«Любовь и прочие неприятности»

Любовь и прочие неприятности (fb2) - Любовь и прочие неприятности [Trouble When You Walked in - ru] (пер. М. О. Новикова) 1445K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Киран Крамер

Киран Крамер Любовь и прочие неприятности

Kieran Kramer

TROUBLE WHEN YOU WALKED IN

Печатается с разрешения издательства St. Martin’s Press, LLC

и литературного агентства Nova Littera.

Серия «Очарование» основана в 1996 году

© Kieran Kramer, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2017

Глава 1

Если очень красивый мужчина повышает голос в библиотеке, где в данный момент находятся лишь библиотекарь, пожилая леди с проблемным слухом да пышно разодетый манекен в образе королевы, имеет ли это значение? Для помешанной на стереотипах Сисси Роджерс – да. Она считала, что библиотекарь вообще не должен задавать себе подобных вопросов, а просто шикнуть на крикуна, как бы он ни был хорош собой. Это ее работа, даже если шум поднимает сам Бун Бреддок, местный мэр, тренер футбольной команды и первый красавец в городе.

Сисси как раз отыскала для миссис Хатлбери нужное крупноформатное издание, когда входная дверь библиотеки Кетл-Ноба распахнулась и пространство заполонил громкий женский смех – фальшивый, приукрашенный драматическим вздохом.

От раздражения Сисси ощутила на коже легкое покалывание. Во всей Северной Каролине так смеяться могла только Джанель Монтгомери.

– Бун Бреддок! – услышала Сисси ее приветствие. – Ой, прекрати! Прекрати сейчас же!

Что именно Джанель просит его прекратить? Целовать ее? Или выглядеть так, что любая женщина при виде его теряет способность здраво мыслить?

– Ну и где библиотекарь? – прозвучал грубоватый и рассерженный голос Бреддока.

Раньше он никогда не посещал библиотеку. Ни разу. И сейчас явился сюда только с одной целью – найти Сисси.

Сисси задержала дыхание, ладони ее вспотели, а внизу живота, вопреки желанию, зародился огонек волнения. Внезапно миссис Хатлбери взяла ее за руку и сказала:

– Я слышала, что этих двоих застукали средь бела дня на берегу Фрейзера. Говорят, они ненасытны, как кролики. – Пожилая дама говорила громко, прямо на ухо Сисси. – Но шеф Скотти поставил их на место, и правильно сделал. Молодец.

– Ненавижу мэров, – прошептала в ответ Сисси. Проблемы в личной жизни сделали ее очень раздражительной. – Они все считают, что законы писаны не для них.

Она бы и сама не прочь заняться сексом на озере, но только не с Буном, который и имени-то ее скорее всего не помнит. Вот с мистером Дарси – другое дело. Как же жаль, что он всего лишь герой романа. Впрочем, может, если разодеть Буна как Дарси, то…

Глупости. Между ними нет ничего общего.

– Да, имеется за политиками такой грешок, – согласилась миссис Хатлбери, растягивая слова на манер выходцев из Грейт-Смоки-Маунтин.

– За мэрами в особенности.

Речь Сисси тоже украшал легкий южный акцент. Но так как мать ее была родом из Вермонта, то по говору Сисси немного выделялась среди остальных жителей Кетл-Ноба.

Сисси знала, что ведет себя глупо, но ей было все равно. Для Буна и Джанель она всегда создавала массу мелких неприятностей, но это доставляло ей огромное удовольствие, так что она не могла взять себя в руки и оставить их в покое.

С такой же охотой, например, едят вкусный попкорн, не в силах остановиться, даже если желудок давно переполнен.

– Дорогая, ты ведь ненавидишь далеко не всех мэров, не так ли?

Этот вопрос миссис Хатлбери задала очень деликатно, словно боясь обидеть молодую собеседницу. Она опасалась, что Сисси такая же ранимая, как ее бабушка Нана Роджерс, которую в действительности не волновало совершенно ничего. Она заправляла местным театром – и этим все сказано: творческие люди как минимум безумны.

– Нет. – Сисси изобразила подобие улыбки и попыталась усмехнуться. – Конечно, нет. К его деду ненависти я не испытываю. Он раздавал отличные сладости на Рождество. Неудивительно, что горожане проголосовали за Буна, – он вернул традиции, введенные его дедом.

– Да, то была прекрасная традиция, – тихо проговорила миссис Хатлбери. – Вероятно, поэтому Бреддок продержался на посту мэра Кетл-Ноба почти шестьдесят лет, за исключением того короткого периода, когда мэром был некий джентльмен, чье имя все давно забыли, на праздники раздававший потрескавшиеся мятные леденцы.

После короткой паузы она спросила:

– Уверена, что ты в порядке, милая?

– Мне… мне требуется кофеин, а библиотечный кофейник сломался.

А еще ей требовался мужчина, и определенно причина ее раздражительности заключалась в последовавшем за личными неурядицами гормональном сбое.

– Не исключаю, что во всем виновна Джанель: она любому действует на нервы, – задумчиво изрекла миссис Хатлбери. – А в последние дни эта девица превосходит саму себя. Но Бун тут ни при чем. Мы рады, что именно он стал нашим мэром, правда?

Сисси покраснела.

– Он… э… вполне пригоден на роль слуги народа.

Но перед ее взором возникал Бун в своих любимых джинсах. Она воображала, как он опускает руку ниже, хватает пальцами собачку на молнии и дергает вниз, представляя ей куда более интересный вид. В этом отношении он был куда более чем пригоден. Тем ясным днем Сисси не повезло, поэтому ее до сих пор преследует вышеописанный образ, однако она радовалась по крайней мере тому, что видела это через солнцезащитные очки.

– Пригоден? – Миссис Хатлбери приоткрыла рот от изумления. – Да одна только его улыбка освещает любое место, где бы он ни появился! Никогда не забуду, что его прапрапрапрапрапрадедушка…

– Я знаю! – грубо прервала даму Сисси; ей уже добрую сотню раз приходилось выслушивать историю о том, как Сайлас Бреддок повел полк добровольцев из Кетл-Ноба на сражение у Кингс-Маунтин во время Войны за независимость[1], вдохновил свои войска на внезапное нападение на изолированный британский аванпост и одержал великую победу.

Семейство Роджерс в те времена занималось чтением книг, написанием писем и анализом поэм и не ожидало, что война застигнет скромный тихий Кетл-Ноб. Но никто не постучал к ним в дверь с предложением поддержать земляков в битве у Кингс-Маунтин. Такие заядлые филологи, как Роджерсы, все-таки не могли оставить без внимания столь важное событие, поэтому по прошествии битвы расспросили каждого участвовавшего, чтобы подробно записать все, что каким-либо образом относится к Кингс-Маунтин. Они прекрасно справились с задачей и оставили потомкам на сохранение полученный материал.

Миссис Хатлбери между тем продолжала:

– На прошлой неделе Бекки Ли и Фрэнк, храни их Господь, купили для оркестра Академии Кетл-Ноба новые инструменты.

Отец Буна Фрэнк и его мать Бекки Ли были тасманийскими дьяволами западной части Северной Каролины. Куда бы они ни устремили свой взор, оттуда летели клочки грязи – особенно на их поле для гольфа, – и делали очередную кучу денег.

– Но они за все годы ни цента не предложили библиотеке. – Сисси сама удивилась, насколько громко произнесла это. Никто и никогда не отзывался плохо о Бреддоках.

– Но, милая, – взгляд миссис Хатлбери смягчился, – они Бреддоки. А ты Роджерс. Ваши пути никогда не пересекутся, и это надо понимать. Ты вносишь в развитие Кетл-Ноба свой вклад, а они – свой, поэтому все мы живем в гармонии. – Она на миг замолчала и прищурилась. – Так ведь?

Если безразличие по отношению друг к другу считать гармонией, то да, так.

Миссис Хатлбери поцеловала ее на прощание, и Сисси тяжело вздохнула, внезапно ощутив себя безмерно уставшей: устала до поздней ночи сшивать брошюры, устала оттого, что жители этого города помешались на ярлыках, привитых им с рождения, опираясь на которые они и отделяют одно от другого, словно сортируя по полкам консервные банки. В такие моменты она задавалась вопросом, почему вообще вернулась сюда, хотя причина ей была, конечно же, известна.

Сисси обожала аромат подъельников по утрам. Любила слушать, как в тишине издалека раздается зов медведицы, поучавшей своих детенышей. Она не могла насмотреться на горы, гигантскими волнами окружавшие ее дом – фамильный дом Роджерсов. И ей нравились местные жители. Только единицы из них Сисси считала лживыми мерзавцами. Остальные заботились друг о друге, умудряясь при этом оставаться гордыми и независимыми.

Прекраснее места на Земле не найти.

– Что ж, здравствуйте, мисс библиотекарь, – затараторила Джанель в своем обтягивающем розовом пуловере, мягком шелковом шарфе, белых джинсах и туфлях, каблук которых больше уместен в Манхэттене, чем в горной провинции. У ее рта лопнул огромный розовый пузырь жевательной резинки.

В последние дни Сисси наконец научилась достойно вести беседы с людьми, но преимущественно с теми, кто гораздо старше ее. В компании же молодых симпатичных парней и девушек она чувствовала себя полной дурой, особенно среди тех, кто не утратил детской наивной убежденности в своей компетентности относительно всего на свете.

Джанель относилась как раз к числу последних, хотя Сисси не взялась бы утверждать наверняка. Ребенком Джанель была столь же умна, сколь и красива, однако после шестого класса стала все чаще пренебрегать учебой. Она слишком увлеклась красавчиками, да и любыми другими юношами, проявлявшими к ней интерес, так что теперь все мужское население округа было у ног Джанель, мэра Кэмпбелла.

Поблизости стоял и Бун в своих совершенно неуместных джинсах и коричневых ботинках. Настоящему мэру не пристало носить «левис» и «кархаттс» и при этом позволять себе безрассудство выглядеть как модель с рекламного плаката. А еще мэру не дозволены ямочки на щеках. И он, уж конечно, не должен тратить уйму времени на футбольном поле, тренируя мозговитых парней метать друг в друга мячи и рисковать получить серьезную травму.

Сердце Сисси пустилось вскачь. В отличие от Джанель она не преуспела в искусстве флирта, и ее познания в моде были весьма скудны. Зато Сисси прекрасно разбиралась в книгах и легко могла бы пойти на «Джеопарди!»[2] и выиграть главный приз, будь все вопросы по литературе. В этом она любого соперника сразила бы наповал! Пока Сисси не представляла себе, какова на вкус победа, но ей думалось, что быть на высоте довольно приятно. Никто не смог бы точнее перечислить десятку лучших произведений по версии «Нью-Йорк таймс».

– Чем могу помочь? – спросила она, отвлекшись от приятных мыслей.

Не будь Бун таким счастливчиком по жизни, сейчас, вероятно, его взгляд казался бы немного глупым, вероятно, даже косым, как следствие многочисленных ударов мячом по голове, полученных за время обучения в старшей школе.

Но нет же!

И даже Сисси, когда смотрела ему в глаза, уподоблялась маленькой девочке, одарявшей благодарным взглядом мальчика постарше, угостившего ее яблоком, но не понимавшей, что симпатия с его стороны мимолетна. Не успеет она доесть это яблоко, как он уже направится к другой девчонке.

Быть может, ей просто не стоило есть это яблоко? Вероятно, он хотел, чтобы она хранила его у себя до тех пор, пока фрукт не засохнет и не сморщится.

Да что вообще она знает об отношениях?

Абсолютно ничего!

– У нас интересные новости, – сказал Бун.

От его впечатляющих мускулов, уверенности во взгляде и пугающей двусмысленности в произнесении слова «интересные» у Сисси болезненно застучало в висках, и она задумалась: «Ты вообще знаешь мое имя? Ты хоть помнишь то яблоко? Зачем ты явился сюда с какими-то там новостями, если у тебя и карты-то библиотечной нет?»

– Это хорошие новости, – подхватила Джанель, и уголки ее блестящих розовых губ поползли вверх.

Ох и ах. Если Джанель считает эти вести добрыми, то для Сисси они скорее всего станут сущим кошмаром. Да что там говорить – само пребывание этой парочки здесь уже выводит ее из себя.

Тут определенно что-то не так.

Ведь Бун здесь, в библиотеке!

– Могу ли я поинтересоваться, какого характера новости?

Возможно, так выражаются чопорные училки и старые девы, но Сисси не считала себя старомодной ханжой, а говорила так, потому что растерялась и все мысли мигом вылетели из головы. Имелись у нее и здравые мысли, имелись даже чувственные – и последние затмевали остальные весьма часто.

И все они были об этом парне, который только что поразил ее своим захватывающим видом: сильный, властный, спокойный; взгляд его словно проникал в самую душу…

Если он вообще верил в существование души.

Но в этот миг в душе Сисси что-то раскрылось, как книга в мягкой обложке, тонкие хрупкие страницы которой с шелестом перелистывает свежий порывистый ветер.

Нет, Бун не мог так повлиять на нее, однако все твердило об обратном, и Сисси ощутила горькое отчаяние.

– Из финансовых соображений, – продолжил Бун, – управление постановило объединить библиотеки Кетл-Ноба и Кэмпбелла. Для вас оборудуют новое просторное помещение.

Сердце Сисси застыло. Проснулось чувство, будто земля ушла из-под ног и она оказалась в открытом космосе. Интересно, Алиса, падая в кроличью нору, ощущала то же самое?

– Присядь. – Бун выдвинул стул из-под стола.

И Сисси села, крепко сжав колени. Сейчас на ней были черные «мэри джинс». Для полного образа ей требовались голубая футболка, белый передник и длинная белокурая коса…

– Все не так уж и плохо, – сказал Бун.

Библиотека располагалась здесь долгие годы, была оплотом равенства в обществе, где не ведали равноправия и справедливости, где всем были чужды беспристрастность и объективность; была своего рода лекарством, даже сахаром, маскировавшим горечь реальности.

А теперь ее хотят объединить… и она исчезнет!

Но почему Сисси не может озвучить эти мысли?

– Это место всегда представляло собой своего рода историческую ценность, – проговорила Джанель скучающим голосом, – и ты наверняка обеспокоена, что мы позабыли о значимости этого здания, но это ошибка.

Как раз именно это беспокоило Сисси! И, как бы ни было стыдно ей это признавать, в голове ее галопом проскакала – точно Пол Ривер[3] на своем коне – совершенно эгоцентричная мысль: «История библиотеки завершится на мне. История этой библиотеки завершится на мне!»

И ни один библиотекарь больше не отыщет здесь своей истинной любви.

Впрочем, как и Сисси.

– Может, воды? – предложил Бун.

Сисси не знала, что происходит с ее телом, но где-то в глубине ее жил не только принципиальный, эрудированный Роджерс, но и глупая наивная девочка, только что оторвавшаяся от чтения журнала «Невесты».

– Сисси, – снова вмешалась Джанель, – возьми «фрут-страйп». – И протянула покрытую фольгой длинную прямоугольную электронную сигарету.

Библиотекарь отрицательно помотала головой.

Джанель резко выдохнула.

– Это хорошее решение, правда.

Сисси знала, что сейчас ей не следует думать о себе, а нужно прогнать Буна и Джанель прочь из библиотеки. Вместо этого она вспомнила про Салли Морган, приходившую сюда со своим умственно отсталым сыном – подростком Хэнком Дэвисом, чтобы помочь расставить по полкам книги. Салли очень любила библиотеку, рассказывала о ней всем, и ее подобная новость могла просто опустошить. Сисси ничуть бы не удивилась, если б бедняжка, услышав подобное, тотчас потеряла сознание: Салли была очень эмоциональна. И как ей с Хэнком добираться до здания новой библиотеки? У них ведь нет автомобиля.

Сисси с яростью стиснула зубы.

– Мы разместим библиотеку в торговом центре возле «Харрис-титер», – продолжил Бун. – Это как раз между двумя городами, так что всем удобно будет зайти за книгой во время шопинга.

И в этот момент на его щеках показались ямочки, те самые, без которых его внешность была бы менее чарующей и совершенной, и щеки Сисси загорелись, точно от огня. Теперь легенда, история библиотеки уже ничего не значила. Ведь это, в конце концов, всего лишь глупая сказка, до сих пор не забытая лишь по воле судьбы. Сисси объяснит Салли, что все это не стоит внимания. Что сейчас действительно важно – так это спасение библиотеки.

Да, это чрезвычайно важно!

– Кажется, прежде там был тату-салон, – пробурчала она, – а до него – бар.

Библиотеку – туда? У Сисси перехватило дух. Ее предки перевернутся в гробу, если ценные исторические документы окажутся в столь неблагопристойном месте.

– Зато как много станет читателей, – возразил Бун. – К тому же ассортимент книг расширится, когда две библиотеки сольются в одну. Сумма, выделяемая на новые поступления и содержание библиотеки, сократится на тридцать процентов! Мне жаль признавать, но и это уже хорошо, потому что, если вы останетесь здесь, бюджет сократится вполовину. Это здание довольно старое, и мэрия полагает, что тратить огромные средства на его содержание неразумно.

«Бла-бла-бла». Так много слов. Но Сисси – из Роджерсов, поэтому должна придумывать достойные аргументы на лету.

Только вот сейчас она не могла думать. Именно из-за той проклятой легенды Сисси сейчас так распереживалась. Салли утратит надежду найти себе идеального любовника и прекрасного отца для Хэнка Дэвиса. Нана похоронит себя заживо, если поймет, что ей никогда не танцевать на свадьбе Сисси, а сама Сисси навсегда расстанется с мечтой повстречать родственную душу.

И не то чтобы эта легенда была реальной…

Но что было?

«Думай, Сисси, думай!»

Реальными были книги! Книги и исторические документы. А также реальность заключалась в том, что у Салли нет машины, а Сисси «почти девственница». И как бы последняя ни сопротивлялась это признавать, с правдой не поспоришь.

– Я… я могу привлечь «друзей библиотеки». Они помогут с ремонтом, – попыталась она настоять. – Они уже оказывают немалую помощь – да благословят Небеса их добрые сердца. В прошлом году пожертвовали на благо библиотеки три сотни долларов, но мы можем собрать больше денег. Если подключить всех, средств будет достаточно.

Сисси внимательно смотрела на Буна, чье семейство может спасти библиотеку, выписав лишь один-единственный чек, но взгляд его притягательных карих глаз оставался спокойным, непроницаемым и сексуальным. Последняя черта наличествовала всегда, с кем и о чем бы он ни разговаривал.

– Здесь мы планируем разместить Управление ликвидации отходов. – Джанель растоптала всю великую историю библиотеки так же беспечно и беззаботно, как перебросила свои яркие налаченные кудряшки через плечо. – В нынешнем помещении им очень тесно.

– Что?! – Сисси прекрасно расслышала сказанное, но не поверила своим ушам.

Джанель усмехнулась:

– Мысли шире. На новом месте, где объединятся библиотеки Кэмпбелла и Кетл-Ноба, вы сможете активнее сотрудничать с коллегами и делиться материалом.

Ее голос звучал фальшиво, и Сисси подумала: «Тоже мне сюрприз».

– У всех появится возможность читать, изучать архивные документы, – она томно взглянула на Буна, – и получать удовольствие в процессе.

Только Джанель могла говорить о чтении в столь сексуальной манере.

Сисси, чтобы не расчихаться, отвернулась, задержала дыхание, и каким-то чудом ей удалось сдержаться. Этот короткий промежуток времени напомнил ей, что любой представитель семейства Роджерс умеет искать достойные аргументы и побеждает в любом споре.

– Документы Роджерсов, – напомнила она Джанель, – были завещаны Кетл-Нобу. Никто из Кэмпбелла не принимал участия в сражении у Кингс-Маунтин, и они никогда не упоминались в местных архивах, разве что в каком-то свидетельстве как наши соседи.

Жители Кэмпбелла считали свой город крутым лишь потому, что какая-то из известных поп-звезд закончила там начальную школу. А также в Кэмпбелле проживало множество богатеев, многие из которых посещали гольф-курорт, обустроенный родителями Буна и ставший уже настолько старым и популярным, что почти в каждой криминальной сводке можно встретить упоминание о том, как в очередной выходной у очередного игрока украли с территории газонокосилку или угнали «мерседес». В большинстве резиденций Кэмпбелла располагались врачи и юристы из Ашвилла, которые приезжали в Кетл-Ноб отдохнуть на лоне природы и перенестись на сотню лет в прошлое.

К тому же сейчас в городе проводятся высокотехнологические исследования международного уровня.

Однако если исключить все вышеперечисленное, в Кэмпбелле довольно скучно.

«Да там даже на свидание некуда сходить, – сказала Салли в День святого Валентина, когда все парочки Кэмпбелла собирались в местном клубе, где на день влюбленных ежегодно устраиваются конкурсы и делают скидки на входной билет. – В любом городе близ гор должно быть хоть одно романтичное место».

– Верно, к Кэмпбеллу Кингс-Маунтин не имеет никакого отношения, – согласился Бун. – Но…

«Но?»

Ведь именно его семья подняла народ на великое сражение! Предки Сисси лишь вели исторические документы. О каких вообще «но» может идти речь?!

Все это Сисси сказала ему взглядом, но он, судя по всему, по глазам читать не умел. Впрочем, вероятно, его отвлекла Джанель, которая скрестила случайно или намеренно руки на груди так, что ее обтянутые пуловером прелести основательно выпятились. Бун, конечно, не смотрел на них, но они были, как слон в комнате, весьма заметный слон четвертого размера.

– В библиотеке Кэмпбелла не сохранилось ни одной записи со времен Гражданской войны, – не уступала Сисси. – У нас же те времена описаны в девяти журналах в кожаном переплете.

«Которые принадлежат семье Роджерс».

Джанель недовольно скривила рот.

– Жителям Кэмпбелла было не до записей.

«Да, потому что занимались пустословием и самовосхвалением, прямо как ты!» – хотелось бросить в ответ Сисси, но недостало смелости. К тому же кто знает? Может, Джанель вовсе и не нарцисс.

– Послушай. – Джанель опустила руки, ее груди приняли привычную форму, и напряжение в помещении немного спало. – Давно пора оставить в прошлом наше соперничество. Подумай обо всем этом в другом ключе: страна отправила полк на битву при Кингс-Маунтин. И вообще, мы не можем презирать людей лишь за то, что они живут в другом городе.

Бун наверняка был согласен с ней, потому что добавил:

– Ты должна признать, что найти более подходящее место нелегко.

Никто и не пытался его искать – в этом Сисси не сомневалась, – поэтому напомнила:

– Библиотека располагается здесь уже сотню лет.

Бун пожал плечами – такими широкими:

– Вас перевозят с Мейн-стрит. Да, библиотека будет располагаться за чертой города, но в таком случае история Кетл-Ноба станет доступной для гораздо большего количества людей, а это очень даже не плохо.

У Сисси загорелись уши, а еще с ногтями на руках стало происходить что-то из ряда вон выходящее. Прежде она даже не замечала их наличия, а теперь под ними так зудело, что держать руки в покое не представлялось возможным.

– Я понимаю, о чем вы.

Бун хотел залезть Джанель под юбку; хотел, чтобы слава о его великом семействе распространилась далеко за пределы Кетл-Ноба – вот в этом суть его личной победы.

– Так будет лучше и для Кетл-Ноба, и для Кэмпбелла. – Его тон свидетельствовал о том, что речь идет о чем-то вполне очевидном. – Мы должны развиваться, а прошлому место в прошлом.

Сисси повернулась к Джанель, надеясь, что хоть той достанет проницательности понять ее взгляд. «Не думай, что статус любовницы мэра даст тебе доступ к драгоценным архивам Кетл-Ноба; не думай, что мы подчинимся Кэмпбеллу; даже не мечтай обратить в прах нашу глупую легенду!»

Конечно, вслух это произнести Сисси не могла. Горькая правда заключалась в том, что какая-то частичка ее все же верила в этот сентиментальный бред. В глубине души Сисси полагала, что ей суждено встретить свою истинную любовь именно здесь. Она часто представляла, как однажды этот самый порог пересечет прекрасный незнакомец, который завладеет ее сердцем раз и навсегда.

Какая же она глупая!

И кого ей в этом винить? Отец Сисси, доктор философских наук, был библиотекарем, а мать – писательницей с Аппалачей, которая в один прекрасный день отправилась в исторический город ради новых знаний, но была соблазнена юным Роджерсом.

Сейчас оба живут в Англии, занимаются исследованиями, преподают в Кембридже и ждут внуков. Сисси знала: мать хотела бы, чтобы она переехала к ним в Англию. «Знаешь, я пишу диссертацию по «Винни-Пуху» Алана Милна. Ты слышала, что он уехал в Кембридж?» – спросила она как-то на днях, и Сисси не сомневалась, что вопрос был с намеком.

Сисси боялась, что ей до конца дней придется коротать ночи в одиночестве из-за того, что легенда отомстит ей за неверие. Она уже представляла, как медленно стареет за стойкой, которая прежде была приемной тату-салона, а еще раньше – барной, не имея ни детей, ни внуков.

«Библиотекарь – старая дева». Как это типично. Однако век уже не тот – современные библиотекари ни в чем не отстают от продвинутой молодежи.

– Так что готовься, – сказала Джанель. – Переезда не избежать.

Эти люди просто возьмут и отнимут у нее любимое место.

– Не следует так торопиться, – еле слышно протянула Сисси, а мысленно воскликнула: «Только через мой труп!» – отчаянно, голосом загнанного зверя, похожим на вопль из самых глубин ада.

Но нет, подобного выражения эмоций позволить себе она не могла. Роджерс всегда должен оставаться спокойным и рассудительным. Исключение составляла лишь Нана. В этом отношении она была словно из каких-то древних забытых времен, вероятно из самого Средневековья.

– Сьюзи… – начал Бун.

– Сисси.

– Да, Сисси…

Поздно. Он мэр. И то яблоко ей дал он. Ему стоило бы постыдиться. Сколько человек было в их выпускном классе? Семьдесят пять? И все они двенадцать лет учились вместе, или по крайней мере большинство из них, так что можно было хотя бы запомнить ее имя.

Едва не спотыкаясь, она прошла мимо Буна и Джанель к столу и с грохотом уселась, устремив взор на входную дверь, почувствовав себя очень одинокой.

Если ее родственная душа все-таки посетит эту библиотеку, то сейчас для этого самое время. Особенно учитывая, что времени осталось в обрез.

Глава 2

Когда Сисси Роджерс смотрела на Буна своими ярко-голубыми глазами, которые напоминали ему ослепляющие огоньки ламп, что окружали игровое поле Кетл-Ноба во время большого матча, ее спина казалась прямее стойки футбольных ворот. Если задерживать на них взгляд слишком долго, можно по ошибке бросить мяч в сторону стадиона, прямо своей обожающей матери и ее друзьям, а это худший кошмар футболиста.

Джанель остановилась у двери.

– Сисси настоящий библиотекарь. То есть, знаешь, из старой школы. – Она проговорила это так, будто настоящий библиотекарь – это некое мелкое жалкое существо, отвернулась и пошла прочь, бросив напоследок через плечо игривый взгляд.

Если закрыть глаза на жвачку и язвительность, Джанель очень хороша собой. Она уверенно ходила на этих ненадежных высоченных каблуках, двигалась плавно, аккуратно, как прирожденный атлет, а эти качества Бун особенно ценил. Плюс ко всему у нее была голова на плечах. Однако в сексуальном плане Джанель его ничуть не интересовала.

Бун пытался найти этому всевозможные объяснения, но каждый раз упирался в одно: она никогда не смеялась искренне.

Сисси все еще сидела за своим столом, всеми силами притворяясь, что у нее по горло дел.

Неудивительно. Они ведь вместе ходили в школу. И теперь Бун стал мэром их маленького городка. Ему следовало знать каждого – и он был уверен, что знал. Однако иногда находился такой человек, как, например, Сисси Роджерс, с кем ему раньше не приходилось иметь дела.

Впрочем, все Роджерсы любили держаться обособленно, за исключением разве что Наны.

Бун сделал несколько шагов в ее сторону и остановился.

– Сисси…

Она взглянула на него исподлобья – сама серьезность. В этот момент вмиг воскресли давно забытые воспоминания: как он поделился с ней яблоком в начальной школе. Бун был очарован ее очками-хамелеонами в черной прямоугольной оправе. Поначалу ему было просто интересно, каким через эти увеличивающие линзы окажется солнце или пламя, но потом захотелось подружиться с Сисси, и эта идея оказалась такой же волнующей и захватывающей, как эксперимент с очками. Бун подумал и решил, что пока не готов к этому, – ведь Сисси была умной девочкой, и он боялся, что она станет смеяться над ним, как только узнает про его успеваемость.

А был Бун троечником.

– Библиотека закрыта, – официальным тоном проговорила Сисси, как и положено настоящему библиотекарю.

– Этого не может быть, – возразил Бун, взглянув на часы.

Сисси встала и прошла к деревянному шкафу с выдвижными ящиками.

– Я провожу опись. Табличка на двери.

– Никакой таблички там нет. И сейчас всего два часа.

– Ну… должно быть, она упала.

– Сисси…

– Я вас не задерживаю.

Ее плечи казались такими хрупкими, хотя подбородок был высоко вздернут. Бун внезапно осознал, что она замечательный библиотекарь: охраняет доверенные ей книги, как дрессированный доберман свою территорию.

– Вы не рады грядущему переезду, и я вас понимаю, это нелегко, но с экономической точки зрения необходимо.

Сейчас Бун вел себя так, как и положено мэру. Воспитанный отцом, он знал, как следует улаживать конфликты.

– Если вам есть что сказать, не молчите. Очевидно, я вас совершенно не понимаю.

Сисси какое-то время молчала, потом спросила:

– Так все уже решено? Если верить Джанель, то да.

Большинство горожан любили Буна, но он был уверен, что Сисси не входила в их число.

– Сегодня утром я подписал соответствующий указ, так что через шесть недель вы переедете.

Их взгляды встретились. Какие у нее глаза! Зрачки большие, черные, ресницы – длинные. Бун заметил, что внешние уголки глаз чуть приподняты. Или так их искажают линзы очков?

– Это правильное решение. – Бун не знал, почему до сих пор пытается ей что-то объяснить: она откровенно его не слушает – настолько, что откровеннее было бы только закрыть уши ладонями. – Так постановило местное управление. Если я попытаюсь что-то изменить, мы в итоге можем потерять еще больше. К тому же это здание для библиотеки слишком тесное «и слишком ветхое», – добавил он мысленно, – чтобы разместить книги, направленные на запад Северной Каролины. Я, конечно, понимаю, что Кетл-Нобу достанется отнюдь не большая их часть, но мы все равно обязаны подготовиться.

Бун всегда – будучи и учеником, и футболистом, и тренером, и в особенности мэром – умел правильно оценивать ситуацию, разрабатывать верный план действий и выигрывать, даже когда шансы на победу ничтожно малы. Кетл-Ноб – город особенный, заманчивый, местами причудливый, чем ежегодно и привлекает потоки туристов, но полученные за горячие периоды деньги всегда вкладываются в его развитие, модернизацию. Местное управление неизменно старается увеличить налоговую базу и при этом сохранить львиную долю подлинного очарования Кетл-Ноба, но порой бывают случаи, когда от этого очарования приходится отказываться.

Сейчас Бун столкнулся именно с этим, и выбор дался ему нелегко, но действовать он был вынужден из политических и экономических соображений.

В этот момент в помещение вошла женщина с двумя детьми. Бун ее не узнал – вероятно, это из нового жилого комплекса.

– Мне очень жаль, – сказала ей Сисси, – но по административным причинам мы сейчас закрываемся. У вас есть пять минут.

– Но мы планировали провести здесь около получаса. – Посетительница взглянула на мальчика лет пяти, который держал за руку похожую на ангела девочку, явно совсем недавно научившуюся ходить. – Сын записан к дантисту, так что лучше уж мы подождем здесь, чем в приемной стоматологии.

Бун с любопытством наблюдал, как Сисси сдается: вмиг ее взгляд смягчился, и она приветливо улыбнулась посетителям:

– В детском отделе у нас как раз есть новые книжки – сейчас принесу.

– Отлично, – улыбнулась мамаша и удалилась, а дети хвостиком засеменили за ней.

Сисси вытащила из принтера несколько листов бумаги и стала что-то писать на них маркером. Бун же просто стоял и смотрел, понимая, что эта сцена была устроена для него.

– Знаете, вы не можете закрыть библиотеку просто потому, что новости испортили вам настроение.

Она не взглянула на него и не ответила, а взяла маркер и твердой рукой написала:

«Библиотека закрыта на инвентаризацию. Откроется завтра в 9.00».

Она откровенно его игнорировала.

– Ну хватит, Сисси. Скажи что-нибудь. – Бун сменил тон, поскольку был все-таки хорошим мэром, а не диктатором.

Сисси оторвала кусок скотча и прилепила к левому верхнему углу листка, затем такой же – к правому.

– Я хочу работать здесь, – проговорила она, четко разделяя слова, сделав акцент на последнем. – Не там. Это наша библиотека.

Прежде она никогда не говорила так уверенно: Бун помнил со школьных лет, что Сисси всегда старалась держаться в тени, – и эта новая, взрослая Сисси его невероятно притягивала. Раньше он ее вообще не замечал. Она не зависала в баре «Лог кэбин», не видел он ее и на стадионе Кэмпбелла на футбольных матчах. Может, несколько раз они и пересекались в магазине или аптеке, но она не смотрела в его сторону, как и он в ее. Не обращать на нее внимания было проще простого: ведь Бун всегда был самым популярным парнем в городе, а она – незаметной застенчивой девочкой.

Вероятно, все-таки следовало ее замечать, хотя бы здороваться. Возможно, тогда ее губы сейчас не дрожали бы так – от гнева или страха, Бун не знал. Какая-то безумная его частица подсказывала, что было бы здорово стереть эту дрожь поцелуем, а заодно и привить Сисси толику здравого смысла.

– Кетл-Ноб должен развиваться, если мы хотим сохранить его статус города, – сказал Бун. – Я тоже люблю и уважаю традиции, но мы не можем стоять на месте.

– Но архивы города останутся здесь. – Ее голос вновь слегка дрогнул, вероятно, из-за гнева, решительности и чрезмерного упрямства.

«И неприязни».

Что ж, всего через мгновение она и вовсе возненавидит его.

– Джанель сказала правду, – признал Бун. – Архивы Кетл-Ноба тоже будут перевезены.

Взгляд Сисси загорелся гневом.

– Знаете, Роджерсам подобное и в кошмарном сне не снилось, когда они передавали свои работы городу. Они доверяли…

– И их доверие никто не предает, – прервал ее Бун, с трудом сдерживая раздражение. – Все документы будут храниться надлежащим образом, только поступят в распоряжение округа.

– В тату-салоне! – возмущенно воскликнула Сисси.

Бун не слышал столь неодобрительного тона с тех пор, как ему было одиннадцать, – тогда мать отругала его за то, что он стащил со стола ежевичный пирог, чтобы съесть его вместе с друзьями в домике на дереве.

Разумеется, помещение бывшего тату-салона не идет ни в какое сравнение с этим старинным зданием, и Буна данные перемены тоже не устраивали.

– Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы на новом месте вам было максимально комфортно. Никто не будет вам указывать. У вас будет собственное рабочее место, неприкосновенное личное пространство. Вы сможете гордиться новым помещением. И вам не о чем будет беспокоиться.

В этот момент он пожалел, что не знает Сисси настолько хорошо, чтобы позволить себе взять ее за плечи.

Сисси медленно прошла мимо него по направлению к двери, будто услышав чей-то зов. И было в ее походке нечто яростное, пугающее. Бун вдруг осознал, что именно так ходят рассерженные библиотекари.

Сисси неспешно приклеила объявление на дверь и вернулась, и все это молча, с пылающими щеками. Внезапно Бун понял ее замешательство: вероятно, у нее просто проблемы с деньгами, – и спросил:

– Ты переживаешь, что тебе не будет хватать на бензин? Думаю, удастся повысить тебе жалованье, чтобы компенсировать лишние расходы.

– Дело совсем не в этом. – В голосе Сисси звучала боль. – Да и как это возможно, если управление урезает финансирование?

Никак, конечно. Бун платил бы ей из собственного кармана – разумеется, втайне, – и пусть считает его глупым. К подобным оценкам он привык еще со студенческих лет.

– До свидания, мистер мэр. Выход найдете сами.

Она снова прошла мимо, и Бун успел заметить, что у нее даже уши покраснели от гнева. Сисси стремительно миновала стойку библиотекаря и комнатную пальму за ней и скрылась в соседнем помещении, чтобы, вероятно, взглянуть, как там посетители, расположившиеся в детском отделе.

Рабочий стол опустел, но дух Сисси все еще витал над ним, словно подтверждая, что это место принадлежит только ей.

Она его терпеть не может, и чувство это взаимно – по крайней мере, так оценил ситуацию Бун, покидая библиотеку. Сисси – «синий чулок», ханжа и сноб, да и о футболе вряд ли знает хоть что-нибудь, как и о ловле форели или гонках.

Но что бы он там себе ни говорил, яркие и живые глаза Сисси так и стояли перед его взором, когда он сел за руль своего внедорожника, чтобы отправиться на тренировку. И на поле Бун срывался на крик почему-то гораздо чаще, чем обычно.

– С вами что-то не так, тренер, – заметил во время длинного перерыва один из парней – капитан команды.

– Я в курсе, – раздраженно бросил Бун. – Продолжай тренировку.

Бун окинул суровым взглядом команду: разумеется, им это не понравилось. Раньше он никогда не позволял себе срывать на них гнев, какими бы ни были причины.

Перед его мысленным взором то и дело представал тот злосчастный ежевичный пирог, слоеный, вкусный, аж сок сочился из дырочек, оставленных маминой серебряной вилкой. Он вспоминал, как тащил его и как один корж отслоился и упал на пол – его тут же подобрала собака, – и, конечно же, снова и снова воскрешал в памяти неодобрительный взгляд матери, стоявшей в дверном проеме. «Ричард никогда не украл бы пирог», – сказала она тогда.

Естественно. Ричард вообще был сухарь и особенно нетерпимо относился к футбольным фанатам.

Бун подозвал двоих игроков и предложил:

– Закажем пиццу после тренировки, идет? На всю команду. Я плачу́. Но передайте всем, что сначала им придется хорошенько попотеть.

Капитан улыбнулся:

– Идея заманчивая.

– И я не желаю слышать здесь крепкие словечки, – заметил Бун. – Мы ведь воспитываем в себе джентльменов, так?

Парни переглянулись, и Бун сразу понял, о чем подумали: «Э, да наш тренер старомоден».

Да, это действительно так, а еще он ощущал себя гораздо старше, чем был всего час назад.

– Тренер, – обратился к нему капитан, лукаво улыбнувшись, – до нас тут дошли слухи…

– В самом деле?

Вот почему именно этот парень стал капитаном: наглости ему не занимать.

– О вас и мэре Монтгомери… – добавил другой парень.

«Ого! Еще один наглец».

– Ложь, – процедил в ответ Бун. – И вам следует радоваться, что стоите в добрых двадцати фунтах от меня, иначе я столкнул бы вас лбами. Неужели я похож на идиота, который позволит себе незаконную выходку в малом тихом местечке близ Фрейзера, где проживают преимущественно пенсионеры, коротающие дни на рыбалке, да еще и втянуть в это дело женщину? Нет, это не про меня.

– Вы правы! – в один голос согласились парни.

– Вот видите.

Нелегко было являть собой хороший пример для окружающих, но кому-то же нужно это делать. Некоторые из этих парней росли без отцов, которые могли бы их должным образом воспитать, так что пришлось взяться за дело Буну.

– Вообще-то мы не имели в виду ничего такого, – пробормотал капитан и слегка покраснел. – Напротив. Вы встречались с самыми горячими красотками округа Банкомб…

– Встречаюсь, – поправил его Бун. – И главное правило отношений – никогда, ни при каких обстоятельствах не обманывать свою партнершу. И относиться к женщинам должно, как к любимой фарфоровой статуэтке своей мамочки: бережно и нежно. Вот почему все эти красотки до сих пор мной интересуются.

– Вы крутой тренер! – воскликнул капитан.

Другие парни вскинули вверх сжатые кулаки.

– Хватит лизать мой зад, валите на поле! – в шутку огрызнулся Бун. – Самое время немного побегать.

– Есть, сэр! – откликнулись подопечные в один голос и удалились.

Вскоре все снова погрузились в тренировку, вот только мысли Буна были отнюдь не на поле. Он вдруг подумал, что прежде ни разу не увлекался очкариками, в особенности библиотекаршами.

Глава 3

– Я слышала, что библиотека переезжает, а ты сцепилась с Джанель и Буном, – сказала Лори Хафман, лучшая подруга Сисси, едва появившись в проеме входной двери. Она жила в двуспальном доме сороковых годов, расположенном на городской площади. Искусственные камни хорошо смотрелись на газоне у входа, а в деревянном кашпо, висевшем возле двери, росли анютины глазки.

Сисси замерла.

– Когда ты успела узнать?

– Сорока на хвосте принесла – ведь моя мать всегда в центре событий.

– Да уж. – Сисси перешагнула порог и оказалась в крошечной прихожей.

Ее взор упал на лестницу, на ступеньках которой была припаркована крошечная игрушечная пожарная машина.

– Зацени новый диван, – сказала Лори. – Ну то есть диван-то старый, я просто его обтянула новой тканью, которую закрепила с помощью строительного степлера. И неплохо получилось.

Ткань была нежно-розовой, в желтый цветочек, воскрешавший в памяти сериал «Маленький домик в прериях». Лори всегда мечтала поселиться где-нибудь вдали от города, научиться делать сыр, взбивать масло, однако воплощение в жизнь своего желания все откладывала.

– Как раз в твоем стиле, – сказала Сисси.

Лори присела на диван.

– Ходят слухи, что Буна и Джанель застукали на берегу озера, но я сомневаюсь, что это правда. Уверена: эти слухи распространила сама Джанель, для того чтобы все считали Буна плохим парнем. Но он не из таких. Никто никогда не видел его с голым задом в общественном месте.

– Быть может, со школьных лет он изменился.

– Люди не меняются, – констатировала Лори. – Взять, например, твоих родителей. Когда они в последний раз тебе звонили?

– Им звоню я. Мы так договорились.

– Они просто все в науке, им не до тебя, а ты все еще так стараешься завоевать их внимание.

– Лори, они любят меня. А я люблю их.

Да, они все это время пребывали в своем академическом мире, но когда наконец покидали пределы рабочих кабинетов, становились очень приятными людьми. К тому же у Сисси есть Нана, которая всегда восполняет внучке недостаток внимания и любви.

– Я знаю, – кивнула Лори, – но обращаться с тобой им следовало бы иначе. Так что не могу с тобой согласиться.

– Да что не так со мной и моей жизнью? Мне нравится работать в библиотеке.

– Ничего. Но какая-то часть меня представляет тебя библиотекаршей-стриптизершей. Действительно, я закрываю глаза и вижу, как ты читаешь книгу, обхватив ногой шест. Понимаешь, о чем я?

Обе рассмеялись.

– У тебя в голове поселилась странная идея, будто я дикая женщина, которая ждет не дождется, когда ее спустят с цепи. – Сисси сняла очки и потерла линзы о рукав. – Так вот, я счастлива и не понимаю, почему ты решила, что меня волнует личная жизнь Буна.

Она всегда стеснялась признаться, что увлеклась самым горячим парнем в городе. Сисси ведь относится к такому типу девушек, которым полагается влюбляться в интеллектуалов, предпочитающих футболу шахматы.

– Ой, да ладно, – отмахнулась Лори. – Пока Бун не женится, каждая женщина Кетл-Ноба будет сходить по нему с ума.

– Но ты-то замужем. Твоя фантазия – Перри.

Лори состроила рожицу.

– Ты определенно никогда не была замужем.

– Все в норме? То есть… ты ведь любишь Перри, правда?

– Конечно, люблю. – Лори вскочила на ноги, схватила за руки Сисси и потянула за собой. – Ты поймешь, когда сама выйдешь замуж.

«Если когда-нибудь выйду».

– Если библиотека переедет, легенде конец, – покачала головой Сисси.

– Ну и что? Она все еще может осуществиться! И я, кстати, не понимаю, что помешает тебе встретить родственную душу в новой библиотеке.

Несколькими минутами позже они уже ехали в горы, к дому Сисси. Машины припарковали возле огромного старого дуба, которому уже согласно трем экспертизам насчитывается около шести сотен лет.

Сэм и Стивен, мальчики Лори, побежали прямо к парадной лестнице, на террасе возле которой стояли кресла-качалки, и, плюхнувшись в них, принялись раскачиваться.

– Ты не ездишь, а тащишься как черепаха, – сказала Лори подруге, когда они поднимались по лестнице.

– Сохраним это в тайне, идет?

– Идет. Ну и когда ты уже привыкнешь жить в горах?

– Не знаю. Но скорость не выше десяти миль в час прибавляет мне уверенности в том, что я не упаду с обрыва и доберусь до дома живой, – объяснила Сисси.

– Там же есть ограждения.

– Ты мне уже говорила это сотни раз. Но я все равно буду ездить как привыкла.

Лори вмиг остановила кресла-качалки, ухватив за спинки, и велела сыновьям:

– Слезьте!

Сисси распахнула дверь, которую никогда не запирали, и прокричала с кухни:

– Нана, я привезла твоих любимчиков!

Сисси даже не думала, что в тридцать два года по-прежнему будет жить с бабушкой. Ей представлялось, что к этому возрасту она уже будет замужней женщиной с ребенком или двумя и каждую ночь станет при свете камина заниматься любовью на кедровой кровати о четырех столбиках с вязаным пологом с собственной версией Буна Бреддока…

Нет, мистера Дарси, конечно же. Официально Бун сейчас вычеркнут из списка ее симпатий, что бы там ни говорила Лори.

– Нана! – в унисон воскликнули мальчишки. – Ты где?

Лори поставила на столешницу блюдо с пирогом и положила два одинаковых каталога.

– Ты уверена, что твоя бабушка не станет возражать против покупки? Может, у нее уже и так весь чердак полон?

– Абсолютно уверена, – сказала Сисси. – Она просто обожает все эти упаковки для подарков. Так что все нормально.

Лори прикусила губу.

– Ну… я готовлю лучшие куриные пироги в городе. Надеюсь, мое блюдо поднимет ей настроение, когда она будет выписывать чек.

– И вы должны остаться на ужин.

Лори отрицательно покачала головой.

– Мы бы остались, только вот Перри рано возвращается сегодня.

– Это же хорошо. – Сисси была рада за свою подругу, но сейчас ее тревожило другое: как сказать Нане, что их библиотеки скоро не станет? Ведь история их семейства связана с этим местом.

– Где она? – спросил Сэм.

Обычно Сисси, приходя домой, слышала тихое бабушкино пение или посвистывание, но сегодня дом был подозрительно тих. Сисси прогнала прочь панику – Нана еще в полном здравии.

– Надеюсь, с ней все хорошо, – прошептала Лори.

Эта фраза лишь усилила волнение Сисси, и она сказала:

– Пойду проверю. Вы ждите здесь.

– Ладно, – кивнула Лори и отправила мальчиков мыть руки.

Сисси бросила сумку на стул и, нацепив маску невозмутимости, направилась в гостиную, где все стены занимали стеллажи с книгами. Декстер, их шестнадцатилетний сиамский кот, грелся в лучах солнца на своем обычном месте – полинялом оливкового цвета стуле, покрытом пледом.

– Нана?

Ответа не последовало.

На миг Сисси замерла и прислушалась, но услышала лишь приглушенные завывания бензопилы, доносившиеся откуда-то с гор. Эхо преображало этот звук таким образом, что он становился похожим на шум велосипеда, быстро спускающегося вниз.

Сисси обернулась. Вытянутые деревянные прямоугольные фигурки, расставленные по полу наподобие спирали, поочередно падали друг на друга, начиная свой длинный путь со второго этажа дома.

«Ох Нана».

– Лори! – приложив ладони ко рту, прокричала Сисси. – Идите с мальчиками сюда. Быстрее!

Они прибежали и оглянулись.

Когда последний, красный, прямоугольник упал возле ног Сисси, она хлопнула в ладоши и усмехнулась, когда увидела, какую надпись составляют фигурки: «Время обниматься с мальчиками».

– Бежим! – прокричали в один голос Сэм и Стивен.

Сисси пошла поставить чайник, по пути изумляясь, какой же веселой порой бывает жизнь с Наной.

Когда чайник закипел, глава семейства спустилась на кухню с лукавым блеском в глазах.

– Я не хочу чаю! Ведь правда, мальчики?

– Нет! – прокричали они в ответ. – Ты хочешь пунш!

– Именно. – Нана взглянула на Сисси и Лори. – Какая восьмидесятипятилетняя особа пожелает чаю?

– А что такое пунш? – спросил Стивен.

– Напиток с витаминами для пожилых людей, – ответила Лори.

– Тебе восемьдесят два, – заметила Сисси.

– Знаю, но сегодня я чувствую себя на восемьдесят пять.

Лори рассмеялась.

– А что, есть ощутимая разница между восьмьюдесятью пятью и восьмьюдесятью двумя?

– Да, черт возьми, есть, сладенькая моя. Вы уж не ругайтесь на меня, когда будете собирать домино. Я лишь старалась для этих негодников. – Мальчики обняли ее с двух сторон. – Ну и для себя тоже.

– Ты необычайная женщина, – сказала Сисси. – И смелая. Декстер мог в два счета испортить твою затею.

– А я проследила, в какое время он обычно спит, – призналась Нана. – И кстати, я попросила помощи у мистера Ридера.

Сисси изумленно посмотрела на бабушку.

– Этого зануды?

– Ну… ему все равно сегодня больше некому докучать. Правило номер пятьдесят пять, мальчики: «Ваш зануда не только ваш». Примите к сведению.

Мальчики дали пять друг другу.

– Нана! – предостерегла Сисси.

– Правило номер четырнадцать. – Нана вошла во вкус. – «Девушка должна искать приключения, развлекаться и наслаждаться игрой молодости, особенно если может сделать первый бросок когда угодно».

– Не говори так, – покачала головой Сисси.

– Сделать первый бросок? – нахмурился Сэм.

– Она играет в футбол! – воскликнул Стивен.

– Я знал! – возликовал Сэм.

Каждый хлопнул себя по груди в знак одобрения.

Лори рассмеялась и поцеловала Нану в щеку.

– Ну что, готовы раскошелиться?

– Ну и где мои каталоги? – спросила мальчиков Нана. – Я намерена купить упаковку для упаковок. Много обертки!

Сэм и Стивен радостно уставились друг на друга и бросились на поиски каталогов.

Двадцать минут спустя товары были заказаны, пирог стоял в духовке, а гости удалились.

– Пойду возьму «Джемисон», – сказала Нана. – А ты жди на террасе, составишь мне компанию. Да и тебе пора бы уже научиться курить.

– Не хочу я курить. Сигары воняют.

Но Сисси все равно пошла и, усевшись напротив бабушки, ждала, пока та курила сигару, пила виски с водой – никакого льда – и рассуждала о мире так, словно он был устрицей в ее аквариуме. После пережитого дня Сисси тоже решила выпить вина, хотя и не любила пить, разве что за ужином в субботу.

Сначала она выпила бокал мерло, потом второй и, облокотившись на столешницу, сама изумилась, насколько быстро и жадно это сделала. О господи! Куда катится этот мир? Она разговаривала с Буном Бреддоком. Библиотека закрывается и превращается в офис Управления ликвидации отходов. Она будет работать в торговом центре на огромном расстоянии от Наны, а еще дальше от Салли и Хэнка Дэвиса.

– Что тебя так тревожит? – поинтересовалась Нана.

Декстер тоже вышел на крыльцо составить хозяйкам компанию и, усевшись возле ног Наны, уставился куда-то вдаль. Дул северо-западный ветер, летевший сюда, вероятно, из самой Дакоты. А почему бы и нет?

Трудно было думать о чем-то грустном и угнетающем, когда вокруг такая красота. Сисси даже невольно затаила дыхание, глядя на вершины гор, во тьме напоминавших понурых пожилых дам, которых угнетали на протяжении сотен и тысяч лет, но они не сломились. Ни ветер, ни шторм, ни даже время не в силах сдвинуть с места эти горы. И они простоят здесь еще тысячелетия после смерти и Наны, и Сисси.

Сисси вздохнула и уселась в кресло-качалку.

– У меня плохие новости о библиотеке.

– Выкладывай.

– Ее закрывают и соединяют с библиотекой Кэмпбелла. В торговом центре «Харрис титер».

Нана замерла на мгновение и сделала глоток виски.

– Великое было сражение. Прошло уже более ста лет. Мало во временно́м измерении гор, но по меркам людей – по меркам США особенно – весьма великое.

– Мы не можем просто сдаться.

Нана затянулась, выдохнула, и густой объемный клуб дыма окружил ее с головы до ног.

– Уже лет десять не дул этот северо-западный ветер. В прошлый раз он сдул шиньон Билли Шумейкера и снес все цирковые шатры. Один из них и вовсе унесло за две мили, в сад Лины Дуглас.

– Нана, давай вернемся к теме.

– Ветер и есть наша тема, милая. Иногда происходит то, что мы контролировать не в силах.

– Из всей нашей семьи ты самая эмоциональная, взрывная, – не унималась Сисси. – Ты не можешь советовать мне оставить все как есть.

– Смотря о чем речь. Иногда переждать шторм безопаснее, чем противостоять ему, а иногда – нет. Ну и какое решение этой проблемы ты предлагаешь?

– Я не знаю. Правда не знаю. Они уже подписали все бумаги. – Сисси на миг задумалась. – Я могу написать об этом, например, в газету.

– Можешь. – Нана взяла на руки Декстера, и кот, поерзав у нее на коленях, наконец успокоился и заурчал.

– Кажется, тебя это мало волнует, – расстроилась Сисси. – Я думала, ты будешь ошарашена этой новостью.

– В моем-то возрасте? Мало что способно меня удивить. Я все уже видела.

– Но это значит…

– И что же это значит? – Нана потушила сигару в фарфоровой пепельнице, стоявшей на кованом железном столике по левую сторону от нее.

– И что из этого следует?

Сисси вспомнила о своих мечтах, включая истинную любовь. Задумалась об этих горах и о шоколадном пироге, который смог бы прогнать ее печаль.

– Со старым покончим, а к новому – с гордо поднятой головой, – подмигнула Нана.

– Нет!

– Почему нет?

– Потому что старое много для меня значит. – Сисси потянулась и потрепала серые ушки Декстера, отчего тот недовольно мяукнул.

Сисси крепко сжала руку бабушки, и та ответила тем же.

– Ты говоришь о Декстере, не обо мне, верно? Потому что я не старая. Пока.

Сисси рассмеялась и поцеловала худые костяшки пальцев Наны.

– Конечно, я о Декстере. Но старые бумаги семьи Роджерс тоже для меня важны. Как и… фольклор.

– Особенно всякие легенды, связанные с библиотекой Кетл-Ноба. – Нана усмехнулась. – О боже мой! Неужели ты действительно веришь в эту старую байку?

– И что с того? Ты же бросаешь щепотки соли через плечо, если вдруг рассыплешь ее.

– На то они и привычки – с ними трудно расстаться.

– Можешь не рассказывать, – вздохнула Сисси. – Нана…

Продолжить не получилось – она не смогла озвучить самое сокровенное.

– Дорогая. – В голосе Наны слышалась жалость, и у Сисси защипало в глазах, а в горле застрял ком. – Не говори пока, если не хочешь. Я понимаю, ты сейчас в растерянности.

Сисси кивнула и, качаясь в кресле, устремила взгляд на вершины гор.

– Неудивительно, что ты это поняла. Сейчас я не в силах скрывать свои эмоции.

– Дело не в этом. – Нана выдохнула клуб дыма, который, развеиваясь, преобразовался в восьмерку, а после был унесен резким порывом ветра. – Но ты не должна так унывать. Жизнь продолжается. Ты будешь по-прежнему ходить на работу, пусть и в торговый центр, праздновать дни рождения с коллегами, посещать вечеринки. Переставай грустить!

Пару минут они качались в молчании. Декстер прекрасно подстроился под ритм Наны и урчал в унисон с поскрипыванием кресла.

– Но я хочу большего. – Сисси остановилась.

– Моя девочка, – улыбнулась Нана.

– Эй, ты же говорила, что я хорошая…

– А ты и хорошая. Когда довольна. Но мне кажется, что сейчас ты отнюдь не довольна. – Нана пожала плечами. – Значит, следует что-то предпринять, или окаменеешь, как эта старая культя. – Она указала подбородком на пень, видневшийся в сотне ярдах от крыльца.

Сисси вздохнула.

– Нелегко, когда твоя лучшая подруга уже замужем и имеет двоих детей, а холостяки Кетл-Ноба либо по уши погрязли в работе, либо до безумия увлечены футболом и не могут думать ни о чем другом, кроме обсуждения спортивных новостей и просмотров матчей в баре. Мне просто… скучно.

– Ну, милая, мы живем в маленьком городе. Ты должна сама разнообразить свой досуг. Стань более креативной.

Сисси допила мерло, ощущая головокружение.

– И тебе вовсе не скучно, – продолжила Нана. – Господи, дитя мое. Все как раз наоборот. Просто не забывай о том, что ты сейчас не репетируешь свою жизнь. Мне вот иногда кажется, что я проживаю простую генеральную репетицию, а когда она закончится, начну настоящую жизнь и у меня появится второй шанс.

Но ведь второго шанса не будет, так?

Важно только настоящее.

Сисси встала.

– У меня появилась идея относительно библиотеки. Не знаю пока, к чему это приведет, но…

Но она постарается сделать все, чтобы библиотека осталась на месте. Сисси твердо решила полюбить этот город и эти горы.

– В мои дни, – заметила Нана, – людям удавалось побеждать.

– Скажи это женщинам из Вудстока.

– Начни с письма в газету. Конечно, не факт, что его опубликуют, но если это все-таки произойдет, то в городе может разгореться настоящий пожар. Полагаю, Эдвина не будет на твоей стороне, поскольку он с фанатизмом относится ко всему, что делает Бун Бреддок. Как, впрочем, и все в этом городе, включая меня.

– Но ведь не можешь же ты одобрить это!

– Не могу. Впрочем, как и осуждать Буна. Он не дурак и никогда не принял бы такое решение, не имея на то особых причин. Ты слушаешь?

– Конечно, слушаю. – Кровь Сисси закипала. – Перед ним мне не устоять – слишком популярен.

Нана не стала это отрицать.

– Нужно придумать что-то еще, кроме письма. Я должна создать собственную новость, а не реагировать на чужую.

– Бинго, – одобрила Нана. – Это уже может сработать. Роджерсы всегда записывали события, и ты последуй их примеру. Речь, конечно, не обо мне – у меня на такое никогда не хватало терпения.

– Ты оказываешь на меня плохое влияние, но мне это нравится. – Сисси взяла у бабушки сигару и, затянувшись, закашлялась.

Большой коричневый листик прилетел на лестницу, и Декстер пулей метнулся за ним.

– И что же ты собралась делать? – вскинула тонкую серую бровь Нана.

Сисси пристально посмотрела на бабушку, и наконец у нее зародилась идея.

– То, что тебе точно понравится.

Глава 4

Сисси решила перебрать карандаши из керамической подставки и разложила их, точно срезанные цветы, на старом кленовом столе, что стоял напротив входа в читальный зал. И уже в миллионный раз с четвертого класса начальной школы, глядя на них, она приказала себе не мечтать, как в один прекрасный день Бун Бреддок подарит ей настоящие цветы – розовые герберы, облокотится на стол и поцелует.

И особенно усердно следует прогонять эти фантазии сейчас, когда он превратился в само воплощение зла, намереваясь разрушить библиотеку и счастливое будущее Сисси, если, конечно, верить легенде.

Разумеется, Сисси понимала, что это просто выдумка, но все равно мысль, что она не сможет никому ее передать, расстраивала. Хотя если подумать, есть ли кому?

«Нет, – вздохнула Сисси. – Нет и нет». Легенда – это просто глупая сказка, пережившая время.

Седовласая миссис Хатлбери, которая – если говорить откровенно – была одной из самых близких подруг Сисси, вопреки тому, что родилась на сорок лет раньше, с шумом отворила дверь и вошла в помещение, принеся с собой прохладный горный воздух и яркие осенние листья, от которых быстро отмахнулась сумочкой.

– Ты уже встретила его, дорогая? – Ее острые глаза загорелись. – Я о твоей родственной душе.

И опять – «нет, нет и нет».

Сисси закончила с карандашами, подняла взгляд на миссис Хатлбери и, выдавив улыбку, беспечно ответила:

– Нет. Очаровательный принц и сегодня не соизволил явиться. Вероятно, ему необходима приманка в виде плутовки вроде вас.

Миссис Хатлбери обычно льстило упоминание о том, что в молодости она сыграла три роли горячих красоток в фильмах с Элвисом Пресли, но на сей раз она никак на это не среагировала и совершенно серьезно сказала:

– Я обо всем узнала. Это ужасно. У тебя осталось так мало времени, чтобы встретить истинную любовь. Представляю, как ты расстроена.

– Да нет, все в порядке. – Сисси коснулась шиньона, собранного в тугой пучок, который был того же незапоминающегося оттенка, что и цвет ее волос – такие никогда не входят в палитру цветов производителей товаров для причесок, – и поправила очки на носу. – Может, я все дни напролет сижу напротив этой двери и жду его, – как ты в «Тюремном роке». И к черту обязанности библиотекаря: я должна поймать мужика.

Мисси Хатлбери усмехнулась:

– Я тоже долго ждала свой идеал. Мне было двадцать четыре года, и все считали меня старой девой. – Но как быть девушке, которая каждого парня невольно сравнивает с Элвисом Пресли?

– Сорвать джекпот с полковником Хатлбери.

Пожав Сисси руку, женщина мечтательно улыбнулась.

– Который к тому же моложе меня на три года. Не ограничивай себя, дорогая. Здесь неподалеку каждый год проходят литературные конференции. И туда, разумеется, съезжаются симпатичные ученые-филологи, среди которых есть и представители мужского пола. А сегодня можешь полностью положиться на меня. Я принесла запеканку из тунца.

– Правда? – удивилась Сисси. – Но не стоило беспокоиться…

– А я принесла свою любимую маринованную свеклу, – вышла из-за угла мать Лори, Джинджер Донован, которая не так давно пристрастилась проводить время за просмотром архивных документов в поисках историй местных семей. – Просто из вежливости, честно.

– Да, это… м-м-м… очень мило. – Сисси не выносила маринованную свеклу.

– Сказать по правде, – продолжила миссис Донован, – я рада, что теперь смогу по пути и делать покупки, и брать книги. Новое здание библиотеки близ «Харрис титер», по-моему, очень неплохая идея.

Сисси положила руку на сердце.

– Но ведь это здание… всегда было нашей библиотекой.

Лампочки на потолке моргнули. Такое случалось довольно часто, поэтому Сисси не допустила мысли, что так могли некие библиотечные боги выразить свое неодобрение. Нет, виной тому, конечно, старая проводка.

Миссис Донован посмотрела на нее с сожалением.

– Ты всегда была сентиментальна. Помню, как ты изменила имя своей любимой кукле просто потому, что то же имя Лори хотела дать своей. Что это, кстати, было за имя?

– Кэтрин Маккензи. – Сисси всегда хотела быть Кэтрин Маккензи – женщиной с красивым ярким именем и дерзкой улыбкой, но потом назвала свою барби Полли Сеймур, и сейчас этот выбор казался ей пророческим. Это имя как раз для девушки, которая говорит «нижнее белье» вместо «трусы» и не слишком популярна среди парней. Такой девушки, как Сисси.

– Мне жаль говорить тебе это, но нам необходимо расширить отдел с фильмами. – Миссис Донован покачала головой. – Я не понимаю, как записывать кино с телевизора, это слишком для моего и без того перегруженного мозга.

Прежде чем Сисси успела ответить, женщина направила указательный палец ей в плоскую грудь, так непохожую на пышные прелести ее барби:

– Кстати, о тебе и этой легенде. Декан Технического колледжа весьма привлекателен. Если не обращать внимания на его профиль, то вполне подходит. Давай я позову его – вдруг придет. И тогда пророчество свершится.

Миссис Хатлбери поцокала языком.

– Сисси вряд ли захочет выйти замуж за мужчину с тремя подбородками да к тому же вдвое старше ее. – И, выжидающе посмотрев на Сисси, добавила: – Не так ли, дорогая?

– Именно так, – твердо сказала Сисси. – И разве в легенде не говорится, что это должен быть романтический герой издалека? Так что, леди, довольно сводничать. Вам, миссис Хатлбери, по нраву Элвис Пресли, а я предпочитаю мистера Дарси. – «Или стареющего тренера школьной футбольной команды, по совместительству мэра города, который до вчерашнего дня ни разу не появлялся в библиотеке, – типаж девушки с интеллектом подростка». – Я просто хочу найти того, кто мне действительно подойдет. Ясно?

– Да ясно, ясно, – проговорила миссис Донован, положив книгу и два дивиди-диска на стол. – И кому вообще нужен этот секс? – Она приспустила очки. – Прикол, то есть шутка, как говорят мои внуки, красавчики Сэм и Стивен.

– Найди для моего полковника что-нибудь из Дика Фрэнсиса[4], – попросила миссис Хатлбери. – А мне дай какой-нибудь исторический любовный роман Кэтрин Эш. Я ее обожаю.

– Ее последний роман просто божествен, – отозвалась Сисси, заполняя книжную карточку миссис Донован.

Вручая диск с фильмом «Американец в Париже», Сисси испытала непреодолимое желание и самой оказаться в парижском ресторане, на свидании с красивым парнем, а не прозябать здесь, в Кетл-Нобе, за старым библиотечным столом, среди неоправданных надежд и бесконечных разочарований. Однако образ этот вмиг растаял, когда Сисси взглянула на идеально разложенные на старом столе библиотечные карточки. Этот прочный стол был ее цитаделью – сидя за ним, она точно знала, кем является.

«Здесь покоится Сесилия Роджерс, лучший библиотекарь всех времен и народов. Она прекрасно знала свои книги и хранившиеся в ее библиотеке медиаданные, однако отказывалась называться специалистом по социальным медиа. Нет, она была библиотекарем, лучшим библиотекарем всех времен и народов».

Вот что будет написано на ее надгробии, исключая, конечно, повторение «лучшим библиотекарем всех времен и народов», но все-таки в этом повторе нет ничего страшного: напротив, он необходим усопшему библиотекарю, который уже не в силах подтвердить свою исключительность в противостоянии другим библиотекарям, претендующим на статус лучшего.

Миссис Донован прижала только что полученные святыни к груди, чуть наклонилась вперед, окинула взглядом помещение и, словно ожидая от нее поддержки, поманила пальцем миссис Хатлбери.

– Скажу тебе, Сисси, как женщина женщине: не отказывайся от своего вопреки всем трудностям.

Миссис Хатлбери глубокомысленно кивнула.

– Поначалу любая проблема кажется настоящим кошмаром. В своем родном городе я стала изгоем, снявшись в фильме «Легко прошло, легко ушло», однако полковник оказался из Нью-Йорка и мое поведение в стиле Элвиса Пресли его очаровало.

– Вот почему эта легенда так хороша для тебя, милая. – Миссис Донован подмигнула Сисси. – Эрудированному незнакомцу издалека неведома твоя история, и понравиться ему будет гораздо легче. Но если библиотеку перевезут в торговый центр… А ее перевезут – я косточками чую.

Местные всегда все чувствовали косточками. Сисси тоже знала, какое будущее грядет, однако ее косточки никаких сигналов не подавали.

Сисси поставила штемпель-дату на папке-конверте в голубую горизонтальную полоску – библиотека медленно приобщалась к современным технологиям – и, улыбнувшись, еще один, но надавила так сильно, что чуть не сломала печать.

– Честное слово, – сказала она обеим леди, – вольное поведение не моя история. – Штамп. Штамп. – Хотя жаль.

Штамп.

Порой Сисси действительно сожалела, что не позволяет себе случайных связей, особенно когда пролистывает журналы с красавчиками моделями или видит в фильме любимого актера. Но было в ней что-то от Элизабет Беннет[5]. Сисси хотела чего-то настоящего, серьезного – мужчину, который станет бороться за нее, хотела ухаживаний, драм, романтики…

И в этот момент в библиотеку вошел Бун Бреддок – во второй раз в жизни.

Глава 5

– Ты, должно быть, играешь со мной, – сказал Бун прямо с порога библиотеки. – Это что, сидячая забастовка?

– Т-с-с! – Сисси прижала к губам палец, дрожащий палец, кстати, – и ее уши стали ярко-алого цвета.

Проклятье! Ему велели заткнуться. В библиотеке. Прямо как в 1942-м.

– Ну, увидимся! – Миссис Хатлбери простилась с Сисси и, обойдя Буна, на пару с миссис Донован направилась к выходу.

Дамы держали книги, но судя по тому, как заговорщически шептались, склонившись к Сисси, не иначе что-то замышляли.

– Здравствуй, Бун, – пропела миссис Донован в своей слащаво-приветливой манере.

Миссис Хатлбери тоже адресовала ему кокетливый взгляд.

– Приятного дня, леди, – пробормотал Бун, по-прежнему не сводя глаз с библиотекарши.

– Да он горячее свежеиспеченного масленого сладкого пончика, – прошептала миссис Хатлбери за его спиной.

Миссис Донован захихикала, и женщины закрыли за собой дверь.

Ну и мыслишки у леди преклонного возраста.

Эти библиотекарши довольно странные: раздражительные и упрямые, и у них напрочь отсутствует вкус в одежде. На Сисси был тусклый зеленый свитер с высоким белым воротником, напоминающий облачение учительницы из XVIII века. Будь сейчас такая мода, Бун бы проглотил свою «том ландри» – мягкую фетровую шляпу, которую футболисты всегда высмеивали.

– Здесь еще кто-нибудь есть? – Он прошел к столу и встал напротив Сисси, скрестив руки на груди.

Она надулась и стала похожа на пушистый одуванчик.

– Нет, пока больше никто не пришел, но в любую минуту может и прийти.

Без сомнения.

– И многие уже посетили библиотеку сегодня?

– Ну как сказать. – Сисси поджала губы, опустив взгляд к каким-то бумагам на своем столе.

Бун нагнулся, опершись руками о стол.

– Взгляни на меня.

Сисси бросила на него презрительный взгляд:

– Могу смотреть хоть бесконечность или того больше, – и снова отвернулась.

– Ха. – Бун ожидал подобного ответа.

Она выпрямилась, скрестила руки на своей аккуратной маленькой груди и посмотрела прямо на него.

– Зачем ты здесь?

Бун испытал мимолетное сумасшедшее желание сорвать с нее придававшие дерзость взгляду очки, поднять ее со стула и зацеловать до потери чувств.

– Это же общественная библиотека, и у меня есть право сюда приходить. Я пришел предупредить: если попытаешься сегодня вечером реализовать свои планы, тебя арестуют.

Сисси побледнела.

– Если ты действительно прикажешь шефу Скотти арестовать меня за мирный протест против закрытия старой городской библиотеки, будь готов к тому, что твоя репутация среди местного населения значительно ухудшится. Ты этого хочешь?

В яблочко. Кто бы мог подумать, что библиотекарши такие коварные? Они ведь считаются добрыми и покладистыми.

– Разумеется, – ответил Бун. – Но я убежден, что именно этого добиваешься ты.

– Возможно. И причины на то у меня имеются. – В ее глазах вспыхнула злость, и на миг Сисси напомнила Буну ее бабушку, ту странную женщину, которую все в Кетл-Нобе называют просто Нана.

Сердце его билось медленно и размеренно, но грудь внезапно сдавило от раздражения.

– Будь осторожна со своими желаниями: они ведь могут исполниться. Подумай лучше о том, что арест навсегда испортит твое резюме. И каково тебе будет, если на тебя ополчится весь Кетл-Ноб за то, что ты здесь, в тихом маленьком городке, распространяешь новости Ашвилла? Сомневаюсь, что ты задержишься на этой работе.

– Об этом я уже думала. – Накрахмаленный воротничок идеально гармонировал с ее прямой шеей. – До свидания, мистер мэр.

Бун развернулся на каблуках и проговорил не оборачиваясь:

– Приятного дня, мисс Роджерс. Сегодня ваш рабочий день закончится ровно в пять часов, как это было всегда.

В дверях на него налетела приземистая жилистая Салли Морган со своим симпатичным пятнадцатилетним сыном Хэнком Дэвисом, маячившим позади мамочки. На нем были свитер «Стилерз», джинсы и огромные кроссовки, а на Салли – черный балахон с надписью «Бетмен – мой бойфренд», серые спортивные брюки, белые носки и черные резиновые тапочки для душа. Ее жидкие каштановые волосы были накручены на розовые бигуди.

– Извините, – выдохнула она, схватив за руку сына.

Морганы – одна из самых старых семей Кетл-Ноба. Многие представители клана Салли не любили дантистов и обычно бросали школу после третьего класса, предпочитая обучение на дому, которое было весьма необычным. Их учили стрелять белок, бродить по лесам в поисках флоры, фауны – все собранное они продавали фармацевтическим компаниям – и дров, чтобы поддерживать огонь в камине в течение всей долгой зимы.

А еще Салли была отличной матерью для своего очень нездорового сына и следила, чтобы мальчик прилежно учился в спецшколе, игнорируя семейный обычай избегать традиционного образования.

– Кака, – громко, словно сирена в ночи, изрек Хэнк Дэвис, не обращаясь, вероятно, ни к кому, и широко улыбнулся.

– Привет, Хэнк Дэвис.

Бун с радостью выбежал бы наружу, где мощные порывы ветра срывали с места буквально все, включая его голову. В библиотеке он задыхался, чувствовал себя очень странно, особенно из-за этого обворожительного, похожего на сову создания за столом, которое, однако, относилось к нему крайне негативно.

Салли оставила дверь открытой и, глядя в упор, ткнула в него своим толстым пальцем с выкрашенным в кислотный желтый цвет ногтем.

– Молчите, Бун Бреддок! Не произносите ни слова. В вашей постели дремлет дьявол.

Бун спрятал руки в карманы, оставив большие пальцы наружу.

– Если вы желаете побеседовать о библиотеке…

– Кааааакааааа, – протянул Хэнк Дэвис.

– Ты так считаешь, Хэнк? – повернулась к сыну Салли. – Считаешь Буна куском каки? Вряд ли он тебя услышал. Думаю, тебе стоит повторить.

– Я все слышал, – сказал Бун.

Салли хмыкнула и хлопнула дверью библиотеки прямо у него перед носом.

Бун вздохнул. И как это раньше ему казалось, что быть мэром Кетл-Ноба совсем не трудно? Как же он ошибался!

Он направился в кафе «У Старлы». На фасадном окне красовалась надпись: «Бун Бреддок – наш мэр».

Когда он вошел, все посетители на мгновение замолчали. И тогда Бун заметил листовки, аналогичные тем, которые обнаружил в своем почтовом ящике, и в школе, и в здании муниципалитета, и даже на рабочем столе. Содержимое флаера было отпечатано огромными прописными буквами, словно всему миру грозил конец.

Бун взял со стола одну из листовок, а потом крепко стиснул зубы и швырнул на место.

Сисси Роджерс наделала шуму.

– Сегодня в библиотеке забастовка? – спросила Старла, положив на столик обычный заказ Буна: сандвич с беконом, сыром, пимиенто и маринованными огурчиками и чашу с фруктами. – Серьезно?

– Все под контролем. Зачем ты позволила ей оставить здесь эти листовки?

– Я за свободу слова, – ответила Старла. – А поскольку Сисси Роджерс не отличается боевым характером, мне стало любопытно, что она задумала.

Бун положил три ложки сухих сливок в свой кофе и начал чрезмерно быстро и громко помешивать.

– Ничего любопытного нам тут не нужно, Старла, и ты это знаешь. Нам нравится, когда все просто.

Старла уперла руку в бок.

– Я воздержусь от осуждений, пока не узнаю, в чем дело.

– Ты не пойдешь? – Он разделил вилкой клубнику на две части.

– Не-а. – Она помахала кому-то рукой. – Но пирожки им принесу. Это ведь событие. Городское событие.

Но Бун был непреклонен.

– Никакое это не городское событие, а обыкновенный протест.

– В любом случае они захотят поесть.

Прежде чем удалиться, она, однако, подмигнула мэру. Лишь трое мужчин в этом городе были достойны ее подмигивания, и Бун – один из них. Другие двое – Хэнк Дэвис и шеф Скотти. И Буну было нужно это проклятое подмигивание – ведь что-то явно пошло не так. Но черт бы его побрал, если он прогнется!

Глава 6

Два часа до забастовки. Сисси не знала наверняка, кто будет выступать, но после обеда почти каждые пятнадцать минут ее посетители, постоянные и не очень, стали приносить еду. Выглядит многообещающе, ведь так? Никто из них ясно не дал понять Сисси, придет ли на само событие, но в любом случае она была исполнена надежд на лучшее.

– Сидячая забастовка – это гражданская форма неповиновения, к которой прибегают с целью противостоять властям, – пояснила Сисси паре любезных девушек-подростков, принесших дюжину пончиков «Криспи крем» и поднос сандвичей с салатом и курицей. Девушкам нравилась библиотечная коллекция мрачных романов для молодежи о ближайшем будущем.

– О боже мой! – проговорила одна из девушек. – Именно об этом роман «Крах Вселенной». Сидячая забастовка – это очень круто!

– Возможно, в ход пойдут мечи, – сказала вторая.

– Или мотыги, – загоревшись, добавила первая. – Так жаль, что у нас нет тягучего радиометрического геля – он бы помог. Ну почему его до сих пор не изобрели? Достаточно унции, чтобы уничтожить целую армию!

Сисси поморщилась, но сразу же попробовала превратить эту гримасу в любезную улыбку.

– Нет, сегодня у нас мирный протест. Мы просто останемся здесь на несколько часов, чтобы показать, что против переезда библиотеки.

– А… – откликнулись они в один голос, и их плечи разочарованно поникли.

В этот момент Сисси даже пожалела, что решилась на эту забастовку, но сразу вернулась к реальности, когда в библиотеку вошли Фрэнк и Бекки Ли Бреддок.

Сисси подметила, что лицо Буна гармонично сочетает в себе черты обоих родителей. Квадратная челюсть, темно-каштановые волосы, карие глаза у него от отца, а от матери – острые скулы, густые ресницы и прямой нос. Сисси затруднялась определить, чей Бун заимствовал рот: губы Бекки Ли казались слегка растянутыми, а у Фрэнка были приподняты уголки губ.

Губы Буна же были довольно крупными и нежными. Вероятно, даже мягкими. По крайней мере Сисси так казалось, однако она давно не видела его вблизи, за исключением вчерашнего дня, когда обнаружила, как выразительно сжались его губы, пока он слушал ее. Не будь в тот момент такой расстроенной и сердитой, она польстила бы себе предположением, что слова ее оказали на Буна столь сильное воздействие, что он ответил одним только своим внешним видом. Прямо как Декстер, когда Сисси щекочет ему живот, а он пытается укусить ее за палец. Есть нечто магическое в том, что иногда создания совершенно разного круга в какой-то момент оказывались связаны друг с другом.

Конечно, ее ничуть не волновало, что Бун думает о судьбе библиотеки, но когда он рядом, его присутствие чувствуется так остро, как будто между ними существует особая связь. Какая именно, Сисси определить не могла, но это чувство, несомненно, имело что-то общее с тем, которое просыпается, когда мохнатая когтистая лапа с мягкими подушечками собственнически обхватывает ее палец. Быть может потому, что Сисси страстно тосковала по нему…

Придет ли он этим вечером? Или предпочтет держаться отсюда подальше?

Краем глаза Сисси наблюдала, как крепкая грудь Фрэнка ритмично вздымается под темно-синей тенниской с причудливой золотой вышивкой на грудном кармане. Это был высокий мужчина, даже выше Буна: более шести футов, – и желто-коричневые слаксы сидели на нем прекрасно. Над кожаным ремнем ничего не свисало, а руки были неплохо накачаны.

Подбородок Бекки Ли был вздернут на дюйм выше обычного, в руках она крепко держала элегантную сумочку цвета слоновой кости. Одета она была так, словно заехала в библиотеку по пути в загородный клуб: шелковая изумрудная блуза, жемчужные украшения, прямая юбка, светлые ботиночки – нечто среднее между цветом сливочного масла и слоновой кости, а на плечах – шерстяная шаль им в тон.

Ох и ах!

Вряд ли они заехали порыскать по стеллажам. И еду они точно не привезли.

– Так вы придете вечером? – спросила Сисси девушек-подростков, стараясь сохранять спокойствие, хотя сердце ее бешено колотилось. Удивительно, но ей все-таки удалось выдавить теплую улыбку.

Одна из девушек с сожалением покачала головой:

– Проект «Подиум» проводит марафон, а еще алгебру надо делать. Кстати о «Крахе Вселенной». Мисс Роджерс, неужели вам не нравится момент, когда Пандей ранит Четвертого Мирового Лидера прямо в сердце отравленными шипами, которые выстреливают из ее металлического корсета?

– О да, – кивнула Сисси. – Это… здорово. – Ей действительно нравилось читать книги, которые берет молодежь.

Девочка просияла.

– Не могу дождаться, когда выйдет следующая книга серии.

– А я вот пока не знаю, – заговорила вторая, более застенчивая. – Если мама разрешит, я приду. А эта сидячая забастовка надолго?

– Не знаю, – вздохнула Сисси. – Быть может, всю ночь.

– Жаль, что завтра в школу, – улыбнулась девушка, обнажая свои брекеты.

– Да, я подобрала не слишком подходящее время.

Сисси не знала, какое время подошло бы. Проводить сидячую забастовку в рабочие часы бессмысленно. По пятницам почти все по вечерам смотрят футбол, по субботам бегают на свидания (не то чтобы Сисси это знала по себе – просто видела, что именно по субботам в ресторанах, театрах и кино полно парочек), а по воскресеньям очень многие местные ходят в церковь.

Она распрощалась с подростками и мысленно встряхнулась: здесь она хозяйка, а значит, должна заставить себя подойти к Бреддокам и выяснить цель их прихода; нельзя убегать и прятаться за стеллажами.

Бекки, такая привлекательная со своими прямыми золотисто-каштановыми волосами, сиявшими на солнце, подошла первой.

– Мисс Роджерс?

Звук ее голоса походил на звон туго натянутой струны банджо, но Сисси приказала себе не бояться: у нее нет причин для страха.

– Миссис Бреддок, добро пожаловать в библиотеку.

– Благодарю, – любезно улыбнулась Бекки Ли.

– Я Фрэнк Бреддок, – громко представился отец Буна.

Сисси нервно потерла пальцем о ладонь левой руки.

– Здравствуйте. Я Сесилия Роджерс. Прошу, зовите меня просто Сисси.

Он пожал ей руку, да так, что кольца болезненно впились в ладонь, но Сисси стойко промолчала и руку не отдернула.

– Чем могу помочь? – Если уж быть честной, Сисси с удовольствием помогла бы им найти выход из библиотеки. – Ищете какую-то книгу?

– Нет-нет, – едва слышно произнес Фрэнк, и Сисси начала бить мелкая дрожь. – Мы пришли поговорить о сидячей забастовке.

Бекки Ли слегка покачала головой.

– У нас здесь не принято устраивать подобные представления.

Ее слова вкупе с обманчиво вежливым голосом звучали так, словно говорили герои фильма «Крестный отец».

– Ну что же, все когда-то бывает впервые, верно? – произнесла Сисси, хотя и не слишком убедительно.

Супружеская чета обменялась многозначительными взглядами.

– Я просто пытаюсь отстоять свою правоту, – объяснила Сисси, очень сожалея, что не может призвать на помощь отчаянных героев романов, которые предпочитают ее юные читатели. – Мы не хотим, чтобы библиотека переезжала, и тому есть множество причин. Если хотите, я перечислю их при личной встрече, или присоединяйтесь к нам вечером, и мы обсудим это вместе со всеми, кто пожелает прийти.

Бекки Ли поправила на плече сумочку.

– Мисс Роджерс…

– Пожалуйста, просто Сисси.

Миссис Бреддок смутилась, но все же, хоть и с трудом, выговорила:

– Сисси, решение перевезти библиотеку принял наш сын, мэр, а он всегда действует в интересах города.

Сейчас ей следует согласно кивнуть? В каком вообще мире живут эти люди? Да и с чего ей с ними соглашаться? У нее своя проблема.

– Быть может, Бун и считает, что переезд библиотеки необходим, – все же решила она пояснить, – но это его личное мнение, и я с ним не согласна.

Вот. Наконец-то. Конечно, Сисси не назовешь особенно напористой, но и это для нее уже достижение.

Бреддоки же просто стояли и мерили ее взглядами.

– Позвольте теперь мне высказать наше с Фрэнком мнение по этому вопросу, – вновь заговорила Бекки Ли.

Она все бубнила и бубнила о том, как они радеют за развитие городских структур – за это время пришли еще двое посетителей, – Сисси пыталась вставить хоть слово, но словесный поток миссис Бреддок не иссякал. Фрэнк всякий раз, когда его супруга употребляла выражения «жизненный уровень», «безупречный вкус», а также такие слова, как «семья», «ресурсы» и «преданность», одобрительно кивал.

Наконец Бекки Ли замолчала.

– Спасибо за визит. – Сисси понятия не имела, какое отношение эта пламенная речь имеет к библиотеке, но воздержалась от высказывания своего мнения.

– Приятно было побеседовать, – процедила Бекки Ли, хотя выражение ее лица говорило об обратном.

Фрэнк же и вовсе не пожелал надевать маску учтивости и бросил на Сисси откровенно сердитый взгляд:

– Кетл-Ноб всегда был мирным тихим местом, где никогда не происходило ничего плохого. Вы можете вспомнить хоть одно происшествие?

– Почему «был»? Наш город и сейчас мирное место, – поправила мужа Бекки Ли с фальшивой улыбкой.

– Я… ну… сожалею. – Сисси указала на свое рабочее место и добавила: – Прошу прощения, я должна вернуться к делам: посетители ждут.

Она не могла дождаться момента, когда сможет вернуться в безопасный уютный мир рабочего стола и родных библиотечных карточек в голубую полоску, а когда обернулась, Фрэнк и Бекки Ли уже ушли.

Глава 7

Сисси простилась с последним посетителем без пяти минут пять и напомнила себе – сегодня библиотека закрывается не в пять, но все же решила – остается с целью выразить свой протест, показать, как разгневана.

Ненадолго в помещении воцарилась тишина, но вот ее нарушили Салли, Хэнк Дэвис и какой-то маленький, которые притащили с собой спальные мешки и подушки.

– О, как хорошо, что ты тут! – Салли свалила свои вещи на стол и крепко обняла подругу.

– Бум! – воскликнул Хэнк Дэвис. – Бум!

– Точно, – согласилась Сисси.

Зная население Кетл-Ноба, она понимала, что ее библиотека сейчас самая шумная на всем Восточном побережье.

– Промышленный индекс Доу-Джонса, – похвастался заученными словами Хэнк Дэвис.

– Хэнк Дэвис с Чарлзом будут смотреть «Холодное сердце», – сказала Салли. – Помнишь моего племянника?

– Конечно, помню, – кивнула Сисси. – Добро пожаловать, Чарлз.

Чарлз смотрел на нее и сосал палец. Это был самый угрюмый пятилетний ребенок из всех, с кем Сисси приходилось общаться. Ей даже показалось, что у него на лице пробивается щетина, как у взрослого мужчины, если это, конечно, не крошки от печенья «Орео», пачка которого выглядывала у него из кармана.

– Может, легенда сработает, и сегодня к нам заглянет какой-нибудь красавчик. – Салли пошевелила бровями. – Если так, то я готова. У меня даже в сумочке особенная ночнушка. – Эти слова Салли произнесла Сисси на ухо.

– Если ты принесла ее в этой сумочке, – кивнула Сисси на сумку, больше похожую на кошелек, – то я представляю, что это…

Салли спрятала сумочку за спину.

– Ну да, она большая, вернее, маленькая-премаленькая. А если уж быть совсем точной… там, можно сказать, они веревочки.

– Не пристало соблазнять мужчин в библиотеке, – пробормотала Сисси. – К тому же на глазах сына и племянника. Так что никаких особенных ночнушек! Да и кого ты ожидаешь?

– Да кто его знает! – весело проговорила Салли, покружившись на месте. – Это лучшая ночь в моей жизни! Мы в библиотеке в нерабочее время! Это ведь не автостанция, куда можно прийти в любое время суток. У библиотеки есть правила, и по ночам она закрыта. Да это и к лучшему. Вдруг тут водятся привидения?

– Бум-бум, – изрек Хэнк Дэвис.

Чарлз схватил его за руку и потянул в детский зал.

А Салли настороженно продолжила:

– Ведь это здание-то старое… Вдруг кто-то давно забыл вернуть в библиотеку книгу, умер, а сейчас его дух приходит, чтобы вернуть долг?

– Не бойся: я скажу, что долг прощен, и он уйдет, – успокоила подругу Сисси.

– А почему привидения носят одежду? – поинтересовалась Салли. – Разве после смерти дух не остается голым?

– Понятия не имею. А вот пополнение!

В дверях появились миссис Донован, миссис Хатлбери и похожее на аманитов семейство с пятерыми детьми. Последних Сисси видела впервые: явно из нового многоквартирного дома.

– Добро пожаловать! Проходите!

Все принесли с собой еду, и помещение к этому было готово. Сисси заранее освободила два стола из-под старых карточек и перенесла из архивного зала в главный.

– Продукты, пожалуйста, кладите сюда.

На столе уже горой лежали запеканки, торты и пирожки. Здесь же стояла большая бутыль с водой и вино «Чирвайн».

– Что-то можно положить на стулья, – предложила миссис Донован.

И под комментарии Салли: «О! Это я точно попробую!» или «А это еще что?» – посетители разложили все на стульях.

– Это маринованный тофу, – пояснила женщина-аманитка, – с зернами фрикеха.

– Буду называть это просто «фрикех», – усмехнулась Сисси.

Одна аманитская малышка начала тыкать пальцами в банановый пудинг.

– Умненькая девочка! – Миссис Хатлбери осторожно взяла ребенка за руку и отвела к матери. – Мой банановый пудинг содержит особый ингредиент.

– Мы не употребляем в пищу очищенный сахар, – сказала мама малышки. – И мы не аманиты, если вам интересно, а обычные фермеры. Кстати, мы захватили палатку.

Ее муж действительно держал в руках большую зеленую нейлоновую сумку.

– Замечательно, – улыбнулась Сисси. – Я тронута вашим вниманием к нашей проблеме. Спасибо за участие. Пожалуйста, устраивайтесь как вам удобно. Можете что-нибудь почитать. Или установите палатку. Уверена, для нее будет достаточно места в журнальном зале. Поедим мы, полагаю, через пару часов.

Члены семейства принялись раздеваться, а миссис Донован поинтересовалась у миссис Хатлбери:

– Ты делала банановый пудинг с печеньем «Чесмен» от «Пепперидж фарм»?

Последняя бросила на первую гневный взгляд и уперла руки в бока.

– Я никому об этом не рассказывала. И кстати, как газетчики поймут, что у нас здесь сидячая забастовка? Выглядит как вечеринка.

– Мы можем выражать свой протест как угодно, – возразила Сисси.

– Но я ведь вовсе не против переезда библиотеки, – напомнила миссис Донован. – Просто Лори не смогла прийти: мальчики додумались напихать себе в уши пластилина, так что пришлось везти их к врачу, и теперь оба наказаны. Ну вот я ее и замещаю.

– Не очень-то это радует, – пробормотала Сисси, напомнив себе, что следует поблагодарить миссис Донован за участие, а не выражать недовольство за иную точку зрения относительно судьбы библиотеки. – Лори сегодня мне звонила и все рассказала.

Сисси очень обрадовал звонок подруги. Лори извинилась за то, что не сможет прийти, и пообещала заехать при первой возможности. Заранее попросила она и не обращать внимания на разглагольствования ее матери.

Нана явилась минутой позже со спальным мешком и подушкой и как вкопанная замерла на пороге.

– Вот это да! Прямо вечеринка!

На ней была красная в белую полоску пижама.

– Да нет, – пробормотала Сисси, – просто очень много еды.

Нана протянула ей холщовую сумку и озорно усмехнулась:

– А также «Джемисон» и сигары.

– О нет, – покачала головой Сисси. – На этой сидячей забастовке запрещено курить и распивать алкогольные напитки.

– А я все же намерена нарушить это правило, – отмахнулась Нана. – Еще я принесла одноразовые вилки и тарелки, как ты просила.

Миссис Донован и миссис Хатлбери уселись за стол играть в карты.

Так прошел час. Все устроились наилучшим образом: дети смотрели «Холодное сердце», а их родители мирно читали «Каталог всей Земли». Игра в карты с участием Наны и других пожилых леди была в полном разгаре. И только Сисси не могла присоединиться ни к одной из групп. Ей нужно было следить, чтобы забастовка не превратилась в вечеринку, но никто больше не пришел, даже репортер из «Баглера».

– Надо бы позвонить Эдвине, – предложила Нана.

– Я не обязана звонить в редакцию и просить, чтобы они направили сюда журналиста, – возразила Сисси. Говорила она бесстрастно, но внутри вся кипела от злости и отчаяния. – Это не какое-нибудь запланированное городское мероприятие. Подобного в Кетл-Нобе еще не было.

– Вот именно. Мы живем в очень мирном городе, – добавила Нана, повторяя слова родителей Буна.

Сисси подозрительно посмотрела на нее.

– Ты действительно в это веришь, я уже сегодня это слышала, или просто повторяешь чужие слова?

– Но мы ведь и правда не хотим войны. Разве нет? – спросила Нана, положив на стол три туза.

– Да, ты права, – вздохнула Сисси.

Да что с ней такое? Почему в глубине души она вовсе не чувствует себя счастливой? Неужели она относится к тем клушам, кому для полного счастья необходим мужчина? Ведь есть любимая работа, друзья, родной город. Чем нехороша ее жизнь?

И через полчаса больше никто не пришел, в том числе и журналист, хотя листовку она бросила даже в ящик местной радиостанции.

– Вперед! – воскликнул Хэнк Дэвис, вбегая в главный зал. – Вперед! Вперед!

Следом за ними появилась Салли.

– Хэнк Дэвис и Чарлз проголодались: пора есть.

Все сели за столы, развернув и разложив припасы. Но что происходит с Сисси? Вроде бы ее окружают самые близкие люди – Нана и друзья, однако с каждой минутой в ней росло раздражение.

Забастовка не имела ничего общего с ее планами. Все шло не так. Все!

– Не переживай, – попыталась успокоить внучку Нана, заметив ее разочарование. – Колеса справедливости вращаются медленно, незаметно. Мы сейчас сидим тут не зазря. На выборах важен каждый голос. И каждый протест что-то значит.

– Кстати о выборах: некоторые уже через три недели – губернатора, конгрессмена и мэра Кетл-Ноба, – заметила миссис Донован.

– Ну, насчет последнего можно не сомневаться: это опять Бун, – сказала Нана.

– Не помню, когда голосовали за кого-то другого, – согласилась и миссис Хатлбери, положив карты на стол. – Моя взяла!

Миссис Донован, тяжело вздохнув, перемешала карты и предложила:

– Я принесла Скраббл, так что можем поиграть в слова.

В зал вошло семейство фермеров, палатка так и осталась в сумке, которую мужчина держал в руке.

– Мы идем домой, – заявил отец семейства. – Спасибо за ужин.

– Ведь все равно ничего не происходит, – добавила его жена, пожав плечами.

Сисси с Наной переглянулись: «Вот видишь!»

– В любом случае спасибо, что пришли.

– Может, в следующий раз все-таки стоит написать в газету, – предложил мужчина.

– Следующего раза не будет, – ответила Сисси. – Это все. Сейчас или никогда. Библиотека переедет, если мы прекратим бороться.

Она вручила семье лазанью и проводила до двери, едва сдержав слезы, когда мужчина закрыл за собой дверь, что сделать было нелегко, поскольку на улице бушевал ветер. Сисси невольно задумалась, сколько еще раз дверь этой библиотеки откроется и закроется, прежде чем закрыться навсегда.

И вдруг дверь снова открылась. На сей раз на пороге стояли Бун и шеф Скотти.

– Вы немного опоздали, – обратилась Сисси к мэру, и ее сердце замерло: как же он хорош! Таких она нигде не встречала, но, безусловно, для волнения у нее имелась и другая причина, куда более веская.

Глава 8

Что значила библиотека для Сисси Роджерс, Бун знал, но снисходительно относиться к ее выходкам не собирался. Он пришел сюда, чтобы действовать в соответствии с законом. Тем более что теперь знал, какой суровый зверь скрывается под видом ханжи-библиотекарши. Бун готов был поспорить на что угодно, что Сисси намеренно тратила кучу денег на эту жуткую одежду, дабы спрятать за ней свою истинную сущность.

Вперед выступил шеф Скотти.

– Прошу меня извинить, мисс Роджерс, но вы находитесь на территории муниципальной собственности, и шериф передал мне полномочия настоятельно просить вас покинуть библиотеку, поскольку в вечернее время она должна быть закрыта.

Бун не ожидал, конечно, беспрекословного повиновения, но и такой твердости и уверенности в своей правоте тоже не ожидал.

– Нет, шеф Скотти, я никуда не уйду. – Она обернулась к остальным и улыбнулась, а потом продолжила: – Мои друзья тоже останутся здесь.

Миссис Донован подняла руки:

– Вообще-то лично я хочу, чтобы библиотека переехала, но моя дочь, которую я здесь замещаю, против.

– Никаких отговорок, Джинджер, – шикнула на нее Нана. – Ты здесь, так что твой голос в счет.

Скотти нахмурился, но Буна это не тревожило. Они заранее обговорили, как будут действовать в подобной ситуации.

– Если вы отказываетесь уходить, – сказал шеф, – я буду вынужден выписать вам предупреждения, не штрафы, об этом Бун заблаговременно договорился с комиссаром, – за несанкционированное проникновение.

Сисси побагровела.

– Ну что ж, хорошо.

– Даже не пытайтесь писать в газету или еще куда, что мы нарушили ваши планы, мэр! – сказала Салли. – Это вы вмешались в наши. Я вот не езжу за товарами в «Харрис титер»: их картонные коробки ужасны. – А уж книгам там точно не место.

– Прошу прощения? – переспросил Бун.

– Вы говорили, что мы сможем покупать молоко и брать книги в одном месте, – напомнила Сисси, – в торговом центре. Будто бы это очень удобно.

Маленький мальчик, недоверчиво глядя на него, сосал палец, и Бун проглотил смешок.

– Вы уж извините меня, Сисси, но я вынужден обратиться в СМИ.

– Ну нет! – воскликнула миссис Хатлбери в притворном испуге. – Мы совсем к этому не готовы!

Неужели она правда играла в одних фильмах с Элвисом? Актерского мастерства ей явно недостает.

Бун пожал плечами:

– Мэр должен выполнять свою работу.

Он достал мобильник и набрал номер Эдвины, и та сразу ответила.

– О боже, Бун, ты в библиотеке?

– Да.

– Не заставляй меня туда ехать, пожалуйста. По телику идет хорошее шоу. Я устала. Да и все знают, что библиотеке необходимо здание побольше, а это нужно Управлению ликвидации отходов.

– Думаю, на этом мероприятии тебе, Эдвина, все-таки стоит поприсутствовать, – спокойно сказал Бун.

– Кака! – выкрикнул Хэнк Дэвис.

Маленький мальчик расхохотался.

– Передайте Эдвине, что, если она не придет, я всю ночь буду играть на трубе под ее окнами, – сказала Нана. – И ей вряд ли это понравится, потому что ни разу в жизни на трубе я не играла. Вот как раз сегодня как нельзя кстати кто-то подарил нашему театру этот инструмент.

– Ты слышала? – спросил Бун у редактора.

– Да, – проворчала Эдвина. – Это не Нана, а престарелая бандитка. Буду через полчаса.

Бун убрал телефон и сообщил разношерстной группе:

– «Баглер» уже в пути. И если вы не желаете гласности, шеф Скотти предоставил вам шанс уйти.

Скотти в это время выписывал предупреждения.

– Боюсь, шеф, вам придется здесь задержаться, – сухо заметила Сисси. – Не желаете ли пирога или печенья? А может, отведаете куриной запеканки? У нас, как видите, всего очень много.

Проклятье! Бун внезапно ощутил дикий голод.

– Нет, благодарю, – буркнул шеф Скотти, изо всех сил стараясь не расслабляться. – Дома жена потушила мясо.

Сисси бросила взгляд на Буна.

– Вам, мистер мэр, не предлагаю: вы, должно быть, скоро удалитесь.

Отлично. Теперь, когда она получила от него желаемое – огласку, с ним покончено. И кстати, у Буна сегодня действительно был чертовски трудный день. Сюда он ехал как раз с изнурительно тяжелой и долгой тренировки, так что не мог дождаться момента, когда завалится в постель.

Но уехать? С чего бы ему делать Сисси такое одолжение? Стараясь выглядеть как можно официальнее, Бун заявил:

– Я подожду шефа.

– В таком случае вам просто необходимо перекусить, Бун, – осмотрев его с ног до головы, заявила миссис Хатлбери.

– Так как вы холостяк, – миссис Донован бесстыдно таращилась на него, – ваш холодильник, уверена, совершенно пуст.

– У холостяков в холодильниках обычно ничего нет, кроме картофеля с паприкой и скотча. По крайней мере, именно этим питались все мои бывшие, – заметила Салли.

Бун задумался.

– Ну, пожалуй, от печенья не откажусь.

Сисси округлила глаза – она-то надеялась, что он уйдет.

– А еще попробую запеканку, – добавил Бун. – Почему бы и нет?

Сисси сжала губы.

Скотти закончил заполнять бланки предупреждений как раз тогда, когда миссис Хатлбери принесла Буну тарелку, полную всяких вкусностей: запеканка с сыром и томатами, салат с фасолью, куриная запеканка с грибами и артишоками и кусочек свежего домашнего хлеба, – и, одобрительно улыбнувшись, сказала:

– Нельзя, чтобы такое добро пропадало.

И в этот момент у Буна появилась идея. Традиционный роскошный ужин для команды-лидера, устраиваемый футболистами со стажем по четвергам, на этой неделе по ряду определенных причин не состоялся, хотя эта традиция поддерживает дух сплоченности в рядах игроков. А здесь, в библиотеке, настоящий пир.

– Если хотите, – начал Бун, – еще до появления Эдвины здесь может собраться целая толпа – парни из футбольной команды. И еда не пропадет, и группа ваша будет выглядеть более впечатляющей.

– Многовато будет, – засомневалась миссис Донован.

– Вы должны сейчас быть на нашей стороне, – упрекнула ее Салли. – Это же здорово – заручиться поддержкой красивых сильных мужчин.

– Он думает не только о своей команде, но и о Сисси, – прошептала миссис Хатлбери.

– Просто он прагматик, леди, – возразила Нана. – Нельзя же быть такими наивными.

– Но он такой симпатичный! – мечтательно проговорила Салли. – И сюда пришел по своей воле, его никто не заставлял. Давайте отмечать только хорошее.

– Ты должна признать, Нана, что человек он не плохой, – заметила миссис Донован.

– А я и не спорю: он само очарование, – согласилась Нана.

– Он же пришел с шефом полиции! – напомнила всем Сисси. – К тому же ничего не принес нам в знак поддержки, так что он не на нашей стороне.

Бун хрустнул печеньем с корицей и пробормотал с улыбкой:

– М-м… превосходно!

– Нет! – воспротивилась Сисси. – Нет, мэр Бреддок, такого у себя в библиотеке я не позволю. Сэр, я бы хотела поговорить с вами наедине. Выйдем?

Бун проглотил последний кусок.

– Хорошо.

Но дверь заело.

– Вот дьявол! Ее всегда заедает в дождь, – пробурчала Сисси и кивнула на дверь в гардеробную, что рядом с журнальным залом: – Может, поговорим там?

– Как угодно.

Бун изо всех сил старался не любоваться ее ягодицами, когда она пошла в указанном направлении. В зале была кромешная тьма, пока Сисси не дернула за веревочку, щекотавшую ему лицо. Сверху загорелась малюсенькая лампа, и, быстро отстранив руку от Буна, она резко проговорила:

– Только тут мы и можем нормально поговорить. Я разгневана до безумия, но не хочу, чтобы остальные это заметили. Поскольку возглавляю эту акцию я, мне следует сохранять спокойствие… в любой ситуации.

– Сохранять спокойствие? – Бун снова ощутил возбуждение: Сисси так близко, слишком близко… – И что ты хочешь этим сказать?

– Нельзя выходить из себя, – процедила Сисси.

– В этом нет ничего постыдного.

– Есть, если ты библиотекарь. – Сисси смутилась. – К тому же Роджерсы всегда сохраняют холодный рассудок, особенно если возникают проблемы.

– И в чем твоя проблема сейчас?

– В тебе! Ты против нас, но все равно тебе удалось убедить моих сторонников в своей поддержке, и они повели себя слишком уж обходительно. Так быть не должно.

– Если хочешь, я могу им объявить, что библиотека переедет в любом случае.

– Да уж, потрудись, а то мне никто не поверил, когда я изложила им твою истинную позицию.

Бун открыл широкую дверь гардеробной и прокричал:

– Библиотека переедет в любом случае!

Сисси бросила на него осуждающий взгляд:

– Это не смешно!

– Да ладно тебе. По-моему, очень забавно.

Но она отказалась это признать.

– Хочешь сказать что-нибудь еще, прежде чем мы выйдем отсюда? – спросил Бун.

– Да. – Сисси опустила взгляд и зарделась. – Тебе пора перестать быть таким… – Прикусив губу, она отвернулась.

– Каким? – Буну стало действительно интересно.

– Таким… таким сексуальным!

Сисси так смутилась, что не знала, куда девать глаза.

– Хм… – Что-то стало жарко. – Я постараюсь.

– Только не думай, что это комплимент, – поспешила заверить его Сисси.

– А разве нет?

– Не обольщайся!

– Как скажешь.

– Что касается парней из команды, – в ее голосе снова появились деловые нотки, – то да, нам действительно нужно создать видимость толпы. Так что зови их. Если они не захотят принять участие в сидячей забастовке, то пусть уходят сразу же, как только уедет Эдвина.

– Договорились.

Как приятно от нее пахнет! Похоже на смесь ароматов сахарной ваты и опавшей листвы.

– Может, стоит позвать и чирлидеров? У вас тут и на них еды хватит. А толпа значительно увеличится.

– У нас не вечеринка, – заметила Сисси. – И тебе не следует тут находиться. Шеф Скотти мог бы вполне справиться и один. Я почти уверена, что ты пришел поиздеваться надо мной, вбить мне в голову, что в любом случае одержишь победу.

Ну вот, наконец-то она высказала наболевшее.

– С той же целью приходили и твои родители, – добавила Сисси.

– Мои родители были здесь?

– Да, днем. Пытались меня запугать.

«Ну и дела, вот так сюрприз!»

– Я должен был это предвидеть. Прости.

В этот момент Сисси выглядела такой маленькой и уязвимой, что Буну стало ее жаль. А также он чертовски разозлился на Бекки Ли и Фрэнка.

– Я не одобряю такие методы и не собираюсь тебя запугивать.

– Тогда зачем ты сюда пришел? – Было видно, что Сисси держится из последних сил. – Твое присутствие здесь бессмысленно.

– Для меня это имеет смысл. – Лицо Буна приняло выражение мудрого правителя. – Я мэр этого города, поэтому должен присутствовать на всех мероприятиях. – Особенно если во главе одного из них, интересная женщина – женщина, которую он прежде даже не замечал, но которая теперь пугала его, как никто другой.

– Но ведь ничего не произошло, – сказала Сисси. – Я же не дура и вижу снисходительное отношение шефа Скотти. К тому же знаю, что Эдвина вовсе не хочет сюда приезжать и писать о нас. Она необъективна, потому что обожает тебя со старшей школы.

– Я об этом не знал.

– Зато я знаю.

– Ты что, наблюдала за мной в старшей школе? – спросил он из чистого любопытства.

Сисси покраснела.

– А кто не наблюдал? Ты был самым популярным парнем. Куда бы я ни пошла, ты везде попадался мне на глаза, да и вообще всегда был в центре внимания.

– Ну что ж, теперь в центре ты, так что воспользуйся этим обстоятельством. И я к твоим услугам.

Ой, зря он это сказал. Последовала минутная пауза. Зрачки Сисси расширились. Бун же мог думать только о том, что в данный момент он находится в гардеробной с горячей библиотекаршей, о чем можно только мечтать. Возможно, под этим старомодным барахлом у нее черные кружевные трусики и открытый лифчик.

– Я, конечно же, имел в виду свои связи, – плавно сменил тему Бун. – Я легко заманю сюда подопечных, стоит только упомянуть шоколадное печенье с орехами. К тому же мне известно, что Старла принесла шесть пирогов. Да и банановый пудинг потрясающий.

Какое-то время Сисси молча сверлила его взглядом, но все же согласилась:

– Хорошо. Только раз уж твои парни позовут чирлидеров, пусть пригласят и других девчонок. Ну хоть кого-нибудь, кто никак не связан с футболом. А позвать-то можно хоть всю футбольную команду. Знаешь, я считаю, что несправедливо обделять лакомством и менее успешных игроков.

– Договорились.

Четвертью часа позже возле библиотеки припарковалось несколько автомобилей. Теперь забастовка выглядела совсем как вечеринка – в помещении было так шумно, что ни у одного прохожего не возникло бы сомнения в этом. Уже минут через двадцать от угощения ничего не осталось. Один из парней по просьбе Буна принес мешки для мусора, куда и были собраны остатки еды и одноразовая посуда.

Но Эдвина так и не появилась.

– Пока еще рано уходить, – сказала Сисси Буну, перекрикивая гомон толпы.

Из детского зала периодически доносились крики «бум! бум!»: это чирлидеры вместе с Хэнком Дэвисом, Салли и Чарлзом смотрели «Холодное сердце».

– Не переживай, как и всем подросткам, им не хочется возвращаться домой.

– Разве им не нужно делать домашнее задание? Завтра же в школу.

– У футболистов и чирлидеров долгий перерыв между занятиями и тренировками. За это время они успевают сделать все уроки.

– О, отлично! – Сисси могла больше не переживать за этих ребят.

Внезапно с улицы послышалась музыка. Сисси выглянула в окно. На заднем дворе библиотеки кто-то припарковал свой пикап, открыл все двери и включил на полную громкость хип-хоп.

Это же машина Наны!

И действительно, рядом стояла Нана в своей пижаме в красно-белую полоску и болтала с парочкой подростков. В тот же миг все парни и девчонки повыскакивали из библиотеки и кинулись в сторону пикапа. Сисси замерла в недоумении, заметив, что они вышли через дверь, которую раньше никто не мог отпереть, а опомнившись, прокричала:

– Кто открыл?!

– Любые двери открываются, было бы желание, – усмехнулся Бун.

– А ну все с дороги! – объявила Салли, которая тащила за собой сына и племянника. – Дайте пройти!

– Хей-хо! Хей-хо! – беспрестанно кричал Хэнк, с каждым разом все громче.

– Глянь, как Нана развлекается с этими ребятишками. – Миссис Донован положила ладонь на запястье Сисси, с наслаждением вдыхая бодрящий ночной воздух, проникавший в комнату через распахнутую дверь. – Это забастовка?

– Была, – бросила Сисси. – Теперь вечеринка.

И кажется, все довольны. Сисси тоже могла бы повеселиться вместе с остальными, но ей необходимо сохранять серьезность.

– Не расстраивайся, – сказала миссис Хатлбери. – Была сидячая забастовка, стала танцевальной, только и всего. Ведь все это на территории библиотеки.

– Ага, – кивнул Бун. – А поскольку шумно, кто-то из проживающих поблизости может пожаловаться шефу Скотти.

– Было бы здорово. – Сисси ощутила, что наконец-то ее глубочайшее отчаяние рассеивается. Им действительно было необходимо привлечь к себе как можно больше внимания. – Только вот их могут арестовать. Не хочу, чтобы эти ребята пострадали. Скотти может и меня арестовать как зачинщицу.

Если сейчас отступить, то Сисси останется лишь смириться с необходимостью до конца своих дней ездить на работу в торговый центр, а также стареть в одиночестве и никогда больше не заниматься сексом. И еще думать, сколько сохраняющих молодость гормонов она теряет с каждым годом, не имея возможности любить. Нана, например, объясняла, почему в свои восемьдесят два выглядит на шестьдесят, именно своей насыщенной половой жизнью.

– Скотти не собирается никого арестовывать. – Голос Буна звучал тепло и возбуждающе.

На пару мгновений, абстрагируясь от реальности, Сисси представила, как грязно он мог бы разговаривать с ней в постели.

– На твоем месте, – продолжил тем временем Бун, – я бы заранее замыслил как-нибудь развлечься во время забастовки.

Слово «развлечься» Сисси восприняла отнюдь не в его основном значении, так что с тем же успехом Бун мог сказать: «Я бы заранее замыслил заняться с кем-нибудь сексом во время забастовки».

Сисси тихонько захихикала, но тут же осеклась, обнаружив, что ведет себя как истосковавшаяся по плотским утехам, и отрезала, силясь сохранить в себе остатки чопорной дамы:

– Это серьезное дело. И как только покажется Эдвина…

Вдруг послышалась медленная мелодия в стиле кантри, и Бун, вдруг подхватив ее под руку и увлекая в сторону двери, сказал:

– Пойдем со мной! Потанцуем.

Глава 9

Сильный порыв ветра поднял юбку Сисси.

– Ой! Да я и танцевать-то толком не умею…

– Тс-с! – остановил ее Бун.

«Но ведь… это я должна так говорить!» – мысленно возмутилась Сисси.

Бун притянул ее к себе.

– Не думай ни о чем. Просто слушай музыку. Постарайся почувствовать ее, как чувствуешь этот северо-западный ветер, прилетевший с гор.

Его медленная, растянутая речь напомнила Сисси о колючем шерстяном одеяле, которое в зимнее время года оставляет в машине каждая кетл-нобская семья. Такие одеяла никому не нравятся, но все возят их с собой, потому что ничто другое не спасет от мороза, если автомобиль вдруг заглохнет вне черты города. Старое колючее одеяло или ничто.

– Но если Эдвина увидит, как я… – Сисси никак не могла заставить себя уловить ритм.

– То подумает, что ты ого-ого!

Ветер взъерошил его волосы и придал диковатый вид. В прошлой жизни, вероятно, он был кельтским воином, а она – принцессой, которую он похитил и привез в свой лагерь, где она варила еду для его воинов, а позже они влюбились друг в друга и каждую ночь занимались любовью в его шатре из лосиной шкуры.

– Потрясающая забастовка! – сказал Бун. – Веселая. А скучную может устроить любой.

Сисси чувствовала, как тело против ее воли само начинает подстраиваться под танец. Ноги уловили нужный ритм, и теперь она качалась и подпрыгивала рядом с Буном, рядом с «молнией» на груди. Сисси заметила ее не сразу, но теперь, присмотревшись, лишний раз отметила, какие широкие у него плечи, какими сильными и внушительными выглядят и спина, и грудь. Он вел в танце, в каком-то смысле даже заставлял партнершу двигаться в нужном ему ритме и делать то, что в любой другой ситуации она никогда бы не сделала. И Сисси подчинялась, полностью утратив самоконтроль. В конце концов, она всего лишь женщина из плоти и крови.

– Тренер! Отлично танцуешь! – слышались со всех сторон одобрительные крики, кто-то посвистывал.

– Не обращай внимания, – сказал Бун. – Чуть позже я их заберу.

Сисси что-то промямлила не в силах избавиться от наваждения.

Как же он хорош, во всем! И ей стало ужасно неловко, прямо как в старшей школе. Сисси думала, что уже переросла чувство стеснения и беззащитности, но оно возвращалось всегда в самый неожиданный момент.

– Я хочу задать тебе вопрос, – нерешительно проговорил Бун, возможно лишь для того, чтобы нарушить тяжелое молчание.

– Задавай.

Сисси была рада поговорить хоть о чем-нибудь, чтобы не концентрироваться на этой мелодии, которая теперь казалась вовсе не дерзкой, а вполне романтичной, чтобы вызвать ощущение неловкости.

– Помнишь, что ты сказала чуть раньше? Ну, что нельзя быть таким сексуальным.

Она кивнула, а пульс ее тотчас пустился вскачь.

– Вообще-то подобные заявления воспринимаются как приглашение.

– О нет, нет-нет-нет! – замотала головой Сисси. – Пожалуйста, не думай так!

– И не думаю. Ты ясно дала понять, что это не так.

– Именно. – Сисси отчаянно захотелось поправить очки, но она одернула себя и сдержалась.

– Но все-таки почему? Почему я не должен выглядеть таким… сексуальным? Это ты сказала, кстати. Не я.

Он улыбнулся, и зародившееся где-то внутри ее тепло обратилось в жар, который за долю секунды захватил каждую частичку ее тела. Разве такое происходило с Элизабет Беннет, когда Дарси смотрел на нее? «Частичка тела» – выражение в стиле Джейн Остен.

Сисси вмиг опустила взгляд.

– Потому что так нечестно. Это дает тебе определенное преимущество. Ведь ты же видишь, как меняется поведение всех женщин, когда они замечают тебя. – Она заставила себя посмотреть ему в глаза и произнести как можно небрежнее: – Ты их очаровываешь.

– Но не тебя?

Повисла неловкая пауза.

– Нет, – ответила наконец Сисси. – С твоей стороны довольно бесчестно спрашивать об этом.

Бун рассмеялся:

– «Бесчестно». В наше время так не говорят.

– Я много читаю, – с улыбкой сказала Сисси, – поэтому и употребляю порой устаревшую лексику.

Она искоса взглянула на него и вдруг с ужасом подумала: «Боже, неужели я флиртую?» Что ж, если так, то у нее это неплохо получается. Но флиртовать с мужчиной, который намерен так или иначе разрушить ее будущее? Нет, пора взять себя в руки.

Нана, Салли и Хэнк Дэвис, взявшись за руки, хором распевали в такт очередной песни что-то о поцелуях, а Чарлз стоял в центре и сосал палец, покачиваясь из стороны в сторону.

Сисси отстранилась.

– Мне пора в библиотеку. Спасибо за танец.

Прозвучало неубедительно. Ну и ладно. В действительности, необходимости возвращаться не было, поскольку за книгами присматривали миссис Хатлбери и миссис Донован.

Окна библиотеки светились так уютно, и Сисси направилась к заднему входу, спиной ощущая провожающий взгляд Буна. Интересно, заметил ли он через ее слегка просвечивающую блузку старый поношенный лифчик? Обратил ли внимание на отчаяние в глазах?

– Эй! – позвал Бун.

Сисси обернулась.

– Библиотеку нужно перевезти.

Выражение его лица было таким дружелюбным, что Сисси едва не улыбнулась, но вовремя взяла себя в руки.

– Нет, не нужно.

Боже, он так опасен!

Очутившись в зале, Сисси принялась ставить на места стулья перед низкими деревянными столами.

– Итак, – раздался чей-то резкий голос как раз в тот момент, когда Сисси поставила на место последний стул. – Вижу, решение мэра тебя расстроило.

Эдвина, одетая в красивый шафрановый свитер, черные колготки и сапоги, оценивающе посмотрела на Сисси. Еще в старших классах она всюду, подобно акуле, выискивала жертву, чтобы написать очередную пакость в школьной газете. В этом ей не было равных.

– Добрый вечер.

Сисси хотела было поблагодарить ее за визит: ведь именно этого она и хотела, однако теперь забастовка больше походила на вечеринку. Миссис Хатлбери весело болтала с какими-то подростками в зале для взрослых. Возле секции с журналами еще несколько школьников бурно обсуждали с миссис Донован предстоящий футбольный матч. На улице громко играла музыка.

Эдвина посмотрела в окно на парковку на заднем дворе и обернулась:

– Интересный способ протеста. Очень мило, я обязательно об этом напишу, – но библиотека в любом случае переедет, дорогуша.

– Не разговаривайте со мной так, Эдвина. Нам уже не по шестнадцать лет. – Сисси сама удивилась, как легко оказалось это произнести.

– Ого! – Эдвина закрыла свой блокнот и покачала головой, уставившись на Сисси как на незнакомку.

– Это не просто «мило», – продолжила Сисси. – Это настоящий протест. И если кроме как «мило» вы о ней ничего сказать не можете, то, пожалуйста, не утруждайтесь написанием статьи.

Из пикапа Наны загрохотала очередная композиция и опять в стиле хип-хоп, и из зала с беллетристикой на улицу со смехом выбежали две девушки.

– А ты с характером, Сисси. Прежде я этого не замечала. Впрочем, может, и сейчас мне просто показалось? – заявила Эдвина, притопывая в такт музыки.

Сисси решила проигнорировать этот вопрос.

– У тебя есть только один способ сохранить библиотеку здесь, – продолжила Эдвина. – Стать мэром и убедить городской совет не сливаться с округом Банкомб и Кэмпбеллом. Даже если совет это предложение не одобрит, последний голос будет за тобой. Ты ведь знакома с моделями городского управления? Словосочетания «слабый мэр» и «сильный мэр» тебе о чем-нибудь говорят?

– Нет. Быть может, мы отложим на потом урок политологии? Сейчас у нас здесь сидячая забастовка.

– В Кетл-Нобе имеет место модель «сильный мэр», – проигнорировав реплику Сисси, продолжила Эдвина. – Для малого города эта модель нетипична, но зато идеальна для мэра, который привык сам держать все под контролем. Ты вообще имеешь хоть какое-то представление, каково мэру управлять городом?

– Нет, да и я…

– Весь город на твоих плечах, – перебила ее Эдвина, – и ты не забываешь об этом ни на минуту. Вот тебе мой совет: собирай подписи. Если соберешь достаточное количество, сможешь участвовать в выборах в качестве кандидата. Поторопись, у тебя осталась всего неделя.

Сисси раздраженно вскинула руки:

– Да не собираюсь я баллотироваться в мэры, даже если бы и хотела. Не нужно мне это! Я библиотекарь и мне нравится моя работа!

– Мэру не обязательно все свое время проводить в муниципалитете, а библиотека может заканчивать работу и пораньше, как было пять лет назад. Ты справишься. Да и, если честно, что еще тебе остается?

«Боже мой!» – подумала Сисси и сказала:

– Ты совсем не изменилась, Эдвина.

– Как и ты.

Они окинули друг друга подозрительными взглядами.

Сисси хотела хоть немного отличаться от девчонки, которой была в школе. И, судя по всему, в какой-то степени ей это все же удалось. Заметив тень сожаления в глазах Эдвины, Сисси заключила, что если в ней что-то и изменилось, то отнюдь не многое.

Но разве можно измениться в своем родном городе, где окружающим заранее известен каждый твой шаг?

Сисси тяжело вздохнула.

– Что-то я запуталась. Ты же всегда боготворила Буна, а сейчас хочешь, чтобы мэром был только он. Зачем же тогда предлагаешь мне занять его место?

Губы Эдвины изогнулись в легкой улыбке.

– Потому что Роджерсы и Бреддоки веками игнорировали друг друга. Если в отношениях между вашими семьями что-то изменится, это станет настоящим историческим переворотом. А я люблю подобные сенсации куда сильнее, чем Буна. Да и сам факт, что мэром Кетл-Ноба станет женщина…

Сисси покачала головой.

– Я не собираюсь плясать под твою дудочку, так что забудь об этом.

– Да ладно тебе! – Эдвина попыталась улыбнуться как можно искреннее, словно ведет беседу с подругой, но старания не принесли желаемого результата. В конце концов, в данный момент она на работе. – Это было бы очень круто. Представляешь, какой это произведет фурор, если у кого-то хватит смелости свергнуть Буна!

– Прекрати. Ты же знаешь: на меня давить бесполезно, как впрочем, было и всегда. – Сисси помолчала и продолжила: – Может, это потому, что в школе я была занудой и ботаником, но, знаешь, я ни о чем не жалею!

– Рада за тебя, – сухо бросила Эдвина, посмотрев на экран мобильного телефона. – Мне пора.

Она поспешила к входной двери, но Сисси преградила ей путь:

– Подожди! Ты что, не сделаешь для статьи даже снимки?

– Нет, – раздраженно отрезала Эдвина. – Это всего лишь незначительное мероприятие развлекательного характера. Лучше уж напишу о чем-нибудь действительно интересном.

– Эй, это нечестно! А как же новость?

– Да какая, к черту новость? – Эдвина оттолкнула Сисси и быстро вышла.

Сисси выбежала за ней следом и успела увидеть, как редактор местной газеты села в маленький оранжевый спорткар. Откуда-то издалека донесся вой сирены: должно быть, кто-то все-таки пожаловался на шум. Сисси подошла к автомобилю и постучала в окно.

– Я бы не советовала пока уезжать. Скоро здесь будет полиция.

Эдвина скорчила рожицу и нажала на газ.

– Ну и дура! – бросила ей вслед Сисси и поняла, что сирена удаляется, а значит, шеф Скотти направился в другое место.

Сисси глубоко вдохнула прохладный горный воздух. Конечно, хорошо, что народ веселится, но теперь в этом мероприятии не было никакого смысла. Ей хотелось домой, да и всех остальных нужно отправить восвояси.

Она побрела к главному входу и уже почти закрыла за собой дверь, когда у тротуара остановился шеф Скотти. Как оказалось, сирена была просто выключена. Покинув полицейский автомобиль, он подошел к Сисси.

Бун, прямо-таки светившийся от собственной важности, что лишь прибавляло ему сексуальности, остановился у нее за спиной. Сисси ощутила себя в ловушке между законом и властью. Буквально.

– Нам с шефом нужно поговорить, – сказал Бун и, широко открыв перед ней дверь, добавил: – А ты пока не уходи.

– А ты не указывай мне, что делать! – огрызнулась Сисси.

Музыка на заднем дворе наконец затихла.

– Подождите там, – повторил Бун, жестом указав где. – Пожалуйста.

Что-то в его голосе заставило Сисси повиноваться, и она направилась в дверной проем, задев Буна грудью. Ей очень хотелось надеяться, что он этого не заметил.

– Ты получил сообщение? – спросил Скотти.

– Да. – Бун снова надел угрожающую маску серьезного мэра. Или все-таки сурового тренера? – Я заберу Нану.

– С чего это вдруг? – обернулась Сисси. – Я сама ее заберу.

– Тогда поспеши, – посоветовал Бун. – Она слонялась где-то в библиотеке пару минут назад. И проследи, чтобы миссис Хатлбери и миссис Донован отправили по домам всех остальных. Всех, кто веселился на парковке, я уже разогнал.

– Эй! За забастовку ответственна я. И она закончится, когда я того пожелаю, так что хватит командовать!

Ну вот опять пришлось заявлять о себе. Для интроверта Сисси за минувший день делала это и без того слишком часто!

– Но именно за этим я здесь. – Скотти бросил на Буна серьезный взгляд.

Сердце Сисси в страхе замерло.

– Я хотел сказать об этом сразу тебе и Нане. – Голос Буна звучал мягко, но обеспокоенно. – На ваш дом обрушилось дерево. Спасатели бьют тревогу. Крыльцо и кухня, а возможно, и комнаты полностью разрушены.

Глава 10

Защитные инстинкты Буна вмиг проснулись, когда он увидел, как потрясла Сисси эта новость. Ее брови поползли вверх, а рот открылся, но она не проронила ни слова.

Бун осторожно положил руки ей на плечи.

– В доме живет еще кто-нибудь, кроме тебя и Наны? Внутри больше никого не оказалось, но мы должны убедиться.

– Нет, – прошептала Сисси. – Но Декстер, сиамский кот… – Ее голос сорвался. – Он очень старый. Надеюсь… надеюсь, с ним все хорошо.

Из глаз потекли слезы, но Сисси быстро смахнула их.

– Давайте я все же заберу Нану, – предложил шеф, – и попрошу миссис Хатлбери и миссис Донован проследить, чтобы все разошлись по домам.

Скотти шагнул внутрь, звякнув ключами на портупее.

Бун взял Сисси за руку.

– Мы отвезем вас туда и на месте выясним, что произошло.

– Поверить не могу. – Сисси замотала головой. – Неужели это наш замечательный дуб? Ему шесть сотен лет. Он пережил столько ураганов!

– Каждое дерево рано или поздно падает. Сочувствую.

– Это все равно что потерять друга. Наш дом стоял там на протяжении двух веков. И Декстер… – Сисси тяжело вдохнула. – Как бы он не пострадал.

Бун видел обеспокоенность в ее глазах, но и прежняя суровость никуда не исчезла, и он был рад этому.

– Даже не знаю, что сказать. – В его сердце зародилась боль, которую он испытывал всегда, когда кто-то страдал, а он был не в силах помочь. – Давай не будем делать поспешных выводов. Сначала нужно посмотреть, что произошло.

Пятнадцатью минутами позже поступила радостная новость от пожарного: кота нашли. Декстер дико вопил и шипел, но его удалось поймать и поместить в коробку. Сисси и Нана, как только приехали, принялись причитать над своим питомцем и только после этого взглянули на дом.

Повреждений оказалось не много – непригодной для жилья оказалась лишь четверть постройки. – Но разрушения настигли наиболее важные части дома: над кухней не было крыши, лестница полностью развалилась, большинство балок погнулось. Огромное дерево сучьями, похожими на грубую руку, накрывало все здание.

Впервые за все время, что Бун ее знал, Нана выглядела старой. Судя по всему, ее состояние заметила и Сисси, поэтому крепко обняла бабушку за плечи.

Эдвина неспешно приблизилась к ним.

– Какая ужасная ирония, Сисси. Я и понятия не имела, что новости будут о твоем доме.

– Лучше уйди и завтра даже не попадайся мне на глаза, – буркнула Сисси.

– Мы не скажем тебе ни слова и не позволим сделать ни единого снимка нашего дома, если не пообещаешь поставить статью о сидячей забастовке на первую полосу, – добавила Нана.

– Хорошо. – Эдвина никогда не вела себя покорно, но сейчас просто села в свой спорткар и уехала.

– Утром мы более тщательно исследуем повреждения, – сказал шеф Скотти. – Вам придется временно пожить где-нибудь в другом месте, дамы. Дайте знать, если нужно привлечь Красный Крест.

– Нет, спасибо. – Голос Сисси звучал спокойно и уверенно – Бун был уверен, ради Наны. – Сегодня мы найдем ночлег, а завтра подумаем о дальнейшем.

– Тогда оставляю вас с мэром, – кивнул Скотти. – Будут вопросы, звоните, я на телефоне. – Он направился к пожарным, которые собрались вокруг своих машин и, очевидно, уже намеривались покинуть место происшествия.

– Декстер поедет с нами, – проговорила Нана дрожащим голосом.

– Конечно, – кивнула Сисси. – Я позвоню Лори.

– О нет, – вздохнула Нана. – Она и так слишком занята: у нее двое сорванцов.

Бун с ней согласился: у Лори покоя им не будет ни минуты.

– А у Джинджер однокомнатная студия, – продолжила Нана. – Да и единственная комната захламлена продуктами компании «Памперд шеф». А как насчет Оливии?

– У полковника Хатлбери аллергия на котов, – тихо сказала Сисси.

Нана положила руку на лоб.

– А позвоню кому-нибудь из театра, но пока не знаю кому. Я… сейчас я не в состоянии здраво мыслить. А ты, Сисси? Подумай, к кому мы еще можем обратиться. Посмотри справочник в телефоне.

– Вы останетесь у меня, – сказал Бун, прежде чем Сисси успела достать свой мобильный. – У меня места хватит.

Бун жил высоко в горах – даже дальше, чем Нана и Сисси. Ночь была темной и безлунной, дорога – извилистой, и машина каждую минуту могла слететь с обрыва. Подъехав наконец к дому, Бун вздохнул с облегчением.

Фейбер подписал этот дом не сыну Фрэнку, а сразу внуку, Буну, и тот был безмерно признателен деду за дар. В конце концов, благодаря ему Бун может предложить ночлег Нане и Сисси и проявить должное гостеприимство.

Сидячая забастовка, казалось, осталась в далеком прошлом.

Бун сам нес коробку с Декстером, пока все поднимались по выложенной плиткой лестнице к парадной двери. Когда мэр достал ключи, чтобы отпереть дверь, Сисси забрала у него кота, но потом Бун снова его взял и провел гостей через большой холл на кухню, расположенную в задней части дома.

Коробку с Декстером поставили на пол: Сисси и Бун решили не отпускать его, пока он не окажется запертым в комнате. Пожарный дал им немного корма, коробку и пакетик с наполнителем для кошачьего туалета – подобные наборы часто хранятся на станциях автомобилей спасателей, на тот случай если хозяевам вместе с питомцами придется в срочном порядке временно переехать.

– Что я могу для вас сделать? – спросил Бун. – Не желаете ли воды или чаю? Также могу сделать сандвич. В холодильнике есть молоко, печенье – на полке.

– Мне воды, пожалуйста, – попросила Сисси.

Нана, совершенно подавленная, проговорила:

– Мне ничего, спасибо.

– Уверены? – Бун кивком указал в сторону бара. – Можем присесть у камина и выпить немного шерри. Или коктейля. У меня неплохо получается «Манхэттен».

Выражение печали на их лицах разбивало ему сердце. Бун хотел хоть как-то приободрить гостей.

– Ты такой милый, – сказала Нана, когда Бун принес воды для Сисси. – Но нет. Спасибо, нет. Думаю, мне нужно просто лечь в постель и уснуть.

Она посмотрела на внучку, словно хотела услышать одобрение.

– Да, согласна. Я тоже не прочь прилечь. – Сисси крепко обняла Нану и поцеловала в щеку.

Гостевая комната находилась на втором этаже. Бун переживал, что Нане будет трудно подняться по лестнице, и предложил ей свою комнату на первом, однако старая леди наотрез отказалась.

– Лестницы в доме помогают мне держать форму, – бодро проговорила пожилая дама и снова погрустнела: как раз-то лестницы в ее доме теперь и не было…

Всеобщее напряжение ощущалось особенно сильно, когда Бун поднял коробку с Декстером и вместе с гостьями поднялся на второй этаж. Ему казалось, что у него не получается быть по-настоящему гостеприимным, но он старался как мог: показал дамам их комнаты, смежные с роскошной ванной, и сообщил:

– Полотенца лежат под раковиной. Там же найдете зубные щетки, пасту, шампунь, мыло и халаты. В комоде – множество старых футболок больших размеров. Надеюсь, вам будет удобно в них спать.

У Буна не было женской одежды. Этот дом не походил на обычное жилье холостяка: здесь никогда не ночевали женщины, даже те, что пребывали в статусе подруг.

– Футболки – это хорошо, – произнесла Нана с легкой дрожью в голосе. – Спасибо тебе, дорогой.

Декстер замяукал. Сисси и Бун пожелали Нане спокойной ночи и покинули комнату.

Теперь они остались наедине, и в воздухе повисло неловкое молчание, но вскоре Декстер нарушил тишину, принявшись скрестись в коробке.

– Спокойно, кот, – прошептала Сисси.

– Его нужно освободить, – заметил Бун. – Твоя комната здесь.

Пройти предстояло всего лишь двадцать фунтов, но, судя по ощущениям, путь оказался длиною в жизнь. Бун и Сисси были знакомы много лет, но никогда не общались, даже не здоровались друг с другом. Сейчас все это казалось глупым и вызывало жуткое смущение.

– Спасибо тебе еще раз за то, что приютил, – сказала Сисси. – Признаться честно, мы этого не ожидали.

– Мне ведь не трудно.

Бун ощутил чувство вины. По какой-то причине ему стало не по себе, оттого что ему в отличие от бедных женщин есть куда пойти.

– Мне нравятся деревянные полы, – проговорила Сисси, – и ковры на них.

Бун обрадовался, что ей понравился его дом.

– Этот дом спроектировал мой прапрадед, а декорации придумала бабушка.

Он открыл дверь гостевой комнаты и пропустил вперед Сисси, а сам с Декстером вошел следом. Закрыв дверь ногой, Бун поставил коробку на пол. Со стороны ванной доносилось тихое пение Наны.

– Для нее этот вечер оказался особенно трудным, – тихо сказала Сисси.

– Да, – согласился Бун. – Я схожу принесу остальные принадлежности для твоего кота. Пока можешь выпустить его, чтобы он начал привыкать к месту.

– Хорошо.

Бун открыл коробку, и кот вырвался наружу. Его мордочку можно было бы назвать забавной, если бы в его глазах не было испуга. Декстер потерял дом, по крайней мере было испуга на какое-то время.

Сисси печально улыбнулась.

– С ним все в порядке. Смотри, он уже нашел себе лежак.

Действительно нашел. Кот забрался на единственное в комнате кресло и принялся вылизывать свою шкурку.

– Интересно, только меня так пугают перемены?

Бун счел этот вопрос риторическим.

– С одной стороны, хорошо быть уверенным в грядущем дне. – Она даже не представляла, насколько мягко и сексуально сейчас звучал ее голос. – Но с другой – привычные к однообразию люди не всегда легко приспосабливаются к переменам, которые могут нагрянуть в любой момент. Много лет я проработала в библиотеке. Очень много. Впрочем, тебе этого не понять: ты совсем другой.

– Вероятно, – смущенно проронил Бун. – Слушай, ты устала. Утром ты посмотришь на все под другим углом. Начинай обустраиваться, а я зайду через пять минут, хорошо?

Вернувшись в комнату с водой, едой и наполнителем для Декстера, Бун увидел, что Сисси неподвижно сидит на краю кровати, и смущенно заговорил:

– Я должен тебе кое-что сказать.

Не зная, как продолжить свою мысль, он замолчал, но она даже не повернулась в его сторону.

Бун не переставал удивляться, как получилось, что из всех женщин именно эта – библиотекарша – первой осталась на ночь в его доме.

– Я очень рад, что сегодня ты согласилась переночевать в моем доме.

Сисси, нахмурившись, какое-то время молча смотрела на ковер, а потом подняла на Буна свои большие ясные глаза, блеск которых не могли скрыть даже очки.

– Возможно, за это мне следует тебя поблагодарить. Ты намерен перевезти библиотеку, а я организовала забастовку.

Бун не хотел даже думать об этом.

– Порой жизнь преподносит нам сюрпризы.

Сисси кивнула.

– Тебе еще что-нибудь нужно?

Она покачала головой, а Бун осторожно произнес:

– Сисси, я действительно хочу помочь. – Даже если бы она попросила его достать луну с неба, он бы сделал это, прямо как Джордж Бейли в фильме «Эта замечательная жизнь». – Уверена, что больше ничего не нужно?

– Я не засну, – выдержав долгую паузу, наконец прошептала она. – Знаю, что всю ночь буду думать, уставившись в потолок.

Разумеется, так и будет.

Ветер немного утих, но тихие порывы все еще слышались, как, впрочем, и всегда, по ночам в горной местности. И каждый звук будет напоминать Сисси, что ее родной дом разрушен.

Бун, разумеется, знал, как скрасить ее одиночество в эту ночь. Несмотря на то что Сисси выводила его из себя своим пренебрежительным отношением, Бун не мог отделаться от наваждения: то и дело представлял, как они находятся в спальне, без одежды… На ее руках не было колец, значит, не замужем и не помолвлена. Ну и что из того?

– Понимаю, – Бун вернулся на землю. – Вечер выдался трудный.

Сисси задумчиво посмотрела на него и отчего-то почувствовала дрожь в пальцах ног, а руки впились в матрас. Сейчас она подумала вовсе не о том, что устала и хочет спать. Может, вспомнила о своем разрушенном доме? Или ее настолько выбивало из колеи его присутствие?

– Знаешь, – решил предложить Бун, – если хочешь спуститься и посмотреть фильм или для расслабления выпить чего-нибудь, не стесняйся.

– Было бы неплохо что-нибудь посмотреть, но…

– Продолжай?

Сисси прикусила губу.

– Я бы лучше…

– Все, что пожелаешь.

Она взглянула на дверь ванной. Шум воды стих: очевидно, Нана уже вышла. И этот ее взгляд всколыхнул в нем бурю чувств, а перед мысленным взором пронеслось множество картин, одна сексуальнее другой.

Бун готов был поклясться, что за этой маской непроницаемости скрываются самые разные эмоции, в большинстве своем не связанные с чувством вины. Губы плотно сжаты, лицо слегка покраснело… Ясно как белый день – она тоже испытывает желание, и не к кому-нибудь, а именно к нему.

Бун инстинктивно повернулся и ухватился за ручку двери, втайне надеясь, что Сисси предложит ему остаться, однако надежды эти наверняка таковыми и останутся: слишком она для этого скромная.

– Да, было бы неплохо… – повторила она, глубоко вдохнув.

– Вероятно, лучше все-таки сейчас просто лечь спать, – проговорил Бун.

А что еще здесь скажешь? Ему не приходилось прежде общаться с такими девушками, как Сисси.

– Я не хочу.

– В любом случае тебе нужно отдохнуть.

– Но ты так и не дал сказать, чего мне хочется…

– Пожалуй, я пойду вниз.

– Но я хочу спать с тобой! – выпалила она так неожиданно, что Бун опешил.

«Вот дерьмо!»

– Ты молчишь? Но ведь чуть раньше ты сам сказал… – Сисси сглотнула, – что я могу просить все, что пожелаю.

– Да, но… – Он потер висок, гадая, как успокоить примитивное желание повалить ее на спину и сделать с ней все, чего так жаждет его тело. – Но это довольно… смелая просьба…

Горячая библиотекарша надумала переспать с ним, даже несмотря на то что он ей совершенно не нравится. И ей хватило смелости честно сказать об этом. Бун ощутил, что его мозг того и гляди взорвется.

– Это значит «да»?

Какие же у нее красивые глаза: голубые, с легкой дымкой, похожей на утренний туман в горах.

– Я просто подумала… во время танца нам было весело…

Сисси замолчала и опустила взгляд, и некоторое время они оба молча изучали ее ноги и узор на ковре.

– Да, было весело, – прервал тишину Бун. – Но танец не…

– Забудь. Правда. – Ее лицо стало багрово-красным. – Кажется, я тебе на ногу тогда наступила, да?

– Нет, вовсе нет, – солгал он, выдавив улыбку. – Ты не пойми меня превратно. Мне как мужчине очень лестно твое предложение, но я всерьез опасаюсь, что утром ты об этом пожалеешь. У тебя сегодня безумная ночь. И интуиция подсказывает мне, что сейчас я должен уйти. Завтра ты скажешь мне спасибо.

– Не скажу. – Сисси встала с кровати, сжав кулаки. – Мне тридцать два года. Огромное старое дерево, которое, как я считала, меня переживет, сегодня рухнуло на мой дом, так что едва не погиб кот. Я волнуюсь за Нану: не представляю, как она перенесет такое потрясение в ее возрасте. Я теряю свою библиотеку, да и мало ли, черт побери, чего еще я лишусь? Все самое важное может в любой момент исчезнуть. В любой момент!

Сисси тяжело выдохнула и обхватила себя руками. Бун подошел к ней – руки в передних карманах джинсов, большие пальцы наружу: его обычная невозмутимая поза, он часто ходил так, даже когда был встревожен, и это придавало ему уверенности.

– Не волнуйся за Нану – с ней все будет хорошо, – сказал Бун. – Может быть, некоторое время будут сказываться последствия стресса, но потом все наладится. Она справится. И ты тоже. Ты очень сильная. И я понимаю, что заставило тебя сделать мне такое… предложение.

– Да, сексуальный голод, – опустив глаза, уточнила Сисси.

Это прозвучало забавно, но, возможно, не для нее.

– Я видел тебя в библиотеке. Не забывай: именно ты собрала тех людей. К тому же смелости тебе не занимать: не боишься шикнуть, если кто-то нарушает твои правила. Все это является показателем твоей силы.

– Ты так думаешь?

– Я это знаю.

– Спасибо. – По лицу Сисси проскользнула тень улыбки, от чего ее губы стали еще соблазнительнее. – Иногда мне так хочется, чтобы сильным был кто-то другой. – Она посмотрела Буну в глаза. – Ну так что, ты останешься?

Похоже, она не намерена отступать.

– Пожалуйста. – Она прикусила нижнюю губу. – Разве я слишком много прошу? Никаких обязательств.

Бун обескураженно молчал.

– К тому же это отличное средство от бессонницы, – заверила его Сисси. – Иначе вообще не засну, и не только из-за обрушившегося на мой дом дерева или забастовки, потому что на первом этаже будешь спать ты.

– Ты ведь не остановишься, да? – Бун старался говорить как можно тише, чтобы – не приведи господь! – не услышала Нана, но вопрос прозвучал так, словно он заинтригован и крайне возбужден.

Впрочем, в действительности так и было.

– Ну хорошо, Сисси Роджерс, – сдался Бун, – я с удовольствием пересплю с тобой.

И это правда, с удовольствием. Вероятно, он будет гореть за это в аду, но сейчас мелкий демон на его плече искушал так настойчиво, что Бун больше не мог сопротивляться.

Сисси побледнела.

– Ой, а у тебя есть… презерватив?

– Разумеется.

– Что ж, тогда мы можем… – она застенчиво отвела взгляд, – приступить.

– Но сначала кое-что обсудим. Это займет всего минуту.

– Завтра мы с Наной найдем другое жилье, если ты об этом.

– Ну что ж, неплохо. Но ведь это… не один раз? И ты уверена, что… ну… действительно готова?

– Да, – твердо сказала она. – А ты?

– Конечно.

Как мило было с ее стороны задать этот вопрос!

– Уверена, для тебя это не впервые. Уже завтра наверняка обо всем забудешь.

– Думаю, эти разговоры ни к чему, – прервал ее Бун.

Она была такая хорошенькая в этих своих очках, что он не мог думать ни о чем, кроме поцелуев. Он хотел целовать ее всю, до тех пор пока в ее голове не останется ни одной тревожной мысли.

Бун подошел ближе, намереваясь ее поцеловать, но Сисси остановила его, положив руку на грудь:

– Но я еще не все сказала. Есть кое-что… очень важное. Не знаю даже, как это выразить. Думаю, определюсь с мыслями… в процессе.

– Возможно.

Да, уж, характер не сахар, но Бун надеялся, что справится.

Глава 11

Сисси пока не знала, как жить дальше и что предпринять для решения насущных проблем, но когда Бун взял ее за руку, поняла, что просто обязана измениться. Библиотека, дом, родственная душа… так много проблем – и все выходит из-под контроля. Сисси решила быть как Нана – взять жизнь под уздцы и пуститься вскачь, не думая ни о чем на свете.

Ее разум ухватился за эту метафору: было в ней что-то сексуальное. И Сисси понимала, что эта ночь с Буном – первый шаг на пути к новой жизни.

Они быстро, нога в ногу, спустились с лестницы. От былого смущения не осталось и следа. У них сейчас одна цель, пусть и временно.

– Ты еще можешь передумать, – сказал Бун, когда они проходили мимо гостиной, на которую Сисси поначалу не обратила внимания.

– С какой стати?

Он остановился и, прижав ее к стене, снял очки и убрал за уши несколько непослушных прядей.

– Сисси Роджерс! – Кто бы мог подумать…

Его рот был всего лишь в дюйме от ее губ.

«Поцелуй меня сейчас. Немедленно!» – подумала Сисси, подставив ему губы.

Бун усмехнулся:

– Вот уж поистине в тихом омуте черти водятся.

Он поцеловал ее, и Сисси почувствовала, как тает в его объятиях. «Потрясающе!» Ей казалось, что лучше не может быть, но когда его язык проник в ее в рот, исследуя и лаская, Сисси изменила свое мнение: «Нет. Вот это. Это действительно потрясающе!»

Разумеется, идеальное невозможно сделать еще лучше, но теперь для Сисси больше не существовало правил и условностей. С этого момента она изменится навсегда. Она целовалась с мужчиной, о котором мечтала всю жизнь, и он полностью оправдывал ее ожидания.

– Ты такая сексуальная! – прошептал Бун, лаская ее губы.

Сисси чувствовала себя обожаемой, желанной.

– А ты такой сладкий!

Ей было весело, очень весело.

– В самом деле? Мы с тобой как перед броском на последней минуте матча: не знаешь, принесет ли твоя попытка успех, но когда попробуешь… – Бун замер. – Ты понимаешь, о чем я?

– Думаю, да.

Он улыбнулся и, прежде чем обхватить Сисси руками и крепко прижать к себе, проронил:

– Вот и умница.

О боже! Оторвав взгляд от непозволительно красивого лица Буна, она уставилась на молнию его джинсов, и сердце тут же пустилась вскачь. Сисси видела: он хотел ее и был готов овладеть ею. Сама того не желая, она залилась краской и вспомнила, когда в последний раз заходила в отношениях с мужчиной так далеко. Тогда все закончилось сплошным разочарованием, потому что партнером был чрезмерно настойчивый и развязный парень, знакомый еще с колледжа. Но сейчас Сисси нервничала по иной причине, хотя и следовало бы относиться ко всему проще. Сказать об этом будет, наверное, трудно, но Сисси придется пересилить себя.

– Ты чем-то озабочена? – пощекотав губами ее ухо, спросил Бун.

Сисси тяжело вздохнула, прежде чем признаться:

– Я почти девственница. У меня был секс всего однажды – десять лет назад.

Бун резко отстранился.

– Правда?

Ей было неловко это признавать, но все же Сисси сдержала слезы и постаралась стереть из памяти годы ожидания, желания и волнений… и кивнула, густо покраснев.

– Не уверена, что… сделаю все правильно.

Бун улыбнулся и поднял ладонь:

– Честно говоря, в этом невозможно ошибиться.

Сисси порадовалась, что его тон не был снисходительным: Бун просто вел себя так, словно все это вполне естественно, – и немного успокоилась.

– Ты уверен?

– Абсолютно. – Бун поднял ее на руки, прежде чем она успела сообразить, что происходит. – Заниматься сексом – это как бывать на небесах. Или в Диснейленде. Всегда весело. И все проблемы остаются позади.

И он принялся насвистывать мелодию Джесси Маккартни «Когда ты загадываешь желание».

Счастье захлестнуло ее потоком наподобие шоколадных рек на фабрике Вилли Вонка. А чем плохо это сравнение? Сисси всегда хотела нырнуть в эту реку. Сейчас же она наконец позволила себе простую радость наблюдать, как мужчина ее мечты несет ее на руках через кухню к закрытой двери в конце коридора.

Бун ногой открыл дверь, и они оказались в просторной комнате – его спальне. Сисси заметила на кровати лоскутное одеяло, выполненное, безусловно, талантливым мастером. Это была абстракция: неровные круги, кольца из ярких цветов – красные, синие, желтые, но сколько энергии заключалось в этом сочетании!

Как и в самом Буне. Вероятно, в постели он тоже весьма энергичен.

Сисси волновалась, как никогда, но старалась скрыть тревогу размеренным дыханием через нос.

– Это антиквариат, кстати, – сказал Бун. – Я заказал его копию.

– Да, такому место в Нью-Йоркском музее современного искусства. Впрочем, может, Бун о таком даже не знает… Интересно, он когда-нибудь покидал Кетл-Ноб? Сисси сомневалась, что стоит об этом спрашивать, и уж точно не хотела умничать, чтобы не выглядеть высокомерной…

– Я каждый год езжу на праздники в музей, – с усмешкой произнес, будто прочитав ее мысли, Бун.

Должно быть, Бун – один из спонсоров музея.

– Я вовсе не хотела…

Бун заставил ее замолчать глубоким, страстным поцелуем, и Сисси поняла, что этой ночью приняла самое верное решение в своей жизни.

На другой стороне комнаты стоял роскошный диван, рядом – стильный стол с современной лампой для чтения (там же Сисси заметила книгу «Убить пересмешника»[6]); в стену напротив был врезан широкий камин, а в стене, противоположной входу, расположились огромные – от потолка до пола – окна без занавесок.

– Ого! Ну и вид! Столько звезд. И луна…

– Потрясающе, не правда ли? – Его голос был хриплый от возбуждения.

Сисси охватило желание. Зародившись где-то внизу живота, оно захлестнуло все ее существо, но Сисси должна была держать ситуацию под контролем. Она не может влюбиться в этого парня.

«Но почему нет?» – спросил внутренний голос.

Он пользовался огромной популярностью у женщин, но Сисси никогда не воспринимала его всерьез. Однако так было, когда они находились в библиотеке, на ее территории, которой теперь угрожала опасность. Сисси вспомнила, что вместе с библиотекой под удар попадает и наследие ее семьи, и счастье ее друзей, и вероятность для нее самой встретить наконец родственную душу.

Нет, последнее просто глупые фантазии: родственные души не приходят просто так в библиотеку.

– У тебя занавески на электронном механизме? – решила Сисси вернуться к прежней теме.

– Да, но я их никогда не закрываю: мне нравится перед сном смотреть на горы. К тому же я жаворонок и, как правило, встаю раньше солнца. Обожаю эти окна – я поставил их года два назад, отсюда такой чудесный вид.

Из комнаты Сисси тоже открывался великолепный вид, но окна были значительно меньше. Ей всегда нравилось смотреть на пейзаж за окном, но вид отсюда просто завораживал.

Он усадил Сисси на пушистый коврик из овчиной шерсти.

– Если захочешь остановиться, просто скажи «Плуто» или «Даффи». Договорились?

– Ты шутишь? Даже не собираюсь. Но если вдруг случится непредвиденное и все-таки захочу, то скажу только «Ариэль».

– Вот и отлично. – Бун улыбнулся, но тут же его лицо посерьезнело. – Хочешь поговорить об этом… о своем долгом перерыве?

Он привлек Сисси к себе и так обыденно положил на кровать, словно они любовники уже не первый год. Она издала блаженный стон, когда Бун завладел ее губами, и он чуть отстранился, приподнявшись на локте. Сисси подумала, что сейчас он похож на греческого бога. От возбуждения она едва могла дышать.

– В выпускном классе у меня был парень. – Боже, Сисси не вспоминала о нем годами! – Он постоянно твердил, что не против подождать. Я думала, так он выражает свое уважение ко мне. Но однажды мы все-таки сделали это, но ничего общего с небесами или Диснейлендом не было, ясно?

Бун перевернулся на спину – воплощение мужской силы и сексуальности – и устремил взгляд в потолок.

– Нет правил без исключений. Сожалею, что ты в свой первый раз столкнулась именно с ним.

Сисси вновь опустила взгляд на его ширинку.

– Ну… поскольку эта проблема была не из тех, что можно обсудить с родителями, я постаралась решить ее самостоятельно. И вскоре узнала, что он был влюблен в другую девчонку, но не знал, как сказать об этом мне.

– Отстой.

Сисси вздохнула.

– Да, приятного мало. После этого я видела его лишь на страницах «Фейсбука». – Бун удивительно вскинул брови, и она продолжила: – Я не слежу за ним, честно! Они с женой – да, они поженились – появляются периодически в списке возможных друзей, и я действительно рада за них, но еще больше рада, что у нас не зашло так далеко. Мы ведь не были… родственными душами.

– Ты веришь в родственные души?

– Спрашиваешь так, будто мы говорим о Санта-Клаусе. Ты можешь не верить, что они иногда встречаются, но я все же верю.

Бун придвинулся ближе и сказал:

– Разъезжающего на оленях по небу толстяка в красном костюме не существует.

– Не слышала о таком, – улыбнулась Сисси. – В моей голове просто звучала песня «Рудольф – красноносый северный олень».

Бун улыбнулся в ответ, и она опять ощутила некую связь между ними. Сисси снова показалось, что он в какой-то степени ей подходит, и по телу пробежала легкая дрожь.

– Ты замерзла?

Его заботливый тон окончательно ее обезоружил.

– Нет. Просто этой ночью я кажусь себе немного сумасшедшей.

– Неудивительно. – Он подвинулся еще ближе – так, что его теплое дыхание стало щекотать кожу. – А что случилось после вашего разрыва? Ты опасалась других парней?

– Какое-то время да. Я уехала домой, чтобы зализать раны. Родители и Нана, как мне показалось, были рады моему возвращению. Вскоре я получила работу в библиотеке, сблизилась с Лори, но тот единственный, родственная душа, так и не появился. А время все шло и шло… И вот что мы имеем сейчас: тридцатидвухлетняя женщина просит малознакомого мужчину переспать с ней.

– Забавно то, что все это время я был рядом. – Бун намотал на палец ее локон. – И мы с тобой знакомы совсем не так уж плохо. В конце концов, учились в одной школе.

– Да, но…

– «Но» что?

– До вчерашнего дня ты меня не замечал.

Бун нахмурился.

– Нет смысла отрицать, чтобы еще больше не свести тебя с ума.

– Что значит «еще больше»? Я не сумасшедшая! – Сисси на мгновение зажмурилась, а потом добавила: – Ну разве что совсем чуть-чуть…

– Прости. – И прозвучало это вполне искренне. – Но не я один виноват: ты тоже не бросила мне ни слова за все эти годы.

– Потому что ты слишком высоко летаешь. Мне бы пришлось кричать во все горло, чтобы ты обратил на меня внимание. Согласись, метафора вполне уместна.

– Не хочу даже слышать об этом. Мы могли общаться на равных еще лет десять назад, но ты не сочла нужным. Это в твоем стиле, Сисси.

– Нет у меня никакого стиля.

– О нет, ты не права. Есть.

– У меня? Стиль?

– Ага. – В его глазах блеснули веселые искорки.

– Я не из числа предсказуемых особ, – возмутилась Сисси. – Ну ладно, возможно, в какой-то степени тоже предсказуема, но я борюсь с этим. И об этом тебе тоже, кстати, уже говорила.

– Что ж, давай поговорим уже о настоящем. – Бун резко поднял ее с кровати. – Мы будем сидеть в джакузи на задней террасе и смотреть на звездный небосвод. Я хочу немного согреть тебя, помочь забыть о том парне.

– Интересно, как много женщин там с тобой побывало?

– Не поверишь – ни одной! Сюда не ступала женская ножка.

– Почему?

– Не слишком ли это личная история, чтобы делиться ею с малознакомой женщиной? – Бун подвел Сисси к двери, которая, судя по всему, вела в ванную. – А теперь разденься. Если стесняешься, можешь взять купальный халат.

«Ну и наглец!»

Сисси стало жаль, что у нее не было времени на размышления. Она по-настоящему ощутила, что жизнь ее обретает безумный оборот, когда повесила свое простенькое и поношенное нижнее белье на вешалку и облачилась в хлопковый мужской халат, в нем она почему-то почувствовала себя необыкновенно женственной. Взглянув на себя в зеркало, Сисси заметила, что щеки ее и губы практически одного цвета. Поцелуи с классным парнем преображают внешность лучше любого макияжа.

– Продолжай в том же духе, – прошептала Сисси своему отражению. – Ты все сможешь. Именно ты, плутовка, ты!

Она смогла бы быть девушкой самого Элвиса, но в глубине души все еще боялась, вероятно, из-за того, что последняя близость с мужчиной у нее была очень давно. Она посмотрела в свои извечно любопытные глаза, окинула взглядом высокий лоб, нос – аккуратный и изящный, подбородок, который был по обыкновению строптиво задран вверх.

Выйдя из ванной, Сисси обнаружила, что Бун остался в одних боксерах. Ей стало интересно, не подрабатывает ли он во время поездок в Нью-Йорк моделью для рекламных стендов компании «Келвин Кляйн». Если нет, то ему следовало бы попробовать, поскольку его фотографии будут фантастически смотреться на стендах Таймс-сквер.

– Готова? – спросил он так непринужденно, словно между ними не происходит совершенно ничего особенного.

– Конечно, – усмехнулась Сисси, вдруг почувствовав себя так, словно ей предстояла операция, а оперировать ее будет Бун, и постаралась немедленно избавиться от этого ощущения.

Бун привел ее на заднюю террасу, и Сисси обратила внимание, что ветер стих, однако было очень холодно, так что вряд ли она сможет полностью раздеться здесь. Ни за что!

– Не беспокойся, – сказал Бун. – Садись на край и опусти ноги в воду. Сейчас выпьем шампанского, и ты немного согреешься. А после, когда поймешь, что готова, мы разденемся.

– Но здесь так холодно, что от воды исходит пар! – Сисси постаралась говорить так, чтобы не выдать своего беспокойства. – Что-то не хочется проверять на прочность свою иммунную систему, да и болеть тоже. Сейчас я должна бороться с тобой за библиотеку и улаживать дела со страховой компанией по случаю разрушения половины моего дома.

– Ты не заболеешь. Теплая вода и секс пойдут только на пользу.

– Я думала, это слоган Гиннесса.

– На сегодня я его позаимствовал, – рассмеялся Бун.

Террасу освещал лишь свет из спальни, поэтому Бун помог Сисси присесть, и она опустила ноги в темную теплую воду.

Внезапно свет в комнате погас – и в тот же миг зажглись тусклые лампочки на дне джакузи. Сисси подняла голову и увидела, как ярко светят на небе звезды.

– О боже! Какая красота!

Бун протянул ей бокал шампанского, а она не смогла его даже поблагодарить – так заворожил ее вид.

– О, это восхитительно! – разве что не простонал Бун.

Сердце Сисси замерло, когда она опустила глаза и увидела в джакузи его – голого. Его боксеры лежали рядом с ней. Воду покрывали бурлящие пузырьки пены, среди которых сидел Бун с бокалом шампанского в руке. Сисси очень хотелось рассмотреть, что там, под этими пузырьками, и одновременно она была рада, что не может этого сделать.

Сисси едва не дрожала от возбуждения, поэтому одним глотком осушила остатки шампанского, чтобы успокоить нервы.

– Не присоединишься ко мне? – предложил Бун.

Она резко вынула ноги из воды.

– Я все еще привыкаю к обстановке.

– Хорошо, как скажешь. Еще шампанского?

– Да, пожалуйста.

Сисси не сразу сообразила, что сейчас он встанет, а значит, ей предстоит увидеть то, что видеть она пока не готова, поэтому, одумавшись, выкрикнула:

– Нет! Нет, спасибо, не нужно! Мне и так хорошо. Я… э… поздновато уже много пить. Ну, знаешь, одного бокала, по-моему, достаточно. Ведь завтра утром на работу, о чем я совсем забыла…

Бун скептически посмотрел на нее и пробормотал:

– Как скажешь.

На несколько секунд воцарилась тишина, и для Сисси это было невыносимо. Бун сейчас думает о ней? Вероятнее всего, да. Но каковы именно его мысли? Сексуального характера? Или он смеется над ней? А может, и того хуже – жалеет?

– Ты о чем сейчас думаешь? – решилась она спросить.

Сделав добрый глоток шампанского, Бун сказал:

– Представляю, как ты сейчас скажешь, чтобы я закрыл глаза, пока ты будешь раздеваться, а потом, когда заберешься ко мне в ванну, попросишь их открыть.

– О!

Сисси поняла, что действительно пора забраться в ванну, и отставила бокал в сторону, почувствовав, как от шампанского слегка ослабло напряжение. Сбросив халат, она ощутила ледяное прикосновение воздуха к груди, животу и спине и поспешила сползти в воду.

Какое наслаждение! С холодного воздуха – в теплую воду. Пена окружила ее тело, поднимавшиеся со дна пузыри воздуха защекотали ноги, руки… И вдруг ее пальцев коснулись пальцы Буна. Сисси резко отстранилась, хотя и сгорала от желания коснуться этого пугающего, обнаженного мужчины, невероятно сексуального и сильного.

Сисси взглянула вверх, на окна комнаты, и, вспомнив книгу «Убить пересмешника», спросила:

– Ты читал Дика Фрэнсиса?

– Нет, – признался Бун.

– Жаль.

И в этот момент Сисси вспомнила, что собралась обсуждать одну из своих самых любимых книг с врагом. Перед ее мысленным взором предстали каталожные карточки и читательские билеты, которые будут вынуждены переехать в торговый центр именно из-за Буна, мэра этого города.

– Ты так усердно думаешь о чем-то, – заметил Бун.

Она в первую очередь библиотекарша, а вовсе не сторонница случайных половых связей. Об этом нельзя забывать!

– С чего ты взял?

– Когда решилась наконец залезть в воду, – сказал он хрипло, – ты забыла попросить меня закрыть глаза.

Глава 12

Когда Бун обвил своей ногой ее ногу и придвинулся ближе, Сисси перестала думать о своей любви к детективам Дика Фрэнсиса и роману «Убить пересмешника». Она вообще больше не могла думать ни о книгах, ни о библиотеке. Все мысли вмиг вылетели у нее из головы.

– Итак, – проронил Бун, сжав ее бедра своими и подняв на поверхность тучи пузырьков.

Пузыри прыгали вокруг них.

– Итак… – повторила Сисси, чувствуя некоторый страх, но в то же время и возбуждение, вызванное сексуальным тембром его голоса.

Этот невероятно сексуальный голос походил на потрескивание огня, веселое, светлое и теплое, и Сисси сразу представила себе тлеющие угольки, угольки самых смелых желаний, способных лишить остатков рассудка и вызывать приятное головокружение.

Она самым бесстыдным образом сидела совершенно обнаженная в джакузи вместе с Буном Бреддоком, и это при том, что едва знала его!

Между тем он положил руку на ее тело так, что пальцы почти касались груди. Одним нежным движением Бун подтянул ее еще ближе, и их бедра вплотную прильнули друг к другу. Сисси ощутила страх и одновременно нестерпимое желание – и попросила еще шампанского.

– Пожалуйста, – выдохнула Сисси, словно без глотка шампанского умрет.

– Нет проблем.

Бун был совершенно спокоен, как и полагается мужчине, привыкшему заниматься сексом с разными женщинами каждую ночь. Сисси стало интересно, продолжает ли он отношения с Джанель.

– Мы слишком торопимся. – Она осушила второй бокал и поставила его на край ванны. – Обычно люди проводят свое первое свидание одетыми.

– Именно так.

– Знаю, что предложила все это именно я, но…

Бун не проронил ни слова, ни единого проклятого слова! А Сисси так надеялась, что он поможет ей найти выход из этой ситуации. Любой джентльмен помог бы, но Бун просто смотрел на небо, попивая шампанское.

На глаза Сисси навернулись слезы, но она была уверена, что за густым паром Бун их не увидит.

Он же тем временем оставил свой бокал с шампанским и повернул ее к себе лицом.

– Если не хочешь продолжать, я дам тебе полотенце. Но если останешься, при следующей встрече я не стану делать вид, что ничего не было. И уж точно не буду ни с кем обсуждать события сегодняшней ночи. Но запомню каждое мгновение, потому что все будет отлично. В этом можешь не сомневаться.

Она медленно придвигалась к нему все ближе и ближе, не отрывая взгляда от его глаз, и вдруг обнаружила, как ее рука сама собой коснулась его шеи и начала поглаживать. Поглаживания распространились на спину, когда их губы встретились и Сисси оказалась у него на коленях, внутренней стороной бедер ощутив явное доказательство его желания.

Сисси на мгновение отстранилась, чтобы перевести дух, но Бун ухватился за ее ягодицы и вновь прильнул ко рту.

Их поза была очень сексуальной: Сисси сидела прямо на нем так, что Бун мог в любой момент легко войти в нее. Она слегка оттолкнулась, предоставляя ему чуть больше свободного пространства, чтобы он как можно скорее вонзился в нее, однако Бун, несмотря на неистовое желание, продолжал вести себя так, будто не замечал ее возбуждения.

– Это действительно можно делать в ванне? – попыталась намекнуть Сисси в надежде, что Бун начнет наконец действовать, потому что желание буквально сжигало ее изнутри.

– Конечно.

Его рука обхватила ее грудь и принялась круговыми движениями поглаживать сосок, в то время как другая придерживала за талию, но вдруг опустилась к животу и ниже, проникая между ног.

Сисси замерла, наслаждаясь ощущениями, – приятно, очень приятно.

– Ты прекрасна! – прошептал Бун.

Она расслабилась в его объятиях, и он проник двумя пальцами в ее лоно, прильнув губами к груди.

Все мысли испарились. Сисси напряглась, выгибаясь от удовольствия, так что кончики волос доставали до ягодиц. Бун же продолжал ласкать ее пальцами – подобного с ней никогда еще не делали.

Удовлетворение пришло так быстро, что у Сисси едва не свело судорогой спину. Она больше не замечала ни ванны, ни звезд – ей все стало безразлично. Уткнувшись лицом ему в шею, она прошептала:

– Не знаю, что сказать… Разве что… мне понравилось.

Бун улыбнулся.

– Это только начало.

Сисси снова ощутила прилив возбуждения и задрожала, но вовсе не от холодного воздуха обдувающего ее плечи. Всплеск энергии подтверждал ее готовность к сексу, готовность к чему угодно. Сисси показалось, что в этот момент в ней зародился целый мир.

– Давай сделаем это внутри, – предложил Бун.

Ночной воздух становился все холоднее, из леса доносились крики совы, где-то вдалеке гудел поезд, но здесь они были совсем одни.

Сисси подумала, как, должно быть, тепло в постели Буна, и сию же минуту ей захотелось оказаться там!

Но сейчас она не могла себе этого позволить: еще слишком рано.

Сисси тяжело вздохнула, сгорая от желания, и с неохотой отстранилась.

– Я кое-что хочу сказать тебе.

– Как, разве еще не все сказала? Я думал, речь о твоем сексуальном опыте, вернее, отсутствии.

– Нет, не только.

– Выкладывай.

Сисси посмотрела Буну в глаза. Ей с трудом верилось, что сейчас это действительно скажет:

– Я буду баллотироваться в мэры.

Бун рассмеялся.

– Очень забавно! Прямо представляю себе такую картину: ведем мы дебаты, вокруг журналисты, телевизионщики, а я внезапно вспоминаю твою обнаженную грудь, вместо того чтобы говорить о городском бюджете.

Он притянул Сисси ближе, и ее соски оказались совсем рядом с его ртом – отвердевшие, жаждущие прикосновений. Внизу живота снова разлилось приятное тепло.

И все же они должны остановиться: продолжать было бы ошибкой.

Сисси отстранилась, поднялась и вышла из воды.

– Я говорю серьезно. – Она взяла полотенце и обмоталась им. – Если мне удастся собрать необходимые подписи, я все еще могу успеть зарегистрироваться как кандидат. Не уверена, конечно, что эта затея увенчается успехом, но что мне терять?

– Сисси, это безумие.

– Никакое это не безумие! И тебе, наверное, интересно, откуда у меня взялась такая идея.

– Не отказался бы узнать.

– Эта мимолетная связь с тобой… Я решила попробовать что-то новое, после того как я… как ты, то есть мы, ну…

– Испытали высшее наслаждение? – подсказал Бун.

– Да, – быстро кивнула Сисси. – Перед моим взором сразу предстал баннер с надписью «Сисси Роджерс – наш мэр!».

– Отлично!

Он сейчас о чем? Сисси должна прекратить с ним всякие отношения, потому что действительно намеревалась баллотироваться в мэры.

– Возможно, когда-нибудь эта история станет частью твоей биографии, которую раскупят как горячие пирожки, когда ты займешь место в Белом доме. Кто знает, вдруг ты захочешь подняться еще выше?

– Твой сарказм неуместен.

– И тебя не смущает, что до выборов осталось меньше месяца, а ты, занимаясь сексом в джакузи с действующим мэром, решила занять его место?

– Совершенно.

Бун хлопнул ладонью по лбу.

– Я определенно отстал от жизни.

– Ничего личного.

– Ну да, особенно если учесть, что конкурировать ты будешь с тем, кто вел себя с тобой вполне… дружелюбно в этом джакузи.

– Знаю, слышать странно…

– А что станет с библиотекой?

– Я найду себе замену. В Уэстоне живет одна пенсионерка, бывший библиотекарь, которая иногда меня заменяет в течение недели летом, или если вдруг я заболею, или по какой-то причине остаюсь с Наной. Она будет рада помочь.

– А как же твой дом?

– Страховая компания покроет расходы на ремонт, я уверена. Ведь для этого мы и страхуемся. А я вовсе не намерена впадать в панику и бояться телефонных звонков и бумажной волокиты.

– В вашем случае ремонт будет весьма серьезный.

– Ну что ж, тогда обращусь за помощью к родителям. Ведь они же оставили мне этот дом.

– Вот как? А как насчет поисков временного жилья? Ты действительно намерена ввязываться в борьбу за пост мэра в такой сложный период?

– Мы с Наной останемся у друзей, даже если понадобится переезжать каждые два дня.

– Это очень тяжело. Если не для тебя, то для нее.

Плечи Сисси слегка поникли.

– Об этом я не подумала. Ты прав. Для нее и Декстера придется найти постоянное место. В любом случае мы справимся.

Сисси больше не собиралась показывать Буну свое обнаженное тело, но полотенце промокло и ей пришлось его сбросить и быстро – так, чтобы он не успел насладиться видом – прикрыться другим.

– Лучше нам видеть друг друга только в одежде, – пояснила она свои действия. – Теперь я твой соперник и, как только вникну в политические дела, стану достойным оппонентом. Может, даже организую движение за права женщин в политике…

– Я, пожалуй, тоже вылезу из воды, многоуважаемый оппонент и соперник, так что тебе лучше отвернуться.

Сисси не стала спорить.

– Можешь поворачиваться. Ну что, пойдем в дом? Ополоснешься в душе.

Бун с обмотанными полотенцем бедрами, крепко стиснутыми зубами больше не был любовником: с ней разговаривал мэр.

– Встречаемся на кухне.

– Хорошо. – Возле двери Сисси обернулась. – Эдвина сказала, что это единственный способ отстоять библиотеку, но тогда я не придала значения ее совету: мне это казалось невозможным, а потом на наш дом обрушилось дерево и…

– Тебя мастерски ублажил твой оппонент.

Сисси ведь должна желать продолжения – разве нет?

– Понимаю, ты злишься. – Она открыла дверь. – Кстати, спасибо за…

– О, не стоит благодарности!

Сисси взглянула на его обмотанные полотенцем бедра:

– Но мне действительно жаль, что так получилось.

– Не стоит. Забудь.

– Возможно, ты прав, – проговорила она тихо и направилась в дом.

Глава 13

На следующее утро Бун проснулся ни свет ни заря голодным и злым на весь мир, поэтому решил, что лучший способ справиться с ситуацией – это позаниматься на беговой дорожке (его ежедневный ритуал), а затем приготовить вафли. Кстати, делать это он умел превосходно. Бельгийские вафли ему не нравились, но только такие и можно было приготовить в старой печи матери. Но с его опытом и мастерством – а Бун называл себя шеф-поваром; да и кто это оспорит, если он сам себе дегустатор? – он знал, как нелюбимое блюдо превратить в любимое. Бун добавил немного крема, черники, кленового сиропа «Вермонт» и взбитого масла.

Он варил кофе и жарил бекон, когда на кухню в семь утра пришла Сисси. События прошлой ночи вмиг пробудились в голове Буна. Тут же перед мысленным взором предстали картины, как целовал ее обнаженную грудь, как Сисси выгибалась навстречу его ласкам, как стонала от удовольствия.

Если бы к этим картинам не примешалось ее заявление о желании баллотироваться в мэры, Бун пришел бы в прекрасное расположение духа, но ему было известно, что при сексуальной неудовлетворенности сложно пребывать в бодром расположении духа. Чтобы не поддаваться эмоциям, нужно постоянно заниматься делом, тем более что на сегодня запланировано несколько встреч, причем одна с пожилыми леди, которые шьют лоскутные одеяла для ветеранов. Кроме того, необходимо помнить, что он должен оставаться доброжелательным и открытым.

А Сисси скоро уедет – он дождаться не мог этого момента.

Она окинула сонным взглядом стены и пол – обычное поведение только что проснувшегося человека. Бун прекрасно знал свой дом, поэтому, конечно, не шагал по утрам так осторожно, как Сисси.

Он только что понял, о чем она попросила его вчера. И понял, что ей их короткое приключение в джакузи доставило огромное удовольствие.

Бун налил ей свежего горячего кофе.

– Большое спасибо. – Сисси взяла чашку. – Пахнет божественно, но не стоило так суетиться.

Он решил поддержать эту пустую болтовню из вежливости.

– Просто хотелось приготовить хороший завтрак. Сегодня у тебя трудный день. – Бун перевернул бекон на сковородке. – Нана уже встала?

– Да, и скоро начнет обзванивать наших знакомых, чтобы найти место для ночлега на следующую ночь.

– Отлично. – Мысленно Бун скрестил пальцы. – На столе лежит свежая газета.

– Спасибо.

Она подошла к столу и окинула взглядом первую полосу.

Сам Бун предпочитал смотреть новости по телевизору, но все равно каждое утро знакомился с прессой.

– Как Декстер?

– Хорошо. Ему очень удобно в кресле.

Голос Сисси звучал как-то слабо, и Бун предположил, что она все еще чувствовала смущение за свое поведение прошлой ночью.

На Сисси действительно навалилось множество проблем: библиотека, жилье, участие в выборах, – и Буну было ее почти жаль. Он вообразил, какой дурой она почувствовала себя утром из-за своего признания в том, что приняла решение баллотироваться в мэры во время любовных игр в джакузи.

Бун будет говорить с Сисси предельно вежливо. Так всегда поступают мэры: смотрят свысока на все проблемы и неурядицы, чтобы увидеть полную картину; именно это и позволило ему понять, что ей просто необходимы волнующие моменты, впечатления. У нее прямо на лбу написано: «Хочу секса, хочу веселья». Ей следует немедленно отложить в сторону все свои книги и перестать одеваться как ханжа.

– Я так осторожничаю, – откровенно начала Сисси, – потому что из-за выпитого вчера шампанского голова буквально раскалывается. У тебя есть обезболивающее?

– Держи, – сказал Бун, галантно протягивая Сисси пузырек с таблетками.

– Спасибо. – Она запила две таблетки кофе. – А что насчет вчерашней ночи?

– А что с ней не так?

Сисси посмотрела ему в глаза.

– Я ни о чем не жалею. Совсем.

Бун подцепил бекон на вилку.

– Правда?

У нее был такой тон, словно она пребывала в замешательстве. В действительности же Сисси просто вновь надела маску чопорной библиотекарши.

– И я по-прежнему намерена баллотироваться в мэры, – добавила Сисси, сделав большой глоток кофе своими соблазнительными губами, которыми целовала его всего каких-то восемь часов назад.

Вафли. Бун сфокусировался на вафлях. Но безуспешно. Можно долго смотреть на дым из трубы, но в итоге ты все равно сдаешься и обращаешь свой взор на женщину, которая почти сводит тебя с ума.

– Лучше всего забыть об этом, – сказал Бун. – У нас обоих впереди много дел.

Сисси зарделась.

– Но я не хочу ничего забывать. Мне понравилось. Очень.

Именно так разговаривают о сексе библиотекари! И Буна это заводило. Конечно, ей понравилась эта ночь. Как и ему. Между ними вспыхнул настоящий пожар страсти.

Но разве Сисси не знает правил? Если ты решил с кем-то порвать, то не стоит вести разговоры о том, что было, особенно если твой партнер…

Нет, Бун не жаловался. У женщин тоже могут быть свои причины. И он всегда вел себя как джентльмен, если дама не просила обращаться с ней грубо.

Он посмотрел на бекон, во время жарки развалившийся на кусочки, так что теперь его не требовалось резать.

– Сомневаюсь, что стоит продолжать этот разговор. – Бун открыл печь и вилкой поддел квадратные вафли, чтобы переложить на тарелку. – Теперь мы оппоненты и общаться должны на совсем другом уровне.

– У меня твердое намерение именно так и делать, когда я покину твой дом, – убедительно проговорила Сисси. – Но я чувствую, что должна сказать это, чтобы тебя не мучило чувство вины. Это я соблазнила тебя. И ни о чем не жалею.

– Ага. – Буну стало страшно жаль, что он не записал этот разговор на видео, чтобы потом пересмотреть. Он бы катался по полу от смеха над ситуацией, в которую попал.

– Кроме того, – и снова этот библиотекарский голос, – если уж я решила податься в политику, то начала с отличного места, не так ли? С маленького города, против человека, которого я вроде как знаю, мужчины, который хочет уничтожить мою библиотеку, но который в то же время приютил меня и мою бабушку, чего от него вовсе не требовалось, а также он… он…

Наконец-то она запнулась.

– Услужил тебе? – Бун бросил на Сисси серьезный взгляд. – Так вот я кто: мужчина, посвятивший себя службе, разного рода службе, как оказалось.

Сисси не рассмеялась. И даже не поморщилась.

– Можно сказать и так.

– Да брось, смешно же прозвучало.

– Ну хорошо. Просто я не привыкла в обществе мужчины шутить на столь интимные темы.

Бун вздрогнул. Воцарилась неловкая тишина.

– Более того, – продолжила Сисси с большим энтузиазмом, причиной пробуждения которого вполне мог быть кофеин (Бун сварил очень крепкий кофе), – я представитель семейства, проживающего в этом городе на протяжении многих лет, и все мои предки так или иначе проявляли политическую активность. И, как мне кажется, я выбрала неплохой способ начать свою политическую карьеру.

– Да уж. – Бун открыл шкаф с посудой и бросил через плечо на Сисси беглый взгляд. – Разумеется, у тебя нет желания попробовать себя в муниципалитете, где было бы проще привыкнуть к новому виду деятельности.

Нет, ей ни за что не выиграть у него на выборах. Стоит ли открыто заявить об этом? Всю ночь Буна терзал этот вопрос. С его стороны такое заявление звучало бы весьма высокомерно, но если ничего не сказать, а просто наблюдать, как она изводит себя в надежде на победу, а после терпит позорное поражение, будет и вовсе подло. Быть может, друзья откроют ей глаза на очевидное? Буну стало интересно, посвящена ли Нана в планы своей внучки.

Он не мог даже предостеречь Сисси во время дебатов – осторожно, намеками, – что шансов у нее нет, а устроить дебаты Бун намеревался сейчас, когда у него наконец-то появился оппонент.

Какая-то часть его была крайне раздражена, потому что он успел расслабиться из-за недостатка конкурентов и не хотелось что-либо менять, но другая часть твердила: «Пусть попытается: в конце концов, это будет забавно!»

Однако, по мнению Буна, нет ничего более отвратительного, чем сражаться со слабым, когда все предопределено. Как может неопытная в этом деле женщина, к которой его влечет с огромной силой, противостоять ему, любимому всеми мэру? К тому же она Роджерс, а Бреддоки с Рождерсами никогда не пересекались. Испокон веков было заведено так: одни действуют, другие думают.

«Просто убеди ее, что в итоге ей все равно придется остаться в библиотеке, с книгами, которые она так любит».

– У муниципалитета нет такой власти, как у мэра, – совершенно справедливо заметила Сисси. – Я все прогуглила, так что имею обо всем представление. Мэр не просто номинальный глава, а действительно управляет городом, так что в муниципалитет я не пойду, а буду баллотироваться в мэры.

– А ты готова к тому, что тебя ждет на этом посту?

– Должна быть готова. Я воспринимаю это как вызов, который действительно хочу принять.

– Ясно, – бросил Бун. – А ты уверена, что сможешь убедить город в готовности занять этот пост?

– Роджерсы живут здесь с основания Кетл-Ноба. Мне не придется объяснять местным, что забота о городе – в моих интересах. И мне хватит интеллекта и силы духа, чтобы получить поддержку электората.

– А что с библиотекой? Как ты собираешься улаживать столько проблем одновременно? Тебе придется львиную долю своего времени посвятить предвыборной кампании, а обязанности мэра потребуют и того больше.

– Мне это не нравится, но я сделаю то, что должна. – Он услышал нотки упрямства в ее тоне. – Ты ведь сам не откажешься от своего решения перевозить библиотеку?

– Конечно, нет.

– У меня к тебе есть предложение, – задумчиво проговорила Сисси и подошла ближе.

Господи, лучше бы она этого не говорила! Воображение тут же услужливо подсказало, что она может предложить. Любовные игры в его постели в обмен на отказ от передислокации библиотеки? Тяжкое же Буна ждет противостояние!

Он ощутил давление в паху.

«Разберитесь уже в себе, мистер мэр!» Бун достал крем, и тут же поймал себя на мысли, какие части ее тела хотел бы этим кремом намазать. Почему-то сейчас она выглядела необычайно привлекательной: растрепанная, с чуть помятым после сна лицом, даже усыпавшие ее нос веснушки казались довольно симпатичными.

– Что, если я назову авторов, произведения которых тебе понравятся не меньше Дика Фрэнсиса? Я бы подобрала тебе литературу по вкусу. Можно даже составить список книг, которые заставят тебя позабыть обо всем на свете!

Возбуждение обезоружило Буна.

– Вероятно, тебе следует предоставлять подобные услуги через Интернет.

Ни одна женщина не вызывала у него столько эмоций с тех пор, как впервые поцеловался, а было это в третьем классе.

– Возможно, я так и сделаю, – ответила Сисси. – Хотя «Амазон», например, и так приводит перечень книг, которые тебе могут быть интересны, основываясь на выбранном тобой произведении. Но я буду подходить к составлению списка предпочтений с большей ответственностью.

Сисси отставила чашку с кофе в сторону и чуть склонилась вперед, словно хотела поделиться с ним секретом успешного инвестирования от Уоррена Баффетта[7] или намерена сообщить частный номер телефона самого папы римского.

– Хорошая книга может в корне изменить твою жизнь.

Сам Бун ни за что бы не догадался, да ему бы и в голову не пришло размышлять о чем-то подобном, и это заявление задело его за живое.

– Персональный список литературы… Что ж, звучит неплохо. Но, спасибо, я откажусь, – процедил он сквозь зубы.

Вафли испеклись, и Бун, предложив Сисси стул, поставил перед ней тарелку с завтраком. Она съела все с аппетитом, чем доставила ему огромное удовольствие, не говоря уже о коротеньких восклицаниях вроде: «Потрясающе!» и «М-м, как вкусно!»

Как забавно! Сисси, которую Бун всегда считал замкнутой и скромной, по крайней мере именно такой она была в школе, не стесняясь умяла три вафли, шесть кусочков бекона, две ложки крема, половину чашки черники, выпила две чашки кофе и погрузилась в работу. Теперь Бун вынужден признать, что эта новая нынешняя Сисси, страстная любительница книг, пылкая любовница и обладательница завидного аппетита, шокировала его и интриговала. Такое сочетание: чопорность, сексуальность и любовь к вафлям – завораживало, и Бун хотел ее.

А это очень плохо.

Раздавшееся из гостиной пение Наны вернуло его в реальность.

– А где кофе? – остановившись в дверном проеме в позе детектива, вопросила пожилая дама.

– Вообще-то всем известно, что по окраинам Кетл-Ноба бродят страшные медведи, которые подчиняются только нам, – ответил Бун. – Они особенно злы по утрам. Большинство из них передвигаются на двух ногах и в данный момент пребывают на кухне.

Его ответ был банален, но все же вызвал у Наны усмешку. Дама устремилась к чашке, и Бун предложил ей крем и кусковой сахар, приобретенный в местном неприметном магазинчике, где он обычно покупал заменитель сахара для матери.

– Прошу прощения, – сказала Нана, обхватив ладонями чашку, – сперва мне следовало пожелать доброго утра.

– Да ладно, не для всех подъем на рассвете – радость, – заверил ее Бун и сразу почувствовал себя лучше: наконец-то мысли о сексе покинули голову.

Он мысленно воздвиг вокруг своего разума кирпичную стену в надежде, что ни одна запретная мысль не сможет сквозь нее пробиться, иначе ему не удастся ни на чем сосредоточиться весь день.

– Нана, ни о чем не переживай, – успокоила старушку Сисси. – Звонки в страховую, поиски жилья, вопросы Эдвины – со всеми справимся.

– Конечно, справимся, дорогая. – Нана похлопала внучку по плечу.

Бун тем временем закончил приготовление завтрака для себя и Наны. Сисси допивала свой кофе. За столом они вели простой и непринужденный разговор, никто и словом не обмолвился о старом дереве, обрушившемся на крышу их дома, и проблемах, за этим последовавших. Но всякий раз, когда смотрел на Сисси, Бун вспоминал вечер в джакузи, поэтому старался фокусироваться на Нане: интересовался последним шоу, которое она смотрела, спрашивал, какую музыку предпочитает, где провела самое незабываемое путешествие…

Время шло, и хотя Буну нравилось их общество, им пора было уходить: с каждой минутой терпеть присутствие Сисси ему становилось все труднее.

Он уже собрался было доесть последнюю вафлю, поскольку гости заверили, что сыты, – когда в дверь постучали, причем уверенно, громко.

– Кто это? – изумилась Нана, так что вилка и нож в ее руках замерли над тарелкой.

У Буна заныло сердце. Кто бы ни стоял у двери – мать, отец или сразу оба, а в том, что это родители, он не сомневался, – это задержит его столь желаемое прощание с Сисси. Бун поднялся:

– Я почти уверен, что это мои родители. – И после паузы, дав возможность обеим осознать услышанное, добавил: – Мне жаль, леди, но веселье окончено.

Глава 14

Пожилые люди хоть и себе на уме, но тоже замечают многое. И Нана вовсе не дура. Пока тихо ела вафли и пила кофе, старушка вспомнила предыдущий день: как Бун танцевал с Сисси на заднем дворе здания библиотеки; как предложил им переночевать у него, причем сделал все возможное, чтобы обеспечить им максимум удобств. Разумеется, воспитание не позволяло Буну проявлять неуважение или безразличие к старшим, но Нана подозревала, что дело тут не только в ней.

Он так старался ради Сисси.

– Бун! – послышался голос чопорной Бекки Ли Бреддок, который Нана находила довольно приятным и обладательнице которого в некоторой степени даже завидовала.

– Доброе утро, мама! Привет отец! – сказал Бун, открывая входную дверь.

В коридоре раздались шаги трех пар ног – двух в уличной обуви и одной – в домашних тапочках, а мгновением позже все семейство Бреддоков, за исключением сестры Буна Дебби и ее детишек, предстало перед гостями.

Боже, храни женские сердца! Этот мужчина даже перед кухонной плитой, руки в боки, точно король из мюзикла «Король и я», и в поношенных джинсах, с растрепанными каштановыми волосами и легкой щетиной мог свести с ума любую особу женского пола независимо от возраста и пробудить в ней неукротимое желание зацеловать его до бесчувствия.

Нана видела по его глазам, что он крайне раздражен, и понимала, что причиной тому вовсе не внезапное появление родителей. Напряжение висело в воздухе все утро и определенно связано было с Сисси. Агрессия между ними казалась почти осязаемой. И это в дополнение к тому, что ночью Нана просыпалась и, решив проведать внучку, не обнаружила ее в постели.

Будучи дамой корректной и любящей бабушкой, Нана не докучала Сисси попытками выяснить, куда она подевалась. В конце концов, они просто могли внизу смотреть телевизор. И только утром, на кухне, Нана сразу все поняла. Влечение. Страсть. Их тянуло друг к другу, словно магнитом, хотя оба изо всех сил старались это скрыть.

Да, прошедшей ночью между ними точно что-то было.

Сисси держала руку на животе, будто съеденный завтрак вызвал тяжесть в желудке. От Наны не укрылось ее волнение, и она догадывалась, что переживает внучка вовсе не из-за родителей Буна, а скорее из-за необходимости покинуть его дом. И ад покроется льдом, прежде чем Сисси себе в этом признается. Нана знала свою внучку, такую же упрямую, как и она сама.

Сисси выдавила фальшивую улыбку. Нана же улыбнулась искренне. Происходящее начинало ее чрезмерно интриговать.

Бекки Ли Бреддок, будто не заметившая ничего особенного, благоухающая дорогим парфюмом, с разметавшимися волосами и одетая по обыкновению элегантно, проскользнула в кухню. Замаскированный Пол Баньян, известный как ее муж Фрэнк, был предсказуемо одет в клетчатые штаны и розовую футболку-поло и шествовал прямо за супругой. Седые волосы этого мачо были аккуратно зачесаны набок, как у Боба Баркера из шоу «Цена удачи».

– Ну и кто тут у нас? – спросила Бекки Ли, переводя взгляд с Сисси на Нану и обратно.

Не слишком-то оригинальное начало разговора. Нана приложила все усилия, чтобы не дать себе почувствовать их превосходство, но чувства взяли верх.

– Мы их прекрасно знаем, дорогая, – сказал Фрэнк. – Это Нана и Сисси Роджерсы.

Из его уст это прозвучало как приговор, и Нана ощутила себя оскорбленной. Слава богу, Фрэнк никогда не был мэром, зато сделал весьма неплохой бизнес на строительстве богатых поместий.

– Мы наслышаны о постигшем вас несчастье, дамы.

– И очень вам сочувствуем, – добавила Бекки Ли, покачав головой.

Услышав нотку искренности в ее голосе, Нана чуть расслабилась и откинулась на спинку стула.

– Благодарю за участие. Мы справимся.

– Не сомневаюсь. – Баритон Фрэнка, чуть скрашенный сочувствием, прозвучал так внушительно, что, казалось, на кухне задрожали стекла.

– Мама, папа, – встрял Бун, – в чем причина вашего визита в такую рань? Если бы я знал, что вы приедете, – он выдержал многозначительную паузу, – то приготовил бы завтрак, а так все уже съедено.

– Сын, – похлопал Буна по плечу Фрэнк, – все в порядке. Твоя мама вообще не ест по утрам, а я уже перекусил знатным куском куриного пирога.

– Вовсе не обязательно объявлять во всеуслышание, что ты позволяешь себе есть фастфуд, – буркнула Бекки Ли.

– Почему? – возмутилась Сисси. – Мне тоже нравятся эти пироги.

– Но они же… – Бекки Ли аж содрогнулась от отвращения.

– Это еда экономкласса – вот что она хотела сказать, – договорил за жену Фрэнк. – Она пристрастилась употреблять выражения со словом «класс» в последнее время.

– Отлично, мама и папа, – сказал Бун. – Вы только что оскорбили моих гостей. И меня, кстати, тоже, потому что я, как и большинство жителей Кетл-Ноба, обожаю эти пироги.

– Только не я! – солгала Нана.

– Правда? – обрадовалась Бекки Ли. – Сейчас достаточно гораздо более вкусной и полезной еды, чем непропеченные комки низкосортной муки в форме хоккейной шайбы. Но мой супруг, кажется, считает иначе.

– Пересели женщину из лачуги в особняк, и вот уже пища, которую обожала в детстве, стала для нее низкосортной и вредной, – пробубнил Фрэнк.

Нане он начинал нравиться, самую малость.

Бекки Ли взглянула на него, словно на опасную бактерию, и презрительно отвернулась. К сожалению, ее внимание переключилось на Сисси.

– Значит, вы провели тут ночь.

– Да, провели, мама, – поспешил вмешаться Бун, прежде чем Сисси успела вымолвить хоть слово.

О, у Буна ночь была не из легких! Нана сделала очередной глоток кофе, стараясь скрыть улыбку.

– А после завтрака вы, вероятно, намерены поискать себе жилье?

Бекки Ли была слишком умна, чтобы спрашивать об этом Нану, поэтому по-прежнему наседала на Сисси.

– Совершенно верно, мадам, – ответила Сисси, слегка побледнев.

– Мама… – предостерегающе протянул Бун, нахмурившись.

– Я же просто спрашиваю, – округлив глаза, притворилась дурочкой Бекки Ли.

– Вообще-то мы как раз собирались уходить, – сказала Сисси, поднимаясь.

Нане совершенно не хотелось бродить по Кетл-Нобу в поисках жилья, тем более что она не успела еще никому позвонить, но, поймав взгляд внучки, решила не противиться.

– Схожу за Декстером, – добавила Сисси.

– Декстер? – переспросил Фрэнк.

– Это наш кот. Он наверху.

– У тебя же аллергия… – прошептала Бекки Ли мужу.

– Сейчас начну чихать… – предупредил Фрэнк, поморщившись.

– Ну все. – Нана почувствовала, что эти двое начинают действовать ей на нервы, и встала из-за стола. – Нам пора.

– Понимаю, как вам не терпится уехать, – сказала Бекки Ли.

Раздражение Наны от тона, каким была произнесена эта фраза, достигло предела. Но что она могла ответить? «Нет, уходить я вовсе не хочу: мне и тут удобно»? Однако в таком случае Бун почувствует себя неловко, а он этого не заслужил, поскольку гостеприимно предложил им приют в своем доме.

Или же сказать: «Я бы хотела, чтобы купидон пронзил стрелой сердце моей внучки и вашего сына, так что задержусь здесь и понаблюдаю, как будут развиваться события».

Нет-нет. Если купидон замыслил свести этих двоих, ему придется придумать другой способ.

– Давно пора, – только и проговорила Нана.

Конечно, она имела в виду новую, активную и куда более интересную, жизнь Сисси. Быть может, ее легкий флирт с Буном положит этому начало.

– Удачи, – проронил Фрэнк.

Сисси по-прежнему выглядела так, будто переела вафель, и казалась чрезмерно опечаленной. Такую же гримасу она строила в детстве, когда кто-то пытался накормить ее горошком.

– Нет, отец, – вмешался Бун. – Дамы Роджерс никуда не поедут.

Святые небеса! Нане показалось, что у нее вмиг выросли крылья и она взмыла ввысь от счастья.

– И они, и их кот останутся здесь, – заявил он твердо, – до тех пор пока их дом не восстановят. Места всем хватит.

Нане хотелось сказать ему, что для него это, вероятно, не такая уж хорошая идея: вряд ли он получал удовольствие от стычек с Сисси и уж наверняка не желал влюбляться. На первый взгляд они совершенно не подходили друг другу, однако Нана знала, что противоположности притягиваются.

И Сисси, разумеется, возразила секундой позже:

– Нет, спасибо. Мы должны ехать. – Выражение ее лица было таким суровым и непреклонным, словно кто-то держал ложку с горохом у ее рта.

– Правильно, им пора, – согласилась Бекки Ли и посмотрела на супруга. – Думаю, ты мог бы подобрать им подходящее жилье. А Бун – холостяк, поэтому ничего не знает толком о гостеприимстве.

– Ну, я… – Фрэнк в растерянности окинул взглядом комнату.

– Пап, тебе не обязательно помогать, – успокоил его Бун. – Это мое дело.

– Ну а как же кот? Неужели отцу теперь нельзя будет приезжать сюда? – Бекки Ли взмахнула руками – слава богу, ей не приходило в голову играть в местном театре – и повернулась к Сисси. – А вы не боитесь, что поползут слухи?

– Слухи?

Сисси терпеть не могла сплетни, и по счастливой случайности, если какой-то ее поступок все же обсуждался, ей удавалось оставаться в блаженном неведении.

Бекки Ли одарила ее снисходительным взглядом.

– Вы не замужем, а Бун – самый желанный холостяк в округе Банкомб. Многим девушкам не понравится, что вы поселились у него дома. Вас будут обсуждать на каждом углу: ведь любой городок вроде нашего – просто улей интриганов и сплетников.

– В таком случае опасаться следует Буну, – парировала Нана, – потому что во всем городе, штате и даже стране нет девушки желаннее Сисси. Как бы ему не почувствовать себя объектом сплетен.

– Люди, пожалуйста, хватит! – воскликнула Сисси и посмотрела на Нану. – Мы все равно не можем остаться. Ты еще не знаешь, но я намерена баллотироваться в мэры.

«Господи, да что ж этой ночью произошло-то?!» – изумилась Нана и сказала:

– Замечательно!

Она-то прекрасно знала, насколько способно изменить человека чувство влюбленности. Ну и забастовки тоже, конечно. А также дерево, обрушившееся на родной дом. И все-таки любовь сыграла здесь наиглавнейшую роль – в этом Нана не сомневалась.

На лице Сисси засветилась улыбка Моны Лизы, что подтверждало серьезность ее намерений.

«Ура!»

– Вы собрались баллотироваться в мэры? – Бас Фрэнка едва не сразил Сисси наповал. – Против Буна?

– Ну теперь ты точно не можешь оставить их здесь! – В тоне Бекки Ли прозвучало неприкрытое торжество.

Бун лишь пожал плечами. О боже! Даже сейчас, опираясь на столешницу, с чашкой в руке он выглядел обескураживающе сексуально.

– Я уже знал об этом: Сисси поделилась своими планами.

Бекки Ли вздохнула: разыгравшаяся мелодрама начинала порядком ее утомлять.

– Да, поэтому мы не можем здесь больше оставаться, – кивнула Сисси. У нас уже есть план дальнейших действий.

Боже, ну что за дурочка! Впрочем, и Нане в молодости было свойственно ошибаться.

– Согласна, – фыркнула Бекки Ли. – Вы можете остановиться где угодно – вариантов миллион. А это… просто возмутительно.

Бун стоял грозный как скала.

– А что, собственно, здесь страшного мама? Мы с Сисси соперничаем за право занять пост мэра, и все. Это же не война.

– Ну, знаете ли! – возмущенно пробубнил Фрэнк, косясь на Сисси. – Я желаю услышать, юная леди, чем вас так не устроила работа Буна в качестве мэра, что вы решили занять его место. За последние полвека лишь в течение восьми лет Кетл-Нобом управляли не Бреддоки. А какой опыт в политике имеется у вас?

– Да никакого, – бросила Сисси и повернулась к Нане. – Нам правда пора.

– Поговорим наедине, – предложила Нана.

– Родители, вам, вероятно, тоже следует сейчас уехать, – сказал Бун.

– Но я хочу знать… – От ярости Бекки Ли чуть не топнула ногой.

– Вы правы: предложить нам остаться здесь – была плохая идея, – изрекла Сисси, однако по ее лицу любой, кто ее знает, понял бы, что она думает иначе и уходить совсем не хочет.

Нана улыбнулась Буну.

– А я бы с радостью пожила тут недельку-другую, дорогой.

Сисси открыла рот, чтобы возразить, но Фрэнк прервал ее раньше:

– Извиняюсь за свой французский, но у вас ни черта не выйдет, леди. Вас ни за что не изберут в мэры, так что лучше откажитесь от этой затеи прямо сейчас.

– Папа, – огрызнулся Бун, – ты говоришь не по-французски. Зато грубо. Очень грубо! – Поставив чашку в раковину, он повернулся к Сисси: – Мы все уладим. Сегодня же пойдем в почтовое отделение и заявим, чтобы некоторое время твою почту пересылали сюда.

– Весьма решительный шаг, – съязвила Бекки Ли. – Не сомневаюсь: леди поймут, чего тебе это стоит.

– Ты забыл про свои обязанности тренера, – добавил Фрэнк. – Сейчас же самый разгар футбольного сезона.

– И выборы на носу, – напомнила Буну мать. – Давай и в этот раз одержим блестящую победу. Я бы посоветовала устроить прием для всех влиятельных людей округа, пусть ты никогда и не делал этого раньше. – Она улыбнулась Нане. – Это в традициях Бреддоков.

– Да, об этом мы наслышаны. – Нана решила не упоминать, что ее Бреддоки никогда не приглашали на приемы. – И как результат, внезапно оказывается, что очередной Бреддок мэр еще до выборов.

– Справедливая реплика! – усмехнулся Бун.

Бекки Ли бросила на сына сердитый взгляд.

– Забавно, не так ли? – прервал молчание Фрэнк, прочистив горло. – Две старейшие семьи в городе за столько лет не могут найти общий язык.

– Зато теперь Бреддок и Роджерсы поживут немного под одной крышей, – сказал Бун.

– Я на это не соглашалась, – возмутилась Сисси, залившись румянцем.

– Я найду для дам жилье, – быстро проговорил Фрэнк.

– Нет, отец, – не пожелал уступать Бун. – Они останутся здесь. Останутся до тех пор, пока их дом полностью не восстановят.

– Не настаивай, пожалуйста. – Сисси вложила в эту фразу всю свою чопорность, что свидетельствовало о ее крайнем удивлении. – Я ведь еще ничего не решила.

– Не решила что? Жить ли в одном доме с мужчиной – соперником в соревновании за право занять пост мэра? – Бекки Ли вскинула руку к сердцу, дотронувшись до элегантной нити жемчужных бус. – Как-то это неправильно.

– Извините нас. Можно тебя на минутку, дорогая?

Нана не стала дожидаться вежливых ответов на свою просьбу, прежде чем увлечь Сисси в дальний угол кухни.

Внучка последовала за бабушкой, точно послушная овечка. Этот безумный разговор пробудил хаос в ее голове.

– Я не хочу никуда уходить, – тихо сказала Нана, через плечо внучки наблюдая, как весьма напряженно спорят Бреддоки: губы Буна крепко сжаты, Бекки Ли скрестила руки на груди, а Фрэнк теребит себя за ухо.

Сисси пришла в ужас.

– Я… я не могу.

– Очень даже можешь. Я вижу, что между вами с Буном что-то происходит, но ты с этим справишься.

– Но зачем? – Не стала ничего отрицать Сисси.

– Да просто сейчас вряд ли найдешь подходящее жилье – это я тебе гарантирую. Разумеется, спать можно и на раскладушках, и на надувных матрасах в злачных прокуренных помещениях, где по нам будут бегать собаки и работает всю ночь без умолку телевизор. Можно, конечно, и в отдельных апартаментах, на двуспальных роскошных кроватях, пусть даже ценой обязанности переодеваться к обеду, вести себя, как на светском приеме, и точно знать, какими столовыми приборами какую пищу есть. О Декстере я вообще молчу. А здесь мы можем чувствовать себя почти как дома. А тебе нужен дом. Да и мне тоже.

Сисси потупила взгляд.

– Даже не знаю…

– Обрати все чувства, которые в тебе пробуждает Бун, в энергию и используй ее, и не важно, какая она: позитивная или негативная. – Нана кокетливо закатила глаза. – Кстати, я не помню, чтобы ты когда-либо выглядела так хорошо, как сегодня.

– Быть может, причина в свежем горном воздухе, – проговорила Сисси. – Дом Буна располагается гораздо выше над уровнем моря, чем наш.

– Черт! Да что она плетет! В Буне причина, в том, что он делал с ней! Ничего не скроешь от этой Наны, так что не стоит даже пытаться.

Сисси вымученно положила руку на лоб.

– Господи…

– Дитя. – Нана взяла внучку за руку. – Дай наконец ответ.

Сисси опустила руку.

– Хорошо, мы останемся, но об этом никто не должен знать. Сегодня же поедем к миссис Хатлбери, чтобы все думали, что мы живем у нее. А если что-то пойдет не так…

– Мы все преодолеем, обещаю.

Нана обняла внучку, и они вернулись к остальным.

– Мы остаемся, – сообщила Сисси. – И пока будем делать вид, что живем у миссис Хатлбери, так что никому ни слова.

– Предчувствую веселые времена, – улыбнулась Нана.

– Отлично. – Во взгляде Буна сверкнули озорные искорки. – Мама, папа, вы еще побудете тут немного, пока мы все не уладим?

– Нет, не думаю. – Бекки Ли демонстративно посмотрела на эксклюзивные золотые часики.

– Нас ждут дела, – прогремел бас Фрэнка, от которого у Наны едва не остановилось сердце.

– Жаль, – проговорил Бун, и было очевидно, что ему пришлось приложить усилия, чтобы это прозвучало искренне.

Бреддоки покинули кухню и направились к выходу. Нана едва сдержала смешок: наверняка желание насолить родителям стало для Буна главной причиной просить Сисси остаться у него, и она решила ему подыграть, чтобы дать почувствовать вкус победы. Однако Нана знала, что вкус этот очень недолго будет сладким: Сисси, со своим желанием все держать под контролем, самомнением, уверенностью в собственной правоте и практически полным отсутствием чувства юмора, вскоре доведет его до точки. Если, конечно, у нее нет намерения всерьез измениться.

«Помоги ей в этом, Бун», – подумала Нана, провожая его взглядом. Ни она, ни Декстер уж точно вмешиваться не станут.

– На ужин вас ждать? – как ни в чем не бывало спросил Бун родителей.

Ах как он жесток!

– Нет, – с негодованием выдохнула Бекки Ли, – но спасибо, что предложил.

– Дел очень много, – раздраженно повторил Фрэнк.

– Надеюсь, мои гости не изменят вашу привычку заезжать ко мне практически каждый день, – решил подлить Бун масла в огонь. – А то я определенно заскучаю.

– Боюсь, на ближайшие пару недель у нас другие планы, – отрезала Бекки Ли.

– О да, – поддержал жену Фрэнк.

– Какая жалость! – Бун театральным жестом распахнул перед родителями входную дверь.

– Что ж, приятно было увидеться с вами, – проронила Сисси.

– Пока-пока, – проворковала Нана, чем окончательно вывела из себя Бекки Ли.

Это ей за утверждение, что на выборах победит Бун?!

Проводив родителей, Бун вернулся на кухню и с улыбкой провозгласил:

– Итак, добро пожаловать в мое жилище!

Он сейчас напоминал льва, который дает понять львице, что намерен добиваться ее благосклонности.

Сисси вся светилась, ярко-голубые глаза горели, но, несмотря на охватившее ее возбуждение, постаралась сохранить максимум серьезности.

– Благодарю за гостеприимство, – объявила она торжественно, скорее всего исключительно потому, что Нана попросила ее быть вежливой.

Но в действительности сказать Сисси хотела определенно другое, что-то вроде: «Я подожду. Не благодари, что согласилась, и не торопись с выводами».

Нана едва не рассмеялась вслух: «Эх, молодость!»

– Мы ценим твою поддержку, – сказала она тоном благорасположенной пожилой леди. – Постараемся не создавать проблем, особенно это касается Сисси, ведь она теперь твой оппонент.

– Не волнуйтесь, – широко улыбнулся Бун, и Нана постаралась сделать вид, что не заметила его взгляда на грудь внучки.

– Но Нана права, – поспешила добавить Сисси, храбро пытаясь предостеречь его от каких-либо поползновений в ее сторону. – Возможно, мы иногда и будем пересекаться на кухне, но в другое время…

– И даже этого можно избежать, – перебила ее Нана. – Будем есть наверху, смотреть телевизор тоже.

– Во всем этом нет необходимости, – заверил их Бун. – Все политические дебаты можно оставлять за порогом.

Нана еще раз убедилась, что этот мужчина отчаянно желает Сисси.

Господи, эти двое вели себя как тринадцатилетние подростки после первого в жизни поцелуя.

– Пообещай во всем советоваться со мной, хорошо? Моего жизненного опыта вполне достаточно, чтобы уберечь от необдуманных поступков. – Нана редко хвасталась своим опытом, но иногда приходится делать и это. – Не мешай Буну.

– Разумеется, не стану! – В голосе Сисси прозвучало раздражение.

Подобное обещание могла бы дать невеста с тремя женихами.

Нана положила морщинистую ладонь на руку Буна.

– Дай ей хотя бы неделю на сбор подписей. Нельзя, чтобы чувство вины подкосило ее энтузиазм. А это непременно случится, если Сисси будет чувствовать себя обязанной. По возвращении пусть она сама откроет дверь, возможно, немного помечтает о твоих вафлях и кофе – «и, вероятно, мастерстве великолепного любовника», – и пройдет к себе, прежде чем ты успеешь с ней поздороваться.

– Она? – Бун кивнул в сторону Сисси. – Не могу себе представить. Когда она наконец решит…

– Она упряма, я знаю, – прервала его Нана. – Но я старше и мудрее вас обоих. Вам самим не нужны лишние ссоры. Твои родители правы: если вы с Сисси будете бороться за пост мэра – это одно, но в другое время вам лучше не пересекаться. У тебя отличный дом, места хватит для всех нас, так что это вполне осуществимо.

Слава богу, на этом разговор закончился.

Глава 15

Неделя для Сисси выдалась долгой и тяжелой. Множество звонков в страховую компанию. Начало восстановительных работ в доме. Бун заверил ее, что архитектор, к которому он посоветовал ей обратиться, распланирует ремонт с учетом новейших технологий и с позволения Сисси даже улучшит дизайн дома. Рабочие разложили всю одежду Сисси и Наны по коробкам и привезли в дом к Буну.

Сисси удалось собрать почти все подписи, необходимые для включения ее в список кандидатов. Нана посоветовала ей вообразить, что все это просто пьеса, в которой Сисси играет роль успешного кандидата. Восприятие предвыборной кампании всерьез может неблаготворно сказаться на психическом состоянии.

Забавно, но стратегия сработала. Сисси с легкостью направлялась к влиятельным незнакомцам и знакомым тоже и спокойно начинала разговор. Ее застенчивая сущность была заперта, поскольку в пьесе бояться нечего.

Сисси сконцентрировалась на новом районе города, где недавно было возведено несколько квартирных комплексов. К собственному удивлению, здесь дела шли гораздо лучше. Сисси чувствовала себя настоящим кандидатом, когда местные жители жаловались ей на высокие налоги на воду и недостаток парковочных мест, а также интересовались, почему у начальной школы отсутствует талисман и на переднем дворе не стоит памятник патриоту колониальной Северной Каролины. Вопросы все поступали и поступали, а Сисси неустанно записывала их в блокнот на своем телефоне.

Быть мэром оказалось нелегко. И каким-то образом Бун умудрялся совмещать эту работу с другой. Сисси восхищалась им за это, хотя что-то в городе он игнорировал, а о чем-то и вовсе не знал или не хотел знать.

Впрочем, в этом нет ничего удивительного. За последнюю неделю он почти не проводил время дома. Во-первых, начались усиленные футбольные тренировки, а во-вторых, как Сисси прочла в «Баглере», на днях мэр принимал делегацию из Германии, планировавшую открыть завод по производству шин в десяти милях от Кетл-Ноба. Завод обеспечит сразу около двух сотен рабочих мест, так что дело это серьезное.

За последние семь дней Сисси видела Буна лишь трижды. Один раз – когда ночью пошла в его кабинет, чтобы взять книгу, и обнаружила его там, в окружении кучи документов.

– Школьные дела, – сообщил он, прежде чем она успела спросить.

Даже усталость и круги под глазами не убавили его привлекательность, и ее сердце опять пустилось вскачь. Сисси яростно жалела, что не может просто сесть к нему на колени и поцелуями прогнать все его заботы.

Второй раз она наткнулась на Буна в кухне, когда захотела молока, но тогда с ней была Нана. Сисси уже успела переодеться в свою старомодную фланелевую пижаму, поэтому залилась краской стыда.

Третья встреча случилась, когда она поднималась по лестнице, а Бун как раз открывал входную дверь. Сисси остановилась, поздоровалась и от всей души пожалела, что не может найти предлог спуститься.

Нана права: ей лучше держаться от него подальше: ведь именно он заварил всю эту кашу с библиотекой! С какой стати после всего этого она будет уделять ему внимание?

Ну почему Бун не только чертовски привлекателен, но и умен, прекрасно воспитан и… жутко сексуален? Пусть бы на его месте оказался любой другой мужчина в городе… Однако он – это он, Бун.

Сисси даже просила Нану собраться и переехать куда-нибудь из этого прекрасного дома, но та отмахнулась, заявив, что у них нет времени на подобную ерунду: она играла в пьесе, а у Сисси было полно других забот.

И вот настало время идти к Старле, где обычно собирались горожане. Сисси осталось получить всего четыре подписи, чтобы на законных основаниях вступить в решительную борьбу за пост мэра. Пока шла по Мейн-стрит – а это сорок минут, – Сисси собрала аж двенадцать подписей – это замечательно.

Сделав глубокий вдох, Сисси открыла дверь в заведение. Обычный гомон вмиг сменился гробовым молчанием, и взгляды многих посетителей за столами и у стойки устремились на нее. Сисси не была тут частым клиентом, к тому же в маленьком городе слухи разносятся быстрее лесного пожара, так что сомневаться не приходилось: почти каждый догадывался, зачем она пришла.

Все вернулись к своим занятиям, как только она подошла к стойке. Старла смешивала молочные коктейли, и Сисси подождала, пока она закончит.

– Надеюсь, вы получили мое письмо с выражением благодарности за еду, которую вы прислали на сидячую забастовку. Было очень вкусно. Еще раз спасибо.

Старла вытерла руки о фартук.

– Была рада помочь. И да, я получила ваше письмо. Должна признаться, меня всегда радуют благодарственные письма клиентов.

Сисси улыбнулась.

– Ну, должно быть, вы уже слышали, что я намерена баллотироваться в мэры.

– Слышала. И считаю, что это очень круто.

– Я тоже об этом наслышан, – вступил в беседу пожилой джентльмен, подошедший к стойке. – Забавно будет понаблюдать, как Бреддок и Роджерс вступят наконец в открытую борьбу.

Вот Сисси и представился шанс объяснить свою позицию.

– Имеет значение лишь то, – начала она осторожно, – что у нас не совпадают мнения относительно будущего нашего города. Я считаю, что мы должны делать все для его защиты, а это подразумевает в том числе и отмену перевода библиотеки за его пределы.

Старла поставила солонку с перечницей на меню.

– Думаю, ваши дебаты будут горячими. Я с удовольствием отдам свой голос – давайте поставлю подпись.

Сисси улыбнулась и, с готовностью протянув документ, пообещала:

– В следующий раз обязательно останусь на ленч.

– Надеюсь, вы сдержите обещание. – Старла подписала бланк и вернула листок Сисси. – Это ведь настоящее сердце Кетл-Ноба.

– А вы подпишете? – спросила Сисси джентльмена.

– Конечно, – пожал плечами мужчина. – Почему бы не понаблюдать за битвой двух издревле враждующих семей?

– Уверяю вас, никакой вражды нет. – Сисси надеялась, что их слышат и другие посетители. – Просто мы всегда преследовали разные цели, а сейчас они пересеклись.

– Звучит интригующе, – услышала она сзади женский голос.

Сисси обернулась и увидела актрису местного театра, по словам Наны, одну из лучших.

– Никто не осмеливался бросить вызов Буну с тех пор, как его выбрали впервые, и мне жутко интересно посмотреть, как он будет отстаивать свое право быть мэром. – Актриса протянула руку. – Я подпишу.

– Спасибо! – Сисси подала ей документ. Ее энтузиазм возрастал с каждой минутой.

– Сомневаюсь, что вы выиграете, – подписав бланк, заметила актриса, – и не согласна с вами относительно судьбы библиотеки, но в любом случае рада, что вы попробуете свои силы. В последнее время в Кетл-Нобе стало довольно скучно. Необходима какая-нибудь драма.

– Я не хочу драм. – Сисси пыталась сохранять спокойствие. – У меня имеются серьезные причины баллотироваться. И я бы не стала в это ввязываться, будь у меня другая возможность добиться желаемого. Я хорошо знаю наш город и его жителей и понимаю, что все хотят видеть мэром Бреддока, но нам необходимы перемены. Нельзя пускать все на самотек.

– Вы хотите сказать, что мэр Бреддок пустил все на самотек?

Ох, этот голос!

Сисси была готова к подобным столкновениям. Да, это, конечно же, она, Джанель, красивая и уверенная, как всегда.

– Здравствуй, Джанель. Я просто хочу сказать, что городу нужны свежие перспективы.

Джанель уперла руку в бок.

– Как мэр соседнего города Кэмпбелла, я не согласна. Бун – отличный мэр и прекрасный тренер школьной футбольной команды. Он преуспевает на обоих фронтах, а все потому, что знает, как достичь победы во всем.

Сисси больше не могла воображать, что все это игра, и снова стала собой: неловкой скромной библиотекаршей, даже задумалась на миг, не стоит ли одеваться во что-нибудь более привлекательное, чем ее обычные простые юбки, блузки и платья. А еще было бы неплохо обрести толику наглости.

– Мэр Бреддок, – начала Сисси, стараясь унять сердцебиение, – занимает свой пост уже слишком давно, и настало время перемен. А как он справляется с обязанностями тренера, не имеет к нашему делу никакого отношения.

– Не могу согласиться. – Джанель положила в рот подушечку жевательной резинки.

– Это ваше право, – бросила Сисси.

– А как вы собираетесь убедить городской совет принять вашу сторону? – разжевывая жвачку, поинтересовалась Джанель. – С чего бы им вас поддерживать, если опыта в политике у вас нет?

Сисси приосанилась.

– Я на протяжении восьми лет самостоятельно управляла городской библиотекой.

Джентльмен за стойкой зааплодировал, и это придало Сисси смелости.

– Прежде чем стать мэром, – парировала Джанель, – я была президентом Лиги сухопутных войск, а также «Мисс округа Банкомб». Дважды.

«Ой какие мы!»

– Хочу напомнить, что и я не умственно отсталая, – решила пойти в наступление Сисси. – Тебе бы оказать поддержку девушке, которая решала за тебя задачи по алгебре и научила отличать атом от молекулы. Еще вспомни, как в четвертом классе у аптеки я продавала выпечку вашей команды девочек-скаутов, потому что сами вы испугались немецкой овчарки, которая всего лишь высовывалась из-за забора на другой стороне улицы и даже не была спущена с привязи.

«Ну что, съела?»

Джанель покраснела как рак, а Сисси не могла поверить, что на сей раз действительно одержала победу.

– Привет, Сисси, – раздался знакомый голос, и позади Джанель появился Бун. – Как дела?

– Хорошо.

Ну вот: стоило его увидеть, и она вспомнила, как откровенно он улыбался во время танца на заднем дворе библиотеки. Эту же улыбку она видела в джакузи.

Ох уж это джакузи! Сисси многое бы отдала, чтобы забыть ту ночь, но это было невозможно, потому что ее тело отчаянно желало повторения.

– Прошу прощения. – Джанель едва ли не с остервенением жевала свою жвачку, в упор глядя на Сисси. – У нас назначена встреча!

Она как вихрь промчалась мимо, намеренно задев ее своей внушительной грудью.

– Увидимся позже, – попрощался и Бун.

Конечно. Дома.

Он тоже прошел мимо, но вежливо, не задев, лишь слегка коснувшись ее рукой, отчего Сисси ощутила легкую дрожь, вспомнив, как этими же руками он трогал ее в джакузи. Она даже не осознавала, сколько раз уже представляла себе его прикосновения с тех пор, как была вынуждена притворяться, будто они вовсе не живут под одной крышей.

Да, разумеется, они теперь оппоненты. Задача каждого из них – одержать победу над другим. Он это, очевидно, понял, и теперь настала очередь Сисси это понять. Ей пора уходить. Но она не могла, поэтому пошла за ними. Вероятно, сказывается влияние Наны, а может, Сисси стала излишне самоуверенна.

По пути к столику Бун и Джанель о чем-то говорили. Вот он проскользнул на свое место в кабинке, и Сисси, остановившись рядом, с улыбкой спросила:

– С кем вы встречаетесь?

Джанель округлила свои густо накрашенные глаза:

– А тебе-то что? Это официальная встреча.

– Касательно дел округа? – Сисси имела право это знать, в конце концов, она гражданка Кетл-Ноба.

Ну а если такого права у нее все-таки нет, значит, она просто зануда, которая сует нос не в свое дело и досаждает двум весьма привлекательным людям. Но даже если так, она хотела получить ответ на свой вопрос.

– Это действительно касается округа, – сказал Бун. – Мы намерены побеседовать с главой администрации округа о бюджете.

– Речь пойдет и относительно расходов на все организации Кетл-Ноба? – не унималась Сисси. – Мне все еще интересна дальнейшая судьба библиотеки.

– Так вот почему ты полезла в мэры, – самодовольно хмыкнула Джанель. – Чтобы уладить собственные дела. Газета своевременно оповещает о совещаниях администрации округа, и если у тебя имеются возражения или предложения, тебе следовало бы написать туда заранее, чтобы твой вопрос тоже поднялся на обсуждении.

Сисси больше не желала разговаривать с Джанель, поскольку ее манера общения обескураживала. Особенно теперь, когда она расстегнула кардиган и открыла любопытным взорам сексуальную шелковую блузку, белую в розовую полоску, отчего Сисси в своем верблюжьего цвета пуловере ощутила себя еще более неловко.

Она повернулась к Буну.

– Так о библиотеке они ничего не говорили? Или Эдвина по какой-то причине просто не написала об этом в статье?

Хвала небесам, декольте Джанель, кажется, не привлекло его внимания.

– Обычно она пишет о подобном. – Он достал мобильник и кивком указал на свободный стул: – Давай спросим. Присаживайся.

Сисси уселась рядом с Джанель, и та уставилась на нее, как на поганку. Действовать этой задаваке на нервы оказалось удивительно забавно, и Сисси улыбнулась.

– Вот мы и собрались, старые друзья.

– Что с тобой случилось? – нахмурилась Джанель.

– Помнишь девочек-скаутов?

Джанель снова пришла в замешательство.

– Это было очень давно. Люди меняются.

– А я нет. Мне по-прежнему нравится печенье «Тин минтс», а тебе?

– Нет. – Джанель тревожно поерзала. – Если тебе так интересно, теперь я предпочитаю темный шоколад. Он очень полезен, к твоему сведению.

«Не так полезен, как джакузи и секс», – хотелось ответить Сисси.

В этот момент она заметила, что по волосам Джанель ползет букашка. К счастью, Сисси нравились насекомые, а Джанель, еще будучи в отряде девочек-скаутов, не выносила даже упоминание о подобной живности.

Обернув руку салфеткой, Сисси потянулась к голове Джанель.

– Что ты делаешь? – воскликнула та.

– Пытаюсь дотянуться, – улыбнулась Сисси. – Помнишь хватку девочек-скаутов, а?

– Нет!

Джанель всегда любила врать – ведь все она помнила, и ее чрезмерно резкий ответ был тому подтверждением.

Бун вел малоинтересный разговор с Эдвиной о собраниях и совещаниях, но даже здесь голос его звучал так сексуально, что Джанель была всецело поглощена их беседой. В это время Сисси салфеткой подхватила букашку, а заодно и клок волос.

Джанель взвыла, едва не подскочив на стуле.

– Извини, мое кольцо запуталось у тебя в волосах.

Сисси положила смятую салфетку с жучком на колени, очень надеясь, что Джанель не заметит отсутствие колец на ее руках.

– Ага, – сказал Бун в трубку, после чего отклонил звонок и убрал телефон.

– Что сказала Эдвина? – Сисси была занята с Джанель, чтобы подслушивать разговор.

Тень досады промелькнула на чертовски привлекательном лице мэра Кетл-Ноба.

– Эдвина не смогла посетить собрание, поскольку была на утреннике, и отправила туда новенького репортера, но тот не справился и вскоре был уволен. Да и журналист из него никудышный.

– Ну и что? – Сисси проигнорировала раздраженный вздох Джанель. – Хоть что-нибудь он написал?

Бун помотал головой.

– В статье ни слова не было о библиотеке. Это явное упущение, поэтому в мэрии мы обязательно поднимем этот вопрос.

– Надеюсь. – Сисси не могла позволить, чтобы Бун сорвался с крючка, тем более что по-прежнему каждую ночь засыпала с воспоминаниями о его поцелуях в джакузи. – И Эдвине следует быть повнимательнее.

– Материал об этом есть в нашей, кэмпбеллской, газете. – Джанель достала помаду и открыла зеркальце.

– Ваша газета выходит всего раз в две недели, и печатают ее для Кэмпбелла, а не для Кетл-Ноба. Мне нет нужды ее читать, – сказала Сисси.

– Ну, – протянула Джанель, убирая помаду и зеркальце, – статья эта есть. В конце концов, это касается всего округа, не только Кетл-Ноба.

– Думаю, тебе следует попросить администрацию округа приостановить решение вопроса с библиотекой, – обратилась Сисси к Буну. – Посмотрим, сколько народ пожертвует средств библиотеке, прежде чем вы приступите к ее перевозке.

Лицо Буна приняло задумчивое выражение.

– Как только увижу кого-нибудь из округа, сразу скажу об этом.

Он подозвал официантку.

Оказалось, что она новенькая и зовут ее Зоэ.

– Приятно познакомиться, – сказала девушка, подойдя к их столу.

Она приняла заказ, а когда вернулась с пирогом и кофе для Буна и чаем для Джанель, сказала:

– Мой брат работает ведущим новостной программы на станции Эй-би-си в Ашвилле. Я, пожалуй, рассказажу ему о вас, мэр Бреддок и мисс Роджерс. Из вашего противостояния получится неплохое шоу – Бреддок против Роджерс. Я слышала, ваши семьи давно враждуют.

– Не то чтобы враждуем, – проронила Сисси. – Скорее не сходимся во мнениях.

– Она права.

Колени Буна под столом коснулись ее ног, но он не отстранился. Сисси тоже не шевельнулась, только посмотрела вниз, на салфетку на своих коленях, и приказала себе: «Отодвинься!» Но не смогла. Какая-то частичка ее упорно сопротивлялась.

А почему Бун не отстранится? Он вообще заметил, что коснулся ее? Следовало бы обратить на это внимание.

Сисси не могла взглянуть на него. В ней снова проснулось неистовое желание. Тепло, передавшееся ей от него, пробудило жар во всем теле, и Сисси вмиг вспомнила его умелые страстные поцелуи, которых она так жаждала, но не имела возможности получить.

Зоэ рассмеялась.

– Политические интересы не поднимают рейтинг канала так высоко, как решение личных проблем с пикантными подробностями.

– В этом нет ничего пикантного.

Сердце Сисси гулко билось от его прикосновения. Она прекрасно знала, что их с Буном проблема носит в том числе и пикантный характер, но сейчас должна была заставить себя думать о библиотеке. В этот момент Сисси ощутила шевеление внутри смятой салфетки, и ей пришлось встать.

– Прошу прощения, я должна отойти. Приятно было пообщаться.

– Взаимно, – вежливо ответил Бун, но Сисси заметила блеск в его глазах.

Он вспомнил ее обнаженной – в этом не было сомнений!

– Жаль, что ты не можешь задержаться, Сисси, – солгала Джанель и ради Буна выдавила фальшивую улыбку.

Сисси была раздражена и возбуждена, разумеется, из-за проблем, Бун тут ни при чем! Поэтому, когда попыталась аккуратно обойти Зоэ, столкнулась с мужчиной в деловом костюме, который оказался представителем администрации округа, и выронила салфетку.

Куда она упала, Сисси не видела, но внезапно раздался оглушительный визг. Опустив глаза, Сисси увидела, как букашка ползет по столу прямо к Джанель. Та вновь завопила и затопала ногами, в результате чего кофе и черничный пирог упали Буну на брюки цвета хаки.

– Черт! – Бун вскочил и уставился на расплывающееся на самом видном месте пятно.

– Держи скорее! – протараторила Сисси и, схватив другую салфетку, протянула Буну. – Не волнуйся, сегодня вечером я их выстираю…

Зоэ, пытавшаяся успокоить Джанель, застыла и уставилась на Сисси. Сразу же перестала кричать и Джанель.

– Что ты сказала?

Мужчина из администрации округа не выдержал:

– Я вообще-то тороплюсь. Не могли бы вы принять заказ?

– Минутку! – Зоэ переводила взгляд с Сисси на Буна и обратно, не спеша возвращаться к своим обязанностям.

– Надеюсь, у тебя найдется время переодеться перед встречей, – заметила Сисси.

– Разумеется, – совершенно спокойно ответил Бун, а официантку попросил: – Примите наконец заказ у этого человека, пожалуйста.

– Именно это я сейчас и сделаю, – ответила Зоэ, набирая эсэмэску. – Но прежде напишу брату, что два кандидата в мэры Кетл-Ноба живут вместе.

– Я этого не говорила, – возразила Сисси.

– Я тоже, – добавил Бун.

– А как насчет стирки? – поинтересовалась Зоэ.

– Это же просто смешно! – Джанель ускорила жевательные движения. – С чего бы это, Бун?

– Ну… это же временно, – пожала плечами Сисси.

– Так ты действительно ему стираешь? – Глаза Джанель округлились, и она перевела взгляд на Буна. – Это правда?

– Нет! – отрезал тот. – Я это делаю сам. Но Сисси и Нана в самом деле у меня живут и будут жить до тех пор, пока их дом не отремонтируют.

– А как же Хатлбери? – удивилась Джанель.

– Мы с Наной незнакомы с правилами этикета за столом, – с запинкой проговорила Сисси. – Боюсь, не в состоянии отличить даже столовую ложку от чайной.

Джанель вздернула свой идеальный подбородок.

– Ты хочешь сказать, что из всех жителей Кетл-Ноба Бун единственный, кто смог приютить вас с бабушкой после того, как на ваш дом обрушилось дерево?

– Нет, конечно, просто нам это удобно. Нана уже стара, и мы решили поступить так, как будет лучше для нее. И вообще это никого не касается.

Сисси представила, что находится у себя в библиотеке, и сразу обрела уверенность, глядя сверху на Джанель и Зоэ.

Официантка улыбнулась:

– Какая интересная история.

– А почему вы вообще работаете здесь? – изумился Бун, повернувшись к официантке. – Вам следует устроиться к Эдвине репортером.

– Может быть, я так и сделаю. – Глаза Зоэ засияли от новых перспектив.

Никто не обратил внимания, как букашка оказалась в блюдце Буна. Сисси смахнула ее в новую салфетку, прежде чем Джанель успела что-либо заметить, и, прихватив свои драгоценные документы с подписями, сказала:

– Я ухожу.

Тут она вспомнила о человеке из округа.

– А вам не следует трогать нашу библиотеку. Ни к чему хорошему это не приведет.

Глава 16

За всю прошедшую неделю Бун не разговаривал и почти не сталкивался с Сисси – спасибо Нане за установленные правила, – однако заметил, что она любит гулять возле дома. Наблюдая за ней во время таких прогулок, он оправдывал свои действия тем, что как хозяин этой территории имеет право знать, где находятся его гости и чем занимаются, особенно одна незамужняя особа, которая предпочитает скучные учительские юбки и блузы, надежно скрывающие все соблазнительные части тела. Только вот проблема в том, что прогуливалась Сисси обычно в коротких шортах и открытых топах, поэтому при одном лишь взгляде на нее кровь Буна закипала и никакая сила не могла оторвать его от окна.

Наткнувшись на Сисси в кафе, Бун немного стушевался, но теперь восхищался ее поступком: надо же, у нее хватило смелости пойти за ними к столику да еще и настойчиво поинтересоваться, о чем это они разговаривают. Ситуация стала казаться Буну куда как странной, когда Сисси вдруг ни с того ни с сего начала проявлять необъяснимое дружелюбие к Джанель, пока он разговаривал по телефону, но сразу все стало понятно, когда он заметил на столе ту пресловутую букашку.

Сисси вмешивалась буквально во все. Тогда за столом она, возможно, проявила лучшие из своих качеств. Бун не переставал удивляться, и, к своему стыду, в его голове пробудились воспоминания о той ночи в джакузи, которые стали еще ярче, когда он ненароком коснулся ее коленом. И ни она, ни он не предприняли попытки отстраниться.

Это было чрезвычайно эротично!

Пусть это всего лишь нелепое противостояние под названием «Кто отодвинется первый», но Бун отнесся к нему всерьез и остро ощутил отсутствие Сисси, когда она встала из-за стола. Это заставило Буна понять, что в его личной жизни слишком давно ничего не происходило.

Покинув кафе – где, вне всякого сомнения, тут же началось обсуждение их с Сисси отношений, – Бун направился к родителям, по пути стараясь думать о других проблемах, которые требовали его внимания.

Проходя мимо портрета Ричарда в натуральную величину, висевшего в передней особняка Бреддоков, где бывал множество раз, Бун, даже не глядя на полотно, мог воскресить в памяти добрый и в то же время мужественный взгляд своего тринадцатилетнего брата, хотя его даже не знал.

Ему множество раз рассказывали историю Ричарда, которого унесла страшная болезнь. Бреддоки были буквально одержимы умершим от рака сыном. Сколько Бун себя помнил, ему всегда во всем в пример ставили Ричарда, и он настолько привык к этому, что почти не замечал. Он любил родителей, понимал и знал, чем спокойнее относиться к их странностям, тем они адекватнее. И все было нормально до тех пор, пока их паранойя не привела к серьезным проблемам.

Однако исправлять что-либо сейчас было уже слишком поздно. Бреддоки настолько привыкли к такой манере поведения, а Бун так сжился со своей маской всепонимания, что забыл о пагубном влиянии подобного рода лжи, за исключением одного осеннего дня, когда это бремя оказалось для него невыносимым. С тех пор он ненавидел этот день, и сейчас, понимая, что вызывающая неприятнейшие из эмоций дата приближается, ощущал неприятное волнение.

Бун не хотел думать об этом сейчас. Его ожидала другая проблема, вероятно, не менее болезненная, и он с удовольствием сбежал бы от нее, но не мог.

– Я тут! – крикнула мать с кухни.

– А где отец? – спросил Бун, остановившись в проеме двери.

– В кабинете. – Бекки Ли подставила сыну щеку для поцелуя. – Как дела дома? Как твои гостьи?

– Все хорошо. Только вот сохранить все в тайне не удалось, и теперь весь город знает, что они живут у меня. Что ж, этого следовало ожидать, рано или поздно все равно узнали бы.

Бекки Ли тяжело вздохнула:

– Что теперь подумают люди, узнав, что ты живешь под одной крышей со своим оппонентом? Это ведь, мягко говоря, странно. И куда катится мир?

– Не переживай. Я не считаю, что это важно.

Она сжала губы и проговорила:

– А я уверена, что ты ошибаешься: важно, еще как важно! – Бекки Ли положила нож для чистки овощей на стол. – Я слышала, тебя пригласили в округ на какое-то важное мероприятие, где будет даже та самая певица, которая…

– За которой вечно бегает толпа поклонников из Голливуда…

– А также вице-губернатор. Боже мой! И ты отказался!

Бун не стал объяснять матери, что причина – завал на работе.

– Слушай, я хочу забрать одну книгу из своей старой комнаты.

– Да пожалуйста. – Ответ Бекки Ли прозвучал резковато.

Но все шло неплохо. Да, Бун брат Ричарда, но живет так, как считает нужным, принадлежит лишь себе, и даже у родителей нет права указывать ему, что делать.

Бун знал главные недостатки отца и матери: они часто бывали эгоистичны и жестоки, но все равно любил их и прощал. В конце концов, все люди не идеальны.

Бун, привлекательный амбициозный мужчина тридцати двух лет, читал, как ученик четвертого класса, потому что страдал от дислексии[8], однако удачно скрывал ото всех свой недуг – так посоветовали родители. Да Бун и сам не желал распространяться на этот счет, хоть и не испытывал стыда, но Бреддоки его стыдились. Все же вне родительского дома – на работе, на футбольном поле да и где угодно в городе – Бун был самим собой и совершенно не боялся ненароком обнаружить перед кем-то свой недостаток.

Кроме того, чтобы скрыть свои недостатки и подчеркнуть достоинства, он постоянно работал над собой.

Бун поднялся в свою старую спальню, нашел в ящике стола выцветшую открытку и, сев на край кровати, прочитал ее дважды, трижды, затем взял телефон и набрал номер.

– Привет, Элла! Это Бун.

– Бун! Как ты?

Элла была на четыре года моложе Буна и вела свой маленький бизнес – торговала гончарными изделиями собственной выделки.

– Хорошо. Давно не созванивались.

– Да, и правда!

Бун помолчал немного, глядя на открытку.

– Твоя мать говорила, что я могу в случае необходимости обратиться к тебе за помощью.

– Я и не отказываюсь. Буду рада помочь, Бун. Когда ты говоришь о маме, у меня возникает чувство, будто она все еще с нами.

– Да. Я скучаю по ней.

– Я тоже.

Бун вздохнул.

– Что ж… Я думал, что никогда не позвоню: надеялся самостоятельно решить эту проблему.

– Так, что я могу для тебя сделать? – мгновенно отреагировала Элла.

– Я постоянно прошу свою ассистентку читать мне нужные материалы, не объясняя, почему не делаю этого сам. Вот почему и стараюсь лишний раз не обращаться к ней с этой просьбой, а поэтому многое не могу контролировать. Например, я не в курсе, что пишут в «Баглере» о совещаниях в администрации округа, а новости узнаю только из разговоров. В последнее время я уделял много времени школе, поэтому упустил важный момент. В мэрии допустили очень серьезную оплошность, и я в шоке, что в муниципалитете никто не обратил на это внимания. Но работать так дальше просто невозможно.

– Понимаю.

– Я бы просил тебя читать «Баглер», а потом рассказывать обо всем, что мне следует знать. Особое внимание попрошу уделять статьям, посвященным собраниям в округе. К тому же как мэр я ежедневно сталкиваюсь с кучей бумаг, которые необходимо прочесть, не говоря уже о школьных документах и электронных письмах. Порой я сижу ночи напролет, чтобы все успеть.

– Бун, мне очень жаль.

– Да, в общем-то, ничего страшного. Правда, я всегда все держу под контролем, но вот в последние дни…

Бун рассказал ей обо всем, что произошло за последние две недели: и о появлении у него политического оппонента, и о продолжительных тренировках на футбольном поле.

– Я просто ничего не успеваю, – подвел он итог, – и мне необходима помощь. Предлагаю тебе должность моего личного ассистента на полставки.

– Я заинтересована.

– Очень рад. Я понимаю, у тебя уже есть работа и полно своих дел, но я буду хорошо платить. Мне просто нужен человек, который читает быстрее меня.

– Сколько часов в неделю тебе нужно?

– Десять-пятнадцать, зависит от того, как будешь успевать. Многое нам придется обсуждать по телефону, поэтому я дам тебе свой личный номер, чтобы тебе не пришлось связываться со мной через ассистента. Но иногда придется и встречаться. Я бы хотел сам приезжать к тебе и заниматься, как прежде занимался с твоей матерью.

– Согласна.

– Я буду парковаться на заднем дворе, хорошо? Не хочу, чтобы в городе кто-то знал о наших встречах.

– Договорились. У меня здесь полно свободного места. Я даже рада, что ты сам будешь приезжать, поскольку моя машина вряд ли до тебя доедет. Быть может, приступим уже завтра?

– Отлично! – Бун немного расслабился. – Спасибо. Заеду сразу после завтрака.

– Идеальное время. Дети будут в школе.

Каждый раз, когда Бун вспоминал о миссис Каррисон, у него болезненно сжимало горло.

– Я безгранично благодарен твоей матери, Элла. Без нее я бы не достиг ничего.

– Ваши слова трогают меня до слез, тренер, – с легким смешком ответила Элла. – Или, быть может, мне называть вас «мистер мэр»? Для меня честь работать с тобой. К тому же ты хорошо платишь, а гончарам в наше время живется нелегко.

– Я тебя услышал.

Они поболтали еще немного о детях Эллы и о том, каково ей живется одной, с тех пор как муж ее бросил, уехав из штата и оставив собственных детей без финансовой поддержки. Бун пожалел, что не предложил ей работу раньше, просто чтобы помочь, а положив трубку, порадовался, что их сотрудничество принесет пользу им обоим.

Но Бун никому не расскажет об этом, особенно родителям. Они не вспоминали о его «маленькой проблеме» с тех пор, как в шестом классе учитель обнаружил у него затруднения с чтением.

По словам матери, у Ричарда никогда не было подобных проблем. Как и у Дебби, которая стала профессором.

Бун один такой.

Глава 17

– Ты совсем не выглядишь как кандидат в мэры, – сказала Салли Сисси в библиотеке на следующий день. – А следовало бы поработать над своей внешностью: телерепортеры вот-вот нагрянут.

– Откуда ты знаешь?

Сейчас основной задачей Сисси было поддерживать в библиотеке максимально возможный порядок. В данный момент они с Салли работали над новым плакатом для доски объявлений: ученый червячок вылезает из своей норы в яблоке с книгой и декламирует: «Читать полезно!» Ватман подарили Салли в мясном отделе «Харрис титер», и она почти все нарисовала сама. Червячок получился довольно забавным, словно герой психоделического мультика, а написанные в облачке над его головой слова моментально бросались в глаза – шрифт был резкий и взбалмошный, как сама Салли.

Сисси понравился этот плакат. Она могла рассматривать его хоть весь день. Разумеется, книжный червь – это банально, однако у Салли червячок получился особенный. Взрослые, увидев его, скорее всего погрузятся в воспоминания о своих школьных годах, а дети просто не смогут не заметить такой яркий и броский рисунок. Хэнку Дэвису он тоже понравился. Они вместе с Салли даже покрутились и попрыгали вокруг плаката – сами они называют это «танцем червячка».

Беседа с дорогими людьми за рисованием плаката в библиотеке напомнила Сисси о том, что подобное никогда не повторится, если Буну удастся реализовать свои планы. Возможно, она надеется слишком на многое, и не факт, что, даже победив на выборах, она сможет убедить администрацию округа отказаться от слияния библиотек соседних городов, но Сисси решила идти до последнего: предпринять любые меры, лишь бы оставить библиотеку в Кетл-Нобе, хотя бы ради таких вот моментов в компании Салли и Хэнка Дэвиса.

Они делали эту библиотеку особенной. Да что там, они делали особенной саму жизнь Сисси.

Салли наконец дорисовала крутую шляпку на голове червячка.

– Заходила рыженькая журналистка, пока ты была в отделе детской литературы с семейством аманитов.

– Официантка Старлы быстро работает. – Сисси взяла почти пустую баночку из-под синей краски, думая, не заказать ли новую, и решила, что все-таки стоит.

– О, вообще-то с ними связывалась не Зоэ. – Салли горделиво выпятила грудь. – А я.

– Салли!

– Я не могла не позвонить им! Тем более что статья о забастовке так и не появилась.

– Ты права, – поникнув, сказала Сисси.

– Ты была так занята сбором подписей, а я как раз заменяла тебя, когда объявилась эта репортерша. Во время разговора она постоянно хмыкала, как же меня это раздражало! Хэнк Дэвис ее просто возненавидел. Мы были безумно рады, когда она ушла.

– Железный человек, – сказал Хэнк Дэвис, протягивая Сисси свою любимую книгу «Где Уолли?».

Конечно, она не откажется полистать книжку вместе с ним. Сисси взяла «Где Уолли?» и села за стол.

– Присаживайся, – указала она на соседний стул.

– Нет, она не может, Хэнк Дэвис. – Салли выхватила книжку из рук Сисси. – Завтра приедут люди с телевидения, а Сисси не готова.

– Почему же, готова! Я знаю, что говорить!

– Да всем все равно, что ты скажешь, потому что выглядишь неподобающе! Тебе нужен свой стиль, как у нас с Хэнком Дэвисом. Рыжеволосая леди сказала, что нельзя надевать одежду в горошек и в полоску. Они, кстати, также возьмут интервью у Буна.

– Эта семья не аманиты.

– Не уходи от темы! Сейчас тебя должны волновать только репортеры. Сделай прическу. Найди одежду поинтереснее.

Сисси взглянула на свое серое плотное облегающее платье и унылый розовый кардиган.

– Мне нравится, как я одета. Серый и розовый хорошо сочетаются.

– Твоей маме пошло бы, – бросила Салли, – но не тебе. Как думаешь, Хэнк Дэвис? Что, если Сисси надеть что-нибудь красное? Или оранжевое? Что-нибудь вроде того, что ношу я.

Хэнк Дэвис достал из стакана все карандаши и поставил обратно, но заточенными концами вверх.

– Это значит да, – пояснила Салли.

Сисси оставила карандаши в покое.

– Хорошо. Перед интервью попробую приодеться. Хотя зачем мне…

Входная дверь открылась, и в библиотеку вошла Лори.

– Она готова, Салли?

– Типа того.

– О чем вы говорите? – Сисси всерьез встревожилась.

– Сейчас мы с тобой отправимся по магазинам, – объявила Лори, – в новый торговый центр, что открылся около Ашвилла. Они выделят тебе личного продавца-консультанта на время шопинга, если ты собираешься отовариться на сумму не менее пяти тысяч долларов.

– Я не могу!

– Нет, можешь! – Лори взмахнула сверкнувшей на свету золотой кредитной карточкой.

– А потом ты пойдешь в салон красоты, – добавила Салли.

– Никуда я не пойду! – заупрямилась Сисси. – Мне нужно заниматься библиотекой.

– А мне и вовсе нужно заниматься дирекцией всей старшей школы. – Лори скрестила руки на груди. – Но разве я сейчас там?

Сисси была раздражена и растрогана одновременно.

– Ты ведь не бросила все из-за меня… правда?

– Черт, да, бросила, и именно из-за тебя! – огрызнулась Салли. – Мы тебя заместим. Мы с Хэнком Дэвисом последим за библиотекой, пока Лори делает из тебя конфетку.

– Конфетку? – Сисси оцепенела. – Но это совершенно неуместно!

– Знаю, – улыбнулась Лори. – И все-таки идея мне нравится. Ведь вас с Буном будут интервьюировать одновременно.

– Не могу больше держаться. – Салли начала свой «танец червячка», присоединился к ней и Хэнк Дэвис.

– Кстати, ты мне не рассказывала, что танцевала с Буном во время забастовки, – поддразнила Лори Сисси.

– Но все пошло не так, как я хотела! – сказала та. – Он схватил меня за руку и вытащил наружу.

Салли танцевала, а Сисси и Лори обменялись многозначительными взглядами.

– Железный человек! – воскликнул Хэнк Дэвис, кружась на месте.

– Смотри не врежься в меня!

Сисси почувствовала, что ее лицо побагровело от стыда.

– Ей нравится Бун, – сообщила Салли Лори.

– А кому он не нравится? – Лори уперла руку в бок и оглядела Сисси с ног до головы. – Теперь ты еще и у него живешь, а также стираешь ему.

Салли вмиг перестала танцевать и захлопала в ладоши, рассмеявшись так громко, что у Сисси заложило уши. Лори тоже захихикала. Хэнк Дэвис наклонился и внимательно посмотрел в лицо матери.

– Знаю. – Салли положила руку сыну на плечо, не переставая хохотать. – Не могу остановиться.

Сисси уже чуть не кричала от ярости, когда Салли наконец успокоилась и потребовала:

– Хэнк Дэвис, закрой руками уши!

Мальчик выполнил приказание.

– Если не можешь говорить это при нем, тогда молчи, – буркнула Сисси.

– Ну ладно. – Салли опустила руки сына. – Тогда не скажу.

Но по ее взгляду, как и по взгляду Лори, Сисси все поняла и покраснела еще сильнее.

– Я хотела скрыть это ото всех именно для того, чтобы на меня так не смотрели.

– Дорогая, – начала Лори, – как только ты переступила порог кафе Старлы, новость о том, что ты живешь в доме Буна, стала известна всему Кетл-Нобу. Все думали, что вы с Наной остановились у Хатлбери. Те же клялись и божились, что это правда.

– Потому что мы с Наной попросили их об этом, – пояснила Сисси.

– Я слышала об этом от сына, – сказала Салли.

Хэнк Дэвис стоял тихо и неподвижно, подобно статуе.

– Я ушла из школы раньше, чем Бун приехал на тренировку, – продолжила Лори. – Но мне сказали, что он ведет себя так, будто ваше совместное проживание ничего не значит.

– Потому что оно действительно ничего не значит! – Сисси снова рухнула на стул. – Просто дерево проломило нам крышу.

– Вы могли бы остаться у меня, – сказала Лори.

– Тебе и с мальчиками забот хватает.

– Это верно. Вы бы сейчас сидели на успокоительных, если бы остались у меня.

– А как насчет нас с Хэнком Дэвисом?

– Я вас тоже люблю, но…

– Возле нашего дома шикарный сад, – добавила Салли. – Лучший из всех, что ты когда-либо видела. Я в движении за маленькие дома. Слышала о таком? С нами только самые крутые.

– Да, но со мной Нана и Декстер…

– Все хорошо, милая Сисси. – Салли подошла и положила ладонь на голову подруги. – Ведь неплохо, что вы с Буном трах-трах.

– Ч-что? Нет никаких трах-трах! – возмутилась Сисси. К счастью, Хэнк Дэвис вроде не следил за их разговором. – Бун – мой политический оппонент!

Лори наклонилась к Сисси.

– Ты не ты. Что-то с тобой происходит, ведь так? Так, – ответила за подругу Лори, все еще поглаживая по голове. – Хэнк Дэвис, сходи за моей сумочкой. У меня там мятные конфеты. Сумка в машине. Стой снаружи, ешь конфеты и, если кто-нибудь подойдет к библиотеке, кричи: «Бу!» Я тебя позову, когда мы поговорим.

– Нет! – запротестовала Сисси. – Мы не можем так встречать посетителей!

– Делай что я говорю, Хэнк Дэвис! – Салли была неумолима. – Кричи: «Бу!» – пугай всех!

Хэнк Дэвис пошел к выходу.

– «Бу!» никого не покалечит, а только добавит эмоций нашему дню.

Лори взяла Сисси за руку.

– Ну что ты, милая? Что случилось?

– Ладно. – Сисси глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Я расскажу. Но это секрет, ясно? Потому что это совершенно ничего не значит.

Сисси рассказала о первой ночи в доме Буна, о том, как далеко они зашли и как великолепен он был, и осознала, что все это действительно что-то значит: она испытывала к нему чувство – сильнейшее в своей жизни.

Но это же глупо! Однако… он так хорошо целуется. И более того…

И именно этого «более» желала Сисси, каждую ночь вспоминая его поцелуи.

– У него даже колени особенные.

– Колени? – переспросила Салли.

– О да, – понимающе кивнула Лори. – Я помню эти колени еще со старшей школы.

В самом деле?

– Да ты счастливица!

– Нет, это он счастливчик, – возразила Салли, поглаживая Сисси по голове. – Ну а когда продолжите?

– Никогда.

Как только библиотеку перевезут – если, конечно, Сисси проиграет, – ей придется переехать куда-нибудь подальше, где ее не будут на каждом шагу преследовать глупые фантазии о сексе с красавчиком тренером. Сисси пора начинать нормальную жизнь. Наверняка где-то живет привлекательный умный парень, который полюбит ее с первого взгляда. Сисси в этом не сомневалась, но почему-то никаких эмоций эти мысли у нее больше не вызывали.

Лори выпрямилась.

– Ну все, пора ехать. Хватит попусту время тратить. Тебе нужно подкорректировать брови. Такие Буну вряд ли нравятся.

– Мне наплевать, что ему там нравится! – огрызнулась Сисси.

– Пора обратиться медком. А Бун будет твоей пчелкой. – Салли потянула ее за руку.

– Нет, – покачала головой Сисси. – Это я пчелка и так ужалю, если попытается тронуть мою библиотеку! Я принаряжусь для телешоу, если это прибавит мне голосов, но не для Буна! А ну все, прочь с дороги!

Она схватила свою сумочку со стола и направилась к выходу. Лори засеменила следом. Сисси не сочла нужным обернуться, чтобы посмотреть, что делает Салли.

Как только они вышли, из-за двери выпрыгнул Хэнк Дэвис с криком «Бу!», но Сисси даже не вздрогнула.

Глава 18

Придя домой, Бун особенно остро ощутил присутствие Сисси. Это плохо, потому что ему необходимо было сосредоточиться. Он пошел к себе в кабинет, запер дверь и позвонил Элле. Два часа спустя они завершили запланированное – дочитали один из документов администрации округа, который не успели просмотреть утром у Эллы дома.

Потом Бун долго пытался найти предлог подняться, однако там было все обустроено настолько хорошо, что гостям вряд ли потребуется что-то еще.

К тому же у него накопилось много дел в школе. Перед тем как заняться проставлением оценок в онлайн-дневнике, Бун собрался перекусить и разогрел полуфабрикаты. Быстро поужинав, он уже шел к лестнице, когда столкнулся с Наной и Сисси.

Только Сисси ли это?

Что случилось с ее волосами? Они изменились. Теперь отливали золотом при свете настенных бра, словно шелковые нити в гобелене. И выглядела Сисси так, будто только что у нее был потрясающий секс. Присмотревшись, Бун понял, что такое впечатление создавала прическа: теперь волосы иначе обрамляли лицо и лежали в хорошо продуманном беспорядке, а кончики были чуть завиты кверху, как у притворно скромной леди. Сисси, в джинсах и горчично-желтом пиджаке, никогда не выглядела лучше.

– Как дела, леди? – спросил Бун.

– Изумительно, – ответила Нана.

– В целом неплохо, – добавила Сисси, не глядя в его сторону.

Буну стало любопытно, что это с ней: уж не стесняется ли она своей новой прически? Или, может, Сисси испытывала неловкость из-за сцены в столовой: из-за той букашки, например, или из-за соприкосновения их коленей…

– Красивая прическа. – Буну очень хотелось сказать «фантастическая», но он пытался вести себя сдержанно.

– Спасибо. – Сисси адресовала ему скромную улыбку, и он наконец заметил ее очки.

А с ними что?

Больше никакой невидимой оправы! Линзы обрамляла оправа черепахового цвета, стильной формы, словно Сисси взяла их со страниц модного журнала. Но Бун не мог высказать свое восхищение и на этот счет. Если он сейчас осыплет ее комплиментами, Сисси решит, что раньше выглядела плохо, а это не так. Даже в своем прежнем виде она была достойна его внимания, а он ее не замечал.

– Я куплю тебе новые брюки, если пятна не отстираются, – сказала Сисси, ее голубые глаза выражали сожаление.

– Не нужно. – Бун, конечно же, не позволит ей стирать, а самому эти пятна никогда не вывести. – У меня они не единственные, да и, в конце концов, не ты все это на меня опрокинула.

– Боже мой, и все из-за какого-то жалкого жучка! – всплеснула руками Нана.

Прошлым вечером они не смогли обсудить эту ситуацию, потому что Сисси заперлась в спальне, а Нана была на репетиции.

– Он запутался у нее в волосах, – объяснила Сисси. – Но так как все происходило в кафе, то могло вызвать… некоторое недовольство у посетителей.

Бун понял, что словами «некоторое недовольство» она заменила другие: «истерию и вопли». Очень мило с ее стороны спасти мэра Кэмпбелла от такого позора.

– Меня удивила твоя любезность с Джанель: раньше вы ведь не особенно ладили.

– Что ж, теперь им придется ладить, – заключила Нана. – Только на твоем месте не стала бы этого жучка трогать и посмотрела, что будет.

На плече Сисси висела сумочка, похоже, леди куда-то собрались. Бун ощутил некоторую тоску от мысли, что останется дома один, хоть и знал, что ему нужно работать.

– Куда путь держите?

– Нам нужно сделать еще несколько снимков дома для страховой компании до заката, – ответила Нана. – Они только что прислали эсэмэску: хотят увидеть повреждения со всех возможных ракурсов, прежде чем дать «добро» на выплату.

В последние дни Бун был чертовски занят, однако нашел время проверить на сайте, как проходят работы по расчистке места падения и ремонту крыши. После этого страховая компания сразу же наняла лучших рабочих.

– Сегодня я показала им документацию, подтверждающую, что дерево регулярно подрезали, – сказала Сисси, – и заключение специалиста о его безопасности.

Да, этих дам из страховой компании не удастся обвести вокруг пальца.

– Могу я пойти с вами?

Бун подумал, что школьные дела подождут, а вот его гостьям может понадобиться моральная поддержка.

– Буду рада, если ты заменишь меня, – проворчала Нана, притворившись уставшей старушкой. Она хорошая актриса, но Бун ей не поверил. – Сегодня у меня первый свободный вечер с самых выходных.

– Тебе вовсе не обязательно идти со мной, – заверила его Сисси. – Я сама справлюсь.

– Двоим сподручнее, – возразил Бун, – а времени у нас не так-то много. Поедем на моем старичке.

Это был грузовичок «шевроле» 1965 года выпуска, зеленовато-синий, с желтым бампером.

Если Сисси не хочет его обидеть, а Бун знал, что не хочет, ей придется согласиться. Обняв перед уходом Нану, она направилась к двери.

Они были не на свидании, однако, спускаясь с ней по лестнице от парадной двери, Бун ощутил, что между ними повисла некоторая неловкость.

– Я видела, как ты ездишь по городу на этой машине, – сказала Сисси, когда они подошли к гаражу. – И всегда хотела прокатиться на ней.

– Правда? – Открыв ей дверь, Бун с трудом осознал, что все прежние годы они жили в одних горах, но ни разу не пересекались.

Внедорожник не спеша тронулся. Бун внимательно смотрел на дорогу – это было необходимо, так как малейшая ошибка могла стать фатальной. – Но присутствие Сисси отвлекало, особенно запах жимолости и хлопка.

В воздухе действительно повисло некоторое напряжение, и на то имелись причины, но Бун прилагал максимум усилий, чтобы вести себя как можно непринужденнее.

– Так неужели твои родители действительно оставили все заботы на вас с Наной?

Он въехал на территорию Роджерсов. Ничто не указывало на владельцев, кроме старого черного почтового ящика. Машина виляла и качалась, проезжая по дорожной грязи.

– Они очень заняты, – пожала Сисси плечами.

Теперь, когда дорога стала более безопасной, Бун позволил себе взглянуть на нее.

– Наверное. Должно быть, они сильно отличаются от моих предков.

На горизонте показался дом, и первое, что предстало их взгляду, – это распиленный на части и сложенный в стороне прежде красивый массивный дуб. Терраса и кухня представляли собой жалкое зрелище.

– Как это грустно, – проронила Сисси.

«У нее изумительный профиль», – подумал Бун, паркуя машину. Какое-то время оба молча смотрели на дом.

– Сколько историй было рассказано на этой террасе, – прошептала Сисси. – Сколько приятных моментов пережито на этой кухне.

– Все восстановят, и вы будете дальше счастливо жить в своем доме. – Бун обошел машину и открыл дверь для Сисси.

– Спасибо.

– Жаль, что я не могу отремонтировать все это прямо сейчас.

– А было бы здорово. – Сисси слабо улыбнулась.

– Давай сделаем так: будем снимать дом по отдельности, а когда приедем ко мне, сравним фотографии?

– Хорошо.

«Приедем ко мне». Почему-то Бун испытал особенное удовольствие от этой фразы.

Да что с ним такое? Совсем размяк. Ведь он действительно не хочет ни с кем делить свою жизнь – будучи слугой народа, он лишь часть времени уделял исключительно личным делам, – и уже точно не желает ничего менять.

Но сейчас Бун откровенно наслаждался: красивая женщина с камерой в руках выглядела необыкновенно сексуально.

– Стой! – крикнул Бун.

Сисси обернулась и, заметив нацеленный на нее объектив фотоаппарата, невольно улыбнулась:

– Так нечестно. Замри!

Она тоже сняла его. Бун привык фотографироваться: для газет, перед выборами, на осенних церковных праздниках, ставших особенно популярными в последние годы. Часто его фотографии помещал и «Баглер» – на полосу спортивных новостей.

– Из тебя вышла бы классная модель для рекламы стильной мужской одежды, – опустив телефон, заметила Сисси.

– Кто-то должен заплатить тебе за эти слова.

– Не-а.

На миг Буну показалось, что Сисси с ним флиртует, но она отвернулась и занялась съемкой дома. Ему захотелось подойти к ней, крепко обнять и осыпать поцелуями. Но, разумеется, ничего подобного сделать он не мог, поэтому прошел мимо распиленного дерева и начал снимать дом с другой стороны. Они пересеклись только раз.

– Какая пытка – стоять возле своего дома и не иметь возможности войти внутрь, – со вздохом пожаловалась Сисси.

– Да, пытка, – кивнул Бун, вкладывая в свои слова совершенно иной смысл: для него пытка заключалась в невозможности прижать ее к себе и поцеловать.

Он с усердием вернулся к съемке в надежде отвлечься от обуревавших его мыслей, однако тактика не сработала. Когда Сисси в очередной раз прошла мимо, и от нее повеяло ароматом шампуня, или духов, или чего-то там еще, вызывающего в голове образы цветов, кружев и прочих женских штучек, Бун едва не потерял голову.

– Думаю, я закончила.

– Уже? Так скоро?

– Ну да. А ты что, сделал мало снимков? – Сисси подошла к нему сбоку, едва ли не вплотную показывая фотографии на своем телефоне. – Вроде неплохо получилось.

– Да, мои тоже ничего. Пойдем посмотрим на закат?

Бун не осмелился взять ее за руку, а просто кивнул в сторону владений Сисси, где открывался вид на массивные горы и волшебный пейзаж, которые венчал алый закат.

Они вместе подошли к обрыву.

– Как можно жить где-то еще? – в восторге прошептала Сисси.

– Если бы в силу обстоятельств мне пришлось отсюда уехать, я бы всегда скучал по этим горам, – тихо ответил Бун.

– И я, – с улыбкой вздохнула Сисси.

В восхищении огромным прекрасным миром между ними словно пролегла невидимая нить и связала двух совершенно посторонних людей.

– Спасибо, что разрешила поехать с тобой. – Бун почувствовал, что в этот момент будет правильно и естественно взять Сисси за руку.

Она не отняла руку, даже слегка пожала его пальцы. Так прошло еще несколько секунд.

– Нам пора. Я обещала Нане посмотреть с ней «Джеопарди!».

Сисси адресовала ему самую робкую из своих улыбок и отошла в сторону, скорее отскочила.

Бун хмыкнул, но за ней не поспешил. Может, старого дерева и прежнего дома больше нет, но на земле Роджерсов осталось еще множество всего, что требует заботы и защиты: прекрасный вид, фамильная история, две потрясающие женщины. Ни одна страховая компания на свете не сможет восполнить все это в случае утраты.

Ноги Буна были явно быстрее, поэтому он оказался у грузовичка раньше Сисси и уже ждал ее, открыв дверь.

– Ну прямо настоящий джентльмен, – поддразнила она.

– Именно. – Его сердце пустилось вскачь, как у пятнадцатилетнего юнца на первом свидании.

Но о каком свидании, тем более романтическом, можно говорить, если Буну и Сисси уже перевалило за тридцать? Настоящая, страстная и романтическая, любовь не для таких, как они, а для тех, кто не связан обстоятельствами, семьей, работой, обязанностями; от кого ничего не ждут жители города; кому не приходится принимать важные решения и брать на себя ответственность.

Бун, захлопнув дверцу, подумал, что почти ничего не знает о Сисси. Можно было, конечно, расспросить Нану, но она и так подозревает, что между ним и ее внучкой что-то происходит. Ведь она специально не поехала с ними. Нана полагала, что ей удалось обвести его вокруг пальца, что ж, пусть забавляется, не жалко. Буну безумно нравилась эта чудесная женщина, но на поводу у нее он не пойдет.

– Каково тебе было расти в этом доме? – спросил он Сисси по пути назад.

– Я всегда думала, что у всех такие же родители, как у меня. Они не устанавливали никаких правил и обращались со мной, как с равной.

– Это удивительно.

– Их развлекали мои детские ответы на их взрослые вопросы, и они от души смеялись над ними. В бытность мою подростком всегда старались втянуть меня в различные интеллектуальные дискуссии. Они не могли уделять мне много времени, хотя и любили. Почти всегда они были заняты своими исследованиями, а все домашнее хозяйство взяла на себя Нана. Я ей помогала.

У Буна все было ровно наоборот: родители его всегда чрезмерно опекали. И до сих пор пытаются.

– Ты можешь себе представить, каково быть под началом Наны? – усмехнулась Сисси.

– Нет. Держу пари, вы постоянно делали друг другу всякие пакости.

– Только Нана. Я – нет. И родители, и Нана с детства учили меня быть собой, не зависеть от мнения окружающих. Только вот первые разве что не жили в стенах академии, в то время как вторая была повсюду: в магазинах, на сцене, в школе. Я же как-то мало общалась с людьми.

– В школе ты была очень застенчива, никогда не пыталась как-то выделиться, обратить на себя внимание, всегда соблюдала правила… Извини, если тебе неприятен этот разговор.

– Ничего. Ты прав. – Она улыбнулась, но Бун заметил грусть в ее глазах. – Я никогда не хотела быть «Мисс Независимость»: для меня это слишком страшно, но всегда мечтала быть другой, не такой, какая я сейчас. Как это сделать – не знала, поэтому придумывала рамки, в которые сама себя загоняла.

Последовала долгая пауза.

– Тебе нравится твоя работа? – спросил наконец Бун.

– Да. – Сисси вздохнула. – Признаю, что по большей части это довольно ответственное дело. Ведение каталогов, учет книг. Все должно быть расставлено строго по полочкам.

– У тебя обсессивно-компульсивное расстройство?

– Нет! Я просто очень аккуратная и организованная. Но вполне способна оставить дела на потом, если есть что-то более интересное.

– Например?

– Ну… что-нибудь захватывающее, например хорошее кино. Или книга.

– Или симпатичный парень?

– Нет. – Сисси с сожалением покачала головой. – Перестань издеваться!

– Я и не собирался. Ты сама говорила, что у тебя был парень в колледже, но неужели с тех пор…

– Я редко ходила на свидания. И не у нас в городе. Обычно это происходило после встреч с подругами по колледжу, которые иногда приглашали на праздники знакомых парней. Я знакомилась в основном на свадьбах, крестинах или днях рождения.

– А в социальных сетях не знакомилась?

– Нет.

– Я тоже.

– Я не имею ничего против: многие действительно так находят себе пару, но мне не нравится встречаться с незнакомцами, слишком сомнительно.

– Возможно.

– Ну, почему так не знакомишься ты – ясно.

– И почему же?

– Тебе это ни к чему.

Бун заехал в гараж и, заглушив двигатель, повернулся к Сисси, положив руку на спинку ее сиденья.

– Нет, не поэтому.

Воцарилось молчание.

– А скажешь почему? – спросила она тихо.

Он подвинулся еще ближе и коснулся ее волос.

– Нет.

Их глаза встретились. Взгляд ее серо-голубых глаз, скрытых линзами в модной оправе, светился пониманием. Но откуда ей знать, что ему нужно? Как она поняла, что ему действительно не хочется говорить об этом?

Другая бы настояла, но не Сисси.

В гараже было тепло и тихо. В лучах закатного солнца, проникавших в помещение через открытую дверь, медленно кружились пылинки. Скоро начнет темнеть: в горах вообще темнеет быстро.

Бун безумно хотел ее поцеловать, прямо сейчас, при свете угасающего дня, на лугу, под ясным голубым небом. Потом тоже, ночью, на простынях, где их тела распалятся и будут плавиться от страсти.

По ее чуть приоткрытым губам Бун понял, что она желает того же.

– Идем в дом?

– Да.

Ему захотелось себя пнуть. Он же не хотел уходить! Бун предложил это лишь потому, что боялся, боялся за себя, хотя и не знал, почему. Он всегда чувствовал себя уверенно с женщинами. Какая-то часть сознания твердила ему: «Забудь. Не медли. Иди, пока не стало поздно».

Однако они продолжали сидеть в машине.

Бун слегка потянул Сисси за локон, которого по-прежнему касался пальцем, и она поддалась. Когда они оказались так близко, что едва не соприкасались носами, он сказал:

– Я хочу поцеловать тебя.

– Лучше не надо, – мягко отказала Сисси, отстранившись лишь на дюйм. – Мы политические оппоненты.

Бун снял с нее очки и положил на приборную панель.

– Но это ведь не навсегда.

– Да. – Сисси отвела взгляд. – Но один из нас проиграет. Это, должно быть, довольно неприятное чувство.

– Об этом я не думал. Однако тот самый печальный момент пока не настал.

Она снова посмотрела на него и кокетливо вздернула бровь.

– Один поцелуй, не более того, иначе мы не сможем стать полноценными соперниками. Я буду за себя, а ты – за себя.

– Отличный план.

Сисси потянулась вперед, он наклонился ей навстречу. Поцелуй был долгим, медленным и глубоким. Бун моментально возбудился, но держал себя в руках, хотя мечтал ласкать ее губы – такие мягкие, теплые и податливые – не только губами, но и языком.

Она издала тихий стон и положила руку ему на шею, прямо над воротничком.

– Я хочу тебя, – прошептал Бун, легко касаясь губами ее рта. – Не могу забыть… хочу обнимать, трогать.

– Я тоже не могу забыть, – призналась Сисси. – Но мы должны.

– Я отказываюсь. – Он протянул руку и коснулся ее груди.

Она не отстранила его руку, томно вздохнула, и поцелуй продолжился. Какая эротическая пытка…

С тихим стоном Сисси отстранилась.

– Я не могу. Мы не должны так себя вести…

Она надела очки, будто они могли защитить. Расстояние между ними едва достигало половины фута.

– Тогда идем, да?

– Да, а то Нана будет волноваться. К тому же надо отправить по почте эти фотографии.

Сисси быстро закрыла окно со своей стороны, а Бун – со своей.

– Как все это глупо, – пробормотала она смущенно.

– Порой глупости – это хорошо.

Сисси рассмеялась: как же Буну нравился ее смех! – и сказала:

– Для меня ты запретный плод, и с психологической точки зрения здесь все ясно.

– А с мужской еще яснее: ты красива и сексуальна. Именно поэтому я хочу тебя целовать.

– Правда?

– Если бы раньше ты хоть раз взглянула на меня так, как смотрела пять минут назад, я бы тебе проходу не давал. И дело тут не прическе или очках, а в тебе самой.

Сисси покраснела и отвела взгляд, но потом снова посмотрела на Буна.

– Я действительно очень застенчива, но не со всеми. Члены моей семьи и друзья, например Лори, Салли и миссис Хатлбери, меня не смущают.

– У тебя очень забавные друзья.

– Знаю. – Сисси открыла дверь раньше, чем это успел сделать Бун, и вышла из машины. – Все нормально: женщина вполне может и сама открыть себе дверь.

Он прижал ее к дверце, снял очки и, касаясь губ, пробормотал:

– Будь прокляты эти выборы!

Глава 19

Сисси всей душой надеялась, что весь мир заметит, как официально и стильно она выглядит и как уверенно себя чувствует в день интервью для телевидения. В библиотеку она приехала в новых модных черных обтягивающих брюках, черных сандалиях и коротком, с принтом зебры, тренче, небрежно завязанном поверх светлой водолазки. Прихватила она и сумку со сменной одеждой.

Но когда обозначенная журналистка явилась с оператором, осветителем и человеком с черным рюкзаком, вероятно гримером, Сисси смутилась. Девушка оказалась не тем репортером, которого она ожидала: эта вещала в «Кофе по утрам», воскресной передаче, известной во всей стране.

– Энн Сильвер? Что вы тут делаете?

Энн улыбнулась именно так, как улыбалась по телевизору.

– Прошу, зовите меня просто Энн. А я могу вас называть Сисси?

– Конечно! – Сисси не могла оправиться от потрясения. – Но… но вы же ведущая на всю страну известной передачи!

Энн, судя по всему, спокойно относилась к своей популярности.

– Я думала, вас предупредили…

Сисси старалась держать себя в руках, но разве это так просто?

– Мне сказали, что приедет репортер из Ашвилла.

Энн улыбнулась, так что покрытые персиковым блеском губы соблазнительно блеснули.

– Коллеги из Ашвилла связались с нами, и мы решили, что получится неплохой репортаж для «Кофе по утрам». – Она окинула взглядом комнату. – Ваша история прекрасно впишется в концепцию программы. Это так по-американски: два кандидата в мэры одного города живут под одной крышей.

Сисси не хотела, чтобы ее показали на всю страну, и уж точно не хотела, чтобы весь округ узнал, где она живет. Ей было достаточно и того, что весь город сплетничал про них с Буном.

– Но проблема гораздо шире, – сказала Сисси, радуясь, что наконец-то обрела голос. – Я за сохранение старой библиотеки и традиций города, а Бун – за модернизацию.

– Какое очаровательное здание. – Слова Энн звучали искренне, а взгляд выражал озабоченность. Вероятно, именно неравнодушие помогло ей обрести такую известность. – Но скажу прямо: предмет вашей борьбы – дело вечное, такое происходит всегда и везде. Все стареет, Сисси, и мы вынуждены решать, сохранить старое или заменить его чем-то новым. Ваша же ситуация куда интереснее, потому что здесь не внутреннее противостояние в сознании одной персоны, а спор двух личностей.

Сисси охватила паника.

– Я могу хоть сейчас позвонить и потом переехать в другое место. И тогда ваша история утратит смысл.

– Да ради бога! – Голос Энн звучал вполне дружелюбно и спокойно. Звоните. Я подожду. Но если действительно все так обыденно, то мы сейчас же отправимся обратно в Нью-Йорк, а вашим ашвиллским репортерам скажем, чтобы больше не беспокоили нас по пустякам.

Сисси достала телефон, замерла, а потом убрала обратно, почувствовав себя очень глупо.

– Но моей бабушке он нравится, – сказала она в свое оправдание. – Благодаря ему она спит на удобной кровати и в отдельной комнате. Не хочу ее расстраивать.

Энн просияла:

– Да, значит, ей лучше остаться у него. Но как насчет вас? Вы переедете?

Черт бы побрал этих телевизионщиков! Они знают толк в подстрекательстве.

– Могу, конечно, – признала Сисси, – но семье лучше держаться вместе. К тому же мой внезапный отъезд станет лишь новым поводом для сплетен.

И это правда. Сисси ни за что не оставила бы Нану и Декстера в чужом доме. Да и просто глупо съезжать от потрясающе красивого умелого любовника. Но ведь дело же не в Буне, правда?

«Не ври себе, – твердил неумолимый внутренний голос. – Пусть ты и заботишься о Нане, но остаться ты хочешь из-за него. Не ври, не ври, не ври!»

– Я знаю, каково жить в маленьком городе, – покачала головой Энн. – Сама родилась в таком. Так что очень хорошо вас понимаю.

Сисси опустила руки на кленовый стол – тот самый, за которым сидели библиотекари многих поколений, – и сказала:

– Я хочу сделать акцент на причины, по которым решила баллотироваться в мэры. Жизненные обстоятельства тут ни при чем. Мне жаль, если вам это не понравится, но я не хочу освещать в интервью детали моей личной жизни.

Наконец на лице Энн промелькнула тень беспокойства.

– Хорошо. – После долгой паузы она собралась с мыслями и объявила: – Вот что я предлагаю: мы останемся беспристрастны. Сконцентрируемся на политических позициях двух мэров. Мы упомянем, что вы живете вместе, и объясним почему. Пожалуйста, согласитесь на эти условия. Вы сможете рассказать всей Америке, почему необходимо сохранить вашу библиотеку. Они не смогут проголосовать за вас, но ваше заявление может повлиять на обстановку в их городах.

Это был убедительный аргумент.

– Хорошо, – с неохотой согласилась Сисси. – Я согласна. Но рассчитываю на то, что вы не нарушите данное обещание, Энн.

– Уверяю вас: будь я мелким репортеришкой, который хватается за самые грязные сплетни, не видать мне такого успеха.

Сисси почувствовала себя лучше.

– А сейчас я хочу, чтобы вы немного собрались, – добавила Энн. – Будет весело.

– Весело?

Сисси снова запаниковала, когда увидела, как оператор направляет на нее камеру. Осветитель все это время был занят своей работой, но сейчас наконец закончил.

– Нам нужно вас немного подкрасить, – продолжила Энн, и гример выступила вперед. – После того как отснимем материал на рабочем месте, встретимся с мэром Бреддоком, а уже потом начнется интервью.

Съемки продолжались, даже когда в библиотеку пришли Салли и Хэнк Дэвис. Подруга едва не лишилась чувств, увидев Энн, а Хэнк Дэвис принялся вопить что есть мочи.

Чуть позже пришли другие посетители – две девушки-подростка, любительницы современных мрачных фантастических романов о недалеком будущем. Сисси говорила быстро, на одном дыхании. Оператор заснял, как она записывает выбранные подростками книги в старые библиотечные карты, как те расписываются за каждую книгу и как она убирает карты обратно в стол.

Он также запечатлел на камеру всю библиотеку – изнутри и снаружи. Сисси была горда показать ему архив, где одно письмо, написанное ее предком, подробно рассказывало о роли Кетл-Ноба в сражении у Кингс-Маунтин во время Войны за независимость. Письмо это было помещено в рамку и висело на стене.

– А предки Буна участвовали в сражении?

Сисси поняла, что Энн впечатлена, и кивнула:

– А наша семья написала об этом и сохранила архивы. Вот они. Здесь только оригиналы.

– Здорово!

Сисси поняла, что впечатление на Энн произвел не столько вклад ее семьи в историю города, сколько отвага предков Буна, но к этому она привыкла. Тихие ученые всегда остаются в тени больших неопрятных мародеров, чьи поступки они запечатлели на бумаге.

– Вы уже виделись с Буном? – сдалась перед любопытством Сисси.

Глаза репортера загорелись.

– О да. Он достойный образец современного мужчины с гор.

Сисси едва сдержала смех. Если бы это слышал Бун, то хохотал бы до упаду. Однако вспышка ревности все-таки пробудила в ней гнев, и она не удержалась посмотреть, есть ли у Энн обручальное кольцо.

«Черт, она не замужем!»

Возможно, отступать уже поздно.

Оператор все еще снимал библиотеку – в данный момент камера была направлена на украшенный узорами старинный потолок, – и Сесси решила, что ей очень повезло.

Она хотела прославить Кетл-Ноб на всю страну, и ей представился шанс.

Бун удивлялся, как вообще мог согласиться на это интервью. Поначалу он порывался отказаться, но родители неустанно убеждали, что это пойдет на пользу городу, и Бун сдался.

– Ради всего святого, ты же мэр! – сказал ему отец, когда вся семья собралась за завтраком дома у Буна. Почти каждую минуту Фрэнк подносил к носу платок, очевидно опасаясь, чтобы у него не началась аллергия на кота. – Если упустишь этот шанс, дашь повод думать, что не гордишься своим городом.

Сисси дома уже не было. Она уехала раньше, чем Бун встал, однако он все же слышал, как гудела машина, виляющая по элегантной дороге, ведущей в город. Нана осталась наверху смотреть «Сегодня» с Декстером.

– Не исключено, что они хотят раздуть из этого целую историю о вас с Сисси Роджерс, – сказала мать, – но это полностью твоя вина. Поэтому теперь ты должен развеять причины для слухов. Кстати убавь звук – телевизор работает слишком громко.

– Нам нравится «Доброе утро, Америка!», – возразил Фрэнк.

Ну разумеется, Бреддоки и Роджерсы предпочитают разные утренние программы. Но вскоре и тех и других покажут в одной.

– Мы хотим заснять настоящую Северную Каролину, – говорила позже Энн Сисси и Буну. Они встретились в городском бельведере – отличном месте для проведения интервью. – Вот почему мы говорим о предвыборной кампании здесь, на городской площади, а после заснимем гонки на вездеходах и рафтинг[9], а также, быть может, даже послушаем кантри.

– Вы ведь нас просто дурачите, да? – спросил Бун оператора.

Парень пожал плечами.

– Нет, – ответила Энн. – К тому же в городе есть бар…

– Он называется «Лог кэбин». – Лицо Сисси побелело.

Далеко не всем нравится рафтинг, и Бун решил, что Сисси как раз из таких. Или, быть может, ей не нравится гонять на вездеходах. Вряд ли, в конце концов, она так смутилась из-за кантри. Он подавил порыв обнять и подбодрить своего оппонента, потому что Энн обладала взглядом коршуна и только и ждала малейшего проявления романтического чувства между ними.

Энн распрямила плечи.

– Кажется, вы удивлены. Но наша программа как раз и славится захватывающими, интригующими и интересными кадрами. Помните, как мы брали интервью у современного золотоискателя возле выводка змей в Неваде? Или у женщины из Огайо, соорудившей собственный монгольфьер? Мы вели репортаж на высоте тысячи футов.

Бун действительно помнил те интервью.

– Это же было много лет назад.

Энн улыбнулась.

– Мы хотим, чтобы в наших программах вновь ожил дух приключений. Некоторые фокус-группы полагают, что мы себя изжили, так что самое время снова взяться за экстрим. – Она повернулась к оператору. – Жозе, чем еще занимаются местные жители?

– Ловят форель, плавают на байдарках, охотятся, готовят гранолу, строят лодки, шьют одеяла, увлекаются зиплайном[10]…

Они что, серьезно?

Бун прочистил горло.

– Я ловлю рыбу, плаваю на байдарке, пару раз охотился на перепелок и периодически гоняю на вездеходах. Даже пробовал зиплайн. Черт, я поддерживаю мастеров по выделке одеял и лодочников и частенько захаживаю в места, где отлично исполняют кантри, но никогда не делал гранолы! Не знаю насчет мисс Роджерс.

Он перевел взгляд на Сисси, и та ответила холодно:

– Разумеется, я готовлю гранолу, впрочем, как, я думала, и все местные.

Ух ты! Дерзко, холодно, в общем, здорово, и Буну это понравилось. Захотелось схватить ее, перекинуть через плечо и утащить в свою пещеру.

– Круто! – воскликнула Энн. – А чем вы еще занимаетесь, Сисси?

– Всем вышеперечисленным, кроме охоты.

Она врала и не краснела, адресовав Буну вызывающий взгляд, но он даже не моргнул.

– Отлично! – хлопнула в ладоши Энн. – Вы двое – типичные жители Северной Каролины.

Сисси нацепила чопорную маску библиотекарши и поправила очки.

– Скажу честно: сомневаюсь, что рафтинг – хорошая идея. Не понимаю, зачем заходить так далеко и демонстрировать все средства досуга, доступные жителям нашей местности. Очевидно, за счет этого вы планируете поднять рейтинг. Как это низко.

Довольно смело было со стороны Сисси заявлять такое известному репортеру из Нью-Йорка. Бун восхищался ею. Сам же он просто сидел, как неотесанный мужлан в ожидании приказаний, не в силах обрести контроль над собой, потому что она находилась слишком близко.

Энн Сильвер – под стать своему имени элегантная и сияющая – подобна серебряному[11] подносу в столовой его матери, в то время как Сисси – утренней чашке кофе. Даже в этой стильной одежде, с модной прической она оставалась женщиной, которой необходимы забота и поддержка и которая сводила его с ума.

И это раздражало Буна. Как может женщина, которую он знал на протяжении многих лет, внезапно так впечатлить?

«Да, ты, конечно, давно ее знаешь. И тебе она нравилась уже тогда, в четвертом классе… И не из-за того, что была застенчивым очкариком, а потому, что всегда была собой и отказывалась надевать маску».

Энн ответила сразу:

– Уверяю, наш рейтинг тут ни при чем, Сисси, и я ценю вашу откровенность. Но разве не это каждый день делают мэры – решают сложные проблемы, порой скопом обрушивающиеся на их головы?

Она испытующе посмотрела на кандидатов, Сисси твердо ответила:

– Я в этом не сомневаюсь, но такой способ проверки нашей политической стойкости считаю странным.

– Согласен, – кивнул Бун. Пусть они с Сисси и соперники, но в подобных отношениях их мнения вполне могут совпадать. – Тоже буду откровенен. Я согласен, чтобы в «Кофе по утрам» помимо нас показали еще и Кетл-Ноб. Ваш продюсер предупредил меня, что передача не зациклится на вопросах предвыборной кампании.

– Мы подготовим прекрасный репортаж о вашем городе, – пообещала Энн. – Поговорим немного о его истории, снимем городское кафе, главную площадь, в том числе и вид из бельведера, жилые кварталы, ну и, разумеется, здание муниципалитета с библиотекой. А еще ваши дома, тем более что, как я слышала, ваш дом, Бун, весьма впечатляющий.

– Слышали? – скептически переспросил Бун.

– Ладно, посмотрела панораму в гугл-картах, – призналась Энн. – Что же касается Сисси, то история об упавшем на дом дереве добавит программе драматизма.

– Именно из-за этого дерева мы с Наной вынуждены жить у Буна, – вставила Сисси.

О, отлично! Бун почувствовал некую неловкость.

– Разумеется, мы благодарны ему за гостеприимство, – поспешила она добавить с улыбкой.

Чему это она улыбается?

Бун проследил за ее взглядом и заметил в футе от лестницы в бельведер Салли и Хэнка Дэвиса с плакатом: «Сисси – в мэры!» Буквы были кривые, словно сделанные из цветного стекла, да это и неважно. Все четыре угла плаката украшали банты из ярко-розовой тесьмы со значками «Хелло, Китти!».

– Это еще зачем? – изумилась Энн.

– У нас нет средств на идентификационный комплект. – Сисси выглядела счастливой, как никогда. – Так что Салли сама рисует плакаты и развешивает по городу.

Это противоречило правилам, но Бун знаком дал понять шефу Скотти, чтобы закрыл на это глаза.

– А что, если пойдет дождь? – спросила Энн.

– Мы, конечно, попытаемся их уберечь, – улыбнулась Сисси, – но если не успеем, то, думаю, они размокнут и порвутся.

Сисси действовала наобум, инстинктивно, и в этом было что-то притягательное. Она умна и способна, но разве этого достаточно для победы над таким опытным соперником, которому доверяют избиратели?

Энн повернулась к Буну.

– А как насчет вас? Я видела ваш агитационный плакат на окне в кафе. Но там собирается не так-то много горожан. Вы ведете пиар-кампанию как-то иначе?

Бун смущен? Это что-то новое!

– Нет, просто я ее еще почти не начинал, но планирую вскоре взяться за это вплотную.

Сисси вопросительно вздернула бровь, понимая, что теперь он импровизирует на ходу.

– До выборов осталось всего две недели, – с толикой удивления напомнила обоим Энн.

Салли в этот момент вешала плакат на террасу. Если шеф Скотти будет возникать, Бун намеревался ему сказать, что розовые бантики смотрятся куда лучше хаотично наклеенных черно-белых объявлений.

– Не опасаетесь, что времени осталось слишком мало? – обратилась Энн к Сисси.

– Да нет. – Сисси пожала плечами и заправила крашеную каштановую прядь за ухо. – Этого времени достаточно, чтобы рассказать все, что нужно.

Дом ее, конечно, отремонтировать до выборов не успеют. По подсчетам Буна, переехать туда они с Наной смогут не раньше чем через месяц. Так что, если проиграет, Сисси сразу станет искать новый дом – в этом не приходилось сомневаться.

Только вот Бун этого не хотел. Наоборот, в какой-то момент у него даже возникло желание попросить Нану – разумеется, как можно тактичнее – отменить свои дурацкие правила, чтобы они могли спокойно вместе завтракать, ужинать и даже смотреть телевизор. Ему очень нравилась Сисси, а Нана, вероятно, пыталась всеми силами чинить ему препятствия, что только разжигало его, но такая тактика не требовалась. Ему было достаточно лишь знать, что в комнате над ним расхаживает Сисси Роджерс, и у него сразу же загоралось желание хотя бы просто увидеть ее, поговорить с ней.

Он вовсе не был сексуально озабоченным – просто Сисси чертовски красива, обаятельна, ни на кого не похожа. Она ни разу не указала ему на какой-либо недостаток, а это порождало у Буна определенные надежды.

И да, конечно, он хотел оказаться наедине с ней, совершенно обнаженной, предпочтительно в горизонтальном положении и на чем-нибудь мягком и удобном, например в его постели.

– А как вы считаете, Бун? – услышал он голос Энн. – Ваш оппонент еще не раскрыл весь свой потенциал. По-вашему, для предвыборной кампании достаточно времени?

– Конечно, нет. Было бы неплохо ее продлить.

У Энн зазвонил телефон.

– Извините. Я на минутку.

Приложив трубку к уху, она вышла наружу и спустилась по лестнице. Следом за ней пошел и оператор, прикуривая сигарету.

– Зачем тебе долгая предвыборная кампания? – повернулась Сисси к Буну, сверкнув на солнце очками.

Не говорить же ей правду, чтобы она подольше не покидала его дом и, самое главное, не избегала его самого, поэтому он ответил:

– Политик не должен раскрывать свою стратегию, особенно своему оппоненту.

Да, они противники, но Буну больше понравилось бы их противостояние на интимном уровне. Сисси поражала его своей сексуальностью, распаляла кровь настолько, что хотелось бросить ее на пол прямо в бельведере и утолить наконец свою похоть.

Сисси покраснела, и Бун понял, что сейчас она думала вовсе не о предвыборной кампании. Она что, умеет читать мысли или вспомнила их недавний поцелуй в машине? А какие у нее губы…

Нет, придется научиться противостоять ее чарам. Нельзя показывать всем, особенно съемочной группе и проницательной репортерше со взглядом коршуна, что Бун изнывает от желания к своему оппоненту.

Этого требовал разум, в то время как демон на его левом плече снова нашептывал на ухо всякие непристойности.

«Вероятно, Нана была права – нам нужно держаться друг от друга подальше», – со вздохом подумал Бун.

Да, никогда ему не стать таким, как Ричард. Слишком он любит черничные пироги и многое другое, а это не пристало людям его статуса.

Взгляд Сисси потемнел.

– Что ты там шепчешь? При чем здесь Нана?

Он что, произнес это вслух?

– Ну… насчет того, что надо бы нам пересекаться как можно реже. Видишь, что происходит, когда мы рядом.

– Мы справимся, – сказала Сисси, но прозвучало это так, будто сама она сомневалась.

Голос демона стал громче и настойчивее.

– Выглядишь потрясающе в этой новой одежде.

– Откуда ты знаешь, что она новая?

– Ну, она отличается от той, что ты обычно носишь. Интересно, почему ты решила сменить имидж? И прическу?

– Может, затем, чтобы впечатлить съемочную группу из «Кофе по утрам»? А также чтобы выглядеть как настоящий кандидат в мэры.

– Мне нравится.

– Спасибо, но я не для тебя старалась.

– Уверена? – спросил Бун очень тихо, чтобы слышала только она.

– Абсолютно.

– Из тебя лгунья никакая.

– А ты от скромности не умрешь.

– Я и не стремлюсь, тем более что в данный момент мне необходимо впечатлить избирателей.

– И правильно, что думаешь об этом.

В ее голосе ему послышалось беспокойство, и он подошел чуть ближе.

– А о чем думаешь ты?

– Тебя не касается!

– Это как-то связано со мной?

Сисси смутилась.

– Да. Но больше я ничего не скажу.

– А давай сыграем в «Двадцать вопросов»?

– Хорошо, но только их будет всего три.

– В твоих мыслях я одет?

Сисси прикусила ноготь.

– Нет.

Бун усмехнулся.

– И я с тобой?

– Да.

Она скрестила руки на груди и нахмурилась.

– И ты тоже раздета?

– Да. – Сисси наградила его гневным взором. – А теперь шаг назад, Бун Бреддок.

– Просто задай мне свои три вопроса.

– Нет.

– Ну давай! Это же весело.

Она переступила с ноги на ногу.

– Почему вся эта ситуация напоминает мне начальную школу? Ладно, только отвечай быстро.

Не успела Сисси задать первый вопрос, как он быстро спросил:

– Энн и оператор все еще снаружи?

Она выглянула из-за его плеча.

– Да.

– Смотрят в нашу сторону?

– Нет.

– Кто-нибудь стоит у витрин магазинов? Есть ли поблизости пешеходы?

Тут спохватилась Сисси:

– Эй, это я должна была задавать вопросы!

– Я их знаю, поэтому сразу отвечу на все, как должен.

– Должен?

– Да, именно должен.

– Ладно. Надеюсь, это важно. И… и прилично.

– О да, это действительно важно.

– А прилично?

– Тише…

Сисси прикусила нижнюю губу, и ответ Бун прошептал ей на ухо.

Глава 20

Весь день Сисси не могла забыть о том, что сказал ей вполголоса Бун в бельведере, и это сводило ее с ума. Хорошо, что ей было на что отвлечься. Она помогала удерживать плот, чтобы не разбился о камни во время рафтинга; носилась на вездеходе по полю и болотам, где наверняка водятся змеи.

И это еще не все. Во время интервью Сисси объявила, что в Кетл-Нобе нужно построить крытый бассейн и новый тир, и заявила, что если Бун не заявит об этом в администрации округа, то она сделает это сама, когда займет пост мэра.

Она сама себя не узнавала. Откуда в ней столько храбрости и решительности?

Она бегло взглянула на его профиль. Они ехали в его скучном внедорожнике (не в грузовике) домой, чтобы привести себя в порядок перед встречей с телевизионщиками вечером в «Лог кэбин». Бун внимательно смотрел вперед, но уголок его рта приподнялся. Конечно, он заметил ее взгляд.

– Что смешного? – спросила Сисси.

– Просто ты пялишься на меня.

– Уже и посмотреть нельзя? Может, ты грязный.

Он широко улыбнулся.

– Ага.

– Какой же ты тщеславный! Мой взгляд ни о чем не говорит.

– Да?

Сисси скрестила руки на груди и вздохнула. Он видит ее насквозь, хоть она и вынуждена притворяться, что вовсе им не заинтересована.

Сисси вспомнила, что он сказал ей в бельведере, и хмыкнула.

Бун переключился на низкую передачу, съезжая на подъездную дорогу к дому, и бросил на нее вопросительный взгляд.

– Вспомнила твои слова. Это прозвучало так странно, учитывая, что в тот момент я должна была вести себя как достойный поста мэра кандидат. Мне кажется, ты ко всему этому относишься несерьезно.

– То, что я тебе сказал, никак не связано с моей работой или предвыборной кампанией. Неужели слугам народа запрещено иметь личную жизнь?

Его утверждение прозвучало так серьезно, что Сисси почувствовала себя неловко. Никаких серьезных отношений с ним она не хотела да и не могла на них рассчитывать. Разве футбольные тренеры влюбляются в библиотекарш? О чем она будет с ним говорить, если не о книгах?

Но целуется он божественно, и не только целуется…

– Разумеется, личная жизнь может быть, – сказала Сисси, – но не тогда, когда представляешь всей стране свой город.

– Понял, – кивнул Бун. – Значит, никакого секса, пока я на работе.

– Правильно.

– Знаешь что, я мэр триста шестьдесят пять дней в году. Думаю, в те моменты, когда не трачу деньги налогоплательщиков – а трачу я их исключительно на нужды города, – можно заниматься сексом сколько угодно.

Сисси понимала, что Бун потихоньку теряет над собой контроль, да и сама немного возбудилась. Кто мог бы подумать, что когда-нибудь она будет вести разговоры с мэром на подобные темы?

Никогда и никто.

– Ты в самом деле думаешь, что в три часа ночи кому-то нужно, чтобы я вел себя как образцовый мэр? – Его голос звучал тихо, ласково.

– Нет. Но тебе в любом случае не стоит заигрывать со своим оппонентом.

– Минуточку-минуточку! В бельведере все это начала именно ты. Ты же сказала, что представляешь меня без одежды.

– Ты вынудил меня это сказать!

Да что с ней такое? Она поймала себя на мысли, что готова заняться с ним сексом в три часа ночи прямо в бельведере на городской площади! Вот что Бун прошептал ей на ухо, но из его уст это звучало куда заманчивее: со всеми соблазнительными подробностями, которые заставили ее тело изнывать от жажды.

Сейчас Сисси должна бы обнимать Буна, пока он ведет машину, целовать в шею… но почему она ведет себя так, будто не хочет этого?

– Ты кое-что не успел…

– Да? И что же это?

– В три часа ночи на улице холодно, да и пол в бельведере наверняка жесткий.

Ну вот опять! Ей и в самом деле нужно встряхнуться и прийти в себя.

Бун рассмеялся:

– Обещаю, холодно не будет, как не будет и жестко.

Сисси склонилась вперед, опершись подбородком на руку, и уставилась на мелькавшие за окном деревья и видневшиеся между ними очертания гор.

Пора прекращать притворяться, решила Сисси, и заговорила, но с таким трудом, будто рот ее наполнен острыми камешками:

– Я не прочь заняться с тобой любовью в бельведере. Даже в холод. Пусть и на полу. Я… я просто не знала, как об этом сказать.

Дьявол! Как же глупо это прозвучало. И формально. Сердце Сисси так колотилось, что ей в какой-то момент показалось, что она задохнется и умрет.

Бун молчал. Сисси опустила руку и выпрямилась.

Мотор гудел все громче, по мере того как машина набирала скорость.

– Да, я тоже не прочь, – сказал он тихо. – И я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать, даже когда молчишь.

– Да ну?

– Ага. С нашего первого разговора в библиотеке. Ты молчишь – а мне уже все ясно. Вот почему я уступил тебе красный вездеход, а себе взял уродливый коричневый.

– Серьезно? Но я ведь…

– Да-да. Ты хотела красный. И ты упала бы замертво, если б не получила его.

– И правда, – рассмеялась Сисси.

Бун коснулся ее руки, и она вздрогнула. Ее пальцы сами по себе переплелись с его пальцами. Только времени на изумление нахлынувшим от этого прикосновения чувствам у Сисси не оставалось, поскольку внедорожник подъезжал к дому и Буну пришлось отнять руку, чтобы нажать на кнопку, открыть ворота и повернуть руль, чтобы успешно проехать сквозь них.

Вот и хорошо, что этот неловкий момент прошел. Сисси сомневалась, что в действительности была готова к интимной близости, потому что сто лет не была с мужчиной, да и можно ли считать, что вообще была… Она фактически новичок в отношениях с противоположным полом. Да еще в ее-то возрасте…

Возможно, книгам она уделяла гораздо больше внимания, чем следовало бы, а теперь и наконец началась настоящая жизнь. И Сисси было очень страшно.

Бун знал, что ему не следует так пугать Сисси прикосновениями. Он всегда был джентльменом, проявлял внимание к своим женщинам. Но никогда ни к кому не относился так собственнически, нежно.

Весь остальной недолгий путь прошел в неловком молчании. От растерянности Бун заглушил двигатель, даже не загнав внедорожник в гараж.

– Приехали. У нас есть в запасе пара часов. Голодна?

Он хотел показать себя хорошим хозяином.

– Да, очень. – Сисси открыла дверь и замерла. – Но сначала я поднимусь к себе и приму душ, а после, может, увидимся на кухне.

– Хорошо. – Бун до сих пор был под впечатлением от их мимолетной нежности и решил, что сейчас лучше успокоиться, усмирить свои чувства и желания. В конце концов, впереди еще вечер с телевизионщиками.

И она стала подниматься по лестнице к парадной двери, а он не стесняясь смотрел на ее ягодицы, и в это время внутри его бушевала буря. Справившись с собой, он обогнал Сисси и распахнул перед ней дверь.

Телевизор был включен, с кухни доносились восхитительные запахи, и от вмиг пробудившегося гнева Бун стиснул зубы.

– Мам? Пап?

– Я тут, сынок! – крикнула мать из гостиной.

Бун посмотрел на Сисси и, поймав ее настороженный взгляд, пробормотал:

– Извини.

– Нет-нет, все хорошо. – Она выдавила улыбку. – Я быстро поздороваюсь и поднимусь к себе.

– Отлично.

Буна страшно раздражало, что его родители не понимают, как важно для человека личное пространство, не осознают, что он не принадлежит им.

Впрочем, он сам во всем виноват: жалел их, потакал их слабостям, да и сейчас не предпринимает решительных мер по исправлению ситуации.

Пора положить этому конец и все им сказать.

Вместе с Сисси он направился в гостиную. После того как она поздоровается с ними и уйдет наверх, он выставит родителей.

– О боже! – раздался знакомый голос – рядом с отцом стояла Джанель. – Взгляните только на эту парочку!

Она вела себя как собственница, заскочившая к своему парню с намерением пригласить его посмотреть поло или отправиться на экскурсию, этакая стильная штучка, не привыкшая, чтобы ей в чем-то отказывали. Его родители же нацепили фальшивые улыбки – сама доброжелательность.

Бун бросил ключи на журнальный столик и пробурчал:

– Приветствую!

Ну вот опять не смог выставить непрошеных гостей за дверь, предварительно высказав им все, что о них думает.

Черт бы побрал это воспитание, которое не позволяло так унизить своих родителей в присутствии посторонних. Наедине – да, он мог говорить откровенно, но даже тогда старался высказывать свое недовольство в максимально мягкой форме. Как поставить их на место и при этом не обидеть, он понятия не имел, но одно знал точно: терпеть это он больше не в силах.

– Мы хотели побаловать тебя вкусным ужином. – Мать перешла на холодный тон, как всегда, когда была чем-то недовольна. – Джанель намерена поделиться с нами планами относительно гольф-экскурсии по Бермудам, а мы бы с удовольствием послушали, как прошли сегодня съемки.

– Еще не прошли.

Бун перевел взгляд на отца: натянут как струна, подбородок упрямо вздернут. Ну да, разумеется, Фрэнк рад, что Джанель здесь, потому что при ней сын скандал не устроит.

С Джанель Бун поздоровался совершенно нейтральным тоном, без агрессии.

Сказать, что рад их видеть, он не мог, поэтому и не стал. Любой местный уже по одному этому понял бы, что его визит неуместен, его откровенно не желают видеть, но Бун полагал, что его тут все равно никто не слушает.

– Вижу, съемки затянулись. – Отец развернулся на каблуках своих итальянских мокасин.

– Мы тебя заждались, – добавила Джанель таким тоном, словно была членом семьи, и широко улыбнулась, обнажив жемчужно-белые зубы.

– Да, и они еще не закончились, – повторил Бун. – Нам нужно принять душ и переодеться перед встречей в «Лог кэбин». Они хотят снимать, как мы слушаем кантри.

О том, что впереди еще два часа, он решил умолчать.

Сисси тихо стояла чуть сзади него, и Буну хотелось, чтобы она выступила немного вперед.

– А сколько у тебя времени? – спросила проницательная Бекки Ли. – Запеканка будет готова через сорок пять минут.

Бун мог бы солгать, но им всем все уже наверняка известно: слухи здесь распространяются со скоростью лесного пожара.

– Мы уезжаем не позже восьми, а концерт начнется около десяти. Однако нам понадобится время не только на дорогу, но и чтобы подготовиться к съемкам.

– Неплохо, – пропела Джанель наигранно веселым тоном, за которым не смогла скрыть раздражения, что мэр все свое внимание уделяет не ей. И Бун ни на миг не сомневался, что она ревнует его к Сисси. – Возможно, я тоже поеду.

– Твое дело, – бросил Бун в надежде, что его хоть кто-нибудь слушает.

Впрочем, он понимал, что Джанель-то уже точно все равно, что бы он ни сказал. Она уже распланировала день и менять ничего не собиралась.

– Пойду приму душ, – тихо проговорила Сисси.

И это была единственная фраза из всех, что прозвучала искренне. Бун последовал ее примеру:

– Я тоже. Не ждите.

– Да нет, мы подождем. – Как и отец, мать тоже никогда не сдавалась.

К тому моменту как Бун развернулся, Сисси уже исчезла, да и разве можно ее винить за это?

Он представил, как она раздевается и потом медленно, с наслаждением смывает со своего тела следы долгого насыщенного дня, и в этот момент у Буна возникла, подлая, низкая, но превосходная идея.

– А почему бы вам всем не посмотреть «Джеопарди!» и не посоревноваться друг с другом, пока я в душе? Помнишь тот проигрыватель, что вы подарили мне на Рождество?

– Отличная идея! – воскликнула Бекки Ли.

Лицо Джанель исказилось от ужаса, а Фрэнк сказал:

– Надо очень внимательно слушать вопрос, тогда ответишь. Главное – не упускать детали.

– Ясно, – вымученно улыбнулась Джанель.

– Я буду вести счет, – предложила Бекки Ли.

Бун с огромным трудом сдержал улыбку: так ей и надо! Джанель заслужила эту пытку за то, что позволила себе явиться к нему в дом без приглашения.

Первая часть плана реализована, ну а теперь – вторая…

Глава 21

«Мне тут не место», – думала Сисси, поднимаясь по широкой лестнице. Бедра болели после езды в вездеходе, спину и плечи ломило после рафтинга. Эти люди для нее чужие: такие ухоженные, совершенные, с абсолютно другими интересами. Им ближе светские вечеринки, модные наряды, стоимость которых, наверное, равна месячной зарплате Сисси, гольф-туры на Бермуды.

Такие не ходят в библиотеку.

У Сисси с ними нет и не может быть ничего общего.

Она сняла футболку, стянула джинсы, промокшие от брызг и прилипшие к ногам, и в который раз подумала, почему так много времени проводит с Буном, хотя привыкла к совершенно другому обществу. Неужели все дело в его чертовской сексуальности?

Нет. Если бы причина заключалась только в этом, Сисси не чувствовала бы себя сейчас такой жалкой. Ей действительно было больно.

Она открыла кран и подставила руку под душ в ожидании теплой воды. Проблема в том, решила Сисси, что она опрометчиво позволила себе нарисовать в мыслях его романтический образ, вообразила, что он подобен героям романов. Она совершила ужасную глупость и именно поэтому сейчас испытывала боль.

Горячая вода потекла почти сразу, и Сисси ступила на широкий поддон. Дома ей приходилось поворачиваться под струей воды, чтобы ополоснуться со всех сторон, здесь же вода струилась отовсюду. Внизу имелся выступ, и не маленький, как у нее в душе, а широкий, куда можно было не только поставить шампунь и другие принадлежности, но и сесть самой, чтобы удобнее было брить ноги.

Роскошь, к которой легко привыкнуть.

Сисси намылила люфу и принялась мыться. Какая жалость, что нельзя, подобно грязи, стереть с себя проклятую неуверенность, которую она ощущала в компании таких, как Джанель и родители Буна. К тридцати двум годам ей бы следовало набраться уверенности в себе, научиться гордиться умением дружить, быть хорошей дочерью и внучкой.

А она по-прежнему терялась как школьница.

Сисси закрыла глаза, подставив лицо струям воды, и подумала, что жизнь продолжается, а ей просто нужно побороть свою стеснительность. Нужно…

Что именно, Сисси додумать не успела, потому что дверь в ванную открылась, и мужской голос мягко проговорил:

– Это я.

Сисси застыла. Шепот надежды прогнал ее мрачные мысли.

Бун стоял возле душевой кабины.

– Извини за родителей и Джанель. Можно войти?

Сисси в клубах пара поморгала, не понимая, чего хочет больше: расплакаться или рассмеяться, – и сглотнула ком в голе.

Бун ждал.

Она отодвинула дверцу. Странно, но при всей своей стеснительности Сисси не смущалась стоять перед Буном обнаженной. Напротив, ей даже хотелось, чтобы он видел ее, чтобы трогал…

Он смотрел ей в лицо, и, вероятно, поэтому Сисси не скрылась в конце концов за стеклянной дверцей. Внезапно их губы встретились, и Бун поцеловал ее отчаянно, словно она была его последней надеждой. Сисси ответила с той же страстью, и их языки переплелись, играя, исследуя…

Если они уже сгорают от желания, то что же будет, когда Сисси впустит его в кабину?

– Залезай сюда, – прошептала она и поманила его пальцем, чтобы у Буна не осталось ни малейшего сомнения в том, что она его хочет.

Он тоже был голый – полотенце висело на руке. Бун бросил его, Сисси распахнула дверь шире, и когда он встал под воду и их обнаженные тела соприкоснулись, его восставшая плоть уперлась ей в живот. Струи воды били, словно тонкие дразнящие пальцы: «Эй, вы двое, даже не пытайтесь сдерживать себя!» – что лишь усиливало желание. Маленькие груди Сисси, упираясь в могучую грудь Буна, ныли от предвкушения. Он крепко держал Сисси в своих сильных руках, в то время как губы – настойчиво и нежно – покрывали ее тело поцелуями.

Им обоим не хватало воздуха.

– Как ты сюда попал? – прошептала Сисси, опасаясь быть услышанной.

По душем Бун выглядел восхитительно.

– Легко. По лестнице.

– Да ладно? – Она широко улыбнулась. – Я надеялась, что забраться ко мне будет куда труднее.

– Ну, можно было, конечно, выйти на заднее крыльцо, обежать вокруг дом, залезть в гараж, оттуда проскользнуть на кухню и только потом подняться по лестнице.

– О боже! – Сисси подарила ему щедрый поцелуй.

Бун обхватил ее ягодицы, отвечая на поцелуй, а она потерлась низом живота о его достоинство, вызвав этим протяжный стон. Ну и что дальше? Сисси наконец одна с мужчиной, которого хотела очень давно, оба готовы к сексу, однако пока они здесь, в душе, внизу его ждут родители и Джанель.

Трудно назвать эту ситуацию идеальной, хотя ничего не могло быть совершеннее. Сисси от предвкушения дрожала всем телом, а вода лишь обостряла чувства, словно в сладкой пытке. Но сильнее всего ее возбуждало подтянутое мощное тело Буна, красота его форм, уверенность и элегантность движений. Он точно знал, что делает, и когда его губы обхватили сосок…

Сисси издала стон удовольствия.

– Мы не должны останавливаться, – пробормотал он, втянув сосок в рот.

– А что, если нас услышат? – От возбуждения Сисси едва могла говорить.

Бун взглянул на нее, приподняв бровь.

– Это их проблемы: сюда никого не приглашали.

Его слишком раздражали подобные замечания, и Сисси почувствовала, что должна его успокоить. Сейчас ему не следовало ругаться с родителями, каков бы ни был повод.

– Я понимаю, почему ты злишься, – осторожно проговорила она между поцелуями в шею. – Но ты же не хочешь, чтобы твои родители почувствовали себя неловко.

– Не хочу. – Бун провел рукой вниз по спине Сисси, прижимая ее к себе все сильнее. – Но они это заслужили.

– Может быть. Но не сегодня.

Сисси наконец набралась смелости коснуться его естества, даже провести по всей длине пальцами, хоть и неуверенно.

Как замечательно!

Восхитительно! Едва не задыхаясь, Бун закрыл глаза.

– Ты убиваешь меня.

– Прости! – Сисси с неохотой отдернула руку, но Бун вернул ее на место, обхватил свое достоинство ее пальцами и сжал.

– Вот так.

– О! – Она улыбнулась и повторила его движение.

Бун откинул голову, и для Сисси его вид оказался лучшей наградой, но она немного расстроилась, когда он схватил ее руку и велел ей прекратить.

– Позже.

Бун сладко улыбнулся, и Сисси поняла, что он осторожничает, чтобы не напугать ее или не пробудить между ними чувство неловкости.

И то, что это его волновало, казалось Сисси приятнее всего на свете. Ну почти всего… ощущать рядом его обнаженное тело было приятнее.

Их губы снова встретились.

Желание и страсть захлестнули Сисси. Она запрокинула голову, когда Бун стал целовать ее ключицу, затем перешел к нежному местечку за ушами, а потом снова спустился к грудям, будто они представлялись ему величайшей драгоценностью в мире. Бун исследовал ее тело губами и руками, одновременно стараясь тянуть ее вниз, и вскоре Сисси поддалась ему и присела на каменный выступ душевой кабины.

Бун взял ее за руки, они не сводили друг с друга глаз.

– Вот так, – сказал он, опускаясь перед ней на колени, не обращая внимания на воду, падавшую прямо на голову, струившуюся вниз по вискам.

Зародившийся внизу живота жар поднялся к груди, бросился к лицу Сисси. Она знала, что ее ожидает, но была чрезвычайно взволнована, потому что подобного опыта у нее не имелось.

«Он видел тебя в джакузи».

Видел, но не такой.

– Все будет хорошо, – нежно произнес Бун, лаская языком и посасывая ее губы.

Пальцы гладили ее бедра, дразня и подначивая раздвинуть их шире, ласкали нежную кожу. Так продолжалось, пока Сисси не почувствовала, что над ней берет верх желание почувствовать его там.

Наконец-то! Сисси сделала большой глоток воздуха, когда его пальцы подобрались наконец к средоточию ее удовольствия, и оно не обмануло ее ожиданий, захлестнув все тело. Инстинктивно она вскинула бедра, желая получить больше.

Грубоватая подушечка его пальца остановилась как раз там, где нравилось Сисси, и начала свой медленный танец круговыми движениями. Она уже приблизилась к пику наслаждения, когда он остановился.

Ах он жестокий!

– Прошу, продолжай! – простонала Сисси.

Его глаза потемнели от страсти, он смотрел на нее, как тигр на свою жертву. «Назад пути нет, – говорил его взгляд. – Ты моя».

Она почувствовала себя королевой, когда ее обожаемый любовник опустил голову и поцеловал низ ее живота. Сисси пригладила его волосы назад, наблюдая, как он лижет и целует ее все ниже и ниже, до тех пор пока губы его не коснулись самого центра. Она едва не сползла с выступа.

Никто и никогда не доставлял ей такого удовольствия!

– О небо! – воскликнула Сисси и испытала странное желание сообщить героиням всех книг о том, что и сама она наконец оказалась главным персонажем захватывающей истории, захватывающей только для нее, конечно же, – но для Сисси этого было достаточно. Ее переполняли чувства, она ощущала себя богиней, потому что ее тело кому-то кажется прекрасным. Это настоящее волшебство! Сисси никогда бы не подумала, что красива!

Бун медленно ласкал ее языком, а Сисси наблюдала за ним, лихорадочно гладила плечи, шею, зарываясь руками в волосы.

– Я больше не могу! – раздался ее полукрик, полустон.

Пусть или остановится, или даст ей больше!

Он хмыкнул, но не отстранился, и это стало последней каплей. Сисси выгнулась дугой и издала стон наслаждения.

Бун посмотрел ей в лицо и поддразнил.

– Кто там собирался вести себя тихо?

– С тобой это невозможно, воплощение пороков, – прошептала Сисси, даже не пытаясь скрыть глупую улыбку, – но я постараюсь.

– Вряд ли получится.

Выражение лица Буна – глаза светятся, уголки губ чуть приподняты в усмешке – в этот момент было таким сексуальным и неотразимым, что желание Сисси возросло до боли. Он был для нее всем. Она не могла думать больше ни о чем. Только о нем. Душой и телом она принадлежала ему.

– Поспорим? – едва не задыхаясь, извиваясь в пароксизме страсти, сказала Сисси.

Хватит им уже разговаривать, а ей метаться и крутиться на месте, сгорая от возбуждения. Ей нужно удовлетворение, обыкновенное удовлетворение. Бун доставил ей удовольствие в джакузи, и Сисси снова хотела этого.

– И что достанется победителю?

Его палец проник в нее, Сисси подалась ему навстречу, а после – о чудо! – два пальца принялись гладить и ласкать ее внутри.

– Не знаю… – выдохнула она, сжимая стенками своего лона его пальцы, теряя терпение. Ей так хотелось большего, хотелось, чтобы он двигался резче, сильнее.

Бун снова усмехнулся.

– Победитель получит, все что пожелает. – Три пальца. «Как хорошо!» – Но любое желание победителя… – Ритмичное движение пальцев, Сисси в том же ритме подается ему навстречу. – …должно быть связано с полночным приключением в бельведере.

– Да, – проронила она на одном дыхании. – Я могу. Могу молчать. Я хочу выиграть.

– Почему? – Пальцы не останавливались.

– Потому что снова захочу тебя. Я… я…

– Тс-с. – Он подтянул ее бедра ближе к краю выступа и проник в нее языком.

Сисси издала тихий стон.

– Насколько тихо я должна себя вести? Чтобы выиграть…

– Ни звука. – Его лицо оставалось серьезным, когда он доставлял ей наслаждение, которое – Сисси никогда бы не подумала! – ей было так необходимо.

Он ублажал ее, хотя мог быть сейчас с Джанель, и та ясно дала это понять, но был с ней, с Сисси.

– Мне не важно, выиграю я или нет, – простонала она, хватая ртом воздух, – я все равно выиграю, даже если проиграю.

Бун снова усмехнулся.

– Да я счастливчик!

Он опять вставил в нее пальцы и сверху стал ласкать языком.

А вода все струилась, скатывалась вниз по стенам, его спине, волосам. Все окутал густой пар.

– Доверяешь мне? – мягко спросил Бун.

– Да. – И она не кривила душой.

– Тогда я хочу, чтобы ты забыла обо всем. Обо всем на свете. Пока мы здесь вместе.

– Да.

Сисси мечтала… научиться забывать все и при этом чувствовать себя в безопасности.

Бун приподнялся и поцеловал ее в губы. То был акт согласия – она теперь принадлежит ему. Он мог взять ее с собой куда пожелает. Мог делать с ней все, что захочет.

Он отстранился и исчез в очередном клубе пара. Бун помог Сисси раскрыть в себе новое чувство – чувство покоя и защищенности. Она и подумать не могла, что доверять кому-то настолько приятно. Это лучшее ощущение из всех, которые она когда-либо испытывала.

Бун снова проник в нее пальцами, но только двумя. Теперь он действовал нежно и осторожно.

«Когда-нибудь, – мечтала Сисси, – мы займемся этим снова». А сейчас она хотела прекратить эту сладкую пытку, желала ощутить его внутри себя.

Она подавалась навстречу его, кружившему, подобно перышку, над средоточием ее удовольствия. Какое неожиданное, шокирующее наслаждение! Бун продолжал целовать низ ее живота и ниже, и Сисси, уже не в силах сдерживаться, прикусила себе руку. Наконец волна блаженства захлестнула ее целиком.

У Сисси немного кружилась голова, пока она возвращалась с небес на землю, из груди ее вырывались, как подтверждение неспособности противостоять мощному натиску удовольствия, протяжные тихие стоны.

Бун поднял Сисси на ноги и, распахнув дверь душевой кабины, помог ей выйти и укутал полотенцем. Все еще мокрый, он поцеловал ее один раз, но страстно и долго, а после отступил и обмотал свои бедра полотенцем, которое не могло скрыть по очевидным причинам сильную выпуклость.

– Нет, ты не можешь уйти сейчас, вот так…

Он не сопротивлялся, когда она подошла и сдернула с него полотенце.

– О боже…

– Твое тоже нужно снять, – заметил Бун.

Сисси улыбнулась.

– Ты же сам меня укутал.

– Моя ошибка. – Он стянул полотенце и прижал ее к себе. – Я никогда не перестану любоваться твоим обнаженным телом.

Бун поцеловал ее, и она с жаром ответила на поцелуй, а потом отстранилась от его губ, перешла на грудь и ниже – на плотский твердый живот. Когда Сисси опустилась на колени на ворсистый коврик и взяла в рот его естество, Бун хрипло прошептал:

– Черт…

В ответ она поиграла с ним языком. Бун опустил руки ей на голову и стал поглаживать, направляя ее, наслаждаясь ласками.

Он напряг ягодицы, крепкие как скала, слегка подался ей навстречу, желая большего, и она не отстранилась, принимая его в себя, хотя ей показалось, что он поразился ее порочности.

– Сисси…

Она услышала отчаянный стон наслаждения и отстранилась на пару дюймов, чтобы взглянуть ему в лицо.

Его глаза были прикрыты, капельки воды скатывались вниз с волос по вискам и подбородку – он выглядел каким-то диким, первобытным.

– Так ты отплатила мне? – спросил он хрипло.

– За все те пытки, что ты заставил меня претерпеть, – улыбнулась Сисси.

Но прежде чем он успел что-то сказать, она вернулась к своему занятию.

Наконец Бун достиг вершины удовольствия. Сисси молча наблюдала, как его достоинство содрогается от наслаждения, и ей пришлось признаться, что она горда собой.

Когда Бун за руки рывком поднял ее на ноги, колени Сисси дрожали.

– Ну и как?

– Скажем, навыки у тебя есть. – Он посмотрел на нее так, как не смотрел никогда прежде, и взгляд этот заставил Сисси зарыть пальцы ног в ворс коврика. – Думаю, всю ночь я смогу думать только об этом… о тебе.

Ее сердце растаяло от этих слов, а Бун, криво улыбнувшись, направился к двери, но на полпути обернулся:

– Ты голодна?

– Умираю от голода.

– Впереди у нас много дел. И не только этой ночью, но и в ближайшие две недели.

– Знаю. Я не забыла.

Он задумался.

– Повеселимся.

– Да. Повеселимся.

Бун кивнул. Какое-то время они стояли в тишине. Какое веселье он имел в виду? Но в данный момент Сисси было все равно. Потому что это было весело. А веселье не следует портить.

– Увидимся на кухне. – Бун открыл дверь, подмигнул и ушел.

Тут же ощутив жуткую слабость, Сисси медленно села на коврик, поджала ноги, прислонила лоб к коленям и, обхватив себя руками, впервые за долгое время совершенно ни о чем не думала.

В этот момент она сознавала лишь то, что счастлива, пусть и на время.

Глава 22

Двадцатью минутами позже Бун сидел за столом в своем кабинете и показывал отцу новый ноутбук, а мать и Джанель расположились на кушетке. В этот момент вошла Сисси, и выглядела она свежее и увереннее в себе, чем когда-либо. Бун вмиг возбудился, вспомнив, что произошло между ними совсем недавно. Как он мог не замечать эту женщину на протяжении стольких лет?

Пока отец любовался через плечо сына всякими прибамбасами для ноутбука, Бун мысленно вернулся в четвертый класс школы, когда был маленьким мальчиком и думал о скромной девочке в очках. Теперь же он понимал, что все это время хотел лишь того чувства комфорта, которое приносит с собой в его жизнь присутствие Сисси. Когда повзрослел и гормоны успокоились, Бун стал замечать женщин не только благодаря их яркой внешности.

Однако к этому времени он уже позабыл о Сисси и потерялся в многочисленных связях – связях, имевших больше общего с дружбой, нежели с чем-то даже отдаленно похожим на любовь.

Для Буна стало огромным открытием, что Сисси всегда ему нравилась. Он просто никогда не пытался узнать ее получше, и сейчас ему казалось, что между ними зарождается чувство куда более сильное, чем любовь.

И это очень странно.

– Прямо-таки к ужину, – безразлично проговорила Бекки Ли, ни к кому конкретно не обращаясь, хотя знала, что при сыне гостье лучше не грубить. – Еще пара минут, и можно садиться за стол.

– Я умираю от голода, – пробурчала Джанель и посмотрела на Сисси так, словно виновата в этом именно она.

– Я тоже. – Сисси улыбнулась всем присутствующим так, будто ничто в мире ее не тревожило, а поймав взгляд Буна, никаких скрытых игривых знаков не подала.

Впрочем, подобного он от нее и не ожидал.

Нет, черт возьми, ожидал, и хватит себя обманывать! Бун хотел увидеть подтверждение, что Сисси, как и он сам, чувствует себя иначе, ощущает, что их отношения перешли на иной уровень. Но она просто прошла к стеллажу с книгами, хотя и так, чтобы Бун смог рассмотреть ее стройную фигурку. Он тут же ощутил острый прилив желания.

Она повернулась к нему и указала на уставленный книгами шкаф:

– Смотрю, ты любишь читать. И книг у тебя много. Неудивительно, что ты не ходишь в библиотеку.

Бун не желал развивать эту тему, поэтому просто кивнул.

Джанель положила ногу на ногу, почти полностью оголив бедра, и добавила:

– Тайный книжный червь.

Словно была посвящена в его тайны.

– Очевидно. – Сисси улыбнулась, и на правой щеке у нее появилась ямочка.

– Все эти книги принадлежали деду Фейберу, – сказал Бун.

– Пойду на кухню. – Бекки Ли встала и, даже не взглянув на сына, вышла за дверь.

– И я, – буркнул Фрэнк.

Бун, почувствовав себя неловко, тоже встал и зашагал к выходу.

– Спущусь через полчаса. – Сисси, заложив руки за спину, ходила вдоль стеллажа и была явно в своей стихии. И представить себе не могла, как привлекала Буна.

Джанель встала и, очень эротичным движением откинув волосы за спину, произнесла:

– Подожди меня, Бун.

Его забавляло и, вероятно, злило Джанель, что Сисси даже не замечает, как откровенно она пытается показать всему миру, будто он принадлежит ей.

– Я решила пойти с вами, – сказала Джанель, пока они с Буном шли по коридору. – Хочу взглянуть на Энн Сильвер.

– Как хочешь, – холодно пожал плечами Бун.

– Ты как будто расстроен, что мы пришли. – Джанель положила руку ему на плечо.

Если она хотела так вынудить его остановиться, то не дождется.

– Нелегко принимать незваных гостей после столь напряженного дня. Хорошо хоть ужин сами приготовили, так что все в порядке. – Он не стал озвучивать свои подозрения относительно ее намерения стать частью его семьи: пусть лучше думает, что он ни о чем не догадывается.

Джанель вздохнула.

– Мне очень жаль. Твои родители сказали, что Сисси тебя замучила, и позвали сюда. Они знают, что я старый друг семьи и всех вас люблю, так что, разумеется, согласилась прийти и развеять твою печаль.

Она рассмеялась, а Бун остановился и твердо заявил:

– Сисси не заслуживает, чтобы о ней так думали. И мне вовсе не нужна нянька.

Джанель покорно опустила глаза, невинно хлопая длинными ресничками, потом вздохнула и подняла взгляд:

– Прости. Я знаю, что тебе не нужна нянька. Может быть, я просто немного ревную. Да господи боже, она живет здесь, с тобой!

– Временно, хотя это и не важно. Мы с тобой просто друзья и коллеги. Не надо путать это с чем-то еще.

Джанель игриво улыбнулась.

– Знаешь, на это время я была записана на педикюр, а я вместо этого пришла сюда, чтобы есть стряпню твоей мамы, хотя вообще не ем запеканки.

– Как ты добра.

Джанель не была дурой, однако тщеславие не позволило ей сейчас распознать сарказм.

– Я здесь ради тебя, – сказала она, сжав руку Буну, и лицо ее приняло прямо-таки ангельское выражение, которое – он был в этом уверен – она долго репетировала перед зеркалом. – И так будет всегда.

Он пытался высвободить свою руку из ее цепких пальцев, когда их увидела Сисси, спускавшаяся по лестнице. Она издала возглас удивления и вежливо добавила:

– Извините.

Джанель крепче сжала его руку, однако Бун напряг мускулы, стараясь высвободиться, но так, чтобы ее не обидеть.

– Пойдемте за стол, – бросил он и, как идиот, игнорируя обеих, поспешил на кухню, отодвинул себе стул и быстро сел.

– Бун! – возмутилась Бекки Ли.

За столом больше никого не было.

– Мы решили есть в столовой, – сказал отец.

Бун стиснул зубы, встал и повернулся ко всем лицом.

– Я буду есть в кабинете. – Прежде чем мать успела возразить, он взял с плиты кусок запеканки. – У меня много работы, на которую из-за этих ребят из «Кофе по утрам» у меня совершенно нет времени. Выглядит очень аппетитно. Спасибо. – Бун поцеловал мать в щеку: руки ее все еще были в кухонных рукавицах, – и поспешил испариться, успев заметить выражения шока на лицах родителей и Джанель и смущения и растерянности на лице Сисси. Пусть считают его мерзавцем, ему все равно. Бун знал, что позже пожалеет об этом поступке, но сейчас чувствовал себя безбилетником в поезде своей собственной жизни.

Ужин был адом. Сисси жалела, что не может так же просто уйти, как Бун, потому что хорошие манеры не были для нее пустым звуком. И как он мог бросить ее в обществе своих родителей, сварливых, явно недолюбливающих ее, и женщины, которая презирает ее безо всяких причин – ну разве что за отсутствие вкуса, незнание моды, – и пусть обеим уже по тридцать два и подростковые размолвки давно пора оставить в прошлом.

Но хуже того, Сисси не могла подумать, что мужчина, который менее получаса назад ласкал ее обнаженную, минуту назад перешептывался, держась за руки, с другой женщиной.

Сисси поблагодарила Бекки Ли за вкусную запеканку, в то время как Джанель просто возила свой кусок по тарелке, и пожелала всем спокойной ночи.

– Сто лет уже не была в «Лог кэбин», – добавила она по пути к двери с кухни.

– Думаю, вы оба хотите для Кетл-Ноба лучшего, – сказал Фрэнк. – Бун, как ты знаешь, замечательный мэр.

– Я никогда не утверждала обратного. – Сисси ощутила приступ тошноты. Как же трудно общаться с этими людьми!

– Но ты баллотируешься против него, – напомнила Джанель. – А это значит, что тебя что-то не устраивает.

– Боже, – вздохнул Фрэнк.

– А я согласна с Джанель, – сказала Бекки Ли.

– Увидимся в «Лог кэбин», – проворковала Джанель.

Сисси поняла, что ей бросили вызов, но решила его проигнорировать.

– Вот и здорово. До свидания! – Она помахала присутствующим рукой и вышла за дверь. Если бы только можно было вскинуть голову, развернуться на каблуках и уйти, не говоря ни слова…

Но почему ее вообще все это волнует? Сисси напомнила себе, что она уже взрослая женщина. Никто не мог заставить ее почувствовать себя маленькой и глупой. Даже Бун.

Проходя мимо его кабинета по пути к лестнице, Сисси уже знала, как поступит. Дверь была слегка приоткрыта. Она, гордо расправив плечи, без стука вошла и увидела Буна: сидит за столом, обхватив голову руками, и тупо смотрит на груду бумаг. Ужин так и остался нетронутым.

– Я поеду на своей машине. – Сисси предприняла все возможные усилия, чтобы ее голос звучал холодно, однако все равно, увидев Буна, вспомнила их приключение в душе.

Он встал.

– Это не…

Сисси развернулась и хлопнула дверью – негромко, но твердо.

Поднявшись к себе в комнату, она взяла Декстера и крепко прижала к груди. Кот мурлыкал, потираясь мордочкой о ее шею, а Сисси сидела и надеялась, что Бун вот-вот постучится в дверь. Даже если отбросить тот факт, что он не захочет подниматься из-за родителей, все равно вряд ли пожелает сейчас с ней разговаривать. Разве не держала Джанель его за руку у входа на кухню? Пусть Сисси и показалось, что Буну это прикосновение не очень понравилось, но он не сопротивлялся. Очевидно, что между ним и Джанель что-то есть.

А если вспомнить слухи о том, как их застукали на Фрейзере?

Сисси отпустила кота и взяла свою сумочку с намерением пойти в ванную и подкрасить губы перед зеркалом, но передумала. Душ лишь напомнит ей про эротическую связь с Буном, как прежде напоминали джакузи и внедорожник, где они целовались.

Впрочем, такое иногда случается, когда молодые и здоровые мужчина и женщина живут под одной крышей, так что нет ничего удивительного в элементарном влечении, заложенном в людях природой.

Сисси позвонила Лори с просьбой составить ей компанию в «Лог кэбин». Лори, как и Салли, с удовольствием согласилась. Хэнк Дэвис оставался в доме Лори с Сэмом и Стивеном. Перри дома опять не оказалось, но миссис Донован любезно согласилась остаться с детьми. Мальчики будут смотреть футбол, пока бабушка читает газеты.

Сисси распланировала свой вечер, и в нем не было места Буну.

Когда она предприняла попытку выскользнуть из дома, везде оказалось удивительно тихо. Значит, гости разъехались. Но где же Бун?

Второе «я» Сисси, глупая девчонка, немного расстроилась. До сегодняшнего вечера она считала Буна джентльменом, но джентльмен не оставил бы ее в одиночестве и зашел хотя бы попрощаться, покидая дом.

«Но ты-то уезжаешь, ничего не сказав, – пробудился в ее голове предательский голос. – Разве это означает, что ты не леди?»

Да. Да, означает, и в душе Сисси действительно понравилось вести себя с Буном не так, как подобает леди. Но как же глупо с ее стороны было ожидать чего-то большего от него, при том что он является ее оппонентом в предвыборной кампании! К тому же она хлопнула дверью почти перед его лицом, а Джанель увивалась за ним, словно хвост.

«Не игнорируй факты, подруга», – сказала себе Сисси, спустилась вниз и сразу же увидела Буна. Он стоял, опираясь на голубой внедорожник с желтым бампером, скрестив руки на крепкой груди.

– Ты действительно хотела уехать без меня? – спросил Бун, когда Сисси подошла ближе.

Лицо Сисси покраснело как помидор.

– Да, но я надеялась…

– Что я поведу себя как рыцарь в сверкающих доспехах, забуду твою незначительную грубость и буду ждать здесь, чтобы, увидев меня, ты лишилась чувств? – Бун рывком заключил Сисси в объятия. – А также поцелую и извинюсь за то, что повел себя как последняя сволочь, бросив тебя на растерзание моим родителям и Джанель?

Сисси обняла его за шею.

– Так ты сделаешь это?

– Что? Извинюсь? Или поцелую? Выбирай что-нибудь одно.

Она вырвалась из его рук.

– Извинись.

Боже, ну какая дура! Но Сисси не могла поцеловать его ни сейчас, ни даже после выборов. Этот мужчина словно из другой вселенной, из мира, где доступны гольф-туры и приемы с богатыми политиками. К тому же у него была связь – господи боже! – с Джанель.

– Извини, что бросил тебя. И ты зря выбрала этот вариант. Поцелуем я извинился бы куда лучше.

– У тебя на берегу Фрейзера был секс с Джанель?

– А ты как думаешь?

Бун открыл переднюю пассажирскую дверь, и, проскальзывая мимо него на место, Сисси разозлилась на себя за мелькнувшее в голове желание поцеловать его в щетинистую щеку.

– Думаю, что тебе нравятся женщины. Больше я ничего не могу на этот счет сказать. Разве что на себе испытала твое мастерство любовника. Но на этом все. Подобное больше не повторится.

– Нет. – Его лицо приняло строгое выражение. – Повторять было бы ужасно глупо. – Бун захлопнул дверь и прошел к месту водителя. – Веселиться строго запрещено, когда ты мэр или даже когда баллотируешься в мэры. Преступать это правило нельзя.

Губы его слегка дрогнули в усмешке, но Сисси запретила себе улыбаться, хотя настроение ее значительно улучшилось. Было в Буне нечто особенное, что не позволяло ей долго на него злиться, а кроме того, хотелось, чтобы они наконец перестали скрывать от всех свое взаимное влечение. Но хотел ли того же он?

Неужели они так и останутся друг для друга запретным плодом?

Сисси не могла ответить на этот вопрос, знала только, что безумно хочет Буна, даже несмотря на то что он ее злит, раздражает и огорчает.

Сегодня вечером он очень ее расстроил, когда держал за руку Джанель в коридоре, так расстроил, что за ужином Сисси могла с трудом сфокусировать взгляд на содержимом своей тарелки, поскольку глаза застилали слезы.

Оба не сказали друг другу ни слова, пока не выехали на дорогу.

– Ты так и не ответил, – напомнила Буну Сисси. Они же вроде как лучшие друзья? Ей было легко и приятно общаться с ним, даже когда он выводил ее из себя.

Впрочем, ее к нему отношение не имело значения.

– Ах да. – Бун почесал нос. – На берегу Фрейзера Джанель занималась сексом с вице-губернатором. Женатым. И именно его задницу видели. Так мне сказал Скотти.

Сисси тяжело втянула воздух.

– Но почему тогда ходят слухи, что это был ты?

Бун пожал плечами.

– Возможно, Джанель кому-то так сказала. А быть может, вице-губернатор или один из его приспешников.

– И ты не собираешься привлечь кого-нибудь из них за клевету?

– Нет. – Бун смотрел прямо на дорогу. – Я вообще не собираюсь вмешиваться в скандалы. Пусть люди думают что хотят. В том числе и ты.

– Эй!

– Да все в норме, – сказал он. – Я привык не оправдывать ожиданий окружающих, всегда и везде, за пределами футбольного поля и кабинета мэра. – Его голос был обманчиво веселым.

– Ты мне ничего не обещал, и я ничего от тебя не ожидаю.

– Но ты ищешь подтверждений своей догадки, что я из числа парней, которые меняют женщин как перчатки.

– Нет. Вообще-то я надеялась на обратное, ясно тебе? Я искала подтверждений, что ты постоянный ответственный мужчина. Я тебя почти не знаю, и у меня мало опыта в отношениях с противоположным полом, поэтому я не могу просто так взять и довериться тебе. Вот так, – заявила Сисси, скрестив руки.

– Ого. Так ты просто использовала меня в качестве секс-машины. Вот здорово.

Сисси спрятала руками лицо.

– Судя по твоим словам, я так ничтожна.

– Я просто озвучиваю факты, которые вижу. – Бун сделал паузу и добавил: – Господи, да я просто чувствую себя использованным!

Она подняла голову и сощурилась, но он не улыбался и умудрялся выглядеть прямо-таки как непорочное дитя.

– И таким образом ты избегаешь скандалов, да? Глупыми шутками? Обвиняешь меня в том, что я заподозрила тебя в связи с Джанель, когда увидела, как вы держитесь за руки. Мне, между прочим, было просто интересно, не совершила ли я ужасную ошибку!

Горло Сисси сжалось от эмоций, которые требовалось выплеснуть из души словами, однако она не решалась, поскольку не знала, к чему все это приведет.

– Ты права, извини, – сказал Бун. – Но тебе следует вести себя осторожнее. Выборы совсем скоро. Так что нам обоим нужно заняться своими делами.

– Ты прав, – прошептала Сисси, и ей почему-то захотелось плакать.

Но почему? Ведь плакать не о чем! Да, у нее был замечательный секс с потрясающим мужчиной, о котором можно только мечтать. Ну и что?

Бун прав: пора заняться предвыборной кампанией. Годы спустя она будет вспоминать свою короткую связь с ним как веселое приключение. Сисси даже представляла, как ностальгирует с Лори: «А потом он посадил меня в свой внедорожник, и в тот момент был похож на Ричарда Гира. Он вел со мной себя как герой, потому что знал, что я этого хочу. Пусть и продолжалось это недолго».

– Так ты согласна, что не следует зацикливаться на том, что между нами было, и уж тем более стесняться этого? – спросил Бун. – Нам это будет только мешать.

– Согласна. – У Сисси защемило сердце. – Больше ничего личного.

– Отличная идея.

Они прибыли на хорошо освещенную парковку возле «Лог кэбин», где Энн Сильвер вышагивала из стороны в сторону, словно леопард в клетке. Лори и Салли привязывали ярко-розовые ленты к очередному плакату – на этот раз «Голосуйте за Сисси!», сидя на скамье под деревом, на стволе которого висели прожектора, повернутые вверх.

– Мы с Наной завтра съедем, – сказала Сисси.

– Не нужно.

– Нужно, и ты это знаешь: в твоем доме слишком… сексуальная атмосфера.

Он заглушил двигатель и повернулся к ней.

– Ты уверена, что все еще библиотекарь?

– Вот видишь? – Сисси отстегнула ремень. – Из-за тебя я все забываю, даже это.

– Проклятье! Моя тайная политическая стратегия теперь раскрыта.

Она взяла сумочку, открыла дверь и вышла на посыпанную гравием и плотно утрамбованную парковку.

– Я не перестану бороться, предупреждаю тебя!

– Ну что ж. – Его глаза сверкнули азартом. – Тогда начинаем настоящую войну.

– С этого момента!

И Сисси в подтверждение своих намерений хлопнула дверью.

Война началась.

Глава 23

Бун наблюдал, как Сисси удаляется от него, повесив на плечо сумочку, и наслаждался, представляя, как рассказывает кучке сочувствующих друзей у барной стойки в «Лог кэбин» о том, насколько сильно желает вернуть назад свою прежнюю мирную, пусть и скучную жизнь. Никаких комплексов, никаких женских гневных взоров и недопонимания. Парни кивали бы ему и чокались с ним пивными кружками, а Бун убеждался бы в своей правоте относительно того, что женщины – источник всех проблем.

Представлять себе это оказалось чертовски приятно, особенно когда ты взбешен и зол, однако возвращаться к своей прежней жизни Бун вовсе не хотел. А чего хотел? Хотел Сисси. И не только для секса. Она была ему нужна – вот как любимые ботинки, без которых никуда, только в гораздо большей степени, потому что без любимых ботинок он выживет, а без нее – нет.

Бун не понимал, почему в нем пробудились к ней такие сильные чувства, и все это ему совсем не нравилось.

Может, все дело в том, что его расслабили всеобщая любовь и популярность в Кетл-Нобе? Да, в его распоряжении прекрасный дом, и он может получить любую женщину в Северной Каролине, он превосходно справляется со своими обязанностями мэра и тренера, но Сисси-то до этого нет никакого дела.

Очевидно, Бун просто размяк: с футболистами такое происходит постоянно. Стоит только успокоиться, проявить самодовольство и тщеславие, радуясь предыдущим победам, как на каждом шагу начинают преследовать неудачи и поражения.

Когда Бун вышел из автомобиля, уже смеркалось, но между двумя плоскими вершинами гор на горизонте все еще виднелся оранжево-розовый закат. Лицо Энн Сильвер освещали фары грузовика, на котором приехала группа телевизионщиков, и Бун знал, что, если пригласит ее на свидание, она согласится. Они бы поужинали вместе в Ашвилле и прекрасно провели время в легком, ни к чему не обязывающем флирте, а потом, вероятно, Энн даже намекнула бы, что не прочь провести с ним ночь в одном из городских отелей. По крайней мере, она бы наверняка поцеловала его на прощание и поинтересовалась, когда он приедет в Нью-Йорк. Бун сказал бы, что намерен посетить ежегодный праздник в музее современного искусства, и пригласил бы и ее.

Ничего плохого в таком развитии событий Бун не видел, но из-за своей предсказуемости этот сценарий казался ему ужасным. Неужели он настолько измотан? Замкнут? Или уже стар? Что плохого в том, чтобы ехать по дороге, где известен и безопасен каждый поворот?

Провокационный плакат друзей Сисси трепетал на ветру.

– Итак, – улыбаясь проговорила Энн, когда Бун подошел к ней, – день подходит к концу. Вы с Сисси хорошо поработали: дали отличное интервью, – и Кетл-Ноб – прекрасный город, так что у нас получится превосходный материал.

Бун стоял в нескольких шагах от нее, засунув руки в задние карманы джинсов.

– Тогда зачем «Лог кэбин»?

– Вы не хотите послушать хорошую музыку?

– Энн, давайте начистоту: есть какая-то особая причина для нашей встречи именно здесь или вы просто хотите добавить этот фрагмент в программу для пикантности?

Энн улыбнулась.

– Я уже говорила, что мы хотим подготовить интересное развлекательное телешоу о двух молодых людях, которые живут под одной крышей и борются за пост мэра в своем маленьком городишке.

– Тогда почему вы не снимаете, как мы пьем по утрам кофе и завтракаем? Почему не возьмете интервью у Наны?

Репортер удивленно вскинула красивые светлые брови.

– Мы решили, что снимать в пределах частной собственности некорректно: вполне достаточно просто показать дом снаружи, а история про дерево, которое упало на крышу, нам и так хорошо известна.

– И кто же вас обо всем проинформировал?

– Да кое-кто из местных… к примеру, мэр Джанель Монтгомери.

Бун ощутил приступ тошноты.

– Еще хозяйка городского кафе Старла – очень эмоциональная дама. – Энн улыбнулась. – Да и так, просто прохожие…

– Понятно.

– Вам это, судя по всему, не нравится?

– Да нет, я просто задумался о бизнесе, который планирую запустить в своем городе. – Бун поймал взгляды парней, входящих в бар. – Это обеспечит множество рабочих мест. Вы записывайте все, что пожелаете, пока гостите здесь, а я буду просто заниматься своим делом. Обожаю работать, когда никто не мешает: все получается куда быстрее и эффективнее.

– Ого!

Теперь вместо осторожности – если это можно так назвать; вероятно, она просто думала, что мужчин из маленьких городов просто не следует воспринимать серьезно – Бун увидел в глазах Энн симпатию.

– Вы не бросаете слов на ветер, мистер мэр. Или все-таки бросаете?

– На все случаи жизни у меня есть свои маски. – Бун помолчал и продолжил: – Для меня это не крысиные бега, Энн. Здесь все свои. Это мой город.

И он ушел. Пусть считает его неотесанным мужланом.

– Мэр Бреддок! – резко окликнула его Энн.

Возле полуоткрытой двери, из-за которой лился тусклый свет, Бун остановился и лениво обернулся в полной уверенности, что она идет за ним.

– Да?

– Не забудьте навестить гримера. – Опять само очарование, амбициозная и, без сомнения, привыкшая получать желаемое. – Он уже в баре.

– Разумеется.

Он достал мобильник, сфотографировал Энн, потом подкинул телефон вверх, наблюдая, как тот вертится в воздухе, поймал на лету, как ковбои подхватывают свои револьверы, и убрал в карман.

Пусть себе ломает голову, зачем ему ее фотография.

– Увидимся внутри.

Он резко растворил дверь во всю ширь и вошел в «Лог кэбин».

Свободные места быстро заканчивались. Бун подошел к гримеру наскоро подправить лицо, купил выпивку, а заодно и себе. Потом он какое-то время посидел у бара с парнями, которых чуть раньше видел у входа. Почти каждый из них был в футбольной команде, когда Бун только занял должность тренера.

– Эй, тренер! – приветствовали они его. – Давай мы купим тебе еще пива!

И Бун выпил с ними пива, потому что мисс Сисси Роджерс, не утруждаясь даже посмотреть на него, сидела за столом в другой части зала и беседовала с Лори, Салли и другими – вполне, впрочем, безобидными, если не считать одного мужчину примерно ее ровесника, который, кажется, пытался с ней флиртовать.

– Еще пива? – услышал Бун чье-то предложение и ответил:

– Почему бы и нет.

Подошла Энн и поинтересовалась у парней, хотят ли они снова видеть на посту мэра Буна, и все, как один, сказали «да!», а кое-кто добавил, что Бун не только отличный лидер, но и замечательный тренер.

– А как насчет переезда библиотеки? Вас этот вопрос волнует? – продолжила Энн расспросы.

– Нет.

– А почему меня это должно волновать?

– Мне нравится наша библиотека, но на новом месте ей будет лучше!

– И ближе к Кэмпбеллу, где живут такие красивые девушки!

Все рассмеялись.

– А что вы думаете об оппоненте Буна? – осведомилась Энн.

– Кто-то баллотируется против него?

– У него нет шансов.

– Не «у него», а «у нее», придурок! Сисси Роджерс, библиотекарь.

– Да что она понимает в управлении городом?

– Это ты зря. Она умна и образованна, – возразил Бун.

Парни – пусть все они уже взрослые мужчины, но мысленно Бун по-прежнему называл их именно так – замолчали, а Энн поднесла микрофон к нему.

– Вы хотите что-то сказать о своем оппоненте?

– Только то, что не следует ее недооценивать.

Парни замерли, так и не донеся пивных бутылок до рта, и устремили на него удивленные взгляды.

– Считаете, она способна стать хорошим мэром? – не унималась Энн.

– Разумеется, хотя это вовсе не значит, что я готов покинуть свой пост. – Его слова потонули в одобрительных криках, и Бун подождал, пока гомон стихнет. – Я веду успешную политику, Кетл-Ноб растет и процветает, и это здорово. Есть у меня планы и на будущее.

Тут его подопечные опять загудели. Буну было приятно иметь свой фан-клуб, но становилось не по себе, когда думал о Сисси. В этой истории она напоминала маленькую машинку, что едет по огромной автостраде против движения армады грузовиков, которую возглавляет Бун.

Под свист и овации толпы на сцену вышли музыканты, и каждый занял свое место в освещении прожекторов. Интересно, что сейчас чувствуют ребята, зная, что их выступление снимают и, возможно, покажут в программе «Кофе по утрам»? Бун решил спросить об этом знакомого парня, что играет в группе на банджо, и тот ответил:

– Да мы в восторге! Многим выпадает шанс прославиться на всю страну?

Тем временем компания еще заказала по пиву, чтобы выпить за успех группы.

Ребята начали с композиции Лестера Флэтта и Эрла Скраггса «Прекрати распад графства», и сыграли очень неплохо. Бун как зачарованный наблюдал то за смычком скрипача, то за бегавшими по струнам пальцами банджоиста. Продолжила выступление песня Элисон Кросс, которую сменил хит «Юнион-стейшн».

Все кричали и аплодировали.

– Слушая кантри, можно забыть обо всех проблемах! – прокричала Лори Буну в ухо, взяв за руку. – Ах, Бун! Прятно видеть, как ты веселишься. Не помню, когда ты был таким в последний раз, правда. Пусть ты и ходишь на вечеринки, но никогда не отрываешься по-настоящему, я права? Оно и понятно: ты ведь мэр, к тому же тренер.

Так и было, Бун от души не веселился в компании очень давно, пожалуй со школы.

– Мы соскучились по твоему веселому лицу! Искренне веселому, а не той маске, которую ты постоянно носишь.

Эти слова задели Буна за живое: он что, действительно такой зануда?

– Вспомни свой выпускной альбом, – добавила Лори. – Изумительная фотография! Там ты со своей футбольной командой после победного матча против Тейлорвилла. Помнишь?

– Конечно, помню. Команда из Тейлорвилла была достойным соперником, – сухо ответил Бун, понимая, что от того веселого парня, каким был когда-то, мало что осталось.

Он заказал еще пива и предложил Лори, но та отказалась.

– Ты обязательно должен потанцевать с Сисси.

– Знал, что ты пришла не просто поздороваться. Мы с Сисси сейчас соперники, так что не надо заниматься сводничеством.

– Я просто хотела сказать, что ты ей нравишься, вот и все, – улыбнулась Лори.

– Естественно, а как же иначе? Конечно, нравлюсь!

– Да нет, правда нравишься, но Сисси очень горда.

– Скорее осмотрительна. И это правильно.

– Ей тебя не стоит бояться, ты из хороших парней.

– Ценю твою поддержку, но заканчивай с этим. Мы с Сисси взрослые люди и сами в состоянии разобраться в своей личной жизни.

Лори с сомнением посмотрела на него.

– Может, я и лезу не в свое дело, но вы сами слишком упрямы, чтобы наконец признать очевидное.

Она быстро чмокнула его в щеку и ушла.

И вдруг среди шумной толпы, размышляя над словами Лори, Бун на какой-то миг почувствовал себя одиноким. Почему он не должен танцевать с Сисси? Возможно, отказаться было бы благоразумнее, но ничего плохого в этом нет.

Бун заметил, что размышлять довольно полезно, особенно когда попадешь в ловушку, которую сам же и поставил.

Глава 24

Сисси с того мгновения, как миновала входную дверь «Лог кэбин», изо всех сил старалась притворяться веселой, особенно когда над ней работала гримерша. Это ее злило, вызывало раздражение, она чувствовала себя жалкой.

Покинув гримершу, Сисси заказала себе белого вина, которое здесь подавали в пластиковых стаканах, и, чтобы усмирить и ноющую боль в сердце, в одно мгновение осушила и тут же заказала второй. Но и это не вытеснило воспоминаний, как дерзко и нахально вел себя Бун дома и в машине, в то время как ему следовало проявлять внимание и учтивость.

Ей хотелось, чтобы рядом был заботливый, чуткий мужчина, который способен приласкать и пожалеть, когда она ведет себя как ребенок.

По крайней мере думала, что хотела именно такого, пока в другом конце зала не заметила Буна, совсем другого: сногсшибательно красивого и такого горячего, что Сисси едва не растаяла. Осмотревшись, она заметила, что и другие женщины, в том числе Энн, не сводят с него глаз.

– Известным репортерам не следует высовываться из своих нью-йорков! Пусть держатся подальше от южных провинций и не уводят горячих парней у местных девушек! – пробубнила Сисси себе под нос, подойдя к мисс Хатлбери.

Вся их компания сидела за одним из столов на возвышении, откуда было отлично видно сцену и весь зал. Неподалеку располагался маленький бар, который сейчас окружала толпа, не давая телевизионщикам с камерой подобраться поближе к Сисси. И она была этому только рада, потому-то отчаянно желала просто отдохнуть ото всех, включая Буна.

– Ты это об Энн Сильвер? – воскликнула миссис Хатлбери.

Полковник стоял рядом с супругой, всем своим видом показывая, как все это его утомляет, и наблюдал за музыкантами, которые настраивали инструменты, устанавливали микрофоны и проверяли усилители.

– О ком же еще! – буркнула Сисси. – И вообще репортеру негоже влезать в собственный сюжет.

– Согласна, – кивнула миссис Хатлбери. – Она смотрит на Буна, как голодная собака на свежий кусок мяса.

Сисси сделала большой глоток вина из стакана миссис Хатлбери, поскольку ее собственный опять был пуст.

– Ни за что не поверю, что в этом выпуске «Кофе по утрам» про меня скажут правду.

– Мне тоже кажется, что программа будет преимущественно о Буне Бреддоке, а тебя просто упомянут – так, на втором плане.

Миссис Хатлбери не относилась к тем, кто способен поддержать или избавиться от страхов и опасений, скорее наоборот.

– Дорогая, в годы съемок с Элвисом я насмотрелась на всяких политиков, но с любыми лучше вести себя поосторожнее. Как собираешься поступить?

Сисси вздохнула.

– Не знаю. Может, следует поговорить с Энн?

– И нарвешься на встречный огонь. Нет, ты должна сделать все, чтобы не остаться невидимкой на этом празднике.

– Вы это о чем?

В глазах миссис Хатлбери вспыхнула чертовщинка.

– Дорогая, ну ты же пришла сюда веселиться!

– В этом я не сильна, – буркнула Сисси.

Пожилая дама окинула ее скептическим взглядом с головы и до ног констатировала:

– Во-первых, избавься от этой скучной блузки!

– Нет! Это хорошая блузка!

– Сиди смирно! – Миссис Хатлбери расстегнула пару пуговиц у Сисси на груди, а потом повернулась к мужу: – Дорогой, мне нужен твой перочинный нож.

Полковник без слов вынул требуемый предмет из кармана джинсов и передал жене.

– Что вы делаете? – взвизгнула Сисси, когда миссис Хатлбери раскрыла нож и устремила острие к ее плечу.

– Увидишь. Просто пей вино. Смотрю, оно тебе понравилось.

– Ну ладно, – решила не спорить Сисси, а миссис Хатлбери тем временем оторвала от ее блузы рукав. – Господь всемогущий! Это же безумие.

– Тихо! Вон выпей лучше пиво моего полковника.

– Я ненавижу пиво!

Послышался треск, и второй рукав последовал за первым.

Сисси взялась за пиво. И хотя с голыми руками стало прохладно, зато значительно полегчало, а расстегнутые пуговицы позволили дышать полной грудью. В баре с каждой минутой становилось все более людно и душно.

– Так, – продолжила миссис Хатлбери и достала из сумочки серый металлический цилиндр. – А теперь мы добавим немного помады. Тебе нужна моя, кричаще-красная. Боже, Элвис обожал этот оттенок.

– Вы с ним целовались? – спросила Сисси.

Миссис Хатлбери опасливо оглянулась через плечо на полковника, потом нагнулась к Сисси и заговорщически спросила:

– Сама-то как думаешь?

Сисси открыла помаду и накрасила губы, как велела миссис Хатлбери, а потом с помощью расчески полковника ей наскоро уложили волосы. Когда миссис Хатлбери закончила, Сисси посмотрелась в зеркало: теперь она чем-то напоминала дамочку из ранних шестидесятых.

– Взгляни на нее, Эдвард, – со счастливой улыбкой на лице сказала миссис Хатлбери.

Полковник повернулся, и глаза его засияли.

– Оливия, ты просто гений.

– Знаю, – без ложной скромности заявила та и предложила: – Дорогой, поделись с Сисси выпивкой из своей фляги, и на сегодня ей будет достаточно.

– Как скажешь, дорогая.

Полковник налил в стаканчик крепкого бурбона из Кентукки, и Сисси подумала, что выпить его будет нелегко, но напиток пришелся ей по вкусу.

– Уверены, что мне необходимо туда выйти? – спросила она у миссис Хатлбери, хотя сейчас ее уже не волновал ответ на этот вопрос: она чувствовала, что готова танцевать подо что угодно.

И вот музыканты взяли первые аккорды, зал взорвался аплодисментами и криками, а Сисси окончательно утвердилась в решимости покинуть свой укромный угол.

Миссис Хатлбери положила ладонь ей на руку.

– Во время танца продвигайся понемногу к сцене и веселись от души, не стесняйся. Не забывай, что ты отлично выглядишь. И еще – помнишь это лицо? – Она изобразила выражение горячей девчонки из фильмов с Элвисом Пресли. – Именно так и смотри на парня, что играет на скрипке, он самый симпатичный.

– Ладно, – кивнула Сисси.

– Но всего только раз, чтобы привлечь внимание, а после покажи вот такое лицо. – Выражение лица миссис Хатлбери почти не изменилось, однако взгляд стал более глубоким и выразительным. – Это взгляд умной соблазнительницы, и именно с его помощью я завоевала полковника. Ты же должна добиться двух целей: поста мэра и Буна. Придется рискнуть, дорогая. Довольно прятать действия за словами. Ты должна чувствовать и чувствовать сильно, как никто в мире.

– Хорошо, – как добросовестная ученица, сказала Сисси.

– А теперь покажи-ка мне свой умный соблазнительный взгляд: хочу убедиться, что ты поняла все правильно. Можешь спрятать за этим взглядам всю свою любовь к книгам, а также те чувства, что испытываешь, ожидая переезда библиотеки, и к ним приплюсуй чувства к Буну. Или же будешь выглядеть как Джанель.

– Господь свидетель, я до ее уровня не опущусь.

Итак, Сисси попробовала и вложила в попытку все свои эмоции. Она действительно хотела стать мэром, действительно боялась, что документы ее семьи перевезут в чужую библиотеку, и очень переживала, что тогда к ней не смогут заезжать Салли и Хэнк Дэвис. И почему Бун, такой сексуальный и привлекательный, постоянно бросает ей вызов, раздражает и категорически отказывается делать то, что она хочет? Ну почему у нее возникает желание запрыгнуть к нему в постель каждый раз, когда видит его лицо, или спину, или даже ботинки?

– Эдвард, взгляни-ка, – обратилась к мужу миссис Хатлбери.

Сисси попрактиковалась и на нем.

– Ого! – Полковник явно остался доволен. – Эта Сисси мне нравится.

– И эта – настоящая. – Миссис Хатлбери убрала помаду в сумочку. – В следующий раз ее не придется накачивать вином, пивом и бурбоном, чтобы вывести в люди. – Наклонившись к Сисси, дама добавила: – В следующий раз ты займешься сексом, превосходным и умопомрачительным сексом.

– Правда? – Сисси понравилась эта идея.

– Да, а когда вживешься в образ новой Сисси, прежней уже не станешь. Замкнутый круг: отличный секс – новая Сисси, а это значит еще больше отличного секса – и еще более изумительная Сисси. – Она искоса взглянула на полковника, который по-прежнему стоял к ним спиной. – Это наш секрет.

– О! – сглотнула Сисси. – Это… хороший секрет.

– А теперь хватит расточать свое очарование на меня. Иди туда. – Миссис Хатлбери забрала у Сисси сумочку. – Я присмотрю и за твоими вещами, и за Салли. Она раздает стикеры с надписью: «Сисси – в мэры!»

– Чудесно! – воскликнула Сисси.

Или «фантастически»? А может, и то и другое, поскольку была настолько возбуждена или просто пьяна, что не взялась бы утверждать наверняка.

Да и кому какое дело? Ей просто нужно потанцевать и привлечь к себе как можно больше внимания. А для этого вообще не нужны слова. Только чувства.

– Рада встрече, Бун! – Салли похлопала мэра по спине. – Хватит уже сводить всех с ума!

Он обнял ее за плечи.

– А тебе хватит быть примером для всех мамаш на свете! Тебе и так все завидуют.

– Они и должны завидовать. Хэнк Дэвис – лучший в мире ребенок. Каждый хотел бы такого же – только не получит. – Салли ткнула в него пальцем и громко прошептала на ухо: – Джанель только что приехала – ищет тебя. Но если хочешь знать мое мнение – она тебе не подходит. Как и эта дамочка Энн. На свете лишь одна женщина идеальна для тебя – та самая, что баллотируется в мэры. Не упусти ее.

И Салли ускользнула, затерявшись в толпе.

Бун дотянулся рукой до своей спины и отлепил от рубашки круглый стикер с надписью: «Сисси – в мэры!», украшенной сверху двумя отпечатками ярко накрашенных красной помадой губ.

– Господи! – услышал он голос сбоку. – Не могу поверить своим глазам, глядя на этот стикер. Эти дамы ведут себя так, словно мы снова в далеком прошлом, когда у женщин не было никаких прав.

Бун повернулся. Джанель, одетая в убийственно короткую кожаную мини-юбку и белый кружевной топ, в туфлях на умопомрачительных красных каблуках, жевала по обыкновению жвачку.

– Это всего лишь губы, – пожал плечами Бун и сунул стикер в карман рубашки.

Джанель уперла руки в свои идеальной спортивной формы бедра.

– Сколько ты выпил? Ты же сам баллотируешься в мэры! Зачем тебе ее стикер?

– Я в баре, здесь все веселятся, а не устраивают какие-то серьезные мероприятия.

– Да, но тут находится съемочная группа, которая вряд ли с тобой согласится.

– А я им не подчиненный, так что пусть думают что хотят. – Он хотел поскорее избавиться от этой женщины, но джентльмен в нем не позволял просто так взять и уйти. К тому же Бун был зол, поскольку потерял из виду Сисси. И тут у него появилась идея. Зная, что Джанель терпеть не может стариков, он предложил:

– О, пойду поздороваюсь с Хатлбери. Составишь мне компанию?

– Нет, уволь! – вздрогнула Джанель и поспешно удалилась.

Миссия выполнена, так что теперь можно поискать и Сисси. Вероятно, Хатлбери знают, куда она подевалась.

– Да вот же она: на танцполе веселится, – кивнула на толпу миссис Хатлбери. – Видишь?

И она действительно была там, в гуще толпы у самой сцены, и с увлечением танцевала в том, что какой-то час назад было блузкой, а теперь открывало шею и красивые руки. Золотисто-каштановые волосы пребывали в хорошо продуманном беспорядке, а взгляд был устремлен на скрипача…

Который, черти бы его побрали, тоже не сводил с нее глаз!

Горячая волна ревности захлестнула Буна, в голове словно переключился рычаг и на табло загорелась надпись: «Берегись! Я зол, как никогда!»

Бун решил, что на более сильные эмоции просто не способен, и удивленно спросил:

– Что это с ней?

Полковник загадочно усмехнулся, а миссис Хатлбери произнесла:

– Наконец она стала самой собой.

Кем бы она ни стала, Бун должен быть рядом с ней, по крайней мере для того, чтобы предупредить: этот музыкант не стоит ее внимания хотя бы потому, что за последние годы не пропустил мимо ни одной юбки.

– Ой, смотрите: телевизионщики все-таки добрались до нее! – воскликнул полковник.

Действительно, Энн расталкивала всех на пути, чтобы оператор смог пронести камеру к сцене. Наконец он пристроился сбоку и нацелил объектив на Сисси. Звуковику удалось протянуть к ней микрофон, и теперь он болтался прямо у нее над головой. Однако как ему удавалось в таком шуме беснующейся толпы различить голос Сисси, для Буна оставалось загадкой.

Энн снимала все это точно не ради красивой картинки с участием Сисси. Совершенно ясно, что команда из «Кофе по утрам» все еще надеялась запечатлеть драму.

– Мне лучше спуститься туда, – решил Бун.

– Согласен, – кивнул полковник, и в его голосе Буну послышалось одобрение. – Пусть Сисси и твой оппонент, но все же местная девушка, а поведение этих ребят с телевидения не внушает мне доверия.

– Будь осторожен, милый, – предупредила и миссис Хатлбери. – Тот музыкант, похоже, очаровал ее своей скрипкой – таким ничего не стоит свести бедную девушку с ума.

Если уж кто сейчас и сходил с ума, пока этот чертов музыкант очаровывал Сисси, так это мужчина, который целовал ее несколькими часами раньше в душе, будучи полностью обнаженным!

Бун призвал себя к цивилизованному поведению. Ему нравилось искусство. Он мог поддерживать разговор о политике, начиная с мировых лидеров и заканчивая управленцами провинциальных городов, отлично танцевал, но ему также нравился футбол – весьма жесткий, мужской вид спорта. Бун любил бродить вдоль берега по пояс в воде, с заточенной пикой над головой и кинжалом на ремне, в поисках форели, а потом разделывать ее и варить в котелке столетней давности, принесенном на берег в рюкзаке.

У него никогда не было необходимости демонстрировать свою мужскую силу, но порой и в нем просыпался дикарь.

Группа заиграла композицию «На вершине мира», и несколько парочек в обнимку вышли на танцпол. Остальные расступились, освобождая им место, и принялись хлопать в ладоши и подбадривать. Теперь пробраться сквозь толпу стало еще тяжелее, но Бун ни на секунду не выпускал Сисси из поля зрения. Она, как и все, хлопала, но вовсе не парам – взгляд ее был устремлен на сцену. Глядя на музыканта, она смеялась, пока какой-то парень весьма развязно не повернулся к ней и не положил руку на плечо.

Она повернулась, и он предложил ей руку. Сисси подала свою, и они стали танцевать рядом с другими парами.

Так же как пробирался бы сквозь непролазные густые леса домой после долгого похода, уставший и измотанный, Бун шел теперь к Сисси, чтобы показать всем, всему миру: она принадлежит ему!

Сисси замерла, увидев его. Все вокруг словно замедлилось.

– Я забираю ее, – сказал совершенно спокойно Бун, наконец пробравшись к парочке.

– Я так не думаю, – бросил в ответ партнер Сисси.

– И тем не менее! – На сей раз в голосе Буна прозвучал металл.

Сисси переводила взгляд с одного на другого и не знала, что сказать.

– Я танцую с этой леди, – не уступал парень.

– А пришла эта леди со мной.

Обычно такого заявления бывает достаточно, чтобы соперник удалился, но парень оказался не робкого десятка:

– В таком случае почему ты бросил ее тут одну? Может, она не хочет быть с тобой? Последние полчаса она танцевала около сцены одна. Что ж тебя не было рядом?

– Не твое дело! – отрезал Бун. – Эта девушка со мной. Ясно тебе? На этом и закончим.

– Ну уж нет.

Пока они пререкались, Сисси ушла, и парень огорченно заметил:

– Ну вот, все из-за тебя.

Музыка стихла, и Бун увидел Сисси возле сцены. Скрипач за руку потянул ее наверх, а она приклеила ему на грудь стикер с надписью: «Сисси – в мэры!» и поцеловала в щеку.

Толпа принялась кричать и свистеть.

– Бун Бреддок, – сказала Сисси в микрофон, – и парень, который пригласил меня на танец. Оба слушайте меня внимательно. Настало время выбрать в мэры Сисси Роджерс. Кто из вас хочет, чтобы библиотеку перевезли в другой город? Никто, верно?

В толпе поднялся шум, но определить, что именно он означает согласие или несогласие, было невозможно. Однозначно можно было сказать лишь одно: «Мы все хорошенько напились в баре!»

– Мы должны оставить библиотеку на старом месте, – сообщила Сисси толпе. – И я до крови буду бороться за это. Кто из вас хочет, чтобы в нашем городе появился крытый бассейн?

Музыкант принялся играть, чтобы прогнать ее со сцены, но Сисси не унималась:

– Все хотите, верно? Я добьюсь, чтобы его построили! А вам пора перестать мусорить на пляже. Это просто позор!

Скрипач что-то прошептал Сисси на ухо, но она сказала, прикрыв рукой микрофон, хотя и достаточно громко, чтобы услышали все:

– Но я еще не закончила…

Лицо ее исказила напряженная гримаса: очевидно, она переживала из-за конфликта, поэтому и начала эту речь, чтобы отвлечь их от демонстрации своих мужских инстинктов.

Умная девочка, хоть и пьяненькая. Не исключено, что это ее выступление привлечет к себе внимание, а вместе с ним и новые голоса.

Какая-то теплая волна нахлынула на Буна, и он улыбнулся Сисси, хоть и сомневался, что она это заметит. Но она увидела и улыбнулась в ответ.

– Все, похлопайте Сисси, – сказал вокалист. – Весь вечер она была нашим лучшим танцором. Если вы хотите горячего мэра, способного отжигать, то вот ваш кандидат!

Энн и ее команда все снимали и записывали. Одна из камер была нацелена на Буна, но его это не трогало. Скрипач, который оказался неплохим парнем, спрыгнул на пол и, протянув Сисси свободную руку, помог спуститься со сцены.

В блузе с оторванными рукавами и пуговицами, расстегнутыми едва ли не до пупа, она направилась прямо к Буну, лавируя в толпе, хотя этого и не требовалось. Просто сейчас Сисси было нелегко идти по прямой, как Бун только что заметил. Ее глаза, устремленные прямо на него, сияли. Она выглядела взволнованной, возбужденной и очень-очень пьяной.

– С ней проблем не оберешься, – сказал Бун по-прежнему стоявшему рядом парню. – Ни минуты покоя.

– Да иди ты к черту! – заявил тот и обрушил на Буна кулак.

Глава 25

Когда Сисси увидела, как ее партнер по танцам заносит на Буна руку, в ней вмиг пробудились инстинкты девочки-скаута. Не успев даже подумать, она рванула сквозь толпу и прыгнула незнакомцу на спину. Ей представилось, что это необъезженный конь, которого нужно загнать в стойло, чтобы получить главный приз. Сисси крепко вцепилась в парня, выкрикивая ему на ухо грязные ругательства.

Бун же тем временем вытирал сочившуюся из носа кровь и пытался стащить Сисси с незнакомца, что было не так-то просто.

– Если я его отпущу, он снова тебя ударит!

Помогать людям – главный закон скаутов, и Сисси не задумываясь бросилась выручать Буна. Как жаль, что она не может никому рассказать о внезапно пробудившемся воспоминании о временах ее пребывания в отряде скаутов, поскольку знала, что все станут смеяться над ней, и особенно Джанель на своих красных каблуках.

Впрочем, Сисси и сама бы скорее всего посмеялась, не будь сейчас так занята, во-первых, сентиментальными воспоминаниями, а во-вторых, попытками удержать беснующегося мужчину, на спине которого сидела.

– Слезай, я сказал! – Бун пытался ее стащить, глаза его метали молнии. – Немедленно слезай, Сисси!

Она наконец предприняла попытку спрыгнуть с незнакомца, но не совсем удачно и упала на пол. Кто-то сразу же подхватил ее под мышки и оттащил в сторону, и в тот же миг раздался звук удара: чей-то кулак влетел в чью-то челюсть… или в нос?

Сисси очень надеялась, что на сей раз по лицу получил не Бун, и глаза ее наполнились слезами. Что же делать? Она, стараясь не качаться, осмотрелась и в тот же миг испытала облегчение и ужас, увидев, что это Бун ударил ее партнера. Тот зажал нос рукой, дрожа от злости, толпа подбадривала соперников неистовыми криками. Группа перестала играть, и скрипач крикнул в микрофон:

– Все, успокойтесь!

Энн и съемочная группа ни на секунду не прекращали снимать, а Бун и незнакомец были готовы в любой момент снова сцепиться друг с другом.

– Убирайся отсюда! – выкрикнул Бун.

– Черта с два! – не остался в долгу и тот. – Ты меня достал! – И парень бросился на соперника, потупив голову, словно американский лось.

Бун заломил ему руки за спину, и оба свалились на пол. Исподтишка незнакомцу все же удалось пару раз врезать Буну, но тот не стал отвечать, а, поднявшись на ноги, развел руки в стороны и выкрикнул:

– Довольно! Не время и не место для подобных сцен.

Незнакомец тоже поднялся.

– Какого черта! Ведешь себя как последний ублюдок…

– Он мэр этого города! – вспылила тут Сисси и заметила, как один из операторов повернул камеру в ее сторону. Как же она забыла об этом пресловутом «Кофе по утрам»! – К тому же тренер школьной футбольной команды и просто хороший человек. И если ты хоть немного себя уважаешь, то немедленно прекратишь!

Но незнакомец направился к сцене, выдернул из усилителя все шнуры и взгромоздил тот себе на голову.

Толпа ошеломленно ахнула.

– Не глупи! – предупредил его Бун.

Окружающие быстро попятились назад, все, кроме операторов. У Энн округлились глаза, щеки побелели. Такая драма поднимет рейтинг канала до неслыханных высот.

– Сломаешь мой комбик – будешь должен пять сотен баксов! – предупредил банджоист.

– Это глупо! – вмешалась Сисси. – Поставь усилитель на место!

Ее бывший партнер по танцам выглядел как безумный, и ей пришлось включить железную леди и, указав на пол, потребовать голосом самого строгого библиотекаря: – Поставь его на пол, сейчас же!

– Сисси, – холодно заговорил Бун, – отойди немедленно, пока я не вышвырнул тебя отсюда.

– Поставь усилитель, – повторила Сисси, не обращая на него внимания. – Или эти телевизионщики заснимут преступление, которое ты совершаешь. Неужели ты хочешь прославиться на всю страну именно таким образом? Тебя посадят быстрее, чем успеешь протрезветь, но что еще хуже – останешься звездой «Ютуба» навсегда. А народ не стесняется в комментариях, не замечал?

– Дерьмо! – пробормотал парень, но усилитель все же опустил.

– Вот и хорошо, – кивнула Сисси.

– Но за это, дамочка, ты со мной потанцуешь.

Он схватил ее за руку и потащил было на танцпол, но Сисси заметила:

– Не думаю.

И тут кулак Буна врезался ему в челюсть, да так, что парень не удержался на ногах.

Раздались крики, в том числе и Сисси, но потом все стихло. Бун схватил с ближайшего стола полный стакан пива и выплеснул незнакомцу в лицо.

– Что за… – прорычал тот.

– С ним все нормально! – крикнула Сисси, заметив, что Салли упала в обморок от разыгравшейся сцены. – Господи, помоги!

– Уберите отсюда камеры! – крикнул Бун Энн Сильвер, а потом повернулся к музыкантам: – Играйте!

Те, кое-как подключив аппаратуру, взяли аккорд старой композиции Ральфа Стэнли.

– Ты как? – резко спросил Бун Сисси.

Внезапно она почувствовала себя слабой и беззащитной.

– Все в порядке. А ты?

– В норме.

Она хотела было взять его за руку, чтобы поблагодарить, но вдруг засмущалась. К тому же в сердце зародилась необъяснимая нежность, из-за чего Сисси опустила взгляд.

К ним пробрался шеф полиции Скотти, настороженно глядя по сторонам.

– Какого дьявола тут происходит? Мне сообщили, что мэр ввязался в драку.

– Виноват вот он… – Сисси указала на парня, распростершегося на полу.

Он уже очнулся, но, как ей показалось, просто не хотел двигаться, возможно потому, что из подсобки к нему выбежала местная Флоренс Найтингейл[12], девушка в коротких шортах и с тряпкой, полной льда.

– Я могу все объяснить, – сказал Бун.

– Кто ударил первым? – спросил Скотти.

– Он. – Бун был великолепен даже со струйкой крови, сочившейся из носа.

Сисси захотелось, чтобы все немедленно ушли. Чувство, зародившееся в сердце, требовало защиты… Вот бы сейчас оказаться в своей тихой темной спальне, в теплой постели, прижаться щекой к мягкой подушке и полюбоваться чем-нибудь милым и симпатичным, например цветком.

Скотти сжал губы и процедил:

– Ты, разумеется, ответил…

– Да. – Бун сунул руки в передние карманы джинсов, оставив большие пальцы снаружи. – Но мне пришлось.

Он был неотразим. Сисси, глядя на него, с трудом подавила восхищенный вздох и желание броситься ему на шею.

– Ты его провоцировал? – не отступал Скотти.

Бун выгнул бровь.

– Он танцевал с Сисси, а когда я попытался ее забрать…

– Зачем? – оборвал его Скотти.

– Потому что хотел потанцевать с ней сам, – спокойно ответил Бун.

Господи, он хотел танцевать с ней! Сисси едва не прикусила палец, чтобы сдержать порыв закружиться на месте от счастья. Слава богу, ей удалось не дать волю эмоциям, иначе наверняка задела бы Джанель, стоявшую позади со скрещенными на груди руками.

– Это возмутительно! – заметила мэр Кэмпбелла.

– Совершенно с тобой согласна. – Сисси попыталась изобразить некое подобие улыбки.

– Не обнадеживай себя. – Уголки блестящих губ Джанель поползли вверх. – Свалим все это на излишек выпитого пива и разыгравшийся на танцполе тестостерон.

Она удалилась на своих высоченных красных каблуках, прежде чем Сисси успела что-либо ответить, и та повернулась к Скотти, чтобы послушать, что скажет он.

– А поступить иначе ты не мог? Нужно было лезть в драку?

– Да перестань ты, – нахмурился Бун. – И я не собирался лезть в драку.

– Но ты повел себя агрессивно. – Взгляд Скотти задержался на его лице. – Вы пьяны, мистер мэр?

– Да, – с вызовом ответил Бун, – но не настолько, чтобы не отдавать себе отчета в своих действиях.

– Сомнительно. – Скотти убрал маленький блокнот в карман.

– Бун не виноват! – сочла своим долгом вступиться Сисси. – Это я напилась до потери рассудка, забралась на сцену, несла бог знает что. Танцевала сначала одна, а потом вот с ним. Бун просто переживал за меня. А потом этот парень его ударил, и я запрыгнула ему на спину.

– На спину?! – протянул Скотти, округлив глаза и вскинув брови.

– Да, – кивнула Сисси. – Он был в бешенстве.

– А прыжок на спину помог? – скептически поинтересовался Скотти.

– Я надеялась, что поможет. – Сисси прикусила губу. – Другой способ не пришел в голову.

Скотти окинул взглядом обоих.

– Пройдете тест на трезвость?

– Да, но дайте мне полчаса, пожалуйста, – сказала Сисси.

– Зачем? – Шеф упер руки в бока.

– Потому что… – Сисси почувствовала себя жалкой и опустила глаза. – Я… я слишком много выпила.

Какая же она дура!

– Я на девяносто девять процентов уверен, что пройду, – сказал Бун, – но выпил больше, чем обычно, признаю. Садиться за руль ближайшие два часа не собирался, так что…

Скотти тяжело вздохнул.

– И как, по-вашему, Кетл-Ноб будет выглядеть на национальном телевидении?

Телевизионщики все еще были здесь, пили коктейли у бара.

– Надеюсь, что многое они не покажут. – Сисси чувствовала себя виноватой. – Может, Бун поговорит с Энн? Он ей нравится больше, чем я.

– Я не буду говорить с Энн, – отрезал Бун. – Нам не за что извиняться. Пусть хоть вся Америка увидит, что тут произошло. В Кетл-Нобе из-за этого ничего не изменится.

Шеф Скотти строго посмотрел на них.

– Вы оба поедете со мной в участок на полицейской машине за непристойное поведение в общественном месте в состоянии алкогольного опьянения. Вообще-то, учитывая обстоятельства и масштабы перепалки, я могу просто отвезти вас домой, но вы меня конкретно разозлили. Из отделения позвоните кому-нибудь, чтобы вас забрали.

– Вы это серьезно? – Сисси не могла поверить своим ушам.

– Перестань, Скотти. Ведь это он начал. – Бун говорил спокойно и холодно, но Сисси услышала в его тоне нотки раздражения.

– Он тоже получит по заслугам, – не уступал Скотти. – А вы двое? Знаете, я в вас разочаровался. А теперь вы мирно поедете со мной. Меня вытащили из дому в такой час из-за вас, и я не хочу пропустить игру «Стальных титанов».

Когда они выходили из бара, лицо Буна приняло загадочное выражение. Он шел спокойно, уверенно, громко топая ботинками по деревянному полу.

Энн и оператор следовали за ними до полицейской машины.

– Бун! Сисси!

Бун вдохнул и повернулся к ней лицом.

– Что, Энн?

– Я просто хотела услышать ваши комментарии по поводу произошедшего. – Она протянула ему микрофон.

– Никаких комментариев. – Бун сел на заднее сиденье автомобиля. – И это мое последнее слово для зрителей «Кофе по утрам».

Энн перевела микрофон к Сисси.

– А вы что-нибудь скажете?

– Да, – твердо ответила. Следовало бы поцеловать Буна за то, что помог ей стать такой живой и… горячей.

– Итак… – напомнила о себе Энн.

Сисси помотала головой.

– Извините. – Ни за что она не позволит себе раскрыть свои чувства перед всем миром.

Сисси села за заднее сиденье рядом с Буном, и машина тронулась. Слава богу, Скотти не стал включать свет в задней части салона.

Рубашка Буна расстегнулась на шее, он сильно сутулился, обтянутые джинсами сильные бедра были широко раздвинуты. В Сисси снова проснулась игривая девчонка, щеки и шея запылали. Их колени соприкоснулись, но Бун не отстранился.

– Скотти следовало бы записать эту игру, – прошептала Сисси, надеясь рассмешить Буна.

Но ему не было весело. Он лишь взглянул на нее своими темными карими глазами. Его молчание смутило Сисси, ей захотелось отвернуться, но она не смогла и, глядя ему в глаза, думала, что, когда они вернутся домой, ей нужно будет заняться его ссадинами.

Скотти не разрешил им никому звонить до тех пор, пока они не прибыли в полицейский участок.

– Нана заберет нас, – сказала Сисси Буну. – Не твои родители. Не Лори. Не твои друзья из школы и с работы. Пусть лучше Нана.

– Будем ей должны, – буркнул Бун.

– Надеюсь, она задаст вам хорошую трепку. – Скотти включил телевизор. – Час назад я видел, как она выходит из театра. Вы можете посидеть в камере, пока она не приедет. Камера открыта. Я приведу Нану прямо к решетке. Пусть на вас полюбуется.

– Скотти?

– Что, мистер мэр?

– Напомни, чтобы я ничего не дарил тебе на Рождество в этом году. И не выделял бюджет на новые полицейские машины.

Скотти рассмеялся, но совсем не весело и покачал головой.

– Если победишь. Не могу поверить, что накануне выборов двух единственных кандидатов забрали в участок после потасовки в клубе. Куда катится мир? – Шеф указал на них обоих. – Вам лучше следить за своим поведением, когда выйдете за двери участка. Граждане Кетл-Ноба заслуживают достойного мэра, ответственного, а не такого, который способен бросить репутацию города на раздирание волкам.

– Сегодня все шло отлично, – сказала Сисси, – пока мы не приехали в «Лог кэбин». Город в программе будет выглядеть превосходно, оплошали только мы с Буном. Если Буна еще могут представить в выгодном свете – он нравится Энн, – то со мной все ясно.

Скотти уставился на нее.

– О господи, да я понятия не имею, что они могут обо мне показать! – вскинув руки вверх, воскликнула Сисси.

Шеф сидел без движения, вытянув ноги и отвернувшись от Сисси, продолжая смотреть футбол.

– Пойдем, – сказал ей Бун.

Сисси была рада, что хоть кто-то в этом помещении не относится к ней как к преступнице. Вместе они завернули за угол коридора и последовали к единственной в этом отделении камере. В маленьком замкнутом пространстве Сисси смогла лучше рассмотреть соучастника в преступлении: протершийся воротничок его старой рубашки (очевидно, одной из самых любимых, и Сисси нашла ее довольно милой); его виски, гладкие и загорелые, чуть ниже которых росли идеально подстриженные волоски.

В камере оказалось две койки, заправленные серыми шерстяными одеялами. Было холодно и, конечно, неуютно.

– Она уже в пути, – сказала Сисси Буну.

Она только что позвонила Нане, и та, разумеется, потребовала объяснений, так что пришлось все в общих чертах рассказать. И только повесив трубку, Сисси вздохнула с облегчением.

Бун ничего не ответил, потому что мысленно был не здесь, а словно отправился в какой-то неведомый, известный только ему мир. Он даже не стал спорить с Сисси относительно того, кто за ними приедет.

– Я думала, во всех камерах есть окна, – проговорила она какое-то время спустя.

– Очевидно, нет.

– За исключением отсутствия окон эта камера весьма похожа на те, что я себе представляла. Здесь очень скучно. Хочу выбраться отсюда, прежде чем нас запрут.

– Идея. – Бун поднял голову, открывая Сисси свою гладкую мускулистую шею и, спросил у Скотти: – Какой счет?

– Не считаю, – ответил шеф.

Лицо Буна выражало грусть и раздражение.

– Хочешь к нему пойти? – спросила Сисси.

– Нет. – Он указал рукой на ее кушетку. – Чувствуй себя как дома.

Но он по-прежнему разговаривал холодно и отстраненно. В этот момент Сисси совершенно не понимала его.

– Нана прибудет через десять минут, – сказала она, взглянув на телефон.

– Ужасно, что мы испортили ей вечер. – Бун отвел взгляд, словно ему было неприятно смотреть на нее.

– Что тебя тревожит?

– Помимо того, что меня отвезли в полицейский участок как закоренелого правонарушителя?

– Да.

– А вышеупомянутой причины недостаточно?

Сисси пожала плечами.

– Не знаю. По-моему, это весело. Странно, конечно, так говорить о заключении, пусть и недолгом, но я сомневаюсь, что смогу забыть этот вечер. – Сисси посмотрела на решетку. – Мы даже не заперты. Так что наше приключение не настоящее.

– Черт! – вскрикнул Скотти.

Бун выпрямился.

Сисси жалела, что не может приблизиться к нему.

– Тебе так интересно, какой сейчас счет? Пытаешься подслушать?

– Ага, – кивнул Бун, но вскоре добавил: – Нет, на самом деле. – Он наконец посмотрел на Сисси, и взгляд его был несчастным.

Сисси встала, подошла к нему и тихо сказала:

– Мне жаль, что все так вышло сегодня.

Она протянула руку, но так и не коснулась его лица.

– Не извиняйся, – сказал ей Бун. – Все это я начал. Ты просто веселилась.

– Нет, не совсем, – призналась Сисси, осмелившись все же коснуться его волос за ухом. – В баре я постоянно высматривала тебя.

– Неправда.

– Правда. Я лишь притворялась, что флиртую со скрипачом.

Положив руку ему на грудь, Сисси встала на цыпочки и, нежно коснувшись его губ, быстро отстранилась.

Бун в ответ крепко прижал ее к себе и завладел губами. Она решила воспользоваться моментом и со всей страстью ответила на поцелуй.

Боже, как он хорош на вкус! Его теплая кожа и щетина сводили ее с ума. Его сексуальные, ритмичные поглаживания по спине заставляли Сисси таять в его объятиях.

Бун отстранился и тихо сказал:

– Вспомни наш разговор в машине. Мы нарушаем установленные нами правила.

– Не вини в этом меня, – прошептала Сисси. – Ты это начал. В «Лог кэбин» у меня все было прекрасно, а после началась драка, и ты заявил Скотти, что хотел потанцевать со мной.

Бун со вздохом признался:

– Да.

– Идиоты! – завопил Скотти, когда из динамиков телевизора раздались крики толпы. – Ну вот что это было?!

Бун накрыл руками ей груди и посмотрел в глаза.

– У вас проблемы, мисс Роджерс.

– У меня их не больше, чем у вас.

– Уверена? Не я с дикими криками запрыгнул человеку на спину, схватив за уши. Ты вела себя как безумная. – Он провел руками по ее бокам, переместился к пояснице, проник под юбку и нижнее белье и сжал в ладонях ягодицы. Сисси прижалась к нему, ощущая своим телом выпуклость у него в джинсах, и задрожала от желания.

– Я просто вспомнила навыки девочки-скаута.

– Не знал, что их готовят, как ниндзя.

– Зато ты едва не сломал тому парню челюсть.

– Стало быть, неудивительно, что нас обоих посадили в камеру, – согласился Бун хрипло.

Сисси улыбнулась, но губы Буна были по-прежнему строго сжаты, хотя взгляд и потеплел.

Не сговариваясь, они посмотрели на постель, затем друг на друга: ох уж эти возможности!

Однако удовлетворить пробудившееся между ними желание прямо сейчас было затруднительно, и они могли лишь представлять себе, как ласкали бы друг друга. Они разомкнули объятия одновременно, с наслаждением осознав, что в воздухе больше не висит неприятное напряжение, только молчание, что естественно между двумя сокамерниками, даже такими, которые безумно желают друг друга.

Как бы им сейчас могло быть весело, если бы не Скотти!

Скрестив руки на груди, Сисси уселась, а Бун отошел к решетке.

Тянулись минуты. Сисси любовалась сильной мускулистой спиной Буна и представляла, как смотрит в зеркало на потолке над кроватью и видит эту обнаженную спину над собой. Одна лишь мысль об этом оказалась такой замечательной и возбуждающей, что Сисси сжала от удовольствия ноги.

Опустив взгляд на блузку, она вспомнила свои ощущения, когда Бун трогал ее грудь. Вот так, сидя на койке в камере, она могла часами мечтать обо всем, что хотела бы попробовать в постели.

– Эй! – окликнула она Буна.

– Можешь не продолжать! – бросил он, даже не оборачиваясь. – Больше никаких контактов.

Ого. Это круто! А Сисси всего-то и хотела спросить, какая из композиций в баре ему понравилась. Но Бун прав: им пора прекращать свои запутанные неопределенные отношения.

Сисси вздохнула.

– Завтра мы съедем. Только скажу Нане.

Бун повернулся к ней и процедил сквозь зубы:

– Хорошая идея.

«О!»

Сердце Сисси, казалось, разлетелось в этот самый миг на куски. Почему его ответ так на нее повлиял?

Прошло еще несколько долгих напряженных минут.

Когда приехала Нана, Сисси пожалела, что позвонила ей, а не Лори.

Глава 26

– Что ж, выпустим двух пташек на волю, – снисходительно проговорила Нана. Да, ее разозлила необходимость ехать в город в такой час, но она держалась спокойно, поскольку прекрасно помнила, как глупо порой ведут себя влюбленные, которым приходится скрывать друг от друга свои чувства.

– Прости за беспокойство, – сказала Сисси, потупившись.

– Это моя вина, – возразил Бун, закрывая за собой дверь камеры.

Взгляд, который бросил на парочку Скотти, лишь усилил любопытство Наны. По пути домой она услышала все подробности этой довольно глупой истории и заметила:

– Господи, ну и денек выдался у съемочной группы «Кофе по утрам»!

И что, скажите на милость, может быть абсурднее ситуации, когда двух претендентов на пост мэра везет домой из полицейского участка маленькая пожилая леди! Бун сидел сзади, а Сисси – рядом с Наной, которая то и дело принималась бранить внучку.

– С твоей стороны верхом идиотизма прыгать ему на спину!

– Знаю, – пробормотала Сисси, чувствуя себя сейчас плохо, как никогда. – Я… просто не могла мыслить здраво.

– Оно и видно! – сухо отозвалась Нана. – И во что это ты вырядилась? Что с твоей прической? Ты выглядишь так, будто сбежала из сумасшедшего дома.

– О, спасибо!

Нана решила не отвечать «пожалуйста!», потому что в какой-то степени, конечно, ей даже понравился сексуальный вид внучки.

– Бун, ты, судя по всему, защищался, и этот нахал получил по заслугам. Я права?

– В общем, да, – буркнул Бун. – Но мне все равно следовало найти способ избежать драки.

– Следовало. – Защищался он или нет, Нана не одобряла подобные методы разрешения конфликтов. – Как вы, взрослые люди, претендующие на столь высокий пост, могли так напиться?

– Мне стыдно, – проронила Сисси.

– Мне тоже, – согласился Бун.

– Дерьмо! – прокомментировала ситуацию Нана.

На этом разговоры прекратились.

Дома Сисси решила не ходить с Наной на кухню, чтобы выпить чашку какао, поэтому еще в прихожей объявила:

– Пойду к себе. Спокойной ночи!

Нана понимающе хмыкнула:

– Перед сном, милая леди, настоятельно советую выпить воды и таблетку от головы.

– Конечно, – мягко согласилась Сисси.

– Хоть ты-то не собираешься бросить меня в одиночестве? – обратилась Нана к Буну.

– Нет, мадам.

Тяжело вздохнув, он послушно последовал за пожилой леди на кухню, а Нана в который раз убедилась, какое у него доброе сердце.

– У тебя на кухне, как у хорошей хозяйки, все есть, – заметила старушка, достав порошок какао, сахар и ваниль.

– Я хоть и живу один, но обожаю выпечку.

Это простое признание буквально ошеломило Нану.

– Ты что, сам печешь?

– Ну да, особенно чизкейк с шоколадом – просто обожаю. А если с молоком!..

– Наверное, мать приучила тебя к выпечке с детства?

– Нет, мама в основном готовила торты.

– У тебя было счастливое детство?

– Ого! Ну и вопрос.

– Отвечать на него необязательно.

– Да мне не трудно. – Бун помолчал, погрузившись в раздумья. – В целом да, счастливое.

Нана решила не развивать эту тему, переключившись на безопасную:

– Обожаю мужчин, которые умеют готовить!

Она налила в кружку молока, добавила какао и другие ингредиенты и все смешала. Бун наблюдал за ее действиями, опершись на столешницу, а когда она разлила напиток по чашкам, заметил:

– Пахнет восхитительно!

– У тебя есть маршмеллоу?[13]

– Конечно. Я ведь тоже люблю какао. Просто не думал, что его так готовят. Теперь буду.

– Этот напиток стоит, чтобы над ним потрудиться, – кивнула Нана.

– Хотите, посидим в моем кабинете? Можно разжечь камин. Там, кстати, газовое освещение, очень удобно, хотя бы в одной комнате.

– Да, учитывая, как часто во время ураганов отключают электричество, – добавила Нана.

Они уселись на роскошный темно-зеленый вельветовый диван.

– Мне очень понравились твои книги, дорогой.

Библиотека у Буна оказалась действительно богатой. Впрочем, как и весь дом.

– Спасибо. – Он попробовал какао. – Очень вкусно!

– Рада, что тебе понравилось, – коротко ответила Нана, решив предоставить ведение беседы ему.

Воцарилась тишина. Вдруг Бун взял руку Наны в свою, поцеловал и сказал:

– Спасибо, что забрали нас сегодня.

Нана испытала шок, хоть и приятный.

– Если для того, чтобы мы стали друзьями, нужно было обрушиться на наш дом дереву, что же, я рада, что так вышло. Я всегда знала, что ты достойный молодой человек.

Бун улыбнулся, и в уголках его глаз собрались лучики морщинок, сделавшие его лицо по-мальчишески лукавым:

– Значит, о вековых распрях между Роджерсами и Бреддоками можно забыть?

– Думаешь? – игриво переспросила Нана, хотя прекрасно поняла, что Бун имел в виду: ему нужна Сисси.

– Не думаю – знаю!

Все его чувства к ее внучке были написаны у него на лице, несмотря на отчаянные попытки сохранить маску закоренелого холостяка и повесы. И с чего бы благоразумному рассудительному мэру устраивать драку с каким-то подвыпившим нахалом из-за женщины, если он не желает ее до отчаяния?

– Это относится ко всем Роджерсам?

Бун замер, словно ее вопрос застал его врасплох.

Нана рассмеялась, потрепав его за руку:

– Румянец преображает твой лик. Запомни вот что: прошлого не изменить, однако настоящее создаем мы сами. Пусть Роджерсы и Бреддоки наконец-то помирятся.

Он ничего не ответил, да это и не требовалось. Бун прекрасно понял, что Нана имела в виду: они с Сисси рождены друг для друга.

Дрова в камине трещали, усиливался ветер, обычный горный ветер словно хотел прибавить этому вечеру драматичности.

– Как же здесь хорошо! – Нана сделала глоток какао. – Кетл-Ноб. Кто бы мог подумать, что такая взбалмошная, бесшабашная девчонка, какой я была когда-то, привяжется к столь тихому маленькому городку. Но он теперь будто часть меня. В этом ветре я чувствую дух своих предков. Они слышали тот же свист на крыше, тот же вой в горах.

– Я вас понимаю.

В этом Нана не сомневалась. Они снова погрузились в молчание, наблюдая за языками пламени в камине.

– А почему ты никуда не уехал? – нарушила тишину Нана. – Ты отличный спортсмен, у тебя хорошее образование: наверняка учился в одном из лучших колледжей Северной Каролины.

– Так и есть.

– Помню, всех буквально потрясло известие, что ты остаешься в Кетл-Нобе.

Выражение лица Буна изменилось, стало выглядеть напряженным.

– Да, мне пришлось остаться, чтобы продолжить семейный бизнес.

– Правда? – Нана откинулась на спинку дивана. – На тебя это не очень похоже – по-моему, делать деньги не твое.

– Разве?

– Уверена! Ты прирожденный лидер – это факт, но не в бизнесе. Ты руководитель, наставник. Твое дело – учить, защищать и вдохновлять.

– Приятно, когда о тебе так говорят!

Нана и сама видела, что ее речи ему льстят: Бун даже стал как будто еще выше ростом, глаза светились благодарностью. Неужели родители никогда не говорили ему ничего подобного, чтобы просто подбодрить, поддержать? Очевидно, нет.

– Почему мне кажется, что у тебя никогда не было желания идти по стопам родителей?

– Я пытался, – признался Бун, – но сначала увлекся спортом, а потом – политикой.

– И превосходно справляешься! Кетл-Ноб процветает, а школьная команда в лидерах каждый сезон, с тех пор как тренером стал ты.

– Просто здесь хорошие люди. – Буну была не чужда скромность, и это только добавляло ему очарования.

Нана улыбнулась.

– Ты мне нравишься, Бун, и нравится, как ты живешь. Я вижу, что в городе тебя любят и уважают.

– То же самое я могу сказать и о вас.

– О нет! Многие несколько… считают меня эксцентричной, – отмахнулась Нана. – Но ты прав: я верю, что горожане гордятся нашим маленьким театром. – Она на миг задумалась, потом продолжила: – Я подозреваю, что Сисси решила баллотироваться в мэры именно потому, что как ей кажется, не раскрыла полностью свой потенциал. Да, она принимает участие в церковных ярмарках, помогает нам в театре и заведует местной библиотекой, но в действительности причина в том, что слишком долго она скрывалась от всего мира и от себя самой. Кажется, она поняла, что пришло время покинуть уютный панцирь. И ситуация с библиотекой просто подтолкнула ее к этому решению.

– Возможно. Дело в том, что и Сисси заставила меня многое переосмыслить.

– Я рада. – Нана, которая уже успела полюбить его как родного внука, пожала Буну руку.

Часы пробили час ночи, и Бун проводил пожилую даму до комнаты, как и положено настоящему джентльмену.

– Не переживай за Сисси, – сказала она уже у двери. – Девочка в состоянии сама о себе позаботиться.

– Да, я заметил.

Нана рассмеялась и поцеловала его в щеку.

– Спокойной ночи. Надеюсь, к утру твой нос подзаживет.

Когда дверь закрылась, Бун понял, что не позволит этой замечательной женщине покинуть его дом лишь из-за того, что они с Сисси ведут себя как полные идиоты.

Утром он нашел бывшего скаута на кухне – Сисси вынимала из холодильника бублики к завтраку.

– Как нос, болит? – спросила она робко.

Нос, конечно, болел, но не жаловаться же ей. И Бун заговорил о том, что не желает, чтобы они съезжали, поскольку так поступать несправедливо по отношению к Нане.

– Но мы должны, – попыталась настаивать Сисси.

Бун заметил, что сегодня волосы у нее, как всегда, аккуратно уложены.

– Нет, не должны. Какой бы энергичной ни была Нана, в ее возрасте необходим покой. Да и тебе стабильность не помешала бы, позволь заметить. Я же обещаю держаться на расстоянии.

И он демонстративно отошел от нее подальше, будто хотел дать понять, что намерен держать слово.

Сначала во взгляде Сисси Бун увидел вызов, но когда она закрыла холодильник, плечи ее уже были расслаблены.

– Ты прав насчет Наны, и… и спасибо за гостеприимство.

Ее покладистость и нарочитая вежливость ни на мгновение не ввели Буна в заблуждение. Уже по пути из кухни Сисси не устояла и одарила его одним из своих непокорных взглядов, всем своим видом показывая, что он ей не хозяин. А возможно, только возможно, этот горячий взор должен был намекнуть на то, что ей не так-то и хотелось бы держаться от него на расстоянии?

Буну тоже не хотелось, особенно сейчас, когда Сисси продефилировала мимо него в одной пижаме, под которой явно не было лифчика. Он едва справился с желанием догнать ее, затащить в спальню, раздеть и заняться, наконец, любовью.

Но тут Бун вспомнил о Нане, которая скорее всего еще крепко спит в своей постели. Он не мог позволить себе нарушить данное обещание, поэтому, чтобы усмирить похоть, выпил чашку крепкого кофе и отправился под холодный душ.

Глава 27

Сисси могла собой гордиться, потому что смогла выжить под одной крышей с Буном, не занимаясь сексом и даже не флиртуя, а все потому, что они избегали друг друга. Она теперь очень мало времени проводила в библиотеке – спасибо друзьям и замещающему ее библиотекарю, хотя последние две недели не знала ни минуты покоя. Среди важнейших событий можно назвать две конференции с избирателями. Первую устраивал клуб «Лайонс» в субботу после полудня, а после все приглашались на барбекю.

– Ну слава богу! – слышалось изо всех углов снова и снова. – Наконец у Буна появился достойный конкурент.

Никто не предполагал, что она может победить на выборах, никто этого и не хотел, но все радовались, что в конце концов смогут увидеть настоящую борьбу за пост мэра. Разумеется, все были наслышаны о драке в «Лог кэбин», но если тот парень оказался таким самонадеянным, что даже тихоня Сисси не выдержала и налетела на него, то он однозначно получил по заслугам!

Вторая конференция прошла в кафе «У Старлы» за завтраком в среду и была устроена специально для тех, у кого имелись вопросы к Сисси. За беседой, которая растянулась на два часа, она съела четыре вафли, три кусочка бекона и порцию яичницы.

Было довольно весело, даже несмотря на то что с Буном приехали восемь его сторонников из Кэмпбелла, – не иначе как заслуга Джанель. Сисси дерзко им заявила, что они не имеют права голосовать за мэра Кетл-Ноба, но даже после этого они не перестали громогласно защищать кандидатуру Буна. Кто-то из кэмпбеллского загородного клуба и вовсе имел наглость предложить Сисси забрать все свои самодельные провокационные стикеры и плакаты и выйти из игры самой, не дожидаясь позорного провала.

– Ваши стикеры слишком броские и некорректные, – заявил представитель клуба в заключение своего выступления.

– Чем же они так плохи? – поинтересовалась Сисси, опустошив целый стакан холодной воды, чтобы усмирить эмоции, и излишне осторожно поставив стакан на столешницу бара.

– Вы должны заставить электорат обратить внимание не на сами карточки, а на кандидата, за которого они призывают голосовать.

Представитель клуба, оказавшийся арт-директором галереи Ашвилла, склонился к Сисси и очень тихо продолжил:

– Когда кампания подойдет к концу, готов купить все эти карточки и плакаты, по десять долларов за штуку.

– Зачем это вам? – удивилась Сисси.

– Кто бы их ни рисовал, это хороший художник.

– Что ж, поговорим об этом позже.

– Не забудьте только.

За день до выборов, намеченных на воскресенье, в три часа пополудни миссис Хатлбери устроила у себя дома замечательное чаепитие. Погода стояла чудесная: ясное небо, свежий бодрящий воздух, с деревьев осыпается первая листва и, кружась, опускается на тротуар перед старым викторианским домом четы Хатлбери, окруженным кованым забором, заросшим плющом. На чай были приглашены оба кандидата, и посмотреть на них явились две дюжины местных леди – сразу стало ясно, кто их фаворит.

Бун всех очаровательнее, как, впрочем, и всегда. Если Сисси принесла в подарок миссис Хатлбери несколько кусков мыла ручной работы, то Бун преподнес даме огромный букет осенних цветов и плитку первоклассного шоколада ручной работы местного мастера-кондитера. А уж как он нарядился! Модные коричневые вельветовые брюки и темно-коричневый твидовый блейзер, слоновой кости рубашка с воротничком, застегивающимся на пуговицы, и полосатый оливковый галстук, завязанный сложным узлом. Такой мужчина не мог не привлечь внимание. Все присутствующие дамы, в том числе миссис Донован и Лори, лишились на время дара речи, стоило ему шагнуть в гостиную.

Компания наслаждалась чаем, легкими сандвичами с курицей, салатом и огурцом и разнообразными сладостями, среди которых оказались и любимые лакомства Сисси: лимонное сахарное печенье, клубника в карамели с орехом пекан.

Была приглашена и мать Буна, которая не преминула громко объявить, насколько это ужасно, когда на столе среди всего прочего лежат мини-эклеры из «Харрис титер». Ее замечание было проигнорировано, очевидно, в рядах присутствующих другого такого же сноба не нашлось. – Однако от этого заявления Сисси едва не расхохоталась, особенно когда поймала выразительный взгляд Буна. В отношении фанатичной любви Бекки Ли к роскоши они имели схожие мнения.

Кандидатам дали по пять минут на вступительную речь. Сисси получила слово первой.

Лори подмигнула подруге, и взгляд ее будто говорил: «Просто представь, что все здесь не пьют чай, а занимаются сексом», – и Сисси едва не рассмеялась. Самой же Лори не удалось сдержать смех, поэтому пришлось прикрыть рот платком, притворившись, будто поперхнулась. А потом Сисси взглянула на Буна, и игра приняла совсем другой оборот, стоило представить, как занимается сексом он с ней, разумеется. Чтобы усмирить пробудившиеся вмиг чувства, она принялась усердно мешать чай.

Во время своей краткой речи речи Сисси внезапно поймала себя на мысли, что ее кампания имеет успех. Несколько леди, в том числе и те, кто не входил в круг «Друзей библиотеки», выразили категорический протест против перевоза архивов и книг. Раздались одобрительные хлопки, и когда Сисси рассказала о своем намерении построить за счет средств налогоплательщиков и пожертвований граждан Кетл-Ноба на территории города крытый бассейн, чтобы местным не приходилось ездить в Кэмпбелл.

Следом заговорил Бун. Разумеется, ему не доставлял радости переезд библиотеки, но он напомнил, что история Кетл-Ноба жива, пока местные ее помнят. А будучи перемещенной в здание огромного торгового центра, история лишь воскреснет, поскольку количество посетителей «Харрис титер» превышает число тех, кто захаживает в старую библиотеку, в двадцать пять раз.

Эти цифры произвели шокирующее впечатление. Отовсюду послышались вздохи. Даже миссис Хатлбери схватилась за сердце, услышав озвученную Буном статистику – верную, черт бы его побрал! Он организовал официальную перепись, чтобы доказать необходимость переезда библиотеки. Пока Сисси мирно спала в его гостевой спальне, волонтеры возле дверей торгового центра вели подсчет посетителей за последние три дня, а другие наблюдали за посетителями библиотеки.

– Вы только подумайте, – сказал Бун в заключение, – как увеличится количество читателей, если каждый сможет взять книгу в том же месте, где покупает…

– Молоко и яйца, – процедила Сисси себе под нос.

– Молоко и яйца, – безмятежно закончил он.

Сисси знала, что повела себя бестактно, но сколько можно слушать про молоко и яйца, пусть даже другие женщины и сочли такой подход практичным.

– А не рациональнее было бы пешком дойти до библиотеки, вместо того чтобы пилить в автомобиле через весь город? – напомнила она присутствующим. – Здесь к тому же не столько важна практичность, сколько стремление сохранить нечто дорогое, ценное для нас.

Но ее никто, кажется, не услышал: все в этот момент смотрели на Буна, который жевал одно из слоеных пирожных – розовых, оранжевых и кардамоновых – миссис Хатлбери и бормотал:

– М-м-м, как вкусно!

Сисси точно знала, о чем в этот момент думали все женщины, потому что сама думала о том же.

Только Салли и Хэнк Дэвис – храни Господь их верные души! – оставались на стороне Сисси. Салли объявила всем, кто был способен ее услышать, о решении Хэнка Дэвиса установить на территории бензозаправки «Экксон» ларек с молоком.

– Хэнк Дэвис глупостями не занимается, – заверила она дамочек. – Он ведь тоже смотрит программу с Рейчел Рей.

Но даже Салли нет-нет да и посматривала, как Бун ест маленькой серебряной вилочкой изумительно вкусное воздушное пирожное, лежащее на хрупком бело-розовом блюдце из китайского фарфора, которое он мог раздавить легким движением руки.

К этому моменту Сисси уже хотелось заползти под стол от отчаяния: способа справиться с обаянием этого мужчины она не видела.

За две недели предвыборной кампании она научилась: прерывать наглых недоброжелателей, которые пытались очернить ее репутацию, и с достойным видом продолжать свою речь; ходить целый день на разукрашенных под шкуру леопарда каблуках, в увешанных блестками блузках и чувствовать себя при этом уверенно, хотя в любое другое время такой наряд свел бы ее в могилу. Но самое главное, возможно – только возможно! – Сисси смогла наконец осознать обоснованность стремления Буна перевезти библиотеку.

Возможно!

И если это был лишь едва слышимый звонок понимания, то желание оставить библиотеку в прекрасном старинном здании в центре Кетл-Ноба гремело как набат!

К тому же Сисси не озвучила другой аспект: легенду, о которой знали только самые близкие из посетителей. Если же Сисси объявит о ней во всеуслышание, то горожане лишь пожалеют, что ей так и не посчастливилось встретить свою истинную любовь.

По окончании чаепития, когда все гости уже разошлись, миссис Хатлбери дала Сисси с собой коробочку лимонных печений и крепко обняла напоследок.

– Ты прекрасный кандидат в мэры, и это не просто слова. Тебе видны новые возможности Кетл-Ноба.

– Надеюсь, вы правы, – улыбнулась Сисси. – Спасибо за прекрасный день – было очень весело. Сомневаюсь, что смогу выиграть у Буна, но теперь я чувствую себя… значительно увереннее.

В ответ верная подруга улыбнулась с облегчением.

– Именно это я и хотела услышать. Как бы ни прошли выборы, – она была слишком добра, чтобы напоминать Сисси о ее ничтожных шансах, – надеюсь, что ты не утратишь духа и веры в свои силы.

Миссис Хатлбери с одобрением посмотрела на отделанную оборками белую блузку, несколько верхних пуговиц которой Сисси оставила незастегнутыми – совет Лори, симпатичный бледно-розовый кардиган со стразами в форме кристаллов и бежевую в розовую полоску юбку.

– И продолжай одеваться в том же стиле: тебе поразительно идут сексуальность и элегантность.

– О, спасибо! – Сисси поцеловала Оливию в щеку. – Личные консультанты в торговых центрах просто супер!

По пути к автомобилю Сисси вдруг пришло в голову, что за последнее время у нее ни разу не возникло желания побывать в Париже или на полуострове Корнуолл, она даже перестала предаваться мечтам о шотландском замке, и это показалось ей забавным.

– Эй! – окликнул ее Бун, стоявший, облокотившись на капот скучного, не того красивого, голубого с желтым бампером, внедорожника.

Ему не требовалось приобретать классную тачку, чтобы выделиться в толпе, он и так выглядел восхитительно.

Непонятно почему, но Сисси разнервничалась.

– Хочу признать, что за последние две недели ты неплохо продвинула свою кандидатуру.

Сисси не спеша подошла к своей машине.

– Спасибо. Ты тоже. В городе только о тебе и говорят.

– То же могу сказать и о тебе. Ты оказалась достойным соперником. Да, поначалу я так не думал, но теперь все изменилось.

Сисси пожала плечами.

– Рада слышать. Но у тебя за спиной огромный опыт и идеальная репутация, так что у меня не много шансов победить.

– Никто не может знать наверняка, – выдержав паузу, сказал Бун. – Скажу откровенно: если выиграю, буду считать это значительным достижением. Победа нужна не мне лично: это наследие моего деда, и я обязан сделать это ради своей семьи. И да, немаловажен тот факт, что я занимал этот пост на протяжении десяти лет.

– Благодарю, что снизошел до откровений с такой, как я.

– С какой такой? Умной, образованной, интеллигентной?

Сисси покачала головой.

– Я не об этом. Долгие годы я просиживала в рутине и только сейчас начинаю это понимать. Раньше я не видела ничего дальше пределов своих дома и библиотеки.

Бун сделал шаг в ее сторону.

– По мне, ты просто замечательная.

«Так нельзя…»

– Бун, ты не должен так говорить. Твои слова… сводят меня с ума.

Он на пару секунд отвел от нее взгляд, потом с улыбкой спросил:

– В хорошем смысле или в плохом?

Сисси прикусила губу. В этот момент она могла бы поклясться, что коробка с печеньем в ее руке задрожала.

– В каком… Да не знаю я! Просто сводят с ума, вот и все. Когда не знаешь, что думать, или вообще теряешь способность размышлять. А я, к слову, вроде как не дура.

Бун рассмеялся.

– Может, лучше это подержу я?

Сисси позволила себе слабо улыбнуться.

– Только если обещаешь не есть мое печенье, потому что оно любимое.

Он держал коробку, пока Сисси открывала дверцу своего автомобиля и усаживалась на водительское место, потом вернул.

– Эй, у меня для тебя кое-что есть. – Он достал из кармана блейзера конверт, на котором каллиграфическим почерком было написано: «Мисс Сисси Роджерс», в окружении маленьких сердечек.

– Это что? – пробормотала Сисси, распечатывая конверт и доставая вложенную в него карточку, а прочитав, улыбнулась: – Приглашение от старшеклассниц на вечернюю тренировку их футбольной команды.

– Ну да. Девчонки считают тебя крутой, потому что осмелилась баллотироваться в мэры, и хотят, чтобы ты посмотрела их тренировку и, может, даже попробовала поиграть сама.

– Ух ты! Неожиданно, но я тронута. – Сисси посмотрела на Буна. – Только никогда не играла, даже в школе. Мне было страшно даже смотреть, как девчонки бегают, бьют по мячу…

Да что там, она терпеть не могла физкультуру.

– У тебя получится. К тому же, – Бун улыбнулся, – я ведь тоже могу кое-чему научить, когда вернемся домой.

Сисси рассмеялась, но как-то нервно, а он добавил:

– А стратегию я объясню тебе у школьной доски.

– Что ж, ладно. – Сисси была немного разочарована. Вместо лекции в классе ей бы хотелось, чтобы Бун блокировал ее захватом на футбольном поле. – Но я не умею ни бросать, ни ловить, разве что бегаю хорошо.

Его глаза озорно сверкнули.

– Можем и побегать.

Бун понял, что имела в виду Сисси, по тому, как у нее запылали щеки.

– Так может, прямо сейчас приступим?

– Почему бы и нет? В конце концов, сегодня последний шанс расслабиться перед трудным днем.

Завтра – последний день предвыборной кампании.

– Какие планы? – поинтересовалась Сисси.

– Завтрак со старшей командой по боулингу. Уроки физкультуры. Ленч в Кэмпбеллском загородном клубе. После обеда заеду в парк и, может, загляну на бензозаправку поздороваться. Позже – тренировки на футбольном поле, а вечером ужин у Старлы с коллегами-учителями, после чего отправимся к моим родителям – они устраивают вечеринку. А у тебя?

– День обещает быть насыщенным. – Сисси вздохнула. – «Друзья библиотеки» устраивают завтрак с маффинами. Потом я их покину и отправлюсь в салон красоты обновить прическу, чтобы не стыдно было предстать перед избирателями. Затем поеду к Лори, а уже оттуда вместе с Наной – обещала меня забрать – на вечеринку в театр.

– Впечатляет.

Воцарилось неловкое молчание, потом Бун, подбросив ключи в воздух, сказал:

– Ну что, увидимся дома?

«Дома». Пусть это и не ее дом, Сисси успела к нему привязаться.

– Конечно, и… и спасибо, Бун.

– За что?

– За поддержку. Ты дал нам крышу над головой. Вовремя напомнил, что мне не следует беспокоить Нану лишними переездами, хотя наше присутствие в твоем доме наверняка создавало тебе неудобство. Я очень ценю твою заботу.

– Я рад помочь.

Он улыбнулся, и сердце Сисси от этого пустилось вскачь.

Бун направился к своей машине, но на полпути остановился и окликнул Сисси.

– Да?

– Не гоняй. Скотти не переживет, если один из нас снова в чем-нибудь провинится.

Сисси рассмеялась.

– Я последняя, кто осмелится превышать скорость в горах.

Бун, один из немногих, прекрасно знал, что она водит с осторожностью пожилой леди, и просто дразнил.

– И еще: независимо от результатов выборов помни, что вы с Наной можете оставаться у меня сколько пожелаете.

Сисси лишь кивнула, не зная, что сказать, и помахала ему рукой.

Бун сел в машину и несколькими секундами позже исчез из виду.

Сисси не могла последовать его примеру: слишком разволновалась, поэтому положила голову на руль, закрыла глаза и предалась размышлениям. Бун привлекателен, умен, образован, щедр и невероятно сексуален. Она понимала, что влюбилась, хоть он и не вписывается в легенду. Пусть Бун из местных, не какой-нибудь чужак, для Сисси теперь это было безразлично.

Если бы она не баллотировалась в мэры сама, то проголосовала бы за него, как не раз делала это прежде. Сисси злилась на себя за такие мысли, поскольку должна хранить верность своей цели: не отрекаться же от всех принципов из-за парня, пусть и такого… такого…

Но как же она хотела плюнуть на все и просто быть с ним!

«Сколько же с тобой проблем, Сисси Роджерс!» – сказала она себе, глядя в зеркало заднего вида, и повернула ключ зажигания. В горы она ехала со скоростью на пять миль ниже допустимой, но даже это было для нее быстро: просто хотелось поскорее увидеть Буна.

Глава 28

«Держи руки при себе!» – повторял Бун весь день как заклинание, потому что Нана опять уехала на репетицию, и они с Сисси остались дома одни.

В течение двух последних часов он объяснял ей правила игры в футбол, для чего схематически изобразил на доске мелом футбольное поле. Сисси, одетая в старомодную голубую толстовку и спортивные брюки, сидела и с улыбкой слушала лекцию. Потом они вышли на улицу, и Бун показывал, как нужно делать броски, как отбирать мяч у противника, как вести к воротам. Силовые методы он наотрез отказался показывать, опасаясь, что если уронит на землю, то встать уже не даст. Прежде чем позволить Сисси ударить по мячу, Бун несколько раз продемонстрировал, как это правильно делается.

Тренировка Сисси со старшеклассницами произвела на него неизгладимое впечатление. Ему пришлось прилагать максимум усилий, чтобы постоянно не пялиться на ее зад. В конце концов, их окружали девушки-подростки и следовало уважать их чувства.

Сисси была необыкновенно возбуждена, но когда девочки выбирали ее капитаном, становилась очень серьезной, устраивала совещание игроков на поле и делилась с ними тем, что узнала от Буна.

Он был так горд за нее! Время от времени их взгляды встречались, и глаза Сисси сияли счастьем. Бун тогда поднимал большой палец. И что-то случилось с его сердцем…

Оно больше ему не принадлежало. Оно, словно футбольный мяч, убежало к Сисси. Буну было необходимо вернуть его и привести в норму. И как можно быстрее.

После тренировки девочки увели Сисси с собой есть пиццу, заявив Буну, что забрать ее можно не раньше чем через полтора часа. Одна из девочек подбежала к его машине:

– Мы ее обожаем. Будь мне восемнадцать, я бы проголосовала за нее. Надеюсь, вы не против.

И школьница убежала, прежде чем он успел ответить, но тут же подошла другая:

– Мисс Роджерс ваша подружка? Вы же из-за нее с кем-то подрались в «Лог кэбин», да?

Бун думал, что все разговоры о драке остались в прошлом, поскольку объяснил ситуацию не только Уэнди, директору, но и ученикам, которых тренировал, потому что все смотрели на него, как на мировую знаменитость. Но, видимо, эта девушка либо не слышала, либо решила застать врасплох. Бун спокойно сказал ей то же, что говорил остальным:

– Это была всего лишь самозащита. Мисс Роджерс, к несчастью, оказалась поблизости, и он повел себя с ней очень грубо, поэтому мне пришлось вступиться. Слава богу, никто не пострадал. Но таким способом решать проблемы не стоит.

Бун хотел добавить «в большинстве случаев», но Уэнди прозрачно намекнул, что детям лучше этого не говорить.

Лицо девочки просияло:

– Я знала, что вы герой, тренер Бреддок! – И она убежала.

Проклятье! Ну что за привычка у девочек-подростков высказывать свое мнение и убегать, прежде чем им успеют что-нибудь ответить? Бун ведь не успел сказать ей, что мисс Роджерс вовсе не его подружка. Кричать об этом ей вслед на всю улицу он не хотел, поэтому понадеялся, что юная леди уже забыла об этой части своего вопроса.

Итак, Бун наблюдал, как с парковки уезжают автомобили, и Сисси в серебряном пикапе возглавляет процессию. Он уже скучал по ней.

«Ты обречен», – сказал он себе. Его сердце болело от противостояния чувств и разума. Бун испытывал одновременно и желание, и тоску, и отчаяние, и злость, но и – несмотря ни на что – счастье, огромное, необъятное, неконтролируемое… и необъяснимое, поскольку он знал, что в его положении радоваться нечему. Более того, Бун рисковал раскрыть все свои секреты, если позволит себе неосторожность отдаться этому счастью.

Он уехал домой, где слонялся из угла в угол от одиночества и без конца смотрел на часы, пока те наконец не показали восемь. Забирать Сисси было еще рано, но он все равно решил отправиться за ней. Ей нужен отдых. Последний день перед выборами всегда очень тяжел для кандидата, имеющего оппонента. Выматывал и сам день выборов. Бун вспомнил свои самые первые выборы, когда баллотировался после своего деда. Тогда он потратил нервов больше, чем когда-либо, и теперь знал, насколько морально истощает страх неудачи.

Но сейчас…

Нет. Бун выиграет. Ему становилось грустно от осознания предсказуемости такого исхода. Это нечестно. Если бы только горожане знали Сисси лучше. И если бы она начала предвыборную кампанию раньше, подготовилась к ней основательнее, распечатала настоящие плакаты. Один из рисованных Бун видел валяющийся под дождем на тротуаре.

Ну… в конце концов, это не последние выборы: может быть, она захочет баллотироваться еще раз.

Он прибыл в кафе, Сисси обнялась с каждой девочкой на прощание, и они уехали. «Прямо поп-звезда после вечеринки с фанатами», – подумал Бун, в который раз поражаясь ее способности сочетать в себе серьезную, вдумчивую библиотекаршу, бойкого игрока футбольной команды, а также кандидата в мэры, который ведет вполне успешную избирательную кампанию.

По возращении – Нана была уже дома – они все вместе сели смотреть триллер по каналу «Нетфликс». К концу картины адреналин у каждого зашкаливал, поэтому Нана предложила приготовить какао, а потом обсудить фильм. Это был замечательный семейный вечер, по крайней мере, Буну казалось, что именно так обычно в семьях проходят вечера, и он хотел, чтобы в его доме они повторялись как можно чаще, такие вот добрые, тихие, теплые вечера.

– Уже поздно, – сказала наконец Нана. – Я прекрасно провела время. Увидимся утром.

Послав Буну и Сисси воздушный поцелуй, пожилая дама вышла, а Бун заметил:

– Тебе тоже пора спать: завтра трудный день и нужно набраться сил.

– Как и тебе. К тому же мне еще надо написать текст на случай победы.

– Да. Мне тоже. – Бун нахмурился. – И речь о признании поражения нужно подготовить, я полагаю. Ты уже подготовила?

– Нет.

Буну нестерпимо захотелось предложить ей написать обе речи в его спальне.

– Что ж, пойду к себе и займусь делом.

– Там нет стола, – напомнил он.

– Я и на кровати могу, если, конечно, Декстер не заберется ко мне и не станет кусать ручку. Впрочем, останусь лучше здесь, на кухне.

Бун не хотел сдаваться, поэтому предложил:

– У меня есть идея получше. – Поймав ее заинтересованный взгляд, он подошел к шкафу для посуды и достал термос. – Сейчас приготовлю горячий пунш, чтобы согреться, мы сядем в машину, поедем в город и подготовим свои речи в бельведере. В конце концов, именно там мы их и будем декламировать.

Сисси просияла:

– Отличная идея!

– Спасибо.

– Только имей в виду, раздеваться в бельведере я не буду.

Мысленно Бун рассмеялся, но выражение лица сумел сохранить серьезное и, поставив воду в микроволновку, произнес:

– Я ведь просто пошутил.

– Неужели?

– Ладно, пусть нет. Но в бельведере действительно слишком холодно, чтобы заниматься сексом. Мне следовало подумать об этом раньше, прежде чем предлагать. – Он достал из шкафа ром и добавил к содержимому термоса. – Сочинить достойную речь не так-то просто, так что нам будет не до игр. А потом мы вернемся домой и с сознанием выполненного долга завалимся спать.

«И будем держаться друг от друга подальше».

Порой Бун сам себе удивлялся: ну до чего же умный!

Главная городская площадь пустовала, когда они приехали. Сисси думала, что наклеенные на скамьи плакаты с ее именем вызовут прилив бодрости, но в полночь они выглядели какими-то жалкими. Уже завтра от этих плакатов не останется и следа, кампания закончится, как и ее отношения с Буном.

Ремонт их дома был в самом разгаре, так что они с Наной смогут переехать туда уже через месяц. Сисси была и рада этому, и в то же время грустила.

Захватив все необходимое, они пошли в бельведер.

– Может, не надо ничего писать? – Бун достал свой телефон, где имелась функция диктофона. – Попробуем? А напечатать текст ты сможешь и завтра. Несколько раз прослушав свою речь, ты произнесешь ее не хуже, чем если бы прочитала.

Но для начала они решили попробовать пунш. Сисси села на скамью, и Бун налил ей горячего напитка.

– М-м-м. – Кисло-сладкая комбинация меда, лимона и рома была изумительна. – Как вкусно. Где ты научился это готовить?

– Это старый рецепт Бреддоков, даже древний.

– Держу пари, твои предки не забыли прихватить с собой по фляжке такого пунша, когда отправлялись на сражение у Кингс-Маунтин.

– Не сомневаюсь.

Бун сел на скамью рядом с Сисси. Было довольно холодно, поэтому они прижались друг к другу: кто угодно поступил бы так же, – но пульс у Сисси участился.

Бун сделал глоток пунша и улыбнулся ей.

– Добро пожаловать в Кетл-Ноб, где вы по-прежнему можете попробовать пунш времен Войны за независимость, приготовленный по рецепту ваших прапрапрапрапрадедов, и где вас не ограбят на улице, даже если вам вздумается прогуляться в полночь!

– Может быть, мне именно так закончить свою речь?

– Ну уж нет, это я сказал.

Сисси рассмеялась и сосредоточилась на своей кружке, поскольку смотреть на него и не терять головы у нее не получалось: он буквально сводил ее с ума одним своим присутствием.

– Я замечательно провела сегодня время с девчонками.

– Ты им, кстати, очень понравилась.

– Как и они мне. Многие из них посматривают на тебя, знаешь ли. Думаю, почти все они в тебя влюблены.

– Не замечал.

– Зато я заметила.

– Что ж, буду теперь обращаться с ними, как со своей сестрой Дебби.

– Вы часто видитесь?

– Она с семьей приезжает каждые два месяца. Она ненамного старше меня, но как будто из другого поколения. – Бун взял термос. – Еще немного?

– Да, пожалуйста.

Было действительно очень вкусно. К тому же благодаря содержащемуся в напитке алкоголю Сисси легче переносила общество Буна. Ей так хотелось его поцеловать, безумно хотелось, но сейчас он говорил о своей семье и ей было интересно узнать о нем как можно больше.

– Должно быть, тяжело потерять брата.

– Ну, он умер, когда я был совсем маленький, так что мне не было тяжело, хотя я всегда испытываю чувство вины, когда говорю это.

– Тебе не в чем себя винить. – Сисси против воли пожала ему руку, но тут же отпустила. – Сочувствую твоим родителям.

– Да, такого и врагу не пожелаешь. Поэтому и стараюсь по возможности их не расстраивать.

Бун протянул ей диктофон.

– Может быть, наконец начнем?

– Да, пожалуй.

– Если тебе лучше остаться одной, только скажи.

– Нет, не обязательно. – Сисси вдруг почувствовала давящую тоску. – Я не возражаю, если ты услышишь мою победную речь, тем более что вряд ли мне придется ее озвучивать перед всем городом.

– Прекрати сейчас же! Ты не должна так думать.

– Знаю, что не должна. – Сисси снова воспрянула духом и улыбнулась. – Беру свои слова назад.

– Вот и хорошо, – кивнул Бун и показал, как пользоваться диктофоном.

Сисси попрактиковалась пару раз, а потом приступила к записи, не отрывая взгляда от Буна. Ее воодушевляла сама возможность стать первым в Кетл-Нобе человеком, к тому же действительно способным многое в городе изменить к лучшему. Сисси замолчала, чтобы обдумать фразу, снова заговорила, потом вновь замерла. В тот самый момент, когда ей требовалась поддержка, Бун улыбался или многозначительно кивал. Один фрагмент Сисси захотела убрать – о том, что собирается построить мост в светлое будущее: ей показалось, что это слишком банально, – и Бун помог ей в этом.

Получившаяся в итоге речь Сисси понравилась.

– По продолжительности в самый раз, – одобрил Бун. – Идеально, чтобы пробудить интерес горожан и не наскучить.

– Спасибо. – Она отдала ему телефон.

Бун взял ее за локоть.

– А как насчет речи о признании поражения? – Судя по тону, он дразнил ее.

Медленно Сисси поднесла телефон к губам и включила диктофон.

– Я проиграла… ничего я не проиграла!

Глядя прямо ему в глаза, она замолчала.

– Это действительно так? – спросил он, двигаясь ближе.

Она кивнула.

– Ничего? – Накручивать ее локон на палец стало для Буна прямо-таки пристрастием.

Сисси, по-прежнему не в силах оторвать от него взгляд, прошептала:

– Ничего.

Забрав телефон, Бун прижал ее к груди.

– Мэр должен уметь вести переговоры. Находить компромиссы.

– Но не во всем. – Сисси вдруг почувствовала себя такой сильной, такой уверенной в себе, какой никогда прежде не чувствовала.

– Мне бы хотелось выяснить, в чем же нельзя. Давай займемся этим прямо сейчас. – И Бун завладел ее губами.

Чувства Сисси вмиг обострились, дыхание сбилось, когда Бун посадил ее к себе на колени. Одежда теперь казалась им препятствием, которое заставляло желать соприкосновения обнаженной кожи еще сильнее.

Бун стал расстегивать пуговицы на вязаном жакете Сисси, а она просунула руки ему под рубашку и едва не замурлыкала от удовольствия.

Не отрываясь от ее губ, Бун пробрался к изгибу талии, потом выше, к груди и принялся дразнить.

От холода их дыхание обращалось в пар.

– Почему мне не холодно? – пробормотала Сисси.

– Мне тоже не холодно.

Все вокруг погрузилось во тьму. Не доносилось ни звука, кроме бешеного стука сердец, прерывистого дыхания и шороха одежды.

– Знаешь, на улице все-таки немного прохладно, – сказала Сисси, когда Бун расстегнул ей рубашку и начал целовать и посасывать грудь.

– Но не нам.

Страсть, пылавшая между ними, не давала им замерзнуть, Сисси просунула руку за пояс его джинсов и когда коснулась возбужденной плоти, Бун зарычал.

Ей это понравилось. Он оказался таким шелковистым, горячим и твердым, что желание Сисси возросло до непомерных высот.

Бун чуть отстранился, чтобы взглянуть на нее обнаженную.

– Если мы займемся этим, я буду помнить, что это твой первый раз за долгое время.

– Но как же мы… в одежде? – удивилась Сисси.

Он рассмеялся.

– Не обязательно здесь и сейчас, можем вернуться домой.

– Я не могу ждать так долго. – Она улыбнулась. – К тому же я слышала, что секс в бельведере – это круто.

Бун поцеловал ее и предложил:

– Так давай убедимся в этом.

Он стянул черные брюки ей на бедра, прикрыв курткой ее сзади. Она помогла ему стянуть штаны не ниже, чем требовалось.

– У тебя есть?..

– Всегда с собой. – Бун достал из кошелька маленький квадратный пакетик, и дальше все пошло само собой. Сисси оседлала его, упираясь ногами в скамейку, обвила шею руками, а Бун крепко обхватил ее за ягодицы, чтобы не упала.

И наконец, впервые за десять лет, Сисси Роджерс занялась сексом. Внутри кокона тепла, окруженного их верхней одеждой, она приподнималась и опускалась – и в реальности это оказалось куда приятнее, чем любая из ее самых смелых фантазий, – сильно сжимала его, не чувствуя ни тени смущения – только возбуждение и страсть.

Наслаждение росло, и, достигнув пика, Сисси издала тихий стон удовольствия, только для Буна. Он ласкал губами и языком ее грудь, говорил ей слова, от которых у нее кружилась голова. Сисси снова захотела его. Этот раз оказался куда более волнующим: она смотрела ему в глаза, двигалась быстрее и резче, Бун подавался ей навстречу, обхватив одной рукой ее бедро, а другой – грудь, и шептал, что прекраснее ее нет женщины на свете.

Потом, когда мир вернулся в привычное русло, они сидели на жесткой, холодной скамье в бельведере на центральной площади Кетл-Ноба, в том самом бельведере, где они будут произносить свои речи по итогам выборов.

Один победит, другой проиграет, но оба запомнят это.

Как такое можно забыть?

Глава 29

На следующий день Сисси закончила работу исполненной добрых чувств к своему городу и ко всем его жителям и едва не порхая от удовольствия после хорошего секса. Не думать о Буне и о том, как сильно желает быть с ним всегда, она не могла.

Сисси безумно, страстно влюбилась в мэра.

Плакат с червячком, торчавшим из яблока, со стенда она сняла. На его месте теперь красовался другой нарисованный Салли в том же стиле плакат: «Этой библиотеке принадлежит мое сердце». Большую надпись окружало множество сердечек. Сисси прошлась с этим плакатом по всему городу, и многие горожане вписали свои имена в эти сердца.

Хэнк Дэвис идеально ровно повесил плакат на стенд.

– У него просто талант вешать твои плакаты! Где угодно, – воскликнула Салли.

– Большое спасибо вам. – Сисси крепко обняла верных друзей.

Она как будто чувствовала дыхание библиотеки – словно та снова ожила. Сисси показалось, что эти стены ценят то, что она делает. Конечно, предки улыбались, глядя на нее с небес, потому что все это она делала ради них.

Сисси ехала к Лори после работы, когда вспомнила, что должна позвонить родителям, пока те не легли спать, поскольку в Кембридже, в Англии, уже было одиннадцать часов. Ее сердце забилось быстрее, когда они ответили. Она очень скучала по ним.

– Мам, пап?

– Привет, милая, – сказала мама со своим вермонтским акцентом, теперь немного разбавленным английским говором.

Сисси представила своего отца – как он сидит, зажав сигару между зубами, – когда он появился в поле видения веб-камеры и сказал:

– Сисси, дорогая, как дела?

– Да все хорошо, – ответила она с широкой улыбкой.

Интересно, они заметили, что Сисси пытается говорить элегантно? По-английски? Как Элизабет Беннет?

– Это замечательно, – сказала мать.

– Выборы уже завтра, – напомнила Сисси родителям.

Она могла бы сообщить им об этом по электронной почте, но знала, что родителям хотелось бы все обсудить лично. По почте они уже задали ей несколько вопросов: в какую сумму обошлась предвыборная кампания, кто ее спонсирует и какова установка Сисси как мэра?

Разумные вопросы. Но Сисси хотела… да не важно, ведь было глупо желать чего-то еще вроде: «Позвони нам по Скайпу, и мы вместе обдумаем твою стратегию», – или: «Может быть, нам удастся взять несколько дней отпуска, чтобы приехать и подбодрить тебя», – или: «Мы вышлем тебе денег в помощь».

– Удачи, – сказал отец.

– Да, – добавила мать. – Ты готова стать мэром, если вдруг победишь?

– Насколько это возможно для человека, не имеющего опыта, – ответила Сисси. – Но во время кампании я многому научилась.

– Наша маленькая скромная Сисси решила баллотироваться в мэры. – В голосе отца она услышала гордость, и это оказалось очень приятно.

– Как Нана? – спросила мать.

– У Буна прекрасный дом, и ей там очень уютно. Но мне кажется, она скучает по нашему дому. Время от времени я замечаю тоску в ее глазах.

– Естественно, – сказал отец. – И это нормально.

Со свистом мимо пролетела машина и посигналила Сисси. Она вздрогнула, гадая, кто это мог быть. Она стала местной знаменитостью с тех пор, как начала предвыборную кампанию.

– Люблю вас, – сказала Сисси.

– Мы тебя тоже, – ответил отец.

Мать всегда испытывала трудности в словесном выражении своих чувств, но объяснила дочери, что причиной тому воспитание, и Сисси приложила все возможные усилия, чтобы это понять.

Прервав связь, она ощутила знакомое одиночество, которое заставляло ее чувствовать себя неловко, застенчиво, но у Лори ее встретили крепкие объятия Сэма и Стивена.

– Привет! – поздоровалась Сисси.

Они бросились к ней и едва не сбили ее с ног.

– Хватит, мальчики! – крикнула Лори и хлопнула в ладоши, словно это были зверьки, которых нужно спугнуть.

Мальчики убежали на задний двор.

Лори выглядела очень уставшей.

– Все хорошо? – спросила Сисси.

– Нет. – Она медленно покачала головой. – Все ужасно. Прости. Думала, смогу все держать в себе. Знаю, что сегодня у тебя тяжелый вечер, а завтра – важный. – Ее голос дрогнул.

– Нет ничего важнее твоего счастья. – Сисси обняла подругу. – Что случилось?

Лори хлюпнула носом.

– Перри… у него есть другая. Вот почему он так часто уезжал.

Сисси тяжело вздохнула и отстранилась.

– Ты уверена?

Лори кивнула.

– Он сам сказал мне сегодня днем, что хочет развестись и подумывает о серьезных отношениях с другой женщиной. Она работает в отделе сбыта филиала их компании в Вильмингтоне, а познакомились они во время командировки.

Сисси снова крепко обняла ее.

– Мне ужасно жаль. Не могу поверить в это.

– И я, – пропищала Лори. – очень переживаю за мальчиков.

– Нет, – сказала Сисси. – У них сильная мать, у тебя – отличная семья и много друзей; мы все поможем тебе. Ты с этим справишься. Но почему все произошло так быстро? Ты только сегодня об этом узнала. Неужели вы с Перри не можете попробовать наладить отношения? Он вообще хотя бы обсуждал с тобой будущее мальчиков?

Лори покачала головой.

– Может, потом. Я так зла на него! И мне ужасно больно. Еще никогда в жизни я не испытывала такой боли. Я ненавижу эту женщину, какой бы она ни была. Ведь у Перри есть семья. Почему ей это безразлично?

– Могу представить себе, как ты расстроена, – сказала Сисси. – Мне так жаль, Лори. Я могу хоть чем-нибудь тебе помочь?

– Просто сиди и слушай. – Лори была бледнее полотна. – Мои чувства для Перри больше ничего не значат. Он уже уехал.

Чудовищность положения подруги сильно ранила Сисси, и она не в силах усидеть на месте подошла к окну взглянуть на мальчиков.

– Какой же дурак этот Перри. Просто взять и выбросить лучшее, что было в его жизни. Жаль, что его сейчас тут нет: я бы все ему высказала. Я бы, – она бросила взгляд на вазу с цветами на столе, – разбила о его голову вот это.

Лори снова расплакалась.

– Ты злишься. Представь, в каком бешенстве я.

Сисси подала подруге платок и подставила свое плечо. Она хотела бы дать ей советы, но понимала, что сейчас они не нужны. В данный момент Лори просто необходим друг.

– Может быть, – сказала она, – позже он поймет, что совершил ошибку. Но сейчас он уверен – представляешь? – что поступает правильно.

– Где он?

– В отеле, в Кэмпбелле. Мы пока так и не решили, как сказать об этом мальчикам.

Бедные дети! Сисси было до боли обидно за них.

Подруги разговаривали еще с полчаса, пока мальчишки играли снаружи, а потом Лори настояла, что им пора готовиться к вечеринке в театре.

– Уверена, что хочешь пойти? – Сисси надела элегантное облегающее платье цвета шампанского с открытой спиной и накрасила губы ярко-красной помадой, чтобы завершить свой образ. – Я пойму, если решишь остаться дома.

– Нет, я пойду. – Лори облачилась в милое зеленое шифоновое платье. – Я сойду с ума от горя, если буду постоянно думать об этом. Но вовсе не из-за ненависти к Перри и его новой пассии – нет.

– А из-за чего тогда?

Лори вздохнула.

– Глубоко в душе я уже давно понимала, что у нас с Перри все идет не так. Мы жили словно на автопилоте. Мало разговаривали друг с другом и много работали. У меня не хватало смелости взглянуть правде в глаза. Наберись я тогда храбрости… быть может, сейчас этого бы не произошло.

– О, Лори…

– Знаю.

– В таком случае ты просто обязана пойти со мной на вечеринку, – кивнула Сисси. – А кто останется с детьми?

Мать Лори не могла. Миссис Донован тоже поедет в театр, даже несмотря на то что ее совершенно не волновала судьба библиотеки. Сисси по-прежнему оставалась лучшей подругой ее дочери, поэтому женщина хотела поддержать ее.

– Попрошу соседей, – сказала Лори. – Мама пока не знает про Перри. Только ты. Мне нужно время, чтобы решиться рассказать обо всем семье.

На вечеринке Сисси делала все возможное, чтобы не думать о проблемах Лори. Ради Наны она должна была веселиться. То же самое ей сказала Лори, когда они пошли в дамскую комнату поправить прическу и макияж.

– Было эгоистично с моей стороны рассказывать тебе об этом перед вечеринкой, – повторила подруга.

– Хватит. – Сисси грозно посмотрела на нее. Яркое освещение у зеркала выдавало каждую черточку их лиц, а потому хмурое настроение было особенно заметно. – Если бы ты мне ничего не рассказала, то не приехала бы сюда, и сама это знаешь. Ты бы придумала какое-нибудь оправдание. Но ведь именно для этого и нужны друзья, чтобы полагаться друг на друга. После всего, что ты пережила сегодня, тебе было необходимо отвлечься.

– Что ж, попытаюсь отплатить взаимностью настоящему другу. Переживаешь из-за выборов?

– Да, но…

– Дело в Буне. По глазам вижу. Из-за него ты тревожишься?

Сисси вздохнула.

– Кажется, я в него влюбилась.

– О мой боже, нет! – изумилась Лори.

– Это так плохо? Если да, лучше скажи сразу. Я должна знать.

Лори помотала головой.

– То есть если игнорировать тот факт, что он собирается перевезти твою библиотеку, чего ты не хочешь категорически? А также то, что он, судя по всему, не собирается в ближайшее время остепениться и обзавестись семьей? Когда он не в мэрии, он на футбольном поле. Не приезжает домой ни на завтрак, ни на ленч, ни на обед. Его окружают женщины. Нет, мне нравится этот парень. Он хороший тренер и прекрасный мэр. Думаю, вы отлично смотрелись бы вместе, но других причин тебе начинать отношения с ним я не вижу. Ты заслуживаешь внимательного, ответственного мужчину, которому будет небезразлично, что ты любишь. Я сейчас говорю о книгах.

Сисси снова вздохнула. Книги действительно были важной частью ее жизни. Всегда перед сном она читала в постели и время от времени просыпалась ночью с потрясающей книгой в руках, но узнав, какие чувства способен пробуждать в ней Бун, Сисси предпочла бы засыпать с ним, а не с книгой.

Лори выдавила улыбку, пусть и равнодушную.

– Кажется, здесь замешан еще и секс. У вас он уже был?

– Да.

«В бельведере», – мысленно добавила Сисси и подумала, следует ли ей испытывать стыд из-за того, что два уважаемых гражданина не только развязали в баре драку, но и занимались сексом в общественном месте.

– Думаю, ты не рассказываешь мне, как замечательно это было, из-за того, что я только сегодня рассталась с Перри. Но ничего страшного, – Лори слабо улыбнулась. – Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Последняя фраза разбила сердце Сисси.

– Лори…

– Нет. Давай поговорим о тебе. – Лори достала расческу и стала расчесывать волосы. – Кто знает, может, из этого и получится что-то хорошее. Обрати внимание, каково тебе с ним в постели. Это немаловажно. – Она убрала расческу в сумочку и серьезно посмотрела на Сисси. – Разумеется, секс не самое главное, но отсутствие проблем в постели значительно улучшает отношения в целом. Мы с Перри были невнимательны друг к другу в сексе, и это большая ошибка.

– Сомневаюсь, что сейчас ты думаешь обо мне, – заметила Сисси.

– Ну и зря. Ведь ты моя лучшая подруга.

Они крепко обнялись, чтобы зарядить друг друга бодростью на всю оставшуюся вечеринку. Сисси очень тронуло, что Нана так старательно и эффектно украсила огромный вестибюль. Все гости принесли самую разную еду, и каждое блюдо на вкус оказалось потрясающим. На вечеринку пришло куда больше народу, чем ожидала Сисси – по меньшей мере человек пятьдесят, и все хотели поддержать ее перед грядущим днем.

– Все прошло превосходно! – в заключение сказала Нана.

Лори уехала домой с матерью. Сисси показалось, что подруга чувствует себя немного лучше. Вероятно, вечеринка напомнила ей, что у нее все еще есть друзья, которым она нужна.

– Как приятно чувствовать себя любимой! – призналась Сисси Нане, когда они с несколькими подростками наводили порядок в театре и складывали в большой таз грязную посуду.

– Именно этого я и хотела, – сказала Нана с улыбкой, но Сисси видела, что бабушку очень утомила вечеринка.

Она забрала у нее салфетку.

– Садись, я сама все сделаю.

– А знаешь что, давай-ка оставим уборку волонтерам: им платит за услуги Национальное общество почета.

– Хорошо. – Сисси взяла Нану за руку, и они присели отдохнуть.

– Завтра важный день, – сказала бабушка. – Я так тобой горжусь.

Ее голос дрогнул, и Сисси положила руку ей на плечо.

– Именно ты подвигла меня на это. Помнишь тот вечер на террасе?

– Конечно. Но ведь ты сама сказала, что погрязла в рутине и тебе нужны перемены.

– Да, кое-что действительно изменилось, – заметила Сисси. – Дерево упало на нашу крышу.

Обе рассмеялись.

– Дерево тут ни при чем, – покачала головой Нана. – Ты хотела устроить сидячую забастовку. А дерево лишь придало тебе храбрости для дальнейших действий.

Несколько секунд они молча наблюдали за подростками, потом Нана взяла Сисси за руку.

– Кое-кто с вечеринки Буна прислал мне сообщение пару часов назад.

– И?..

– Бун пробыл на вечеринке всего минут двадцать, а потом уехал, сказав родителям, что у него дела поважнее.

– Шутишь?

– Нет.

– Что может быть важнее вечеринки в его честь накануне выборов? – Сисси порылась в сумочке, чтобы на всякий случай – совсем ничтожный случай – посмотреть, не пытался ли он связаться с ней, и обнаружила непрочитанное сообщение. – Нам нужно ехать, – сказала она Нане. – Он… он написал мне. Он дома. Просит нас приехать как можно быстрее. Он разжег огонь в камине, приготовил коктейли и ждет нас обеих на нашу собственную предвыборную вечеринку.

– Ах вот оно что! – улыбнулась Нана. – Дорогая, на выборах голосовать я буду, конечно, не за него, но мой голос за звание Самого восхитительного мужчины получит, без сомнения, он. Я недолго посижу с вами, потом завалюсь спать. Воспользуйся предоставленной тебе возможностью.

Глава 30

В этот раз, после веселого вечера в компании своих гостий, Бун взял Сисси за руку и отвел в свою спальню. Ему это действие показалось вполне естественным и самым верным, когда Нана пожелала всем спокойной ночи и удалилась. Сейчас Сисси занимала свое место: лежала, растянувшись, в его постели, обнаженная, волосы разметались по подушке, и наблюдала, как он раздевается, складывает одежду на диван, убавляет свет и ложится рядом с ней.

И тут внезапно зазвонил его телефон.

Сисси привстала, опираясь на локоть:

– Кто это так поздно?

Бун посмотрел на экран и сразу напрягся.

– Поверить не могу: родители.

– Как раз вовремя, – улыбнулась Сисси и поцеловала его в плечо.

Ее энтузиазм и открытость чувственным наслаждениям невероятно возбуждали, но Бун ценил Сисси не только за это: она оказалась понимающим чутким другом.

Он взял телефон и ответил на звонок.

– Привет, пап, что случилось?

Сисси тем временем нежно поглаживала его голую спину, и от ее прикосновений Бун распалялся все сильнее.

– У нас с мамой все хорошо, – ответил Фрэнк, – но нам необходимо срочно увидеться с тобой.

Это было очень странно, и Бун, взглянув на Сисси, пожал плечами.

– Так поздно?

На ее лице он увидел обеспокоенность, и его это тронуло.

– Это очень срочно, – добавил Фрэнк. – Мы выезжаем.

Отец отключился, прежде чем Бун успел спросить, в чем дело.

– Немыслимо, – проронил он растерянно.

– Ну, по крайней мере предупредили заранее, – заметила Сисси.

– Да. Прости. – Бун поцеловал ее, но настроение у него упало. – Уверен, это мне в наказание за то, что рано покинул вечеринку. Они будут здесь в десять. Останешься у меня в спальне?

Сисси села.

– Думаю, лучше пойти к себе: там мне будет спокойнее.

– Как тебе удобнее, хотя не вижу ничего такого.

Сисси пожала плечами и чмокнула его в щеку.

– Увидимся утром. Пожалуй, нам обоим действительно лучше выспаться. А если я останусь здесь, это вряд ли получится.

Она встала с постели и принялась одеваться, собирая с пола разбросанную одежду. Бун последовал ее примеру, с трудом сдерживая себя, чтобы не коснуться теплого обнаженного тела, и натянул пижамные штаны и футболку.

Сисси, уже одетая, стояла рядом с его столом.

– О, ты читаешь «Убить пересмешника»! Я очень рада, что тебе нравится. Что касается меня, я читала ее раз десять. Много ты уже прочел или тоже любишь перечитывать, как я?

Мысленно Бун зарычал, потому что надеялся, что блеск в глазах Сисси вызвал он, а не книга.

– Я только начал.

– Ты получишь огромное удовольствие, уверена.

– Вот и хорошо. – Он поцеловал ее, глубоко и страстно. – Тебе пора.

Сисси выразительно посмотрела на него.

– Мне так жаль…

– Чего именно?

– Мне жаль, что мы оппоненты.

– Да. – Бун смахнул несколько прядей с ее лица. – Мне тоже. Но политика – это еще не вся жизнь.

– Но я вынуждена размышлять как политик, по крайней мере сейчас, – вздохнула Сисси. – И от этого никуда не денешься. Мои ценности, принципы – все поставлено на эту кампанию.

– У меня та же ситуация. Но вспомни Джеймса Карвилла и Мэри Маталин[14]. Они вместе, хотя политические взгляды друг друга не разделяют. Мы оба любим Кетл-Ноб, но расходимся во мнениях относительного его будущего. Даже если возникнут какие-то проблемы, все разрешимо.

Сисси улыбнулась:

– Ты прав.

Зачем Бун придумывает аргументы в пользу их отношений, если знает, что в итоге Сисси уйдет от него, как только увидит, что тренер футбольной команды, с которым занималась сексом, даже читать толком не умеет?

Он смотрел ей вслед, пока она поднималась по лестнице. Наверху Сисси обернулась и послала ему воздушный поцелуй.

Пятью минутами позже подъехали Бреддоки. Губы Бекки Ли были строго сжаты, а Фрэнк выглядел темнее тучи.

– Добрый вечер, сын, – поздоровался он с Буном. – Надеюсь, ты закончил все свои дела, которые оказались важнее вечеринки, устроенной для тебя твоей матерью.

– Да, спасибо. – Бун не спешил закрывать дверь. – Вы же знаете, сколько проблем сваливается на голову перед выборами. Ну и как прошел вечер?

Бекки Ли не упустила возможность произнести длинный монолог, в котором изложила все слухи, дошедшие до ее ушей, и в заключение сказала:

– Все прошло замечательно, дорогой. И может, даже неплохо, что ты ушел. Судя по всему, у тебя были действительно важные дела.

– О да. – Буну стало легче, когда понял, что к этому вопросу они больше не вернутся. – Пойдемте в кабинет.

– Мы видели запись программы «Кофе по утрам», – заговорил Фрэнк, как только за ними закрылась дверь кабинета. – Ее покажут по телевизору завтра в восемь утра, как часть ежедневной утренней программы канала.

– Ты шутишь? – Сказать, что Бун был ошеломлен, значит, не сказать ничего. – К чему такая спешка? И откуда ты все это знаешь?

Родители обменялись взглядами.

– У твоего отца хорошие связи – он все еще пользуется влиянием в городе, – не без доли снобизма ответила мать. – После инцидента в «Лог кэбин» он решил связаться с персоналом съемочной группы, чтобы быть готовым ко всему, когда программу о нашем городе покажут на всю страну.

– Не могу поверить, что тебе это удалось. Почему они позволили вам посмотреть материал заранее?

Отец пожал плечами.

– Деньги многое решают. Мы установили контакты со съемочной группой, когда ребята еще были здесь.

– Ассистенты продюсера тоже были не прочь подработать, – добавила Бекки Ли. – Мы же просто защищаем наши интересы.

– Вижу, это ваш фирменный стиль. – Бун сел на стул, доставшийся в наследство от деда, скрестил руки на груди и уставился на потухший камин. – Не могу сказать, что известие меня обрадовало. В этом не было необходимости. В «Лог кэбин» я всего лишь дал сдачи нахалу. Шоу, конечно, может представить все в ином ключе, но мне, поверьте, это глубоко безразлично.

– Про «Лог Кэбин» там все в пределах нормы, – возразил отец.

Бун совсем растерялся, не понимая, что еще могло произойти.

– Тогда в чем дело?

Бекки Ли медленно присела на краешек кожаного кресла и проговорила:

– Речь о твоих отношениях с Эллой Каррисон, про которые каким-то образом стало известно телевизионщикам.

«Элла!»

Бун чуть наклонился вперед.

– Откуда они узнали об Элле?

– У них полно записей, как ты заходишь в ее дом, – сказал отец, – причем по утрам, а паркуешься всегда на заднем дворе.

– Выглядит все так, будто у вас роман, – добавила мать, явно не просто ошеломленная, а не на шутку встревоженная.

Бун провел рукой по волосам.

– Ну это же смешно! Как они посмели шпионить за мной? И что такого, даже если у меня действительно роман с Эллой?

Отец от изумления аж отшатнулся, и Бун поспешил заверить родителей:

– Нет-нет, это я гипотетически. Но она не замужем, я не женат. Почему телевизионщиков волнует, спим мы вместе или нет?

– Наверное потому, что у них есть еще и снимок, на котором запечатлены вы с Сисси в гараже, – холодно сказала Бекки Ли. – Там явно видно, что вы целуетесь. Ну а про то, что вы живете вместе, я вообще молчу.

Бун не мог поверить своим ушам.

– Они решили изобразить тебя ловеласом, – добавил отец, – то есть ненадежной личностью, которой нельзя доверять.

На глазах Бекки Ли блеснули слезы.

– Теперь ты понимаешь, почему мы были против, чтобы Сисси жила в твоем доме? Твоей репутации конец – тебя просто смешают с грязью.

У Буна замерло сердце, на груди стало тяжело.

– Кто заснял нас с Сисси в гараже?

Фрэнк покачал головой.

– Кто-то из Кетл-Ноба, полагаю. Кто-то, кому очень хотелось очернить твое имя.

– Разве целоваться, когда оба свободны, – это преступление? – Бун больше не мог сдерживаться. – Что за глупость!

– Просто у тебя скорее всего есть недоброжелатель, – предположила Бекки Ли.

– Вне всякого сомнения! – кивнул Бун. – Кому придет в голову ходить за мной по пятам, чтобы сделать компрометирующие снимки?

– Сисси твоя подружка? – в лоб спросила мать.

Буну не понравилось, что в ее голосе прозвучал страх.

– Я бы очень хотел, чтобы она ею стала, мама, но пока этого сказать не могу. Она добрая, милая, умная, красивая, и я не хочу, чтобы вы с отцом думали о ней плохо.

– Просто объясни, что между вами происходит, – попросил Фрэнк. – И что у вас с Эллой.

Бун встал.

– Откровенно говоря, моя личная жизнь никого не касается.

– Но, сынок… – всплеснула руками Бекки Ли, но он не дал ей продолжить:

– Ни тебе, мама, ни папе не нужно в это лезть. Повторяю, у меня есть право на личную жизнь.

– Она больше не личная! – не выдержал Фрэнк.

– В таком случае мне придется вести себя еще осмотрительнее.

Наступила гнетущая тишина. Родители выглядели окончательно подавленными, но Бун не чувствовал своей вины.

– Почему вы вообще расспрашиваете меня обо всем этом? Вы же прекрасно знаете, зачем я езжу к Элле!

Мать пожала плечами.

– Откуда?

Бун, не в силах поверить, покачал головой:

– Этого не может быть.

– Так и зачем же? – спросил Фрэнк.

Бун с трудом взял себя в руки.

– Она же дочь миссис Каррисон.

Почему они до сих пор смотрят на него так, словно ничего не понимают? Неужели они настолько погрязли в своих фантазиях? Не дай бог! В противном случае их отношения, которые Бун так старался не портить все эти годы, окажутся простым притворством.

Бун, проглотив комок в горле, заставил себя продолжить:

– Элла присутствовала на наших занятиях. И вы не раз видели ее, когда привозили меня к миссис Каррисон. Мы вместе с ней читали книги, помните?

На лицах родителей появилась гримаса боли, оба, казалось, пребывали в шоке.

– Я… да, прости, забыла, – выдавила наконец мать.

«И тому была причина», – хотел добавить Бун, но сдержался.

– То есть Элла тебя учит? – уточнил отец. – Но она же не специалист.

– Нет, не учит, а читает за меня, после чего пересказывает материал. Это касается бумаг и сообщений по электронной почте, которые я получаю из школы и муниципалитета. Сам я из-за предвыборной кампании ничего не успеваю.

Родители потрясенно молчали.

– Знаю, вам хотелось бы об этом забыть, – жестко продолжил Бун, – но мои проблемы с чтением никуда не делись.

Бекки Ли достала из сумочки платок и промокнула глаза. Фрэнк и вовсе сник, будто в мыслях унесся куда-то далеко, как можно дальше от проблем сына.

– Это вовсе не конец света, и мне не нужна ваша жалость. Я научился с этим жить.

– Мы вовсе тебя не жалеем, – поспешила заверить его Бекки Ли.

– Нет, черт возьми, жалеете!

– Не груби матери! – инстинктивно прикрикнул Фрэнк.

– Извини, мам.

«Извини, что вам приходится решать мои проблемы, а не Ричарда!» – так и подмывало выпалить Буна. Когда они наконец спустятся с небес на землю и примут реальность такой, какая она есть? Он давно пытался им помочь, игнорируя собственную боль.

Тягостное молчание затянулось, поэтому Бун тихо, но твердо сказал:

– Думаю, вам пора. Завтра трудный день.

Мать поднялась и, направляясь к выходу, прошептала:

– Ты готов объявить во всеуслышание причину своих визитов к Элле?

– Нет. Это никого не касается.

Бун заметил, что мать испытала некоторое облегчение, пусть и совсем ничтожное. Репутация ее сына по-прежнему оставалась под угрозой, просто истина в данном случае хуже грязных слухов. Бун не сомневался: родители предпочтут, чтобы весь город считал его распутным повесой, нежели все – избиратели, ученики, директор школы – узнают, что он с трудом читает.

– Ладно, – подвел итог отец. – В любом случае это не последние выборы.

– Я по-прежнему уверена, что он победит, – проронила мать.

– И я с тобой полностью согласен, – добавил Фрэнк. – Бун всегда был отличным мэром.

– Спасибо. – Бун хотел лишь одного: чтобы они поскорее ушли.

Проводив родителей, он вернулся в кабинет, сел в черное дедово кресло и налил себе из любимого хрустального графина Фейбера Бреддока бурбон, который хранил в шкафу под книжной полкой.

Со стаканом в руке он повернулся к стеллажу и провел пальцем по корешку одной из книг. Это оказался сборник стихов аппалачских поэтов. Возможно, здесь найдется и кто-то из Роджерсов. Бун открыл «Примечания» в конце книги и внимательно просмотрел перечень имен на букву Р. Действительно: «Роджерс Хайрам (р. 1889; Кетл-Ноб, Северная Каролина), автор сборников стихов «Листопад», «Герои завтрашнего дня», «Военные песни».

После завтрашнего эфира «Кофе по утрам» Сисси будет думать, что на протяжении их отношений он поддерживал интрижку с Эллой, и сочтет его подонком. И все жители города, включая игроков его команды, тоже – в этом можно не сомневаться.

Бун допил содержимое стакана. Как решить проблему, он не знал. Чем бы ни пришлось пожертвовать, он хотел сохранить работу в школе, вернуть доверие учеников. Также хотел посещать кафе «У Старлы», как прежде, а не ловить на себе сочувственные взгляды горожан, которые теперь станут гадать, в состоянии ли он прочесть хотя бы меню.

Бун не желал ставить на себе крест. Жирное пятно под названием «дислексия» только его проблема.

А если Сисси узнает…

Он прекрасно помнил, сколько радости ей доставляло знакомство с его библиотекой. Книги – это ее жизнь.

Бун убрал графин и, прилепив на книгу стикер с надписью: «Наслаждайся и, пожалуйста, храни. Бун», отнес ее на лестницу.

Ему придется убедить Сисси, что их отношения были для него лишь хорошим времяпрепровождением. Теперь им точно никогда не быть вместе.

В своей комнате, глядя на звездный небосвод, Бун понял, что во многом ошибался. Он всегда считал, что должен во всем побеждать, всегда добиваться успеха, но теперь осознал, что все, чего добивался, на самом деле лишало его свободы и счастья. Он притворялся тем, кем не был, и делал это ради родителей. Они поддерживали эту иллюзию, отчего Буну становилось еще больнее.

Боль была нестерпимой, и он не хотел предоставлять миру шанс ее усугубить. И не важно, чем это для него обернется.

Бун нажал кнопку на пульте, и занавеси стали медленно опускаться, закрывая прекрасный вид. Бун уже точно знал, как поступит утром.

Глава 31

В день выборов, в шесть тридцать утра, Сисси нашла на лестнице сборник поэзии. Чуть позже поняла, что это подарок на прощание, в какой-то степени утешительный приз, но поначалу была счастлива. Подарок от Буна!

Сисси слышала, как он расхаживает по кабинету, поэтому сочла возможным зайти. Открыв дверь, она помахала ему рукой и улыбнулась.

– Спасибо за классную книгу! И доброе утро.

– Обращайся.

Он лишь небрежно кивнул и положил в портфель несколько бумаг: вероятно, просто нервничал из-за выборов.

Сисси не стала акцентировать на этом внимание.

– Удачи тебе.

Бун взглянул на нее.

– И тебе тоже.

Их взгляды встретились, а именно этого Сисси и хотела. Она была одета во все новое, с иголочки, и очень надеялась, что Бун это оценит. Костюм хоть и был официальным, но чувствовала она себя в нем, как и положено библиотекарю, который вознамерился стать мэром города.

Сисси пока не знала, как должна одеваться женщина-мэр, но верила, что в новом костюме выглядит достаточно представительно, чтобы хотя бы создавать впечатление лидера.

Но взгляд Буна оставался холодным, без тени одобрения или восхищения, даже отчасти враждебным.

Опустив глаза, он сказал:

– Меня не будет почти весь день. Да и тебя, наверное, тоже.

Сисси облокотилась о дверной косяк, накручивая локон на палец. Интересно, хоть это придало ее виду сексуальности? Кажется, нет.

– Эй, ты можешь пригласить меня на свидание в полночь. Победитель получает все.

Сисси сама не знала, что хотела сказать последней фразой, но как прозвучало, ей понравилось.

Бун ничего не ответил, даже не взглянул на нее, но перебирать документы перестал.

– В твоей комнате, – добавила Сисси. – Или в джакузи. С меня шампанское.

Что еще надо сказать, чтобы привлечь его внимание?

Боже, кажется, выражение его лица и вовсе стало каменным. Бун опять уставился в бумаги, но Сисси была уверена, что не читал, что это был лишь предлог не встречаться с ней взглядом.

– Можешь не беспокоиться обо мне. Проигрыш я переживу. К тому же библиотека в любом случае останется в целости и сохранности. Разумеется, не в том смысле, в котором хотелось бы мне, но и на новом месте книги и архивы не будут уничтожены.

Бун наконец посмотрел на нее: Сисси по-прежнему стояла, облокотившись о дверной косяк, – и спросил:

– Ты уже потеряла надежду?

Вопрос был задан просто, без эмоций, так, мимоходом.

– Нет. – Сисси опустила руку, но от косяка не отстранилась, полагая, что может себе позволить время от времени выглядеть глупо и не стесняться этого. – Я никогда не теряю надежды. Ни в чем.

– Кто тебя научил так жить?

– Нана, конечно же.

– Но ведь сама она не такая… жизнерадостная.

– Знаю, но у нее есть особое чувство свободы, раскрепощенности, которого у меня никогда не было. Вероятно, на ней отразился дух шестидесятых.

Бун опять занялся документами.

– Тебе же и вовсе не о чем беспокоиться, – заметила Сисси. – Ты скорее всего выиграешь.

– Вот видишь? – Бун серьезно посмотрел на нее. – Ты говоришь «скорее всего» то есть все еще думаешь, что может быть иначе? Но знаешь что я тебе скажу? Вероятность очень невысока.

Сисси понимала, что он прав, и его слова ее вовсе не обидели, просто ей хотелось помочь ему выйти из этого мрачного настроения.

– Разумеется, я рассчитываю на победу. Иначе зачем было начинать кампанию? Это все равно что сесть на велосипед, чтобы отправиться в магазин, а вместо этого ездить вокруг дома. Я начала кампанию не ради самой кампании, у меня есть цель. Даже если проиграю, все равно не сдамся: увидишь меня в муниципалитете.

Бун покачал головой и наконец захлопнул портфель.

– Мне пора.

Он направился к двери, но остановился, поравнявшись с Сисси, вероятно потому, что она не освободила ему проход.

– Ты забыл пригласить меня на свидание сегодня ночью.

Вот так: Сисси поставила себе цель и сама шла к ней.

Бун опустил глаза, заметив наконец ее купленные в Ашвилле туфли на высоченных каблуках, и едва слышно ответил:

– Не понимаю, о чем ты.

И просто прошел мимо. Не задев. В надежде, что Сисси сама отойдет, что она и сделала. Медленно, как старый подъемный мост, она отодвинулась, и Бун ушел, не сказав больше ни слова.

Он вышел из дому, а Сисси направилась к лестнице, подняла подаренную книгу, оторвала стикер и сожгла это послание от Буна в пламени свечи, стоявшей на комоде с зеркалом, после того как не смогла найти спички. Сама книга отправилась под подушку на кресле, где любил спать Декстер. Пришлось ради этого потревожить кота, но тот не возражал.

Пусть здесь и лежит, возможно, кто-нибудь из будущих гостей Буна ее найдет.

Сисси поехала в библиотеку подготовиться к речи после выборов, подсчитать голоса. Двенадцать у нее имелось наверняка, и она была очень благодарна этим людям: Нане, Лори, Салли, миссис Хатлбери (но не полковнику – тот отдал голос Буну), своей новой парикмахерше, менеджеру любимого бутика в торговом центре Ашвилла – девушке из Кетл-Ноба, судомойке из кафе Старлы, а также пятерым из шестерых «Друзей библиотеки» (один из них был канадцем, поэтому не имел права участвовать в выборах).

Она надеялась, конечно, набрать хотя бы тысячу голосов из возможных двух, чтобы доказать Буну, что этот город принадлежит не только ему. Сисси также хотела заставить его пожалеть о том, что отверг ее откровенное предложение ночью выпить шампанского и заняться сексом в джакузи. Он должен понять, что потерял. Никаких отношений с мужчиной, который видит в ней лишь помеху на пути, она иметь больше не желала… Как бы сильно ни была в него влюблена.

Избирательный участок открылся в семь утра, и Сисси была уже там. Смятение и боль из-за разрыва с Буном временно утихли. Сегодня все наконец кончится, и Сисси решила сконцентрироваться на этом. И все же она нет-нет да оглядывалась по сторонам в надежде увидеть его, поймать его улыбку, чтобы обрести уверенность в том, что произошедшее между ними утром всего лишь ошибка.

Но они так и не встретились.

С тяжестью на сердце Сисси открыла библиотеку раньше обычного и стала просматривать старые журналы, чтобы убить время. Никого ни видеть, ни слышать она не желала и жалела, что не может запереться от всего мира на весь день, но в восемь утра позвонила Лори и огорошила:

– Ты не поверишь, но «Кофе по утрам» перенесли на сегодня и совместили с ежедневной утренней программой! Это просто бомба! Я записываю, но первые двадцать секунд пропустила. Да и наплевать: там Энн Сильвер представляла тему выпуска.

– Но почему?!

– Тише! Я слушаю.

Сисси напрягла слух, стараясь расслышать в трубке телефона звуки телевизора.

– Ну что там? Как получилось?

– Тихо! – шикнула Лори. – О боже… Показали тебя в «Лог кэбин». Выглядишь прямо как звезда шестидесятых Аннетт Фуничелло. Тебе обязательно нужно носить такую прическу.

– Лори! Поднеси телефон к телевизору, я тоже хочу послушать!

– У тебя в библиотеке нет телевизора?

– Его нужно вытащить из кладовки и подключить!

– Так поспеши! Пока еще только вступление. Самое интересное вот-вот начнется.

Сисси за сорок пять секунд вытащила из кладовки телевизор, за двадцать – подключила к нему антенну, нашла нужный канал и… увидела, как Бун целует ее в гараже у своего внедорожника.

– Почему это показывают?! – в ужасе прокричала она в телефон.

– Быть может потому, что это чертовски романтично? – предположила Лори. – Вы потрясающе смотритесь вместе.

– Но это личное!

Сисси с ужасом слушала репортаж Энн: «Оба кандидата отрицали, что состоят в отношениях, однако это видео говорит об обратном. – На экране появился дом Буна. – Кандидаты живут в этом доме, поскольку дом мисс Роджерс в настоящий момент к проживанию не пригоден».

Далее показали Сисси:

«На наш дом обрушилось дерево, и мы вынуждены были искать для проживания новое место. У Буна же большой красивый дом».

– Они вырезали часть интервью и представили меня как какую-то приживалку! – возмутилась Сисси. – Я говорила, что мы благодарны Буну за гостеприимство и что мы согласились принять его предложение из-за моей бабушки. Я сразу поняла, что Энн меня терпеть не может!

– Вот дьявол! – выругалась Лори. – Так искажать интервью…

«Вопрос состоит в том, – снова заговорила Энн, – зачем селиться у конкурирующего кандидата, когда у вас имеется множество друзей, которые с радостью приняли бы вас у себя?»

Затем показали несколько кадров из кафе «У Старлы», прежде чем на экране снова появилась Энн.

«Большинство горожан утверждают, что с удовольствием предложили бы мисс Роджерс и ее бабушке кров в своем доме, но все полагают, что кандидаты живут вместе, потому что их связывают куда более близкие отношения. Сцена в гараже лишь подтверждает это мнение!»

– А это весело, – сказала Лори.

– Ну уж нет! – Возмущению Сисси не было предела.

– Весело, если ты не из Кетл-Ноба и просто для развлечения смотришь телевизор, – поправилась подруга. – Представляю, как ты смущена, но вместе вы действительно смотритесь мило. Все, кто смотрит это сейчас, вздыхают и гадают, чем в итоге все закончится.

– Лори, – едва не зарычала Сисси, – пожалуйста, помолчи.

– Как скажешь, – кротко ответила подруга.

«Бун Бреддок, – продолжила Энн Сильвер, – тренер футбольной команды, учитель физкультуры и мэр, но, несмотря на свою занятость, находит время для посещения этого дома на окраине Кетл-Ноба».

На окраине появился незнакомый дом.

– Это где? – спросила Сисси.

– Не знаю, – ответила Лори.

В следующем кадре Сисси увидела скучный внедорожник Буна на заднем дворе этого дома.

«Каждый рабочий день, – продолжала вещать Энн, – мэр приезжает сюда и, очевидно, желая сохранить инкогнито, паркуется на заднем дворе и проводит в доме как минимум час».

– Зачем? – изумилась Лори.

– Не знаю, – не меньше подруги удивилась Сисси.

На экране появился Бун в обнимку с Эллой Каррисон на заднем крыльце дома.

– Какого черта?! – воскликнула Лори. – Это дом Эллы?

Сисси была так ошеломлена и смущена, что не смогла выдавить ни слова.

«Кто эта женщина? – патетически воскликнула Энн. – И зачем мэр Бреддок ездит к ней почти каждый день? Мы попытались это выяснить».

Показали Эллу в проеме двери.

«Без комментариев, – ответила она резко на вопрос корреспондента. – Пожалуйста, уходите». И громко хлопнула дверью.

– Ничего не понимаю, – проронила Сисси.

– Да уж… – согласилась Лори.

«Итак, два кандидата живут под одной крышей, – резюмировала Энн. – Но добавьте сюда интригу… – Кадр с Эллой. – …и недавнее происшествие… Кадр с Сисси на спине незнакомца в «Лог Кэбин». – …и вот вам история мирового масштаба».

Далее, уже в студии, Энн с очаровательной улыбкой продолжила: «Друзья, давайте же вернемся в Кетл-Ноб и посмотрим, как развивались события дальше».

«Не терпится узнать продолжение! – воскликнула ведущая. – Этот мэр Бреддок чертовски привлекателен!» – «Похоже, его чары действуют даже здесь!» – рассмеялась ведущая.

Энн и коллеги поддержали его.

У Сисси защемило сердце, тело пронзило болью.

«Сегодня же, чуть позже, – мягко продолжила Энн, – мы узнаем, кто же из кандидатов победит на выборах и станет мэром Кетл-Ноба».

«Держите нас в курсе дела, – сказал ведущий. – Судя по всему, эта история заслуживает не только оглашения в утренней программе, но и целого реалити-шоу».

– Только через мой труп! – заявила Сисси. – Энн Сильвер не нравимся мы оба. Она сделала все возможное, чтобы показать Буна как настоящего подонка, который морочит голову одновременно двум женщинам. Я-то думала, она без ума от него.

– У них работа такая, – заметила Лори. – Но, похоже, у Буна действительно интрижка с Эллой. Очень надеюсь, что это не так.

– Никогда не поверю!

У Сисси защипало в глазах. Она так надеялась, что встретила любовь. Ведь с героями ее любимых романов это происходило. Так почему не могло с ней?

– Но зачем же ему тогда туда ездить почти каждый день? – спросила Лори. – Он говорил тебе об этом что-нибудь?

– Нет, – вздохнула Сисси. – Даже не упоминал. Мы вообще не пересекались по утрам.

– Значит, с тобой целовался в гараже…

– Это было до приезда в город Энн Сильвер. – И это было фантастически, по крайней мере пока Сисси не увидела это по телевизору. На экране это выглядело неправильно и мерзко, потому что Бун в то же время встречался и с Эллой. – Интересно, кто снял нас в гараже? Это так низко!

– Хуже – мерзко! – Лори помолчала. – Интересно, что обо всем этом думает Бун.

– Может, он этого даже не видел.

– Ну, все равно ему скоро расскажут. Этот канал всегда включен по утрам у Старлы. А в Кетл-Нобе не любят мерзавцев. Никогда бы не подумала, что Перри окажется одним из них. Однако…

Сисси схватилась за голову: какой ужас!

Все плохо. Ведь она спала с мужчиной, который скорее всего состоит в отношениях с другой женщиной.

– Подожди еще, – добавила Лори. – Быть может, Перри и Бун возглавят клуб бабников Кетл-Ноба.

– Ну нет, – заявила Сисси, – я выясню у Буна, в чем дело. Мне казалось…

– Что казалось?

– Казалось, что он тоже влюблен в меня, но сегодня утром… он игнорировал меня.

– Ты, случайно, не переспала с ним накануне? – подозрительно спросила Лори.

– Нет, не дали его родители: приехали, и я ушла к себе.

– Хм-м. И он не поднялся потом к тебе? Для мужчины это странно.

– Нет, не пришел. Я думаю, это из-за выборов. Нам нужно было отдохнуть и выспаться. Я ему так и сказала. А этим утром он даже разговаривать со мной не захотел.

– Очень странно. Уверена, что звонили ему именно родители?

– Абсолютно. Я слышала, как они приехали.

– В любом случае я не считаю Буна достойным оправдания. Вести интрижку с двумя женщинами одновременно!

– Не делай поспешных выводов, – предупредила подругу Сисси, хотя сама уже не верила, что та не права. – Давай подождем, что он на это скажет, хорошо?

– Ладно. Кстати, удачи на выборах!

Глава 32

Когда пришло первое сообщение от Сисси, Бун был уже в курсе произошедшего. И ему стало совершенно ясно: несмотря на то что до восьми утра большинство жителей города проголосовали бы за него, теперь победить на выборах у него не осталось никаких шансов.

Поверить трудно.

Сообщение пришло, когда он, сидя за столом своего кабинета в мэрии, ел гамбургер с ветчиной, купленный в кафе «У Старлы». Бун проигнорировал эсэмэску, несмотря на душевную боль, но Сисси не собиралась сдаваться: еще пять раз написала и три раза позвонила.

В итоге он уступил и согласился встретиться с ней, но не более чем на пять минут, о чем сообщил голосовой почтой.

Бун хотел сказать, что она ему не безразлична, но им нужно разойтись, поскольку они слишком разные. Его мир – это футбол и политика.

Сисси не захотела бы его слушать и попыталась доказать, что он не прав, и в итоге все закончилось бы крахом. Она разочаровалась бы в нем.

Нет, он должен подавить зародившееся между ними чувство на корню.

Однако сердце его предательски дрогнуло, когда он наконец увидел Сисси, его упрямого политического оппонента, такую красивую и сексуальную в черной шляпе с полями и ярко-фиолетовом тренче, шагавшую в сторону театра, вместо того чтобы сидеть в библиотеке – там, где ей положено быть в это время.

Бун поднес телефон микрофоном ко рту и продиктовал сообщение: «На другой стороне улицы».

Она получила сообщение и вскоре оказалась на месте.

Бун осмотрелся. Судя по всему, из автомобилей за ними никто не наблюдал, по крайней мере с телевидения. Ну а если слежка велась из окон, этого все равно не увидешь.

Он вышел из автомобиля и, открыв для Сисси пассажирскую дверь, заметил:

– Прекрасно выглядишь!

Она была очень бледна.

– Эту шляпу я давно потеряла и только сегодня нашла в библиотеке, а тренч принадлежит Салли, – зачем-то принялась она оправдываться.

По пути к водительскому месту Бун поймал себя на мысли, что рад видеть ее в своей машине.

– Так о чем ты хотела поговорить?

В ее взгляде Бун увидел осуждение, поэтому не удивился когда услышал:

– Ты спишь с Эллой Каррисон? Поэтому игнорировал меня сегодня утром?

– Итак, ты посмотрела шоу.

– Все посмотрели, а кто не видел – тем расскажут. Сейчас программу вовсю обсуждают на радиостанциях Шарлотта и Ашвилла.

– Мне рассказал ассистент, что менеджеры с радиостанции пытались со мной связаться.

– Со мной тоже. А в библиотеку явилось куда больше посетителей, чем обычно. Я вообще-то не против, но предпочла бы, чтобы они приходили за книгами, а не с целью посмотреть, как я… как я страдаю.

С Буном все было иначе. Ему никто не писал и не звонил, за исключением менеджеров с радиостанций. И лишь несколько человек поздоровались с ним и пожелали удачного дня. Буну стало интересно, состоятся ли по крайней мере встречи, запланированные заранее.

– Мне жаль, что так случилось. – Он жалел, что не может взять ее за руку.

В действительности ему было жаль, что он не может ее коснуться.

Ее щеки покрылись ярким румянцем.

– Ты ни на йоту не переживал за меня утром.

– Не хочу причинять тебе боль, Сисси.

И это была единственная правда, которую она услышала от него сегодня.

– Так зачем ты ездишь к Элле и почему прячешь свой автомобиль на заднем дворе ее дома? – Голос Сисси выдавал ее боль. И страх.

– Знаю, что выгляжу как последний мерзавец – целовать тебя и одновременно тайно посещать Эллу.

– Именно так. Но я тебя знаю. Может быть, не очень давно, но достаточно, чтобы не верить в это. То, что между нами произошло, не мои фантазии – это было по-настоящему. Ответь мне, Бун: что происходит?

Не глядя на нее, он ответил:

– У тебя не так-то много опыта… в отношениях.

– И что? Наличие опыта еще не означает чувства.

Он повернулся к ней и заставил себя солгать:

– Иногда означает. Ничто не длится вечно.

Последовала гнетущая тишина, и ему стоило неимоверного труда ее вынести.

Глаза Сисси наполнились слезами, – она резко открыла дверь.

– В самом деле? Ты что-то скрываешь. А если нет, то просто сволочь, раз позволяешь себе так со мной обращаться.

Один из плакатов Сисси, на который Салли навешала воздушных шаров, пролетел по тротуару.

Бун поймал ее взгляд.

– Понимаю: ты расстроена, и мне очень жаль.

Он испытал адские муки, когда она захлопнула за собой дверь. Но так должно быть.

Бун завел двигатель и поехал к бельведеру, не желая видеть ни город, ни его жителей.

Глава 33

«Это не любовь», – подумала Сисси, подняв плакат с воздушными шарами и пытаясь запихнуть его в урну, на что ушла целая вечность, и одиноко направилась к библиотеке. Любовь не может закончиться так быстро – через день или два. Когда есть любовь, у любых проблем находится решение.

И в любви нет места лжи.

Бун определенно что-то скрывает, и именно из-за его тайны они не могут быть вместе. Она знала его, чувствовала его душу и, как бы сентиментально это ни звучало, любила, однако, судя по всему, без взаимности. Ведь именно это он имел в виду, когда говорил ей разные ненужные слова.

Но Сисси никак не могла ему поверить. Надежда все еще жила в ее сердце. Она была еще слишком слепа, чтобы разлюбить Буна.

Ноги сами собой повели ее к Элле. Дом ее располагался на окраине города, так что путь туда займет как минимум минут пятнадцать.

Сисси шла мимо небольших кирпичных коттеджей, обшитых сайдингом, и страстно желала, чтобы Бун на машине догнал ее, посадил на пассажирское сиденье и обнадеживающе положил свою ладонь ей на руку. Она почти слышала его хрипловатый голос: «Эй, все будет хорошо. У нас все будет хорошо».

Но он не приехал.

Сисси навстречу проехали две машины с радиостанций, и она ниже надвинула шляпу: не исключено, что те ехали от Эллы. Добравшись наконец до нужного дома, Сисси увидела, что он выглядит пустым: шторы опущены, машин во дворе нет, но все же постучала. Ее не покидала надежда, что, возможно, Элла знает, что происходит с Буном.

Но ей никто не открыл.

Сисси снова постучала, но ответом ей опять была тишина, и она уже собралась уходить, но в этот момент заметила, как кто-то мелькнул в окне, слегка раздвинув шторы. Она замерла, постояла немного и вернулась на маленькое крыльцо.

– Я знаю, что ты дома. Пожалуйста, открой мне! Это Сисси, не репортеры. Прошу, Элла!

Последовала тишина, но потом Сисси услышала шаги, и сердце ее запело. Она сразу же напомнила себе, что ее скорее всего ждет разочарование.

Наконец дверь открылась. На пороге стояла Элла: губы плотно сжаты, взгляд смущенный.

– Что ты хочешь, Сисси? У меня было ужасное утро! Не хочу, чтобы проклятые репортеры опять вернулись.

– Понимаю. – Ком встал у Сисси в горле. – Но, Элла, мне нужно кое о чем тебя спросить. Правда, что вы с Буном… что у вас отношения?

Выражение лица Эллы было непроницаемо.

– Я не хочу говорить об этом. Ни с кем. Прости.

Она попыталась закрыть дверь, но Сисси не позволила.

– Пожалуйста, ответь, мне нужно это знать! Я не буду на тебя злиться, не буду мстить. Обещаю.

Элла стиснула зубы.

– Он сказал, что мы вместе?

– Он много чего сказал, но ничего конкретного: просто не стал ничего отрицать.

Элла вздохнула.

– Ты слишком многого хочешь.

– Пожалуйста, – прошептала Сисси.

Элла покачала головой.

– Я не имею права говорить о личной жизни Буна. Моя жизнь тоже никого не касается. Извини.

На глазах Сисси появились слезы.

– Так ты отвечала репортерам. Я знаю, мы не друзья, но прошу, как женщина женщине, скажи мне правду. – Вдалеке одиноко каркнула ворона. – Как бы мне ни было больно, я хочу знать.

Элла долго сверлила ее взглядом, потом сказала:

– Хорошо. Это правда.

Тело Сисси пронзила резкая боль – неожиданно очень сильная.

– У вас… – Она едва выговорила эти слова. – …интрижка?

Элла кивнула. В ее глазах не было жалости. Ее лицо вообще ничего не выражало, как и лицо Буна.

Но, может, так всегда бывает, когда в отношения двух влюбленных вмешивается кто-то третий: они становятся холодны как статуи, чтобы защитить себя.

Сисси сглотнула, не в силах поверить, что в этой истории ей отведена лишь вторая, лишняя роль.

Она понимала, что должна быть благодарна Элле: ведь признание она практически вынудила у нее, – но все хорошие манеры словно испарились. Впрочем, как и, скорее всего, у Эллы.

– Мне пора, – сказала она тихо.

Когда Элла закрыла дверь, Сисси сунула руки в карманы тренча, и кивнув, направилась вниз по улице.

У нее не было ни малейшего желания возвращаться в библиотеку, но она все же туда пошла и встретила обеспокоенную Салли.

– Все здесь? – бесцветным голосом спросила Сисси, проигнорировав вопросы подруги.

– Нет, тут только я и Хэнк Дэвис.

– Запрешь дверь?

– Конечно.

– И… не возражаешь, если я немного побуду здесь одна?

Салли прикусила губу, покачав головой.

– Уверена, что тебе это нужно?

Хэнк Дэвис вышел к ним и коснулся ладонью щеки Сисси. Она улыбнулась ему и обратилась к Салли:

– Я буду у Старлы в шесть, чтобы узнать результаты выборов. Обещаю.

Если Сисси по воле случая станет сегодня мэром, то точно не из-за непоколебимой веры избирателей в нее как лидера, а за счет всеобщего негодования на Буна.

– Увидимся, – мрачно проговорила Салли.

Сисси убрала руку Хэнка Дэвиса со своего лица и чмокнула в ладошку.

– Спасибо, милый.

У двери Салли позвала сына и сказала подруге:

– Понимаю, ты расстроена. Просто помни, что я тебя люблю.

– А я тебя, – проронила Сисси, чувствуя, как снова подступают слезы.

Двое дорогих ее друзей ушли, тихо прикрыв за собой дверь. Услышав щелчок замка, Сисси села за стол, положила голову на руки и залила слезами все библиотечные карточки с голубыми линейками.

Глава 34

С треском провалив выборы – почти все голоса были отданы Сисси, Бун ничуть не удивился. Разумеется, это означало, что обо всех планах относительно будущего города можно забыть и все начатые им дела будут остановлены. Теперь ему оставалось лишь гордиться тем, чего успел достичь, просиживая штаны в мэрии, и радоваться за Сисси.

Но у нее не было никакого опыта. Принимая пост мэра, она даже не выглядела счастливой. Она произносила не ту речь, что они вместе записали в бельведере, – эта была короткой, натянутой. Все решили, что это шок из-за победы над Бреддоком, и не осуждали ее.

Когда говорил Бун как проигравший, народ неодобрительно качал головой, неприкрыто осуждая его за веселые похождения. В прежние времена Бун посмеялся бы над ситуацией вместе с Сисси, но теперь не мог.

Рукопожатие двух кандидатов перед толпой и камерой стало худшим моментом в его жизни. Касаться ее ладони, смотреть ей в глаза и скрывать от нее свои истинные чувства оказалось очень нелегко. Во взгляде Сисси отсутствовало прежнее тепло. И надежда.

В тот же вечер она съехала из его дома.

Пока Сисси и Нана собирали вещи, Лори, тоже настроенная не слишком дружелюбно, рассказала Буну о планах подруги. Та собиралась переехать на пару недель к чете Хатлбери. Декстера Лори временно забирала к себе, и кот жалобно мяукал в переноске, когда его выносили из дома.

Вскоре вышла и Сисси, увешанная сумками, и, даже не взглянув на него, бросила:

– Пока. Спасибо, что приютил.

– Обращайся, если что, – как можно небрежнее ответил Бун.

Сисси вернула цветы, которые он подарил ей в качестве поздравления с победой. Он хотел выбросить букет в мусорную корзину, когда заметил внутри рядом со своим конвертом записку. Бун достал плотный белый квадрат бумаги и прочитал на обороте: «Я мэр, потому что они презирают тебя, а не потому что любят меня. С.Р.».

Это расстроило его. Сисси одержала честную победу. Разумеется, в ее утверждении была доля правды, но только доля: жителям Кетл-Ноба она понравилась благодаря своему новому подходу, оптимизму, верности истории города. Но ей Бун сказать этого не мог: она ушла из его жизни.

День за днем Бун привыкал к новой жизни. Репутация его была безнадежно испорчена, и теперь он стал в городе куда более популярной личностью, чем когда был мэром. Бун не собирался посвящать всех в причину встреч с Эллой, но своим подопечным ему пришлось кое-что сказать, хотя с таким же успехом можно разговаривать с кирпичной стеной.

– Элла – мать-одиночка и вынуждена много работать. Мы с ней дружим с детства, а друзья должны помогать друг другу. Мисс Роджерс я поцеловал, потому что она мне нравится. И больше о своей личной жизни я ничего не скажу. Уважайте границы моего личного пространства и просто поверьте мне.

Но парни по-прежнему смотрели на него настороженно: встрял в драку в «Лог кэбин», целовался с одной женщиной, а ездил неизвестно зачем к другой. Выслушав Буна, они ушли, ни слова не говоря, только качая головой. Трудно играть по своим правилам, когда дело касается женщин, а тебе необходимо быть джентльменом. Он должен вести себя как ханжа.

Буна раздражало такое отношение к нему, но, как и в ситуации с Сисси, он не мог ничего поделать. Его отношения с директором, персоналом, сотрудниками академии Кетл-Ноба испортились. Раньше все эти люди приходили к нему за советами, но теперь практически не разговаривали с ним.

В школе Лори даже не смотрела в его сторону. Бун знал, что ее бросил Перри, и понимал, почему она его особенно возненавидела. Она уже знала, каково быть преданной, и понимала чувства лучшей подруги, как никто другой.

Может, Бун действительно разбил Сисси сердце. Он уже ничего не знал. Он все пустил на самотек.

– Ты не можешь столько времени сидеть дома, – сказала мать как-то утром, через месяц после выборов.

Они с отцом пришли к нему в гости и принесли ленч. К сожалению, они не знали, что явились в самый ужасный для Буна день – единственный худший день в году.

– Но мне нравится сидеть дома. – Он сделал очередной глоток бурбона. – Зачем тратить время на бесполезные разговоры со всеми этими богатенькими влиятельными типами? Мне больше не нужно их покровительство.

Много лет назад Бун отказался от мечты, потому что думал, что следовать ей бесполезно. Он не мог успешно обучаться в колледже, сохранив в тайне свой секрет. Так зачем и пытаться?

– Канун Рождества, – сказал отец, – а ты выглядишь так, словно из ада сбежал.

Как сбежавший из ада дьявол выглядел сам Фрэнк, когда Бун не явился в школьную библиотеку подписать документы и улыбнуться перед камерой.

– Ты должен устроить вечеринку, чтобы показать всем, что у тебя все отлично. – Сейчас глаза матери были сухими, но в тот день она плакала за обеденным столом. – Ты можешь попросить о помощи Джанель.

Бун отпил еще бурбона.

– Отличная идея. И мне точно не следует приглашать никого из Роджерсов.

– Мудро, – кивнула мать. – Я скажу Джанель, чтобы позвонила тебе.

– Это был сарказм, мама. Я не хочу вечеринку, и я почти каждый день разговариваю с Наной.

Это было небольшое преувеличение. Бун звонил Нане пару раз в неделю узнать, как дела, и они никогда не говорили о Сисси. Нана считала, что им, как взрослым людям, следует самим разобраться со своими проблемами, а если они не хотят, то так тому и быть.

Отстой.

Бун налил очередную порцию бурбона.

– Повежливее с матерью! – проворчал Фрэнк. – И хватит пить. Почему ты вообще начал пить в такую рань?

И опять перед глазами Буна встал тот вторник. Он сидел на занятиях по английскому языку в академии Кетл-Ноба, когда решил, что не пойдет в колледж. О своем решении он побоялся кому-либо сказать, особенно родителям.

И пустил все на самотек.

Родители задержались еще на полчаса, продолжая настаивать, что ему следует вести себя так, будто ничего не случилось. Но, к счастью, на одном из их новых участков загородного клуба была намечена барбекю-вечеринка.

В пять вечера раздался дверной звонок.

Пришла Элла и принесла черничный пирог. Ее улыбка была подобна весеннему солнцу.

– Привет, Бун. У меня для тебя гостинец.

– Заходи, – пригласил ее Бун, открыв дверь со стаканом в руке. – На меня не обращай внимания.

Какая она все-таки замечательная женщина. Она всегда его понимала. И она стала бы прекрасной хозяйкой в его доме. Черт, да ей даже откуда-то известно, какой пирог его любимый.

Они прошли на кухню. Бун положил ей на плечи руку, в которой держал бурбон, но не пролил ни капли, и сказал:

– Мне бы вечеринку тут устроить. Поможешь?

– Д-думаю, да. Уверен, что обратился по адресу?

– Что-то не слышу энтузиазма в твоем голосе, – поддразнил Бун подругу.

Элла пожала плечами и улыбнулась.

– Просто о нас и так много болтают. Ведь на всю страну показали, будто мы вместе.

– И что? Не слушай ты эти сплетни.

– Из-за них ты проиграл на выборах.

Бун уткнулся лицом ей в волосы.

– Сисси выиграла, потому что умная и целеустремленная. У нее полно отличных идей.

– Может быть. Но ты тоже умный и целеустремленный. И у тебя тоже полно превосходных идей.

– В последнее время я не отдавался делу с душой. И люди это заметили.

– Это неправда! Ты много работал и многого достиг. – Элла с опасением посмотрела на него. – А сейчас думаю, мне лучше уйти: ты пьян.

– Прости. – Бун вздохнул. – Сегодня самый ужасный день.

– Почему?

– Это связано с твоей матерью. Не хочу тебя расстраивать.

– Скажи. – Элла скрестила руки на груди, вопросительно глядя на него.

– В этот день пятнадцать лет назад я решил не идти в колледж, потому что был уверен, что не справлюсь без твоей матери, – она умерла неделей раньше.

– Бун. – Ее взгляд потеплел. – Ты бы нашел преподавателя и там.

– Знаю. Но тогда о моей тайне стало бы известно постороннему человеку. О моей ущербности растрезвонили бы на весь город. А мужчина, не умеющий даже толком читать, не может быть успешным.

– Успешным? А что это такое – успех? – Элла забрала у Буна бурбон. – И как тебе до сих пор с такими-то секретами удавалось быть успешным?

Он нахмурился.

– Очень трудный вопрос.

– Потому что ты пьян. – Несколько секунд она молча изучала его взглядом. – Боюсь, сейчас не время делиться с тобой своими секретами.

– Я не настолько пьян, чтобы не понять.

Элла положила руку ему на талию и посмотрела в лицо.

– Ты всегда был для меня как брат, а потом это проклятое телевидение внушило всем, что мы любовники. И у меня вдруг словно открылись глаза: я увидела перед собой шикарного мужчину. – Она отстранилась. – Бун, истина заключается в том, что я до безумия в тебя влюбилась.

Сердце Буна заныло. Элла, зная о его недостатках, все равно его принимала. Она такая красивая, милая, образованная, и следовало бы ответить ей взаимностью, но…

Его сердце принадлежит Сисси.

– Черт, Элла… – проронил Бун. – Я не знаю, что сказать…

– Забудь. – Она отступила, щеки ее запылали. – Понимаю, ты не можешь ответить мне тем же. Очень жаль… действительно жаль.

В ее глазах блеснули слезы.

Ну что за напасть… Опять он разбил сердце достойной женщине.

– Элла…

Она быстро пошла к выходу, и он направился за ней.

– Не жалей об этом! Я польщен, правда, но дело не в тебе. С тобой любой мужчина мог бы стать счастливым.

Дрожащие губы Эллы изогнулись в слабой улыбке.

– Но не ты. Я понимаю. Правда. Несмотря ни на что, я думала, что у меня есть шанс. Ты же не сказал Сисси правду о наших взаимоотношениях, судя по ее словам.

– Она что, говорила с тобой?

– Да. Она приходила ко мне в день выборов.

– Ого!

Бун не знал, что ответить. Сисси не сдалась даже после того, как он в машине открыто заявил ей, что между ними никаких отношений быть не может. Он даже представил, как она в своей забавной шляпе и тренче идет к дому Эллы, звонит в дверь…

– Наверное, мне следовало сказать Сисси правду, раскрыть твою тайну: что я лишь читаю для тебя, – но я не стала опровергать слухи, что мы встречаемся. – Элла опустила голову. – Думала, так будет лучше.

Значит, ему поверить Сисси отказалась… Какая же она упрямая!

– Вижу, ты расстроился.

Бун не стал отрицать: Сисси ему верила, доверяла. Какая же он скотина!

– Понимаю, ты просто старалась быть верной слову, – попытался он ее успокоить. – Я вообще не должен был допустить такой ситуации, чтобы тебе не пришлось меня выгораживать, так что не вини себя.

– Да, ты прав. – Элла посмотрела на него грустно и обеспокоенно. – Тебе нужна именно Сисси, потому что без нее ты выглядишь неважно.

Бун ничего не мог на это ответить, потому что из всех пятнадцати самых плохих дней с момента окончания школы этот был наихудшим. Как же хорошо, что завтра наступит другой день.

Элла открыла дверь и, прежде чем выйти, сказала:

– Если с тобой не могу быть я, Бун, то очень надеюсь, что ты сумеешь вернуть Сисси, хотя и сомневаюсь, что заслуживаешь ее.

Быстрым шагом, не дожидаясь ответа, она направилась к машине.

Насколько бесчувственным нужно быть, чтобы так обойтись с лучшим другом? И как ему вернуть Сисси?

Бун облокотился на дверь и закрыл глаза. Да, он пьян, но алкоголь ему потребовался, чтобы усмирить боль, появившуюся, когда до сознания наконец дошло, что нужно делать. Только вот тело не слушалось. Бун сполз на пол, а очнулся только в три ночи с жуткой головной болью и шумом в ушах.

Глава 35

Сисси-мэр и Сисси-библиотекарь, как могли, старались сработаться. Как мэру, ей удалось убедить администрацию округа не перевозить библиотеку, однако ценой тому стали урезанные рабочие часы и отказ от приобретения новых материалов на неопределенное время. Но это не тревожило Сисси.

Выделяемые округом ресурсы, и так весьма ограниченные, приходилось делить с Кэмпбеллом. Сисси не возражала бы, если бы Джанель не повадилась прибирать весомую часть общего бюджета по любому, даже самому незначительному поводу. Мириться с этим Сисси не собиралась.

Все больше времени занимали дела в муниципалитете, и Сисси приходилось уделять непосредственным обязанностям мэра по меньшей мере пятнадцать часов в неделю. И это не считая регулярных встреч по выходным с членами совета и шефом полиции Скотти. Количество проблем сводило ее с ума – она и подумать не могла, что управлять маленьким городком так трудно.

Как библиотекарь Сисси воодушевляла новую онлайн-кампанию, которую начала вместе с «Друзьями библиотеки», с целью сбора средств на ремонт и покупку новых книг. Продвигалось дело медленно и трудно, но все же количество единомышленников по всей стране понемногу увеличивалось. Благодаря «Кофе по утрам» о Кетл-Нобе узнали, и на официальном сайте города ежедневно появлялись сотни предложений в поддержку библиотеки.

– Посмотри вот сюда, – как-то утром в главном помещении библиотеки обратилась к Сисси миссис Донован и указала на старую люстру.

– Очень даже неплохо. Создает особую атмосферу…

Миссис Донован положила выбранные книги на стол для регистрации.

– Я не это имела в виду. Крыша протекает, а финансирование урезали, хотя его и так не хватало. Я по-прежнему считаю, что идея Буна была здравой.

Сисси сдержанно улыбнулась.

– Мы пытаемся изыскать средства. Если бы вы присоединились к «Друзьям библиотеки», то увидели бы все своими глазами.

Миссис Донован ответила ей сердитым взглядом:

– Мне хватает забот с внуком, чтобы кому-то еще помогать.

– Как, кстати, Лори? Я несколько дней ее не видела. Перри вроде бы нанял адвоката по бракоразводным делам…

Миссис Донован поджала губы.

– Да, надеется оформить равноправное опекунство, хотя непонятно для чего: с тех пор как уехал в Вилмингтон, он практически не виделся с детьми – постоянно в разъездах. Лори же пытается отстоять свои права. Так что радуйся, пока не замужем, милочка: любовь порой причиняет много боли.

«Мне ли не знать!» – хотелось выкрикнуть Сисси, когда дама направилась к выходу, но она сдержалась и принялась штамповать карточки. Мысли о мужчине, похитившем ее сердце, не желали отпускать и когда работа была закончена.

Сисси теперь жила в своем доме, отремонтированном и перестроенном так, как ей хотелось. Веранда значительно просторнее, окна шире.

Потихоньку ей удалось выбраться из своей раковины, но до сих пор каждую ночь она долго не могла заснуть: думала о Буне. Каждый раз, когда кто-нибудь входил в библиотеку, она вскидывала голову в надежде увидеть на пороге его. И так в течение целого месяца.

Но Бун так ни разу и не зашел, зато нежданно-негаданно заявились ее родители, да не одни, а с незнакомцем примерно ее возраста, около тридцати лет. Одетый в стильный европейский костюм, при галстуке, он напоминал Джуда Лоу[15]. Пока Сисси и ее родители шумно обменивались приветствиями, он тихо стоял в стороне, не привлекая к себе внимания.

Когда страсти понемногу улеглись, их представили друг другу. Незнакомец оказался доктором Максвеллом Плимптоном, знаменитым британским поэтом, с которым ее родители познакомились в Кембридже.

– Я много о вас слышал, – сказал он Сисси, тепло пожимая руку.

Ух ты! Симпатяга, к тому же земляк мистера Дарси, в течение двух лет пытался попасть в Аппалачский университет, чтобы представить на литературном вечере свою поэзию.

Будь он свободен, Сисси могла бы рассчитывать на отношения…

И он оказался свободен!

К счастью, сегодня библиотека закрывалась в час. Дома за чаепитием, на скорую руку устроенным Наной, Сисси наслаждалась компанией Максвелла. Он был очень внимателен к ней, вел себя как настоящий джентльмен, о многом ее расспрашивал и даже смеялся над ее шутками, но сердце Сисси даже не дрогнуло. Ее любовью оставался Бун.

Когда чаепитие закончилось, за Наной и Максвеллом заехали ее друзья, чтобы вместе отправиться в театр. Сисси чувствовала себя неважно, чтобы садиться за руль, а Максвелл не мог водить машину с правым рулем.

– Побудь немного с родителями, – сказала заботливая Нана Сисси.

– Тебе понравился Макс? – спросила мать, когда они остались с дочерью на кухне вдвоем. – Знаю, еще слишком рано для подобных заявлений, но он признался, что ты его очаровала.

– Да, он мне нравится, – ответила Сисси, протирая столешницу, – но как мужчина меня не интересует.

Когда-то именно таким она видела свой идеал, но сейчас все изменилось.

Отец, заглянув полакомиться лепешками Наны, которые Сисси успела обернуть фольгой, добавил:

– Сама элегантность и изысканность, что, несомненно, очень важно.

И родители, обменявшись взглядами, дружно рассмеялись.

Сисси заметила, что жизнь в Англии сильно их изменила – раньше они никогда не общались друг с другом в подобной манере.

– Да, вы правы, – согласилась Сисси, – но я ничего не чувствую… особенного.

– Порой чувство приходит не сразу, – заметил отец. – Вы ведь только познакомились. Кстати, заметь, где вы встретились: не он ли тот самый незнакомец из далеких земель, который в один прекрасный день должен был зайти к тебе в библиотеку?

Сисси усмехнулась.

– Это вы все подстроили.

– Нет, – возразила мать. – Макс сам настоял, чтобы прямо из аэропорта мы поехали к тебе: сказал, что хочет увидеть тебя в привычной обстановке.

– Это, конечно, здорово, но все сложилось иначе. – Сисси помолчала, удивляясь собственной глупости. – Я уже влюбилась, окончательно и бесповоротно.

Ну вот она и признала это, набралась наконец-то храбрости поделиться хоть с кем-нибудь.

– Ну и ну, – покачал головой отец. – Кто бы мог подумать: влюбиться в Бреддока!

Мама среагировала совершенно неожиданно для Сисси.

– Дорогая, если ты счастлива, я бесконечно за тебя рада.

Повисла неловкая пауза, мать отложив полотенце, которым вытирала посуду, спросила:

– Между вами что-то не так?

– Просто он меня не любит.

Голос Сисси дрогнул, и родители вмиг оказались рядом, чтобы обнять, утешить.

Она вкратце рассказала о случившемся и добавила:

– Как же было без вас тяжело! Знаю, это смешно говорить в тридцать два года, но вы так мне нужны!

– Да благословит Господь Нану! – проговорила мать. – Она такая замечательная бабушка.

– И заботилась о тебе как настоящая мать, – добавил отец.

Сисси отстранилась и, задумчиво посмотрев на родителей, заметила:

– Она была мне не только матерью, но и отцом. Я очень вас люблю, но… вы так мало уделяли мне внимания.

Повисла тишина, которую нарушали лишь еле слышные звуки из колонок.

– Да, ты права, – наконец со вздохом произнес отец. – Мы ушли с головой в работу, погрязли в своих исследованиях, хотя самым важным проектом была ты.

– Раз так, то почему… – Сисси сглотнула, – почему вы и теперь полагаетесь на Нану?

– Академическая спесь, – ответила мать. – Мы были так молоды и амбициозны… Я действительно сожалею о том, что так много потеряла.

– А потом ты выросла, уехала в колледж, – добавил отец. – А когда вернулась, мы подумали, что больше тебе не нужны.

– Ты всегда была умной девочкой и сразу втянулась в работу в библиотеке, – сказала мать. – Мне было стыдно просить тебя уделять нам время, после того как мы сами тебя почти игнорировали.

– И мы снова уехали, – продолжил отец.

– Вам следовало поговорить со мной. – Сисси смахнула слезу. – Я всегда нуждалась в вас, а когда-нибудь во мне будете нуждаться вы. Разве нам не следует попытаться сблизиться?

– Ты права, – согласился отец, но Сисси показалось, что он в этом не слишком заинтересован.

И все-таки голос его был… счастливым.

Мама же рассмеялась:

– Папе не терпится с тобой поделиться новостями. Да, мы приехали из-за лекций в Аппалачском университете, но потом собираемся уйти на пенсию и заняться литературной деятельностью здесь, дома, где поколения Роджерсов создавали свои шедевры. Мы хотели сказать тебе об этом при встрече, не по телефону.

Сисси залилась слезами счастья, а когда родители подробно рассказали о своих планах, рассмеялась от радости. В таком виде, с лицами, мокрыми от слез, они и предстали перед Наной и Максом, вернувшимися из театра. Узнав причину массового слезоточения, старушка упала в объятия внучки и разрыдалась в голос.

– Не могу поверить, что причина такой радости – мы, – с улыбкой сказала мать Сисси.

– Кажется, один Декстер способен сохранять хладнокровие, – заметил Макс, подняв кота на руки.

Наконец все ушли с кухни, кроме Сисси и Наны, и старушка сказала, убрав с лица внучки непослушные пряди:

– Как хорошо, что они снова дома, правда?

Сисси кивнула.

– Но они никогда не смогут заменить тебя.

– Правило тридцать один: никто никогда не заменит старую Нану. Но все равно приятно, что семья в сборе. – Она выгнула бровь. – Хотя для полного счастья, мне кажется, кое-кого все-таки не хватает.

– Определенно не Макса, – прошептала Сисси. – Он хороший, но не более того.

– А я и не его имела в виду, – усмехнулась Нана. – Мы обе знаем, кто тебе нужен.

– Бун?

Как же больно оказалось произнести его имя вслух!

– Конечно. Знаю, эта тема под запретом, хотя я с трудом сдерживалась. И все-таки считаю, что вам нужно поговорить.

– Не понимаю зачем. И он и Элла подтвердили, что у них связь.

– Правда? И ты слышала что-то еще об этой так называемой «связи»? Уверена, что нет. Неужели ты действительно веришь, что Бун мог крутить романы с вами обеими одновременно?

– Нет.

– Вот именно. Парень влюблен в тебя по уши, и не замечаешь этого, похоже, ты одна.

Сисси пожала плечами. Как раз завтра состоится футбольный матч – первый со дня выборов, и она не знала, как быть.

– Но он так и не пришел ко мне.

– Как и ты – к нему.

– Да, но он не хочет меня видеть…

– В самом деле? Ты поняла это по его глазам?

– Нет. Он не… смотрел мне в глаза.

– А это значит, что он ничего тебе не сказал. Возможно, вам и следовало побыть вдали друг от друга, чтобы разобраться в себе. Только запомни: если всегда будешь ждать от кого-то первого шага, никогда ничего не получишь. Жизнь как река, но это не значит, что следует плыть по течению.

– А как надо?

– Ответить на этот вопрос я не могу, – рассмеялась Нана. Каждый сам для себя решает, как жить. Но ты должна внимательно смотреть по сторонам, чтобы не пропустить знаки, которые тебе посылает судьба. Доверяй своей интуиции. В конце концов, как говорят в рекламе? «Просто сделай это!» Либо так, либо…

Она замолчала, смутившись.

– Либо? – улыбнулась Сисси.

– Иди-ка лучше сядь в тот пикап, что ждет тебя снаружи. Голубой такой. – В глазах Наны сверкнули лукавые искорки. – Хотя я могу ошибаться: он скорее речного цвета, как мне кажется.

– Ты… шутишь?! – Сисси на мгновение показалось, что ее сердце остановилось.

– Нет, дитя. Да там и водитель, причем чертовски привлекательный.

Глава 36

Бун, опершись на пассажирскую дверь пикапа, заметно нервничал, ожидая, когда появится Сисси на крыльце. Его волнение и возбуждение достигли предела: наконец-то он приехал туда, куда должен был, куда стремился и телом и душой.

Спускаясь по лестнице, Сисси не проронила ни слова, совершенно обворожительная в распахнутом пальто, темно-синей узкой юбке и облегающем свитере с открытым горлом, из-под которого виднелся белый воротничок рубашки. Бун распахнул перед ней дверь, и Сисси проскользнула внутрь.

Как бы ему хотелось уметь читать мысли!

– Спасибо, что вышла, – как мальчишка смутился Бун.

– Наверное, ты по делу, – проговорила Сисси, не поднимая глаз.

Бун подождал, пока она уберет полы своего пальто, чтобы закрыть дверь, а потом сел на водительское место и направил автомобиль к горному серпантину.

– Я хотел бы поговорить с тобой перед завтрашней игрой, перед тем как услышу твою торжественную речь и все такое. Ведь в этот момент мы будем стоять всего в паре шагов друг от друга. Это неизбежно.

– Ты прав. Думаю, неплохо было бы… разбить лед.

Какое-то время они ехали в тишине.

– Мне очень интересно, что ты скажешь перед матчем, – проронил Бун.

– «Надеюсь, ты победишь».

Усмешек не последовало. Снова повисло неловкое молчание.

Бун заставил себя вспомнить, зачем приехал к Сисси и как тяжело было без нее. Первое, что они должны были сделать тогда, это во всем разобраться.

– Сисси, я ужасно скучал по тебе и очень хочу тебя поцеловать. А еще хочу, чтобы ты всегда была со мной, спала в моей постели. Хочу проснуться с тобой уже завтра утром, и мы вместе будем есть на завтрак вафли и бекон.

Впрочем, последнее можно было и упустить…

Сисси, не отрывая взгляда от бокового окна, нерешительно прошептала:

– Тебе не следовало так говорить.

– Почему, если это правда?

– Ты же не хочешь, чтобы кому-то было больно.

– Да, не хочу причинять боль тебе.

– А как же Элла? Ведь у вас роман.

– Это не так. Я ни в чем Эллу не виню, но хочу все объяснить, только дай мне время.

Остаток пути на вершину горы прошел в молчании. Они миновали дом Буна, поднялись на самый верх, и там он выпрыгнул из машины, открыл висячий замок на воротах и сел обратно за руль.

– Где это мы? – Сисси вытянула голову, стараясь хоть что-нибудь рассмотреть.

– Закрой глаза.

Она подчинилась, и уголки ее губ при этом слегка приподнялись – хороший знак.

– Я скажу, когда можно открыть.

Черт, кажется, никогда в жизни Бун так не нервничал: в конце концов, в ближайшие минуты решится его будущее.

Бун помог Сисси выйти из машины и по гравийной дорожке подвел к простой деревянной двери, предупредив:

– Не подсматривай!

Когда Бун открыл дверь, изнутри вырвался аромат кедра. Они вошли в комнату, и тогда он наконец сказал:

– Открывай.

Сисси проморгалась и с удивлением обнаружила, что находится в маленькой комнате с одной двуспальной кроватью и тремя заправленными койками у стены. Утром Бун растопил здесь печь, установил столик и развесил повсюду белые китайские фонарики. Теперь в помещении стало очень уютно. На столике стояли две незажженные свечи, бутылка шампанского и два бокала.

– Родители этим домиком больше не пользуются, а я сюда иногда заезжаю.

Бун повесил свое пальто на крючок возле двери, а Сисси так и не сняла.

Он достал спички, зажег свечи и выдвинул для нее стул.

– Прошу, садись.

Сисси выглядела растерянной, но все же села на предложенный стул прямо в пальто.

Бун открыл шампанское, наполнил бокалы и один протянул Сисси.

– Я привез тебя сюда, чтобы кое-что рассказать, кое-что очень важное для меня.

Он тоже сел, и Сисси нерешительно предложила:

– Ну… говори, я слушаю.

Бун поднял свой бокал.

– Давай сначала выпьем.

Сисси была приятно удивлена, когда попробовала шампанское – восхитительное на вкус и явно дорогое. Бун даже не почувствовал, что пьет: в отличие от нее ничто не могло доставить ему наслаждение из-за грядущего разговора.

– Ты когда-нибудь задавалась вопросом: почему я не хожу в библиотеку? – начал он издалека.

Сисси замерла.

– Нет, но было бы интересно узнать.

– Держу пари, ты порицала меня за невежество.

Она покачала головой.

– Я не вправе осуждать кого бы то ни было за то, что он не ходит в библиотеку.

– Не лукавь, Сисси. Ведь это явно не плюс в мою пользу, не так ли? Когда ты представляла себе потенциального партнера, вряд ли хотела бы такого, кто не читает.

Она задумалась, сделав еще глоток шампанского.

– Хорошо, пусть так. Я вижу с собой образованного мужчину, с которым есть о чем поговорить, в частности обсудить книгу. Мне трудно представить себя с… футболистом. – Она поморщилась. – Вот так я бы сказала, если бы была снобом. Но мне нравится футбол, особенно с тех пор, как я поняла, что тоже могу неплохо играть.

– Не отклоняйся от темы! – Бун адресовал ей нарочито серьезный взгляд, и Сисси усмехнулась. – В конце концов, у каждого свои интересы и не всегда они совпадают с интересами другого.

Как ни старался Бун подойти к нужному разговору, пока не мог: не позволяла многолетняя привычка охранять свою тайну.

Он поднялся и, отвернувшись к окну, окинул беглым взглядом высокие сосны, охапку дров у стены дома, хмурый небосвод в надежде, что знакомый пейзаж придаст ему уверенности.

– Бун?

Он заставил себя обернуться.

– Чтение для меня – большая проблема, – сумел он наконец выдавить.

Сисси удивленно открыла рот, но прежде чем успела хоть что-то сказать, Бун продолжил:

– А в окружении книг и того хуже: это все равно что побывать в Диснейленде и не иметь возможности покататься на аттракционах.

Ну вот, осталось только произнести то самое слово… Но Сисси опередила его:

– У тебя… дислексия?

– Именно.

– Уверен?

– Да.

– А какой у тебя уровень чтения? – спросила она мягко, но настойчиво, как и положено профессионалу, который в ней заговорил.

– Как у ученика четвертого класса.

– О, ясно. – Сисси, конечно, не упала в обморок, но явно была близка к этому.

– С шестого класса в свободное от школы время со мной занималась замечательная учительница миссис Каррисон. Она помогала мне, но так, что никто ни о чем не догадывался. И моим родителям она пообещала хранить наш секрет от всех, даже от других учителей. Но случилось так, что, когда я перешел в выпускной класс, она умерла.

Сисси не знала, что сказать, и глотнула еще шампанского.

– Уверен: учителя видели, что со мной что-то не так, но миссис Каррисон помогала мне с уроками, поэтому в школе я хоть и не блистал, но и не тащился в отстающих. Не знаю, как закончил последний класс без нее. Кроме тебя, об этом знают всего три человека: мои родители и Элла. В последнее время именно Элла помогала мне с документами и письмами.

– Так вот зачем ты к ней ездил?

– Да. И мне пришлось выбирать: или оставить тебя, или во всем признаться. Прости. Я смирился со своим недостатком, но мои родители – нет, и я боялся, что ты тоже будешь смотреть на меня как на ущербного. Этого я не смог бы вынести. – Немного помолчав, Бун добавил: – Элла же просто хотела защитить меня, как верный друг.

Сисси подошла к нему.

– Мне надо бы разозлиться на тебя за то, что ничего не сказал мне. А как же доверие?

Бун положил руки ей на плечи.

– Именно поэтому я и приехал к тебе сегодня: чтобы во всем признаться.

– И я рада, что ты наконец решился.

– Надеюсь, что не вызвал у тебя жалости.

– Нет, скорее понимание. – Сисси внимательно взглянула на него. – Твои родители, думаю, не совсем верно отнеслись к этой твоей особенности.

Бун горько усмехнулся:

– Это же позорное пятно.

Она взяла его руки в свои.

– Ну, я так не считаю, да мне это и безразлично.

– О, неужели? – Бун сжал ее ладони.

– Да. Ты не должен чувствовать себя ущербным, тем более со мной. Я готова помочь тебе с чтением, если ты не против.

– Буду рад!

Бун наконец ощутил себя свободным, открытым. Теперь настало время для поцелуя, потрясающего поцелуя, который заполнил бы пустоту, образовавшуюся вокруг Буна в тот день, когда его покинула Сисси.

Наконец они отстранились друг от друга, и Сисси улыбнулась, глядя на него:

– Я так счастлива.

Сердце Буна забилось еще быстрее.

– Это я безумно счастлив!

Она потянулась к нему, и они снова слились в поцелуе – сладком, сочном, как праздничный пирог.

– На улице прохладно, но я знаю отличное местечко для поцелуев, от которых станет теплее, – сказал Бун. – Давай проверим?

Ну кто откажется от дополнительной порции пирога?

Надев пальто, Бун взял с койки сложенное одеяло. Сисси застегнулась и с готовностью подала ему руку. Он повел ее в маленькую скрытую высоко в горах рощицу, откуда весь Кетл-Ноб был как на ладони, а вдалеке смесью коричневого, серого и черного виднелся Ашвилл.

Бун расстелил одело, они уселись на него и прижались друг к другу.

– Хочу приходить сюда как можно чаще, – мечтательно проговорила Сисси, положив голову ему на плечо, – чтобы увидеть отсюда наш город зимой, весной, летом и осенью. Сейчас я чувствую себя героиней какого-то романа. Я Джейн Эйр на йоркширских пустошах; Лога Инглз – в степях; Элизабет Беннет в саду Пемберли.

– Пемберли?

Сисси рассмеялась.

– Не хочу пугать, но я собираюсь тебя лечить. Торопиться мы не будем, но все эти романы прочитаем.

– Но это же дамское чтиво!

– Мне безразлично, что ты об этом думаешь! – рассмеялась Сисси. – Это классика, и ты должен ее знать. А потом, обещаю, мы перейдем и к более современным авторам, таким как Дик Фрэнсис: убийства, беспорядки, мистика и так далее.

– Вижу, ты все уже решила за меня.

– Почему бы нет?

Она легла на одеяло, и Бун прилег рядом. Близился закат, и небо над их головами приобрело фиолетовый оттенок.

– Ты как-то приглашала меня в джакузи, помнишь?

– Да, приглашала.

Оба засмеялись.

Бун навис над Сисси, откинув с лица волосы, и пробормотал:

– Не могу поверить, что бывают такие библиотекари, причем самый сексуальный из них сейчас здесь, со мной.

Она улыбнулась:

– Да, тебе определенно повезло: ты счастливчик.

– Согласен. И не только потому, что возглавляю твой список особых читателей.

– Вообще-то это особая привилегия, но ты счастливчик, потому что заботиться о тебе буду я лично.

Сисси смотрела ему в лицо, и глаза ее были полны желания. За внешней умиротворенностью Бун видел в ней жажду борьбы, борьбы за него. Сисси оставалась бойцом и никогда не сдавалась. Бун теперь с уверенностью мог заявить, что она сделает все, чтобы помочь ему, чтобы быть с ним, заниматься любовью.

В этот момент Бун понял, что никогда не смог бы быть ни с кем другим, кроме нее, но не знал, как сказать ей об этом. Однако сказать было необходимо. Ведь открыл же он ей свой секрет, о котором никогда и никому не рассказывал из-за страха быть отвергнутым.

Как хотел бы знать Бун, что сейчас происходит в голове Сисси. Это помогло бы ему разобраться с собственными эмоциями. Он сходил по ней с ума, это факт, но что, если это чувство вызвано лишь благодарностью за то, что Сисси приняла его таким, какой он есть? Да, Элле тоже был известен его секрет, но она знала его с детства и, вероятно, привыкла не замечать недостатков.

Да, признаться в любви непросто, хотя Бун был уверен, что его чувство настоящее. Но как быть, если любимая женщина мечтает об идеальных героях из книг, на которых он совершенно не похож?

Бун решил, что подумает об этом позже, сейчас его внимания требовали груди Сисси.

– Прохладно, – сказал Бун, расстегивая ее рубашку.

Она усмехнулась.

– Нам нужно придумать название такому времяпрепровождению. Как тебе такое: «Секс на улице в холод»?

Бун принялся дразнить ее сосок языком, греть своим горячим дыханием, и ахнув, она добавила:

– Или, может, больше подойдет «Секс полярных медведей»? Но в таком случае тебе придется полностью раздеться.

– Серьезно? – Бун накрыл другую грудь рукой.

– Конечно.

– Согласен. Давай на счет «три». Раз, два, три.

Они сели и наперегонки принялись сбрасывать одежду, сопровождая свои действия восклицаниями и смехом. Совершенно обнаженные, они легли на одеяло и довольно быстро согрели друг друга. Бун лег сверху, так что его возбужденная плоть уперлась ей в живот, и вскоре поцелуев и ласк им казалось недостаточно.

– Хочу всего тебя, – выдохнула Сисси.

Бун оторвался от ее шеи и завладел губами. Она обхватила ногами его талию, и он, утопая в ней, заполняя ее, чувствуя себя словно в центре земли, где кипит страсть и разгорается пламя, выдохнул ее имя.

Наконец-то Бун был совершенно уверен, что поступает правильно.

Глава 37

Несмотря на то что школьные футбольные матчи в западной части Северной Каролины считались важным общественным мероприятием, на которых собирался весь народ, игра этого сезона была особенной.

За последние сорок лет команда школы из Блэк-Маунтина стала для команды Кетл-Ноба серьезным соперником. Перед матчем выступали не только тренеры обеих команд, но и мэры. Самые уважаемые персоны со всего округа Банкомб съезжались посмотреть, как молодежь борется за приз.

На трибуне восседали и родители Буна, окруженные бизнес-партнерами и друзьями из загородного клуба; рядом с ними устроилась и Джанель. К половине шестого зимнее солнце уже село, но академия Кетл-Ноба, в том числе и сам стадион, была прекрасно освещена новыми прожекторами, купленными для школы старшими Бреддоками.

Бун мог бы гордиться, что родители жертвуют на нужды города значительные средства, но ему казалось, что делают они это слишком избирательно. Например, библиотеке не досталось ни цента, чего Бун никогда не замечал, пока не познакомился с Сисси. Ничего Бреддоки не жертвовали и театру. Разумеется, они были вправе сами решать, кому оказывать финансовую поддержку, и тем, кого выбирали, помогали весьма щедро, но не вызывало сомнений, что Бреддоки намеренно игнорируют Роджерсов.

Бун на краю поля разговаривал с помощником тренера, когда краем глаза заметил на трибуне Сисси со своей семьей, Лори, четой Хатлбери и тем британцем, о котором рассказывала.

Стоило взглянуть на ее лицо, и пульс Буна участился, но он приказал себе не расслабляться: необходимо сконцентрироваться на игре и помочь своей команде победить. Блэкмаунтинцы неплохо играли в этом сезоне, но кетлнобцы не могли позволить себе проиграть. Парни Буна много работали, и черлидеры подготовили заводной номер, чтобы взбодрить команду и привлечь внимание зрителей к футболистам Кетл-Ноба.

К перерыву после первого тайма команда Кетл-Ноба уступала соперникам десять очков. Когда ребята собрались на краю поля, смущенные и подавленные, черлидеры стали подбадривать их с новыми силами, а болельщики на трибунах неистово выкрикивали победные лозунги, чтобы поднять дух игроков.

– Не вешать нос! Сейчас нам нужно собраться и переломить ход игры. Я в вас верю!

И пусть Бун больше не пользовался таким авторитетом у команды, как прежде, игроки тем не менее его слушали. Некоторые ребята смотрели на тренера с чувством вины, другие вообще стыдились поднять глаза и смотрели куда угодно, только не на него, и лишь единицы нашли в себе силы ответить твердым взглядом.

– Я обещаю кое-что вам рассказать, – сказал Бун. – И поверьте: это новость стоит того, чтобы выйти сейчас и надрать задницы этим парням из Блэк-Маунтина.

Несколькими минутами позже свисток возвестил о начале последнего тайма. Прекрасный момент. Почти восхитительный. Быть может, сейчас на Буна смотрит с небес брат, которого он никогда не знал. Или дед Фейбер. А может, сама Вселенная подарила ему шанс.

Никто из игроков не двинулся с места. Очевидно, у каждого был шок, но на их лицах появились улыбки, улыбки, которых Бун не видел уже очень давно.

Капитан трижды громко хлопнул в ладоши:

– Так, парни, вперед! Покажем им, чего мы стоим!

Словно взорвалась ядерная бомба. Команда бросилась в бой.

Бун отошел к краю поля, горло перехватило от спазма. Эти ребята представляли собой лучшую часть человечества, но они только что столкнулись с суровой реальностью жизни: порой команда проигрывает независимо от того, насколько хорошо подготовлена, лишь потому, что тренер совершил ошибку. Сейчас же Бун был уверен, что поступил правильно: глаза ребят больше не выдавали подавленность.

Два оставшихся тайма выдались особенно тяжелыми. Даже жестокими. Игроки его команды боролись, как никогда. И победили. Игра закончилась тачдауном[16] и двумя голами в пользу команды Кетл-Ноба, так что у блэкмаунтинцев не осталось шансов.

Бун никогда еще не был так горд собой как тренером. Он пересек поле и пожал руку тренеру команды соперников, а потом в полной мере насладился победой в окружении своих игроков.

– Мы сделали это ради тебя, тренер! – сказал капитан, и его слова подхватили остальные.

Больше не было дерзких вызывающих реплик и неодобрительных взглядов. Теперь все радовались. На краю поля судья поставил большой кулер с гаторейдом[17], как раз то, что сейчас требовалось Буну. И хоть день выдался холодный, простудиться никто не боялся.

Он просто светился от счастья, когда взошел на переносной пьедестал, установленный в центре поля.

Сисси поднялась со своего места и, сохраняя деловую дистанцию, приветливо произнесла:

– Поздравляю, тренер Бреддок!

– Спасибо, мэр Роджерс. – Бун удерживал ее взгляд несколько долгих секунд, что было недопустимо на городском мероприятии, но он не смог устоять.

Мэр начала с того, что похвалила обе команды, не забыв упомянуть о заслугах тренера старого соперника команды Кетл-Ноба, и Бун был впечатлен теплотой в ее голосе. Потом тренер команды Блэк-Маунтина сказал пару слов, после чего Бун принял приз из рук Сисси. Когда их руки соприкоснулись, он пожелал навсегда остаться здесь, бесконечно продлить момент, когда они встретились глазами поверх приза, когда Бун заметил в ее лице то самое выражение, что воскресило его надежду и пробудило гордость за себя. Больше всего на свете он хотел заслужить одобрение Сисси, но у него еще оставались дела на поле – главная часть его большого плана.

– Я обещал своим игрокам, – сказал он в микрофон, – парням, которые вдохновили меня своей отвагой, кое о чем рассказать.

Присутствие Сисси подбодрило Буна, и он повернулся к толпе на трибунах, исполненный решимости раскрыть свою тайну перед всем Кетл-Нобом.

– Хочу признаться, что очень плохо читаю: страдаю дислексией. При последнем тестировании – а было это еще в старшей школе, – мой уровень чтения соответствовал обучающимся в четвертом классе.

Над стадионом повисла мертвая тишина, но подростки все же оценили драматизм момента, поэтому Бун не удивился, когда с трибун раздались подбадривающие выкрики и свист. К школьникам, вероятно, присоединились и взрослые – Бун не знал. Твердо решив рассказать всю правду, – и не важно, что будет дальше, – он поведал о том, что с ним занималась миссис Каррисон, которую потом заменила ее дочь Элла.

– Я боялся, что, узнав правду, общество отвергнет меня, но теперь понимаю, как был неправ. Скрывая свой недуг, я отвернулся от людей, которые, уверен, поддержали бы меня, если бы потребовалось.

Черт, да он едва не потерял свою любвь…

Пока трибуны аплодировали в течение добрых десяти секунд, Бун поймал себя на мысли, что Сисси ему не просто нравится, он действительно полюбил ее, по-настоящему.

И это было вовсе не чувство благодарности за то, что приняла его: ведь все эти люди… его тоже приняли! Нет. Именно любовь помогла Буну открыться Сисси. Именно из-за любви он нашел в себе смелость поделиться своей проблемой со всем городом.

Любовь сделала его лучше, смелее.

И ему следовало раз и навсегда обрести свою обожаемую, невыносимую, замечательную библиотекаршу.

Бун дождался, когда аплодисменты стихнут, и объявил, что намерен поступить в колледж, чтобы вернуться в академию Кетл-Ноба в качестве преподавателя политологии. Затем он поблагодарил Уэнди, директора школы, и профессора факультета Аппалачского университета за добрые слова и профессиональную поддержку.

– С весны я временно покину школу, а тренировать футбольную команду буду как волонтер. – Бун помолчал, только сейчас до конца осознав, какие важные перемены в жизни затеял. – Мои подопечные доказали: если делать что-то с душой и желать результата всем сердцем, то ничто не помешает достичь цели. А это значит, в школу я обязательно вернусь, а пока, надеюсь, все вы поддержите меня в том, что дислексия не является препятствием на пути к мечте. Благодарю за внимание. А парням из обеих команд отдельное спасибо за прекрасную игру.

Вот и все.

На несколько секунд повисла тишина, но потом трибуны взорвались бурными овациями, сопровождаемыми топотом, барабанным боем и криками:

– Вперед, тренер! Мы гордимся тобой!

– Мы тебя любим, тренер Бреддок!

– Спасибо! – осипшим голосом поблагодарил всех Бун. – Я тоже вас всех люблю!

В этот момент обе группы запели одну песню, ту, которую в последнее время часто передавали по радио, веселую и зажигательную.

Больше Буну не о чем было сожалеть. Его ждало прекрасное будущее, в котором многое еще требовалось обдумать. Но сейчас… сейчас надо найти Сисси.

Наконец он заметил ее. Она выглядела напряженной и поспешила удалиться, не дожидаясь его, и при этом вовсе не казалась счастливой.

На какой-то момент в его душе пробудилось старое неприятное чувство – его отвергли: Сисси все обдумала и решила, что он ей не подходит. Но если это и так, то виноват в этом Бун, поскольку Сисси держалась от него в стороне не из-за дислексии, а потому, что он сам ее сторонился. Надо было давно подойти к ней и признаться в своих чувствах.

Пятью минутами позже он покинул своих друзей и коллег, хотя они заваливали его вопросами, обнимали, давали советы, а одна женщина даже плакала у него на плече (бывшая одноклассница, которая тоже долгие годы скрывала такой же недуг). По пути на парковку Бун вдруг осознал, что родители даже не приблизились к нему. Ну что ж, это их решение.

Сисси тоже его проигнорировала – не прислала даже сообщения, – и Бун решил ей ничего не писать, учитывая, в каком смятении она уезжала. Лучше уж отправиться прямо к ней домой, чтобы поговорить с глазу на глаз.

Но внезапно вдалеке загудела сирена. Потом вторая.

Бун ощутил тревогу. Интуиция подсказывала ему, что Сисси знает, что произошло.

Возле машины его ждала Джанель, которая выглядела, как всегда, сногсшибательно в своем облегающем комбинезоне коричнево-малинового цвета и черных бусах – такие же цвета присутствовали на форме учащихся Кетл-Ноба.

– Поздравляю, – сказала она под хлопок пузыря ярко-розовой жвачки. – Отличная была речь.

– Спасибо. Мне пора. Хочу выяснить, из-за чего тревога. – Бун запрыгнул в машину и завел двигатель.

Джанель наклонилась к окну, и Буну пришлось опустить стекло.

– Должна признать, шокирована новостью, что ты не умеешь читать.

– Не удивила, – раздраженно сказал Бун. – А читать я умею – просто недостаточно хорошо. Пока.

– Ты давненько не появлялся в загородном клубе.

– Мне больше незачем туда ездить – ведь я больше не лицо Кетл-Ноба. Предложи лучше мисс Сисси Роджерс.

– Нет. – Она изящно откинула волосы с плеч за спину. – Этим я выкажу неуважение ко всем Бреддокам.

Бун разозлился на себя за то, что поддался на провокацию, но оставить ее заявление без ответа не мог.

– Эта старая история о нашей вражде больше не актуальна. А ты сейчас просто стараешься очернить Роджерсов. Джанель, раньше ты не была такой.

Она стояла, уперев руки в бока, и гневно мерила Буна взглядом, но мгновением позже глубоко вздохнула и улыбнулась.

– Давай начнем сначала этот разговор, а? Знаешь, я переживаю за тебя и твоих родителей…

– Нет, не переживаешь. Увидимся. – Бун уже включил зажигание, когда путь ему преградил седан, едва не помяв своим бампером его машину.

Джанель медленно зашагала на высоченных каблуках к своему автомобилю, а Бун дал задний ход и тут заметил вдалеке на горизонте оранжевое зарево.

Прибежала назад и Джанель, с округлившимися от страха глазами.

– О господи! Что горит?

– Понятия не имею.

Телефон известил о том, что пришла эсэмэска, и, взглянув на экран, Бун увидел сообщение от Скотти: «В библиотеке пожар».

Его сердце заныло. Так вот куда так спешила Сисси. Как библиотекарь и мэр, она узнала о пожаре первой.

– Горит библиотека, – неохотно сообщил он Джанель.

Она уперла руку в бедро.

– Место в торговом центре уже сдано в аренду школе танцев. – В ее голосе Бун услышал удовлетворение. – Если Сисси понадобится помещение, я понятия не имею, где она будет его искать.

Буна не удивила ее реакция.

– Давай мыслить позитивно, хорошо? Может быть, ущерб не такой уж серьезный.

Но выезжая с парковки, он отчетливо видел, что языки пламени вздымались уже высоко в ночное небо.

Глава 38

Сисси не собиралась покидать стадион раньше времени. Как мэру ей следовало представлять честь города и школы, не говоря уже о том, что ее поддержка была необходима Буну. Ведь он предпринял чертовски важный шаг. Потом пришло сообщение от Скотти, и Сисси была вынуждена уехать.

Она поверить не могла, что библиотека горит…

И виновата во всем она сама.

– Я же знала, что с проводкой не все в порядке, – пыталась Сисси объяснить собравшимся возле горящего здания, где уже работали пожарные, а полицейские следили за порядком. – Постоянно мигали, а то и лопались лампочки. Мне следовало что-нибудь предпринять, где-то найти денег.

Теперь все архивы и документы Роджерсов, другие ценности библиотеки Кетл-Ноба, новые и старинные книги поглотил огонь.

Сисси плакала, плакали все, и это было ужасно, но хуже всего обстояло дело с Хэнком Дэвисом. Когда Салли пыталась объяснить, что его любимые книги «Где Уолли?» можно потом перезакупить, он этого не понимал и был безутешен.

– Ненавижу огонь! – билась в истерике Салли. – Что он сотворил с нашей библиотекой! И с Хэнком Дэвисом. Но мы не поддадимся и не впадем в отчаяние.

Салли была одета в недавно приобретенные оранжевые пальто и шляпу. Ее новый поклонник из Ашвилла выделял ей на творчество все необходимые средства, а также купил ее первую картину – «От свободолюбивого художника Салли Морган» – за полторы тысячи долларов.

– Нам ничего не остается, кроме как поехать домой и успокоиться, – твердо сказала Нана. – Давайте все отправимся к нам. Хэнк Дэвис, у меня есть книги «Где Уолли?», которые ты так любишь.

Максвелл подошел к Сисси и обнял за плечи. Они хоть и были знакомы чуть более суток, но Сисси успела оценить его оригинальное чувство юмора. Они много разговаривали во время игры, когда Лори объясняла ему правила.

– Это кошмар! Очень тебе сочувствую! – сказал он Сисси, понимая, что сегодня ей не до оригинальных английских шуток.

Лори обняла подругу, к ней присоединилась и миссис Хатлбери. Полковник угостил всех бурбоном из своей фляжки. Выпила даже мать Сисси, которая обычно не употребляла алкоголь.

Мистер Роджерс положил руку дочери на талию и тихо сказал:

– Тебе не следует так изводить себя. Это не первый памятник архитектуры, сгоревший дотла. Раньше, в пору свечей и каминов, подобное происходило постоянно.

– Но это не должно было произойти сейчас, папа.

– Просто другие источники огня, милая. Вместо свечей провода. Библиотеку восстановят, как восстановили наш дом, который стал только лучше и просторнее.

– Ты прав, но где взять деньги на восстановление такого здания?

Подошла мать и тоже обняла Сисси.

– Всегда проблема только в деньгах, не так ли?

Сисси вздохнула.

– Никогда бы не подумала, что скажу это, но я жалею, что мы не перевезли библиотеку в торговый центр.

– Поздно о чем-либо жалеть, – сказала мать.

Подошел к ним и шеф Скотти.

– Мисс Роджерс, можно вас на пару слов?

Она кивнула и с тяжестью на сердце последовала за ним к полицейской машине. Лицо его было мрачнее тучи.

– Я очень тебе сочувствую.

– Спасибо, Скотти.

Они стали неплохими друзьями с тех пор, как Сисси заняла пост мэра. Скотти даже простил ей ужасную выходку в «Лог кэбин».

– Это огромная утрата для Кетл-Ноба, но я здесь не за тем, чтобы выражать соболезнования. У меня есть для тебя кое-что важное: пожарные не уверены, что пожар произошел из-за проводки.

– Но из-за чего же тогда? Отопление было выключено.

– Мои люди сейчас опрашивают всех, кто живет поблизости. Есть подозрение, что это был поджог.

Сисси шокировало это известие.

– Но никто из местных не мог…

– Все возможно, – сказал Скотти. – К завтрашнему утру будем знать больше.

– Нет, этого не может быть. Чтобы так ненавидеть библиотеку…

– Может, дело не в ней… Возможно, кто-то ненавидит лично тебя, – предположил Скотти. – Ты настояла, чтобы библиотеку оставили здесь. Не исключено, что тот, кому было выгодно, чтобы ее перевезли, отомстил тебе.

– И все-таки не могу поверить.

Даже Джанель, которую Сисси видела на матче, не могла поступить так низко, пусть и делала вид, что не замечает ее.

– Не будем делать преждевременных выводов, – сказал Скотти. – И, пожалуйста, пока не разглашай эту информацию. Не хочу, чтобы кто-то помешал нашему расследованию.

– Разумеется.

Сисси не терпелось написать Буну, но ее окружало столько народу, что не удавалось даже минуты выкроить. Он же наверняка до сих пор на футбольном поле.

Рано или поздно они увидятся.

А пока Сисси направилась к машине отца, думая о том, что совсем недавно она считала переезд библиотеки худшим, что может с ней произойти. Однако нет: потерять Буна было бы страшнее. Даже все сгоревшие материалы в библиотеке можно было восстановить – ну или большинство из них.

Люди же незаменимы.

«Так это любовь», – подумала Сисси на заднем сиденье автомобиля и сжала руку Наны. Жизнь состоит не только из светлых полос: порой случается что-то непредсказуемое, пугающее, – но всегда нужно помнить о том, что важнее.

Но любит ли ее Бун? Он ничего подобного ей не говорил. Сисси тоже ему не сказала, однако теперь жалела, что вчера в горах не призналась в своих чувствах.

Сисси ощутила панику, когда отец повернул к серпантину, но постаралась успокоиться. Бун не покинет город, как ее родители. Она очень привязалась к нему за последнее время и не представляла дальнейшей жизни без него.

Но как быть с Джанель и многими другими, кто буквально пожирает его глазами? Сегодня на футбольном поле она воочию убедилась в его популярности и теперь с трудом верила, что из всех он выберет ее. Вполне возможно, она нравится Буну, он находит ее умной, привлекательной, желанной, но любовь ли это?

В памяти воскрес совет миссис Хатлбери и миссис Донован: «Сисси, не сдавайся!» – но беда в том, что она уже сдалась.

– Слишком поздно, – пробормотала Сисси, когда машина подъезжала к дому.

– Ты о чем, милая? – спросила Нана.

Сисси придвинулась к ней поближе и тихо спросила:

– Ты согласна с утверждением: «Не отдавай свое молоко за так»?

Бабушка усмехнулась.

– Только так и никак иначе. За свое счастье надо бороться. Ему повезло с тобой, и, я уверена, он это знает.

Сисси видела, как Бун смотрел на нее, когда она вручала ему приз. В этот момент ей так хотелось снять маску официальности и всей душой поверить, что им суждено быть вместе.

– Он мой настоящий герой, Нана, живой! – прошептала Сисси с дрожью в голосе. – Смелый и добрый, умный и сексуальный, он гораздо лучше любого героя из книг…

– Да, ты права. – Нана пожала ей руку. – Ты сделала замечательный выбор, милая.

Дома была мрачная обстановка, и даже хорошая компания не помогла поднять настроение и отвлечься от произошедшего несчастья. Миссис Хатлбери поставила разогреваться домашнюю лазанью. Салли читала Хэнку Дэвису «Где Уолли?». Несколько человек из муниципалитета, театра и другие горожане, включая Старлу, приехали посочувствовать Сисси, и каждый с собой что-нибудь прихватил. В результате получился сытный ужин: лазанья, два больших блюда курицы, два подноса макарон с сыром, три торта и ананасовый пирог. Новости по Кетл-Нобу разлетаются очень быстро, как плохие, так и хорошие.

– Ну Бун всех и удивил! – слышалось со всех сторон.

А народ между тем все прибывал. Толпа собралась в гостиной, стояли люди на кухне, на улице разожгли костер.

Актеры местного театра что-то бурно обсуждали, и до Сисси донеслось:

– Выходит, все это сплетни, что Элла была его любовницей. Она просто ему помогала.

– Судя по всему, да – именно об этом он и сказал сегодня.

Потом кто-то все вспомнил, какое отношение к этой истории имеет Сисси.

Заметив в этой группе и Старлу, которая невесть как оказалась среди местных звезд, Сисси подошла ближе.

– Ты ведь не встречаешься с ним? – сочувственно улыбнулась ей владелица кафе. – То есть не встречалась? Это был просто поцелуй в гараже у пикапа, ничего больше. У каждой женщины наверняка было в жизни нечто подобное.

Сисси покраснела.

– Верно.

– И все-таки, – влезла в разговор местная звезда, – что же вас связывает?

Пусть это и никого не касалось, но все замолчали, чтобы услышать ответ. Эти люди были всегда очень добры к Сисси, она считала их своими друзьями, поэтому решила поверить, что Бун испытывает к ней серьезные чувства.

– Он мне очень нравится, – тихо, но твердо сказала Сисси. – То есть нет, не так. Я его люблю.

Раздались восхищенные возгласы, и толпа выдохнула с облегчением.

– Правда, он еще ничего не знает, но я скажу. Сегодня. – Сисси улыбнулась и пожала плечами. – А теперь, извините, мне нужно идти.

Пока Сисси шла к дому, до ее ушей донеслось еще несколько неловких реплик, и она заставила себя идти спокойным шагом, расправив плечи, с гордо поднятой головой.

– Ну эта парочка дает! – воскликнул кто-то из актеров. – Знают, как навести шороху.

Сисси улыбнулась: если Бун больше не собирается ничего скрывать, то чем она хуже?

Бун прибыл к библиотеке слишком поздно – Сисси уже уехала домой, но сумел перекинуться парой слов со Скотти.

– Не могу даже предположить, кто в Кетл-Нобе способен на такое злодейство, – пожал плечами Бун. – Может, ты просто насмотрелся детективов.

– Может, да, а может, и нет, – загадочно ответил шеф полиции. – Ты сейчас куда?

– К Сисси.

– Уверен, что надо?

– А почему нет?

– Да у них сейчас, почитай, весь город. И обсуждают не только пожар, но и тебя.

– Ничего, я выдержу.

Родители уже оборвали телефон, но Бун не хотел слушать их сетования по поводу его выступления. Он не сомневался, что они сделают все возможное, чтобы заставить его пожалеть о своем поступке.

Шеф покачал головой.

– Я сам не слышал, но мне уже все передали.

– И что?

– Ты меня обидел своим недоверием, а я-то, дурак, считал себя твоим другом, близким другом.

Бун посмотрел ему в глаза.

– Прости. Я думал, что все станут меня презирать или, того хуже, жалеть, если узнают правду.

– Глупо! – Скотти ткнул кулаком Буна в плечо.

– Знаю. – Бун ответил другу тем же.

Вот так просто: друзья остаются друзьями.

– Так что у вас с Сисси? – спросил Скотти.

– Много чего, и все просто замечательно.

Шеф улыбнулся:

– Это самые лучшие новости для меня. Мы с Линдой очень за вас переживали. Могу я кое в чем признаться?

– Разумеется.

– Я надеялся, что «обезьянник» вас как-то сблизит. Знаешь, для меня всегда было очевидно, что вы должны быть вместе.

– Ах ты, хитрый сукин сын!

Скотти рассмеялся, и они по-дружески обнялись.

Когда Бун ехал по серпантину к дому Сисси, телефон зазвонил снова. На дисплее высветилось имя сестры – это Дебби звонила из Роли. Означать это могло только одно: родители ей все рассказали, и теперь она намерена от имени всей семьи высказать ему претензии.

Вздохнув Бун решил все-таки ответить.

– Привет, Дебс.

– Не спеши отключаться – я не собираюсь на тебя орать.

– Да ладно?

– Правда-правда. Звонили родители: очень переживают за последствия.

– Напротив, народ все воспринял более чем доброжелательно. Они не заметили?

– Как знать… Они всегда переживают, как отреагируют партнеры, волнуются…

– Что бы ни случилось, хуже не будет. Я больше не мог все скрывать. Так что ничто меня не пугает.

– Именно это я и хотела услышать. Сейчас позвоню родителям, успокою.

– Спасибо.

– И еще, Бун?..

– Да?

– Прости, что никогда не пыталась тебе помочь. Мама и папа были так зациклены на этой проблеме, что я боялась вмешиваться.

Бун почувствовал, что на сердце у него стало легче.

– Спасибо, Дебс.

– Есть и еще одна причина их столь болезненной реакции на все это.

– И что же это?

– Я почти уверена, что у нас дислексия передается по наследству, и, похоже, есть она и у мамы.

Мир Буна перевернулся, даже в глазах потемнело – хорошо, что участок дороги был безопасный.

– Ты шутишь?

– Нет. Неужели ты не замечал, что в ресторане заказ всегда делает отец?

– Я думал, что она просто полностью полагается на его вкус.

– А ты когда-нибудь видел ее с газетой? Или с книгой? Или с дамским журналом?

– Нет. Она всегда предпочитала смотреть телевизор: мыльные оперы или развлекательные шоу.

– Видишь? Даже поздравление на рождественских открытках всегда напечатано, а не написано от руки, как и адрес.

– Многие так делают, – заметил Бун.

– Знаю. Но мама всегда находит причину, чтобы не читать и не писать.

– Даже если у нее дислексия – думаешь, она признается в этом?

– Сомневаюсь. Думаю, ее мучит чувство вины.

– Об этом я никогда не думал. Так значит, вся их жалость… – Бун приготовился поделиться с Дебби самым сокровенным: в конце концов, она его родная сестра. – Может, они не столько пытались сделать из меня Ричарда, сколько переживали из-за того, что я унаследовал от мамы…

Продолжить он не смог.

– О, Бун, – проронила Дебби с горечью, – они никогда не хотели сделать из тебя Ричарда. Никогда!

– Но обращались со мной всегда так, чтобы именно это мне и казалось.

– Поверь. Я сама мать, и каждое дитя уникально.

– Они такие, эти маленькие сорванцы! – Бун улыбнулся, вспомнив своих четверых племянников: двух мальчиков и двух девочек, – старшему из которых двенадцать.

– Не бывает так, чтобы одного ребенка любили больше, чем другого. Даже когда я вымотана или кто-то из них вывел меня из себя, я люблю их всех и рада, что они у меня есть. Уверена, мама и папа чувствуют то же самое к нам с тобой.

– Спасибо. Жаль, что мы не поговорили на эту тему раньше.

– Знаешь, а ведь они едут к тебе, потому что ты игнорировал их звонки.

– Черт, только этого не хватало!

Дебби усмехнулась:

– Им пора бы уже научиться жить друг для друга.

– Скажи это им. Мне нужно забрать у них ключи, а то ездят ко мне как к себе домой. Я же не смел возражать, потому что чувствовал себя немного виноватым: ведь дед, минуя нашего отца, завещал этот дом мне. Да и ты, возможно, тоже хотела бы получить его.

– Папе он зачем с его-то собственностью? А я рада, что так получилось: иначе у меня не хватило бы духу покинуть Кетл-Ноб. А ты хотел бы жить где-нибудь в другом месте?

– Нет, – честно признался Бун. – Мне здесь нравится. И несмотря на все неприятности, которые произошли со мной в этом городе, мое место в Кетл-Нобе.

– Я так рада за тебя! Нам следует почаще общаться.

– Согласен.

Прежде чем прервать связь, они договорились встретиться в Шарлотте за ленчем на следующей неделе, а минутой позже Бун развернулся прямо перед указателем на дорогу к дому Сисси и поехал обратно. Сначала нужно разобраться с другой проблемой.

Родители уже подходили к дому, когда он подъехал. Бун остановился перед окнами и окликнул их:

Они обернулись, и Бун, выключив фары, вышел из машины.

– Вот и я. Вы хотели о чем-то поговорить?

– Да. – Фрэнк был так раздражен, что Бун видел, как он сжимает в свете фонаря кулаки. – Ты не отвечал на звонки.

Бекки Ли же, элегантно и модно одетая, с идеальным макияжем и прической волосок к волоску, выглядела спокойной и уверенной в себе, как обычно. Но так ли она себя чувствовала на самом деле?

Бун поднялся на крыльцо и плюхнулся в кресло-качалку.

– Иногда отвечать на звонки нет возможности. Эй, мам, может, присядешь?

– Пожалуй. – Она очень неохотно села в соседнее кресло.

– А ты, пап?

– Здесь холодно.

Порой Фрэнк был невыносимо упрям.

– Вы же прямо со стадиона, а значит, одеты тепло. В дом мы не пойдем.

– Почему? – удивлялся Фрэнк, но все же присел.

Бун похлопал отца по колену:

– Через минуту все узнаешь. Вы, наверное, приехали поговорить о том, что произошло после игры.

– Именно, – буркнул отец.

– Милый, мы очень волнуемся за тебя. – Бекки Ли заломила руки с переплетенными пальцами.

– И это пора прекращать. Разве вам самим так не будет лучше жить? Зачем переживать обо мне каждую минуту, если – вы и сами это видели – у меня все отлично?

Бекки Ли вздохнула.

– Мне бы очень хотелось думать, что так будет и дальше и что ты сможешь реализовать все свои планы.

– Конечно, смогу, во всяком случае попытаюсь.

Бун помолчал, что-то для себя решая, наконец спросил:

– А можно вопрос, что-то вот пришло в голову?

Фрэнк сидел, насупившись и скрестив руки на груди, Бекки Ли чуть покачивалась в кресле.

– Почему я не помню, чтобы вы читали мне в детстве книги?

Повисла зловещая тишина, которую Бун не стал нарушать, наконец отец проговорил:

– Я много работал, мама была занята делами по дому и благотворительностью.

– Но кто-то же читал! – возразил Бун. – Я не могу вспомнить кто, но мне нравилось. Голос был мужской, теплый, добрый. И я чувствовал себя счастливым, когда слушал его. Раз это был не ты, отец, то, значит, дед Фейбер?

Фрэнк покачал головой и посмотрел на жену.

– Это был Ричард, – дрожащим голосом проговорила Бекки Ли.

– Ричард… – прошептал Бун. Брат, которого, как ему казалось, он никогда не знал.

Пока он пытался осознать услышанное, Фрэнк взял руку Бекки Ли и успокаивающе накрыл своей большой ладонью.

– Не могу поверить, что ты это помнишь, – грустно улыбнулась мать. – Тебе ведь едва исполнилось три, когда он умер.

– Ты все время сосал палец, – хмыкнул Фрэнк, чуть качнув свое кресло. – А слушать Ричарда любил, сидя у него на коленях, чтобы можно было рассматривать картинки.

– Я так рада, что у тебя остались воспоминания о нем, – тихо сказала Бекки Ли.

– Я тоже, – проронил Бун.

Для него этот момент был особенным: ведь они с Ричардом были братьями, родными. Да и родителям было приятно, судя по тому, как они улыбнулись друг другу.

– Может, вы хотите еще что-нибудь мне рассказать? Обещаю, что все пойму правильно.

Бекки Ли погрузилась в раздумья, Фрэнк прикусил нижнюю губу, и Бун продолжил:

– Я всегда думал, что из-за моих проблем с чтением вы жалели, что не я оказался на месте Ричарда.

– Нет! – воскликнула мать. – Неправда!

– Конечно, нет! – поспешил подтвердить и отец.

Приятно было видеть такую вспышку эмоций, однако Бун все равно расстроился. Как следует обдумав телефонный разговор с сестрой, он исполнился сочувствия к своим родителям. В четвертом кресле, рядом с Фрэнком, сейчас должен был сидеть Ричард.

– Жаль, что сейчас рядом с нами его нет, – проговорил наконец Бун.

Отец кивнул, мать горестно вздохнула, а Бун наконец осознал, что никогда не было никакого соперничества между ним и старшим братом. Ричарда нет, но остались воспоминания, и это важно, потому что они дают ключ к пониманию самой природы Бреддоков.

Они долго молчали, глядя в темноту, на едва различимые очертания гор, кое-где усыпанных огоньками.

– А не читала я тебе, Бун, – нарушила тишину Бекки Ли, – потому что у меня самой с этим проблемы.

Бун, понимая, как тяжело матери признаваться в своем недуге, посмотрел на отца, и Фрэнк жестом дал ему понять, что этот разговор нужно вести как можно осторожнее.

Бекки Ли благодарно взглянула на сына и продолжила:

– Меня всегда мучило сознание, что это я передала тебе дислексию.

Бун кожей чувствовал, как она напряжена.

– Я с радостью принимаю все, что досталось мне от тебя. Я тебя люблю. Никто и не утверждает, что жизнь – это путь, усыпанный лепестками роз. Порой, чтобы чего-то добиться, нужно усердно работать. Мы можем бороться с этим вместе, если хочешь.

Бекки Ли посмотрела на него глазами, полными слез, и нежно улыбнулась:

– Ты хороший мальчик… Ой прости! Хороший мужчина.

Для Буна эти слова значили так много! Он встал и, заключив мать в объятия, сказал:

– Не стоит так переживать из-за каких-то проблем с чтением.

Бекки Ли с минуту не отпускала сына, наслаждаясь мгновениями настоящей нежности и тепла между ними. Потом Бун, справившись с эмоциями и прочистив горло, сказал:

– Как я уже говорил, заходить в дом мы не будем. Предлагаю всем отправиться в дом к Роджерсам. Там сейчас почти весь город. Люди приехали, чтобы поддержать Сисси. Вы наверняка слышали, что случилось с библиотекой, а может, и видели пожар, когда уезжали со стадиона.

– Видели, – кивнул Фрэнк. – Да и слухи разносятся быстрее ветра.

– Какая трагедия! – покачала головой Бекки Ли.

– Ну так что, едем? Для меня это очень важно.

Родители с минуту колебались. Первым принял решение Фрэнк:

– Конечно.

– Поехали, – поддержала мужа и Бекки Ли.

– Сейчас вернусь.

Бун зашел в дом забрать букет – в последнее время у него в вазе всегда стояли цветы, как напоминание о Сисси, – промокнул стебли салфеткой.

Все уселись в его скучный внедорожник.

Подъезжая к пункту назначения, Бун поймал в зеркале взгляд матери.

– Вы действительно так ненавидите Роджерсов, как об этом любит говорить Джанель?

– Нет, – рассмеялась Бекки Ли.

– Это же смешно! – презрительно фыркнул Фрэнк.

– Дело в том, – Бун миновал последний поворот к дому Сисси, – что вы жертвуете средства всем предприятиям Кетл-Ноба, за исключением театра и библиотеки, то есть тех, которыми заведуют Роджерсы. И все это связывают с нашей вековой враждой.

– Это не так. Деньги театру мы перечисляем, но анонимно, – сказал отец. – Мы даже числимся в списке Золотых покровителей.

– Ого! – изумился Бун. – Это же здорово! А Нана знает?

– Сомневаюсь, – пожал плечами Фрэнк. – Наш бухгалтер оплату проводит так, что концов не найдешь.

– Но зачем это скрывать? – Буна заинтриговало признание отца.

– Это не имеет никакого отношения к Роджерсам, – вздохнула Бекки Ли. – Просто с нас глаз не спускает администрация районного театра Ашвилла. Мы им тоже перечисляем некоторые суммы, но значительно больше жертвуем нашему театру.

– А почему вы сами не ходите в театр?

Каждый раз, сколько Бун себя помнил, родители отказывались сходить с ним, как бы ни просил.

Отец потрепал сына за ухо.

– Я не выношу звук в нашем театре: там давно пора заменить акустику.

– К тому же зимой там жутко холодно, а летом дышать нечем, – добавила Бекки Ли. – Да и места мало. Театру нужно новое здание.

– Да? – широко улыбнулся Бун. – И что, можно найти спонсоров?

Фрэнк пожал плечами и послал сыну загадочную улыбку.

– Думаю, можно попробовать.

– Я тоже так думаю, – поддразнил его Бун. – И наплевать, что там подумают деятели из районного театра. Культурной отрасли Кетл-Ноба нужны активные спонсоры. Вероятно, такой способ действия поможет переманить к нам крупные компании, например ту немецкую фирму. Они ведь до сих пор не определились, где строить завод.

– Ты по-прежнему мыслишь как мэр, – улыбнулась, явно довольная, Бекки Ли.

– Ну а как насчет библиотеки?

Бун знал, что использует запрещенный прием, ну и что с того? Они не смогут уйти от разговора, пока сидят в машине, да и воспоминания о Ричарде настроили их на откровенную беседу. Ведь что ни говори, но они семья, они любят друг друга, а значит, должны быть друг с другом честны.

Как раз этого – откровенности – им и не доставало все эти годы.

Отец тяжело вздохнул.

– Библиотеке мы ничего не жертвовали, но не потому, что фамилия заведующей Роджерс.

– Отец прав, – подтвердила Бекки Ли, – Это из-за тебя, Бун, и… из-за меня.

Бедная мама! Как же тяжело ей было признаваться в своем недуге. Теперь он еще больше утвердился в правильности своего решения обо всем рассказать людям, хотя бы потому, что это придало отваги его матери.

– Очень надеюсь, что вы измените свое отношение к библиотеке, – сказал Бун. – Потому что я намерен сделать Сисси предложение стать моей женой. Я безумно люблю ее.

– В самом деле? – Лицо матери просветлело.

– Так сильно, что готов продать дом и земли деда Фейбера, чтобы на вырученные деньги восстановить библиотеку, – заявил Бун. – Оставлю себе крошечный участок и хижину в горах. Будем жить, как две птички, под облаками, в окружении книг из новой кетл-нобской библиотеки.

– Господи, не говори ерунду! Разве можно там жить? – изумился отец. – Если для тебя это так важно, то мы сами восстановим здание и закупим книги.

– Мы можем назвать ее в честь Ричарда? – с надеждой спросила мать.

Бун крепко пожал ей руку.

– Я уверен, что глава города поддержит эту идею.

– А твоя библиотекарша уже сказала «да»? – решил поддразнить Буна отец.

– Пока нет, но надеюсь, что скажет. Через минуту мы это выясним. Да, и верните мне ключ от моего дома: больше никаких внезапных визитов, только звонки.

– Хорошо, – хихикнула Бекки Ли.

Бун давно не слышал от матери такого искреннего смеха. Взглянув на отражение отца в зеркале заднего вида, Бун почувствовал себя счастливым: Фрэнк тоже был доволен.

Теперь все будет хорошо.

Глава 39

– Бабушка спалила библиотеку! Бабушка спалила библиотеку! – с криками вбежали в кухню Роджерсов Сэм и Стивен Хафманы.

Сисси, с кружкой с какао в руках, которое готовила по рецепту Наны, посмотрела на них, потом перевела взгляд на Лори.

Та уперла руки в бока и грозно заметила:

– Мальчики! Это не смешно!

– Но это правда, – упрямо заявил Сэм.

– Спросите ее сами, – добавил Стивен. – Мы ходили в полицию – они разговаривали, а шеф Скотти угостил нас конфетами.

Тут появилась и сама миссис Донован с огромным подносом шоколадного печенья в руках, распространяя запах алкоголя.

– Да, ну… что же. – Она со вздохом поставила поднос на столешницу. – Мальчики правы. Я сожгла это здание.

Миссис Донован смотрела куда-то в пространство между Сисси и Лори.

– Какого черта, мама?! – воскликнула Лори. – Ведь речь не о подгоревшей овсянке. Это же старинное здание, памятник архитектуры, где содержались книги и ценные архивы Кетл-Ноба!

– Знаю. – Миссис Донован зажмурилась. – Сисси, пожалуйста, прости меня. Я так испугалась, что спряталась дома, с головой погрузившись в приготовление печенья, а потом поняла, что должна во всем признаться, даже если все меня возненавидят. – Проглотив ком в горле, миссис Донован, по щекам которой текли слезы, попросила: – Мальчики, идите на улицу, к костру.

Они взяли печенье и убежали.

– Им следовало бы поехать с тобой на стадион, Лори. Они видели, как я, точно безумная, ношусь по улице вся в дыму.

Лори обняла мать.

– Прости. Больше я никогда не оставлю на тебя этих сорванцов. Теперь расскажи, что произошло в библиотеке.

Миссис Донован села за стол.

– Я взяла у Хатлбери ключи от библиотеки, которые им дала Сисси, чтобы они могли в любое время пользоваться архивом для составления генеалогического древа, и обнаружила в бумагах документ, в котором содержались свидетельство, что мои предки принимали участие в сражении у Кингс-Маунтин. Как считалось раньше, наш предок Йорик Стиверсон присоединился к полку Сайласа Бреддока. В документе же утверждалось, что он дезертировал: влюбился в девушку из деревни, которая напоила его водой, и остался с ней, поэтому в битве не участвовал. – Она помолчала. – Мне стало стыдно за нашего предка.

Лори похлопала мать по ноге.

– Давай ближе к делу.

Миссис Донован вздохнула.

– И я решила сжечь эту бумажку. Положила в мусорную корзину там же, в архиве, еще и несколько листов из своего блокнота вырвала, чтобы наверняка. Когда все догорело, я бросила сверху несколько листов бумаги, чтобы никто ни о чем не догадался. Я посидела немного, убедилась, что ничего больше не загорится, и пошла за мальчишками на детскую площадку. А через час узнала, что в библиотеке пожар. Должно быть, я недостаточно хорошо все потушила, но это странно: в архиве очень холодно, окна закрыты. Я думала, что документы специально содержат в таких условиях.

– Может быть, – сказала Лори. – Но разве теперь это важно? Ты же все сожгла!

– Лори, – остановила подругу Сисси, – может, она и ни при чем. В библиотеке была очень старая проводка. Лампочки все время мигали… Это произошло бы рано или поздно.

Та покачала головой.

– Ты говоришь это лишь из жалости.

– Нет. – Сисси поставила наконец какао на стол. – Я говорю искренне. И знаешь что? Теперь это не важно. Библиотеки больше нет, и мы не можем знать наверняка, что там произошло. Не исключено, что Скотти рано или поздно все выяснит, но мы должны думать о будущем.

Миссис Донован смотрела на Сисси с надеждой и благодарностью. Лицо Лори тоже прояснилось.

Сисси же собралась и заставила себя приободриться.

– Мы все восстановим, – вот увидите. У нас уже имеется свой веб-сайт, так что есть надежда на пожертвования горожан. Возможно, удастся привлечь спонсоров и собрать достаточную сумму, чтобы восстановить здание и закупить книги.

– Или же мы справимся с этим вместе, Кэмпбелл и Кетл-Ноб, – раздался от двери голос Джанель. – Помещение в торговом центре уже сдано, но я сделала несколько звонков и узнала, что рядом с Эксоном есть свободное здание. Небольшой ремонт – и новая библиотека готова.

Сисси ошеломило появление мэра Кэмпбелла и главного редактора «Баглера» Эдвины с блокнотом и ручкой.

– Эдвина, – твердо сказала Сисси, – будет лучше, если ты не станешь писать ни о чем, что услышишь сегодня в стенах моего дома. Это частные разговоры, и они не для прессы.

Потом она повернулась к Джанель. После того что произошло с библиотекой, Сисси ничто уже не могло удивить. Тем более что когда-то, очень давно, маленькая Джанель была прелестной девочкой.

– Очень мило с твоей стороны. Мы еще обсудим это.

Джанель пожала плечами.

– В пятом классе я выиграла состязание по орфографии, потому что ты допустила ошибку в слове «протяженность». Это придало мне уверенности в себе. К тому же ты поздравила меня, когда я получила главный приз.

– Сейчас ты можешь без ошибок написать слово «протяженность»? – спросила Эдвина.

– Да, – сказала Сисси. – «П-р-о-т-я-ж-е-н-о-с-т-ь».

– Неверно, – усмехнулась редактор газеты.

– А как пишется «вакуум»? – спросила в ответ Сисси.

– «В-а-к-к-у-у-м», – с серьезным видом проговорила по звукам Эдвина.

– Неверно. – Сисси улыбнулась. – Но я по-прежнему тебя люблю, Эдвина. Как журналиста. Ты хорошо пишешь.

– Что значит весь этот разговор? – поинтересовалась миссис Донован.

– Ничего. – Сисси подмигнула Джанель. – Просто сильные женщины состязаются между собой.

Эдвина предприняла попытку выскользнуть из кухни.

– А ну вернись! – велела ей Сисси. – И сядь.

Она достала бутылку вина и, наполнив бумажные стаканы, предложила всем присутствующим леди.

– Я должна кое в чем признаться, – сказала Лори.

– Не для печати, – напомнила Эдвине Сисси.

– Я помню, – закатила глаза та.

– В чем же? – Щеки миссис Донован немного порозовели.

Лори взволнованно посмотрела на Сисси.

– Сисси, помнишь, ты просила меня снять на видео для страховой компании ремонт твоего дома?

– Да, мой телефон не годится для этого – слишком низкое качество, – кивнула Сисси. – Я помню.

– Так вот. Я как раз приехала к дому Буна, чтобы отдать то видео тебе, и увидела вас с ним в гараже… Вы целовались… Я не удержалась и сняла вас. Это был так романтично…

– Лори! – Сисси не могла поверить своим ушам.

– А после приехали люди с телевидения, – пробормотала Лори, – а я очень хотела, чтобы вы двое были вместе. За вас болеет вся страна, в конце концов. Я ведь понятия не имела, что они засняли Буна с Эллой…

Сисси положила голову на стол.

– Знаю. – Лори погладила подругу по спине. – Мне так жаль. Я ведь хотела как лучше…

Сисси выпрямилась.

– Как мэр, я объявляю, что ты в этом году лишаешься привилегии наряжаться на Рождество в сексуального эльфа.

– Нет! – воскликнула Лори. – Мне так нравится эта роль!

– Но Перри ведь больше не Санта, – напомнила дочери миссис Донован.

Последовала короткая неловкая пауза.

– И слава богу, – наконец сказала Лори. – А то мальчики постоянно спрашивали меня, почему у Санты такая кислая мина.

Эдвина хрюкнула, как поросенок, вызвав взрыв хохота остальных.

Вошла миссис Хатлбери с сигарой в зубах, и Сисси заподозрила, что дама уже приложилась к фляжке полковника.

– Скотти ждет свой кусок пирога. Ты же получила его эсэмэску? А еще там интересные посетители.

Сисси достала из шкафа лакомство, которое принесла Старла, положила на тарелку вилку и протянула все это миссис Хатлбери.

– Что за посетители?

– Они сидят на террасе с Наной. – Миссис Хатлбери была настроена вести себя в духе Элвиса Пресли. – И она их не отпустит, пока не выкурят с ней по сигаре.

– И кто же это? – нетерпеливо спросила Эдвина.

– Не скажу, – заявила миссис Хатлбери и, слегка пошатываясь, удалилась.

– Возможно, Кетл-Нобу не нужны ни известные репортеры с телевидения, ни старые документы о военных подвигах, – заметила Джанель. – Среди нас нет героев. Мы все – свои ребята, простые горожане.

– Но у нас есть Эдвина, – хихикнула Лори и бросила в сторону журналистки нарочито злобный взгляд.

– Знаю! – огрызнулась та. – Сегодня ночью я на время забуду, что работаю в газете, ясно вам?

Сисси очень порадовали слова Джанель: кто бы мог подумать, что в этой зазнайке еще осталось что-то хорошее.

– Да, мы все свои, – согласилась с ней Сисси, и глаза защипало от слез, потому что поняла, какие именно гости к ней пожаловали.

Ее охватил озноб, но Сисси заставила себя выйти на террасу и сразу увидела «интересных посетителей» – Бун и его родители сидели в креслах-качалках. Миссис Бреддок попыталась курить, но закашлялась, и мистер Бреддок похлопал жену по спине.

– Хорошие новости, детка, – сказала Нана внучке. – Наши предки хранили копии всех важных документов у себя дома. Твой отец рассказал, что в доме есть тайник, где найдется много интересного.

– Ты серьезно? – повернулась Сисси к отцу. – Что еще за тайник?

– В старину такие делали всегда. У нас хранится много старых бумаг: вырезки из газет, черновики, наброски статей. Я не хотел тебе говорить до прощания на смертном ложе.

– В духе южан, – сказала мать, обмахиваясь салфеткой.

Библиотекарь в Сисси возликовал от этой новости.

– Спасибо вам, предки! – прошептала она в надежде, что ее услышат там, на небесах.

Нана усмехнулась.

– Расскажи ей, Бун, то, что я только что о тебе узнала.

Сисси встретила взгляд его карих глаз.

– Случилось так, что моя любимая мамочка отправилась на вечеринку, которую просто не могла пропустить, и тут ей приспичило рожать, на две недели раньше срока. Таким образом я родился за границей штата Теннеси.

– То есть ты не уроженец Кетл-Ноба? – Сисси не стесняясь, бросилась ему на шею.

– Нет. А что, это важно?

– Вовсе нет, теперь уже нет! Как хорошо, что ты сегодня наконец снял тяжесть с души! И ребята твои играли потрясающе.

– Спасибо. Я тебя люблю, мэр Роджерс.

– Я тоже тебя люблю, тренер.

– Не переживай по поводу библиотеки: вместе мы все исправим.

– Непременно.

Они прильнули друг к другу в поцелуе, и Сисси было все равно, что на них смотрят. Наплевать ей было и на вкус табака на его губах.

– Выходи за меня, – прошептал Бун, протягивая ей букет розовых гербер – ее любимые цветы! – со стеблями, обмотанными салфеткой. – Твой отец уже дал согласие.

Родители Сисси сидели напротив, раскачиваясь в креслах и глядя на дочь с такой любовью, что слезы подступили к ее глазам.

– Буду счастлива стать твоей женой, – прошептала Сисси, прижимая цветы к груди.

Она не могла отнести их на свой стол в библиотеке, но когда-нибудь у нее появится новая библиотека, где всегда будут стоять цветы, подаренные Буном. Она знала это наверняка.

И они прильнули друг к другу в поцелуе – два обычных уроженца юга, каких много в Кетл-Нобе.

Когда Сисси и Бун разомкнули объятия, чтобы друзья могли наконец их поздравить, добрая Нана, разогнав клубы дыма, провозгласила:

– Правило номер один: «жить долго и счастливо».

Примечания

1

Война за независимость в Северной Америке (1775–1783) – освободительная война тринадцати английских колоний, в ходе которой было создано независимое государство. – Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

«Джеопарди!» – американское шоу-игра.

(обратно)

3

Ривер Пол (1738–1818) – один из прославленных героев Американской революции.

(обратно)

4

Фрэнсис Дик (1920–2010) – американский писатель, автор детективных романов.

(обратно)

5

Беннет Элизабет (р. 1969) – англо-американская актриса театра и кино; получила известность после исполнения главной роли в фильме «Гордость и предубеждение» (1995) по одноименному роману Джейн Остен.

(обратно)

6

«Убить пересмешника» – роман американской писательницы Ли Харпер (1926–2016), написанный в жанре воспитательного романа. Опубликован в 1960 г.; в 1961 г. – Пулитцеровская премия.

(обратно)

7

Баффетт Уоррен (р. 1930) – американский предприниматель, один из крупнейших в мире инвесторов.

(обратно)

8

Дислексия – избирательное нарушение способности к овладению навыком чтения и письма при сохранении общей способности к обучению.

(обратно)

9

Рафтинг – спортивный сплав по горным рекам.

(обратно)

10

Зиплайн – спуск по стальному канату с отрывом от земли, по воздуху, с помощью специального устройства, использующего блоки.

(обратно)

11

Сильвер (от англ. silver) – серебро.

(обратно)

12

Найтингейл Флоренс (1820–1910) – английская медсестра, организатор и руководитель отряда санитарок во время Крымской войны, создала систему подготовки кадров среднего и младшего медперсонала.

(обратно)

13

Маршмеллоу – аналог пастилы, зефироподобные конфеты.

(обратно)

14

Карвилл Джеймс (р. 1944), Маталин Мэри (р. 1953) – американские актеры, продюсеры, супруги.

(обратно)

15

Джуд Лоу (р. 1972) – британский актер театра и кино, красавец модельной внешности, образец элегантности.

(обратно)

16

Тачдаун – букв. «6 очков» – один из способов набирания очков в американском и канадском футболе.

(обратно)

17

Гаторейд – общее название серии спортивных напитков, выпускаемых компанией «Пепси-ко».

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg