«Забудь мое имя!»

Забудь моё имя!

Глава 1

Бывает такой день, когда просыпаешься рано утром, бодрой, свежей, счастливой. Под боком сопит обожаемое чудо и жмется к тебе нагретой спинкой. И уже не важно, что чудо это пушистое и когтистое. И хорошо тебе. И радостно! И утро за окошком разгорается приветливо. Восторг!

А бывает — встаешь поздно, выспавшейся и не менее счастливой. Спешить некуда. Все легко и приятно.

Я люблю просыпаться поздно. Жаль, редко выходит. И особенно люблю сладкое пьянящее утро в деревне летом!

Нынешнее мое пробуждение я без всяких раздумий назвала бы самым ужасным в этом году. Да что там! Во всей моей жизни!

Вот скажите, нормальный человек будет просыпаться в пять утра в субботу, да еще зимой? По моему скромному мнению — нет. Но у соседа с третьего этажа на этот счет ответ простой — непременно!

Все бы ничего, если бы он не только вставал, но и оповещал об этом всех желающих и нежелающих знать. Иногда мне кажется, что сосед сознательно издевается над нами! Только садист может выходить во двор в такой мороз, рано утром, и битый час пытаться завести машину, имя которой «Старая колымага, мечтающая о свалке».

Я, ворча, постанывая и брыкая ногой одеяло, накинула на голову подушку, силясь заглушить звук, доносящийся из‑за окна. Судя по всему, во дворе одновременно взрывались бомбы, ездили танки и чинили дорогу.

В довершение картины кошмарного пробуждения за стенкой активизировались кошки. Хотелось проклясть того, кто так жестоко над нами поиздевался. Мало того, что мы с мамой живем на первом этаже в панельном доме постройки восьмидесятых годов, так еще и соседи словно на подбор! Чего стоит эта самая дамочка слева!..

Ничего плохого сказать не хочу, но не может человек в однокомнатной квартире держать восемь взрослых животных! Все бы ничего, если бы за стенкой проживала милая женщина пенсионного возраста. Нет, там обитает молоденькая особа, лет на пять меня старше, и дома ее постоянно нет. Кошки в одиночестве сходят с ума, устраивают концерты и драки. А с такой слышимостью, как в нашем доме, порой бывает ощущение, что кошки воют прямо у тебя на коленях.

Я люблю кошек, у нас живет очень общительный котейка Тимофей, лет десять назад принесенный мной под курткой, втайне от мамы. Тогда он еще помещался под куртку девятилетней девочке, чего не скажешь об этом толстопузе сегодня. Бывший дворовой, ныне вполне одомашненный, кот безбедно царствовал в нашей трешке, благополучно подъедая все, что моя безалаберная мамочка оставляет на столе.

Помня о своем голодном прошлом, Тимка без раздумий трескает все. Даже огурцы и кофейную гущу, если может ее достать из чашки. Я всегда за собой все убираю, мою или составляю в холодильник. Чего не скажешь о маме. Именно от ее невнимательности наш котик достиг ужасающих десяти килограмм. Диета здесь уже не поможет! Недокормленный кот, вылизав свою миску, садится перед тобой неподвижным памятником голодной скорби. При этом его не смущает, где в этот момент находятся хозяева. В ванной, значит в ванной. В туалете, так в туалете. И объяснять страдальцу, что он слопал последнюю еду в доме, бесполезно.

Последняя еда у нас бывает довольно часто. Моей стипендии едва хватает на оплату проездного, телефона и интернета, так что за пропитание отвечает мамочка. А с ее своеобразным отношением к своим материнским обязанностям, мы постоянно на диете. Если я начинаю жаловаться на плохое отношение к детям, то мне устраивают показательное выступление на тему «Как тяжело мне было тебя растить одной, а ты!..»

Этот спектакль мама дает часто и по любому поводу. Но только мне.

Маме много чего пришлось пережить, но назвать ее жизнь страданиями не сможет даже наш кот, а в этом он понимает!

Мама родилась в семье очень приличных людей. Именно так про бабушку и дедушку говорят до сих пор. «Приличные люди». Иван Николаевич — профессор математики, Антонина Тимофеевна — преподаватель биологии. Все ожидали, что девочка Света пойдет по стопам таких достойных родителей, поступит в университет, станет заслуженным учителем или даже профессором. Ну, или что‑то в этом роде.

Но мама не только не пошла, куда все ей указывали, но и наоборот — свернула с расчищенной дороги. В восемнадцать лет, еще не сдав экзамены для поступления, она забеременела. Будущий папочка жутко перепугался и жениться отказался, мгновенно исчезнув с горизонта. Но мама и не горевала из‑за этого, разлюбив его еще до моего рождения.

Нужно сказать, что меня она забросила тоже, переложив заботы на плечи бабушке. Сама же Света уже спустя три месяца после родов опять влюбилась, «очень серьезно», как она сама говорила.

Ее очередным избранником стал молодой и эксцентричный фотохудожник. Пару месяцев Света пробыла его музой и богиней, а затем он встретил «новую счастливую» любовь. Из той связи мама вынесла нынешние жизненные взгляды, любовь к богеме и умение шикарно курить странно пахнущие тонкие пахитоски.

На волне того увлечения, она начала рисовать. Вначале никто не воспринимал маму серьезно, но спустя несколько лет какой‑то чахлый критик назвал ее мазню картинами. Целую статью накропал, которую даже напечатали! И Света стала популярна, вполне успешно раскрутив себя. Какое‑то время ее даже считали модным талантливым художником.

Ухажеры сменяли один другого, каждый следующий был состоятельнее и старше предыдущего. У мамы появились деньги, и вполне приличные. Она смогла себе позволить ездить на курорты по три–четыре раза в год, одеваться модно и шикарно. А потом ко всему этому прибавились бесконечные салоны красоты с массажами, пилингами и масками. Особенно часто подобные заведения мама стала посещать после того, как обнаружила, что в зеркале уже не отражается свеженькая двадцатилетняя красавица.

Окрашивание из натурального русого в блонд, голубые линзы и занятия модной тогда йогой кардинально изменили ее внешность, отмотав назад почти десять лет. Волна популярности вновь накрыла Свету. Правда, на этот раз в центре внимания была она сама, а не «творчество».

Но несколько лет спустя и этого не стало. Критики и богатенькие спонсоры сбежали к более молодым и модным, а мама все хваталась за ускользающую ленточку победительницы.

Нынче, на границе сорока лет, она вроде как смирилась и с собой, и с неудавшейся жизнью, и с отсутствием постоянного спутника, и с квартирой в спальном районе. Даже с наличием дочери, уже почти взрослой. Но все еще стремилась туда, в яркий праздничный мир, не упуская любую возможность.

Как раз с очередной своей «возможностью» она и укатила посреди зимы в далекий Тайланд на месяц, не оставив толком денег, но зато повесив на мою шею проблему, в виде очередного заказчика, работу которого обещалась закончить еще осенью.

Повздыхав и пару раз громко выругавшись, я поднялась и поплелась на кухню, завернувшись в одеяло. Проходя мимо высокого зеркала в коридоре, приостановилась и попыталась почесать одну ногу другой. Упала и долго бултыхалась на полу, выковыривая себя из одеяльного узла.

Услышав шум, из своего угла вынырнул Тимофей, громко урча и обтираясь о мои выступающие из одеяла части тела. В результате с пола я поднялась вся в кошачьей шерсти, злая и лохматая. Недовольно глянула в зеркало, чтобы рассмотреть всю эту красоту, и показала себе язык.

Мама утверждала, что мой неудавшийся папочка отличался удивительной красотой. Не знаю. На мне это никак не отразилось. А сейчас, посреди то ли утра, то ли еще ночи, — за окном темень беспросветная! — я чувствовала себя обычным пугалом: волосы торчат во все стороны, застиранная бежевая пижамка помялась и задралась на пузе. Да и вообще, даже на маму я не похожа. Рост обычный, цвет волос непонятный, вроде светло–русый, но с рыжеватым отливом, цвет глаз серый пополам с зеленым. Не смотря на девятнадцать лет, фигуры почти никакой нет, сплошные выпирающие ребра, локти и коленки. Хотя мама уверяет в обратном и советует меньше смотреть на окружающих.

Бабушка, выискивая достоинства, вечно хвалит мои косы до середины спины. Ну, в этом я с ней согласна. Волос у меня куча! На две головы хватит! В остальном — неприметное «нечто».

Сварганив большущую кружку чаю, выудив из тайника шоколадку и налив Тиму молока, я отправилась обратно в кровать, прихватив попутно свой ноут с тумбочки. Пока компьютер грузился, блаженно грела руки о чашку под симфоническое лакание молока Тимкой. После недолгой борьбы с собой, залезла в аську в надежде на то, что кто‑то из друзей не спит.

«Неспящей в Сиэтле» оказалась моя любимая подружка.

Еленк@: Привет!

Zaj906090: Привет, мартыха! Что не спишь?

Еленк@: А сама чего уже не спишь?))))

Zaj906090: Кто сказал, что я «уже»? Я «еще» не сплю!

Еленк@: Тогда… чем маешься?

Zaj906090: Тем же, чем и вчера!))))

Еленк@: А чем вчера?: —)

Zaj906090: Тем же, чем и сегодня))))))

Где‑то в отдалении завибрировал телефон, разоряясь любимой песней. Пока я добралась до трубки, мелодия пошла по второму кругу.

— Что, опять пританцовывала полчаса под свое любимое? Что там? Мир зеленее, солнце теплее… и все это где‑то по непонятным координатам? — злобно спросила подруга.

— Нет, что ты! — пролепетала я в ответ достаточно натурально.

— Давно пора тебе нормального парня найти, а то все песенки, книжечки, фильмики… хорошо, хоть не эротические! — воскликнула многоопытная Ирочка.

— Да зачем мне? — уточнила я. Заводить эту тему не хотелось. Моих объяснений про любовь она на дух не переносит, считая все это чушью, недостойной взрослых и современных девочек.

Словно прочитав мои мысли, Ирка провыла в трубку:

— И не нужно мне рассказывать про любовь с первого взгляда и до гроба! Я в это не верю, ты знаешь!

— Но как же!.. — запнулась я. — Вот бабушка и дедушка!

— Прошлый век, совок! — перебила подружка. — Это в прошлом всех кормили сказочкой про любовь и тому подобную глупость. Мы девушки современные и действовать должны разумно. Страсть — это я еще принимаю, как вариант. Но вообще искать нужно полный комплект.

— И где я такое найду, если у меня и неполного нет? — со смехом спросила я.

— Ну, я же нашла! — гордо заявила подруга.

Вот так новость! Еще недавно на горизонте моей подруги не числилось ни одного кандидата в осчастливленные. И вот на тебе! А я не в курсе!

— Рассказывай! — грозно велела ей.

— Ну… — Ирка томно вздохнула. — Честно говоря, все получилось довольно странно. Знакомая рассказала про один способ! Суть его в том, что можно встретить свой идеал во сне, если все провернуть правильно, то и он тебя тоже увидит в своем сне. Я сделала все, что нужно было, и получилось! Не хотела рассказывать, пока не увидела его живьем.

— И что? — как завороженная спросила я, отпихивая рукой Тима, решившего, что больше не хочу чаю.

«Не пропадать же продуктам», — так и читалось в его взгляде.

— Я в шоке, — сладко прошипела Ирка в трубку. — Такой милашка. Мой идеал, как тебе рассказывала.

Если моя подружка встретила свой идеал, то я в не меньшем шоке, ведь за роль этого мифического персонажа давно передрались Джонни Депп и Орландо Блум. Если она встретила такой симбиоз, то моя жизнь перевернулась.

— Серьезно? — уточнила я на всякий случай.

— Да, правда! — прощебетала Ирка. — А главное — он утверждает, что я похожа на его мечту! Я ему еще во сне номер телефона дала. Это нужно обязательно, потому как проделать подобный «поиск» можно только раз! А ведь еще нужно найти друг друга потом! Та девчонка, что мне рассказывала про способ, забыла узнать, где живет ее Кирилл… теперь мучается!

И без всех предостережений, я уже хотела опробовать все на себе. Может это мой единственный шанс найти настоящую любовь?!

— Рассказывай, что делать нужно! — Я перегнулась через кровать, расплескав остатки чая по Тимке, нашарила под кроватью тетрадь и ручку и быстро записала рецепт.

— Лучше сразу проделай! — серьезно велела подруга. — Чем больше времени пройдет с этого момента, тем маловероятнее, что выйдет!

Но я ее уже не слушала.

Рецепт был прост до такой степени, что мне в первую секунду показался глупым. Но… чем черт не шутит?

С этой мыслью я вытащила из шкафа початую бутылку вина, коньяк, черный перец, соль и томатный сок. Смешала это все строго по инструкции подруги: полстакана вина, полстакана коньяка, чайная ложка соли, пять столовых ложек сока и четверть чайной ложки перца. Получилась отвратительная красноватая бурда. Затем записала на бумажке свое желание и сожгла вместе с тремя волосками, а пепел вмешала в остальные компоненты.

Теперь нужно было это все выпить.

«Пить залпом и думать о хорошем! — наставляла подруга. — И ложиться спать!»

С содроганием я сделала первый глоток и чуть не подавилась — ну и гадость! Но делать нечего — быстро опрокинула всю жидкость в себя и пошла в комнату. Где‑то на середине пути меня чуть не сбил Тим, спешащий на кухню на звук опущенной на стол кружки.

В голове мелькнула мысль: «Нужно было кружку помыть, а то еще кот оближет», но, похоже, это была моя последняя осознанная мысль, после которой я свалилась на пол без сознания.

***

— Девушка! Девушка! — Кто‑то, вереща над ухом, потряс меня за плечо. — На маскараде без маски находиться нельзя!

Я приоткрыла один глаз и осмотрела говорившего. На вид солидный мужчина, в странном длиннополом одеянии и широкой черной маске, закрывающей часть лица. Над маской виднелся испещренный морщинами лоб, ниже маски — потрясающие седые усы.

— А у меня нету… — сказала я.

— Вам повезло, что я сегодня добрый, — заметил мужчина. — Обычно тех, кто не соблюдает порядки, просят покинуть праздник! Но, так и быть, прощаю вашу оплошность. — И он вытащил из кармана своего одеяния точно такую же маску, какая была на нем. — До окончания торжеств маску снимать нельзя. Напомню, также, стандартные правила Праздника Зимней Ночи: снявший маску до полуночи не допускается на следующий праздник, называть имена нежелательно, бить посуду и мебель запрещено, применять сильнодействующие чары и боевые заклинания запрещено.

«Чего?» — опешила я.

— У вас довольно странный маскарадный костюм, — хмыкнул мужчина и отошел, вручив мне высокий металлический бокал, до краев наполненный чем‑то, что я определила как вино.

Стараясь не впадать в панику, сначала осмотрелась по сторонам, прихлебывая из бокала большими глотками, тут же открыв рот от удивления. Еще секунду назад я стояла в собственной прихожей, площадью метров двенадцать, а теперь вокруг простирался огромный зал с высоченным сводчатым потолком, сияющим как звездное небо. По всему залу теснились маленькие живые елочки в кадках, а кое–где еще и лавочки. Именно на лавочке я и сидела. В своей бежевой пижаме, еще более мятой, чем раньше. Вино закончилось на удивление быстро.

В следующую секунду я отбросила бокал в ближайший сугроб, плашмя свалилась с лавки и заползла за нее, спрятавшись под лапами елочки, и уже оттуда продолжила рассматривать зал, попутно повязывая на глаза маску — так хоть не стыдно!

Мне еще повезло, что все это сон, и я проснулась не в гуще событий, а на краю зала. С моего места было отлично видно, что происходит в центре помещения. Там горели костры посреди вполне натуральных снежных холмиков и толпились люди, одетые один другого страннее. Но самое интересное происходило в кольце костров. Там, извиваясь в быстром ритме еле слышной барабанной дроби, танцевали двое.

Он и она. Быстро. Легко. Четко. Будто повторяя давно заученный танец. Танец страсти, обожания, ненависти, боли и смерти. Смотреть долго на их движения было сложно, но и оторваться я не смогла.

Толпа подбадривала танцующих, повторяя ритм щелчками и хлопками, но никто не стремился присоединиться, нарушив красоту момента.

— Тебе нравится? — Неожиданно надо мной прозвучал вопрос, и я дернулась, глубже зарывшись в еловые лапы.

Но ни тот, кто задал вопрос, ни та, кому он был адресован, не обратили на меня внимания. Это я поняла секундой позже, со страхом приоткрыв один глаз и осмотревшись. Возле лавочки стояли двое и смотрели на танец издалека. Со своего места я могла рассмотреть только спины говоривших.

Молодой мужчина почти на голову возвышался над своей спутницей, темные волосы чуть касались воротника рубашки. Широкоплечий, но не атлетичный. Захотелось рассмотреть его лицо, жаль, что даже если он обернется, мне это не удастся. Ведь лица всех присутствующих на празднике скрыты.

Девушка, тоненькая, гибкая, легкая и воздушная в своем серебристо–сером одеянии, повернулась к спутнику и прошептала, стараясь говорить небрежно:

— Танец неплох. Но я не понимаю, кому сейчас это нужно?!

Парень рассмеялся, и у меня от его смеха что‑то будто сместилось в голове, даже сознание на секунду помутилось.

— Ты смешная, — сказал он так, что даже я, лежа под лавочкой, оценила всю силу очарования этого бархатного, чуть хриплого голоса. Такие голоса вечно достаются романтическим французским певцам и актерам. Живой человек не может разговаривать так, что хочется пойти и на нем повеситься!

— Я? Смешная? — негодующе прошипела блондинка, тряхнув шикарно уложенной гривой волос. На нее, похоже, этот голос совсем не произвел впечатления.

— Хочешь потанцевать со мной, Тамалис? — предложил молодой человек и протянул девушке ладонь.

Та недовольно отбросила его руку в сторону:

— С чего ты решил, что я буду с тобой танцевать? Я? С тобой? Мы из разных лодок, Бестелион. Такие, как ты, не достойны танцевать со мной!

— Это наш праздник, — жестко заметил парень. — Я могу и заставить!

— Ты на это не пойдешь, — рассмеялась блондинка. — Это против правил. Пусть даже тебе они и не писаны!

— Разве тебе этого не хочется, Тамалис? — тихо спросил темноволосый, склонив голову так, что я смогла разглядеть его профиль.

Вот черт! И тут полное совершенство! Такое бывает только во сне.

— Ах, оставь! — отмахнулась его спутница и развернулась, собираясь уйти, но приостановилась, чтобы бросить последнюю шпильку: — Если я и станцую этой ночью, то вовсе не с тобой.

— С кем? — зло спросил мужчина.

— С твоим братом, это ведь именно он наследник трона, — прошептала та в ответ и прикусила губу, чтобы сдержать ухмылку.

— С Каселионом? — хрипло переспросил молодой человек.

Тамалис ничего не ответила и скрылась за двумя плотно составленными елочками. Зло скрипнув зубами, парень ударил кулаком по спинке лавочки так, что та подпрыгнула и больно ударила меня в бок.

— Ой! — я не удержалась от тихого возгласа. Но даже этого хватило, чтобы на меня обратили внимание.

— Кто это тут подслушивает? — прошипел молодой человек, выуживая меня за шиворот из‑под еловых веток.

— Это вы первые мне помешали! — решительно заявила я, вися в воздухе и дергаясь изо всех сил. — Я себе спокойно сидела под елочкой, никого не трогала. А вы пришли!..

— Какая белочка, оказывается, у нас завелась! — удивился молодой человек. — И я вроде совсем не пьян!

— Немедленно меня поставь! — велела я, слыша треск пижамной рубашки.

— А мы уже перешли на «ты»? — восхитился парень то ли моей наглости, то ли моему общему виду.

Представляю, как это выглядит со стороны! Возле меня мужчина, вполне способный стать тайным сном любой женщины. Даже моим! Кстати, это и есть мой сон. А я полная лохудра в старой пижаме! Кошмар! Провалится мне сквозь землю!

— Почему бы и не перейти! — заявила я, скрестив руки на груди.

— Не мешало бы для начала познакомиться, — хмыкнул мужчина. — Если обещаешь себя нормально вести, то я тебя отпущу.

— А я и вела себя нормально, пока меня не подвесили в воздухе! — выдала я, поправляя свою пижаму, когда меня соизволили таки поставить на пол.

— Забавная малышка, — отстраненно заметил он и представился: — Бестелион.

— Елена.

— Необычное имя! — сказал мужчина и усмехнулся.

— Ничего подобного! — возразила я. — У меня имя самое обыкновенное. Это у тебя какое‑то несуразное.

— Что? — опешил он и после секундной паузы воскликнул: — Никто и никогда не называл мое имя несуразным! Моего далекого предка так же нарекли этим именем.

— Ну, если предка, тогда понятно, — скромно заметила я. В последнее время ничего не поймешь с этими именами, как только не называют! Вот и этому бедолаге не повезло с имечком. Но для сна вполне подойдет.

— Я здесь впервые! — захотелось мне как‑то оправдать свой внешний вид.

— Оно и заметно! — согласился Бестелион. — Для Праздника Зимней Ночи костюм совсем не подходящий!

— Пойду, посмотрю на танец поближе, — сказала я, стараясь не смотреть на этого красавца вблизи.

— Я тебя провожу! — выдал этот нахал.

— Справлюсь без провожатых! — бросила ему и быстрым шагом направилась к центру зала.

— Сейчас танцоры сменятся, и начнется новое представление, — прокомментировал Бестелион движения возле костров.

— А кто танцует? — Выдавать незнание не хотелось, но интересно же!

— Танцевать может кто угодно, если это Праздник Зимней Ночи, — ответил Бестелион. — Каждый может войти в этот круг, чтобы очистить свою душу, тело и разум. В огне зимы сгорает все, что хочется оставить позади. Но иногда танец становится началом чего‑то нового, если партнер достоин… Правда, все, что происходит в эту ночь, ни к чему никого не обязывает. Только взаимное согласие. Весенние торжества схожи, но обладают меньшей силой.

Тем временем к стене костров с разных сторон приблизились двое: рыжеволосая девушка в длинной темно–зеленой рубашке и узких брючках, заправленных в высокие коричневые сапожки, и светловолосый юноша во всем бордовом.

— Сейчас будет танец Огня! — восхитился Бестелион. — Смотри!

И там, правда, было на что посмотреть! Я никогда не думала, что живые люди могут двигаться так, как эти двое. Это на самом деле было пламя, пожар, игра теней, бликов, вспышек, взрывов, ярости и тихих шорохов. Они встречались, переплетались, глядя друг другу в глаза, расходились и танцевали, танцевали, танцевали!

Я смотрела как завороженная, только в последний момент обратив внимание, что Бестелион следит не за танцем, а за мной. Стараясь не выдать, что заметила, я наслаждалась этим взглядом. Приятно, черт возьми, когда такой вот красавчик, пусть и в маске на пол лица, изучает тебя столь пристально. И от этого в животе растекается приятное тепло томления.

Это ведь сон, да? И все можно, да?

Мимо пробежал какой‑то хлюпкий юноша с несколькими бокалами на подносе. Бестелион мгновенно среагировал и подхватил пару, вручив мне один. Это вино оказалось таким вкусным! Чуть сладким, терпким и легким.

Я не претендую ни на что, но если это мой сон, то могу делать все, что хочу, решила мысленно, потягивая пьянящую жидкость. Жаль только, что даже здесь, в собственном сне, я не такая, какой бы хотела быть! Это сразу придало бы уверенности!

Тяжелые теплые руки опустились мне на плечи. Только теперь я осознала, как замерзла. А еще то, что стою в этом зале почти босиком, в одних носках, пусть и очень теплых, связанных бабушкой.

— Ты совсем замерзла, бельчонок! — удивился Бестелион и откуда‑то, словно из воздуха, вынул длинный плащ с меховым подбоем, накинул мне на плечи, после чего подхватил на руки и пошел ближе к кострам.

Странно, что я мерзну! Все здесь одеты очень легко, почти по–летнему. Вечно у меня все не как у всех, даже сны странные!

Мягкий тонкий мех приятно щекотал кожу, обволакивая своей шелковистостью. Я зарылась носом в складки плаща и затихла на руках Бестелиона, продолжая наблюдать за пляской. Танцоры сменялись, так же менялся и ритм, под который они двигались. Бестелион стоял неподвижно, словно я ничего не весила. Глядя на змеино–гибкие движения очередной девушки, я задремала. И проснулась только тогда, когда теплые губы коснулись мочки моего уха, и Бестелион прошептал:

— Я приглашаю тебя к себе в гости.

Почти не касаясь кожи, он проложил дорожку невесомых поцелуев до уголка моих губ, замерев на миг и ожидая реакции.

«Это ведь сон, — уговаривала я себя, — у тебя может не быть второй такой возможности, Лена».

Отбросив сомнения, потянулась и обняла Бестелиона за шею, коснувшись губами его губ. Его рука взялась за узел моей маски.

— Нет. — Я чуть покачала головой. — Пусть маски останутся на своих местах.

Мне так будет спокойнее. Проснусь, и не буду помнить его лица. Только то, как это было.

Решив так для себя, подняла голову к склонившемуся надо мной лицу, и сама поцеловала его в губы. Бестелион хищно улыбнулся и крепче меня обнял, отвечая на поцелуй. Что‑то произошло вокруг, будто сменились декорации. Но у меня не было времени обращать на это внимание. Мозг не успевал анализировать ощущения и временами отключался. Возможно, несколько раз я потеряла сознание. Если такое возможно… от поцелуев!

Мы упали на что‑то мягкое и пружинящее. Может это была постель. А может что‑то другое. Какая разница? Мне не было до этого дела.

Бестелион перевернулся, осторожно нависнув надо мной и словно даруя мне шанс все остановить. Я приподнялась и заглянула в его глаза. Синие. Такого необычного оттенка. Спокойная гладь моря.

Заметив мой изучающий взгляд, он ухмыльнулся и замер, позволяя хорошенько рассмотреть себя. У него почти черные волосы и загорелая кожа. А в ухе тонкое серебряное колечко–сережка. Завороженная, я приподнялась и словила эту сережку, прихватив губами мочку, слегка прикусила и потянула. Бестелион тихо застонал и упал на меня, впиваясь губами в мои губы, подминая под себя, сжимая сильными горячими ладонями плечи. В считанные секунды он избавился от моей одежды, а заодно и от своей. Это не смущало, словно так и должно быть.

Я не чувствовала себя пьяной от выпитого, но в теле плескалась чарующая легкость. Руки Бестелиона жили своей жизнью, медленно и осторожно изучая мое тело. И там где он касался меня, кожа будто загоралась маленькими томительными пожарами. С губ сам собой сорвался полувздох–полустон. Он улыбнулся.

— Бельчонок, — тихо позвал Бестелион.

И почему мне нравится, что он меня так зовет?

Все, что было дальше, слилось в ощущение полного блаженного счастья, удовольствия, пополам с томлением и ожиданием чего‑то большего, всеобъемлющего и невероятного.

Что там пишут в книгах? Все не правда! Все не так! Они ничего не знают!

Вот это, сейчас и с ним — настоящее! Ни у кого не получится лучше. И не важно, что со мной такое впервые. Я чувствую, знаю! Так, именно так должно быть!

— Бельчонок, — в последний миг, перед взрывом, позвал меня Бестелион, крепко прижимая к себе. И…

Глава 2

Я проснулась и замерла, наслаждаясь мигом полного счастья.

Не успев толком прийти в себя, схватилась за трубку, вслепую набирая номер подруги.

— Ирусь, все получилось! — заорала я, не успела та еще ответить.

— Для начала — привет, — сонно прохрипела подруга. — Чего так орать? Я еще не выспалась! Что там у тебя получилось?

— Да по тому рецепту, что ты дала, все–все вышло! — радостно завопила я.

— Чего? — опешила подруга на том конце города. — Как это — вышло? Ленуш, ты головой часом не ударялась?

— Нет, — ответила я, но на всякий случай потрогала макушку.

— Ленка! Нет никакого рецепта! Я просто прикололась! — воскликнула Ирка. — А ты поверила!

— Что? — теперь уже завопила я, начав нервно почесываться. — Как это? Ты надо мной поиздевалась?!

— Не думала, что ты помчишься все это делать! — прошептала Ирка. — И эту гадость пила? И желание загадала?

— Да! Да! — зло прокричала я, чуть не послав мобильник в полет до стены. — Ирка! Но мне реально приснился ОН!

— Это ты просто очень впечатлительная, — резюмировала подруга. — Напридумывала, вот подсознание тебе и подсунуло то, что ты хотела.

— Возможно, — тихо согласилась я, сильно расстраиваясь. — А как же твой идеал? Ты про него тоже наврала?

— Нет, — ответила подруга, — не наврала, мы просто в сети познакомились. Никакой магии!

Вот как же так?! Такой сон реалистичный! И ощущения были такие, как будто все произошло на самом деле!

Сердце сжалось и закололо.

Я прижала руку к груди и только теперь ощутила, что меня бьет странная дрожь. Отняла трясущуюся ладонь и внимательно рассмотрела, почти тут же завизжав от страха. От ногтей вдоль по пальцам, то проявляясь, то исчезая, рос витиеватый растительный рисунок, словно выведенный хной. Вот только в отличие от обычных рисунков он еще и двигался, двигаясь как живой.

— Ира, — почти беззвучно прошептала я, — если это был сон, то у меня сейчас начались галлюцинации. У меня на коже появляется непонятный узор! И, Ирусь… я трезвая! Меня от этой твоей смеси развезло тут же, и я в прихожей на коврике отрубилась, а очнулась голая, хотя до этого в пижаме была!

Пару секунд подруга молчала, а потом быстро пробормотала:

— Сиди, где сидишь! Я еду к тебе! — И бросила трубку.

Я не собиралась двигаться, так и осталась сидеть на полу. Только натянула на себя валяющуюся рядом пижаму и подтянула колени к груди, стараясь не вздрагивать. Через полчаса в дверь позвонили и начали неистово колотить — приехала встревоженная Ира.

Увидев меня, подруга громко и заковыристо выругалась, вломилась в квартиру и плотно прикрыла за собой дверь, навесив цепочку, которую отродясь никто не вешал.

— Вот же ж!.. — закончила Ирка, прибавив парочку совершенно непечатных слов. — Ну, ты мать, даешь! Чем ты тут занималась без меня?

Я не ответила. Даже не слышала вопроса. Стояла перед зеркалом и старалась не закричать и не зарыдать.

— Черт знает, что такое! — прокомментировала подруга и поскребла мою кожу на локте. — Не краска. Будто под кожей…

Это я уже и без нее поняла. Меня волновало другое — как долго это будет продолжаться?! Уже не только руки, но и все тело — я заглянула в ворот пижамы и проверила — покрылось этими странными рисунками, похожими на лозу. Длинные побеги туго опутывали тело бесконечными плетями, пересекались, кое–где обрастая листиками и крупными бутонами. Один стебелек прямо у меня на глазах оплел ухо и перебрался на щеку, касаясь уголка глаза.

— Как мне теперь на улицу выйти? — тихо спросила я.

— Ты лучше скажи, что ты такого учудила, а, мелкая? — Ира взяла меня за плечи и довольно больно тряхнула.

Я не успела ответить, как заверещал телефон, аж подпрыгивая от натуги на краю тумбочки под зеркалом. Увидев, кто звонит, хотела было выключить телефон, так не хотелось отвечать. Особенно, когда я в таком состоянии. Но Ирка всунула трубу мне в руку и кивнула.

— Привет, мам! — Я попыталась придать голосу максимальную естественность. Получилось, естественно, не очень.

— Здравствуй, родная! — томно пропела мама.

Последние несколько лет она все чаще и чаще просит при посторонних называть ее просто по имени, но по телефону можно.

— Как там твой отдых? — проблеяла я.

— Обалденно! — ответила мама восторженно. — Но, как видишь, я не забываю и о своей дорогой девочке. Вот выдалась свободная минутка…

— Свободная минутка? — не поверила я и глянула на часы. Те показывали половину второго дня. В Тайланде только половина пятого…

Ирка на заднем плане сосредоточенно что‑то искала в своей сумке. Услышав громкое шуршание, из комнаты притащился Тимка и сел перед подружкой, не отводя взгляда от ее рук.

— Чем занят Бориска? — спросила, решив съязвить. Нового маминого ухажера я откровенно недолюбливала.

— А что Боря? — обиделась мамочка, и я сразу поняла, что «драгоценный» и «потенциальный» Светочку бросил скучать на целый день, а сам умчался решать свои дела. — Борис занят. А я загораю и пью коктейли!

Оправдательные речи маме никогда не удавались.

— Лучше скажи, как ты там? — Света решила по–быстрому перевести стрелки на меня. — Не завела себе еще мальчика?

Я поперхнулась и прислонилась к стенке.

Вот почему иногда стандартные вопросы попадают так точнехонько в цель?

— Что ты, мама? И не думала даже! — осторожно ответила я.

— Ну, ты бы подумала, что ли? — помолчав секунду, предложила мама.

Я прикрыла динамик рукой и кашлянула.

— Нет, я не заставляю! — добавила мама. — Просто подумай. Ты уже такая взрослая, а все одна и одна.

«Уже подумала, — промелькнула в голове мысль. — Черт знает, что надумала себе. Одни проблемы!».

— Ладно, любимая, мне пора! — торопливо пробормотала мама и отключилась.

— Так! — сказала Ирка. — Пошли на кухню, сделаем по большой чашке чаю, и ты мне расскажешь свой эротический сон во всех подробностях!

— С чего ты взяла?!.. — возмутилась я, чувствуя, как щеки заливает предательский румянец.

— Вот именно с этого и взяла, — хмыкнула подружка. — Это только ты краснеешь, как свекла, когда… от тебя всего, чего угодно ожидала, но только не того, что ты, пусть и во сне, с совершенно незнакомым человеком…

— Я знаю, как его зовут! — возразила я. — Правда, не помню, как он выглядел… Но имя помню совершенно точно!

— Еще лучше! — сухо заметила Ира. — Дай уже мне чаю, а то я это все не переживу!

Я рванула на кухню и щелкнула кнопочкой чайника.

— И как же зовут этого совратителя малолетних? — грозно уточнила подруга, садясь на гобеленовый диванчик.

— Бестелион, кажется, — пролепетала я, катая на языке непривычное имя.

— Как?! — рассмеялась подружка. — Ты серьезно? Хотя… Во сне всякое бывает!

— Сон был такой реалистичный! — вздохнула в ответ я.

— Я вижу, ты аж вся гадостью какой‑то покрылась! — согласилась Ирка, качая головой.

— Что мне делать, Ирочка?! — спросила я, стараясь не впадать в панику. — Что теперь со всем этим делать? А вдруг оно не исчезнет?

— Типун тебе на твой великий и могучий! — перекрестилась подруга. — Сплюнь! Вот увидишь, поспишь, поешь, и все само пройдет. Это ж не тату!

— А если за выходные не исчезнет? — тихо уточнила я. — Мне в понедельник на занятия! И мама через неделю приедет!

— Не паникуй раньше времени, — велела черствая Ирка. — Разливай чай, делай бутерброды. Будем мозговать.

Как только она сказала про еду, активизировался мой желудок, громко и протяжно заурчав. Вертевшийся под ногами Тимка ошалело уставился на хозяйку, видимо не веря, что и я бываю голодной. Выдав вечно недокормленному созданию жесткую корку сыра и выставив за дверь, чтоб не мешал, я соорудила целый поднос нехитрых бутербродов с колбаской и помидорами.

Пару минут мы посидели над ароматно дымящимися кружками, молча уплетая по бутерброду.

— Так, — начала Ира, утолив первый голод, — мы взрослые и образованные барышни. Или как?

— Обвавованные, — согласилась я с набитым ртом.

— Ну, так и давай рассуждать логически! — воскликнула подружка. — Ты в магию веришь?

— Ну, не очень, — промямлила я.

— Ха! Да веришь, и еще как! — перебила Ируська. — Из этого делаем вывод, что ты, мать, впечатлительная сверх меры!

— И что? — обиделась я.

— А то! — Ирка громко отхлебнула из кружки и встала, чтобы взять новый бутерброд. — Раз ты впечатлительная, то это многое объясняет.

— Например? — обреченно спросила я.

Вот так и разбиваются мечты!

— Ты так увлеклась той идеей, которую я тебе по глупости подсунула, что твой мозг попытался все это осуществить! Понимаешь? — пустилась в рассуждения подруга. — Отсюда и сон! На самом же деле ничего не произошло.

— А как ты объяснишь вот это? — И я ткнула себя в щеку.

— Это вообще просто! — нашлась, что сказать Ирка. — Были же в истории всякие необъяснимые штуки, вроде ложных беременностей и самопроявляющихся стигм. Вот и у тебя что‑то в этом роде, я думаю!

— Ну, ты сравнила! — удивилась я логике подруги. — За такой короткий срок ничего похожего появиться не может!

— Да откуда ты знаешь? — спросила Ира добродушно. — Мозг человеческий — штука загадочная! Особенно мозг женский. Тебе хотелось, вот ты и… расцвела!

Я обреченно вздохнула. Может подруга и права.

— И что мне делать теперь?

— Ну, хороший слой тональника и не такое скроет! — философски заметила подруга. — Наденешь свитер с высоким горлом, перчатки… И никто ничего не заметит. Скажешь, что заболела и постоянно мерзнешь!

— Может мне больничный, на самом деле, взять? — с надеждой предложила я.

— Ага! Только тебя из поликлиники не выпустят, — хихикнула Ира. — Запрут тебя, Ленка, в лаборатории и пустят на лоскутки! Не каждый день, даже врачи, видят такое вот чудо ходячее с живой татушкой.

— Вечно тебе, мартыха, лишь бы поржать! — проныла я.

— Так, Ленуш, не куксись! — велела подруга. — Сейчас примешь ванночку погорячее, с пенкой, и пойдешь валяться. Глядишь, завтра само все пройдет!

При мысли о горячей ванне я воспряла духом. Ирка меня столько лет знает, легко может найти способ утешить.

Ни для кого из моих знакомых не секрет, что я постоянно мерзну. Даже летом сплю под теплым одеялом, люблю поваляться в очень горячей воде, а межсезонье, когда температура в квартире не отличается от уличной, переношу с трудом. Мама иногда называет меня мороженным хомячком. А бабушка каждый раз начинает причитать, что я очень тощая и именно из‑за этого постоянно мерзну — греть же нечему, кожа да кости! Правда, даже бабушкиными стараниями поправиться не могу. Представить сложно, куда уходит все то, что я способна слопать за один раз, не утруждая себя подсчетом калорий.

Ирка из‑за этого на меня постоянно обижается. Моя подружка вечно ограничивает себя, сладкое не ест, сидит на каких‑нибудь диетах и рассказывает, как мне завидует. Ничего не могу сказать, кроме того, что я тоже ей завидую.

Вот уж кого можно назвать настоящей красавицей! Ирочка просто не замечает, как на нее оглядываются проходящие мимо парни, все страдает, считая себя не совершенной. Ирка мастерски выискивает в себе новые и новые недостатки. То ее не устраивает длина носа, то губы, оказывается, тонкие, то ногти страшные. То в один день она решает, что слишком толстая, и доказывать ей тогда бесполезно, что измерительная лента не врет и параметры моей подружки почти совпадают с идеальными. А на моем фоне Ирочка и вовсе бесподобна!

Конечно, мы ведь веселенькая такая парочка. Она зимой и летом в чем‑то обтягивающем и соблазнительном, с развивающейся гривой идеально уложенных каштановых волос, на неизменных шпильках. А я в черных джинсах, цветастой майке или свитере и в ботинках на толстой подошве. Какие тут сравнения! Даже если меня переодеть и накрасить как куклу, все равно на Иркином фоне потеряюсь. Особенно с узором на все тело!

Продолжая вздыхать, я проводила подружку, пообещав выполнить ее инструкции в точности, и честно отправилась наполнять ванну. Добавила немного медовой пены и опустилась в бурлящую воду, стараясь не касаться холодных стенок.

Маленькие спиральки пузырьков закручивались у ног, густая пена щекотала плечи. Я расслабилась, позволяя приятным ощущениям заполнить тело. Неожиданно вспомнились руки Бестелиона, скользящие по моей коже, горячие, прожигающие до костей. Муркнула и погладила себе по бокам ладонями, вспоминая.

Жаль, что это был только сон. Как жаль!

Но с другой стороны, может и хорошо.

Поводила руками по мыльным вершинкам, складывая горы пены на живот, грудь и плечи, одновременно рассматривая причудливые узоры на собственном теле. Рисунок перестал двигаться, уютно закрутив меня в свою тугую паутину, чуть выцвел, став светло–шоколадным.

Я подняла ногу, так и эдак порассматривав это чудо. В принципе, ничего страшного! В конце концов, всегда можно что‑нибудь придумать.

— Ничего, прорвемся, — подбодрила саму себя в зеркальном отражении, заметив, что тоненькая веточка, еще недавно красовавшаяся на щеке, уползла за линию волос.

Стараясь сохранить тепло, я наскоро вытерлась, закрутилась в халат и юркнула под одеяло, мгновенно провалившись в сон.

***

Высокий седовласый мужчина на мгновение оторвался от чтения и прислушался к доносившемуся откуда‑то шуму. Вставать и подходить к окну было лень, и он негромко позвал:

— Татанель, что происходит?

Мгновение спустя посреди кабинета возник непримечательный секретарь, поклонился и подошел к столу.

— Вы звали меня, милорд? — учтиво спросил он, незаметно поправив чернильный прибор и выровняв стопку чистых пергаментов.

— Я хотел бы узнать, что происходит? — недовольно сверкнул глазами мужчина.

— Милорд Амадеус, это все Бестелион, — ответил секретарь и пожал плечами. — Ему вздумалось разрушить дальние скалы. Только и всего.

— Ради чего, скажите на милость? — всерьез разозлился Амадеус. — Я не могу работать в таком шуме! Дел накопилось выше крыши!

— Я могу узнать, что случилось, — сказал Татанель.

— Если мальчишка крошит гору, то соваться тебе туда не стоит, — вдруг усмехнулся Амадеус. — Позови мне лучше Гая…

Мужчина не успел договорить, как с треском и дымом на ковер кабинета из ниоткуда свалился высоченный парень на вид лет двадцати пяти, с темными длинными волосами, заплетенными в косу.

— Не нужно меня звать — я уже здесь! — заявил вновь прибывший, отряхивая пыль с брюк и рубашки.

— Гай, что случилось? — грозно вопросил Амадеус.

— Да он сегодня не в духе, как видите, — хохотнул Гайлеон, морщась от далеких скрежещущих звуков.

— Это все из‑за той эллы? — спросил хозяин кабинета. — Как ее? Тамалис? Я вечно забываю имена этих Верхних…

— Тамалис тут не при чем, мой господин, — вздохнул Гай и присел в свободное кресло у стола.

Секретарь недовольно поджал губы, но ничего не сказал.

— Татанель, можешь идти, — велел Амадеус и продолжил, обращаясь к Гайлеону: — Так что случилось, из‑за чего Бес вздумал поменять ландшафт родного царства?

— Все из‑за какой‑то малышки, встреченной им на Празднике, — вздохнул Гай. — Кажется, она исчезла из его постели, даже не поблагодарив за развлечение! Вот он и обозлился.

Амадеус рассмеялся:

— Ну, теперь хвалебных речей он и не дождется! Все же знают, что в Зимнюю Ночь никто ничем никому не обязан. Позови его! Пусть прекращает буянить.

Гай встал, поклонился и пропал. Но через минуту возник вновь, и не один. Новый визитер возвышался почти на три метра, заслоняя собой полкомнаты. Его черная кожа матово блестела, в глазах плясал красный огонь.

— Бес, прекрати! — беззлобно велел Амадеус. — И прими свой нормальный облик!

Великан зарычал, обнажив длинные острые клыки.

— Бес! — Амадеус привстал, нависая над столом. Его лицо потемнело, покрываясь длинными синими шипами. Обнажив очень внушительные двойные клыки, мужчина грозно и предупреждающе гаркнул: — Бестелион!

Гай отшатнулся в сторону, стараясь слиться с книжными полками, наблюдая за происходящим. Пару минут Бестелион и Амадеус сверлили друг друга злыми взглядами, но затем первый сдался, отступил, на глазах уменьшаясь в росте. Склонив голову, он прошептал:

— Отец…

— Так‑то лучше! — хмыкнул пожилой мужчина, садясь. — Ты знаешь сам, что со мной играть в эти игры бесполезно. Ты не наследник, так что за дерзость я могу и выгнать тебя из царства.

— Прости, отец, — пристыжено прошептал Бестелион, приняв человеческий облик. Внешне он казался на пару лет младше Гая, чуть ниже и тоньше.

— Что произошло? — спросил Амадеус и усмехнулся. — Очередной малышке не понравились твои зубки?

— Или она сбежала до того, как ты успел их продемонстрировать? — подлил масла в огонь Гай.

— Зимняя Ночь свела меня с особой неизвестного происхождения, — тихо ответил Бес. — Да еще и девственницей ко всему прочему.

Амадеус пожал плечами:

— И что в этом такого?

— Кажется, она… не из нашего царства, — осторожно ответил Бестелион, следя за реакцией Амадеуса.

— Что? — Первым отреагировал Гайлеон. — Бес, да ты сдурел! Ты куда смотрел, мать твою?

— Гай, не нужно трогать Идерну, — хмыкнул пришедший в себя Амадеус, — она может и обидеться. Она же не виновата, что наш младший сын такой…

— Откуда девчонка, Бес? — Гайлеон вцепился парню в плечо.

— Не знаю. — Покачал головой Бестелион.

— Она может быть одной из элл Верхнего царства? — уточнил Амадеус, прикидывая в уме последствия.

— Она может быть даже человеком! — возмутился Гайлеон.

— Людей мы не звали, — сказал Амадеус. — Как ее имя?

— Елена.

— Елена? — удивился Гай. — Она назвала свое имя? Может быть

— Не знаю, — вздохнул Бестелион.

— Бес, я надеюсь, что ты не связался с кем‑то из элл, — тихо прошипел Амадеус. — Праздник праздником, но дело обернется крупными неприятностями, если девчонка из Верхнего царства. И не только для тебя! Ладно бы это была Тамалис, Атардион не стал бы поднимать шум, ведь его дочь прибыла по приглашению. Вот только элла привела с собой целую свиту! Но, если все так, как ты говоришь… Гай, нужно узнать, откуда эта Елена. Если будет нужно, переверни все три царства! Бес, тебя это тоже касается!

— Хорошо бы, чтобы она оказалась если не из наших, то хотя бы человеком, — заметил Гай.

— Это еще хуже! — воскликнул Амадеус. — И ты знаешь почему!

— Да как нам ее искать? — изумился Бес. — На Праздник Зимней Ночи принято приходить в маске!

— Меня не волнует, как ты будешь это делать! — гаркнул Амадеус. — Совершенно не волнует! Ты же каким‑то образом затащил ее в постель! Значит, найдешь. Перероешь царства, но найдешь! Сам знаешь, что могло случиться. Праздник Зимней Ночи — не бабушкины сказки! В эту ночь сила неконтролируемой магии на пике…

— Можно для начала списки гостей уточнить, — предложил Гай примирительно.

— Все знают, что на Праздник каждый раз попадают не только приглашенные! — вздохнул Амадеус. — Но можно и так! Проверьте, может это кто‑то из элл?

Бес хотел что‑то сказать, но лорд отрицательно покачал головой:

— Ты не можешь знать наверняка. Они умеют мастерски менять внешность! Все, идите!

Бестелион и Гайлеон поклонились и молча растворились в воздухе.

— Татанель, — устало позвал Амадеус.

— Да, мой повелитель! — Секретарь склонился в почтительном поклоне.

— Ситуация очень неприятная, — пробормотал лорд и встал. — Это может быть опасно для царства! Если Бес ошибся, если окажется, что это ситра, то я спокоен. Но вот если элла!..

— Если мой господин позволит, то я бы хотел заметить, — осторожно сказал Татанель.

— Говори уж!

— С самого начала было понятно, что рождение… еще одного ребенка не принесет счастья царству, — мягко заметил Татанель. — Когда же на свет появился темный…

— Его сущность здесь не причем, Тат! — возразил Амадеус. — И осторожнее! Так или иначе, но это мой сын.

— Вы сами знали, на что шли, милорд, когда стали супругом темной демонессы. Всем нам повезло, что Каселион родился похожим на вас. — Секретарь вновь поклонился, незаметно наблюдая за реакцией хозяина.

— Почти триста лет я правлю царством, Татанель, — грозно свел брови Амадеус.

— И ваше правление стало благом для народа ситр, — подтвердил секретарь. — Но, милорд. Ситры знают свою магию. И магию темных знают тоже.

— Это не опасно, знаешь сам, если только…

— Вот именно, повелитель, если девушка была молодой эллой, то… — секретарь недоговорил.

— Они нам этого не простят! — беззвучно закончил Амадеус. — Никто не захочет быть втянутым в войну, но эллы могут и развязать ее, чтобы отомстить за унижение. Они ненавидят темных демонов… Даже спустя тысячу лет! А если девушка была человеком… Нет, все равно. Эллы не упустят шанса отомстить, ведь перерождение человека — слишком сильное магическое влияние, запрещенное по договору в Зимнюю Ночь.

— Если девчонка была человеком, то проблему можно решить до того, как это станет опасным для нас всех, — сказал Татанель.

— Да, смерть человека — легкая цена за ошибку, — согласился Амадеус.

— Возможно… придется убить эту… Елену, — заметил секретарь. — Ради блага царства.

— Да, — согласился Повелитель, — нам не нужна война. Но в случае, если это элла, убийство не будет решением.

Глава 3

«Суббота — какой‑то особенный день», — подумала я, просыпаясь под телефонную трель. Судя по мелодии, до меня пытался дозвониться кто‑то из однокурсников. Робко глянув на часы, и со стоном убедившись, что поспать мне дали каких‑то шесть часов, я ответила.

— Ленусик! — пропела на том конце провода Настя. — Звоню–звоню, ты чего так долго трубку не брала?

Беззвучно вздохнув, я сделала вид, что вопроса не услышала.

— Привет, Настен. Была занята.

Мне эта девчонка очень нравилась, в универе мы подружились еще на первом курсе и с тех пор всегда садились вместе на парах. Иногда даже выбирались куда‑нибудь за компанию. Вот только Настя не Ира, рассказать ей все со мной произошедшее я не смогу.

— Слушай, Лен, а какие у тебя планы на сегодня? — заискивающе прощебетала девушка.

Так и хотелось ей ответить, что в планах у меня провести ночь в ванной, оттирая себя наждачной бумагой. А если не поможет, то…

— Да не знаю! — тем временем ответила я. — Посмотреть какое‑нибудь кино по телику. Или из интернета загрузить.

— Ле–ен! Сегодня суббота! Ты что? — воскликнула подруга так громко, что пришлось отнести трубку подальше от уха. — Ты же не старая клюшка, у телика в выходные валяться?! Есть идея! Меня Вик в новый клуб пригласил…

— В «Аномалию»? — удивилась я. Этот ночной клуб открылся только неделю назад, и, насколько мне было известно, пускали в него только по приглашениям.

— Да! — радостно воскликнула Настя. — Но есть проблема! Он с другом будет… Лен, пойдем с нами, а?! Пожалуйста! Пожалуйста! И проси потом у меня, что хочешь!

Я включила светильник и потерла глаза, на секунду задумавшись.

— Наська! Я бы с удовольствием, но… — не договорив, я уставилась на свою абсолютно чистую руку.

— Ну, Леееееен!

— Конечно, пойду! — закричала я, вскакивая с кровати.

— Су–у–упер! — пропела подружка. — Через полтора часа мы за тобой заедем!

Но я ее уже не слышала, приплясывая у зеркала в прихожей голышом, стараясь рассмотреть себя со всех сторон. Ирочка оказалась настоящей пророчицей! Узоры пропали, будто и не было их вовсе!

— Урааааа! — воскликнула, хлопая в ладоши. Я так не радовалась даже когда узнала свои баллы по тестированию для поступления.

Тимофей, сладко дремавший на вешалке среди шапок, навострил уши, внимательно приглядываясь к хозяйке, целый день занимающейся черти чем. Я показала пушистому и глазастому проглоту язык и побежала собираться. Времени как раз и хватило на то, чтобы выбрать из моих тряпок что‑то приличное и умеренно откровенное, подкрасить глаза и уложить волосы в некое подобие прически. Все ж таки правы те, кто говорят, что самая лучшая прическа получается тогда, когда закалываешь волосы перед тем, как почистить зубы!

Оценив свой вид и оставшись вполне довольной, быстренько натянула куртку и сапожки, поцеловала Тима в усатую морду и умчалась дожидаться ребят на улицу.

Я не успела и пары минут простоять, как всегда пунктуальная Настя появилась на металлической лошади. Блестящий черный «Вольво» еле слышно причалил к тротуару, а мгновение спустя приветливо отворившаяся задняя дверь явила мне улыбающуюся подругу. Настя выскочила на улицу, бросив при этом вглубь салона:

— Вик, мы на секундочку!

— Привет, Лена! — успел поздороваться Виктор с заднего сиденья, перед тем, как Настя захлопнула дверь.

— При… — я хотела было вежливо отозваться в ответ, но Настя вцепилась мне в руку и поволокла подальше от машины.

— Лен! Есть проблема! — тихо прошипела подруга.

— Да, что еще? — спросила я, приплясывая от холода.

— Дело все в том… — начала Настя и замолкла, кусая губы.

— Что случилось? — воскликнула я. — Говори уже, не тяни!

— Короче… Вик не знает, что я учусь на журфаке! — простонала Настя.

— А с каких это пор факультет журналистики перестал быть приличным местом? — усмехнулась я.

— Понимаешь, его отец очень не любит журналистов, — возвела глаза к небу подруга. — Я, когда мы только познакомились, рассказала, что учусь на втором курсе, но не сказала где. А он уже про папу выдать успел!

— Ну, и в чем такая ужасная проблема? — Моему удивлению не было предела.

— Так отец Вика пообещал оплатить нам путевку летом! Как же я теперь скажу?

— Все ясно! — пожала я плечами. — Дело твое. Так и быть, можешь не переживать. Скажи только, а по твоей легенде, где ты учишься? И мы… вместе учимся?

— Да! На юридическом, — прошептала Настя.

— Ладно, пошли, а то я уже замерзла!

Мы сели в машину и отправились в клуб. Ехать было не очень уютно, потому как наглая Настя запихнула меня на переднее сиденье, и всю дорогу я мялась под пристальным взглядом друга Вика — Игоря. Сам парень мне в первую же секунду понравился, хотя и не люблю излишне раскачанных парней со стрижкой под «ноль». Но этот оказался довольно милым и улыбчивым. Я немного отогрелась и начала прислушиваться к разговору.

— Я заказал нам столик возле танцпола, — гордо объявил Виктор.

— Как тебе вообще удалось достать приглашения?! — «специальным» голосом прощебетала Настя, прижимаясь к боку Вика.

Давно заметила за Настенькой эту особенность: когда ей нужно, подружка включает «особую» девушку. Она так виртуозно играет полную идиотку, что парни в ее присутствии млеют от осознания своей значимости.

Игорь негромко хмыкнул и улыбнулся, рассматривая Настю в зеркале заднего вида.

— Приехали! — объявил он, сдерживая смех. — Попрошу на выход, господа и дамы.

Мы быстро проскочили стоянку и по заветным квиточкам попали в зал. Не смотря на систему приглашений, в клубе было не протолкнуться. Несколько минут искали забронированный нам стол. А потом еще полчаса мы с Настей просидели в одиночестве, пока Виктор и Игорь ходили за коктейлями. За это время я успела как следует осмотреться.

Клуб соответствовал своему названию. Одно огромное помещение разделили на несколько зон, соединенных между собой тканевыми трубами–коридорами. На обитых черной материей стены постоянно транслировались странные и загадочные образы, фотографии. Слегка жутковато, но вполне симпатично.

Вернувшиеся парни разделились: Вик повел Настю на танцпол, освещенный едким зеленым светом, а Игорь подсел ко мне.

— Твоя подруга все время себя так ведет? — со смехом спросил он, наблюдая, как Настя дергается в быстром ритме.

— Нет, — односложно ответила я, потягивая свой любимый коктейль.

— Настя сказала, что вы вместе учитесь, — продолжил Игорь, подвигая стул ко мне поближе.

— Пошли танцевать? — предложила я.

Парень одобрительно улыбнулся.

Танцевать я не умею, да это и не нужно, когда все вокруг просто двигаются, как могут, в ритме чего‑то сложноопределимого. Неприятный свет бил по глазам, разделяя мельтешение людей на покадровый показ. Я зажмурилась и представила, что никого вокруг нет. Так проще, не нужно краснеть и чувствовать себя глупо, хотя через пару коктейлей я обо всем забуду и расслаблюсь. В двух шагах от меня Настя уже вовсю вертела выступающими частями тела. Вик рядом с ней больше слюнки глотал, чем танцевал сам.

Игорь решил отвлечь меня от созерцания толпы и спросил:

— Так вы вместе учитесь?

Я придала своему лицу выражение довольства и кивнула. Какой смысл спрашивать о чем‑то, когда ответов все равно не слышно?

— И как вам? — вновь спросил парень, наклонившись к моему уху.

Я неопределенно пожала плечами, мысленно ругая Настю за то, что втянула меня во все это.

— А чем ты кроме учебы занимаешься? — продолжил свой допрос Игорь.

Опять разлепив глаза, я состроила улыбку и неразборчиво протараторила: «Курю траву, бренчу на гитаре и пою песни дурным голосом под завывания моего кота».

Парень меня явно не услышал, но одобрительно кивнул. Я постаралась не рассмеяться.

— Ты красивая! — выдало это чудо, видимо не найдя ничего более умного.

Наклонив голову, сделала вид, что что‑то рассматриваю на своей водолазке — не хватало еще, чтобы он увидел как я откровенно ржу.

— Прости, мне нужно отойти на минутку, — пролепетала моя совесть через секунду бурных попыток не вздрагивать от хохота, и я скрылась в толпе в поисках туалета, чтобы там посмеяться всласть. Не каждый день почти незнакомые парни говорят мне подобную чушь. Даже любимая Ирочка, при всем ко мне хорошем отношении, как‑то не стесняясь в выражениях раскритиковала внешность девочки Леночки и не нашла там ничего интересного.

Меня красивой называет только дядя Гриша из второго подъезда, когда ему не хватает трешки на бутылку ранним утром!

После недолгих поисков, я нашла местный санузел, пару минут посозерцала его внутреннее содержимое стоя в очереди, а после заперлась в узкой кабинке, давая волю эмоциям. Отсмеявшись, набрала номер Насти и вызвала ее к себе. Через некоторое время подружка забралась ко мне и в без того узкий закуток, произведя разрушительное действие в толпе страждущих. Судя по звукам, количество желающих помочь нам выйти, достигло пика.

— Лен, что случилось? — спросила Настя недовольно.

— Кого ты мне подсунула? — спросила я в ответ.

— А что такое? — обиделась девушка. — На тебя не угодишь! Игорь очень милый. Чем он тебе не нравится?

— Откуда вы его взяли? — повторно спросила я, зажав подруге рот рукой. Пару секунд Настя неразборчиво мычала что‑то недовольное, но затем сдалась.

— Да что такого? — спокойно уточнила она.

— Просто… давно хотела узнать адрес, где таких разводят! — махнула я рукой. — Он мне начал лапшу вешать про то, что я красивая…

— Ну, ты сегодня в самом деле… миленькая, — заметила Настя.

Я горько рассмеялась. И эта туда же!

— Правда, Лен! Правда! — воскликнула Настя.

— Правда–правда! — зло прошипел кто‑то за фанерной дверцей. — Выходите уже, вы здесь не одни.

Мы вывалились из кабинки, давясь от смеха и ловя недовольные взгляды.

— Ленчик! Потерпи еще хоть часик, а?! — взмолилась подружка. — Всего один часок, и ты совершенно свободна!

— Только ради тебя, — проворчала я, натягивая на лицо очаровательную улыбку.

Увидев меня, Игорь радостно вскочил и отодвинул стул.

«Он, в принципе, ничего», — подумалось вдруг. И я улыбнулась уже вполне искренне. Парень расцвел от счастья.

Может все правы, и мне, в самом деле, стоит обзавестись парнем. Взвешивая все за и против, я благосклонно кивнула, когда Игорь предложил принести еще один коктейль.

Честно пообещав себе не напиваться, опустошила за следующий час еще пару бокалов, смутно определив, что в привычном «Ферари» слишком много алкоголя. Мозг попытался напомнить, что в последний раз я пила этим утром, и закончилось все очень плохо. Но его доводы так и не были мной услышаны. Узнав любимую мелодию, я вскочила, схватила Игоря за руку и потащила на танцплощадку.

Приятный низкий женский голос ласкал слух. Я улыбнулась и закрыла глаза, позволяя себе отдаться ощущениям. Вдруг холодные твердые губы со вкусом мятной жвачки накрыли мои губы. Вздрогнула и моргнула, рассматривая близкое лицо замершего Игоря. И ответила на поцелуй. Его язык очертил контур моих губ и проник в рот, сплетаясь с моим языком. Приятная дрожь проскочила по моей спине от затылка до лопаток. Я улыбнулась и открыла глаза, неожиданно словив очень близко внимательный взгляд синих глаз.

«Бельчонок», — слово впилось в мозг, заставив отшатнуться. Я закрыла лицо руками, постояла пару секунд неподвижно и вновь посмотрела перед собой. Ничего не изменилось: танцпол, зеленый едкий свет, удивленно пялящийся на меня Игорь. Все нормально. Мне показалось.

Тогда почему я так дрожу?

Сглотнув резко образовавшийся в горле комок, я прошептала:

— Хочу домой.

Парень попытался возразить, но, заметив мое изменившееся настроение, только кивнул.

— Тебя отвезти? — предложил он после секундной паузы.

Я благодарно улыбнулась:

— Прости…

— Все нормально, — пожал он плечами и повел меня к выходу, прихватив наши куртки.

Мы молча сели в его машину.

— У тебя кто‑то есть? — спросил Игорь спустя пару минут.

— Нет, — покачала я головой, — просто тяжелое время.

Он скептически на меня покосился, словно не поверил, и завел двигатель, одновременно включив радио. Будто в издевку надо мной, динамик разразился знакомой мелодией. Я дернулась и сменила волну в приемнике, чувствуя на себе изучающий взгляд карих глаз.

— Не люблю эту песню, — натянуто улыбнулась я, пообещав себе сменить мелодию на звонке мобильника сразу же по возвращении домой. — А ребята не обидятся, что мы без них уехали?

— Ничего страшного, — беспечно отозвался Игорь, следя, как «дворники» сметают с лобового стекла снежинки.

Согласно кивнув, я отвернулась, невидящим взглядом уставившись в окно. Было о чем подумать.

Что я творю? Одно дело, если бы все произошло в реальности. А так только сон. Игра моего воображения. Ничто. Пустота. Нет никакого идеала по имени Бестелион. И думать об этом глупо. Глупо, Лена! Тебе же понравился поцелуй Игоря!

«Да, но тот, из твоего сна, понравился больше», — подсказал внутренний голос.

Ну и что? Что в этом такого? Сны всегда лучше реальности. Нельзя же жить этим!

Следя, как прилипают к стеклу снежинки, успокоила себя тем, что я нормальная и адекватная.

— Игорь, ты прости меня, что… — начала было, повернувшись к парню, и, стараясь на него не смотреть, глянула в окно напротив. Не успев закончить фразу, я заметила что‑то за стеклом. В первое мгновение мне показалось, что это какие‑то огоньки, движущиеся на одной скорости с машиной. Потом я рассмотрела контур то ли лица, то ли морды. И заорала!

Игорь вывернул руль, машина вильнула, взвизгнули тормоза. Я закрыла лицо руками, ожидая столкновения. Но пару секунд спустя парень, громко матерясь, притулил машину к обочине.

— Лена! Ты что, идиотка?! — заорал он, убедившись, что нам не угрожает немедленная смерть. — Что случилось?

— Я… Мне… — пропищала, не отнимая рук от лица. — Показалось…

Ответить нормально не получилось, от испуга у меня все дрожало внутри, а зубы отстукивали истеричную дробь.

Даже самой себе я не могла внятно объяснить, что именно увидела. На языке вертелось только одно единственное слово: монстр. Что‑то черное, шипастое, с огромной пастью, полной длинных саблевидных зубов, с красными раскаленными углями вместо глаз. Разве такое можно описать словами?

— Что? — прошипел Игорь.

— Я испугалась! — воскликнула я и посмотрела на него.

В следующее мгновение парень отшатнулся.

— Лена… что с твоими… глазами? — одними губами спросил Игорь.

Прикусив губу, я дрожащими руками дернула солнцезащитный козырек, надеясь на то, что там есть зеркальце. Задержав дыхание, глянула на отражение, мысленно приказав себе успокоиться. И чуть не прокусила губу от шока, рассмотрев себя. Там, где еще недавно были мои родные непримечательные серо–зеленые глаза, плескалось кровавое месиво. Я моргнула, мысленно велев себе не впадать в панику: «Не здесь, Лена! Не здесь!»

Глубоко вздохнув, я еще раз посмотрела на себя, теперь внимательнее. Оказалось не так ужасно, как решила вначале. С глазами все было в порядке. Точнее… они были на месте. Вот с их цветом творилось что‑то странное: радужка и белок глаз окрасились ярко–алым. В сочетании с узкими зрачками–точками это смотрелось по–настоящему страшно.

Пока я приходила в себя от увиденного, мой мозг быстро искал выход из ситуации.

— Я испугалась так, что в глазу лопнули капилляры, — выдала первое, что пришло в голову.

— Тебе в больницу нужно, — помолчав, сказал Игорь.

— Нет! — воскликнула я. — Не нужно в больницу!

— Но как же?! — разозлился он.

— Отвези меня домой! — прокричала я, чувствуя, что долго это все не выдержу. И расплакалась.

— Лена, — более спокойно попытался Игорь, — тебе нужно в больницу, слышишь?

— Мне не нужно! — не переставая рыдать, прошептала я. — Просто отвези меня домой. Отвези меня домой.

— Но!..

— Отвези меня, пожалуйста, домой, — четко повторила я. — Обещаю, вызову скорую. Все равно мы уже почти приехали…

Он покачал головой, но завел машину, тихо выругавшись:

— Черт с тобой!

Черт со мной. Он прав.

Все десять минут, что мы ехали, я так и просидела, закрыв лицо руками, чуть раскачиваясь из стороны в сторону.

«Домой. Домой. Под одеяло. Домой. Домой, — как молитву бормотала я, стараясь, чтобы меня не слышал Игорь. — Нужно просто переждать эту проклятую субботу. И все пройдет. Все будет хорошо. Будет хорошо. Будет хорошо».

— Приехали, — сказал парень, затормозив у моего подъезда.

Я дернула ручку, спеша выбраться из машины. Игорь схватил меня за руку:

— Лена, погоди!

Я замерла, отвернув голову и не смотря на него. Он порылся в бардачке и сунул мне прямоугольник визитки.

— Позвони мне завтра, ладно? — попросил Игорь. — Или сообщение напиши. Что с тобой все нормально. Хорошо?

Я неопределенно кивнула и выскочила из машины, смяв визитку в руке.

— Лена! — Парень опустил стекло. — Пожалуйста! Позвони мне!

— Хорошо, только уезжай сейчас, — ответила я. — Пожалуйста!

Он кивнул. Стекло скрипнуло, занимая свое место. Черный «Вольво» неспешно развернулся, мигнул мне на прощание фарами и скрылся за поворотом дома. Вздохнув облегченно, я побрела к двери.

— Ленка!

Я дернулась, чуть не упав на скользкой ступеньке.

— Ленка! Я звоню тебе, звоню! — подлетела ко мне Ира. — А ты не отвечаешь! Я аж сюда примчалась! Думала, тебя уже спасать нужно! А ты шляешься непонятно где и с кем!

— Ир, не ори, а? — взмолилась я, стараясь не попадать в световое пятно.

— Ты где была, болезная? — прошипела подруга, впиваясь мне в руку когтистой лапкой.

— Давай поднимемся, — устало попросила я, — и все тебе расскажу.

— Что‑то случилось? — напряженно уточнила проницательная Ира. — Кто‑то увидел твою роспись и свихнулся?

— Почти, — вздохнула я. — Пойдем, а? Мне холодно!

Только закрыв за нами дверь квартиры, я позволила себе разрыдаться, сев прямо на пол в прихожей.

— Эй! Мелкая? Ты чего, а? — переполошилась подруга. — Лена! Не пугай меня! Что случилось?!

— Узоры пропали! — гнусаво просипела я через минуту.

— Так класс же! — воскликнула Ирка.

— Да, вот только… Сядь.

— Что? — уточнила подруга.

— Ира, немедленно сядь, — повторила я, глядя в пол. — И обещай не пугаться и не орать.

— Да что случилось‑то? — опешила Ира, опускаясь на пол рядом со мной. — Ты меня пугаешь!

— У меня глаза необычные стали, — решила я ее предупредить.

— Нормально скажи! — велела подруга.

Вместо этого я подняла глаза и, не моргая, уставилась на Ирку. Пару секунд та молчала, в шоке рассматривая меня, а затем громко и многоэтажно ругнулась и свалилась в обморок.

***

— Эй! — Гайлеон сонно потянулся и, прихватив пальцами вишенку за черешок, далеко забросил в бассейн.

Вода разошлась кругами, исказив дно и замершее там распростертое тело. Мгновение спустя вода успокоилась. Вишенка молнией вылетела точно Гаю в лоб так быстро, что тот не успел увернуться.

— Осторожнее! — крикнул молодой демон, смахнул с кожи мякоть и осколки вишневой косточки. — Ну, воооот! Испортил мне костюм.

Длинноволосый поныл пару мгновений, но убедившись, что никто не собирается извинятся, забросил в рот очередную вишенку с принесенного с собой блюда.

— Бес! Я устал тут сидеть! Сколько можно, а? — через полчаса взвыл Гайлеон снова.

На этот раз его мольбы возымели действие. Вода плеснула через борт, расходясь кругами, когда лежавший на дне темный всплыл. Вынырнув на поверхность, второй демон торопливо глубоко вдохнул, перевернулся на спину, раскинув в стороны руки и ноги, и замер, тяжело дыша. Затем в пару гребков подтянул себя к бортику и перевалился на мокрый пол.

— Как тебе это удается? — восхитился Гай.

Бестелион не ответил, встал и накинул на обнаженное тело халат, после чего направился к выходу.

— Эй! — крикнул Гай, вскакивая и устремляясь за другом. — А меня подождать?

В пару широких прыжков он догнал неторопливо идущего по коридору подземелья Беса.

— Так как тебе удается подобное? — повторил вопрос Гайлеон, сбоку рассматривая друга.

— Что именно? — уточнил Бестелион недовольно.

— Ты просидел под водой полдня! И еще переспрашиваешь? — восхитился Гай.

— Не полдня, а только пару часов, — поправил его Бестелион. — И в этом нет ничего особенного. Отцовское наследие.

— Ха! Мой отец — демон огня, но я что‑то не научился ходить по углям!

— Ну… — Пожал плечами Бестелион. — Ты и не сын Повелителя.

— Это точно! — согласился Гай. — Но я не понимаю, зачем было лезть в воду?

— Отличное место, чтобы подумать, — ответил темный и усмехнулся. — Никто не пристает с вопросами.

— И до чего ты додумался? — уточнил Гай, открывая дверь, ведущую на лестницу.

— Я понял, как нам искать девушку, — ответил Бес, взбегая по ступеням под приглушенный шепот прачек–силиал, спешащих мимо.

— И как? — напрягся длинноволосый, успев подмигнуть девушкам.

— Все очень просто. Эх, если бы ночью я не был пьян и зол, то ничего бы не произошло! — воскликнул Бестелион, сворачивая в узкий проход.

— Бес! — требовательно крикнул Гай, пытаясь догнать друга.

— Девушка не из нашего царства, но так же и не из Верхнего! — смилостивился над ним Бестелион.

— Человек? — переспросил Гай. — Бес, она человек?

— Похоже на то! Хотя я сомневаюсь.

— Что значит твое «похоже»? — хмыкнул друг, влетая вслед за Бестелионом в комнату.

— Это значит, что, скорее всего, она человек, но я не уверен, — ответил Бес и пожал плечами. — Я не рассмотрел. У Лены такая аура, какой я никогда до этого не видел. Она чем‑то похожа на людскую.

— Вначале не почувствовал, теперь не рассмотрел… — простонал Гай, но секунду спустя опомнился. — Не рассмотрел?!..

— Я ее нашел, — объяснил демон, натягивая штаны. — Это оказалось довольно трудным делом, но вполне возможным. На ней остался отпечаток моей ауры…

— И где?

— Хочешь, я тебя «порадую»? — усмехнулся Бес, отрастил черный коготь и быстро поскреб засохшее пятнышко на белой рубашке.

Гай обреченно махнул рукой.

— Елена человек, в какой‑то мере. Но она не из Срединного царства…

Гайлеон замер, неверящим взором уставившись на друга:

— Если она не из царств, то откуда?

— Другой мир, — спокойно ответил Бестелион и рассмеялся.

— Какого!.. — опешил длинноволосый. — Как такое возможно? Где этот мир? Там есть магия? Бес, не беси меня, рассказывай!

— Гай, я только на мгновение смог проникнуть туда, — развел руками Бестелион. — Ничего не могу сказать про тот мир. Все, что я видел, — лицо девушки. Похоже, наша встреча ей не понравилась!

И еще как! Естественно ему бы не удалось проникнуть в другой мир так просто, но для тьмы всегда и всюду найдутся лазейки. А уж отыскать собственную магию — что проще всего! Особенно, если отпечаток настолько свежий.

«Как много мелких случайностей совпало», — подумал Бес.

Каким образом девушка попала на Праздник Зимней Ночи? Была ли это случайность? Возможно. Знать наверняка он не мог.

У него было лишь мгновение, чтобы рассмотреть девушку и убедиться, что ночь в его компании не прошла для нее даром… Ему хватило мига, чтобы распознать ореол тьмы, клубящейся над девчонкой. Всего миг, прежде чем ее страх вытолкнул Беса обратно. А еще он увидел что‑то такое, объяснения чему пока не мог дать. И вот это интересно.

И опасно. Для всех. Для нее. Для него. Для царства.

— Что ты намерен делать сейчас? — спросил Гай.

— Что я намерен делать? — уточнил Бестелион задумчиво и потер губы подушечками пальцев. — Я намерен перекусить, а затем поспать.

— Что? — не поверил другу длинноволосый. — Ты серьезно?

— Конечно! — Уверенно кивнул Бес.

— Но?! А как же девчонка? — Гайлеон нервно прошелся из одного угла комнаты в другой. — Если ты ее нашел, то нужно же что‑то предпринять!

— Об этом я и говорю! — без тени улыбки подтвердил Бестелион, чуть склонив голову к правому плечу и наблюдая за метаниями друга. — Именно об этом! Я придумал отличный план для себя на этот вечер! Что может быть лучше хорошей еды после проделанной работы и оздоровительного сна.

— Бес!.. — взвыл демон, дернув себя за темно–каштановую косу.

— Успокойся, Гай, — улыбнулся Бес другу и хлопнул его по плечу. — Я ужасно устал. Правда. Я вымотан до предела. И сейчас у меня нет сил заниматься этим делом. Все, что мне нужно, это тарелка полная еды и отдых. А девушка… она никуда не денется за несколько часов.

Подхватив со стула куртку, Бестелион подмигнул другу, медленно растворяясь в воздухе:

— Встретимся в бирюзовой гостиной! Я велю подать твоего любимого вина!

Гай постоял секунду неподвижно, а затем со злостью смахнул со столика поднос с кувшином и стаканами.

— А Амадеусу мне что прикажете говорить? — прошипел демон.

Но ему никто не ответил…

***

Мне потребовалось несколько минут, чтобы привести Ирку в сознание. Подруга отказывалась реагировать на классические методы, вроде нашатыря и похлопываний по щекам, но моя ругань над ее ухом возымела небывалый эффект. Открыв глаза на секунду, Ира попыталась повторно отключиться, но я не дала ей этого проделать, хорошенько ущипнув за лодыжку.

— Ай! Больно же! — взвыла она, хватаясь за ногу. — Тебе делать нечего?

— Ира, перестань бросать меня наедине со всем этим, — всхлипнула я.

— Тьфу ты! — отозвалась Ирка и ползком отправилась на кухню.

Я немного посидела на полу, прислушиваясь к доносившимся звукам. Подруга налила себе воды, долго и громко пила, а после этого начала материться. И не переставала все следующие десять минут, пока я не собралась с силами появиться в поле ее видимости.

— Слушай, Ленусь, а где твоя мамка держит свои папироски, а? — взмолилась брюнетка, присаживаясь на гобеленовый диванчик.

— Ты ж не куришь! — удивилась я, но выложила на стол пачку и зажигалку.

— С тобой и черт закурит! — ответила подруга, поджигая тонкую коричневую сигарету и глубоко затягиваясь.

Следя за Ирой, я выставила на стол мамину пепельницу и полезла в холодильник.

— Вот–вот! — проворчала Ируська. — Найди, чего б потрескать, а то у меня на почве всех этих стрессов жуткий голод проснулся и жрать просит!

Если подруга начала шутить, то за нее можно не беспокоиться. Хоть одна хорошая новость за вечер.

В самые кратчайшие сроки была сварена пачка пельменей, считаемых мамой верхом гурманства и способом отвязаться от вечно голодных ребенка и кота. А потому шуршащими пакетиками была завалена вся морозилка.

— Выпить у тебя нечего? — просительно простонала Ира, заставив меня чертыхнуться. Я, похоже, с сегодняшнего дня больше капли в рот не возьму!

— Ирусь, есть, но давай так поедим, а? — предложила я подруге, выставляя перед ней дымящуюся тарелку.

— Ну, хоть валерьянки мне накапай, — обреченно прохныкал она. — Сначала пугают до смерти, а потом…

Вздохнув, я и в самом деле налила нам обеим по ложке настойки, пристроив пузырек возле солонки. Пару минут мы молча ели, не глядя друг на друга. Покосившись на меня, Ира разлила еще по двадцать капель и прошипела:

— Чтоб наверняка! — Опрокинула в себя, подышала открытым ртом, закусила пельменем и кивнула. — Теперь я готова, рассказывай, где ты шлялась без меня, бестолочь? И где тебе очи твои подбили?

Стараясь ничего не упустить, я рассказала Ирке все, начиная от звонка Насти и заканчивая видениями в окнах.

— Зачем ты вообще из дома вышла? — вздохнула подруга. — Сидела бы, и правда, как мышь под веником. Телик смотрела. Все для тебя безопасней… Делать что теперь с твоими глазами, а?

— Может пройдет? — с надеждой спросила я, чувствуя как меня накрывает эффект успокоительного.

— Это же я тебя втянула в передрягу, — сказала Ирка и заскулила, размазывая по лицу слезы и косметику.

— Ир, но я ведь сама этого хотела, — попыталась ее утешить. — С тем же успехом можно обвинить спам–рассылку. Ты не виновата! И не нужно плакать!

Но подружку уже было не остановить. Захлебываясь слезами, она продолжила есть пельмени. Потом бросила и закурила вторую сигарету.

— Что теперь делать? — вытерев нос, гнусаво спросила она.

— Разбираться во всем! — ответила я, озвучив мысль, вертевшуюся у меня на языке. — Нужно во всем разобраться! Потому как либо я сошла с ума, либо что‑то происходит.

Ира неопределенно кивнула.

Глава 4

Развалившись в широком резном кресле, Бестелион неспешно поедал кусочки вяленого мяса с сыром, запивая все это терпким красным вином. При появлении Гая он даже не оглянулся, только носком ботинка отодвинул соседний стул. Длинноволосый жест проигнорировал, обошел стол и сел напротив, скрестив руки на полированном дереве.

— Не смотри на меня так пристально, — посоветовал Бес через пару минут. — На меня такие взгляды все равно не действуют.

— Тогда ответь мне, что я должен сказать Амадеусу, — предложил Гай.

— Что‑что? Правду, конечно!

— Ты решишь этот вопрос, Бес? — прокатился по гостиной голос Амадеуса.

— Я… постараюсь, — прошептал демон, сжав челюсти. — Но для начала мне нужно кое‑что выяснить, Повелитель.

— Что именно? — прогрохотал голос.

— Каким образом обычная человеческая девушка попала в царство, — ответил демон.

— Это не важно, — отозвался Амадеус.

— Для меня это важно, — не согласился Бестелион. — Это многое объяснит…

— Мне не нужны объяснения! — прервал Беса голос. — Позаботься о том, чтобы этой проблемы больше не было.

— На ней отпечаток тьмы, девушка принадлежит мне, — прошипел Бестелион.

— Вот и убей ее сам, — посоветовал Амадеус. — Или придумай иное решение.

— А если я этого не сделаю? — спросил темный.

— Ты знаешь, что может произойти, — ответил ему голос.

Бестелион помолчал, затем рассмеялся:

— В детстве, когда я разбрасывал игрушки, мне тоже всегда велели собирать их самому.

Ответа от отца не последовало.

— Ну, ты всегда отличался талантом, — усмехнулся Гайлеон. — Многим потребовалось бы несколько лет, чтобы проделать все то, что ты успел за один вечер. Это ж надо!

Бестелион хотел что‑то сказать, но скрипнула, открываясь, дверь, и в комнату впорхнула невысокая очаровательная девушка, с золотисто–каштановыми волосами, одетая в легкое полупрозрачное платье.

— О! Бес! — белозубо улыбнулась девушка, сверкнув светло–карими глазами и сделав вид, что не заметила в комнате еще одного демона. — Не ожидала тебя здесь застать.

— Тогда кого ты хотела заманить в свои сети, Лео? — усмехнулся Бестелион, откровенно рассматривая девушку.

Та смерила демона взглядом из‑под полуопущенных ресниц:

— Нравлюсь?

— Не дурна! — хмыкнул Бес и отвел взгляд.

Девушка на секунду стушевалась, но затем подошла и присела на отодвинутый стул рядом с Бестелионом.

— Это не то, что я хочу слышать! — прошипела Лео соблазнительно.

— С такого расстояния мне сложно что‑то рассмотреть, — ответил демон и в мгновение пересадил девушку себе на колени, краем глаза наблюдая за Гайлеоном. Длинноволосый не сводил с них злого взгляда.

— У тебя мокрые волосы, — заметила Лео и запустила пальцы в коротко стриженые черные пряди на затылке Бестелиона, сжала и потянула, заставив того чуть откинуть голову назад. Пару секунд понаблюдав, как плещется пламя свечей в синих глазах, Лео наклонила голову, кончиком языка попробовав кожу на шее демона.

— Соленый, — заметила она через мгновение. — Дневные купания? С чего бы вдруг?

Скрипнул с силой отодвинутый Гаем стул, и длинноволосый вышел из гостиной, громко хлопнув дверью.

— Зачем ты его злишь? — спросил Бес и улыбнулся.

— О чем ты? — удивилась Лео. — Какое мне дело до Гайлеона?

— Ему есть дело.

— И что мне до этого? — прошептала девушка, почти касаясь губами губ Бестелиона.

Демон вдруг откровенно и громко расхохотался и, бесцеремонно спихнув с себя Лео, встал.

— Эй! — обиженно вскрикнула девушка. — Что это значит?

— Это значит, что тебе стоит поискать другой объект для экспериментов, малышка! — ответил Бес, послал ей воздушный поцелуй и исчез.

Обиженно фыркнув, Лео топнула ножкой:

— Вот же бес!

— Я все слышу, — прошелестел смеющийся голос.

***

Употребив полпузырька валерьянки, Ирка плавно отпала неподвижной и сонной, но очень спокойной тушкой на диванчик, перестав реагировать как на меня, так и на тлеющую между пальцами сигарету. Устранив возможный источник пожара и кое‑как переместив подругу на застеленную мамину постель, я решила прибраться на кухне. И тут только сообразила, что что‑то не так, как обычно. Несколько минут задумчиво мыла кружки, пытаясь определить, что же меня беспокоит. Перемыв все чашки, ложки и тарелки, и осматривая кухню в поисках чего‑нибудь еще, что стоило бы ополоснуть, я наткнулась взглядом на шеренгу мисочек на полу.

В голове что‑то больно тюкнуло. Стараясь не пугаться раньше времени, я негромко позвала:

— Тима! Тимка. Хочешь кушать? Я тебе рыбки достану!

И призывно открыла–закрыла холодильник. Когда ни через минуту и ни через две кот на кухню не явился, я начала паниковать.

Я слишком хорошо знала своего Тимофея, чтобы допустить хотя бы мысль, что он меня не услышал. Этот пушистый проглот забывал обо всем, если слышал скрип дверцы холодильника. А уж заветное слово «рыба» — его он знал лучше, чем собственную кличку! — заставляло кота на всех парах нестись на кухню. Да даже без всего этого Тим не мог оставить без внимания ни мое появление, ни наше с Иркой сидение в его любимой комнате. Такого никогда не было! Никогда!

Я прошлась по всем комнатам, проверяя закутки, где Тим любил вздремнуть. К моему ужасу кота не оказалось даже на стопке свежевыглаженного белья в шкафу!

Тихо подвывая и утирая текущие по щекам горячие слезы, я проверила входную дверь и все окна, уже на грани истерики обнаружив открытую форточку в маминой мастерской.

В секунду в голове пронеслись кошмарные картины неизбежной Тимкиной кончины. Кот последний раз был на улице еще во времена своего детства, а там собаки, зима, люди. Поскуливая, я натянула на ноги ботинки, схватила ключи и выскочила из квартиры, готовая бежать, искать, спасать любимца.

— Тим! — крикнула я, вылетев из подъезда. — Тимка, миленький. Кыс–кыс! Тимка, домой!

Из‑за начавшегося снегопада я ничего не могла увидеть дальше, чем на несколько метров. Слезы замерзали раньше, чем я успевала их стереть. Дыхание вырывалось морозным белым облачком.

— Тима! Пожалуйста, вернись! Котик! Котик! — выкрикивала я, заглядывая под лавочки, в подъезды, обдирая ладони о кусты. Падая и поднимаясь, но продолжая искать.

Страшно было даже думать, что со мной станет, если не найду Тимку. Если сегодня еще и мой кот пропадет, то я сойду с ума. Сон, рисунки на теле и кровавые глаза не испугали меня так сильно, как исчезновение единственного самого дорогого мне существа.

— Тим… — всхлипнула я, упав очередной раз и не находя в себе сил подняться.

Сколько потрясений способен выдержать человек за один день? Не знаю, похоже, я не способна на это вообще.

— Тимка, — прошептала я, чувствуя, как сознание стремительно ускользает от меня. Смутно понимая, что делать этого нельзя, легла на лавочку, подложив холодную ладошку под щеку. Глаза закрылись сами собой, звуки отдалились, смешиваясь с тихим шуршанием снега по коже.

— Лена? — прошелестел где‑то знакомый голос. — Ты что делаешь? Лена!

Сил ответить не было. Меня дернули, отрывая от лавочки.

«Оставьте, — мысленно прошептала я, погружаясь в липкое нутро беспамятства. — Тима нет. Оставьте меня здесь».

Что‑то происходило. Кто‑то куда‑то меня нес, или мне это снилось? К встревоженному мужскому голосу прибавился еще один, женский, истерично что‑то выкрикивавший. Захотелось заткнуть уши, но было лень шевелить руками.

Щекам стало горячо. Зачем и кто так ожесточенно бьет меня по ним?

Больно.

Я попыталась отгородиться от неприятных ощущений, еще глубже зарываясь в темноту. Там легко и просто. И ничего нет.

Перед внутренним взглядом предстала я сама в совершенно темной комнате. Напрягла зрение, пытаясь рассмотреть хоть что‑нибудь, но вокруг словно клубился черный туман, распадавшийся под моими пальцами на бесконечные прозрачные нити. Вдруг по ногам что‑то ударило, будто огромная змея задела меня могучим телом, скользнув мимо с негромким шуршанием.

Я так старательно прислушивалась, боясь сделать шаг, что знакомое кошачье мурлыканье заставило вздрогнуть. Из тумана выскочил Тим, по одежде, как по лесенке, взобрался на плечо, оцарапав руку когтями и ощутимо давя своим весом, и громко мяукнул.

— Что ты делаешь в моем сне? — спросила я кота, но тот не ответил, только, еще раз мяукнув, спрыгнул вниз и убежал.

Постояла на месте, но услышав его далекое мяуканье, пошла следом, замечая, как туман отступает. Здесь оказалось не так темно, но и света не прибавилось, просто теперь я могла различать предметы перед собой. Место могло бы быть сумасшедшим обмороком архитектора. Про одно могла сказать точно — то, на чем я стою, пол. Хотя бы для меня.

В центре этого места, если такое возможно при условии, что стен я не смогла увидеть, чернело нечто, похожее на воронку. Ступив еще на шаг вперед, я услышала отчетливое дыхание, спокойное и размеренное.

Еще шаг вперед. Я различила серое тельце Тима, вьющегося возле воронки. Заметив меня, кот громко муркнул и отпрыгнул в сторону, странно вздыбив шерсть.

Еще два шага. Нет никакой воронки. Да и то, что приняла за туман, таковым не является. Камень? Статуя?

Еще шаг. Неподвижная темнота напротив обрела черты. Тонкие, матово блестящие чешуйки. Длинное мощное тело. Я проследила взглядом от кончика очень медленно шевелящегося хвоста и до огромной морды.

Черный монстр приоткрыл глаза, кроваво–красные, и принялся с интересом меня рассматривать. Вдруг что‑то начало меняться. Я закрыла глаза, предпочтя не видеть. В считанные секунды воздух вокруг нагрелся и уплотнился.

— Интересно, — пробормотал хриплый низкий голос у меня над ухом, заставив вздрогнуть и открыть глаза. Но я ничего не увидела. Протянула руки вперед, но ничего не почувствовала.

— Зачем же так пугаться? — удивился голос над моей головой, а затем добавил: — Не бойся. Ты же не боялась, когда пришла сюда.

— Где я? — Никогда не мешает спросить об этом, даже если очень страшно.

— В моем сне, — рассмеялся мой собеседник слева. — Или не во сне.

— Как я сюда попала?

— Интересный вопрос, — согласился голос, и мне послышались в нем чем‑то знакомые нотки. Но откуда?

— Так что? — спросила я, когда мне так и не ответили.

— Тебе лучше знать, — отозвался голос. — Мне больше интересно другое. Откуда у тебя такое красивые глазки?

— С нашей последней встречи, — буркнула я, сообразив, на кого похож мой собеседник, и отвернулась.

— Да, первая встреча была куда интереснее, чем вторая, — ехидно заметил голос прямо передо мной, и в темноте зажглись алые угли глаз собеседника. — Могу это исправить, если хочешь? Не обещаю, что все будет, как прежде… Я только уберу этот алый цвет.

— Согласна, — прервала я его.

— Веришь мне? — хищно спросил голос.

— Нет, — ответила я и сглотнула.

— Правильно, — хохотнул собеседник, и что‑то очень горячее коснулось моих век на мгновение. — Верить не стоит.

— Что тебе нужно? — Вопрос вертелся на языке.

— Может твои глазки, — хмыкнул змей. — А может душа. Или жизнь.

— Почему я?

— Сама виновата, — улыбнулся он, обнажив длинные острые клыки. — Но мне интересно, как ты это сделала?

— Что именно? — непонимающе уточнила я.

— Как именно тебе удалось попасть на Праздник Зимней Ночи, Елена? — терпеливо спросил голос.

— Почему ты спрашиваешь? Это ведь был только сон, — удивилась я.

— Ах, какой удар по моему самолюбию! — простонал собеседник обиженно.

И в тоже мгновение я узнала голос. Или просто он позволил мне себя узнать? Этот смеющийся голос, с бархатными нотками, с чуть заметной хрипотцой, низкий и обволакивающий.

— Я загадала желание, — прошептала, чувствуя, как напряглись все мои инстинкты. Настолько, что я не увидела, но ощутила его удивление, смешенное с сожалением и пониманием.

— Сбылось? — спросил он ехидно.

— Нет, — ответила я еле слышно.

— Жаль, — ухмыльнулся змей. — Значит, тебе не повезло.

— Почему? — удивилась, чувствуя, как у ног заклубился холод.

— Праздник Зимней Ночи — ночь, когда сила моего народа достигает своего пика. Когда‑то очень давно, много веков назад, это было время, давшее начало самой кровавой войне между Верхним и Нижним царствами. Война длилась целое столетие. Чтобы прекратить ее, Правители подписали указ, запрещающий творить сложные чары и ритуалы в эту ночь… Много лет после узаконили праздник. Почти тысячу лет длится мир. Если в Верхнем царстве узнают о произошедшем, то начнется война.

— Но почему? — спросила я, удивляясь странности всего этого сна.

— Потому что я демон тьмы, а Верхние нас ненавидят. Но ты даже не ситра. Потому что ты мне встретилась, на свою беду. Потому что кровь изменилась, пусть и таким… образом, — он усмехнулся.

— Ничего не понимаю. — Я вздохнула.

Это оказался странный разговор. Странный плод моего подсознания.

— Хочу проснуться, — прошептала я и потерла лицо ледяными ладонями.

— Ты считаешь, что спишь? — изумился он.

— Конечно! — воскликнула я в ответ. — Все это только сон. И ты сон!

— Жаль, что ты так думаешь, — печально заметил собеседник. — Очень жаль.

— А разве нет?

Змей не ответил.

— Если все на самом деле, то… — решила я для себя. — Если все на самом деле, то оставь меня в покое.

— Не могу, — вздохнул он. — Жаль, что ты не человек…

— Что? — опешила я.

— Человек… Так просто, — сказал змей с ноткой сожаления в голосе. — Даже такая миленькая и забавная. Только тонкая ниточка жизни. Чужая. Пропадет и незаметно… Жаль. Это так бы все упростило… — тихо прошептал он сам себе. — Еще пару дней и многое поменяется.

— Что?.. — хотела было спросить я, но огоньки алых глаз растаяли в темноте. Приблизился какой‑то шум, опрокинувшись на мои уши какофонией голосов и шорохов.

— Игорь! — голос Иры резанул, звоном вторгся в голову. — Она очнулась!

— Я все равно вызову скорую. — Второй голос прозвучал далеко и глухо.

— Не нужно скорую, — хрипло прошептала я и открыла глаза, пытаясь сфокусироваться на близко склоненном ко мне лице.

— Ну, ты и напугала меня, Ленуш! — заметила Ирка и улыбнулась. — Я просыпаюсь, а тебя нет. Куртка на вешалке висит, а подруги самой нет. Бросилась искать, а тебя к подъезду какой‑то парень на руках тащит. Я его чуть не побила, пока он меня уверял, что ты его знаешь.

— Тим убежал, — прохрипела я. — Я его пошла искать. Форточка оказалась незакрыта, и он сбежал…

— Лен, зайка, да он все время дома был! — удивилась Ира.

Будто в подтверждение ее слов, кот, горячий и пушистый, вскочил мне на живот, заставив охнуть.

— Тим, слезь, зараза, раздавишь! — прошипела Ира, ссаживая недовольно шипящего Тимофея на пол. — Мы когда в квартиру зашли, он с вешалки спрыгнул! Ты его, наверное, просто там не заметила.

В комнату вошел Игорь, посмотрел на меня скептически и сказал:

— Я скорую все равно вызвал. Может у нее обморожение. Когда я Лену нашел, она уже успела превратиться в сугроб.

Я прикрыла глаза, чтобы не смотреть на парня.

— Зачем ты вернулся? — спросила только.

— Ты забыла в машине телефон, — ответил Игорь, выложив на тумбочку трубку. — И я за тебя волновался. Вижу, с глазами все уже нормально… — Заметил он и разозлился на что‑то. — Поеду.

— Я сейчас, — шепнула мне Ирка и умчалась вслед за парнем.

Когда, через пару минут, подруга вернулась, то присела возле меня и велела:

— Открой глазки, мелкая.

Я молча уставилась на нее.

— Хм, — философски кашлянула она через минуту. — Слушай, Ленка, а про красные глаза мне приснилось?

— Нет, — подумав секунду, ответила я ей. Правда, я уже сама не знала, что приснилось, а что было на самом деле.

— Да? — переспросила подруга. — Тогда, поздравляю, они уже не красные!

— Правда? — пришла я в восторг.

— Да. — Кивнула подруга. — Только теперь они зеленые…

— Ну и что? — удивилась я. — У меня ведь и так глаза с зеленоватым оттенком.

— Они зе–ле–ны–е, — еще раз повторила подруга, но теперь по слогам.

Звонок в дверь слился со звоном в моих ушах.

Приехавшая скорая разродилась парой сонных и недовольных жизнью и полуночным вызовом врачей. Они скептически на меня попялились пару минут после быстрого осмотра, переводя взгляды, время от времени, на Ирку, истерично вскрикивающую при этом:

— С ней все будет хорошо?

Я при этом старалась не рассмеяться, рассматривая всю картину со стороны. Чувствовала я себя вполне нормально.

— Да ребята просто перестраховались, — извиняющимся тоном сказала я врачам. — Вот и вызвали скорую.

— Мало ли! — сказала Ира. — Может ты после этого заболеешь и умрешь!

— А хотите чаю? — спросила я у врачей. — С клубничным вареньем и булочками. И с бутербродами.

— Растворимый кофе есть? — вдруг улыбнулся один из парней.

Я с готовностью кивнула и убежала на кухню, готовить и чай, и кофе, и вкусняшки. Доктора немного оттаяли, прихлебывая очень горячий, очень крепкий и сладкий кофе под толстенькие бутерброды с копченой колбаской.

Чувствовала я себя отлично, только рука почему‑то немного болела… Подумав, закатала рукав свитера и с непониманием уставилась на длинные царапины, а затем перевела взгляд на молча сидящего посреди кухни Тима.

«Серьезно?» — мысленно спросила я у кота, извинилась и убежала в ванную. Увидев свое отражение, я громко ойкнула. Нет, теперь мои глаза выглядели лучше, Ирка оказалась права. Но из‑за непривычного, очень зеленого, как весенняя трава, цвета радужки, я совершенно себя не узнала.

— Хм, все равно лучше, чем красно–алый ужас, — успокоила себя.

Если к цвету глаз еще можно как‑то приспособиться…

«Надеюсь, это продлиться не долго».

Смущало только то, что, судя по всему, я ввязалась в какую‑то странную историю. Произошло ли все на самом деле? Или это игры моего разума?

Еще раз посмотрев на собственное отражение, я пришла к выводу, что с проблемами нужно разбираться по мере их поступления. А раз так, то я просто буду жить дальше. Может все как‑то само утрясется?

***

Проснувшись, Бес долго задумчиво рассматривал потолок.

— Кто же ты, Елена?

Еще совсем недавно ответ оказался бы другим, но теперь, в свете этого визита…

Так все просто. И одновременно запутанно. Просто — потому что ситуация и в самом деле оказалась до нелепого обычной. Такие случаи то и дело происходили в Нижнем царстве. Ну, а запутанной отчасти сделал эту историю сам Бес.

Своими рассуждениями хотелось поделиться, но беспокоить ради этого отца среди ночи не стоило. Правда, был еще один обитатель царства, у которого всегда было можно спросить совета.

Бестелион улыбнулся и поднялся, потянувшись в полосе голубоватого лунного света. Зимний воздух приятно холодил кожу. Темный натянул одежду, прихватил ботинки и представил нужный зал в замке.

В большой комнате, с занавешенными плотными шторами окнами, заставленной десятком столов, его мать когда‑то устроила себе кабинет и лабораторию. В дальнем углу вечно дымилась маленькая жаровня, подогревая сосуд с благовониями, наполнявшими комнату тяжелым ароматом лилий. Бестелион ненавидел этот запах. Именно из‑за этого и неприятных воспоминаний детства, он старался появляться здесь как можно реже. Слабый свет ламп еле разгонял мглу над столиком в центре. Он, как и другие, был завален книгами вперемешку с баночками, перьями, связками каких‑то трав и обрывками кожи.

Заметив присутствие Бестелиона, Идерна подняла голову от растрепанного свитка и радостно улыбнулась. Будучи совсем маленьким, демон никак не мог понять, почему мать почти никогда не выходит из этой странной комнаты, даже какое‑то время винил в этом отца, представляя себе, что это он ей запрещает.

Но через несколько лет темный понял причины ее осознанного заточения, перестав считать его таковым. Но перед тем, как осознание далось Бесу, пришлось понять кое‑что еще о себе самом.

— Здравствуй, дорогой. — Идерна ласково улыбнулась, встала и подошла к Бестелиону. — Выглядишь не очень.

— Спасибо, мама! — вздохнул демон и поцеловал ее в щеку. — Ты как всегда добра ко мне!

— Ну, у меня есть право говорить тебе то, что я думаю. В конце концов, никто кроме меня может и не сделать этого.

— Так же, как и я тебе? — предположил демон с надеждой.

— Вовсе нет, — ответила Идерна, наклонив голову и рассматривая сына из‑под полуопущенных ресниц.

Бес рассмеялся. А секунду спустя и сама женщина захохотала, поняв над чем он смеется. Они всегда были так похожи, что, даже почти не общаясь, постоянно повторяли жесты друг друга.

— Одинаковые, — развела руками женщина и потрепала Беса по черным волосам, точно таким же, как ее собственные.

— Глаза у меня от Амадеуса, — покачал головой демон, сбрасывая руку матери.

Как‑то незаметно для себя, еще подростком, Бестелион привык называть отца по имени или титулу. В этом не было неуважения. Просто Повелитель никогда не пытался играть роль настоящего родителя. Идерна, со своей увлеченностью историей и наукой, была больше матерью, чем Амадеус, мелькавший перед Бесом ежедневно. Дождавшись совершеннолетия, демон с легкостью освободился от опеки так и не состоявшихся родственников, и возвращаться туда не собирался.

— Что‑то ты не в настроении, — заметила мать и вернулась к своему столу, вновь принимаясь за изучение свитка.

— Странно, что тебе еще ничего неизвестно, — удивился Бес, — иначе бы поняла.

— Я все знаю, — отозвалась Идерна. — Твой отец был здесь сегодня.

Тон, которым демонесса это сказала, насторожил Бестелиона. Да и сам факт, что Амадеус снизошел до посещения личной комнаты Повелительницы, мог вызвать только неверие.

Много лет назад эти двое договорились более не докучать друг другу и позволить жить каждому так, как тот захочет. Брачные узы не смогли склеить двух таких непохожих демонов. Вначале Амадеус в голос корил себя и жену, повторяя, что их же пытались отговорить от подобного выбора, но Идерна словно околдовала его. Подобное заявление даже стало поводом поднять Повелителя на смех, ведь каждому ситру известно, что магия привлекательности демонов на них самих не действует.

Теперь, спустя почти столетие, Амадеус и Идерна хоть и сохраняли молчаливый нейтралитет, но возобновлять отношения также не стремились.

— Не ожидал от него подобного! — удивленно отозвался Бестелион.

— Сама не думала, что он появится здесь. — Пожала плечами демонесса. — Но твой отец счел повод достаточно весомым, чтобы перейти собственноручно возведенные границы.

— Как так случилось, что ваша любовь умерла? — задал Бес давно волновавший его вопрос.

— А была ли любовь? — уклончиво ответила Идерна. — Сейчас я в этом сомневаюсь.

— Но ведь… — Бестелион чуть помолчал, подыскивая подходящие слова. — Но ведь влюбившись однажды, демон будет любить всю жизнь!

— А ты влюблен в Тамалис? — ехидно уточнила мать.

— Нет, но при чем здесь это? — чуть разозлился демон.

— Но ты все равно звал ее на танец в Праздник, — вздохнула Идерна. — Я рада, что эта элла была достаточно разумна, чтобы отказать тебе.

— Она сама сказала, что Кас получил бы другой ответ, — прошипел демон.

— Не примешивай к этому чувства! — воскликнула мать. — Тамалис честолюбива, как говорят. Они все честолюбивы. Они уважают собственную чистокровность, как ни что другое. Тамалис — не исключение. Но если у нее возникнет возможность стать Повелительницей царства, то она не откажется от этого, даже если царство будет Нижним. Ну, а нынешние законы у нас позволяют ей в случае чего рассчитывать на те же права, что у Алесии.

— Я знаю, — вздохнул демон. — Просто не думал, что она хочет взобраться так высоко.

— Бес, дорогой! — расхохоталась Идерна. — А о чем ты думал? Ни одна элла по собственной воле не свяжется с демоном! Тем более с темным! Они считают таких, как мы с тобой, причиной начала той проклятой войны! Если ты появишься в Верхнем, тебя сразу убьют. Не глядя на титул! А Тамалис дочь их Повелителя! Да они даже полукровку к тебе не подпустили бы, если бы не замышляли что‑то! Тем более… Тамалис тебе ничего не обещала. И к себе близко никогда не подпускала.

— Тамалис разозлила меня на Празднике. — Бес раздавил пальцами край стола.

— Сын, перестань ломать мою мебель! — весело вскрикнула Идерна. — Сколько всего мне пришлось уже выкинуть. Не заставляй распроститься еще и с этим столом! Он мой любимый! Неужели тебе не хватило гор сегодня утром?

— Не совсем, — прошипел демон и отступил подальше. — Прости.

— Нормально, — кивнула мать, осматривая повреждения. — Элла тебе отказала, и ты переключил внимание на первую же попавшуюся девчонку, даже не подумав, к чему это может привести. Да еще и в Праздник Зимней Ночи!

— Она мне понравилась, — усмехнулся Бес. — Такая смешная и забавная. И боевая.

— Да, только теперь она уже не человек, — вздохнула демонесса. — Ты прекрасно осведомлен, что теперь она перейдет в разряд безликих духов или теней Нижнего царства. Зачем пополнять наши владения еще одним существом? А с твоей наследственностью… темные духи хуже всего!

— По себе судишь? — съязвил Бес.

— И по себе тоже, дорогой, — устало подтвердила Идерна. — Не понимаю, как тебе не стыдно перед девочкой?

— Об этом я думал меньше всего, — признался демон и его щеки окрасил пунцовый румянец.

— Не удивительно! — вздохнула Идерна. — Но ты же отлично знаешь, что аура людей не способна перенести соприкосновения с нашей, и начинает перерождаться! Если человек достаточно взрослый, то все происходит медленнее, но юных это меняет сразу! Бес!

— Да, знаю, мам! — воскликнул демон. — И что теперь? Я не в силах повернуть время вспять?

— Ты мог не применять к ней чары соблазна, — заметила Идерна. — Это вполне было тебе по силам.

— Я многое мог! Но…

— Но ничего тебя не остановило, — вздохнула мать, закончив фразу за него. — Амадеус опасается, что если эллы узнают, то может разразиться скандал. Случай мелкий, но и его достаточно, чтобы начать противостояние. Будь на твоем месте другой демон, то на это, возможно, закрыли бы глаза! Да! Да! Но это ты! Сын Повелителя! Как ты не понимаешь?! Темный демон! Верхнее царство не пропустит это! Какой шанс!.. Еще немного, и Атардион выставит твоему отцу ультиматум! На одну чашу весов ляжет объявление войны, а на другую — твоя собственная бессмертная жизнь! И эллы сделают все, чтобы убедить Амадеуса, что целое царство ему дороже собственного сына!

— Мама, перестань орать, — попросил Бес.

— Нет! Бес! — крикнула, распаляясь, Идерна. — Нет! Ты не понимаешь что ли?

— Я понимаю, — сказал Бестелион спокойно. — Просто ты не знаешь всего.

— Мне достаточно того, что я уже услышала. Эллы не пропустят возможность избавиться от тебя. Любыми путями! А тут такой шанс! Изгнания не будет! Смертью карали и за меньшее, чем нарушение мира между царствами, пусть и случайное, пусть и с участием человека.

— Мам, девчонка не совсем… человек, — промычал Бес.

— А кто? — взвизгнула Идерна.

— Я не мог разобраться сразу, — развел руками демон. — Ее видел только я, а мне не доводилось сталкиваться с подобным. Девушка наполовину элла, думаю. Там было такое смешение в ауре… Веселящее вино Праздника и злость на Тамалис убедили, что передо мной то ли какая‑то ситра, то ли человек с необычной аурой. Да и… — он недоговорил. — Было еще кое‑что, почти несущественное… Неважно!

Собиравшаяся еще что‑то сказать демонесса так и застыла на месте с открытым ртом, с молчаливым ужасом взирая на сына.

— Как такое получилось? Я не понимаю! — громко сказал Бестелион. — Эллы же не считают людей достойными своего внимания! В Верхнем царстве люди живут, но только в качестве слуг, почти рабов. Да и то… Их число незначительно! А тут полукровка. Да еще и в другом мире!

Идерна прикрыла глаза и бессильно опустилась на край стола.

— Надеюсь, всю эту историю удастся сохранить в тайне хотя бы на время. Не представляю, что с тобой сделают эллы, если узнают. Что ж ты натворил? — прошептала женщина почти беззвучно. — Еще меньше я представляю, что получится от такого смешения… Перерождение в темную, пусть и полуэллы, тебе не простят тем более!

Глава 5

Солнечный луч, медленно прокравшись в комнату и запрыгнув на одеяло, подобрался к торчащей из‑под него пятке и лизнул теплом. Я сонно завозилась, подгребая под одеяло, стараясь как можно плотнее подоткнуть его со всех сторон. Голова немного болела, но в остальном чувствовала я себя вполне бодро. Вчерашнее сидение без куртки на лавочке, похоже, пройдет незамеченным. Ну, или простуда догонит меня через день–два, уложив неподвижной кашляющей массой в кровать на пару недель.

Я сладко потянулась и откинула одеяло в сторону, решив вставать и не растягивать момент расставания с подушкой. Когда натаскивала домашний свитер, где‑то в отдалении затрепыхался мобильный, разоряясь некогда любимой мелодией. Напомнив себе, что нужно будет ее сменить, помчалась искать трубу. По какой‑то странной причине телефон оказался в ванной, засунутый между стопками полотенец. Похоже, здесь не обошлось без моей любимой подруги, решившей не выключать его совсем, но припрятать, дабы я выспалась.

Звонила мама. Удивленно приподняв бровь, я ответила.

— Привет, крошка! — воскликнула Света, не дав мне даже «алло» сказать. — Это я тебе звоню. Я прилетела! Через час буду дома!

Ничего не понимая, я оторвала трубку от уха и проверила номер абонента. Набор цифр оказался верен.

— Мам? Это точно ты? — переспросила я на всякий случай.

— А кто еще? — в тон мне удивилась родительница.

— Ну, моя мама должна прилететь через неделю, — заметила я голосом семи козлят.

— Ах, малышка, — расхохоталась Света. — Просто прилетела раньше. Все неожиданно произошло. У Бориса дела… Вот мы и вернулись. Он предлагал мне остаться, но я решила лететь с ним…

С сомнением покивав на эти объяснения, я произнесла:

— Хорошо. Будет здорово тебя увидеть.

— Да, а продукты в доме есть? — деловито осведомилась мама.

— Деньги давно закончились, — сварливо ответила я. — Какие …продукты?

— Ах, зайка! — воскликнула Света устало. — Я и забыла предупредить, что оставила заначку среди чистых холстов. Возьми и сходи в магазин, чтобы мы могли нормально отметить возвращение!

В этом мама вся! Свою прогрессирующую рассеянность способна преподнести так, что любой почувствует себя более виноватым, чем она. На меня подобное никогда не действовало. Собираясь отчитать мамину безалаберность, в последнюю секунду я передумала и сказала в трубку:

— Уже бегу!

— Вот и отлично! — прощебетала мама и отключилась.

Быстренько одевшись и заплетя волосы в косу, я разыскала целый пакет для продуктов и деньги, убедилась, что Тим дома, и умчалась за покупками. До ближайшего магазина было всего пару минут ходьбы, но я давно уверилась, что выбором товаров он не блещет, хотя порой тащиться в большой гипермаркет сил не было. Вот только не сегодня! К тому же знаю отличную тропку через сквер, так что смогу срезать половину пути.

Рассуждая так, я прошла мимо троицы неспешно шагающих мне навстречу молодых людей, только краем глаза скользнув по их странным нарядам. Я и в своем пуховике сильно мерзла, не смотря на то, что градусник пытался меня уверить в каких‑то десяти делениях ниже нуля. А этим, похоже, и в осенних длинных черных плащах не холодно. Закаленные, однако, люди!

С другой стороны, по виду похожи на готов, если не считать, что у всех троих волосы длинные и светлые, даже у парней. Единственная в их компании девушка странно на меня зыркнула, но я отнесла это на счет ее личной нелюбви к людям вообще.

Мы уже разминулись на несколько десятков метров, когда я услышала позади фразу блондинки:

— Это она!

В другое время даже не обратила бы на подобное внимания. Вот только голос я узнала, как если бы была знакома с его обладательницей не первый год. Последний раз эту блондинку видела и слышала я больше суток назад, на Празднике Зимней Ночи, который происходил то ли на самом деле, то ли в моем воображении.

Обернувшись, я, как и думала, увидела приближающихся ко мне парней. Разбираться и объяснять им что‑либо не хотелось, еще прибьют прямо посреди безлюдной, по причине воскресенья, подворотни. И я побежала, размахивая худосочным пакетом.

Улизнуть далеко мне не дали. Вместо того чтобы гнаться, парни просто каким‑то образом появились впереди меня и перегородили дорогу. Уже впадая в панику, я зажмурилась и приготовилась таранить их головой, одновременно пожелав оказаться в более безопасном месте.

— А–а–а! — Я с воплем на кого‑то налетела и повалила под недовольный возглас, попыталась подняться и так же вслепую отскочить. Вот этого мне как раз и не дали, сцапав за ворот куртки и вздернув воздух.

— Опять ты! — недовольно прошипел у меня над ухом тихий мужской голос, до боли знакомый. Я опасливо приоткрыла один глаз, близко рассматривая злое лицо Бестелиона.

— Привет! — решила быть вежливой.

— Хм, — кашлянула стоявшая радом очень красивая черноволосая женщина. — Бес, я твоя мать, но впервые вижу, чтобы по тебе топтались девушки… в прямом смысле.

***

— Как ты здесь очутилась? — немного злясь, спросил Бестелион.

Ему, чтобы просто заглянуть в мир девчонки, потребовалось долго готовиться, настраиваться, прикладывать усилия. И выкинуло его через мгновение. А эта девица без каких‑либо проблем шагает через миры и не испытывает по этому поводу дискомфорта!

«Это от того, что для нее и тот, и этот мир родные», — заметила Идерна мысленно.

«Мам! Перестань читать мои мысли!» — велел Бес, морщась.

«Больно нужно мне в твоих мыслях копаться! — фыркнула мать. — У тебя все на лице написано!»

— Мне больше интересно, почему это твоя подружка за мной гоняется? — возмутилась Елена, продолжая болтаться в воздухе.

— Какая моя… подружка? — опешил Бестелион.

— Да откуда я помню, как ее зовут? — возмутилась девушка, совершая какие‑то движения внутри своей странной одежды. — Ну, та девица… ты с ней на вашем дурацком празднике был!

Идерна прикрыла рот рукой, сдерживая смех.

— Ты о Тамалис? При чем здесь она? — прошипел Бес.

— А при том, что я не люблю, когда трое совершенно незнакомых людей пытаются меня зачем‑то словить! — выпалила Елена ему в лицо. — И отпусти уже, а? Мне надоело так висеть!

Хмыкнув, демон разжал пальцы, и девушка свалилась на кучу пергаментов, лежавших на полу, и тут же ойкнула, потирая ушибленную спину.

— А поосторожнее нельзя? — уточнила она язвительно. Бестелион с удовлетворением отметил, что разозлил девушку. — С приятным приземлением тебя, Лена!

Еще он вдруг понял, что совсем не знает Елену. Хотя собственные простыни в спальне демона сохранили легкой цитрусовый аромат ее кожи и волос, и Бесу было приятно вдыхать этот слабый запах, чувствуя его на подушечках пальцев. Саму же девушку он не знал. На Празднике демон увидел необычную малышку, в странном и невероятно смешном наряде. Бес был зол, но злиться на Елену не смог. Он помнил ее испуганный и одновременно воинственный взгляд, худые плечи и локти, длинные спутанные волосы.

Кажется, именно с волос все тогда и началось. В свете костров они сверкали всеми оттенками медного и золотого. Бестелион долго рассматривал эти сверкающие пряди, одновременно подмечая другие детали и мелочи: тонкую, почти прозрачную кожу, любопытные светло–зеленые глаза, маленькую родинку на мочке правого ушка, вьющуюся прядь волос на виске… А еще девушка была легкой, ее так приятно оказалось держать на руках, погружаясь в волны цитрусового аромата, чуть терпкого и сладкого.

Сейчас это все вспоминалось со смешанным чувством удовольствия и раскаяния. Даже не смотря на всю сложившуюся ситуацию.

— Похоже, эллы уже обо всем знают, — сказала Идерна после паузы и кашлянула.

«Бес!» — мысленно одернула она сына.

— Если они знают все, то зачем отправились за девчонкой? — спросил демон, стряхивая с себя воспоминания, но продолжая следить за Еленой.

— Видимо, эллы знают больше нашего! — Пожала плечами Идерна.

— Что они могут такого знать, если только спустя годы обнаружили, что кто‑то из них нарушил их же принципы? — спросил Бес, вновь начиная злиться.

— Милая, кто твои родители? — мягко спросила демонесса, присаживаясь рядом с девушкой на корточки. — Скажи мне, пожалуйста. И… давай встанем с пола.

— Хорошо бы, — прошипела Елена, повозилась и неуклюже поднялась, расстегивая молнию куртки. — Жарковато у вас здесь и пахнет не очень.

«А я тебе говорил, что твои лилии отвратительно воняют!» — ехидно заметил Бес матери.

Идерна недовольно фыркнула в сторону сына, но ничего не сказала.

— Так как? — уточнила демонесса еще раз. — Ты знаешь, кто твои родители, дитя?

— Конечно! — ответила девушка. — И я не дитя. Мне уже девятнадцать лет!

Идерна тихо закашлялась.

«Извращенец», — прошипела она мысленно Бестелиону.

— И кто у нас родители? — опять спросила демонесса, стараясь не показывать свою реакцию на последнее заявление.

— Вас имена интересуют? — с подозрением нахмурилась девушка.

— Нет. — Плавно покачала головой Идерна. — Просто скажи, знаешь ли ты обоих своих родителей?

— Вообще — знаю, но папочка бросил нас в младенческом возрасте! — заметила Елена.

Идерна облегченно пристукнула пальцам по столешнице.

— Вот значит как!

«Папочка у нас элл. Интересненько было бы знать, кто именно так подвел Верхнее царство?» — демонесса стрельнула глазами в сторону Беса.

— А ты, девочка, уверена, что за тобой гнались? — переспросила демонесса. — Может с тобой просто хотели поговорить?

— Меня зовут Лена, — решительно сказала девушка. — И, конечно, я в состоянии отличить банальный треп от погони. За мной раньше никто не гонялся, естественно, но фильмы я смотрю!

— Хм… — выдохнула Идерна задумчиво. — То есть, ты совершенно уверена… Лена?

— Абсолютно!

— Такого быть не может! — воскликнул Бес. — Зачем им это?

— Бестелион, не злись, а? — поморщилась Идерна. — Терпеть этого не могу. Давай так. Лена пока останется со мной, а ты пойдешь, поспишь…

— Мам! — выдохнул демон недовольно.

— Иди! — непререкаемым тоном велела демонесса, и Бес был вынужден подчиниться. Уже отправляясь прямиком к себе, он услышал вопрос удивленной Лены:

— Вы его мать? Никогда бы не подумала!

Бестелиону захотелось вернуться и узнать, что именно подумала Лена, но он пересилил себя.

***

Меньше всего я ожидала оказаться… здесь. Сложно даже сказать, где это «здесь» находится. Огромный зал, заставленный столами и стульями, поверх которых в беспорядке валяется какая‑то старинная рухлядь.

И не жалко им книжки разбрасывать? А из половины еще и вырванные страницы торчат!

Если бы не наличие в зале одного знакомого товарища с очень примечательной наружностью, я бы скромно поздоровалась и состроила пай–девочку. Особенно перед женщиной, очень на него похожей.

«Лена, завидовать не хорошо», — уговаривала я себя, рассматривая черноволосую красавицу.

Первый испуг от недавней погони и последовавшего за этим перемещения прошел, и я уже во всю вертела головой, рассматривая помещение внимательнее. Это оказалось очень удобно с такой высоты, пусть и приходится висеть в воздухе в нескольких сантиметрах от…

Я мысленно стукнула себя по голове.

Неужели такая особь мужского пола существует взаправду? И имя у него даже есть! И это не плод моей фантазии?!

Когда женщина довольно грубо выпроводила Бестелиона, я только обрадовалась. Стало легче дышать и думать. Это одно, когда такое чудо существует на бумаге или на экране. Можно вполне без проблем пускать слюнки и биться головой о стенку, изображая обожание. Или, наоборот, с гордым видом заявлять и себе, и знакомым, что тебя такое не волнует.

Когда подобное вполне материально и стоит рядом, то как вести себя адекватно? Спросите что полегче!

Новость, что женщина еще и мать данного представителя девичьих гр ез, добила меня окончательно. Повеситься, что ли?!

— Девочка, пойдем со мной, — попросила женщина учтиво и простерла руку куда‑то в сторону. — Здесь совсем рядом. Мы сможем спокойно присесть и поговорить.

— Простите… Я не знаю вашего имени… — промямлила я. — Мне домой нужно! Меня там ждут. Мама ждет!

— Можешь звать меня Идерна, — разрешила женщина, взяв за руку, и потянула в маленькую уютную комнатку, примыкающую к залу с книгами.

Здесь не было стойкого и отвратительного запаха лилий, слишком сильного, чтобы им можно было наслаждаться, зато стоял маленький столик, накрытый скатертью, и несколько стульев. На столике исходил ароматным паром большой чайник.

— Ты уверена, что сможешь вернуться обратно? — спросила Идерна.

— А разве это не ваших рук дело? — уточнила я на всякий случай. — Ну, в смысле… местных.

Женщина удивилась и отрицательно покачала головой.

— Вовсе нет! — ответила она. — Это ты сама, Лена.

Все, мой мозг отказывается воспринимать эту информацию без валерьянки!

Видимо Идерна что‑то прочитала по моим глазам, потому как усадила меня на стул и вручила большую чашку, до краев наполнив ее красноватой жидкостью из чайника.

— Пей! — велела она. — И согреешься, и в себя придешь. А потом расскажи мне все, что случилось с тобой за последние дни.

— Да ничего особенного не происходило, пока вчера… — начала я, выкладывая женщине всю свою подноготную, опустив лишь мелкие детали. Скрывать что‑либо смысла не было. Это только дома меня за такие рассказы хорошо, если в палате с мягкими стенами запрут, тут же вроде все такие. Слегка неадекватные, в смысле.

Идерна слушала очень внимательно, почти не перебивая, только переспрашивая о некоторых предметах и названиях.

— Вот, я вышла за продуктами, а тут они, — протараторила я, подбираясь к завершающей части своего рассказа. — Сразу вели себя вполне нормально, а потом начали абы что вытворять!

— Ясно, — прошипела женщина, с таким видом, словно ей ничего не ясно.

— Мне вот ничего не понятно, — призналась я. — Совсем! Не знаю, что происходит и почему? Вы мне можете хоть что‑нибудь объяснить?

— Могу, но не все, естественно, — сказала женщина, вставая. — Я сама не знаю всего. А о чем‑то могу лишь предполагать. Начнем с простого и самого понятного на данный момент. Ты сама сказала, что своего отца не знаешь и никогда не видела.

— Он бросил мою мать почти сразу после того, как узнал о ее беременности, — вздохнула я. — А мама и не переживала. Мы даже потом его искать не пытались!

— Вряд ли бы вам это удалось, — заметила Идерна. — Скорее всего, твоим отцом был элл.

— Это кто? — прищурилась я.

— Для того чтобы тебе стало понятно, придется начать с объяснения того, где ты, собственно, находишься, — задумчиво сказала Идерна.

— Ну, я…

— Это не твой родной мир! — перебила меня женщина, подошла к гардине и отдернула ту в сторону.

Похоже, она знала, что делает, потому что я сразу ей поверила. Как тут не поверить?!

За окном, насколько хватало глаз, простиралась предрассветная горная местность, а в небе висел бледно–синий лик луны…

— Вот это да! — Слова сами собой сорвались с губ.

Ни в одном уголке на земле не может быть такого пейзажа. Все похоже: горы, серые тени деревьев, цвет неба, но вот такой луны на земле нет.

— У вас луна всегда синяя? — спросила я. Интересно же! Эх, фотоаппарат бы сюда!

— Эта — да, — загадочно ответила Идерна. — Теперь веришь?

— Да, — спокойно кивнула я и глотнула теплой жидкости из кружки, не почувствовав вкуса.

— Ты находишься в Нижнем царстве, — кивнула на окно Идерна. — Всего царств три. Два других именуются Верхним и Срединным. Царства названы по своему расположению в мире, хотя названия, естественно, не совсем точны. Но самое главное отражают. На картах принято изображать царства наподобие трехслойного пирога.

В каждом царстве живет свой народ. Так в Срединном, самом обширном, живут люди и маги. Хотя… кажется, сами люди магов не выделяют в отдельный народ, — нахмурилась Идерна и пожала плечами. — О существовании других царств там знают очень смутно. Даже маги не верят в какие‑то отдельные земли. Но не об этом сейчас.

Нижнее царство населяют несколько разных народов, таких как демоны — самый многочисленный и единственный, предпочитающий схожий с человеческим облик, но способный принимать любой другой. Есть еще аматридери, силианы, духи, стихии, стихиалы, призраки и тени. Последние немногочисленны и являются бывшими людьми, переродившимися от воздействия магии демонов. Силиалы также в прошлом являются людьми, но мы их не создаем. В общем, обитателей здешних мест называют ситрами, не глядя на различия. Но в Нижнем царстве при этом главенствуют демоны. Они здесь основная сила и власть.

Верхнее царство населяют эллы — магический народ, внешне похожий на людей. Границы их магии нам до конца не известны, потому как эллы не стремятся к контакту с Нижним царством, особенно после одного давнего конфликта, затянувшегося на многолетнюю войну. Могу сказать только, что они не способны менять свой внешний облик. Кроме элл в их царстве живут люди, но только на правах слуг.

— А о каком конфликте вы упомянули? — спросила я, хотя прерывать Идерну не хотелось. Сладковатая жидкость в кружке закончилась, но я продолжала греть руки о теплый сосуд.

— С давних пор в середине зимы в одну единственную ночь сила демонов достигала такой мощи, что при желании мы могли бы воскрешать умерших и одним взглядом убивать десятки тысяч. В одну из таких ночей один из демонов тьмы и сын тогдашнего Повелителя проник в Верхнее царство и выкрал дочь Повелителя эллов. Говорят, между ними была любовь, но Повелители воспротивились такому союзу. Вот только демоны влюбившись однажды, разлюбить уже не способны.

Уйти демону не дали. Даже на пике силы он не смог справиться с тремя десятками эллов. Демона убили. Заодно уничтожили и его возлюбленную, дабы преподать урок всем остальным. Случившееся дошло до ушей Повелителя ситров, он не простил смерть сына и объявил войну. Со взаимной жестокостью и непримиримостью два царства боролись более ста лет, пока армии их не поредели настолько, что некого было выставить против врага. Тогда эллы и ситры заключили вынужденный мир, пойдя на некоторые уступки.

Так в ночь своей силы демоны не могут применять магию к любым другим существам, кроме ситр. Условия для эллов схожие. Если зачитать само соглашение, то звучать оно будет примерно следующим образом: ни одно магическое воздействие не должно быть применено к кому‑то, не являющемуся по рождению ситром; ни одна капля крови неситра не должна быть пролита по вине демонов Нижнего царства в Единую Ночь Запрета и Мира.

Скоро минет тысяча лет, как не нарушается этот договор, хотя и эллы, и демоны порой нападают друг на друга. У народа Верхних личные счеты к демонам тьмы, и эллы всеми силами пытаются их изничтожить. Сейчас темных всего двое: я и Бестелион.

И вот спустя столько лет очередной сын Повелителя и демон тьмы нарушает мир. Ты ведь не ситра, Лена. Да и не человек.

— А кто? — со страхом спросила я.

— Наполовину ты элла, а вот какая теперь вторая сторона… кто знает? — пожала плечами Идерна. — Если бы ты была человеком, то превратилась бы в тень. Одну из теней Нижнего мира. Но пока этого не произошло.

— Как это тень? — опешила я. — Тень?

— Не волнуйся! — утешила меня женщина. — Тебе это, видимо, не грозит! По крайней мере, не сейчас. Никто не может знать точно.

Во мне постепенно закипала ярость. Значит вот как?! Вот как все могло закончиться?

Захотелось найти и с особой жестокостью придушить того, кто поспособствовал такому ходу событий. На эту роль очень подойдет один темноволосый и синеглазый демон!

— Тьма в тебе есть, но пока я не могу разобрать, что именно из этого выйдет, — вздохнула Идерна. — Нужно подождать и посмотреть. Если на это будет время.

— А те трое, значит, эллы? — уточнила на всякий случай.

— Да, — ответила демонесса. — Видимо, они узнали обо всем и решили что‑то предпринять.

— Страшно представить это «что‑то», — прошипела я себе под нос.

— Мы можем только предполагать, что именно известно эллам, — вздохнула Идерна. — Сейчас, похоже, любое общение между царствами прекратиться окончательно. А ведь Амадеус так надеялся, что через Тамалис удастся достичь какого‑то равновесия!

— Кто такой Амадеус? — спросила я.

— Амадеус — Повелитель Нижнего царства, — ответила женщина и быстро отвернулась от меня. — Последние триста лет он правит ситрами, после того, как мой отец, Амартеон, решил оставить дела и удалиться на покой. Правда, долго ему отдохнуть не дали. В Срединном царстве отца выследили эллы.

— Триста лет? — тихо переспросила я. — У вас один и тот же правитель целых триста лет?

— Да, — ответила демонесса спокойно. — Всего лишь три сотни. Мой отец вершил судьбы своего народа на полторы сотни лет дольше. После Амадеус передаст трон Каселиону, своему наследнику.

— Так, а сколько у вас средняя продолжительность жизни? — прищурившись на затылок Идерны, с подозрением поинтересовалась я.

— О чем ты, девочка? — удивилась женщина.

— Вот вам сколько лет? — спросила я прямо.

— Четыреста сорок пять, — ответила Идерна и нахмурилась.

— Хм… А выглядите значительно моложе! — прошептала я, пытаясь осмыслить полученные данные. — То есть у вас принято… долго жить?

— Демоны бессмертны, — наконец выдала Идерна именно то, что мне хотелось узнать.

Вот и почему другим все, а меня, как обычно, стороной обошло?!

— Эллы тоже бессмертны?

— Конечно! — кивнула демонесса. — Болезни и раны так же нам не страшны. Высокая регенерация позволяет выжить даже при очень тяжелых ранениях и быстро восстановиться. Лишь прямым воздействием магии демонов, как и эллов, можно убить.

— А драконов у вас тут, где‑нибудь, не обитает? — скептически спросила на всякий случай.

— Кого?.. — опешила Идерна.

— Все ясно, спасибо! — перебила я ее и встала, принявшись расхаживать по комнатке. — А люди сколько живут?

— Сложно сказать, — ответила Идерна, следя за моими перемещениями взглядом. — Они как‑то очень быстро умирают. Точно не скажу… Может пятьдесят, а может и больше.

— Мам! — Во вспышке черного тумана появился Бестелион. Выглядел он странно. Как если бы…

Подумать мне не дали. Идерна метнулась вперед, зажала мне рот рукой и выкрикнула какое‑то слово. Я хотела было воспротивиться такому насилию над собой, но мо е сознание поплыло, и меня окутала темнота.

***

— Что случилось? — воскликнула демонесса, следя, как Лена обмякает у нее на руках.

— Эллы передали мне «подарочек», — прошипел Бестелион, отряхивая с одежды и волос пепел. — Никому из слуг в голову не пришло меня предупредить.

— Личных слуг у тебя нет. А стихиалы и духи служат лишь своим создателям, — наставительно напомнила Идерна. — Что это было?

— Маленький самонаводящийся прямой портал, — прохрипел демон, скидывая обгоревшую жилетку и рубашку. — Меня выбросило прямо посреди толпы неадекватно настроенных эллов.

— Что?! — схватилась за сердце демонесса. — Как?! Амадеус знает? Где был Гай?! Охрана наших границ — в его ведении!

— Мам, успокойся! — велел Бес. — Я ведь выбрался! Раньше, чем меня поджарили общим скопом!

— Они не имели на это права! — взвизгнула Идерна, из глаз демонессы потекли сл езы. — Ты! Ты бестолковый мальчишка! Сам втянул себя в эту передрягу! Бес?!

— Повелительница, прекратите орать! — жестко рявкнул демон тьмы. — Не оплакивайте меня раньше времени!

— Тебе нужно уходить из царства, — затолкав слезы поглубже, прошептала женщина, кусая губы. — Немедленно! Здесь ты на глазах у всех. Ты же знаешь, отец тебя чувствует в любой точке своих владение. Ты же его кровь! Если эллы пошли на такое, то они попробуют проделать все снова! И снова! Пока не уничтожат даже память о демонах тьмы! Или потребуют у Амадеуса тебя выдать! Девушку тебе, видимо, придется взять с собой. Здесь одной ей оставаться не стоит.

Бестелион молча подхватил Лену на руки.

— У нее все признаки перерождения, — напомнила Идерна, облизав губы. — Только очень быстрого. То, что происходит с другими за годы, с ней завершилось за сутки. А напугав ее, ты только еще больше ускорил процесс…

— Может быть девушке будет лучше в ее мире? — спросил демон, вглядываясь в расслабленное лицо Лены.

— Даже если мы ее туда отправим, а ведь это потребует огромных усилий, — покачала головой женщина, — это мало что даст. Лену будет тянуть к создателю.

— Мам, не учи меня основам! — обиделся Бес. — Я без твоих наставлений знаю о тенях все. Просто… она ведь не совсем человек. Полноценной тенью ей не стать. Может…

— Бес, подумай сам! — встревожено зашептала Идерна, обхватив себя руками за плечи. — Девочка, хоть в ней и есть кровь эллов, уже начала перерождаться. Ты не мог этого не заметить, когда менял ее внешность.

— Да, — согласился демон, — все получилось очень просто.

— Возможно, тенью она не станет, ты прав, но пока она именно по этой тропе движется. Когда Лене грозила опасность, ее выкинуло максимально близко к тебе. Такое свойственно только полноценным теням.

— Никто еще не сталкивался с таким сочетанием, поэтому мы не можем ничего знать наверняка! — сказал Бестелион.

— В любом случае тебе лучше ее забрать с собой, — заметила демонесса. — Тени тьмы опасны и неконтролируемы. А убить тень может только создатель.

— Она не тень! — бросил Бес зло.

— Может переродившееся создание будет хуже тени! — воскликнула Идерна. — Подумай сам!

— Ладно, я ухожу! — сказал демон.

— Иди в Срединное царство, — посоветовала женщина. — Там вас будет сложнее всего разыскать.

— Прощай, мама.

— Пока, Бес! Будь осторожен, — слабо улыбнулась демонесса, следя, как медленно рассеивается в воздухе ее самый любимый сын.

***

Бестелион недолго обдумывал точку выхода в Срединном царстве. Правда, до нужного места пришлось добираться скачками — прямой доступ перекрыли люди, вздумавшие затеять очередную войну вблизи Имирина. Этот город пока оставался в числе немногих, где сохранились древние, по меркам людей, храмы тьме.

Люди все больше поклонялись природным стихиям, обходя старые верования, но кое–где жили и они. Бес обнаружил заброшенный храм своей силы лет шестьдесят назад, случайно. Но находка его порадовала, как не радовали два таких же, но действующих храма на другом конце города.

Здание, где некогда совершались обряды и жертвоприношения, опустело задолго до прихода демона, но оставалось нетронутым и не разграбленным. Видно люди, пусть и не верили, но опасались любых сил вообще.

Бестелион выкупил землю и заброшенных храм у местных властей. А чтобы люди наверняка не рассказали обо всем, еще и стер из их памяти совершенную сделку и любое упоминание о храме тьмы.

Потребовалось время и множество сложных взаимозамкнутых чар, чтобы даже жившие вокруг позабыли о храме. Здание продолжало стоять, где его возвели несколько сотен лет назад, но теперь только Бестелион мог видеть его. Затем он долго возился, накладывая столько слоев защиты, что даже собственная мать, чуявшая тьму не хуже ищейки, не нашла бы это место. Что уж говорить о других! После всех этих внешних преобразований, демон поменял и внутреннюю обстановку, устроив в бывшем священном месте маленькое холостяцкое логово. Нужно было совсем немного, Бес даже не взялся за все помещения, перекроив только несколько комнат.

Внутренний дворик сильно завалило снегом, но зато в него так приятно оказалось приземлиться, осторожно придерживая голову Лене. Уложив девушку на диванчик в первой же комнатке, демон быстро пробежался по зданию, принюхиваясь как гончая. Последний раз печати он обновлял в свое краткое появление около года назад, но чары действовали исправно. В храме никого не было, кроме мышей и сов на чердаке, а зверям и птицам законы магии не писаны, они их попросту не видят. Еще раз обойдя все помещения, Бес вернулся в комнату, где оставил Лену.

Девушка лежала все в той же позе, не шевелясь. И дышала она как‑то слишком тихо. Опасаясь, что Идерна перестаралась, сильно оглушив Лену, Бестелион попытался привести ее в чувство. И через секунду беззвучно ругнулся, поняв, что Лена не под действием чар, а просто без сознания.

— Люди! — прошипел он себе под нос, прищурившись на ауру девушки. Еще совсем недавно, в ночь их знакомства, чуть больше суток назад, Бес обратил внимание на ауру Лены, странную и не похожую на человеческую. У девушки она оказалась спаянная, многоцветная, искрящаяся, с мелькающими прожилками необычного лилово–розового и золотого. У людей Срединного мира эта оболочка походила на семислойный мыльный пузырь, отливающий всеми цветами радуги, где набор оттенков зависел от настроения, характера, здоровья и возраста владельца.

Сейчас в рисунке отчетливо сквозил темно–синий и черный цвета, траурным ободком потрескивая вокруг тела девушки. Аура разрослась дальше обычного и грозила полностью окраситься в темные тона. Бестелион скосил глаза, прищурившись на свою ауру. Та, темно–фиолетовая с черным, немного размытая и вытянутая, все еще хранила след разрыва на боку.

Возможно, если бы тогда, ночью, Лена не исчезла, Бестелион смог бы как‑то остановить процесс ее изменения. Или хотя бы замедлить его. Несколько часов усугубили все так, что теперь было поздно что‑то делать.

Сказать, что будет с девушкой потом, Бес ни за что не взялся бы. Пока его больше занимал вопрос, как быть дальше.

Оставаться на месте и отсиживаться в храме — не лучший вариант. Об этом убежище никто не знает, но Гайлеон явно попытается найти что‑то подобное, слишком хорошо демон знает Беса.

Нужно было уходить. Но туда, куда собирался Бестелион, Лене путь заказан. Девушке там не выжить и нескольких дней, даже если вот прямо сейчас обратится в полноценную демонессу. Но такого не произойдет.

Что станет с Леной? Пока ее перерождение напоминало перерождение в тень, только очень быстрое. Правда, Лена не человек, так что тенью ей не быть. Тогда кем?

— Новый вид! — усмехнулся демон и провел пальцем по щеке девушки.

Не раз и не два он сталкивался с порождениями магии демонов. Даже не магии, а некоего подобия излучения. Для людей оно оказывалось очень губительным, их аура не выдерживала такого влияния. Именно из‑за сильного действия, демоны стремились держаться подальше от людей, но порой случались исключения. Больше других страдали человеческие женщины, которых, как магнитом, притягивала природная магия привлекательности демонов.

Некоторым вечноживущим обитателям Нижнего царства оказывалось все равно на происхождение жертвы. Наигравшись, демоны оставляли девушек дожидаться своей судьбы. Если девушка была юной, то перерождение шло быстро, за несколько месяцев. У тех же, кто был старше, этот процесс мог растянуться и на годы.

Вначале человек переставал реагировать на боль и болезни. Затем, очень медленно, его тело окрашивалось в другой цвет, чаще всего в цвет силы переродившего его демона, а дальше физическая оболочка и вовсе меняла свою структуру.

Демоны никогда не стремились создавать теней. В какой‑то степени это даже было запрещено — вступать в конфликт еще и с обитателями Срединного царства ситрам не хотелось.

Куда чаще были случаи, когда демоны сознательно преображали человеческих женщин, согласных на подобное. Магия демона оберегала человека от превращения в тень, но все равно меняла. Вот только эти создания больше напоминали самих демонов, с той лишь разницей, что им не была подвластна такая же магия, да и бессмертие оказывалось небезграничным. Таких созданий называли аматридери. Но находились те, кто был готов на многое, ради того, чтобы получить долгую жизнь.

— Лена, — позвал Бестелион и всмотрелся в лицо девушки. — Лена!

Мысль разбудить ее магией он отбросил сразу, ведь еще неизвестно, чем подобное может закончиться!

— Бельчонок!

Глава 6

Темно и холодно. Сухой воздух раздирает когтями горло. Хочется плакать, но слезы высыхают, не успев пролиться. Я хочу поднять руки к лицу. Но рук нет. Как и ничего нет.

Ничего нет. И меня нет? Только мой разум мечется в пустых стенах.

— Бельчонок!

Зов пришел неоткуда, пробуждая чувства. Так много чувств…

Бывает так, что однажды услышав голос человека, ты не в силах его забыть, сколько бы не прошло времени. Годы так годы. Дни, значит дни.

Я вцепилась в близкий шепот, следуя за ним туда, где, знала, есть свет для меня.

— Просыпайся, малышка, — сказал Бестелион, склонившись к моему уху. — Тебе нет места во тьме беспамятства. Просыпайся, Лена.

Я уже чувствовала все свое тело, каждую клетку и каждую каплю крови в венах. Вдыхаемый воздух приносил сведения о том, что я нахожусь не в комнате Идерны. Память услужливо нарисовала, как демонесса сжала меня в объятиях, не давая возможности двигаться или кричать. А затем она меня каким‑то образом усыпила.

Здесь не было приглушенного аромата лилий, как и не было цветочного запаха чая. Я лежала на чем‑то довольно твердом и сам воздух, казалось, давно пропитался терпким духом сырости и плесени.

Я старалась не шевелиться, но крошечное изменение в мо ем дыхании не укрылось от демона.

— Рад, что ты проснулась, — усмехнулся Бестелион, теплом своего дыхания согрев мне ухо.

— Ненавижу тебя, — тихо прошипела и открыла глаза, близко–близко рассматривая склонившееся надо мной лицо.

В синих глазах сверкнули искорки смеха, медленно перетекшие в ехидную ухмылку, мелькнувшую на губах темного. Прищурившись, Бес хищно улыбнулся, позволяя мне видеть, как отрастают длинные двойные клыки, а кожа медленно темнеет. Он чуть отстранился, позволяя мне видеть, как в центре его зрачков загорается и окрашивает радужку алое пламя. Я так внимательно следила за глазами демона, что умудрилась пропустить миг, когда из невероятного сводящего с ума красавца он превратился в тот пугающий кошмар из моего сна. Склонившись надо мной, Бестелион посмотрел прямо в глаза, впитывая мой гнев, ярость, злобу и восхищение.

— Правильно, бельчонок, — прохрипел он, потеревшись лицом о мои волосы и прихватив клыками кожу в сгибе шеи. Пальцы на ногах сами собой поджались, а по телу пронеслась горячая волна счастья, отдаваясь покалыванием в подушечках пальцев.

Как это?! Я же должна бояться?! Или нет?

— Ненавижу! За один день ты испортил мне жизнь! — беззвучно выдохнула я в черные, довольно ухмыляющиеся губы, за секунду до того, как демон поцеловал меня, требовательно покусывая мою нижнюю губу. Желания сопротивляться не было, хотя на краю сознания вертелась одна звенящая мысль: «Лена, это глупо!»

Теплые широкие ладони подхватили мой затылок, не давая возможности отвернуться. Но я и не хотела.

— Идерна уверена, что тебе нельзя возвращаться домой, — прошептал Бестелион, покусывая мочку моего уха. — Но рядом со мной тебе еще опаснее. Я хочу, чтобы ты отправилась домой и вела себя очень осторожно. Сейчас эллы переключатся на мои поиски, так что у тебя появится возможность вернуться к нормальной жизни… хотя бы на время.

Я не слышала его слов, чувствуя лишь завораживающее движение его рук по моему телу. Даже сквозь ткань, за несколько секунд, он зажег во мне пожар. Огонь в труху стер мои кости и кожу, пожирая в пламени желания.

— Я оставлю тебе свое кольцо, — шепнул Бес, надевая тонкий серебряный ободок мне на средний палец левой руки. — Если с тобой что‑то случиться, я узнаю.

— А если?.. — жестко спросила я, стараясь прогнать туман из мыслей.

— Кольцо почернеет и распадется прахом, — усмехнулся он. — И ты будешь свободна хотя бы от меня, Лена.

Я хотела воскликнуть, что уже мечтаю об этом, но Бес не дал мне произнести ни единого слова, спутав мысли жаркой негой поцелуя, такого нежного, осторожного и так не подходящего громадному черному монстру. Лезвийно острые зубы бережно покусывали мои губы, сводя с ума утонченной лаской.

Только губы. Руки Бестелиона застыли по обе стороны от меня, не касаясь.

Что‑то клокотало во мне. Ненависть? Обида? Разочарование? Жалость? Страх? Ужас? Тяжело анализировать подобное.

Я горько рассмеялась, в то время как Бес произнес:

— Прощай, Лена! Я запечатаю вход в твой мир, насколько это возможно.

— Бес… — ошарашено выдохнула, хватая его за руку, но демон растаял в воздухе, напоследок показав мне язык.

Я зло вскрикнула, топнув ногой. И тут только поняла, что стою в собственной прихожей.

— Что за?.. — Хотелось вернуться и как следует попинать демона ногами. Я так отчетливо представила себе это, что просто обязана была перенестись, но ничего не произошло. Похоже, у Бестелиона слова следовали за делами.

— Чертяка безрогий! — прошипела я. — Отвлек меня, а сам… давно все продумал! Вот что это такое? Возбудим и не дадим? Зараза!

Не успело отступить первое потрясение, как я осознала, что не одна в квартире. Послышался стук каблуков, голоса и звуки музыки приблизились, хлопнула дверь, и в коридор выглянула мама в вязаном платье и с кусочком колбаски на вилке.

— Малышка, это ты! — воскликнула она, вмиг расслабившись. — Ты где была? Я тебе еще утром звонила, а ты!.. Телефон дома бросила, пропала и ни слуху о тебе, ни духу! Что ты такая раскрасневшаяся?

«Все‑то она видит!» — прошипел мой внутренний голос недовольно.

— Я заболела, наверное, — вяло ответила я.

— А с глазами что? — подозрительно прищурилась Света.

— Мам, это просто линзы.

— Откуда у тебя деньги на цветные линзы? — голосом следователя продолжила допрос родительница.

— Да они копейки стоят, а мне и вовсе бесплатно достались! — нагло соврала я. — Рекламная акция!

— А! — протянула мама. — Что‑то видок у тебя, в самом деле, совершенно болезненный! Но где ты была? Я просила продуктов купить, а ты вот с пустыми руками… Нет, я сама, конечно, все давно купила! И по случаю возвращения кое–кого пригласила в гости, так что сейчас мне некогда с тобой говорить.

— Света, — многоголосо позвали из мастерской. — Ты куда пропала?! Иди к нам!

— Попей каких‑нибудь таблеток и ложись в кровать, — сказала мама. — Я пойду.

И сбежала, дожевывая на ходу свою колбасу, оставив меня посреди прихожей, расстроенную и обескураженную. Я поплелась на кухню. Села, прислонившись спиной к холодильнику, и попыталась расслабиться и растасовать целый ворох мыслей по полкам.

Ничего не вышло.

Вздохнув, я легла щекой на клеенчатую скатерть, рассматривая тонкий ободок серебряного колечка на своем пальце.

Я зла на Бестелиона? Еще как! Если бы не он и не все с ним связанное, то сейчас жила бы своей обычной привычной жизнью: дом, кот, учеба, треп с Иркой…

Если бы не Бес, моей жизни никто и ничто не угрожало бы.

Ненавижу ли я его? Безмерно!

Но как же чертовски больно ноет в груди, когда я думаю о нем! Это нормально? Нет! Так быть не должно.

Я покрутила колечко, но снимать не стала, вздохнула и перевела взгляд на собственный телефон возле сахарницы. Загоревшееся окошко сообщило, что уже почти вечер, у меня двадцать непринятых вызовов и ворох сообщений. Звонила Ира, писал Игорь.

«…вернуться к нормальной жизни…» — припомнились мне слова Беса.

— Это возможно? — спросила я себя.

Пытаясь как‑то взбодриться, сказала вслух:

— Ленка! Соберись, тряпочка! Не все так плохо! Ведь правда?

Но сколько себя не уговаривай, все равно душу продолжает щемить странная тоска и разочарование. Поуговаривав себя не страдать, я вдруг всерьез разозлилась.

Что вот это такое было?! Мне тут жизнь испортили, превратили не понятно во что, а потом…

— Выкрасил и выбросил! — буркнула я, рассматривая свои глаза в чайной ложке.

Ух! Пусть мне этот демон еще раз на пути попадется! Порву в клочки! Из принципа! Из чувства справедливости!

Я передернула плечами, только теперь сообразив, отчего мне так жарко. Оказывается, я так в куртке и сижу. Стащив пуховик, заметила на темной ткани серые следы, протерла ладонью, смутно догадываясь, что это такое. На пальцах остался запах дыма и пепла.

А ведь точно!

За секунду до того, как Идерна меня усыпила, я ведь сообразила, что Бес выглядел так, будто выбрался из пожара. Волосы чуть обгорели, а одежда даже слегка тлела.

«Я не знаю, что случилось!» — сообразила и перепугалась.

Что такого могло произойти с Бестелионом и где?

Осознав, что волнуюсь, попыталась как‑то оправдать свои чувства. Получилось не сразу.

— Просто это все может быть опасно для меня, — выбрала я наиболее безопасную версию.

Не зная, чем заняться, повесила куртку на вешалку, подхватила сонного Тима под горячее брюхо и потащилась к себе в комнату. Там свила себе гнездо из одеяла и подушек, пристроила ноут на колени и нырнула в аську, полностью уверенная, что встречу зависающую там днями Ирку.

Еленк@: Привет, детка!

Zaj906090: О! Какие люди)) Да без охраны! Ты где была?(Я тебе звонила, между прочим!!!

Еленк@: Ты так звонила, что у меня телефон почти разрядился.

Zaj906090: Так ты целый день трубку не брала! И в сети тебя не наблюдалось! Я тут волнуюсь, а ее носит неизвестно где! Где тебя носило, немочь бледная?!(

Еленк@: Нигде не носило. Отсыпалась. Еще мама приехала. А телефон на «вибро» стоял!

Рассказывать Ирке про свои последние приключения не хотелось. Если все, произошедшее раньше, еще можно было как‑то объяснить, то перемещения между… мирами? Как это понять? Да даже Ирка меня запихнет в одно известное всем заведение!

Zaj906090: Это не объяснение! Что с тобой там произошло?

Еленк@: Да я заболела, наверное.

Zaj906090: Так хоть этому своему… Игорю скажи! Он мне звонил, чтоб ты знала! Ты на его сообщения не отвечаешь …тоже!

Еленк@: Он не мой. Я с ним только вчера познакомилась.

Zaj906090: Ну…) Он считает, что одного вечера достаточно. Уточнял у меня, кстати, есть ли у тебя кто‑нибудь…))))

Еленк@: И что ты ответила??

Zaj906090: Как что? Правду! Что ты одна! И нет у тебя никого!

Еленк@: Ира! Зачем? А? Почему ты у меня не спросила?

Zaj906090: А что такого?))) Милый такой детеныш. Как раз для тебя! Еще и солидный мальчик! Двадцать два года, машина, перспектива…

Еленк@: Какое это имеет значение?!(

Zaj906090: Эх, ты! Ничего не понимаешь!

Еленк@: А твой… новый… из перспективных?)))

Zaj906090: Какой? А! Этот! Он больше не мой! Отвратительный субъект. И как это я… Ну, да ладно! Мечта мечтой, а если парень никудышный, то ловить там нечего!

Я не удивилась. Моя Ируська через день с новым парнем. Что не удивительно при ее‑то внешности.

Еленк@: Найдешь себе нового!

Zaj906090: Вот именно! А ты Игорю перезвони. Он мне понравился…)

Я не ответила. Что‑что, а перезванивать Игорю я не буду. Хватит с меня парней на один день. Я Бесом сыта по самое горло!

— Скажи?! — я потрепала Тима по длинной шерстке между ушей. Кот согласно заурчал, пристраиваясь мне на живот и растекаясь там тяжеленькой горячей тушкой.

***

— Идерна! — Амадеус ворвался в кабинет, сметая все на своем пути. — Где он?!

— Беса здесь нет, как видишь, — спокойно ответила демонесса, взглядом поднимая оброненные Повелителем книги и свитки.

— Но был! Ты этого не отрицаешь? — прогрохотал Амадеус.

— Не нужно так горячиться, — попросил Гай, осторожно заглядывая в зал.

— Ты бы помолчал, Гайлеон, — обернулся к нему Повелитель, и мощная водяная струя снесла демона, приложив о косяк двери.

— Не кипятись, Амадеус! — воскликнула Идерна, одернув мужа за руку.

— Что? — гневно спросил Повелитель. — Что, Идерна?! Где твой сын?

— Он теперь только мой сын? — уточнила демонесса осторожно. — Интересная новость!

— С тобой он говорит! — прищурился Амадеус. — Мне Бестелион не сказал ни слова. Где он?

— Его нет в царстве, — ответила Идерна и отвернулась.

— Я знаю! — взорвался Повелитель. — Где он, Идерна? Где? Ты знаешь, что эллы хотят его голову?

— Они и так ее чуть не получили, — заметила демонесса, — когда кто‑то подбросил Бесу настроенный портал до Верхнего царства.

— Что?! — задохнулся Амадеус. — Как?! Кто?! Кто это сделал?

— Откуда же я знаю? — пожала плечами Идерна. — Не переживай, наш сын оказался достаточно сильным, чтобы выбраться из этой передряги вполне живым.

— Он глупый мальчишка!

— Он демон тьмы! — отчеканила Идерна. — Последний из продолжателей древнейшего рода царства.

— Куда он отправился? — прокряхтел Гай, приходя в себя.

— Я не знаю, — покачала головой демонесса. — Надеюсь, он достаточно далеко отсюда. И от эллов.

***

— Отец, — Тамалис поклонилась, не глядя на высокого светловолосого мужчину в золотом одеянии Повелителя.

— А! Это ты! — сухо заметил Атардион, искоса глянув на девушку. — Я уже знаю, что попытка оказалась неудачной.

— Мы не могли предполагать, что демон окажется столь…

— Не могли предполагать? — переспросил элл. — Что я слышу, Тамалис! Оказывается, ты так и не научилась думать. Я разочарован в тебе!

— Это была не моя идея! — зло пробормотала девушка. — Ты сам, отец, поручил мне это дело, даже не спросив согласия. Думаешь, мне нравилось находиться рядом с темным?

— Я не должен спрашивать твоего согласия! — напомнил Атардион. — Ты дочь царства, вторая моя наследница. И обязана выполнять то, что я велю. Твоя обязанность — защищать царство!

— Но не таким же образом! — крикнула Тамалис, с шумом приземлившись на обитый золотистой тканью диванчик. — Мне было противно, если хочешь знать!

— Если бы ты была достаточно терпелива и старательна, то демон уже давно оказался в моих руках! Темные демоны! Именно они разрушили наши земли, наше наследие! Я не могу жить спокойно, зная, что еще жив хоть один из этого племени.

— Ты чуть не довел все до брака, — вздохнула Тамалис.

— Дурочка! — мягко обругал Повелитель. — Тебе нужно было только заманить демона в Верхнее царство.

— Бестелион был достаточно умен и никогда не стремился следовать за мной, — сказала девушка.

— Ты плохо старалась.

— Магию очарования он бы почувствовал, — заметила Тамалис.

— Как бы все было просто! — прошептал Атардион. — Амадеус бы даже не смог объявить нам войну! Сила на нашей стороне. Ситры были бы вынуждены проглотить смерть второго сына Повелителя. Затаили бы злобу, конечно, но стерпели. А теперь!..

— Все планы смешала эта девчонка! — воскликнула Тамалис.

— Не напоминай, Лиса, — вздохнул Атардион. — Иначе я также напомню тебе, что ты должна была заметить девчонку первой. Но нет! Она попалась на глаза Бестелиону. И тот не прошел мимо!

— Нет, отец, — хищно усмехнулась Тамалис. — Это ты вспомни! Если бы ты, свергая дядюшку Леониса с престола, не дал ему ускользнуть из царства, то никакой бы девчонки из неизвестного нам мира не было бы. И нам не пришлось бы разыскивать Леониса.

— Ты хочешь поспорить со мной, Лиса? — уточнил Атардион со слабо скрываемой угрозой в голосе.

— Ты знаешь, что я права, отец, — глухо отозвалась Тамалис, не поднимая головы.

— Где сейчас демон? — переменил тему Повелитель.

— Мы не знаем.

— А девчонка? — вновь спросил Атардион.

— Она в своем мире, но… мы не можем туда попасть, — прошептала Тамалис и вся сжалась, предчувствуя гнев Повелителя.

— Что? — удивился Атардион. — Что ты сказала?

— Похоже, демон каким‑то образом закрыл ее мир для входа, — выдохнула девушка. — Ты же знаешь… Демоны тьмы были первыми, кто научился ходить между мирами. Не знаю, как Бестелиону это удалось! Не знаю!

— Именно поэтому я и хочу, чтобы демонов тьмы больше не существовало! — заорал Атардион. — Эти ситры единственное препятствие для эллов завоевывать новые владения! Я так многого хочу? Я просил тебя только избавить меня от очередной черной гадюки, а ты!..

— Припомни еще, что если Леонис вернется в царство и возвратит себе власть, то демон тьмы может претендовать на родство с ним! По нашим законам дочь Леониса теперь считается невестой демона. И если эллы узнают, что прежний Повелитель не сам отрекся, то тебя скинут с трона, отец, — усмехнулась Тамалис. — Эллы подчиняются тебе, но законы царства чтят больше. В них еще жива преданность роду Леониса. Настолько, что они примут полуэллу, как единственную и наследную дочь твоего предшественника, лишь бы сохранить свою честь.

— Демона Верхнее царство не примет! — прошипел Атардион.

— Примут, если Бестелион заявит свои права на девчонку, — заметила Тамалис, со сладким чувством мести замечая, как поникли плечи Повелителя. — А у него все права на нее. Ее девственность принадлежит ему, и тьма частично уже переродила девчонку. Не знаю, что из нее выйдет, но сила темного демона меняет человеческую натуру быстро. Как бы эта Лена не потребовала у тебя власть!

— Она не сможет! — отчеканил Атардион.

— Сможет, если ее поддержит Нижнее царство! — развеселилась девушка. — Амадеус такой возможности не упустит.

— Значит, пора объявлять ему войну, чтобы у него не было времени затевать что‑либо.

Тамалис согласно кивнула.

***

«Ну, вот и Новый год скоро», — подумала я, сидя на подоконнике и глядя в окно.

День выдался солнечный и радостный. Первокурсники, спешащие после пар к метро, весело перекидывались снежками, громко кричали и смеялись.

Я усмехнулась, разглядывая эту почти детсадовскую картину. По собственной воле ни за что не взяла бы в руки кусок холодной замерзшей воды, слишком для этого теплолюбива! Иногда даже хочется представить себя на месте Тима. Отличная жизнь у домашних кошек: хозяева кормят, поят, убирают, а пушистому созданию только и остается, что радовать глаз, дрыхнуть и отъедаться. Последнее особенно приятно.

Под эти мысли желудок выдал предательскую серенаду, требуя законную порцию чего‑нибудь питательного. Еще час в таком режиме, и желудок поднимет на бунт и мозг тоже. Оно и понятно, уже четвертый час дня, а кроме утренней чашки кофе на завтрак, я еще ничего в свой топливный бак не закидывала. Вот только получилось так не по моей воле.

Добежав утром до автобусной остановки, я с ужасом вспомнила, что потеряла кошелек во время встречи с эллами. Не то чтобы мне было жалко денег, но несколько минут я с замиранием сердца копалась в карманах куртки, молясь, чтобы нашелся проездной. И когда заветная карточка попалась под руку, возблагодарила свою рассеянность. Даже напоминая себе, вечно запихиваю карточку в первый попавшийся карман. А потом ищу.

В универе мой новый цвет глаз произвел фурор и разрушительное действие, хоть я и старалась как‑то скрыть изменения. Одногруппники легко поверили в зеленые линзы, хоть и не обошлось без подозрительных взглядов и расспросов. Больше всех старалась, как ни странно Настя.

Но только я потеряла надежду отделаться от этой темы, как подружка забросала меня вопросами про Игоря. Когда же подробного отчета о субботнем вечере не последовало, Настя зажала меня в углу и долго с упоением допрашивала. Правда, у нее ничего не вышло, хотя по взгляду я поняла, что к этому разговору девушка еще вернется.

Вот только подумать об этом мне так и не удалось. На второй паре выяснилось кое‑что новое и не слишком приятное.

Началось все с того, что сидевший передо мной Федечка решил разжиться за мой счет ручкой, аргументируя свой интерес не праздностью, а банальной необходимостью. Не первый раз уже этот щуплый очкарик у меня ручку заимствует безвозвратно. Я так была занята своими грустными мыслями, что без возражения протянула парню требуемое. Когда на сотую долю наши пальцы соприкоснулись, мою руку словно пронзило электрическим разрядом.

Зашипев от боли, я прижала ладонь к груди, сморщившись от неприятного ощущения. Судя по похожему выражению лица Феди, его тоже не обделило.

— Ты чего током бьешься? — прошипел парень обиженно, привлекая внимание препода.

— Круглов, Павлова, что у вас там случилось? — вопросили у нас жестким и недовольным голосом.

Быстро состроив невинно–одинаковые мордочки, мы с Федечкой уставились на доску, вдумчиво срисовывая схему. Но на самом деле, я была занята вовсе не этим. Стараясь, чтобы Настя не заметила, я разглядывала собственную левую руку.

А посмотреть было на что! Ногти, без какого‑либо лака, медленно наливались чернеными вензелями знакомых рисунков, еще недавно украшавших все мо е тело. На вторую руку роспись пока не перебралась, и я взмолилась, чтобы вся эта красота не повторила свой маршрут по моей коже. Второй раз такое не переживу. Особенно на людях!

Будто услышав мои мысли, рисунок замер, перестав шевелиться, но и не пропал. И на этом спасибо! Уж одну руку, тем более левую, спрятать от посторонних взглядов не так сложно.

Как только я немного успокоилась, то задумалась о том, что же произошло. Получалось, что рисунок активизировался после удара током. А точнее от касания ко мне другого человека.

Решив проверить свою догадку, я тронула Настю за руку, для виду попросив стирку. Ничего не произошло.

Все чудесатие и чудесатие!

За следующие несколько часов я провела с десяток опытов, пройдясь по переполненной людьми столовой и коридорам. При касании девушек ничего не происходило, чего не скажешь про парней. Удары током продолжились, правда, теперь это больше походило на очень легкое покалывание в кончиках пальцев, а мальчики и вовсе мало что замечали. Зато мои ногти на обеих руках после этих экспериментов полностью погрузились в траурный оттенок, так что казалось, будто ногти покрыты черным матовым лаком.

— Ничего! — подбодрила себя. — Зато не нужно время тратить, перекрашивать.

И вот теперь я сидела на подоконнике на втором этаже, смотрела в окно и обдумывала происходящее со мной. Даже попыталась стащить с пальца кольцо, но то будто приросло к коже и не поддавалось.

— До кольца никаких таких фокусов не было, — прошипела я, пыхтя от натуги. — Вот же чертов подарочек!

Эх, скорее палец себе сломаю, чем кольцо сниму.

— Ленка?! — спросила подошедшая Настя. — Что ты там шепчешь?

— Да, ничего! — я нацепила на лицо искусственную улыбочку и незаметно спрятала руки за спину.

— Пойдем? — предложила подруга. — Домой хочу!

Я согласно кивнула, подхватила свою куртку, и мы потопали вниз. Уже упаковав себя в пуховик и выходя во двор универа, я заметила движущуюся по дорожке машину. На секунду сердце провалилось в желудок, громко и настойчиво пробивая себе дорогу на свободу. Но через мгновение успокоилась, узнав черный «вольво».

— О! — выдохнула Настя. — Неожиданно!

— Ну–ну! — хмыкнула я, разглядывая выбирающегося из тачки Игоря.

Парень довольно улыбнулся, заметив нас.

— Твоих рук дело? — уточнила я тихо, сверля подругу взглядом.

— Лен, да я никому ничего не говорила, — виновато прошептала девушка. — Может его Вик проинформировал!

Расспрашивать Настю дальше времени не было. Я натянуто улыбнулась Игорю. Парень просиял, довольно окинув меня внимательным взглядом карих глаз.

— Привет! — весело пробасил он. — Лен, вижу, ты не заболела после вчерашнего!

— А что было вчера? — спросила любопытная Настя.

— Тебя можно пригласить куда‑нибудь? — обаятельно улыбнулся парень.

Настя рядом со мной восторженно ахнула, стреляя то в мою сторону, то в сторону Игоря глазками–блюдцами.

— Ну… — В свете сегодняшних событий общение с парнями вообще казалось мне невозможным. Но…

Вот что это такое?! Кому я сделала что плохое? Зачем мне это? Теперь всю жизнь мужских прикосновений избегать?

Вот же! Желание собственноручно придушить Бестелиона или, на худой конец, попортить его личико стало непреодолимым.

Мысленно послав Беса в самые отдаленные уголки преисподней на тяжелые каторжные работы, ответила:

— Я бы поела.

Игорь усмехнулся и кивнул на машину.

— Поехали.

Я села на переднее сидение и с упоением расстегнула молнию куртки. Кондиционер вовсю старался, так что я быстро согрелась. Вечно мерзну! Даже несколько минут на морозе постоять не могу. Так вот устроена.

Но при этом очень люблю зиму. Из окна хорошо натопленной комнаты! Удивительно, но такая странная особенность у меня явно не от мамы. Та наоборот все время стремится отдыхать где‑нибудь в горах, днями катаясь на лыжах. Несколько раз она возила меня с собой в Австрию. Правда, пока Света рассекала по склонам и поражала воображение отдыхающих, я просиживала по два абонемента в горячих источниках. Каждому свое.

Не люблю я снег, особенно близко к моей персоне. И как меня угораздило родиться в стране, где девять месяцев в году холодно? Отвратительно! Может демоны правы, и мой папочка из другого мира? Я только забыла уточнить среднегодовую температуру в этом их Верхнем царстве. Может у них там постоянно плюс двадцать пять?! Но как тут узнаешь? В Нижнем точно была зима. Горные вершины, увиденные из окна Идерны, покрывал снег.

С другой стороны, в горах чаще всего снег постоянно лежит. Может у демонов в их горах зима, а внизу тепло. Не поймешь.

Я целых два раза побывала в другом мире, а ничего толком не видела, кроме нескольких комнат и вида из окна. Мне даже никто не провел ознакомительную экскурсию по местным достопримечательностям! Может у них там жутко интересно, а я тут сижу!

Я тайком покосилась на Игоря, тот на секунду оторвал взгляд от дороги и улыбнулся мне.

— Тебе идет этот цвет глаз.

— Линзы, — ответила я, стараясь вести себя как всегда. Но руки убрала подальше, даже перчатки не сняла.

— Куда поедем? — спросил Игорь.

— Выбирай сам, — пожала я плечами. — Все равно.

Парень кивнул, видимо что‑то для себя решив.

— Ты не обижаешься, что я вот так… без предупреждения? — уточнил он, внимательно заглянув мне в глаза.

— О чем ты? — удивилась я. — Совсем нет. И спасибо за приглашение.

Игорь нахмурился, крепче вцепившись в руль.

И что я такого сказала?

Он вообще очень милый и, сразу видно, добродушный, хоть и огромный, как медведь. Очень короткая стрижка ему идет, вот только со спины выглядит подозрительно, если учитывать прилагающуюся к этой почти наголо бритой голове черную кожаную куртку, подбитую мехом.

Ну и фантазия у меня!

Зато глаза у парня потрясающие, цвета коньяка, с мелкими зеленоватыми крапинками. И ресницы длинные. Черты лица только немножко подкачали. Но излишне длинный нос, резкая линия скул и квадратного подбородка совсем парня не портили. Наоборот, вызывали желание внимательно рассматривать.

— Поедем в мою любимую кафешку, — решил Игорь. — Там уютно и отлично кормят.

Я не возражала. В центре пришлось довольно долго крутиться, выискивая стоянку, но мне жаловаться было не на что — даже немного подремала под приглушенный рев мотора и скрип снега под шинами.

Наконец мы добрались не только до кафе, но и до столика. Я, не мудрствуя лукаво, заказала большую пиццу с сыром и ветчиной и двойную порцию глинтвейна. И была несказанно рада, когда мне принесли большую чашку горячего напитка, с прилагающимися к нему невесомыми печенками.

Неслышно похрюкивая от удовольствия, я макала печенки в вино, поедая размокшую выпечку, грела ладони о кружку и старалась не обращать внимания на изучающий взгляд Игоря. Конечно, веду себя как маленькая девочка, забавляюсь, но поделать с собой ничего не могу. Да и не хочется изображать идеально воспитанную барышню.

Принимайте такой, какая есть!

— Расскажешь о себе? — спросил Игорь, помешивая ложечкой в чашке.

Я отпила глоточек глинтвейна, мгновенно согреваясь.

— Да что могу рассказать? — усмехнулась на вопрос парня. — Мы же не на собеседовании, ведь правда?

— Нет, — ответил он. — Просто мне интересно.

— Да не могу ничего необычного рассказать, — я вздохнула и подперла кулачком щеку, чувствуя, как хмелею.

— Ну, расскажи обычное, — предложил Игорь.

— Да все как у всех, — ответила, мечтая о скорейшем появлении пиццы. Еда — отличная причина не отвечать на вопросы.

— А родители у тебя чем занимаются? — нашел что спросить парень.

— Мама — художница, а об отце знаю только, что его звали Леонид. И все, — выдала я, наблюдая за появлением моего заказа.

Следующие полчаса мы ели, думая каждый о сво ем. Игорь молча поедал свою лазанью, хотя и стрелял в меня глазами, но я это старательно игнорировала.

Пока моя жизнь слишком переполнена вопросами, чтобы еще расспросы про себя выслушивать из уст этого парня. Он мне никто. Так, недавний знакомый. Изливать душу у него на плече меня никто не заставляет.

О себе вообще тяжело рассказывать. Особенно малознакомому человеку. И если ты считаешь свою жизнь самой обыкновенной, без каких‑либо необычных событий.

«Самое необычное, что пока с тобой случилось, — встреча с демоном тьмы», — подсказал внутренний голос.

Тут же еще разобраться нужно, чем мне эта встреча в итоге грозит. А спросить не у кого! В интернете, что ли поискать? Тоже ведь не ясно, найду ли я хоть слово правды, а тем более объяснений.

— Ты немногословна, — выдал этот «болтливый» товарищ, сверля меня испытующим взглядом.

— Устала, — пожала я плечами, на самом деле чувствуя сильную вялость.

— Я хотел тебя пригласить в кино, — улыбнулся Игорь.

И что он хочет, чтобы я ответила? Внутри у меня зародилось острое желание как следует растолковать этому молодцу, что он как‑то очень торопит события. Вздохнув, вслух сказала:

— Может быть как‑нибудь!

Еще не ясно, что у меня с кожей, и какая будет реакция, если Игорь вздумает ко мне прикоснуться!

Глава 7

Девушка ему очень нравилась. Такая маленькая и тоненькая. И хорошенькая без какой‑либо косметики. Или он просто не видит?

А глаза! Огромные и любопытные, на узеньком кукольном личике.

Лену хотелось оберегать и, за одно, на руках носить.

Вот только девушка на контакт не шла, держалась на расстоянии, посматривая на него настороженно, как дикий зверек. А приручать зверей Игорь никогда не умел.

Даже в детстве у ничего такого не получалось, в отличие от младшего брата. К Олегу ластились все уличные собаки и кошки. Сколько было походов по подъездам в целях пристроить все те находки, что младший тащил в дом. Щенков и котят отмывали, выводили глистов и блох, кормили и выдворяли Игоря нести очередного страдальца в новый дом.

Олег вырос, а ничего не поменялось. Только кошки сменились потрясающими девушками. А ведь мальчишке только двадцать лет исполнилось!

Игорю же всего приходилось добиваться самому.

***

Не знаю, как удалось отделаться от настырного парня, избежав приглашения на чай–кофе. Освобожденно вздохнув, я потрепала между лопаток засевшего в засаду за моими ногами Тима, получила привычное и недовольное «Мяу» в свой адрес и потащилась в ванную. Хотелось в душ, чаю с шоколадкой и спать.

Мама не показывалась, но в мастерской громыхал «Рамштайн» — верный признак того, что родительница решила в кои‑то веки заняться работой. Теперь она про меня хорошо если через неделю вспомнит. Будет бесконечно пить кофе, жевать мармелад и курить по две пачки в день. Да и я понадоблюсь лишь затем, чтобы оценить очередной «шедевр». Придется изображать восторг, хвалить и выслушивать не менее запутанное, как и сама картина, описание.

После очень горячей воды и крепкого сладкого чая, я зарылась под два одеяла, ожидая, что как всегда еще проваляюсь какое‑то время, прежде чем меня сморит сон. И провалилась, стоило голове коснуться подушки.

Сны мне снятся редко, но если уж случаются, то настолько яркие и живые, что их легко спутать с действительностью. Но не сегодня.

Как‑то сразу я поняла, что это именно сон. И сон не только мой.

Сначала ничего не видела и не чувствовала, хотя знала совершенно точно, что сейчас что‑то произойдет. Меня не заставили ждать. Туман перед глазами рассеялся, и я увидела себя сидящей в широком удобном кресле перед жарко полыхающим камином.

— Привет, — тьма слева от очага сгустилась, преображаясь в небрежно облокотившегося на каминную полку Бестелиона.

— Привет, — ответила я, наблюдая за демоном.

— Позволишь? — ухмыльнулся этот негодник, как‑то в одно мгновение заняв кресло и усадив меня к себе на колени боком. Я хотела возмутиться, но не стала. Сидеть оказалось очень удобно. К тому же через его и мою одежду я чувствовала невероятное тепло, согревавшее лучше огня.

— Совсем холодная, — вздохнул демон, накрывая мои ступни ладонью. Когда же через секунду он принялся несильно массировать их через носки, я чуть не замурлыкала. Еле сдержалась! Но глаза на секунду сами собой закрылись.

Как же чертовски приятно!

А этот проходимец еще и усмехается. Вот гад!

Раздумывая над тем, обидеться на него или нет, я окончательно согрелась, вялой тушкой растекаясь в его руках.

— Тепло, — счастливо вздохнула я, пристраивая голову куда‑то в район его плеча.

— Такая мерзлячка, — прошептал Бестелион и погладил меня по щеке подушечками пальцев.

Кажется, я превращаюсь в кошку. И мне это нравится. Так и провела бы у демона на коленях годы, прислушиваясь к спокойному дыханию и восторженно мурлыкая под его ласками.

— Что я тут делаю? — разговаривать совершенно не хотелось, но вопрос так и вертелся на языке.

— Тебе не нравится? — хитро прищурился Бес, чуть склонив голову на бок и не глядя на меня.

— Нравится. Но ты не ответил на вопрос, — не дала я себя сбить с мысли. И так ведь тяжело, когда такое чудо в непосредственной близости находится. А Бес и не думал мне помогать, только кривил губы в этой ехидной и соблазнительной улыбке. Так и хочется ее стереть каким‑нибудь способом, а заодно напомнить кое о чем.

Я чуть повозилась, старательно пристраивая свою пятую точку поудобнее, но добилась совершенно противоположного результата. Зашипев сквозь зубы и морщась, Бестелион окинул меня очень недовольным взглядом. Я состроила самое невинное личико, в душе наслаждаясь моментом. Пусть помучается! Будет знать, как выпроваживать девушек после подобных многообещающих поцелуев.

— Поосторожнее, — прошипел демон. — Это, конечно, сон, но… доиграешься!

Горячая волна блаженства затопила мой мозг от того, как он произнес последнее слово. И так этот глубокий бархатный голос с ума сводит, а тут такое! Моя детская психика подобное не выдержит!

— Что ты хотел? — стараясь не улыбаться, спросила я.

— Ну, за тобой нужно приглядывать, — хохотнул Бес. — Что ты там сегодня устроила? Меня магией окатывало раз пятнадцать! Не очень приятно, знаешь ли…

Я смущенно залилась краской. Кажется, мои эксперименты не остались незамеченными.

— Но… как?! — пролепетала, стараясь не выглядеть очень раскаивающейся.

— Пока на тебе моё кольцо, я знаю обо всем, что ты вытворяешь, — пожал плечами Бес.

— Ничего такого я не сделала! — Во мне заклокотало негодование. — Это еще сам ответь, почему я к людям прикасаться не могу нормально!

— К мужчинам? — поправил меня этот гад.

— Да!

— Может я этого не хочу. — Демон приподнял идеальную темную бровь.

Ничего себе заявочки!

— А моё мнение узнать не хочешь? — выдавила я, пытаясь выбраться из кольца сильных рук.

— Нет, — ответил Бес и ухмыльнулся.

— Пусти! — взвыла я, начав царапаться.

— Успокойся, глупая! — проворчал демон, легко сгреб мои ладошки одной рукой и сжал, пресекая мышиный бунт. — Это же для твоего блага!

— Пусти, — сквозь зубы процедила я. На глазах выступили слёзы.

— Бельчонок, пойми. Мы пока не знаем, что из тебя выйдет. Ты можешь оказаться опасной. И не только для себя самой.

— Хочу проснуться, — прошептала я и в туже секунду ощутила сильное головокружение. Перед глазами всё слилось в быстрое мельтешение, и я их закрыла.

Как из ваты донеслось длинное и протяжное:

— Ну, во–о–о–от!

И я проснулась. Посидела в коконе из одеяла, собираясь с мыслями. Вот только ничего не вышло. Они, как трусливые тараканы, разбежались по углам в надежде отсидеться.

Несмотря на одеяло, я опять начала мерзнуть, сразу же пожалев, что проснулась. Там, в сновидении, возле камина мне было тепло и уютно.

Грозно заверещал будильник, распевая приятным женским голосом знакомые строчки про теплое и яркое. Напомнив себе, что нужно обязательно сменить мелодию, вырубила трезвон и со стоном упала обратно на подушку.

Уже утро! Почему у меня такое ощущение, будто я не спала всю ночь? Вчера легла пораньше, заснула сразу!.. Как такое понимать?

Повздыхав еще немного, заставила себя подняться и потащилась в ванную, надеясь, что хотя бы очень горячий душ приведет меня в чувство. Волосы, конечно, потом сушить целый час, уж очень они длинные отрасли, но чего не сделаешь?!

Я словила пальцами кончик собственной косы, стянула резинку, намереваясь распустить волосы. С вечера заплетенные, они приятными волнистыми прядями рассыпались по плечам.

Может и не мыть, а так оставить? Но не известно, прилично ли выглядят эти космы. Иногда так и хочется взять ножницы и самолично откромсать половину, чтобы вели себя смирно. Вот только бабушка меня за это замучает нравоучениями.

Включив свет в прихожей, чтобы лучше рассмотреть себя, я замерла, как вкопанная, вытаращив глаза на себя любимую.

Слов нет. Одни мысли. И те матерные!

— Ну, демон! Получай теперь белку во всей красе!

Из отражения на меня бешено пялилась злая девица с каштаново–рыжими патлами до середины спины.

Когда первый шок миновал, пришлось признать, что то, как я выгляжу, мне очень нравится. Никогда не возникало желания перекрашиваться из своего естественного, золотистого, в более темный оттенок, хотя мама всё время уговаривала. Как же она была права!

Лицо осталось прежним, но кожа, по–новому оттененная, перестала быть желтоватой и бледной, оказываясь на деле очень светлой и полупрозрачной, сияющей. Даже мешки под глазами перестали быть заметны так явно. Глаза, делающие меня похожей на анимешку, чуть потемнели. Данное природой и родителями, но расцвеченное более ярко, моё лицо вдруг показалось удивительно милым. Нет, не красивым. Но привлекательным.

— Привет, милая. — Мама выплыла из своей спальни, обвязанная в длинный плед, и прокурсировала мимо, направляясь на кухню. Уже почти завернув за угол, остановилась и придирчиво оценила мой вид, удивленно приподняв бровь.

— Ты перекрасилась? — после секундной паузы спросила она. — Или я просто только сейчас заметила?

— П… перекрасили, — чуть запнувшись, кивнула я в ответ.

— А ничего так, — заметила мама. — Я давно тебе говорила! Кофе будешь, мыха?

— Да, мам!

— Оке–е–ей, — простонала Света, скрываясь на кухне. — Я бутербродов сделаю тоже.

— Спасибо!

— Тим! — через секунду взвыла мама. — Перестань! Сейчас! Сейчас же! Дам! По попе! Больно!

Я хихикнула, прислушиваясь к маминым завываниям и громкому мурчанию кота. А не надо холодильник открывать. Этот прожерка готов продать душу кошачьему дьяволу за кусок колбаски!

— А! Тим! — хрипло рявкнула Света, под грустное басистое «мяу». — Лена! Утихомирь его!

Я усмехнулась и побежала спасать маму. Света обнаружилась стоящей на стуле с палкой колбасы в одной руке и ножом в другой. Тимофей, как заведенный, завывал у ее ног, пытаясь вскочить на стул. Я сграбастала кота за шкирку, получив пару ударов лапой, и выставила за дверь.

— Этого безобразника пора выслать в ссылку на улицу, чтобы он научился добывать пищу сам! — прошипела мама. — А то он на мне тренируется!

— Ты же его приучила, что коту в нашем доме всё можно, — пожала я плечами, заливая кипятком растворимый кофе.

— Он хам и беспредельник! — выдохнула Света, нарезая колбаску, и уже совершенно другим голосом произнесла: — Кстати, зайка, есть дело!

— Мама, — простонала я, представив, что захочет от меня родительница. Обычно, «зайкой» она называет меня перед тем, как что‑нибудь поручить.

— Дочь! — прервала меня мама, загнав в ступор этим, не менее диким в нашем общении, словом.

— Мама!

— Да там простое дело! — простонала Света, выставляя передо мной тарелку с бутербродами.

— Какое? — вздохнула я, сдаваясь. С ней же бесполезно спорить! Мама своего в любом случае добьется. Так что лучше согласиться, пока меня не замучили.

— Всего‑то и нужно со мной съездить… — улыбнулась мама.

— Куда? — Вечно из нее всё по слову вытаскивать нужно!

— Леночка! Это только на несколько дней! — прощебетала мама. — Борис хочет выставить мои работы для друзей. Но не здесь, а в Киеве.

— А я здесь при чем? — Недоумение затопило мой мозг.

— Мне нужна поддержка! — всхлипнула Света.

Что‑что, а актерского мастерства у мамы не отнять!

— Ладно, — хитро подмигнула я. — Только если ты мне кое‑что расскажешь!

— О, дорогая, ты наконец‑то решила спросить о… — воскликнула мама радостно.

— Свет, ты прозевала, — хмуро перебила я ее. — Тему мальчиков и секса я изучила самостоятельно в двенадцать лет.

— Да? — удивленно глянула мама, подтягивая к себе тарелку с последним бутербродом. — Тогда о чем ты хочешь знать?

— О ком. Расскажи мне об отце, — попросила я и зажмурилась.

Эта тема в семье всегда считалась запретной. Сначала бабушка и дедушка старательно оберегали от мыслей, что у меня данный представитель рода человеческого должен быть, но проморгали — девочку Леночку просветили об этом в детском саду такие же как и она карапузы. После этого я, по словам родственников, неделю всех допрашивала, выискивая сведенья не хуже, чем жвачка, застрявшая в ковре, грязь. Вот только ни бабушка, ни дедушка моего папочку в глаза не видели. Все, что они мне сообщили, так это имя, да и то лишь потому, что оно было записано в моём свидетельстве о рождении.

Волна допросов возобновилась, когда в моей жизни появилась мама, и я перебралась к ней. Расспросы Света принимала в штыки, так что, ничего не добившись, я забросила всякую надежду разобраться. Чуть попозже мама все же порой упоминала об отце, если речь заходила о моей внешности. И я радовалась хоть таким крохам.

Но теперь, когда в моей жизни происходит так много всего непонятного, я просто обязана не только узнать всё о папе, но и разыскать его.

— Лена, — проворчала мама.

— Мама!

— Ладно, — вздохнула Света. — Не понимаю, зачем тебе это… но, ладно!

Она встала и ушла в свою комнату, но быстро вернулась и протянула мне фотографию. Я жадно впилась в снимок глазами.

Обычное летнее фото: совсем юная девушка с длинными русыми косами, в коротенькой светлой юбочке и маечке, а рядом с ней высоченный красавец, с завязанными на затылке в хвост каштановыми волосами, в джинсах и белой футболке. Оба сияют улыбками. Снимок весь пропитан легкостью и радостью. Так и представляется жаркое лето, сверкающие брызги воды в фонтанах, стаи голубей, цветы и кислотно–зеленая блестящая трава.

— В тот день мы с подружками решили прогуляться. Погода была чудесная. Я его встретила прямо на улице. Увидела и будто голову потеряла. Влюбилась с первого взгляда. У тебя сейчас почти такой же цвет волос, как у него был. Да и глаза. У Леониса тоже глаза были очень зеленые, такие завораживающие…

— Леонис? — переспросила я. — Не Леонид?

— Родители бы не пережили, узнай, что я с каким‑то литовцем связалась, — Света пожала плечами. — Им и так долго пришлось переваривать мою беременность.

— Сколько вы встречались? — спросила я, продолжая всматриваться в фотографию.

— Один день, — усмехнулась мама. — И одну ночь.

— Что? — опешила я.

— Да. Эту фотографию кто‑то из девочек сделал в тот же день. Потом мы с твоим отцом долго гуляли по городу. Родителей не было дома, и я привела Леониса домой… А на утро он пропал. Даже записки не оставил! Я солгала родным, что он сбежал, узнав о беременности. На самом деле он вообще не мог о ней узнать.

— Ну и ну! — вырвалось у меня. — Мам, ты даешь! Это ж надо!

— Я думала, что очень сильно влюбилась, — печально промолвила Света, — потом поняла, что просто очаровалась внешностью. Даже уговаривать себя начала, что это какие‑то чары были, приворотные… Глупость! Но…

«Не глупость, — прошептала я мысленно. — Совсем не глупость. Это похоже на моё влечение к Бесу. Головой же понимаю, что не могу ему нравится, и что он на меня позарится мог только с голодухи! Но слюноотделение при виде демона начинается само собой. Причина его ко мне интереса не понятна, безусловно. Но вот почему мама не устояла перед отцом мне ясно. Такой красавец, даже будь он человеком, любую с ума бы свел!»

— Спасибо, мам! — я встала и искренне поцеловала родительницу в щеку.

— Скажи… — замялась она. — Ты меня осуждаешь?

— Кто такая, чтобы тебя осуждать? — пожала я плечами. — Думаю, окажись я на твоем месте, получилось бы то же самое!

Мама освобожденно улыбнулась.

— Хорошо! Тогда собирайся, в три мы выезжаем!

— Как в три? В три часа дня? — Мои глаза округлились.

— Да.

— А учеба? — скептически уточнила я.

— Ну, придумай что‑нибудь, — неопределенно пожала плечами Света.

— Мама! — обиделась я.

Тяжело с ней. Свету совершенно не интересует, чем занимаются окружающие. Если ей что‑то нужно, значит, все остальные просто обязаны под нее подстраиваться.

Глядя, как мама выходит из кухни, я допила остывший кофе, выложила в миску Тиму остатки колбаски, и под его жадное чавканье потопала к себе, зажав фотографию в руке. После недолгих «придумываний», я вздохнула и набрала номер Ирки.

— Да, — хриплым и сонным басом ответили мне на том конце.

— Ира? — уточнила я на всякий случай.

— Нет, Ёжик в тумане, — отчеканила подруга, прокашлявшись, и добавила уже нормальным голосом. — Что тебе надобно, старче?

— Иру–у–усь! Дело есть! — проныла я в трубку.

— Ленка, у тебя крыша съехала? — нежно уточнила моя любимая брюнетка. — У тебя ко мне дело в восемь утра? Я тебя, заразу маленькую, люблю! Но не до такой же степени!

— Ну, Ирусь! — изобразила я рыдания.

— Что надо? — недовольно прокряхтела девушка.

— Мне нужно уехать на пару дней, но я не хочу пары прогуливать, — выдала я на одном дыхании.

— Ленуш! Ты опять? — с угрозой в голосе спросила Ира.

— Но твоя же мама такая милая и добрая, — начала уговоры, уже зная заранее, что дело удастся.

— Ты знаешь, что ты наглая маленькая… — простонала Ира.

— Да!

— И вредная! И назойливая!

— Да! — отчеканила я, как пионер на плацу.

— Ладно, приезжай ко мне, — решила Ира. — Я маме скажу, что тебе справка нужна.

— Хм, подожди секунду. — Я прижала трубку к животу и выглянула в коридор. — Мам, мне нужно к Ире съездить. Я до трех вернусь.

— Я дома целый день, — заметил голос подруги в районе моего пупка. — Выключи громкую связь!

— Лен, просто собери свои вещи сейчас, а мы тебя потом от Иры заберем, — выглянула из мастерской мама с какими‑то тряпками в руках.

— Отличная мысль, — обрадовалась я. И добавила уже подруге. — А чего это ты дома? Как же твои занятия?

— Я, в отличие от некоторых, на самом деле болею, — заметила она.

— Ирусь! Как же так? — расстроилась я.

— Да нормально всё. Собирайся уже. Жду!

Отключившись, я быстро покидала в дорожную сумку несколько пар джинс, пять или шесть маек, просто свалив их стопкой, два теплых свитера, запасную пару зимней обуви в пакете, белье, носки, кое–какую косметику — на несколько дней вполне достаточно.

— Мам, всё! — крикнула я от двери, уже поворачивая замки. — Сумка в прихожей. Ты решила, что с Тимкой делать?

— Кину родителям, — ответила Света. — Всё равно же в ту сторону поедем.

— Он же их объест! — хихикнула я и выскочила из квартиры.

До моей любимой подруги ехать почти через весь город. Долго, но, не смотря на трудность, мы постоянно виделись. До десяти лет жили в одном подъезде, ходили в одну школу. Переезд от бабушки и дедушки к маме не изменил нашей дружбы. При первой же возможности мы неслись друг к другу, даже если рассказывать было нечего. А с появлением компьютеров и интернета просиживали днями в аське или где‑нибудь еще. Каникулы неизменно проводили вместе, если мама сплавливала меня родственникам.

По какой‑то удивительной причине дорога до моего нынешнего дома у подруги занимала меньше времени, чем у меня к ней. Тайна, покрытая мраком!

Дверь мне открыла тётя Оля, приветливо кивнула и крикнула вглубь квартиры:

— Дочь, твоя пропажа явилась!

Я чмокнула женщину в щеку, стягивая с рук перчатки.

— Здрасте, тёть Оль.

— Раздевайся и иди развлекать Иру, а то она с утра мне успела мозг выесть, — хихикнула женщина, приглаживая растрепанные каштановые волосы. — Ты перекрасила волосы?

— Вот решила немного… — Я изобразила руками что‑то невразумительное.

— Тебе очень идет, — кивнула Ольга. — Сразу так изменилась. Про линзы мне дочь говорила, но вот про волосы.

— Что волосы? — прохрипела Ирка, показываясь из своей комнаты. — Ох, ты ж ё!.. — выдала подруга, вытаращив на меня глаза, после чего произнесла пару таких многоэтажных матов, что мои уши попытались самостоятельно свернуться в трубочку.

— Наивысшая степень удивления и одобрения, — прокомментировала Ольга.

— Пойдем со мной, мелкая. — Ира сцапала меня за руку и уволокла в комнату.

— Я вам чай сделаю с плюшками! — крикнула Ольга нам в след. — А потом на работу пойду.

Ирка подтащила меня к окну и долго придирчиво рассматривала, продолжая вставлять не самые печатные словечки между вздохами и междометиями.

— Лен, тебя теперь не узнать! — наконец справилась с удивлением подруга.

— Да только цвет изменился, — пожала плечами. К новой внешности я уже почти привыкла.

— Да нет! Ты не поняла что ли? — возмутилась Ирка. — Ты просто невероятно изменилась. Чертовски здорово!

— Вот именно… чертовски… — выдавила я и замолчала, глядя как тётя Оля вносит поднос.

Как по волшебству перед нами образовалось легкое льняное облачко салфетки, а на нее встали пузатые чашки, чайник, сахарница, сметанники в круглой плетенке, варенье в вазочке и целая гора конфет на блюдце.

— Ешьте, девочки!

— Мам, я ж с такой диетой поправлюсь! — проныла Ира. — Я не Лена. Это ей конфетки лопать полезно, с её‑то фигурой!

— Доча, цыц! — тётя Оля щелкнула Ирку по носу и кивнула мне. — Мне эта болька сказала. Про справку я подумаю. Приедешь, там и решим.

— Спасибо большое! — я улыбнулась и поцеловала женщину в щеку.

— Ушла! — объявила тётя Оля. — У меня дежурство. Ира, поешь. И не сиди весь день за компом.

— Мама!

— Я тебя знаю! — Ольга погрозила дочери пальцем, улыбнулась и вышла из комнаты.

Пару минут мы прислушивались к ее сборам, и только когда за Ольгой хлопнула дверь, одновременно заговорили:

— Я не красилась.

— Она достала.

И посмотрели друг на друга удивленно.

— Хм, ладно, — подумав секунду, решила подруга, взялась за чайник и начала разливать чай.

Мы следили, как горячий и очень крепкий красный чай спиралью закручивается в чашке и как поднимается вверх вкусное облачко пара.

— Как понимать твоё заявление? — спросила Ирка наконец.

Стараясь ничего не упустить, я рассказала ей всё, что со мной произошло. Ира сейчас единственный человек, кому я могу доверять. Может она поймет?

— Ленуш, — кашлянув, заметила подруга, когда я закончила свой рассказ, — скажи мне, что ты курила? И почему без меня?!

— Ир, правду говорю! — воскликнула я.

— Верю–верю, — весело отозвалась подруга, ожидая, что брошусь на нее с кулаками. — Удивительно, что ты сама не додумалась волосы перекрасить! И так ведь миленькая, но, оказывается, ты просто невероятная милашка.

— Ирка, не ерунди! — прервала я девушку.

— Что «не ерунди» сразу? — опешила подруга. — Я тебе правду говорю, между прочим, а ты!

— Какую правду?! — возмутилась я.

— Ты это чего?.. На комплимент нарываешься? — хитро прищурилась Ира. — Сколько тебе, бестолочи мелкой, доказывать, что ты красавица у меня?!

— Родная! Это ты красавица, — обиделась я.

— Дурочка! — констатировала Ира ласково.

— Какая из меня красавица? — я скорчила подруге страшную рожицу. — Кожа да кости. А теперь еще и волосы рыжие.

— Ничего не кости, — вступилась в защиту моего тела подруга. — Вполне нормальная у тебя фигура. Через пару лет в нужных местах нарастет и… мужики с ума посходят чохом!

— Ира, — мягко сказала я. — На мне если и нарастет хоть где‑нибудь, то место это называется «пузо».

— Это называется не «пузо», а «эротический животик», — хмыкнула подруга, потирая именуемое место ладошкой.

Я раскрыла рот, чтобы возразить, но подруга быстро заткнула мне его булочкой.

— Ешь и молчи, отращивай грудь! — велела она.

— Тут же не булочки, а капусту есть нужно! — возмутилась я, прожевывая кусок выпечки.

— Ты хоть что‑то жуй, а то твой вид мне голод навевает.

И в подтверждение этого, Ира развернула трюфель и целиком запихнула конфету в рот.

***

Мама позвонила, когда мы с Иркой вовсю резались в дурака. За весельем, бесконечной болтовней и беззлобными шуточками мы не заметили, как промелькнуло время. Мама сообщила, что они уже приехали, велела выходить, а она пока собиралась закинуть Тима к бабушке и дедушке.

Расцеловавшись с подругой и получив от нее наказ позвонить по возвращении, оделась и выбежала во двор. Маминого нынешнего избранника я видела только раза два или три. Ничем не приметный дяденька то ли пятидесяти, то ли шестидесяти лет, — не поймешь! — невысокий и грузный. Именно такие мужики отлично иллюстрируют анекдоты про кошельки на ножках. Машина и водитель у Бориски и то значительнее выглядели!

— Здравствуйте, Борис Германович, — скромно поздоровалась я, кивнула водителю и нырнула в салон, когда сообразительный парень открыл передо мной дверцу. Интересно, он сам по себе такой умный или мама просветила? Хотя, может и сам. Водителя Бориска вполне мог и под свой автомобиль выбрать. Не машина! Крейсер «Аврора»! Уж не знаю, как такая махина называется, но явно что‑то значительное. Изнутри черное мускулистое металлическое тело лоснилось теплой бежевой кожей.

Пока никто не видит, я муркнула и с ногами забралась на сиденье, старательно впитывая труды системы обогрева. У где‑то полчаса, прежде чем мама явится. Раньше ее не отпустят. Так что могу пока разглядывать Бориску.

Дядька мне с первого взгляда не понравился, еще тогда, полгода назад, когда мама впервые о нем упомянула. Не то чтобы я была против ее «увлечений», но слишком часто они у нее менялись. Тогда еще подумала, что нежная мамочка про Бориса через пару месяцев забудет, но вот же ж! Справный мужик отыскался! Смог привязать к себе Свету. Или наоборот. Даже выставку затеял. Пусть и маленькую, у каких‑то знакомых дома, но всё равно. От прежних дружков только убытки были. Не важно, что моральные.

А дядька совсем неприметный. Лицо никакое, фигура — шар. Из особых примет очечки, дорогое пальто, телефон возле уха и сигаретка в зубах.

Из подъезда выскочила шикарная красотка в летящей легкой светлой шубке с маленьким ридикюлем на плечике. Взметнув блондинистой гривой ухоженных волос, мама поцеловала Бориса в щеку, рассмеялась каким‑то его словам и кивнула водителю, приземляясь на сидение рядом со мной.

— Привет, зайка! — прощебетала родительница.

— Готовы? — уточнил водитель у хозяина, следя, как тот помещается на переднее сидение.

— Поехали уже! — буркнул Борис так, будто ему хотелось отменить всю затею.

Мама потянулась, легким движением стряхивая с себя шубу, и сказала:

— Леночка, тепло. Сними куртку.

Ага! Сейчас! Кому тепло, а кто окоченеет сразу, как только с пуховиком расстанется.

Я покачала головой и, ничего не сказав, пристроилась в уголке, прикрыв глаза, намереваясь изобразить сон. И не заметила, как мгновенно уснула.

— Привет, — недовольно заметил Бес, окидывая меня взглядом.

Комнаты с камином и креслом уже не было. Если то была комната. Сейчас вокруг, как и тогда, клубился черный туман, но круг видимости включал только огромную медную ванну и… с комфортом в ней отмокающего Бестелиона. Над покрытой пеной водной гладью он воздвигался ровно по пояс, но мои уши всё равно вмиг запылали. Казалось бы… что я там не видела? Но…

— Здрасте! — выдохнула я.

— А лучше момента для визита найти не могла? — оценил моё явление демон.

— Случайно уснула, — ответила я, краснея уже всем лицом. В куртке стало ужасно жарко.

— Хорошие у тебя случайности, — хмыкнул Бес. — Одна другой интереснее! Ладно уж, если явилась, то присаживайся.

— Куда? — удивилась я.

По–хорошему, сесть здесь было не на что.

— Ну, прости! — развел руками недовольный парень. — Откуда ж я знать мог, что ты заявишься как раз во время принятия мною ванны.

— Во сне? — уточнила я.

— Это тебе нужно уснуть, чтобы наладить такой канал, — усмехнулся Бес. — Для меня всё проще. Это же моя родная сила. Плюс сто лет практики.

— Сколько? — переспросила я на всякий случай.

— Сколько слышала, — обиделся чему‑то демон. — Мелкая еще — прямую связь из реальности наводить.

— Я не специально!

— В прошлый раз оборвала не вовремя, — объяснил этот зловредный гад очень доходчиво. — Вот я нить и не свернул по глупости. Кто ж знать мог, что ты раньше очередной ночи появишься?!

Я присела на край ванны.

— И что теперь? Просто поспать я не могу?

— Как хочешь, — пожал плечами Бес.

Ох! Я старалась его не рассматривать — от одного взгляда на эти плечи и шею мысли так и плывут в совершенно не нужном мне направлении.

— А что у тебя с волосами? — спросил Бестелион, выводя меня из мечтательной задумчивости. И вовремя!

— Вот, после нашей последней встречи цвет поменяли, — ответила я спокойно, решая между тем, задушить демона или расцеловать.

— Хм, похоже контакт с… первоисточником ускоряет процесс изменения, — констатировал Бестелион, приподнявшись и рассматривая что‑то поверх моей головы. — Тебе идет. Внешний облик стал более подходить ауре. Той, первоначальной.

— А что? Сейчас она другая? — спросила я с подозрением.

— Сейчас она скорее синяя, чем золотисто–розовая, какой была, — признался Бес, глядя мне прямо в глаза. — Странно, что пока только внешность меняется. Но вполне возможно, что это просто проявление крови эллов.

Переваривая его слова, я вдруг кое о чем вспомнила, запустила руку в карман джинс, надеясь, что раз во сне в той же одежде, то и остальное всё при мне. Вытащив фотографию и еще раз ее рассмотрев, я протянула снимок демону.

— Знаешь его?

Бестелион двумя пальцами прихватил фото, поднося ближе к глазам.

— Могу ошибаться, — сказал он через пару секунд, — я с ним лично никогда знаком не был. Это Леонис.

Я сглотнула, прикусив губу. Значит, всё правда?

— Это мой отец. Так сказала мама.

Сказала и пару минут любовалась на реакцию. Даже захотелось картину написать. Я даже название придумала: «Темный демон в шоке».

Вдруг что‑то меня сильно дернуло, будто откуда‑то извне, и я закричала от неожиданной боли, мгновенно просыпаясь. Открыла глаза как раз за секунду до столкновения, даже не успев ничего толком понять. Машина будто налетела на стену, нас мощно тряхнуло, заскрежетал металл, что‑то оглушительно взорвалось…

Сознание вернулось вместе с болью, вот только почему‑то я чувствовала себя двояко. Даже картину аварии видела сразу с двух точек. Мои глаза различали только кусок салонной обивки над головой и затянутое вечерними облаками небо, над уходящей к горизонту трассой, теряющейся в дымке леса. А мои чувства вопили от сжигающей мозг боли. Больно было везде. Что‑то тяжелое придавило мне ноги, и пошевелить ими не удавалось. Может и нет их совсем… По шее текло горячее и неприятно липкое. Кровь? Отупляющий шок не давал мне хорошенько оценить ситуацию. Тело металось в агонии.

Но почему‑то какая‑то часть мозга оценивала все это как бы со стороны. Этот клочок разума не ощущал боли, да и наблюдал картину будто сверху. Я видела своё собственное тело: раскуроченная грудная клетка, зажатые покореженным боком машины ноги. Еще я видела, как из моего полумертвого тела толчками истекает в воздух какой‑то черный дымок. Пару секунд раздумывая над этим, кусочек меня решил приблизиться, чтобы узнать, что же это собственно за чернота такая. И почти тут же сообразил, что это и есть он сам.

Тела я уже не чувствовала, даже боли не было. Теперь моё сознание висело в воздухе, оглядываясь. Моя душа, если это была она, пронеслась над машиной, оценивая все то, что не удалось рассмотреть сразу. Водитель и Борис были мертвы.

Духу, как оказалось, на них плевать. И с каждой секундой ему все меньше и меньше интересно находиться тут. С какой‑то вялой тоской я поняла, что теряю незримую ниточку контроля, забываю.

Потом дух увидел женщину. Ее выбросило из машины в сторону. Даже корчась в предсмертной судороге, она оставалась удивительно красивой.

«Жаль, мама, — отстраненно подумал дух, но почти тут же встрепенулся, дернулся, подрагивающим облачком зависнув над лицом женщины. — Не умирай!»

Но что может бессловесный дух? Даже коснуться тела ему не удалось. Продолжая метаться, дух вспомнил о той, в чьем теле еще так недавно обитал.

Она должна спасти. Должна. Должна!

Уверившись этим, дух вернулся к телу девушки. Она еще дергалась, обдирая руки в кровь об острые металлические зубья. Дух толкнулся ей в грудь, но ничего не произошло. И он взвыл, продолжая долбить окровавленную грудную клетку с замедляющим свой бег сердцем…

Глава 8

Боль скрутила Беса мгновение спустя после исчезновения Лены. Взвыв от сжимающих голову спазмов, демон вытянул себя из воды и тьмы, распластавшись на шелковом ковре, пытаясь подавить боль. Ничего не получалось. Связь, как ниточка, натянутая между ним и Леной, работала исправно, перекидывая на демона часть страданий девушки.

Перекрыть боль не получалось. Да и если он это сделает, то Лена умрет. А ведь демон несет ответственность за эту малышку.

К тому же она Бесу нравилась. Понравилась в первую же секунду. Не каждый день ведь встречаешь такую удивительную и пленительную ауру со столь необычной расцветкой. Да и внешне девчонка оказалась ничего. С характером. Бойкая.

И так легко поддалась чарам, совершенно не сопротивляясь. Демон настолько увлекся тогда этой нежной и податливой девочкой, что ему захотелось Лену присвоить. Лишь на мгновение, когда он вглядывался в личико девушки, освещенное пляской огненных языков, у Бестелиона возникла в голове эта шальная мысль. Но тьма всегда отличалась своеволием. И в тот раз она подслушала мысли своего демона…

Теперь он корчится, пытаясь хоть как‑то ослабить путы боли, сковавшей тело его собственного творения в другом мире.

Боль можно снять, но для этого необходимо проникнуть в мир девушки, а ему это не по плечу. Демон собственноручно закрыл проход, но кому‑то удалось обойти его запреты. Видно, поняв, что физически проникнуть в тот мир не удастся, эллы нашли другой путь — причиняемая Лене боль отдавалась демону магией этого народа.

Злость частично притупила скручивающую тело агонию, дав почувствовать момент, когда отсчет происходящего перешел с секунд на десятые доли удара сердца.

Он мог дать ей умереть. Но это слишком просто. Это означало бы, что он проиграл.

Демон мог спасти Лену. Вот только для этого придется пробить защиту, не пускающую его. На секунду оградившись от боли, он мгновенно ухнул во тьму, на ходу преобразуя свое тело. Времени совсем не осталось, нужно спешить, иначе будет слишком поздно.

Бестелион старался не ходить дорогами тьмы — слишком большую плату старуха брала за использование своих тайных троп, да и заводила порой не туда. Но сейчас демон не боялся сбиться с пути, перед глазами сверкала тонкая золотистая ниточка–связь, натянувшаяся до предела и подрагивающая словно струна.

Еще миг. Его ноги погружаются во что‑то вязкое и зловонное…

Демон нырнул глубже, на иной слой. Здесь оказалось совершенно темно даже для темного демона. Еще глубже.

Так далеко во тьме Бес не был никогда. Мать говорила, что тьма сводит с ума, поэтому в ней нельзя оставаться надолго. Тем более ходить в ее бездну. Идерна боялась путей своей стихии, отгораживалась от наследия предков. Но рассказывала, как именно демоны открывали проходы между мирами в древности, посвящая новые и новые народы тьме.

Кажется, за это их и невзлюбили эллы — им такие пути никогда не проложить в одиночку.

Вот только в мир Лены им удалось проникнуть без проблем, а Бестелиону приходится ломиться через запертые двери!

«Бес», — пронесся в голове голос.

«Молодец, — мысленно похвалил демон девушку. — Потерпи. Я сейчас!»

Вряд ли она его слышала. Да и звала ли сознательно? Но этот зов дал ему сил и уверенности прорвать последние коридоры чертогов тьмы, прокладывая прямую дорогу, а не идти имеющейся тропой.

Бестелион вывалился в другой мир, как был, в истинной ипостаси демонов тьмы, которую редко выпускал наружу. Даже подготовленные ситры пугались его в этот момент.

— Ну и что ты тут устроила? — хрипло спросил Бес, разглядывая Лену.

Девушка молчала, только ее душа металась над оболочкой, пытаясь вернуться назад. Подхватив кончиками пальцев черный пульсирующий сгусток, Бестелион крепко прижал его к груди Лены, — больше это походило на кровавое месиво — заставляя тело впустить душу. Девушка дернулась, пытаясь дышать, и закричала.

— Потерпи, — велел демон, черной громадной лапой с острыми когтями прижимая тело Лены, и склонился к ее лицу, после чего сделал глубокий вдох, вместе с воздухом забирая всю боль. А затем легко выпрямил обломки металлической конструкции, зажавшей девушке ноги.

Что такое железо, когда голыми руками в неполном обороте он ломал камень, раздробив всего несколько дней назад одну из гор вблизи от замка Повелителей?

***

Там, где еще секунду назад была боль, не осталось ничего. Даже собственное тело я чувствовала с трудом. Надо мной возвышался громадный черный монстр с красными глазами, острыми зубами и шипами по всему телу. Даже рога имелись, очень значительные. Хотелось обойти данного субъекта и удостовериться, что и хвост имеет место быть. Но вместо этого я подняла голову вверх и улыбнулась разбитыми губами:

— Привет, дьявол! Ты за мной?

— А за кем же еще! — грозно пробасил монстр, сверкнув кровавыми глазищами.

— Опоздал ты, — прошипела я, чувствуя, как сознание опять начинает ускользать, и ухватилась за первое, что попалось под руку — здоровенную когтистую лапу.

— Будешь возмущаться — сниму действие обезболивающих чар, — предупредил демон грозно, посматривая куда‑то вдаль.

Я повернула голову, чтобы рассмотреть то, что заинтересовало чудовище. Мой взгляд наткнулся на множество мелких светящихся точек почти на горизонте.

— Странно, — прошептала я и нахмурилась. — Кто это?

— Эллы. Кто же еще! — ответил Бес, услышав мой шепот.

Сколько прошло времени с момента аварии?

Я осмотрелась, пытаясь хоть что‑то понять. Заодно и причину аварии. И не нашла ничего! На обочине пустынной дороги, уткнувшись дымящимся рылом в сугробы, стояла машина, сильно покореженная с той стороны, где я сидела. Выглядело все так, словно кто‑то, огромный, полоснул раскаленным ножом по металлической обшивке, а потом просто проломил ее внутрь, вогнав острые лепестки стали и пластика в сиденья. Голову водителя проткнул именно такой обломок. А смятый бок придавил Бориса.

— Мама! — мой слабо соображающий мозг наконец вычленил из мыслей что‑то важное.

Я рванула вперед, смутно отмечая, что идти почти невозможно. Ничего и нигде не болело, но, судя по неудобству, правая нога сломана, левая рука тоже… Грудная клетка похожа на воронку взрыва бомбы — мешанина обрывков ткани и плоти. Легкие… Дышать тяжело. Что‑то хлюпает слева и колется. Ребра? Сколько ребер сломано?

Эх, не сейчас!

Я упала на колени перед телом матери, попутно отметив, что что‑то хрустнуло в коленной чашечке. Света лежала на спине в метрах пятнадцати от машины. Каким‑то образом ее вынесло через стекло и отбросило в сторону. Быстро ощупывая ее тело и не зная, что хочу найти, я не обнаружила никаких слишком серьезных повреждений, кроме ужасного количества порезов и ссадин. Может какие‑то кости и сломаны, но прислушиваясь к пульсу и дыханию, я с облегчением выдохнула.

— Ничего… Мама! Слышишь меня? Мама!

Я пару раз хлопнула ее по лицу, но Света не спешила приходить в сознание.

— Лена! — передо мной возник Бес. — Нужно убираться отсюда.

Я обернулась на уходящую вдаль дорогу, но там уже никого не было.

— Где они?

— Эллы больше не смогут войти сюда ни одним из способов без моего разрешения, — зло сказал демон. — Нужно уходить.

Он попытался поднять меня на руки.

— Подожди! — закричала я, отпихивая его лапищи здоровой рукой. — Я должна позаботиться о маме!

— Еще немного и ты умрешь! — гаркнул Бестелион. — Я не могу затянуть твои раны здесь. Ты можешь умереть через несколько минут. При этом больно тебе не будет.

— Я должна уйти в твой мир? — спросила я.

— Да, если хочешь жить! — выдавил он.

— Дай мне минуту, — взмолилась я. — Одну минуту.

Демон фыркнул, отступая на шаг.

Я облегченно обернулась к маме. Слезы горячим потоком заструились щекам, покрытым кровавой коркой.

Что же делать?

Я порылась в карманах, попутно стащив с себя куртку. Какой в ней толк, если через минуту или две я могу умереть? Телефон нашелся во внутреннем кармане. Экран треснул, но после нескольких попыток, мне удалось набрать нужный номер заледеневшими пальцами, пачкая пластиковое горячее тельце свежей кровью.

— Алло! — ответил такой знакомы голос моей вечной оптимистки–подруги. — Ленка?

— Ира! — прохрипела я, не узнавая собственный голос. — Мы попали в аварию. Вызови скорую, пожалуйста. Мы находимся где‑то…

Брюнетка взвизгнула и заверещала, но я крикнула, заставляя ее слушать, и попыталась описать место, где находиться машина.

— Лена! — растерянно воскликнула Ира, когда я замолчала.

— Света жива, — вымолвила я. — Присмотри за ней. И за бабушкой с дедушкой. За Тимкой. Ладно?

— Лена! Что с тобой?!

— Я ухожу в тот мир, — не слушая ее, я продолжила. — Маме можешь рассказать все, что знаешь.

— Ты вернешься? — всхлипнула Ира.

— Я не знаю, выживу ли…

Телефон сдох, оборвав голос подруги.

— Все, — сказала я и посмотрела на демона.

Бес кивнул, перехватил меня одной рукой поперек туловища, придерживая как младенца и шагнул во что‑то, похожее на черный кисель.

***

— Не ожидал тебя увидеть в ближайшее время, — заметил Амадеус, рассматривая материализовавшегося посреди комнаты для совещаний Бестелиона.

Помещение было чуть побольше отцовского кабинета, с двумя каминами в противоположных стенах. Амадеус специально когда‑то выбрал именно эту комнату из огромных и просторных зал, после чего оградил ее таким количеством защитных чар, что даже насекомое не могло проникнуть на закрытый совет царства.

Но только не Бес. Еще пятилетним карапузом, не сильно задумываясь над тем, что можно и что нельзя, младший сын Повелителя просто прополз в кабинет через тьму, когда обычным путем не получилось. И обозначил свое появление радостным детским смехом. Тогда Бес был ребенком. Глупым и влюбленным в собственного родителя.

— Я и не собирался, — пожал плечами темный демон, окинув взглядом собравшихся, и ехидно усмехнулся. — Все в сборе. Братец, Татанель, Гай, Бедектиум, Карриторий и Алексанион. Меня звать вы, похоже, не собирались?

— Позвали бы, если бы знали, где тебя искать, — фыркнул Каселион. — Но ты предпочел свалить непонятно куда, пока мы тут с грозящей нам войной разбираемся. По твоей вине, если ты еще помнишь!

— А я думаю, что это такое сотрясает защитные щиты царства! — небрежно заметил Бестелион, наблюдая за реакцией брата.

Кас не заставил себя упрашивать, взорвался сразу же, порываясь придушить младшего, но внимательно следивший за ними Гайлеон сграбастал демона воды за шиворот, прерывая движение.

— Хватит! — гаркнул длинноволосый на дергающегося и шипящего Каселиона.

— Не провоцируй меня, Бес, — прошипел Кас, сверкая голубыми глазами. Они с Бестелионом вообще были очень похожи, с той лишь разницей, что стихия их силы повлияла на внешность братьев. Каселион, хоть и был вдвое старше Беса, но по лицу это заметить было сложно, волосы такие же черные, но кожа бледная, а глаза светлее, чем у брата. Внешне Кас выглядел крупнее и внушительнее, хотя и Бестелиона нельзя было назвать мелким.

— Ну, успокоились? — уточнил Амадеус, даже не поворачивая голову в сторону секундной вспышки братской антилюбви. — Каселион, сядь. И ты, Бес, тоже.

— Я постою, — дернул плечом демон тьмы, подходя к пылающему камину. С этого места открывался прекрасный обзор на всех сидящих за столом.

— Как знаешь, — усмехнулся Повелитель.

К перебранкам сыновей он привык давно, почти не обращая на них внимания. И так ведь понятно, что его вмешательство ничего не решит, только усугубит разлад, если ему придется принять чью‑то сторону.

Раздражать эти двое друг друга начали почти сразу. Точнее это Кас очень обозлился, когда на свет появился не просто еще один демон, а именно такой. Уже вполне взрослый, наследник тогда отрекся от матери. А уж сколько колкостей он озвучил Идерне лично, обвиняя ее в рождении темного. Кто и когда втолковал Каселиону, что демоны тьмы опасны, Амадеус мог только догадываться. Когда же Повелитель признал Беса своим вторым наследником, старший взбесился окончательно.

Амадеуса давно пугало отношение подрастающей молодежи к истории Нижнего царства. Он сам наломал дров, рассорившись с женой, когда не стал уговаривать наследника одуматься.

— Что привело тебя сюда, Бес? Кажется, ты не собирался появляться в царстве в ближайшие пару сотен лет, — произнес Повелитель сухо, приподняв одну седую бровь.

— Планы поменялись, — ответил синеглазый демон с усмешкой. — Мимо пробегал, решил глянуть, что у вас тут за светопреставление.

— Эллы штурмуют наши границы, как видишь, — проговорил Алексанион, невысокий и сутулый смуглокожий повелитель огня, поглаживая свою ярко–рыжую бороду.

— Трусами обзываются, — нажаловался Гай. — Совсем обнаглели Верхние!

— Считают себя в праве! — подхватил Карриторий — демон, отвечавший за клан стихии земли в царстве. — Их просто больше. Против такой ватаги нам и всем царством не выстоять, если вступать в прямой бой. А тем более на нашей земле.

— Я предпочел бы обойтись без боя, — вздохнул Амадеус. — Отголоски последней войны до сих пор сотрясают царство. А ведь столько лет прошло!

— Демонов слишком мало, — подтвердил молчавший до этого Татанель. — Пытаясь восстановить численность, были допущены методы, противоречащие самой нашей природе!

Бес усмехнулся, глядя на пламя в камине.

Методы, и правда, оказались беспрецедентными! Никогда раньше браки между демонскими кланами не заключались по договоренности сторон.

Во все времена ситры всех мастей были свободны в выборе спутника жизни. Вот только этот самый спутник или спутница выбирался раз и навсегда. Так гласили законы Нижнего царства. Чаще всего брачные обеты демоны давали уже в довольно таки разумном и зрелом возрасте, лет после двухсот–трехсот.

Война всколыхнула царство, разрушительной дланью стерев с лица земли почти половину всех кланов. Даже теперь, десять сотен лет спустя, царство не успело восстановиться полностью. И это не смотря на то, что семьи старательно женили подрастающее поколение, по собственному выбору смешивая кровь. Даже многоженство Повелители разрешили, пусть этим мало кто пользовался.

Но никакие действия не увеличивали прироста населения. Все же демоны не люди и плодовитостью жителей Срединных земель не отличаются. В лучшем случае демонессы могли воспроизвести на свет двоих–троих детенышей, но и то очень редко.

— Я узнал кое‑что интересное, — сказал Бес наконец.

— Что именно? — Гай напрягся.

— Леонис жив, — выждав театральную паузу, озвучил новость демон тьмы. — По крайней мере… двадцать лет назад еще был жив.

— Этого не может быть! — воскликнул Каселион и зло рассмеялся. — Все знают, что Атардион убил старшего брата, чтобы занять трон.

— Видимо, кто‑то в этой истории лжет, — пожал плечами Бестелион.

— Что именно и от кого ты узнал? — прищурился Амадеус.

Порывшись в карманах куртки, Бес подошел к отцу и протянул ему снимок, чуть заляпанный в нескольких местах кровью.

— Что это? — Повелитель повертел в руках странный предмет.

— Это называется «фотография», — просветил Бес. — Это обычная вещь в мире Лены. Они каким‑то образом могут запечатлевать образы. Посмотри на изображение. Я думаю, что это Леонис.

Амадеус молча всмотрелся в снимок, не обращая внимания на то, что остальные советники столпились рядом и так же всматриваются в снимок.

— Это он! — удивленно воскликнул Бедектиум, сжимая навершие стула Повелителя до тихого скрежета сминаемого дерева. — Выглядит чуть иначе, но это точно тот самый элл!

— Да, — согласился Амадеус. — Это Леонис.

— Получается, ему как‑то удалось избежать смерти, — почесал затылок Карриторий. — Причем так, что ни одна душа в Верхнем царстве о том ни слухом, ни духом.

— Да уж! А иначе эллы не признали бы над собой Атардиона, — заметил Татанель. — Получается, нынешний Повелитель Верхнего царства правит незаконно. Это многое!.. Многое меняет!

— Ничего это не меняет, если нам не удастся найти Леониса, — перебил секретаря Бестелион.

— Я так понимаю, это не все новости? — хитро усмехнулся Амадеус.

— Нет, — покачал головой демон тьмы. — Лена дочь Леониса.

— Ого! — тихо присвистнул Гай.

— Где сейчас девчонка? — спросил Повелитель. По его виду Бес понял, что отец уже просчитывает дальнейшие ходы.

— У меня, — признался Бестелион нехотя. — И еще неизвестно, выживет ли…

— Что случилось? — хрипло каркнул Карриторий.

— Эллы, — просто ответил Бес. — Те, кто напал, явно знали, кто она такая. Пытались именно убить, а не захватить. Я вытащил ее оттуда еле живой.

— Перемести девушку сюда, — предложил Амадеус. — В царстве хорошие лекари.

— В ней течет кровь людей, — отрицательно покачал головой Бестелион. — Регенерация не работает. Твои костоправы угробят ее раньше, чем Лена в сознание придет.

— Нужно найти Леониса, — решил Амадеус. — Думаю, его заинтересует возможность вернуть себе трон. За определенные гарантии для нас, конечно. Просто так предлагать помощь я не собираюсь.

— Что же ты хочешь, отец? — удивился Кас. — Требовать можно многое. Но что ты хочешь от бывшего Повелителя? Не Верхнее же царство в свои владения?

— Совсем нет! — хитро прищурился Амадеус. — Только чтобы он выполнил данное мне обязательство.

Бес тихо выругался. У отца в запасе оказался достойный козырь против как самого Леониса, так и против всего Верхнего царства.

Повелитель щелкнул пальцами, извлекая из воздуха небольшую шкатулку.

— Думал, уже не понадобиться, — пробормотал Амадеус, роясь в содержимом. — Ага! Вот.

Небольшой квадратный кусок пергамента взлетел в воздух, разворачиваясь перед глазами Амадеуса.

На самом деле в подписании каких‑либо бумаг не было надобности — данное Повелителями слово считалось нерушимым.

— Это тот самый договор? — уточнил Каселион.

— Да, — кивнул Повелитель. — За полстолетия до его свержения, мы с Леонисом хотели породнить наши царства, заключив нерушимый мир. Детей у него тогда не было, но и сам Повелитель эллов признавал, что обзавестись ими стоит. Мы договорились соединить наших детей браком, который навсегда прекратит войны между эллами и ситрами. Думаю, Леонис решит, что эта сделка — достойная оплата за возвращение.

— Если эллы узнают, что их Повелитель жив, то сами сбросят Атардиона, — развеселился Бедектиум, показав длинные многочисленные клыки.

— Отлично, я согласен на эту авантюру, — хмыкнул Кас и глянул в сторону младшего брата.

— В девочке течет тьма… — прошипел Алексанион осторожно. — Не лучше ли…

— Она моя, — тихо, но отчетливо сказал Бестелион.

— Я предпочту, чтобы это был Каселион, — озвучил свое решение Амадеус. — Так будет лучше для всех.

Бес отчетливо заскрипел зубами, едва контролируя себя.

— Может захотите узнать мнение самой Лены? — уточнил темный демон.

— Зачем? — опешил Кас. — Она на половину человек? Капелька магии демонов… и девчонка сама предпочтет меня тебе. Ты же знаешь, что в этом я сильнее. А Леонис, думаю, с удовольствием сплавит такое потомство при первом же удобном случае, только чтобы перед подданными не позориться.

— Она моя, — повторил Бес злобно. Его глаза поменяли цвет, и во рту прибавилось клыков.

— Он прав, — вступил Гай. — Эллы почуют в ней его магию.

— Будет так, как я решу, — сказал Амадеус.

Демоны одновременно зло зашипели. Повелитель может слушать и прислушиваться к кому угодно, но когда он приказывает — все подчиняются, как безропотные марионетки. Никто более не посмел вставить ни слова. Ментальный призыв к подчинению и так сильно ударил по каждому.

— Найдите мне Леониса, — велел Амадеус. — А там пусть отец девчонки сам решит. Но, предупреждаю, Бес, темного демона он в зятья не примет. Пусть даже девчонка и принадлежит тебе по законам эллов.

***

В голове звучала знакомая мелодия. Я завозилась, пытаясь поудобнее пристроить голову. Еще эта песня… Сознание не хотело возвращаться в уставшее тело. Кто‑то что‑то делал со мной, но я не чувствовала ничего, кроме прикосновений, больше похожих на ласковое движение воды. Боли не было. И меня не было тоже.

Вода. Я просто вода. Ничто и никто.

Какая разница, что происходит вокруг? Мне так удобно и легко плескаться на самом краю сознания, не чувствуя ничего…

Какой‑то далекий раздражающий звук вклинился в мо е безмолвное спокойствие. Пытаясь отгородиться от этого, добилась обратного. Теперь я различала два голоса — мужской и женский. Сначала слушала только звучание, наслаждаясь их необычной красотой.

Мой мозг старался отыскать подходящее сравнение для этих голосов, подбирая описание для каждой интонации. Но слова вспоминались с трудом, а голова начала раскалываться от напряжения.

Я попыталась вспомнить последнее, что со мной произошло, но что‑то во мне противилось этому.

Нападение? Эллы? Бес? Мама? Как давно это было? Вчера? Сегодня уже среда или еще вторник?

А сколько прошло времени с того момента, как моя жизнь изменилась? Четыре? Пять? Пять дней?

Столько всего случилось! Наверное, прошло пять лет, а не пять дней! Быть не может…

Ища ответы на свои вопросы, я прислушалась к разговору.

— Инес, как она? — спросил мужской голос. И я озадачилась тем, что знаю этот голос очень хорошо. Так же как и его обладателя.

Давай, Лена, вспомни имя!

— Неплохо… теперь. — Женский, певучий и легкий голос оказался мне совершенно не знаком, я точно ни разу его не слышала. — Раны заживают. Если бы не ее человеческое происхождение, то восстановилась бы быстрее.

— Ты не можешь ускорить процесс?

— Это бесполезно, Бестелион! — вздохнула женщина.

Бестелион. Бес!

Теперь я все вспомнила!

— Твои сестры считают иначе, — мягко заметил демон.

— Это я знаю, — согласилась Инес. — Но считаю, что мы и так слишком сильно вмешались. Мы никогда не имели дело с подобными ранениями, да еще при такой наследственности! Удивляюсь, как Ивет позволила принести девочку сюда…

— У нее не было выбора! — усмехнулся Бес, и я мысленно увидела в этот момент его лицо, эти искривленные в хищной уверенной ухмылке губы.

— Да, у нее не было выбора, ты прав, — подтвердила Инес. — Ивет чтит законы царства, даже не смотря на то, что Дом Милосердия стоит на Срединных землях. Мы все чтим законы…

— Могу ли я надеяться, что по отношению к этой девушке вы будете так же милостивы, как и к остальным своим… посетительницам? — спросил Бестелион осторожно. — Даже не смотря на то, что вы… чтите законы наших земель.

— Мы принимаем и защищаем всех, кто нуждается в помощи, — раздался новый голос. — Не смотря ни на что.

— Рад видеть тебя, Алес, — поприветствовал вновь прибывшую демон.

— Лена так и не приходила в себя? — уточнила Алес.

— Нет, — вздохнула Инес. — Две недели… Это долго.

Я мысленно дернулась, услышав последние слова. Как две недели? Что значит… две недели? Я без сознания две недели?

— Могло быть и хуже! — протянула Алес. — Учитывая то, что девушка больше напоминала чуть теплый труп, чем живое существо. Мне было проще разобрать, чем собрать это все воедино!

Так! Что они там насобирали?! Люди, оживите меня немедленно! Дайте зеркало!

Почему мне кажется, что я похожа на Франкенштейна?!

— Ты хорошо постаралась, Алес, — похвалил Бес.

— Еще бы! — хмыкнула Инес. — Как новенькая. Скажи лучше, как долго еще Лена пробудет здесь? Мы в любом случае будем помогать ей дальше, но хотелось бы знать все. Ты ничего не рассказал нам о девушке, но силиалы никогда не жаловались на слепоту. Мы видим, что она на половину элла, а на вторую — человек.

— А еще в ней течет твоя сила, — прошептала Алес. — Не тьма переродила девушку, а ты сам ее инициировал тьмой.

— Да, это так, — согласился демон.

— Чего нам ждать от девушки ты нам вряд ли скажешь, — догадалась Инес. — Но это и ничего. Только скажи, чего ждать от других. Мы далеко от царства, но и здесь слышим многое. Ходят слухи, что эллы объявили ситрам войну?

— Я нарушил мир между царствами, Инес, — нехотя ответил Бестелион. — Ты это хочешь узнать?

— На Празднике? — поинтересовалась Алес.

— Да.

— Ты знал, кто она? — спросила Инес.

— Нет? — фыркнула Алес. — Интересно! Ты никогда не связывался не с ситрами…

— Мне было все равно… тогда, — еле слышно прошептал Бес.

— Так что царства? — небрежно уточнила Алес. — Из‑за чего весь сыр–бор? Верхние не могут простить какого‑то одного момента? Были же случаи и до этого. В другие годы. Что поменялось на этот раз?

— Я — темный. Неужели ничего не понятно, Алес!

— Ах, да! — фыркнула Инес. — Они просто нашли легкий и законный способ избавиться от тебя. Но зачем же войну устраивать!

— Я знаю только то, что озвучили послы, — ответил Бес. — Но меня беспокоит другое. Амадеус ищет Леониса, бывшего Повелителя эллов. Отец хочет вновь усадить того на трон в Верхнем царстве, а так же заключить брачный союз нашей семьи с семьей Леониса.

— Да, ты говорил, что Лена его дочь, — вспомнила Алес. — И что?

— Я не говорил отцу, где Лена. Но рано или поздно это станет ему известно.

— Ну и что? Сам же ты ее отсюда и заберешь, — удивилась Инес. — Из Дома Лена уйдет либо с тобой, либо сама. Мы давали тебе слово.

— Думаю, ситры захотят забрать девушку, — сказал Бес.

— Зачем? — не поняла Алес.

— У Амадеуса на Лену планы…

— Ты говорил уже, — перебила Инес. — И так ведь ясно. У Лены твое кольцо. А на кольце печать. Очень сильная.

— Яркое заявление своих прав! — хмыкнула Алес. — Целый клубок оборонительных чар и предупреждений всем.

— Кольцо предназначено не для этого, — зло прошипел демон. — Просто защита.

— Просто… — рассмеялась Алес. — Так только личную собственность обороняют.

— Кольцо я сниму потом, — вздохнул Бес, — когда Амадеус уговорит Леониса отдать Лену Каселиону.

— Вот так дела! — в один голос воскликнули женщины.

«Что? — мысленно заорала я во весь голос. — Что это вообще значит?»

Кто кого кому отдаст? Что за бред?!

— Но ведь у Каса и так есть жена? — усмехнулась Алес, приходя в себя. — Ему мало?

Все! Финиш! Я злая!

Значит вот как! Решают за меня, как за… вещь какую‑то! Нет, я такого терпеть не намерена!

Так и хотелось обозначить свое присутствием избиением одного наглого темного демона. Ух, клыкастая морда!

Замуж? Непонятно за кого? Против моей воли? Второй женой? Просто потому, что так какой‑то дядя решит или папочка мой новоиспеченный?

Фигушки вам всем!

Мне даже вот этот, с собственническими наклонностями, не нужен! Пусть лесом катиться!

Стараясь не двигаться, я попыталась себя успокоить, а то аж руки зачесались повыдергать кое–кому все клыки.

Нет! За спасение спасибо большое, конечно, но судьбу свою я решать буду сама. Так что, Лена, сейчас лежим смирно, а при первом удобном случае — ноги в руки и длинный нецензурный посыл всем, кто хочет мною покомандовать.

Ух, я в бешенстве!

Глава 9

Подбадривая себя и мысленно напевая все приходящие на ум песни, я протянула в неподвижном состоянии еще несколько часов, прислушиваясь к окружающему пространству. Демон и женщины давно ушли, оставив меня наедине с моим недовольством.

Я бы и дальше так валялась, но желудок возмутился издевательствам и громко затребовал хоть какой‑нибудь еды. Пришлось разлепить глазки и осмотреться.

Ничего особенного, простая пеналообразная комнатка, с одним окном. Из мебели только кровать у стены и лавка напротив. Никаких тебе ковров, подушек. Даже шторки на окно пожалели повесить!

Выбравшись из‑под одеяла, я тут же задрала длинную рубаху из какой‑то жесткой ткани, чтобы разглядеть многострадальное тело.

Надо же! Почти ничего не видно.

Натянув местный эквивалент ночной рубашки, которую дома можно было бы вместо платья носить, почти на голову, я с высунутым от усердия языком щупала бледно–розовые шрамики, когда всю эту картинку застала какая‑то девушка. При взгляде на эту особу в голову сразу приходили мысли об утопленницах и русалках.

Нет, девушка не походила на полуразложившийся труп с перекошенным лицом. Ничего рыбьего в ее виде тоже не было. Но не каждый же день увидишь такое создание с синими волосами, аквамариновыми глазами и голубой кожей. Даже одежда на девушке была в тон.

— Здравствуй, Лена, — поздоровалась девушка и представилась: — Меня зовут Инес. Я силиала воды.

Кто бы мне еще сказал, что это значит?!

— Думаю, раз ты проснулась, тебе будет не лишним немного поесть, — улыбнулась девушка, обнажив ровные и… светло–голубые зубы.

— Да! Еды. И побольше, — простонала я.

Инес как‑то странно на меня глянула, но я списала этот взгляд на и так необычную внешность девушки. Еще нужно расспросить ее про то, кто она такая. Точнее, кто они такие. Упоминали же еще Ивет, кажется. И Алес я слышала, но не видела.

Подтянув ноги под себя, я устроилась на кровати по–турецки, ожидая мою *свою* спасительницу. Времени прошло довольно много, прежде чем Инес вернулась. И не одна. Вместе с ней явились три такие же разноцветные девушки.

— Алес, — представилась высоченная огненно–рыжая красотка с минимальным количеством одежды на стройном соблазнительном теле.

— Феа, — скромно присела в реверансе тоненькая девочка–подросток зеленого колеру.

— Ивет, — кивнула самая старшая из четверки, белокожая и беловолосая женщина. Отсутствующие радужки ее глаз наводили страх.

Инес водрузила мне на колени тяжеленький поднос и отступила в сторону, одновременно со всеми остальными силиалами приземляясь на… парящие в воздухе расписные подушки. Я еле удержалась, чтобы не полезть проверять, откуда у них подушки взялись.

Я тоже так хочу! Научите!

Видимо у меня во взгляде что‑то промелькнуло, потому как Алес рассмеялась.

— Научишься потом!

Ага! Потом. Мне бабушка с дедушкой тоже обещали кота завести потом. Пока я все дело в свои руки не взяла, кот не появился.

— Девочка, ты еще пока очень слаба, чтобы интересоваться магией, — мягко заметила Ивет.

Не знаю, с чего они что взяли, ведь я чувствовала себя отлично, но решив не спорить с разноцветными барышнями, засунула нос в содержимое подноса.

— Как я здесь оказалась? — спросила, приготовившись внимательно слушать с куриной ножкой в одной руке и куском персикового пирога в другой.

— А ты не знаешь? — поразилась Алес.

Я состроила самое невинное и удивленное личико, какое смогла. Знаю, конечно. А чего не знаю — и так уже догадалась. Но уж очень хочется их версию послушать.

— Ладно, — протянула Инес, дернув себя за блестящую синюю прядку. — Сейчас мы тебе все расскажем.

— Начните с того, где нахожусь и кто вы такие, — предложила я, запивая пирог теплым отваром чего‑то, по запаху похожего на шалфей, не без подозрения заглядывая поминутно в чашку.

Мало ли! У меня еще желудок взбунтуется! Он может.

— Мы находимся в Доме Милосердия, — сказала Феа и хихикнула, глядя, как я кошу глазом в глиняный кувшин с настоем. — А Дом стоит на окраине города Атендина, что на границе Вариолена с Этерникаем.

— А?! — выпала я в астрал уже от первого названия и простонала. — Будьте добры помедленнее, я записываю.

Ух, ну и названия! Черт ногу сломит! Я ж такое под страхом смерти не запомню!

— Атени… — прошипела я, а глаза сами собой начали в кучку сбегаться. — Атендим… Атендин.

Феа вытащила небольшой свиток и расстелила около меня на одеяле, после чего ткнула пальцем в край картинки:

— Мы здесь.

Я, обнимаясь с кувшином, склонилась над свитком, рассматривая изображенные там какие‑то линии, палочки, точечки. Минуты через две до меня дошло, что я смотрю на карту, и мозг соизволил включиться.

На рисунке обнаружилось с десяток разграниченных областей разного размера. Карта явно была схематичной, потому как ни рек, ни гор, ни лесов я не обнаружила.

«Да, это тебе не атлас мира на четыреста страниц!» — мысленно заметила я, пробуя ногтем край свитка.

Найдя Вариолен и рядом с ним Этерникай, я уже без труда отыскала нужный город. Попутно выяснилось, что области на карте на самом деле… королевства. Не очень большие. Или просто карта создает такое впечатление. Каждое королевство, в свою очередь, разделялось тонкой линией на несколько частей, с одним городом.

Эх, столько вопросов! Но это все потом. Вернемся к главному.

— Тебя Бестелион принес, больше двух недель назад, — сказала Феа, дождавшись, когда я оторвусь от созерцания карты, — еле живую. Мы не могли отказать, ведь здесь принимают всех, кто нуждается в помощи. Но в основном мы привечаем обычных человеческих женщин и чародеек. Дома есть практически во всех королевствах, но этот единственный, где живут силиалы.

— А кто вы такие? — дождавшись, пока зелененькая девушка договорит, спросила я.

— Силиалы — бывшие люди с магическими способностями, — наставительно объяснила Ивет, будто намерившись прочитать целую лекцию, — или волшебники, умершие не своей смертью.

Бр! Ничего себе! Они что, мертвые?!

— Мы живые, — усмехнулась Алес, пересев ко мне на кровать и вытащив из плетенки кусок пирога.

А! Меня маленькую объедают!

Фыркнув на эту шикарную и невероятно красивую девушку, я прижала к себе поднос и отодвинулась так, чтобы никто с загребущими ручонками не смог забрать мой завтрак.

Мне и так мало!

Поджав губы и вылив в чашку остатки чая, я принялась с утроенной скоростью доедать пирог.

Феа вытаращила ярко–зеленые глаза, не веря, что в меня поместился почти целый пирог, кувшин чаю, полкурицы и что‑то еще, что я съела, даже не заметив. Мой животик счастливо округлился, встопорщив рубашку.

— И зачем этот Дом? — спросила я.

— Мы пытаемся помочь людям, а особенно женщинам, избежать участи силиал, — ответила Инес.

— А что плохого в том, чтобы быть силиалой? — удивилась я.

На мой взгляд, участь хорошая. Вот какие они, хоть и странные, но красивые. Но четыре барышни воззрились на меня с явным осуждением.

— Силиалы живут в Нижнем царстве и всю бессмертную жизнь служат демонам той стихии, к которой и сами относятся. — Скривила губки Феа. — Мы не можем решать свою судьбу сами. Нам четверым повезло, что нас освободила Повелительница Идерна. Именно она придумала, что в Срединных землях должны появится такие вот места, где могут спасти жизнь. Очень многие женщины гибнут случайно! И никто не хочет им помочь.

— Не думаю, Феа, что Лене сейчас нужно слушать про твои мятежные настроения, — заметила Ивет, сжав руку девушки.

— Она очень тяжело переживает свое перерождение, — просветила Алес, попытавшись отобрать у меня пустой поднос. — Феа с нами только триста лет. Совсем ребенок.

Если огненная красотка хотела меня добить этим заявлением, то ей удалось. Боюсь думать, сколько же, по их мнению, долго.

— Бестелион обещал заглянуть завтра, — напомнила Ивет. — Видимо, он тебя заберет в Нижнее царство.

«Как бы не так, — прошипела я мысленно, тем временем состроив самое счастливое личико. — Пусть является. К тому моменту меня здесь уже не будет!»

— Думаю, теперь ты захочешь отдохнуть? — предположила Ивет, кивнув другим силиалам.

Не рассказывать же им, что я совершенно не устала?! Пусть идут. А я пока обдумаю план спасения себя из этого странного места.

— А что с моей одеждой? — с невинным личиком уточнила я.

— Прости, но пришлось все выкинуть, — развела руками Феа и хихикнула. — Мы не знали, как снять эти странные вещи и просто распороли. Да и порванное оно все было. И кровью испачканное…

— То есть… вообще ничего не уцелело? — тихим, убитым голосом спросила я.

— Бестелион разрешил, — оправдалась зеленокожая силиала.

Ах, он разрешил?! Мои вещи! Ух, гад! Кто позволил этому демону чертову распоряжаться моими вещами?!

— Я могу принести тебе какую‑нибудь одежду, — предложила Феа.

На это я только кивнула, стараясь не представлять, какие они здесь фасоны носят. Инес, Ивет и Феа одеты в простые длинные платья с объемными рукавами и легкие туфли без каблука. Наряд же Алес больше похож на несколько кусочков ткани, едва прикрывающих самое дорогое от любопытных взглядов.

Я встала и подошла к окну, чтобы как‑то себя развлечь. Мне открылся вид на внутренний дворик. По крайней мере, именно с этим знакомым мне понятием захотелось сравнить обширную, метров пятьдесят в ширину и двадцать в длину, площадку, занятую расстеленными прямо на каменных плитах коврами и ковриками. Поверх этих ярких пятен валялись в огромных количествах подушки, книги, свитки, перья, пустые пузырьки.

Выглядело все так, будто сюда устроила налет стая детей. Или студентов. По крайней мере, после сессии в моей комнате наблюдается что‑то похожее, но с другим набором предметов.

— В этом дворе девушки отдыхают днем и восстанавливают свои способности. Мы специально не прибираемся, а то еще, ненароком, можно наступить на что‑нибудь очень зловонное или трудно отмывающееся, — проговорила за моей спиной Феа. Мо е сердце дернулось, замерло и с грохотом провалилось в живот, застучав там с утроенной силой.

— Зачем же так пугать! — простонала я.

— О! — удивилась Феа, ее глаза округлились, а щеки налились ядовитой зеленью. — Я не хотела тебя пугать, — добавила девушка смущенно. — Просто принесла тебе одежду. И новость! Ивет сообщила Бестелиону, что тебе лучше и что ты пришла в себя. Он скоро будет.

Я так увлеклась рассматриванием стопки каких‑то тряпок в руках девушки, что не сразу поняла последние ее слова.

— Как сказала? — опешила я. — Зачем?!

— Он просил сообщить, — сказала Феа извиняющимся тоном. — Ивет не могла отказать в просьбе. У тебя такое лицо… словно ты не хочешь видеть Беса.

— Не хочу! — честно ответила я, еле сдерживаясь от сл ез.

— Тебе не нравится, что за тебя все решили, — догадалась силиала. — Ты, видимо, слышала разговор демона с Ивес и Алес. Рыжая мне все рассказала. Она же и предположила, что это не законно — принуждать тебя к чему‑то. Но Ивет и Ивес считают иначе…

— Что мне делать? — скорее у себя самой, чем у девушки, спросила я. — Я хочу уйти и больше никогда не встречаться с этими… демонами!

Эх, если бы можно было бы вернуться домой. Там мама. Как она?! Я ведь этого не знаю! Там Тимка! И бабушка с дедушкой. И Ирка. Все то, что так важно мне и дорого. А здесь… Одни хотят меня убить, а другие пристроить замуж непонятно за кого!

Нет уж!

— Я могу тебе помочь, — решительно сказала Феа. — Мы здесь для того, чтобы помогать.

— Но как?

— Жди здесь, — велела она. — Найди пока то, что тебе подойдет. Я скоро вернусь.

Девушка положила на кровать одежду и растаяла в воздухе с зеленоватым облачком дыма. Нервно дергая себя за прядь волос, я порылась в тряпках, отыскав что‑то вроде местного эквивалента нижнего белья, пару плотных чулок, широкие черные штаны, больше похожие на шаровары, простую темно–зеленую рубашку с высоким горлом. Натянув на себя эти вещи, я дополнительно накинула тонкую черную жилетку с парой внутренних кармашков. После чего походила по комнатке и решила, что мне удобно в этой одежде. Ничто нигде не тянуло и не жало. Лучше, чем в любимых, но погибших джинсах.

— Оделась? — улыбнулась запыхавшаяся Феа, появляясь с плотно набитым мешком и ботинками в одной руке и курткой в другой. — Я тебе собрала здесь немного разного… Потом разберешься. Бестелион уже здесь.

И она так спокойно об этом говорит?!

Выхватив у девушки куртку, обувь и сумку, я уставилась на нее с мольбой.

— Пойдем, я постараюсь вывести тебя из Дома незаметно, а там открою портал, — прошептала Феа, выходя из комнаты. — Только тихо. Сейчас у наших обитательниц обед, в коридорах никого нет, но мы можем встретить кого‑нибудь из силиал. Если Алес, то еще ничего…

Я часто–часто закивала, соглашаясь с девушкой.

Веди уже! Я не хочу здесь оставаться! Мне общения с всякими демонами и эллами на всю жизнь хватит, больше не нужно!

Быстро и неслышно шагая по коридору, тускло освещенному цветными лампами, Феа провела меня, наверное, через весь дом.

— А почему ты не можешь переместить меня вместе с собой? — спросила я.

— Внутри Дома магия силиал действует только на нас самих, — так же тихо объяснила Феа. — Кроме магии врачевания, конечно. За пределами этих стен все иначе.

— Далеко еще? — У меня начали трястись коленки.

— Нет, уже близко, — улыбнулась девушка, распахивая незаметную для меня дверь, ведущую за пределы Дома.

Всего в каких‑то двадцати метрах впереди виднелись ворота.

«Свобода!» — мысленно воскликнула я.

— Держи. — Силиала протянула мне тонкую цепочку с покачивающейся на ней висюлькой–капелькой. — Это простой амулетик земли. Пока ты его носишь, никто не сможет тебя найти. Только не снимай никогда!

— Спасибо! — я обрадовано расцеловала силиалу земли в обе щеки и надела амулет, запихав его за ворот рубахи.

— Далеко собралась?! — тихо и зло прошипел Бес, материализуясь у меня за плечом.

Заорав от неожиданности, я отскочила в сторону, увильнув от когтистой лапы.

— Зачем же так пугать, а? — возмутилась я секунду спустя. — Так недолго поседеть от страха! Я еще не до конца поправилась!

— Что‑то по тебе не видно, — скривился ехидной в улыбке демон, делая шаг в мою сторону. — Ни на минуту оставить нельзя! Куда ты собралась, Лена?

— Подальше! — выпалила я, отступая в сторону ворот. — От тебя в первую очередь!

— И чем же тебе не нравится моя компания? — уточнил демон, улыбаясь, но его глаза остались холодными.

— Наличием в ней тебя! — зло бросила я, прислонившись к стыку створок моего спасения.

— Раньше ты не возражала, — заметил демон, приблизившись ко мне почти вплотную. — Особенно, когда я спас тебе жизнь.

— За это, конечно, спасибо, но… мало, чтобы окупить мои потери, — хмыкнула я, слыша приятный скрип открывающихся ворот. — Слишком мало. Превратил неизвестно во что, а мне с этим как‑то предлагаешь жить?! Да еще непонятно где и не ясно в качестве кого!

«И с кем!» — долетела до меня мысль силиалы земли.

— В качестве дочери Повелителя одного царства и невестки Повелителя другого царства, — ответил Бестелион. — Чем плохо?

— А может, я не хочу! — съязвила я. — Об этом вы не подумали? Или просто забыли спросить мо е мнение? Нет уж! Жизнь моя! И решать буду я сама!

«Лена!» — предупреждающе крикнула Феа мысленно, но и без этого я дернулась в сторону и назад, ускользая от руки демона.

— Руки убрал! — крикнула я.

Но демон не оставил попыток, мелькнула смазанная черная тень, и меня очень некультурно подвесили в воздухе, как котенка, за ворот куртки.

Хорошие у них тут вещи делают!.. Куртка даже не затрещала от такого обращения.

— Я тебя никуда не отпущу! — заявил мне этот наглый демон, поднимая мою тушку так, чтобы заглянуть в глаза.

«Кто ж тебя спрашивать будет!» — мысленно фыркнула я, а вслух потребовала:

— Поставь обратно!

В воротах замелькали любопытные лица силиал вперемешку с бледненькими девушками и женщинами.

— Ты пойдешь со мной в Нижнее царство, — не слушая меня, продолжил Бес.

— Да что я там забыла? — вполне натурально возмутилась я. — Мне и здесь не холодно. Кормят и ухаживают! Я не хочу!

— Тебя никто не спрашивает, хочешь ты или нет! — прошипел мне этот гад в лицо, на миг сверкнув полным набором удлинившихся клыков.

Ну, все! Держись!

Не целясь, я пихнула коленкой вперед, надеясь хотя бы просто попасть. Эффекта в виде согнувшегося почти пополам демона не ожидала, но обрадовалась. Вот только Бес руку не разжал. Окончательно обидевшись, я замолотила перед собой руками и ногами, мысленно распаляясь.

Уж что‑что, а доводить себя до бешенства я умею!

Бестелион взвыл, хватаясь рукой за расцарапанную щеку, и упал вперед, подминая меня под себя. Утробно зашипев, я со злостью вцепилась демону в шею зубами, попутно наподдав коленкой. Старое народное средство не подкачало, наградив меня картинкой очень удивленного, хоть и красивого лица Беса, с выпученными от боли глазами. Освободившись от хватающих рук, я уперлась демону в грудь, заставляя того перевернуться.

— Зараза–а–а! — простонал Бес, пока я елозила на нем, пытаясь встать.

— От такой же заразы слышу! — бросила я, ни капельки не обидевшись, и посмотрела на демона. А хорош же… Эх! Даже сейчас, корчась от боли в уличной пыли, он вызывал в моей душе бурю эмоций. Сердце предательски дернулось.

Наклонившись, не удержалась и слизнула капельку крови, выступившей из царапинки на его щеке. От неожиданности, Бес замер и уставился на меня озадаченно.

Хм! Интересно…

Мысленно хихикнув, я склонилась к его лицу, запуская пальцы в темные пряди, чуть сжимая волосы на затылке, наблюдая, как настороженность во взгляде демона сменяется любопытством. Сознательно переведя взгляд на его губы, почувствовала, как изменился ритм его сердца под моей ладонью.

Все интереснее.

Я склонилась к его лицу, почти касаясь губами его губ, и посмотрела в глаза Бесу. В самой глубине этих странных синих глаз, напоминающих цветом холодные воды океана, мелькнуло что‑то, что вдруг захотелось расшифровать. Вот только у меня нет на это времени, да и слишком многого это может мне стоить…

Кончиком языка я обвела контур губ демона, наблюдая, как закрываются его глаза от удовольствия, и усмехнулась. А потом, почти прижимаясь губами к его рту, выдохнула:

— Прощай!

И отскочила в сторону, мысленно взмолившись: «Феа, ты обещала!»

Последнее, что я видела, проваливаясь в затягивающий меня сияющий светло–зеленый водоворот, было удивленное и одновременно очень злое лицо Беса.

***

Несколько минут Бестелион неподвижно сидел на земле, вглядываясь в то место, откуда в облаке зеленого дыма исчезла Лена, пытаясь нащупать нить девушки. Но у него ничего не выходило! Даже где девушка находится, понять оказалось невозможно. Все, что он мог чувствовать, так это то, что с Леной все в порядке и ей не угрожает опасность. И только!

— Феа! — прошипел демон, найдя взглядом маленькую силиалу среди столпившихся у ворот женщин.

Он не встал, а просто переместился, не опасаясь косых взглядов, да и не было ему до этого дела сейчас. Контролировать себя Бесу так же не пришло в голову.

Увидев всего в нескольких шагах от себя трехметрового и широченного черного монстра, с длинными когтями, зубами, шипами и сверкающими красными глазами, даже силиалы вздрогнули, отступая, а человеческие женщины, завизжав, бросились врассыпную.

— Зачем ты это сделала? — прохрипел Бес, схватив зеленокожую девушку за горло и приподняв над землей.

Демон не успел договорить, а двор Дома опустел, только несколько фигур мелькало среди кустов в дворике.

«Тем лучше», — подумал Бес, облизав удлинившиеся верхние клыки.

— Зачем ты это сделала, Феа? — повторил он вопрос, сильнее сжав горло силиалы, запуская острые черные когти в нежную кожу.

— А ты как будто не знаешь? — усмехнулась силиала так, будто не испытывала никакого дискомфорта от такого подвешенного состояния.

— Чего ты хочешь добиться? — фыркнула стоящая у ворот Алес. Позади нее Ивет успокаивала и вела к дому последнюю из пациенток Дома. — Шею ты ей не свернешь. Так же как и не сможешь убить. Даже не поцарапаешь. Не забывай, Бестелион, мы силиалы — чистая сила в человеческой оболочке. Мы более бессмертны, чем ты сам.

— Вот–вот! — хмыкнула Феа. — Не понимаю, зачем так злиться? Лена попросила меня о помощи. Не ожидал же ты, что я откажу?

— Ты не имела права ее отпускать! — отчеканил Бес.

— Я свободная силиала и никому не подчиняюсь, — ответила Феа небрежно. Ее лицо вытянулось, утоняясь и протекая сквозь пальцы демона, как песок. Через пару секунд силиала уже стояла на земле, отряхивая платье, будто ничего и не случилось.

— Где Лена? — спросил демон, сверля силиалу злым взглядом.

— Я не знаю. Может в этом мире, а может и в каком‑то другом. Она хотела оказаться… подальше от тебя, — сказала Феа презрительно.

— Алес? — Бес обернулся к огненной силиале.

— Не спрашивай меня! — Взмахнула девушка руками в защитном жесте. — Если одна из силиал захотела кого‑то спрятать, то ни одна другая, даже под страхом уничтожения, — если б такое было возможно, разумеется! — не ответит. Я не знаю. И я говорю правду.

— И как мне теперь искать Лену? — спросил Бес, скрипя клыками.

— А тебе не приходило в голову, что она этого не хочет? — хмыкнула Феа.

Пронзив силиалу земли ненавидящим взглядом, демон исчез.

— Феа! — Алес подскочила к подруге и потрясла маленькую силиалу за плечи. — Ты совсем с ума сошла? Зачем? Пусть бы забирал свою девчонку и катился в Нижнее царство! Теперь же демон тьмы не оставит нас в покое, пока не вытрясет из тебя местоположение девушки.

— Ты знаешь, — смутилась Феа, — а я и сама не знаю, куда забросила Лену!

***

На этот раз перемещение длилось дольше. Я успела устать от мелькающего перед глазами ядовито–зеленого света, а движение все продолжалось. Плюнув на вопли внутреннего голоса, я сделала шаг вперед, тут же потеряв равновесие и свалившись… в ворох сухих листьев.

— Ай! — взвизгнула, когда что‑то довольно громко хрустнуло под рукой. Или я себе что‑то сломала, или разбила что‑то в мешке, собранном мне силиалой. Когда даже через минуту боли так и не последовало, а лежать стало совершенно неудобно, я перевернулась, отпихнув от себя мешок подальше, и осмотрелась.

Полюбовавшись на огромные необхватные дубы вокруг, озадачилась интересным вопросом. Правда, у кого бы тут спросить? Никто же не ответит.

— Ну, ты даешь! — воскликнул кто‑то неприятным трескучим голосом у меня над головой. — Там чуть дальше — дерево, здесь чуть ближе — дерево! Как только проскочила и не вмазалась, а?

Задрав голову и рассматривая ветви дуба, под которым соизволила приземлиться, озадаченно нахмурилась.

— Голос есть, а больше никого нет, — сама себе призналась я. — Поздравляю, Лена, ты сходишь с ума!

— Что значит, никого нет? — сварливо уточнили у меня. — А я тогда кто?

— Не знаю, — ответила я, садясь и отряхивая коленки. — Плод моего воображения!

— Ничего подобного! — возмутился мой собеседник. — Я доу!

— Кто? — нахмурилась я, всматриваясь в листву дерева.

— Доу! — повторили мне.

— А это… кто?

— Где вас таких только учат? И чему? — проворчал мой невидимый собеседник. — Я доу! Дух–хранитель леса!

— В смысле… леший?! — обрадовалась я.

— Какой я тебе… леший? — обиделись на меня. — Говорю же, я доу!

Тяжелый случай.

— Ну, ладно. — Я примирительно подняла руку. — Доу так доу. И как же ты выглядишь, дух–хранитель?

— Совсем молодежь пошла… неграмотная! — фыркнул доу.

И бросил в меня палкой.

— Эй! Кидаться‑то зачем? — закричала я, подхватывая брошенную палку и вскакивая на ноги, приготовившись обороняться.

— Поставь меня обратно, — велела палка, открыв вороньи глазки–пуговки.

От неожиданности я огласила лес таким визгом, что вся местная живность замерла и заслушалась. А я попыталась вскарабкаться на ветку дуба, но позорно свалилась обратно в опавшие листья.

— Ну, и как понять такую реакцию? — уточнила палка, вставая на ножки–прутики и отряхивая с себя комочки земли ручками–веточками.

— А нечего пугать! — прошипела, выплевывая набившиеся в рот листья.

— Я предупредил о том, что я доу, — повторила палка, глядя на меня немигающими глазками.

Вот и что на это ответить?

— А я никогда доу не видела! — выдала первое, что пришло в голову.

— Городская? — как‑то очень понимающе уточнил доу. — Чему вас только в академиях учат? Учебник хоть раз открывала, а?

— В той, в которой меня учили, о духах–хранителях мне никто не рассказывал, — ответила я чистую правду.

— Дожили! — закричала палка. — Скоро все тленом пойдет и прахом станет! Эх, маги!

Я скептически нахмурила брови, рассматривая метания доу по шуршащим листьям.

— Простите, что отвлекаю вас от важного дела, но у вас тут что? Осень? — осторожно спросила я, состроив самое милое личико, на какое оказалась способна.

— Когда из портала шагала, головой часом не ударялась? — спросил доу, глядя на меня с подозрением. — Конечно, осень! Что ж еще?

Это для него все так просто, а у меня в голове неразбериха! Дома зима, в Нижнем царстве тоже зима, а здесь — и вдруг осень. Осталось еще узнать, где я нахожусь! А то мало ли что?!

— А я вообще где?

Доу посмотрел на меня так, что сразу стало понятно, что он обо мне думает.

Ничего хорошего!

— Не знаю я правильных названий, но лес этот стоит на границе земель графства Алекторис, — сказал доу, почесав то, что у человека было бы затылком. С этим же духом–хранителем не понятно — палка и палка, сантиметров пятьдесят длинной и в мо е запястье толщиной, только с ножками и ручками. И с очень страшненькими глазками.

Бр!

— Значит, графство Алекторис, — повторила я задумчиво.

Вот и что мне эта информация даст? Где это графство? Это Срединные земли? Или Срединное царство? Как у них тут правильно?

Чтобы как‑то отвлечься и скрыть выражение растерянности на лице, я подцепила мешок за лямку и подтянула к себе поближе.

— Да, именно так! — кивнул доу. — Именно отсюда я и посылал запрос на профессионального чародея, чтобы, так сказать, специалист прекратил все это безобразие.

— Какое безобразие? — вяло спросила я, заглядывая внутрь сумки. И первое, что бросилось в глаза, была та самая карта, которую мне показывали силиалы.

«Феа, спасибо!» — мысленно воскликнула я, разворачивая свернутый вчетверо кусочек пергамента.

— Так лес рубят! — тем временем возмущался доу. — Ни стыда, ни совести у этих людей! Никого не боятся! Им, понимаешь ли, граф приказал!.. А то, что у меня каждый дуб на счету, их не волнует! Уж чародея‑то послушать должны. Лес же у меня древнейший, самым молодым деревьям по триста лет! А они их на растопку графского замка!..

Не обращая внимания на заламывающего веточки–руки доу, я пристально рассматривала карту. Недолгие поиски дали результат, графство Алекторис нашлось быстро.

Ну и в захолустье же меня занесло! Королевство, в состав которого входило графство, включало еще две области примерно такого же размера и также называвшиеся графствами. Если судить по карте, то в каждом из графств всего по одному городу, где, видимо, и проживает граф. Это если по логике. Но, возможно, карта просто неполная и на ней только самые важные места указаны.

Может у этого самого графа нормальную карту спросить?

Интересно, сколько от этого леса до города? Или до замка?

— Завтра утром эти дровосеки явятся, — бухтел доу, — и ты им тогда скажешь, чтобы лес не трогали!

— Чего? — опешила я.

— Я говорю… — с той же интонацией начал доу свою историю.

— Нет, не поняла, почему это я должна кому‑то что‑то говорить?

— Ну, как же?! — принялся объяснять доу. — Я чародея просил у академии еще летом. Но они соизволили прислать непонятно кого и только осенью!

Вот же напасть! С кем‑то перепутали, а мне тут отдувайся!

— Да никто меня не присылал! — возмутилась, зарывшись в мешок с головой.

Или Феа очень тщательно продумала мои сборы или у них в Доме всегда есть наготове такой мешок. В небольшую сумку легко уместилось несколько кульков с крупой, одну из которых я опознала как пшеницу; пара свертков с листьями того самого растения, чаем из которого меня недавно поили; смена белья, запасные чулки, чуть помятый небольшой котелок, — видимо, именно на него я и упала — железная кружка, ложка, нож в плотном чехле, какой‑то камешек неясного назначения, фляга с водой и ворох каких‑то побрякушек.

Жаль, туалетной бумаги у них тут явно нет…

— Так что? — Доу довольно потер ручки. — Значит, с утречка тебя к ним и отведу!

— А если я не пойду? — уточнила я на всякий случай.

Совсем этот пенек недоделанный с ума свихнулся! Где это он во мне чародея рассмотрел?

Я на всякий случай оглядела себя с ног до головы, но ничего примечательного не заметила.

— А я тебя из леса не выпущу! — пригрозил доу.

— Тогда чего стоит этих дровосеков твоих так не выпустить? — фыркнула я.

— Тот, кто однажды из этих лесов вышел, уже не поддается чарам доу, — прошипел дух–хранитель расстроено.

— Понятно, — вздохнула я и задумалась.

С одной стороны, что мне стоит? Ну, пойду я, поговорю. Не получиться усовестить народ? Но я же попыталась! Так что ко мне никаких претензий не будет. Но с другой стороны, не ясно, какое у этих дровосеков–лесоненавистников настроение, может меня еще побьют за попытку провести воспитательную беседу. Не очень я незнакомых людей люблю…

Эх, ну и кто меня дергал сбегать от Беса? Занесло к безрогому ч ерту на кулички, чудик какой‑то местный вокруг бегает. И ночь скоро…

Последний факт меня совсем не обрадовал. Я никогда не ночевала вне дома, тем более в лесу.

«На голой земле, без одеяла!» — продолжила я себя накручивать.

— Можешь себе костерок развести, — милостиво разрешил доу, карабкаясь обратно на дерево. — Но небольшой, подальше от корней деревьев и только из веток, которые на земле найдешь.

Это он меня так утешить пытается, что ли? Да я про костры знаю лишь то, что по Дискавери показывают!

Фыркая и беззвучно ругаясь, побродила в наступающих сумерках среди деревьев, подбирая палки и ветки. После получаса насобиралась целая гора, а я, как уставшая собака, свалилась на выступающие корни полюбившегося мне дуба, не желая больше ничего делать.

Сколько так просидела — не знаю, но надвигающаяся темень принесла с собой неприятный холод. Ноги, заледеневшие даже через ботинки и чулки, требовательно заныли. Пришлось себя поднимать и обдумывать процесс зажжения костра.

Плодами этих обдумываний стало нечто, похожее на шалашик из веточек, внутрь которого я затолкала сухие листья. Осталось найти спички и…

Ага, спички! Как же!

Вспомнив, что в какой‑то передаче рассказывали, как разжечь огонь от искры, высеченной ножом о камень, я вытащила требуемые предметы из сумки и с ними наперевес склонилась над будущим костром.

Через пять минут, потная и злая, я повалилась на спину, зажимая в побелевших пальцах нож и камень.

Или я что‑то делаю неправильно, или высечь искру так нельзя!

Разозлившись, и в последний раз со всей силы чиркнув по камню ножом, я с удивлением увидела первые искорки. Обрадовавшись, с новыми силами взялась за дело, чуть не порезавшись, но добилась своего и подожгла листья. Почти тут же пришлось признать, что в розжиге костров я ничего не смыслю — листья не горели и даже не тлели, а просто противно дымили. Пришлось начинать все сначала, разбирать веточки, убирать листья и собирать в темноте кусочки сухого мха и обдирать лишайник с веток.

На этот раз костерок принялся сразу, от первых же искр. Освобожденно расслабившись, я подтащила к огню свой мешок и устроилась на нескольких положенных на землю ветках.

Ворчание желудка напомнило, что ела я хоть и плотно, но уже давно. Так что не мешало бы подкрепиться. И вот тут то и возникли новые трудности.

Как на таком, как у меня, костре приготовить ужин? Или хотя бы воду разогреть?!

— Молчу про то, чтобы лицо умыть и зубы почистить, — прошипела я себе под нос недовольно, вертя в руках кулечки с крупами.

В итоге, не придумав ничего более толкового, я подвесила на рогатой палке котелок с налитой в него водой и держала его над костром, пока вода не нагрелась, а затем просто заварила себе в кружке пару листиков шалфея. Попивая это подобие чая и подбрасывая в костер веточки, просидела до самой темноты, смутно представляя, как буду спать.

Усталость и переживания дня незаметно взялись за меня всеми лапками, и, забыв о доу с его дровосеками, я растянулась на ветках, плотнее закутавшись в тонкую куртку, глядя на языки пламени. В какой момент уснула, не знаю.

Мне снилось что‑то очень знакомое. Комната, детали не разобрать, все мо е внимание приковано к кровати.

Ах, как хочется растянуться на нормальной постели и выспаться. Я шагнула вперед и повалилась на матрац. Очень близко кто‑то пошевелился, отбросил одеяло в сторону, и на меня уставились знакомые синие глаза.

— Лена? — Бес сонно щуриться.

— Спать, спать, спать, — как мантру прошептала я, перетягивая одеяло на себя.

— Ты где? — Бес больно потряс меня за плечо.

— Отстань, дай хоть во сне выспаться! — буркнула я, отцепила его руку от плеча и засунула себе под щеку. — Всем спать!

И заснула еще раз, но на этот раз во сне.

Глава 10

— Не ожидал тебя увидеть в ближайшее время, — хмыкнул Гай, появляясь посреди библиотеки.

Кружка в руках Беса дрогнула, пару капель окрасили страницу раскрытой книги гранатовыми слезами. Раздраженно отряхнув пергамент, демон оглянулся на усмехающегося Гайлеона.

— Что‑то ты сегодня не в духе! — Оценил вид друга длинноволосый демон, щелкая пальцами.

В библиотеке бесшумно возник слуга–дух, худой серебристой полупрозрачной тенью зависнув в нескольких сантиметрах над полом.

— Много–много эникея, — приказал Гайлеон, — и чего‑нибудь пожевать.

Дух поклонился и растаял в воздухе, как и появился.

— Люблю я таких слуг! — хохотнул демон, растягиваясь в кресле напротив Бестелиона. — Молчаливые, смирные, понятливые! Мне б таких!

— Забирай! — махнул рукой Бес, не глядя на друга. — Вот только, чем тебе твои стихиалы не нравятся?

— Да вот тем и не нравятся, что мои! — фыркнул Гай, потирая руки при виде вновь появившегося духа с плывущим впереди него подносом. — Ты же знаешь, какой хозяин, такая и стихия. У меня двое личных слуг, но все приходится делать самому!

— А не нужно было халтурить, при чтении формулы создания, — хмыкнул Бестелион, переворачивая страницу.

— Кто халтурил? — возмутился длинноволосый демон, наполняя чашку. По библиотеке поплыл приятный пряный аромат трав. Бес недовольно поморщился. — Я так старался, а ты!..

— Кому ты рассказываешь, Гай! — хохотнул темный демон, приподнялся и стащил с подноса друга пару ломтиков вяленой оленины.

— Руки прочь от моего завтрака! — завопил Гайлеон обиженно. — Я и так который день на ногах, а меня тут еще и объедают!

— Не обеднеешь, — улыбнулся Бес, обнажив удлинившиеся клыки.

— Злой ты! — буркнул Гай, наполняя вторую чашку.

— Будто ты добрый, — огрызнулся Бес, потирая лицо ладонями, и тут же чертыхнулся, отдергивая руки.

— Я‑то добрый, а все вокруг злые! — прошипел Гайлеон утробно.

— Что, Лео так и не ответила тебе взаимностью? — хмыкнул темный демон.

— Мне нет дела до этой вертихвостки!

— Жаль! А она так старается, чтобы ты обратил на нее внимание, — посочувствовал Бес, зевая.

— Вид у тебя сонный, — заметил Гайлеон, с подозрением рассматривая демона.

— Я бы посмотрел, если бы тебя ночами мучили такие визит еры! Поспать не удалось. А запах костра, кажется, вплавился в мою кожу навечно! — прошипел Бестелион.

— Ты о ч ем? — непонимающе нахмурился Гай.

— Лена, — вымолвил Бес имя девушки, как все объясняющий факт.

— А что с ней не так? Ты ж говорил, что она была ранена, но сюда ее не приводил, — сказал демон, намазывая на хлеб мясной паштет. — Поправилась?

— Она сбежала!

— Опять? — усмехнулся Гай.

— На этот раз ее прикрыла одна очень уважающая свободу силиала, так что я не знаю, как теперь искать эту взбалмошную девчонку! — простонал Бес, запуская пальцы в волосы.

— И что? — удивился Гайлеон. — Трудно, что ли, призвать к порядку какую‑то зарвавшуюся ситру?

— Из свободных? — уточнил Бестелион с кривой усмешкой. — Давно хотел маме сказать спасибо, что отпустила их! Вот и повод нашелся.

— Хм, да… — нахмурился длинноволосый демон. — С этими силиалами всегда одни проблемы. На то они и единственные из обитателей Нижнего царства, к созданию коих демоны рук не прикладывали. Я только понять не могу, почему все эти… стекаются именно к нам? Чем им в Верхнем плохо?

— У нас нормально принимают всех, кроме людей, ты же знаешь, — сказал Бес. — С людьми самые большие проблемы. Зато эллы с ними уживаются отлично.

— Ага! — фыркнул Гай. — Эллы их разве что на цепи не сажают, а так от рабов не отличить!

— Не преувеличивай! — поморщился демон, пролистывая книгу до конца и отбрасывая в сторону. Дух–библиотекарь поймал томик на лету и перенес его на место.

— Так что там твоя тень? — вернулся к начатому разговору Гай, доедая последний кусочек мяса с сыром.

— Сбежала, — повторил Бес вяло. — Только раны зажили.

— Зачем она тебе вообще? — усмехнулся Гайлеон.

— А я, ты думаешь, знаю?! — протяжно вздохнул Бестелион. — Она то удивляет, то огорошивает. А порой вообще до бешенства доводит.

— И что на этот раз?

— У нее особый способ наносить визиты! — прошипел Бес. — Я пока не могу понять, как у Лены это получается, но почти ничего не зная о магии тьмы, она легко перешагивает через все границы.

— Она просто не знает, что есть какие‑то границы, — хмыкнул Гай. — Как маленький ребенок!

— Сложно понять, что из Лены выйдет, — сказал Бес. — Но тенью ей не быть. И это радует. Я не хочу такую тень на свою голову! Но вот то, что она легко сочетает некоторые мои способности со способностями эллов, настораживает. Она заявляется, когда хочет и во вполне материальном виде, пусть и на одном из сло ев тьмы… Только там такое возможно. Девушка где‑то далеко, но я ее вижу и ощущаю, так, будто она рядом. Даже запах и тепло кожи! Вот только в тот самый момент, когда Лена просыпается, ее копия пропадает. И удержать невозможно. Мне все это удается и самому. Но не всегда.

— Это все Повелитель, — вздохнул Гайлеон. — Он так не хотел, чтобы Идерна учила тебя.

— Но она учила! — хитро улыбнулся Бестелион. — Там, где никто бы не узнал ни о чем! Во тьме. Тьма многогранна. Я до сих пор не могу многое понять. Но Лена проделывает это во сне, когда ее способность контролировать сознание минимальна! Возможно, это все как‑то связано с наследием ее отца. Даже, скорее всего, я прав. Но от этого только мурашки по коже.

— Ты собираешься ее искать? — спросил Гай.

— Да, — кивнул демон.

— Амадеус еще не поменял своего решения?

— Он решил, ты же знаешь, — фыркнул Бес. — Отступаться не намеревается. А Кас согласен на все, лишь бы порадовать отца. Твои ищейки нашли Леониса?

— С ног сбиваются! — отрапортовал Гайлеон. — Но если Леонис и до этого скрывался, то найти его будет трудно.

— Сначала отца найти, а потом дочь, — простонал Бес. — У них прямо какая‑то семейная тяга скрываться.

— Дочь тебя волнует куда больше, чем отец, — хохотнул Гайлеон.

***

— Вставай! — провыл кто‑то у меня над ухом.

— М… — простонала я, не приходя в сознание.

— Вставай!

Я вяло приоткрыла один глаз, фокусируя взгляд на нарушителе моего спокойствия. Доу, заметив, что я проснулась, довольно больно ткнул меня в бок своей деревянной лапкой и закричал прямо в лицо:

— Вставай! Солнце уже час, как взошло! Ты спишь, а там деревья валят!

— Доу… как тебя зовут? — сонно пробормотала я. — У тебя имя есть?

— Я доу! — крикнул дух–хранитель так, что у меня что‑то зазвенело в голове.

— Хорошо… Слушай, доу, будь человеком, а? — нежно попросила я. — Уйди! Дай поспать! Солнце у него взошло… А у меня еще не утро!

Вот почему так всегда? Никто выспаться не даст…

Только приготовилась закрыть глаза, как дух опять начал орать:

— Вставай! Лес спасать! Лес в опасности!

— А мне‑то что? — хмуро простонала я, отодвигаясь от доу подальше. Лежать тут же стало неудобно.

— Как? — опешил доу. — Ты маг. Ты лес спасать должна.

— Да какой маг? А? — фыркнула я, окончательно просыпаясь и потягиваясь, под треск веток моей подстилки. — Ты меня с кем‑то спутал. А я так… мимо пролетала!

— Я мага звал, — сказал доу. — А так просто тут никто не появляется. Так что ты тот самый маг. Только признаваться не хочешь!

— Ничего не скажешь, железная логика! — заметила на это заявление, обдумывая, как бы мне незаметно от этого сумасшедшего духа–хранителя удрать. Может он все врет и из леса любой выйти сможет. Даже мне это под силу!

«И как мне удалось здесь заснуть? — удивилась я, рассматривая несколько веток, уложенных в кучу. — Ну, чисто ворона в гнезде!»

Руки сами собой потянулись к волосам, и я громко выругалась. За ночь аккуратная коса расплелась и теперь пряди торчали во все стороны, вперемешку с веточками, сбившись на макушке в неразделимый колтун.

— Вот черт! — взвыла я, пытаясь хоть как‑то распутать всю эту «прелесть». — Кто мне косу расплел?!

И так даже дома после сна боюсь в зеркало заглядывать, а что уж теперь в нем отразиться — страшно представить.

Я осмотрелась по сторонам, продумывая варианты спасения шевелюры и нервов окружающих. И почему Феа не догадалась положить мне расческу? Самая же нужная вещь для девушки! Эх!

Кроме дорожной сумки и потухшего костра на глаза ничего не попалось.

— Все. Я злая! — прошипела, вскакивая. — Где там твои расхитители социалистической собственности? Буду их перевоспитывать!

Маг не маг! Что‑нибудь придумаем! Впервой что ли?

Доу, довольный переменой моего настроения, запрыгал на месте и завопил:

— Пойдем! Пойдем! Тут недалеко!

Зря я ему поверила! Ох, как зря! Видимо, «недалеко» по меркам доу — это на другом конце леса, если напрямик. А этот пенек повел меня какими‑то кустами и бурьянами. Духу хорошо — где он идет ветки сами расступаются, пропускают. Вот только я за ним не успевала и ветки, вместо того, чтобы меня пропускать, больно били по ногам и лицу.

«Домой хочу! Под одеяло!» — мысленно завывала я, прорываясь через дремучие заросли. Увлекшись беззвучными причитаниями, не обратила внимания, что мы почти добрались до цели. Остановившись, чтобы в который раз перевесить сумку с одного плеча на другое, и оторвавшись от внутренних накручиваний себя, я уловила негромкий, отвратительный скрежет.

— Это они там пилят? — уточнила я у доу.

Дух–хранитель утвердительно кивнул и провыл:

— Я и пугать их пробовал, и насылал зверье, а эти люди ни в какую! Не хотят со мной считаться!

Ничего, сейчас все будет!

— Я пойду, скажу им, что привел мага! — радостно сообщил доу.

— Сама все всем скажу, — остановила я его жестом.

Осторожно прокравшись вперед, стараясь поменьше задевать кусты и низко нависавшие ветки деревьев, я увидела нарушителей спокойной жизни леса. Но сначала в глаза бросилось то, какие именно деревья притянули внимание лесорубов: высоченные красавцы–клены с серебряными листьями и светлой корой.

— А что это за деревья? — спросила я у доу.

Невероятные, какие‑то сказочные деревья, сильно выделялись среди своих собратьев. В общей массе лес был еще зеленый, только некоторые деревья окрасились в огненные краски. Но ни один багряно–солнечный листик не смог бы заслонить нежное притягательное свечение серебристых бархатных крон.

Потрогав один из широких листочков, я убедилась, что и на ощупь он нежный и мягкий.

— Это Серебристые клены эллов, — благоговейно прошептал доу. — Когда‑то, не так давно, один из представителей этого народа подарил мне несколько семян. И я вырастил этих красавцев! Леонис говорил, что если с деревьями разговаривать, то однажды они оживут. Но у меня пока не вышло…

Дух печально вздохнул. Я сглотнула, услышав знакомое имя.

— Леонис? Он был здесь? — спросила и понадеялась, что не так много эллов носят это имя.

— Да, но ушел куда‑то…

Я разочарованно выдохнула.

— А зачем людям эти деревья?

— Граф узнал, что, при сгорании, древесина кленов выделяет что‑то, что блокирует любую магию, — всхлипнул доу. — Кажется, этот жалкий человечишка очень боится, что его ненароком захотят убить при помощи магии.

Я не поверила, что правильно расслышала. Вот эту живую сказку — и на дрова?! Этого графа самого на растопку пустить пора!

Трое бедно одетых мужиков тем временем нещадно истязали очередное деревце, пытаясь спилить его двуручной пилой. За ними наблюдал невысокий толстенький дедок с торчащими во все стороны седыми космами на почти лысой голове, то и дело начинавший командовать работникам, чтобы пилили быстрее. Его я видела лишь по пояс, — хороший обзор мне закрывали кусты — но богатый расшитый камзол наводил на мысль о высоком статусе этого крикливого толстячка. А отекшее красное лицо не оставляло сомнений, что дедок любит выпить.

Обойдя толстяка по дуге и зайдя ему за спину, я склонилась к самому его уху, ехидно гаркнув:

— В каком полку служили?

Не ожидавший ничего подобного, дядька заверещал как заяц и отскочил в сторону, только затем глянув на меня. И заорал еще громче. Привлеченные криками, работники приостановились, посмотрев в нашу сторону и видимо решив, что пока начальство в шоке, можно передохнуть.

— Фу! Какой вы невоспитанный, — заметила я тем временем и улыбнулась деду самой обаятельной улыбочкой, окончательно того добив. — Понимаю, с утра я выгляжу не очень! Но зачем же так реагировать?

— Что…Что вам нужно? — прохрипел мужчина, странно на меня косясь.

— Да вот! — доверительно сообщила я. — Мимо проходила… и решила спросить: лес вами приватизирован?

Мужик непонимающе воззрился на меня.

— Я повторяю вопрос. Это разве графский лес? — спросила я, копируя интонации бабушки во время приема зачета у студентов.

— Э–э–э… нет, но… — промямлил дядечка испуганно.

— А вышестоящие инстанции в курсе о вашей деятельности? — продолжила я допрос. — Правитель королевства, думаю, будет неприятно поражен, что граф… — я замолчала на секунду, вспоминая название. — Алекторис…

— …ский… — провыл дядька, теряя самообладание.

Не знаю, что его напугало: мой вид или тон, но пока все складывалось максимально для меня удачно. Враг напуган и деморализован. Продолжим!

— Так вот, будет ли король рад узнать, что некий граф Алекторисский приказал рубить деревья в лесу, ему не принадлежащем?

— Может вы, уважаемая госпожа чародейка, закроете на это глаза? За очень хорошее вознаграждение? — простонал мужик, пытаясь поймать мой взгляд.

Опять перепутали! Ну, да ладно!

— Я взяток не беру! Мне за державу обидно! — задушевно сообщила я ему, жалея, что у меня нет чудного остаповского шарфа, чтобы гордо поправить его в конце фразы, для пущего эффекта и устрашения слушателей.

А слушателей прибавилось. Мужики бросили пилу и подтянулись поближе. Все так увлеклись, что никто не обратил внимания на доу, глядящего на нас с дедком огромными глазками–блюдцами.

— Но как же!.. — взвыл мужик. — Вы собираетесь сообщить в Совет магов?

Я облегченно вздохнула. Люблю, когда люди сами додумывают все без моего участия.

— А‑то как же! Всенепременно!

— Может не надо? — спросил мужик, пуская скупую слезу. — Король давно точит на графа зуб. А тут лес заповедный… Сместят же графа… должности лишусь. А у меня семья…

— …детки малые! — в тон ему продолжила я.

— Детки малые, — согласился дядька, ни о чем не подозревая.

— Значит, так… как звать? — спросила я, отчаянно хмуря брови и делая серьезное лицо.

— Боревилей, — ответил мужик, тряся седыми космами. — Сай Боревилей.

— Значит так, уважаемый Сай! — Я приобняла дядьку за плечо. — Собираем инвентарь и вместе идем к графу.

— Но… — взвыл мужик. — Замок в полудне езды…

— Хотела сказать «едем»! — перебила я его.

— И в деревне у нас жилье еще на неделю оплачено, — закончил дядька.

— Можете считать это безвозмездным взносом в пользу развития села! — буркнула я, уже слегка ненавидя Сая, и добавила грозно. — Или вы хотите потерять место?

— Нет! Сейчас! — воскликнул Боревилей. — Сейчас!

И помчался раздавать указания работникам.

«Спасибо!» — прошелестело у меня в голове.

От неожиданности я заозиралась, ища взглядом говорившего. Доу спрятался среди кустов, и я видела только его блестящие довольные глазки.

«Ты спасла нас!»

«Ага! У меня глюки!» — догадалась я, глядя, как сами по себе шевелятся ветви серебристых кленов.

«Мы будем вечно благодарны, дочь народа эллов!»

«Вы разговариваете? — мысленно обратилась я к стене кленов. — Я вас слышу?»

«Да! Мы рады этому. Нам жаль, но доу не может слышать нас! Но не ты!»

Вот оно что!

«Я была рада помочь! Вы такие красивые!» — подумала я, чувствуя в сердце удивительный восторг.

Осталось решить, что мне делать дальше! Граф вряд ли будет меня слушать!

«Ты можешь заставить их всех забыть!»

«А как?» — подумала я удивленно.

«Нам неизвестно. Но ты можешь!»

«А как же… Если вы блокируете магию?!» — вспомнила я слова доу.

«На тех, в ком течет кровь эллов, это не распространяется!»

«Ясно. Разберемся по ходу дела!» — мысленно хмыкнула я.

— Доу! — прошипела я.

Дух–хранитель выбрался из куста и подскочил ко мне.

— Это прекрасно! Чудесно! — придушенно простонал доу.

— Знаешь… — А может не расстраивать духа–хранителя? — Кл ены могут говорить, но ты их просто не слышишь.

— Правда?! — обрадовался доу. — Правда?! Как я рад! Жаль, конечно, что не со мной… но мне хватает и их шороха!

«Мы благодарны доу!»

— Они благодарны тебе! — передала я духу–хранителю.

Доу сверкнул счастливыми глазками и весь затрясся от счастья.

— Слушай, доу, а эллы могут стирать память? — с надеждой спросила я.

— Леонис говорил, что да! — Быстро–быстро закивал дух–хранитель. — Он даже описывал, но я не помню, как!..

Ни на кого положиться нельзя! Заприставать, что ли, одного демона при случае?..

Поморщившись от этой мысли, я решила, что все средства хороши.

— Ну, что, господин Сай?

— Нужно вещи из деревни забрать, — сказал дядька.

— Отлично! Мы кого‑то ждем? — поинтересовалась я, оглядывая всю компанию, но заметив, что все четверо отрицательно замотали головами, кивнула. — Отлично! Отправляемся!

— А вы с нами? — удивился Сай.

— Еще бы! — усмехнулась я. — А то, знаю я вас, сбежите и все!

— Что вы, госпожа чародейка?! — возмутился Боревилей.

— Да, и лошадь мне найдете!

— Конечно!

— Ну, так чего стоим? Пошли! — прикрикнула я и добавила почти шепотом, обращаясь к доу. — Прощай!

— Удачи тебе!

— Спасибо! — я улыбнулась духу–хранителю и отправляясь сквозь лес, вслед за мужчинами.

«Прощай!»

***

Если бы я знала, во что именно вляпалась, то самолично прикопалась бы под ближайшим кустом и лежала бы тихо.

— До–до–долго е–е–еще? — еле выговорила, подскакивая в седле. Пятую точку я не чувствовала уже несколько часов, а зубы выбивали громкую дробь при каждом движении животного.

— Нет, совсем близко уже! — просветил меня Боревилей, выглядывая в окошко кареты. — Скоро будет виден замок!

Хорошо ему! Сидит себе в карете, на мягком сидении. А мне мучайся на лошади. И вот кто меня за язык тянул? Просила лошадь — получай! Не отнекиваться же, когда передо мной поставили эту… лошадь!

Вообще последний раз верхом я ездила в два года. Правда, тогда не боялась высоты, а моя резвая лошадь была деревянной. К высоченному жеребцу вороной масти выше меня в холке я боялась даже подойти, не то что сесть на него. Но принятое решение не показывать своих страхов и растерянности сработало, и я полезла на спину этому зверю, мысленно завывая во весь голос.

Орать в присутствии целой толпы сельчан и тройки мужиков, собиравшихся сопровождать меня к графу, я как‑то постеснялась.

Как оказалось, Сай был не самой большой моей проблемой. Куда больше перепугалась, когда выяснилось, что «по дрова» из замка приехали еще двое, но куда более высокопоставленных ребят. Эти двое, чуть помоложе и симпатичнее внешне, сразу вогнали меня в ступор, как своим видом, так и отношением. По их обращению к Боревилею было понятно, кто здесь главный.

На вид я бы дала этим двоим лет по тридцать пять на каждого, высоченные, огромные и неповоротливые, похоже одетые. Если бы не цвет волос, то можно было бы принять их за близнецов. А так, один щеголял темно–русыми кудрями, а у второго прическа напоминала цветом и формой стог соломы.

Не я одна здесь страшненькая!

А Сай видно рассчитывал, что его более наглые друзья быстренько от меня избавятся. Не на ту напали. Мысленно подобравшись и нацепив на лицо самую наглую улыбку, какую смогла изобразить, во двор постоялого двора, где нас уже ждали, я вошла громогласно распоряжаясь:

— Горячей воды, комнату, чтобы привести себя в порядок, еды, побольше и погорячее, и расческу. Господин Сай, расплатитесь!

И скрылась в гостинице, утаскивая за собой хозяина этого чудного и затхлого местечка за рубаху. Всегда знала, что командный голос действует на людей одинаково. Мужик безропотно воззрился на меня затравленными глазами скромной невинной девушки в первую брачную ночь.

— Выполнять! — гаркнула я.

Похоже, переборщила, потому как трактирщика смело моей звуковой волной в неизвестном направлении. Пока никто не видел, я подкралась к двери и затаилась у стены, прислушиваясь к разговору графских слуг.

— Что происходит? — спросил один из мужчин.

— Почему вы вернулись, да еще и с пустыми руками? — добавил второй.

— Она!.. — провыл Сай испуганно. Я представила, как дедок трясет головой под эти стоны.

— Кто это? — насторожился первый.

— Похожа на мага, — сказал второй. — Только чародейки носят штаны, подобно мужчинам. Да и глаза такие! Как у кошки. Зеленые!

— И волосы рыжие! — согласился первый.

— Маг! Маг! — взвыл Боревилей.

— Откуда только взялась?! — недовольно пробормотал первый. — У нас же здесь не столица! Может граф прав, его хотят убить?

— Анатол, ты же знаешь, у нашего графа просто мания! — прошипел второй.

— Мало ли, Зарэй! — не согласился первый.

— В наших краях маги не появлялись лет пятьдесят, — простонал Сай.

— Необходимо выяснить, что ей нужно! — решил Анатол.

— Опасно! — взвыл Сай. — Мы не знаем, насколько это сильная чародейка.

— Проводим ее в замок, а там она ничего не сможет сделать, — хмыкнул Зарэй. — В замке даже стены давно пропитались антимагическими ароматами. Девчонка не будет представлять опасности.

Я зажала рот рукой, чтобы не заорать или не ляпнуть что‑нибудь, тем самым обнаружив свое присутствие, и отошла от входа в гостиницу. Потом долго чесала свои космы, мылась и ела, обдумывая этот разговор мужчин. Их слова можно было рассматривать как угрозу.

Но что мне с этим делать?

Решение пришло само собой: делать вид, что все нормально, а там посмотрим!

И вот теперь я тряслась в седле, стараясь не растерять зубы, а так же править конем как можно ровнее. Дорога совершенно не походила на близкие и знакомые асфальтовые просторы! Тут меня ждала кочка на кочке, как будто лошадиного галопа мне было мало. Анатол и Зарэй, не смотря на свое атлетическое телосложение, с комфортом ехали вместе с Саем в карете.

Я испытала ни с чем не сравнимое счастье, когда меньше чем через час вид сменился с безлюдной холмистой равнины, поросшей желтеющей растительностью, на чуть более лесистую, а солнце спряталось за облаками, перестав греть затылок. Еще через несколько километров я разглядела вдалеке, за лесом, четыре башенки замка.

— Мы приближаемся! — сказал Зарэй.

И в ту же секунду небо разверзлось, вспомнив, что оно осеннее. Я непроизвольно заорала, чувствуя, как в мгновение ока вся моя одежда насквозь промокла.

— Желаете в карету? — уточнил Анатол, пытаясь скрыть злорадную ухмылку.

У! Гад! Ничего, будет и на моей улице праздник! Отыграюсь! Или, на крайняк, можно одного знакомого демона натравить. У того улыбочка куда пострашнее будет! Но это самый крайний вариант!

— Все нормально, — прошипела в ответ, сладко улыбнувшись. — Я не боюсь дождя. — И закрутила недавно вымытые волосы в жгут, пытаясь отжать.

Представляю, во что они превратятся после такого испытания!

Я продолжала себя накручивать до самого замка, а там затребовала себе отдельные покои, еще воды и другую одежду.

— Мы сообщим графу, — сказал Зарэй. — Видимо, семейство Алекторис пригласит вас отужинать с ними…

— Прекрасно! — кивнула я.

Чего от этого всего ждать — не знаю, но обижать меня я им не советую!

***

Грохотало так, что все немногочисленные обитатели замка сбежались на шум, тихо перешептываясь и не решаясь войти в тронный зал. С режущим уши хлопком у запертых двустворчатых дверей появился Гайлеон, отскочивший подальше, затравленно оглядываясь. В следующее мгновение в двери что‑то врезалось с той стороны, расколов тяжелое толстое дерево насквозь.

— Кто это там? — Лео словила демона за руку.

— Алесия! — одними губами отозвался молодой военачальник, оттаскивая девушку к противоположной стене. — Будто постоянных попыток эллов сокрушить нашу внешнюю защиту не достаточно.

Лео довольно хмыкнула, позволяя Гаю обнимать себя за талию, и прижалась к длинноволосому демону ближе. Гайлеон осмотрел толпу, выискивая кого‑то среди теней и духов–призраков.

— Ты знаешь, где Бес? — нахмурился демон.

— Неа! — беспечно показала головой Лео. — А от чего Алесия бушует?

— Ей донесли о планах Повелителя, — прошипел Гай, пригнувшись, когда очередной оглушительный удар выбил из створки двери мелкую щепу.

— Да? А о каких? — Глаза девушки загорелись любопытством. — Явно что‑то связанное с наследником! Последний раз наша будущая Повелительница так гневалась, когда чуть было не отменилась ее свадьба с Каселионом!

— Тебе лучше знать, это ты с ней давно знакома! — выдохнул Гай. — Совсем обезумела!

— Это еще ничего, — хмыкнула Лео. — Вот в прошлый раз она разгромила половину резиденции своего отца!

В этот момент двери со скрежетом сорвались с петель, придавив нескольких духов и одного демона из стражи. Обиженно крякнув, стражник откинул обломки в сторону, вытаскивая из быстро заживающих ранок на плече несколько щепок. Всем замершим в коридоре открылся вид разрушенного тронного зала, больше похожего на воронку, в центре которой на троне вальяжно раскинулся Амадеус. Напротив него, спиной к неожиданным свидетелям, застыла маленькая и хрупкая темноволосая девушка в необъятном сером одеянии. В разведенных в разные стороны руках Алесия держала по сгустку чего‑то пурпурно–красного, шевелящегося и испускающего алые искры.

— А я ведь говорил, что вода и огонь не лучшее сочетание, — тихо заметил Повелитель, сверля невестку жестким взглядом.

Ничего не ответив, демонесса запустила в Амадеуса одним из сгустков, но тот прошел у того над головой, пробив дыру в стене. Второй клок огня снес навершие золоченого трона.

— Алесия! — окликнул Кас жену из‑за трона, призывая ее к благоразумию.

— Молчи! — бросила в его сторону брюнетка, добавив следом огненную ленту, обогнувшую трон и припечатавшую водяного демона по груди.

— Хороший удар! — оценил Гай.

— У тебя на него зуб? — удивилась Лео.

— Нет, у меня! — шикнул на них Бестелион, появляясь у Гайлеона за плечом. — Сам я братика так не отделаю, как это может Алесия. Хоть посмотрю! А он, оказывается, трус! За трон спрятался!

— Бес, у меня к тебе вопрос, — начал Гай, хитро щурясь, — ты не знаешь, кто рассказал все Алесии? Повелитель хотел сохранить дело в тайне до тех пор, пока все не решиться!

— Ну, я не мог не поведать женушке брата, что ее ждет! — скромно потупил взгляд темный демон, а потом хищно ухмыльнулся. — Должен же был кто‑то рассказать этим двоим, как они не правы! И что девушку у меня отбирать не стоит!

— А она уже стала твоей? — хмыкнул Гайлеон.

— Она с самого начала была моей, — ответил Бестелион, оборачиваясь на очередной удар огненной волны о стены тронного зала. — Жаль только, что Лена сама так не считает…

***

То ли грозный вид на всех так подействовал, то ли слухи о «магическом» происхождении, но провожать меня до свободной гостевой комнаты отправилась местная экономка–домоправительница лично. Меня она привела в молчаливый трепет одним своим видом! Обычно именно такими описывают строгих пожилых донн, следящих за благоразумием своих воспитанниц. И сейчас я чувствовала себя нашкодившим подростком.

Минут двадцать мы шли молча, я остерегалась задавать ей какие‑либо вопросы и просто тащила за собой свой мешок, с постыдным чувством раскаяния замечая, что оставляю на красивых узорчатых коврах мокрые следы. Так же молча, дама отворила мне одну из дверей, распахнула в комнате шторы и замерла у кровати, чего‑то ожидая. Надеюсь, не чаевых! У меня ни копейки денег.

— Чего изволите? — решила наконец подать голос экономка.

— Принесите еды какой‑нибудь, — ответила я, чувствуя, как желудок, плотно покушавший последний раз ранним утром, опять прилип к позвоночнику. — И горячей воды.

При ощупывании своей головы, выяснилось, что ситуация еще хуже, чем в первый раз. Промытые холодной дождевой водой, они распушились и торчали во все стороны, делая меня похожей на Одуванчик Толстые Щеки.

— Ужин будет подан в общую столовую, — прошипела домоправительница презрительно.

— Это еще когда будет! — взвыла я. — А мне что? Прикажете погибать тут без питания? Я молодой растущий организм!

У не ожидавшей таких воплей дамы открылись шире глаза.

— Магда, ты получила распоряжение? — раздался от двери тоненький голос и, в комнату вошло юное белокурое создание лет пятнадцати в кружевах и бантиках нежно–голубого цвета. — Чего же ты ждешь? Выполняй!

— Да, Ваша Светлость! — чуть более почтительно ответила домоправительница, кланяясь вошедшей и неуклюже отступая к выходу.

— Здравствуйте! — улыбнулась мне девушка. — Меня зовут Карина. Как только мне сообщили, что к нам прибыла гостья, я решила лично вас поприветствовать на правах хозяйки дома.

— Вы дочь графа? — уточнила я.

Карина залилась мелодичным смехом.

— Что вы! Я его жена! Но вы сделали мне такой милый комплимент, юная леди! Позвольте узнать же ваше имя?

— Лена…

Я во все глаза уставилась на собеседницу, пытаясь понять, шутит она или говорит серьезно. И тут только обратила внимание, что, не смотря на всю свою детскую хрупкость и совершенно тощее, даже в сравнении со мной тельце, Карина куда старше, чем я подумала вначале. Присмотревшись, увидела и морщинки, и общий чуть потрепанный вид этой дамы. Но определить ее возраст так и не смогла. Где‑то между двадцатью и шестьюдесятью.

— Мы приглашаем вас отужинать с нами! — проворковала Карина. — Надеюсь, вы не откажете нам!

— Да, но…

— Я попрошу свою горничную подобрать вам что‑нибудь из моих платьев, пока слуги будут приводить в порядок ваш костюм. Думаю, вам что‑нибудь подойдет!

И с гордым, довольным видом хозяйка замка удалилась, раздав какие‑то указание вошедшим слугам с ведрами горячей воды.

Когда через несколько часов, задыхаясь в тесном платье, я подошла к дверям столовой, то уже знала наверняка, что по глупости считала себя тощей. Оказывается, у меня есть очень много того, что не желало помещаться сначала в корсет, — как они ходят в этих орудиях пытки? — а затем и в платье. К тому же, пришлось долго вопить и отбиваться от многочисленных попыток одеть меня, как хозяйку этого дома, во что‑то розовое с бантиками и рюшечками. В итоге своим видом я осталась довольна, если не на все сто, то хотя бы наполовину. Правда, если бы был выбор, что надеть на этот ужин, ставший моим страшным кошмаром, я отправилась бы в той одежде, в которой приехала.

— О! Дорогая Лена, вам очень идет это платье! — воскликнула Карина, появляясь в дверях столовой. — Пойдемте же! Сегодня ужин только в тесном кругу, близкие и знакомые. И вы — наша почетная гостья!

Я скептически уставилась на хозяйку. Мне никогда не научиться так виртуозно врать!

Одета я была в самое простое темно–серое платье, без отделки, с маленьким скромным вырезом и длинными рукавами, из гладкого полотна, чем‑то напоминающего плотный хлопок. Из украшений на мне было лишь серебряное колечко на левой руке и тонкая цепочка с простой подвеской, подаренная Феа. Даже волосы я не дала уложить, оставила распущенными. И так им досталось! В благодарность они приятным шелком окутывали плечи и спину, будто подбадривая меня.

«Держись, Ленка! Нам только бы продержаться и не наговорить глупостей», — успокаивая себя таким образом, я вошла в столовую, сразу наткнувшись на пять любопытных и настороженных взглядов. Были среди собравшихся уже знакомые мне Сай, Анатол и Зарэй. Они лишь мельком осмотрели меня, практически сразу переключившись на созерцание графа. Кто здесь граф угадать было не сложно! Только один из присутствовавших подходил на это звание. Чем‑то внешне он напоминал Боревилея, но лет на двадцать младше и с наличием темно–каштановых волос.

Жаль, что метод напора и давления здесь не подойдет…

Обдумав свою стратегию, я перевела взгляд на последнего из присутствующих.

— Позвольте представить! — воскликнула из‑за моей спины Карина. — Это наша юная гостья и чародей по профессии…

«О, как она загнула!» — восхитилась я мысленно.

— … Лена! С нашими дорогими родственниками вы уже знакомы, — продолжила хозяйка. — Представляю вам моего мужа, Авессаломия, и его доверенного друга Теора.

Что‑то мне подсказывает, что по правилам хорошего тона, представлять должны были меня, а не наоборот, ведь на социальной лестнице я нахожусь куда ниже графа. Или у них здесь все иначе? Или я просто не знаю, как должно быть?

Меня усадили справа от графа, вздрагивавшего при каждом звуке, как листик на ветру, и напротив того самого Теора, дав возможность рассмотреть мужчину во всех подробностях.

Наверное, лет пятнадцать назад он числился в каком‑нибудь тайном списке совратителей и ловеласов. По крайней мере, я могла представить, как он выглядел тогда. Даже сейчас это был высокий и статный дядечка в годах, с потрясающе привлекательным лицом. Могла бы — влюбилась!

Подняв голову и посмотрев на меня, Теор тряхнул темными волосами, чуть продетыми сединой, и улыбнулся мне улыбкой Джорджа Клуни, окончательно вогнав в ступор. Сердце предательски екнуло, сменяя свой ритм на более рваный и частый.

— Вы очень красивы, — вкрадчиво проговорил Теор, — для чародейки.

Смуглая мужская рука накрыла мою ладошку, лежащую на столе. Волна неприятных ощущений тут же завязала меня в узел где‑то в районе желудка. Выдернув руку, я уставилась на почерневшие ногти.

«Опять!» — взвыла я мысленно.

Но тут же заметила, что что‑то изменилось, когда отвлеклась от рассматривания Теора. Я нахмурилась, прислушиваясь к себе. Как бы сильно в этот момент не симпатизировала Теору, он просто не мог мне нравится настолько, чтобы я сказала про «влюбиться»! Как только об этом задумалась, то очень отчетливо уловила какое‑то стороннее воздействие.

Меня пытаются очаровать! Вот оно что!

Сразу стало понятно, что в свое время что‑то похожее я ощущала в присутствии Беса, но демон делал это скорее неосознанно. Здесь же меня конкретно хотели «охмурить».

Зло фыркнув, я вперила взгляд в графа:

— Уважаемый Авессаломий, неужели вы думаете, что вам удастся обвести меня вокруг пальца, а тем более воздействовать на меня способностями вашего друга–инкуба? — спросила я очень тихо и спокойно, но так, что все сидевшие за столом услышали.

— Это не я! Это все Карина придумала! — завизжал граф фальцетом.

«Смотрите‑ка, а ведь угадала, хоть и ткнула вслепую!» — восхитилась я мысленно.

— Плохой из вас муж… господин граф, — прошипела я, поглядывая на краснеющую женщину. — Могли бы и не выдавать супругу. Я думала, что мы решим вопрос мирно, но, похоже, вы сами хотите от меня иных методов. — Закончила я, подбавляя металла в голос.

«Тут зрители аплодируют, аплодируют!» — прошипел мой внутренний голос на манер товарища Дынина.

Немая сцена! Ревизор отдыхает.

— Вы думали, господа, что вам удастся меня обхитрить? — продолжила я, невозмутимо кромсая какое‑то непонятное мясо ножом. — Вы ошиблись! У вас ничего не выйдет! Сейчас мы все мирно будем ужинать, а вот завтра с утра я желаю переговорить с вами, граф. Наедине!

Следующие полчаса все очень тихо жевали, даже не пытаясь переговариваться под моим жестким сверлящим взглядом. При первой же возможности, встала из‑за стола и отправилась в отведенную мне комнату, а там долго сидела на кровати, поджав ноги и сдерживая крупную дрожь. Так перепугана я еще не была!

Кое‑как справившись с истерикой, заставила себя встать и закрыть дверь на ключ, после чего заперла окна и громко приказала себе:

— Лена! Не трусь! Они тебя бояться больше!

Глава 11

— Тебя выгнали из дома, и теперь ты живешь на улице? — спросила Лена после секундного молчания.

Бестелион поднял голову, рассматривая силуэт девушки на фоне темного звездного неба. Тоненькая фигурка в чем‑то длинном и плотном, похожем на ночную рубашку. Он не видел ее лица, но вполне мог представить этот решительный взгляд и хитрую улыбочку.

— Привет! — сказал демон. — Присядешь?

— Если обещаешь поделиться покрывалом! — хмуро заявила Лена и пристроилась на край мехового плаща, довольно бесцеремонно потеснив Беса. Ухмыльнувшись, он не только подвинулся, но и накинул большую часть плаща девушке на плечи, подтянув ее, плотно спеленатую и не способную сопротивляться, к себе.

— А ты сам не замерзнешь? — удивилась девушка, даже и не подумав возражать.

— Демоны не мерзнут, — просто ответил Бес, не став вдаваться в подробности.

— А почему здесь? Не очень удачное место… — вздохнула Лена, зарываясь по самые глаза в плащ.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Бестелион. — Ты ведь не видела Нижнего царства… С вершины самой высокой горы делать это лучше всего.

— И что я могу рассмотреть ночью? — фыркнула девушка, но ее взгляд, полный любопытства, уже давно вовсю обшаривал горные склоны и долину, мелко искрившиеся в голубоватом лунном свете.

— Бес, а, Бес! А как человеку стереть память о чем‑нибудь? — вдруг спросила Лена и обернулась к демону.

— Зачем тебе это? — опешил он.

— Нужно! Очень нужно.

— А что мне будет за ответ? — хитро усмехнулся Бес, решив не спорить с ней.

— В пределах разумного! — тут же заявила девушка.

— Тогда давай так: я отвечу на твои вопросы, если, конечно, смогу, а взамен ты ответишь на такое же число моих?

— Да! И ты спросишь, где нахожусь! — догадалась Лена.

— Вполне ведь можешь и соврать.

— Как и ты, отвечая на мои вопросы, — обиделась девушка.

— Ладно, тогда не буду спрашивать о твоем местоположении прямо, но несколько наводящих вопросов задам. Устраивает? — предложил в конце концов демон.

— Вполне! — кивнула Лена. — Так как быть с моим вопросом?

— А стирать память обязательно? Возможно, нужно просто подойти к вопросу с другой стороны? — уточнил Бес.

— Да с какой? Там человек деревья губит, серебристые клены, только ради собственной безопасности! — воскликнула Лена, дернувшись в его руках.

— Серебристые клены? — задумчиво повторил демон. — Если человек боится магии, то его можно вполне переубедить более простым и легким способом.

— Каким? — заинтересованно спросила девушка.

— Обманом, — хохотнул Бес. — Тот, кто боится, чаще всего никому не нужен, так что обман открыть будет сложно.

Лена замерла, усиленно обдумывая слова демона. На личике отразилась такая явная мыслительная деятельность, что Бестелион рассмеялся, рассматривая девушку, и вкрадчиво поинтересовался:

— Ты там, куда тебя отправила Феа?

— Нет, — покачала головой Лена. — Совсем не там. Я вышла из портала раньше. Ты можешь забрать назад свое кольцо?

— Если только ты снимешь вот эту безделушку. — Вмиг отросший коготь подцепил звенья цепочки, вытаскивая капельку–кулон.

— Чтобы ты сразу узнал, где я? — хмыкнула Лена недовольно, пряча цепочку обратно.

— Зато кольцо сразу сниму! — пообещал демон, перехватив ее руку и посмотрев на колечко. А потом, глядя Лене прямо в глаза, медленно поцеловал кончики ее пальцев. И широко улыбнулся, заметив, как девушка напряглась. Но Лена быстро собралась, прикрыв свою растерянность злостью.

— Мне надоело, знаешь ли, его на себе таскать! То рисунки на все тело, то током бьет и ногти чернеют, — простонала Лена раздраженно. — Мне это должно нравится? Какое вот у тебя право? Наградил меня этой штукой, а я даже ничего решить не могу.

«Ты ведь не имеешь прав на нее, Бес, — напомнил демон сам себе. — Чтобы ты не говорил… чего бы ты не хотел… но Зимняя Ночь взяла свою плату. Даже отмеченная твоей стихией, Лена тебе не принадлежит. Таковы законы Праздника. Только вошедшие в круг могут заявлять что‑то! Будь все в другой день, и по законам двух царств ты мог бы считаться как минимум ее женихом, а так… Никто никому ничего не должен. Не обманывай ни себя, ни ее!»

— Какие рисунки? — переспросил Бес нахмурясь.

— На коже сразу после… праздника появились какие‑то узоры, на подобие цветочного орнамента, но пропали через несколько часов, — ответила Лена. — Я не знаю, что это было. А потом просто про них забыла…

— Это многое объясняет! — протянул демон и кивнул своим мыслям. В его ухе тускло сверкнуло колечко–сережка.

— Да что это может объяснить?! — воскликнула девушка и полностью развернулась к Бесу.

— За последние дни я перечитал столько разных хроник и дневников в поисках ответов на свои вопросы. А все вот так! Я знаю, что ты описала.

— И что все это значит? — нахохлилась девушка.

— Есть такая традиция… — Бес вдруг замолчал, вспоминая.

— Эй! — Лена больно пихнула его в бок. — Очнись! У меня не так много времени! Скоро утро.

— Ты вполне можешь общаться со мной, не прибегая к сновидениям, — хитро улыбнулся демон и растянулся на холодном камне.

— Так безопаснее! — буркнула девушка.

— Ты не поняла. — Бес приподнялся и перетащил Лену на себя, усадив верхом. — Вполне можно общаться так же. Спать для этого не обязательно.

— Но как же? — опешила Лена, подумала и улеглась на демона, не заметив, как тот расплылся в довольной улыбке.

— Помнишь тот раз, когда ты видела во сне меня… в образе…

— Змея? — подсказала Лена.

— Ну, можно и так сказать, — согласился Бес. — Вот тогда это был настоящий двусторонний сон. Я очень удивился, что ты без усилий в него проникла. Мне, чтобы проделать подобное, нужно очень много умений. А потом решил проверить догадку и в следующую ночь ждал твоего появления. И сейчас, как и тогда, я не сплю, и мы не находимся в реальном мире. Это один из слоев тьмы. Он очень реален, вплоть до запахов и звуков, и похож на настоящий.

— Я не понимаю, — растерянно заглянула в глаза демону девушка.

— Это тьма. Ее тяжело понять… — сказал Бес и замолчал. — Здесь все похоже на реальность. Я тебя чувствую, как будто ты здесь. Настоящая. Твои волосы пахнут лимоном… а одежда чуть–чуть мылом и ромашкой. — Теплые пальцы демона скользнули по ноге девушки, задирая ткань так, чтобы добраться до обнаженной кожи. — Но тебя на самом деле нет здесь, ты спишь там… Хотя, даже поцелуй будет очень реальный…

— То есть, ты можешь снять цепочку тут, и ее не окажется на мне и там? — насторожилась Лена.

— Нет, на магические предметы законы тьмы не действуют.

Девушка облегченно выдохнула.

— Так что за традиция? — напомнила она.

Оторвавшись от поглаживания Лениной коленки, Бес ответил:

— Магия демонов стихийна. Каждый из нас рождается с какими‑то своими способностями. Почти у всех способности ограничены той силой, под знаком которой они рождены. Визуальным отражением выбранной стихии являются как раз те самые орнаменты, о которых ты говоришь.

У демонов есть одна удивительная особенность, замешанная на нашей крови. Когда мать или отец первый раз касаются своего ребенка, то на коже малыша проступает орнамент его стихии. Часто отцы созывают всю семью и многочисленных свидетелей, чтобы те увидели этот момент. Обычно дети наследуют стихию отца, но не всегда. Мой отец ждал синего цвета…

— А дождался черного? — закончила за демона Лена.

— Да, и из‑за этого они с Идерной разругались, — вздохнул Бес. — Не из‑за измены, ее не было, а из‑за того, что я не унаследовал силу отца…

— Я–я–ясно, — протянула Лена и положила голову демону на грудь. — И при чем здесь это?

— Но есть еще одна особенность нашей магии. Когда двое решают быть вместе, то еще до того, как их назовут женихом и невестой, на коже девушки проявляется рисунок цвета стихии ее возлюбленного. Вот только он не пропадает очень долго, до самой свадьбы. Именно рисунок выдал когда‑то ту эллу, полюбившую темного демона. Никто не знает, почему наша магия ее затронула, ведь магия эллов устроена иначе. Но это произошло.

В твоем случае я не знаю, что сказать. Рисунок исчез через несколько часов?.. Могу только выдвигать теории.

— Ну, у вас и система! Представляю, как это выглядит со стороны! Будто клеймо! — вздохнула Лена и потерлась о рубашку Беса, пристраивая голову поудобнее. — Какой ты твердый…

— Это и есть клеймо, — согласился Бес. — Демоны ревностно защищают свои владения, а любимая женщина — самая главная ценность каждого ситра. — Он задумчиво запустил пальцы в волосы Лены, перебирая сверкающие в лунном свете пряди.

— Что‑то мне не нравятся твои слова, знаешь ли?! Почему как что вот эдакое, так сразу мне? А? И эта роспись по живой мне! И кольцо это треклятое! — возмутилась девушка, вскакивая на ноги и отходя в сторону. — Я не хочу быть как‑то связанной с твоим миром. Да еще и таким способом, против своей воли. Я домой хочу. И очень! Там у меня больше важного и дорогого, чем здесь.

— Ты не думала, что я могу заставить тебя остаться? — ехидно прошептал Бестелион.

— Только посмей! — зло воскликнула Лена.

— А если я тебя уговорю? — спросил демон, подходя к ней сзади и обнимая за плечи.

— Не выйдет, — отозвалась девушка решительно. — Зачем тебе это вообще нужно?

— Ты мне нравишься, — просто ответил Бес.

— Быть такого не может! — фыркнула Лена. — Хотя… Мне все равно, даже есть это и так. Я хочу вернуться к прежней жизни!

— Это возможно только в том случае, если мы найдем твоего отца раньше, чем это сделает кто‑то другой, — подумав секунду, заметил Бестелион.

— Зачем он тебе? — удивилась Лена.

— Если удастся вернуть ему власть, то удастся вернуть и мир во все наши земли. Возвращение Леониса будет благом для всех.

— А я?

— Если все сложиться именно так, то тебя никто не будет задерживать, — ответил Бес. — Я — точно.

— Отлично! — кивнула девушка. — Договорились.

Бес хмуро кивнул, оценивая свои шансы в попытке уговорить девушку, а потом сказал:

— Если это именно то, чего ты хочешь, то ты вернешься к своей прежней жизни, забыв и об этом мире и обо мне.

— Я хотела бы все забыть! — прошипела Лена. — Это место, этих людей. Твое имя! Его я тоже хочу забыть!

— Но для начала помоги мне найти Леониса, — сказал Бестелион, стараясь не обращать внимания на ее слова. — И да, у меня осталось несколько вопросов в запасе?!

— Ничего подобного! Ты все уже спросил! — возмутилась девушка, пронзая его недовольным взглядом.

— Ты задала мне больше вопросов, чем я, — хитро улыбнулся демон. — Где ты отыскала Серебристые клены, Лена?

***

Проснулась я от стука в дверь, долгого и настойчивого. Хотелось накрыть голову подушкой и провалиться обратно. Взвыв, выдернула из‑под одеяла руку и, прихватив пальцами подушку за краешек, запустила ею в дверь, охнув от боли во всем теле.

— Пусть будет проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса! — прошипела я, вспомнив вчерашнюю езду на лошади. Судя по ощущениям, передвигаться сегодня смогу только завязавшись буквой «зю». — Кто там?

— Госпожа! Я принесла вам… обед, а вы все не отзываетесь, — раздался из‑за двери дрожащий голос.

Обед? Как обед?

— А какой сейчас час? — уточнила я.

— Солнце уже над головой, — ответила женщина. — Можно… войти?

— Входите! — разрешила я, приоткрыв один глаз, и уставилась на подпертую стулом дверь.

Ручка несколько раз дернулась, дверь затряслась, в коридоре произошли какие‑то военные действия, и все стихло, после чего тот же голос спросил:

— Госпожа, а вы бы не могли отпереть дверь?

Я бы могла, но сейчас даже голод не заставит меня встать с постели и, кряхтя как старушка, плестись, открывать дверь, которую вчера так старательно забаррикадировала.

«Стул, исчезни! — мысленно приказала, не сводя с него взгляда. — Пожалуйста!»

И ошалело ойкнула, когда этот предмет мебели начал медленно растворяться в воздухе, будто кто‑то просто стирал его ластиком. Отойдя от шока, я, не смотря на ноющую боль в мышцах, выскочила из‑под одеяла, попутно запутавшись в ночной рубашке, и подбежала к двери, ухватив последний фрагмент стула. Дальше ничего не произошло. Но половинка спинки стула так и осталась у меня в руках. Зашвырнув деревяшку под кровать, я провернула ключ в замке, впуская в спальню служанку.

Ею оказалась пышнотелая девица, на вид лет двадцати пяти, в неприметном темном платье с повязанным поверх серым фартуком.

— Я вам тут принесла поесть, — сообщила служанка, устанавливая поднос на столик у кровати. — Госпожа графиня удивилась, что вы еще не вставали. Сами же хотели переговорить с графом с самого утра.

— У кого во сколько начинается утро! — прошипела я, усаживаясь обратно на кровать и принюхиваясь к содержимому подноса.

— Так мне велели спросить, вы все еще хотите с графом говорить или нет? — уточнила служанка.

— А как же! Всенепременно! — Кивнула я. — Только поем, а то на голодный желудок неудобно серьезные разговоры вести. А вещи мои где?

— Сейчас принесу! — засуетилась девушка и выбежала из комнаты, оставив меня наедине с подносом.

— Эх! Война войной, а обед по расписанию, — прокряхтела я, подтягивая себя поближе к тепленькому, вкусненькому и сытенькому, стараясь не думать о местном феномене полураспада стульев.

О прошедшей ночи пыталась не думать тоже, а то в голове сразу начинал матерно вопить внутренний голос. Сложнее всего оказалось решить, натворила ли я непоправимых глупостей или все сделала правильно. Сказанное Бесу эхом отзывалось в ушах, так же как и его довольно прохладная реакция. Может все так и надо?

Не то чтобы я боялась ошибиться, но в любом случае хочется не вляпаться еще больше. Мне хватает проблем и сейчас. Дополнительных не требуется. Мало ли как все дальше будет.

Еще бы понять, что я чувствую к Бесу. Это вообще сложнее всего! На Празднике ощущала что‑то, близкое к безумной и мгновенной влюбленности… А сейчас? Куда делось то странное чувство волшебства и сказки? Может я все себе придумала? Ведь не может он ко мне что‑то испытывать! Мы вообще разные. И я не та красавица, что подошла бы ему.

— Тогда зачем он заставляет тебя сомневаться? — спросила сама у себя, размешивая в пшеничной каше кусочки каких‑то сушеных фруктов. — Почему, слушая его, глядя в его синие глаза, тебе кажется, что Бес говорит искренне? Не обманывай себя, мартыха! Такого быть не может. Не бывает сказок про красавца, влюбившегося в девчонку, вроде нас с тобой. Это Золушке несказанно повезло. И то… исключительно по протекции доброй тети Феи. У нас такой нет! И даже красивые глазки и рыжие космы не делают нас мечтой и совершенством. А значит, закатали губу обратно, пришили пуговку и застегнули, чтобы оная часть тела не самовольничала при виде одной особи мужского полу иностранной и иномирной национальности.

Еще нужно уговорить сердце не биться чаще, а мозг — не отключаться в самый ответственный момент, с показом пошлых картинок, вместо приличных и умных мыслей.

А еще успокоиться и не волноваться перед встречей с графом. Даже наедине с Бестелионом я так не трусила, как сейчас.

— Есть ли у меня план, есть ли у меня план? — спросила я себя. — Есть у меня план!

План действий подсказал тот же самый демон, но думать сейчас нужно не о нем. Бес прав! Все эти люди уверены, что я умею колдовать. Может и умею, после стула в голове роятся сомнения! Вне замка все старались держаться от меня подальше, но не внутри здания. Из‑за серебристых кленов граф и его подданные уверены, что я не представляю для них угрозу. Даже одурачить пытались…

Дорисовав в намеченном плане пару штрихов, я гаденько захихикала.

— Вы хочете песен? Их есть у меня!

Вернулась служанка со стопкой моей выстиранной и выутюженной одежды. Быстренько одевшись и сложив в сумку то, что не пострадало от вчерашнего дождя, велела проводить меня к графу. По коридорам мы прошествовали безмолвной процессией. Я на ходу натягивала на лицо самое серьезное выражение.

У одной из запертых дверей дорогу нам перегородил вчерашний соблазнитель–неудачник. Сегодня Теор выглядел куда хуже, чем за ужином. Я бы даже сказала, что мужчина как‑то в одночасье постарел. Или мне кажется, или вчера меня пытался охмурить мой прадедушка!

— К Его милости, Авессаломию Алекторисскому, сейчас нельзя! — заявил Теор, попытавшись оттереть меня в сторону. Служанка тихо ойкнула и моментально сбежала.

— Вчера вы были куда учтивее! — заметила я. — И, кажется, моложе!

Теор попытался прожечь меня взглядом, но у него ничего не вышло. Будь на моем месте какая‑нибудь другая девчонка, то та бы давно уже билась в предсмертных судорогах. Но после устных зачетов по психологии я получила противопожарную закалку, и мне не светит даже тепловой удар.

— С дороги ушел! — рявкнула я ему.

И не важно, что со стороны сцена похожа больше на то, что мелкая болонка пытается рычать на волкодава! Окончательно расхрабрившись, сцапала Теора за жилетку и прошипела:

— Я по–хорошему прошу!

Мужик взвыл и отпрянул в сторону, в ужасе глядя на мою руку. Не понимая, что случилось, я и сама посмотрела на свою конечность, после чего чуть не заорала громче Теора. Моя родная и аккуратная левая лапка блистала потемневшей кожей с мелкими чешуйками на костяшках и возле… когтей, в которых я сжимала кусок жилетки инкуба.

— М… миленько, — прошептала я.

«Похоже, спектакль удастся на все двести процентов, — отрешенно подумала, открывая дверь кабинета графа. — Зрители останутся довольны!»

А вслух же сказала:

— Здравствуйте, милорд граф. Хорошо устроились, заведя себе такого секретаря!

Авессаломий поднял на меня взгляд и хрипло недовольно спросил:

— Что вам нужно?

— Ну как же, господин граф! — воскликнула я, пряча руку за спину и усаживаясь напротив Авессаломия в неудобное кресло. — Жалоба на вас имеется! О порче государственного имущества.

— А вам какое до этого дело? — зло выплюнул слова толстячек через стол. — И с чего вы решили, что я буду перед вами отчитываться? Если удалось запугать моих людей, то это не значит, что я вас боюсь. Эти стены защищены от магии. Да и… не уверен, что вы что‑то умеете, хоть и раскусили уловку Теора.

— А вы стали храбрее со вчерашнего дня, граф, — промолвила я, закидывая ногу на ногу и многообещающе улыбаясь. — Но… Вы бы, граф, поостереглись мне хамить.

И картинно погрозила Авессаломию пальцем с острым когтем. Увидев мою черную звериную руку, граф ойкнул и откинулся назад.

— Кто вы? — прохрипел он. — В этом доме ни у кого не получится колдовать!

— Откуда вы знаете? Говорят же, что магов в этих землях давно не видели… — рассеянно отозвалась я, рассматривая ладонь, на которой чернота начала растворяться, растекаясь знакомым рисунком веточек и листиков от запястья к локтю.

Заметив это изменение, граф побелел лицом и попытался вскочить. Пресекая попытку спастись бегством, я негромко фыркнула.

— Куда вы собрались?! Неужели думаете, там вас не достану?

Граф вжался в кресло, стараясь на меня не смотреть.

— Так что, будем признаваться или как? — жестко уточнила я, поднявшись и принявшись вышагивать по кабинету, заложив руки за спину.

— В чем? — проныл граф.

Я, всерьез разозлившись, метнула в Авессаломия грозный взгляд. Граф дернулся, когда висевшая за его спиной картина свалилась на пол, и истошно заверещал:

— Да! Каюсь! Я!..

Пару секунд приходила в себя, пытаясь понять, что произошло. Совпадение или это я свалила картину?

К моменту, когда немного очнулась, граф уже вовсю завывал что‑то неразборчивое.

— Стоп! — гаркнула я басом. — Сначала и по порядку. И начните с того, кого же вы так боитесь?

— Ее! — простонал Авессаломий. — Гизельду. Этой весной, когда Карина отправилась навестить родственников, в Алекторис заехала одна дама, путешествующая инкогнито… Я предложил ей кров. Невероятно красивая и привлекательная женщина! — Граф тяжело вздохнул.

Оценив его комплекцию и ум той барышни, что на этого колобка позарилась, я спросила:

— Нет такого мужа, который не мечтал бы хоть на час стать холостяком?!

Авессаломий обреченно согласно затряс головой.

— И что же вы ей пообещали? — уточнила я, уже зная ответ.

— Развестись с Кариной! — провыл граф. — Но!.. Почти никто не знает об этом. Если графине расскажут!.. Она же меня собственными руками!..

— Что же вы, граф, так не осторожно? — сочувственно хмыкнула я. — И что было дальше?

— Карина сообщила, что возвращается раньше… — прохрипел Авессаломий.

— И вы выпроводили чудесную Гизельду, слабо понимая, с кем связались? — хихикнула я.

— А потом она прислала письмо, что наймет мага, чтобы тот наказал меня! — простонал граф.

— И вы решили обезопасить себя?

— Мне и без угроз проблем хватает! — сообщил Авессаломий.

— Вы только не подумали поискать средство понадежнее и попроще, — сказала я.

— Теор уверил, что средство самое надежное!

— И как, по–вашему, оно работает? — усмехнулась я, рассматривая шевелящийся на руке рисунок.

Граф не ответил.

— Что же с вами делать? — Я задумчиво постучала подушечками пальцев по губам. — Не могу позволить вам и дальше рубить редкие и уникальные деревья!

— Если вы знаете другой способ, то заплачу любые деньги! — воскликнул граф.

— Так уж и любые? — хмыкнула я.

«Не в деньгах счастье, но без них плохо!» — одобрительно поддакнул внутренний голос.

— Сто серебром! — объявил Авессаломий.

— За кого вы меня принимаете? — натурально опешила я, хотя слабо представляла, какую именно цену за услугу мне предлагают. Но мама всегда учила меня, что соглашаться на первую же сумму глупо, особенно, если ты знаешь, что деньги у клиента есть.

— Сто двадцать, — насупился граф.

— Это не серьезно! — Я сложила руки на груди.

— Сто пятьдесят! — заявил Авессаломий.

— А ваша жизнь сколько стоит, не знаете? — полюбопытствовала я, склоняя голову на бок и оценивающе разглядывая графа. — Может Гизельда мне заплатит больше?

— Двести пятьдесят! — почти выкрикнул граф.

— А за молчание? — Приподняла одну бровь.

— Триста!

— Триста пятьдесят, и дам вам пожизненную гарантию! — улыбнулась я.

— Триста пятьдесят и лошадь. И я вас больше не увижу! — буркнул граф.

— Но деревья вы рубить перестанете, — добавила я повелительно. — Иначе, если узнаю, то вернусь по вашу душу!

— По рукам.

— Отлично! — пропыхтела, копаясь в своей сумке. — Знаю я один способ. Очень надежный. Сто лет гарантии!

Продолжая тараторить, отцепила от связки упакованных мне силиалой побрякушек мелкий камушек, похожий на бирюзу, на кожаном ремешке.

«Нужно будет эту кучу разобрать!» — вздохнула я мысленно, трогая спутанные веревочки и цепочки.

— Деньги вперед! И велите коня запрячь!

Авессаломий позвал Теора и приказал ему распорядиться на счет лошади. А сам отпер небольшой ларец и отсчитал мне семь небольших мешочков. Когда они были надежно припрятаны в сумке и в карманах, я встала, теребя в руках камешек, шипя неразборчиво что‑то, что граф мог бы принять за заклинание. Через четверть часа и сообщение о том, что лошадь стоит у крыльца, решила заканчивать спектакль. Пока граф увлеченно за мной наблюдал, я, раз в полминуты проходя мимо очень подробной карты континента, висящей на стене, уже зазубрила названия всех близлежащих городов, определившись с маршрутом.

Передав графу ремешок с камешком и велев носить всегда и даже в бане не снимать, я направилась к выходу.

— Куда теперь направляетесь? — спросил Теор, решивший меня проводить.

— В Тавий, — сообщила я, наблюдая за реакцией мужчины. И не удивилась, когда он довольно заулыбался.

Еще бы! Вряд ли они меня так просто отпустят. Но мы тоже подкованные. Зря, что ли, весь этот спектакль разыгрывала? Дороги, уходящие от замка, я изучила особенно тщательно! Так что пока все будут ждать меня на пути в Тавий, сверну раньше, отпущу коня — а то мне еще кражу коня припишут! — и пойду пешком. Если верить карте и если я не промахнусь мимо реки, то, идя по ее течению, всенепременно попаду в соседнее королевство. А если буду вести себя тихо и умно, то окажусь там еще и незаметно.

— Счастливого пути.

— И вам тут не хворать! — кивнула я, со стоном и навернувшимися слезами помещая свое тело в седло.

***

Держать нос гордо вздернутым к небу удалось не долго. Как только отъехала достаточно далеко, чтобы меня нельзя было услышать, то разразилась продолжительной тирадой о своей неприспособленности к здешней жизни, с требованием переписать сценарий. Меня, естественно, никто не услышал. А если и услышал, то, скорее всего, спешно заткнул уши и спрятался куда‑нибудь, потому, как через полчаса моих причитаний завопил даже внутренний голос, требуя прекращения кошачьего концерта.

Вот за что мне все это, спрашивается? Даже внутренний голос со мной не согласен! Все против меня!

«Потому что ты ведешь себя глупо! — заявил упомянутый голос Иркиным тоном. — Вот чем тебе плохо было? Хотела принца? Так вот же! Целых два. Один тебе нравится, а второго так просто предлагают!»

— И ничего он мне не нравится! — фыркнула я из чувства противоречия, только чтобы позлиться на упомянутого демона. — Он бессовестный, бессердечный, беспринципный… гад!

«Но ты почти в него влюбилась тогда… помнишь? — хихикнул голос. — Когда нам было так хорошо!»

Обидевшись на это заявление, я прошипела:

— Меня обманули. Я думала, что это только сон. Так что ничего не считается!

«Но ты ведь хочешь повторить?»

— Ничего подобного! — взвилась я, чувствуя, как щеки наливаются свекольным оттенком.

«Не ври! — мягко заметил голос. — Тебя к нему тянет. Во всех смыслах. Если бы вы встретились при других обстоятельствах, то ты не задумываясь…»

— Молчи! — грозно велела я. — Ты ничего не понимаешь! Здесь все сложнее! Столько всего смешалось в одном котле, как событий, так и чувств. Я не могу наплевать на себя и собственную жизнь, дать волю кому‑то решать за меня! Ведь именно так и случится, если я позволю Бестелиону узнать, где я нахожусь. Он отведет меня к этому их Повелителю, а тот решит мою судьбу. Только в мечтах девушки готовы броситься на шею первому же парню с табличкой «Принц». И… я никогда не была из их числа, ты же знаешь. Хочу сама решать, с кем и где мне быть. Этот мир явно не предназначен для меня, а я для него.

«Твой отец отсюда!»

— И что? Я родилась там, дома. Родилась человеком, — вздохнула, теребя кончик косы. — Что вот им, ситрам и эллам, от меня нужно?

«Удачный династический брак!» — хихикнул голос.

— Вот именно! Я только пешка, случайно затесавшаяся в давно идущую партию. Обитатели двух царств давно соперничают между собой.

«Ты еще не решила, какая именно ты пешка! Черная или белая!»

— Полосатая в фиолетовый горошек! — обиделась я. — Зачем вот напоминать…

И так переживаю. Раньше все было понятно, девятнадцать лет я все про себя знала. А тут… изменение за изменением. Глаза и волосы — ладно. Мой мозг еще как‑то способен осознать это, но вот все остальное!

Я взглянула на собственную руку, на которой все еще виднелись прорисованные, словно кистью по бумаге, веточки и ромбовидные листочки с мелкими тонкими прожилками.

— Не понятно, что имел в виду Бес, когда говорил про рисунок! Что это все значит в мо ем случае? Я не рожденный демон и не невеста.

«Разве?»

— Конечно, нет! Я еще не совсем сошла с ума, чтобы не помнить, что кто‑то просил моей руки, — обиженно пробормотала я себе под нос. — А наглое заявление каких‑то сомнительных прав — не считается!

«А как же та ночь? — уточнил голос. — Помнишь, мы как‑то обещали себе, что первый раз у нас будет с любимым человеком…»

— Да, обещали. — Кивнула, охнув, когда конь споткнулся, и я подскочила в седле. — Но то обещание не имеет никакой связи с реальностью. На Празднике Зимней Ночи я была влюблена… почти. Но это оказалось лишь колдовство, магия. Более тонкая и искусная, чем у Теора. Но только магия!

«И ее действие мы ощущаем до сих пор?!»

— Бес не может не нравится. Воплощенный соблазн!

«Для тебя!»

— Эх… — прошипела я, прерывая этот странный разговор.

Обернувшись, обнаружила, что замок Алекторис давно скрылся с глаз.

— Неплохо! — одобрительно хмыкнула я, натягивая поводья неспешно бредущего серого жеребца. — Но хорошего понемножку.

Сползала со своего транспортного средства я следующие четверть часа, пытаясь при этом как можно меньше тревожить натруженные мышцы. Кое‑как, охая и причитая так, что конь начал подозрительно коситься, съехала на землю, сразу почувствовав предательскую дрожь в коленках.

И вот куда меня несет? Как я на таких конечностях еще собираюсь куда‑то идти?

Но лучше медленно и верно избавиться от преследования обитателями замка, чем оказаться прикопанной под первым же камушком, «от греха подальше» и «на всякий случай». А в том, что со мной хотят так поступить, я уверена не просто на все сто, а даже на двести процентов. Если и ошибаюсь, то лучше перестраховаться.

Осмотревшись и не обнаружив ничего примечательного, кроме виднеющегося на западе русла реки, вытащила из мешка чуть помятую карту и развернула ее прямо на обочине. Зрительная память у меня, конечно, плохая, но я так старалась все запомнить, что теперь без проблем могла бы дорисовать не хватающие на пергаменте детали.

Я специально выбрала именно эту дорогу. И сообщила об этом Теору тоже неспроста. Ни в какой Тавий, естественно, не собиралась, но этой компании знать о том не нужно.

На карте в кабинете графа обнаружила, что от замка в нужном мне направлении — а нужно мне в центр континента, в какое‑нибудь более населенное королевство! — ведут две дороги. Одна в этот самый Тавий, а вторая в некий Олирик. Вероятно, и то, и другое небольшие поселения, ну или что‑то вроде городов. Не поймешь тут ничего!

Посреди пустынной равнины стоит замок, населенный тремя десятками людей, половина из которых воины, этот замок охраняющие. А вокруг замка ничего нет. Ни деревеньки какой‑нибудь завалящей, ни города самого плохонького. Степь! А ближайшая деревня возле заповедного леса в шести часах езды.

Так что прямая дорога мне в соседнее королевство, благо рядом оно совсем! Всего каких‑то десять сантиметров на карте полтора метра на два. Это если по прямой. Обходными путями пробираться буду. Ну, а делать это лучше всего живой и умеренно здоровой.

Проверив все притороченные к седлу торбы, я переложила к себе в сумку мешочек с овсом, и развернула коня, несильно хлопнув того по крупу. Удивленно на меня обернувшись, серый медленно потрусил в обратный путь, к замку. А я столь же неспешно сошла с наезженной дороги.

Если не ошибаюсь, то Сай и братья Двое–Из–Ларца–Одинаковы–С–Лица будут поджидать меня в том месте, где тракты на Тавий и Олирик почти сходятся, не спроста я выбрала из них самый извилистый, наведя таким образом мужчин на идею моего перехвата. Они будут ждать меня на дороге, собираясь воспользоваться эффектом неожиданности. И никто из них не подумает, что я избавлюсь от лошади и пойду в совершенно другом направлении. А если и подумают, то уже буду далеко.

Теперь, главное, не заблудиться на открытом пространстве и дойти до реки, не сломав себе шею, ноги и руки. Судя по моему внешнему виду после аварии, собрать меня смогут и из каши, но как‑то совсем не улыбается просить Беса о помощи.

— Лена, ты взрослая девушка! — уговаривая себя вслух, я потопала к реке, обходя редкий кустарник.

Вообще, я бы не отказалась посмотреть, как удивятся мужчины, так и не дождавшись меня на тракте. Но идти смотреть на них опасно. Лучше пусть никогда не узнаю, что там и как. Это только в кино и книгах герои обязательно, из чистого любопытства, лезут проверять свои догадки. Я лучше бы обменяла любопытство на свой школьный конспект по Основам безопасности жизнедеятельности. Такая, оказывается, ценная книжица была! Я даже помню темы изученного мной курса, потому что со смехом зачитывала их маме, перед тем как отправить сей шедевр в мусорку. В конспекте жирным крупным кривеньким наивным детским почерком было записано о способах ухода от погони, о методах выживания в лесу, пустыне, степи, чужом городе, при условии незнания языка и отсутствия денег. Обо всех методах добычи води при помощи подручных предметов, о разжигании костра, ну и о способах тушения оного. Да! Там был целый раздел, посвященный способам обороны от маньяков и лиц с сомнительными намереньями. А у меня тут как раз целая стая этих «лиц»!

Найти бы сейчас тот конспект! В следующий раз примотала бы его к себе скотчем и никому не отдала бы даже за большие деньги! Если будет у меня следующий раз…

К немалому моему удивлению до реки добралась без особых приключений и целее не бывает. Даже не оцарапалась и не упала, хотя и попала несколько раз ногой в кротовые холмики. То, что на карте какой‑то художник изобразил как реку, на деле оказалось широким ручьем, бегущим по дну неглубокого оврага. Я спустилась по пологому берегу к самой воде, долго принюхивалась и с любопытством лазила среди камней, пока не нашла место, где ключ бил прямо из земли. Посомневавшись и, на всякий случай, перекрестившись, я наполнила флягу водой и ополоснула лицо, хотя холодный воздух сразу же высушил кожу, стянув ее неприятной коркой. И только после этого, сложив ковшиком ладошки, напилась сама.

— Не пе–е–ей, Ленушка, ко–о–озочкой станешь! Бе–е–е! — проблеяла я собственному отражению в быстрых летящих струях. — Ну, или заработаешь несварение желудка!

На вкус вода показалась достаточно чистой и свежей, но кто может мне здесь точный состав этой жидкости указать? Никто. Да и с их развитием сельского хозяйства это и не нужно. Вряд ли местные крестьяне пользуются пестицидами и «минералами» из пачки.

Осмотревшись напоследок и удостоверившись, что на поросшем невысокой травой берегу ручья не остается явных следов моего присутствия, я, повздыхав для порядка, отправилась в путь.

Зачем куда‑то иду? Самой мне это не понятно. Но точно знаю одно: хочу побыть в одиночестве. Все обдумать. Хотя бы несколько дней. Что‑то мне подсказывает, что сбежать далеко мне никто не даст. Да, Феа каким‑то образом скрыла мо е местонахождение от Беса и, видимо, других, но я уже основательно наследила.

С другой стороны, может Бестелион и не захочет меня искать? Всякое может быть. Оно ему нужно?

Глава 12

Вода приятно холодила кожу, окутывая демона коконом спокойствия. Вздохнув, Бес растянулся на поверхности, позволяя стихиям омывать его мягкими тонкими трехпалыми полупрозрачными ладошками.

— Так и знал, что ты здесь, — усмехнулся Каселион, спускаясь в подземелье, где ходил в своих берегах один из бесчисленных бассейнов замка, ежедневно наполняемых из подземных источников маленькими труженицами водной стихии. Голубоватые тоненькие силуэты без лиц и со смазанными очертаниями тел чуть дрогнули при появлении наследника, мягко погружаясь на дно, подальше от жесткого взгляда водного демона.

— Здравствуй, Кас, — негромко произнес Бестелион, приоткрыв глаза и взглянув на брата.

— Ты не важно выглядишь! — ехидно сказал наследник, рассматривая младшего брата, отметив усталый вид и темные до черноты круги под глазами на осунувшемся лице.

Бестелион чуть поморщился при этих словах. Замечание Каса ни капли не отражало внутреннее состояние демона. Если бы даже Беса вывернули наизнанку, а затем много часов не давали возможности регенерировать, то и тогда бы он чувствовал себя куда лучше!

Всю ночь Бес провел на голых скалах, овеваемых холодными зимними ветрами. Если это можно было как‑то терпеть, то присутствие рядом Лены переносилось с трудом. Любое прикосновение к ней отдавалось приятным томлением в теле и чувством острого разочарования. Демон осязал ее присутствие, но знал совершенно четко, что это только игры тьмы. Хитрые и опасные игры. И понимание этого приносило неприятную боль.

Терпение в разговоре с девушкой давалось ему с трудом. Хотелось взять ее за плечи и потребовать ответов на вопросы. Но с Леной так ничего не выйдет, Бес понял это в тот момент, когда она так ловко сбежала у него из‑под носа, воспользовавшись добротой свободолюбивой силиалы земли. Ему не оставалось ничего, кроме как осторожно выспросить у девушки хоть что‑то, словить ее на деталях и мелочах.

И стараться не отвлекаться на собственную реакцию при виде этой девчонки. Только чуть позже, прислушавшись к себе, демон осознал, что его тяга к Лене — ничто иное, как действие ее неконтролируемой магии эллов, в чем‑то схожей с подобной магией демонов. В случае с Тамалис он отчетливо знал, когда дочь Повелителя эллов использует чары. Но с Леной все было иначе. Его защитные контуры не воспринимали девушку как что‑то чужое, инородное. Неосознанное воздействие Лены не встречало препятствий на своем пути, напрямую штурмуя натянутые до струнной звонкости инстинкты Бестелиона.

Он видел перед собой тоненькую и хрупкую девушку с копной солнечно–рыжих волос и невероятно зелеными глазами, и чувствовал себя на грани обожания и потребности защищать. Ко всему этому примешивалось еще приличная доля неудовлетворенного желания. А внутренний голос, теряя самообладание, требовательно нашептывал: «Моя!»

Но разум еще как‑то пробовал сопротивляться, пытаясь урезонить чувства. Он знал, что Лена не идеал красоты и характер у нее отвратительной дикой кошки. Что она не хочет быть в этом мире и настроена немного враждебно, что девушка опасна и непредсказуема.

После Лениного визита демон ощущал сонливость и явную усталость. Вот только отдохнуть ему не дали. Почти сразу невидимая нить, связывающая Беса с девушкой, натянулась, требовательно дернулась и его сила свободным потоком хлынула к ней, не встречая сопротивления. В первую секунду Бестелион испугался, ища объяснения происходящему. Когда через час выкачка энергии закончилась, демон чувствовал себя так, будто за это время разобрал по камню целую гору. Но винить в чем‑то Лену не стал, очень быстро осознав, что сам создал ей возможность проделать подобное. Хотя ему еще предстояло понять, как именно девчонке это удалось.

Лена была в какой‑то мере его созданием и его…

Бес задумчиво потер лоб, не слушая слов Каса.

И его невестой. Он надел ей на палец собственное кольцо и дал слово защищать. Это не малое обещания для народа, который привык считать свои клятвы нерушимыми. Кроме всего прочего, Бестелион с самого начала, пусть и только мысленно, считал Лену своей. И это повязало демона с девушкой не хуже любых чар.

Он ее не любил, конечно. Но если бы у темного был выбор, то рядом с собой Бес хотел бы видеть Лену.

«По крайней мере, ее тянет ко мне ровно в той же степени, что и меня к ней! — подумал он. — И в отношении Лены нет примеси врожденной ненависти к темным. А ведь даже Лео, играя в свои игры, прячет глаза, стараясь, чтобы я не увидел ее страха!»

— Ты тоже не выглядишь слишком счастливым, — сказал темный демон.

— И все по твоей вине, — зло прошипел Каселион. — Алесия бы ничего не узнала, если бы ты не разболтал ей!

— Я не болтал, — обиженно фыркнул Бес, — а просветил твою драгоценную огненную демонессу о планах Повелителя.

Кас отчетливо скрипнул зубами.

— Чего ты хочешь этим добиться? Если отец что‑то решил, то его не переубедить!

Бестелион только удивленно приподнял брови при этих словах, взбираясь на бортик бассейна.

— Ты даже не собираешься пробовать, — мягко заметил демон, натягивая штаны прямо на мокрое тело и морщась, когда ткань неприятно прилипла к коже. — Неужели тебе нужна Лена?

— Зачем она мне? — передернул плечами Кас. — Мне хватает проблем и с одной женщиной. Тем более, эта… Лена… товар второй свежести. Твои объедки. С примесью тьмы.

— Тогда просто не вмешивайся, — посоветовал Бестелион.

— Отец все уже решил, сам знаешь.

— Он решил найти Леониса и заключить с ним договор, — напомнил Бес. — Но не обязательно элл согласиться на подобные условия. Что‑то мне подсказывает, что он предпочтет брак своей дочери со вторым и темным, чем клеймо второй жены первого. У них подобное считается позорным. Амадеус же и хочет унизить Верхнее царство.

— Откуда тебе знать, что решит Леонис? — выпалил наследник.

— Ну, думаю, он захочет выслушать все варианты своего восстановления в положении Повелителя эллов, — заметил Бестелион. — Может быть, он признает мо е право на Лену. Сам же знаешь, у эллов нравы куда строже наших.

— Они придают слишком много значения девственности! — фыркнул Кас.

— Это мне на руку, — усмехнулся Бес.

— Если только Леонис лично не убьет тебя за то, что ты потребуешь признать свое право на его дочь, — сказал Каселион. — Хотя по правилам Зимней Ночи он может и не принимать это в расчет.

— Меня не устроит подобный вариант! — возразил темный демон. — Зимняя Ночь — праздник ситров, но не эллов. Так что наши правила на Верхних не распространяются, сам знаешь.

***

Идти по течению ручья мне надоело сразу, но отказываться от собственной затеи было поздно, поэтому я с хмурым раздраженным видом топала вперед, стараясь не угрожать расправой тем, кто набросал повсюду камней, замаскировав их травой, и вырыл такой неровный берег, местами сплошь засадив его какими‑то кустами.

Но вскоре пейзаж чуть сменился, камни, устилавшие дно ручья, исчезли, в неглубокое русло врезались тяжелые потоки еще нескольких источников, заполнив его глинистые берега, так что мне пришлось выбраться наверх и обозреть открывающиеся виды. Чуть дальше по течению ручьи преображались в настоящую полноводную реку, уносящуюся вдаль меж пиков туманных гор далеко, у самого горизонта.

Что‑то довольно громко треснуло у меня под ногой. В первую секунду я решила, что это какая‑то старая веточка, но оказалось — небольшая совершенно белая кость.

«Хоть бы это было животное в прошлом, а не человек!» — подумала я с надеждой.

Дальше я шла, внимательнее присматриваясь к земле. То и дело на глаза попадались другие кости, больше и меньше предыдущей, но мне не оставалось ничего, как идти вперед. Мало ли причин, почему берег реки может быть усыпан костями? И если в голову они мне не приходят, то это не значит, что их нет. По крайней мере, я могу надеяться, что происходящему есть какое‑то простое и вполне логичное объяснение.

Когда через час горы на горизонте прорисовались четче, а дымка рассеялась, явив моему взору лес, возле которого река делала поворот, растекаясь и затопляя равнину обширным озером. От созерцания этого красивого вида меня отвлекла здоровенная ворона, появившаяся будто из ниоткуда и налетевшая на меня сзади, громко каркая и порываясь клюнуть в затылок.

— Эй! — взвизгнула я, вжимая голову в плечи и махая руками над головой. — Что ты делаешь? А?!

Но ворона явно не собиралась вести светскую беседу, продолжая бросаться на меня, целя в глаза.

— Сумасшедшая птица! Отцепись от меня! — взвыла я, в отчаянии хлопнув пернатую забияку по голове.

Не ожидавшая отпора с моей стороны, ворона свалилась на землю, с пьяным видом болтая головой и тараща на меня круглые глаза–бусинки. Если это я еще как‑то могла понять, то тот факт, что птичка вполне по–человечески сидела на собственном хвосте, раскинув в разные стороны лапки и крылья, привел меня в ужас.

— А нечего на меня нападать! — решительно заявила, развернулась и пошла дальше.

После всего, что произошло со мной за последние недели, я уже ничему не удивилась бы. Даже если бы ворона крикнула мне вдогонку какую‑нибудь гадость. Но птичка благоразумно промолчала, видимо решив держаться со мной осторожно.

Отойдя шагов на двадцать, я услышала за спиной хлопанье крыльев. Ворона, выписывая в небе зигзаги и кульбиты, промчалась высоко надо мной и тяжело хлопая, унеслась в сторону леса.

Количество встречаемых мною костей переросло в сплошной посев. Как если бы кто‑то сознательно раскидывал повсюду чистенькие и старательно отдраенные до белизны косточки.

— Кажется, где‑то здесь живет какой‑то хищник–эстет. Или меня кто‑то пытается запугать! — подбодрила я себя, сдерживая желание взять ноги в руки и сматывать отсюда в неизвестном, но противоположном направлении. Тот, кто устраивал разброс костей, явно рассчитывал именно на эту реакцию. Но если не считать многочисленные останки, пейзаж выглядел совершенно мирным и добродушным. Сквозь череп какого‑то саблезубого животного, напоминающего небольшую кошку, проросло растение, украсив глазницу широким ярко–фиолетовым цветочком с лохматыми лепестками.

Слишком уж мирно выглядело все это. Я не заметила ни вытоптанной травы, ни остатков плоти и кожи на костях. Вид берега реки навевал мысль о музее под открытым небом, а не о логове какого‑то опасного существа.

— Кажется, драконов у них здесь нет, — напомнила я себе. — Если только Идерна меня не обманула. Так что нет смысла бояться. С человеком всегда можно договориться, ну или сбежать. А на неразумное животное это все не похоже, совершенно.

Не то чтобы я знала наверняка, что меня ждет впереди, но интуиция не вопила дурным голосом, так что не было смысла пугаться раньше времени.

Продолжая уговаривать себя, я бодро прошагала по берегу еще около пары километров. Полоса земли, усыпанная костями, неожиданно закончилась, и я облегченно вздохнула, но через минуту вновь нахмурилась, рассмотрев, куда собственно иду.

У самой кромки леса, над бушующим берегом, примостился небольшой, наполовину вросший в землю каменный домик, с соломенной желтой крышей, сразу напомнивший мне красочные рисованные открытки. Не хватало только маленького миленького каменного заборчика, обсаженного со всех сторон многочисленными цветущими клумбами, фонариков с витражными стеклышками и кованых ворот на защелке. В дополнение к мирному сказочному образу дверь приоткрылась, и на порог выбрался здоровенный ярко–рыжий кот, уселся на деревянную ступеньку и начал самозабвенно вылизывать ногу с самым медитативным выражением на усатой морде.

Окончательно этим добитая, я негромко выдала:

— Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом…

Через секунду из домика раздался недовольный женский голос:

— Кто тут командовать вздумал моим жилищем?!

Не в силах нормально воспринять поток информации, я шмякнулась на траву, округлившимися глазами глядя на вышедшую из дома женщину, а мой язык, не контролируемый мозгом, выдал:

— Здравствуй, Бабушка Яга!

Не сказать, чтобы данная особа очень сильно походила на знаменитый персонаж, но какие‑то общие черты со сказочной ведьмой просматривались. Невысокая женщина, одетая в цыганскую пеструю юбку, со множеством повязанных сверху платков и украшенную бубенчиками, и в объемную светлую рубаху с высоким горлом, выглядела как гоголевская Солоха, только лет на сто старше и некрасивее, с уродливым крючковатым носом на пол лица. Завершал образ ярко–синий платок в крупные цветы, фривольно и очень по–ведьменски повязанный на голову.

— Вы кто? — прокашлявшись, спросила я.

— С чего вдруг я должна отвечать? — усмехнулась эта особа, уперев руки в боки. — Будь добра сначала сама представиться!

— Что за привычка устраивать допросы на пороге? — уточнила я, приходя в себя и не вспоминая, что сама спросила первой. — Сначала меня в баньке отпарьте, потом накормите, спать уложите, а поутру спрашивайте!

Не ожидавшая такой наглости, женщина уставилась на меня, как я сама минуту назад, а потом расхохоталась.

— Давно ко мне такие девчонки не попадали! — отсмеявшись, сообщила женщина. — Заходи уж в дом. В ногах, в самом деле, правды нет. Баньку не обещаю, но отварчика теплого заварю. Меня Мереша зовут.

— Лена, — представилась я, следуя за хозяйкой в дом. Кот, только сейчас оторвавшийся от погони за какой‑то очень назойливой блохой, удивленно и осоловело на меня уставился, словно спрашивая: «Ты кто?!».

Внутри оказалось чистенько и очень просто. Напротив входа громоздилась беленая печь с прислоненными к ней многочисленными ухватами, чугунами и глиняными мисками. Посреди комнаты стоял стол, пара одинаковых лавок, на окнах теснились горшки с цветами, на полках подпирали друг друга чашки, по стенам, обмазанным серой штукатуркой, были развешаны здоровенные пучки каких‑то трав. С правой стороны комната оказалась отгорожена шторкой — видимо, скрывая спальню Мереши.

— Присаживайся, — предложила хозяйка, а сама споро наполнила пару чашек густой жидкостью с мятным запахом.

— Что это? — спросила я, осторожно принимая угощение.

— Кисель! — ответила Мереша. — Не бойся, пей. Не отравлено.

— Да что вы!.. — вздрогнула я. — Я совсем не думала…

— Да ладно. — Отмахнулась женщина. — У тебя на лице все написано, девочка. Откуда только ты взялась здесь?

— Мимо проходила, — хмуро выдала я.

— Просто так здесь никто не ходит, — усмехнулась Мереша. — Дорог нет, места дикие. Это ж как нужно было мимо проходить, чтобы на мой домик набрести? Еще скажи, что предупреждений не видела?

— Это вы о костях? — наивно спросила я, грея руки о кружку. — Так это предупреждение было? А я все понять не могла, то ли кто‑то похвалиться достижениями хочет, то ли это выставка какая‑то.

Мереша, не дослушав меня, громко захохотала.

— Не ожидала я такой реакции! — сказала она. — Но, чего еще ожидать от той, в чьих жилах кровь трех народов смешана!

Я удивленно глянула на женщину, но спросить ничего не успела, потому как Мереша сама же мне все и объяснила.

— Не удивляйся! Я ж не первый год на свете живу. Местный народ не привык верить в существование каких‑то иных земель, кроме своих собственных. Только маги да остальная магическая братия знают про эллов и ситров. Ну, а я на своем веку кого только не видела. Даже с демоном меня дороги свели… Благо, что не близко. И знаю я, что означают рисунки на твоей руке. Такое бывает только с теми, кто не понаслышке с обитателями Нижнего царства знаком.

— А вы вообще кто? — с подозрением прищурилась я.

— Ну… — Мереша замялась, подбирая слова.

— Ведьма?

— Маг без диплома! — поправила меня женщина.

— А есть разница?

Я не знаток, конечно, но, на мой взгляд, одно и тоже.

— Естественно! — воскликнула Мереша, выставляя на стол горшочек с тушеной картошечкой. — Ведьма обладает даром, но никогда нигде не училась. Способности ее стихийны, неустойчивы. Да и окружающие такую особу опасаются, потому как, не смотря ни на что, ведьма пользуется своими умениями. Я же училась в академии магии в Зальциге, пусть меня оттуда и выгнали на предпоследнем курсе.

— А за что выгнали? — полюбопытствовала я, приготовившись услышать душещипательную историю.

— Да все просто было! — Мереша села напротив, подперев голову кулачком. — Я ж сирота. При старом директоре в академию всех принимали, расселяли в общежитие, кормили. А потом директор сменился, ну, он и ввел плату за обучение. Кто потянул, тот остался. Я была вынуждена уйти. А куда? Куда мне было идти? Своего дома отродясь не имела, а с таким клеймом, как маг, боятся все. Ну, я и выбрала это местечко. Тихо, спокойно, от людей далеко. А если кто‑то и забредает, так дальше костяной пугалки не лезет.

— Не знала, — вставила я в свое оправдание. — Если здесь никто не бывает, то на что ж вы живете?

— Это просто, — усмехнулась Мереша. — Всего‑то и нужно, что внешность сменить, да по ближним и дальним городкам и хуторам пройтись. А уж работа для ведьмы завсегда найдется. На жизнь хватает!

Я слушала и поедала картошку прямо из горшочка, накалывая ее тоненькой двузубой деревянной вилкой.

— Много вы знаете о жителях Верхнего и Нижнего царств? — спросила я Мерешу.

— Не очень, — не торопясь ответила женщина, дернув длинным носом и стрельнув в меня светлыми глазами. — А тебе зачем? Вроде и так должна знать. Сама. Раз в женихах у тебя демон.

— С чего вы взяли, что он мой… жених? — удивленно воскликнула я.

— Тогда почему ты его кольцо носишь? — вопросом на вопрос съехидничала Мереша.

— Потому что снять не могу! — простонала я честно.

— Понятно… — как‑то странно ответила женщина, вставая из‑за стола.

— Что вы имеете ввиду? — нахмурилась я, чувствуя в ее словах какой‑то подвох.

— Поздно уже, — был мне ответ. — На ночь о демонах Нижнего мира не говорят. Тем более о темных… Темный же… твой демон?

— Да–а! — отозвалась я, следя за перемещениями женщины и чувствуя, как меня вдруг слегка повело в сторону.

Что происходит?.. В голове как будто вспух огромный комок ваты, заполнив все щели. Слышала я с трудом, хотя старалась разобрать слова ведьмы. А через секунду глаза сами собой начали закрываться. Я хотела было поднять руки, чтобы потереть веки, но не смогла.

— Готова! — послышался мне далекий голос Мереши. — Готова, Кузьма, наша птичка! Вот и славно! Вот и хорошо!

И больше я ничего не увидела, не услышала и не почувствовала. Только глубокое забытье и тьма.

Тьма…

Тьма вокруг…

И голоса. Далекие и тихие.

Не страшно, но жутко.

Голова шла кругом. Или это все вокруг меня кружилось?

Я попыталась потрясти этой частью меня, но не почувствовала ничего. А сознание и вовсе умчалось куда‑то далеко, петляя по темным, туманным коридорам.

Хотелось заорать, но получилось лишь думать, мысленно нашептывая, будто цепляясь за спасительный круг: «Бес!».

Было ли это игрой моего воображения или случилось на самом деле, но мой призыв не остался не замеченным. Знакомые теплые руки обняли сзади, привлекая к широкой огненно–горячей груди. Я повернулась, заглядывая в искрящиеся весельем синие глаза.

— Привет, бельчонок! — шепнул демон, наклонившись к моему уху и мягко поцеловав мочку. — Давно не виделись.

Обняв меня так, что я не смогла бы вырваться, Бестелион на секунду уткнулся мне в макушку, согревая волосы дыханием, а затем, чуть отстранив от себя, поцеловал в губы, осторожно, но настойчиво проникая языком мне в рот.

Сладко…

Хмыкнув на мою реакцию, демон прижался губами к основанию шеи, укусив почти до боли, и прошелся руками по моим бедрам, разминая ноющие мышцы.

Приятно…

— Еще! — то ли вслух, то ли мысленно потребовала я, но он услышал.

Демон развернул меня к себе спиной, опустившись на колени. Горячие твердые руки умело и сильно разминали мои бедра и голени. В другое время я испытала бы прилив жгучего стыда, но не здесь и не сейчас. К тому же плотная ткань шаровар не делала этот момент слишком интимным.

Через несколько минут Бес поднялся на ноги и довольно больно укусил меня за шею, у самой линии роста волос.

Я что‑то хотела спросить? Или попросить о чем‑то? Разум отказывался помогать мне.

— Моя! — прошипел демон над ухом, взяв за левую руку и целуя в запястье.

— Нет! — отозвалась я, выдергивая руку из его ладони, и ощущая жгучую боль во всем теле. Хотелось кричать, но я только молча наблюдала за стремительно растущими побегами черного рисунка на моей коже. Мне не нужно было видеть свое тело, чтобы знать, что я вся уже покрылась этими лианами.

— Разве? — хищно спросил Бестелион рядом. — Смотри!

Но я и так не отрывала глаз от рук, на которых, среди веточек и листиков набухали и зрели крупные темные бутоны, готовые вот–вот раскрыться. Я так напряженно ждала этого момента, но все равно испугалась, когда цветы раскрылись, развернувшись мелкими вееровидными шапочками ярко–оранжевого цвета.

— Краси–и–и–во! — свистящим шепотом сказал демон, сильно меня напугав.

Вздрогнув, я резко обернулась, глядя в темные бездонные колодцы глаз, еще несколько минут назад казавшиеся мне добродушно–синими.

— А–а! — заорала я, видя, как рассыпается в прах почерневшее лицо демона, вытягиваясь в страшную морду с длинными зловонными клыками.

И я очнулась лицом к… морде с огромным и очень страшным существом, шипящим в нескольких сантиметрах от меня. Заорав, дернулась назад, довольно больно стукнувшись головой, чувствуя, как кровь стынет в жилах при виде длинных острых зубов и косматой серой шерсти.

— Приятного аппетита, Беш! — крикнула над моей головой Мереша, свесившись в люк в потолке, привлекая мо е внимание. Я быстро глянула вверх, стараясь не отводить глаз от зверя передо мной, краем сознания отметив, что женщина изменилась. Она больше не напоминала добродушную украинскую хозяйку в по–цыгански пестром наряде. Мереша выглядела как древняя старуха в обносках.

— Не гостеприимная ты хозяйка, Мереша! — громко взвыла я, соображая, что теперь делать.

Судя по всему, меня скинули в какой‑то заброшенный погреб, где ведьма держала этого самого Беша. Зверь чем‑то напоминал смесь собаки и кошки, и был размером с теленка. Подобраться ко мне слишком близко зверю мешала длинная цепь, вмурованная в дальнюю стену. Это позволило хотя бы надеяться на отсрочку конца. Но когда вот такая животина рычит, громко щелкает желтыми клыками и сверлит черными голодными глазами всего в метре от тебя — тяжело успокоиться.

— А тебя никто в гости не звал! — фыркнула женщина. — Сама пришла! Так что быть тебе ужином моему зургу. Или завтраком, если он цепь раньше не порвет. Голодный он у меня! Я ему последнего кролика недели три назад скинула.

— Зачем тебе такой домашний любимец, ведьма? — прошипела я, отворачиваясь от рычащего Беша.

Позади меня была стена, так что отступать некуда. Перебраться к другой стене не получится, но вот в угол забиться — вариант. Подобрав валяющуюся рядом обглоданную до белоснежности кость, я метнула ее в сторону зурга. Зверь перехватил кость на лету, с хрустом переломив ту пополам.

— Ох! — выдохнула я, метнувшись в угол, мысленно молясь о том, что не делаю глупость. Через мгновение позади зашипел зверь, щелкая зубами в трех метрах от меня.

«Куда лучше, чем было», — подумала я, стараясь не трястись от страха.

— Тебе это так просто с рук не сойдет! — крикнула я ведьме. — Напущу на тебя демона!

— Умная нашлась! — расхохоталась Мереша. — Думаешь, я такая дурочка, чтобы с демоном связываться? Даже если ты позовешь его, он не узнает! Перерубила я ваши веточки! На руку свою глянь. Держится ли колечко?

Теряя последние крохи самообладания, я дернула с пальца серебряный ободок, не поверив, когда тот без усилий соскочил. В груди будто прорвали дыру, в которую хлынула тоска и боль.

— Зачем я тебе?

— Ну, как же! Слопав такую сильную добычу, как ты, мой Беш без еды полгода прожить сможет. Все польза.

— Не дождешься! — отозвалась я, с удивлением обнаружив, что мой мешок Мереша не тронула, так и оставив его болтаться на боку. Там, конечно, ничего особенного и полезного нет, но хоть какое‑то утешение.

— Я никуда не тороплюсь! — крикнула ведьма и захлопнула люк.

— И на тебя управа найдется. И на зурга твоего, — прошипела я, роясь в мешке. Находились какие‑то совершенно ненужные вещи. — Вот что мне делать с этим всем? — спросила я зурга, потрясая в воздухе мешочком с овсом и подмокшие кульки с крупой. — Тебе, что ли, скормить?

На это Беш только клацнул зубами. Звук вышел металлический. Стараясь не впадать в панику при виде того, как цепь зурга тяжело звякает и трещит, когда зверь делает попытку меня достать, я бросила в него мешочки.

— Чтоб ты сдох, зараза! — пожелала я Бешу приятного аппетита, глядя, как он не морщась заглатывает кульки. — Чтоб тебе несварение желудка случилось! Чтоб тебе там лягушки поперек горла встали! Чтоб тебя блохи заели!

Я тараторила, не замечая, что уже ору.

— Так, Лена, — велела я себе, — хватит паниковать. Пора заняться спасением своей особы, а то, чувствую, превращение нас в чей‑то ужин не за горами.

Я постаралась представить себя не здесь, а в другом месте. Получилось с трудом, вот только перенестись домой не вышло. И даже когда я попыталась представить Беса ничего не произошло.

— Зайдем с другой стороны, — подбодрила я себя и сжала колечко в пальцах, начав громко звать: — Бес! Бес! Бе–е–ес! Бестелион!

Я продолжала монотонно орать минут двадцать, но ничего не произошло, хотя чуть более двух недель назад потребовалось только один раз назвать его имя.

— Неужели Мереша сказала правду, и ей как‑то удалось разорвать эту связь? — сама у себя спросила я, сдергивая с шеи подарок Феа. Но и на этот раз ничего не произошло.

— Лучше б я сидела, где посадят, и не рыпалась с места! — укорять себя было поздно, но нам это не помеха. — Теперь вот вляпалась ты, Лена, по полной. И что‑то никто не рвется тебя спасать!

Постаравшись думать логически, я попыталась представить способ выбраться из этой ситуации.

— Меня еще не съели, так что есть больше, чем два пути, — заметила кислым тоном. Теоретически, могла бы бросить в зурга ножом, но у меня будет лишь одна попытка ранить Беша, а я ведь не умею мастерски кидаться холодным оружием. Можно, конечно, пойти на этого монстра в рукопашную, но он стоя достает мне по плечо и веса в нем явно больше раза в два, если не в три.

Сидеть на месте тоже не самое приятное занятие. Испробовав последнее доступное средство и позвав силиалу земли, я окончательно убедилась, что сегодня не мой день.

— Когда мне никто не нужен, так сразу толпы образуются! — провыла я, начиная злиться. — А как все нужны, так не дозовешься. Ну, Бес! Ну, погоди! Роль спасителя юной девы ты упустил! Дева разозлилась и ушла спасать себя сама.

Попричитав еще немного, я встала на четвереньки и, повинуясь какому‑то внезапному порыву, громко и жалобно завыла, пытаясь повторить рулады Тимофея во время выпрашивания у меня кусочка мяса с разделочной доски. Не ожидавший такой реакции, зург замер, плюхнувшись назад, и пару секунд удивленно на меня пялился. Почувствовав прилив сил, я завыла громче. Деморализованный Беш глядел на меня, настороженно прислушиваясь к звукам.

— Что тут происходит? — в приоткрытый люк высунулась Мереша. На нее я громко и зло зарычала, попытавшись сильно оскалить зубы. Зург окончательно растерялся и забился в противоположный от меня угол, по–щенячьи из него поскуливая. Мереша что‑то громко вякнула, скрывшись с глаз. А рядом со мной материализовалась худенькая зеленокожая и зеленоволосая девушка.

— Что звала? — сонно уточнила маленькая силиала, громко зевнув под заунывный вой зурга. — А?

— Вытащи меня отсюда, пожалуйста! — взмолилась я, тряся Феа за рукав.

— Не успела поправиться, как уже связалась с отреченной аматридери! — укорила меня девушка.

— С кем?

— С аматридери! — повторила силиала. — И… зургом. Не сидится тебе на месте. Прав был Бес, ты ходячая неприятность!

— Не нужно преувеличивать, — обиделась я.

— Я преуменьшаю! — фыркнула силиала.

***

Нить, еще недавно прочно связывающая его с Леной, дернулась так внезапно, что Бестелиона с силой тряхнуло, как если бы сквозь его тело прошла молния, даже волосы на затылке обуглились, а в жилах вскипела кровь. Короткая вспышка боли накрыла мозг, принявший двойную дозу мучений — за него и за Лену.

Тихо зашипев, демон как подкошенный свалился на каменный пол, чувствуя только липкие пальцы паралича, сковавшего тело. Боль отступила внезапно, оставив только неприятный выворачивающий след чужого вмешательства.

Бес не мог двигаться, но быстро восстанавливающийся мозг уже пытался осознать произошедшее. Кто‑то постарался оборвать его связь с Леной. И довольно успешно. Но тот, кто это делал, то ли по незнанию, то ли очень сознательно, добрался только до того слоя связи, который Бес сам установил. До более глубокого и первоначального уровня смелости и знаний докопаться не хватило.

И демон знал одну особу, которая могла попытаться сделать подобное, слишком явный налет магии воды он ощутил. Только Мереша могла попытаться перебить связи таким способом. Только у этой аматридери его брата хватило бы наглости мстить всем демонам разом, ну и тем более брату своего создателя.

— Ну, спасибо, братец! — фыркнул Бес, когда чувствительность начала медленно возвращаться к нему. — Удружил. Не сиделось тебе до Алесии в царстве, а теперь мне аукаются твои проделки. Теперь она тебя контролирует. Хоть бы ты уже завел себе наследника!

Глава 13

— Да кто она такая?! — взорвалась я, размахивая руками.

Зург в углу тихо и протяжно завыл на одной ноте, напомнив испуганный собачий визг.

— И что происходит вообще? — продолжила я орать. — То эта шавка на меня кидается, то забивается в угол! Ничего не понимаю!

— Лена, перестань, — поморщилась Феа, рассматривая люк в потолке. — Давай выберемся отсюда, и ты сама у Мереши спросишь, что происходит и почему происходит.

— А как? — не понижая громкости, спросила я.

— Ну, я же не спрашиваю, как с такой наследственностью, как у тебя, ты умудрилась мало того, что влезть в ловушку, так еще и выдумать себе такую вторую ипостась! — заметила силиала, пристально меня разглядывая, будто впервые увидела.

— Какую ипостась, к черту?! — взвизгнула я, попытавшись схватить силиалу земли за плечи, но почти сразу отдернула руки, замерев как вкопанная. Мои руки, насколько могла видеть, покрывал уже вполне знакомый мне рисунок, но, как и утром, ногти почернели и вытянулись острыми когтистыми крючками, а костяшки обросли мелкими чешуйками.

И, судя по взгляду Феа, узор покрывает не только руки, но и лицо тоже.

— Интересное сочетание, надо сказать честно, — признала силиала через секунду. — Ты похожа на маленькую копию Беса, только с гривой смоляных волос–змей и ярко–зелеными глазами.

— Зеркало мне! А! — завопила я, вызвав в зурге желание самоприкопаться под стеной, чем зверь и занялся незамедлительно.

— Поднимемся, и будет тебе зеркало, у Мереши одолжишь! — усмехнулась Феа.

— Да как выберемся? — Я попыталась допрыгнуть до люка, но между моей рукой и потолком оставалось еще довольно много пространства.

— Это легко. — Невозмутимо пожала плечами силиала и повела рукой перед собой:

— Травы дремучие,

Корни ползучие,

Вейтесь, растите,

Предо мной явитесь.

— Стань передо мною, как конь перед травой, — сама себе под нос прошипела я.

Как по команде земляной пол у нас под ногами завибрировал, взбух в нескольких местах, выпуская наружу сильные побеги какого‑то растения, похожего на огромную лиану, растущую с невероятной скоростью.

— Волшебные бобы? — с надеждой спросила я. — Не поделишься парочкой семян?

Феа удивленно на меня глянула, продолжив растить огромные, толщиной с мое запястье, очень шустрые побеги. Когда первые два ростка, без каких‑либо признаков листьев, достигли потолка, девушка с силой махнула руками вверх, будто полководец, посылающий бойцов, и лианы как первоклассные буры вгрызлись в деревянные доски, прошив их с легкостью.

— Эй! Хватит мне имущество портить! — завопила откуда‑то сверху Мереша. — Что я вам плохого сделала? И так одна!

— Сирота! — ей в тон подхватила я.

— Сирота! — приняла подачу Мереша.

— «Сирота? Сирота. А папа, мама есть? Папа, мама есть!» — прошипела я, с удовлетворением глядя, как побеги растения в щепу дробят пол. Зург в углу не только затих, но и как‑то подозрительно замер, с ужасом глядя на появляющиеся дыры.

— Я давно не видела подобных созданий, — заметили Феа. — Последние лет семьдесят. Получается, Мереша еще тогда отхватила себе зурга, от того он и пугливый такой, видимо, ничего кроме этого подвала не знал никогда. Они‑то, звери эти, очень живучи, но неконтролируемы. Правда, людей не едят. Этот же с голодухи на любое живое существо готов был напасть. Бедный.

— Ничего себе… бедный! — возмутилась я и, стараясь не слишком сильно трусить, уцепилась новообретенными когтями за скользящий вверх побег, уходящий в широкое отверстие.

— Перестаньте хулиганить! — взвыла Мереша вновь, но теперь издалека.

— Хулиганить перестать? — переспросила я, выбираясь наверх, в дом. — Я сейчас тебе накостыляю по полной программе, а потом перестану!

— Сгинь, нечисть! — взвизгнула ведьма, расплескав всю свою наглость, и сиганула через полкомнаты на печь, подбирая под себя ноги и вооружаясь ухватом. При этом внешность Мереши постоянно менялась, скользя от перепуганной Солохи к самой настоящей Бабе Яге.

— Это я нечисть?! — опешила вполне натурально, тут же решив отомстить аматридери с особой жестокостью. — Я будто просила меня к зургу совать?

— А нечего было ко мне приходить! — фыркнула Мереша, определившись с внешним видом в сторону Солохи. — Люди ко мне не попадают! Они непроглядный лес видят, дремучий, непроходимый. А ты! Кости разглядела! Все колдовство насмарку!

— Так нужно было не бросать академию раньше времени, — вставила свои пять копеек в нашу перепалку Феа. — Тогда бы и не подрабатывала деревенской ведьмой–гадалкой по дальним селам.

— Будто по доброй воле! — скривилась Мереша.

— Слазь! — я топнула ногой по полу, заодно отпихивая крадущуюся ко мне веточку зеленой лианы. — И рогатину брось. А то хуже будет!

Феа быстро свернула рост своих растений, пока они не продырявили крышу.

— Что ты вообще против меня имеешь? — Я подкралась к печи поближе, стараясь не попадать под удар ухвата, и сцапала в одну руку заслонку, а в другую еще один ухват.

— Она не против тебя имеет, а против демонов вообще. И против одного демона в частности, — усмехнулась силиала.

— Против Беса, что ли? — удивленно повернулась я к Феа, за что и получила металлическим рогатым наконечником между лопаток.

— Не против Бестелиона, против Каселиона, — ответила девушка. — Это он ее создал. От участи тени спас.

— Иди сюда! — заорала я. — Тыкает она тут мне!

— От какой участи он меня спас?! — в свою очередь вскипела Мереша. — Сначала соблазнил глупую девчонку! Потом за собой в Нижнее царство притащил, жил со мной как с любимой! А потом женился, а меня побоку! Еще и добавил, что я ему, видите ли, не пара. А еще то, что от союзов демонов со всякими другими существами дети появляются редко. Ну, а я аматридери. Демону будто нет никакого проку от такой особы, что ему вряд ли детей даст. И выбрал демонессу!

— А ты, гордая, сбежала из царства, — добавила Феа, старательно обойдя дыры в полу и сев на стул, небрежно откинув за спину длинные зеленые пряди. — Забыла только, что все создания демонов потому и живут в Нижнем, что только так они могут существовать вечно. А ты за каких‑то несколько десятков лет совсем в старуху превратилась, истинное лицо за маской прячешь. А девочку специально хотела зверю своему скормить. Хороша была бы месть. Пусть и не тому самому, но уж очень близко, правда?

— Она мне связь с Бесом перебила, — пожаловалась я, подбираясь к Мереше поближе. — Колечко с пальца само снялось!

— Ничего она не перебила, — хохотнула силиала. — Только попыталась. Не в ее власти такое сделать. Да и не в чьей! Перебить канал, по которому ты подпитываешься от демона энергией, даже ему самому не сломать. Вы уж самой тьмой перевязаны не хуже, чем кровью. Мереша только оборвала ниточку, которую Бес сам повесил и хотел использовать, в случае чего.

— Это какую еще? — я хмуро наступала на аматридери, пощелкивая когтями на деревянной рукояти ухвата.

— Так он тебя своей невестой как бы назвал, — объяснила Феа и рассмеялась какой‑то своей мысли. — Мальчишка!

— А–а! — протянула я, напрягшись, как кошка перед прыжком. — А я думала собственностью. — И бросилась вперед, стараясь контролировать свою ярость.

— Да брось ты ее, — посоветовала силиала. — Только руки об эту старую прохвостку замараешь. Она того не стоит!

— Хоть нервы поправлю, когда ей все космы выдерну! — прошипела я под хриплую ругань Мереши, схватив ту за юбку и дернув на себя. В моих когтях ткань треснула и порвалась, но ведьма все равно кубарем полетела с печки, дикой кошкой метнувшись к двери.

— Сто–ой! — закричала я, попытавшись перехватить аматридери, но та вышибла дверь лбом и, не останавливаясь, припустила к реке, при первой возможности нырнув в воду.

— Оставь, — Феа выросла передо мной, обняв удивительно сильными руками. — Ты ее уже не поймаешь. Ее стихия — вода. Мереша потому у реки и жила, чтоб при первой возможности суметь ноги унести.

— Пусть мне только попадется! — погрозила я реке кулаком, заглядывая в быстрые воды, пытаясь высмотреть аматридери. Но увидела только себя. И громко хрюкнула от неожиданности, рассмотрев всю эту «красоту».

— Это ненадолго. Перестанешь злиться и вернешься в нормальное состояние, — успокоила меня силиала.

— Мамка моя, роди меня обратно! — прошипела я после минутного молчания. — Панки и готы удавятся от зависти! Убью Беса!

В речном зеркале отражалась траурная версия меня, с неестественно черными волосами, кошачьими глазами и живописной росписью на всех видимых частях тела.

— Да что ж такое‑то! — негромко выдохнула я, запустив в отражение первым попавшимся камнем. — Как мне все надоело! Хочу себя прежнюю! С нормальным цветом волос и глаз. Вот где мои родные светло–русые волосы?

Я вцепилась в черную косу и дернула до боли, сдерживаясь, чтобы не устроить самую настоящую истерику. Хотелось очень. Но еще больше хотелось немного потоптаться на тех двух умниках, что наградили меня такой наследственностью. И если найти одного из них не представлялось возможным, то второй никуда от меня не денется, пусть мне и не удалось переместиться с первой попытки, но не сейчас. Я злая!

— Куда ты? — удивилась Феа, попытавшись ухватить меня за плечо, но я, тихо вскрикнув, шагнула во что‑то черное, похожее на узкую щель.

И уткнулась Бестелиону прямо в грудь.

— Лена? — удивленно спросил демон, заглядывая мне в лицо. — Это ты? Что с тобой произошло?

— Это я у тебя должна спросить! — обиженно пискнула я, стараясь сверлить его ненавидящим взглядом, хотя больше хотелось забраться ему на руки и под взглядом этих настороженных синих глаз долго и со вкусом поплакать, выплескивая свой испуг. Возможно, Бес даже не будет надо мной смеяться или поучать, а даст выговориться. Но вот гордость — выбросить бы ее в мусорку! — требовала держать лицо.

— Тебя никто не заставлял отправляться непонятно куда, — заметил Бестелион, скривив губы в недовольной усмешке. — Что ты вообще устроила? Даже не захотела меня выслушать!

— Что же такое ты хотел мне сказать сверх того, что озвучил силиалам? — подхватывая это его недовольство, уточнила я.

— Была бы в тебе хоть капля разума!..

— Что?! — яростно крикнула я. — Я не идиотка! И не вещь. Вы там за меня все решили, но даже не подумали спросить, чего хочу я! У меня ведь нет обязательств ни перед тобой, ни перед кем‑либо.

— То, что я тебе жизнь спас, значит, уже не считается? — прищурился Бес, наступая на меня.

— А ты из меня сделал непонятно что! — парировала я, пятясь и осматриваясь.

Место было мне совсем незнакомо. По крайней мере, за то немногое количество визитов в Нижнее царство, что у меня было, данное помещение я не видела. Небольшие светильники освещали основательные каменные стены и узкие окна, за которыми кружили снежные хлопья. Это не была комната, а скорее длинный коридор с окнами по обе его стороны.

— Ну, у тебя и характер! — бросил демон зло.

— Весь в тебя! — ощетинилась я.

— Тебя проще придушить, чем что‑то объяснить, — констатировал Бестелион, как‑то сместившись в пространстве и схватив меня за плечи.

— Я не просила ничего! Мне ничего такого нужно не было! Если бы не ты!.. — В горле клокотали слезы пополам с болью, которую хотелось выпустить наружу. Хотелось сделать ему больно, чтобы заставить почувствовать все то, что столько дней терзает мне тело и душу.

Как вот он не понимает, что я не могу осознать все то, что происходит? Я к этому не готова! Этому не учат в школе, институте. Подходящих курсов тоже нет, документальных фильмов.

Я хотела только развлечься и может на самом деле найти свою любовь, а вместо этого по самые уши вляпалась во что‑то, чему мне не найти название. Оказывается, мой отец не тот, кем я его считала. А я совсем не та, которую знала все девятнадцать лет.

Но это же не все! Еще есть вот этот конкретный парень, выглядящий всего года на четыре меня старше, хотя на самом деле по моим понятиям из него труха должна сыпаться. Демон! Чертовски красивый и вызывающий во мне не самые невинные мысли.

Еще есть целых два царства, которым есть до меня какое‑то дело, будь они не ладны! Меня то хотят убить, то пристроить замуж.

Взвыв, я вывернулась из рук Беса и, отбросив жалость и осторожность в сторону, вонзила свои новые острые когти ему в грудь, с подкатившей к горлу тошнотой чувствуя, как лопается кожа, как с бульканьем толчками из ранок вытекает кровь.

— Дурочка. — Нежно покачал головой демон так, будто ничего не почувствовал.

Понимая, что на самом деле веду себя глупо, я все равно повторила удар несколько раз, пока когти не начали уменьшаться, возвращаясь в нормальное состояние. Отчаянье накатило волной сводящей с ума обиды и, не видя ничего за стеной подступивших слез, я со всей силой, на какую была способна, застучала по груди Бестелиона.

— Бельчонок, — мягко позвал демон, ловя мои кулачки. — Успокойся, пожалуйста. Ты только себе хуже сделаешь! Я не желаю тебе зла, пойми. Да, так вышло, что теперь ты никогда не будешь прежней, но потом найдешь в этом и положительные стороны.

— Какие такие положительные стороны? — просипела я, пытаясь помешать ему притянуть себя в объятия, хотя справиться с ним не могла. — За кого вы там придумали меня выдать замуж? За брата твоего? Того, который создал ту сумасшедшую, что меня чуть не скормила зургу? Большое счастье!

— А за меня бы замуж ты вышла? — хитро усмехнулся Бес, склонив голову набок и заглядывая мне в глаза, хотя при упоминании Мереши и ее питомца в его взгляде проскользнуло что‑то недоброе.

— Нет, — ответила я не раздумывая. — Не вижу я ни капли последовательности. Сначала цепляешь на меня свою цацку, так что ни один мужчина не может ко мне прикоснуться, а всякие силиалы и иже с ними обзывают то ли невестой, то ли вещью. А спросить решил только теперь!

— Что‑то я слабо верю твоему ответу. — Прищурился Бестелион, припечатав мою голову к своей груди, так что ухом я чувствовала мокрую от горячей крови рубашку.

— Придется поверить, — прошипела я.

— У меня есть шанс уговорить тебя? — хохотнул демон.

— Этот разговор уже был, — напомнила я. — Тогда ты обещал, что отпустишь меня.

— Я помню, — согласился Бес. — Но…может ты изменила мнение.

— Нет!

— Ладно, — хмыкнул он.

— Отпусти меня, — велела я жестко.

— Нет, — прошептал он. — Не отпущу. Не сейчас…

В следующую секунду что‑то начало происходить. То ли мы, становясь единым целым, растворялись в пространстве, то ли сам мир терял цвета и очертания. Казалось, все происходит медленно, но спустя миг я уже ничего не видела и не чувствовала.

Мозг и так еле цеплялся за поверхность после встречи с зургом, а тут новый стресс. Никогда я этого темного демона не пойму!

Попытавшись представить себя, я мысленно оттолкнула Беса. Получилось не с первой попытки, но получилось. Пару секунд я будто старалась сдвинуть каменную стену, но потом она поддалась, и пространство приобрело очертания. Обстановка меня не удивила: чернота и мы в ней. Вот только демон чуть светился каким‑то голубовато–синим светом, с фиолетовым отливом. Как, впрочем, и я. Но мой свет был скорее золотистым, проступавшим сквозь кожу, не покрытую узором.

— Красиво, — улыбнулся демон, рассматривая меня.

— Где мы? — спросила я настороженно. Это явно не была та тьма, с которой я уже сталкивалась раньше.

— Один из самых глубоких слоев мрака! — ответил Бестелион, возникая у меня за спиной и обнимая за талию. — Это мое тайное убежище. Чудное место! Я не хотел приводить тебя сюда, но сейчас это единственное место, откуда ты точно от меня не сбежишь.

— Что это за свечение?

— Аура, — шепнул мне на ухо Бес. — Не знаю, что такое происходит, но еще недавно твоя аура была почти такая же темная, как моя. Теперь она приобретает те цвета, что были в ней первоначально. Я рад этому. Это мягкое золотисто–розовое свечение мне понравилось с самого начала.

Бестелион что‑то еще сказал, но я не расслышала за стуком собственного сердца, в то время как он мягко прикусил сначала мочку уха, а потом впился очень вампирским поцелуем в шею. Когда я уже хотела закричать от боли, демон остановился и осторожно лизнул покрасневшую кожу. И стащил с меня сумку, плотно прижав к себе, не давая возможности возразить.

Есть ли смысл сопротивляться искушению? Чтобы и как не происходило, но доля того ощущения, что зародилась при первом взгляде на Беса, все еще живо во мне настолько, что хочется проверить, не приснилось ли, что может быть так хорошо. Хочется… до зуда под кожей, до стона, до глухого волчьего воя.

Или я так сильно запуталась?

Или сошла с ума, раз думаю только об этом?

Следя за его руками, то и дело закрывая глаза, погружаясь в негу ощущений, я чувствовала как уходит усталость, растворяется напряжение и страх, тает отчаянье. Остается только приятное томление и ожидание чего‑то.

Мгла приняла нас в свои объятия, скрывая мое смущение, освобождая от объяснений и тревог. Все просто… И остро. И сладко. И лучше, чем я запомнила…

***

Никогда не просыпалась с кем‑то в одной постели, хотя всегда завидовала рекламным и киношным детям, которые со счастливой улыбкой обнимают чудесных пухлых зайцев, поглаживая их по плюшевой шерсти. Я много раз таскала в постель своего медведя, но уже через полчаса зверь оказывался изгнан из‑под одеяла с сопением и недовольством.

Тим не в счет. Этот котяра вошел в мою жизнь, самостоятельно решив, что спать он будет там, где ему захочется. И первые пару месяцев ему «хотелось» исключительно в моей кровати. Я долго мучилась с ним, не высыпалась, пока просто не привыкла. Это оказалось довольно сложно, с учетом того, что до Тимофея разделить со мной ложе разрешалось только пижаме и теплым носкам!

Когда же я привыкла к присутствию кота, он решил, что в нашей квартире есть много других интересных мест для сна.

Но одно дело Тим, а другое… Бес. Я проснулась, чувствуя на себе непривычную тяжесть, и долго осознавала, что же происходит и почему я сплю на ковре у камина. Чуть скосив глаза, обнаружила, что рядом спит демон, прижав к себе рукой и перекинув через мое бедро ногу. Повернувшись так, чтобы можно было рассмотреть его лицо, я долго лежала, почти не дыша, борясь с желанием осторожно провести подушечками пальцев по его щеке, губам, шее, впитывая тепло кожи.

Во сне он выглядел иначе, как будто даже чуть–чуть моложе и мягче. Исчезла его вечная ехидная ухмылка. У меня в груди что‑то сместилась, к горлу подступил комок. Захотелось прижаться к нему как можно плотнее и окунуться в сладкие спокойные сны.

Как только я об этом подумала, то внутренний голос с недовольством напомнил, что все не так просто, как мне бы сейчас хотелось. Пусть меня и тянет плюнуть на все и отдаться собственным желаниям, но есть еще много разных вопросов, так и остающихся неразрешенными.

Да, здесь и сейчас я счастлива, но все это будет продолжаться до тех пор, пока Бес спит. Потом я просто могу возненавидеть себя за то, что сейчас считаю само собой разумеющимся.

Сдвинув руку демона попытки эдак с пятой, при этом его не разбудив, я села спиной к догорающему камину, внимательно осматриваясь. Место казалось совершенно незнакомым. Какая‑то крохотная полупустая комнатка, не больше моей собственной, в которой кроме камина, кресла и ковра ничего нет. Кресло показалось смутно знакомым, и я потянулась вперед, чтобы ощупать ткань, еще раньше поняв, что это то самое кресло из сна–несна. В нем кучей оказалась свалена наша одежда.

До этой минуты нагота меня ни капли не смущала, но мысль об одежде всколыхнула волны стыдливости и ощущение незащищенности. Я вскочила и, постоянно косясь на спящего Беса, начала дергано натягивать на себя шаровары и рубашку, пытаясь производить как можно меньше шума.

Найдя под креслом свою сумку, я проверила ее содержимое и только после этого успокоилась, присев на корточки и оперевшись спиной о подлокотник. В голове вихрем пролетел рой мыслей. Внутренний голос пытался доказать, что нужно уходить, иначе уже никогда не смогу отвязаться от Бестелиона. Демон просто меня не отпустит. А ведь я не знаю, чем мне это грозит. Нравы ситров я пока не поняла и не уверена, что когда‑нибудь пойму. Но по какой‑то причине мне совсем не хочется сознательно их изучать. Мало ли к чему это все приведет. Вдруг не успею оглянуться, как буду глубоко замужем непонятно за кем, с кучей детей и ворохом врагов. Бес мне не союзник, чтобы ему доверять.

Интуиция давно мне подсказывает, что надеяться следует только на себя. Эта же интуиция выдвинула предложение уносить ноги, пока есть возможность и на горизонте не появились какие‑либо неприятности. Никому доверять нельзя!

Подбадривая себя так и стараясь не смотреть на спящего на теплом ковре обнаженного мужчину, — уж больно хочется растянуться на нем сверху и разбудить! — я двинулась к выходу, всячески сдерживала порыв оглянуться, заталкивая его глубоко в себя, вместе с непонятно откуда взявшимися слезами.

Не знаю, чем это все для меня обернется, но что‑то подсказывает, что так будет лучше. Может я ошибаюсь, но хочется верить в обратное…

Дойдя до двери и провернув ручку, я спиной ощутила, что Бес повернулся во сне. Замерев и прислушиваясь, подождала несколько минут, а потом бесшумно вышла, прикрыв за собой дверь.

— Если Бес меня найдет, то быть мне битой, — вздохнула я себе под нос, осматривая широкую галерею, по одну сторону которой шли высокие окна, а по другую — многочисленные двери.

Немного подумав и повинуясь внутреннему голосу, я пошла направо. Надеюсь, мне удастся отсюда выйти. Ведь даже не знаю, где нахожусь. В кармане нашелся подарок Феа, я вернула его обратно на шею, стараясь не думать о том, работает он еще или нет. Там же в кармане я обнаружила кольцо Бестелиона. Посомневавшись немного, оставила его на подоконнике, выйдя в дверь в конце коридора.

Мне совсем не хотелось по новой связывать себя с демоном против собственной воли. Ни к чему хорошему это не приведет! Пусть уж все будет так, как сложилось. Велев себе ни о чем не жалеть, я наконец повернулась лицом к тому, что было за выбранной мною дверью. Я ожидала что‑нибудь несуразное или страшное, а увидела обычную шумную улицу, живущую своей привычной жизнью в нескольких шагах за оградой. Ничего не понимая, оглянулась на то место, из которого вышла и увидела высоченный дом из черного камня, чем‑то напоминающий храм.

Интересно, почему люди, идущие мимо, не обращают внимания на такую мрачную громаду у себя под боком?

— Люди ко всему привыкают, — решила я, в конце концов. — Мне не рассуждать нужно, а ноги уносить. Иначе никогда не уйду!

Я отошла от дверей храма всего на два или три шага, а картинка впереди меня изменилась настолько, что захотелось закричать от страха. Я до крови прикусила ладонь, пытаясь хоть как‑то себя контролировать.

Все закрыл толстый слой снега, по которому на невероятной скорости неслись одетые в белое люди. Светлые длинные волосы сияющими плащами вились у них за спинами. На первый взгляд в этом не было ничего ужасного, если бы не очень знакомый пейзаж и едущая по дороге машина. Эллы… это явно были они… остановились, резко и разом, негромко перешептываясь. Я видела все словно бы со стороны и их глазами одновременно. И слышала. Это оказалось тяжелее всего.

— Это странный предмет, — сказал невысокий широкоплечий мужчина, единственный из всех одетый в плотную куртку на меху, хоть и распахнутую на груди.

— Это… движется, хоть и не живое, — подтвердил совсем юный паренек с заплетенными в косы волосами.

— Мы сюда не рассуждать явились! — рявкнула девица в плаще, обернувшись на говоривших. — Атардион, мой отец, послал нас за девчонкой, нарушающей чистоту крови эллов. Мы должны ее убить.

— С ней люди, — сказал четвертый из их компании.

— И что? — фыркнула девица, и я узнала ее.

Тамалис! Так вот кто это был. Похоже, если мне удастся с ней однажды встретиться, то я не откажу себе в желании убить эту блондинку. И я даже не буду разводить сопливых объяснений «почему»! Просто пристукнуть бы эту эллу в темной подворотне. Уверена, не мне одной от нее плохо. А еще лучше собрать их всех: Повелителей, папочку моего, шатающегося неизвестно где, Бестелиона, братца его и эту Тамалис, запереть где‑нибудь и не выпускать, пока они там без меня не разберутся, кому и чего от кого нужно.

Мне не было нужды даже двигаться, чтобы понять, что все мною увиденное только образ, а не явь. Но даже это причиняло неимоверные страдания. Хотелось все остановить, и я шагнула вперед, надеясь коснуться кого‑то из эллов. Видение поплыло, перетекая во что‑то другое, картинка и фокус сместились, я увидела мир по–другому. Как если бы была вдвое выше и куда как опаснее… Как если бы я была темным демоном, огромным и страшным.

Я сделала еще один шаг вперед, как шелуху стряхивая с себя это ощущение, не неприятное, но непривычное. И только мне показалось, что выбралась из того странного киселя, что затянул меня в липкий ворох видений и ощущений, как непонятная волна тусклым серым плащом упала на плечи, заползая в голову чернотой и страхом, ревущим, шепчущим и стонущим на сотни голосов. Дрожь прокатилась по телу, сметая воспоминания и даже мысли, стирая остатки разума, склоняя к земле и призывая слиться с чужими голосами в одно единое душащее страдание.

Где‑то на грани безумия я поняла, что не выберусь сама, и что никто мне не поможет. А самое ужасное в том, что я не знаю, что же происходит — мой разум будто отделился от тела. Возможно мне все кажется, а может этот кошмар, в который я попала, на самом деле существует. А может…

— Кыш, нечисть! — прохрипел у меня над ухом незнакомый голос. — Кыш! Вас здесь не хватало только. Изголодались, так на всех кидаетесь! Кыш, я сказал!

Тьма отступила и завывания отдалились за пределы моего мозга. Я обнаружила себя лежащей на узкой холодной дорожке у самой ограды, судорожно цепляющейся за железные прутья. Надо мной склонилось существо, напоминающее одновременно маленького чертика, кошку и поросенка. Нос у существа точно напоминал свиной пятачок, покрытый короткой блестящей черной шерстью.

— Ну, и кто тебя просил лезть напрямик? — грозно спросило это несуразное создание. — Специально же дорожка есть. Тени на нее не суются. Что ж ты, девочка! А если бы я не прибежал? Из храма же не чувствуется, что снаружи происходит!

— Ты кто? — спросила я и не узнала свой хриплый голос.

— Я балес, дух–хранитель места, — гордо ответило существо.

— Очень приятно, Лена, — ответила я, подумав, что в последнее время у меня слишком много новых знакомств. — А что это было?

— Как что? Тени, — с возмущением ответил балес.

Вот ведь на мою голову! То доу, то зург, то этот… балес. А теперь еще и тени.

— А теперь они где? — уточнила я, отдергивая ногу подальше от края дорожки.

— Сама что ль не видишь? — удивился балес. — Глаза разуй, вун висят!

Я на это заявление только фыркнула. Все они здесь меня то в безграмотности упрекают, то в том, что сама чего‑то там должна! Но никто не сел и не объяснил нормально, по–человечески. А мне мыкайся, додумывай. Я же не родилась в этом мире, не знаю здешних законов, правил, истории и той не знаю полностью. Все какие‑то обрывки, огрызки, кусочки. Лучше бы дали мне книг или рассказчика какого‑нибудь толкового. Но нет! Вместо этого все норовят задеть да нахамить!

Обидно!

И я на самом деле обиделась, шмыгнула носом и уставилась в ту сторону, куда мне этот домовик недоделанный указал. И медленно протяжно икнула, рассмотрев то, что висело в воздухе в нескольких метрах от стен храма. Тени, на самом деле тени. Бесформенные полупрозрачные балахоны без лиц и каких‑то признаков человеческого облика. Просто конусообразные сгустки тьмы и холода.

И вот это находилось вблизи меня? И этим я могла стать, если бы родилась человеком?

Возникло острое желание вернуться в храм и придушить Бестелиона, пока тот не проснулся!

— Они агрессивные? — нахмурившись, спросила я, вспомнив то ощущение, когда была под влиянием этих созданий.

— Не совсем, — отозвался балес, поудобнее устраиваясь на ограде. — Тени голодные. Это же не Нижнее царство, где пища для них повсюду и тени редко выползают из укромных уголков, где висят неподвижным сумраком. Здесь для них пищи мало.

— А чем они питаются? — тяжело сглотнув, просипела я, представив свой обглоданный скелет.

— Энергией, конечно! — усмехнулся балес. — Чем же еще?

— Я… ничего об этом не знаю…

— Странно… а выглядишь как… — существо почесало себя между треугольных кошачьих ушей. — Но… не мое это дело, собственно! А если не знаешь, то я с удовольствием объясню. Мне не сложно. Даже приятно. Так давно ни с кем не говорил, что скоро забуду, как это делается! Внутрь храма мне дорога закрыта. Не с тенями же общаться, в самом‑то деле. Да и не поймут. Они ничего не понимают. Не живые они давно. Так что ты хочешь знать?

— А почему ты не можете в храм войти? — я с ходу вцепилась в первую же непонятную фразу балеса.

— Так я же балес! Дух–хранитель! — ответил тот с возмущением. — Почитай сторож! Если уж совсем понятно говорить. Зачем мне в храм тьмы? Делать мне нечего!

— Храм тьмы? — удивилась я. — Самый настоящий?

— А как же? Сколько уж столетий храм на этой земле стоит. И служения в нем когда‑то велись, но магов, владеющих тьмой, оказалось мало, а потом и демонов тьмы осталось совсем мало. Ну, храмы и забросили, конечно. Вот только снести их не смогли, а потом и сами храмы начали стираться из памяти людей. Люди такие существа… видят только то, что хотят. А сама тьма им в этом помогает. Сила прикрыла свои храмы пологом невидимости, теперь только владеющие тьмой могут зайти внутрь. Да и вообще, увидеть это место могут только те, кто владеет этой магией.

— А откуда здесь вообще тьма? — спросила я, подозрительно прищурившись на людей, проходящих всего в двух метрах за железной оградой и не обращающих на меня внимания.

— Ну, это очень давно было! — философски заметил балес. — Тогда еще маги среди людей только стали появляться, кажется. Ну, они, естественно, не знали, как обращаться с силой, которая на них свалилась. Ну и обратились к ситрам и эллам. Эллы даже и не подумали слушать просьбы людей. А ситры предложили людям обмен: знания на почитание демонов, как богов. Тогда‑то и началось строительство храмов. Стихии воды, огня, воздуха и земли люди и по сей день почитают, не то, что другие, в том числе и тьму. Естественно, знания демонов не оказались простыми, и маги, умирающие не своей смертью, становятся…

— …силиалами, — закончила я. — Так это из‑за знаний, полученных от ситров происходит?

— Конечно, это же знания демонов, а не людей.

— А почему эллы ненавидят темных демонов? — спросила я.

— Ненавидят? Нет. Скорее завидуют! — усмехнулся балес и тут же испуганно прикрыл рот лапками, вытаращив на меня округлившиеся глаза.

— Ты чего? — удивленно спросила я.

— Опасно об этом говорить, — прошипел домовик угрюмо. — Еще услышит кто… не сносить мне головы! На земле храма со мной ничего случиться не может, разумеется, но мало ли что?

— Значит, ты мне не расскажешь? — хмыкнула я.

Вот вечно так! Никто ничего до конца не объяснит!

— Да что там рассказывать… — Балес почесал затылок. — Всем же известно это. Прародительницей всего была именно тьма, из которой после появились и другие силы. А уже после и создания этих сил. Потому многие считают именно темных демонов изначальными владыками по праву их превосходства над другими созданиями. Это проявляется и в их способностях, насколько я знаю. Ну, а эллы не могут с этим смириться. Они ведь очень гордятся своей кровью, ее чистотой. По их легендам именно с них все началось. Будто бы не тьма, а свет дал жизнь всему. Вот только чтобы заставить всех в это верить нужно избавиться от демонов тьмы.

— Да зачем им это? — Моему удивлению не было границ. — Что им… плохо в их Верхнем царстве живется?

— Раньше не было никаких царств, — ответил балес. — О том не любят вспоминать, да и давняя это история. Был один единый мир, населенный всеми существами нынешних трех царств. И правили тем миром демоны тьмы, вершили, судили. Но уже тогда эллы были не довольны тем местом, что им было отведено в мире. И они сотворили чары–проклятие, которые наслали на демонов.

— И в чем же суть того проклятия? — спросила я заворожено.

— До того люди и демоны жили в мире, и никто из них не вредил другому. И хотя по рождению демоны были выше, но дружба их с людьми была крепче, чем с вечно недовольными эллами. Именно тогда демоны посвятили людей в знания о магии. Да и много было тех, в чьих жилах текла смешанная кровь. А после проклятия многие люди обратились в тени, и было их так много, что началась великая смута.

Понимая, что иначе сделать нельзя, демоны тьмы разделили свой мир на три части, выстроив некое подобие зеркального отражения одного мира. Говорят, эти миры расположены один над одним, но то догадки. Никто сейчас толком этого не знает, даже те немногие темные демоны, что есть ныне, опасаются соваться на тот уровень тьмы, где открываются все знания предков.

С тех пор демоны и эллы и ведут свою нескончаемую вражду. Демоны ненавидят эллов за предательство, а эллы демонов за происхождение.

— Вот оно как! — воскликнула я. — Мне этого никто не рассказывал.

— Так дела столь давние, что никто толком это и не вспоминает, — отмахнулся балес. — Демоны редко помнят старое, слишком долго они живут.

— Ладно. — Я вздохнула вставая. — Разговоры это хорошо, но мне пора идти. Как мне выйти за пределы этого места?

— А тебе зачем? — удивился балес. — Ты же из храма вышла. Там ведь сейчас темный есть, он же тебя сюда второй раз приводит. Неужели не знаешь, как уйти?

— Мне другой дорогой нужно, — упрямо насупилась я.

— Ну, как знаешь, а выйти отсюда просто, — заметил хранитель, пожав плечами, — открой калитку и иди.

Я кивнула этому странному созданию и по дорожке направилась к невысокой дверце, обвитой длинными лохматыми побегами какого‑то вьющегося растения.

— Ну, пока, — сказала я, на секунду повернувшись. — Если Бестелион будет спрашивать, то я все сама, ты тут не причем.

— С чего вдруг демон будет меня спрашивать? — насторожился балес.

— Этот может! — усмехнулась я, захлопывая за собой калитку и вливаясь в поток людей. Никто даже не обратил на меня внимания.

Глава 14

Просыпаться не хотелось. Бестелион сладко потянулся до звона в ушах и хруста в затылке, до темных кругов перед закрытыми глазами. И улыбнулся довольно. А потом быстро сел и громко отрывисто выругался. Он хорошо чувствовал храм и без труда, на одних инстинктах понял, что Лены внутри здания нет.

— Опять… Идиотка. Куда ее понесло? — сам себе сказал демон и скрипнул зубами, начиная медленно закипать.

Порой эта девчонка выводила его из себя настолько, что хотелось перекинуть ее через колено и отшлепать так, чтобы ей расхотелось от него бегать. За сто лет еще никто так его не раздражал, как эта вертлявая белка за последние три недели! А ведь он всегда считал себя спокойным и уравновешенным, способным на холодные расчетливые действия. Но не здесь и не с ней!

Раздражение перевалило через борт и выплеснулось наружу, волной кромешной тьмы затопив крошечную комнатку. Язычки пламени в камине с шипением взвились вверх и опали, мгновенно потухнув. Тьма брала свое, затапливая храм целиком так, что Бестелион мог теперь видеть и чувствовать все Срединное царство с его землями, реками, горами и темными уголками целиком. Он чувствовал магов и всех, наделенных силой, как мелкие светящиеся точки на невидимой карте. Такого с ним еще никогда не было, и мать не рассказывала Бесу о подобной возможности.

Хмыкнув и не растеряв запал гнева, Бестелион прошелся по этим точкам, в попытке хоть так отыскать Лену, а наткнулся совсем на другую особу, пока даже не подозревающую, что она привлекла внимание демона. Зло ухмыльнувшись, Бес встал, оделся, вышел в коридор, без труда нашел на подоконнике свое кольцо и, повертев в пальцах чуть увеличившийся ободок, надел на безымянный палец левой руки, прикрыв полоску незагорелой кожи. А потом ушел во тьму, через мгновение вывалившись у дома Мереши в другом облике. Рыжий кот, заметив демона, взвился над землей, мгновение спустя уже карабкаясь куда‑то вверх по крыше. Но Бесу было не до него, сверля дверь алой кровью глаз с вертикальными зрачками и обвив свое тело несколькими кольцами змеиного хвоста, он негромко позвал:

— Выходи, Мереша. Разговор у меня к тебе есть.

— Знаю ваши разговоры! — фыркнула женщина из‑за закрытой двери. — Я ж не дурочка! Сначала, связалась, на свою голову, с твоей девицей. Потом чуть какая‑то силиала мне дом не разнесла. А теперь ты явился! Не выйду.

— Хочешь, чтобы я сам вошел? — улыбнулся Бестелион, обнажая клыки.

Вдруг дверь открылась, и из глубины дома донесся негромкий приказ:

— Взять его, Беш!

Из дома вылетел скалящийся зург, сверкая белесыми глазами, и бросился вперед, целясь демону в голову.

— Серьезно? — удивился демон искренне и одним взглядом отбросил зачарованного зверя в сторону, основательно приложив о речной берег. Беш взвизгнул и затих, даже не делая попыток встать.

— Что тебе нужно, демон? — хрипло спросила Мереша.

— Неужели ты думала, что я прощу тебе вмешательство в мои дела?

— Твои дела? — хмыкнула Мереша, выходя на порог. — Твои дела? Так девочка тебе только «делом» приходится?

И женщина глухо рассмеялась, в секунду из добродушной, пышнотелой красотки став сгорбленной старухой в засаленных обносках, с растрепанными, кое‑как заплетенными косами под сбившейся косынкой.

— Ты‑то здесь причем? — нахмурился Бестелион.

— Притом, что я не заставляла эту девчонку соваться в мои владения! — воскликнула Мереша, брызгая слюной и кривя узкие губы. — Я только нормально обживаться на этом месте начала! Вам, демонам, хорошо!.. Вы себе дом можете силой выстроить или камней наворотить. А еще лучше велеть аматридери и силиалам сделать это. Всего то и нужно: приказать. А я сама все, никто не помогал. Только повывела отсюда всех… Только вселила в душу местного графа страх перед магами, чтоб он их стороной обходил и к себе не звал. Только среди местных легенд и слухов напустила про то, что эта река беды несет всем, кто на ее берега ступит. А тех, кто таки сюда явился, распугала чародейными, непроходимыми лесами. Думала, что поживу спокойно. И появляется эта девчонка!

— Если бы я тебя не знал, Мереша, то поверил. Может быть… — сказал Бес. — Но мы с тобой давно знакомы, да и аура твоя мне отлично видна. За личинами ее не спрячешь, как не старайся. Ты была хитрой еще в человеческой своей жизни. И выгоду свою знала и тогда. Думаешь, я не в курсе, как ты стала тенью?

— Братик твой постарался! — взвыла Мереша. — Он сделал меня такой.

— Эти сказки оставь для других, я же знаю, как все было, — протянул Бес, надвигаясь на аматридери. — Сколько тебе тогда было? Семнадцать? Шестнадцать? Самовлюбленная девчонка, алчущая если не власти, то самого лучшего. Чьей дочерью ты была? Графа какого‑то?

— Князя! — взвыла Мереша, отшатываясь и прячась за косяком.

— Князя! — повторил Бес многозначительно. — Богатая, знатная, с магическим даром, без труда поступившая в лучшую из трех Академий магии всех десяти королевств Срединного царства. Тебе оставалось учиться год или чуть больше, когда ты решила, что того, что у тебя есть, мало, и разузнала все, что смогла о демонах.

— И что с того? — прошипела Мереша.

— Это ведь не Кас тебя соблазнил, если мне не изменяет память. Да и не было никакого соблазнения! — Кончиком массивного хвоста Бестелион обхватил аматридери поперек тела так, чтобы она не могла пошевелить руками, и вытащил из дома. — Ты знала, что иногда демоны бывают здесь и решила разыскать первого же попавшегося, чтобы обеспечить себе бессмертие. Именно об этом ты тогда мечтала, не так ли? Что еще могло прельстить тебя? Любым путем, не так ли, Мереша? И тебе попался мой брат. Каселион не лучший среди демонов, но порой и у него просыпается разум и совесть. Иначе он так и оставил тебя тенью.

— Будто нынешняя жизнь лучше! — прохрипела Мереша, пытаясь вывернуть руки из плотного захвата демона.

— Зато ты бес–с–смертна, — прошипел Бес, обнажив два ряда очень острых длинных клыков в полуметре от лица женщины.

— Но не свободна! — ни капли не страшась демона, простонала Мереша. — Я навечно привязана к твоему брату, а он променял меня на другую.

— Разве ты ждала иной участи? — опешил Бес. — Кас не обещал тебе ничего. Ты сама выбрала свою судьбу. Ты не могла не знать, что никогда не сможешь стать ему равной. За всю историю Нижнего царства было всего несколько случаев, когда демоны брали в жены не демонесс. Вряд ли в тех книгах, что ты когда‑то прочла, упоминалось об этом. А Каселион — наследник, его обязывает положение. Я многое прощаю ему просто потому, что у него тяжелая жизнь — он наследник Амадеуса! Наш отец непредсказуем и порой необоснованно жесток даже с близкими, часто он принимает решения, не пытаясь думать, а Касу остается только держаться на плаву в этой ситуации. Так было и тогда. Да и не любил он тебя. Отец предложил ему равную, и наследник не возражал.

— А эта девчонка? — хмыкнула Мереша и осклабилась: — Тебе она равная?

— Здесь все иначе, — спокойно ответил Бес. Ярость, клокотавшая в нем еще несколько минут назад, бесследно растворилась, как вода, впитавшись в почву под ногами.

— Разве? — приподняла бровь Мереша. — Что же здесь не так? Или я ошиблась, учуяв в ней разбавленную человеческую кровь, со следами твоего влияния?

— И решила «помочь» Лене, а потом скормить ее зургу? — Змеиный хвост плотно обвил тело аматридери, сжимая так, что колкие чешуйки впились женщине в кожу, царапая до крови. — Как тебе только удалось выкрасть зверя из царства и протащить его в Срединное? А потом из послушного стража наших земель превратить зурга в тощую дворнягу, способную съесть все, даже человека…

— Годы не таких ломали! — прошипела аматридери, постанывая.

— … и напасть на демона! — закончил Бес, недобро сверкнув глазами. — Могу ведь и не простить тебе это.

— И что ты сделаешь? — усмехнулась Мереша. — Убьешь меня?

— Я бы этим оказал неоценимую услугу многим, но я поступлю получше! — Сверкнул кровавыми глазами демон.

— Что? — напряглась женщина.

Бес не ответил, только отпустил задыхающуюся женщину на землю и оттолкнул от себя, а после закрыл глаза, с легкостью прощупывая ауру окружающего его пространства, мысленно выдергивая из него инородные нити, вплетенные Мерешей, не глядя, а только чувствуя, как меняется пространство. Приблизились звуки леса и бьющейся о берег воды. Острее и четче стал запах земли и прелых листьев, небо потемнело, в считанные секунды тяжелея влагой.

Бестелион усмехнулся, мысленным когтем обрывая ниточки в ауре женщины.

— Что ты делаешь! — взвилась Мереша, чувствуя растущее беспокойство. Она все еще тяжело дышала, еле держась на ногах, и раздумывая, не сбежать ли, пока демон отвлекся.

— Ничего особенного. Только освобождаю эту землю от твоего вмешательства, а тебя от ненужных воспоминаний. Когда ты очнешься, то меня здесь уже не будет. Ты забудешь о Лене, и о ее появлении. И обо всем, что было потом.

На берегу завозился зург, тихо воя и косясь на свои задние лапы.

— А зурга я заберу. Не к чему ему здесь быть.

Мереша Беса не услышала, теряя сознание.

***

Алесия до крови прикусила верхнюю губу, отводя взгляд от остроконечных шпилей замковых башен, сверкающих под бледным солнцем Нижнего царства. Она могла не утруждать себя и просто переместиться в замок, но демонесса не была готова так скоро явиться пред очи Повелителя. Будь на то лишь ее собственная воля, девушка бы никогда не пришла сюда без личного приглашения Амадеуса. Так же как и не просила бы прощения за свершенное. Огненная демонесса ни на миг не раскаивалась в произошедшем — она была зла на мужа до сих пор. Да и на Повелителя.

Алесия бывала сдержанной, уступчивой и терпимой, когда это требовалось. Годы жизни с Каселионом многому научили демонессу. Уж что‑что, а виртуозно лавировать, не вызывая нареканий и косых взглядов Амадеуса она научилась в совершенстве. Но не сейчас!

При воспоминании о том положении, в каком Алесия может оказаться, в случае исполнения воли Повелителя, у демонессы путались мысли, а на лбу выступала испарина. Внутри нее бушевало ущемленное самолюбие, гнев, ненависть, стыд и разочарование.

Только Алесия смирилась с тем, что ей никогда не завоевать истинной любви своего мужа, как новая беда свалилась ей на голову в лице незнакомой девчонки–полукровки. Если бы не Лео, примчавшаяся уговаривать демонессу покаяться, Алесия никогда не явилась бы сюда.

Девушка ненавидящим взглядом обвела широкие ухоженные аллеи, каскадом террас поднимавшиеся к лестнице у подножия замка. Тут и там среди вечнозеленых деревьев мелькали тоненькие фигурки силиал земли, в веденьи которых были эти парки, клумбы и газоны. Никто из немногочисленных обитателей замка не имел привычки гулять здесь, наслаждаясь красотами и видами, открывающимися на километры и километры вокруг. Вся эта искусственная красота служила одной единственной цели: поражать воображение чужаков, вот только таковых в царстве не было много веков.

Да и удобные ухоженные спальни, кабинеты, будуары и гостиные, коих в замке было больше, чем требовалось, не прельщали демонов всех мастей и рангов приезжать сюда. А ведь Повелитель был не против дать кров всем, кто пожелает быть рядом с ним, но демоны многие века предпочитали восхвалять его и служить на расстоянии.

Сам Амадеус упрекал во всем тех, кто заложил замок Повелителей сотни веков назад. Ни разу он не высказал этого Идерне в лицо, но порой при посторонних замечал, что во всем виноваты темные демоны. Будто бы именно их злоба и коварство сделали каменные стены замка не только очень прочными, но и навесили на них клеймо страха и боли.

Узнай об этих речах Повелительница, чей древнейший род позволял себе оскорблять Амадеус, она непременно выразила бы свое недовольство, ведь ее семья никогда не была лучше или хуже других семей этих земель, правили они честно, строго, но справедливо. Идерна Алесии всегда нравилась, но демонесса предпочитала помалкивать, если, конечно, получалось, как в присутствии Повелителя, так и — Повелительницы. Ей совсем не хотелось притянуть на себя неприятности, от кого бы они ни исходили. Она так старалась… Старалась! И вот же!..

— Отвратительно! — тихо прошипела девушка, одергивая платье, край которого зацепился за трещинку в ступеньке. — И как теперь быть?

Извиняться перед Амадеусом за устроенную в тронном зале сцену совсем не хотелось, да и чувство собственного достоинства от одних только мыслей об этом начинало вопить в гневе. Отец никогда не простит Алесии такого. Уж он‑то никогда не перед кем не приклонял ни голову, ни колено, даже когда Повелитель затребовал клятву верности. На подобное один из старейших огненных демонов царства сказал только:

— Огонь воде не поклоняется. Нами из покон веку темные правили, если Идерна попросит — приду.

Но, даже не смотря на это, брак между Каселионом и Алесией был заключен. Огонь и вода припрятали свои иголки подальше, ради сильного союза. Клан огня не мог упустить возможности взять власть в свои руки. И Алесия первая поняла всю прелесть этого не желанного, но очень важного шага, хотя после сильно пожалела. В ее руках появилась власть, пусть и незначительная, тоненькая, как ниточка, но признаваемая ситрами. Вот только девушке пришлось заплатить за это столь многим, что ей хотелось выть от горечи.

Это только со стороны ее новая жизнь казалась раем, а на деле все вышло не так уж сладко. Здесь, высоко в горах, на продуваемых холодными ветрами горных вершинах проходили ее дни и годы. Ушло и забылось прошлое, где было вдоволь веселья, беззаботности, радости, свободы. В замке Повелителей Алесия постоянно следила за всеми, и все наблюдали за ней, ждали ошибок и слабостей. Сначала демонесса не понимала, как подобное возможно, при том, что в крепости жило не более трех десятков демонов и еще столько же появлялись время от времени! При размерах замка и не любви его обитателей к ходьбе встретить хоть кого‑нибудь становилось так же возможно, как найти незнакомую книгу в многотысячной библиотеке. Порой складывалось ощущение, что замок населяют одни тени, стихиалы, аматридери и силиалы, занятые уборкой, ремонтом, перестановкой.

И если с силиалами и аматридери еще можно было как‑то общаться, то тени и духи вызывали один сплошной зубовный скрежет. Как этих безмолвных и тупых созданий терпели другие, девушка представляла себе слабо.

Среди всего этого вороха скуки и тоски больше других выделялась Лео. Леорелия. Но никто никогда ее так не звал. Да и вряд ли кто‑то помнил ее полное имя, так же как и то, каким образом в замке появилась эта демонесса. Просто однажды в одной из комнат южного крыла поселилась эта особа, с весельем и шутками отбиваясь от всех вопросов и расспросов. Никто не знал, откуда Лео взялась и кто ее родители — слишком много в царстве жило солнечных демонов. Но с ее появлением замок словно ожил, подсвечиваясь изнутри неясными бликами, будто солнечные зайчики в один миг ворвались через все окна, задорно расселись на стенах, полах и мебели. Стало легче дышать, а мысли перестали наполняться тоской в длинные зимние месяцы.

Если бы не Лео, Алесия никогда бы не пришла в замок вновь. Амадеус в открытую не высказал невестке ни слова упрека, но демонесса чувствовала на себе его скрытое недовольство, дрожь миллиардами искр пробегала по ее телу, порождая острую потребность пойти и утопиться.

«Это не к добру!» — мысленно цокнула языком Алесия и вспомнила разговор с Лео.

Как солнечной демонессе пришла в голову мысль с ней поговорить, Алесия представляла слабо, подозревая, что идея могла принадлежать кому‑то другому, но внимательно выслушала Лео. Солнечная говорила много, сверкая карими глазами, более светлыми, чем у самой Алесии, и уговаривала, уговаривала. Огненная и сама знала все названные ей доводы, но в устах другой ситры все прозвучало весомее. Оставалось сделать над собой огромное усилие и унизиться.

Именно эта, ничтожная для других, мелочь раздражала демонессу больше всего. И страшила не меньше. Даже не сам момент, когда нужно будет посмотреть в глаза Повелителю или того больше — опустить и глаза, и голову, и себя саму на пол, чтобы попросить о снисхождении, милости, понимании… И сделать это скромно, пристыжено, каждую секунду боязливо поглядывая и ожидая недовольства и ярости.

Алесия раздраженно фыркнула, понимая, что с ее характером такое можно только сыграть, но не прочувствовать и не раскаяться на самом деле, особенно зная, что Амадеус в корне не прав.

Можно было бы, конечно, сделать вид, что ничего не произошло, но тогда возникала вероятность однажды получить в спину не самое лестное. И ладно бы просто от кого‑нибудь, а если от Амадеуса? Опасно! Повелитель всегда придумывает сложные и неприятные наказания, из которых самое доброе — отлучение от семьи. Своих родителей Алесия еще в детстве прировняла к лику богов, подобно тому, как когда‑то что‑то похожее сделали люди из Срединного царства. Лишиться поддержки родных демонессе совсем не хотелось.

Широкие выложенные синим мрамором ступени довели девушку до высоких двустворчатых ворот, с тихим скрежетом отворившихся при ее приближении. Взору Алесии открылся необъятный потолок главного холла, освещенного мириадами крошечных парящих голубоватых шариков. У каждого, кто видел все это впервые, захватывало дух от невероятной сказочной красоты, создаваемой тонкими лучиками света, отражающимися от полированного белого камня стен, со множеством замысловатых украшений и деталей. За освещение холла отвечали стихиалы воды, создававшие свои маленькие светильники из прозрачных подземных вод, наполнявших многочисленные резервуары глубоко под замком.

Полюбовавшись немного зрелищем игры голубоватых искр на вырезанном из камня цветке, демонесса двинулась дальше, с раздражением понимая, что идти ей совсем не хочется. Была бы еще хоть какая‑то поддержка! Так нет же, разговор с Повелителем должен состояться с глазу на глаз.

— А! Моя дорогая! — Объект ее мыслей неожиданно возник наверну лестницы в сопровождении секретаря. — Я думал, ты решила более не появляться здесь?

И Амадеус многозначительно глянул на Татанеля, а секретарь, в свою очередь, чуть заметно улыбнулся, льстиво подыгрывая Повелителю в его затее.

«Донесли! — поняла Алесия, и с нее слетело все напускное раскаяние. — Сам же Татанель и подслушал! Я же вижу! При Повелителе я такого не говорила».

— С чего вы так решили, мой Повелитель? — ответила демонесса, стараясь ничем не выдать ни свой страх, ни клокочущую в ней злость. — Я не могу покинуть замок Повелителей… Здесь мой дом, здесь мой муж… Повелитель.

Амадеус спустился на несколько ступенек, пристально изучая лицо темноволосой демонессы, ища на нем признаки испуга, но Алесия стойко выдержала этот взгляд, ничем не выдав своих чувств и не дав Повелителю повода поддеть себя очередной колкой репликой.

— Тогда… почему ты гуляешь здесь одна? — осведомился Амадеус.

— Любуюсь, — ответила девушка, мысленно запретив себе начинать обдуманную речь.

— А не хочешь ли ты извиниться за свое поведение, Алесия? — мягко спросил Повелитель, замерев на несколько ступенек выше демонессы.

— Я не уверена, что должна! — выпалила огненная и замерла, пытаясь осознать, что же она только что сказала.

— О чем ты? — Амадеус сделал вид, что не понят замечания невестки.

— Я лишь о том, что вы, Повелитель, позволили себе, пусть и только на словах, унизить мой род, приняв столь скандальное решение. Даже не решение! А возможность подобного решения!

— Разве? — удивился Амадеус. — В чем ты видишь унижение, дорогая?

— Эта девчонка! Эта никому неизвестная девка! — сорвалась на крик Алесия. — Вы позволяете себе думать, что я буду рада такому?

— Разве я говорил, что ты должна быть рада? — удивился Повелитель и перевел невинный удивленный взгляд на отрицательно качающего головой Татанеля, замершего за его плечом. — Разве я такое говорил? Ни слова! Ни полслова! Но, милая, это дело важно для царства! Либо мы вовсе избавимся от помехи, в виде этой Лены, либо используем ее как козырь в большой игре! Верхние до сих пор каждый день устраивают осады наших границ, хотя уже реже. Эллы явно нас боятся — это нам на пользу. Что же до возможного союза с твоим мужем, то нашими законами это не запрещено, и этот брак будет чисто политический! Так что тебе не стоит забивать свою хорошенькую головку мыслями об этом.

Амадеус добросердечно потрепал Алесию по щеке и прошел мимо.

— А если я против? — фыркнула девушка, прищурив глаза.

— А мне есть до этого дело? — спросил Повелитель небрежно и продолжил свой путь, не дожидаясь ответа огненной.

— Вот значит как? — тихо прошипела Алесия. — Ну, что же! Тогда я решу эту проблему сама!

***

Обернувшись на храм, я увидела лишь узкий мерцающий силуэт здания, зажатого между двух невысоких каменных домиков. Стоило отойти еще на несколько шагов, и этого не стало. Растворилось, исчезло, будто и не было. Внутри странным комом набухло чувство несоответствия.

Мои глаза вовсю уверяли, что храма тьмы нет, и, возможно, никогда не было, но разум упорствовал перед этим ощущением, зная, что стоит вернуться — и я найду все на тех же местах. Даже балес будет за оградой покрикивать на теней, пытающихся через щели дотянуться до прохожих и выпить у них хоть глоток энергии. Я представила это себе настолько живо и ярко, что с уверенностью могла бы поставить на кон возможность вернуться домой против того, что без труда теперь найду любой из храмов тьмы в любой точке Срединного царства. В мозгу будто кто‑то осветил на миг карту с несколькими точками, отмеченными красным. Ощущение было настолько странным и инородным! Хотелось стряхнуть его как пыль с одежды, если бы это было возможно, конечно. И если бы все было так же просто!

— Храм храмом, но мне бы гостиницу найти, — напомнила я себе о делах насущных.

Можно было бы, конечно, попытаться сбежать из этого города куда‑нибудь, чтобы только быть подальше от Беса. Но нужно ли? Возможно, демон именно этого и будет от меня ждать. Так не лучше ли остаться здесь и попытаться хотя бы на несколько дней оказаться недостижимой для всех? Мне много не нужно, только в себя прийти и во всем разобраться. Пока события происходят либо очень быстро, либо вовсе без моего участия, и никто не подумал спросить, что я обо всем этом думаю. Это может для ситров нормально и обычно, но я‑то ничего не знаю! И ничего не понимаю. А от меня всем что‑то нужно!

Девятнадцать лет ничего никому не была должна, а потом навалилось сразу столько всего, а я даже не понимаю, почему именно мне так колоссально повезло.

Шагая по улице в толпе спешащих в разных направлениях людей, я заметила еще одну неприятную деталь: на меня оборачиваются, как на какого‑то клоуна.

— Если так будет продолжаться, то скоро разживусь либо поклонниками моей неземной красоты, либо врагами, на это же самое позарившимися. И не понятно, что хуже! — прошипела сама себе, сворачивая в ближайшую подворотню.

Убедившись, что там, кроме меня и тошнотворной вони, никого нет, я прикинула, чем бы закрыть волосы, горевшие на ярком осеннем солнце как факел. В сумке не нашлось ни одной приличной тряпки, зато оная обнаружилась на бельевой веревке в трех метрах над головой. Естественно, просто подпрыгнуть и стянуть ее у меня бы не вышло, и я попыталась проделать то, что удалось в замке графа. Мысленно напрягшись, поманила кусок ткани неопределенного окраса на себя. Довольно долго ничего не происходило, возникла даже гадкая мысль, что тот раз был моей единственной видимой попыткой колдовать и лимит на это дело израсходовала. Но вот тряпка подалась, медленно сползая одним краем, как если бы тянула ее на веревочке, а потом за что‑то зацепилась и ни в какую, сколько я не дергала. Обозлившись, я выругалась про себя и резко рубанула воздух кулаком от обиды. Почти сразу меня накрыла волна неприятной тошноты, пустой желудок протяжно взвыл, посылая вверх, к горлу, кислотную волну. Если бы было чем, то меня стошнило прямо там, между гнилых бочек и мусора. Но последний раз я ела вчера у Мереши, и организм не собирался отдавать с таким трудом добытые калории.

Я кое‑как справилась с собой и не без отвращения прислонилась к влажной стене, втягивая в себя воздух небольшими порциями. А передо мной, как в замедленном кино, на землю скользнула та самая тряпка, которую я так долго пыталась добыть. Ухватить ее удалось на лету, но один край все‑таки окунулся в лужу, набухнув неприятной зловонной жижей. Ни секунды не переживая, я побыстрее откромсала этот угол ножом и обмотала сие творение ткаческого искусства вокруг головы на подобие тюрбана и выскочила из подворотни, пока хозяева не заметили пропажу. Незаметнее после своих стараний я не стала, но, по крайней мере, теперь никто не мог видеть моих рыжих волос, слишком ярких для человека. Глаза спрятать куда легче.

Следующие два или три часа я провела в попытках отыскать местную гостиницу или таверну, пока неожиданно до меня не дошло, что все три часа вокруг данного заведения и прогуливалась. Тяжелова‑то в неприметном обшарпанном двухэтажном строении заподозрить самое посещаемое место этого города. Снаружи я не увидела ни вывески, ни какой‑то надписи. Или, может, я просто не там смотрела? Вот уж не знаю!

Как и в остальных домах, окна таверны были забраны чем‑то вроде очень тонкой полупрозрачной пленки или ткани бледно–желтого цвета. Встречались дома и со стеклянными окнами, но крайне редко. Видимо, данный материал был очень дорогим и трудоемким в производстве, так что мало кто мог его себе позволить. Может, конечно, все так совсем по другой причине, но что‑то я сомневаюсь.

Приоткрыв одну из створок тяжелых дверей, я зашла внутрь здания, опознанного мной как таверна. Это заведение представляла себе иначе, явно чище и светлее. Я попала в захламленное подслеповатое помещение, с абы как наставленными столами и лавками из почерневшей за годы использования древесины. На полу валялась в труху перетертая солома не первой, да и не десятой свежести. Завершала картину разношерстная компания гуляк, по одному или группами облепивших столики, галдящих, смеющихся, поющих, пьющих и едящих. Находиться здесь было не очень приятно, но бывала я в местах и похуже. На свадьбах или юбилеях на пятом–шестом часу гуляний порой ни чем не лучше!

Стараясь никого не задеть, я прошла к большому камину напротив входа и присела на поставленную перед ним лавку, блаженно вытянув ноги к огню.

— Чего желаете, госпожа? — монотонно уточнил невысокий усталый дядька в грязном фартуке.

Хотелось мне много всего, но я решила как‑то сразу определиться с самым важным. Запустив руку в мешок и отыскивая там монетку, я тем временем спросила:

— Комната найдется?

У меня даже мысли не возникло, что в таверне может не быть сдаваемого жилья, и я не ошиблась.

— Как раз сегодня освободилась одна, — ответил дядька.

— Хорошо. — Я кивнула и бросила ему серебряную монетку. — И еды. Мяса, овощей каких‑нибудь, эникея, если есть.

— Сейчас все будет, госпожа! — оживился трактирщик, а я сделала себе пометку, что деньги в любом мире творят чудеса с людьми.

Мне не дали опомниться, как на тоненьком столике передо мной установили блюдо, полное того, что я заказала. Нашелся здесь и серый отрубной хлеб, сыр крупными кусочками и какая‑то зелень, похожая на петрушку. Накалывая кусочки мяса острой палочкой, попутно заворачивая их в зелень и сдабривая ломтиками то морковки, то помидора, я в считанные минуты основательно налопалась, но из ранее неведомой мне жадности продолжила запихивать в себя продукты. Тело явно опасалось, что может опять настать голодное время и решило насытиться впрок.

Я так увлеклась процессом, что чуть не заорала, заметив, что за мной из яркого пламени камина кто‑то наблюдает. Я бы и взвыла, не запихни перед этим в себя содержимое всего подноса. Рассмотрев следящие за мной два янтарно–желтых глаза, только и смогла, что неторопливо подумать: « Ну, я и объелась! Скоро разнесет меня. Буду как бочка. Еще вот всякая муть мерещится!»

«Ничего не разнесет, — раздался у меня в голове негромкий звенящий голос. — Если так, как ты, чаровать, то и вдвое больше мало будет съесть!»

— Что? — вслух спросила я и оглянулась, ожидая увидеть стоящую за мной какую‑нибудь женщину или девушку.

«Что ты головой вертишь. Я прямо перед тобой!» — вновь произнес голос.

Не понимая, кто со мной разговаривает, я еще раз осмотрелась, только потом опять заглянув в пламя камина. Два странных маленьких глаза были там и внимательно следили за мной.

— Ты кто? — спросила я у пламени, чувствуя себя идиоткой.

«Чего так пугаться? — удивился мой собеседник. — Зла тебе не сделаю, даже наоборот. Меня специально прислали, чтобы помочь. Кстати, постарайся думать связными предложениями, и тогда на тебя не будут оборачиваться из‑за того, что ты говоришь сама с собой».

Услышав в мысленном ответе явную усмешку, я немного обиделась, но спросила вслух:

— Кто прислал?

«Я не могу назвать имя. Мне запрещено».

— Это Бестелион?

«Нет!»

Этот ответ меня немного успокоил, но не слишком.

— Как тому, кто тебя прислал, удалось меня найти? И кто ты?

«Это было сложно, но возможно. Ну, а я… Протяни руку!»

— Зачем? — перепугалась я и оглянулась на зал, чтобы убедиться, что за мной никто не наблюдает. Если бы кто‑нибудь это делал, то точно решил бы, что я сумасшедшая.

«Не бойся! Я не сделаю тебе ничего плохого», — ответил голос.

Я с содроганием протянула руку ближе к огню и в этот миг как будто ленточка пламени отделилась от догорающего полена и оплела мое запястье. Не успев вскрикнуть, схватила себя за руку, но не почувствовала ни боли, ни жара, только приятное тепло металла. Под моими пальцами сверкнули золотые звенья в пять рядов, переплетенные так искусно, что походили на чешую. Замком этому браслету служила голова ящерицы, вцепившейся в собственный хвост. Я попыталась расстегнуть замочек, но он сам вырвался из руки, сверкнули янтарные глазки, и повернувшаяся в мою сторону голова очень по–человечески на меня цокнула, а в голове раздался голос: «Я же говорю, что тебе нечего опасаться!»

— Чем докажешь? — хрипло спросила я, не веря, что сижу и разговариваю с браслетом.

«Ты можешь задавать мне любые вопросы, но только не о том, кто меня создал», — ответила ящерка.

— Хорошо. Допустим. Тогда… Ты вообще что? — решила начать с главного.

«Так все запущено? — хмыкнуло это наглое существо. — Я саламандра! Огненная стихиала!»

Вот и почему у меня сейчас такое чувство, что мне плюнули в лицо?

— Ну, откуда мне это было знать? — нахохлилась я, как мокрый воробей на ветке.

«Ты уже довольно давно в этом мире… — заметила ящерка с сомнением в собственных словах. — Странно, что ты еще не разобралась».

— Да какое долго? — фыркнула я. — Общим счетом и пяти дней не наберется! Если считать только то время, что я была в сознании.

«Вполне достаточно!» — Не сдавалась стихиала.

— Если бы мне еще кто‑то что‑то рассказывал, а то все кусками и урывками. — Вздохнула я.

«Ну, классификацию всех обитателей царств расскажу попозже, — решила саламандра, и я представила, как она ставит галочку в графе. — Думаю, есть вопросы и поважнее, чем этот».

— Хорошо. Сколько ты со мной будешь?

«Это решай сама, — ответила ящерка. — Меня создали, чтобы тебе помочь. Моя память хранит все, что знает мой создатель. Но отпустить меня обратно может только ты сама».

— А тебя кто‑нибудь видит, кроме меня? — продолжила я опрос–обстрел.

«Нет, только ты. Все остальные видят только кожаную полоску на твоей руке. Даже маги меня не заметят, если подойдут близко».

— Здесь много магов? — опасливо уточнила я.

«Имирин на границе двух княжеств, несколько месяцев назад князья что‑то не поделили и затеяли войну», — фыркнула саламандра.

— Делать им нечего! — заметила я.

«Да. Но тебе это на руку, — продолжила стихиала. — В Имирине много приезжих, среди которых немало магов. Тебе ничего не будет стоить затеряться среди них. Если нужно именно это, конечно!»

В голосе саламандры мне послышалось сомнение.

— Я бы хотела исчезнуть на несколько дней так, чтобы нельзя было отыскать.

«Уверена, что ты хочешь именно этого?»

— Ты здесь, чтобы отвечать на вопросы или чтобы задавать их? — насупилась я, раздумывая, не обидеться ли.

«Прости, я не хотела, — сказала стихиала. — Это, конечно, твое личное дело. Если тебе это нужно, то я помогу».

— Хорошо. Тогда для начала расскажи, где этот Имирин находится? — милостиво ответила я. — У меня есть карта, но она совершенно не наглядная.

И я вытащила из сумки тот кусок пергамента, что упаковала мне Феа.

«Да–а! — протянула саламандра, скосив янтарный глаз на карту. — Но это легко тебе самой исправить!»

— Каким образом?

«Нет ничего невозможного для тех, кто владеет магией!»

— Ты про кого сейчас? — хмыкнула я. — Кто владеет магией?

«Ну…ты, — задумчиво выдала саламандра после минутной паузы. — Ты, конечно».

— Не уверена, — вздохнула я и передернула плечами, допивая последний глоток так полюбившегося мне эникея. — У меня с этим какие‑то проблемы. Несколько дней назад… вроде бы колдовала, а сегодня меня чуть не вывернуло наизнанку от такого же действия.

«Ты просто не умеешь пользоваться силой. Тебе нужно учиться, — объяснила стихиала. — Если ты легко пользовалась магией, то, наверное, у тебя была какая‑то вещь демона?»

— Да, кольцо. Но я его сегодня вернула.

«Ну и зря! Вещь демона давала тебе доступ к его силе, а она у демонов практически безгранична!»

— То есть, ты намекаешь, что я зря избавилась от кольца Беса? — спросила я с долей плохо скрытого разочарования. Это что мне теперь все время в обморок падать, если потребуется что‑то сделать?

«Не намекаю, а прямо говорю! — В голосе ящерки мне отчетливо послышался смех. — Глупо было отдавать…кольцо!»

— Просто… — Я замялась, не уверенная, что могу обсуждать с этим созданием свои проблемы. — Кольцо же еще другое значит!

«И что с того? — фыркнула саламандра. — Вещь демона может иметь с десяток разных значений! Для тебя кольцо было охранной меткой. Слабые маги ничего бы не поняли, но не смогли бы причинить тебе вреда. Ну, а маги сильные и ситры сразу увидели бы маячок: «Опасно! Охраняется! Чужая территория!». Чем плохо?»

— Но ведь кольцо еще и символ чего‑то вроде помолвки? — спросила я.

«Конечно. Но только в том случае, если ты это принимаешь, — ответила стихиала и почесала золотистой лапкой голову. — Но никто со стороны не в состоянии понять значение кольца. Вещь демона, отданная им добровольно, излучает очень сильный магический фон и связывает носителя предмета с дарителем. В зависимости от силы демона, у предмета разный магический цвет. К тому же…если ты подверглась влиянию ауры Бестелиона, то кольцо давало тебе возможность завершить перерождение без проблем. Хотя, у тебя и так все идет довольно спокойно. Видимо, кровь эллов неосознанно для тебя самой контролирует процесс…»

Саламандра замолчала, внимательно меня рассматривая.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — вздохнула я.

«Иди в комнату, — велела стихиала. — Будет лучше, если мы перестанем привлекать к себе внимание».

Я кивнула и поднялась, ища взглядом хозяина трактира. Заметив мое движение, тот отер покрасневшие руки о передник и, прихватив из ящика на стене массивный ключ с деревянным брелком, указал мне на лестницу.

«Кстати, еще раз повторю, что совсем не обязательно говорить вслух. Я и так услышу!»

Я сосредоточилась и подумала: «Так что ли?»

«Не нужно так напрягаться! Просто думай. Я услышу!»

— Вот ваша комната, — сказал трактирщик, открывая ключом обшарпанную дверь с нацарапанными на ней цифрами. — Располагайтесь!

Я не смогла что‑либо сказать, безропотно взяла протянутый мне ключ и вошла внутрь помещения. Захлопнувшаяся за мной дверь слегка привела меня в чувство.

— Серьезно? — после нескольких секунд замешательства, спросила я голые обшарпанные стены. Из знакомых предметов и мебели в комнате присутствовала железная кровать с несколькими наброшенными друг на друга продавленными, соломенными тюфяками, прикрытыми сверху не самой свежей простыней. Завершали картину тонкая подушка–блин и шерстяной плед. Еще в комнате был стул и огарок свечи в подставке на подоконнике.

— Печально! — заметила саламандра вслух.

— Не то слово! — расстроено заметила я. — Это что? Это плоды цивилизации что ли?

— Скудные какие‑то плоды! — хмыкнула стихиала и легким золотистым ручейком стекла с моей руки на пол, а там брезгливо фыркнула и дунула вокруг маленьким огненным факелом.

— Стой! — закричала громким шепотом. — Я не хочу, чтобы меня обвинили в поджоге!

Саламандра недовольно глянула на меня, будто я сказала какую‑то глупость.

— Я огненная стихиала, творение стихии огня. Все под контролем. Только немного подчищу, а то даже находиться здесь противно. Но на один день нормально! — хмыкнуло это создание.

— Почему на один‑то? — спросила я, хотя и сама не собиралась оставаться тут надолго.

— Оно тебе надо? — С сомнением озвучила ящерка.

— Нет.

— Тем более! К тому же… Ты чем расплачивалась? Серебром? Тут такие деньги мало у кого за раз бывают в кармане! На ту монету ты в этой таверне можешь жить больше недели и питаться по три раза! Наличие у девчонки, вроде тебя, таких денег сразу вызывает любопытство…

— Кто‑нибудь решит проверить, нет ли у меня еще денег, — догадалась я. — Это логично. Значит, ночуем с подпертой стулом дверью и потом уходим не прощаясь?

Ящерка согласно кивнула:

— В тавернах всегда толчется разный сброд, желающий легкой наживы. Так что сама понимаешь! Между княжествами вражда. Естественно, это привлекает магов. А маги — народ не бедный. Любой порядочный вор считает себя обязанным ограбить мага.

— Да почему меня за мага примут‑то? — возмутилась я, припомнив прошлые разы.

— Это легко объяснить. Обычные люди в ситров и эллов верят, конечно, но больше как в некие легенды и мифы, маги для них более понятны и близки. А ты выглядишь и ведешь себя как женщина–маг, — ответила саламандра, лизнув пламенем стул. Тот тут же обволокло еле заметными малиновыми язычками огня, которые угасли в считанные секунды, а стихиала довольно хмыкнула.

— А как выглядят маги? — спросила я, стягивая с головы свой импровизированный тюрбан.

— Прежде всего, они выделяются внешним видом и поведением, — чуть подумав, сказала ящерка. — То есть, они одеваются иначе. Например, любая порядочная женщина в этих местах никогда и ни при каких обстоятельствах не наденет на себя мужскую одежду. Ни в одном из королевств Срединного царства такое не допускается. Даже простолюдинки не позволяют себе подобного. Ну, а тем более знатные дамы! К тому же, ни одна местная женщина не решится путешествовать одна, без сопровождения родственника мужского пола или охраны. Среди демонов это тоже не приветствуется, кстати! И только чародейкам прощают все эти вольности.

— Как же в таком случае живут чародейки? — опешила я. — Складывается впечатление, что они какие‑то изгои!

— Так и есть! — подтвердила стихиала. — Их всячески изводят, потому что обычные люди не верят в то, что женщине на роду написано быть магом. Семьи или запрещают девушкам учиться магии, или сразу выгоняют из дому. А тех, что добираются до академии магии, могут убить по ее окончании или через несколько лет.

— И они становятся силиалами? — спросила я, припомнив Дом в Атендине.

— Да, такова судьба всех магов. После смерти они все становятся силиалами. Но всегда жаль, если земной путь существа оборвался раньше срока. Силиалы помнят свою человеческую жизнь очень смутно и мало кто из них рад новой вечной жизни в качестве ситров.

— А ситры… Я говорю не о демонах… — Я замялась, подбирая нужные слова. — Ситры могут заводить семьи?

— Большинство — нет. Только аматридери остаются наиболее близки к тому, чтобы создавать пары. Всем остальным это не нужно. К тому же тени, духи, силиалы и стихиалы чаще всего создания бесполые, хоть мы и выбираем для себя наиболее близкую нам оболочку. Аматридери способны к воспроизведению себе подобных, но в памяти моего создателя хранится знание лишь об одном случае, когда аматридери создали семью из двух особей. Их не так много, на самом деле. Было несколько случаев союза демонов с аматридери, но такие браки не считаются разумными, ведь вероятность, что этот союз даст потомство очень мал, а для правящих ситров это самое главное!

— Интересно, а кем я являюсь? — усмехнулась и со вздохом уселась на край кровати, бросив рядом сумку и платок.

— Ты немного человек, элла и… по всем законам тебя стоило бы назвать аматридери темного демона. Но загвоздка в том, что аура аматридери выглядит иначе. Ты уникум! Таких еще не было. Твоя аура не похожа на ауру людей, но и на ауру эллов не походит.

— Бес сказал, что она с самого начала была странная, не такая. Что он раньше не сталкивался с подобным и поэтому не понял, с кем имеет дело, — рассказала я.

— Понятно. У меня не хватит знаний, чтобы сказать, что происходит с тобой, и кем ты в итоге будешь, но одно вижу четко — осталось совсем чуть–чуть.

— Жаль, что я сама не могу увидеть свою ауру! — я вздохнула. — Это же так интересно! Дома я читала несколько книг по этой теме… Правда, нигде не встречала описания розово–золотой ауры. Она ведь такая?

— Да, с вкраплениями черного и сине–фиолетового, — согласилась саламандра, сверкнув в мою сторону янтарными глазками–бусинками. — Это очень интересная структура. А увидеть ауру очень легко! Ты просто не умеешь!

— А как? — живо спросила я.

Ну, наконец‑то! Хоть кто‑то мне сейчас что‑то объяснит!

— Ничего сложного в этом нет, — ответила стихиала. — Для начала сядь поудобнее и расслабься.

Ха! Легко сказать! Я так напряглась в ожидании, что чувствовала себя, как на ежовом покрывале. Какое уж тут удобство!

Не смотря на это, села как смогла комфортнее и постаралась отключиться от всего. Для полноты эффекта даже глаза закрыла.

Вот сейчас меня околдуют без моего ведома — буду знать!

— А теперь представь себя как нечто воздушное и эфемерное, — сказала ящерка мягко. — Легкое и невесомое. Облако, листик на ветру.

Мне ничего такого в ум не приходило, зато туда настырно рвался здоровенный ярко–розовый шарик с золотым отливом. Такими часто украшают свадебные машины. Вычурно и броско, но зато издалека видно. Попытавшись его выгнать, и не добившись успеха, я решила не сопротивляться и принять тот образ, который подсунула фантазия.

— Представила!

— А теперь представь воздух вокруг себя, его цвет и запах…

В голову тут же прокрался чуть терпкий и острый аромат, опасный и обволакивающий… Я фыркнула и быстро отогнала его подальше от себя. Но тело уже отозвалось на неожиданное воспоминание. Выдохнув и передернув плечами, попыталась представить просто воздух, который меня окружал. Помучавшись и не добившись результата, решила думать о своем собственном запахе. Это, конечно, тоже было не просто, но уж куда легче, чем представлять что‑то еще более расплывчатое. Всегда любила аромат цитрусов и цветов. Сначала бабушка с дедушкой, а затем и мама меня журили, что однажды я сама стану апельсинкой, и было от чего. Мыло, шампунь, крем и туалетную воду я выбирала со своим любимым запахом и ничего не могла с собой поделать. Даже сейчас, оторвавшись от привычной жизни, цеплялась за тот аромат, что был мне ближе всего. К нему только постоянно примешивался запах эникея, похожий на земной шалфей.

Было еще несколько составляющих, но думать о них признала опасным. Вместе с ароматами я невольно переносилась в недавние прожитые события. Запахи, как бусинки, нанизывались на ниточку моей жизни здесь, в этом мире.

Представить цвет воздуха оказалось проще всего. Я словно видела его через закрытые веки. Золотистый, с нежной примесью розового.

— Ого! — хихикнула стихиала. — Ты молодец! Сама уже почти все сделала. А теперь представь каждую клеточку себя.

— Ты видишь тоже самое? — удивилась я, в тоже время без труда даже не представив, а словно осознав себя саму. Это пришло легко и незаметно. Я чувствовала в себе все, не просто существо с четырьмя конечностями, но и источник той самой магии, которой могла пользоваться. Это было похоже на какой‑то особенный компонент в моей крови, не примесь, а отдельную удивительную составляющую. А само мое тело излучало странное переливчатое свечение из смеси нескольких цветов. Где‑то цвет был плотнее и темнее, уходя в густую черноту, а где‑то почти прозрачный и чистый, как искры шампанского в бокале.

«Люк, ты джедай!» — хихикнула я мысленно.

Так же поняла, что вполне могу этой магией во мне пользоваться, но не так, как раньше. Это было больше похоже на ювелирную работу. Если правильно и экономично расходовать, а не лить на ложку ведро, чтобы ту наполнить, то сил хватит на многое.

— В России все, что делается ключом меньше, чем на двадцать четыре, считается нанотехнологиями! — вслух выпалила я и рассмеялась.

Мне еще, конечно, потребуется время, чтобы освоиться с новым знанием, но теперь я более уверена в себе.

— Почему, если думаешь о нем так часто, ты бежишь прочь? — вдруг спросила стихиала, и улыбка сползла с моего лица.

— О чем ты? — Я поняла суть вопроса, но отвечать совершенно не хотелось. Не сейчас. Не сегодня. Когда так памятно чужое тепло и то странное убаюкивающее спокойствие, в которое хотелось окунуться. Вроде бы и опасно, но так надежно было в той тишине храма тьмы…

— Я о Бестелионе, — ответила саламандра. — Ты ведь о нем подумала?

— Не нужно копаться в моих мыслях! — воскликнула я и вскочила с кровати.

— Но ведь я говорю правду, — не унималась саламандра. — Я одного понять не могу: почему ты бегаешь от того, к кому тебя так сильно тянет?

— Ты не можешь ничего знать, — фыркнула я. — Ты не можешь знать, что чувствую и к кому.

— Ну, допустим, не знаю, но ведь права?

— Откуда ты взялась такая настырная? — хмуро уточнила я. — И какое тебе дело до всего этого?

— Характером я в то пламя, что меня породило, — ответила стихиала, по простыни взбираясь ко мне, чтобы невесомой золотой лентой оплести запястье. — А дело мне такое, что тебе нужно решать, что ты будешь делать дальше и, главное, где?

— Не знаю! — хотелось заорать, но я со стороны увидела эту зарождающуюся во мне истерику. — Я хочу побыть одна. Хотя бы несколько дней. Просто одна. Подумать. Разобраться во всем.

— А что ты хочешь понять?

— Кто я? Что я? Почему все случилось именно со мной? Можно ли как‑то что‑то изменить? — начала я перечислять вслух.

— Еще что? — спросила саламандра, никак не прокомментировав мои вопросы.

— Почему я такая невезучая и почему…

— Перестань себя жалеть! — посоветовала стихиала, перебив меня жестко. — Поправить уже ничего нельзя. Сила демона тебе не рубашка — снял и все. Это не отменишь. К тому же ты на половину элла. Так что «спасибо» папочке говори. Во многом только он виноват во всем. Если бы не твое происхождение, то ты бы никогда не смогла попасть в этот мир.

— Я еще не понимаю, как мне это удалось? И почему попала именно к демонам, если я элла?! — вздохнула и откинулась назад, постаравшись устроиться на скрипучей кроватке поудобнее.

— Ну, это легко объяснимо. Ты ведь что‑то делала, перед тем, как очутилась в Нижнем царстве? — уточнила огненная.

— Да, — призналась я, мои щеки и уши тут же начали гореть от стыда. — Я гадала на суженого… Но не думала, что так выйдет! Обычно это все безобидные игры, и только. Я ведь сразу и не поняла, что произошло все в реальности.

— Гадание? — переспросила саламандра с сомнением. — И что ты хотела узнать? Хотя… Не отвечай! Какая разница?! Главное, что ты так сильно желала исполнения задуманного, что, сама того не понимая, пробудила спящую силу крови. А выкинуло тебя там, куда ты и целила.

— Хочешь сказать, что я хотела попасть на Праздник Зимней Ночи? — фыркнула я, не веря своим ушам. — Зачем мне туда нужно было, по–твоему?

— Ну, ты же что‑то загадала? — хмыкнула ящерка. — Или кого‑то?..

— Неужели ты считаешь, что я хотела встретить именно Бестелиона? — спросила с толикой неизвестно откуда взявшейся обиды.

— А чем он тебе не нравится? — не поняла стихиала. — Что тебя в нем не устраивает?

— Нравится! — я всхлипнула и попыталась не разрыдаться. — Но почему с его появлением в моей жизни все пошло наперекосяк? Вот почему? Моя обычная нормальная жизнь развалилась вдребезги, и все только потому, что я столкнулась на своем пути с темным демоном!

— Лена, рано или поздно, но твоя кровь проявила бы себя, — вдруг сказала стихиала. — И хорошо, что это случилось сейчас, когда ты не прикована к чему‑то: к семье, к мужу, детям. Представь, что что‑то подобное случилось бы через десять или пятнадцать лет!

— Я и сейчас привязана! — не согласилась я. — У меня мама! Кот! Друзья! Учеба! Для меня это важно!

— Настолько ли? — спросила стихиала, а я замолчала, не зная даже, что ей ответить.

Саламандра права — все уже произошло и нельзя отмотать время назад. Обидно, конечно, что рано или поздно моя сущность все равно пробудилась бы. Это как болезнь, заложенная в генах — рано или поздно тебя что‑то подомнет под себя. Так что у меня есть выбор: я могу попытаться приспособиться к случившемуся или послать все к черту, уйдя в глобальную депрессию. Просто плюнуть на все и жить дальше не получится. Значит, придется приспосабливаться.

Если бы с Бесом все было бы проще…

Я поймала слова за хвост и запихала поглубже, вспомнив любимую поговорку бабушки про то, что все мысли материальны, даже высказанные про себя. Если бы так же просто, как мысли, было спрятать все то, что я испытываю к этому демону…

В него нельзя было не влюбиться. Исполнившаяся мечта. Картинка из журнала, живой постер. Мне казалось, что таких не бывает, только по частям, только как плод фантазии или работы в фотошопе. Но Бестелион существовал, и мое сердце замирало от сладкого пьянящего чувства наслаждения даже тогда, когда просто его видела. Я никогда не сходила с ума ни по одному парню. С придирчивостью покупателя в разделе техники я выискивала недостатки, слабости, и отворачивалась, чтобы уйти, когда мне это удавалось. Это получалось неосознанно, и я не пыталась переубедить себя.

С Бесом все было иначе. Он не идеален, вовсе нет. Но мой внутренний голос не пытался бунтовать. Характер демона не вызывал восторга, слишком много в нем было самонадеянности, уверенности в себе, властности. Всего того, чего не встречалось у тех мужчин, что окружали меня всю жизнь. Но здесь и сейчас мне было все равно на это. Рядом с ним просто хотелось быть. Где‑то поблизости.

И именно это пугало и гнало меня от него прочь!

Я слишком сильно в него влюбилась, если такое бывает. И мне страшно. Страшно ошибиться, страшно дать себе право поверить. Страшно до дрожи и судорог. Знаю, как может быть плохо потом, после, но сердце требует.

Это вечно чего‑то требующее сердце!

Может, будь я другой, более свободной и сильной, ничего не пришлось бы бояться, ожидая предательства со стороны того, кто дорог. Мама вспомнила о моем существовании, когда мне исполнилось десять. К тому моменту я привыкла быть отверженной обоими родителями. Отец не хотел моего рождения, хотя теперь я знаю, что обо мне он даже не подозревал. Мама слишком сильно любила свободу, чтобы связывать себя маленьким ребенком. Были бабушка и дедушка, взявшие на себя все самые главные роли в моей жизни. И еще была Ира, Ирочка, бессменная боевая подруга. А потом появился Тим — пушистый комок моего счастья, друг и товарищ.

Возможно, если бы я была обычной девчонкой, выросшей в море родительской любви и обожания родственников и друзей, с парой–тройкой братьев или сестер, то сейчас бы думала и действовала иначе. Если бы у меня были домашние обеды, воскресные походы, каникулы в лагерях. Если бы…

Вечерами я оставалась одна, пока Света занималась собой и своей жизнью. Выходные проводила в обнимку с компьютером и котом, а каникулы — у бабушки с дедушкой.

Знаю, что мир не идеален, и совершенные семьи бывают только в рекламе сока, а романтика — в фильмах, но так хочется всего этого для себя. Хоть клочок! Зажать между пальцами, спрятать и никому не отдавать.

И хочется быть красивой, счастливой, достойной любви того, кого сама люблю. И не сомневаться ни в чем. И не бояться ничего. Брать то, что хочется, и отдавать, сколько смогу. И не сидеть на грязной кровати в гостинице в неизвестном городе и мире, обдумывая, могу ли я доверять слову демона. И сомневаться в том, что он ко мне испытывает.

И бояться задать один простой вопрос, зная, что может прозвучать в ответ.

— Хочу отдохнуть, — всхлипнула я, зарываясь носом в ворот куртки.

— Хорошая идея, — согласилась стихиала и замолчала, давая мне возможность погрузиться в сон, полный сомнений и переживаний.

Глава 15

Тамалис быстро перемещалась из одной части зала совещаний в другую, не утруждая себя ходьбой и нервно подергивая прядь светлых волос. Мысли эллы путались, как она не пыталась сосредоточить их на чем‑то одном. Ее не радовал ясный весенний день, обласканный светом бледного солнца Верхнего царства, так же как и перспектива опять говорить с отцом. Ожидая появления Атардиона, Тамалис оборвала лепестки всех роз в большой белой вазе, установленной на подоконнике. Цветы были восхитительны и распространяли дивный аромат, но сейчас это только раздражало девушку.

— Слуга! — гаркнула элла в сторону двери и, не дожидаясь ответа, переместилась в кресло в дальней части зала.

Через секунду в помещение вбежала молоденькая девушка и неуклюже присела в реверансе.

— Да, госпожа?!

— Налей мне вина и приберись, — коротко велела Тамалис и перевела взгляд на стоявший рядом с креслом столик.

Девушка–служанка подошла, как смогла тихо, чтобы не разозлить эллу, и дрожащими руками вынула из ведерка со льдом бутылку, собираясь налить белое вино в высокий хрустальный бокал. Но так разволновалась, что бутылка выпала из ее пальцев, с грохотом ударилась о мраморный пол и покатилась, расплескивая вокруг ледяное золото пятидесятилетней выдержки.

— Неумеха, — прошипела Тамалис, скривив красивые губы, от чего все ее лицо приобрело неприятный отталкивающий облик, а секунду спустя кожа эллы начала наливаться неярким матовым свечением, проступающим даже сквозь тонкое шелковое платье цвета полыни. — Вон! Вон отсюда! Видеть тебя не желаю больше, иначе пожалеешь!

Служанка попятилась, поскользнулась на винной луже, упала и, всхлипывая, ползком направилась к двери, стремясь как можно быстрее убраться с глаз дочери Повелителя.

— Что ты кричишь, Лиса? — ухмыльнулся невысокий очень худой элл с длинными светлыми волосами, перекинутыми через одно плечо, появляясь в соседнем кресле. — Сдержаннее нужно быть! Сдержаннее. Иначе все вокруг решат, что ты волнуешься.

— Что тебе нужно, Лорис? — тихо вымолвила Тамалис, стараясь контролировать свои эмоции.

— С чего ты взяла, что мне что‑то нужно? — искренне удивился молодой мужчина, закидывая ногу на ногу. — Я просто проходил мимо и заглянул на огонек. Не каждый день увидишь тебя в панике, дорогая моя.

— Я не в панике, — хрипло выдавила элла. — И я не твоя дорогая.

— Правда? А я так надеялся! — усмехнулся Лорис, изобразив на красивом лице разочарование. — Особенно после того раза…

— Это была ошибка! И если ты вздумаешь кому‑то рассказать об этом!.. — Тамалис наклонилась вперед к бледнокожему эллу, пытаясь не угрожать слишком явно.

— Разве я говорил об этом? — обиделся Лорис, с недовольным видом, взглядом наполняя бокал вином. — Ты стала очень мнительна, Лиса. С некоторых пор. Неужели ты думаешь, что я, в самом деле, могу использовать свое знание против тебя?

Тамалис до побелевших костяшек сжала пальцы, силясь унять свою раздраженность. Этот элл одновременно пугал и восхищал девушку. Даже по меркам Верхнего царства Лориса можно было бы назвать стариком, если бы не внешность, над которой он постоянно трудился. Говорили, что он один из самых древних эллов царства, но дочь Повелителя мало верила этим слухам. Но куда больше в то, что Лориса нужно опасаться. Таких как он лучше иметь в союзниках, а не врагах.

Но, даже зная все это, Тамалис не отказала себе в любопытстве подпустить элла ближе, чем стоило. И теперь очень жалела.

— Что ты хочешь, Лорис? — как могла спокойнее спросила девушка.

— Может я хочу тебе помочь, — мягко заметил элл.

— Ты? Помочь? — рассмеялась Тамалис. — Эти два слова не сочетаются! С каких это пор ты взялся кому‑то помогать?

— Не «кому‑то»! — поправил девушку Лорис. — Тебе. В память о том, что между нами было…

— Я предпочла бы забыть! — выпалила Тамалис, сжигая элла взглядом. Кожа девушки опять начала светиться.

— Ты этого так хочешь? — удивился Лорис. — Жаль… А я думал, тебе нужна помощь в поисках одной…

— Тише! — прошипела Тамалис, подскочив к эллу и закрыв ему рот рукой. — Откуда ты знаешь?

— Ты смешная, Лиса! Юная дурочка, — ласково промолвил элл. — Тот, кто хочет знать, услышит. Я хочу. Мне интересно то, что скрывают. А это еще и интересная тайна. Меня возбуждают такие тайны. А еще… когда ты злишься. Ты прекрасна в гневе, дорогая моя! — Лорис с хитрой улыбкой провел пальцами по щеке Тамалис и рассмеялся, когда она отскочила в сторону.

— Ты многое себе позволяешь! — почти прокричала девушка, стараясь не смотреть на элла.

— Я позволяю себе очень… мало, — с сожалением заметил Лорис, окидывая Тамалис медленным горячим взглядом. — Но я все еще предлагаю тебе помощь.

— Какую именно? — спросила элла.

— Тебе ведь нужно найти некую особу для Атардиона, — сказал Лорис, демонстрируя осведомленность. — Он надеется использовать девчонку, чтобы решить две свои проблемы. Избавиться от демона и отца девчонки. Это, конечно, самонадеянно, но кто я такой, чтобы оспаривать решения Повелителя?

И Лорис желчно рассмеялся, пригубив белое вино.

— Почему ты хочешь помочь? — насторожилась Тамалис.

— А почему бы нет?

— Ты сможешь? — уточнила элла.

— Иначе я бы не предлагал! — уверил девушку Лорис.

— Что ты хочешь взамен? — сдалась Тамалис, переводя дыхание.

— Я еще не думал об этом! — усмехнулся Лорис. — Не ожидал, что ты согласишься!

— Ах, ты!.. — вспыхнула Тамалис.

— Не бойся, я не попрошу многого!

— Так я тебе и поверила. — Искривила красивые губы элла. — Ты никогда не просишь много, а забираешь все!

— Ну же, Лиса, тебе все равно нечего терять, — тихо и наигранно интимно сообщил Лорис, чуть наклонившись вперед и всмотревшись в глаза девушке. Прочитав в них безысходное согласие, элл откинулся назад, глотнул ледяного вина и громко рассмеялся.

— Какая тебе выгода от этого? — хмуро уточнила Тамалис, стараясь больше не смотреть на Лориса.

— Выгода? — переспросил элл, перестав смеяться и задумавшись, небрежно похлопывая себя по бледным губам. — Какое интересное и многообещающее слово. Каждому что‑то нужно. А я, возможно, бескорыстный гений?! — Произнеся эти слова, Лорис вновь разразился безудержным хохотом. — Ну, а если серьезно, Лиса, не забывай, что я, так же как и ты, радею за благо царства. А если мне от этого и будет какой‑то бонус от тебя лично, то — вдвойне приятно!

— Ты же знаешь, что я буду вынуждена согласиться, — сказала девушка недовольно. — Ситуация заставляет. Отец и там мною не доволен. Не знаю, что будет, если и на этот раз…

— Да! Сначала тебе велели завлечь демона, который и так был не прочь за тобой ухлестнуть, но ты заупрямилась, — припомнил Лорис. — Простое задание, не думаешь? Но ты его провалила. А из‑за чего? Побрезговала? Делами царства брезговать не стоит!

— Не напоминай! — приказала Тамалис. — Мне был противен темный с самого первого мига, как я его увидела. Он темный! А ненавидеть их нормально для эллов.

— Кажется, Леонис считал немного иначе, — задумчиво проговорил Лорис. — Прежний Повелитель старался привести царства к миру и ему это почти удалось. За это на него и ополчился Атардион.

— Какая теперь разница? — прошипела Тамалис. — Леониса нет, и о его глупых мечтах забыто!

— Разве? — мягко спросил элл. — Леониса свергли лет сто назад, а ты ищешь его дочь… Девчонка появилась на свет гораздо позже… Что‑то не сходится, Лиса!

— Замолчи! — взвизгнула элла, вскакивая из кресла.

— Успокойся, я не собираюсь использовать свои знания против тебя, — сказал Лорис с ухмылкой.

— А против кого? — уточнила девушка, уловив в словах элла подвох.

— С каких это пор ты о ком‑то беспокоишься, дорогая моя? — удивился светловолосый элл.

Тамалис промолчала, сверля Лориса негодующим взглядом. Это продолжалось бы и дальше, если бы в коридоре не послышались шаги. Тамалис дернулась, метнула взгляд на распахнутые входные двери и отшатнулась к окну, разметав по полу лепестки роз.

— Жаль не могу остаться, — сообщил Лорис удрученно, проглотив последний глоток вина и со звоном водрузив бокал обратно на столик, — я хотел бы увидеть это представление.

И исчез, послав злой Тамалис одну из своих едких улыбочек.

«Хорошо ему! — подумала элла. — Не ему сейчас перед Атардионом стоять!»

Словно подслушав ее мысли, Повелитель неспешно появился в дверях, в сопровождении двух миниатюрных брюнеток, разнившихся лишь цветом полупрозрачных одеяний, оставляющих мало места воображению. Тамалис присела в поклоне, стараясь при этом скрыть отвращение к фавориткам отца. Атардион прищурился на миг, разглядывая дочь, а затем прошел мимо, привычно устроившись в кресле на возвышении. Брюнетки за ним не последовали, присев за тот же столик, за которым минуту назад сидела Тамалис.

— Я тебя слушаю. — Атардион потер запястье и наградил дочь долгим холодным взглядом.

— Мне пока нечего сообщить тебе, отец, — тихо ответила элла, испытывая стыд из‑за того, что ей приходиться говорить в присутствии посторонних.

Атардион еле слышно хмыкнул и кивнул брюнетке с длинными волнистыми волосами.

— Приказ Повелителя — закон, — сказала брюнетка. — Приказы нужно исполнять, а не говорить о том, что они еще не выполнены.

— Именно так! — улыбнулся Атардион.

— У нас не было ни единой возможности обнаружить девчонку! — пискнула Тамалис, чувствуя, что ее глаза полнят слезы. — Мы обыскали все Срединное царство, даже наводили справки в Нижнем. Пробиться в другой мир пока не удалось, но девчонки там явно нет!

— В твоих словах больше догадок, чем фактов, Лиса, — хмыкнул Повелитель и перевел взгляд на вторую брюнетку.

— Предположение и правда чаще всего разные вещи, — сказала брюнетка с короткой мальчишеской стрижкой.

— А что мне сделать, если искать нужно осторожно, не привлекая к себе много ненужных взглядов? — сорвалась на крик Тамалис, но тут же себя одернула. — И я не могу привлекать много эллов, иначе придется всем сообщить наши истинные цели, отец.

— Да эллам все равно! — воскликнул Атардион. — Они слишком заняты собой, чтобы следить за тем, кого ты ищешь. Откуда кому‑то из них может быть что‑то известно?

— Я не знаю! — в тон ему ответила элла. — Но даже Лорис знает почти все!

— Лорис? И что? — спросил Повелитель. — Этот проныра знает и больше, но я ни разу не слышал, чтобы он разносил слухи.

— Как знаешь, отец, — смиренно ответила Тамалис, решив не спорить.

— Что еще?

— Амадеус что‑то задумал, — отозвалась элла тихо. — Так говорят. Сложно узнать что‑то более… весомое.

— Не нужно узнавать! — отмахнулся Повелитель. — Нужно просто заставить Амадеуса думать о другом. Кажется, он решил, что мы просто шутили, когда пробовали штурмовать Нижнее царство?

— Это безрассудно, — ответила Тамалис, чувствуя, как у нее затекает спина и ноги, от стояния в неудобной позе.

— Ничуть! — не согласился Атардион.

***

Я проснулась с ощущением, словно кто‑то колотит меня дубиной по голове, от чего во все стороны сыплются звенящие звездочки. Расстроено заворчав, с трудом начала выковыривать себя из неуютных и неудобных объятий сна, обругав за то, что так и заснула сидя. Сейчас себе я больше напоминала хомячка, повизгивающего в своем дырявом гнезде.

Голова, шея и плечи болели от долгого пребывания в неудобной позе. Мышцы рук и ног затекли и с трудом слушались. Тело, все эти дни бодро меня поддерживавшее, учуяв возможность, расслабилось, наградив и за сон на земле, и за валяние в подвале с зургом, и за несколько часов интересных развлечений на ковре у камина в храме тьмы, и, даже, за сумку, набитую не самыми легкими предметами. У меня болело все, а особенно спина и плечи. Встав с кровати, я ощутила себя старой, побитой молью лошадью, которую проще добить, чем лечить.

— Пристрелите меня, что ж так хреново‑то!

Я с праведным гневом бы сейчас наехала на всех тех, кто плодит в книгах и кино образ такой безбашенной героини, которой ничего не страшно, все нипочем. И, даже проскакав впервые в жизни целый день галопом на лошади, — где они еще и этих лошадиных мутантов берут?! — она способна шикарно улыбнуться, сводя всех мужчин в округе ароматом своих духов, а после всего еще и завлечь кого‑нибудь к себе на ночь.

Окажись в подобной ситуации, если бы я осталась жива после езды, то точно бы сразила бы всех на повал видом моего дергающегося в судорогах тела, а так же непередаваемым ароматом моих подмышек. Не получается из меня героиня. Никак!

— Больно‑то как! — взвыла я, хватаясь за спину, чуть повыше талии.

«Похоже, ковер был недостаточно мягким…» — прошелестел у меня в голове ехидный голос.

— Заткнись! Лучше скажи, который сейчас час?

— Около десяти часов вечера, — отрапортовала стихиала. — Ты проспала шесть часов.

— Теперь понятно, почему у меня все болит, — фыркнула я, массируя шею и плечи.

— Ты бы могла сама себя излечить, если бы захотела, — заметила саламандра через пару минут, отцепляясь от моего запястья и спрыгивая на колени объемной золотой ящеркой.

— Как? — с тоской в голосе провыла я. — Душу бы дьяволу продала бы за хороший массаж!

В воображении тут же нарисовалась кушетка и добрая большая тетя с крепкими руками, так и тянущимися к моим страдающим телесам.

— Ты же видела свою ауру, — напомнила стихиала. — Тебе просто нужно научиться…

— Давай ты лучше покажешь, а? — с надеждой взмолилась я.

— Ладно. — Как‑то очень по–человечески вздохнула саламандра. — Закрой глаза и представь, что ты видишь себя со стороны.

Мне было не сложно это сделать, особенно после того, как я на самом деле видела себя так.

— А теперь попытайся не просто представить, а на самом деле увидеть.

Я замерла, не представляя, как провернуть подобное. Во время аварии все произошло спонтанно и для меня неожиданно, я не знала, что делаю, мой дух жил по своим собственным правилам. Может мне, конечно, и не нужно сейчас отделять его, но как еще проделать требуемое?

Я долго просто сидела, прислушиваясь к себе, пока не заметила, что представляю себе отделение от себя какой‑то частицы, как перелистывание страниц. Уцепившись за этот образ, я представила, как отделяю от себя тонкий слой чего‑то, что как невидимая пленка окружает меня со всех сторон. Это не была я или моя душа. Это скорее походило на мою голографию — все тоже самое, но не живое. Позволив разуму свободно парить между мной и этим слоем меня, я попыталась увидеть себя глазами копии. И ахнула, когда у меня вышло. Казалось бы, прошли считанные минуты, я все так же сижу с закрытыми глазами. Но теперь я видела себя со стороны. Точнее, я видела все через призму своей оболочки, а значит — через магию. И видела себя, окруженную собственной аурой, в которой то вспыхивали, то угасали странные зеленые искры. Попытавшись понять их источник, я поняла, что все они ведут к тем же болевым участкам, что и в реальности. Продолжая изучать себя, я попыталась отделить зеленые искры из ауры. Просто взяла их руками отделенной оболочки и выкинула. В ту же секунду меня накрыла лавина жара, обжегшая мозг. На миг я, кажется, даже потеряла сознание, а очнулась на полу.

— Ты как? — проорала мне прямо в ухо стихиала.

Я дернулась от нее и поднялась, чувствуя себя живой и свежей, как если бы провела день на спа–процедурах.

— Прекрасно! — удивленно ответила я.

— Предупреждать же надо! — продолжила стихиала. — Такое выдала! Да такое еще никто не проделывал!

— Значит, я буду первой, — решила я, втягивая в себя свою оболочку.

— Оригиналка! Наглая, — хохотнула стихиала. — Я понимаю, за что ты приглянулась темному демону. Мало кто настолько смел, чтобы дерзить темному! А ты!.. Девчонка!

— Да ладно тебе! — отмахнулась я, вскакивая. — Что будем делать?

— А что ты собиралась? — уточнила стихиала, скользнув мне в волосы и замерев там изогнутым гребнем.

— Можно погулять по городу? — с сомнением спросила я. — А то я так ничего и не рассмотрю!

— Тебе не кажется, что это не очень безопасно? — хмуро выдала стихиала.

— Что может быть опасного? — фыркнула я. — У меня защита от силиалы земли!

— Как знаешь, — ответила стихиала.

— Вот именно, — согласилась я, перекидывая сумку через плечо и подходя к двери, как та неожиданно раскрылась, со всей силы ударив меня в лицо. Что‑то хрустнуло и порвалось. Может мне сломали нос? Лицо обожгло горячим, как если бы я засунула голову в камин.

— Нашли! — гаркнул сбоку мужской голос.

Я открыла глаза в тот самый момент, когда что‑то металлическое сверкнуло рядом, и мое плечо взорвалось болью такой силы, что я потеряла бы сознание, если бы не вцепилась, как зубами, в это ощущение.

Нельзя, Лена! Нельзя! Держись. Не дай им этого сделать!

«Потерпи!» — ввинтился мне в голову возглас саламандры, а сама ящерка сместилась с затылка на лоб, откуда обдала нападавших волной огня.

— Сбей! Сбей эту тварь! — проорал второй нападавший.

Меня дернуло вперед, вслед за куском какого‑то металлического предмета, застрявшего в моем плече.

«Ударь их уже, слышишь?!» — крикнула мне стихиала.

Я так перепугалась и растерялась, что не сразу заставила себя сконцентрироваться. Плечо болело и мешало мне, шевелить рукой не получалось. Ухватив здоровой рукой за металлический штырь, оказавшийся крюком, я дернула его из себя, захлебываясь одновременно кровью и злостью, поглотившей боль. Я никогда не чувствовала момент преображения моего тела так четко, как в этот момент, когда в моих ушах стоял лишь шорох отрастающих когтей.

Я открыла глаза, полные красным заревом, с ненавистью глядя на двоих эллов, замерших напротив. В их глазах читалось удивление и решимость. Чувствуя, как клокочет во мне нечто, что можно было назвать силой, я позволила этому вылиться вперед, на эллов, отбрасывая их назад, в коридор.

— Держи ее! — взвизгнул высокий элл, утирая кровь с губ.

— Без тебя знаю! — прошипел второй. Между его пальцами заклубился белый туман, который он направил, но не вперед, а вверх.

«Осторожнее!» — запоздало крикнула стихиала в тот момент, когда на меня посыпались обломки потолочных балок и куски черепицы.

— Вот черт! — хохотнула я, увернувшись от огромного расщепленного куска дерева, но несколько других сбили меня с ног.

— Попалась! — торжествующе крикнули эллы, кидаясь ко мне.

— Как бы не так… — хмыкнула я, сплюнув кровь. Пошевелиться не получалось, но мне сейчас это не помогло бы. Я просто уперлась взглядом в эллов, не понимая до конца, что мне делать. Кажется, тьма только этого и ждала, окутав меня своим бархатным покрывалом неведенья, не позволяя видеть, что твориться снаружи.

«Псы тьмы!» — истошно взвизгнула стихиала, а в паре шагов от меня ей вторили на два голоса эллы. Но через миг они замолчали, и только рык и хлюпающие звуки полнили пространство. Не знаю, что там происходило и не хочу знать.

Я хочу…

— Бе–ес! — позвала я, расплакавшись.

Мне показалось, что прошло так много времени, прежде чем рядом послышались шаги.

— Знаешь, мне однажды надоест вытаскивать твое искореженное тело из различных передряг, — хмуро прошипел надо мной Бестелион, точно уверенный, что я его слышу. Или мне все кажется? Может мой мозг, перестав сопротивляться боли, дарит мне этот бред, чтобы ослабить мои страдания? Как же больно! Боль, бывшая сразу такой сильной, что, кажется, в голове лопнуло что‑то, горячей лавой выжигая все живое, сменилась тупым клинком, вновь и вновь проворачивающимся в кипящей точке где‑то между ребрами. Сердце громко стучало, захлебываясь кровью.

— Не проще ли было остаться со мной, бельчонок? — спросил демон вновь, и я уловила в его голосе мягкие нотки, хотя он явно был очень зол.

— Бес… — Мне хотелось позвать, но вышло лишь слегка приоткрыть губы. Услышал ли он? Или мне показалось все? Может я умираю здесь, под обломками потолочных балок, пришпиленная осколками черепицы, и нет ничего? Только видение, приносящее облегчение?

«Не можешь же ты рассчитывать, что демон всегда будет вытаскивать тебя из передряг? — хмуро заметил внутренний голос. — Он не обязан это делать!»

Я не могла не согласиться с этим, следя, как растекаются перед глазами черно–фиолетовые круги.

— Лена, прекрати умирать! — велела стихиала жестко. — Не до этого сейчас!

— Лео? — удивленно спросил Бестелион откуда‑то сбоку.

— Да, а что? — не терпящим возражений тоном уточнила саламандра.

— Зачем? Почему? — Вопрос демона перекрыл какой‑то грохот.

— Каждый преследует свои цели, — философски заметила стихиала.

— И без Алесии тут не обошлось, — добавил Бес через минуту. — Что задумали твои создатели? Или, точнее, что задумала Лео? Это ведь она уговорила Алесию извиниться перед Повелителем?

— Я не знаю всех планов госпожи, — выдавила ящерка. — Мне запрещено о ней говорить.

— Ладно, доберусь до этих интриганок, сам спрошу, — решил Бес. — Сейчас важнее вытащить эту взбалмошную девчонку.

Надо мной что‑то громко треснуло, и дышать стало намного легче.

— Потерпи, Лена, — прошептал демон, подхватывая меня на руки.

По моим ощущениям, от того, что когда‑то было мной, почти ничего не осталось. Я превратилась в комок боли, в клубок хаоса и мыслей. Но и страшно отчего‑то не было.

— Регенерация у нее напрочь отсутствует, — хмуро выдала свое мнение саламандра, передвинувшись с моих волос еще куда‑то. — Тебе стоило бы научить ее!

— Когда? Она постоянно от меня бегает, а потом влезает куда‑нибудь, — прошипел Бестелион, осторожно прижимая меня к себе. От его кожи исходило такое приятное успокаивающее тепло и спокойствие, что захотелось впитать их в себя, стирая черное зарево боли из глаз.

***

Бес усмехнулся, чувствуя как девушка, может и неосознанно, тянет из него силу, и осторожно влил в нее свою магию, замечая, как почти тут же кожу Лены начали расцвечивать знакомые узоры.

— Тьма не та сила, что ей сейчас нужна, — выдохнула огненная с его плеча. — Если бы Лена умела сама себя лечить… То, что она может, чистое баловство!

— Если бы! Если бы! — передразнил Бес. — Сейчас что делать? Это хуже, чем в прошлый раз. Тогда мне помогли силиалы, но с этим они могут оказаться бессильны…

— Для начала можно хотя бы затянуть самые глубокие раны и разрывы, — подсказала стихиала. — Огонь, вода и свет. Неси ее в замок Повелителей! Тебе нужно в подземелья, к самому сердцу скалы, горячим источникам. Ты сам знаешь.

— Я знаю, но разумно ли это? — нахмурился Бес, стряхивая с пальцев капли Лениной крови.

Стихиала на миг замерла, а потом заговорила:

— Неси! Вас уже ждут. Лео и Алесия знают.

— Как бы я не пожалел об этом, — себе под нос хмыкнул демон. Черный туман окутал его фигуру, затягивая в многоликие дороги тьмы. От этого перехода Лену согнуло пополам, воздух сиплым хлопком вырвался из ее легких, кожа окончательно почернела, ничего не видящие глаза открылись, пугая полнящей их алой дымкой.

— Быстрее! — окликнула стихиала.

Бес и без нее знал, что нужно скорее.

Еще секунда, разбивающаяся хрустальным звоном.

Еще шаг, такой тягучий и бесконечный.

Быстрее.

В реальном мире не прошло и сотой доли мгновения, когда Бес вывалился из лабиринтов тьмы, оказавшись прямо в холле замка Повелителей.

— Бес! — Лео жестко ухватила демона за руку. — Пойдем!

— Что здесь происходит? — недоуменно опешил Гайлеон, появляясь миг спустя. — Бес? Что?..

— Нужно идти! — Лео сильно дернула Беса за руку. — Гай, ты ничего не знаешь! Понял?

— Да что?.. — хотел было спросить длинноволосый демон, но жесткий взгляд демонессы опередил вопрос.

— Вот именно! Что здесь происходит? — прошипел Татанель, появляясь за спиной Гая. — Стража! Повелитель!

Лео громко выругалась и встала перед Бесом, закрывая собой девушку на руках демона, с негодованием глядя на появляющихся все новых и новых свидетелей. Несколько стражников–силиал вытянулись в струнку у лестницы и ворот, Татанель с ехидной ухмылкой замер в нескольких метрах перед демонессой, явно рассчитывая на грандиозное представление.

«Жалкий индюк!» — мысленно фыркнула Лео.

— Что такое? — хмуро спросил Амадеус, неторопливо спускаясь по лестнице.

Новый хлопок возвестил об одновременно появлении в холле Алесии и Каселиона. Огненная демонесса шагнула ближе к Лео, не глядя на Беса, а Кас растерянно замер у дальней стены.

— Так–так… — медленно произнес Амадеус, постукивая пальцами по полированному дереву перил. — И что здесь творится? Или я перестал быть Повелителем, чтобы знать все, что происходит в царстве?

Бес напрягся, чувствуя, что отец сознательно вызывает его на конфликт.

— Повелитель, конечно, вы должны знать все, но сейчас не время! — с нажимом сказала Лео.

— Разве? Не бывает «не время»! — подобострастно выпалил Татанель, поклонившись Амадеусу.

«Я б тебя… по стенке! — подумала Лео. — Давно собиралась. А тут такой шикарный повод пропадает!»

— Отец, я объясню тебе все позже, — прошипел Бестелион, глядя Повелителю прямо в глаза. — Лене нужна помощь. Не потом, а сейчас.

— Подземелья? — усмехнулся Амадеус. — А если я не позволю? Я здесь самый сильный водный демон, мне достаточно приказать… И вам никто не поможет. Водные создания подчиняются мне!

— Не все… — сказал Каселион, глядя не на отца, а на жену. Услышав слова демона, Алесия вздрогнула и обернулась, пристально глядя на мужа. А потом улыбнулась, и в ее глазах теплом разлилась нежность.

— Даже так? — хмыкнул Амадеус. — Ну, что же… Словом Повелителя. Никто, находящийся здесь, не сможет противостоять моей воле. — И он улыбнулся.

Бес беззвучно зашипел.

— Зачем тебе это? — спросил темный демон.

— Затем, что ты решил пойти против меня! Я, если не ошибаюсь, уже все решил? — Амадеус перевел взгляд на Татанеля, а тот быстро согласно закивал.

— Я в этом не участвую! — громко сказал Кас.

— Тебя кто‑то спрашивает? — Амадеус искривил губы, окинув старшего сына презрительным взглядом. — Жалкий трусливый щенок! Всю жизнь я все решаю за тебя, а тут ты решил начать тявкать?

— Отец! — крикнул Бес, с опасением переводя взгляд с Повелителя на наследника. — Не нужно.

— Еще один! Довел все до войны с эллами! Доволен? — разозлился Амадеус, его руки налились голубым свечением.

— Нет. Но я решу эту проблему! — ответил Бестелион, чувствуя, что он на грани того, чтобы сильно поругаться с отцом.

— Да? — усмехнулся Амадеус. — Интересно! — И прищурился, глядя на темного демона. Бестелион глухо застонал, ощущая, как невидимая мощная сила клонит его к полу, заставляя склонить голову. Сопротивляясь, демон непроизвольно окружил себя тонкой стеной тьмы, но сила воздействия была такой громадной, что каменные плиты под ногами Беса треснули и начали крошиться.

— Повелитель! — крикнула Лео, прикрывая собой темного.

— Лео! — задохнулся Гай и бросился к девушке.

Светлая демонесса упала на колени, застонав от непреодолимой боли, из ее носа и глаз хлынула кровь.

— Повелитель! — выдохнула демонесса тихо.

— Отец! — опешил Каселион. — Не делай это!

Никто не ожидал, что Амадеус так поступит с Лео. С кем угодно, но не с этой маленькой светлой, ставшей душой и объединяющей силой замка.

— Сама виновата! — ответил Повелитель.

— Повелитель! — крикнула Алесия, становясь перед Амадеусом.

— Алесия, — выдохнул Кас.

— Повелитель! — вновь крикнула огненная, привлекая внимание демона. — Я требую!

— Чего? — фыркнул Амадеус.

— Я требую суда высших! — крикнула демонесса со злорадной ухмылкой, а в холле повисло гнетущее молчание, только Гайлеон беззвучно захохотал, прикрыв рот рукой.

— Что? — переспросил Амадеус.

— Я хочу, чтобы нас всех рассудил тот, кто выше каждого из присутствующих, — ответила Алесия. — Повелительница!

Амадеус моргнул, прекращая мучить Лео и Беса, с ненавистью глядя на огненную, но он ничего не мог сделать сейчас. Законы ситров нарушать нельзя. Но Амадеус никак не ожидал, что кто‑то вспомнил о суде сильнейших. Раньше, когда царством правили темные демоны, это означало лишь то, что спорные моменты должен был решать Повелитель. И его слово никто не смел оспорить. Но не сейчас. Во всем Нижнем нет никого, кроме Идерны, чей род возвышался бы над другими. Но чтобы Алесия позвала темную, с которой никогда не была в добрых отношениях?..

— Ты звала меня? — спросила Идерна, появляясь у самых ворот и проходя вперед.

— Я прошу вас о милости, Повелительница! — Алесия бросилась демонессе в ноги, склоняясь в низком поклоне.

— Суд высших… — этом отозвалась Идерна и перевела взгляд на Амадеуса, чуть улыбнувшись. — Это право каждого.

— Ситуация достаточно проста, Идерна, чтобы тебе стоило в нее вникать, — хмуро заметил Повелитель. — Мы не хотим отвлекать тебя от книг.

— Я и так все слышала, так что вы уже меня отвлекли.

— Мама, рассуди нас! — попросил Кас, сильно удивив Идерну.

— Ну, что же… — Пожала плечами темная демонесса. — Кажется, это все выявило истинные чувства каждого… Что ж! Так тому и быть! — И она хлопнула в ладоши. — Я освобождаю Каселиона от любых обязательств перед тобой, Амадеус. А судьбу этой странной девушки будет решать Бес. Все, находящиеся здесь, освобождаются от твоего гнева, так же. Чтобы у тебя не было возможности мстить им, дорогой.

Последнее слово Идерна произнесла с таким нескрываемым торжеством, что Амадеус не сдержался и скривился.

— Спасибо, мама! — улыбнулся Бес.

Лена у него на руках пошевелилась, вздохнула и сквозь забытье прошептала:

— Добби свободный эльф! — В полной тишине ее слова услышал каждый.

— Хм, — кашлянул через минуту Амадеус. — Может тем лучше…

Но Бес не стал дослушивать отца, одним рывком перемещаясь сразу в подземелья. Там, внизу, сокрытые от внешнего мира зимних холодов, неспешно ходили в своих каменных искусственных берегах горячие воды подземных озер. Из темно–синей глубины вынырнули десятки маленьких стихиал, безмолвно протягивая вперед водные тоненькие ручки, готовые принять в свои объятия тело девушки. Благодарно улыбнувшись созданиям силы, Бес шагнул с края озера, сразу уходя на дно.

Озеро вспенилось, его воды почернели от наполнившей его тьмы, отгораживая Беса и Лену от всего мира. На дне и в темноте не понять, сколько прошло времени. Минуты? Часы? Может даже годы?

Демон вынырнул через четверть часа, щурясь на свет, льющийся из пробитого в скале окошка.

— Как она? — спросил Гай, заставив Беса вздрогнуть. Темный глянул на длинноволосого, но демон ему не ответил, продолжив меланхолично поедать бутерброды с обширного подноса.

— Нормально, могло быть и хуже, — улыбнулся Бестелион, присаживаясь рядом с Гаем и отправляя в рот ломтик вяленого мяса.

— Амадеус злой, как сычь, но ничего сделать не может! Слово сильнейшего нарушать нельзя, — усмехнулся Гайлеон. — А эллы опять устроили штурм наших магических границ. Как маленькие, честное слово!

— Что дальше, Гай? — задумчиво спросил Бес.

— Ты, для начала, с этой малышкой разберись, — хмыкнул Гай, наблюдая, как водные создания выносят на поверхность Лену, здоровую, живую и в сознании.

— О! Еда! — выдала девушка.

Следующие несколько минут демоны не без смеха смотрели, как, забравшаяся к Бестелиону на колели, совершенно мокрая Лена быстро подчищает необъятные просторы принесенной Гаем снеди.

— Ну, что? Не надоело тебе бегать? — спросил темный демон.

— Надоело, — с набитым ртом ответила Лена.

— Не будешь?

— Не буду! Но…

— Что «но»? — напрягся Бес.

— Дяденька, отпустите домой, хоть на денечек?!А?

— Тебе это нужно? — уточнил демон.

— Да! — кивнула девушка.

— Хорошо, — согласился демон, — но дай мне слово, что вернешься.

— Да, тетушка фея! — улыбнулась Лена. — Я вернусь раньше, чем карета превратиться в тыкву!

— Кажется, ее сильно ударили по голове… — крякнул Гай, давясь смехом.

— Хорошо. — Еще раз кивнул Бес и посмотрел на Лену, чуть склонив голову. Ее одежда и волосы тут же высохли. — Я тебя отпускаю!

— Ура! — вскочила Лена.

— Только возвращайся, — попросил Бес, накидывая ей на плечи взявшуюся будто из неоткуда короткую черную шубку из легкого блестящего меха.

Глава 16

Я не успела ничего сказать, как очутилась на такой родной и знакомой лестничной клетке, перед собственной дверью, обитой темно–бордовой искусственной кожей. Все было такое родное и в чем‑то милое, даже не самый приятный запах в подъезде и обшарпанная стена у мусоропровода. Прикусив подрагивающую нижнюю губу, я провела пальцами по тому месту, где у латунных гвоздиков искусственная кожа чуть порвалась, обнажая светлое нутро обивки.

Все было такое знакомое и уже незнакомое одновременно. Прошло не больше месяца с того утра, что изменило мою жизнь и меня. Я так немного просила, но получила ли? Кажется, потерь вышло больше. Не знаю даже, могу ли вернуться к той жизни, которая была раньше. Что происходило здесь без меня? Что с мамой? Как она?

Страшно становилось лишь от одной мысли, что все эти дни я находилась в неведении о Свете. С ней могло произойти что‑то еще, а я даже не была рядом.

Но сейчас, для начала, стоило бы попасть в квартиру, а это самая легкая проблема. Как‑то, когда мама потеряла ключи от дома и проторчала под дверью четыре часа, пока ждала меня, мы решили припрятать ключи возле входа. Хотя, ни разу наш тайник так нам и не понадобился.

Я присела на корточки, подметая полами шубки грязный пол, и отыскала одну из маленьких плиток возле двери, покачивающуюся в своем гнезде. Заметить это можно было, только наступив на нее, но мы специально выбрали именно ту, на которую никто бы не обратил внимания. Подцепив квадратик ногтями, я вытащила его из ячейки и раскопала гипсовую пыль под ним, нащупав там холодный металлический стержень ключа.

Квартира встретила меня холодом пустых комнат и каким‑то кислым запахом. Похоже, Света оставила что‑то из еды на столе или в мусорном ведре перед отъездом в Киев. И либо в квартиру после этого никто не заходил, либо никому не было до этого дела. Оба варианта меня напугали. Все эти дни я старалась не думать о маме, чтобы не вспоминать еще раз тот ужас, что представляло собой ее тело там, на заснеженной дороге. Люди после подобного не выживают…

Но мое сердце не болело, не дергалось в предчувствии худшего, и оставалось только надеяться и довериться этому спокойному насосу.

Как была, в шубе и ботинках, я прошла в свою комнату и села на застеленную кровать. В душе поднялась какая‑то душащая тоска, как если бы я возвратилась в родной дом спустя не недели, а годы и десятилетия. Все здесь было так, как если бы я лишь минуту назад вышла из комнаты: нажми на кнопку проигрывателя, и оживет радио, настроенное на любимую волну. На магнитной доске над столом налеплено несколько листочков с любимыми цитатами, заметками, напоминаниями и… желтый отрывной листочек с рецептом Ириного «гадательного зелья».

Посмотрев на него несколько мгновений, я встряхнулась, оставляя на время всю ту гамму чувств, что терзала меня изнутри, и отправилась искать радиотелефон. Мне не нужно было задумываться, кому звонить, мобильный номер подруги набрался привычно, как рефлекс. С полминуты я слушала в трубке неожиданную для Иры мелодию, которую я еще пару месяцев назвала бы своей любимой. Видно зима и холод растопили даже это расчетливое сердце, впустив в него и зелень, и солнце, и песенки про счастье, которое, понятное дело, рядом с кем‑то.

Я неожиданно улыбнулась, узнавая что‑то новое про человека, которого знала всю жизнь. Телефон соединился, но мне никто не ответил, тогда я позвала:

— Ира?

И меня, как током, прошибло нечеловечески высоким визгом. Отнеся трубку подальше от уха, я выждала, пока вой не сошел на рваный хрип, и быстро громко сказала:

— Ира, успокойся!

— Ленка… — выдохнула подруга. — Мартыха, это ты?

— Ирусь, я это, я!

— Ты где? Где ты была? С тобой все нормально? — протараторила девушка.

— Я дома. Нормально все!

— Сиди на месте и не двигайся! Я сейчас буду! — выпалила подруга и отключилась.

Посидев немного с нагревшейся трубкой, я отправилась на поиски чего‑нибудь съедобного. Из такового обнаружилась пачка пельменей, остатки молотого кофе на дне банки и сахар в картонной пачке. Пельменей не хотелось, хотя тут же вспомнила про Тима, который бы употребил этот полуфабрикат даже в замороженном виде. Заварив себе кофе, я села дожидаться подругу. Та не заставила себя долго ждать, меньше чем через час ввалившись в квартиру в обнимку с какими‑то кульками и кошачьей переноской. Свалив это все на пол, Ира набросилась на меня, сжав в объятиях, и разрыдалась.

— Ленкатынепредставляешькактыменянапугала! — выдохнула она, стискивая меня так, словно хотела задушить. — Тут такой переполох был! Скорая, собака с милицией! Мама твоя в больнице, в коме, а врачи говорят, что она чудом выжила! А тебя ищут! Все думают, что тебя украли!

— Ирка, тише, успокойся, — попросила я, отстраняя подружку от себя.

— Да! И правда! — рассмеялась Ира, вскакивая. — Я забежала в магазин. Так перенервничала, нужно стресс снять… мне! — И вытащила из пакета бутылку коньяка.

— Ира! — опешила я.

— Ничего не знаю! — перебила меня подруга, выхватив второй рукой из пакета палку колбасы и направляясь на кухню. — И Тима выпусти! Он эти дни у меня был. Твои бабушка и дедушка уехали, профессора вызвали лекции читать. Они не хотели ехать, бросать тетю Свету, но им пришлось. И кота я забрала! А он будто все понял, начал бросаться на дверь, сам в переноску залез. Ну, я на такси и сюда.

Я отжала двойную пружинку, выпуская выпучившего глаза и орущего кота, кинувшегося мне на грудь с утробным воем.

— Тимка, я тоже рада тебя видеть! — рассмеялась я и почесала кота между ушей, но зверь не принял ласку, опять громко взвыл и бросился наматывать круги по прихожей.

— У него, кажется, стресс, — оценила картину Ирка, за рубашку утаскивая меня на кухню. Там нас ожидал накрытый стол с нарезкой и пухленькая бутылочка, часть содержимого которой поблескивала в тонкостенных рюмочках.

— А не выпить ли нам?! — сама у себя спросила я.

— Всенепременно! — воскликнула Ира, вручила мне вилку, с наколотым на нее куском сырокопченой колбаски, и стопку. — Рассказывай!

Мое повествование о приключениях с легкостью уложилось в каких‑то два часа, под быстро испарившиеся жидкие и твердые хлеба! Ира ахала и охала, рассматривая меня неверящими глазами.

— Это похоже на кино больше, чем на жизнь! — вздохнула Ира, опрокидывая в себя десятую рюмку коньяка.

— Да уж! — согласилась я. — Расскажи лучше, что тут происходило без меня?

— А что рассказывать? — Вдруг поникла Ира. — Я сразу вызвала милицию и скорую. Они приехали, забрали твою маму, установили смерть водителя и того мужика… Светиного. Врачи думали, что Света не проживет и суток, нас всех готовили, мы в больнице дневали и ночевали. Милиция меня допрашивала из‑за тебя. Не могла же я им рассказать все, как есть?! Мне никто бы не поверил!

— Я понимаю, — согласилась я. — Все так запутанно…

— Вот именно. Милиция решила, что тебя украли. Там было много странных следов, крови… Твоей, в том числе. И телефон твой, разбитый…

— Так что со Светой? — перебила я подругу.

— Она в коме, а в остальном все более или менее, — отрапортовала Ира, следя за тем, как Тим грызет мою штанину. — Врачи уверены, что она совершенно поправится. Сейчас рано говорить. Не так уж много времени прошло!

Я облегченно выдохнула.

— Лен, раз уж у нас такой разговор, должна тебе сказать сразу, пока я пьяная и смелая…

— Ну, не пугай меня! — рассмеялась я.

— Понимаешь… Игорь искал тебя, полгорода поднял на уши… У меня бывал часто, сказал сразу, будто уверен, что я что‑то скрываю. Про глаза твои говорил. Ну и… Мне же нужно было кому‑то довериться!

— Ничего ужасного в этом нет! — успокоила я Ирку, слабо представляя, что подумал после признания парень.

— Это еще не все! Не все! Понимаешь, я и Игорь… Мы… Я твоя подруга, так корю себя…

— Ирка, ты о чем? — спросила я, хотя и так поняла, что она хотела сказать.

— Мы встречаемся! — выпалила подруга и вжала голову в плечи.

— И что? — со смехом в голосе уточнила я.

— Но ведь он был твой парень! — воскликнула Ира, почти расплакавшись. — А я!.. Как последняя стерва!

— Ирусь, не преувеличивай! — рассмеялась я. — Он не мой и никогда им не был. Я его и видела раза три или четыре! Если у тебя с Игорем все хорошо, то рада за вас. Правда!

— Ты серьезно? — опешила подруга, уставившись на меня округлившимися глазами.

— Серьезно! — улыбнулась я и на секунду задумалась.

А мне ведь, в самом деле, все равно. Ни разу за прошедшие дни я не вспомнила об Игоре. И слова подруги ничего во мне не всколыхнули. Не было ни ревности, ни раздражения, ни разочарования. Только светлая, смягченная алкоголем радость за Иру.

Ирка тихо пискнула и расплакалась, а потом потянулась к бутылке, чтобы разлить нам еще по чуть–чуть, но янтарная жидкость закончилась, только на дне болталось несколько капель.

— Упс! — пьяненько хмыкнула подруга. — Нужно добыть еще! — И встала, собираясь бежать в магазин.

— Ира, нам, мне кажется, уже достаточно, — попыталась уговорить я ее, обратив внимание на то, что почти не чувствую себя пьяной, в то время как подругу основательно развезло. Обычно бывало наоборот.

— Я еще не успокоилась! — воскликнула Ира, засовывая ноги в сапоги.

Я рассмеялась, глядя, как она собирается. Девушку шатало из стороны в сторону, как в тамбуре скорого поезда.

— Уехал с докладом в малый совнарком. К обеду не жди. Твой суслик! — выдала подруга и умчалась добывать очередную бутылочку.

Проследив в окно, как Ирка бежит по снегу, я доела ломтик хлеба с сыром и покачала головой. Вдруг позади меня что‑то громко бабахнуло и покатилось, я так перепугалась, что не глядя выпустила через голову что‑то, что саламандра бы назвала магической волной. Разворачивалась я медленно, коря себя за расшатавшиеся нервы и постоянное ожидание опасности. Наверное, это Тим влез на стол и смахнул тарелку на пол, а я перепугалась!

Я обернулась и застыла, совершенно пораженная:

— Папа? Ты?

***

Вернувшаяся из магазина Ира перепугалась еще на подходе к дому. Ленины окна странно светились, будто кто‑то внутри включил новогоднюю гирлянду в несколько тысяч красных и фиолетовых лампочек.

— Вот черт! — выпалила девушка, чувствуя, как где‑то внутри зарождается дикий страх, вмиг выветривший весь алкоголь. — Ленка!

Понимая, что это, возможно, очень опасно, Ира ни секунды не задержалась, чтобы обдумать происходящее, хотя в голове пронеслась шальная мысль: «Да чем я помогу, если что?»

Влетев в подъезд, Ира зажмурилась от яркого света, бьющего по глазам. Только чуть привыкнув к этому, она рассмотрела, что дверь в квартиру подруги открыта настежь. Желудок прокатился у девушки внутри, как в лифте, от мозга до пяток, смешав мысли. Заставив себя не подвывать от страха, Ира ухватилась за перила и медленно пошла вверх, прислушиваясь к любому возможному звуку, но, на удивление, в доме царила необычная для вечера тишина.

Короткие одиннадцать ступенек девушка одолела минуты за три, посчитав и это довольно быстрым передвижением.

— Лена! — почти беззвучно позвала Ира, слабо представляя, к чему себя готовить, ведь внутри можно было увидеть все, что угодно. — Ленка, укуси тебя за коленку! Не пугай меня! Я сейчас Игорю позвоню, он приедет и надает тебе по мягкому месту за то, что так надо мной издеваешься! — крикнула девушка погромче, больше чтобы собственный голос услышать. — Ленка, выходи, подлый трус!

Но на ее зов никто не откликнулся.

— Ох, говорила мне мама, чтоб я «Сверхъестественное» на ночь не смотрела… — пробормотала девушка, присела на корточки, зажмурилась и запихнула в открытую дверь пакет с продуктами. Тот упал, звякнув бутылкой коньяка о покрытый ковриком пол, но ничего больше не произошло. Окончательно расхрабрившись, Ира приоткрыла один глаз и осторожно заглянула в квартиру, замерев от неожиданности.

Свет, казавшийся ей светом каких‑то лампочек, шел из неоткуда в никуда, был всюду и нигде конкретно.

— Что за… черт! — выдохнула девушка, вставая в полный рост, в следующие мгновение ударившись обо что‑то головой. От неожиданности Ира громко завопила, разбудив, кажется, всех мух, забившихся зимовать в щели оконных рам. По крайней мере, она расслышала странный необъяснимый шелест, как еле различимый шорох множества маленьких крыльев.

— Лена! Тимка! — не своим голосом взвизгнула девушка, обнимая голову руками. — Что происходит?

Как и раньше ей никто не ответил. Собравшись с силами, Ира осторожно подняла глаза к потолку, ожидая увидеть то, что стукнуло ее по голове, и тихо охнула, наблюдая, как мимо неторопливо проплывает расческа.

Опешив от увиденного, девушка повертела головой, заметив, что почти все легкие предметы, еще недавно лежавшие в прихожей на тумбочке или стоявшие на полу, теперь устраивают хороводы под потолком.

— Дети, вы помните те чудесные движения, что мы с вами разучили? Рассечь воздух и взмахнуть! — выдохнула Ира неожиданно для себя и хихикнула, припомнив, что это Лена любит всюду вставлять фразочки из любимых фильмов. — Мартыха, вингардиум левиоса, твою же ж бабушку, выходи!

И, словно откликнувшись на призыв, из кухни, ударяясь об углы и раскачиваясь, выплыло горизонтально зависшее в воздухе тело Лены.

***

Мереша очнулась на земле, на пороге своего собственного дома. Рядом крутился кот, тихо помуркивая и недовольно подергивая передней лапой.

— Что это со мной случилось? — сама у себя спросила аматридери, и, кряхтя, поднялась. — Никогда раньше сознание не теряла…

Женщина так привыкла быть одна, что у нее давно вошло в привычку разговаривать с собой вслух.

Потирая ушибленный бок, Мереша осмотрелась, не заметив ничего необычного, и вошла в дом, сразу же отчаянно взвыв. Из подпола, протыкая потолок, вырастали длинные ветвистые лозы, толщиной с запястье. В самом же каменном мешке под домом никого и ничего не оказалось, только обслюнявленный зургом мешочек с зерном.

— Что тут такое произошло? — проорала Мереша, но ответить ей было некому. И впервые за многие годы ее это ужасно разозлило.

Выбежав из дома, аматридери привычно оглядела сквозь тонкую магическую пелену свои владения и, содрогаясь от непролитых слез, тихо выругалась.

— Столько лет трудов, столько лет! — выдохнула она наконец. — Столько мучений! Всех магов по округе извела, людей запугала. Граф и тот боялся! Все ждал чародея к себе на порог, а теперь что? Чары не действуют, защиты нет. Явно этот Авессаломий, будь он проклят, все подстроил! Ну, граф! Ну, держись!

Не останавливаясь ни на секунду, Мереша пробежала по развороченному дому, собирая вещи в дорогу.

— Чую, из‑за тебя я без жилья и защиты осталась, так что тебе меня и в гости привечать, — горько усмехнулась женщина, выходя на порог.

***

— Иди и немедленно забери ее обратно! — тихо бушевала Алесия, склонившись над креслом и тыкая острым когтем Бестелиона в плечо. — Немедленно, слышишь?!

— Ал, успокойся, — попросила Лео. — Все равно он тебя слушать не будет. Лучше повоспитывай Каса, он, хотя бы, теперь с тобой считается.

— Вот именно, — хохотнул неунывающий Гай, снимая с огня большой медный чайник и разливая всем собравшимся у камина крепкий отвар эникея. — Сколько дней уже прошло?

— Четыре! — осуждающе выкрикнула Алесия. — Мы сидим в этом замке, как в засаде! Амадеус заперся в тронном зале и почти не выходит. Над царством кружат чары эллов, в попытке пробить защиту. Глупости, конечно. Но ведь они могут и сами пожаловать, чтобы рассказать нам, почему считают себя более достойными.

— Всем давно известно, что будь воля эллов, ни одного ситра, даже самого слабого уровня, не существовало бы, — напомнил Гай. — У них очень давний зуб на нас за то, что мы лучше. И они просто придумывают многие причины для ссор.

— Не все… — Покачала головой Лео. — Только верхушка власти. Почти все эллы живут, даже не задумываясь о том, что происходит вне Верхнего царства. Им нет дела до всей нашей вражды. И они позволяют Повелителям решать, каким тоном говорить с другими царствами. Эллам все равно на демонов, они заняты собой, своими семьями и безбедным бесконечным существованием. Я много встречала их раньше…

Лео замолчала, заметив, что все смотрят на нее удивленно.

— Ты никогда раньше об этом не говорила, — объяснила общую реакцию Алесия.

— Ну, я же не так давно живу в замке Повелителей, а до этого долго скиталась по разным землям. И была в Верхнем царстве.

— Как это? — опешил Гайлеон. — Они же не допускают на свои земли демонов.

— Это официальная версия, которую ты проверял разве? — улыбнулась демонесса. — Я сама не ожидала, что смогу туда попасть. Это ведь сложно — ходить между мирами, особенно, такими как наш и Верхний. В Срединное царство куда проще перейти, только более тяжелое перемещение и все. А в Верхнее попасть трудно. Мне показалось, что я прошла через двенадцать кругов дверей, прежде чем попасть туда. Может, если ведет элл, это все проще, но я шла сама.

— Двенадцать кругов дверей? — переспросил Бес, потирая щеку и морщась от вспышек огня в камине. Последние дни демон совсем не спал, его снедали подозрения, но он пытался гнать их от себя. Лены не было, но прошло четыре дня, а не четыре месяца. Вполне возможно, что ей просто нужно все это время, чтобы узнать о матери. Бестелион уговаривал себя не злиться и не думать об этом слишком часто, хотя где‑то внутри неприятно жгла мысль, что он зря поверил обещанию Лены.

«Никому нельзя верить, ты забыл? — напомнил внутренний голос. — Никому и никогда. Все врут, глядя прямо в глаза, а за спиной…»

Темный попробовал не слушать внутренний голос, сохраняя на лице маску спокойствия и отчуждения, но внутри что‑то болезненно дрогнуло, стоило лишь вспомнить тот миг, когда он последний раз видел Лену.

Он сознательно погасил в ее воспоминаниях слишком явные следы произошедшего в Срединном. От того она и была весела и бодра в миг их расставания.

Бес вспомнил ее улыбку, от которой внутри будто разливалось тепло, затопляющее мозг. Одна улыбка, подаренная ему, и демон был на все согласен…

— Да, двенадцать кругов. По крайней мере, так думаю. Конечно же, я не считала, — вздохнула Лео, нехотя пускаясь в объяснения. — Это было, как входить каждый раз в новую светящуюся комнату, где много выходов, а я не знаю, какой мне нужен, но уверена, что за очередным меня вновь ждет комната с несколькими дверями. В какой‑то момент даже подумала, что хожу кругами! — Демонесса рассмеялась. — А выкинуло в одном городке, где на меня даже никто внимания не обратил, кроме…

Сказав это, Лео надолго замолчала, не желая продолжать рассказ.

— Бес! — взвыла Алесия, отмахиваясь от предложенной Гаем кружки. — Иди, слышишь! Я боюсь! Правда.

— А что ваша стихиала? — спросил демон, постукивая подушечками пальцев по подлокотнику.

— Мы не можем с ней связаться с момента перехода, — вздохнула Лео. — Мы ведь раньше с подобным не сталкивались, так что не можем знать, возможно ли это вообще или с саламандрой что‑то произошло…как и с Леной.

— С Леной не произошло ничего смертельно опасного, — чуть подумав, сказал Бес.

— Откуда ты можешь это знать? — удивленно спросила Алесия.

— Это довольно трудно объяснить, но я чувствую, если ей… на самом деле плохо. Так уже было, и тогда не имело никакого значения, где она находилась. Даже амулет силиалы земли, мешавший мне ее почувствовать, не срабатывал.

— Все потому, что в ней есть часть твоей силы, — догадалась Лео. — Тьма — первоначальная магия этого мира, ее не может остановить какой‑то там амулет более слабой силы.

— У меня часто бывает ощущение, что очень многое тьма решает за меня, — усмехнулся Бестелион и глотнул огненной жидкости из кружки. — Тьма будто играет в какие‑то свои игры через меня. Даже эта встреча с Леной… То, что мы вообще с ней встретились… Возможно, тогда я и сделал ошибку или глупость, поддавшись то ли, злости, то ли любопытству. Но чем больше думаю об этом, тем чаще мне кажется, что у всего произошедшего есть привкус… тьмы. Как если бы это тьма определила ту встречу, сложив во едино много мелких и незначительных моментов. Если бы Лена не решила поиграть в какое‑то гадание, обернувшееся для нее выплеском дремавшей до этого силы элла–отца, если бы я не решил поговорить с Тамалис на чистоту, если бы не Праздник Зимней Ночи. Если бы в эту ночь я не задумал… Если бы, если бы, если бы… Так много всего!

— Это возможно, — согласилась Лео. — Будь сейчас здесь Повелительница, думаю, она бы кое‑что объяснила нам всем. Демоны не любят записывать свою историю, свитков об этом так мало, а лучшая их коллекция находится в покоях Идерны.

— Да, я знаю, что ты хочешь сказать, — криво усмехнулся Бес. — Ты говоришь о тех древних трактатах, где тьму называют еще судьбой?

— Да! Именно о них! И я уверена, что это сравнение имеет под собой почву.

— Ну и что с того? — спросил Гай, ревниво придвигаясь к Лео, получив за это насмешливый взгляд Алесии.

— А то! Вполне возможно, что у тьмы есть план, — ответила огненная демонесса. — Глупо думать, что демоны управляют силой. Все наоборот. Она управляет нами. А тьма привыкла править, но последнюю тысячу лет ей это почти не удавалось. Род темных демонов оскудел и почти отстранился от власти. Может быть, именно поэтому ситров становится все меньше и меньше с каждым годом. Тьма теряет власть и это отражается на нас. Но первоначальная стихия не есть стихия разрушения, как о ней говорят эллы и даже некоторые демоны, а наоборот. Тьма создала этот мир. И она его оберегает. А сейчас тьма хочет восстановить свою силу и равновесие.

— Уж не знаю, как она это собирается делать, и при чем здесь Лена, но я более чем уверен, что все именно так! — невесело улыбнулся Бес.

— Поживем — узнаем! — философски ответил Гайлеон, приподымая свою кружку в честь сказанного.

— Самое неприятное, что эллы требуют выдачи им Лены, — неожиданно промолвил Гай через несколько минут, вешая чайник опять на крюк в камине, приковав к себе все взгляды. — Теперь официально.

— Ты о чем? — хмуро спросил Бестелион, приподымаясь из кресла. Вокруг него медленно заклубился черный туман.

— Эй, успокойся! — опешил демон от реакции друга. — А чего ты хотел? Всем понятно, что верхние сознательно столкнули Лену с парой охотников. В другое время они бы и сами замяли бы случившееся. Но не сейчас. Для них это повод требовать наказания для девушки за смерть двух эллов. И это более весомый довод устраивать штурмы царства, чем те, что они озвучивали нам раньше.

— Они копят обвинения против вас двоих, Бес, — усмехнулась Лео.

— Я заметил это примерно… сто лет назад, — согласился демон. — У верхних это любимое занятие — мстить по ничтожному поводу. Их ненависть к нам имеет мало оснований для того, чтобы начинать войны.

— Атардион не собирается затевать войну, — покачал головой Гай, подумав немного. — Ему не нужна война. Он грозит, конечно, но я совершенно уверен, что война — последнее, что занимает мысли этого элла. Сейчас ему куда важнее удержать и так не слишком стабильную власть над народом Верхнего царства. Атардион не Леонис! Того безоговорочно принимали, как владыку, чьи слова не обсуждаются. С младшим братом все куда сложнее. Атардион, думаю, сам понимает, каковы истинные границы его власти, именно поэтому он не нападает, а посылает небольшие группы и штурмует нас магией. Ему нужно укрепить свою власть, а пока жив Леонис это не возможно. Стоит распространиться вести о том, что прежний Повелитель… Никто не знает, что будет. Атардиона могут казнить, просто за то, что он сверг Леониса и пытался убить его и Лену.

— Гайлеон, — усмехнулась Алесия, — порой я не могу понять, кто ты такой! Ты ведешь себя иногда, как полный…

— Вот спасибо! — рассмеялся демон.

— А потом! — Алесия развела руками, не в силах до конца выразить свои мысли.

— Гай не занимал бы должность начальника охраны, если бы не заслужил это, — заметил Бес.

— За двести лет можно научиться чему угодно, — невесело вздохнул Гайлеон, тряхнув тяжелой косой. — Наш разговор напомнил мне кое о чем. Этот замок опутывает такое количество самых разных интриг, что нужно быть глупцом, чтобы не замечать их. Или, тем более, не найти способ вести свои собственные игры. Демоны Нижнего царства куда любопытнее эллов, и скажу вам одно: вы не найдете сейчас ни единого ситра, который бы не знал, о чем говорят в этих стенах.

— И что ты хочешь этим сказать? — осторожно уточнил Бестелион. — У меня такое чувство, что это будет не самое приятное, что я от тебя слышал…

— Естественно, я знаю все каналы, по которым уходят отсюда слухи, сплетни и… правда, — спокойно продолжил Гай, насыпая в чайник сушеные листья. По комнате поплыл густой дурманящий аромат.

— Гайлеон! — нервно дернула демона за руку Алесия. — Ты хоть и демон воздуха, но иногда тебе не хватает хорошего пинка!

— Я знаю все веточки, и к кому они ведут. Это только слепому кажется, что чем меньше в этом замке обитателей, тем меньше сплетен. Глупости, конечно. Если бы было так, то самые древние семьи царства не держались бы так сильно за тонкую ниточку, связывающую их с замком.

— Гай, я сама тебя сейчас ударю! — простонала Лео.

— Короче… Они все знают о том, что Идерна сделала. И кое‑кто высказал мысль, что Повелительнице пора взять власть в свои руки.

— Я даже знаю, кто именно, — усмехнулась Алесия. — Отец. Он давно говорит об этом. И многие его поддерживают, хоть и не любят темных. Никто не отрицает, что при правлении демонов тьмы царство было лучше.

— Силы было больше, — поправила ее Лео. — Само царство не поменялось.

— Тогда понятно, почему отец носу не кажет, — вздохнул Бестелион. — Конечно же, он уже об этом знает?

Гай дернул плечом.

— Конечно.

Демоны замолчали, следя, как языки пламени облизывают медный чайник.

— Бес, верни ее! — Алесия опять ткнула темного пальцем. — Я ведь не отстану!

— Бес, а могло ли быть такое, — задумчиво проговорила Лео, глядя в сторону, — что кто‑то мог проследить момент, когда ты открыл Лене проход в ее мир?

— Это почти невозможно! — усмехнулся Бестелион. — Нужно быть немного сумасшедшим, чтобы постоянно ожидать перехода!

— Ну, кто‑то же проследил появление Лены в Имирине, не смотря на защиту силиалы земли?! — заметила Алесия. — Защита была. Сильная. Но это кого‑то не остановило!

— У Атардиона нет эллов, способных обойти защиту, иначе каждое наше появление в Срединном было бы ему известно, — напомнил собеседникам Бес.

— Мне в голову пришла одна мысль, — пробормотал Гай. — Возможно, я ошибаюсь, но среди эллов есть один… Я ничего про него не знаю, но, кажется, он… как раз и есть этот… слегка сумасшедший.

— Ты говоришь о Лорисе? — спросила Лео и тут же объяснила свою догадку: — Я встречала его в Верхнем, когда была там… Но он, вроде бы, не настолько предан Атардиону.

— Может взгляды Лориса поменялись? — предположил Гай.

— Нет, ты не понимаешь. — Покачала головой Лео. — Лорис не играет ни на чьей стороне, кроме своей собственной! Если он в этом замешан, то у элла есть свой интерес, совпадающий с интересами Атардиона, а это плохо.

— Кто он такой? — удивился Бес. — Первый раз о нем слышу.

— Он старый… — начал Гай.

— Нет, — перебила его Лео. — Лорис древний и сильный. Он очень много должен знать. Вполне возможно, что именно он обошел защиту. Точнее, провел охотников. И если тогда это был он, то…

— Думаете, с Леной что‑то произошло, а нам это не известно? — насторожился Бес.

— Пока ты не проверишь, мы не узнаем! — взвыла Алесия.

Глава 17

Ощущение было странным. Я могла думать, — разум был чист и ясен — но мне не удавалось почувствовать тело, будто от меня осталась только половина. Возможно, лучшая половина меня, но жить только с ней не представлялось возможным. Если я еще жива.

Эта мысль не напугала, а скорее озадачила. Напугать можно, когда есть мозг, способный посылать электрические импульсы по каналом нервных сообщений. То, что от меня осталось, оказалось не способно на действия подобной сложности. Я не видела, не слышала, не чувствовала ничего из того, что должно было происходить вокруг.

В детстве именно так представлялась мне смерть. Мой разум будет существовать, но я даже не узнаю, что станет с телом и с миром вокруг. Это пугало больше, чем что‑то еще. Фантазия рисовала меня в узком гробу, обитом зеленым сукном и дешевой золотой лентой. Меня окружают цветы и свечи. Я лежу, одетая в тонкое платье и жесткие пошлые белые тапочки. Вокруг немногочисленные родственники и друзья. Кто‑то плачет, кто‑то молча сопит в ожидании застолья. Меня вот–вот опустят в землю, чтобы навсегда заточить на глубине двух метров, наедине с готовым сожрать плоть временем. А я этого не знаю и не чувствую. И не могу сказать им, что я здесь, что я еще в этом мире.

Меня нет. И не будет. И перерождение не ждет в конце пути. И остается только сожалеть, что жизнь была такой короткой, а смерть — внезапной.

«Перестань! — велел внутренний голос. — Ты не умерла. И с твоим телом все хорошо! Открой глаза и посмотри, вместо того, чтобы предаваться ненужной скорби!»

Глаза? Но я же пыталась их открыть и не смогла!

«Не эти глаза, — простонал голос. — Вспомни аварию. Тогда ты могла видеть, но не так, как человек. И потом, совсем недавно, у тебя тоже получилось!»

Это оказалось легче, чем думать о своей кончине. Разум ничто не сковывало, для него не было преград здравого смысла, ошметки которого еще держались когда‑то в голове. Я просто дала возможность мыслям оставить свое место, освободила их от привязанности и позволила подняться куда‑то вверх. И там смогла увидеть все со стороны.

Это была моя квартира и на кровати лежала я, а над моим телом печально вздыхала Ира, прикладывая к щекам ладони. Пришлось напрячься, но я услышала ее слова.

— Как же так вышло?

Я и сама все время пыталась найти ответ на этот вопрос. Как же произошло все это? Память хранила немного. Лицо отца, усталое и странное, но это точно был он. Мой вопрос, на который Леонис ответил: «Какая‑то глупость с этими переходами!»

А потом вспышка света — и провал.

«Ты вспомнишь, когда проснешься!» — уверил внутренний голос.

Хорошо бы. Меня нервирует, что я не помню, как все было.

Появился Бес. Если бы я могла чувствовать, то меня бы охватил восторг. На демона было странно смотреть вот так, со стороны, но интересно.

Чтобы лучше слышать, о чем Бестелион говорит с Ирой, я спустилась ниже, зависнув у демона возле уха, и замерла, узнавая последние новости и кое‑что о себе.

***

Ира вздрогнула от неожиданности, увидев посреди комнаты, взявшегося прямо из воздуха, высоченного парня, странно одетого и заросшего по глаза трехдневной щетиной, но как‑то неправильно и не реально красивого. Такими обычно показывают героев в фильмах. Финальные кадры. Пепелище. Герой стоит в центре воронки, чуть грязный и помятый, в ошметках фрака, но показано все так, что хочется проникнуться и, так сказать, припасть к этой воняющей потом и адреналином… боевой единице.

Парень, конечно, не притащил с собой кучу грязи и ведерко крови врагов, но Ира не удержалась, чтобы тихо ойкнуть. Но уже через мгновение девушка пришла в себя, стряхивая ступор и понимая, кто перед ней стоит.

— Что с ней? — тихо спросил Бес, присаживаясь на край кровати рядом с неподвижно лежащей Леной. На первый взгляд могло показаться, что девушка спит. Но только на первый.

— Я оставила ее только на полчаса, а когда вернулась — она летала по квартире уже такая. Я ее к кровати привязала, пока эта невесомость не закончилась, — сообщила Ира. — И так четыре дня!

Бестелион хмуро глянул на заламывающую руки девушку и вгляделся в лицо Лены. Она была такая спокойная, умиротворенная и… прежняя. Волосам вернулся их первоначальный цвет, так понравившийся демону в Праздник Зимней Ночи. Бес не знал, но почему‑то был уверен, что цвет глаз так же перестал пугать окружающих своей неестественной яркостью. Изменения завершились. Тьма привнесла свое, но оставила многое прежним.

Разглядывая девушку, демон мог теперь без труда сказать, на что Лена будет способна в магии ситров. И это удивляло его. Но еще Бес видел силу, очнувшуюся окончательно несколько дней назад. Эта сила не изменяла Лену так сильно, как это было с тьмой, но магия эллов пронизывала теперь все тело девушки. Когда‑то тьма расчертила кожу Елены своими узорами, теперь свет эллов неспешно и уверенно вплетался в эти стебли и бутоны, соединяя, вытравляя и замещая, делая другой, окончательно превращая ее в неизвестное миру существо, в какой‑то степени соединившее извечно враждующие народы.

Бестелион улыбнулся и погладил девушку по прохладной щеке, чувствуя цитрусовый аромат. Этот запах, такой обычный и неизменный на протяжении всего их знакомства, успокоил демона, вернув его на миг в ту ночь, когда он первый раз увидел Лену. Смешная растрепанная девчонка в странной одежде…

Улыбнувшись еще раз, Бес прислушался к стенающей рядом брюнетке. Девушка плакала, утирая глаза какой‑то бежевой тряпкой, и охрипшим голосом говорила что‑то про Ленину мать.

— … ужасно так. Врачи ничего не могли сделать, остановка сердца! А ведь Света уже чувствовала себя лучше! В день, когда… когда Лена появилась… Мне звонили, Света очнулась, была слаба и не совсем в себе, говорить не могла… Но очнулась. А потом!.. Как я скажу Лене? Она же придет в себя? — умоляюще спросила Ира. — Ведь, правда?

— Да, — кивнул демон. — Ей довелось что‑то пережить, что привело к такому состоянию. Это крепкий сон и только.

— Лена должна жить, но не представляю, что будет, если она узнает… — Ира тихо всхлипнула. — И Тим пропал. Мне даже говорить об этом тяжело.

По какой‑то причине девушка не воспринимала Беса как постороннего, чужого. Возможно, после того, что случилось с Леной, Ира уже просто не рассматривала что‑то как странное и невозможное.

— Я никому не говорила, что Лена вернулась, — вздохнула брюнетка. — Как тут скажешь? Как это все объяснять? Даже Игорь не понял бы.

— Кто такой Игорь? — уточнил Бес, немного напрягшись.

— Он ухаживал за Леной до ее исчезновения, — ответила Ира и тут же прикусила губу, понимая, что и кому сказала.

«Ой, дура! — мысленно взвыла девушка. — Выкручивайся, давай!»

— Не представляю, как Лена переживет смерть матери… Еще один человек ее бросил. Лена не говорит об этом, но она один сплошной комплекс. Комплекс ненужного, брошенного ребенка! Сначала она оказалась не нужна собственному отцу, который даже не захотел ее знать. Потом мать предпочла ей свободную и веселую жизнь женщины, не обремененной детьми и обязанностями. Даже с дедушкой и бабушкой Лена никогда не была слишком близка. У них находились занятия… и работа… Моя мама все время смеялась, что у нее не одна дочь, а две! Мы всегда Ленку с собой брали всюду. Летом на море ездили вместе. Но я знала… видела это. Она из‑за всего переживает. Не показывает, крепится, строит из себя взрослую и сильную. И не доверяет никому, потому что никто не научил ее верить… доверять и любить безоговорочно! И ей нужна эта любовь и поддержка. Мы пытались Лене дать то, чего она достойна… Но как? Если она иногда как стена! Считает себя не красивой, не нужной… Она ведь золото! Понимаешь? Странная, необычная, но очень хорошая.

— Я должен ее забрать, — сказал Бес, так ничего и не ответив на монолог Иры.

— Навсегда? — спросила девушка.

— Нет, она хотела вернуться, потом…

— Знаешь, …

— Бес, — подсказал демон.

— Бес, иногда уверенность в правильности принимаемого решения обманчива, — вздохнула Ира и присела рядом с Леной на кровать. — Она не согласится со мной, но я думаю, иногда за нас должен решать кто‑то другой, чтобы было лучше нам самим. И так будет, даже если сразу считать иначе. Ты позаботишься о ней?

— Я сделаю все, чтобы ей было лучше, — ответил демон, подхватывая безвольное тело Лены на руки.

— Хорошо, — улыбнулась Ира.

***

Я просыпалась медленно, позволяя себе насладиться тихим треском согревающего пламени где‑то очень близко. Правую щеку приятно пощипывало от жара. Я подтянула под себя ногу, зарываясь лицом в пахнущую травами подушку, со стоном принимая покалывание в онемевшей руке, и обиженно простонала. После всего случившегося казалось, что я буду долго и тяжело вспоминать прошедшие дни, но каждому дано ошибаться. А мне это свойственно!

Мои мысли не натыкались на провалы и трещины. Я помнила все, не смотря на то, что большую часть времени находилась без сознания. Что‑то, может мой дух, может моя незримая часть, наблюдало все это время за миром вокруг. Я знала все, что случилось за… семь дней? Или восемь?

Заглянув внутрь себя, я на секунду задумалась, но в итоге решила, что прошло, все‑таки, восемь дней с момента моего столкновения… Сейчас мне было так хорошо и уютно, что совершенно не хотелось думать о том, что произошло. Я успею подумать и решить для себя, что делать. Успею. Есть время. Не нужно сейчас перекручивать слова того элла. Не сейчас.

С сожалением я потянулась и открыла глаза, рассматривая место, куда меня принес Бес. Комната, большая и светлая. Темное дерево полов, беленые каменные стены, тяжелая светлая мебель. Много яркого солнечного света, льющегося сквозь высокие окна. Напоенный каминным теплом воздух принял меня в ласковые объятия, как парное молоко. На миг, закрыв глаза, я неосознанно прислушалась к пространству, уловив тонкие ниточки чар, ажурной паутиной оплетающие каждый сантиметр комнаты, служа сверкающим баннером «Демон чудит». По какой‑то непонятной причине я без труда могла подцепить каждую ниточку ногтем и сказать, для чего она служит. Вот эта защитит от холода, эта нейтрализует внешние звуки, а эта погасит огонь в секунду, если начнется пожар. Такого у меня еще ни разу не получалось. Все мои действия были больше интуитивными, необдуманными и для меня не ясными. Но не сейчас. Словно что‑то поменялось за последние дни.

— Практический курс «магия тьмы» усвоен, — негромко фыркнула я.

Заметив, что понижаю голос до шепота, как вор, рассмеялась и подошла к столу у окна, привлеченная большой салфеткой, прикрывающей что‑то. Мои догадки оправдались, и я нашла съедобный клад. С неестественным для себя радостным возгласом, я плюхнулась на стул, подхватывая с подноса куриную ножку одной рукой и сладкую булочку другой, взглядом наливая себе в кружку эникея. Хорошо, что в этот миг за мной никто не наблюдал, иначе приличной девушке, живущей где‑то глубоко во мне, было бы стыдно за поведение хозяйки.

Поверх изрядного количества жареной курицы и полудюжины булочек, примостились пара бутербродов с сыром и маслом, веточка винограда, восемь фиников, блинчик с медом, яблоко, яичница с беконом и три кружки эникея, после чего я, со счастливой моськой обняв живот обеими руками, отпала бесполезной куклой на спинку стула.

— Ура! Вот оно счастье! — выдохнуло сытое тело, делая попытку завлечь меня обратно под одеяло, но я успешно поборола сонливость. Поднялась и прошлась по комнате, выглядывая в окна. Вид из каждого чуть менялся, но и оставался при этом довольно однообразным: горы, снег и много–много деревьев, чернеющих сосновыми шапками в нескольких сотнях метров.

Еще раз осмотревшись и найдя под кроватью свои ботинки, я вышла из комнаты, отряхивая хлебные крошки с рубашки. Моя одежда все еще была на мне, но, судя по запаху, а точнее его отсутствию, ее снимали и чистили. Хорошо, что я не знаю, кто именно всем этим занимался, иначе мне опять будет стыдно.

Выйдя из комнаты, я оказалась в коридоре, в который, кроме моей двери, выходили еще три. Напротив нашелся санузел, напичканный какой‑то сложной бытовой магией так, что ничем не уступал современным комнатам уединения из моего мира. В двух других комнатах были спальни. В одной из них чувствовалось присутствие Бестелиона. В воздухе витал терпкий аромат чего‑то смешанного, но очень вкусного. Теплый запах дерева, чабреца, кислинка пота и свежесть шалфея. Я втянула носом этот букет, сдерживая себя, чтобы не зайти в комнату и не забраться в логово смятых простыней и подушек, чтобы понежиться в этом защитном коконе. Словив свои мысли, скребущие изнутри, как когти требовательной кошки, я усмехнулась, захлопывая дверь, устраняя тем самым такой явный соблазн.

Это же надо!

На одно мгновение я на самом деле почувствовала себя кошкой, которой хочется улечься на вещах хозяина, ведь именно там спится лучше и слаще. И ничего больше не нужно.

Улыбнувшись и покачав головой, я прошла по коридору, пока не оказалась в комнате, похожей на большую гостиную–прихожую, какие бывают в маленьких домиках, сдаваемых отдыхающим на горных курортах. В подтверждение моей мысли, напротив виднелась массивная дверь, на которой на металлическим крючке кто‑то оставил здоровенный светлый меховой тулуп. Там же, возле двери, я нашла пару высоких валенок.

Не долго думая, я сунула ноги прямо в ботинках, внутрь валенок, благо те оказались на ногу, куда больше моей. В тулупе я утонула. Полметра тяжелого меха, ткани и кожи складками осело вокруг меня, так что я даже на несколько минут позволила себе посомневаться в затее, но кроме неудобства не найдя никаких других трудностей, распахнула дверь в зиму. И оказалась в настоящей сказке!

Вокруг одноэтажного каменного домика простиралась почти нетронутая сверкающая мириадами хрустальных осколков снежная равнина, опоясанная с одной стороны густым лесом. Тишину нарушал лишь слабый ветерок, запутавшийся в пышных сосновых ветвях, донося до меня мягкое шуршание. Снежную поляну пересекала полоса полузанесенных следов. Тропка уходила в лес. Пожав плечами, я ступила на темнеющие отпечатки, собираясь последовать за Бесом и не сомневалась, что именно он прошел здесь несколько часов назад — от тропки веяло чем‑то таким, что без раздумий назвала бы «запахом» тьмы.

Стоило мне сделать шаг от дома, как я по колено провалилась в рыхлый снег.

— Ого! — опешила я, вытягивая ногу из образованной той дыры. — Как это? Бес же раза в полтора меня тяжелее! Ух, демон!

Через следующие несколько шагов я уже отплевывалась от мокрых хлопьев и отряхивала липнущие комья с одежды и волос, пожалев, что не заплела те в косу. Отбросив очередной кусок снега подальше и мотнув головой, чтобы откинуть волосы за спину, я заметила их цвет и удивленно замерла. Затем потянула себя за локон, внимательно рассматривая свой привычный и родной светло–русый, сверкающий на солнце золотом.

— Ура! — Мой крик спугнул какую‑то пичугу, засевшую в ветвях. А я, приплясывая внутри сугроба, в конце концов, повалилась в снежное облако, раскрасневшаяся и невероятно счастливая.

Провалявшись несколько минут и окончательно превратившись в леденец, покрытый мехом, я, помогая себе руками и бодрым уханьем, кое‑как встала, собираясь продолжить свой путь. Настроение достигло пика, счастье плескало через край. Губы непроизвольно растягивались в улыбке. Снежная масса, из которой торчала только моя макушка, совершенно не пугала теперь, когда я чувствовала себя собой.

Оказывается, я скучала по себе той, что была раньше. Потеря так угнетала меня, что не было сил сопротивляться происходящему.

Кое‑как прорвавшись сквозь сверкающую стену, запыхавшаяся и хохочущая, я обхватила замерзшими ладонями первое же дерево, со вздохом облегчения привалившись к нему боком. В следующую секунду что‑то свалилось мне на голову. Я дернулась, отскакивая от сосны, и осмотрелась. Упавший предмет оказался обычной шишкой, а в нескольких метрах над землей в ветвях замерла маленькая белка, в серой шубке со светло–рыжими кисточками на ушах.

— Привет, сестренка! — поздоровалась я со зверьком. — И ты сменила яркий костюм на более практичный?

Белочка напряженно принюхалась и уставилась на меня круглыми карими глазками–бусинками.

— Я тоже белка, в какой‑то степени, знаешь ли? — Я продолжила вести светскую беседу. — Мне всегда нравились твои товарки. Вы такие милые и красивые. А кое‑кто, возможно, ты его знаешь, даже сравнил меня с белкой.

Зверек уставился на меня так, что казалось, вот–вот совсем по–человечески повертит когтистой лапкой у рыжего виска. Представив эту картинку, я расхохоталась, немного напугав белочку. Та замерла, приготовившись убежать от меня на верхушку дерева.

— Подожди! — попросила я, не надеясь быть услышанной, и запустила руки в карманы тулупа. Там вряд ли что‑то нашлось бы, но никогда не помешает проверить. В правом кармане обнаружилась веточка рябины. Не смотря на зиму, ягоды выглядели так, будто я только что сорвала гроздь.

Зверек быстро выхватил угощение из протянутой руки и исчез среди ветвей. Я улыбнулась, проводив белочку взглядом. Что‑то знакомое показалось мне в этом. Я тоже белка. Диковатая, да. Боязливая. Но смелая.

Уж без смелости никак нельзя. Даже белке.

Улыбнувшись своим мыслям, я углубилась в лес, негромко напевая себе прилипчивые строки песенок про дорогу, ждущую за поворотом.

Среди деревьев идти стало легче, густо разросшиеся ветви кленов и сосен не давали снегу свободно падать на землю, так что теперь я не проваливалась, а только по колено утопала в сугробах. И это при том, что оставленный Бесом след едва виднелся! Штаны над ботинками промокли, в обувь тоже начала проникать холодная влага, но у меня было такое хорошее настроение, что я ни на секунду не позволяла себе задумываться о повороте назад.

Отпечатки следов уводили глубоко в лес, в пологую низину, где снега оказалось совсем мало. А через несколько сотен метров он и вовсе пропал, а я ощутила, что даже воздух стал теплее. Удивленно внимательно присматриваясь, я осторожно прошла еще немного вперед, пока деревья не расступились, открыв передо мной вид на небольшое озеро, над которым поднимался густой теплый пар. Из‑за пара рассмотреть противоположный берег не представлялось возможным, но я представила себе, что озеро со всех сторон окружено лесом, скрывающим подобное чудо от посторонних глаз.

Будь это место в моем мире, вокруг давно понастроили санаториев и гостиниц, проложили бы дороги, вывезли снег, смяли бульдозерами деревья. И все это только ради того, чтобы заработать деньги. Здесь же это маленькое природное чудо будто замерло среди красот необъятной снежной равнины.

Подхватив руками подол тулупа, я подошла к самой кромке воды, заметив несколько сваленных вместе валунов. На краю одного из них лежала аккуратно сложенная рубашка, а на земле валялись тяжелые черные ботинки.

Камни оказались настолько теплыми, что уже через несколько минут я скинула тулуп, устроив из него себе что‑то вроде гнезда, а затем, стянув испачканные грязью валенки, а затем и ботинки, устроилась поудобнее, по–турецки скрестив ноги.

— Ух, буду изображать птичку! — сообщила я озеру и замерла в ожидании, толком не зная, чего именно.

Стараясь ни о чем не думать, я наслаждалась теплом, не решаясь искупаться. Потрогав пальцем ноги воду, убедилась, что та теплая, но не горячая. Желание окунуться боролось с логикой. Погрузившись в спор с самой собой, я увлеченно болтала ногой в воде, когда что‑то острое не больно скользнуло по стопе, заставив подпрыгнуть на камне. Вскочив в полный рост, и оглашая окрестности визгом, я затанцевала на валуне, как живой карась на сковородке. Фантазия нарисовала мне пираний, крокодилов и еще несколько невообразимых монстров с зубами и когтями, желающих откусить от меня кусочек.

Вынырнувший на поверхность демон пару мгновений наблюдал за мной, а потом разразился громким хохотом, уйдя обратно под воду.

— У! Черт! — прошипела я, запустив в показавшуюся голову Беса скатанным носком.

Не ожидавший от меня такого «злодеяния», демон секунду удивленно хлопал глазами, а потом, гадко улыбнувшись, запустил в меня моим же носком обратно. Увернуться не удалось, мокрый теплый комок с сочным шлепком впечатался мне в живот, основательно намочив рубашку.

— Какой проказливый водяной! — провыла я, бросив носок обратно и запустив следом второй.

Бес молча увернулся от комочков, с довольным видом понаблюдав, как те распрямляются и отплывают в сторону.

— Прощайте! — с надрывом в голосе промолвила я, помахав носкам рукой. — Я буду по вам скучать!

В следующую секунду меня с ног до головы окатило теплыми брызгами, до последней нитки промочив одежду.

— Что?! — взвизгнула я.

— А нечего кидаться, — хмыкнул демон.

— Ты!.. — прошипела я, быстро оглядываясь, чтобы придумать отменную месть. Взгляд сам собой зацепился за лежащую на камнях рубашку. Мило улыбнувшись Бесу, я подхватила рубашку, погладила подушечками пальцев мягкую ткань и, глядя демону в глаза, отрастила черные когти и чешуйки на правой руке.

— Это моя любимая рубашка! Была… — простонал Бес, видя, как я разделяю рубашку на неровные части. — Ну, держись!

В следующий миг что‑то с силой толкнуло меня сзади в спину и под коленки, так что я квакающей в полете ласточкой влетела в воду рядом с Бесом.

— Какого демона?! — выдохнула я, отплевавшись. Волосы неприятно облепили голову, загубив всю мою уверенность в себе.

— Темного. — Бестелион обезоруживающе улыбнулся и дернул за руку, утаскивая на глубину.

От неожиданности я замахала руками, ногами и, кажется, даже хвостом, желая всплыть. Но Бес держал крепко, продолжая погружаться. Через секунду все тело знакомо покалывало. Страх и злость перетекли в ту фазу, когда во мне проснулась сила тьмы, привычно расцвечивая мою кожу черными узорами. На второй руке со щелчком вытянулись когти, зацепив локон почерневших волос.

Хотелось обиженно взвыть, но удалось только негромко замычать, стараясь не дышать.

«Расслабься! — раздался у меня в голове голос Беса. — Тебе не так нужен воздух, как ты думаешь!»

Легко ему говорить, это же не он провалился в снег, только выйдя из дома! И не его вечно всякий норовит пришпилить к стене, как муху!

«Хватит меня топить!» — подумала я так четко, как смогла.

«Расслабься!» — вновь повторил Бестелион и отпустил мою руку.

Как только он это сделал, я перестала дергаться и замерла в толще воды. До поверхности, до живительного воздуха нужно было сделать не больше двух–трех сильных гребков, но тот ужас, что охватил меня несколько секунд назад, куда‑то исчез. Было легко и свободно. Мои легкие не раздирало желание вдоха. От удивления, я вовсе перестала двигаться, широко раскрытыми глазами уставившись на зависшего напротив Беса.

А тот с каким‑то странным выражением лица внимательно меня рассматривал, чуть склонив голову на бок, будто мы находились не в воде.

«Что?» — спросила я, помогая себе жестикуляцией.

«Ты светишься!» — пришел мне ответ. Бес прикусил нижнюю губу, сдерживая улыбку.

Не понимая, о чем он говорит, я вытянула перед собой руки. И беззвучно вскрикнула. Теперь стало понятно, почему я так хорошо вижу себя и демона.

Это же надо! Я сама себе служу фонариком!

Мою кожу покрывал уже ставший привычным рисунок, но теперь среди черных линий просвечивались тонкие белые паутинки совершенно новых ростков.

Я хотела спросить, но подумав немного, решила, что и так знаю ответ. Магия эллов.

«Красиво, — заметил Бес. — И своеобразно! Хочешь, я тебе кое‑что покажу?»

Все еще находясь в состоянии неконтролируемого удивления, я смогла только согласно кивнуть, после чего Бес увлек меня на дно.

Интересно, что именно он хотел мне показать? Дно озера? Или то, почему вода теплая?

Я чуть наморщила лоб, пытаясь вспомнить, что учила в школе на этот счет, но мысли смывались проносившимися мимо течениями. Обидно, ведь я точно это знаю. Вглядываясь перед собой, неожиданно заметила маленькие светящиеся точки далеко внизу.

«Что это?»

«Сейчас увидишь!»

Чем ниже мы опускались, тем четче становились точки, постепенно увеличиваясь в размерах и обретая очертания каких‑то странных существ. Эти создания были похожи на раскаленный до красна воздух, прозрачно–алые, с шестью лапами–ногами, тремя головами и множеством отростков неясного назначения. Они должны были бы казаться страшными, но выглядели милыми и добродушными. А из‑за того, что по размерам они больше походили на кошек, бояться зачалось совершенно глупо.

«Это глубинные огненные стихиалы, — объяснил Бес. — Очень древние создания. И очень редкие. Таких уже не создают. Не получается!»

«Они согревают озеро?» — догадалась я.

«Да, смотри!»

Одно из существ вытянуло вперед лапки и будто бы захватило ими воду, которая в доли секунды начала бурлить, нагреваясь. А в следующий миг стихиал развел лапки, выпуская воду и та быстро успокоилась, но я почувствовала, как меня касается приятное теплое течение.

«Здорово!»

Было интересно наблюдать за работой маленьких созданий, десятки которых разместились по всему дну озера. Но еще приятнее было окунаться в очень теплую воду, которую подогревали стихиалы. За несколько минут такого плаванья я почувствовала себя отдохнувшей, словно после недели отдыха.

«Поднимаемся?» — спросил демон.

Я только кивнула, позволяя Бесу тянуть себя на буксире к поверхности. Через минуту я уже сидела на камне, завернувшись в тулуп, в то время как Бес растянулся на соседнем камне, занявшись просушкой своих мокрых штанов.

В этот момент я почувствовала себя настолько двояко, что просто не смогла решить, как мне поступить. С одной стороны, хотелось освободиться от мокрой одежды, устроиться поудобнее и полюбоваться открывшимся видом на озеро, на лес и на сидящего рядом почти обнаженного мужчину. Но с другой стороны, мне стало как‑то совершенно неуютно в присутствии Беса.

Приходилось честно признать, что я совершенно не знаю демона. Не знаю, какой он и чего от него ждать. Не могу сказать, что будет дальше. А еще, и это больше всего тяготило, я не знаю, зачем он со мной связался. Слишком уж хорошо я понимала всегда, кто есть. Я ведь не что‑то особенное. Не красавица. Не гений. И не героиня романа, при виде которой все мужчины сходят с ума.

Все мои познания об отношениях с парнями до Беса можно было уместить в несколько не слишком удачных свиданий, на которых мне было или смешно, или скучно, или некомфортно. Клеймо «крепкого середнячка» закрепилось за мной с первого класса школы, и я была этим «середнячком» во всем. Незаметная, серая мышка. Оценки средние, внешность средняя, ничего выдающегося.

Ира, конечно, утверждала, что я красивая, но по–своему. Как знаменитые фотомодели. Их внешность не подпадает под каноны, но все уверены, что эти дамочки бесподобно красивы. Есть лишь одна проблема! У меня нет уверенности, заставившей бы окружающих считать так же и на мой счет.

С Бесом же все как‑то странно. Со мной он ведет себя так, будто я милая, красивая и… его личная. И как будто ему нравлюсь, чего просто не может быть!

Он — идеал моих грез, начиная от внешности и заканчивая голосом, от которого сердце замирает. И чуть кривоватая усмешка ни капли не портит его, наоборот даже, добавляет что‑то хищное и опасное, соблазнительное.

Но при этом я его не знаю. Не знаю, что он любит. Какие у него привычки. Как его называли в детстве, и какое оно у него было. Не знаю, что он думает обо мне. И не знаю, что ждать от наших отношений потом.

Какая судьба меня ждет? Может я, как Мереша, останусь просто очередной живой игрушкой, про которую однажды забудут? Или, может быть, я ею и не стану никогда.

Я вообще запуталась во всем, что происходит. Знаю, что мне нужно делать, но до чего же страшно. А еще… Бес, возможно, меня не поймет, ведь мне нужно будет уйти. Уйти в Верхнее царство, но так, чтобы он не смог меня остановить и не отправился следом. Хотя… вряд ли он это сделает, но… как бы мне хотелось!

Я вздохнула и перевела взгляд на демона, улыбнувшись при виде того, как он силой мысли высушивает свою одежду.

— А рубашки ведь жалко, — прошипел он и взглянул в мою сторону. — О чем думаешь?

Я пожала плечами.

— Ты помнишь, что с тобой произошло? — немного подумав, спросил Бестелион.

— Не все. Только некоторые моменты, — ответила я, делая вид, что рассматриваю что‑то на своих коленях. Поднимать лицо совсем не хотелось. Не удивлюсь, если демон заметит, что я вру.

Я помню все. Каждую мелочь. Каждую деталь. Все произошедшее, иголкой засевшее в голове.

…Светловолосый мужчина, с отстраненным холодным взглядом, сжимает когтистой лапой горло отца. На лице Леониса удивление, раздражение, но не страх, хотя его глаза, подбородок и шея залиты свежей кровью, сочащейся из раны на лбу. Он пытается шипеть, как это всегда делал Тим, если был чем‑то недоволен. Окажись мы в другой ситуации, я даже посмеялась бы над этим, привыкая к мысли, что мой отец все эти десять лет был рядом, но я не знала этого.

— Трус… — визжит сбоку Тамалис, заламывая мне руки назад. — Какой же ты трус, дядюшка.

— Неудачный переход… — медленно шепчет отец, глядя только на меня. — Моя самонадеянность, но не трусость. Прости… Елена.

В моей голове мельтешат тысячи мыслей. Страха нет. Только удивление.

Я вырываюсь, выдергивая руку у эллы, так что хрустят вывороченные суставы, но мне все равно. Боль заглушает желание отомстить Тамалис. Хоть как‑нибудь. Хотя бы немного. Ярость вскипает во мне, когти со щелчком сменяют ногти, кожа чернеет. И раньше, чем элла успевает сообразить, я обрушиваю ладонь ей на плечо, отталкивая и одновременно распарывая одежду и кожу пятью глубокими царапинами у нее на плече.

— Дрянь! — кричит Тамалис, влетая боком в стену. Через миг она опять на ногах, и с остервенением кошки бросается ко мне. Я вижу в ее глазах желание оторвать мне голову. Но мне не страшно. Я встречаю ее уже полностью преображенной, и мы сцепляемся двумя молниями: сияющей белой и угольно–черной.

— Лена, — умоляюще шепчет Леонис, но мне все равно. Я должна навечно утихомирить Тамалис.

— Успокойтесь! — Приказ беловолосого разбрасывает нас с эллой в разные стороны. Но прежде, чем Тамалис оказывается вне зоны моей досягаемости, я вцепляюсь на секунду блондинке в лицо, с удовлетворением чувствуя, как ломается под пальцами ее нос, а когти мягко, как в масло, входят в белок глаза…

Следующие несколько минут Тамалис с воем катается по полу, шипя проклятия и обещая мне самую ужасную смерть из всех возможных. А я могу только с хрипом отползать в угол, стараясь не хохотать слишком явно. Меня охватывает какое‑то безумство, а глаза затягивает кровавая пелена. И хочется облизать испачканные кровью и водянистым содержимым глаза когти.

— Кровь демона! — Беловолосый кривится в брезгливой усмешке. — Тамалис, уйди. Перестань выть. Отправляйся обратно и залечивай свой глаз, раз ты такая идиотка, что позволила девчонке себя достать.

— Но как же!.. — воет блондинка. — Лорис!

— Я справлюсь, — уверенно отвечает беловолосый. — Со мной трюки не пройдут.

И элл дергает Леониса за волосы, заставляя того выше задрать голову. Тамалис, прижимая одну руку к плечу, а вторую к лицу, исчезает, прошипев мне напоследок:

— Еще свидимся!

Стоило элле уйти, как Лорис ослабляет хватку.

— Слушай внимательно, — приказывает он. — Леониса тебе не видать, пока не явишься в Верхнее. Матери у тебя больше нет. Не придешь — не будет и отца. Бесу скажешь или за собой приведешь, ему ни за что выбраться.

И Лорис посылает что‑то в мою сторону, что сбивает с ног и шквальным ветром припечатывает к стене…

— Жаль, — вздохнул Бестелион. — А ты знаешь, что твоя мама…

— Да. — Я смогла только кивнуть, не позволяя ему закончить фразу.

Зачем говорить, если я и так знаю. Зачем пробуждать эту боль, что я затолкала вглубь с самого начала. Я не могу быть слабой сейчас. Не могу поддаться страданиям. Не могу жалеть о случившемся. Не имею права.

Слезы беззвучно хлынули из глаз, пока я сдерживала крик, до крови прикусив верхнюю губу. Бес мягко обнял меня, позволяя окунуться в свои теплые и надежные объятия, где так легко и просто оказалось выплеснуть все, что копилось внутри последние дни.

Оказалось, что мне все равно, как я выгляжу в этот момент. И кто я. И кто он. Я могла только прижиматься к Бесу, всхлипывая у него на груди, и слушать успокаивающие слова.

— …бельчонок. Тише. Тише. Все будет хорошо. Ничего нельзя поделать, но ты должна быть сильной. Все однажды уходят…

— Знаю, — вздохнула я и попыталась успокоиться.

Бес ободряюще улыбнулся. Я позволила взять себя за руку. Неожиданно холодная боль, что клубилась внутри меня, будто бы сместилась, ледяными каплями стекая в наши сплетенные ладони.

— Что это? — спросила я.

— Скорбь не сделает тебя счастливой, — вздохнул демон. — Думаю, твоя мама не хотела бы, чтобы ты мучилась, Лена. И я обещал твоей подруге позаботиться о тебе…

Бестелион отпустил мою руку, сжимая что‑то в ладони. Удушающая пустота, владевшая мною пару минут назад, бесследно куда‑то делась. Было ли это хорошо? Может и нет. Может быть мне нужно было пережить боль утраты. Но и спокойная душа мне нужна также, если я хочу осуществить то, что собираюсь. Вот только демону об этом ни за что не скажу.

— Смотри! — усмехнулся Бес, разжимая пальцы и позволяя мне увидеть маленький клочок черного тумана, мгновенно начавшего увеличиваться в размерах, закручиваясь, как бутон черной розы. Через мгновение туман закружился шире, обрастая широкими остроконечными лепестками.

Цветок получился невероятно красивым, но холодным и отталкивающим.

— Это твоя боль и страдания. Не только о матери, но и о том, что было когда‑либо с ней связано, — сказал Бестелион, позволяя мне забрать черный цветок. — Людям свойственно окружать утраты миллионами печальных и черных мыслей, как эти колючие лепестки, покрывая сердце ледяными шипами. Но умершие не уходят навсегда, лишь на время покидают нас, а вернуться смогут только в теплое живое сердце. Не грусти, бельчонок. Не впускай в себя лед.

Я улыбнулась демону, как смогла весело и, нащупав ногами ботинки, скользнула на землю у кромки воды, наклонилась и опустила цветок на окутанную паром поверхность озера, вместе с черным туманом отпуская свою скорбь.

— Пойдем в дом? — предложил демон, передергивая голыми плечами.

— Хорошо, но идти не согласна, только ехать! — заявила я мстительно, вспомнив о сугробах, в которых утопала, где по пояс, а где и по шею.

Бес невозмутимо пожал плечами, подхватил тулуп, мигом завернул меня в него и перекинул через плечо, прихлопнув по спине рукой.

— Эй! — возмутилась я.

— Ну, ты же хотела! — съязвил Бестелион, направляясь в сторону от озера.

— А понежнее можно? — уточнила я, пытаясь выпутаться из тулупа.

— Можно! — хмыкнул демон. — Но не нужно.

О валенках, так и оставшихся у озера, мы вспомнили лишь через несколько часов.

Глава 18

Наслаждаться красотами снежных холмов, тут и там утыканных деревьями, мне надоело день на третий. Это ведь не курорт, где можно развлечься катанием на лыжах. Просто домишко на три комнаты, с «удобствами» и кухней, непонятно каким образом затерявшийся посреди бескрайних просторов. И лыж здесь, естественно, не нашлось. Как и обуви, позволяющей ходить по рыхлому снегу, не проваливаясь при этом в сугробы по самую макушку. Данный факт расстроил, конечно, но добило мое настроение совсем не это.

Если бы в доме можно было бы заняться чем‑то интересным, то я с удовольствием посвятила бы этому все свое время. Но из развлечений значились следующие варианты: или смотреть на огонь, или сидеть в теплом маленьком бассейне, в котором трудолюбивые стихиалы организовали мне эффект, как в джакузи; или проводить исследование территории.

За один вечер я навсегда развеяла для себя миф о том, что на огонь можно любоваться бесконечно. Грустное это занятие — смотреть на пламя, облизывающее поленья, да еще в одиночестве. Тянуло отыскать в доме запасы какого‑нибудь вина и хотя бы сварить на этом огне глинтвейн. Именно поэтому я, проигнорировав многочасовые медитации в воде, плавно перешла к третьему предложенному мне самой себе развлечению. Никто не высказал ни слова против. Некому оказалось.

Бес за все три дня появился два раза, был мрачен и неразговорчив. Зачем являлся, тоже не объяснил, потому что каждый раз выбирал для визита такое время, когда я по логике должна была спать. По его логике, а она у него странная. Что с него взять, демон!

Может быть, если бы я занималась целыми днями сложной физической или умственной деятельностью, то тогда бы преспокойно спала по ночам. Вместо этого я днями напролет грустно взирала за окно, грелась у огня, что‑то ела и ходила навещать белочку. И только к ночи во мне пробуждалась жажда познания и хоть какой‑то деятельности. Сразу хотелось узнать, как и откуда появляются продукты на кухне, каждый день свежие. Кто убирает тот бардак, который я сею, передвигаясь по дому.

На вторую ночь мне удалось нос к носу столкнуться с теми самыми невидимыми слугами дома. Или как их еще можно было назвать? Как порядочный человек, выросший на смеси советского, русского и американского кино, я разработала план под кодовым названием «Санта Клаус» и немедленно предприняла шаги по его воплощению. План был прост: засесть на кухне и ждать. Небольшое помещение не предлагало широких возможностей, чтобы спрятать не такую уж маленькую меня, поэтому я выбрала для разбивки лагеря стол, соорудив из простыни скатерть. Для того, чтобы я точно не прозевала появление неизвестных, по всей кухне были расставлены горы перепачканной вареньем посуды, чашки с остатками молока, эникея и сока. Я даже безжалостно раскрошила две большие коробки вкусного печенья, не найдя ничего другого.

И это все ради созданий, бросившихся в рассыпную при первой же моей попытке вылезть из‑под стола! Зато я их рассмотрела. Не очень подробно, но хотя бы в общих чертах. Создания, поддерживающие дом в чистоте и порядке, походили на привидений, какими их принято описывать в книгах и показывать в фильмах: светящиеся силуэты мужчин и женщин, одетые в одинаковые безразмерные хламиды, голубоватым паром струившиеся вокруг фигур.

Потеряв весь интерес к духам, — после недолгого обдумывания, при котором мною был применен метод исключения! — окончательно разуверилась найти в доме хоть что‑то интересное.

С Бесом было бесполезно разговаривать. Он либо отмалчивался, либо уверял, что все хорошо. А потом исчезал, не сказав даже, когда вернется. В терпеливые жены я никогда не просилась, вот и теперь, заскучав окончательно, решила, что пора хоть немного разобраться в том, что в мире делается. Пока вся информация за последние два месяца больше походила на разрозненные кусочки витража — вроде и стекло, красиво, но как понять и сложить в единый рисунок? А главное, у кого бы добиться объяснений и ответов на вопросы?

Первым порывом было поймать Бестелиона и заставить его ответить. От прямого допроса он не увернулся бы, но я отбросила эту дурную мысль, не дав ей развиться. Беса нельзя спрашивать ни в коем случае, а, тем более, что‑либо рассказывать самой. Не знаю, чем уж там таким может угрожать демону этот Лорис, но я не хочу, чтобы у меня на шее сидел человечек по имени Совесть.

Но в ситуации нужно разобраться, а лучше всего узнать все подробно, начиная с того момента, когда мой папочка еще не был непонятно кем, а тем более в шкуре кота. Каким боком я ко всей этой ситуации? И что на самом деле происходит?

Про то, что меня пытаются связать с троном этого Верхнего царства и всеми эллами, я уже услышала не раз. Про то, что Бес что‑то там нарушил в ночь нашего с ним знакомства — тоже. Сначала ситры хотели от меня избавиться, потом этот флаг подхватили и эллы, когда демоны придумали мое замужество.

За короткое время произошло так много разных событий, что голова даже не пыталась вместить всю информацию с примесью моего бурного удивления.

Если что‑либо узнать у Беса не выйдет, то нужно быстренько бежать к кому‑то другому. На ум приходило несколько имен: Идерна, Лео, Алесия. Вроде бы я могла доверять этим дамочкам, но тихий голосок глубоко внутри напоминал, что с демонами лучше ничего не обсуждать. Еще отговорят или вовсе — запрут под замок до лучших времен. Потом я вспомнила о маленьком создании, присланном мне Лео и Алесией, но уже на второй день своего осознанного существования в доме я обнаружила на каминной полке переломленный пополам браслет. Тельце золотой саламандры неподвижно повисло на пальцах, стоило взять его в руки. Мне было жаль стихиалу, она оказалась пусть и не долгим, но хорошим помощником.

Перебрав в уме всех, кого я знала в этом мире, и отбросив вариант разговора с Амадеусом, Гайлеоном и Каселионом, я выбрала тех, кто казался мне достаточно надежными — силиал из Дома Милосердия. Теперь оставалось как‑то незаметно исчезнуть на время, чтобы внезапно вернувшийся Бес не обнаружил пропажи.

***

— Кажется, я уже жалею о том, что только собираюсь проделать. — Эти слова мало меня утешили, но хотя бы теперь я точно могла сказать, что один разумный человек высказался против затеи. Невесело рассмеявшись, я постучала в ворота, не представляя, чего ждать. Ответили почти сразу, створки скрипнули, быстро качнувшись, и я встретилась взглядом с глазами цвета огня.

— Лена? — удивленно спросила Алес. — Зачем ты здесь?

— Можно войти? — вместо этого уточнила я, боясь услышать отказ.

— Любой, кто попросит помощь, получит ее настолько, насколько это в наших силах! — усмехнулась огненная силиала, сделав приглашающий жест. — Дом с радостью примет тебя, если ты того хочешь.

— Я хочу попросить вас об услуге. — Прикусив нижнюю губу, чтобы та не дрожала, я сделала шаг во двор, слыша, как за мной захлопываются ворота. Из окон выглядывали бледные девушки, настороженно рассматривая нас. Алес выжидающе посмотрела на меня.

— Можно поговорить с вами всеми? — В моем голосе сквозила мольба, но ругать себя за это было поздно. Какая разница? Может так даже лучше!

— Пойдем.

Через пару минут меня усадили на широкую кушетку в небольшой комнатке, чем‑то напоминающей больничную палату. Возникло стойкое ощущение дежавю. Не так давно я уже сидела вот так и слушала рассказы силиал. Теперь все повторялось.

— Что ты хочешь от нас? — хмуро уточнила Ивет. — Мы не ждали тебя здесь еще раз. После твоего появления, мы повздорили с демоном. Феа…

— Я в состоянии отвечать за свои действия без твоей опеки, — жестко оборвала упреки беловолосой силиала земли.

— Феа, мы свободные силиалы, но это не значит… — начала было Ивет, но стоявшая позади Ивес предупреждающе положила ей руку на плечо.

— Мы все вправе решать свою судьбу, — напомнила силиала воды, сверкнув голубыми глазами. — Помнишь, мы поклялись соблюдать это строже, чем закон?

Ивет обреченно вздохнула и отошла к открытому настежь окну. Не смотря на то, что за пределами Дома медленно, но верно в свои права вступала зима, внутри ощущалась весенняя свежесть и солнечное тепло.

— Так зачем ты здесь? — спросила меня Алес, устроившись рядом на кушетке. Феа негромко кашлянула и уселась в кресле напротив, стараясь на меня не смотреть.

Кажется, та история с Мерешей превратила маленькую силиалу из моих союзников в недовольную девочку. Жаль, что у меня нет времени извиниться и что‑то исправить. Я и так рискую, приходя сюда. У меня больше нет защиты Феа, Бес в любую секунду может узнать, где я нахожусь, и мне совсем не хочется столкнуться с ним, покидая Дом.

— Я собираюсь кое‑что сделать, но не знаю, настолько ли оправданы мои цели, — чуть подумав, ответила я силиалам. — Мой отец в руках одного элла, который требует, чтобы я явилась в Верхнее царство. Я так во всем запуталась, что не понимаю, зачем… Зачем я эллам?! И демонам! Зачем я им всем? Как будто на мне свет клином сошелся! Как будто я представляю какую‑то ценность.

— В некотором роде — да, — ответила за всех Алес. Ивес согласно кивнула.

— Объясните, а то я ничегошеньки не понимаю! — В очередной раз в голосе проскользнули поскуливающие нотки. — Все, кому не лень, за мной гоняются с первого дня, как я появилась в этом мире. Кто‑то что‑то рассказывает, но я пока не уловила никакой связи между этими обрывками информации. Потом оказывается, что мой отец жив и чуть ли не десять лет провел рядом со мной в облике кота. После этого я запуталась окончательно. Если отец жив, то на кой ляд я кому‑то сдалась!

— Это довольно занимательная история из тех, которые однажды превращаются в сказки на ночь для детей! — рассмеялась Ивес. — Алес, расскажешь?

— Там и рассказывать особо нечего, — отмахнулась огненная, но на секунду замолчав, завела голосом заправского лектора: — Ты ведь знаешь, что эллы и демоны враждуют с самого сотворения мира? Говорят, они начали враждовать еще в то время, когда были лишь клочками силы, без души и оболочки.

Каждый выдвигал свои теории причин той вражды, но лично мы склонны считать, что в основе всего всегда лежала сила, просто у каждого она своя и требует своего. Тьма породила этот мир и все, что в нем есть, но делала это медленно, неторопливо, пусть и уверенно. Свет принес в мир хаос и движение, не бывшее таким уж плохим. Это по–своему усовершенствовало и изменило все.

Кто‑то назовет Свет, который с древних пор несут в себе эллы, пламенем жизни, из которого все родилось. Кто‑то скажет, что Тьма демонов — вечный мрак, в котором есть место лишь разрушению.

Но тьма не разрушает, а свет не рождает. Ни одна из этих сил не существует сама по себе. В сопротивлении друг с другом они создают само время и магию, которую мы используем.

Мрак, несущий в себе свет, дает жизнь миру, а свет, рождающий в себе черноту, прожигает дыры боли. Все взаимосвязано. Именно поэтому вражда между демонами и эллами всегда была и будет. И каждый раз они будут искать повод начать ее, лишь бы не дать равновесию сместиться.

Вот только эллы так усердно следуют этой дорогой, стремясь разрушить мир ситров, что, в конце концов, просто погубят самих себя.

— Алес, ты могла бы не отдаляться от сути? — поморщилась Феа. — Не летописцу диктуешь, ближе к теме.

— А я от нее и не уходила! — нашлась огненная. — Естественно, у меня могут быть свои взгляды на проблему. Так вот, всегда есть те, кто стремиться разрушать, и те, кто стремиться восстанавливать. Или, хотя бы, оберегать то, что осталось. Вражда будет, но с каждым разом она другая.

Однажды она заставила темных разделить этот мир на три части. В другой раз вражда принесла войны и смерти. Сейчас все может завершиться еще чем‑то…

Лучше не будет.

Если только не удастся восстановить равновесие. Сама сила стремиться к этому. Но эллы этого не хотят. Не все, конечно.

Леонис чувствовал требование силы и был готов даже заключить мир с ситрами. Но для некоторых эллов это означало бы почти тоже самое, что поражение. Эллы почти вынудили демонов признать свое главенство, поставив ситров чуть ли не на колени и занеся над их головами меч.

— Добро всегда победит зло… — хмуро прошипела я. — Поставит на колени и убьет. С особой жестокостью. Именно поэтому Атардион сместил Леониса с трона?

— Он заставил его отречься, — ответила Алес с таким видом, словно ее слова все объяснили.

— И что с того? — удивилась я. — Отречение ведь можно отменить, да? Если Леонис захочет вернуться к власти, то он сможет это сделать. Ведь так?

Силиалы переглянулись и отрицательно покачали головами.

— Леонис не просто сказал, что отрекается, — выждав минуту, ответила Алес. — Он отрекся по всем правилам. Мы точно не знаем, как это происходит, но, как и у ситров, так и у эллов, если правитель отрекается по установленным правилам, то об этом в ту же секунду узнает каждый.

— Как это? — уточнила я.

Мне было сложно понять систему власти, отличную от той, к которой я привыкла.

— Ситры живут очень тесным сообществом, — ответила Ивет. — Пусть и мало общаются между собой. Но их связи очень крепки. Семьи могут не видеться десятилетиями, но физически чувствовать своих родных и друзей на всей территории царства. Абсолютной степенью этого знания обладает Повелитель. Он может почувствовать любого обитателя царства, даже духа, и вправе отдать приказ, ослушаться которого не может никто. Правда, Повелители редко прибегают к такому методу управления.

— Особенно Амадеус, — хмыкнула Феа. — Даже для Повелителей есть власть, которая выше их власти. Это суд высших. Его могут применять все демоны, пусть и не делают этого. В случае с Повелителем, любой демон, чей род выше и древнее…

— Может указать Амадеусу его место, — закончила я за силиалу. — Знаю.

— Подобную функцию у эллов выполняет совет, — продолжила объяснять Феа. — Совет может даже лишить Повелителя права царствовать. Если найдет повод. Сейчас совет уверен, что Леонис мертв. В отличие от ситров, эллы не настолько связаны между собой, чтобы чувствовать друг друга, а, значит, вынуждены верить в то, что им говорят. Атардион стремился к тому, чтобы не только убрать своего брата от власти, но и убить его. Леонису удалось сбежать из царства, зная, что вернуться туда он не сможет никогда. Многие годы все были уверены, что прошлый Повелитель мертв. Кое‑как Верхние начали привыкать к власти Атардиона, но сам он все время опасался возвращения Леониса. Не потому, что Леонис бы смог вернуть себе власть, нет. Для этого необходимо, чтобы сам Атардион отдал ему власть.

— Или тот, чье право на правление куда более законное, чем у Атардиона, — заметила Алес. — Сын Леониса.

— Или дочь? — сыграла в догадливую я. — Это возможно?

— Атардион — брат, не прямой наследник Леониса. Естественно, узнав о твоем существовании, Атардион решил, что ты можешь ему угрожать, — усмехнулась Феа.

— Да чем я могу ему угрожать? — Не поверила я словам силиалы. — Я человек. Я ничего не умею…

— А это не имеет значения! — Отмахнулась Алес и вскочила с кушетки, принявшись ходить по комнатке. — Эти годы он боялся всего, даже тени Леониса. Он боялся совета, слухов, а теперь вынужден бояться еще и тебя. Ведь по праву именно ты должна наследовать трон за своим отцом. Любой элл это признает. Именно поэтому тебя нужно уничтожить. Именно поэтому ты интересна демонам.

«Меня только все забыли спросить!» — подумалось мне. Но вместо этого вслух я спросила:

— А Лорис? Вы его знаете? Как он может быть во всем этом замешан?

— Лорис? — переспросила Ивет. — Нам хорошо о нем известно — он часто бывает в Срединных землях. Кажется, у Лориса здесь есть владения.

— Да, Лорис почти постоянно живет здесь, но при этом обладает какой‑то властью знать, что происходит в Верхнем, — подтвердила Алес. — Я встречала его несколько раз. Препротивный тип. Вот только…

— Он, вроде как, на стороне Атардиона, но при этом один из совета, — пробормотала Феа. — Говорят, у него были виды на Тамалис, дочь повелителя эллов, но девчонка сама ему отказала. Не понятно только почему?!

Силиалы дружно расхохотались, а Ивет объяснила за всех:

— Лорис по меркам эллов завидный жених! У него нет ни спутницы жизни, ни толп любовниц в разных местах, которых бы он содержал. При этом элл богат настолько, что мог бы купить все царство и не стать при этом нищим. На него работает такое количество шпионов, что даже повелителю с ним не тягаться! А Тамалис ему отказала!

— Ну, она его не любила… — с сомнением предположила я. — Вот и отказала.

— Лена! Тамалис все равно на чувства, она похожа на своего отца в этом, — усмехнулась Алес. — Этой элле важно только то, как высоко она сможет подняться по лестнице вверх, она ведь не наследует за Атардионом. У того есть старшая дочь, чей сын, в случае чего, займет трон. Правда, не думаю, что Повелитель так просто отдаст власть.

— Тогда чем так плох Лорис? — Слушая силиал, я начала чувствовать, как медленно, но верно опухает мозг. Ощущение было такое, словно я спросила у мамы, какая погода за окном, а она взялась рассказывать про свою жизнь.

Вспомнив о маме, я чуть не разрыдалась, но решительно отбросила грустные мысли в сторону, оставив их на потом, когда я смогу спокойно сесть и подумать. Сейчас нужно было что‑то делать с той ситуацией, что сложилась в данный момент. Маму не вернуть, но мой отец жив и возможно нуждается во мне.

Внутренний голос не преминул заметить, что геройство никогда не было мне свойственно. Да и героини фильмов, с пустыми руками бросающиеся в самое пекло свары, никогда мне не нравились. Если я видела что‑то такое на экране или в книге, то с прискорбным видом выключала и закрывала и то, и другое, свято веря, что окажись я в подобной ситуации…

Хотелось обругать себя за глупость. Но, даже обругав, я не изменила бы решение. Даже зная, что Бестелион меня за это может просто прибить, если найдет. Силиалы тоже не погладят меня по головке, как и каждый из тех, у кого на шее не репа, а голова с мозгами.

Жать только, что я дурное огородное пугало, не способное к здравому мышлению. Какой‑то белобрысый элл, из которого разве что песок не сыпется, написал сценарий, и я как послушная мелодраматическая актриса из бразильской теленовеллы, готова следовать своей роли.

— Лориса многие считают чудаковатым интриганом, хотя я уверена, что он очень опасен, — немного подумав, сказала Алес, заправив за ухо алую прядь. — Тамалис его опасается, как и Беса, но своего отца она боится куда больше.

— Бояться Беса? — усмехнулась я, не веря словам огненной. — Почему? Он же такой…

Слова не находились, хотя в голове и вертелось одно.

— Он не подарок, конечно, но я знавала людей куда опаснее! — наконец решительно сказала я силиалам, видя, как они начали хмуриться.

— Сразу видно, что ты его мало знаешь, — вздохнула Ивет. — Как и о нашем мире. Только это оправдывает твое мнение.

— Я знаю, все считают темных очень опасными и всякое в том же духе! — Я взмахом руки остановила словесный поток силиалы. — Но Бестелион лишь немного напугал меня в самом начале нашего знакомства, да и то… чуть–чуть. Он добрый и отзывчивый, а еще…

Не договорив, я замолчала, видя, что силиалы почти одинаково качают головами.

— Теперь понятно, почему он так о тебе заботиться, — пробормотала Феа и нахмурилась. — Когда ты о нем говоришь, в твоих глазах сияет восторг. Ты в него влюблена, ведь так? И влюбилась в первое же мгновение?

— Не знаю. Тогда, кажется, это больше походило на действие какой‑то магии, а сейчас… — Я могла бы ответить честно, но мне совсем не хотелось открывать перед этими цветными ситрами душу и сердце. — Да и важно ли это? Как бы Бес ко мне не относился, меня он не любит. Говорит, что я ему нравлюсь… А это не одно и тоже…

— Кто его знает? — философски хмыкнула Алес. — Он всегда был скрытным. Жизнь приучила его к тому, что никогда и никому до него нет дела и все его либо боятся, либо ненавидят. Как и Идерну. А потом появляешься ты, во взгляде которой нет страха и ужаса…

За ворота Дома я вышла, чувствуя странное опустошение. Ответы на свои вопросы, вроде как, получила, но в голове все равно вертелся сплошной сумбур. Да еще появилось желание спросить кого‑нибудь еще, кроме силиал, вот только времени на это нет.

Придется действовать так, на свой страх и риск. И чем быстрее я решусь, тем для меня же будет лучше. По крайней мере, в данный момент, когда я местом пониже спины чувствую ту головомойку, что устроит мне демон, узнав, что я опять исчезла. Особенно после того, как опрометчиво пообещала не убегать!

Теперь оставалось найти способ попасть в Верхнее царство, а это куда сложнее, чем было прийти сюда. С каждым разом перемещения получались у меня все лучше, особенно когда я знала, куда конкретно хочу попасть. В Доме я уже была, поэтому стоило лишь подумать о нем, как легко смогла перекинуть себя сюда.

— Лена! Подожди! — Ворота скрипнули, и через секунду меня догнала Феа. — Куда ты собралась? Ты ведь так нам и не сказала.

— Мне нужно в Верхнее, — ответила я, хотя сомневалась в том, что поступаю правильно, но обратиться за помощью мне было не к кому. — Только не отговаривай и не дави на совесть. Мне нужно туда. Если можешь, то помоги попасть к эллам.

— Это не в моей власти. — Феа опечаленно покачала головой. — Лена, подумай хорошенько. Тебе не стоит там появляться. Это может быть очень опасно для тебя. И… я не знаю, как туда попасть.

— А кто знает? — стараясь не злиться, спросила я.

— Мереша! — неожиданно ответила Феа и усмехнулась. — Аматридери была там много лет назад, хотела получить поддержку, чтобы наказать Каселиона, но ее выгнали, даже не выслушав.

— Но ведь она не будет мне помогать, особенно после того, что между нами произошло! — воскликнула я.

— Бес стер из ее воспоминаний все, что было связано с тобой, так что ты вполне можешь навестить Мерешу, — хитро подмигнула мне силиала.

— Откуда ты знаешь? — только и смогла спросить я.

— Я знаю все, что знает земля, — невозмутимо пожала плечами Феа.

— Где сейчас Мереша?

— Помнишь графства Алекторис? — с сомнением уточнила силиала.

— Ах! Граф Авессаломий, боящийся магов! Как же, как же! Она там? — Я обрадовалась, что смогла так легко вспомнить.

Фея утвердительно кивнула, но затем состроила странную болезненную гримасу и добавила:

— Правда, я не знаю, где именно…

— Будем искать! — решила я. В голове уже крутился план действий.

— Ты… будь осторожна, — попросила Феа, прикусив темно–зеленую губу.

— Буду, только можно мне каких‑нибудь амулетиков? — попросила я. — Не столько для использования, сколько для устрашения окружающих. А то с пустыми руками, без сувениров, как‑то негоже в чужой дом заявляться, да еще во второй раз!

Феа присела на корточки и зачерпнула горсть земли, которая в мгновение ока превратилась в несколько разноцветных полупрозрачных камушков.

— Спасибо, — поблагодарила я, раскладывая камни по карманам. — До встречи!

— Удачи тебе, Лена! — Услышала я, уже представляя себе лес, где всем заправлял маленький дух–хранитель доу.

Переход получился на удивление быстрым, мне не удалось еще и глазом моргнуть, как со всего маху приземлилась пятой точкой прямо в куст дикой ежевики. Подвывая и перечисляя всех родственников того, кто додумался насажать кустов у меня на пути, я кое‑как перевернулась и попыталась выбраться, не оцарапав лицо. Но, как и следовало ожидать, данный маневр мне не удался. Когда через пару минут я таки выудила себя на свободу, то напоминала индейца Красный Шрам. На всех открытых участках кожи красовались не слишком заметные, но неприятно болезненные царапинки. Лицо зудело особенно сильно. Я свела глаза к носу, силясь рассмотреть, в каком состоянии эта часть моего пострадавшего тела, но только чуть не заработала себе косоглазие. Оттягивание щек так же не дало результата. Чтобы узнать, как же я нынче выгляжу, необходимо было найти зеркало или, на худой конец, лужу.

Но самое ужасное творилось с волосами. На ощупь я вытащила из них несколько веток, но большая часть листиков и шипов так и остались в спутанных прядях и никак не желала вытряхиваться.

— Дежавю! — после попыток привести себя в порядок, констатировала я.

Делать было нечего. Спасти волосы без расчески и зеркала не представлялось возможным, так что я отправилась искать доу, громко окликая духа — чем быстрее сориентируюсь в ситуации, тем скорее попаду в замок и успокою свои расшатавшиеся нервы.

— Доу! — орала я, сбивая прутиком сухие стебельки трав. — Доу!

— Чего орешь? — взвизгнул кто‑то прямо передо мной. — А! Это опять ты!

Потребовалось несколько секунд, чтобы рассмотреть притаившегося в траве духа. С последней нашей встречи он ни капельки не изменился, только растерял листики со своих веток–рук.

— Привет! — весело помахала я ему палкой, чуть не заехав себе самой по носу. — Как поживаешь?

— Плохо! Что не видно? — насупился дух–хранитель. — Какое‑то время все было спокойно, а потом эти люди снова повадились клены рубить. Уже десяток деревьев на поживу огню свезли. И ничем их не проймешь. В прошлый раз так хоть лесным зверьем их припугнуть немного можно было, а теперь!..

И доу схватился своими ручками за голову, так что только бусинки–глазки печально засверкали из‑за веточек.

— Вот, негодяи! — восхитилась я бесстрашию господина Боревилея и его гоп–компании. — Нужно с ними душевно поговорить!

— Стой! — доу замахал лапками. — Не ходи! Этот толстяк все время твердит, что если ты ему на пути попадешься, то он с этими двумя верзилами от тебя и клочка для упокоения в земле не оставит!

— Так и сказал? — недоверчиво переспросила я. — Вот наглец! Значит, ни клочка! В какую сторону идти?

Доу дрожащей веточкой указал куда‑то мне за спину.

— Прекрасно! Сейчас сама послушаю, что именно господин Сай надеется со мной сделать. Я даже не буду торопиться, выслушаю версии Анатола и Зарэя, хотя не помню, кто из верзил как выглядит.

Нацепив на лицо самое серьезное свое выражение, какое раньше использовала при сдаче экзамена, готовиться к которому даже не пыталась.

— Наглость не только второе счастье, но и третье с четвертым. А за первое лучше всех спляшу я! Будет сейчас кому‑то картина великого русского художника в лучших традициях!

Подогревая себя храбрыми фразочками, я долго шагала через лес, стараясь больше не влезать ни в какие кусты и не сбиваться с направления. Вскоре мне стали слышны звуки пилы и топора, слаженно распевавших какую‑то скрежещуще–стучащую трагическую мелодию.

Сначала мне хотелось просто выйти на поляну и устроить дебош с крестинами, но я решительно отмела идею окунания всех присутствующих головами в муравейник. Муравьи‑то чем виноваты?

Подкравшись к зарослям на краю поляны и осторожно выглянув из‑за кустов, я постаралась как можно внимательнее рассмотреть происходящее. Картина меня совсем не порадовала.

— Кажется, прошлая встреча их ничему не научила, — шепотом пробормотала я и гаденько улыбнулась, выруливая на поляну.

Несколько секунд никто не обращал на меня внимания, пока я изображала из себя девочку–цветочек, греющуюся на осеннем солнышке. Потом бедно одетые мужики, пытавшиеся ржавой пилой поцарапать раскачивающееся под их напором дерево, замерли, уставившись на такую красивую меня.

— Здрасте! — бодро поздоровалась я.

Дремавшие на сваленных в кучу ветках Зарэй и Анатол встрепенулись, наконец меня заметив. Один из них пихнул в бок Сая, сладко причмокивающего во сне. Дедок подхватился, настороженно на меня глядя.

— А я мимо проходила. Дай, думаю, загляну на огонек…

Ответом мне было молчание.

— И чем вы тут таким незаконным занимаетесь? — с невинным выражением на лице спросила я.

Сельчане переглянулись, перетягиванием определили, кому нести пилу, и начали отступать в кусты, поглядывая на знатных господ. Но те, конечно же, ничего не заметили, всецело занятые лицезрением моей особы.

— Ты! — взвыл вдруг Сай.

— Я! — скромно ответила моя светлость.

— Еще одна ведьма, проклятая! — прошипел Анатол или Зарэй. — Как ты от нас убежать умудрилась?

— Странный вопрос, — нравоучительно заметила моя гордость. — Вы же сами обозвали меня ведьмой.

— Ничего, сейчас мы поправим промашку! — хмыкнул второй здоровяк, наматывая что‑то на руку. — И денежки возвратим свои за одно.

Я нахально ждала дальнейших событий. После встречи в гостинице с эллами страшиться было уже не чего. И дождалась. Мне в лицо полетела сеть.

— А деньги прогуляла и бедным у дороги раздала! — ухмыльнулась я, выпуская когти.

Мужчины замерли, перестав злорадно улыбаться.

— Мне интересно, я в прошлый раз что‑то непонятно объяснила? — Одна из нитей сети со звоном лопнула, стоило нарочито медленно коснуться ее когтем.

— Или может вы тугодумы по природе, не способные к умственной деятельности? — Еще один разрыв образовал в сети большую брешь, в которую я уже могла просунуть руку.

— Но это все поправимо! — ласково добавила, тем временем прокручивая в голове всю картинку голосом закадрового актера, рекламирующего премьеры фильмов. — Могу и повторить, уделив больше внимания нарушениям законов. Лично я чту уголовный кодекс. Это моя маленькая слабость!

Под эти слова сеть окончательно разъехалась, выпуская меня на свободу.

«Как Афродита из пены морской!.. — мечтательно представила, но затем расстроено добавила: — Афродита из меня, как из коня балерина!»

— Нападение на себя не прощу!

— А мы не узнали вас! — попытался оправдаться Сай лебезящим тоном. — Вы иначе выглядите.

— Что? Правда? Лучше, надеюсь? — хмуро улыбнулась я, демонстрируя клыки, так чтобы у мужчин не возникло желания продолжить попытки напасть.

Захотелось увидеть себя со стороны. Самой себе я виделась дамочкой из кассового фильма про умную, сильную и умелую.

«Ага, Лена у нас студентка, спортсменка, комсомолка и просто красавица!»

— Что‑то я слабо вам верю, господин Боревилей.

— Правда! — с самым честным видом отозвались все трое хором.

И вот что их так напугало? То, что я стою перед ними, медленно и эксцентрично превращаясь в негра по арт–методу? Или то, что у меня кроме чернеющей кожи и волос еще есть десяток когтей и милый кровавый взгляд, выгодно подчеркнутый клыками?

Что‑то явно им не понравилось, и мужчины решили незаметно исчезнуть в кустах.

— Нет, нет, господа хорошие! — требовательно сказала разрисованная и улучшенная версия меня.

Хотя… на счет улучшенной еще можно было поспорить.

— Я, конечно, знаю как минимум дюжину способов, как избавиться от вас так, чтобы никто и никогда не нашел, но… Это не мой метод! Поэтому быстро и надежно связываемся веревкой, так чтобы я видела.

— Зачем? — насторожился Сай. — Может не нужно?

— Затем, что я хочу навестить графа. А без вас визит не будет столь душевным! — как смогла злобно и замогильно отозвалась погибающая во мне драматическая актриса.

Только необходимость поддерживать себя в состоянии небольшой злости, чтобы не потерять внушающего страх образ, удерживала меня от желания сопровождать весь процесс связывания утробным гоготом. Сначала мужчины повздорили из‑за того, кому должно достаться больше всего веревки, при этом чуть не подрались. После этого попытались уговорить меня забрать уже срубленные деревья, раз уж приделать их обратно никак нельзя. Вместо ответа я тихо, но отчетливо угрожающе поцокала языком, моментально призвав мужчин к порядку.

Бросив умоляюще мне что‑то доказывать, те быстро и не очень аккуратно связались веревкой. Я не оценила их трудов, собственноручно перевязав все узлы, после чего примотала всех троих друг к другу спинами так, чтобы они не смогли бы развязаться. А сама с сомнением осмотрела полянку, заваленную спиленными деревцами.

«Ты можешь вернуть их к жизни!» — раздался у меня в голове тихий многоголосый шепот.

Я дернулась от неожиданности, но мгновенно вспомнила о способности кленов к мысленному общению.

«И каким образом?»

«Подумай сама», — предложил голос.

Вот вечно так, если что, так нужно самостоятельно выкручиваться. Можно, конечно, и не стараться, но серебристые клены очень жалко.

Я присела возле одного из деревцев и, под пристальными взглядами мужчин, положила обе ладони на ствол у самого спила, будто верующий на молитве, надеясь на какое‑то знание свыше.

«Может на самом деле помолиться?» — расстроено вздохнула я, стараясь присматривать одновременно и за связанными.

Посидев несколько минут неподвижно и напомнив, что нельзя терять времени, ведь я рискую встретиться лицом к лицу с очень рассерженным Бесом, обругала себя для ускорения мыслительной деятельности.

«А может плюнуть на все и рассказать ему? — подал единственную пока разумную мысль внутренний голос. — Ты же не знаешь, что там, в Верхнем, тебя ждет! Вполне возможно, что все закончится очень быстро… Не самым приятным образом. И не будет вечно маячащего где‑то за спиной демона, чтобы собрать из очередной кучи что‑то, хотя бы отдаленно напоминающее Лену. Пока тебе просто сказочно везло. Но Бестелиону к эллам путь заказан. Его там убьют. Да и не пойдет демон спасать такую идиотку, как ты, рискуя собой. Ему незачем это делать, да и не достойна ты подобного».

Всхлипнув и смахнув непрошенные слезы, я постаралась не думать о грустном.

— Соберись, коврик недоделанный! — велела я себе. — Ты найдешь способ попасть к эллам и как‑то помочь отцу. Это сложно. И вся затея выглядит бредом, ведь только блондинка, вроде тебя, могла решиться лезть в пасть к крокодилу, надеясь при этом остаться с головой на плечах. Ты могла бы на все плюнуть, сказав, что случившееся не твоя проблема и пусть Леонис сам решает противоречия с сородичами. Вот только так получается не честно и против всяких привитых тебе принципов!

Продолжая рассуждать, стараясь не сильно увлекаться, я на мгновение закрыла глаза в надежде, что мне это хоть чем‑то поможет.

Мысли продолжали пробегать где‑то в отдалении от моей головы, не желая даже заглянуть внутрь и порадовать моих заскучавших тараканов. Раскаявшись в том, что ответ придет сам собой, я принялась рассуждать.

— Как мне, с моим неясным представлением о том, как устроена местная магия, вернуть деревья в прежнее состояние? — У меня всегда получалось лучше, если я думала вслух. — Собственно, тот факт, учили меня или нет пользоваться магией, тут не причем. Это ведь как с электричеством. Хоть в школе и учила, но не понимаю его действия. При этом лампочки при мне не лопаются. Все работает и без моего участия. Деревья растут сами по себе. Они зависят от своих корней и питательных соков. Даже если бы я не знала ничего о деревьях, они продолжали бы расти. Значит, в этом и есть ответ!

Я села прямее и попробовала представить себя деревом, с корнями, впитывающими воду и растворенные в ней питательные вещества; с объемной шапкой шуршащих листочков. После этого, как следует вообразила себе все процессы, происходящие в дереве, а потом вытолкнула представленный образ за пределы сознания, укладывая его поверх лежавшего передо мной клена.

Либо я все делала правильно, либо дереву было проще прирасти обратно к своему пню, чем объяснить мне, в чем прокол моих рассуждений. Тем не менее, моя упертость сделала свое дело. Одно за другим, я вернула все клены на место, сама слабо понимая, как и почему мне это удалось.

— Будем считать, что я знаю. И вообще, гениальна по природе! — решительно сказала сама себе. — Так проще жить.

Мужчины, напуганные устроенным мною шоу, безропотно стояли на том самом месте, где я их поставила, хотя один из здоровяков, вытащив откуда‑то маленький ножик, пытался перерезать веревки. При моем приближении, он трусливо выронил оружие, застонав от досады.

Наше появление в замке можно было назвать фееричным, если бы не было встречено полным недоумением и удивленно приоткрытыми ртами. Я даже обиделась. В деревне, куда мы строевым маршем заявились, чтобы забрать лошадей, нас и то радушнее встретили. Какой‑то замшелый дедок даже выбежал мне навстречу с погрызенным мышами караваем такого общего виду, будто как раз для встречи дорогих гостей его и держали, из поколения в поколение передавали. Полотенце так же не отличалось ни чистотой, ни мало–мальски приличной отделкой.

Но я благодарно кивнула и такому проявлению неожиданной народной любви, помахав собравшимся селянам свободной когтистой лапой, поражаясь, что меня не особо испугались.

— Вы там графа… хорошенько! — подобравшись ко мне сбоку, негромко шепнул дедок, косясь на Сая и братьев–здоровяков. — Мы давно ждали, когда за него кто‑то из магов возьмется. А то ведь житья не дает, так его раз эдак! Так что… надеемся мы на ваше… какое там слово? Воздействие, во!

Я, не поворачивая головы, коротко и неопределенно кивнула, про себя подумав: «Доброта моя! Если б за каждое хорошее деяние брала по доллару, то уже в отдельной квартире жила с солидным счетом в банке!»

Лошадей мы забрали быстро, но сесть мужчинам в седла я не позволила, самым злодейским образом в цепочку привязала к хвосту самого спокойного жеребца, на спину которого и вскарабкалась. Остальных лошадей щедро отдала селянам.

Моя задумка была проста и прозрачна, как небо. Мужчинам предлагалось передвигаться на одной скорости с конем. Я не думала быть жестокой и гнать жеребца галопом. Ничего со мной не будет, если я с комфортом доеду до замка мелкой трусцой или вовсе неторопливым шагом. Но стоит хоть раз дернуть животное за хвост, как то само прибавит ходу, так что привязанным останется либо волочиться следом, либо резво двигать ногами.

Так что во внутренний двор замка мужчины вбежали красные, потные, злые и планирующие способы мести мне. Я тоже не теряла время зря, обдумывая свое поведение.

— Что здесь происходит? — Из дверей замка вышел Теор, привлеченный, видимо, столпотворением во дворе.

— День добрый, уважаемый! — крикнула я, неуклюже сползая с седла на землю и стараясь не кряхтеть от боли в спине.

«Чтоб я еще раз села за баранку этого пылесоса? Да лучше на своих двоих!»

— Э… — непочтительно выдавил Теор.

— И вам не хворать! — гаденько усмехнулась какая‑то очень самоуверенная часть меня. Только этим я могла объяснить, что меня еще не связали и не накостыляли за наглость по первое с десятым числа вместе взятые.

Вот неужели они так меня боятся, что даже не думают ответить достойно? Или, может быть, у них такое просто не принято?

— Мне бы с графом повидаться, — просветила я инкуба и появившуюся из‑за его спины хозяйку дома.

— Госпожа чародейка? — бледнея на глазах, прошептала Карина, став одного цвета с ее бледно–розовым платьем. — Мы вас не ждали…

Меня тянуло ответить: «А я приперлась!», но вместо этого я сдержанно заметила:

— Решила проверить, как исполняется мой наказ. И вижу, что не ошиблась с визитом. Кажется, в прошлый раз мы с вашим мужем, Ваша Светлость и Бледность, уже обсудили, что порча чужого имущества так просто ему с рук не сойдет. И что я вижу?

— Что? — с видом святой невинности спросила Карина, хватаясь рукой за горло.

— Так. Сейчас мы все идем в какое‑то помещение, достаточно большое, чтобы там поместилось восемь человек, — сказала я, ни к кому прямо не обращаясь. — Господа, прошу следовать в замок. — Отвязав Сая, Анатола и Зарэя, кивнула им на двери. — Вы, Ваша Светлость, потрудитесь сообщить графу, что я желаю его лицезреть, а вы, уважаемый Теор, — кстати, хватит уже пытаться проделать во мне дырку взглядом! — отправляйтесь за пленницей. Она тоже будет присутствовать на общем сборе.

— Откуда вы… — опешил инкуб, бледнея сильнее Карины.

— Птички напели! — прошипела я. — Мне долго ждать?

То ли у меня открылась способность приделывать людям невидимые пропеллеры, то ли все просто безропотно и быстро сделали, как я хотела. Уже через несколько минут в большой комнате, используемой, видимо, в качестве гостиной, был произведен полный сбор. Перепуганный, как заполошная тетка, ищущая нужную электричку, граф сжался в большом кресле, стараясь смотреть куда угодно, но только не на меня. Связанные графские родственники, даже не пытаясь снять путы, так и сидели в рядок на тонконогом диванчике, вызывая лишь один вопрос: как они уместили свои крупные телеса в это, разве что не трещащее, сооружение. Графиня, кусая губы и время от времени промокая сухие глаза кружевным платочком, посматривала в мою сторону. Теор, бросив попытки меня принудительно очаровать, невозмутимо растянулся в кресле.

Единственным, кто выглядел спокойным и даже веселым, была Мереша. Связанная по рукам и ногам, женщина разве что не хохотала, наблюдая за своим отражением в стекле картины на стене. Когда она поворачивалась к огню в камине, ее лицо на половину менялось, будто с него облетал слой косметики, так что Мереша в раз становилась на лет сорок старше.

«Фотографии звезд без макияжа!» — прокомментировала я это про себя, сдерживаясь от каких‑либо замечаний вслух.

Стоя к собравшимся спиной и с отрешенным видом глядя на себя в большое зеркало на стене, выискивая в копне волос веточки, я незаметно наблюдала за всеми присутствовавшими, ожидая, у кого нервы окажутся слабее всего.

— Я не понимаю, что происходит! — взвизгнула Карина, немало меня разочаровав. Мне казалось, что первым нарушит молчание Авессаломий. Но, что делать, подождем.

Я стояла так, будто ничего не произошло, продолжая свое неспешное занятие. Даже отрастила пару шипов на костяшке, чтобы оттереть пятнышко грязи на куртке.

— Что вам нужно? — срывающимся голосом спросил граф.

— Не догадываетесь? — хмуро уточнила я, даже не подумав повернуться, вынудив Авессаломия ловить мой взгляд в отражении.

— Если вы по поводу деревьев, то… — решил вмешаться Теор, меня этим разозлив. Сама не понимая, что делаю, я развернулась, махнув по воздуху ладонью, будто хотела дать инкубу пощечину. Правда, сидел он в пяти шагах от меня, так что мой жест вышел бы неуместным, если бы кресло с Теором резко не отъехало к стене, сильно ударившись об нее спинкой.

— У меня много поводов нанести вам визит, Ваша Светлость, — сладко прошипела я, чувствуя, как глаза превращаются в два лавовых провала. В подтверждение этого люди перепугано подались назад, желая оказаться от меня как можно дальше.

— А!.. — вскричала графиня и обмякла в кресле.

— И так, что у меня против вас всех? — сухо спросила я сама у себя, прохаживаясь перед вздрагивающими мужчинами под тихий хохот Мереши. — В прошлый раз вы разоряли, мало того что не свои владения, так еще и заповедные. Не смотря на вынесенное вам предупреждение, незаконные действия продолжаются.

— Я могу все объяснить! — прошептал Авессаломий.

— Объяснять будете вашей жене, с кем вы в ее отсутствие развлекаетесь, — прошипела я. — Мне ваши…

— Что?! — взвыла Карина, перестав изображать обморок.

— Дорогая, обманули, опоили! Я не виноват! — заверещал граф.

— …объяснения к черту не нужны, — закончила я, видя, что сейчас за меня все сделает разгневанная и обиженная жена.

— Кто? Когда?! — вопила графиня, нависая над Авессаломием.

— Она! — беззвучно ответил граф, ткнув пальцем в Мерешу. — Она меня околдовала. Если бы я знал, дорогая?! Я только тебя люблю!

Нежное и трепетное создание в розовом лихо ухватило со столика статуэтку пухлого младенца, с силой запустив ею в стену.

— Значит, все это время я потакала всем твоим дурацким идеям на счет этих вонючих поленьев только потому, что ты сделал из меня идиотку? — провизжала Карина, хватая следующую фигурку и отправляя в полет над головой супруга.

— Золотце!.. — попытался успокоить жену Авессаломий, за что получил в лицо диванной подушкой.

— Я!.. Говорила мне мама! А я! — простонала женщина, начав рыдать.

— Дорогая! — промычал из‑за подушки граф.

— Не! Смей! Больше! Никогда! Со! Мной! Разговаривать! — прокричала Карина так, что у меня заложило уши.

«Женщина — грозное оружие. Злая женщина — непобедимое оружие. Обиженная… На вашем месте я бы выбрала бомбу! У вас хотя бы останется шанс выжить!» — про себя хмыкнула я, наблюдая происходящее.

Как только появилась возможность, и никто не мог мне помешать, я ухватила Мерешу за разорванное на груди платье, утаскивая нас за пределы замка. С каждым разом я все лучше понимала механизм этой магии, поэтому вполне комфортно приземлилась на опушке леса, откуда хорошо просматривались стены крепости.

— Кто ты такая? — спросила Мереша, дергая кандалы. Вне магии серебристых кленов силы вернулись к аматридери и она без труда освободилась от оков в считанные секунды.

— А тебе не все равно? — спросила я, заглядывая в лицо помолодевшей женщине.

Мереша пожала плечами.

— Похоже, я в долгу перед тобой… Ты меня вытащила оттуда и дала возможность насладиться таким представлением! — хихикнула аматридери. — Как я могу расплатиться?

— Мне сказали, что ты знаешь, как попасть к эллам.

— Зачем тебе туда? — перепугалась Мереша.

— Не отговаривай, а только скажи — как, — попросила я. — И мы отправимся каждая по своим делам.

Мереша пару минут смотрела на меня, а потом подобрала веточку и на свободном от травы пяточке земли начала рисовать какую‑то схему из множества кругов и спиралей, попутно объясняя мне. Вся речь женщины не заняла и пяти минут, но теперь я точно знала, что должна делать.

Это одновременно пугало и удивляло. С одной стороны — то, что я собираюсь проделать, не пришло бы на ум ни одному нормальному человеку. Но… За последнее время я растеряла всякую связь с нормальностью. Все, что было связано с этим миром, кардинально отличающимся от привычного, не укладывалось в какие‑то рамки, границы и каноны поведения. Здесь все было иначе, и подобное накладывало отпечаток на мою плохо сформированную логику. А может она и вовсе скончалась в муках непонимания? Чего не знаю, того не знаю.

Так или иначе, но отступать все еще некуда! Позади только злой Бес.

С другой стороны — объяснения Мереши казались очень простыми. У меня даже возникло чувство, что если бы я села и подумала, то справилась бы без посторонней помощи. А с чем не справилась, так прямо в процессе разобралась бы.

— Ничего сложного. Просто для неэллов прямо в Верхнее попасть трудно… — закончила Мереша, отстраняясь и рассматривая свой рисунок. А я наоборот — подобралась поближе, внимательно изучая черточки и линии.

— А здесь что за крест?

— Сюда не ходи, — ответила аматридери. — И вот здесь не сворачивай. И вот если такое увидишь — не пугайся. При таком — развернись и отступи назад. Если что‑то не так пойдет — сделай пару шагов назад спиной, но не разворачивайся. И шаги считай. Это важно! Если тебя там не пристукнут и выберешься, то второй раз сможешь шагнуть как в обычный переход. Там только первый раз сложно. А я пойду…

— Удачи! — пожелала я не оглядываясь.

— Ну, тебе, как бы, тоже, — фыркнула Мереша и с неимоверной прытью углубилась в лес.

Глава 19

— Забавно… Ну–с… Попробуем! — подбодрила я саму себя.

Описание аматридери чем‑то напоминало путешествие сквозь тьму. Мне обещались странные коридоры, переходы, круги и проходы.

— Метро–2033, — недовольно проворчала я, пытаясь отрешиться от окружающего пространства и представить себе что‑то такое, о чем говорила Мереша. Одно дело просто вспомнить уже раз увиденное, другое — вообразить.

Но у меня, кажется, начало получаться. В лицо подуло свежим и теплым, будто я сидела на пляже в солнечный день. Расслабившись и вдохнув этот «другой» воздух полной грудью, я потянулась туда, откуда появился ветер. Перед внутренним зрением предстала светящаяся воронка, в которой тонули десятки сотен оттенков всех цветов радуги. Их не затягивало внутрь, а будто выплескивало за пределы, размывая и смешивая с пространством. Я протянула руку к этой спирали, осторожно касаясь светящихся лоскутков пальцами — они оказались теплыми. На пальцах остался запах, как если бы я подержала в руках веточку сирени.

Спокойно улыбнувшись, я просунула в воронку руку, чувствуя, как меня медленно затягивает внутрь.

— Кроличья норка… — хмыкнула я.

— Что ты делаешь? — раздался прямо у меня над ухом до дрожи знакомый голос.

— Бес? — задохнувшись, выпалила я, открывая глаза. Воронка не исчезла. Теперь она светилась на самом деле, и в нее меня затягивало с упорством огромного пылесоса, но сейчас волновало не это, а очень злой и перепуганный Бес.

— Ты, куда собралась, дурочка? — непочтительно спросил демон, схватив меня за руку.

— Вот! То бельчонок, то дурочка! Очень разнообразно! — решила пошутить я.

— А как еще назвать твои действия? — обиделся Бестелион. — Что ты забыла в Верхнем? Или ты решила самоубийство учудить? Ты же там и двух шагов не сделаешь, как тебя тут же размажут в равномерный слой удобрений!

Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Еще немного и сама себя начну считать сумасшедшей.

— Там Леонис, понимаешь? — вздохнула вместо этого и печально посмотрела на демона. — Он там и ему нужна моя помощь…

— Что‑то папочка не проявлял о тебе заботу последние годы, не находишь? — язвительно прошипел Бес, сильно меня задев этими словами. — Откуда такая удивительно трогательная дочерняя любовь?

— Он был рядом десять лет! И был ближе кого бы то ни было! Не тебе меня судить. Он мой отец, а ты мне — никто. И не смей говорить подобное! — проорала я, пытаясь выдернуть руку. — Не суди обо мне и моих родных по своей семейке! Если твоему отцу напревать на то, есть ты или нет, то не думай, что мой думает так же!

Слова вырвались как‑то сами по себе, не сдерживаемые разумом. Но я тут же о них пожалела, видя, как наливаются чернотой глаза демона. Во мне ожила и поднялась волна страха, в узел завязывающая желудок и волной желчи подкатывающая к горлу.

«Лена, он прав! Ты идиотка!»

Я зажмурилась, не желая видеть, как сейчас меня прямо здесь раскатают вровень с травой. Но ни через секунду, ни через две ничего не произошло. Тогда я вновь посмотрела на Беса. Он выглядел все таким же разъяренным, но не делал попыток открутить мне голову.

— Ты никуда не пойдешь, — сообщил демон тихо. — Я тебя не отпущу.

— Не хочу расстраивать, но я и не собиралась просить у тебя разрешения! — Во мне крепла и ширилась какая‑то неуместная наглость.

— Я не расстроился, — уверил меня демон и зло улыбнулся, — но ты никуда не пойдешь!

В ответ я молча нырнула в воронку, надеясь, что Бес не сможет последовать за мной. Зря понадеялась! Очень зря!

Место было совершенно незнакомое и не похожее на что‑то хоть раз виденное. Но, возможно, что‑то подобное уже было где‑то. В голову пришла дурацкая мысль и, не смотря на стоящего рядом демона, я негромко позвала в сплошной белесый туман:

— Ло–о–ошадь?

Бес глянул на меня, как на припадочную, и разве что у виска не покрутил.

— Тебе не кажется, что это не то место, где можно играть в игры? — хмуро уточнил он, не отпуская меня.

— Нет, не кажется. И попросила бы мне не мешать, — тихо, но настойчиво ответила я.

— В чем? — с насмешкой уточнил Бес. — Ты хоть знаешь, куда и зачем направляешься? Да, ты мне почти ничего не сказала тогда, хотя я был уверен, что прекрасно все помнишь. Но, Лена, не нужно думать, будто я не догадывался ни о чем!

Естественно мне было стыдно. Очень. Но кто сказал, что нужно сразу браться посыпать голову пеплом, отбросив в сторону вечно всюду мешающуюся гордость?

— Это все Лорис… — промямлила я, пытаясь освободиться от хватки демона, отступив на шаг назад.

Что‑то сместилось, качнуло как в лифте. Бес удивленно смотрел на меня в десятке шагов впереди. Туман вокруг обрел какие‑то очень размытые очертания, напоминая огромные снежные сугробы, от которых веяло жаром.

— Лена, прекрати, — попросил Бес, делая шаг навстречу. Немного подумав и вспомнив наставления Мереши, я отступила в сторону, посчитав про себя: «Раз!» Теперь я так же видела Беса, но как будто под другим углом и немного перевернутого.

«Переход чем‑то похож на огромную комнату, полную зеркал. Там ничего нет, кроме зеркал. Но именно отражения и пугают. Будь внимательна. Тебе нужно найти выход, а не пройти через комнату», — слова аматридери набатом отстукивали в голове.

— Зачем ты это делаешь? Тебе не удастся обхитрить эллов. Даже если Леонис у них, то он нужен им только для того, чтобы заманить тебя в ловушку. Как ты этого не понимаешь? — голос Бестелиона прозвучал глухо и тихо.

Я, не отрываясь, смотрела на демона, отмечая происходящие изменения. В первые секунды это было не заметно, но затем… Кожа Беса осыпалась мелкими песчинками, высвобождая темное и большое. Он увеличился и изменился, принимая другой облик, который я уже несколько раз видела и потому совершенно не боялась.

Тихо рыкнув что‑то непонятное, демон медленно растворился в тумане, чтобы мгновение спустя оказаться позади меня, десятками уменьшенных копий отразившись в перевернутых и надломленных лепестках невесомых полупрозрачных зеркал. Тяжелой лапой, с длинными острыми когтями–кинжалами, Бестелион сжал мое плечо, безжалостно оцарапав горло у ключицы.

— Я должна попробовать, как ты не понимаешь? — выдохнула, склонив голову и делая шаг вперед и в сторону, отсчитав: «Два!»

— Неужели ты так уверена, что сможешь что‑то в одиночку? — тихо прошипел демон мне в ухо, и нас окутала тьма, но я сделала еще шаг в сторону, чувствуя, как против воли Бес передвигает ногами вслед за мной.

— Будто бы ты будешь мне помогать! — упрямо сказала я, продолжая идти: «Четыре, пять!» — Никто из ситров не возьмется мне помочь, ведь это все равно, что помогать эллам, ведь так? Атардиону нужен отец и я. Мертвыми. Вам мы тоже нужны, чуть более живыми. Если бы я сказала, что собираюсь отправиться в Верхнее, потому что эллы схватили Леониса и он там, ты бы меня не отпустил.

— Конечно! — ответил Бес. — У тебя есть привычка сбегать в неизвестном направлении, даже не думая, так ли уж тебе это нужно. Мне надоело вытаскивать тебя из передряг!

— А тебя никто не просит! — в тон демону ответило мое самолюбие.

— Только ты всегда уверена, что я явлюсь на твой зов в любую точку вселенной! — огрызнулся Бестелион. — Учти, если ты пойдешь дальше, то на меня можешь не рассчитывать! У меня есть границы терпения. И голова на плечах.

Слова демона будто в одночасье пробили брешь в какой‑то стене, которую я старалась выстроить вокруг себя. Мне было больно, сердце сдавило в груди с невероятной силой. Хотелось плакать, но гордость не желала сдавать последние барьеры.

— Тебя никто не просит сейчас! — резко выдохнула я, уголком сознания понимая, что мой голос в этот момент жужжит, как десятки растревоженных ос. — Раз тебе так не хочется мной заниматься, то не стоит себя утруждать! Особенно, если я так тебе надоела.

— Ты… ребенок, которому не хватает хорошей порки, — тихо, но яростно прошипел Бес, отпуская мои плечи.

— Но ты не мой отец, чтобы устраивать ее! — промолвила я с долей иронии, чувствуя, как возникает желание рассмеяться, развернувшись к Бесу лицом. Но как же это сложно! Встретить его взгляд, в котором нет ничего из того, что мне хотелось бы увидеть, и остаться перед ним открытой, как книга, где каждая точка, каждая буковка болит и истекает кровью.

Мне не хотелось столкнуться с демоном в миг своего ухода. Лучше бы это выглядело позорным бегством, но не тем, что я пыталась сотворить сейчас. Хотелось постучаться обо что‑нибудь головой, проклиная любого и каждого.

— В тебе есть немного от меня, — вдруг спокойно заметил Бестелион.

— Это «немного» не дает тебе никаких прав и обязанностей, — не сбавляя оборотов, промолвил мой страх. — Я не должна слушать тебя и не хочу! Там мой отец.

— Ты совсем не знаешь Леониса.

— Знаю, десять лет он был рядом со мной! В другом обличье, но рядом. Я чувствовала его любовь всегда, — ответила я, боясь, что голос сорвется на визг. — У меня почти никого не осталось! Мамы нет, отца тоже может не стать. Из‑за принятых мною решений. А ты мне никто и не смей решать, что и как должно быть! Я из другого мира. Не отсюда. Там люди живут по иным понятиям. Там мои бабушка и дедушка! Они до сих пор не знают, что я жива!

— Но ты ведь принадлежишь и этому миру тоже, — невесело хмыкнул демон.

— Вовсе нет! Я не родилась здесь и не жила. Я знаю, где хочу быть и с кем. Если останусь жива, то вернусь домой. Потому что мой дом там. Во мне больше человека, чем всего остального, хотя порой начинаю чувствовать себя компотом.

— И тебе есть к кому вернуться? — усомнился Бес.

— Есть! Там есть люди, которые меня любят больше, чем неизвестно кто в этих ваших мирах, похожих на липкий заплесневелый бутерброд.

— Любят… — сам себе под нос повторил демон. — Значит, тот уговор, о котором шла речь, все еще в силе?

— Конечно! — с жаром отозвалась я, чувствуя, что что‑то поменялось. Прокручивая в голове свои слова, я обнаружила целую кучу мелких колкостей.

— Понятно, ну, что же… Ты сделала выбор.

Больше демон ничего не сказал, просто растаял в облаке белого дыма и отблесков мельтешащих зеркальных брызг. В одночасье стало так холодно и обидно, что, не удержавшись, я горько заплакала, не пытаясь вытереть щеки или унять дрожь в руках. Слезы мелкими капельками скатывались к подбородку, хрупкими кристаллами отрываясь от кожи и зависая перед моим лицом блестящими искрами.

Я простояла неподвижно довольно долго, не пробуя как‑то собраться. Знание собственной вины в полной мере захлестнуло меня, делая здравые рассуждения полной глупостью и ненужной шелухой.

«Нельзя стоять на одном месте долго!» — суматошной птицей пронеслась в голове мысль.

Я очнулась от оплакивания собственной тупости, чувствуя покалывание в пальцах ног. Смотреть было страшно, но увиденное испугало куда больше!

Еще ни разу мне не доводилось не видеть собственных ног. Их не скрывал туман или зеркальная пыль. Ног просто не было!

Перепугано запричитав, я побежала вперед, считая про себя шаги. Пространство чуть сменилось, обретая иные очертания. Зеркала пропали, как и белый туман. Меня окружал огонь. Холодный и неопасный, но огонь, окрашенный в цвета зимней вьюги.

«Этого места вообще нет. Фактически ты стоишь на месте. Происходящее лишь плод чужой фантазии и только!»

Словно проверяя, твердо ли я это запомнила, из пламени выскользнула огромная желто–зеленая змея, которую можно было бы назвать старшей сестрой земного питона. Змея медленно двигалась в мою сторону, шипя и наводя ужас своими необъятными чешуйчатыми кольцами.

— Ложки не существует! — взвизгнула я, шагнув пресмыкающемуся навстречу, даже не представляя, что будет дальше. Но ничего не произошло. На моем пути не встретилось никакого препятствия, словно мои глаза и уши лгали, показывая невероятного питона. Посмотрев вниз, я увидела только свои вновь появившиеся ноги. Змея пропала, будто и не было ее.

Картинка вокруг меня так же сменилась. Огонь потух, обнажив что‑то вроде круглой пещеры с множеством совершенно одинаковых выходов.

«Это самое простое, — хмыкнула Мереша, рассказывая об этом. — Тут не важно, в какой проход ты идешь. Они одинаковые. Важно то, куда ты хочешь прийти! Только это».

В очередной раз вздохнув и приказав себе не раскисать, хотя это было сложно, я закрыла глаза представив лицо отца, а потом сделала шаг. По ушам хлестнуло ветром, как кнутом.

И вдруг стало понятно, что именно теперь у меня нет пути назад. А секунду назад еще был. Еще можно было все переиграть.

— Ну, что же, — хмуро пробормотала я, — белые начинают и выигрывают!

***

— И ты просто ее отпустил? — сухо спросила Идерна, рассматривая полустертые руны под увеличительным стеклом. Затем демонесса устало откинулась на кожаную спинку широкого кресла и прикрыла глаза, о чем‑то задумавшись.

— Было бы глупо пытаться там как‑то повлиять на Лену, — пожал плечами Бестелион, облокотившись на каминную полку.

— Девочка делает глупость, сам знаешь, — печально пробормотала Повелительница, с сочувствием глянув на сына. — Не говори пока никому. Особенно Амадеусу.

— Как он?

— Не желает со мной говорить, — хмыкнула Идерна и поиграла бровями. — Он ведь не ожидал от своих подданных такой подлости. Это ведь предательство, представляешь?

— Что такого? — спросил демон. — К суду высших обращались и раньше…

— Нет, Бес. Здесь другое! — в открытую расхохоталась Идерна довольно. — Это право придумали темные! Их право всегда считалось высшим. И во времена темных Повелителей никто не смел противиться этому решению. А Амадеусу указали… на его не такую высокую родовитость. Но это было бы ничего, если бы весть не распространилась за пределы замка. Уверена, это Алесия постаралась. Умная девочка! Она сообщила отцу. Тот оповестил других. Теперь главные семьи хотят, чтобы я села на трон.

— Знаю, я читал одно из посланий, — согласно кивнул Бестелион. — Оказывается, все ждали, что приняв в мужья нетемного, править будешь все же ты сама.

— Не очень мне этого хочется, — сказала Идерна. — Но, что делать? Кто‑то должен сейчас принять власть. Тем более, Верхние ведут какую‑то странную игру. То они пытаются напасть, то… Вот ты знаешь, что означает это затишье?

Бес ничего не ответил, только неопределенно пожал плечами, глядя в глубину раскаленных углей, где играли в искряные снежки крохотные белоснежные саламандры–стихиалы.

— С эллами никогда не поймешь, что этот народ выкинет в следующий раз, — устало вздохнула демонесса, вновь склоняясь над пергаментом, но, передумав, взглянула на сына, поведя круглой линзой в латунных объятиях оправы. — Что ты намерен делать сейчас?

— Я хотел спросить у тебя, — усмехнулся Бес.

— У меня… — задумчиво повторила Повелительница, а затем намотала прядь черных волос на ручку увеличительного стекла. — И что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Не буду же указывать, что делать. Ты не маленький, сам должен решать.

— Мам…

— Не заставляй и здесь решать, — прошипела демонесса беззлобно. — Ты не представляешь, как это утомительно — править!

***

— Мереша, видимо, поиздевалась, сказав, что шаги нужно считать, — пробормотала я себе под нос, отмеряя вторую сотню и стараясь не сбиться. За недолгий промежуток времени позади остались шесть или семь пещер, из которых были выходы в другие пещеры. Чем дальше вел меня путь, тем тяжелее приходилось. Будто кто‑то навесил на мои ноги пудовые гири.

А еще мне очень сильно захотелось есть. Желудок предательски урчал каждые несколько секунд, пытаясь повлиять на мою совесть, но та не подавала признаков жизни. В конце концов, мои внутренности обиделись и принялись заунывно булькать без перерыва.

— И вот почему в самый ответственный момент меня волнует не то, что там впереди, а желание вернуться в замок и потребовать доступа к кухне? — хмуро спросила я вслух, вступая в очередную пещеру. Пространство мелькнуло мимо меня, как кадры в кино.

Новая пещера мало чем отличалась от предыдущей, но мне пришлось довольно долго простоять в ее центре, пытаясь понять, куда пойти на этот раз. В других пещерах вопросов у меня не возникало, я просто шагала туда, куда вели ноги.

Здесь же меня будто заклинило. В голове хороводом пронеслось несколько безумных идей, и я преспокойно последовала одной из них, сделав шаг назад.

— Хуже не будет, — философски оправдала я свои действия, отняв от считанных шагов один. Стало легче, будто само мое тело подтверждало правильность происходящего.

Дальше я двигалась спиной, поглядывая через плечо. Пещеры мелькали, как вырезанные из картона театральные декорации школьных постановок. Казалось, из‑за неестественно белых цветов, размером с кочан капусты, вот–вот должен выскочить неуклюжий беззубый мальчуган в облезлом костюме кролика и начать читать стишок картавым высоким голоском.

— Вот видишь, все куда‑то движется и во что‑то превращается, чем же ты недовольна? — хмуро напомнила я себе фразу из мультфильма, как нельзя кстати вспомнившегося в этот миг. — Не довольна я тем, что заполучила привычку разговаривать с собой, за неимением другого слушателя.

Количество отсчитываемых мною шагов все уменьшалось и уменьшалось, а вокруг беспрерывно что‑то менялось. В какое‑то мгновение к искристо–белому цвету прибавился серый. Это маленькое изменение осталось бы для меня незаметным, если бы за недолгое пребывание в этом странном месте я не заработала тошноту на белое.

Не успела я радостно вздохнуть и сделать еще шаг, как начали появляться другие цвета, похожие на полежавший под дождем детский рисунок акварелью — почти все смылось и перемешалось, но бумага еще хранит следы неровных мазков.

На последнем шаге я вывалилась из опостылевшего перехода эллов, с наслаждением ткнувшись лицом в высокую ароматную траву, в которой непугано копошились жуки и бабочки.

Теплый медовый аромат каких‑то цветов мягкой лапкой пробрался в нос, а оттуда в голову. Захотелось улечься щекой на прохладную траву, сжав ее в ладонях, как подушку, и уснуть, чтобы видеть прекрасные, полные солнца и счастья сны.

Как‑то родители Иры взяли меня с собой в деревню на все лето. Тетя Оля смеялась и подшучивала, что Ира просто вынудила их это сделать.

Я, совершенно городская, привыкшая к асфальту и домам не ниже пятого этажа, очень удивилась, когда под колесами машины заскрипел гравий, и все вокруг окуталось в желтоватую пыль. Казалось, будто мы проехали не пару сотен километров, а переместились во времени. Маленькая, полузаброшенная деревенька примостилась на пригорке за лесом. Все домики были деревянные, окруженные многочисленными хозяйственными постройками. За околицей тянулись разноцветные полосы полей, спускавшихся прямо к мелкой речке, масляно блестевшей на солнце.

В конце единственной улицы, змеей извивавшейся между расположенными в два ряда домами, чуть в стороне возвышалось солидное двухэтажное здание из красного кирпича. Только рассмотрев его ближе, я поняла, что свою солидность дом растерял еще в годы советской власти: крыша местами провалилась внутрь, одну из стен разобрали местных халявшики, в разбитое окно сквозь прутья решетки проглядывало запустение, потемневшие лавки и сваленные в углу оцинкованные тазы.

Я очень долго пыталась понять, что же это такое было, пока Иры не сообщила, что раньше здание носило гордое название «Баня». Естественно, мыться там уже никто не пробовал, но зато, за отсутствием запирающего двери замка, можно было с интересом прогуливаться по странному зданию, крутить скрипящие ручки на кранах, приделанных к ржавым трубам, протянутым вдоль стен, прыгать на натужно стонущих половицах и представлять себя героями страшных малобюджетных фильмов.

Застав нас за этим занятием, папа Иры быстро отбил у нас охоту и дальше устраивать прятки в полуразрушенном здании. К тому же мы быстро обнаружили, что есть забавы куда интереснее.

Большую часть лета мы провели за стареньким домом, доставшемся Ириной семье после бабушки, решительно уехавшей куда‑то в Казахстан к подруге. Семья наезжала в деревню только летом, а потому никто не занимался участком. Полоса поля поросла густой травой, ромашками и розовым клевером. На цветах деловито жужжали пчелы и шмели, за ними было интересно наблюдать, расстелив большой клетчатый плед, пахнущий сыростью, на траве, прикрыв макушки от солнца большими белыми панамами.

В деревне было так тихо! Даже дико. От дома стоило отойти лишь на десяток метров, и можно было очутиться в настоящей сказке. Мы грузили в маленькую корзинку эмалированный бидон с молоком, привозимым Ириным папой из соседнего поселка, завернутые в полотенце ломтики белого хлеба и клубнику в большой пластиковой коробке.

На солнце молоко нагревалось, и нам казалось невероятно вкусным есть хлеб с молоком и клубникой. Ни разу у нас не получилось поесть так в доме, за столом, где нужно было соблюдать осторожность, чтобы не пролить и не просыпать ничего на стол.

Да и не интересно было!

Мы плели веночки из клевера и случайных колосьев, читали вслух имевшиеся в доме книги и закладывали между страницами головки ромашек. От наших усилий книги разбухали и коробились, на листочках оставались желтоватые оттиски. В конце одного лета мы так быстро собирались, что позабыли вытряхнуть наш гербарий. Через много лет, распивая чай у меня на кухне, Ира со смехом описывала лицо тети Оли, обнаружившей тот наш склад. За время цветы высохли до паутинной тонкости, сохранив при этом сладкий аромат лета.

Цветочки собрали в маленький ситцевый мешочек и спрятали между стопок белья на даче, чтобы хоть немного отбить от простыней и наволочек запах сырости.

Вспоминая об этом, я тихо рассмеялась. Как давно это было!

Кое‑как стряхнув с плеч вялость и сонливость, я поднялась на ноги, рассматривая окружавшую меня местность. Даже зная, что нахожусь в Верхнем царстве, — в этом я была уверена! — испытала разочарование. Казалось, мир эллов должен как‑то поразить или даже восхитить меня.

В воображении в небо возносились остроконечные пики белоснежных башен замков, с развевающимися цветными флагами. На худой конец, здесь должно было быть что‑то совершенно необычное, вроде невероятных гор мира ситров.

Насколько хватало глаз, вокруг меня простиралось поле, поросшее густой темно–зеленой травой, чуть колышимой ветром. Далеко на горизонте темнело что‑то серо–дымчатое. Возможно лес. С такого расстояния у меня рассмотреть не получилось. Больше ничего особо приметного я не заметила.

Я еще немного постояла на месте, решая, куда же мне направиться. Не придумав ничего путного и не вспомнив, что в подобных ситуациях делают герои книг или фильмов, медленно побрела в сторону того, что я определила как лес.

Даже будь у меня в руках компас… Что уж говорить про определение частей света по мху и другим признакам! Все равно мне неизвестно, куда конкретно нужно идти.

Представив себя, ползающую по земле и рассматривающую камни, я громко расхохоталась. Идти стало веселее.

Чтобы еще как‑то себя развлечь, начала петь песенки из детских мультиков и советских фильмов. И так увлеклась, что не заметила, как лес на горизонте пропал. Да и не было там никакого леса!

Оказывается, то, что я видела, было отдельно стоящим домом. Чем ближе я подходила к этой усадьбе, тем яснее понимала, что нечто подобное уже видела в своем мире. Белые стены, черепичная крыша, синие наличники и целое море цветов! Дом в два этажа, будто соскочивший с экрана телевизора из передачи про богатый и счастливый отдых где‑нибудь в Греции, окружала стена из беленого кирпича, почти полностью увитая какими‑то растениями. Вот только расстояние до усадьбы оказалось обманчивым. Я решила, что удастся дойти за несколько минут. Конечно же, я ошибалась!

Идти пришлось больше часа. Оказавшись у высокой резной калитки, я радостно улыбнулась и счастливо оглянулась на бесконечное поле позади. Но стоило мне взглянуть на море колышимой зелени, как я чуть не вскрикнула, перепуганная открывшейся картиной.

На первый взгляд ничего не изменилось, но я видела густую дымку, маленькими спиральками кружащую над будто поблекшей травой. Еще миг назад зелень резала глаз, и во рту чувствовался горьковатый вкус, и с каждым вдохом в легкие просачивался невероятно нежный аромат смеси луговых цветов. Теперь же цветы исчезли и бабочки не порхали над полураспустившимися бутонами.

Я так долго смотрела на все происходящее, что в глазах начало рябить, и мне показалось, что один из комочков пара начал увеличиваться, вытягиваясь вверх и постепенно обретая форму. А потом я узнала неожиданно представший передо мной облик.

— Мама? — перепугано спросила я, а затем громко заверещала, когда полупрозрачный призрак протянул ко мне руки, а его рот приоткрылся в беззвучном призыве.

Вскрикнув еще громче, я бросилась к железной калитке и поскорее вбежала в садик, плотно прикрыв за собой скрипучую кованую решетку. Призрак мамы не двинулся с места, продолжая протягивать мне руку и шептать что‑то. Света не выглядела страшно, но я почувствовала себя на грани обморока. Удивительно, что знакомство с Бесом не подготовило меня к подобным розыгрышам судьбы.

Прислонившись спиной к каменной стене, увитой виноградными плетями, я постояла так несколько минут, приводя в порядок дыхание и уговаривая себя: «Ничего не было. Тебе показалось. Ты перегрелась на солнце. Оно здесь такое майское!»

Когда через четверть часа я смогла отлипнуть от стены, призрака в поле уже не было, как и не наблюдалось странного тумана. Облегченно выдохнув, я прошла к входной двери и быстро коснулась латунного молоточка в форме оскалившегося льва. Открыли мне не сразу, пришлось долго стоять и прислушиваться, решая, не набрела ли я на пустующее строение.

Глава 20

Но дверь, в конце концов, открыли. Из тени темного холла выступила высокая женщина средних лет, в которой было сложно не узнать эллу.

— Как интересно! — воскликнула женщина, глянув на меня, и замолчала, будто ожидая моего ответа.

Не готовая к столь нестандартному приветствию, да еще после встречи с призраком, я стояла и молча хлопала глазами.

— Что стоишь? — хмыкнула элла. — Пришла — заходи. Не стой на пороге. Я не люблю оставлять эту дверь долго открытой. В прошлый раз кто‑то утащил чудную чашку из моего лучшего сервиза! Правда, на ней был скол и рисунок не очень ровный… Но это не повод! — выкрикнула элла мне за спину. — Теперь у меня одиннадцать чашек. И как мне позвать большую компанию? Не выставлять же двенадцатую чашку из другого сервиза! Могут же и ее украсть!

Непонимающе глядя на эллу, я вдруг, сама того не ожидая, сказала:

— А может кто‑то специально взял чашку, чтобы оказаться в числе ваших гостей?

Несколько секунд элла молчала, пристально рассматривая что‑то поверх моего плеча, а затем кивнула решительно:

— Вполне возможно! Это явно Дже. Я не пригласила его в прошлый раз, вот он и обиделся. Не объяснять же ему каждый раз, что я всегда созываю к себе одиннадцать гостей. Это моя традиция! У меня приборов, тарелок и чайных сервизов только на дюжину. Естественно, собраться хочет как можно больше, но я…

Тут элла оборвала сама себя на полуслове и махнула мне рукой.

— Проходи.

Я осторожно переступила порог, ожидая чего угодно от этой довольно странной особы. Увлекшись ее рассуждениями, мне не пришло в голову рассмотреть эллу как следует или спросить ее имя. Выглядела она так, как я себе представляла всех эллов разом. Высокая, беловолосая, лет шестидесяти на вид. Сколько ей на самом деле, спрашивать я побоялась. Не смотря на внешний возраст, она была очень красива зрелой красотой уверенной в себе женщины.

Бывают такие, как Катрин Денев. Возраст совсем их не портит, а лишь добавляет некий шарм.

Идя следом за эллой по темному коридору, я попала в просторную кухню, обставленную очень просто: у окна — шкафчики, плита и мойка, у противоположной стены — буфеты с посудой, а посреди комнаты — большой дубовый стол. Элла сразу направилась к плите, где в кастрюле что‑то громко булькало, разбрызгивая во все стороны жирные желтые капли.

Не зная, сесть мне или стоять, я замерла у стола, издали рассматривая посуду в буфете. На узких полочках кое‑как громоздились чайные чашки, блюдца и пузатые заварочные чайнички. Складывалось ощущение, будто кто‑то специально постарался засунуть туда как можно больше разнородных предметов, если не в ширину, так в высоту. Разноместные чашки матрешками устроились одна в другой, выразительно вздернув свои тоненькие ручки. Блюдца жалами застряли между горками чашек, подпирая сиротливо ютящиеся тут и там сахарницы без крышек.

— Что стоишь? — проорала элла. — Садись!

Я не стала спорить и села на один из низких трехногих стульев, дюжина которых окружала стол.

— Есть будешь? — недовольно спросила элла и, прежде чем я ответила, шлепнула на стол большую супную чашку, в которой плескалось что‑то темно–коричневое. Через миг с громким звоном на столе оказалась и ложка с отколовшейся эмалью на ручке.

Есть очень хотелось, но я просидела несколько минут, рассматривая предложенное мне угощение, стараясь не слишком явно принюхиваться. Наклонившись над чашкой, не выдержала и громко чихнула так, что часть содержимого ровным слоем оказалась размазана по струганным доскам стола.

В супе явно было слишком много перца. Опасаясь за собственное здоровье, я все же подцепила ложкой немного и с опаской отправила в рот. Небо и язык тут же обожгло, будто я проглотила кипяток. Закашлявшись, быстро отодвинула от себя суп.

Элла отвернулась от плиты и, ничего не говоря, запустила чашкой в висящие на стене часы с кукушкой. Суп брызгами залепил циферблат и часть беленой стены. Ложка по рукоятку вонзилась в деревянный корпус часов.

Я опешила и уставилась на эллу, но та с самым невозмутимым видом продолжила помешивать суп. Переведя взгляд обратно на часы, мне пришлось удивиться еще больше, потому как осколки чашки, ложка и брызги супа пропали. Зато на высунувшемся из часов маленьком мостике сидела птичка и чистила перышки.

— Ничего не успеваю! — прокричала элла. — Да еще придется кому‑то отказать сегодня, раз ты пришла.

Ничего не понимая, я продолжила во все глаза смотреть на эллу и происходящее в кухне. Женщина выключила огонь, подхватила кастрюлю и легко переставила ее на шкафчик, после чего метнулась к буфетам. Из них она стала вынимать чашки и не глядя бросать через плечо. Как ни странно, чашки и не думали падать на пол. Они плавно взмывали в воздух и замирали над столом, медленно кружась выше моей головы. Затем к чашкам присоединились вставшие на ребро блюдца. Через минуту между чашками засверкали мельхиоровые ложечки с керамическими ручками. А последними к этому хороводу присоединились сахарница и чайник. Вся посуда покружилась еще минуту, а потом плавно опустилась на стол в военном порядке: чашки верхом на блюдцах с торчащими, как мачты, ложечками.

Пробежавшись вдоль стола, элла бабахнула мне через плечо огромный медный чайник с кипятком. Пар ровной сильной струей вырывался из огненных недр. В мгновение стало душно и жарко. Я оттянула ворот рубашки, но замерла, заметив собственное отражение в полированном боку чайника. Конечно, комната выглядела иначе в выпуклой меди. Чашки из белого фарфора в голубые цветочки казались розово–черными. Свет из окна поглотил часть отражения в ярких бликах.

Но все это не удивляло так же сильно, как мое лицо с неестественно белыми радужками глаз, в окружении совершенно белых волос. Я дернула себя за косу, не веря. И чуть не взвыла. Отражение не врало.

Тихо подвывая, я вскочила, чуть не разломав хлипкий стул, и подбежала к буфету, рассматривая себя в его стеклянной дверце.

— Мать моя женщина! — выдохнула я, тягая себя за косу. — Ужас какой. Рыжей была, черной была… Теперь белая… И страшная!

В этот раз мой облик был в разы хуже, чем предыдущие. Если рыжий очень мне шел, а черный смотрелся хотя бы просто необычно, то внешность альбиноски меня не красила. Даже ресницы и брови стали будто припорошенные снегом.

— Я ж говорю — интересно! — хмыкнула элла, не глядя в мою сторону. — Как раз для компании моих гостей!

— А вы сразу поняли, что я элла только на половину? — меня терзали тучи вопросов, и захотелось озвучить хотя бы некоторые.

— Правда? — удивилась элла. — Ну, раз ты так говоришь…

— Вы не чувствуете этого? — Теперь была моя очередь удивляться. — А мне говорили, что…

— А зачем? — перебила меня женщина и небрежно пожала плечами. — Мне это совершенно не к чему. Допустим, я вижу, что ты и человек, и элла, и ситра. Но что дает мне это знание? Здесь оно не важно, видишь ли!

— А где это «здесь»? — спросила я, надеясь, что элла ответит на вопрос, а не метнет в меня что‑нибудь тяжелое.

— Ты через поле шла, должна была заметить, — хмыкнула элла.

Я, чувствуя себя оплеванной, уселась обратно за стол.

— Этот дом и земли вокруг него называются местом Памяти, — соизволила ответить элла. — Здесь живут призраки.

— Призраки? — переспросила я.

«Неужели, когда мне показалось, что вижу маму, то она на самом деле была там?»

Эта мысль одновременно взволновала и напугала меня. Посидев несколько минут, я уже хотела бежать проверять свое видение, но меня остановила элла:

— Еще успеешь!

Удивленно воззрившись на женщину, я осталась сидеть на табуретке.

— Скоро мои гости прибудут, — заметила элла, а чайник стал сам по себе разливать в чашки кипяток. — Столько дел… Жалею, что не взяла себе служанку, да только люди — слабые существа. Лучше уж самой!

С этими словами элла небрежно спихнула на стол целую гору пирогов с разноцветной сахарной глазурью. Через миг там же оказались маленькие плетенки с крошечными булочками, нанизанными, как баранки, на шнурок.

— Быстрее, быстрее! — завопила элла.

Стрелки часов звякнули и побежали быстрее, сидевшая на деревянном мостике птичка тихо, но отчетливо икнула и скрылась с глаз. Стрелки часов достигли бешеной скорости, больше напоминая пропеллер.

— Ну вот! — взревела элла, заправив за уши светлые пряди, а затем из‑за спины метнула в многострадальные часы сковородку.

При ударе металла о деревянный корпус посыпались щепки, а где‑то внутри натужно икнула кукушка. Часы прекратили попытку взлететь и, немного подумав, решительно указали на пять часов.

— Пора! — Просвистело что‑то мимо моего уха. На миг мне показалось, что я услышала голос, но через секунду все повторилось, а порыв ветра стал отчетливее.

— Залетайте, залетайте, — командовала элла, размахивая суповой ложкой. — Нечего толпиться.

Не понимая, что происходит, я медленно моргнула, а когда открыла глаза, то за столом сидела целая толпа. Десять с любопытством уставившихся на меня призраков.

То, что это именно призраки, а не плод моего воображения, я убедилась, когда тень напротив меня определилась с формой, превратившись в тучную дам, и серьезно заметила:

— Деточка, вам нужно чаще бывать на солнце! Такая бледная!

— А то станешь как мы! — хихикнул появившийся справа от меня седовласый старичок, сквозь которого я могла рассмотреть чашки в буфете.

— Смешанная кровь! — на одной ноте простонала высокая тощая дама, с ног до головы закутанная в ворох шалей. Видимо, при жизни она много мерзла. — Какой ужас! Кто позволил этой особе сесть за один стол со мной?

И тощая дама воззрилась на эллу, вытирающую руки о передник.

— Камаррика, что вы взъелись на девочку? — спросила тучная дама. — Вам же должно быть все равно! Вы призрак!

— А я вот хорошо помню свою жизнь, — заметил непримечательный мужчина в пенсне. — Сейчас не так интересно… Не обращайте внимания на нашу Камаррику, девушка. В ней говорит жажда деятельности. Видите ли… Бродить целыми днями по полям не очень весело.

— Ни капли я не брожу! — обиделась тощая дама, втянув щеки, от чего стала похожа на сушеную рыбу. — Я прогуливаюсь и осматриваюсь. Здесь куда интереснее, чем в моей прошлой жизни.

— А кем вы были? — мне не очень хотелось разговаривать с призраками, но любопытство пересилило.

Камаррика воззрилась на меня в полном недоумении, при этом даже не думая что‑то говорить.

— Наша леди в шоке, — хмыкнул, проявляясь, еще один призрак. Это оказался очень красивый юноша с женственными чертами лица. Невозможно было рассмотреть цвет его волос или глаз. Как и у всех сидящих за этим столом призраков волосы казались светлыми, а глаза прозрачно–голубыми. Но при этом и сами фигуры умерших немного цветились, так что я с трудом различала детали их одежды.

Остальные пять призраков проявились молча, не обращая ни на кого внимания. Я осторожно рассматривала их поверх чашки с чаем. Напротив меня сидели две совершенно одинаковые женщины, в одинаковых нарядах, с одинаковыми прическами.

— Леди Си и леди Вай, — заметив мой интерес, представила дам тучная женщина. — А я Асана. Это Дже. — Женщина указала на маленького мальчика, сидевшего почти на углу стола и молча сжимавшего чашку.

Я перевела взгляд на одного из оставшихся двух призраков — это был высокий непримечательный мужчина с густыми бакенбардами, рассеянно пялящийся в одну точку. Когда пришла очередь последнего призрака и я перевала на него взгляд, то меня сотрясла сильная дрожь. Рядом со мной, вяло помешивая чай ложечкой, сидела Света.

— Мама? — спросила я осторожно.

— Пей чай, он должен быть вкусным, — пробормотала Света и ласково мне улыбнулась. — Ирида каждый день устраивает чаепития.

Но я не могла отвести от нее взгляда.

— Это ты? Это правда ты? Или я схожу с ума? — мне так хотелось услышать ответ, что я проглотила весь чай из своей чашки в доли секунды.

— Я, — спокойно ответила Света. — Не стоит так волноваться.

— Но как? Почему? — не унималась я.

— Все дело в этих полях, — встряла в разговор тучная дама. — Это особое место. Элл, попавший сюда, неосознанно может вызвать духа кого‑то из своих умерших близких.

— Даже если умерший — человек? — моему удивлению не было пределов.

— Это совершенно не важно! — поджала губы Камаррика. — Хоть любимую болонку бабушки! Дело здесь не в том, кого вызывать, а кто зовет. Если элл достаточно сильный, то это у него выйдет неосознанно.

— Обычно сюда приходят очень осознанно, — дождавшись тишины, медленно вымолвил мужчина с бакенбардами. — Например, испросить совета предков. Или узнать правду о чем‑нибудь, что было унесено в могилу.

Призраки замолчали, одинаково задумчиво грея руки о чашки. Никто из них не притронулся к горячему напитку, в то время как я вовсю уплетала маленькие круглые булочки с малиной, шумно запивая их ароматным чаем.

— Эллы не очень любят беспокоить умерших, — вздохнула хозяйка дома. — Ведь некоторые призраки не желают уходить обратно.

— В этих полях живет три десятка некогда умерших эллов, решивших продолжить здесь свое существование, — объяснила мне тучная дама, назвавшаяся Асаной. — На полях Памяти довольно скучно, так что чаепития у Ириды хоть как‑то нас развлекают.

По их скорбным лицам я не заметила особого веселия.

— Света, у вас есть еще час! — вдруг воскликнула Ирида и швырнула в часы блюдцем. То с треском врезалось в циферблат, погнув стрелки. Те дернулись, затрепыхались, пытаясь перескочить на другую сторону, но фарфоровый диск мешал.

— Спасибо! — радостно воскликнула мама, вскочила и поманила меня за собой к двери.

Я поскорее выбралась из‑за стола и побежала за быстро передвигающимся приведением. Мы вышли из дома и сада, завернули за ограду и двинулись в сторону чего‑то блестящего, полускрытого серебристой дымкой. Я шла за мамой, боясь ее окликнуть, и не понимала, куда же она меня ведет, пока мы не погрузились в странное марево. Ошеломленно оглядевшись, я не смогла сдержать вздох восхищения.

Впереди, насколько хватало глаз, открывался сказочный вид на долину, лежащую в кольце сверкающей ленты реки. Именно вода создавала сверкающий туман, отгораживающий поля Памяти от долины. Отсюда сверху можно было без труда разглядеть домики с красными черепичными крышами, узкие полоски полей, желтую ленту дороги и несколько каменных мостов, перекинутых через реку.

Света дошла до самой воды и, выбрав себе кочку, устроилась на берегу, опустив ноги в воду. Я на секунду замерла рядом, а затем присела в полуметре от мамы.

— Ирида остановила для нас немного времени, — улыбнулась Света. — Она очень добра. А ее часы — нет. Вечно они мешают всем. — Полупрозрачные губы призрака искривились в болезненной усмешке.

— Мама, я так скучаю по тебе, — не выдержала я. — Мне так жаль за все произошедшее…

Как бы я не убеждала себя, что могу справиться с потерей, как ни старалась не думать о смерти мамы, ничего не помогало. Вот и теперь мне не удалось сдержать свои эмоции. Слезы градом хлынули из глаз, наполняя сложенные на коленях ладони.

— Лена, не нужно! — встревожено заверила меня Света. — Не стоит так сильно переживать! Ничего уже не исправишь и ты не виновата в случившемся. Правда. Так было суждено. Наверное. Мне так кажется.

— Но, мам! — воскликнула я, глядя на призрака и не видя его.

— Тише, девочка моя! Все будет хорошо. Может оно и к лучшему? Кто знает?!

— Как ты можешь такое говорить? — опешила я.

— Лена, меня нет, я только призрак, — печально вздохнула Света и отвернулась к воде. — Мне теперь не о чем жалеть и незачем вспоминать. Но я рада, что ты пришла именно сюда, и мы можем поговорить. Мне так много всего не удалось сделать…

— Мама, — простонала я.

Призрак повернулся и бесцветная ладонь коснулась моих губ ледяным ветерком.

— Мне хотелось сказать, как люблю тебя, моя маленькая девочка, — печально улыбнулась Света. — Из меня вышла ужасающая мать! Совершенно ужасная! И тебе было тяжело со мной, с моими привычками, мужчинами, занятостью. Вечным беспорядком в квартире. Я рада, что ты оказалась такой сильной, родная. Не моя заслуга в этом, но мне радостно, что так вышло. Не переживай из‑за меня. Не грусти. Не нужно слез. Просто живи дальше и будь сильной.

— Мама… — мне многое хотелось сказать, но что‑то постоянно мешало.

— Пора! — пронесся над рекой голос Ириды.

— Мне пора, — улыбнулась мне Света. — Я возвращаюсь в мир умерших и более не появлюсь здесь. Будь счастлива, моя единственная дочь.

Света протянула мне ладонь, но пальцы прошли сквозь нее, нащупав лишь воздух.

— Мама! — вскричала я, вскакивая на ноги, но призрака рядом уже не было. — Я люблю тебя.

— Знаю… — пришел ответ–шепот, и на сердце вдруг стало так легко и спокойно.

— За тобой пришли, девочка! — донеслось до меня эхо.

Я обернулась к полям и увидела Лориса в окружении целого воинства облаченных в сверкающие доспехи эллов. Удивления не было. Я знала, что столкнусь с этим эллом здесь.

— Тем лучше, — захотелось мне себя успокоить.

— Взять ее! — приказал Лорис и ядовито ухмыльнулся, отбросив за спину развеваемые ветром светлые пряди волос.

Я не стала сопротивляться, только пробормотала себе под нос:

— Вот опять не посмотрю на этот мир как следует!

Глава 21

Меня больно пихнули в спину, заталкивая в узкий каменный мешок, по чьей‑то шутке названный камерой. Вытянутыми руками я могла дотянуться до противоположных стен, а в длину здесь было немногим больше трех метров. Но самым отвратительным казался раздирающий ноздри запах. Мне с трудом удавалось дышать, проглатывая этот смрад и вонь.

В углу на тощей подстилке кто‑то лежал. На первый взгляд мне показалось, что это какой‑то подросток, но затем стало понятно, что это очень худой, просто тощий мужчина. Я осторожно приблизилась, желая рассмотреть своего соседа. Элл закрывал руками лицо, но мне хватило взгляда на волосы с рыжим отливом.

— П… папа?

Мужчина пошевелился и отнял руки от лица, чтобы взглянуть на меня. Сердце провалилось в желудок от переполняющего его чувства горечи и страха. Леонис выглядел ужасно. Мумии египетских фараонов в музеях по сравнению с ним были совершенно здоровы и полны жизни.

— Ты ужасно выглядишь, — печально сказала я.

— Знаю, — сипло пробормотал Леонис. — Последние десять лет без сил… И здесь из меня выкачали то, что осталось, сделав так, что не могу пополнять энергию без прямого контакта… Что ты здесь делаешь?

— Я… — Как‑то не хотелось признаваться, что моей целью было спасение его жизни. — Это не важно. Я могу тебе помочь? Такое чувство, что ты умираешь…

— Вполне возможно, — вздохнул Леонис и улыбнулся, обнажив кровоточащие десны и залитые алым зубы. — Не думаю, что я протяну долго.

— Папа. — Я присела на корточки и коснулась его руки. И в тот же миг меня будто ударило током, мысли разбежались, а тело начало мешком оседать на пол.

Леонис, как мог, отстранился, и головокружение прошло, оставив после себя такую слабость, словно я несколько дней не спала, не ела и не отдыхала.

— Прости, но не нужно прикасаться ко мне, — хрипло попросил элл. — Иначе я тебя «выкачаю». Мне нужно очень много. У тебя столько нет. И мне необходима живая сила эллов. В противном случае я бы давно выловил здесь всех крыс.

Обеспокоенно глядя на отца, я напряженно думала, чем могу хоть как‑то ему помочь. На ум приходила только одна, совершенно безумная идея. Но у меня не было времени на сомнения.

***

Лео отыскала Бестелиона в подземелье. Демон, раскинув в стороны руки и ноги, медленно покачивался на волнах, поддерживаемый нежными щупальцами водных стихиал. Над бассейном, под выдолбленным каменным потолком, кружили низшие темные создания, издали похожие на клубы дыма.

— Ты всех темных теней царства привлек своим мрачным настроением? — невесело осведомилась демонесса. — Или здесь только избранный круг? Ты будто специально! И так погода ужасная, а ты мрака нагнал. Эти твари же подпитываются энергией от тебя.

Бес не ответил, лишь чуть–чуть пошевелил плечами. Со вздохом на него посмотрев, Лео опустилась на бортик бассейна, свесив ноги в воду. Пятки и лодыжки демонессы тут же облепила целая стайка маленьких, с пластинку ногтя большого пальца, стихиал, бодро засветившихся и взбивших пену.

Осмотревшись по сторонам, Лео заметила блюдо с черешней на другой стороне бассейна, рядом с одеждой демона. Поманив пальцем угощение, она заставила блюдо перелететь поближе и деловито захватила ногтями парочку сочных ягод.

— Вы с Гаем такие одинаковые… — нарушил молчание Бес.

— Да, — согласилась демонесса, подтягивая повыше подол платья, чтобы не замочить его. — Только он это, почему‑то, не понимает.

— Потому что ты не пыталась сказать ему прямо, — хмуро озвучил свое мнение темный.

— Ой, молчал бы! — фыркнула Лео, встряхнув светлыми, с медовым отливом, волосами. — Если бы ты сам следовал собственным советам, то не изображал бы здесь вселенскую скорбь.

На этот выпад темный не ответил, продолжая покачиваться на мелких волнах. Лео еще немного посидела, надеясь добиться от Беса хоть какой‑то реакции, но не нашла достаточно сильных доводов. Отказавшись от этой затеи, демонесса поднялась, прихватив блюдо с черешней, и направилась к выходу, неожиданно столкнувшись в проеме с Гайлеоном. Ветряной демон хмуро и подозрительно оглядел девушку с головы до ног и молча посторонился. Лео хотела поздороваться, но передумала, видя, что Гай не пребывает в его обычном благодушном настроении.

Демон проводил взглядом удалившуюся светлую и прошел в зал с бассейнами, отыскивая взглядом Бестелиона. Темный все так же скользил по водной поверхности.

— Что Лео тут делала?

— Ну, явно не плавать приходила, — сонно пробормотал Бес, прикрыв глаза.

— Бес! — требовательно крикнул Гай. — Ответь мне нормально!

— Гай, отстань, мне не до тебя и твоей разыгравшейся ревности, — медленно выговорил Бестелион.

Гайлеон засопел и, громко топая, выбежал из подземелья.

— Ну вот, — сам себе заметил демон. — Теперь будут на меня дуться…

***

Глубоко вздохнув, я вновь попробовала отыскать тьму. Несколько последних дней я с упертостью молодого барашка пыталась это сделать, растеряв всякую уверенность. Но сегодня что‑то изменилось, будто участок стены, о который я билась головой, дал трещину. Задуманное получилось на удивление легко, словно тьма ждала меня. Запустив в нее руку, я осторожно нащупала знакомую пульсирующую связь и осторожно потянула на себя, представив трубочку и стакан сока. Было страшно, что не получится.

Вполне могло ничего не выйти, ведь расстались мы с Бесом не на мирной ноте. Демон, возможно, обиделся на меня так, что даже не захочет помочь. В животе будто надулся воздушный шарик, давящий на горло. Подрагивая от страха, я ждала.

Прошел миг, другой. А потом сила хлынула в меня теплой щедрой струей. Вместе с тем пришло ощущение такой открытой и ясно ощутимой нежности, прокатившейся по связи, что захотелось плакать. Всхлипнув, я протянула руку отцу. Леонис сомневался лишь несколько мгновений, а затем уверенно сжал мою ладонь.

Мощная волна энергии вливалась в меня свободным потоком, чтобы преобразиться и уйти, как в сухую землю, в истощенное тело элла.

— Никогда не думал, что враг окажется лучше друга, — хрипло рассмеялся Леонис, продолжая пить через меня силу Беса. — Он щедр… Даже удивительно… Теперь я буду ему обязан еще и этим.

В голосе отца не слышалось горечи, только какое‑то веселое удивление. Кожа элла перестала походить на истончившийся пергамент, под ней уверенно набухали мышцы. Щеки окрасил румянец, губы порозовели, а в глазах появился блеск.

Продолжая впитывать силу, Леонис осторожно потянулся, а убедившись, что тело вернулось в нормальное состояние, быстро отпустил мою ладонь. Энергия продолжала в меня течь все тем же потоком, но выхода ей не находилось. Силы было так много, что мне показалось, что вот–вот лопну.

«Спасибо!» — послала я перепуганный мысленный сигнал, но ответа не последовало, хотя сила перестала хлестать в меня с тем же напором.

— Щедрый темный, — пробормотал Леонис, осторожно разминая запястья. — И сильный, как все темные. Очень сильный. Из‑за этого их и не любят.

— Из‑за чего? — переспросила я.

— Сильные, — повторил отец, устраиваясь у стены поудобнее. — Хотя эллы и не придерживаются данной версии, но всякому мыслящему понятно, что легенда о создании всего сущего темными — правда. Но правда и то, что темные с той же легкостью могут и разрушить все. Вот чего боится Атардион. И остальные. Даже я. За мнение, что наши страхи не должны быть поводом для убийства, меня и выкинули из царства. Брату легко было поднять маленький, но действенный бунт. Он собрал своих самых верных шавок, вместе способных создать достаточно опасную свору.

Меня передернуло от брезгливости. Сама та мысль, что Тамалис приходится мне двоюродной сестрой, вызывала тошноту, а вонь в камере только способствовала этому.

— Ради маленького шанса на выживание пришлось отречься от трона, но в какой‑то мере это оправдало себя, — вздохнул Леонис. — Но все эти годы я сомневался в принятом решении. Может быть удалось бы отстоять власть? — Отец задумчиво расхохотался. — В главном замке не было ни одного союзника. Меня заковали в цепи, блокирующие силу, как самого последнего раба, и притащили в тронный зал, обещав продлить жизнь, если откажусь от царства.

Так просто… Нужно лишь протянуть руку и озвучить приказ. Так глупо.

Но мне удалось бежать. И как! Я никому не рассказывал, как полз через канализационные трубы, по самое горло погружаясь в зловонное месиво… А все из‑за того, что даже зеркальные переходы были мне не доступны.

— Пап, а давай вечер воспоминаний твоих страданий и боевых заслуг мы устроим в другое время, а? — с мольбой в голосе пробормотала я, зажимая рот рукой. — Меня и без этого всего вот–вот стошнит.

Леонис рассмеялся.

— Прости, просто я так давно ни с кем не разговаривал.

— Но ты… ты же здесь давно? — удивилась я.

— Меня закинули сюда уже в таком виде, приносили немного воды и еды, пока я спал, — ответил отец. — Но для нас еда не так важна, как сила. В теле кота сил у меня не было даже на то, чтобы вернуть нормальный облик или дать знать о себе.

— Но как ты стал котом? — Этот вопрос волновал меня с того самого момента, как я поняла секрет Тимофея.

— Получилось довольно глупо, — поморщился элл. — После побега из Верхнего царства, я скитался то по Срединному, стараясь не задерживаться долго на одном месте, то по твоему миру. Но меня как‑то выследили. Надеясь, что смогу отбиться, я вступил в сражение и выкачал из себя так много, что последних крох едва хватало на переход. Ну, и, не подумав, нырнул в него, получив вдогонку парочку заклинаний, которые при перемещении создали какую‑то странную комбинацию формул. Преломление, перестройка, выпуклые линзы… Черт ногу сломит во всей той дряни, оказавшейся у меня на хвосте! В конечном итоге вывалился я в каком‑то переулке. Напротив меня замер ошалелый кошак, точной копией которого меня и скрутило. Был бы на его месте человек — повезло бы больше.

Пару дней пробовал выпутаться из глупой ситуации своими силами, но оказалось, что я стал не просто котом, а самым настоящим котом. Боясь потерять рассудок, бросился искать хоть каких‑то знакомых. Повезло, что выкинуло меня там, где я бывал на земле в последний раз. Так встретился с тобой. Искал Свету, а нашел ее дочь. И свою тоже… Я не знал о тебе, правда! Но очень обрадовался, что ты не стала просто человеком. И только потом понял, что ты не сможешь мне помочь, пока не воспользуешься хоть раз своей силой. С этим тоже вышли проблемы… как видишь.

— Ладно, тут все понятно, а как нам отсюда выбраться?

— Ну…

— Канализацию не предлагать! — мгновенно перебила я.

Где‑то в отдалении раздались гулкие тяжелые шаги. Кто‑то шел по направлению к камере. Мы с Леонисом замерли, вслушиваясь и вздрагивая. Громко скрипнула, открываясь, тяжелая дверь, и в камеру заглянул высоченный верзила, глухо пророкотавший:

— Девка, на выход!

«Мило…» — подумала я, поднимаясь с пола.

У двери громила ухватил меня за шиворот и выволок в коридор раньше, чем Леонис успел что‑то сказать и тем самым выдать свое улучшившееся состояние.

— Эй! Сама могу нормально идти! — прошипела я, но слушать меня никто не собирался.

Здоровяк безо всякой аккуратности проволок меня по коридору, почти в подвешенном состоянии, я еле доставала носками ботинок до пола. В противном случае уже давно оказалась бы придушенной.

— Дяденька, полегче! — взвизгнула я хрипло, когда великан распахнул одну из дверей в конце коридора и практически забросил меня внутрь.

По инерции получилось пробежать несколько шагов, затем ноги подломились, и я покатилась по грязному полу, обдирая ладони и нос.

— Приятного приземления! — довольно промолвил где‑то рядом Лорис так, что захотелось, не смотря на боль во всем теле и сыплющиеся из глаз звезды, подняться и набить нахалу не только лицо, но и все выпуклости вместе с вогнутостями.

— Спасибо, — хмуро выдавила я из себя, поднимаясь сначала на четвереньки, чтобы осмотреться, а уже после вставая в полный рост.

Комната оказалась куда просторнее того каменного мешка, который нам с отцом отвели. Здесь было узкое окно, забранное железной решеткой, посредине стоял стол и два стула: один удобный, с мягкой обивкой, а второй — обычный табурет. Больше ничего примечательного в комнате я не заметила.

Не дожидаясь приглашения, я прошла и устроилась на стуле, с комфортом растянувшись на красном бархате. Лорис весело загоготал.

— Чего изволите? — учтиво спросил он с явным подвохом.

Я промолчала, ожидая, когда элл перестанет забавляться. Если бы мне дали такую возможность, я съела бы парочку сытных обедов, но сообщать об этом эллу показалось слабостью. Лорис помедлил с секунду, а потом невозмутимо вытащил прямо из воздуха золоченый кубок и поднес его к губам.

— Приятно видеть вас, уважаемая леди, так близко, — хитро прищурившись, заметил блондин, оценивающе меня рассматривая. — Интересная вариация… Скажу я. Вроде в прошлую нашу встречу вы были немного другого цвета?

Я тряхнула косой, с деланным равнодушием ловя взглядом привычный светло–русый оттенок волос. Кое‑как смирившись с вынужденной блондинистостью, я решила не обращать внимания на происходящие со мной изменения. И, видимо, краски, убоявшись моего равнодушия, решили вернуться восвояси. Я поджала губы и посмотрела на элла.

— Какое это имеет значение?

— Никакого, — сухо согласился Лорис и прошелся мимо стола несколько раз. — И так…

— Что вы хотите? — решительно спросила я, не давая эллу возможности разыгрывать передо мной спектакли. Такие, как он, любят нагнать страху.

— Я? — обиженно воскликнул элл. — Разве я что‑то от вас хочу?

Мне было лень отвечать, поэтому я уставилась в окно, решительно настроенная дождаться момента, когда Лорис перейдет к делу.

— Кажется, это не я что‑то хочу от вас с Леонисом, а Атардион? — явно обидевшись на невнимание, промолвил Лорис наконец. — В царстве объявлено, что вас нужно перехватить, пока вы не попали в замок Повелителей.

— И вы это успешно исполнили! Вы…

— Мне плевать на приказы Повелителя. Я, наоборот, хочу, чтобы вы попали в замок, — перебил меня элл.

— Зачем нам туда?

— Чтобы свергнуть власть Атардиона, конечно! — усмехнулся Лорис.

— А вам какое до нас дело? — нетерпеливо осведомилась я, хотя мне не очень хотелось знать ответ.

— Я люблю игры, — весело вымолвил элл. — Люблю наблюдать за ходами фигур. Если бы был предан Атардиону…

— А разве это не так? — перебила я.

— Если бы был предан Атардиону, то убил бы вас сию секунду, с радостью сообщив об этом дрожащему от страха Повелителю, — не слушая меня, повторил Лорис. — Но… не люблю быть мелкой фигурой на чужом поле.

— Чтобы вы не говорили, из этого подземелья нас не выпустят, ведь так? — констатировала я.

— Почему же? — удивился элл. — Я дам вам шанс! Один шанс. Это, по–моему, очень щедро. Если вы отсюда выберетесь, то можете идти куда захотите, но путь ваш в любом случае лежит в обитель Повелителей.

— А если мы уйдем из царства? — спросила я. — Это вы не учли?

— Границы закрыты, — хмыкнул Лорис, опрокидывая в себя вино. — Я предупредил Атардиона. Отсюда нет пути в другие царства и миры. Но можно еще попасть по эту сторону. Это я подсказал Повелителю оставить такую возможность, на случай, если один демон решит навестить наш маленький праздник.

Внутри у меня все перевернулось в тревожном предчувствии, но я, тем не менее, бодро заявила:

— Никто не явится.

— Посмотрим, — пожал плечами Лорис.

— Почему мы должны идти куда‑то? — уточнила я хмуро.

Элл обошел меня по кругу и, наклонившись к самому уху, прошептал:

— Это единственный ваш шанс выжить. Прятаться бесполезно. Вас выследят. Рано или поздно. — Распрямившись, элл сам себе рассмеялся и крикнул в сторону двери: — Тарэк!

Опять явился здоровяк и, вцепившись в меня, поволок в обратную сторону. Я даже не пыталась сопротивляться, мешком повиснув в руках огромного элла. Через минуту меня грубо закинули в камеру. Я вскрикнула, представив, как падаю на каменный пол, но вместо этого оказалась в сильных объятиях. Дернувшись, как от удара током, уставилась на хмуро меня разглядывающего Беса.

— Привет, как ты здесь очутился?.. — сил не было нормально спросить, так что вышло какое‑то истеричное шипение.

— Приперся по твою душу! — прокомментировал Леонис весело. — Придурок! Я ему уже пять минут объясняю этот неоспоримый факт.

Слушать отца сил не было, все его слова пролетали мимо меня. Ни о чем не думая, я вцепилась в демона, прижимаясь к нему, впитывая знакомое и такое упоительное тепло, погружаясь в щекочущий нос свежий запах. Одежда и волосы Беса были чуть влажными, но меня это в данную секунду не волновало. В кольце его рук меня ничто не страшило и не волновало. Если бы еще можно было ощущать тоже самое и вдали от Беса…

Печально вздохнув и отсчитав про себя до десяти, я отодвинулась, осторожно высвобождаясь из объятий темного. Хотя внутренний голос требовал наплевать на гордость и попросить демона решить все мои проблемы. Он ведь может и не откажет!

— Так, где ты была, пока мы тут сидели? — спросил Леонис, заметив, что я опять могу мыслить здраво.

— С Лорисом болтала, — сообщила я отцу нехотя. — Он заверил, что из царства нам не уйти. А в царстве у нас только один шанс выжить — свергнуть Атардиона. Иначе — смерть.

Леонис помедлил, а потом начал тихо, но отчетливо ругаться, используя такие обороты, что у меня сам собой открылся рот. Бес хмыкнул и легонько хлопнул меня по подбородку, рассмеявшись, когда я чуть не прикусила язык.

Элл замолчал не скоро, продолжая отрывисто бросаться ругательствами, а потом замер, прикрыв руками лицо на миг, и сказал:

— Что‑то такое можно было ожидать. Так понимаю, Лорис упомянул, что о нашем здесь пребывании уже знают?

Я согласно кивнула, но добавила:

— Разговор был очень коротким. Подробностей не знаю. Но вроде как границы открыты только на вход.

Услышав это, Бестелион кивнул:

— Теоретически я могу пробить эту границу, но вас она все равно не выпустит.

— Безумие! — вдруг воскликнул Леонис. — Самоубийство. Даже если мы отсюда выберемся, то чтобы сделать то, о чем тебе сказал Лорис, нужно либо огромное везение, либо полное отсутствие мозга. Добраться до цитадели Повелителей не составит труда, но вот попасть в сам замок!.. Там сложнейшая защита. Но даже если мы войдем в тронный зал, где и находится символ власти эллов, то сделать ничего не сможем!

— Почему? — спросила я.

— Это место абсолютной власти Повелителей, — вздохнул отец. — Там любой элл теряет контроль над собой. Если Атардион прикажет… Единственный способ — сковать его перед этим цепями, блокирующими силу, но это не возможно. Нас ждут, и готовы к любому повороту событий.

— А какова может быть сила влияния Атардиона на Лену? — задумчиво спросил Бес, поглаживая мое плечо.

Леонис нахмурился и присел на пол, почесав немытую шею.

— Думаешь, я знаю? — в конце концов пожал плечами отец. — Половина крови элла, да еще и влияние темного демона. Это скорее у тебя нужно спрашивать!

— Насколько я знаю, именно Лена может предъявить права на власть? Этого и опасается Повелитель, — продолжил рассуждать Бес. — Значит, нужно лишь дать ей маленький шанс.

— Хорошо, допустим! — воскликнул элл. — А какой прок в этом для тебя?

Демон усмехнулся, с прищуром посмотрев на Леониса. Отец, будто что‑то поняв, кивнул.

— Возможно, в этом есть смысл, — пробормотал элл, поднимаясь. — Только еще нужно как‑то отсюда выбраться. В другое время я бы без труда снес это место с лица царства, но сейчас придется действовать тоньше. — Отец указал на дверь. — Смотри, тут и вот здесь силовые нити, не позволяющие открыть магией. Нужно будет их сломать как‑то…

Демон склонил голову на бок и приподнял бровь, слушая Леониса, а затем, прижав меня к себе одной рукой, так что я повисла в воздухе, шагнул к двери и постучал о нее костяшками. Отец хотел что‑то сказать, но замер, видя, как тяжелый металлический прямоугольник осыпается к нашим ногам невесомой пылью. Я беззвучно расхохоталась, уткнувшись Бестелиону в подмышку.

Продолжая меня придерживать, демон вышел из камеры, не обращая внимания на ошарашено пялящегося на нас великана–стражника. Тот попытался заступить дорогу, но Бестелион лишь отрицательно покачал головой, и громила опустился обратно на стул, осознавая неравенство сил.

— Именно это, кстати, в вас напрягает, — заметил Леонис, следуя за Бесом. — Вот почему даже здесь, в Верхнем, против тебя не пойдет меньше десятка эллов, иначе это больше похоже на самоубийство?!

— Потому что царства создали демоны, — сухо ответил Бес, решивший не искать выход, а просто проделать новый прямо в ближайшей стене. Вбежавшие в коридор эллы в ужасе наблюдали, как стены крепости осыпаются песком там, где их касался демон.

Я вжалась в бок Беса, прикрыв глаза, чтобы в них не попали песчинки, поэтому не уловила, когда все закончилось. Несколько минут грохота, и мы на свободе.

— Слушай, а удобно иметь такую уверенность в собственных силах! — прокомментировал Леонис, оглядываясь на неровный, будто обожженный провал в стене.

— Это просто ты давно забыл, что значит быть Повелителем, — вздохнул Бес, и я заметила, как дрожат его руки, а глаза налились кровавой пеленой. — В противном случае мы были бы сейчас на равных. Как будем добираться до цитадели? — И добавил, как‑то расстроено выдохнув: — Это место не для меня… Вытягивает энергию.

— Я могу перенести нас прямо под стены самого замка, но потом нужно будет идти ножками, — обдумав все, сказал Леонис, вдыхая полной грудью. — Вне крепости я чувствую себя еще лучше. И узнаю место. Удивительно, что Атардион сделал с Южным замком!

Мне ничего не хотелось, но я все же оторвала взгляд от Бестелиона и вяло огляделась. Если бы не знала, что нахожусь не дома, то решила, что очутилась где‑нибудь в Ирландии. Горы, покрытые буйным многоцветием, мелкие вычурно пригнувшиеся к земле деревца, серые громады валунов.

Замок стоял у подножия одной из гор, походя на красочную иллюстрацию из журнала.

Над головой бирюзовой лазурью сияло знойное небо августа. Именно в это время появляется какой‑то особый цвет, куда‑то исчезает бледность апреля и мая. Небо низко нависает над головой и кажется, протяни руку — и пальцы заденут этот горячий купол.

Здесь небо выглядело именно таким. Единственным отличием были солнца. Одно на западе, а другое на восходе.

— А почему?.. — хотела спросить я, но демон и элл тут же взялись мне объяснять, перебивая друг друга.

— Эллы сами создали местный климат, — победоносно выкрикнул отец. — Здесь всегда что‑то между весной и летом. Зимы не бывает.

— Лентяи! — хмыкнул Бес.

— Светила выполняют сразу две функции. Они не движутся по небу, просто светят, а вечером становятся красного оттенка, так что ночи у нас заслуженно называют кровавыми, — закончил Леонис.

— Жуть какая! — хихикнула я.

— Ну, что ж. Пробуем? — осведомился элл. Нам с Бестелионом ничего не оставалось, кроме как согласно кивнуть. Демон покрепче сжал меня, больно сдавив ребра, и положил руку на плечо Леониса.

И нас поглотила яркая вспышка света. Все произошло так быстро, что я не успела как‑то осознать момент перехода. Только быстрый свист ветра в ушах. И полное отсутствие каких‑то неприятных ощущений.

— Вот это я понимаю — путешествия с комфортом! — сообщила я свое мнение, заставив отца довольно хмыкнуть, а Беса — вздохнуть.

Перед нами почти ничего не поменялось. Высоченные горы, какая‑то река, блестящее, как веки девушки из девяностых, небо. Только замок, у стен которого мы стояли, оказался другой. Даже не замок, а какое‑то непонятное строение, сплошь состоящее из высоких узких башенок и шпилей.

— Это и есть то, что ты гордо назвал цитаделью? — осведомилась я.

— А что? — обиженно уточнил отец. — Это колыбель Повелителей Верхнего царства.

— Что‑то меня туда совсем не тянет, — фыркнула я. — Но как‑то нужно не только попасть, но и…

— Можно попробовать к… — начал Леонис, но мне пришлось его перебить.

— Ни за что! Другие варианты?

— Черный ход? — примирительно спросил отец.

— Его сторожат? — уточнил Бес. — Я что‑то не вижу ни одного защитника замка.

— Охраняют, но если быстро проберемся… — пожал плечами Леонис.

— Впечатляет ваша подготовка к штурму, — трагическим шепотом вымолвила я. — Мало того, что мне предлагается выполнить что‑то, чего не знаю, так еще и не известно, доберемся ли до места!

— Тихо, бельчонок, — Бес воткнул меня лицом себе в подмышку.

— Слушай, что ты ее так зовешь? — прошипел Леонис. — Я все понимаю, но с Лениной болтливостью и нахальством… Она не белка! Она…

— Бунт на корабле! — выдохнула я. — Сейчас как развернусь, как пойду на все четыре стороны!

— А это идея! — воскликнул Леонис. И, подойдя к стене замка, размашисто нарисовал на ней прямоугольник, как дверной проем.

— Что ты делаешь? — заинтересованно спросил Бес, не обращая внимания на громко сопящую недовольную меня.

— Это будет сложно, но неожиданно для Атардиона и его свиты, — начал Леонис. — Я попробую создать еще три отражения нас. Мы пойдем в замке зеркалами.

— Знаю этот способ, — кивнул Бес.

— Там много всяких стеклянных предметов и полированных металлических дисков. Нужно быть осторожными. Тронный зал в дальней части замка на втором этаже. Справишься, Бес? Нужно держаться вместе и не сбавлять шага. Отражения должны сойтись в одной точке, иначе…

— Понял, — перебил Леониса Бестелион. — Осилишь такое? Я помочь не могу.

Элл кивнул и начал прямо на стене выписывать пальцем какие‑то символы, загорающиеся белым свечением. Через миг проем так же засветился, становясь все ярче и ярче. Я, ничего не понимая, просто смотрела на этот свет, когда Леонис скомандовал:

— Вперед! — И меня с силой впечатали в стену. Захотелось возмутиться и завопить от боли, но голоса не было. Даже дышать оказалось невозможно. Я запаниковала, когда осознала, что мое тело медленно просачивается в камень. Стало очень холодно и начало казаться, будто меня разрывает на части.

Сколько все это продолжалось, не знала и предпочла бы не знать. Но в какую‑то секунду мозг будто отключился, при этом я видела и осознавала происходящее.

Мелькнул свет, вскрикнул какой‑то мужчина в доспехах. Вновь световое пятно. В нас полетело копье. Где‑то над ухом бешеным градом осыпались осколки стекла. Свет. Вспышки. Гром шагов. Факелы, горящие гобелены.

Почему‑то я одновременно ощущала себя в разных местах. Перед глазами мелькали образы, накладывающиеся друг на друга, так что я не могла понять, где нахожусь, и что происходит.

На миг мне почудилось, что я снова в переходе между Срединным и Верхним царствами. Перед глазами мелькали крошечные осколки стекла, закручивая в спирали мое искаженное страхом отражение.

И вновь была темнота. И свет. И звон железа.

— Мы взбудоражили всю цитадель! — эхом пронесся в голове голос отца.

«Какое интересное название для психушки, — вяло подумалось мне. — Когда там новая порция таблеток?»

— Лена, приди в себя, у нас нет времени. — Меня требовательно вздернули на ноги, но я не устояла и свалилась на пол, больно ударившись. Это привинтило мою голову обратно на шею, я открыла глаза и быстро осмотрелась.

Прямоугольный, узкий зал, по длинным сторонам которого между колоннами высились скульптуры мужчин и женщин, запечатленных с протянутой вперед правой рукой. Далеко впереди виднелся мраморный трон на возвышении, а перед ним, посреди озера мозаичного пола, что‑то круглое, похожее на наполовину утопленную в пол сферу, внутри которой двигалась, переливаясь, масса, похожая на ртуть.

— Здесь все изменилось, — выкрикнул Леонис, метнувшись к высоким двустворчатым дверям, но закрыть их не успел. В зал ворвалась толпа закованных в броню беловолосых эллов, при виде нас ощетинившаяся мечами.

— Рад видеть вас в своем скромном обиталище! — провозгласили нам с другой стороны, и, обернувшись к трону, мы увидели там широко улыбающегося мужчину, замершего на верхней ступеньке.

Я сразу поняла, что это и есть Атардион, потому что стоящая позади трона зло скалящаяся Тамалис очень походила на Повелителя. Элла сверлила меня взглядом с такой яростью, что я могла без труда назвать десять способов, какими девица придумала со мной расправиться. Ее глаза выглядели одинаковыми и здоровыми, но я еще отчетливо чувствовала вкус своей маленькой победы.

— Как твой глаз, Тамалис? — не удержалась я от вопроса, не обращая внимания на теснящую со спины толпу эллов.

— А как здоровье твоей мамочки, детка? — ехидно осведомилась девушка.

Я замерла, осознавая, а потом медленно зашипела. Если бы Бес не обхватил меня руками и не прижал к себе, то элла через секунду была бы мертва.

— Тише, Лиса, — рассмеялся Атардион, — ваши девчачьи дела подождут. Мне нужно поговорить с дорогим братом!

Словно подчиняясь беззвучной команде, воины отступили к дверям. Атардион, ничего не боясь, спустился к переливающейся сфере у трона и демонстративно окунул в нее руку.

— Вы ради этого пришли? — Элл поднял ладонь к лицу, рассматривая светящуюся влагу на своей коже. — Зря!

Повелитель наслаждался производимым впечатлением, но разыгрываемая им сцена меня не задевала.

«Если это она! Если это она…» — не могла не твердить я про себя, выкручиваясь из кольца рук демона.

— Пусти! Я должна!.. — выпалила ему, срываясь на вопль. Сейчас мне было напревать на все. На то, как выгляжу и что делаю. Руки просто чесались, и хотелось унять этот зуд о хорошенькое личико эллы, на котором не было следов нашей последней встречи. — Я сделаю все, чтоб она никогда уже никому не смогла!..

Естественно Бес и не думал слушать. Демон жестко встряхнул меня, как куль с мукой, и забросил себе на плечо, пресекая все мои попытки к нападению на эллу.

— Потом, — сквозь зубы прошипел он, прихлопнув меня пониже спины. — Здесь не то место и совсем не время. Она же тебя просто провоцирует!

— Ты! Она! — не в силах остановиться, верещала я.

— Лена, — требовательно сказал Бес. Замолчать было тяжело, но как‑то мне удалось перебороть собственную ярость. И я безвольно обвисла на плече демона.

За несколько секунд, что я бушевала, почти ничего не изменилось, только Леонис и Атардион сошлись ближе к центру зала, забрасывая один другого обвинениями. Силы явно были не на стороне отца. Не смотря на то, что он бодро отбрехивался на все словесные выпады Повелителя, каждый шаг на встречу брату пригибал Леониса все больше и больше к полу.

— Чего ты хочешь, Леонис? — весело спросил Атардион. — Неужели веришь, что сможешь вернуть власть обратно? Еще и темного мне привел. За это, кстати, я тебя награжу. Твоя смерть будет очень быстрой. Правда, не могу сказать того же самого о твоей малышке–дочери. Мне все равно, но вот у Тамалис к ней счеты, видишь ли. Да еще эта маленькая полукровка убила нескольких верных мне эллов. Я просто не могу ей простить такое поведение, ведь, не смотря ни на что, она должна подчиняться законам царства. Моего царства! Например, если я сказал «на колени!», значит, все эллы в этом зале должны пасть ниц предо мною.

И Атардион зловеще улыбнулся. Мне хотелось рассмеяться, но я услышала, как позади, у дверей, воины падают на колени, пригибая головы к полу. Мое сердце екнуло, когда Повелитель глянул в глаза отцу. Сначала Леонис держался, но затем медленно застонал, пытаясь держаться прямо, но его ноги сами собой начали сгибаться.

— Вот так! — весело загоготал Атардион, а за его спиной и Тамалис. Услышав смех дочери, элл развернулся и глянул на девушку, от чего она свалилась на мраморный пол, как подрубленное деревце.

— Если я сказал «воспари!», то никто не посмеет ослушаться, — продолжил Атардион измываться над всеми присутствующими, обходя взглядом меня и Беса.

Леониса подбросило вверх, с глухим стуком пригвоздив к мраморному потолку.

— А если я сказал «убей!», то элл, не задумываясь, убьет, — хмыкнул Повелитель, рассматривая мозаичный пол, а затем перевел взгляд на меня и добавил: — Даже если в этом элле лишь половина нашей великой крови…

Меня неожиданно скрутило так, что я в шоке ойкнула, пытаясь контролировать свое тело, вытворявшее что‑то совершенно ужасное. Спрыгнув со спины Беса, я толкнула его в грудь так, что демон свалился на пол, а сама склонилась над ним. Тело корежило и скручивало в болезненных судорогах. Разум противился, а руки меж тем сами собой обрастали темными чешуйками и когтями, протягиваясь к горлу демона. А тот — разбери его все черти ада! — даже и не думал как‑то сопротивляться, неподвижно распростершись на полу.

Взвыв, как раненый зверь, я попробовала отдернуть руки, но они будто приросли к коже ситра, все крепче сжимая его горло. Когти без труда вспороли мягкое местечко под подбородком, желая напиться свежей теплой крови.

Продолжая сопротивляться, я вдруг услышала голос в своей голове и оглянулась. Леониса припечатало силой Повелителя к потолку, но, даже вися в такой неудобной позе, он пытался подавать мне какие‑то знаки, в то время как его губы, растянувшиеся в ехидной ухмылке, беззвучно что‑то шептали. Стоящий посреди зала Атардион так же что‑то говорил, но я его не слышала. Зато в моей голове гудело эхо их голосов, звучащих как один. И он твердил:

— Давай, надави покрепче, омой руки в его крови. И ты будешь прославлена! Сделай это. Сделай это! Ты же слабая маленькая девчонка. Ты не сможешь сопротивляться… Ты же обуза для него. Негодная, беспородная шавка. Элла, пусть и наполовину.

Эти слова почему‑то казались мне логичными и ужасали, до отвращения к себе, но я знала, что это очень умелый обман. Я с трудом собралась с силами заглянуть Бесу в глаза, но не встретила там ни горечи, ни страха. Демон был так спокоен, словно мы находились с ним наедине в тихом и уютном местечке. Это несоответствие меня отрезвило и дало возможность хоть немного здраво мыслись.

Мне нужна была какая‑то зацепка. Хоть что‑то, даже маленькое, чтобы сосредоточиться на этом и не дать Атардиону сломить себя. Мы так быстро проникли в тронный зал, почти не встретив сопротивления, будто кто‑то очень стремился дать нам эту возможность. Я не удивилась бы, если именно Лорис устроил такое.

Судорожно цепляясь за уплывающее сознание, я вспомнила то единственное, что казалось мне всегда логичным и предсказуемым. Это была жизнь до Беса. Тогда было все просто и легко: дом, кот, мама, учеба, друзья, книги…

Мама…

«Мамочка, я такая слабая! — тяжко подумалось мне. — И ты не можешь мне помочь».

Меня на миг окутало такое спокойствие и тишина, что возникшие затем голоса показались не шепотом, а громогласными воплями.

«Нужно собраться, Елена!»

«Мерзкая полукровка даже не может закончить это дело! И это кровь эллов?»

«Мы с тобой!»

Я судорожно вслушивалась до тех пор, пока не поняла, что слышу голоса призраков долины Памяти.

«Ты сильная, Лена», — прошелестел в голове голос мамы.

«Пора!» — гаркнула где‑то рядом Ирида, над моим ухом что‑то свистнуло, и я услышала треск замирающего часового механизма.

Боль, терзавшая закипающий мозг, отпустила, дав мне возможность не только вернуться в реальность и с легкостью отдернуть руки от горла Беса. Я не знала, сколько прошло времени, но демон все еще был жив и почти здоров. Приподнявшись на локтях, я с опаской огляделась. Эллы у дверей застыли неподвижными рядами, уставившись на Атардиона. Леонис парализованным пауком висел на потолке, Тамалис с перекошенной физиономией застыла в прыжке с лестницы. И только Повелитель судорожно метался у трона, не понимая, что происходит.

— Измена! — завопил он наконец.

— Я… сильная! — захотелось повторить мне, но тон вышел какой‑то неубедительный.

Бес со спокойной уверенностью улыбнулся мне, но ничего не сказал.

— Убей! — взвизгнул Атардион, зависая у меня за спиной, но его слова уже на меня не действовали.

— Прости меня, — я склонилась к Бесу и осторожно поцеловала его в губы. Мне нужна была секунда. Секунда веры и любви, чтобы решиться на безумство.

«Часто в жизни нужно делать то, что никто не делает, чтобы получить то, чего ни у кого нет!» — напомнила я себе. Мое тело, тем временем, жило какой‑то своей жизнью. Я физически чувствовала, как темнеют и тяжелеют волосы, а кожа наливается чернильными узорами.

Бес ошарашено вглядывался в происходящие со мной перемены, в его расширенных зрачках я видела отражение своих сияющих белым огнем глаз.

— Помоги мне, — одними губами прошептала я, боясь, что он не поймет, но демон еле заметно кивнул и чуть–чуть поменял позу, высвобождаясь из‑под меня.

Со стороны вряд ли можно было заметить явные перемены. Вот и Атардион оказался в неведении. Полностью уверенный в себе, он склонился к моему уху и прошептал:

— Убей!

— С удовольствием, — улыбнулся ему Бес, вскакивая и приближаясь к отступившему эллу. Мне хотелось подождать и посмотреть, что будет. Но вместо этого я побежала к ртутной сфере, краем глаза уловив, как в стену сбоку от меня врезалось что‑то тяжелое.

В моих ушах стучала кровь, все другие звуки отдалились и стали не важны. Постаравшись бежать еще быстрее, отстраненно подумала: «Я сильная, мне же так мама сказала!» Эта простая мысль вселила в меня целое море уверенности.

Путь к сияющей ртутной сфере заступила Тамалис, почему‑то двигающаяся куда медленнее меня.

— Поиграем в американский футбол? — речитативом выкрикнула я и бросила прямо в руки элле элепсовидный сгусток черно–белых молний. Времени на размышления не осталось, приходилось рассчитывать лишь на интуицию и неожиданность.

Так и случилось. Тамались поймала молнии руками, взвыв от боли и отбросила их в сторону. Элипс разорвало на части, искры разлетелись во все стороны, врезаясь в колонны и статуи. Мне в спину выстрелили фонтанчики каменной крошки, над головой заскрежетали мраморные плиты.

— Вот ведь вляпалась! — пискнула я, чувствуя, что не успею остановиться и просто налечу на ртутную сферу животом.

Получилось еще хуже. Как бравый футболист, я врезала по ней с ноги, увязнув по колено в густой затягивающей массе.

Время остановилось окончательно. Взрыв света и сбивающего с ног шквального ветра накрыл тронный зал, погружая все вокруг в клубящийся хаос, где сложно было понять, стою ли я все еще на ногах, или давно умерла.

Глава 22

Больно не было. Даже страха я не чувствовала. Только какую‑то странную легкость и спокойствие.

— Она жива? — настороженно спросил демон.

— Еще как! — хмыкнул Леонис и вздохнул. — Знатно меня братец приложил… Спасибо, что не стал убивать Атардиона.

— Сам с ним разберешься, — хмыкнул Бес.

— Теперь это дело Лены. Она Повелительница! — протянул элл.

— Не дождетесь, — прохрипела я, открывая глаза и садясь.

Тронный зал напоминал военный полигон после двухнедельной бомбежки. Придерживая голову руками, я выдернула ногу из переливающейся сферы и посмотрела на сидевших на ступеньках Беса и Леониса.

— Как чувствуете себя, Повелительница? — весело спросил отец, прижимая какую‑то тряпку к разбитому затылку.

Я пожала плечами, рассматривая висящую в зале пылевую завесу.

— Что здесь произошло?

— Переворот, как видишь. Спонтанный и местечковый. Эллы еще даже не знают, что власть переменилась, а прежний Повелитель мертв. Стража разбежалась. Видно поняли, что с ними будет, — Леонис поднялся и, разгоняя ладонью пыль, подошел к распластавшейся на полу Тамалис. — Жива. — Элл небрежно перевернул девушку носком сапога. — Даже странно!

— Если помнишь, мы заключили договор, — осторожно заметила я Бестелиону, так чтобы отец не слышал, присаживаясь на холодные мраморные ступени у подножия трона.

— Помню, — сухо согласился демон. — У меня была надежда, что ты все же передумаешь. Здесь твой отец…

— Как только я передам ему власть, то уже не буду никому и ничего должна. Или ты считаешь иначе?

Бестелион хмуро глянул на меня, ничего не сказав, подвинулся ближе и кивнул.

— Уверена, что хочешь именно этого?

— Да, так будет лучше. Для всех, — сказала я.

— А останешься хотя бы на Весенние торжества? — уточнил Бес. — Они через несколько дней…

Я состроила печальную мину, заметив которую, демон тихо прошептал:

— Я ведь могу заставить…

— Только посмей! — выпалила я, вспомнив неприятное ощущение от воздействия воли Атардиона.

Бестелион весело рассмеялся и еще раз спросил:

— Останешься?

— Только на праздник, — мне ничего не оставалось, как согласиться.

***

Я выдохнула и медленно вошла в большой зал, тускло освещенный языками пламени, заключенными в больших чашах. Мне совсем не хотелось здесь находиться. Я предпочла бы забиться в самый дальний уголок и не испытывать на себе заинтересованные взгляды ситров и немногочисленных эллов. Не прибавляло уверенности даже специально придуманное для меня силиалами замка платье, больше похожее на нежное шелковое бирюзовое облако. Волосы мне заплели в сложную косу, украсив мелкими невесомыми булавками с хрустальными цветами.

Самой себе я напоминала цветок, усыпанный капельками росы. Будь на моем месте любая другая девушка, она бы чувствовала себя королевой и звездой праздника. Я же предпочла бы вернуться домой, с головой забраться под любимый плед, включить телевизор и сидеть долго, не думая ни о чем. Если бы не Бес и его просьба…

Все последние дни я старалась прятаться от демона, проводя как можно больше времени с отцом, давшим слово навещать меня дома, с Идерной, Алесией и Лео. Но только не с Бестелионом. Только не наедине.

Я боялась, что не выдержу, расплачусь при всех. В голове бродило много разных мыслей, в которые совсем не хотелось посвящать темного.

А еще меня не покидало чувство полного дежавю. Будто и не было этих нескольких месяцев, прошедших с Праздника Зимней Ночи. Но очень многое изменилось вокруг меня, да и я сама не осталась прежней. Нынешнее торжество напоминало меня саму. Тот же праздник, но больше нет снега и смешных маленьких елочек.

В прошлый раз то ли зал мне казался куда большим, то ли его как‑то увеличили магией. На этот раз повсюду теснились маленькие серебристые клены — явно не обошлось без Леониса! — и ярко–зеленые рододендроны, усыпанные разноцветными гроздьями невероятно ароматных цветов.

Эта цветочная сладость выветрила из моей головы всю грусть принятого мною решения. Хотелось просто насладится последними мгновениями пребывания в этом удивительном мире, чтобы сохранить в памяти чудесные воспоминания.

Здесь и сейчас я совершенно не жалела о том решении, которое посчитала для себя лучшим. Ведь и так понятно, что этот мир не для меня! Я родилась и выросла там, на земле. Там все понятно и объяснимо. Просто и даже предсказуемо. И уже ничто не сможет разочаровать или огорчить слишком сильно. Там дедушка и бабушка. Мне придется придумать какую‑то историю моего возвращения, но, думаю, Ира поможет.

Я хочу туда! Я убедила себя в этом. Заставила поверить в необходимость подобного решения.

Да, здесь отец. Но он часть своего мира, а я останусь в своем.

Голова побаливала, а из глаз норовили политься слезы, но приходилось держаться. Приподымая подол платья, я пересекла зал и вышла сквозь открытые витражные двери на один из десятков небольших балкончиков. Отсюда открывался невероятный вид на горы Нижнего царства и далекое море, в мареве туманов. Здесь хорошо было просто стоять, ни о чем не думая и наслаждаясь прохладным весенним ветерком.

— О чем думаешь? — Леонис подкрался незаметно, встав слева от меня, так что тень скрывала его лицо.

Я испуганно дернулась и посмотрела на отца. Тот кивнул своим мыслям, вытряхнул из кармана длинную тонкую сигару и быстро поджег прикосновением кончиков пальцев.

— Дурная привычка, но ничего не могу поделать, — тихо прокомментировал свои действия элл.

Я усмехнулась, глядя на профиль Леониса, но промолчала. Нам не нужно было о чем‑то говорить. Кажется, еще в бытность отца котом, мы как‑то научились понимать друг друга без слов.

— Уверена в том, что принимаешь верное решение? — просто спросил Леонис.

Я никому кроме Беса не говорила, что собираюсь вернуться в свой мир, а демон так же, явно, промолчал об этом, надеясь разубедить меня. Было трудно понять, как элл догадался, но, видно, он хорошо изучил меня. Или просто чувствовал мое настроение.

— Да, — осторожно ответила я. В мгновение все доводы разума показались глупостью и никому не нужной шелухой.

— Не очень заметно, знаешь ли, — хмыкнул отец, глубоко затянувшись. Пахнуло табачным дымом, терпко, но приятно. Так курила мама. Даже когда у нее шла работа и Света выкуривала по пачке сигарет в день, я не чувствовала в квартире кислого зловония.

Иногда, когда мне было очень одиноко и вечера казались невероятно длинными наедине с котом в пустой квартире, я вытаскивала из маминого шкафа один из свитеров, хранящий аромат яблок, мяты и сигаретного дыма, обнимала его как плюшевого мишку и смотрела дурацкие телешоу до рассвета.

— Я скучаю по маме. — Слова вылетели сами собой. — Света была никудышной матерью, но… Она была хорошей. Доброй. Просто так и не выросла.

— Нет, просто в ее жизнь вклинился я, — покачал головой Леонис. — И жизнь Светы пошла не так, как все думали.

Мне хотелось ответить, но я промолчала. Какой смысл спорить сейчас, когда ничего исправить уже невозможно.

— Как ты планируешь существовать там теперь? Надеюсь, ты понимаешь, что не сможешь жить так же как раньше?

— Почему? — удивилась я и пожала плечами. — Как‑нибудь разберусь с учебой. Меня, наверное, отчислили за прогулы. Но всегда можно просто заново куда‑нибудь поступить.

— Либо заставить их забыть, что тебя не было, — подсказал Леонис.

— У меня есть жилье, бабушка и дедушка, друзья. Справлюсь, — немного увереннее кивнула я. — Мне там будет лучше. В том мире все понятно и просто.

— Смотри, Лена, это твоя жизнь, — вздохнул отец.

— А ты как? — Теперь была моя очередь задавать вопросы.

— А что я? — Элл небрежно стряхнул пепел на пол. — Меня ждет царство. Много работы! Нужно многое исправить, после брата. Он наворотил дел.

Я медленно кивнула, глядя на точеный профиль Леониса.

— Все будет хорошо, малышка, — заметив мой взгляд, усмехнулся отец. — Теперь все будет хорошо.

Я вновь кивнула и расстроено вздохнула. Как бы я себя не уверяла в правильности своего решения, было сложно не думать о том, что оставляю в царствах. И становилось немного обидно, что мне не жаль прощаться с отцом. В нем я была уверена. Леонис справится.

Будет, конечно, грустно и одиноко без вредного и лохматого Тимофея, вечно путающегося под ногами. Но ведь можно просто завести другого зверя?

В мысли тут же прокрался один… Огромный, темный и красноглазый. Опасный и страшный, но невероятно притягательный для меня.

Представила, как бы выглядела, выгуливая на поводке огромного гороподобного монстра с рогами, клыками и блестящей чешуей. Людям из соседних домов было бы весело, а бабульки на лавочках боялись бы в мою сторону хоть слово пикнуть. Я тихо рассмеялась, нарисовав себе картинку в воображении.

— Что тебя развеселило? — прошептал на ухо Бес, беззвучно появляясь за спиной.

Черт. Помяни демона!

Он обнял меня теплыми руками, заставив почувствовать, что я замерзла. Тихо хмыкнув мне в макушку, Бестелион скинул камзол и накинул мне на плечи. Я вмиг согрелась, с наслаждением вдыхая терпкий аромат, пьянящий лучше вина.

— Почему ты стоишь здесь одна? — вновь спросил Бес, и я удивленно глянула в сторону, но Леониса на балконе уже не было.

«Тактичный папочка!» — развеселилась я.

— Просто думаю, — невозмутимо пожала плечами.

— Ты не изменила решение? — с тревогой спросил он.

Я открыла рот, чтобы произнести одно слово, но в горле застрял комок, поэтому просто покачала головой, почувствовав, что мне вообще будет сложно сейчас что‑то говорить.

Глупо врать себе самой. Не из царств я бегу, а от демона. Мне хочется остаться, но при этом я прекрасно понимаю, что не хочу разочарований. А они меня ждут! Уверенность в этом не покидает ни разум, ни сжимающееся в муках сердце.

«Не хочу… не хочу страдать, — попыталась уверить себя. — Так будет лучше!»

— Жаль, — сухо ответил Бес, но обнял меня так, будто нам не предстояло расстаться навсегда. — Потанцуешь со мной?

Сейчас бы я согласилась на все, лишь бы просто побыть с ним как можно дольше. А после путешествия на дно озера меня ничего не пугало. Было глупо не доверять темному.

Бестелион взял меня за руку, и мы вернулись в зал. Здесь все немного изменилось. По периметру установили большие бочки с пылающим в них алым огнем. Языки пламени то взмывали почти до потолка, то утихали, прячась в красных углях.

Развернув меня к себе, демон замер напротив. Слов уже не требовалось. Послышался стук барабанов. Сначала он сильно раздражал, но затем я уловила ритм и начала осторожно двигаться, закрыв глаза, чтобы нельзя было прочитать, какие чувства бушуют сейчас на душе. Мне никогда не нравилось, как я танцую, но здесь и сейчас хотелось на это наплевать. Все получалось само собой. Открыв глаза и поймав взгляд Бестелиона, я продолжила танцевать, будто отгородившись от всего мира.

Я и он. И танец, больше похожий на пляску теней…

***

— Интересная из них вышла пара, ты не находишь? — Лео незаметно подкралась к стоявшему у колонны Гаю и осторожно прислонилась к боку демона.

Гайлеон удивленно воззрился на демонессу:

— Мне казалось…

— Разве? — перебила его Лео.

— Но ты так…

— Тебе нужно меньше думать и больше действовать, Гай, — усмехнулась девушка. — Неужели ты все это время верил в то, что я увлечена им?

— Ты очень явно давала это понять, — хмуро ответил длинноволосый, заправив за ухо прядь.

— Если бы тебя сейчас слышал сам Бестелион, то посмеялся бы тебе в лицо, — расстроилась Лео. — Ты полный тупица, честное слово. Все это время Бес лучше меня знал, что он мне совершенно не интересен.

— Но… — вновь попытался что‑то сказать демон. Лео прикрыла его рот ладошкой, заставив замолчать, и сказала, глядя прямо в глаза:

— Ты ничего не понимаешь в жизни, ветреный! Разве я стала бы помогать Лене, считая ее своей соперницей?

Гайлеон задумчиво посмотрел в смеющиеся глаза демонессы и нахмурился.

— То есть… Все это время…

— Да, — кивнула Лео. — Но, знаешь, я не могу все делать сама. И я слишком гордая, чтобы добиваться твоего внимания, пусть ты и не последний ситр в этом царстве!

Гайлеон медленно улыбнулся, не веря своему счастью.

— Уверена?

— Смотря, что ты можешь мне предложить, — деловито хмыкнула Лео. — Мне не нужны крохи, видишь ли!

— Вечность подойдет? — осведомился Гай с широкой улыбкой.

— Для начала — неплохо, — с гордостью ответила Лео и с нежностью прижалась к груди демона.

Гай стрельнул взглядом по сторонам и открыл переход у себя под ногами, ветреной спиралью затянув себя и Лео в него.

***

— Гай наконец‑то понял, как ему повезло, — пробормотала Алесия, прислоняясь к плечу супруга.

— Да? — небрежно отозвался Каселион. — Это хорошо.

— Ты знаешь, я немного завидую Лео, — сообщила огненная.

— В чем?

— Ей достался замечательный ситр, — ответила демонесса. — И она сама его выбрала.

— Считаешь, тебе повезло меньше? — хмуро спросил Кас.

— Ты пока не доказал мне обратное, — тихо отозвалась Алесия.

— Но у меня хотя бы есть шанс сделать это?

Алесия озадаченно промолчала. Она совсем не ожидала, что муж скажет именно это. Вопрос Каселиона теплой патокой омыл ее сердце, согревая первый раз за многие годы.

— А тебе он нужен? — спросила она, стараясь не выдать, что глаза наполняются слезами.

— Аль, знаешь… от брак был придуман не нами, — вздохнул Кас. — Приказ Повелителя и договор между семьями. Много лет это было именно так. Но может быть, мы все начнем сначала? Может быть нас ждет иное будущее, если мы попробуем… Я очень долго жил с горечью в сердце. И, что таить грех, с обидой на тебя. Все произошедшее не было на твоей совести, но мне так было легче не обвинять себя в трусости и безволии. Углубившись в себя, я забыл обо всем… И… Я хочу попросить у тебя прощение. За все. И прежде всего за то, что ты не получила той любви, которой была достойна.

Алесия молча слушала слова мужа, боясь спугнуть этот странный миг откровения. Ей хотелось повернуться к нему лицом, чтобы он видел переполненные слезами грусти, отчаяния и любви глаза. Но она держалась. Гордость одного из самых древних семейств царства останавливала огненную.

— Давай начнем наши отношения заново? — попросил Кас. — Будто бы ничего не было. Простим друг другу все и будем счастливы. Мне потребовалось много лет чтобы понять, что я не жалею о нашем браке. Не потому, что свыкся с ним. А потому что я тебя… Сложно подобрать какое‑то слово. Я восхищаюсь тобой. Горжусь тем, что ты моя жена. Не знаю, люблю ли… Слишком сложное это чувство…

— Знаешь, мы не сможем перечеркнуть все, что было и начать заново, — вздохнула Алесия.

— Ты не хочешь? — после минутной паузы спросил Кас.

— Нет, не в этом дело. Просто я беременна… И это как‑то сложно перечеркнуть.

Кас тихо ойкнул и, подхватив Алесию на руки, закружил по залу, не обращая внимания на удивленные взгляды и перешептывания. Сейчас им было все равно, что скажут и подумают другие. Они просто были счастливы. Вместе. И надеялись, что уже навсегда.

***

— Я рада, что все благополучно разрешилось, — довольно заметила Идерна Амадеусу, присев на подлокотник каменного трона.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — хмуро ответил Повелитель.

— Ну, не могла же я пропустить такой праздник! — фыркнула темная и кивнула духу, разносившему напитки. — А еще… была уверена, что именно ты не придешь.

— От чего же? — Теперь была очередь Амадеуса удивляться.

— Тебе никогда не нравилась Елена, — отчеканила Идерна, подхватывая с подноса кубок с вином. — Сколько способов ты придумал, чтобы испортить девочке жизнь и потрепать нервы собственному сыну!

— Я до сих пор придерживаюсь мнения, что тогда это было логичным и правильным решением, — ответил Повелитель и поджал губы.

— Да? — вздернула бровь демонесса. — Ну что же. Я рада, что ни один из твоих планов не удался. Лена жива, здорова и даже не замужем за Касом. Это бы разбило нежное сердечко Алесии! И сделало несчастным саму Лену. Я не говорю про Беса!

— А что Бес? — скептически уточнил Амадеус.

— Ты не видишь разве? — рассмеялась Повелительница. — Я заметила это в тот миг, когда увидела первый раз Лену. Тогда она выглядела иначе. Это сейчас в ней пробудилась кровь эллов, да и капелька нашей, ситровской, магии. Но и тогда, несколько месяцев назад она мне понравилась. Милая и сильная девочка, заставляющая Беса улыбаться. Я никогда не видела его таким! — Идерна рассмеялась, вспоминая. — Он будто проснулся от сна. Лена до сих пор его злит, удивляет… Но при этом он выглядит живым. Она стала его смыслом, я думаю.

— Она полукровка! — фыркнул Амадеус.

— Он темный, — ответила на это Идерна и пожала плечами. — У них много общего. Я бы даже сказала, что эти двое идеально подходят друг другу.

Амадеус презрительно фыркнул.

— И я рада буду, если они останутся вместе! Какое интересное будущее нас всех ждет! — продолжила Повелительница, не обращая внимания на супруга.

— Какое же?

— Если у Леониса больше не будет детей… Если эти двое родят нам внука… Возможно, нам удастся помирить царства не только на словах, — хихикнула Идерна.

— А мне нравится эта идея, — неожиданно развеселился Амадеус и, выхватив у Идерны бокал, опрокинул в себя остатки вина. — Мой внук на троне эллов…

— Наш! — перебила его Идерна.

— Да, наш, — согласно кивнул демон, взял ладошку жены и поцеловал запястье.

Идерна удивленно воззрилась на водного демона.

— Кстати, мне понравилось, как ты всем командовала, — усмехнулся Повелитель. — Делай это и впредь.

— Что?

— Я устал обо всем думать, поживу как простой ситр…

— Что? Ни за что! Я же развалю царство! — опешила Идерна.

— Ничего не знаю, — хмыкнул Амадеус, медленно растворяясь в воздухе. — Я отдувался за тебя двести с лишним лет. Теперь твоя очередь.

— Но!..

Но возражать уже было не кому. Повелитель пропал с глаз.

«Ну, ладно же! — обиженно подумала Идерна. — Я темная или не темная! Найду! И… не знаю, что с ним сделаю!»

***

На последних ударах то ли сердца, то ли барабанов, Бес склонился ко мне, касаясь губ самым легким и нежным из возможных поцелуев.

— Прощай, — прошептала я, прижавшись на миг к его груди. — Забудь обо мне! Даже мое имя.

— Возможно ли?.. — вздохнул демон и отпустил меня. И я была благодарна ему за это. Последний раз встретившись с демоном взглядом, я провалилась в переход.

***

— Жаль, — вздохнул Лорис, наблюдая за Леной и Бесом. — У меня была надежда.

— У тебя? И надежда? — хмыкнул Леонис. — С каких это пор?

— Ты плохого обо мне мнения, — горько усмехнулся элл.

— Просто я в который раз убедился в том, что ты делаешь все так, как тебе удобно.

— Ты не прав, — не согласился Лорис. — О своем удобстве я думаю в последнюю очередь. Да, мои методы не самые лучшие, но действенные. Добро должно быть иногда жестоким. Тогда оно провоцирует быструю реакцию.

— Ты не возможен! — усмехнулся Леонис.

— Меня не исправить, — пожал плечами Лорис. — Смотри. Она таки смылась… Красиво.

Леонис проследил за взглядом элла и горько улыбнулся.

— Разрушительные чувства!

Стены зала перестали дымиться, и всем присутствующим открылся новый рисунок, расписавший их. Чернильно–черные цветы, на длинных шипастых стеблях переплетались с искристо–белыми завитками серебряных листьев и тонких нежных бутонов.

— Мне нужно сказать Бесу пару ласковых! — вздохнул Леонис и, кивнув Лорису, направился к демону.

— Отпустил? — жестко спросил элл, замершего посреди зала темного.

— Она возненавидела бы меня, если бы я заставил ее остаться.

— Эх, а я надеялся, что ты как‑нибудь ее убедишь, зятек, — выдохнул Леонис разочарованно.

Бес ухмыльнулся:

— Что так?

— Ну, мне казалось, она тебя любит.

— Разве? — не поверил демон.

— А что ты чувствуешь к Лене? — осторожно уточнил Леонис.

— Зачем тебе это знать? — не ответил темный. — Да и какое это сейчас имеет значение. Она ушла…

— Ясно, — пробормотал Леонис и покачал головой.

Эпилог

Я стояла на собственной лестничной площадке, прислонившись к стене, и не могла сдвинуться с места. В голове бушевал кипящий вулкан боли, горячими слезами застилая мне глаза. Крупная дрожь сотрясала плечи, от чего зубы выстукивали истеричную дробь.

Сколько так простояла — не помню. Только в какой‑то момент тихо сползла на пол, на грязь и кучу разбросанных окурков. Ничего не хотелось, только долго и нескончаемо себя жалеть.

Никакое чувство юмора не спасало. Во мне будто что‑то сломалось. Непоправимо и ужасающе.

Кто я теперь? И как мне жить дальше? Ради чего?

Внутри была пустота, вибрирующая и гулкая, как пропасть. И вместе с этой пропастью росло мое отчаяние.

Как можно кого‑то любить так? Когда жизнь отдельно кажется адом на яву. Когда больно и страшно. Когда хочется выть, жалея себя и свою жизнь. А уговоры, что поступаю правильно, не действуют.

Мне повезло, что домой я попала глухой ночью, иначе пришлось бы как‑то и что‑то кому‑то объяснять, а сил на это не осталось.

Обнимая колени и тихо шипя от разрывающего грудную клетку, тяжело бухающего сердца, я собрала последние силы и провалилась в пространстве. Придется забыть о таком бесплатном способе транспортировки себя, если хочу жить как раньше. Почти ничего не изменилось, лишь стало чище и стены сменили окраску на отвратительно зеленый цвет. Подниматься на ноги было трудно, но я это сделала. И нажала кнопку звонка.

Мне открыли. Не сразу. Успев перепугаться, что дома никого нет, я в защитном жесте обхватила себя за плечи. Когда распахнулась дверь, пришло хоть какое‑то облегчение. Слезы хлынули из глаз с новой силой, не давая ничего видеть. Меня жестко втянули внутрь, куда‑то провели, усадили на что‑то твердое. Потом мне стало тепло, видно на плечи накинули одеяло, задев прическу, так что во все стороны хлынул водопад хрустальных булавок. Мысли текли вяло и смысл происходящего совершенно не умещался в воспаленном сознании.

В себя я пришла, сжимая в руках чашку с чем‑то, пахнущим настолько отвратительно, что обоняние не могло не пнуть мозг от возмущения. Судя по вони, добрая моя подруга смешала в равных пропорциях гремучую смесь из нескольких видов успокоительного, сдобрив это все парочкой желтеньких таблеточек, гордыми уточками рассекавшими ядреную массу.

— Пей, что ты пялишься?! — Ира вырвала чашку из моих рук и ткнула ее краем в губы, принудив в несколько мучительных глотков проглотить тошнотворную гадость. Это повлияло на меня лучше, чем сама смесь.

— Что происходит, позволь узнать? — проорала подруга, продолжая меня тормошить. — Заявляешься посреди ночи! А если бы мама дома была? Хорошо, что суббота и она по делам укатила к дяде, оставшись у него ночевать. Как бы я ей объясняла твое появление, да еще в таком виде! Что случилось?

— Я… вернулась… — сглатывая слезы, пробормотала я. — Насовсем…

На этой фразе слезы закрыли мне вид на комнату одной сплошной стеной.

— Как… насовсем? — опешила подруга. — А я думала, что ты там останешься…

Покачав головой, я тяжело поникла на стуле, горько икнув в колени.

— Так, нужно тебе чаю! Покрепче, с сахаром! — решительно заявила Ирка и поволокла меня на кухню. Там она долго отпаивала меня горячим и бодрящим, попутно впихнув три больших бутерброда с докторской колбасой. Еда, простая и привычная, подействовала на желудок, а тот дал сигнал всем остальным органам. Слезы прекратили течь, сердце — трястись, но зато язык включился на полную катушку, вываливая на не ожидавшую подобного Иру море несвязных рассказов.

— …Вот. Понятно же, что любить меня он не может. Зачем ему такая, он себе найдет красивую, сильную. А я… Даже если останусь, то сколько это продлиться? Однажды стану не нужна… Поэтому я ему сразу сказала, что хочу домой вернуться. Бес не возражал… И я…

— Лена, а ты не спрашивала себя?.. — хмуро прошипела Ира.

— О чем?

— Ни о чем! — взвыла Ира. — Ни о чем себя не спрашивай! Жалей себя! Может поможет и мозг на место встанет.

— Ты… о чем?

— Я о том, что ты полная непроходимая дура! — в сердцах бросила подруга, с грохотом поставив кружку передо мной. — Пей и слушай. Буду резать правду–матку. И посмей только пикнуть! — У меня перед носом угрожающе потрясли пальцем. — Какого лешего ты себе придумала? Что ты себе выдумываешь все время! Лена, ни один мужик, кем бы он ни был, не ударил бы пальца о палец ради тебя, если бы ты ничего бы не значила для него. Но, неужели не понимаешь, что при этом никакой, даже полный идиот, не переступит через свою гордость, чтобы сказать, что чувствует на самом деле.

Ты сама напридумывала себе сложностей. Не может. Не может. Кто тебе такое сказал? Логика? А не кажется ли тебе, что логике нечего делать там, где царствуют чувства? Если тебе плохо и больно, то тебе не плакаться мне нужно, а возвращаться и окончательно с ним разговаривать! Чтоб он прямо сказал, что этому твоему Бесу на тебя плевать с высокой колокольни. Тогда ты успокоишься. Пока же я слышу лишь о том, что ты сама себе напридумывала! И больше ничего.

Ты можешь защищаться, можешь оберегать себя всю оставшуюся жизнь, боясь доверять окружающим. В этом виновата твоя мама, но… У вас это семейное! Привычка выстраивать стену там, где можно просто пойти напрямик. Конечно, проще жить, не сталкиваясь с трудностями. Но, Лена, скучно же!

Пойди к нему. Если он тебя выгонит и скажет, что ты ему не нужна, то возвращайся. Тогда хотя бы будешь знать все точно. И не реви! Пей чай!

Я улыбнулась сквозь слезы. Ира всегда умела устраивать бурю в стакане так, чтобы все ее слова казались правильными и умными. Вот и сейчас, слушая ее выкрики, мое сердце требовало последовать совету.

— Но ведь… Ирусь, ты же его видела! Он такой! Такой… Красивый!

— Не хочу тебя обижать, мартыха, но красивость мужчины в наше время совершенно неликвидный товар! — фыркнула девушка. — Красотою только на журнальных обложках они хороши. В жизни же в представителе мужского пола должно быть что‑то еще.

— Но, понимаешь, я рядом с ним, как…

— Молчать! Хватит мне тут рассказывать про то, какая ты серая и бледная. Не бывает некрасивых! Бывают неуверенные и ленивые! Неуверенность свою засунь в… унитаз и смой трижды! Ты красивая! Ты себя хоть раз со стороны видела? У тебя искорки в глазах, когда ты улыбаешься. И личико светиться, если радуешься. И… И пусть тебе этот твой Бес с его гордостью расскажет, какая ты на самом деле! Мне ты, все одно, не поверишь!

— Но, Ирусь… — промямлила я.

— Так, сейчас ты идешь в душ, приводишь себя в нормальный вид. Забудь о собственной логике. Сейчас она тебе не нужна!

Повинуясь приказу, я потащилась в ванную, где долго сидела на стиральной машине, пытаясь унять дрожь, проникающую из перепуганного сердца в голову. Ире легко говорить, а мне тяжело принять ее слова, хотя во многом подруга права.

Возникшая на пороге брюнетка вручила мне пахнущее цветами и свежестью полотенце, молча удалившись под звук с грохотом захлопнувшейся двери. Это немного меня взбодрило, так что под горячие хлесткие струи я влезла в настроении смиренной безысходности. Намыливая спутавшиеся, провонявшиеся кислым табачным дымом волосы, я опять расплакалась, смешивая слезы с густой пеной. Себя было жалко настолько, что хотелось опуститься в эмалированный чугун и с чувством порыдать, но вместо этого что‑то внутри меня напряглось, выдавая через стиснутые зубы тихий ожесточенный звериный вой.

— Лена, ты должна! Отступать можно сколько угодно, боясь сделать всего один шаг вперед. Ты трусиха. Ты боишься. Но… Лена! Соберись. Наделать глупостей ты уже успела, так неужели еще одна что‑то решит? Может быть, потом тебе будет куда больнее, чем сейчас, но хотя бы будешь знать, что попыталась быть сильной.

Дальше я все делала молча, стараясь не смотреть в глаза злой и сонной Ире. Подруга выдала мне белье из собственных запасов, узкие черные джинсы, оказавшиеся мне в пору, и белую майку. Волосы я связала в жгут — сушить их феном мне было лень.

Выглядела я странно. Обычно такими бывают героини в фильмах про шпионов. Майка непривычно подчеркивала вынырнувшую непонятно откуда грудь, с которой я не чаяла встретиться в этой жизни.

— А ничего так! — Отвлекаясь от мрачных мыслей, я крутилась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон.

— Ты немного изменилась, — заметила Ира, покусывая губы. — Джинсы мои, но влезть мне в них в ближайшее время не грозит. Да и… может скоро мне понадобятся брючки побольше.

Непонимающе грянув на подругу, я негромко спросила:

— Ира, не пугай! Ты что… беременна?

Девушка медленно и обреченно кивнула.

— Сама не знаю, как так вышло, но…да! Я беременна.

— Ирусь! Слушай, это…здорово. Здорово, да? Ты сама что? Рада?

— Я? — Ира на миг прикрыла глаза и осторожно прикоснулась к пока совершенно плоскому животу. — Да. Я очень рада!

И подруга искренне улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась.

— А Игорь знает?

Ира быстро кивнула.

— Я ему вчера сказала. Очень боялась… Ну, и решила не в глаза. По телефону сообщила.

— Ты? Боялась? — не поверила я. — Мне всегда казалось, что ты само бесстрашие.

— Ну, со мной такое впервые, — девушка покраснела. — Я первый раз оказалась в подобной ситуации.

— И что Игорь?

— Он приехал. И привез… — Девушка не договорила, схватила меня за руку и потащила за собой в спальню. Оказавшись в комнате подруги, я медленно выпала в осадок бесконечной зависти. Все свободное пространство комнаты, даже подоконник и компьютерный стол, было уставлено ведрами, трехлитровыми банками и вазами, полными длинноногих нежных белых полураспустившихся роз.

— Он с ума сошел, все время меня на руки норовил взять, — хихикнула Ира. — И замуж позвал. Мама вернется, буду представлять.

— Я за тебя рада, очень! — искренне призналась я.

— Все так быстро… — хмыкнула подруга. — И неожиданно.

Искренне улыбаясь немного перепуганной и отстраненно–счастливой Ире, я крепко ее обняла, вдруг поняв, что мои проблемы придуманы лишь мною.

— Поздравляю, любимая! Уверена, это только начало чего‑то нового в твоей жизни!

— Я надеюсь, — тихо пробормотала Ира. — Ты знаешь, мне с Игорем как‑то так…хорошо. Он милый, спокойный, умный. И…

— Свой, — подсказала я.

Ира радостно рассмеялась, быстро закивав.

— Это здорово, что вы встретились! — восторженно сказала я. — Пойду, наверное…

— Иди, — согласилась подруга.

Делая над собой усилие и подавляя трусость, я нырнула в темноту, выискивая в тонких чернильных коридорах еле ощутимый ветер. В это движение вплеталась ниточка сине–фиолетового, то светлеющего, то темнеющего. Мне не составило труда взять эту нить в руки, скользя по ней туда, где затаился источник моих страхов.

Тьма привела меня в комнату, которую я видела всего один раз. В Праздник Зимней Ночи.

«Забавно!» — подумалось мне. Двигаться не хотелось, но я осторожно ступила вперед, всматриваясь в темноту, стараясь не думать о том, что могу увидеть. Страх горячей волной подступил к горлу, выбивая бешеный ритм перепуганного сердца.

Мне было страшно. Будет обидно и бесконечно больно, если меня здесь никто не ждет. Или, того хуже, я окажусь лишней…

Прислушиваясь и не слыша ничего, я сделала еще несколько шагов, подойдя почти вплотную к широкой кровати. Черные простыни скрадывали детали, но тусклый свет позволял мне хорошо видеть беспокойно спящего демона. Одного.

Беззвучный вздох облегчения вырвался из моего горла вместе с тихим смехом. Вдруг стало так легко и просто. А еще где‑то внутри появилось что‑то, очень похожее на смелость. Сбросив туфли, я скользнула вперед, склоняясь над спящим по–звериному, на животе, подтянув одну ногу, Бесом. Руки сами собой прошлись вдоль позвоночника, нащупывая сильные мышцы под горячей кожей. Вечно ледяные руки вмиг согрелись.

Наклонившись еще ниже и осторожно пробуя на вкус кожу на шее, я не удержалась и, сильно фальшивя, тихо запела, подражая мотиву одной старой испанской песни:

— Беса мы–ы, Беса мы му–учим!

Демон зашевелился, сонно что‑то пробормотав, а потом стянул меня с себя, ловко пристроив под бок и обняв руками.

— Скажи, что ты мне не снишься.

— Нет, — еле слышно выдохнула я, боясь говорить что‑то еще.

— Ты пришла насовсем? — Этот вопрос заставил меня счастливо и испуганно вздрогнуть.

— А ты этого хочешь? — мне не хотелось отвечать вопросом на вопрос, но страхи сами собой выбрались наружу. Зажмурившись, я уткнулась носом в подушку, представляя, как сейчас демон скажет что‑то такое, что навсегда разрушит или создаст мою дальнейшую жизнь. Существовать в любом случае получится, но вот жить…

— Хочешь, я тебе кое‑что расскажу? — тихо спросил Бес, поглаживая мой живот теплой рукой поверх майки. Мне хотелось сонно потянуться, но сковывающее тело напряжение позволило лишь неопределенно кивнуть.

В голове табуном грохотали мысли, принося десятки версий того, что демон может мне сказать.

— Иногда хочется принять какое‑то решение, а иногда… просто дать возможность судьбе самой решить за тебя. Судьба удивительная особа. Иногда она жестока, иногда она добра. Но бывает и так, что она слышит слова, произнесенные шепотом. — Мягкий бархат голоса завораживал, дыхание согревало затылок, посылая миллиарды электрических искр по всему телу. — И исполняет одно маленькое желание быстрее, чем часто повторяемые просьбы.

— Ты о чем?

— Помнишь, ты говорила, что все произошедшее стало следствием того… своеобразного гадания? — усмехнулся Бес и потерся носом о мои чуть влажные волосы.

Я покраснела, радуясь, что темнота скрывает мое смущение. До сих пор, не смотря на все, что произошло после, мне было ужасно стыдно за ту ночь, воспринятую мной как удивительный и прекрасный сон. Сон, который навсегда впечатался в мою память. Сон, изменивший мою жизнь. И сон, приведший меня в этот миг, который хотелось назвать самым важным сейчас.

— Той ночью я тоже кое‑что загадал. Для ситров Зимняя Ночь всегда была особенной. Во многом самой трагичной, но, в тоже время, и самой радостной. Это время загадок. И демоны любят загадывать желания.

— И что ты загадал? — спрашивать не хотелось, но и ждать ответа не было сил.

Бес хмыкнул мне в шею и крепче обнял, невольно заставляя меня обо всем забыть.

— Это было не столько желание… Чуть–чуть шутка над самим собой, — прошептал демон. — Я загадал провести Зимнюю Ночь с той, которая станет… моей. Судьбой, жизнью, смыслом. Частью меня самого.

— Как раз последнее сбылось! — хмыкнула я. — До сих пор не понятно, кто такая Лена. Не элла, не человек, не ситра.

— Меня это не волнует, — усмехнулся Бестелион. — Есть что‑то большее, чем происхождение, кровь или внешность. Ты смешная, сильная, странная, смелая и заставляешь меня улыбаться. В тебе есть какой‑то стержень, что рождает во мне понимание того, ради чего я хочу жить дальше.

Я беззвучно выдохнула, вжимаясь спиной в грудь демона.

— Но если тебе не нужен темный демон…

Развернувшись в объятиях Бестелиона, я прижала пальцы к его губам, прерывая фразу.

— О чем ты таком говоришь? — Мне было страшно даже представить, что он может думать что‑то подобное.

— Никому не нужны темные, — ответил Бес, чуть пожав плечами.

— А мне все равно, что ты темный! Мне даже все равно, что ты демон, — выдохнула я ему в шею. — Я тебя люблю…

Такие простые слова, но с каким трудом они мне дались! Горы покоряются легче. Там нужна лишь физическая подготовка и огромное желание. Мне же пришлось преодолеть мысленную гору своих сомнений и страхов.

— Ты мне нужен.

Бес глубоко вздохнул и перевернулся так, что я оказалась на нем. Подложив руку под голову, он сказал:

— Мне было больно, когда ты решила уйти. Казалось, что от меня оторвали какую‑то часть, вместе с сердцем.

— Но я ведь уходила раньше? — удивилась я его словам.

— До этого ты просто убегала, не сказав ни слова. Это другое. Это было иначе. Все равно, что знать, что ты где‑то есть, но мне нельзя даже приблизиться. А сердцу, настроившемуся на частоту другого сердца, уже не вернуться в прежний ритм. Все изменилось. Как прежде никогда не будет. Но жить одному в этом слишком сложно. Вдвоем было просто, но нельзя.

Я закрыла глаза, изо всех сил прижимаясь к источнику моего счастья, боясь думать о чем‑либо.

— Лена…

Мне не хотелось больше ничего слышать, не хотелось разрушать эту удивительную все объясняющую темноту. Некоторым словам совсем не обязательно быть озвученными. Что значат слова, если есть эмоция, значение которой куда больше?

— Ничего не говори, ладно? — взмолилась я.

— Так ты останешься?

— Да!

— Навсегда?

Я не могла произнести слово, поэтому только кивнула.

— Но учти. Демоны живут очень долго. Так что если передумаешь, то…

— Ты меня замучаешь раньше! — хихикнула я.

— Не надейся, — тихо прошептал Бес, целуя меня самым нежным из поцелуев, какой дарили мне его губы.

Мне хотелось сказать что‑то еще, но вместо этого я просто обняла Беса, впитывая исходящее от него особое тепло, проникающее в самое сердце, обволакивающее, затягивающее во тьму, где было место только для нас. И для ночи, оживившей нашу сказку.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg