«Хорошие манеры»

Мари Грей Хорошие манеры

***

Два месяца я ждал этого момента. Восемь долгих недель я томился без Стефани, прелестной женщины, которую мне было запрещено беспокоить все это время, хоть я и разделил с ней свою судьбу. Подумать только, мы живем вместе! Что бы со мной было, если бы сложилось по-другому? Не хочу и думать об этом!

Как бы там ни было, я с радостью поддержал ее желание возобновить учебу и принял тот факт, что, желая как можно лучше подготовиться к повергающим ее в ужас экзаменам, она стала совершенно неспособна к нормальному общению. Даже самые страстные мои ласки оставляли ее безучастной… А два часа в день, когда ей нужно было сделать паузу и поднять свой хорошенький носик от книг, полностью принадлежали ее дочери – шестилетней малышке, которая очень быстро завоевала мое расположение своей ласковостью и невероятным обаянием.

Наши отношения со Стефани достигли такого уровня, что мне хотелось жить с ней, вернее, с ними, долгие годы; и я был готов на эту ничтожную жертву, на этот маленький перерыв, лишь бы любимая могла расти профессионально. Это, по-моему, было меньшее, что я мог сделать в благодарность за нее саму…

Но все же это сложно – целых два месяца воздержания, когда связи едва год, когда страсть еще сильна… Эти два месяца тянулись просто бесконечно.

Я смотрел, как она была прекрасна, несмотря на синие круги под глазами, я вдыхал ее аромат, который так любил, я ложился рядом с ней, стараясь сдерживать свое желание, те считанные разы, когда она не засыпала, утомленная, на тахте с книгой в руках. Я невыносимо хотел ее, буквально до боли, но крепился и хвалил себя за это. Старые добрые способы наслаждения позволяли мне хоть немного снять напряжение, но и от них пришлось отказаться, так как они только разжигали, а не удовлетворяли меня. Я прилежно пытался думать о другом, использовал все возможные приемы.

Но вот воздержание, наконец, приблизилось к концу. Стефани только что сдала последний экзамен. Я согласился дать ей еще три дня, чтобы она смогла отоспаться от всей души, а к долгожданной субботе – мы обвели этот день в календаре на кухне как дату возобновления наших отношений, как сокровенный праздник – к субботе я был готов на все… Она дала мне понять, что устроит для нас нечто необыкновенное. Я заранее трепетал, с радостью предвкушая взаимные услады. Мне бы хватило и обычной ночи любви, без особенных ухищрений и огня! Но, зная ее, я готовился к совсем другому. Потому что больше всех других качеств и особенностей женщины, которую я выбрал себе в подруги, меня сводила с ума та легкость, с какой ей удавалось меня удивить, особенно в постели. И всегда с изяществом… Изящество так важно для нее! Она выросла в более обеспеченной и светской среде, чем я, и забавлялась моим «социальным» воспитанием и обучением меня «хорошим манерам», которые привила ей ее буржуазная семья. Я поддавался. Правда, не настолько, чтобы ее родственники с их непомерным снобизмом приняли меня, простого механика, но все же поддавался…

Однако, и к счастью, мое «воспитание» на этом не заканчивалось. Ей нравилось показывать мне в постели такие штуки, о которых я и не догадывался, будучи не слишком темпераментным по натуре. Она значительно расширила мои сексуальные горизонты, и это еще мягко сказано…

Короче, Стефани была первой знакомой мне женщиной, которая умела меня удивить – как в жизни, так и в постели… Или в других местах. Особенно в других…

Свободная, абсолютно свободная, в полном смысле этого слова, то есть не подчиняющаяся никаким запретам, никаким условностям, естественным или навязанным… Она непринужденно чувствовала себя в своем теле и умела им пользоваться. И никогда не смущалась, к моей огромной радости. С ней я познал невероятное блаженство, она обладала таким неуемным любопытством, что все время была готова открывать новые грани наслаждения, новые пути к удовольствию, не скупясь ни на траты, ни на безрассудство.

К этому самому вечеру «возрождения отношений» она обещала мне нечто новенькое и «незабываемое», намекнув только, что чем-то подобным мы уже пользовались в наших пикантных играх. Учитывая, что за год мы перепробовали значительное число сценариев и реализовали массу фантазий, этот намек мне мало что давал. Я достаточно хорошо знал ее и понимал, что бесполезно пытаться угадать ее намерения.

Это только разжигало мое воображение, и несколько дней я ни о чем другом не мог думать. Я смотрел на нее спящую и грезил. Я поджидал ее в душе и мечтал. Я подавал ей обед и томился. Но старательно избегал задавать вопросы, догадываясь, что она все равно бесцеремонно оборвет их и ничего не расскажет.

Наконец наступила суббота, и она вручила мне лист, на котором были написаны четкие указания, которые мне следовало точно выполнить. Я открыл было рот, чтобы первый раз за неделю задать ей вопрос, но она прижала к моим губам свой тоненький пальчик и повторила, что я должен беспрекословно и не колеблясь делать все, что она попросит. За это я буду вознагражден сверх самых моих сумасшедших надежд… Сама же она ушла, чтобы сделать какие-то таинственные покупки и «другие приготовления». Предупредила, что вернется ровно к шестнадцати часам и что мне надо быть в форме к этому времени. В форме – то есть именно таким, каким она хочет меня видеть…

Итак, я «готовился» согласно указаниям. Для начала пришлось переставить мебель в гостиной, чтобы достать нашу маленькую наклонную скамеечку для развлечений, на которой нужно было встретить Стефани. Я весь вспотел, пока делал это, но не ослушался. Затем я должен был выбрать порнофильм и посмотреть его в одиночестве, ожидая возвращения моей возлюбленной. Я нашел довольно тяжелый, как она и просила. Ее собственный слова были: «…очень, очень жесткое порно, мой дорогой. Я хочу, чтобы ты был в лучшем виде, когда я вернусь!»

Выполнив эти задания, я собрал вещи Матильды, за которой в три часа должна была прийти моя дорогая, всегда такая «милая», теща. С трудом понимаю, что за удовольствие малышка могла получить, переночевав у такой мегеры, хотя, в общем-то, знал, что желчные замечания и высокомерный голос та предназначает только мне одному.

Мать Стефани как всегда пренебрежительно смерила меня с головы до ног, будто в очередной раз удивляясь, что могла найти во мне ее дочь, и, уходя, с издевкой спросила: «Вы, по крайней мере, не забыли положить девочке пижаму?»

Нет! Я не забыл пижаму! Зять не такой идиот!

Наконец, закрыв за ней дверь, я пристегнулся ремнями к наклонной скамеечке и включил видеомагнитофон, терпеливо ожидая возвращения своей подруги.

* * *

Я почувствовал озноб. Мне казалось, что я провел привязанным несколько часов, тогда как прошло лишь около двадцати минут. Нет, мне не было неудобно; свободной рукой я мог регулировать громкость телевизора или поднести к губам стакан пива, если бы захотел пить… Однако Стефани категорически запретила мне ласкать себя.

«В любом случае, – успокаивал я себя, – она вот-вот придет».

В конце концов, целью ожидания было дать мне возбудиться в томлении: что же милая для меня припасла… Такого рода прелюдия перед нашими забавами была мне хорошо знакома. Кожаные ремни, стягивающие запястья и лодыжки, не раз уже использовались на мне или на Стефани… Иногда я закреплял ее в более соблазнительной позе, чаще всего зафиксировав колени и локти. Тогда она придумывала привлекательные «костюмы», как, например, мой любимый вариант – ее школьная форма. Было так забавно видеть ее с маленькими косичками, конфетно-розовой помадой на губах и белыми сандалиями на ногах – они должны были бы подчеркнуть ее «чистоту», но в сочетании с позой подчеркивали порок. Она поигрывала великолепными ягодицами, так что я едва не сходил с ума от вожделения. Прогибала спину, и я видел ее манящее обнаженное тело под строгими складками юбки в клетку.

Мне нравилось ее немного поистязать, если у самого хватало сил хоть недолго сопротивляться соблазну наброситься на нее и моментально ею овладеть. Как и я, она любила покраснение своей белой кожи после небольшой порки… Я лизал, ласкал, пощипывал ее, сначала медленно, потом все более и более жадно. Я вводил меж ее разведенных ног сразу несколько пальцев и трепал ее крутые бедра. Я раззадоривал ее, щекотал, кусал, пока она не начинала просить пощады или не истекала волнующей рекой.

Но в тот день я сам был жертвой, ожидающей своего истязателя, и довольствовался пассивной ролью. Единственным моим развлечением являлся эротический фильм, самый откровенный в нашей коллекции, и я следил за парами, которые предавались разнообразным извращением на маленьком экране.

Несмотря на возбуждение от ожидания и на горячие картинки, которые сменялись у меня перед глазами, я опять возвращался к своим мыслям. Что на этот раз выдумала Стефани, чтобы удивить меня? Может быть, она принесет одну или несколько новых «игрушек», вроде тех, которыми часто безнаказанно пытала, терзала, мучила меня? Я воображал набор таинственных вибраторов, ароматических масел, странных приспособлений… А вдруг она купит, наконец, какой-нибудь реалистично сделанный фаллоимитатор? Она сможет радостно использовать его во всех ложбинках своего тела и достичь высшего блаженства, в то время как я, бесполезный и беспомощный, почувствую, что мой собственный агрегат раздулся до предела и едва не лопается… Возможно, она закрепит имитатор специальным ремнем на талии и таким волшебным образом превратится в гермафродита, чтобы дать мне испытать неизведанные ранее удовольствия, в которых сливаются боль и наслаждение, насилие и согласие, бунт и подчинение. Она будет расхаживать перед зеркалом, любуясь своим странным видом… Или же… Я заговариваюсь, наверное, но почему нет?..

Мы несколько раз говорили о том, чтобы пригласить кого-нибудь третьего поучаствовать в наших развлечениях, или даже другую пару, чтобы исследовать новые пути. Неужели момент настал, неужели сегодняшний вечер и есть то самое «когда-нибудь», с наступлением которого мы собирались распахнуть свои двери чужакам?

При мысли об этой более чем заманчивой перспективе мой член вздыбился, а взгляд прилип к экрану, на котором высокая блондинка жадно лизала внушительный стержень коренастого брюнета. Между ее бедер виднелась блестящая плоть, заполненная огромным пластмассовым пенисом, которым ловко управляла темноволосая шатенка. Она делала это с таким мастерством! Я был в восторге от того, как умело двигались руки женщины, пока мужчина – другой! – погружал губы в ее лоно. Эта сцена возбудила меня до предела, и я едва сдерживал свою свободную руку, которая тянулась на помощь моему естеству, чтобы облегчить его страдания. Почти нечеловеческим усилием мне удалось ее смирить, и я вновь стал ждать скорого прихода Стефани. Я хотел, чтобы она полностью воспользовалась моим состоянием или, по крайней мере, поприсутствовала бы при головокружительном оргазме, которого я должен был достигнуть через несколько мгновений. Ей оставалось бы лишь подставить ротик в нужное место…

Взгляд мой снова упал на телевизор. Блондинка спрятала теперь лицо между бедер брюнетки и сладострастно работала языком, а один из мужчин брутальными движениями входил в нее сзади, для удобства удерживая за бедра. Второй тем временем мастурбировал надо ртом брюнетки, которая иногда коротко целовала его. Камера приблизилась к губам блондинки, и я зачарованно смотрел, как она облизывала и посасывала прелести своей компаньонки, безо всякой нежности ощупывала его пальцами с длинными, покрытыми лаком ногтями, а потом беспощадно скользнула внутрь.

Что я сказал бы, явись Стефани со столь же дружной парочкой? Разрешил бы я ей вытворять с другой женщиной то, созерцанием чего наслаждался сейчас? Согласился бы видеть, как ее заполняет чужой пенис? Как она извивается от прикосновения чужих пальцев, чужого языка? А она сама позволила ли бы себе все эти непристойности? Готова ли была бы предстать передо мной в таком виде?

Жар, разгоревшийся внизу моего живота, привел меня в замешательство. На кончике моего члена заблестела капля, он еще больше набух, готовясь выпустить обильную струю; по всей его длине, казалось, пробежал электрический разряд. Молнии пронзили мое тело, задрожали колени, я был в тот момент лишь скоплением наэлектризованных клеток, магнитным полем. Мои неприкаянные руки дергались, в горле пересохло, дыхание стало прерывистым. Но я снова не позволил свободной руке прийти на выручку своему телу, чтобы снять перенапряжение. Я думал о лице Стефани, о ее сияющих в момент блаженства глазах. Я мечтал о ее мягких ладонях, о шелковистой коже ее лица, которым она прижалась бы к моему животу и груди, о ее ноготках, легонько царапающих меня. Ах, почему он задерживалась?..

Я очень отчетливо видел, как напряглась от упоения раковина брюнетки. Блондинка наслаждалась плодами своей умелой работы: губки и живот ее любовницы беспрерывно дрожали. Хотя я и не сомневался, что ласки могут возыметь над женщиной именно такой эффект, надо признать, что мне никогда не доводилось видеть подобного оргазма – ни в порнофильме, ни в жизни… Какая прекрасная актриса! Потом, после короткой паузы, девушки сменили позы; блондинка присела над лицом своей подруги, а один из мужчин схватил ее, подойдя сзади, и начал мять ее груди. Второй тип встал над брюнеткой, и бал продолжился, причем обе женщины замечательно изображали экстаз.

Наконец я пресытился этим зрелищем настойчиво выставленной напоказ обнаженной плоти.

Прошло еще много времени, прежде чем появилась Стефани. Я задыхался от нетерпения, к тому же было крайне любопытно увидеть сюрприз, который она мне приготовила.

И вот я услышал, как открылась дверь. Она здесь! То есть, кто-то здесь, потому что шаги были не такими легкими, как у Стефани. Но тогда кто? Женщина, никаких сомнений. Она двигалась лишь немного тяжелее моей любимой, и ее каблуки тихонько стучали по паркету.

Я прислушался. Довольно смущенные и колеблющиеся шаги приближались… Значит, момент настал?

Я затаил дыхание, сердце бешено стучало и при этом как будто замерло. Где же тогда Стефани? Или она решила дать нам познакомиться, прежде чем присоединиться самой?

Я прикрыл глаза и попытался представить, как выглядит со стороны мужчина, вытянутый, как я сейчас. Незнакомка, должно быть, скоро уже увидит меня, посмотрит на мои привязанные к скамье ноги, лихорадочно дрожащий член, закрепленную за головой руку… Другой рукой я вцепился в телевизионный пульт, чтобы не дать себе прикасаться к твердому столбику. Надеюсь, я покажусь женщине аппетитным, как образчик мужского подчинения…

Я почувствовал, что желание буквально сочится, капля за каплей, с кончика моего пениса, и еще сильнее сжал ягодицы и немного раздвинул бедра, стараясь выставить свой фаллос во всей красе. Я крепко зажмурился – не знаю, из застенчивости или из скромности – и не открывал глаз, пока шаги не замерли на пороге, поэтому не сразу смог оценить сюрприз.

Раздался шум, и меня это смутило. Опять входная дверь? Торопливые шаги? Я раскрыл наконец глаза и первое, что увидел, была Стефани. Ее пальто распахнулось, под ним белело обнаженное тело, украшенное поясом с огромным фаллоимитатором. Она стояла с открытым ртом, мертвенно-бледная, но с горящими щеками. Я оторопел и не мог ни сказать, ни сделать хоть что-нибудь. Потом я отчетливо услышал, как она сглотнула и пробормотала: «Мама? Что ты здесь делаешь?»

Идиот-зять не забыл пижаму. Идиот-зять забыл положить плюшевого мишку!

Оглавление