, просто придавив своим телом. Где-то вдалеке прогремел гром.

«Он знает, что я подглядывала за ним! Откуда он может знать? Кто он такой?» – лихорадочно думала Клодия. Она испугалась, но страх чудесным образом возбудил ее еще сильнее. Тело, казалось, пылало, а до боли набухшие соски, расплющенные его тяжестью, посылали острые стрелы в пах.

Незнакомец мог быть виртуозным обманщиком, а замешательство и амнезия – всего лишь ловким и умным ходом. Но ей было все равно. Плоть ее горела, наливаясь соками, словно раскаленной лавой. Его бедро теперь вклинилось ей между ног, и нога в пижаме прижималась к низу живота. Возбужденная, она уже ничего не соображала. Он снова засмеялся, и этот звук завибрировал у нее во рту.

Клодия оторвалась.

– Как ты узнал, что это была я? И почему не окликнул? Ничего не сказал?

– Я не был уверен, что прав, – ответил он тихо, почти покаянно. – Это было всего лишь ощущение… я не знал, есть ли там кто-то. – Он вздохнул и затих. – Все было так странно… это могли быть галлюцинации… обман.

Потерявшийся мальчик вернулся, хотя прижимавшийся к ее ноге член оставался твердым, как камень.

– Мне не следовало за тобой шпионить, – пробормотала Клодия и, обняв его, почувствовала, как он мелко задрожал в ответ. – Я должна была пошуметь или подать какой-то знак… дать тебе возможность прикрыться.

– А я бы, наверно, дал деру, – ответил он.

Утраченное было равновесие снова к нему вернулось. Он слегка раскачивался, лаская ее своим набухшим членом, и мало-помалу подбирался ближе к лону.

– Но сейчас я чувствую себя намного лучше. Более спокойным. Более уравновешенным.

Клодия улыбнулась, просунула руку и стиснула член сквозь пижаму, и когда он охнул, почувствовала прилив вожделения и уверенность.

Больше и тверже, чем у Джеральда, хотя ее покойный супруг вполне мог гордиться своим мужским достоинством. Внутри у нее все задрожало. Вагина запульсировала, выражая жажду, требуя обещанного угощения.

Насколько хорош он может быть, этот мужчина, ворвавшийся в ее жизнь вместе с грозой? Ясно как день, что, по крайней мере, в постели он удивительно уверен в себе, обладает природной грацией и телом хорошего любовника. И он не зеленый юнец, хотя и свалился без чувств ей на руки. Ей вновь показалось, что он старше, чем выглядит, и весьма опытен в искусстве любви.

Самое время узнать.

Отпустив член, она взяла руку мужчины и потянула к себе между ног. Он прижался лицом к ее шее, и она кожей ощутила сдержанную, понимающую улыбку.

Длинные тонкие пальцы начали расчесывать мягкие завитки на лобке, потом проникли в половые губы.

Он легко, почти невесомо, коснулся клитора, и Клодия вскрикнула от мгновенного взрыва ощущений. Она знала, что хочет его, но не представляла, насколько сильно. С этим почти воздушным прикосновением она оказалась на волосок от оргазма и теперь лежала, тяжело и часто дыша, потрясенная своей реакцией.

– Еще? – спросил незнакомец.

Клодия услышала в его голосе знакомые нотки мужского самодовольства, и ей захотелось рассмеяться от радости – какой умелый подход! В мгновение ока он превратился из найденыша в суперлюбовника.

– Да! Еще и еще! – выдохнула она, схватила его за мягкие спутанные локоны и притянула к себе, чтобы он мог целовать ее, лаская одновременно внизу.

И вновь деликатное, воздушное прикосновение; вновь несоразмерная реакция. Кончик пальца в этот раз задержался подольше, слишком долго, чтобы Клодия сумела сдержаться, даже если бы хотела.

Достигнув пика, она вскрикнула от радости прямо в его мягко целующие губы и почувствовала, как забилась и запульсировала, словно безумно колотящееся сердце, разбуженная плоть. Он описывал пальцем круги, заставляя ее оргазм звучать на долгой, изысканной ноте. Клодия вновь вскрикнула, дернувшись телом, прижала его руку своей и почувствовала, как работают его мышцы.

– Ты… ты… – выдохнула она и выгнулась, покачиваясь на сказочной волне. – Черт бы тебя побрал! Кто ты такой?

– Я не знаю! Правда не знаю! – Незнакомец засмеялся, глядя ей в лицо, и его светлые глаза даже в темноте полыхнули огнем. – И в эту минуту меня это нисколечко не волнует!

И когда ее накрыл еще один оргазм, сильнее прежнего, он вновь поцеловал ее.

Спустя минуты – а может, часы – Клодия простонала:

– Хватит, или со мной случится сердечный приступ!

Незнакомец послушно убрал руку и положил ее на покрытый испариной живот Клодии. Прикосновение казалось легким, почти покровительственным, подушечки пальцев легли на послеоперационный шрам, замаскированный лобковыми волосами, и легонько по нему прошлись. В иной ситуации Клодия забеспокоилась бы, но она все еще парила в разреженных высотах, и ей было все равно. Приподняв отяжелевшие ресницы, она посмотрела на любовника.

Незнакомец откинул одеяло и лежал на боку, подперев голову одной рукой и следя за движением другой по ее телу. Привыкшие к темноте глаза разглядели серьезное лицо и поблескивавшую грудь в том месте, где он расстегнул пижамную куртку.

– Наверное, было больно, – сказал он, кивнув на шрам.

– Да, но недолго… и сейчас я уже и не помню.

– Я рад.

Он снова окинул ее ровным, твердым взглядом; его светло-голубые глаза казались такими яркими, что почти пугали. Потом, наклонившись вперед, поцеловал маленький шрам и мягкую, спутанную поросль.

Клодия вздрогнула, и он немедленно выпрямился.

– Хочешь, чтобы я?..

Вопрос остался висеть в воздухе, но она поняла, что он хотел спросить.

Да, она хотела этого, но не могла не видеть, как он возбужден. Его плоть твердо натягивала синий хлопок пижамных штанов. «Теперь твоя очередь», – решила она и потянулась, чтобы коснуться его.

– Оставим на потом и сосредоточимся на нем, – сказала она, проведя пальцем по всей длине твердой плоти под тонкой хлопковой тканью.

– С превеликим удовольствием. – Он проказливо улыбнулся, расстегнул пуговицу и выпустил напряженный член на волю. – Вблизи такой же внушительный, как и на расстоянии? – Он игриво покачал им, словно предлагал оценить свое мужское достоинство как произведение искусства.

– Разумеется, тщеславное ты создание! – засмеялась она и, схватив его за пенис, очень нежно потянула к себе. Он наградил ее ослепительной улыбкой, крепко зажмурился и вздохнул. – Но знаешь ли ты, что с ним делать?

– Что-что, а это я помню. И с каждой минутой все отчетливее. – Он ловко высвободился и снова лег на нее, головкой касаясь входа. – Так?

Он чуть продвинулся, с безупречной легкостью отыскав самым кончиком свою нишу. Покачал бедрами и скользнул чуть глубже. Лицо, нависшее над ней, казалось в темноте красивой бледной маской; немигающей, с приоткрытыми губами, почти свирепым выражением. В эти мгновения он напоминал сверхъестественное существо – бога или, быть может, демона.

Клодию вдруг охватило головокружительное ощущение нереальности происходящего. А что, если ее восхитительный незнакомец – еще большее «событие», чем ей кажется? Ангел, пришелец из космоса, посланный на Землю, чтобы соблазнить и околдовать ее? По крайней мере, неземная красота и окружающий его ореол таинственности наводили на подобные мысли. Как и странная романтическая одежда.

– Ох, пожалуйста, – пробормотала она не то ему, не то себе, дернулась кверху и схватила его, возбужденная еще сильнее этой непонятной странностью. Он продвинулся чуть глубже, оставаясь хозяином положения. Глаза его, по-прежнему широко открытые, следили за ее лицом, и взгляд проникал в самую душу.

– Бога ради, возьми же меня, кто бы ты ни был! – вскрикнула она, сгорая от нетерпения.

– С радостью, – прорычал он, завершая вторжение.

В наполнившей ее плоти незнакомца не было ничего сверхъестественного. Она была даже слишком реальной. Подхваченная бурным потоком, Клодия вновь готова быть закричать. Наконец-то внутри ее мужчина! Живой, дышащий, горячий и твердый. Она не знала его имени, но тело, казалось, знало его всю жизнь. Они словно были созданы друг для друга. Он подходил ей даже лучше, чем Джеральд, хотя муж никогда ее не разочаровывал.

Восхитительно наполненная, она попыталась пошевелиться под своим безымянным любовником, но он крепко удерживал ее, неподвижную и укрощенную. Она царапала его, желая прижать крепче и познать ближе, но он каким-то непонятным образом, ловкостью рук и тела, утихомирил ее. Одной рукой пригвоздил обе ее руки над головой, а другую просунул Клодии под поясницу и прижал ее к себе.

– Тшш, – пробормотал незнакомец, целуя ее в шею, потом в плечо. – Лежи тихо. Пусть наши тела узнают друг друга.

«Но мое знает тебя!» – хотела крикнуть Клодия, но сил хватало только на то, чтобы тяжело дышать, хватая ртом воздух. Он подчинил ее, всего лишь удерживая и оставаясь в ней. Его бездействие каким-то непостижимым образом оказывало самое могучее действие. Казалось, ему достаточно просто быть там, даже не двигаясь.

– Ты чудесная. Чудесная. Чудесная, – тихо повторял он, и голос его срывался, словно ему тоже хотелось заплакать от счастья. Клодия чувствовала, как длинные ресницы пощекотали кожу, когда он поцеловал ее в скулу, потом в ухо.

А потом он начал двигаться. Медленно, так невозможно медленно, предоставляя ей возможность оценить размер того, что плавно скользило, входя и выходя. Она наслаждалась странной смесью фрикций и гладкости хода, выражавшей самую сущность его движения в ней.

Как столь молодой человек может так контролировать очевидное желание? Она ожидала поспешности, неуклюжести, судорожных толчков и возни, но он такой неторопливый, так прекрасно владеет и собой, и ею. Клодия почувствовала, что вновь приближается к кульминации, что наслаждение раскаленной лавой растекается по чреслам. Утратив самообладание, она забилась в его руках, наполняясь чудесной, ослепляющей силой. И все же он смягчил ее, остановил крики ртом, закупорил огонь внутри ее, дабы усилить его и обогатить.

Но когда она достигла плато, расслабившись в долгом, умиротворяющем оргазме, который, казалось, переродился и вылился скорее в состояние, чем в явление, незнакомец, похоже, вышел на новый уровень. Выгибаясь стройным телом, он задвигался более властно, овладевая ею с восхитительной силой и яростью. Его поцелуи сделались жадными и обжигающими.

– О боже! – вскричал он и, отпустив ее руки, сунул обе свои под нее, сжал ягодицы, вонзаясь так глубоко, словно пытался стать ею.

Поглощенная страстью, Клодия почувствовала, как сознание ускользает и рассыпается на кусочки. Она была перышком, подхваченным стремительным потоком, танцором, вертящимся в бесконечном головокружительном ритме. Но едва бархатная чернота поглотила ее, как она ощутила, что щека ее стала мокрой. Слезы. Не ее, но незнакомца, теплые и соленые; счастливые всхлипы освобождения нежной, неиспорченной души.

– О, Клодия! – прохрипел он, изливаясь в нее.

Незнакомец проснулся в темноте, и впервые за несколько часов – а может, дней или даже недель? – его преобладающими чувствами не были ужас и ощущение пустоты в голове. Первым вопросом не было мучительное «кто я?».

Теперь, понял он, вопрос звучал иначе. «Кто она?»

Он лежал на широкой удобной кровати, укутанный в свежие простыни, от которых пахло каким-то цветочным кондиционером для белья, в такой же чистой, хоть и здорово помятой хлопковой пижаме. Рядом с ним лежала спящая женщина.

И у него были воспоминания! Пусть и недавние, но они наполняли его таким необходимым чувством – чувством удовлетворения.

– Клодия, – тихонько пробормотал он, не желая разбудить ее.

Да, ее зовут Клодия.

Он повернулся к спящей партнерше и обнаружил, что она красивая. Предутренний свет просачивался сквозь портьеры и падал на безмятежное лицо с совершенными чертами и на короткие светлые волосы, густые, пышные и красиво подстриженные.

Осторожно сел и посмотрел на нее сверху. Увидел в уголках глаз крошечные мимические морщинки, отпечатки смеха. Да, она была не девочка, но выглядела изысканной и изящной. Сбившаяся простыня открывала красивые, округлые груди.

«Мы занимались любовью», – изумленно подумал он, потом улыбнулся, с удовлетворением осознав, что улыбка, играющая в уголках ее губ, его заслуга. Ему хотелось поцеловать Клодию, но тревожить сон было бы преступлением. Хотелось заняться с ней любовью, но чтобы она не спала и каждой клеточкой ощущала его желание, его страсть. Он не собирался воровать удовольствие, как ребенок, таскающий сладости.

Уютная комната казалась знакомой лишь потому, что он в ней уснул. Это дом Клодии. Он вспомнил, как попал сюда, вспомнил грозу и страшную, слепую панику, которая больше походила на реакцию животного, чем человека разумного. Вспомнил теплоту и доброту Клодии, вспомнил свое мгновенное и довольно пугающее желание.

Но когда он попробовал представить, что лежит за пределами комнаты и дома, страх и чувство пустоты вновь сомкнулись вокруг его сознания. Остались лишь какие-то беспорядочные фрагменты, и большинство из них несли с собой боль.

Только одно воспоминание было приятным. Он помнил, что сидел у реки и любовался бликами солнечного света на воде. С картиной пляшущих бликов пришло любопытное ощущение эротизма. Его охватил внезапный порыв веселья, но он зажал ладонью рот, не желая смехом разбудить прелестную Клодию. Он улыбнулся, вспомнив, что делал и что чувствовал там, у реки.

Странно, что секс кажется таким определенным, таким постоянным, таким успокаивающим, когда все остальное в его настоящем и прошлом в лучшем случае непрочно, а в худшем не существует вовсе. Получая удовольствие и даря его, с улыбкой признался себе незнакомец, он ощущает себя самим собой. Мужчиной. Человеком. Даже если представления не имеет, что он за человек.

Он закрыл лицо руками. За этот путаный, искаженный отрезок времени он понял одно: когда он настойчиво пытается вспомнить, ему всегда становится хуже, на него наваливается неимоверная усталость. Вот и сейчас им вновь овладело изнеможение, а бороться с ним в этой мягкой, соблазнительной постели не было никаких причин.

Поняв, что теперь куда меньше боится беспамятства, он снова лег и повернулся к своей любовнице, которая к тому же стала еще и его спасительницей.

Может, у него и нет имени, но, по крайней мере, он больше не один.

– Клодия, – прошептал незнакомец, отправляясь к ней в царство Морфея.

Глава 4 Гость в доме

Клодия с трудом удержалась от того, чтобы разбудить его, как только сама проснулась.

Когда луч утреннего солнца, упавший на лицо, разбудил ее, она полежала несколько минут, гадая, не сыграло ли воображение с ней злую шутку. Потом увидела ангела, лежавшего рядом, и ущипнула себя за ногу.

Ее прекрасный юный незнакомец – ее любовник, подумала она, посмаковав это безобидное словцо, – разметался на своей стороне кровати; волосы спутанные, на гладком бледном лице мягкая улыбка. Даже крепко спящий, он казался олицетворением невинного соблазна. Клодия ущипнула себя еще раз, дабы убедиться, что он настоящий, а не плод ее фантазий.

«Ты был во мне ночью, – мысленно сказала она ему. – Прикасался ко мне. Занимался со мной любовью. Я тебя обожаю».

«О боже, все это слишком радикально и слишком стремительно», – подумала Клодия, положив ему на край кровати кое-какую чистую одежду. К счастью, гость оказался примерно того же сложения, что и ее Джеральд, и хотя покойному мужу было хорошо за пятьдесят, он, красавец, придерживался молодежного стиля и не выглядел в такой одежде ни глупо, ни смешно. Поскольку у Клодии пока еще не хватило духу отдать вещи мужа на благотворительность, то выбрать было из чего. Она отложила джинсы, белую трикотажную рубашку, трусы-боксеры, чистые носки и кеды.

Сцепив пальцы, чтобы не протянуть руку и не погладить спящего, Клодия бросила еще один долгий взгляд на своего красавца, на его удлиненное, довольно изысканное лицо, мягкую буйную шевелюру, лепные губы. Ночью эти губы целовали ее так уверенно, несмотря на то что незадолго до того с них срывались испуганные вскрики.

И она все еще слышала его прочувствованный стон на пике страсти.

«Уходи же, старая развратница», – велела она себе, забрала в стирку одежду, в которой пришел незнакомец, и отвернулась от воплощенного соблазна.

Легко, чуть ли не вприпрыжку, Клодия спустилась по лестнице. Пока трудно было сказать, насколько хорошо подействовала на ее потерявшего память гостя бурная ночь любви, но ей явно пошла на пользу.

Энергия буквально била в ней ключом; посмотрев на себя после душа в зеркало, она увидела, что кожа буквально сияет. В карих глазах – озорные искорки, на губах блуждает улыбка, и вообще она выглядит как женщина после страстной ночи. Пусть банально, но она не жаловалась.

«Ты сошла с ума, Клодия», – подумала она, загружая рубашку, носки и белье незнакомца в стиральную машину и представляя, как его вещи интимно переплетаются с ее трусиками, в то время как она бежит наверх и крепко обнимает их владельца.

Да, это своего рода блаженное безумие, но появись возможность вернуть вчерашний день, она бы ничего не стала менять. Ни единой минуты. Даже если ее незнакомец все же окажется актером или мошенником (а такая вероятность все еще существует, напомнил ей голос разума, как бы правдоподобно он себя ни вел). Она – одинокая богатая вдова, и этим все сказано. Прекрасная пожива для молодого ушлого красавчика.

Не обращая внимания на сомнения и продолжая вспоминать чудеса прошедшей ночи, Клодия сварила кофе и села за кухонный стол, чтобы не спеша им насладиться. Она решила, что скоро приготовит чай, который он, похоже, так любит, и подаст ему – а заодно и себя, будем надеяться! Но пока пусть поспит.

Допив кофе, она осмотрела бархатный сюртук, в котором он пришел.

Вещь была прекрасно скроена, а вышитый вручную ярлык «Хоукс оф Сэвил-роу» позволял предположить, что это настоящий хорошо сохранившийся предмет одежды своей эпохи, а не часть маскарадного наряда. Сюртук был довольно пыльным и выглядел так, словно в нем спали не одну ночь, и вполне возможно, так и было, но после хорошей чистки, решила Клодия, снова будет как новенький.

Проведя пальцами по роскошному ворсу бархата, она почувствовала под тканью, ближе к шву, что-то твердое. Вывернув сюртук, Клодия обнаружила небольшую дыру в подкладке внутреннего кармана. Извлеченный из-под подкладки предмет оказался часами. Точнее, старинным брегетом. Весьма изысканным и, судя по всему, золотым. В остальных карманах сюртука, брюк и жилета не обнаружилось ничего, что помогло бы установить личность незнакомца, – и это наводило на мысль, что его могли избить и ограбить, но предполагаемые воры явно не заметили завалившегося за подкладку сокровища. Часы, как видно, зацепились за что-то и оторвались от цепочки.

Движимая любопытством, Клодия открыла крышку и улыбнулась, когда они заиграли – не слишком чисто, но мелодично – «Голубой Дунай». Повертев часы в руке, она обнаружила на них гравировку: «Моему дорогому сыну Полу по случаю совершеннолетия. С любовью, папа».

Пол! Ее возлюбленного зовут Пол.

– Пол. Ах, Пол, – прошептала она, пожалев, что брегет не волшебный и не может вернуть ее в ночь, чтобы она могла выдохнуть «Пол…», когда ее таинственный любовник входил в нее. Чтобы она могла простонать «Пол…», когда он своими восхитительными ласками вознес ее на вершину блаженства. Чтобы могла восторженно воскликнуть «Пол!», когда они вместе достигли вершины.

От неожиданного «эй!» и звука шагов Клодия чуть не выронила часы. Она быстро сунула их в карман джинсов, прежде чем в дверях кухни появилась знакомая фигура.

Мелоди Трубридж была доброй подругой, которая терпеливо помогала Клодии пережить первое, самое тяжелое время после смерти мужа и теперь уговаривала снова начать радоваться жизни. Забавно: все попытки Мелоди, какими бы благими они ни были, терпели неудачу, а прошлой ночью Клодия достигла той же самой цели другими, почти богом данными средствами.

– Эй, что за дела? – возмущенно воскликнула Мелоди, осуждающе оглядывая ее наряд – облегающую кремовую майку и джинсы. – Я думала, мы собирались принарядиться и отправиться по магазинам?

Гладкое, молодое лицо всегда безупречно ухоженной Мелоди было в полной боевой раскраске, а короткие платиновые волосы тщательно уложены в стильную, аккуратную прическу. Модный костюм сшит на заказ, элегантные туфли на «шпильках».

«Почти униформа», – с горечью подумала Клодия. Как бы ей хотелось, чтобы Ричард, муж Мелоди, перестал, наконец, видеть в жене дорогую игрушку. Собственность, с которой он может поступать, как ему заблагорассудится. Вечно придирается, требует, чтобы она всегда была одета по высшему разряду.

– Ну? – нахмурилась Мелоди.

– Извини, я забыла, – отозвалась Клодия, сконфуженно улыбнувшись. Мысли о неудачном замужестве подруги и последних, куда более приятных событиях не лучшим образом сказались на ее внимании.

– У тебя все нормально, Клодия? – спросила Мелоди, присев за кухонный стол. Ее взгляд посерьезнел.

– Да, все отлично. Просто голова занята другим, – пояснила Клодия и, опустив глаза, увидела, что сжимает в руках бархатный сюртук. – Кое-чем неожиданным.

– Чем неожиданным? – быстро переспросила Мелоди, которая, при всей мягкости и дружелюбии, отличалась сообразительностью и без труда распознавала вранье. – И что это такое? – добавила она, протянув руку к сюртуку. – Совсем не похоже на вещь Джерри. Больше смахивает на маскарадный костюм.

Клодия оказалась в затруднении. Что сказать Мелоди? Можно ли ей рассказать? Они многим делились друг с другом; она знала обо всех радостях и горестях подруги так же хорошо, как о собственных. Но Пол… такое радикальное изменение в ее жизни… Она вдруг почувствовала себя виноватой, словно изменила давней дружбе проверенной подруги ради близости с незнакомцем, положиться на которого не могла.

– Это… одного друга.

– Мужчины? – Красивые серые глаза Мелоди округлились.

Клодия все еще колебалась. Ей так хотелось поделиться с подругой.

– Да! Это мужчина! – торжествующе вскричала Мелоди и схватила Клодию за руку. – Ты покраснела! Давай колись, старушка!

– Не такая уж и старушка, – возразила Клодия, чувствуя, что вспыхнула так сильно, будто подруга застала ее, когда они с Полом занимались любовью на кухонном столе.

– Перестань напрашиваться на комплимент и давай уж выкладывай! – не унималась Мелоди. Клодия посмотрела на нее. – Когда ты с ним познакомилась? Мы виделись всего два дня назад, и ты ничего не говорила.

Что можно рассказать подруге? И имеет ли она вообще право что-то рассказывать? В конце концов, это же не только ее тайна.

И все же что-то придется рассказать. Мелоди не случайная знакомая, она близкая, надежная подруга. Ее тихое, успокаивающее присутствие помогало Клодии держаться, когда казалось, что мир вокруг нее рушится.

– Ну, это прозвучит немножко диковато… даже не немножко. Но поверь мне, все правда.

Тщательно подбирая выражения, она описала появление в ее жизни таинственного странно одетого Пола. Правда, опустила детали, чем именно новый знакомый занимался на речке, дав понять, что он просто плескался в воде, и, разумеется, не упомянула, что была с ним ночью. Поднятые выщипанные в ниточку брови и скептическое выражение лица свидетельствовали, что Мелоди не поверила, будто Клодия поведала все.

– Ну, я бы сказала, что ты просто рехнулась, – резюмировала она, улыбаясь и качая головой. – Во-первых, то, что ты сделала, очень и очень опасно. Пригласить в дом, да еще поздно вечером, потенциального грабителя или насильника! Во-вторых, – глаза Мелоди озорно вспыхнули, – если этот Пол и впрямь такой сногсшибательный, как ты говоришь, то непонятно, почему ты не прибрала его к рукам. Судя по всему, он именно то, что я хотела для тебя, когда предлагала встречаться с Тристаном.

– Не говори глупостей. Я просто пустила Пола переночевать! – быстро ответила Клодия. – И ты знаешь мои сомнения в отношении Тристана.

Тристан Ван Диссель был деловым партнером Джерри и очень привлекательным мужчиной, гораздо моложе Клодии. Несмотря на это, Мелоди предложила его в качестве кавалера для первого свидания, чтобы возвратиться в мир романтических отношений.

– Мелкие придирки. В любом случае, можешь о нем забыть, – отмахнулась Мелоди, как адвокат, отвергающий неубедительное доказательство. Она схватила Клодию за руку. – Только посмотри на себя! Ты же прямо вся светишься! Невозможно выглядеть такой самодовольной, всего лишь поиграв в добрую самаритянку! – Она повнимательнее пригляделась к подруге. – Ты переспала с ним, хитрюга, я права? Признавайся!

Красная как рак, Клодия отвела глаза, а когда собралась ответить, краем глаза уловила какое-то движение. Когда же к движению прибавился еще и голос, развернулась на стуле.

– Доброе утро, – застенчиво сказал Пол из дверей кухни, чем тут же привлек внимание Мелоди.

Вновь увидев его, своего необыкновенного таинственного любовника, Клодия почувствовала, что у нее слегка кружится голова. Даже в самых обыкновенных джинсах и простой белой рубашке он выглядел так же экзотически и необычно, как и в своем эдвардианском наряде. Влажные после душа взъерошенные волосы и расстегнутая, не заправленная в джинсы рубашка намекали на ту степень фамильярности с хозяйкой, в которой Мелоди пыталась заставить Клодию признаться. Он выглядел как мужчина на содержании, и отрицать это было бессмысленно.

Впрочем, она и не собиралась ничего отрицать, особенно когда он улыбнулся ей теплой, заговорщической и несколько неоднозначной улыбкой, выражавшей и нервозность, и в то же время чисто мужскую браваду. Клодии захотелось запеть от гордости, схватить его и заняться с ним любовью, даже если ему нужны от нее только деньги.

Она перевела взгляд с любовника на подругу. Мелоди глазела на Пола с нескрываемым сексуальным интересом, приоткрыв от изумления рот, накрашенный розовой помадой. Клодия намеревалась представить их друг другу, но Мелоди перехватила инициативу.

– И вас с добрым утром, – с широкой улыбкой ответила она. – Я подруга Клодии, Мелоди, она как раз рассказывает мне о вас.

Пол вошел в кухню и пожал протянутую руку. При этом он улыбался своей немного застенчивой, неотразимой улыбкой, Клодии уже так пьяняще знакомой; теперь, похоже, улыбка оказала такой же неожиданный и ошеломляющий эффект на Мелоди.

– А я… – Он на секунду нахмурился, явно силясь вытащить из памяти хотя бы свое имя.

– Пол, – мягко подсказала Клодия. Она поднялась со стула и направилась к нему, вытащив из кармана найденные часы. – Думаю, тебя зовут Пол. Я нашла это за подкладкой твоего сюртука.

Подойдя, она открыла крышку и вложила часы ему в руку. Он улыбнулся, услышав чарующую мелодию вальса, и присмотрелся внимательнее, чтобы прочесть гравировку.

– Не пробуждает никаких воспоминаний? – спросила она, увидев, что он просто смотрит на выгравированные на золоте слова и молчит.

– Не уверен, – в конце концов ответил он и закрыл крышку, потом снова открыл и снова закрыл, как будто само действие могло подстегнуть память. – Пол… Пол… – медленно и задумчиво произнес он. – Вполне подходящее имя, мне кажется, но сказать наверняка, что оно мое, не могу.

– А мне нравится, – сказала Клодия, ничуть не погрешив против истины. – И тебе идет.

– Да, приятное имя, – согласилась Мелоди, сбросив наконец оцепенение и вновь обретя дар речи. – Ты выглядишь именно так, как и должен выглядеть Пол.

В возникшей напряженной паузе Клодия почувствовала, как пошатнулась не окрепшая еще уверенность ее гостя, – ведь еще и дня не прошло с тех пор, как он появился в доме, перепуганный и растерянный.

– Как насчет чая? – спросила она и выдвинула стул, а когда Пол сел, бросила на Мелоди многозначительный взгляд.

– Тебе в магазине что-нибудь нужно, Клод? – спросила Мелоди, верно истолковав молчаливое послание. – Может, отвезти это в химчистку?

Она кивнула на сюртук, жилет и брюки, которые висели на другом кухонном стуле.

– В «Тейлорз» прекрасно справляются с редкими тканями. Если хочешь, я могу попросить их доставить одежду, когда будет готова.

Через пару минут, поболтав немного о всякой ерунде и выпустив в Клодию целую обойму многозначительных взглядов, Мелоди ушла с одеждой Пола. В холле она повторила свои предостережения.

– Будь очень, очень осторожна! – Подруга сжала руку Клодии. – Выглядит божественно, но вполне может оказаться каким-нибудь опасным психом.

– Прости, тебе было трудно? – спросила Клодия, вернувшись в кухню.

Пол сидел там же, где она его оставила, пристально глядя на часы, играющие «Голубой Дунай».

Он поднял на Клодию глаза, и сердце ее, казалось, перевернулось в груди. Он улыбался своей особенной, интимной, предназначенной лишь для них двоих улыбкой, в которой умудренность совмещалась с невинностью. Клодия была очарована, полностью и окончательно. Ею овладело сильное, непреодолимое желание – открыться целиком, очиститься телом и душой, пройти катарсис. Она просто не могла поверить в его неискренность.

Снова покраснев, она бросила взгляд на все еще обнаженную мужскую грудь и поймала себя на том, что вспоминает, как эта грудь прижималась к ее груди, когда его «бур» прокладывал путь в глубины ее плоти.

– Немного, но не так плохо, как было бы вчера, – ответил он, захлопнул крышку часов и положил их на стол. Клодия заморгала, пытаясь вспомнить, какой вопрос задала. – Хорошая у тебя подруга. Похоже, очень беспокоится.

– Да, – ответила Клодия и поспешно отвернулась, чтобы не совершить какую-нибудь глупость, например начать умолять его вновь заняться любовью. – Я просто не представляю, как бы справилась без Мелоди, когда умер мой муж. Она поддерживала меня. Не дала сойти с ума. Заботилась обо мне.

– У нее явно доброе сердце, – печально проговорил Пол, – хоть она из-за чего-то и страдает.

– Почему ты так решил?

Клодия повернулась к нему и увидела, что он задумчиво потирает нижнюю губу. Жест был определенно неосознанный, но удивительно эротичный.

– Не знаю… Может, потому, что я сам, как принято говорить, потерянная душа? Пока сам не испытаешь, другого не поймешь?

«Возможно», – подумала Клодия, дивясь его необыкновенной проницательности.

– Мелоди не назовешь счастливой, – призналась она, не желая открывать подробности семейной жизни Мелоди человеку, которого никто из них толком не знает. – Я, можно сказать, тоже немножко забочусь о ней.

– Не представляю, чтобы кто-то не хотел заботиться о тебе, – мягко проговорил Пол, поднялся со стула и направился к кухонной раковине, где Клодия, без особого, правда, успеха, пыталась налить воды в чайник. Когда чайник стукнулся о кран, он забрал у нее чайник, поставил на сушилку, обнял за талию и привлек к себе.

– И я благодарен тебе за то, что ты делаешь то же самое для меня, – прошептал он, целуя ее в шею нежно, но со значением.

У Клодии подкосились ноги. Она привалилась к нему спиной, дыхание мгновенно сбилось. Стоило ему всего лишь оказаться рядом и невинно прикоснуться к ней – и вот она уже одно сплошное раскаленное желание.

Впрочем, нельзя сказать, что его прикосновение было таким уж невинным. Даже через несколько слоев ткани она ощутила напряжение плоти, жаром пульсирующей между ягодицами. Он снова был в боевой форме, выказывая ту же, что и прошлой ночью, восхитительную готовность. Не в силах сдерживаться, она прижалась к нему сильнее.

Голова шла кругом. Клодия подняла глаза и увидела свое отражение в окне над раковиной. Затуманенные похотью глаза на лице распутницы; губы приоткрыты, а соски явственно проступают сквозь тонкую майку и хлопчатобумажный лифчик. Пол отражался в стекле не столь четко. Лицо – бледное пятно над ее плечом, губы приникли к ее шее, волосы – темный, спутанный клубок змей над ее светлыми локонами. Длинные ресницы – два полумесяца, пара черных шелковых вееров; целующий ее рот – подвижная, живая лента.

– Ты подарила мне вот это, – прошептал он, легонько покусывая ее шею и прижимаясь к ней сзади. – С тобой я чувствую себя полноценным мужчиной. И мне даже не надо знать собственное имя.

Рука его скользнула вниз по джинсам, нырнула между ее ног, и Клодия устремилась в его объятия. Она как будто запуталась в проволоке под током; всюду, где он касался ее, тело получало заряд энергии. Он засмеялся, громко и самодовольно, как пыточных дел мастер, продолжая немилосердно мять ее пальцами между ног.

– С тобой все так просто, – пробормотал он, вгрызаясь в ее шею и продолжая ритмично, но со все большей настойчивостью тереться о ее ягодицы. Шов джинсов прижимался к клитору, и она понимала – искуситель прекрасно знает, что делает.

– О, Пол… Пол… – выдохнула Клодия, смакуя имя любовника.

Подзабытое, но такое чудесное напряжение нарастало. Он обрабатывал ее и пальцами, и членом. «И когда же ты кончишь?» – мечтательно гадала она, чувствуя приближение волшебных спазмов, потом вскрикнула, когда они накатили в полную силу. Плоть ее дрожала и пульсировала под его рукой, и он наверняка чувствовал ее реакцию сквозь плотную ткань джинсов. Словно подтверждая это предположение, он снова засмеялся.

– Пол! Ах, Пол, ты прелесть! – воскликнула Клодия, качаясь на волнах долгого, казавшегося нескончаемым оргазма.

Когда же веки ее затрепетали и открылись, первым, что увидела Клодия, был чайник.

– Как насчет чая? – слабо спросила она, попытавшись выпрямиться.

– Чуть позже, – хрипло отозвался он, и его голос прозвучал властно и грубовато. Легким ударом бедер он напомнил, что программа еще далеко не исчерпана. Ладони скользнули вниз, и она ощутила рвущуюся к ней силу желания.

– Сейчас мне нужно кое-что получше чая, – заявил он и рассмеялся над собственными словами – что именно ему нужно, в разъяснении не нуждалось. Отпустив Клодию, он расстегнул пуговицу и молнию на ее джинсах.

Целый сонм рассеянных, не связанных между собой мыслей завертелся у нее в голове. Он возьмет ее прямо здесь, у мойки. Как банально… но как возбуждает!

Да, который час? Восемь? Девять? Десять? Если десять, то она уже должна была позавтракать и помыть тарелки перед приходом уборщицы. О боже, а вдруг миссис Тиздейл пройдет прямиком сюда, как всегда делает, и обнаружит, что какой-то незнакомец трахает ее работодательницу у раковины? Миссис Тиздейл – милая старушка и, как и Мелоди, всегда беспокоится, что Клодия в доме совершенно одна. К тому времени, как Пол закончит, она, чего доброго, добежит до полицейского участка!

И никто из них еще даже не завтракал!

Все эти будничные соображения рассыпались в прах от прикосновения пальцев Пола к ее голым ляжкам. Пара секунд – и он расстегнул джинсы и запустил свои длинные, изящные пальцы ей в трусики. С минуту он просто держался за ягодицы, потом стал мять и тискать их.

Клодия вздохнула, ухватившись за край раковины и опершись на нее. Ласки Пола снова высекли искру желания. Ночью, занимаясь с ней любовью, он делал то же самое, но отчего-то сейчас, среди кухонной утвари, да еще в одежде, это казалось более бесстыдным и вызывающим. Он мял половинки, растягивая нежное углубление между ними, грубо раздвигая мизинцами плоть.

– Ты такая красивая, Клодия, – пробормотал он ей на ухо, прибавляя в настойчивости.

Оставаться спокойной Клодия не могла. Она уже двигала бедрами, вжималась в его ладони, надеясь продвинуть одну из них пониже. Как было бы славно, если б он просунул одну руку ей спереди, а второй продолжил ласкать сзади. Она хотела попросить его об этом, но их отношения были слишком необычными, слишком хрупкими. Если она разрушит чары, он может растаять как сон.

Но сон, судя по всему, волшебный. «Очень может быть, – подумала она, когда его правая рука ловко переместилась именно туда, куда ей и хотелось, – что потеря памяти освободила в мозгу пространство для каких-то других способностей. Либо он телепат, либо очень и очень ловок».

– Еще? – осведомился он и, не дожидаясь ответа, мягко надавил на разбухший бутон плоти.

Клодия пронзительно вскрикнула и как будто улетела в восхитительное блаженство. Еще содрогаясь в замедляющемся ритме наслаждения, она все же удержалась за реальность – в данном случае в виде мойки – и не уткнулась лицом в мыльную воду. На большее ее не хватило, и она осталась беспомощной игрушкой, марионеткой в крепких руках любовника.

Отдуваясь и все еще кружась в сладостном водовороте, Клодия почувствовала, как он проворно стащил ее трусики и джинсы до колен и с такой же ловкостью высвободил свое главное оружие. Она еще не отошла от оргазма, когда он проник в нее.

В этот раз он не был ни нежным, ни неторопливым. Словно подстегиваемый новизной и опасностью ситуации, он взял ее быстро и без церемоний. «Ты опять читаешь мои мысли», – как в тумане подумала Клодия.

Ее сумасшедший, нескончаемый оргазм продолжился, обрел новую силу, а руки начали уставать от напряжения. Ей пришлось держаться за двоих, потому что Пол был занят ее грудью и клитором. Через несколько минут он бессвязно вскрикнул, руки его заметались по ее телу, в котором билась горячая плоть. Клодия закусила губу – палитра ее собственных ощущений вспыхнула с двойной яркостью и резкостью.

Они вполне могли закончить на полу, но каким-то чудом удержались на ногах. И поймали себя на том, что смеются, как подростки, лихорадочно поправляя одежду.

– Наверно, я уже никогда не смогу воспринимать мытье посуды в прежнем свете, – усмехнулась Клодия, глядя на мыльную пену, бывшую безмолвным свидетелем их безумств.

Чайник стоял, забытый, на сушилке, но когда она потянулась за ним, вспомнив о предложенном сто лет назад чае, Пол взял ее за руку и подвел к кухонному столу. Выдвинув стул, усадил.

– Позволь мне. – Он вернулся к раковине, сверкнув через плечо своей неотразимой, солнечной улыбкой. – Это самое малое, что я могу сделать, учитывая обстоятельства.

Клодия смотрела, как он уверенно, словно у себя дома, хозяйничает на ее кухне. «Быстро вы освоились, а, молодой человек?» – подумала она, следя за его четкими, экономными движениями, пока он собирал посуду и заваривал чай с ловкостью человека, занимающегося этим каждый день всю свою жизнь. Умение правильно заваривать чай, похоже, прекрасно сохранилось в его памяти, хотя ни как его зовут, ни кто он такой, гость вспомнить не может. Ей вспомнились настойчивые предостережения Мелоди. Неужели все это притворство? Искусная, достойная награды игра?

Она подождала, пока он нальет себе и ей чай, попробовала свой – который оказался даже вкуснее того, что получался у нее самой! – и перешла к делу.

– Итак, Пол, как нам с тобой быть?

Он посмотрел ей в глаза – прямо, не увиливая, открыто, и она покраснела, будто сама попала под подозрение.

– Не знаю, – медленно проговорил он и вдруг, словно смутившись, принялся крутить в пальцах ложку. Такая резкая смена настроения окончательно выбила почву из-под ног Клодии. Он такой переменчивый, никогда не знаешь, как себя вести с ним.

– Я не знаю, с чего начать, – продолжал он, – или куда идти. Вообще-то, я даже не знаю, где нахожусь…

Он положил ложку, поднес чашку к губам и сделал глоток. На лице промелькнуло удовольствие.

– Посмотрим, что нам известно. – Клодия поставила чашку и положила руки ладонями на стол. Надо быть твердой, взять разговор в свои руки. – Тебя зовут Пол, тебе больше двадцати одного года, и ты любишь чай, «Мадам Баттерфляй» и секс.

– Ну, я бы хотел внести небольшие поправки, – отозвался Пол, блеснув глазами. – Мне нравится классическая музыка вообще, я думаю… я обожаю чай и мне нравится любовь. Похоже, это единственное, что я умею делать, и делать хорошо!

Маятник его душевного состояния снова качнулся в сторону уверенности.

Клодия старалась держаться твердо, быть объективной, хотя отзывчивость ее тела на любой жест незнакомца затрудняла дело. Даже насытившись, тело вновь подавало недвусмысленные сигналы.

– Что касается того, где ты… – Она огляделась, что было легче, чем смотреть на него, и неопределенно повела рукой. – Это мой дом, Перри-хаус, на Грин-Джайлз-лейн, 162, в Роузвелле под Берфилдом, Оксфордшир. Мы приблизительно в шестидесяти милях от Лондона и в десяти – от Оксфорда, а река, в которой ты вчера купался, называется Литтл Бер, она впадает в Темзу.

– И с ее берега ты подглядывала за мной, – напомнил он, лукаво поглядев на Клодию.

– Ты находился на моей земле, да будет тебе известно! – парировала она. – Это называется незаконное вторжение. Так что я имела полное право… наблюдать за тобой. – Она чувствовала, что с каждой минутой все больше и больше подпадает под его влияние. Это пугало, и она твердо вознамерилась не уступать. – Прекрати меня отвлекать. Итак… ты знаешь, какой сейчас месяц и число?

Он нахмурился, но без прежней растерянности.

– Понятия не имею… Середина лета?

Она назвала дату, и он пожал плечами.

– Приблизительно совпадает с моими ощущениями.

– Помнишь ли ты что-нибудь еще? Что-нибудь конкретное? Какое-нибудь событие. Имя. Что угодно.

Пол поставил чашку, глубоко вдохнул и, казалось, сделал над собой усилие. Клодия ощутила укол раскаяния за то, что давит на гостя, да еще открыто выражает сомнения. Лицо его напряглось – и сердце хозяйки сжалось.

– Помню только какие-то обрывки, – сказал он наконец чуть охрипшим от расстройства голосом и стал теребить край рубашки, то разглаживая ткань, то сминая ее длинными, изящными пальцами. – Впечатления. Фрагменты… Помню, как кто-то меня бьет. Потом пинает ногой. – Он отпустил рубашку и на секунду прижал ладонь к боку, где, как знала Клодия, темнел внушительный синяк. – Помню какое-то многолюдное место. Машины на стоянке. Все пялятся на меня. У них огромные… какие-то странные глаза. Словно не в фокусе.

– Это было недавно? Или еще до того, как с тобой что-то случилось? – с нарастающим беспокойством спросила Клодия. Пол задрожал и закрыл лицо руками.

– Недавно, кажется. – Ответ прозвучал немного невнятно. – И я помню, что был в… в кафетерии. Должно быть, у меня была в кармане какая-то мелочь. Думаю, я что-то съел… выпил чаю… – Он убрал руки и криво улыбнулся ей. – Да, я ясно это помню. Чай был отвратительный. Потом я пошел в туалет, умылся… и до смерти испугался, увидев себя в зеркале. Мое лицо… оно ничего для меня не значило.

«Как должно быть мучительно видеть собственное чужое лицо», – сочувственно подумала Клодия и взяла его за руку. Рука была холодная.

– Потом, помню, я все шел и шел. Возможно, останавливался и где-то спал, не знаю. Следующее, что помню, это я на берегу реки, и с того времени все кажется яснее. Я умылся и… – Он посмотрел прямо на нее и выдавил улыбку. – Когда мои вещи высохли, оделся, лег и снова уснул. А когда проснулся, уже темнело, надвигалась гроза. Мне стало так страшно! Я увидел свет в твоем доме и побежал к нему.

«Стало быть, он может быть кем угодно», – подумала Клодия, глядя на красивое лицо и прекрасное тело мужчины, который буквально свалился к ее ногам, а потом восстал и вернул ее к жизни.

По чистой случайности…

Но нет, это произошло не случайно. Судьба, карма или, может, удача привела его к ней именно тогда, когда он был ей нужен. Он стал катализатором; ему было предначертано возродить ее сексуальность.

– А остальное ты знаешь, – просто сказал он, пошевелив рукой, которую она держала.

В ее душе тоже что-то зашевелилось. Его длинные пальцы обвились вокруг ее ладони, пробуждая чувства и ощущения иного рода. Она была готова сию же минуту снова притянуть его к себе и позволить сделать с ней то, что получалось у него лучше всего, но вначале следовало подумать о делах насущных.

– Что ж, думаю, прежде всего нам с тобой надо сделать следующее, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал если не по-деловому, то, по крайней мере, внятно. – Ты явно какое-то время недоедал, поэтому, во-первых, я приготовлю тебе обильный, но здоровый завтрак. А во-вторых, тебя должен как можно скорее осмотреть врач. Ты определенно получил травму головы. – Она бросила взгляд на ссадину на лбу, которая все еще выглядела ужасно. Падавшие на лоб волосы ее частично скрывали, но потенциальную опасность игнорировать было нельзя. – Это может быть серьезно.

Пол не отрывал глаз от их сплетенных рук.

– Врач? – Он нахмурился, морща лоб, как будто это слово либо было совершенно ему незнакомо, либо имело какой-то особый, возможно, угрожающий смысл. – Что-то мне не хочется ни к какому врачу. По крайней мере пока. Голова у меня нисколько не болит, – продолжил он, напомнив упрямого ребенка, который не дает промыть содранную коленку. – Ты же сказала, что память сама вернулась к тебе через две недели. И со мной может произойти то же самое.

– А может, и нет, – возразила Клодия. Ее подозрения вновь пробудились.

– Не хочу, чтоб меня осматривали, ощупывали, тыкали в меня всякими холодными инструментами, приставали с вопросами. Чтобы обращались со мной как со слабоумным! – выкрикнул он с неожиданной горячностью и вырвал руку.

– Все будет совсем не так, – заверила его Клодия, подумав о своем семейном враче. Прекрасный специалист, но несколько суховат, сразу переходит к делу и вопросов задает много, прямых и острых.

Она уже начала было обдумывать перспективы визита в амбулаторное отделение больницы, где отношение будет таким же сухим, но гораздо более безличным, когда ее осенило.

Клодия вспомнила короткий разговор на похоронах Джеральда и любезный, но довольно странный телефонный звонок вскоре после этого. «Знаю, я не твой семейный врач, но если тебе понадобится кто-то, чтобы поговорить, звони мне не колеблясь. Либо домой, либо в Лондон, в клинику. Даже если просто поболтать… может быть, смогу помочь».

А ведь действительно может, подумала Клодия, снова схватила Пола за руку и заставила посмотреть на нее.

– Послушай. Есть другой способ. Я знаю одного человека. Женщину. Она врач, но в некотором смысле и друг. Если я ей позвоню, согласишься ли ты по крайней мере встретиться с ней? Обещаю, она не будет обращаться с тобой как со слабоумным.

Глава 5 Что доктор прописал

«Проблема в том, что врач может оказаться еще большим фриком, чем предполагаемый пациент», – думала Клодия, на ходу разглаживая мягкую ситцевую юбку цвета охры.

О докторе Беатрис Куин в Роузвелле говорили много всякого. И когда после ланча Клодия открыла входную дверь, то сразу поняла, почему эту женщину окружает столько невероятных слухов и сплетен.

– Ну, привет! Всегда знала, что ты когда-нибудь позвонишь, но не ожидала, что ты будешь при этом так замечательно выглядеть, – сказала доктор и, окинув Клодию долгим, теплым взглядом, уверенно прошла мимо нее в холл. – Чем могу помочь? Расскажи мне об этом своем прекрасном незнакомце все.

Клодия вдруг оказалась куда ближе к доктору Куин, чем ожидала. Беатрис резко обернулась и остановилась всего в паре шагов. Не успела Клодия перевести дух, как ее звонко расцеловали в обе щеки по континентальному обычаю, и в нос ударил головокружительный запах экзотических духов. Как следует поздоровавшись с хозяйкой – и здорово ее смутив! – докторша отступила, покачиваясь на пятках с лукаво-вопросительным выражением на лице.

Единственной данью традиции в этот чудесный день у Беатрис Куин казался старомодный и довольно потертый медицинский чемоданчик. Самая заурядная, обыденная, вполне нормальная вещь в отличие от ее владелицы. Экстравагантность доктора Куин буквально бросалась в глаза; Клодия немного даже испугалась, но в то же время почувствовала приятное волнение.

Красота Беатрис тоже была необычной. Примерно возраста Клодии, возможно, чуть старше, доктор решила пренебречь строгим деловым стилем и облачилась в тонкую белую блузку и облегающие брюки из сиреневой замши. На ногах экзотические босоножки, на руке, выше локтя, тяжелый, так называемый невольничий серебряный браслет, на запястье другой – массивные, определенно мужские, часы. Зеленые глаза; роскошные длинные огненно-рыжие волосы заплетены в простую косу; в общем, сказать, что Беатрис Куин производила впечатление, значит ничего не сказать.

– Пожалуйста… прошу вас, проходите, доктор Куин, – промямлила Клодия, чувствуя себя глупо из-за своего явного смущения и восхищения. В конце концов, Беатрис Куин – такая же женщина не первой молодости, как и она, с такой же «экипировкой» и теми же «пунктиками». Так откуда же тогда это приятное покалывание?

– Ради бога, называй меня Беатрис и на «ты», – весело запротестовала доктор, когда Клодия привела ее в гостиную, все еще под впечатлением своей реакции на гостью.

«Как странно, – подумала хозяйка дома. – Невероятно. Я реагирую на нее точно так же, как на Пола, когда впервые его увидела. Что со мной происходит? Это полнейшее безумие!»

– Какая чудесная комната! – воскликнула Беатрис и, пройдя на середину гостиной, повернулась так резко, что длинная коса взметнулась в воздух. – У тебя так много красивых вещиц, – продолжала гостья, без приглашения усевшись на диван.

Добрая докторша, ясное дело, привыкла, что, куда бы она ни пришла, ее всюду принимают с распростертыми объятиями и интимной фамильярностью.

– Мне они нравятся, – неуверенно отозвалась Клодия, не зная, то ли сесть рядом с раскованной гостьей на диван, то ли в кресло напротив.

Беатрис вела себя вполне непринужденно; отставила чемоданчик, закинула одну затянутую в замшу ногу на другую и положила руки на спинку дивана, очевидно ожидая, что Клодия сядет рядом.

– Итак, наш пациент… – напомнила Беатрис, когда Клодия неуверенно присела. – Где он, кстати? В постели?

– Э… нет, – пробормотала Клодия, еще больше смущенная непрофессиональной интонацией доктора, сделавшей особое ударение на последнем слове.

Ясные глаза Беатрис многозначительно поблескивали. Она как будто уже знала обо всем, что произошло здесь с момента появления Пола, включая любовные схватки в спальне и на кухне. Однако Клодия была совершенно уверена, что ни единым намеком себя не выдала.

– Нет, он дремлет на тахте в оранжерее, – продолжала она, не в силах встретиться с пронзительным взглядом собеседницы. – Ему требуется отдых и сон… – Неужели совершила промах? Сболтнула лишнее? Доктор Куин даже не пыталась скрыть интерес к гостю. – Впрочем, самочувствие нормальное, ведет себя вполне адекватно. По крайней мере, сейчас. Вчера, когда он только появился, ему был здорово не по себе.

– Что ж, это хороший знак, – отозвалась Беатрис, снова перейдя на деловой тон. – Сонливость может быть результатом травмы… но, с другой стороны, если, как ты говоришь, он бродил несколько дней, то это может быть простое переутомление.

Клодия наконец рискнула взглянуть на доктора краем глаза – мисс Куин и впрямь посерьезнела и сосредоточенно хмурилась.

– Говоришь, у него рана на голове?

– Да, сильная ссадина, но ни опухоли, ни синяка не видно.

– Хмм. Судя по всему, ничего серьезного, но кто знает. Мозг – любопытный орган. Он может перенести страшное ранение, и пациент полностью поправится, а порой легкий удар причиняет серьезные последствия. – Заметив испуганный взгляд Клодии, Беатрис замолчала. – Не волнуйся! – Она быстро положила свои длинные, красивые пальцы с коротко стриженными ногтями на голую руку Клодии. – Уверена, это не тот случай. Если бы все было так плохо, то это почти наверняка уже проявилось бы.

Клодия чувствовала полное замешательство – и ужас от самой себя. Быть может, Пол в эту минуту страдает от неизлечимого повреждения мозга, а она только и думает, что о нежном прикосновении пальцев Беатрис Куин к ее руке. Ее как будто обожгло или ударило электричеством. Примерно как прошлой ночью, когда до нее дотронулся Пол.

– С тобой все в порядке? – спросила Беатрис, чуть склонив голову набок. – Не хотела напугать… прости.

«Какое там в порядке», – подумала Клодия. Но кивнула и улыбнулась, остро сознавая, что ладонь Беатрис по-прежнему лежит на ее руке, пальцы чуть согнуты, кожа мягкая и волнующе теплая. Так же остро она ощущала близость доктора, ее прекрасной груди, отчетливо просвечивавшей сквозь тонкую белую блузку, под которой явно отсутствовал бюстгальтер.

«Каково было бы ласкать ее», – мечтательно подумала Клодия, словно паря на облаке духов Беатрис.

Почти как в замедленной съемке, она подняла глаза и обнаружила, что Беатрис хмурится.

– Ты уверена, что все хорошо?

– Э… да, спасибо, – выдавила из себя Клодия, желая поскорее стряхнуть дурманящие чары. – Просто не выспалась. Когда я устроила Пола, было уже довольно поздно… и я беспокоилась о нем.

– Ну разумеется, – отозвалась Беатрис слегка вопросительным тоном и, убрав наконец руку, потянулась за своим чемоданчиком. – Вообще-то Полу очень и очень повезло. Менее гостеприимный человек мог бы его прогнать. Натравить собак. Вызвать полицию. – Она поднялась и элегантным жестом руки повела вокруг себя. – Но ему встретилась ты. Пустила его в свой красивый дом и приняла как гостя… Если б я потерялась в грозу, то хотела бы найти приют именно в таком месте.

Образ промокшей Беатрис в тонком атласном платье, падающей без чувств у нее на пороге, смутил Клодию еще больше. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы подняться не пошатнувшись.

– Всегда буду рада, – сказала она, не подумав, и вспыхнула, когда Куин лукаво улыбнулась.

– Спасибо. Ты очень любезна, – мягко отозвалась Беатрис. – А теперь могу я увидеть пациента?

– Конечно. – Голос почему-то сел. – Я провожу тебя к нему.

Клодия неуклюже махнула рукой и пошла вперед, коря себя на ходу. Все это так глупо. И что на нее нашло? Какой бес в нее вселился?

«Идеальный незнакомец, вот что!» – печально ответила она себе, направляясь в оранжерею. Пол вселился в нее во всех смыслах этого слова: в ее дом, в ее жизнь, в ее тело. Он каким-то таинственным образом оживил ее, завершив цикл, который был уже близок к формированию. Он стал тем толчком, который снова привел ее чувства в движение.

Клодия тихонько открыла двери оранжереи и затаила дыхание. Беатрис позади нее ахнула.

– Бог ты мой! Какой ангел! – выдохнула доктор, положив руку на плечо Клодии.

Некоторое время обе женщины молча разглядывали дремлющего молодого человека.

Как и Клодия, после бурного секса у кухонной раковины Пол принял душ и переоделся. Сейчас на нем были летние брюки Джеральда и белая батистовая рубашка, которую он зачем-то снова оставил незастегнутой. Вытянувшись в полный рост, босой, он лежал на шезлонге возле открытого окна и, очевидно, спал. Более полной картины искушения и представить себе невозможно. Клодии захотелось погладить его по буйной шевелюре, поцеловать голую грудь, лизнуть языком теплую кожу.

– Вижу, почему ты приютила его, счастливица, – прошептала Беатрис. – Какая жалость, что он не прибрел к моему дому!

Достойного ответа на это откровенно выраженное желание не нашлось, поэтому, ступая как можно тише, Клодия подвела свою восхищенную спутницу к шезлонгу и лежавшему на нем молодому красавцу. Нарушать его мирный сон казалось едва ли не кощунством.

– Пол, – прошептала Клодия, склонившись над ним, и тихонько сжала плечо. – Пол, проснись!

Голубые-преголубые глаза распахнулись и осветили спокойное, безмятежное лицо. Пол улыбнулся своей неотразимой улыбкой и, не успела Клодия ничего сказать, обвил рукой за шею, притянул к себе и поцеловал в губы.

На мгновение она оцепенела, напряглась, готовая сопротивляться, но секунду спустя расслабилась и позволила ему руководить ею, наслаждаясь восторженным трепетом, пробежавшим по телу от этой непрошеной ласки. Его язык вступил в бесстыдную игру; Клодия представила, как Беатрис наблюдает за ними, и удовольствие вспыхнуло с еще большей силой. Пусть видит, что она не единственная зрелая женщина в деревне, потворствующая своим порочным желаниям. С какой стати Беатрис Куин должна монополизировать рынок молодых любовников?

Он обнял ее второй рукой, и Клодия, почувствовав, что вот-вот упадет на него, неохотно решилась охладить любовный пыл гостя.

– Спокойно, – пробормотала она ему на ухо, высвобождаясь. – Тут кое-кто к тебе пришел. Моя подруга, доктор.

Надо отдать должное, Беатрис не издала ни звука во время коротких, но пылких объятий Клодии с Полом и хранила бесстрастность. Но шагнув вперед, она расплылась в улыбке.

– Беатрис Куин, доктор медицины за мои прегрешения… Рада познакомиться, – сказала она, протягивая руку.

Полное замешательство, как затмение, промелькнуло на красивом лице Пола, но он с удивительным самообладанием стер его широкой ответной улыбкой и, гибко поднявшись, пожал протянутую руку.

– Пол… – пожал он плечами. – Фамилии пока не помню.

– Скоро вспомнишь, не переживай, – тут же отозвалась Беатрис с успокаивающей уверенностью профессионала, хотя Клодия и не поняла, какие имеются основания для такой уверенности. «Впрочем, врачи, они такие, – подумала она. – И у них это получается, потому что им хочется верить.

– Ну, а пока… – бодро продолжила Беатрис и, поставив чемоданчик на кованый стол, открыла его. – Присядь, Пол. Я бы хотела на тебя взглянуть.

«Еще бы ты не хотела!» – язвительно подумала Клодия, но, к счастью, не произнесла вслух. Увидев, как Пол безропотно подчиняется приказаниям доктора, она испытала смешанные чувства. Зависть. Ревность. Хуже того, ревность была какой-то раздвоенной. Она одинаково легко могла ревновать как Пола, так и Беатрис.

– Я буду на кухне, если что-то понадобится, – заставила себя приветливо произнести Клодия и направилась к двери.

– Спасибо. Это не займет много времени, – отозвалась Беатрис, кивнув.

Она уже сидела и доставала из чемоданчика стетоскоп.

Задержавшись в дверях, Клодия встретилась глазами с Полом и увидела на его лице легкую, странную улыбку, в которой как в зеркале отразились ее чувства. Смятение и волнение. Осознание собственной мужской силы и страх потерявшегося, испуганного юнца. И внезапно ревность куда-то отступила. Что бы Беатрис ни делала с ним, какие бы вольности эта чувственная и бесцеремонная особа ни допустила в ходе осмотра, некая важная сущность Пола останется исключительно в ее, Клодии, владении.

Добравшись до спасительной гавани кухни, она подумала, что было бы неплохо подкрепиться глотком бренди – нахлынувшие чувства приводили ее в смятение. Но потом все же решила ограничиться стаканом минеральной воды, добавила несколько кубиков льда и лимон, поставила стакан на кухонный стол и оседлала стул, положила руки на спинку и оперлась на них подбородком. Устроившись так, Клодия попыталась сосредоточиться, наблюдая, как пузырьки поднимаются на поверхность и лопаются. Странное занятие, но в прошлом оно всегда приносило успокоение.

Сегодня, однако, не помогло. Наоборот, пробудило грезы.

Первым пришло еще свежее воспоминание.

Пол занимался с ней любовью здесь, у кухонной раковины, которая сейчас блестела и пахла сосной. Она все еще ощущала его присутствие в ней, победоносные набеги его резвой молодой плоти. Задним числом все виделось как сцена из мыльной оперы. Красивый юноша трахает женщину не первой молодости среди кастрюль и сковородок. Избитая тема, но ах, как это было восхитительно!

«И ты бы все повторила прямо сейчас, правда?» – укорила она себя, остро ощущая эротическое напряжение. Чуть откинувшись назад, Клодия дотронулась до соска сквозь тонкий хлопок кофточки и, ощутив острый укол наслаждения, тихо вскрикнула. Сосок был твердым, как косточка экзотического фрукта.

Лоно раскрылось и наполнилось соком. Покачавшись взад-вперед на твердом деревянном сиденье, Клодия ощутила еще один восхитительный спазм, на этот раз во влажной впадине между ног.

– О боже! – прошипела она, сунула под себя руку и прижала ладонь к промежности.

Что с ней происходит? Она никогда не была такой ненасытной, даже в молодости, в первые страстные годы брака с Джеральдом. Тело Пола как будто взывало к ней, бередило чувства на расстоянии.

И не только тело. Она видела, нет, почти чувствовала и Беатрис. Пробовала ее бурную, неукротимую энергию. Сливалась с ее цельной сладострастной натурой.

«Интересно, что наш добрый доктор делает с Полом», – гадала Клодия. Разумом она понимала, что Беатрис проводит стандартный медицинский осмотр, но фантазия предполагала совсем другие сценарии – процедуры более оригинальные и, быть может, запретные.

Она будто видела Беатрис и Пола, но не в своей залитой солнцем оранжерее. Глядя на поднимавшиеся пузырьки, она представила белоснежный кабинет, где и пол, и стены выложены сверкающим кафелем. Беатрис расположилась за футуристическим столом из стекла и металла, а Пол сидит перед ней на стуле с прямой пластиковой спинкой и металлическими ножками. Одетый все в ту же белую рубашку и летние брюки, он заметно нервничает и выглядит таким невозможно юным. На докторе же одежда другая, выражение и манеры повелительные, но бесстрастные. Она плавно поднимается со стула и выходит из-за стола.

«Не будь дурой», – строго приказала себе Клодия, удивляясь чересчур разгулявшемуся воображению. Она не надела бы такое на консультацию!

На Беатрис длинный белый халат, как у всех врачей, но под ним – чонсам, китайское облегающее платье. Мягкое свечение расшитой восточной материи создает ореол чистоты и в то же время искушенности; и хотя юбка вполне скромная, до колен, ткань облегает доктора мягко, соблазнительно и откровенно чувственно, особенно в сочетании с прозрачными чулками и элегантными туфлями на шпильках. Эффект, бесспорно, возбуждающий, и голубые глаза Пола вспыхивают вожделением.

Никто из воображаемых действующих лиц не произносит ни слова, как это часто бывает в таких фантазиях, но для Клодии всякие слова излишни. Встав перед Полом, Беатрис наклоняется вперед, положив ладони ему на руки, и шепчет что-то на ухо. Он тут же смущенно краснеет и неловко ерзает на стуле, а когда Беатрис отпускает его и прислоняется к столу, осторожно и неуверенно поднимается на ноги и, после секундной заминки, начинает раздеваться.

Вначале рубашка, которую он бросает на стул позади себя, потом туфли и носки. Клодия на секунду отвлеклась, задавшись вопросом, где сейчас его обувь, потому что в оранжерее он был босой, потом сосредоточилась на дальнейшем процессе.

Пол, щеки которого все еще пылают, снова медлит, длинные пальцы нервно поигрывают узким кожаным ремнем брюк, но Беатрис поощряет его улыбкой.

Пол заливается краской, но подчиняется доктору, немного неуклюже расстегивает ремень, снимает брюки и бросает их на стул, к рубашке. Еще один умоляющий взгляд – Беатрис снова кивает, и Пол нерешительно спускает трусы.

Лучшей иллюстрации его умонастроения не может и быть. Эффект возбуждающей близости Беатрис очевиден, но столь же очевидны его нервозность и трепет перед врачом.

«Со мной ты не так робок, голубок», – подумала Клодия, на миг отвлекшись от видения. Не указывает ли это на какое-то ее тайное желание? На потребность доминировать?

Решив поразмышлять над этим новым обстоятельством позже, она не отказала себе в удовольствии продолжить эротическую сцену между своим молодым любовником и Беатрис.

Добрый доктор начинает осмотр вполне безобидным и непримечательным способом – вешает на шею стетоскоп и тщательно прослушивает сердце и грудь пациента. Ничего особенного, если бы не полная нагота пациента.

Вначале, по крайней мере, это вполне безобидно, но минуту-другую спустя Клодия замечает, как кончики пальцев Беатрис задерживаются на теле молодого человека. Она проверяет не только частоту сердечного ритма, но и гладкость кожи; не только глубину дыхания, но и упругость мускулатуры. И рано или поздно перейдет к осмотру главного органа.

Когда это случается, Пол потрясенно вскрикивает. Все по-прежнему без слов, лишь возбужденное восклицание пациента, когда его затвердевшая плоть словно подпрыгивает. Пузырьки в стакане Клодии продолжают подниматься.

«Да, я знаю, каково это, – думает она, когда воображаемая Беатрис удовлетворенно мурлычет. – Забыть ощущение этого упругого молодого жезла, мягко пульсирующего в пальцах, его жар и бархатистую текстуру невозможно». Беззвучно постанывая, Пол запрокидывает голову и оскаливается, стиснув кулаки, в то время как женщина, одетая в белое, манипулирует его пенисом. Беатрис снова шепчет что-то на ухо, и хотя Клодия не знает, что она сказала, чувствует, это что-то непристойное, потому что Пол вздрагивает и качает вихрастой головой.

Беатрис бормочет снова, неслышно шевеля губами у его уха, и легонько поощрительно сжимает член. Секунду спустя красивое лицо искажается от досады и экстаза одновременно.

«Я не могу!» – по-видимому, говорит он, хотя в фантазии Клодии слов по-прежнему не слышно.

Беатрис продолжает настаивать и, разжав пальцы, берет правую руку Пола в свою и побуждает обхватить член. Пол колеблется, потом неохотно начинает мастурбировать.

Клодия, разумеется, видела это в реальной жизни, но зрелище завораживает, а присутствие Беатрис добавляет остроты. Плотоядно облизнув алые губы, доктор Куин занимает позицию позади уже вошедшего во вкус «пациента» и через плечо наблюдает за его стараниями. Женщина она довольно высокая, а на каблуках еще выше, поэтому ей не приходится вытягиваться, чтобы хорошо все видеть. Тонкие белые руки ложатся ему на бедра.

«Как будто смотришь какой-нибудь экзотический латиноамериканский танец», – подумала Клодия, недоумевая, откуда в голову лезут подобные мысли. В ее воображении уже возникли две фигуры, вращающиеся в идеальной гармонии: знойная румба или сальса, грубо имитирующая извращенный секс. Пол дергает тазом в такт движениям пальцев, сзади ему вторит Беатрис.

Губы Пола беззвучно шевелятся, он явно приближается к критическому моменту, но мучительница продолжает что-то бормотать ему в шею. Беатрис улыбается, лицо ее искажено, как и у Пола. Интересно, какие удовольствия испытывает доктор? Ее твердые соски трутся о мускулистую спину Пола? Лобок ударяется о его ягодицы, создавая непрямую, но настойчивую стимуляцию? Или удовлетворение больше мысленное, чем физическое? Пьянящее ощущение власти, вызываемое полным контролем над Полом – телесная радость, уходящая корнями глубоко в душу?

«Это безумие!» – подумала Клодия, продолжая раскачиваться. Беатрис тут ни при чем, дело во мне. Это я возбуждаюсь от того, что контролирую его и мысленно заставляю делать то, что мне хочется.

Но почему ей никак не удается прогнать видения? Образ дергающегося обнаженного тела Пола. Испарину на его бледной коже, ладонь Беатрис у него на животе и груди. Мелкое подрагивание тела на пике оргазма. Ловкие пальцы Беатрис, обхватывающие его плоть в тот же миг, как из нее выстреливает струя семени. То, как она ловит каждую каплю этого экстракта, пока он с трудом держится на ногах.

«Караул! Я схожу с ума!» – подумала Клодия в панике и так резко вырвала из-под себя руку, что в спешке опрокинула стакан с водой.

Что за мысли…

«Ты извращенка, старушка, – сказала она себе, вытерла лужу и поставила чудом не разбившийся стакан в раковину. – Должно быть, умом тронулась».

Но, поднимаясь по лестнице, чтобы переодеть промокшую юбку и топ, она улыбалась. До сих пор у нее еще никогда не возникало желания доминировать над мужчиной, но вот теперь выяснилось, что мягкое принуждение здорово возбуждает. Если бы она не опрокинула стакан, то, без сомнения, уже довела бы себя до оргазма. Либо фрикциями, либо исключительно воображением.

«И я все еще на взводе», – признала Клодия, когда в ванной сняла с себя мокрую юбку и приготовилась надеть чистые трусики. Те, что она сняла, была в пятнах телесного нектара, обильно пролившегося в ответ на ее фантазии. Клодия хотела было дотронуться до своих соков и попробовать себя на вкус, когда ей вдруг пришло в голову, что, увлекшись, она позабыла о времени.

Беатрис будет недоумевать, что я такое делаю, лихорадочно подумала она, вытирая полотенцем остро пахнущую испарину. Принять душ? Она представила, как Куин покидает оранжерею, бродит по дому и натыкается на хозяйку, смывающую с себя предательский запах.

Клодия стала тереть сильнее и даже поморщилась от удовольствия, когда махровая ткань раздразнила набухшие соски, послав к клитору стрелы горячих ощущений. Не останавливаясь, ни о чем не думая, она сунула скрученное полотенце между ног и протянула его взад-вперед.

– О боже, о боже! – стонала она, не прекращая возить махровым жгутом по возбужденной плоти. Трение было грубым и именно таким, что ей требовалось. Через несколько секунд она свалилась в ослепляющем оргазме, хватая ртом воздух.

И, не успев отдышаться и прийти в себя, услышала, что ее зовут.

Глава 6 Кассис и другие соблазны

– Ты, должно быть, считаешь меня чересчур бесцеремонной, – весело сказала Беатрис, когда Клодия наконец вошла в просторную, но уютную гостиную. Доктор Куин держала хрустальный стакан со щедрой порцией шерри, вальяжно расположившись на обитом парчой диване. – Искала тебя, заглянула сюда и случайно заметила графин, – беспечно продолжила она, сделав глоток. – А потом вспомнила, какой великолепный у Джеральда винный погреб… – И красавица доктор сконфуженно улыбнулась. – Прости, я действительно слишком нахальная, знаю. Когда-нибудь это доведет меня до беды.

– Ничего. Я все равно собиралась спросить, не желаешь ли выпить, – отозвалась Клодия и прошла туда, где на серебряном подносе стояли графины.

Она ужасно нервничала, не зная, как объяснить, если придется, почему она переоделась в брюки и майку, а не осталась в прежней одежде, но раскаяние гостьи, кажется, немного их уравняло. Вновь чувствуя себя готовой к продолжению праздника, Клодия плеснула себе шерри и уже собралась присоединиться к Беатрис, как вдруг вспомнила о Поле.

– Пол! – вскричала она и, резко повернувшись, пролила шерри на поднос. – Что с ним? Как он? Где? – Она сделала укрепляющий глоток шерри и направилась к дивану.

– Не волнуйся. С ним все в порядке, – успокоила ее Беатрис и, поставив стакан, взяла дрожащие пальцы Клодии в свои. – Его все еще клонит в сон, но, думаю, ничего серьезного нет.

– Ничего серьезного! – воскликнула Клодия, почувствовав угрызения совести. Наверно, ей все же не следовало поощрять их «упражнения». – Но ведь он сильно ударился головой. И потерял память. Ради всего святого! Это ли не серьезно!

Беатрис бесстрастно взирала на нее, и Клодия ощутила не только пожатие длинных изящных пальцев, но и успокаивающую силу ясных зеленых глаз.

– Согласна. От этого отмахнуться мы не можем, – тихо и невозмутимо отозвалась врач. – Но и слишком переживать не стоит. Я осмотрела Пола со всем вниманием, и, насколько могу судить, никаких признаков того, что это сложный случай, нет.

Беатрис подробно описала некоторые проведенные ей обследования, и хотя сами процедуры на первый взгляд выглядели поверхностными, Клодия вынуждена была признать, что немного успокоилась. Она не имела веских подтверждений, насколько Беатрис хороший специалист, но чутье подсказывало, что перед ней профессионал.

– Убеждена, что память вернется к Полу сама, и довольно скоро, – продолжала Беатрис, – но, разумеется, считаю, что мы не должны оставлять все на волю случая. – Она задумчиво помолчала. – Послушай, я член правления одной маленькой частной лечебницы недалеко отсюда. Могу записать Пола на обследование… Там работает хороший невропатолог, который у меня в долгу. – Она хитро улыбнулась («Интересно, что же это за долг», – подумала Клодия). – Попрошу заглянуть и обследовать Пола по-настоящему. Клиника маленькая, но оборудована по последнему слову техники. Томография мозга даст нам более ясную картину и поможет определить, есть ли повод для беспокойства.

Решение казалось идеальным, но Клодию вновь охватили сомнения.

Во-первых, Пол выразил явное нежелание обследоваться и может наотрез отказаться ехать в больницу. И нежелание само по себе порождало еще одну вероятность, которую, как осознала Клодия, она очень удобно задвигала на периферию сознания и которую была вынуждена вытащить теперь на свет.

Не врет ли Пол? Действительно ли его амнезия и все, что из нее вытекает, настоящие? Или же он просто хитрый и ловкий мошенник, который решил воспользоваться доверчивостью немолодой женщины и ее готовностью к новой любви?

«Но я еще не старая, я женщина в расцвете лет!» – возмутилась про себя Клодия и, высвободив руки, взяла стакан с шерри. Сосредоточенно поднесла к губам, остро ощущая на себе внимательный взгляд.

«Да даже если он мошенник и жиголо, что с того? – спросила себя Клодия, смакуя послевкусие изысканного, с тонким букетом, вина. – Он ведь не сделал мне ничего плохого, и я, черт возьми, могу позволить его себе!»

– Бог мой, много бы я отдала, чтобы прочесть сейчас твои мысли.

Словно очнувшись, Клодия посмотрела в зеленые глаза, в которых светилось любопытство.

– О чем, интересно, ты думаешь? – не отставала гостья. Быстро поднявшись, она пронеслась через гостиную вспышкой белого и сиреневого и вернулась на диван с графином даже раньше, чем Клодия успела сформулировать ответ. – Сначала ты выглядела встревоженной, потом мрачной, теперь воинственной… – Доктор подлила им обеим в стаканы. – Должно быть, это как-то связано с Полом. Расскажи. – Поставив графин, она сделала ободряющий глоток шерри и усмехнулась мягко и понимающе. – Знаю, это избитая фраза… но ты можешь мне довериться, я же врач!

Клодия поневоле улыбнулась дерзости гостьи. Ее путаные мысли и сомнения вдруг предстали в ином свете.

– Ты сказала, что с Полом, возможно, ничего серьезного… – начала она, все еще не зная, в какие слова облечь свои опасения, допущение, что таинственный молодой любовник может ее использовать.

Не хватало только, чтобы Беатрис посчитала ее легковерной дурочкой! По причине, которую Клодия пока еще не готова была озвучить, ей хотелось, чтобы доктор Куин восхищалась ею и находила такой же волнующей, сексуальной и обворожительной, какой она сама находила Беатрис.

– Как ты думаешь, не может ли так быть, что он совершенно здоров? – продолжала она. – Что просто обманывает меня… пользуется мной… – Клодия снова смолкла, оглядела богато обставленную комнату с множеством любимых, дорогих сердцу вещей. – В конце концов, Джеральд оставил мне хорошее состояние. И я одна. А Пол… ну… ты же сама его видела! Он умопомрачительно красив и явно очень умен.

Беатрис ответила не сразу. Она уселась поудобнее, подняла стакан с шерри и уставилась на янтарную жидкость, как будто искала в ней ответ. Клодия почему-то вспомнила, как сама на кухне смотрела в стакан с минеральной водой и, как ни странно, находила в нем то, что искала. Как, словно видение в видении, увидела белый халат, белый чонсам и длинные, стройные ноги в тонких черных колготках. И ей вдруг показалось еще более важным не предстать доверчивой дурочкой в глазах собеседницы.

Беатрис, наконец, ответила, мягко, но чуть цинично:

– А так ли уж ужасно, если он окажется совершенно здоровым?

«Она знает!» – подумала Клодия, и ее обдало неожиданным, каким-то странно приятным жаром. Она точно знает, о чем я только что думала, и соглашается со мной! Туго скрученная спираль желания стала медленно разворачиваться внутри, но определить, желает ли она Пола или женщину рядом, Клодия не могла. И самым пикантным было то, что ее это ничуточки не смущало.

– Может, и нет, – осторожно ответила она, глядя, как Беатрис потягивает шерри. Пульс ее участился – нежное горло докторши двигалось так соблазнительно. – Если он просто обманщик – это одно, а если настоящий преступник – совсем другое. Что ты думаешь? Скажи честно. Он действительно сильно ударился головой или притворяется? Настоящий он или… или нет? – Прозвучало мелодраматично, но сформулировать мысли яснее не получалось.

– Ну, в том, что ушиб настоящий, нет никаких сомнений, – заверила Беатрис и, скрестив длинные, затянутые в замшу ноги, вытянула стопу, словно разглядывая педикюр. Клодия заметила, что ногти на ногах у нее покрашены огненно-красным лаком. – Я, конечно, не психолог и не всегда сразу могу составить правильное мнение о человеке, – добавила Беатрис, скривив губы, – но мне он показался вполне искренним. Во всяком случае, я питаю роковую слабость к плохим мальчикам. Они куда перспективнее хороших. – Она повернулась и подмигнула, потом с видимым удовольствием глотнула еще шерри.

Клодия рассмеялась. Чем больше времени она проводила с Беатрис, тем больше та ей нравилась – во всех смыслах.

– Значит, я дам ему шанс.

– Надеюсь, шанс не единственное, что ты ему дашь, – испытующе посмотрела на Клодию Беатрис.

Клодия хотела было сказать, что не понимает, о чем речь, но сообразила, что это лишнее. Она все прекрасно понимала, а Беатрис так же прекрасно понимала, что она это понимает.

– Нет, не единственное, – ответила она, глядя собеседнице в глаза.

– Ха, так я и думала! – торжествующе вскричала Беатрис. – Я заподозрила это, еще когда мы говорили по телефону, а когда увидела вас вместе… ну, страстное объятие выдало вас с головой. Сразу стало ясно, что ты его поимела.

Поимела? Что ж, грубо, но верно, хотя трудно сказать, кто из них кого поимел. На взгляд Клодии, оба одинаково.

– Ну, ты же видела, – тихо отозвалась Клодия, – он красив как картинка. Кто бы на моем месте устоял?

Пришел ее черед подлить шерри в стаканы. Беатрис и не подумала отказаться. По всей видимости, докторша пришла из своего коттеджа, до которого было недалеко, пешком.

– После смерти Джеральда мужчины долго меня не интересовали. Я даже не была уверена, что вообще когда-нибудь снова заинтересуют… Но сейчас я готова и знаю, что Джеральд первый не захотел бы, чтобы я до конца жизни оставалась высохшей старой вдовой.

– Ну, высохшей ты никогда не будешь! – весело заявила Беатрис, стукнувшись стаканом о стакан Клодии, и при этом придвинулась поближе. – Возможно, именно поэтому Джеральд так тебя обожал. Он был необыкновенным мужчиной. Из тех, кто способен оценить необыкновенную женщину.

– Спасибо, – пробормотала вновь смущенная Клодия, почувствовав, что в воздухе ощутимо запахло «историей».

Джеральд не делал тайны из бурной личной жизни, которую вел до брака, и было совершенно ясно, что Беатрис когда-то играла в этой жизни определенную роль. Но, к собственному удивлению, Клодия не почувствовала ревности. Ее почти воодушевило, что между ней и Беатрис может быть такая интимная связующая нить. В конце концов, представлять Беатрис с Полом ей тоже было очень легко.

– Это твой первый молодой любовник?

Вопрос был одновременно прозаичным и с подвохом, Клодия, увидев, как изогнулись тонкие брови гостьи, снова рассмеялась.

– Прости, я такая ужасно любопытная стерва, – тут же извинилась Беатрис и хрипло усмехнулась.

Вот он, момент откровения «между нами, девочками», момент женской солидарности! Но все равно Клодии не удалось подавить прилив вожделения, когда от раскованного смеха грудь Беатрис под тонкой кофточкой задрожала мелкой дрожью.

«Вы еще и красивая стерва, доктор Куин», – подумала Клодия, украдкой поглядывая на зрелое, роскошное тело. Просто поразительно, как быстро такие чувства начинают казаться понятными и привычными.

– Ничего страшного, – сказала она, проведя пальчиком по краю стакана. – Я не возражаю. Я ведь сама все это начала.

Беатрис не ответила, но искрящиеся зеленые глаза вынуждали к откровенности.

– Да, Пол первый молодой человек, с которым я была близка, – продолжала Клодия, – но у меня вообще было не так уж много мужчин. Я, можно сказать, была поздним цветком.

– Я тоже, можешь себе представить? – с улыбкой вставила Беатрис. – Хотя с тех пор уже наверстала упущенное.

Кто бы сомневался, подумала Клодия, сожалея, что не может быть такой же раскованной и расспросить собеседницу о подробностях.

– Есть некое совершенно особенное удовольствие в том, чтобы заниматься любовью с тем, кто тебя моложе, верно? – раздумчиво заметила Беатрис чуть помолчав. – Я до сих пор помню свой первый раз, – мечтательно проговорила она, и у Клодии создалось отчетливое впечатление, что ее мысли опять прочитали.

– Ты имеешь в виду, что, когда ты старше, легче доминировать? – спросила она, молча признавая, что она-то больше подчинялась. Несмотря на предполагаемую слабость – или, может, даже благодаря ей, – Пол без труда взял верх в обоих случаях.

– В целом, я бы сказала, да, – задумчиво ответила Беатрис, – но у меня так не вышло. Скорее даже наоборот… Впрочем, именно этого мне и хотелось, поэтому, полагаю, в конечном итоге заправляла все-таки я.

Заинтригованная, Клодия, не задумываясь, попросила:

– Расскажи.

– Ее звали Кассис, – начала Беатрис, и ее лицо осветилось.

– Ее?

Беатрис ощутила знакомый сексуальный трепет, который неизменно испытывала, когда кого-нибудь шокировала. К теме лесбиянства она подводила исподволь, и безошибочное чутье в таких делах подсказывало, что Клодия уже почти дошла до нужной кондиции. Но когда, наконец, заговариваешь об этом вслух, реакция всегда одинаковая.

– Ах да, извини… не подумала. – Она непринужденно пожала плечами, наслаждаясь потрясением в округлившихся глазах Клодии. – Кассис была девушкой, разумеется. Вечно я забываю, что не все… – Она деликатно не закончила объяснение, затем придала лицу выражение озабоченности. – Я тебя не расстроила, нет? Знаю, некоторые находят идею однополой любви отталкивающей.

– Ничего, – быстро отозвалась Клодия и сделала глоток шерри. Беатрис заметила, что лицо и шею хозяйки дома заливает приятный румянец. – У меня нет предрассудков. Прошу тебя, продолжай. Кассис – необычное имя. Оно настоящее?

«Есть!» – мысленно возликовала Беатрис. Пока еще не пришло время делать открытое предложение этой восхитительной и такой многообещающей женщине, но, по крайней мере, путь не будет тернистым.

– Вот уж не думаю, – отозвалась она, вспоминая другую многообещающую женщину, хотя и совершенно иного склада, чем мягкосердечная Клодия. – Она тогда была девчонкой-панком лет девятнадцати-двадцати и красила волосы в какой-то совершенно дикий ярко-фиолетовый цвет. Работала в баре, и ее фирменным напитком был крепкий коктейль с черносмородиновым ликером.

Беатрис тут же вспомнила фруктовый вкус напитка, а вслед за ним – головокружительный вкус самой Кассис и острую пряность ее жадной молодой щелки.

– Как вы познакомились?

Действительно, как они познакомились? Вначале Беатрис, чтоб лучше выглядеть в глазах Клодии, хотела слегка приукрасить рассказ, по потом все же решила быть честной. Ну, почти.

– Я увидела ее как-то вечером, когда заглянула в бар выпить. День выдался длинный, утомительный, обход на дому весьма высокопоставленных и противных пациентов, и мне просто необходимо было успокоиться и расслабиться.

Пациенты были в основном старухи, активные вдовы и язвительные ипохондрики, крайне неприятная публика, держаться с которой приходилось строго профессионально и тактично. Когда все они остались позади, она возжелала компанию женщин совсем иного рода и отправилась в свой любимый лесбийский бар. Настроение быстро поднималось, либидо тоже.

– В тот раз она со мной и не разговаривала толком, – продолжила Беатрис, бросив на Клодию почти застенчивый взгляд. – Но я была сражена, как только ее увидела. Чувствовала себя так по-дурацки. Мне в то время было тридцать пять; успешная, преуспевающая, уверенная в себе. И тут на тебе – буквально пускаю слюнки на какую-то нечесаную нимфетку, которая к тому же даже не взглянула на меня второй раз. Наверное, я показалась ей жалкой.

Так продолжалось не одну неделю. Беатрис вспомнила, как возвращалась раз за разом в бар, пытаясь изображать безразличие, но в конце концов ловила себя на том, что пожирает глазами – как голодная собака особенно сочный кусок мяса – легко порхавшую за барной стойкой Кассис. Наградой время от времени была прохладная улыбка и словцо-другое, когда Беатрис получала свой стакан с коктейлем, но это только еще больше распаляло ее.

– Однажды ситуация изменилась, – продолжила Беатрис, с удовольствием припоминая забавный эпизод. – Какие-то парни… молокососы, хамоватые паршивцы… заявились в бар здорово навеселе, а когда до них дошло, что это за место, стали выкрикивать оскорбления. Я уже собиралась потихоньку проскользнуть к телефону и позвонить в полицию, но тут Кассис перемахнула через стойку и налетела на них. – Перед глазами снова встала памятная сцена с участием необузданной Кассис. – Она была великолепна! Вышвырнула их вон, всех до одного. Нагнала на них страху, как русская толкательница ядра раза в четыре крупнее… Но в драке повредила руку, сильно растянула запястье. На правой, рабочей руке… Кто-то спросил, есть ли врач, и я поняла, что мои молитвы услышаны.

Она оказалась наедине с Кассис в крошечной квартирке над баром, и в этой тесноте смогла еще раз оценить стройное тело девушки, ее твердую округлую грудь и восхитительный приз, спрятанный между затянутыми в черное бедрами.

– Я чувствовала ее запах.

Беатрис пустилась в подробности, хоть и не собиралась этого делать. Клодия смотрела на нее округлившимися глазами. Но осторожничать было уже поздно. Сила воспоминаний гнала вперед.

– Она не пользовалась духами и, думаю, намеренно. Она хотела, чтоб женщины могли чуять ее запах. Желать ее. – Беатрис сделала глоток из вновь наполненного стакана. – И я уж точно желала.

Кассис тоже прекрасно видела это желание. Девчонка упивалась им, и если сначала была благодарна за помощь, то очень скоро стала капризной и деспотичной. «Принеси мне выпить, Беатрис… Расстегни мне ботинки, Беатрис… Отведи меня в ванную… Сними с меня колготки и трусы, мне надо пописать…»

Вспоминая приказы Кассис, Беатрис не могла поверить, что была такой услужливой. Подавляя собственную волю и исполняя мелкие и интимные прихоти капризной юной богини, она возбуждалась все сильнее. Все внутри дрожало мелкой дрожью, когда она, прислуживая девчонке в ванной, чуть не кончила сама. Мягко, но повелительно Кассис приказала довести ее до оргазма. «Ну давай, Беатрис… Ты же умная. Так хорошо знаешь человеческое тело. Покажи мне, какой ты блестящий врач. Пускай эта твоя белая ручка вознесет меня на вершину блаженства!»

– О боже!

Вырвавшееся у Клодии восклицание вернуло Беатрис в настоящее – и к состоянию сильнейшего возбуждения. Она испытала минутный соблазн склониться вперед, прильнуть к губам красавицы вдовушки и забыть прошлое. Ее охватил безумный порыв вычеркнуть воспоминания о Кассис и вплотную заняться Клодией. Что-то подсказывало, что отпора она не получит, совсем наоборот.

Но здравый смысл все же возобладал. Идеальный шанс представится очень скоро, она была уверена, но пока надо подождать.

– Я была ее рабыней. Ничего не могла с собой поделать, – вернулась Беатрис к рассказу. – Я в точности выполнила ее приказ. И она была такой… сочной, как спелый персик. Самой сочной из всех женщин, которых я когда-либо касалась.

Беатрис представляла, какие вопросы завертелись на языке у Клодии, хоть та и промолчала. А скольких женщин ты касалась? Она решила не уточнять и продолжила описывать события в тесной ванной Кассис.

– Она села на унитаз, и мне пришлось встать на колени на линолеум. Места почти не было, а на мне была узкая юбка. Холодно, неудобно и грязно… Но я была так одурманена и до предела возбуждена, что просто дышать не могла.

Не самое лучшее место для «поклонения святыне» женственности, но ей удалось вывернуть руку под каким-то немыслимым углом и преодолеть преграды в виде скомканных колготок и трусиков. «Еще! Сильнее! Вот так! Еще!» – командовала деспотичная девица и дергала тазом, усложняя задачу. Беатрис про себя улыбнулась, вспоминая свою первоначальную неуклюжесть – и презрительное фырканье Кассис – и то, как потом быстро установила нужный ритм. Не зря же когда-то собиралась стать хирургом, у нее ловкие руки и стремительная реакция.

– Она быстро кончила, – спокойно сказала Беатрис, скрывая разыгравшуюся внутри бурю. Яркие воспоминания и теплая, пахучая близость восторженной женщины раздували огонь неукротимого желания. Груди покалывало, узкая полоска стрингов вдавливалась в чувствительную щель. Достаточно было немного поерзать, чтобы привести себя к кульминации.

«Держи себя в руках, Беа, – строго приказала она себе. – Еще слишком рано». Как бы ни хотелось ей кончить, облегчить растущее напряжение, она понимала, что скрыть это не удастся. Некоторые знакомые ей женщины могли испытать сильнейший оргазм в публичном месте, не выдав себя ни малейшим жестом. Но Беатрис знала – ей это не дано. Она прирожденная эксгибиционистка, не может без стонов и метаний.

Поэтому она заставила себя сидеть тихо и продолжать рассказ, гадая, насколько Клодия близка к тому, чтобы кончить.

– Одного оргазма для этой маленькой ведьмочки было мало, – вновь заговорила Беатрис, сознавая, что голос ее слегка дрогнул на самом важном слове.

Но тогда голос Кассис не только дрожал. Она кричала так громко, как хотелось бы самой Беатрис; она визжала, сыпала приказаниями, чертыхалась и бранилась, пока ее тонкое и гибкое тело сотрясалось от восторга. «Покажи мне свои волосы, стерва», – велела дерзкая девчонка, и Беатрис затрепетала, вспоминая изысканное удовольствие от собственного послушания. Несколькими быстрыми движениями она распустила скрученные в узел волосы, при этом чувствуя на пальцах влагу Кассис.

Через пару минут этой влаги на волосах стало еще больше. Здоровой рукой девчонка схватила густые рыжие пряди и стала возить ими, больно дергая, между ног, туда-сюда.

– Но почему ты позволяла ей так с собой обращаться? Ты же ведь могла ее остановить?

Тихий голос Клодии прозвучал как-то по-новому, почти незнакомо, и до Беатрис дошло, что ее собеседница заговорила впервые с тех пор, как она стала рассказывать.

– Но я не хотела ее останавливать, – ответила Беатрис и, повернувшись, заглянула в озадаченные карие глаза Клодии. – А боль была частью наслаждения. И немалой частью. – Ясно, что в какие бы игры Клодия Марвуд ни играла со своим супругом, до эротического садомазохизма они не доходили. – Следует признаться, мой скальп не всегда наказанию подвергался, но это было интересной вариацией.

– А, понимаю, – отозвалась Клодия, вертя в руках стакан. В уголках ее губ застыла нервная, отчасти взволнованная, отчасти потрясенная улыбка.

«Понимаешь ли, Клодия? – хотелось спросить Беатрис. – Можешь ли представить, каково это, когда тот, кого ты желаешь до потери пульса, тебя наказывает? Порет – либо легко и несерьезно, либо с абсолютной суровостью, – за какой-нибудь воображаемый проступок? Оголила бы ты для меня свою хорошенькую попку и позволила бы отшлепать тебя рукой? Или чем-нибудь еще? Линейкой? Щеткой для волос? Кожаным ремнем?»

Но, быть может, вдовушка – из тех, кто сам предпочитает наказывать? Беатрис тут же представила Клодию, охаживающую своего таинственного Пола тонким длинным кнутом по мускулистым ягодицам.

Картина была мимолетной, но чуть не стала для Беатрис последней каплей. Она закусила губу и сделала глубокий вдох, дабы устоять против нарастающего удовольствия.

Она испытала облегчение, ну и, может, чуточку разочарования, когда резкий, но мелодичный сигнал от левого запястья предотвратил опасность. Будильник, установленный на определенное время, требовал внимания…

Клодия вздрогнула и чуть не расплескала свой шерри. Она так увлеклась необычным рассказом Беатрис о деспотичной и разбитной Кассис и так хотела послушать еще, что вмешательство реальности стало для нее резкой и почти болезненной встряской.

– Вот черт! Извини! Мне надо идти, – вскричала Беатрис.

Допив остатки шерри, доктор вскочила на ноги и поискала глазами свой потертый черный чемоданчик. Заметив его, она на секунду заколебалась, а потом быстро и пылко обняла Клодию.

– Послушай, мне правда очень жаль, но я скоро должна идти на вызов. И… ну… – Беатрис оглядела свой весьма привлекательный, но богемный наряд. – Не могу же я пойти в таком виде!

Она бодрым пружинистым шагом направилась в холл, покидая гостиную Клодии и их волшебный женский мир.

Почему-то ужасно расстроенная, Клодия потащилась следом за Беатрис.

У входной двери гостья обернулась.

– А насчет Пола не беспокойся. Если у него настоящая амнезия, то он молод и вполне здоров и с большой долей вероятности скоро полностью поправится. – Она смолкла, заговорщически улыбнулась и погладила Клодию по лицу приятно прохладными и все же жаркими кончиками пальцев. – А если с ним все в порядке… ну, что ж, стало быть, он еще более крепок и здоров, и настоятельно рекомендую тебе этим воспользоваться! А насчет обследования я позвоню. Может быть, завтра. Если уговорю пару человек, то в ближайшие несколько дней для него будет окно. – Она провела ладонью по шее Клодии, по плечу, скользнула вниз по голой руке и сжала ладонь. – Чао, Клодия, приятно было повидаться с тобой. Надеюсь, скоро мы узнаем друг друга получше.

И доктор Беатрис Куин отчалила на всех парусах, покачивая своей рыжей косой в такт решительной походке. Закрыв за собой калитку, она оглянулась, еще раз улыбнулась и стремительно зашагала по дорожке.

«Бог ты мой! Сколько неотразимых соблазнов за каких-то два дня! Что со мной происходит?» – думала Клодия, уставившись на то место, где Беатрис скрылась за углом Грин-Джайлз-лейн. Перемены начались накануне, когда она отправилась на судьбоносную прогулку к реке, продолжались и становились все более радикальными. И нравится ей это или нет, она подает совершенно новый набор сигналов.

С колотящимся сердцем Клодия повернулась и пошла к оранжерее. И к Полу.

Глава 7 Пациент и курс лечения

Пол затаил дыхание и замер, стараясь не выдать себя ни малейшим движением. Если Клодия обнаружит, что он подкрался, чтобы за ней подсматривать… Нет, хуже и представить невозможно. Это было бы и оскорблением, и предательством. Но после знакомства с доктором Куин им овладело любопытство. Ему просто необходимо было увидеть, какие они, эти две женщины, наедине друг с другом.

Осмотр оказался довольно быстрым, а доктор Куин, при всей ее эффектной внешности, – серьезным и квалифицированным врачом, умеющим обращаться с пациентом с безукоризненным профессионализмом и в то же время почти по-матерински. Слушая ее низкий медово-тягучий голос и ощущая прикосновение длинных умелых пальцев, можно было почти забыть, что она потрясающе красива и что ее соски явственно проступают под тонкой белой блузкой. Почти, да не совсем. И то, что его мужской инстинкт среагировал на нее, раздражало, заставляло чувствовать себя виноватым, более того, презренным предателем. Ведь всего несколько часов назад он занимался любовью с Клодией.

Чтобы отвлечься от секса, Пол попытался сосредоточить внимание на оценке Беатрис его здоровья и ее выводах. Перспектива бесконечных обследований определенно охладила его пыл. Утешало лишь то, что ему не придется иметь дело со строгой и даже унизительной для человеческого достоинства системой национального здравоохранения. Похоже, ради него пустят в ход связи, что просто замечательно. Вот только как потом отблагодарить за помощь Беатрис? Он и без того уже в огромном долгу перед Клодией.

Когда осмотр закончился, он притворился уставшим, чтобы выгадать время поразмыслить над своим положением, но как только Беатрис ушла, обнаружил, что прийти к какому-либо решению выше его сил. Голова была тяжелой, мысли словно блуждали в тумане, и единственным, на чем получалось сосредоточиться, оставался секс.

Он поймал себя на том, что вспоминает податливое, зовущее тело Клодии утром в кухне и представляет на ее месте Беатрис – интересно, как бы было с ней? Клодия подошла ему, как тугая перчатка руке. А если попробовать вначале с одной женщиной, а потом с другой? Или чтобы эта великолепная парочка расположилась по обе стороны от него на широкой двуспальной кровати?

«Господи, да что это на тебя нашло? – строго спросил он себя. – Почему плоть – единственное, о чем он в состоянии думать? Не потому ли, что интеллект прискорбно слаб?

А что будет, если я так и не вспомню? – подумал он, садясь и с грустью констатируя факт сильнейшей эрекции. – Придется стать жиголо, – сказал он себе почти истерично, обреченно опуская руку к паху. – Похоже, это единственное, на что я еще гожусь!»

И все же, несмотря на все сомнения, он нашел в возбуждении утешение. В свете надвигающегося сканирования мозга, белых пятен там, где была память, прекрасных, но совершенно чужих лиц, прикосновение к чему-то знакомому и незыблемому (в данном случае к мужскому естеству) ободряло. Пожалуй, это единственная из всех функций тела и мозга, которая не отказала, не подвела. И не вызывала ни тревоги, ни замешательства.

Обеспокоенный беспомощностью, овладевавшей им в отсутствии Клодии – а теперь почему-то и доктора Беатрис, – он вскочил и стал мерить шагами оранжерею, бесшумно ступая по земле босыми ногами. Беспокоила ноющая боль в паху, однако он не мог просто лечь, расслабиться и погладить себя. В его затуманенном мозгу всплывали образы двух женщин, которые, он знал, сейчас вместе и, предположительно, говорят о нем. Пол попытался представить их рядом: белокурую Клодию с тонкими, изысканными чертами и стрижкой «эльф» и эффектную, шумную Беатрис с ее огненно-рыжей косой и прямым, вызывающим взглядом. Обе сказочные и мучительно желанные, хотя и такие разные. Однако представить их одновременно он почему-то никак не мог. Каждой в отдельности было достаточно, чтобы удовлетворить его аппетиты, в сочетании же получался явный перебор.

И все же он должен их увидеть. Вместе.

Каждая дверь и каждая половица так и норовили скрипнуть, пока он шел туда, где, как подсказывало чутье, должны находиться обе женщины. Но это, скорее всего, было лишь игрой воображения. Он шел босиком и совершенно бесшумно. Дверь в гостиную оказалась слегка приоткрытой. Донесся тихий голос Беатрис.

Доктор рассказывала историю, судя по всему, из собственного прошлого, о своей сексуальной связи с кем-то. Через минуту стало ясно, что речь шла о женщине.

Вот это да! Надежды и подозрения подтвердились, и его накрыла волна восторженного возбуждения. Скользнув дрожащими пальцами к паху, он сосредоточился на Клодии.

Его спасительница завороженно слушала, тихо сидя на удивительно целомудренном расстоянии от своей более оживленной собеседницы. Глаза ее блестели, лицо выражало шок, но и заинтересованность.

«Никакого возмущения или отвращения, – отметил Пол, и это открытие возбудило его еще сильнее. – Ей нравится», – заключил он, легонько сжав гениталии.

Рассказ доктора, непристойный и совершенно недвусмысленный, относился к категории «без купюр». Пол подумал было, что она сочиняет, подсыпает перчику, чтобы завлечь сидевшую рядом женщину, но история, несмотря на все неприличные подробности, звучала вполне реально. Он знал Беатрис не лучше, чем всех остальных, но чутье подсказывало: свою интимную жизнь она ведет на грани фола. И подсказывало, что она небезразлична к Клодии и намерена соблазнить ее.

«Но не сегодня», – подумал Пол с некоторым сожалением. Совершенно очевидно, что красавица доктор сдерживает свои порывы.

А что же ее намеченная жертва? Готова ли она? Ценит ли самообладание Беатрис или горит нетерпением?

Он заметил, что Клодия уже не в том мягком, идущем ей наряде цвета загара, что был на ней с утра, и на минуту задумался, с чего бы это. Теперь она красовалась в изумительной розовой маечке и расклешенных брюках; хотелось бы думать, что они с Беатрис уже занимались любовью, после чего Клодия приняла душ и переоделась, но при всем сумбуре в голове Пол понимал, что доктор ушла из оранжереи лишь несколько минут назад. На любовные утехи – раздевания, обжимания, поцелуйчики и прочие охи-вздохи – женщинам просто не хватило бы времени.

«Нет! Не делай этого!» – в отчаянии приказал он себе и закусил нижнюю губу, когда разбухшая плоть под пальцами задрожала. Но что случилось, то случилось. Когда Беатрис хриплым голосом стала описывать эротические подробности своих свиданий с барменшей Кассис, перед мысленным взором Пола возникла картинка. Место – кровать наверху, где ночью он не только спал, но и получал удовольствие; время – будущее, желательно ближайшее; и две любовницы, слившиеся в страстном объятии, ласкающие друг друга, – Беатрис и Клодия. Губы на губах, груди к грудям, лоно к лону; их руки лихорадочно блуждают, пальцы исследуют лакомые местечки. Но вот они распадаются, как две половинки раковины, только чтобы воссоединиться в иной позиции, крепко целуя друг друга. Тела их конвульсивно подергиваются от страсти…

И тут что-то зазвенело.

Пол даже покачнулся, настолько сильно его встряхнуло. Он догадался, что это звук будильника, но не остался, чтобы увидеть или услышать подтверждение этому. К тому времени, когда будильник выключили, он уже легко и бесшумно несся к своему убежищу, к оранжерее.

Несколько минут спустя, услышав тихие, звучавшие все ближе и ближе шаги своей благодетельницы, за которой он так бессовестно подглядывал, Пол попытался притвориться, что спит сном праведника.

Когда Клодия вошла в залитую солнцем оранжерею, Пол, казалось, спал. Он так же лежал, свернувшись калачиком, как и накануне вечером, когда она вернулась с чаем. Ноги босые, волосы растрепаны, лицо ангельское.

«Притворяется», – подумала Клодия и, подойдя к старому шезлонгу, улыбнулась про себя. Она не знала, как догадалась, лицо прекрасного незнакомца было совершенно безмятежным. Но какое-то шестое чувство, которое не давало ей покоя и в отношении его амнезии – или ее отсутствия, – подсказывало, что Пол скрывает от нее что-то еще.

Как ни странно, но мысль о его двуличии приятно щекотала нервы. Словно игра с балансированием на грани, которую вели они с Беатрис, вдохновила ее на дальнейшие приключения. Клодия обнаружила, что опасность ее возбуждает.

– Я знаю, что ты не спишь, – сказала она, стоя над ним и чувствуя в душе необычайную легкость.

Глаза Пола распахнулись. Он вытянул длинные ноги и сел, непроизвольно освобождая рядом место для Клодии. Он ничего не сказал, не стал оправдываться, просто настороженно посмотрел, словно ждал наказания.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросила она, про себя улыбнувшись легкому недоумению на его лице, когда вопрос оказался не таким, какого он ожидал.

– Нормально вроде бы. Только… – он воззрился на свои босые ноги и пошевелил пальцами, словно проверяя двигательные навыки, – немножко побаиваюсь этого обследования. Но, наверное, лучше знать правду. Быть может, я сижу тут с часовой бомбой в голове. Сейчас все прекрасно, а в следующую минуту – бум, и у меня не голова, а кочан капусты.

Он казался искренне встревоженным. В лице читался страх, поза была напряженная. Отринув свежие еще подозрения, Клодия положила ладонь ему на руку и успокаивающе сжала.

– Ну, Беатрис, судя по всему, так не думает. Уверена, что обследование – это всего лишь предосторожность. – Она почувствовала, как по его телу пробежала легкая дрожь, но не поняла, то ли ему все еще страшно, то ли это ее прикосновение так на него подействовало. На нее прикосновение к напрягшейся плоти подействовало совершенно определенно. – Я тоже боялась, когда потеряла память, но все закончилось хорошо. Может, я и не Эйнштейн, – она подбадривающее улыбнулась, – но и не овощ, это уж точно!

– Хотя, бьюсь об заклад, ты вкусная – пальчики оближешь, – сказал он, слегка поворачиваясь к ней и лукаво поглядывая сквозь густые черные ресницы. И накрыл ее ладонь своей.

Сердце заколотилось как безумное. В мгновение ока испуганный юноша превратился в рокового соблазнителя. Она снова была в опасности, и ей это нравилось. Силясь сохранить невозмутимость, Клодия спокойно встретила его взгляд.

– Вспомнил что-нибудь еще? – спросила она ровным, насколько это ей удалось, голосом. – Какие-нибудь проблески? Хотя бы малейшее представление о том, кто ты? Чем занимаешься? Сколько тебе лет?

Он послал ей сногсшибательную улыбку, в которой явственно читалось «туше».

– Увы, нет, – ответил он, не убирая свою ладонь, по-хозяйски лежавшую на ее руке, словно не был готов окончательно сдать позиции, – хотя и пытался вспомнить. Честно.

– Я тебе верю. – Она высвободила руку, боясь, что дрожь в теле выдаст ее с головой. – Тебе должно быть труднее, чем мне тогда… я ведь была еще ребенком. Мне и вспоминать было почти нечего. К тому же дети смотрят на все проще. Они не считают, что их определяет то, чем они занимаются в жизни. Их не волнует необходимость иметь «цель», «направление» и все такое прочее.

– И какая же у тебя цель в жизни? – с вызовом, вздернув подбородок, спросил Пол.

«Вот паршивец, – подумала Клодия, поневоле улыбнувшись. – Острый как бритва. Что бы ни повредило мозг, оно явно не затронуло его ясного представления о человеческой натуре».

– Не уверена, есть ли у меня цель, – честно ответила она, отметив, к своему удивлению, что это ее ничуть не тревожит. Несколько дней назад она тяготилась пустотой в своей жизни. – Но скоро непременно появится. Я это чувствую.

Рядом с красивым молодым человеком в освещенной солнцем оранжерее, в окружении зелени и тщательно подобранных голубых, белых и желтых цветов, Клодия вдруг почувствовала себя на распутье.

С одной стороны, она знала, что они могут провести остаток дня за задушевной беседой, что она может поделиться с ним своими самыми худшими страхами и самыми робкими надеждами, и он поймет и поможет ей точно так же, как она поймет и поможет ему.

Другой путь вел к совершенно иной форме терапии, которая, она чувствовала, была бы такой же эффективной и, быть может, не такой преждевременной, как «лечение разговором». Клодия взглянула на длинные, тонкие, с квадратными кончиками пальцы Пола, его скульптурный рот и крепкие мышцы под бледной кожей груди, видневшейся между разошедшимися полами рубашки. Посмотрев вниз, заметила, что выпуклость под кремовыми летними брюками значительно увеличилась.

Что ж, стало быть, выбора не осталось. Потянувшись, она сунула руку в волнистую русую гриву на затылке и притянула к себе.

Пол тут же подался к ней ртом, хотя Клодия знала, что он одним только поцелуем мог бы подчинить ее себе без малейших усилий. Воспользовавшись преимуществом, она просунула язык между зубов и исследовала новую территорию настолько тщательно, насколько хватило терпения. Сам Пол не предпринял никаких действий, его руки висели неподвижно, но из глубины горла исторгся тихий покорный стон.

«Да!» – подумала Клодия, целуя крепче, так крепко, что ей самой было почти больно, – и толкнула Пола на потрепанные, старые диванные подушки. Еще никогда в жизни не испытывала она такого ощущения власти, даже когда они с Джеральдом играли в свои веселые постельные игры и она была «госпожой». Пусть только на краткий миг, но это была настоящая власть. Может, у Пола в запасе много всяких фокусов и он совсем не тот несчастный потерявший память мальчик, каким кажется, но здесь, сейчас, она знала, нутром чувствовала: он сделает абсолютно все, что она прикажет. Герой или злодей, он принадлежит ей.

Оторвавшись, хватая ртом воздух, она приблизила губы к его уху и пробормотала, позволив говорить бушевавшему в ней огню:

– Я дам тебе цель, Пол. Направление, в котором будешь двигаться, когда твоя жизнь вернется к тебе.

Она поцеловала его в шею, почувствовала губами бьющуюся жилку и подавила желание укусить его, будто новообращенный вампир. Отстранившись, взяла его голову в ладони, снова подалась вперед, пристально вглядываясь в лицо, и чуть не рассмеялась, когда его голубые глаза попытались взять ее в фокус.

Нет нужды объяснять, что это за цель, или спрашивать, хочет ли он ей следовать. Огромные черные зрачки и частое, прерывистое дыхание – достаточный ответ. Она еще раз поцеловала его, и он обвил ее руками.

– Прикоснись ко мне, Пол, – велела она, когда они оторвались друг от друга, тяжело и часто дыша после долгого и сложного сплетения губ и языков. – Сделай для меня доброе дело, пока я не передумала.

– С радостью, – ответил Пол с низким мужским смешком, от которого внутри у нее все восхитительно затрепетало. – О, с огромной радостью, – прорычал он и, потянув ее розовую майку, выдернул ее из-под пояса брюк. Длинные, тонкие пальцы образовали идеальные колыбели для ее болезненно чувствительных грудей.

– Да! – вскричала она, на этот раз отчетливо выразив свое торжество.

Пол стиснул ее именно с той силой, которой жаждало тело. Он перекатывал соски подушечками пальцев, и в какой-то миг – между грозившими ускорить кульминацию волнами наслаждения – Клодии пришла в голову мысль, что ее любовник может быть скульптором, настолько искусны его руки. Или даже пекарем, подумала она, смеясь от восторга, пока он с энтузиазмом мял ее и тискал. Выгнув спину, она подставила ему грудь, и он опустил голову и обжег поцелуем плечо. Смех обратился в тихие стоны, выражения страсти, встревожившей ее, когда он раздвинул вырез майки и с еще большим пылом прижался ртом к обнаженной коже.

Пола явно не беспокоило сравнение с Носферату. Снова и снова он покусывал ее шею, и эти легкие укусы острых белых зубов отзывались во всем теле восхитительным трепетом.

Клодия никогда еще не подвергалась такому раскованному и бурному сексуальному напору. Обезумев от желания, она царапала ногтями твердую, напрягшуюся спину и рвала рубашку. «Рубашку Джеральда», – отстраненно подумала она, и когда тонкая ткань затрещала, ей представилось, как муж аплодирует ее несдержанности и горячей импульсивности.

Тянущая боль сделалась невыносимой, предсказывая близость оргазма.

– Прикоснись ко мне, я сказала! – скомандовала Клодия, отдернув правую руку Пола от своей груди и настойчиво потянув ее вниз. – Я хочу чувствовать ее там! – Она сунула его пальцы себе между ног. – Давай же, действуй! Не тяни резину!

Твердо сжав ее бутон, Пол немного отстранился и пронзил ее твердым, почти гневным взглядом. Лицо его исказилось, губы покраснели от поцелуев и укусов; он засмеялся и начал разминать ей грудь и пах, при этом с неподдельной сатанинской радостью глядя прямо ей в глаза.

«О боже, что я наделала?» – подумала она беспомощно и исступленно, когда тело вспыхнуло, охваченное неистовым пламенем. Ее захлестнул оргазм, ею завладел ужас; она тонула в море сверкающего, искрящегося голубого огня. И внутри все содрогалось от наслаждения.

– Черт бы тебя побрал! Кто ты такой? – вскричала она, все еще в агонии страсти.

– Ни черта я не знаю, – прорычал Пол, отпуская ее и тут же прижимая к себе крепко-крепко. – Ни черта не знаю, – повторил он, почти всхлипнув.

И Клодия поверила ему – в эту минуту. Поверить так легко, когда ты таешь в мужских объятиях и в тебе еще дрожит эхо промчавшейся бури.

На какое-то время они затихли, не шевелясь, хотя воздух вокруг них вибрировал в потрясенной, ошеломленной тишине. Пол глубоко дышал, но Клодия ощущала его сохранившееся напряжение, едва сдерживаемый водоворот эмоций. Сама она словно оцепенела в изумлении. Собственные поступки и реакции поражали ее. Она испытывала потрясение, но в то же время удовлетворение.

Пол погладил ее по спине, и Клодия посмотрела поверх его плеча, на парк за стеклом. По лужайке скакала какая-то птичка, рядом порхала бабочка. В полуденном солнце знакомая сцена казалась прелестной, как никогда.

Расцепив объятия, они печально оглядели друг друга.

– Прости…

– Прости… – одновременно начали оба и рассмеялись. Ободряюще потрепав по бедру, Клодия уступила очередь Полу.

– Прости, – повторил он, пожал плечами и вздохнул. – Я был груб. Меня занесло… я вел себя как свинья.

– Ты вел себя как свинья? – Клодия взглянула на него, такого милого и соблазнительного, и почувствовала, как жажда, которую он только что так полно утолил, снова подает голос. Если чье поведение и было свинским, так это ее. Прошло всего несколько минут, как она испытала оргазм, а ей уже не терпится повторить. – Думаю, это я вела себя по-свински. Просто возмутительно. Никогда раньше не говорила ничего подобного. Ты, должно быть, считаешь меня мегерой.

– Ты чудесная, – отозвался Пол, глядя на нее спокойным, открытым взглядом, прозрачным, как голубое стекло.

Клодию не впервые называли чудесной, но только с Джеральдом она чувствовала, что это по-настоящему искренне.

До сих пор.

В ясном взгляде Пола она не видела ни обмана, ни намека на лесть или преувеличение. По какой-то причине он и в самом деле считает ее чудесной. И ей было так хорошо и душой и телом, что она склонна была с ним согласиться. Поэтому просто сказала:

– Спасибо.

– Не за что, – ответил Пол, бросил взгляд вниз и усмехнулся. Сильнейшая эрекция натянула кремовую ткань брюк.

– Еще как есть, – возразила она, улыбаясь в ответ.

Он удовлетворил ее нужды, но сам не получил свою долю удовольствия. Ей доставит немалое удовольствие исправить это упущение. Она с улыбкой накрыла ладонью подрагивавший холмик.

Под тонкой тканью он был твердым, бесподобным, живым, и, когда она нежно ощупала его, глаза Пола закрылись, словно даже это легкое нажатие было лишним. Клодия вновь поймала себя на том, что воспринимает его как ангела. Бледное лицо светилось, как икона, мягкие курчавые волосы вызывали в воображении дюжины религиозных образов. Даже голая грудь выглядела двусмысленно. Ее уже пугали собственные чувства.

– Ох! – выдохнул он, слегка поерзав, и на секунду Клодия испугалась, что перестаралась и все закончилось. Но плоть его оставалась твердой, а улыбка не дрогнула.

– Пожалуйста… я хочу тебя, – прошептал он и открыл глаза, пытаясь сесть и дотянуться до нее.

– Шшш!

Высвободив пенис, Клодия оттолкнула его руки, затем взяла за плечи и наклонила к себе. Неуклюже расстегнула манжеты порванной рубашки, стащила ее вниз, будто раздевала маленького мальчика, и бросила на пол.

Глаза Пола расширились, когда руки Клодии устремились к поясу брюк, но, подчиняясь молчаливому приказу, он не пытался помогать ей. Просто приподнялся, когда она сказала «Ну!» и стащила к коленям брюки и трусы.

«Ах, какая же прелесть», – подумала Клодия, оглядывая вместе с Полом его член. Освобожденный от пут одежды, он с готовностью подскочил и теперь слегка покачивался над темной порослью паха, словно склоняясь под тяжестью покрасневшей головки. Клодия облизала губы, неосознанно приготовившись испробовать его на вкус, но зов ненасытной вагины был слишком властным. Завозившись теперь уже со своими пуговицами, она сорвала с себя брюки и стащила трусики.

За секунду до того, как принять его в себя, она уловила запах собственных соков, увидела на белье пятна и стала медленно опускаться на томящийся в ожидании недвижный пик. Дыхание ее участилось, из груди вырвался глухой продолжительный стон.

– О боже!

– О боже, – выдохнул он одновременно с ней, и Клодия засмеялась от счастья.

Пол тоже засмеялся и от этого непроизвольного движения продвинулся еще глубже. Казалось, он заполнил ее всю, буквально насадил на себя. Сжимая и разжимая внутренние мышцы, она наблюдала за его рвущими обивку пальцами.

– О боже! – снова вскричал он, выгибаясь кверху. – Ты бесподобна! Прекрасна… я…

Он не договорил, стиснул зубы и устремился ей навстречу.

«Нет, нет, глупый ты мальчик… я гарпия… ненасытная гарпия», – подумала Клодия на мгновение до того, как утратила способность думать. Пользуясь моментом, понимая, что силы партнера небеспредельны, она запрыгала вверх-вниз, присоединяясь к нему в безумной кульминации. Поза была трудная и напряженная, ноги едва выдерживали нагрузку, но, попав в мир давления и жара, Клодия почти не замечала неудобств. Вокруг и в ней самой был лишь горячий свет, обжигавший изнутри восторгом, а под ней всецело в ее власти бился и корчился плененный ангел.

Прошло какое-то время, прежде чем Клодия смогла разогнуть занемевшие ноги и подняться. Колени ныли, потянутая мышца напомнила о себе резкой болью, но в остальном она чувствовала себя прекрасно, словно получила заряд жизненной энергии.

– Бог ты мой, на кого же я похожа! – пробормотала Клодия, поймав свое отражение в стекле. Волосы всклокочены, лицо светится, голая ниже пояса, еще недавно свежая майка помята и в пятнах. Поглядев вниз, она увидела тонкую пленку испарины на бедрах и предательский блеск иной влаги на лобке.

«Ну и пугало», – подумала Клодия, но почему-то непристойный растрепанный вид лишь добавил ей бодрости. Она чувствовала себя энергичной, молодой и дерзкой. Беатрис Куин гордилась бы ею!

«Не просто гордилась, – пропищал дерзкий внутренний голос. – Она возжелала бы тебя, Клодия. Увидев тебя такой, как сейчас, добрый доктор упала бы перед тобой на колени и поцеловала в то самое место, которое только что таранил Пол!»

Какое возмутительное предположение! Однако же отражение в стекле улыбалось. Клодия прижала ладонь к губам, слегка побаливавшим после жадных поцелуев Пола, и представила, как ее целуют куда более нежные губы Беатрис. И снова улыбнулась.

Ее внимание привлек какой-то звук, нечто среднее между стоном и вздохом пресыщения. Обмякший Пол лежал в той же позе, в какой она его оставила, словно водяной, обслуживший грозную принцессу-воительницу и брошенный за ненадобностью на берегу. Из-под спины смятым комом выглядывала рубашка, съехавшие брюки болтались на лодыжках; вид у него был столь же неприличный, сколь и блаженный.

Что ж, по крайней мере, этот его орган определенно не пострадал, решила Клодия, заглушив тонкий голосок сомнения. Может ли мужчина, получивший шок и сотрясение мозга, оставаться таким потрясающим любовником? Кто скажет?

«Да и какая разница», – весело прозвучал у нее в голове голос Беатрис Куин, и в эту минуту, когда тело все еще пело и звенело, Клодия согласилась с ней.

Пол снова застонал, улыбнулся с каким-то полусонным изумлением и, поерзав в шезлонге, слегка потянулся. Клодия не сомневалась, что он прекрасно сознает, какое неприличное зрелище представляет, но ни малейшей попытки прикрыться он не сделал и, более того, похоже, с гордостью демонстрировал свои достоинства. И она, конечно, была совсем не против полюбоваться на обмякший, но все еще впечатляющий орган, вспоминая его другим, налитым и вздыбленным, раз за разом вторгающимся в ее глубины. Словно уловив ее мысли, член пошевелился, словно сонный разрумянившийся змей.

– Негодник, – весело пробормотала Клодия, потянувшись за одеждой. Она и сама не знала, с кем говорит – с собой или со своим прекрасным любовником-эксгибиционистом, – но это ее не волновало.

Пока она застегивала брюки и обувалась, напомнили две насущные, хотя и противоположные потребности: попить и пописать. Бросив на все еще дремавшего Пола последний долгий взгляд, Клодия покинула оранжерею.

Облегчившись, а потом быстро освежившись в ванной и побрызгав на себя духами, Клодия чуть ли не бегом спустилась по лестнице в кухню. Как здорово, однако, заниматься сексом с молодым, полным сил мужчиной, даже если ты сама проделала большую часть работы! К тому же рядом с Полом, в его объятиях, она чувствовала себя все моложе и моложе. Беатрис была совершенно права. Даже если он жиголо, какое это имеет значение?

«Ему, может быть, захочется чаю», – решила Клодия, оглядывая стоявшие на подносе фарфоровый чайник и чашки. Она уже взяла чайник, чтобы налить воды, но поняла, что и сама не прочь выпить чего-нибудь прохладительного.

– Черт бы тебя побрал, Пол Как-тебя-там! – с наигранным возмущением воскликнула она, открывая холодильник. – Почему я должна каждый раз тебе угождать? Разве не достаточно того, что ты заполучил мое великолепное тело?

Через пару минут она влила в высокий кувшин сок свежевыжатых апельсинов и лимонов и – заключительный штрих – бросила несколько кубиков льда.

– Подумала, может, для разнообразия тебе захочется чего-нибудь другого, – объявила она, входя в оранжерею.

Но, подняв глаза от подноса, чуть не выронила его вместе с высокими стаканами, кувшином и всем остальным. Дверь в патио была открыта, Пол и его мятая одежда исчезли.

Глава 8 Прогрессивная терапия

Паника накатила на Клодию вместе с разочарованием, столь горьким, что у нее едва хватило сил его вынести. Она знала, что это может произойти, что Пол однажды вылетит из клетки так же внезапно, как и попал туда, но все равно случившееся глубоко ее задело и разозлило. Вот так, попользовались и бросили. Как какую-нибудь дурочку.

А потом включился здравый смысл, принесший тревогу и чувство вины.

Даже самый отъявленный злодей не убежал бы в рваной рубашке и босиком. Кроссовки, которые Пол носил с утра, по-прежнему валялись там, где их бросили, под шезлонгом, и если бы он искал какую-то другую обувь, она бы услышала шаги на лестнице. Возможно, если ее гость действительно ушел, с ним случилось что-то вроде рецидива, он впал в беспамятство и побрел куда глаза глядят. С грохотом поставив поднос, она пулей вылетела в сад.

А когда увидела Пола в дальнем конце лужайки (он сидел на корточках и разглядывал ее клумбу), испытала такое облегчение, что даже разозлилась на себя. Каким бы прекрасным ни было его тело и как бы умело он им ни пользовался, привязаться к мужчине, да еще так быстро, было с ее стороны недопустимой глупостью. Одержимость опасна, нельзя строить свою жизнь вокруг него.

– У тебя все в порядке? – небрежно спросила Клодия, твердо решившая не показывать, как переполошилась всего минуту назад.

– Все отлично… спасибо, – ответил Пол, выпрямляясь и поворачиваясь к ней с ослепительной и при этом почти застенчивой мальчишеской улыбкой. – А у тебя? – добавил он игриво.

– Вполне.

Несколько секунд она стояла, подбоченясь, глядя на него задумчиво и даже с вызовом. Клодия не чувствовала к нему антипатии и не ощущала откровенной дерзости в шедших от него флюидах, но все это было своего рода столкновение, оно приятно возбуждало и щекотало нервы.

– Я приготовила прохладительные напитки. – Клодия повернулась к оранжерее, чувствуя на себе его пристальный взгляд. – Правда, не чай. Захотелось чего-нибудь другого для разнообразия.

Она пошла обратно в оранжерею, а за спиной его бесшумные, босые ноги будто целовали траву.

– Великолепно, – заметил Пол, когда они остановились перед подносом с кувшином, стаканами и тарелками с бутербродами.

Ланч был уже довольно давно, и Клодия почувствовала, что проголодалась.

– Не могли бы мы выпить вон там? – спросил он, кивнув в сторону выкрашенных белой краской садовых стульев и столика в дальнем конце парка, на другой стороне дорожки, возле которой Пол любовался цветами. Не дожидаясь ответа, он взял в руки поднос.

– Конечно, – отозвалась Клодия, слегка раздраженная тем, что он снова распоряжается: что за своеволие для человека, взятого в дом из милости!

Но когда они сели и она разлила охлажденный фруктовый коктейль, то скрепя сердце признала, что место более чем подходящее. День уже клонился к вечеру, хотя солнце еще светило, но висело низко, и косые лучи уже не припекали, а воздухе разливался густой, упоительный аромат цветов и трав.

– Восхитительно!

Сидя с закрытыми глазами, Пол потягивал коктейль через соломину. Полосатые соломинки, которые Клодия сунула в стаканы, казалось, выражали внезапную перемену в ее настроении, ощущение праздника, который, увы, закончился.

Некоторое время она наблюдала, как Пол с наслаждением, почти жадно, потягивает коктейль, в перерывах между глотками поднимая удлиненное бледное лицо к закатным лучам. Вид у него был довольный и умиротворенный, намного более довольный и умиротворенный, чем полагалось человеку в его положении, но, что бы ни стояло за этим, Клодию такое положение тоже устраивало. С сомнениями и вопросами она решала пока повременить.

– Я видел белку, пока ты была в доме. – Пол немного помолчал, потом отставил стакан, выпрямился и указал на один из буков в конце парка. – Скакала себе спокойно по траве как ни в чем не бывало, а потом вдруг сорвалась и стремглав забралась на то дерево.

– Да, у нас их много. Это потому что лес близко.

– У нас? – Пол быстро перевел на нее взгляд.

– Сила привычки, – ответила Клодия, отставляя стакан. Подумала было долить, но поленилась.

– Ты все время думаешь о муже? – Пол снова взял свой стакан, поиграл с соломинкой. – Должно быть, скучаешь по нему.

– Нет… и да. То есть… я не думаю о нем все время. Уже нет. («Особенно сейчас!» – мысленно добавила она.) Но все еще скучаю по нему, правда. Мы хорошо жили. Он был намного старше, но это не имело никакого значения. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

Она скосила глаза, протянула руку и наконец подлила себе коктейль.

– Думаю, да, – бесстрастно отозвался Пол, протягивая стакан, чтоб Клодия налила и ему.

«Нахальный сукин сын, – подумала Клодия, не без труда пряча улыбку. – Думает, я потому так легко переспала с ним, что мне не хватает регулярного секса, который был у нас с Джеральдом».

Они посмотрели друг на друга, и Клодия легонько стукнулась своим стаканом о его.

– И к твоему сведению, мистер Загадка, я вовсе не умирала от фрустрации до твоего появления. Мне… мне это было даже не нужно!

Пол вскинул брови, ухмыльнулся и сделал глоток, многозначительно обхватив губами соломинку.

– А, стало быть, ты сделала это исключительно для меня, – заметил он после долгой, задумчивой паузы. – Новый метод прогрессивного лечения от амнезии.

– Нахал! – бросила она без особого возмущения, подумав, не выплеснуть ли на него коктейль в наказание за дерзость. Впрочем, это не совсем его вина. Она сама спровоцировала этот разговор неосторожным замечанием.

– Извини. – Он поставил стакан и повернулся на стуле лицом к ней. – С моей стороны это было легкомысленно и глупо. Ни твое, ни мое положение не располагает к легкомысленности. – Лицо его помрачнело, что лишь добавило красоте Пола поэтичности. Клодия ощутила знакомый трепет внутри. – Тебе должно быть очень одиноко.

Желание желанием, но она чувствовала, что Пол серьезен, и точно знала, что он должен чувствовать. Его одиночество другое, но гложет так же.

– Все было не так уж плохо. У меня есть друзья.

– Например, Мелоди и Беатрис? – Он смотрел на нее вроде бы совершенно невинно и мягко, но все же в голубых глубинах что-то всколыхнулось.

Клодия ответила на его взгляд и быстро огляделась. Идиллическая картина летнего дня осталась прежней, и пьянящие ароматы сада так же кружили голову, как минуту назад, но что-то неуловимо изменилось. Маятник снова качнулся в сторону секса, как неизменно происходило в те двадцать четыре часа, что они были знакомы.

– Мелоди – единственная, кого могу назвать настоящей подругой, – ответила Клодия, гадая, куда может завести их разговор. – Я знаю ее сто лет. С самого ее детства. Мы с ней очень близки. – Она немного помолчала, уловив очередной всплеск интереса Пола. – Что касается Беатрис, то я ее почти не знаю. Мы познакомились на похоронах Джеральда. Она, вообще-то, была его другом, не моим.

– Понимаю.

Понимает ли? Может, и на самом деле понимает. А если спровоцировать? Сыграть в его же игру. Интересно, что он имел в виду, когда упомянул Беатрис и Мелоди? Не просто же так. Ох, демон-искуситель! Он будто прочел все возникшие у нее мысли. И едва только знойная доктор Куин шагнула через порог, он ведь будто прочел ее, Клодии, мысли!

– Кстати, что ты думаешь о Беатрис? – спросила она как можно небрежнее. – Мне показалось, она умеет найти подход к больному.

– Да, впечатление произвести умеет, – уклончиво ответил Пол. – А ты как считаешь?

Клодия попыталась сформулировать такой же ничего не значащий ответ, но тут Пол поднес к губам стакан, и капля, сорвавшись с запотевшего стекла, упала на его неприкрытую грудь. Завороженная, Клодия смотрела, как крошечный шарик медленно ползет вниз, по бледному торсу, к поясу брюк. В ее воображении одежда вдруг исчезла, и капля продолжила свой путь, пробежала по животу Пола и добралась до лобка.

– В общем, так же. Ты прекрасно ее охарактеризовал. Впечатление произвести умеет.

– И все?

– Она умная, сострадательная. Думаю, прекрасный профессионал.

И все?

Он не произнес этого вслух, но Клодия тем не менее прочла его вопросительный взгляд.

– Она красивая. Очень чувственная. Очень смелая. У нее божественное тело, и она хочет, чтоб все это знали. – Клодия увидела, как вспыхнули глаза Пола. – Она так молодо выглядит, но я знаю, что она на несколько лет старше меня.

Пол непринужденно рассмеялся.

– А тебе, кстати, сколько? – спросил он просто, без обычного для большинства мужчин неловкого хождения вокруг да около, когда им хочется узнать возраст зрелой женщины.

Может, соврать? Она понятия не имела, сколько лет самому Полу, но, по ее прикидкам, он был как минимум лет на десять моложе.

– Сорок два, – ответила она, помолчав.

– Правда?

Прозвучало искренне. Притворяется? – гадала Клодия, ожидая тривиального «не может быть, ты на сорок не выглядишь». Но он промолчал.

«Слишком умен для этого, да?» – подумала она, снова наблюдая, как он пьет, держа губами соломинку, как ходит вверх-вниз кадык. Дальнейшие заверения были бы слишком явными.

– Я удивился, когда ты сказала, что Беатрис не твоя подруга, – заметил Пол, допив коктейль. – Мне показалось, что вы хорошо друг друга знаете. Что у вас доверительные отношения. Что вы очень близки.

У нее забегали мурашки. Опять он со своими намеками и предположениями!

– Не понимаю, о чем ты, – напустилась она. – Ты видел нас вместе не больше минуты.

Какое-то смутное воспоминание при этом промелькнуло в сознании; что-то, что она отметила мельком, а потом отмахнулась. Какая-то тень, замеченная краем глаза, когда она провожала Беатрис Куин до двери.

– Мне больше и не надо, – отозвался он с наигранным безразличием, и по лицу его как будто скользнуло легкое облачко неловкости.

«Какое самообладание, – невольно восхитилась Клодия. – Он явно не собирался признаваться, что подслушивал их с Беатрис разговор, и никакими обвинениями, ни открытыми, ни высказанными полунамеком, его не проймешь».

Пожалуй, решила Клодия, его все-таки стоит вывести на чистую воду, но не в том, что касается подслушивания.

– Может, ты и прав. – Она взяла свой стакан, поводила рассеянно пальцем по запотевшему стеклу и поставила, не пригубив. – Мы действительно в чем-то близки, я это чувствую. Такое случается. Внезапное, мгновенное влечение. Будь она мужчиной, можно было бы говорить о любви с первого взгляда.

«Ну что, съел? Разве ты не этого хотел?» – мысленно бросила она.

– Любовь? – тихо присвистнул он. – Даже так?

– Ну, может, не совсем…

– Симпатия?

Опять играет. Сидит себе, развлекается, искушает – соблазнитель и жертва в одном лице. Аж дух захватывает. Он поставил стакан и посмотрел на нее без всякого выражения. На секунду она представила его в невидимых солнцезащитных очках. Непроницаемая маска на лице, пронзительно голубые глаза словно скрыты вуалью, которая ничего прячет, но надежно защищает.

Ей вдруг захотелось, чтоб игра закончилась. Не прошло и часа с тех пор, как он был в ней, а она скакала на нем на шезлонге в оранжерее, а желание проснулось снова. Вот только прежнего драйва уже не чувствовалось. Она и сама не заметила, когда и как они с Полом поменялись ролями. Пришел черед ему проявлять инициативу и решать, соблазнять или командовать.

– Думаю, слово, которое ты ищешь, – похоть, – произнесла Клодия почти шепотом. Ненавидя себя за мягкотелость, она надеялась, что не переступила черту.

– Я на это и надеялся.

Пол встал, выпрямившись во весь свой внушительный рост, а Клодия поймала себя на том, что затаила дыхание. А потом с облегчением выдохнула, когда он взял ее за руку.

– Расскажи мне все-все, – попросил он, поднимая ее со стула и увлекая к дому. – Об этом твоем внезапном влечении к Беатрис…

И она рассказала.

Пока он только что не тащил ее вверх по лестнице, крепко сжимая ладонь своими тонкими пальцами, она поведала ему о непристойных мыслях, на которые вдохновили ее соски Беатрис, просвечивавшие сквозь тонкую белую ткань.

– Они выглядели такими твердыми… такими соблазнительными, – призналась она, когда Пол распахнул дверь в гостевую комнату, в свою комнату, и затащил ее внутрь. – Как маленькие спелые ягодки. Мне хотелось пососать их, укусить.

– Продолжай! Еще! – подгонял он, поднимая ее руки над головой и почти сдирая с нее майку.

– Мне хотелось снять с нее всю одежду, посмотреть, какая она обнаженная. – Клодия захихикала. – Посмотреть, натуральный ли у нее цвет волос или она красится! – Она тихонько застонала, когда Пол стал ласкать ее соски, прикасаясь к ним так нежно, словно они тоже были спелыми ягодами.

– Мне хотелось поцеловать ее… везде. Вдыхать ее запах, лизать ее, – продолжала она, безудержно импровизируя, гордая своей смелостью и в то же время шокированная этим.

Пол тем временем освобождал ее от обуви, брюк и трусиков. Отступив назад, он оставил ее обнаженной во все еще ярком свете вечернего солнца.

В первое мгновение Клодии захотелось прикрыться. Ни прошлой ночью, ни утром такой откровенности она себе не позволяла. Сейчас не было ни спасительной темноты, ни остатков одежды, которые облегчили бы ее страхи и умиротворили стыдливость. Здесь и сейчас Пол видел ее всю: каждую впадинку, каждую выпуклость, каждую складку. Все мелкие физические особенности, которые не пощадили годы, все недостатки, особенно выделявшиеся на фоне его совершенства.

– Господи! – хрипло простонал Пол, стаскивая с себя одежду. – Еще, расскажи еще, – взмолился он и, откинув в сторону покрывало, нетерпеливо опрокинул ее спиной на кровать.

И она рассказывала… Сочиняла непристойные истории, которые никогда раньше не пришли бы ей в голову, и пересказывала их, пока они катались, извивались и кувыркались.

К тому времени, когда они закончили, в голове у нее все спуталось и затуманилось, но плоть пресытилась, а сонный дух утопал в ленивом блаженстве.

– Вот то единственное, что Беатрис не может тебе дать, – сонно пробормотал Пол с типично мужским самодовольством, когда Беатрис пошевелилась и тыльной стороной ладони задела обмякший член.

– Верно, – отозвалась Клодия. Забавно, что даже он, ее фантастический незнакомец, оказался рабом тех же фаллоцентричных представлений, что и большинство мужчин. – Но во всем остальном, я уверена, она может тягаться с любым мужчиной. На меня Беатрис произвела впечатление женщины, которая знает все, что только можно знать о сексе и эротизме.

– Да, мне тоже так показалось, – согласился Пол, медленно, почти рассеянно поглаживая Клодию, скорее как друг, чем как любовник.

– Неужели? Так она и с тобой заигрывала?

– Увы, к сожалению, нет. – Пол с наслаждением потянулся. Они так еще и не оделись, но свет уже почти померк. Клодия пожалела, что не видит его получше. – Наверное, это неэтично или что-то в этом роде.

– Наверное… – Клодия села, повернулась лицом к нему и коснулась его щеки, заставляя посмотреть на себя. – Но ты бы уступил, если б она стала соблазнять тебя?

Его длинные черные ресницы стыдливо затрепетали.

– Все в порядке. Не скажу, что не ревновала бы. Но ведь мы с тобой не связаны клятвой вечной верности, так ведь? – Она помолчала, обдумывая свежую идею. – Знаешь, а ведь, вполне возможно, ты совершаешь супружескую измену… со мной. Что, если ты женат?

– Что ж, может быть, – заметил он, нахмурившись, потом повернулся, чтобы поцеловать ее ладонь, – но если у меня и есть жена, я совершенно ее не помню. – Он поцеловал ее еще и еще и, продвинувшись вверх, прижался губами к внутренней стороне запястья. – Кстати, о Беатрис… – Откровенная попытка сменить тему вызвала у Клодии улыбку. – Все то, что ты мне рассказывала… Ты серьезно? Ты правда занялась бы с ней сексом? Я не говорю, что не ревновал бы, если это так… – Он посмотрел на нее снизу, и она ощутила его ухмылку кожей запястья. – Просто хочу, чтобы ты пообещала, что позволишь смотреть на вас!

– Шельмец! – проворчала она с искренней нежностью. – Вы, мужчины, все одинаковы, когда дело касается двух женщин.

– Ну, по крайней мере, хоть в этом я нормальный, – весело заметил Пол и, поцеловав ее в изгиб локтя, раскрыл губы и прижался языком к жилке. – Но ты так и не сказала мне о себе и Беатрис. Ты говорила серьезно или придумала все, чтобы завести меня?

– И то и другое, – ответила Клодия, слегка поерзав, когда он собрался ее укусить. – Не знаю почему, но я до сегодняшнего дня не рассматривала женщин как сексуальные объекты. Должно быть, это ты что-то такое со мной сделал. – Она легонько взяла его за волосы и заставила снова посмотреть ей в глаза. – До встречи с тобой я никогда не мечтала о женщине.

Он посмотрел на нее с притворной обидой.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – сказала она и, притянув к себе, поцеловала в губы.

– А как насчет Мелоди? – полюбопытствовал Пол, когда они оторвались друг от друга и он привлек ее в нежные объятия. – Ты не рассматриваешь ее в качестве любовницы? Она явно питает к тебе нежные чувства.

– Да ты что!

Само это предположение показалась нелепым, почти непристойным. В ее чувствах к Мелоди никогда не было ничего предосудительного. Она смотрела на молодую женщину почти как на дочь или скорее как на младшую сестру и стремилась во всем поддержать. Утешение, которое они находили друг у друга, всегда было чисто платоническим. Клодии в голову не приходило, что здесь может быть чем-то еще. И все же…

Мелоди была очень красива, даже сейчас, когда приходилось подстраиваться под мужа. Холодный, глянцево-холеный стиль, который выбрал муж Мелоди, совершенно не вязался с ее тонкими, изящными чертам, с ее молодостью и мечтательным обликом. Клодия помнила другую Мелоди, прелестную, похожую на наяду девушку с мягкими, темными, слегка вьющимися волосами и изысканным лицом, не нуждавшимся ни в какой косметике. В Мелоди была – и осталась – какая-то ранимость юности, так привлекавшая взрослую Клодию.

«Бог мой! – вдруг подумала она, глядя на Пола, который все еще ждал ответа, не сводя с нее своих огромных голубых глаз с прятавшимся в глубине лукавым блеском. – А ведь у него то же самое! Та же искра, что влечет меня, – подумала она. – Та же беспомощность в сочетании с силой. Они почти как брат и сестра, и я действительно хочу их обоих… да!»

– Я прав, так ведь? Ты хочешь ее, – настаивал Пол, тычась в нее возродившимся к жизни членом.

Клодия в замешательстве отвернулась. Так неловко, почти страшно, когда тебя читают словно открытую книгу, и в то же время это так возбуждает. Кстати, вот еще одно удивительное совпадение. Мелоди тоже умеет порой угадывать, о чем думают люди – или, по крайней мере, о чем думает Клодия.

– В некотором роде, – призналась она, – хотя до этой минуты мне это и в голову не приходило. Мы дружим много лет, несмотря на разницу в возрасте. Но никакого сексуального влечения никогда не было.

– Может, вы просто не распознали его, – проницательно заметил Пол. – Хотя, судя по тому, как Мелоди на тебя смотрит, она уже давно об этом знает.

– Как это ты стал вдруг таким знатоком личных взаимоотношений? – спросила Клодия, беря его в руку.

Пол тихо застонал и подался вперед, проталкиваясь в сжатую ладонь.

– Бог знает! – прошипел он сквозь стиснутые зубы, продолжая покачиваться. – Может, чутье, может, еще что. Похоже, я знаю все, кроме того, что было бы действительно полезно. Например, как меня зовут. Кто я. Откуда.

Клодия хотела было убрать руку, сочтя момент неподходящим, но Пол не позволил.

– Я скажу тебе еще кое-что, – пробормотал он, кривясь от наслаждения. Живой стержень в ее руке увеличился до огромных размеров. – Мелоди несчастна… очень несчастна. И если ты займешься с ней любовью, то отвлечешь от проблем.

– Откуда, скажи на милость, ты это знаешь? – изумилась Клодия, продолжая ласкать его и в то же время гадая, как он может вести аналитическую беседу – притом о ком-то другом! – когда вот-вот улетит в оргазм под ее настойчивыми ласками. Даже ей было трудно сосредоточиться одновременно на двух объектах: каменеющем пенисе Пола и неудачном браке Мелоди. Каждый заслуживал ее полного и безраздельного внимания.

– Просто знаю, и все! – выдохнул он. – Вижу… по глазам.

Что правда, то правда; хотя как Пол сумел разглядеть это всего за несколько минут знакомства, просто поразительно, почти сверхъестественно. Его проницательность воистину изумляла, особенно учитывая травму. В нем так много всего, и с каждой минутой открывается все больше и больше.

«Но сейчас я больше не могу ни думать, ни говорить об этом», – вдруг решила Клодия. Тело ее пылало и требовало внимания. Она уже взмокла, раскрылась и была готова к любви. А возможность обсудить Мелоди еще появится.

– Поговорим о Мел позже? – мягко попросила она и, повернувшись на спину, обеими руками притянула и направила его в себя.

– Да… да, конечно, – отозвался Пол слегка дрогнувшим голосом, устраиваясь у нее между ног. Она почувствовала, как шелковистая головка уперлась в нее и со слепой, заученной точностью проникла внутрь, словно ключ, многие годы искавший нужный замок. – Прости… я сейчас с тобой. – Он повертелся, приспосабливаясь, и одним длинным скользящим толчком превратил «с тобой» в «в тебе». – Неподходящее время говорить о другой женщине.

– Я тебя прощаю, – выдохнула Клодия, обвивая его руками и ногами.

И еще долгое время никто из них не проронил ни слова.

Разбуженная настойчивой телефонной трелью, Клодия не сразу поняла, где находится.

Оглядевшись, увидела знакомые кремовые стены собственной спальни и на мгновение удивилась. Боже, почему здесь? В собственной кровати, среди бледных кружев, прекрасных тканей и всевозможных безделушек, накопившихся за годы супружеской жизни с Джеральдом… В этом было что-то неестественное. Она скорее ожидала увидеть гостевую комнату в голубых тонах и с мебелью попроще. И диваном, который теперь занимает Пол.

Телефон продолжал трезвонить, и Клодия, обругав себя за то, что не включила автоответчик, потянулась к прикроватной тумбочке и буркнула:

– Да?

– Алло? Клодия? Это Беатрис! – Голос был бодрый и свежий, как утро за окном. – Надеюсь, я ничему не помешала, – продолжала она с явной смешинкой в голосе.

– Нет, нет. Я просто что-то заспалась, – отозвалась Клодия.

Она села и потерла лицо, потом пригладила волосы. Интересно, который час? Солнце на небе поднялось уже высоко.

Беатрис многозначительно хмыкнула, что, по-видимому, означало «расскажи кому-нибудь другому!».

– Ну, думаю, тебе это только на пользу!

– Как скажешь, – ответила Клодия и, сообразив, как невежливо это прозвучало, поспешно продолжила: – Извини. Я еще не совсем проснулась. Есть новости насчет обследования Пола?

– Да! Отличная новость! – с энтузиазмом отозвалась Беатрис. – Мне удалось договориться на сегодня, во второй половине дня… ну, если, конечно, вас это устраивает.

– Разумеется, это будет просто замечательно! Огромное тебе спасибо за хлопоты, – поблагодарила Клодия, эгоистично сожалея, что их с Полом не оставили хотя бы еще ненадолго в покое. Ведь очень скоро он все вспомнит и покинет ее.

– Ерунда. Рада помочь, – заверила ее Беатрис, и у Клодии возникло ощущение, что это и на самом деле так, что она не кривит душой. Несмотря на свое вызывающее поведение и ужасную сексуальную репутацию, доктор Куин заботливая, внимательная и по-настоящему добрая.

Визит в частную клинику в Эйнсли, которую сама Клодия никогда не посещала, но о которой от многих друзей слышала самые лестные отзывы, назначили на половину третьего. Она приблизительно представляла, где это, и, получив указания от Беатрис, не сомневалась, что легко найдет дорогу. Доктор Куин встретит их в приемной в два пятнадцать.

– И скажи Полу, пусть не волнуется, – наставляла она Клодию мягким, успокаивающим тоном. – Дэвид Колвил – блестящий специалист, лучший в своей области. Впрочем, сомневаюсь, чтобы он нашел что-нибудь серьезное. Уверена, просто требуется время.

«Время, – подумала Клодия после того, как Беатрис повесила трубку. – Ох уж это время! Сколько его у меня… наверное, немного, поэтому лучше не тратить его понапрасну».

Но, быть может, ночь прошла зря? Они с Полом не спали вместе главным образом потому, что к тому времени, когда закончили заниматься любовью, искупались и наскоро перекусили, одетые в банные халаты, стало очевидно, что Пол измотан. Под глазами у него залегли легкие тени, веки отяжелели, и пару раз он стыдливо прикрыл зевок. Он не стал возражать, когда она отправила его в постель, и не позвал ее с собой. Для нее это стало огромным облечением и крошечным разочарованием.

«Мы могли бы просто спать вместе», – подумала она и, взглянув на часы, испуганно охнула. Если они хотят успеть к назначенному времени, то надо пошевеливаться.

Решив вначале собраться сама, а потом сосредоточить усилия на Поле, она мигом выбрала одежду и приступила к быстрому, но тщательному туалету, остро сознавая, что хочет произвести впечатление на Беатрис и выглядеть как можно лучше и моложе ради любовника.

И все же жаль, что они не провели ночь вместе. Теплое тело в постели – это то, чего ей сильно не хватало со смерти Джеральда. Для утешения. Для успокоения, когда время от времени снилось что-то страшное. Да просто для животного удовлетворения.

«Но этим бы дело не ограничилось, не так ли?» – мысленно спросила она себя, положив расческу после того, как уложила свои коротко постриженные, послушные волосы в красивую, шедшую ей прическу. Клодия уставилась на свои руки так, словно никогда раньше их не видела. Эти руки становятся жадными и неугомонными, оказавшись поблизости от тела Пола, и если бы она делила с ним постель, то не смогла бы сдержаться. Разбудила бы, начала упрашивать, требовать, а ведь ему так нужен спокойный, долгий сон.

А раз так, то все же хорошо, что она оставила его в покое, подумала Клодия, подавив эгоистичное сожаление, затем поднялась и изучила свое отражение в большом викторианском зеркале в подвижной раме – одном из многих роскошных свадебных подарков Джеральда.

«Неплохо», – решила она, любуясь кремово-синим платьем на пуговицах, которое надела после долгих раздумий. Платье было без рукавов, доходило до середины икр и на первый взгляд выглядело скромным. Однако в длинном ряде квадратных синих пуговиц содержался некий смутный намек, неочевидное приглашение. Не откровенно вульгарное, но многообещающее. Босоножки с тонкими ремешками на не слишком высоких, но изящных каблуках лишь усиливали легкое провоцирующее впечатление.

«Идиотка! – отругала она себя. – Чего ты ждешь от этого визита? Ты же едешь в клинику, везешь больного друга на обследование, а не в отель на тайное любовное свидание».

И все равно Клодия чувствовала себя увереннее от того, что выглядит так, будто вариант с адюльтером не исключен. Разгладив юбку, она задорно подмигнула в зеркале.

Глава 9 Классические воспоминания

– Что случилось? – встревоженно спросила Клодия, когда, обернувшись, обнаружила, что Пол прирос к месту. Он стоял как вкопанный, во все глаза уставившись на машину, которую она вывела из гаража, пока ждала его. На лице застыло смешанное выражение боли и надежды.

– Что такое, Пол? – повторила Клодия, положив ладонь ему на руку, когда он даже не пошевелился.

Что-то определенно произошло: либо очень плохое, либо, напротив, очень хорошее. Старый классический «Ягуар» Джеральда часто вызывал возгласы восхищения и даже зависти, но еще никто и никогда не терял дара речи, едва лишь его увидев.

– Эй! – Она легонько встряхнула гостя, почувствовав под рукой мелкую дрожь. – Скажи, наконец, что случилось! Ты меня пугаешь!

Пол повернулся и посмотрел на нее большими глазами.

– У меня когда-то была такая машина, – проговорил он чуть слышно, шагнул вперед, бессознательно стряхнув руку спутницы, и положил пальцы на гладкий стальной корпус «Ягуара».

«Не притворяется», – подумала Клодия, и сердце ее сжалось. Внутри Пола определенно шла какая-то напряженная борьба, словно некая неведомая сила вырывала воспоминания из его серого вещества. Пол сопротивлялся что есть сил и еще никогда не казался ей красивее.

– Почти ни на что не годная развалюха… но точно именно эта модель и такого же цвета. – Он провел ладонью по крыше, как будто погладил.

– Хорошо. Ты что-то вспоминаешь. Это может быть очень важно, – сказала Клодия, становясь рядом с ним, у дверцы. – Ничего больше не приходит? По ассоциации?

Пол вновь ушел в себя, водя рукой по машине, потом коснулся кончиками пальцев фигурки застывшего в прыжке зверя, эмблема «Ягуара». Через минуту он обошел машину спереди, шагнул к пассажирской дверце, распахнул ее и, наклонившись, заглянул в салон. Когда Пол забрался внутрь, Клодия открыла свою дверцу, бросила сумочку на заднее сиденье и проскользнула на водительское место. Она хотела еще порасспрашивать, но понимала, что момент в высшей степени деликатный. Пол хмуро оглядел приборную доску орехового дерева.

– Да… да, приходит, – запоздало отозвался он, продолжая разглядывать счетчики, индикаторы, радио. – Вроде как… – Он повернулся к ней. – Но трудно. Все какое-то далекое и путаное.

– Не насилуй себя, – посоветовала Клодия, снова дотрагиваясь до него. Ей пришло в голову, что прикасаться к нему становится небезопасно. Вот и теперь, в машине, ее уже окатывали волны знакомого жара. – Наберись терпения. – Да, Клодия, уж постарайся! Она быстро, как будто обожглась, отдернула руку. – Послушай, если ты не слишком хорошо себя чувствуешь, мы можем все отменить. Уверена, Беатрис и этот специалист, или кто он там, поймут.

– Нет, все в порядке, – ответил Пол, повернувшись к ней. Лицо его теперь было спокойным, почти блаженным. – Я чувствую себя прекрасно. Думаю, начинаю вспоминать чуть больше… что-то как будто… проясняется. – Он снова нахмурился, но с какой-то грустью, даже некоторым изумлением. – Но что бы это ни было, не думаю, что это что-то недавнее. Скорее похоже на воспоминание о воспоминании, если ты понимаешь, о чем я.

Он улыбнулся своей волшебной, ангельской, мальчишеской улыбкой, и Клодия поспешно вцепилась в руль.

– Пожалуй, да, – ответила она, на самом деле плохо представляя, о чем он говорит. – В некотором роде…

Замкнутое, пахнущее кожей тесное пространство оказывало бурное, пугающее действие, концентрируя магию Пола в поле со сногсшибательным эффектом выдержанного виски. Не заблуждалась ли она, думая, что сможет сосредоточиться за рулем?

– Нам пора, – наигранно бодро объявила Клодия.

С опозданием она заметила, что Пол даже не попытался пристегнуться. Он просто сидел рядом, оглядывая салон и словно переориентируя себя на всплывший из памяти кусочек прошлого. Дотронулся до приборной доски, кожаной обивки сиденья, рычага передач – откинулся на спинку и ушел в себя.

«Не будь он таким неотразимым, сосредоточиться на поездке и предстоящей программе было бы намного легче», – растерянно подумала Клодия. Из имевшейся в ее распоряжении одежды Джеральда Пол, похоже, намеренно выбрал лучшее, то, что шло ему больше всего: свободный летний костюм кремового цвета – ее покойный супруг надевал его всего один раз, объясняя, что костюм слишком молодежный, не по возрасту, – в сочетании с белой шелковой рубашкой без воротника и бежевыми кожаными туфлями. Буйная шевелюра, сияющие ясные глаза и бледная кожа – Пола вполне можно было принять за современного «дизайнерского» мессию. Клодия устыдилась: в его присутствии она становилась слабой и безответственной, ей хотелось немедленно отправиться с ним в постель – и к черту больницу!

– Пол! – напомнила она.

Он лишь рассеянно посмотрел на нее, и Клодия приступила к действиям. Протянув руку, вытащила ремень безопасности, протянула через грудь пассажира и дрожащими, неловкими пальцами защелкнула. Руки ее оказались в опасной близости от самой соблазнительной части великолепного тела.

– Извини.

Клодия завела машину и, к собственному удивлению, спокойно и уверенно выехала с подъездной дорожки на улицу, ведущую на север, к Оксфорду и его окрестностям.

– Отвлекся, – добавил он, все еще оглядывая салон машины. – Думаю…

– Вспоминаешь что-то еще?

– Да. Но это какие-то весьма специфические обрывки. Главным образом, связанные с этой машиной… или моей машиной… и тем, что произошло и как-то связано с ней. – Не спрашивая разрешения, он открыл «бардачок», словно ища подсказок. Лежавшие там дорожные карты ничем, однако, не помогли. – Твоя машина в прекрасном состоянии. – Он грустно улыбнулся, словно вспомнил что-то приятное. – Та, что я помню, по сравнению с ней просто куча металлолома.

– Возможно, она была у тебя в молодости. Купил из экономии? – Такое объяснение казалось логичным.

– Возможно. – Пол закрыл глаза и прижал пальцы к виску, прямо под быстро заживающей ссадиной.

Они ехали по прямому участку дороги почти в одиночестве, и Клодия позволила себе помечтать, представить своего незнакомца молодым, лет в двадцать или, может, чуть за двадцать. Интересно, он был тогда еще красивее? Или несколько лишних лет только подчеркнули его исключительную красоту, добавили мужественности? В любом случае он, конечно, был неотразим.

Невольно юный Пол представился ей с женщиной. С девушкой. Хорошенькой, милой и свежей, тонкой как тростинка, но сексуальной, со струящейся массой непослушных черных волос. Отзывчивой на его ласки со всей страстью и энергией юности. А он был неутомим, он вгрызался в ее тело, возносил ее выше и выше, к самой вершине наслаждения в том бурном, страстном слиянии, на которое способны лишь очень молодые.

– Клодия! Ты что-то слишком уж разогналась!

Голос Пола, негромкий, но заметно озабоченный, вдребезги разбил образ двух сплетенных гибких тел, трепещущих в пароксизме страсти. Не на шутку перепугавшись, Клодия взяла себя в руки и снизила скорость.

– Извини, – сосредоточенно пробормотала она. – Пыталась сэкономить время. Подумала, мы могли бы заехать куда-нибудь перекусить. Я знаю неплохое местечко неподалеку от клиники. Решила, что тебе не помешало бы немножко отвлечься от предстоящего обследования и всего прочего.

Мысль эта лишь слабо брезжила на периферии сознания, но теперь показалась вполне разумной. Перекусить, выпить чашечку хорошего кофе? Да что угодно, лишь бы обуздать чересчур разыгравшееся воображение.

Пол задумчиво помычал.

– Да. Почему бы и нет? Отличная идея. – Он помолчал, нервно водя пальцами по брючному шву. – И всегда есть вероятность, что мы встретим кого-нибудь, кто меня знает.

Это было бы весьма и весьма интересно, проворчал недоверчивый голос пока еще не исчезнувших подозрений. Чем дальше, тем больше Клодия убеждалась, что Пол говорит о себе правду, но ведь вплоть до его появления два дня назад она была человеком осторожным и кое-что от этой осторожности оставалось.

Некоторое время ехали в молчании. Клодия сосредоточилась на дороге и управлении мощным классическим автомобилем, который любила почти так же, как и Джеральд. Пол, похоже, углубился в мысли или силился собрать в кучу обрывочные воспоминания. Он сидел, наморщив лоб, задумчиво потирая подбородок костяшками пальцев.

Еще один классический случай с причудливым названием «Доспехи Могандера» – старый деревенский паб, которому, несмотря на укреплявшуюся репутацию ультрамодного заведения с превосходной кухней, все еще удавалось сохранять элемент оригинальности, чем он в первую очередь и славился. На стоянку Клодия въехала в бодром настроении, предвкушая приятную обстановку паба. Несмотря на все тревоги и расстройства, мешавшие ее душевному покою и либидо, она поймала себя на том, что страшно проголодалась. Бурные сексуальные игры с милым мальчиком сжигали кучу калорий!

– Давай сядем здесь, – предложила она, показав Полу столик на двоих в глубине зала.

На улице было ветрено, но в это место ветерок проникал лишь через стеклянную дверь, выходившую в так называемый пивной сад. Лучшего места было не найти: с одной стороны – обед на открытом воздухе, с другой – защита от стихии.

Оба выбрали одно и то же – пасту с овощами и французским сливочным соусом – и причем сделали заказ почти в один голос, смехом сняв напряжение, подспудно копившееся между ними. Клодия хотела бы заказать бутылку вина – и выпила бы с огромным удовольствием! – но попросила минеральной воды для обоих. Ей вести машину, а Полу предстоит медицинское обследование. После двух дней безумия привычное благоразумие все же взяло верх. Но как странно теперь это все выглядело!

Оглядевшись, Клодия заметила, что на них уже обратили внимание. Троица молодых женщин лет двадцати с хвостиком, праздновавших что-то за ближайшим столиком, время от времени украдкой поглядывала на них с Полом. Было ясно, что девиц просто распирает от любопытства.

«Смотрите хорошенько, девочки, – так и подмывало сказать Клодию, пока она маленькими глотками пила воду, изо всех сил стараясь не проявить, что заметила их интерес. – Он великолепен, правда? Он прекрасен как бог, он молод, и он мой! Ну, по крайней мере, на какое-то время».

По-прежнему погруженный в свои мысли, Пол сидел с мрачным видом, как будто отстранившись от всего. Потом вдруг поднял голову и улыбнулся; в голубых глазах заплясали озорные искорки.

– Что такое? Что еще ты вспомнил? – спросила Клодия, потянувшись через стол, чтобы дотронуться до его руки.

Пол обвил ее пальцы своими, поднял другую руку и на секунду прикрыл ладонью рот, как будто берег порочную тайну, которой ему не терпелось поделиться. За соседним столиком затаили дыхание.

– Пол! Бога ради, расскажи! Это как-то связано с машиной?

– Да. В некотором роде… – Он убрал руку, но по-прежнему улыбался, веселый и даже какой-то радостно изумленный. – Но это довольно нелепо, даже дико как-то. Я сам с трудом в это верю, но откуда-то знаю, что так оно и есть. Не спрашивай откуда.

– Пол!

– Тебя это может шокировать.

– Предупреждаю!

– Может, даже будет противно.

– Позволь мне самой судить об этом. А теперь рассказывай! Ну же!

– Ладно. – Он поднес ее руку к губам, поцеловал костяшки пальцев, отпустил. Девушки за соседним столиком буравили Клодию взглядами. – Как-то это чудно. Будто нашел отдельный, короткий эпизод фильма. Помню этот эпизод совершенно отчетливо. Но ничего до него и ничего после. Очень странно.

Клодия сдержалась, не стала торопить и ждала, чуть не умирая от любопытства. Пол отпил минеральной воды и наконец заговорил, понизив голос до шепота.

– Были выходные, и я отправился куда-то на машине. Не один, вдвоем. Случилось это, должно быть, давно, потому что мы оба были молоды. И оба без гроша. – Он помолчал, вновь унесшись мыслями в далекие воспоминания. – «Ягуар» был такой развалиной; просто чудо, что мы вообще добрались до места. И коттедж, в котором мы остановились, оказался паршивой лачугой. Но это все мелочи… – Его глаза подернулись мечтательной дымкой; Клодию это глубоко тронуло, она впервые видела его таким. – Мы были просто до чертиков рады выбраться из города, так что неудобства нас не смущали.

На языке у нее уже вертелись вопросы, но она сдержалась, хотя и поймала себя на том, что ревнует.

– Погода была ужасная, и в первую ночь разразилась сильнейшая гроза. – Он бросил на Клодию быстрый многозначительный взгляд, словно подчеркивая, что гроза играет в его жизни какую-то зловещую роль. – Мы оба до смерти перепугались, особенно когда в местном пабе услышали жуткую историю о маньяке-убийце, который бродил там по ночам. Легли в разных спальнях. До тех пор между ними ничего не было… – Ну вот, начинается, подумала Клодия, снова пожалев, что нельзя выпить вина. – Но когда гроза разбушевалась не на шутку, мы оказались в одной постели. Я и Вивиан.

«Ну что ж, – вздохнула про себя Клодия. – Чего еще ты ожидала? Разве можно без какой-нибудь Вивиан?»

– Какая она была? Надо думать, милашка.

– Скорее душка, чем милашка, – невнятно отозвался Пол. Взглянув на него повнимательнее, Клодия обнаружила, что он изо всех сил старается не рассмеяться. – Шесть футов четыре дюйма, с уже редеющими волосами и худющий как жердь. Но да, можно сказать, что Вивиан был ничего себе.

– Мужчина!

– Да, мужчина. – Пол слегка пожал плечом. – Вивиан, не Вивиен. – Он отчетливо произнес оба имени. – Я предупреждал, что тебя это может шокировать.

Клодия в задумчивости протянула руку за водой и сделала глоток, мысленно оценивая свое отношение к давним любовным похождениям Пола. Шокировали ли они ее? Вызвали отвращение? Да и вообще, ревнует ли она теперь, когда знает, что Вивиан – мужчина?

Пожалуй, не особенно; нисколько; разве что совсем чуть-чуть.

– Ого! – пробормотала она и, увидев приближавшуюся к столику официантку, состроила нейтральную мину.

Пока перед ними расставляли еду, Пол, похоже, здорово веселился. Официантка, пышногрудая особа, нимало не смущенная тем, что ей уже далеко за пятьдесят, определенно положила на него глаз и устроила небольшое представление с салфетками, щипцами, блюдами, сопровождавшееся уговорами положить себе еще немножко пасты. При всем своем нетерпении Клодия невольно улыбнулась и, когда официантка уходила, заговорщически ей подмигнула. Ее так и подмывало сказать: «Не волнуйся, дорогая, я о нем позабочусь!»

После того как они попробовали все блюда и пришли к выводу, что кухня и впрямь выше всяческих похвал, Клодия уперлась в Пола твердым взглядом.

– Итак. Ты и Вивиан. Послушаем, что было дальше, – предложила она, подкрепив требование решительным взмахом вилкой.

Пол быстро огляделся, но троица алчных девиц только что отчалила – возможно, неохотно? – а других посетителей в пределах досягаемости не оказалось.

– Так на чем я остановился? – вежливо осведомился он, как будто они говорили о погоде или о чем-то не менее безобидном.

– Ты оказался в постели со своим другом. Прекрати увиливать!

– Именно это и я сказал себе тогда, – пробормотал Пол и, отправив в рот пасту, задумчиво прожевал. – Я знал, чего хотел и чего хотел он, хотя не думаю, что кто-то из нас сознавал это до той ночи. Но между «знать» и «делать» большая разница.

У Клодии прямо-таки зачесались руки; вот бы треснуть вилкой по столу, а потом как следует встряхнуть Пола! Ей страшно хотелось услышать, что же произошло дальше. И, словно почувствовав ее настроение, он тут же продолжил.

– На нем была только тонкая хлопковая рубашка, и, хотя стемнело, я увидел его член, когда он забирался в кровать. До меня дошло, что он, возможно, хотел, чтобы я увидел, и потому не надел трусы. Так или иначе, в небе тотчас опять раздался оглушительный треск, одно, другое… – Он замолчал и ухмыльнулся. – Вот так мы и оказались в объятиях друг друга. И оба с жуткой эрекцией.

Клодия поймала себя на том, что невольно рисует их в своем воображении. Пол, такой же дивный и чуткий, как сейчас, только немного моложе. И таинственный Вивиан, почему-то ассоциировавшийся у нее с одним актером, которого она видела в нескольких фильмах, – высокий, с дурной репутацией и выглядящий соответственно. Как и описывал Пол, худощавый, с редеющими черными волосами.

Она представила переплетенные жилистые руки и ноги, неуверенные ласки, торчащие пенисы… «Интересно, в губы они целовались?» – подумала Клодия, и, словно услышав, Пол ответил на этот вопрос:

– Самым странным и непривычным было целовать другого мужчину в губы. – Он провел пальцем по нижней губе, как будто все еще ощущал прикосновение рта Вивиана к своему. – Язык его казался огромным, как какой-нибудь неуклюжий зверь. Вначале я даже не понял, нравится ли мне это, но потом понял, что нравится, и скоро уже отвечал на его поцелуи и проталкивал язык к нему в рот. – Пол на минуту сложил пальцы домиком, потом снова взял вилку и тут же положил: – В каком-то смысле целовать его оказалось эротичнее, чем чувствовать, как он виляет тазом и трется своим членом о мой.

Клодия слушала как завороженная. Она как будто сидела на краешке той кровати с ними, словно невидимый подглядывающий эльф, наслаждаясь их неуверенными ласками почти с таким же, как и они, страхом и удивлением. Ей хотелось забросать его вопросами, но и память, и видение Пола были слишком хрупкими.

– Он здорово замерз, – продолжал Пол, гоняя еду по тарелке и позабыв про голод перед лицом аппетита иного рода. – Должно быть, долго топтался в коридоре, набираясь смелости. Из-за этого я почувствовал к нему, ну, что-то вроде нежности. Он боялся больше меня. Как только я начал, все это показалось мне правильным. Я как будто знал, что делать.

«Как знаешь со мной», – подумала Клодия, ощущая проступившую между ногами влагу и хорошо знакомую дрожь. Когда Пол занимается любовью, ему, кажется, не составляет труда брать дело в свои руки, верховодить. Кровать или ее эквивалент для него – естественная среда обитания, а секс – врожденное умение. Он – чудо, феномен. Она благоговела перед ним и благословляла ту силу, что привела его к ней.

– Я гладил его ноги и спину, вначале чтобы согреть, потом, наконец, он здорово распалился и стал умолять меня, почти как ребенок, дотронуться до его члена. Я даже подумал, что если мы прямо сейчас не начнем, он выпрыгнет из постели и убежит как ненормальный.

Погрузившись в воспоминания, Пол с минуту помолчал, собрал в кучку пасту и глотнул воды. У Клодии возникло впечатление, что он бы тоже выпил вина – или, по крайней мере, своего любимого чая.

– Так странно и непривычно было дотрагиваться до чужого пениса… но не неприятно. – Пол посмотрел на нее, глаза его сверкали, а скулы слегка раскраснелись. – Нет, не могу сказать, что это было неприятно.

– Какой он был? – спросила Клодия и почти тут же зажала рот ладонью, испугавшись вопроса. Щеки у нее горели куда сильнее, чем у Пола.

– Такой же, как и сам Вивиан, – с усмешкой ответил Пол. – Тонкий, но довольно длинный. Его легко было обхватить пальцами. – Он соединил большой и указательный пальцы в кружок. – Но вот над длиной пришлось здорово потрудиться!

Клодия прыснула и глотнула воды, чтобы успокоиться.

– Озорник, – улыбнулась она и, поставив свой стакан, покачала головой. Сейчас в нем чувствовалась некая бравада, напомнившая Беатрис; какая-то невозможно привлекательная радость, которую он находил в жизни и сексе.

– Но это же правда! – запротестовал Пол, отправил в рот пасты, посмаковал и промокнул рот салфеткой. – Я очень ясно помню, что у меня аж рука заболела. Хорошо, что он быстро кончил…

– Бедняжка, – притворно посочувствовала Клодия.

– Да! Точно тебе говорю. Он, понимаешь ли, улетал к раю, а я остался несолоно хлебавши, да еще с дикой эрекцией, – добавил Пол спокойно, почти небрежно, но при этом скосил взгляд вниз.

«Ты, шельмец неугомонный, и сейчас уже наготове», – подумала Клодия, представив эту «дикую эрекцию» под тонкой кремовой тканью брюк. В голову полезли всевозможные сценарии, но один захватил ее особенно.

Старое клише, такое знакомое по эротическим фильмам и романам: у мужчины встает, женщина роняет салфетку; мужчину, пытающегося сохранить невозмутимость и заказать десерт, едва не хватает удар, а женщина в это время обрабатывает член губами и языком.

«О да», – подумала Клодия, и рот ее наполнился слюной от воображаемого вкуса изливающейся мужской силы своего любовника. Она дотрагивалась до его члена, руки ее трудились над ним долго и скрупулезно, но до сих пор еще не имела удовольствия сосать его. Эта радость ей еще только предстоит – наряду со многими другими, с нетерпением ожидаемыми.

– Боже, какой кошмар, – с шутливой укоризной сказала она. – И как же решил проблему?

– Ну, сначала дождался, когда Вивиан переведет дух. Думаю, случившееся здорово на него подействовало. Но когда он перестал всхлипывать, дергаться и твердить мне, что любит меня, я в некотором роде напомнил ему, что дело-то, в общем, еще не закончено.

– Как?

– Попросил его перевернуться и стал тереться о его зад.

Острое желание запульсировало глубоко между ног. О боже, неужели Пол на самом деле трахнул Вивиана? Мысль была такой пронзительной, такой захватывающей, такой восхитительной и сильнодействующей, что она поняла – если крепко-крепко не сожмет ноги, то кончит, причем бурно, прямо здесь и сейчас.

А ведь так ужасно хочется узнать, что было дальше.

– Нет, – тихо вымолвил Пол, и Клодия замерла от ужаса, подумав, что задала вопрос вслух, в публичном месте, в зале ресторана, который, при всей немногочисленности посетителей, все же не был пуст. Челюсть у нее отвисла, а язык прилип к нёбу.

– Что случилось? – спросил Пол, нахмурившись, явно озадаченный ее ступором.

– Я… – начала она, все еще путаясь в мыслях.

– Все в порядке, – заверил он, – ты не задала вопрос вслух, но я увидел, что тебе до смерти хочется спросить. – Он огляделся. – Не волнуйся, наши пикантные маленькие тайны по-прежнему надежно скрыты.

– Не понимаю, о чем ты говоришь! – отчеканила она. Невероятно! Откуда такая проницательность у человека с недавней травмой головы?

– Но ты ведь хочешь знать, не правда ли?

– Да! Ну ладно, хочу! Расскажи, что было дальше. – Она снова позволила ему взять верх.

– Ну, я знаю, что не поимел его…

Пол умолк и опять слегка нахмурился. Неужели воспоминания начали меркнуть? Или же эта часть действа – представить описание полной капитуляции Вивиана в свете менее сомнительном, если оно будет исходить от человека, предположительно страдающего амнезией?

– Мы не… ну, ты знаешь… не были экипированы для того, чтобы довести дело до конца. Это трудновато в некотором отношении – действовать совершенно спонтанно и в то же время ответственно.

– Да, пожалуй, – согласилась Клодия, и трепет сладостного отвращения пробежал по спине. С немалым трудом она оборвала мучительно-соблазнительную нить догадок и предположений. Презервативы и смазки, необузданный, потный секс, сплетенные тела и стоны. Неподходящая тема для размышлений за обедом.

– То, что мы делали, можно назвать ближайшим эквивалентом, – сказал Пол, с притворной застенчивостью потупившись.

– Это как же?

– Я прижался к нему сзади и вставил ему между ляжек. – Посерьезнел и задумчиво добавил: – И это совсем не плохо, если есть тепло и близость.

«Да, наверное, – размышляла Клодия, тоскуя по этому самому теплу и близости. – Ах, очутиться бы сейчас с Полом в той кровати, лежать, прильнув друг к другу, держать его набухший член между ног! Она бы согласилась даже без проникновения, но только в обмен на интимные ласки».

Воображаемая сцена предстала перед ней в мягких тонах, но аппетита не добавила. Ей больше не хотелось безупречно приготовленной пасты с восхитительным, ароматным соусом; ей хотелось Пола, его неотразимого тела и сильного, молодого пениса. Недавний любовный поединок, о котором она только что вспоминала, вдруг стал непреодолимо соблазнительным. Нет ли в «Щите Могандера» свободной комнаты? Они могли бы сказать, что одному из них сделалось нехорошо и надо полежать. И это было бы не так уж далеко от истины.

Она представила их с Полом на старинной кровати, скрипучей, со штопаным бельем и продавленным матрасом. Первый сеанс быстрый и страстный – притупить остроту вожделения, – а потом долгие и неторопливые постельные игры. Он рассказал бы о своих давних эскападах с Вивианом, а она позволила бы ему кончить не только у нее между ног, но и всюду, куда только пожелает. На живот, на грудь, на шею и лицо. Она почти видела, как он стоит над ней на коленях, как держит в руке вздыбленного красавца, как гоняет его быстрыми, ловкими движениями и вскрикивает, изливаясь на нее…

Одного взгляда на Пола было достаточно, чтобы понять – он представляет то же самое или что-то очень похожее. Гладкие, чуть впалые щеки раскраснелись, паста позабыта, поза неуклюжая, как будто ему неудобно сидеть.

– Пол… я… я подумала, что если… – начала она, видя знакомый огонь в его глазах, и он так стремительно вскочил со стула, словно только и ждал от нее малейшего намека. Она улыбнулась ему, понимая, что ничего больше говорить не нужно.

Но протянув руку за сумочкой, Клодия поневоле обратила внимание на стрелки часов. Они укоризненно на нее глядели.

Без пятнадцати два.

Уже без пятнадцати два, а до клиники еще несколько миль.

– Тогда мы опоздаем, да? – тихо спросил Пол. Сложил салфетку и аккуратно положил рядом со своей тарелкой.

Клодия потеребила ремешок часов, жалея, что надела эту чертову штуку, без которой они могли бы забыть о времени и со спокойной душой снять номер.

– Боюсь, что так, – ответила она, пожав плечами, потом положила сумочку на колени и полезла в нее, чтобы достать кредитку.

Но, вытащив могущественный кусочек пластика, поймала себя на том, что улыбается.

– Будет другой раз, – сказала она наблюдающему за ней любовнику, задумчиво вертя в руках Mastercard, – и будет другой отель. Я все тебе компенсирую. Мы вернем наш украденный день.

Глава 10 Memento Mori, Memento Vivire

– Ну так что, вспомнил что-нибудь еще? – спросила Беатрис, когда они сидели в неприлично роскошной комнате ожидания клиники в Эйнсли.

«Я должна ей рассказать», – подумала Клодия, пряча улыбку. Кому-кому, а Беатрис вполне можно поведать историю Пола и Вивиана – она не сочтет это извращением. Клодия уже решила было в подробностях пересказать то, что услышала от Пола, но передумала. Нет, она не имеет права делиться с другими чужими личными воспоминаниями.

– Так, кое-какие обрывки, – дипломатично ответила она. – Разрозненные кусочки. Некоторые бытовые мелочи – что любит, что не любит. Никаких подробностей о себе или о своей прежней жизни.

– Вспомнит, – уверенно заявила Беатрис и, недвусмысленно подтверждая свою чувственность, взяла Клодию за руку. – Не переживай. Мелкие воспоминания – это хороший знак. Значит, фактический механизм памяти функционирует.

Пол тем временем проходил обследование и сдавал анализы. Прежде чем увести Пола на обследование, консультант задал Клодии несколько неофициальных вопросов, но было ясно, что дальнейшее ее присутствие не требуется.

Клодия не знала, радоваться или огорчаться. Она чувствовала ответственность за Пола и беспокоилась о нем, но, в конце концов, она ему не мать, не жена, не сестра и вообще не родственница. Только им двоим, да еще Беатрис и Мелоди, известен подлинный характер их отношений, степень близости. Фактически она даже не знакомая Пола, а всего лишь та, кто просто приютил его по доброте душевной.

– Не хочется говорить об этом, но ты не думала пойти в полицию на случай, если он числится в списках пропавших?

Вопрос Беатрис не был таким уж неожиданным. Совесть то и дело напоминала Клодии, что она ведет себя как эгоистка. Обратиться в полицию было бы логично и более чем разумно, и все же она не могла заставить себя это сделать. А поскольку сам Пол не упоминал об этом и с большой неохотой согласился на врачебный осмотр, побудительных причин предпринять что-то «официальное» было еще меньше. Беатрис заверила ее, что все происходящее в частной клинике строго конфиденциально, но Клодия понимала – рано или поздно присутствие Пола у нее в доме привлечет кого-нибудь за пределами узкого круга ее друзей.

– Да, я думала об этом. Много думала… – Она нервно смяла кремовую ткань платья, потом снова разгладила. – Знаю, что должна сделать это ради него. – Она заглянула в теплые зеленые глаза Беатрис, ища и находя там понимание. – Еще день-два. Я… – Надо признать правду. – Хочу, чтобы он еще немножко побыл со мной. Мне так хорошо, когда он рядом. Чувствую себя такой живой. Он дорог мне, и, думаю, я его заслуживаю! – Она несмело улыбнулась, ободренная сочувственным молчанием собеседницы. – Когда Пол вспомнит, кто он, то вернется к своей жизни. И в этой жизни будет какая-нибудь женщина, жена или подружка, и я буду ему больше не нужна. Поэтому и хочу воспользоваться тем, что сейчас я у него единственная!

В следующий момент она оказалась в теплых объятиях Беатрис.

– Браво! – воскликнула Беатрис и слегка отстранилась, продолжая сжимать плечи Клодии. Она выглядела взволнованной и неожиданно очень молодой. – Знаешь, я и сама поступила бы точно так же. Даже и не подумала бы сделать как-то по-другому. – По ее лицу скользнула бесовская улыбка. – Знаю, многие сочли бы, что это неправильно или даже аморально. Но лично я, – она отпустила Клодию и стукнула себя в грудь для выразительности, – думаю, что только так и надо. Не только ради тебя, но и ради Пола. Он сейчас нуждается в доброте и хорошем уходе, но ничуть не меньше ему требуется поддержка уверенности в себе. – Беатрис бросила на Клодию лукавый и многозначительный взгляд. – И именно это ты, без сомнения, ему и даешь. – Она наклонилась ближе, словно собираясь посекретничать, хотя, кроме них, в комнате больше никого не было. – С тобой он чувствует себя мужчиной, а не просто потерявшимся маленьким мальчиком, угодившим в трясину бюрократии!

– Ну, раз ты так говоришь… – отозвалась Клодия.

С одной стороны, она испытывала облегчение, с другой – беспокойство. Объятия Беатрис всколыхнули вопросы, вставшие в последние дни. Даже в своей относительно сдержанной «рабочей» одежде, классическом брючном костюме, сером в тонкую полоску, и белом халате, доктор была красива – глаз не оторвать, – и убийственно желанна. Очки в металлической оправе и уложенные в замысловатую, но строгую прическу волосы лишь добавляли привлекательности. На короткий миг Клодия будто увидела представившуюся ей компенсацию, способ облегчить страдания, когда Пол вспомнит, кто он, и ее покинет.

– Именно так, – весело подтвердила Беатрис. – Таково мое мнение как врача и как женщины.

Клодия не знала, что еще сказать, но телефонный звонок избавил ее от необходимости ответа. Внезапный страх подсказал, что это сообщение о результатах обследования Пола.

– Да? – ответила Беатрис на звонок. – Понятно. Хорошо, мы сейчас придем.

В трубке щелкнуло, и этот щелчок прозвучал как приговор.

Клодия как будто онемела. Ее охватили дурные предчувствия, неясная тревога, из-за которой разговоры о сексе в качестве терапии показались легкомысленными.

– Идем, – мягко сказала Беатрис, снова беря ее за руку. – Дэвид хочет нас видеть. – Она потрепала Клодию по щеке. – Не смотри ты так печально. Уверена, волноваться совершенно не из-за чего!

«И, слава богу, Беатрис, в общем, оказалась права», – думала Клодия, когда они с Полом ехали обратно в Роузвелл в умиротворяющей тишине раннего летнего вечера. Анализы и обследование, включая томографию мозга, показали, что серьезных физических повреждений нет. Единственное, из-за чего стоило беспокоиться, это почему, если все хорошо, он до сих пор не может вспомнить.

Пол притих, глядя в окно, и Клодия украдкой взглянула на него. «Что ж, если ты притворяешься, мальчик, то делаешь это чертовски убедительно». Этот консультант, Колвил, обследовал пациента на совесть, а человек его опыта и квалификации распознал бы симуляцию амнезии. И пусть ничего определенного сказать нельзя, случай Пола, судя по всему, настоящий. Рекомендации Колвила ничем, по сути, не отличались от совета Беатрис: пациенту нужно время. Им назначили еще один визит на следующей неделе, когда будет определено дальнейшее лечение, а пока единственное, что можно сделать, это ждать, окружив Пола заботой и вниманием.

«Интересно было бы знать, – размышляла с улыбкой Клодия, – счел бы милый, но очень благовоспитанный мистер Колвил то, что имело место между ней и Полом в последние сорок восемь часов, «заботой и вниманием».

Но неужели все это теперь дает о себе знать», – гадала она, поглядывая на Пола, по-прежнему задумчивого и чуть отрешенного.

– Ты в порядке? – спросила она, когда они проехали уже большую часть пути и приближались к деревне. – Тебя беспокоят результаты обследования? Колвил сказал, что все отлично. Скоро ты начнешь вспоминать все больше и больше, вопрос лишь во времени.

– Дело не в обследовании. Не совсем, – ответил он. Клодия не сводила глаз с дороги, но почувствовала, как он повернулся к ней, и почти ощутила жар его улыбки. – Я думал о том, что мне удалось вспомнить… Почему, бога ради, я помню, как трахался с Вивианом, но ничего больше? – Он постучал пальцем по обивке сиденья рядом с собой. – Как думаешь, не значит ли это, что я гей?

Клодия удержалась от усмешки. Он говорил так серьезно – ясно, что это совсем не тема для шуток.

– Ну, ты не можешь быть… как бы это сказать? Ты явно не убежденный гомосексуалист, иначе не захотел бы заниматься со мной любовью, верно? – Она помолчала, затем продолжила с некоторой опаской: – Если ты, конечно, не нашел способ притворяться?

– Нет, исключено, – ответил он немного ворчливо. – То, что я чувствую к тебе, настоящее. Мои реакции настоящие. Как ты можешь сомневаться в этом?

«Ой, я его расстроила!» – укорила себя Клодия.

– Я не сомневаюсь. Прости, это было глупо… Просто ситуация, в которой мы оказались, очень необычная. Ты, должно быть, в замешательстве, а я не могу не думать, что пользуюсь твоим положением.

– Никогда! – вскричал он с неожиданной горячностью. – Не знаю, что стало бы со мной, если б я тебя не встретил. Я в огромном долгу перед тобой. – Он тихо рассмеялся, и Клодия почувствовала, как расслабились ее туго натянутые нервы. – Просто не могу поверить в свою удачу. Уверен, не каждого потерявшего память несчастного берет к себе женщина, которая вдобавок оказывается еще и умной, и красивой, и совершенно бесподобной в постели.

– Что ж, спасибо, – отозвалась Клодия, весьма польщенная. – Но разве это исключает вероятность того, что ты можешь быть, так сказать, геем по призванию? Ведь в противном случае ты не мог определить, бесподобна я в постели или нет? Значит, у тебя есть определенный опыт с женщинами.

– Это правда, – задумчиво согласился он. – Просто не могу вспомнить ни одной конкретной женщины. Есть инстинктивная память о самом акте и об ощущениях, о желании и потребности в них… но никаких частностей. Когда я пытаюсь вызвать в памяти лица и тела, единственное лицо и тело, которое я вижу, – твое.

Растроганная, Клодия сосредоточилась на дороге. Она немного побаивалась молодого человека, сидевшего рядом с ней. Он исключительный, и чувства, которые она испытывает к нему, наверное, слишком сильны и слишком преждевременны. Когда они приблизились к роузвеллскому кладбищу, она ощутила внезапную потребность в знакомых успокаивающих впечатлениях.

– Не возражаешь, если мы ненадолго остановимся? – спросила она, заезжая на маленькую стоянку возле кладбища. – Я… я не была здесь какое-то время и, думаю, мне надо зайти.

– Хочешь побыть одна? – спросил Пол, когда она собралась выйти из машины, и положил ладонь ей на руку.

– Нет… нет, не думаю. Вообще-то, буду рада компании. Мы недолго. Я просто хочу «прикоснуться к основам», как бы ты, наверное, сказал.

Пол просто кивнул и вышел из машины вместе с ней.

«Ты ведь понимаешь, не так ли, Джерри?» – молча вопрошала она, глядя на простую надпись, выгравированную на полированном черном граните. «Джеральд Кристофер Марвуд. Любимый муж Клодии. Мир праху твоему».

«Я люблю тебя не меньше», – сказала она и внезапно почувствовала себя лучше, как будто вновь увидев лицо и улыбку, по которой до сих пор скучала. Подбадривающую, лукавую улыбку Джеральда, привидевшуюся ей, когда она в первый раз занималась любовью с Полом. Свежий ветерок, предвестник ночи, вызвал легкую дрожь, но на душе было тепло и покойно.

– Все нормально? – спросил Пол, встав рядом. Она почувствовала, как он заколебался, прежде чем обнять ее.

– Да, – ответила она, прислонившись к нему и говоря не только голосом, но и телом. – Думаю, ты бы ему понравился. Он любил приключения. Не изменял, когда мы были женаты, я уверена в этом, но до того, как встретились, покуролесил всласть. Иногда рассказывал о тех своих бурных деньках, – она помолчала, искоса взглянув на Пола из-под ресниц, – и я почти не сомневаюсь, что между ним и Беатрис что-то было.

– А теперь она к тебе неровно дышит, – заметил Пол.

– Ты так считаешь? – спросила Клодия, хотя уже почти не сомневалась, что так оно и есть.

– Да, – заявил он с типичной мужской самоуверенностью. – Я совсем недолго видел вас вместе, но мне ясно как день, что ей не терпится затащить тебя в постель!

– Ты сумасшедший! – рассмеялась Клодия.

– Нет, не сумасшедший, – ответил он, улыбаясь. – Временно малость того, да. – Он постучал себя по виску. – Но способности понимать, что к чему, не утратил. Особенно когда дело касается вопросов секса.

Он обнял ее крепче, пока еще не позволяя красноречиво прижаться к ней, но все же посылая недвусмысленный сигнал.

«Прилично ли думать об этом здесь, на могиле покойного мужа?» – спросила себя Клодия, с трудом сдерживаясь, чтобы не протянуть руку и не дотронуться до него. Виноватой она себя не чувствовала, скорее по-старомодному порочной, и не сомневалась, что Джеральд полностью бы ее одобрил.

– Поедем домой? – предложила она, легонько коснувшись Пола, и тут же получила подтверждение его готовности.

– Можно, – отозвался он низким, вкрадчивым голосом, – но если Джеральд любил приключения, разве ему не хотелось бы, чтобы у тебя их было побольше?

– Но ведь не здесь же! – ахнула Клодия, вспыхнув от возмущения пополам с азартом.

Она сознавала странную, почти алхимическую связь между близостью смерти и сексуальным желанием, но предложение Пола выглядело совершенно диким и немыслимым, каким-то ужасным подростковым кощунством. В глубине души ей хотелось этого, но разумом она понимала, что все же старовата для подобных эскапад. И вообще, даже если сейчас на кладбище никого нет, еще довольно светло и кто-нибудь может прийти.

Словно подслушав ее сомнения, Пол указал на дальний конец аккуратно подстриженной изумрудно-зеленой живой изгороди, в которой виднелся узкий проход.

– Куда он ведет?

– В поле, в лес, к реке, – ответила она, почувствовав обжигающий трепет предвкушения.

– Та самая река, которая протекает возле твоего парка?

– Да. Литтл Бер.

– Давай прогуляемся, – предложил он и, схватив ее за руку, потащил за собой. – Такой славный вечер. Жаль было бы не воспользоваться.

– Мне показалось, ты сказал, что не сумасшедший? – рассмеялась Клодия.

Они проскользнули в проем и очутились на узкой утоптанной тропинке. И ее изящные босоножки, и легкие туфли Пола тут же испачкались в глине. Вместо ответа он потянул ее за дерево и поцеловал, похотливо шаря руками по телу, хотя их еще вполне могли увидеть. Она попробовала запротестовать, но он только сильнее ее облапал. Почувствовав, как Пол рывком расстегнул пуговицы внизу платья, Клодия вырвалась и попыталась снова застегнуть их.

– Перестань! Прошу тебя! Кто-нибудь увидит!

Он не обратил внимания, запечатал ей рот своим и решительно всунул руку под наполовину расстегнутое платье. Пока язык овладевал ртом, он добрался до трусиков и потянул кружевную ткань, превращая ее в тонкий жгут между ног.

Несмотря на нависшую угрозу обнаружения и перспективу стать главным объектом пикантных деревенских сплетен, обогнав даже Беатрис, Клодия поймала себя на том, что откликается на его грубоватые ласки. Нежные оболочки, которые он ласкал через тонкую полоску шелка и хлопка, вмиг набухли и увлажнились. К тому же ее потревожил зов природы совсем иного рода. Запутавшись в острых, несовместимых ощущениях, она дернулась и стала вырываться.

– Пожалуйста, не надо! – взмолилась Клодия, мотая головой, но заставить его убрать пальцы не смогла.

– Почему? – спросил он, покрывая ее шею страстными, почти неистовыми поцелуями, получавшимися у него особенно хорошо, и при этом не снижая ритм умопомрачительных манипуляций у нее между ног.

– По… потому что мы все еще на виду. И мне надо пописать! – всхлипнула она. – Ну, пожалуйста! Пожалуйста, перестань!

– Тогда давай отойдем подальше, – сказал Пол не то чтобы жестко, но твердо, после чего легко и быстро сжал пальцы и лишь затем убрал руку. – Сюда, – бросил он и повел ее дальше по тропе, в сторону леса, полей и речки.

«Веселой дорогой греха и бесчестья», – подумала Клодия, едва поспевая за ним. На изящные босоножки налипла земля, но она поймала себя на том, что ей наплевать. И ее ничуть не волновало, что низ светлых брюк стильного летнего костюма Джеральда тоже весь забрызган грязью.

Пройдя по краю леса, они пролезли между ежевичными кустами, и Клодия почувствовала, как колючие ветки цепляются и тянут ее за платье. Потом они миновали канаву и вышли на край пустого вспаханного поля, протянувшегося почти до самого берега.

– Но Пол!.. – прошипела Клодия, когда он снова притянул ее к себе и начал целовать и лапать.

– Я хочу тебя, – сказал он, как будто и не слышал, сиплым, напряженным и каким-то бесчувственным голосом.

Его сосредоточенность на собственном желании странным образом возбуждала. Вопреки всем своим естественным потребностям Клодия ощутила сильное желание отдаться, уступить силе, невзирая на все неудобства.

«Кажется, это я схожу с ума», – подумала она, недвусмысленно прижимаясь к Полу, хоть для нее это и было мучительно.

– Ты же хотела пописать? – спросил он, не выпуская ее и по-прежнему крепко прижимая к себе.

– Кажется, ты мне нужен больше, – выдохнула она, поняв, что это правда, и получая извращенное удовольствие от своих противоречивых ощущений. Переполненный мочевой пузырь лишь подстегивал растущее наслаждение.

Ничего не говоря, Пол потянул ее вниз, на мягкую, грязную землю, и сам неуклюже опустился рядом. Стоя на коленях лицом друг к другу, они снова целовались, не обращая внимания на неудобства и то, что одежда и голые икры Клодии уже испачкались.

«Ты – чудо!» – исступленно подумала Клодия, когда любовник расстегнул верхние пуговицы ее платья, сдернул с нее шелковый лифчик и обнажил грудь, чтобы взять в ладони, гладить и ласкать. Через минуту она ощутила какую-то шероховатость между кожей и пальцами и, опустив глаза, увидела, что ее розовая плоть вся измазана в земле.

Каким-то странным образом грязь на теле возбуждала не меньше, чем сами ласки.

– О боже! – вскрикнула она, откинув назад голову и выгнув спину. Она почувствовала, как Пол прикусил нежную кожу шеи, потом спустился к груди, оставляя за собой дорожку из нежных укусов. Каким бы безумием это ни казалось, грязные полоски заводили его не меньше, чем ее.

И все время, что они раскачивались и тискали друг друга, мочевой пузырь терзал ее, словно умоляя, наконец, на себя надавить.

– Трахни меня, Пол, – простонала Клодия, когда он с силой втянул в рот сосок, и ей пришлось прижать ладонь к паху. – Трахни меня сейчас же, – приказала она, невольно дергаясь от адской, тянущей боли внизу живота.

– Скажи «пожалуйста», – прошипел Пол, катая сосок между зубами. – Скажи «пожалуйста», – повторил он с каким-то извращенным удовлетворением, – или я не сделаю этого, и тебе придется делать это самой.

Мысль о том, чтобы мастурбировать для него здесь, на земле и траве, с испачканным платьем и измазанным телом, оказалась такой пикантной, что Клодия едва не кончила на месте. Она представила, как стоит на корточках, с раздвинутыми коленями, трет себя и в то же время мочится, и почувствовала, как тело опасно запульсировало.

– Пожалуйста! Ну, пожалуйста!

Пол бы никогда не сделал ей больно, она знала это наверняка, но игра в принуждение была восхитительна. Мышцы непроизвольно сократились, и тоненькая струйка мочи смочила трусы.

– О, пожалуйста, – снова взмолилась она, слепо потянувшись к Полу.

Он позволил ей несколько секунд подержать его, слегка помять, затем оттолкнул и схватил обе ее руки в свои.

– Повернись, – приказал он резко, но не грубо. Голос его прозвучал удивительно молодо, как у зеленого юнца, впервые старающегося быть мужчиной со своей подружкой. Он быстро и крепко стиснул ее пальцы, потом отпустил.

– О да… да… – выдохнула Клодия, осознав, что именно этого она и хочет. Задрав подол платья, она повернулась спиной к Полу, оставаясь на коленях. Неловкие движения потревожили мочевой пузырь, и она тихо застонала.

– Вот так, – услышала Клодия его бормотание и, подтянув платье еще выше, собрав на середине спины и животе, почувствовала, как он так же небрежно сдергивает с нее трусики. Запутавшись в платье, она чуть не повалилась лицом в землю, но Пол поймал ее, обхватив одной рукой за талию, а второй продолжая сражаться с бельем.

«Что, черт побери, я делаю? – подумала она, наверное, уже в сотый раз с тех пор, как открыла двери потерявшемуся промокшему незнакомцу. – На поле, с задранным кверху голым задом, дожидаюсь, когда меня отымеют. И мне плевать!» Краем глаза она увидела, как полетели в сторону ее трусики, и засмеялась с чистым, чуть-чуть истеричным восторгом.

Тоже смеясь, Пол завладел ее ягодицами и стал энергично щупать их, разминая твердые половинки так, словно это тесто, а он шеф-повар за работой.

– Великолепно! – пробормотал он и, вонзаясь пальцами в бедра, наклонился поцеловать ее спину. Было даже немножко больно, но Клодия хотела еще и подалась чуть назад, вжимаясь в его ладони.

– У вас чувствительный зад, миссис Марвуд, – мягко проговорил Пол, наклоняясь вперед, чтобы потереться все еще прикрытым одеждой пахом об объект преклонения. Потом, согнувшись, пробормотал ей на ухо непристойное предложение и стиснул еще сильнее, словно вынуждал ответить.

– Ох, я не знаю… не знаю, – выпалила задыхавшаяся Клодия, ужасаясь и в то же время возбуждаясь еще больше. Она со страхом поняла, что хочет согласиться, но проделать это не здесь, со всей этой грязью, спешкой и неудобствами. – Не здесь.

– Значит, где-нибудь еще? – спросил он жарким полушепотом. – В другой раз? Когда вернемся домой. Ты позволишь мне?

– Да!

– Вы настоящий ангел, миссис Марвуд! – отозвался он, и жар обратился в мгновенное ликование. Через секунду она почувствовала его губы на своем анусе. – Прими это как аванс. – Он поцеловал ее еще раз, затем отстранился, дыша часто и прерывисто. – Сейчас я буду трахать тебя, пока не завопишь!

Клодия почувствовала, что он отодвинулся и энергично взялся устранять последнее препятствие – свою одежду.

Она осторожно повела бедрами и ощутила, как вес жидкости тяжело надавил на основание клитора. «Смогу ли я? Выдержу ли?» – спросила она себя, пробно качнув тазом, и охнула от резких ощущений. Струйка мочи стекла по бедру.

«А какой у меня выбор? – с некоторым самодовольством подумала Клодия. – Надо же, на что напросилась». Краем глаза она увидела, как полетели в поле сначала туфли, затем брюки и трусы, но ничего больше.

«Как мы, должно быть, выглядим?» Она засмеялась, когда пенис Пола ткнулся в ее плоть, словно постучался. Зад голый, платье расстегнуто, лифчик перекосился, груди болтаются, а она стоит на четвереньках в поле, на грязной земле, и ждет, чтобы ее употребили. Пол полностью одет выше пояса, а ниже – полностью, бесстыдно голый. Да они просто парочка деревенских распутников во власти неуемной страсти – совершенная противоположность еще недавней изысканности и элегантности.

– Над чем это ты хихикаешь? – спросил Пол, проталкиваясь в ее вагину. Он пытался казаться грозным, но и сам похохатывал. И едва не покатился со смеху, когда тело ее подалось, и он, согнувшись над ней, проскользнул внутрь. – Чертовка! Что смешного? Я покажу тебе, как смеяться!

Ее смешок сорвался на крик. Не теряя времени даром, Пол предпринял серию коротких, мелких толчков, которые, хотя и были продиктованы предупредительностью, только ухудшили дело для переполненного мочевого пузыря. Каждый толчок становился стрелой серебристой боли-наслаждения; каждый приближал ее к кульминации. Острота ощущений нарастала, и она засмеялась громче.

– Вот так! Я покажу вам, миссис Марвуд! – вскричал Пол и снова опустился над ней, но не отстранился.

Она почувствовала, как его левая рука ухватилась за ее бедро в поисках лучшей точки опоры, а правая скользнула вниз, к клитору, и бесцеремонно его дернула.

– Ах ты негодяй! – завопила она, как он и предсказывал, когда мгновенный, резкий оргазм сотряс тело подобно взрыву. Удержать балласт не удалось – к великой ее радости. – Ай, негодяй, – проворковала она, когда из нее хлынуло прямо на руку Пола и на землю, на которой они стояли.

– Невероятно, – прошептал он, прильнув к ее спине. Его не потерявший силы член остался в ней, и его теплое дыхание и растрепавшиеся волосы щекотали ей шею. – Ты прекрасная, удивительная женщина…

Судя по всему, Пол был весьма доволен собой.

Клодия лишилась дара речи. Сил после бурного оргазма и экстренного сброса давления не осталось совсем. Если бы Пол не обнимал ее за талию, она уткнулась бы лицом в землю и лежала, хватая ртом воздух, словно выброшенная из воды рыбина. Еще один штурм вершины казался невозможным, но не успела она так подумать, как ощутила многообещающую дрожь.

– О да, – пробормотал Пол в ответ.

И, словно голос его придал ей сил, Клодия очнулась от восторженной летаргии и легонько покачалась. Выгнув спину, толкнулась назад, восхитительно насаживая себя на твердый как камень, но живой стержень. Глубоко внутри она ощутила давление, но на этот раз, с пустым мочевым пузырем, оно воспринималось как чистое блаженство. Вагина сжалась сама собой, без всякого ее участия, и она снова кончила.

В это раз Клодия и впрямь упала вперед, на локти, и забрала с собой Пола, инструмент которого выводил финальные ноты. Ей не удалось заставить его вопить, но невнятный вскрик прозвучал радостно. Обнимавшие ее руки крепче сжались.

– Господи! Ну и вид у нас! – воскликнула Клодия чуть позже, лежа головой на плече Пола и наслаждаясь приятной расслабленностью. То, что она увидела, поглядев вниз, представляло собой бесстыдное сплетение распаленной плоти и светлой одежды. Определить, что перепачкалось больше, было нелегко.

– Да уж, точно, – философски заметил Пол. – Никто из нас, когда мы утром одевались, не знал, что все закончится кувырканием в поле.

– Еще бы! – Клодия села и стала поправлять платье. – Я бы даже сказала, что подобный вариант развития событий мне бы даже в голову не пришел.

– Жалко прикрывать все это, – лаконично заметил Пол, с намеком коснувшись рукой ее испачканной в земле груди.

– Ну, я бы не возражала оставить как есть, – отозвалась Клодия, поймала его руку и быстро поцеловала, – но найдутся те, кто сочтет себя немало оскорбленным, если я пройду в таком виде по кладбищу. Скучные люди, знаю, но тут уж ничего не поделаешь.

– Бьюсь об заклад, твой муж не возражал бы.

– Уверена, что нет, но мужчины широких взглядов – явление весьма редкое, особенно в деревне. – Она повернулась и подмигнула Полу. – Присутствующие не в счет, разумеется.

Пол склонил голову набок, любезно принимая комплимент.

– Тогда, может, поедем домой? Там мы сможем делать все, что нам нравится, никого не возмущая.

Он вскочил на ноги, ничуть не смущаясь своей наготы, протянул руку и помог Клодии встать.

Через несколько минут, ушедших на застегивание пуговиц и молний, отряхивания и оттирания, чище они не стали, но, по крайней мере, прикрылись.

– Если встретим кого-нибудь – мы пошли погулять. Я поскользнулась и съехала по речному склону. Тебе пришлось лезть вниз, чтобы помочь мне выбраться. Договорились? – сказала Клодия, когда они проходили через проем в живой изгороди, возвращаясь к машине.

– Или ты можешь сказать, что это я поскользнулся, а ты помогла мне подняться, – предложил Пол. – Только недотепа мог настолько зазеваться, чтобы съехать вниз, а ты не такая, – галантно добавил он.

– Ну, не знаю, – с улыбкой пожала плечами Клодия, – но если мы поторопимся, то, возможно, доберемся до машины незамеченными.

Удача ли была на их стороне или, быть может, все дело в добром расположении Пана, или Диониса, или какого-нибудь местного божества плотской любви – как бы то ни было, они без приключений дошли до машины и поехали домой, незамеченные в сгущавшихся розовых сумерках. То и дело кто-то из них усмехался и бросал взгляд на утратившую достойный вид одежду другого.

И только когда они подъехали к Перри-хаусу и Клодия свернула на подъездную дорогу, кое-что случилось.

На дорожке перед домом стоял маленький красный автомобиль, а в гостиной горел свет.

– У тебя гость, – заметил Пол, и Клодия заметила его легкую тревогу.

– У нас гость, – поправила она, успокаивающе потрепав его по щеке. – Это машина Мелоди, и, я уверена, она будет рада видеть нас обоих.

Глава 11 Гостья в доме

– Так ты ушла от него? – спросила Клодия, плеснув подруге бренди.

– Вроде того, – осторожно ответила молодая женщина. – Беда в том, что он пока еще об этом не знает.

– Ох, Мелоди!

– Знаю, знаю! Мне надо было спокойно сказать ему об этом в лицо и все такое, но я просто не могла… в этот раз он зашел слишком далеко. Он сделал такое, чего я не могу ему простить.

– Он тебя ударил?

Клодия вспыхнула от гнева. Мало того что муж критикует каждое ее решение, каждый шаг, так теперь еще и начал бить?

– Нет! Нет, нет, не это! – горячо заверила ее Мелоди, вспыхнув. – Ничего подобного. Ну да, все, что бы я ни сделала, все не так, он обращается со мной как с недоразвитой, но руку на меня никогда не поднимал. – Она успокаивающе погладила Клодию по запястью. На фоне темно-синего полотенца рука Мелоди с нежно-розовыми ногтями казалась очень бледной. – Он моральный тиран, не физический.

– Все равно хорошего мало, – высказала свое мнение Клодия.

«Как сильно, должно быть, Мелоди любила своего мужа, если мирилась с его бесчувственностью и бесконечными унижениями», – подумала она. Но сейчас подруга хмурилась, и Клодия гадала, что же такое сотворил с ней Ричард Трубридж.

– Что случилось? Что он сделал?

Мелоди вздохнула и так бережно расправила манжеты простенькой хлопчатобумажной блузки, словно это был один из ее шикарных нарядов. «Странно видеть ее сегодня в джинсах», – подумала Клодия и решила, что штаны ей идут. Какое безобразие, что Ричард запрещал жене их носить.

– Послушай, я расскажу, – серьезно сказала молодая женщина и, убрав руку, взяла стакан с бренди. – Но можно не сейчас? Это неприятно. Это испортит настроение. Мне здесь так хорошо и легко и хочется просто немножко расслабиться и побаловать себя этим ощущением.

– Прекрасно! Расслабляйся, спешить некуда, – ответила Клодия с улыбкой, ощутив некоторое беспокойство.

Было так странно волнующе представлять Мелоди расслабленной, снова самой собой, снова той беззаботной, веселой девчонкой, какой она была, когда они только познакомились, только теперь уже в зрелых формах взрослой женщины.

Мелоди отставила бренди и снова нервно взъерошила волосы.

– Будь я тебе хотя бы вполовину такой же хорошей подругой, как ты мне, то поехала бы в отель.

Клодия была так захвачена еще одной переменой в Мелоди – естественными, распущенными, не уложенными никакими средствами волосами, – что до нее не сразу дошел смысл сказанного.

– Что ты имеешь в виду, Мел? – нахмурилась она.

– Я не должна была приезжать к себе и мешать вам с Полом, – посетовала Мелоди. – Вам надо побыть наедине друг с другом, а не нянчиться со мной.

– Какая чушь, Мел, – возразила Клодия и почувствовала облегчение, когда Мелоди улыбнулась.

Когда они с Полом вошли в гостиную и увидели, что их гость не кто иной, как Мелоди, то первым делом уделили внимание ей. Клодия, прекрасно понимавшая, в каком ужасном состоянии ее одежда, не желала оставлять подругу, которая была угнетена и расстроена, и потому разрывалась между сочувствием и неловкостью. Она готова была уже махнуть рукой на свою чувствительность в надежде, что Мелоди не заметит грязь, траву и другие более подозрительные пятна у нее на одежде, когда Пол тихонько прошептал ей на ухо:

– Ты иди быстренько прими душ, а я пока сделаю Мелоди чаю или налью чего-нибудь выпить.

– Правда? – с благодарностью пробормотала Клодия. – Было бы здорово. Плесни ей пока бренди… а чаю потом вместе выпьем.

Клодия наскоро вымылась в душе, несмотря на то что грязь, казалось, прямо-таки въелась в самые неподходящие участки кожи. Можно подумать, они катались в грязи, как парочка совокупляющихся бегемотов, что, в общем-то, было не так уж далеко от истины, если не принимать в расчет разницу в размерах.

Спешила она потому, что искренне беспокоилась о Мелоди, да и о Поле. Рядом с Клодией он чувствует себя прекрасно, и в клинике, и с Беатрис ему было вполне комфортно, но честно ли оставлять наедине двух эмоционально травмированных людей, которые до этого не обменялись и десятком слов, и рассчитывать на легкую беседу?

Впрочем, возвратившись в гостиную, она обнаружила, что Пол с Мелоди болтают, как закадычные друзья. Пол описывал чудеса процедуры сканирования мозга, а Мелоди, интересовавшаяся всем, что связано с медициной, очень внимательно, даже завороженно, слушала, и по лицу ее было видно, что она уже немного успокоилась и пришла в себя.

Закончив рассказ о своих испытаниях и страданиях – или отсутствии таковых – в клинике, Пол тактично извинился и оставил женщин одних.

– И ты мне совершенно не мешаешь, Мел, – продолжила Клодия, убеждая подругу. – Ни капельки.

– А вот это уж точно чепуха, Клод! – отозвалась Мелоди, улыбаясь. – Еще вчера было вполне очевидно, что между вами что-то происходит… А сейчас? Что, скажи на милость, вы делали, чтобы так извозиться? – Красивые серые глаза Мелоди сузились, намекая, что обмана она не потерпит. – И не говори, что вы просто гуляли. На обычной прогулке так не испачкаешься. И вообще, так одетыми гулять не ходят.

– Но это правда. Мы на самом деле гуляли. Я поскользнулась на берегу реки, и Полу пришлось меня вытаскивать.

– Клодия!

– Ну, хорошо.

– Так что же?

– Мы правда пошли прогуляться на луг, но как-то так получилось, что все закончилось другим… Зов природы-матушки… Песнь Земли и все такое… ну, ты понимаешь.

– Ух ты!

Клодия подумала, что Мелоди сейчас присвистнет, но та только сказала:

– Хотелось бы мне присутствовать там, чтобы посмотреть на это.

– Правда? – отозвалась Клодия, на минуту утратив душевное равновесие при мысли о Мелоди, наблюдающей, как они с Полом напропалую трахаются. Эта идея вызвала волнующий прилив вожделения.

Мелоди покраснела, ее светлая кожа окрасилась в нежный оттенок розового.

– Я пошутила… – Она замолчала, задумалась. – Нет, неправда. Я серьезно! Не могу представить ничего более соблазнительного. – Она покраснела еще гуще, словно пытаясь разобраться в противоречивых порывах и эмоциях. Клодия хорошо знала это чувство. – Надеюсь, ты не против, что я так думаю, – продолжила она, нахмурившись. – Если тебе это неприятно, я заткнусь и мы забудем, что я это сказала.

В явном замешательстве Мелоди дергала обивку дивана, будто пыталась вытянуть несуществующую свободную нитку.

Клодия почувствовала, что приближается решающий миг; огромный прыжок туда, куда Беатрис уже указала путь.

«Почему я никогда не видела этого раньше?» – думала она, глядя на любимую подругу, которую знала с самого ее детства. Они всегда были близки, а в последнее время особенно, потому что обе нуждались в утешении. Но это утешение никогда не выходило за пределы того, что считается нормальным и традиционным. Временами их отношения напоминали те, что складываются между дочерью и матерью, а порой, несмотря на разницу в возрасте, склонялись скорее к сестринской привязанности.

Так почему же их связь внезапно начала меняться? Теперь, глядя на Мелоди, Клодия чувствовала совсем не то, что раньше. Сейчас Мелоди волновала ее точно так же, как Беатрис, только еще сильнее; возможно, из-за многолетней душевной близости, думала она.

До нее дошло, что Мелоди ждет ответа.

– Ни к чему забывать, Мел, – сказала она. – Не думаю, что была бы против, чтобы кто-то смотрел… ну, во всяком случае, если б это была ты. Не знаю, как отнесся бы к этому Пол, но что-то подсказывает мне, что он бы не возражал.

Мелоди улыбнулась, покусала свою розовую нижнюю губу, судя по всему, переваривая услышанное.

– Я… – начала она.

«Продолжай! Продолжай же!» – молча подбадривала ее Клодия. Мелоди тоже готовилась совершить большой прыжок.

Но подруга молчала, похоже, не находя смелости, чтобы выразить словами эмоции, что так ясно отражались на ее лице.

«Ты тоже чувствуешь это, правда?» – подумала Клодия, готовая поспорить на что угодно, что совершенно права.

Это был тупик. Они обе впервые оказались перед одним и тем же. Кому-то придется подтолкнуть. Или потянуть. Одной придется взять другую за руку и перевести через пропасть.

– Мел, – мягко начала Клодия и, взяв руку подруги, поднесла к губам и поцеловала. – Все нормально, – прошептала она, водя ртом по линиям судьбы, пересекающим нежную ладонь Мелоди. – Я чувствую то же самое. Не переживай. В том, что происходит, нет ничего плохого.

– Наверное, ты права…

Голос Мелоди слегка дрожал. Впрочем, дрожала она вся. Клодия почувствовала дрожь на своем языке, когда снова поцеловала руку.

– Ох, слава богу! Слава богу! – вдруг воскликнула Мелоди, и Клодия почувствовала, как рука коснулась ее волос.

Несколько секунд тонкие пальцы Мелоди ерошили короткие мягкие пряди, затем скользнули вниз и обхватили скулу, заставляя Клодию поднять голову и посмотреть подруге в глаза.

Лицо Мелоди прямо-таки светилось.

– О боже, – снова прошептала она, – ты такая красивая, Клод. Хотелось бы мне только знать, что с этим делать.

– Мне тоже, – горячо откликнулась Клодия, – но не волнуйся. Полагаю, по ходу дела мы что-нибудь придумаем.

Без дальнейших колебаний она впервые в жизни страстно поцеловала подругу в губы.

Это было как целовать мужчину и все же совсем иначе. Вкус мягких губ Мелоди и ее сладкое дыхание со слабым запахом бренди привели Клодию к открытию: между женским ртом и мужским есть огромное различие. Текстура губ Мелоди была бархатистой, как плюш, а то, что лежало за ними, – восхитительно податливое, но не слабое и покорное. Она приняла поцелуй, и несколько мгновений рот ее был мягким и пассивным. Потом, так же моментально, как поцелуй начался, Мелоди как будто пробудилась ото сна и стала отвечать. Язык ее превратился в маленький живой дротик; губы сделались сильными и требовательными.

Целых две минуты они были единым целым, пробуя, исследуя, вкушая. Потом оторвались друг от друга, тяжело и часто дыша.

– Думаю, мне хотелось сделать это уже очень давно, – сказала Клодия, вновь взяла руку Мелоди в свою и сжала. – Я не понимала, что хочу этого, но желание, должно быть, жило во мне бог знает сколько.

– Со мной то же самое, – отозвалась Мелоди, потирая пальцем губы там, где ее поцеловала Клодия, словно ища осязаемые остатки пылкого контакта. Через секунду-другую она отняла руку и стала разглядывать пальцы, как будто на них должны были остаться следы. – Я обожаю тебя столько, сколько знаю, ты не догадывалась? – закончила она уверенно, и все равно еще немножко смущенная обоюдным признанием.

– Нет, – тихо ответила Клодия. Пальцы ее затеребили пояс халата, казалось, по собственной воле развязывая его. – Должно быть, я тупица. – Пояс развязался, и легким движением плеч Клодии удалось частично обнажить грудь под неожиданно жадным взглядом Мелоди. – Или мне просто трудно было в это поверить.

Тонкие пальцы Мелоди нервно сжались, и Клодия представила, что они жаждут прикоснуться к тому, что она предлагает. С колотящимся сердцем Клодия взяла руку подруги в свою, притянула к своей обнаженной груди и удержала там.

– Я… обожала… или, лучше сказать, обожаю тебя за то, что ты умная, добрая и великодушная. – Мелоди помолчала и легонько сжала грудь пальцами. – И за то, что ты красивая. Не знаю никого красивее тебя.

Клодия хотела возразить против последнего утверждения, сказать что-нибудь самоуничижительное, но прикосновение пальцев Мелоди спутало все мысли. Она пыталась милостиво принять комплимент подруги, но это было нелегко. В конце концов, Клодия решилась на компромисс.

– Спасибо, – просто сказала она, – но разве ты не считаешь, что я уже немного поизносилась?

Продолжая мягкие ласки, Мелоди, казалось, вела какой-то внутренний спор, но в конце концов сказала:

– Ну да, у тебя есть парочка морщинок, но они тебя ничуть не портят. Признак характера и мудрости.

– Ну, ты и лиса, – пробормотала Мелоди, ощущая ладонь Мелоди каждым нервом своего тела. – Если бы на мне были трусы, я могла бы поклясться, что ты с помощью таких сладких речей пытаешься в них забраться.

Пылавшие щеки Мелоди вспыхнули еще ярче, словно алая роза.

– Думаю, пусть бессознательно, я именно это и делаю.

Она поцеловались снова, в этот раз медленнее, со вкусом. Рука Мелоди скользнула вниз по телу Клодии, прокладывая путь к пока еще не изведанной территории. Клодия почувствовала, как кончики пальцев подруги коснулись волос на лобке раз, другой, обводя по периметру эту сладчайшую и нежнейшую из зон.

– Что мне делать дальше? – прошептала Мелоди, исследуя губами скулу Клодии, в то время как пальцы ее застыли как будто в ожидании разрешения, или подсказки, или того и другого. – Погладить тебя? Ты этого хочешь?

Клодия никогда не была с женщиной, если не считать недавней неудачи с Беатрис. «Как продолжать? – думала она, улыбаясь про себя. – Кто кому что делает и кто первый?»

– Да, очень, – ответила она, смело признаваясь в том, что, как она знала, отвечало желаниям обеих, каков бы ни был принятый образ действий.

Полностью распахнув халат, она раздвинула бедра, порадовавшись тому, что благодаря регулярным физическим упражнениям у нее пока нет целлюлита. Быть безупречной для Мелоди почему-то казалось даже более важным, чем для Пола, что было нелогично, поскольку они с молодой женщиной достаточно часто видели друг друга в купальниках и бикини. До сих пор мнение Мелоди Клодию ничуть не волновало.

Медленно и неуверенно Мелоди двинулась дальше, опускаясь ниже, в интимную область. Клодия не сдержала тихого стона, когда средний палец подруги аккуратно лег на клитор.

– Да! Ох, Мел, это как раз то, что нужно! – хрипло выдохнула она, когда Мелоди начала совершать круговые движения, вначале медленно, потом быстрее и быстрее.

Знакомые ощущения нарастали с немыслимой скоростью, и всего через несколько секунд Клодия уже сжимала плечи Мелоди и содрогалась от наслаждения. Потом, откинув голову назад, громко застонала, когда ее накрыл и сотряс оргазм.

– Спасибо, – прохрипела она, когда снова пришла в себя. – Это было прекрасно, Мел. Как раз то, что нужно. Лучше просто не могло быть, даже если бы я дала тебе письменные инструкции.

Она засмеялась, и Мелоди тоже. В смехе молодой женщины проскальзывали нотки счастливого торжества.

– Теперь твоя очередь, – сказала ей Клодия и уже собралась предпринять набег на одежду подруги, когда топот шагов по лестнице и нестройное насвистывание нарушило ее концентрацию.

– Ох уж эти мужчины! Подобного следовало ожидать, – прошипела она.

Мелоди поспешно отодвинулась, а Клодия лихорадочно запахнула халат.

– Ну, по крайней мере, ему хватило такта предупредить нас, – вступилась за Пола Мелоди, когда странно тяжелые и неспешные шаги приблизились к гостиной.

«Что правда, то правда», – подумала Клодия, уже успевшая выяснить, как легко и бесшумно двигается Пол. Если он производит такой шум, направляясь к ним, то, без сомнения, делает это специально. А это означает, что он ведет себя удивительно тактично и чутко, давая им время закончить обсуждение неудачного брака Мелоди. Или же просто догадывается, что они занимаются любовью!

Возможно, Клодию слегка встревожило бы последнее предположение, если б все эти мысли не вылетели у нее из головы, когда он, наконец, появился в дверях.

– Так-то лучше! – объявил Пол, приглаживая рукой еще влажные волосы.

Он был одет совершенно благопристойно, в джинсы и голубой свитер, но выглядел так же сногсшибательно, как и без одежды.

– Хочешь бренди, Пол? – спросила Клодия, поднимаясь на ноги и еще раз проверяя, надежно ли запахнут и завязан халат.

Блеск в его глазах подсказал ей, что негодник не пропустил этот мимолетный жест, а едва заметная усмешка намекала, что он прекрасно понял, что к чему.

– Да, – ответил Пол и, поколебавшись, продолжил: – Хотелось бы, но все еще как-то побаиваюсь. Неизвестно, как подействует алкоголь на мои растрепанные мозги.

– Тогда, может, бренди с имбирным элем? – робко предложила Мелоди. – Поменьше бренди и побольше эля. Уверена, тебе не повредит.

– Отличная мысль! – с энтузиазмом поддержал Пол ее предложение.

Клодия налила всем выпивку, отмеряя понемножку и хорошенько разбавляя. Атмосфера в комнате и без алкоголя была достаточно взрывоопасной.

– Ну, как ты теперь себя чувствуешь? – поинтересовался Пол у Мелоди, когда все они снова расселись. Он устроился по правую руку от гостьи, в кресле, а Клодия – рядом с ней слева, на диване.

Клодия только было собралась сказать, как странно спрашивать об этом, ведь они уже разговаривали, пока она принимала душ, когда заметила вспышку понимания между двумя своими гостями. Что еще они обсуждали в ее отсутствие, помимо его смутных воспоминаний о случившемся с ним и процедур в клинике? Едва заметная улыбка Мелоди и легкий кивок наводили на мысль о совершенно иных темах. Уловив блеск и тепло в глазах подруги, Клодия еще больше утвердилась в своих подозрениях. Она представила, как Мелоди признается Полу в своих лесбийских желаниях и просит у него совета. Догадаться, каким был ответ, нетрудно. Вперед, не тушуйся, она готова.

– Намного лучше. Многое проясняется. Жаль, конечно, что я не подумала изменить свою жизнь намного раньше, но, полагаю, нет смысла оглядываться назад. – Мелоди сидела с прямой спиной, в уверенной позе, выпятив грудь. – Ну, за будущее. – Она подняла стакан. – За новую жизнь и за исполнение желаний!

– Правильно! – поддержала Клодия, несколько удивленная и взволнованная тостом Мелоди.

– Да будет так, – тихо добавил Пол, на миг встретившись глазами с Клодией. И подмигнул… или ей только показалось?

– Мне надо приготовить еще одну спальню, – сказала хозяйка, ужасно нервничая. – Ту, которой ты обычно пользуешься, сейчас занимает Пол…

Она остро сознавала, что ступает на минное поле намеков и недомолвок. Кто, где и с кем спит, вдруг превратилось в сложный набор вариаций.

– Я перейду, – тут же объявил Пол. – В конце концов, вещей у меня нет, переносить нечего. Все мои пожитки – то, в чем я был, когда пришел сюда. Мои пиджак, жилет и брюки в химчистке, а исподнее, полагаю, в стирке.

Мелоди хихикнула, и Клодия порадовалась ее счастливому, беззаботному смеху. Быть может, все не так уж и сложно, в конце концов. Быть может, они по ходу дела что-нибудь придумают.

– Даже и не думай, Пол, – возразила молодая женщина с мягкой, чуть кокетливой улыбкой, которую Клодия тоже уже сто лет не видела. – Я займу маленькую желтую спальню, Клод. Только постельное белье мне дашь, и все.

– Ты уверена? – в один голос спросили Клодия с Полом, и все рассмеялись так непринужденно, как будто знали друг друга всю жизнь.

– Вполне! – ответила Мелоди, потом помедлила, словно принимая какое-то решение. – Клодия, мне надо кое-что сделать. Сегодня же. И мне понадобится помощь. – Она склонила голову набок и пропустила свои светлые пряди сквозь пальцы. – Ты, возможно, подумаешь, что я ужасно глупа, нетерпелива и опрометчива, но…

Она полезла в свою сумку, которая стояла на полу рядом с диваном.

– Но я хочу сделать это как можно скорее. – Она извлекла коробочку, в которой Клодия узнала краску для волос хорошо известной марки, темно-коричневого цвета. – Это была исключительно идея Ричарда! – Она снова дотронулась до своих волос, потом энергично тряхнула коробочкой. – А вот это я настоящая… ну, по крайней мере, достаточно близко к моему естественному цвету волос. Мне понадобится помощь, чтобы равномерно нанести краску… – Она посмотрела на Клодию большими серыми глазами.

– Конечно, – отозвалась Клодия, как-то странно взволнованная этой мыслью, – но нам лучше приступить немедленно, чтобы успеть покрасить и высушить волосы до того, как ложиться спать.

К своему смущению, она вновь почувствовала, что краснеет из-за скрытого значения этого последнего, обычно безобидного слова.

Пол поднялся вместе с ними.

– Пока вы будете заниматься перевоплощением, может, я приготовлю нам поужинать? – предложил он.

Клодия повернулась к нему в легком замешательстве.

– А ты умеешь? – Она вгляделась в гостя повнимательнее, пытаясь обнаружить намек на то, что он случайно выдал себя, но потом устыдилась своих сомнений. – Ты помнишь, что когда-то готовил?

Пол улыбнулся, ничуть не обескураженный.

– Ничего конкретного, но мне не терпится попробовать!

До Клодии дошло, что на ее лице, должно быть, отразилась мимолетная тревога.

– Не бойся, – дразняще рассмеялся он. – Может, сейчас у меня и не хватает винтика, но я вполне уверен, что в состоянии открыть пакет с чем-нибудь замороженным и справиться с тончайшим механизмом микроволновки… то есть если вы, конечно, не против чего-нибудь простого, на скорую руку.

– Лично я умираю с голоду, – бодро сказала Мелоди. – Съем все что угодно. Можно даже тарелку бутербродов, если все остальное кажется слишком сложным. Вот только избавлюсь от этого! – Она пренебрежительно дотронулась до своих белокурых прядей.

Клодия вопросительно посмотрела на Пола. Неужели он и вправду сможет приготовить ужин? Любопытно. Даже волнующе.

– Что ж, действуй. Кто знает, может, ты даже повар!

Пол ненадолго задумался.

– Если честно, мне нравится это предположение, – задумчиво заметил он, направляясь в кухню, когда все вышли в холл.

Клодия приостановилась наверху лестницы, перегнулась через перила и крикнула:

– На случай если понадобится, слева от плиты, прямо под встроенным шкафом, висит огнетушитель!

И услышала смех Пола.

– Вот язва!

Они с Мелоди стояли в ванной лицом друг к другу. Клодия чувствовала себя застенчивой девочкой, впервые пришедшей в новую школу, а Мелоди без макияжа и дизайнерской одежды была похожа на такую девочку.

– Что будем делать? – спросила Клодия, глядя на Мелоди и чувствуя, как к ее желанию примешивается смущение. Пол нарушил течение событий там, в гостиной – хотя, наверное, и не нарочно, – и частичка ее сексуальной уверенности испарилась. Она знала, что задолжала Мелоди оргазм, но так вот сразу кидаться снова заниматься любовью казалось как-то неестественно.

– Не знаю, – ответила Мелоди.

Клодия подозревала, что лицо подруги отражает ее собственные переживания. Мелоди тоже чувствовала себя не в своей тарелке.

«Тебе решать, – сказала себе Клодия. – Ведь это же ты взрослая. Так давай, бери инициативу на себя».

– Может, вначале покрасим волосы, – предложила она, ободряюще улыбнувшись Мелоди, – а там посмотрим, как пойдет.

Мелоди улыбнулась в ответ, и глаза наполнились почти ослепляющей нежностью.

«Я лишь надеюсь, что смогу сделать тебя счастливой», – подумала Клодия, когда они приступили к делу, но опасения из-за их отношений скоро померкли перед сомнениями по поводу радикальной перемены цвета волос Мелоди.

– Ты уверена? – спросила она, смешивая краску, которая походила на патоку пополам с дегтем. Даже самые старые полотенца, наброшенные на плечи Мелоди, не спасут от брызг, и светлая майка и джинсы Мелоди непременно будут испорчены.

– Мы могли бы завтра съездить в город, в салон к Перлуджи. Он с ума сойдет, когда ты в следующий раз приедешь стричься.

– Нет… пожалуйста… давай попробуем, – твердо проговорила Мелоди. – Я хочу измениться как можно скорее.

– Конечно, – ответила Клодия, узнавая отражение собственной решимости минуту назад, – но, может, тебе стоит раздеться до трусов и лифчика, чтобы не испортить одежду?

Мелоди пристально посмотрела на нее, и Клодия рассмеялась.

– Нет! Это обоснованная просьба, честное слово! – заверила она, тем не менее прекрасно понимая, как хочет, чтобы подруга сняла одежду.

– Может, тогда и тебе раздеться? – дерзко предложила Мелоди, уже расстегивая джинсы.

– Но это все, что есть на мне! – запротестовала Клодия, хотя мысль о том, чтобы полностью обнажиться перед своей новой любовницей, приводила ее в трепет – и здорово пугала.

– Жалко портить такой великолепный халат.

– Тогда позволь мне, по крайней мере, соорудить из этого саронг. – Клодия указала на стопку полотенец.

Мелоди засмеялась, но пожала плечами и кивнула.

Старательно изображая невозмутимость, Клодия сбросила халат и потянулась за полотенцем, пытаясь не показать, что спешит. Все это время она не смотрела на Мелоди, но чувствовала на себе ее внимательный взгляд. «Она же видела тебя в бикини и в раздевалках, Клодия, – напомнила она себе. – Особой разницы нет».

Но разница была; огромная, зияющая пропасть между теми ситуациями и этой. Раньше ни одна из них не смотрела на другую с вожделением, как смотрела сейчас Клодия на Мелоди в бежевом кружевном комплекте. Потребовалось приложить немалые усилия, чтобы не отвлекаться от процесса окрашивания.

Со смехом и шутками, постоянно сражаясь с брызгами краски, разлетавшимися по всей ванной, они, в конце концов, добрались до заключительного этапа промывания. Во время процедуры невозможно было случайно не касаться друг друга, и каждое соприкосновение словно отзывалось ожогом. Все ее тело горело. Она чувствовала, что если сию же минуту не обнимет Мелоди или Мелоди не обнимет ее, то закричит.

– Послушай, – натянуто проговорила она, – мы обе заляпаны этой ужасной коричневой пеной. Почему бы нам не вымыться полностью под душем? – Она помолчала, поймала руку Мелоди и вложила в нежное пожатие все море чувств. – Вместе.

– И побыстрее, – отозвалась Мелоди, нетерпеливо покусывая губу и ловя рукой каплю, бегущую по шее к груди.

Сейчас или никогда. Стало быть, сейчас. Клодия чуть не задыхалась от нетерпения, но понимала, что должок за ней. Подруга довела до оргазма необыкновенными прикосновениями с истинно лесбийским мастерством, которое могло быть только чистейшим инстинктом, и теперь пришел ее черед пройти тот же путь. И как ни странно, она вдруг поняла, что это будет очень легко.

Размотав полотенце, она потащила подругу в душ.

Глава 12 Сотворение незнакомца

Смывание краски было подобно рождению из пены другой Мелоди. И другой Клодии.

Или, быть может, то было просто очищение, избавление от запретов; тех самых запретов, которые уже нарушила Беатрис. Красавица доктор открыла шлюзы, но в страстном потоке теперь стояли именно Мелоди и Клодия.

– Откинь голову назад, я смою с тебя краску, – распорядилась Клодия, радуясь, что есть на чем сосредоточиться для начала.

Стоять позади Мелоди оказалось легче, поскольку ее высокая юная грудь и темный треугольник лобка были скрыты из виду. Не то чтобы вид сзади не имел привлекательности: узкая талия, аккуратные, красиво очерченные бедра и спелые округлости ягодиц. Клодия испытывала непреодолимое искушение обвести силуэт пальцами вместо того, чтобы смывать краску с волос. Сдерживая порывы, она приступила к делу.

Мягкими массирующими движениями она помогала воде делать свое дело. Коричневые потоки постепенно становились светлее и светлее, темные струи светлели, приобретая каштановый оттенок. Через пять минут непрерывного промывания вода текла уже чистой.

– Ну вот. – Клодия опустила руки на плечи Мелоди и поцеловала в затылок, сделав вид, что проверяет, не осталось ли запаха краски. – Все смылось. Даже уже не пахнет…

Ладони ее скользнули вниз, к изгибу локтей, и когда она уже собралась двинуться ниже, молодая женщина издала тихий звук нетерпения и, взяв руки Клодии в свои, положила их на свои груди.

– Ты такая красивая. Мел. – Клодия повысила голос, перекрывая шум потока, струившегося по их сплетенным телам. – Я всегда так считала. Даже когда еще и представить не могла ничего подобного. – Она потерлась лобком о ягодицы девушки.

– А я всегда хотела тебя. – Мелоди начала неуверенно, но потом осмелела. – Думала, что я какая-нибудь больная или ненормальная. Потом до меня начало доходить, что в таких чувствах нет ничего дурного, но я все равно переживала, не думала, что ты их поймешь. Была убеждена, что тебе будет противно, если узнаешь.

– Никогда, – отозвалась Клодия, сжимая и разжимая пальцы и упиваясь нежной податливостью ласкаемой плоти. Ее грудь, тесно прижимавшаяся к мокрой шелковистой спине Мелоди, прекрасно сохранилась, но ей недоставало молодой, дерзкой упругости. – Признаюсь, может, и удивилась бы, но знаю, что скоро привыкла бы к этой мысли.

– Господи, но почему я такая глупая? – посетовала Мелоди. Ее темная головка поникла. – Нужно было сказать тебе! Мы бы уже давно были вместе.

Клодия не стала напоминать, что она была замужем, но Мелоди, по всей видимости, и сама об этом вспомнила.

– Бог мой, что я несу? – воскликнула она чуть дрогнувшим голосом. – Ты же была замужем. Как можно было ожидать, что ты будешь неверна Джеральду? Ты же его любила! – Она задрожала в руках Клодии. – А теперь я жду, что ты будешь изменять Полу ради меня… Он сказал, что ничего страшного, но, может, только из вежливости?

«Ха! Так я и думала!» – возликовала про себя Клодия, услышав подтверждение своим подозрениям.

– Мило вы, должно быть, побеседовали, пока я принимала душ, – заметила она, затем наклонилась вперед и осторожно сжала зубами нежную мочку ушка Мелоди. Слегка прикусила, и подруга ахнула.

– Я… прости, я вовсе не собиралась говорить об этом… просто так вышло. Не знаю, что на меня нашло. С Полом так легко разговаривать. Мне показалось, он понимает.

– О да, он понимает, – подтвердила Клодия, все настойчивее потираясь о Мелоди. Ощущения усилились, обострились, когда она прижалась лобком к округлой, гладкой девичьей попке. – Он понимает многое такое, о чем я даже никогда и не думала. Пробелы в памяти у него компенсируются избытком воображения. – Клитор ее дернулся от сладчайшего, восхитительнейшего соприкосновения с телом подруги и воспоминаний о Поле, которые были еще так свежи. – Это он первый вложил мысль о нас – нас с тобой – мне в голову.

– Но…

– Мелоди, Мелоди, Мелоди… не волнуйся, – успокоила ее Клодия, стараясь думать о девушке в ее руках, а не о крошечном узелке плоти у нее между ног, который трепетал и пульсировал. – С той минуты, как Пол появился в моем доме и в моей жизни, я открылась навстречу новым идеям. Новым горизонтам. Довольно банально, знаю, но теперь я вижу больше способов быть вместе, чем только с одним мужчиной. Или женщиной…

Клодия осеклась, потому что почти мгновенный оргазм опалил низ живота, несмотря на потоки воды. Колени подогнулись, она охнула, но не упала. И даже сквозь туман наслаждения почувствовала, как Мелоди напрягла спину, поддерживая ее.

– Как я говорила, – начала она, когда дар речи вновь вернулся к ней, – если ты этому рада, то и я рада. Да и Пол, думаю, тоже.

Она смолкла и засмеялась, потому что Мелоди тоже захихикала.

– Ты такая чувственная, Клод, ты знаешь это, правда же? – проворковала молодая женщина с улыбкой в голосе. – Никогда не думала, что возможно испытать оргазм, а затем возобновить разговор как ни в чем не бывало. – Она на минутку задумалась, потом снова заговорила, но как-то немного смущенно: – И вообще, я не представляла, что испытать оргазм – это так… легко. С Ричардом у меня их было немного.

– Его вина, не твоя, милая, – машинально ответила Клодия.

Она не представляла, как поняла это, но знала точно. Интуиция подсказывала ей, что когда Мелоди почувствует себя по-настоящему желанной, то быстро воспарит к вершине.

«И я собираюсь подарить тебе это чувство сию же минуту, моя ласточка», – молча пообещала она дрожавшей в ее объятиях дорогой подруге. Бормоча что-то успокаивающее, она провела рукой по животу Мелоди.

Завитки были мягкими и шелковистыми и на ощупь сильно отличались от ее лобковой поросли. Невероятно! Воображение предложило ей бесчисленное многообразие женских возможностей. С каждой – волнующая новизна. Основное сходство анатомии – всего лишь общая картина, которая может включать в себя массу индивидуальных особенностей.

Интересно, а как у Беатрис? Лобковая грива такая же буйная и рыжая, как и на голове? Пышная, курчавая или вообще побритая?

«Но Беатрис сейчас здесь нет, – напомнила себе Клодия, – а Мелоди есть». Продолжая тихо нашептывать успокаивающие слова, она продвинулась дольше, нырнув в мягкие влажные заросли в поисках сокровища.

Мелоди тихонько застонала и заерзала, и Клодия открыла для себя другую грань ее индивидуальности. Половые органы у юной сильфиды были аппетитные и хорошо развитые. Клитор у Мелоди больше, отметила Клодия, чем у нее, а нижние губки более пухлые. Плоть ее была распустившимся цветком, манившим пальцы, как цветок пчелу.

Удивительный вояж начался со знакомства с щелочками, складочками и выпуклостями, потом средний палец Клодии поднялся к анусу и вернулся к припухшей жемчужинке в самой сердцевине чувственного наслаждения Мелоди.

Если бы еще не напряжение… Клодия интуитивно чувствовала, что молодая женщина получает удовольствие, переживая все восхитительные ощущения, как и должно, однако разум ее все еще сопротивлялся.

– Что такое, Мел? – спросила она, и рука ее замерла. – Мы можем остановиться, если тебе не нравится. Не хочу принуждать тебя или расстраивать.

– Ты меня не расстраиваешь, – отозвалась Мелоди, чуть слышно вздохнув. – Дело не в тебе, а во мне. Мне нравится то, что ты делаешь. Очень! – Для выразительности она накрыла ладонь Клодии своей. – Но не считай себя обязанной продолжать, если я тебе… неприятна.

Голос ее дрогнул, и Клодия догадалась, что подруга плачет, добавляя соленых слез к лившейся по лицу воде.

Она обняла подругу крепко-крепко, просто стиснула, не прерывая контакта с сочной, соблазнительной плотью.

– О чем ты говоришь, милая? Ты мне не неприятна, совсем наоборот! – Двигаясь в одинаковом с пальцами ритме, Клодия про себя молилась, чтобы слова и действия передали ее чувства. – Ты возбуждаешь меня так, как никогда не возбуждал ни один мужчина!

– Правда? Ты говоришь это не просто так?

– С какой стати? Мы же с тобой всегда были честны друг с другом. Зачем же мне врать сейчас?

– Я… я не знаю… – Мелоди все еще колебалась. По крайней мере, рассудок. И голос выдавал ее неуверенность. Тело же находило свой собственный путь. Бедра задвигались в такт танцу Клодии. – Просто… просто Ричард кое-что сказал. Кое-что обо мне. Ну, ты понимаешь, обо мне… там.

«Ах, чертов ублюдок!» – Клодии хотелось закричать. Нетрудно себе представить, что мог сказать Ричард Трубридж, – какую-нибудь пошлость, что слетают с языка мужчины, считающего, что знает о сексе все, но на самом деле не знает ничего. Ей хотелось обрушить на него все свое негодование за то, что так обидел, так больно ранил Мелоди, но она воздержалась от крепких словечек. В конце концов, Мелоди, возможно, все еще немного любит мужа.

– Что он сказал? – поинтересовалась она как можно мягче, все это время не прекращая ласкать подругу.

– Что я… что я слишком большая. Слишком грубая, – прерывисто выпалила Мелоди. Отвлекающий маневр Клодии определенно срабатывал, потому что, судя по голосу, так называемая проблема с Ричардом явно ушла на задний план.

– Ты потрясающая, – заверила ее Клодия, ничуть не покривив душой. Ее пальцы как будто перебирали струны, пробуждая в ней все мыслимые порывы и желания. Желания делать это самой; желания, чтобы это делали с ней. Ей хотелось гладить и ласкать, ласкать и гладить, хотелось понять все об интимной форме и текстуре подруги. Обо всем, что у нее снаружи и внутри. О ее флюидах. Ее упругости. Ее реакциях. Хотелось увидеть, почувствовать оргазм другой женщины; испытать минутный, страстный танец плоти. Ощутить, как вздрагивает этот пухлый холмик. Услышать, как вскрикивает Мелоди с каждой вибрацией, каждым сокращением.

Обожающая оральный секс, Клодия теперь понимала, что скоро покажет подруге и эту сторону плотской любви, проведет ее с начала до конца через это приятнейшее действо, которое сама всегда находила таким божественным. Лизание, покусывание, посасывание. Долгое, настойчивое посасывание, когда ноги непроизвольно колотят по кровати, когда подводит живот, а из горла рвется дикий крик.

В каком-то странном исступлении Клодия вдруг осознала, какие удовольствия еще ждут ее впереди. Вкус и ощущение Пола у нее во рту; твердый член и его шелковистая, солоноватая эссенция.

«Но это потом, озорница», – приструнила она себя, мысленно смеясь и наслаждаясь роскошным банкетом, который устроила в своем доме для собственной услады. Пир в виде двух любовников, двух незнакомцев, одного из которых она нашла, а второго каким-то таинственным образом почти создала сама. Она переделывает Мелоди из подруги в любовницу точно так же, как переделала из блондинки в брюнетку.

– Мне очень нравится твоя киска, – сказала она, движением пальцев подтверждая свои слова. – Мне особенно не с чем сравнивать, но она кажется прелестным сочным цветком. Созданным, чтобы прикасаться и ласкать, играть и получать удовольствие.

Используя в качестве советчика свое тело, она передвинула Мелоди в такое положение, что ягодицы подруги оказались у нее на бедре. Ей самой ужасно нравилось, когда ее ласкали пальцами и одновременно стимулировали сзади, и она нисколько не сомневалась, что и Мелоди это понравится.

– И это, – продолжала она, проталкивая вперед ногу, дабы усилить нажим, при этом взяв клитор Мелоди между двумя пальцами, – изумительно. Прекрасно. Как жемчужина, как маленькая спелая ягодка. Я не могу от нее оторваться. – Она покатала крошечный бутон в пальцах, и смех Мелоди перешел в стон. – Знаешь, теперь, когда мы начали, я уже не смогу удержаться, – продолжала Клодия, войдя во вкус. – Всякий раз, как мы будем вместе, я буду хотеть тебя. Буду умирать от желания запустить руку тебе в штаны и поиграть с этой крошкой.

Мелоди усмехнулась, потом шумно сглотнула. Ее бедра подхватили новый ритм. Клодия не останавливалась.

– Только представь, – сказала она, легонько ущипнув и почувствовав, как плоть под ее пальцами вздрогнула и запульсировала. Мелоди издала нечленораздельный сдавленный звук. – Мы с тобой отправимся по магазинам, и там я утащу тебя в дамскую комнату, и мы займемся любовью! Потому что я не смогу не думать о том, какая ты горячая и влажная между ног. Только это и будет у меня на уме. Твоя киска. Все время, пока мы будем выбирать одежду, я буду представлять, какая ты припухшая… Какие сочные твои губки… Какой твердый бугорок… какой чувствительный. Как он реагирует, когда я делаю вот так! – Она сжала пальцы, и Мелоди вскрикнула.

Как странно, размышляла Клодия, никогда не думала, что когда-нибудь испытаю собственный оргазм со стороны. Полностью со стороны. И как чудесно. Какое наслаждение и в то же время разочарование. Стимуляция подруги произвела обратный эффект, пробудив в ее теле жажду, но не утолив. Плоть требовала того же внимания, которое она только что уделяла другой.

Но в данную минуту долг велел сосредоточиться на партнерше. Мелоди обмякла у нее в руках, хватая ртом воздух и что-то бормоча. Клодия могла бы поклясться, что услышала нечто вроде «я люблю тебя», но полной уверенности мешал шум воды.

– Ты как? Нормально? – осторожно спросила Клодия, все еще поддерживая молодую женщину, хотя и чувствовала, что та пытается выпрямиться и взять себя в руки.

Мелоди высвободилась, на минуту подняла лицо к водным струям и убрала назад свои изменившиеся до неузнаваемости волосы. Потом повернулась – мокрое лицо ее сияло.

– Ох, Клод, больше чем нормально! – воскликнула она и, кинувшись Клодии на шею, чуть не свалила их обеих на пол. – Я чувствую себя бесподобно – благодаря тебе. Я не кончала так несколько месяцев. Лет! Вообще никогда! Ох, спасибо, спасибо, спасибо тебе!

Все еще обнимая, она поцеловала Клодию в губы.

Долгий сумбурный поцелуй расшевелил огонь, который и без того уже пылал в теле Клодии. Она хотела Мелоди, отчаянно хотела, чтобы та сделала что-нибудь, дабы облегчить ее растущее напряжение. Плоть ее томилась от желания, влажная, но вовсе не от воды, под которой они стояли. Если она не кончит, причем скоро, то закричит.

– Может, я настоящая лесбиянка и мужчины меня в действительности никогда не интересовали, только я этого не понимала? – задумчиво проговорила Мелоди, прервав поцелуй. И положила темную головку на плечо подруги.

– Не знаю, радость моя, – отозвалась Клодия, прилагая все силы, чтобы держать себя в руках. Чувства Мелоди, как и эти мгновения, все еще хрупки и неустойчивы. – Ты по-прежнему видишь себя в постели с мужчиной? Можешь представить, как возбуждаешься от его ласк?

«Я могу, – подумала она, пока Мелоди размышляла над ее вопросами. – Если бы Пол сейчас был здесь, я хотела бы его так же сильно, как хочу тебя, Мел». Она представила, как наклоняется вперед и он грубо овладевает ею сзади, точно так же, как сегодня днем, на лугу.

А вдруг ему захочется большего? Чего-то другого? Вдруг станет настаивать, чтоб она исполнила свое обещание и позволила ему сделать то, что он прошептал ей тогда на ухо?

Все ее тело сотряслось от силы этого видения, от ощущения податливости, которое как будто таяло внизу живота, откуда покалывание побежало к анусу. Боже! Ах, как ей хотелось этого сейчас же! Все ее существо жаждало, чтобы Пол сейчас был с ней, чтобы она согнулась перед ним, раздвинула руками ягодицы, приглашая воспользоваться задним входом. Не в состоянии сдержаться, она застонала в мокрые, темные волосы Мелоди.

Пришел через Мелоди для сочувственных расспросов.

– Что такое, Клод? – пробормотала она нежно. – Что-то не так?

– Нет, – отозвалась Клодия и, взяв себя в руки, слегка отстранилась от Мелоди, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза. – Просто мысли…

– Какие мысли? – спросила Мелоди, и в ее серых глазах вспыхнули лукавые искорки. – Обо мне?

Сердце упало. Она вновь подумала об эмоциональной уязвимости подруги. Как признаться в том, что она фантазировала о Поле? Но, с другой стороны, ложь и обман нанесут еще больший вред.

– Когда я попросила тебя подумать о мужчинах, то и сама невольно вспомнила о них. Точнее, об одном конкретном мужчине.

Мелоди усмехнулась.

– Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, о ком именно, – сказала она, вновь привлекая Клодию к себе, – и если тебе от этого будет легче… ну, в общем, я тоже думала о нем!

– И как, ты хотела бы заняться с ним любовью? – поинтересовалась Клодия, потеревшись мокрым животом о живот Мелоди. Интересно, будет ли она ревновать, если подруга ответит «да»?

Мелоди, похоже, обладала той же способностью читать мысли, что и мужчина, о котором они говорили.

– А тебе было бы неприятно, если б я призналась, что желаю его? Мне ни за что на свете не хотелось бы расстраивать тебя, Клод, ты же знаешь. Если ты против… э… чтобы я хотела Пола, я выброшу его из головы, обещаю тебе.

– И вовсе незачем делать это, глупышка! – отозвалась Клодия, даже не задумываясь.

Она знала, что может совершенно безболезненно позволить себе фантазии о Поле и Мелоди вместе. Одна беда: эти мысли лишь усиливали прилив и без того мучительного возбуждения.

– Я хочу, чтобы ты думала о Поле, – сказала она, улыбаясь Мелоди и в то же время прижимаясь к ней низом живота. – Хочу, чтобы ты ни в коем случае не ограничивалась только мыслями о нем. – Она многозначительно подмигнула подруге. – С таким либидо его вполне хватит на нас двоих! Мы даже могли бы заняться сексом втроем, если хочешь. Уверена, наш «незнакомец» не будет против.

– Незнакомец?

– Так я ласково называю его… в своих мыслях, – призналась Клодия и в следующий миг крепко поцеловала Мелоди.

– Это те самые мысли, которым ты предавалась несколько минут назад? – полюбопытствовала Мелоди, тяжело дыша после затяжного поцелуя.

Клодия кивнула.

– Ух ты! – весело воскликнула молодая женщина. – Никогда раньше не совершала подобных безумств, но не могу представить ничего чудеснее, чем заниматься любовью с тобой и Полом. Это будет просто верх совершенства! – Она покрыла подбородок Клодии мелкими, беспорядочными поцелуями.

– Ну что ж, – сказала Клодия, обхватив попку Мелоди и грубо лаская ее, – значит, остается только не упустить возможность… э… попробовать это совершенство, верно?

– Не могу дождаться, – проворковала Мелоди, тоже гладя Клодию. – Не знаю, что со мной, Клод, – продолжала она радостным мечтательным голосом, прижимаясь своим безупречным телом к уже не вполне безупречному, увы, телу Клодии. – До сегодняшнего дня я считала такие вещи, как оральный секс, чересчур смелыми. И посмотри на меня сейчас!

– Ты чудо, Мел. Роскошный тропический цветок, готовый вот-вот распуститься.

Клодия уже задыхалась от желания и не могла рассуждать здраво. Мысль об освобождении, о взрывной волне оргазма, казалось, неслась к ней через эфир, словно комета. Она обняла партнершу, пытаясь передать свое горячее желание через физический контакт влажных тел.

– Мел, – продолжила она севшим голосом, – насчет орального секса. Как ты относишься к нему сейчас? Все еще считаешь чересчур смелым?

Она положила ладони на плечи Мелоди, слегка, едва ощутимо, надавила и в то же время быстро показала глазами вниз.

Откровение тут же озарило глаза Мелоди, и она засмеялась глухо, почти демонически.

– Да, все еще считаю его чересчур смелым, – сказала она, и Клодия почувствовала, как горячие губы прижались к впадинке там, где шея переходит в плечо, – но почему-то сегодня «смелый» – именно то, что нужно.

И Мелоди с безупречной грацией медленно опустилась на колени.

– Мне кажется или я чувствую запах курицы?

Клодия сбросила полотенце, которым вытирала волосы, на плечи и принюхалась.

– Ты права. Я тоже. Должно быть, Пол решил блеснуть и готовит грудки и бедрышки, которые были у меня в морозилке.

Мелоди хихикнула, и Клодия нежно улыбнулась ее чудесному, беззаботному настроению. Приятно было видеть подругу такой счастливой, даже если она все еще никак не могла привыкнуть, что та теперь брюнетка.

– Куриные грудки и бедрышки, – подчеркнула Клодия и, поднявшись, подошла к Мелоди, которая укладывала свои новые красновато-каштановые волосы. – Прелестно. – Она наклонилась и поцеловала блестящие, полные жизни локоны. – Но я так давно не видела их темными и волнистыми. Потребуется время, чтобы привыкнуть к тебе новой. Ты для меня такая же незнакомка, как и Пол.

Она потерлась щекой о макушку Мелоди, затем скользнула рукой по плечу подруги к груди и нежно стиснула мягкое полушарие сквозь тонкую ткань бордовой рубашки.

– Не такая уж незнакомка, – возразила Мелоди, потягиваясь, как сытая кошка.

– Ну да, не совсем, – согласилась Клодия, вновь почувствовав волнующий трепет в теле, хотя Мелоди только что прекрасно удовлетворила ее. Она все еще ощущала мягкость чудесных розовых губ подруги, целующих и нежно покусывающих ее между ног. – Просто… ну… все это для тебя внове. Мы по-прежнему подруги, но это все равно что получить дополнительный бонус, на который я никогда не рассчитывала.

Она погладила сосок Мелоди и почувствовала, как тот мгновенно набух и заострился.

Мелоди отложила расческу, развернулась на вертящемся стуле и притянула рот Клодии к себе, сразу же протиснув в него язык. С минуту они сплетались телами и ртами, запустив руки в волосы, затем неохотно, с некоторым изумлением, Клодия отстранилась.

– Как насчет обеда? – спросила она, игриво постучав Мелоди по носу. – Бедняжка Пол вкалывает у плиты, а мы тут развлекаемся от души. Самое малое, что мы можем сделать, это наконец показаться и съесть то, что он приготовил.

– Я бы лучше съела тебя, – сказала Мелоди, обведя языком губы Клодии, отчего та едва не лишилась чувств, припомнив их игры в душе.

Подруга с таким же удовольствием исполнила куннилингус, с каким несколько минут спустя позволила Клодии сделать себе. К тому времени, когда они на дрожащих ногах выбрались наконец из душевой кабинки, обе буквально пропитались водой.

– Может, позже, – отозвалась Клодия в небрежной попытке умиротворить свою новоиспеченную любовницу.

Наверное, ей бы следовало беспокоиться о возможных перестановках между ними тремя – Мелоди, Полом и нею, – но Клодия никак не могла заставить себя сосредоточиться на ситуации. На самом деле теперь это будет чем-то вроде лотереи. Делом случая, желания или минутной прихоти. В этой игре их трое, и остается просто позволить картам ложиться так, как придется. И она почти не сомневалась, что остальные с этим согласятся.

– Да, может быть, – мягко проговорила Мелоди, словно подтверждая мысли Клодии. – Как бы то ни было, я проголодалась. – Она ослепительно улыбнулась, и с этой счастливой улыбкой ее красивое лицо стало еще краше. – Просто умираю с голоду, ей-богу. И что бы там Пол ни делал с курицей, пахнет просто сказочно!

– Согласна! – кивнула Клодия, бросив на себя взгляд в зеркало. – Пошли поедим!

– Ты выглядишь потрясающе! – сказала Мелоди потеплевшим голосом. – Можешь не волноваться.

Клодия чувствовала себя изумительно, и хотя порой думала, что переоценивает себя, считая, что выглядит гораздо моложе своих сорока с хвостиком, сегодня ничуть в этом не сомневалась. Сегодня она казалась себе молоденькой девчонкой. Ее волосы, глаза и лицо светились довольством, и даже тело, казалось, излучало легкое невидимое сияние; сияние, которое делало ее просто неотразимой.

– Считаешь, так ничего? – спросила она, все-таки желая услышать подтверждение из уст подруги. Она разгладила свои темные капри, чтобы те чуть лучше сидели на бедрах, затем одернула подобранную в цвет им блузку-безрукавку.

– Восхитительно! – объявила Мелоди. – И, полагаю, я и сама выгляжу неплохо, а? Как думаешь?

– Ты прекрасно знаешь, что я думаю, тщеславная маленькая мадам! – воскликнула Клодия, развернулась, схватила Мелоди за попу и легонько стиснула.

На молодой женщине были обрезанные джинсы с простой рубашкой, такие узкие и облегающие, что рука так и тянулась потискать. «Интересно, – подумала Клодия, – Полу тоже этого захочется?» Если уж она не может удержаться, чтобы не погладить Мелоди время от времени, то и Пол едва ли сумеет устоять.

– Пошли, – сказала она, беря Мелоди за руку, – спустимся вниз и присоединимся к Полу, а не то я не удержусь, сорву с тебя одежду и утащу в кровать!

– Бог ты мой! – воскликнул Пол и с грохотом уронил кастрюлю на плиту. К счастью, ничего не пролилось.

Клодия улыбнулась, ободренная тем, что не слишком сильно взревновала из-за того, как Пол вытаращился на Мелоди. «Я приложила руку к этому преображению, – молча сказала она себе. – В том, как он восхищается ею, заключается похвала не только ей, но и мне».

– Какую поразительную работу вы проделали. – Он оставил плиту и направился к подругам. Взял их руки в свои, и Клодия поняла, что снова чутье не подвело ее. – Вы просто чудо какое-то сотворили! – Он улыбнулся Мелоди, потом ей. – Человек вроде бы тот же самый и в то же время совершенно другой.

«Говорит так, словно давно знает нас обеих», – удивленно подумала Клодия. Похвала прозвучала весомо и убедительно, но как, откуда взялось это знание, непонятно. Просто все, что он говорил, было истинной правдой.

Задачка. Но, переводя взгляд с одного красивого улыбающегося лица на другое, Клодия вдруг заметила еще одну странность. Оказалось, что с темными волосами Мелоди невероятно, просто сверхъестественно похожа на Пола. Это не было сходство в общепринятом смысле – у него черты слишком мужественные, у нее слишком женственные, – но на них обоих был некий налет одной и той же интригующей тайны; сексуальная привлекательность, с одной стороны мощная, а с другой – тонкая, едва уловимая. И от того, что оба они у нее в доме, оба желают быть с ней, сердце Клодии колотилось, голова кружилась, а тело приятно покалывало.

Глаза разбегаются, думала она, переводя взгляд с одного на другую и гадая, сознают ли они сами свое неуловимое сходство. Мелоди застенчиво улыбнулась Полу, и что-то едва заметное, но все же интригующее промелькнуло у него в глазах. У Клодии возникло ощущение, что, по крайней мере, он приметил эту странную похожесть. Ответил улыбкой на улыбку Мелоди, затем повернул голову и точно так же тепло улыбнулся Клодии.

– У вас, похоже, способность к этому, миссис Марвуд, – мягко сказал он, целуя Клодию в щеку и все еще держа Мелоди за руку. – Вы преобразовательница. Вы изменили нас двоих к лучшему.

Он заглянул ей в глаза, задал безмолвный вопрос, и она дала ему безмолвный ответ. Не колеблясь ни секунды, он поцеловал и Мелоди.

Никто из них какое-то время ничего не говорил, но странным образом атмосфера не казалась натянутой. Пол без малейших усилий оценил положение и определил настроение.

Клодия гадала, что же будет дальше, но, к счастью, с плиты донеслось шипение жарящейся курицы.

– А! Долг зовет, – спохватился Пол, коротко, но горячо сжал руки обеих, после чего переключил внимание на свои поварские обязанности. – Может, вы, дамы, организуете напитки, пока я здесь закончу? – бросил он через плечо, ловко поддевая и переворачивая мясо.

«Нахал! – про себя улыбнулась Клодия. – Командует, как у себя дома!»

– Конечно, – твердо ответила она, с трудом удержавшись, чтоб не фыркнуть. – Думаю, мы принесем что-нибудь особенное из винного погреба. Случай уж больно необычный.

«Еще какой необычный», – добавила она про себя, ведя Мелоди к лестнице в погреб.

Глава 13 Тайны, ложь… и звезды

Немножко потискав друг друга и выбрав бутылку очень хорошего австралийского шардоне, Клодия с Мелоди вернулись на кухню.

– Ух ты, какой великолепный стол! – воскликнула Мелоди, когда они вошли, искренне восхитившись творением рук Пола.

Клодия не могла не согласиться. Длинный сосновый кухонный стол был сервирован самыми обычными приборами, но накрыт скатертью и украшен парой терракотовых подсвечников, которыми Клодия любила пользоваться во время уютных вечерних трапез. Салфетки в тон скатерти Пол сложил в самых разных вариациях лилий.

– Ну, судя по этому, ты либо метрдотель в каком-нибудь первоклассном ресторане, либо дизайнер интерьеров, – заметила Клодия. – Как, по-твоему, кто из двух?

– Я по-прежнему ставлю на шеф-повара, – весело отозвался он. – Но скоро узнаем. Присаживайтесь, и я подам первое блюдо.

– Вот это да! Так оно не одно? – вопросила Мелоди, опускаясь на стул.

Клодии показалось естественным, что они с ней будут сидеть друг напротив друга, а Пол – по главе стола.

На закуску у них было по паре хрустящих, ароматных кростини – и снова Клодия не могла остаться равнодушной. Самые простые ингредиенты из ее обширных продуктовых запасов, но Пол добавил к ним несколько искусных штрихов. Это казалось настоящим чудом и выгодно выделяло его среди большинства мужчин. Она видела, что Мелоди тоже потрясена необычным мастерством их компаньона. Вряд ли Ричард Трубридж вообще знает, где в его доме кухня. «Хотя теперь, – подумала Клодия с некоторым злорадством, – ему хочешь не хочешь придется узнать!»

Следующим блюдом была обычная жареная курица, но поданная с удивительный фантазийным салатом. Вместе с нарезанными салатными листьями, чего можно было ожидать, Клодия увидела и распробовала кусочки сушеных помидоров, травы из горшочков, что стояли у нее на подоконнике, и сухарики, которые Пол, должно быть, сделал сам, потому что среди ее запасов таких не было.

– Изумительно! – сказала она, с наслаждением отправив в рот последнюю вилку салата. – Где, бога ради, ты научился так готовить? – И сообразив вдруг, что сказала, поспешно извинилась: – Прости, ты, наверное, не знаешь, да? – Взяв бутылку, она наполнила бокалы вином, созданным будто специально чтобы дополнить вкус салата и курицы.

– Боюсь, не знаю, – ответил Пол, на мгновение наморщив лоб, – хоть я и пытался… надеялся, что что-нибудь вспомнится, пока буду работать, но ничего не всплыло. Инстинктивно знаю, что делать, но даже представления не имею, откуда мне это известно.

– Не волнуйся, – бодро проговорила Мелоди. – Конечный результат сногсшибательный, а «где» и «как», уверена, очень скоро вернутся. Я просто знаю!

– Спасибо, – отозвался Пол, улыбнулся и, протянув руку, потрепал ее по руке. – Надеюсь, ты права. – Он виновато посмотрел на них. – Боюсь, десерта нет. Моя кулинарная память, судя по всему, на пудинг не распространяется.

– В меня бы все равно больше ничего не влезло, – сказала Клодия. – У нас есть все основания гордиться тобой, Пол. Должна признаться, я эгоистично надеюсь, что память вернется к тебе не так скоро. Тогда ты сможешь остаться здесь и быть моим поваром. – Заливший шею и щеки жар не имел никакого отношения к еде и вину. – Среди прочего.

Мелоди усмехнулась, а Пол, надо отдать должное, тоже покраснел.

– Ну, чем теперь займемся? – спросила Клодия, переводя взгляд с одного гостя на другого и чувствуя, как он вина по телу разливается приятное тепло. Она нисколько не захмелела, но восхитительное шардоне любезно сгладило некоторые неловкие моменты. Преобладающим чувством было предвкушение, не беспокойство. – Давайте пойдем в патио и посмотрим на звезды, – предложила она и, поднявшись с места, взяла бокал.

Все трое направились к дверям в патио, но по дороге Клодия вдруг заметила блокнот, который держала под рукой на кухне, чтобы записывать всякие памятки и названия музыкальных композиций, звучавших по радио, когда она готовила. Открытый блокнот лежал на стойке, и верхняя страница была исписана незнакомым почерком. Прочитав написанное, она вначале растрогалась, а потом призадумалась.

Вверху шел список кулинарных ингредиентов, определенно тех, что использовал Пол и которые теперь требовалось возместить. Но где-то на середине страницы карандаш запнулся и подпрыгнул, словно писавшего внезапно осенила какая-то мысль и он ухватился за нее, пока она не выскользнула из его памяти.

Единственное, с чем Клодия могла сравнить быстрые, похожие на стенографические, каракули, – это давно позабытые алгебраические примеры, которые она сто лет назад решала в школе. А с ее склонностью скорее к гуманитарным, чем к точным наукам, фрагменты, которые она смогла разобрать, ей совершенно ни о чем не говорили. Просто набор букв и цифр, дробей и целых чисел; чисел, возведенных в квадрат и другие степени. Все это выглядело незаконченным, но кто знает? В математике Клодия была не сильна. Она скорее разобралась бы в иероглифах.

– Пол… что это? – Она протянула блокнот.

– Мозговой штурм, – смущенно ответил он. Внезапно Пол замкнулся, и она не поняла, то ли он напуган, то ли злится.

– Зачем? – не унималась она, и ее страхи и сомнения тоже всплыли на поверхность. Что он затеял?

– Я не знаю, – пробормотал Пол, забирая у нее блокнот и вглядываясь в свои записи. – Какая-то стряпня. Просто пришло из ниоткуда, и мне показалось важным записать, пока оно снова не исчезло. Не представляю, что это, но в ту минуту как будто знал, что делаю. Сейчас это кажется мне бессмыслицей.

– Ну и ну! – воскликнула Мелоди, заглядывая через плечо Клодии. – Ты определенно здорово разбираешься… в чем-то.

Клодия воздержалась от замечаний. Она не хотела даже думать о том, какое значение могут иметь таинственные значки, и на мгновение даже чуть разозлилась. Зачем напоминать, что Пол в ее доме лишь временно.

– Идемте! – бодро воскликнула она. – Звезды ждут.

Созерцание бескрайнего, старого как мир неба несло умиротворение – и то ли это умиротворение, то ли вино, то ли молодость и красота собеседников очень скоро прогнали все страхи. Ночь была ясная, с тонким серпом месяца, и когда Клодия не отрываясь смотрела в бархатную черноту с разбросанными по ней световыми точками, ей вспоминались обрывки другой науки. Они были так далеки, эти небесные тела, огромные и величественные, как Солнце, а многие даже гораздо больше. Еще один пример чего-то прекрасного, но загадочного и непостижимого.

Откинув назад голову, Пол поднял руку и стал указывать на звезды своими длинными, бледными пальцами.

– Большая Медведица. – Голос его в ночной тишине прозвучал очень ясно и заученно. – Самое известное созвездие.

Клодия посмотрела на него и заметила, что он прищурился, словно определяя далекие светящиеся точки.

– А эти звезды: Алькор, Мицар, Алиот, дельта Большой Медведицы, Фекда, Мерак, Дубхе…

– Пол, – мягко проговорила Клодия, – откуда ты их знаешь?

– Знаю. Просто знаю, – чуть удивленно ответил он. – Но уверен, что еще вчера я этого не знал.

– Должно быть, память возвращается, – заметила Мелоди.

Клодия увидела, что подруга взяла Пола за руку, и чуть не рассмеялась, почувствовав укол ревности. Она не могла взять Пола за другую руку, потому что он указывал ею на звезды.

– Может, ты и права, – сказал он, назвав еще парочку созвездий.

– Наверняка права! – Мелоди все больше воодушевлялась. – Вначале рецепты, потом сложная математика и теперь названия звезд. Мало-помалу к тебе возвращается память, я уверена!

– То, что ты начинаешь кое-что вспоминать, определенно хороший знак, – осторожно заметила Клодия.

В темноте она почувствовала, что Пол вопросительно взглянул на нее, и почти услышала, как подумал: «Ты все еще не до конца веришь мне, да?» Он опустил руку, а пристальный взгляд бросал ей вызов, звал прильнуть к нему, как Мелоди. Она устояла.

– Да, хороший, – ровно отозвался он, – но я считаю, что мне чрезвычайно повезло в том, где я оказался. И с кем.

– Я не сделала ничего особенного, – возразила Клодия, чувствуя, что говорит это только из духа противоречия.

То, что она сделала, было не совсем обычно. Многие ли женщины, приняв в свой дом совершенно незнакомого человека, потерявшего память, взяли бы его и в свою постель?

Пол не ответил, но когда она рискнула искоса взглянуть на него, свет, шедший из дома, позволил разглядеть изумление на его красивом, наполовину скрытом в тени лице. Он помолчал еще немного, глядя на нее, потом снова заговорил:

– Сомневаюсь, что я пришел бы в себя так быстро, если б меня таскали из полицейского участка в больницу, из больницы еще куда-нибудь… Или что там обычно происходит с людьми в моей ситуации.

– Если бы ты пошел в полицию, то они бы уже установили твою личность, – напомнила Клодия.

– Верно, – согласился Пол, – но с этом случае меня бы швырнули назад в мою жизнь прежде, чем я был бы к этому готов. Я, кажется, тебе это объяснял.

Словно почувствовав нараставшее в воздухе напряжение, в разговор вмешалась Мелоди.

– Она всегда такая. Самая добрая, самая отзывчивая душа на свете, но ужасно не любит, когда ее благодарят за доброту.

– Ой, ради бога, – пробормотала Клодия. – Меня сейчас стошнит.

Тем не менее ей было приятно.

– Тогда, возможно, ее следует заставить принять благодарность, – сказал Пол, и в голосе его вдруг появились знакомые нотки, от которых у Клодии сводило живот. Она уже слышала раньше этот вкрадчивый проказливый тон. – Наша хозяйка заслуживает компенсации за то, что протянула руку помощи нам, потерянным душам, не правда ли, Мелоди? Думаю, будет справедливо, если мы позаботимся о том, чтобы она ее получила. Как ты считаешь?

Что он задумал?

Впрочем, Клодия понимала, что вопрос излишен. Ее сердце и тело уже знали, к чему он клонит. Но готова ли к этому Мелоди? Поняла ли она намек Пола?

– Согласна. Ах, как я согласна, – промурлыкала Мелоди, быстренько переместившись так, что они с Полом обступили Клодию с двух сторон.

«Разумеется, она знает, что замыслил Пол», – подумала Клодия, вспомнив необыкновенное умение Мелоди чувствовать чужие страхи и надежды. Единственная ошибка – не разглядела подлеца в Ричарде Трубридже.

– Спасибо тебе, Клод, – прошептала Мелоди, приникая губами к плечу Клодии. – Спасибо, что и меня тоже приняла. Не знаю, что бы я делала, если б не могла к тебе прийти.

«О боже», – подумала Клодия, почувствовав рот Пола на другом плече. Они действовали так скоординировано, словно и мыслили совершенно одинаково. Пока он целовал ее, длинные руки легли Клодии на талию, обхватили и повернули лицом к Мелоди.

В свете звезд подруга предстала вдруг загадкой, таинственной и прекрасной.

– Клодия, Клодия, Клодия, – зашептала она, нежно беря в ладони ее лицо и поднося к своему, чтобы как следует поцеловать. Когда рты их встретились, Клодия почувствовала, как губы Пола прижались к основанию шеи.

– Ох, пожалуйста… – пробормотала она, когда ее рот освободился.

А если не справится? Каждый из них двоих по отдельности приводит ее в полное смятение; кто знает, на что они способны вместе? Она содрогнулась от удовольствия, когда Мелоди выдохнула ей в ухо:

– Не бойся, – прошептала девушка уверенно, будто присутствие Пола каким-то образом придавало ей сил.

– Да, не бойся, – повторил Пол где-то совсем близко от другого уха Клодии. – Позволь на этот раз нам позаботиться о тебе. Дать и тебе что-нибудь за то, что ты дала нам.

– Мне не нужна ваша признательность! – слабо возразила Клодия, чувствуя, как каждая клеточка лона и всего тела противоречат сказанным словам. Она действительно этого хотела. Хотела очень сильно и была в восторге от того, как они намеревались выразить свою признательность.

– Тогда просто наслаждайся, потому что это наше дело! – твердо заявил Пол.

Захваченные собственным порывом, они действовали совместно, наращивали темп, и Клодия поняла, что не сможет устоять, даже если бы имела глупость хотеть этого.

Увлеченная чувственным потоком, Клодия в ответ расслабилась и ощутила, как Пол ткнулся в нее, ища ее жар сквозь тонкие хлопковые брюки. Она знала: эта интерлюдия не для него и не для Мелоди, хотя прелестные твердые соски подруги терлись о грудь Клодии, когда эти двое объединились в медленном, нежном танце.

Изящные руки Пола скользнули по бедрам, задавая мучительно-соблазнительный ритм поглаживаний, в то время как вторая пара рук пробралась между ними и нежно обхватила округлости ягодиц. Никто не прикасался к ее лону, но что-то подсказывало – так задумано. Они только в самом начале пути.

Жадные, ненасытные, ищущие губы Мелоди захватили ее рот, сзади Пол набросился на нее, целуя ямочку в том месте, где шея переходит в плечо, с такой алчностью и энтузиазмом, от которых, смутно подумалось ей, наверняка останется след. Она попыталась возразить, но язык Мелоди подчинил ее себе, не дав произнести ни звука.

Сжимая ее с двух сторон, действуя почти синхронно, они все сильнее и сильнее распаляли ее желание. Клодии отчаянно хотелось участвовать, быть такой же активной и напористой, как они, но даже руки ее безвольно висели по бокам. Инертная и беспомощная, она в то же время чувствовала себя хозяйкой положения, обозревающей всю сцену как бы со стороны и подсознательно направляющей действие.

«Вы – то, чего я хочу, вы оба», – подумала она, будто во сне представляя, как прикасаются они к ее обнаженной плоти. Словно в ответ кто-то расстегнул ее капри. Поскольку обе пары рук беспрестанно двигались, она не знала, кто именно. Те же руки или, быть может, другие стащили вниз, до колен, брюки, а за ними и стринги. Потом они снова зажали ее между собой, подчеркивая ее наготу грубоватыми прикосновениями одежды. Тонкие, но гибкие руки Мелоди твердо обхватили ее голые ягодицы, а Пол в то же время просунул руку ей между ног. Рот ее до сих пор был восхитительно запечатан языком Мелоди.

Клодия открыла глаза, обнаружив свет и тень на таком знакомом и в то же время незнакомом лице Мелоди и темные полукружья ее опущенных ресниц. Но устремив взгляд поверх плеч подруги, в небо, она вновь увидела звезды. Они были далекими, очень далекими, и такими непостижимыми, но не удивительнее того, что происходило сейчас на земле. Когда пальцы Пола раздвинули ее нижние губы, она чуть не поперхнулась.

Ощущение его ласк было сродни возвращению домой. Пол был просто создан для этого; кончик его пальца оказался именно там, где и должен быть, двигаясь именно в том ритме, который ее устраивал. И то, что Мелоди одновременно мяла ягодицы, лишь придавало ощущениям изысканности. Через несколько мгновений Клодия громко вскрикнула от потрясшей ее кульминации.

– Вы, двое! – нежно прошипела Клодия, когда пришла в себя и осознала, что они поддерживают ее между собой. – Где ваше уважение к старшим?

Высвободившись из их объятий, она хотела натянуть стринги и капри, но Мелоди не дала ей этого сделать и, опустившись на землю, поцеловала треугольник волос, затем снова поднялась и заодно вернула одежду на место.

– Ну, так лучше, старушка? – лукаво спросила нахалка, застегивая последнюю пуговку.

Клодия прищурилась и усмехнулась. Затем без предупреждения схватила Мелоди и крепко поцеловала в губы, на этот раз заставив язык партнерши уступить.

– Старушка? – переспросила она, отталкивая от себя Мелоди, хватавшую ртом воздух.

– Извини, – весело отозвалась девушка, потирая пальцами губы. – Я имела в виду мудрость, а не дух или красоту.

– То-то же, – строго отчеканила Клодия, спиной чувствуя пристальный взгляд Пола. Решив, что он может снова схватить ее, быстро повернулась к нему и строго объявила: – Давайте-ка в дом. Я хочу вас еще. – Она перевела взгляд с одного на другого, вновь завороженная неуловимым сходством между ними. – Вас обоих. Идем!

Вновь овладев собой, она улыбнулась и пошла, совершенно уверенная, что они последуют за ней без вопросов.

В холле маска самообладания на мгновение дала трещину: зазвонил телефон, от чего Клодия даже вздрогнула. Она потянулась было к трубке, потом передумала и дала включиться автоответчику.

И еще больше удивилась, услышав ровный, приятный голос одного из деловых партнеров покойного мужа, Тристана Ван Дисселя, который, по словам Мелоди, был к ней неравнодушен.

– Привет, Клодия, это Трис. Я удивлюсь, если ты не дома, поэтому, если сейчас слушаешь, пожалуйста, возьми трубку.

Он говорил раскованно – раскованнее, чем большинство людей, когда наговаривают на автоответчик, – но Клодия все же уловила в голосе легкое сомнение; неуверенность в себе и своей цели. Может быть, события последних дней обострили ее чувства, ибо еще каких-нибудь пару недель назад она не обратила бы на такую мелочь ни малейшего внимания.

– Я уже давно собирался позвонить тебе, но не хотел торопить события, – продолжал Тристан. – Есть кое-какие деловые вопросы, которые нам надо обсудить, и, к счастью, Ричард поручил сделать это мне… Не хотелось сводить все к сухой деловой беседе. Я подумал, мы могли бы где-нибудь пообедать, выпить, покончить с делами и узнать друг друга получше. Ты ведь не считаешь, что это слишком скоро, нет? – Он помолчал и тихонько прокашлялся, выдав свою нервозность. – В любом случае, пожалуйста, подумай об этом. Мой номер ты знаешь. Чао!

– Я же говорила! – воскликнула Мелоди, но какое-то недовольство в ее тоне заставило Клодию взглянуть на подругу повнимательнее.

– Да, ты говорила, что он имеет на меня виды, но тут что-то еще, так ведь?

Мелоди кусала губы. Встревоженная беглянка заняла место уверенной соблазнительницы, которой она была всего несколько минут назад.

– Они с Ричардом что-то затевают, – натянуто проговорила Мелоди. – Хотят тебя как-то облапошить. Я слышала, как они говорили об этом по телефону… Думаю, Тристан должен тебя на что-то уговорить, возможно, завести роман, чтобы вскружить тебе голову и сбить со следа. Ну и так далее.

– И так далее? – в один голос повторили Клодия с Полом.

Она бы рассмеялась, если бы Мелоди не выглядела такой серьезной.

– Никаких подробностей не знаю, – продолжала подруга, все больше и больше нервничая, – и уверена, что Тристану ты искренне нравишься, но они вдвоем что-то затевают. – Она подняла голову, взгляд сделался тверже. – И, думаю, я могу это доказать. Или, по крайней мере, кто-нибудь, кто разбирается в математических расчетах. В кабинете Ричарда есть кое-какие диски и бумаги, я их скопировала и взяла с собой. Муж считает меня глупой пустышкой без единой мысли в голове, но он еще поймет свою ошибку, если нам удастся разоблачить их козни! – Теперь глаза ее вызывающе блестели, и она снова стала чуть-чуть похожа на себя новую. В сущности, вновь стала ею. – Убила бы его за то, что он собирается тебя подставить, Клод!

На красивом разгоряченном лице отразились решимость и страсть. Клодия почувствовала, как желание снова поднимает голову.

– Собираешься позвонить ему? – осведомился Пол нейтральным тоном.

Повернувшись, Клодия заметила в его лице и позе некоторое напряжение. Неужели ревнует к другому мужчине? Его определенно не волнует, что она занимается любовью с представительницей своего пола, но и Прекрасный Незнакомец может быть не чужд глубоко укоренившихся предрассудков пещерного человека, которые терзают даже лучших из мужчин.

– Не сегодня, – ответила она и положила одну руку ему на грудь, а другую – на мягкую грудь Мелоди. – Пусть подождет, помучается. Нас ведь ждет куда более важное дело, не забыли?

– Разумеется, – отозвался Пол, и его густые ресницы на секунду опустились.

Мелоди ничего не сказала, но вздрогнула под пальцами Клодии.

– Вперед! – провозгласила Клодия и повела их туда, куда им всем не терпелось попасть, – в спальню. – Завтра утром выработаем план. Вместе.

Но как оказалось несколько минут спустя, Пол с Мелоди уже приступили к совместной работе. Ненадолго отойдя в ванную комнату, Клодия вернулась и обнаружила, что оба заговорщически улыбаются. А когда она подошла, то заметила, как Пол кивнул сообщнице, словно подавая сигнал. Та в ответ приблизилась к Клодии с загадочной улыбкой на лице.

– Что это вы задумали? – поинтересовалась Клодия, когда Мелоди обвила ее руками.

Она не боялась того, что могут сделать с ней любовники, но считала, что для порядка надо немножко посопротивляться.

Мелоди не удостоила ее ответом, а просто поцеловала с напором и страстью, вновь, как во дворе, пустив в ход язык. Где-то на заднем плане послышалось одобрительное бормотание Пола. Клодия вдруг почувствовала, что ее с одной стороны толкают, с другой тянут назад, к кровати. Пол направлял, а Мелоди подталкивала. Ударившись ногами о кровать, Клодия плюхнулась на матрас.

– Раздевайся, – тихо скомандовал Пол, когда Мелоди отступила.

Что-то дикое, безумное всколыхнулось и забурлило в животе. Между ногами мгновенно повлажнело – инстинктивная реакция на естественное и сдержанное доминирование мужчины. Она не сомневалась, что в своем окружении, каким бы оно ни было, Пол – хозяин, сила, личность влиятельная и авторитетная; может, он пока и не знает, кто он и чем занимается, но основные штрихи к его портрету уже наметились.

Она молча потянулась назад и расстегнула незатейливую кофточку. Шея и уши окрасились в такой же пылающий цвет, что обнаружившийся под кофтой лифчик. Вишнево-красное кружево и атлас буквально кричали, что этим вечером ей нужен секс. Лифчик был довольно тугим, и когда она расстегнула его, груди вывалились, как два спелых плода. Стоявшая чуть сбоку Мелоди забрала у нее одежду из рук и, не говоря ни слова, протянула руку и погладила соски.

Клодия ощущала себя гитарной струной, туго натянутой эротическим напряжением. Она не осмеливалась поднять глаза на своих партнеров, но остро сознавала, что они наблюдают за малейшим ее движением. Расстегнув капри, она вначале сбросила босоножки, затем стащила брюки и наткнулась на стринги, которые уже спускала этим вечером, такие же вишнево-красные, как и сексуальный бюстгальтер. И брюки, и трусы успели изрядно промокнуть.

– Теперь ляг на спину, – велел Пол, а когда она подчинилась, подошел ближе и наклонился над ней. Его голубые глаза горели возбуждением. – Запрокинь руки. Возьмись за спинку кровати. Теперь раздвинь ноги.

Клодия уже догадалась, что последует дальше, особенно когда Мелоди сунула руку под подушку и вытащила несколько шелковых тряпочек. Она узнала все свои самые лучшие шарфы, купленные в тон к любимым официальным нарядам.

– Э… даже не знаю, – пробормотала она, чувствуя, что они по-прежнему ожидают символических возражений.

– Мы тоже, – сказала Мелоди, – но лично мне доставляет огромное удовольствие придумывать по ходу дела.

«А как насчет тебя, Незнакомец?» – молча вопросила Клодия, пока Мелоди привязывала ее руки с ловкостью, предполагающей природные таланты, о которых ни одна из них не подозревала. Пол по-прежнему сдержанно наблюдал за Клодией, и только сверкавшие глаза выдавали страсть.

Приходилось ли ему раньше играть в такие игры? Привязывать самому и быть привязанным для собственного и чужого удовольствия? Что-то в его спокойствии подсказывало, что подобные развлечения ему не внове.

«Уж за это я с вами поквитаюсь», – подумала она почти мечтательно, когда ноги ее развели в стороны и привязали, не давая ей возможности скрыть обильную влагу плоти. Казалось, тысячи пар глаз смотрят, как она истекает любовными соками, не в силах сдержать или замаскировать свое горячее, неуемное желание. Трудно было поверить, что в комнате, кроме нее, всего лишь двое.

Закрыв глаза, она отдалась смакованию ощущений, основным из которых было удивительное чувство свободы. Связанная, Клодия освободилась от ответственности и бремени держать в узде собственные реакции. Она могла свободно метаться, кричать и вопить.

Будто прочитав эти мысли, Пол посмотрел на нее, и его красивые глаза сузились. Быстрыми, легкими шагами он подошел к Мелоди и что-то пошептал ей на ухо. Лицо девушки осветила проказливая улыбка; она взглянула на Клодию и хихикнула.

– Ой, Пол, какая жутко неприличная идея! Мне нравится! – сказала она, глядя на Клодию глазами, полными порочных обещаний.

– Что ж, тогда действуй, – бодро подхватил Пол, пробежав ладонью по гладкому голому бедру Мелоди ниже коротеньких шортиков.

– С удовольствием, – отозвалась она, и ее ловкие пальцы тут же взялись за молнию.

«Что это она делает?» – подумала Клодия в панике сладострастного предвкушения. Несколько крайне непристойных предположений пришло на ум, и она не знала, которого из них жаждет – или боится – больше.

В мгновение ока джинсовые шорты Мелоди оказались на полу, и она с грацией длинноногой супермодели переступила через них, сняла шелковые черные трусики и вручила их Полу.

– Отлично, – лаконично бросил Пол.

Со своего места Клодия заметила, что нижнее белье на Мелоди точно так же отмечено страстью, как и у нее. Увидев, как Пол скомкал изящную вещицу в комок, она сразу догадалась, какая участь ей заготовлена, и, хотя была шокирована, все же почувствовала свежий и почти болезненный приток желания.

– Открой, – велел Пол и, нежно погладив по лицу свободной рукой, поднес пахнущий мускусом комок ей ко рту. – Не бойся, – прошептал он на ухо, – это просто часть игры. Если тебе не понравится, я их вытащу.

«Как же хорошо он понимает меня, – с благоговением подумала Клодия, когда он очень осторожно вставил трусики Мелоди ей в рот. – Знает, что я хочу приключения, но все это для меня внове».

Вкус Мелоди был солоноватый, почти морской, однако странно свежий, с какими-то медовыми нотками. Клодии на ум пришло сравнение с превосходным марочным вином со сложным букетом и восхитительным послевкусием. Ее запах еще сильнее подстегнул страсть.

«О боже, я хочу ее, хочу его, их обоих! – сокрушалась она в безмолвном экстазе. – И не могу им сказать, не могу направить. Не могу командовать. Я должна ждать, когда они соблаговолят подарить мне наслаждение».

Клодия заерзала в своих путах, и уже сам тот факт, что она связана, возбудил ее не меньше целого сеанса интимных ласк. Плоть пульсировала и истекала любовным соком, и она начинала испытывать нетерпение и дискомфорт. Она не хотела двигаться. Не хотела выдавать крайнюю степень своего возбуждения, но, похоже, не в силах была сдержаться, чтобы не поерзать.

– Терпение, моя милая Клодия, терпение, – пробормотал Пол, ложась рядом с ней и освобождая свой набухший член из ширинки джинсов. Она чуть не лишилась чувств от неудовлетворенной похоти, когда он прижался толстой, влажной головкой к ее бедру. – Скоро тебе станет лучше, – заверил он ее, водя членом туда-сюда по голой чувствительной коже.

Его горячая шелковистая плоть обжигала, как жидкий огонь.

– О да, моя дорогая, – проворковала Мелоди и, придвинувшись к ней, задрала край своего легкого топа и надежно завязала узлом на талии.

Полностью оголив таким образом нижнюю часть тела, она пристроилась к другому боку Клодии, напротив Пола, и с минуту не делала ничего, лишь медленно и сладострастно посасывала свой средний палец.

– Скоро нам всем станет лучше, – продолжала она и, вытащив мокрый палец изо рта, со слепой, но изысканной точностью положила его в прелестное углубление между своих ног.

«А как же я?» – хотелось закричать Клодии. Пол увлеченно терся о ее бедро ради собственного эгоистичного удовольствия, Мелоди беззастенчиво мастурбировала, а она лежала позабытая, изнывавшая от неутоленной похоти.

«Пожалуйста! А как же я? – про себя вознегодовала Клодия, когда один из ее любовников достиг кульминации. – Как же я? Как же я! Как же я!»

Закрыв глаза, она задергалась в путах, заметалась на кровати от отчаяния, но тут вдруг те же бессердечные любовники стали умиротворять ее. Чья-то рука погладила грудь, другая – живот, а секунду спустя палец отыскал клитор…

Чуть ли не всхлипывая от облегчения, Клодия потонула в первых волнах оргазма.

Глава 14 Тристан в беде

«Интересно, что бы ты сказал, если бы узнал, как я провела сегодняшнюю ночь?» – думала Клодия, разглядывая своего красивого молодого спутника.

Тристан Ван Диссель был по-своему привлекателен, как и Пол, но теперь Клодия предпочитала любовников с темными волосами, а не блондинов, как она сама. Внимательно разглядывая красиво уложенные льняные локоны Тристана, пока он тщательно, словно от этого зависела его жизнь, изучал винную карту, женщина мысленно сравнивала их с буйной курчавой шевелюрой Пола – взмокшей от пота, когда он в очередной раз довел ее до оргазма. Или с волосами Мелоди, снова темными и в восхитительном беспорядке.

«О, это была безумная, порочная ночь», – и Клодия все еще ощущала покалывание в конечностях, где натягивались путы, и всепоглощающую силу наслаждения. То, что ее любовники, в особенности Мелоди, способны на такие дьявольские проделки, стало для нее шоком, но, лежа привязанная к кровати, она поняла простую истину: глупо судить кого бы то ни было, когда дело касается удовольствий плоти. Лишь мысли об этом возбуждали ее донельзя.

– Тебе нравится? – бодро поинтересовался Тристан, заказав какое-то редкое вино, как она подозревала, исключительно чтобы произвести на нее впечатление. – Я знал, что тебе здесь понравится. У этого места есть определенный шик, ты не находишь? Убежден, это прекрасное дополнение к нашим владениям.

– К нашим владениям? – переспросила Клодия.

Она смерила его нарочито медленным взглядом и отметила, как он ее боится. Точно что-то задумал, и хоть и не догадывается, что ей об этом известно, нервозность сказывается на его обычной обходительности. Она предположила, что в нормальных обстоятельствах он был бы образцовым кавалером, спокойным и невозмутимым в той обстановке, которую сам же и предложил, – шикарном ресторане при пятизвездочном отеле. Джеральд часто проявлял интерес к подобным заведениям.

– Ты понимаешь, что я имею в виду. – Он потянулся через стол и накрыл ее ладонь своей. – Меня заботит будущее бизнеса Джеральда, и я чувствую такую близость к тебе, что поневоле становлюсь несколько покровительственным.

– А Ричард тоже испытывает покровительственные чувства? – полюбопытствовала она, заметив, что ладони Тристана теплые и он слегка вспотел. Бедный мальчик и правда здорово нервничает.

– Э… думаю, да, – промямлил он, вертя в пальцах винный бокал. – Но не совсем так, как я. – Помолчав, он, судя по всему, постарался взять себя в руки и вернуть уверенность. Широкая мальчишеская улыбка осветила красивое лицо. – Мне хочется думать, что мой интерес чуть более личный, чем у него.

– А он, разумеется, женат, – заметила Клодия, сузив глаза.

Она гадала, скажет ли Тристан что-нибудь об исчезновении Мелоди из дома. Он не может не знать, решила она, ведь они с Ричардом должны были координировать усилия.

Ее реплика, похоже, вновь привела Тристана в замешательство; Клодия успела отхлебнуть вина и вспомнить предыдущие двадцать четыре часа.

После бурной ночи втроем она теперь всецело доверяла и Полу, и Мелоди. А в отношении первого это доверие окончательно победило все прежние сомнения. Какое-то глубинное, почти первобытное чувство подсказывало, что даже если первоначально он и намеревался обмануть ее, то теперь все изменилось. В том, что ему небезразлично ее благополучие, она была уверена.

И не только сексуальное. Он, похоже, печется и о ее финансовых интересах.

«Ты думаешь, что можешь обвести меня вокруг пальца, вскружив мне голову, не так ли, Тристан? – мысленно спрашивала она у честолюбивого ловкого дельца, сидевшего перед ней. – Вы с Ричардом думаете, что если я не сильна в финансовых вопросах, то вы можете спрятать все свои махинации в сложном балансовом отчете.

Как бы не так!»

Улыбнувшись Тристану своей самой обворожительной улыбкой, чтобы не догадался о ее истинных чувствах, она вновь подумала о сделанном утром открытии: удивительных почти невероятных математических способностях Пола.

– Боюсь, для меня это сложновато, – задумчиво проговорил ее любовник, изучая документы, которые Мелоди стащила из кабинета мужа, и распечатки из компьютера Джеральда. – У меня такое чувство, что финансовые расчеты – не мой конек.

Тем не менее, пока они с Мелоди бились над данными на мониторе, не в силах даже расшифровать их, не говоря уж о том, чтоб заметить какие-нибудь ловко замаскированные подтасовки, Пол трудился молча и с бешеной скоростью, используя блокнот, ручку и свои мозги.

Время от времени Клодия поглядывала на него, восхищаясь его полной погруженностью в работу. Ей еще не доводилось видеть настолько спокойного, невозмутимого лица. По сути, тщательно изучая финансовое положение Джеральда – а теперь ее, – он выглядел собранным и сосредоточенным, как никогда раньше, а на лице застыло расслабленное, почти блаженное выражение.

«Неужели он один из тех мужчин, которые решают в уме примеры, чтобы не кончить слишком скоро?» – весело подумала она. Было что-то неуловимо пикантное в том, чтобы представлять, как этот блестящий мозг функционирует на высоком уровне, в то время как тело, в которое он заключен, извивается и выгибается в пароксизме страсти.

Не успела она так подумать, как Пол вдруг вскинул глаза и понимающе улыбнулся ей. Неужели снова прочел ее мысли, как уже не раз бывало?

Оказалось, нет.

– Я тут кое-что нашел, – сказал он, перелистывая страницы блокнота. – По сути дела, даже не кое-что, а довольно много. Вот здесь, здесь и здесь.

Он подошел к женщинам и показал обнаруженные им несоответствия того, что было на мониторе, с документами, которые принесла Мелоди.

Нельзя сказать, что она до конца поняла, что было сделано и как, размышляла Клодия, возвращаясь в настоящее, к заметно нервничавшему Тристану. Но Пол пообещал задокументировать все в такой форме, которую можно будет представить какому-нибудь независимому финансовому аудитору. Теперь у нее в руках имелся мощный рычаг, и оставалось только решить, стоит ли его задействовать. Как самое малое деловым репутациям Ричарда Трубриджа и Тристана Ван Дисселя был бы нанесен серьезный ущерб, а если она пойдет дальше, то они могут даже оказаться перед лицом серьезных обвинений.

– Насчет предложенных новых приобретений, – начал Тристан, вызвав у Клодии улыбку своей серьезностью.

Он пока пребывал в счастливом неведении относительно своей незавидной участи – или власти, которую она скоро обретет над ним, если решит дать ему шанс, а мысль об этом с каждой минутой представлялась все более привлекательной. Главный злодей, безусловно, Ричард Трубридж. Чутье подсказывало, что Тристана просто умело ввели в заблуждение.

– Давай не будем сегодня говорить о делах, Трис, – попросила она, когда он уже готов был пуститься в описание деталей предложения. – Я так давно никуда не выходила, хочется просто получать удовольствие. Просто развлекаться! Мы оба знаем, Джеральд не хотел бы, чтобы я превратилась в высохшую старую вдову.

Чересчур толстый намек, заметила Клодия, упиваясь вспышкой надежды в ореховых глазах Тристана. Но какого дьявола! Мелоди была совершенно права, утверждая, что Трис к ней неравнодушен. Его тайные желания выдавал легкий румянец на скулах. И в штанах у него наверняка что-то выросло. При мысли об этом она одарила собеседника тягучей, нежной улыбкой.

– Ты права, Клодия. Конечно, – ответил он, поразив ее тем, что быстро овладел собой. – Что скажешь, если мы забудем про вино и вместо него закажем бутылку шампанского? Мы могли бы выпить за… хмм… быть может, за неделовые отношения?

– А что ты скажешь, если мы совсем забудем про обед и посмотрим, есть ли в отеле приличный свободный номер?

Тристан вытаращил глаза и разинул рот, выгодно демонстрируя ровные белые зубы. Он явно не ожидал, что она окажется на два шага впереди него.

– Ну… э… вообще-то, – начал он, и его подростковое заикание отчего-то показалось ей таким милым и привлекательным. – Я взял на себя смелость заказать номер. – Яркий румянец залил все лицо до самых корней волос. Клодия видела, как он досадует на себя за то, выглядит перед ней таким нескладным. – Только для того, чтобы мы могли при необходимости побеседовать наедине, – поспешно пояснил Тристан.

«Интересно, – подумала Клодия, – он серьезно считал, что она поведется на такой избитый трюк?»

Она бросила на него лукавый взгляд – какой же ты изобретательный! – затем неожиданно поднялась и взяла свою вечернюю сумочку.

На мгновение глаза Тристана округлились от ужаса. Он определенно испугался, что совершил ошибку и она оскорблена предположением, что может лечь с ним в постель. Клодия продлила пытку, сохраняя нейтральное лицо, не выказывая ни расположения, ни недовольства. Жест, которым она расправила юбку, не раскрывал ее намерений.

Тристан тоже поднялся. Он как будто хотел что-то сказать, но потом передумал.

Клодия рассмеялась про себя. Ей удалось сделать из него почти мальчишку. Она еще немного подержала паузу, после чего развернулась и взглянула на Тристана через плечо.

– Что ж, если мы собираемся приобрести этот отель, было бы неплохо посмотреть, насколько он уютный.

И без дальнейших проволочек устремилась к выходу из ресторана, не без удовольствия чувствуя на себе заинтересованные взгляды других посетителей, в основном мужского пола. Она нисколько не сомневалась, что Тристан следует за ней по пятам, как преданный, но наказанный щенок.

В вестибюле женский радар Клодии также улавливал восхищенные взгляды. Внимание было особенно приятно, поскольку она специально постаралась подать себя в наилучшем виде, одеться и накраситься стильно и со вкусом, дабы создать образ, который застигнет Тристана врасплох.

Маленькое черное платье. Весьма сдержанное описание предмета одежды, который может произвести такое впечатление. Клодия заплатила за свое «маленькое черное» больше, чем многие женщины тратят на одежду за целый год, но изысканный шик стоил затраченных денег. В меру облегающий лиф, маленькие рукавчики, чуть-чуть прикрывающие плечи, – соблазнительно и без излишней открытости; слегка расклешенная юбка – кокетливо, но в меру. Идеально выверенная длина, ровно до колен, в сочетании с изящными «шпильками» черной замши, высокими и удобными. В этом наряде Клодия выглядела и чувствовала себя чаровницей. Изысканное бриллиантовое колье – подарок Джеральда – было последним прекрасным штрихом к портрету соблазнительницы.

Красноречивое подтверждение точности своего расчета она видела в глазах Пола, которые буквально полыхали желанием, когда они расставались. Она не думала, что он ревновал – по крайней мере, так он сказал, – но не сомневалась, что ему хотелось бы заняться с ней любовью, пока на ней именно это платье.

Думая о Поле по пути наверх в зеркальном лифте, она позволила себе легкую довольную улыбку. Существование незнакомца лишь усиливало замешательство Тристана.

Она специально пригласила его зайти в дом, когда он заехал за ней, и нарочно сделала так, чтобы он увидел Пола, который, вольготно развалившись на диване, босой, с бокалом вина, слушал сонату Шуберта как у себя дома. Было совершенно ясно и тогда и сейчас, что Тристану не терпится узнать, кто же этот невесть откуда взявшийся гость в доме Клодии, но чтобы еще больше вывести его из равновесия, она не дала никаких объяснений. По дороге к лифту Клодия буквально слышала его мысленные вопросы.

А еще ей было интересно, подозревает ли он, что Мелоди тоже живет у нее. Маловероятно, чтоб Тристан не знал, что жена Ричарда Трубриджа от него ушла, но Клодия посчитала разумным не афишировать местонахождение подруги. Во время короткого визита Тристана та пряталась в спальне.

Как она и ожидала, номер оказался роскошным, почти банальным в своей провокационности. И хотя Клодия в полной мере упивалась его безошибочно сладострастной атмосферой, она невольно рассмеялась – какие прозрачные намерения!

Тристан встревожился.

– Что-то не так? – Разливая шампанское, которое только что доставили, он пролил немного на полированный серебряный поднос.

– Ну, не слишком-то завуалировано, верно? – Клодия взяла у него бокал и с удовольствием сделала глоток восхитительного сухого вина. – Если мы собираемся разговаривать, – она сделала ударение на последнем слове, – я бы сказала, что номер с конференц-залом или, по крайней мере, гостиной подошел бы гораздо лучше.

Тристан опрокинул в себя содержимое бокала и быстро подошел к ней.

– Думаю, мы оба хотим гораздо больше, чем разговаривать.

Стараясь не утратить завоеванных позиций, он хотел обнять ее, но даже с бокалом в руке ей легко удалось ускользнуть от него.

Прямо как молодой барашек, усмехнулась она про себя, подлила в бокал шампанского и одарила Тристана своим самым загадочным, как она надеялась, взглядом.

Маска самоуверенности, которую нацепил на себя Тристан, дала трещину. Сейчас он выглядел расстроенным, возбужденным и растерянным.

– В чем дело? В нем, да? В том парне с нечесаной шевелюрой? Который с ногами валяется на твоем диване и пьет вино Джеральда?

– Мое вино, – тихо поправила его Клодия. – И присутствие Пола у меня в доме не имеет никакого отношения к тому, что я здесь.

– Но кто он такой, черт возьми? Явно не из тех, с кем ты познакомилась через Джеральда.

Тристан снова приближался к ней, но все еще неуверенный и нерешительный. Его обаятельное лицо портило недовольное выражение.

– Нет, Пол – более поздний друг. Мы познакомились недавно, ему надо было где-то пожить, а у меня полно места, и я пригласила его к себе. Вот и все.

Объяснение более чем скупое, но она не собиралась вдаваться в подробности. Ее тоже начинала мучить неудовлетворенность, но не совсем та же, что терзала Тристана.

– Но…

– Если ты не прекратишь лезть в дела, которые тебя совершенно не касаются, я немедленно уйду.

Она придала голосу резкости и безапелляционности, хотя и понимала, что рискует. Возможно, Тристан не настолько сильно увлечен ею, как утверждает Мелоди.

Но риск оправдался. Тристан покаянно опустил голову.

– Извини, – сказал он. – Это и впрямь не мое дело.

Клодия почувствовала, как соски под облегающим лифом затвердели от возбуждения.

– Да, не твое. – Она тщательно контролировала свой голос, хотя тело уже почти пело, а лоно увлажнилось. – Зато у нас с тобой есть другое, важное, так ведь?

Она спокойно смотрела на него, возвышаясь на шпильках, которые словно говорили: «Возьми меня». «Я богиня, – подумала она, – в расцвете лет, но все еще способная покорять».

Тристан сглотнул. И лицо его, и язык тела обнаруживали страх и растущее возбуждение в равных мерах. Бугорок под брюками подрос.

– Но я думал…

– Что ты думал? – спросила она, в свою очередь, приближаясь к нему. Тристан, возбужденный, но здорово перепуганный, попятился.

– Не знаю, – забормотал он, – не знаю.

– И ты, конечно же, не знаешь, как Ричард Трубридж планирует меня облапошить?

Попятившись дальше, Тристан неловко плюхнулся на кровать. Чувство вины и желание исказили красивое, породистое лицо. Он открыл было рот, чтобы, как предположила Клодия, возразить, но тут же закрыл. В глубине души она знала, что он не хочет ее обманывать и никогда по-настоящему не хотел. Просто Трубридж, по всей видимости, мастерски умеет одурачивать людей, которым вообще не следовало иметь с ним никаких дел.

– Отрицать бесполезно, – сказала Клодия помягче, присаживаясь с ним рядом. – У меня есть анализ последних данных и прогнозов. – Она протянула руку, коснулась его горячей щеки и легонько провела по ней ногтями. – Думаю, мы оба знаем, что можем остановить это прямо сейчас, и тогда никто не пострадает… – Она поймала его нижнюю губу мизинцем и оттянула вниз. Жилка у него на скуле лихорадочно забилась. – Или же это может продолжиться, и последствия будут ужасные.

Клодия с удовольствием пустила в ход угрозы; это оружие, по ее представлениям, могло оказаться эффективным на многих уровнях.

– Прости, – промямлил Тристан, нервно сжимая и разжимая пальцы. С веселым изумлением Клодия заметила, что плоть его под ширинкой напряглась. То, что он попал как кур в ощип, кажется, только еще сильнее разожгло его похоть. – Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину перед тобой? – Теперь, когда с обманом было покончено, он даже успокоился. – Я готов на все, лишь бы только ты простила меня. – Тристан выпрямился спину и, похоже, окончательно овладел собой. – Послушай, давай я буду работать только на тебя. За символическую плату. Позволь мне доказать, что я могу быть тебе полезным. Что я могу быть преданным.

– Ну, не думаю, что плата должна быть такой уж символической, – заметила Клодия после продолжительной паузы, во время которой смотрела в его глаза недрогнувшим взглядом. – Но у меня на тебя другие виды, Трис.

– Все, что угодно! Только скажи!

Он снова улыбался, понемножку придвигаясь к ней.

Клодия уперлась рукой ему в грудь, заставляя сохранять дистанцию. Ликуя в душе, она продолжала удерживать его взгляд.

– А надо ли? – проворковала она, на секунду опустив ресницы.

К чести Тристана, он, похоже, понял ее. И замер на месте, покорно ожидая указаний.

– Расстегни брюки и вытащи свое хозяйство, – тихо распорядилась Клодия. – Хочу посмотреть, стоит ли он моих усилий и времени.

Покорно опустив глаза, Тристан тут же расстегнул узкий ремень из кожи ящерицы, быстро справился с застежкой брюк и, преодолев последнюю преграду в виде ширинки на трусах-боксерах, обнажил перед ней достойный уважения экземпляр.

«О да, он прекрасно мне послужит», – размышляла Клодия, немного удивившись собственной рациональности. Этот инструмент послужит ей, когда Пол уйдет, а он, конечно, уйдет, когда к нему вернется память. Ей понадобится мужчина, дабы утолять тот огонь, что разжег незнакомец; мужчина, которого она считала бы сговорчивым и привлекательным, который был бы с ней не только по обязанности, но и по искреннему желанию.

«Я не только лесбиянка, – думала Клодия, наблюдая за появлением капельки семени на головке. – У меня есть Мелоди и, возможно, еще и Беатрис для любовных игр, но они не все, что мне нужно».

Ни одна, ни другая не могли дать того, что находилось всего в нескольких дюймах от ее пальцев. Она могла бы сейчас подержать его в руках, если б захотела, поиграть с игрушкой, которую его вероломство отдало почти в полное ее владение. Но она решила пока что этого не делать. Существуют куда более изощренные способы привязать его к себе.

– Помастурбируй для меня, Тристан, – попросила Клодия бархатным голосом. Он теперь полностью в его руках, так что кричать необязательно. – Покажи, что делаешь, когда ты один. Когда думаешь о женщине, которую желаешь, но которая не с тобой.

Она положила ладонь ему на бедро, рядом с обнаженной плотью и его дрожащей рукой, надеясь, что он поймет безмолвный намек. Лучше, если этой женщиной из грез будет она!

Тристан взглянул на нее, выражая свою последнюю мольбу о самоуважении, но она слегка качнула головой. Он стиснул пальцы, потом положил их на свою плоть.

«Не совсем тот утонченный дикарь, каким явил себя Пол», – думала Клодия, следя за первыми короткими и энергичными усилиями Тристана. Она догадалась, что он пытается покончить с этим как можно скорее, дабы свести позор к минимуму, и неодобрительно цыкнула.

– Ты же ни с кем не соревнуешься, Трис, – сдержанно напомнила она. – Постарайся быть чуть более… более артистичным, так сказать.

Тристан облизал губы, как усидчивый мальчишка, и ритм его движений замедлился. Слегка поерзав на кровати, он поправил мошонку, после чего закрыл глаза, словно дзен-буддист, созерцающий мир изнутри.

– Так-то лучше, – похвалила Клодия, начиная восхищаться им: она всегда подозревала наличие у Тристана больших возможностей. – Ляг, – велела она, слегка надавив ему на плечи и любуясь тем, как ловко он управляется со своим инструментом. – Вот так. – Он откинулся на спину. Его длинные, стройные ноги в стильных брюках вытянулись во всю длину. – Лучше. Намного лучше!

Тристан теперь действовал куда более тонко, без резких движений. Он скорее играл, чем работал. Точные движения подчеркивали его великолепные пропорции.

– Много, много лучше, – похвалила Клодия и, послюнив палец, дотронулась до длинного напряженного стержня. Тристан резко втянул воздух и стиснул зубы, но не запнулся.

«Молодец!» – молча отметила она, легко скользнув пальцем вверх-вниз, затем позволила себе нырнуть ниже и глубже в поисках яичек. И вновь Тристан охнул и, казалось, готов был запротестовать, но сдержался, продолжая поглаживать большим пальцем головку. Клодия обхватила яички, и он прошептал:

– О боже!

«И все это в моем полном распоряжении», – подумала Клодия, едва не рассмеявшись вслух над своей прихотью. Ошибившись в оценке, Тристан вручил ей власть над своим телом. Может, приказать ему постоянно, не снимая, носить на шее что-то вроде поводка, чтобы не забывал о собственной глупости и о том, кому он теперь должен быть безоговорочно предан.

Клодия ощупала свои новые владения, и Тристан, резко дернувшись, выгнулся на кровати. Член раскраснелся, раздулся и вздыбился. Чувствуя, что он в любую минуту может выстрелить, она убрала руку и твердо сказала:

– Пока хватит. Ляг, руки по швам.

– Но…

Клодия успокоила его быстрым, смачным поцелуем, прижавшись пахом к бедру, когда склонилась над ним. Пора ему полежать смирно и дать ей вырваться вперед.

– Закрой глаза, – прошептала она, отстранившись, и его длинные, удивительно темные ресницы дрогнули и опустились.

Отодвинувшись немного в сторону, Клодия легла на спину и раздвинула ноги под пышной пеной нижних юбок из фатина, благодаря которым ее кокетливая юбка упруго колыхалась при ходьбе. Затем, смочив слюной тот самый палец, что гулял по другой территории, сунула руку в трусы и отыскала клитор.

– Что ты делаешь? – прохрипел Тристан с нотками отчаяния.

– Тише! Не подсматривай! – приказала Клодия, изо всех стараясь не выдать голосом стремительного приближения собственного финиша. Перевернувшись на бок, она увидела выражение крайнего напряжения и неутоленной похоти на лице Тристана, и это ускорило наступление кульминации.

Стиснув зубы, чтобы не вскрикнуть, и зажав руку между ног, Клодия напряглась всем телом, сдерживая бурю эмоций. Ей хотелось метаться по постели и упиваться великолепными ощущениями, но это означало выдать Тристану слишком много. Поэтому она удержала свой восторг в себе.

Кажется, потребовалась целая вечность, чтобы прийти в себя, но даже когда она уже села, посторгазмические волны все еще накатывали одна за другой. Лицо Тристана напряглось еще больше, и у нее закралось подозрение, что он прекрасно знает, чему был свидетелем. Член его сделался тверже прежнего, если такое возможно.

Но это только начало, мой мальчик, с нежностью подумала она, спустила ноги с кровати и сняла трусики.

В течение следующего часа Клодия позаботилась, чтобы Тристан Ван Диссель познал и рай и ад. Пока бедняга силился оставаться неподвижным без помощи пут, которые доставили ей столько удовольствия в их играх с Полом и Мелоди, Клодия совершенно беззастенчиво использовала его молодое тело.

– Если кончишь раньше, чем я разрешу, Трис, мне придется подать на тебя в суд, – поддразнила она, сидя на нем верхом, и по его щеке скатилась слезинка.

Но он все же поразил ее, оказавшись отличным любовником. Он был сильным, красивым, хорошо заботился о своем теле. И хотя ему не хватало неукротимой загадочности и блестящего ума Пола, теперь, оказавшись полностью у нее в рабстве, Тристан делал все, что было в его силах, дабы умиротворить ее. Его умение владеть собой оказалось воистину удивительным, ибо как она его ни мучила, ему удалось удержаться до конца – настоящее чудо, учитывая, с какой необузданностью она скакала на нем.

Но даже выдохшийся и иссякший, он продолжал верно служить ей губами и языком, вознося на вершину снова и снова.

Выжатый досуха, совершенно обессиленный, Тристан лежал на кровати, раскинув ноги. Клодия же излагала свои заключительные указания, касавшиеся практических вопросов, таких приземленных после недавнего безумия.

– Если ты сможешь сделать это для меня, Трис… мы, конечно же, еще раз пообедаем.

Измученный Тристан приглушенно застонал, но она ничуть не сомневалась, что он ее услышал и понял. Отныне ради нее он будет вставлять Ричарду Трубриджу палки в колеса.

В такси, по дороге домой, Клодия ликовала. То, что было большой проблемой и ужасным оскорблением памяти покойного супруга, удалось пресечь на корню. И, кроме того, она приобрела еще одну жемчужину в своем ожерелье молодых любовников.

– Ты бы гордился мной, Джеральд, – пробормотала она, слегка поерзав на сиденье, чтобы жесткая ткань нижней юбки не врезалась в промежность. Последний раз она видела свои трусики, когда те висели на гордом флагштоке Тристана.

Но самым приятным и сладостным во всем этом – невероятно, но факт! – было то, что она нисколько не чувствовала себя виноватой – ни перед кем.

Трудно сказать, испытывала бы она то же самое, будучи замужем за Джеральдом, но подобных вопросов никогда не возникало. Все перемены начались с появлением в ее жизни Пола. Он разбудил ее, словно Спящую Красавицу, открыл ей мир с его событиями, возможностями и людьми. Хотя как ему это удалось, он, наверное, и сам не знал.

Да, думала Клодия, ощущая дрожь возрожденного желания, несмотря на все то, чему только что подвергла Тристана. Ее прекрасный незнакомец за многое в ответе, и она лишь надеялась, что, когда он уйдет, ее готовность к переменам не исчезнет вместе с ним.

Глава 15 Приглашения

– Звонила Беатрис Куин. Хочет, чтобы вы с Полом поехали на какую-то костюмированную вечеринку. Считает, это может помочь ему вспомнить, кто он.

Вначале Клодия подумала, что подобное мероприятие меньше всего может способствовать восстановлению памяти. Шумное веселье, беспорядочное и утомительное, – последнее, что нужно в период восстановления.

Но, с другой стороны, Пол ведь был в маскарадном костюме, когда появился у нее на пороге? Может, веселая вечеринка Беатрис послужит своего рода пусковым механизмом? Отбросит его назад, минуя травму, в тот последний миг, когда он наряжался в свое старинное платье? Пожалуй, не стоит недооценивать профессиональную мудрость Беатрис Куин, с улыбкой подумала Клодия.

– Вот как? – отозвалась она, оглядывая Мелоди, которая, похоже, ждала ее; в халате из кремового в полоску атласа подруга была очаровательна. – А что сказал на это Пол?

– Да почти ничего.

Мелоди теребила в пальцах прядку темных волос, старательно не глядя ей в глаза. Интересно, подумала Клодия, что же тут происходило. Она обнаружила, что не чувствует вины за свое сегодняшнее поведение так же, так и не ревнует ни к чему, что могло случиться между Полом и Мелоди в ее отсутствие. В конце концов, она же сама прошептала ему перед уходом: «Будь с Мелоди поласковее».

Решив не допытываться, она спросила:

– А, кстати, где сейчас Пол?

– Его как-то вдруг сморило, – ответила Мелоди по-прежнему уклончиво. – Говорит, что такое с ним бывает. Пошел спать с час назад. У него прямо глаза слипались.

Теперь ее пальцы теребили халат.

У Клодии сочувственно сжалось сердце. Мелоди и без того слишком много пришлось пережить с этой свиньей, ее муженьком, чтобы сейчас терзаться виной и раскаянием. Особенно когда сама Клодия ничуть ни о чем не жалеет.

– Все в порядке, милая, – сказала она, мягко дотрагиваясь до щеки своей подруги-любовницы. – Я нисколько не возражаю. Я тоже была сегодня плохой девочкой с Тристаном. Так что тебе не в чем себя упрекнуть.

Мелоди облегченно просияла, облегченно выдохнула, и ее прелестная округлая грудь интригующе поднялась и опустилась под шелком халата. Клодия почти вздохнула, чувствуя возрождающийся интерес. Неужели снова – и это после того, что она всего какой-нибудь час назад вытворяла с Тристаном?

– Насколько плохой? – полюбопытствовала Мелоди.

– О, просто ужасной! Гадкой! Отвратительной! – воскликнула Клодия. – Я расскажу тебе все-все, вот только освобожусь от этого. – Она указала на свое коктейльное платье, шпильки и чулки. – А потом ты расскажешь мне, что делала с Полом.

– Э… скорее, что он делал со мной, – пробормотала Мелоди, поднимаясь следом за Клодией по лестнице.

«Неужели смотрит мне под платье?» – подумала Клодия, поднявшись на лестничную клетку. Еще то, должно быть, зрелище: кружевные чулки, узкие подвязки – и без трусов.

– Мм… отлично.

Она повернулась к Мелоди и заговорщически подмигнула.

Лицо подруги порозовело. Похоже, и правда смотрела.

В спальне Клодия первым делом скинула туфли. Они оказались удивительно удобными и сыграли свою роль в обольщении Тристана, но тех нескольких часов, что она пробыла в них, достаточно. Как же восхитительно приятно дать, наконец, ногам отдых и ощутить подошвами мягкую упругость ковра.

Стаскивая чулки, она заметила длинную дорожку спущенной петли и улыбнулась. Интересно, это Тристан испортил чулки своими зубами? Что ж, в следующую их встречу ему, возможно, придется пожалеть об этом.

– Расстегни, пожалуйста, молнию, – попросила Клодия, хотя легко могла сделать это сама. Ей вдруг нестерпимо захотелось почувствовать на себе руки Мелоди.

Медленно, ах как медленно молодая женщина спустила молнию, затем подхватила платье, когда то соскользнуло по черному атласному боди, которое Клодия надевала, чтобы придать силуэту плавности. Прежде чем платье упало к ногам, она почувствовала, как мягкие губы ласкают ее голое плечо.

– Ты такая красивая, Клод, – пробормотала Мелоди, обжигая кожу горячим дыханием. – Я всегда так считала. Не понимаю только, почему раньше не разобралась в своих чувствах.

– Спасибо, – просто отозвалась Клодия, наслаждаясь изумительным прикосновением губ любовницы.

Когда Мелоди отстранилась, Клодия вышла из платья и позволила поднять его и повесить на стул.

Подруга рассмеялась.

– Ой, а где, скажи на милость, твои трусики?

Клодия тоже усмехнулась.

– Последний раз я видела их намотанными на член Тристана Ван Дисселя.

– Ты такая гадкая, да? – хмыкнула Мелоди.

Клодия кивнула, остро сознавая наготу лобка. Конечно, это так пикантно, когда одна половина твоего тела прикрыта, а другая полностью обнажена, но этот прелестный маленький корсет слишком уж давит.

– Давай же, девочка, помоги мне. Расстегни и это тоже, – бодро распорядилась она.

– Мне бы хотелось, чтоб ты его оставила. Ты выглядишь в нем сногсшибательно!

– Может быть, – пожала плечами Клодия, – но после стольких часов заключения мое старое тело требует свободы.

– У тебя безупречное тело, – возразила Мелоди, послушно принявшись за крючки и петли.

Клодия спиной чувствовала обжигающий взгляд подруги на своих голых ягодицах, выступающих под краем корсета. На какой-то миг желание чуть не ослепило ее, особенно когда Мелоди добралась до нижних крючков и опустилась на колени. Расстегнув последний крючок, Мелоди мимолетно коснулась подруги жестом столь же нежным, сколь и сексуальным.

– И от тебя пахнет сексом, – продолжала она и, поднявшись на ноги, провела ладонями по талии и животу Клодии.

Клодия поймала ее руки в свои.

– Да еще как. Поэтому мне надо принять душ, прежде чем мы двинемся дальше.

Мелоди что-то нетерпеливо промычала, давая понять, что ее это нисколько не волнует, но какой бы удовлетворительной ни была встреча с Тристаном, Клодии не нравилось, что на ней все еще его запах и его аура. Мелоди слишком свежа и неиспорченна, и это было бы неуважением по отношению к ней.

– И первым делом, – твердо добавила она, поворачиваясь и дотрагиваясь пальцами до макияжа, который, на удивление, выдержал все испытания, – мне надо смыть все это. Давненько я не носила подобной боевой раскраски; такое ощущение, будто это маска.

– Давай я тебе помогу, – предложила Мелоди и, сбегав к туалетному столику, вернулась с очищающим лосьоном, ватными дисками и упаковкой бумажных платков. Положив все это на кровать, она взяла Клодию за руку и потянула сесть на покрывало.

– А разве мне не нужен халат? – спросила Клодия, готовая подчиниться.

– А ты замерзла?

– Нисколечко.

– Тогда зачем?

– Хорошо. – Клодия убрала с лица волосы.

Есть что-то необычайно интимное в том, что за твоим лицом ухаживает кто-то другой; какая-то особенная, более чем сексуальная, близость, которая только подчеркивается наготой. Движения Мелоди, протиравшей Клодии кожу лосьоном, были бесконечно легкими и нежными.

– Расскажи мне о Тристане, – напомнила Мелоди подруге, совершая круговые движения пальцами по скулам. – Считаешь, достаточно его напугала? Хотелось бы мне думать, что всем планам и интригам Ричарда теперь конец.

Ощущения от массажа, пусть и целомудренного, были божественными, и Клодии больше хотелось мурлыкать, чем отвечать.

– Ну, не знаю, насколько я его напугала, – сказала она, поведя плечами, – но весьма маловероятно, что с этих пор у меня могут возникнуть какие-то проблемы с ним на финансовом фронте. – Она медленно улыбнулась, и пальцы Мелоди легонько помассировали мышцы ее лица. – Или на каком-то другом фронте.

– Я же говорила, что он обожает тебя, – самодовольно заметила Мелоди, начиная стирать салфеткой лосьон.

– Не могу сказать, что он чувствовал до сегодняшнего вечера, – Клодия прикрыла от удовольствия глаза, – но теперь я ему очень даже нравлюсь.

– Так что же ты сделала, чтобы поставить его на место? – полюбопытствовала Мелоди, вся обратившись в слух.

Клодия хотела было подредактировать свой отчет, но потом решила, что Мелоди заслуживает большего. Никогда раньше она не разговаривала ни с кем так свободно и недвусмысленно – разве что иногда с Джеральдом, – теперь в подробностях обрисовала подруге свое последнее эротическое приключение.

– Бог мой, ты изумительная, – воскликнула подруга, когда она закончила.

Мелоди тяжело дышала, зрачки ее расширились, и если до этого она пребывала в довольно расслабленном состоянии, то теперь картина изменилась. На взгляд Клодии, более восхитительное зрелище трудно было себе представить. Мелоди нетерпеливо ерзала, твердые соски проступали под шелковой тканью халата.

«Но разве я выгляжу менее распутной?» – подумала Клодия, поглядев на свои заострившиеся соски и тонкий налет испарины, покрывший кожу, как лак.

– Теперь твоя очередь, – сказала она, подвинулась на кровати и устроилась поудобнее, откинувшись на подушки. – Расскажи, что произошло межу тобой и Полом. Так будет по-честному.

Она похлопала по кровати рядом с собой, Мелоди сбросила халат, подвинулась на указанное место и, уныло вздохнув, начала рассказ.

– Это случилось, когда я разговаривала по телефону с Беатрис.

Как бы ей хотелось перестать дрожать и поведать свою историю с той же неотразимой пикантностью, с которой это только что проделала Клодия! Подруга сделала для нее все: взяла в дом, восстановила уверенность в себе, даже поделилась с ней своим любовником – первым с тех пор, как Клодия овдовела. Такая женщина заслуживает всего самого лучшего, в том числе полной искренности.

– Ну, полагаю, ты знаешь, как Беатрис любит поболтать и вызвать тебя на откровенность? – Она скорее почувствовала, чем увидела, как Клодия кивнула. – Разговор получился длинным. Она подробно расспрашивала меня о себе и о том, что произошло у нас… с Ричардом. И я обнаружила, что с ней очень легко говорить. Как-то успокаивает. Почти как с тобой.

Она неуверенно опустила руку на бедро Клодии легонько его сжала и получила в награду ободряющее мурлыканье.

– Как бы то ни было, минуты шли и шли, и я стояла, прислонившись к стене возле телефона в холле, поглощенная разговором, когда вдруг сзади возник Пол. Обнял. Я почувствовала его губы на затылке, а потом… потом пальцы на грудях.

В доме, где в воздухе буквально витал дух возбуждения, мужчина, занимающийся любовью с женщиной, пока она разговаривает по телефону, стал еще одним кирпичиком в растущем храме удовольствия. Пока Беатрис сочувственно расспрашивала ее о планах на будущее, незнакомец сеял смуту в чувствах Мелоди.

Задрав майку, он полностью обнажил ее грудь, потом проскользнул вперед, чтобы полюбоваться на нее, и легонько ударил по соскам, отчего они упруго подпрыгнули.

– Э… извини, я не расслышала, – пробормотала она, сдавленно охнув в трубку от его проделки. – А, да. Собираюсь это сделать, – продолжала Мелоди, отвечая на вопрос Беатрис об адвокатах и в то же время наблюдая, как Пол опускает голову и берет в рот сосок.

Посасывание его мягких, шаловливых губ рождало ощущение, контролировать которое она не могла. Беатрис неумолчно болтала о том, как важно иметь хорошего адвоката, а Мелоди извивалась на стене, только ухудшая – или, напротив, улучшая – дело. Пол не кусал ее, но посасывал все сильнее, словно был решительно настроен не прерывать контакта. Положив одну руку ей на ляжку, а другой обхватив мягкое полушарие, он ни на секунду не отрывался от своего занятия.

– Ох, пожалуйста, – пробормотала Мелоди, чуть ли не теряя разум, но резко пришла в чувство, когда Беатрис поинтересовалась, все ли с ней в порядке.

– Да… да… все прекрасно! – выпалила Мелоди, раздвинув ноги, ибо от того, что он вытворял с ее грудью, плоть разбухла и запульсировала. – Я просто хотела… э… да, пожалуйста, скажи, как зовут того твоего знакомого. У Клодии хороший адвокат, но не знаю, занимается ли он разводами.

Когда Пол обхватил обе груди и потерся между ними теплым, слегка колючим лицом, Мелоди вдруг пришло в голову, что Беатрис Куин, эта женщина с самой скандальной репутацией во всем Роузвелле, наверняка уже догадалась, что происходит на другом конце провода. Мелоди тяжело дышала, и Беатрис наверняка это слышала. Но контролировать дыхание было совершенно невозможно. Единственное, на что хватило Мелоди, это попытаться вежливо закончить разговор, чтобы целиком отдаться в руки Пола, но доктор, похоже, не собиралась закругляться и перешла к новой теме, связанной с предыдущей.

– А в твоей жизни появился кто-нибудь новый? – полюбопытствовала она, и Мелоди чуть не закричала, потому что в эту минуту Пол оставил грудь, задрал на ней юбку и резким рывком стащил трусики.

– Я… э… не уверена… что-то вроде того, – запинаясь, выдавила Мелоди, поражаясь себе, потому что переступила ногами, как послушная маленькая девочка, раздеваемая доброй старой нянюшкой. Глаза ее расширились, когда, посмотрев вниз, она увидела, что Пол собирает ее мягкую ситцевую юбку узлом на талии.

Беатрис выразила легкое недоумение, и Мелоди попыталась объяснить, не называя Пола, что было нелегко, поскольку Тот-кого-нельзя-называть стоял на коленях, лизал и покусывал внутреннюю сторону ее бедер.

– Это сложновато, – промямлила Мелоди, чувствуя, как рот-бродяга продвигается все выше и выше.

– Понимаю, – сочувственно отозвалась Беатрис.

У Мелоди тряслись коленки, но у нее еще хватило мозгов сообразить, что она и в самом деле ее понимает. И не только это. У нее создалось отчетливое впечатление, что Беатрис догадывается, что именно происходит в эту минуту.

И тем не менее ее собеседница была явно не прочь еще поболтать и с энтузиазмом перескочила на иной предмет. А у Мелоди между тем голова шла кругом от подступавших чувственных спазмов. Ища поддержки, она тяжело привалилась к стене. Пол уже целовал мягкий пушок на лобке.

– Знаешь, мне бы хотелось поближе познакомиться с женщинами в деревне, – бодро заявила Беатрис. – Мы уже очень сблизились с Клодией, но я бы хотела стать и твоим другом. Как ты на это смотришь?

– Что? О! Да, конечно, – выдохнула Мелоди, чувствуя, как ловкие пальцы раздвигают мягкую поросль и раскрывают влажные, набухшие складки. – Да, да, Беатрис, это было бы здорово, – продолжала она, призвав на помощь остатки самообладания под угрозой стремительно надвигающегося эротического забытья.

– Вот и чудненько, – жизнерадостно воскликнула Беатрис.

«О боже, да! Да!» – мысленно воскликнула Мелоди, когда Пол лизнул кончик клитора. Она еще никогда не знала ласки настолько точной, настолько безошибочной. Даже собственные пальцы не говорили на языке наслаждения так хорошо.

Не в состоянии больше держаться на ногах, Мелоди медленно и очень неуклюже соскользнула на пол. Однако, несмотря на все ее ерзанья и метания, Пол умудрился не потерять контакт. Он как будто слился с ней воедино – мучитель и спаситель в одном лице.

«Если он остановится, я умру», – подумала Мелоди и беспомощно захихикала, почувствовав приближение кульминации. Та надвигалась, как тайфун в тропиках, и Мелоди опасалась, что не переживет удара стихии. По крайней мере, не выдав своей тайны.

– С тобой все в порядке?

Голос едва сдерживал веселье, но принадлежал он не тем, о ком она думала. Мелоди заморгала, прогоняя воспоминания о ласках Пола и разговоре с Беатрис, и вернулась в настоящее, как будто проснулась.

– Мелоди? – повторила Клодия; помимо искренней озабоченности на лице подруги не менее явственно читалось еще и желание.

– Да, все хорошо. Чувствую себя прекрасно благодаря Полу. И, пожалуй, Беатрис. – Она застенчиво улыбнулась, затем неуверенно положила руку Клодии на талию. – И, конечно же, тебе. Главным образом тебе.

Теплая кожа под пальцами съежилась и затрепетала.

– Вот и отлично, – отозвалась Клодия и проделала то же самое, а потом пошла дальше, потянув Мелоди на себя. – Но окончание этой увлекательной истории, – она потянула решительнее, и Мелоди повалилась на нее, – расскажешь потом.

«Да, как-нибудь потом», – подумала Мелоди, опуская голову для поцелуя.

За прошедшие с тех пор несколько дней Клодии так и не удалось убедить Мелоди отправиться вместе с ней и Полом на вечеринку к Беатрис. Вместе с Полом они могли уговорить ее почти на все, как и Мелоди могла уговорить их почти на все что угодно, но в этом она оставалась непреклонна.

– Я уже не знаю, что еще сказать, чтобы она передумала, – пожаловалась Клодия Полу, разглядывая его обновленное «эдвардианское» платье, как следует вычищенное и разложенное у нее на кровати.

Она собиралась сама и руководила его приготовлениями просто на всякий случай, если он, как и Мелоди, решит увильнуть от посещения вечеринки. Ибо, понимая важность мероприятия, энтузиазмом он отнюдь не пылал.

– Я уже начинаю жалеть, что не сумел убедить тебя передумать, – вздохнул Пол, с задумчивым видом сидевший перед зеркалом.

Он пытался привести в мало-мальский порядок свои только что вымытые волосы, но получалось не слишком хорошо даже при помощи дорогого геля, который Клодия купила накануне.

Клодия разгладила воображаемую морщинку на сером атласном платке.

– Если тебе так не хочется, я могу позвонить Беатрис и сказать, что мы не приедем. Она поймет.

Клодия залюбовалась тем, как он приглаживает тонкими пальцами свою буйную шевелюру. Меньше всего на свете ей хотелось бы причинить ему боль. Даже помыслить об этом было страшно.

– Не обращай на меня внимания, – отмахнулся Пол и, в последний раз поправив падавшую на лоб прядь, повернулся к ней и наградил своей магической улыбкой. – Это не более чем ребячество, Клод. Я хочу вспомнить, правда, хочу, но эгоистичная часть меня не хочет ничего вспоминать. – Улыбка потеплела, и озабоченность обратилась в желание. – Чтобы навсегда остаться с тобой.

Клодия уронила платок и чуть ли не бегом ринулась к нему. Она не могла говорить. Сказанное Полом отражало глубинное желание, которое она старалась не облекать в слова даже себе самой из страха захотеть слишком многого. Но и ей было не под силу скрыть реакцию тела и на него, и на то, как он впервые с такой неподдельной нежностью назвал ее «Клод».

Сегодня он выглядел так изумительно, а ведь еще даже не облачился в свой щегольский костюм. Завершив туалет, Пол надел самый любимый Клодией халат из принадлежавших Джеральду, темно-красный, длинный и роскошный, с широким стеганым воротником и поясом с кистями. Муж всегда называл его «халатом Шерлока Холмса». Полу же халат придавал шарм франтоватого молодого профессора, что прекрасно сочеталось с его поразительными математическими способностями. Плохо только, что в эту минуту одежда скрывала куда более привлекательную плоть.

Пол развернулся на вертящемся стуле лицом к ней, и Клодия инстинктивно опустилась перед ним на колени.

– Ох, Пол, – выдохнула она, спрятав лицо в тяжелых шелковых складках и вдыхая мужской запах.

Скоро придет машина, чтоб отвезти их на бал-маскарад к Беатрис, но ей вдруг всем сердцем захотелось, чтобы время остановилось. Чтобы Пол, со всей его загадочностью и таинственными познаниями, смог и вправду остановить часы и остаться здесь, с ней, навсегда. Глядя на него снизу вверх, она почти верила, что это в его власти. Глаза его сияли, как летняя небесная лазурь, однако все в нем, за исключением похоти, было эфемерным.

Не задумываясь, она раздвинула полы тяжелого халата и обнажила его, обнаружив, к своему восторгу, что он еще не надел ничего из одежды, даже те трусы, которые они с Мелоди привезли из магазина. Не ограниченный в движениях, его бодрый конек тут же поднялся из темной поросли, чуть ли не подпрыгивая в решительном стремлении к прикосновению. Только сегодня утром она наблюдала, как Мелоди берет этот сказочный орган в рот, и с тех самых пор Клодии, как она теперь поняла, хотелось сделать то же самое. В эти минуты подруга была занята чисткой заляпанных туфель Пола, про которые они почему-то забыли, а посему у Клодии появилась возможность исполнить желание.

Она медленно приблизила к нему лицо, затем позволила самому кончику плоти коснуться ее щеки. Почувствовала капельку влаги на коже и улыбнулась про себя, подумав, что добавляет еще один пункт к списку дел, которые нужно будет успеть до отъезда. Быть может, мастерица на все руки Мелоди поможет ей подправить макияж?

Пол издал горловой низкий звук, почти рычание, и ткнулся разбухшей плотью в ее накрашенные губы. Клодия чуть-чуть приоткрыла рот и, взяв кончик, покатала его между зубами.

– Господи помилуй! – прошипел Пол, приподнявшись со стула.

Она почувствовала, как он устраивается поудобнее, чтобы получить побольше удовольствия: одна рука опирается о стул для поддержки, другая у нее на затылке, чтобы направлять.

«Теперь еще и волосы», – мечтательно подумала она, трогая уздечку. Он стиснул ее пальцами. Когда ногти вонзились глубже, она толкнула языком в вершину.

– О боже! О боже мой! – пробормотал Пол, когда Клодия, терзая его и играя, одной рукой обхватила кий, а другой нашла шарики.

«Спокойно, мальчик, не перегори!» – подумала она и легонечко пососала, потом вновь очень деликатно лизнула, отыскав пальцем анус.

Пол замотал головой из стороны в сторону. Он был уже очень близок к оргазму. Несмотря на собственное горячее желание, Клодия испытывала странный порыв пожертвовать ради него удовольствием. Это будет подарком ему – ее неудовлетворенность, ее дискомфорт на протяжении предстоящего вечера. Каждый болезненный спазм ее жаждущей разбухшей плоти будет напоминать о красоте этих мгновений. Чувствуя себя почти святой, она проникла пальцем глубже.

Утонувший в волне оргазма, Пол грязно выругался, но брань прозвучала как нежнейшая из похвал. Он дернул вперед и приподнялся, изливаясь в нее, потом обмяк, и Клодия почувствовала, как тело его сотряслось от стонов. Выпустив угощение, она обняла его за бедра.

– Все хорошо, милый. – От него шел острый, чистый запах свежего молодого семени. – Все хорошо.

Он наклонился, прильнул к ней, обхватил за голову и прижал к своему плоскому животу.

Теперь, похоже, настал черед Пола лишиться дара речи, но грубоватая пылкость его объятия сказала все, что было нужно. В эту минуту Клодии не хотелось ничего: никаких вечеринок, никаких интриг, никаких откровений. Самого этого мгновения было достаточно; даже ее желание странно притупилось. Простые объятия были ее самой насущной человеческой потребностью.

– Клодия, – пробормотал он, наконец, и, немного отстранившись, она заглянула ему в лицо. В нем смешались удовлетворение и замешательство. – Я… я хочу сделать что-нибудь… что-нибудь для тебя, – продолжил он с неожиданной застенчивостью, неопределенно кивнув вниз.

– Некогда и незачем, – мягко ответила она.

Поднялась и встала перед ним, зная, что в сорочке и длинной пышной нижней юбке, надетой под эдвардианское бальное платье, приобретенное через знакомую Беатрис, выглядит великолепно. Сорочка была белоснежной, а глубоко декольтированный верх и кайма обрамлены роскошной пеной из кружев. Такая красота, что у нее даже появилось желание пойти на вечеринку без положенного к белью платья. Останавливала только прозрачность крепдешина. Без корсета он демонстрировал больше, чем прикрывал.

– Потом наверстаю, – сказала она, поправляя волосы.

– Но я хочу посмотреть, как ты кончаешь, – почти капризно заявил Пол.

Он поднялся, не обращая внимания на расстегнутый халат и болтавшийся пенис, и с силой прижал ее к себе. Клодия попыталась вырваться, но безуспешно; его руки оказались сразу повсюду, щупая, хватая сквозь тонкую, скользкую ткань нижней юбки. Только стук в дверь остановил его чувственный набег.

– Да-да, Мел, входи! – крикнула Клодия, разворачиваясь. А Полу прошептала одними губами: – Еще не вечер!

Глава 16 Бал-маскарад

– Ты готов? – спросила Клодия, когда машина плавно остановилась.

– Более или менее, – ответил бледный Пол.

Заметно нервничая, посмотрел сквозь тонированное стекло, словно им овладели дурные предчувствия. Настойчивый любовник, каким он был всего час назад, испарился.

– Не волнуйся, – успокоила его Клодия, когда шофер открыл дверцу и помог ей выйти из лимузина, присланного за ними Беатрис. – Нам необязательно оставаться до конца. И помни, это же бал-маскарад, так что у тебя всегда будет за чем спрятаться, если потребуется.

– Ты права, – отозвался Пол, легко шагая позади нее.

Когда Клодия обернулась, он одернул сюртук и жилет, жестом напомнив ей, как идет ему костюм, в котором она впервые его увидела. Щегольский, изящного покроя сюртук из черного бархата вернулся из химчистки как новенький, а широкий воротник белой рубашки и тяжелый шелковый жилет, казалось, превратили его в человека из другой эпохи. Сейчас, по крайней мере, частично восстановив выдержку и самообладание, Пол даже больше, чем когда-либо, походил на эдвардианского денди. И, если повезет, сегодня он восстановит еще какую-то часть себя.

– Я дурак, – продолжил Пол самоуничижительно. – Мне следовало благодарить свою счастливую звезду за возможность куда-то выбраться в такой чудесный летний вечер, – он указал на небесный свод, только-только начавший темнеть до сумеречной лазури, – с такой красивой женщиной.

Без лишних слов он привлек ее к себе и поцеловал ложбинку между грудями, открывающуюся в глубоком декольте расшитого корсажа. От неожиданности Клодия уронила вечернюю сумочку и веер, которые Беатрис предусмотрительно прислала вместе с платьем.

– Ты выглядишь сказочно, – почти беззвучно прорычал Пол, не отрывая губ, – и сейчас, больше чем когда-либо, мне хочется подарить тебе удовольствие!

Колени ослабели, когда губы Пола скользнули по выпуклости груди. Ее дерзкий любовник вернулся, прогнав нервного, не уверенного в себе малого, и от облегчения и возрожденного желания Клодии захотелось смеяться. Между ног повлажнело.

– Вот это я понимаю! – послышалось позади них восхищенное восклицание.

Пол поднял лицо, а Клодия быстро повернулась.

К ним спускалась по лестнице красивая девушка в костюме кошки. На девушке была изысканно вышитая полумаска, а из коротких черных волос выглядывали кошачьи ушки. Ее сопровождал высокий, мускулистый, но приличный на вид мужчина в форме фузилера эпохи испанской войны.

– Здравствуйте, я Алекса, и мне поручено встречать гостей. – Из бархатной сумочки, висевшей на поясе, она извлекла что-то вроде наладонника и открыла его. – Могу я узнать ваши имена? Нам ведь не нужны незваные гости, верно?

Ее телохранитель смотрел твердо, явно готовый преградить путь возможным самозванцам.

Взяв сумочку и веер, которые Пол любезно поднял, Клодия вдруг заволновалась. Она не предвидела, что придется называть своего спутника.

– Конечно, – отозвалась она как можно спокойнее, с напускной уверенностью улыбнувшись девушке-кошке. – Я Клодия Марвуд, меня пригласила доктор Беатрис Куин. А это мой друг Пол. – В легкой панике Клодия оглянулась и увидела, как тот пожал плечами. Взгляд ее случайно скользнул в сторону буковой аллеи, по которой они только что проехали. – Бич. Пол Бич.

Пол усмехнулся, и теперь уже пришел ее черед пожать плечами.

– Ах да, Клодия и Пол, – бодро воскликнула Алекса. – Беа особо просила меня оказать вам теплый прием. Прошу сюда. – Она указала на ярко освещенный вход, и ее суровый спутник отступил в сторону, пропуская гостей. – Все в порядке, Дрю.

Когда они вошли во внушительный холл с двумя рядами мраморных колонн и зеркалами от пола до потолка на всех стенах, Алекса вручила паре маски, в широком ассортименте представленные на полированном столе с откидной крышкой. Казалось, там были маски буквально для любого костюма. Клодии досталась белая атласная, обрамленная мягкими пушистыми перьями, а Полу – более строгая, из простроченного серого бархата.

– Беатрис где-то здесь. Вы ее не проглядите, – заверила их Алекса, прежде чем отправиться встречать других гостей. – Она Саломея, и вы же ее знаете… ее невозможно не узнать.

Клодия не настолько хорошо знала Беатрис, но могла представить, что ее новая подруга выглядит исключительно в любом наряде. И высокий черноволосый Дрю тоже, по всей видимости, знал это, потому что понимающе улыбнулся, провожая их к бару и буфету.

– Ну, вот мы и на месте, – сказала Клодия, беря Пола под руку, которую он галантно предложил после того, как они надели маски и поправили прически и изящную маленькую корону из цветов на голове Клодии. – Не вызывает никаких воспоминаний?

Неспешным шагом они вошли в просторный салон, где в изобилии подавались дорогие напитки и закуски. Пол внимательно огляделся.

– Нет… ничего… пока, – ответил он, слегка наморщив лоб под маской. – Не могу сказать, что помню, чтобы был когда-то раньше на костюмированной вечеринке. – Он повернулся к ней, взглядом выражая смирение. – Но ведь я вообще мало что помню.

– Вспомнишь, – заверила его Клодия, успокаивающе пожимая руку.

Пол наклонился ближе и прошептал:

– И вы тоже, миссис Марвуд. Я имею в виду ваше обещание.

Хмурые складки на лбу разгладились, глаза загорелись лукавством.

– Ай-ай-ай, мистер Бич! – пожурила она с напускным недовольством и легонько стукнула веером. – Вы иногда говорите такие неприличные вещи. – Глаза же сказали другое: жду не дождусь.

Хотя они никого не знали, но чувствовали себя на вечеринке легко и непринужденно. Маска – великий уравнитель, она всех делает незнакомцами.

– В другой комнате должны быть танцы, – заметила Клодия, пригубив легкое белое вино, которое подавали вместе с напитками покрепче.

Пол склонил голову набок, затем кивнул, уловив звуки музыки. Судя по всему, играл большой оркестр.

– Кто бы я ни был и что бы ни умел, я определенно не Фред Астер, – сказал он, слегка пожав плечами.

– Ну, не знаю, – ответила Клодия, сделав глоток. – У тебя легкая поступь, и ты очень грациозен для мужчины. – Она придвинулась ближе. – И мы оба знаем, что у тебя просто сказочное чувство ритма.

– Теперь вы ведете себя неприлично, миссис Марвуд, – игриво пробормотал он, подняв бокал в безмолвном тосте.

Клодия наградила его осуждающим взглядом, хотя догадывалась, что маска несколько подпортила эффект.

– Возьмем что-нибудь поесть? – предложила она, кивнув на почти римское изобилие буфета.

– Отличная мысль, – отозвался Пол и, отставив свой бокал, забрал другой из рук Клодии. – Тебе надо поднабраться сил для того, что я сегодня намерен с тобой сделать!

Взяв за локоть, он повел ее к буфету.

Все блюда были великолепно сервированы и, без сомнения, столь же бесподобны на вкус, но после последнего замечания Пола у Клодии пропал аппетит. По телу пробегала нервная дрожь, внизу живота тянуло, и она куда больше хотела его, чем икру и канапе. Но для виду все же попробовала парочку деликатесов.

Она ела, остро сознавая близость Пола и с интересом оглядывая собравшихся: где же Беатрис?

А сколько там было самых разных костюмов! Некоторые сногсшибательно красивые и сложные, явно взятые напрокат, другие, по-видимому, самодельные, но тоже весьма впечатляющие. Клодия увидела нескольких Робин Гудов и раджей, индейцев и астронавтов, но, к облегчению, не заметила ни одного наряда, похожего на их с Полом. Откусив от перепелиного яйца, Клодия повернулась, чтоб сказать ему об этом.

И застыла, обнаружив, что он пристально наблюдает за ней, не сводя глаз с ее рта. Окончательно лишившись аппетита, она быстро проглотила еду и отставила тарелку.

– И на что это ты так смотришь?

Вопрос был риторическим, потому что его лицо прекрасно передавало то, что было у него на уме. Пол, конечно, думал об ином применении ее губ, которое она недавно столь эффектно продемонстрировала.

– Ты была неподражаема, – тихо сказал он, потом тоже отставил тарелку, взял Клодию за руку и повел к открытой стеклянной двери, выходившей в длинный и широкий внутренний двор. – Мне еще никто так офигенно не отсасывал, – выдохнул он ей в ухо.

Они вышли в освежающую прохладу и тишину сада и парка. По дворику прогуливалось несколько гостей, но их было куда меньше, чем тех, кто веселился в доме.

– А, значит, ты помнишь, что тебе отсасывали? – спросила она тоже вполголоса, возбуждаясь от грубых слов не меньше, чем когда слышала их из уст Пола.

– Ничего конкретного, – промурлыкал он и, положив руку ей на талию или чуть ниже, повел к балюстраде, обращенной в сторону классического парка с фигурно подстриженными кустами и расположенного за ним лабиринта, – но твой ротик, дорогая, я буду помнить до самой смерти. – Он сжал ее сквозь тонкую ткань платья и нижней юбки, и этот жест был полон обещания. – В сущности, это будет последнее, о чем я подумаю, прежде чем испустить дух.

– Ужасно, – осуждающе проворчала Клодия, стараясь скрыть, что ее тронуло это безумное заявление.

– Нет, всего-навсего здравый смысл. Не знаю, верю ли я в загробную жизнь, но, по крайней мере, мои последние мысли будут божественными.

Настойчивая ладонь скользнула ниже, пальцы аккуратно нырнули в ложбинку.

– Я хочу наблюдать за твоим лицом, когда подарю тебе оргазм, – тихо и отчетливо проговорил он, щупая сзади, – и чем быстрее, тем лучше, или, клянусь, сойду с ума.

От восхитительного предвкушения голова пошла кругом. Ей хотелось того же, и она горела таким же нетерпением. Плоть ее пылала и трепетала, требуя его. Тихий стон острого желания и наслаждения сорвался с губ.

– Пойдем туда, – хрипло пробормотал он и, еще раз грубо стиснув ее, почти потащил вдоль патио к ступенькам. От лестницы в разные стороны расходились посыпанные гравием дорожки, ведшие через причудливо подстриженные кусты к входу в лабиринт.

Скоро у них под ногами уже хрустел гравий, а дорожка вилась вдоль и между гигантских птиц, геральдических зверей и каких-то абстрактных форм. Пол тащил ее быстро, не давая споткнуться, и хотя Клодии страшно было даже подумать, что мелкие камешки сделают с атласными подошвами туфелек, по большому счету ей было наплевать. Значение имел только зов страсти.

Лабиринт для прогулок освещали витиеватые электрические фонари, но после нескольких поворотов они отыскали каменную скамейку в укромном темном уголке. Пока шла борьба с юбками, лицо Пола оставалось напряженным и непроницаемым, но хотя руки дрожали, он в считаные секунды поднял платье ей на талию.

– Встань коленями на скамейку, – скомандовал он низким хриплым голосом. – Я хочу видеть твой зад. Хочу дотронуться до тебя.

Бросив сумочку и веер, Клодия руками приподняла край платья, потом, держа его одной рукой, повернулась и забралась на скамейку. Оголенная до тонких панталон, она чувствовала себя слабой и уязвимой. Более того, ей внезапно вспомнились обещания и угрозы, которыми они обменялись в поле. Уговор, который они еще не выполнили.

«Время и место неподходящее», – размышляла она, ожидая, когда Пол стащит объемистую нижнюю юбку, надетую под платье. Более неуместных обстоятельств и придумать нельзя.

И все же она этого хотела. Воображала себя героиней старинного мрачного романа, которая ждет, когда ее господин и повелитель осуществит свой нечестивый замысел: воспользуется священным правом взять ее силой, каким бы болезненным и унизительным это ни было.

– И ты знаешь, чего хочу я, так ведь? – тихо пробормотала она, слыша шаги и голоса других гостей, прогуливавшихся поблизости, по соседним дорожкам лабиринта.

– Конечно, – выдохнул он ей в затылок, кончиком пальца коснувшись ануса сквозь тонкую ткань ее штанишек. – Это мы тоже снимем, да?

Клодия ощутила трепет неизбежности и острого томления. Голос, предназначенный только для ее ушей, звучал тихо, но грозно, с нотками настоящего господства. Он владел не только ею, но и собой. Руки, стаскивавшие панталоны, действовали ловко и уверенно.

– Наклонись вперед. Раздвинь ноги, – все так же тихо приказал он, помня о других гостях неподалеку. – Я хочу видеть все, что у тебя есть, прежде чем возьму.

Путаясь в множестве нижних юбок и в мешковатых панталонах, Клодия тем не менее подчинилась ему, расставив ноги и приняв неуклюжую позу.

– Великолепно, – промурлыкал он, пробежав раскрытыми ладонями по бедрам и ягодицам, потом чуть-чуть надавил сверху. Подчиняясь безмолвному требованию, она почувствовала, как по тонким шелковым чулкам побежали «стрелки».

– Боже, как я хочу тебя, – простонал он, прижавшись пахом, словно знакомил с тем, что она уже знала, потом отстранился и набросился на пуговицы ширинки. Клодия умирала от желания помочь ему с одеждой на манер настоящей горничной, но знала, что должна терпеливо ждать и не суетиться.

Долго ждать не пришлось. Очень скоро она почувствовала его руку у себя между ног – проверка готовности. Его тихий смех лишь подтвердил то, что она подозревала: ее лоно – родник желания, источник влаги, еще больше переполняющийся от возбуждения и нетерпения. Ей было почти стыдно, что она такая скользкая и мокрая.

– Прекрасно, моя дорогая миссис Марвуд, – одобрительно пробормотал он, поигрывая с ее влажной плотью, вызывая мучительно-дразнящие ощущения. – Немножко этого, – он обмакнул кончик пальца в вязкую жидкость и потянул его вверх, через промежность, направляясь к своей цели, но чуть-чуть не достигнув ее, – облегчит дело для нас обоих.

«Необязательно быть таким прозаичным, нахальный ты щенок», – подумала она, испытывая негодование и возбуждение одновременно. Ей безумно нравилась эта грубоватая, почти безжалостная сторона Пола, каким бы невозможным это ни казалось. Он вызывал у нее унизительное желание крутить задом, умоляя поскорее овладеть ею. Побуждение было настолько сильным, что преодолело все ее внутренние запреты.

– Ну, давай уже скорее к делу! – прошипела она, с трудом удержавшись от соблазна выругаться. – Хватит дразнить разговорами. – Она толкнулась назад, еще шире раздвинув бедра, несмотря на мешавшую одежду. – Конечно, если не можешь…

Брошенный вызов повис в воздухе.

– Стерва! – с нежностью прорычал он, потом грубо положил руки ей на зад и раздвинул половинки, словно изучая животное. – Я тебе покажу «не можешь»! – Тонкие пальцы глубоко вонзились в тело. – Собирался быть понежнее, миссис Марвуд. Хотел вначале поиграть с вами, пока вы не испытаете парочку оргазмов, но теперь думаю, просто быстренько возьму причитающееся без всяких сюсюканий!

– Черт бы тебя побрал! – прошипела Клодия, но в следующую секунду плоть ее запульсировала в жестком стихийном оргазме. – О боже. Скотина! Чтоб тебя!

– О нет, тебя, Клодия.

Слова были чуть громче горячего, возбуждающего шепота, однако Клодия расслышала их с какой-то странной, почти сверхъестественной ясностью. Сознание ее функционировало почти автоматически, а лоно горело от пульсирующего наслаждения. Он еще даже не овладел ею, только-только прикоснулся, а она – уже задыхающаяся раба блаженства.

Потом Пол стал смазывать ей анус и собственные причиндалы естественной смазкой и, к ее восторженному изумлению, своей слюной. Уже от одной только примитивной простоты этого действа она еще раз кончила.

В те долгие-долгие мгновения до начала натиска ее чувства как будто отделились и воспарили, забрав с собой и часть сознания. Она увидела Пола таким, каким должны видеть его другие гости: молодой, но изысканный незнакомец в красивом старинном платье. Сама воплощенная чувственность и аристократическая утонченность, но с легкой примесью экзотики благодаря серой бархатной маске. Аскетичный ангел, чистый и нетронутый.

«Если б только они знали», – подумала она и тихо и сдавленно вскрикнула. Он снова схватил ее за ягодицы, растягивая, раздвигая, и вот уже его плоть проталкивается в нее твердо и решительно.

Ощущения были на грани фола, и Клодия мысленно отгородилась от возможных последствий и постаралась сосредоточиться на сладострастной стороне чувственного опыта, представляя Пола своим неиспорченным, целомудренным героем. Божественным, чистым помыслами существом, которое никогда даже не посмотрит на женщину с вожделением, не говоря уж о том, чтобы распутничать с ней под луной.

Ему понадобилась целая вечность, чтобы полностью проникнуть в нее, и ей показалось, что он такой же новичок в этом деле, как и она. Стало быть, в каком-то извращенном смысле он все-таки чист, как ей и представлялось. Они – как парочка странников, на ощупь пробирающихся в полной темноте по суровому незнакомому ландшафту.

И все же, несмотря на опасности, проникновение было нежным. Клодия еще никогда не чувствовала себя ближе к нему, к его душе, чем теперь, когда его плоть вторгалась в нее через «запасной ход». Не зная, как его зовут, она знала его самого. Знала, что он особенный, что у него блестящий ум, что он не похож ни на кого из известных ей мужчин – даже на мужа, которого она так любила и по которому до сих пор скучала.

И тут накатил оргазм, и она почему-то мысленно увидела блокнот и сложные, непонятные цифры…

Клодия не знала, вскрикнула ли сама, но ясно услышала тихий стон Пола, когда он выгнулся и привалился к ней. Его насытившийся зверь внутри нее обмяк.

– Ох, Клод, это было… о боже, женщина, это не описать словами, – выдохнул он ей в ухо через несколько мгновений, все еще прижимая к себе. – Вы потрясающая любовница, миссис Марвуд. Ты была неподражаема.

– Я бы сказала, вы оба были совершенно неподражаемы, – послышался тихий, но знакомый голос позади них.

– Боже милостивый, Беатрис!

– Доктор Куин!

Беатрис Куин ухмылялась от уха до уха, и ее глаза жадно окидывали сцену, не упуская ни единой подробности.

Клодия неуклюже сползла со скамейки. Чулки ее окончательно порвались, панталоны скомкались на коленках, и она лихорадочно потащила их вверх. Пол приводил себя в порядок с большим достоинством.

Посмотреть в глаза было тяжело, но Клодия понимала, что придется. И, когда сделала это, увидела глубокое восхищение на лице Беатрис.

– Ты давно здесь? – спросила она, надеясь, что надежно прячет ее раскрасневшееся лицо. – Разве ты не могла покашлять, чтобы как-то нас предупредить?

– Что? И пропустить, возможно, самое эротическое зрелище даже на этой вечеринке? – ответила Беатрис, ничуть не раскаиваясь.

Она не выказывала признаков неловкости или смущения, что, учитывая ее наряд, в свою очередь, восхитило Клодию.

Костюм Саломеи состоял всего из нескольких – предположительно семи – относительно небольших шифоновых шарфов золотисто-коричневых и янтарных оттенков, которые прекрасно сочетались с цветом распущенных волос. Блестящие локоны прикрывали больше плоти, чем шарфы, а маска из папье-маше была как будто отлита из золота.

– Великолепный костюм, доктор Куин, – заметил Пол с потрясающей невозмутимостью.

Клодия едва удержалась, чтоб не обернуться и не спросить взглядом, что он задумал.

– Ты правда так считаешь? – Беатрис развернулась, на секунду продемонстрировав им вместо груди свой зад и треугольник волос на лобке. – Тогда почему бы тебе не выразить восхищение тем же способом, каким ты только что выражал его Клодии?

– Боюсь, я не совсем… э… готов в данный момент, доктор Куин, – отозвался он чуть более смиренно, и когда Клодия все же повернулась, то увидела, что лицо его под маской порозовело.

– Ну, не страшно, – бодро сказала Беатрис. – Вы заслуживаете небольшого отдыха после такого безукоризненного представления. – Она помолчала, и Клодия задалась вопросом, что именно видела добрый доктор. – А представление было что надо, – с усмешкой продолжала Беатрис, подтверждая худшие опасения Клодии. Рыжая бестия явно подсматривала за ними с самого начала.

Словно уловив замешательство своей спутницы, Пол отыскал пальцами ее руку и сжал. Уголки губ приподнялись в ободряющей улыбке. Улыбнувшись ему, Клодия сразу почувствовала себя лучше и сильнее.

– Ты имеешь обыкновение подглядывать, Беатрис? – полюбопытствовала она. Собственное спокойствие удивило, особенно если учесть опасные ощущения в нижней части тела, которые все еще не отпускали. – Имеются ли у тебя в запасе еще какие-нибудь удовольствия? Еще какие-нибудь тайные свидания, за которыми ты можешь подглядывать, в других укромных уголках? – Клодия махнула рукой, охватив жестом весь лабиринт.

– О, вне всяких сомнений… сколько угодно, – отозвалась Беатрис с медленной, дразнящей улыбкой. – Но там, куда мы пойдем, нужды подглядывать нет.

Она сделала изящный приглашающий жест.

– А куда мы идем? – полюбопытствовала Клодия.

Беатрис, обутая в кожаные сандалии на плоской подошве, легко свернула на дорожку, которая логически должна была вести в глубь лабиринта, а не к выходу из него. Все еще держа Клодию за руку, Пол шагал рядом.

– На вечеринку, – несколько загадочно бросила Беатрис через плечо.

– Я думал, мы уже на вечеринке, – сказал Пол.

– Нет, не на настоящей, – продолжала Беатрис. – Все это просто для видимости, если честно. – Она небрежно махнула на толпу гостей, которые кружили в доме и вокруг него, поглощая несметное количество деликатесов и первосортных вин, болтали о всякой всячине, которую считали важной, и танцевали под превосходный оркестр. – Сашу забавляет, что они развлекаются, не имея ни малейшего представления о настоящем развлечении у них под боком.

– Кто такой Саша?

Беатрис упоминала друга, который организовал вечер, но сейчас впервые назвала его по имени, заинтриговав Клодию еще больше.

– Саша Д’Эронвилль, – ответила докторша. В том, как она произнесла это имя, сквозило почти осязаемое возбуждение. – Граф Д’Эронвилль, если уж официально.

– А нам полагается быть официальными? – вклинился Пол.

Клодия уже слышала чьи-то голоса и плеск воды. За замысловато подстриженной живой изгородью раскинулся пруд.

– Зависит от Сашиного настроения, – ответила Беатрис, заспешив, как будто ей не терпелось поскорее добраться до титулованного француза. – Перед моим уходом обстановка была неформальной, но у него склонность к непостоянству. Холодная, но весьма взрывоопасная смесь.

«Интересно», – подумала Клодия, прибавляя шагу.

И вот когда голоса стали громче, где-то совсем рядом, троица во главе с Беатрис обогнула еще один ряд кустов в форме каких-то причудливых фигур, несколько раз свернула и очутилась в месте, похожем на рай земной. Этакая Шангри-ла посреди леса. Два пруда, один глубокий, а второй явно только для купания, разделялись замысловатым и откровенно эротичным фонтаном в форме совокупляющихся нимф и сатиров.

Бассейн окружали живые совокупляющиеся парочки. Некоторые из них были вовлечены в иные занятия, частью откровенно непристойные, частью явно болезненные, а то и вовсе пугающие.

Клодия охнула, но Пол позади нее тихо усмехнулся.

– Это римская оргия, миссис Марвуд, – пояснил он, снова сжав ее руку. – Какая жалость, что наши наряды не соответствуют эпохе.

– Похоже, это не имеет значения, – прокомментировала Клодия.

Она заметила и костюмы, и отсутствие оных по пути в самое сердце Сатурналии, к классическому строению, на самом деле роскошному домику у пруда. Здесь тоже имелись в изобилии закуски и напитки, еще выше классом, чем на фальшивом приеме. Приятная замысловатая струнная музыка, показавшаяся Клодии смутно знакомой, тихо звучала на заднем плане, а на столах неподалеку от буфета лежали предметы, с которыми она точно знакома не была. Или, по крайней мере, большая их часть была для нее внове – особенно сделанные из кожи, резины и стали.

– Разрешите представить вас нашему хозяину, – сказала Беатрис, проводя их мимо обширного набора секс-игрушек, инструментов наказания и специфической неудобной одежды. – Если, конечно, вы не хотите вначале выпить и освежиться?

Она понимающе ухмыльнулась.

Соблазн принять ванну или, по крайней мере, подмыться после недавних безумств в лабиринте был почти неодолимым, но любопытство взяло верх. Клодия быстро взглянула на Пола, и он кивнул, словно разделяя ее решение.

– А что, если мы вначале выпьем вместе с хозяином, а после освежимся? – предложил он, подняв брови. – Но, разумеется, я к вашим услугам, миссис Марвуд.

Губы его изогнулись в улыбке, от которой Клодия снова затрепетала всем телом и на секунду даже пожалела, что они не дома, в ванной, с бутылкой охлажденного белого вина и большой мочалкой, но потом решила, что это вполне может подождать до завтра.

Клодия пронзила его взглядом.

– Отличная идея, – отозвалась она, подозревая, что ему доставит удовольствие эта намеренная двусмысленность.

Затем Клодия повернулась к Беатрис.

– Мы бы хотели познакомиться с хозяином, и лично я не отказалась бы от бокала вина.

– Прекрасно, – одобрила их решение Беатрис и прихватила пару бокалов с подноса проходившего мимо официанта. – Вот, попробуйте. Полагаю, это с собственных виноградников Саши.

Ее, похоже, ничуть не волновало, что молодой человек, разносивший напитки, был полностью обнажен, не считая маски и грозного вида ремней, удерживающих его член прижатым к животу. Быть может, персонал на вечеринках графа всегда был в некотором смысле сдержан? Это имело бы смысл, если все гости отличались такой же непосредственностью, как сама Беатрис.

– Прошу сюда, – сказала доктор Куин и, вручив каждому по бокалу вина, повела их к группе людей неподалеку.

Держа Пола за руку одной рукой и бокал вина в другой, Клодия сообразила, что оставила где-то сумочку и веер. И еще поняла, что ей наплевать.

– Наш хозяин, – пробормотала Беатрис, когда они приблизились к живописной сценке, которую нагая девушка и видный господин разыгрывали на парчовой тахте рядом с бассейном.

И по костюму – Франция восемнадцатого века, – и по тому, что делал граф Д’Эронвилль – крепко шлепал ладонью несчастную девицу, лежавшую у него на коленях, – сразу становилось ясно, кого он изображает. Казалось, один галльский аристократ вознамерился усмирить дух другого. Донатьен Альфонс Франсуа, маркиз де Сад собственной персоной, в современном воплощении.

И Клодия обнаружила, что несмотря на столь возмутительное поведение, она находит Сашу Д’Эронвилля крайне привлекательным. Он принадлежал именно к тому типу мужчин, которые ей нравились. В холодных, резких чертах лица, наполовину скрытых маской, читалась сила, а гибкое тело в черных бриджах и атласном жилете выглядело внушительно. Белый напудренный парик отсутствовал, но густые серебристо-белые волосы были зачесаны назад, как львиная грива.

«Он как Пол в те минуты, когда уходит в себя и становится не от мира сего», – подумала Клодия, когда они подошли ближе, целиком и полностью сосредоточенный и отстраненный от происходившего вокруг. Сосредоточенность графа на выполняемой им работе – и девушке – напомнила Клодии ее гостя в те минуты, когда он трудился над расчетами. Поразительно, насколько может возбуждать такая отстраненность!

Но едва только она определила графа Д’Эронвилля как холодного и отчужденного, он поднял глаза и послал ей сдержанную, но крайне привлекательную улыбку.

– Мадам Марвуд, – произнес хозяин, демонстрируя ровные белые зубы. Рука его при этом не прекращала неумолимую работу. – Очень рад познакомиться с вами. Я бы встал, но, как вы сами видите, работа с Алексой еще далеко не закончена.

Вместо рукопожатия он кивнул посеребренной головой.

Насколько Клодия знала, Д’Эронвиллем они никогда прежде не встречались, но, по всей видимости, Беатрис что-то рассказывала о ней хозяину вечеринки.

– Месье граф, – отозвалась она настолько любезно, насколько смогла в данной ситуации, учитывая распростертую между ними голую женщину, – разрешите представить вам моего друга мистера Пола Бича… который гостит сейчас у меня.

Два джентльмена приветствовали друг друга. Д’Эронвилль держался несколько настороженно, хотя трудно было понять, обычная ли это для него манера. Пол, с другой стороны, принял роль защитника, словно почувствовал интерес Клодии к знатному французу. И еще его совершенно очевидно интересовала и заводила извивавшаяся Алекса и ее красный горящий зад.

Д’Эронвилль это заметил.

– Прошу вас, мой друг, наслаждайтесь представлением, – любезно предложил он, не прекращая равномерных неумолимых шлепков. – Возможно, вы пожелаете занять мое место, когда у меня устанет рука? Порой свежая рука – как раз то, что нужно.

«Нужно для чего?» – подумала Клодия, невольно ставя себя в положение девушки. Алекса, облаченная в костюм кошки там, у дверей, показалась ей красивой и живой, но сейчас, нагая, с красным от шлепков задом и блестящей промежностью, юная брюнетка, бесспорно, была соблазнительной.

А кем бы ей хотелось быть: Алексой или тем, кто ее наказывает? Клодия ощутила сильное желание самой отшлепать девушку; однако мысль о том, чтобы подвергнуться такому наказанию, наполняла ее горячим вожделением.

Ей вдруг захотелось сбежать куда-нибудь, чтобы Пол перебросил ее через колено и отшлепал по голому заду. Она повернулась к своему спутнику и обнаружила, что зрелище и его не оставило равнодушным. Серая бархатная маска ничуть не скрывала выражения похоти на бледном узком лице. Она почти видела, как подергиваются тонкие пальцы.

Что, интересно, она почувствует, если Пол примет предложение Д’Эронвилля? Позволит ему отшлепать Алексу? Или наберется смелости и заживет полной жизнью – за себя и своего дорогого покойного мужа?

Сможет ли она обнажить ягодицы и подставить их под крепкую руку Пола?

Глава 17 Сатурналии и после

В конце концов, наказание было делом частным и, как она подозревала, гораздо менее суровым, чем то, что постигло Алексу.

Клодия пошевелилась на плече у Пола, и он взял ее руку. Они возвращались домой в той же роскошной машине, которая доставила их на вечеринку.

Оглядываясь на события вечера, Клодия не уставала удивляться. Наблюдать, как шлепают Алексу, было весьма поучительно, однако виртуозное представление оказалось только началом. Красивая брюнетка стала лишь первой из многих добровольных жертв графа Д’Эронвилля. И Клодия снова и снова испытывала соблазн вступить в их ряды.

Понаблюдав, как Алекса и прочие получают сладчайшее благословение, дабы унять жжение после выписанного им «лекарства», Клодия и Пол удалились в сопровождении Беатрис в обещанное место, где смогли освежиться.

Вилла внутри лабиринта предназначалась исключительно для отдыха и развлечений. Она представляла собой обычный летний домик, но была оборудована современными удобствами. Вдобавок к просторному помещению для переодевания и купания, где шло бурное продолжение забав, имелось еще несколько комнат поменьше, более интимных, предназначенных только для одной пары.

В одну из таких комнат Беатрис и привела их и, заговорщически подмигнув и напутствовав словами «Развлекайтесь! А не то…», сразу же ушла.

– Как думаешь, это означает, что она может меня отшлепать? – спросил Пол, стаскивая с себя бархатный сюртук и проводя ладонью по стопке толстых махровых полотенец.

– Вполне возможно, – ответила Клодия.

Представив себе эту картину, решила, что ей такая забава весьма по вкусу. Что бы она сейчас ни делала, что бы ни наблюдала, все оказывало на нее возбуждающее действие. Интересно, не добавляют ли в напитки, которые здесь подают, какой-нибудь афродизиак? Решив, что такое вполне вероятно, она налила по бокалу вина из бутылки, которую обнаружила в ведерке со льдом.

– В сущности, очень даже может быть, – поправилась она, смакуя первосортное шардоне. – Считаешь, тебе бы понравилось?

Пол развязывал шейный платок, и вопрос, казалось, заставил ее задуматься.

– Пожалуй, да, – осторожно ответил он, – но если честно, я бы сказал, что наказывать самому было бы моим первым побуждением.

Глаза его жарко заблестели из-под маски, которая все еще была на нем, и Клодия невольно вспомнила то существенное различие между ее дорогим незнакомцем и элегантным графом Д’Эронвиллем, что бросилось ей в глаза при их знакомстве. Глаза у француза тоже голубые, но такие светлые, что похожи на осколки льда. Чутье подсказывало, что они отражают холодную натуру. У Пола, несмотря на неразгаданную тайну его прошлого, по крайней мере, теплое и любящее сердце.

Такой долгожданной и приятной ванны, что они приняли вместе с Полом, Клодия еще никогда не принимала. После сумасшедшего животного соития в лабиринте она чувствовала себя грязной, словно ее употребили самым непристойным образом, хотя со стороны ничего такого, разумеется, заметно не было. Душистая пена в мраморной ванне королевских размеров добавила наслаждения, а с помощью мягкой мочалки Пол вымыл Клодии каждый изгиб и впадинку, после чего откинулся назад, полностью расслабленный, и позволил ей проделать то же самое с ним.

Все эти поглаживания, прикосновения и исследования неизбежно привели к сексу, неторопливому, нежному и традиционному в противоположность тому, чем они занимались в лабиринте. Клодия не могла, да и не хотела, решить, который из двух вариантов волнует ее больше, но, по крайней мере, традиционный вариант был помягче. Все это время она никак не чувствовала свой возраст, но даже самым молодым и крепким иногда требуется отдых.

После ванны они лежали на роскошной, мягкой кровати с целой горой подушек. Клодия дремала, а Пол поднялся и прошелся по комнате.

– Телевизор! – воскликнул он вдруг, обратив ее внимание на маленький аппарат, который стоял сбоку на бюро. – Я не смотрел телевизор с тех пор, как… – Он замолчал, нахмурился и рассеянно махнул рукой. – Банально, но правда. Я не смотрел телевизор не знаю с каких пор.

И, присев на диван, обворожительно улыбнулся через плечо.

Мысль о телепросмотре вызвала у Клодии содрогание, и она сообразила, почему в последние несколько дней ни разу даже не подумала включить ящик. По нему передавали новости, а в них могли говорить о пропавших людях. «Ты эгоистичная старая ведьма», – сказала она себе, ужаснувшись собственных скрытых намерений. Когда Пол включил телевизор, ею овладело ощущение роковой неизбежности.

Первая же программа удивила ее и озадачила – что-то вроде драмы, но без диалогов и связного сюжета. Более того, освещение было крайне необычным – почти любительским, – а содержание передачи показалось чересчур вольным даже для самых либеральных каналов. Включая спутниковые трансляции с континента.

В комнате, похожей на ту, которую они занимали, на кровати лежал обнаженный мужчина, прикованный к изголовью и изножью, а две женщины стояли по обе стороны от него, держа в руках кожаные ремни. Время от времени они хлестали его по заду.

Потребовалась пара минут, чтоб сообразить, в чем дело, а когда до Пола дошло, он рассмеялся и оглянулся на Клодию.

– Камера наблюдения, – сказал он, подвигав бровями, и вновь перевел внимание на экран. – И разве это не наша знакомая Беатрис? – добавил он, когда одна из женщин попала в кадр.

На Беатрис было нечто вроде кожаного боди с разрезами на груди и в паху, но даже черная бархатная полумаска и туго стянутые на затылке волосы не могли скрыть, что грозная фигура на экране – Беатрис Куин. И едва только Клодия узнала подругу, как та посмотрела прямо в камеру.

Клодии показалось или по лицу в маске все же промелькнула тень улыбки? Беатрис чуть заметно кивнула, как будто знала, что за ней наблюдают.

– Иди сюда, – предложил Пол, похлопав по дивану рядом с собой. – Судя по всему, будет что-то интересненькое.

Клодия не знала, что он или кто-то из этой компании извращенцев называет «интересненьким», но почему-то вдруг немного испугалась того, что может увидеть. Испугалась не потому, что ей могло что-то не понравиться. Скорее наоборот, что может понравиться слишком сильно. Тем не менее она уселась рядом с Полом перед экраном.

Изучив сцену повнимательнее, Клодия сосредоточилась на мужчине. Монитор передавал картинку в цвете, пожалуй, даже чересчур ярком и отчетливом, потому что полоски у него на ягодицах были ярко-красные. Беатрис и ее подруга били беднягу нещадно, и, даже несмотря на кляп во рту, он издавал мучительные стоны.

Определить, кто этот мужчина, было невозможно, но чутье подсказывало, что это Д’Эронвилль. Она не знала, как поняла это, но мысль о смирении этого холодного, гордого человека приятно возбуждала. Ей хотелось бы оказаться там, с Беатрис и другой женщиной – возможно, Алексой? – и это желание отдалось сильным, горячим откликом внизу живота. Пол прекрасно удовлетворил ее, и все же ей хотелось еще секса. Поцелуев. Ласк. Совокуплений. Чего угодно, все равно чего. Скользнув ладонью вверх по бедру, она ухватила Пола между ног.

Потеряв интерес к происходившему на экране, Пол смерил ее ровным, бесстрастным взглядом, не уступающим в надменности самому Д’Эронвиллю.

– Тебе придется заплатить, – сказал он ей таким же бесстрастным голосом, но она уже научилась не только прекрасно понимать, но и чувствовать его и знала, даже не глядя, что он так же бешено возбужден, как и она. И знала, какой монетой желает получить плату.

«Смогу ли я? – думала она, глядя в его бледное лицо и спокойные голубые глаза. – Смогу ли дать ему то, чего он хочет?»

«Ох, Клодия, неужели ты когда-нибудь по-настоящему сомневалась?» – спросила она себя, возвращаясь в настоящее. Пол слегка поменял позу, чтобы было удобнее, и его твердое, мускулистое плечо шевельнулось у нее под щекой. Он не применил к ней всю свою силу, о нет…

Порка, которую он задал ей, была сдержанной, можно сказать взвешенной, но ей было здорово больно. Однако с каждым обжигающим, резким шлепком она сознавала, что происходящее – всего лишь прелюдия, пикантная закуска перед восхитительно сладким главным блюдом – долгим и крайне бурным соитием, в котором Клодия играла роль лихой наездницы. Когда все закончилось, оба признались, что с них достаточно.

– Интересно, кто за нами наблюдал? – раздумчиво проговорил Пол, и Клодия поняла, что он, как и она, тоже перебирает в уме события вечера.

Дабы воодушевить его, она сплела их пальцы.

– Точно не Беатрис. И, подозреваю, не наш хозяин, – продолжал он и, поднеся ее руку к губам, коротко поцеловал. – Только представьте, миссис Марвуд, что какой-то совершенно чужой человек наблюдал за нашими любовными играми.

– Или даже не один, – добавила Клодия и, приблизив их сплетенные руки к лицу, поцеловала костяшки пальцев Пола.

То, что за ними наблюдали, представлялось вполне логическим выводом, но в те минуты это чувство было чисто интуитивным. Подсознательно она трудилась даже усерднее, чтобы произвести впечатление на возможных зрителей.

Прежде чем поглубже зарыться в мягкое сиденье и нежные, убаюкивающие объятия Пола, Клодия мельком выглянула в окно.

Боже праведный, они уже на Грин-Джайлз-лейн! Она так расслабилась во время поездки, несмотря на необычный и весьма бурный вечер, что совсем не замечала времени. Красноречивое свидетельство того, как легко и хорошо ей с Полом.

Большие ворота в Перри-хаус были открыты, и, к ее удивлению, на подъездной дорожке, ярко освещенной фонарями, стояла незнакомая темная машина – маленький спортивный «Рено».

– Кто это еще, хотела бы я знать, – проворчала Клодия, выйдя из лимузина и, опершись на руку Пола, расправила смявшиеся юбки.

Пол не ответил, да она и не ждала этого. Откуда ему знать? Он и имени-то своего не помнит, не говоря уж о том, кому принадлежит неизвестная машина.

Поблагодарив шофера за спокойную поездку и попрощавшись с ним, Клодия переключила внимание на темный «Рено».

– Ни у кого из моих знакомых такой точно нет, – рассуждала она по дороге к дому. – Разве только Мелоди купила новую и ее сегодня доставили.

Пол все это время хранил молчание. Охваченная дурными предчувствиями, Клодия повернулась и взглянула на него. Он смотрел на «Рено» с неподдельным страхом в глазах.

– Пол?

Молчание.

– Тебе знакома эта машина?

Он натужно сглотнул, словно во рту у него пересохло, и как будто вернулся к ней из какого-то мрачного далека.

– Не знаю, – проговорил Пол медленно и грубовато. – Но, может быть… – Он прошел вперед, обогнул машину, разглядывая ее. – Думаю… возможно, она моя.

Рой вопросов завертелся в голове, но не успела Клодия задать хоть один, как входная дверь распахнулась и по ступенькам стремительно сбежала Мелоди, кутаясь в атласный бежевый халат, который набросила в явной спешке.

– Как плохо, что вы не оставили номера или хотя бы адреса, – вскричала она без предисловий. – Тут такое творится! По телику было сообщение насчет Пола. В новостях. А теперь явилась эта женщина и требует его!

Мелоди явно находилась в возбуждении, но Клодия могла думать только о Поле. Она никак не решалась взглянуть на него, но все же заставила себя и похолодела, увидев его ошеломленное лицо.

– Пол, что случилось? – Ей хотелось взять его за руку, но она не знала, имеет ли еще на это право. – Машина, да? Ты что-то вспоминаешь?

Губы его шевелились, но не издавали ни звука, и в этот миг Клодия поняла, что он наконец все вспомнил. Или, по крайней мере, что-то.

– Пол, – мягко повторила она, взяв его за руку, показавшуюся неестественно неподвижной под бархатным рукавом. – Давай войдем в дом и посмотрим, кто эта женщина, которая знает тебя?

Пол продолжал стоять как статуя. Его лицо в ярком уличном свете казалось мертвенно-бледным. Клодия на мгновенье испугалась, что он впал в какой-то вызванный шоком транс, и с облегчением выдохнула, когда он потряс головой, словно приводя мысли в порядок.

– Да-да, конечно, но дай минуту… мне надо подумать.

Еще раз тряхнув головой, Пол прошел к одной из каменных садовых скамеек и нерешительно сел, сгорбившись, как старик.

Клодия разрывалась, не зная, как ей поступить, но инстинктивно понимала: что бы она ни сделала, все будет неправильно. Так она и стояла, не шевелясь, пока Мелоди не схватила ее за руку и не оттащила в сторону.

– О нем сказали в вечерних новостях, – повторила подруга, быстро взглянув на Пола, который неподвижно сидел на каменной скамейке, сам как каменное изваяние. – Показали фотографию, где все в академических мантиях и шапочках с кисточками. Очевидно, он один из самых башковитых ученых, доктор математики с кучей каких-то там степеней, и работает в Кембридже. Они даже сказали, что он коллега Стивена Хокинга!

«Гений. Исключительный человек. Ученый, каких мало. Я догадалась об этом еще до расчетов, – подумала Клодия, глядя на неподвижную, сгорбленную фигуру на скамейке. – Благородный, задумчиво нахмуренный лоб и буйная шевелюра типичного эксцентричного профессора. Но ведь он такой молодой. Слишком молодой, чтоб быть таким именитым, таким особенным, таким серьезным…»

– Что еще сказали? – спросила Клодия, праздно отметив, что они обе дрожат от ночной прохлады.

– Немного. Только что он пропал. Последний раз его видели в вечер большой костюмированной вечеринки в колледже, его бумажник и другие личные вещи нашли…

Ее вдруг осенило.

– И как же его зовут? – спросила она, почти боясь услышать ответ, который мог разрушить его чары.

– Пол Баумен, – ответила Мелоди, тоже явно завороженная именем, несмотря на его относительную заурядность. – Доктор Пол Баумен! – добавила она, сделав ударение на ученой степени.

– А эта женщина? – хмуро спросила Клодия, пытаясь посмотреть в лицо тому, к чему все это время готовилась, но что оказалось так трудно. Новое откровение могло стать куда более болезненным. – Кто она? И как здесь оказалась? На машине Пола?

На красивом лице Мелоди промелькнула нерешительность, и Клодия увидела, что руки подруги напряжены.

– Я… э… думаю, она увлечена им. Подружка или еще кто. – Мелоди нахмурилась и бросила неожиданно зло: – Это Ричард виноват, что она здесь. И Тристан. Трис, должно быть, сказал Ричарду, что у тебя в доме гостит мужчина по имени Пол. Может, они вместе сокрушались, что их дельце не выгорело, когда услышали сообщение в новостях. Ричард, наверное, связался с телекомпанией или с полицией, а уже те рассказали этой женщине, и она приехала сюда забрать Пола.

– А нее есть имя? – спросила Клодия, изо всех сил стараясь не выдать голосом свой страх.

– Фелисити Что-то-там. Какое отношение имеет к Полу, не сказала.

Было ясно, что страх все-таки просочился, и Мелоди, добрая душа, не хочет его усугублять.

– Что ты ей сказала?

– Ну, я призналась, что у нас действительно гостит некто по имени Пол, но не факт, что это именно ее Пол.

Ее Пол. Клодия сцепила зубы. Ей хотелось рвать и метать, кричать, что жизнь несправедлива из-за того, что ее незнакомец принадлежал ей так недолго.

– Ты упоминала, что он потерял память? – спросила она.

Мелоди смутилась.

– Да. И она, похоже, очень неодобрительно отнеслась к тому, что ты потащила его на вечеринку, когда у него амнезия. Я объяснила, что это было задумано как своего рода терапия, но сомневаюсь, что она с этим согласилась. Мне не надо было ничего говорить, но это как-то само сорвалось с языка, когда я пыталась сбить ее со следа.

Боже, благослови Мелоди! Она прекрасно понимает ситуацию.

– Не беспокойся, Мел, – сказала Клодия, сама удивляясь своему напускному спокойствию. Душа ее нелогично восставала против неизбежного. – Скорее всего, это то, чего на самом деле хотел Пол. Чтобы кто-нибудь знакомый приехал и вернул его в прежнюю жизнь. – Она бледно улыбнулась. – Он же не потерявшийся котенок, милая. Мы не можем держать его.

Взгляд Мелоди спрашивал «почему?», и Клодия пожала плечами. Разочарование – ее и Мелоди – тяжело повисло между ними.

– Думаю, нам лучше пойти в дом, пока мы тут окончательно не закоченели.

От холода руки у обеих покрылись гусиной кожей. Клодия полагала, что Полу должно быть теплее в сюртуке и брюках, но когда посмотрела на него повнимательнее, увидела, что он тоже дрожит.

«Мне нужно помочь ему, – подумала Клодия и со всех ног бросилась к одинокой, печально-задумчивой фигуре на скамейке. – Если он мне небезразличен, я должна этому радоваться; так будет лучше для него».

– Пол, пойдем в дом. – Она мягко коснулась его руки, и сердце перевернулось у нее в груди, когда он вздрогнул. – Очень холодно. – Поколебавшись, она поспешно заговорила, решив, что для его же блага нужно быть жестокой: – Тебе рано или поздно все равно придется с этим справиться.

Ей хотелось спросить, что он вспомнил, но почему-то она не могла себя заставить.

– Конечно, – сказал он, поднимаясь со скамейки как автомат, но при этом не утратив свойственной ему грации. – Ты права. Мы должны войти.

Слово «мы» вселило искорку нерациональной надежды, но и откладывать страшный момент было нельзя. Клодия первая вошла в дом и прошла в гостиную, Пол и Мелоди последовали за ней.

Молодая женщина с темными волосами сидела на диване и с довольно раздраженным видом быстро листала журнал. За долю секунды до того, как незваная гостья вскинула глаза, Клодия подумала: а почему, интересно, она не вышла вместе с Мелоди их встретить? Пытается таким завуалированным способом взять верх?

– Здравствуйте, я Клодия Марвуд, – заговорила она и, призвав на помощь все самообладание, улыбнулась улыбкой идеальной хозяйки.

Молодая женщина, с твердым взглядом и чопорным ртом, с ног до головы одетая от-кутюр, вскочила на ноги, но игнорировала предложенное приветствие.

– Пол! Мой дорогой! – вскричала она и, чуть ли не оттолкнув Клодию с дороги, ринулась к Полу. – Как ты себя чувствуешь, любимый? Ты узнаешь меня? Эта девушка, – она небрежно махнула в сторону державшейся сзади Мелоди, – сказала, что ты потерял память.

Она схватила его за руку и горячо стиснула. Клодии оставалось только беспомощно наблюдать.

Поначалу Пол пришел в замешательство, но уже в следующую минуту Клодия увидела в его глазах узнавание.

– Да, – начал он неуверенно, – я действительно потерял память… но, думаю, она уже начинает возвращаться.

Он повернулся к Клодии и посмотрел на нее таким убитым взглядом, что сердце ее в очередной раз перевернулось в груди.

«Ох, мой бедный незнакомец», – подумала Клодия, сообразив, что она не единственная, кому придется нелегко. Возвращение к прошлому будет означать потерю и для Пола.

– Мой дорогой Пол, ты меня узнаешь? – не унималась гостья, хмуря благородный лоб. – Иди сюда. Присядь. – Она подвела его к дивану и заставила сесть. – Кто-нибудь может сделать ему чаю? Наверняка все это для него ужасный шок.

– Я принесу, – сказала Мелоди, и Клодия с благодарностью взглянула на нее.

«Надо остаться здесь, – решила Клодия, – и заставить эту нахальную девицу признать ее в ее же собственном доме!»

– Пол! – Молодая женщина вглядывалась в лицо Пола, словно перед ней был какой-то контуженный ветеран войны. К ужасу Клодии, она стала щелкать пальцами. – Пол, ответь мне!

Клодия стиснула кулаки в складках платья, чтобы не сделать что-то поопаснее.

– Фелисити? – неуверенно проговорил Пол. – Ты – Фелисити, да?

– Ну слава богу! Ты помнишь! – Гостья вздохнула, и на ее гладком лице отразилась решимость. – Не волнуйся, мой дорогой, все будет хорошо, как только мы уедем отсюда.

Вскочив на ноги, она взяла его за плечо.

Ну, хватит. Клодия сделала шаг вперед.

– Возможно, Пол хочет выпить чаю перед отъездом? Уверена, Мелоди сейчас принесет.

– А что, скажите на милость, вы знаете о его вкусах? – Глаза молодой женщины, устремленные на Клодию, неожиданно сделались злобными. – Кто вы вообще такая? И о чем думали, потащив больного человека на какую-то вечеринку?

Клодия расправила плечи, находя утешение в том, что она немножко выше, и черпая уверенность в элегантном платье, в котором всегда чувствовала себя королевой.

– Как я уже говорила, меня зовут Клодия Марвуд, и я предложила Полу пожить у меня, потому что он не знал, куда еще ему идти. – Она подумала было протянуть руку, но, зная, что этот жест будет отвергнут, избавила себя от неловкости. – А вы не будете ли любезны представиться?

Глаза молодой женщины сузились, и она улыбнулась неприятной торжествующей улыбкой.

– Я Фелисити Нестон, – заявила она. Улыбка сделалась шире, но приятнее не стала. – И я невеста Пола.

Клодия не смотрела на Пола, но почувствовала, как он страдальчески закрыл глаза.

Глава 18 Возрождение

Пол, закрывающий глаза. Почему даже сейчас, спустя несколько долгих недель, она все еще не может забыть этого? От чего он отгораживался: от нее или того неизбежного факта, что потерял ее?

– Я не могу отказаться от всей своей жизни, – сказал он в одно из немногих мгновений, когда Фелисити не кудахтала над ним.

«Ну, конечно, – подумала Клодия и, потерев глаза, на время отложила отчет, приготовленный для нее послушным и исполнительным Тристаном. – Я никогда и не ждала этого от тебя, Пол Баумен – доктор Пол Баумен, – так почему же напряжение в твоем лице и что-то в линии опущенных плеч предполагало, что, будь у тебя хоть малейший шанс, ты мог бы это сделать? Что ты мог отвергнуть все свое прошлое, чтобы остаться со мной?»

«Глупо, конечно, заниматься подобными домыслами», – сказала она себе, пытаясь сосредоточиться на четко изложенных и идеально точных данных Тристана. Глупо и незачем. Боже, у нее же теперь нет недостатка в любовниках. У нее есть Тристан, у нее есть ее любимая Мелоди и даже – впрочем, она этого ожидала – эксцентричная Беатрис.

Но Мелоди и Беатрис – женщины, а это совсем, совсем не то. И какой бы забавной ни была временами рабская преданность Тристана, и как бы искренне ни привязалась она к своему личному помощнику, это было не то же самое. Ни он, ни Мелоди, ни Беатрис не заполнили ту нишу в душе и сердце, которую занимал и до сих пор занимает Пол. Место, отведенное для ее незнакомца.

– Оставьте меня в покое, доктор Баумен, – пробормотала она и, признав поражение, закрыла папку с отчетом. – У вас есть ваша прелестная Фелисити, а у меня мои друзья и совершенно новая жизнь. С вами было здорово, но надо жить дальше.

В жизни теперь многое изменилось, как изменилась и она сама. Той вялой и апатичной Клодии периода скорби и исцеления больше нет. Со времени появления и ухода Пола она полностью переродилась и даже если пока еще не заправляла полностью бизнесом Джеральда, то принимала активное участие в делах, особенно после ухода Ричарда Трубриджа. Процесс купли-продажи оказался бодрящим и крайне возбуждающим. Цифры, на которые она смотрела минуту назад, проекты, касающиеся нового отеля, волновали и будоражили. Ее охватило какое-то непонятное нетерпение, беспокойство, сидеть на месте стало невмоготу. Какая жалость, что Тристан отправился на рабочую встречу в Сити! Позже они увидятся с Мелоди, с которой вместе трудятся над отделкой нового дома подруги. Беатрис работает – ну, по крайней мере, сказала, что работает, – занимается своей лондонской практикой.

– О боже, надеюсь, это не климакс начинается, – пробормотала Клодия, оставляя кабинет и работу.

Ее простая хлопчатобумажная рубашка ни с того ни с сего прилипла к телу, а джинсы, которые так хорошо сидели совсем недавно, вдруг почему-то стали тесноваты. Клодия запустила пятерню в свою короткую лохматую челку и обнаружила, что та влажная.

Разумеется, погода не способствовала. День выдался душный, самый жаркий за последнюю неделю, несмотря на то что лето уже пошло на убыль.

«Саду нужен душ, как и мне», – подумала она и взяла бутылку «Сан-Пелегрино» из холодильника, и тут до нее дошло, что по крайней мере растения получат свою долю влаги прямо сейчас. Прогремел гром, и дождевые капли застучали по дорожке.

– Ну, здорово! Гроза, и именно сейчас, чтобы напомнить мне о нем! – прорычала она, глотнула воды из бутылки и понесла ее в гостиную, даже не захватив стакан.

Порывшись в компакт-дисках, она решительно отвергла «Мадам Баттерфляй» и поставила реквием Форе, надеясь на духовное утешение. По крайней мере, эту запись она не проигрывала во время пребывания Пола в Перри-хаусе, а потому могла слушать без бередящих душу воспоминаний.

Вначале музыка, казалось, подействовала, и к тому времени, как заиграл «Санктус», она уже вполне успокоилась. Но когда неземные голоса и скрипичное соло переплелись друг с другом, умиротворение Клодии было неожиданно и грубо нарушено. Едва только осанны грянули по первому кругу, как им ответил дробный равномерный стук во входную дверь.

«Нет, не будь дурой! Это совпадение», – сурово сказала она себе, поднимаясь с дивана, чтобы посмотреть, кого там принесло. Если бы ты слушала «В ясный день желанный», то да, еще можно было бы поверить, что он тебе привиделся. Но ты слушаешь совсем другое, и это не он.

Но это был он. И как только она открыла дверь, первая вспышка молнии осветила лицо, и Клодия сказала себе, что не должна быть так рада снова его видеть.

Доктор Баумен был одет не так, как можно было ожидать от ученого, вовсе нет. Никакого твидового пиджака, никаких кожаных заплаток на локтях, никакого пуловера грязного цвета. Не менее шокирующим, чем его появление, стало то, что на нем был тот самый черный сюртук, в котором он появился здесь в первый раз! Хотя вместе с джинсами, поношенными кроссовками и майкой с изображением Альберта Эйнштейна сюртук смотрелся несколько по-другому.

– Я в некотором роде к нему привязался, – сказал Пол и, не здороваясь и никак не объясняя своего появления, погладил пальцами бархатный рукав.

Клодия ничего не сказала, не могла говорить. Она просто отступила, впуская его в дом. Он без слов прошел следом за ней в гостиную.

Там она отвернулась от него, чтобы взять с пола бутылку минералки, и воспользовалась минутой отсрочки, дабы сделать глубокий успокаивающий вдох. Это нелепо, но у нее кружилась голова. Когда она вновь повернулась к нему, он застенчиво улыбнулся и быстро взглянул на бутылку у нее в руках.

Клодия проследила за его взглядом.

– Думаю, нам может понадобиться что-нибудь покрепче этого… по крайней мере мне. – Она отошла к подносу с напитками, выбрала графин с виски и взмахнула им. – Будешь? Или ты по-прежнему предпочитаешь чай?

– Нет, нет… пожалуйста. Я выпью виски, – пробормотал он, переступая с ноги на ноги как школьник, ждущий нагоняя за плохое поведение. – Как оказалось, математики весьма неравнодушны к скотчу.

– Это факт? – Она взяла два тяжелых стакана. – Лед? Вода? Содовая?

– Без разницы, спасибо, – ответил Пол каким-то ломким, натянутым голосом.

И снова, как два застенчивых школьника, они сели. Хор мальчиков Солсберийского собора продолжал петь.

– Ну, как ты? Память уже вернулась? – спросила Клодия, мысленно отвергнув все лихорадочные вопросы, отчаянные мольбы и объяснения.

– Да, теперь уже почти полностью, – ответил он, разглядывая янтарную жидкость в стакане, который вертел в руке. – Осталось всего несколько кусочков и обрывков, но с каждым днем их все меньше и меньше.

– А ты можешь… ну… снова работать? Можешь делать то, что делаешь? Складывать огромные числа и все такое?

Пол состроил гримасу, потом сделал большой глоток виски.

– Да, с этим все в порядке, но пока еще есть проблемы с вниманием.

Он отвел взгляд и стал смотреть на мигавший красным эквалайзер.

Клодия тоже глотнула виски.

– Фелисити хорошо ухаживает за тобой?

Стиснув зубы, она пообещала себе изнурительную пробежку или вдвое больше обычных упражнений. Это чтобы наказать себя за то, что не удержалась и все же спросила. Одному богу известно, что еще она скажет или сделает. Возможно, сорвет с себя одежду и прыгнет на него. И это было бы неудивительно, ведь он так красив, просто неотразим. Курчавые волосы стали длиннее и еще непокорнее, а пронзительные глаза казались голубее прежнего.

– Мы с Фелисити расстались, когда я вспомнил, почему уехал с вечеринки, в результате врезался в дерево, ударился головой и потерял память.

Голос Пола звучал теперь естественнее, раскованнее. В нем вновь появились те мягкие, мелодичные интонации, которые она так быстро привыкла слышать, когда они занимались любовью.

– И почему же?

– Потому что она выбрала именно тот вечер, чтобы признаться, что у нее была интрижка с одним моим коллегой.

– Вот дрянь! – брякнула Клодия первое, что пришло в голову.

Как могла эта сладкоречивая дамочка предпочесть Полу другого мужчину? Неужели у нее не хватило ума понять, что особенный мужчина требует особого отношения? Даже если это подразумевает временное воздержание? И тут она рассмеялась, подумав о Тристане, Мелоди и Беатрис.

– Что смешного? – спросил Пол. Он хмурился, но она видела, что ему тоже ужасно хочется посмеяться.

– Нет-нет, ничего. Я не над тобой. – Она повертела в пальцах хрустальный стакан. – Я над собой. Такая лицемерка. Плохо думаю о твоей Фелисити, когда сама во многом ничуть не лучше нее. Такая же развратная стерва.

– Она больше не моя Фелисити, – возразил Пол, больше не сдерживая улыбки. Его вытянутое лицо, казалось, засветилось, как у ангела. – И мне нравится, когда ты развратная стерва!

– Стало быть, будем считать это комплиментом? – Клодия вгляделась в собеседника поверх стакана, сделала последний глоток и поставила стакан. – Зачем приехал, Пол? Хочешь, чтоб я помогла тебе с проблемами внимания?

– Что-то вроде того, – отозвался он и тоже отставил стакан, но не сделал шага, которого она ждала. – Я приехал, чтобы либо вырвать тебя из своего сердца, либо вернуть в свою жизнь. И только от тебя зависит, что это будет.

– Не слишком ли тяжкую ответственность вы взваливаете на мои старые плечи, доктор Баумен? – спросила Клодия и сжала руки в кулаки, чтобы удержаться и не вскинуть их в торжествующем жесте.

– Не глупи! – вскричал Пол, очевидно, достигнув предела. Он схватил ее за плечи и приблизил лицо. – Ты самая молодая, самая прекрасная женщина на свете! Фелисити не стоит даже и мечтать сравниться с тобой!

И не успела Клодия ответить, впился ей в губы жадным, горячим поцелуем, от которого у нее захватило дух.

– Ты это вычислил математическим путем? – спросила она, задыхаясь, когда он оторвался от ее губ и начал покрывать поцелуями шею и выпуклость груди. А руки между тем уже трудились над пуговицами.

– Нет! Это, черт побери, правда! – прорычал он, свирепо зыркнул и рывком распахнул еще не до конца расстегнутую рубашку.

Какое счастье, что она сегодня без лифчика, иначе он мог порвать и его.

Он стал целовать ей грудь, а она тихо застонала от чудесных знакомых ощущений – неповторимого ощущения его губ, перекатывающих и посасывающих сосок, и хоть тело стремительно неслось к удовольствию, сознание, ясное и чистое, поднялось над ощущениями.

– Пол! Мне надо тебе кое-что… о боже! – Она уже кончала. Так скоро. Только ее незнакомец способен на такое. – Мне надо кое-что тебе сказать, прежде… – Волны горячего наслаждения перехватили дыхание, и говорить стало трудно, тем более что-то связное. – Бог мой, ты должен кое-что знать!

– И что же это может быть?

Он высунул язык и лизнул другой возбужденный сосок.

Ей пришлось схватить его за уши, чтоб заставить посмотреть на себя.

– Ну, хорошо! Я слушаю!

Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой потерявшегося мальчика, и сосредоточиться стало почти невозможно. Собрав волю в кулак, Клодия заставила себя думать и, чтобы окончательно сфокусировать его внимание, запахнула полы рубашки.

– Что бы ты там ни собралась мне сказать, я не перестану хотеть тебя, – заверил Пол, устремив многозначительный взгляд на хлипкую преграду, которую представляли собой расползающиеся полы. – Может, сначала займемся любовью, а потом поговорим?

Соблазн был велик, особенно когда он просунул длинный палец между полами рубашки и пошевелил им, отыскивая пупок. Но не только из-за этого. Было что-то невозможно искреннее и нежное в том, как он произнес «займемся любовью». Интонация, казалось, предполагала буквальность. Любовью, не сексом.

– Но то, что я должна сказать, имеет отношение именно к занятиям любовью, – возразила она, понимая, что легкая дрожь в голосе выдает ее с головой.

Кончик пальца Пола уже отыскал пупок и медленно ласкал ее там.

– Не сомневаюсь в этом. – Палец описал круг, потом вдруг метнулся вверх. Одним ловким движением запястья Пол снова обнажил ей грудь. – Почему бы нам не пойти на компромисс? – предложил он, обхватив одну грудь ладонью, которая словно была создана мастером в точности по ее форме. – Почему бы тебе не рассказать мне то, что я должен знать, пока буду любить тебя?

– Не знаю, насколько это хорошая идея. – Клодия с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть и не вжаться грудью в его горячие ладони. – Опыт подсказывает, что твоя любовь слишком отвлекает. У нас же нет твоих супермозгов.

Казалось, он искренне задумался.

– С твоими мозгами все в порядке, – ответствовал Пол со всей серьезностью, стаскивая с нее рубашку. – Я обожаю их так же, как и твое тело, поверь.

– Ну да, как будто мы вели долгие разговоры о равенствах, интегралах и в чем там еще ты большой знаток?

Клодия старалась говорить беззаботно, но грудь ее каким-то образом уже касалась бархата сюртука, и изысканное прикосновение мягкой ткани было почти невыносимым. К тому же она запуталась в собственных рукавах.

– Был бы я таким умным, не дал бы этому случиться! – вскричал Пол и рванул манжеты ее рубашки так, что пуговицы разлетелись по полу. – У настоящего гения хватило бы здравого смысла сначала расстегнуть манжеты и только потом снимать с тебя рубашку.

Клодия рассмеялась, потом сбросила шлепанцы, избавившись от еще одной преграды раньше, чем Пол встретился с ней. Увидев это, он тоже засмеялся, но это не отвлекло его от главной задачи.

– Итак, в чем дело? – потребовал он ответа, большими пальцами энергично потирая ее соски.

– Что ж, слушай, – выдавила Клодия сквозь зубы, с трудом удерживаясь от того, чтоб не заерзать и не застонать.

Есть только один способ сравнять счет. Потянувшись к его ширинке, она без предупреждения потянула молнию вниз.

– Ты порвал со своей невестой и сейчас, очевидно, намерен начать отношения со мной. Это так? – спросила она и, выудив пенис из трусов, твердо ухватилась за него.

– Да! – резко выдохнул Пол и неистово закивал. К его чести, пальцы продолжали двигаться в идеальном ритме.

– И больше никого нет? Никакой другой подружки или поклонницы? Никакой суперумной воздыхательницы, поджидающей своего часа?

– Нет! Конечно же, нет! – Его возмущенный взгляд был несколько подпорчен долгим, прерывистым стоном наслаждения, когда она покатала его плоть между пальцами. – Я хочу тебя, Клодия. Никого у меня больше нет!

Она с силой сжала добытый трофей, и руки у нее на груди дрогнули. Потом Клодия умело надавила там, где надо, чтобы притормозить любую преждевременную погоню за оргазмом.

– Вот в том-то и дело, Пол, – продолжала она, удерживая и его член, и его внимание так, как не смогло бы, пожалуй, ничто больше, кроме его работы. – Я хочу тебя, Пол. Но не могу быть исключительно твоей. – Она помолчала, разглядывая крепкую, но чувствительную плоть под своими пальцами. – Это прозвучит путанно, может, даже неразумно, но до встречи с тобой я не мыслила себя ни в каких отношениях, кроме традиционных, между одним мужчиной и одной женщиной, как большинство людей. Но теперь… не думаю, что смогу так. – Продолжая легонько поглаживать, она посмотрела ему в глаза, полные похоти, удовольствия и, к ее радости, понимания. – Встреча с тобой изменила меня. Возродила к жизни. В один прекрасный день я проснулась и поняла, что мне нужно больше, чем то, к чему я привыкла. Прости, если такое положение кажется тебе неприемлемым, но ты зажег во мне искру для очень большого огня, и я не собираюсь его гасить. – Он был все еще с ней, все еще понимал ее, несмотря на близость к точке невозврата. Что ж, она всегда знала, что он силен не только в своей науке. – Мне дороги Мелоди, Беатрис. Даже Тристан. У меня есть отношения со всеми ними. – Она на секунду отвела взгляд, умирая от желания, и внезапно еще осознала кое-что. – Признаюсь, чувства мои к ним не настолько сильные, как те, что я испытываю к тебе, но я не могу исключить их из своей жизни.

Все это смахивало на полную чушь, тем более высказанную в такой момент. Давая ему время переварить сказанное, она сосредоточилась на том, за чем Пол приехал.

Поцеловав кончик члена, она на секунду отпустила его и быстро стащила с себя джинсы, а избавившись от одежды, встала перед ним, схватила за бедра и подтянула в то положение, которое требовалось. Теперь ноги его были чуть расставлены, член величественно вздымался, создавая прекрасный контраст с остальным полностью одетым телом. Она забралась на него сверху и с наслаждением опустилась на жаждущую плоть.

Ощущение силы и власти ошеломило. Нечто подобное она испытывала, когда он был в ней. Она чувствовала себя могущественной, потому что была совершенно голой средь бела дня, она, женщина за сорок. И все же ее нагое тело – инструмент искусного, неуловимого господства. И, быть может, не такого уж неуловимого, подумала она, возносясь на вершину и видя отражение своих эмоций в глазах прекрасного, любимого мужчины, чья беспомощность и уязвимость каким-то образом возродила ее.

– Я должен работать. В моей жизни есть много всякого важного, помимо собственного удовлетворения. Но в остальном, во всех других сферах, я хочу того же, чего и ты, – тихо сказал он много позже, когда она лежала на нем, потная, довольная и неподвижная, готовясь принять все, что бы ни случилось.

Клодия думала, как ей повезло встретить его на жизненном пути, пусть даже он уйдет во второй раз.

Я хочу того же, чего и ты.

Значение этих слов наконец просочилось в ее все еще затуманенный мозг. Она села и увидела, что он смотрит на нее. В ее глазах застыл немой вопрос.

– То время, когда я, потерявший память, жил здесь, изменило и меня. – Пол кивнул, словно разрабатывал какую-то теорию, потом улыбнулся, явно довольный. – Мне нравится твоя новая жизнь. И я могу справиться с… вариациями. Лишь бы ты была здесь, центром всего, моим пупом земли…

У Клодии от счастья голова пошла кругом.

– Что ж, пупом меня еще никогда не называли, – пробормотала она и схватилась за лацканы элегантного, но теперь помятого сюртука. – Я должна быть польщена?

– Да! – Пол приподнялся и притянул ее на себя, на свой бархат, на свои джинсы, на изображение печального лица Эйнштейна. – Я хочу, чтобы ты чувствовала себя польщенной. Хочу, чтобы ты чувствовала себя счастливой. Одуревшей. Потерявшей голову. Всласть ублаженной. Разнежившейся, как сытая кошка. – Он остановился, чтобы поцеловать, потом убрал ее руки, чтобы избавиться от сюртука. – А теперь, миссис Марвуд, вы позволите мне приступить к осуществлению всего этого?

– С радостью, доктор Баумен. Жду с нетерпением, – отозвалась она и приподнялась, глядя в его голубые глаза.

Он же незнакомец, и она знала, что он никогда не перестанет ее удивлять.

Оглавление

Глава 1 Человек на реке

Глава 2 В ясный день желанный

Глава 3 Человек без имени

Глава 4 Гость в доме

Глава 5 Что доктор прописал

Глава 6 Кассис и другие соблазны

Глава 7 Пациент и курс лечения

Глава 8 Прогрессивная терапия

Глава 9 Классические воспоминания

Глава 10 Memento Mori, Memento Vivire

Глава 11 Гостья в доме

Глава 12 Сотворение незнакомца

Глава 13 Тайны, ложь… и звезды

Глава 14 Тристан в беде

Глава 15 Приглашения

Глава 16 Бал-маскарад

Глава 17 Сатурналии и после

Глава 18 Возрождение Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg