«Невеста в наследство»

Мейси Ейтс Невеста в наследство

Эта книга является художественным произведением.

Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Глава 1

Принцесса Изабелла Росси, окинув взглядом высокого грозного человека, который стоял в дверном проеме ее гостиничного номера, подумала: «Нет, это не официант. Абсолютно точно». Строгий черный костюм как нельзя лучше подчеркивал совершенство мускулистого тела. Выражение лица было непроницаемым, темные глаза – пустыми, на губах замерла улыбка. Квадратный подбородок был сильно напряжен – во всей его позе читалось напряжение. На золотистой коже отпечатались шрамы – на щеке и на запястьях.

– Вы принесли мой ужин? – нервно сглотнув комок в горле, спросила Изабелла.

– Простите? – Ему пришлось вытянуть руки, демонстрируя, что в них ничего нет.

– Я ждала официанта.

– Для чего, интересно, придумали дверные глазки? Прежде чем открыть дверь, неплохо было бы посмотреть, кто там, – заметил он с сарказмом, облокотившись о дверной косяк.

– Спасибо. Я запомню это. – Она попыталась закрыть дверь, но не смогла сдвинуть ее с места – он намеренно подпирал ее плечом. Изабелла сделала еще одну попытку, в этот раз приложив больше усилий. Ни дверь, ни человек не сдвинулись с места. Выражение его лица ни капли не изменилось.

– Вы причинили множество серьезных неприятностей многим людям, в том числе своей охране, и сейчас они на улице, без работы.

Сердце Изабеллы упало в пятки. Мужчине известно, кто она такая. Он пришел, чтобы забрать ее назад – либо в Умарах, либо в Туран. Но она не хотела ехать ни туда, ни туда. Не сейчас.

Вечер свободы – вот и все, что ей удалось получить. Мимолетный взгляд на мир – такой, каким она его больше не увидит.

– Вы работаете на моего отца?

– Нет.

– Тогда, должно быть, на Хассана.

Как же она не догадалась раньше? Судя по еле уловимому акценту, оттенявшему его низкий голос, он был арабом. Ей следовало догадаться раньше, что он действует заодно с ее женихом.

– Вы нарушаете договор. Вы должны были знать, что шейх такого не потерпит.

– Я и не могла подумать, что это взволнует его настолько сильно, но…

– Вы совершили очень глупый поступок, Изабелла. Родители думали, что вас похитили.

Чувство вины, которое она пыталась подавить на протяжении последних двадцати четырех часов, откликнулось спазмами в животе.

– Я не хотела никому причинять беспокойства, – промолвила она, опустив голову.

– А что мы должны были делать, когда вы исчезли? Притворяться, что ничего не произошло, и заниматься своими обычными делами? Вы подумали о родителях, которые потеряли голову от тревоги?

Она безмолвно кивнула:

– Я… Нет. Я даже и не думала, что они будут настолько обеспокоены…

– Я не собираюсь продолжать разговор стоя в коридоре, – вдруг бросил мужчина, заметив в углу обнимающуюся парочку.

Изабелла украдкой посмотрела в ту же сторону и залилась краской от смущения:

– Но я не могу вас впустить!

Он обвел взглядом комнату с простеньким убранством.

– Бедствуете? – съязвил он.

– Нет, отель вполне подходит. Далеко не фешенебельный, но…

– Они бы узнали, кто вы такая. И у них возникли бы вопросы.

Она снова кивнула.

– Я войду, – продолжил он. – С вашего позволения или без него. Очень скоро вы поймете одну вещь, принцесса, – я не исполняю приказы.

– До свадьбы еще два месяца и десять дней, – начала Изабелла, почувствовав, как отчаяние вонзается в тело. – Мне необходимо… Мне необходимо это время.

– Вы должны были подумать об этом, прежде чем совершать побег.

– Я не совершала побег. Вы говорите со мной как с непослушным ребенком.

– Вы и есть непослушный ребенок. Я жду.

Судя по свирепым огонькам в глазах незваного гостя, он готов был насильно проложить путь в комнату. Он едва сдерживался – вся мощь и сила его тела словно выпирали наружу, вот-вот готовые вырваться из узды.

Изабелла отступила.

– Мудрое решение. – Он, не медля ни секунды, вошел в маленькую комнатку.

Мужчина был красив. Очень красив. Только сейчас Изабелла хорошо его рассмотрела. Она заметила, какие у него полные губы и как четко они очерчены, даже несмотря на небольшой шрам, который проходил через уголок рта. Она никогда не видела таких темных глаз. Почти черные и очень внимательные, казалось, они видят ее насквозь – будто смотрят прямо в душу. Он мог пробудить в женщине первобытные инстинкты, с которыми невозможно бороться.

– Я вас не впускала, просто была в шоке, вот и все, – объяснила Изабелла, надеясь, что в ее голосе прозвучали хоть нотки властности. Она была принцессой. Она могла повелевать.

– Я же сказал, что войду – так или иначе. И теперь мы уезжаем.

– Я никуда с вами не поеду, – заявила она, отпрянув.

– Вы уверены? – Одна из его темных бровей резко изогнулась.

– Не понесете же вы меня на руках.

– Понесу, если понадобится, – пожал он плечами.

– Вы не посмеете, – возразила Изабелла.

– Смотрите не ошибитесь, принцесса. Я сделаю это. Между вами и шейхом Умараха заключен договор, и я обещал вернуть вас. Даже если мне придется нести вас на руках по улицам Парижа и вы при этом будете пинаться и громко кричать.

Гость медленно обвел ее оценивающим взглядом, задержавшись на бедрах. Его глаза сверкнули в тусклом свете лампы, и принцесса почувствовала себя нагой.

Биение ее сердца участилось – что-то незнакомое и горячее неслось по венам.

Изабелла отвела взгляд в сторону, стараясь отыскать хоть крупицу разума. Она подумала о той влюбленной парочке в коридоре. Кровь прилила к лицу и застучала в висках, щеки горели словно в огне.

«Сосредоточься!» – приказала она себе.

Она должна была собраться с мыслями и выработать план, как избавиться от этого человека. Она должна была воплотить свою мечту в реальность – прежде чем принести себя в жертву во имя долга. Огромный бриллиант на пальце – кольцо, доставленное курьером полгода назад, – постоянно напоминал ей о последних минутах свободы. И этот человек собирался начисто лишить ее единственной надежды пожить ради самой себя.

Всего лишь два коротких месяца пожить собственной жизнью. Так просто, но почему-то казалось, будто все прикладывают неимоверные усилия, чтобы этого не допустить.

Должен быть способ склонить его на свою сторону… переломить ситуацию в свою пользу. Но она ничего не знала о мужчинах. Совсем ничего. Единственным мужчиной, с которым она общалась открыто, был ее старший брат Макс.

Глотнув воздуха, она шагнула вперед и нежно прикоснулась к его руке. Они встретились взглядами, и в воздухе повисла напряженная тишина. Ее словно ударило током. Она быстро отдернула руку, но жар его кожи отпечатался на кончиках пальцев.

– Я не готова вернуться. До свадьбы еще два месяца, и я очень хочу потратить это время на… на себя.

Адхам аль-бин-Судар попытался подавить в себе вспышку ярости. Эта маленькая лисица пыталась искусить его, соблазнить, чтобы добиться своего. Нежное прикосновение было вовсе не невинным поступком, а хорошо спланированным маневром. Кто-то решил взбудоражить кровь мужчины, чтобы она закипела, забулькала, нагреваясь сильнее, горячее. А разве можно устоять перед прикосновениями женщины с такой внешностью, как у Изабеллы Росси?

Он подумал, уже не в первый раз, как сильно повезло его брату с такой невестой. Хотя сам Адхам вряд ли женился бы на ней, а вот заниматься с ней любовью он был бы не против.

Женщина была великолепна, тело соблазняло округлостями, лицо было безупречным. Ее красота не зависела от предпочтений, она была классической. Высоко поставленные скулы, небольшой вздернутый носик и губы совершенной формы сотворили словно для того, чтобы смущать сердца мужчин.

Она не была похожа на модных современных моделей, а он и не хотел этого. Изабелла Росси, безусловно, была женственной. Он позволил себе задержаться взглядом на полной, округлой формы груди, наслаждаясь ею. Эта грудь могла ввести в искушение даже святого.

Вдруг его охватило чувство отвращения к самому себе. О чем он думал? Он попытался подавить в себе желание, от которого твердела плоть и чаще билось сердце. Это невеста его брата.

Брат умолял его вернуть принцессу, чтобы та не опорочила его доброго имени. Именно за этим он сюда пришел, хотя уже начал сомневаться в правильности своего решения. Вряд ли из этого эгоистичного, разбалованного ребенка, не имеющего понятия о чувстве долга, получится хорошая правительница. Но Изабелла Росси имела хорошее подспорье – преданность своей страны. Вместе с ее приданым к ним перейдет военно-торговый альянс, чего нельзя было получить ни от одной другой невесты.

– Отправляться неизвестно куда в одиночку было чрезмерной глупостью, – выпалил он, сжимая в кулак всю свою волю, чтобы подавить внезапное влечение. – С вами могло случиться все что угодно.

– Я была в безопасности, – ответила Изабелла. – Я и в дальнейшем смогу позаботиться о себе. Я буду…

– Вы ничего не будете, принцесса, а пойдете со мной. Неужели вы и в самом деле думаете, что вам помогут милая улыбка и ангельское выражение лица?

– Я… я надеялась, что… – Ее сочные губы приоткрылись от изумления.

– Что не придется выполнять обещания? Если бы народ Умараха узнал о побеге невесты шейха, его имя было бы опорочено. Они бы стали сомневаться – подходит ли ему такая жена. Что сталось бы с альянсом? Рабочие места, деньги, безопасность, все блага для нашего народа – все было бы потеряно.

Изабелла прикусила нижнюю губу, в голубых глазах пылал костер. Адхам был раздражен. Но лучше быть раздраженным, чем бороться с внезапным влечением, которое овладело им при первом взгляде на принцессу.

Вскоре она поймет, что он совсем не тот мужчина, которого могут разжалобить слезы. Слезы для него ровным счетом ничего не значили.

– Я не собиралась сбегать с собственной свадьбы. Мне просто хотелось побыть наедине с собой. – Она оправдывалась, теребя кольцо с огромным бриллиантом-солитером на изящном пальце.

– Боюсь, время поджимает.

Опустошение, мелькнувшее в ее глазах, поразило бы многих. Но не его. Он смотрел на нее с презрением. Он видел слишком многое в этом мире, чтобы поверить слезам избалованной девчонки, сожалевшей о свадьбе с невероятно богатым членом королевской семьи.

– Мне так и не довелось посмотреть Эйфелеву башню, – пролепетала она.

– Что?

– Мне так и не довелось посмотреть Эйфелеву башню. Я села на поезд в Италии и приехала в Париж только сегодня вечером. Я бы не стала выходить ночью одна.

– Вы никогда раньше не видели Эйфелеву башню?

Она залилась румянцем:

– Видеть ее, сидя в кортеже, и видеть, стоя рядом, – это две очень разные вещи.

– Вы не в отпуске, а я не гид. Мы едем обратно в Умарах, и чем скорее, тем лучше.

– Пожалуйста, только позвольте мне увидеть Эйфелеву башню.

Ему не доставило бы особого труда выполнить такую простую просьбу.

– Утром. Даю слово, что мы остановимся у башни на пути в аэропорт. Но сейчас вы должны пойти со мной, без криков и пинков.

– И вы сдержите слово?

– Раскрою еще одну тайну о себе, принцесса, – я далеко не любезный человек и не совсем приятный собеседник, но я держу свое слово. Всегда. Это дело чести.

– И понятие чести для вас очень важно, не так ли?

– Честь – это то, что никто и никогда не сможет отобрать.

– Буду считать, что это значит «да», – резюмировала она. – А если я с вами не пойду?..

– Вы пойдете со мной. Будете пинаться и кричать – не будет никакой экскурсии.

– Что ж, полагаю, мой выбор весьма ограничен, – ответила Изабелла, прикусив нижнюю губу.

– У вас только один выход.

Она посмотрела на него с негодованием, плечи смиренно опустились. Она отвела глаза, словно не хотела, чтобы он видел, как ей больно.

– Мне нужно собрать вещи. Я только что разобрала чемоданы. – Она стояла неподвижно, словно приклеенная к месту, такая грустная, такая молоденькая.

– Я не буду делать это за вас, – добавил он язвительно.

Ее глаза раскрылись от удивления, и на щеках выступил нежный румянец.

– Простите. Вы работаете на Хассана, и я думала, что…

– Что я его слуга?

Она пробормотала что-то похожее на итальянское ругательство и, подойдя с гордо поднятой головой к шкафу, раздвинула дверцы.

– Я правда не знаю, как вы собирались жить в реальном мире, принцесса, если до сих пор думаете, что кто-то должен собирать ваши вещи.

Ее плечи напряглись, спина выпрямилась.

– Не называйте меня так больше, – заявила она, не поворачиваясь.

– Принцесса – это то, что вы собой представляете, Изабелла. Та, кем вы являетесь.

– Да кому ведомо, кто я такая, если я сама этого не знаю, – усмехнулась она.

Никакой реакции на замечание не последовало. В его обязанности не входило все время находиться рядом и заниматься психоанализом.

Изабелла резко подскочила и повернулась к Адхаму – в руках груда одежды, свисающей вместе с вешалками.

– Знаете, вообще-то вы могли бы мне помочь.

Он покачал головой в знак отрицания – едва заметно, наблюдая за ее неуклюжими движениями. На третьей или четвертой попытке она, казалось, выработала какой-то метод – пусть даже не совсем традиционный.

– А кто вам вообще паковал вещи, если уж на то пошло?

Она пожала плечами и залилась краской:

– Один из слуг моего брата. Я должна была покинуть его дом сегодня утром, но ушла на несколько часов раньше.

– Ушли в неведомом направлении?

– Как, вы сказали, вас зовут? – Прищурив глаза и важно поджав губы, поинтересовалась она.

– Я не называл своего имени.

– А могли бы назвать.

– Адхам, – ответил он, умолчав о фамилии и своем родстве с Хассаном.

– Приятно познакомиться, – сказала она, складывая шелковую блузу. – Вообще-то не совсем приятно. Сама не знаю, почему так сказала – наверное, привычка, манеры… – пробормотала она. – Меня так выдрессировали, – вздохнув, добавила Изабелла. В голосе звучало отчаяние, уголки красивых губ опустились.

– Вас это возмущает?

– Да, – ответила она медленно, но твердо. – Да, меня это возмущает. И мне неприятно ваше присутствие, Адхам. Как бы я хотела, чтобы вы ушли, – вдохнув глоток воздуха, выпалила она.

– К сожалению, мы не всегда получаем то, чего хотим.

– А некоторые из нас – вообще никогда.

– Будет вам Эйфелева башня. Этого должно быть достаточно.

Глава 2

Пентхаус Адхама располагался в Седьмом округе Парижа. Такие апартаменты не могли принадлежать человеку, работающему на великого шейха. Было совершенно очевидно – у него имеются собственные средства и, вероятно, определенное положение в придачу. Скорее всего, он был человеком титулованным – каким-нибудь шейхом или кем-то вроде того. Неудивительно, что он не стал помогать ей с чемоданами. Ее просьба была для него унизительной, но Изабелла не хотела показаться грубой – она просто привыкла, что ей все прислуживали. Столько лет она посвятила занятиям, чтению, обучению навыкам, которыми, по мнению родителей, должна была обладать хорошо воспитанная молодая девушка, но среди этих уроков не было ни одного, который научил бы ее складывать одежду или выполнять любую другую работу по дому.

Она всегда считала себя умным человеком – мнение учителей и их оценки были тому подтверждением. Но, осознав, какой ужасный пробел имеется в ее образовании, она почувствовала… почувствовала, что ничего не знает из того, что следовало бы знать. Кого волнует максимальная глубина Темзы, если вы не умеете складывать собственную одежду?

Пытаясь найти хоть какие-то личные вещи этого загадочного человека, Изабелла оглядела комнату. Ни семейных фотографий, ни картин. Те, что висели на стене, были типовым модерном – таким, какой можно было встретить в любом гостиничном номере. Ни единого признака индивидуальности, ни единого намека на то, кем он мог быть или что мог любить. Она только утвердилась в своем первом предположении.

– Вы не проголодались? – спросил Адхам, не поворачиваясь.

– Я могу рассчитывать на что-то кроме хлеба и воды?

– Вы же не в плену.

– Неужели? – Она попыталась сглотнуть комок в горле.

Разве она не была заложницей всех и каждого? Марионеткой, разукрашенной родителями и выдрессированной откликаться на каждое движение веревки.

– Смотря как посмотреть. Если попытаетесь переступить порог этой комнаты, я вам не позволю. Но если не будете предпринимать никаких попыток к бегству, мы сможем вполне мирно сосуществовать.

– Прямо как в тюрьме.

Ее слова не произвели на Адхама никакого впечатления – как будто брать заложниц было его обычным делом. Шевельнулись только губы – шрам поперек верхней губы слегка разгладился при натяжении кожи. В воображении Изабеллы он был воином, и этот пустяковый недостаток его красивого лица еще сильнее подчеркивал этот образ.

– Заключенная вы или нет, не важно. Я просто спросил, не хотите ли поужинать. Думаю, вы не успели поесть до моего прихода.

В животе громко урчало – в напоминание о чувстве голода, которое она испытывала вот уже несколько часов.

– Да, я бы хотела поужинать.

– Тут неподалеку есть ресторанчик. Я у них обычно заказываю еду на дом, когда нахожусь в Париже. Надеюсь, вас это устроит.

– Я… – Вот оно, то самое время… Другого шанса не будет. – Вообще-то я хочу гамбургер.

– Гамбургер? – Он поднял брови от изумления.

Она быстро кивнула:

– Да, я никогда раньше не пробовала гамбургер. А еще чипсы. Картофель фри. Или как он правильно называется? И газировку.

– Неприхотливое пожелание для вечерней трапезы. Думаю, что смогу удовлетворить ваш изысканный вкус. – Ей показалось, что в его голосе прозвучали нотки сарказма. Взяв сотовый телефон, он набрал номер и заговорил на безупречном французском.

– Вы говорите по-французски?

– У меня здесь резиденция, знание языка всегда пригодится, – произнес Адхам, пожав плечами.

– А по-итальянски? – спросила она, направляясь к софе, обтянутой гладким черным материалом, почти таким же приятным на ощупь, как мрамор, и уселась на край.

– Немного. Я в совершенстве владею арабским, французским, английским и мандаринским наречием китайского языка.

– Мандаринским наречием?

Его губы слегка изогнулись – как будто пытались принять форму улыбки. Он уселся на стул напротив нее:

– Это долгая история.

– Я говорю на итальянском, а также латинском, французском, арабском – и, конечно, английском.

– Вы довольно хорошо образованны.

– У меня было много свободного времени, которое я могла посвятить образованию. – Книги сопровождали ее везде: в фамильном доме, в школе для девочек в Швейцарии, где она провела несколько коротких лет. Во многом ее спасало воображение. Там она была свободна, там ее никто не контролировал.

Но в последнее время одного воображения стало мало. Ей нужно было нечто большее – побег. Побег в реальность, не имеющую ничего общего с той жизнью, которую она вела за стенами дворца. А после свадьбы эта стена станет еще более глухой. Будучи окруженной сотнями людей, на самом деле Изабелла была отделена от мира, изолирована от него.

По телу пробежала дрожь, холод одиночества заполнил ее грудь, пробрался в легкие – ей показалось, что она тонет.

– Когда твоя семья вращается в таких кругах, знание языков может очень сильно пригодиться. Я могла практиковаться с дипломатами.

Во время частых визитов в Италию она встречалась с политиками и другими влиятельными персонами. Люди одного типа – разговоры одной тематики. И всегда под наблюдением.

– А где же вы применяете свои лингвистические навыки? – спросила Изабелла, сжимая кулаки.

– Языки для меня – дело жизни и смерти. Род моих занятий таков, что от того, понимаешь ли ты слова своего врага или нет, зависит твоя жизнь.

По телу Изабеллы пробежал мороз, на руках выступили мурашки.

– Вы… С вами такое случалось?

– Да, я служу своей стране. Своему правителю. Защищать их, а теперь и вас – мой долг.

Непоколебимая преданность Адхама поразила ее.

– Вы пришли за мной именно поэтому? Чтобы защитить меня?

– Вас шейх мог доверить только мне – он бы не отправил первого встречного на поиски своей невесты.

– Ну почему все думают, что меня обязательно нужно держать за руку, чтобы перевести из одной комнаты в другую? – Ею обуяли гнев и досада – казалось, она вот-вот взорвется.

– Потому что вы так ведете себя, – ответил Адхам сквозь зубы.

– Это нечестно. У меня никогда не было возможности самой принимать решения. Все думают, что я на это не способна.

– Если вы и дальше будете проявлять такую же мудрость, какую уже успели проявить, то тогда все понятно.

– Я не пытаюсь избежать своей участи и понимаю, чего от меня ждут люди, и даже знаю почему. Но несколько недель тому назад я вдруг кое-что осознала – я ни разу в жизни не была наедине с собой. Ни разу. Рядом всегда была охрана, которая следила за каждым моим движением, компаньонки, которые диктовали, что надеть, учителя, которые учили, как думать. Моя жизнь была предопределена, и я не могла что-то изменить. – Ее голос прозвучал натянуто. – Мне нужно было только время, чтобы понять, кто я такая.

В комнате эхом прозвучал звонок – принесли еду. Адхам встал и подошел к двери, набрал пароль, чтобы впустить разносчика. Через несколько минут он вернулся с двумя пакетами.

Изабелла попыталась отыскать в себе ту толику оптимизма, который переполнял ее, когда она села на поезд в Италии. В ее распоряжении был всего лишь вечер и несколько часов следующего дня. А поплакать она еще успеет – и будет. А сейчас она пыталась наслаждаться моментом, ужином, который выбрала она, а не королевские диетологи.

Адхам заглянул в пакеты, поставив их на стеклянный кофейный столик. От запаха, наполнившего комнату, живот Изабеллы заурчал еще сильнее. Но она не обращала на это никакого внимания, завороженно разглядывая руки Адхама. Они были такими мужественными, совершенно не похожими на ее собственные, – широкие и квадратные, золотистого оттенка кожи, с глубокими рубцами на костяшках.

Что он за человек? Откуда все эти шрамы? Он упомянул, что попадал в переделки, когда речь шла о жизни и смерти. Он-то жив, а вот что сталось с противниками? Но страха перед ним не было.

Единственное, что Изабелла знала наверняка, – это то, что хочет избавиться от этого человека. Ведь никто не нянчил ее брата, когда тот выходил в люди и наслаждался свободой. Никто не сомневался, что он вернется для исполнения своего долга. И она сделает то, для чего была рождена. Она всегда понимала, что не выйдет замуж по любви, даже до того, как ей выбрали Хассана в качестве мужа. Но это не означало, что ей хотелось сидеть за семью замками всю оставшуюся жизнь. Всего несколько коротких недель – вот и все, о чем она просила.

Изабелла откусила кусочек гамбургера и закрыла глаза от удовольствия. Гамбургер был гораздо вкуснее, чем она ожидала. Он имел настоящий вкус свободы. Медленно пережевывая мясо, она смаковала момент – и все, что было с ним связано.

Сдерживая слезы, она откусила еще. Неожиданно во рту появился сухой привкус, а в желудке почувствовалась тяжесть.

– Изабелла?

Она подняла голову и встретила пристальный взгляд Адхама. От того, что он наблюдал за ней так внимательно, ей становилось неловко. Ей не нравилось находиться под прицелом этих темных пронзительных глаз – создавалось ощущение, что они смотрят прямо в душу и видят каждое тайное движение ее мысли или переживания.

Она потупила глаза, уставившись на еду.

– Вы так напряженно думаете, Изабелла. Все эмоции читаются у вас на лице, – произнес он наконец.

– До свадьбы остается два месяца, – ответила она, пытаясь придать своему лицу как можно более беззащитное выражение, чтобы вызвать у него хоть какую-то жалость. – Два месяца и десять дней. У меня так и не было возможности сделать то, что запланировала. Я ни разу не была в кино или в ресторане. Я просто хочу… пожить собственной жизнью – прежде чем выйти замуж. – Она вглядывалась ему в лицо, надеясь увидеть там хоть какое-то сострадание. Взамен только пристальный взгляд черных как уголь глаз. Между ними была воздвигнута стена, и она прекрасно это ощущала. – Можно?.. Можно мне сделать хоть толику этого – вместе с вами? – настойчиво продолжала она, а сердце колотилось все чаще.

Эта просьба вызвала у него по крайней мере хоть какую-то реакцию – он слегка приподнял бровь.

– Я вам не нянька, амира. – Арабское слово, обозначающее «принцесса», было произнесено с насмешливыми нотками.

– А я не ребенок.

– Я здесь для того, чтобы вернуть вас жениху. После того как вы завтра увидите Эйфелеву башню, мы полетим обратно в Умарах. Вы вернетесь во дворец, и я передам вас во всемогущие руки великого шейха.

Выражение его лица повергло ее в отчаяние – оно было пустым, но суровым.

– Но… – Изабелла откусила еще один кусочек гамбургера, пытаясь не заплакать. Только не перед Адхамом. Иначе он мог подумать, что она действительно была маленьким глупеньким ребенком, который сам не знает, чего хочет.

Хотя это было почти правдой. Она действительно не знала. И сейчас поняла это. Она не знала ни того, что ей нравится, ни того, что ей не нравится, ни каковы ее нравственные ценности. Она любила только то, что ей говорили любить. А говорили ей то, что было для нее лучше всего.

Она ужаснулась при мысли о том, что может совершенно потеряться, если в ее жизни все изменится – окружающая обстановка, люди. Это было еще одной причиной, почему ей было нужно время – время на поиски себя.

Глубоко вздохнув, Изабелла попыталась улыбнуться. У нее было мало времени, чтобы выработать план, и она не могла поставить под угрозу такое хорошее начало – он не должен был заподозрить ее замысла.

– Я устала, – сказала она. И это было правдой.

– Вы можете лечь в комнате для гостей, – произнес Адхам, указывая на дверь напротив открытой гостиной.

Она положила остатки ужина на вощеную бумагу, сказав, что у нее пропал аппетит, и встала, пытаясь поднять свой розовый чемодан.

Адхам наклонился и положил руку на чемодан – поверх ее руки. Прикосновение обожгло ее, и пламя разлилось по телу. Изабеллу поразило, насколько горячей была его кожа.

– Я сам, – бросил он, поднимая чемодан. Его рука была все еще поверх ее. – Это называется благородством, а не прислуживанием.

По лицу разлилось тепло, в висках застучала кровь.

– Я не знала, что вы считаете себя благородным рыцарем.

– Вообще-то я не считаю себя таковым. Хотите позвонить родителям? Сообщить им, что вы в безопасности?

– Нет. – Изабеллу снова кольнуло чувство вины.

По слегка вздернутой брови она поняла, что он не одобряет ее решения. Ну что ж, хорошо. Пусть обращается со своими родителями так, как хочет, а она будет обращаться со своими, как хочет она.

Адхам поставил чемодан прямо за порогом комнаты для гостей, не переступая его.

– Тогда я сам им позвоню. Ванная комната вон за той дверью. Если что-нибудь понадобится, дайте знать.

– Когда тюремщик делает обход? – спросила она, пытаясь выдавить улыбку.

