«Опасный соблазн»

Опасный соблазн (fb2) - Опасный соблазн 1262K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Эмма Уайлдс

Эмма Уайлдс Опасный соблазн

...

Emma Wildes

SEDUCING THE HIGHLANDER

Печатается с разрешения автора и литературных агентств Baror International, Inc. и Nova Littera SIA.

© Katherine Smith, 2010

© Перевод. И.П. Родин, 2013

© Издание на русском языке AST Publishers, 2013

Книга первая Йен

Пролог

Ночь была жаркой и душной. Луна сияла, словно осатанев. Стуча копытами, кони мчались вперед.

– Проклятие, – в сотый раз тихо повторил Йен Маккрей. – Мы еще посмотрим, чья возьмет. – Теперь это была его битва и его дело.

К счастью, у его собратьев по клану оставалось выработанное несколькими поколениями умение скакать при свете воровской луны. Именно такой, какая сейчас висела над ними. Несмотря на необычную жару, Йен задрожал от предвкушения схватки, когда они пересекли границу.

Хорошо, если удастся забрать девушку без борьбы.

Однако он был готов и к сражению. Выражение «жажда крови» наполнило его жизнь новым смыслом.

Англичанин-мерзавец заплатит за все!

Если тот решил, что Маккрей будет отсиживаться в стороне, то сассенах [1] ошибся.

Глава 1

Нападавшие проникли к ней через окно, которое выходило на озеро. Сначала она не поняла, что произошло. Лианна Арлингтон заморгала глазами и вздрогнула, когда ее спальню вдруг заполонили темные фигуры. Сон окончательно прошел после того, как рука в перчатке грубо зажала ей рот.

– Не шумите! – сказано было кратко и решительно.

До нее полностью дошло, что именно означало это предостережение, которое высказал наклонившийся над ней мужчина. Широко открыв глаза, она покорно постаралась подавить рвущийся крик. Сердце бешено заколотилось, а тело под простыней замерло. По случаю жаркой погоды на ней была самая тонкая из ее ночных рубашек. Чтобы лечь в постель, это был правильный выбор, но для возникшей ситуации – совсем наоборот. В особенности когда с нее сдернули простыню, а саму ее бесцеремонно подняли и принялись вязать. Ей заломили руки за спину. Рот по-прежнему оставался зажат. Она почувствовала, как ее лодыжки и запястья опутывают веревками. Несколько мужчин работали одновременно. Потом ей в рот засунули кусок полотна и закрепили кляп на затылке.

К ужасу Лианны, высокий мужчина, который разбудил ее, перекинул ее через плечо и двинулся назад к окну. Снаружи на черном бархатном небе блестели россыпи звезд.

В сотнях футов внизу раскинулось озеро. Бешено колотившееся о ребра сердце вдруг заныло, и она в первый раз забарахталась, пытаясь что-то промычать сквозь кляп.

– Спокойнее, миледи. – Его слова прозвучали с холодной вежливостью. – Не бойтесь. Я вас не уроню.

Успокойтесь… Легко сказать! Хотя, что еще остается делать в таких обстоятельствах? Ее вдруг начал душить истерический смех. Когда он перемахнул через подоконник, до нее дошло, что они оказались в чем-то наподобие корзины, вполне вместительной для двух человек, которая благодаря системе канатов и блоков рывками, но уверенно пошла вниз. Вслед за ними вниз по веревкам летучими тенями ринулись остальные мужчины, участвовавшие в этой тайной и отлично подготовленной операции.

Когда барон Фрэнктон обнаружит ее исчезновение, он будет в ярости.

Корзина зависла у самой воды, и тут Лианна увидела огромный ял, без сомнения, дожидавшийся их, чтобы переправить через озеро. Ее быстро перегрузили в угол лодки, уложив там наподобие кучи хвороста, а потом с впечатляющей сноровкой похитители повели судно вперед. В зловещей тишине никто не проронил ни слова, лишь гребцы усердно делали свое дело. Словно сговорившись с ними, на небо выплыли облака, заслоняя свет луны. Стало еще жарче, не давала дышать духота.

Чувствуя, как мерно покачивается лодка, и наблюдая, как поблескивают вокруг ружья и шпаги, Лианна попыталась пересчитать находившихся рядом с ней мужчин. В поле ее зрения оказалось человек пятнадцать. Но когда они достигли противоположного берега – ей показалось, что на это ушло несколько часов, – она с ужасом увидела настоящую толпу из лошадей и людей. Сотню как минимум, а может, и больше.

Что такого произошло, ошеломленно подумала она, из-за чего пришлось разрабатывать такое громоздкое и сложное похищение?

– Привезли? – раздался тихий голос из толпы. Один из всадников, плотный и крепкий, подал своего коня вперед. – Как все прошло?

– Этот идиот-сассенах дрыхнет как убитый. Так что не было никаких помех.

Лодка ткнулась в берег, ее слегка тряхнуло. Смущенная и сбитая с толку, Лианна подняла голову и с трудом попыталась рассмотреть начавшееся в темноте движение.

– Вот и отлично, – одобрительно отозвался всадник. – Они не наврали? Она действительно стоит того?

Высокий мужчина – тот, который вытащил ее в окно, – пожал плечами:

– Откуда я знаю? Было так темно, что я ее и не разглядел. Опять же ночью все кошки серы. Или не так?

– Смотри, не скажи такое в присутствии моей жены. – Раздался грубый хохот, который быстро стих. – Поехали, нам пора. Забирай ее с собой, Йен.

Он старался не обращать внимания на умоляющий взгляд девушки, которую держал в своих руках. Копна ее белокурых волос разметалась по его груди, шелковистые локоны касались его лица. Связанной и с кляпом во рту, ей, конечно, было страшно неудобно. Легкое как пушинка тело прижималось к нему, вызывая вполне предсказуемую реакцию. Он и впрямь уже был настолько возбужден, что ему становилось тесно в бриджах. Ощущение от ее округлых ягодиц, приткнувшихся к его бедрам, заставляло непрестанно вертеться в седле.

Она обручена с его самым ненавистным врагом, напомнил себе Йен. Предназначалась мужчине без чести и совести, напрочь лишенному каких-либо моральных принципов. И ее красота тут ни при чем. Девушка превратилась в орудие мести, и он воспользуется этим в полной мере.

Однако, признался он себе с кривой усмешкой, несмотря на то что ночь была жаркой, лучше было бы завернуть ее в плащ или одеяло, прежде чем усадить перед собой на седло и кинуться вскачь. Сейчас, уж так получилось, на ней не было ничего, кроме воздушной ночной сорочки. В свете луны он видел не только ее глаза, полные страха, но и то, как на сосках натягивалась тонкая ткань, обозначая округлые груди, и беззащитную линию горла, и безукоризненность бледной кожи. От быстрой скачки подол ее сорочки задрался до колен, выставив напоказ стройные, прекрасной формы, лодыжки, стянутые грубой веревкой.

Наверняка похотливый Фрэнктон желал ее. Еще бы! С этими длинными светлыми волосами, с такими изящными чертами лица она была само совершенство. Йен задумался над тем, какие претензии предъявил барон ее отцу, чтобы заставить того отдать самую красивую девушку в Северной Англии за безжалостного и властолюбивого мерзавца. Об этом рассказывали разное. Но практически все намекали на то, что Фрэнктон попросту купил свою невесту.

Они продолжали мчаться вперед. Над дорогой висел гул от топота сотни лошадей. Похитители решили не останавливаться до тех пор, пока не будет полной уверенности, что они отъехали достаточно далеко и погоня не настигнет их. Выскочив рысью на поляну сразу за ручьем, Йен осадил коня и повернулся к своим людям.

– Дайте лошадям передохнуть несколько минут. Привал разбивать не будем, пока не ступим на шотландскую землю. Но сейчас, я думаю, можно перевести дух.

Он соскользнул на землю, перенес девушку к поваленному дереву на берегу ручья, усадил ее и опустился перед ней на корточки. Потом заглянул ей в глаза и заявил с обескураживающей прямотой:

– Если я выну кляп, вы не станете визжать, не станете во весь голос выражать неудовольствие, не вздумаете рыдать. В общем, будете паинькой. Я вне себя от злости, устал и хочу есть. Я не спал два дня, и у меня маковой росинки не было во рту, кроме стакана виски. Мое терпение на исходе. Не надо его испытывать, миледи. Договорились?

Она быстро кивнула, слегка опустив густые ресницы.

Йен осторожно нащупал узел на ее затылке и развязал его, а потом вытащил комок материи у нее изо рта. Девушка содрогнулась, глубоко вздохнув. Высоко поднятая грудь из-за рук, связанных за спиной, поднялась еще выше.

– Спасибо, – шепотом поблагодарила она.

– По-моему, вам хочется пить.

Йен оторвал взгляд от этих полных полукружий, едва прикрытых тонким полотном, встал и пошел достать чашу из своей сумки. Затем спустился к ручью, наполнил чашу холодной водой и вернулся с ней к девушке.

– Я развяжу вас. Но если вам вздумается рассердить меня, вас до конца поездки упакуют, как курицу для жарки.

– Хорошо. – Голос ее был тих и покорен, но глаза решительно посмотрели на него.

Развязав ей сначала ноги, он не мог не обратить внимания на то, насколько были изящны и женственны у нее ступни и какая теплая и нежная на них кожа. Потом развязал руки, стянул веревки с узких запястий и подал воду. Девушка принялась пить с заметной жадностью, а он вдруг испытал укор совести за то, что так в общем-то бесчеловечно обошелся с этим прелестным и хрупким созданием. Йен тут же подавил в себе неуместное переживание, потому что вспомнил о своем дяде, больном и обезноженном, запертом где-то в подземелье и ожидающем, когда его передадут под юрисдикцию английского суда. Дяде Томасу нужно было бы остерегаться вести дела с любым, кто живет на земле англичан. И не доверять этому хищнику. Если бы он попросил совета, Йен предостерег бы его от презренного барона.

– Пусть проклятый Фрэнктон сгорит в аду! – воскликнул он, глядя на ее поникшую фигуру.

Услышав имя барона, девушка подняла голову. Пальцы стиснули чашку. Широко открытые глаза стали еще темнее.

– Можете поблагодарить своего будущего мужа за эту короткую поездку в Шотландию, моя очаровательная пленница. – Он улыбнулся без намека на веселость. – Его обычай накладывать лапу на собственность людей, арестованных при непонятных обстоятельствах, раздражает всех честных людей уже давно. Однако я ничего не предпринимал, пока это не касалось ни меня, ни моих близких. Вы хоть представляете, что ваш суженый подкупает чиновников направо и налево и занимается грязными махинациями? Чуть что, мерзавец мчится в суд с делом о жульничестве, но при этом забывает упомянуть, что настоящий мошенник – он сам. Благодаря тому, что судьи им подкуплены и что он первым выдвигает обвинения против ничего не подозревающих людей, его жертвы слишком часто оказываются беззащитными перед ним.

Она покачала головой, золотистые волосы рассыпались по плечам.

– Боюсь, теперь он переступил черту. Я больше не собираюсь терпеть его бесчестное поведение. И это правда, – искренне добавил он. – Что-то я не помню себя в такой ярости.

То ли она вспомнила о его предупреждении молчать, то ли была в шоке от того, что узнала про темные дела своего нареченного, – Йен не понял, – однако девушка не проронила ни слова в ответ.

– Можете встать и размяться, – предложил он ей. – Но не отходите далеко.

Повернувшись к ней спиной, Йен направился к своим людям, ставшим в кружок вместе с лошадями. До него дошло, что не он один оценил очарование их гостьи. Большинство мужчин откровенно таращились на нее, а уж когда она поднялась и в лунном свете ее ночная сорочка стала почти прозрачной, он услышал, как кто-то громко застонал.

– Вот это да! – произнес восхищенный голос у него за плечом. – Какая красотка, приятель! С ума можно сойти!

Приподняв бровь, Йен глянул на своего друга Ангуса и вытащил фляжку из переметной сумки.

– Надеюсь, так оно и есть, учитывая, сколько нам пришлось помучиться, чтобы умыкнуть ее. Хотел бы увидеть собственными глазами, как будет вести себя этот похотливый козел, когда узнает, что его бесценной невестушки, запертой в башне в ожидании свадьбы, не оказалось на месте. И что она проводит время в моем замке.

– Он будет вне себя, – довольно хохотнул Ангус. – А теперь дай мне выпить, и я постараюсь представить себе эту картину в полном блеске. Ах, как приятно взять и натянуть нос английскому крысенышу! Когда мы отправим ему письмо, чтобы в обмен на невесту он отозвал свой иск?

Сделав изрядный глоток, Йен передал фляжку другу. Вытер рукой губы и прищурился.

– Я долго размышлял и передумал. Сначала он может согласиться и получит девушку назад, а потом заявит, что отзывал иск под давлением, и вновь возобновит его. Любой другой соблюдал бы достигнутые договоренности, но у этого мерзавца нет никакой совести. Он серьезно нарывается. Его выходки, даже вдали от него, все труднее переносить.

Ангус удивленно вскинул густые брови:

– Тогда почему ты просто не выследишь его и не прикончишь? Тогда и девицу можно было бы оставить в покое.

– Нет. – Оглянувшись туда, где она стояла как призрачное обещание рая, изящная и потрясающе красивая, Йен тихо сказал: – Ее похищение имело две цели. Первая – отпала нужда охотиться за ним. Он сам найдет меня, чтобы вернуть себе свой приз.

– А вторая? – поинтересовался Ангус, в очередной раз присосавшись к фляжке. Глаза его загорелись интересом.

Йен улыбнулся загадочно и угрожающе:

– А вторая… Когда он сообразит, где она и кто ее удерживает, пусть тогда помучается, представляя меня рядом с ней в постели, где я имею ее по любому, как хочу, наслаждаясь роскошным телом.

Оглушительно захохотав, Ангус с такой силой хлопнул Йена по спине, что тот поморщился.

– Отлично, мой друг! Просто отлично. Я еще не встречал женщин, которые смогли бы устоять перед твоей прелестной мордашкой.

– Дело не в лице, – сухо заметил Йен. – Они не могут устоять перед другой частью тела.

Глава 2

Они вдруг остановились. Лианна пришла в себя и сообразила, что, должно быть, проспала какое-то время.

После непрерывной езды, тряски и встречного ветра в течение нескольких часов, которые показались длиной в целую жизнь, облегчение, которое она испытала, было похоже на выход из кошмара. Лианна заморгала. Она прислонялась лицом к какой-то твердой поверхности. Под ее щекой перемещались стальные мускулы. Это подсказало ей, что на самом деле она упирается в грудь того высокого темноволосого человека, которого одни называли Йеном, другие – лэрдом. Судя по всему, он не только возглавлял отряд из мужчин, которые так умело вытащили ее из считавшейся абсолютно неприступной башни, но и самолично заботился о ней, пока они добирались до этого места. И был единственным, кто касался ее. Другие просто рассматривали. Она физически ощущала их тяжелые, заинтересованные взгляды, но ни один из них не осмелился заговорить, обходясь лишь короткими вежливыми словами.

Она запомнит его запах, подумалось ей, все еще не до конца пришедшей в себя. Аромат был неуловимым, но интригующим – смесь из запахов виски с дымком, лошадей и свежего полотна. Находиться в объятиях крепких рук теперь воспринималось как нечто естественное. За время многочасового сидения в седле она уже привыкла к этому сильному мужчине и к этому аромату.

Однако ее высокий красавец похититель пока так и не удосужился назвать себя.

Когда Лианна открыла глаза полностью, то увидела, что они находятся во дворе замка. Больше не было слышно стройного гула копыт. Лошади пофыркивали и тихо ржали, перебирая ногами. Она испуганно обхватила руками шею мужчины, когда тот, удерживая ее на весу, соскользнул со своего жеребца и оказался в гуще беспокойных и потных животных.

– Вам ничего не угрожает, девушка, – шепнул он ей на ухо. – Не паникуйте.

Из-под опущенных ресниц она рассматривала его лицо с темными глазами, с высокими надменными скулами. Такой мужественный, такой решительный рот могли вылепить только боги.

– Мы на месте. Все закончилось благополучно, – уверил он ее.

Так и не проснувшись до конца и от этого пребывая в некотором замешательстве, Лианна прижалась к нему. Он донес ее до входа в дом в виде высокой арки. Тяжелая дверь отворилась и впустила их в огромное помещение, залитое светом приветливых огней. Очутившись внутри, Лианна поняла, что они стоят в просторном зале, отлично обставленном, с гобеленами по стенам. И с длинным столом в центре, за которым могло разместиться человек тридцать. Полированный каменный пол блестел. Откуда-то доносился запах жарившегося мяса. Тихие звуки лютни резко оборвались при их появлении.

– О Господи, кто эта бедняжка? Она ранена? – раздался властный женский голос.

– Нет, просто устала. – Лианна услышала голос мужчины, который продолжал легко держать ее на руках. – Мы быстро скакали.

– Кто она? Боже, какое прелестное дитя! – Кончиками пальцев женщина слегка коснулась ее щеки. Прикосновение было очень ласковым, и Лианна успела заметить ореол из темных седеющих волос.

– Все объяснения потом, Росси. Сейчас я отнесу ее наверх. Ты сможешь о ней позаботиться?

Росси – кто бы она ни была – взяла быка за рога:

– Настаиваю на этом, молодой грубиян. Я займусь ею, этой юной очаровательной особой, а ты объяснишь мне все, как только вымоешься и поешь.

– Обязательно.

Он ответил послушно, как ребенок, удивилась Лианна. А мужчина понес ее вверх по винтовой лестнице у одной из стен. Прижимаясь к его груди, она слышала, как сильно и ровно бьется его сердце, когда он без видимых усилий шагал со ступеньки на ступеньку. И уже в который раз ей стало интересно, кто этот человек, который проделал такой путь, чтобы выкрасть ее.

Толкнув плечом дверь, он внес ее в комнату, подошел к кровати и опустил на самую мягкую перину в мире.

Через секунду она уже спала.

Размяв затекшие плечи, Йен полотенцем насухо вытер волосы. Благодаря ванне он вновь почувствовал себя в норме. Теперь бы еще как следует поесть. Да и пинта виски не помешает, с удовольствием подумал он. Для него не было ничего удивительного в том, что после такой суровой скачки леди Лианна заснула, как только ее голова коснулась подушки.

Раздался короткий стук в дверь, исключительно для проформы.

Йен нахмурился и, прежде чем визитер ввалился в комнату, быстро застегнул бриджи.

– Да? – крикнул он, смиряясь.

Его старая нянька Росси была для него скорее матерью, чем служанкой. Широко распахнув дверь, она вошла в комнату. Выцветшие голубые глаза метали молнии. Она заговорила с ним, не выказывая никакого респекта к его высокому положению:

– Что ты собираешься делать с этой прелестной девушкой, Йен? Я видела, как ты на нее смотрел. Как волк, который нарезает круги вокруг бедного зайчонка.

Возвышаясь над ней более чем на фут, Йен только вскинул брови.

Привыкшая говорить правду в глаза, с обостренным чувством справедливости, Росси смотрела ему прямо в лицо.

– Мужчины – немыслимые создания. Ангус рассказал мне все. И даже то, что ты собираешься затащить к себе в постель беспомощную девочку – как часть выполнения твоего порочного плана…

– Я никогда не принуждал женщин, которые не хотели меня, – мягко прервал он ее.

– Конечно, нет, черт бы тебя побрал! Уверена в этом. – Она недовольно фыркнула. – Этот ребенок тебе не пара. Учти!

– Леди Лианна уже взрослая женщина. – Он мог лично поручиться за это, потому что в ее соблазнительном теле не было ничего детского, а из информации, собранной им во время подготовки к похищению, стало известно, что ей уже почти двадцать.

Росси отмахнулась от его слов:

– Она же невинный агнец. Я поняла это по ее глазам.

– Непонятно, как тебе это удалось. Леди ведь находилась в полусне, – возразил Йен, скрестив руки на груди.

– Она раздвинет перед тобой ноги и даже не поймет, что сделала. Неужели это так необходимо?

Убить Фрэнктона – это было необходимо. А вот соблазнить женщину, которую страстно желал негодяй-сассенах, было очень… заманчиво. Йен невинно улыбнулся своей старой няньке:

– Обещаю, она получит удовольствие. Если тебе от этого станет легче.

– Легче мне не станет, – раздраженно ответила Росси, а потом вздохнула. – Как бы там ни было, избавить землю от барона Фрэнктона станет для нас благословением свыше. Только будь осторожен, Йен. О его вероломстве ходят легенды, и хотя ты лучше всех в Шотландии владеешь шпагой, ему тоже об этом известно. Трус и негодяй, он не выйдет против тебя один на один.

– Фрэнктон хочет эту девушку, и не секрет, страстно хочет. Увидев ее, я понял почему. Когда он заявится, чтобы потребовать ее назад, я предложу ему договориться в открытую, чтобы он освободил дядю Томаса и вернул конфискованную собственность. Как только мы ударим по рукам, я при свидетелях брошу ему вызов, и тогда даже такому английскому червяку придется взять в руки оружие.

Голубые глаза Росси наполнились тревогой.

– Ох, не нравится мне все это.

Успокаивая няньку, Йен дотронулся до ее пухлой щеки.

– Мне тоже это не очень нравится, матушка-гусыня. Раньше мне приходилось убивать людей только в бою или защищаясь. И никогда ради удовольствия. Но не беспокойся. Я о себе позабочусь. – Он озорно улыбнулся. – И о восхитительной леди Лианне тоже.

– Ах, негодник! Она слишком устала, чтобы ублажать тебя этой ночью. Я подняла ее, но у бедняжки нашлось сил только на то, чтобы принять ванну и поесть.

– Думаю, что смогу продержаться до завтра, – невозмутимо пообещал Йен.

– Мужчины! – пробормотала Росси.

Лианна прошлась по комнате. За ней по полу тянулся край пеньюара, в который ее здесь переодели. В высокие окна светило солнце. Яркие полосы света лежали на полу, согревая толстый ковер. Босыми ногами она чувствовала его тепло. В беспокойстве и смятении Лианна остановилась перед портретом молодой женщины с темными, развевающимися от ветра волосами, висевшим над каминной полкой.

Теперь она знала, кто ее похититель.

Маккрей!

Молоденькая служанка, которая этим утром принесла ей горячую воду, а потом завтрак, охотно ответила на ее осторожные расспросы.

Святые небеса, она оказалась в руках Йена Маккрея, лэрда одного из самых свирепых шотландских кланов, предводителя, имевшего репутацию искусного фехтовальщика и не менее известного как искусный любовник. По обрывкам его фраз стало понятно, что ее жених, барон Фрэнктон, устроил одному из родственников лэрда что-то такое, что спровоцировало ответный удар.

Алчный дурак, возбужденно подумала Лианна.

Она была свободна!

Не в полном смысле, конечно, но она больше никогда не вернется в ту проклятую башню, чтобы сидеть в ней взаперти, как какая-нибудь редкостная птичка. Никогда! Это было обещание, нет, клятва самой себе. Не придумаешь мучения хуже, чем просидеть в заключении несколько недель, а перспектива отдать свое тело во власть омерзительного жениха стояла перед ней как мрачная туча на горизонте. Если бы не свадебный выкуп барона, на который отец вывезет в свет четырех ее младших сестер-бесприданниц и найдет им приличных женихов, она ни за что не вынесла бы ужаса предстоявшей брачной ночи.

– И как бы ты поступила на моем месте? – вслух и задумчиво спросила она у женщины на портрете. – Мне кажется, меня освободил рыцарь с сомнительной репутацией, это правда. Но ведь все равно освободил. Свадебный выкуп барон уже выплатил, когда забрал меня из дома и отвез к себе. Его не возвращают, если только отец не сглупит.

Совершенно естественно, нарисованный образ не дал ей никакого совета. Да это было и не важно. Подойдя к окну, Лианна выглянула наружу. Перед ней лежали залитые солнцем незнакомые горы. Вдали, как бескрайнее небо, мерцало и дышало море. Эта страна была суровой и дикой, но тем не менее прекрасной. Как и сам Маккрей. Она вспомнила высокого мужчину. Его мускулистое тело, широкую грудь, лицо с классически правильными чертами и густые темные волосы, свободно рассыпавшиеся по плечам.

Первое, что ей нужно было сделать, – это лишиться невинности.

Барон Фрэнктон настолько трепетно относился к этой вещи, как и к ее красоте, что даже настоял на специальном обследовании, чтобы подтвердить непорочность невесты. Стоило лишь вспомнить, какое выражение появлялось на его лице при упоминании о предстоявшей первой брачной ночи, как ей становилось не по себе. Ему была нужна девственница, запуганная до ужаса, мало что понимающая девственница. Это было как навязчивая идея. Лианна поняла это даже при полном отсутствии сексуального опыта. То, что она презирала его и выходила за него, чтобы спасти свою семью, дополнительно возбуждало барона.

Позади нее открылась дверь.

– Я так понял, что вы хотели видеть меня, девушка.

Звуки низкого голоса вызвали легкую дрожь во всем ее теле. Лианна обернулась, сердце заколотилось. В дверях как в раме стоял Йен Маккрей. Теперь он показался ей еще выше, чем вначале. На нем были облегающие черные бриджи. Белая сорочка с длинными рукавами натянулась на широких плечах. Длинные ноги в сапогах уверенно расставлены. Лэрд с легким удивлением приподнял темную бровь, когда она уставилась на него. Глаза у него были черными, такими же черными и блестящими были его волосы. Уголок изысканной формы рта дернулся вверх, и он посмотрел ей прямо в глаза.

– Д-доброе утро, – почему-то запнулась Лианна. Ладони неожиданно стали влажными и теплыми.

Он засмеялся, сверкнув белыми зубами:

– Мне нравится, когда меня приветствуют с таким искренним дружелюбием. Из-за того, что пришлось вытащить вас из постели и заставить промчаться верхом через пол-Шотландии, я думал, вы будете возмущаться.

– Вы сделали мне величайшее одолжение и даже не представляете какое, – честно сообщила Лианна, приходя в себя от неожиданности.

Он слегка удивился, потом прищурил глаза. До него вдруг дошло, о чем это она.

– Кажется, я начинаю вас понимать.

– Судя по всему, вы собираетесь вернуть меня барону в обмен на обещание восполнить какой-то ущерб, который он нанес вашей семье.

– Что-то в этом роде, девушка, – пробормотал Йен.

Ей стало интересно, насколько далеко она может зайти, чтобы склонить его на свою сторону. Лианна выждала паузу.

– Можем мы заключить сделку, милорд? Сугубо между нами?

– Ваша ситуация позволяет вам торговаться, миледи? – В его голосе вновь прозвучало удивление.

– Почему бы и нет? – холодно ответила Лианна, глядя ему в глаза. – У меня есть то, от чего вы, мужчины, никогда не откажетесь. – Собравшись с духом, она распустила ленту на шее, позволив полам пеньюара разойтись в стороны. Короткое движение плеч, и одеяние соскользнуло к ее ногам. Было немного страшно вот так, полностью обнаженной, стоять перед предводителем пользующегося дурной славой клана, но она вздернула подбородок и отметила, что он учащенно задышал, пристально разглядывая ее тело черными глазами. – Во время нашего путешествия я заметила, что вы не совсем равнодушны ко мне. – Лианна нервно улыбнулась. – Так продолжалось всю дорогу. Полагаю, вам это причиняло неудобство.

Йен молчал. Его жаркий взгляд остановился на ее груди. Ей даже показалось, что в этом месте ее стало припекать.

– Так что вы предлагаете? – наконец спросил он.

– Возьмите меня. – Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал буднично. – Где хотите. Как хотите. Пользуйте меня любым способом, пока я здесь. При этом обещаю быть готовой услужить вам в любое время, без возражений, и делать все, что в моих силах, чтобы ублажить вас. Если я не придусь вам по нраву, отдайте меня любому из ваших людей…

– Никто до вас пальцем не дотронется, кроме меня, – резко остановил он ее. – Я так понимаю, для Фрэнктона очень важно, что вы девственница, и поэтому вам хочется унизить его.

– Мне пришлось согласиться на замужество ради моей семьи. После того как я лучше узнала этого человека, я поняла, что это ошибка. Моя девственность много значит для него. Но ведь любви нет.

– Тогда приступим? – Загоревшись, Маккрей шагнул к ней.

Победное чувство охватило ее. Лианна улыбнулась, слегка опустив ресницы.

– Так вы поможете мне, милорд?

Его улыбка была полна мужской чувственности и обещания.

– С превеликим удовольствием, миледи.

Йен закрыл дверь и повернул ключ. Бог знает, вдруг Росси придет в голову навестить свою очаровательную подопечную, а ему совершенно не хотелось выслушивать лекции на тему морали в разгар интимного общения с роскошным телом мисс Арлингтон.

Тем более он был уже так возбужден, что мог слышать, как бился пульс на его члене. У него был большой опыт по части женщин, но он не мог припомнить, чтобы какая-нибудь из них настолько заинтриговала его, как эта молодая особа, которая умоляла обойтись с ней так, как ему вздумается, пообещав при этом полную покорность.

Это возбуждало, как черт знает что!

В лучах солнечного света, льющегося из окна, обнаженное тело леди Лианны казалось изваянным из золота и слоновой кости. Оно было совершенным. Именно такой он представлял ее себе, держа в объятиях во время бешеной скачки. Длинные, восхитительно белокурые волосы рассыпались по плечам, доставая до талии. Груди были высокими, крепкими, не огромными, но вполне развитыми и увенчанными розовыми сосками. Шелковистые волосы на лобке золотились, и он представил себе, как будет исследовать ее таинственную плоть пальцами, ртом, членом…

– Я думаю, мы можем начать прямо сейчас, – предложил он севшим от возбуждения голосом. – Если хотите сделать мне приятное, подойдите сюда.

Лианна на миг опустила глаза. Но она была верной своему слову, поэтому покорно шагнула к нему. Когда Лианна подошла ближе, Йен заключил ее обнаженное тело в объятия. Слабый аромат, исходивший от нее, околдовывал. Он губами нашел ее губы. Ему стало интересно, целовалась ли она когда-нибудь.

Вряд ли, заключил Йен. Он провел рукой вниз по ее спине и одновременно раздвинул ей языком губы и проник в нее. Она была сладкой на вкус, как шоколад, который ему подавали к завтраку – гастрономическая прихоть, с которой смирились его домашние. Йен почувствовал, как мышцы на ее спине напряглись, когда их языки встретились. Это ощущение явно было новым для нее. Потом те же самые мышцы расслабились, когда он не остановился, и девушка стала нерешительно отвечать ему. Ее маленькие руки вцепились в его сорочку, а длинные ресницы опустились на щеки – гладкие, словно из фарфора.

Терпение, которое требовалось в обхождении с неопытной девственницей, не входило в число его достоинств. Но если он заводил любовные игры, то тут у него был выработан богатый опыт, чтобы полностью возбудить женщину. Он не спешил, привыкая к сладости ее губ, целуя чувствительную точку за ухом, а потом ее шею и снова возвращаясь к губам, пока она не задышала прерывисто и не привалилась к нему.

– В кровать, – сказал он и поднял ее на руки. Ему, все еще полностью одетому, были хорошо знакомы все изгибы ее тела после стольких часов, проведенных вместе в седле, когда их отделяла друг от друга тонкая ткань ее ночной сорочки. Откинув в сторону скомканные простыни, Йен положил ее на спину и принялся раздеваться, внимательно следя за ней. Расшнуровал и стянул с себя сорочку. У нее широко открылись глаза, когда он скинул бриджи и предстал пред ней во всей своей мужской красе.

– О! – Лианна задохнулась. Она лежала вытянувшись, положив руки вдоль тела, ее прелестные обнаженные груди поднялись вверх.

– Не бойся, – мягко успокоил ее Йен. – На вид он большой, но когда войдет в тебя, вовсе не будет таким страшным. Тебе понравится.

– Надеюсь, – неожиданно ответила она и закрыла глаза. – Мне так странно… То в жар бросает, то в холод.

– Раздвинь ноги, – хрипло приказал он. – Я хочу посмотреть на тебя.

Лианна сделала, как он сказал. Медленно раскрыла бедра, давая возможность мельком взглянуть на то, что было там, между ними, на нежные губы, частично покрытые мягкими короткими волосками. Йен лег рядом, и ему пришлось подавить в себе приступ неожиданного желания просто навалиться и взять ее. Он был опытным мужчиной, способным заниматься любовью долго и очень основательно. Вероятно, все дело было в ее трогательной красоте и невинном виде, потому что он как-то уж очень пылал страстью и был перевозбужден. Надо было взять себя в руки. Йен провел рукой по шелковистым волосам и опять поцеловал ее. Лаская ей грудь, он почувствовал, как налились ее соски в ответ на его прикосновения.

Роскошно! Мало того что она решилась принести ему в жертву свою невинность, но вдобавок под этой холодноватой внешностью скрывалась настоящая девичья страсть.

Лианна глубоко вздохнула, когда он наклонился и взял в рот напряженный, безукоризненно розовый сосок правой груди. Пососав его, Йен почувствовал, как тот затвердел. Ее рука взлетела к его волосам и зарылась в них, подстегивая возбуждение. Он принялся ласкать другую грудь, тихо предупредив:

– Оставь ноги раздвинутыми. Я скоро перейду туда, моя прелестная заложница.

На этот раз она громко застонала, когда Йен уткнулся в сосок и стал лизать его. При виде удовольствия, которое явно получала Лианна, ему стало еще труднее сдерживать себя. Он продолжал ласкать ее, пока не услышал, как она прерывисто задышала. То, с какой готовностью она откликалась на его прикосновения, вызвало в нем радость. Он спустился ниже, начал целовать ей гладкий живот, потом еще ниже – прошелся легкими поцелуями по шелковистой коже с внутренней стороны бедер. Как можно шире развел их в стороны и приник ртом к женскому устью, вдыхая головокружительный аромат возбужденной непорочности.

– Я никогда не пробовал девственницы, – пробормотал он, проводя языком вдоль таинственной границы, разделявшей нежные влажные складки. – С тобою все будет по-другому?

– Милорд! – Она явно испытала потрясение. – Что вы делаете?

«Ты изумительно красива», – подумал Йен, устраиваясь у нее между ног. Ее длинные белокурые волосы разметались по простыням, жемчужное тело, такое женственное и притягательное, слегка порозовело. Изящное совершенство ее лица подчеркивал яркий румянец, который вдруг разлился по щекам.

– Не надо стыдиться ничего, что происходит в постели. – Он лизнул внутреннюю сторону ее бедра и тихонько сжал зубы. – Тебе понравится то, что я сейчас сделаю. И нисколько не сомневайся.

У нее затрепетали ресницы.

– Не могу поверить, что вы на это способны.

– Вот ты и ошиблась, – заворчал он и, прижавшись губами к разгоряченной плоти, погрузил в нее язык между влажными складками. Кончиком языка Йен провел по бархатистой коже, наткнулся на остро чувствительный узелок и принялся ласкать его круговыми движениями.

– О! – вскрикнула Лианна, выгибая спину.

Схватив за бедра, он не дал ей отодвинуться, чтобы уклониться от его сладостной атаки, а сам продолжал это чувственное пиршество, то лаская ее языком, то нежно покусывая. Напряжение в ее теле росло. Йен понял, что еще немного, и она окажется во власти оргазма. Тихие всхлипы в ответ на каждое движение его языка говорили о восторге наслаждения, которое Лианна испытывала сейчас. И вот она оказалась не в силах больше испытывать эту сладкую муку. Ее тело вздрогнуло, теряя над собой контроль, Лианна забилась в оргазме, крепко зажмурив глаза. В тишине спальни раздался стон физического освобождения.

Йен поднял голову и усмехнулся, подумав, что если леди Лианна теперь вся такая влажная и разгоряченная, то она готова ко всему, насколько может быть готова даже неопытная женщина. В любом случае он просто умирал от желания взять ее немедленно.

Лианна никак не могла понять, на каком свете она находится, но совершенно точно знала, что не на земле. Так продолжалось до того момента, когда до нее дошло, что печально известный лэрд только что доставил ей наслаждение, лаская ее языком между бедрами. Но теперь вместо языка что-то огромное и твердое давило на нее в том самом месте, пытаясь прорваться внутрь. Главный момент наступил, решила Лианна. Он собирается лишить ее невинности.

Ну так ведь она сама его об этом попросила! Он лишь выполняет ее волю.

Конечно, она получила даже немного больше того, о чем они как будто договорились. То, что лэрд Маккрей сию минуту устроил для нее, было чем-то вопиющим и скандальным, но ей даже в голову не могло прийти, что подобные ощущения возможны.

– Я буду осторожен, – пообещал Йен. Склонившееся к ней лицо было темным. Коротко улыбнувшись, он постарался скрыть огонь, горевший в глазах. – Но в тебя не так-то просто войти, моя прелесть. Такой тесный проход…

Должно быть, так оно и было, потому что он заставил ее раздвинуть ноги как можно шире, чтобы его огромный член сумел проникнуть в нее. Пытаясь расслабиться и принять его в себя, как она и обещала, Лианна сделала выдох и полностью раскрылась навстречу ему, приноравливаясь к его размерам. В этом не было ничего неприятного, решила она, только немного неудобно. Даже когда он неожиданно двинул бедрами вперед и она почувствовала, как рвется девственная плева, боль не показалась ей чересчур мучительной. Поэтому в ответ у нее вырвался лишь слабый стон.

– Очень больно? – спросил он сквозь зубы, нависая над ней. Мускулы на плечах и руках, на которые он опирался, резко обозначились. – Я не хочу, чтобы ты мучилась. Скоро боль пройдет.

Она слегка приподняла бедра. Ей понравилось ощущение, когда он дюйм за дюймом, не торопясь, постепенно входил в нее.

– Мне почти не больно. А должно быть?

– Ты очень возбужденная после оргазма. Это помогает. – Йен тихо и напряженно засмеялся. – Я раньше никогда не ласкал девственницу, как тебя, но все-таки уложил одну в постель. И сейчас сделаю все, чтобы тебе стало легче. Поставь ступни на кровать и раздвинь колени широко, насколько сможешь.

Лианна послушалась и поняла, что в таком положении ему стало намного проще проникнуть в нее. С изумлением она вдруг поняла, что он вошел в нее на всю длину и что ее лоно смогло принять его целиком.

Йен начал двигаться очень-очень медленно, почти полностью выходя, а потом снова погружаясь в ее тело, и после нескольких повторений таких движений ей стало нравиться, как его член скользит внутри ее. Она опустила ресницы, вслушиваясь в себя, ощущая рождающееся внутри плотское наслаждение. Боль забылась. Ее грудь вздымалась, дыхание стало прерывистым.

– Ты просто что-то немыслимое, – прошептал он. Его губы касались ее. – Влажная и податливая и такая женственная.

– А вы, милорд… такой большой и жесткий и все равно такой славный, – задыхаясь, откликнулась она и открыла глаза.

– Тебе нравится? – Не отводя от нее взгляда, Йен опять двинул бедрами вперед. Его возбужденный до предела член снова полностью уместился в ней.

– Да, – призналась Лианна. Все опасения насчет мести омерзительного барона смыло неожиданно наступившим блаженством от того, что этот шотландский лэрд делал с ее телом. – Мне нравится.

– О Господи, – пробормотал он. – Для девственницы у тебя инстинкты опытной любовницы. Чудеса да и только.

– Правда?

Йен вдруг отчаянно заработал бедрами, и она увидела, как бисеринки пота выступили у него на лбу. Длинные ресницы почти прикрыли глаза. Резкое дыхание коснулось ее щеки. Она почувствовала, как ее охватывает желание, как покалывают все нервные окончания. Возбуждение унесло Лианну куда-то далеко, бросив в море ни разу не познанных ощущений, а потом ее снова накрыл взрыв наслаждения. На этот раз она вцепилась в его широкие плечи, впившись в них ногтями. Запрокинув голову, Лианна закричала.

Это только подстегнуло мужчину, который еще жестче и глубже стал входить в нее. Йен застонал, и текучий жар, толчками выходивший из его тела, заполнил ее. В таком положении он оставался какое-то время, которое показалось ей вечностью, пока она купалась в этом океане блаженства. Потом напряжение спало, и он уже не казался таким жестким. И когда он окончательно вышел из нее, ей пришлось подавить вздох отчаяния.

Йен снова заключил ее в объятия, прижав влажное тело к своей широкой груди. Он тихо засмеялся, а она с любопытством посмотрела на него и увидела огоньки в обольстительных черных глазах.

– На мой взгляд, девушка, – сказал он, смеясь, – это самая выгодная сделка, которую я когда-либо заключал.

Глава 3

Багровый от злости барон Дартмус Фрэнктон хлопнул ладонью по столу.

– Кто ее увез? – Грудь его ходила ходуном, он говорил с трудом, хватая воздух ртом.

– Мы не знаем. Они бросили болтаться веревки, закрепленные на крыше. Вероятно, кто-то впустил их. – Говоривший невозмутимо глядел на барона, понимая, что тот тщательно скрывал свои эмоции. – Я помчался к вам сюда, как только мы обнаружили, что она исчезла.

– И слуги ни о чем не знают? Не верю. – Фрэнктон пересек комнату, наполнил стакан с толстыми стенками и, чтобы подкрепиться, сделал крупный глоток. Этого не может быть, все еще не веря в случившееся, подумал он. Как так получилось, что предмет его вожделений исчез, в особенности после стольких трудов, которые он приложил для того, чтобы добиться девушки? Он ведь до сегодняшнего дня не лег с ней в постель, потому что хотел насладиться особой радостью, предвкушая момент, когда лишит ее так тщательно охраняемой невинности. Она стала бы горько рыдать от страха, стала бы сопротивляться, представлял он себе, внутренне ликуя. Она принялась бы умолять оставить ее в покое даже тогда, когда он насильно раздвинул бы ей эти потрясающие ноги и овладел бы ее роскошным телом…

– Слуги… – продолжал его человек, – были подвергнуты допросу один за другим, по отдельности. – Затем, после видимых колебаний, добавил: – У вас много врагов, милорд. Большой отряд из всадников проскакал на север той ночью.

– У любого удачливого человека много врагов. – Фрэнктон клокотал от ярости. Может, именно в эту минуту, кто-то наслаждается его девушкой. – Ищите любую улику, какую сможете найти. Я должен знать все. Опросите тех, кто живет неподалеку от замка. Все равно кто-нибудь что-нибудь да знает.

– Наверняка придет письмо о выкупе, за леди Лианну потребуют денег.

Это замечание только подхлестнуло его гнев, кровь зашумела в ушах. Он уже заплатил за нее, и будь он проклят, если сделает это еще раз.

– В этом случае, – проскрежетал барон, – задержите посланца. Подвергните его пыткам. Вырвите из него информацию.

Мужчина побледнел в ответ на ничем не прикрытую жестокость и поклонился, облизнув пересохшие губы.

– Слушаюсь, милорд.

– Девушка?

Лианна перекатилась на спину и захлопала глазами. В поле ее зрения оказалась невысокая фигурка, стоявшая возле постели. В руках женщина держала поднос. Узнав ту добрую старую служанку, которая помогла ей принять ванну, а потом принесла ужин прошлой ночью, она села на постели. Незаплетенные волосы рассыпались по плечам. Тут Лианна вспомнила, что полностью раздета, и быстро прикрыла грудь простыней. Щеки вспыхнули от смущения.

Должно быть, она так и заснула, лежа на спине, после того как предложила Йену Маккрею взять ее, что он и сделал, надо признать, весьма искусно. Вспомнив об их страстном совокуплении, Лианна покраснела еще больше, предположив, что происшедшее между ними не останется секретом, если женщина увидела, в каком беспорядке находится постель, и ее – совсем голую.

Пожилая женщина – лэрд Маккрей звал ее Росси – громко вздохнула и прищурила светло-голубые глаза.

– Бедное дитя, он не оставил тебя в покое даже в такой ранний час, так ведь?

– Я… я… – Лианна запнулась, ей не хотелось говорить, что это она сама разделась и предложила себя мужчине.

– Только-только миновал полдень, – негодовала Росси. – Вот чудовище!

– Да нет, вы ошибаетесь. Он был очень мил.

– Разве? Но это все равно не извиняет его. Молодой и красивый негодник наверняка нашел к вам подход, я права? Я поняла это по его глазам, когда прошлой ночью он внес вас в дом. Скорее всего он лишил вас невинности.

– Я не в обиде, – наконец выдавила из себя Лианна.

Тем не менее Росси выглядела разгневанной. Поднос дрожал у нее в руках.

– Надеюсь, что так, не то я убила бы его. Дитя мое, с вами все в порядке? А то у меня имеется мазь, которую я даю девушкам из деревни, чтобы облегчить им… неудобства после первого раза.

Смутившись окончательно, Лианна вдруг обнаружила, что когда садится выпрямившись, то между ног у нее болезненно саднит.

– Наверное, не совсем, – призналась она, тронутая добротой пожилой женщины, ее заботливостью и прямо-таки материнской потребностью защищать. Ее собственная мать умерла, когда ей было девять лет, и она страдала от этой невосполнимой потери до сих пор.

– Тогда я сейчас схожу за ней. – Росси опустила поднос. – А вы отдохните, выпейте стакан вина. Я налью. А вот тут очень вкусный холодный цыпленок и мясной пирог.

И уже скоро Лианна сидела, опершись спиной на подушки, и потягивала из бокала холодную сладкую и ароматную жидкость. Поднос покоился у нее на коленях. Стало приятно от соблазнительного вида первой за несколько недель настоящей еды. Она начала есть, в перерывах пила вино и удивлялась тому, как быстро и кардинально изменилась ее жизнь. Все было очень вкусно, вино – прекрасно. Лианна вздохнула от полноты чувств. Особенно ее порадовала мысль, что она находится очень далеко от башни, где еще так недавно проводила дни, как в застенке, ожидая своей участи. Перед ее отцом Фрэнктон предстал вроде бы респектабельным человеком, но его истинное лицо она разглядела, когда он со своими людьми приехал за ней, чтобы отвезти в свой замок. Злобная властность барона сначала встревожила ее, потом вызвала отвращение, а потом ей стало по-настоящему страшно. Он не был ни добрым, ни хорошим.

– А вот и я. – Дверь распахнулась, это вернулась Росси с маленьким пузырьком в руках. Домоправительница засияла от удовольствия, увидев ее полупустую тарелку. – Ах, умница! Вам нужно как следует питаться. Что-то вы очень худенькая, миледи. Может, еще вина?

– Нет, спасибо. Все было очень вкусно. – Она позволила забрать у нее поднос и еще глубже погрузилась в подушки. Ее комната была хорошо обставлена, почти роскошно, с шелковыми занавесями на кровати и окнах. С толстым ковром на полу. Верхнюю часть окон составляли цветные стекла, благодаря которым по всей комнате гуляли мягкие разноцветные тени.

– Возьмите. – Росси протянула пузырек и объяснила ей все, что надо делать, очень обстоятельно: – Вот этим вы должны изнутри намазать влагалище. Залезьте туда пальцем, и как можно глубже. Это может показаться недостойным леди, но вы еще поблагодарите меня, когда он снова придет к вам этим вечером. Главное, что после этой мази вы будете себя прекрасно чувствовать. Он будет любить вас, сколько вам обоим захочется, и вы не почувствуете никакого неудобства. Невинность вы потеряли, ее не вернешь, и теперь ваше тело будет принимать мужчину, уступать его требованиям совсем без боли.

Это была хорошая новость, потому что Лианне хотелось, чтобы Маккрей как можно чаще брал ее как мужчина. Почему бы и нет?

Каждый раз, когда он получал с ней наслаждение, это словно становилось ее очередным ударом по барону Фрэнктону. Так ему и надо, подлецу.

Взяв в руки пузырек, Лианна пробормотала:

– Спасибо. Прямо сейчас и воспользуюсь вашим советом.

Шпаги звенели, высекали искры. Сделав шаг назад, Йен парировал мастерский выпад и, поняв замысел противника, выбил у него из рук оружие, которое отлетело в дальний угол двора.

– Хорошая работа. – Ангус признал поражение. Его черные глаза сощурились, на бровях каплями повис пот. Голый до пояса, он походил на быка: грузный, мощный, с тяжелыми плечами, с толстой мускулистой шеей.

Тоже без сорочки, Йен был легче его, зато выше. Они постоянно сражались друг с другом, упражняясь с таким пылом, что частенько кто-нибудь из них заканчивал бой с одним или двумя порезами, на которые потом приходилось накладывать швы. Йен усмехнулся и откинул волосы со лба.

– Удивительно, мне хватило сил, чтобы одолеть тебя. Чудеса!

– Да уж. Я слышал, что ты почти все утро провел наедине с красавицей Лианной, а теперь вижу своими глазами любовные отметины от ее ногтей на твоих плечах. Ты явно не теряешь времени, парень. – Он уныло вздохнул. – Чтоб тебе провалиться, из-за тебя я проиграл Малькольму кучу монет. Я поспорил, что тебе хватит сил сдерживать себя хоть один день. А он поставил деньги на белокурую английскую девушку.

– Не мог же я проигнорировать ее и не обеспечить хорошим ночлегом, разве не так? – засмеялся Йен, а потом стал серьезным. – Кроме шуток, Ангус, и это не для чужих ушей – она ненавидит Фрэнктона. Полагаю, даже больше, чем я. Ты бы посмотрел на ее лицо, когда она стала уговаривать меня лишить ее невинности. Она была готова лечь в постель с первым встречным, чем отдаться человеку, которому предназначена в жены.

– Он потерял – ты нашел и отплатил ему с лихвой, – проворчал Ангус, наклоняясь, чтобы подобрать шпагу.

– Только это немного… усложняет все. Не так все просто, мой друг.

Дернув себя за бороду, его друг мрачно уставился на него:

– То есть?

– Лианна считает, что мы похитили ее, чтобы заключить с ним сделку. Она скорее всего полагает, что я верну ее назад в обмен на свободу дяди. Ничего другого от меня она не слышала.

– Скажи ей, что ты собираешься убить его. Кто знает, вдруг она вознаградит тебя за это. – Кустистые брови вопросительно выгнулись.

– А потом что мне с ней делать? – тихо спросил Йен, вдруг вспомнив шелковистые волосы, глаза с длинными ресницами, мягкую податливость ее прекрасного тела. – Когда Фрэнктон окажется в могиле, как мне поступить с его несостоявшейся невестой?

– Отправь назад к ее семье.

– То есть к отцу, который уже продал ее такому мерзавцу, как Фрэнктон?

– Возможно, он не понимал, что делал, составляя брачный договор.

– Это обязанность порядочного отца – подыскать дочери приличного мужа, а не пользоваться ее красотой для своей выгоды. Она рассказала мне, что согласилась на замужество ради своих сестер, потому что предложенный за нее выкуп был очень солидным. Не будешь же ты всерьез утверждать, что если мы здесь, на севере, прекрасно знали про вероломство Фрэнктона, то ее отец ничего не подозревал?

У Ангуса было доброе сердце, хотя он старательно скрывал этот факт, прикидываясь буяном.

– Я понял тебя, парень, но кроме как оставить ее у себя, я не вижу другого решения.

– Интересная точка зрения. – Йен вскинул брови, по подбородку стекал пот. – А что дальше?

Увидев выражение его лица, Ангус свирепо сдвинул брови:

– Она ведь… англичанка и знатная к тому же. И не может находиться здесь в качестве твоей любовницы. Проклятие, ты думаешь не головой, а членом.

– Это не единственное его занятие. – Усмехнувшись, Йен пожал плечами. – Он способен и на многое другое.

В комнате было жарко. Одинокий светильник боролся с подступавшей снаружи темнотой. Услышав, как звякнула щеколда на двери, Лианна выпрямилась. В склоненной позе, сидя у окна, она увидела входившего в комнату Маккрея. Он сразу словно заполонил собой все пространство вокруг. По его широким плечам рассыпались черные волосы.

– Ты ждала меня? – тихо спросил он.

– И даже очень, – не стала кривить душой Лианна.

– Надеюсь, мне позволен доступ к твоему прекрасному телу в любой момент, – невозмутимо заметил он. – Твое предложение было сделано так очаровательно, что я не смог забыть о нем.

– Я вся в вашем распоряжении, милорд. – Лианна сказала то, что думала. Несмотря на то что Росси ближе к вечеру принесла ей кое-какую одежду, под платьем на ней ничего не было. Она ждала визита лэрда. Ее длинные волосы блестели, свободно откинутые за спину.

Месть. Какое жгучее слово! Она собиралась стать опытной, как проститутка, к тому времени, когда Фрэнктон приедет за ней.

– Пойдем. – Йен протянул ей руку.

Лианна встала, подошла к нему и вопросительно посмотрела.

Он обнял ее и одарил темной, гипнотической улыбкой, которая отложилась у нее в памяти этим утром.

– Моя кровать намного шире, – объяснил он, тихо и как-то очень по-мужски засмеявшись. Его теплое дыхание коснулось ее уха. – У меня предчувствие, что нам потребуется много места.

Оказалось, его комната располагалась через коридор, напротив. Она была больше той, в которой поселили ее, и меблирована скромнее. Но Йен сказал правду: размеры ложа поражали воображение. Кровать занимала основное место в комнате. Он уложил Лианну, распустил шнуровку и быстро освободил от платья. Не сводя с нее хищных, полных похоти глаз, Йен отбросил его в сторону.

– Вы потрясающе красивы, миледи.

– Ничего, кроме бед, мне это не принесло, – не задумываясь с горечью произнесла она.

Его брови сошлись на переносице.

– Тебе не понравилось, как ты провела утро?

Он знал, что это вовсе не так. Лианна покраснела, вспомнив, как кричала от наслаждения.

– Я в восторге, милорд.

– Ты так хороша! Во мне это только разжигает аппетит. – Его усмешка была и озорной, и обаятельной. Он принялся раздеваться.

«К сожалению, моя нагота и в бароне Фрэнктоне разжигает аппетит». Она наблюдала, как Йен быстро освобождается от одежды. Его длинные сильные пальцы колдовали над застежками. Но если бы на его месте оказался барон, Лианна смотрела бы на происходящее другими глазами – с антипатией и отвращением. И не ощутила бы этого уже знакомого ей возбуждения внутри. Удобно устроившись на мягкой постели, она вдруг сообразила, что какие-то перемены коснулись и ее груди. Они показались ей полными, тяжелыми, а между бедрами возникла слабая тянущая боль.

Маккрей уже был во всеоружии. Когда он стянул с себя бриджи, Лианна стала с восхищением рассматривать его мужское естество, огромное, с вздувшейся головкой, которое прижималось к животу, слегка пульсируя.

Йен был очень привлекательным и мужественным, в чем не было никакого сомнения. И искусным любовником.

Он снова хотел заняться с ней любовью.

Прямо сейчас!

Она задрожала.

Кровать просела, когда он лег рядом. Одна его рука тут же нашла ее грудь. Он погладил ее, поиграл соском, а потом наклонился к ней и поцеловал. По-хозяйски закинул на Лианну бедро, и она почувствовала, как его напряженный член упирается ей в живот. Поцелуй Йена был властным и полным соблазна. Языком он ласкал ее язык и одновременно ласкал ей грудь.

Позволяя ему любую дерзость, на которую он был способен, она приоткрыла губы навстречу и обняла его за шею. Под ее руками его кожа сразу становилась сухой и горячей. Лианна казалась себе совсем маленькой по сравнению с ним. У него было огромное тело, не то что у нее. Под кожей перекатывались мускулы. От него лучился жар, до которого, казалось, можно было дотронуться.

– У тебя вкус блаженства, – шепнул он, отстраняясь от ее губ. – Такой сладкий. Скажи, тебе не больно?

– Нет, – заверила она, надеясь, что средство Росси поможет. – Вы можете взять меня, если захотите, милорд. Я нисколько не возражаю.

На миг он поднял голову, продолжая мять ее грудь, его черные глаза смотрели на нее прямо и немного вопросительно.

– Я твой похититель и хочу от тебя того же, что хочет Фрэнктон. Ты так легко отдалась мне, чтобы только уязвить его. Честно говоря, не знаю, как к этому отнестись. Я еще ни разу не ложился в постель с женщиной, у которой не было ни капельки желания, а только стремление наказать другого мужчину.

– Он не мужчина, он монстр. – Лианна подняла глаза на красавца шотландца, который навалился на нее всем весом своего обнаженного мускулистого тела. – Я испытываю желание, – тихо призналась она и опустила ресницы. – Мне нравится, когда вы дотрагиваетесь до меня. Наверное, это одно и то же. Для меня это еще внове. Пожалуйста, не отсылайте меня.

– С трудом это себе представляю. – Он засмеялся тихо и с хрипотцой. – Я рад, что ты тоже этого хочешь. Это делает наше взаимное наслаждение чересчур скоропалительным. Я, разумеется, планировал соблазнить тебя, чтобы заставить барона корчиться от мук при известии, что ты досталась мне первому. Но успех пришел слишком быстро.

– Значит, наши мысли совпадают, – откликнулась она, отмечая для себя, как его пальцы продолжают ласкать ее сосок. Удовольствие постепенно перерастало в возбуждение.

– Почти совпадают, – как-то загадочно выразился Йен.

Ей захотелось выяснить причину такой уклончивости, но тут он отпустил сосок, провел рукой по животу и между бедер. Лианна почувствовала, как его палец вошел в нее.

– Уже влажная. – Он улыбнулся уголками губ. – Ты уверена, что тебе не будет больно после вчерашнего?

То, что он ощупывает ее изнутри, отвлекло ее. Его прикосновения не показались ей болезненными. Еще ей очень понравилось, что он проявляет такую заботу о ней.

– Не будет, милорд, – заверила она.

– Ну, если ты так уверена…

Через секунду его тело нависло над ней, балансируя на руках. Он приготовился взять ее. Лианна закрыла глаза, когда он стал входить в нее, широко раздвинула бедра, чтобы принять его целиком. Ей показалось, что член у него жутко огромный, немыслимо твердый и скользкий.

Роскошный! Это была квинтэссенция чувственности – вот так лежать под лэрдом, раздвинув для него ноги, позволяя ему исследовать самые интимные уголки своего тела.

На этот раз соитие проходило намного легче. Когда он глубоко погрузился в нее, Лианна с удивлением отметила, что ей ничуть не больно и нисколько не трудно. Вздох наслаждения слетел с ее губ, хотя она запретила себе громко проявлять свои чувства в этот момент. Ее ведь воспитали настоящей леди, и она со смущением вспоминала, какие звуки издавала в прошлый раз.

Но ничего не могла с собой поделать. Откуда-то из глубины горла у нее вырывались стоны и всхлипы. А Йен продолжал свое дело. Его глаза с тяжелыми веками неотрывно смотрели на нее, на тонко очерченных губах блуждала чувственная улыбка. Нагнувшись к ней, он зашептал на ухо:

– Ты нутром воспринимаешь каждый мой дюйм, моя прекрасная пленница, ведь так? И я чувствую тебя каждой клеточкой своего тела. То, как ты цепляешься за меня, как дрожит твое нутро, когда я вхожу в него до упора. Ты быстро учишься, очаровательная Лианна.

Ей нравилось, как он с заметным акцентом произносит ее имя. Ей нравилось отдаваться этой силе. Ей нравилось, как его губы касаются ее уха, как его мускулистая грудь нависает над ней. Лианна обхватила его широкую сильную спину и закрыла глаза. Как и в первый раз, она ощутила тот момент, когда ритм его движений изменился, бедра заработали быстрее, дыхание участилось. Словно со стороны до нее стали доноситься ее собственные тихие стоны. Вцепившись в его плечи, она подняла бедра вверх, чтобы дать ему проникнуть в себя как можно глубже. Голова кружилась от нарастающего желания.

Когда наступил самый главный момент, ее тело охватили короткие судороги наслаждения. Она вскрикнула, забыв обо всех приличиях. Он присоединился к ней, пронзив ее в последний раз. Семя толчками выплескивалось из него. В такт этим толчкам билось ее сердце. А она лежала без сил и удивлялась, как долго у него длится семяизвержение.

К ее удивлению, он не стал выходить из нее. И как только у него восстановилось дыхание, Йен приподнялся на локтях и медленно улыбнулся ей. С этими длинными спутанными волосами, он напомнил ей легендарного пирата – вкрадчивого, темного и опасного. Нет, пожалуй, больше он походил на какого-нибудь могучего вождя шотландского клана, мысленно поправилась она и улыбнулась, который только что изнасиловал юную деву.

Полувозбужденный, все еще оставаясь в ней, как будто такая позиция была самой естественной для беседы, он заговорил с ней своим обычным командным тоном:

– Скажи-ка мне, как получилось, что тебя сосватали Фрэнктону? Твой отец, без сомнения, понимал, кто этот человек. С твоей красотой тебе могли бы подыскать кого-нибудь получше, а не алчного, коварного злодея, которого ты явно презираешь.

Лианна проглотила комок в горле и отвела глаза.

– Хоть мой отец и граф, но он не унаследовал ничего, кроме титула. У него пять дочерей, милорд. Он хочет удачно выдать их замуж, несмотря на то что у него нет денег, чтобы достойно вывести девиц в свет. Во время поездки в Лондон мне, к несчастью, случилось оказаться на небольшом приеме, который устроил один из друзей отца. Там же оказался и барон. Я заметила, как он смотрел на меня. Если честно, мой отец очень порядочный человек, но у него есть слабости, и страсть к картам – одна из них. Фрэнктон не стал терять времени и обчистил отца до нитки. Пришлось заключить этот брачный договор, чтобы не потерять семейное поместье. Если бы я отказала барону, моя родня пошла бы по миру. А так у сестер по меньшей мере появилась возможность прилично выйти замуж.

Пусть она ничуть не сожалела о несостоявшемся замужестве, все равно у нее вырвалось короткое рыдание, а на глаза навернулись слезы.

Лицо Йена посуровело.

– Я предполагал что-то в подобном духе. Это еще одно злодеяние, за которое Фрэнктон должен ответить.

Лианна вздрогнула:

– Он просто дьявол какой-то…

– Да, верно. И такие люди совершают дьявольские вещи, – прервал он ее с мрачной улыбкой. – Я догадываюсь, почему он замкнул тебя в башне и приставил охрану. Опасался, чтобы ты не сбежала во время его отъезда. А он в это время выступал с обвинением против моего дяди, который не совершил никакого преступления.

Несмотря на наивность, ей стало понятно, что она потребовалась Маккрею для торга с бароном.

– А также, – добавила она с ликующей улыбкой, потому что его член, даже полувозбужденный, все еще находился в ней и она не могла его не чувствовать, – чтобы быть уверенным, что я останусь невинной до первой брачной ночи.

– Теперь об этом и речи нет, – пошутил он, потом наклонился и слегка укусил ее за шею.

– Вот уж действительно, – согласилась она. Короткий смешок сменился вздохом от удовольствия, потому что он провел языком по ее подбородку, а затем лизнул ей нижнюю губу. Йен целовал и словно наслаждался ее вкусом, а она в ответ прижала его к себе и приоткрыла губы навстречу ему. К ее удивлению, когда он начал ласкать ее, шептать на ухо возмутительно сексуальные вещи, время от времени целуя в губы, эта штука, которая оставалась в ней, стала твердеть и увеличиваться, распирая ее изнутри, хотя они только что довольно долго занимались любовью.

Когда его бедра снова пришли в движение, Лианна опять оказалась на грани блаженства, отдавшись на милость своего похитителя. Ей удалось дважды пройти пик наслаждения, прежде чем он полностью разрядился в нее. Это была ни с чем не сравнимая чувственная радость, от которой кружилась голова! Потом, прижимаясь к нему, она почувствовала, как ее телом овладевает истома. Полная луна висела в самой высокой своей точке. По ровному дыханию Йена стало понятно, что его одолел сон, но он по-прежнему не размыкал рук, не отпуская ее от себя.

Ей было спокойно. Она знала, что находится в полной безопасности рядом с этим мужчиной.

Хотя и понимала, что это ненадолго.

Глава 4

Двор наполнили топот и ржание лошадей. Приветствуя прибывших, Йен помахал рукой. Судя по покрытому грязью плащу и растрепанным волосам кузена Робби, сидевшего в седле тяжелого жеребца, тот проделал долгий путь и не терял времени на передышки.

– Йен, – поприветствовал его кузен и, усмехнувшись, соскочил на землю. Поросль из черных бакенбард украшала его длинный подбородок. Он выглядел озабоченным, но рукопожатие вышло крепким. – Я скакал почти всю ночь. Сейчас мне нужно выпить, может, целое ведро, потому что во рту сухо от пыли.

– Чертовски рад видеть тебя, – с улыбкой откликнулся Йен. – Виски и эля у нас хоть залейся. Росси знала, что ты приедешь. Один из моих караульщиков сообщил о тебе. Она приготовила поесть в расчете на твой аппетит.

– Благослови ее Господь. – Робби Маккрей тихо засмеялся. – Мне надо бы на ней жениться. Другого способа увезти ее из этого старого замка я не вижу.

– Ну естественно. Она ведь старше тебя всего-то лет на двадцать, – сухо заметил Йен. – И так как у нее всегда была слабость к красавцам, нелепым и грубым, ты можешь ей подойти.

– Так вот почему она так привязалась к тебе.

– Может, поэтому.

– Если она согласится вести мое хозяйство столь же обстоятельно, как твое, я, пожалуй, сделаю ей предложение.

– Пошли в дом. – Йен повел его прямо к столу, где уже сидел Ангус, перед которым возвышалась пивная кружка. Робби не преувеличил свою жажду. Первый бокал он осушил практически в один глоток и тут же наполнил его еще раз. А когда служанка внесла блюдо, полное только что нажаренного мяса, Робби прикончил свою порцию в рекордное время. Йен с Ангусом особо не торопились, так что ему пришлось подождать, пока они поедят. Когда их тарелки опустели, Робби вздохнул и вытер подбородок.

– Это было невероятно вкусно. Господи, как же я устал!

– Что заставило тебя примчаться сюда сломя голову, дружище? – напрямик спросил Ангус – терпение не относилось к числу его добродетелей. – Привез какие-нибудь новости?

Робби – сын дядьки Йена, того самого, что сейчас томился в тюрьме в Ньюкасле, – моментально протрезвел. От ленивой улыбки не осталось и следа.

– Я подал официальное прошение освободить отца, как ты и предлагал, Йен, – отрывисто заговорил он. – Использовал для этого все доступные мне каналы, чтобы продраться сквозь проклятое английское крючкотворство. Мне удалось доказать, что два обвинения были сфальсифицированы. Но судья, вне всякого сомнения, подкуплен. Он отказался снять обвинение, и отец остался в тюрьме. Я ведь столько раз предупреждал его, что нельзя вести никаких дел с этим английским подонком.

– Надо же, убийство! – Ангус сплюнул, поднял кружку и в сердцах допил эль. – Это так же немыслимо, как попросить королеву Анну поцеловать меня в задницу.

– Человек без палки двух шагов не может сделать, – поддержал его Робби. По жестким складкам у рта было видно, что он едва сдерживает ярость. – В обвинении говорится, что его подозревают в смерти молодого здорового парня, которого он вроде бы уложил одним ударом шпаги в спину. Если бы судья удосужился хотя бы взглянуть на отца, до него сразу бы дошла нелепость такого обвинения.

– Я так думаю, что Фрэнктон не марал своих рук, а просто нанял убийцу, – высказал предположение Ангус. – Если мы пустим слух, что хорошо заплатим тому, кто снабдит нас информацией об этом преступлении, возможно, нам удастся добраться до правды. Барон хочет наложить лапу на собственность Томаса. Это абсолютно ясно. Именно он подкатил к нему и предложил заняться торговлей, а потом зажал в тиски. Англичанину нельзя доверять, я всегда говорил.

– Фрэнктон является единственным свидетелем того гнусного преступления. Поэтому обвинение рассыплется, если его не станет. – Йен говорил холодно. Его рука не дрогнула, когда он потянулся за своим бокалом. Но внутри у него все кипело от негодования, вдобавок было абсолютно ясно, что кузен страшно переживает за слабого здоровьем отца. Как глава клана, Йен нес ответственность за своих сородичей, и противозаконный арест такого уважаемого человека унижал его гордость. Единственное, в чем Томас действительно был виновен, – это в том, что проигнорировал дурную репутацию Фрэнктона. Уж слишком доверчивым оказался его дядька.

Робби покрутил в руках свой бокал, а потом мрачно спросил:

– Узнал ли мерзавец, что это ты выкрал девушку, кузен? Пока на этот счет хранится молчание. Но когда это случилось, он был в Лондоне, поэтому новость могла дойти до него с опозданием.

– Нас было больше сотни. Сейчас барону, наверное, уже известно, что большой отряд проскакал на север. Он также вспомнит, что именно Маккрея он пытается обобрать и уничтожить, поэтому быстро сложит два и два. Фрэнктон – человек бессовестный и жестокий, и земля вздохнет облегченно, когда я убью его, но он не дурак.

– А пока мой отец томится в темнице.

Уловив в словах кузена порицание в свой адрес, Йен поджал губы и через стол пристально посмотрел на Робби.

– Я ничего не стану предпринимать второпях и под влиянием гнева. И тебе не позволю даже приблизиться к барону. Он слишком умен и всегда окружен охраной. За ним постоянно следует отряд наемников, куда бы он ни отправился. Нет, пусть этот сукин сын сам приедет сюда за своей будущей женой и потребует, чтобы ее освободили.

– А если не приедет? – возразил Робби. По лицу было видно, как он устал и разочарован. – Вокруг полным-полно хорошеньких девиц. Он может просто найти кого-нибудь еще, коль одолевает похоть. Я понимаю, ты – глава клана, и редко сомневаюсь в тебе, но что-то мне не верится в твой план.

В этот момент Йен вдруг услышал тихие звуки знакомого голоса, а потом мелодичный смех. Глянув в сторону винтовой лестницы, которая заканчивалась в главном зале, где они как раз сидели, Йен увидел спускавшуюся Лианну, преодолевшую уже середину пути. Сбоку от нее шла Росси, которая что-то быстро говорила ей. Судя по всему, между весело смеявшимися женщинами установились добрые отношения.

– Это она, – объявил Ангус в своей непосредственной, грубоватой манере. – Скажи-ка, Робби, мальчик мой, ты по-прежнему полагаешь, что он не придет за своей наградой?

Кузен во все глаза смотрел на Лианну, забыв о своем остановившемся на полпути ко рту бокале.

Йен не стал осуждать его за это. У него у самого захватывало дух каждый раз, когда он видел ее.

В этот вечер на Лианне было нежно-голубое платье, которое когда-то принадлежало его младшей сестре. Теперь та была замужем и жила в Стерлинге. Местная швея хорошо поработала, точно подогнав платье под изящную и стройную фигурку его новой обладательницы. Сияющие белокурые волосы Лианны, такие прелестные и необычные, были заколоты сзади, открывая элегантной лепки лицо с выразительными синими глазами. Лианна пленяла мужчин не только красотой. К такому выводу Йен пришел в последние дни и ночи, анализируя свое непреодолимое влечение к пленнице-англичанке. Все дело было в ее тихой женственности, страстности, скрытой за скромностью, во внешности настоящей леди, в изысканной манере двигаться и смеяться.

– О Господи! – пробормотал Робби. – К нам спустился ангел?

– А может, прекрасная ведьма? – сухо возразил Ангус, глядя в сторону. – Она явно умеет околдовывать. Спроси своего лэрда, парень.

Это была правда. Йен не стал возражать. Каждую ночь он проводил в ее объятиях, брал ее раз за разом, неустанно, так что она, изнуренная его любовными порывами, потом отсыпалась по полдня. Ее бледно-жемчужные бедра были перемазаны его спермой, лоно пресыщено его страстью.

Робби с трудом оторвал взгляд от юной женщины, направлявшейся к ним.

– Ты с ней спишь, Йен?

Так как это уже не было новостью для всего замка, а может, и для близлежащих окрестностей, Йен просто приподнял бровь.

Взгляд Робби снова метнулся к ней.

– Вот так-так, – тихо проговорил он. – Когда тебе надоест ее трахать, дай мне знать.

– Не надейся. – Решительность, с какой ответил Йен, удивила даже его самого.

Ангус только покорно покачал головой и подлил себе еще эля.

– Ох, приятель! Я попытался предостеречь тебя, Йен. Что и сделал. Теперь нашим кланом командует твой член. Смотри не промахнись.

Пригубив вина, Лианна улыбнулась, хотя ей было не до улыбок. Сидеть над подносом с едой у себя в комнате было скучно, но ужинать за столом в компании нескольких мужчин – для нее это было чересчур. Так как Йен – глава клана – был не женат, она занимала место во главе стола слева от него. Кроме нее и пышногрудой жены Ангуса, женщин больше не было. И хотя мужчины старались вести себя прилично, их разговор частенько становился излишне шумным.

Кузен Йена – красивый молодой человек, которого ей представили как Робби, – не спускал с нее черных внимательных глаз. Он был так похож на Йена, что Лианне становилось немного не по себе. Росси рассказала ей, что это отца Робби барон огульно обвинил в преступлении, для того чтобы завладеть его угодьями. Пожилая нянька была хорошо осведомлена о происходящем вокруг и при этом твердой рукой управляла всеми хозяйственными делами в замке.

Робби неожиданно обратился к Лианне:

– Миледи, как вам понравилась наша природа? Многие англичане считают ее… дикой.

Обеспокоенная тем, что этот молодой человек презирает ее за то, что барон так обошелся с его отцом, и испытывая неловкость из-за того, что приходилось постоянно находиться под пристальными взглядами дюжины мужчин, Лианна прежде чем ответить, отпила вина.

– Я видела не так уж много, только из окна. Могу согласиться, она действительно дикая… Но и очень красивая.

– Прямо, как вы. – Салютуя, Робби слегка приподнял свой бокал то ли в насмешку, то ли в качестве комплимента.

Дикая, подумала она, или красивая? Но вежливо пробормотала:

– Благодарю вас.

– Йен должен показать вам окрестности, – продолжил Робби. Он был высок и атлетически сложен. Похожий лицом на старшего кузена и с такими же волосами цвета воронова крыла, Робби словно нес на себе родовую печать Маккреев. – Но должен заметить, что он очень занятый человек. А я пробуду здесь еще несколько дней, и поэтому, может быть, вы окажете мне честь показать вам красоты Шотландии?

С облегчением поняв, что молодой человек ни в чем ее не обвиняет, она вполне искренне ответила:

– Это будет очень любезно. Спасибо.

– Завтра? – предложил он, выжидающе вскинув черные брови. – Что ты думаешь, Йен, если я отвезу леди на озеро Лох-Крей?

В первый раз за это время Лианна обернулась и увидела, что лэрд разглядывает ее с раздражением и удивлением.

– Я думаю, – вздохнул он, – что озеро стоит того, чтобы на него посмотреть. Вдобавок леди Лианна безвылазно сидит в замке уже целую неделю.

– Буду счастлив, – подхватил Робби тем же мягким, с ленцой тоном, – выпустить ее на волю.

– О счастье лучше помолчать, – отрывисто напомнил Йен.

– Мое предложение носит чисто дружеский характер.

– Понятно. – Вытянув длинные ноги, Йен откинулся на спинку кресла и ласково погладил свой бокал. – Только отправляйтесь хорошо вооруженными, – добавил он. – Я доверяю твоему мечу так же, как своему, Робби.

– Тогда до утра, миледи? – спросил ее младший Маккрей и улыбнулся пленительно и немного загадочно.

Лианна тут же решила, что Робби Маккрей очень опасный молодой человек.

Она поднялась, и ее похитители, несмотря на то что были шотландцами, вежливо встали, что делало им честь.

– До утра, – тихо ответила она. – Буду с нетерпением ждать. А сейчас извините меня, уже поздно, и я не привыкла пить много вина. Доброй ночи. – Улыбнувшись собравшимся, Лианна вышла из-за стола и направилась к лестнице. Но неожиданно через пару шагов чьи-то сильные руки подхватили ее и подняли на воздух. Она негромко ахнула от удивления.

Йен прижал ее к своей груди.

– Мне совсем не хочется, чтобы ты утомляла себя, поднимаясь по лестнице, миледи. Позволь доставить тебя в твою – нет, в мою – спальню.

Ее руки непроизвольно обхватили его за шею. Она давала себе отчет, что все присутствовавшие в столовой видели, как он взял ее на руки. Куда он ее понесет, тоже ни для кого не было секретом. Она вспыхнула и робко запротестовала:

– Милорд, зачем же столь откровенно демонстрировать ваши намерения?

– Они и так знают, что мне от тебя нужно. Подумаешь, тайна! – Йен быстро проскочил лестницу, перепрыгивая через каждые две ступеньки.

Лианна внутренне согласилась с ним. Их отношения тайной уже ни для кого не были. Невозможно было не заметить, как внимательно Йен следил за ней во время ужина. Его черные глаза ловили каждое ее движение, пока она ела, пила вино. Ничем не прикрытый интерес красавца похитителя нравился ей, но в то же время она чувствовала себя не в своей тарелке от того, что люди вокруг догадывались о том, чем они занимаются по ночам. Вот Йен был совершенно другим человеком. Она это понимала. Ему, в общем, было наплевать, что думают другие на их счет. В конце концов, он являлся главой клана и сам вершил закон. Даже Росси, которая могла по-свойски отчитать его и строго выговаривала за безрассудство, подчинялась своему бывшему питомцу во всех важных делах.

Йен внес ее в спальню и ногой нетерпеливо захлопнул за собой дверь. Поставил Лианну на пол и тут же принялся расстегивать на ней платье. В мгновение ока она была раздета, и теперь он жадно разглядывал ее наготу. Опустившись на постель, как есть в одежде, Йен усадил ее к себе на колени и с пылом стал целовать в губы. Потом заставил откинуться спиной на его руку, чтобы целовать ей грудь.

Непривычная к такому откровенному проявлению чувств, Лианна тихо охнула, когда он приник к ее груди, начал поочередно лизать ей соски, а затем стал брать их в рот. Соски налились и затвердели. Протянув руку, он нащупал шпильки, которыми она крепила шиньон, и выдернул их. Груда волос рассыпалась по ее спине.

– Я хочу тебя, – повелительно произнес Йен, заглянув ей в глаза. Было слышно его неровное дыхание. Особо не церемонясь, он встал и кинул ее на кровать. Расстегнув бриджи, вынул член. Все так же, не раздеваясь и не снимая сапог, раздвинул ей ноги и устроился между ними. Затем, ухватив ее за бедра, так стремительно вошел в нее, что Лианна задохнулась. Она крепко зажмурилась, отдаваясь на его волю, вслушиваясь в его тяжелое дыхание.

Йен не обманул ее. Их совокупление проходило бурно, такого с ними еще не случалось. Он не был груб, но работал бедрами неистово. С каждым движением у нее перехватывало дыхание. И она не могла чисто физически не ответить ему. Ее лоно стало влажным и податливым, бедра еще шире раздвинулись навстречу ему. Лианна уже была на грани, когда он с последним толчком вошел в нее и, безжалостно стискивая ей бедра, начал извергаться. Это был пик ее ощущений. Тело словно само схватилось за пульсирующий член и удерживало его в себе и после того, как Йен уже совсем успокоился.

Ткань от его бриджей как-то необычно жестко терла внутреннюю поверхность ее бедер. Лианна чувствовала себя оглушенной. Даже всегда полностью владевший собой Йен выглядел немного растерянным, когда их глаза встретились.

– Пожалуй, я был не вполне вежлив, – признался он.

– Пожалуй, – согласилась Лианна, откинувшись на спину. Она была полностью обнажена, а Йен, устроившийся у нее между ног, так и оставался одетым.

– Я должен извиниться? – тихо спросил он. – Хотя ты выглядишь очень довольной.

Она этого и не отрицала. Пусть даже все прошло не по-джентльменски, но в этом было столько страсти! Может, она ведет себя как проститутка?

Лианна улыбнулась ему:

– Если в следующий раз ты будешь действовать немного медленнее, я тебя прощу.

Быстро наклонившись к ней, чтобы поцеловать, он с готовностью согласился:

– Ловлю на слове мою очаровательную пленницу. Позволь мне раздеться, и я докажу, что Маккреи всегда верны своему слову.

Глава 5

– Это Маккрей! – взорвался Фрэнктон, резко развернувшись на каблуках. – Тот самый варвар-горец, про которого шепчутся все женщины. Тогда больше сотни шотландских всадников помчались галопом на север, да так, словно дьявол гнался за ними по пятам. Он увез Лианну, будь он проклят!

Лорд Фалмут – судья всех северных территорий – сохранял полную невозмутимость.

– Роберту Маккрею только что было отказано в его прошении – прекратить дело против его отца, в котором ты выступаешь свидетелем. С твоей стороны было весьма дальновидно вытащить старика в Йорк под предлогом обсудить детали по поставкам домашнего скота. Документ на его приграничную собственность будет у нас на руках, как только Томаса Маккрея осудят и повесят. – На тонких губах судьи зазмеилась улыбка. Он прикрыл глаза набрякшими веками и, опустившись в кресло из красного бархата, изящно скрестил тощие ноги. – Нет ничего удивительного, что этот язычник Йен Маккрей, не имеющий никакого представления о законах, увел у тебя невесту, чтобы использовать ее как предмет для торга с тобой. – Потом хихикнул и добавил: – А может, использовать ее как-нибудь и по-другому.

– Сучий потрох! – От ярости перед глазами Фрэнктона стоял красный туман, который, казалось, заполнял собой всю комнату. – Мы встречались с ним в Эдинбурге на свадьбе одной из моих кузин, которая по собственной глупости вышла замуж за шотландского графа. Я еще тогда почувствовал его неприязнь ко мне. Правда, это было обоюдное чувство.

– У тебя вполне устоявшаяся репутация, мой дорогой Фрэнктон… Э… как бы точнее выразиться. Люди уже привыкли, что ты обычно получаешь то, что хочешь, тем или иным способом.

– Ты не лучше, – отрезал Фрэнктон.

– Согласен. – Фалмут выгнул бровь, выказывая неприятную собеседнику высокомерную жеманность. – Но дело не в этом. Мой совет таков: забудь о прелестной мисс Арлингтон. Учитывая репутацию Маккрея как бабника, не пропускающего ни одной юбки, и то, что твоя невеста больше недели делит с ним кров – и, без сомнения, постель, – она теперь совсем не та ласковая и дрожащая от страха недотрога, которую ты так желал. Я не говорю о том, что она уже, может, понесла ублюдка от Маккрея.

Барон Фрэнктон замер на месте, пораженный тем, что его друг – если можно считать другом аморального типа, которого проще простого купить за кошель с деньгами, – столь откровенно распространяется о его сокровенном желании.

– Любой нормальный человек хочет, чтобы его невеста была непорочной.

– Но пожалуй, только ты один испытываешь наслаждение при упоминании о том, какой ужас и какую боль чувствует девственница во время дефлорации. Не заблуждайся, Фрэнктон, я прекрасно понимаю, что ты собой представляешь. – Откинувшись в кресле, Фалмут оскалился в улыбке. В черной судейской мантии на фоне кроваво-красной спинки величественного кресла вид у него был как у самого Люцифера.

– И я тебя прекрасно знаю, – угрожающе произнес Фрэнктон. – Ты вот стал распространяться о моих тайных желаниях. Так вот, я по крайней мере не ухлестываю за хорошенькими юнцами и не держу их в своем доме, выдавая за лакеев и секретарей.

Его светлость остался невозмутим.

– Робби Маккрей потрясающий красавчик, – мечтательно заговорил он, взяв в руки бокал с вином. – Такой молоденький, такой крепенький! У него поразительная внешность. А о его сексуальных похождениях уже шепчутся все дамы. Когда будешь забирать назад свою девчушку, можешь прихватить и его заодно. Для меня.

– Ты ведь только что посоветовал мне забыть о ней.

– И оставить ее Маккрею? – Лорд Фалмут громко рассмеялся. Звуки его голоса сразу утонули в глубине комнаты. – Ты ведь вовсе и не собирался прислушиваться к моему мнению. Я понял это, как только начал говорить. Эта молодая женщина, – сказал он с видимым отвращением, – возбуждает в тебе такую похоть, которую мне не припомнить за все годы нашего знакомства. Кроме того, я верю, что ты уже заплатил за нее маленькое состояние ее отцу и твоя скаредная душа не позволит тебе отдать девицу просто так, без борьбы. Все, что я могу тебе посоветовать, – это взять с собой побольше людей и держаться подальше от шпаги Маккрея. И лучше не бейся с ним один на один.

– О, не беспокойся, – заверил его Дартмус. В голове у него уже крутились мысли, как отомстить обидчику. – Теперь я знаю, где держат Лианну, и поэтому у меня родился план.

Фалмут вскинул брови:

– У тебя на все есть план, Фрэнктон. За это ты мне и нравишься. Молодец. Что я могу еще сказать?

Покрытая мелкой рябью поверхность озера блестела и переливалась на солнце. В воздухе висели тени. Теплый ветерок ласкал и дразнил. Откуда-то со стороны доносился аромат цветущего вереска, остро пахла земля. Идя краем берега вдоль озера, Лианна глубоко вздохнула и подняла лицо к солнцу. После недель, проведенных в башне, и нескольких дней в замке свежий воздух пьянил.

– Озеро тянется на десять миль, – просветил ее Робби, шагая сбоку. – Тут водится самый лучший лосось в Шотландии. Это совсем не значит, что наш клан позволяет кому угодно расставлять здесь свои сети. По крайней мере теперь на землях Маккреев кролик не проскочит незамеченным. В ожидании Фрэнктона, который непременно придет за вами, Йен повсюду расставил дозоры.

Неожиданно ей показалось, что солнце слегка померкло. Радость от прекрасного дня омрачилась. Лианну пронзила дрожь. Словно защищаясь, она обхватила себя руками.

– Я очень боюсь, что когда-нибудь мне придется вернуться к нему, – призналась она.

– Не понял?

Задевая за края юбки, шуршала трава. Птицы заливались, наполняя утро своими песнями. Бросив взгляд на Робби, который был, наверное, лет на десять моложе лэрда и, значит, ее ровесником в свои девятнадцать, Лианна увидела, что он нахмурился.

– Я ведь заложница, – напомнила она и без того известный факт. – Когда барон прибудет сюда, он обменяет меня на свободу вашему отцу. Именно для этого меня похитили у Фрэнктона.

К ее досаде, Робби Маккрей громко захохотал.

Конечно, ему не приходилось терпеть на себе похотливые взгляды Фрэнктона или неделями сидеть взаперти в башне, лишенному человеческого общения, кроме как с запуганными до смерти служанками и безразличными ко всему стражниками.

– Очень рада, что развеселила вас. Но если бы вы оказались в такой ситуации, когда помощи ждать неоткуда, уверена, у вас было бы другое настроение.

Робби посерьезнел. Он глянул на нее своими пылающими черными глазами:

– Вы всерьез полагаете, что Йен вернет вас ему?

– Я… Меня похитили, чтобы его дядя вышел на свободу.

– Вас захватили, – невозмутимо продолжил Робби, – чтобы заставить Фрэнктона приехать сюда. И тогда Йен убьет его. Сомневаюсь, что он с самого начала рассчитывал попасть под власть ваших чар, миледи. Но я готов заложить душу дьяволу, что Йен не отдаст вас никому, и прежде всего этой грязной, злобной свинье Фрэнктону. Даже если бы вы были страшилищем, изрытым оспой, он не тот человек, который позволил бы издеваться над женщиной и унижать ее.

Пораженная до глубины души, Лианна обдумала его слова. И в ней постепенно зародилась надежда. Действительно, Йену, судя по всему, нравилось проводить с ней ночи. Но это всего лишь похоть. Ее может вызвать и другая женщина. Она и мечтать не смела, чтобы он проникся к ней более серьезным чувством, хотя… Если быть откровенной с самой собой, она начала подумывать об этом. Резко остановившись посередине тропы, Лианна спросила спутника:

– Почему он ничего не сказал мне?

Робби только покачал головой. В его улыбке было полно какого-то греховного очарования. Ветер с моря надувал широкие рукава белой сорочки с расстегнутым воротом. Оттуда выглядывал кусочек его загорелой груди.

– Йен предпочитает о многом молчать. Он – глава клана. По собственному опыту знаю, что у него нет привычки объяснять свои действия. Из того, что я видел, понятно, что его тянет к вам. Конфликт не имеет к вам никакого отношения. Это разбирательство между ним и бароном.

– А что будет со мной? – не задумываясь выпалила Лианна.

Стоявший рядом с ней в ослепительном солнечном свете, с черными волосами, отливавшими синевой, с очаровательной легкомысленной улыбкой на лице, Робби Маккрей тихо сказал:

– Не знаю, миледи. Я не могу говорить за Йена. Но запомните следующее: если вы наскучите ему или вам потребуется помощь – любая помощь, – мой меч послужит вам, а мои объятия всегда открыты. Просто дайте знать, и я приду.

Слегка смутившись от великодушного предложения и откровенного обожания в его глазах, Лианна пробормотала:

– Благодарю вас. Вы так добры к той, кого почти не знаете.

– Это не доброта. – Приподняв бровь, он криво улыбнулся. – После недели, проведенной в постели моего кузена, вы, вероятно, понимаете, что это такое. Вы самая удивительная женщина, которую я когда-либо встречал. Помимо того, мне еще не доводилось видеть Йена влюбленным до умопомрачения. Признаюсь, меня это страшно интригует. Такое увидишь не каждый день.

Комплимент смутил ее, и то, как он смотрел на нее, – тоже. Эти черные глаза были уже знакомы ей. Такие же глаза были у Йена. И прямой, сбивающий с толку жаркий взгляд она уже чувствовала на себе много раз. Он слишком неосторожен, решила она, этот младший кузен лэрда. Поневоле ей пришла в голову мысль: а как отнесется Йен к такому дерзкому и самоуверенному предложению?

Наверное, станет ревновать. Неожиданно она вспомнила, какая яростная страсть овладела им прошлой ночью, когда он отнес ее на руках наверх. Ей даже стало интересно, не подогрел ли вожделение ее любовника откровенный интерес, который проявил к ней Робби. Весь остаток ночи Йен был таким ненасытным и любил ее одновременно и нежно, и неистово.

– Пожалуй, нам пора возвращаться, – едва слышно сказала она.

– Как пожелаете. – Казалось, Робби понял, что смутил ее, и это его воодушевило.

На этот раз, когда он подсадил ее в седло, а сам уселся у нее за спиной и взял повод в руки, практически обняв ее, она почувствовала, как ею овладевает беспокойство от такой близости. Перед отъездом из замка Робби предложил ей взять отдельную лошадь. Но она не умела ездить верхом. У отца в конюшне стояла единственная лошадь, которой он пользовался сам. Чтобы содержать скаковых лошадей для своих дочерей, не хватало денег. Когда по пути в замок они проезжали по деревне, народ на улицах радостно приветствовал их, размахивая руками. Робби добродушно отвечал тем же. Но Лианна видела, с каким жадным любопытством люди рассматривают и ее.

«Я заложница», – напомнила Лианна себе. И конечно, все знали, что девушка здесь не по своей воле. И никто не сомневался, что она делит постель с предводителем их клана. Это смущало ее.

Но все равно так было лучше, чем выйти замуж за отвратительного Фрэнктона.

В одинокой комнате огромная кровать стояла застеленной и пустой.

Задержавшись на пороге, Йен почувствовал, как им овладевает острое беспокойство. За ужином Лианна не проронила почти ни слова, и у него появилось странное ощущение, что произошло что-то такое, в чем виноват он. Йен приказал себе не лезть к ней с расспросами, но все равно отстраненность Лианны взволновала его.

Его волнует настроение женщины! Это же надо! Такого с ним еще никогда не случалось.

Ему даже стало как-то не по себе. Она ведь не более чем пешка в его игре, заложница, игрушка, которой пользуются для того, чтобы унизить ненавистного барона Фрэнктона, напомнил Йен себе.

Но, глядя на пустую постель, он с болью признал, что за такое короткое время Лианна превратилась для него в нечто большее. Да, она согревала его ночи, с искренней страстью отдавалась ему, но помимо этого была мила и невинна, всегда вежлива со слугами и никогда не жаловалась на судьбу. Такой же молодой, как она, Йен восторгался ее смелостью и преданностью своей семье, из-за которой ей пришлось принять постыдное предложение презренного барона.

Короче говоря, она его… поразила.

Решительным шагом Йен пересек зал, стукнул в дверь к ней и тут же ее распахнул. И с облегчением увидел Лианну. Она уже переоделась в пеньюар. Распущенные золотистые волосы шелковистой грудой свободно спадали за спину, завиваясь в длинные локоны. Выражение ее лица было загадочным. Из-под опущенных ресниц она наблюдала за ним из дальнего угла комнаты.

Он заговорил ровным тоном:

– Я думал, что ты ждешь меня в моей спальне. Понимаю, что задержался, разговаривая с Ангусом, но…

– Если мне нет необходимости возвращаться к барону, я не вижу смысла продолжать наши… интимные отношения, – холодно остановила она его, что было на нее совсем не похоже.

На секунду Йен пришел в замешательство. Потом неожиданно понял, что к чему.

– Чертов Робби с его длинным языком! – пробормотал он.

– Если бы вы сами сказали мне об этом, было бы намного лучше. – Лианна невозмутимо смотрела на него, но в голубых глазах повисла тень осуждения.

– Но тогда ты не легла бы со мной в постель, – с абсолютной откровенностью заявил он.

– Значит, вы сознательно обманули меня?

Йен просто пожал плечами. С безразличием, которого не ощущал. Он раздосадовал ее, и ему это было неприятно. Однако он лэрд и – черт возьми! – ни в коем случае не собирался ни перед кем отчитываться в своих поступках. И меньше всего перед заложницей, которая являлась англичанкой, помимо того что женщиной.

– Я поступил так не специально. Просто так вышло, – сказал он и поразился, поняв, что пытается оправдываться.

– Вы уже решили не возвращать меня барону к тому моменту, когда я предложила вам себя как какая-нибудь проститутка? – Она положила руки на стройные бедра, а на щеках вспыхнул нежный румянец.

Йен никогда не лгал. Но в такой ситуации можно было бы и соврать. Однако честность взяла над ним верх.

– Да, – признался он. – Все было так странно, и ты была такой необычной, Лианна. И ты не проститутка.

Комплимент не вернул ее расположение к нему.

– Я видела, как женщины смотрят на вас, милорд, включая служанок. Вы можете с легкостью подыскать себе объект, чтобы излить свою похоть.

– А я видел, как на тебя смотрят мужчины, прежде всего мой младший кузен, – раздраженно возразил он. – И я хочу только тебя.

Жутко сентиментально, в особенности когда такое сказано вслух.

Но это полностью соответствовало истине. Йен сначала не понял, кто из них поразился сильнее. Последовавшая красноречивая пауза все длилась, а они стояли и смотрели друг на друга.

– Что станет со мной, если вы действительно убьете Фрэнктона? – тихо спросила Лианна, наконец прервав молчание.

– Как захочешь, так и будет, – ответил он, разрываемый между желанием заверить Лианну, что никуда ее не отпустит, и разумной осторожностью не давать опрометчивых обещаний женщине, которую знает всего пару недель. Ему безумно хотелось эту потрясающую девушку, такого с ним еще не случалось за все его тридцать лет. Но кто знает, как долго это продлится. Кроме того, она была англичанкой, а он – главой клана горцев. Женитьба на какой-нибудь подходящей шотландской девице – вот что подразумевалось в его конечных планах.

– Не думаю, что мне захочется вернуться домой к отцу, – сказала она, проглотив комок в горле. В свете ночника ее волосы сияли, как расплавленное золото. – Один раз он уже пожертвовал мной. Я всегда любила его, но теперь моя вера в него поколебалась. Я выполняла долг перед моей семьей, а он даже не удосужился рассказать мне то, что хорошо знал о Фрэнктоне. Получается, что он предал меня. У меня есть тетка, она живет в Уэльсе.

– Далековато, – вырвалось у него.

– Все, что вам нужно сделать, – это вывезти меня назад, в Англию. Это ваш долг. И не беспокойтесь, доставлять меня к отцу не потребуется. Остаток пути я проделаю сама.

Несмотря на скандал с похищением и потерю невинности, Лианна без труда найдет себе мужа. В этом он ничуть не сомневался. Она была на редкость красива и леди до кончиков ногтей. Плюс к этому ее врожденная чувственность. Любой мужчина окажется круглым дураком, если не оценит ее достоинств, не предложит руку и сердце.

Если она понесла от него ребенка, что было вполне возможно после дней и ночей занятия сексом в его постели, тогда он никуда не отпустит ее. Тут не было сомнений. А сможет ли он вообще отпустить ее? Вот это был вопрос…

– Я понял, ты хочешь лечь одна, – тихо сказал Йен. – Согласен. Тем более я никогда не принуждал ни тебя, ни какую-нибудь другую женщину. Только как быть с нашим уговором? Я выполнил свою часть, моя дорогая леди. Ты попросила взять тебя, и я сделал это, стараясь, чтобы ты получила столько же удовольствия, сколько досталось мне. Ты соблазнила меня, и я хочу тебя и буду хотеть, пока ты здесь.

– Я тоже хочу тебя, – призналась она со свойственной ей открытостью. – Мое легкомысленное поведение легко понять. Мне казалось, что таким образом я смогу отомстить барону.

Йен вдруг почувствовал, как ему полегчало.

– Ты не развратная, ты страстная, и мне лично больше нравится мысль, что ты легла со мной, потому что тебе так захотелось, а Фрэнктон тут совсем ни при чем, – успокоил он ее. – Пойдем ко мне, Лианна, и выбросим все лишнее из головы. Поверь, так будет лучше.

Воодушевленный тем, что она не отказала, Йен пересек комнату и осторожно поднял ее на руки. Прильнул к ее мягким губам, потом заглянул ей в глаза и сказал с полной искренностью:

– Я, как и ты, ничего не знаю о том, что нас ждет впереди. Может, лучше всего нам взять и насладиться тем временем, которое осталось. Когда все будет улажено и дядька выйдет на свободу, мы определим наше будущее.

Ее тонкие руки обвили его шею, а улыбка, которую она послала ему, была и задумчивой, и соблазнительной.

– Разве какая-нибудь женщина может отказать тебе, Йен?

Он усмехнулся:

– Что-то не припомню такого.

– Я тоже так думаю. – Она коснулась его щеки и подставила ему губы для другого поцелуя. Йен воспользовался предложением. Удовольствие и возбуждение пронзили все его тело.

Такое неодолимое желание, думал он, целуя и лаская Лианну, пока нес ее через зал в свою спальню, просто пугает.

Это случилось перед самым рассветом, в тот тихий час, когда ночь еще не кончилась, а утро не наступило. Лианна заворочалась и перекатилась на другой бок, пытаясь найти на ощупь вдруг куда-то исчезнувшее тепло, исходившее от Йена. К ее удивлению, он неожиданно прижал ее к себе и зажал ей рот рукой. Рука была твердой как сталь.

– Не шевелись. Ни звука, любимая, – выдохнул он ей в ухо.

Вздрогнув от испуга, Лианна окончательно проснулась и, беспрекословно подчинившись ему, только моргала глазами в темноте. Йен отпустил ее, но мускулы его были все так же напряжены. Она отлично чувствовала это, а еще отчетливо слышала, как, учащаясь, громко стучит его сердце. И тут же поняла почему. Дверь начала медленно открываться, издав тихий, едва слышный скрип.

Лежа лицом к нему, она не могла видеть, что происходит, но продолжала притворяться, будто спит, чего, судя по всему, от нее хотел Йен. Она затаилась, только сердце билось где-то возле горла. Йен тоже старательно делал вид, что спит, вытянувшись рядом, его черные волосы разметались по подушкам.

Их было больше одного. Лианна поняла это по доносившемуся шумному дыханию. Но вот сколько человек проникло в спальню, она не могла бы сказать с уверенностью. Йен лежал все так же неподвижно, а она еле сдерживала крик. Когда темная фигура остановилась возле кровати, Лианна почувствовала, что больше не выдержит напряжения.

Неожиданно ситуация взорвалась. Йен резко вскочил. Его кулак со всего размаха наткнулся на кого-то в темноте. Кто-то вскрикнул от боли. Отползая в конец кровати, Лианна в ужасе увидела троих. Все одеты в черное, вне всякого сомнения, вооружены, потому что она перехватила короткий отблеск металла в темноте. Йен тоже был вооружен: ей удалось различить у него в руке острый кинжал. Вдруг он взмахнул кинжалом и одним ударом в горло сразил нападавшего. Кровь ударила фонтаном. Незваный гость начал заваливаться на спину, хватаясь за рану, а потом с грохотом растянулся на полу. Не теряя времени, молниеносно и грациозно, словно в танце, Йен полоснул кинжалом еще раз, и она услышала треск разрываемой материи, затем раздался страдальческий рев, и еще один из нападавших упал навзничь, ударившись о стену.

Последний из незнакомцев, судя по всему, не струсил, но ему хватило ума не подпускать к себе Йена. Они стояли, глядя друг на друга и выжидая. Полностью обнаженный, с черными волосами, рассыпавшимися по плечам, Йен не только не был испуган, наоборот, был вне себя от гнева. Весь его облик напоминал какого-то зловещего мифического воина: пропорционально сложенный, мускулистый, вооруженный кинжалом, с которого капала кровь, подтверждавшая его незаурядное бойцовское мастерство. Он занимал позицию между нападавшим и кроватью, защищая ее, сообразила Лианна.

– Я пощажу тебя, – процедил Йен сквозь зубы, – несмотря на то что вы пришли как трусы и на то что вас наняли убивать. Но только если ты опустишь оружие.

– Дыши глубже, шотландец, – высокомерно брякнул последний оставшийся. Он был огромен. Одного роста с Йеном, но явно тяжелее, с массивными покатыми плечами.

– Ну ладно. Это твой выбор. Когда очнешься в аду, вспомни об этом.

Нанося обманный удар в живот, Йен кинулся на противника, но потом неожиданно ушел влево, и его движения со стороны были непонятны. Лианна не сразу даже сообразила, что произошло. Только вдруг гигант замер, вытянувшись в струнку, его лицо судорожно задергалось, кинжал выпал из ослабевшей руки. Сил атаковать не осталось. Он сложился пополам, и Йен позволил ему рухнуть. Кинжал Йена торчал у него в спине, засунутый по самую рукоятку. С трудом переводя дыхание, Йен стоял, выпрямившись и холодно оглядывая хаос вокруг себя.

Съежившуюся в кровати Лианну от испытанного ею шока начала бить дрожь. Она не могла поверить, что вот прямо сейчас на ее глазах погибли три человека, а убил их так безжалостно и так искусно ее нежнейший любовник, который перед этим раз за разом доводил ее до экстаза. Все происходило как во сне. От приторного запаха крови Лианну замутило. Ей пришлось приложить все силы, чтобы сдержаться и не впасть в истерику при виде мертвых тел, скорчившихся на полу в неестественных позах. Это просто ночной кошмар, сказала она себе и зажмурилась.

Шум из их спальни поднял на ноги весь замок. Лианна слышала, как захлопали двери и через несколько секунд раздался свист. А ее все так же продолжало трясти. Она открыла глаза. В дверном проеме появился Робби. С мечом в руках, полуголый. На нем были только бриджи из оленьей кожи.

– Чем ты тут занимаешься, кузен? О Господи, Йен, неужели ты не мог оставить одного для меня?

Голый, перепачканный кровью Йен в ответ только пожал плечами:

– Я попытался. Но он не согласился.

– Боже милосердный! – воскликнула Росси, выглядывая из-за Робби, занявшего собой весь проем. Она с ужасом уставилась на валявшиеся тела. – Что за безумие!

– Это работа Фрэнктона, можно не сомневаться. – Йен мрачно улыбнулся. – Он узнал, где находится Лианна, и по своему обыкновению решил сначала устроить тайный набег. Хорошо, что у меня чуткий сон, не то я уже лежал бы мертвый, а ее везли бы назад в Англию, как мы и говорили.

Фрэнктон. Англия. Йен… мертвый?

Лианна запоздало вспомнила, что почти не одета, и потянула на себя простыню прикрыться. Но Робби уже успел увидеть и оценить ее наготу. С озорной улыбкой он повернулся к Йену:

– Теперь он знает, что ты начеку. Это и к лучшему. У него не останется другого выбора, кроме как пожаловать сюда лично.

– Поверь мне, – в голосе Йена зазвенел лед, – я его жду не дождусь.

Глава 6

– Я приказал Гарри поехать вслед за ними и взять с собой пару хорошо вооруженных людей. – Йен стоял на смотровой площадке и смотрел, как далеко внизу Робби вместе с Лианной выходят со двора замка. С сияющими на солнце золотистыми волосами, ее ни с кем нельзя было перепутать. – До сих пор уверен, что никто не мог проскользнуть мимо часовых, которых я выставил. Но все равно не понимаю, как три человека так легко просочились сквозь охрану и проникли в мою спальню.

– Они хладнокровно перерезали караул, – с горечью напомнил Ангус. – Обычная жестокость бессовестного сассенаха, чтоб его черная душа оказалась в аду.

– Надо было удвоить охрану. Это моя ошибка. Упущение!

– Перестань винить себя, парень. Ты завалил трех английских наемников. Считай, что отплатил за смерть наших ребят.

Легко так говорить, но его тем не менее одолевали муки совести. Люди, которых нанял барон убить его, были отлично натренированы и убили четверых сородичей, преданных клану Маккреев. Он обеспечит их вдов и детей, но не сможет вернуть им мужей и отцов.

– Черт! – выругался Йен. – Мне просто хочется, чтобы он побыстрее приехал, и я посмотрю ему в глаза.

– И все из-за женщины! – Ангус покачал головой.

– Дело не в Лианне, а в жадности Фрэнктона. – Йен бросился на ее защиту, удивившись, как Ангус осмелился произнести такие вещи вслух.

– Да, верно. Но у нас впереди куча проблем и без трусливого барона.

Йен огляделся вокруг и тихо вздохнул. С высокой точки, где они находились, Ангус наблюдал за юной парой, которая уже покинула защиту замковых стен. Робби галантно протянул Лианне руку и помог ей перепрыгнуть через рытвину на тропинке.

– Ты имеешь в виду Робби, конечно.

– Разумеется. Он воображает, что влюблен в твою женщину. Не ошибись на его счет. Ты бы видел его лицо, когда ты понес ее наверх. Он бы сам с радостью отправился вместе с ней в постель. А этим счастливцем оказался ты. Есть от чего страдать.

– У него полно девок, так что ему есть кем заняться, – возразил Йен с явной досадой.

– Однако он тоскует по твоей. – Ангус неожиданно хмыкнул и погладил бороду. – Мне кажется, это тебе наказание за то, что все эти годы ты так легко укладывал к себе в постель любую, на кого положил глаз. А теперь приходится защищать предмет обожания. И от кого? От собственного кузена!

– Ты говоришь глупости, – отрезал Йен. – Она моя. Робби знает это. И не пойдет мне наперекор. Если бы это было не так, я ни за что не позволил бы им отправиться ни на пикник, ни на рыбалку. Или что там запланировал на сегодня этот влюбленный дурачок? Лианне нравится выходить на природу, потому я и позволил им это. Ничего не случится.

Его друг заметил снисходительно:

– Неужели ты так уверен в молодом Робби. Смотри не ошибись.

– Он за нее жизнь отдаст, – убежденно заявил Йен и тут же добавил: – Но от него этого не потребуется. Я добавил им охраны. А ты как всегда прав, Ангус: он меня все больше и больше раздражает. Откровенно пялится на нее, словно представляет ее голой в своих руках. Как по-твоему, чем он думает?

– Скорее всего членом, а не головой. Вчера мне вдруг показалось, что ты свернешь ему шею.

Йен вспомнил, как кузен откровенно разглядывал очаровательную грудь Лианны, видневшуюся в откровенном вырезе платья, облегавшем ее точеную фигуру, и у него снова пересохло во рту от ревности.

– Он будит во мне дьявола, – признался Йен, запустив пальцы в волосы. – Я что, должен терпеть это всю жизнь, чтобы каждый мужик смотрел на нее и облизывался?

– Всю жизнь? Ага, понятно. Ты решил жениться на ней? Пожалуй, удивляться тут нечему.

А он решил? Вопрос вывел его из равновесия. Чтобы не отвечать, Йен быстро заговорил:

– Мне не хочется участвовать в раздорах с Робби. Наоборот. Он мне как брат, ближе любого другого в нашей семье. Я люблю его, но вижу, как он относится ко мне в последние дни: ревнует и злится. Напряженность в отношениях между нами – только этого недоставало. В особенности, когда Фрэнктон превращается в реальную угрозу. А я не могу придумать, как все это уладить. Можно было бы запретить Лианне находиться рядом с ним, но она совсем не поощряет его. Мне же это видно. Получится, что я просто так накажу ее и обижу его своим недоверием. От этого все станет только хуже.

Положив руки перед собой на край стены, Ангус, казалось, задумался.

– Может, тогда лучше всего дать ему возможность проявить свою страсть к ней. Пусть он потрахается с ней одну ночку.

На миг Йен потерял дар речи. Затем буквально взорвался от гнева, что было так на него не похоже.

– Ты совсем спятил? То говоришь, что ничуть не удивлен тем, что я собираюсь на ней жениться, то предлагаешь подложить ее под другого мужика!

– Мне нужно было посмотреть на твою реакцию, парень. – Ангус тихо засмеялся, но потом помрачнел. – Я наблюдал за вами с самого начала. Росси – тоже. От ее цепкого взгляда ведь ничто не ускользнет, и она, кстати, полюбила девчонку. Несмотря на то что девушка – англичанка, она вполне сгодится нашему лэрду в качестве жены. Когда женщина по-настоящему любит мужчину, этого невозможно не заметить.

Оторвавшись от отвратительной картинки, созданной его воображением, на которой Лианна вместе с Робби лежали в объятиях друг друга, Йен спросил напрямую:

– Ты считаешь, что она меня любит?

– Ох, ради Бога! Со стороны это особенно заметно. Плюс к тому, она сама призналась в этом Росси. Так что, я думаю, это правда.

«Лианна любит меня!» Мысль была ненова, признался он себе. Ему же хотелось, чтобы она любила его.

Он-то ее любил. И кузен, судя по всему, тоже.

Проклятие, это были трудности, которых следовало избегать.

– Что мне делать с Робби? – спросил Йен. Хотя решения, напрямую связанные с жизнью его клана, он принимал, пользуясь холодной, жесткой логикой, ясность мышления пропадала непонятно куда, если речь заходила о Лианне.

– Может, пусть она сама разберется с ним?

Для него было непривычно позволять кому-то влезать в его жизнь. С двадцати лет он возглавлял клан.

– Я поговорю с ним, – коротко сообщил он.

Ангус вскинул кустистые брови и фыркнул:

– Попытайся, конечно. Только предупреди меня заранее, когда захочешь урезонить его, чтобы я оказался поблизости – помочь остановить кровь.

* * *

– Это для вас.

В сильных, мускулистых руках Робби цветы смотрелись необычно. Лианна приняла их и, не в силах удержаться от улыбки, покачала головой.

– Вы очень милы.

– Это не про меня. – Улыбка Робби растянулась до ушей. – Вот вы – милы. – Словно намекая на что-то, он оглядел ее с головы до ног, невольно задержавшись на груди.

Лианна постаралась всем своим видом напомнить ему о рамках приличия.

– Росси рассказала про вашу сомнительную репутацию, которая не идет ни в какое сравнение даже с репутацией Йена в этом возрасте, и мне кажется, я догадалась почему. Не надо никаких цветов и комплиментов. Это ни к чему. Вы должны понимать, что Йену не понравится ваше внимание к моей персоне.

– Я так завидую ему, что даже с трудом нахожу для него приличные слова, – вдруг признался Робби, отводя глаза в сторону. – Я понимаю, что он недоволен, это же мне сразу стало ясно. В первый раз в жизни мы с ним вот так, не в ладах. Он готов меня задушить. А я – кастрировать его и забрать вас к себе.

Высказанное так резко чувство Робби показалось ей шокирующим.

– Но послушайте, – укоризненно заговорила она, полная ощущения неловкости, – вы здесь всего неделю. Мы едва знакомы друг с другом.

– Вы провели в замке полдня и очутились в постели Йена. Это же факт.

Лианна залилась краской:

– Откуда вы знаете?

– Об этом все знают, – упрямо возразил он. – И я тоже хочу, чтобы мы по-настоящему узнали друг друга. – Прямой взгляд его черных глаз был красноречив. – Сколько времени прошло с момента нашего знакомства – несущественная мелочь. Но не беспокойтесь, я не предам Йена, как бы мне этого ни хотелось.

Они сидели на пригорке на расстеленном покрывале. Перед ними стояла корзина с остатками завтрака, которым их снабдила Росси. Лианна вертела в руках прелестные цветы и не переставала удивляться: она оказалась так далеко от дома, Фрэнктон нависал со своими угрозами, а ей все равно было хорошо. Она чувствовала себя… счастливой.

– Йен – чудесный человек, – тихо заговорила она. – Я знаю, что вы восхищаетесь им, а он любит вас. Не позволяйте безрассудной страсти испортить все, что есть между вами, пожалуйста. Для меня это будет тяжелым ударом.

– Я все прекрасно понимаю. – Робби лежал на покрывале, вытянувшись всем своим длинным телом и опершись на локоть – этакий молодой несчастный любовник, – и не отрываясь смотрел на нее. – Я хочу вас. Он хочет вас. Но весь ужас в том, что вы принадлежите ему. Каждую ночь!

Ну вот опять! Лианна покраснела, вспомнив, какой Йен пылкий и умелый любовник, как снова и снова берет ее, вызывая в ней неописуемые ощущения и возбуждая до предела, стоит ему лишь дотронуться до нее.

– Это настолько хорошо, да? – Губы у Робби скривились, когда он увидел выражение ее лица и мрачно добавил: – Завидую!

Не осмелившись признаться в этом никому, кроме Росси, которую она уже считала своим другом, Лианна едва слышно произнесла:

– Я его люблю.

– Знаю.

У нее взлетели брови на лоб.

– Правда?

– Ну разумеется. – Резким движением он сорвал травинку и растер ее в пальцах. – Получился своего рода треугольник. Я люблю вас, вы любите его, а Йен… Никто не знает, когда он поймет, какое чувство испытывает. Он старше, более защищен, привычен к тому, что женщины вешаются на него по причине его красоты и титула. Он тащит их в кровать, но что касается высоких чувств, вряд ли он позволяет их себе.

– Я могу только надеяться… – отвернувшись, Лианна проглотила комок в горле; поля буйно зеленели, солнце выкатилось в самую высь, ветер доносил густой запах лета, – что не стану ему безразличной.

– Пусть только попробует не полюбить вас!

Не выдержав, она вдруг громко рассмеялась, а потом закашлялась.

– Спокойнее, Робби, спокойнее. Рыцарь должен управлять своими чувствами.

Он тоже засмеялся, сразу став по-мальчишески легкомысленным и милым:

– Не так-то это легко. Прошлой ночью, когда наемники барона предприняли атаку, у Йена случился приступ яростного гнева. Мне даже было страшно зайти к вам в комнату. Я думаю, он рассвирепел из-за того, что вы могли пострадать. Если бы кузен хоть одного оставил в живых, мы бы получили больше информации о планах Фрэнктона.

– Я страшно перепугалась, но все закончилось очень быстро.

Глаза Робби потемнели, взгляд стал тяжелым.

– Вы выглядели прелестно даже под простыней. Я, можно сказать, видел вас обнаженной.

Конечно, видел, и она до сих пор переживала из-за этого. Одно дело, когда все догадываются, что они с лэрдом спят вместе, и совсем другое, когда половина замка прибегает к ним и видит ее у Йена в постели.

– Три человека валяются мертвыми. Мне было не до того, чтобы следить за тем, одета я или нет.

– Это понятно. И все-таки я навсегда запомнил, как вы выглядели: нежная, соблазнительная, кроткая. Я так и представил, как вы раздвигаете передо мной ноги и зовете меня к себе. – Робби выразительно посмотрел на нее.

– Не надо, – тихо попросила она, кусая губы и покраснев до корней волос. – Это неприлично, в конце концов.

– У меня были женщины… Они начали вешаться на меня, как только мне исполнилось пятнадцать, – с апломбом заявил он. Порывистый ветер играл его черными волосами. – Поэтому получить удовлетворение не было проблемой.

Она не могла себе этого представить. Ведь Робби еще слишком молод для светского волокиты.

– Почему? – с отчаянием выдохнул он. – Ну почему мне так безумно хочется именно вас? Это вообще против моих правил – испытывать вот такое к женщине Йена. И я ненавижу англичан! И равнодушен к блондинкам!

Лианна долго крепилась, но не выдержала и расхохоталась. Прикрыв ладонью рот, попыталась остановиться.

– Извините, что прервала вас.

– Ничего страшного, миледи.

Она посерьезнела:

– Я прошу вас не устраивать никакого соперничества с Йеном из-за меня.

– Не могу ничего обещать. Я не собираюсь соблазнять вас – это неблагородно. Но ответить на вызов – другое дело.

Его убежденность в своей правоте снова заставила ее забеспокоиться.

– Если из-за меня пострадает кто-нибудь из вас, я не знаю, что тогда сделаю. Пожалуйста, если вы действительно неравнодушны ко мне, не заставляйте меня страдать.

Робби отвел глаза в сторону. По его лицу было видно, как он борется с собой.

– Наверное, нам пора возвращаться, – вздохнув, напомнил он.

Весь в пыли и в поту, Камерон Маккрей пытался отдышаться. Протянув ему стакан с виски, Йен коротко приказал:

– Выкладывай, что там у тебя.

– Они на подходе, милорд. Завтра после обеда уже будут здесь. Три или четыре сотни в полном вооружении, может, и больше. Идут тремя колоннами в нашем направлении. – Стремительным движением Камерон осушил стакан, дергая кадыком. – Они движутся по западной дороге вдоль нашей границы, но пока не переходят ее. Наверное, не хотят, чтобы их обнаружили раньше времени.

Йен обернулся к Ангусу:

– Сколько у нас людей?

Тот ответил без промедления:

– Примерно тысяча. Все рвутся свести счеты с проклятым бароном.

– Оставьте это мне. – Йен пересек комнату, подошел к окну и задумался. Ночь была туманной, похожей на ту, когда они похитили Лианну. – Фрэнктон хочет сражения, – пробормотал он. – Рассчитывает взять числом, так как предателей не найдет.

– Ему нужна Лианна. – Это заговорил Робби, который до этого тихо сидел в кресле со стаканом в руках.

– Тебя, должно быть, это особенно волнует, – с оттенком сарказма заметил Йен, затем, отвернувшись от кузена, кивнул головой. – Спасибо за хорошую службу, Камерон. Отправляйся домой к жене. Ангус, предупреди всех о том, что может произойти завтра. Я хочу, чтобы дети и женщины оставались по домам, по периметру деревни надо выставить мужчин. Я ни в малейшей мере не доверяю Фрэнктону.

– Слушаюсь, милорд. – Камерон поклонился и вышел.

Ангус на секунду замешкался.

– Вы ведь не поубиваете друг друга? Сейчас не время для ревнивых разборок. Эта английская сволочь уже у нашего порога, вот о чем надо думать. Леди Лианна останется без защиты, если вас обоих ранят.

– С нами все в порядке, Ангус. Иди, – отрезал Йен.

Неожиданно сообразив, что сказал неправду, он посмотрел на Робби, который лениво растянулся в кресле, но лицо выдавало его напряженность. Слегка прикрыв глаза, кузен враждебно разглядывал его.

– Разрази тебя гром, Робби! – возмутился Йен. – Ты испытываешь мое терпение. Мы же всегда были друзьями, близкими, как братья.

– Если тебе кажется, что я в восторге от сложившейся ситуации, то ты ошибаешься. – Досада звучала в каждом его слове. – Но если ты считаешь, что я могу решить проблему самолично, то ты снова ошибаешься.

– Как же тебе помочь?

– Господи, да это же очевидно, Йен. – Он засмеялся. Без радости, впрочем. – Можешь уступить мне свое место в ее постели? Если ответ будет отрицательным, у проблемы нет простого решения.

– Об этом не может быть и речи. Ты должен согласиться с тем, что прекращаешь гоняться за Лианной. Она переживает, что я причиню тебе боль… О черт! Если начистоту, я переживаю из-за того, что могу покалечить тебя, – прорычал Йен, так же как и Ангус, встревоженный растущей между ними враждебностью. Налив себе виски, он сделал большой глоток.

– Можешь, конечно, попытаться, – высокомерно заявил Робби. – Судя по всему, ты уверен в победе. Зато я не слишком убежден, что ты возьмешь верх. Как ты сам сказал несколько дней назад, мое умение владеть мечом, столь же искусно, как и твое.

– Я тогда добавил «почти», – заметил Йен. – И нам не стоит выяснять отношения по этому поводу.

– Ты ее спрашивал?

– Спрашивал о чем? – Йен уставился на кузена. Рука со стаканом застыла на полпути ко рту.

– К кому ей захочется уйти. Она понятия не имеет, что ты собираешься с ней делать. Я предложил ей свою защиту. Возможно, она примет ее. По крайней мере я предложил это открыто. Ты остановишь ее?

– Что, черт тебя подери, ты предложил Лианне? – Его подмывало сразиться с кузеном на мечах прямо здесь и сейчас. Однако, напомнил себе Йен, из последних сил пытаясь сохранить самообладание, он старше и явно мудрее Робби, тем более что тот специально провоцировал его.

– Я предложил ей будущее. Того, что ты предложить не можешь. И ее это заинтересовало.

Йену показалось, что ему в сердце воткнули кинжал. Если Робби попросит ее выйти за него замуж, Лианна может призадуматься. Йен прекрасно понимал, что она не из тех женщин, которые согласятся прожить жизнь в качестве чьей-то содержанки. Только серьезные обстоятельства заставили ее лечь с ним в постель. Она не станет придерживаться уговора и не останется с ним, когда ситуация, связанная с Фрэнктоном, разрешится.

– Ты уверен, что заинтересовало?

Робби вскочил и взялся за графин с виски.

– Она любит тебя… Но я ей тоже нравлюсь и то, как я к ней отношусь, тоже нравится… Она не может остаться к этому равнодушной.

Пожалуй, что так. Какой молодой женщине не захочется услышать, что красивый юноша пылко обожает ее?

– Маловато для будущего.

Добавив виски в стакан, Робби обернулся, и дьявольски самоуверенная улыбка сверкнула на его лице.

– Зато она меня не отвергла.

Глава 7

К неяркому свету ночника добавилось алмазное сияние звезд за окном, возле которого с книгой устроилась Лианна. Время от времени она открывала ее, прочитывала несколько фраз и опускала на колени, а по большей части просто сидела и смотрела в окно. Ей нравилось ждать. В предчувствии прихода Йена все ее чувства обострялись до предела. Вот стукнула щеколда на двери, и предательские мурашки, выдавая ее возбуждение, побежали вверх по спине.

Но уже через секунду ею овладела досада, когда в комнату вошел высокий темноволосый юноша. Лианна в тревоге резко поднялась, уронив книгу на пол.

– Робби, что вы здесь делаете? – быстро спросила она, неожиданно испугавшись импульсивного поступка молодого шотландца, который так откровенно демонстрировал ей свое внимание. – Это спальня Йена. Если он увидит вас тут, это ему не понравится.

– Если он застанет меня здесь, то насадит на вертел. Но ему не до меня, он сейчас в главном зале совещается со своими людьми. Сюда движутся отряды Фрэнктона. Завтра они будут здесь.

Лианна почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.

– Не смотрите на меня так. – Она не успела возмутиться, как Робби заключил ее в объятия и осторожно прижал к своему длинному мускулистому телу. – Не переживайте из-за пустяков. Мерзавец до вас пальцем не дотронется. Йен этого не допустит, а я, если потребуется, умру, защищая вас.

Она глубоко вздохнула, чтобы немного прийти в себя, и отстранилась. Лианна с облегчением отметила, что он не стал ее удерживать, хотя, честно говоря, ей было приятно находиться в его объятиях, ощущать жгучее желание, которое молодой человек пытался скрыть. Это было видно по взгляду, которым он окинул ее, одетую лишь в ночную рубашку.

– Я не хочу, чтобы из-за меня умирали.

Он пожал плечами, беззаботно отметая ее тревоги.

– Надеюсь, вы не имеете в виду Фрэнктона, потому что его шансы вернуться назад в Англию примерно такие же, как у Люцифера вновь оказаться в раю. Но я не собираюсь обсуждать с вами этого английского червяка.

– А если здесь появится кузен? – Ей стало интересно, с чего бы он вдруг не побоялся вызвать гнев Йена самим фактом присутствия в его спальне.

– Все может быть, – мягко возразил Робби. – Впрочем, посмотрим. – Он улыбнулся озорной мальчишеской улыбкой, которая делала его еще красивее. – Йен намерен содрать с меня шкуру заживо, потому что я хочу вас.

– Хочу вас об одном попросить: вспомните наш недавний разговор на озере.

– Да, помню. Мне пришлось рассказать ему, о чем мы с вами говорили. Надо было видеть, какое у него было лицо, когда он узнал, что я предложил вам свою защиту. Это его потрясло, а Йена не так-то легко вывести из себя. Может, это заставит упрямца ясно объявить о своей позиции. Чего он на самом деле хочет?

Беспокойство по поводу нарастающего столкновения между братьями, нависавшее над ней, как грозовая туча, моментально сменилось удивлением. Лианна уставилась на Робби:

– Вы хотите сказать, что взяли на себя роль Купидона, чтобы соединить нас с Йеном?

Огонек промелькнул в его черных глазах.

– Вам не суждено быть моей, поэтому я хочу увидеть, как вы станете счастливой с Йеном. Ему нужно отнестись к вам с уважением и дать свое имя.

В течение нескольких ужасных недель, проведенных в заключении в башне, ей в полной мере удалось прочувствовать, что означает отчаяние и ужас одиночества. Невозможно было представить, что похищение и статус заложницы смогут кардинально изменить ее жизнь к лучшему. Однако именно это и случилось. Теперь рядом с ней оказались два красавца, добивавшиеся ее внимания, готовые умереть ради нее. Лианна улыбнулась:

– Благодарю вас.

Робби заколебался, как будто хотел добавить что-то еще, но вместо этого поклонился и, развернувшись на каблуках, вышел из комнаты. Получилось очень удачно, потому что пару минут спустя в спальне появился Йен. Он хмуро посмотрел на нее:

– Только что на лестнице я столкнулся с моим несносным кузеном. Он приходил…

– Он приходил, чтобы предупредить о том, что Фрэнктон на подходе, – прервала его Лианна. – О, Йен, я в ужасе от того, что может случиться.

– Удивительно, как тебя волнует смерть подлеца, – сказал он будничным тоном, сел на кровать и принялся стаскивать сапоги. – Я надеюсь, что он в полной мере насладится этой последней своей ночью на земле.

Лианна стояла мертвенно-бледная. Ее широко открытые глаза были похожи на два черных озера. Она обхватила себя за плечи, словно ее колотил озноб. Как-то Росси рассказала Йену, что женщины мучительно переживают момент воинских сражений, потому что именно им приходится ждать и беспокоиться за своих любимых. Тогда он истекал кровью из-за болезненной раны в плечо и не обратил на ее слова особого внимания. Но сейчас был готов поверить ей. Лианна не будет участвовать в завтрашнем столкновении с англичанами, но уже страдала сверх всякой меры, зная, что Йен рассчитывает покончить с Фрэнктоном в этой схватке.

Она любит его? Все окружающие, включая Робби, были в этом уверены. Но Лианна не сказала об этом ни слова.

В первый раз в жизни Йену захотелось услышать признание от женщины. До этого он всегда пресекал связь, как только у него возникало ощущение, что вот-вот начнутся изъявления подобного сорта. У него в любовницах перебывало много разных женщин, от служанок до изысканных дам. И ни от одной из них ему не хотелось услышать эти три вызывавших неловкость слова.

По крайней мере до настоящего времени.

«Я тебя люблю». Фраза, ради которой стоит жить.

– Вы же понимаете, что я хотела сказать, что боюсь за вас. – Ее стройную фигуру освещало пламя свечи. Перед его приходом она читала. По валявшейся на полу книге он понял, что Лианна резко встала из кресла.

Йен раскрыл ей объятия:

– Иди ко мне и покажи, как ты переживаешь за меня.

– Вам нужно отдохнуть. Фрэнктон будет здесь завтра, и мне известно, что он приведет с собой большие силы. Только так этот негодяй рассчитывает добиться успеха.

– Я хочу тебя, – возразил он и улыбнулся спокойно и со значением. – Любому воину перед сражением необходима женщина. Это будет напоминать ему, что у него есть кто-то, за кого он бьется. Пойдем в постель, девочка.

– Вы пытаетесь отвлечь меня. – Прищурив глаза, Лианна не двинулась с места.

Он хмыкнул:

– Глупости! Я собираюсь отвлечь нас обоих. Я хочу, чтобы ты не думала ни о чем, кроме того, как мне хорошо, когда мы лежим вдвоем.

На миг ему показалось, что она откажет. Но нет, она сделала несколько шагов в его сторону. Тонкие пальцы утонули в его большой ладони, когда он взял ее за руку. Они поцеловались, сначала нежно, потом с нарастающей страстью. Лианна замешкалась, расстегивая ему сорочку. Наконец ей удалось сделать это ровно настолько, чтобы можно было просунуть внутрь руку и дотронуться до его голой груди. Кончик ее пальца коснулся крупного соска, слегка царапнул его, и тот сразу затвердел. У Йена перехватило дыхание. Он прижал к себе ее хрупкое тело и услышал, как у нее участилось дыхание. Тогда, уткнувшись в ее шею, Йен вдохнул легкий аромат, исходивший от нее.

При всей уверенности, что Фрэнктон ничего не добьется, для человека, который обнажает свой меч, всегда существует доля риска. Сегодня ночью он будет любить ее по-другому, поклялся Йен себе. Не обрушиваться на нее, удовлетворяя свое желание, а с нежностью отдавать себя. Хотя неторопливый секс не соответствовал его натуре.

Возможно, он сумеет через тело выразить то, чего еще не был готов сказать словами.

Затем его англичаночка очень удивила его.

– Ляг, – приказала она таким тоном, которого не ослушался бы и Ангус. У Йена брови полезли на лоб, но, посмотрев на нее, он решил не перечить, тем более что она уже спустила пеньюар со своих стройных плеч. Йен решил покориться и улегся на кровать.

Лианна сразу занялась его бриджами и, расстегнув их, выпустила на волю возбужденный член. Потом стянула с него сорочку. Едва касаясь, провела ногтями по его голой груди и заглянула ему в глаза. Мускулы у него на животе напряглись, когда Лианна невзначай дотронулась до головки пульсирующего члена.

– Пожалуй, лучше я этим займусь, милорд.

– Сделайте это как можно лучше, девушка, – пробормотал он. – Отдаюсь на вашу милость.

Ее рука спустилась ниже и наткнулась на член, колом торчавший из расстегнутых бриджей. Раньше Лианна не была такой храброй и поэтому на секунду затаила дыхание. А потом стиснула в руке его жаркую плоть.

– В таком положении только и просят о милости. Может, проведем переговоры? Если вы ко мне пылаете страстью, я готова выставить несколько условий.

– Заложники не выдвигают требований, – удалось ему выдавить из себя. Голос вдруг стал низким и хриплым даже на его собственный взгляд. Своими прикосновениями она доводила его до умопомрачения.

– А вот я выдвигаю, – промурлыкала она. Этот ангел был одет всего лишь в тончайшую ночную сорочку. Распущенные белокурые волосы словно умоляли дотронуться до них. Скромно опущенные ресницы никак не вязались с тем, как она по-хозяйски держала его естество в руке. – Мое первое условие – завтра вы будете осторожным и готовым к любому вероломству.

– Договорились. – Йен был опытным воином, поэтому его развеселило ее беспокойство за него и одновременно заинтриговали попытки заигрывать с ним. – С англичанами, – мягко добавил он, – я всегда настороже. Иначе пощады не жди.

– Вот как сейчас? – Она поласкала его рукой, проведя ею по члену. – Я это заметила. Изволите выслушать второе условие?

– Весь внимание, девушка.

– Вы не позволите себя ранить.

Такого никто не смог бы пообещать, но он был готов даже на это, потому что ее ласка покорила его.

– Не заработаю даже царапины.

– И не позволяйте Робби выкинуть какую-нибудь глупость.

Йен протестующее замычал:

– Можно подумать, что кто-нибудь способен остановить его, когда он ведет себя как драчливый идиот.

– Мне он нравится, – призналась Лианна. И тихо добавила: – Совсем не так, как вы. Но он очаровательный шалопай, и я знаю, что вы любите его. Поберегите его ради меня, Йен, и ради себя.

К черту! Она ведь в прямом смысле взяла его за яйца! Ее рука ласково теребила ему мошонку.

– Сделаю все, что в моих силах, – искренне пообещал он, заранее зная, что будет защищать Робби вне зависимости от того, что тот безумно раздражал его в последнее время.

– Ну, если вы согласны, – сказала она, убирая руку, к его неудовольствию, – значит, мы пришли к взаимопониманию. – Затем расстегнула лиф, и ночная сорочка легла у ее ног.

Он все никак не мог привыкнуть к совершенству ее тела. Поэтому не стал набрасываться на нее, а просто наслаждался ее чувственными выпуклостями и каждой соблазнительной впадиной. Когда она приникла к нему в кровати, он так резво стянул с себя бриджи, что услышал, как затрещала материя. Затем уложил ее на живот, чтобы можно было погладить ее по изящной спине, пройтись руками вдоль линии позвоночника, помять нежные ягодицы. Наклонившись над ней, он поцеловал ее в основание шеи.

– Вот так я возьму тебя сначала, – тихо и жарко произнес Йен. – И заставлю тебя кричать от наслаждения. Потом ты оседлаешь меня… А в третий раз я придумаю что-нибудь поинтереснее. Вы заинтригованы, леди Лианна?

Она была заинтригована. Ему это стало понятно, когда он коснулся ее, поласкал, потом вошел в нее, наслаждаясь каждым легким вздохом, каждым приглушенным стоном и, наконец, криком, оповещавшим о том, что она капитулирует перед физическим упоением.

Йен стал и победителем, и побежденным.

Только так и должно быть, пришел он к выводу несколько часов спустя, когда отплывал в сон, держа в объятиях ее слегка влажное, пресыщенное любовными утехами тело.

Глава 8

Сотни клинков и мечей сверкали на солнце.

Из окна в главном зале Лианна наблюдала за приближавшимся войском. Ее внимание сосредоточилось на человеке, который ехал сразу позади первой линии всадников, неуклюже трясясь в седле. С пепельно-серыми волосами, с длинным злым лицом он походил на голодного волка. В свои почти сорок Фрэнктон отпустил живот. Она запомнила барона именно таким. Сейчас Лианна с облегчением и радостью подумала, что ей не придется больше терпеть его похотливые прикосновения.

Никогда!

Рядом с Лианной, держа меч в руках, стоял Ангус, коренастый и вроде бы равнодушный ко всему. Он вдруг тихо и решительно заявил:

– Пусть только эта скотина попробует хоть глянуть на вас, миледи, я зарублю его, как бешеного пса. Считайте, я дал вам слово.

Она повернулась к нему. Нужно было бы ужаснуться чувству, которое одолевало Ангуса, и словам, в которые он его облек, но вместо этого Лианна испытала радость, оттого что он находился при ней. Йен в это время снаружи готовился встретить вторгшуюся орду. В любом случае Ангус был верным и преданным, готовым защитить ее, поэтому она понимала, почему Йен не взял его с собой.

Лэрд и Робби ждали подхода врагов практически неподвижно. За их спинами колыхалось море из представителей клана Маккреев. Оба красивые, темноволосые, готовые к смертельной схватке, они впечатляюще смотрелись на своих норовистых конях. Робби уже положил руку на рукоять меча, юное лицо преисполнено мужества, другой рукой он умело сдерживал своего жеребца.

Йен вел себя по-другому. Не прикладывая видимых усилий, чтобы успокоить своего огромного коня, он, казалось, составлял с ним одно целое. Его меч все еще покоился в ножнах.

– Приведи ее сюда! – услышала она крик Фрэнктона. От его голоса у нее по спине побежали мурашки. – Если я не увижу леди Лианну, твой дядя сгниет в тюрьме, Маккрей.

Первая линия английских всадников остановилась в какой-нибудь сотне футов от стоявших в ожидании шотландцев. Они заполняли собой весь внутренний двор.

Робби что-то тихо сказал, и Лианна увидела, как его конь загарцевал. Меч молниеносно взлетел вверх. Движение было откровенным и исполненным угрозы.

– Нет! – чуть не зарыдала она.

«Йен, вспомни свое обещание!»

– Храбрый парень, – пробормотал Ангус и ухмыльнулся. – Но вы не беспокойтесь. Йен знает, как держать его в ежовых рукавицах.

– Надеюсь, – через силу шепнула Лианна. Она так боялась за них обоих, что у нее перехватывало дыхание. – Барон не отличается ни снисходительностью, ни благородством. Готов на любую подлость.

– Наш Робби тоже не подарок. Зная, как он относится к вам, я не удивлюсь, если он прямо сейчас проткнет барона насквозь.

– О Господи!

– Я согласен, – рассудительно заметил Ангус. – Было бы лучше, если бы он не лез вперед и дал закончить дело Йену.

Йен слегка поднял руку.

– Пойдемте, девушка. Нам подают сигнал. Просто выйдем на порог, не дальше. Пусть эта английская свинья посмотрит на ту, которую никогда не получит. – Ангус взял ее за руку и подвел к массивной передней двери. Двое из клана Маккреев, полностью вооруженные и одетые в шотландки, открыли ее. Выйдя на крыльцо, Лианна замерла в золотом свете послеобеденного солнца. Рядом с ней с обнаженным мечом встал Ангус.

Вздернув подбородок, она прямым взглядом посмотрела на своего несостоявшегося жениха. Он ответил ей таким же взглядом, дьявольская усмешка скривила его лицо. Силы Йена в два раза превосходили число воинов, которых он привел с собою, и все равно ей стало неспокойно. Что могла означать эта его усмешка?

День был чудесным, на синем куполе неба над ними – ни облачка. Однако неожиданно раздался оглушительный раскат грома. Она с тревогой посмотрела вверх. Ни Йен, ни Робби не шелохнулись. Тут она с досадой поняла, что то был стук лошадиных копыт. Небольшая армия всадников с грохотом спустилась с холма с правой стороны от замка, оставляя позади себя огромное облако пыли. К ее ужасу, с левой стороны тоже приближался отряд кавалерии, вытаскивая мечи из ножен.

Сил барона заметно прибавилось, теперь нападавших стало больше, чем защитников замка. У нее упало сердце. Она почувствовала себя Еленой Прекрасной, из-за которой началась Троянская война.

– Ангус, я не хочу сражения, – с отчаянием в голосе заговорила она. – Будут раненые, будут убитые. Я… Лучше я уеду с ним и вынесу все, лишь бы не пролилась кровь.

– Не волнуйтесь, миледи. Йен был прекрасно осведомлен о том, что барон ведет три отдельных отряда. И до чего-то серьезного дело не дойдет, потому что Йен считает, что все должен решить его поединок с бароном. Кроме того, – он усмехнулся, а в его маленьких черных глазках загорелись огоньки, – вы думаете, он позволит вам уехать? А Робби, этот шельмец? Как вы себе представляете, что он согласится на ваш отъезд? Я не сомневаюсь: он ведь уверен, что если вы не будете спать с Йеном, эта честь перейдет к нему.

Лианна вспыхнула, хотя она и так догадывалась, что всем известно про интерес Робби к ней.

– Я не хочу, чтобы они оба пострадали.

– Да ничего им не сделается. Вон, смотрите. – Ангус откровенно веселился. – Йен выехал вперед. Хоть нам и не слышно с такого расстояния, о чем они говорят, я думаю, он предлагает этому тупому сассенаху решить дело поединком между ними. Один на один. Теперь смотрите, что происходит: Фрэнктон отказывается, качает головой, прячется за спинами своих людей.

Так оно и было. Йен на коне в одиночестве стоял прямо перед первой линией нападавших. Он снова заговорил. О чем, ей было не слышно. Но его лицо оставалось спокойным, руки лежали на луке седла.

Судя по всему, разговор шел о ней, потому что барон глазами нашел ее, стоявшую на высоком крыльце. Нельзя было не заметить злость и ненависть в его взгляде.

Коротко хохотнув, Ангус довольно заметил:

– Я думаю, что наш лэрд только что сообщил барону о впечатлении, которое на него произвели ваши… э… достоинства. Посмотрите, как побагровела эта тварь. Жаль, мне не слышно ни слова. Теперь Йен будет унижать и третировать сассенаха, пока тот не примет его вызов.

– Я бы предпочла, чтобы ни единая душа не слышала его, – пробормотала Лианна. – Что хорошего, если сотни мужчин узнают, что ты делишь постель с человеком, не выходя за него замуж.

– Он женится на вас. Не переживайте, девушка. И скольким из нас, кого одолевала настоящая жаркая страсть, удалось дождаться первой брачной ночи? Могу сказать про себя: я взял мою Ровену еще до брачных клятв, которые мы произнесли друг другу. Я ничего не мог с собой поделать, как-то раз зажал ее в углу, и она утолила мою страсть.

«Йен действительно собирается жениться на мне?» Робби упоминал об этом, но она не смела и надеяться.

Несмотря на то что неподалеку два войска стояли друг против друга и вот-вот могла пролиться кровь, Лианна вдруг почувствовала, как страх уходит, а сердце наполняет радость.

– Сейчас, мне кажется, Йен поведал этой гадине, что не сможет позволить забрать вас, потому что вы наверняка уже носите его ребенка. – Ангус так явно веселился и так открыто ненавидел барона, что Лианна тоже позволила себе короткий, нервный смешок. А он продолжал: – Смотрите, миледи, как Фрэнктон пытается нащупать свой меч, хотя и так знает, где он у него находится. Наверное, Йен ему подробно расписал, сколько раз его семя могло оказаться в вас. – Увидев, что у нее порозовели щеки, Ангус засокрушался: – Простите меня, миледи, но Йен известен своим здоровым темпераментом, а его влечение к вам очевидно для всех нас. К тому же вы почти всегда встаете поздно, а уединяетесь с ним очень рано, поэтому нетрудно догадаться, что он все ночи проводит с вами.

Это было настолько близко к истине, что Лианна не нашла, что возразить, и только смотрела на двух мужчин. У нее возникло впечатление, что линия всадников, за которой укрывался барон, сломалась. Вероятно, до людей Фрэнктона дошло, что даже их трусливый предводитель обязан принять вызов. Барон мог без предупреждения накинуться на Йена, но, судя по всему, он был пока не готов к такому повороту.

Воспользовавшись тем, что его оппонента больше не прикрывала стена из всадников, Йен послал своего коня в образовавшийся прогал. Теперь его рука лежала на рукояти меча. Черные волосы блестели на солнце. За ним внимательно наблюдал Робби, который, обнажив оружие, все так же оставался на своем месте во главе сил клана. Остановившись впритык к Фрэнктону, Йен наклонился вперед. Его губы зашевелились, он произнес что-то, что предназначалось лишь для ушей барона.

Что бы он ни сказал, это произвело ошеломляющий эффект. Лианна увидела, как полный ярости Фрэнктон, выхватив меч, кинулся в атаку. Его лицо исказилось от ненависти. Первым ударом он едва не зацепил правое плечо Йена. Словно пригвожденная к месту, Лианна смотрела, как лэрд парировал еще два опасных выпада своего соперника, потом ловко и грациозно отвернул в сторону своего жеребца и в этот момент воткнул меч в горло барону. На мгновение показалось, что Фрэнктон страшно удивился такой неожиданности, а затем его сорочку залило кровью, и он, выронив оружие, рухнул с коня.

Держа меч перед собой, Йен развернул коня, чтобы увидеть Лианну, стоявшую на крыльце. Салютуя ей, вскинул вверх окровавленное оружие и улыбнулся.

Ангус пробормотал рядом:

– Хорошо сработано, правда ведь? Вот интересно, что парень напоследок сказал этой ухватистой гадине, отчего тот так всколыхнулся.

Лианна сдавленно засмеялась:

– Мне почему-то не хочется этого знать.

После всего, что случилось в этот день, он должен был бы чувствовать безумную усталость. Однако, поднимаясь по лестнице, Йен с удивлением обнаружил, что по-прежнему бодр и полон сил. Робби уже отбыл в Ньюкасл в сопровождении свидетелей, которые могли подтвердить обстоятельства смерти Фрэнктона, а также то, что покойный оклеветал Томаса. Так что в течение нескольких дней дядя выйдет на свободу. К удовольствию Йена, отряды англичан покинули земли Маккреев, не вступая в бой. Не испытывая большого пиетета к своему погибшему лидеру, они без сопротивления развернули коней и убрались восвояси.

Лианна, если удастся убедить ее остаться, будет его. Ему еще ни разу не доводилось делать предложение, поэтому Йен нервничал. Признаваясь себе в том, что любит Лианну, он нервничал еще больше. Это была не та пылкая, нетерпеливая, страстная любовь, о которой говорил Робби, а нечто более глубокое. Необходимость быть с ней рядом не только в постели, но всегда и везде, желание видеть ее улыбку, представлять, как она округлится и потяжелеет, нося его ребенка…

Любовь. Не просто страсть, но… Любовь!

Остановившись перед собственной спальней, он набрал в грудь воздуха и толкнул дверь.

Перешагнул через порог и замер без слов.

Ей явно хотелось угодить ему, но для нее день тоже оказался долгим и трудным. Она спала, легко дыша, разметав по подушкам роскошные золотистые волосы. Он отметил и бутылку вина с двумя бокалами возле кровати, и мягкий свет дюжины свечей, и аромат, разлитый в воздухе. Его взгляд вернулся к женщине в постели, чья красота действовала на него, словно сладкий дурман.

Лианна лежала полностью обнаженной, слегка раздвинув ноги. Он видел мягкую, волнующую тень в том месте, где соединялись ее бедра. Холмы ее грудей, тугие и высокие, тихо вздымались при каждом вдохе. На лице выражение безмятежности, длинные ресницы отбрасывали тени на гладкие щеки. Конечно, ей требовался отдых, но Йен, усмехнувшись, понял, что из этого ничего не получится. Он уже был возбужден, член пульсировал в такт ударам сердца.

Раздевшись быстро и тихо, Йен скользнул в кровать. Его пальцы дотронулись до нежных складок между бедер и начали теребить их, чтобы разбудить ее. Он восторгался красотой ее тела, его влекла к себе тайна ее женского обаяния, а пальцы продолжали исследовать самое укромное местечко, разбирая завитки волос, чтобы добраться до небольшого отверстия, которое растягивалось вполне достаточно, чтобы принять в себя его мужскую мощь. Тут он наткнулся на узелок плоти, который уже напрягся от сексуального возбуждения.

Йен усмехнулся, услышав, как она тихо застонала во сне и еще шире раздвинула ноги. У нее затрепетали ресницы, когда он вставил в нее палец, и выдохнула:

– Йен…

– Ну кто же еще, любовь моя. – Он продолжал возбуждать ее, пока не почувствовал, что она стала влажной, окончательно пробудилась. Лианна глядела на него из-под опущенных ресниц и не скрывала, что ей нравится, как он трогает ее. Когда Йен лег на нее, она раскрылась навстречу ему, словно приглашая войти в себя. Всегда ненасытный, особенно вначале, он постарался не потерять над собой контроль и любить ее осторожно и нежно, полностью концентрируясь лишь на том, чтобы доставить ей удовольствие. Наконец Лианна с силой схватилась за его плечи, и он понял, что она близка к пику. Тогда Йен прошептал ей на ухо: – Выйдешь за меня, Лианна?

Задыхаясь, она широко распахнула глаза:

– Это нечестно! О Господи, Йен, только не останавливайся, пожалуйста.

– Сначала ответь, – потребовал он и задержал последнее движение бедрами, которое должно было отправить ее за грань наслаждения.

– Да. Просто… Пожалуйста…

Йен послушался. Улыбаясь, он проник в нее настолько глубоко, что мог почувствовать, как в судорогах страсти вздрагивает ее лоно и сокращаются мускулы от наступившего оргазма. Сделав еще два таких движения, он и сам достиг пика – огненного взрыва радости, сотрясшего все его тело.

– Ты чудовище! – Это были ее первые слова, когда она пришла в себя и заколотила его по плечам с силой, удивительной для такого хрупкого сложения.

Рассмеявшись, он открыл глаза и сделал невинное лицо.

– Почему это я чудовище, можно спросить?

– Свадебное предложение не делают, когда… когда…

– …когда девушка вот-вот кончит с криками экстаза? – закончил он за нее.

– Йен… – Лианна вроде бы собиралась запротестовать, на лице была написана очаровательная досада.

– По-моему, самый удачный момент. – Он легко коснулся губами ее губ. – Я не хотел рисковать и получить отказ.

– С какой стати? Я ведь люблю тебя.

Наконец! Наконец она это сказала.

Этот миг навсегда останется у него в душе.

Когда Йен мог снова говорить, голос его звучал хрипло.

– Я выкрал тебя, я соблазнил тебя. Это совсем не похоже на романтические ухаживания. Я не совсем понимаю, что нужно женщине, когда речь заходит о браке. Я только знаю, что тебе нравится вот это. – Он указал на их сплетенные тела. – Но уверена ли ты, что захочешь остаться здесь, в Шотландии, со мной на всю жизнь?

Лианна улыбнулась своей мягкой, волнующей улыбкой:

– Конечно, да.

Йен улыбнулся в ответ и произнес с облегчением:

– Ну слава Богу! А то я уже начал бояться, что мне снова придется похитить тебя, моя прекрасная заложница.

Книга вторая Робби

Глава 1

Лунный свет скользил по стенам зданий, растекался по каменным мостовым, придавая городу призрачный вид. В низинах накапливался туман высотой до пояса. И тогда дома казались декорациями к страшной сказке про волшебников, а весь Эдинбург словно плыл куда-то на огромном облаке, как загадочное мифическое королевство. Стоя в тени, Джулия Камерон вздрогнула, когда у нее под ногами что-то прошуршало и задело за юбку.

– Кошка, – пробормотала она, успокаивая себя. Джулия задыхалась от отчаяния. Она ждала здесь уже несколько часов. Мало того что для женщины было неосмотрительно оказаться среди ночи одной на улице, пусть даже в таком фешенебельном районе, но вдобавок она продрогла и устала. Возможно, вся ее поездка – сплошная глупость… Бог знает, у кого ночует печально знаменитый Маккрей. Если верить тому, что про него говорят, это может быть любая постель. Вдруг он сегодня вообще не вернется домой?

Не лучше ли отказаться от своего поспешного и безрассудного плана? Ни в коем случае! Она решительно расправила плечи.

Затем, когда ее силы были уже почти на исходе, она вдруг услышала стук копыт. Через несколько секунд перед ней в тумане возник высокий силуэт всадника на лоснящемся черном жеребце. Конюшни находились за домом, и он направлялся туда. До нее, стоявшей в нише стены, оставалось всего несколько футов. Джулия ждала. Она поняла, что мужчина заметил ее. С удивлением посмотрев на женщину, он коротко выругался, а его норовистый конь шарахнулся в сторону и встал на дыбы, как какая-нибудь старинная статуя.

Выйдя из ниши, она немного помолчала и подняла глаза на всадника.

– Роберт Маккрей?

– Стоять, Соломон! – Переминаясь, конь бил по камням копытами. Мужчина потрепал его по шее, чтобы успокоить, и, оставаясь в седле, резко спросил: – Какого дьявола тебе надо, девушка? Хочешь напугать меня до смерти? Тебе это почти удалось, – усмехнулся всадник.

Это он, подумала Джулия. Она стояла так близко к нему, что могла дотронуться до мускулистого конского плеча. Даже в неверном свете было видно, насколько мужчина привлекателен. Рассказы о нем ничего не преувеличивали. По широким плечам свободно рассыпались черные волосы. Длинное мускулистое тело, казалось, излучало силу. Пронзительный взгляд черных, как ночь, глаз пугал и притягивал. И хотя прошли годы с тех пор, как она еще маленькой девчонкой в последний раз видела его, этот мужчина навсегда остался в ее памяти. Он принадлежал к тем, кого невозможно забыть.

Несмотря на нервозность, Джулия попыталась сохранить присутствие духа.

– Я не собиралась вас пугать. Мне нужно поговорить с вами. Это… срочно.

– Так срочно, что ты прячешься в тени, как разбойник с большой дороги? – возразил Маккрей. Разглядывая ее, он удерживал повод в большой ладони. – Мы знакомы?

Верхом на высоком коне ему трудно было рассмотреть ее. Джулия кивнула:

– Мы встречались. Это было довольно давно, но тем не менее было. Я Джулия Камерон. Мой отец считал вашего отца одним из своих ближайших друзей.

Сегодняшний вечер покажет, значила ли что-нибудь для него та старая дружба. Если да, то знаменитый Маккрей по крайней мере выслушает ее.

Его взгляд стал по-особому проницательным. Она увидела это в лунном свете.

– Дочь лэрда Камерона?

– Именно, – подтвердила Джулия.

– Но она еще дитя.

Судя по всему, ему удалось заметить, что это не совсем так. Джулия неуверенно улыбнулась.

– Мне почти двадцать. Время летит быстро. – Глубоко вздохнув, она добавила: – И мне нужна ваша помощь. Я приехала из Хоика на почтовой карете под вечер, чтобы увидеться с вами. Но мне сказали, что вас нет дома. Поэтому я решила дожидаться здесь.

– Вы добирались сюда и ждали целую ночь одна? Вы с ума сошли? – Он был и удивлен, и недоволен.

Джулия вздернула подбородок. На глаза набежали слезы и от усталости, и от чудовищных переживаний, длившихся весь последний год. Руки дрожали, поэтому она сжала кулаки.

– Возможно. Только когда одолевает отчаяние, выбор остается небольшой. Мне нужна одна минута вашего времени, Маккрей.

– Зачем?

Она заколебалась:

– Это все… очень сложно.

– Какая прелесть, – пробормотал он. – Целый вечер я выпивал и играл. Не уверен, что могу сейчас вести серьезные разговоры с отчаявшейся юной леди. Нельзя ли отложить это до завтра?

Как она ни старалась сдерживать себя, в голосе поневоле прозвучала настойчивость.

– Нет. Пожалуйста, Маккрей…

– Зовите меня Робби, – резко прервал он ее. – Полагаю, можно потратить несколько минут на дочь старого друга моего отца, несмотря на такой необычный час. Пойдемте в дом.

Горящий камин в его кабинете разогнал холод осени. Робби Маккрей налил себе бренди, а потом, оценив бледность на лице девушки, величавшей себя Джулией Камерон, плеснул порцию питья в маленький стаканчик и протянул ей.

– Выпейте. Судя по вашему виду, это вам не повредит.

Она приняла его двумя руками, которые заметно дрожали, и опустилась в кресло у огня. Дочь старины Руфуса – теперь он отчетливо это видел – уже не выглядела мрачной, туманной тенью, выплывшей из темноты. Перед ним сидела молодая женщина и, надо сказать, очень красивая. Тихая и хрупкая девчушка, какой он ее едва помнил, расцвела и стала сногсшибательной красавицей с черными, как эбеновое дерево, волосами, блестевшими во всполохах огня в камине, которые резко контрастировали с молочно-белой гладкой кожей. Черты овального лица были изящны: прямой маленький нос, нежные коралловые губы, высокие скулы, длинные ресницы, а глаза какого-то необычного зеленоватого цвета, почти того же оттенка, как вода в озере Лох-Крей. Робби считал себя – и с полным на то основанием – знатоком по части женской красоты, но и он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь встречал такое совершенство. Под стать была и ее фигура. Когда Джулия сбросила с себя отсыревшую накидку, оказалось, что она стройна и хорошо развита. Хотя платье на ней было модного фасона, серо-коричневый цвет его свидетельствовал, что девушка носит траур. И все равно было трудно предположить, что она отправилась в поездку одна.

– Мне очень жаль, что ваш отец умер, – искренне посочувствовал Робби. Она сказала правду: было время, когда его отец и Руфус Камерон сражались бок о бок против англичан и внутренних расколов, которые постоянно одолевали Шотландию, ослабляя ее безопасность. Остановившись возле камина, он прислонился к нему плечом и принялся с любопытством разглядывать свою неожиданную гостью.

Внезапно глаза девушки наполнились слезами.

– Его убили.

– Я слышал, что он утонул и это был несчастный случай. – Нахмурившись, Робби отпил бренди.

– Когда человека находят плавающим на мелководье и с бороздой от веревки на шее – это убийство. – Мисс Камерон заявила об этом прямо, без эмоций, хотя ее глаза подозрительно заблестели в свете от камина. – И еще одна немаловажная деталь – спустя три месяца пропал мой старший брат.

Это заставило его насторожиться. Робби смутно припоминал какие-то разговоры об исчезновении молодого человека, но он еще не протрезвел до конца и факты слегка мешались у него в голове.

– Его до сих пор не нашли?

– Нет. – Мягкие губы слегка задрожали, жидкость в стакане колыхнулась до края. – Прошел почти год. И у меня уже нет сомнений, что он тоже погиб.

– Кому выгодна их смерть? – Это был логичный вопрос.

– Моему кузену Эйдану. – Имя прозвучало тихо, но с полной уверенностью. Девушка сделала маленький глоток из стакана и закашлялась. – Кузен полностью отрицает свое участие в преступлении, но я знаю, что это он. Когда Рэндал исчез, все перешло под его контроль. Одно время, – ее нежное горло дернулось, – он мне даже нравился, но я не могу закрыть глаза на горькую правду. Эйдан – преступник, который ради собственной выгоды убил двух невинных людей. Я собираюсь остановить его, и по крайней мере в течение нескольких недель у меня имеется такая возможность. Я как дура надеялась, что Рэндал вернется, но время уходит. Поэтому я приехала к вам.

Принимая во внимание столь ранний час, количество принятого внутрь рейнвейна и кларета, не говоря уже о его приятных, но требующих некоторых усилий интерлюдиях с некоей молодой куртизанкой, известной своими замысловатыми сексуальными играми, Робби чувствовал себя просто вымотанным. Поэтому он выразился не по-джентльменски прямо:

– Что я тут могу поделать, мисс Камерон? Мне кажется, этим должны заниматься соответствующие власти, обратитесь к ним. Я, конечно, понимаю, что наши отцы знали друг друга, но вынужден сказать, что это не мое дело. Простите меня за откровенность.

– А как насчет кораблей? Это имеет отношение к вашим делам?

Она говорила так тихо, что ему потребовалось время, чтобы осмыслить услышанное. Корабли? Проклятие, да! Это имело прямое отношение к его делам. Две из трех его прекрасных посудин были захвачены англичанами по пути из Роттердама с грузом вина и шелка. Попытки договориться, чтобы их вернули, успеха не принесли. Дальнейшие протесты могли привести к обвинению его в контрабанде, поэтому ему пришлось стиснуть зубы и позволить отъявленным негодяям-сассенахам поделить награбленное. Его неустанные труды, многолетний режим экономии – все пошло коту под хвост…

Нежданная гостья продолжила:

– Я богата. В обмен на вашу помощь вы получите два корабля бесплатно и необремененными. С командами и капитанами, полностью готовыми везти вашу шерсть в любую точку мира и вернуться назад с грузом вина, слоновой кости, шелка или чем вы там торгуете?

Робби замер, не донеся стакан с бренди до рта. Вот уже сколько лет он пахал как проклятый, чтобы восстановить семейный капитал, которого они частично лишились, когда подлец по имени барон Фрэнктон облыжно обвинил его отца в убийстве и подвел под арест. Фрэнктон был давно мертв, но деньги и земли, конфискованные английским судом, так и ушли безвозвратно. Ничем не выдавая себя, он поинтересовался:

– Откуда вы знаете, что мне нужны корабли?

Девушка пристально разглядывала его, не сводя с него изумрудных глаз. Ее промокшие коричневые юбки облепили ноги.

– Так люди говорят. В приграничных областях вы человек известный. Я бы даже сказала широко известный – и как искусный фехтовальщик, и как искусный… любовник. А еще говорят, что вы успешно развивали ваш корабельный бизнес, пока в него не вмешались англичане.

– Не напоминайте, – пробормотал Робби. Английские суки! К его чести, он не сказал этого вслух.

– Не буду, однако это имеет непосредственное отношение к нашему разговору, Маккрей.

– Называйте меня Робби, – снова предложил он, немного удивившись тому, как она по-девичьи покраснела, упомянув про его сексуальные похождения. Но все равно он оставался в недоумении. – Ваши щедрые предложения меня интересуют, но что из того? Я не судья, который может засадить вашего кузена в тюрьму.

– Нет, конечно. Но вы человек… опасный. Почти легендарный, когда речь заходит о дуэлях или о рейдах на английскую территорию. Ваше искусство владеть шпагой считается непревзойденным.

Робби прищурился:

– Я не наемный убийца.

– А я и не хочу, чтобы вы им становились. Как бы мне ни был ненавистен Эйдан, у меня и в мыслях нет желать ему смерти. Все, что мне нужно, – это обеспечить защиту состояния, которое оставил мне отец, и, возможно, моей жизни. Я боюсь.

– Наймите телохранителей. – Его стакан опустел, и Робби торопливо повернулся, чтобы вновь наполнить его. В висках застучало от боли.

Она покачала головой:

– Как только исполнится год с исчезновения Рэндала, его официально объявят мертвым, и мой кузен станет лэрдом. С этим я ничего не смогу поделать. Но как бы там ни было, отец в своем завещании указал, что я унаследую половину его состояния и что-то из земель, если выйду замуж. – После короткой паузы мисс Камерон заговорила, и ее голос дрогнул: – Он был рад нашей помолвке с Эйданом, он любил его. Я думаю, это был такой способ обеспечить моего кузена, который – как я бы ни относилась к нему сейчас – управлялся бы с капиталом намного успешнее, чем Рэндал. В завещании говорится, что, если я выйду за Эйдана, он унаследует все. Если не выйду замуж вообще, он и в этом случае станет наследником всего.

– Я понимаю, в чем трудность вашей ситуации, мисс Камерон. – Робби по-прежнему был озадачен. – Любая женщина с вашей внешностью становится потенциальной жертвой, обладая или не обладая состоянием, если она не замужем.

– Если вы будете моим мужем, никому и в голову не придет угрожать мне. Эйдан не смог принудить меня выйти за него, и он семь раз подумает, прежде чем убить еще одного человека, если потенциальной жертвой будете вы.

Возможно, сказался поздний час, а может, изрядная доза алкоголя, поэтому Робби показалось, что он ослышался.

– Вы хотите, чтобы я женился на вас? – с изумлением спросил он.

Она кивнула. Ее зеленые глаза, такие завораживающие и прекрасные, как колышущееся под ветром поле, смотрели прямо на него.

– Подумайте о кораблях, мистер Маккрей, и о землях, и о стадах овец, и о том, сколько шерсти они дадут для вашей торговли. Приданое у меня богатое. Взамен мне нужна только ваша вооруженная длань. – Джулия Камерон опустила ресницы, словно прикрывая вуалью зеленые глубины глаз. – Мне кажется, вас очень трудно… убить. Оставайтесь в живых до тех пор, пока я не вступлю в наследство, и вы увидите, как словно на дрожжах будет расти ваш бизнес. Убивать меня станет бессмысленно, так как все мое – это ваше.

В очаге потрескивали дрова, тикали часы на каминной полке, стакан с бренди, зажатый у него в руке, распространял крепкий дух. Он отстраненно отмечал все это в уме, а сам разглядывал потрясающе красивую молодую женщину, которая, выпрямившись, сидела в кресле в нескольких шагах от него.

Жениться?

Она, конечно, хороша, но… жениться?

– Вы меня совсем не знаете, – наконец сумел выдавить из себя Робби.

– Мой отец любил вас. Он всегда смеялся над вашими похождениями и, на моей памяти, не раз говорил, что когда вы остепенитесь, то будете прекрасным мужем. Я думаю, он был бы не против.

– Наверное, более важно то, чтобы я нравился вам.

– Большинство женщин от вас без ума, не так ли? – Она коротко взглянула на него из-под темных ресниц.

Сохрани его Господь от взбалмошных, сумасбродных молодых дам! Робби потер подбородок. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь в жизни ему приходилось оказываться в таком замешательстве.

В разговор нужно было внести чуточку трезвости.

– Допустим, все так и будет, мисс Камерон. Вы действительно готовы отдать все деньги и собственное благополучие в мое распоряжение, исходя всего лишь из подозрения, что ваш кузен злодей? Это неблагоразумно. Может, на эту роль подойдет кто-нибудь еще, например, друг или любовник? Кто не сможет пройти мимо такого счастья?

– Поверьте, я все обдумала. Долго уговаривала себя, что Эйдан невиновен, но больше не могу. И если бы нашелся другой мужчина, который сгодился бы мне в мужья, неужели я стала бы подвергать его жизнь опасности? – заявила она с обескураживающим практицизмом. – Будьте уверены, мое предложение вам – плод долгих раздумий. Я долго и тщательно перебирала, кто может стать моим мужем. Эйдан попытался надавить на меня, потому что женитьба на мне станет хорошим прикрытием для его богатства, нажитого нечестным путем, но я решительно отказалась. Несколько месяцев я молила Бога, чтобы Рэндал остался жив и здоров, но потом пришлось признать ужасный факт, что он не вернется. Я не позволю моему кузену руководить моей жизнью и никогда не соглашусь стать его женой. Выйдя замуж за другого, я получаю возможность распоряжаться деньгами, которыми обеспечил меня отец. К тому же это избавляет меня от обязанности делить постель с убийцей. Ваша постель для меня предпочтительнее.

Его постель предпочтительнее… Джулия в ней. Ее блестящие эбеновые волосы рассыпались по подушке, сладкие губы припухли от его поцелуев, он держит в руках ее груди…

«Нет, сейчас надо думать головой, а не головкой, мальчик Робби… Она, конечно, аппетитный кусочек, но разве мало вокруг красоток, которых можно поиметь без всякого замужества».

Только вот два корабля! Потеря такого богатства оказалась для него весьма существенной. Кроме того, в глубине души он не сомневался, что его отец, который так и не пришел в себя до конца после несправедливого заключения в тюрьму и умер несколько лет назад, захотел бы, чтобы он помог дочери старого друга.

О Господи! Как же поступить?

Все еще не придя в себя от изумления, Робби пробормотал:

– Мне делали разные предложения, но это – самое уникальное. Вы смелая девушка.

Джулия покрутила свой наполовину пустой стакан.

– Я готова для вас на все, если вы поможете мне.

– Не говорите так, – мрачно запротестовал он, невольно представляя, как подминает под себя ее стройное тело, как эти ноги раздвигаются навстречу его желанию, как он погружается в теплоту ее тела… Интересно, в постели она будет напряженной, как и подобает леди, или чувственной и раскованной?

– Почему нет? – нахмурилась она, чересчур невинная для того, чтобы понять ход его распутных мыслей. – Разве вы находите меня непривлекательной?

Он невольно рассмеялся в ответ. Черт, напротив! И это путало все его мысли.

– Проблема не в этом.

– Проблема, я полагаю, заключается в вашем стойком отвращении к браку.

– Мне только двадцать семь. То, что я до сих пор не женат, не значит, что мне противна мысль о браке, мисс Камерон. Это означает, что я пока не встретил… – Он резко замолчал, уже сказав больше, чем собирался. И испытал короткую досаду на себя из-за того, что выпил больше, чем нужно, а спал – меньше.

Ее черные брови высоко поднялись.

– Только не говорите, что вы романтик, мистер Маккрей. Вы чуть не признались мне, что пока не встретили настоящей женщины.

– Черт! – выругался он и, отхлебнув из стакана, тяжело посмотрел на нее. – Забудьте, что я сказал, договорились?

Джулия Камерон улыбнулась:

– Вот такая я везучая. Предлагаю всю себя, с телом и душой, самому порочному повесе в Шотландии и получаю отказ, потому что втайне он, оказывается, чувствительный идеалист, который мечтает о возвышенной любви.

Она не скрывала сарказма, но сказанное было близко к истине. Защищаясь, Робби заворчал:

– И что с того? Брак – это все-таки единение двух любящих друг друга людей, освященное свыше, и я собственными глазами видел, какое счастье он способен принести. Мой кузен Йен и его жена Лианна – убедительный тому пример. Если мне удастся встретить такую же любовь, значит, Господь даровал мне свою милость. Вы уж извините меня за то, что не оправдал ваших ожиданий.

Огонь в камине то вспыхивал, то угасал, отбрасывая тени на ее очаровательное лицо. Она ответила с горьким юмором:

– Уж и не знаю, чему теперь верить. По слухам, вы – соблазнитель женщин, дуэлянт, пьете ночами напролет. Плюс ваша легендарная храбрость.

Вспомнив о том, как он провел нынешнюю ночь, он признал, что услышанное довольно близко к правде.

– Слухи иногда преувеличивают, – пожал плечами Робби.

Она упрямо поджала губы:

– Как мне заставить вас откликнуться на мое предложение? Неужели вы не можете обменять ваши иллюзии об идеальной любви на финансовую стабильность и возможность увеличить семейное состояние, не говоря уж о том, что обзаведетесь новыми землями?

– Я еще обзавелся бы женой, – со значением сказал он, задумчиво разглядывая ее. – И так как вы очень привлекательны, мне хотелось бы побольше узнать о вас, мисс Камерон.

– Зачем это? – холодно осведомилась она. – Я же не прошу вас жить со мной всю жизнь. Брак продлится до тех пор, пока я не устрою все дела. Месяц-другой, и каждый из нас пойдет своей дорогой. Вы получите корабли и земли, а я избавлюсь от Эйдана. Затем выстрою себе дом в каком-нибудь тихом местечке. Денег на спокойную и комфортную жизнь у меня будет достаточно, поэтому я не стану возражать, если вы заберете остальное.

Месяц-другой. Корабли и один-два месяца в ее постели…

– Но брак свяжет меня на всю жизнь, – возразил Робби, пытаясь подыскать разумное объяснение своей позиции. Он оттолкнулся от каминной полки. – От этого так просто не отмахнуться. Я обожаю детей Йена и Лианны и хотел бы завести своих. Что вы на это скажете?

В первый раз за все время ее щеки порозовели.

– Удивительно, что вы до сих пор их не завели.

– Вопреки слухам я очень осторожный человек. И не намерен плодить безотцовщину.

Она явно не имела представления о том, как это происходит на практике, и ее щеки порозовели еще больше, очаровательно и невинно.

– Вы хотите… детей?

– Очень. – Если это был способ огорошить очаровательную, но чересчур деловую мисс Камерон и отвлечь себя от чувственных желаний, то он выбрал правильную тактику. Хотя Робби ни в чем не солгал. Ему действительно хотелось заиметь детей, когда-нибудь. – Это здорово, если детская полна ребятни. Конечно, я далеко не идеальный человек, но в глубине души все-таки романтик. И мне на самом деле хочется иметь большую семью.

Ее зеленые глаза вспыхнули. Она начала заикаться:

– Я… Полагаю, мы сможем… Это… Я предчувствую, что вы будете…

– Часто, – откровенно признался Робби, молча наслаждаясь волнением непреклонной молодой женщины, которая набралась храбрости прийти к нему с таким необычным предложением. И как бы между прочим добавил: – Некоторые слухи обо мне ничуть не преувеличены. У меня очень здоровый сексуальный аппетит. В качестве моей жены, я надеюсь, вы будете принимать меня постоянно.

Это заставит забеспокоиться миленькую дочку лэрда.

Но он оказался не прав.

Гордо вскинув подбородок, она нервно сглотнула и решительно заявила:

– Хорошо, Маккрей. Мы договорились?

Гром и молнии! Правда заключалась в том, что он был очарован. Даже без кораблей… Она сама была воплощенным очарованием. У Робби всегда имелась слабость к черноволосым девушкам. Он еще раз окинул взглядом ее стройную фигуру, отметив волнующую линию высокой груди, тонкую талию и потрясающий контраст белой кожи с черными как вороново крыло волосами. Не торопясь рассмотрел губы, нежные и розовые, и представил себе, как раздвигает их языком, проникает в нее, касается кончика ее языка своим языком, заглядывает ей в глаза, а она в этот момент отдается ему, теплая, податливая, влажная.

Робби никогда не ошибался в женщинах, поэтому легко определил, что мисс Камерон станет страстной партнершей. И действительно, несмотря на усталость, он почувствовал, как моментально возбудился от мысли, что увидит ее, обнаженную, рядом с собой, начнет ласкать…

Это роскошное тело будет выполнять его желания. «А в придачу новые корабли, – шепнул ему внутренний голос. – Вот это сделка, малыш!»

По натуре Робби был игроком – и выигрывал почти всегда.

– Ну что ж, договорились, – ответил он и озорно улыбнулся.

Глава 2

Эдвард Гиббонс расхаживал по комнате, в первый раз не обращая внимания на потертый ковер и убогую мебель. Его лицо было бледным и опухшим после ночного загула, руки задрожали, когда он потянулся за наполовину пустой бутылкой кларета, стоявшей на буфете.

– Поверить не могу, что позволил тебе втянуть меня в это… сумасшествие.

– Почему сумасшествие? – спросила Тереза, его сестра, своим обычным обманчиво безмятежным тоном. – Джулия исчезла, и все встало на свои места.

Он обернулся и поднес бокал к губам трясущимися руками. Отпив, слегка откашлялся и сощурил глаза.

– Куда она делась?

Сидя за столом перед почти пустой тарелкой, Тереза положила себе кусок заливной телятины.

– Понятия не имею. Маленькая хорошенькая сучка смотала удочки, и это единственное, что меня беспокоит. Бедный Эйдан будет вне себя.

Эдвард неуверенно спросил:

– Ты тут правда ни при чем? Мы и так рискуем, а если еще одно тело вынесет на берег…

– Ты труслив, как старая баба, – резко остановила его Тереза и откусила добрый кусок. Затем прожевала, проглотила, заставляя дожидаться своего ответа. – Я пальцем не тронула эту дуреху. – Церемонно приложив салфетку к уголкам рта, сладко добавила: – О чем страшно жалею. Но все еще впереди. Ее тонкая шейка хрустнет, как веточка. Я это не раз себе представляла.

Неуклюжим жестом Эдвард тыльной стороной ладони отер с верхней губы выступивший пот.

– У меня нет полной уверенности, что Эйдан женится на тебе.

– Когда мы окажемся свидетелями того, как ему предъявят обвинение, и выразим ему нашу твердую поддержку, он будет благодарен нам по гроб жизни. – Мрачно сверкнув глазами, она продолжила: – Конечно, было бы намного проще договориться с Рэндалом, но очень уж он непредсказуем. И всегда такой был. В этой ветви семьи все страшно непоследовательны, правда, Эдвард?

Не удосужившись ответить, тот допивал вино.

– Не теряй головы.

Когда он не среагировал на предупреждение, она занялась следующим огромным куском.

Снаружи осенний воздух был свеж, а небо таким синим, что казалось нарисованным. В сельской местности началось буйство красок, которые в это время года становились гуще и ярче. Но город всегда выглядел одинаково: беспорядочно застроенным, деловитым, заполненным толпой. Джулия терпеть не могла суматоху и нескончаемый шум. Однако пока карета с грохотом продвигалась вперед, она не видела ничего, кроме высокого мужчины, расположившегося напротив нее.

За этого мужчину она вышла замуж буквально несколько минут назад. Свидетельством тому было кольцо на пальце, круглое, немного тесное. Она кожей ощущала его непривычную форму.

Муж… Красивый и неукротимый Робби Маккрей стал ее мужем. У Джулии возникло тревожное чувство, что она продала себя дьяволу, но Эйдан теперь получит шиш, и это было главным.

Она, конечно, надеялась, что отцу, с его обычной проницательностью, понравился бы этот красавец, сидевший напротив.

– Мы остановимся буквально на минуту, чтобы забрать кое-какие бумаги, а потом двинемся дальше. – Вытянув длинные ноги в проход, Робби вопросительно приподнял черную бровь.

Джулия ничего не ответила, только кивнула головой, внимательно разглядывая его из-под опущенных ресниц. Чтобы утрясти все детали их соглашения, потребовалось три дня деловых переговоров, в течение которых она повидалась со стряпчим своего отца, договорилась насчет цены со строителями будущих кораблей. Робби все-таки выкроил время и привел ее на встречу со священником, который должен был обвенчать их. Джулия подозревала, что он относился к старым друзьям семьи Маккрей. Священник прочел ей длинную лекцию об обязанностях жены. Во время этой строгой проповеди ее суженый сидел, лениво развалясь, с высокомерной усмешкой на губах, а в его черных глазах светилась радость. Или ей это показалось?

Впрочем, это не важно. Сейчас, после того как все было сказано, все, что нужно, сделано и свершился обмен клятвами, она страшно нервничала. Одно дело – склонить на брак известного донжуана, и совсем другое – представлять себе, как она ляжет с ним в постель. У него была репутация соблазнителя, если учесть все слухи, в которых фигурировали его подвиги. У нее же совсем не было опыта, даже по части простого флирта, поэтому его уверенность в себе заставляла ее трепетать.

И все-таки она добилась своего. Полная страха в ожидании первой брачной ночи, Джулия не сомневалась в одном: если женщине приходится выходить замуж ради собственного спасения и сохранения семейного капитала, тогда ей нужно выбрать себе мужчину, прославившегося на всю Шотландию в качестве опытного любовника. Внешность Маккрея тоже вполне располагала к постельным утехам. Рост много выше среднего, плечи широкие, движения полны атлетической грации. Резкие черты лица являли образец мужской красоты: длинная, крепкая челюсть, решительный рот и эти печально знаменитые черные глаза, соблазнительные, окаймленные длинными ресницами. Джулия в некотором роде вела замкнутую жизнь, но ее отец был лэрдом. В их замок Камерон постоянно наезжали гости и члены клана, так что она получила некоторый опыт общения с мужской половиной человечества. Ей было с кем сравнивать Маккрея. И она в полной мере ощутила магнетизм, исходивший от него, как это ощутили легионы женщин, предшествовавшие ей.

– Что-то вы молчаливы, миссис Маккрей. – Низкий голос прервал ее задумчивость. – Надеюсь, не сожалеете о том, что произошло?

Слегка выпрямившись, Джулия посмотрела ему в глаза и заявила решительно, хотя не вполне честно:

– Нисколько.

Молодой муж развеселился, скрестил руки на широкой груди, закинул ногу на ногу, чуть задев сапогом за край ее юбок. Уголки губ приподнялись в циничной улыбке.

– Не сомневаюсь, что вам не терпится по прибытии в замок Камерон показать всем и каждому, что ваш замысловатый план удался. Поэтому я устроил так, что мы сразу же уедем из Эдинбурга. Сейчас заскочим в контору к стряпчему, потом заберем багаж и отправимся в путь. Я знаю небольшой постоялый двор в нескольких часах езды отсюда. Там и заночуем.

Покраснев против воли, Джулия тем не менее выдержала его взгляд, на что ушел весь ее запас бравады.

– Звучит очень заманчиво.

Наглая ложь! Она чувствовала, как ее подташнивает от волнения.

– Скажите-ка мне вот что, – попросил он задумчиво. – Несколько последних дней вы пребывали в чинной компании моей тетушки. Надо признать, она стоически пережила неожиданно свалившуюся на нее обязанность дуэньи при моей непонятно откуда взявшейся нареченной. Но вы хотя бы обсуждали с ней подробности того, что происходит между молодоженами в первую брачную ночь?

Это была правда. К ее удивлению, известный соблазнитель Маккрей настоял на том, чтобы во избежание скандала она остановилась у его тетки преклонных лет, и после их короткого представления друг другу и объявления о скоропалительной помолвке бросил ее на попечение бедной, но жизнерадостной женщины. Больше всего ее поразил тот факт, что респектабельная матрона действительно приходилась родственницей ловеласу и повесе и, судя по всему, была весьма расположена к нему, если встретила неизвестную ей девушку очень приветливо.

– Она была очень доброжелательна, – откровенно сказала Джулия, – но впала в некоторое замешательство, узнав, что ее гуляка-племянник собирается на ком-то жениться. Я думаю, ей показалось, что мы уже… – Силы небесные, она снова покраснела! – Что вы уже соблазнили меня. Быстрота, с которой вы организовали бракосочетание, навела ее на подобные мысли.

Робби вскинул брови. У него были возражения насчет термина «быстрота», и он счел необходимым внести ясность.

– Смею напомнить, это вам хотелось все устроить побыстрее.

– Верно. Чем быстрее Эйдан узнает о нашем браке, тем лучше. Мне в общем-то все равно, что подумают люди.

– Рискну предположить, что, как только разнесется новость о нашей свадьбе, общество будет ждать от нас ребенка по крайней мере через семь месяцев. – Сощурив черные глаза, Робби потер подбородок.

– Пока можно не переживать из-за слухов. Время в запасе есть.

– Полагаю, да. Вы, девушка, всегда такая практичная? Даже после нашего столь короткого знакомства ваш подход к делам мне кажется несколько прямолинейным для женщины.

Джулия не скрыла своего раздражения:

– С каких это пор конкретное решение проблемы является прерогативой мужчин? Я умная, образованная и…

– …очень красивая, – мягко прервал он ее. – А я обычно сталкивался с тем, что красивая женщина обычно испорченная, навязчивая и не в меру требовательная. Это, поверьте, комплимент, а вовсе не насмешка над вашим полом. Вы наверняка слышали разговоры про мои скандальные похождения в прошлом, поэтому уже знаете, что я большой поклонник женщин вообще.

Джулия откликнулась с приторной улыбкой на устах:

– Когда чье-то имя становится синонимом искусства обольщения и погони за наслаждениями, во всех этих слухах должна содержаться хотя бы крошечная доля правды.

Он искренне захохотал. И сразу стал не просто красив, а опасно красив и словно заполнил собой все пространство кареты – такой большой, сильный и мужественный. Потом его губы изогнулись в озорной и чувственной улыбке.

– Жду не дождусь, когда я вами овладею, миссис Маккрей. Не буду врать. Я, как никто, с нетерпением жду сегодняшнюю ночь.

Захлопав глазами, она не поверила своим ушам. Джулия могла легко предположить, что мужчина бывает нетерпелив, но джентльмен никогда не стал бы распространяться о таких вещах в присутствии дамы.

С другой стороны, она ведь не выходила замуж за утонченного джентльмена. Она вышла за обладателя весьма сомнительной репутации, грубияна с приграничных территорий.

Не говоря ни слова, Джулия уставилась в окно, чтобы не видеть его веселья.

О Господи, а ведь он прав! Скоро и в самом деле наступит ночь.

Робби проследил, как его прелестная молодая жена допила вино и поставила бокал рядом со своей опустевшей тарелкой.

Вот тогда он сдвинулся с места. Встал, обошел стол, поднял ее со стула.

Обняв, взял на руки в бледной пене юбок. Потом оглядел присутствующих в маленькой столовой, которые изумленно таращили глаза, и, не обращая внимания на ее протесты, громко объявил:

– Это наша первая брачная ночь. – И понес Джулию к лестнице.

– Маккрей… – прошипела она, вцепившись в его жакет, пока люди, посмеиваясь, стали обсуждать их столь неожиданный уход и заявление Робби.

– Надеюсь, что в постели, – сказал он, пригнувшись, проходя под притолокой и ступая на лестницу, – когда я окажусь между вашими, без сомнения, весьма очаровательными бедрами, вы начнете называть меня Робби. Убедимся в этом через несколько минут, не так ли?

– Зачем нужно делать достоянием всех то, чем мы собираемся заниматься? – Она была вне себя от злости. Щеки ее раскраснелись, зеленые глаза метали молнии. – Вы действительно живете, стараясь оправдать вашу репутацию, или вам настолько все равно, что можете просто взять и утащить меня по лестнице при всех?

Их комната располагалась сразу в начале верхнего коридора. Он толкнул дверь плечом и пинком ловко закрыл ее за собой.

– И то и другое. – Робби не стал вдаваться в подробности. Он положил ее на огромную кровать на четырех столбах. Отступил на шаг и оглядел ее вытянувшуюся в струнку фигуру с живейшим мужским интересом.

Для церемонии бракосочетания она выбрала розовое платье, которое прекрасно шло к ее молочно-белой коже и черным блестящим волосам. Вырез на платье был модным, но все равно прикрывал грудь, оставляя свободному взору лишь самый верх соблазнительных округлостей. С чисто практической точки зрения Джулию, по его мнению, вряд ли можно было бы отнести к чувственным особам. Но при ее хрупкости, изяществе, такой тонкой талии и стройных бедрах она все равно казалась цветущей и сексапильной женщиной. При другом раскладе одно только ее тело могло распалить мужчин, решил он, задумчиво разглядывая молодую жену.

Включая, кстати, и его. Робби не мог скрыть своего растущего возбуждения. Женщины не раз говорили ему, что он от природы одарен редкостной мужской силой, поэтому они прыгали к нему в постель не только ради его шарма. Вот и сейчас, когда он стянул с себя жакет, стало видно, как вздулись спереди его бриджи в обтяжку. Даже неискушенная новобрачная заметила это. Она замерла, приоткрыв рот, а в ее глазах затрепетала тревога.

– Видите? – Многозначительно приподняв бровь, Робби уселся рядом с ней, чтобы снять сапог. – Я в совершеннейшем нетерпении.

– Трудно не заметить очевидное. – Джулия продолжала смотреть в одну точку, но, к его удивлению, не сделала попытки подняться, отодвинуться или что-нибудь в этом роде. Нет, просто лежала и смотрела, как он начал раздеваться. Лишь дыхание у нее участилось, и грудь слегка заволновалась. И все. Больше ни единого движения.

Прямо как девственница, приведенная на заклание! Судя по выражению ее глаз, она была напугана, но не хотела в этом признаваться.

Во времена беззаботной юности он покувыркался в постели с парочкой нетронутых девиц, но это было давно. Лишить непорочности свою суженую в первую брачную ночь – это было нечто другое. Ему хотелось, чтобы Джулии понравилось то, что с ней произойдет.

Если честно, он собирался сделать так, чтобы она, придавленная тяжестью его тела, стала бы умолять его не останавливаться, хотел распалить ее настолько, чтобы она потеряла голову в его объятиях.

Раз он связал себя с этой женщиной на всю оставшуюся жизнь, пусть она будет страстной в постели, желая только его одного. А он-то сумеет обучить прелестную молодую миссис Маккрей искусству любви, начав прямо в эту ночь.

Сняв второй сапог, но по-прежнему оставаясь в сорочке и бриджах, он устроился на кровати рядом с ней. Оперся на локоть и указательным пальцем провел вдоль изящной линии нижней губы.

– Насколько много ты знаешь, прекрасная Джулия?

Изумрудные глаза смотрели настороженно, но она продолжала лежать на спине, тихая и покорная.

– Что вы имеете в виду?

«О том, как трахаются», – хотел сказать Робби, потому что их двоих не связывала любовь. Но это была ее первая брачная ночь, и он выразился по-другому:

– О половом акте между мужчиной и женщиной.

Джулия вспыхнула, жар залил щеки, потом шею.

– Ну, уж конечно, не так много, как вы, – ядовито заметила она.

– На это я и надеялся, – откровенно признался Робби. Кое-какие собственные сексуальные похождения пришли ему на ум. Первый опыт он получил уже в пятнадцать.

– Это ханжество! – Джулия внимательно наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. И слегка вздрогнула, когда он провел пальцем по ее щеке, а потом вниз вдоль нежного горла. Жилка у основания шеи забилась быстро и отчетливо. От него не укрылся этот предательский знак нараставшего возбуждения.

– Ханжество? Возможно, – согласился он и тихо улыбнулся. – Но любой мужчина предпочтет, чтобы его жена легла в супружескую постель непорочной и неопытной в любовных делах. Если ты не девственница, у меня нет другого выбора, кроме как принять это как данность в столь поздний час. Но скажи мне об этом сейчас, потому что дальше все может сложиться по-другому.

– То есть? – Изысканной формы черные брови приподнялись. – Я что-то не понимаю.

Ее вопрос был ему ответом. Только невинная девушка может быть такой наивной. Робби коротко улыбнулся ей и погладил по руке.

– Потом поймешь. Скажи, ты хоть целовалась уже с кем-нибудь?

Выражение ее лица изменилось, оно стало немного унылым.

– Да, – призналась она. – Одно время я была уверена, что выйду замуж за Эйдана, поэтому позволила ему поцеловать себя… И даже немного больше. Вот и все. Когда стало понятно, что он – чудовище, мне стало противно.

Немного больше. Просто смех какой-то! Но Робби не понравилась сама мысль, что другой мужчина мог коснуться Джулии.

– Насколько больше? – Его рука соскользнула ей на талию, и он прижал ее к себе. Наклонившись к ней, дотронулся до ее губ невесомым поцелуем. – Расскажи.

– Он расстегнул на мне платье, – шепотом начала Джулия. – Потом погладил меня. Я была в шоке, но тогда мне казалось, что я его люблю.

Мерзавец ласкал ей груди! Возможно, в конце концов он бросит вызов Эйдану Камерону. Робби еще теснее прижал Джулию к себе и, целуя за ухом, глубоко вдохнул запах цветов, исходивший от ее волос.

– Понятно. Но сегодня ночью ты испытаешь нечто большее, чем несколько поцелуев и поглаживания через нижнюю сорочку.

– Я догадалась, – сухо произнесла она, но девичье тело задрожало в его объятиях.

Тогда он поцеловал ее, нежно и не торопясь, и понял, что она действительно целовалась до него, потому что с готовностью приоткрыла губы навстречу его языку и позволила ему войти. Тело у нее было легким, с восхитительными изгибами в нужных местах. Грудь, прижимавшаяся к нему, оказалась упругой и крепкой. Через полотно своей сорочки он ощущал прикосновения твердых сосков, что в известной степени свидетельствовало о ее возбуждении. Их поцелуй все длился и длился. Он не отпускал ее губы. Джулия стала задыхаться. Отстранившись, Робби лизнул ей нижнюю губу, наслаждаясь безыскусностью реакции невинной девушки.

– Ты на вкус как вино. Восхитительно!

Широко открыв глаза, она смотрела на него, зеленые глаза потемнели и стали напоминать цветом сосновый бор.

– По-моему, Эйдан никогда не целовал меня вот так, – призналась она.

– Ну и хорошо. – Робби перекатился на нее, удерживая свой вес на одной руке. – Давай от них избавимся. – Он выдернул шпильки из ее прически, и та рассыпалась по подушкам шелковистой черной как смоль массой. – Боже правый, у тебя волосы как полуночный атлас, мягкие и легкие. Не могу больше ждать, хочу увидеть тебя всю.

Его искусные пальцы расстегнули на ней платье. Затем он освободил ее плечи, потом от платья целиком. Из нижней рубашки она вылезла сама, распустив ленты на корсаже, потом глубоко вздохнула, и он увидел ее груди – роскошные, спелые, увенчанные розовыми сосками полушария, от которых он не мог оторвать глаз целый вечер. С этой пышной копной черных волос и кожей гладкой, как слоновая кость, его молодая жена была не просто красавицей. Она выглядела великолепно. Тогда он стянул с нее чулки и туфли, и Джулия предстала перед ним полностью обнаженной. Робби ощутил, как внизу живота как-то по-особому мощно запульсировало желание.

Он приподнялся, развязал шнурки на сорочке и скинул ее, а потом быстро, насколько возможно, избавился от бриджей. Когда Робби повернулся и улегся к Джулии лицом, то увидел, что она с беспокойством разглядывает его внушительное мужское естество, которое уже горячо прижималось к ее бедру.

– Видишь, как я хочу тебя, Джулия? – прошептал он, заглядывая ей в глаза, и накрыл рукой одну из грудей. Поглаживая большим пальцем розовый сосок, Робби наслаждался его атласной кожей и изысканной формой. – Посмотри, как ты очаровательна и как женственна. Твоя грудь едва умещается в моей ладони. Сосок абсолютно круглый и такого нежного цвета! Ты будешь давать его сосать моим детям. – Он продолжал ласкать ее, с удовлетворением услышав, как она задержала дыхание. – Но я должен испробовать его первым.

Джулия ахнула, когда он взял сосок в рот. И в первый раз непроизвольно дотронулась до него, обхватив его голову руками, запустив пальцы ему в волосы. Он дразнил ее, описывая языком круги вокруг соска, пока тот не напрягся и затвердел. Он ласкал одну грудь, потом другую, одновременно гладя ее по бедрам. Услышав, каким прерывистым стало у нее дыхание, Робби улыбнулся и провел языком влажную линию от груди вниз по ее животу.

У него самого оглушительно заколотилось сердце, когда он наткнулся языком на аккуратный треугольник черных шелковистых волос там, где соединялись бедра. Робби чуть-чуть приподнял голову и вдохнул аромат женщины. Джулия держала бедра тесно прижатыми друг к другу, хотя уже испытывала возбуждение. Это был такой защитный рефлекс от хищника-мужчины, а силы желания еще не хватало, чтобы преодолеть его. Когда она на собственном опыте узнает, что обычно следует за этим, тогда сама добровольно и в любое время станет раздвигать перед ним ноги. Робби был в этом абсолютно уверен. Поэтому положил ей руку на лобок и тихо попросил:

– Откройся мне.

Потрясающе красивая, с обнаженной, слегка порозовевшей грудью, Джулия испытала приступ паники.

– Что вы собираетесь делать?

– Только поцеловать тебя, – пообещал он, наслаждаясь видом совершенной женской красоты, обещавшей ему истинное удовлетворение.

– Мне кажется, вы не там собираетесь меня целовать, – заспорила она в своей откровенной манере, которая, как он уже понял, была одной из особенностей ее характера. Бедра у нее так и оставались тесно сжатыми.

Испытывая муки от растущего желания, Робби тем не менее решил не торопить события.

– На свете существует огромное разнообразие сексуальных игр, моя очаровательная девственница, а не только, когда мужчина просто имеет женщину. А теперь доверься мне, как обещала, и запомни, я всегда знаю, что делаю.

– Это правда, Маккрей, – язвительно пробормотала она.

Он ничего не мог поделать с собой. И даже расхохотался. А потом, ухмыльнувшись, принялся увещевать ее:

– Раздвиньте ноги и узнайте, правдивы ли слухи, миледи. Это очень важно. Клянусь, я предупрежу заранее, когда соберусь перейти к более активным действиям.

Наверное, это была правильная тактика, потому что она перестала зажимать бедра и даже позволила ему широко развести их в стороны, выставив ему на обозрение то, что находилось между ними. При виде этой совершенной красоты у него снова перехватило дыхание. Наклонившись к ней, он взялся за ее бедра, потому что знал, что она будет в шоке от того, что он намеревался сделать.

Губы между бедер оказались мягкими, слегка сладковатыми, когда он приложился к ним, не обращая внимания на бессвязный лепет Джулии, которая вдруг решила запротестовать. Сначала он лизнул эти соблазнительные губы, чтобы Джулия привыкла к оральному контакту в таком интимном месте, а когда она чуть-чуть расслабилась, засунул в нее язык, пытаясь найти между ароматных складок маленький узелок, лаская который, как ему было известно, женщина получала потрясающие сексуальные ощущения.

При первом же прикосновении к нему, она простонала:

– Прекрати!

Так как ему еще не встречались женщины, которым не нравилось бы то, что он делал, Робби только хмыкнул и принялся за свое. В ту же секунду его невинная жена умоляюще выгнула спину, а он как раз начал описывать языком круги вокруг этого узелка. Предсказать ее скорый оргазм ничего не стоило. Опытным взглядом оценив, когда он наступит, Робби немного подождал и в самый последний момент прижался к узелку губами и пососал. Его терпение было вознаграждено, потому что она громко закричала, повалилась на спину, высоко вскидывая бедра и мотая головой из стороны в сторону. Это был настоящий праздник освобождения плоти.

Подождав, пока в комнате перестанут раздаваться ее прерывистые стоны, Робби переместился вверх, наклонившись над ее вспотевшим телом, заглянул в затуманенные глаза.

– Вот теперь переходим к самому главному, – просто сказал он, устраиваясь между ее широко расставленных ног.

Маккрей, должно быть, чародей какого-то особого толка: греховное, темное, соблазнительное создание, цель которого – вовлекать женщин в предосудительные игры, чтобы дать им немыслимое, неземное наслаждение. Она лежала в постели с человеком, который потряс ее до основания и своим хитроумным искусством отправил в запредельные дали. Джулия даже не подозревала, что эти дали существуют. Теперь она почувствовала, как он упирается в нее возбужденным членом, и приготовилась к следующему его шагу.

После взрыва эмоций, случившегося с ней только что, в ней ослаб страх, который сменился томным ожиданием. Робби Маккрей по праву заслужил свою дьявольскую репутацию. Легкое возбуждение и нежная радость, которые возникали в ней при прикосновениях Эйдана, казались совсем детскими на фоне того, что происходило с ней сейчас. Она даже мечтать не могла о том, что такое наслаждение возможно.

Ее молодой муж все прекрасно понимал. Это было видно по его соблазнительной улыбке одними уголками губ, по усмешке в глазах, полуприкрытых тяжелыми веками.

– Ты готова, девочка?

– Да. – Все, назад дороги не было. Она за ним замужем, и это часть их уговора. Куда же теперь деваться?

Ей не было больно, только немного странно, когда Робби сделал первую попытку войти в нее. Она приняла его в себя, и у нее возникло ощущение, что ее раздувает изнутри. Инстинктивно Джулия вцепилась в его плечи и удивилась, каким мощным оказалось его тело по сравнению с ее. И запах у него был не такой, как у нее, – очень мужской, похожий на запах виски с намеком на примесь чистого пота. В черных глазах светилось откровенное желание, когда он проник в нее. Робби наслаждался, заявляя на нее свои права. Она отметила про себя, как у него участилось дыхание, как напряглись мышцы под ее руками. Даже при всей своей неопытности Джулия поняла, что он изо всех сил старается держать себя под контролем.

– Ах, какая ты там узкая, – пробормотал Робби, полуприкрыв глаза. – Просто чертовски здорово! Даже больше чем чертовски.

– Как это так… – Джулия задохнулась, потому что он продвинулся еще немного вперед, – хорошо больше чем чертовски?

– У мужчин такое случается… – Он сделал движение бедрами и продвинулся еще дальше. – Скажи, когда станет больно.

Это случилось через пару секунд.

– Стоп. – Она запустила ногти в его плечи, понимая, что сейчас он разорвет ее пополам. – Робби… не надо. Мне больно.

Его взгляд смягчился, но муж не остановился. Наклонившись, он поцеловал ее в губы. Один раз, мимолетно.

– Так и должно быть, но сейчас все закончится. Держись!

Джулия закусила губу, когда он неожиданно пронзил ее насквозь, погружаясь в нее целиком. Ее накрыла острая боль, которая, правда, прошла так же быстро, как наступила. Бедрами он держал ее ноги раздвинутыми, член полностью вошел в нее.

– О!

– Ведь не все так ужасно, скажи. – Его голос звучал немного напряженно, как будто он только что пробежал длинную дистанцию, на коже выступили бисеринки пота. – Сжалься же надо мной и скажи, что я уже могу двигаться.

Так как боль практически прошла, Джулия не возражала.

– Ты просто… чересчур большой.

Робби хмыкнул.

– Большинство женщин предпочитают размер побольше. А теперь потерпи, – пробормотал он и, к ее удивлению, стал вытаскивать себя из нее. И это скользящее движение показалось по-настоящему приятным.

А потом, выйдя из нее почти целиком, он снова резко вошел в нее.

Да, он был прав, признала Джулия. То, что он делал с ней, было… чудесно. Где-то в глубине ее живота стало накапливаться особое возбуждение. Когда он снова вышел из нее, Джулия затаила дыхание в предвкушении очередного его движения вперед, подняла бедра вверх, чтобы встретить его, впустить в себя настолько глубоко, насколько было возможно.

Через мгновение она вдруг сообразила, что ее тело само подхватило эротический ритм, как будто изначально знало этот древний танец совокупления мужчины и женщины. Тело словно само отдалось во власть мужчины, который владел им и снаружи, и изнутри. Джулия чувствовала, как ее опытный муж опять увлекает ее в открывшиеся перед ней волшебные дали. Желание росло в ней. Она лелеяла его в себе, и так продолжалось до того момента, когда муж сунул руку между ними и нащупал то место, где они соединялись друг с другом. И это случилось! Это было как яркая и жаркая вспышка. Ей показалось, что она закричала, хотя не была уверена в этом до конца. Она содрогнулась в блаженном удовольствии, надеясь, что Робби не остановится в этот самый миг. Зарывшись в нее, он застонал, плечи напряженно изогнулись, и Джулия почувствовала, как внутри ее мощными, жаркими толчками извергается его семя. Раз, и еще раз, и еще… Он дрожал всем телом. Потом, обессиленный, упал на нее и, уткнувшись лицом в ее растрепанные волосы, прошептал на ухо:

– Может, брак не такая уж плохая вещь. Я начинаю это понимать.

Глава 3

С течением времени замок Камерон перестраивался не раз. Из крепостного сооружения он в конце концов превратился в огромный особняк с толстыми стенами, вобравшими в себя остатки старых башен. Такие дома встречаются по всей Шотландии. Поздние пристройки сделали здание еще более тяжеловесным и неуклюжим. Оно стояло на вершине невысокой горы в Роксбуршире, окруженное парком с буковыми и сосновыми рощами. Насколько хватало взгляда, вокруг лежали покатые холмы. Робби уже бывал в этих местах, а его фамильная усадьба располагалась совсем недалеко, поэтому знакомые пейзажи настраивали его на элегический лад. Однако возникшие перед ним холодные серые стены ничуть не походили на теплый, приветливый фасад родного Крей-Хауса.

– Появлением здесь ты произведешь фурор, – сказал он, разглядывая двух всадников на отличных лошадях и одетых в килты клана Камеронов. Всадники мчались навстречу карете, чтобы преградить ей путь. – Я при оружии, но не намерен затевать схватку сразу по прибытии. В конце концов, ты из Камеронов, но вышла замуж без спроса лэрда. Недовольство твоим молодым мужем ожидаемо и естественно.

– Вряд ли Эйдан обрадуется. – В голосе Джулии зазвучала сталь. – Опять же, если бы он не убил моего отца и брата, я вышла бы за него. Мне нет дела до его чувств.

Эта точка зрения не понравилась Робби, поэтому он проигнорировал ее.

– У него выставлены дозорные. Это всегда так?

– Наверное, он думает, что я пропала. Исчезла бесследно. Ту же самую мысль он хочет навязать нам и в отношении Рэндала.

– Ты никому не сказала, что уезжаешь? – Откинувшись на спинку сиденья, Робби удивленно уставился на жену. – О дьявол! Девочка моя, Камерон, поди, перерыл всю округу сверху донизу.

– Это его проблемы. Я ему ничего не должна. – Джулия упрямо поджала губы.

– Он открыто вызовет меня? – Более старший и опытный Робби не мог просто так сбрасывать со счетов чисто мужскую ярость неизвестного ему Камерона. Как действующий глава клана, тот обладал внушительной властью.

Джулия пожала стройными плечами:

– Сомневаюсь. Эйдан не отличается вспыльчивостью. Скорее, он… собственник.

Утешения мало!

– Ты принадлежишь мне, – заметил Робби и, не тратя лишних слов, сунул кинжал в сапог. Снаружи раздались крики, и карета остановилась.

Сидевшая напротив Джулия казалась абсолютно спокойной, только ее зеленые глаза вспыхнули.

– Следи за словами, Маккрей, – резко потребовала она. – Это брак по обоюдному расчету.

Вскинув бровь, Робби приготовился выскочить из кареты, чтобы лицом к лицу встретиться с воинами клана Камеронов.

– Странно. Прошлой ночью ты звала меня: «Робби, дорогой…» Должно быть, это было в тот момент, когда я собирался порушить твою девственную плеву… Ах нет! Вспомнил. Я как раз почти довел тебя до экстаза языком…

– Прекрати. – Густо покраснев, Джулия выпрямилась на сиденье и посмотрела ему в глаза. Выражение досады лишь подчеркивало ее яркую красоту.

Хотя он был в восторге от внешности Джулии, ему нравилась и сила ее духа. Влечение к женщине зависит от многих вещей. Он знавал прекрасных женщин, которые оставили его совершенно равнодушным. Им не хватало внутреннего ума, полета фантазии. Были другие – некрасивые, но те словно светились изнутри, и мужчины охотно слетались к ним, как мотыльки на огонь. У его молодой жены были оба достоинства – и красота, и собственное «я». Вместе с умом это создавало завораживавшую комбинацию.

Нахально улыбнувшись, Робби обратился к ней:

– Давай вместе поприветствуем твоих сородичей, моя обожаемая Джулия. Не стоит начинать отношения с неправильного шага. Я чертовски здорово бьюсь на шпагах, только здесь я в единственном числе.

В огромном камине пылал огонь. Несмотря на пышущее пламя, под сводчатыми потолками главного зала навсегда обосновался холод. Казалось, ледяной воздух сочился из каменного пола, прямо у нее из-под ног. Рядом с ней стоял Робби Маккрей – опасный мужчина, который был известен не только тем, что ублажал женщин в постели. Его рука по-хозяйски лежала у нее на талии. Прием, который им оказали, нельзя было назвать радушным, и Эйдан приказал всем очистить зал. Они остались втроем. Слуги тут же исчезли от греха подальше, и даже экономка миссис Данбар – единственная, кто по-доброму относился к Джулии после смерти ее матери во время родов, – тихо удалилась, потрясенная новостью о неожиданном замужестве.

Двое мужчин стояли лицом к лицу и одинаково мрачно разглядывали друг друга. Только сейчас до Джулии дошло, что они очень похожи. Оба темноволосые высокие красивые и хорошо сложенные. Оба самоуверенные, а не просто уверенные в себе. Они даже одеты были одинаково: белые сорочки, в дополнение к бриджам из оленьей кожи, плюс сапоги до колен. Эйдану, конечно, не хватало присутствия того беззаботного шарма, которым обладал ее супруг, но зато он был полон серьезности и чувства ответственности.

Впрочем, это впечатление было обманчивым. Эйдан Камерон оказался вероломным злодеем. При всей своей заносчивости, бросающейся в глаза красоте, которой он пользовался направо и налево, вряд ли Робби Маккрей мог убить кого-нибудь ради собственной выгоды.

Разумеется, у нее и в мыслях не было, что Эйдан способен на такое, до тех пор пока не получила достоверных доказательств, которые разбили ее веру в человека, с которым она когда-то собиралась связать судьбу.

Пространство главного зала было огромно, но и оно казалось тесным для двух мужчин, разглядывавших друг друга с откровенной враждебностью. Эйдан был явно раздосадован:

– Не понял. Вы… кто?

– Муж Джулии. Я уже сказал, – ровно ответил Робби, но в его черных глазах светилось предупреждение, на которое нельзя было не обратить внимания. Да и поза его была напряженной. – Мы здесь для того, чтобы она собрала необходимые вещи и уладила кое-какие дела, потом отправимся в Крей-Хаус. Не беспокойтесь, Камерон, через день-другой нас здесь уже не будет.

Глаза у кузена были светло-серые, почти серебряные, и, когда он посмотрел на нее, Джулия увидела в них злость и, вне всякого сомнения, боль.

– Ты вышла за него? Скажи мне, Джулс. Я хочу, чтобы именно ты сказала об этом вслух.

От того, как Эйдан хрипло произнес ее уменьшительное имя, которым называл ее только он один, Джулия чуть не вздрогнула. Но, распрямив плечи, напомнила себе, что не знала на самом деле, что он за человек. Только думала, что знала. Того Эйдана, которого она когда-то обожала и даже любила, в действительности не существовало.

– Мы поженились в Эдинбурге, – невозмутимо подтвердила она, склонив голову и глядя кузену в глаза. – Теперь я миссис Роберт Маккрей.

– Зачем? – Эйдан сунул руку в волосы, взъерошив черные пряди. – Господи, я даже не знал, что вы знакомы друг с другом. Когда ты пропала, я боялся, что случилось самое страшное. Тебя искали четыре дня. Я не ел и не спал.

– Искал меня так же, как Рэндала?

Эйдан замер, уловив едкий сарказм в ее голосе.

– Рэндал пропал при тебе. Я приехал сразу, бросив все свои дела, чтобы организовать его поиски. Ты права, мы искали тебя, как искали Рэндала. Я делал все, что мог.

Он скорее всего не лгал. Вид у него был усталый, невольно отметила она. На подбородке лежала легкая тень щетины, а вокруг рта залегли складки, которых раньше она не замечала.

– Странно, что его так и не нашли, даже когда ты с таким знанием дела руководил поисками, – неучтиво пробурчала она. – Или, возможно, в этом нет ничего странного.

– Джулс, мы ведь все это уже обсуждали, – с легким упреком в голосе напомнил он. Его глаза помрачнели. – Неужели ты способна поверить в то, что я мог причинить вред Рэндалу? Он мне как брат.

– А я? Сестра, которой у тебя никогда не было? – ласково поинтересовалась она, но в глазах вспыхнуло презрение.

– Не отрицаю, что люблю тебя.

Когда-то эти слова взволновали ее до дрожи. Сейчас они были еще одним доказательством коварства.

Эйдан снова перевел взгляд на мужчину рядом с ней.

– Я хотел бы посмотреть свидетельство о браке, Маккрей. По какой-то непостижимой причине Джулия считает меня злодеем. Но я отвечаю за ее благосостояние, и, несмотря на ее недоверие, мне не хочется, чтобы она оказалась опозоренной фиктивной церемонией.

К ее удивлению, Робби не обиделся, а наоборот, согласно наклонил голову:

– Конечно, Камерон. Я поступил бы точно так же, окажись на вашем месте. Вы увидите, что все это законно, а теперь еще и… необратимо.

Было абсолютно понятно, что Робби имел в виду: они вступили в супружеские отношения. Вспомнив эротические подробности того, как это происходило, Джулия залилась краской, но не отвела глаз от кузена, чтобы тот убедился в очевидном.

– Проклятие! – прорычал Эйдан. Рот его закаменел, предательские складки стали еще заметнее. – Не сомневаюсь в ваших успехах, учитывая вашу репутацию, Маккрей.

– Я не из тех, кто может разочаровать даму. – Робби многозначительно приподнял бровь. – Это не в моих правилах.

– В особенности если дама не только обворожительна, но еще и обладает таким наследством, как Джулия. – В его словах отчетливо прозвучала горькая ирония. Похоже, Эйдан остро прочувствовал свое поражение. – Полагаю, вам известно, что она получит половину отцовского состояния и в этом заключалась цель такого скоропалительного брака. Говорят, недавно англичане конфисковали два ваших корабля. Какой, однако, остроумный способ восполнить потери!

– Не забудем, что и очень приятный к тому же, – лениво откликнулся Робби, но взгляд его оставался внимательным.

Эйдан не шевельнулся, но глаза его сверкнули. Эти серебряные глаза остановились на ней в последний раз, взгляд их был тверд, как алмаз, и суров, как зима.

– Надеюсь, – тихо сказал кузен, – в своем настойчивом стремлении отправить меня в ад, ты не все учитываешь, Джулс. Как бы тебе самой там не оказаться.

Потом он развернулся на каблуках и через главную дверь вышел во двор замка.

Немного взволнованная, Джулия перевела дух и четко произнесла в повисшей тишине:

– Все прошло просто чудесно, не правда ли?

Теперь в огромном зале они остались одни. Робби повернулся к ней и пронзительно глянул на нее.

– Когда ты говорила, что Камерон принуждал тебя к замужеству, надо было не забыть упомянуть, что он очень любит тебя. А то у меня тогда сложилось впечатление, что он просто домогался твоего наследства.

Он пытливо разглядывал ее. Джулия взяла себя в руки и чинно ответила:

– Человек, который убивает членов своей семьи из-за материальной выгоды, не имеет никакого понятия о любви, Маккрей. Разве не так?

Муж слегка удивился, на лице появилась печальная улыбка.

– Пока я не получил никаких доказательств относительно участия твоего кузена в убийстве из корыстных побуждений, прелестная Джулия. Ты была настолько уверена в его вине, что мне не пришло в голову усомниться в том, что все происходило именно так. Давай пока оставим в стороне его вполне естественное желание проткнуть меня любым подвернувшимся под руку оружием из-за того, что я уложил тебя в постель! Но способен ли он совершить то, в чем ты его обвиняешь? Ты уверена, что это Камерон убил твоего отца и брата?

– Абсолютно, – холодно подтвердила Джулия.

– Может, соизволишь объяснить почему? Какие у тебя доказательства?

– Нет. – Она повернулась к лестнице, которая шла вверх по левой стене. – Моя комната наверху. Расположимся в ней вместе. – Против своей воли Джулия покраснела, вспомнив минувшую ночь и то, с какой неистовой страстью он пользовался ее телом. – Сейчас я хочу помыться и переодеться после дороги.

По выражению лица Робби ей стало абсолютно ясно, что он неудовлетворен ее отказом, но муж только склонил голову в ответ.

– Мне нужно взглянуть на Соломона. Он никого к себе не подпустит, кроме меня. Один в новой конюшне, еще чего доброго, устроит переполох.

Согласно кивнув, она повернулась, чтобы уйти, радуясь тому, что больше не нужно представлять мужу аргументы против Эйдана.

– Прелестная Джулия!

Она обернулась и увидела, что муж смотрит на нее с дерзкой усмешкой. Его черные глаза сияли.

– В чем дело? – с опаской спросила она.

– Не торопись, – тихо сказал муж. – Через пару минут я тоже поднимусь и помогу тебе с ванной.

Ее поневоле охватило возбуждение в ответ на обещание наслаждения в его глазах.

– Я смогу прекрасно принять ванну одна, Маккрей.

Усмешка превратилась в ухмылку.

– Можешь, только вместе со мной это будет намного приятнее, девочка моя.

– Так, значит, это вы муж Джулии?

Робби поднял голову. Он как раз отмерял овес из деревянного ларя. На входе в конюшню стоял молодой человек и, слегка нахмурившись, разглядывал его. Он был хрупок, почти как девушка, темноволос, с бледным лицом, по которому можно было безошибочно определить его принадлежность к Камеронам. Робби выпрямился:

– Да. Я Роберт Маккрей.

– Мой брат никого не убивал. – Юноша тяжело опирался на костыль с небольшой кожаной подушкой под мышкой. Вид у него был не то чтобы враждебный, но и не дружелюбный.

– Но ведь кто-то все равно это сделал. – Робби насыпал зерна в кормушку и погладил Соломона по гладкой шее. – Ваш дядя мертв, а кузен пропал. Вывод вытекает сам собой, потому что ваш брат получает прямую выгоду от их смерти.

– Какая тут выгода, если он потерял человека, которого любил как родного отца, верного друга и девушку, которая теперь стала вашей женой? – На вид не старше шестнадцати-семнадцати лет, младший брат Эйдана говорил теперь с нескрываемой горечью.

– Никакой, разумеется, выгоды, если он не приложил к этому руку.

– С самого начала Джулия не считала его виноватым.

Робби задумчиво разглядывал младшего брата Эйдана.

– Мне это приходило на ум. Она ждала почти год, прежде чем попыталась предпринять что-то, чтобы защитить свое наследство от посягательств. И утверждает, что все это время надеялась на возвращение своего брата.

– Мы все на это надеялись… Но время шло. – Юноша замолчал, а потом быстро заговорил: – У нас тут несколько человек говорят, что видели его призрак. После наступления ночи он является на тропинке вдоль обрыва. Люди теперь избегают этого места.

Робби мало интересовали разговоры о сверхъестественном. Если всерьез воспринимать все сообщения о неупокоенных душах, в Шотландии не останется места для живых. А его прежде всего интересовали живые люди и, в частности, собственная жена.

– Скажите, когда Джулия перестала доверять вашему брату?

– Если бы не ее траур, они с Эйданом поженились бы несколько месяцев назад. Потом вдруг распространились слухи о том, что он виноват в смерти ее отца, но никто так и не понял, откуда они пошли. Когда исчез Рэндал, слухов стало еще больше. Сначала Джулия была на стороне Эйдана, но потом… – Юноша отвернулся и безнадежно махнул рукой. – Он так и не понял, почему она переменилась к нему, но это все-таки случилось.

– Я тоже не понимаю. – Какие-то моменты своей прежней жизни Джулия не хотела обсуждать, в этом он лишний раз убедился буквально несколько минут назад. И хотя она не вводила его в заблуждение сознательно, у него сложилось впечатление, что вся ситуация оказалась намного сложнее, чем ему показалось вначале.

– Боюсь, над нашей семьей нависла какая-то тень. Может это ощущение связано с моей ущербностью. Но у меня есть глаза и уши. Так вот, Эйдан страдает гораздо сильнее любого другого.

– А моя женитьба на Джулии – все равно что повернуть кинжал, который кто-то уже загнал ему под ребра, да? – Робби чувствовал, как враждебность прямо-таки лучится от входа в конюшню.

– Да, – решительно глядя на него, подтвердил юноша.

– Понятно, я тебе не нравлюсь.

Смутившись от такого откровенного заявления, молодой человек слегка покраснел.

– Да, сэр. И по-другому быть не могло.

– Вероятно. Но возможно, тебя удивит, что меня все это страшно заинтересовало, после того как я познакомился с твоим братцем. Я несколько раз спасал свою шею благодаря тому, что в течение каких-нибудь долей секунды правильно оценивал характер человека. И вдруг обнаружил, что полностью согласен с тобой. Эйдан Камерон производит впечатление благородного человека, и неожиданно возникает совсем иная ситуация. – Робби рассеянно похлопал жеребца по крупу. – Скажи мне, паренек…

– Артур.

– Скажи мне, Артур, что ухватили твои глаза и уши из того, что не знает Джулия?

– Она – женщина, прошу прощения.

– Я заметил, – сухо усмехнулся Робби. – Только объясни, как это отражается на ее наблюдательности.

Резко взмахнув свободной рукой, молодой Камерон торопливо заговорил:

– Вот вы смогли бы задушить старика куском веревки, а потом сбросить его в воду? Думаю, что нет. Вы отлично владеете шпагой и поэтому сразились бы с ним лицом к лицу. У Эйдана, может, нет вашей репутации, сэр, но он прекрасно управляется с клинком, спросите любого. Если бы ему захотелось убить дядю, он не стал бы убивать его тем способом, каким это было сделано. Брат не трус. А убийство было совершено так, словно змея подколодная боялась посмотреть дяде в глаза.

Робби удивленно приподнял бровь и, сложив руки на груди, прислонился спиной к столбу возле стойла Соломона.

– Согласен… Но ведь наверняка найдутся те, кто скажет, что убийство совершено так, чтобы отвести от себя подозрения. По-моему, Джулия убеждена в том, что именно твой брат стоит за гибелью ближайших родственников. Теперь ее благополучие и безопасность лежат на мне.

– Осмелюсь предположить, что она не в восторге от сложившейся ситуации, – убежденно сказал Артур Камерон. – До всего случившегося они были не просто помолвлены, но…

– Я понял, что это была не просто помолвка по договоренности между семьями. И с той и с другой стороны существовали некие романтические чувства. – Робби остановил юношу, не желая, чтобы тот вдавался в подробности. Ему не хотелось выслушивать их. Это было неприятно и неуместно. Ему было известно о ее помолвке, и после знакомства с Камероном он ничуть не заблуждался насчет того, как они действительно относились друг к другу. Он испытывал некоторое неудобство от того, что его жена знала о том, что другой мужчина любит ее.

– Ладно. – Несмотря на смущение, Артур решительно продолжил: – Если вы теперь, как утверждаете, ответственны за ее благополучие, почему бы вам тогда не отыскать правду? Джулия навсегда останется несчастной, если будет считать, что Эйдан убил ее отца и Рэндала.

– Мы не задержимся здесь надолго, поэтому я вряд ли успею разобраться со всем этим, – уклончиво заметил Робби. – Кроме того, это проблема твоего брата. Скоро он станет лэрдом, и уверяю тебя, если ты относишься к моему пребыванию здесь без всякого энтузиазма, то у него антипатии еще больше. Я знаю, что так оно и есть. Женщина, которую он так стремился заполучить, делит постель со мной.

– Ничего страшного. Ради того, чтобы вернуть себе доброе имя, он несколько дней потерпит ваше общество, – убежденно произнес Артур. Его искренность была трогательна. – Если не считать вашу женитьбу на Джулии, вы оба ничего не имеете друг против друга, ведь так? Вы сильные, опытные воины, и когда объединитесь, то без труда найдете преступников. Эйдан до сих пор подавлен тем, что является главным объектом подозрений. Ваша вера в его невиновность поможет ему добиться правды.

Удивленный и тронутый проявлением такой братской преданности, Робби тем не менее возразил:

– Должен признаться, юный Артур, что не уверен, готов ли твой брат с радостью воспользоваться моей помощью. На самом деле если бы он смог, то с радостью оторвал бы мне яйца.

Парнишка весело расхохотался, его худое лицо осветилось.

– Мне кажется, это не так-то просто сделать.

– Я очень к ним привык, – усмехнулся Робби.

– Джулия просто прелестна. – Это было высказано как осторожное наблюдение. – Вам не жаль Эйдана за то, что она отвергла его и выбрала вас?

– Сомневаюсь, что ему нужна моя жалость.

– Нет, разумеется. Но если бы он принял вашу помощь, вы бы не возражали? Мы ведь теперь одна семья. Ваш долг, в определенных пределах конечно, помогать нам.

Закрыв дверь стойла и предоставив Соломону вволю наслаждаться овсом, Робби решительно произнес:

– Ты предан своему брату, парень, а я уважаю это чувство в мужчинах. Тем не менее пока мне трудно сказать что-либо определенное. Не обижайся.

С удивительным искусством для инвалида Артур Камерон захромал за ним вслед, не оставляя надежды уговорить его.

– Но если появится такая возможность, вы не откажетесь?

Глядя на его бледное упрямое лицо, Робби пробурчал:

– Ты настойчив, как терьер в погоне за добычей. Думаю, что если появится какая-нибудь возможность помочь хорошему человеку восстановить доброе имя, то я ею воспользуюсь.

На звук открывшейся двери Джулия быстро подняла голову. Сердце бешено заколотилось. Не очень-то он торопился, подумала она, сидя в ванне. Когда Робби вошел в комнату, Джулия опустилась чуть-чуть ниже, и вода коснулась сосков. Ванна уже начала остывать, и ее охватила легкая дрожь.

Хотя она никогда не призналась бы себе, что просидела в воде дольше, чем нужно, потому что ждала своего красавца Робби, ей было страшно любопытно узнать, что означали его слова о том, что с ним принимать ванну будет намного приятнее.

– Слава Богу, я не очень запоздал. – Его теплый, рокочущий голос с явным акцентом был полон веселья. Он плотно закрыл дверь и опустил щеколду. – Даже думать не хочется о том, насколько я был бы огорчен, если бы упустил возможность увидеть мою очаровательную жену во всем ее великолепии – голой, мокрой и… скользкой.

Джулия послала грубияну-мужу холодный взгляд из-под ресниц.

– Вообще-то я уже закончила, Маккрей. Буду благодарна, если ты подашь мне полотенце.

– Я способен на большее. – Он пересек комнату и даже не обратил внимания на живописный вид из окна, на роскошный ковер у себя под ногами, на кровать с пологом из бледно-голубого шелка, накрытую изысканно вышитым покрывалом. Его глаза видели только Джулию. Он подошел к ванне, опустился на корточки и взял в руки свежее полотенце, которое она положила на табурет рядом. – Пожалуйста, миледи, окажите мне честь.

Она удивилась, когда Робби погрузил руки в ванну и вытащил ее, проигнорировав перехлестнувшую через край воду и то, как с жены стекали ручьи прямо ему на одежду. Джулия повисла на его плечах, предвкушая то, что сейчас произойдет. Робби уложил ее на постель поверх аккуратно разложенного полотенца, жадными глазами оглядел каждый дюйм ее влажного тела.

– Не могу дождаться, когда окажусь в тебе, – усмехнулся он, специально не торопясь, расстегивая мокрые спереди бриджи. – Что скажешь?

Конечно, ей было что сказать. Тем более последняя пуговица наконец была расстегнута, и его роскошный член обрел свободу. Он торчал из штанов и казался просто огромным, а под ее восхищенным взглядом становился все больше.

– Я не слепая, – пробормотала она и почему-то покраснела.

Мокрая рубашка прилипла к его широкой сильной груди. Развязав шнурки, Робби стянул ее и отбросил в сторону.

– Моя плоть постоянно готова на подвиг, когда я вижу тебя, – сипло произнес он. – В особенности, когда ты вот такая, как сейчас, – словно темноволосая сирена, которая только что вышла из моря.

Если член мог быть показателем искренности, то Робби сказал правду. Эта штука гордо торчала вверх, чуть ли не прижимаясь к животу, и подрагивала. Головка блестела.

– Может, снимешь сначала сапоги? – запротестовала Джулия, когда он полез на нее. – Ради Бога, Маккрей…

– Потом, – прорычал Робби, впился в нее поцелуем, а его бриджи из тонкой шерсти как наждаком стали тереть ей внутреннюю поверхность бедер, когда он начал устраиваться между ними. Джулия хотела возмутиться не только потому, что она лежала вся мокрая, но и потому, что он так и не разделся до конца. Однако поцелуй заставил ее замолчать. А помимо поцелуя было еще прикосновение теплых рук к ее обнаженной коже. Он мял ей грудь, одновременно лаская язык своим языком. Соски напряглись и затвердели.

Горячие настойчивые губы прошлись по ее подбородку, и он шепнул ей в ухо:

– Господи, подмять тебя под себя – это такое блаженство! У тебя отличные сиськи, прекрасная Джулия. Полные, крепкие – так и просятся в рот.

Он чертовски прав, отрешенно подумала Джулия. В это время Робби нагнулся и взял один сосок в рот. Ей хотелось, чтобы он сосал ее, чтобы в животе снова возникло то необычное ощущение. Она обхватила его голову руками, пальцы утонули в шелковистых густых волосах. Прижимая его к себе, она без всякого смущения выпятила грудь, чтобы та как можно глубже оказалась у него во рту. Приподняв голову, Робби хмыкнул, а она, изнывая от мучительного желания, подставила ему другой сосок, который он сначала накрыл рукой, потом помял, зажал между пальцами и, когда тот напрягся, лизнул его, исторгая из нее невольный стон.

– Пожалуйста… – Джулия представить не могла, что способна о чем-то умолять, но в этот миг ей было все равно. – Маккрей…

Его черные глаза возбужденно загорелись, он замотал головой, как ребенок, которому захотелось повредничать.

– Если прекрасная Джулия хочет, чтобы я пососал его, пусть назовет меня Робби.

Она была словно распята на постели под его огромным тяжелым телом. Желание доводило до исступления. А он продолжал играть соском, еще больше распаляя ее.

– Ладно, – смирила она себя, наблюдая за ним из-под ресниц. – Робби, пожалуйста.

Он улыбнулся какой-то опасной улыбкой:

– Меня нетрудно уговорить… еще раз попробовать тебя на вкус, если только очень и очень ласково попросить.

Мысль о том, что он будет ублажать ее ртом, вызвала легкую судорогу наслаждения. Она сразу забыла про грудь. Ее стало терзать новое, более сильное желание.

– Я лежу голая. Ты меня почти расплющил, Мак… э… Робби. Какой еще ласки тебе надо?

Он легонько покрутил торчавший сосок.

– Понятия не имею. Дай подумать… Ты можешь широко раздвинуть ноги? В смысле, очень широко, чтобы я совершенно точно знал, чего тебе хочется, моя очаровательная жена.

Это было возмутительно, Маккрей просто сошел с ума. Но она не могла забыть того, как он ласкал ее языком в самом укромном месте и какое удовольствие она получила тогда…

Джулия медленно развела бедра и была вознаграждена. Он спустился вниз, устроился там. Его черноволосая голова торчала у нее между ног. Одна ладонь легла на внутреннюю сторону ее бедра.

– Отличный вид, детка. А теперь я получу свой кусочек.

При первом его прикосновении она крепко зажмурила глаза. Умелые пальцы раздвинули складки между бедер. Он приложился к тому месту губами, лизнул языком и осторожно куснул. У нее вырвался тихий, полный наслаждения стон. Джулия напряженно следила за движениями его языка, отмечая, как возбуждение захватывает все тело. Уже через несколько мгновений она застонала, приподняв таз, чтобы только его рот не отстранялся от нее. Подхватив под ягодицы, Робби продолжил ласкать ее, удерживая на весу. Его волосы щекотали ей бедра. Закрыв глаза, он вошел в нее языком, поласкал изнутри. А потом язык вернулся назад, нашел между складок узелок, который превратился в средоточие наслаждения, и стал вылизывать его.

Цепляясь за простыни трясущимися руками, Джулия все-таки достигла своего пика. Она закричала от восторга, содрогаясь всем телом. А Робби все продолжал прижиматься к ней ртом, пережидая взрыв эмоций. Наконец она отодвинулась от него, не в силах пережить еще один момент такой потрясающе мощной разрядки.

– Теперь моя очередь, красавица. – Робби приподнялся на руках, и она вдруг почувствовала, как он входит в нее. – Ты такая тесная, – хрипло добавил муж.

В томной полудреме после оргазма Джулия решила, что он абсолютно прав. Он двигался в ней как кулак в узкой перчатке, пытаясь проникнуть как можно дальше, а потом почти полностью выходил из нее. То, что она была полна влаги после собственного оргазма, помогало ему. Джулия ничего не могла поделать с собой. Вздохнув от полноты наслаждения, она вновь пристроилась к чувственному ритму, беззастенчиво пользуясь выпавшей возможностью. Согнув ноги в коленях, она развела их в стороны, чтобы принять его всего без остатка.

– О!.. Робби, да!

– Вот именно, – произнес он сквозь стиснутые зубы. – Ты просто создана дарить мужчине наслаждение. Кончи еще раз для меня.

Она послушалась, когда Робби просунул руку между их телами и там, где они соединялись, нащупал тот самый узелок. Он погладил его круговым движением, ласково нажал, и ей показалось, что ее тело взорвалось. Обхватив его за плечи, она билась под ним, сцепив ноги у него на талии. Робби громко застонал и стал выплескиваться в нее, заливая горячим семенем. Он лежал у нее на плече, и Джулия чувствовала его теплое дыхание и слышала, как колотится у него сердце. Перенеся вес тела на локоть, муж наконец поднял голову и по своему обычаю лениво улыбнулся ей:

– Вот так мы приняли ванну вдвоем, девочка.

Глава 4

Дотянувшись до бутылки, Эйдан Камерон добавил себе вина в бокал. Всеми фибрами души он старался подавить в себе желание вскочить и врезать кулаком Роберту Маккрею прямо в горло. Проблема заключалась в том, что махать кулаками в его положении стало бессмысленным. Мало того что для Джулии это послужило бы лишним доказательством его причастности к убийствам, – она и так считала его своим врагом! – но, самое главное, бесчестный Маккрей уже успел поиметь ее.

Его это просто убивало. Мысль об этом была как нож в сердце.

Мерзавец Маккрей сделал свое черное дело. Об этом говорил легкий румянец, появлявшийся на щеках его кузины, когда она обменивалась взглядами со своим мужем. Конечно, мрачно думал Эйдан, потягивая кларет и разглядывая молодую чету, сидевшую в конце длинного обеденного стола, у этого парня репутация юбочника, который не гнушался ни высокородными аристократками, ни простыми служанками. Значит, он большой дока по этой части. Но помимо сомнительной репутации удачливого любовника, Робби Маккрей заслужил еще и славу отличного воина.

По крайней мере Джулия будет теперь в безопасности, а заодно счастлива в постели. Такой человек, как Робби Маккрей, позаботится обо всем.

Чтоб ему сгореть в аду!

Легкое прикосновение к руке отвлекло его от собственных мыслей, и Эйдан вопросительно глянул на сидевшую рядом с ним женщину. Ее большие карие глаза смотрели на него с сочувствием.

– Извини, что-то я сегодня не очень общителен, милая Тереза, – удрученно улыбнулся он. – Лучше бы тебе пообщаться с кем-нибудь еще.

Леди Тереза Гиббонс – сестра ближайшего соседа и старого друга Эдварда Гиббонса, графа Ларкина, – просто покачала головой и заговорила, понизив голос так, чтобы ее не услышали жующие и пьющие рядом с ними:

– Глупости! Вполне понятно, что ты переживаешь, после того как Джулия так беспардонно обошлась с тобой. Это нелегко – сидеть в качестве хозяина за одним столом с ее муженьком, не говоря о том, чтобы выносить ее откровенную подозрительность и враждебность.

– Это ведь и ее дом, – привычно бросился он на защиту кузины.

– Но зачем ей обвинять тебя?

Тут Тереза попала в точку. Его пальцы нервно погладили ножку бокала с вином.

– Она так упорно верит в то, что я преступник, что, возможно, ее поведение оправданно. Хотя, признаюсь, мне больно… А еще это скоропалительное замужество только добавило соли на рану. Я выбит из равновесия, это точно.

Не такая красавица, как его непредсказуемая кузина, Тереза все еще была хороша – полногрудая, с вьющимися черными волосами, с молочно-белой кожей. Еще чуть-чуть, и ее можно было бы назвать толстушкой. Нахмурившись, она посмотрела на Робби Маккрея, который в эту минуту был занят разговором с ее братом лордом Ларкином. Джулия сидела рядом со своим молодым мужем, усердно стараясь не глядеть в сторону Эйдана.

– Этот Робби напоминает породистое животное и, вне всякого сомнения, воспользовался ее горем, чтобы влезть к ней в доверие. Очень плохо, что она предпочла его. Так что тебе не стоит…

– Хотелось бы узнать, почему она так уверена, что я убийца, ведь каких-нибудь несколько месяцев назад мы были даже помолвлены, – раздраженно заметил Эйдан, невежливо прервав ее, но он ничего не мог с собой поделать. – Тереза, вы с ней были подругами с самого детства. Она как-нибудь объяснила тебе, что с ней произошло, откуда такая перемена? Я спрашивал ее об этом, забыв про собственную гордость, даже умолял объясниться, но она отказалась обсуждать, почему больше не верит в мою невиновность. Когда слухи только-только появились, она полностью была на моей стороне.

– Твоя кузина может быть страшно упрямой. В ней это чисто камероновское, ты должен согласиться. – Тереза казалась несчастной. – Мне хотелось бы сказать тебе то, что ты желаешь услышать, Эйдан, так как мы с Джулией добрые подруги. Но не могу ничем тебе помочь – из нее теперь слова не вытянешь. Ты не единственный, кто лишился ее доверия.

Джулия страдала. Он знал это. Одно дело, когда родитель долго болеет, потом умирает, и совсем другое, когда он становится жертвой жестокого, ничем не мотивированного убийства. А потом вслед за первой произошла вторая трагедия, тут кто угодно обезумеет. Не оказалось ни одного свидетеля убийства дяди, во всяком случае, никто не откликнулся на просьбу хоть что-то сообщить, а тело Рэндала так и не нашли.

– Не думаю, что сейчас имеет смысл обсуждать ее чувства, потому что она уже потеряна для меня, – пробормотал Эйдан.

Тереза слегка придвинулась к нему:

– Вокруг много других женщин, Эйдан. Они считают тебя прекрасным человеком, которым ты и являешься. Джулия приходится мне близкой подругой, да, но я скажу, что она сглупила, выскочив замуж за Маккрея. Зато этот ее опрометчивый поступок сделает счастливой другую женщину, которая любит тебя.

Несмотря на то что Эйдан всегда относился к Терезе только как к другу, он немного удивился ее горячности и выражению карих, как ириски, глаз. Поневоле ему бросилось в глаза низкое декольте, открывавшее большую часть ее женских прелестей, а тут еще она чуть-чуть наклонилась под определенным углом и позволила ему заглянуть за вырез платья. Всю свою жизнь Эйдан любил только Джулию, поэтому он никогда даже не задумывался о других женщинах всерьез. Учитывая его нынешние переживания, попытка подстегивать в нем интерес, которого он не испытывал, была откровенно неудачной. Откашлявшись, Эйдан ответил нейтрально:

– Я признателен тебе за доверие, Тереза. Благодарю тебя и вашу семью за то, что вы не поверили слухам и остались с Камеронами в трудную минуту. Мы с твоим братом дружим уже долгое время.

На ее лице промелькнуло выражение, похожее на неудовольствие, она откинулась на спинку стула, с притворной скромностью опустив ресницы.

– А зачем еще нужны друзья, Эйдан?

Робби постоял секунду перед дверью, удивляясь себе. Неужели страстность молодой жены и ее обезоруживающая красота так подействовали на него, что ему изменило всегдашнее здравомыслие? В течение ужина – а мероприятие оказалось долгим, с нескончаемой переменой блюд, плюс еще утомительные гости, которые, очевидно, часто здесь бывали, – ему бросилось в глаза, что Эйдан Камерон даже в малой степени не пытался быть вежливым. Робби принимали здесь только потому, что это был дом и Джулии тоже. Даже слуги смотрели на него как на чужака. Их почтительность была в лучшем случае равнодушной.

Так какого черта он навязывается человеку, который явно считает его своим врагом? Потому что, откровенно признался себе Робби, резко постучав в тяжелую деревянную панель, тревожные обстоятельства влекли его к себе, как цветы влекут пчел. Его кузен Йен поговаривал, что Робби легче заставить не смотреть вслед красивым девчонкам, чем не дать ему оказаться в опасной ситуации и бросить вызов судьбе.

Когда в ответ на низкий рык он открыл дверь и вошел в комнату, Эйдан Камерон поднял голову и весь подобрался. Он ждал кого угодно, но только не Робби, что было не так уж и удивительно. Сидя за огромным столом, вырезанным из цельного куска дерева, с кипами бумаг и открытым гроссбухом перед собой, Камерон никак не ждал этого визита.

– Маккрей, какого дьявола вам нужно? Я-то думал, что вы наверху наслаждаетесь обществом молодой жены.

– Это все еще числится в моих планах на сегодняшний вечер, – невозмутимо ответил Робби. – Тем не менее мне хотелось бы поговорить с вами, если позволите.

– Если вы собираетесь обсуждать наследство Джулии, то не стоит и начинать…

Робби резко оборвал его:

– Я уже все обсудил со стряпчим вашего покойного дядюшки, Камерон, и пришел к вам совсем не из-за денег.

Откинувшись на спинку кресла, Эйдан прищурился:

– Но вы же признались, что женились только из-за них.

– Все немного сложнее, но в принципе да. – Робби послал ему сардоническую улыбку. – Скажите мне, Камерон, как бы вы поступили, если бы прекрасная девушка подстерегла вас ночью возле вашего дома и предложила бы свое состояние, а заодно возможность ложиться с ней в постель, когда вы пожелаете?

На улыбку Эйдан тоже ответил улыбкой, которая больше походила на оскал.

– Если бы я был завзятым распутником, то согласился бы не задумываясь.

Услышав оскорбительный намек в свой адрес, Робби снова подумал, что ему ни к чему вести разговоры с этим человеком, но заставил себя не двинуться с места и только вскинул бровь.

– Я женился на ней, дал ей свое имя, пообещал защищать ее, и дело здесь не в моей алчности и похоти. Наши отцы были друзьями. Для меня это что-то значит. При мне девушка будет в безопасности. Я поклялся ей в верности, а она родит мне детей. Можете потребовать от меня большего? Моя шпага к ее услугам, и я готов умереть ради нее. Вы наверняка слышали много разного обо мне, Камерон, но никто не мог упрекнуть меня в бесчестии.

Последовала короткая, напряженная тишина. Потом Эйдан кивнул головой, его серебряные глаза смотрели настороженно.

– Да, – мрачно подтвердил он. – Все только и говорят о вашей храбрости и благородстве, Маккрей. Но не ждите от меня, что я встречу вас с распростертыми объятиями. Джулия должна была принадлежать мне.

– Мне это известно. – Робби выразительно посмотрел на стакан, стоявший на столе с графином. – Это виски?

– Хотите выпить вместе со мной? – Эйдан покачал головой и недоверчиво улыбнулся. – Вы смелый человек, Маккрей.

– Я здесь потому, что не считаю вас виновным в смерти вашего дяди и кузена, – мягко объяснил Робби. – Поэтому самое меньшее, что вы сейчас можете сделать для меня, – это предложить стаканчик виски, и мы все обсудим. Что скажете, Камерон? Лично я ничего не имею против вас. Если возможно найти ответы, которые нужны Джулии, чтобы успокоиться и пережить потери, я не пожалею на это сил.

– Вы хотите сделать ее счастливой? Странное заявление от человека, который женился на ней ради ее денег и тела.

– Ее красота – это еще не все, Камерон. Она деятельна, сообразительна, у нее быстрый ум, – признал Робби, криво усмехнувшись. – И острый язычок.

– Это точно, – пробормотал Эйдан. Поколебавшись пару мгновений, неохотно кивнул: – Усаживайтесь. Сейчас налью вам виски.

Напротив стола стояло большое кожаное кресло, в него-то Робби и опустился. Приняв в руки стакан ароматного напитка, он откинулся на спинку и вытянул ноги. Потом сделал солидный глоток и поднял брови.

– Что ж, перейдем к делу. Расскажите мне, что все-таки случилось с вашим дядей?

– Рассказывать, в общем, нечего. Мне самому хотелось бы узнать об этом побольше. Факты таковы. – Камерон стал мрачным, глаза потемнели, как зимнее небо. – Это случилось больше года назад. В конце прошлого лета. Мы с Артуром приехали сюда с визитом. Все выглядело благополучным. Дядя был в хорошем настроении, Рэндал, как обычно, то ли сочинял стихи, то ли песенку, чтобы повеселить Джулию с Терезой…

– Тереза – это сестра графа, да? За ужином я обратил внимание, как она к вам неровно дышит. Это всегда так?

Эйдан покачал головой. Вокруг рта появились жесткие складки.

– Между мной и Терезой никогда ничего не было. Мы всего лишь друзья. Я давным-давно знаком с Эдвардом. Так что это всего лишь продолжение наших с ним отношений.

Что могло быть правдой, прикинул Робби, разглядывая стакан с виски. Однако, по его мнению, сексапильная леди Тереза ляжет под Эйдана Камерона и раздвинет ноги, лишь только тот мигнет ей. Уж он-то разбирался в таких вещах!

– Продолжайте. Джулия говорила мне, что отец исчез вскоре после обеда и его нашли уже за полночь.

– Мы не хватились его, пока он не вышел к ужину. Лошадь, на которой он уехал, вскоре вернулась без седока. Вот тогда я немедленно организовал поиски.

– Вы организовали поиски? Почему не Рэндал? Я думал, это его прямая обязанность, как у первого в очереди на право стать следующим лэрдом.

Камерон угрюмо посмотрел на него:

– Мой кузен не собирается становиться главой клана, Маккрей. Он очень мягкий, с душой романтика, который посвятил себя занятиям музыкой и поэзией. Дядя неоднократно пытался заставить своего сына взять шпагу в руки или проехаться на лошади быстрее, чем иноходью, но несколько лет назад махнул рукой. Рэндал просто по природе не предназначен командовать, поэтому он с огромным облегчением переложил на меня обязанность найти отца. Мы его нашли, и хорошо, что я был не один в тот момент, когда наткнулся на его тело. Джулия абсолютно права: нет никакого сомнения, что это убийство. Отметины на шее дяди свидетельствовали, что его душили, пока он не потерял сознание, а потом скинули в воду, чтобы утопить.

– Надо сказать, отвратительный и трусливый способ убийства, – заметил Робби, внимательно разглядывая своего собеседника. Рассказывая о Рэндале, тот говорил в настоящем времени так, как будто верил в то, что кузен еще жив. Для его оправдания этого, разумеется, недостаточно, но это был хороший знак.

– Кого вы подозреваете?

– У клана Камеронов, естественно, есть враги. Это же Шотландия. Сделаете вдох – и получите врага. – Эйдан поиграл стаканом с виски, зажатым в длинных пальцах. Лицо его было сумрачным. – Тем не менее у нас ни с кем не было споров – в этом я уверен – ни из-за земель, ни из-за скота. Поэтому единственный вывод – дело носило личный характер, и цели его неясны.

– Если только вы были единственным, кто наследовал земли.

Словно молнии сверкнули в серебряных глазах Камерона.

– Да нет же, Маккрей! Наследовать должен был Рэндал, а не я. Если вы думаете, что кузен не смог бы тягаться со мной в схватке и я с легкостью убил бы его и спрятал тело, – это правда. Но я не более виновен в его исчезновении, чем в убийстве дяди.

Насмешливо улыбнувшись, Робби продолжил:

– Из того, что мне стало известно, теоретически вы самый подходящий кандидат на роль злодея, Камерон. Но я не думаю, что вы совершили эти два преступления. Расскажите мне вот что. Когда Рэндал стал главой клана, как он относился к своим обязанностям до своего исчезновения?

– Он их терпеть не мог. Любой вам это подтвердит.

– Настолько, что мог взять и исчезнуть по собственной воле? Лишь бы ни за что не отвечать?

– Может быть. – Эйдан устало вздохнул. – Хотите – верьте, хотите – нет, я разослал письма в Эдинбург, Глазго, Инвернесс… По всей Шотландии, в те места, куда он мог отправиться. Смерть отца потрясла его. Я вернулся к себе домой сразу после похорон дяди, поэтому не могу лично описать, как он вел себя. Меня тут не было. Но мистер Данбар рассказывал мне, что кузен стал еще более рассеянным, погрузился в меланхолию. Я до сих пор разбираюсь с беспорядком, который он тут устроил со счетами, пытаюсь успокоить торговцев, которые не получили плату или заказанные товары. Как мне кажется, он полностью погрузился в печаль и перестал соответствовать своей новой роли.

– А потом таинственно исчез.

– Да, – подтвердил Эйдан.

Поднеся стакан ко рту, Робби осушил его содержимое. Потом мрачно произнес:

– Я считаю, что мы обязаны найти Рэндала Камерона, живого или мертвого.

– Он такой… сногсшибательный, да? – Тереза лениво поводила пальцем по подлокотнику своего кресла, но взгляд ее оставался ясным и в нем читался вполне определенный умысел.

Джулия подавила смешок:

– Наверное, это только одно слово из многих, которыми можно описать Робби Маккрея.

– У меня их много. Как тебе, например, красавец дикарь, безнравственный самец, замечательно высокий, косая сажень в плечах…

– Не забудь еще – невыносимо самоуверенный, непостоянный, со жгучим темпераментом. Его репутация не вызывает сомнения, – прервала ее Джулия. У ее мужа имелись все качества, перечисленные Терезой, но ее в первую очередь интересовали особенности, которые не соответствовали сложившемуся образу знаменитого Роберта Маккрея. Вдруг обнаружились в нем заботливость, нежность, чувство юмора, и возникла сила их взаимного влечения. Робби для нее был средством для достижения определенной цели, и она не ожидала, что его грубоватый шарм окажется таким притягательным.

Он страшно нравился ей.

– Однако ты вышла за него. – Тереза понимающе посмотрела на нее. – Не могу прийти в себя, ты даже не поделилась со мной, Джулия. Я думала, мы близкие подруги, как сестры.

Это была правда. Еще до смерти отца Джулия относилась к Терезе просто как к соседке, приятной, милой, с которой часто виделась, но с которой у нее было мало общего. После трагедии, в особенности после исчезновения Рэндала, Эдвард и Тереза проявили к ней участие. Они навещали ее, и постепенно Джулия с Терезой стали близкими подругами.

– Для меня имело смысл выбрать Маккрея, – запинаясь призналась Джулия, вспомнив, сколько смелости потребовалось, чтобы воплотить свой план – сбежать из замка, добраться до Эдинбурга и сделать предложение мужчине, которого она видела единожды, еще ребенком. – Вся Шотландия говорила о том, как он потерял свои корабли, поэтому я знала, что у меня есть нечто, что заставит его согласиться со мной. Мне нужен был муж, ему – замена конфискованной собственности. Его способность защитить женщину – вне всякого сомнения. Уверена, что Эйдан не вызовет его. И не застанет предательски врасплох.

– Но ты ведь совершенно не знала Робби. И решилась на такой шаг.

– Многие женщины не знакомы со своими будущими мужьями до помолвки, это распространенное явление, – заметила Джулия, хотя ее это тоже волновало. – Я думаю, отец одобрил бы мой выбор, что для меня очень важно.

– Твой молодой муж весьма опытен в любовных делах. – В словах Терезы явно сквозил вопрос. Слегка наклонившись к ней, она тихо пояснила: – Я имею в виду, что так о нем говорят, Джулия. Увидев его, я почему-то в это поверила.

Так как это была абсолютная правда, Джулия не смогла удержаться и покраснела, но, даже учитывая, что они с Терезой считались лучшими подругами, не захотела вдаваться в подробности. Она предпочла уйти от прямого ответа.

– Его доблести, за исключением владения шпагой, для меня не суть важны. По крайней мере сегодня ночью я знаю, что буду спать в безопасности, пусть даже для этого мне потребуется разделить постель с печально известным Маккреем.

Как будто это была каторга какая-то!

Они находились в гостевой спальне, которой Тереза пользовалась всегда, когда посещала замок Камерон. Поместье ее брата располагалось довольно далеко, и поэтому, приезжая на ужин, она частенько оставалась ночевать. Тереза сидела у камина в голубом парчовом кресле. Выражение ее лица стало грустным.

– Ах, как бы мне хотелось, чтобы Эдвард не нашел ту булавку рядом с телом твоего отца! Я до сих пор сомневаюсь, нужно ли было рассказывать об этом и отдавать ее тебе. Я уже несколько месяцев переживаю из-за этого.

– Если бы ты не отдала мне булавку, я обязательно вышла бы за Эйдана, – тихо сказала Джулия. Ей на память пришел тот жуткий миг – момент откровения, когда Тереза представила ей абсолютное доказательство вероломства кузена.

– Это так, но…

– Тереза, ты ведь не могла утаить от меня такую находку. Я на всю жизнь связала бы себя с чудовищем без чести и совести.

Подруга с беспокойством глянула на нее:

– Мне очень жаль, что Эдвард отказался обратиться к властям. Брат с Эйданом так давно знают друг друга. Он упрямится и до сих пор верит, что безделушка оказалась там по чистой случайности.

Злополучная булавка была выполнена по заказу Джулии и предназначалась в качестве подарка, как знак любви и дружбы. Она вручила ее кузену в день его рождения незадолго до страшного происшествия. Такая вот весомая улика! Джулия до сих пор с болью вспоминала, с каким нетерпением ждала минуту, когда Эйдан откроет шкатулку и увидит герб Камеронов с их сплетенными инициалами на нем. Он днями не снимал этот символ любви со своей шотландки. Так продолжалось до дня смерти отца. Эйдан даже не упомянул, что потерял ее. Теперь понятно почему. Джулия встала и беспокойно заходила по огромной комнате.

– Эдвард напрасно надеется. Он наткнулся на злополучную булавку на берегу озера, как раз в том месте, где в воде лежало тело отца. Что еще я могла подумать?

– Ни брат, ни я не верим в то, что Эйдан был способен совершить такое преступление. Именно поэтому Эдвард только со мной поделился новостью о находке. Я молчала почти год, но твоя свадьба приближалась. И в конце концов мне пришлось поставить тебя в известность, чтобы ты сама сделала нужные выводы.

– Твоя преданность заслуживает уважения. – Джулия остановилась у окна и оглядела окрестности замка, залитые лунным светом. – Отец погиб, брат пропал, а Эйдан благодаря этим обстоятельствам получил земли и титул.

– Это просто ужасно, – неохотно согласилась Тереза. – Тем не менее, если бы Эдвард не принял участия в поисках и не наткнулся на булавку…

Резко обернувшись, Джулия сказала с горечью:

– Но он принял участие и наткнулся на нее… Причем Эйдан ни разу не упомянул, что потерял ее. Я презираю себя за жалость к нему, из-за которой держу в секрете находку, но не собираюсь скрывать своего омерзения к этому человеку. Не надо спорить со мной по поводу того, что, дескать, он слишком благороден по своей натуре, чтобы совершить убийство. Вспомни про ребенка, которого сейчас носит твоя служанка после одного из визитов Эйдана к тебе в дом. Это произошло несколько месяцев назад, когда он был еще помолвлен со мной. Я всегда считала его прекрасным человеком, но на самом деле Эйдан отвратительный и бессердечный. Надо же, он не мог удержаться, чтобы не задрать юбку молодой посудомойке и справить похоть, хотя обещал свое сердце другой женщине.

Тереза с сочувствием смотрела на нее. Каштановые локоны блестели в свете от камина. Она мягко произнесла:

– Он мужчина, а девушка не сказала, что все произошло против ее воли. Кстати, Эйдан все отрицает. Эдвард спрашивал его.

– Он может говорить что угодно. – Это было сказано мрачно и с недоверием. – Девушка ведь поклялась тебе.

– Не беспокойся. Эдвард собирается обеспечить и ее, и ребенка.

Чтобы успокоиться, Джулия сделала глубокий вдох:

– Эдвард – джентльмен, моему кузену далеко до него.

– А что твой муж? – Тереза тактично сменила тему. – Роберт Маккрей с его знаменитой шпагой и с еще более знаменитым… э… Ладно, скажем: с оружием другого сорта… Как бы ты описала его?

Доверительно улыбнувшись ей, Джулия сказала:

– Он – сама опасность.

Глава 5

Он опять был возбужден до предела. Робби медленно провел рукой по восхитительно стройной спине женщины, лежавшей рядом с ним вниз лицом.

– Ты не спишь, девочка моя?

Сонно потянувшись, Джулия перекатилась на бок и посмотрела на него. Вернее, на его член, находившийся в полной боевой готовности.

– Боже праведный! Маккрей, я ведь только что ублажила тебя, – произнесла она сонным голосом.

Он улыбнулся какой-то волчьей улыбкой. Потом провел рукой по ее бедру, жадно, по-мужски, наслаждаясь видом крепких грудей.

– Это я ублажил тебя. Следы от твоих ногтей остались у меня на спине.

Было видно, что его прелестная жена ни в чем не раскаивается. Роскошное тело слегка порозовело и было немного влажным после недавней любовной схватки. Ее откинутые назад черные вьющиеся волосы накрыли собой измятую подушку.

– Мужчины все такие ненасытные? Даже не представляла.

В ответ Робби со стремительной, ленивой грацией опрокинул ее на спину и устроился на ней сверху, склонившись на мгновение и прильнув к ее губам.

– Какие из себя другие мужчины, не твоего ума дело, миссис Маккрей. Я единственный твой любовник, а доставлять мне наслаждение как можно чаще входит в наш уговор, вспомнила?

Джулия заерзала, и это возбудило его еще сильнее, потому что она потерлась своим гибким телом о его член и мошонку. Ее зеленые глаза вспыхнули, когда она посмотрела на него, а руки сами собой обвили его за шею.

– Разве такое забудешь?

Медленно, не торопясь Робби провел кончиком языка по ее нижней губе. Это был такой долгий, чувственный контакт.

– Ты же знала, что я любил трахаться еще до женитьбы на тебе, девочка моя. Ты постоянно напоминаешь мне о моей репутации. Что мне остается еще, кроме как оправдывать ее?

Пока она не сказала ему что-нибудь едкое в ответ, Робби приник к ее губам в долгом жарком поцелуе, работая языком. Его руки бродили по ее телу. Наткнувшись на одну грудь, он взял ее в ладонь и подержал на весу, а потом рука пошла вниз. Джулия тихо застонала, когда он пальцем провел по чувствительным, влажным складкам между бедер и вставил в нее палец. Ноги у нее раздвинулись сами собой, когда он принялся ласкать ее изнутри, поглаживая при этом большим пальцем узелок клитора. Джулия задрожала в его объятиях.

Робби поднял на нее глаза и улыбнулся:

– Вижу, тебе это по нраву, прекрасная Джулия, так ведь?

– Ну наверное, – пробормотала она и опустила веки. Он чуть сильнее нажал на большой палец, а вслед за тем ее бедра подбросило вверх.

Ах, что за упрямая и независимая женщина его жена! То, как она открывала в себе собственную сексуальность, стало для него событием, полным очарования. Обычно он избегал неопытных женщин, но с ней все было по-другому. Джулия как будто бросала ему вызов, и это страшно интриговало его. Вскинув брови, он расхохотался:

– Всего лишь «наверное»?

– Не останавливайся. – Она выгнулась в его руках и задохнулась.

Робби почти полностью вытянул из нее палец.

– По-моему, в тебе взыграло желание. – И снова ввел его. – Может, поменять палец на кое-что посолиднее?

Вместо ответа Джулия что-то промычала и еще крепче обняла мужа.

Улыбка Робби стала темной от желания.

Уже секунду спустя он резко вошел в нее. Напряженный член погрузился в скользкое влажное тепло, бедра заработали ритмично и размашисто. Собственная ненасытность удивила его самого. Буквально только что он разрядился внутри ее с полной самоотдачей, но все равно, как жадный подросток, горел желанием снова взять ее, найти в ее объятиях выход своей страсти.

Джулия слабо застонала и задышала с трудом. Это подсказало ему, что ей так же хорошо, как и ему. Она безостановочно гладила его по плечам, откинув голову назад. От длинных ресниц тень падала на порозовевшие щеки. Кровать, на которой они расположились, была узковата и не соответствовала его росту. Но по правде говоря, ему было все равно, потому что они спали в ней, тесно прижимаясь друг к другу.

Он не представлял себе другого, более приятного способа проводить ночи.

Еще одно резкое движение бедрами вперед, и Робби закрыл глаза от приступа чистейшего наслаждения. Все тело наполнилось плотской радостью, когда он почувствовал, что погрузился в нее до дна. Сердце грохотало, как грохочет копытами табун лошадей. Он понимал, что главный момент приближается, но контролировал ситуацию и не позволял себе излиться до того, как тихие стоны Джулии превратятся в один крик упоения, который эхом отзовется в темноте спальни.

Ему показалось, что она зажала его член внутри себя как в перчатке. И он оказался за гранью. Он излился в нее, содрогаясь и трепеща. Руки, на которые опиралось тело, тряслись, пока семя извергалось в любимое, теплое, мягкое тело жены.

Когда Робби окончательно пришел в себя, его первая отчетливая мысль была о том, что он счастливый человек.

Грудная клетка у мужа была твердая, как камень, но странное дело, ей все равно было удобно. Джулия лежала поверх него, расслабленно и утомленно. Небольшой диссонанс вносила мысль о том, что очень уж быстро и охотно она поддалась очарованию печально известного Роберта Маккрея, по крайней мере в сексуальном смысле. Разумеется, думала она, пресыщенная и полусонная, в каждой легенде есть доля правды, и нет никакого сомнения в том, что Робби – неистощимый любовник.

Она уютно устроилась в его объятиях. Их жаркие тела идеально дополняли друг друга. Его пальцы ласково перебирали ее волосы… На душе было спокойно и легко.

– Можешь рассказать мне про своего брата, Джулия?

Тихий вопрос заставил ее поднять голову. Они расположились у нее в спальне, и всегда, когда наступало полнолуние, свет луны свободно проникал в комнату через высокие окна. Сейчас она отчетливо видела мужа. Выражение его лица было спокойным. Он лежал на спине и наблюдал за ней из-под прикрытых век.

Джулия нахмурилась:

– Ты хочешь поговорить о Рэндале сейчас?

Черная бровь поползла вверх.

– Я быстро восстановлю силы, и вместо разговоров мы можем вновь заняться более приятными делами, но мне все-таки сейчас хочется поговорить о нем.

– Зачем?

– Затем, что я хочу найти его ради тебя. – Он поднял руку и ласково коснулся пальцами ее щеки, не отрывая от нее глаз. – Расскажи, какой он? Кто его друзья? Чем он любит заниматься, помимо того что пишет стихи и музыку? Есть ли у него какие-нибудь любимые места? Были ли…

– Я поняла твою мысль, Маккрей, – ответила она резче, чем хотела. Но на самом деле ее это тронуло. Уткнувшись в голое плечо Робби, она тихо заговорила: – Он всегда был мечтателем. Я это признаю. К сожалению, абсолютно непрактичным. Мне казалось, что когда он большую часть времени проводил на природе, то таким образом избавлялся от повседневных забот, чтобы не участвовать в многочисленных делах отца. Ему нравилось бывать на обрыве, где он делал зарисовки или сочинял музыку. Есть один человек, он живет на другой стороне долины, возле леса. В свое время он был знаменитым бардом – по крайней мере так о нем говорят – и служил при дворе. Рэндал часто ходил к нему в гости. Они оба увлекались поэзией.

– Его опрашивали?

– Наверное, Эйдан сделал это, хотя бы для видимости. – Она не могла скрыть горечи.

– Завтра мы нанесем визит этому рифмоплету. Давай продолжай. Твой брат моего возраста, и поэтому он должен – по крайней мере теоретически – задумываться о женитьбе. У него был объект страсти? Или любовница? Может, он ухаживал за кем-нибудь?

– Не все мужчины тратят свое время на погоню за юбками, – сухо заметила Джулия. – Но мне почему-то кажется, что тебе этого не понять. – Помолчав, добавила: – Я предполагала, что брат, может быть, женится на Терезе, но никогда не замечала, чтобы он в отношении ее демонстрировал что-то большее, чем обычную учтивость. Отцу такой выбор мог понравиться, потому что Гиббонсы наши давние соседи и друзья.

– Ее интересовала эта партия?

– Мне кажется, она рассчитывала на нее. – Джулия, не сдержавшись, широко зевнула. Было что-то убаюкивающее в близости мужа, а кроме того, их любовные игры отняли много сил, после них хотелось немного расслабиться.

Как ни странно, но ей было просто с ним. Может, из-за того, что они очень быстро стали любовниками и между ними установилась внутренняя связь. Не только физическая, но и духовная.

Может, она чересчур быстро сдалась и подпала под его очарование. Что бы там ни было, ей казалось немыслимо приятно и соблазнительно лежать вот так, в обнимку с ним.

– Но теперь неунывающая леди Тереза положила глаз на твоего кузена, – как бы между прочим сказал Робби.

– На Эйдана? – Мысль показалась настолько неожиданной, что Джулия очнулась и захлопала глазами. – Почему ты так решил?

– Моя дорогая очаровательная жена, несмотря на присущую мне скромность, я думаю, что смогу отличить признаки флирта и недвусмысленного приглашения в постель. – Веселая насмешка прозвучала в его голосе.

– Но ведь он предназначался мне.

– Не забывай, ты сбежала и вышла замуж за другого, разве не так? – Теперь в его голосе звучало предостережение.

Джулия вспыхнула, сообразив, насколько неловко выразилась.

– Конечно, не забыла. По крайней мере потому, что я сейчас лежу в постели с тобой. Просто я имела в виду, что между мной и Эйданом долгое время существовала договоренность. Терезе было известно, как он ко мне относился, а главное, она лучше других знает, что он убийца.

Рука, которая лениво гладила ее по обнаженным плечам, остановилась.

– Что значит – лучше?

Но одно дело было знать, что ее кузен оказался способен на гнусное преступление, и ненавидеть его за убийство любимого отца, и совсем другое – отправить Эйдана на виселицу. Когда-то Джулия в мечтах видела, что стала его женой. После того как Тереза передала ей ту проклятую булавку, которую нашли возле тела отца, она спрятала ее. Кроме того, Эдвард, по словам сестры, как верный друг, отказался от показаний против Эйдана. Единственное, что могло поставить под сомнение вину кузена, – это отсутствие прямых улик. И если бы Джулия объявила о находке, против Эйдана могли бы возбудить дело, но совсем не обязательно, что его признали бы виновным. Больше всех во время суда переживал бы Артур. Мальчик обожал старшего брата. Поэтому, не зная, чем все обернется в итоге, Джулия отказалась вообще что-либо предпринимать.

Может, она поступила так же глупо, как Эдвард, но ей не хотелось, чтобы Эйдан болтался на виселице. Ее преданность ему пережила потрясение, даже катастрофу, но не исчезла вовсе. Когда-то она любила этого мужчину. Это внутреннее противоречие вынудило ее отправиться в Эдинбург, а потом – в объятия Робби и в его постель.

Джулия молча выругала себя за длинный язык. Роберт Маккрей мог быть грубияном, драчуном и бабником, но он не был глупцом.

– Что она такое знает, и ты заодно, что не известно всем остальным, девочка? – Вопрос был задан мягко, но решительно.

Лежа у него на груди, она пробормотала:

– Не твое дело.

– Нет мое, черт побери! – Его объятие стало крепче. Он продолжал гладить ее по волосам. – Все, что касается тебя, – это мое дело, жена.

– Я устала, – заупрямилась Джулия. – И не хочу продолжать этот разговор.

– А я не устал. И не обольщайся, мы вернемся к нему завтра.

Ей сразу стало понятно, что муж сказал правду – он действительно не устал. Он снова прижимался к ее бедрам возбужденным, твердым, как сталь, членом. В лунном свете его улыбка была и восхитительно ленивой, и мучительно мужской.

– Уже?

– Уже, – подтвердил он.

В его поцелуе было столько пылкости, что Джулия задохнулась. Робби прижал ее к себе, и она забыла обо всем на свете, кроме этих сильных рук, обнимающих ее, и тяжелого взгляда черных глаз, обещавших наслаждение.

Они были совсем рядом, через три двери по коридору.

Эйдан Камерон взбил подушку кулаком. Сон не шел, тело было слишком напряжено. Он успел опорожнить полбутылки лучшего виски, какое только можно было найти, и никакого толка. Это казалось немыслимым, но у него не было ни в одном глазу. Он был не пьян, а безмерно несчастен.

Потому что знал, что происходит в спальне через три двери от него по коридору.

Раньше тоже так бывало, когда он лежал на кровати в темноте и думал о Джулии, спавшей в своей комнате не так далеко от его спальни. Он представлял ее, давая волю фантазии: темные блестящие волосы рассыпались по вышитым простыням, тело, раскинувшись, лежит в лунном свете, губы, вкус которых был ему известен, призывно приоткрылись… Только в его мечтах отсутствовал Робби Маккрей, который сейчас лежал рядом с ней в постели.

Громы и молния, ему было понятно, чем они там занимаются! Черт, ведь, проходя коридором мимо их двери, он услышал, как Джулия о чем-то спросила, и низкий голос Маккрея, который со смехом что-то сказал в ответ. А потом последовал красноречивый вздох – легкий, как лунное сияние. Наверняка ее вздох.

Понятное дело, Эйдан перекатился на другой бок, двери в таком старом замке, как Камерон, делали с таким расчетом, чтобы оградить частную жизнь от чужого любопытства. Минувший год превратился в сплошной кошмар, и конца ему не было видно. Он не только потерял дядю и кузена, но вот теперь и Джулию. Голова слегка закружилась, и он закрыл глаза, отчаянно надеясь, что сон наконец снизойдет на него.

Вместо этого Эйдан услышал короткий стук, а секундой позже заскрипели петли открываемой двери. С трудом разлепив глаза, он увидел, как кто-то проскользнул к нему в комнату и дверь, щелкнув замком, закрылась. Света было достаточно, чтобы различить копну длинных волос. Он резко сел на постели и прижал руку к раскалывавшейся голове.

– Кто тут?

– Это я, – приглушенно ответил женский голос. – Т-ш-ш, Эйдан, мне нельзя быть здесь.

– Тереза?

– Ну конечно. – Запах лилий приблизился к его постели. – Я не могла заснуть, беспокоилась о тебе.

– Ты права. Тебе нельзя здесь находиться, – решительно заявил Эйдан и нахмурился, услышав, как эхо от его слов раздалось в комнате. – Эдвард снимет с тебя голову. И с меня тоже. Подумай об этом. В конце концов, это неприлично. – Он натянул на себя простыню, которая спустилась до пояса. – К тому же я голый. Вернись к себе в постель.

– Наверное, думаешь сейчас о том, как им хорошо? Это разбило твое сердце, я понимаю.

От этих слов у него еще сильнее разболелась голова. Выпитое виски плюс воспоминания – это была плохая комбинация. Он устало пробормотал:

– Тереза, есть вещи, которые мужчины не обсуждают даже с друзьями.

Тереза уже стояла возле постели. Она улыбнулась, зубы сверкнули на ее бледном лице. На ней был надет пеньюар, перетянутый по талии кушаком. Она сделала движение, чтобы развязать его.

– Я помогу тебе забыться, Эйдан, если ты позволишь.

К черту его предательскую, чисто мужскую реакцию! Он ничего не мог поделать с собой, просто пялился на разошедшиеся в стороны полы, на обнажившиеся роскошные груди и темный треугольник волос внизу живота. В отличие от Джулии Тереза была полной, с округлыми формами там, где надо. Она откинула волосы назад, и полы разошлись еще шире.

День был трудным, но Эйдан не ожидал, что он закончится вот так.

– Ты целомудренная девушка. – Он вдруг охрип. – И сестра графа. Не говоря уж о том, что мы с твоим братом давние друзья. Я не хочу бесчестить его, завлекая тебя в постель, Тереза.

– Эдварду ни к чему об этом знать. – Она шагнула вперед, вытянула руку и, словно убеждая, дотронулась до его плеча. Прикосновение оказалось холодным и решительным, широко открытые карие глаза смотрели настойчиво. – Возьми меня, Эйдан. Мне этого хочется.

Узнает Эдвард об этом или нет – уже не так важно. Эйдану хватило ума понять, что постельные кульбиты с Терезой Гиббонс приведут его прямиком к алтарю, после чего на ее пальце засияет обручальное кольцо. Вдобавок она была безразлична ему. Джулия, конечно, для него потеряна, но по-прежнему оставалась в сердце.

Так что предстоящих с Терезой осложнений ему хотелось меньше всего.

– Я не пойду на это, – отрезал он, забыв о галантности и пытаясь не обращать внимания на ее голую грудь, оказавшуюся у него прямо перед глазами.

В ответ она придвинулась еще ближе, взялась за край простыни, прикрывавшей его ниже пояса, и резко откинула ее.

– Ты меня отвергаешь, но твое тело – совсем напротив. Посмотри на себя, ты уже почти готов действовать.

Она была права. Еще немного, и он будет полностью во всеоружии. Но не от того, что был по-настоящему возбужден, просто это была автоматическая реакция на близость обнаженного женского тела.

– К черту, Тереза! – резко оборвал он ее. – Я – живой человек из плоти и крови, а ты прелестная женщина, к тому же еще и обнаженная. Пожалуйста, уйди и никому не говори об этом ни слова. Я не могу сейчас овладеть тобой, а утром ходить с высоко поднятой головой. За кого ты меня принимаешь?

В ее глазах появилось мерцание, она нахмурилась, брови сошлись на переносице.

– И дело только в этом? – В ее голосе звучала убежденность в собственной правоте.

– Я все так же люблю Джулию, – с болью произнес он, глядя ей прямо в глаза, чтобы она не усомнилась в его искренности. – Я понимаю, она замужем. Умом понимаю, что она никогда не станет моей, но боюсь, у меня не получится так легко забыть ее. Пока это не произойдет само собой, никакая другая женщина не представит для меня интереса. Только тогда я буду способен на честные отношения.

– Понятно. – По короткому ответу стало понятно, что она обижена. – Наверное, я выгляжу полной дурой.

Удивительное дело, Эйдан вдруг почувствовал себя виноватым, хотя вовсе не приглашал ее сюда.

– Вовсе нет, – глухо возразил он. – И кто знает, вдруг очень скоро мои чувства изменятся. – Сам он в этом сомневался, но пришлось собрать в себе остатки вежливости, чтобы не обижать ее слишком сильно. – Измена Джулии еще свежа, и я пока не отошел от шока.

– Полагаю, что все так и есть, тем более что сейчас она спит в объятиях негодника Маккрея.

Насмешка не показалась ему безобидной, учитывая, что исходила она от женщины, которая предложила ему свое тело, а он отверг ее.

– Мне прекрасно известно, где она сейчас и с кем, Тереза, – тихо напомнил Эйдан.

Она резко запахнула пеньюар и отвернулась. А потом добавила более миролюбивым тоном:

– Извини. Я пришла, чтобы успокоить тебя, а вместо этого только еще больше расстроила.

– Сомневаюсь, что завтра утром у меня в памяти останется хоть что-нибудь, – солгал он. – К тому же сегодня вечером я перебрал виски. А что касается Маккрея, он поклялся, что верит в мою невиновность и хочет помочь очистить мое имя. Можно завидовать тому, как он проводит время с моей кузиной, но если Маккрей говорит искренне, я рад тому, что он здесь.

– Я же сказал тебе, не ходи к нему сегодня.

Мерившая шагами комнату Тереза Гиббонс замерла на месте и резко обернулась, стиснув зубы.

– Я ошиблась в расчетах, Эдвард, – отрывисто сказала она. – Ладно, время все расставит по своим местам. Но я по крайней мере хоть что-то делаю, пока ты сидишь как размазня и увлекаешься выпивкой.

В сумраке комнаты глаза ее брата вдруг вспыхнули, как у какого-нибудь дикого зверя, от ленивой позы, в которой он развалился в кресле у камина, в миг ничего не осталось. Только губы все так же мерзко кривились.

– Полегче, дорогая сестрица. На тот случай, если тебе отшибло память, я голыми руками свернул шею Руфусу. Твоя шейка будет потоньше его.

Если в мире и существовал кто-то, перед кем Тереза испытывала страх, то только не перед своим вечно хныкающим братцем.

– Ты удавил старика цепью, клоун. Но может, вспомнишь, что именно я заманила Рэндала на обрыв и избавила мир от его бессмысленного существования.

– Ах да, – ухмыльнулся брат. – Еще один из Камеронов, который не захотел тебя.

Рана, которую нанес ей Эйдан Камерон, была самой свежей, но отказ Рэндала прикоснуться к ней, когда она полностью отбросила стыд, все еще терзал ее.

– Ему не нравились женщины, тупая ты пьяница. У тебя было больше шансов, чем у меня, уложить в постель неженку – последнего главу Камеронов.

– Фу, какая гадость, – пробормотал Эдвард, сползая в кресле вниз. Бокал с вином болтался у него в руке. – Я не содомит.

– Пожалуй. Зато ты любитель проституток, который разорил нашу семью своими проигрышами в карты и извращенными аппетитами. Хотя сказать Джулии, что это Эйдан обрюхатил ту служанку, над которой ты потрудился, было хорошей идеей. Она недавно об этом снова вспомнила. Украсть булавку – было из той же оперы. Ревность очень сильное переживание. Такую моральную пощечину не так легко простить. Уж если ты такой способный, может, придумаешь еще что-нибудь в том же роде, что мы сможем использовать ради нашей выгоды.

– Для старой девы, домогающейся титула и богатства, нет лучше средства, чем обман и убийство, – заявил брат с отвратительной усмешкой.

Он произнес это довольно громко, и Тереза искренне порадовалась тому, что Робби Маккрею, занятому любовными утехами с молодой женой, сейчас ни до чего не было дела, а Эйдан слишком пьян, чтобы услышать их. Она гневно воскликнула:

– Закрой пасть, ты, недоумок. Споры и обиды бессмысленны. Ты еще этого не понял? Наш план работает. Все встало на свои места. Хотя я сеяла сомнения в Джулии насчет невиновности Эйдана, но у меня даже в мечтах не возникало, что она поможет нам, выйдя замуж за кого-то еще. Единственная сложность заключается в том, что Маккрей дал обещание помочь Эйдану, чтобы избавить его от подозрений.

– Парень слишком занят своей очаровательной женушкой, – усмехнулся Эдвард. – Он нам не опасен. Баба под боком, и он счастлив до безумия.

– Не будь таким самоуверенным. – Тереза вспомнила испытующий взгляд Робби Маккрея, который он бросил на нее, когда она сидела рядом с будущим лэрдом клана Камеронов.

Это не походило на обычный знак мужского внимания. Совершенно не походило. Скорее всего он раскусил ее флирт с кузеном своей жены.

Мужчина смотрел на нее так, словно знал о ней что-то.

Эдвард опустошил бокал, по его худым щекам текли струйки красного вина.

– Так что ты собираешься предпринять на его счет?

– Насчет мужа Джулии? Пока не знаю. – Подойдя к окну, Тереза откинула выцветшую шелковую штору, выглянула наружу и рассеянно заметила: – Эйдан откровенно ревнует. Если вдруг что-то случится с красавчиком Маккреем, ни у кого не возникнет сомнений, чьих это рук дело, так ведь?

Эдвард явно забеспокоился:

– Джулия может сообразить, что к чему, если что-то вдруг случится с ее мужем, а кузен снова окажется под подозрением. Нам это ни к чему. Пока она поддалась на твои уговоры и не обратилась к властям, но все может измениться.

– Эта дрянь непредсказуема, как новорожденный младенец, и, кроме того, ей известно, что ты не поддержишь ее версию.

– Слухи, которые ты распустила, продолжают гулять. Пусть общество пока не считает Эйдана убийцей, но оно относится к нему как к главному подозреваемому. Если что-то случится с Маккреем, состоится суд. Нам совсем некстати, если Эйдана осудят и приговорят до того, как тебе удастся заарканить его и женить на себе.

Улыбнувшись как кошка, Тереза обернулась и посмотрела на брата. На верхней губе у него висели бисеринки пота.

– Доверься мне, Эдди. Я все держу в кулаке.

Глава 6

Робби вполне хватило двух минут пребывания в компании Джона Хэксхема, и он неожиданно порадовался тому, что Джулия отправилась в деревню, чтобы взглянуть на новорожденного жены бондаря. Сидя в резном деревянном кресле, он оглядывал внутренность уютного коттеджа. Оценил отменное качество штор на небольших окнах и элегантный вид клавесина, стоявшего в углу. Потом с притворным легкомыслием задал вопрос:

– Моя жена рассказала мне о вас. Как долго вы находились при дворе?

Молодой человек был стройным и изящным. Слегка покраснев, он повертел в руках чайник, потом устроил его над пышущим жаром очагом.

– Два года.

– Я был там в то время, – откликнулся Робби. – Никогда до этого не встречал такого распутства и аморальности. Музыке и поэзии не место в подобном вертепе с интригами и выставляемыми напоказ пороками. Скажите, кто оказывал вам покровительство?

Явно испытывая неловкость, Хэксхем неохотно признался:

– Герцог Бонсфорд.

– Ага. Мы встречались. Полагаю, это объясняет ваш достаток. Известно, что Бонсфорд становится исключительно щедрым, когда устает от своих… друзей, так сказать.

С каменным лицом молодой человек резко встал:

– На что вы намекаете, сэр?

Робби лениво улыбнулся в ответ:

– Ни на что. Это просто треп.

Хэксхем передернул плечами:

– Если вы пришли сюда, чтобы осуждать меня и выражать свое недовольство, я не намерен вас слушать. Я никому не делаю зла, веду тихую, спокойную жизнь. Человек вроде вас наверняка не сможет понять, насколько я ценю свое одиночество и уединение.

Приподняв бровь, Робби равнодушно посмотрел на него:

– Я не собираюсь осуждать вас, Хэксхем, не обижайтесь. И конечно, никому не скажу ни слова. Чем вы занимаетесь и с кем – с мужчинами или с женщинами, – это ваше личное дело. Я просто пытаюсь разобраться в исчезновении брата моей жены. Его дружба с вами, кажется, может пролить свет на это дело.

Хэксхем настороженно кивнул:

– Наши интересы… совпадали, если хотите. Мы поддерживали добрые отношения. Однако мне не кажется, что он полностью понимал, к чему я собирался его склонить. Рэндал вполне довольствовался нашими беседами.

– Кажется, я его понимаю. Хотя и не до конца.

Молодой человек вдруг улыбнулся весело и откровенно цинично:

– Что-то мне не верится, Маккрей. Ваша любовь к женщинам хорошо известна всем. Как бы там ни было, Рэндал бывал здесь время от времени, но он… Не знаю, как бы поточнее выразиться, сэр… Рэндал был подавлен, напуган, даже полон отвращения, когда до него дошло, что наша дружба перерастает в нечто противоестественное. – Хэксхем прошелся по комнате. Его лицо помрачнело от воспоминаний. Осенний ветерок влетел через открытое окно и растрепал его белокурые волосы, отчего вид у него сделался каким-то неземным.

– Я пытался ему объяснить, что не такое уж это необычное явление, как ему казалось, что я знаком с пропастью людей с такими же наклонностями, но Рэндал был слишком озабочен тем, как отреагирует клан, если его семья обнаружит, что он… э…

– Можете обойтись без неприличных ярлыков, – искренне заявил Робби, задумавшись над неожиданным поворотом дела. – Хотя я и не понимаю ваших предпочтений, но не осуждаю вас. Сомневаюсь, что кто-то может вполне сознательно выбрать такой путь с юношеских лет, но ведь всем распоряжается судьба, не так ли? Скажите мне, мог ли Рэндал исчезнуть по этой причине? Может, у вас были стычки на этой почве?

Хэксхем решительно тряхнул белокурой головой:

– Мы никогда не ссорились. Рэндал был сбит с толку моими намеками, но я и представить себе не мог, что он может просто исчезнуть, не дав мне знать. Это примерно то же самое, если бы вы бросили свою жену: ушли, не сказав ей ни слова.

Именно этого хотела Джулия, чтобы Робби поступил так через несколько недель. Ей хотелось иметь дом, собственный дом, и достаточно денег для жизни. Вспомнив об условиях их сделки, он вздрогнул… Этого никогда не будет, вдруг решил он с чисто мужской самоуверенностью.

Он увлекся своей красавицей женой, признался Робби самому себе. Ему нравилась она как личность, ему нравилась ее отзывчивость в постели, но было еще что-то сверх того. Что-то особенное, приводящее его в восторг. Такого в его прежней жизни еще не наблюдалось, а опыт у него был обширный. Во многих отношениях их души были родственными. Понимала ли это она? Не важно! Он начал убеждаться в этом сам. Если она любила, то любила страстно. Слуги обожали ее, потому что она была обходительна с ними и относилась к ним как к членам семьи. Ее гордость не превращалась в высокомерие, даже намека на тщеславие он не находил в своей очаровательной жене.

К нему в объятия ее толкнули горе и душевное смятение, но он рассчитывал, что радость и удовлетворение удержат Джулию при нем.

И когда только судьба решила столь необычным способом устроить их брак? Должно быть, в ту самую минуту, когда она вышла из тумана с готовым предложением. Робби так и не понял, почему так быстро уступил ей. Да, что касается кораблей – это было весьма заманчиво, но ради них он ни за что не связал бы себя узами с одной-единственной женщиной. Она, конечно, хороша собой. Но опять же в Шотландии много красивых женщин.

Страсть с первого взгляда? Он знал, что такое возможно. Но вот любовь с первого взгляда?.. Такого в его репертуаре еще не было.

Что ж, все когда-то совершается впервые.

– Я не брошу жену, – вежливо заметил Робби. – К тому же меня не одолевают противоречивые чувства по поводу моей сексуальности. А вот Рэндал переживал из-за ответственности, которую на него накладывал пост главы клана. Он должен был заниматься тем, к чему у него не было никакой склонности. Мне кажется, его исчезновение могло бы помочь ему справиться со многими проблемами.

– Рэндал мог быть кем угодно, но только не трусом. И он искренне любил свою семью, своих родных и поэтому никогда по собственной воле не причинил бы им страданий.

В этих словах, сказанных ровным голосом, прозвучала твердая убежденность. Робби поднял голову и испытал симпатию к молодому человеку, который, судя по его лицу, сильно переживал за своего друга.

– Итак, вы полагаете, он попал в беду?

– Вспомните, что случилось с его отцом. Не могу представить себе никакого другого сценария. Я только что сказал, что не верю в то, что он мог уйти, не предупредив хоть словом. Какой еще может быть вариант, кроме преступления? Его убили.

К сожалению, Робби одолевали те же подозрения. Хотя тут что-то не сходилось… А его редко подводила интуиция.

– Он когда-нибудь обсуждал с вами Терезу Гиббонс? – Потерев подбородок, Робби посмотрел на Хэксхема. – Я так понял, что она с минуты на минуту ожидала от него предложения. Разве мало мужчин, которые за браком скрывают свои предосудительные наклонности.

Хэксхем покачал головой:

– Даже если бы он был таким большим любителем женщин, как вы, Рэндал никогда бы не женился на Терезе. Он терпеть ее не мог, но скрывал это от отца и Джулии, так как и лорд Ларкин, и леди Тереза практически были членами одной семьи.

– Понятно. А в чем причина такой враждебности?

Нахмурившись, молодой человек покачал головой:

– Он никогда не говорил, хотя я знаю, что Эдвард Гиббонс не раз брал у него в долг, в особенности в этот последний год, после смерти отца.

О, вот это уже было интересно! Финансовые трудности и убийство часто идут рука об руку, уступая дорогу друг другу. Робби поднялся и посмотрел Джону Хэксхему прямо в глаза.

– В интересах расследования того, что случилось с Рэндалом, готовы ли вы оказать мне помощь?

Молодой человек ответил с жаром:

– Ради Рэндала? Готов на что угодно.

Джулия глубоко вдохнула острый запах горящей листвы. Они ехали верхом, наслаждаясь теплом уходящего дня. Объезжая выбоину, Джулия тайком глянула в сторону мужа. Высокий и черноволосый, он сидел на своем жеребце с небрежностью врожденного наездника. Между бровей у него залегала складка. Она открыла было рот, чтобы узнать, что ему уже удалось обнаружить, но не успела и лишь увидела, как он вдруг слегка вздрогнул.

Вопрос так и остался незаданным, потому что Робби неожиданно набросился на нее и выбил из седла. Она грохнулась на землю. От удара перехватило дыхание. Оказавшись на земле одновременно с Джулией, Робби перекатился к ней и накрыл своим огромным телом. Ее испуганная лошадь шарахнулась в сторону.

Оглушенная и сбитая с толку, Джулия лежала, придавленная его тяжестью, на обочине дороги, на куче палых листьев и пыталась восстановить дыхание. Когда наконец ей это удалось, она чуть не завизжала от злости:

– В чем дело, Маккрей? Слезь с меня сейчас же!

– Нет! Вдруг он перезарядит и выстрелит снова? – Лицо у мужа было непривычно озабоченным. – Нам, конечно, повезло, что стрелком он оказался никудышным. Надо бы его за это поблагодарить. Он только слегка задел меня.

– Ты ранен? – Хотя уже можно было и не спрашивать. Джулия с тревогой ощутила, как ее блузка стала намокать от теплой влаги, сочившейся из руки, которой он ее обнимал.

– Немного…

– О Господи!

По-прежнему прижимая ее к жесткой земле, Робби огляделся и равнодушно проворчал:

– Ерунда. У меня как-то болела голова после ночной попойки, вот то было серьезно… Ах, где же ты прячешься, мой трусливый убийца? Наверное, вон в той роще впереди. Вполне густое укрытие для того, кто хотел схорониться. Однако если ему хватило здравого смысла и если он понял, что промазал, его уже и след простыл, пока мы тут с тобой лясы точим.

– Зачем кому-то потребовалось стрелять в тебя? – Джулия удивилась тому, что сравнительно спокойно пережила такое смятение. А еще поразило испытанное ею чувство безопасности, несмотря на присутствие где-то там, среди деревьев, стрелка, целившего в них. Ей особенно понравилось, с какой небрежной уверенностью вел себя муж. И что-то, несомненно, чувственное было в том, чтобы вот так лежать с ним, не важно – на дороге или в постели.

– Интересный вопрос, прелестная Джулия, правда, ведь? – Он с любопытством посмотрел на нее. – У кого имеется мотив убить меня?

Глядя ему прямо в глаза, она медленно произнесла:

– Самый логичный ответ – у Эйдана.

– Да, согласен. Даже слишком логичный. Я понимаю, он с некоторых пор не заслуживает твоего доверия. Но неужели ты считаешь его дураком?

Прожив бок о бок с кузеном целую жизнь, Джулия знала совершенно точно: Эйдан – умница. И что было более важным, отличный стрелок. С такого небольшого расстояния он бы ни за что не промахнулся. Она покачала головой:

– Тогда кто?

– Понятия не имею. Но что подумала бы вся Шотландия, если бы меня застрелили, что и было главной целью?

И она лишится этой мужской поддержки, сексуальности и шарма? Джулия почувствовала приступ страха и скорби, представив себе бездыханное тело Робби Маккрея. Безотчетно она потянулась к нему и коснулась его щеки.

– Я не сомневаюсь, что все посчитали бы кузена преступником, – шепотом сказала Джулия.

– И что он прикончил меня из ревности к тебе. – Робби задумался. Он отпустил ее, поднялся одним грациозным и атлетическим движением. – Оставайся вот так минуту или две, пока я полностью не уверюсь, что опасности нет.

– Будь осторожен, – предупредила она, наблюдая, как муж вскакивает на своего огромного коня, который тряс гривой и тихо ржал. Робби развернул его и поскакал в сторону рощи. Черные волосы сияли в предвечернем солнце. Красота дня вдруг померкла для нее, стоило ей подумать, что какой-то негодяй собирался совершить убийство. Белая сорочка мужа была запачкана кровью. Глядя ему вслед, она видела красную полосу на одном рукаве. Жакет Робби снял еще до происшествия из-за теплой погоды.

Через несколько минут он вернулся, спрыгнул с коня и поднял Джулию на ноги.

– Там, за рощей, имеются свежие следы, но наш дружок уже улизнул.

– Дай мне осмотреть руку. – На Джулию накатила новая волна страха, когда она представила, что могло бы случиться. Она не в силах была оторвать взгляд от влажной алой полосы, тянувшейся вниз по левому рукаву.

– Подожди, пока вернемся домой. – Робби пожал плечами и улыбнулся ей озорно, по-мальчишески, отчего у нее стало тепло на сердце. – Там ты и станешь моей сестрой милосердия, дорогая. По правде говоря, мне потребуется большая доля твоего… внимания. Помимо руки, у меня есть еще кое-какие части тела, которым тоже нужна забота моей красавицы жены.

Черт знает, что такое! Как ему только удается быть таким неотразимо сексуальным, даже раненному и истекающему кровью?

– Ты просто невозможен, – пробормотала Джулия.

– В смысле – мне невозможно отказать?

Она не выдержала и тихо засмеялась в ответ на такое ничем не прикрытое бахвальство.

– Я пока не пыталась сопротивляться, чтобы не посягать на наш уговор.

Почему-то улыбка на лице ее мужа померкла, он как-то по-новому посмотрел на нее. Не говоря ни слова, привлек ее к себе, заключил в объятия и крепко поцеловал. Поцелуй был настойчивым и соблазнительным. По-хозяйски раздвинув ей губы, он проник в нее языком.

И в ту же секунду погас дневной свет, куда-то пропал легкий шепот ветра в золотых листьях… Все, что ей по силам было сделать, – это вернуть поцелуй. Она вцепилась в его широченные плечи и крепко прижалась к нему.

Приподняв голову, Робби хрипло сказал:

– К черту наш уговор, миссис Маккрей.

У нее дрогнули ресницы, и она в замешательстве посмотрела на него:

– Что?

– Нас связывает законный брак, а не… какой-то там уговор. – Он произнес это почти зло, на его чеканном лице не было и намека на всегдашний шарм.

Окончательно растерявшись, Джулия просто напомнила ему:

– Ты ведь женился на мне из-за кораблей.

– Может быть.

– Это что же тогда получается? – Джулия отступила на шаг, высвободившись из его рук, и вскинула подбородок. Лишь бы не пойти на поводу у эмоций, вдруг захлестнувших ее! – И не говори мне, что в ту самую ночь в Эдинбурге тебя сразила страсть, или еще какую-нибудь чушь.

– Ладно, – миролюбиво согласился он, повернулся к своему коню и взялся за повод. – Не буду.

Это было неразумно. Это было глупо. Но Джулия не забыла, как лихой и самый роскошный холостяк во всей Шотландии признался в романтической мечте о любимой женщине и большой семье. Да, они прекрасно подходили друг другу в постели, но любая женщина растает, когда испытает на себе, на что способен проклятый Робби Маккрей в будуаре. В любом случае это не означает, что они влюбились друг в друга.

Или означает?

«О черт!» – мысленно выругалась она, когда Робби помог ей забраться на ее лошадь. Сейчас Джулии меньше всего хотелось забивать себе голову мыслями о самоуверенном и красивом, властном и неотразимо сексуальном мужчине, каким был ее супруг. Ведь когда-то она уже поверила в то, что полюбила Эйдана.

И что это дало? Ей суждено было оказаться преданной, брошенной, с разбитыми иллюзиями. Нет, будет лучше, если она воспользуется всеми утехами, которые найдет в объятиях Робби, но оставит свое сердце на замке.

Целый день у него от боли раскалывалась голова. Благодарный Эдварду и Терезе за то, что они уехали немного раньше, Эйдан зажал в руках кружку с элем и подавил стон, когда младший брат радостно воскликнул и быстро схватил одну из фигур с шахматной доски.

– Твоя королева, – объявил Артур, усмехнувшись. – Эйдан, ты потерял королеву.

– Это точно, – тихо согласился он. Предательская память тотчас же выдала ему образ Джулии. Ее очаровательное лицо с нежными губами, длинными ресницами и блестящими глазами словно преследовало его. Она не должна была принадлежать другому мужчине, но принадлежала. Такова была жестокая реальность.

Остро чувствующий происходящее вокруг, несмотря на свой юный возраст, Артур, судя по всему, понял подтекст, заключенный в ответе брата. Улыбка, озарявшая его лицо, увяла.

– Извини, мне жаль.

– Мне тоже. Но боль это, кажется, не облегчит. – Поднявшись, Эйдан пересек кабинет и, подойдя к окну, выглянул наружу. – Когда ты повзрослеешь, Артур, то поймешь, насколько уязвимым становится мужчина, который любит женщину. Думать о том, что она делит постель с Маккреем…

Он резко замолчал, наблюдая за тем, как легкий ветерок играет опавшими листьями на начавшем желтеть газоне во дворе замка. Заходящее солнце окрасило в красный цвет круглые вершины соседних холмов.

Брат явно почувствовал себя неловко.

– По крайней мере он приличный человек. А у нее довольный вид. В том смысле, что… Они подолгу глядят друг на друга… О черт, напрасно я это говорю!

– Он, наверное, и в самом деле хороший парень. – Эйдан повернулся к брату и слабо улыбнулся. – Но хочется, чтобы все оказалось наоборот, чтоб ему провалиться!

– Как ты думаешь, почему на него покушались?

От двери раздался низкий голос:

– Вероятно, потому, что тот, кто убил вашего дядю, страшно недоволен моим решением задержаться здесь на пару дней и выяснить несколько вопросов.

Эйдан не удивился неожиданному появлению визитера. Он ждал, что Маккрей захочет увидеться с ним сразу после возвращения, но Джулия утащила его, чтобы немедленно обработать рану, а Робби не стал ей перечить. Да и зачем? Эйдан понимал, насколько приятно мужчине, когда красивая женщина хлопочет над ним. Это одна из величайших радостей в жизни.

– Как рука? – спросил он скорее из вежливости, хотя были велики шансы на то, что муж Джулии получил пулю из-за своего намерения помочь Эйдану очиститься от подозрений.

Выглядевший не самым худшим образом, Маккрей решительно подошел к столу и взялся за графин с виски.

– Ничего страшного. Я сегодня встречался с Джоном Хэксхемом. По его мнению, Рэндал знал убийц. И собирался помочь нам добиться справедливости.

Эйдан нахмурился:

– Я тоже разговаривал с ним, но он тогда самоустранился и не пожелал сотрудничать. И вдобавок заявил, что они с Рэндалом едва знакомы.

Маккрей коротко глянул на Артура, потом снова повернулся к Эйдану и пожал плечами.

– Мне кажется, что мистер Хэксхем больше всего на свете ценит свое уединение и именно поэтому не захотел участвовать в расследовании. Тем не менее сейчас, когда несколько месяцев спустя Рэндал так и не нашелся, он, так же как и мы, опасается, что его близкий друг стал жертвой преступления.

Вряд ли младший брат смог понять сделанный намек, но для Эйдана не составило труда определить смысл так тщательно подобранных слов. Он и сам не раз задумывался над сексуальной ориентацией своего кузена, в особенности когда они оба по достижении определенного возраста так по-разному стали реагировать на особ противоположного пола. Рэндал не проявлял никакого интереса к погоне за удовольствиями, свойственными похотливым юнцам. Например, не стремился как можно скорее избавиться от девственности. Его не привлекала выпивка, то же самое можно было сказать про азартные игры. Эйдан тогда решил, что это просто проявление тихого, робкого характера Рэндала, который постепенно превратил его в отшельника.

– Я понял. Каким образом Хэксхем собирается нам помочь?

– Задаст пару вопросов там и сям. Мы с вами, Камерон, постоянно на виду, а он – нет. Кроме того, у него есть друзья в высоких кругах, и он искушен в закулисных делах и интригах. Будет любопытно узнать, что он сумеет выяснить. – Робби сделал основательный глоток виски. По его беззаботному виду нельзя было сказать, что какой-то час назад он подвергся смертельно опасному нападению. Более того, невозможно было не обратить внимания на исходившую от супруга Джулии волну уверенности, бесстрашия и чисто мужского удовлетворения.

– А что пока? – Эйдан постарался скрыть свою обиду, сосредоточившись на том, что ему очень хочется, чтобы Джулия была счастлива. И если Маккрей, как ни странно, оказался именно тем, кто принес ей это счастье, пусть так и будет. – Мы не можем просто сидеть и ничего не делать. Пуля с такой же легкостью могла настичь и Джулию.

– Это правда. – Лицо Маккрея потемнело. Опасный огонек зажегся в его черных глазах. Рот угрожающе скривился. – Наш трусливый друг совершил серьезную ошибку. До этого, признаюсь честно, ваши проблемы интересовали меня постольку-поскольку. Теперь они стали моей личной заботой.

– Полагаю, я стал первой жертвой удара, в результате которого лишился своего доброго имени и того, кого любил, – заметил Эйдан.

На какой-то момент их взгляды скрестились, а потом Маккрей нехотя выдавил:

– Мне кажется, именно вам придется убить его.

– Вы чертовски правы, Маккрей, я должен буду это сделать.

Сидя за шахматной доской, Артур ухмыльнулся:

– Хотелось бы, чтобы этот мерзавец оказался рядом и послушал, как вы вдвоем обсуждаете, кому из вас он достанется первым. Надо подготовиться как следует, чтобы мало ему не показалось.

Маккрей приложился к стакану, опустошил его и резко отставил в сторону.

– Мы в любом случае позаботимся об этом. Но пока, мне кажется, Джулия не должна покидать дома, где она будет оставаться в окружении слуг и членов семьи. За порогом ее подстерегает опасность, а я не хочу, чтобы она попала на линию огня.

Эйдан развеселился в первый раз с того момента, как узнал, что Джулия вышла замуж. Его кузина была упряма и своевольна.

– Остается только пожелать вам удачи, – язвительно усмехнулся он. – Джулия не согласится сидеть дома. Ни минуты!

– Я уже об этом догадался, – пробормотал Робби и поскреб подбородок. – Вы знаете ее достаточно хорошо. Может, у вас имеются какие-нибудь соображения, как заставить ее это сделать, Камерон?

Испытывая некоторое мстительное удовлетворение, Эйдан покачал головой:

– Нет. Боюсь, это теперь целиком ваша проблема, Маккрей.

Глава 7

На письменном столе в беспорядке лежали пачки писем, часть из которых рассыпалась по полу. С презрением оглядев царившую вокруг грязь, Тереза Гиббонс выхватила стакан из расслабленной руки брата и одним коротким движением метнула его через комнату. Тот угодил в камин, и она с удовольствием услышала звон бьющегося хрусталя.

Эдвард заморгал, попытался усесться прямо. Покрасневшие глаза слезились. Одежда, которую он не менял третий день, была безнадежно измята и вся в пятнах.

– Какого черта?

– Скоро уже вечер, ты не заметил?

– Я вздремнул, – хрипло буркнул Эдвард. – Совсем чуть-чуть. Поздно лег.

Скривившись и от его вида, и от запаха прокисшего вина, Тереза коротко осведомилась:

– Выиграл?

В его глазах появились плутоватые огоньки.

– Немного.

– Не ври мне, Эдди.

Как обычно, он запротестовал:

– Я никогда не лгу тебе. Ради Бога, Тереза!

Однако он лгал. Против обыкновения ему удалось выиграть во время очередного приступа игорной болезни, которую Эдвард уже не мог контролировать. Он скрыл эти деньги от сестры как последний сукин сын. Подавив в себе острое желание дать ему по заросшей физиономии, Тереза выкрикнула:

– Мне нужно платить слугам. Выворачивай карманы. Повар собирается уйти от нас. Представь, как это будет выглядеть со стороны. Благородный граф Ларкин, у которого нет средств, чтобы накрыть на стол.

Угрюмо, словно обиженный ребенок, он пробормотал себе под нос:

– Мне наплевать, как это будет выглядеть.

– Тогда сам иди на кухню и зажарь ветчину или отвари картошку, никчемный тупица. Сию же минуту отдай деньги, а потом отправляйся наверх и хоть помойся. От тебя разит, как от дешевой портовой шлюхи.

– Шлюха здесь ни при чем, – гордо и ликующе заявил он. – Это жена Ричмонда. Она оказалась очень… предупредительной.

Это было большое несчастье, что Эдвард родился слабым и в то же время хорошеньким, как картинка. Но от критического взора Терезы не могло укрыться, как распутная жизнь пагубно отразилась на внешности брата. Вокруг носа появилась красная сеточка из склеротических сосудов, он резко сдал физически и больше не казался атлетически сложенным. Для нее оставалось загадкой, что могла найти в нем леди Ричмонд. Обычно к вечеру он уже с тоской рассматривал дно бутылки, и потому в постели ему была суждена только одна роль – клоуна.

– Неужели ты не в состоянии хоть одну ночь не вытаскивать свой член из штанов? – резко спросила она. – Кончится тем, что тебя вызовут на дуэль из-за оскорбления несуществующей чести одной из твоих потаскух. Что тогда мне останется делать?

– Может, ты прикончишь Джулию и завладеешь буйным Маккреем, а заодно и ее наследством? – предложил Эдвард, гаденько усмехнувшись. – Ведь захомутать Эйдана оказалось совсем непросто.

В общем-то он угадал. Мысль убить Джулию Маккрей давно занимала ее. Неблагодарная девчонка, у которой все чересчур удачно складывается. Она и красива, и богата, и имеет красавца кузена, который от нее без ума с той поры, стоило ей едва повзрослеть. Даже этот скоропалительный брак с Робби Маккреем – известным повесой – тоже будто произошло по благословению судьбы. По всем прикидкам, молодые проводят в своей спальне какое-то немыслимое количество времени, и Джулия выглядит полностью довольной своим неожиданным приобретением. Тереза оглядела грязь и беспорядок в кабинете брата. Когда-то элегантно отделанная и меблированная комната теперь оказалась на грани запустения. Она холодно улыбнулась. Вот замок Камерон – величественное здание, с ухоженными газонами, с вышколенными, почтительными слугами. Быть хозяйкой такого дома – сплошное удовольствие. Эйдан по-прежнему оставался многообещающей перспективой.

– Наверное, я так и поступлю, – пробормотала Тереза.

Откинув спутанные волосы со лба, Эдвард глупо переспросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Убью ее.

– Ты серьезно? – У брата отпала челюсть, рот противно открылся.

– Эйдан не сможет забыть ее, пока эта сучонка будет вертеться где-то рядом.

Эдвард замотал головой:

– Ты с ума сошла. Риск слишком велик, кроме того, у нее есть защита в лице Маккрея. – И, противореча самому себе, солгал: – С Эйданом все еще может наладиться, Тереза.

– Никому не удастся быстро разжиться деньгами, – веско заметила она, – если он будет находиться в таких же чудовищных обстоятельствах, как мы с тобой, Эдвард.

Брат побледнел:

– Убийство Маккрея, конечно, неплохая идея, в особенности если ты собираешься поручиться за невиновность Эйдана, заявив всем, что вы были вместе в момент, когда раздались выстрелы. В этом случае ему придется жениться на тебе, чтобы защитить твою репутацию и, разумеется, свою шею. Тогда будут решены сразу две проблемы: Маккрей больше не будет совать нос в первые два убийства, а Эйдан окажется у нас в ловушке.

– Но ты ведь не попал в него, никчемный дурак. – Тереза все еще пылала злобой после упущенной возможности. Ей удалось увести Эйдана в парк на прогулку вдвоем, и она собиралась объявить, что они были заняты друг другом, как только Джулия обвинила бы его в смерти своего мужа. Она прекрасно знала свою жертву и понимала, что может полностью рассчитывать на благородство Эйдана, если, доказывая его невиновность, принесет ему в жертву свою репутацию. Он обязательно женится на ней.

Эдвард попытался оправдаться:

– С более близкого расстояния у меня все получится.

– Посмотрим, посмотрим…

Брат подозрительно посмотрел на нее:

– Не веришь?

Тереза вскинула брови:

– Времени остается совсем мало. Уже пошли слухи, что у нас плохо с деньгами. Нужно разработать новый план, как ты считаешь?

Купол неба был роскошного синего цвета. Из окна ее спальни виднелось озеро, покрытое легкими волнами, подернутыми пеной.

– Перестань. – Одновременно и в шутку и всерьез Джулия шлепнула мужа по руке, чтобы тот отцепился от лифа нижней сорочки. Он пытался расшнуровать его. Концы лент уже свободно болтались, ткань разошлась в стороны. – Я собираюсь одеться и отправиться на конную прогулку. День чудесный, а мне нужно подышать свежим воздухом.

– Если тебе нужна верховая лошадь, я с удовольствием ее заменю. – Не обращая внимания на протесты, муж засунул руку за разошедшиеся половинки лифа и нащупал там голую грудь. По плотоядной усмешке было видно, что он ни в чем не раскаивался, когда начал мять и гладить ее.

К черту! Она и так вполне предсказуемо начала таять. Его чувственный шарм действовал на нее как сильное лекарство, к чему она уже стала привыкать за последние дни. Колени у нее ослабли. Хотя ей стало казаться, дело здесь не в том, что ее красавец муж мог часами заниматься с ней любовью. Из дому вовсе не хотелось выходить прежде всего потому, что он был с ней так весел и игрив, как сейчас.

– Я не об этой езде, – пробормотала она, чувствуя, как его рука отвлекает ее от намеченного плана.

Слегка прищемив ей сосок, Робби наклонился к ней и шепнул на ухо:

– Обещаю, скакать со мной тебе будет намного интереснее, чем по лугу. Я позволю тебе оседлать меня и контролировать каждый шаг. Подумай, как все здорово получится, когда я все время буду в тебе.

Джулия ощутила его жаркое дыхание на своей коже, и ее решимость поколебалась.

– Мы же занимались любовью утром, – слабо запротестовала она.

– То было несколько часов назад. Я снова тебя хочу. – Робби и другую руку засунул ей под сорочку. Теперь он крепко держал в руках обе груди.

– Слуги много говорят о нас. – Было глупо сообщать об этом мужчине, про сексуальные похождения которого шушукалась вся Шотландия.

Муж только фыркнул:

– Ну и хорошо. – Он прижался губами к ее щеке, а потом дотянулся до губ. – И что они говорят? Их возбуждают мои успехи?

– Насколько я понимаю, это ты возбужден почти всегда, Маккрей.

– И сейчас тоже, моя любимая жена.

Об этом не стоило и говорить, достаточно было посмотреть на вздувшийся гульфик его бриджей. Джулия ничего не знала о сексуальных возможностях других мужчин, но в отношении собственного мужа у нее не осталось сомнений, что его репутация неистового любовника была даже сильно преуменьшена. В постели он был неутомим, и именно Джулия всегда первой засыпала усталой и пресыщенной. Она все-таки не оставила надежду переспорить его:

– Я не собираюсь тратить впустую такой прекрасный день.

Он посмотрел ей прямо в глаза. В его взгляде было столько огня, что у нее перехватило дыхание.

– Ты меня обижаешь.

Робби избавил ее от новой шемизетки в мгновение ока, она даже не поняла, как это случилось. Через секунду он тоже стоял перед ней полностью обнаженный. В послеобеденном солнце бронзовое мускулистое тело словно светилось изнутри. Он поцеловал ее. И как всегда в его поцелуе сочетались и дерзость, и страсть. Это был поцелуй завоевателя и хозяина. Плюс искусный язык и ласковый рот. Его руки самым возмутительным образом находили на ее теле самые чувствительные точки, залезали в самые укромные уголки. Когда он засунул руку между ее ног и пощупал там, ей стало так хорошо, что она поневоле затаила дыхание.

– Влажная, теплая, готовая ко всему… Любимая!

Он повалил ее на постель, но не стал подминать под себя. Вместо этого откатился в сторону, откинулся на спину и улыбнулся провокационно и призывно. Такой улыбкой можно было запросто соблазнить даже монахиню. Длинные сильные пальцы взялись за возбужденный член, погладили его, а потом подняли вертикально.

– Сядь на него, – предложил муж осипшим голосом, вытирая влажную головку. – Садись на него до упора и скачи, как на диком жеребце.

Сесть на это?

Уже не в первый раз Джулия подивилась себе, не слишком ли легко она уступает его сексуальности и мужскому обаянию. Эти его прикосновения, насмешливая улыбка, проникновенный взгляд прекрасных черных глаз очаровывали. Она теряла способность трезво рассуждать и сопротивляться физической и эмоциональной зависимости от него.

Когда-то она думала, что любит Эйдана, но то чувство не шло ни в какое сравнение с этой всепоглощающей страстью. Создавшаяся ситуация ее беспокоила. Ведь она искала себе мужа, исходя из сугубо прагматичных соображений, а нашла нечто абсолютно противоположное.

Сколько женщин стало жертвами чувственного шарма Робби Маккрея? Наверняка не сосчитать. В дополнение к своей потрясающей сексуальности он был еще и чрезвычайно добр. Помоги ей, Господи, если даже Эйдан проникся к этому человеку доверием.

Джулия поднялась и, расставив ноги, опустилась на Робби. Он подставил ей руки под бедра, удерживая ее на весу. Взявшись рукой за этот роскошный член, она ввела головку в себя и, затаив дыхание, стала медленно опускаться на нем.

Робби застонал. Он явно наслаждался тем, как его член дюйм за дюймом входил в нее. Когда стало понятно, что она приняла его в себя целиком, то, подчиняясь движению его рук, начала осторожно подниматься вверх и опускаться вниз. Это движение тут же напомнило ей легкий галоп на лошади. Опираясь на его широкие плечи, она поднималась и опускалась, вверх и вниз, ускоряясь и удерживая член в себе. И вдруг поняла, что обнаружила новый вид наслаждения. Она задыхалась, ее длинные волосы взлетали вверх вместе с ней и опадали при движении вниз.

– Все так. – Глаза Робби были полузакрыты. Густые черные ресницы контрастировали с острыми высокими скулами. – Мне страшно нравится, как ты трясешь сиськами, когда вот так любишь меня.

Она тоже заметила, что ее груди раскачиваются из стороны в сторону, пока она скачет на нем. В этом было что-то очень сексуальное, что добавляло удовольствия. Напряжение в ней росло. Джулия задвигалась еще быстрее. Откуда-то из груди вырвался стон. Это было роскошное ощущение – ее мягкое, влажное нутро и стальная жесткость члена в нем. Ей показалось, что ее тело начало гудеть, готовое разрядиться.

Тут Робби сунул ей руку между бедер и поласкал ее там. Джулия резко вскрикнула. Именно этой ласки она ждала. Оргазм обрушился с такой силой, что она замерла на месте. Сжались и застыли мышцы внутри ее. Наслаждение было таким острым, что разум полностью отключился. Она даже не поняла, что Робби завалил ее на спину и, зарычав, взял ее, чтобы довести до оргазма себя. Только когда он застонал, извергаясь в нее, она немного пришла в себя.

Потные, расслабленные, они лежали на удобной постели в объятиях друг друга и восстанавливали дыхание. Благодаря мужу перед Джулией открылся целый мир сексуального наслаждения, а еще – чистейшая радость, заключенная в обычных прикосновениях. В прикосновениях к этой покрытой щетиной челюсти, к гладкой, шелковистой коже, покрывавшей бугры мышц, к этому полувозбужденному члену, к мягкой мошонке у его основания… Когда они лежали, сплетясь, как сейчас, в ней поневоле рождалось любопытство к нему. Она гладила и ощупывала его тело. Он, впрочем, делал то же самое. Это ощущение близости пугало, но… было чудесным.

Она провела линию вниз по груди Робби. Ее голова покоилась у него на плече. В конце концов Джулия не удержалась и задала вопрос, который мучил ее, при том, что она понимала: ответ может ей не понравиться.

– Как сейчас, с тобой происходило всегда?

Он слегка прищурился, а в глазах появилось выражение типичной мужской осмотрительности.

– То есть?

Джулия покусала губы, безуспешно пытаясь справиться с приступом ревности.

– Все эти женщины, которых ты укладывал в постель и с которыми лежал после любовного акта и прижимал к себе. Ты нашептывал им то же самое, что и мне? Чтобы они почувствовали себя…

Когда она замолчала, не зная, как закончить фразу, Робби взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

– Чтобы они почувствовали, что?

– Будто ты любишь их. – Она дерзко глянула на него.

– Я заставляю так чувствовать тебя, девочка?

Джулия не рассчитывала, что разговор примет такой оборот, когда начинала его. Она уселась, черные волосы беспорядочной волной укрыли ее.

– Я этого не говорила, – раздраженно произнесла она.

Робби привлек ее к себе, обнял, прижал к обнаженной груди.

– Не уклоняйся от темы, моя обворожительная жена. Разговор становится исключительно интересным. Не сомневайся, я понял, о чем ты. Тебе кажется, что я полюбил тебя, ведь так? В таком случае будет естественно, если ты то же самое чувство испытываешь ко мне. Я думаю, так оно и есть. Между нами вспыхнуло пламя, и чем дальше, тем сильнее и ярче оно разгорается.

Господи, сколько в нем самоуверенности, с досадой подумала Джулия и испытала безотчетный страх от того, что он мог оказаться прав.

– Отпусти меня, Маккрей. И не говори глупостей, я совсем не это имела в виду.

– А что, если я сказал правду, девочка моя? Я еще ни разу не испытывал такого ни к одной женщине, не важно, ложился я с ней в постель или нет, – вдруг тихо сказал он. В его голосе не было и намека на обычную насмешливость.

Джулия перестала вырываться и уставилась на него. Выражение его лица было серьезным и каким-то беззащитным.

– Тебе просто нравится трахать меня, – быстро нашлась она, употребив то же самое грубое слово, которым он пользовался для того, чтобы шокировать ее.

Робби рассмеялся, губы изогнулись в озорной улыбке.

– Это точно, не стану отрицать. Мне нравится трахаться с тобой. – Проведя руками вниз вдоль спины, он ласково сжал ее голые ягодицы. – В тебе есть много чего еще, помимо твоего восхитительного тела, и каждый день мне открывается что-то новое. Мне никогда не скучно с тобой. Я обожаю твой огненный темперамент, то, как ты постоянно бросаешь мне вызов. То, как ты вежлива со слугами. Я люблю твой бойкий язык. – Он выразительно посмотрел на нее, словно намекая на что-то. – По правде говоря, твой рот привлекает меня по разным причинам. Поцелуй меня, Джулия, потому что я только что ответил на твой вопрос.

Это он искренне?

Сила его шарма обезоруживала. Джулия прекрасно помнила об этом. Но ее руки сами собой обвили ему шею, и она поцеловала его по-настоящему, с любовью, нежно и бережно. Робби ответил на поцелуй, крепко сжимая ее в объятиях, лихорадочно раздвигая ей губы языком и находя ее язык. Уже через мгновение она лежала спиной на скомканных простынях, а он входил в нее длинным, мучительно тягучим движением. Их тела заработали в одном общем ритме. Взгляды не отпускали друг друга.

Ей еще ни разу не доводилось испытывать такого наслаждения, такой физической и эмоциональной эйфории.

Что было неудивительно. Она знала, что любима. Это было главное ее открытие.

Дверь в кабинет распахнулась, и голоса внутри замолчали. Переступив через порог, Робби закрыл за собой дверь и извинился:

– Прошу прощения за задержку.

Эйдан Камерон поднял голову и, слегка поморщившись, ядовито заметил:

– Весьма рад, Маккрей, что вы уделили нам минутку. Я посылал за вами еще час назад.

– Должно быть, я не услышал стук в дверь. – Ему нравился кузен Джулии, вдобавок он понимал, что тот ведет внутреннюю борьбу с ревностью, и поэтому Робби не стал уточнять, почему ему пришлось проигнорировать слугу за дверью. Кивнув Джону Хэксхему, он заметил, что молодой человек и опечален, и рад одновременно. – Я так понимаю, вам удалось найти что-то весьма полезное.

Все еще одетый в дорожный костюм, с растрепанными от ветра белокурыми волосами, Хэксхем закивал головой:

– Да, сэр, и довольно много, можете не сомневаться. Все, как вы и предполагали. Граф Ларкин оставил свои следы отсюда до Эдинбурга и обратно. Его лишили кредитов почти во всей Шотландии, об этом много говорят. Имущество заложено-перезаложено, и дела идут все хуже с каждым днем.

Эйдан Камерон сухо заявил:

– Я знаю Эдварда всю свою жизнь, Маккрей. У него есть слабость к вину и картам, что совсем не секрет. Но это не означает, что он убийца.

– А его сестра?

– Она ведь женщина. Мысль о том, что Тереза может убить кого-нибудь нелепа.

– Неужели? – Робби прищурился. За открытыми окнами темнело. Из сумерек в комнату доносилось негромкое пение птиц. – Да, она – женщина. Я встречал таких, как она, прежде. От их холодной расчетливости хотелось тут же вскочить на коня и унести ноги поскорее и подальше. Мне известно, что они гостили тут, когда был убит ваш дядя. И скажите, не было ли их здесь, когда и Рэндал исчез?

Лицо Эйдана окаменело.

– Да, они были здесь. Они часто останавливаются у нас.

– Вам не показалось подозрительным, что каждый раз, когда с кем-то случается несчастье, ваш друг Эдвард с сестрой оказываются рядом?

Камерон вскочил и прошелся по комнате.

– До этого момента – нет, – пробормотал он. – С чего бы? Семья Гиббонс состоит в союзе с Камеронами без преувеличения несколько веков. Это длится в течение поколений. Я уж и сам не помню, сколько времени знаю Эдварда.

Хэксхем откашлялся.

– Это еще не все, сэр. Несколько лет назад тетка, у которой имелось небольшое состояние и которое она собиралась завещать Эдварду Гиббонсу, упала с балкона своей спальни и разбилась насмерть. Никто так и не понял, как такое могло случиться с женщиной в полном здравии и твердой памяти. Перила оказались в полном порядке. Леди Тереза как раз была с визитом у старушки в тот момент. А деньги помогли графу продержаться на плаву какое-то время.

– Боже правый! – Камерон замер на месте. Вид у него был такой, словно он окончательно лишился иллюзий. – Тереза?

– Она крупная женщина, – холодно отметил Робби. – Ей не составило бы большого труда скинуть пожилую леди с балкона, как мне кажется.

Джон Хэксхем вновь поделился воспоминаниями:

– Рэндал рассказал мне, как она пыталась соблазнить его. – Молодой человек слегка покраснел, но тем не менее продолжал: – Он, естественно, отказался… Даже если бы у него и была к ней симпатия, он, я думаю, начал подозревать ее в том же, в чем и вы, Маккрей. Рэндал сказал, что она пришла к нему в халате на голое тело и предложила себя. Он, конечно, не дал завлечь себя в ловушку с женитьбой. Ее брат много раз предлагал отцу Рэндала такой союз, но моего друга такой вариант не вдохновлял. Они посидели, поговорили, и Рэндалу показалось, что ей известна его… тайна. Вскоре после этого он исчез.

– Несколько ночей назад она пыталась выкинуть такой же номер со мной, – признался Эйдан. Вид у него был больной. – К счастью, я не оказался настолько пьян. О черт! Мне не нравится то, что вы говорите, Маккрей, но, может, вы и правы.

– Случайно, не Эдвард нашел тело вашего дяди?

– Проклятие! Да, именно он, – ахнул Эйдан. – О Господи, они хоть понимают, что наделали? От нас ушли два прекрасных человека. Все из-за обуявшей их жадности. Моя жизнь тоже разрушена грязными кривотолками и подозрениями.

Робби посмотрел ему прямо в глаза. Тема была неприятной для них обоих, но нуждалась в прояснении.

– Все, что заставило подумать Джулию, будто это вы убили ее отца, исходило от Терезы Гиббонс. Моя жена упоминала об этом, правда, без подробностей.

– Этот последний год Тереза была особо дружна с Джулией. Я-то думал, что она пытается помочь пережить ей потерю и успокоить ее.

В чем Робби сильно сомневался. Это более походило на стремление держать ситуацию под контролем, чтобы осуществить собственные планы. Он хладнокровно продолжал:

– Мне кажется, произошло следующее. Как только стало понятно, что Рэндал никогда не женится на ней, ей пришлось заставить Джулию поверить в свою версию, и вы превратились в новую жертву. Проблема заключалась в том, что вы могли получить наследство, если ваш кузен тоже умрет, но вы уже были помолвлены с Джулией. Так что нужно было дискредитировать вас в глазах вашей невесты, и она весьма преуспела в этом деле. Можно не сомневаться, что Джулия никому не сказала бы, что обнаружила доказательство вашей вины, потому что тепло относилась к вам и не желала увидеть вас повешенным.

Запустив дрожащие руки в густые волосы, Камерон воскликнул:

– Если все, что вы сказали, правда, я убью Терезу собственными руками.

– Сомневаюсь, что у нас имеется достаточно свидетельств, чтобы суд арестовал их обоих. – Робби потер подбородок.

– Рэндал до сих пор не найден, – с горечью произнес Хэксхем. Он едва сдерживал слезы. – Если они убили его, я хочу знать, где тело, чтобы хоть похоронить его по-человечески.

– Это и Джулии поможет понять, что же произошло на самом деле, – согласился Робби.

Эйдан был настроен более чем решительно.

– Может, лучше всего мне самому поговорить с Эдвардом? Он не такой упертый и поэтому легко сломается от прямого обвинения и моего клинка у его горла.

Джон Хэксхем резко вскочил:

– Я еду с вами.

Если Робби действовал, то предпочитал действовать немедленно.

– Мы отправимся все вместе. Давайте не забывать, что один человек уже погиб, другой – скорее всего тоже убит. Если нам нужно получить от графа признание, то чем больше нас будет, тем лучше.

Эйдан согласно кивнул:

– Это много времени у нас не займет. Поехали!

Глава 8

Джулия едва притронулась к еде. Усталость брала свое, есть не хотелось. Ее обеспокоил стремительный отъезд мужа вместе с кузеном и другом Рэндала. Все трое вскочили на коней и без лишних слов умчались, только их и видели. Ночь была на подходе. Это было странное время для поездки. Но Робби ничего не стал объяснять, просто пообещал, что вернется до рассвета.

Мужчины были вооружены, значит, случилось что-то серьезное.

Что, черт возьми, происходит?

Покрутив в руках бокал с вином, она нахмурилась.

– Не надо сердиться, это не идет к вашему милому личику, – с улыбкой сказала миссис Данбар, входя в столовую. Покачав головой, она прищелкнула языком. – Вам, молодой жене, полагается скучать по мужу. Но не показывайте вида. Его не будет всего каких-то несколько часов.

– Я и не скучаю, – запротестовала Джулия, покусав нижнюю губу. – Мне просто любопытно, куда это они помчались в такой спешке.

– Роберт Маккрей не из тех, кто сообщает о своих намерениях, как я поняла. Этот красавец живет по собственным правилам.

Любовное выражение в глазах пожилой женщины раздражало.

– Что-то слишком быстро вы подпали под его чары, – буркнула Джулия.

– Мне нравятся мужчины, которые знают, как улыбнуться женщине так, словно улыбка предназначалась ей одной. – Экономка кинула понимающий взгляд на нетронутую тарелку с едой. – Надо сказать, я не единственная, кто подпал под чары милого Робби. Что бы вас ни заставило отправиться в Эдинбург и выйти замуж за незнакомого мужчину, вы приняли правильное решение. Эйдан любит вас, это правда, но вам он не подходит. Еще когда вы были маленькой девочкой, у вас проявился вкус к приключениям. Таким приключением на всю жизнь для вас будет Робби Маккрей. И не только в спальне, – добавила она, весело подмигнув. – Если только вы оба будете выбираться из нее хотя бы на пару минут.

Джулия почувствовала, как краска заливает лицо и шею.

– Это все Робби.

– Разве? А девушка тут вроде ни при чем? – Забрав тарелку, полную еды, миссис Данбар выплыла из комнаты.

Потягивая вино, Джулия поневоле задумалась. Может, это правда? Если бы не трагедия, ей пришлось бы выйти за Эйдана, как и планировалось. Чувствовала бы она тогда себя такой полной незабываемых ощущений, как сейчас?

– Миледи, мы получили это для вас сию минуту.

Джулия увидела в руках служанки небольшой сложенный листок веленевой бумаги.

– Спасибо, Цилла. – Она взломала простую печать и быстро прочитала письмо.

Ее вдруг затошнило от ужаса. Она даже порадовалась, что за ужином не съела ни кусочка. Проворно поднявшись, кинула салфетку на стол и сказала ожидавшей девушке:

– Мне нужно немного прогуляться. Передай миссис Данбар, я скоро вернусь.

Эдвард Гиббонс вытер нос тыльной стороной ладони. На бледном лице показались капельки пота. Хотя он уже насосался дешевого вина, тем не менее протрезвел на глазах, когда трое мужчин ввалились к нему, прервав его ужин, который, кстати, выглядел совсем неаппетитно. Тем самым они, возможно, оказали ему услугу, ядовито усмехнулся Робби.

Граф Ларкин съежился в кресле и даже не стал выяснять, по какой причине его почтили визитом. Факт красноречивый и тревожный одновременно.

– Это придумала Тереза, – дрожащим голосом заявил он. – О Господи, Эйдан, ты же знаешь меня всю жизнь. Я ненавижу насилие.

Опершись руками о стол, Робби угрожающе наклонился к нему:

– А я обожаю, Гиббонс. Поэтому, если не хочешь испытать это на себе, расскажи, как все было. Пустить тебе кровь – такой вариант меня устроил бы больше всего. Зачем тратить время на суды, когда я сам могу совершить справедливость и избавить нас от лишней волокиты.

Водянистые глаза Эдварда наполнились ужасом, и он захныкал:

– Я ничего не имею против тебя, Маккрей.

Стальные глаза Эйдана Камерона с презрением смотрели на него.

– Как ты мог поднять руку на Руфуса и Рэндала? Они были прекрасными людьми и твоими друзьями. Господи, а я-то защищал тебя, когда Маккрей в первый раз предположил, что вы с Терезой можете иметь к этому отношение.

– Я не убивал Рэндала. Это она! – разозлился он, как капризный ребенок, который не раскаивается в содеянном, а жалеет, что его застукали на месте преступления.

Робби схватил его за грудки и приподнял из кресла. Он даже не скрывал своего отвращения.

– Если ты признаешь, что задушил старика, слюнявое дерьмо, тогда ты ничем не лучше своей интриганки-сестрицы.

– Она заставила меня! – выкрикнул Эдвард, извиваясь всем телом, чтобы освободиться. – Она ненормальная. Все время болтала о том, как это нечестно, что нам приходится жить в таком захолустном доме, а не в каком-нибудь шикарном. Ей нужно было твое состояние. – Он с отчаянием глянул на Эйдана. – А каким путем его заполучить – честным или нет, – не важно. Если бы Рэндал согласился жениться на ней, остался бы жив.

– Мерзавец! – Тонкое лицо Хэксхема побелело как мел. – Что она с ним сделала? Где он?

Гиббонс широко открывал рот.

– Маккрей, ты на полголовы выше меня и намного тяжелее.

– Учти еще, что я зол как черт и меня тошнит от присутствия рядом с тобой. Так что, если не хочешь, чтобы я не моргнув глазом прихлопнул тебя как насекомое, отвечай на вопрос. Живо!

– Обрыв! – заторопился Эдвард. – Она последовала за Рэндалом на край обрыва над озером, где он любил сидеть и сочинять свои идиотские стишки. Там она столкнула его вниз, на скалы. Должно быть, его тело упало в озеро, потому что на следующий день я был там и не нашел ничего.

– О нет! – только и сказал Джон Хэксхем. Голос его был полон боли.

– Чтоб ты сгорел в аду, Эдвард. – Эйдан едва сдерживался. На лице застыла маска скорби и безнадежности. – Он в жизни своей никому не причинил зла. Почему ты не остановил ее?

– Я не мог. Она неуправляема. Любой, у кого есть хоть капелька сообразительности, не станет ей перечить, расспросите слуг. – Глухое рыдание вырвалось у графа, по небритым щекам побежали слезы. – День ото дня становится все хуже… Сейчас она собирается убить Джулию. Я умолял ее бросить эту идею, потому что мы сразу попадем под подозрение, если она не остановится, но все безрезультатно.

Робби показалось, будто кто-то нанес ему удар в лицо.

– Что? – зашипел он и выдернул Гиббонса из кресла. Тот повис в воздухе. – Убить Джулию? Зачем?

– Она ей завидовала и боялась, что Эйдан не сможет быстро забыть ее. Ей казалось, что если убрать Джулию с дороги, тогда она быстрее переключит его внимание на себя.

Эйдан вдруг испытал такой же страх, как и Робби. Этот страх слышался в его охрипшем голосе.

– Где она, Эдвард? Где Тереза сейчас?

– На обрыве. – Болтаясь в руках Робби, граф захлюпал носом. – Это так удачно сработало с Рэндалом, что она решила туда же завлечь и Джулию.

При слабой луне трава на откосах светилась, придавая окружающему какой-то призрачный вид. Для этого времени года ночь была теплой. В воздухе висел острый запах, свойственный только осени. Джулия целенаправленно шагала вперед. Сердце возбужденно колотилось в мрачном предчувствии.

«В течение часа встречаемся на озере Лох-Кэм. Никому ни слова. Я боюсь за тебя. Тебе грозит опасность. Ты не знаешь, кому можно довериться. Мне известно, что случилось с твоим братом».

Наверное, это было глупо – отправиться на встречу с таинственным незнакомцем, приславшим записку, но ни Эйдана, ни Робби не было дома, поэтому у нее не оставалось выбора, напомнила она себе. Если оставить записку без внимания или проигнорировать предупреждение, никому ничего не говорить, тогда, вполне вероятно, она лишится возможности узнать хоть что-то о судьбе Рэндала.

С беспокойством посмотрев на заросли деревьев слева от себя, Джулия подобрала юбки и двинулась вверх по тропе к вершине, откуда открывался потрясающий вид на водную гладь.

Рэндал любил бывать здесь, на обрыве. Он был ей и братом и другом. Джулии ужасно не хватало его.

Когда она вышла на каменистую площадку высоко над озером, подул ветер, разметав ее волосы.

– Ты пришла, – раздался совсем рядом чей-то голос. Он прозвучал так внезапно, что Джулия споткнулась и чуть не упала.

Остановившись, она огляделась и с облегчением увидела Терезу, выходившую из темного убежища между двумя огромными валунами. Прижав руку к сердцу, Джулия отдышалась.

– Господи, ты напугала меня до смерти. Что ты здесь делаешь? Ты тоже получила записку?

Одетая в черную накидку, подруга неожиданно вытащила пистолет и направила ей в грудь.

– Записку? Такую же, как я отправила тебе? – холодно спросила Тереза.

Джулия тряхнула головой. Не веря своим глазам, она уставилась на пистолет.

– Что ты хочешь сказать? Ты… Это ты прислала мне записку?

– Не просто записку, а послание. То, которое ты только что получила. Устроить так, чтобы ты пришла одна, было трудно, но я решила упомянуть про смерть Рэндала, заранее зная, что ты примчишься сюда на всех парах без своего прилипчивого муженька. Он как раз уехал из дома, и это было словно подарок судьбы.

В сумрачном свете лицо Терезы казалось каким-то чужим и пугающим. Зубы сверкнули в кривой усмешке. Джулия не могла оторвать от нее взгляда.

– Что с тобой?

– Ты хочешь узнать, что случилось с Рэндалом, или нет?

– Ты знаешь, что с ним? – У Джулии голова кружилась от смятения и страха. – Если так, почему ничего не рассказала мне раньше?

– Потому что мне показалось, если ты узнаешь, что это я убила его, ты воспримешь это без восторга.

В полном шоке от такого откровенного признания, Джулия сделала шаг назад.

– Как? – недоверчиво переспросила она. – Это ты убила моего брата?

– Он никогда бы не женился на мне. – Тереза сделала шаг следом за ней, держа пистолет в вытянутой руке. Судя по ее виду, можно было не сомневаться, что она с легкостью воспользуется им. – На всякий случай, если тебе не известно, женщины не входили в круг его интересов.

Последнее ее замечание показалось Джулии настолько диким, что она его просто проигнорировала.

– Где он? – воскликнула она и, задрожав, отступила к краю обрыва, который нависал над пенной водой. – Что ты с ним сделала?

Тереза беззаботно махнула пистолетом в сторону озера:

– Он там, полагаю.

– А ты не ошиблась?

Звуки мужского голоса заставили их обеих замереть на месте. Джулия словно кожей ощутила знакомые интонации. Лицо Терезы окаменело, как маска. Женщина, которую Джулия когда-то считала своей подругой, смертельно бледная в лунном свете, разглядывала что-то у нее за спиной. Потом издала сдавленный стон:

– Нет!

Резко обернувшись, Джулия столкнулась с братом – худым, изможденным, с глазами как черные провалы на бледном лице. Она не принадлежала к тем, кто верит в привидения, но в этот момент…

– Рэндал? – вырвалось у нее.

– Джулия, отодвинься.

Не в силах понять, спит она или бодрствует, Джулия сделала несколько шагов в сторону. Брат выглядел все таким же – высоким черноволосым, но в лице появилось несвойственное ему ранее выражение жестокости. И это пугало. Рэндал медленно заговорил:

– Ты убила меня, Тереза. Сбросила меня со скалы, – он указал рукой в сторону озера, – туда.

– Да! Да, я убила тебя. – Терезу трясло, пистолет у нее в руке мотало из стороны в сторону. – Ты… мертв. Покойник! Убирайся прочь!

– Не думаю, что ты сможешь убить меня во второй раз. – Он неумолимо приближался к ней. – Даже не пытайся.

Отступая назад, Тереза пыталась справиться со страхом и одновременно удержать Рэндала на мушке. Ее взгляд метался между скалами за ее спиной и тем, кого она считала ожившим мертвецом.

После того как первое потрясение миновало, Джулия уже не была настолько уверена, что видит призрак. Рэндал похудел по сравнению с тем, каким она его помнила. Был по-другому одет, бедно, явно с чужого плеча. Или привидение меняет одежду после жизни?

А в состоянии ли привидение вырвать пистолет из рук потенциальной убийцы? Прямо у нее на глазах брат перехватил руку Терезы и вывернул ее. Раздался крик боли, затем, звякнув, на камни упало оружие. Но жалеть Терезу Джулия не могла. А та кричала все громче, все истошнее, потом те двое оказались на краю обрыва.

И вот наступила мертвая тишина, и только где-то далеко внизу послышался всплеск воды. На обрыве осталась стоять одинокая фигура.

Сердце было готово вырваться из груди. Ноги не держали ее. Джулия опустилась прямо на тропинку. Не было сил заставить себя посмотреть, чем все кончилось. Она зажмурилась, на глаза навернулись слезы, ее всю трясло. Что за кошмар привиделся ей?

Неожиданно кто-то наклонился над ней, встал рядом на колени, и знакомый голос произнес:

– Джулия.

Пара вполне реальных рук обхватила ее, трепещущую всем телом. Она уткнулась лицом в сильное плечо и сразу почувствовала себя спокойнее. Из глаз потекли слезы.

– Рэндал, ты?

Брат ответил так, словно говорил о само собой разумеющемся:

– Кто же еще?

Четыре часа в седле, полбутылки виски и нескончаемое повествование о жизни Камеронов… Робби не хотелось ничего, кроме как отправиться к себе, рухнуть в постель и заснуть.

Ну может, не сразу заснуть.

Джулия сидела рядом, склонив голову ему на плечо. На ее бледных щеках лежали тени от длинных ресниц. Снова и снова она открывала свои ни с чем не сравнимые зеленые глаза, чтобы взглянуть на брата и убедиться, что он здесь.

Робби отлично понимал ее. Он на себе испытал, что означает потерять человека, которого любишь, и поэтому переживаемое ею счастье делало счастливым и его.

– Итак, ты понял, что Тереза с Эдвардом убили твоего отца, – обратился он к Рэндалу, изо всех сил удерживаясь от того, чтобы не провести рукой по роскошным волосам жены. – И это не сделало тебя осторожным? Как получилось, что Тереза завлекла тебя на обрыв?

Рэндал покачал головой:

– Я и подумать не мог, что они – убийцы. Я знал лишь, что у них очень большие финансовые затруднения. Правда, не представлял, насколько большие. В тот день Тереза пошла за мной следом, но мне и в голову не пришло, что она нападет на меня. Я был настолько ошарашен, что даже не попытался защититься.

На его щеках появились красные пятна. У него были такие же тонкие черты лица, как и у сестры.

– Я находился в полубессознательном состоянии, когда она сбросила меня с обрыва. Я упал в воду. – Рэндал Камерон старался излагать подробно. – Практически ничего не помню, что было потом. Должно быть, меня выкинуло на берег. Очнулся уже в домике овчара.

Эйдан сидел, пил эль и прищуренными глазами наблюдал за кузеном. Робби видел, как он оттаял на глазах.

– Почему ты не связался с нами? Мы ведь с ума сходили, разыскивая тебя. Были и рядом с тем злополучным местом, спрашивали, не видел ли кто тебя. Отсюда до домика каких-то десять миль. Старик нам ничего не сказал.

Брат Джулии заерзал немного.

– Я приходил в себя очень медленно. Пока сообразил, где я и кто я, прошли недели, может, месяцы. Овчар был добрым, но старым и тугим на ухо. Скорее всего он просто не понял, о чем его спрашивали. Он умер месяц назад, мирно, во сне. – Рэндал коротко взглянул на Джона Хэксхема, который молча сидел в углу. – Мне было нужно какое-то время, чтобы разобраться в себе. Потом я понял, что меня считают мертвым, и воспользовался этим. Хоть было далеко, я часто приходил на обрыв – посидеть и подумать. Там так тихо и близко к дому. Так что я всегда был рядом с вами.

Хэксхем заговорил тихо, будто они остались в комнате вдвоем:

– Я могу это понять, Рэн.

– Правда?

– А я не могу. Так нельзя было поступать. – Джулия выпрямилась. Робби обнял ее за талию, чтобы поддержать. Губы у нее дрожали. – Мы с ума сходили. Эйдан прав, ты должен был известить нас.

– Мне жаль, что я заставил вас переживать. – Видно было, что он раскаивается. – Но вы должны понять, что я получил тяжелый удар в голову и мне потребовалось время, чтобы прийти в себя. Несколько месяцев я ничего не видел. Когда зрение наконец вернулось и стало понятно, где я очутился, я решил дать о себе знать, но, признаюсь, откладывал это со дня на день. Я знал, что Эйдан все держит в руках, у него, вероятно, это получалось лучше, чем у меня. Поверьте, если бы мне удалось быстрее вспомнить, что это Тереза скинула меня в озеро, я объявился бы раньше. А так у меня в памяти остались лишь какие-то обрывки событий. Только сегодня, когда я увидел ее стоявшей там, наверху, все соединилось в одну цепочку. Сегодня я шел привычным маршрутом вдоль обрыва и вдруг услышал голос Джулии, а потом Тереза начала ей угрожать.

– Слава Богу, что ты там оказался, – с жаром воскликнул Робби. Он глянул на жену, и у него заныло сердце – такая она была хрупкая и измученная.

И такая красивая!

– Это верно, – мрачно подтвердил Эйдан. – Я отправил людей к мировому судье сообщить о том, что здесь произошло, и поискать тело Терезы. Если она выжила после падения, ее вздернут.

Джулия подняла на него глаза. При взгляде на кузена на ее лице появилось выражение страдания.

– Я должна извиниться перед тобой, Эйдан, за то, что подозревала тебя. Но меня смутил тот факт, что у Терезы имелась улика против тебя. Она утверждала, что рядом с телом отца Эдвард нашел булавку, которую я подарила тебе. Тереза всегда казалась такой внимательной, такой заботливой подругой, что у меня и мысли не возникло, что она может лгать мне. А тут еще грязные сплетни. Боюсь, именно тогда я и перестала верить тебе.

Уныние было написано на лице Эйдана, но ему все-таки удалось выдавить из себя улыбку:

– Ты сильно горевала… Мы все переживали, но ты тяжелее всех. Надо было прийти ко мне и рассказать о том, что тебе стало известно. Но сделанного не воротишь. Я тоже совершил ошибку, когда не сказал тебе, что потерял булавку. Мне и в голову не могло прийти, что ее могут утащить. Она была единственная в своем роде, и поэтому если бы кто-нибудь вздумал нацепить ее на себя, сразу стало бы понятно, что этот человек – вор. Тереза была беспощадной и умной женщиной и обвела нас вокруг пальца как котят. – Вскинув бровь, он глянул на Робби. – Если бы ты не привезла сюда Маккрея, кто знает, может, мне пришлось бы в конце концов угодить в ее брачные сети.

Робби криво усмехнулся: это весьма походило на благодарность, если Эйдан Камерон вообще решит поблагодарить его за то, что он помог ему восстановить доброе имя. Ничего, все еще впереди. Резко поднявшись, он подхватил Джулию на руки, не обращая внимания на присутствующих. Миссис Данбар хихикнула.

– Пожалуйста, извините нас. Это был богатый событиями вечер, но, мне кажется, Джулии пора в постель.

– Ей надо прежде всего как следует выспаться, молодожен Робби, – со значением произнесла экономка.

Он усмехнулся в ответ и подмигнул:

– В конечном счете да.

Когда они покинули комнату, Джулия прошептала, обхватив мужа за плечи:

– Неужели ты навсегда останешься таким… неугомонным?

– Да, девочка моя. Если это будет касаться тебя. – Его губы раздвинула многообещающая, просто дьявольская улыбка. Он направился к лестнице. Когда они добрались до комнаты Джулии, Робби толкнул дверь плечом, а войдя, опустил жену на кровать. Наклонившись над ней, он заглянул в ее глаза и почувствовал, что его душа погружается в эти мерцающие изумрудные глубины. – Что теперь будем делать? – тихо спросил он.

Джулия подняла руку и так нежно коснулась его губ, что у него остановилось сердце.

– Я представляю, как мы раздеваемся донага и ты демонстрируешь мне еще раз то, из-за чего о тебе идет дурная слава.

– Звучит как обоснованное предсказание. – Он вновь был возбужден и находился в полной мужской готовности. В этом не оставалось никакого сомнения. И зачем сомневаться, если Джулия лежала поверх шелковых простыней, с распущенными волосами, опустив ресницы и слегка приоткрыв мягкие розовые губы? Но помимо желания, Робби мучил один серьезный, жизненно важный вопрос. – Я имел в виду другое – твой брат нашелся. Это многое меняет, девочка.

У нее дрогнули губы.

– Рэндал остался жив, но мое наследство остается при мне. Я получаю половину, потому что вышла замуж, поэтому у тебя будет все, что обещано.

– К черту эти идиотские корабли.

– Но…

– Не надо. – Робби набросился на нее с поцелуями неистово и нежно. Когда он поднял голову, то неожиданно заговорил: – Давай обсудим окончание нашей сделки. Я не освобождаю тебя от нашего уговора. А так как здесь все закончилось, утром я уезжаю. Что скажешь на это?

– Уезжаешь? – Она с изумлением взглянула на мужа.

– Вот именно. Ты едешь со мной.

– Я тоже?

Конечно, ему крупно повезло наконец влюбиться в упрямую девушку, с черными как смоль волосами, которая постоянно возражала ему, бросая вызов. Робби усмехнулся. Должно быть, это такое наказание за его прошлую вольную жизнь.

– Я хочу, чтобы ты отправилась со мной, – поставил он точку.

– Зачем?

Черт, она все-таки спросила его! Наверное, она права. Уж если говорить правду, так до конца, до самого донышка.

– Затем, – уклонился он от прямого ответа. – Кто еще устроит мне встречу с привидениями, или соседями-убийцами, или со своей бывшей любовью? Да я загнусь от тоски.

– Значит, я для тебя лишь средство от скуки?

И откуда у женщин эта прямо-таки удивительная способность вытягивать из мужчин истину?

– Нет. – К горлу подступил комок. – Ты моя жена. Я покорно прошу тебя разделить со мной мою жизнь, Джулия, и если тебе нужно мое сердце, прими его.

Она быстро заморгала глазами и проглотила подступившие слезы. Последовала короткая пауза, а потом Джулия сказала шепотом:

– Мне кажется, я обещала родить тебе детей, Маккрей. Насколько я понимаю, существует только один способ выполнить мое обещание. Если не поехать с тобой, что тогда будет с этой частью нашего уговора? Ты намекаешь на то, что я откажусь от своего слова?

Робби испытал настоящее облегчение, услышав, как она поддразнивает его.

– Придется тебе доказать это делом.

И, целуя, прошептал, не отрываясь от ее губ:

– Я буду трахать тебя, пока ты не станешь называть меня по имени, прекрасная Джулия.

В ответ она выдохнула:

– Согласна… Робби.

Книга третья Эйдан

Глава 1

В небе висел тусклый серп луны, но ему не хватало сил на то, чтобы по-настоящему освещать дорогу. Эту луну называли воровской, потому что при таком свете можно было, не таясь, творить черные дела.

Эйдан Камерон ударил каблуками в бока лошади, посылая ее вперед в подступавшую тьму. Вдруг громыхнули выстрелы, а вслед за ними послышался отчаянный крик, явно женский. Звуки донеслись откуда-то спереди, и когда он миновал поворот, то увидел, что произошло.

На середине дороги стояла карета. Рядом с ней возвышался всадник на коне. Еще двое мужчин пытались вытащить из кареты молодую женщину. Она снова закричала, когда один из нападавших поднял ее на руках. Бешеное сопротивление не помогло ей против здоровенных бандитов. Лежавшее на земле неподвижное тело, судя по всему, принадлежало бедолаге кучеру.

Ну и дела, подумал Эйдан.

По правде говоря, он уже был готов ввязаться в драку.

– Стоять! – гаркнул он, вытаскивая шпагу. – Вы что творите?

Мужчина на коне, который держал в руках поводья лошадей своих подельников, бросил их, когда Эйдан двинулся на него, и выхватил из-за пояса пистолет. Не колеблясь поднял его и выстрелил. Но Эйдан в это время находился в движении, поэтому пуля лишь слегка задела его за рукав.

Едва заметным движением повода он увел коня в сторону, блеснул клинок, и с утробным стоном негодяй вывалился из седла.

Один готов. Для начала неплохо.

Осадив коня, он соскользнул с седла, выставив перед собой окровавленный клинок, и оказался лицом к лицу с двумя оставшимися. У бандитов не было никаких сомнений в отношении его намерений.

– Кажется, леди имеет возражения насчет того, что вы вытащили ее из экипажа. Отпустите ее.

Беззаконие и произвол превратились в какое-то поветрие на землях вдоль границы Шотландии с Англией. Двое, стоявшие перед ним, являли собой типичных представителей: нечесаные, небритые, но отлично вооруженные. Как и их поверженный товарищ, они были вооружены пистолетами и кинжалами. Один из них подтолкнул женщину к своему компаньону.

– Я займусь этим щеголем, – пробасил он и выхватил клинок.

– Жду вас с нетерпением. – Эйдан испытал какое-то порочное наслаждение, когда отбил первый удар и легко блокировал второй.

Противник оказался настоящим болваном, и, проткнув его, Эйдан даже не испытал ни малейшего торжества. Тяжело застонав, его несостоявшийся убийца согнулся, схватился за живот и рухнул в дорожную грязь. Эйдан развернулся, готовый продолжать сражаться, но третий был сыт стычкой по горло. Оттолкнув от себя девушку, он за повод поймал свободную лошадь, вскочил на нее и с неожиданным проворством помчался прочь.

Недолго битва продолжалась.

Какое разочарование! Эйдан даже не запыхался.

Он повернулся к девушке, которая стояла, без сил привалившись к карете. В тусклом свете луны ее широко открытые глаза казались огромными. Выбившиеся из прически мягкие пряди белокурых волос обрамляли лицо с тонкими чертами и нежными завитками спускались вдоль высокой шеи.

– Вы пострадали, девушка? – Он сунул шпагу в ножны, чтобы не показывать ей окровавленный клинок.

– Нет-нет. – Девушка судорожно вздохнула. – Благодарю вас.

– Вы англичанка. – Эйдан нахмурился, услышав ее акцент. Даже нескольких слов хватило, чтобы понять, откуда она. Учитывая напряженность, возникшую в последнее время между Шотландией и ее заклятым врагом, большинство англичан держались южных районов и не пересекали границу. – Боже правый, где же ваша охрана? На этих дорогах свирепствует разбой. – Он отметил про себя модное платье розового цвета на ней и отменное состояние ее кареты. Потом присел возле бесформенного тела кучера. К сожалению, тот был мертв. Пуля пробила ему грудь.

– Да, я англичанка. – Девушка наблюдала за ним. Отвечала она дрожащим голосом. – А что касается охраны, то у нас ее не было.

Эйдан поднялся и в упор посмотрел на нее.

– Это и днем полное безрассудство, так зачем еще нужно было ехать ночью? Какое-то легкомыслие на грани безумия.

– Дядя сказал, что мы не можем позволить себе нанять охрану. Или остановиться на постоялом дворе, когда станет темно. Мы надеялись, что к этому времени уже доберемся до Хоика, но он плохо чувствовал себя всю дорогу.

Тощий кошелек дяди и решение полагаться на авось могли бы обернуться для нее очень крупными неприятностями, если бы разбойники утащили ее с собой. Однако она и без того выглядела как привидение, и поэтому Эйдан не стал предаваться размышлениям. Вместо этого он заглянул внутрь кареты, удивляясь тому, что дядя – больной или здоровый – пальцем не шевельнул, чтобы защитить племянницу.

Мужчина на вид казался спящим, но как ему удалось не услышать двух выстрелов и шума борьбы? Это была загадка.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что никакой загадки нет.

Как будто тут и так было недостаточно мертвецов, валявшихся на дороге. Забравшись внутрь кареты, Эйдан оттянул ворот у старика и не почувствовал биения пульса.

Только этого еще недоставало!

Он выбрался наружу и подумал о том, как ему сообщить обескураживающую новость девушке, которая только что пережила нападение бандитов. Стараясь быть как можно мягче, Эйдан обратился к ней:

– Мне кажется, ваш дядя был болен намного серьезнее, чем ему казалось. Возможно, если бы он согласился сделать остановку и вызвал доктора, то оказался бы в безопасности.

Даже в полутьме было видно, как она задрожала.

– Что?

– Мне очень жаль.

– Он… умер?

– Да, девушка, похоже на то.

На миг она вдруг словно потеряла дар речи, а потом прошептала:

– Я боялась, что ему станет хуже, но он не обратил бы на мои советы никакого внимания. А ведь дышал с трудом. Потом мне показалось, что дядя заснул, а он, оказывается, заснул навсегда.

Успокаивать молодых леди, которые неожиданно чуть не стали жертвами нападения на большой дороге, не являлось большим его талантом. Эйдан пробормотал первое, что пришло на ум:

– Я думаю, волнение в связи с попыткой ограбления вызвало у него остановку сердца. Сильный стресс может к этому привести. Кто знает!

Девушка слегка покачнулась, и он, испугавшись, что она сейчас упадет в обморок, подскочил к ней и подхватил за талию.

– Это просто кошмар какой-то. – Она упала ему на грудь. Ее всю колотило. – Надо проснуться.

Эйдан сочувствовал ей. В то же время он понимал: оставаться на дороге было опасно. Одно дело рисковать собой, но ей требовалось добраться до надежного пристанища как можно скорее. Отчаянная троица вряд ли была единственными хищниками, рыщущими впотьмах. А телами на дороге может заняться местный судья.

«И как ее угораздило оказаться англичанкой?» – подумал он и криво усмехнулся, почувствовав, как невесомое тело прижимается к нему. От ее светлых волос исходил слабый цветочный аромат. Он ненавидел ее страну, как и любой другой нормальный шотландец. Однако она угодила в серьезный переплет и оказалась в одиночестве. Ее национальность здесь ни при чем.

С большим удовольствием он помог бы какой-нибудь шотландской красотке.

– Я помогу вам в любом случае, чем смогу. Не сочтите меня бессердечным, но надо ехать. В ближайшей деревне попросим, чтобы занялись вашим дядюшкой и похоронили кучера. Вам нужно отдохнуть и прийти в себя. Время поджимает.

Она ничего не сказала в ответ. Потом выпрямилась, и он услышал, как она вздохнула, принимая решение.

– Вы правы. И очень великодушны, сэр. Спасибо за помощь и ваше любезное предложение. Я понимаю, что оказалась в непростой ситуации и при этом даже не знаю вашего имени.

– Эйдан Камерон к вашим услугам.

– А я леди Джиллиан Лорин.

Он чуть не засмеялся столь официальному представлению, несмотря на мрачные и бурные обстоятельства их встречи, и отпустил ее талию.

– Рад знакомству, леди Джиллиан. А теперь едем.

Джиллиан сидела поперек пары мускулистых бедер и чувствовала, как ночной ветер ласкает ей лицо. От событий последнего часа кружилась голова. Скачка в темноте придавала всему налет нереальности. За исключением мужчины рядом с ней. Он опытной рукой правил конем на почти невидимой дороге. А владел шпагой с таким искусством, что та казалась продолжением его руки, когда с изяществом и грациозностью он наносил смертельные удары. Он провел схватку на едином дыхании, словно не прилагая никаких усилий. От него веяло уверенностью, силой и настоящей мужественностью. Они продолжали скакать по пустынной дороге.

Будет ли она в безопасности с этим незнакомцем? Не было никакого сомнения, сейчас она полностью зависела от его расположения. Но разве у нее был выбор? Эйдан Камерон показался ей добрым человеком.

Однако долго ли будет оставаться добрым человек, который не моргнув глазом уложил двоих головорезов? Ей хотелось думать – да, потому что он бросился на ее защиту, даже не будучи знаком с ней. Вот и сейчас он помогает ей и делает это так, словно в этом заключается его долг.

Из-под ресниц Джиллиан бросила на него короткий взгляд. Он был хорош собой. Это было заметно, несмотря на полутьму. Черные волосы рассыпались по плечам, обрамляя лицо с чистыми мужественными чертами. Нос прямой, квадратная челюсть и густые черные брови. Светлые глаза блестели, и ей представилось, что, когда он улыбнется, перед ним невозможно будет устоять.

Правда, во всем облике ее спасителя сквозил налет грусти, и она подумала, что веселье редко посещает его.

– В нескольких милях отсюда есть постоялый двор. – Его голос прозвучал ясно и отрывисто. – Там мы остановимся, и, надеюсь, у них окажется свободная комната и горячий ужин. Уже поздно.

После того, что случилось этим вечером, у нее не было аппетита, но он был прав. Для дядюшки они уже ничего не могли сделать.

По крайней мере с ее будущим все было решено. Камерон нашел брачный договор и забрал его с собой.

Он дотошно и со знанием дела обыскал дядюшкины карманы, вытащил из них все, заставил ее забрать любые мало-мальски ценные вещи, чтобы они не достались грабителям, если те вдруг наткнутся на брошенный экипаж. У нее возникла мысль рассказать Эйдану о своем женихе, когда она увидела договор у него в руках. Но он сунул его к себе в сумку, и она решила промолчать. Подробно рассказывать о сложной ситуации, в которой она оказалась, на это у нее сейчас совсем не было сил.

В ту минуту, когда умерла тетя Юджиния, ее жизнь переменилась и продолжает меняться до сих пор. Теперь она находилась в полной зависимости от совершенно незнакомого человека. Что ж, это состояние было для нее вполне привычным.

Оно, разумеется, ей очень не нравилось, но что поделаешь? Видно, так уж написано у нее на роду.

Ее спаситель завел своего огромного коня на постоялый двор. Там легко, в одно движение соскочил с седла, потом без труда взял ее на руки и спустил на землю. В здании еще светились огоньки, с радостью отметила она. В голове было ясно и светло от усталости и голода. Показывая дорогу, он провел ее внутрь.

Уже через минуту Джиллиан оказалась в помещении, напоминавшем частную гостиную. От тепла, идущего от горевшего очага, и от стакана теплого вина в руке дрожь прекратилась. Как со стороны, она слышала разговор мистера Камерона с хозяином заведения. Ее спаситель объяснил, что произошло, передал деньги, чтобы кто-нибудь занялся брошенным экипажем и погибшими. Ее разум, судя по всему, отказывался воспринимать жизненную катастрофу, случившуюся как раз в тот момент, когда, казалось, все наладилось.

– Выпейте вина, девушка. Согреетесь, и станет легче. Я заказал ужин и комнату для вас.

Она подняла голову и посмотрела на него. Мужчина был очень высокого роста. По комнате гуляли тени и отблески огня.

– Я так благодарна вам за все, – искренне сказала она, подняла стакан и покорно глотнула вина.

– Мне понятна ваша печаль. Не так давно я сам потерял дядю, которого очень любил. Если вам нужно побыть одной, я поем в пивной.

– Я не любила его, – твердо сказала Джиллиан, стакан качнулся в ее руке. Может, не нужно было говорить об этом незнакомому человеку, но слова вырвались у нее сами по себе. – Хотя я, разумеется, не желала ему смерти, мы с ним не общались и встретились в первый раз пару недель назад. Когда дядя стал моим опекуном после смерти сестры моей матери, он ясно дал понять, что не собирается нести за меня ответственность и что мое будущее его совершенно не интересует. Я в шоке, но не от его смерти.

Камерон вскинул черные брови:

– Понятно.

– Наверное, с моей стороны говорить так не слишком гуманно, но я просто не знаю, как теперь буду жить. Он был последним из моих родственников.

Теперь, при свете, она увидела, что у Эйдана Камерона глаза серые и светлые. В них светилось что-то, что придавало всему его облику живость и силу. Наверное, ум и целеустремленность. В данный момент они выражали понимание и сочувствие к тому, что она сказала.

– И что, нет никого, кто мог бы позаботиться о вас?

– Смотря, что вы имеете в виду. Дядя устроил мне брак с одним из ваших соотечественников. Я обручена… Вернее, почти обручена, скажем так. Мы направлялись к моему предполагаемому жениху в его поместье недалеко от Хоика. Как я понимаю, замужество состоялось бы, если бы моя внешность устроила его.

– Почему-то мне кажется, что с этим не возникло бы никаких проблем. – Сказано было безучастным тоном, но что-то особенное прозвучало в голосе этого высокого мужчины, небрежно облокотившегося на полку над очагом, отчего щеки у нее порозовели. – Вы очаровательны. Он от вас не откажется.

Джиллиан оценила комплимент, но ее продолжали терзать беспокойные мысли о собственном будущем.

– У моего дяди и на этот счет было совсем другое мнение, – призналась она, изо всех сил пытаясь скрыть горечь. Ее ситуация не казалась такой уж необычной – у большинства молодых женщин не было права выбирать мужа. Поэтому со стороны это выглядело как неблагодарность. – Ему нравилось, что он, не неся никакой ответственности ни за что, положит в свой карман солидные брачные отступные.

Другими словами, ее продали.

Со столика, стоявшего между ними, Камерон взял бутылку и долил себе в стакан. Звук льющегося вина был едва слышен на фоне уютно потрескивавшего огня в очаге.

– До Хоика отсюда не так уж и далеко. Если мне будет позволено сопровождать вас туда, я почту за честь.

Учитывая, что он уже сделал для нее, это было исключительно великодушное предложение.

– Уверена, что лорд Кляйсс будет у вас в долгу, хотя признаюсь, я мало что о нем знаю.

– Лорд Кляйсс? – Камерон замер, поднеся стакан к губам. – Граф Кляйсс?

Джиллиан почему-то не понравилась его реакция.

– Да. Вы знаете его?

Мрак…

Час от часу не легче.

Джиллиан призналась, что ощущала какую-то уклончивость дяди, когда заходила речь о ее женихе. Тот явно игнорировал ее вполне естественные вопросы.

– Лично я с ним не знаком, – сказал Камерон. – Но много слышал о графе.

По мрачному лицу шотландца Джиллиан поняла, что этот ее день – и без того ужасный – станет еще хуже. В маленькой теплой комнате с уютно горящим камином вдруг повеяло ледяным холодом.

– То, что вы слышали о нем, говорит не в его пользу. Ведь так? – догадалась она с унылой покорностью, стиснув стакан в руке. – По выражению вашего лица я поняла ответ.

Камерон помолчал, а потом покачал головой:

– Не знаю, что вам и сказать. Этот граф стар настолько, что может быть вашим дедом, и вдобавок уже похоронил четырех жен.

Этому Джиллиан не удивилась. Она уже поняла, что ее будущий супруг не молод, если был ровесником дяди. Ее мутило при одной мысли о том, чтобы лечь в постель со стариком, но выбора не было. Надо было просто забыть об этом.

– Что же мне делать? – глухо спросила она, не уверенная, что хочет знать ответ. – Ведь выбора у меня нет.

– Послушайте меня, – прервал ее сомнения Эйдан Камерон. – Я забираю свое предложение назад. И не повезу вас к нему.

Глава 2

Стол был залит элем, в огромном зале гулко разносился пьяный хохот. И после того как ужин давным-давно закончился, они продолжали пить и перебрасываться грязными шуточками. Томас Грэм, граф Кляйсс, сидел на своем обычном месте во главе стола в массивном кресле, которое его предки привезли из Италии два века назад. Во время оно это было произведение искусства, сейчас – остатки былой роскоши. Ножки исцарапаны шпорами на сапогах, подлокотники расшатались.

Ему было не важно, как кресло выглядит, главное, чтобы им можно было пользоваться.

Это не относилось к его женам.

Если только барон Лорин рассказал правду о своей английской племяннице… Он даже почувствовал, как его охватывает темное желание при мысли о том, как он будет лишать невинности эту хорошенькую сучку. Став женой, она быстро поймет, где ее место. Ему не нужна хозяйка в доме. Для ведения хозяйства у него имеются отлично вышколенные слуги. Пускай только попробуют что-нибудь напортачить и сразу получат по первое число. Так что проблем с качеством обслуги для него не существовало.

Дети ему тоже не нужны. У него уже было трое сыновей – крепких, умевших постоять за себя.

Что ему было нужно, так это женщина, которая обслуживала бы его как проститутка. А кто как не бледная англичанка больше всего подойдет для такой роли? Когда в Шотландии стали требовать независимости, повсеместно возросла неприязнь к англичанам, и хотя граф держался от политики в стороне, он ненавидел этих заносчивых ублюдков, живших по южную сторону от границы.

Можно сказать, что его совершенно не волновала ее национальность. Для него это была точно такая же женщина, как и другие, пригодная для удовлетворения его похоти, со всеми этими местечками, куда можно засунуть член.

В зал ворвался молодой человек, который, громко топая сапогами по каменному полу, направился к нему. Лицо его было полно страха. Остановившись перед ним, он коротко поклонился:

– Милорд.

– Ну? – прорычал Томас.

– Их нигде нет. А ведь время позднее…

Грозно глядя на слугу, граф потянулся за кружкой с элем.

– Тебе не нравится твоя служба?

– Нравится, милорд! – Молодой человек побледнел.

– Надеюсь. – Раздраженный, потому что терпение не относилось к его добродетелям, Томас выругался. Девица была нужна ему немедленно. Священник ждал. Если англичанка действительно такая, какой ему ее описали, сегодня ночью она будет греть ему постель. Но Лорин, никчемный дурак, опаздывает как черт знает что!

– Отправляйся назад, – приказал он. – Мне наплевать, если ты доскачешь до самого Нортумберленда. Они опаздывают на целый день. Найди ее!

Эйдан пожалел о своей горячности. Он нанес еще один удар леди Джиллиан в тот момент, когда ей больше всего требовались успокаивающие новости. Но что он мог поделать?

Неужели она всерьез считает, что он может безропотно отдать ее в лапы этого чудовища – графа Кляйсса? Не важно в конце концов, англичанка она или нет. Становилось понятно, что ее дядя отнюдь не уважаемый джентльмен. Сторговать прелестную племянницу одному из отвратительных людей, известных всей Шотландии своей любовью к насилию, – это была самая настоящая жестокость.

А ведь девушка по-настоящему прелестна!

Даже в нынешнем состоянии полного смятения ее хрупкая красота могла понравиться любому, в особенности какому-нибудь похотливому мерзавцу с репутацией Кляйсса. Изящная лепка лица, огромные глаза в обрамлении длинных ресниц, нежные розовые губы, как и гибкая фигура, придавали ее облику грациозность и воздушность. Она была совсем еще молода. Но линия высокой груди говорила о том, что она не настолько молода, чтобы запретить ей выйти замуж и лечь в супружескую постель. По его прикидкам, ей было лет восемнадцать. Сейчас, когда он мог более подробно разглядеть ее, было видно, что платье на ней отличного покроя, хотя и не новое, а накидка, в которую она завернулась от холода во время скачки, штопана в нескольких местах.

– Вы не повезете меня к нему? – Девушка пристально смотрела на него. Ее рука с такой силой стиснула стакан, что побелели костяшки пальцев. – Сэр, вы должны объяснить мне почему. Я умоляю вас.

Эйдан потер подбородок, мрачно раздумывая, что сказать. И как только его угораздило вляпаться в такую историю? Вообще-то это не его дело, но девушка осталась одинокой, без защиты и, судя по всему, без пенса за душой. У ее дяди с собой была лишь пара монет, которых наверняка не хватило бы, чтобы заплатить за одну ночь на постоялом дворе. Неудивительно, что старая развалина отказалась сделать остановку. Это не предусматривалось изначально.

– Позвольте мне сказать вам всю правду. – Эйдану поневоле приходилось говорить напрямик. – Лучше бы вам было оказаться игрушкой у тех трех бандитов, которые передавали бы вас друг другу какое-то время, а потом, насытившись, отпустили бы на все четыре стороны. Брак с Кляйссом – это приговор на изнасилование и деградацию. И так до вашей смерти, которая, учитывая печальный опыт четырех его покойных жен, последует весьма скоро.

Джиллиан побледнела. У нее побелели даже губы.

– Он такое чудовище?

– Да, девушка, – мягко подтвердил Эйдан. – Я не повезу к нему никакую женщину. Ни за что!

Леди Джиллиан молча сидела у очага на простом стуле. Сполохи огня выхватывали из тени прекрасные черты лица, золотили белокурые волосы. Она тихо заговорила:

– Я рада, что вы рассказали мне это. Но теперь я даже не знаю, что делать. Ведь он меня ждет. Хорошо, забудем про него. Но если откровенно, мне некуда податься. Даже если бы я и нашла такое место, у меня нет ни гроша, чтобы добраться туда. Карета – его, он прислал ее за мной.

Без сомнения, это была серьезная проблема, и у Эйдана не было в запасе готового решения.

– Странно, что он вместе с каретой не прислал за вами сопровождающих, чтобы охранять свою будущую новобрачную.

– Он прислал деньги, чтобы нанять охрану. – Ее нежные губы скривились в горькой усмешке. – Дядя истратил их в тот же день. У него была всепоглощающая страсть к вину и картам, мистер Камерон. Она разрушила его. Небольшое наследство, которое тетка оставила мне после смерти, он прибрал к рукам, чтобы умаслить кредиторов и получить отсрочку. В ту же минуту, когда я оказалась перед его дверями меньше месяца назад, он принялся устраивать мое замужество. На него давили долги.

– Одного взгляда, мне кажется, ему было достаточно, чтобы понять, что за вас он сможет получить кругленькую сумму от подходящего человека. – Эйдан не стал скрывать своего отвращения к покойному родственнику обворожительной леди Джиллиан. – Наверняка он во всех подробностях описал вашу красоту Кляйссу, когда написал ему и предложил вас, учитывая репутацию развратника и наличие у его светлости толстого кошелька. Отвратительный обмен плоти на деньги!

От косвенного комплимента щеки у нее зарделись. Даже в такой ситуации Джиллиан вела себя с завидным спокойствием.

– Опять же это ваше мнение. Вы хороший человек или кажетесь таким, однако мой дядя был другим. Я не желала ему смерти, но из-за его желчного характера горевать по нему не буду. Я так надеялась, что муж окажется лучше его.

– Не окажется, поверьте мне на слово. Держитесь от него подальше.

Его уверенность, судя по всему, поразила ее.

– Мистер Камерон, так как его светлость уже понес расходы, как вы думаете, он выполнит условия договора, если сочтет меня подходящей ему?

Подходящей? Это слово ни в малейшей степени не описывало ее достоинств. На основании их короткого знакомства можно было сказать, что она была не только привлекательной, но и умной и, конечно, обладала завидным мужеством. Большинство известных ему женщин впали бы в истерику, если бы на них напали на большой дороге, вытащили из кареты и заставили стать свидетельницами кровавого – хорошо хоть короткого – поединка. Сюда надо добавить кончину дяди, а также то, что бедняжке пришлось остаться одной в чужой стране без гроша в кармане… И еще – девушка стойко восприняла весть об истинных наклонностях будущего мужа.

Эти черты характера роднили ее с Джулией. Он подумал об этом с привычным ощущением боли, от которой ему, наверное, не скоро суждено избавиться. Девушка, с которой он когда-то был помолвлен, восприняла бы жизненные неурядицы с таким же мужеством, как леди Джиллиан, – вздернула бы подбородок и расправила плечи.

Джулия! Нет, ему нельзя даже думать о ней. Он и так слишком много времени потратил на это. Она стала женой другого и ушла из его жизни. Ему нужно смотреть вперед, а не стоять столбом и жалеть о том, как все могло бы сложиться. Надо раз и навсегда отвлечься от своих проблем.

Леди Джиллиан может прекрасно в этом ему помочь.

Все могло кончиться обычным знакомством, но Эйдан понимал, что ни за что не позволит этой чудесной девушке выйти замуж за мерзкого извращенца только потому, что ей негде приклонить голову. Конечно, с такими локонами и такой фигуркой она легко найдет кого-нибудь другого и выйдет замуж. За такого, кому нужна жена, кто будет уважать и заботиться о ней, а не считать ее своей собственностью и пользоваться ее телом для порочных утех. При небольшой поддержке со стороны ей удастся решить собственные проблемы, и тогда можно рассчитывать на удачный брак.

– Кляйсс не получит вас, – решительно заявил Эйдан и сам удивился властности и самонадеянности своего решения. – Согласен, вам нужны защита и покровительство, но только не преступного и аморального мерзавца. Я не допущу этого.

Похоже, она тоже пришла в замешательство от такой декларации с объявлением на нее права собственности. Изящные дуги ее бровей, более темные по сравнению с блестящими, медового цвета, волосами, слегка приподнялись в ответ на его скоропалительное заявление.

– Сэр?

– Я предлагаю вам свое покровительство на какое-то время. Утром мы отправимся в замок Камерон. Там вы будете в безопасности и сможете спокойно оценить свои перспективы. У вас много возможностей, поверьте мне, миледи.

У нее вдруг заблестели глаза, как будто слезы повисли на длинных ресницах.

– Вы не знаете меня. К тому же я англичанка. Зачем вам лишние проблемы из-за меня? Вы сами сказали, что граф – человек безжалостный. Что, если он не согласится с тем, что я не приеду совсем? В конце концов, он узнает про события сегодняшнего вечера и решит, что я сбежала с вами.

Эйдан заглянул ей в глаза и тихо сказал:

– Вы не знаете меня. К тому же я шотландец. Почему вы по доброй воле поедете ко мне домой и доверитесь мне? Ответ таков: потому что это самый лучший выход для вас. А что до графа, то я разберусь с ним, если потребуется. Вызову его, и пусть он попробует заявить на вас права.

Она тотчас же вспомнила молниеносную схватку на дороге, потому что у нее между бровями залегла крохотная складка. На такого мужчину можно положиться. А там будет видно.

К счастью, появилась служанка с ужином, и разговор прервался.

Слава Богу! Сейчас ему меньше всего хотелось признаваться в том, что его предложение не основывалось исключительно на рыцарстве.

В первый раз за долгое время в нем вдруг проснулся интерес к другой женщине, помимо Джулии.

Сумасшествие этого дня продолжалось, дополненное еще каким-то чувством, которое она никогда не испытывала раньше.

В одной сорочке, с ноющим от усталости телом, Джиллиан залезла под одеяло и закрыла глаза. Хотя физических сил не осталось, эмоции переполняли ее. Надо было заснуть, утро вечера мудренее.

Несмотря на то что ее новый знакомый казался более приемлемой альтернативой Кляйссу, это была шокирующая идея – уехать вместе с молодым человеком, который неожиданно стал ее покровителем. Эйдан Камерон с легкостью принял на себя руководство ее дальнейшей судьбой. Без каких-то видимых усилий, примерно так же, как он владел своей шпагой. Она ощущала в нем доброту и участие, но было что-то еще.

Интуиция, голос которой она всегда старалась подавлять в себе, тем не менее была ее неотделимой частью, такой же естественной, как дыхание. Не сознавая, каким образом у нее это получается, она могла читать мысли других, иногда с такой отчетливостью, что ей становилось не по себе.

В этот вечер она много узнала про Эйдана Камерона.

Надо признать, он восхитил ее.

При всей своей храбрости и доблести – только такой человек мог кинуться спасать совершенно незнакомую ему женщину – он носил в себе какую-то незажившую душевную рану. Его сердце истекало кровью. Она почувствовала это во время их короткого разговора по незначительным на первый взгляд проявлениям: по повороту головы, по тому, как он стискивал мускулистую руку, отводя глаза, по той неистовости, с которой он кинулся на ее защиту… Не говоря уж о мрачном взгляде его необычно светлых лучистых глаз.

Это был мужчина с прошлым, без всякого сомнения. Она даже осмелилась предположить, что дело тут заключается в сердечных муках, от которых он продолжает страдать. Джиллиан поневоле стало интересно, что же это за женщина, которая предпочла ему кого-то еще. Он был не только искусным воином, но еще и красавцем, к тому же богатым, судя по его коню и дорогой одежде. Хозяину постоялого двора он заплатил золотом. А манера говорить свидетельствовала о его образованности.

Забеспокоившись, она перевернулась на другой бок.

Его комната находилась через стенку. Джиллиан знала, что он тоже не спит. Сначала она различала его шаги, приглушенные, но отчетливые. Потом услышала, как он подкинул дров в камин. Когда шаги стихли, она представила, что Эйдан уселся в кресло у огня, вытянул ноги во всю длину и, глядя на занявшееся пламя, продолжает пить. Камерон заказал виски и забрал бутылку с собой, когда они разошлись по своим комнатам. Время от времени до нее доносилось позвякивание стекла о стекло, когда он отмерял себе очередную порцию. У Джиллиан сложилось впечатление, что ее новый знакомый частенько прибегает к такому испытанному способу забыться.

Его боль от разочарования и потери была вполне ощутимой, несмотря на то что он казался уверенным и полностью владевшим собой.

Ни о каком сне не могло идти и речи, пока она не поговорит с ним.

«О чем?» – спросила себя Джиллиан и усмехнулась. Ей было совершенно не понятно, что не так с ее прекрасным спасителем. И что бы там ни мешало ему заснуть – это не ее дело, за исключением того, что она у него в долгу.

Единственное, что она могла предложить, – свою компанию. И то только в том случае, если он не будет против. Джиллиан лишилась родителей в двенадцать лет. Они умерли во время эпидемии лихорадки, полностью выкосившей окрестности. Она никогда не забудет жуткое, переполнявшее ее чувство одиночества, когда поняла, что осталась сиротой. И это несмотря на то что тетка – чудесная, заботливая женщина – забрала ее к себе.

Эйдан Камерон был одинок. Как же так получилось?

Джиллиан спустилась с постели и снова надела помятое платье. Время перевалило за полночь, постоялый двор погрузился в тишину. В коридоре было пусто, когда она, скрипнув дверью, выскользнула из комнаты. Пол холодил босые ноги, она не потрудилась надеть чулки и туфли.

Подняв руку, чтобы постучаться, Джиллиан вдруг подумала: а что, если вдруг он отправит ее прочь? Она получила семейное воспитание, но была наслышана про мужскую породу, которая воспринимала разного рода эмоциональные всплески как проявление слабости. Тетка часто рассказывала ей про своего покойного мужа, уважительно обсуждая с ней не только его многочисленные достоинства, но и недостатки.

Джиллиан постучала.

Послышался скрип стула – это он встал, а потом нетвердые шаги, когда он направился к двери. Дверь резко распахнулась, и Эйдан нахмурился, увидев ее на пороге.

– Что-нибудь случилось, девушка?

– Не совсем. – Она неуверенно улыбнулась. – Можно мне войти?

Его красивые глаза прищурились, когда он увидел ее босые ноги, видневшиеся из-под края юбок, и распущенные волосы, спускавшиеся до самой талии.

– Может, я отведу вас назад, в вашу комнату, леди Джиллиан?

– Я не хочу возвращаться к себе. Пожалуйста, можно мне зайти к вам? Здесь, в коридоре, холодно.

Эйдан Камерон поколебался мгновение, потом отступил назад и с непроницаемым выражением лица пропустил ее внутрь. Ей показалось, что если бы их не связали такие необычные обстоятельства, он бы в первую очередь думал о приличиях. При ней не было компаньонки, и в создавшейся ситуации она полностью зависела от него. Ее репутация серьезно пострадает, но судя по тому, что он говорил раньше, это лучше, чем выйти замуж за гнусного графа.

– Итак, что за спешка? У вас был трудный день, а время сейчас позднее. – Он уже снял камзол и оставался в одной белой сорочке с длинными рукавами, наполовину расстегнутой. Бриджи из оленьей кожи тесно облегали мускулистые бедра. На ногах были сапоги. В его дыхании слышался запах виски. Еще она ощущала присущий только ему аромат, который напомнил ей острый запах сосен или осеннего дня на закате.

– Мы оба не можем заснуть, – попыталась объяснить она. – Я подумала, может, мы… ну… проведем время вместе.

Последовала короткая пауза, насыщенная и выразительная. Он не знал что ответить, затем устало вздохнул:

– Откуда вы узнали, что я еще не сплю?

Джиллиан заглянула в глубину этих светлых глаз:

– Просто знала. Я сама никак не могу успокоиться.

Судя по всему, она поставила его в тупик, что, казалось ей, случалось с ним не часто. Его взгляд предательски скользнул вниз, к лифу, быстро прошелся по линии ее груди, а потом резко метнулся назад, вверх. Ей на память пришли его слова, когда он назвал ее красавицей, и Джиллиан постаралась не покраснеть, напомнив себе, что бутылка виски у камина стоит почти наполовину пустая.

К ее удивлению, в ней вдруг проснулось чисто женское тщеславие, когда она поняла, что произвела на него впечатление. И уж совсем неожиданно то, что против своей воли она обратила внимание на его мускулистую грудь, видневшуюся в открытом вороте сорочки, – крепкую, широкую и интригующе мужскую.

– Можно мне присесть? – спросила Джиллиан, взволнованная реакцией этого мужчины, но не настолько, чтобы бросить все и вернуться к себе в комнату. Он рисковал из-за нее жизнью, а потом озаботился ее будущим. Если можно как-то помочь ему, она это сделает.

Эйдан вскинул брови:

– Если угодно. Но предупреждаю, в данный момент собеседник из меня никудышный. Лучше бы вам отправиться назад в постель.

Джиллиан проигнорировала его предупреждение, пододвинула к огню еще один колченогий стул и подобрала юбки настолько, чтобы согреть босые ступни.

– Бессонница для вас обычное состояние?

– Несколько последних лет да. – Он не стал садиться, подошел к огню и облокотился на каминную полку, не отрывая от нее заинтересованного взгляда. В отсветах огня замерцала янтарная жидкость в его стакане.

– Со мной тоже такое бывает, – призналась она.

– Сомневаюсь, что в душе такой невинной девушки, как вы, могут поселиться демоны, которые не дают покоя мне. – Грустно усмехнувшись, он поднес стакан ко рту.

Она настороженно посмотрела на него:

– Какие именно демоны?

Сначала ей показалось, что он промолчит в ответ. Потом с оттенком удивления поинтересовался:

– Вы всегда такая прямая?

– Как правило. Моя тетка часто пеняла мне, что я слишком любопытная. Наверное, это правда.

Сейчас ей любопытен был только он. Такого от себя она никак не ожидала. У ее тетки – замечательной женщины – имелось огромное количество чисто человеческих достоинств. Одним из них был прямолинейный подход к жизни. Когда Джиллиан подросла настолько, чтобы постигнуть суть вещей, тетя Юджиния рассказала ей, что происходит между мужчиной и женщиной в весьма откровенных терминах. В частности, было сказано, что наслаждение от занятия любовью появляется тогда, когда мужчина знает, что делает, и проявляет заботу о своей партнерше.

Из-под опущенных ресниц Джиллиан изучала изящную линию рта Эйдана Камерона, оценила стройную, как колонна, шею и восхитилась шириной его плеч. Ее влекло к этому мужчине, и совсем не потому, что он так вовремя и так галантно пришел ей на помощь. Просто он был ей чрезвычайно любопытен.

– Скажу лишь, что я потерял нечто очень ценное, и все думаю, возвращаясь мыслями назад, что должен был поступить совсем по-другому.

– Женщина. – Это был не вопрос, а утверждение. Джиллиан почему-то сразу догадалась, в чем тут дело.

– Да. – Эйдан с мрачным видом уставился в стакан.

– Какая она, должно быть, дура!

– Ничего подобного, – ответил он с обреченностью. – У нее была причина не поверить мне, и она вышла замуж за другого. Дурак – это я, потому что не в силах забыть ее.

– Могу я чем-нибудь помочь? – Почти бессознательно, с громко бьющимся сердцем, Джиллиан поднялась и преодолела небольшое расстояние между ними. – В конце концов, я здесь… А ее здесь нет. – И сделала то, что хотела сделать с момента, как только вошла в эту комнату, – коснулась его обнаженной груди, видневшейся в отворотах сорочки. Под кончиками пальцев его кожа показалась ей обжигающей.

– Не надо, – отрывисто произнес он, но не отстранился, слегка вздрогнув всем телом от прикосновения.

– Мне нельзя дотрагиваться до вас? – тихо спросила Джиллиан. Она сама не понимала, почему так поступает. Но не могла остановиться. Может, все дело было в природе его страданий, которые вызывали в ней и сочувствие, и необъяснимое желание что-то сделать для него. Сегодня он по меньшей мере защитил ее добродетель и спас ей жизнь, если то, что известно ему про лорда Кляйсса, было правдой.

Но если честно, Эйдан был еще и очень красивым мужчиной, и она испытала необъяснимое волнение, в первый раз заглянув в его поразительные глаза.

Ей хотелось облегчить ему боль.

А еще она хотела его, и это было восхитительное ощущение. Такого она раньше не испытывала никогда.

Сердце Эйдана гулко колотилось под ее раскрытой ладонью.

– Да, – наконец сказал он. – Тому есть несколько причин. Вы – благородная леди и, насколько можно судить, девственница. Я не отношусь к тем плутам, которые охотятся за невинными девушками, шотландками или англичанками. Хотя я, конечно, не ангел.

Он говорил правильные слова, но его взгляд не отрывался от ее груди, которая четко обозначилась под тонкой материей.

Джиллиан выслушала его, склонив голову набок. И неожиданно почувствовала, как набухли ее соски. И это тоже случилось с ней впервые.

– Если я предлагаю себя добровольно, это не означает, что вы воспользуетесь моей невинностью, сэр.

Длинные пальцы стиснули ей запястье, но он не убрал ее руку с груди.

– Ваша благодарность не должна простираться так далеко, – довольно резко сказал Эйдан. – Когда я предложил вам свое покровительство, это было делом чести.

Джиллиан робко улыбнулась:

– Я знаю. Если бы вы попытались получить плату за то, что сделали для меня, я бы отказала вам. Неужели вы не видите, что я хочу быть с вами?

– Вы должны потерять свою непорочность в супружеской постели, девушка. – Он неожиданно охрип.

Она вскинула брови и усмехнулась:

– Это абсолютно мужской подход. Я предпочитаю отдать свою невинность мужчине, которого выбрала сама. В конце концов, моя невинность – это моя собственность. Вы хотите меня?

У него вдруг загорелись глаза.

– Как в последний раз! Да, вы потрясающая, и я хочу вас. Но обесчестить вас только потому, что я не могу контролировать свою похоть, это недостойно джентльмена.

– Вы уложите меня в постель и тем самым обесчестите? – Джиллиан постаралась, чтобы ее улыбка получилась провокационной. – Мне кажется, как раз наоборот.

Чтобы подчеркнуть свои слова, она набралась храбрости, дотронулась до его губ и кончиками пальцев провела по нижней губе. Ей было трудно представить, что она способна на такое. Смущение смешалось в ней с воодушевлением.

Было отчетливо слышно, как тяжело задышал Эйдан Камерон. Он не отрываясь смотрел на нее, его глаза потемнели и стали как зимнее небо.

Джиллиан поняла, что одержала верх в их споре. Он резко привлек ее к себе.

В тесной жалкой комнатенке стало невыносимо жарко, наверное, от переполнявшего его желания, которое копилось в паху. Эйдан тут же оказался возле кровати, сжимая в объятиях восхитительную и такую доступную леди Джиллиан. Он перестал думать о том, что поступает бесчестно.

С первой минуты там, на дороге, ему необходимо было заполучить то, что ее дядя уже продал Кляйссу. Да, это характеризовало его не лучшим образом, но он хотел ее, хотел почувствовать, как она, вся влажная, полная желания, отдается ему. Он жаждал почувствовать, как его член входит в ее нежную плоть, и потерять голову от наслаждения и желания.

Однако, прижимая к себе ее хрупкое тело, он молча поклялся, что будет ласков с ней. Не просто получит наслаждение, но и сделает все, чтобы ей тоже было хорошо.

С ней нельзя торопиться. Она ведь была нетронутой. Одного взгляда там, на дороге, когда они повстречались, было достаточно, чтобы понять, что соблазнить ее – затея недостойная. Ему не хотелось, чтобы она связала с ним воспоминание о боли.

Вообще-то у него появилась мысль, что это его самого соблазнили.

Ощущение от прижатой к его груди маленькой мягкой ладони он не забудет никогда. Как же она была хороша: шелковистые волосы спадали на плечи, словно вырезанные из слоновой кости, глаза потемнели от наплыва эмоций, которых он не мог постичь до конца.

Может, он трижды дурак, но все-таки обязательно ляжет с ней в постель. Этой ночью он забудется в ее объятиях, будет наслаждаться ее ароматом, ее нежным ртом, гладкой кожей и забудет – пусть на время! – о своей утрате.

Что будет дальше, покажет утро.

Для невинной девушки она оказалась совсем небоязлива. Лишь немного стыдилась. Когда Эйдан уложил ее в постель и снял с нее платье, она покраснела, но не отвела глаз. Потом последовала очередь нижней рубашки. Ее обнаженное тело было само совершенство. Именно таким он ее и представлял весь вечер – с полной грудью, узкой талией, стройными бедрами и длинными ногами. Камин догорал. Другого освещения в комнате не было. В этом неярком свете ее волосы мерцали, словно золото. Аккуратный треугольник шелковистых волос внизу живота подстегивал воображение.

Усевшись на край кровати, Эйдан принялся стягивать сапоги.

– Ты красивая. Я еще не встречал таких.

Красивее, чем Джулия? Он не мог этого утверждать, потому что никогда не видел свою бывшую нареченную без одежды, хотя тысячи раз представлял ее себе в таком виде. Пока из-за чудовищного недоразумения она не разорвала их помолвку и не вышла замуж за другого.

Сейчас она миссис Робби Маккрей. Дело сделано.

Джиллиан тихо наблюдала за ним с выражением, которого он не мог понять.

– Я рада, что понравилась тебе. Ты мне тоже… нравишься.

Возбуждение захлестывало его. У него заныло в паху от боли, когда он сорвал с себя сорочку и начал расстегивать бриджи. Член напрягся, подтянув наверх съежившуюся мошонку. На головке выступила капелька смазки. В постели его ждала женщина, терпеливая, уступчивая. Он скользнул к ней, задев ее членом за бедро, и подавил стон. И с удивлением вспомнил, что добровольное воздержание продолжалось у него несколько месяцев. Как только он выдержал такое!

Посмотрев ей в глаза, Эйдан погладил ее по щеке и с обескураживающей честностью сказал:

– Еще немного, и будет поздно передумать. Есть предел мужскому самоконтролю, мой же ослаблен алкоголем. Если хочешь одеться и уйти, мы сделаем вид, что ты не приходила и не ложилась в эту постель. Стоит мне начать, я уже не остановлюсь.

Белокурые волосы, потрясающе мягкие и блестящие, разметались по простыням, когда Джиллиан покачала головой.

– Я не собираюсь ничего передумывать, Эйдан. Я хочу подарить тебе наслаждение.

Ему понравилось, что она назвала его по имени. Ее английский акцент звучал обворожительно, возбуждающе. Хотя он и без этого был возбужден дальше некуда.

– Так тому и быть.

Эйдан погладил ее по плечу. Потом рука спустилась вниз и легла ей на бедро. Он притянул ее к себе, и она тесно прижалась к нему бедрами. Наклонившись к ней, Эйдан губами нашел ее губы и ощутил, как у него напряженно пульсирует член, упираясь ей в мягкий живот.

Уже давно Эйдан не испытывал такой неистовой страсти, давно у него не было такого желания насладиться телом женщины, чтобы услышать крик упоения, когда возьмет ее.

У него вдруг возникли сомнения в том, что Джиллиан девственница. Но он быстро сообразил, что, несмотря на легкость, с которой она оказалась в его постели, у нее не было никакого опыта по части поцелуев. Он осторожно раздвинул ее губы языком, чтобы попробовать, какая она на вкус. И понял, что поразил ее до глубины души тем, что дотронулся до ее языка кончиком своего.

Их поцелуй был долгим и неторопливым, насколько это было возможно при наличии возбужденного члена, требовавшего своего активного участия в плотских утехах. Джиллиан, конечно, была девственницей, но отзывчивой и чувственной. Обвив его за шею руками, она грудью прижалась к нему. Его поразил этот порыв самоотречения. Однако он уже принял достаточно виски, которое мешало ему погрузиться в самоанализ, в особенности когда изголодавшееся по женской ласке тело взяло разум под свой контроль.

– О… Девочка! – Эйдан уткнулся ей в шею, целуя маленькую ложбинку у нее за ухом. – Как сладко ты пахнешь. Как летом луга в Шотландии.

– Правда? – Проведя по его спине руками, она затаила дыхание. – А ты большой и сильный. Настоящий воин. Но такой нежный. Я знала, что так и будет.

– Я рад, что тебе нравится, – хрипло ответил он. – Дай мне подготовить тебя, чтобы ты смогла принять меня, Джиллиан. Доверься мне, ляг на спину и делай все, что я скажу.

– Если бы я не доверяла тебе, меня бы здесь не было. – До него уже дошло, что прямота была отличительной чертой ее характера. Она тут же перекатилась на спину и с ожиданием посмотрела на него из-под длинных ресниц. Губы ее припухли от поцелуев, соски напряглись и превратились в маленькие розовые бутоны.

Он всегда обожал вид женского тела. Но к женской груди он испытывал особое чувство. Вид ее груди вызывал восторг. Его удивило, что они полные, хотя фигура у нее была по-девичьи тонкой. Под кожей, гладкой, как слоновая кость, просматривался рисунок вен, соски были совершенной формы и слегка окрашены в розовый цвет. Положив ладонь на одну из грудей, он наклонился к другой и взял сосок в рот.

Джиллиан тихо охнула, когда он начал его сосать, и вцепилась ему в плечи.

– О…

Немногим раньше Эйдан пытался накачаться виски, чтобы вырваться из повседневного ада, теперь же он оказался в раю. Как же это произошло? И в такой короткий срок…

Оставив в покое одну грудь, он переключился на другую: лизал ее, целовал, гладил, мял. Ему хотелось вцепиться зубами в эту нежную плоть, наслаждаться тем, как она извивается на простынях. Скользнув рукой вниз, он погладил ей бедра.

– Раздвинь ноги, счастье мое, – прошептал Эйдан.

Его не удивило, что она вдруг заколебалась. Это было естественно для девственницы. Поэтому он, подбадривая, озорно улыбнулся ей:

– Тебе это понравится, девочка.

У Джиллиан зарумянились щеки, но она подчинилась и развела бедра в стороны. Там, между ними, было влажно и восхитительно тепло, из чего стало ясно, что она полностью готова принять его. Эйдан помял ее, а потом нашел в складках маленький узелок и легонько помассировал его. Он знал, как это нравится всем женщинам.

С ее приоткрытых губ слетел тихий стон.

– Все правильно, девочка, – шепнул он, а Джиллиан еще шире раздвинула ноги. – Ощути наслаждение. Пусть оно войдет в тебя.

Очень быстро его чуткие пальцы стали влажными от ее сока. Она нетерпеливо выгнулась, отвечая на ласки. Джиллиан почувствовала приближение оргазма. Она заметалась по постели и резко вскрикнула. Эйдан продолжал стимулировать ее, удерживая на этом пике, и наслаждался сам, наблюдая, как она получает удовольствие.

Когда Джиллиан без сил откинулась на спину, он навис над ней и еще шире раздвинул ее ноги, чтобы уместиться меж них. Его член уперся в нее, узкий проход был отлично смазан и податлив после оргазма. Эйдан сделал первую попытку войти в нее.

В ответ Джиллиан открыла глаза, вскинув длинные ресницы, и как-то по-новому взглянула на него. В этом взгляде словно отразилось только что пережитое сексуальное освобождение.

«Не торопись. Продвигайся потихоньку, дюйм за дюймом. Не будь эгоистом, член не должен заменять мозги…»

От желания голова шла кругом, но он хрипло выдавил:

– Буду осторожен, как смогу.

Джиллиан лишь тихо улыбнулась и доверчиво шепнула:

– Надеюсь.

Мощь этого мускулистого тела должна была бы напугать ее, подумала Джиллиан. Она еще не совсем пришла в себя после того, что только что случилась с ней. Опираясь на руки, Эйдан словно парил над ней, раздвинув ей ноги своими бедрами. По сравнению с ним ее собственное тело казалось совсем маленьким. Она держалась за его плечи, удивляясь их силе. А еще больше ее поразили размеры той части его тела, которая делала его мужчиной. Как ей удастся принять эту штуку в себя, было непонятно. Но в одном она была твердо уверена.

Пьяный или трезвый или в полуотрешенном состоянии, как сейчас, он никогда не сделает ей больно. Считаться с чувствами других – черта характера благородного человека, а что Эйдан был именно таким, она не сомневалась.

Он сделал осторожное движение бедрами, и член вошел в нее, причинив лишь некоторое неудобство, которое уравновешивалось непривычным возбуждением где-то глубоко внутри. Его прекрасное лицо раскраснелось, он продвинулся вперед еще и остановился, упершись в преграду. Нашел ее губы и поцеловал. Поцелуй был ласковым и успокаивающим.

– Прости, девочка, другого способа нет. Ты такая маленькая и хрупкая. Мне жаль, что тебе придется немного потерпеть.

– Боль ведь неизбежна. – Джиллиан вспомнила откровения тетки Юджинии. Тронутая его заботой, сказала дрогнувшим голосом: – Делай, как нужно.

Он все еще колебался.

– Так будет только в первый раз. После того как лишишься девственности, сможешь получать от мужчин удовольствие.

– Я терпеливая к боли, а если вслед за ней последует наслаждение… – Едва дыша, она ждала последнего решающего движения, пригвожденная к постели и открытая навстречу ему.

Приподняв бровь, он засмеялся, и его лицо чудесным образом осветилось.

– Звучит как вызов, леди Джиллиан.

Не так часто он смеялся. Но улыбка делала его еще привлекательнее.

– Называй как хочешь, главное, продолжай. – Наверное, это выглядело дерзко – проявлять такое нетерпение, но ей было все равно.

Так Эйдан и поступил. Неожиданно последовало резкое движение, он вошел в нее целиком. Джиллиан ощутила его где-то глубоко внутри себя. Боль оказалась короткой и не такой мучительной, как она ожидала. По сравнению с ликованием от чувства собственной наполненности и принадлежности мужчине это был сущий пустяк.

– Эйдан… – только и выговорила она.

– Извини, – хрипло сказал он. – Дело сделано.

– Не извиняйся. Тут не за что извиняться. А что дальше? Это ведь не все?

– Конечно, девочка. – Лучистые глаза засияли. – Все еще только начинается.

Когда Эйдан сделал движение назад, она, протестуя, сжала его плечи, и была вознаграждена, потому что он опять погрузился в нее. Где-то глубоко в ней родился стон. Он снова вошел в нее, потом еще и еще. Извиваясь под ним, она ловила эти движения, полные греха и соблазна, рвалась навстречу им, желая впустить его в себя настолько глубоко, насколько было возможно.

– Да!

– Правильно-правильно. Двигайся вместе со мной, – бормотал он, полузакрыв глаза и сосредоточенно работая бедрами. – Закинь мне ноги на талию. Да, вот так. Хорошо… Ах, как замечательно!

Эти слова только добавили ей наслаждения. В них было так много разгоряченного мужского желания. Она подхватила этот ритм, распаляя его все больше и больше. Внутреннее напряжение росло, и она почувствовала, как нуждается в необходимости блаженной разрядки. Задыхаясь, в исступлении она прильнула к мужчине, обладавшему ею. Чистейшее наслаждение наконец обрушилось на нее, разметая на части. С Эйданом, как ей показалось, произошло то же самое. Он замер, застонал и излился в нее неожиданно горячей струей спермы.

И потом обрушился на нее всем весом своего тела. Правда, уже через миг он перекатился на бок, захватив ее в объятия, такие уютные и такие желанные. Прижавшись к влажной груди, Джиллиан вслушивалась в его тяжелое дыхание после любовной гонки и удовлетворенно улыбалась.

Длинные пальцы погрузились в ее волосы, нежно прошлись по ним. Его руки были сильные и осторожные.

– Давно такого не было, – словно самому себе сказал он.

– Согласна, – сонно пробормотала она, не поднимая головы.

Джиллиан услышала, как он тихо засмеялся:

– Ты же была девственницей, что ты в этом понимаешь?

– Я имела в виду тебя.

Эйдан уставился на нее, его глаза прищурились.

– Тебе нужен был кто-то, чтобы любить, – объяснила она, а потом добавила: – Мне очень приятно, что этим кем-то стала я.

Рука, гладившая ее по волосам, остановилась. Шепот Эйдана был едва различим:

– Ты всегда была такой проницательной, девочка моя?

Джиллиан слишком устала, чтобы отвечать. Вместо этого она, полная удовлетворения, погрузилась в глубокий сон.

Глава 3

Утром было сыро, как на дне реки Твид. С небес стального цвета лились потоки холодной воды. А тут еще пронизывающий до костей ветер. Видок у его людей, сидевших на переминающихся с ноги на ногу лошадях, был самый несчастный. Но графа Кляйсса это не трогало.

После пьянки накануне он проснулся с противным вкусом во рту и с таким же прескверным настроением. Томас натянул латные рукавицы, испытывая непреодолимое желание въехать кулаком в чью-нибудь рожу только для того, чтобы улучшить свое настроение.

Его старший сын Малькольм с опаской наблюдал за ним, отлично понимая, что может первым угодить под руку отцу. Даже в свои почти сорок лет Малькольм – крепкий и закаленный боец – невольно испытывал трепет перед отцовским норовом. Именно этого от него и добивался Томас. Не один раз он перехватывал в глазах старшего сына намек на непокорность и не собирался этого терпеть. Как граф, он железной рукой правил своим поместьем, своими людьми и своей семьей. Все, кто его знал, с почтением относились к проявлениям легендарного графского гнева.

Ему это нравилось.

Малькольм предупредительно обратился к нему:

– Я прикажу Саймону привезти другую женщину. Небольшая разминка пойдет тебе на пользу, отец, и отвлечет на время, пока леди Джиллиан не прибудет и не займет свое место в твоей постели.

– Я терпеть не могу шлюх, ты же знаешь, – отрезал он и направился к уже оседланной лошади. – Противны их потрепанные телеса и притворные ласки.

Это была правда, хотя время от времени, когда накатывало соответствующее настроение, он прибегал и к их услугам. Малькольм был слишком благоразумен, чтобы напоминать ему об этом.

– У меня есть непреодолимое желание – обагрить английской кровью мои простыни, – зловеще выплюнул он. – Я собираюсь этой ночью заломать златокудрую племянницу Лорина, даже если мне придется вытащить ее из Англии. Теперь по коням! Если наши никчемные людишки не могут как следует прочесать дорогу и найти старика с девчонкой в карете, я сделаю это сам.

Действительно, объекты их поиска словно сквозь землю провалились. Люди, которых он отправил выяснить, в чем причина задержки с прибытием его будущей нареченной, вернулись с пустыми руками.

Нетерпение и напряженное ожидание превратились в злобу.

– Они очень старались, отец, – попытался охладить его пыл Малькольм. Схватив повод своего жеребца, он вскочил в седло. – Черт возьми, мы потеряли двух лошадей. Они их загнали. И никаких следов девицы. Может, барон передумал насчет свадьбы?

Прищуренные глазки Томаса превратились в щелки.

– Если так, тогда он пожалеет, что еще жив. Вдобавок у него куча долгов, а к девчонке он не испытывает ни малейшей привязанности, потому что ее воспитала другая родственница. С чего бы ему передумать? Ей нужно выйти замуж, а я предложил хорошие отступные. Я даже решил не придавать значения ее грязной английской крови, так что пусть ползает передо мной на карачках за то, что граф берет ее в жены.

– С чего бы ему передумать? – повторил слова отца Малькольм. – Да с того, что даже в этом проклятом старикашке могла вдруг заговорить совесть, узнай он о твоей репутации.

Ему казалось, что у его сына достаточно опыта и осторожности не упоминать про душок вокруг его имени, который сделал для Томаса практически невозможной женитьбу на какой-нибудь девице из Шотландии. Это же не его вина, что жены – все четыре! – оказались в могиле. Он просто использовал их, как используют женщин, а теперь даже самые черствые отцы отказываются отдавать за него своих дочерей. Его это приводило в ярость, с которой удалось немного справиться, после того как он получил обещание от англичанки.

– Ты будешь со мной спорить, идиот неотесанный? – проскрежетал граф.

– Если она так хороша, как дядя ее описал, может, ей поступило другое предложение? – Малькольм продолжал испытывать его терпение, удерживая своего ретивого коня опытной рукой.

Представив себе такую возможность, Томас побагровел на миг. Конюший, который как раз подвел к нему оседланную лошадь, побелел и замер на месте.

– Все бумаги подписаны. Девчонка принадлежит мне, – процедил граф сквозь зубы, вырывая повод из рук съежившегося слуги. – Я убью любого, кто попытается мне воспротивиться. Растопчу, как насекомое. А теперь поехали!

Теперь хоть не надо мокнуть под этим чертовым дождем. Уже завтра они окажутся в замке Камерон. Эйдан смотрел в окно, которое снаружи заливали потоки дождя, и грел в руке узкий бокал с бренди. Сухая одежда, горячая еда, крепкая выпивка давали ему ощущение внешнего комфорта. А вот внутреннего успокоения не было, его одолевало беспокойство.

– …Шотландцы глумятся над навигационными актами, чем злят Вестминстер, и поэтому парламент… Ты меня слушаешь, Камерон? А то у меня такое впечатление, будто я говорю сам с собой.

Обернувшись, Эйдан захлопал глазами:

– Что? Извини. Признаюсь, я думал о другом.

– Ах, наверное, о девушке, которую ты так неожиданно спас.

Он, пожав плечами, осведомился:

– А как бы ты поступил на моем месте, Гарри?

Гарольд Макферран – хозяин кабинета, в котором они находились, поерзал в огромном кресле возле горящего камина с потрескивавшими дровами, потом удобно вытянул длинные ноги и вскинул брови.

– Вероятно, точно так же.

– Вероятно?

Гарольд провел рукой по рыжим вьющимся волосам и вздохнул:

– Ладно. Я поступил бы точно так же. – Одного возраста с Эйданом, с рыжевато-коричневыми волосами, с всегдашней очаровательной улыбкой, которую большинство женщин считали неотразимой, Гарри был больше чем просто старинный друг. Они с Эйданом были близки, как братья. Несмотря на неизбежную задержку в пути, Эйдан решил сделать остановку на ночь в загородном доме Макферрана, чтобы дать возможность Джиллиан немного прийти в себя. В конце концов прошлой ночью ей удалось заснуть лишь очень поздно.

Гарри пробурчал как-то неопределенно:

– Она прелестна. Поздравляю тебя.

Эйдан резко обернулся и залпом прикончил бренди.

– Ты прав. Но даже если бы она не была настолько хороша, я помог бы ей, как и любой другой женщине в подобной ситуации.

– Может, и так. Но тогда бы ты смотрел на нее совсем по-другому, позволю себе предположить, мой друг. – Длинное лицо Гарри выражало искреннее веселье.

– А как я смотрю на прелестную Джиллиан?

– Как волкодав смотрит на кость. По-хозяйски. И с отменным аппетитом.

Что правда, то правда. Он все никак не мог выкинуть из головы их прошлую ночь, последовавший за этим переезд ничем ему не помог. Завернувшись в плащ от непогоды, она сидела перед ним в седле, уютно устроившись в его объятиях и склонив голову ему на грудь. Ее невесомое присутствие постоянно напоминало о чувственном наслаждении, которое соединило их. И всю дорогу он испытывал невероятное возбуждение.

– Это сладострастие, – пояснил свою позицию Эйдан.

– Разве я возражаю? – Гарри усмехнулся. – И в мыслях не было. – Потом его улыбка увяла, и он в упор посмотрел на друга. – Тем не менее тут кроется одна проблема… Нет, пожалуй, это не совсем верно. Тут кроется множество проблем. Как только гнусный Кляйсс прознает, где она, он тут же явится за ней. Этот мерзавец не остановится ни перед чем. Я ничуть не сомневаюсь, что ему в течение нескольких часов удастся собрать несколько сотен своих сторонников, если ты откажешься отпустить ее по-хорошему. В то же время этот прохвост, известный своим бессердечием и жестокостью, может наплевать на то, что его невеста исчезла, и утешится с какой-нибудь другой девицей, помоги ей Господи!

– Я взвесил оба варианта. – Эйдан опустился в кресло напротив. Из-за терзавшего его внутреннего беспокойства, он не мог усидеть на месте. – Джиллиан ничего не знала про его репутацию. Дядя все тщательно скрывал от нее. Я тоже не стал вдаваться в подробности насчет того, насколько он жесток и необуздан. Мне показалось, что она невинна и не поймет грозящего ей ужаса до конца. Но и того, что я ей сказал, хватило на то, чтобы она согласилась поехать со мной, с совершенно незнакомым человеком.

– Неужели? – Гарри ухмыльнулся. – Не преувеличивай. За ужином у меня сложилось прямо противоположное мнение. Леди держалась так, будто прекрасно знает тебя.

Эйдан уже думал над этим. У него сложилось впечатление, что она просто понимает его: сознает, какие демоны преследуют его, может, даже знает, как избавить его от них…

Чтобы забыть на время о тревоживших его вопросах, он вернулся к старой теме:

– Если Кляйсс решит, что я увел у него нечто ценное и придет за ней, клан Камеронов выступит в мою поддержку. Он может поднять сотни, я могу поднять тысячи человек в течение дня.

– Битва шотландцев за англичанку. Оригинально!

– Битва шотландцев за то, чтобы не отдавать ее тому, кто – я знаю! – будет с ней жесток. Это вопрос чести, разве не так?

– Допускаю, – коротко кивнул Гарри. – Мне просто интересно, станут ли Камероны сражаться за нее?

– Они станут сражаться за меня, если их об этом попросить. Рэндал унаследовал титул, но в их глазах лэрд – я. – Его кузен был первым в очереди, но, чтобы стать главой клана, ему не хватило волевых качеств, поэтому какое-то время назад вся ответственность легла на Эйдана. Весь клан смотрел на него и мог поднять оружие против любого, на кого бы он указал. – В особенности против Кляйсса, так как пора избавить Шотландию от этого гнусного выродка, – добавил Эйдан. – Кроме того, мне кажется, что я могу рассчитывать на поддержку Маккрея.

Последовала короткая пауза. Стало слышно, как в окно колотит дождь, как снаружи завывает ветер. Наконец Гарри подал голос:

– Ты собираешься просить Робби Маккрея об одолжении?

Поколебавшись, Эйдан все-таки ответил честно:

– Хочешь – верь, хочешь – нет, мы с ним друзья. Робби не соблазнял Джулию, не уводил ее от меня. Это был ее собственный выбор. У него репутация отпетого грубияна, но в душе он благородный человек и искренне заботится о ней, насколько я могу судить. – Он проглотил комок в горле. Следующие слова дались ему с трудом. – По-моему, она отвечает взаимностью на его чувства. Я хочу видеть ее счастливой, поэтому признателен ему.

Гарри помолчал. Потом, чтобы лишний раз не выражать другу свои симпатии, просто долил его стакан.

– Можешь приплюсовать и клан Макферранов, если тебе потребуются их шпаги.

Это было щедрое и трогательное предложение, доказательство их давней дружбы. Взяв стакан в руки, Эйдан усмехнулся:

– Я надеялся, что ты это скажешь. Спасибо, друг!

– То же самое ты сделал бы для меня, так что мог бы и не сомневаться. – Вид у друга был самый благодушный. – Как бы там ни было, будет кровопролитие или нет, скажи-ка мне, как ты собираешься поступить со своей прекрасной девой, оказавшейся в столь затруднительном положении? Если, как ты говоришь, она одна на белом свете и без гроша за душой, то когда Кляйсс потребует выдать ее, нельзя будет просто взять и отпустить девушку. На заклание этому негодяю.

– Я знаю. – Эйдан размышлял над этим целый день. Хотя надо было признать, что с Джиллиан в его объятиях думалось исключительно трудно.

Гарри был совсем не дурак.

– Тебе нужно жениться на ней, Эйдан. Она леди, очаровательная и с хорошими манерами. Почему нет, если ты сам говоришь, что хочешь ее? Да, она англичанка, но, на мой взгляд, это ее единственный недостаток. Есть еще один важный момент: вы вместе провели ночь на постоялом дворе. Даже если ты не осмелился ни на что другое, а только подержал ее за ручку, все будут думать о том, что судьба связала вас навеки.

Так как эти предположения были абсолютно верными, трудно было что-либо возразить. Тем более что он не просто подержался за ее ручку! Он обладал всем ее прекрасным телом целиком. В сущности, провел с ней брачную ночь.

– Ты думаешь, я этого не понимаю? Но какой еще у меня был выход, кроме как найти ей пристанище? Было поздно, она переживала и из-за нападения, и из-за смерти дяди. В тот момент мы меньше всего заботились о ее репутации. Все получилось само собой.

Ему пришли на ум все последствия его шага уже в тот момент, когда он открыл дверь на стук и Джиллиан попросила разрешения войти.

Однако он не проявил благоразумия. Вместо этого пригласил ее в комнату, а потом еще умудрился лишить ее невинности. На него это было не похоже, но все уже произошло. Теперь предстояло всесторонне обдумать создавшееся положение.

– В других обстоятельствах найти ей мужа при такой внешности не составило бы труда. Но найти мужа для обесчещенной англичанки, да еще без приданого – совсем другое дело.

– С чего ты решил, что она обесчещена? – возмутился Эйдан, хотя знал, насколько прав его друг.

И удивительное дело, в его голосе не прозвучало и тени раскаяния.

– Леди Джиллиан смотрит на тебя так, словно ты ее любовник. – Гарри внимательно посмотрел на друга. – Мне, кстати, об этом сказала жена. А как ты смотришь на Джиллиан, я тебе уже говорил. Я ни в чем тебя не обвиняю. Девушке потребовалось успокоиться, как я понимаю, и ты предложил успокоить ее в своей постели.

Вообще-то все было не совсем так. Эйдан оценил иронию ситуации. Успокоиться потребовалось ему, и именно она предложила успокоить его. Тяжело вздохнув, он признался:

– В том момент что-то случилось у меня с головой. Моими действиями руководила совсем другая часть тела. Однако я пока не собираюсь жениться.

– О чем ты говоришь! Тебе уже двадцать пять. Ты был бы уже женат на Джулии, если бы дела не пошли наперекосяк.

– Вот это точно, – отрезал он. – Я все еще люблю ее. Может, я всю жизнь буду ее любить. Это неправильно, жениться на ком-нибудь, когда твое сердце принадлежит другой.

– Неправильно, когда ты застыл на месте как изваяние и не движешься вперед, – хладнокровно возразил Гарри. – Впустить другую женщину в свою жизнь – это шаг к полному излечению от твоей меланхолии. Заведи детей, Эйдан, и наслаждайся нежным, страждущим телом леди Джиллиан, которая каждую ночь будет рядом с тобой. Она не Джулия, это понятно. Но ведь возможно чувство близости и с другой женщиной. Можно начать отношения с чувственности, а любовь придет потом. В любом случае ты больше не будешь одинок и никому не нужен.

Эйдан раздраженно посмотрел на своего старого друга:

– Ты романтичен, как старая дева, Гарри.

Макферран покачал головой:

– Ничуть. Я просто пытаюсь объяснить тебе положительные стороны нынешней непростой ситуации, когда ты увел у Кляйсса его нареченную и рискнул своей головой, защищая ее. Если ты женишься на ней прямо сейчас, то у бессердечного мерзавца не будет законных оснований потребовать ее возвращения, пусть даже он узнает, где она скрывается.

– Существует брачный договор, подписанный и вступивший в силу, – возразил Эйдан, но внутренний голос подсказывал ему прислушаться к словам Гарри. Если он женится на Джиллиан, это станет камнем преткновения для графа, вздумай он устроить тяжбу из-за ее пребывания в замке Камерон. И если честно, в глубине души ему хотелось совершить правильный поступок. Особенно сейчас, когда девушка, возможно, уже понесла от него.

– Сделай это, и никакой суд не аннулирует ваш брак. Священник будет здесь в течение часа. Придется заплатить штраф, но ведь ты богат. Мы с женой станем свидетелями. Я обладаю достаточным влиянием на этой земле, владею значительной ее частью. Поэтому если я засвидетельствую брак – дело в шляпе. В том смысле, что для суда этого будет вполне достаточно.

По шотландским законам, если два свидетеля подтверждали брак, а потом и сам факт первой брачной ночи, опротестовать наличие семейных уз в суде было уже невозможно. У Эйдана имелось собственное мнение насчет присутствия зрителей во время абсолютно интимного действа, но Гарри был прав. В этом случае Кляйссу не останется ничего другого, кроме как смириться с тем, что Джиллиан избежала его грязных лап.

Эйдан немного удивился тому, что перестал сопротивляться этой идее. Ведь он не лгал, когда говорил, что до сих пор страдает по Джулии и опасается, что это продлится всю жизнь. Ему казалось, что жениться на Джиллиан и испытывать чувства к другой женщине – нечестно. Но лучше пусть она выйдет за него, чем за алчного, агрессивного урода, про которого все говорили, что он лупит слуг почем зря, наводит страх на свою семью и терроризирует арендаторов. По слухам, последняя жена графа умерла, после того как он наказал ее за какой-то пустяк. Подробности того, как это произошло, вызывали тошноту даже у самых закаленных в боях мужчин.

Он подумал о том, как беззащитна Джиллиан, вспомнил ее атласную кожу, грациозность, вспомнил ее прекрасные голубые глаза.

Эйдан резко встал:

– Отправь кого-нибудь за священником.

Придет ли он еще?

Джиллиан не была в этом уверена. Тем более что у нее никогда не было любовной связи ни с кем и ей было трудно представить себе, что значит быть чьей-то наложницей.

Значит, теперь она ею стала?

В этом тоже не было полной уверенности. Да, Эйдан Камерон уложил ее к себе в постель. С этим не поспоришь. Но возможно, этим все и ограничится. Каждый получил свое этой ночью, полной незабываемой страсти. Она нашла утешение своему разбитому сердцу. Но самое ужасное, ей не хотелось, чтобы все так продолжалось и дальше. Предложение защиты могло означать множество вещей. И если, позволив ему лечь с ней в постель, она сделала из себя проститутку, то так тому и быть. Она станет жить с этим клеймом, если ему захочется видеть ее в таком качестве. То, что ей довелось услышать про Кляйсса, было ужасно, и, по признанию ее собственного любовника, он еще пожалел ее, избавив от отвратительных подробностей. Так что лучше остаться в постели Эйдана и в его объятиях, пусть даже без всяких надежд на законный брак.

Она нетерпеливо заходила из угла в угол комнаты, предоставленной ей. Это была отличная комната, с кроватью с бархатным балдахином и тяжелой резной мебелью. А за высокими окнами все так же шумел нескончаемый дождь.

В дверь коротко постучали, и низкий голос позвал ее.

Джиллиан застыла на месте, сообразив, что это Эйдан. Возбуждение молнией пронзило ее тело. Может, это неприлично так желать, чтобы он прикоснулся к ней? Наплевать. Не раздумывая она кинулась открывать дверь.

Он окинул взглядом ее ночную рубашку, распущенные волосы.

– Вижу, вы еще не встали, миледи.

– Я ждала, – призналась Джиллиан и почувствовала, как лицо заливается краской. – Я надеялась, ты придешь.

Полное бесстыдство, да?

Его глаза блеснули, прекрасно очерченный рот стал твердым.

– Мне нужно поговорить с тобой.

При виде его напряженного лица, ей стало тревожно.

– Я… Понятно, – промямлила она. – Конечно. – Отступив в сторону, она пропустила его в комнату. Сейчас он не походил на нежного любовника, каким был прошлой ночью. Казалось, в нем ничего не осталось от того заботливого защитника, который охранял ее во время поездки. Он пересек комнату. Подойдя к окну, выглянул наружу, постоял так, а потом обернулся и внимательно посмотрел на нее. Слегка растрепанные черные волосы спускались завитками на сильную шею. Светлые глаза решительно смотрели на нее.

Он заговорил без вступления:

– Нам нужно пожениться. Сегодня же. Все приготовления вот-вот закончатся.

Джиллиан захлопала глазами. Меньше всего она ожидала услышать подобное заявление.

– Что?

– Ты согласна? Если да, тогда можно забыть про намеченный брак с Кляйссом.

Джиллиан это выбило настолько, что она не знала, что сказать. Стояла и смотрела на него.

Не услышав от нее ни слова, он переменился в лице.

– Я понял, девочка. Если ты не желаешь…

Заметив его реакцию, Джиллиан замотала головой, вспомнив, что его уже отвергли один раз.

– Нет-нет, Эйдан. Просто я удивлена. Мы ведь почти не знаем друг друга.

Он скрестил руки на широкой груди:

– Тебя обещали отдать за Кляйсса, а ты никогда не встречалась с ним раньше. Кстати, мы уже знакомы и знаем друг друга довольно неплохо. Уже провели фактически брачную ночь.

Джиллиан вспыхнула.

– Это правда, – тихо подтвердила она, понимая, что Эйдан пытается скрыть собственную уязвимость. Она еще не пришла в себя от неожиданного предложения. – Я лишь хотела сказать, что люди не всегда могут решиться на брак после одного дня знакомства.

– Мы сможем, если ты согласишься. Я не стану тебя принуждать, но считаю, что это наилучший выход, – добавил он, помолчав. – Вдруг ты уже забеременела? Я не хочу позорить тебя, не допущу, чтобы мой ребенок родился незаконным. И не позволю Кляйссу заявить на тебя права, так что мое решение абсолютно логично. Я не прав?

– Я… Думаю, что прав. – У нее немного кружилась голова. В первый раз с тех пор как ее мирная жизнь с любимой теткой Юджинией развалилась на куски, перед ней замаячила надежда на светлое будущее. Ей тогда оставалось лишь молиться, чтобы лорд Кляйсс оказался хорошим мужем и по-доброму обошелся с ней. Она даже мечтать не могла о том, что выйдет за молодого и красивого – пусть и с разбитым сердцем! – мужчину, который был бы готов заплатить такую цену, только бы защитить ее.

– Значит, твой ответ «да»?

Эйдан так напряженно смотрел на нее, что у нее перехватило горло. Не в силах произнести ни слова, Джиллиан просто кивнула.

– Отлично. – Он не заключил ее в объятия. Вместо этого бросил взгляд на небольшие, богато украшенные часы на каминной полке. – Гарри клянется, что ему вполне по силам организовать наше бракосочетание. И в сжатые сроки.

Ее гардероб не отличался роскошью, но в настоящий момент даже и его не было под рукой. Конь Эйдана не выдержал бы двух седоков, да еще сундук с нарядами в придачу. Это означало, что ей было нечего надеть в столь торжественный момент. Ведь она забрала с собой только одно платье со всеми аксессуарами плюс ночную рубашку, которая сейчас была на ней. Джиллиан в смятении пожаловалась:

– Мне нечего надеть.

– Сойдет то, что на тебе сейчас. – Он быстро оглядел ее, отметив про себя, как ткань облегает ее грудь, и заметно успокоился в первый раз с момента появления. – Вообще-то наряд отличный.

– Ночная рубашка?

– Церемония состоится прямо здесь, в спальне. – Оглядел кровать, умело застеленную одной из служанок Макферрана. – Не переживай. Все закончится очень быстро.

Джиллиан почувствовала, как у нее задрожали колени, кинула взгляд на кровать, а затем возмущенно воззрилась на него.

– Ты собираешься устроить свадьбу в постели? Представить не могла, что у шотландцев имеется столь удивительный обычай.

Приподняв одну бровь, он весело ухмыльнулся:

– Вас с колыбели приучили считать, что мы тут все варвары, леди Джиллиан?

Меньше всего он походил на варвара, одетый в тщательно подогнанный сюртук из темно-бордового бархата. С ослепительно белым галстуком на шее. В сшитых на заказ бриджах, облегавших мощные бедра. Как всегда, его необычные глаза смотрели немного настороженно.

– Нет, мы с теткой жили простой жизнью. Политика по ту и эту сторону границы нас не интересовала. Она учила меня относиться к людям уважительно вне зависимости от их статуса.

– Очень мудро. В любом случае, если нас застанут в постели, для свидетелей будет проще подтвердить наступление брачных отношений. А официальную церемонию проведем в замковой часовне замка Камерон, если ты не против.

Ей доводилось слышать о свидетелях в таком деле только при заключении королевских браков, но не среди простых смертных.

– Это совершенно необходимо? – спросила она, заранее испытывая неловкость.

– Подтвердить брачные отношения? О да, с моей точки зрения, совершенно необходимо. – Его ответ прозвучал как-то многозначительно.

– Присутствие свидетелей, – уточнила она. – Мне кажется, ты прекрасно понимаешь, о чем я.

– Я хочу, чтобы к нашему союзу не было никаких претензий со стороны закона.

И как только ему удавалось говорить так беззаботно о присутствии людей, собиравшихся наблюдать за ними во время их интимных отношений? Это было за гранью ее понимания. Но делать нечего, придется согласиться.

– Хотелось бы мне относиться к подобным вещам с таким же спокойствием, как и ты.

Ее будущий муж хладнокровно посмотрел на нее:

– Они не будут оставаться с нами до самого конца. Не беспокойся. Это чистая формальность.

Вспомнив, какое удовольствие она испытала прошлой ночью, Джиллиан снова покраснела. Что, если кто-нибудь услышит ее крики, совершенно не подобающие леди?

– Надеюсь, что не останутся.

Глава 4

Неужели этот идиот всерьез думает, что Томас не сумеет докопаться до правды?

Раздался глухой звук удара, и хозяин постоялого двора рухнул на колени, схватившись за лицо. Кровь хлынула из носа, и недоумок, завопив, естественно, запросил пощады.

К счастью, граф Кляйсс не знал, что это такое. Пощада – это удел слабаков, а Томас не относил себя к безвольным бабам. Пусть хозяин всерьез оценит последствия собственного обмана и тем самым избавит себя от дальнейшего допроса с пристрастием.

– Значит, старик мертв. Его убил тот мужчина?

– На теле не было никаких следов. Старик был худ и, судя по всему, серьезно болел. Нет, милорд, тот господин убил двух человек, которые попытались ограбить карету. Старика он не трогал.

– Еще раз. Мне нужно знать его имя. – Томас оглянулся на сына, не сомневаясь, что тот в этот момент смотрит в сторону, всем видом выражая несогласие с отцовскими методами допроса.

– Он не назвался, – проблеял до смерти запуганный человек. – Я могу описать его, и только. Уезжая, господин расплатился золотом и забрал девушку с собой. Увез ее на огромном черном коне.

– Он увез ее силой? – Томас заскрежетал зубами. Невинная леди Джиллиан принадлежала ему! Как такое могло случиться?

– Нет, девушка шла за ним добровольно, милорд. Мне так показалось.

– Почему она так поступила? – Томас сплюнул. Вонь от разлитого по полу эля висела в пивной, и это раздражало его больше всего. – Он, должно быть, принудил ее, потому что она знала, что едет ко мне, чтобы выйти за меня замуж.

Вид у хозяина был самый идиотский. Избитый, весь в крови, он собрался было заспорить, но раздумал.

– Уверен, вы абсолютно правы, лорд Кляйсс.

Малькольм первый раз сгодился хоть на что-то:

– Тогда опиши его, скажи, в какую сторону он направился. И тогда мы поедем своей дорогой.

Явно не желая рисковать, хозяин не поднялся, но скрючился на полу и закивал головой.

– Он был высокий темноволосый. Вид у него довольно грозный. В конце концов, он без труда разделался с налетчиками, ведь так? Ах да, у него светлые глаза, я обратил на них внимание. Утром он забрал девушку и отправился на восток.

Томас заглянул в его глаза и увидел страх, но еще и вызов. Человек уже попытался обмануть его и ничуть не жалел об этом. Граф злорадно усмехнулся:

– Мы поедем на запад, потому что, я думаю, ты пытаешься увести нас в сторону. Малькольм, избавься от этого никчемного лжеца.

Обычно пышущее румянцем лицо сына заметно побледнело.

– Мы узнали все, что нам нужно. Он старик и уже достаточно пожил на свете.

Томас только вскинул брови.

– Делай, что сказано.

– Отец, я…

– Сказано, делай, жалкий трус. Или мне снова преподать тебе урок покорности?

На миг ему показалось, что Малькольм продолжит спор. Томас посмотрел на него свысока, хотя сын был выше его ростом.

– Ты слишком много перенял от своей матери, – зло подчеркнул он. – Она была слабой и годилась только для одного дела. Я позволил тебе слишком долго держаться за ее юбку. Посмотри правде в глаза, ты, неженка.

Рука Малькольма опустилась на рукоять шпаги. Вид у него был такой, словно он сейчас выхватит оружие и бросит ему вызов. Дурак всегда был слишком привязан к матери и винил его в ее смерти. В свое время Томас выбил из него эту дурь, но теперь – и, значит, навсегда! – чувство обиды вернулось.

Из-за бабы! Вот ведь умора!

– Если осмелишься вытащить оружие, – холодно сказал Томас, – я советую употребить его против этого старого недоумка.

Потом развернулся на каблуках и вышел вон. Во дворе он крикнул своим людям садиться по коням, и кавалькада двинулась в западную сторону.

Церемония оказалась короткой. И слава Богу! Потому что ему не терпелось приступить к ее продолжению.

Получалось, что его опасения по поводу присутствия зрителей не оправдались, посмеялся над собой Эйдан. Стоило ему скинуть одежду и устроиться рядом со своей очаровательной невестой на огромной кровати, стоявшей на четырех столбах, как его одолела эрекция. Под простыней и одеялом, которые он натянул до талии, этого не было видно ни священнику, который быстро делал свое дело, ни их любезному хозяину с хозяйкой. Но так неожиданно возникшее возбуждение привело его в замешательство. Может быть, все дело в его долгом воздержании, а теперь член почуял, что все, с этим покончено навсегда. После того как Джулия вышла замуж, ему ни с кем не хотелось затевать примитивный флирт. Эйдан считал, что это недопустимо по отношению к той, которую он любил. То, что связывало их с Джиллиан, флиртом не называлось.

Ее нежные щеки стали розовыми. Она стеснялась их необычной брачной церемонии. Когда он взял ее за руку, то почувствовал, как дрожат ее тонкие пальцы. Однако Джиллиан уверенно произнесла слова клятвы и подписала бумаги твердою рукой.

И все!

Он женился на англичанке, с которой был знаком, в сущности, лишь один день. Со стороны это могло показаться каким-то безумием, но рядом с ним находилось это стройное, теплое, зовущее тело. Что ж тут безумного?

Даже если дородный приветливый слуга Господа, которого Гарри оторвал от жарко растопленного камина, и был недоволен тем, что венчание устроили в спальне, то не показал вида. Вместо этого тепло поздравил новобрачных, приложил нужные печати к документам, а потом, снисходительно улыбнувшись при виде пунцового лица Джиллиан, ретировался. Наверное, ему было не впервой участвовать в спешных бракосочетаниях двух нетерпеливых любовников.

Стоя в ногах кровати, Гарри тоже откровенно веселился. Его прелестная жена Энни, известная своей излишней откровенностью, с завистью посмотрела на Эйдана:

– Рада за тебя, Эйдан Камерон. Ты правильно поступил. По тому, как вы смотрели друг на друга за ужином, могу предположить, что леди Джиллиан не останется одна в постели этой ночью.

У него под боком Джиллиан издала какой-то неопределенный звук. Ему показалось, от досады.

– Я ведь не какой-нибудь безответственный мерзавец, Энни. Ты же меня знаешь, – мягко напомнил он.

– Мне отлично известно, что все мужчины могут быть мерзавцами. – Она кинула строгий взгляд на мужа, но голос ее был полон ехидства. – Не строй из себя невинного ягненка, Гарри Макферран.

– Я? Ни за что. – Он обвил рукой талию жены и, посмотрев на Эйдана, тихо добавил: – Вижу, вы уже в полной готовности. Мы не будем вам мешать, задержимся ровно настолько, чтобы сказать, что я буду свидетельствовать в твою пользу перед судом, если дело дойдет до этого. Кляйсс имеет большое влияние в мире чиновников, так что будем осторожными.

Эйдан, конечно, уже был готов, но его молодая жена – нет. Обернувшись к ней, он заглянул ей в глаза. Джиллиан сидела, опираясь спиной на подушки. Она все еще была в ночной рубашке и выглядела такой юной, с золотистыми волосами, прикрывавшими стройные плечи. Ее голубые глаза задумчиво смотрели вниз.

Он осторожно взял ее за подбородок, поднял ей лицо, чтобы она взглянула на него, и шепнул:

– Если бы я не знал, что их присутствие необходимо, их здесь бы не было. Они ничего не увидят, ведь мы под одеялами. А ты можешь не снимать рубашку, пока они не уйдут. Поэтому расслабься, мое счастье.

– Попытаюсь. – Тихая, чарующая улыбка тронула ее губы.

– О Господи! Ты прекрасна…

Джиллиан вытянула руку и кончиками пальцев легко коснулась его губ.

– Ты прекрасен, Эйдан, – тихо сказала она, чтобы услышал он один.

А он громко говорил? Эйдан не был уверен, потому что от этого простого прикосновения его тело будто воспламенилось. И хотя ему было неловко от присутствия в комнате Макферранов, он наклонился к ней и поцеловал ее. Она не протестовала.

Ее губы были теплыми, нежными, а их вкус – райским.

Ему хотелось возбудить ее, не торопясь, нежной лаской и тихим шепотом, но почти против воли волна страсти накрыла его.

Раздвинув ее губы, он проник в нее языком. В ответ Джиллиан обвила руками его шею и нежно прильнула к нему.

Даже такой безыскусной ласки ему не требовалось. Он и без этого был возбужден до предела. Ему требовалось лишь одно – поскорее войти в нее, погрузиться в ее тело. Он гладил ее, ощущая через материю ночной рубашки все изгибы женского тела. Затем осторожно поднял ей рубашку до пояса, продолжая целовать ее в губы, в шею, в подбородок.

Провел рукой по бедрам, чтобы она привыкла к его прикосновениям, просунул пальцы между ними.

И с удивлением обнаружил, что его прекрасная молодая жена, несмотря на стыдливость и нервное состояние, уже вся влажная. Влажная и разгоряченная. Еще немного, и страсть овладеет ею. С этими золотыми волосами, с гладкой, как слоновая кость, кожей, с невинными голубыми глазами, она была настоящий ангел, но эта внешность скрывала чувственную женщину. Когда он ввел внутрь ее палец, Джиллиан непроизвольно издала слабый стон. И подняла бедра. Это движение показалось ему немыслимо эротичным.

Влажная, теплая, ждущая…

Если она уже была готова, то что говорить о нем. Приподнявшись, он оказался поверх нее, коленями раздвигая ей бедра. Рукой направил член и со всей возможной осторожностью и бережностью вошел в нее до конца. Полностью.

Джиллиан схватила его за плечи, со вздохом подавшись ему навстречу.

Как сквозь туман Эйдан услышал звук закрывшейся двери.

Они остались одни.

– Свидетели ушли, – с трудом выговорил он.

– Слава Богу! – Она тяжело дышала. – О, Эйдан…

– Милая, это так замечательно. – Он сделал движение бедрами назад, контролируя себя, насколько это было возможно. Потом движение вперед.

Это ощущение от скольжения внутри ее уводило за грань, сводило с ума.

– У тебя там так узко, – произнес он сквозь стиснутые зубы. – Помоги мне, Господи. Надеюсь, мы сделаем это вместе.

Джиллиан вдруг улыбнулась, глаза ее замерцали.

– Если не сумеешь остановиться, не переживай. У нас целая жизнь впереди, не забыл? Представляю, как мы займемся этим снова.

На миг он задержался, хотя это потребовало от него огромного усилия.

– Не забыл. – И пообещал темно и греховно: – Да, мы повторим это много-много раз, моя несравненная жена.

Джиллиан с трудом открыла глаза, вздрогнули длинные ресницы. Темноволосая голова Эйдана склонилась к ее груди. Зажимая сосок во рту, он просто волшебным образом ласкал языком самый его кончик. Словно множество иголочек стало покалывать ее тело, рождая чувство наслаждения, которое стало концентрироваться где-то внизу живота.

Было поздно. Огонь в камине почти догорел и не давал света. Только неяркая луна освещала комнату сквозь тонкие занавеси на окнах.

Выспаться можно потом, с радостью подумала Джиллиан. Ее пальцы погрузились в густые волосы мужа, а он перешел на другую грудь. Это была ее первая официальная брачная ночь, и Эйдан явно не собирался дать ей отдохнуть. Уже взяв ее дважды, муж снова был во всеоружии, что бросалось в глаза.

– Я могу играть с ними всю ночь, – жарко прошептал он, легко целуя ложбинку между грудей, которые сжимал в руках. – Такие прекрасные, такие женственные. Как вся ты.

А вот он был абсолютным воплощением мужественности: с сильным мускулистым телом и впечатляющим ростом. Даже его шелковистые волосы, спускавшиеся на шею, смотрелись по-мужски. Что уж говорить о той части тела, которая росла и увеличивалась, каждый раз свидетельствуя о том, как он страстно хочет ее. В настоящий момент Джиллиан чувствовала, как эта штука тяжело упирается ей в бедро, и легкая дрожь от предвкушения наслаждения пробежала по телу.

– Мне нравится, как ты дотрагиваешься до меня, – призналась она, прижимая его к себе. – Понятно, что я пока невежда в этих делах, поэтому скажи, женщины действительно ласкают мужчин… ну, в смысле… там?

Он поднял голову и обжег ее взглядом. Ей показалось, что, вытянув руку, можно ощутить этот жар.

– Да, девочка, действительно. Если только им этого хочется.

– Я хочу. – Так говорить было полным бесстыдством, но это была правда. Он трогал ее везде, даже запускал глубоко в нее свои длинные опытные пальцы. А она во время их занятий любовью ограничивалась лишь тем, что обнимала его за плечи и за шею, проводила руками по спине. Но ее интриговало воспоминание о том, какая твердая была у него грудь, когда она положила на нее ладонь прошлой ночью. Хотя мужчина, который только что стал ее мужем, упорно обучал ее всем премудростям любви, она еще не утолила своего любопытства.

– Я буду только рад, – сказал он вдруг охрипшим голосом и перекатился на спину. Сложив руки за головой, обнаженный и полностью возбужденный, он улыбнулся ей, и сразу его лицо стало неотразимо красивым. Красивее, чем обычно.

– Делай со мной что хочешь, жена. Я целиком в твоей власти.

Джиллиан поднялась на колени и стыдливо провела рукой по широкой груди своего мужа, восхищаясь рельефностью развитых мускулов. На ней виднелось несколько шрамов, белесые отметины свидетельствовали, что этот мужчина участвовал не в одном сражении. Соски были маленькие и плоские. Но они заметно затвердели, стоило ей погладить их.

– Мне нравится, – все так же хрипло произнес он и бесстыдно раскинулся на подушках. Член вздымался вверх, прижимаясь к животу. От пупка к паху тянулась дорожка из темных волос.

Она неуверенно дотронулась до члена.

Эйдан то ли низко застонал, то ли зарычал. Она глянула на него и увидела, что он, полуприкрыв глаза, наблюдает за ее манипуляциями. Его грудь резко поднималась и опадала. Джиллиан понравилось, что она полностью завладела его вниманием, потому что ею одолевала какая-то безрассудная ревность к тому, что он безоглядно влюбился в женщину, которая разбила ему сердце.

Может, он до сих пор любит ту, другую, женщину? Или это уже в прошлом?

Тем не менее не было никакого сомнения, что сейчас ему хорошо, что он забывает о том, кого когда-то потерял, когда они занимаются любовью. Ради этого стоило постараться и дать ему в постели все, что он захочет. В конце концов, он только что женился на ней, чтобы защитить ее.

На память ей пришли слова тети Юджинии, которые тогда привели ее в шок. Но теперь она порадовалась тому, насколько прозорливой оказалась ее прогрессивно мыслящая опекунша.

Эйдан тоже будет рад.

Наклонившись вперед, она осторожно взяла в рот налитую головку члена. Потом обхватила губами гребень головки.

Эйдан задохнулся от удивления и, может быть, от удовольствия.

Конечно, все целиком уместить во рту она не могла, но добросовестно постаралась. Ощущая солоноватый привкус, она ласкала головку языком.

– Милая, что ты делаешь? – проскрежетал он. Длинные пальцы погрузились в ее волосы, играя длинными прядями.

Ей было трудно ответить с членом во рту, и она продолжала сосать его неторопливо, так, как Эйдан ласкал ей грудь перед этим. То, что он делал с ней, было потрясающе, и сейчас она хотела отплатить ему тем же. Эйдан затаил дыхание, и, украдкой метнув на него взгляд, она увидела, что он напряженно зажмурился.

Оценив неожиданный эффект, который произвели на него ее действия, она продолжила, не вполне понимая, в чем же смысл этих ласк. Но муж был доволен, и это было главным. Накануне их с дядей неудачного путешествия Джиллиан выслушала целую лекцию на тему о покорности жены.

Правда, она сомневалась, что он имел в виду именно такое послушание.

– Джиллиан, остановись. Я возьму тебя. – Он торопливо высвободился, уложил ее на спину, а сам навалился сверху.

Она раздвинула ноги. Своими бедрами он еще шире развел их в стороны и сразу вошел в нее. Ощущение от их соития было настолько чудесным, что она не выдержала и громко вскрикнула, когда он мощно и размашисто заработал бедрами, проникая в нее. Это совсем не походило на то, как он нежно и осторожно любил ее только что.

Очень скоро Джиллиан почувствовала намек на приближение к пику, потом ее стало возносить все выше и выше, потом она стала терять над собой контроль. Даже если бы сама королева Анна вошла сейчас к ним в комнату, Джиллиан не смогла бы заставить себя замолчать и издавала бы нечленораздельные звуки, пока Эйдан продолжал неистово любить ее. Он разделял с ней эту жадную страсть. И хотя сейчас ей ни до чего не было дела, кроме собственного наслаждения, она понимала, что их объединяет общая цель.

Когда разразился оргазм, он был похож на искристый водопад, на огненный взрыв физической радости. Она задыхалась, содрогаясь всем телом. Вслед за ней забился в оргазме Эйдан, выбрасывая в ее лоно семя.

С громко бьющимся сердцем, сцепив руки вокруг него, она испытала чувство наполненности и в эмоциональном, и в физическом смысле.

Если мужчина благороден, храбр, безумно привлекателен и плюс к тому роскошный любовник, неужели будет ошибкой взять и влюбиться в него всего после двух дней знакомства?

А вдруг он все еще любит ту, другую, напомнила она себе с горьким ощущением возможной утраты своего счастья. Помоги ей Господь!

Глава 5

С нескрываемым волнением Малькольм Грэм уставился на помощника своего отца.

– Это черт знает, что, Уильям.

Уильям – бородатый, коренастый, с бычьей шеей, известный неистощимым желанием кулаками утвердить свою власть – мрачно кивнул в ответ.

– По всем признакам девушка у Эйдана Камерона. Они остановились отдохнуть и освежиться в небольшой деревеньке, а мальчишка-конюх, который обихаживал его лошадь, узнал их. Узнал по описанию. Внешность и у молодой леди запоминающаяся – красавица, как Лорин и обещал. Хозяин постоялого двора тоже подтвердил, когда на него надавили и подкинули пару монет.

– О дьявол, отца это совсем не обрадует.

– Точно, – криво усмехнулся Уильям. – Вот потому сами и сообщите ему об этом. Избавьте меня от такой чести, сэр.

Малькольм заходил по двору туда-сюда.

– Расскажи, что знаешь про Камерона.

– Отлично владеет шпагой, хладнокровен в бою. Умелый предводитель своего клана после смерти своего дяди. Какое-то время про него говорили, что он убил лэрда Камерона, но разговоры оказались грязными домыслами. Он, должно быть, благородный человек. Несмотря на то что все улики говорили против него, большинство не поверили в них, и обвинение против него не выдвинули. Хуже того, добраться до Камерона будет не так-то легко. Клан ему предан, и если мы отправимся вызволять англичанку, у него будет преимущество. Он находится на своей территории.

– Проклятие! Он наверняка специально забрал ее себе. Она, разумеется, рассказала о своей помолвке.

– Ну конечно, рассказала, и он решил вмешаться и из-за ее красоты, и из-за отвратительной репутации твоего отца. Мальчишка с хозяином постоялого двора в один голос сказали, что не похоже на то, чтобы он ее принудил. Даже наоборот. Только без обид, сэр, кто осудит ее за это? Камерон молодой и красивый и уже один раз спас ее. С чего бы молодой девице предпочесть ему старика, с которым вдобавок она никогда не встречалась?

– С каких это пор отец считается с чужими мнениями? – с горечью сказал Малькольм. При воспоминании о собственном безрадостном детстве желчь подступала к горлу. Хотя он старался никогда не упоминать об этом, ему было прекрасно известно, что мать презирала своего безжалостного мужа. Когда мать умерла, Малькольм утешился тем, что она отошла в новую жизнь, где нет страданий. Сам он вынес бесчисленные побои, потому что отец считал, что только так из него можно вырастить настоящего воина. Если бы еще давным-давно до него не дошло, что лучше всего соглашаться и не сопротивляться, быть бы ему покойником, и не важно, являлся он наследником или нет. То, что отец считал в нем слабостью, на самом деле являлось инстинктивным способом выживания, выработанным всем опытом раннего и трудного детства. При двух младших братьях Малькольма было кем заменить.

– Боюсь, у нас нет другого выбора, кроме как попытаться отобрать ее. – Малькольм потер лицо рукой в перчатке. – Отец просто помешался на этой англичанке, ему требуется поскорее затащить ее в постель. Он и всегда-то был беспощадным, а теперь, боюсь, повредился рассудком.

Уильям не сказал ни слова, но по выражению его широкого лица можно было понять, что он вполне согласен с такой характеристикой.

– Если нам удастся вернуть леди Джиллиан, хорошо бы, чтобы та оставалась нетронутой. Ради ее же блага. – Он прекрасно знал своего отца. Малькольм содрогнулся, прикинув, что тот сделает, когда узнает, что она уже отдалась другому мужчине. И мрачно добавил: – Иначе сомневаюсь, что она переживет одну ночь.

– Камерон не собирается ее возвращать. Если бы он хотел, то просто отправил бы ее сюда с эскортом.

– Пожалуй, ты прав, – неохотно согласился Малькольм. – Да, еще прольется много крови.

Эйдана одолевали беспокойные подозрения.

Его молодая жена, такая очаровательная, такая невинная и такая леди – вдобавок раскованная и чувственная в постели, – оказалась человеком абсолютно необычным.

В самом деле, он начал приходить к удивительному заключению, что она каким-то непостижимым образом читает его мысли. Эйдан никогда не считал себя открытым человеком. Сейчас ему это тоже не казалось. И дело было совсем не в том, что жена внимательно прислушивалась и наблюдала. Очень часто он ловил на себе ее пристальный взгляд и неопределенную улыбку или перехватывал предназначавшийся ему жест, который вдруг отвечал его потаенному желанию или потребности.

Прошла всего неделя, как они поженились, но надо сказать, она отлично вписалась в жизнь замка Камерон. Даже экономка миссис Данбар, которая прожила здесь несколько десятков лет и которая была хорошо известна своим неприятием перемен разного свойства и отвращением к англичанам, так вот, даже она признала, что леди Джиллиан понимает толк в хозяйственных делах и отлично ими управляет. Появление Камерона с молодой, нежданной никем женой поначалу повергло в шок всю семью. Тем не менее сородичи приняли ее с осторожной вежливостью, которая уже переросла в симпатию.

Эйдан в ней души не чаял.

Это по меньшей мере.

Особенно вот в такие моменты.

Теплый язычок Джиллиан игриво лизнул его в шею, гибкое обнаженное тело устроилось на нем, груди мягко легли ему на грудь. Была уже середина утра, а они все еще не вылезали из постели, хотя он помнил, что ему нужно было подняться еще несколько часов назад.

– Эйдан, – промурлыкала она, – это было чудесно.

– В четвертый раз. – Он улыбнулся и, проведя рукой вниз вдоль спины, положил ладонь на округлую ягодицу и слегка сжал ее. – Ты меня заколдовала, девочка.

Джиллиан почему-то напряглась.

– Я не колдунья и не ведьма. Не говори так. – Она замотала головой, светлые волосы рассыпались по стройным плечам.

– Джиллиан, – тихо окликнул он. Неожиданный страх в ее голубых глазах всерьез встревожил его. – Я не хотел тебя обидеть. Это просто шутка такая.

То, как жена смотрела на него, подтверждало, что он действительно напугал ее.

– Ты знаешь, что произошло с моей тетей? – шепотом спросила она.

Эйдан почувствовал, как жена задрожала всем телом. В замешательстве он разглядывал ее побледневшее лицо.

– Понятия не имею.

Джиллиан скатилась с него, закуталась в простыню. Встала возле него на колени. Глаза у нее потемнели. На ресницах повисли слезы. Она отвернулась.

– Джиллиан, – ласково обратился он к ней, борясь с собой, чтобы не схватить ее в охапку. – Я ничего не имел в виду, кроме того, что испытываю к тебе очень сильное чувство. Что тут плохого?

– Они выдвинули против нее обвинение.

Словно озарение снизошло на Эйдана.

– Ты хочешь сказать, что твою тетку обвинили в колдовстве? – осторожно спросил он.

Глядя в сторону, Джиллиан кивнула головой.

– Разумеется, никакой колдуньей она не была. – Ее голос прозвучал хрупко и ломко. – Просто отличалась добросердечием и любила… людей. Она всегда говорила мне, что можно понять, о чем думает человек, если внимательно понаблюдать, как он себя ведет. Как держит тело, какие у него походка, жесты… Тетя Юджиния считала, что в мире существуют разные типы людей, от сияющих светом до молчащих в темноте.

– Мудрое наблюдение. – Эйдану было известно о смехотворных обвинениях, которые часто всплывали во время «охоты на ведьм» [2] , в особенности где-нибудь в сельской местности. – Так что случилось?

Жена пожала плечами. По горьким складкам возле губ ему стало понятно, как нелегко ей об этом говорить.

– Она скончалась до того, как ей вручили официальное обвинение. Некоторые даже стали утверждать, что это свидетельствовало о заключенных в ней темных силах. Но на самом деле у нее уже давно были боли в груди. Я была рада, что ей хоть таким способом удалось избежать судебного разбирательства под надуманным предлогом.

– Сочувствую тебе, девочка моя.

– Потом за мной приехал дядя по отцовской линии. Наверное, я была наивной, рассчитывая, что он такой же добрый.

Эйдан придвинулся к ней и кончиком пальца смахнул слезинку в уголке ее глаза.

– Мне очень хорошо известно, что такое – разочароваться в людях.

– Я знаю. – Она кивнула, лицо вновь порозовело. – С момента как мы встретились, я почувствовала твою внутреннюю боль, но это не имеет никакого отношения к магии. Просто наши души… оказались связанными между собой.

Их души связаны? Возможно. Ведь ему, к примеру, еще ни разу не удавалось так быстро соблазнить женщину. К этому прибавилась необъяснимая спешка в решении жениться на ней – фактически на следующий день. Возможно, что между их душами действительно есть устойчивая связь.

Интересная мысль! И похоже, вполне реалистическая.

Она читала выражение его лица в своей всегдашней, сбивающей с толку манере.

– Думаешь, женщины не воспринимают желания, которые испытывает мужчина? – Джиллиан вздернула подбородок. – Да, я чувствовала твою боль, но одно это не привело бы меня в твою постель, Эйдан. Мне было жалко тебя. Ты так страдал от предательства, которое случилось в твоей прежней жизни. Но это не главное, почему я пришла к тебе или почему я вышла за тебя замуж.

Даже не эти слова, а дерзко вздернутый подбородок вызвал в нем внутреннее умиротворение, смешанное с удивлением. У такого хрупкого и нежного существа, каким была его жена, имелась еще и завидная сила духа. Он ценил в ней это достоинство не меньше, чем внешнюю привлекательность.

В особенности если она читала его мысли как в открытой книге.

– Хорошо, милая. Учту полностью это соображение, если прямо сейчас покажешь мне, что ты чувствуешь, когда мои руки обнимают тебя. – Эйдан потянул с нее простыню, которой она прикрывала свою наготу.

– Я только этим и занималась почти все утро, – ядовито откликнулась она, но отпустила простыню, и складки возле ее губ разгладились.

Она была так красива. Его почему-то страшно возбуждали следы, оставшиеся на ее бедрах после их занятий любовью.

Эйдан посмотрел ей в глаза и был тронут тем, что там увидел. Всю свою жизнь он думал, что женится на Джулии, а когда ожидания пошли прахом, он почувствовал себя опустошенным.

Однако Джиллиан удалось все кардинально изменить за очень короткое время.

«Я хочу тебя». Эйдан улыбнулся, рассматривая жену с нескрываемым обожанием.

– А я тебя, – сказала она вслух и обвила его шею руками, когда он повалил ее на спину. И как всегда, она с желанием приняла его, широко раздвинув ноги в стороны и с жаром встречая каждое движение его бедер. Оргазм настиг ее. То, как она выкрикивала его имя в этот момент, грело ему душу.

«Может быть, – подумал он, наслаждаясь этой минутой, – все, что ни делается, действительно делается к лучшему. Мудрая мысль!»

Уперев руки в бока, экономка исподлобья посмотрела на нее, но Джиллиан это не испугало.

– Пожалуйста, миссис Данбар. Расскажите мне, что здесь произошло. Я не буду шушукаться у него за спиной. Это не в моих правилах. Но для себя мне важно все выяснить.

Как жест примирения Джиллиан предложила ей бокал вина. Она сидела в трапезной за главным столом, и хотя слуги сновали по замку туда-сюда, никого не было поблизости, чтобы услышать их разговор.

– Я не собираюсь сплетничать. Наверное, вы это понимаете. Я хочу понять, почему Джулия Камерон отказалась выйти замуж за Эйдана и сбежала с другим. Он рассказал мне об этом, но не более того. Муж переживает до сих пор, поэтому я боюсь заводить с ним разговор на эту тему. Но признаюсь, меня это очень волнует. Эйдан – прекрасный человек, тогда почему она предпочла другого?

Пожилая экономка приподняла брови.

– В любовных делах ему, наверное, нет равных, – пробормотала она. – По полдня вы вдвоем проводите в постели. У вас полностью удовлетворенный вид, да и он постоянно улыбается. Я давно его таким не видела.

Не зная, как реагировать на ее слова, Джиллиан покраснела до корней волос. Но постаралась не уронить своего достоинства.

– Я знаю, вы любите его. Не будете же вы винить меня за то, что я высокого о нем мнения. Пожалуйста, мне больше некого здесь об этом спросить.

Без всякой охоты экономка тоже села за стол. Поглядев на бокал перед собой, хмыкнула:

– Пытаетесь развязать мне язык? Это, наверное, такая английская уловка. Предупреждаю вас, миледи, алкоголь на меня не действует.

– Если это и уловка, то я ею еще ни разу не воспользовалась, – с улыбкой ответила Джиллиан. – Моя тетка не доверяла крепкому алкоголю вообще. – Она огляделась. Ее окружала обстановка, подходящая замку какого-нибудь барона, такая же чуждая ей, как и страна, которую она теперь называла родиной. – Я изо всех сил стараюсь привыкнуть к замку и хочу быть Эйдану хорошей женой.

Теперь, после добрых слов хозяйки, миссис Данбар решила сменить гнев на милость и не отказать себе в удовольствии немного поболтать.

– Для англичанки нельзя сказать, что вы нелюбезны, – признала она с таким видом, как будто ее это очень волновало. – И хороши, как картинка, уж это точно. Однако Эйдан никогда не женился бы на вас только из-за вашего прелестного личика. Он слишком практичен. Он стал хорошим лэрдом, пусть даже этот пост принадлежит ему не вполне по праву.

– А куда делся Рэндал Камерон? – Из обрывков разговоров Джиллиан уже поняла, что старший брат Джулии обладал правом первородства и должен был стать следующим главой клана. Его отсутствие в замке, который был его родным домом, бросалось в глаза.

– Он сейчас во Франции. – Покрутив бокал за ножку, экономка приложилась к нему. – Вместе с другом предпочел уехать из Шотландии. Может, это и к лучшему.

Джиллиан внимательно посмотрела на нее, не уверенная, что может задавать вопросы дальше. В этой истории явно имелся какой-то подтекст.

Выпрямившись на стуле, миссис Данбар тоже глянула на нее:

– Эйдан лидер по призванию, а Рэндал – нет. Хорошо, что все так сложилось, и это понимает каждый. Сначала были кое-какие сомнения, но сейчас все улеглось.

– Если все так любят Эйдана, почему Джулия предпочла ему другого?

– Она думала, что Эйдан хладнокровно убил ее отца из-за наследства.

Онемев от ужаса, Джиллиан захлопала глазами. Картинка сложилась полностью.

– Эйдан? Он не способен так поступить.

Наконец-то она увидела одобрительное выражение в глазах пожилой женщины.

– Вы ведь знаете-то его всего ничего. Уверены?

«Уверена? Да! Абсолютно».

– Ну конечно! – решительно заявила Джиллиан. – Только вот почему она не была уверена? Джулия знала его целую жизнь.

– Горе по-разному действует на людей, миледи. – Миссис Данбар поджала губы. – Джулия очень похожа на мою дочь. Она не думала над последствиями, когда сбежала из дому и вышла замуж за очаровательного повесу Робби Маккрея. Тем не менее я вам скажу: все сложилось удачно. Поверьте мне. Эйдан для нее чересчур правильный, ответственный и чересчур степенный. А она всегда была отчаянной. Так что ей требовался кто-нибудь под стать, какой-нибудь любитель приключений.

Джиллиан показалось странным, что можно подобным образом оценивать ее мужа.

– Эйдан не какой-нибудь степенный зануда, – возмутилась она. – Вы бы посмотрели на него, как он кинулся защищать меня от тех головорезов. И женился на мне, чтобы спасти от лорда Кляйсса. В мире нет другого человека, который способен на такой поступок!

– У меня и в мыслях не было назвать его трусом, миледи, или эгоистом. Что вы так рассердились? Он прекрасный человек и такой же красавец, как этот дьявол Робби Маккрей. И вы не первая девица, которая изнывала по нему, но до вас он не смотрел ни на кого, кроме Джулии.

Неожиданно Джиллиан почувствовала себя слегка уязвленной. Она уставилась в свой бокал, потом вздохнула:

– Это очень заметно, что я влюблена в него, да?

– В противном случае я не сидела бы с вами здесь, пренебрегая своими обязанностями. – Обычно суровое лицо миссис Данбар смягчила улыбка.

Была еще одна вещь, связанная с неудавшейся женитьбой мужа, которую ей хотелось узнать.

– Понятно, что он любил ее. Вы его хорошо знаете… Как вы думаете: ему когда-нибудь удастся избавиться от чувства потери?

– Ах, деточка, я уверена, что все так и будет. – Экономка покачала седой головой и прищурила проницательные глаза. – Вы еще такая молодая, поэтому и думаете, что разбитое сердце – это навсегда. – Она насмешливо фыркнула. – Он держит в объятиях прекрасную женщину, которая еще и греет ему постель. Для него это исключительно важно. Он ведь мужчина. Пусть его тело будет удовлетворено, тогда и сердце последует за телом.

Запинаясь Джиллиан все-таки поинтересовалась:

– А что, если граф решит, что его оскорбили? Я спросила об этом Эйдана, но он не стал меня волновать. Просто ушел от ответа.

Миссис Данбар порывисто поднялась в своей обычной деловой манере и сложила руки на девственно-чистом переднике, всем видом давая понять, что разговор окончен.

– Не сомневайтесь, он вас не отдаст и будет за вас сражаться, как и все те, кого он призвал сплотиться вокруг него. Вы его жена и теперь тоже Камерон. Вы – наша!

Глава 6

Малькольм правил жеребцом и ругал про себя ледяной ветер. На лице оседала сырость, конь на выдохе выбрасывал из ноздрей облачка пара. Подняв руку, Малькольм остановил отряд и принялся рассматривать оплот Камеронов.

Замок выглядел неприступным. Именно поэтому он сумел пережить несколько веков легендарных кровавых сражений, которые стали неотъемлемой частью истории этих земель. Боевые башни явно относились к более раннему сооружению, которое потом неоднократно перестраивалось. К нему добавились новые постройки. Здание разрослось и превратилось в монолитное целое. Оно возвышалось на горе. К югу от него лежало небольшое озеро. С севера подступал лес.

– Сомневаюсь, что наше появление осталось незамеченным, – обратился Малькольм к отцу. – Наверняка где-то здесь прячутся дозорные, которые уже предупредили о том, что на их земли пожаловали чужаки. Если только, конечно, Камерон не полный идиот.

В ответ отец уставился на внушительное сооружение с фанатичной злобой. Тонкие губы затряслись. В свои шестьдесят он уже не производил впечатления физически крепкого воина, чем отличался когда-то. Клочковатая борода и голова были совершенно седыми. На лице, более-менее привлекательном годы назад, залегли глубокие складки, в особенности вокруг рта и носа. Лоб избороздили морщины. Он заговорил с самоуверенностью человека, который привык всегда поступать по-своему:

– Ему очень скоро станет известно, что мы тут, как только пойдем на него в атаку.

– Позволь мне хотя бы съездить к нему в качестве парламентера и попросить вернуть леди Джиллиан. – Малькольм всю дорогу настаивал, что им сначала нужен официальный контакт, хотя он заранее знал, что его предложение будет отвергнуто.

– Нет, Камерон мне нужен мертвым. Он забрал у меня собственность и пусть ответит за это своей жизнью.

По мнению Малькольма, девушка не могла быть собственностью, но отец считал по-другому. Шотландия была слишком маленькой страной, чтобы по всем углам не говорили о коварном непостоянстве и отвратительном характере отца. Малькольм понимал, насколько раздражающим будет поступок Камерона, если тот решит сыграть роль защитника женщины, которую прочили его отцу.

– Прошло уже две недели, – опрометчиво напомнил он, забыв об угрозе своему здоровью, – отец уже держал свой меч обнаженным. – Судя по тому, что говорят, Камерон женился на ней, пусть это всего лишь слухи и у нас нет им подтверждения. Она больше не девушка, из-за которой ты торговался. Найди себе другую, а о ней забудь. Кстати, – заметил он, – если мы убьем Камерона, на нас обрушится весь гнев клана. Его сородичи вряд ли пойдут на жертвы ради английской девчонки, но придут в ярость от гибели Эйдана Камерона.

– Моим людям тоже не по душе проливать кровь из-за изменщицы-потаскухи, но они будут сражаться. Когда я заполучу ее, она будет лизать мне сапоги как последняя проститутка, какая она и есть.

Малькольм очень сомневался, что девушка – потаскуха или проститутка, но отношение его отца к женщинам всегда было прямолинейным и примитивным. Они существовали только для того, чтобы раздвигать ноги перед мужчинами и рожать детей. В остальных случаях оставались никчемными существами. Кроме того, граф Кляйсс получал наслаждение от мучений тех, кто не мог дать ему отпора. Он обращался с матерью Малькольма как с рабыней, и это сломало ее. Малькольм был совсем юн, но сумел понять, что она перестала бороться за жизнь, когда ее здоровье пошатнулось. Во имя чего?

Трудно было понять, где в поведении графа кончалась жестокость и начиналось безумие. Иногда он ненавидел отца и желал отмщения. С течением времени это желание не становилось слабее.

Одержимость, которая овладела отцом в отношении леди Джиллиан, могла оказаться фатальной для них. По всем свидетельствам, Камерон вполне мог постоять за себя, и уж, конечно, если он женился на этой девушке, у него имелось законное право защищать ее.

– Не так-то просто это будет сделать, – мрачно заметил Малькольм. – Посмотри вон туда.

На вершину горы выехал вооруженный отряд из сотни всадников. Они развернули коней и заняли оборонительную позицию между замком и людьми графа Кляйсса.

Судя по всему, их уже ждали.

Итак, сюда на белом боевом коне пожаловал Кляйсс собственной персоной. Его торчавшая вперед борода, прямая посадка говорили о самоуверенности и железной воле, из-за которых его так боялись и ненавидели.

Что ж, отлично! Еще посмотрим, чья возьмет.

Эйдан разозлился.

Положив руку на рукоять меча, он послал коня вперед. Отвратительная погода была ему не помеха. Как только дозоры сообщили о движении с востока большой вооруженной группы, он кликнул клич ко всем, кто поддерживал Камеронов. Теперь численный перевес был на его стороне.

Ему нравилось, что люди ему преданы, а территория давно знакома, но главное – он ощущал свою правоту. Ему доставило несказанное удовольствие сжечь брачный контракт Джиллиан, наблюдая, как страницы съеживаются и рассыпаются в прах. В сущности, контракт, не получивший одобрения церкви и не вошедший в силу, оставался фикцией.

Да, Джиллиан принадлежала ему. Вся целиком – с этим чувственным телом и незаурядным умом. Он никому не отдаст ее!

В первый раз за все это время он вдруг подумал о счастье, которое ему привалило.

Сбоку от него Дункан Монтегю – его первый кузен – холодно заметил:

– Что-то я не вижу флага парламентера. А кто это рядом с ним, сын?

– Похожи как две капли воды. Полагаю, сын, – согласился Эйдан. – Мне кажется, они о чем-то спорят.

– Пожалуй… По-моему, сын уступает.

– Надо быть ненормальным, чтобы вот так заявиться к нам, – пробормотал Эйдан. – Старик рассчитывал, что я оставлю замок неприкрытым? С учетом людей Маккрея, которые окружили замок, можно сказать, что Джиллиан в безопасности. У Кляйсса нет ни единого шанса выиграть схватку.

– В том, что старикан тронулся рассудком, убеждена почти вся Шотландия. – Дункан обнажил свой меч точным, сильным движением. – А вот его люди понимают это? Интересный вопрос.

– Скоро узнаем. – Эйдан тоже обнажил оружие. Адреналин хлынул в кровь. – Лорд Кляйсс! – крикнул он, посылая коня на несколько шагов вперед. – Возвращайся домой. Вы нарушили наши границы и если продвинетесь дальше, мы выкосим вас, как траву на сено. Возле замка есть еще пара сотен Маккреев, которые только ждут сигнала, если ты вздумаешь сунуться. Тебе ничего не светит. Лучше уйди и побереги своих людей.

При упоминании о дополнительных силах графский сын что-то сказал и резко замахал руками, но старик отрицательно покачал головой. Нетерпеливо взмахнув мечом, он поднял его вверх. Затем раздался его голос:

– У тебя есть то, что я хочу себе вернуть, Камерон. Купленное на золото. Верни мне английскую шлюху, и мы уйдем восвояси и не станем обагрять землю кровью Камеронов.

Эйдан вцепился в конский повод, только так он смог сдержать себя, чтобы не кинуться в атаку на человека, который оскорбил Джиллиан. Дункан схватил его за руку, удерживая на месте.

– Не бросайся вперед очертя голову. Все равно в эту его чушь никто не верит. Сохраняй голову ясной. Ты стал такой горячий, сдерживай себя до поры до времени.

Это был совет, которому Эйдан последовал. Но графу он ответил с дерзким вызовом:

– За это, Кляйсс, я убью тебя.

Старый граф ощерился, показав остатки зубов.

– Воины получше тебя, Камерон, десятки лет пытались достать меня и не смогли. Тебя тогда еще на свете не было. А теперь давай посмотрим, как бесстыдный вор сумеет победить в битве с нашим кланом. Сразу станешь смирным, когда я воткну тебе меч в горло.

– С радостью исправлю ошибку, которую допустили твои прежние недоброжелатели, – подчеркнуто презрительно улыбнулся Эйдан. Обычно владевший собой полностью в любых ситуациях, он старался сохранить хладнокровие ради жены. Даже будучи уверенным, что люди, которые охраняли Джиллиан, не дадут ее в обиду и впредь, он знал, что доставит ей боль, если пострадает, пусть даже не фатально.

Этим утром она шепнула ему, что любит его.

Как ей удалось так быстро проникнуть в его душевный мир? Он не понимал. Знал только, что когда он смотрел в эти нежные голубые глаза и слышал ее речь, то ощущал, как с него спадают невидимые цепи разочарования и боли, которые сковывали его с той минуты, как до него вдруг дошло, что Джулия считает его ответственным за убийство.

Самым удачным моментом всей его жизни был тот, когда он ночью оказался на большой дороге и увидел, как Джиллиан вытаскивают из кареты. Теперь он ни за что не отступит и не откажется от своих прав.

Повернувшись в седле, Эйдан поднял меч, чтобы подать сигнал к атаке своему отряду.

– Эйдан, подожди!

Крик Дункана заставил его замешкаться. Он обернулся к нему.

– Посмотри!

Не веря своим глазам Эйдан увидел, как два человека во главе отряда противника продолжают ожесточенно спорить между собой. Судя по всему, сын графа был против сражения, а его отец настаивал на своем. Потом Кляйсс неожиданно нанес удар мечом собственному сыну. Тому удалось увернуться, и он выхватил свой клинок из ножен. Завопив от злости, Кляйсс нанес еще один выпад. В пасмурное небо вознесся звон мечей.

Никто не вмешивался. Неизвестно, кто больше всех удивился возникшей ссоре – отряд графа или люди Эйдана.

– Надеюсь, он прикончит старого ублюдка, – развеселился Дункан. – Граф – пусть его черная душа сгорит в аду! – пытается убить собственную плоть и кровь. Сынок только защищается, а вот старикан относится к делу всерьез.

Это была правда. Малькольму Грэму приходилось трудно, а его отец полностью потерял контроль над собой.

– О Господи! – только и сказал Эйдан, когда граф прижал своего коня вплотную к лошади сына и схватка продолжилась. – Должен же младший понять: чтобы спастись, ему нужно убить отца.

Наверное, так оно и было, потому что мечи засверкали еще ожесточеннее, потекла кровь. Неожиданно молодой человек что-то сказал и, сделав обманный выпад, рубанул по правой ноге графа. Тот закричал от боли и завертелся в седле.

Наследник полностью воспользовался выпавшим ему шансом быстрее войти в права на наследство. Он воткнул свой меч в грудь графа.

В полном молчании обе враждующие стороны смотрели, как старый Кляйсс складывается пополам и падает из седла на землю. Меч упал рядом с ним.

– Ну и ну! Признаюсь, такое увидишь не каждый день, – выдохнув, пробормотал Дункан.

– Пожалуй, – признался Эйдан. А в это время победитель в неожиданной схватке пристально смотрел на тело поверженного отца. Кровь текла у него из ран, но он как будто не замечал ее. Потом поднял взгляд на воинов Камерона, которые с открытыми ртами наблюдали за происходящим. Малькольм пришпорил коня, посылая его вперед, и проскакал половину дистанции, отделявшую враждующие отряды. Остановившись напротив Эйдана с Дунканом, он коротко отсалютовал окровавленным мечом.

– Я Малькольм Грэм. Как ты смог заметить, Камерон, я был против нашей вражды. Никакого сражения не будет, если только ты не захочешь обратного.

– У меня нет ни малейшего интереса бессмысленно проливать кровь.

Грэм мрачно усмехнулся. Из рассеченной щеки кровь стекала на подбородок.

– Согласен. Я забираю своих людей, и мы уходим. Желаю тебе счастья с молодой женой.

Он развернул коня и отъехал к своим. Потом весь отряд пришел в движение и потянулся назад, на восток.

Все закончилось очень удачно. Не было пролито ни капли крови Камеронов.

На траве осталось лежать тело графа Кляйсса. Его безжизненные глаза смотрели в хмурое небо.

Дункан криво усмехнулся:

– Поучительный урок, правда? Собственное дитя отказалось забрать его с собой, чтобы устроить ему пристойное погребение. Придется нам заниматься им. Как поступим, что скажешь?

– Мне все равно, заройте его где-нибудь. Пусть сгниет.

– С удовольствием. Отдам его на прокорм червям.

Робби Маккрей оказался не таким, каким она его себе представляла.

Все, что про него говорили, – неправда, подумала Джиллиан, наблюдая, как он самым прозаическим образом тянет эль из кружки и болтает со своими людьми. Он был высокого роста и завораживающе красив. У него были черные волосы и черные глаза и озорная, чувственная улыбка. Однако дикий житель приграничья оказался вежлив и галантен. Когда их представляли друг другу, он с искренней доброжелательностью поздравил ее с замужеством.

То, что Эйдан позвал его принять участие в сражении, которое не имело к нему прямого отношения, было удивительно. Но столь же удивительно было и то, что он без колебания согласился.

Джиллиан почувствовала себя не в своей тарелке, когда муж сообщил ей, что собрал всех этих людей для настоящей битвы.

Из-за нее!

Хотя нет. Из-за сумасшедших претензий лорда Кляйсса. Он ведь даже ни разу не встречался с ней.

И все равно она чувствовала себя виноватой. Потому что если Эйдан вдруг пострадает, для нее жизнь кончится. В задумчивости она сидела и смотрела перед собой невидящими глазами, испытывая слабость при одной мысли, что может случиться. Джиллиан с такой силой стискивала руки на коленях, что пальцы немилосердно ныли.

– Не волнуйтесь так, девушка.

Она подняла голову. Маккрей опустился на стул напротив, осторожно взял ее за руки и расцепил их, легонько погладив при этом.

– Ваши переживания заметны с другого конца зала. – Он сверкнул обворожительной улыбкой. – Вам нет оснований беспокоиться, потому что Эйдан одолеет Кляйсса. Я здесь только потому, что он слишком заботится о своей молодой жене. Хотя я его полностью понимаю.

Джиллиан попыталась улыбнуться, но губы ее дрожали.

– Если с ним вдруг что-то случится, я просто… Не знаю, как это выразить. Я понимаю, мы женаты совсем недолго, но мне…

Рассмеявшись и тряхнув черными как смоль волосами, Маккрей прервал ее:

– Даже не пытайтесь ничего объяснять, миледи. Мы поженились с Джулией спустя три дня после знакомства. Я был сражен ею наповал. – Его черные глаза весело сверкнули. – И до сих пор хожу сраженный. Даже теперь, когда она стала немного сварливой по причине беременности. Правда, ей кажется, что это из-за меня у нее испортился характер.

Джиллиан подняла брови. Ей стало немного легче от его дружеской доверительности.

– Может, вы все-таки имеете к этому некоторое отношение, мистер Маккрей?

– Ну, если только некоторое. – Он подмигнул ей и склонил голову набок. – Как вы мило улыбнулись! Эйдану очень повезло. Я рад за вас обоих. Когда-то давно я был влюблен в прелестную английскую девушку. Вы очень напомнили мне ее. Но я женился не на ней, а на пылкой шотландке, черноволосой и острой на язык. – Робби состроил гримасу.

В это время дверь распахнулась, и в зал торопливо вошел молодой человек. Он осмотрелся и направился прямо к ним.

– Сюда скачет отряд всадников, Робби, – задыхаясь от волнения, заговорил он. – Это могут возвращаться Камероны. Но они едут слишком быстро и целенаправленно. Что бы это значило?

Из галантного кавалера Маккрей на глазах превратился в решительного военачальника. Отпустив ее руки, он встал и широкими шагами пересек зал. У нее упало сердце. Джиллиан слышала, как он резким голосом отдает приказы на случай, если сейчас последует атака сил графа.

К счастью, все вышло наоборот.

Снаружи послышались беспорядочный конский топот, мужские голоса и лошадиное ржание, и через несколько секунд в зал ворвался Эйдан. Направляясь к ней, он улыбался, и не так легкомысленно, как Маккрей, а искренне, от всего сердца. Он не успел сказать ни слова, как Джиллиан вскочила и кинулась ему на шею, уткнувшись лицом в его грудь. Она всхлипнула от облегчения и вдохнула запах дождя и так хорошо ей знакомый его собственный аромат.

– Все закончилось. – Его рука ласково погладила ее по спине. – Ни единой капли крови не было пролито, за исключением той, что нужно было пролить еще много-много лет назад. Теперь можешь быть спокойна, и я тоже. Потому что ты – моя.

– Навсегда, – глухо пообещала она, уткнувшись ему в грудь лицом. Его накидка была мокрой, но это не имело никакого значения.

Эйдан удивленно засмеялся. Его голос дрогнул.

– Навсегда – это звучит многообещающе.

Главный зал заполнили громкоголосые мужчины. Он осторожно высвободился из ее объятий.

– Мне надо поговорить с Робби и миссис Данбар. Маккрей захочет услышать подробности, а всех этих парней следует накормить.

– Я помогу ей. – Джиллиан вытерла щеки, которые были влажными не только от его промокшей одежды.

– За это она полюбит тебя еще больше. Хотя ты и так у нее на отличном счету для англичанки.

Подобрав юбки, она направилась из зала.

– Джиллиан.

Ее имя прозвучало так чувственно, что она поневоле остановилась и обернулась.

Прекрасные лучистые глаза мужа сияли.

– Я не люблю насилия, но хочу предупредить, что огонь сражения кипит у меня в крови и он пока не нашел выхода. Ночью ты сумеешь обуздать его и избавить меня от него?

«Я хочу тебя…»

Она читала желание в его глазах, таких любимых.

– Жду тебя с нетерпением. – Она высказала то, что думала. И покраснела.

Маккрей долил свой стакан и проворчал:

– Ненавижу воевать. Проклятый Малькольм Грэм мог бы сделать то же самое много лет назад и избавить нас от этих забот. Я только понапрасну поднимал людей.

– Зрелище было не из приятных. – Эйдан вытянулся в кресле возле письменного стола в своем кабинете. – Отец против сына. Абсолютно противоестественно.

– Но ведь в истории такие случаи известны. – Робби посмотрел ему прямо в глаза. – Хотя я представить себе этого не могу. Ты уже знаешь, что Джулия ждет нашего первого ребенка?

– Она написала мне, – подтвердил Эйдан кивком головы. – Поздравляю!

«Поздравляю!» Он не просто произнес это, он сказал это совершенно искренне. Джиллиан вылечила его от тоски.

– И как всегда, у нас с женой нет полного согласия: я считаю, если родится девочка, – это будет здорово, а она хочет мальчика. – Робби взялся за голову и состроил гримасу. – Ты же знаешь, какая она упрямая. Мне, естественно, хочется наследника, но я буду рад и хорошенькой девчушке. Лишь бы ребенок был здоров и роды прошли благополучно.

– Выпьем за это. – Эйдан даже удивился тому, что выслушал без всякой зависти эту новость, которая еще несколько недель назад отравила бы ему жизнь. Он был искренне рад за кузину и ее мужа и совсем не скорбел о себе.

Зачем мучиться счастьем других, если наверху его ждет Джиллиан?

Маккрей приподнял соболиную бровь:

– Почему-то мне кажется, что ты очень быстро последуешь по нашим стопам. У тебя прелестная жена, Камерон. Воздушная, как ветерок над озером Лох-Крей. Головорезы, которые напали на их карету, в сущности, оказали тебе огромную услугу, дружище.

– Я тоже так думаю. Ты настоящий друг, Маккрей, хотя сначала я думал по-другому. Очень важно, что ты тут же откликнулся на мой призыв.

– Не благодари, – усмехнулся муж Джулии. – Я притягиваю к себе проблемы каким-то сверхъестественным способом. Как я понимаю, теперь ты мой должник. Придешь на помощь, если когда-нибудь она потребуется Маккреям?

– Будь уверен. – Эйдан нахмурился. – Судя по тому, что творится вокруг, у нас впереди сражения с врагами. Мы здесь первыми встречаем сассенахов, когда они приходят с огнем и мечом на нашу землю. И всегда так было. Каждый раз приграничные территории несут на себе основную тяжесть войны. Мы тут как на страже ворот с Англией.

– Как только получим весть о новом набеге, чтобы лишить нас независимости, отправим жен на север, к Йену. В горах у кузена они будут в полной безопасности. Он защитит их так, как не сможет никто другой.

– Согласен. – Эйдан надеялся на то, что этого не случится, но он понимал, что война все равно начнется, если не сейчас, то в течение нескольких лет точно. Борьба за независимость Шотландии будет продолжаться и дальше, как она уже длилась несколько веков.

– Но пока можно не беспокоиться на этот счет. – Маккрей поднялся с многозначительной усмешкой на губах. – Уже поздно. Я знаю, чем бы я занимался, если бы был женат на такой красавице, которая ждала бы меня в постели.

– Тут нет никакого секрета, – сухо заметил Эйдан. – Всем нам известна твоя репутация.

Робби вдруг стал серьезным, что для него было нехарактерно.

– Отправляйся к ней. Она переживала за тебя сегодня, едва сдерживая слезы.

– Отличная идея.

Маккрей вздохнул:

– А мне этой холодной дождливой ночью придется спать рядом со своими ребятами под конское ржание. Лежа в ее объятиях, вспомни про меня и восприми это как наказание мне.

– Никакого наказания не требуется, – тихо ответил Эйдан.

Конечно, не требовалось, раз у него была своя любовь.

Лежа в огромной постели, Джиллиан размышляла над тем, не будет ли полным бесстыдством ждать мужа под покрывалом полностью обнаженной.

Наверное, будет. Только это в общем-то все равно.

Эйдан сказал, что хочет ее, и она тоже хотела его.

Она просто избавляла его от лишних хлопот, когда он станет стягивать с нее ночную рубашку.

Щеколда приподнялась, и от негромкого щелчка у нее заколотилось сердце. Огромная темная мужская фигура шагнула в комнату. Это был Эйдан. Увидев ее обнаженные плечи над покрывалом, он послал ей жаркий взгляд, полный чисто мужского одобрения. Его руки забегали, расшнуровывая сорочку на себе.

– Вижу, ты читаешь мои мысли. – В полумраке комнаты сверкнула его улыбка.

– Совсем нет, – возразила она. – Ты ясно дал понять, чего хочешь. Так что не потребовалось прибегать ни к чему сверхъестественному.

– Итак, значит, ты покорна? – Он стянул сорочку. – Я слышал, англичанки строптивы. Вероятно, ты опровергаешь это распространенное мнение.

Он так шутил, и ей нравилась эта тихая, мягкая улыбка.

Она любила его.

Что ж, можно продолжить игру. Очень медленно она сдвинула вниз простыню и сначала продемонстрировала грудь, уже налившуюся от желания, с напряженно торчавшими сосками. Потом слегка выгнулась, чтобы муж как следует разглядел ее. Он тихо застонал, и отброшенная сорочка спланировала в дальний конец комнаты.

Простыня спустилась еще ниже, обнажив живот, а потом еще ниже, и перед его глазами оказался треугольник волос на лобке. Джиллиан хихикнула и, отбросив простыню, наконец предстала пред его восхищенным взором полностью обнаженной.

Муж стал нетерпеливо стягивать с себя сапоги, видно было, как его переполняет желание.

Джиллиан чуть-чуть раздвинула ноги, чтобы он увидел ее самый интимный уголок. Она уже была влажной и готовой.

– Отлично, – пробормотал он. – Раздвинь ноги пошире.

Это была какая-то упадническая просьба, но Джиллиан в эту минуту и чувствовала себя такой – упаднически счастливой.

Поэтому развела ноги широко, насколько смогла.

– Я сейчас.

Кто бы сомневался! Эйдан уже был так же возбужден, как и она, если не больше. Он спустил бриджи, и член вырвался на свободу во всей красе, обещая наслаждение и удовлетворение. Когда голый красивый, с каким-то диким выражением лица Эйдан лег к ней в постель, он сразу устроился у нее между бедер.

Потом резко вошел в нее, и она приняла его целиком. Именно такого ощущения внутренней полноты ей не хватало. Прекрасно совпадая во всем, они словно растворялись друг в друге. Им владела первобытная страсть, о которой он предупреждал ее. Джиллиан дважды достигла своего пика, опередив его. И вот наконец она почувствовала, как он вздрогнул, застонал и мощными толчками начал выплескиваться в нее.

Волна наслаждения уносила их куда-то. Они лежали в обнимку, тесно прижимаясь друг к другу. Ей было легко и радостно: жизнь сделала такой неожиданный поворот.

Муж поднял голову и ласково погладил ее по щеке.

– По-моему, это было чересчур резко с моей стороны. Я не сделал тебе больно?

– Ты никогда не сделаешь мне больно.

– Ты так веришь в меня?

Она посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц:

– Не в этом дело. Ты хороший человек. Я поняла это в первую же минуту, как увидела тебя. Кроме того, твои мысли очень легко читаются.

– Правда? – Муж уткнулся ей в шею, и она вздрогнула в предвкушении. – Скажи, о чем я сейчас думаю?

«Я люблю тебя…»

Она надеется услышать от него эти слова? Он был ранен некоторое время назад в самое сердце, а все шрамы, даже если человек выздоровел, остаются все равно.

– Ты думаешь о том, что англичанка, которую ты спас на пустынной дороге, оказалась удачным приобретением.

– Ах, ты слишком преувеличиваешь свою интуицию. – Эйдан нежно поцеловал ее и заглянул в глаза. – Попытайся еще раз, девочка моя.

Джиллиан ответила голосом тихим, полным радости:

– Может быть, о чем-то очень важном?

– Например?

– Эйдан, – наконец сказала она с укором, – если хочешь сказать что-то, скажи сам.

– Это трудно, – признался он после короткой паузы, поглаживая ее по спине. – Последний раз, когда я испытывал такое к женщине, я потерял ее.

– Я никуда не исчезну. Будь уверен. – Джиллиан дотронулась до его щеки и шутливо добавила: – Ну конечно, если ты не устанешь от меня и не захочешь…

– Никогда! – решительно оборвал он ее. – Я люблю тебя, и ты моя, моя жена.

«“Никогда!” – это звучит прекрасно», – удовлетворенно подумала Джиллиан, когда он заключил ее в объятия.

Примечания

1

Сассенах – презрительная кличка англичан у шотландцев. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Охота на ведьм – в Европе и Америке преследование людей, которых католическая церковь подозревала в колдовстве. В Англии началась в XVII в.

Оглавление

Книга первая Йен

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Книга вторая Робби

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Книга третья Эйдан

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg