Лучшие сказки мира
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2016
* * *
Джек и бобовый стебель (английская сказка)
Жила-была когда-то бедная женщина. Муж её умер, и осталась она на свете вдвоём с сыном. Звали мальчика Джек, был он единственной её радостью, она потворствовала всем его капризам и ничего для него не жалела. А Джек рос непоседой, работать не любил, да и мал был ещё. Год от году приходилось им всё трудней, постепенно продали они всё, что у них было, оставили только любимую корову Белянку, которая и поила их, и кормила. Джек продавал молоко на рынке в городе, тем они и жили.
Но вот настал день, когда Белянка, которой лет было уже немало, не дала почти ни капли молока; денег у них совсем не осталось, и они просто не знали, как жить дальше. Бедная мать пришла в отчаянье.
– Придётся нам, видно, продать нашу Белянку. Жаль мне с ней расставаться, просто до слёз, но другого выхода нет, не умирать же нам с голоду.
Джека долго уговаривать не пришлось.
– Хорошо, мама, – сказал он. – Сегодня как раз базарный день, я быстро её продам.
Он повязал корове верёвку на шею и вывел её со двора.
Идут они вдвоём по дороге в город и вдруг попадается им навстречу странный старичок.
– Доброе утро, Джек, – говорит старичок.
– Доброе утро, – отвечает мальчик, а сам удивляется, откуда это старичок знает, как его зовут.
– Куда так спешишь? – спрашивает старичок.
– На базар, корову продавать, – отвечает Джек.
– Правда? Это дело как раз по тебе, – улыбнулся старичок. – А скажи-ка, сколько надо взять бобов, чтобы получилось пять.
– По два в каждой руке, и ещё один у тебя во рту, – ответил Джек; малый он был не промах.
– Верно, – сказал старичок. – Вот они, бобы, смотри, – и он достал из кармана пять диковинного вида бобов. – Раз ты такой смышлёный, я не прочь с тобой поменяться: мне корову, тебе – бобы!
– Поменять Белянку на эти бобы? Вы что, смеётесь надо мной?
– Э, да ты не знаешь, что это за бобы. Посади их вечером в землю, и к утру они вырастут аж до самого неба.
– Да ну? Правда? – удивился Джек.
– Точно тебе говорю! А если нет – заберёшь свою корову обратно.
– Что ж, давайте, – согласился Джек, отдал Белянку старичку, а бобы положил в карман.
Повернул Джек обратно и возвратился домой ещё засветло, ведь ходить ему пришлось совсем недалеко.
– Ты уже вернулся, Джек? – удивилась мать. – Я смотрю, Белянки с тобой нет. Стало быть, ты её продал. Сколько же тебе за неё дали?
– Ни за что не угадаешь, мама, – ответил Джек.
– Да ну? Ах ты, мой хороший. Фунтов пять? Десять? Пятнадцать? Ну уж не двадцать же!
– Говорю же, не угадаешь. А что ты скажешь вот на это? – и Джек показал ей бобы. – Они волшебные, посади их вечером и…
– Что?! – воскликнула мать. – Да неужто ты такой болван, такой дурень, такой простак, что отдал мою Белянку, самую молочную корову в округе, да к тому же откормленную и ухоженную, за горсточку каких-то жалких бобов. Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе! А твои расчудесные бобы – вон их, за окно! И марш в постель, про ужин забудь, ни кусочка сегодня не получишь!
Печальный, поднялся Джек к себе на чердак, в маленькую комнатушку. Грустно ему было и обидно: и мать жалко, и есть хотелось. Долго лежал он и вздыхал и наконец всё-таки уснул.
А утром, проснувшись, Джек ужасно удивился. Солнце освещало лишь один уголок, а вся остальная комната была тёмной и затенённой. Джек вскочил, оделся и подбежал к окну. И что же он увидел? Бобы, которые его мать выбросила вчера из окна в сад, проросли, и огромный бобовый стебель поднимался всё выше и выше, пока не дорос до самого неба; так что старичок-то, выходит, правду говорил.
Бобовый стебель вырос возле самого окна его комнатки, так что Джеку ничего не стоило на него перебраться. Стал он по нему подниматься, словно по лестнице, и лез, и лез, и лез, и лез и лез, и лез, и лез, и лез, пока не добрался, наконец, до самого неба. Там увидел он большую и широкую дорогу, прямую, как стрела.
Пошёл Джек по этой дороге и шёл, и шёл, и шёл, пока не пришёл к огромному-преогромному дому, а у порога его стояла огромная-преогромная женщина.
– Доброе утро, сударыня, – сказал Джек очень вежливо. – Не будете ли вы так добры, не дадите ли мне чего-нибудь поесть?
Ведь Джек, как ты помнишь, лёг спать без ужина и теперь был голоден как волк.
– Позавтракать захотел? – сказала огромная-преогромная великанша. – Да тебя самого слопают на завтрак, если ты не уберёшься отсюда поскорей. Мой муж – великан-людоед, и самое любимое его блюдо – мальчики, зажаренные в сухарях. Уходи-ка лучше, пока цел, он вот-вот вернётся.
– Ох, сударыня, прошу вас, дайте мне что-нибудь поесть, – не отставал Джек. – У меня со вчерашнего утра маковой росинки во рту не было, так что мне уж всё равно, поджарят меня или я умру с голоду.
Великанша была, в общем-то, женщиной доброй. Она сжалилась над мальчиком, отвела его на кухню и дала ломоть хлеба с сыром и кувшин молока. Но не успел Джек съесть и половины завтрака, как вдруг – топ! – топ! – топ! – весь дом задрожал от чьих-то шагов.
– Господи! Да это же мой старик, – ахнула великанша. – Что же мне делать? Давай, прыгай скорей сюда!
И только она успела подтолкнуть Джека к печке, как вошёл сам людоед. Ну и огромный же он был, одно слово – великан! На поясе у него болталось три телёнка, привязанных за ноги. Людоед отвязал их, бросил на стол и сказал:
– Эй, жена, поджарь-ка мне парочку на завтрак. М-м-м, а чем это здесь так пахнет?
И великан принялся оглядываться и принюхиваться, радостно приговаривая:
Фух-фух-фух-фух, Человечий чую дух. Люблю я есть людишек, Особенно мальчишек. На завтрак я троих съедаю И в обед не пропускаю. Будь он толстый иль худой, Не вернётся он домой. Мне сегодня нужен Мальчуган на ужин.– Что ты, муженёк, тебе, должно быть, показалось. А может, это пахнет тем маленьким мальчиком, который вчера был на обед.
Помнишь, он ещё так по вкусу тебе пришёлся. Иди-ка пока умойся да переоденься, а я приготовлю тебе завтрак.
Людоед вышёл, и Джек хотел уж было выбраться из печки и убежать, но великанша его не пустила.
– Подожди, пока он уснёт, – сказала она. – После завтрака он всегда ложится вздремнуть.
Позавтракал людоед, а потом подошёл к огромному сундуку, достал из него два мешка с золотом и принялся пересчитывать монеты. Считал-считал, да так и заснул и захрапел на весь дом.
Тут мальчик выбрался потихоньку из печи и прокрался на цыпочках мимо людоеда, прихватив у него один из мешков с золотом. Поспешил Джек поскорей к своему бобовому стеблю, скинул мешок вниз, прямо в матушкин сад, а сам стал спускаться по стеблю всё ниже и ниже, пока не оказался, наконец, дома.
Рассказал Джек матери всё, что с ним приключилось, протянул мешок с золотом и сказал:
– Ну что, мама, разве не прав я был насчёт бобов? Видишь, они и в самом деле волшебные!
И стали Джек с матерью жить на деньги, что были в мешке великана. Но всему на свете приходит конец, иссякло и великанье золото. Решил тогда Джек ещё раз попытать счастья на верхушке бобового стебля. В одно прекрасное утро встал он пораньше, перебрался на стебель и полез по нему всё выше и выше. Он лез и лез, и лез, и лез, пока не увидел перед собой знакомую дорогу – большую, широкую и прямую, как стрела. Пошёл он по ней и снова оказался перед огромным-преогромным домом. У дверей дома, как и в прошлый раз, стояла огромная-преогромная женщина.
– Доброе утро, сударыня, – сказал Джек как ни в чём не бывало. – Не будете ли вы столь добры, не дадите ли мне что-нибудь поесть?
– Уходи отсюда, мальчуган, – ответила великанша, – иначе самого тебя съест на завтрак мой муж-людоед. Погоди-ка, да уж не тот ли ты пострелёнок, что уже бывал здесь однажды? А знаешь, как раз в тот день у мужа пропал один из его мешков с золотом.
– Странные дела, сударыня, – говорит Джек. – Я правда мог бы вам кое-что рассказать про это, но так голоден, что и слова вымолвить не могу, пока не съем хоть чего-нибудь.
Великанше стало ужасно любопытно, так что она впустила мальчика в дом и дала ему поесть. А Джек нарочно жевал как можно медленней. И вот – топ! – топ! – топ! – вновь послышались шаги великана, и великанша снова спрятала Джека в печь.
Дальше всё было как в прошлый раз. Снова людоед вошёл и принюхался, и сказал своё «фух-фух-фух», и съел на завтрак трёх жареных быков. А вот после завтрака людоед крикнул:
– Жена, принеси-ка мне курицу, что несёт золотые яйца!
Великанша принесла, и людоед приказал курице:
– Несись! – и курица снесла яйцо из чистого золота.
Потом людоед снова начал клевать носом, уснул и захрапел так, что весь дом задрожал.
Тогда Джек выбрался потихоньку из печи, схватил курицу, да и был таков. Но тут курица закудахтала и разбудила людоеда. И как раз когда Джек выбегал из дома, он услышал, как великан кричит:
– Жена, жена! Что ты там делаешь с моей курицей?
А жена ему в ответ:
– Что это тебе почудилось, муженёк?
Джек не стал слушать дальше. Со всех ног кинулся он к бобовому стеблю и слетел по нему вниз как угорелый. Дома он показал матери волшебную курицу, крикнул: «Несись!» – и курица снесла золотое яйцо. С тех пор стоило только Джеку сказать: «Несись!» – как курица несла им по золотому яйцу.
Но Джек на этом не успокоился. Прошло немного времени, и он вновь решил попытать счастья на верхушке бобового стебля. Встал он в одно прекрасное утро пораньше, перебрался на стебель и полез по нему всё выше и выше. Он лез и лез, и лез, и лез, пока не добрался до самой верхушки. Но на этот раз Джек не отправился прямиком к людоеду в дом, а придумал кое-что получше. Подойдя потихоньку к дому, он спрятался в кустах, дождался, пока великанша с ведром ушла за водой, а уж тогда незаметно прошмыгнул в дом и притаился в огромном медном котле. Вскоре услышал он знакомое топ! – топ! – топ! – и вошли людоед с женой.
– Фух-фух-фух! – снова закричал людоед, принюхиваясь. – Чую его, жена, чую, он где-то здесь.
– Неужто чуешь, муженёк? – отвечает ему жена. – Ну, если это снова тот сорванец, что украл твоё золото и курицу с золотыми яйцами, то уж он точно в печке сидит.
И они оба бросились к печи. Хорошо, что Джек в этот раз не в ней спрятался.
– Вечно ты со своим «фух-фух-фух», – сказала великанша. – Да это же пахнет тем мальчишкой, что ты поймал вчера. Я зажарила его тебе на завтрак. Как я могла забыть! Да и ты тоже хорош, не отличить по запаху живого от жареного!
Наконец, людоед уселся завтракать, но то и дело забывал о еде и бормотал:
– Нет, всё же могу поклясться, что…
И он поднимался и обыскивал кладовую и шкафы, заглянул во все сундуки, но до медного котла, к счастью, так и не добрался.
Покончив с завтраком, людоед крикнул:
– Эй, жена, принеси-ка мою золотую арфу!
Великанша принесла арфу и поставила её перед ним на стол.
– Пой! – приказал великан. И золотая арфа заиграла чудесную мелодию. Она звучала и разливалась, и под эти волшебные звуки людоед уснул и захрапел, да так громко, что казалось, это гром грохочет.
Тогда Джек неслышно приподнял крышку котла, выбрался из него тихо-тихо, как мышка, дополз до стола, взобрался на него, схватил золотую арфу и бросился с ней к двери. Но арфа вдруг громко запела: «Хозяин! Хозяин!» Людоед сразу проснулся и увидел, как Джек убегает с его арфой.
Джек помчался во весь дух, а людоед бросился за ним и, конечно, скоро поймал бы его, да только Джек успел всё же отбежать подальше и всё время петлял и уворачивался, быстро приближаясь к бобовому стеблю. Вот уже почти нагоняет его людоед, и тут вдруг Джек раз – и исчез. Добежал людоед до конца дороги и видит, Джек уже далеко внизу, спускается по стеблю. Побоялся великан последовать за ним по такой ненадёжной «лестнице», стал в раздумье, а Джек тем временем спускался всё ниже и ниже. Но тут снова прозвенела арфа: «Хозяин! Хозяин!» – и великан всё же ухватился за стебель, который так и зашатался под его тяжестью. Всё ниже и ниже скользит по стеблю Джек, а следом за ним тяжело спускается великан. Изо всех сил торопится Джек, вот уже совсем чуть-чуть осталось до дома.
– Мама! Мама! Дай топор! Скорее! Неси топор! – крикнул Джек. Мать выбежала к нему с топором, бросилась к бобовому стеблю, да так и застыла от ужаса, увидев огромные ноги людоеда, болтавшиеся из-под облаков.
А Джек поскорее спрыгнул на землю, схватил топор и давай рубить стебель; с первого же удара перерубил его почти надвое. Людоед почувствовал, что стебель трясётся и качается, и остановился. Смотрит вниз:
– Что случилось? – А Джек ударил топором ещё раз да и совсем перерубил стебель. Упал стебель на землю, и людоед вместе с ним, так что и дух из него вон.
Джек первым делом успокоил матушку и показал ей золотую арфу. С тех пор зажили они лучше прежнего. Арфа по утрам наигрывала им чудесные мелодии. А курица несла золотые яйца, стоило только сказать ей: «Несись!» Яйца Джек с матерью продавали, арфу показывали за деньги и не знали больше ни нужды, ни печали.
Постепенно они разбогатели, и некоторое время спустя Джек отправился в путешествие: людей посмотреть и себя показать. Вернулся он из дальних стран вместе с прекрасной принцессой, они поженились и жили долго и счастливо.
Продавец персиков (японская сказка)
Давным-давно жил в одной японской деревушке бедный юноша-крестьянин. И летом и зимой ходил он в одних и тех же обносках, а единственные сандалии служили ему, пока подошвы совсем не стёрлись.
Он был самым младшим из девяти своих братьев и сестёр и в наследство от родителей получил лишь маленький клочок земли – размером не больше носового платка. Ко всему прочему, крошечное поле это было совсем иссохшим и лежало на вершине каменистого холма. Сколько труда стоило взрастить здесь хоть что-нибудь! Изо дня в день, с утра до вечера приходилось бедняге карабкаться по крутым склонам, поднимать наверх воду, чтобы полить бесплодную почву, а урожая всё равно едва хватало, чтобы прокормиться.
Хоть и работал юноша не покладая рук, но большинство соседей сторонились его, точно прокажённого.
– Несчастный, – говорили они, – он, конечно, малый безобидный и не сделал нам ничего дурного. Но ведь за душой у него ни гроша нет.
И надо же было так случиться, что в соседней деревне жила такая же бедная девушка. Судьба наградила её лишь одним – необычайной красотой. Когда бедный юноша посватался к красавице, родители её ответили:
– Люди мы небогатые и в приданое дочери можем дать одну только косточку персика. Это, конечно, немного, но ты парень работящий. Персик растёт быстро, через три года дерево даст первые плоды. Будете продавать их, и эта косточка поможет вам обрести достаток.
Юноша вовсе не помышлял о богатстве, всё, чего он хотел, – это быть рядом с возлюбленной. Так что он с радостью на всё согласился. Вскоре после помолвки сыграли свадьбу, и молодые люди стали мужем и женой.
Молодой бедняк был так влюблён в свою юную жену, что часами просиживал дома, любуясь её красотой. Он совсем забросил своё крошечное поле, и скоро есть им стало совсем нечего, осталась последняя горсточка риса.
– Дорогой мой муж, – сказала ему тогда красавица, – так дальше нельзя. Пора тебе приниматься за работу. Я дам тебе свой портрет, и ты можешь взять его с собой на поле. Когда ты вспомнишь обо мне, то посмотришь на портрет, и работать тебе станет легче и веселей.
– Как хорошо ты придумала, – ответил юноша. – Я посажу косточку персика, которую дали нам твои родители. Ведь не зря поётся:
Лишь через девять лет сорвёшь Лимона первый плод, А персик даст нам урожай Уж на четвёртый год.Так что совсем скоро нам больше не придётся голодать.
Всю ночь юная красавица при слабом свете фонарика рисовала свой портрет на кусочке шёлка. Наутро она дала его мужу, и тот отправился возделывать своё пустующее поле.
За работой он постоянно думал о своей жене и то и дело бросал взгляд на её портрет. Он укрепил его на длинном бамбуковом шесте, который воткнул посреди поля. Поле было совсем маленькое, так что портрет всегда был у него перед глазами.
Вдруг сильный порыв ветра опрокинул шест, сорвал портрет и понёс его ввысь. Юноша оставил мотыгу и бросился ловить драгоценный лоскуток, но всё напрасно! Ветер уносил его выше и выше. Бедняге ничего не оставалось, как вновь взяться за работу.
Тем временем портрет летел себе и летел и поднялся под самые облака, а когда ветер стих, лоскуток плавно опустился на землю.
Неподалёку от холма, где трудился юноша, жил богатый и могущественный самурай. Всю жизнь он воевал, а когда не было войны, сразу начинал смертельно скучать. Этим утром он сидел на циновке, скрестив ноги, и маленькими глотками пил чай. И тут прямо к его ногам опустился лоскуток с портретом.
– Что это? – удивился самурай. – О, какая прекрасная девушка! Никогда ещё не видел такой красоты! Эй, стража! Приведите ко мне девушку, которая тут нарисована. Да поторопитесь, я давно уже подумываю, что пора жениться. Такая красавица как раз для меня!
Самурай вручил портрет начальнику своей стражи, и воины тут же отправились в путь. Много часов скакали они без устали и наконец отыскали деревню, где жила прекрасная девушка, изображённая на портрете. Как ни плакала она, как ни умоляла их, стражники были непреклонны. Они посадили девушку на лошадь и поспешили во дворец самурая.
Каково же было горе юноши, когда, вернувшись в свою бедную хижину, он обнаружил, что его любимая жена исчезла! В отчаянии бродил он по деревне и окрестным дорогам, пролил немало слёз, но так и не нашёл её следов. Прошло три долгих года. Самурай принудил бедную пленницу стать его женой. Ей пришлось уступить его страшным угрозам, но в день свадьбы она дала обет молчания. Ни единого звука не слетало с тех пор с её нежных губ, ни тени улыбки не скользило по ним. Ясный взор ни разу не озарился радостью. Как-то раз, когда несчастная красавица и её новый муж обедали на террасе дворца, они услышали весёлую песенку:
Лишь через девять лет сорвёшь Лимона первый плод, А персик даст нам урожай Уж на четвёртый год.Девушка вздрогнула и невольно улыбнулась. Это был голос её возлюбленного!
– Мне так нравится, как ты улыбаешься! – сказал самурай. – Песенка и впрямь довольно милая. Посмотрим-ка, кто её поёт!
И он выглянул с террасы.
– Это бедный продавец персиков! Эй, стража, пропустите этого человека!
Продавец персиков вошёл и склонился в поклоне.
– Подойди поближе! – приказал самурай. – Твоя песенка позабавила мою жену. Она всегда так печальна, а я хочу ещё раз полюбоваться на её улыбку. Давай поменяемся одеждой и я спою эту песенку вместо тебя.
Властительный самурай облачился в лохмотья бедного продавца, взял в руки его корзинку с персиками, вышел за ворота и, встав перед домом, пропел:
Лишь через девять лет сорвёшь Лимона первый плод, А персик даст нам урожай Уж на четвёртый год.Потом он поднял взгляд на террасу.
– Ну как, нравится тебе песенка? – спросил он жену.
Но никто ему не ответил. Встревоженный самурай попытался войти в ворота, однако стража не пустила его во дворец. Одет он был так убого, что слуги не узнали своего господина.
– Всё, всё, хватит. Ты уже заходил, и хозяева купили у тебя персиков. Проваливай! И они захлопнули ворота у него перед носом!
Могущественному самураю не осталось ничего иного, как отправиться продавать персики, привлекая покупателей всё той же замечательной песенкой. А юный бедняк не мог прийти в себя от счастья, что вновь обрёл свою жену. В богатстве и радости прожили они ещё много-много лет.
Счастливый принц (по мотивам сказки Оскара Уайльда)
Высоко над городом, на вершине большой колонны, стояла статуя Счастливого Принца. Она была покрыта листочками чистого золота, вместо глаз у него было два сверкающих сапфира, а алый рубин горел на рукоятке его меча.
Все восхищались Принцем.
Однажды ночью над городом пролетала маленькая Ласточка. Её друзья уже давно улетели в Египет, а она осталась, потому что была влюблена в стройный красивый Тростник. Она познакомилась с ним ранней весной и так пленилась его очарованием, что заговорила с ним.
– Можно я буду любить тебя? – спросила Ласточка, любившая всегда сразу приступать к делу. И Тростник отвесил ей глубокий поклон. Тогда она принялась летать вокруг него, едва касаясь воды своими крыльями и вызывая на поверхности серебряную рябь. Это была её манера ухаживать, и так продолжалось всё лето.
– Глупо любить его! – щебетали другие Ласточки. – Он беден, к тому же у него слишком много родственников.
И в самом деле, вокруг реки росло ещё множество тростника. Потом пришла осень, и все ласточки улетели.
Когда они улетели, Ласточка почувствовала себя одинокой, и возлюбленный её стал надоедать ей.
– Он не умеет разговаривать, – сказала она, – к тому же я боюсь, что он очень любит кокетничать, – он всегда флиртует с ветром.
– Кроме того, он домосед, – продолжала она, – а я люблю путешествовать.
– Вы отправитесь со мной? – спросила она его наконец, но Тростник покачал головой; он был так привязан к своему дому.
– Вы мной просто забавлялись! – воскликнула она. – Я улетаю к Пирамидам. Прощайте!
И она улетела.
Целый день она летела и к ночи прилетела в город и увидела статую на высокой колонне.
– Вот где я остановлюсь! – воскликнула она. – Это прекрасное место.
И она опустилась как раз у ног Счастливого Принца.
– У меня золотая спальня, – сказала она тихо про себя, но как только она собралась спрятать головку под крылышко, на неё упала большая капля воды.
– Как странно! – заметила она. – На небе нет ни одного облачка, а всё-таки идёт дождь. Право, климат в Северной Европе ужасен.
Тут упала другая капля.
– Какая польза от статуи, если она не может защитить от дождя? – сказала Ласточка. – Надо мне поискать хорошую дымовую трубу.
И она приготовилась лететь дальше.
Но прежде чем она успела расправить крылья, упала третья капля; она посмотрела вверх и увидела… Ах! Что же она увидела?
Глаза Счастливого Принца были полны слёз, и слёзы лились по его золотым щекам. Лицо его было так прекрасно при свете луны, что маленькую Ласточку охватила жалость.
– Кто ты? – спросила она.
– Я Счастливый Принц, – ответил Принц.
– Почему же ты тогда плачешь? – спросила Ласточка. – Ты промочил меня насквозь.
– Когда я был жив и имел человеческое сердце, – ответила статуя, – я не знал, что такое слёзы. Я жил в большом прекрасном дворце. Днём я играл с товарищами в саду, а вечером я танцевал в Большом Зале. Сад был окружён высокой стеной, но мне никогда не приходило в голову спросить, что за ней находится, так прекрасно было всё вокруг меня. Мои придворные называли меня Счастливым Принцем, и я в самом деле был счастлив, потому что думал, что удовольствие и счастье – это одно и то же. А теперь, когда я умер, меня поставили здесь так высоко, чтобы я мог видеть всё горе и всю нищету моего города, и хотя моё сердце сделано из свинца, я не могу не плакать.
«Как! Он не весь золотой?» – подумала Ласточка. Она была слишком вежлива, чтоб делать замечания про кого-нибудь вслух.
– Вон там в переулке, – продолжала статуя мягким голосом, – стоит убогий домик. Одно из окон его раскрыто, и я вижу женщину, сидящую за столом. Лицо у неё худое, измождённое, и у неё грубые, красные руки, все исколотые иголкой, так как она швея. Она вышивает атласное платье для самой прелестной из фрейлин Королевы, чтобы та могла покрасоваться в нём на ближайшем придворном балу. На постели в углу комнаты лежит больной маленький мальчик. У него жар, и он просит апельсин.
Но матери нечего ему дать, кроме речной воды, и поэтому он плачет. Ласточка, Ласточка, маленькая Ласточка, не отнесёшь ли ты ей рубин из рукояти моего меча? Мои ноги прикованы к этому пьедесталу, и я не могу двинуться с места.
– Меня ждут в Египте, – ответила Ласточка. – Мои подруги кружатся над Нилом и беседуют с прекрасными лотосами.
– Ласточка, Ласточка, маленькая Ласточка, – сказал Принц, – не останешься ли ты со мной на одну ночь и не будешь ли моей посланницей? Мальчик так хочет пить, и мать его так печальна!
– Не могу сказать, чтоб я любила мальчиков! – ответила Ласточка. Но у Счастливого Принца был такой грустный вид, что маленькой Ласточке стало жаль его и она согласилась остаться на одну ночь.
– Благодарю тебя, маленькая Ласточка, – ответил Принц.
И Ласточка выклевала из рукояти меча Принца большой рубин и полетела, держа его в клюве, над крышами города.
Пролетая мимо дворца, Ласточка увидела, что на балкон вышла прекрасная девушка со своим возлюбленным.
– Как чудесны звёзды, – сказал он ей, – и как чудесна власть любви!
– Надеюсь, что платьё моё поспеет к придворному балу, – ответила она. – Я велела вышить на нём страстоцветы; но швеи так ленивы.
Ласточка полетела дальше и вскоре прилетела к убогому домику и заглянула в него. Мальчик метался в жару, а его мать уснула; потому что очень устала. Ласточка впорхнула в комнату и положила большой рубин на стол рядом с напёрстком женщины. Потом она беззвучно стала летать над постелью, обмахивая своими крылышками мальчика.
– Как мне прохладно, – сказал мальчик, – наверное, я поправляюсь.
А Ласточка полетела назад к Счастливому Принцу и рассказала ему о том, что она сделала.
– Странно, – заметила она, – такая холодная ночь, а мне очень тепло.
– Это потому, что ты сделала доброе дело, – ответил Принц.
Маленькая Ласточка задумалась над этим, но сразу же уснула. Мысли всегда нагоняли на неё сон.
На следующий день Ласточка до вечера летала по городу и очень приятно провела время.
Когда взошла луна, она полетела назад к Счастливому Принцу.
– Нет ли у тебя поручений в Египет? – спросила она. – Я уже улетаю.
– Ласточка, Ласточка, маленькая Ласточка, – сказал Принц, – не останешься ли ты со мной ещё на одну ночь? Далеко на том конце города на чердаке сидит юноша. Он склонился над столом и старается закончить пьесу для директора театра, но ему слишком холодно, и он не может больше писать. В камине нет огня, и он ослабел от голода.
– Хорошо, я пробуду с тобой ещё одну ночь, – сказала Ласточка, у которой всё-таки было доброе сердце. – Ему тоже отнести рубин?
– Увы! У меня больше нет рубинов, – сказал Принц, – всё, что у меня осталось, – это мои глаза. Они сделаны из редких сапфиров, вывезенных из Индии тысячу лет тому назад. Выклюй один из них и отнеси ему. Он продаст его ювелиру, купит пищи и топлива и окончит свою пьесу.
– Но, Принц, – сказала Ласточка, – я не могу этого сделать. – И она заплакала.
– Ласточка, Ласточка, маленькая Ласточка, – сказал Принц, – исполни, пожалуйста, мою просьбу.
Тогда Ласточка выклевала один сапфир у Принца и полетела к чердаку студента. Влететь в него было легко, так как в крыше была дыра.
Юноша сидел, закрыв лицо руками, так что он не слыхал трепетанья крыльев птицы, и когда он поднял голову, то увидел на столе великолепный сапфир.
– Меня начинают ценить! – воскликнул он. – Это от какого-нибудь знатного поклонника. Теперь я могу закончить свою пьесу.
На следующий день Ласточка летала в гавань и смотрела на большие корабли, которые, как и она, собирались в далёкое путешествие. Когда взошла луна, Ласточка снова вернулась к Счастливому Принцу.
– Я прилетела проститься с тобой, – сказала она.
– Ласточка, Ласточка, маленькая Ласточка, – взмолился Принц, – не останешься ли ты со мной ещё на одну ночь?
– Теперь зима, – ответила Ласточка, – и скоро выпадет холодный снег. А в Египте горячее солнце льёт свой свет на зелёные пальмы. Мои подруги вьют гнёзда, а розовые и белые горлицы смотрят на них и воркуют друг с другом. Дорогой Принц, я должна покинуть тебя, но я никогда тебя не забуду, и следующей весной я принесу два прекрасных драгоценных камня взамен тех, которые ты отдал.
– Там внизу на площади, – сказал Счастливый Принц, – стоит маленькая девочка, она продаёт спички. Она уронила их в канаву, и они отсырели. Отец прибьёт её, если она не принесёт домой денег, и она плачет. У неё нет ни башмаков, ни чулок, и головка её ничем не покрыта. Выклюй у меня второй глаз и отдай его ей.
– Я останусь с тобой ещё на одну ночь, – сказала Ласточка, – но я не могу выклевать твой глаз. Тогда ты будешь совсем слепой.
– Ласточка, Ласточка, маленькая Ласточка, – сказал Принц, – сделай, пожалуйста, как я прошу.
Тогда она выклевала второй глаз у Принца и улетела вниз. Она пролетела мимо девочки, торгующей спичками, и уронила драгоценный камень ей в руку.
– Какое хорошенькое стёклышко! – воскликнула маленькая девочка и, смеясь, побежала домой.
А Ласточка вернулась к Принцу.
– Теперь ты ослеп, – сказала она, – поэтому я останусь с тобой навсегда.
– Нет, маленькая Ласточка, – сказал бедный Принц, – ты должна отправиться в Египет.
– Я останусь с тобой навсегда, – повторила Ласточка и заснула у ног Принца.
Весь следующий день она сидела на плече Принца и рассказывала ему о том, что она видела в чужих краях.
– Милая, маленькая Ласточка, – сказал Принц, – ты рассказываешь мне об удивительных вещах, но удивительнее всего – страдания людей. Нет Тайны большей, чем Горе. Облети мой город, маленькая Ласточка, и расскажи мне всё, что ты там увидишь.
И Ласточка понеслась над большим городом и увидела, как богачи веселятся в своих прекрасных домах, в то время как нищие сидят у их ворот.
Она влетала в тёмные переулки и видела больные лица голодающих детей. Под сводами моста два маленьких мальчика лежали в объятиях друг у друга, стараясь не замёрзнуть.
– Как хочется есть! – говорили они.
– Здесь нельзя лежать! – закричал сторож, и они побрели дальше под дождём.
Ласточка вернулась и рассказала Принцу обо всём, что она видела.
– Я покрыт чистым золотом, – сказал Принц, – сними с меня листочек за листочком и раздай его бедным; люди всегда думают, что золото может сделать их счастливыми.
Листочек за листочком снимала Ласточка чистое золото со Счастливого Принца, пока он не стал совсем тусклым и серым. Листочек за листочком чистого золота относила она беднякам, и детские личики стали розовее, и дети начали смеяться и резвиться на улицах.
– Теперь у нас есть хлеб! – восклицали они.
Потом пошёл снег, и за снегом пришёл мороз.
Бедная маленькая Ласточка с каждым днём зябла всё больше и больше, но она не хотела покидать Принца, потому что слишком крепко его любила. Она кормилась крошками, которые подбирала у дверей булочной, пока будочник её не видел, и старалась согреваться, хлопая крылышками.
Наконец она почувствовала, что умирает. Собравшись с силами, она в последний раз поднялась на плечо Принца.
– Прощай, дорогой Принц! – прошептала она. – Ты позволишь мне поцеловать твою руку?
– Я рад, что наконец ты решила отправиться в Египет, маленькая Ласточка, – ответил Принц, – ты слишком долго оставалась здесь; поцелуй меня, но только в губы, потому что я люблю тебя.
– Не в Египет я направляюсь, – сказала Ласточка. – Я направлюсь в Царство Смерти.
И она поцеловала Счастливого Принца в губы и мёртвой упала к его ногам.
В эту минуту страшный треск раздался внутри статуи. Это свинцовое сердце Принца раскололось пополам. Да, был ужасно сильный мороз.
На следующее утро Городской Голова гулял по площади вместе с Членами Городского Совета. Когда они проходили мимо колонны, Голова взглянул вверх на статую.
– Боже мой! Какой у Счастливого Принца потёртый вид! – сказал он.
– Да, правда, какой потёртый вид! – воскликнули Члены Городского Совета, которые всегда соглашались с Головой; и они подошли и стали осматривать статую.
– Рубин выпал, глаза исчезли, а позолота осыпалась, – сказал Голова, – он стал похож на нищего. И у ног его лежит мёртвая птица. Мы должны издать обязательное постановление, чтобы птицам не разрешалось здесь умирать.
И секретарь Городского Совета сейчас же записал это предложение.
Потом они велели снести статую Счастливого Принца и расплавить её.
– Как странно! – заметили в литейной мастерской. – Это разбитое свинцовое сердце не расплавляется в печи. Надо его выбросить.
И они бросили его в ту же мусорную кучу, где лежала мёртвая Ласточка.
– Принеси Мне две самые драгоценные вещи, какие ты найдёшь в этом городе, – сказал Бог одному из Своих Ангелов.
И Ангел принёс Ему разбитое свинцовое сердце и мёртвую птичку.
– Ты правильно выбрал, – сказал Бог. – Ибо в Моих райских садах эта птичка будет вечно петь, и в Моём золотом чертоге Счастливый Принц будет прославлять меня.
Дядюшка Аист и кумушка Лиса (по мотивам басни Жана де Лафонтена)
Давным-давно росло в одном лесу могучее дерево. Оно давало приют многим зверям и птицам. Жили там среди прочих дядюшка Аист и кумушка Лиса.
Дядюшка Аист, умелец и искусник, соорудил гнездо среди ветвей на самой вершине дерева. Кумушка Лиса устроила себе жилище попроще, внизу, у корней. Жили они себе спокойно, поживали, но вздумалось как-то рыжей плутовке, что слишком уж дни их скучны и однообразны. Решила она развлечься и подшутить над соседом.
– Дядюшка Аист, – сказала Лиса, – не отобедаете ли со мной сегодня? Приготовлю вам угощение на славу, просто объедение.
– Благодарю, дорогая кума, – обрадовался длинноногий Аист. – Мне, признаться, давно уже не доводилось вкусно пообедать.
Проказница Лиса уже предвкушала, как ловко над ним посмеётся. Отправилась она на знакомую полянку, нарвала душистых трав и сварила с ними вкусную похлёбку.
Дядюшка Аист явился точно в назначенный час, но… какое же его ждало разочарование!
Похлёбка была налита в тарелку, и аист своим длинным клювом так и не смог ухватить ни капли.
– Что же вы не едите, дорогой куманёк? – спросила лиса лукаво. – Или стряпня вам моя не по вкусу? – И она быстренько вылакала всю тарелку до донышка.
Дядюшка Аист вернулся домой обиженный и голодный. Он решил отомстить за насмешку и наказать коварную соседку.
Несколько дней спустя как ни в чём не бывало предложил он куме Лисе помириться и пригласил её отобедать.
– С удовольствием, – ответила плутовка, не заставив себя долго упрашивать. И в назначенное время она поспешила к соседу.
Аист приготовил отменное рагу.
– Ах, какой аромат! – воскликнула Лисица, уже предвкушая славный обед. – Приятного аппетита, дядюшка!
У кумушки прямо слюнки потекли, но, вот досада, хозяин подал кушанье в кувшине с длинным и узким горлышком. Такая посуда была весьма удобна для аиста, с его длинным клювом. Лиса же, как ни старалась, так и не смогла протиснуть свою морду в кувшин и ухватить хоть кусочек столь лакомого угощенья. Пришлось ей вернуться домой несолоно хлебавши, пристыженной, как лис, которого проучила курица.
Красавица и чудовище (французская сказка)
Жил-был однажды очень богатый купец. Было у него шестеро детей: три сына и три дочери. Человек он был умный, денег на их воспитание не жалел и приглашал им самых разных учителей. Дочери его все были красивы, как на подбор, но лучше всех – младшая. До того она была хороша, что всяк, кто ни взглянет на неё, залюбуется. С самого детства называли её не иначе как Красавица. Так это имя за ней и осталось – к пущей зависти её старших сестёр. Младшая сестра была не только красивее их, но и гораздо добрее. Старшие сёстры нрава были заносчивого, гордились своим богатством, считали себя важными особами и с другими купеческими дочками знаться не желали. Дни напролёт разъезжали они по театрам, балам да гуляньям, а младшую сестру осыпали насмешками за то, что всем развлеченьям она предпочитала хорошую книгу.
Прослышав об их богатстве, многие именитые купцы сватались к красавицам, но старшие сёстры всем отвечали отказом, заявляя, что если и пойдут за кого замуж, то разве что за герцога или, в крайности, за графа. Младшая же, Красавица – все её так называли, будем называть так и мы, – учтиво женихов благодарила и говорила, что слишком молода и хотела бы пожить ещё несколько лет вместе с отцом.
Но вот пришли однажды тяжёлые времена: купец в одночасье потерял всё своё богатство и не осталось у него ничего, кроме маленького домика вдали от города. Со слезами на глазах объявил купец своим детям, что придётся им перебраться в этот домишко и жить крестьянским трудом, иного выхода нет. Две старшие дочери отвечали отцу, что не желают они уезжать из города и есть у них на примете женихи, которые за счастье почтут взять их в жёны, пусть даже и без приданого. Но тут они ошибались: теперь, когда потеряли они всё богатство, прежние ухажёры и смотреть на них не хотели. За гордость и заносчивость никто их не любил, и все говорили: «Чего их жалеть, поделом им за спесь. Пусть почванятся теперь, присматривая за баранами да овечками».
А младшую дочь, наоборот, все жалели и говорили: «Бедная Красавица. За что ей такое бездолье. Ведь что за чудесная девушка, так она всегда добра была к беднякам, так с ними ласково обходилась!» И немало молодых людей готовы были на ней жениться, хотя не было у неё теперь ни гроша. Но она всем отвечала, что не может оставить своего отца в несчастье и поедет с ним, чтобы его утешить и помочь в трудах. Поначалу, конечно, опечалилась Красавица, что закончилась их спокойная и безбедная жизнь. Но что толку плакать, сказала она себе, слезами горю не поможешь. Надо постараться и без богатства быть счастливой.
И стали они жить в деревне. Отец с сыновьями с утра до вечера в поле работали. Красавица поднималась вместе с солнцем и спешила поскорее прибраться в доме и обед приготовить на всю семью. Трудно ей приходилось поначалу, ведь к тяжёлой работе она была непривычна. Но не прошло и двух месяцев, как стала она покрепче, а работа только прибавляла ей сил и здоровья. Покончив с делами, усаживалась Красавица за книгу, на клавесине играла или пела за рукоделием. Сёстры же её ужасно скучали. Поднимались они ближе к полудню, весь день гуляли да беседовали, вспоминая с тоской свои красивые наряды и бывших ухажёров.
– Погляди только на нашу младшенькую, – говорили они между собой. – Ей, похоже, и горя мало, живёт себе не тужит. Да и что с неё взять, глупая да неотёсанная.
Добрый купец, конечно, совсем иначе думал. Он видел, что Красавице гораздо больше, чем сёстрам, пристало блистать в обществе. Восхищался он добротой её и неизменным терпением, ведь сёстры мало того, что свалили на неё всю работу по дому, ещё и беспрестанно над ней насмехались.
Так прожил купец с детьми целый год в трудах и уединении, как вдруг приходит ему письмо. Пишут ему, что вернулся из дальних стран его корабль и товары привёз. От такой новости старшие сёстры прямо головы потеряли. Решили они, что теперь смогут наконец покинуть эту опостылевшую деревню. Как увидели сёстры, что отец в дорогу собирается, наказали ему привезти им красивых нарядов, накидок, шляпок, украшений разных и безделушек. А Красавица ни о чём отца просить не стала, подумав про себя, что и всех денег, которые отец за товары выручит, на подарки для сёстер не хватит.
– Ну а ты что же ничего не просишь? – говорит ей отец.
– Ничего мне особого не надо, – отвечает Красавица, – а если захотите меня порадовать, привезите мне розу, здесь у нас их нет.
Не то чтобы эта роза и впрямь была ей нужна, да не захотела Красавица, чтобы сёстры решили, будто она нарочно, в укор им, у отца ничего не просит.
Уехал купец, но когда добрался до места, то пришлось ему за свои товары судиться, так что после множества хлопот отправился старик в обратный путь таким же бедным, что и раньше.
И вот когда миль тридцать всего оставалось уже ему до дома, и купец заранее радовался, как увидит он вскоре своих детей, случилось ему проезжать густым лесом, и он сбился с пути. Снег шёл всё сильнее, ветер дул такой, что дважды сбрасывал его с коня. Наступила ночь, и купец уже думал, что придётся ему тут смерть свою встретить – либо от голода и холода помрёт, либо волки его съедят, а они так и воют вокруг. Вдруг заметил он впереди просеку, а сквозь неё вдалеке вроде бы огонёк какой-то светится. Направился он туда и через какое-то время увидел огромный дворец, во всех окнах огни горят. Поблагодарил купец Бога за спасение и поспешил к этому дворцу. Но к огромному его удивлению, во дворе не было ни души. Конь, который следовал за купцом, увидел открытую дверь в конюшню, пошёл туда и обнаружил полные ясли овса и сена. Бедный скакун, умиравший с голоду, с жадностью набросился на еду. Купец привязал его в конюшне, а сам направился к дому. Но и там нет никого; входит он в огромную залу: в камине пылает огонь, стол ломится от кушаний, но стоит на нём только один прибор, будто никого больше и не ждали. От снега и непогоды купец промок до костей, подошёл он к камину обсушиться, сказав про себя: пусть простят меня хозяин дома и слуги за такое самоуправство, ну да, впрочем, они и сами наверняка вот-вот придут. Подождал он ещё, вот уже и одиннадцать пробило, а никто так и не появился. Не в силах дальше терпеть голод, взял купец цыплёнка, разломил надвое и съел, а у самого на душе неспокойно. Отведал он вина, приободрился немного и пошёл посмотреть другие комнаты: все они были роскошными и великолепно обставленными. Наконец, оказался он в спальне, где готова была прекрасная постель. Было уже за полночь, купец так устал, что притворил дверь, лёг на кровать и заснул. На следующее утро проснулся он и вновь удивился: одежда его, вся поистрепавшаяся и запачкавшаяся в дороге, куда-то исчезла, а вместо неё лежит чистое платье.
– Не иначе, это дворец какой-то доброй феи, – сказал он сам себе, – и она меня пожалела.
Выглянул в окно и увидел, что от снега и следа не осталось, повсюду цветы взор радуют. Вернулся купец в зал, где вчера ужинал, а там уже маленький столик накрыт, и шоколад на нём дымится.
– Благодарю вас, добрая фея, – сказал он тогда вслух, – за ваше угощение.
Выпив чашечку шоколада, добрый купец пошёл взглянуть на своего коня. А когда проходил мимо беседки, увитой розами, вспомнил, о чём Красавица его просила, и сорвал одну веточку. В тот же миг раздался ужасный шум и грохот, и появилось перед ним чудище, такое страшное, что он едва чувств не лишился.
– Так вот какова твоя благодарность, – взревело на него чудище страшным голосом. – Я спас тебе жизнь, пустил в свой дом, а ты за это украл у меня розы, что мне дороже всего на свете. Смертью должен искупить ты свою вину, даю тебе четверть часа, помолись напоследок.
Упал купец на колени и простёр к чудищу руки:
– Простите меня, ваша милость, не думал я вас обидеть, одна из моих дочек просила розу ей привезти, вот я и сорвал.
– Нечего меня милостью называть, так и говори: Чудовище. Не люблю лести, предпочитаю, чтобы говорили то, что думают, не надейся, что лестью ты у меня чего-то добьёшься. Но ты сказал, у тебя есть дочери. Я готов пощадить тебя, если одна из них по доброй воле явится сюда и согласится вместо тебя умереть. Не уговаривай меня больше, отправляйся домой, но поклянись, что если дочери откажутся умереть за тебя, то через три месяца ты вернёшься.
У доброго купца и в мыслях не было отдать одну из своих дочерей во власть страшного чудища, но он решил, что хоть обнимет их напоследок. Он поклялся вернуться, и Чудовище сказало, что он может уехать, когда пожелает.
– Но, – добавило чудище, – не хочу я тебя отпускать с пустыми руками. Возвращайся в спальню, где ночевал, ты найдёшь там большой ларец; наполни его всем, чем пожелаешь, и я отошлю его к тебе домой.
В тот же миг Чудовище исчезло, а добрый купец сказал себе:
– Раз уж придётся мне умереть, то я хоть детям на хлеб оставлю.
Вернулся он в спальню и нашёл там несметное количество золота. Наполнил купец золотом большой ларец, закрыл его, пошёл на конюшню, сел на своего коня и отправился домой. И с какой радостью он недавно сюда приехал, в такой же печали покидал теперь этот дворец. Конь его сам нашёл дорогу в лесу, и вскоре купец был уже дома. Собрались вокруг него дети, но не порадовался отец им, а поглядел на них и заплакал. В руках у купца была роза для Красавицы. Отдал он дочери цветок и сказал:
– Возьми розу, Красавица, дорого она обошлась твоему несчастному отцу.
Не выдержал он и рассказал детям всё, что с ним приключилось. Старшие сёстры тут же накинулись на Красавицу и принялись бранить её, а она в ответ только хмурилась.
– Вот до чего довела её гордость, – говорили они. – Попросила бы себе нарядов, как мы; но нет, отличиться ей захотелось; а теперь отцу из-за неё на смерть идти, а она хоть бы слезинку уронила!
– Что пользы в слезах, – отвечает Красавица. – Да и зачем мне плакать о батюшке, ведь ему и погибать не придётся. Раз чудище согласно взять вместо него одну из его дочерей, то я отправлюсь туда, пусть на мне злобу свою вымещает, а я счастлива буду за батюшку умереть и тем доказать ему свою любовь.
– Нет, сестрица, ты не умрёшь, – возразили ей трое её братьев. – Мы отправимся к чудищу и убьём его, либо сами погибнем.
– Даже не думайте, дети мои, – сказал им купец. – Сила этого Чудовища столь велика, что погубить его нет никакой надежды. Радостно мне, что у Красавицы такое доброе сердце, но ни к чему ей умирать. Я уже стар, мне и без того недолго осталось, да и не жаль мне этих лет, только за вас волнуюсь, мои милые.
– Уж поверьте, батюшка, что без меня вы в этот дворец не поедете. Не можете же вы помешать мне за вами последовать. Хоть я и молода, но не так уж держусь за жизнь. Лучше уж пусть меня сожрёт это чудище, чем сгложет печаль оттого, что я стала причиной вашей гибели.
И как её ни отговаривали, Красавица решила во что бы то ни стало отправиться к чудищу во дворец. Сёстры её весьма были этим довольны, потому что, наконец, могли избавиться от младшей сестры, которой во всём завидовали.
От горя, что придётся ему дочь потерять, купец совсем забыл о ларце, который сам же золотом наполнил. Но когда пошёл он к себе в спальню и затворил дверь, вдруг увидел, что ларец уже тут, у кровати. Решил он пока ничего об этом богатстве детям не говорить, иначе старшие дочери опять в город запросятся, дескать не умирать же им в этой деревне. Только Красавице открыл он свою тайну. А она ему рассказала, что пока его не было, сватались к ним знатные женихи, и двоим из них по сердцу пришлись её старшие сёстры. Красавица попросила отца выдать сестёр замуж, поскольку по доброте своей их любила и прощала им всю их несправедливость к ней.
И вот настала пора отцу с Красавицей уезжать. Старшие сёстры натёрли глаза луком и заплакали, а братья с отцом рыдали. Одна только Красавица не плакала, не желая огорчать их ещё больше.
Пустился конь по знакомой уже дороге, и к вечеру показался перед ними дворец, весь сияющий огнями, как и в прошлый раз. Конь пошёл сам на конюшню, а купец с дочерью вошли во дворец и пришли в большую залу. Видят, роскошно убранный стол, а на столе два прибора. Купцу с горя кусок в горло не лезет, а Красавица, стараясь не показать страха, села за стол и стала ухаживать за отцом. Сама при этом думает: «Чудовище, верно, хочет откормить меня получше, перед тем как съесть, потому так отменно и угощает». Только они поужинали, раздался великий шум и гром. Бедный купец заплакал и стал с дочерью прощаться. Понял он, что сейчас явится к ним Чудовище. Задрожала Красавица при виде страшилища, но постаралась и виду не подать, что испугалась. А чудище её и спрашивает, по доброй ли воле она к нему приехала. «Да», – отвечает Красавица, а сама внутри так и дрожит от страха.
– У вас доброе сердце, и я очень вам обязан. Ты, добрый человек, завтра утром, чуть свет можешь отправляться домой, да не вздумай никогда больше сюда возвращаться. Прощай, Красавица.
– Прощайте, Чудовище, – ответила она, и чудище тут же исчезло.
– Ах, дочка, – воскликнул купец, обнимая Красавицу, – я чуть не умер от страха! Поверь ты мне, оставь лучше меня здесь.
– Нет, батюшка, – возразила ему твёрдо Красавица, – поезжайте завтра утром, а меня оставьте на милость Бога, быть может, он надо мной сжалится.
Пошли они спать и думали, что всю ночь глаз не сомкнут, но едва легли, как тут же и уснули. Во сне явилась Красавице прекрасная дама и сказала:
– Я рада, что у тебя доброе сердце. Ты готова жизнь отдать, чтобы спасти отца, и за это тебя ждёт награда.
Проснувшись, Красавица рассказала свой сон отцу. Но хотя это и утешило его немного, всё же, расставаясь с дочерью, он не мог удержаться от рыданий.
Уехал купец, а Красавица села в большой зале, да и сама заплакала, но потом всё же собралась с духом, поручила себя Богу и решила не омрачать печалью свои последние часы, поскольку уверена была, что жить ей осталось недолго и этим вечером Чудовище её сожрёт. А до тех пор решила она прогуляться и осмотреть прекрасный дворец. Ходила она и восхищалась его красотой, но вдруг на одной из дверей увидела надпись «Покои Красавицы» и несказанно удивилась. Поспешно отворив дверь, она была ослеплена великолепным убранством, но больше всего её поразило множество книг, клавесин и целое собрание нот.
– Не хочет Чудовище, чтобы я здесь скучала, – сказала Красавица вслух. А про себя подумала: «Если бы жить мне здесь оставалось всего один день, к чему бы для меня столько добра готовить». Эта мысль её приободрила. Стала она книги рассматривать и видит на одной надпись золотыми буквами: «Желайте и приказывайте: вы здесь царица и хозяйка».
«Увы, – сказала она про себя, вздыхая, – ничего-то я не желаю, только бы увидеть батюшку и узнать, что он сейчас делает». Только она так подумала, как вдруг заметила большое зеркало, а в нём видит: отец как раз к дому подъехал, печальный и горестный. Старшие сёстры ему навстречу вышли, и, как ни старались они притвориться грустными, видно было, как они радуются, что он один, без Красавицы. Ещё миг – и всё исчезло, а Красавица невольно подумала, что Чудовище ведёт себя весьма любезно и, пожалуй, не стоит его бояться.
В полдень она увидела, что стол опять накрыт, и пока она обедала, играла чудесная музыка, хотя вокруг по-прежнему не было ни души. Вечером, когда она садилась за стол, опять раздался шум и гром, и опять она невольно задрожала от страха. Явилось Чудовище и спросило:
– Красавица, не позволите ли вы мне посмотреть, как вы будете ужинать?
– Вы хозяин, – ответила Красавица.
– Нет, – возразило Чудовище, – хозяйка здесь вы. Стоит вам только намекнуть, что я вам докучаю, и я вмиг удалюсь. Скажите-ка, я и впрямь кажусь вам страшно безобразным?
– Увы, это правда, – сказала Красавица, – лгать я не умею, но думаю, сердце у вас доброе.
– Вы правы, – сказало чудище, – но всё же я безобразен, да и ума у меня, видимо, маловато, так что я всего лишь глупое чудовище.
– Да какое же вы глупое чудовище, раз сами заявляете, что ума у вас маловато: глупец никогда бы так не сказал.
– Кушайте, Красавица, – отвечало ей чудище, – и постарайтесь не скучать в вашем доме, ибо всё, что здесь есть, – ваше; и я буду очень опечален, если вам здесь не понравится.
– Вы так добры, – сказала Красавица. – Признаюсь, мне нравится ваше доброе сердце, стоит мне подумать о нём, как вы уже не кажетесь мне таким безобразным.
– О да, – отвечало Чудовище, – сердцем-то я добрый, но всё же чудище чудищем.
– Немало среди людей таких, что гораздо отвратительнее вас, – сказала Красавица, – и лучше уж я буду любить вас, такого страшного, чем тех, кто только выглядит как человек, а сердце у них лживое, испорченное, завистливое, неблагодарное.
– Был бы я поумнее, – ответило Чудовище, – сумел бы найти нужные слова, чтобы вас отблагодарить. Но глуп я, только и могу сказать, что очень я вам обязан.
Поужинала Красавица с удовольствием. Она уже почти не боялась чудища, как вдруг оно говорит:
– Красавица, не согласитесь ли вы стать моей женой?
Красавица чуть не умерла от испуга, не знает, что и отвечать: отказать боится, вдруг чудище рассердится. Всё же набралась она духу и ответила, хоть и с трепетом:
– Нет, Чудовище.
Тут бедное чудище хотело было вздохнуть, да из груди его вырвались такие хрипы и стоны, что весь дворец содрогнулся. Но Красавица скоро успокоилась, потому что Чудовище сказало ей печально: «Прощайте, Красавица» – и вышло из залы, только оглянулось несколько раз напоследок.
Осталась Красавица одна, и так ей стало жалко бедное Чудовище.
– Ах, – сказала она, – как это печально, что оно такое с виду страшное, а сердце у него такое доброе!
Три месяца прожила Красавица в этом дворце в полном покое. По вечерам приходило к ней Чудовище и развлекало её за ужином беседой. Говорило оно вполне разумно, но всегда с грустью в голосе. Понемногу Красавица привыкла к его виду, и уже не казался он ей таким безобразным.
Давно уже перестала она бояться его посещений и даже посматривала частенько на часы: скоро ли пробьёт девять, потому что Чудовище всегда являлось в это время. Одно только огорчало Красавицу: каждый раз напоследок Чудовище спрашивало, не пойдёт ли она за него замуж, и ужасно расстраивалось, когда она отвечала отказом. Как то раз она сказала ему:
– Горько мне вам отказывать, и хотела бы я вашего счастья, но не могу подавать вам ложных надежд. Я всегда останусь вам другом, постарайтесь утешиться хотя бы этим.
– Что ж, – отвечало Чудовище, – так тому и быть. Знаю, какое я страшилище, но я люблю вас всем сердцем и счастлив уж тем, что вы пожелали здесь остаться. Пообещайте же, что никогда меня не покинете.
При этих словах Красавица покраснела. В своём чудесном зеркале видела она недавно, что отец её с горя заболел, и хотела поскорее его повидать.
– Я могла бы дать вам такое обещанье, – сказала она Чудовищу, – но прежде хочется мне отца повидать, и если откажете мне в этом, то умру я с тоски.
– Уж лучше я сам умру, чем причиню вам огорченье, – говорит чудище. – Отправлю я вас к отцу, оставайтесь там, а бедное ваше Чудовище зачахнет от печали.
– Нет, – сказала ему Красавица и заплакала, – я слишком вас люблю и не хочу стать причиной вашей смерти. Обещаю вам через неделю вернуться. Видела я в вашем зеркале, что сёстры мои вышли замуж, а братья отправились на военную службу. Батюшка остался совсем один, потерпите без меня недельку.
– Вы будете там завтра утром, – говорит Чудовище, – но помните про ваше обещание. Когда захотите вернуться, просто положите ваше колечко на столик вечером, перед тем как заснуть. Прощайте, Красавица.
С этими словами Чудовище вздохнуло по своему обыкновению, а Красавица спать отправилась, опечалившись, что опять она его огорчила. Проснулась наутро – видит, а она уже в доме у отца. Позвонила в колокольчик рядом с кроватью, вошла служанка, увидела её да как закричит. Прибежал на крик купец и чуть не умер от радости. Обнялись они и всё наглядеться друг на друга не могут.
Нарадовавшись вволю, собралась Красавица к завтраку идти, да не знает, во что же ей одеться. Тут служанка говорит ей, что в соседней комнате сундук стоит полный платьев, и все золотом да драгоценными каменьями изукрашены. Поблагодарила Красавица доброе Чудовище за его заботу и внимание, выбрала себе платье поскромнее, а остальные велела служанке убрать, чтобы сёстрам потом подарить. Но едва она это сказала, как сундук исчез. Объяснил отец, что все эти наряды Чудовище, видно, ей одной предназначило, – и тотчас сундук опять появился.
Оделась Красавица, а тем временем сестёр о ней известили, и те с мужьями приехали. Обе они несчастливы оказались в замужестве. Старшая вышла замуж за дворянина. Красив он был как сказочный принц, но любил одного себя, с утра до вечера только и заботился что о своей внешности, а на жену свою и не взглянет. Другая сестра выбрала в мужья человека весьма учёного, но тот только и знал, что умом кичиться, и страшно всем вокруг досаждал, а жене своей – больше всех.
Сёстры чуть от зависти не умерли, увидев Красавицу, одетую, как принцесса, и прекрасную, как ясный день. Как она ни была с ними ласкова, зависть их всё не утихала; и даже ещё больше разгорелась, когда рассказала Красавица, как ей у Чудовища живётся.
Пошли обе завистницы в сад, чтобы друг другу поплакаться, и говорят одна другой:
– За что этой дурнушке такое счастье привалило, ведь мы гораздо больше его заслуживаем, мы и красивей её, и любезней.
– Сестрица, – говорит старшая – вот что я придумала: задержим-ка мы её здесь подольше, чтобы она не вернулась к своему глупому Чудовищу через неделю. Рассердится оно, что Красавица слово своё нарушила, да, глядишь, и сожрёт её.
– И то правда, – отвечает ей другая сестра. – Будем для этого с ней поласковее.
Решив так, пошли они обратно в дом и так были с Красавицей приветливы, что она от радости даже заплакала. Когда миновала неделя и пришла пора ей обратно возвращаться, сёстры стали волосы на себе рвать, будто бы горюя безмерно, что приходится с Красавицей расставаться. Пожалела она их и осталась ещё на неделю. Но всё это время не переставала Красавица себя корить за то, что нарушила обещание и бедное Чудовище, которое так её любит, теперь страдает, тоскуя по ней. На десятую ночь приснилось ей, будто идёт она по дворцовому саду, а на траве лежит Чудовище, уже едва живое, и упрекает её в неблагодарности. Проснулась тут разом Красавица и залилась слезами.
– Ну не жестокая ли я, что бедное Чудовище так обижаю, а ведь оно всегда ко мне было так заботливо и внимательно. Разве оно виновато, что такое страшное и умом не вышло? Зато оно доброе, а это всего важнее. Почему только не пошла я за него замуж?! Жила бы с ним гораздо счастливее, чем сёстры со своими мужьями. Ведь чтобы жену порадовать, мужу не красота и не ум нужны, главное, чтобы он был добрым да ласковым, а Чудовище ровно такое и есть. Ну что ж, что нет у меня к нему любви, зато есть уважение, дружба и признательность. Не хочу я, чтобы он из-за меня страдал, иначе всю жизнь буду упрекать себя в неблагодарности.
С этими словами поднялась Красавица, положила своё колечко на стол и снова вернулась в постель. Едва только она легла, как тут же и уснула. Проснулась поутру и видит с радостью, что вновь она во дворце у Чудовища. Оделась она понаряднее, чтобы его порадовать, и целый день до смерти без него скучала, дожидаясь, пока наступит вечер. Но вот пробило уже девять часов, а Чудовище всё не появляется. Испугалась Красавица: вдруг Чудовище и впрямь без неё умерло? Обежала она весь дворец, кричала, звала – всё напрасно. В отчаянии припомнила Красавица свой сон и побежала в сад, к пруду, к тому месту, что ей приснилось. Видит, лежит там бедное Чудовище без памяти и словно бы уже и не дышит. Бросилась она к нему, позабыв про всякий страх перед его безобразием, и слышит, сердце его ещё бьётся. Тут зачерпнула она поскорее воды из пруда и брызнула ему на лицо. Очнулось Чудовище, открыло глаза и говорит Красавице:
– Забыли вы своё обещание, и с горя, что больше вас не увижу, решил я уморить себя голодом. Но теперь я умру счастливым, потому что вновь увидел вас напоследок.
– Нет, дорогое моё Чудовище, вовсе вы не умрёте, – сказала ему Красавица, – вы будете жить и станете моим супругом: я отдаю вам руку и клянусь в вечной верности. Думала я, что одну только дружбу к вам питаю, но вижу теперь: без вас мне не жить.
Едва только Красавица это сказала, как весь дворец засиял огнями, засверкали потешные огни, музыка загремела – словом, начался праздник. Но Красавицу нисколько вся эта красота не занимала. Обернулась она к любезному своему Чудовищу. Но что это! Чудовище исчезло, а перед ней на коленях стоит принц, красоты несказанной, и благодарит её за то, что рассеяла злые чары. Но как ни хорош был принц, всё же не могла она удержаться и спросила его, куда делось Чудовище.
– Вы видите его у ваших ног, – отвечал ей принц. – Злая фея затуманила мой разум и обрекла меня пребывать в этом страшном обличье до тех пор, пока какая-нибудь прекрасная девушка не согласится стать моей женой. И в целом мире никого кроме вас не тронуло моё доброе сердце. Теперь я предлагаю вам свою корону, но вечно буду у вас в долгу за то, что вы для меня сделали.
Обрадовалась Красавица и подала принцу руку, поднимая его с колен. Они вместе пошли во дворец, и Красавица едва не умерла от радости, увидев в большой зале и отца, и всех своих братьев и сестёр. Их перенесла во дворец прекрасная дама, которая когда-то явилась ей во сне.
– Красавица, – сказала ей эта дама, которая оказалась могущественной волшебницей, – вы сделали хороший выбор и заслуживаете за это награды. Доброе сердце вы предпочли красоте и уму. Теперь же вы найдёте все эти достоинства в одном человеке. Вы станете великой королевой; надеюсь, корона не лишит вас доброты и мудрости. А что до вас, сударыни, – обратилась волшебница к сёстрам Красавицы, – то знаю я ваши сердца и всю вашу злобу и коварство. Отныне станете вы двумя изваяниями, но и превратившись в камень, сохраните весь свой разум. Будете вы стоять у входа во дворец и охранять счастье вашей сестры – это и будет для вас наказанием. Вернуть себе прежний облик вы сможете, лишь когда осознаете свои ошибки и решите перестать жить во злобе и зависти, но, боюсь, придётся вам оставаться статуями вечно. Исправляются те, кто одержим гордостью или гневом, кто любит полениться да вкусно поесть, но чудо будет большое, если обратится к добру сердце злое и завистливое.
С этими словами волшебница взмахнула своей палочкой и перенесла всех, кто был в зале, в королевство принца. Подданные встретили его с великой радостью. Принц и Красавица сыграли свадьбу и жили долго и счастливо, потому что сердца их всегда оставались добрыми.
Гаммельнский крысолов (немецкая сказка)
Случилось это много веков назад в славном городе Гаммельне, что лежит в Саксонии. Богат и красив Гаммельн. Высокие городские стены увиты плющом, на главной площади возвышается великолепный собор. Горожане гордятся им: причудливые резные фигурки украшают его башни и фасады, и всякий, кто проходит мимо, может узнать, который час, взглянув на башенные часы с золотым циферблатом. С юга город омывает прекрасная и величественная река Везер, берега её поросли могучими тополями. Здесь в дни праздников танцуют и веселятся жители города, устраивают представления заезжие скоморохи. Как же славно и радостно жилось в Гаммельне!
Но однажды наступили ужасные времена. Горе и скорбь обрушились на Гаммельн.
Как-то раз ночью один из жителей города, страдавший бессонницей, вышел прогуляться на городскую стену. Вдруг, взглянув вдаль, он увидел какую-то тёмную массу. Ширясь и извиваясь, она стремительно накатывала на город, словно огромная волна, смывавшая всё на своём пути.
Поднялась тревога, и народ был охвачен страхом: миллионы крыс кишели вокруг, напирали и теснились во мраке! Они взбирались на стены города. Они наводнили улицы, дома, центральную площадь и великолепный собор.
Крысы! Крысы! Они были повсюду! И как их было много! Серые, рыжие, чёрные.
От голода они совсем обнаглели. Они врывались в кухни, подвалы и погреба и опорожняли кладовые. Весь город наполнился писком, вознёй и шорохами. Подвалы, кладовки, чердаки – всё кишело мерзкими грызунами. Целыми стаями собирались они на улицах, так что жители Гаммельна уже не чувствовали себя хозяевами в собственном городе.
Страшные наступили времена. Стоило, например, какой-нибудь хозяйке открыть горшок, чтобы взять немного масла, как на неё выпрыгивали оттуда несколько отвратительных крыс. Сотнями кишели они среди овощей и припасов. Картофель, свёкла, капуста – всё съедобное исчезало в один миг. Когда в каком-нибудь доме садились за стол пообедать, крысы тут же вскарабкивались на стол, цепляясь за одежду несчастных хозяев, прыгали в миски и пожирали всё, что найдут. Наконец дошло уже до того, что люди боялись спать, опасаясь нападения наглых созданий.
Было их так много, что ни коты, ни собаки не могли уже с ними справиться. Серые разбойники потеряли всякий страх и стаями нападали на людей и животных, нередко загрызая их до смерти. Жители вынуждены были взяться за оружие и беспрестанно сражались с полчищами грызунов. Но ничего не помогало. Казалось, на место одной убитой крысы заступало сразу несколько новых. Коты и собаки, чьи зубы уже затупились от беспрерывной борьбы, потеряли остатки мужества. Да и люди, в конце концов, вынуждены были отбросить свои бесполезные палки и дубины – поле боя осталось за длиннохвостым воинством.
Тогда жители города, стеная и жалуясь, собрались на центральной площади у ратуши и потребовали, чтобы власти города избавили их от этой ужасной напасти. «Так дальше невозможно! – кричали они. – Почему бургомистр бездействует? Эти лентяи только и знают, что наживаться за наш счёт! Но теперь довольно! Пора уже членам совета хоть что-то предпринять». Как раз в это время в главном зале ратуши заседал городской совет в полном составе, с бургомистром во главе. Это был маленький толстый человек, живот его, казалось, вот-вот лопнет, а глаза были влажные и блестящие, словно устрицы. Советники дремали: одни зевали во весь рот, другие почёсывались и наблюдали за летающими мухами. Печальное это было зрелище. Вдруг бургомистр воскликнул: «Что это там за шум?»
Он с трудом выбрался из своего кресла и открыл окно, выходившее на площадь. И из открытого окна донёсся целый шквал ругательств. Жители Гаммельна обвиняли его в бездействии и лени и забросали тухлыми яйцами, гнилыми фруктами и овощами.
– Убирайся, старый толстяк! – кричали они. – Не для того мы тебя выбирали, чтобы ты просиживал в своём кресле с утра до вечера. Мы сами придумаем, как помочь нынешней беде!
Напуганный таким возмущением, бургомистр поскорей закрыл окно, но оказался всё же недостаточно проворен: большое переспелое яблоко шлёпнулось на скамью, на которой восседали советники.
– Как это ужасно, господа! – воскликнул бургомистр. – Что же мы им скажем? Что теперь делать? У меня прямо голова раскалывается от этого шума… Впрочем, уже полдень, и мне пора подкрепиться.
В этот момент бургомистр и советники услышали снаружи шаги и шушуканье, дверь зала заседаний распахнулась, и на пороге появился какой-то странный человек. Никогда не видели такого в Гаммельне. Он был высок и худ и одет в длинное яркое платье, одна половина которого была золотисто-жёлтой, а другая – огненно-красной. Длинные волосы его красиво ниспадали на плечи, а взгляд пронзал насквозь. Странная улыбка блуждала по его лицу. Словом, это был очень необычный человек.
– Чёрт возьми! – воскликнул один из советников. – Кто это? Шут, сбежавший с ганноверской ярмарки?
Вошедший спокойно подошёл к столу и сказал:
– Благодарю вас за то, что согласились меня выслушать. Высокочтимые господа, – обратился он к членам совета, – я прибыл из далёкой страны, чтобы избавить ваш город от серой напасти. Если вы заплатите мне, как обещали, то в Гаммельне не останется ни одной мыши или крысы. Благородные господа, я наделён волшебным даром. Я могу приманивать любые создания, какие только есть в этом мире. Когда я говорю «все создания», это значит все, кто ползает, летает, плавает и бегает. И я всегда использую свой дар против животных, вредных для человека: кротов, жаб, тритонов, гадюк.
Он замолчал на мгновенье и бросил на советников взгляд столь проницательный, что им стал не по себе. Все сразу заметили, что у него через плечо на ленте висела необычная дудочка. Его пальцы, длинные и тонкие, казалось, были созданы для игры на ней.
Незнакомец продолжил:
– Я избавил хана Татарии от туч комаров, которые докучали жителям этой страны, в прошлом июне я освободил Низам от ужасных орд вампиров. Сам калиф Багдада позвал меня в прошлом году, потому что его владения были опустошены полчищами саранчи. – Потом он добавил: – Я мог бы, конечно, увести всех крыс, которые захватили ваш город, но каждая услуга стоит денег. За свою я хочу тысячу гульденов.
– Тысячу гульденов? Согласны и на пятьдесят тысяч! – воскликнул бургомистр с воодушевлением. Члены магистрата ударили с незнакомцем по рукам и пообещали даже увеличить награду – только бы он поскорее спас город.
Таинственный незнакомец вышел на площадь, поднёс к губам дудочку и заиграл. Глаза его зажглись странным блеском. По всему городу послышался смутный шорох, словно перед нарастающей бурей. Затем вдруг раздался оглушительный гром, от которого задрожали дома и улицы.
– Крысы! Крысы убегают! – ликовали славные жители Гаммельна.
Крысы, крысы – толстые, огромные, точно поросята, и маленькие и щуплые, словно угорь; рыжие, чёрные, серые, коричневые; шустрые молодые крысята и тощие старые крысы – все они двигались в такт музыке.
Отцы, матери, дети, бабушки и дедушки, дяди и тёти – целыми семьями устремились они бесконечной вереницей, встопорщив усы и следуя за зовом дудочки. Околдованные мелодией, они поднимались на задние лапки, подскакивая и подпрыгивая, словно исполняя причудливые пируэты. А музыкант повёл их по улицам, всё дальше и дальше, наигрывая бодрый и призывный марш. Вслед за ним выбегали всё новые и новые длиннохвостые разбойники, и вскоре в Гаммельне не осталось уже ни одного дома, где затаилась бы ещё хоть одна мышь или крыса. Незнакомец прошёл через весь город, а выйдя за городские ворота, обернулся и взглянул с улыбкой на бесчисленное серое полчище позади, которое кипело и бурлило, следуя зову чудесной дудочки. Песенка её становилась всё настойчивей. Дальше и дальше уводил незнакомец крыс – прямо к реке.
Околдованные волшебной мелодией, крысы наползали друг на друга, задние ряды напирали на передние. Лапы и хвосты – всё перемешалось, и весь этот серый поток обрушился в реку. Ни следа не осталось от их племени в славном городе Гаммельне.
Всё же одной крысе удалось избегнуть смерти и рассказать своим друзьям в Ганновере о том, что произошло.
– С первыми звуками дудочки всё у меня внутри так и перевернулось, словно наяву увидела чудные картины. Вот горы яблок кладут под пресс, потом послышался звук, словно открывали горшок варенья или банку солений. Как будто распахнулись двери кладовой. Казалось, чей-то голос говорил мне: «Возрадуйся! Мир – необъятная кладовая. Ешь, грызи, обкусывай, пожирай! Всё на свете – твоё». И когда я уже готова была наброситься на бочонок восхитительного белого сахара, я вдруг полетела куда-то вниз и чуть не утонула в глубоких водах реки.
Как же обрадовались жители Гаммельна, избавившись от свирепых серых полчищ! Празднично зазвонили колокола собора, откупорили бочки лучшего пива и подняли кружки:
– За то, чтобы наш город процветал на радость всем его жителям!
Все смеялись, танцевали и пировали. Какое ликование повсюду! Никогда ещё так не веселились в Гаммельне. Впервые бургомистр принялся решительно командовать.
– Скорей несите доски, – кричал он, – забивайте норы и заделывайте дыры! Пусть постараются плотники и каменщики, чтобы не осталось для крыс ни одной лазейки в городе.
Пока он так распоряжался, на площади появился удивительный музыкант. Он обратился к бургомистру и советникам:
– Ну что ж, я выполнил свою часть уговора, пора и вам выполнить свою и дать мне обещанную награду – тысячу гульденов.
– Тысячу гульденов! – воскликнул бургомистр. – Никогда в жизни! Заплатить тысячу гульденов бродяге в разноцветном платье за работу, которая, скорее, схожа с шутовством! Что же останется тогда гаммельнцам, чтобы отпраздновать столь счастливый день?
И он обернулся к советникам:
– Друзья, от бедствия, которое обрушилось на город, теперь осталось одно воспоминание. Крысы нам больше не досаждают. Возьми эти пятьдесят гульденов, – сказал он дудочнику, – это всё, что я могу тебе дать. Мы же видели, все эти мерзкие твари утонули, так что больше уж нам нечего их бояться, правильно ведь? – добавил он с усмешкой.
Дудочник и бровью не повёл. Он повернулся к советникам и сказал им:
– Вы просто неблагодарные мошенники. Но учтите, не стоит меня сердить, не вынуждайте меня сыграть совсем иную мелодию.
– Послушайте только этого бездельника! Ты думаешь, что напугаешь нас своей дудкой и шутовским нарядом? – закричал бургомистр, вновь обретя былую смелость и нахальство. – Твои угрозы нам не страшны! Забирай свою дудку и убирайся поскорей из города!
Дудочник помолчал минуту, затем взял свой инструмент и поднёс к губам во второй раз.
Колдовская мелодия разнеслась над городом. Послышался шёпот и приглушённые перекликивания, а потом на улицу выбежали дети, толпясь и обгоняя друг друга. Маленькие башмачки стучали по мостовой, хлопали ладошки, эхо разносило радостный смех. Все мальчики и девочки, какие были в городе, высыпали на улицу: они подскакивали и подпрыгивали, увлекаемые музыкой.
В оцепенении смотрели бургомистр и советники, как дудочник уходит по главной улице, а за ним весёлой вереницей спешат дети.
Едва человек в красно-жёлтом наряде вышел на дорогу, ведущую к реке, жители в ужасе принялись звать своих детей. Но тщетно. Вскоре они были уже на берегу.
Внезапно вся процессия повернула на запад, к горе Коппельберг.
Вздох облегчения вырвался у всех. «Не сможет же он карабкаться в гору и при этом дудеть в свою дудку, – говорили горожане. – Придётся ему на время перестать играть, а стоит прерваться музыке, и наши дети будут свободны».
Но когда процессия достигла склона горы, скала расступилась и открылся проход. Дети вереницей вошли туда вслед за таинственным музыкантом. И только они все прошли, как скала вновь сомкнулась, и проход исчез. Больше их никто не видел.
Лишь один мальчик спасся и уцелел. Когда все остальные были уже у реки, он угодил в колючий кустарник, наколол ногу, задержался и не смог догнать остальных. Плача, прибежал он в Гаммельн.
– Я потерялся, – рыдая, сказал он маме.
С какой же радостью и облегчением схватила она его в объятия! Она прижимала его к сердцу, целовала и утешала. Малыш смог, наконец, объяснить:
– Эта чудесная мелодия звала меня в Страну Счастья. Она рассказывала мне, что там повсюду бьют чудесные фонтаны и растут яркие цветы, а птицы поют днём и ночью. Пчёлы там никогда не жалят, а у лошадей есть крылья. Но увы, все дети отправились в Страну Счастья, а меня оставили!
Бургомистр тут же послал гонцов на юг и на север, на восток и на запад.
Он пообещал дудочнику заплатить столько, сколько тот захочет, если только он вернёт обратно детей. Но всё было напрасно! Никто больше их не видел и не слышал ни о дудочнике, ни о тех, кого он увёл.
С того времени этот день упоминали во всех документах города: «Не забудем об этом ужасном событии, которое произошло 22 июля 1376 года». В память о нём советники воздвигли на главной площади высокую колонну. А чтобы лучше запомнить место, где в последний раз прошли дети, улицу эту назвали Улицей дудочника.
Эта история изображена на огромном витраже собора, и на нём можно ещё раз прочитать, как были похищены дети из Гаммельна.
Кроме того, рассказывают также, что в Трансильвании есть небольшое село, весьма загадочное для всех его соседей. Жители его одеваются совсем не так, как в окрестностях, и утверждают, что их предки когда-то давно пришли сюда сквозь какой-то проход в горе. Но когда и почему, они не ведают.
Златовласка и три медведя (английская сказка)
В красивом каменном домике в лесу жили-были три медведя: Папа Медведь – большой-пребольшой, Мама Медведица – чуть поменьше, и маленький медвежонок, Мишутка. У каждого из них была своя миска для похлёбки: маленькая для Мишутки, средняя – для Медведицы и большая – для Папы Медведя. За обедом каждый сидел на своём стуле: Мишутка – на самом маленьком, Мама Медведица – на среднем, а Папа Медведь – на самом большом. Была у каждого и своя кровать: Мишутка спал на самой маленькой, Мама Медведица – на средней, а Папа Медведь – на самой большой.
Вот однажды приготовила Мама Медведица на обед вкусную похлёбку и разлила её по мискам. Но похлёбка была очень горячей, надо было подождать, пока она остынет. Поэтому медведи взяли по корзинке и отправились прогуляться по лесу, а заодно и ягод пособирать.
А пока медведи гуляли, по лесной тропинке вышла к их дому маленькая девочка. Звали её Златовласка, потому что у неё были красивые золотистые волосы. Сначала она заглянула в окошко, потом посмотрела в замочную скважину и, наконец, позвала:
– Эй, есть кто-нибудь дома?
Но никто ей, конечно, не ответил. Тогда она просто подняла щеколду и толкнула дверь.
Дверь оказалась не заперта, медведи жили мирно, зла никому не делали и сами не ждали ни от кого ничего плохого. Златовласка вошла в дом и огляделась. Она очень обрадовалась, увидев посреди комнаты большой стол, а на нём – три миски с похлёбкой.
Если бы Златовласка была воспитанной девочкой, она бы подождала, пока вернутся медведи – наверняка они бы пригласили её отобедать с ними. Ведь медведи и впрямь были добрыми, хотя, конечно, и ворчали временами, как все медведи. Всё же нрав у них был покладистый, и гостей они любили. Но Златовласка очень уж устала и проголодалась. Она подошла к столу и попробовала похлёбку из самой большой миски, Медведя-Папы.
– Ой, какая горячая! – сказала она. Потом она зачерпнула ложку из миски Мамы Медведицы и сморщилась: – Фу, совсем холодная. – Тут она увидела самую маленькую миску, Мишуткину, и попробовала его похлёбку: – М-м-м, а вот эта в самый раз.
Похлёбка ей так понравилась, что девочка съела всё до капельки. Наевшись, Златовласка решила немного отдохнуть и вскарабкалась на стул Папы Медведя.
– Ох, как жёстко! – воскликнула она и перебралась на стул Мамы Медведицы. – А тут слишком мягко, – сказала она и пересела на самый маленький стульчик, Мишуткин. – О, вот этот в самый раз, – радостно запрыгала она на нём. Вдруг стульчик под ней развалился, и Златовласка упала прямо на пол.
Однако падать ей было не привыкать, она встала, отряхнулась и, оглядевшись, увидела лестницу. Девочка поднялась по ней и оказалась в медвежьей спальне. Здесь стояли три кровати. Златовласка сразу взобралась на самую большую – Папы Медведя.
– У, как жёстко, – сказала она, немного на ней попрыгав, и прилегла на среднюю кровать – Мамы Медведицы. – А тут слишком мягко. – Наконец она перебралась на самую маленькую кровать, Мишуткину: – А вот эта в самый раз! – Уставшая Златовласка устроилась поудобней и крепко заснула.
Тем временем медведи нагулялись по лесу и, решив, что их похлёбка уже остыла, вернулись домой пообедать и отдохнуть.
Папа Медведь сразу увидел в своей миске ложку, которую оставила Златовласка.
– Кто ел мою похлёбку? – заревел он страшным голосом.
Подошла к столу Мама Медведица и тоже увидела ложку в своей миске.
– Кто ел мою похлёбку? – заворчала она.
Тут прибежал Мишутка и увидел, что в миске его тоже оставлена ложка, а похлёбки как не бывало.
– Кто-то ел мою похлёбку и всё съел! – закричал он своим тоненьким голоском.
Поняли медведи, что кто-то побывал в их доме и оставил Мишутку без обеда. Принялись они озираться да оглядываться. Папа Медведь сразу заметил, что стул его сдвинут с обычного места.
– Кто сидел на моём стуле? – снова заревел он.
Мама Медведица тоже увидела, что стул её стоит не на месте.
– Кто сидел на моём стуле? – заворчала она.
Вы уже знаете, что случилось с третьим стулом, на котором попрыгала Златовласка.
– Кто-то сидел на моём стуле и сломал его! – закричал Мишутка своим тонким голоском.
Тогда три медведя решили как следует обыскать весь дом. Поднялись они в спальню. Папа Медведь сразу увидел, что постель его смята, подушка сдвинута.
– Кто лежал на моей кровати? – заревел он.
Мама Медведица тоже заметила, что постель её вся в беспорядке.
– Кто лежал на моей кровати? – заворчала она.
А маленький Мишутка взглянул на свою кроватку и увидел, что всё на ней аккуратно, и подушечка лежит там где надо, вот только по ней рассыпались прелестные кудри Златовласки – которой на его кровати было совсем не место.
– Кто это лежит на моей кровати? – закричал он своим тонким голоском. – А-а-а, вот, держи, держи!
Златовласка слышала сквозь сон страшный рёв Папы Медведя, но она спала так крепко, что ей показалось, будто это гром гремит. Слышала она и ворчание Мамы Медведицы, но ей показалось, будто это ветер гудит. А у маленького Мишутки голосок был такой тонкий и пронзительный, что девочка сразу проснулась.
Он села на кровати и ужасно испугалась, увидев трёх медведей. Поскорей бросилась она к окошку и выпрыгнула из него наружу. Со всех ног бросилась она подальше, в лес, и больше уж медведи её не видели.
Папа Медведь починил сломанный стульчик, Мама Медведица навела в доме порядок, и с тех пор, отправляясь на прогулку в лес, медведи стали свой дом запирать.
Комментарии к книге «Лучшие сказки мира», Автор Неизвестен -- Народные сказки
Всего 0 комментариев