Он прищурил глаза:

– По вашему мнению, вы обречены на страдания, Изабелла? Вы находитесь в пентхаусе, а считаете, что в тюрьме? Скоро из принцессы Турана вы превратитесь в шейху Умараха – для вас этого недостаточно? Вы эгоистка.

Он повернулся и ушел, а слова его рикошетом ударили в голову. Разве это эгоизм – требовать для себя немного времени, прежде чем всецело посвятить себя королю и народу? Шейху и народу? Ну почему она не могла получить хоть толику сверх того, что было предусмотрено ее благодетельными кураторами? Потому что так было неправильно. Как будто все и каждый старались указать ей путь и направить ее. Принудительно. Она знала свое место, но это не означало, что она должна была любить его. И она не позволит Адхаму навязать себе чувство вины.

* * *

Было за полночь, и Изабелла думала, что Адхам уже спит. Ожидание было мучительным. Лежа на плюшевой кровати – это был единственный предмет мебели в пентхаусе, который не был твердым или выполненным в стиле модерн, – она боролась с чрезмерной усталостью. За последние двадцать четыре часа она ни разу не сомкнула глаз. Она бы и не смогла заснуть в поезде, взволнованная из-за побега.

И теперь сну придется подождать.

Она откинула покрывало и встала с кровати – полностью одетая – и как мышка пробралась в другой конец комнаты. Глубоко вздохнув, взяла чемодан. Дальше медлить нельзя – чем быстрее она уйдет, тем лучше.

Приоткрыв дверь комнаты с едва заметным скрипом, Изабелла обвела взглядом темную гостиную. Адхама тут не было, не было видно и света из-под двери его комнаты. Прошептав наскоро молитву, она подошла к парадному выходу, повернула замок и вышла. Осторожно закрыв за собой дверь, она остановилась перевести дыхание, сердце выпрыгивало из груди.

Вторая попытка побега за двое суток.

Коридор вдруг показался таким длинным, а мир огромным. Возможности ее ограничивало время, но она будет карабкаться и цепляться за любые возможности.

Другим была дана вся жизнь на поиски себя, и будущее простиралось перед ними широкой полосой – невиданной, волнующей, прекрасной. А у нее было всего два месяца.

Решимость Изабеллы удвоилась, войдя в лифт, она нажала кнопку первого этажа. Через несколько секунд она оказалась на бульваре, пытаясь уклониться от дождя. В лужах отражался блеск фонарей. Несмотря на поздний час, на улице было много людей, которые сновали туда-сюда, сидели за столиками в кафе, стояли под навесами, разговаривали, смеялись, целовались.

Вот он – настоящий мир. Наконец-то он так близко, что можно дотронуться рукой.

Она быстро оглядела улицу в поисках такси. Она не знала точно, куда поедет, но на руках у нее было достаточно наличных, чтобы за несколько часов проехать километры.

Вдруг чья-то рука вцепилась ей в локоть, впиваясь клещами в кожу, и потянула в узкую улочку между пентхаусом и французской булочной. Она попыталась закричать, но рука, словно стальной канат, сковала ей грудь, притягивая к твердому теплому телу. Другая рука противника сжала ей рот, прежде чем хоть один вопль успел вырваться.

Она замотала головой, как загнанный дикий зверь, в надежде, что хоть кто-то из людей на улице увидит ее. Нет, никого. Попытки отбиться были тщетными, Изабелла пиналась и молотила ногами, отчего грязные брызги дождевой воды разлетались по воздуху, напирала всем телом в попытке вырваться на свободу, но этот сильный человек, сковывающий ее сзади, даже не шелохнулся. Как будто она боролась с горой.

– Ваши манеры оставляют желать лучшего, – произнес знакомый голос Адхама с едва уловимым акцентом. Ее натянутое как пружина тело обмякло. Лишь на мгновение.

– Вы будете молчать, если я уберу руку? – спросил он не то в гневе, не то в сильнейшем раздражении.

Она кивнула, и рука, сжимавшая ей рот, резко упала. Другой рукой он по-прежнему сжимал ее тело.

Адхам плотно прижимал ее к своему каменному телу. Она попыталась выкрутиться, но руки его сжались еще сильнее, давая ей понять, что каждая мышца, точеная, как камень, напряжена до предела. На какое-то мгновение ощущение этого человека, осязание всех, даже малейших различий мужского и женского тела заворожили ее.

Ее груди потяжелели, а набухшие соски проглядывались сквозь шелковый бюстгальтер. Сердце учащенно билось, отдавая в шею, голову, внутреннюю часть бедра.

– Вы хоть понимаете, каких приключений ищете на свою голову? – спросил он резко.

Нет, она правда ничего не понимала. Ее тело просило, жаждало быть рядом с ним. Она понятия не имела почему – почему ей хотелось пасть в его крепкие объятия, почему не хотелось сопротивляться. Почему она жаждала прикосновения этих рук, почему ей нравилась истома, наполнявшая тело?

– Вы ищете смерти, – рыкнул Адхам, пытаясь не думать о влечении. – На моем месте мог оказаться кто угодно. Вы разгуливаете среди ночи по улице, держа в руках роскошный чемодан. И выглядите ровно на столько, сколько стоите. Даже хуже, вы смотритесь как совершенно наивная богачка – таковой и являетесь. Хотите, чтобы вас ограбили? Или сделали что похуже?

– Я не… Я не подумала об этом… – смущенно пробормотала Изабелла.

Он повернул ее лицом к себе, крепко удерживая руками по бокам.

– А о чем тогда вы думаете? Что вы собираетесь делать со всей своей свободой, Изабелла? У вас нет ни работы, ни особых навыков. Вы настолько наивны, что даже по улице пройтись не в состоянии без посторонней помощи.

Слова его больно ранили – насколько бы ей ни было противно осознавать это, но в них была доля правды: она никогда не работала и не знала, как устроиться куда-нибудь. Не знала, как снять апартаменты. Не умела водить. В ее голове было много знаний, но все они были почерпаны из книг. Ни разу в жизни ей не приходилось применять их на практике, в реальной жизненной ситуации.

– Я найду себе занятие, – настаивала она.

– С таким телом, как у вас, вокруг будет много мужчин, желающих помочь – за определенную плату, – сверкнул он глазами. В глубине этих черных глаз не было теперь равнодушия – в них горело пламя.

– Отпустите меня, – попыталась она вырваться. Она должна была избавиться от него. Все усилия она направила на то, чтобы вырваться из его рук, убежать от него и от этого странного чувства, пронизывающего тело как электрический ток.

В переулке появился мужчина, который сразу обратил на них внимание. Выражение его лица, едва уловимое в тусклом свете фонаря, было озабоченным.

Адхам подтолкнул Изабеллу чуть назад, так что она оперлась спиной о кирпичную стену французской булочной, и, прежде чем успела воспротивиться, поцеловал ее. Кончик языка требовательно прошелся по ее губам. Она не смогла устоять.

Она ни о чем не думала, кроме ощущения его губ на своих. Его руки бесцельно бродили по ее телу – от бедер к талии и выше по груди. Пытаясь обрести равновесие, она ухватилась за его плечи. Как хорошо, что сзади была стена, а спереди крепостью возвышался он – иначе бы она растаяла и стекла ручьем в одну из луж у его ног.

Вдруг Адхам отдернул руки. В тишине ночного воздуха слышалось его затрудненное дыхание. Изабелла притронулась к губам, они слегка припухли.

– Что… – выдохнула она, не в силах произнести что-либо более внятное.

– Это Париж, – произнес он. – Здесь никто не будет мешать любовникам, даже если они ссорятся.

Он потянул ее за руку, и они вышли из тени, направляясь к главному входу здания. Изабеллу сжигала ярость вперемешку с каким-то теплым, опасным и тревожным чувством. Она снова прикоснулась к губам, желая убедиться, что это не сон.

Войдя в здание, они поспешили в лифт, и двери закрылись за ними. Она не могла поверить, что Адхам поцеловал ее, словно у него было полное право прикасаться к ней… обладать ею. И только чтобы закрыть ей рот.

Хуже всего, что все ее тело пронизывало неуемное желание. Любопытство. Изабелле хотелось поцеловать его снова, только в этот раз поцелуй должен быть длиннее, медленнее и нежнее, чтобы она успела почувствовать вкус его губ и ритмичность движения.

Она попыталась пресечь распутные мечты. Адхам не имел права целовать ее – она была помолвлена с другим мужчиной. Несмотря на безумство фантазий, связанных с побегом, Изабелла и мысли не допускала об измене своему жениху. Она не любила мужчину, с которым была повенчана, и даже не знала его. Но она подписала соглашение и не хотела его нарушать.

«Он поцеловал меня, чтобы закрыть рот», – подумала Изабелла. Ее гордость была уязвлена.

– Поверить не могу тому, что вы это сделали, – произнесла она холодно.

Адхам посмотрел на нее. Трудно было прочитать что-либо в его глазах, его губы, которые, казалось, так жадно хотели ее, были растянуты сейчас в спокойной улыбке. В них не было ни страсти, ни других эмоций. Камень, непреклонный человек.

– Если хотите понять что-то обо мне, то поймите следующее, и как можно скорее, – произнес он твердым голосом. – Я сделаю все что угодно, чтобы добиться своей цели. Я должен вернуть вас шейху Хассану, и я сделаю это.

Изабелла верила его словам – поработитель со шрамами на теле и непроницаемыми глазами мог с легкостью добиться своего. А вот она – нет. Словно она зашла в мелкий бассейн, а оказалась посередине океана.

Войдя в апартаменты, Адхам захлопнул дверь. Она пыталась не думать, что дверь эта была для нее стальной решеткой.

– Как вы узнали? Как вы меня нашли так быстро?

– Я ожидал этого. Я имел дело с выдающимися умами, и уж одна наивная принцесса меня не сможет обхитрить. На двери есть сигнализация, сигнал которой передается мне на мобильный телефон, а лестница гораздо быстрее лифта.

Пытаясь справиться с мучительной болью, подавляя слезы, грозившие хлынуть рекой, Изабелла закрыла глаза. Она не хотела распускать нюни перед ним. Не хотела, чтобы он заметил ее поражение.

Ждать от него доброго жеста – все равно что пытаться прослезить гору. Невозможно. Невозможно воззвать к тому, чего у него нет.

– Идите спать, Изабелла. – Его голос был таким же каменным, как и он сам.

Резко кивнув, спотыкаясь, она пошагала в комнату и захлопнула за собой дверь.

Вышагивая из угла в угол, Адхам взял телефон, лежащий на кофейном столике, быстро набрал номер брата.

– Салам, брат, – поздоровался Адхам.

– Салам, – ответил Хассан, и в голосе его читались вопросительные нотки. – Ты нашел Изабеллу?

– Я нашел твою своенравную невесту, как ты просил.

– Она в порядке?

– Она невредима, если ты имеешь в виду это. Но она пыталась бежать снова.

– Она несчастлива? – Его брат, казалось, был по-настоящему обеспокоен.

– Это просто избалованное дитя. У нее нет причин быть недовольной – у нее есть все, что нужно.

– Мне очень жаль, что она так противится замужеству. Этот союз нам столь необходим, и свадьба – наилучший способ скрепить сделку, – тяжело выдохнул Хассан в трубку.

– Мне понятна причина вашего союза, но она ведет себя как ребенок.

– Ты думаешь, она не годится мне в жены?

– Я с большой радостью передам ее тебе как можно скорее, и пусть она станет отныне твоей заботой.

– Как я буду рад встрече с ней, – засмеялся Хассан. – Можно ли сделать что-либо, чтобы порадовать ее? Может, сделать ей подарок? Кольцо, которое ей будет по душе?

– Она хочет посмотреть Эйфелеву башню, – выпалил Адхам.

– Простое желание.

– В ее голове поселилась мысль, что ей не хватает жизненного опыта. И теперь она хочет отправиться на поиски приключений.

– До свадьбы еще два месяца, Адхам. Если она действительно этого хочет, то не вижу причин ей мешать – при условии, что это не приключения в постели с мужчиной, – ответил Хассан после недолгого раздумья.

Голос брата звучал как-то по-новому: в нем слышались нотки отчаяния, которых раньше не было. Адхам чувствовал, что просьба брата имела мало общего с Изабеллой.

– Я не нянька, – повторил он уже однажды сказанные слова. – Присылай сюда своего человека, и пусть он наблюдает, как избалованная принцесса воплощает в жизнь мечту.

– Никому я так не доверяю. Другой мужчина может соблазниться ею. Ты должен был заметить, насколько она красива.

Адхам заметил – трудно было не заметить. Ни один мужчина, в жилах которого текла кровь, не мог остаться равнодушным к ее прелестям. И поэтому он не хотел находиться рядом с ней дольше положенного.

– Ты обеспечишь ее безопасность? – требовательно спросил Хассан.

– Даю слово и клянусь честью, я буду оберегать ее от любого зла. Она останется неприкосновенной. – Клятва эта шла от самого сердца. Он всегда и с радостью служил брату – он был его семьей, единственной родней, и не было связи сильнее, чем кровная.

– Я тебе полностью доверяю, Адхам, – продолжал Хассан. – Оберегай ее и постарайся настроить на веселый лад, и она успокоится.

– Как скажешь, – выдавил Адхам и положил трубку.

Он отбросил телефон на диван, пытаясь успокоиться. Он чувствовал себя лисой, которую поставили охранять курятник.

С поцелуем он явно не рассчитал – разве он мог ожидать такой реакции на столь простое действие?

Он хотел ее, но одновременно понимал, что Изабелла – та единственная женщина во всем мире, которая была для него под запретом.

Но здесь речь шла о силе самообладания. Приняв единожды решение, он не отступит от него. Никогда не отступал.

Глава 3

Следующим утром Изабелла тихо пробралась в гостиную. Глаза опухли от слез и недостатка сна. Но больше она себя не жалела.

Убрав густые волосы в хвост, она прошла через просторную гостиную в кухню. На столе стояла корзина с фруктами, из которой она взяла яблоко и уселась за небольшой обеденный столик.

Минутой позже появился Адхам, вышагивая крупной поступью. Его мокрые черные волосы завитушками складывались вокруг белоснежного воротника рубахи. От него веяло свежестью и чистотой. Мужской запах его тела перемешивался с нотками сандалового дерева – экзотическими, острыми и такими эротичными. Никогда раньше Изабелла не замечала запаха мужчины. Одеколон отца, гель после бритья, которым пользовался брат, но запаха тела – никогда. А сейчас она ощущала его, и легкие ее сжимались, словно неспособные вобрать достаточно воздуха.

– Доброе утро, – приветствовала она, положив яблоко на стол.

Он посмотрел на нее недоверчивым, вопросительным взглядом и резко открыл дверь холодильника в поисках еды.

– Вы поели? Она помотала головой:

– Нет, я только что встала.

– Ночные шатания по улицам могут утомить кого угодно.

Изабелла стиснула зубы, готовая выпалить все злобные слова, которые крутились в голове – в свое оправдание и объяснение. Но на Адхама они не подействуют. Для него она была не более чем посылкой, которую нужно доставить в срок.

– А что вы хотели? Я познаю мир.

– Никогда больше не подвергайте себя такой опасности, Изабелла. Вы не понимаете, насколько опасен мир. Да и как вы можете понять? – произнес он, резко захлопнув дверь холодильника и уставившись на нее своими темными, непроницаемыми глазами.

– Я живу в окружении телохранителей. Я все понимаю.

– Я бы так не сказал, судя по вашему поступку прошлой ночью.

– Я не думала, что престижный район, в котором находится ваш пентхаус, представляет какую-либо опасность.

– Опасность может подстерегать везде, даже в самых роскошных районах, и в особенности в этом.

По мрачным ноткам, прозвучавшим в его голосе, Изабелла поняла: он говорит о собственном печальном опыте. Рубцы его были глубокими, а те, что были на поверхности, – лишь намек на то, что скрывалось под одеждами. Она не чувствовала отвращения, наоборот, ей было любопытно, кто же этот человек – человек, которому шейх доверял больше всех. Человек, который был бесстрашен, но боялся за ее безопасность.

Взяв яблоко, лежащее на столе, Адхам положил его обратно в корзину:

– Пойдемте в кафе. Вы посмотрите город.

– Я думала, вы не нянька, – заметила она осторожно, но все же с искоркой надежды.

– Да, не нянька. Считайте, что это экскурсионный тур по жизни.

– Почему вы передумали? – спросила Изабелла с опаской и волнением.

– Я к этому не имею никакого отношения. Так хочет Хассан. Было бы по-моему, вы бы уже давно сидели в самолете до Умараха и не представляли бы проблемы. Но ваш будущий супруг посчитал уместной вашу просьбу о приобретении жизненного опыта. В рамках дозволенного, безусловно.

Наверное, то же самое чувствуют заключенные, узнавшие об отсрочке приговора. Отсрочка отсрочкой, но приговор все равно будет приведен в исполнение. И остатки дней своих проведет она с тюремным надзирателем, который будет сопровождать ее повсюду. Изабелла старалась не думать о том, что случится после Парижа. Сейчас ее время, она заслужила его. Заслужила делать то, что интересно ей.

– Спасибо. – Ком в горле не давал говорить. Она подошла к нему ближе и обняла за шею.

Адхам стоял неподвижно – руки словно приколоты к бокам. Он боялся сделать хоть малейший вдох, от которого мог потерять самообладание и поддаться желанию, пронизывающему все тело.

Он не помнил, когда его вот так в последний раз обнимала женщина. Льнули, целовали, терлись бедрами – да, но чтобы просто обнимали, в знак доброты или симпатии… Вряд ли он когда-либо испытывал такое. Семьи у него не было уже давно, не было простого человеческого общения – он уже забыл, каково это. После смерти родителей остались только он и Хассан, и никто из них не мог открыто проявлять родственную любовь.

– Мне не нужна ваша благодарность, – сказал он, отстраняясь. Тело было напряжено, но он не хотел осознавать, что бы это могло значить. – Я здесь ни при чем.

Изабелла широко раскрыла глаза. Какая несправедливость. Она ведь женщина, а не ребенок, но, казалось, она с легкостью менялась ролями. Была женщиной, когда хотела пленить. Когда хотелось сочувствия, превращалась в милого, невинного ребенка. Всего лишь маска, театральный акт – хоть и правдивый, но вряд ли подействует на него. Прикусив губу, она опустила голову:

– Извините, но это единственная возможность узнать, что я собой представляю. Такой, как вы, не поймет этого.

– Такой, как я? – переспросил Адхам, забавляясь догадкой о том, что его приняли за телохранителя.

– Вы с самого рождения были свободны, могли принимать решения. У меня не было такой возможности. Более… более того, не знаю, смогу ли объяснить. Просто знаю, что мне нужна своя история.

– Да, и что же в первом пункте? – спросил он, сложив руки на груди, абсолютно безразличный к ее словам.

– Хочу делать то, чего раньше не делала. Пойти в кино. Или клуб…

– Только не клуб, – сказал он безразлично.

Ее же атакуют мужики. Воспитана она была вне реального мира и наверняка представить себе не могла, какой эффект оказывает на мужчин. Она пыталась флиртовать с ним – невинная попытка. Но в клубе она будет ягненком среди волков.

– Хорошо, не клуб, – согласилась Изабелла, нисколько не огорчившись. – Но непременно Эйфелева башня, Елисейские Поля, ресторан. И конечно, покупки!

– Одевайтесь, мы идем завтракать.

* * *

Сделав глоток эспрессо и откусив кусочек булочки, Изабелла закрыла глаза и вздохнула с удовольствием.

По телу разлилось тепло, и в низу живота заиграла кровь – он весь напрягся.

Изабелла была такой чувственной – Адхам не замечал этого раньше. Смотреть, как она ест и пьет, слышать звуки наслаждения – словно мурлыканье кошки, смотреть, как закрываются ее глаза в восторге, как она убирает языком крошки с сочных губ – все это было настоящим испытанием.

Сильнейшее возбуждение подавлялось только чувством отвращения, поселившимся в душе, – она принадлежала брату, была под запретом. Ему нельзя прикасаться к ней. Он не должен был смотреть на нее как на женщину. А он смотрел, он желал, но он не притронется к ней – никогда. Никогда больше. Тогда, в узком переулке, он был вынужден это сделать. Но такое больше не повторится.

Адхам не предаст брата. Он не мог пожертвовать той преданностью, которая существовала между ними, ради какой-то женщины. Узы, связывающие его с братом, всегда были сильны, а после смерти родителей их связь стала еще теснее. Хассан посвятил жизнь управлению Умарахом. Адхам же положил свою жизнь на защиту Хассана и народа. Они были как правая и левая рука одного тела.

Он не мог поставить все это под удар.

– Замечательное место, просто как сказка.

Изабелла сделала глубокий вдох, и его взгляд упал на поднимающуюся грудь.

У нее были совсем другие фантазии.

– Ни один город мира не может сравниться с атмосферой Парижа, хотя я люблю пустыню. Мне нравится зной, безлюдное пространство, – произнесла она, слегка сморщив лоб. – Я никогда не была в пустыне, но могу представить себе, как там красиво. Мне почему-то представляются кактусы и ослепительно-белые кости.

– Красоту пустыни непросто полюбить – ей не будешь восхищаться, как архитектурой Парижа или зелеными горами Турана. Красота ее жестока и бесплодна – там только песок и небо. От человека требуется определенное присутствие духа, но, приняв вызов и научившись выживать, он не сможет остаться равнодушным.

– Вы приняли вызов? Вы укротили пустыню? – спросила Изабелла, улыбаясь своими блестящими голубыми глазами.

– Нет, не укротил. Это невозможно – невозможно укротить суровые песчаные бури, беспощадный зной и ядовитых рептилий. Самое большее, на что можно надеяться, – что она позволит тебе мирно сосуществовать.

– И пустыня женского рода? – Ее губы растянулись в полуулыбке.

– Конечно, она женщина – только женщина может быть такой суровой и властной.

– Даже не знаю, какую свободу можно найти в пустыне, – произнесла Изабелла после нескольких минут молчания.

– Свободу, которая требует ответственности. Вы должны уважать и ценить каждую крупинку – каждую секунду, соблюдать правила и рамки дозволенного.

– Помнить о долге и блюсти честь?

– А разве в жизни есть что-то более важное, чем долг и честь, Изабелла? Если люди перестанут считаться с этими понятиями, что будет двигать миром?

Изабелла не хотела признаваться, насколько верны были его слова. Она поняла значимость своего союза с Хассаном, великим шейхом Умараха. Их союз был важен для экономики страны.

Понятия чести и долга были расплывчатыми, а вот ее будущее – вполне реальным. Ее приносили в жертву на благо народа, как ягненка.

– Я смирилась с той тропой, которая мне предназначена, Адхам, – вымолвила она дрожащим голосом. – Мне лишь хотелось найти окольный путь.

– И куда бы вы хотели направиться сейчас, принцесса, – по окольному пути? – Голос его звучал резко. Снисходительно. Какой контраст. Ей показалось, он проникся ее словами, но она ошиблась.

«Что ж, хорошо, мне он тоже безразличен», – подумала Изабелла.

– Почему бы нам не прогуляться? Осмотреть достопримечательности?

Он кивнул. Конечно, он не одобрял ее желания. Даже формально соглашаясь, он был настолько напряжен, что Изабелле хотелось отделаться от него.

Они зашагали вверх по бульвару. Она шла позади него, на некотором расстоянии. Даже если весь мир рухнет, он все равно будет целиком сосредоточен на ней. Она чувствовала его внимание – по коже бежали мурашки, а живот словно перетянули канатом.

Ей пришлось ускориться, чтобы нагнать его: он делал один шаг, ей приходилось делать два. Вдоль тротуара друг за другом стояли туристические автобусы, из которых толпами высыпали туристы. Группами, парами – они держались за руки. Разгуливая по улицам Парижа, ей хотелось держать его за руку.

Догнав его, она легко коснулась его ладони, сердце подпрыгнуло в груди. Но он даже не посмотрел на нее, как будто не заметил попытки.

Зато она не упустила того, как плотно его рука сжалась в кулак – сухожилия натянулись, а рубцы расправились.

Лицо Адхама было суровым, неподвижным и невероятно красивым. На нем виднелись отметины времени и пережитого. Шрамы вовсе не портили мужскую красоту. Их словно нанесли кистью художника, передавая его характер.

Нет, Адхам не мог попасть под действие ее чар. Он был абсолютно из другого мира – по многим параметрам, которые ей было даже не счесть. Изабелла не знала, сколько ему лет, но совершенно точно гораздо больше двадцати одного. Прибавить к ним опыт – и они словно из разных эпох.

Осознав величину пропасти, которая их разделяла, Изабелла почувствовала себя неуютно.

Она повертела головой. «Не важно, что он думает. Ему не жить моей жизнь, а вот мне – придется», – пронеслось у нее в голове.

В конце зеленой аллеи возвышалась башня. Повсюду сновали толпы людей, они фотографировали себя и замысловатые сооружения. «Интересно, как мы смотримся вместе?» – подумала Изабелла.

Она заметила, как женщины резко оборачивались и едва ли не ломали себе шеи, оглядываясь на Адхама. Чувство гордости боролось в ней с каким-то неприятным ощущением.

– Сфотографируйте меня, пожалуйста, – попросила она, нащупывая крохотную цифровую камеру в своей сумочке, которую положила туда еще до побега из дома брата. Ей хотелось запечатлеть эмоции. В память о времени ее свободы.

Адхам нахмурил бровь – ему не нравилось играть в туриста. В груди бурлила злость.

– Пожалуйста. Просто сделайте фотографию и перестаньте вести себя так, словно вас вынудили сюда прийти.

– Да, вынудили. – Губы его слегка скривились, но он взял камеру, которую протягивала ему Изабелла.

Она встала у лужайки и широко улыбнулась. Вдруг ей очень захотелось сделать фото Адхама. Она подпрыгнула от щелчка камеры, поняв, что мысли ее витали где-то далеко. Так не должно быть, нужно жить здесь и сейчас. Она любовалась Эйфелевой башней, была в Париже. «Не надо смотреть вперед, не надо смотреть назад, не надо смотреть в глаза Адхама – он не более чем нежелательный аксессуар», – решила она.

– Хорошо получилось? – поинтересовалась она.

Он посмотрел на крохотный экран, выражение лица было непроницаемым.

– Нормально, – буркнул Адхам и резко передал ей камеру.

«Ничего удивительного. Можно ли достучаться до него? Есть ли на этом свете женщина, которую он любит, при виде которой смягчаются его глаза?» – не переставала гадать Изабелла.

От этой мысли ей стало плохо. Она не хотела думать о другой женщине. Но если и была такая женщина, то ей она представлялась немного старше, более утонченной – мудрой по жизни, повидавшей то, о чем Изабелла едва могла догадываться. Полная противоположность Изабеллы – ведь в Адхаме она не вызывала ничего, кроме сильного раздражения.

– Идем? – спросил он резко.

Нет, ей хотелось остаться, но вряд ли с ее мнением будут считаться.

– Да.

Гуляя по улицам города, любуясь архитектурой и историческими местами, она позабыла всю свою досаду. Они задержались на одной из узких улочек, где Изабелла заприметила неказистую деревянную дверь, окрашенную в насыщенно-синий цвет. Ей захотелось сфотографировать ее, запечатлеть навечно это простое проявление неожиданной красоты и цвета среди серости зданий.

– Это всего лишь дверь, Изабелла, – заметил скучно Адхам, и в голосе его слышалось раздражение.

– Да, это дверь, Адхам. Синяя дверь. Рада, что у вас столь отточенные навыки обозревателя. Неудивительно, ведь вы незаменимый представитель умараханской охраны.

– Я не представитель умараханской охраны, я и есть умараханская охрана, – произнес он, крепко схватив ее за руку и поворачивая к себе лицом.

Он был так близок, как тогда в том переулке. Казалось, он вот-вот притянет ее к себе, жадно вбирая ее губы.

– Жителям вашей страны повезло, – ответила она, уклоняясь.

Изабелла шла впереди него, не сводя глаз с точки на горизонте.

Узкая улочка перешла в шумную, многолюдную улицу с магазинами и кафе, в конце которой возвышался парижский торговый центр «Принтемпс».

– Давайте зайдем в магазины? – взволнованно попросила она.

– Магазины? Разве это важный жизненный опыт?

Ее раздражение переросло в настоящую ярость.

– Не знаю, может быть. Я ведь раньше и не была, по сути, в магазинах – по крайней мере, без личного консультанта матери, который все твердил, что покупать, а что – нет. Но вам этого не понять. Свою свободу вы воспринимаете как нечто должное, ведь ее у вас никто не отнимал.

– И вы думаете, такие мирские утехи научат вас жизни? Вы так мало знаете, Изабелла. Вы видите только то, в чем вам отказывают, а не то, от чего защищают. – Его глаза впились в нее. – Не всякий опыт приносит пользу.

– Вы говорите как человек, который никогда не был узником, – произнесла она, сглотнув.

Он сделал шаг вперед, она – назад.

– Я был им – был пленником войны. Откуда, по-вашему, все эти шрамы? – Он коснулся щеки. – Вы ведете себя как несмышленый ребенок. Вы не знаете жизни – так будьте благодарны.

Глава 4

Изабелла подняла глаза и посмотрела на отражение Адхама в зеркале примерочной.

– Вам не нравится?

– Покупайте что нравится вам, – ответил он без интереса, слегка пожав плечами.

«Да, буду покупать то, что нравится мне, и не важно, что думает Адхам или личный консультант матери», – решила Изабелла. Белоснежно-белая блузка на пуговицах плотно обтягивала грудь и сужалась на талии – ее фигура была похожа на песочные часы, а коричневые сатиновые шорты обнажали смуглые ноги – немного больше обычного. Она знала, что выглядит хорошо. Действительно хорошо.

– Мне это не к лицу? – спросила она, посмотрев на Адхама.

Он прошелся по ней взглядом черных как уголь глаз. Ей тут же захотелось опустить широкий отворот своих шорт, чтобы прикрыть колени.

– Очень к лицу.

Вдруг Изабелла поняла, что в примерочной, кроме них двоих, никого больше не было. Ее кожа стала очень чувствительной – она ощущала прикосновение воздуха и тепло, исходящее от Адхама.

– С-спасибо, – вымолвила она. Сердце учащенно забилось, и ладошки вспотели. Ей нужен был воздух, пространство. Она не хотела больше находиться в одном помещении с Адхамом, не хотела дышать общим с ним воздухом – он стал тяжелее, его было трудно вдыхать.

– Значит, вам нравится?

– Мне нравится, – ответил Адхам, окинув взглядом соблазнительные изгибы тела Изабеллы.

Она заметила, как он сжимает и разжимает длинные сильные пальцы.

Его было легко повергнуть в бешенство. Еще несколько минут назад он готов был ругать ее, как непослушного ребенка, а сейчас она благодаря ему как никогда раньше почувствовала себя женщиной.

– Я почти готова, – сказала она, скрываясь за занавесками примерочной и второпях надевая одежду.

Она вышла с аккуратно сложенной стопкой одежды, которую присовокупила к коробкам с туфлями, купленными ранее. Это были очень сексуальные босоножки с ремешками на высоких каблуках и высокие сапоги из мягкой, как шелк, кожи коричневого цвета.

Они ходили по огромному центру, и Изабелла пыталась выкинуть из головы все мысли. Ей нравилось множество людей, монотонное журчание голосов. Она была среди людей – а не над ними, она была их частью, а не изгоем.

Адхам, напротив, держался отстраненно – как будто намеренно. От нее, от всех. Пусть он и носил дизайнерские джинсы и футболки, но он не вписывался в городскую толпу. Он выделялся всем: ростом, красотой, шрамами на лице, которые приковывали внимание. Он казался экзотичным диким зверем на фоне прозаичного окружения.

Он был совершенно безучастен: его не трогали ни достопримечательности, ни толпы народа, ни она сама. Но в его присутствии ею овладевали тревога и волнение, смятение и беспокойство. Как бы она ни отрицала этого, он оказывал неоспоримое влияние на нее.

Изабелла посмотрела на карту магазина, которая была при ней, – откровенно, вызывающе, словно в знак неповиновения, – и направилась в магазин нижнего белья. Это было еще одной частью гардероба, которую нужно было поменять. Ее нижнее белье было красивым, это правда. Высочайшего качества. Но стиль не тот – в нем не было сексуальности.

И Адхам пойдет с ней – хотел он этого или нет. Он умело ставил ее в неловкие положения, пора отплатить ему той же монетой.

От смелости почти ничего не осталось, стоило им зайти в магазин белья. Взглянув на Адхама, она заметила, как он снова сжимает и разжимает пальцы. Он делал это довольно часто. Изабелла была убеждена – ему некомфортно. Очень хорошо. Пусть посуетится. Его присутствие было одним сплошным огромным дискомфортом для нее, так что пора было поменяться местами.

– Я бы хотела осмотреться тут, – произнесла она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более непринужденно.

– Как хотите, – ответил он, скрипя зубами и сжимая кулаки.

– Вы могли бы подождать в одном из кафе, – предложила она, зная, что он не согласится.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Хорошо, – заключила Изабелла, глубоко вздохнув и пытаясь выглядеть непринужденно – как будто выбирать интимные вещи гардероба вместе с мужчиной было в порядке вещей.

Она подошла к одному из столиков и начала доставать себе самые крошечные, узенькие, тоненькие, как паутинка, трусики, которые только могла найти, и тонги – ее мать не позволила бы ей даже взглянуть на них. По ее мнению, такое нижнее белье носили только женщины сомнительного поведения. Каждый раз, когда она выбирала тонги всех возможных рисунков и оттенков – каждая последующая вещь была меньше и откровеннее предыдущей, – она ликовала, как победитель.

Не важно, что мать не одобрила бы ее выбора. Сейчас принимала решение она сама. Естественно, она наденет эту красоту, только когда останется одна. Она даже вообразить не могла, что можно порадовать этим бельем будущего мужа. Ведь она даже не знала его.

При мысли об этом человеке ей захотелось бросить все вещи на пол и убежать из магазина. Но она не будет делать этого. Сейчас все время – ее.

Адхам ходил за ней следом. Она заметила, как ярко горят его темные глаза и как сильно он сжимает кулаки – шрамы на фоне смуглой кожи казались просто белыми.

Ее задумка действовала. По телу пробежала приятная истома. Она ликовала.

Испытав внезапный прилив смелости, Изабелла медленно прошагала в отдел пеньюаров. Выбор был ошеломляющим – шелка, прозрачные ткани, светло-розовые и цвета электрик. Она никогда не видела более сексуальных моделей, не говоря уже о том, чтобы их примерить. Почему она должна была довольствоваться ночными рубашками длиной до пола?

Она заприметила прозрачную ночную рубашку в стиле беби-долл нежно-персикового цвета, которая едва бы прикрыла верхнюю часть ее бедер. Гофрированные чашечки были слишком малы, чтобы спрятать груди, и ткань была практически прозрачная. Стеклянные бусинки, нашитые под бюстом, наводили на порочные, плотские мысли – она была в восторге.

Вдруг в голове пробежала озорная мысль. Она повернулась лицом к Адхаму, держа в руках пеньюар:

– Как насчет него? Как вы думаете, он пойдет мне?

Выражение лица Адхама осталось таким же беспристрастным. Скулы слегка натянулись – он ее услышал. Он сделал шаг вперед, в глазах пылал огонь.

Он был так близко, очень близко, аромат мужского тела манил ее, и сердце выскакивало из груди. В горло как будто засунули наждачную бумагу.

Адхам протянул руку и провел по вырезу пеньюара, грубая кожа пальцев цеплялась за тонкую ткань. По телу пробежала дрожь. Глаза его были прикованы к Изабелле. Вглядываясь в глубину его темных глаз, она едва дышала.

Поглаживая пеньюар, его пальцы скользнули вниз и задержались на той части, которая бы прикрывала грудь.

С какой легкостью Изабелла могла представить эти шершавые пальцы – символ силы, труда и воплощение его натуры – скользящими по телу, прикасающимися к ее нежной, мягкой коже.

Грудь потяжелела и как будто окаменела. Неловко, неуютно. Но вместе с тем мощь его тела пленяла ее, завораживала. Ни один человек, ни один кумир не смог бы так подействовать на нее – при этом без единого прикосновения.

Она затаила дыхание, каждый нерв, каждая клеточка напряглись в ожидании.

– Не думаю, что этот цвет вам к лицу. Попробуй те что-нибудь более насыщенное, – произнес он.

На какой-то момент – пьянящий, удивительный – ей показалось, что он вот-вот зажмет ее в объятиях и поцелует. Он был так близок. Стоило ей потянуться, и в поцелуе бы исчезло все пространство.

– Что-нибудь более яркое, – продолжил он. – Шейх Хассан предпочитает женщин в ярком.

Он отступил, глаза пустые, без искры пламени. Опрокинь он на нее ведро со льдом, Изабелла бы поразилась меньше. Еще мгновение назад она была словно зачарованная – не понимала, ни где она, ни кто она. Каково же было ее удивление, что она все еще в «Принтемпс», под ярким светом софитов, окруженная снующими туда-сюда людьми. А на пальце – кольцо Хассана.

– Мне нравится этот пеньюар, – уверенно произнесла Изабелла.

Прижимая пеньюар к груди, она устремилась к кассе. Адхам попытался смутить ее, но она не позволит этого сделать.

Он хотел показать, что был главным, что она ничего не смыслит. И в этом он преуспел, как ни противно было ей признаться.

Она протянула кредитную карточку, и ее милые вещички упаковали в два аккуратных бумажных пакета с сатиновыми ленточками-ручками. Она взяла их вместе с другими покупками, и по телу пробежала приятная истома.

Возможно, Адхаму походы по магазинам казались глупостью, для нее же – правом на крупицу своей жизни, и в этом не было ничего зазорного.

– Вы готовы? – спросил он, голос его звучал резче обычного, а акцент был сильнее.

– Я проголодалась, почему бы нам не перекусить где-нибудь здесь…

– Всему есть свой предел, и магазинам тоже, – произнес он, слегка поджав губы, – обычно я даю женщинам кредитку, и мы расходимся.

Он направился к выходу, Изабелла поспешила вслед за ним.

– Что? Женщинам, с которыми встречаетесь? Он обернулся и взглянул на нее, нахмурив брови:

– Не знаю, так ли это называется. Конечно, не так. Скорее всего, такие мужчины, как он, вовлечены в любовные связи. У него наверняка есть множество богатых наложниц. Хотя он не выглядел человеком, который согласился бы быть игрушкой. И, как он сам сказал, кредитные карты выдавал он, а не они.

Изабелла посмотрела на него с замиранием сердца, обведя взглядом широкую мускулистую спину, сужающуюся конусом талию и красивые бедра. О нет, ни одна женщина не сможет играть Адхамом. Он был Мужчиной с большой буквы. Во всех ситуациях он будет доминировать.

Уже не в первый раз ей подумалось, что он совсем не похож на дворцовый персонал Турана. Он не считался с ней. Никогда. Он вел себя как человек, привыкший все держать под контролем, отдавать команды и добиваться своего. Но с другой стороны, он служил в войсках – скорее всего, был командиром, так что поведение его вполне можно объяснить.

– А как же по-другому это называется? – задала она вопрос. Любопытство взяло верх.

– Я никогда не задерживаюсь в одном месте долго, чтобы встречаться с кем-то. У меня есть договоренности.

В груди расползлось что-то горячее. На этот раз она знала – это ревность. Ревность не к женщинам, ревность к тому, насколько обыденно он говорил об этом. У него были договоренности.

– У меня никогда не было отношений, – сказала Изабелла, жмурясь при выходе из магазина, – прохладный воздух дул в лицо и ерошил волосы.

– Вы помолвлены. Для большинства людей это и есть отношения, – произнес Адхам натянуто.

– Большинство помолвленных людей видели своих женихов или невест или, по крайней мере, сами выбрали их.

– Вы знаете, что у членов королевских семей все по-другому.

– Конечно, знаю.

Адхам внезапно остановился и повернулся, взял сумки из ее рук. От прикосновения по телу Изабеллы пробежал заряд. Он зашагал дальше как ни в чем не бывало, не замечая, что мир слегка перевернулся. Хотя вряд ли, ведь для него все и всегда было строго по горизонту.

– А что насчет вас? – спросила Изабелла. Ей хотелось узнать как можно больше про этого человека со шрамами. – Вы собираетесь жениться?

– Нет.

– Нет – и все?

– Мой стиль жизни не годится для брака и семьи. В моих планах им нет места. И желания иметь жену у меня тоже нет.

– Что ж, хорошо, что вы не великий шейх, иначе вам пришлось бы жениться на мне.

– Если бы пришлось, то я бы женился, – ответил он после секунды молчания. Плечи его были напряжены – едва заметно.

– Да? Если бы пришлось, вы бы на все наплевали ради долга?

– Да, наплевал бы.

Его слова не вызывали ни доли сомнения – с такой уверенностью они были сказаны. Но Адхам – это другое дело. Он не мечтал о любви или романтике. Изабелла же, даже зная о предопределенном ей замужестве, не оставляла мыслей о любви. Думать о чувствах – совершенно естественно для женщины. Все хотят, чтобы их любили.

Все, вероятно, кроме Адхама. Ему подавай только любовниц. Какая коварная мысль.

Они повернули за угол. Плотно стоящие здания заливались лучами полуденного солнца. Изабелла зажмурилась, и перед ней предстало лицо Адхама.

Глава 5

Адхам повел ее в кино, и она очень сильно волновалась. Словно… словно они шли на свидание – хотя об этом не было и речи. Последние несколько дней он, казалось, нарочно игнорировал ее – вел какие-то переговоры в офисе, проверял информацию по нефтяным месторождениям, разговаривал с другими сотрудниками охранной службы, и она была оставлена без внимания.

Но сегодня утром она заговорила о кинотеатре, и он согласился.

Наряд Изабелла выбирала минут сорок, что было абсолютной глупостью. Она почему-то все время представляла лицо Адхама, его реакцию и гадала, появится ли у него огонек в глазах и какую вещь лучше надеть, чтобы добиться этого.

Она пересмотрела все свои обновки и в конце концов остановилась на длинной блузе темно-красного цвета, которую купила во время похода по магазинам. Мягкая ткань обтягивала бедра и обнажала грудь ровно настолько, насколько было нужно. К ней она подобрала темные джинсы и босоножки с завязками на высоких каблуках. Наверняка через несколько часов ноги ее начнут ныть, но ей было все равно.

Нижнее белье выбиралось с такой же тщательностью – что было еще большей нелепицей. Но для Изабеллы это было важно. Адхам видел белье, видел, как она рассматривала и покупала его – возможно, он будет гадать, что на ней надето. От этой порочной мысли она занервничала и затрепетала.

Она выбрала бюстгальтер цвета слоновой кости с тонкими, словно паутинка, кружевами. Затейливый цветочный рисунок привносил нотку провокационности, обрамляя ее смуглую грудь, которая виднелась сквозь прозрачную ткань. Трусики были не менее соблазнительными.

Изабелла смотрела на себя и дивилась своей красоте – неужели она могла выглядеть столь соблазнительно? Никогда раньше она не обращала внимания на свою сексуальность.

Она громко вздохнула и быстро натянула блузу, джинсы, босоножки, пытаясь скрыть под одеждами свой чувственный образ в нижнем белье. В белье, словно созданном для демонстрации.

Открыв рот от изумления и восхищения, Изабелла смотрела на свое отражение в зеркале. Никогда в жизни она не выглядела столь соблазнительно. Повернувшись, она посмотрела на себя со спины. Да, она выглядела очень сексуально. Но не просто сексуально – она чувствовала себя самой собой.

Она глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. Она нервничала, сознавая, что вот-вот предстанет перед очами Адхама.

Изабелла повернула ручку, открыла дверь и вышла в гостиную. Адхам сидел на диване с закрытыми глазами, руки сложены за головой, черная футболка плотно обтягивала его широкую мускулистую грудь. От вида его загорелых крепких рук сердце ее замерло.

И опять ей подумалось о том, что он видел ее нижнее белье. Какая глупость! Он видел ее нижнее белье, а не ее в нижнем белье.

Но, приоткрыв глаза, он медленно обвел Изабеллу взглядом.

– Я готова, – сказала она хриплым голосом.

Пламя в его глазах вспыхнуло с новой силой.

Пусть ей не хотелось быть обрученной с Хассаном, но это было ее долгом. Все ждали от нее, что на свадебное ложе она ляжет девственницей, но ей было противно думать о ночах с нелюбимым мужчиной.

А теперь… теперь все было еще хуже. Мечтая о поцелуе, она представляла губы Адхама, прикосновение его каменной груди, его сильные руки, заключающие ее в объятия, словно она была чем-то особенным, хрупким, – так, чтобы удержать, но не уронить.

Именно к нему она хотела прикасаться снова и снова, а не к какому-то случайному мужчине, пусть этот случайный мужчина подарил ей обручальное кольцо. Ей казалось, будто она начинала узнавать Адхама лучше. Ей хотелось заботиться о нем, несмотря на всю его внешнюю грубость. А может, благодаря ей.

Ей хотелось достучаться до него, понять, есть ли что-нибудь человеческое за той каменной стеной, которой он отгородился от мира. Откуда эти шрамы – не только на коже, но и глубоко в душе. Ей хотелось облегчить его страдания.

Она посмотрела на него. Пламя потухло, взгляд его темных глаз был ровным и холодным.

– Мы пойдем пешком или возьмем такси? – спросил он, протягивая ей пальто.

– Пешком. Мне нравится осматривать достопримечательности по пути.

Вечерний воздух ласкал лицо – ей это нравилось, ведь рядом был Адхам, излучающий тепло. С какой легкостью она воображала, будто они на свидании.

О свиданиях она мечтала много и часто. Мыслей о сексе она не допускала – это было бы слишком смело с ее стороны. Она понимала, что предназначена только для одного мужчины – мужчины, которого ей выбрала семья благодаря его статусу, а не каким-либо другим достоинствам. Но ходить на свидания…

Просто быть рядом с мужчиной – общаться с ним, завязывать романтические отношения. Она думала об этом долгими ночами, воображала своего избранника, их первый поцелуй, как они будут держаться за руки.

Что ж, первый поцелуй состоялся, несмотря на то что он не имел ничего общего с ее фантазиями. Но вот за руки с мужчиной она еще не держалась.

Все мысли были отброшены – не отброшены, а запрятаны в дальний уголок памяти, – стоило им прийти в кинотеатр.

Кинотеатр был именно таким, каким Изабелла его себе воображала – с неоновыми огнями и яркими плакатами, отражающимися в лужах тротуаров, что придавало темным улицам города сумеречное мерцание.

– О боже, как красиво! – не смогла она сдержаться.

– Вы хотите сделать снимок, не так ли?

– Адхам, это всего лишь кинотеатр, – сказала она.

– Да, но вам опять хочется сделать снимок, так же как с той синей дверью, – ответил он, угадав ее желание, и от этой мысли ей стало не по себе.

Комок в горле не давал ей говорить. Она вынула из сумочки фотокамеру и сделала десяток снимков плакатов, фонарей, архитектурных форм. Каждый раз, рассматривая изображения, она будет вспоминать кинотеатр. И тепло, которое излучал Адхам.

Она посмотрела на дисплей. Он пристроился позади и тоже разглядывал снимки. Пытаясь откинуть ее волосы, он задел шею.

– Вы видите красоту в разных местах, в разных вещах, – произнес Адхам хриплым голосом.

Сердце сильнее забилось в груди.

– Часто люди не замечают красоты в повседневной жизни, но проявления обыденности не являются для меня повседневными.

Он слегка усмехнулся, и она почувствовала его дыхание на своей щеке.

– Обыденность и вы – понятия совершенно несовместимые.

Она повернулась к нему и успела уловить едва заметное выражение доброты на его лице, прежде чем он надел маску равнодушия и сделал шаг назад, отстраняясь.

– Пойдемте внутрь, иначе опоздаем на сеанс, – сказал он, открывая для нее дверь кинотеатра.

Адхам заплатил за билеты. Чувство, что у них свидание, усилилось. Он купил ей попкорн – масляный и пересоленный, но это был самый вкусный попкорн, который она когда-либо ела.

Изабелла с нетерпением ожидала начала фильма. Свет погас, и она подумала, как хорошо и приятно сидеть рядом с Адхамом в темноте.

Она подвинулась и задела его руку. Сердце ушло в пятки. Она украдкой посмотрела на Адхама – он сидел неподвижно, словно камень, с пустым выражением лица. В свете мерцающих огней черты казались необычайно мужественными и резкими, шрамы выглядели более глубокими.

От одной мысли о том, что кто-то причинил ему боль, что перед ним стоял вопрос жизни и смерти, ей становилось дурно. Ей было жаль ту женщину, которая его любила. Он говорил, что не хочет жениться, но так же говорил и ее брат, которому нужна была лишь правильная женщина. Адхам встретит правильную женщину, но жизнь ее будет обречена на муки беспокойства и тревоги. Она представляла себе жену Адхама, одиноко свернувшуюся калачиком на кровати, погруженную в мысли о том, вернется ли ее муж живым домой.

Сердце Изабеллы подскочило в груди. Картинка перед глазами стала более четкой: на той кровати, в темноте, сидела женщина, поджав коленки к груди, и этой женщиной была она.

Моргнув, Изабелла сконцентрировалась на романтической истории о любви. Когда герой наконец-то поцеловал героиню, она вспомнила о поцелуе Адхама, прикосновении его губ, о том, как напряглась ее грудь. Так же как сейчас.

Она взяла горсть попкорна из пакета и прикоснулась к его руке. Она негромко ахнула и быстро посмотрела на Адхама.

Почему ее так сильно тянет к нему? Почему к ней не приставили какого-нибудь маленького толстенького коротышку? Почему рядом с ней этот человек-загадка, пробуждающий в ней женское начало?

Адхам открыл для нее целый новый мир фантазий и желаний, заставил ее хотеть то, чего никогда раньше не хотелось.

Она посмотрела на его руку, покоящуюся на подлокотнике кресла, на шрамы. Возможность легкого романа с таким мужчиной была под большим сомнением. Он принадлежал к тому типу людей, которые предпочитают все или ничего. Серединой они не довольствуются. И она… она была готова отдаться полностью и хотела получить то же самое взамен.

Адхам снова коснулся ее, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности. Оказывается, влечение не ограничивается нервной дрожью и волнением – оно могло быть всепоглощающим, и его хотелось так же сильно, как пищу и воду.

Любопытство. Вот и все. И никак иначе. В конце концов, ее никогда так сильно не тянуло к мужчине. Все те мужчины, которых она встречала на празднествах, приемах и танцевальных вечерах, были скучны, особенно в сравнении с Адхамом.

Когда наконец пошли титры, Изабелла глубоко вздохнула. Ей нужен был воздух, иначе она лишится чувств.

Адхам как будто испытывал то же самое.

– Вам понравился фильм? – спросил он на выходе из кинотеатра. Голос звучал ровно, а выражение лица было отстраненным.

– Да, понравился, – ответила Изабелла в надежде, что он не станет расспрашивать о подробностях, потому что на протяжении всего фильма только и делала, что считала, сколько раз его рука касалась ее.

– Я рад, – ответил он безрадостно, отстраненно, без энтузиазма, и это вывело ее из себя. Она нервничала, была раздражена и… взволнована. А он умирал от скуки.

Она шла быстрыми, учащенными шажками, цокая каблуками по асфальту. Он приводил ее в ярость. Да, требовать от него ответных чувств было бы бессмысленно, ведь никто из них не имел права считаться со своими желаниями. Но он мог хотя бы сделать вид, что ему тоже неуютно.

Адхам шел за ней следом, ничего не подозревая, и Изабелла злилась еще сильнее. Неудивительно, что героини романтических фильмов иногда ведут себя так странно. Мужчины порой способны повергнуть женщину в ярость.

– Изабелла! – крикнул он резко.

Изабелла вздрогнула, оступилась, и чуть не упала на бордюр.

Адхам подхватил ее. Она замерла, прижатая к крепкой мускулистой груди, ощущая его тяжелое дыхание на своей щеке.

– Осторожно, – резко выпалил он, не убирая рук.

– Это все туфли, – произнесла она, переводя дыхание.

– Вы ведете себя как напыщенный подросток.

Она отдернула руку, задев его грудью:

– Неправда.

– Нет, правда.

– Нет, неправда! – Она посмотрела на него и увидела раздражающе равнодушное выражение лица. – Вас вообще что-нибудь волнует?

– Нет.

– Что ж, а вот меня волнует. Такое ощущение, что мое воображение может потрясти все что угодно, а ваше – ничего.

Она имела в виду походы по магазинам и синие двери, но кажется, ее слова прозвучали по-иному. Стоило словам вырваться наружу, ей сразу же захотелось взять их обратно. Она чуть ли не в открытую демонстрировала свое влечение к нему, а он только таращился, но держал себя в руках.

– Вы думаете, меня ничто не волнует, Изабелла? – переспросил он мягко и сдержанно.

Адхам провел пальцем по контуру ее лица, не отрывая пристального взгляда. И тут она почувствовала – в фасаде появилась первая трещинка. Руки его слегка дрожали, в глазах теплился огонь. Ее сердце забилось с невероятной скоростью.

– Я не черствый сухарь. Меня волнуют вещи, которые не должны волновать. Я желаю то, чего не должен желать.

Он сделал шаг вперед, уводя ее от яркого света уличных фонарей и прижимая спиной к стене одного из зданий. Холод кирпичных стен пробирался под ткань блузки. Но Адхам не упускал ее из рук, и огонь его тела обжигал ее, словно она стояла в самом центре костра и вот-вот должна была превратиться в пепел.

– Что, по-вашему, я должен был чувствовать, глядя на то, как вы рассматриваете эти сексуальные вещички? Глядя на то, как вы меня специально мучаете?

Она приоткрыла рот, чтобы возразить.

– Да, Изабелла, вы мучили меня.

– Да, – произнесла она тихо.

– А сейчас? Сидя с вами в полумраке, думаете, я ничего не чувствовал? Не чувствовал тепла вашего тела? Сладостного, манящего аромата? – Голос его звучал все резче, а захват становился все крепче.

Ей было так трудно держать себя в руках.

– Вы… Вы всегда так сдержанны.

– Нет, не всегда. – Он прижался к ней, и она могла ощущать его возбужденную плоть. – Далеко не всегда.

Секунду спустя он уже целовал ее – грубо, властно, как в первый раз. Изабелла застонала и заерзала, пытаясь обнять его за шею и притянуть ближе.

А потом… потом произошло что-то удивительное. Тиски его ослабли, губы обмякли, кончик языка медленнее заскользил по губам, словно Адхам в наслаждении смаковал ее вкус. По телу пробежала дрожь, она застонала и выгнулась, прижимаясь к нему сильнее.

Его руки упали, скользя по бедрам и груди. Она ахнула – ни один мужчина не прикасался к ней так раньше. Он изучал ее благоговейно, словно она была шедевром красоты.

– О да… – простонала она, откинув голову, еле дыша.

Адхам накрыл ее телом, и сила его влечения дразнила ее, манила, возбуждала. Оторвав свои губы от ее, он стал страстно целовать ее шею, слегка покусывая, а потом целуя вновь.

– Адхам… – выдохнула она.

Он резко оторвался, отстранился, опираясь на стену, грудь его вздымалась и опускалась, дыхание растворялось в прохладе ночного воздуха.

Ее ноги подкашивались, казалось, она вот-вот упадет в обморок от смятения, неутоленного желания. Ощущая холод кирпичной стены, она задрожала.

– Адхам…

Она протянула руку, пытаясь взять его за локоть, но он отдернулся и глубоко вздохнул:

– Нет.

– Но…

Он схватил ее руку, удерживая на уровне уличного фонаря, так что кольцо на пальце засияло.

– Нет.

Изабелла отдернула руку, вся дрожа, перед глазами все плыло. На какое-то мгновение она позабыла обо всем – о Хассане, о том, что Адхам был наемным работником, о собственном положении в обществе. Она думала только об Адхаме – его руках, его губах, силе его мышц.

Но сейчас ее словно спустили на землю и она больно ударилась.

И все же сила ее желания была столь дикой, что сердце ее, казалось, вот-вот разорвется напополам.

Адхам вышагивал по офису, злясь на себя, в висках стучала кровь. Он все еще был возбужден. Он хотел ее так сильно, как не хотел никого и никогда.

Сила его желания была столь мощна, что могла разрушить ту стену неприступности, которую он воздвигал годами.

Его и Хассана наделили силой, когда оба были еще подростками. Хассан занял трон. Адхам взял на себя армию и вопросы национальной безопасности. Оба брата вышли во взрослый мир – мир, где ты должен был держать себя в руках, жертвовать личной жизнью, служить долгу и чести родного государства.

Но эта… эта девчонка… эта непорочная принцесса с лицом ангела и телом демона, способным повергнуть любого мужчину в страшные грехи, надломила его. Из-за нее он сделал то, чего поклялся никогда не делать.

Адхам оставил свою неопытную искусительницу в гостиной. Ее черные волосы беспорядочно лежали на плечах, глаза горели от желания и смущения. Он не мог находиться с ней в одной комнате – он не доверял себе. Он мог не удержаться и бросить ее на диван, навалиться сверху, прижимаясь к бедрам в возбуждении. Ему хотелось ласкать ее обольстительную грудь, соски, изучая их каждый миллиметр. Он чувствовал их на своих ладонях сквозь одежду, и ему не терпелось увидеть их форму, цвет, почувствовать их вкус.

Он грубо выругался и схватил телефонную трубку со стола, набрал номер брата. Никто не отвечал – неудивительно. Хассан был человеком занятым, и дозвониться до него порой было сложно. Адхам знал, что в данный момент он был всецело погружен в переговоры и деликатный процесс изменения и подписания новых законов – еще одна причина, по которой Адхам был благодарен судьбе, что узды правления не перешли в его руки.

Он был человеком действия, он должен был обеспечить безопасность Хассана и его людей и знать точно, что им ничто не грозит. Именно поэтому он с радостью занял военную должность.

Сейчас нужно было действовать – с позволения Хассана или без него. Он не мог более находиться в обществе Изабеллы. Не сейчас, когда самообладание трещало по швам. До сих пор он не мог прийти в себя. До сих пор он страстно желал ее, желал обладать ею, хотел сделать своей женщиной.

Последние несколько дней были сущим адом. Она нарочито демонстрировала свои прелести. Мысль о ней в нижнем белье жгла сильнее раскаленных щипцов.

Секса у него не было очень давно, ему хотелось как можно скорее снять напряжение.

Выходя из офиса, он увидел Изабеллу. Она сидела неподвижно. Ее темные волосы блестящим полотном ниспадали на плечи. При звуке открывшейся двери она выпрямилась, на лице отражалась настороженность, на щеках играл румянец.

– Мы уходим, – сказал он сурово.

– Что? Куда?

– Мы едем в Умарах, во дворец к Хассану.

– Но… почему?

– Почему? – переспросил он резко. – Я объясню вам, амира, почему. Потому что еще чуть-чуть, и я сорвал бы с тебя джинсы и лишил бы тебя столь трепетно оберегаемой девственности прямо у той стены. – Слова словно вырвались из него, звучали они грубо. – Ты можешь нарушить слово, данное великому шейху, но я этого сделать не могу.

– Я… – Она приоткрыла свой красивый ротик и широко распахнула небесно-голубые глаза.

«Хорошо, она слегка шокирована – как я того и хотел», – подумал Адхам. Он намеренно говорил с ней грубо, дабы дать ей понять, с кем она имеет дело, дабы указать на неравенство их положения.

– Я не хочу никуда уезжать, – прошептала она со слезами на глазах.

– Мне все равно, чего ты хочешь, – ответил он холодно и резко, – мы едем. Прямо сейчас.

Глава 6

Частный самолет Адхама приземлился в умараханской столице Мальядид до того, как начало смеркаться. Несмотря на то что солнце уже садилось, на улице было неимоверно жарко.

У аэропорта их ждал лимузин, внутри работал кондиционер – единственное спасение от духоты и пекла. Дороги были новыми и качественными – признак бурного развития инфраструктуры. Они были проложены по всему городу, жизнь в котором, несмотря на поздний час, кипела. Воздух был пропитан запахами еды и специй. Рядом с маленькими рыхлыми домишками возвышались небоскребы, ремесленные лавки чередовались с современными супермаркетами – старый и современный мир соседствовали друг с другом.

Чуждое место, где не было ничего родного. И здесь Изабелла должна будет жить.

От этой мысли ей становилось страшно, и только теперь она прочувствовала всю неизбежность ситуации. С десяти лет она тяготилась мыслью, что выйдет замуж за Хассана, что будет жить в Умарахе. А теперь она видела этот чуждый, странный город, дороги, рынок, тряпье, которое носил народ… Ей было трудно представить, как она будет здесь жить. Ей придется не только выйти замуж и переехать в новый дом – ей придется мириться с другой культурой и говорить на чужом языке.

Она сглотнула комок в горле. Ей так хотелось прижаться к Адхаму, спрятаться у него за спиной, но сделать этого она не могла. Он четко дал ей понять, что никакой связи между ними быть не может, и был прав. Она обручена с Хассаном и готова исполнить свой долг.

Адхам был единственным знакомым человеком в чужой стране, вот и все, и ничего больше.

На горизонте возвышался дворец, частично скрываемый за высокой каменной стеной. В сумеречном свете строение светилось пурпуром, а купольная крыша казалась бледно-желтой.

Изабеллу тошнило, грудь сковало цепями – вот-вот она встретится лицом к лицу с человеком, за которого выйдет замуж. Предстанет перед шейхом, подарившим ей кольцо, перед человеком, которого она не любила, в то время как рядом стоял мужчина, которого страстно желала, мужчина, который медленно, но верно завоевывал ее сердце своим резким поведением и боевыми шрамами.

Адхам открыл дверцу лимузина, и она вышла, стараясь не задеть его. Она бы этого не выдержала – всем телом, всей душой и сердцем она желала его.

Внезапно от мысли о разлуке с Адхамом Изабелле захотелось пасть на колени и заплакать, в отчаянии хватаясь за его ноги. Она не могла понять, что происходит, но это казалось ей делом жизни и смерти.

Она опустила руки, прижимая их к бокам, чтобы Адхам не мог взять ее за руку. Дотронься он до нее, даже случайно, она бы разлетелась на мелкие кусочки. Изабелла заметила, как он был напряжен – зубы плотно сжаты, движения скованны.

Но за этим страшным, беспристрастным взглядом скрывалось что-то иное. И только дрожь мышц выдавала ту борьбу, которая происходила за каменной стеной. Как бы ей хотелось научиться читать его мысли.

Изабелла изо всех сил пыталась совладать с собой, но не могла. Сдерживая слезы, чувствуя себя совершенно обессиленной, она подумала, что ей настал конец.

Они шли по длинной ясеневой аллее, деревья и ярко-зеленый газон были безупречно подстрижены. Растительность, она полагала, считалась признаком богатства великого шейха. Наверное, вода в пустыне была гораздо дороже золота и нефти.

Двойные двери во дворец открыли вооруженные охранники, а затем замерли.

Дворец Турана был великолепен, украшен камнем и гобеленами. Полы были выложены черной глянцевой плиткой, стены насыщенных зеленых и синих оттенков сверкали вставками из чистого золота. Здесь было так много цвета, настоящее буйство красок, которое кричало о богатстве владельца.

– То есть, – выдохнула она, – это мой дворец?

– Ваш, принцесса, – усмехнулся Адхам. Изабелла резко отвернулась. Стиснув зубы, она боролась со слезами.

В комнату вошел человек, одетый в просторную мантию, сердце Изабеллы ушло в пятки. Но когда он приблизился, она поняла, что это не Хассан. Она видела всего лишь несколько фотографий будущего супруга, но и их было достаточно, чтобы запомнить его лицо.

– Нумаир, – приветствовал его Адхам, наклонив голову.

– Шейх Адхам, – ответил мужчина.

Она была права – он не был простым телохранителем, он принадлежал к аристократии, был важным человеком.

– Я хотел бы видеть великого шейха Хассана. Я привез его невесту. – Адхам говорил отрывисто, держался он очень официально.

– Хассана нет во дворце, он уехал. – Нумаир отвел глаза в сторону, словно не хотел смотреть на Адхама.

Адхам словно одеревенел:

– И как долго он будет отсутствовать?

– Боюсь, он будет отсутствовать… до самой свадьбы. – На этот раз он посмотрел на Изабеллу, глаза его метались из стороны в сторону.

– Понятно. Пожалуйста, попросите кого-нибудь показать принцессе ее покои.

Какое облегчение – встреча с Хассаном не состоится. По крайней мере, не сегодня. И не в ближайшие два месяца. Но ей все равно придется сидеть взаперти. Неужели Адхам оставит ее здесь в полном одиночестве? От этой мысли ей стало нехорошо.

– Вы не пройдете со мной? – спросила она, ей стало страшно.

– Мне не подобает, – ответил он резко, не глядя на нее. – Хадийя проведет вас в ваши комнаты.

Словно по сигналу появилась невысокая девушка с блестящими темными волосами и приятной улыбкой на лице.

– Салам, – склонив голову, произнесла она.

Изабелла поприветствовала ее в ответ.

Изабелла последовала за Хадийей, но не смогла устоять и обернулась, чтобы посмотреть на Адхама. Он пристально следил за ней своими пылкими глубокими глазами. По телу словно пробежал огонь, живот скрутило. Она резко повернула голову и устремилась вперед, сердце бешено стучало в груди.

– Вот это женская половина, – объяснила Хадийя. – Мужчины сюда не допускаются. – В глазах пробежала искорка. – Но, конечно, они не всегда соблюдают правила.

А Адхам? Соблюдает ли правила Адхам? Он казался человеком, который навязывает правила во исполнение долга – это было смыслом его жизни. И, конечно, исполнение долга не предполагало посещений женской половины дворца. Как же ей быть? Казалось, что он ее единственная надежда.

Изабелла попыталась изобразить улыбку.

– Великий шейх еще давно распорядился подготовить эту комнату, чтобы вы жили в ней после свадьбы.

Изабелла облегченно вздохнула – у нее будет собственная комната, в женском крыле дворца. По крайней мере, у нее будет личное пространство.

Хадийя открыла массивную дверь, и они вошли в огромную комнату, драпированную тканями богатых, насыщенных цветов. Балдахин над кроватью ниспадал с самого потолка, образуя экстравагантный навес. В комнате имелись двери, ведущие в сад, более походивший на золотую клетку. Клетка была прекрасно вызолочена и предназначалась для нее.

– Спасибо, Хадийя, – поблагодарила Изабелла.

– Ваши вещи я принесу позже, – ответила девушка, склонив голову.

– Спасибо, – повторила Изабелла, как бы в пространство.

Стоило Хадийе закрыть за собой дверь, как Изабелле захотелось разреветься. Но вместо этого она прошлась по полу из камня жадеита зелено-желтого цвета и, приблизившись к окну, отодвинула тяжелые голубые занавески. Сад был прекрасен – оазис с водопадами и цветущими деревьями и кустарниками. Посередине сада стояла лавочка из резного камня.

Она прислонилась лбом к стеклу, оно было нагрето солнцем.

– Изабелла! – вскрикнул Адхам хриплым голосом.

От неожиданности она вздрогнула и повернулась с замиранием сердца. Он стоял перед ней с сумками в руках.

– Я думала, мужчинам сюда нельзя, – произнесла она.

– Да, нельзя, – ответил Адхам, ставя сумки у роскошной дорогой кровати.

– Вы нарушаете правила и кодекс чести, разве нет?

– Я рискнул.

– Вы уходите? – спросила она.

– У меня множество других дел, – ответил он, кивнув.

– Воспитывать другую принцессу?

– Вы одна-единственная, – ответил он с улыбкой на лице.

– Хорошо, – произнесла Изабелла и действительно имела это в виду.

– Мы устанавливаем новую буровую вышку в нефтяном месторождении, и мне лично хотелось бы присутствовать при столь значимом событии.

– Вы занимаетесь столь важными делами, Адхам, – резюмировала она, – а я? Чего добилась я?

– Вы видели Эйфелеву башню, у вас есть фотография.

– Да. – Слезы подступали к глазам, и она едва их сдерживала. – Но у меня нет вашей фотографии.

– Белла… – Ее имя прозвучало так нежно и приятно в его устах, что она невольно вздрогнула.

– Всего одну. – Она полезла в сумочку и достала фотокамеру. Выражение его лица нисколько не изменилось. – Разве вам никто не говорил, что, когда вас снимают, нужно улыбаться? – поинтересовалась она.

Он улыбнулся, и, пытаясь запечатлеть столь долгожданный момент на камеру, она проронила слезу.

– Вам нужно чаще улыбаться, – произнесла она мягко, дотрагиваясь до изображения Адхама на экране.

– Разве я не улыбаюсь?

– Недостаточно, – покачала головой Изабелла.

– Раньше я улыбался чаще.

– Что случилось?

Его красивое лицо нахмурилось.

– Мне пришлось повзрослеть гораздо раньше положенного срока. И получить тот самый пресловутый жизненный опыт, о котором мы говорили. Знаю, вам кажется, что вас чрезмерно опекают, но, поверьте мне, Белла, это гораздо лучше, чем видеть то, что видел я. – Он поднял руку, словно пытаясь обнять ее, но, передумав, опустил. – Увидимся на свадьбе.

Он развернулся и ушел, оставив ее в одиночестве. Внутри Изабеллы что-то оборвалось.

– Ты где? – Когда Хассан наконец-то ответил на звонок, Адхам почти потерял терпение.

– Я в летнем дворце.

Адхам едва подавил вздох негодования. Брат находился в доме отдыха, куда они ездили на каникулы, будучи детьми, – до того, как не стало родителей.

– Что ж, я приехал в Мальядид, привез твою невесту, а тебя здесь нет.

– Но ты должен был развлекать ее во Франции, разве не так? – В голосе брата прозвучали нотки негодования, что было странно.

Сердце учащенно забилось при мысли о том, какого рода развлечения он мог предложить Изабелле, останься они в Париже. Для него она была слишком большим искушением. В его жизни не было человека более значимого, чем Хассан – он был единственным членом его семьи и королем страны. Адхам не мог и мысли допустить о предательстве. Изабелла – всего лишь женщина, красивая женщина, но красивых женщин много. И он найдет себе другую.

– Она сама захотела приехать сюда, – солгал Адхам во спасение.

– Я не могу вернуться вот так сразу.

– А я не могу оставаться – если ты имеешь в виду это.

– Адхам, прошу тебя, останься во дворце. Я бы не просил, не будь это так важно.

– Чем таким неотложным ты можешь заниматься, чтобы навязывать мне свою невесту?

– Я с Джамилой, – ответил Хассан после долгого молчания.

– Джамилой?

– Она… Я влюблен в нее, Адхам. Но скоро мне придется жениться на Изабелле. И Джамила уйдет от меня – она мне так сказала, она не согласна быть любовницей. Поверь, я умолял ее подумать. Но что я могу сделать? Договор подписан. Мне нужны эти последние мгновения счастья. Я не могу оставить ее сейчас.

Слова брата разъярили Адхама – Хассан готов был нарушить клятву, которую собирался дать Изабелле, готов был изменять ей. Но Адхам откинул эту мысль прочь, проигнорировал ее. Его благосклонность все-таки лежала на стороне Хассана, нежели на стороне Изабеллы.

– И ты хочешь, чтобы я остался здесь с твоей невестой, пока ты развлекаешься с подружкой?

– Я не развлекаюсь с ней, – грубо ответил Хассан. – В моем распоряжении всего два месяца, и не проси – я не буду ими жертвовать.

– Я бы и не стал, – резко ответил Адхам.

– Тогда останься с Изабеллой во дворце, чтобы она не чувствовала себя отвергнутой. Представить не могу, чтобы ей нравилось быть в гордом одиночестве.

– Конечно нет.

– Ты мог бы показать ей город, наш новый дом.

Уверен, ей понравится оазис в Адалии.

«Понравится, и она захочет сделать снимки», – подумал Адхам.

– Я буду тебе обязан, Адхам, – умолял брат.

– Да, будешь, – ответил брат, скрипя зубами и еще сильнее сжимая трубку телефона.

– Я буду у тебя в долгу. Охотно.

Адхам быстро попрощался с братом и резко бросил телефон. Он хотел как можно скорее убежать от того неудовлетворенного страстного желания, которое овладело им в Париже. Он думал, что сможет отдалиться от будущей невестки – время и расстояние, а также компания другой женщины сделают свое дело, и когда он увидит ее снова в день свадьбы брата, он не будет чувствовать ровным счетом ничего.

Она всего лишь женщина.

Он не поддастся искушению. Да, она красива – невероятно сексуальна, но невинна. А его совсем не тянет к невинным девушкам, они неинтересны. Ему нравятся женщины с опытом – женщины, непревзойденные в искусстве флирта и сексуальных игр, женщины, которые умеют сдерживать свои эмоции, женщины, которые являются такими же матерыми и циничными, как и он сам.

Такой мужчина, как он, не подходит Изабелле. Он только опорочит ее и не сможет обеспечить ей того, чего она достойна, да он и не хотел. Ей нужен был мужчина, способный окружить ее заботой, возможно, даже любовью – без сомнения, пары лет будет достаточно, чтобы Хассан забыл Джамилу.

Адхам утратил способность любить в то мгновение, когда мать упала к его ногам, убитая пулей наемного убийцы. Та же самая участь постигла его отца. В живых остались только он и Хассан. Адхам смог загородить брата – он спас его от ужасного зрелища, он спас его от пули.

Но сам видел все – как на глазах умирали его родители.

Опыт военной службы и годы, потраченные на защиту страны, помогли ранам затянуться, затвердеть. Неоднократно он сталкивался с выбором – его жизнь или жизнь врага. И он был жив сейчас благодаря верному выбору.

Он не мог предложить женщине любовь, не зная, что такое быть мужем и отцом. Своими руками он убивал людей – он не мог держать в них ребенка.

Даже если бы речь не шла о Хассане, он бы и пальцем не притронулся к Изабелле.

Сегодня ночью не получится снять напряжение. Да, во дворце работали женщины, которые были бы не прочь разделить его постель, но он бы не стал пользоваться ими таким образом.

Адхам прошел в ванную комнату, располагающуюся в его покоях. Единственным способом расслабиться было принять холодный душ.

На следующее утро Изабелла вышла из комнаты, чтобы позавтракать. Адхам сидел за обеденным столом, на котором кроме чашки кофе больше ничего не было.

– Я думала, вы уехали, – сдерживая безумную радость, выпалила Изабелла. Радость, охватившая ее при мысли, что он здесь, что не бросил ее, тревожила ее.

– Хассан задерживается, и его не будет до самой свадьбы. Он попросил меня побыть с вами. – Голос его звучал холодно. Ему не хотелось оставаться.

– Он приказал вам остаться?

– Нет, просто было бы неправильно оставлять вас здесь одну.

– Со мной все будет в порядке.

В комнату вошли три служанки: у одной в руках был кофейник, у другой – тарелка с фруктами, у третьей – две глубокие чаши с дымившейся кашей.

– И вряд ли я буду здесь одна, – продолжила Изабелла.

– Мне лучше быть здесь – на случай, если возникнут проблемы с охраной дворца.

– Что, есть такая вероятность?

– Такая вероятность есть всегда. Когда приедет Хассан, забота о вашей безопасности ляжет на него, но пока его нет, этим буду заниматься я.

– Спасибо, – поблагодарила она его сухо.

Она была очень рада, что он остался.

– Если хотите развеяться, я могу свозить вас в Адалию. Это настоящий оазис в двух часах езды отсюда. На протяжении веков королевская семья использовала его как пристанище. Во время войны или в случае надвигающейся угрозы они укрывались в пустыне, чтобы переждать беду.

При мысли об укрытии в пустыне, возможности вырваться за пределы дворцовых стен ей стало легче дышать – как будто кто-то разрезал жгут, перетягивающий грудь.

– Да, я очень хочу.

– Вам нужно будет найти более подходящую одежду. Хадийя поможет.

Вдруг ее стало просто распирать от возбуждения и радости – ей не придется дожидаться свадьбы взаперти. Она будет проводить время с Адхамом.

И как бы глупо это ни звучало, ей казалось, что пока она была с ним, все в ее жизни было на своих местах.

Глава 7

Изабелла поняла, что оазис совсем рядом, когда редкие сухие кустарники вдоль дороги стали сменяться более высокой зеленой растительностью и тянущимися к небу кипарисами.

– Вы были правы, – произнесла она мягко. Взор ее при этом был устремлен вперед, на плоские, усеченной формы камни, которые словно специально поместили поверх красного песка. – Как красиво!

– И опасно.

– Вся жизнь – опасность, разве не так, Адхам?

– Да, жизнь может быть опасна. – Костяшки его пальцев побледнели, когда он еще сильнее сжал руль внедорожника.

– Вам это известно гораздо лучше, чем большинству людей, разве не так?

– Почему вы спрашиваете?

– Потому что вы всегда говорите о своем богатом жизненном опыте. Думаю, на этот счет имеется отдельная история.

– Я был на военной службе, – отрезал он. – И там ты видишь то… делаешь то, что не всегда легко. Но я защищал свою страну и не могу ни о чем жалеть.

– Но вы жалеете. – Изабелла высунулась в окошко, чтобы посмотреть на фруктовые деревья, все чаще появляющиеся на горизонте. – В вас когда-нибудь стреляли? – На самом деле ей не хотелось слышать ответ, она боялась представить ту боль, которая, должно быть, пронзала его.

– Да. И мне самому приходилось использовать оружие против врага. – Адхам помолчал секунду, и весь смысл его слов дошел до нее, проник в душу. – Не важно, по какой причине. Но вряд ли можно гордиться убийством людей.

Она покачала головой:

– У вас, наверное, была веская причина. – Она верила в свои слова, абсолютно и безоговорочно. Она знала, что Адхам никогда не причинил бы никому вреда, не защищай он собственную жизнь или жизнь невинного человека.

– Вы знаете это наверняка?

– Адхам, вы хороший человек. Я никогда не сомневалась в этом, даже когда вы выводили меня из себя.

– Выводил вас из себя?

– Иногда. Но думаю, я раздражаю вас не меньше.

– Бывает, – согласился он быстро.

Она с удовольствием заметила, что в голосе Адхама прозвучали нотки юмора. Их было особо приятно слышать после мрачного повествования о годах военной службы.

– Неужели это дело рук человека? – поинтересовалась она, указывая на обломок горной породы, возвышающийся над песками, образуя мощный навес и защиту от полуденного солнца для деревьев и животных.

– Нет, так было предусмотрено Небесами. Даже в пустыне есть жизнь, если искать в правильном месте.

Они объехали извилистое возвышение и остановились перед внушительным источником. Он был окружен горной породой – такой окаймленный камнем водоем, утопавший в густых зарослях. Тут же, прямо посреди джунглей, возвышалась огромная палатка, едва заметная в гуще листвы.

– Какое прекрасное убежище! – воскликнула Изабелла, открыв дверцу внедорожника и ощутив зной воздуха.

Адхам вышел из машины и осмотрелся. Он прекрасно вписывался в пейзаж, как будто родился здесь, как будто был способен в одиночестве укротить эту дикую природу.

Внезапно она осознала, что рядом никого нет. Ее сопровождающим был Адхам – человек, которому великий шейх доверял больше всех.

Но он не оправдал доверия – в Париже. Он поцеловал ее, он возжелал ее, этого она не в силах была забыть.

– Палатка предназначена для членов королевской семьи и слуг – в ней достаточно места, чтобы всех комфортно разместить, – резюмировал он, предвкушая вопрос, крутившейся у нее в голове.

Он взял весьма увесистую сумку с заднего сиденья джипа и перебросил ее через плечо. Изабелла последовала за ним в палатку неуклюжими шагами – рабочие боты ей были непривычны и делали походку словно деревянной.

– Почему мы должны ходить в сапогах?

– Из-за змей, – ответил он беспечно.

Она ускорила шаг.

– Из-за змей?

– Амира, мы в пустыне.

– Я знаю. Я также знаю, что в данной местности водится несколько конкретных видов змей. Но я не думала, что мы поедем туда, где нам угрожает серьезная опасность.

– Змеи не представляют серьезной опасности, а вот встреча с ними – да. Им нравится прохлада и вода. Данное местечко весьма привлекательно для дикой флоры и фауны.

– Это место прекрасно! – Услышав шорох в кустарниках, она отпрыгнула в сторону. – В Умарахе много таких оазисов?

– Несколько. Большая часть из них находятся по самому известному торговому маршруту, но этот хранится в секрете уже несколько веков. Так что вам здесь скорее встретится змея, чем другой человек.

– Мне нравится, что даже в самой знойной пустыне есть возможность существовать. Кажется невероятным, чтобы в самом сердце этих песков произрастала жизнь, но тем не менее это так.

Он посмотрел на нее, улыбаясь. Сердце подскочило в груди, жалко, что у нее при себе не было фотокамеры.

– Я говорил – красоту видит тот, кто смотрит.

В Адхаме было нечто доброе… Изабелла знала это.

Он не подпускал к себе людей – по крайней мере, ее, – но под каменными слоями она видела тепло. Он был хорошим человеком – сильным, но сострадающим, твердым, но понимающим. Из него получился бы великолепный правитель. Какая жалость, что не он правил Умарахом. Какая жалость, что не за него она должна была выйти замуж.

Он даже и думать не хотел о том, чтобы жениться.

И все же лучше быть нежеланной женой Адхама, чем принадлежать человеку, которого не любишь. Как же так получилось? Она была полна решимости хранить верность жениху и исполнять договоренность. Интересно, подпадало ли под понятие верности сильнейшее влечение и неимоверная нежность, которые испытывала Изабелла к Адхаму?

Палатка оказалась весьма основательной. На полу лежали ковры ручной работы – словно плюш для усталых ног. Фонари свисали с траверсы довольно низко, располагаясь на безопасном расстоянии от парусины, заменявшей потолок.

Парусина свисала, образуя стены и перегородки. Гостиная представляла собой огромное открытое пространство с диванами и пуфиками, образующими полукруг, – как нельзя лучше для большого количества людей.

– Мне очень нравится.

– Я рад, – ответил Адхам, ставя сумку на пол. – Это место значит многое для семьи аль-бин-Судар.

«Интересно, понравится ли Хассану отдыхать здесь», – размышляла она про между прочим, проводя рукой по шикарному красному бархатному дивану. Отец иногда возил ее на каникулы. Семья Изабеллы владела домами на прилегающих к Турану островах и виллой в Италии. Ее самые приятные воспоминания связаны с местами, которые были вдали от дворцовых стен и формальностей.

У нее с Хассаном появятся дети, если все пойдет по плану. Помешать им приезжать сюда будет невозможно. При этой мысли ей стало невыносимо больно.

Как все это неправильно. Неправильно думать о детях. Она не знала этого мужчину… Единственный мужчина, которого она могла представить в роли отца своих детей, был Адхам. Почему? В какой именно момент все пошло наперекосяк? Почему она всей душой тянулась к человеку, который порой был менее чувствителен, чем гранит?

Хассан был красивым мужчиной. Она видела его фотографию. Выйти замуж за него – не самый худший вариант. Поначалу мысль о браке с правителем не была неприятна, но и особо не радовала. А теперь… это казалось неправильным поступком. Адхам был тем мужчиной, которого она желала, которого…

Адхам с любопытством наблюдал, как Изабелла изучала интерьер, трогая мебель. Он весь напрягся, представив, что ее нежные руки могли ласкать его. Его живот скрутило при мысли о Хассане, о том, что она родит ему детей.

Допуская такие мысли, он чувствовал себя предателем – брата, страны – и все же не стал гнать их прочь. Было невыносимо больно представлять, как к ней будет прикасаться другой мужчина, даже если этим мужчиной окажется его брат – человек, который имел на нее все права согласно договору, подписанному отцом Изабеллы и Хассаном.

Он привез ее сюда, последовав совету Хассана, а также пытаясь доказать себе, что он способен контролировать свои желания. И он мог их контролировать. Другого выхода не было. Ни одна женщина не привлекала его так сильно, как Изабелла, но это было не важно. Она станет членом его семьи, частью его жизни, ее он будет защищать до конца дней своих, согласно данной клятве.

Его неудовлетворенное либидо давало знать о себе. Вот уже шесть долгих месяцев, как в его постели не было женщины. Ему нужно было с головой окунуться в ледяную воду, и все пройдет. Изабелле здесь очень нравилось. Стоило ей переступить порог дворца в Мальядиде, казалось, жизненные силы покинули ее, и Адхам это видел, но здесь… она возродилась. Значит, цель поездки уже более чем оправданна. И не важно, если ему придется немного помучиться.

Адхам мог себе представить, каково ей было в замкнутом пространстве обнесенного высокой стеной дворца. Ему там было тоже нелегко. Именно там убили его семью, дворец олицетворял самые ужасные воспоминания. Отчасти именно по этой причине он благодарил судьбу, что родился на свет двумя годами позже, – у него не было никакого желания ни править, ни жить во дворце, словно в мышеловке.

В пустыне Адхам ощущал себя свободным. Здесь он забывал о прошлом – должен был жить настоящим: остерегаться проливных дождей и песчаных бурь и быть всегда начеку. Опасность подстерегала за каждым барханом.

Побыть в пустыне значило передохнуть от суеты Мальядида.

– Хассан – не особый поклонник пустыни, ему больше по душе роскошь дворцов. У нашей семьи есть несколько дворцов по стране – один на побережье. Вам он понравится особенно и, возможно, чем-то даже напомнит родной дом.

– Как забавно… ведь я даже не ощущаю тоски по дому… по Турану. Никогда я себя не чувствовала более непринужденно, чем вдали от дома и семьи. Наверное, потому, что наконец-то смогла побыть самой собой.

Груз оправдания чьих-то ожиданий был сброшен. – Изабелла посмотрела на него, улыбаясь. – По правде говоря, мне очень понравилась ваша компания. Адхам вдруг напрягся.

– Вы не голодны? – спросил он несколько неожиданно. Он задавал этот вопрос всегда, когда хотел отвлечь ее внимание.

– Да. – И это всегда работало.

– Хассан приказал нескольким слугам прибыть сюда заранее, чтобы заполнить холодильник.

– Здесь есть холодильник?

– Здесь неподалеку есть ветряные мельницы. Их энергию можно использовать, чтобы зарядить телефон или охладить еду. Для освещения мы используем керосинки.

– Довольно эффективно.

– Мы используем ресурсы, предлагаемые пустыней.

Адхам подошел к небольшому холодильнику в углу. Он вытащил тарелку со свежими фруктами, фаршированными финиками, нарезкой мяса и сыра. У него потекли слюнки. Казалось, брат словно нарочно подготовил всю обстановку для соблазнения его невесты. Не хватало разве что бутылки шампанского в ведерке со льдом.

– Как здорово! – Глаза Изабеллы светились.

Видя все это возбуждение на ее прекрасном лице, возбуждение при виде вещей, которые он принимал как данность, Адхам невольно съежился. Казалось, он просто утопал в наслаждении – в наслаждении едой, в любовании красотами природы, которые видел более тысячи раз. Изабелла безумно радовалась всем этим вещам, и лицо ее словно озарялось.

На протяжении всей жизни он тщательно скрывал свои переживания, в то время как Изабелла выражала их открыто.

Она села на тахту, подобрав ноги, ее глаза светились счастьем, темные блестящие волосы ниспадали на плечи. От такой картины сердце замирало. Пульс подпрыгнул, рикошетом отдавшись в пах. Он хотел ее. Ее, а не безымянную, безличную женщину.

Он возжелал Изабеллу Росси – невесту брата, но не мог переступить эту границу. Он не мог пожертвовать всем, что было для него так важно, лишь ради удовлетворения физического желания. Даже несмотря на то, что ни одна женщина не волновал его душу и тело так сильно, как принцесса.

Изабелла не могла заснуть. В палатке было очень уютно, ночной воздух пустыни был наполнен прохладой. По холщовой крыше били капли дождя, сильно и безжалостно. Она слышала, что внезапные ливни и паводки довольно часто случаются в данном регионе. Но не страх мешал ей заснуть.

Нет, она не просто горела изнутри – она пылала. Она боролась с желанием – желанием, перерастающим в потребность, такую же сильную, как потребность в пище, воде, воздухе.

Она не могла понять своих чувств по отношению к Адхаму. И навряд ли ей хотелось их понимать – такого поворота событий она не ожидала и не планировала, ей всего лишь хотелось получше разобраться в себе. Изабелле хотелось понять, почему ей нравился синий цвет, – потому, что он ей нравился, или потому, что так хотела мать. Ей удалось обнаружить гораздо большее в себе, и с этого момента началась внутренняя борьба.

Спустив ноги с кровати, она встала и вышла в гостиную. Адхам полулежал на тахте с закрытыми глазами, тело его было напряжено – он не спал.

– Вы тоже не можете уснуть? – поинтересовалась Изабелла, потуже затягивая халат вокруг талии. Под халатом был надет пеньюар нежно-персикового цвета.

– Я очень часто не могу уснуть. – Адхам приоткрыл глаза и выпрямился.

Она заметила, как при взгляде на нее напряглись его скулы и мышцы предплечья. Ею овладело удовлетворение. Никогда в жизни не чувствовала она себя более прекрасной, чем в этот момент – стоя босиком, в махровом халате, наблюдая смущение Адхама.

– Вам трудно заставить себя отдыхать или улыбаться, – констатировала она, жалея его. И правда, он был ярким примером того, что богатый жизненный опыт не всегда идет во благо. Ей очень хотелось заслонить его от бед, защитить, создать вокруг него уют.

Вдруг кольцо на пальце левой руки потяжелело – оно тянуло Изабеллу вниз, не давало двигаться вперед, следовать своим желаниям. Еще недавно ей нужна была свобода, но сейчас она поняла, что свобода – это всего лишь пустое, эфемерное понятие. Свобода ничего не значит, если она одна, без Адхама.

– Но все остальное дается мне легко, – ответил он, и в голосе прозвучали нотки черного юмора.

– Это правда, в этом с вами не поспоришь. – Она стянула пуховое одеяло с одного из диванов и уселась на пол, закутавшись. – Исполнять долг и блюсти честь – вот те две вещи, которые даются вам легко, потому что вам нравится это делать. А я… я всего лишь плыву по течению. Но для вас… для вас это значит многое.

– Потому что я видел, что происходит, когда люди отрекаются от долга и чести. Если я не буду защищать великого шейха, то кто займет мое место? Если я не посвящу всего себя защите своего народа, что с ним будет? Я не могу от него отказаться.

– Мне приходится отказываться от многого, – произнесла Изабелла, склонив голову. Волосы упали на лицо, закрывая ее от Адхама.

– Твой долг имеет цену. Мне понятно, почему ты убежала, – доверительно сказал он.

– Сначала ты так не думал. Почему же поменял свое мнение?

– Я узнал тебя лучше и понял, что ты вовсе не избалованный ребенок, а женщина, которой хочется принимать собственные решения.

По щеке Изабеллы скатилась слеза, большая и горячая. Адхам утер ее, его пальцы были шершавыми, но приятными на ощупь.

– Исполнение долга и тебе обошлось дорого, – прохрипела она, глядя на шрамы, портившие безупречность его кожи, на полосную линию на шее, конец которой скрывался под рубашкой.

– Эти шрамы – ничто. – Он пожал плечами. – Я живу, а вот семья моя мертва.

– Твоя семья? – переспросила она с ужасом.

– Мать, отец – их убили у меня на глазах, и я ничего не мог сделать.

– Адхам… – вырвалось у нее. Изабелле безумно хотелось обнять его, но она знала, он не позволит.

Она сидела, словно прикованная, сложив руки на коленях.

– Именно тогда я получил вот это, – сказал он, приподнимая рубашку. На теле был виден бугорок. – В меня тоже стреляли, они думали, я мертв – только благодаря этому я остался жив. Именно поэтому я с охотой исполняю свой долг. Я буду защищать народ и великого шейха от таких людей – людей, готовых пойти на убийство ради денег, власти, владения землей.

Изабелла провела по шраму, произнося про себя слова молитвы и благодаря высшие силы за то, что он был здесь. Ее пальцы непроизвольно добрались до верхней пуговицы рубашки и расстегнули ее, обнажая бронзовую грудь. Она увидела синевато-серые рубцы, уродующие безупречный рельеф тела.

Она притронулась кончиками пальцев к выпуклому шраму – Адхам весь напрягся, замер. Одну за другой она расстегивала пуговицы, пока не добралась до пояса. Она судорожно сглотнула, во рту все пересохло, сердце учащенно билось, а по щеке катилась слеза.

Отодвинув края рубашки в сторону, Изабелла увидела извилистые шрамы, сбегающиеся по грудной клетке.

Неповрежденная кожа была безупречна – темно-бронзового оттенка, мышцы были упругими, ни грамма лишнего веса. На груди было немного темных волос.

Адхам глубоко вздохнул, вздымая ее руки на своей груди, исследующие, изучающие его. Он выпрямился, уклоняясь от ее обжигающих прикосновений.

Сердце выпрыгивало из груди, мышцы напряглись до боли. Всем телом он желал Изабеллу – хотел чувствовать ее ладони, спускающиеся в интимные участки. Он должен был остановить ее – остановить с самого начала. Но что-то его удерживало – ему было приятно то, что она делала, и было интересно, что он почувствует при этом.

Преломляющийся свет керосинки танцевал над ней, и кольцо на пальце ярко блестело. Он схватил ее за руку и откинул.

– Белла, – произнес он грубо, – что ты со мной делаешь?

Она подвинулась ближе, глаза горели.

– Надеюсь, то же, что и ты со мной. Ты ведь тоже что-то чувствуешь, – сказала она смущенным, уязвленным тоном. Она наклонилась и поцеловала шрам. Она почувствовала, как заиграли мышцы. – Никогда я не прикасалась к мужчине вот так, – нежным голосом промолвила она.

Истома разлилась по телу. Как горячо – никогда он не испытывал ничего подобного. Чтобы невинное создание его так манило, искушало, склоняло к измене человеку, безопасность которого стоила для него превыше всего. Адхама словно околдовали, ему хотелось сбросить заклятие, но в то же время он наслаждался ее чарами.

Если он так сильно возбуждался от простого прикосновения, то что с ним будет, когда он войдет в ее гладкую, тесную плоть? Когда сделает ее своей женщиной.

Своей.

Сердце безумно билось, кровь стучала в висках.

– Той ночью в переулке… был мой первый поцелуй.

Изабелла водила рукой по его груди, по животу, и вдруг его пронзило сильнейшее желание – еще чуть-чуть, и он бы взорвался. Адхам схватил ее за руку и резко оттолкнул – гораздо сильнее, чем того хотел. Она покачнулась, но не упала, глаза раскрылись от удивления и боли.

– Белла. – Его охватило раскаяние. – Ты в порядке?

– Я… нет, – покачала она головой.

– Ты не должна прикасаться ко мне вот так – никогда, – выпалил он резко.

– Адхам, я… я хочу тебя так сильно. – Она поперхнулась. – Я хочу тебя до боли в сердце.

По ее щеке скатилась слеза, он просто не мог остаться равнодушным, не мог не утешить ее. Он притянул Изабеллу к себе, прижал, вдыхая аромат ее кожи – так пахла только Изабелла. Аромат этот дурманил и манил.

Он провел по шелковистым черным кудрям, позволяя себе прикасаться к ней, пусть даже на долю секунды. На долю секунды он забудет… забудет, что желание его запретно, что Изабелла предназначена для другого мужчины.

Она обвила руками его шею, целуя ее своими влажными губами.

– Адхам. – Подняв голову, она пристально посмотрела на него голубыми глазами. Она нежно прильнула губами к его губам – всего на долю секунды, движения ее были робки, она была неопытна. – Разве ты не хочешь меня? Я думала… я думала совсем по-другому.

Плотно стиснув зубы, Адхам пытался перебороть желание схватить ее, заключить в крепкие объятия. Сердце его билось учащенно, на лбу выступили капли пота. Он с трудом сглотнул – каждое движение отдавалось болью. Он хотел ее всем телом, всей душой. Но не мог взять ее, не мог.

– Я хочу тебя, – резко выпалил он, словно слова эти у него вырвали силой. – Но хотеть и делать – не одно и то же.

– Ты говорил… ты говорил, что я независимая женщина и вольна принимать собственные решения. Я решила, что я хочу тебя, – произнесла Изабелла, потупив взгляд.

Затем она провела нежными ладонями по его груди, остановившись там, где билось сердце. Поцеловала подбородок. Адхам закрыл глаза – его покинули все мысли, все раздумья, всё. Был только момент. А в нем она. Было только желание сделать ее своей женщиной, целиком и полностью – самым примитивным образом.

Изабелла ахнула, когда Адхам сжал ее сильнее, усаживая на колени.

Возбуждение, страх и желание обуяли ее, она вся тряслась. Он наклонился, захватывая губами ее губы со свирепостью дикого зверя. Она простонала, и весь страх покинул ее. «Вот это настоящий Адхам», – пронеслось у нее в голове. Его она хотела больше всего в жизни.

Изабелла стянула рубашку, обнажив его плечи. Вид его торса в свете мерцающих огней возбудил ее неимоверно. Она провела рукой по его плечам, спине – ей нравилось, как играют его мышцы, ей была приятна гладкость его кожи и тепло, излучаемое им.

В следующую секунду она уже оказалась на спине – его движения были столь ловки и искусны, что она даже не заметила, как он уложил ее.

Он целовал ее подбородок, шею, ключицу. Изгибаясь, она льнула к нему, вороша его густые темные волосы, не отпуская ни на долю секунды от себя.

Он ловко развязал ее халат. Она не испытывала ни капли стыда. Она была настолько взволнована, что это трудно было описать словами. Настолько возбуждена. Как страстно она его желала – несмотря на разум, здравый смысл, рациональное мышление или правила приличия. Ей хотелось обладать им – пусть даже раз.

– Я воображал тебя в нем, – напряженно произнес Адхам, глядя на ее белье персикового цвета, – и без него.

Он стянул с нее халат, опустил одну бретельку за другой. Он скользил по ней взглядом черных словно уголь глаз, дыша прерывисто и часто.

Адхам дотронулся до ее груди, обводя большим пальцем сосок – он весь напрягся, и по телу Изабеллы разлилась волна удовольствия. Зацепившись ногой за икры его ног, она притянула его к себе, ощущая силу его возбуждения.

Адхам застонал и опустил голову, погружая ее в ложбинку между вздымающимися холмами. Он с наслаждением вдыхал ее аромат – в этом было что-то благоговейное, он словно пытался запомнить момент, ее благоухание, ее саму. Глаза наполнились слезами. Он провел языком вокруг ее соска и нежно поцеловал его. Тела их содрогнулись в унисон. Она впилась ногтями в его спину, почти потеряв контроль над силой удовольствия.

– Адхам, – произнесла она дрожащим голосом, – пожалуйста.

Этой просьбы было достаточно. Он скинул джинсы, отбрасывая их в сторону, молниеносным движением стянул с нее белье.

Ахдам скользил по ней руками, забираясь во все потайные складки ее тела, проникая внутрь. Она раздвинула ноги, открываясь перед ним, пытаясь снять напряжение, копившееся внутри.

В следующую секунду он входил в нее своим набухшим членом, жадно вбирая ее губы, проникая в ее плотное тело. Схватившись за его плечи, Изабелла впивалась руками ему в спину, удерживая в себе пронзительную боль.

Она радовалась, что делала это с Адхамом – как можно было доверить такое кому-либо еще?

Она обхватила его ногами, раскрывая бедра. Через некоторое время боль прошла и ее захлестнула волна удовольствия. Ей казалось, будто ее сотворили специально для него, а его – для нее. Они подходили друг другу совершенно, словно были единым целым.

Они лежали молча, один в другом, дыша резко и отрывисто. Их дыхание прерывал лишь звук дождя о холщовую крышу.

Адхам перекатился на бок, закрывая рукой лицо, весь в напряжении. Дотянувшись до него, она прикоснулась к его плечу, но он отстранился:

– Одевайся, Белла.

Она села прямо, надела халат. Сердце ее билось учащенно, руки дрожали. Ее бедра ныли – от боли и наслаждения.

– Адхам…

– Мы едем обратно. – Он встал, подобрал с пола джинсы и натянул их – быстро и резко, с безучастным выражением лица и плотно стиснутыми зубами.

Ей не нужно было спрашивать почему. Достаточно было посмотреть на палец левой руки, где сверкало кольцо, подаренное Хассаном. Ей стало дурно.

Она заставила Адхама отказаться от всего, что было важно для него. Но в независимости от последствий, с которыми ей придется столкнуться, для него они будут в сто раз хуже.

Она любила Адхама – сейчас Изабелла знала это точно. И не важно, какую цену ей придется заплатить – любовь к нему оправдывала все затраты. Но, глядя на него сейчас, она понимала, что для него цена была слишком высокой.

Глава 8

Адхам стремительно несся вперед, не обращая внимания на проливной дождь, колотивший в ветровое стекло военного вертолета. О том, чтобы остаться наедине с Изабеллой в Адалии, не было и речи.

Чувство вины за совершенное предательство горело внутри его – наравне с сильнейшим возбуждением, будоражащим и раздражающим.

С одной стороны, он был сломлен позором, с другой – думал о ней, вновь и вновь проигрывая в голове безрассудные секунды наслаждения, вновь переживая ощущение тесноты в ее теле – неоспоримое доказательство того, что он был у нее первым, – вспоминая прилив оргазма. Это было блаженством. Но за секунды счастья он заплатит страданиями в аду.

Он опозорил себя, предал брата. И только ради собственного блаженства.

Да, Изабелла соблазнила его, заманила, но ведь действовал он по собственной воле, его никто не заставлял, и за то, что произошло между ними, ответственность нести будет он сам. Всему причиной – слабость.

Ничего уже нельзя изменить.

– Я не выдам ему, что это был ты. – Голос Изабеллы вернул его на землю. – Я скажу ему, что это был какой-нибудь мальчишка из пансионата или знакомый с бала. Я никогда не скажу ему, что ты был первым мужчиной. Ведь он узнает, что у меня кто-то был. Узнает?

Он не подходил для женщины, которая во всем находила красоту и очарование. Разве мог он предложить ей что-то иное, кроме вечной темноты?

– Да, он узнает. Ошибиться невозможно.

– О! Тебе… это… это было неприятно? – спросила она, понурив голову. Щеки ее пылали.

Им овладели одновременно вожделение и сожаление.

– На этот вопрос нет однозначного ответа, Изабелла.

Он плавно посадил вертолет.

Изабелла наконец расстегнула ремень безопасности. Сердце все еще колотилось – от волнения и от того, что Адхам был так близко.

Он вел себя так, словно на него не действовали ни погода, ни она – этого Изабелла выдержать не могла. Всем телом она жаждала его. Заниматься с ним любовью было все равно что погрузиться в совершенно иной мир.

Она была обещана другому мужчине, но больше всех в своей жизни она любила Адхама. Он показал ей, что такое быть любимой, пусть даже это было чисто физическим проявлением чувств. А теперь ей предстояло отказаться от всего этого. Отдаться другому.

По щеке скатилась слеза, Изабелла утерла ее. Она выйдет замуж за Хассана. Она сделает это ради того, чтобы искупить свою вину в глазах Адхама.

– Ты собираешься отдать меня Хассану уже сегодня вечером?

– Я собираюсь вытащить его из постели – если потребуется, – произнес Адхам холодным, бескомпромиссным тоном.

Он не придавал больше никакого значения тем теплым отношениям или чему-то наподобие отношений, что завязались между ними. Его можно было понять. Он питал отвращение – к ней, к себе самому.

Изабелла сидела неподвижно, пока Адхам не обошел с другой стороны и не открыл ей дверь, протягивая руку. Она посмотрела на нее, не в силах прикоснуться.

– Белла, – произнес он грубо.

Она взялась за его руку и спрыгнула на землю. Ее обдало брызгами по самые колени.

Глаза Адхама блестели, грудь резко вздымалась и опускалась. Свет дворцовых фонарей играл с тенями, высвечивая хорошо очерченные черты лица Адхама. Сердце Изабеллы бешено билось в груди – она знала, что значит этот взгляд, и не могла ему противиться. Кровь понеслась по венам быстрее, нагреваясь сильнее, соски набухли. Ее тело словно готовилось пасть в объятия Адхама, отдаться ему.

– Идем, – сказал он резко, поворачиваясь и спускаясь по наружной лестнице, которая вела к входу.

Это строение выглядело гораздо современнее, чем дворец в Мальядиде – вестибюли здесь не были похожи на пещеры, и признаки богатства были не столь очевидны.

Вскоре они оказались в уютной гостиной. Адхам быстро подтолкнул ее к одному из диванов вдоль стены, куда ей следовало сесть. В комнату поспешно вбежала служанка, выражение ее лица было взволнованным.

– Иди и сообщи великому шейху, что я здесь и что он должен меня принять.

Сердце Изабеллы так громко билось в груди, что ей казалось, его было слышно. Она пообещала Адхаму скрыть от Хассана правду о своем первом мужчине, но понятия не имела, какую историю расскажет, когда придет время.

Отступится ли Хассан от договора? Какая участь ждала ее – заключение или изгнание?

Сердце застучало еще сильнее, Изабеллу охватило отчаяние, ладошки вспотели.

– Адхам… – прошептала она.

Все, это был конец. Она не сможет больше притронуться к нему. Больше он ей не союзник.

Но он никогда им и не был. Она обманывала саму себя, и очень искусно.

А потом он провел пальцем по линии ее подбородка – так нежно. В последний раз. Но в этом прикосновении она нуждалась больше, чем в глотке воздуха.

– Адхам? Что случилось? – раздался звучный голос, а потом появился его обладатель.

Она тут же узнала лицо Хассана, которое раньше видела на фотографии. Она с замиранием сердца наблюдала, как он подходил все ближе и ближе, ступая широкими шагами по блестящему полу. Он был так похож на Адхама – не только чертами лица, но и манерой поведения. Она с трудом могла поверить своим глазам.

– Все в порядке, – ответил Адхам ровным тоном, в котором не было и намека на какие-либо эмоции.

Хассан широко раскрыл глаза при виде Изабеллы, весь напрягся.

– Принцесса, – приветствовал он ее по-итальянски, его акцент был даже сильнее, чем у Адхама.

Изабелла склонила голову, в горле пересохло, она не могла вымолвить ни слова.

– Адхам, мне нужно поговорить с тобой наедине, – произнес шейх.

Адхам переминался с ноги на ногу, пытаясь утихомирить волну адреналина, которая все еще носилась по его телу. Он повернулся к Изабелле. Она смотрела на него прищуренными, ярко блестевшими глазами. Видно, догадалась, что они родственники.

В комнату вошел один из слуг шейха.

– Изабелла, иди в свою комнату и жди там, – произнес Адхам, кладя руку ей на спину. Пожар ее тела словно опалил его ладонь, но он умудрился сохранить ровное выражение лица.

Он видел, как сильно ей хотелось возразить, но вместо этого Изабелла сглотнула комок в горле, резко кивнула и последовала за молодой служанкой.

– Значит, ты с ней неплохо познакомился, – заметил Хассан после того, как закрылась дверь.

– Я провел с ней более недели – между прочим, по твоему приказу.

– Брат, ты исполняешь только собственные приказы, ничьи другие, – сказал Хассан добродушно.

Еще вчера Адхам воспринял бы эти слова как шутку, но сейчас он только молчаливо согласился. Он предал брата, и ему следовало во всем признаться, но он хотел оберечь Изабеллу – за его слова ей пришлось бы дорого заплатить.

И, как ни жестока была правда, ему было неприятно мириться с собственной слабостью.

– Мне жаль вас с Джамилой, но я не могу больше быть нянькой. Ты должен смириться с ответственностью, а именно – с реальностью. – Эти слова он должен был сказать самому себе. – Изабелла – твоя невеста, и она заслуживает хоть каплю уважения, а это значит, что хватит крутить роман со своей любовницей и заставлять меня развлекать твою невесту.

Хассан провел рукой по подбородку, внезапно он как-то постарел. Адхам никогда не видел своего брата таким раздавленным, сломленным. А ведь они вместе пережили убийство родителей.

В комнате воцарилось молчание. Хассан, не отводя взгляда, смотрел на стену за спиной Адхама. Наконец он заговорил:

– Адхам, я не могу. Знаю, ты считаешь меня слабаком. Ты всегда смело принимал свой долг, даже в самом пекле войны. Ты защищал и защищаешь наш народ, жертвуя собой. А я не могу заставить себя жениться на женщине, которая мне предназначена. По сравнению с тобой я слабак. Но я люблю Джамилу, я нуждаюсь в ней.

Вдруг Адхама охватила злость – молниеносная и мощная.

– Здесь не идет речи о том, чего ты хочешь, здесь речь идет о том, что ты должен сделать. Союз с Тураном – необходимость. В нем нуждается наш народ, их народ. Неужели ты готов отказаться этого? – Произнося это, Адхам понимал, что лицемерит. Если кто и поставил под угрозу будущее их страны, так это был он сам. И если из них двоих кого и можно было назвать слабаком, так это его. От осознания истины пламя злости разгорелось только еще сильнее.

– А что мне еще остается делать, Адхам? Пожертвовать собой, Джамилой, нашим ребенком? – На последнем слове голос шейха надломился. – И все во имя долга и чести? Да, я буду хорошо выглядеть в глазах народа, но стану злодеем для тех, кто для меня важнее всего на свете.

– Она беременна? – спросил Адхам, внезапно осознав, что ведь и Изабелла могла забеременеть.

– Да. Неужели ты хочешь, чтобы я отрекся от своего сына или дочери? Чтобы они росли вне брака, прячась по углам, или чтобы их воспитывали служанки?

Вдруг Адхам представил Изабеллу, вынашивающую его ребенка. Он не хотел детей ни раньше, ни сейчас, но в то же самое время понимал, что не сможет отвергнуть этого ребенка. И он, точно так же как и брат, никогда бы не позволил другому мужчине воспитывать его.

– Что ты предлагаешь, Хассан? – Адхам вернулся в реальность.

– Если бы речь шла только обо мне, я бы тебя даже не просил, – ответил он, отводя взгляд.

Адхам весь напрягся. Он мог занять престол в любой момент, но он никогда не думал об этом, никогда не хотел этого.

Разве всего сделанного было мало? Сколько еще крови он должен пролить на песках своей страны, защищая свой народ? Разве можно лишить его еще чего-нибудь?

– Ты хочешь отречься от престола. – Это не было вопросом, потому что Адхам уже знал ответ.

– Нет, не хочу. Я оказался в безвыходной ситуации и чувствую, что должен поступить именно так.

– А что будет с Изабеллой? – поинтересовался Адхам.

– На ней женишься ты, – ответил Хассан, словно сделать это было проще простого, словно ее можно было просто передать из рук в руки. – Таким образом, мы не нарушим договор и сохраним союз наших стран.

«И Изабелла будет моей», – подумал Адхам.

Он обрадовался неожиданной победе, но только на долю секунды. Уже в следующий момент разум возобладал. Да, он хотел ее физически, но брак – это совсем другое дело. Изабелле казалось, что с Хассаном она будет несчастна, но с ним она была бы несчастна вдвойне.

У него в душе слишком много рубцов.

– Я ей не подхожу, – заметил он грубо.

– Разве она не вызывает у тебя желания? Она красива.

– Да, – резко ответил Адхам, – она красива. Желание здесь ни при чем.

– Но ты не хочешь жениться? – тихо спросил Хассан.

– Ты прав, мои желания не имеют значения. Ты не можешь жениться на другой женщине, если Джамила носит под сердцем твоего ребенка. Ты слишком хороший человек, чтобы не признать сына или дочь. Но договор нельзя нарушить. Делай то, что должен, брат, а я позабочусь обо всем остальном. Я стану великим шейхом и женюсь на Изабелле.

* * *

Все это время Изабелла разбирала свои вещи. Ей нужно было чем-то себя занять.

Адхам не упоминал, что состоит в родстве с Хассаном, а это значит, что она часто будет видеть возлюбленного после свадьбы.

Хассан. Он был очень красивым мужчиной, но она не испытывала к нему страсти, он не будоражил ее воображение. Он казался хорошим человеком – человеком, который мог с легкостью улыбаться и спокойно спать по ночам. Но он не трогал ее душу.

Но только долг имел значение. Она уже достаточно наломала дров и не собиралась преумножать свои грехи.

Внезапно дверь распахнулась, на секунду ею овладел ужас. В комнату вошел не Хассан, а Адхам. Он замер.

Сердце Изабеллы ушло в пятки – лицо его было непроницаемым, неподвижным, словно камень, и от него веяло холодом. Он казался совершенно чужим – мужчина, который прикасался к ней, который показал ей, что такое быть женщиной. Мужчина, которого она любила. Он был еще более диким, чем тот Адхам, которого она впервые увидела в дверном проеме гостиничного номера в Париже.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она, пытаясь унять дрожь.

– Я поговорил с Хассаном.

Она заметила, что он назвал его по имени, без упоминания титула великого шейха.

– О чем вы говорили? – В глубине души Изабелла надеялась, что он во всем признался.

– Хассан не хочет жениться на тебе.

– Я… Он не хочет… но он… А что с договором? А что будет с военным союзом, с торговыми маршрутами и ценами на нефть? Моя страна рассчитывает на этот альянс, на него рассчитывает мой народ, твой народ. Свадьба должна состояться!

Ее мозг начал бурно работать, мысли одна за другой проносились в голове. Она твердо верила в свои слова, хотя ее душа и сердце ликовали при мысли о том, что ей не придется приносить себя в жертву.

– Ты выйдешь замуж за правителя Умараха, но Хассан принял решение отречься от трона. Он влюблен в другую женщину, и она носит его ребенка.

– Кто будет новым правителем Умараха? За кого теперь я должна буду выйти замуж? – По телу пробежал озноб.

– Ты выйдешь замуж за меня, амира. Я буду новым великим шейхом Умараха.

Глава 9

Адхам не испытывал ни капли радости, озвучив потрясающую новость. Он просто делал то, что должен был.

– Что ж, настало самое время разъяснить, кем же ты приходишься Хассану. – В горле у Изабеллы пересохло.

– Я прихожусь ему младшим братом. Он старше меня на два года.

– Я думала, всю твою семью убили.

– Убили всех, кроме меня и Хассана. Он единственный, кто у меня остался.

Чувство вины охватило Изабеллу с новой силой, словно кто-то проворачивал кинжал в груди. Хассан был не просто другом Адхама, а его братом. Эти секунды воровского счастья, проведенные в долине, показались еще горше.

– Почему ты мне сразу не сказал?

Да, она хотела задать много вопросов, но этот был самым главным.

– Я хотел, чтобы ты доверяла мне, – едва ли это стало бы невозможно, узнай ты о нашем родстве.

– То есть ты лгал мне?

– Мы оба солгали.

– Да, но мы можем все исправить.

– Нет, мы просто будем жить дальше.

– И ты собираешься жениться на мне лишь потому, что боишься нарушить договор?

– Я говорил, что пошел бы на это во имя долга.

Ей вспомнился разговор, состоявшийся между ними на одной из улочек Парижа. Тогда он сказал, что не собирается жениться, но, если бы ему пришлось пойти на это ради блага страны, он принял бы свою судьбу.

– Страна будет потрясена – они любят Хассана. Народ не знает меня, хотя я прослужил ему всю жизнь. Я сам того хотел. Мне легче исполнять свой долг, не будучи высокопоставленной персоной. Теперь мне будет труднее.

– Я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе, – вздохнув, произнесла Изабелла.

– Всему поможет наша свадьба.

– Адхам, я уверена, что нет на этом свете лучшего правителя, чем ты.

– Я также доказал, что подвержен слабостям, как любой другой человек.

Изабелле показалось, что ему физически больно произносить эти слова, как будто они драли ему горло.

– Адхам, ты не слабый, – прошептала она.

– Никогда больше я не буду таким. – Он поставил точку. Ее пробрало до костей от холода, веявшего от него. – Хассан и Джамила завтра уезжают. Мы останемся здесь – объявим народу о новом правители и будем готовиться к церемонии.

– Мы не вернемся в город?

– Свадьба состоится в городе, но мы поедем туда позже.

Изабелле казалось, что Адхам хотел видеть ее как можно дальше от себя. С того момента, когда они занимались любовью, пропасть между ними только разрослась. Эти секунды близости – мимолетные, пламенные мгновения, когда она находилась на вершине блаженства, были всего лишь иллюзией. И сейчас настало время расплаты. Оборвалось последнее звено, соединяющее ее с Адхамом.

Он развернулся, намереваясь уходить. Не медля ни секунды, Изабелла положила руку ему на плечо, пытаясь найти ту цепочку, которая могла соединить их вновь.

– Ты уходишь?

Он повернулся, брови его были нахмурены, зубы стиснуты, мышцы напряжены.

– Я пойду в свои комнаты, а ты останешься здесь.

Ей словно дали оплеуху.

– А после свадьбы? – спросила она с надеждой в голосе.

– Будет зависеть от того, беременна ты или нет. Мы не предприняли никаких мер предосторожности.

Изабелла кивнула, ей стало нехорошо. Теперь, когда она отдалась Адхаму целиком, он потерял к ней всякий интерес. Жить с Хассаном и любить Адхама казалось менее мучительной перспективой, чем жить с Адхамом, будучи нелюбимой.

Когда он ушел, закрыв за собой дверь, Изабелла молча села на постель. Глаза ее были совершенно сухими, так что даже жалило. Она чувствовала себя подавленной, жизненные силы покинули ее.

Дрожащей рукой Адхам провел по подбородку, ненавидя себя за то, что так грубо обошелся с Изабеллой.

Вдруг в его жизни все перевернулось – ему навязывали то, чего он никогда не хотел: жену, семью, престол. Но все, о чем он мог думать, – это прелести Изабеллы.

Он ненавидел себя за эту слабость, за то, что она имела такую власть над ним.

Он держался, не позволяя себе прикасаться к ней. Он должен был думать о стране. Адхам женится на Изабелле, но не позволит ей помыкать собой.

На следующее утро Адхам сидел во главе сервированного к завтраку стола и готовил официальную речь. Хассан со своей любовницей расположились в центре, Изабелла – на другом конце стола. Джамила потупила глаза, Хассан изо всех сил избегал взгляда Изабеллы. Вокруг мельтешили служанки.

Вряд ли можно было придумать более неловкую ситуацию. Изабелла чувствовала себя товаром. Хассан сидел рядом со своей избранницей, ухаживал за ней. И здесь же была она… рядом со своим женихом, который не хотел ее, который даже не смотрел в ее сторону.

– Не вижу причины откладывать свадьбу, – произнес Адхам.

– У людей сохранится уверенность в завтрашнем дне, – кивнул Хассан.

«Что ж, понятно, они думают, что я подушка безопасности», – прокомментировала Изабелла про себя.

Она вздохнула. Какая нелепость! Она готовилась пройти через все это с Хассаном, но с Адхамом это оказалось в сто раз хуже. Хуже, потому что она действительно желала его, любила его. Ей было больно наблюдать за тем, как он сидел во главе стола, просматривая кипу документов. Он был словно лев, заключенный в клетку. Из Адхама получится замечательный правитель, самый лучший. Однако он не хотел этого. Разве не достаточно он уже сделал?

И он должен был принести еще одну жертву, женившись на ней.

– Изабелла, где твое кольцо? – Адхам обратился к ней напрямую первый раз за все то время, что они сидели за столом.

– О… я подумала, что… – Она посмотрела сначала на Хассана, потом на Адхама, сжимая руку в кулак. – Я подумала, что оно уже не к месту.

– Кольцо выполнил специально для тебя дворцовый ювелир.

«Выполнил для меня? По чьему заказу? По заказу матери? Отца?» – возмутилась Изабелла. Оно было подарено Хассаном, а она хотела получить кольцо от Адхама.

– Вы не можете требовать от Изабеллы, чтобы она носила кольцо, подаренное другим человеком. – Джамила заговорила впервые.

– Вообще-то, – решительно заявила Изабелла, – его мне доставил курьер, так что не важно, кто его подарил.

– Нет, важно, – настаивала Джамила. – Мужчины ничего не понимают в таких вопросах.

Изабелла была с ней полностью согласна.

– Да, мужчины ничего не понимают. Порой нам требуется время на осознание того, чего мы хотим в действительности, – вмешался Хассан.

Сердце Изабеллы сжалось при виде искорки, промелькнувшей во взглядах Хассана и Джамилы. Пытаясь сдержать горячие слезы, она прокашлялась.

Она встала, отодвинула тарелку. Ей надоело притворяться, изображая удовольствие от завтрака, в то время как вокруг нее кипела буря страстей.

– Я закончила. Было приятно познакомиться с тобой, Джамила.

Она повернулась и вышла из комнаты. Она боялась, что не выдержит и разрыдается. Все складывалось как нельзя лучше. Она выйдет замуж за любимого. Но только все далеко не так гладко, как казалось. Судьба издевалась над ней, играла ее чувствами.

Кто-то положил ей руку на плечо – это была Джамила.

– Изабелла, – остановила она ее, – надеюсь, ты в порядке. Я прекрасно понимаю, что такое потерять любимого человека… или думать, что ты его потеряешь. И я бы не хотела, чтобы твое сердце оказалось разбитым из-за всего происходящего.

– Я в порядке и очень рада за вас обоих. – Изабелла слабо рассмеялась. – Я бы не хотела быть причиной вашего расставания.

– Я злилась на тебя, Изабелла. А как иначе? Ты должна была выйти замуж за человека, которого я люблю, отца моего ребенка, и я не могла противостоять тебе. А сейчас и Адхаму пришлось пожертвовать собой, и тебя саму передавали, как товар…

– Не стоит винить себя. Адхам и я… Я лучше буду с Адхамом.

– Тогда это только на руку тебе, вам обоим, – резюмировала Джамила с улыбкой.

– Не знаю, хорошо ли это для нас обоих, но… он мне небезразличен, – засмеялась Изабелла сдержанно.

– Хорошее начало, – ответила Джамила.

– Наверное. – Изабелла не стала упоминать о том, что Адхам ненавидел ее за то, что она стала причиной его слабости.

– Я и Хассан собираемся покинуть страну на какое-то время, пока все не утрясется. Он беспокоится за мое здоровье… за здоровье нашего малыша.

«Каково это, когда мужчина вот так заботится о тебе?» – подумала Изабелла.

Адхам всегда защищал ее, но он просто следовал долгу.

В коридор вышли оба брата. Взгляды Адхама и Изабеллы встретились. Изабеллу сжигали страсть, желание, нужда – настолько сильные, что ей хотелось разрыдаться. Это было не только физической потребностью, она жаждала его любви – до боли в сердце.

Но этот мужчина никогда не полюбит ее.

Он подошел к ней, взял под руку – не больше чем обычный жест уважения.

– Увидимся с вами перед свадьбой, – попрощался Адхам, пожимая руку брата.

– Спасибо тебе, Адхам, и тебе, Изабелла, – произнес Хассан.

Она не знала, что ответить, поэтому только кивнула, чувствуя, как распирает грудь от слез – словно сейчас прорвет плотину и потоком затопит весь дворец.

Хассан обнял Джамилу за талию и повел ее по коридору, с глаз долой от Адхама и Изабеллы.

– Я рада за них, – пролепетала она еле слышно.

– Хассан принял правильное решение. Когда речь идет о ребенке… Иначе нельзя было поступить.

– А как насчет их самих, насчет того, что они любят друг друга?

– Изабелла, какое значение играет любовь? Любовь между мужчиной и женщиной всего лишь физическая страсть, которая со временем затухает. Она ежедневно разрушается и подавляется по множеству незначительных причин. А вот брак по расчету может быть долговечным.

– Так ты сомневаешься, что Хассан и Джамила будут вместе?

– У них родится ребенок, и он их объединит.

– Их объединит ребенок, а не чувства, которые они питают друг к другу?

– Не имеет значения.

– Нет, имеет. Не хочешь ли ты сказать, что не веришь в любовь?

Вдруг лицо Адхама подобрело, он смотрел словно сквозь нее.

– Изабелла, помнишь, мы говорили о жизненном опыте. Я свою долю получил. Я видел слишком многое, слишком многое из того, на что способна человеческая душа, – на безмерную алчность и невообразимую жестокость. Такие вещи убивают любовь, искореняют ее. Любовь ведет к слабости.

– Как все это грустно, Адхам.

– Белла, ты слишком молода. Ты видишь в жизни много прекрасных возможностей, потому что защищена. Но, Изабелла, любовь не смогла спасти моих родителей. Ты знаешь, те убийцы… сначала они не видели мою мать, которая пряталась в саду. Чтобы выманить ее, они использовали моего отца.

– Адхам… – Ее голос оборвался.

– Если бы она думала головой, а не сердцем, то осталась бы в живых. Они бы все равно не отпустили отца, и она ничего не смогла бы сделать. В итоге их обоих убили.

– А если бы на его месте был Хассан? Разве ты не ринулся бы спасать его?

– Это другое. Защищать Хассана – мой долг. Меня так воспитали.

Ей так сильно хотелось подойти к Адхаму, обнять его, прижать к груди. Но Изабелла не двигалась с места, боясь получить отказ.

– Сегодня вечером состоится одно мероприятие. – Он резко сменил тему. – Во дворец прибудут другие шейхи и лидеры других племен. Они будут рассказывать мне о своих проблемах и нуждах. Ты тоже там будешь, конечно.

– Конечно, – сухо повторила она.

– Выбери себе подходящую одежду. Она разложена у тебя на кровати. – Адхам даже не взглянул на нее.

– Значит, теперь ты будешь указывать, что мне надевать? – Она вспылила.

– Одежду для важного мероприятия, которая бы отражала твой статус и традиции нового дома. В других случаях ты вольна носить что хочешь.

Небольшая уступка, но для нее она кое-что значила.

– Спасибо.

– Я не тиран, Изабелла.

– Я знаю.

– Тогда не смотри на меня так, словно думаешь по-другому.

– Хочешь услышать правду, Адхам? Я не знаю, что думать. Я не знаю, что между нами происходит. Не знаю, как должна себя вести в роли твоей жены. Не знаю, чего ты от меня ждешь.

– Я буду с тобой так же откровенен. Я не хочу жениться, но поступлю так, как будет лучше для моего народа. Большего я от тебя не жду. Во всем ином ты вольна поступать как хочешь.

Слышать, что Адхам не хочет ее, было гораздо больнее, чем ожидала Изабелла.

– Я знаю, ты поступишь так, как будет лучше для всех, – наконец резюмировала она. – Ты всегда так поступаешь.

– Нет, не всегда.

– Что ж, что сделано, то сделано, пути назад у нас нет. И топтаться на месте тоже смысла нет.

– Не хочу повторять своих ошибок.

Адхам ушел размашистыми шагами, а Изабелла продолжала стоять на месте, словно прикованная. «Значит, я ошибка? Даже теперь, когда мы собираемся жениться, я по-прежнему ошибка?» – негодовала она.

Изабелла утерла слезы, скатившиеся на щекам, и прошла в свою комнату. Ей нужно было выбрать наряд. Она должна была предстать в надлежащем виде. Предстать в качестве женщины, которой гордился бы шейх.

* * *

Адхам чувствовал себя некомфортно в традиционном умараханском одеянии. Ему больше нравился западный стиль одежды. Но, встречаясь с предводителями племен, он должен был следовать традициям.

Изабелла опаздывала, и он мысленно поблагодарил судьбу. Ему было все труднее контролировать желание. Он по-прежнему страстно хотел ее.

Адхам заставил себя сосредоточиться на словах одного из шейхов, который распространялся о потребности в передвижных школах и о том, как лучше перевозить воду. Вдруг в стороне мелькнуло что-то красное, и Адхам поднял голову.

В дверях тронного зала стояла Изабелла. Она была облачена в тонкие шелка, темные густые волосы ниспадали на плечи и были украшены серебряной цепочкой, которая придавала еще больше блеска ее черным сияющим локонам. Глаза были подведены темными тенями, на губах сверкала красная помада в тон вечернего платья. Наряд был простым и традиционным, но на ней… на ней он смотрелся очень соблазнительно.

Изабелла шла по залу, в ее сторону поворачивались головы предводителей племен, к ней были прикованы все взгляды. Она изящно и соблазнительно двигала бедрами, а глаза ее сулили сладострастие. И она принадлежала ему.

Изабелла даже не улыбнулась жениху. Выражение ее лица было равнодушным, более сдержанным, чем он привык видеть. Конечно, она обиделась на его слова, но они были искренни.

Адхам будет ей верным мужем, у них будут дети, но любовь дарить он не умел.

Он положил руку невесте на поясницу, она вся напряглась. Изабелла научилась любить его прикосновения, но сейчас отпрянула от него, словно от огня. Адхам воспринял это как вызов – ему было необходимо пространство и время, чтобы освободиться от ее колдовских чар.

В зале воцарилось молчание. Все взгляды были устремлены на него.

– Это моя невеста, ваша будущая шейха, принцесса Изабелла Росси. Наш союз объединит Туран и Умарах, и обе страны только выиграют от этого, – произнес Адхам.

Изабелла посмотрела на присутствующих и широко им улыбнулась. Адхаму вдруг захотелось, чтобы ее улыбки предназначались только ему.

– Мне выпала большая честь служить на благо вашему народу, – начала она. – Умарах – замечательная страна, и я хочу как можно больше узнать о своем новом доме. Спасибо вам за радушное приветствие.

Когда настало время ужина, Изабелла села подле Адхама.

– Ты должен больше улыбаться, – прошептала она. Это были первые слова, которые она сказала ему за весь вечер.

– Я?

– Я тебе говорила об этом раньше.

Подали первые блюда, заиграла музыка, и зажурчали разговоры, бурные и шумные.

– Не знаю, понравится ли народу, если великий шейх будет улыбаться.

– Не очень приятно разговаривать с тем, кто пронзает тебя взглядом.

– Я так не делаю.

– Нет, Адхам, делаешь.

– Разве я пронзаю тебя взглядом?

– Все время. – Изабелла улыбнулась. Ему было приятно видеть ее улыбку вместо пустого серьезного выражения лица.

– Я постараюсь больше этого не делать.

Она провела рукой по его подбородку, словно разглаживая морщинки:

– Думаю, это уже привычка.

Адхам сжал ее руку, притянул к щеке. Выражение ее глаз изменилось, зрачки расширились. В его паху запульсировала кровь, все тело напряглось.

Он отбросил ее руку, питая отвращение к самому себе – как он мог возбудиться, находясь на важном мероприятии, в зале, полном людей.

Адхам обратил внимание на сидевшего рядом человека и начал обсуждать с ним скучное и малоинтересное налоговое законодательство, чтобы усмирить свое тело.

К концу вечера в зале не осталось ни одного мужчины, который бы не испробовал еды из рук Изабеллы. Они подходили к ней по очереди и кланялись – знак почитания и повиновения, который редко оказывался женщинам, – предлагая свое гостеприимство на случай, если она будет проезжать мимо их поселений.

Для Изабеллы не имело значения, с кем она говорила, – она проявляла неподдельный интерес к человеку, так что он чувствовал свою значимость.

Она выглядела прекрасно, хоть и устала – было видно, как ее лицо побледнело от изнеможения.

– Где ты так научилась работать на публику? – спросил Адхам, когда они вышли из зала.

Она пожала плечами, глядя куда-то вдаль, в пустыню.

– Моя семья организовывала множество встреч в Туране, и мы посещали мероприятия за пределами страны. Я тебе говорила, что знаю много языков и мне часто приходилось общаться с высокопоставленными лицами. Меня воспитывали быть королевской женой.

– Тебя воспитали хорошо.

– Да, хорошо. И мне это даже нравится, мне нравится общаться с людьми. Мне интересны их рассказы о жизни, мечтах и проблемах.

– Я никогда не пытался познать народ, – заметил Адхам, вдруг осознав, насколько правдивы были его слова.

Он не считал их своими друзьями – никого, кроме Хассана.

– Когда я тебя впервые встретил, ты показалась мне эгоистичной, – сказал он, вспоминая свои первые впечатления о ней. Тогда она была избалованным ребенком из богатой семьи, который ныл и хныкал, потому что не хотел переезжать из одного дворца в другой. – Но это был единственный момент твоей жизни, который ты припасла для себя, не так ли?

Изабелла тихо засмеялась:

– Однажды я упросила золовку прогуляться со мной по магазинам, а она, бедняга, сама не знала, что мы ушли втайне от всех. Эта затея оказалась плохой.

– А сейчас ты думаешь, что путешествие в Париж тоже было плохой затеей?

– Не знаю, Адхам. Я стала хотеть гораздо большего.

– Тебе не хочется выходить замуж по расчету?

Их взгляды встретились.

– Какая разница? А разве могло быть иначе? Я не могла смотреть на других мужчин, не могла думать о… сексе.

Изабелла дотронулась до руки жениха, и по телу его пробежал электрический разряд.

– Только с тобой… я поняла, чего хочу на самом деле. – Она облизнула губы. – Тогда был еще один момент моей жизни, когда я думала только о себе, – прошептала она.

Адхам схватил ее за руку, прижал к двери, осыпая поцелуями ее соблазнительную шею. Он чувствовал ее тепло и вкус соли на губах – в этом была вся Изабелла. Его Белла. Его.

Она простонала, и он накрыл ее губы поцелуем, страстно, жадно. Она ответила ему тем же, прижимаясь к нему плотнее. Вечернее платье сковывало движения.

Пытаясь раздвинуть ноги, она двигалась в такт его тела. Внутри Адхама горело желание, дикое, неконтролируемое.

Он обхватил ее бедро, опуская руку ниже, поглаживая выпуклости тела. Он разорвал прозрачную ткань с замысловатым бисерным узором, давая ей свободу движения. Изабелла обхватила ногой его бедро и двигалась ему в такт.

Он готов был кончить прямо здесь и сейчас – от ее стонов, от прикосновения ее языка, от тепла ее тела, тепла, которое говорило, что она готова. Еще один рывок – целомудренное одеяние спадет, обнажая ее тело…

– Извините… – нервозный голос сорвал с него вуаль сладострастия. Он отошел от Изабеллы и, повернувшись, увидел молодого человека с потупленным взором.

– Звонит шейх Хассан, он хочет с вами говорить.

Адхам посмотрел на Изабеллу. Она стояла, плотно прижавшись к стене, прищурив глаза, щеки пылали, грудь вздымалась и опускалась. С бедер свисал клочок разорванного платья, который обнажал ее гладкую золотистую кожу. Он чуть не взял Изабеллу прямо во дворце, почти перед гостями.

Эта новость была бы не менее шокирующей, чем рассказ о том, как он лишил ее девственности прямо на полу палатки среди пустыни, когда она еще была обручена с Хассаном.

– Спокойной ночи, Изабелла, – сказал он, уходя.

Он слышал ее прерывистое дыхание и понял, что она вот-вот разрыдается, но это его не остановило. Он не мог позволить ей взять над собою власть, не мог подчиниться своему желанию, забыв обо всем на свете. Даже на секунду он не мог позволить себе потерять контроль – последствия были бы плачевны.

Глава 10

Изабелла любовалась пейзажем, проносившимся за окошком джипа, но ей пришлось отвлечься.

– Ты опять не надела кольцо, – укоризненно заявил Адхам.

– Разве это что-то меняет? – спросила она, глядя на свою руку.

– Это меняет очень многое. Ты моя невеста и должна носить мое кольцо.

Она глубоко вздохнула, в груди закололо.

– Но это не твое кольцо, это кольцо Хассана. И это не мое кольцо, и оно не имеет для меня особой ценности.

– Ты ведешь себя как капризный ребенок.

– Возможно. – Хотя это было далеко от правды, и он упорно не хотел этого признавать. Помолвка не значила для него ровным счетом ничего. Ему было все равно, что кольцо доставил курьер и предназначалось оно для помолвки с совершенно другим человеком.

А ей, как и любой женщине, это казалось важным. У него же были раньше отношения. Ему следовало бы научиться разбираться в женщинах. Или, возможно, его связи были несерьезными, и он не мог представить, что такая мелочь имеет для женщины значение. При этой догадке ей стало и легче, и печальнее. Облегчением было думать, что сердце Адхама по-настоящему не принадлежало ни одной женщине, и печально становилось при мысли о том, что Адхам мог вот так бездушно, чисто из физических побуждений, завязывать отношения. Он был достоин гораздо большего.

Он схватил ее за запястье и поднял ее руку вверх.

– Я его сняла, когда отменили помолвку с Хассаном, и оставила во дворце, – предупредила Изабелла его молчаливый вопрос.

– Помолвку, изначальную договоренность, никто не отменял.

– Да, только жениха сменили. Какая случайность, не так ли?

Адхам ничего не ответил, лишь опустил руку и снова сконцентрировался на дороге.

– Бедуины могут поинтересоваться, – промычал он сквозь зубы.

– Пусть интересуются. Думаю, все умараханцы в курсе, что у нас сложилась необычная ситуация – я была обещана Хассану, но он избрал себе другую, и теперь я выхожу замуж за его брата. Вряд ли кто-то воспринимает наши отношения как общепринятые.

– Чем скорее из памяти народа сотрется этот скандал, тем лучше. Не вижу надобности привлекать еще больше внимания. Все равно, рано или поздно о нем позабудут. И чем чаще нас будут видеть вместе, тем более естественным будет восприниматься наш союз. А затем последует свадьба, дети, и о прошлом позабудут.

– То есть мы играем спектакль перед народом? В надежде скрыть правду?

– А разве народу лучше видеть напряженность наших отношений? Свадьбой мы пытаемся сплотить народ, и брак наш должен быть крепким.

– Гораздо легче сделать, чтобы он казался крепким, чем сделать его таковым, – пробормотала Изабелла, обращая свой взгляд на пустыню.

– Положение дел не изменишь, Белла. Ситуация не идеальна, но мы должны использовать ее наилучшим для нас образом.

Ее пронзила боль. Не идеальна. Наверное, он действительно так считал. А интересно, что Адхам думал о ней? Неужели он и правда верил, что ей хотелось быть с Хассаном? Что она отдалась ему в ту ночь в пустыне только в знак протеста? Неужели он настолько глух и слеп, чтобы не обращать внимания на ее чувства?

Все вернулось к его восприятию отношений, секса. Секс был для него развлечением, отношения – отвлечением от своих обязанностей на нефтяных месторождениях. В то время как для нее… для нее это кардинально меняло жизнь. Жить с ним вот так. Даже сейчас, думая об этом, она боролась со слезами.

Изабелла увидела на горизонте нефтяные вышки. Адхам указал ей направо, на горы, растянувшиеся позади них.

– Там находится поселение бедуинов. Большинство мужчин работают на месторождении, закручивают винты, тестируют образцы грунта, измеряют глубину.

– А что насчет буровых работ, которые ты возглавляешь?

– Они уже начались, а я предложил вложить в них больше средств. Нашим мужчинам обеспечена хорошая работа, а стране – хороший экспорт. Экономика начала расти.

– Неужели ты можешь все, Адхам?

– Не знаю, смогу ли разгадать тебя.

Ее поразило его искреннее признание и досада на самого себя, которая прозвучала в словах.

– Не могу носить кольцо Хассана, – выпалила она.

– Оно тебе не нравится?

– Кольцо красивое, очень красивое, но оно не в моем вкусе. Я не могу носить его, ведь я не выхожу замуж за Хассана. Оно является частицей него, а не тебя, и пока оно у меня на руке, я чувствую… чувствую, как будто мы все еще обручены с ним.

– Почему ты сразу не сказала? – раздраженно спросил он.

– Для меня было гораздо важнее, чтобы ты сам догадался, а не просто услышал от меня.

– Какая чушь!

– Нет, не чушь, – настаивала Изабелла. – Это все равно что просить у мужчины цветы.

– Просить цветы тоже не полагается?

– Да, человек должен сам додуматься, иначе теряется весь смысл жеста.

Они почти вплотную подъехали к буровым вышкам. Грохот оборудования заглушал даже звук двигателя автомобиля. Дорога, по которой они ехали, закручивалась петлей вокруг вышек, шла дальше за горы.

– Жить было бы гораздо проще, если бы ты просто просила о том, чего хочешь, – пробурчал Адхам.

– Очень мужское заявление, – парировала она холодно. Своей прагматичностью он напоминал ей брата, и именно эта черта характера так сильно раздражала ее.

– Да, амира, я самый что ни на есть мужчина. – Слова его повисли в воздухе, наполненном тишиной.

– Да уж. – В горле у нее пересохло.

Того дня, когда они занимались любовью, было недостаточно. Когда это было? Два дня тому назад?.. Она не успела насладиться его телом, рельефом мышц, ощущением его кожи на своей.

Лицо Изабеллы пылало.

На горизонте появился ряд низеньких темных палаток. Вздымался дымок костров, вокруг бегали ребятишки, за которыми присматривали женщины. Прямо в сердце пустыни, посреди неподвижных песков была жизнь.

– Представить не могу, как они могут здесь жить. На протяжении километров ничего нет.

– Они привыкли. Мы делаем все возможное, чтобы организовать хотя бы мобильную медицинскую помощь.

– А что насчет неотложных случаев или непредвиденных обстоятельств?

– Мы делаем все, что в наших силах. Многие бедуинские лагеря снабжены спутниковой связью и генераторами питания, так что они всегда могут позвонить, и мы в случае необходимости можем выслать вертолеты.

– А школы?

– Над этим нужно еще работать, – ответил Адхам, паркуя машину на окраине лагеря.

Изабелла быстро расстегнула ремень безопасности и вышла из машины.

– У тебя есть какие-нибудь соображения? – спросила она.

– У меня нет никаких соображений, которые можно было вы воплотить в жизнь прямо сейчас, но над этим вопросом работал Хассан, и я с радостью продолжу его дело и доведу его до конца.

– Конечно, образование очень важно.

– Не знал, что в тебе столько энтузиазма насчет образования.

– Да, без школы я бы… – Она попыталась сформулировать мысль яснее. – Школа была для меня укрытием, пристанищем. Я узнавала о вещах, которые не могла делать, местах, которые не могла посещать. Моя жизнь наполнялась красками. Каждый ребенок… каждый человек… должен получить образование.

Адхам посмотрел на Изабеллу, заметил искорки энтузиазма в ее небесно-голубых глазах, и проникся к ней еще большим уважением. Она оказалась гораздо более многогранной личностью, чем ему показалось при их первой встрече. Он думал, она просто избалованный ребенок, но это оказалось ошибкой. Она была наивна, но умна. У нее не было никакого жизненного опыта, но она понимала в вопросах светской и общественной жизни.

И ей так хотелось носить его кольцо. Как любопытно. Он и подумать не мог, что для нее это будет важно. И все же это был брак по расчету – брак, которого она не желала, но узами которого была готова сковать себя ради своей страны, так же как и он – ради своей.

Теперь, когда Адхам наконец понял ее мысли, ему захотелось подарить невесте кольцо, которое понравилось бы ей, которое бы ей подошло. Изабелла должна получить толику счастья, должна получить то, что хочет.

Они направились к лагерю, в лица подул обжигающий воздух. Изабелла провела языком по губам, и в Адхаме тут же взыграла кровь. Он хотел ее, хотел так страстно, что готов был схватить и бросить на заднее сиденье «хаммера». Он мог бы взять ее прямо там, мог ощутить тесное, влажное прикосновение ее тела.

Руки тряслись. Это… это желание заполонило собой все. Дав корни, оно разрасталось все сильнее, и было трудно избавиться от него.

Нет, он должен. Она будет его женой, и хотеть ее даже приветствуется. Но он не позволит желанию возобладать над собой.

Предводитель бедуинов выступил вперед, приветствуя их. Вокруг крутились дети и с любопытством таращились на пришельцев. Наверняка они не отдавали себе полного отчета в том, что Адхам был их правителем, но им и не надо было. Адхам олицетворял собой силу, не прикладывая для этого ни малейшего усилия. Среди толпы людей именно к нему взывали о помощи, и никакой титул ему для этого не нужен был.

Изабелла наблюдала за ним, и ее охватывало чувство гордости – она гордилась человеком, которому подарила свое сердце, за которого собиралась выйти замуж. Адхам сидел с другими мужчинами вокруг костра, беседуя как с равными, выслушивая их жалобы. Изабелла видела, как некомфортно ему было на том официальном мероприятии во дворце, но здесь он чувствовал себя в своей тарелке. Он был связан невидимой ниточкой с народом.

Кто-то проводил Изабеллу в палатку, где сидели женщины. Они болтали, смеялись, шили что-то при свете керосиновых ламп. Ей понравилось общаться с ними, ей были интересны рассказы об их традициях, о детях.

Они были бедны, они жили в тяжелых условиях, и в то же самое время в них было столько любви. Именно так Изабелле хотелось воспитывать своих детей – их с Адхамом детей. Вокруг них будут не только няньки и учителя. Малыши будут купаться в любви, ласке и заботе. Ей хотелось дать им то, чего недоставало ей самой.

Когда двумя часами позже в палатку вошел Адхам, сердце Изабеллы упало. Он поздоровался со всеми женщинами и узнал их имена.

– Изабелла, нам пора, – обратился он к невесте.

Она кивнула и поднялась. Он положил руку ей на поясницу – обычный жест, от которого ее пронзило током. В ней пылало желание. Даже у всех на глазах ничего не менялось. А он, как всегда, возвышался как статуя, ни капли не тронутый неловкостью момента.

Сев в машину, Изабелла подвинулась поближе к двери, отстраняясь от него.

– Тебе понравилось общение с женщинами? – поинтересовался он.

– Да. У нас даже нашлось время обсудить вопросы школьного образования… – замялась она. – Думаю… думаю, у меня есть одна мысль.

– Да? – В голосе его не было ни капли снисхождения, что обычно было свойственно ее отцу. Это придало ей пущей смелости.

– Да. Почему бы нам не организовать такой график: шесть дней учеба, один день – выходной. Учителя могли бы чередоваться. Таким образом, дети получат необходимое им образование, а учителю, не привыкшему к подобным условиям жизни, не придется находиться там подолгу и он не будет сильно угнетен.

– Хорошая идея.

– Правда?

– Да. Мы думали о школе-пансионате, но приверженцы традиционных методов воспитания предпочитают держать детей при себе, чтобы обучать их своим обычаям. А вот посылать туда учителей и работать по графику с выходными – это, наверное, наилучшее решение. Я поговорю с учителями на месторождении, и мы попытаемся определиться с графиком.

Изабелла не могла не улыбнуться. Ей было приятно быть полезной Адхаму, по крайней мере, в одном деле. Особенно учитывая, что она стала невольной причиной его бед. От этой мысли улыбка угасла.

– Завтра во дворец прибудут предводители других племен. Они менее современны, чем те, которых ты встречала раньше. Им не понравится твое присутствие.

– Ох… – Она не знала, что ответить.

– Я всегда гордился наследием отца, Хассаном. Гордился тем, что они сделали, отстаивая права женщин в нашей стране, но эти люди… они живут в сердце пустыни, вдалеке от технологий и всего современного.

– Я понимаю. – Изабелле было больно слышать, что ее не хотели видеть на этом мероприятии. Ей казалось, что Адхам использует слова предводителей племен в качестве предлога, чтобы избавиться от нее.

Ей было бы гораздо легче, если бы она смогла прочесть его мысли, но она не могла – ни сейчас, ни раньше.

– Как бы мне хотелось научиться читать твои мысли, – произнесла она вслух.

– Не стоит, – ответил он весьма грубо.

– А я хочу. Ты сам говорил, чтобы я вслух говорила о своих желаниях. Как бы мне хотелось научиться понимать тебя. Мы скоро поженимся, думаю, нам будет полезно прислушиваться друг к другу.

Нажав на тормоза, он остановил машину прямо посреди пустыни и повернулся к ней:

– Если бы ты могла читать мои мысли, ты была бы шокирована.

– А может, мне нравится, когда меня шокируют.

– Думаю, мы с тобой наварили уже достаточно каши.

– Мы не можем вспоминать об этом вечно. Что случилось, то случилось. Ничего изменить уже нельзя.

Адхам протянул руки, обхватил ее лицо, Изабелла почувствовала дрожь в его пальцах. Он смотрел на нее не отрываясь. Губы его были растянуты в подозрительной улыбке, подбородок напряжен. Он медленно погладил линию ее подбородка.

Его поцелуй был горячим и жадным, напористым, но недолгим. Его губы обжигали ее.

Адхам утопал в блаженстве мягких нежных губ Изабеллы, вдыхая аромат ее кожи и ощущая бархатистость языка. Сердце его колотилось, пах наливался кровью. Он весь горел от желания.

Он хотел содрать с нее платье, обнажая грудь, хотел вбирать губами ее набухшие соски. Ему хотелось созерцать ее целиком, нащупывая каждый миллиметр тела, погрузиться в упругую плоть, забывшись в ее объятиях.

Он оторвался от Изабеллы, руки его тряслись, живот был напряжен, сердце едва умещалось в груди.

Какое сумасшествие! Если бы он был другим человеком, менее ответственным, если бы за его плечами не было нации, судьба которой целиком зависела от него, он бы забрал Изабеллу, и они бы купались в блаженстве – неделями, месяцами. Но у него не было этого времени. И он не мог позволить себе такую слабость – он должен быть сильным, он должен контролировать свои желания.

Он не имел права поддаваться желанию. Он не мог забыть о преданности брату, единственному члену семьи, которого он предал.

Если ему так легко предать брата, разве не будет легче нарушить клятву, данную Изабелле? Или клятву служить на благо народа и страны?

Он должен обрести силу, власть над собой.

– Такое больше не повторится – до свадьбы, – выдавил он, утешая себя тем, что наконец-то сделал заявление и установил временные рамки. И они оба будут четко их соблюдать.

Она откинулась на сиденье, запрокинув голову. Линяя ее прекрасной шеи манила его, соблазняла. Он подавил в себе желание, растоптал его, выкинул все мысли и сосредоточился на пустыне.

Он был великим шейхом Умараха, всевластным, и он не поддастся искушению. Она всего лишь женщина – одна из многих. Он не позволит ей сломить его оборону.

Глава 11

Утром следующего дня, сидя за столом, Адхам держался холодно и неприступно. Прислуга сновала туда-сюда. «Скоро все утрясется», – подумала Изабелла. Во дворце Турана было спокойнее, но и ее отец редко разделял трапезу с семьей – если только это не было официальным мероприятием. Наверное, если бы он ужинал с ними чаще, столовая была бы более оживленной.

Она размышляла о том, будет ли Адхам всегда ужинать с ней, с детьми. Она могла быть беременной – маловероятно, но возможно. Ей хотелось детей от Адхама, но не сейчас. Их разделяло слишком много невыясненных моментов, чтобы вмешивать еще и ребенка.

Адхам вел себя очень странно – либо горел пламенем, либо был холоднее льда, как сегодня утром.

Слуги ушли, и они остались наедине. В воздухе повисло неловкое молчание. Еще недавно их связывали отношения – временами напряженные, каждый тянул одеяло в свою сторону, но их всегда влекло друг к другу, пусть и на подсознательном уровне.

Сейчас Адхам как будто спрятался в панцире, за глухой стеной, вокруг которой был вырыт ров. Он не подпускал к себе никого – ни ее, ни кого-либо другого.

– Ты хочешь детей? – выпалила Изабелла.

– Мне нужен наследник.

– Но хочешь ли ты его?

– А ты? Впервые Изабелла по-настоящему задумалась над тем, какое решение приняла бы, если бы речь шла только о ней и о любимом мужчине. Каково это – держать на руках малыша? Единственный ребенок, которого ей приходилось баюкать на руках, была ее племянница. Она была так прекрасна, так совершенна – маленькая копия Макса и Элисон. «Интересно, будет ли наш малыш похож на нас? На нас обоих?» – думала Изабелла. Глаза ее наполнились слезами, сердце щемило.

– Да, хочу, – призналась она. – Я всегда воспринимала детей как само собой разумеющееся, но… Да, я хочу детей. Даже если бы я оказалась в иной ситуации, чем сейчас, я не изменила бы мнения.

Адхам ничего не ответил, только опустил взгляд на лежащие перед ним документы.

– А вот ты бы их не захотел, верно? – спросила Изабелла, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

– Я не хочу жениться, так с чего бы мне хотеть детей? – ответил он жестко и холодно.

– То есть ты не будешь любить собственного ребенка?

– Я дам ему столько любви, сколько смогу, Изабелла. Мой ребенок не останется без внимания.

– Конечно, – проговорила она медленно, чувствуя себя обиженной. – Ты бы исполнял свой долг – как всегда.

– Многие мужчины и этого не делают.

– Но малышу этого будет мало, – возразила она.

– Ты волнуешься напрасно, у нас пока нет ребенка.

– Но он будет, Адхам. У нас будет семья, и я имею право знать, что она для тебя значит.

Повисло долгое молчание, Адхам только нервно сжимал кулаки, пытаясь сохранить самообладание.

– Мне бы очень хотелось предложить тебе гораздо большее.

– Ты мог бы.

– Нет, Изабелла. Я давно потерял способность любить. Вот что с тобой делает жизнь – она ожесточает. Ты просто этого еще не знаешь.

– Ты прикладываешь все усилия, чтобы я как можно скорее познала все невзгоды, – заметила она язвительно, поднялась со стула и вышла из комнаты. Сердце бешено стучало.

Ей захотелось закричать во весь голос, встать посередине пустыни и извергнуть ругательства в небесное пространство. Ну почему между ними должно быть это мучительное расстояние? Между ней и человеком, которого она любит, за которого собирается замуж?

Вокруг было полно незнакомцев, с которыми она могла болтать, смеяться, и лишь до одного человека никак не могла достучаться. Этим человеком был Адхам, и его замкнутость причиняла ей мучительную боль. Она почти видела баталию, которая разыгралась внутри его, только не могла понять, с кем он воевал и, главное, кто будет победителем.

Но Изабелла все равно найдет выход. Она не могла далее выносить его холодность, не могла смириться с мыслью, что тот момент близости, когда они были вместе, стал лишь призрачным воспоминанием.

Ей нужно было гораздо больше – от него, от замужества, от жизни. Слишком часто в ее жизни все решали за нее, слишком многое ей было неподвластно. Она никому не позволит вмешиваться в их отношения с будущим мужем.

Изабелла пробралась в гостиную – в доме стояла тишина. Слуги давно ушли, а караул дежурил снаружи, тихо и незаметно.

Ей удалось узнать у одной из слуг, как пробраться в комнаты Адхама, – ей было жутко неловко спрашивать.

Изабелла затянула халат потуже, словно нацепила щит. Не считая этого клочка ткани, она была почти нагая – на ней были надеты только прозрачный бюстгальтер и трусики, купленные в Париже.

Она приоткрыла дверь спальни жениха и вошла, тяжело дыша, сжимая кулаки, пытаясь остановить дрожь в руках. Она боялась только одного – быть отвергнутой.

– Адхам.

Полусонный, он услышал чей-то голос, чувственный, сексуальный, с хрипотцой. Адхам перевернулся и замер. В двери стояла она, окутанная лунным светом. Халат сиял на ней серебряной пыльцой, она развязала поясок и скинула его на пол. Она стояла перед ним практически нагая.

Несмотря на тусклый свет, он разглядел ее кружевное белье, под ним смуглые соски и завитки волос на холмике внизу.

Сердце забилось, пах тут же наполнился кровью. Изабелла подошла к кровати. Она была столь элегантна, совершенна. Он весь горел желанием.

– Белла, – буркнул он раздраженно.

– Адхам, ты нужен мне.

А она была нужна ему. Как он допустил такое? Да, он и раньше хотел ее физически, но сейчас он вдруг почувствовал что-то гораздо большее. Адхам с трудом удерживал себя в постели, ему хотелось встать, заключить ее в объятия, прижать к груди.

– То, что произошло между нами… это плохо. Ты воспринимаешь это как предательство и боишься прикоснуться ко мне. Во всем виновата я сама, – прошептала Изабелла. – Но все в прошлом, и об этом надо забыть. Мы скоро поженимся, и делаем мы это ради своего народа. Одна ночь ничего не решит.

Она завела руки за спину, расстегивая бюстгальтер. Он скользнул по ее плечам, рукам, обнажая полные груди. Сжимая простыню в руках, Адхам противостоял самому себе. Ему хотелось наблюдать за ней, позволяя ей вести игру, он был заворожен ею, заворожен своим желанием.

– Давай начнем все сначала. – Изабелла скинула трусики. Она стояла перед ним совершенной обнаженной, маня своими женственными, соблазнительными формами, – он не мог представить себе более прекрасного зрелища.

Закинув одну ногу на кровать, потом другую, она предстала перед ним – достаточно близко, чтобы он мог ощущать ее запах. Такой женский и цветочный, он был свойственен Изабелле.

Она стянула с Абхама простыню, обнажая его желание. Глаза ее округлись, губы раскрылись, готовые к поцелую.

– Я рассмотрела тебя тогда недостаточно хорошо. – Она придвигалась к нему все ближе. Движения были немного неловкими, но для него они были сексуальными и притягательными.

Ее руки были такими мягкими, а взгляд плутовским и искушающим. Ему казалось, он не выдержит и кончит прямо здесь и сейчас.

– Я хочу… – начала она несмело, – я хочу управлять сама на этот раз.

Сев на колени, она провела языком по головке его члена. Адхам сильнее сжал простыню и издал присвистывающий звук. Он должен остановить ее. Он остановит. Еще чуть-чуть.

– Я мечтала об этом, – прошептала она.

Наклоняясь еще ближе, Изабелла продолжала ласкать его губами, все смелее и смелее. Их стоны наслаждения смешались.

– Белла, – вырвалось у него, и он затрясся от первой волны оргазма, – прекрати. Сейчас же. Я больше не могу.

Она не прекращала, а он был не в силах остановить ее. Он только играл ее волосами, поглаживая по голове, пока она все глубже вбирала его в себя. Он погрузился в океан блаженства, купаясь в волнах наслаждения. По телу разлилось тепло, как лава по вулкану.

Изабелла приподняла голову и примостилась у него на животе. Черные шелковые волосы переливались на груди волной, в такт ее движениям. Одной рукой она лениво ласкала его тело, от ребер до самого паха. На коже были шрамы, но для нее они были прекрасны, животрепещущи.

По тому, как билось его сердце, и по капелькам пота на теле она поняла, что он был сильно тронут тем, что только что произошло между ними. Она ликовала, словно одержала маленькую победу. Он содрогался от желания, провалившись в долину наслаждения, где было только счастье, где был только момент.

– Иди ко мне, – прохрипел он.

Она встала на колени, поравнявшись с ним лицом. Он зажал ее щеки руками и накрыл ее рот страстным поцелуем, опрокидывая ее на спину, – теперь она была у него в подчинении.

Глаза его горели, пульс неистово бился, она почувствовала его твердую плоть.

– Ты уже? Так скоро? Я учила биологию и знаю кое-что.

Он фыркнул от смеха, губы растянулись в плутовской гримасе. Она никогда не видела его более молодым и беззаботным, чем сейчас, и, несмотря на свое возбуждение, она почувствовала, как в глазах собираются слезы.

– Дай мне еще пару минут, – попросил он, – я еще не совсем готов.

– И что потом? Ой!

Он накрыл ее грудь поцелуем, энергично посасывая соски. Не в силах устоять, она откинула голову на подушку.

Адхам поднял голову и подул на влажную от поцелуя кожу вокруг сосков, пока они не затвердели снова, и устремился вниз, целуя округлые чашечки грудей, выступающие ребра, живот, лаская чувствительное место ниже пупка.

Он коснулся ее бедра, слегка прикусывая его, и по телу разлилась волна блаженства, разбавленная легким прикусом боли. Чувство было настолько сильным, эротичным, мышцы запульсировали, готовясь к близости, и Изабелла почувствовала, как подступает первая волна оргазма.

– Адхам, – выдохнула она, пытаясь дотянуться до его плеч, чтобы увидеть его лицо, поцеловать его и ощутить внутри себя.

– Еще нет, амира, – ответил он, раздвигая ее ноги и запечатлевая горячий поцелуй на внутренней стороне бедра.

Она затряслась, предвкушая поцелуй в самую чувствительную часть ее тела.

Когда его язык прикоснулся к ней, перекатываясь волной по клитору, она вся изогнулась и издала пронзительный стон. «Интересно, он чувствовал то же самое? Такую же беспомощность и дрожь? Отчаянное желание вырваться из пыток наслаждения? Такое же головокружение, словно стоишь на склоне утеса?» – пронеслось в голове Изабеллы.

Он ласкал ее до тех пор, пока все тело не стало содрогаться от экстаза, который, словно прибой, разбивался о тело, прикрывая ей доступ воздуха и изнуряя до изнеможения.

– Тебе было так же хорошо? – выговорила она с трудом, пытаясь перевести дух.

– Еще лучше.

– Это невозможно!

Он снова усмехнулся, накрывая ее губы жарким поцелуем.

– Скорее, – умоляла она, чувствуя, как подступает пик блаженства, – пожалуйста.

Он обхватил ее за талию и усадил на себя. Подталкивая ее за ягодицы своими крупными руками и направляя твердую плоть в ее влагалище, он помог ей принять нужное положение.

Изабелла вздохнула, ощущая, как растягиваются ее мышцы, заполняясь его плотью. В этот раз не было боли – только наслаждение, глубокое и столь сильное, что она с трудом удерживала его в себе.

Они двигались в такт друг другу, отрывисто дыша и вскрикивая от экстаза. Добравшись до верха блаженства, они кончили вместе.

– Я тебя люблю, – вырвалось у нее, и слова эти шли от самого сердца. Она не собиралась говорить их, но, сказав, не хотела брать их назад. Она действительно его любила – всей душой, всем сердцем. Он сделал ее такой, какая она есть, – он сделал ее женщиной, и не потому, что лишил девственности. Он показал ей, как важно считаться с интересами другого человека, жить ради счастья любимого мужчины.

Адхам дополнил ее. Даже если он никогда не полюбит ее, она это переживет и никогда не пожалеет, что любит его. Он хороший человек, сильный и замечательный.

Склонив голову, прижавшись щекой к его груди, Изабелла слушала биение его сердца, сильное, неровное. Ее физические потребности были удовлетворены, а вот душа словно кричала, требуя ответной реакции, пытаясь сломить стену, отделявшую его от мира.

Она посмотрела на него, на его лицо – впервые на нем не было маски, в глазах читалась неприкрытая растерянность, и было в нем что-то еще. Она назвала бы это страхом, если бы это был не Адхам.

Положив ладошку на щеку, она хотела поцеловать его, но он разгадал ее намерение и первым притянул к себе, заключая в свои широкие объятия и снова склоняя ее лицо на грудь. Заботливый жест… или, по крайней мере, казался таким. Она знала, что он просто пытался вернуть контроль над ситуацией, пытался избежать разговора.

И она не стала ему противоречить. Адхам даже не заметил теплых слез, которые скатывались на его голую грудь.

Он крепко держал Изабеллу в своих объятиях. Но чем сильнее он прижимал ее к себе, тем быстрее разрасталась бездна между ними.

В надежде ухватиться за ниточку, которая могла их соединить, она запечатлела поцелуй на рубце на груди, и нежный пушок волос пощекотал ей губы. Он словно одеревенел, мышцы напряглись.

– Думаю, тебе лучше вернуться в свою комнату, амира.

Изабелла подняла глаза, посмотрела ему в лицо – оно было неприступным и холодным. Казалось, он закрывался с такой легкостью. Как ему это только удавалось? Она была потрясена до глубины души, весь мир в ее глазах перевернулся, стоял вверх дном, а он казался таким отрешенным.

Возможно, он прав. Возможно, он и правда не способен любить. Но ей с трудом в это верилось. На свете не было более замечательного человека – он всегда ставил интересы других превыше своих, жертвовал жизнью ради страны, даже сейчас, когда стал Великим шейхом.

Но, несмотря на все хорошие качества, Адмах был черств и настолько сломлен, что Изабелле казалось, будто она никогда не сможет достучаться до его сердца. А ей хотелось. Ей хотелось сломить его барьеры, разбить их вдребезги – даже если бы пришлось сделать это голыми руками, даже если бы пришлось обливаться кровью. Ей хотелось достучаться до него. Хотелось увидеть того человека, который скрывался в глубине.

Она мечтала излечить его раны, но он сам не осознавал, что был ранен.

– Я сделала что-то не так? – спросила Изабелла, приподнимаясь. Грудь была обнажена, но ее это ни капли не беспокоило. Сейчас это не имело смысла. Она дала ему уже гораздо больше чем свое тело, так что нагота беспокоила ее меньше всего.

– Не хочу, чтобы кто-либо из слуг увидел тебя здесь.

– Мне все равно.

– Может, честь и традиции для тебя ничего не значат, но…

– Это нечестно, Адхам. – Она встала с постели, не в силах лежать рядом с ним, когда так сильно злилась. – В ту ночь я была не одна.

– Я не говорю о той ночи.

– Но именно о ней идет речь. Именно там собака зарыта!

– Не ты ли говорила, что нам нужно как можно скорее забыть об этом? И сейчас, когда тебе хочется поспорить, ты снова поднимаешь эту тему.

– Что ж, может быть, я не знаю, что с этим делать – со всем этим. Я… Я так растеряна. И мы только что… только что разделили ночь любви, и ты хочешь, чтобы я ушла?! – Ей хотелось кричать от бессилия.

– Просто уходи, Изабелла, – проговорил он сквозь зубы, взгляд его темных глаз предрекал угрозу.

– Мною нельзя помыкать – я думала, ты уже понял это.

Он встал с кровати, не соизволив прикрыться. Ей стало жарко от вида его нагого тела, несмотря на всю злость, которая бушевала внутри.

– Ты так молода, – начал он. – И все принимаешь близко к сердцу. Я думаю о твоей репутации. Стране, ее более консервативной части, нужна невинная принцесса, и я не хочу, чтобы народу было стыдно от грязных разговоров об их шейхе. Прислуга молчит о распутных секретах, проявляя преданность, только в обмен на деньги.

– Но мы скоро поженимся. Все не так, как если бы…

– Как если бы мы переспали, когда ты все еще была обручена с моим братом? Не думай, что нам удалось избежать подобных сплетен. Это одна из причин, по которой мы остались здесь и не вернулись в Мальядид. Пресса в городе – словно бешеные псы, сплетни летают повсюду. Хассан в открытую заявил о своем желании жениться по любви, а вот наши отношения являются источником повышенного интереса. Я действительно хочу защитить твою репутацию.

– Может, я не хочу, чтобы ты защищал мою репутацию, – бросила она, не подумав.

– Ты слишком эмоциональна, – произнес он низким голосом.

– А ты черств как сухарь.

– Так лучше, – ответил Адхам, отворачиваясь к окну, сквозь которое падал лунный свет, освещая его высокие скулы и мужественный подбородок.

– Не думаю.

Изабелла резко нагнулась, подняла халат. Затягивая пояс, она сильно смутилась. Почему-то одеваться перед ним и уходить из комнаты осторожными шагами было гораздо сложнее, чем раздеваться.

Для нее это было ночью любви, для него – всего лишь удовлетворением своего либидо.

Как странно – после мгновений близости она еще сильнее отдалилась от него.

– Еще одно подтверждение твоей наивности, – заметил он твердо, непреклонно.

– Я далеко не наивна, Адхам, – ответила она дрожащим голосом. – Ты очень постарался, чтобы отбить у меня все простодушие.

Она развернулась и с гордым видом вышла из комнаты. Адхам смотрел ей вслед, и сердце щемило в груди. Она была права. Он постарался выбить из нее всю наивность. Он забирал у нее все прекрасное и разрушал его, отравляя уродливостью своей жизни.

И все же у него не было иного способа, чтобы удержать Изабеллу при себе. Она должна стать шейхой Умараха, его женой.

Размышляя над всем произошедшим, он почувствовал сильнейшую боль, словно проглотил острый кол. Многие годы он был мертв в душе и теперь не мог привыкнуть к взрыву эмоций, странному чувству, пробужденному в глубине души. Он уже давно не ощущал ничего, не думал ни о чем, кроме долга перед страной и братом.

Но Изабелла… она пробудила в нем чувства.

«Я тебя люблю».

Ее признание было легко списать на ее молодость и на то, что он был ее первым любовником. И все же, как ни легко было поставить под сомнение эти случайно вырвавшиеся слова, в них было столько страсти, убеждения, они пронзили его прямо в сердце.

В него стреляли – много раз. Боль, причиненная Изабеллой, была не меньше, чем от пули. Она жгла его так же сильно.

А он не хотел ощущать это жжение, не хотел ощущать вообще что-либо.

Эмоциям нельзя верить. Народу нужен предводитель, который думает головой, а не сердцем.

Адхам видел, к чему может привести наивность и доверчивость – к обману и смерти. Его мать умерла из-за чувств, из-за любви. Он потерял ее и не позволит кому-либо повелевать собой, заставлять действовать безрассудно – не тогда, когда в нем нуждаются люди. Так же как он и Хассан нуждались в своей матери.

У Адхама ныло в груди, но он не обращал на это внимания. Он не мог поддаться слабости – ни сейчас, ни когда-либо.

Глава 12

Время свадьбы приближалось, и Адхам постоянно находил какие-либо отговорки, чтобы избегать невесту. Он должен был заниматься государственными делами, посещать пресс-конференции, встречаться с лидерами племен. Но Изабелла тоже не скучала.

Быть шейхой и быть принцессой – две разные вещи. В Туране она мало занималась общественными делами, а тут их было не счесть. Она ездила с визитами в больницы, выслушивала жалобы больных, встречалась с благотворительными комитетами, обсуждала возможности снабжения людей – жителей пустыни – всем необходимым. На первом месте стояла, конечно, скорая медицинская помощь, проблему которой обязательно нужно было решить.

Она сидела на заседаниях образовательного совета, разговаривала с женщинами из племени, в котором уже побывала с Адхамом. Она пыталась извлечь максимальную пользу из своего положения, даже несмотря на то, что навязанный ей жених, казалось, не хотел почтить ее своим присутствием и поблагодарить за труды.

И вот настало время свадьбы, столица суетно готовилась к церемонии.

Они вернулись в Мальядид этим утром. Весь полет Адхам не выпускал из рук телефон, всеми силами пытаясь избегать беседы с будущей женой.

«Неужели он будет вести себя так и после свадьбы?» – задавалась вопросом Изабелла. Она надеялась, что нет. В конце концов, они должны были зачать наследника. Еще несколько недель назад она убедилась, что не беременна, и ей еще сильнее захотелось родить ему ребенка.

Изабелла желала Адхама телом и душой, томилась по нему так сильно, что порой перехватывало дыхание. Но он был таким неприступным, таким сдержанным, что она никак не могла достучаться до него.

Изабелла выглянула из окна спальни: в саду повсюду развешаны фонари, провода связаны в единое целое – такой ковер из лампочек на фоне пышного сада. Это было так красиво, так экзотично. Она мечтала именно о такой свадьбе. Не только из-за декора, но из-за мужчины. На какое-то мгновение она забудет, что Адхам не любит ее и не хочет, и просто представит мужчину своей мечты, который стоит у алтаря, с нетерпением ожидая ее, чтобы навеки быть соединенным с ней священными узами брака. У Изабеллы перед глазами будет именно эта картинка, а реальность подождет.

Кто-то громко постучал в дверь.

– Войдите, – ответила она быстро.

В комнате появился Адхам, и Изабелла вздрогнула. Последнее время она видела его очень редко, и теперь сердце ее забилось чаще. Хотя и знала – даже если бы провела с ним рука об руку все эти два месяца, она все равно бы чувствовала то же самое при каждом взгляде на него. Он никогда ей не наскучит, со своим прекрасным лицом, испещренным шрамами, которые кричали о проявленной отваге.

Она любила его так сильно, что просто умирала от желания.

– Не думала, что увижу тебя до завтрашнего дня, – произнесла Изабелла, чувствуя, как сжалось горло, как набухла грудь.

– У меня кое-что есть для тебя. – Адхам протянул ладонь, на которой покоилась маленькая синяя коробочка с латунной ручкой наверху.

Она вспомнила синюю дверь в Париже, которую фотографировала. Слегка насупившись, Изабелла приоткрыла крышку. Каково же было ее изумление, когда она увидела кольцо, разместившееся в шелковой обивке цвета слоновой кости.

Она вынула украшение и поднесла к глазам, наблюдая за переливами драгоценного камня в солнечных лучах.

– Это само совершенство, – выдохнула она.

Разглядывая шедевр уникального дизайна, она чувствовала, как глаза наполняются жгучими слезами. Плетение кольца напоминал Эйфелеву башню, алмаз грушевидной формы окружали синие камни, точно такого же цвета, как та дверь. Это было не просто кольцо – это была частица времени, проведенного с Адхамом в Париже, частица их истории. Это кольцо действительно предназначалось именно для нее, и подарить его мог только он.

Она протянула ему кольцо, рука дрожала.

– Надень его, – сказал он твердо, – проверь, хорошо ли оно сидит.

Изабелла насупилась – ей хотелось, чтобы Адхам сделал это сам. Конечно, она не ожидала, что он падет на колени, – только не Адхам, только не в их ситуации, – но ей хотелось, чтобы он, по крайней мере, надел кольцо ей на палец.

Но он этого не сделал. Он просто стоял, и в его темных глазах было трудно прочитать хоть какие-либо эмоции.

Она быстро надела украшение, с облегчением почувствовав, как оно с легкостью скользнуло на палец.

– Само совершенство, – повторила она, в этот раз с натянутой улыбкой.

– Еще есть простое обручальное кольцо, которое сделали специально под него, но его ты увидишь завтра.

– Да, хорошо, – кивнула Изабелла, закусив нижнюю губу.

– И все равно я не сделал тебя счастливой, – нахмурился Адхам.

– Сделал, оно мне очень нравится. – Она приложила максимум усилий, чтобы улыбнуться.

– Ты плачешь?

– Я… – Она провела рукой по мокрой щеке. Ей нечего было ответить. Адхам назовет ее маленькой капризной девчонкой. Она и правда противоречила самой себе. Она подняла столько шума из-за кольца, а теперь его было недостаточно. Ей хотелось любви Адхама, только ее и не хватало, и никакие украшения не заменят желаемое.

Несколько мгновений в Изабелле теплилась надежда – он же преподнес ей то, что она просила. Но последний лучик погас, едва она посмотрела на будущего мужа.

– Я плачу, потому что оно так прекрасно, – солгала она.

Он отгородился стеной, и она тоже хотела защититься от боли.

– Я рад, что оно тебе понравилось.

– Правда?

– Я рад, что мы совершаем такой хороший поступок ради наших стран.

«Я тебя люблю».

Изабелле захотелось повторить эти слова, сказать, что Адхам значит для нее так много, но она была не в силах. Однажды она уже призналась ему, наткнувшись на стену равнодушия. Он не разозлился, но и не ответил, а просто проигнорировал ее признание. Она бы не выдержала подобного снова.

– До завтра, – произнесла она мягко, желая, чтобы он ушел. Ей было трудно находиться с ним рядом и не думать о его объятиях. Было трудно вот так стоять и молчать о своей любви. Она любила его больше всех на свете.

– До завтра, – кивнул Адхам.

Дождавшись, когда за ним закроется дверь, она разрыдалась.

– Я тебя люблю, – прошептала Изабелла.

* * *

Церемония прошла великолепно, празднование продолжалось.

Страна была довольна новым великим шейхом и новой шейхой.

Изабелла была рада увидеть наконец Максимо и Элисон, а также их замечательную дочку. Она всегда хорошо ладила с братом и его женой. А вот с родителями было тяжелее – они внушали ей благоговейный страх. Сейчас правда они вели себя мило и, казалось, были счастливы – договоренность исполнена, долг выплачен. Ничто не помешало им, даже отвратительное поведение собственной дочери.

Теперь Изабелла не сбежит – она полюбила народ пустыни, эту страну, мужа. Всей душой она стремилась сделать Умарах лучше, помочь его жителям в борьбе с жестокой стихией.

Адхам был великолепен, более красивого мужчину она никогда не встречала. Он был облачен в просторную тунику и хлопковые штаны – некий компромисс между восточной и западной культурами, так же как и ее кремовое свадебное платье с замысловатой вышивкой из бронзового бисера и свободная накидка, которая ниспадала на бедра, но не облегала их.

Изабелле позволили поучаствовать в разработке дизайна платья, и она очень оценила широкий жест. Ей стало интересно, имел ли Адхам какое-либо отношение к этому.

Она зажмурилась, вспоминая, как шла по дорожке к алтарю, как смотрела на Адхама. Она увидела в его глазах теплоту, желание, которые, казалось, навсегда покинули его душу. Но в тот момент ему трудно было скрыть свои чувства. Когда он взял ее руку в свою, их глаза встретились. Между ними пробежала искорка. Изабелла была поражена.

В тот момент ее обуяла уверенность… Сейчас, когда она сидела в своей комнате в ожидании новоиспеченного мужа, в ожидании первой брачной ночи. Она даже боялась, что, возможно, Адхам не придет.

Как бы ей хотелось научиться читать его мысли – она уже давно мечтала об этом. Ей хотелось понять, что творится за маской, скрывавшей его душу, что происходит за стеной, отгораживавшей его от мира.

Может, он прав. Может, за ней нет ничего иного, кроме еще более толстого слоя неверия и цинизма. А может, там есть что-то еще. По крайней мере, Изабелле хотелось верить в это. Она должна была верить.

Она сидела на кровати, окруженная волнами свадебного платья. Ей показалось, что наряд очень понравился Адхаму, поэтому она не стала переодеваться, но сейчас ей становилось жарко, и все тело чесалось от долгого ношения столь замысловато расшитой ткани.

Прошел еще один час, и она поняла, что Адхам не придет.

Ей хотелось свернуться калачиком на кровати и выплакаться, чтобы ее никто не видел, в особенности Адхам.

«Жить было бы гораздо проще, если бы ты просто просила о том, чего хочешь».

Он так сказал, и был прав. Изабелла могла и дальше сидеть, пускать нюни, заливаться слезами. Или могла пойти и потребовать то, чего ей хотелось. Возможно, та Изабелла, которая сбежала из дома брата, осталась бы рыдать или, возможно, снова убежала бы.

Но та женщина, которой она стала, не стала бы делать ни того, ни другого. Именно благодаря Адхаму она превратилась в другого человека.

Она распахнула дверь спальни и вышла в коридор, бесшумно ступая босыми ногами по холодному мраморному полу. Она уже проделывала такое раньше – украдкой пробиралась в его спальню темной ночью. Тогда он овладел ее телом, но остался равнодушным к словам любви. Этой ночью он не останется равнодушным, она не позволит.

Изабелла открыла дверь, даже не постучавшись. Адхам стоял возле окна в одних штанах, низко сидевших на бедрах, литые мышцы живота были обнажены. Сердце Изабеллы чуть не выскочило наружу, она умирала от желания.

Она покачала головой – позже, этим она займется позже.

– Привет, – просто произнесла она. Слова приветствия всегда были наиболее безвредны.

Легкий порыв ветра взъерошил его темные волосы. Он был просто великолепен. Как сильно она его любила.

Еще недавно Изабелла стремилась защитить себя, но теперь, глядя на мужа, на неприступное выражение его прекрасного лица, она поняла кое-что. Она не могла больше обороняться, иначе Адхам никогда ей не откроется. Она должна была преподнести себя как на ладони, открыто выражая свои чувства, если хотела получить то же самое от него.

– Адхам… я люблю тебя.

– Белла… – Он вздрогнул, пораженный.

– Нет, не говори. Не говори, что это не так, что я не люблю или не могу любить, потому что я на самом деле люблю тебя.

– Белла, я не этого хочу от тебя.

– Не важно. Это правда – я люблю тебя, потому что ты самый благородный мужчина, которого я когда-либо встречала, потому что ты показал мне, что в жизни является самым важным, потому что ты сводил меня в «Принтемпс» и сфотографировал меня на фоне Эйфелевой башни.

– Ты меня не знаешь, – возразил он грубо. – Совсем не знаешь.

– Нет, знаю.

Адхам повернулся к ней, разъяренный. Он подошел ближе и остановился на расстоянии вытянутой руки.

– Только не делай из меня романтического идола. Изабелла, я убивал людей – не важно, по какой причине. Мои руки обагрены кровью.

Она провела пальцем по его ладони:

– Я ничего не вижу.

– А я вижу, – с трудом произнес он.

– Твои руки были нежны со мной, – сказала она, целуя каждый его палец.

Он резко отстранился. На мгновение она увидела в его глазах проблеск боли, но уже в следующую секунду он снова спрятался в панцирь.

– Прекрати, – приказал он сдавленным голосом.

– Я пытаюсь быть честной с тобой, потому что это важно. Я люблю тебя, Адхам.

– Тогда я буду честен с тобой, – ответил он. – Я не хочу, чтобы ты меня любила.

Изабелла не ожидала такого ответа, ни в одном из сценариев, проигранных в мыслях, подобного не было.

– Я не верю. Что тогда значит это? – Она указала на так полюбившееся ей кольцо, которое было задумано и исполнено с такой любовью. – Я знаю, это должно что-то значить.

– Это всего лишь кольцо, – ответил он. Подбородок его был напряжен.

Изабелла покачала головой:

– Только не для меня. Я люблю тебя. И ты не можешь убить во мне это чувство и не можешь лишить его. – Все смешалось в ее голове: могущество, любовь, желание, боль. Сердце билось сильно и часто. – Ты научил меня быть сильной, показал, что такое долг. Знаю, непроизвольно ты научил меня любить, желать. Я стала той, кто я есть сейчас, с твоим участием, и теперь тебе некуда деваться. И я не намерена отступать. Я знаю, ты злишься на то, что мои чувства тебе неподвластны и что ты ничего с ними не можешь сделать.

– Уходи, Изабелла.

– Что?

– Уходи! Мне не нужна твоя любовь. Я не хочу тебя.

– Я… – Она едва могла вздохнуть.

Именно в этот момент она поняла – в глазах этого человека, Адхама аль-бин-Судара, был страх. Ее муж, непобедимый воин, был по-настоящему испуган. Он страшился ее, ее чувств, того, что они могут значить для него, что могут сделать с ним. Изабелле вспомнился его рассказ о матери, о том, как ее любовь к отцу лишила ее разума, заставила действовать безрассудно. И она знала, что все, что имело власть над человеком, воспринималось Адхамом как слабость.

– Ты трепещешь, Адхам. Ты боишься того, что тебе неподвластно. Но такое сильное чувство, как любовь, нельзя усмирить или приручить, как дикого зверя. Ты должен это понимать. Тебе кажется, она делает тебя слабее, но это не так. Я стала сильной, потому что люблю. И я сильнее тебя, потому что не боюсь любви, даже несмотря на то, что она причиняет боль.

Понурив голову, Изабелла развернулась и пошла прочь. Ей показалось, что сердце дало трещину и вот-вот распадется на тысячи мелких осколков.

– Куда ты? – спросил он, когда Изабелла приблизилась к двери.

– Если ты не хочешь моего присутствия, Адхам, я уйду. – Она захлопнула дверь и вернулась в свою комнату.

Адхам бродил по темной пустыне, утопая в песке. Ему хотелось измучить себя до изнеможения, стереть из памяти последние события. Прохладный ночной воздух остужал разум.

Он был уверен, что ему удалось уничтожить чувство, родившееся в душе жены, искоренить его полностью. Но Изабелла сохранила его. Каким-то непостижимым образом она позволила любви уцелеть и пустить корни еще глубже. Ее взгляд был таким потухшим и несчастным, когда она уходила. Адхам почувствовал боль – ту боль, которую чувствовала и она. Его грудь словно раздирали в клочья.

Уходя, Изабелла унесла его сердце с собой. Овладела же она им задолго до этой ночи!

А он обидел ее. Он сказал ей, будто кольцо ничего не значило. Оно значило столь многое!

Адхам остановился и наклонился, схватившись за голень, пытаясь восстановить дыхание. Он понятия не имел, сколько километров прошел. Он отчаянно пытался избавиться от мыслей, которые роились в голове. Но это было невозможно. Сколько бы он ни пытался, перед глазами стояла Изабелла.

Она была в нем, она была его частицей. Никогда в жизни он не испытывал более сильных чувств. Изабелла была права – он испугался. Испугался до дрожи в коленках, как мальчишка.

Что с ним станет, если он потеряет Изабеллу? Он же не умеет дарить любовь. Много лет он потратил на работу, всецело посвящал себя исполнению долга и чести, даже настоящих отношений у него не было. Как теперь разрушить эту стену, как открыться?

Изабелла достойна большего. Она была достойна лучшего мужчины – мужчины, которому никогда не приходилось выбирать между своей жизнью и жизнью другого. Она была достойна человека, не изувеченного шрамами – ни снаружи, ни внутри. На ней не было отпечатков жизненной драмы. Она была прекрасна, чиста и непорочна. Но рядом с ним… Ему казалось, что он мог обезобразить ее совершенство.

Вдруг он услышал звук вертолета, он направлялся в город.

Белла!

Что, если она ушла от него? Он сам приказал ей уйти. Он не хотел этого, слов не вернуть. Он причинил ей боль. Что, если она ушла… Что, если она ушла от него…

Издав отчаянный рык, Адхам повернулся и помчался обратно во дворец. Он бежал так быстро, словно ему в пятки дышал сам черт. И каждый раз, когда ноги приземлялись на землю, в голове отдавалось ее имя.

Он не мог ее потерять. Она была нужна ему.

Сердце бешено билось в груди, и с каждым стуком защитный панцирь трескался все сильнее, пока не разлетелся на мелкие осколки, оставляя его абсолютно открытым, незащищенным, уязвимым. Теперь Адхам чувствовал – он чувствовал весь мир. Между ним и миром не было больше ни защиты, ни оков, ни буфера, который глушил все эмоции.

Осталась пронзительная боль потери. Адхам едва дышал. Но было и еще одно чувство, большое и чистое, от которого распирало грудь.

Добравшись до дворца, Адхам быстро набрал защитный код и рванул через заднюю дверь, пронесся через сад, торопясь добраться до одного из входов, который находился рядом с опочивальнями.

Он проник в комнату Изабеллы – она была пуста, кровать нетронута. На кровати лежала коробочка с кольцом.

Отчаяние вонзилось в горло. Он спугнул ее. Все это время он пытался избавиться от нее, физически и эмоционально. Но теперь он понял, как сильно Изабелла нужна ему.

Ему была нужна его любимая Белла, его жена. Она открыла ему столько нового, научила по-другому смотреть на мир. С ней все вокруг заиграло новыми красками, более живыми, свежими. В нем зародились надежда, доброта, в то время как раньше он видел одно зло.

Изабелла призналась, что он помог ей стать той, кем она была, помог ей повзрослеть. На самом деле это она вернула его к жизни. Она помогла ему освободиться от черных мыслей, вытянула его из трясины, в которой он погряз, вывела из темноты, к которой он так привык. Адхам не отдавал себе отчета в том, насколько необходимо ему было это спасение.

И все же он потерял ее.

Схватив коробочку, он вышел в сад. Солнце только поднималось, медленно озаряя стены дворца, над прудом вздымалась дымка.

Адхам бесцельно бродил по краю пруда, не зная куда податься. Боль в груди усиливалась, все тело ныло.

И вдруг он увидел Изабеллу. Она сидела на одной из скамеек, сложив руки на коленях. На щеках виднелись слезы, тело ее содрогалось от рыданий.

Солнце гладило ее розово-золотыми лучами, образуя венец вокруг темных волос, бросая ангельское сияние на ее прекрасное лицо. Это была его жена, его любовь.

Как сильно Адхам ее любил. Он был шокирован.

Он подошел к ней и пал на колени. Он положил коробочку с кольцом на скамейку и взял ее миниатюрные мягкие ручки в свои грубые, изборожденные шрамами ладони.

– Белла, – произнес он, – я думал, ты ушла от меня.

– Нет, я же сказала, что не уйду, – прикусив губу, чтобы не всхлипнуть, ответила она.

– Но я сказал тебе… Мне не стоило говорить тебе, Белла, что я не хочу тебя. Это была ложь. – Он поднес ее руки к губам и крепко их поцеловал. – И ты была права. Я был напуган – напуган тем, что может сотворить со мной твоя любовь, что будет со мной, если я прикоснусь к тебе. Мне казалось, это слабость, которая мешала мне держать себя в руках, когда ты была рядом. Но ты права. Любить – не слабость. Любить – сила. Моя мать была смелой женщиной, и она поступила так, как посчитала нужным. Раньше я этого не понимал, не видел, а сейчас вижу и понимаю. Ее чувства не ограничивались рамками разума или долга, любовь – это нечто гораздо большее. И ты помогла мне понять это. Ты такая сильная, Белла.

– Нет, я потеряна, – слабо улыбнулась она.

– Твоя сила вдохновляет меня, – продолжал Адхам, протягивая руки к ее щекам. – Впервые с момента смерти родителей я почувствовал, что снова живу. Я сам не понимал, что погреб себя вместе с ними. Теперь я вижу не только черный и белый цвета, я вижу краски. Я люблю тебя, шейха Изабелла Росси аль-бин-Судар.

Она улыбнулась и проронила слезу:

– Какое сложное имя.

– Да, сложное, но мне нравится повторять его вновь и вновь.

– Я люблю тебя, Адхам. Люблю тебя так сильно. И я так рада, что не стала тогда смотреть в дверной глазок в гостинице, когда ты постучал в мою дверь.

– Я тоже рад, – довольно рассмеялся он.

Адхам потянулся к жене и запечатлел глубокий поцелуй на ее губах. А когда он отстранился, она стряхнула с его щек капли слез. Он не почувствовал, что плачет.

– Я тебя люблю, – снова прошептал Адхам. Теперь, когда он мог свободно говорить о своих чувствах, теперь, когда их не нужно было скрывать, ему хотелось кричать о них вновь и вновь. – Я хочу, чтобы ты знала – даже если бы не было договора, я все равно бы выбрал тебя. Иначе я не был бы собой. Ты моя вторая половинка. Я бы никогда не позволил тебе выйти за другого.

– Даже если бы пришлось забыть о долге? – спросила Изабелла с широко раскрытыми глазами.

– Даже если бы пришлось забыть о долге. На свете нет сильнее чувства, чем любовь к тебе.

The Inherited Bride

© 2011 by Maisey Yates

«Невеста в наследство»

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2013

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2013

Оглавление

Мейси ЕйтсНевеста в наследство

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg