«Клятва орков»

Михаэль Пайнкофер «Клятва орков»

Большое приключение орков продолжается — и мне еще раз хотелось бы кратко упомянуть о тех людях, которые в той или иной форме способствовали продолжению невероятного путешествия двух таких непохожих братьев Бальбока и Раммара.

Моя благодарность храброй редакционной коллегии фэнтези издательства Piper Verlag, представленной в лице Карстен Польцин и Фридель Варен; иллюстратору Даниэлю Ернле за то, что он так удачно расширил Землемирье на восток; моему учителю Петеру Танниш за то, что сотрудничество с ним всегда доставляет удовольствие, и за то, что он — самый большой поклонник Бальбока и Раммара; и наконец — моему агенту Петеру Мольдену, который с испытанным в боях мужеством помогает мне в таком нелегком деле — быть автором. Хотелось бы упомянуть также Вольфганга, моего друга и стоматолога, а также Гарри, нашего будущего орка. Кроме того, хочу поблагодарить свою семью, которая поддерживает и вдохновляет меня.

И не в последнюю очередь, конечно же, верных читателей, которые на протяжении последних месяцев то и дело интересовались, когда и куда продолжится путешествие Бальбока и Раммара.

Ответ здесь.

Сейчас…

Пролог

Дальше.

Все дальше и дальше.

Без отдыха и без цели.

Просто переставлять ноги одну за другой — сколько времени он уже делает это, сказать нельзя.

Одно он знал совершенно точно: времена, когда он, будучи князем благородного происхождения, наслаждался богатством и почетом, безвозвратно канули в прошлое.

Чтобы удостовериться в этом, было достаточно одного только взгляда на его казавшуюся хрупкой фигуру: его некогда дорогая одежда висела клочьями, сапоги из тонкой кожи потерлись и износились, его благородно-бледная кожа была исцарапана и покрыта ранами. И когда Лорето, князь Тиргас Дуна, вновь принимался скорбеть, думая о своем жалком положении, воспоминания возвращали его к тому моменту, когда была решена его судьба.

— Лорето, — сказал Улиан, председатель и выразитель мнения Высокого Совета эльфов с тех пор, как мудрый Айлонвир отправился к Дальним Берегам, — ты покрыл позором себя и свой народ. Ты предал не только нас, но и своих пращуров, и всех эльфов, которые когда-либо бродили по земле. Поэтому наказание будет таким: ты навечно изгоняешься из Тиргас Дуна. В огне жизни и воде бессмертия тебе отказано — Дальних Берегов не увидеть тебе никогда…

Слова звучали в сознании Лорето, словно припев песни из придорожного трактира, забравшийся к нему в уши и не сумевший найти дорогу обратно. В воспоминаниях эльф видел древние и тем не менее кажущиеся юными черты лица Улиана, произносившего слова приговора, и выражение его глаз казалось Лорето доказательством того, что председатель Совета ликовал, вынося свой вердикт. Более того — Лорето показалось, что тому доставляет огромную радость отправлять одного из величайших и прекраснейших сыновей рода эльфийского в изгнание, словно какого-нибудь преступника без роду без племени.

— Кто кого предал? — в который раз спросил Лорето и испугался хриплого звучания своего голоса, в котором не осталось ничего от былой мягкости.

На миг утомленный от долгой ходьбы эльфийский князь потерял бдительность. Одна из его ног зацепилась за корень, и Лорето упал. Он растянулся во весь рост и ударился подбородком о камень, выступавший из лесного грунта. Коснувшись лица рукой, Лорето посмотрел на кончики пальцев и обнаружил, что они в крови. Кровь напомнила ему о собственной смерти и о том, что он никогда больше не увидит Дальние Берега и не сможет провести там жизнь в вечной гармонии и радости — хотя именно этого он жаждал сильнее всего.

Настолько сильно, что готов был пожертвовать ради этого всем остальным. Даже своей любовью к Аланне, верховной жрице Шакары. Однако судьба распорядилась иначе…

— Незадолго до твоего отплытия к Дальним Берегам, — снова услышал он голос Улиана в своих воспоминаниях, — Высокий Совет эльфов дал тебе поручение — поручение, которое ты торжественно поклялся выполнить, Лорето. Ты должен был защитить запретный город Тиргас Лан от незваных гостей, ибо Аланна, священнослужительница Шакары и хранительница тайны Тиргас Лана, была похищена двумя чудовищами, и Мы, Высокий Совет, имели все основания предполагать, что она заключила с ними союз. Оказалось, однако же, что все гораздо хуже: была сплетена интрига, цели и последствия которой имели размеры поистине апокалиптические. Темный Эльф вернулся, и полчища зла вторглись в древний эльфийский город Тиргас Лан. Но вместо того, чтобы храбро сразиться с врагом и отвоевать Тиргас Лан, ты приказал своей армии отступить и трусливо бежал.

— Это неправда, — решительно возразил Лорето. — Клянусь честью, я приказал воинам сражаться с орками и другими темными силами.

— Но тогда, когда исход битвы был уже предрешен и ты собирался присвоить себе эльфийскую корону. Ты противоправно пытался завладеть ею, после того как пророчество Фаравина уже свершилось.

— Да, но его исполнил человек! — громко воскликнул Лорето, не обращая внимания на тот факт, что Улиан уже не мог его слышать и только деревья были свидетелями его защитительной речи. — Я не хотел верить, что предсказание Фаравина касается… человека, к тому же ничтожного охотника за головами, который зарабатывал себе на жизнь тем, что снимал скальпы с других существ, в то время как я, Лорето, украшение рода эльфийского, должен был остаться ни с чем! Этого не могло, этого не должно было случиться! И этого не может и не должно быть! Я король, не он! И почему только вы не хотите этого понять? Разве вы не видите, что здесь происходит? Разве вы не понимаете меня?..

Голос изгнанника сорвался, слезы гнева и отчаяния выступили на глаза, как уже много раз до этого. Но никто не слышал его мольбы; вокруг не было ничего, кроме густого леса, равнодушно поглощавшего крики Лорето. Не было ни дороги, ни тропы. Бывший князь Лорето просто шел себе и шел. Ему было безразлично, в каком направлении двигаться, и каждый раз, натыкаясь на поселение, он сворачивал в одиночество лесов и гор. Эльф не нуждался в обществе, и меньше всего — в обществе людей… и орков! Орков, которые несли немалую долю вины за его судьбу, он тем более не желал видеть.

Результатом его бесцельного шатания стало то, что он перестал понимать, где находится. Однако Лорето это не волновало. Он уходил все дальше и дальше, гонимый уязвленной гордостью и безграничной яростью, которой не мог найти выход.

Поначалу Лорето хотелось, чтобы откуда-нибудь появился тролль и покончил с его жалким существованием одним ударом своей мощной палицы. Однако когда в подлеске действительно начинало что-то поскрипывать и потрескивать, он быстренько поворачивал в другую сторону. Князь проиграл — нельзя отрицать. У него отняли все, что когда-либо имело для него значение, — тоже неоспоримый факт. Но это не значит, что когда-нибудь он не вернется… Вернется, чтобы получить обратно то, что ему причитается, и отомстить тем, кто причинил ему зло: человеку Корвину, который бесправно завладел короной, эльфийке Аланне, которая когда-то была его возлюбленной и которая позорно предала его, и двум отвратительным оркам, подло перечеркнувшим все его планы.

Имен этих уродов Лорето уже не помнил, но внешность их неизгладимо впечаталась в его память; двух орков, толстяка и худощавого, он узнает из тысячи. Мысль о том, чтобы однажды найти их и отомстить, придавала эльфу какие-то ужасные силы, которые росли в князе день ото дня. И ярость уже совсем скоро переросла в лютую ненависть — нечто, совершенно не присущее эльфам. Лорето ранее полагал, что не способен испытывать ничего подобного. Со временем он понял, что ошибался: с каждым шагом по влажному, топкому лесному грунту, с каждым падением, когда он разбивался в кровь, с каждым вздохом, когда он чувствовал горькое дыхание изгнания, эта ненависть крепла.

Продолжая блуждать, Лорето кровожадно представлял себе, что сделает с орками, если поймает их. Он будет унижать их, пытать и мучить — всю боль, все обиды, которые он испытал из-за них, эльф вернет братьям сторицею.

И не только им.

В узкой груди Лорето горела ненависть и по отношению к Корвину. И к Аланне, его неверной возлюбленной, которая предпочла помочь человеку, а не соплеменнику. И, конечно же, ко всем без исключения эльфам, которые отвергли его и не признали его законное право на корону. Пусть себе спокойно отправляются к Дальним Берегам — по крайней мере тогда он избавится от них, и ему не нужно будет считаться с ними.

— Я король, чтоб вы знали! — возмущенно кричал эльф темным кронам деревьев. — Я и никто другой! Я — полноправный наследник Тиргас Лана!

Холодный пот градом катился по его лбу, глаза лихорадочно блестели. Напряженный поход и несколько месяцев изгнания оставили свой след: раны глубже обычных порезов покрывали бледную кожу эльфа. Разум Лорето тоже пострадал, и с каждой вспышкой безудержной ярости, с каждым приступом гнева, с каждым бранным словом нити, удерживавшие сознание эльфа от падения в темные глубины, становились все тоньше и тоньше.

Вот так обстояли дела у Лорето, когда вдруг он услышал шорох слева от себя.

Чувства князя за время изгнания сильно обострились. Он мгновенно застыл, прислушиваясь.

Шорох повторился — мощный треск, сопровождаемый чавканьем, звучавшим просто жутко.

Лесной тролль?

Несмотря на свое состояние, Лорето понимал, что встреча с троллем будет означать конец всем его планам мести. И он попытался тихо улизнуть, как поступал уже много раз, но треск и шум следовали за эльфом по пятам.

«Во имя бездуховной болтовни Фаравина, — мысли эльфа лихорадочно метались, — что это такое? Кто преследует меня в подлеске?»

Затравленно озираясь, он пытался оценить происходящее — но тщетно. В полумраке ничего нельзя было разобрать, не помогало даже обострившееся эльфийское зрение. Лорето пошел быстрее, прокладывая себе путь сквозь заросли кустов и папоротника, безжалостно царапавшие его руки и лицо. Сначала эльфу казалось, что преследователь — кем бы или чем он ни был — буквально наступает ему на пятки. Лорето то и дело оглядывался через плечо, но по-прежнему ничего не мог разглядеть. Потом шорох стих, так же внезапно, как и появился.

— Кем или чем бы ты ни был, — прошипел Лорето, — тебе повезло, что ты не перебежал дорогу эльфийскому королю. Одного-единственного удара, одного-единственного взгляда было бы достаточно, чтобы уничтожить тебя. Тебе невероятно повезло…

В подлеске было тихо, и, выждав немного, Лорето наконец снова двинулся в путь. Совсем скоро сгустились сумерки, сквозь плотный лиственный полог проникало совсем мало света. Над кронами деревьев виднелось окрашенное в кроваво-красный цвет небо, плохая примета с давних пор.

— Этой ночью прольется кровь, — уверенно выпалил Лорето, глупо хихикая.

Эльф принялся осматриваться в поисках места для ночлега. В своем затянувшемся путешествии приют на ночь эльф находил в кронах деревьев, а высокие стволы и скалистые навесы помогали укрыться от ветра и непогоды. Меж толстых мертвых корней отвергнутый эльф наконец нашел место для сна — и в придачу желанный ужин в виде полусгнивших, проеденных личинками грибов, которые в своем безумии князь принял за королевскую пищу. Он жадно проглотил их, и ему тут же стало дурно. Стеная, он пытался устроиться на влажном мху, когда снова услышал тот пугающий треск, преследовавший его ранее.

— Что там такое? — прошипел Лорето, оборачиваясь. — Кто позволяет себе мешать королю от…

Он умолк на полуслове, когда подлесок расступился и оттуда появилось нечто, настолько гротескное и невероятное, что даже утративший разум Лорето понял, что ничего подобного существовать вообще не должно.

Отверженный эльфийский князь замер, словно окаменел, ибо странное создание испугало его до смерти. На Лорето неотрывно смотрели налитые кровью глаза, но в их взгляде читалось странное равнодушие — ленивое спокойствие существа, невероятно древнего и повидавшего все на этом свете. Вполне вероятно, что чудище бродило по этим лесам с начала времен, но никто прежде не видел его, потому что оно старалось держаться подальше от бессмысленных метаний смертных (равно как и Лорето).

Осознание настигло отверженного князя, как удар гномьего молота. Как ни были различны они с этим существом внешне… Но в некотором смысле они были друг с другом очень схожи!

Лорето показалось, что он понимает чудище, жуткое тело которого буквально вывалилось из чащи. Он чувствовал, что у них есть что-то общее и что неслучайно встретились они в этом месте и в это время.

Эльф протянул руку, коснулся существа, смотревшего на него множеством глаз…

И в этот миг князь ощутил ненависть!

Словно гроза, обрушилась она. Настолько чистая… Лорето не испытывал ранее ничего подобного. Его собственный гнев и жажда мести терялись в ней, словно язычок пламени в адском пожаре. У Лорето было такое чувство, словно он растворяется и становится одним целым с отвратительным существом, и, хотя всю свою жизнь он думал только о себе и служил лишь своей выгоде, ощущение ему понравилось. Эльф был убежден, что обрел то, что искал, словно после долгого путешествия наконец достиг Дальних Берегов…

В этот миг на жуткой морде твари под немигающими красными глазами разверзлась зубастая пасть.

И когда Лорето заглянул в широко распахнутый зев существа, оборвалась тонкая нить, удерживавшая его разум над пропастью безумия.

Эльфийский князь закричал что было сил, в то время как убийственные зубы устремились к нему; монстр обрушился сверху и проглотил жертву целиком…

Далеко-далеко от этого страшного места Аланна, королева Тиргас Лана, пробудилась ото сна.

Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы сориентироваться в полутьме спальни. Дыхание эльфийки было прерывистым, высокий лоб покрывала холодная испарина. И только увидев рядом знакомую фигуру своего супруга Корвина, грудь которого размеренно поднималась и опускалась, королева немного успокоилась.

Снова этот сон, преследующий ее и настигающий ночь за ночью, стоит ей только закрыть глаза.

Лорето…

Мысль о бывшем возлюбленном, мятежном эльфийском князе, опечалила Аланну, и она спросила себя, что может означать этот сон. Слишком долго была она хранительницей тайн своего народа, слишком силен был груз опыта, слишком обширно знание прошлого… И поэтому эльфийка отдавала себе отчет, что сны иногда — не просто сны.

Маяк во мраке истории — так некогда называл их Фаравин Видящий. Если его слова правдивы (как собственно все, что он написал) то Землемирью предстоят темные времена.

Аланна взглянула на Корвина, лежавшего рядом с ней, и это был взгляд, исполненный любви, почти жалостливый.

Ей придется действовать…

Книга 1 Куннарт анн оур (Опасность на востоке)

1. Да коун киниш'хай

Скука.

Именно это слово лучше всего описывало их состояние.

Запертым в каменных стенах дни казались бесконечными, наполненными жратвой и питьем, разгульными пирами, давным-давно потерявшими смысл.

Время…

В этой части мира оно ничего не значило, его плеск был так же незначителен, как кровь, текущая из перерезанной гномьей глотки.

Временами, просыпаясь, они испытывали чувство, будто больше не слышат стука своих сердец, поскольку головы их так громко гудели от большого количества выпитого кровавого пива, словно тысяча обезумевших карликов стучала по тысяче наковален. Тогда они представляли себе, что темная яма Курула давным-давно поглотила их и их деяния стали сагами.

Но только дело в том, что они не упадут в яму Курула, по меньшей мере пока что. Хотя бы потому, что не хотят рисковать своей жизнью. Их великое приключение счастливо завершилось более двенадцати лун тому назад, а если смерть и придет, то, вероятно, от ожирения. Или от кровавого пива, так затуманивавшего их чувства, что они переставали воспринимать сохгал. Или от обжорства во время богатой пирушки, когда ни один ремень на свете не сумеет удержать их пуза и они лопнут! Раздастся глухой треск, и от Бальбока с Раммаром, главарей больбоуга, не останется ничего, кроме морщинистой, жесткой, покрытой волдырями кожи, сломанных ребер и кучи вязких внутренностей.

Не особенно приятная перспектива.

В начале их правления Раммару доставляло удовольствие сидеть на покрытом шкурами варга троне в самой темной пещере деревни, среди золота и драгоценных камней, которые «захватили» они с братом. Человек, вероятно, выразился бы иначе, сказав «украли»; ну да, в любом случае они добыли их хитростью и коварством!

В задачи орка-главаря входили в основном отправка боевых отрядов и ожидание, когда воины вернутся. В промежутках между этими событиями было принято давать волю прихотям и при желании набивать себе брюхо различными вкусностями от свежих фаршированных пиявок, вареного гномьего мяса и фарша из троллятины до бру-милла, традиционного любимого блюда орков. Все это заливалось внушительным количеством кровавого пива из бочонков, выдержанного и разлитого в большие черепа-кружки. И без того толстое брюхо Раммара по причине такого образа жизни раздалось до необъятных размеров, и в конце концов ему уже не подходила ни одна кольчуга и приходилось довольствоваться кожаным доспехом.

Маленькие поросячьи глазки на бесформенной черепушке Раммара, которая крепилась к его толстенькому телу, казалось, абсолютно без участия шеи, потеряли свой хитрый блеск. Взгляд их стал утомленным, насмотревшимся на захваченное-украденное-заработанное золото, а рот и желудок были доверху набиты блюдами орочьей кухни. Разжиревший предводитель тосковал по разнообразию, хотя и не признал бы этого ни за что на свете.

— Что ты говоришь, лентяюга? — обернулся он к своему брату.

Длинный орк сидел, развалившись, на покрытом шкурами варга троне. Это кресло было несколько ниже Раммарова, к тому же коротконогий братец устроился на том самом оригинале мебельного искусства, на который год назад водружал свою вонючую задницу предводитель Грайшак. Однако обстоятельство, что Бальбок был выше брата на голову, сводило на нет разницу в размере благороднейших сидений. Кроме того, Бальбок был не только выше, но и, несмотря на изобилие харчей в прошедшие луны, все еще неизмеримо стройнее, чем Раммар.

— А что я должен сказать, Раммар? — спросил в ответ Бальбок, на голове которого покачивалась измятая, украшенная драгоценностями золотая корона.

Узкое лицо длинного орка казалось даже уже, чем обычно, а во взгляде читалась неприкрытая скука.

— Разве это не жизнь? — вопреки собственным сомнениям произнес Раммар. — Мы целый день сидим на своих асар'хай и раздаем приказы. Если нам хочется пить или есть, нам нужно только крикнуть кровавого пива или бру-милла. А если у нас газы, то мы храбро пускаем ветры или отрыгиваем. Что может быть лучше для настоящего орка?

— Не знаю, Раммар, — задумчиво ответил Бальбок. — В последнее время мне приходится пить довольно много кровавого пива, прежде чем я как следует захмелею, да и бру-милл раньше сильнее обжигал глотку. И если быть до конца честным — пускать ветры и отрыгивать мне раньше нравилось больше.

— Да что ты несешь? — непонимающе посмотрел на него Раммар. — Ты совсем ума лишился, жалкий ты умбал? Неужели ты последние остатки ума пропил?

— Доук, — произнес Бальбок, опуская несколько виноватый взгляд. — Но если уж говорить правду, Раммар…

— Нет, не надо! — залаял тот в ответ. — Орки не говорят правду — они лгут и обманывают. Правда ни мокрого шнорша меня не интересует — и в первую очередь, если она сыплется из твоей мерзкой глотки!

От каждого бранного слова брата Бальбок съеживался все больше и больше, пока его голова не втянулась в плечи, почти как у Раммара. Но поскольку к выдающимся качествам Бальбока, без сомнения, относилось и изрядное упорство, длинный, тем не менее, закончил свою мысль.

— …мне несколько скучно, — негромко, почти шепотом признался он.

— Тебе — что?

— Мне скучно, — повторил Бальбок, на этот раз громче и отчетливее. — Мы давно уже не выбирались наружу, чтобы поохотиться на троллей или порубить гномов.

— На то есть свои причины, — кивнул Раммар. — Ты что же, забыл, как это опасно? Тролли обычно с орками не церемонятся и молотят их своими дубинками. А гномы стреляют отравленными стрелами и, похоже, получают удовольствие от поедания наших собратьев.

— Равно как и мы от поедания их собратьев, — широко ухмыльнулся Бальбок. — В этом-то и заключается весь интерес.

— Интерес? — Раммар покачал головой. — Что здесь такого интересного?

— Ну… — Бальбок сдвинул корону на лоб и задумчиво поскреб свой лысоватый затылок. — Иногда мы едим их, иногда они — нас. Так всегда было.

— Но теперь не так. — Раммар назидательно поднял коготь. — Для нас это уже в прошлом. Бегать по лесу и охотиться на зеленомордых — это можно предоставить другим. После всех храбрых поступков, что мы совершили, нам больше не нужно утруждать себя.

— Знаю, — вздохнул Бальбок.

— Ты только посмотри вокруг. Посмотри на золото и драгоценные камни. Эти штуки не сами по себе к нам пришли — мы за них сражались. Против гномов, троллей, эльфов, ледяных варваров и, не помню уже, против кого там еще. А кроме того, в конце концов помогли этому чертову охотнику за головами и его подружке-эльфийке завоевать целое чертово королевство.

— Знаю, — снова сказал Бальбок.

Тоску в его голосе нельзя было не заметить.

— Проклятье, да что с тобой такое? — возмутился Раммар. — Нам больше ничего никому не нужно доказывать. Мы вернулись в больбоуг с триумфом, сидя на груде сокровищ. Поскольку мы победили предателя Грайшака, нам полагался трон предводителя, а поскольку я по сути своей великодушен, то я согласился, чтобы мой брат правил вместе со мной.

— Это не совсем так, — возразил Бальбок. — Это я зарубил Грайшака, и ты это хорошо знаешь.

— Ах вот как? — Раммар мрачно посмотрел на брата и враждебно выпятил подбородок. — А почему же тогда я сижу здесь, если это сделал ты, жалкий ты умбал?

— Потому что после нашего возвращения в больбоуг я утверждал, что мы сделали это вместе, вот почему, — добродушно пояснил Бальбок. — Мы отказались от того, чтобы принять имя нашего предшественника, потому что он был вонючим предателем, который делал одно дело с гномами, и с тех пор мы вместе правим больбоугом — ты хорошо это знаешь.

Широкий лоб Раммара прорезали морщины. Действительно ли он позабыл об этой маленькой, но существенной разнице, или же сознательно опустил, понять по его лицу было нельзя.

— Мне все равно, — проворчал он. — Важно, что мы победили, и все эти штуки здесь бы не валялись, — он указал на золотые, наполненные бриллиантами и драгоценными металлами вазы и сосуды из драгоценных металлов, довольно сильно помятые, поскольку братья в прямом смысле слова любили швыряться своим богатством, — если бы мы оба не проявили выдающееся мужество и храбрость.

— Корр, — согласился Бальбок.

— Так что же нас должно сподвигнуть на сидение в подлеске и риск своими асар'хай в бессмысленной охоте за гномами, как раньше? Это ниже нашего предводительского достоинства.

— К сожалению, — настолько тихо вздохнул Бальбок, что брат ничего не разобрал.

— Наша задача — сидеть здесь и ждать, когда вернутся боевые отряды. Мы возьмем себе из добычи то, что понравится, и если одного из предводителей постигла смерть, мы сделаем из его головы чучело во славу Курула. Вот и все.

— Знаю, — снова вздохнул Бальбок.

— Разве ты не помнишь? Было время, когда мы могли только мечтать о том, чтобы сидеть в этой пещере и пить и есть с утра и до вечера. А теперь, когда все это стало для нас реальностью, я не позволю тебе все испортить, жалкий ты умбал!

Раммар разозлился… нет, просто разъярился: его брат отважился высказать то, о чем он сам себе запрещал даже думать. Жирный орк обвел взглядом пещеру и громыхнул:

— Проклятье, почему здесь так тихо? Где бард? Немедленно певца сюда, не то я впадаю в саобх!

Сработал ли авторитет Раммара или соплеменники опасались, что предводитель действительно впадет в печально известное состояние боевого безумия, из которого орк выходит обычно только после смерти — либо своей, либо чьей-то еще, но в пещеру вбежал один из файхок'хай, лучших и сильнейших воинов племени, выслушал желание Раммара, старательно поклонился и исчез. Вскоре в пещере появился довольно оборванный орк, безволосый череп которого был усеян множеством синяков. В лапищах это чучело держало золотую лиру.

— А вот и ты, — недовольно проворчал Раммар. — Ну же, сыграй что-нибудь веселенькое. Спой хвалебную песню о Раммаре Резком — немедленно!

— К-корр, — испуганно закивал орк-бард, и в следующий момент он принялся терзать инструмент, созданный не для когтей орка, а для тоненьких эльфийских пальчиков. Поскольку «бард» мало что понимал в музыке (Раммар, недолго думая, назначил именно этого беднягу ввиду отсутствия настоящего певца), звуки, которые он извлекал из лиры, были, соответственно, не очень удачными. В бессчетный раз орк, хрипя, принялся исполнять песню, возвещавшую о великих деяниях Раммара, которую предводитель создал сам в прогрессирующем угаре от кровавого пива.

Глубоко в Гнилых землях, там живет воин храбрый и великий. Раммар имя его, Резким его прозывают. Боятся его и гномы, и тролли, люди, эльфы, а также карлики. Красно его копье от крови врагов, или же черно, или зелено — бывает по-разному. Храбро сражался он против гномов, когда те украли голову Гиргаса. Раммар и его брат, Бальбок Беспощадный, преследовали зеленомордых до самой их крепости, где повстречали колдуна Рурака, злобного, который…

Бард умолк, когда золотая ваза, перелетев через всю пещеру, угодила ему в голову. Драгоценные камни, которыми она была наполнена, брызнули во все стороны, орк опустил лиру, попятился назад, с трудом держась на ногах.

— Сколько раз тебе повторять, что я изменил эту строчку? — заорал Раммар, швырнувший вазу. — Нужно петь «злобного, вонючего, хитрого». Все остальное было бы слишком хорошо для этого вонючки-колдуна. До тебя наконец дошло?

— Д-да, великий Раммар, — ответил бард, пытаясь не упасть. Он поднял лиру, снова принял позу и продолжил пение.

…где они повстречали колдуна Рурака, злобного, вонючего и хитрого, который предложил им сделку: они должны были обменять карту Шакары на черепушку Гиргаса. Не устрашившись, выступил Раммар, успешно сражаясь против гулей и варваров, он пересек Внутренности Торги. Во льдах вековечных он повстречал эльфов и узнал, что Рурак, злобный, вонючий и хитрый, обманул его, и не было карты Шакары на самом деле, а было…

И снова певцу помешали допеть — на этот раз, впрочем, не ваза, а возня, внезапно возникшая у входа в пещеру предводителей.

Слышались взволнованные крики, проклятия и отборная ругань, а кроме прочего — задиристый рев файхок'хай. Должно быть, где-то что-то произошло…

— Что там? — сердито воскликнул Раммар и хотел вскочить в ярости, однако его немалая туша удержала орочий асар на троне, словно последний прирос к сидению. — Кто отваживается мешать пению моего барда? Неужели у этих чертовых умбал'хай нет ни малейшего представления об искусстве?

Ответил ему один из взволнованных лейб-гвардейцев, вбежавший в пещеру.

— Великие предводители, — произнес он, кланяясь. — Есть новости.

— Какого рода? — поинтересовался Раммар.

— Курса и его боевой отряд вернулись. Они привели с собой пленника.

— Пленника? — Раммар поднял брови. — С каких это пор орки берут пленников?

— И что же он такое? — поинтересовался Бальбок, радуясь разнообразию. — Гном? Тролль?

— Человек, — ответил стражник, чем немало удивил обоих, поскольку в последнее время очень редко случалось, чтобы ахгош-бонн, молочнолицый, заблудился в Гнилых землях. Слишком редко, на вкус Бальбока, считавшего человечину деликатесом.

Раммар не разделял эту страсть. В отличие от большинства орков, он не любил человечины, более того — она была ему отвратительна. Но это была тайна обоих братьев, ибо остальных это не касалось. В конце концов, Раммару не хотелось, чтобы его называли за глаза лус-ирком, овощеедом…

— Принесите человека сюда! — повелительным тоном потребовал он, и файхок мгновенно исчез, торопясь выполнить приказ.

— Разве это не волнующе? — спросил Бальбок и в ожидании пленника принялся ерзать на троне. — Наконец-то в больбоуге хоть какое-то происшествие.

Раммар недовольно покачал головой.

— Появление молочнолицых в Гнилых землях редко приводило к добру.

Простодушные черты лица Бальбока растянулись в широкой ухмылке.

— Именно это я и имею в виду…

2. Сголь'хай ур'курзош

Человек, которого поймал боевой отряд Курсы, выглядел довольно помятым.

Курса и его ребята, похоже, обращались с пленником не особенно нежно. Одежда молочнолицего висела клочьями, равно как и плащ, который болтался у него на плечах. Руки человеку связали за спиной, рот заткнули кляпом. Лицо бедолаги, все в крови, опухло, а поскольку кляп тоже пропитался кровью, можно было предположить, что пленнику выбили зуб-другой. Очевидно, колотили его изрядно. Но даже если бы он был в… неповрежденном состоянии, сложно было бы отыскать более уродливую рожу. Раммар и забыл уже совершенно, насколько отвратительны эти молочнолицые, и ему стало жутко, когда он взглянул в голубые глаза пленника.

— Где ты поймал его, Курса? — поинтересовался жирный орк у предводителя отряда, лично притащившего (а точнее, припинавшего) добычу в пещеру, в сопровождении нескольких файхок'хай, воинов из лейб-гвардии, стоявших теперь в отдалении и следивших, чтобы все было в порядке.

— На западных склонах Черногорья, — ответил Курса; то был сильный орк с серо-зеленой кожей и широко расставленными клыками.

— Судя по виду ахгош-бонна, вы не особо с ним церемонились, — заключил Раммар, скучающе разглядывавший человека. — Парень-то совсем худой, просто жутко тощий!

— Похоже, он бродил по горам довольно долго, — хрипло рассмеялся Курса. — Наверное, с ума спятил.

— С чего ты взял?

— Ну, когда он увидел нас, то, похоже, обрадовался. Бормотал что-то… Вроде как, что искал нас.

— Вот как? И что ты сделал после этого?

— Что за вопросы, главарь — я врезал ему как следует. — Курса снова рассмеялся, и Бальбок присоединился к его смеху.

Раммар, испытывая нехорошее предчувствие, не поддержал их.

— А что человек сказал потом?

— Больше ничего, — ответил Курса. — Мы связали его и заткнули рот кляпом. И понесли прямо в больбоуг.

— Прямо?

— Ну, у парня была еще лошадь, так мы ее сначала сожрали. В конце концов нам ведь запрещено поднимать руку на людей и их…

— Запрещено? — В словах Бальбока слышалась смесь недоверия и ужаса. — С каких это пор?

— С тех пор как я запретил, — недовольно проворчал Раммар. — От этих молочнолицых исходит ужасный запах, когда их варят. Кроме того, вкусовые качества человечины сильно преувеличены.

— Это несправедливо, — возмутился Бальбок. — Только потому что тебе человечина не…

— Криок! — набросился на него Раммар. — Ничего не хочу больше слушать. Приведите палача, потом мы привяжем молочнолицего к колесу и устроим миленький допрос. Посмотрим, не расскажет ли он нам, что он…

Жирный орк не договорил, когда пленник вдруг принялся издавать какие-то звуки, совершенно неразборчивые из-за кляпа.

— Что с ним такое? — поинтересовался Раммар.

— Мне кажется, он хочет говорить добровольно, — ответил Курса.

— Какая жалость. — От разочарования уголки губ Раммара опустились вниз. — Ну да ладно, пусть говорит, Курса. Но побыстрее, черт побери. Или мне начать пытать вместо него тебя?

Эта идея Курсе совершенно не понравилась, поэтому пленник в мгновение ока оказался свободен от тряпок, которые запихали ему в рот поймавшие его орки. Едва кляп убрали, Раммар и Бальбок, к своему огромному удивлению, узнали, что человек бегло говорит по-орочьи, хотя и с явным человеческим акцентом.

— Ахгош доук! — приветствовал он их, как положено среди орков.

— Ахгош доук кудашд, — ответил Раммар, чтобы продолжить на человеческом языке. — Мне тоже не нравится твое лицо, молочнолицый, уж можешь мне поверить.

— Вы Раммар Резкий? — поинтересовался человек, еще сильнее удивив главарей.

Раммар кивнул.

— Это я и есть.

— Тогда вы, должно быть, Бальбок, — заключил человек, глядя на худощавого орка. — Бальбок Беспощадный, Великий, Храбрый, имя которого вызывает уважение и почитание даже среди нас, людей…

— Бальбока вполне достаточно, — раздраженно засопел Раммар. — К чему весь этот театр? Кто ты такой, человек? Почему говоришь по-нашему? И откуда ты знаешь наши имена?

— Каждый человек в королевстве знает ваши имена, великий Раммар.

— В каком еще королевстве?

— В королевстве Тиргас Лан, конечно, великий Раммар, — ответил посол, словно это само собой разумелось. Хуже того, похоже, он совершенно не боялся орков. — В королевстве короля Корвина, которого вы помогли избавить из сетей зла.

Корвин!

При упоминании этого имени Раммар подавился собственной желчью. Жирный орк закашлялся так, будто собирался выдать обратно тот бру-милл, который проглотил за завтраком. Бальбок реагировал не так резко, но и у него при упоминании этого имени возникли самые разные воспоминания. Воспоминания о времени, оставшемся очень далеко в прошлом, и о великом приключении.

Мало того что Корвин был человеком, в те дни он был еще и охотником за головами, плохим парнем, охотившимся на орков в Острых горах. В его тогдашнем понимании хороший орк — это мертвый орк. И этого мнения он стойко придерживался до того самого дня, когда повстречал Бальбока и Раммара.

Корвин подстерег их и лишил добычи: эльфийской жрицы Аланны. Этого орки ему не забыли. Того, что эльфийская корона в конце концов опустится на его упрямую башку, никто и предположить тогда не мог. Чтобы победить общего ужасного врага, орки объединились с Корвином — впрочем, союз этот распался в тот миг, когда Бальбок и Раммар ограбили королевскую сокровищницу и унесли ноги из Тиргас Лана.

В любом случае до сих пор они считали, что союза не существует.

В отличие от Корвина, похоже…

— Мой король послал меня к вам, — продолжал человек. — Я долго блуждал по ущельям Черногорья в поисках вашего больбоуга. Найти его было непросто.

— Это меня не удивляет, — сухо заметил Раммар, — все орки привыкли называть свою родную деревню больбоуг, поэтому спрашивать дорогу смысла мало. К тому же спрашивающие дорогу путешественники обычно получают ответ уже в котле у орков…

— Тем более я счастлив, оттого что наконец нашел вас, — провозгласил посол.

Теперь и Бальбоку показалось, что это уже чересчур — худшего оскорбления из уст человека не существовало. Тощий возмущенно переспросил:

— Ты счастлив, что нашел нас?

— Конечно, ведь я наконец могу передать вам сообщение и исполнить поручение, которое дал мне мой король и повелитель, — посланник изобразил на своем измученном лице улыбку, продемонстрировав при этом, что у него действительно не хватает двух передних зубов.

— Вот только я ничего не хочу слышать! — крикнул Раммар настолько громко и рассерженно, что вздрогнули даже файхок'хай, которые привели в пещеру Курсу и человека.

Охотник за головами он или король — от этого человека по имени Корвин одни неприятности. У Раммара не было ни малейшего желания из-за него снова попадать в… трудные ситуации. Жирного орка терзало стойкое предчувствие, что как только человек произнесет послание Корвина, спокойной жизни наступит конец тут же и немедленно.

— Заткните ему рот! Лучше всего — луковицей! — приказал повелитель своим лейб-гвардейцам. — В конце концов он окажется в котле и его приготовят в качестве главного блюда к пиру во славу Курула.

— Но, Раммар! — Было видно, что Бальбок растерян. — Ты ведь сам говорил, что мы больше не должны готовить человечину.

— А теперь я сказал по-другому, — засопел Раммар. — И что тут такого? Главарь не может изменить свое мнение — так, что ли? Так что давайте!.. Грейте котел и затолкайте туда этого глупого человечка!

— М-м… Согласен, — произнес Бальбок, потирая лапы в предвкушении пиршества. — А пока они готовят, пусть скажет нам, чего там хочет от нас Корвин.

— Нет! — в ужасе захрипел Раммар, но было слишком поздно, потому что по кивку Бальбока посол продолжил:

— Мой господин и моя госпожа, король Тиргас Лана Корвин и королева Аланна передают вам привет. Они надеются, что прошедший год был для вас удачным и вы могли насладиться сокровищами, которые вам были предоставлены…

— Которые нам были предоставлены? — Раммар подумал, что неправильно понял человека. Может быть, посол не так уж хорошо говорит по-орочьи, как он думал. — Мы украли сокровища, чтоб ты знал! Как и положено настоящим оркам!

— Как угодно, — посол почтительно поклонился, а затем продолжал: — В любом случае король и королева надеются, что транспортировка сокровищ в золотой колеснице была не слишком утомительной — они с удовольствием предоставили бы вам подходящее транспортное средство, но вы так неожиданно и поспешно покинули Тиргас Лан…

— Они знают о том деле с колесницей?

Бальбок бросил на брата озадаченный взгляд, затем оба посмотрели в ту часть пещеры, где стояла похищенная колесница, на которой они привезли золото в больбоуг. Поскольку время от времени Раммар приказывал файхок'хай катать себя по деревне, ось и колеса несколько пострадали…

— В любом случае, — продолжал посол, — времена для Тиргас Лана не настолько счастливые, как должно было бы быть. Хотя король Корвин наследовал эльфийским королям, некоторые власть предержащие упорствуют, не признавая его право на царствование.

— Ну говори уже, — проворчал Раммар.

— Эльфийский совет Тиргас Дуна подтвердил правомерность его регентства, после чего не только князья карликов, но и заселенные людьми города Сундарил и Андарил подчинились новому королю. Однако на востоке, где расположены человеческие царства, есть некоторые вельможи, не желающие признавать короля Корвина своим господином. Там даже готовятся к войне против него.

— Очень интересно, — скучающим тоном произнес Раммар, зевая от всей души. — Но зачем ты все это нам рассказываешь? Какое нам до этого дело?

— Король Корвин и королева Аланна послали меня к вам, чтобы просить вашей помощи в борьбе против врагов Тиргас Лана.

— Что? — Раммар удивленно уставился на королевского посланника. — Наверное, я ослышался. — Он как следует встряхнул головой. — Что этот одноглазый ублюдок себе вообразил?

— Король Корвин знает, что вы невысокого мнения о нем, — согласился посол. — Однако вспомните о том, что он даровал вам жизнь и…

— И что? — возмутился Раммар. — А потом мы спасли его шею. Мы в расчете.

— …и что вы были союзниками в борьбе против мрачного Маргока, — продолжал посол. — Памятуя о былом союзе, король Тиргас Лана просит вашей поддержки. Это большая честь для вас.

— Я сейчас заплачу, — проворчал Раммар.

Бальбок же, казалось, был под впечатлением.

— Злой ты мой орк, — произнес он. — Разве это не мило со стороны Корвина? Вместо того, чтобы сражаться со своими врагами самому и снискать всю славу и добычу, он подумал о своих старых карал'хай.

— Что это с тобой? Ты совсем ума лишился? — надулся Раммар. — Люди и орки — не друзья и никогда ими не были. А этот жалкий Корвин зовет нас на помощь не потому, что хочет сделать нам приятное, а потому, что мы нужны ему!

— Да какая разница, — широко ухмыльнулся Бальбок. — По крайней мере, у нас будет возможность снова окунуть наши сапарак'хай в кровь. А поскольку воевать нужно против людей, то еды всегда будет более чем достаточно и…

— Ты думаешь брюхом своим ненасытным! — перебил брата Раммар. — Ты не мог бы ради разнообразия подумать другой частью тела? Мозгом, например? Назови мне хоть одну причину, почему мы должны последовать на зов этого бездельника? Ты уже забыл, сколько неприятностей он нам доставил?

— Корр, море неприятностей, — согласился Бальбок, — но и добычи тоже море — а еще целую кучу удовольствия. Ты что, забыл, как мы сражались против Драгнадха?

— Забудешь такое, — раздраженно подтвердил Раммар — в его воспоминаниях, правда, противостояние с немертвым драконом вовсе не доставляло удовольствия. С другой стороны, Бальбок был не так уж и неправ — сидеть все время в больбоуге и жрать да пить с утра до ночи было в некотором смысле довольно однообразно. Но Раммар был не тем орком, которого можно было заставить что-то сделать какому-то паршивому человеку или недоумку-брату…

— Идем в Тиргас Лан! — вдохновенно воскликнул Бальбок. — Это будет великолепно! Мы наймемся к Корвину, дадим его врагам чертей и снова вернемся, с кучей добычи! К тому же вдоволь человечины! Набьем ею все пещеры-кладовые!

— А мне с этого что будет? — поинтересовался Раммар.

— Может быть, — осторожно напомнил о себе посол, — мне сначала следует закончить послание?

— Это еще не все? — поднял одну из своих кустистых бровей Раммар.

— Не совсем. За вашу помощь король Корвин гарантирует признать границы Гнилых земель и навечно закрепить их.

— А что это значит? — тут же встрял Бальбок.

— Это означает, что Тиргас Лан признает реку и Черногорье своей западной границей, — пояснил посол. — Поэтому оркам никогда больше не придется опасаться того, что король Корвин пойдет на племена войной — до тех пор, пока они остаются в Гнилых землях.

— Значит, Корвин нам это гарантирует? — засопел Раммар. — Разве это не великодушно со стороны его величества, Бальбок? В качестве вознаграждения за то, что мы рискуем ради него асаром, этот головорез дарит нам область, которая и так принадлежит нам!

— Злой мой орк, — поразился Бальбок.

— Знаешь что, посол? Можешь вернуться к своему королю и сказать ему, что он может засунуть свои гарантии, куда ему заблагорассудится. Но прежде мы освободим тебя от некоторых частей тела. Для того чтобы говорить, руки-ноги тебе не нужны.

— Королева Аланна предполагала, что вы отреагируете именно таким образом, — невозмутимо ответил посол. — Она просила передать вам следующее: никогда прежде не совершали орки большего благодеяния для людей, чем вы, когда помогли избавить Тиргас Лан от зла. Еще одно кровожадное деяние не умалит славы, которую вы снискали среди людей.

— Это просила нам передать королева? — начиная закипать, пролаял Раммар.

— Слово в слово.

— Вот проклятье! Клянусь пламенем Курула! Вонючими внутренностями Торги и исчезнувшей черепушкой Гиргаса! Это уже предел! Какая беспардонность!

— Почему это? — спросил Бальбок.

— Непроходимый умбал, разве ты не понимаешь, что тем самым дает нам понять эта жалкая баба?

— Э… — Бальбок ненадолго задумался. — Нет, — признался он.

— Оказав помощь ей и Корвину, мы испортили свою дурную славу. Теперь эти жалкие людишки думают, что имеют дело с оравой миленьких орков. Разве они не знают, что мы — самые дикие, самые отвратительные и самые кровожадные создания Землемирья? — И, чтобы подчеркнуть свои слова, Раммар лязгнул зубами и издал нагоняющий ужас рев.

— Вот именно, — согласился Бальбок, утробно рыча.

— Этого мы допустить не можем. Мы пойдем в Тиргас Лан и скажем этому нахалу на троне, что мы о нем думаем! — яростно провозгласил Раммар, совершенно выходя из себя. — Потом мы для вида поможем ему, а когда он меньше всего будет этого ожидать, мы повернем против него и покажем, на что способны самые настоящие орки. Таким образом мы снова восстановим свою дурную славу, и даже без великодушных королевских гарантий людям никогда больше не придет в голову совать свой любопытный нос за кряж Черногорья. Ты понял, что я имею в виду?

— Думаю, да, — кивнул Бальбок. — Будет до черта побоищ и человечины.

— Примерно, — подтвердил Раммар, затем снова обернулся к послу. — Итак, ахгош-бонн, ты слышал — мы последуем на зов твоего короля.

— Ничего другого я и не ожидал, — ответил посол, словно это само собой разумелось, что еще сильнее разозлило Раммара.

— Но прежде, — провозгласил он, — мы с братом устроим большой пир, чтобы отпраздновать наш отъезд из деревни. По этому поводу мы растерзаем тебя по всем правилам искусства, набьем твое брюхо луком и чесноком, чтобы подать тебя в качестве главного блюда на пиру в нашу честь.

— Вы хотите меня… сожрать? — спросил посол.

— Корр.

— Прошу прощения, дражайшие орки, но вам не следует этого делать.

— Вот как? Почему же?

— Потому что королева Аланна предусмотрела это и приняла меры.

— Какие меры?

— Я — ваш пропуск, — заявил посол.

— Ты… что?

— По дороге в Тиргас Лан вам придется пройти несколько пограничных постов. Надеюсь, вы не думаете, что двух орков ни с того ни с сего пропустят в столицу? Только в том случае, если с ними будет кто-то, кто знает пароли.

— Пароли? Какие еще пароли?

— На каждом пограничном посту нужно назвать определенный пароль, чтобы вас пропустили, — ответил королевский посол и постучал себя по лбу. — А здесь они хранятся надежнее всего. Так что если вы что-то мне сделаете, то никогда не доберетесь до Тиргас Лана.

— Мы можем пытать тебя до тех пор, пока ты не скажешь пароли, — предложил Раммар.

— Паролей много, — пояснил посол, — и для каждого поста нужно назвать единственно верный, если сказать не тот — все будет кончено. Думаете, вы сумеете запомнить правильную последовательность, если предположим, что я под пытками назову вам правильные пароли, а не обману намеренно, чтобы вас постигла неудача?

— Проклятье, — проворчал Раммар, не зная, что и делать. — И откуда у этой жалкой бабы такие идеи?

— Боюсь, у вас нет иного выхода, кроме как оставить меня в живых и взять с собой в Тиргас Лан, — резюмировал королевский посол.

— И что это значит? — Бальбок смотрел на Раммара большими глазами, во взгляде читалось нескрываемое разочарование. — Что мы не можем его растерзать?.. Что не можем приказать набить ему брюхо луком и чесноком, чтобы его подали на пиру в нашу честь?..

— Именно, — скрежеща зубами, ответил Раммар, понимая, что все его опасения подтвердились: от охотника за головами и его эльфийской подружки действительно одни только неприятности.

— Шнорш, — негромко произнес Бальбок.

3. Ольк ойгнаш

Пир по случаю прощания получился скромнее, чем того хотелось Бальбоку. В качестве главного блюда ввиду отсутствия посла был подан большой котел бру-милла, с фаршированными гномьими кишками, тролльими глазами и всем, чему полагается там находиться. Кровавое пиво лилось рекой, некоторых орков наутро не смогли добудиться из-за этого. У Раммара и Бальбока трещали головы, когда они продрали глаза, но, по крайней мере, братья не рухнули в темную яму Курула, в опасной близости от края которой во хмелю от кровавого пива ходили многие.

Орки посетили свою большую пещеру, чтобы проститься с золотом, а затем направились в оружейную и впервые с прошлого кровавля снова взялись за секиру и копье.

Чтобы произвести в Тиргас Лане как можно более сильное впечатление, Раммар решил надеть шикарный золотой шлем с наносником и нащечником, Бальбок же, напротив, выбрал модель попроще, из железа, а в качестве оружия подобрал бесформенную орочью секиру. Выбор же Раммара пал на сапарак, традиционное, оснащенное крючьями боевое копье орков. Бальбок, который был хорошим лучником, прихватил вдобавок лук и набитый стрелами колчан, а Раммар засунул за пояс эльфийский кинжал из Тиргас Лана, скорее в расчете на возможных зрителей, чем ради защиты. Рисковать своей жизнью в бою толстенький орк не намеревался; защита от дорожных неприятностей входила в задачу файхок'хай, сопровождавших его и Бальбока.

Примерно в полдень, когда слабый солнечный свет поборол тучи над Гнилыми землями и залил ущелье больбоуга, Бальбок и Раммар тронулись в путь. То было славное прощание, в корне отличавшееся от того позора, который пришлось пережить братьям год назад, когда они покинули родину. В тот раз их прогоняли с проклятьями и руганью, а орочата писали им на головы с деревянных мостов, соединявших пещеры между собой по обе стороны ущелья.

В этот раз мосты были полны орков, ревом выражавших свое восхищение Раммаром и Бальбоком, которые покидали больбоуг ради славы и добычи. Гордо неся перед собой штандарт — длинный шест с бесформенным, ярко раскрашенным тролльим черепом, торчащим в качестве навершия, — файхок'хай сопровождали обоих предводителей. Раммар и Бальбок выбрали двенадцать лучших воинов. В окружении файхок'хай шли братья вместе с довольно ухмыляющимся королевским послом, который шагал посреди этой банды с гордо поднятой головой. Услыхав раскатистый рык своих подданных, эхом разносившийся по ущелью, Раммар подумал и сделал вывод, что принял верное решение.

По крайней мере, пока…

Они выбрались из ущелья по каменистой тропе мимо часового, стоявшего там на страже. Когда пещеры остались позади, ликование улеглось, а гнилостный запах больбоуга растворился вдали.

— Теперь я не могу отрицать тот факт, — вздохнул Раммар, — что мы покинули свою родину. Нас подстерегают неизвестность и тысячи опасностей.

— Корр, — согласился Бальбок, и глаза его горели жаждой приключений.

Королевский посол маршировал прямо за ними. Поскольку ребята Курсы сожрали его лошадь, ему пришлось, как и оркам, путешествовать пешком, и вскоре выяснилось, что он не в состоянии держать маршевый темп файхок'хай. По этой причине Раммар принялся над ним насмехаться, однако только для того, чтобы скрыть, что и сам не может двигаться быстрее. Дополнительные фунты, которые он наел, став главарем, то и дело аукались ему во время трудного перехода, и жирный орк решил, что впредь следует есть меньше.

Соответственно, продвигался отряд довольно вяло; целый день шли орки по зарослям Сумеречного леса, но так и не увидели вершин Черногорья. Лишь к вечеру, когда солнце село далеко на западе над Гнилым озером, далекие пики обозначились на горизонте темными зубцами, резко выделяющимися на фоне залитого красным неба.

Принимая во внимание провиант, который тащили файхок'хай (а наряду с бочонком кровавого пива у них были соленая ветчина из троллятины и гномья требуха), Раммар решил отложить похудение на один день. Поголодать, сказал он себе, можно и завтра.

Поэтому главари устроились у костра, который разожгли лейб-гвардейцы, и велели подать себе мяса и пива. Посол Тиргас Лана, сидевший между ними, казался карликом рядом с двумя великанами. Человек старался держаться подальше от вкусностей орочьей кухни, отчего Раммар тут же вновь принялся издеваться над молочнолицым.

Взошла луна и осветила мертвенно-бледным светом местность сквозь облака. У братьев наступило некоторое насыщение. Намереваясь съесть остатки сразу же по пробуждении, предводители отправились на боковую. Бальбок удовлетворился голой землей, а Раммар устроился на мягком мехе варга, который тащила лейб-гвардия. Едва закрыв глаза, толстенький орк уже храпел, словно караван пьяных карликов. Бальбок тоже закрыл глаза, но, в отличие от брата, не уснул.

И это спасло ему жизнь…

Перевалило далеко за полночь, костер почти догорел, смолкло негромкое ворчание файхок'хай. Слышен был только далекий вой варгов и жуткие крики других созданий ночи, а также громкий храп Раммара.

В остальном было тихо, и именно эта тишина и пробудила естественную подозрительность Бальбока.

Худощавый орк не шевелился, глаз не открывал, зато уши навострил. Файхок'хай действительно не издавали ни звука. Куда, во имя внутренностей Торги, все они вдруг подевались?

Бальбок не отваживался открыть глаза, но прислушался изо всех сил, а затем среагировал!

Внезапно он перекатился на бок — и вовремя! Хотя за время прошедших лун рефлексы его слегка заржавели, они все еще были на месте и все еще достаточно быстры для того, чтобы спасти орку жизнь.

Там, где он только что лежал, внезапно в мягком грунте оказался сапарак. То было боевое копье файхока, а сам исполинский воин стоял прямо рядом с ложем Бальбока. Нападающий тут же вырвал сапарак из земли и ударил снова.

Бальбок откатился в другую сторону, и копье снова прошло на волосок от него.

— Раммар! — закричал Бальбок изо всех сил, но единственным ответом, который он получил, был громкий храп; опьяненный большим количеством кровавого пива, толстенький орк продолжал спать. Только то обстоятельство, что он слегка пошевелился во сне, уберегло его от смерти: прямо рядом с предводителем еще один сапарак пронзил мех варга, на котором жирный орк устроил свою тушу.

— Шнорш! — вырвалось у Бальбока, и, снова перекатившись, тощий ухватился за древко секиры, которая лежала рядом с его ложем, и вонзил лезвие глубоко в нижнюю часть живота файхока, покушавшегося на его жизнь.

— Проклятье, Раммар! — кричал Бальбок, в то время как убийца с тяжелым стоном оседал на колени, а его внутренности сыпались из распоротого живота. — Да проснись же наконец, брат!

— Хм?.. — коротконогий орк пробормотал что-то во сне, но не открыл глаза, а причавкнул и продолжил храпеть.

С проклятием Бальбок схватил недопитую кружку кровавого пива и, недолго думая, швырнул ее в огонь. Тлеющие угли вспыхнули от жгучего пойла, и бушующее пламя взвилось ввысь, на мгновение осветив весь лагерь и вырывая орков-воинов из спасительной темноты.

Один стоял рядом с храпящим Раммаром, подняв сапарак, и, очевидно, намеревался снова нанести удар, чтобы положить конец жизни главаря. Остальные файхок'хай замерли на краю лагеря, сжимая в руках оружие и даже не думая о том, чтобы помешать вероломному убийце совершить свое подлое деяние.

Раздумывал Бальбок недолго; он вскочил на ноги, взмахнул секирой и, хотя бесформенное оружие не было создано для броска, швырнул его изо всех сил. Его целью был подлый негодяй, собиравшийся отнять у Раммара жизнь — файхок, восставший против своих предводителей.

Кара Бальбока постигла предателя мгновенно. Острое лезвие тяжелого оружия пробило файхоку шлем, кость черепа, и почти располовинило голову орка. Файхок выпустил из лапищ сапарак и рухнул на землю, словно поваленное дерево.

Бальбок бросился к нему, чтобы вернуть секиру. Но прежде чем он успел добраться до оружия, дорогу ему преградил следующий файхок — рослый парень, на котором был пластинчатый доспех и лицо которого было покрыто множеством шрамов (и которого Бальбок всегда считал одним из самых верных лейб-гвардейцев). Он напал на Бальбока, сжимая в руках сапарак.

Тощему в последний миг удалось увернуться от смертоносного удара.

— Раммар! — в очередной раз пролаял Бальбок.

Наконец брат пошевелился — и это было хорошо, ибо на толстого предводителя намеревались напасть четверо файхок'хай с мечами наголо.

Отчаяние придало Бальбоку мужество. Когда сверкающий сапарак противника понесся на него, он только сделал вид, что хочет увернуться. Файхок в последний миг изменил направление удара, и Бальбок ухватился за древко чуть ниже оснащенного крючьями острия.

Чувствуя внезапный прилив сил, тощий вырвал оружие из лап ошарашенного противника; прежде чем предатель понял, что произошло, Бальбок повернул копье и изо всех сил вонзил острие в грудь файхока.

В следующий миг Бальбок оказался рядом с братом, ухватился за древко своей секиры, все еще торчавшей из черепа поверженного лейб-гвардейца, и с чавкающим звуком освободил лезвие в тот самый миг, когда четверо файхок'хай собирались напасть на Раммара.

— Назад, вы, умбал'хай! — крикнул Бальбок так громко, что голос у него сорвался, и его секира описала огромную дугу.

Рука одного из предателей отделилась от тела и полетела в сторону, все еще сжимая рукоять меча, острие которого было направлено в горло Раммару. Таращась на окровавленный обрубок, злодей жутко взвыл (что наконец-то полностью пробудило ото сна Раммара), прежде чем Бальбок заставил урода умолкнуть мощным ударом своего оружия.

— Клянусь внутренностями Торги! — прорычал Раммар, поднимаясь на ноги. — Никакого от вас покоя, вы, жалкие…

Орк умолк, и его глаза полезли из орбит, когда он увидел перед собой воина-орка, который собирался вонзить клинок ему в брюхо. До брюха клинок не добрался лишь благодаря тому, что голова нападающего внезапно обрела самостоятельность и улетела прочь. Обезглавленное тело грохнулось растерянному Раммару прямо на руки. Коротконогий не сумел удержать равновесие и опрокинулся на спину. С трудом удалось предводителю освободиться от трупа. И то, что предстало перед его заплывшими жиром глазками, наполнило душу орка в равных пропорциях удивлением и яростью: вокруг бушующего костра бушевали орки, сражаясь друг с другом.

Точнее сказать, это Бальбок раздавал смертоносные удары и уколы троим файхок'хай!

— Что ты делаешь, жалкий умбал? — набросился на брата Раммар. — Ты что, перепил кровавого пива? Эти файхок'хай наши!

— Ах вот как, — крикнул Бальбок, уходя от яростной атаки одного из орков-воинов. — А почему же тогда они пытаются нас убить?

Раммар не нашелся, что ответить. К нему обернулись двое нападающих с обнаженными мечами в руках. Когда свет костра упал на их лица, Раммар узнал обоих.

— Писок! Друса! Где вы были, жалкие личинки? — заорал он на обоих орков-воинов. — Немедленно идите сюда и помогите нам! Ваши предводители в опасности!

— Еще бы ты был не в опасности, мешок с жиром! — ответил ему Писок. — Конечно же, мы поможем тебе — спрыгнуть в темную яму Курула!

Тут оба файхок'хай разразились ядовитым смехом, и Раммар понял, что на этот раз совершенно напрасно обозвал брата умбалом. Их лейб-гвардейцы действительно повернулись против них и попытались их убить.

— К-как так? — озадаченно переспросил Раммар. — Ч-что мы вам сделали? Разве мы были плохими предводителями?

— Дело совсем не в этом, — ответил Друса. — Просто есть кое-кто, кто платит нам лучше, чем вы.

— И кто же этот кое-кто? — поинтересовался Раммар. — Курса, что ли? Я знаю, он давно уже на трон метит и…

Писок и Друса только рассмеялись в ответ.

— Я заплачу в два раза больше! — дрожащим голосом заверил их Раммар. — В три раза, если это нужно!

Оба орка снова дико заржали и перешли в атаку!

— Труркор'хай! — возмутился Раммар. — Чертовы предатели…

Он хотел было увернуться, но споткнулся об труп файхока, которому Бальбок проломил череп секирой.

И это спасло толстяку жизнь!

Когда Раммар упал и приземлился на свой зад, ему удалось уйти от ударов мечей атакующих. В следующий миг горе-предводитель схватил сапарак мертвого файхока, торчавший из земли, и ему показалось, будто он схватил свое собственное прошлое: воспоминания о множестве пережитых приключений и опасностей моментально вернулись, вселяя в него уверенность… И Раммар с силой нанес удар копьем.

Хвастливый Писок получил сапараком прямо в открытую пасть. Раммар всадил оружие с такой силой, что острие копья пробило кости черепа, и Писок рухнул на колени, захлебываясь кровью и мозгом, а затем опрокинулся на бок.

Увидев это, приятель Писока Друса громко заорал и обрушился на Раммара, сжимая в руках меч. Тем временем жирный орк поднялся, бросился вперед всей массой своего тела, опрокидывая файхока-предателя, заставляя потерять равновесие — и Друса попятился прямо в подогретое кровавым пивом бушующее пламя!

Тряпки, которые орк носил под доспехом в качестве одежды, моментально вспыхнули, поскольку были пропитаны кровавым пивом. Превратившись в живой факел, продажный воин с криком унесся прочь.

От столкновения Раммар снова упал на землю и как раз собирался подняться, когда к нему протянулась когтистая лапа помощи.

И принадлежала она не кому иному, как Бальбоку!

— Все в порядке? — поинтересовался худощавый орк, чье глупо ухмыляющееся лицо было залито кровью.

— Такой вопрос мог задать только взрослый идиот вроде тебя! — проворчал Раммар, с трудом поднимаясь на ноги. — Ничего не в порядке, ровным счетом ничего! Наша лейб-гвардия предала нас, потому что какой-то вонючка подкупил ее — разве это не укладывается в твоей тугодумной башке?

— Нет, почему же, вполне, — с совершенной наивностью ответил Бальбок. — Вот только одного не могу я понять…

— Чего еще?

— Я спрашиваю себя, куда подевались остальные файхок'хай. Нас сопровождала дюжина воинов, то есть двенадцать. Десять мы убили…

— Ты опять начинаешь свою проклятую арифметику? — запричитал Раммар, считая это чистой воды зазнайством.

— Значит, двое осталось, — провозгласил Бальбок, призвавший на помощь в счете свои пальцы. — Вопрос только в том, куда они спрятались.

— Корр, — согласился Раммар, принимаясь недоверчиво оглядываться по сторонам. — А знаешь, кто еще неизвестно куда подевался?

— Кто?

— Человек. Этот проклятый посол, которого послал нам Корвин и без которого мы все еще сидели бы дома, в нашей уютной пещере. Вполне вероятно, что за всем этим безобразием стоит он и…

Внимание обоих орков привлек негромкий кашель. Оба обернулись, поднимая оружие, но то был всего лишь королевский посол, выходящий из-за скалы, его прежде молочно-белое лицо сейчас было красным от стыда.

— Я… я здесь, — негромко произнес он.

— Что ты делал за камнем? — поинтересовался Раммар.

Некоторое время человек медлил с ответом, затем подавленно признался:

— Когда я заметил, что тут становится слишком опасно, я предпочел спрятаться.

— Ты трусливо забился в щель? — Раммар громогласно рассмеялся. — Вот это похоже на вас, людишек! Орку никогда не пришло бы в голову бежать от битвы и трусливо прятаться за скалой. Никогда, ты слышишь?

— Я просто не хотел мешать вам в бою, великие предводители, — старательно закивал головой посол. — Кроме того, вы и без моей помощи прекрасно справились, не так ли?

— Это да; впрочем… — Внезапно Раммар приставил острие своего копья к горлу посланника и недоверчиво посмотрел на него. — Я спрашиваю себя, почему файхок'хай не перерезали глотку сначала тебе. Таких, как ты, они обычно едят на завтрак.

— Я просто притворился спящим, — пояснил посол, судорожно сглатывая слюну. — Честно говоря, ваш едкий запах мешал мне уснуть.

— Как так? — Бальбок поднял руку и понюхал свою подмышку. — Что не так с нашим запахом?

— Не важно, продолжай! — потребовал Раммар. — Что произошло дальше?

— Я заметил, что ваша лейб-гвардия что-то затевает, и видел, как ваши воины все время украдкой посматривают на вас. А когда они в конце концов схватились за оружие, я счел за благо убраться. И именно это, как мне кажется, следует сделать сейчас всем нам троим.

— Корр, — кивнул Бальбок. — Нужно вернуться в больбоуг и посмотреть, что там происходит. Думаю, кто-то позарился на наш трон и сокровища. Так что поворачиваем и…

— Прошу прощения, храбрый Бальбок, я бы не советовал, — поспешно перебил его посол.

— Нет? — удивленно переспросил Раммар, прижав острие копья несколько сильнее к горлу посла. — А почему это?

— Вы же только что заметили, что двух лейб-гвардейцев не хватает, — нервно пояснил королевский посол. — Они наверняка побежали обратно в деревню, чтобы распространить известие о вашей смерти.

— Они несколько поспешили, — раздраженно пробормотал Раммар. — Могли хотя бы подождать, пока мы действительно рухнем в темную яму Курула.

— Истинно, — согласился с ним Бальбок, старательно кивая головой.

— Как бы там ни было, — сказал королевский посол, — думаю, на троне уже с большой долей вероятности сидит другой орк, и если вы там покажетесь, то все племя ополчится против вас.

— Это точно, — огорченно подтвердил Раммар, наконец опуская копье.

— Все равно, — настаивал Бальбок. — Нужно вернуть наш трон. Или ты хочешь, чтобы эти машлу сели тебе на голову?

— Нет, конечно, — проворчал Раммар, и внезапно острие копья снова оказалось у шеи посла — совершенно неосознанное движение со стороны толстенького орка, ведь он говорил не с человеком, а со своим братом. — Но мы не отомстим за предательство, позволив убить себя. Ты ведь знаешь правила: когда на троне сидит новый главарь, племя верно ему…

— …пока не придет кто-то другой и не положит его голову к ногам, — мрачно закончил Бальбок, пробуя остроту лезвия своей секиры. — И именно это мне больше всего и хочется сделать.

— Думаешь, я не хочу? — засопел Раммар, хотя идея о новой стычке с файхок'хай ему совершенно не нравилась.

— Все это очень храбро и прекрасно, — нервно произнес посол, осторожно убирая кончиками пальцев острие сапарака от своей шеи, — но несколько… глупо.

— Хм, — засопел Раммар. — Глупо, говоришь?

Королевский посол испуганно отступил на шаг, когда толстенький орк снова принялся размахивать своим сапараком.

— Э… ну, я имел в виду…

— Что ты имел в виду, человек? — пророкотал Раммар, не спуская с королевского посланника взгляда налитых кровью глаз. — Что ты предлагаешь, а?

— Сначала вам следует спокойно подумать: ваши люди восстали против вас, вы потеряли все свое имущество и предоставлены сами себе. В таком положении не очень-то умно снова искать неприятностей. Было бы разумнее обратиться к кому-то, с кем вы связаны узами дружбы и верности и кто мог бы вам помочь.

Раммар и Бальбок ненадолго задумались.

— Таких нет, — единогласно решили они.

— Вы забыли о короле Корвине и королеве Аланне, — напомнил королевский посол. — Они просили вас о помощи — помогите им побороть их врагов, и они помогут вам победить ваших.

— Думаешь? — спросил Бальбок.

— Убежден.

— Ну что ж… — Бальбок задумчиво поскреб висок. — Может быть, человек не так уж и неправ, Раммар. Может быть, нам стоит просто продолжать путь в Тиргас Лан…

— …и надеяться на то, что бывший охотник за головами и проклятое эльфийское отродье помогут нам вернуть трон? — засопел Раммар. Эта перспектива совершенно ему не нравилась, поскольку в таком случае предстояло забыть о своем плане помочь Корвину только для вида и таким образом восстановить свою дурную репутацию; если они хотят, чтобы король помог им, то так или иначе придется действительно поддержать Корвина…

— Вот проклятый шнорш! — набросился Раммар на своего долговязого брата. — Все это ты виноват. Если бы ты постоянно не лепетал по поводу того, как тебе скучно и как тебе хочется приключений, мы никогда не покинули бы больбоуг!

— Мне очень жаль…

— Сколько раз тебе нужно сказать, что настоящий орк не просит прощения? — еще громче закричал Раммар. — В любом случае он просто терпит справедливое наказание, как от него того ожидают, ты понял?

— Да, Раммар. Извини, — огорченно кивнул Бальбок. — И что мы теперь будем делать?

Раммар наморщил свой темный лоб и сделал вид, что задумался — на самом же деле решение он принял уже давно. Им с большим трудом и лишь благодаря везению удалось перебить толпу файхок'хай. Идти обратно в больбоуг и бросать вызов остальным воинам равносильно самоубийству. Вероятность остаться в живых гораздо выше, если двинуть в Тиргас Лан. Хотя в духе орков было скорее вступить на тропу мести — вернуться и разобраться с предателями, Раммар предпочел путь на восток…

— Мы идем в Тиргас Лан, — решил он за себя и своего брата. — Можем послушать, чего там хочет от нас Корвин, а там посмотрим.

— А когда все будет кончено, мы пойдем обратно в больбоуг, — продолжил Бальбок, — и пнем в асар тех, кто сыграл с нами такую злую шутку, правильно?

— В этом можешь быть уверен, брат, — мрачно заверил его Раммар, и на краткий миг среди братьев наступило редкое единодушие. — Человек, — обернулся толстяк к королевскому посланнику, когда на востоке уже начал заниматься день и острые зубцы Черных гор окружило таинственное сияние, — веди нас к своему королю.

— Ваше желание для меня закон, — заявил королевский посланник, усердно кланяясь, и после того, как орки собрали свои нехитрые пожитки и съели скудный завтрак, все тронулись в путь.

Они и не догадывались, что за ними наблюдают… Кто-то, кому совершенно не понравилось, что лейб-гвардейцам не удалось подлое убийство…

4. Тулл анн Тиргас Лан

Дальнейшее путешествие в Тиргас Лан не принесло приключений и опасностей, что, с точки зрения Бальбока, было крайне печально, поскольку во время сражения против файхок'хай худощавый впервые после долгого перерыва попробовал крови и выяснил, что ему этого очень не хватало.

Битва, крики, жар схватки — все это радовало простодушного орка. Давно уже Бальбоку не доводилось так забавляться. Его брат притворялся недовольным, однако он просто не хотел признать, что потасовка в лесу доставила ему радость — в любом случае это было интереснее, чем сидеть на троне в больбоуге и швыряться золотыми вазами.

Уже много лун не чувствовал себя Бальбок настолько живым, хотя он ходил по самому краю темной ямы Курула. Именно этого чувства так болезненно не хватало Бальбоку в последнее время.

Наконец после продолжительного марша, во время которого Раммар потерял несколько лишних фунтов, орки и их проводник-человек добрались до восточной оконечности Черногорья. Они двинулись вдоль Граничной реки и пересекли ее у Большого брода, где войска орков и людей объединились в Первой войне.

Там-то они впервые и повстречались с пограничной заставой.

Посланник Корвина назвал стражам — тяжеловооруженным исполинским воинам из восточного Холмогорья — соответствующий пароль, после чего орков пропустили, впрочем, проводив недоверчивым взглядом. После этого дорога повела их на юг, вдоль равнины Скарьи, которую орки запомнили как скудную, неплодородную землю. Со времен великого приключения Раммара и Бальбока здесь, впрочем, кое-что изменилось.

После того, как проклятие Тиргас Лана было снято и лес Тровны перестал быть оплотом темной жуткой силы, на равнину Скарьи вернулась жизнь. Местность теперь покрывал кустарник и желто-зеленая трава, над всем этим стайками летали птицы. Кое-где выросли поселения: колонисты из восточных приграничных городов, пришедшие на запад в поисках счастья и лучшей доли, поселились здесь и стали крестьянами, ремесленниками или трактирщиками.

— Пока что здесь земля еще дикая… Неукрощенная земля, — пояснил посол, — но когда Землемирье объединится под одной правящей дланью, дороги соединят города и крупнейшие поселения империи. И настанет время мирного сосуществования, — как по писаному вещал человек. — Расцветут торговля и цивилизация, и все станет почти как во времена эльфийских королей.

— Ах, — произнес Бальбок, на которого это не произвело никакого впечатления, — до чего скучно…

Остаток пути прошел без происшествий, не считая яростной драки в одном трактире на западном краю Тровны. Зажиточный путешественник из Андарила принял Раммара по ошибке за пещерного тролля и хотел нанять его, чтобы тот нес багаж. Драка, в которую это вылилось, закончилась для путешественника переломом обеих рук, и он смело мог считать себя везунчиком, поскольку посол короля Корвина подействовал на братьев-орков в качестве ограничителя гнева.

Через лес Тровны, не имевший более ничего общего с той темной грозной вековечной чащобой, через которую продирались орки всего лишь год назад, теперь вели дороги древнего эльфийского царства, появившиеся из-под мха и лиан, обрамленные зеленеющими рощами и яркими цветами, источающими пьянящий аромат — по крайней мере, для обоняния человека. Путники наконец достигли Тиргас Лана.

Город — некогда эльфийский — тоже изменился.

Стены и башни, внезапно вырастающие среди зеленого буйства леса и вздымавшиеся высоко в небо, были залиты солнечным светом. Мрамор и алебастр обрели былое великолепие, ничто не напоминало больше о вездесущей саже, ранее покрывавшей город.

За крепостными стенами были разбиты палатки и построены хижины. После того, как по Землемирью пожаром разнеслась новость о том, что в Тиргас Лане появился новый король, сюда пришло много людей, в основном беженцев с востока, которым надоели вечные войны тамошних вельмож и которые жаждали мира. Древняя столица королей была такой притягательной, что переселенцев становилось все больше, и стены Тиргас Лана не могли больше вместить всех желающих.

Куда бы ни бросили взгляд Бальбок и Раммар, они видели людей, преисполненных надежды. Нельзя было отрицать, что из некогда забытого эльфийского города получилось то, что принято называть крупным центром.

Ясное дело, оркам город был отвратителен.

— Честно говоря, Раммар, — прошептал Бальбок на ухо брату, когда они входили в главные ворота, — раньше мне здесь нравилось больше. Стены были черными, ломкими, в каждом углу воняло гнилью и разложением. Но теперь…

— Ты прав, — ворчливо согласился с ним Раммар. — С тех пор как здесь стали командовать эти жалкие людишки, город кое-что потерял. Какие же эти молочномордые все-таки скучные.

Как и много раз прежде, когда путники проходили заставу, посол назвал соответствующий пароль. Все как обычно, но неожиданно, к ужасу Раммара и Бальбока, на этот раз на лицах стражников не отразилось недоверие, а странное удивление засветилось в глазах людей при виде обоих орков.

— Это они? — Раммар услышал, как один из солдат прошептал это на ухо своему товарищу.

— Наверняка, — ответил второй. — Один высокий и худой, второй — низенький и крепкий. Это Бальбок и Раммар, спасители короны…

Спасители короны!

Раммар сплюнул и одарил стражников исполненным ненависти взглядом, а затем они продолжили свой путь, вдоль главной улицы Тиргас Лана к большой цитадели, которая не так давно стала ареной драматичной борьбы между светом и тьмой. Жаль только, орки оказались в то время не на той стороне… Тогда они сражались за светлых.

Возвращение в Тиргас Лан пробуждало воспоминания, и обоим братьям казалось, что они только недавно покинули этот город, некогда построенный эльфами. Конечно, тогда улицы и улочки были не такими оживленными; зато сейчас их прямо распирало от людей самого разного происхождения, в самых разных одеждах, и казалось, они стекаются в королевскую столицу со всех концов света. Здесь купцы громко расхваливали свои товары, там перед таверной сидели постояльцы; чуть дальше устроили ярмарку, а там горшечники и столяры предлагали свои услуги.

— Скажи-ка, Раммар, — проворчал Бальбок, — ты знал, что молочнолицые отличаются друг от друга по цвету?

— Нет, — раздраженно ответил Раммар.

— Не только их скальпы, но и мех на лицах бывает то темным, то светлым… — бормотал Бальбок.

— Не считая того, что у многих из них на лице вообще нет меха, — добавил Раммар, — а некоторые, очевидно, уже потеряли где-то свои скальпы, но, несмотря на это, бродят себе, живехонькие.

— …цвет их шкуры тоже очень разный, — продолжал Бальбок, — то бескровный и бледный, то грязный, то совершенно обугленный, то болезненно-желтый.

Раммар вздохнул.

— Их теперь даже не обругаешь молочнолицыми…

Они приближались к цитадели. И большой купол возвышался над морем крыш. Тиргас Лан был в равной мере городом и крепостью, в древние времена воздвигнутой для того, чтобы быть центром огромной империи, занимавшей весь сохгал. В период Второй войны эта империя постепенно пришла в упадок, чему в немалой степени способствовали орки. Раммару было бы приятнее, если бы люди вспомнили об этом, а не о той бесславной роли, которую сыграли они с братом в освобождении Тиргас Лана.

На лица стражей цитадели приклеилось то же невысказанное удивление, из-за которого Раммар готов был раздавить их на месте. Можно ли вообразить большее унижение для орка, чем когда люди смотрят на него с восхищением? Конечно, Раммару не понравилось бы, если бы стражники смотрели на них свысока. Единственно приемлемым чувством, которое следовало испытывать человеку при виде орка, был страх.

— Что такое? — рявкнул Раммар на стражника. — Вы не собираетесь хотя бы попытаться отнять у нас оружие?

— Нет нужды, — успокаивающе произнес королевский посол. — Ни Тиргас Лану, ни королю нет нужды опасаться добрых друзей.

— Добрых друзей? — заревел Раммар. — Кто это, клянусь вонючими внутренностями Торги, осмелился утверждать, что мы друзья? Сейчас я тебе затолкаю дружбу прямо в глотку, ты, отвратительный молочнолицый…

В большом холле не было и следа былого мрака, помещение украшали знамена всех городов, присоединившихся к новой империи. Идти здесь было для обоих орков подобно наказанию: стражи в зеленых мундирах и серебряных кольчугах, в цветах Тиргас Лана, салютовали оружием, когда орки проходили мимо.

Королевский посол наслаждался церемонией, и Раммар еще мог это понять; людям — как и эльфам, и карликам — иногда нравилась такая суета. Но того, что Бальбок ухмылялся при этом, словно кастрированный луговой тролль, Раммар понять просто не мог!

— Прекрати искажать свою рожу, умбал! — зашипел Раммар на брата. — Эти людишки насмехаются над нами, а ты чувствуешь себя польщенным?

— Доук, — решительно покачал головой Бальбок.

— Тогда чего ж ты растягиваешь свою пасть в улыбке?

— Потому что мне невольно пришло в голову наше последнее посещение этого зала. Ты помнишь? Здесь я обработал черепушку Грайшака подсвечником высотой в орочий рост…

Да, Бальбок был прав. Раммар не узнал бы место их судьбоносного сражения, если бы Бальбок не обратил на это его внимания. Коридор не утопал в сумеречной темноте — яркий солнечный свет струился сквозь высокие окна. Но это был, без сомнения, тот самый коридор, где они встретились с предателем и скрестили с ним клинки — и кое-что еще.

Коридор вел к большому залу под куполом — там заседали король и королева, точно так же, как и тысячу лет назад.

Раммар вздрогнул и разразился громкими проклятиями, когда раздались оглушительные звуки фанфар. Щетина на его спине встала дыбом от звонкого, дребезжащего звука.

— Шнорш! — взревел он. — У этих молочнолицых еще меньше понимания музыки, чем у нашего проклятого барда!

Через открытые двери трое прибывших вошли в тронный зал — оба брата и посол, громко провозгласивший:

— Ваши королевские величества! Вы посылали меня, дабы найти тех, кто помог вам в самый тяжелый час, когда речь шла о судьбе этого города и всего мира. Я взбирался на горы, переходил долины, пересекал реки и озера, чтобы выполнить ваше поручение. Я проник вглубь Гнилых земель, и там я нашел их. Ваши королевские величества, вот они — оба храбрых, героических воина-орка: Бальбок и Раммар!

Зал разразился громкими аплодисментами, обрушившимися на орков со всех сторон. Бальбок и Раммар инстинктивно схватились за оружие и издали воинственный клич. Аплодисменты тут же умолкли, а в следующий миг Бальбока и Раммара окружили стражники, угрожающе наставив на них алебарды.

Орки обменялись недовольными взглядами, но ввиду численного превосходства решили, что, пожалуй, несколько переборщили, и опустили оружие. Стражники тут же убрали алебарды и открыли им путь. Расступаясь, они образовали коридор, ведущий к центру зала, где в мраморном полу зияла круглая дыра. Раммар и Бальбок знали, что она ведет в сокровищницу Тиргас Лана, из которой они увезли груженную золотом колесницу — с согласия королевской четы, как выяснилось впоследствии…

На противоположной стороне зала на каменном возвышении стояли два украшенных богатой инкрустацией и гербом Тиргас Лана трона, а на тронах сидели старые знакомые.

— Смотри-ка, — прошептал Раммар своему брату. — А вот и хозяева…

На глазах всего двора, собравшегося в зале, орки широкими шагами пересекли зал. Раммар изо всех сил пытался казаться мрачным — в конце концов, он не какое-нибудь вшивое чудовище, а главарь Гнилых земель. С золотым шлемом на уродливой башке он гордо двигался мимо красиво одетых господ и дам в длинных платьях, которые морщили свои маленькие бледные носы: похоже, сильный запах, сопровождавший братьев, был им неприятен.

Наконец Бальбок и Раммар добрались до царственной четы. Посол, шедший впереди, низко поклонился, чем высказал свое глубочайшее почтение. Раммар не видел повода для этого, и, когда Бальбок тоже собрался было кланяться, брат с такой силой пнул тощего под ребра, что тот издал сдавленный крик.

Конечно, они некоторое время не виделись… И Раммару, если он хотел быть до конца честным перед самим собой, приходилось признать, что крохотная часть его мрачной души обрадовалась встрече. Впрочем, жирный орк скорее откусил бы себе язык, чем признался в этом открыто. Он достаточно хорошо знал обоих сидевших там, на тронах, и, хотя многое изменилось, он по-прежнему видел перед собой оборванного охотника за головами и высокомерную эльфийскую бабу…

— Добрый день, Бальбок, — приветствовала Аланна худого орка, и ее благородно-бледные черты лица озарила приветливая улыбка. — Благодарю тебя и твоего брата за то, что вы откликнулись на наш зов. Рада видеть вас.

— А я благодарю тебя, королева, — ответил Бальбок на языке людей, потому что в орочьем не было слова, при помощи которого можно было выразить благодарность, и, к немалому возмущению Раммара, после этого долговязый братец еще и поклонился.

— Непроходимый недоумок! Проклятый умбал! — прошипел Раммар. — Не надо перед ними склоняться. Ты же сам главарь, не забывай этого.

— Уже нет… — шепотом напомнил ему посол.

— Рот закрой! — заворчал на него Раммар.

— Я сознаю, что вы оба пришли сюда по доброй воле, — взял слово Корвин, голос которого в воспоминаниях Раммара был менее звучным и внушающим почтение. — За это я вам очень признателен.

— Так оно и есть, охотник за гол… э… э… король, — быстро поправился Раммар. — Только не забудь об этом, корр?

— Корр, — подтвердил Корвин и ухмыльнулся; и если бы не бархатный, украшенный золотыми бортами камзол и эльфийская корона на его голове, то Раммар готов был поклясться, что по-прежнему имеет дело с тем же продувным негодяем, который едва не оскальпировал и его с Бальбоком. Черты лица, отшлифованные непогодой, хитрая ухмылка, повязка на правом глазу — все это больше соответствовало охотнику за головами, а не властителю мировой империи.

Совершенно иначе дело обстояло с Аланной. В ее облике всегда было что-то возвышенное, задолго до того как Корвин сделал ее своей супругой. В свою бытность верховной священнослужительницей ледяного храма Шакары она хранила тайну эльфов. Похоже, благородная красота и достоинство были присущи ей с рождения, как и многим представителям ее расы. И именно это орки и не выносят в эльфах (хотя обе расы, как довелось узнать Раммару и Бальбоку, имели одни и те же корни и состояли в родстве, хуже того: орки были потомками этих высокомерных зазнаек!). Обманчиво-хрупкая фигурка Аланны и мягкие черты ее лица с высокими скулами и острыми ушами легко заставляли забыть, что эта эльфийская баба крайне упряма и вынослива. И к тому же хитра, словно змея, как выяснили Раммар и Бальбок.

— Не окажете ли нам честь присутствовать на сегодняшнем банкете? — поинтересовался Корвин.

— Корр, — брякнул Бальбок, прежде чем Раммар успел что-либо сказать, — если там будет что-то приличное, чтобы набить брюхо! А то у меня в животе ужасно урчит.

— Умбал! — обругал его Раммар, обнажая зубы. — Ты что, забыл, какие невероятно несъедобные штуки едят люди? — И, совершенно забыв о том, что сам он терпеть не может человечины, добавил: — Не думаю, чтобы гостеприимство Корвина зашло настолько далеко, чтобы он приказал набить брюхи парочки себе подобных чесноком и луком только для того, чтобы как следует нас накормить, — коротконогий громко расхохотался, от чего некоторые придворные испуганно вздрогнули и даже отступили на шаг.

— Это точно, — ответила Аланна, — но мы дали указание королевскому повару приготовить бру-милл, так ведь называется ваш знаменитый густой суп или нет?

— Будет бру-милл? — Бальбок запрокинул голову и громко втянул носом воздух, словно пытаясь учуять запах своего любимого блюда.

— Я прямо предвкушаю, — заявил Раммар, очевидно, не разделявший воодушевления брата, хотя изголодался он точно так же, как и долговязый орк, и от мысли о бру-милле у него прямо слюнки текли.

— Нам доставило бы огромное удовольствие принять вас как дорогих гостей, — заверила Аланна с улыбкой, которая на первый взгляд казалась приветливой, но по опыту Раммар знал, что такой перекос лица эльфийки не предвещает ничего хорошего. — Мы посидим, поговорим о старых добрых временах…

— Корр, — согласился Раммар. — А после этого вы наконец-то скажете нам, что вам от нас нужно…

Это был не тот бру-милл, который готовят орки — королевский повар взял свежий троллий жир вместо прогорклого, который обычно в ходу у орков. Тем не менее Бальбоку и Раммару пришлось признать, что густой суп был вполне неплох — с учетом того, что готовил его ахгош-бонн. Орк-предводитель убил бы своего повара и добавил бы его внутренности в бру-милл.

Вокруг ведущего в сокровищницу отверстия в полу были выставлены длинные столы, за которыми заняли место король и королева со всеми своими придворными и, конечно же, дорогие гости — оба орка, Бальбок и Раммар. Во время застолья братья то и дело пытались заглянуть в глубину за край, там по-прежнему сверкали горы серебра, золота и драгоценных камней.

Выступали танцовщицы, соревновались в пении лучшие барды. Бальбок почти ничего этого не замечал, поскольку был занят: то и дело с бешеной скоростью тощий наполнял свою тарелку бру-миллом и требовал от слуг добавки. Раммар же считал, что певцы подобрались омерзительные. Он подумывал над тем, не исполнить ли одну из написанных им песен, но не стал этого делать. Наверняка люди не смогут оценить искусство орков. Исполнять им сагу о Раммаре Резком все равно, что метать золото перед троллями[1].

После окончания банкета, когда смолкли отвратительные вопли бардов, люди начали постепенно покидать тронный зал; один придворный льстец за другим поднимался, кланялся и удалялся в ночь.

— Это что еще такое? — повернулся к Раммару чавкающий Бальбок. — Почему они все уходят? Жратва ведь только начинается!

— Не все же такие проглоты, как ты, — возразил ему толстенький брат.

— Никак не пойму я этих молочнолицых, — пожаловался Бальбок. — То надменно приглашают на пир, то уходят сразу после закуски.

— В другой ситуации я бы с тобой согласился, — ответил Раммар, внимательно оглядываясь по сторонам, — но сейчас я догадываюсь о причине, по которой молочнолицые покидают зал.

— Вот как! И что это за причина?

— Ты только взгляни на Корвина. Он то и дело посматривает на нас — по крайней мере, тем глазом, который у него остался. Спорим, он ждет не дождется, когда сможет с нами поговорить.

— Думаешь?

— Как бы там ни было, зачем бы он нас ни звал, похоже, он сидит в шнорше довольно глубоко. Человеку нужна серьезная причина для того, чтобы позвать на помощь орка, можешь мне поверить.

— Хм, — произнес Бальбок, снова принимаясь за свой бру-милл; поскольку предназначение ложки для орков — тайна, покрытая мраком, долговязый трескал густой суп прямо из тарелки, издавая при этом довольно неаппетитные звуки; Раммар невольно ухмылялся каждый раз, когда один из придворных с отвращением косился на ненасытного братца.

Прошло совсем немного времени, тронный зал почти опустел, и за столом остались только Бальбок и Раммар с одной стороны и Корвин и Аланна — с другой.

— Много времени прошло, не так ли? — произнес Корвин в тишине, нарушаемой только чавканьем Бальбока.

— Ну, не так уж и много, — ответил Раммар. — По крайней мере, я еще помню все довольно хорошо.

— Равно как и я, — кивнув, произнесла Аланна. — И в воспоминаниях я вижу нас вместе, выступивших в борьбе против зла, державшего в своих лапах Тиргас Лан.

— Доук, — решительно покачал головой Раммар. — Может быть, это вы сражались против зла, это вполне возможно. Но мы с Бальбоком просто делали то, что сделал бы на нашем месте любой другой орк: мы убивали всякого, кто оказался достаточно глуп, чтобы встать у нас на пути, расправились с парочкой предателей, которые собирались оспорить наше право на сокровище, и побратались с жалкими гномами, а также пытались извлечь максимальную выгоду из всего этого дела.

— И совершенно мимоходом стали героями, — добавила Аланна.

Толстенький орк вздрогнул, словно его хлестнули плетью.

— И что вы, остроухие и молочнолицые, так носитесь с этим геройством? — агрессивно прорычал он. — Что, скажите на милость, может быть такого замечательного в героической славе, чтобы вступаться за других и даже ноги за них протянуть?

— Все, — ответила Аланна.

— Ничего, — возразил Раммар. — У нас, орков, тоже есть герои, на которых мы смотрим с уважением, но они вели себя не так глупо, как ваши. Гульц Мясник, к примеру, был известен, потому что вспорол животы целому войску врагов и приказал начинить их всех луком и чесноком. А Хирул Безголовый получил свое имя не просто так — он продолжал сражаться даже тогда, когда тролль оторвал ему голову. А Корука Ядососущего зовут так потому, что он…

— Достаточно. — Аланна подняла руки, успокаивая орка. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Возможно, наши представления о геройстве и великих деяниях не совпадают, но, тем не менее, вы не можете не признать, что вы внесли свою лепту в освобождение Тиргас Лана, вольно или невольно. Вы храбро сражались и проявили себя как добрые союзники — и по этой причине мы и позвали вас сюда.

— Ах, — засопел Раммар. — Мы постепенно подходим к сути вопроса. Что случилось-то? Зачем вам нужна наша помощь?

Корвин нахмурил лоб. Похоже, дать ответ, к немалому удовольствию Раммара, стоило ему немалых усилий, и он заговорил только после того, как Аланна бросила на него требовательный взгляд.

— Как вы погасили бы огонь? — наконец поинтересовался он.

— Огонь? Водой, конечно же. Неужели вы, люди, настолько поглупели, что приходится звать орка для того, чтобы получить ответ на такой простой вопрос?

— Вода — это только одна возможность, но есть еще и другая, — ответил Корвин, не обращая внимания на оскорбление. — Народы востока, к примеру, побеждают степные пожары, пуская встречный пал, отнимая таким образом пищу у пламени. Оба пожара движутся друг навстречу другу и в конце концов гасят друг друга.

— Да что ты говоришь, — проворчал Раммар; об этом ему никогда прежде не доводилось слышать. Орки не были особенно заинтересованы в победах над пожарами, им больше нравилось их устраивать. Если в Гнилых землях разгорался пожар, все радовались его разрушительной силе. Только последнему умбалу могло прийти в голову погасить пламя. — А зачем ты все это нам рассказываешь?

— Что успел рассказать вам мой посол? — вопросом на вопрос ответил Корвин.

— Достаточно, чтобы понять, что у тебя неприятности, — без обиняков заявил Раммар, в то время как его брат продолжал чавкать и лакать суп. Бальбок подошел к делу основательно: он отбросил тарелку и велел принести котел, который использовал как большой бокал, принявшись пить из него жадными глотками.

— Неприятности, действительно, — кивнул Корвин, поднялся и в задумчивости принялся мерить зал широкими шагами, а потом начал рассказ:

— Поначалу было легко. Весть о том, что эльфийская корона избрала королем Тиргас Лана человека, который взял в жены эльфийку, распространялась быстро, и многие приходили высказать свое почтение. Многие оставались. В течение нескольких месяцев Тиргас Лан, так долго бывший городом призраков, стал центром мира и новой надеждой. Князья карликов и многие герцогства северо-восточного Холмогорья признали меня королем и присоединились к новой империи, на благо Землемирья и всех его жителей.

— Но не все, — подсказал Раммар.

Корвин покачал головой. Он так и остался стоять.

— Поначалу их было мало — тех, кто не хотел признать мою власть. Я не обращал бы на них внимания, если бы они не начали нападать на соседей, которые перешли под защиту Тиргас Лана. Дело дошло до войны…

— И что в этом нового? В восточных землях люди давно пробивают башку друг другу, насколько я помню. Карлики поставляют им оружие, орки подряжаются в их войска наемниками. Так было всегда и так будет. Все довольны, почему что-то должно измениться?

— Уже давно не все этим довольны, — возразил ему Корвин. — Ты забыл о высокой цене, которой требует война. Женщины становятся вдовами, дети — сиротами. А мужчины, доблестные воины, отправившиеся на войну, возвращаются домой калеками — если вообще возвращаются.

Раммар не понял, что Корвин находит в этом плохого, и пожал своими широкими плечами.

— Ну и что?

— Этому нужно положить конец, — решительно произнес Корвин.

— Э?.. — непонимающе протянул Раммар. — Это еще зачем?

— Ты был прав в отношении того, что говорил, — продолжал Корвин, не обращая внимания на вопрос Раммара. — Война неотъемлема в восточных землях, как солнце и день. Десятилетиями сражались там люди друг с другом в борьбе за главенство. Но с этим должно быть покончено. Король вернулся в Тиргас Лан точно так, как предсказывал Фаравин, а с ним — закон и порядок. И есть только одна сила, восстающая против пророчества и против Тиргас Лана.

— Одна сила? — переспросил Раммар. — Я думал, их несколько, тех, кто противится твоему владычеству…

— С лордами кланов северо-востока мы справимся, — пояснила Аланна. — Они действуют на свой страх и риск, часто не понимая, что делают. Кто-то другой — или что-то другое — беспокоит нас гораздо больше.

— И это?..

— Далеко на юго-востоке, в городе Каль Анар, появился новый властелин. Мы точно не знаем, что там происходит, но похоже на то, что там готовятся к войне против Тиргас Лана.

— Откуда вы знаете?

— Мы сделали заключение из тех немногих новостей, которые проникают к нам оттуда. Это даже не столько новости, сколько слухи. Надежных сообщений мы не получаем уже давно, потому что шпионы, которых мы послали, вернулись только… частично.

— Частично? — спросил Бальбок, который тем временем покончил с трапезой (не то чтобы он насытился бру-миллом, просто котел опустел). — Что это значит?

— Это значит, что вернулись только их головы, остальное осталось в Каль Анаре, — суровым голосом ответил Корвин. — Враг не знает пощады.

— Ну что ж, эта штука с головами — в ней нет ничего особенного, — высказал свое мнение Раммар. — Вероятно, ты ожидаешь, что мы поддержим тебя против того, кто бы там ни командовал в Каль Асаре.

— Город называется Каль Анар, — поправил Корвин, — и вы должны помочь не мне, а Тиргас Лану.

— В чем разница?

— Речь здесь идет не обо мне, — пояснил Корвин. — Важна только корона на моей голове. Первые несколько лун я почти не спал, ворочаясь с боку на бок и то и дело спрашивая себя, почему она опустилась именно на мою голову.

— Мне бы тоже хотелось это знать, — со вздохом произнес Бальбок.

— Я не мог понять, — продолжал Корвин, — почему именно мне была оказана эта честь и возложена эта огромная ответственность, однако Аланна пояснила, что дело не в том, на чьей голове лежит королевская корона, а в том, чтобы ее носитель поступал правильно. Когда-то эта корона украшала головы эльфийских королей, правивших всей землей в мире и согласии — и именно этого хочу и я. Вы правы, когда говорите, что на востоке война стала обычным делом. Но сейчас есть возможность покончить с этим бессмысленным кровопролитием. До единства империи рукой подать. Но если нам не удастся погасить пламя войны, то этот разрушительный огонь будет распространяться все дальше и дальше и поглотит нашу мечту еще до того, как она станет реальностью.

— Я понял, — кивнул Раммар, широко ухмыляясь. — Отсюда и вся эта болтовня о пожаре и всем таком прочем. Ты хочешь, чтобы мы стали встречным палом.

— Грубой силой, которая справится с грубой силой, — подтвердила Аланна. — Закон равновесия сил.

— В законах я понимаю мало, — ответил Бальбок и не без гордости добавил: — Но я умею считать. И я не понимаю, что два орка могут сделать против целого города. Не считая того, что там, может быть; сидит целое войско, готовое выступить против Тиргас Лана.

— Вот видишь? — Раммар улыбнулся бывшему охотнику за головами. — Даже мой глуповатый брат понял, что твой план — полная чушь. Мы, орки, называем это кро-трууарк — предприятие, из которого никто не вернется живым.

— Вы были бы не одни, — возразил Корвин. — Под вашим командованием был бы отряд.

— Командование? Отряд? — поросячьи глазки Раммара жадно заблестели: командовать другими, говорить им, что они должны делать, а что делать нельзя, было уже вполне в его вкусе. Впрочем, была еще одна закавыка. Мало того, что предприятие было крайне рискованным и опасным, у Раммара было такое чувство, что Корвин еще не все ему рассказал…

— Звучит неплохо, — заявил коротконогий орк. — Тем не менее здесь что-то не так, это я чую. Может быть, у тебя и корона на голове, но ты по-прежнему все тот же прохиндей, что и раньше, Корвин.

— Ты прав, — без обиняков заявила Аланна. — Кое-что важное мой супруг от тебя утаил.

Толстяк состроил рожу.

— И почему я не удивлен?

— И что это за информация? — поинтересовался Бальбок.

Корвин бросил на Аланну предупреждающий взгляд, но эльфийка, очевидно, была настроена на то, чтобы открыть оркам всю правду.

— Каль Анар, — начала она, — это не просто какой-то город. Сейчас это поселение людей, но раньше там жили эльфы, и один из них позднее стал известным… Печально известным. Каль Анар был родиной Маргока!

— Маргока?

— Мы говорим о том самом Маргоке? — спросил Раммар.

Аланна кивнула.

— Да, о том самом Маргоке.

— О Темном Эльфе? — В голосе Бальбока внезапно мелькнул страх. — О том, кто создал орков? Который занял тело Рурака и таким образом хотел вернуться в сохгал?

— Именно он, — подтвердил Корвин.

— Но… но Маргок был уничтожен! — воскликнул Бальбок. — Его сожрал Драгнадх. Я сам видел, как он…

— Не беспокойтесь, Маргок мертв, — заверила их Аланна. — Однако не исключено, что та темная сила, которая управляет Каль Анаром… — она умолкла, подыскивая точные слова, а затем договорила до конца: — …некоторым образом связана с ним.

— Некоторым образом связана? Чертова болтовня эльфийская! — возмутился Раммар. — Что это означает?

— Именно это вы и должны выяснить, — пояснил Корвин.

— Мы до сих пор не знаем, что сделало Маргока Темным Эльфом — еще тогда, давным-давно, — добавила Аланна. — Вероятно, корни зла находятся в Каль Анаре, хотя раньше никто не догадывался искать там. Воины света были так заняты тем, что побеждали Маргока, что это даже не пришло им в голову. Но теперь в Каль Анаре что-то зашевелилось, что-то очень древнее и очень злое… Я чувствую это, но точно определить не могу. То, что нам нужно, это информация — и только вы сможете ее для нас добыть, друзья мои.

— Может быть, — согласился Раммар. — Но со злой силой Маргока я больше иметь дел не хочу. А ты, Бальбок?

— Ну, э, я…

— Бальбок тоже по горло сыт тем, что подставлял ради вас голову, — недолго думая, перебил его Раммар. — Можешь говорить, что хочешь, эльфийская баба. И ты тоже, охотник за головами. Наш ответ: нет.

— Это твое последнее слово? — спросила Аланна.

Раммар мрачно кивнул.

— Можешь быть уверена.

— А как насчет больбоуга?

— А что с ним должно быть?

— Наш посол сообщил нам, что с вашим предводительством все не так уж гладко, — пояснил Корвин. — Якобы среди файхок'хай произошло восстание, и вас сместили с поста главарей больбоуга.

— Корр, — подтвердил Бальбок, прежде чем Раммар успел что-либо произнести.

— И вы собираетесь это так оставить? — спросил бывший охотник за головами. — Пусть предатели из рядов орков ликуют?

— Нет, конечно, — пролаял Раммар, — уж в этом ты можешь быть уверен!

— То есть вы хотите отомстить?

Раммар обнажил желтые зубы.

— Вот именно.

— И как вы собираетесь это провернуть? Два орка против целой деревни — мне сложно себе это представить.

— Это тебя совершенно не касается! — рявкнул на него Раммар. — Я не просил тебя ломать из-за нас голову.

— А что, если я вам помогу? Взамен того, что вы отправитесь в Каль Анар?

— Конечно, поможешь, — произнес полным сарказма голосом Раммар. — Пошлешь человеческое войско по ту сторону Черногорья, освободишь больбоуг и совершенно мимоходом присоединишь Гнилые земли к своему королевству. Думаешь, я не знаю, как такие вещи делаются? Может быть, я толст и туп, но не туп и толст. Я очень хорошо вижу, на что ты нацелился.

— Ты неверно оцениваешь мои намерения, — возразил Корвин. — Предложение, переданное мною через посла, а именно по поводу суверенитета границ Гнилых земель, все еще в силе. Но я мог бы помочь вам, поделившись золотом из сокровищ Тиргас Лана. Богатством, достаточным для того, чтобы собрать войско орков-наемников, с помощью которого вы сами смогли бы отвоевать больбоуг.

— Золото из сокровищницы Тиргас Лана? — во взгляде Бальбока полыхала лихорадка жадности. Мысль о всех тех красивых переливающихся камнях, лежащих в сокровищнице внизу, которые им пришлось оставить во время прошлого визита, заставила орочье сердце забиться быстрее.

Раммар тоже широко распахнул глаза, и с его пухлых губ закапала слюна.

— Вот… Что-что ты собираешься сделать? — переспросил он.

— Это было бы достойным вознаграждением за неоценимую услугу, — заметила Аланна.

— И в чем именно заключается эта услуга?

— Все очень просто: вы пойдете в Каль Анар и осмотритесь там. Попытайтесь собрать как можно больше информации и разведать силы врага. И, если возможно, разузнайте, что за темная сила хозяйничает в Каль Анаре.

— И это все? — недоверчиво поинтересовался Бальбок.

— Это все, — заверила Аланна.

— А если зачинщик всей этой неразберихи нечаянно подлезет под сапарак?

— Ваша задача в первую очередь заключается в том, чтобы составить представление о положении дел, — пояснил Корвин. — Но если вы сразу сумеете устранить проблему, то не стесняйтесь.

— Минуточку, — встрял Раммар, бросая на своего нескромного брата строгий взгляд, затем обернулся к его величеству Корвину. — Если мы должны окончательно устранить проблему вместо тебя, то это стоит немного больше, чем парочка горшков с золотом и драгоценными камнями.

— А что вы хотите за это?

— Все эльфийское сокровище! — без обиняков заявил Раммар.

— Исключено, — категорически отказался Корвин.

— В таком случае, боюсь, вам обоим придется забыть об этом деле, — сказал Раммар. — Пошлите кого-нибудь другого в Каль Асар, или как там эта дрянь называется, и пусть он вам рассказывает, что там творится. И если он вернется, готовьтесь к долгой и бессмысленной войне, которая будет стоить жизни множеству молочнолицых, — и с этими словами он поднялся. — Вставай, Бальбок, мы уходим.

— Но Раммар, может быть, у них на кухне еще остался бру-милл и…

— Мы уходим! — повторил толстенький орк настолько яростно, что брат не осмелился противоречить ему.

Повесив голову, он тоже поднялся и побрел вслед за Раммаром, шедшим к большой двери в зал с гордо поднятой головой.

Но Раммар не торопился. Ему было не к спеху покидать тронный зал. И он хотел дать Корвину и Аланне возможность изменить свое мнение. Он догадывался, что за его спиной они обмениваются торопливыми взглядами, лихорадочно соображая, что же предпринять. Он поставил на карту все, как говорят молочнолицые, и был уверен, что выиграет.

Вполне уверен, можно даже сказать.

Впрочем, чем ближе подходили орки к двери, тем медленнее двигался Раммар. Он не хотел слишком торопиться, давая время человеку и эльфийке принять правильное решение.

А если они этого не сделают?

До двери оставалось всего несколько шагов. Если он дойдет до нее, возврата больше не будет.

Неужели он перегнул палку? Надо было брать что дают и держать свой дерзкий рот на замке?

Орк уже почти пожалел о своих словах и даже мысленно подготовил парочку аргументов, которые позволили бы изменить свое мнение, не выставляя себя при этом жалким гоультором. Коротконогий замер перед самой дверью, уже занеся лапу, собираясь толкнуть ее…

— Минуточку! — крикнул Корвин.

Раммар почувствовал, как у него камень с души свалился.

— Что еще? — с надеждой спросил он, оборачиваясь, чтобы тут же раздраженно добавить: — Уже поздно, я устал и хочу спать!

— Мы согласны, — произнесла Аланна. — По поручению Тиргас Лана вы отправляетесь в Каль Анар. Если вернетесь с важной информацией, то получите за это золото, которого будет достаточно для того, чтобы нанять войско и вернуть себе больбоуг. Если, кроме того, вам удастся устранить угрозу, то все эльфийское сокровище будет вашим.

— И больше никаких дополнительных условий? — подозрительно спросил Раммар.

— Только одно, — ответил Корвин. — Вы должны торжественно обещать не пользоваться золотом против Тиргас Лана и оставить неприкосновенными границы империи. В противном случае мы ничего не выигрываем.

Раммар колебался всего мгновение.

— Конечно же, мы обещаем, — наконец заверил он. — Даже торжественно, если так нужно, не правда ли, Бальбок?

— Корр, — ухмыльнулся худощавый орк. — Они ведь понятия не имеют, насколько торжественными могут быть орки.

— В первую очередь, когда речь идет о том, чтобы прибрать к рукам целое сокровище, — широко улыбнулся Раммар. — Но вообще-то эльфийское сокровище и без того наше. В конце концов, мы ведь последние потомки эльфийского рода, которые еще бродят по сохгалу, не правда ли?

Аланна крепко сжала губы и ничего не ответила. Хотя последние слова Раммара были исполнены насмешки и издевки, в них имелась некоторая логика. Строго говоря, сама Аланна уже не была эльфийкой, после того как отказалась от бессмертия и взяла в мужья человека, а поскольку орки были некогда созданы из эльфов при помощи темной магии отступника Маргока, Раммар — в каком-то смысле — был прав.

Разумеется, толстенький орк не собирался держать данное Корвину обещание, каким бы торжественным оно ни было. По мнению орков, обещания существовали лишь для одной цели: чтобы их нарушать. Не то чтобы у орков не было понятия о чести, понятие было, просто оно в корне отличалось от того, что вкладывали в это люди. Обманывать врага, хитростью и подлостью дать ему почувствовать себя в безопасности, чтобы потом ударить в спину — это было для орка очень даже честно и считалось среди орочьего племени очень хитрым и изощренным способом мести. А Раммар считал себя кристально честным, хитрым и изощренным орком. С быстротой молнии он придумал план, как можно не только завладеть всем эльфийским сокровищем и отвоевать больбоуг, но и мимоходом самому стать королем Тиргас Лана.

Сначала Бальбок и он отправятся в чужой город и посмотрят, что там творится. Затем Раммар отправит своего брата вперед, чтобы тот уничтожил ужасного врага, кем бы он там ни был. После этого они триумфально прошествуют в Тиргас Лан, где получат вознаграждение и где люди снова будут чествовать их как спасителей — пока братья не наймут войско за золото, чтобы с его помощью напасть на королевскую столицу. Когда с неба польется огонь и его орки-наемники убьют каждого человека в стенах города, никто больше не усомнится в злой воле Раммара Резкого, и его слава и честь будут восстановлены…

На лице Раммара на миг появилась подленькая ухмылочка. События развивались так, что лучшего и желать нельзя, и на миг у коротышки настолько поднялось настроение, что даже показалось, что никто и ничто не сумеет больше испортить его. Впрочем, длилось это мгновение не слишком долго…

— Итак, мы договорились, — подытожил Корвин. — По моему поручению вы направляетесь в Каль Анар — во время путешествия вас, кстати, будет сопровождать ваш старый знакомый.

— Старый знакомый? — навострил уши Раммар. — Кто?

— О, вы наверняка очень хорошо его помните. Тайные пути в восточные земли известны ему лучше, чем кому-либо другому, поскольку он долгое время использовал их для того, чтобы перевозить запрещенные товары. Впрочем, со временем он исправился — теперь он работает на корону. Он отрекся от своей карьеры контрабандиста.

— Контрабандиста? — переспросил Раммар, начиная испытывать смутное подозрение. Не может ведь быть такого, чтобы…

Или может?

Стоявший рядом с ним Бальбок запрокинул голову и принялся принюхиваться, и Раммар слишком хорошо знал, что пытается учуять Бальбок — отвратительный запах карлика.

— Вы правильно предположили, — объявила Аланна с веселой улыбкой. — Храбрый воин, который поведет вас в Каль Анар, это Ортмар фон Бут…

5. Ан-да фойзахг'хай-шроук

Настроение Раммара ухнуло в невиданные глубины. И провалилось еще ниже, когда на следующий день орк узнал подробнее об условиях, на которых им с Бальбоком придется принять участие в предприятии с вероятным смертельным исходом.

То, что карлик, жалкий бородатый сморчок, должен сопровождать их, уже было достаточно неприятно. Но то, что Корвин и Аланна решили дать оркам в качестве сопровождающего именно Ортмара фон Бута, самого хитрого и подлого из всех фойзахг'хай-шроук, было равносильно пощечине.

Ортмар был предводителем тех карликов, которые около года назад тоже искали дорогу в Тиргас Лан — конечно, лишь затем, чтобы прибрать к рукам сокровища эльфов. Кроме того, проклятый недомерок не останавливался ни перед чем. Если бы он не проявил себя в битве за зачарованный город как храбрый боец, контрабандиста укоротили бы ровно на голову, что слишком мало даже для представителей этого жалкого племени. И сейчас, взглянув в морщинистое, окруженное густыми волосами и щетиной лицо карлика, на котором враждебно искрились крошечные глазки, Раммар очень пожалел об этом упущении.

Ни орки, ни карлик не поздоровались друг с другом, когда вновь встретились. По их лицам было ясно, что они с удовольствием схватились бы за оружие и зарубили друг друга.

— Пожалуй, представлять вас друг другу не нужно, — заметил Корвин. — Вы достаточно хорошо знакомы.

— Куда уж лучше, — мрачно процедил Раммар, продолжая буравить взглядом проводника.

— Поверить не могу, что вы позвали их, ваше величество, — проворчал Ортмар, на котором сейчас были не ношеный кожаный доспех и кольчуга, как в прежние времена, а шелковый камзол и широкий плащ, очевидно, указывающие, что владелец — придворный. — Нам не нужны чудовища, чтобы победить врагов.

— А я не могу поверить, что ты здесь, — раздраженно произнес Бальбок. — Последний раз, когда я тебя видел, тебя изгоняли из Тиргас Лана.

— С тех пор многое изменилось, — пояснила Аланна. — Князья карликов признали правление Корвина, и Ортмар стал послом в Тиргас Лане. То, что он добровольно вызвался участвовать в миссии, выходит далеко за рамки его обычных задач, за что мы ему очень признательны.

— Он вызвался добровольно? — засопел Раммар. — Быть того не может.

— Все очень просто, чудовище, — разозлился Ортмар. — Потому что это — дело чрезвычайной важности, и без моей помощи оно вряд ли будет иметь успех.

— Да что ты говоришь, — злобно оскалился Раммар. — И кто это сказал тебе такой шнорш?

— Без меня у вас нет ни единого шанса добраться до вражеской страны целыми и невредимыми, — убежденно ответил карлик. — Не забывайте, что я долгие годы был контрабандистом. В восточных землях мне известен каждый уголок, и даже тайные штольни и коридоры, заложенные моими предками. Однажды вы уже этим воспользовались, не правда ли?

— Конечно, я помню, — прошипел Раммар. — Я ведь не умбал какой-нибудь. — Но кто поручится, что ты не обманешь? Что не бросишь нас в первой попавшейся штольне, может быть, даже с мотыгой в голове или под завалом камней, организованным лично тобой?

— Все, что было когда-то, позабыто, — успокаивая спорящих, произнесла Аланна. — Ортмар поклялся Корвину в верности, то же самое сделали и князья его племени. Он — верноподданный короны и заслуживает нашего доверия.

— Он — верноподданный? — воскликнул Бальбок. — Не смешите гномов.

— Придержи язык, долговязое ничтожество! — прорычал Ортмар, которому пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть на орка. — Иначе мне придется отрубить тебе ноги, чтобы слегка укоротить тебя.

— Ты тоже возьми себя в руки, Ортмар! — воскликнул Корвин, взывая к разуму карлика. — Неизвестный враг, готовящийся к войне на востоке, угрожает всем нам в равной степени. Нужно держаться вместе и забыть старые распри, иначе он одержит победу прежде, чем свершится первый бой.

— Ну ладно, — проворчал карлик, продолжая метать на орков мрачные взгляды. — Никто не скажет, что все дело было в Ортмаре фон Буте. Я готов позабыть все, хотя они и чудовища.

— Ну? — После этих слов Корвин обернулся к Бальбоку и Раммару.

— А что я должен сказать? — бросил Раммар на Корвина недовольный взгляд. — Мне не нравится, что ты подсунул нам в проводники именно этого… нашего врага. Но если так будет лучше, пусть отправляется с нами, мне все равно. Но пусть только…

— Вы можете положиться на него целиком и полностью, — заверила его Аланна. — Не так ли, Ортмар?

— Конечно, моя королева, — усердно закивал головой карлик и поклонился. — Я целиком и полностью предан вам, вы же знаете. И хотя обычно я не имею дел с чудовищами, я доверяю вашему решению и тому, что эти двое пришли сюда по вашему слову.

Раммар глупо захихикал и снова обернулся к Корвину.

— И ты веришь в этот бред, король-охотник за головами?

— А почему это я не должен верить?

— Клянусь внутренностями Торги — когда вчера я увидел тебя, у меня вдруг возникло чувство, что ничего не изменилось. Что ты тот же, что и прежде, хотя теперь и носишь корону. Но сейчас я думаю, что ошибся. Охотника за головами по имени Корвин больше нет — потому что он бы никогда не доверился карлику, который не так давно хотел его зарубить.

— Ты прав, Раммар, — откровенно признал Корвин. — Охотника за головами больше нет, есть только король. И он пытается видеть во всех существах только хорошее. Времена изменились, Раммар.

— Вовсе нет, — возразил орк. — Вы, люди, все время думаете, что они меняются. Поэтому вы все время совершаете одни и те же ошибки.

— Как бы там ни было, Раммар, все решено, — отрезал Корвин, словно не желая признавать, что его тоже гложут сомнения относительно верности Ортмара.

— Мы не выяснили кое-что еще, — обернулся к королю Ортмар фон Бут.

— И что же?

— Кто будет главнокомандующим в этой миссии, — заявил карлик. — Поскольку я поведу отряд, было бы только справедливо, чтобы я…

— Вбей в свой волосатый череп, бородатый сморчок! — набросился на него Бальбок. — Корвин поручил верховное командование мне и Раммару!

— Тебе и Раммару? — рассмеялся Ортмар. — Скорее уж одному Раммару, потому что ты и без того согласишься со всем, что говорит твой брат. Однако я не могу себе представить, что стану служить под его командованием.

— Тогда, карлик, придется тебе сидеть дома, — довольно произнес Раммар, — ибо король-охотник за головами уже решил этот вопрос.

— Ваше величество, — умоляющим тоном обратился к Корвину Ортмар, — это ведь несерьезно, правда?

— Вполне серьезно, — подтвердил король, — и тебе не остается ничего другого, кроме как принять мое решение, если хочешь послужить мне и принять участие в деле. Только если мы забудем старые распри и будем готовы вместе сражаться против общего врага, нас ждет успех.

Ортмар фон Бут на удивление быстро смирился с поражением.

— Тогда назначьте меня хотя бы заместителем их обоих! — Похоже, у карлика еще осталось кое-что общее с тем контрабандистом, который когда-то был готов на все, чтобы завладеть эльфийским сокровищем. — Если с ними что-то случится или же они решат не доводить свою миссию до конца — как бы там ни было, они остаются орками, сир, — я приму командование и сделаю от вашего имени то, что нужно сделать. Таким образом я докажу вам и всем остальным, что я — верноподданный Тиргас Лана.

Аланна и Корвин обменялись взглядами, прежде чем король ответил:

— Ну хорошо, Ортмар, да будет так. Раммар и Бальбок командиры, а ты — заместитель.

— Это что еще такое? — зарычал Раммар, враждебно сверкая глазами. — У тебя не будет возможности покомандовать, в этом можешь быть уверен.

— Погоди, — прошипел Ортмар.

— После того как мы выяснили этот вопрос, — произнесла Аланна, — я представлю вам остальных участников отряда. Идемте.

— Куда? — поинтересовался Бальбок.

— Что за глупый вопрос, конечно же, в казарму, — пролаял Раммар. — Они дадут нам в дорогу самых крупных и сильных воинов, это же ясно как день.

— Боюсь, ты ошибаешься, друг мой, — погасил Корвин взрыв эйфории у орков.

— Что… что это значит: я ошибаюсь? — Раммар, переваливаясь, пошел за ним. — И, будь ты проклят, я не твой друг!

— Ну, я подумал, раз уж вы у меня на службе…

— У нас сделка, вот и все, — заявил Раммар. — У орков друзей нет — и уж точно нет их среди людей, не забывай об этом.

— Конечно, как скажешь.

— Итак, куда мы идем?

— В темницу, — коротко бросила Аланна, следуя за Корвином, а с ней — Бальбок и Раммар.

— В темницу? — Во взгляде Раммара промелькнула изрядная доля испуга. — К-как так? Р-разве мы допустили ошибку? Сделали что-то запретное? Я думал, раз мы старые союзники и…

— Успокойся, — заверил его Корвин. — Я не собираюсь бросать вас в темницу. Но там мы встретимся с теми, кто будет сопровождать вас во время этой миссии.

— Палачи? — с интересом спросил Бальбок — может, появится возможность обменяться опытом…

— Нет — пленники.

— Пленники? — Не только у орков, но и у Ортмара фон Бута глаза полезли на лоб.

— Беззаконники, запертые в темницы Тиргас Лана, — пояснила Аланна. — Они будут сопровождать вас во время вашей миссии — взамен им обещана отмена наказания.

— Понятно, — проворчал Раммар. — Задание настолько опасное, что вы не хотите рисковать своими людьми, а просто возьмете из темниц пару кандидатов на самоубийство.

— Ни в коем случае, — возразила Аланна, понимающе усмехаясь. — Опыт прошлого года показал, что никто не сражается так ожесточенно, как тот, кто жаждет свободы.

Пройдя по нескольким коридорам мимо одетых в зеленое стражников, они наконец добрались до лестницы, которая круто спускалась вниз. Впереди двигались два факелоносца, освещая путь в темноте. Чем ниже все спускались, тем прохладнее становилось и тем более едким становился затхлый запах, бивший в нос. Наконец они достигли конца лестницы и оказались в коридоре с низким потолком. В лужах на полу отражался свет факелов.

— Неплохо, — уважительно произнес Бальбок. — Вы, молочнолицые, все же знаете, как должно выглядеть уютное жилище…

Они прошли коридор и попали в освещенное факелами помещение. Единственными предметами обстановки были грубо сколоченный стол и табурет. На стенах горели факелы. Стражник, мгновение до этого сидевший на табурете, вскочил, когда в комнату вошли посетители. На боку на широком поясе у солдата болталась огромная связка ключей, и, когда стражник вскочил, они со звоном громыхнули друг о друга.

— Мой король! — воскликнул стражник, кланяясь. — А я вас как раз жду.

— Пленники готовы? — поинтересовался Корвин.

— Конечно, мой король, — ответил стражник, человечек, которого Раммар (орк был совершенно в этом уверен!) просто-напросто сдул бы с пути, если бы толстяка заперли здесь, а потом дали возможность бежать.

Может быть, стоило как-нибудь поговорить с королем-охотником за головами о более серьезной страже для пленников. Надежнее всего, как наглядно показала практика во время войны с гномами, обрезать им обе ноги: это немыслимо усложняет бегство.

— Так ведите же их сюда! — приказал король Корвин.

— Сию секунду, мой король!

Страж еще раз поклонился, а затем исчез в узком коридоре, прилегавшем к комнате, где находились двери, ведущие в отдельные камеры. Послышался звон и шуршание, и через некоторое время стражник вернулся с несколькими существами, которые показались не особо заслуживающими доверия даже Бальбоку и Раммару.

То были два человека, один карлик и, к огромному неудовольствию Раммара и Бальбока, один гном, с железными браслетами на ногах, связанные друг с другом.

— Это они? — поинтересовался Корвин.

— Да, мой король, — кивнул стражник. — Вот этот, — он указал на первого человека, бородатого великана с пылающим взглядом, одетого в грязные лохмотья, — Гурн, варвар с далекого севера — ледяной варвар, замешанный в нападении на граничные земли. Уложил восьмерых наших голыми руками, прежде чем мы успели схватить его.

Корвин, который и сам был немаленьким, вынужден был запрокинуть голову, чтобы посмотреть Гурну в лицо.

— Тебе сказали, что нужно сделать?

Варвар кивнул.

— Если будешь сражаться хорошо и поможешь предприятию, станешь свободным человеком и сможешь идти, куда захочешь. Ты согласен?

Гурн бросил на него непонятный взгляд и издал оглушительный рык, который Корвин расценил как согласие.

Второй человек был полной противоположностью варвару: маленький и тщедушный, с бритой головой и хитрым взглядом.

— Как твое имя?

— Нестор из Тайка, к вашим услугам, — хилый человечек поклонился, словно придворный или лакей. Это человеческое подобострастие было Раммару противно до глубины души.

— Он — наемный убийца, — пояснил стражник. — Продавал свой клинок тем, кто платил за него лучше всего — пока однажды его не поймали.

— Случайность, — с невинным видом заверил Нестор, улыбаясь Аланне. — Женская красота ослепила меня…

— По ее поручению он заколол ее мужа и тут же улегся к ней в постель, — перевел стражник. — Там его и обнаружили стражники, появившиеся вскоре после этого.

— И ты добровольно вызвался принять участие в походе? — с сомнением переспросил Корвин.

— Так и есть, мой король.

— Почему?

— Ну… — Нестор широко ухмыльнулся. — Поскольку возможность выжить, сколь малой бы она ни была, все же лучше надежной петли палача, не так ли?

Раммар заметил, как дрогнуло лицо Корвина. Казалось, королю совершенно не понравилось одаривать милостью воров и убийц, однако другой возможности, очевидно, не было. Все это явно говорило, насколько отчаянным было положение Корвина. Настолько отчаянным, что он готов был отдать даже эльфийское сокровище…

Следующим в цепочке стоял карлик, невысокий парень с руками толщиной с ногу и с лицом, похожим на разбитый камень. Похоже, в тюрьме он сидел уже некоторое время, потому что его рыжие волосы и борода были совершенно спутаны, а камзол — грязен и порван.

— Карлик Кибли, — представил его стражник, — контрабандист и торговец людьми, перевозивший беженцев с востока в Сундарил — в основном женщин, которых потом заставлял работать на себя в домах терпимости. Его поймали, когда он собирался открыть очередной бордель в Тиргас Лане.

— К большому сожалению, — прокомментировал карлик, не изменившись в лице.

— Ты раскаиваешься в содеянном? — спросила Аланна.

— В каком содеянном? Все это ужасное недоразумение. У этих бедных женщин на родине не было будущего, а я дал им крышу над головой, еду и питье.

— Ты поднимаешь руку на слабых и беспомощных, вместо того чтобы скрестить клинки с равными и честным образом грабить и разбойничать! — возмутился Бальбок. — Ты просто мук!

— Просто что? — переспросил Кибли. — Что это означает?

— Это означает «свинья», — перевел Раммар.

— Проклятая орочья рожа! — возмутился Кибли. — Ты хочешь меня обидеть?

— В любом случае он прав, — подал голос Ортмар фон Бут, к немалому удивлению обоих орков. — Тот, кто поднимает руку на беззащитных женщин, действительно свинья, будь он с виду карлик или еще кто. Ты прав, берясь за это дело, Кибли, потому что таким образом получаешь возможность восстановить свою честь.

— Я покажу тебе, насколько велика моя честь, брат, — мрачно заверил его Кибли. — Можешь быть уверен.

— А это у нас кто? — спросил Корвин, оборачиваясь к последнему пленнику, кожа которого была зелена, словно у лягушки. Черные, без век, глаза выделялись на костлявом лице. Вместо носа зияли всего лишь две дыры, а по бокам головы красовались два острых уха.

— Гном, — пояснил стражник очевидный факт. — Он был в той ораве, которая шла по равнине Скарьи и мародерствовала. Имени его мы не знаем, потому что никто не может разобрать ту тарабарщину, которую он несет. Он же, в свою очередь, похоже, прекрасно нас понимает, так как отчетливо дал понять, что хочет принять участие в деле.

— Каким образом, если он не говорит на нашем языке? — поинтересовалась Аланна.

— Тем, что, недолго думая, прокусил горло узнику, который изначально должен был принимать участие в миссии.

Больше Раммар сдерживаться не мог.

— Проклятье, что все это значит? — вырвалось у него. — Неужели недостаточно того, что мы должны отправиться в этот опасный поход в сопровождении молочнолицых и карликов? Неужели обязательно, чтобы при этом присутствовал еще и гном? Зеленомордые — заклятые враги орков!

— Мы прекрасно понимаем это, — ответила ему Аланна. — Но не забывайте, что сказал вам Корвин в тронном зале: только если отринете старую вражду и объединитесь, мы сможем победить тех, кто восстает против нас на востоке.

— Кто это такое сказал? — пролаял толстенький орк.

Аланна не сводила с Раммара пронзительного взгляда, но отвечать не торопилась.

— Все, что имеет значение, — пришел ей на помощь Корвин, — это успех миссии. Мы должны выяснить, что затевает тот таинственный враг. Каковы его планы? Насколько велики силы? Насколько велико войско? Только благодаря надежной информации нам удастся отвратить угрозу и победить.

— Или при помощи надежной секиры, — сухо заметил Бальбок.

— Я ценю то, что вы хотите попытаться решить проблему по-своему, — ответил Корвин. — Но, как король, я должен позаботиться о том, чтобы моя империя уцелела даже в том случае, если ваши планы провалятся. По этой причине я подобрал вам спутников.

— Спутников? — Раммар обвел пленников презрительным взглядом. — Это не спутники, это жалкая кучка оборванцев. Свора пьяных в стельку орков подошла бы лучше.

— В этом я сомневаюсь, — ответил Корвин. — Каждый из тех, кого ты видишь, должен был быть казнен — по старым законам. Но закон предполагает также, что тот, кто послужит империи и ее подданным особым образом, останется в живых и может получить прощение, — король обернулся к пленникам.

— Сопровождайте орков во время их путешествия. Исполняйте их приказы и верно служите им. Сражайтесь храбро и внесите свой вклад в исполнение поручения, и я подарю свободу каждому из вас. Вы согласны?

Реагировали пленники по-разному. Варвар издавал лишь рычание, Нестор подобострастно кланялся. Карлик стукнул себя кулаком в грудь, а гном обнажил желтые зубы, словно не мог дождаться момента, когда их можно будет вонзить в плоть врага империи.

Что двигало пленниками — жажда приключений или свободы, Раммар не знал. Но внезапно орк ощутил то отвратительное потягивание в животе, которое проявлялось, когда на него нападал голод или когда предстояли трудности. А голода он точно не испытывал — после половины свиньи, которую он съел на завтрак сырьем, с кожей и щетиной.

— Итак, решено, — сказала Аланна, ободряюще кивая Корвину.

Похоже, в его коронованной голове роилось не меньше сомнений, чем в бесформенной черепушке Раммара.

— Остается выяснить еще одно, — вставил толстенький орк. — Вы не могли бы поведать мне, каким образом пестрый отряд из орков, карликов, людей и одного проклятого гнома сумеет подобраться к цели незамеченным? Да мы же будем бросаться в глаза, словно дарк малаш'хай.

— Нет, если вы переоденетесь, — заметила Аланна.

— Мы должны… переодеться? — возмущенно поднял голову Раммар. — И речи быть не может! Орки не занимаются маскарадом!

— Корр, — поддержал его Бальбок, который, хотя и не понял, о чем идет речь, состроил такую же упрямую физиономию, как и его брат.

— Вам не остается ничего другого, если вы хотите пробраться во вражеский стан, — заявил Ортмар фон Бут не без злорадства. — Раз уж мы хотим воспользоваться тайными ходами и штольнями моего народа.

— Ах вот как? — недовольно проворчал Раммар. — И кем же мы должны переодеться, а, лентяй? Может быть, карликами?

— Именно, — вместо Ортмара ответил Корвин.

— Ч-ч-что? — пролепетал Раммар, недоверчиво глядя сначала на Корвина, потом на Аланну, а потом на фон Бута.

— Ты все правильно расслышал, — подтвердил карлик. — Если мы хотим воспользоваться тропами контрабандистов, вам нужно притвориться, будто вы сыны народа карликов.

— Это… это же неслыханно! — выдавил из себя Раммар и возмущенно засопел. Ему довелось снести немало разных оскорблений с тех пор, как они пришли в Тиргас Лан, но это действительно превосходило все. Требовать от орка, чтобы он выдавал себя за карлика, было примерно то же самое, что заставить мужественного воина облачиться в одежды женщины.

Это позор!

Огромный, невероятный, бесстыдный, доселе невиданный, затеняющий все и, возможно, несмываемый даже кровью позор, который…

— Может мне кто-нибудь сказать, каким образом я могу сойти за карлика? — поинтересовался Бальбок, прежде чем Раммар успел высказать свое безграничное огорчение.

Все взгляды устремились на орка, по-прежнему стоявшего в сгорбленном состоянии и который, тем не менее, был выше всех присутствующих. Да уж: превратить его в карлика было бы совсем непросто…

— Посмотрим, — сказал Ортмар, и в бороде его сверкнула злорадная ухмылка. — Лучше всего будет, если мы обрежем твои ужасно длинные ноги до умеренных размеров при помощи секиры. Тогда ты будешь выглядеть по крайней мере сносно.

— Хорошая идея, карлик, — заявил Раммар. — А то, что мы отрежем у него, мы приделаем тебе, чтобы во время боя тебе не пришлось подставлять лестницу.

— Прекратите! — с укоризной сказала им Аланна. — Если вы не станете хотя бы постепенно отказываться от разногласий, ваша миссия будет обречена на неудачу еще толком не начавшись.

— Но ведь правда, королева, — напомнил Бальбок. — Каким образом такой фамбор, как я, может сойти за бородатого сморчка? Никудышная идея.

— Не беспокойтесь, — заверила их эльфийка. — Вы наденете кольчуги, камзолы и шляпы, которые обычно носят карлики. Остальное сделаю я благодаря волшебству и иллюзии.

— Эльфийская магия — этого еще не хватало! — Раммар никак не мог успокоиться. — Я знал, что это поручение не принесет ничего, кроме неприятностей. С первого мига знал!

— Неприятностей, — подытожил Корвин, — а также больше золота и драгоценных камней, чем ты когда-либо сумел себе вообразить. Но пожалуйста — если ты не хочешь, я перепоручу командование Ортмару фон Буту. Я уверен, он оценит это и сделает все от него зависящее, чтобы…

— Да ладно, ладно, — примирительно поднял лапы Раммар. — Я понял.

— Итак, вы переоденетесь?

Оба орка обменялись недовольными взглядами.

— Ну, если это так необходимо… — проворчал Раммар.

— Но только не в колпаки, — добавил Бальбок.

— Мы велим сшить для вас широкие плащи с капюшонами.

Ортмар фон Бут скривил свое морщинистое лицо в насмешливой улыбке:

— Сидеть на таком отвратительном черепе, как у тебя, было бы оскорблением для любой порядочной шляпы карлика.

— А выбить тебе зубы было бы счастьем для моего честного кулака, — ответил Бальбок и угрожающе поднял сжатую пятерню.

— Вижу, вы друг друга поняли, — заключил Корвин, и в голосе его звучала противоречивая смесь из надежды и отчаяния. А теперь идемте, у нас еще много дел. Время поджимает. Чем раньше вы выступите, тем лучше…

Корвин стоял у окна королевских покоев. Теплый ночной ветерок касался стен и крыш города, овевал лицо короля, луна купала верхушки деревьев Тровны в серебристом сиянии. Казалось, лес простирается бесконечно во всех направлениях. Корвин задумчиво устремил взгляд к звездам, блеск которых отражался в его единственном оставшемся глазу.

Раньше, когда он ночевал один, под открытым небом, то часто смотрел на звезды, изучал созвездия и размышлял о том, какое влияние они могут оказывать на жизнь смертных. Сейчас это происходило все реже; королевские обязанности удерживали его от праздности. Если же он все-таки умудрялся выкроить время для этого, то каждый раз убеждался, что созвездия из Тиргас Лана кажутся гораздо менее отчетливыми, чем со склонов Северного вала или вершин Острых гор. Бесчисленные огни города — факелы и масляные лампы, освещавшие улицы и переулки, а также огни на сторожевых башнях — все это приглушало блеск созвездий, делало их не такими яркими и близкими, как в тех землях, где он бродил раньше, в бытность свою охотником за головами.

Они казались бледными и невзрачными, как и многое другое в его жизни, с тех пор как он взошел на трон Тиргас Лана. Ибо корона давала своему владельцу не только привилегии, но и, в первую очередь, обязанности и ответственность. Временами она казалась ему тяжкой ношей. Он был королем империи, разделенной на маленькие княжества и раздробленной. Объединить Землемирье было великой задачей, может быть, непосильной для него. И он в который раз спросил себя, почему корона опустилась именно на его голову — он ведь даже не принадлежал к народу эльфов!

Внезапно Корвин почувствовал, что он уже не один. Не потому, что услышал что-то, а потому, что ощутил успокаивающее присутствие Аланны.

— Ты знаешь, что я им завидую? — сказал он, не отводя взгляда от звезд.

— Кому? — переспросила она.

— Бальбоку и Раммару. Оба они избавились от ответственности власти в своем племени. Их собственные ребята восстали против них и прогнали. Теперь они свободны и могут делать все, что заблагорассудится.

— Ну и что? — Аланна подошла к нему сзади и обняла, ее тонкие руки сомкнулись у мужа на груди. — Тебе хочется, чтобы тебя тоже прогнали отсюда?

— Иногда, — признался он. — Тогда я смог бы сам пойти в Каль Анар и не должен был бы трусливо отсиживаться здесь, в то время как наемники и обращенные головорезы таскают для меня из огня каштаны.

— Тебя это тревожит, не так ли? — она нежно прижалась щекой к его широкой спине.

— Нужно было самому идти, Аланна. Несправедливо, что за меня жизнями будут рисковать другие.

— Они делают это не ради тебя, а ради своей свободы, — негромко напомнила ему эльфийка, — и речь не о твоем благополучии, а о благополучии империи. Ты не можешь пойти в Каль Анар, Корвин. Ты — король. Ты — избранный, тот, о ком говорилось в пророчестве. Ты, и никто другой, сможешь объединить Землемирье и вернуть мир народам.

— Ты действительно в это веришь? — Он полуобернулся к ней.

— Я убеждена, — улыбнулась она в ответ.

— А если я принял неверное решение? Насколько правильным может быть решение вручить судьбу империи в руки орков и преступников?

— Огонь нужно побеждать огнем, так, как записано в пророчестве. Сказано, что спасти империю сможет только союз врагов. До сих пор я думала, что эти слова Фаравина относятся к нам во времена освобождения Тиргас Лана. Оба орка, Лорето, Ортмар фон Бут, даже мы с тобой — все мы тогда были врагами и противниками, которые тем не менее в конце концов объединились против общего противника… Но со временем я пришла к выводу, что это предсказание Фаравина относится ко времени новой империи, к угрозе, что возникла на востоке.

— Но я не знаю, могу ли я довериться им…

— А тебе и не нужно делать этого, — с мягкой улыбкой произнесла Аланна. — Доверься пророчеству. Однажды оно возвестило истину и возвестит ее снова. Если у кого-то и есть шансы на успех, то это у Бальбока и Раммара. По какой-то странной причине судьба избрала их для более высоких целей, нежели те, ради которых живут их сородичи. Но пока нам неведома эта причина, и остается лишь положиться на мудрость Фаравина. Не беспокойся по этому поводу.

— Ты хорошо знаешь меня, — Корвин тоже заставил себя улыбнуться. — Настолько хорошо, что иногда мне становится страшно. Но орки — не единственная причина моего беспокойства.

— А что еще?

— Я не знаю, — он покачал головой, мрачно глядя прямо перед собой. — Что-то не так. Как будто я что-то упустил. Что-то очень важное, от чего может зависеть наша жизнь…

— Ты так думаешь потому, что еще не привык отдавать приказы и заставлять действовать других вместо себя, — предположила Аланна. — Еще совсем недавно ты сам был человеком меча, и мысль о том, что ты обречен на бездействие, в то время как другие будут сражаться за Тиргас Лан, не дает тебе покоя.

— Возможно, ты права…

— Вот увидишь, все будет в порядке. Не кручинься, любимый мой, — она поднялась на цыпочки, запечатлела на его губах мимолетный поцелуй, сладкий, словно мед. — Разве тебе нечем больше заняться лунной ночью, кроме как стоять у окна и размышлять? — тоном соблазнительницы поинтересовалась она.

— Разве размышления — это не эльфийская привычка? — спросил он в ответ. — Почему ты тоже не размышляешь вместе со мной?

— Потому что есть что-то, чем я займусь с гораздо большим удовольствием, — ответила она, снова целуя его, в то время как ее грациозное тело требовательно прижалось к мужу.

— Аланна, — хриплым голосом прошептал он, чувствуя, как заботы и напряжение отступают, — что бы я делал без тебя?

Эльфийка рассмеялась, и смех ее был настолько же загадочным, насколько лукавым.

— Охотился на орков… — негромко произнесла эльфийка, оттаскивая его от окна.

Они не догадывались, что высоко над городом распростерлись темные крылья и на короля смотрели полные ненависти глаза…

6. Кулаш кнум

Отъезд из Тиргас Лана состоялся в полной тайне. Ночью, чтобы не привлекать к себе внимание, караван из семи карликов покинул цитадель — сгорбленные фигуры с нахлобученными на самые уши шляпами или в плащах, капюшоны которых скрывали лица.

Рюкзаки, которые прятались под плащами, наряду с провиантом содержали некоторые полезные предметы, кроме того, служили отличной маскировкой: на первый взгляд путники действительно казались приземистыми сыновьями народа карликов, согнувшимися под тяжестью тяжелой работы. Но это, равно как и эльфийское заклинание, наложенное королевой Аланной, было всего лишь иллюзией: на самом деле в странном караване присутствовали только два карлика — остальная часть отряда представляла собой существ, имевших с карликами примерно столько же общего, как марципан с мухомором. Двоим из участников этого маскарада само по себе переодевание было неприятно до глубины души — Раммар и Бальбок с перекошенными рожами беспрестанно ворчали в свои накладные бороды.

— Проклятье, — рычал Раммар в который уже раз, — как этот жалкий охотник за головами осмелился устроить нам такую подлость?

— Может быть, ему это даже кажется смешным, — проворчал Бальбок.

— Надо было оторвать ему голову с плеч и немного поиграть ею, — раздраженно ответил Раммар. — Вот это было бы весело…

Прощание с королевской четой было коротким. Как бы там ни было, Корвин и Аланна пришли к воротам и лично пожелали отряду удачи. И, конечно, эльфийка не могла удержаться от добрых наставлений: участники предприятия должны были держаться вместе «во имя великой цели» — так она выразилась. Но какие могут быть высшие цели у орков, кроме как искупать свои мечи в крови, набить карманы, а также наесться и напиться до отвала?

Корвин тоже в последний раз напомнил им о важности их миссии и сказал, что судьба всего Землемирья в их руках — или лапах.

— Лучше бы чего новенького на прощание рассказал, — ворча, ответил на это Раммар, и они тронулись в путь.

Они тащились по древней эльфийской дороге, соединявшей Тиргас Лан с севером империи, мимо юго-восточных отрогов Острых гор, к некогда приграничным городам Сундарилу и Андарилу. Без тяжеловесного Раммара отряд двигался бы быстрее; толстый орк никогда не был хорошим ходоком, и поэтому он очень скоро потерял интерес ко всему окружающему.

— С какой это стати мы должны пройти весь путь на своих двоих? — ворчал он, безрадостно переставляя ноги. — Это недостойно предводителя.

— Я слыхал, что вы больше не предводители, — язвительно заметил Ортмар фон Бут. — Кроме того, я не представляю себе, каким образом мы иначе преодолеем расстояние до цели. Может быть, я должен нести тебя? Или везти?

— Это было бы не в новинку для тебя, — с ухмылкой заметил Бальбок, намекая на их первую встречу — тогда они с братом спрятались в ящиках, которые Ортмар со своей бандой перевозил по тайным штольням на другую сторону Северного вала.

— Почему мы не плывем на корабле? — пролаял Раммар. — Этот город, Каль Асар, он ведь расположен на берегу моря, не так ли?

— Это верно, — ответил Ортмар. — Но он называется Каль Анар, а не Каль Асар.

— Да какая разница. В любом случае мне очень хотелось бы знать, почему мы должны шаркать кас'хай, вместо того чтобы отправиться на восток на чертовом корабле.

— На то есть три причины, — пояснил карлик. — Первая: в открытом море нас было бы легко обнаружить и атаковать. Вторая: не считая гавани Каль Анара, которая хорошо укреплена и охраняется, высадиться больше нигде нельзя; там повсюду рифы и скалы, которые моряки называют «иглами смерти». Тот, кто не знает тех вод, обречен на гибель.

— Корр, — раздраженно произнес Раммар, который и так уже был достаточно убежден.

— Чисто из любопытства спрашиваю, — заметил Бальбок, — а какая третья причина?

— Гм, наш план предполагает, что мы проберемся на территорию врага, используя тайные штольни братьев-карликов.

— И что?

— Под Восточным морем штолен нет, — пожав плечами, ответил Ортмар, и этот аргумент впечатлил даже Бальбока.

На том дискуссия и закончилась, и они продолжили путь в молчании. До наступления ночи говорили только по делу, болтать никому не хотелось.

Ледяной варвар Гурн, шедший в хвосте колонны, тащил на спине ножны с уродливым двуручным мечом, который выбрал себе в качестве оружия, и мрачно зыркал по сторонам.

Карлик Кибли, вооруженный секирой и шедший впереди гиганта, постоянно ворчал, подобно Раммару и Бальбоку, в свою настоящую бороду. Равно как и оба орка, он принимал участие в мероприятии с большой неохотой. Но выбора не было, если, конечно, он хотел стать свободным карликом и вернуться на родину, где князья поклялись в верности королю Корвину.

У Нестора из Тайка с момента выхода из ворот Тиргас Лана не сходила с губ мерзкая ухмылка. За широким поясом под плащом убийцы пряталось множество метательных ножей — этот скользкий тип умел обращаться с ними очень хорошо.

Перед Нестором шел Бальбок, затем Раммар. Коротконогий орк настоял на том, чтобы возглавлять колонну, не столько потому, что был главным или очень мужественным, а просто потому, что таким образом мог задавать темп и не семенить за остальными, как часто бывало раньше, когда он был одним из бойцов своры Гиргаса.

Ортмар фон Бут постоянно держался немного впереди группы. Иногда он двигался непосредственно перед Раммаром, затем вдруг исчезал и обследовал местность, чтобы вскоре вернуться к остальным. Чаще всего он возвращался с улыбкой на лице, из-за чего Раммар горел желанием выбить ему зубы.

Первую ночь они провели под навесом на обочине дороги; хотя здесь не пахло гнилью и плесенью, да и меха варга, на который можно было пристроить усталую голову, не было, но, тем не менее, грубо сколоченная крыша давала убежище от дождя, начавшегося вскоре после захода.

Семь созданий молча расселись под навесом, обычно дававшим приют от ветра и дождя курьерам или торговцам. Плотно закутавшись в плащи, поскольку ощутимо похолодало, они недоверчиво оглядывались. В то время как Нестор и орки занялись провиантом, Гурн с равнодушным лицом принялся точить двуручный меч, а карлик Кибли изо всех сил пытался разжечь костер.

— Бессмысленно, — причмокнув, сказал Раммар. — Это все равно что пытаться поджечь хвост варгу.

— Не беспокойся, все получится, — убежденно ответил Кибли, продолжая возиться с трутом.

— Доук, да не получается же, — возразил Раммар. — Дрова сырые, а с таким ветром у тебя никогда не получится разж…

Он не договорил, когда в кучке листьев и сухой травы вдруг послышался негромкий треск. Дым поднялся тонкой струйкой, и в следующий миг показался крохотный язычок пламени. С ликующей улыбкой Кибли схватился за хворост, который насобирал, но, как и предсказывал Раммар, ветки были слишком влажными и угрожали задушить маленький огонь.

— Ха! — заметил Раммар, и гном, сидевший с самого краю, громко захохотал.

— Быстро! — прошипел Кибли. — Нам нужно что-нибудь, что будет гореть.

— Давайте бросим в огонь наши дурацкие шляпы, — предложил Нестор. — Я эту глупую штуковину терпеть не могу.

— Корр, — согласился Раммар, — туда же пойдут и эти идиотские бороды.

— Я бы не советовал, — предупредил Ортмар. — Без маскировки вас сразу узнают, и тогда вашим головам недолго украшать ваши плечи.

И Раммару, и Нестору эта перспектива совершенно не понравилась, поэтому они оставили шляпы и капюшоны на головах, а бороды на месте, в то время как Кибли со все возрастающим отчаянием смотрел на маленький огонек, жутко дымивший и вот-вот грозившийся потухнуть.

Внезапно что-то просвистело по воздуху. Что-то, имевшее форму большой коровьей лепешки. Оно пролетело над головами спутников и приземлилось прямо в костер. Во все стороны брызнули искры, вверх взметнулся столб дыма.

— Ч-что это было? — испуганно воскликнул Кибли. — Кто отважился на мой огонек…

Он умолк, когда заметил, что лепешка не придушила его «огонек», а наоборот, дала столь необходимую пламени пищу. Алые язычки уже превратились в приличный костер.

Спутники с удивлением посмотрели туда, откуда прилетел странный блин. Там стоял Бальбок, сжимая в руках рюкзак и ухмыляясь во весь рот.

— Сушеный орочий помет, — гордо объявил он. — Горит как нельзя лучше.

Гном продолжал громко ржать, а остальные члены отряда внезапно разразились аплодисментами (к огромному неудовольствию Раммара). В то время как толстенький орк целый день пытался строить из себя командира (имея на этом поприще слабый успех), его глуповатый братец снискал уважение и признание, бросив в костер свой шнорш! И Раммару снова пришлось признать, что люди и карлики — крайне странные существа, а орки… иногда бывают еще более странными…

Раммар отрешенно наблюдал за тем, как Бальбок, усевшись у костра, копошится в своей накладной бороде. Похоже, он постоянно что-то там находил, и каждый раз его простодушное лицо озарялось ухмылкой.

— Проклятье, — засопел Раммар, — ты не мог бы снять эту штуку хоть на ночь?

— Доук, — ответил Бальбок, который был настолько погружен в свое занятие, что даже не поднял головы.

— Что, во имя темной ямы Курула, ты там творишь? — потребовал ответа Раммар.

— Ищу и нахожу, — загадочно ответил ему брат.

— Что ты ищешь и что находишь?

— Клещей, блох, мух — все, что запуталось в моей бороде за день, — Бальбок поднял голову и отправил в рот целую пригоршню насекомых.

— Ты жрешь клещей, блох и мух? — спросил Раммар.

— Еще бы, — восхищенно захрустел Бальбок. — На вкус совсем неплохо, знаешь ли.

Раммар закатил глаза. Единственным ответом коротконогого был стон, с которым тот устроился и повернулся на бок, чтобы слышать и видеть как можно меньше.

Дежурили все по очереди. То есть все, кроме Раммара, выбрали себе смену, потому что толстяк предпочел лежать у костра и храпеть всю ночь.

Отдохнувший командир, сказал он себе, совершенно необходим для успешной миссии…

На следующее утро, после скудного завтрака из запасов, который Бальбок снова дополнил добычей своей в некотором смысле живой бороды, они продолжали путь. Все дальше и дальше шли такие непохожие спутники по эльфийской дороге на север, и каждый раз, встречая торговцев или путешественников, направлявшихся на юг, в Тиргас Лан, они опускали головы и ниже натягивали на лицо капюшоны. Однако, вероятно, все дело было в эльфийском заклинании, сплетенном Аланной: ни один из тех, с кем они повстречались по дороге, ничего не заподозрил. Их принимали за карликов, и это обнадеживало. Ибо как только они покинут империю Тиргас Лана и попадут во вражеские земли, их маскировка станет жизненно-важной.

Вечером следующего дня лес расступился, и отряд достиг опушки Тровны. В свете сумерек они увидели широкую равнину Скарьи, а на северо-востоке вздымались отроги Холмогорья. А совсем вдали зигзагообразной линией вырисовывались Острые горы, исконная территория карликов.

— Не нужно с такой тоской смотреть на север, — с наслаждением произнес Раммар, перехватив взгляд Ортмара. — Наш путь лежит на восток, это тебе ясно?

— Совершенно верно, — ответил бывший контрабандист. — И тем не менее сначала мы направим наши стопы к Острым горам. Ибо там находится вход в одну из тайных штолен, по которой мы двинемся.

— И для этого нам придется сделать такой крюк? — покачал головой Раммар. — У тебя что, вместо мозгов троллий фурункул?

— Я ваш проводник, — напомнил карлик.

— Ну и что? А я ваш командир, — возразил ему Раммар, — и я говорю, что у меня нет желания сначала плестись несколько миль на север, чтобы по одной из ваших вшивых штолен проделать весь путь обратно.

— Но Раммар, штольни нас защитят, — напомнил ему Бальбок.

— Защитят? От чего? — бросил на него раздраженный взгляд Раммар. — Напряги те немногие мозги, которые у тебя есть, лентяй. Чего мы должны опасаться? Пока еще мы находимся в империи Корвина и магия эльфийки защищает нас. Не знаю, как у нее это получилось, но даже тебя, жалкого верзилу, похоже, все принимают за карлика.

— И тем не менее, — настаивал Ортмар, — твой брат прав. Нам нужно быть осторожными. Говорят, что правитель Каль Анара разослал шпионов, которые кишмя кишат повсюду в этой стране.

— Шпионов? — навострил уши Раммар.

— Конечно. Если бы ты со своим простодушным братом слушал, что король Корвин говорил о положении дел, вместо того чтобы набивать себе брюхи брунбильдом…

— Бру-миллом, — поправил его Бальбок.

— …вы бы знали, о чем я говорю, — нимало не смутившись, продолжал Ортмар. — Шпионы зла таятся повсюду, и эти хитрые агенты и убийцы наверняка стоят за тем, что до сих пор любая попытка разузнать о силе врага самым жалким образом проваливалась.

— А даже если и так, — недовольно покачал головой Раммар. — Если эти шпионы нас увидят, то примут за карликов. А ведь нет ничего необычного в том, что тебе подобные забрались так далеко на юг, или как?

— Не то чтобы…

— Тогда решено, — пролаял Раммар, агрессивно обводя всех взглядом. — Мы пойдем на восток кратчайшим путем. Или кто-то собирается поступить иначе?

Никто не возражал. Бальбок, как обычно, смущенно смотрел в землю, когда брат принимался его распекать. Гурн уставился прямо перед собой и не произносил ни слова. Черты бледного лица Нестора подергивались, но он тоже не решился возражать. Кибли, как обычно, был занят тем, что бормотал что-то невнятное в бороду. А гном только хихикал — все это казалось ему очень забавным.

— Итак, — довольно прорычал Раммар. — Значит, мы становимся лагерем здесь, на дороге, и на восходе солнца продолжаем путь.

— Это было бы рискованно, — снова заметил Ортмар.

— Ты опять начинаешь? — заорал Раммар. — Вы, маленькие бородачи, наверное, мните себя очень умными, а?

— Нет, нет, но с учетом наличия шпионов нам следовало бы идти ночью, если уж мы не пользуемся штольнями.

— Ты хочешь сказать, что мы должны плестись дальше? Сейчас? После того, как целый день утомляли кас'хай?

— Было бы неплохо, — убежденно заверил Ортмар. — Шпионы врага повсюду, говорят, что даже в воздухе…

— Проклятье, я ничего не хочу больше слышать о шпионах, — выкрикнул Раммар, угрожающе взмахнув сапараком. — Еще одно слово об этом, и я насажу тебя на копье, ты меня понял? Смотри сюда, сейчас я выйду из подлеска под открытое небо! Сейчас я абсолютно беззащитен, видишь? Ну, где же твои шпионы? Покажи мне их, ты, маленький волосатый зазнайка…

Раммар попрыгал по лужайке на одной ноге, затем на другой, размахивая руками, словно мартовский огр. Спутники смотрели на него, и во взглядах их читалась смесь удивления и смущения — сменившиеся, впрочем, ужасом, когда что-то мрачное и угрожающее спустилось с оранжево-красного неба. Темная тень упала на Раммара, раздался отвратительный крик, такой громкий и пронзительный, что даже у орка от него кровь стыла в жилах.

— Что это было? — озадаченно спросил Раммар, удивленно глядя на Бальбока и остальных. Они не сводили взгляда с чего-то, что, должно быть, висело над Раммаром и отбрасывало на него свою черную тень. При этом все стояли настолько неподвижно, словно превратились в статуи. — Проклятье, — прошептал Раммар, обращаясь к ним, — почему вы замерли?

Ответа он не получил — и, призвав на помощь все свое мужество, орк сделал над собой усилие и заставил себя тоже посмотреть вверх.

От увиденного он даже перестал зловонно дышать.

То был снагор — и в то же время нет.

Потому что только нижняя часть существа, угрожающе нависавшего над ним в закатном небе и бившего крыльями, была похожа на змею — остальное напоминало птицу, черное оперение которой посередине переходило в чешуйчатую кожу, тело монстра украшал опасно-изящный зигзагообразный узор. Картину довершали горящие глаза и крючковатый клюв. Крылья существа были без перьев, кожистые, как крылья летучей мыши, только вот в размахе они были в три-четыре орочьих роста.

Работая этими гигантскими крыльями, чудовище, кончик хвоста которого постоянно описывал круги, парило над Раммаром. Птичий клюв раскрылся, чтобы издать очередной отвратительный крик, и когда Раммар заглянул в красные глаза существа, его охватил такой панический страх, что орку почудилось, будто все внутри у него застыло. Однако парализовывал толстяка не только ужас перед страшилищем, Раммар действительно не мог пошевелиться. Он затравленно смотрел на свои когтистые лапы, на то, как они теряют цвет и становятся серыми — и в следующий миг он понял.

Бальбок и остальные не двигаются потому, что взгляд ухль-бхуурца превратил их в камень.

Существо над его головой раскрыло клюв и высунуло раздвоенный язык. А Раммар стоял и смотрел наверх, на монстра, не в силах отвести взгляд.

Внезапно нижняя, постоянно описывавшая круги часть тела существа опустилась на орка и обвилась вокруг его шеи.

— Помогите-е-е!

Крик толстяка перешел в хрип, когда змеиный хвост сжался, словно удавка палача. И без того темно-серое лицо Раммара потемнело еще больше, и змееподобное существо сильнее забило крыльями, намереваясь взмыть с добычей в облака, что ему, однако, не удалось, по причине внушительной массы предводителя. Ухль-бхуурц лихорадочно и сильно бил крыльями, стремясь оторвать Раммара от земли, но толстенький орк оказался слишком тяжелым.

— Раммар! Проклятье!

Бальбок снова пошевелился — и с первого взгляда оценил ситуацию. Оцепенение спало с него, и он бросился вперед, подняв сжатую обеими лапами секиру, в то время как чудовище тщетно продолжало попытки взвиться в небеса вместе с Раммаром.

Долговязый подбежал к брату и, издав пронзительный боевой клич орка, взмахнул секирой. Лезвие задело одно из крыльев, кожа порвалась, словно бумага, заставив существо издать хриплый клекот.

Бальбок замахнулся на монстра во второй раз, целясь в змеиное тело. Секира пронзила чешую и плоть, ранив существо.

После такого яростного отпора ухль-бхуурц отпустил свою добычу. Раммар камнем рухнул на землю и так и остался лежать, хватая ртом воздух, в то время как чудовище обернулось к Бальбоку и ринулось в атаку.

Худощавый орк заглянул в смертоносную пасть, раскрывшуюся над ним. Он снова поднял секиру, на этот раз метя сбоку, чтобы попасть в крючковатый клюв, и не промахнулся. Удар пришелся на нижнюю часть клюва, размозжив ее.

Бестия содрогнулась, и Бальбок, издав ликующий клич, на миг потерял бдительность. Этого оказалось достаточно, поскольку зверюга изо всех сил хлестнула орка хвостом, которым размахивала, словно плетью.

Бальбок грохнулся, но тут же снова подскочил. Отвратительный змеиный хвост снова устремился к нему, обрушивая удар на спину долговязого, и Бальбок вскрикнул от боли. Почти в то же время чудовище нанесло удар тем, что осталось от его клюва, и Бальбок избежал смертоносного выпада только потому, что удар по спине отбросил его в сторону. Все еще сжимая в руках секиру, орк ударился оземь, и хвост существа стегнул его в третий раз.

Бальбок остался лежать, оглушенный, будучи уже не в состоянии подняться на ноги или поднять оружие, чтобы защитить себя. Мгновение казалось, что змеептица все-таки восторжествует. Ее оперенная голова застыла над орком, и тварь принялась изучать его своими пылающими от ненависти глазами.

— Р-раммар! — от безысходности выдохнул Бальбок, но брата нигде не было видно.

Голова бестии угрожающе раскачивалась над бедолагой, и Бальбок уже попрощался с жизнью. Он держал себя в руках и спокойно смотрел в лицо смерти, когда внезапно орка окропила кровь и жидкость, похожая на желчь!

Там, где только что находился глаз существа, из черепа торчал метательный нож.

Голова чудовища дернулась назад. А затем блестящее, длиной по меньшей мере в пять кнум'хай стальное лезвие с ужасающей силой разрезало горло твари. То был двуручник ледяного варвара Гурна.

Удар был нанесен с такой силой, что просто снес змеептице голову, которая отлетела прочь вместе со страшным, широко раскрытым, наполовину уничтоженным клювом.

Ручей крови излился из изувеченного тела, по-прежнему бившего крыльями, но уже неконтролируемо и не так яростно, как раньше, скорее это была агония.

Наконец крылья перестали хлопать. Бестия рухнула наземь, длинный хвост еще раз дернулся, а затем существо затихло.

Бальбок с трудом поднялся и увидел своих спутников, которые неотрывно смотрели на труп чудовища — Гурн с широко раскрытыми, лихорадочно блестящими глазами, все еще сжимая в руках окровавленный двуручный меч, а Нестор, на поясе у которого стало на один метательный нож меньше, с широкой ухмылкой.

— Проклятье! — внезапно услышали они чей-то жалобный голос. — Может быть, кто-нибудь из вас, жалких умбал'хай, все-таки поможет мне?

То был, вне всякого сомнения, голос Раммара. Испытывая облегчение от того, что брат, очевидно, получил не слишком большую травму, Бальбок стал оглядываться по сторонам — и обнаружил его в высокой траве в нескольких шагах от места событий. Хотя оцепенение спало и с Раммара, по причине полноты ему было трудно подняться на ноги. Он, словно жук, лежал на спине, размахивая когтистыми руками и короткими ногами, что выглядело довольно потешно. Гном разразился кудахтающим смехом, в то время как Бальбок поспешил помочь брату подняться. Едва толстяк оказался в вертикальном положении, как снова стал прежним.

— Ха! — воскликнул он, хватая голову змеептицы, лежавшую на земле неподалеку от него, и ликующе поднял ее ввысь. — Вы это видели? Раммар Резкий в битве против омерзительного чудовища! Я мужественно смотрел монстру в глаза, не склоняясь перед ним!

— Ну конечно, — негромко заметил Бальбок, — вообще-то это люди расправились с тварью, а не ты…

Раммар огорченно принялся хватать ртом воздух. Отбросив голову змеи, он прищурился:

— Ты хочешь назвать меня лжецом? Собираешься отрицать, что чудовище напало на меня?

— Вовсе нет, но…

— Тогда заткнись! — поставил точку толстенький орк и быстро сменил тему, сказав: — А теперь я, клянусь вонючими внутренностями Торги, хотел бы знать, откуда взялся этот жалкий ухль-бхуурц!

— Что-что? — переспросил Нестор.

— Чудовище, — перевел Бальбок.

— Понятия не имею, — убийца из далекого города Тайка покачал головой. — По роду своей профессии я забирался довольно далеко, потому что мне частенько приходилось сниматься с насиженного места и отправляться куда глаза глядят, но летающих змей я еще не встречал. Хорошо, что их, по крайней мере, можно убить.

Гурн согласно хрюкнул.

— Я тоже никогда прежде не видел подобного существа, — заявил Кибли. — Наполовину птица, наполовину змея, со взглядом, который обращает в камень любого…

— Никто из нас никогда не видел ничего подобного, — произнес Ортмар. — Это василиск.

— Шнорш! — возопил Раммар. — Василисков давно уже нет. Курул поглотил их задолго до того, как началась эпоха смертных.

— Чушь! — решительно покачал головой Кибли. — Это прамолот карликов раздавил змееподобных, когда строился мир.

— У каждого народа свои представления о том, как появилось Землемирье, — подытожил Ортмар, — тем не менее, мы, очевидно, имеем здесь дело с существом, которое вообще-то уже не должно бы… существовать. И я думаю, что вполне понятно, откуда оно могло взяться — из Каль Анара.

— Что ты хочешь этим сказать? — пророкотал Раммар.

— То самое, что уже говорил раньше, а ты, глупый болван, не хотел в это верить: враг повсюду и у него шпионы по всей стране. Эта тварь из седой древности, — он пнул ногой труп, от чего кончик хвоста снова взметнулся и гном в ужасе вскрикнул, — состояла у него на службе.

Раммар мрачно уставился на карлика.

— И откуда ты, интересно, это знаешь?

— Тебе ведь совсем мало известно о Каль Анаре, не так ли? — Маленькие глазки Ортмара хитро сверкнули. — Тогда я кое-что расскажу тебе, орк: цивилизация и культура Каль Анара в корне отличаются от культуры Тиргас Лана. Люди там низкорослые, кожа их желтоватая, у них маленькие носы и узкие глазки. А василиск, — он указал на тело, — это зверюга с их герба.

— Серьезно? — спросил Бальбок.

— Нет, конечно, я шучу, — раздраженно ответил карлик, и гном снова заржал.

— Итак, ты утверждаешь, что правитель Каль Асара натравил эту тварь на нас, — подытожил Раммар.

— Анара, — в который раз поправил его Ортмар. — В остальном ты прав. Множество историй, еще со времен первой войны, повествуют о василисках. В большинстве из них говорится, что некоторые из змеептиц выжили благодаря темной магии и пережили свою эпоху.

— Темная магия, — проворчал Бальбок, кривясь от отвращения: орки ненавидели магию любого рода.

— Чушь! — громогласно возразил Гурн. — Всего лишь сказки, — это были первые произнесенные им слова.

— Может быть, — согласился Ортмар, — а может быть, и нет.

— А остались еще эти змееподобные? — с дрожью в голосе поинтересовался Раммар.

— Вероятно, — кивнул головой карлик.

— Тогда нам следует исходить из того, что враг может наблюдать за нами с воздуха, — подытожил Раммар, недоверчиво косясь на небо. Красные отблески сумерек тем временем перешли в мрачный пурпур, стремительно темнеющий. — Он может видеть нас и в любое время знать, где мы находимся.

— Наверное, так и есть, — высказал предположение Ортмар.

— Тогда нам следует немедленно двигаться на север, — решил коротконогий орк. — Мы воспользуемся покровом темноты, чтобы добраться до ближайших штолен карликов. Если мы воспользуемся тайными штольнями и подземными переходами, то эти летучие бестии не смогут нас увидеть.

— Как прикажешь, почтенный командир, — ухмылку на лице Ортмара фон Бута, несмотря на буйную растительность, не заметить было трудно. — Выдающаяся идея, воистину.

— Но Раммар, — встрял в разговор Бальбок, — разве ты не говорил раньше, что ты слишком устал, чтобы идти?

— Ну и что? — засопел на него брат. — Я уже отдохнул и теперь говорю иначе. А что, у кого-то с этим проблемы? Кто-то слишком устал, чтобы тащить свой асар дальше? Пусть выйдет вперед — я подправлю ему ноги!

Он агрессивно обвел всех взглядом, но никто не возражал — не потому, что толстый орк вызывал у них такое уважение, а потому, что они и так уже потеряли достаточно времени, а до Острых гор путь был долог.

— Тогда шевелитесь! — принялся суетиться и подгонять своих спутников Раммар, бросая испуганные взгляды на черное ночное небо. — Ноги в руки, усталая вы свора, пока я не забылся! Не надо делать такое лицо, варвар! Не ухмыляйся так глупо, гном! А вы, карлики, представьте себе, что придется поспевать за нами! Мы не пойдем медленнее только потому, что вы еле плететесь.

— Конечно, конечно, — негромко произнес Бальбок, от чего Раммар по-настоящему вышел из себя.

— Что ты сказал?

— Ничего, — заявил Бальбок. — Только лишь то, что все мы восхищены твоим умом.

— Оставь свои льстивые штучки, ты хорошо знаешь, что на меня это не действует. А теперь вперед, тупоумный, или я должен пнуть тебя под асар? Я здесь командир, и не забывай об этом никогда!

— Да, — прошептал кто-то, — вопрос только в том, долго ли еще…

Эти слова произнес Ортмар фон Бут, но единственным, кто услышал его, был гном, который разразился блеющим смехом, гулко отдававшимся в наступающей ночи.

7. Артум-тудок!

Они шли всю ночь напролет — в точности так, как приказал Раммар и ранее советовал Ортмар фон Бут. Карлик, который двигался впереди отряда и за которым вплотную следовал толстый орк (вздохи и стоны которого эхом отдавались в ушах Ортмара), был в плохом настроении.

Бывшему контрабандисту нельзя было даже думать о том, что когда-то он был гордым сыном народа карликов, потомком дома Ортвина и учеником лучших кузнецов Острых гор. В другом мире, в другое время он мог бы стать зажиточным и уважаемым карликом, украшением своей расы, любимым и почитаемым всеми вокруг.

А что с ним стало?

Его образование в легендарной школе Ануила, где учились лучшие и величайшие кузнецы, полностью пошло орку под хвост[2], поскольку никто больше не желал покупать секиры и мечи из кузниц карликов, с тех пор как рынок заполонили дешевые подделки из восточных земель. Таким образом, экономическая необходимость вынудила Ортмара оставить ремесло отцов и зарабатывать на жизнь контрабандой. Хотя на этом поприще он достиг определенного успеха, в какой-то момент он связался не с теми противниками, а именно с двумя орками по имени Бальбок и Раммар.

И вот теперь, как назло, эти двое внезапно, во второй раз, вторглись в его жизнь и снова угрожали уничтожить все, что он спланировал и построил с таким трудом.

Как будто легко было подольститься к Корвину и Аланне после того, что произошло во время битвы за Тиргас Лан и после нее. Как будто ему мало пришлось вытерпеть унижений и несправедливости! Вдруг откуда ни возьмись объявляются орки — словно испорченное блюдо, которое съели по незнанию и вскоре выплюнули обратно. Но Ортмар не собирался так быстро признавать свое поражение.

— Эй, карлик! — внезапно крикнул ему сзади Раммар. — Далеко еще?

— Еще немного, — ответил Ортмар, призывая себя к спокойствию.

— Ты говорил это еще тогда, когда луна стояла в четырех лапах над горизонтом. Где твои жалкие штольни?

— Не беспокойся, — заверил его Ортмар, — мы достигнем их как раз вовремя, прежде чем наступит день.

— Хочется надеяться, карлик, — это в твоих же интересах. Потому что в противном случае я заткну тебе бородой рот, чтобы ты задохнулся — ты понял меня?

— Конечно, — ответил Ортмар, в то время как внутри у него все восстало. Как противен ему был этот толстый наглый орк!

Ортмар ненавидел в нем буквально все: жесты, хвастливую манеру поведения, животный запах, окружавший его и его брата, словно облако гнилостной болотной вони. Карлики пахнут обычно металлом и землей, время от времени — жевательным табаком и пивом. Но вонь этих чудовищ была несопоставима ни с чем, что было известно Ортмарову носу-картошке.

И что король с королевой в них нашли?

Хотя Ортмар приложил максимум усилий, чтобы отговорить их от этой затеи, Корвин и Аланна все же пригласили в экспедицию в Каль Анар обоих орков. Ортмар чего только не пробовал: аргументы, мольбы и просьбы, наконец, даже дипломатическое давление через князей карликов — все впустую. Оба были нерушимо уверены в том, что только два орка смогут отправиться в Каль Анар выполнить поручение. Словно короля и королеву кто-то подговорил.

Но кто?

Ортмар не понимал, что происходит в Тиргас Лане. Эльфийка всегда была для него загадкой, а охотник за головами мог сколько угодно одеваться в шелка и бархат, но по-прежнему оставался человеком, причем очень хитрым. Что бы ни заставило его и Аланну попросить у орков поддержки, это было ошибкой — ошибкой, которую Ортмар собирался исправить без промедления.

Ему не терпелось избавиться от этих чудовищ. Не только потому, что они действовали ему на нервы своей глупой болтовней. Они стояли на пути реализации его планов. А Ортмар фон Бут не любил, когда кто-то мешал его планам или тем более перечеркивал их. Это пытались сделать и существенно более сильные противники, чем два вшивых орка, и поплатились за это жизнью.

До Каль Анара еще далеко, и сын Ортвина испытывал неопределенное подозрение, что Раммар и Бальбок никогда не доберутся до цели. Путешествие было долгим и полным опасностей. Слишком легко одна из них могла бы стать для орков роковой, и тогда король Тиргас Лана уже не сможет им помочь. Однажды чудовища уже вмешались в планы Ортмара и лишили его плодов его труда. Во второй раз им это не удастся.

Об этом карлик позаботился…

То был воистину адский марш, который столь непохожие спутники, и особенно Раммар, выдержали до рассвета только потому, что воспоминание о василиске все еще было слишком живо.

Когда на востоке занялся новый день и на равнину Скарьи упали длинные утренние тени, отряд добрался до брода через Северную реку, на другом берегу которой высились первые отроги Острых гор. Едва спутники пересекли реку, как перед ними выросли отвесные скалы, между которыми вилась узкая тропа, и чем выше она взбиралась, тем угрюмее и опаснее становились каменные стены, окружавшие тропу. Вскоре спутники могли видеть только зигзагообразную полоску неба над головой, а Ортмар вел их все дальше и дальше.

Похоже, что карлик совершенно точно знал дорогу. По узким ущельям, по тропам, отыскать которые мог только наметанный глаз, он вел отряд к южному краю царства карликов. Восточнее поднимались холмы плоскогорья; там располагались города Андарил и Сундарил, некогда образовывавшие границу между областями влияния карликов и людей.

Бальбок этими вещами никогда особенно не интересовался. Историей орки восхищаться не умеют. Равно как и политикой. И дипломатией. Говорить много и сказать при этом мало было столь же чуждо их характеру, как и умение сказать одно, подразумевая при этом совершенно другое. Орки обычно высказывают свое мнение прямо — у кого с этим проблемы, тому они ломают кости, и дело с концом.

Когда люди ведут войны друг против друга, то любят поговорить о таких абстрактных вещах, как свобода и справедливость, что, вероятно, предполагает необходимость наличия какой-нибудь моральной причины для того, чтобы перерезать друг другу глотки. Орки в этом отношении гораздо проще, по мнению Бальбока. В Гнилых землях плохое настроение — достаточно веская причина, чтобы задушить кого-нибудь. Если кому-то хотелось искупать в крови свой клинок, то повод для этого был не нужен.

Также Бальбок выяснил, что люди часто говорят о мире, когда хотят развязать войну — при этом они убивают друг друга так же безжалостно, как и орки, когда хотят немного поразвлечься.

Молочнолицые были странной расой, которую Бальбок никогда толком не мог понять. Орк размышлял: не зарубить ли Нестора из Тайка, шедшего впереди в колонне, лишь для того, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Может быть, Гурн захочет отомстить за соотечественника и набросится на Бальбока? Что ж, после монотонной ходьбы целый день это стало бы приятным разнообразием. Вообще-то оба молочнолицых спасли ему жизнь, но это еще не повод, чтобы не убивать их.

Может быть, его брат Раммар не оценит шутку, подумал Бальбок. У него иногда весьма своеобразное чувство юмора. Может быть, он примется жаловаться на то, что Бальбок убил одного из их спутников, а потом снова начнет браниться. Поэтому Бальбок решил не раскраивать шедшему впереди него человеку секирой череп, а просто разбить ему голову, опустив лезвие плашмя. Если Раммара это не развеселит и брат начнет ругаться, он всегда сможет сказать, что секира выпала у него из рук и случайно размозжила Нестору голову.

Да, это замечательная идея!

Он еще мгновение колебался, а потом не устоял перед искушением. Занес секиру и плашмя опустил ее, чтобы разбить голову идущему впереди. Поскольку у Нестора был не шлем, а всего лишь фетровая шляпа, лезвие размозжит его человеческую черепушку и…

— Ай-ай! Ты что, совсем разум потерял, ни на что не годный умбал?

Хрипло бранящийся голос, который ни в коем случае не мог принадлежать худощавому Нестору, а очевидно, был исторгнут из глотки его собственного брата Раммара, привел Бальбока в чувство. Он испуганно открыл рот и… Открыл глаза — и понял, что уснул на ходу и видел сон. На самом же деле перед ним в колонне шел не Нестор, а Раммар. Впрочем, удар лезвием секиры плашмя Бальбоку не приснился…

— Ты, безмозглый пожиратель личинок! Ты, вшивое отродье! — бушевал Раммар, капюшон которого примялся от удара. — Что это тебе в голову взбрело?

— Прости, Раммар, я уснул.

— Сколько тебе еще говорить, что орки не извиняются? Почему Курул наградил меня таким братом, как ты… Ты уснул? — перебил Раммар сам себя, когда понял, что только что сказал его брат.

Бальбок смущенно кивнул.

— Ты можешь спать на ходу? — недоуменно переспросил Раммар.

Бальбок снова кивнул.

— И давно это с тобой?

— Не знаю, — пожал плечами худощавый орк. — Я устал и поэтому сделал это.

— Я устал и поэтому сделал это, — передразнил Раммар своего брата. Его разъярило не что иное, как чистая зависть, потому что сам он всю ночь не сомкнул глаз и с ног валился от усталости. — Что ты себе вздумал? Я что, разрешал тебе спать на марше?

— Д-доук.

— Можешь радоваться, что череп орка способен вынести это, в противном случае я лежал бы сейчас на земле с разбитой головой!

На лицах стоявших вокруг существ на миг промелькнула тень сожаления, чего Раммар, впрочем, не заметил. Он был полностью сосредоточен на том, чтобы распекать своего брата, который действительно, казалось, впал в уныние.

— Немедленно открой глаза, проклятый умбал, — заорал на него Раммар настолько громко, что от почти отвесных стен ущелья откатилось эхо, — иначе я тебе…

— Тихо! — вдруг сказал кто-то.

Эти слова произнес ледяной варвар Гурн.

Все взгляды обратились к нему, в то время как он запрокинул голову и сузил глаза до щелочек. Кроме того, казалось, он к чему-то очень внимательно прислушивается.

— Ты что-нибудь слышал? — поинтересовался Раммар.

Варвар кивнул, издавая рык.

— Слышал… и видел…

— Что? Где?

— Тень — там, наверху! — последовал краткий ответ.

Гурн указал на верхний край ущелья, по которому они двигались. Край образовывал зигзагообразную линию, словно в камень вгрызлись челюсти гигантского чудовища. Стены скал слева и справа были настолько гладкими и отвесными, что взобраться по ним не мог никто. Узкая полоска неба над отрядом была темной, плотно затянутой тучами.

Порыв ледяного ветра заставил спутников вздрогнуть. Они почти с испугом смотрели наверх, но опасности не видели.

— Там нет ничего, — убежденно заявил Ортмар. — Должно быть, ты ошибся, варвар.

— Ошибки нет, карлик, — покачал головой Гурн.

— Может быть, то была парочка каких-нибудь ворон, которых ты увидел. Или орел, или сокол, или…

— Довольно! — оборвал дискуссию Раммар. — Я ничего и слышать не хочу ни о каких тенях. Давайте лучше поторопимся, чтобы скорее добраться до этих чертовых штолен карликов. Как будто нам и так неприятностей мало!

Гном мерзко захихикал, в то время как черты лица и без того не особенно приветливого Гурна еще больше омрачились.

— Тень, — повторил он, прежде чем тронуться с места и пойти дальше.

Остальные члены отряда последовали его примеру, чтобы не вызывать больше гнева Раммара — не потому, что боялись, а потому, что Раммар довольно сильно действовал им на нервы.

Кибли что-то пробормотал себе под нос. Раммар заметил это, и поскольку он был несколько не в духе, то тут же прицепился к карлику.

— Ты что, не можешь помолчать, как остальные? — набросился он на него. — Чего ты там все время лопочешь в бороду?

Карлик испуганно поднял голову.

— Имена, — несколько затравленно ответил он.

— Имена? Какие еще имена?

— Какие же еще имена? — съязвил Нестор, улыбаясь поверх его шляпы. — Имена своих девочек, конечно же.

— Они приносят мне счастье, — примирительно произнес Кибли. — Все они любили меня.

— Минуточку, — сказал Раммар. — Разве не было сказано, что ты толпами уводил баб с плоскогорья и продавал в городах молочнолицым?

— Да нет же, — возразил карлик, и в его всклокоченной бороде появилась усмешка. — Все они шли со мной добровольно.

— Но ведь потом ты вынуждал их продавать свои тела, — сказал Раммар.

— Это они тоже делали по доброй воле, — заверил карлик. — Из любви ко мне.

— Знаешь что, — заявил Бальбок, — мы, орки, в этих вещах, которые вы, карлики и молочнолицые, называете любовью, мало что смыслим — но если бы ты сделал что-то подобное с орочихой, она вырвала бы сердце, еще теплое и бьющееся, из твоей махонькой груди.

— Причем исключительно из любви, — сухо добавил Раммар, широко ухмыляясь брату: удар по голове и недавняя ссора были уже позабыты.

Лицо Кибли несколько побледнело, ухмылка снова исчезла в бороде, словно кто-то задернул штору.

Раммар хотел что-то добавить, но не успел, потому что внезапно послышался глухой стук, казалось, доносившийся из ниоткуда и в то же время отовсюду — и в следующий миг на отряд обрушились обломки скал!

— Камнепад! — крикнул кто-то.

— Вперед! — громко приказал Раммар.

— Назад! — изо всех сил закричал Бальбок.

Со стуком и грохотом ударялись камни о дно ущелья рядом с путешественниками. Бежать было поздно. Инстинктивно Раммар, защищаясь, закрыл своими короткими руками голову, хотя с учетом величины и массы камней это мало чем могло помочь. Ущелье наполнил адский грохот, поднялась серая пыль, настолько плотная, что лапы от глаз убирать не стоило.

Орк слышал, как в ужасе кричат его спутники, а Бальбок громко изрыгает проклятия. Скалы падали в ущелье одна за другой, и Раммар вздрогнул, когда рядом с ним обрушился большой обломок камня.

А потом… все стихло. То тут, то там скатывалось несколько камешков, пыль постепенно начала оседать.

Кашляя и ругаясь, сжавшийся у скалы Раммар поднялся. Неловкими движениями отряхнул пыль с плаща и накладной бороды и огляделся. Он увидел, как начинают шевелиться его спутники, услышал, как кто-то негромко застонал.

— Бальбок? — обеспокоенно позвал Раммар. — Ты ранен?

— Я здесь! — раздалось в ответ, но Раммар не понял, откуда отвечает брат.

— И как? Все кости на месте? — крикнул он.

— Д-думаю, да…

— Безмозглый умбал! — сразу же вскипел Раммар. — Так чего же ты ждешь? Немедленно иди сюда и давай, помогай мне! Нам нужно…

Он умолк, когда увидел, что под скалой, упавшей прямо рядом с ним, что-то лежит. То был кончик шляпы карлика, хозяин которой был раздавлен большим камнем. По цвету Раммар понял, что это шляпа Кибли — незадолго до камнепада карлик стоял совсем рядом с ним…

— И нас осталось всего пятеро, — сухо заметил Бальбок, внезапно возникая рядом с Раммаром.

— Шестеро, — поправил его Нестор, присоединяясь к Раммару.

— Да прекратите же вы свой тупоумный счет! — набросился толстенький орк на обоих. — Еще немного, и под скалами вместо недоумка-карлика оказался бы я. И что вы бы тогда делали без меня, своего командира — можете мне объяснить?

Как Бальбок, так и Нестор предпочли не отвечать, а занялись поисками остальных спутников. Гном по причине малого роста сумел втиснуться в щель между камнями, где спокойно переждал камнепад, в то время как Ортмар фон Бут прошел немного вперед и поэтому не подвергался непосредственной опасности. Варвару Гурну в висок угодил острый камешек. У него было сильное кровотечение, и по его вращающимся глазам можно было понять, что пострадал он довольно ощутимо.

После того, как путники пересчитали все свои косточки и отряхнули пыль с одежды, пришло время для инвентаризации, и Раммару стало ясно, что везения у них больше, чем разума. Хотя узкое ущелье было усеяно обломками камня, но, не считая нескольких синяков, серьезно досталось только Кибли, а эту потерю можно было пережить. Кроме того, карлик был жалким сутенером, а подобные сделки противны даже ничем особо не гнушающимся оркам.

Тем не менее Раммар испытывал приступ неистовой ярости, потому что скала пролетела совсем рядом с ним, и он кое-что заподозрил…

— Фон Бут! — набросился он на их проводника. — Что, клянусь вонючими внутренностями Торги, это было?

— А что это должно было быть? — ответил карлик, пожимая широкими плечами. — Конечно, камнепад. С этим в горах приходится считаться.

— Ах вот как, с этим приходится считаться! — засопел Раммар. — А почему же мы оказались к нему так мало подготовлены?

— Потому что вы не знаете Острых гор, потому что вы здесь чужие, — хладнокровно пояснил Ортмар.

— Прошу прощения, но старый добрый Кибли был здешним, — напомнил Нестор, — но камнепад удивил довольно сильно и его тоже. Старик (как бы это красивее сказать?) был поражен.

— Для человека ты довольно циничен, — с широкой ухмылкой произнес Раммар.

Убийца улыбнулся в ответ и сказал:

— Все дело в профессии.

— Старый добрый Кибли оказался не в то время не в том месте, — нимало не смутившись, пояснил Ортмар. — Это был… несчастный случай.

— Да что ты говоришь! — Раммар агрессивно выпятил челюсть. — Только вот я спрашиваю себя, почему именно ты вышел из этой переделки без единого шрама, в то время как все мы ходили по краю ямы Курула?

— Мне просто повезло, — пояснил карлик, снова пожав плечами.

— Повезло, — пробормотал Раммар. — Так это тоже можно назвать.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Сейчас я тебе все объясню, карлик, — произнес Раммар, и в его голосе появились опасные нотки. — Я хочу этим сказать, что эта скала, — он указал на огромный, тяжеленный камень, ставший ловушкой для Кибли, — на самом деле предназначалась мне!

— Не будь таким суеверным, — возразил Ортмар. — Кто это мог целиться в тебя?

— Ты, к примеру. Тебе ведь не нравится, что мы с Бальбоком возглавляем отряд, верно?

— Это да, — не стал отрицать карлик. — Но ведь я не мог организовать камнепад отсюда, как ты считаешь?

— Ты нет, — проворчал Раммар, кивая головой. — Но варвар говорил перед этим, что видел наверху тень, и именно ты резко возражал, что наверху что-то есть!

— Я? Ты ведь тоже ему не поверил!

— Сначала нет, — признался Раммар. — Но теперь я ему верю. Знаешь что, бородатый сморчок? Я думаю, что там, наверху, сидят твои приятели. Наемные убийцы, получившие заказ обрушить этот коум мне на голову.

— Какая чушь! — То немногое, что было видно из-под густой бороды на лице Ортмара, расплылось в невинной улыбке, казавшейся, впрочем, не слишком искренней. — Я признаю, что разозлился, когда король Корвин поручил командование миссией не мне, но никогда из-за этого не стал бы никого подло убивать или приказывать убить. Даже орка.

— Вот только почему я тебе не верю? — спросил Раммар, изучавший карлика через щелки суженных глаз. Бальбок стоял рядом с секирой наперевес и выглядел не менее мрачно, чем его толстый брат.

— Не знаю, почему ты мне не веришь, — защищался Ортмар. — Может быть, потому что ты видишь то, что хочешь видеть?

— Или потому, что я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы понимать, что ты — подлый и жалкий брухгор! Я не забыл, что ты когда-то собирался сделать с нами.

— Это было давно, — напомнил Ортмар.

— Не так уж и давно. А что говорит орочья пословица? Анур муррухг, комбал муррухг — один раз личинка, все время личинка.

— Ты назвал меня личинкой? — взорвался Ортмар.

Раммар агрессивно обнажил зубы.

— А как тебя еще называть?

— Ты об этом пожалеешь! — Карлик схватился за секиру, короткое древко которой торчало у него из-за пояса. — Похоже, мне придется поучить тебя хорошим манерам!

— Только попробуй! — Бальбок подскочил к брату. — Если с него упадет хоть одна щетинка, я сожру тебя со шкурой и бородой. Я давненько не едал мяса карликов! — И угрожающе добавил: — Я предпочитаю, когда оно с кровью!

— Конечно, я должен был помнить об этом — неразлучные братья, — насмехался Ортмар, впрочем, понимая, что против обоих орков ему ловить нечего. — Все время ссоритесь, как последние нищие, а когда дело пахнет жареным, держитесь вместе.

— А как иначе? — широко ухмыляясь, ответил ему Раммар. — Черная кровь гуще красной, вот и все.

— Посмотрим, как она красиво брызнет во все стороны, — ответил карлик, оборачиваясь к Гурну, Нестору и гному, безмолвно наблюдавшим за ссорой. — Что это с вами? Неужели думаете, что я действительно хотел убить толстого орка?

— Честно говоря, меня это ни черта не интересует, — скучающим тоном произнес Нестор. — Но я был бы вам благодарен, если бы вы закончили дискуссию, чтобы мы могли двинуться дальше.

— Не переживай, — заверил его Раммар. — Все дело займет всего лишь несколько мгновений.

— А потом? — спросил Нестор.

— У нас будет одним клеветником меньше в наших рядах.

— А также одним бойцом меньше, когда дойдет до дела, — напомнил убийца.

— Этот парень пытался столкнуть нас в темную яму Курула! — снова возмутился Раммар.

— Доказательств нет. Кроме того, карлик — единственный, кто знает тайные штольни, — добавил Нестор. — Без него мы беспомощны перед василисками, об этом тебе забывать не стоит.

Василиски!

В ярости Раммар совершенно забыл о крылатых змеях. Мысль о них в значительной степени приглушила гнев орка.

— Итак, отлично, — проворчал он и, делая вид, что ему стоит это колоссальных усилий, опустил сапарак. — Я оставлю тебя в живых, карлик. Но я буду пристально следить за тобой, и, если ты бросишь в мою сторону хоть один косой взгляд, я намотаю твои кишки на это вот копье, понял меня?

— Прекрасно понял, — заверил его Ортмар.

— С этого момента я буду идти на шаг позади тебя. Если будет еще один камнепад и в меня попадет скала, то ты будешь рядом.

— Восхитительная идея, — карлик скривился под густой бородой. Затем тоже, в свою очередь, опустил оружие и спрятал его за пояс.

— Что такое? — с обидой в голосе спросил Бальбок. — Не будет мяса карлика с кровью?

— Не сегодня, — ответил ему Раммар.

8. Крутор'хай ур'дораш

Они еще некоторое время шли по скалистой тропе, а затем действительно уперлись во вход одной из штолен.

Тот, кто не знал, что за густыми зарослями, покрывавшими скалу, находится потайной ход, не отыскал бы его никогда. Ведомые же Ортмаром фон Бутом, орки вместе со своими спутниками вошли в темный проход. Достав из рюкзаков пропитанные жиром факелы, они зажгли их. Неяркий свет отогнал тьму, впрочем, всего на несколько шагов вокруг. Дальше царил непроглядный мрак, в котором могло таиться все что угодно. На Раммара опять напала подозрительность, когда Ортмар радостно заявил, что хочет идти первым.

— Почему именно ты? — спросил он карлика.

— Потому что знаю дорогу.

— Штольни как раз достаточно широкие для того, чтобы можно было пройти вдвоем. Чтобы потеряться, места довольно мало.

— И тем не менее я буду идти во главе, если позволишь.

— Зачем? Чтобы завести нас в ловушку? — спросил Раммар. — Чтобы приказать, чтобы штольню обрушили за твоей спиной и мы все оказались погребены здесь?

— Ты мне по-прежнему не доверяешь, — раздраженно произнес Ортмар. — Хотя я сдержал свое слово и довел вас сюда в целости и сохранности.

— Орк правый, — проворчал Гурн. — Ты идти за нами, чтобы мы уверены.

— Может быть, это именно то, к чему на самом деле нас подталкивает карлик, — вставил свое слово Нестор. — Вполне вероятно, что он хочет, чтобы мы велели ему идти в хвосте отряда, потому что в туннеле нас поджидает что-то, что проглотит нас целиком, как только мы войдем.

— Глупости! — Ортмар покачал головой, а затем пристально посмотрел на всех по очереди. — Зачем мне нужно это делать?

Бальбок недовольно заворчал. Он не понимал, что имеет в виду Нестор. Ортмар настаивал на том, чтобы идти во главе отряда, потому что на самом деле хотел идти в хвосте? Это трюк, ловушка? Для Бальбока это было слишком запутанно и казалось несколько бессмысленным…

— Я понял, — провозгласил он, когда на него внезапно снизошло озарение. — Можем просто велеть карлику идти в середине. Тогда часть его будет идти впереди, а часть — позади всех, и мы будем в безопасности. Кроме того, после марша каждому достанется капелька мяса карлика, и мы…

Бальбок говорил все тише и тише, по мере того как сильнее сдвигались брови Раммара. Наконец, когда глаза его брата превратились в две узкие бушующие пропасти, — он умолк совсем.

— Вот тебя следовало бы убить, — проворчал Раммар, — причем вместе с карликом. Мы сделаем иначе: карлик пойдет передо мной, и если я хоть что-нибудь заподозрю… Что он ведет нас в ловушку! Я насажу его на копье!

Ортмар вздохнул.

— Ну ладно…

— Так чего же мы ждем? Вперед, да побыстрее, маленький подлый шноршер!

Раммар толкнул карлика в спину тупым концом сапарака, после чего тот вошел в штольню. Орк следовал за ним по пятам, а за ним шли Гурн, Нестор, гном и замыкающим маленькой колонны — Бальбок, вытянувший вперед нос и постоянно принюхивавшийся. Не считая кислого запаха подземелья, он чувствовал однако только землистый пот тех, кого тоннель поглотил давным-давно.

Раммар, чутье которого было далеко не так сильно, как у брата, всего этого не улавливал. Тем не менее уже через несколько шагов он вспомнил о том, кто строил штольни. Поскольку сам он не нес факела (столь грязную работу он предпочитал оставить другим), толстый орк плохо видел во мраке. Изо всех сил щуря глаза, он смотрел в полутьму и внезапно перестал видеть что-либо, кроме бездонной черноты, на которую и налетел с разгону уже в следующий миг.

Послышался глухой стук, когда Раммар столкнулся с массивной скалой, внезапно преградившей ему путь!

Толстый орк разразился громкими проклятиями, в то же время ощупывая свой нос, проверяя, не сломал ли он его. В свете факелов его спутники видели, что произошло, и гном снова издал свой злорадный смешок.

Пещера, которую они пересекли первой, была еще не штольней, а всего лишь чем-то вроде прихожей перед коридором. Она была как раз такой высоты, чтобы в ней мог, выпрямившись, стоять среднего роста карлик, в то время как ничего не подозревающий Раммар налетел мордой на скалу, свисавшую с потолка, где умелые руки в давние времена вытесали бородатое лицо карлика.

Когда кто-то посветил факелом, Раммару показалось, что каменный сморчок смеется над ним: в бороде у него совершенно точно притаилась ухмылка. Орк сжал правую лапу в кулак и, недолго думая, ударил по изображению. Единственным результатом этого стало то, что теперь у орка, кроме носа, болела еще и лапа, и он снова разразился проклятиями.

— Что опять стряслось? — нетерпеливо выглянул из штольни Ортмар фон Бут. — Мы можем наконец отправляться?

Если бы чертов контрабандист как следует светил факелом, то Раммар не врезался бы в камень. Вероятно, Ортмар сделал это нарочно.

— Ну, погоди, — пробормотал Раммар, — ты об этом еще пожалеешь…

Охотнее всего толстяк прибил бы карлика на месте за дерзость, но он взял себя в руки. Нестор был прав, когда говорил, что фон Бут им нужен.

Пока что…

Когда они доберутся до цели и карлик сделает то, что должен, Раммар избавится от гаденыша.

В то время как коротконогий орк, стеная, опустился на четвереньки и вполз в штольню, ему пришли в голову первые возможные варианты убийства Ортмара, один болезненнее другого…

Марш по штольням был трудным, и не только потому, что путь был неблизким, но и потому, что большинство спутников были вынуждены проделать его на всех четырех лапах (ну, или других конечностях).

И только Ортмар, шедший впереди отряда, и гном могли пройти по штольне на своих двоих. Соответственно, вперед они продвигались очень медленно. Варвару Гурну и Бальбоку в некоторых местах пришлось пролезать по темной трубе на животе, и Раммар пару раз вспотел, потому что застрял, и остальным пришлось его проталкивать, причем впоследствии никто не захотел признаваться, кем был тот умник, который подпалил ему факелом асар.

Только один раз у людей и орков появилась возможность выпрямиться — когда туннель перешел в пещеру, частично естественного происхождения, частично оборудованную карликами, в которой размещался колодец.

Орки и их спутники набрали воды и освежились, после этого Раммар решил, что нужно сделать продолжительный привал.

— Разобьем здесь лагерь, — недолго думая, провозгласил он. — На сегодня я в темноте наползался, я вам не червяк какой-нибудь.

— Оставаться здесь было бы неразумно, — вставил Ортмар фон Бут.

— А тебя кто-то спрашивал?

— Никто, — признал карлик, — но надо было спросить. Иначе опять будете жаловаться, что я вас не предупреждал.

— Предупреждал? О чем?

— Об опасностях подземелья, — пояснил Ортмар. — Здесь повсюду подстерегают известняковые черви и пещерные пиявки. Обычно они сосут соль, которая нужна им для жизни, из скал, но если почуют кровь, то могут удовлетвориться и ею.

— Да что ты говоришь, — громко засопел Раммар. — Думаешь, я испугаюсь парочки пиявок? — Он вытянул лапу и демонстративно сжал ее в кулак. — Таких тварей я обычно раздавливаю — запомни это!

— Как скажешь, — пожал плечами Ортмар. — Тогда мы останемся здесь, ты ведь у нас командир.

Никто не возразил, и они разбили лагерь. Расстелив на голом полу пещеры свои одеяла, они съели очередную порцию провианта. Они даже смогли разжечь небольшой костерок, поскольку запасы сушеного орочьего помета у Бальбока еще не закончились, а постоянный сквозняк уносил дым. Поэтому они могли сэкономить факелы, которые тащили с собой, и посидеть у костра, отбрасывавшего на их лица трепещущие тени: два орка, два человека, один карлик и один гном. Гурн снова принялся точить свой двуручный меч, мешавший ему ползти по туннелю, а остальные задумчиво смотрели на огонь. Пока Нестор из Тайка, наконец, не нарушил молчание.

— Что скажете? — поинтересовался он, хитро сверкнув глазами и доставая из-под плаща кожаный стакан. — Орки вообще игроки по натуре?

— Конечно, — с ухмылкой ответил Раммар. — Но обычно люди не выживают, когда мы начинаем с ними играть.

— Это точно, — подтвердил Бальбок и принялся перечислять. — Есть ломание костей, выворачивание челюстей, шпигование желудка и…

— А это? — спросил Нестор, переворачивая стакан. Оттуда высыпались игральные кости и застучали, покатившись по полу. — Такое вам тоже известно?

— Конечно, — заверил его Бальбок. — Хотя эти штуки выглядят у нас несколько иначе и вырезаются из кости.

— Не против сыграть?

— Почему бы и нет? — кивнул Бальбок.

— Будь осторожен, — предупредил его брат. — Когда человек берет игральные кости, он хочет тебя обмануть.

— Да нет же, — покачал головой Нестор. — Вы неправильно истолковываете мои намерения. Всего лишь маленькая игра для друзей. Тот, кто выбросит число больше, побеждает.

— И это все? — спросил Бальбок.

— Это все. — Нестор собрал кубики в стакан и протянул его орку. — Ты начинаешь.

Бальбок стакан взял и, закрыв отверстие лапой, встряхнул его с такой силой, словно собирался распылить кости внутри. Затем стукнул стаканом по полу и обвел взглядом сидящих, ожидая одобрения. Затем поднял стакан.

На каждой кости было всего одно очко.

— Пять, — сосчитал Нестор. — Жалкое зрелище.

Бальбок состроил простодушную физиономию и заглянул в стакан, словно не в силах поверить, что это уже все. Нестор взял стакан в руки и тоже бросил кости — и набрал в общей сложности двадцать три очка.

— Потрясающе просто, — ехидно прокомментировал Раммар.

Нестор сделал вид, что не заметил насмешки.

— Да, дорогой мой орк, — произнес он. — Похоже на то, что я выиграл. Придется тебе в свое время расплатиться с карточным долгом.

— Карточным долгом? — Бальбок сделал большие глаза. — Что это такое?

— Цена, которую ты должен заплатить, потому что я у тебя выиграл, — пояснил Нестор. — Дай мне что-нибудь свое. Но это должно быть что-то ценное. Карточный долг — долг чести, друг мой.

— Н-но у меня ничего нет, — совершенно озадаченно ответил Бальбок, и это было правдой. Потому что после восстания файхок'хай и бегства из Гнилых земель у обоих братьев действительно не осталось ничего, кроме того, что было на них надето.

— Ты мог бы дать мне свою секиру, — предложил Нестор.

— Тогда мне нечем будет защищаться, — заметил Бальбок. — Кроме того, она для тебя слишком тяжелая.

— Это точно. — Нестор сделал вид, что усиленно размышляет, хотя ставка в игре для него уже была решена. — А как, в таком случае, насчет долга крови?

— Долга крови?

— У нас, людей, есть неписаный закон, согласно которому кто-то, чья жизнь была спасена, должен своему спасителю — пока в свою очередь не спасет ему жизнь.

— Идиотский закон, — заявил Раммар, прежде чем Бальбок успел что-либо ответить. — Орки никогда не сделают ничего подобного. Спасать жизнь другого орка — самое глупое, что можно сделать — никогда ведь не знаешь, не проломит ли он потом тебе череп.

— Может быть, — подытожил Нестор, — но среди нас, людей, закон действует, и поскольку ты играл с человеком, Бальбок, то закон распространяется и на тебя.

— Честно? — судорожно сглотнул Бальбок.

— Я ведь сразу сказал тебе, что не надо играть с человеком, — возмутился Раммар. — От этого подлого молочнолицего за пятьдесят кнум'хай несет ложью и обманом! Но тебе обязательно надо было…

— Карточный долг — долг чести, — настаивал Нестор. — С этого момента я словно спас тебе жизнь, Бальбок. И если я когда-либо окажусь в опасности, ты должен в ответ спасти мне жизнь.

— Слабоумие какое-то! — прошипел Раммар, отворачиваясь.

Бальбок же воспринял все всерьез. Нестор воззвал к его чести, и, хотя оркам неведомо такое понятие, как проявление чести относительно карточных долгов, худощавый хотел доказать, что ему подобные тоже обладают порядочностью — пусть даже понимают под этим словом совсем иное, чем люди…

— Довольно болтовни, — решил Раммар. — Сейчас я хочу спать, так что немедленно заткнитесь! Бальбок — ты дежуришь первым!

— Я? А почему именно я? — Бальбок недовольно покачал головой. — Я устал. Пусть сторожит карлик, — он указал лапой на Ортмара, молча сидевшего у костра.

— Хочешь вложить мою жизнь в руки бородатого сморчка, который едва не убил меня? — Раммар бросил на брата строгий взгляд. — Радуйся, что Курул не найдет тебя так глубоко под землей, иначе он убил бы тебя на месте за такую тупость.

— Но я…

— И если ты немедленно не успокоишься, то будешь убит мною! — энергично добавил Раммар.

После этого он улегся и отвернулся — и уже в следующий миг громкий храп доложил о том, что толстенький орк уснул.

Остальные воины последовали его примеру и тоже улеглись на боковую. Утомленные долгим маршем и всякими неприятностями прошедшего дня, они тут же отправились в царство снов. И только карлик вместе с худощавым орком остались у костра.

Бальбок сидел напротив бородача, прислонившись спиной к колодцу, сжимая в руках секиру. То, что они смотрели друг на друга и не произносили ни слова, орку совсем не мешало. Он не любил говорить, а общаться на языке людей стоило ему некоторых усилий. Он даже последнее время невольно начал смешивать слова обоих языков. Вполне вероятно, сказал он себе, что в какой-то момент его перестанут понимать и люди, и орки…

— Устал? — внезапно спросил карлик.

Бальбок пожал плечами.

— Да нет, ничего.

— Если хочешь, ложись и спи. Я подежурю.

— Доук, — покачал головой Бальбок. — Раммар мне асар надерет, если я это сделаю.

— Да ему ведь знать ничего не нужно. Я тебя разбужу раньше, чем он проснется.

Глаза Бальбока превратились в узкие щелочки.

— Скажи-ка, — произнес он, — насколько глупым ты меня на самом деле считаешь? Вы, наверное, думаете, что с Бальбоком можно делать все, что угодно. Сначала человек со своими глупыми играми, теперь ты со своей тупой болтовней. Но позволь сказать, что Бальбок Беспощадный на такое не купится. Я останусь здесь и буду дежурить, и если тебе это не подходит, то, пожалуйста…

Он умолк на полуслове, когда заметил, что, пока говорил, лицо Ортмара менялось все сильнее и сильнее. Глаза карлика расширились, рот раскрылся в беззвучном крике.

— Ты меня не обдуришь, — заявил Бальбок. — Думаешь, я попадусь на такую простую удочку? Не надо обманываться, карлик, — даже глупый орк в тысячу раз хитрее, чем один из вас.

Ортмар ничего не ответил. Вместо этого он широко раскрытыми глазами продолжал смотреть на Бальбока, который от этого жутко рассердился.

— Чего таращишься так, умбал? — набросился он на карлика. Он не только стал подбирать слова, как Раммар, но даже попытался перенять его тон, потому что и то, и другое производило на него самого немалое впечатление. — Если ты немедленно не прекратишь на меня пялиться, я познакомлю тебя со своей секирой и…

Ортмар не отреагировал. Ни рот не закрыл, ни смотреть не перестал, поэтому Бальбок решил, что пришло время исполнить свое обещание. Он хотел подняться, когда почувствовал, как что-то легло сзади на его плечо.

Что-то холодное и влажное — и оно шевелилось…

Бальбок застыл.

Он медленно повернул голову и, к своему ужасу, увидел, как по его левому плечу ползут два беловатых щупальца, мерзко дергаясь и подрагивая. И, словно страшных щупалец было недостаточно, за ними следовала беловатая голова величиной с кулак. Все это принадлежало студенистому существу, лишенному глаз и ушей, зато имевшему зубастый круглый рот.

Бальбок отреагировал на уровне инстинктов орка: его сжатая в кулак лапища дернулась и нанесла удар, прежде чем он сам успел что-либо сообразить. Орк двинул чудовище со всей силы — и превратил его в лепешку!

Послышался отвратительный чавкающий звук, и Бальбок почувствовал, как эта тварь сползает по его спине, по которой только что взбиралась. Орк с отвращением развернулся — и понял, что взгляд Ортмара фон Бута был обращен не на него…

Бальбок не поверил своим глазам.

Из открытой шахты колодца выползало множество таких уродцев без рук и ног, похожих на гигантских червяков. Их щупальца постоянно дергались в разные стороны, и с каждым мгновением их становилось все больше и больше. Бальбок с ужасом заметил, что тварь, с которой он расправился, была очень мелкой, остальные бледные монстры, вылезавшие из колодца, были размером со взрослого орка и, судя по всему, такие же тяжелые — и они ползли прямо на спящих товарищей.

— Шнорш, что это такое? — в ужасе воскликнул Бальбок.

— Не задавай глупых вопросов! — хрипло ответил Ортмар фон Бут. — Это пещерные пиявки, и они нацелились на нашу кровь!

Раммар спал сном неправедника.

За прошедший день он ругал, обижал и издевался над своими подчиненными, иными словами, он честно исполнил все, что, по мнению орков, надлежит исполнять хорошему командиру. Довольный собой, он уснул, и по причине пережитых волнений сон его был настолько глубок, что не проснулся он даже тогда, когда тишина в старой пещере сменилась громкими криками.

Раммар видел сон.

Толстенький орк представлял себе, что находится далеко в Гнилых землях, где, став сильным повелителем, правит не только больбоугом, но и всеми орками сохгала. Соответствующих масштабов было и поклонение, которым окружали его сородичи, особенно противоположный пол.

Одна пышная орчиха, сорвавшая с себя доспехи и оставшаяся только в каких-то поеденных молью лохмотьях, как раз принялась за него. Она медленно ползла по нему, негромко постанывая и не сводя с него страстного взгляда.

Раммар закатил глаза и издал хриплый стон, в то время как она скатилась с него и принялась обрабатывать его шею своим тоунга.

— Давай, давай же…

Он чувствовал ее немалый вес, ощущал безграничное влечение. Она ощупывала его лицо, и, к своему огромному удивлению, Раммар выяснил, что лапы у нее были не жесткими и не мозолистыми, как то должно быть, а холодными и клейкими.

Он замер, но уже в следующий миг баба опять принялась за его шею, от чего орк снова откинулся со стоном назад и принялся наслаждаться, пока что-то не тяпнуло его!

Дюжины мелких зубов разорвали его кожу, вонзаясь в артерию — и Раммар пробудился.

Первое, что он почувствовал, была ужасная вонь.

Затем он обратил внимание на шум и крики вокруг.

А когда открыл глаза, то обнаружил, что на нем была ни в коей мере не желавшая совокупиться орчиха, а трепещущая студенистая масса, у которой, к ужасу Раммара, были щупальца и убийственная пасть, из которой текла черная кровь.

Его кровь…

Из горла орка вырвался пронзительный крик, и предводитель попытался вскочить на ноги, но вес отвратительного создания пригвоздил его к полу. В приступе безотчетной паники Раммар сжал кулаки и принялся колотить монстра, но удары не возымели никакого действия.

Зато пасть снова приблизилась, словно хобот, она вытянулась вперед. Чудовище снова решило полакомиться его кровью.

С громким криком, движимый отчаянием, Раммар сумел перекатиться на живот и оказался сверху чудовища, мягкая плоть которого подалась под его весом. В панике ощупывая пол вокруг себя, Раммар наткнулся на древко своего сапарака, лежавшего рядом с ложем, и, недолго думая, нанес удар.

Кожа создания лопнула, и скользкие внутренности брызнули во все стороны.

Изрыгая отборные проклятия, Раммар поднялся и осмотрелся в свете трепещущего пламени костра. У всех его спутников лапы и руки тоже были заняты тем, чтобы сбросить с себя огромных скользких пиявок.

Сразу двое из них присосались к ногам Гурна, разразившегося диким ревом и колотившего себя голыми руками, после того как выяснилось, что двуручный меч с длинным клинком в низкой пещере больше мешает, чем помогает. Нестор из Тайка лежал на полу и чувствовал себя не лучше, чем несколько секунд назад Раммар — гигантская пиявка взобралась на него, чтобы высосать кровь, но человек защищался, нанося колющие удары своим метательным ножом. Гном тоже освободился от своего паразита, распоров его саблей, а затем принялся наслаждаться его внутренностями, от вида чего даже орка едва не вывернуло наизнанку.

На другой стороне колодца, где тень была гуще, потому что свет костра туда почти не доставал, Ортмар фон Бут размахивал своей секирой и уложил одним ударом своего мощного оружия сразу двух пиявок. Твари отлетели далеко и шмякнулись о стену пещеры вспоротыми животами.

Но гораздо более впечатляющее зрелище производил Бальбок.

Посреди жадных кровососов, устремившихся на него со всех сторон, высился долговязый орк, глаза которого горели злым огнем. Постоянно размахивая секирой, он превращал тварей, окружавших его, в скользкое месиво.

— Вот жалкий умбал! — проворчал Раммар. — И почему только он всегда должен быть там, где опаснее всего?

Но как бы геройски ни сражался Бальбок, было ясно, что в конце концов битву он проиграет. Потому что вместо каждого создания, которое он убивал, из шахты колодца выползало два других. Они расползались во все стороны, и казалось уже, что от них не уйти…

Два экземпляра поменьше обрушились на Раммара с двух сторон: один уцепился за его правый сапог, второму каким-то образом удалось, словно пружина, выпрямить свое скользкое тело, и Раммар закричал, когда увидел, что эта тварь несется прямо на него. Чисто рефлекторно подняв лапы, он сумел помешать твари вцепиться в лицо. Вместо этого бестия прокусила артерию на суставе его лапы, от чего Раммар принялся громко причитать.

Словно опьяненный кровавым пивом, он прыгал по пещере, тряся руками и ногами, чтобы избавиться от приставучих созданий, но это ему никак не удавалось. Наконец он нанес удар сапараком и проткнул пиявку, висевшую на его сапоге. Из личинкообразного тела потекла похожая на желчь жидкость. Умирающая пиявка обернулась вокруг древка копья, пронзившего ее, и Раммар выпустил из лап сапарак, в сердцах схватил вторую пиявку и оторвал от запястья, не обращая внимания на резкую боль. В ярости Раммар швырнул бледного монстра, тот с чавканьем ударился о стену пещеры. Затем орк подскочил к бестии и растоптал ее, игнорируя летящую во все стороны слизь.

Хрипя, толстяк обернулся и в трепещущем свете костра, отбрасывавшего причудливые тени, он увидел, что из шахты колодца в пещеру ползет просто несметное количество пиявок. Четверо из них принялись за Гурна; ледяной варвар с трудом держался на ногах, а Нестора и гнома вообще не было видно. Только Ортмару и Бальбоку пока что удавалось двигаться свободно, но они отступили к дальней стене пещеры и были практически окружены.

Раммар затравленно озирался. К нему уже снова ползли пиявки. Что же делать?

Взгляд орка упал на потолок пещеры. Он увидел гигантские сталактиты, свисавшие оттуда и отбрасывавшие в свете костра длинные тени, и внезапно ему в голову пришла идея. Не особенно изящная даже на вкус орка, но это могло сработать.

Прямо над шахтой колодца, из которого вылезали отвратительные чудовища, с потолка свисала целая гроздь. Если бы Раммару удалось как-то их обрушить…

Раздумывал толстяк недолго: поднял с пола первый попавшийся камень величиной с голову орка и швырнул. Камень устремился к своду пещеры и действительно угодил в сталактит, правда, безрезультатно.

Раммар громко выругался. Таким образом сталактиты не отделятся от свода, не убьют тварей и не закупорят шахту колодца. Нужно что-то потяжелее, что можно было бы…

Раздался неистовый крик, который обратил внимание Раммара на Бальбока. Долговязый бешено вращал своей уродливой секирой и отправлял сразу нескольких отвратительных созданий в темную яму Курула.

Секира! — пронеслось в голове у толстенького орка. Довольно тяжелое оружие, и если его как следует швырнуть, то, возможно, удастся сделать то, что не удалось сделать с помощью камня.

Но как быстренько объяснить этот гениальный план во всей его сложности глуповатому брату? Бальбок находился от него по меньшей мере в двадцати шагах и был преисполнен дикого боевого задора. Вероятно, объяснять ему что-либо совершенно бессмысленно, но Раммар решил хотя бы попытаться.

— Бальбок! — крикнул он. — Там, наверху! Сталактиты!

Голос брата заставил Бальбока, находившегося в состоянии яростного саобха, поднять глаза, и он увидел, что Раммар показывает на потолок. Прямолинейный разум Бальбока сразу уловил суть. Орк ухватил оружие за кончик древка, размахнулся и даже взял разбег…

В следующий миг секира вылетела из лап Бальбока.

Перевернувшись один раз в воздухе, тяжелое оружие со свистом рассекло воздух — и врезалось в сталактиты, свисавшие с потолка.

Послышался отвратительный треск и шорох, и в следующий миг сталактиты отделились от основания и понеслись прямо вниз, к колодцу.

Два первых сталактита, поменьше, пронзили очень толстую пиявку и отправили ее назад во тьму. Следом рухнули более крупные камни, которые не только расправились с остальными ужасными созданиями, но и с грохотом завалили шахту колодца.

Пещеру заполнил ужасный гул, взметнулась густая пыль, казалось, она поглотила даже свет костра. Стало так темно, что даже собственную лапу перед глазами было не видать. Раммар, не разбираясь, наносил удары вокруг себя, потому что не знал, с какой стороны теперь атакует чудовище. Когда же пыль постепенно улеглась, он обнаружил, что его брат проделал всю работу.

Сталактиты закрыли отверстие колодца, при этом не только убили дюжину пиявок, но и позаботились о том, чтобы ни одна из этих тварей больше не выползла в пещеру. Теперь нужно было только разобраться с оставшимися бледными тварями…

Это заметили не только Раммар и Бальбок, но и их спутники. Ортмар фон Бут издал пронзительный боевой клич карликов и разрубил секирой одну пиявку, в то время как Бальбок устремился к ледяному варвару Гурну, которого вес кровопийцы пригвоздил к полу. Тем временем Раммар высвободил свое копье и поспешил на помощь Нестору из Тайка, полностью погребенному под пиявками.

И без того бледный убийца стал еще бледнее, поскольку твари в некоторых местах прокусили его одежду и добрались до артерий. Крича от боли, он лежал на полу и по мере сил защищался. Бедняга не умолк даже после того, как Раммар полностью освободил его от пиявок.

С недовольным рычанием толстенький орк схватил человека и поставил на ноги. Хотя от потери крови Нестор ослаб, ему удалось удержаться на ногах. Он даже вынул из-за пояса два клинка и отправил метательные ножи в полет, сокращая поголовье пиявок.

Теперь у чудищ не осталось шанса, и все они стали жертвами клинков орков, людей и карлика, которые уничтожали кровопийц, пока весь пол не усеялся вонючими трепещущими телами, отвратительно поблескивавшими в мерцающем свете костра, который каким-то чудом продолжал гореть.

Тяжело дыша, спутники остановились и осмотрели дело своих рук.

— Ну вот и справились, — мрачно заметил Бальбок.

— Корр, — согласился с ним Раммар.

— Хорошая идея, ну, со сталактитами, — заявил Нестор, глядя на закупоренный колодец. — Мое почтение, добрый Бальбок.

— Бальбок? При чем здесь Бальбок? — возмутился Раммар. — Это мне пришла в голову идея перегородить дорогу этим жалким дерьмоедам. Мне одному! Или ты веришь, что этот длинный умбал способен выковать столь гениальный план?

Нестор только головой покачал, а затем опустился на пол пещеры и принялся перевязывать свои многочисленные раны. Секрет пиявок не позволял соку жизни сгущаться, поэтому убийце нужно было что-то срочно предпринять, если он не хотел истечь кровью. Раммар, Бальбок и Гурн тоже получили раны, хотя и не столь много.

— А где гном? — вдруг спросил Раммар.

— Не знаю, — ответил Ортмар фон Бут. — Раньше я его не видел…

Спутники огляделись в поисках шестого, но, куда ни падал взгляд, везде были только скользкие трупы пиявок. Не то чтобы Раммар расстроился, если бы бестии высосали гнома до капли, но его беспокоило то, что он не знал, где находится зеленокожий.

— Там! — вдруг воскликнул Бальбок, указывая пальцем в дальний угол пещеры.

В густой тени, где даже руку собственную было трудно разглядеть, сидел не кто иной, как гном. И было совсем не похоже, что его высосали скользкие твари — скорее наоборот.

С невинным взглядом (насколько невинным может быть взгляд гнома) жилистый зеленый парень расселся на полу пещеры и лакал внутренности одной из пиявок, вспоров ей брюхо. Заметив спутников, он закончил свою неаппетитную трапезу, звонко хихикнул и присоединился к остальным.

— Прекрасно, — пробормотал Раммар, — итак, все на месте.

— Чем мы обязаны вовсе не тебе, — пожаловался Ортмар. — Разве я не предупреждал, что опасно разбивать здесь лагерь? Пещерные пиявки едва не расправились с нами.

— Пфе, — презрительно сказал Раммар. — Все именно так, как я и говорил: пиявок я обычно давлю.

— Ну да, — уточнил Бальбок, — просто все зависит от размера этих гадов.

— Нужно трогаться в путь, — предложил Нестор; он уже перевязал раны, что позволяло предположить, что опыт в подобных делах у него имеется. — Может быть, кроме колодца есть еще какой-то проход, по которому бестии могут проникнуть в штольню. У меня нет желания позволять им высосать меня до капли.

Гурн согласно засопел. Бальбок и Ортмар тоже кивнули, и даже Раммар не нашелся, что возразить. По-прежнему вздрагивая от мысли о том, что пещерную пиявку весом в четыре центнера он принял за страстную орочиху, предводитель приказал выступать, и после того, как все поспешно собрали вещи, отряд снова двинулся по штольне.

Что же касается Ортмара фон Бута, то недоверие Раммара к карлику несколько поутихло. В нападении пиявок контрабандист виноват не был, потому что мог умереть точно так же, как и любой другой. Хотя Раммар продолжал идти вплотную за фон Бутом, но уже наблюдал за ним не так пристально, как за день до этого.

Как оказалось, совершенно напрасно…

Чем дальше вела их трудная дорога, тем глубже, казалось, они забирались внутрь горы, и несколько раз спутникам даже казалось, что дышать в штольне становится практически нечем. Раммар каждый раз принимался громко сопеть, и спутники, следовавшие за ним, впадали в панику, поскольку опасались, что толстый орк может застрять и загородить им путь.

Но Раммар снова собирался с силами, уже хотя бы потому, что не желал умирать в штольне карликов, — большего позора для орка, пожалуй что и нет. Колени ныли, лапы были истерзаны и оставляли на скале кровавые следы, но он и его спутники пробирались вперед, постепенно, миля за милей.

Сколько так продолжалось, никто уже сказать не мог, но когда впереди наконец забрезжил неяркий свет, облегчению не было предела.

— Конец штольни, — прохрипел Раммар, — я его уже вижу…

— Хм, хм, — донесся голос Бальбока, как и остальные члены отряда, державшего факел в зубах, — накладные бороды они давным-давно сняли, поскольку они только мешали ползти и были ни к чему внутри штольни.

От внезапно нахлынувшей радости долговязый хотел вскочить и больно ударился головой. Ему показалось, словно его свалил кулак тролля, но потом худощавый орк пополз на животе дальше, а за ним остальные путешественники, один за другим достигая конца штольни. По очереди они выползали наружу, оставляя позади узкую трубу туннеля.

Бальбок не мог дождаться, когда настанет его черед, потому что каждый следующий миг в этой узкой штольне казался ему вечностью.

Наконец он тоже выбрался из штольни, втиснулся в узкий проход и вылез наружу. Сначала долговязый орк не увидел ничего, потому что дневной свет ослепил его. Затем вдохнул носом свежий, пронизанный ароматами цветов воздух, который показался ему довольно мерзким.

Бальбок выпрямился во весь рост, от чего его кости громко хрустнули.

— Наконец-то я снаружи, — с облегчением произнес он и после того, как его глаза постепенно привыкли к изменившемуся освещению, огляделся по сторонам.

Как оказалось, он находился на широкой, усеянной обломками камня лесной поляне. Стоял поздний вечер, с востока надвигалась ночь, а на западе оранжево-красные отблески напоминали о родине. На миг орку вспомнились Гнилые земли, когда там садится кроваво-красное солнце, поджигая при этом Гнилое озеро… И Бальбоку вдруг стало тоскливо на душе. Внезапно он почувствовал себя одиноким и всеми покинутым…

А потом вдруг осознал, что он себя не только чувствует одиноким, он действительно остался один!

— Раммар?

Бальбок затравленно огляделся. Брата и остальных нигде не было видно.

— Раммар! Гурн! Нестор!

Хрипло выкрикивал он имена спутников, но единственным ответом ему был вопль сыча откуда-то с дерева.

Что это все может означать?

Узкое лицо Бальбока сморщилось, орк задумчиво почесал подбородок. Внезапно ему показалось, что он знает ответ — конечно, а как же иначе? Раммар и остальные решили сыграть с ним шутку. Наверняка сидят за скалой и развлекаются! С них станется. Но на этот раз Бальбок с ними играть не будет. Он испортит им все веселье!

Черты его лица озарила хитрая ухмылка. Он просто повернет копье и сделает вид, что ни капельки не скучает по своим спутникам. Пусть на этот раз у них лица повытягиваются.

И, решительно кивнув сам себе, Бальбок тронулся в путь, твердо веря в то, что Раммар и остальные прячутся неподалеку и только и ждут, когда он запаникует.

Однако сделав несколько шагов, долговязый наткнулся в траве на нечто, поколебавшее его уверенность.

То был блестящий предмет, отражавший свет заходящего солнца и поэтому привлекший внимание Бальбока. Орк нагнулся и поднял вещицу. К своему удивлению, он узнал ее, ибо то был эльфийский кинжал с золотой рукоятью, который носил с собой Раммар.

Почему эта вещь здесь валяется? Чтобы навести его на неверный след?

Нет. Бальбок решительно покачал головой. Раммар мог выставлять брата дурачком, но он никогда не расстался бы ради этого со своим золотом. Кинжал лежал здесь не поэтому, должна быть какая-то другая причина.

В этот миг чувствительный нюх Бальбока учуял характерный, хотя и совершенно неожиданный в этой глуши запах…

— Человечина! — воскликнул Бальбок и обернулся — чтобы оказаться лицом к лицу с дюжиной вооруженных воинов.

Они прятались вокруг, за камнями. В руках сжимали дубинки и мечи, однако было среди них и несколько арбалетчиков, болты которых были нацелены прямо на Бальбока. Лица прятались под опущенными забралами шлемов.

— Не двигайся, чудовище! — высокомерно крикнули ему. — Либо ты сдаешься, либо тебе конец!

Ответом было яростное рычание Бальбока. Одно было ясно — это не шутка, выдуманная братом. Скорее уж эти подлые молочнолицые подстерегли Раммара и остальных…

Несмотря на явное преимущество и арбалеты, нацеленные на него, орк схватил секиру обеими руками за древко и мужественно выступил против воинов. Кто они такие и что им нужно, его не интересовало. Они совершили ошибку, когда бросили ему вызов, этого было достаточно.

Предводитель людей язвительно рассмеялся, когда Бальбок принял угрожающую боевую стойку. Когда же орк молниеносным взмахом секиры обезглавил одного из его ребят, смеяться перестал.

С диким ревом хотел было устремиться орк на превосходящих по численности противников — и попал в ловушку!

— Давай! — крикнул предводитель, и арбалетчики разрядили оружие.

Болты устремились вперед, но были нацелены слишком высоко, чтобы попасть в Бальбока. Орк хотел было тоже издать язвительный смешок, когда заметил, что на арбалетных болтах закреплены веревки, образовывавшие сеть, взметнувшуюся вверх. В следующий миг она обрушилась на долговязого.

— Что? Как?

Прежде чем орк толком понял, что произошло, он был пойман в сплетенную из конского волоса сеть. Напрасно пытался он высвободиться: чем больше он тянул и пытался порвать веревки, тем больше запутывался. Он беспомощно смотрел, как люди приблизились и окружили его. Набросили на него лассо, и в следующий момент длинные ноги Бальбока оказались притянуты к телу.

Он упал и больно ударился. А люди уже возвышались над ним, и, хотя он сопротивлялся изо всех сил, им удалось набросить на него еще веревки. Они затянули их настолько сильно, что орк едва мог шевельнуться.

— Ну, подождите! — крикнул он на своем наречии, потому что в ярости не вспомнил подходящие человеческие слова. — Вы за это поплатитесь! Жестоко, морем крови заплатите вы за это, слышите?

Но люди не обращали внимания на то, что он говорил, и, поскольку забрала шлемов были опущены, он не видел даже, оказали ли его слова хоть какое-нибудь действие.

— Раммар! — в отчаянии крикнул он, хотя и догадывался, что брата постигла похожая участь. Очевидно, их подстерегли, а это означало, что эти люди совершенно точно знали, когда и где орки вместе со своими спутниками покинут штольни.

Осознание того, что брат, очевидно, был прав и Ортмар фон Бут в действительности предатель, болезненно поразило Бальбока.

Предводитель людей неожиданно возник рядом с ним, поднял забрало, и Бальбок взглянул в бородатое бледное лицо, которое, по его мнению, было невероятно омерзительным.

В следующий миг дубинка с силой опустилась на голову орка и попала ему в висок.

Орк вздрогнул.

А потом все вокруг потемнело.

9. Трурк

— Да просыпайтесь же наконец!

Бальбок услышал голос, доносившийся словно сквозь туман, но определить, кому он принадлежит, не смог.

— Проклятье, жалкие орочьи рожи! Да придите же, наконец, в себя!

Бальбок почувствовал пинок, и от внезапной боли очнулся. И озадаченно взглянул в лицо не кому иному, как Ортмару фон Буту.

— Ну наконец-то! — раздраженно проворчал карлик. — Я уже подумал, что вы испортите мне весь день!

Рядом с Бальбоком со стоном зашевелился второй орк, которого Ортмар тоже наградил пинками. То был Раммар, и морда у него была довольно измученной.

— Проклятье, где это я? — озадаченно поинтересовался толстяк.

— Где ты? Я скажу тебе, где ты, мешок с жиром! — набросился на него Ортмар. — Ты находишься в плену — причем в моей власти, если уж быть точным!

Карлик разразился резким смехом. Оба орка огляделись. Их удивило и потрясло то, что запястья и ноги были скованы железными обручами, соединенными между собой цепями. Разорвать их не смог бы даже взбесившийся орк.

— Труркор, — процедил Раммар, обнажив клыки. — Жалкий предатель! Я знал, что не надо тебе доверять!

Ортмар едва не упал со смеху.

— Так зачем же ты согласился, чтобы я сопровождал вас?

— Потому что этот проклятый простодушный идиот Корвин настоял на этом — вот почему!

— Нет, — Ортмар, резко прекратив смеяться и вдруг посерьезнев, покачал головой. — Причина была не в этом, мешок с жиром. Ты хотел поживиться за счет моих знаний тайных ходов карликов, чтобы попасть в Каль Анар без особых приключений, но ничего из этого не выйдет.

— Что ты собираешься с нами делать? — поинтересовался Бальбок.

— Я позабочусь о том, чтобы вы двое не натворили дел, — ответил карлик. — Наш простодушный король, может быть, придерживается мнения, что два чудовища могут оказаться полезны в подобной миссии, я же считаю по-другому Поэтому я позабочусь, чтобы вы оба исчезли навеки, а я приму командование отрядом.

— Ты? — Желтые глаза Раммара расширились, в них стали видны темные прожилки, когда орк понял все. — Ты планировал это с самого начала, поэтому попросил, чтобы тебя назначили нашим заместителем, только для того, чтобы при возможности избавиться от нас и занять наше место!

— Как? — ничего не понимая, переспросил Бальбок. — Что такое? — Он наморщил высокий лоб; все происходило чересчур быстро…

— Совершенно верно, — с ухмылкой подтвердил Ортмар, кивая Раммару. — И теперь эта возможность подвернулась. Позвольте представить моего старого друга.

Он обернулся и указал на человека, стоявшего позади и теперь вышедшего вперед. Человек не понравился оркам с первого взгляда. Парень был среднего роста, в зеленом плаще, позволявшем маскироваться в лесу. Одежда была сшита из тончайшей крученой пряжи и выдавала принадлежность хозяина к зажиточному сословию. Это подтверждало сытое, холеное лицо, на котором, впрочем, читалась неприкрытая жадность. Самоуверенная ухмылка, игравшая на его губах, показалась Раммару оскорбительной.

Однако еще менее симпатичными показались оркам спутники Ортмарова дружка, тяжеловооруженные воины, которые поймали Бальбока (а до этого Раммара) у выхода из штольни. Они стояли полукругом. Даже если бы оркам удалось разорвать цепи, они все равно были бы практически беспомощными против численного превосходства врага.

— Так позволите, я представлю? — повторил вопрос Ортмар, указывая на человека в зеленом плаще. — Это Мурил Ганцвар, преуспевающий купец, занимающийся выгодными сделками в пригородах. Мы с мастером Ганцваром знакомы давно.

— Что это значит — вы знакомы давно? — выдавил Раммар. — Ты перевозил для него контрабанду, так, что ли?

— Королева говорит, что нужно забыть о прошлом, — с насмешливой улыбкой ответил карлик. — Со временем я обнаружил, что существует гораздо более прибыльное дело, чем контрабанда. Мастер Ганцвар, не будете ли вы так любезны…

— Конечно, — ответил двуличный купец своеобразным певучим голосом. Он запустил руку под плащ и протянул карлику кожаный мешочек, наполненный чем-то подозрительно звенящим.

— Что это такое? — спросил Бальбок, хотя даже он догадывался, каков будет ответ.

— Это, друзья мои отвратительные, цена, которую заплатил за вас мастер Ганцвар.

— За нас? — Раммар едва не задохнулся от возмущения. — Ты, жалкая навозная крыса, ты нас продал?

— За восемь серебряных монет, — подтвердил Ганцвар, — и если вы спросите мое мнение, то вы оба — лакомый кусочек. Люди в Сундариле станут выстраиваться в очереди, чтобы посмотреть на то, как вы будете сражаться на арене за свою жизнь.

— Что мы будем делать? — переспросил Раммар, решив, что ослышался.

— Вы будете сражаться на арене Сундарила, — ответил купец с высокомерной улыбкой. — Сражайтесь храбро, подарите людям хорошее зрелище, тогда у вас будет достаточно еды и не слишком плохая жизнь. По крайней мере, пока не попадется кто-то, кто окажется сильнее вас.

— Корр, — подтвердил Бальбок.

— Корр? — Раммар бросил на него недоверчивый взгляд. — Ч-что это значит?

— Ну, хм, звучит очень разумно.

— Это, говоришь ты, звучит разумно? — скрипнул зубами Раммар, ничего не понимая. — Ты что, последние остатки разума растерял, ты, фурункул на сморщенной заднице тролля? Да что ж ты за орк вообще?

— Но ведь все не так уж плохо, — убежденно ответил Бальбок. — Мы будем сражаться каждый день и за это будем получать еду и питье…

— Сражаться, жрать и пить — я понял, — раздраженно кивнул Раммар. — Вот и все, о чем ты в состоянии думать. То, что этот жалкий недоумок-карлик предал и продал нас, тебя, похоже, не волнует?

— Не то чтобы, но…

— Что он вместо нас поведет теперь отряд в Каль Анар и заберет себе всю славу, а также, вероятно, и награду, когда мы почти что завершили свою миссию, тебя не волнует?

— Нет, но…

— Что он трусливо заманил нас в ловушку и делает одно дело с человеком, тебя, наверное, тоже не беспокоит?

— Нет же, — возразил Бальбок, — но, судя по всему, поделать с этим мы ничего не можем.

— Совершенно верно, — согласился с ним Ортмар фон Бут, с ликующим видом потирая руки. — Люди мастера Ганцвара отведут вас в Сундарил, где вы проведете остаток своих дней на арене. Вам не доведется скучать, потому что долго это, вероятно, не продлится, — он зловеще рассмеялся в бороду.

— А что с остальными? — поинтересовался Бальбок.

Ортмар снова рассмеялся.

— Когда мастер Ганцвар со своими людьми напал на них из засады, я громко крикнул, что нас атаковали охотники за головами, после чего эти героические отважные воины бросились наутек при виде численного превосходства. Раммара оглушили дубинкой, а я держался сзади и делал вид, будто собираюсь принести себя в жертву ради орка. Я отыщу обоих людей и гнома, расскажу им, что вас схватили охотники за головами, и наплету, что я сделал все зависящее от карлика, чтобы освободить вас, но, когда это оказалось невозможно, я с тяжелым сердцем решил принять командование отрядом.

— Проклятый шноршер! — разбушевался Раммар, мечась в цепях. — Жалкий мошенник! Я затолкаю бороду тебе в глотку и прочищу тебе ею кишки, ты, отвратительный, жалкий, подлый…

— Это доставило мне удовольствие, — произнес Ортмар, не обращая внимания на бушующего орка, и поклонился. — Благодарю вас, дорогой Ганцвар, — добавил он, обращаясь к предводителю людей, и в следующий миг скрылся в подлеске.

— Ну, погоди! — в беспомощном гневе крикнул ему вслед Раммар. — Я найду тебя и тогда собственноручно разорву твой каменный маленький асар, слышишь меня?

Но карлик был уже далеко и не ответил — и обоим оркам, Раммару и Бальбоку, стало ясно, что они оказались по самые уши в шнорше…

Мрачную яму освещал только свет факелов, падавший в темное отверстие. На полу ее лежало извивающееся существо.

Оно было старо. Настолько старо, что часть его помнила начало времен, дни, когда силы космоса вступили в конфликт и сражались за право властвовать над миром.

В свете последних событий то далекое прошлое, о котором рассказывалось только в мифах и легендах, было уже не важно.

Долгое время создание спало, вытянувшись во весь рост, обреченное на дрему длиной в тысячелетия. Но оно не было побеждено по-настоящему, и сон его не был крепок и глубок. Напротив, оно то и дело шевелилось, пользуясь последней искоркой жизни, оставшейся в нем, для того, чтобы покинуть тьму и выйти в мир смертных в поисках новой пищи. Однако только раз ему повезло, и оно наткнулось на существо, превосходящее его злобой, воля которого была направлена на умножение собственной силы.

Существо отдало ему свою силу — и было глубоко разочаровано. Потому что слуга, каким бы сильным он ни был, проиграл в битве со светом. Он развязал две кровопролитные войны и дважды был побежден, поэтому создание было вынуждено вернуться в темноту, раненое, почти умирающее…

Ему снова пришлось ждать столетия.

Столетия, когда миром правили эльфы и царил свет.

Но где свет, там и тень…

Дремлющее, находящееся на грани небытия существо ощутило сотрясение в структурах космоса, означавшее усиление тьмы. Что-то, очень долго дремавшее, зашевелилось, и поэтому существо тоже пробудилось от летаргического сна, чтобы еще раз (последний) выйти в мир.

И там, в темном потайном месте, где существо меньше всего этого ожидало, оно наткнулось на дух, устремления которого были еще больше, чем у того, предыдущего слуги, направлены на владычество, месть и разрушение.

От этой темной души существо освежилось и набралось сил. А затем принялось строить планы — планы, каким образом победить свет и позволить воцариться тьме.

Разгорался конфликт, в котором снова будет решаться судьба Землемирья. Существо подготовилось к этому. Его дети были вездесущи, сообщая ему обо всем — и все развивалось именно так, как существо того хотело.

В мрачном помещении раздался смех.

Из Тиргас Лана вышел отряд.

Битва началась…

10. Ойнзохг анн иодашу

Четыре дня прошло с тех пор, как отряд под командованием Бальбока и Раммара покинул Тиргас Лан — четыре дня, в течение которых король Корвин почти не покидал галерею, глядя на восток, куда он отправил орков, карликов, людей и гнома, которым должно удасться то, что не удавалось никому прежде: раздобыть информацию о темной силе, которая крепла на востоке, и, возможно, обезвредить ее.

Корвин по-прежнему не мог примириться с мыслью о том, что вверил судьбу империи в лапы двух братьев. Хотя он сам узнал, что пророчества Фаравина Видящего — нечто гораздо большее, чем пустая стариковская болтовня, его доверие пророчествам все же не заходило настолько далеко, чтобы побороть свою неприязнь к оркам. Охотнее всего он отправился бы в поход сам, чтобы сделать то, что необходимо сделать, но его место было здесь, в Тиргас Лане; власть нового короля была еще недостаточно прочна, чтобы можно было оставить трон на продолжительное время. В случае его ухода велик риск того, что распадется все построенное за прошедшие месяцы и выкупленное кровью его солдат.

Король почти не спал, а когда ему удавалось заснуть, то большей частью его мучили кошмары, в которых он видел, как по стране ползут темные тени — тени, принимавшие вид человека, преодолевающего стены города и слоняющегося по улицам. Где бы тени ни появились, повсюду воцарялись страх и ужас, а сопутствовал им едкий запах чумы.

Они неудержимо прокрадывались, пошатываясь, ползком… Создания, которые были скорее мертвы, чем живы, и тем не менее двигались, исполненные темной, жуткой волей, направлявшей их шаги и командовавшей ими. Они приближались к цитадели, возвышавшейся в центре города, шаркая, подбирались к большим воротам, сжимая в костлявых руках зазубренные сабли и мечи.

Во сне Корвин видел, что они подступают, и чувствовал, как его охватывает леденящий ужас.

Затем — пронзительный крик…

Корвин внезапно очнулся ото сна, вскочил и удивленно огляделся. Он находился в королевских спальных покоях. Через высокие, украшенные разноцветными витражами окна падал слабый лунный свет, но инстинкты бывшего охотника за головами подсказали, что что-то не так.

Спавшая рядом с ним Аланна тоже проснулась и, похоже, почувствовала это. Сузив глаза до щелочек, она сидела на постели и, казалось, напряженно вслушивалась во что-то своими остроконечными ушами.

— К-крик, — задыхаясь, произнес Корвин. — Ты его тоже…

Махнув рукой, эльфийка велела ему замолчать. Лишь короткий кивок в качестве ответа, и Аланна снова принялась слушать.

— Непрошеные гости находятся в цитадели, — прошептала она, и взгляд, которым она одарила своего супруга, не предвещал ничего хорошего.

— Непрошеные гости? Что за непрошеные гости?

— Ты видел их, — убежденно сказала Аланна. — Во сне.

— В-во сне? Но… Я не думал… — Корвин не договорил, потому что вспомнил о том, что действительно видел сон, и жуткие образы тут же вернулись, образы зловещих теней, бродивших по улицам и переулкам города, распространяя повсюду страх и ужас.

— Я тоже видела их во сне, — сказала Аланна, словно читая его мысли. — Это не образы из сна, Корвин. Они настоящие. И они здесь. Сейчас, в этот самый миг…

Еще один страшный крик пронесся по коридорам цитадели, крик, который неспособно издать человеческое горло. Корвин выскочил из постели. Неодетый, он бросился к сундуку, отбросил крышку и вынул оттуда ножны. Вообще-то он надеялся, что больше не придется орудовать мечом, но, похоже, время мира, о котором возвещало пророчество Фаравина, еще не настало.

— Будь осторожен, — посоветовала ему Аланна, белоснежная ночная сорочка которой, казалось, светится в лунных лучах. — Этот враг не такой, с каким тебе приходилось иметь дело до сих пор.

— Насколько?

— Он уже мертв, — сдавленным голосом произнесла эльфийка. — Есть только один способ победить его — нужно отделить голову от тела.

— За этим дело не станет! — Черты лица короля осветила бесстрашная улыбка, которая напомнила о том авантюристе и охотнике за головами, которым он был когда-то. Затем король развернулся, собираясь идти. — Оставайся здесь и запри двери на засов, — велел он Аланне.

— Похоже, ты забыл, что я могу за себя постоять, — она улыбнулась, и Корвин в который раз обратил внимание на то, насколько она прекрасна. Его охватило желание обнять ее и поцеловать на прощание, но очередной крик пронесся по покоям, давая понять, что нельзя терять времени. Ответив на ее улыбку коротким кивком, он стремительно покинул свои покои.

Оба стражника у королевской опочивальни были бледнее мела. Они, широко раскрыв глаза, смотрели в глубину коридора, откуда раздавались ужасные звуки.

— Что там происходит? — мрачно поинтересовался король.

— Мы не знаем, сир.

— Тревога была?

— Еще нет, сир.

— Тогда мы немедленно наверстаем упущенное — в цитадели незваные гости!

— Незваные гости, сир? Но как…

— Просто поверьте, — произнес Корвин тоном, не терпящим возражений. — Крэг?

— Да, сир?

— Оповести городскую стражу! Нам нужен каждый человек! Немедленно!

— Слушаюсь, сир, — лейб-гвардеец кивнул и бросился со всех ног исполнять приказ.

— Брион, ты идешь со мной, — приказал Корвин второму стражнику, и они вместе двинулись в противоположном направлении, к источнику нечеловеческого крика, который в этот миг повторился снова.

Если прислушаться внимательнее, то можно было понять, что это не столько крик, эхом звучавший в коридорах и покоях, сколько стоны и всхлипывания. Звук был таким, словно доносился из бездонной пропасти, и чем чаще Корвин слышал его, тем больше убеждался в том, что звуки издают не люди. Он с ужасом вспомнил свой сон о темных тенях, крадущихся по улицам и переулкам города, и о запахе чумы, следовавшем за ними по пятам…

Они добрались до большой лестницы, спустились по ней в зал — и то, что они увидели в свете факелов, заставило их от ужаса застыть на несколько секунд!

Там были солдаты королевской стражи, и они были мертвы. Кто-то — или что-то — безжалостно уничтожило их. Люди и карлики лежали вповалку: с перерезанным горлом, пробитой грудью или вспоротым животом в лужах собственной крови, и на их бледных лицах все еще отражался ужас.

— К-кто это сделал? — потрясенно пробормотал Брион, обнаружив среди убитых многих из своих друзей.

Ответить ему Корвин не мог.

Из одного из коридоров, впадавших в большой зал, внезапно послышался громкий крик — и на этот раз король и его спутник точно услышали человеческие голоса.

— Клянусь богами предков!

— Что это такое!

— Кто, черт… Аррр!!!

Голоса утонули в пронзительном крике и звоне оружия.

Корвин и его лейб-гвардеец не колебались ни минуты, устремившись по коридору, сжимая в руках мечи.

Наконец они увидели других солдат королевской стражи, отбивавшихся мечами и факелами, ожесточенно сражавшихся против жутких существ, которые окружили их и теснили со всех сторон.

У Корвина перехватило дыхание, его спутник издал вопль ужаса, ибо вторгшиеся в замок были воинами, давным-давно побывавшими в своем последнем бою, очень давно. От них не осталось почти ничего, кроме скелетов, с которых свисали клочья гниющей плоти. Скелеты, одетые в ржавые доспехи, наколенники и шлемы, держащие в костлявых руках зазубренные мечи, секиры и боевые молоты. И хотя они вообще-то должны были неподвижно лежать в темных склепах, они с ужасающей силой размахивали оружием, наседали на бойцов королевской стражи, нанося мощные удары, и Корвин понял, что имела в виду Аланна, говоря, что эти противники давным-давно мертвы…

В то время как король и его спутник спускались по коридору навстречу жуткой схватке, они увидели, как еще двое солдат пали под ударами нападающих. Хотя опытные воины сделали все возможное, чтобы защитить себя, но куда бы ни наносили удары их мечи и копья — все было бесполезно. Они пронизывали грудные клетки, отрубали костлявые суставы — жутких воинов все это не останавливало, и они продолжали наступать на солдат Тиргас Лана. Откуда они, в какой битве пали, понять было невозможно, но это должно было быть давно, очень давно…

— Черепа! — крикнул Корвин своим людям, вспоминая о том, что сказала ему Аланна. — Нужно сносить им черепа…

В следующий миг они с Брионом добежали до сражающихся, и в подтверждение своих слов король взмахнул мечом, который описал широкую дугу и отделил одному из жутких воинов голову от тела. Череп отлетел в сторону, и не успел никто и глазом моргнуть, как костяк, на котором он сидел, рухнул на пол.

Корвин тут же набросился на следующего противника, и его люди, увидевшие, как победить ужасного врага, последовали его примеру.

Головы катились с плеч, и непрошеные гости один за другим падали и уже не шевелились.

Сэр Луг, начальник королевской стражи, обрушился на неупокоенного, богато украшенные доспехи которого и шлем с конским волосом свидетельствовали, что носитель их был некогда богатым и влиятельным человеком. Очевидно, он командовал этим войском мертвецов, однако, равно как и все его подчиненные, был всего лишь рабом темной силы, вырвавшей его и его ребят из могил, чтобы заставить сразиться в последнем бою.

Сжимая меч обеими руками, размахнувшись им изо всех сил, сэр Луг собирался обезглавить жуткого противника, но тот блокировал удар, подняв вверх внушающий ужас боевой молот, залитый кровью и мозговым веществом тех, кого он уже уничтожил.

Сэр Луг, вложивший в удар мечом всю свою силу, зашатался. Он убрал с оружия одну руку и вытянул ее в сторону, пытаясь восстановить равновесие, когда внезапно ощутил резкую боль!

Мгновением позже он смотрел на окровавленный обрубок, находившийся в том месте, где когда-то была его левая рука. Еще один неупокоенный воин, появившийся за спиной капитана, отделил ее одним ударом своего меча.

— Сэр Луг!

Брион, заметивший то, что случилось с его капитаном, бросился на помощь. Подлого противника, отрубившего руку капитану, молодой солдат обезглавил одним ударом, но не сумел помешать тому, чтобы сэра Луга уже в следующий миг настиг смертоносный удар боевого молота мертвого великана.

Капитан гвардии упал наземь с раздробленным черепом.

В приступе бешеной ярости Брион прыгнул вперед и погрузил свой клинок в грудь безжалостного врага. Острая сталь безо всяких усилий пронзила ржавый доспех, впрочем, вреда никакого клинок не причинил. Слишком поздно Брион понял, что в гневе забыл о совете короля, и в отчаянии сделал попытку высвободить меч, но металл крепко засел в доспехе и между ребрами костяного воина, челюсти которого внезапно раскрылись.

Хотя голосовые связки неупокоенного давным-давно истлели, он произнес что-то на языке, которого сегодня не знал уже никто, затем взмахнул мечом, чтобы одним-единственным ударом отправить и Бриона туда, где давным-давно должен был быть он сам со своими подчиненными.

Но на этот раз его удар был блокирован.

С хриплым боевым кличем не кто иной, как Корвин подоспел на помощь, спасая жизнь лейб-гвардейцу. Среди доспехов и нагрудников король, на котором не было ничего, кроме набедренной повязки, казался немного не на своем месте. Его длинные волосы обрамляли и подчеркивали угловатые черты, зубы Корвин оскалил, словно волк, а его единственный глаз горел праведным гневом, когда он выступил против командира мертвецов.

— Как насчет того, — прохрипел он, — чтобы сразиться со мной?

Костяной воин издал злобный рык, непонятным образом родившийся в его потерявшем плоть горле. Не обращая внимания на меч, по-прежнему торчавший из его грудной клетки, он отпрыгнул назад и схватил обеими руками молот, чтобы мгновением позже обрушить его на Корвина.

На этот раз он повел свой смертоносный инструмент не вертикально, а горизонтально, почти у самого пола. Сработал рефлекс опытного воина, и Корвин подпрыгнул, уходя от удара, который должен был раздробить ему ноги. В воздухе бывший охотник за головами перекувыркнулся, срезав ударом меча украшение на шлеме неупокоенного, прежде чем приземлиться на босые ступни.

Мертвец зарычал и обернулся. Хотя на его костях не было больше мышц, ему безо всяких усилий удалось снова занести молот и опустить его. Корвин ушел от удара, перекатившись на бок и снова молниеносно оказавшись на ногах.

Инстинкты воина, может быть, и дремали в нем на протяжении последних месяцев, но они были отнюдь не утрачены: он мгновенно пригнулся и спиной почувствовал ветер от мощного удара, когда боевой молот пронесся над ним.

Корвин бросился вперед, прямо на оживший скелет. Командир отряда мертвецов попятился, когда король врезался в него всем своим весом, но не смог удержаться на ногах и упал, с грохотом ударившись о каменный пол.

Его ржавый доспех разлетелся на две части, послышался даже хруст ломающихся старых костей. Но злоба воина отнюдь не угасла. Издавая ужасные звуки, он трясся и ворочался, пытаясь снова подняться на ноги, и из-за этого на мгновение оказался беззащитен.

Может быть, это ниже достоинства благородного короля — бесстыдно пользоваться минутной слабостью противника, но бывший охотник за головами по имени Корвин угрызений совести по этому поводу не испытывал.

Издав дикий крик, он взмахнул мечом и нанес удар — голова костяного исполина покатилась по голым каменным плитам.

Тяжело дыша, Корвин обернулся, высматривая следующего противника. Однако с облегчением заметил, что сражение окончено.

Поднятые по тревоге Крэгом, на помощь примчались солдаты городской стражи и помогли лейб-гвардейцам обезглавить последних неупокоенных. От мертвых воинов остались только груды гнилых костей и ржавые доспехи. Корвин хотел было вздохнуть с облегчением, но тут заметил искаженные ужасом черты лица Крэга, который шел к нему.

— Сир! Сир!

— Что стряслось? — спросил Корвин.

— Королева…

— Что с ней? — Корвин заподозрил неладное.

— Она… она — исчезла!

— Что?

— Простите, сир! — подавленно произнес лейб-гвардеец Корвина. — Я не знал, что делать! Вы дали мне указание поднять по тревоге городскую стражу! Когда я потом вернулся на свой пост, то обнаружил, что дверь в королевскую опочивальню открыта, а королева…

Корвин его уже не слушал. Он сломя голову понесся по коридору в зал, затем вверх по ступеням большой лестницы. Мысли путались, и, хотя он бежал так быстро, как мог, у него было такое чувство, словно от ужаса он не может сдвинуться с места.

Наконец он добрался до двери в опочивальню. Как и докладывал лейб-гвардеец, она была открыта настежь. Изнутри на Корвина подул ледяной ветер.

— Аланна! Аланна-а-а-а-а!

Он в буквальном смысле слова вломился в комнату, затравленно огляделся. Постель была пуста, равно как и оба кресла, а вот дверь на балкон была широко распахнута. Через нее в комнату тянуло холодным ночным сквозняком, заставляя трепетать шторы, словно саваны.

— Нет! — простонал Корвин, торопясь к балкону, где он перегнулся через перила и посмотрел вниз; однако Аланны не было видно нигде.

Он дышал порывисто, сердце билось, словно барабан. Корвин обернулся. Он все еще надеялся, что существует какая-нибудь другая возможность, что его супруга еще, возможно, где-то в стенах цитадели, хотя он и не знал ответа на вопрос, почему она покинула спальню. Открытую дверь балкона он тоже объяснить не мог.

Оба лейб-гвардейца, Крэг и Брион, а также несколько солдат королевской стражи вбежали в опочивальню. На лицах читались в равной степени ужас и смущение.

— Королевы нигде нет, сир, — запыхавшись, доложил Крэг.

Корвин ничего не ответил. Охотнее всего он зарычал бы от горя, ярости и боли, но заставил себя и своих подданных сохранять спокойствие.

— Что это все значит, сир? — испуганный вопрос Бриона нарушил тишину.

— Это означает, — колеблясь, хриплым голосом ответил король, — что королева похищена. Похоже на то, что нападение на королевскую стражу было всего лишь отвлекающим маневром — и мы на него попались.

— Не вы, сир, — Крэг смущенно опустил глаза, а затем упал на колени. — Если уж так, то в том, что произошло, виноват я. Я недостаточно быстро вернулся на свой пост. Если бы я был здесь, то, возможно, сумел бы помешать тому, чтобы королеву похитили. Прошу, простите меня…

— Добрый Крэг, — несмотря на сильную боль, бушевавшую у него в груди и угрожавшую разорвать ему сердце, Корвин был тронут верностью своего лейб-гвардейца. — Тут нечего прощать. Это я отослал тебя от двери. Вся вина ложится целиком и полностью на меня и тех, кто похитил мою супругу и в чьей власти она теперь находится.

— Кто, сир? — шепотом спросил Брион. — Кто сделал это? Кто обладает такой силой, чтобы поднимать из могил мертвых воинов и подчинять их своей воле?

Корвин глубоко вздохнул, зная, что на этот вопрос есть только один ответ.

Размеренным шагом подошел он к балконной двери, выглянул, окинув взглядом спящие дома и крыши города, над которым разгорался новый день, окрашивая кроваво-красным багрянцем небо на востоке.

— Неизвестный враг, — дрожащим голосом ответил он, сжимая руки в кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. — Каль Анар…

11. Госгош'хай ур'оруун

Бум!

Выпуклый металлический щит, под которым укрылся Раммар, звенел под яростными ударами, которые обрушивались на толстенького орка. Каждый раз, когда опускалась булава противника, у Раммара возникало такое чувство, что его сотрясает до мозга костей. Щит, в который он вцепился обеими руками и удерживал над головой, гудел, словно колокол, и орк уже начинал опасаться, что оглохнет.

Бум!

Словно издалека до острых ушей Раммара доносился рев толпы. Любопытные зрители, разместившиеся на трибунах, кричали и смеялись от удовольствия, пили пиво, грызли орехи и сладости, в то время как Раммар и его брат сражались за свою жизнь.

Бум!

Следующий удар был нанесен с такой силой, что Раммар развернулся, потерял равновесие и грохнулся лицом в песок арены, чем вызвал оглушительный хохот.

В другой день Раммар не только ужасно рассердился бы по этому поводу, но и принялся бы бушевать как безумный и, возможно, даже впал бы в саобх… А сегодня готов был радоваться, если его не размажет по арене следующий удар. Орк выдернул морду из песка, перевернулся и пополз на четвереньках прочь, отчаянно пытаясь прикрываться при этом щитом. Раздался ужасающий рев, и Раммар успел украдкой бросить взгляд на гигантские мускулистые ноги, оканчивавшиеся огромными ступнями. С пугающей скоростью приближались они, и очередной удар по искореженному металлу пришелся не сверху, а сбоку.

Щит отлетел в одну сторону, Раммар — в другую. Орк перекувыркнулся и ударился о стену, окружающую арену. Оглушенный, он сполз вниз и остался лежать не шевелясь. Противника своего он видел сквозь мутную пелену. Это был горный тролль, в ширину почти такой же необъятный, как и в высоту, серая кожа его напоминала изъеденные непогодой камни. Грудь тролля была обвита железными цепями со звеньями величиной с кулак Раммара. Концы цепей были вмурованы в стены арены и мешали троллю перепрыгнуть ограждение и напасть на зрителей. Но даже с учетом этого ограничения тролль был противником смертоносным и сильно превосходящим силой орка.

Свой сапарак Раммар отбросил давным-давно, копьем он мог разве что поцарапать тролля. Но орк решил не делать этого, а просто спрятался под щитом, хотя эта тактика спасла его ненадолго.

— Уважаемые зрители! — громко и насмешливо зазвучал над ареной голос распорядителя. — Может быть, на этом бой должен закончиться? И нашему толстому чудищу не нужно больше противостоять свирепой дремучей силе тролля?

— Оооо! — сочувственно вздохнули трибуны.

— Никто не может сказать, что на арене Сундарила неравный бой! — продолжал распорядитель арены. — Мы дадим толстому чудовищу маленькое подкрепление. Приветствуйте вместе со мной восходящую звезду! Несколько дней назад он прибыл к нам, неведомый никому, но за это короткое время завоевал себе место в наших сердцах своими мужеством и храбростью. Дорогие дамы и господа, приветствуйте его на арене состязаний! Вот он — Бальбок Беспощадный!

Трибуны взорвались шквалом аплодисментов. Зарешеченные ворота, ведущие на арену, распахнулись, и на песок ступил брат Раммара… Ровным шагом, с выпяченной от гордости грудью.

— Баль-бок! Баль-бок! — восхищенно пронеслось по рядам, к вящей радости долговязого орка и к огромному неудовольствию Раммара.

Вот уже восемь дней находились они в Сундариле в качестве аренных борцов, потому что этот проклятый фон Бут предал их, — восемь дней, в течение которых Бальбок сделал все возможное, чтобы снискать благосклонность молочнолицых. Раммар спрашивал себя, что же такого сделал его глуповатый брат, чтобы заслужить такой прием публики. Конечно, он раскрошил на куски огра, разобрал на составляющие нескольких гладиаторов и швырнул их трепещущие тела на арену на потеху публике, завалил гуля, хотя тот изменил свою внешность и притворился Раммаром, и задушил гигантскую змею голыми руками. Все это не объясняло того, что его приветствовали с таким восторгом, — или все-таки объясняло?

— Пфф! — презрительно произнес Раммар, преисполнившись ревности — в то же время безмерно радуясь тому, что ему на помощь пришел необычайно глупый, но от этого не менее полезный брат. — Чего ты ждешь, умбал? — крикнул толстяк Бальбоку через всю арену. — Смотри мне! Забей эту вонючую гору мяса, чтобы мы могли как следует поужинать!

Озадаченный словами распорядителя арены и шквалом аплодисментов зрителей, тролль замер в центре круга. Его маленькие глазки, затиснутые в черепе, который выглядел как холмообразное возвышение над бесформенным туловищем монстра, подозрительно блестели. Крик Раммара заставил урода обратить внимание на Бальбока, который все еще купался в лучах славы, не обращая внимания на опасного противника, — и в следующий миг тролль обрушился на орка.

— Осторожно, умбал!

Только после повторного окрика Раммара Бальбок переключил свое внимание со зрителей, которым он широко ухмылялся, на арену и увидел, что на него несется тролль, ростом почти вдвое выше орка. Горный тролль взмахнул деревянной булавой, так что воздух засвистел. Цепи на груди он тащил так, словно те и не весили ничего. Бальбок отреагировал молниеносно. Ухмылка исчезла с его лица, простодушие осталось, но когда булава тролля с грохотом опустилась, орка на том месте, где он стоял еще мгновение назад, уже не было.

Бальбок легко отпрыгнул в сторону и таким образом ушел от смертоносного удара, оставившего глубокую воронку на песке арены. Тролль яростно зарычал, а аплодисменты на рядах зрителей зазвучали еще громче.

— Баль-бок! Баль-бок! Баль-бок…

Орк взмахнул секирой, делая выпад скорее для того, чтобы проверить дистанцию, чем для того, чтобы атаковать всерьез. Тролль ответил на это душераздирающим ревом и очередным ударом, угодившим в стену арены с такой силой, что во все стороны полетели осколки камня.

Бальбок снова сумел уйти, хотя и не с такой легкостью, как раньше. Он попятился назад и потерял равновесие, упал на спину в песок арены, а тролль тут же возник рядом с ним огромной, нависающей горой. Притопывая, гигант хотел раздавить орка, словно какого-нибудь жука, но орк рефлекторно взмахнул секирой, попал по ступне тролля и отрубил ему большой палец.

Тролль, взвыв от боли и ярости, прыгнул вперед, прямо на Бальбока. Он прыгнул бы и дальше, если бы не цепи, вмурованные в стену арены. Громила обернулся и оскалил зубы, глаза его, налитые кровью, искали противника и не могли его обнаружить.

Бальбок воспользовался моментом: он поднялся, зашел за спину троллю и оттуда атаковал. Секира орка описала широкую дугу, нацеливаясь между лопаток этой гигантской груды мяса.

Но атака не была успешной.

Повинуясь инстинкту, тролль упал на спину. Бальбок был этим настолько удивлен, что не смог ни завершить удар, ни убраться на безопасное расстояние. Массивное тело тролля швырнуло орка в стену, и беднягу зажало между твердой стеной и не менее твердой спиной тролля.

Бальбок услышал, как хрустнули его кости, внезапно у него зашумело в ушах, что не предвещало ничего хорошего. Из его горла вырвался стон, сопровождаемый фонтаном крови, выплеснувшимся на арену.

— Баль-бок?

Выкрики зрителей смолкли, когда те увидели, как их герой исчезает под тролльей массой. Под дикие вопли горный тролль несколько раз бросился на стену. Можно было видеть только руку или ногу его достойного сочувствия противника, и публика начала уже опасаться, что это, вполне вероятно, последний бой Бальбока.

Постепенно настроение начало изменяться не в его пользу.

— Тролль! Тролль! Тролль! — принялись выкрикивать отдельные зрители, и все больше и больше глоток присоединялось к общему хору.

Горному троллю, который все равно не понимал языка людей, было совершенно безразлично, что кричат там наверху — для него было важно лишь расправиться с противником, который его так бесчестно покалечил.

Словно медведь, которого донимают блохи, он принялся тереться спиной о стену, но Бальбок был выносливее, чем предполагали тролль и зрители, хотя кости орка трещали, и у него было такое чувство, что его постепенно раздавливают. Нахлынувшая ярость вылилась в чистейшей воды саобх, который на миг придал долговязому неорочьи силы.

Упершись спиной в стену, а ногами — в тролля, Бальбок смог немного сдвинуть противника. Благодаря этому орк высвободился и оглушенный рухнул на арену.

По рядам зрителей пронесся удивленный шепоток, и с другой стороны ристалища, где Раммар на безопасном расстоянии наблюдал за битвой, раздалось нервное «ну, наконец-то, мешок с шноршем ты этакий! Я уже подумал было, что ты позволишь раздавить себя, словно личинку!».

Тролль в ярости обернулся и обрушил на Бальбока булаву, и орк, у которого болела каждая косточка в теле и который с трудом хрипло дышал, едва собрался с силами, чтобы увернуться. В самый последний миг ему удалось откатиться в сторону. Хотя удар задел его, но все же недостаточно сильно, чтобы нанести серьезную рану.

Бальбок, шатаясь, с трудом поднялся на ноги. Шлем свой он давно потерял, из уголка рта у него текла кровь. Сквозь пелену орк увидел, что тролль снова атакует, и понял, что нужно срочно заканчивать бой — иначе закончится его жизнь.

Что же касается зрителей, то они, несмотря на неожиданное освобождение Бальбока, обрели нового фаворита.

— Тролль! Тролль! Тролль! — подзадоривали они серую груду мышц, которая, в общем-то, не нуждалась в дополнительном стимуле.

Воя и рыча, тролль размахнулся, чтобы впечатать Бальбока в арену следующим ударом, но орк внезапно исчез.

В течение нескольких мгновений прямолинейный разум долговязого создал такой же прямолинейный план, и Бальбок немедленно претворил его в жизнь. Волоча за собой тяжелую секиру, он оббежал тролля и помчался к тому месту у стены, где были вмурованы цепи.

— Бог-ухг! — возмущенно заорал Раммар. — Жалкий слабак! Ты что же, хочешь трусливо сбежать?

Бальбок был слишком занят, чтобы ответить на упрек. Вместо этого прицелился и ударил по металлической скобе.

— Что ты творишь, жалкий умбал? Что, тролль размозжил остатки твоих мозгов? — в отчаянии кричал Раммар. — Не стену крушить нужно, а его!

Бальбок не обращал внимания. Он снова и снова наносил удар, в то время как тролль продолжал ломать голову над тем, куда подевался противник. С каждым ударом огромной секиры стена все больше и больше крошилась, высвобождая крепление цепи.

После этого Бальбок бросился бежать, спотыкаясь, к противоположному концу арены.

— Жалкая рубленая морда! Молочнолицые уже смеются над тобой! — причитал Раммар. — Неужели мне нужно выйти и показать, как справиться с этим жалким горным троллем?

И точно, зрителям показалось, будто орку досталось в битве с троллем, поэтому смех был громким и злорадным. Бальбок на все это не обращал внимания. Он привык, что его считают глупцом. Но с его точки зрения, глупцами были те, кто в конце концов остается в проигрыше…

Тролль яростно взревел, когда заметил Бальбока. Широкими шагами он понесся на врага, размахивая булавой. Под его невероятным весом натянулись и пришли в движение цепи — и с гулким звуком крепление, которое обработал Бальбок, сломалось и вырвалось из стенной кладки.

Свободный конец цепи, описав широкую дугу, пролетел над ареной. Тролль, освободившийся от надоевших пут, воспользовался обретенной свободой и стал крушить булавой направо и налево. Подстегивавшие его крики тут же умолкли, когда зрителям стало ясно, что жизнь их будет не дороже серебряного талера, если тролль вырвется, и то тут, то там стали раздаваться вопли ужаса.

— Не беспокойтесь, дражайшая публика! — счел необходимым заверить зрителей распорядитель арены. — Все это часть представления, инсценированного нами вам на потеху, и…

Черты лица Бальбока озарила мрачная ухмылка, затем он отправился выполнять вторую часть своего плана. Подобно хищному зверю, охотящемуся за убегающей жертвой, он погнался за свободным концом цепи и сумел ухватить его. Сжимая в одной руке секиру, во второй цепь, орк призвал на помощь всю свою оставшуюся силу и принялся обходить тролля по кругу, который все еще бросался из стороны в сторону и бушевал, словно берсерк.

Один раз оплел его Бальбок цепью, затем другой — и наконец затянул петлю!

Все сухожилия и мышцы Бальбока напряглись, когда он потянул тяжелое железо. Цепь громко звякнула — и в следующий миг ноги тролля оказались спутанными.

— Осторожно, тролль падает! — крикнул Бальбок, а потом все свершилось.

Гигант как раз хотел подпрыгнуть и слишком поздно заметил, что произошло. Напрасно размахивал он огромными руками, пытаясь удержать равновесие, а затем рухнул на спину, вздымая на арене тучи пыли.

По рядам трибуны пронесся вздох облегчения, то тут, то там все снова принялись славить Бальбока, сначала тихо и смущенно, затем все громче и громче:

— Баль-бок! Баль-бок! Баль-бок…

Тролль катался по песку и с такой силой пытался высвободиться, что запутался даже в тех цепях, которые обхватывали его грудь. Бальбок устремился к врагу, стараясь не попасть под беспорядочные удары булавы.

Исполненный ненависти и ярости рев тролля резко смолк, когда секира орка раскроила ему череп. Наружу потекли мозги (надо признать, в довольно малом количестве) и плюхнулись на песок арены.

Тролль еще раз выгнулся дугой, вслепую ударяя булавой, затем закатил глаза и остался лежать без движения.

— Баль-бок! Баль-бок! Баль-бок! — Трибуны всколыхнуло безграничное ликование.

Обычно Бальбок наслаждался этим после победы над противником (особенно если победа далась с трудом, как в этот раз), купался в аплодисментах, ворочаясь в них, словно свинья в грязи. Но сейчас он чувствовал себя слишком обессиленным для этого. Еще мгновение держался он на ногах, а потом рухнул с широкой улыбкой на лице, радуясь тому, что остался жив.

Но овации толпы не пропали втуне, потому что другой был более чем готов принять их.

Удостоверившись, что тролль действительно мертв, Раммар бросился к нему, вскочил на безжизненную гору мяса довольно элегантным для его фигуры прыжком и встал во весь рост, ликующе подняв руки вверх.

— Смотрите сюда, молочнолицые! — яростно заорал он сидящим на трибунах. — Так будет с каждым, кто свяжется с орком! Запомните и расскажите всем: Раммар Резкий герой арены — и у него есть брат, который при случае подаст ему лапу помощи!

12. Сохгоуд'хай анн дораш

За восемь дней, прошедших с момента приключения в туннеле и пленения Раммара и Бальбока, вышедшие из Тиргас Лана продолжали продвигаться по дороге на восток под руководством нового командира.

Очень маленькой была группа, которая под командованием Ортмара фон Бута проходила тайные штольни под нагорьем и таким образом, хоть и кружным путем, но зато в целости и сохранности преодолела Молотовые топи и густые леса юго-востока. Отряд был мал, но зато, говорил себе Ортмар, это был его отряд!

Карлик все еще гордился тем, каким образом избавился от орков, хотя поначалу не верилось, что его план сработает. Когда ледяной варвар Гурн во время марша по Острым горам заметил подозрительные тени, Ортмар уже начал опасаться, что все кончено. Потому что, конечно, это его люди ходили там, наверху, и как раз в тот миг, когда он отошел на безопасное расстояние, вызвали камнепад. То, что пострадали при этом не орки, а карлик, было одной из тех маленьких неприятностей, к которым Ортмар привык за то время, пока был контрабандистом, и которые не пугали его.

Нимало не смутясь, фон Бут вместе с орками и остальными членами отряда подался в штольни. То, что на них там напали пещерные пиявки, вообще-то тоже не было запланировано, в конце концов, Ортмар и сам едва пережил встречу со скользкими тварями. Но то, что на выходе из штольни группу ждали головорезы Мурила Ганцвара, было в полном соответствии с планом — и орки слепо попались в ловушку.

Раммар, который настаивал на том, чтобы выйти из штольни первым, угодил в лапы ребят Ганцвара, которые скрутили его прежде, чем толстое чудище поняло, что с ним происходит. Ортмар быстренько отослал прочь остальных членов отряда, уверяя, что их подстерегают охотники за головами в большом количестве. И Бальбок, вылезший из туннеля последним, оказался пойманным, как и брат, к вящей радости Ортмара.

С каждым днем, прошедшим с тех пор, карлик все больше и больше чувствовал себя командиром. Глубокая удовлетворенность наполняла его, когда он командовал другими, подобно тому, как делал это в бытность свою контрабандистом, и изо всех сил наслаждался этим. Пока в какой-то момент Нестор из Тайка не нарушил молчание.

— Эй, карлик! — крикнул он Ортмару, который, как обычно, занимался руководством — двигался во главе отряда. — Куда ты нас вообще ведешь?

Ортмар, который пользовался своей секирой для того, чтобы прорубать тропу сквозь густые заросли лиан и занавесей из мха, растянувшегося между кряжистыми деревьями и гигантскими папоротниками, резко остановился. Медленно повернулся и одарил человека презрительным взглядом.

— Ты что, постарел настолько, что уже забыл о задании? — спросил он. — Наша цель называется Каль Анар.

— Да ладно, ладно, — заявил Нестор. — Я просто хотел удостовериться: эта тропа не производит впечатления дороги, которая куда-то ведет.

— Доверься мне, — с ухмылкой заявил Ортмар. — Давным-давно, между войнами, мой народ был здесь и разведывал местность. При этом они создали подробные карты, которые по-прежнему находятся у князей карликов. Мне было позволено взглянуть на эти карты до начала путешествия. Таким образом, я точно знаю, куда веду вас.

— Это утешает, — кивнул Нестор. — А эти карлики, которые были здесь…

— Что с ними не так?

— Они искали сокровища, не так ли? Золото, серебро и драгоценные камни…

Ортмар только пожал плечами.

— А что же еще?

— И как? Нашли?

— Нет, — карлик, борода которого из-за влажного воздуха и пота сбилась в липкие пряди, покачал головой. — Вся эта чертова земля ничего не стоит. Она состоит только из того, что падает с деревьев и что роняют звери после того, как поедят.

— Гниль и дерьмо, — резюмировал ледяной варвар.

— Так и есть. Тогдашняя экспедиция обернулась полным провалом в финансовом смысле, разорила несколько зажиточных семей карликов. Золота, серебра и драгоценных камней они не нашли, — о первопроходцах напоминает только название, данное ими лесам.

— Изумрудные леса, — Нестор наморщил нос и огляделся в зарослях. — А я-то думал, что название происходит от цвета растений.

— Так думают многие, ибо не знают правды. — Ортмар снова занялся прежним делом, разрубив лиану толщиной с руку одним ударом секиры.

— А какова правда? — поинтересовался Нестор.

— Что здесь нет ничего, кроме деревьев, грибов и снова деревьев, а кроме того, бесчисленного количества змей и других червяков, не говоря уже о плотоядных растениях.

— Плотоядных растениях? — Нестор снова огляделся по сторонам, на этот раз с немалой опаской.

— Вот именно. Но главное, вам следует обращать внимание на ящериц. Эти бестии чертовски велики и опасны. Они откусывают вам голову прежде, чем вы успеете их заметить. Так что смотрите в оба, понятно?

— А что с орками?

— Какими орками?

— Раммаром и Бальбоком!

— А что с ними должно быть?

— Мы должны были освободить их из рук охотников за головами, — убежденно произнес Нестор, не столько беспокоясь о Бальбоке и Раммаре, сколько потому, что орки были хорошими и умелыми воинами, особенно Бальбок, как показало сражение в штольне.

— Ты с ума сошел? — покачал головой Ортмар. — На этих чудищ нельзя положиться. Я, со своей стороны, даже рад, что мы от них избавились, — и ты должен радоваться, что охотники за головами не утащили еще и вас, потому что вряд ли они приняли бы во внимание, что вы отправились в путь по поручению короля. Вероятно, вы уже подыхали бы в какой-нибудь шахте.

Это действительно была не очень радостная мысль. Нестор больше не возражал, а просто обменялся непонятным взглядом с Гурном, который, как и прежде, тащил свой неуклюжий меч в ножнах на спине, и массивная рукоять выглядывала из-за плеча. Остроконечные шляпы и плащи путники давно сняли — во влажной, все более усиливающейся по мере продвижения на юго-восток жаре они до смерти потели в них.

Поначалу Ортмар подумывал построить плот и продолжить путешествие по реке, которая пересекала страну с севера и впадала в Изумрудное озеро, но из-за изобилия опасных течений и ужасных ящериц, подстерегавших путников, все же решил не делать этого. Может быть, путешествие пешком и продлится дольше, но зато будет намного безопаснее.

Лагерь они обычно разбивали на полянах; в отчетах древней экспедиции карликов говорилось о том, что не следует ночевать на деревьях. От костра Ортмар и его спутники отказались не только из боязни быть обнаруженными, но и потому что, сколько хватало глаз, нигде не было достаточно сухой древесины.

А Бальбок, который снабжал их совершенно особым горючим, какое бывает только у орков, был уже не с ними…

Поэтому не оставалось ничего другого, как обходиться без огня.

Ортмар каждый раз отряжал двоих в караул, в то время как остальные двое спали. Поэтому первыми стражу несли Гурн и гном, а Нестор и Ортмар уже через несколько мгновений провалились в тяжелый, глубокий сон.

Вонзив длинный меч в землю рядом с собой, варвар из северных земель сидел на корточках и наблюдал за тем, как изменяется цвет джунглей, как сверкающая зелень дня бледнеет и переходит в матово-голубой, и все тонет в лилово-черных тенях. Мгновенно похолодало, и с темнотой, опустившейся на Изумрудный лес, пришли шорохи ночи.

Гурн прикладывал максимум усилий к тому, чтобы подавить недомогание, охватившее его, потому что ему, привыкшему к одиночеству и тишине ледяной пустыни, многообразие жизни в джунглях казалось в равной степени удивительным и опасным. Что-то постоянно двигалось под прелой листвой, заползало по коре кряжистых деревьев; что-то копошилось и обвивалось; кроме того, в подлеске то и дело что-то потрескивало и шуршало, там и сям сверкали красные глаза, чтобы тут же исчезнуть снова. Слышались крики и отвратительный скрежет; охотники ночи принимались за дело, настигая жертв, и Гурн мог только надеяться, что он с его спутниками в число последних не входят.

Гном переносил все с гораздо большим спокойствием. Возможно, потому что он был гораздо ближе к чудищам джунглей, чем к людям и карлику. Его зеленая кожа давала здесь естественную маскировку, и ни дневная жара, ни ночной холод, казалось, не мешали ему. Не обращал гном внимания и на влажность, напротив, в болотах и затхлых, сырых лесах он и его сородичи чувствовали себя как дома.

Гурну было не по себе в присутствии зеленокожего. Будучи жителем северных земель, он мало контактировал с гномами, орками и прочим сбродом; даже люди с востока вызывали у него подозрение. Нравился ему только Бальбок, возможно, потому, что ледяной варвар и худощавый орк были в чем-то схожи. Гурну было немного жаль, что худощавый орк больше не в их отряде. Его толстый, постоянно болтающий брат, впрочем, был небольшой потерей, но вот Бальбок мастерски умел обходиться с секирой и обладал немалым мужеством, что вызывало у Гурна уважение.

Гном же был ледяному варвару совершенно несимпатичен, поскольку никогда нельзя было быть уверенным в том, что происходит в зеленой башке этого парня.

Хотя вокруг стоял мрак, Гурн довольно хорошо видел зеленокожего, потому что поляну освещал свет звезд и их слабого блеска было достаточно для острого взора варвара.

Очевидно, гном заметил, что на него пялится великан, потому что он внезапно негромко захихикал и бросил на Гурна провоцирующий взгляд, а на его зеленом лице появилась язвительная ухмылка.

— Ты только ждать, — негромко проворчал варвар, — твоя улыбка перестать. Только неверное слово или ты меня смотреть взгляд, мне не нравится, тогда я свернуть тебе шею. Ты понимай, плохое существо?

Понял ли его гном или нет, определить было трудно. Он раскрыл зубастый рот и снова издал блеющий смех, смешавшийся с шорохами ночных джунглей. Хуже того, недомерок принялся вращать глазами без век и от удовольствия похлопывал себя по бедрам. Зеленому, подумал Гурн, похоже, все это мероприятие доставляет сплошное удовольствие. Что в этом такого смешного, ледяной варвар при всем желании понять не мог. Внезапно великану показалось, что до гнома наконец дошло: его смех мгновенно оборвался, он умолк. Широко раскрыв рот и глаза, едва не вываливающиеся из орбит, он, казалось, напряженно прислушивался.

В следующий миг насторожился и варвар.

Не то чтобы он действительно что-то заметил — это в царившей вокруг темноте и с учетом ночных шорохов древнего леса было практически невозможно. Заставили Гурна насторожиться исключительно инстинкты. Те инстинкты, которые довольно часто спасали ему жизнь в холодной глуши ледяной пустыни.

Что-то изменилось.

Гурн не мог толком объяснить, но он почувствовал; что они уже не одни. Что-то — или это было «кто-то» — приблизилось к ним и принялось наблюдать…

Варвар приложил максимум усилий, чтобы незваный гость ничего не заподозрил. Гурн принялся лихорадочно размышлять, что предпринять. Нужно разбудить остальных, но так, чтобы атакующий или атакующие ничего не почуяли. Он снова взглянул на гнома, по-прежнему неподвижно сидящего на земле. Его язык вывалился из открытого рта, его глаза приобрели стеклянный блеск.

Громко откашлявшись, Гурн хотел было подняться и словно невзначай схватить клинок, когда на противоположной стороне поляны что-то шевельнулось. На краткий миг варвару показалось, что он рассмотрел в слабом лунном свете какой-то силуэт. Он решительно выхватил из земли меч и обернулся, чтобы предупредить гнома…

И в этот миг он увидел кровь, вытекающую из широко раскрытой пасти гнома, который по-прежнему не сдвинулся с места и сидел, вытаращив неподвижные глаза.

— Проклятье, что…

Внезапно гном вскочил и закричал словно безумный, размахивая руками и ногами. В полутьме, царившей на полянке, варвару сначала показалось, что все именно так. Гурну потребовался миг, чтобы понять, что его зеленокожий товарищ не вскочил, его подняли вверх — на копье, на котором он и барахтался, хрипло крича что-то на своем языке.

Хрип гнома пробудил ото сна остальных. Нестор вскочил и схватился за ножи, торчавшие у него из-за пояса, проснулся и Ортмар фон Бут. Гном со свистом издавал какие-то нечленораздельные звуки, последние в своей жизни, Гурн выхватил из земли двуручный меч и собирался броситься в заросли, чтобы сразиться с невидимым врагом.

Но до этого дело не дошло.

До слуха его донеслось негромкое жужжание, и почти в тот же миг он почувствовал укол в правое бедро. Яростно зарычав, он оглядел себя с ног до головы и заметил тонкую стрелу с пестрым оперением, торчавшую из ноги.

Гурн ухватился за древко и вытащил стрелу, не моргнув глазом, но в то же мгновение в него попали две следующие.

Одна вонзилась в его правое предплечье, из-за чего варвар потерял способность держать меч, еще одна угодила в левое плечо. С проклятьем Гурн собирался было извлечь и эти стрелы — и в тот же миг уловил шорох и мимолетное движение.

Он обернулся, но увидел всего лишь тень, ловко проскользнувшую мимо него. В следующий миг в глазах у Гурна потемнело.

Стрелы — оказывается, они были отравлены!

Понимание настигло варвара подобно удару грома, но было слишком поздно. Он почти что чувствовал яд, которым были пропитаны наконечники и который вместе с кровью несся по его телу, отравляя его. Великан ощутил, как затуманивается разум — он был уже даже не в состоянии четко мыслить, не говоря уже о том, чтобы защититься от невидимого врага.

Гурн закачался и рухнул на землю как подкошенный.

Собрав в кулак всю оставшуюся силу, он еще раз восстал против власти яда и попытался подняться — тщетно.

Он снова рухнул и остался лежать на влажной лесной земле. Пронзительные крики, которые пронеслись над поляной подобно ночному ветру, были последними звуками, которые он услышал.

13. Анклуас

Раммар ненавидел дни, следующие за схваткой: у него болела голова, и невозможно было заниматься чем-либо иным, кроме как зализывать раны.

Не то чтобы на этот раз Раммара сильно мучила его черепушка или ему нужно было обрабатывать многочисленные ссадины, синяки и порезы. Но зато Бальбоку досталось ощутимо. В битве против тролля орк несколько раз сильно ушибся и заработал многочисленные шишки, к тому же треснуло два ребра. Кроме того, в приступе саобха он несколько раз сильно прикусил язык, тот опух, и нормально разговаривать Бальбок не мог.

— Как я показал этому всывому троллю, доук?

— Корр, — мрачно согласился с ним Раммар, — показал. Впрочем, только после того, как он довольно серьезно показал тебе. И чем ты только думал? Считаешь, что это нормально, весь день лодырничать, в то время как я должен выполнять всю работу? Мечи нужно наточить и смазать, не говоря уже о твоих грязных доспехах…

— Плосу плосения, — донеслось с ложа, устланного соломой, на котором лежал Бальбок. Клетка, в которую заперли орков, находилась в подземных катакомбах арены, и она была чуть лучше темной норы, сырой и затхлой, а высоты ее едва хватало, чтобы Раммар мог выпрямиться. Иными словами: она оказалась на удивление уютной…

Раммар вздохнул и в отчаянии покачал головой.

— Сколько еще раз тебе нужно повторить, что орки не извиняются?

— Ну, гм, я плосто подумал, что я зе спас твой асар…

— Ты утверждаешь, что спас мой асар? — возмущенно воскликнул Раммар и бросил на брата злобный взгляд. — Ха, не смеши меня! Я бы и без тебя справился с этим монстром, можешь мне поверить.

— Сесно? — недоверчиво уставился на него Бальбок.

— Сесно, — подтвердил Раммар, передразнивая брата. — У меня был самый хитроумный план, и он бы сработал, если бы ты не вмешался.

— А как этот пйан выгйядел? Ты хотел ддя виду дать себя замосить? — Несмотря на боль и потрепанный вид, худощавый орк рассмеялся булькающим смехом.

— Очень остроумно. И почему бы тебе не подвизаться придворным шутом? Может быть, один или два молочнолицых сочтут твою глупую болтовню забавной. Я знаю только, что справился бы и без тебя, и если ты мне не веришь, то я с удовольствием воткну тебе сапарак в…

— Вы Раммар и Бальбок?

Раммар оборвал свою речь и обернулся. Хотя ни он, ни брат этого не заметили, кто-то подошел к зарешеченной двери их клетки. Скрипнул засов, дверь открылась, но орки различали только силуэт незнакомого посетителя на фоне горящих в коридоре факелов.

— А кого это волнует? — не особенно приветливо отозвался Раммар. Он не любил незваных гостей и терпеть не мог, когда подслушивали его разговоры.

— Карал, — послышалось в ответ по-орочьи, к глубокому изумлению обоих братьев.

— Не верю! — засопел Раммар на родном языке, умело скрывая удивление. — У орков нет друзей в этой местности, а в подобном месте и подавно.

— Среди молочнолицых — точно нет, — согласился незнакомец и вошел: тут Раммар и Бальбок с удивлением выяснили, что имеют дело с сородичем.

То был орк — впрочем, довольно жалкого вида. Его зеленовато-коричневое лицо было покрыто множеством шрамов, от левого уха остался бесформенный обрубок. Глаза его горели желтым недоверием, а вонь, исходившая от него, была одновременно вызывающей ужас и знакомой. Одет он был в плащ из лоснящейся кожи, не рассыпающийся на куски только из-за множества швов.

Иными словами: типичное чудовище.

— Твоя рожа мне не нравится, — уведомил гостя традиционным приветствием Раммар.

— И твоя рожа мне не нравится, — с ухмылкой ответил незнакомый орк.

— Ты из какого племени?

— Из какого племени? Клянусь внутренностями Торги, какая разница-то? Разве в этом месте сыновья Гнилых земель не должны держаться вместе?

— Фыновья Гнилых земель? — Несмотря на боль, Бальбок с изумлением рассматривал незнакомца — для орка он говорил слишком вычурно. — Ты сто, слиском долго общался с молоснолифыми?

— Можно сказать и так, — кивнул незнакомый орк. — Меня зовут Анклуас.

— Я Раммар, которого называют Резким, — высокомерно представился Раммар. — А это Бальбок, мой несколько недалекий братец…

— …который, впрочем, очень хорошо умеет сражаться, — добавил Анклуас с понимающей ухмылкой, исказившей его покрытые шрамами черты. — Я видел твою битву с троллем, Бальбок, и я восхищен твоей храбростью. Эта битва запомнится надолго. Еще много лет будут говорить о ней молочнолицые.

Бальбок скривился и только засопел, как это принято у орков, — слово «спасибо», как известно, в диалектах Гнилых земель отсутствует.

— Что тебе здесь нужно? — поинтересовался Раммар, чтобы сменить тему разговора (ему не нравилось, когда в его присутствии так хвалили брата, хотя Бальбок этого очень даже заслуживал). — Если ты пришел только затем, чтобы рассыпаться в комплиментах, то можешь проваливать.

— Я просто хотел представиться, — поднял лапы Анклуас. Похоже, он не был настроен на ссору, и, тем не менее, было в нем что-то такое, что не нравилось Раммару.

— Ты тозе боец? — поинтересовался Бальбок.

— Был когда-то, — ответил Анклуас и неуклюже указал на жалкие остатки плоти, покрывавшие его череп. — Пока чертов тролль не отрубил мне половину головы, прежде чем я успел с ним расправиться. С тех пор у меня трудности с равновесием.

— Ну и?

— Ганцвар, этот старый живодер, пришел к выводу, что слишком много заплатил за меня, чтобы отдать на растерзание гномам на арене. Поэтому он пощадил меня и назначил оруженосцем.

— Ты… ты оруженосец? — недоверчиво переспросил Раммар, все еще держа на коленях секиру Бальбока, полировкой которой он занимался, без особой, впрочем, радости.

— Вот именно.

— Тогда милости просим, — пригласил его Раммар, подзывая к себе; все недоверие было позабыто. — Секиру моего брата нужно очистить от тролльих мозгов, причем до последней капли. Затем ее нужно отшлифовать и смазать, как положено для мастера арены, ты понял?

— Да, но…

— После этого ты займешься нашими копьями и позаботишься о том, чтобы я получил новый щит — мой последний не пережил атаку. А еще нам, черт побери, нужны новые шлемы и доспехи — это до тебя доходит?

— Конечно, — заверил Анклуас и преданно кивнул, принимая секиру, которую протянул ему Раммар. — Я исполню это к вашему удовольствию, друзья мои. Если это все, что я могу для вас сделать, то я немедленно покидаю вас.

Сжимая в руках секиру, он повернулся, чтобы уйти, и уже переступил порог, когда Бальбок крикнул ему вслед:

— Есть есе сто-то, сто ты мозесь для нас фделать?

Поскольку Анклуас стоял к братьям спиной, они не видели, как черты его покрытого шрамами лица озарила ухмылка.

— Что ж, — заявил он, и на лице его снова возникло то выражение, которое не понравилось Бальбоку; быть может, потому что оно пробудило в нем смутные воспоминания. — Я мог бы, к примеру, показать вам, как отсюда выбраться…

— Как… — Маленькие глазки Раммара сверкнули. Он недовольно огляделся, словно опасался, что в клетке кто-то может их подслушать. Затем он вышел вперед, схватил Анклуаса за плащ и подтащил к себе. — Повтори это еще раз, — шепотом потребовал он.

— Я мог бы показать вам, как отсюда выбраться, — последовал ответ, тоже шепотом.

— Чушь! — пролаял Раммар. — Отсюда так просто не выбраться. Все выходы зарешечены, не говоря уже о стражах, которые стоят повсюду. Я уже познакомился с головорезами Ганцвара и могу заверить, что с ними шутки не шутят.

— Я знаю, — нимало не смутившись, ответил Анклуас.

— И тем не менее ты утверждаешь, что знаешь путь наружу?

— У меня есть вот это, — ответил одноухий и опустил руку в правый карман плаща. Когда его лапа вынырнула оттуда, в ней лежал большой ключ с широкой, покрытой ржавчиной бородкой.

— Что, клянусь дурным настроением Курула, это еще такое?

— Это клюсь, — заметил Бальбок.

— Я тоже вижу, что это ключ, дурья твоя башка, — набросился на него Раммар. — Но от какого замка?

— От замка на боковой двери, которая ведет из катакомб на поверхность, — пояснил Анклуас с почти торжественным выражением на физиономии. — Я случайно обнаружил ее по пути в оружейную.

— И что, ключ просто лежал под ногами? — недоверчиво поинтересовался Раммар.

— Не то чтобы… Мне пришлось уговорить владельца отдать его мне.

— Уговорить?

— Ну, ты понимаешь…

— Ты что, убил стражника?

В ответ Анклуас только широко ухмыльнулся.

— Клянусь гневом Курула! Клянусь вонючими внутренностями Торги! Клянусь громовой палицей Лудара! — Черты лица Раммара омрачились, как и всегда, когда он начинал волноваться. — Неужели недостаточно того, что я наказан обществом одного идиота? Неужели к нему должен обязательно прибавиться еще один?

— Что такое? Что не так?

— Что не так? Я тебе скажу, что не так! Ты, умбал, отправил в темную яму Курула стражника. Как ты думаешь, долго это будет оставаться тайной? И как ты думаешь, кого заподозрят первым? Конечно нас, чудовищ, это же ясно, как темная ночь!

— Не беспокойся, — спокойно заверил его Анклуас.

— Тебе хорошо говорить. Разве ты не понимаешь, что мы и так по уши в шнорше?

— Ничего не будет, — убежденно ответил Анклуас.

— Почему не будет?

— Очень просто — потому что ничего не было до сих пор.

— Что это еще значит?

— Это значит, что этот ключ у меня уже очень давно.

— Сколько? — поинтересовался Бальбок.

— Дай подумать, — покрытая шрамами физиономия Анклуаса глубокомысленно сморщилась. — Ну, лун так пятьдесят — шестьдесят, наверное. Честно говоря, я не очень разбираюсь в счете…

— Пятьдесят — шестьдесят лун? — Удивлению Раммара не было предела. — Ты здесь уже так давно?

Анклуас кивнул.

— И все это время ты таскаешь ключ с собой? Почему ты давно не бежал сам?

— Потому что я всегда ждал возможности воспользоваться им, а ее все не было. А теперь здесь появились вы, соотечественники из Гнилых земель, и впервые у меня такое чувство, что мне действительно удастся бежать, если я отважусь на это с вами.

— Ну что ж… — Раммар смущенно почесал бугристую шею.

Слова Анклуаса льстили ему, а еще больше ему нравилась возможность уйти от существования аренного бойца, перспективы которого были не самые радужные — рано или поздно появится кто-нибудь, кто надерет асар так, что останутся рожки да ножки. И Раммар не собирался ждать этого дня.

Бальбок же, казалось, был не так воодушевлен предложением незнакомого орка.

— Посему? — недовольно поинтересовался он.

— Что почему? — переспросил Анклуас.

— Посему ты хосесь нам помось? Ты нас софсем не знаесь.

— Вы же орки. Или нет? — Анклуас слабо улыбнулся. — Среди молочнолицых этого уже более чем достаточно. И делаю я это не из чистого дружелюбия, можете мне поверить. Я уже давно ждал такой возможности, потому что, как и вы, мечтаю выбраться из этой вонючей гномьей дыры.

— Гномьей дылы? — принюхался Бальбок. — Здесь осень уютно. Кломе того, я — мастел арены…

— Ты его не слушай, — быстро перебил брата Раммар. — Он всегда был туповатым псом, а во время последней битвы на арене он слишком сильно получил по черепу.

— Так вы со мной? — спросил Анклуас, и его желтые глаза засветились надеждой.

— Можешь быть в этом уверен, — заверил его Раммар, потирая лапы. — Там, снаружи, у нас остался один неоплаченный счет, который надо бы покрыть.

— Неоплаченный счет?

— Вот именно. Карлик, который предал и продал нас этому оркорезу Ганцвару. Из-за него мы здесь, и он поплатится, даже если мне придется гнаться за ним до самого края мира.

— Бородатый сморчок, значит, — по физиономии Анклуаса ничего нельзя было прочесть. — А как его звать?

— Фон Бут, — казалось, Раммара вот-вот стошнит. — Ортмар фон Бут.

Анклуас задумчиво кивнул.

— Смотри-ка…

От удивления у Раммара распахнулись глаза.

— Ты знаешь этого типа?

— Очень поверхностно. Мне тоже доводилось иметь с ним дело, и у меня он тоже оставил по себе недобрую память. Знаете что? Если вы позволите, я буду сопровождать вас в этом походе мести. Как там говорится? Чем больше клинков, тем больше крови.

— Этой поговорки я еще никогда не слышал, — с ухмылкой признал Раммар, — но она мне нравится. Итак, договорились. Ты помогаешь нам выбраться отсюда, а взамен мы позволим тебе принять участие в охоте на бородатого сморчка.

— Корр, — согласился Анклуас, издавая жуткое рычание, к которому присоединился и Бальбок, — хоть это и означало, что его существование в качестве превозносимого всеми чемпиона арены подошло к концу. Однако перспектива свернуть маленькую шейку Ортмара фон Бута была на редкость заманчивой.

Обычаи орков требовали, чтобы клятва мести была скреплена кровью, но Раммар решил перенести это на потом. Толстенький орк ничего не имел против того, чтобы проливалась кровь, кроме тех случаев, когда кровь была его собственная…

— Когда выступаем? — быстро спросил он Анклуаса, чтобы тому не пришла в голову мысль о кровопускании.

— Сегодня ночью, — заявил одноухий. — Поручения, которые вы мне дали ранее, я выполню. Кроме того, позабочусь о том, чтобы ваше оружие было к тому времени наточено и находилось в безупречном состоянии.

— Корр, — согласился Бальбок.

— Хорошая идея, — прозвучал ответ Раммара.

— Я приду к вам вскоре после полуночи. А до тех пор ведите себя как можно незаметнее, понятно?

— Без плоблем, — простодушно ухмыльнулся Бальбок. — Я плосто буду сидеть здесь и плитволяться, будто я нисего не знаю.

— Это не будет для тебя слишком трудно, — прошипел Раммар.

— Итак, договорились? — спросил Анклуас.

— Договорились. Мы встретимся после полуночи.

— Ахгош доук, карал'хай.

— Ахгош доук.

Анклуас оставил их одних, не забыв, впрочем, запереть дверь, чтобы стражники ничего не заподозрили. Бальбок, сидя на своем ложе, задумчиво смотрел ему вслед.

— Ну что? — спросил Раммар. — Что ты о нем думаешь?

— Не жнаю, — выпятил подбородок Бальбок. — Сто-то с ним не так.

— Глупости, — покачал головой Раммар. — Я хорошо знаю подобных Анклуасу типов. Храбрый воин, для которого понятия чести и совести не пустой звук.

— Но Раммар! — Бальбок бросил на него удивленный взгляд. — Эти веси никогда нисего не жначили в Гнилых жемлях.

— Дурья башка! — зарычал на него брат. — Ты же прекрасно понял, что я имею в виду. Анклуас не обманет нас, в этом можешь мне поверить — в противном случае можешь еще раз стукнуть меня секирой, корр?

— Корр, — кивнув, согласился Бальбок.

14. Комхорра ур'суль'хай-коул

Это место Корвину не особенно нравилось.

Тиргас Дун был портовым городом эльфов, построенным в давние времена, еще до начала Первой войны. Гордо вздымались его стены на южных берегах Землемирья, высились башни на северных стенах, чтобы можно было далеко окинуть взглядом страну, в то время как со стороны моря сверкали купола.

Хотя город планировали мастера, возводившие Тиргас Лан, отличия, тем не менее, были. Объяснялось это особенностями истории обоих городов: в отличие от королевской твердыни в сердце леса Тровны, во время обеих войн Тиргас Дун никогда не осаждали, никогда не захватывали враги. Тысячелетиями, когда эльфы бродили по Землемирью, Тиргас Дун был их оплотом, центром эльфийской мысли и знания. В Тиргас Дуне встречались поэты и певцы, чтобы сразиться в честном состязании, собирались ученые для обмена мыслями и опытом, предводители обращались к народу с пламенными речами, и заседал Высокий Совет, из-за которого Корвин и предпринял путешествие на юг, потому что совет этот все еще собирался в Тиргас Дуне.

Однажды Корвин уже побывал в городе Тиргас Дун, ровно год назад, после того как эльфийская корона выбрала королем и собирателем Землемирья именно его.

Во время торжественной церемонии Высокий Совет эльфов подтвердил выбор и, таким образом, назвал Корвина преемником великих эльфийских королей, некогда правивших Землемирьем. Впрочем, Корвину показалось тогда, что церемония для эльфов была всего лишь нудной обязанностью — многие из членов Совета откровенно скучали, украдкой посматривая на дверь и с нетерпением дожидаясь завершения.

Ни для кого не было секретом, что эльфы перестали интересоваться происходящим в Землемирье. После того как на протяжении многих поколений они обеспечивали мир и единство, защищали страну в двух кровопролитных войнах, они отошли от проблем королевства и постепенно возвращались туда, откуда некогда пришли. Большинство кораблей, стоявших на якоре в гавани Тиргас Дуна, уже отправились в путь — стройные парусники и тяжелые триремы, продвигающиеся по морю благодаря размеренным взмахам весел, по направлению к Дальним Берегам.

Во время прошлого визита Корвина в Тиргас Дун стало ясно, что эльфийский город скоро будет совсем заброшен. Давно уже не над всеми башнями развевались флаги, многие ворота были заперты и уже не охранялись; колоннады, среди которых некогда живо обсуждали различные вопросы, были пустынны, а на площадях, где когда-то читали стихотворения поэты и пели песни певцы, единственной мелодией стало завывание ветра.

Многие дома были брошены, некоторые выглядели так, словно хозяева отлучились только на минутку. Искусно обработанные, украшенные витражами окна были распахнуты, внутри виднелась украшенная богатой резьбой мебель, стеклянные графины и глиняные кружки, еще стоявшие на столах филигранной работы… Все мирское стало эльфам безразлично; как только их слуха достигал зов Дальних Берегов, они бросали все и следовали за ним к тем сокрытым островам, которые обещали исполнение всех желаний и вечное счастье и где были не нужны материальные ценности.

Корвин почти что завидовал эльфам и, может быть, именно эта зависть и вызывала в нем неприятие этого места. Может быть, дело было также и в том, что Тиргас Дун был средоточием упадка и разложения. Эльфы прощались с миром и покидали его.

Ну и пусть, думал Корвин, следуя по широкой главной улице вместе со своими спутниками. Однако не все они еще уплыли, и я пришел, чтобы напомнить им об их обязанностях…

Прибрежный город был спланирован, как Тиргас Лан: вокруг центрального здания, к которому вела главная улица, по кругу формировался город. С той лишь разницей, что в центре Тиргас Дуна возвышалась не цитадель, а гигантское здание из белого мрамора, мощный купол которого сверкал и переливался под голубым небом. Вход в здание был украшен роскошными колоннами. На языке эльфов цитадель называлась теллумагур — здание, где заседает совет старейшин.

Во времена эльфийских королей сенат имел лишь совещательный голос, позднее на него перешли законодательные функции. Под огромным куполом обсуждались вопросы войны и мира, долгое время отсюда управляли судьбами Землемирья. Впрочем, большинство людей из восточных империй об этом ничего не знали и даже не подозревали. На протяжении столетий этой расе было свойственно отгораживаться от мира и думать только о себе — причина, по которой люди стали легкой добычей сил зла во времена Второй войны.

С тех пор многое изменилось.

Королевская корона покоилась на голове человека, и теперь не смертные отворачивались от ответственности за мир, а эльфы. Однако Корвин был уверен, что новости, которые он принес, изменят существующее положение дел.

Неспроста он не отправил послов, а пришел лично для того, чтобы поставить Высокий Совет в известность о недавних событиях. Корвин взял с собой только двух лейб-гвардейцев и нескольких воинов королевской стражи, в то время как его советники и доверенные лица остались в Тиргас Лане, чтобы вместо него осуществлять правление.

Не было эскорта, сопровождавшего короля и его свиту в здание Совета. Да и горожан на улицах стало заметно меньше, чем было всего год назад. Над городом повисла давящая тишина, пустынны и молчаливы были дороги и дворы. По странной прихоти судьбы всего за один год сокрытый город Тиргас Лан стал оплотом жизни и надежды, в то время как Тиргас Дун на глазах превращался в город-призрак.

Эта мысль печалила Корвина, но он отогнал ее прочь. Он пришел не затем, чтобы рассуждать о прошлом, а затем, чтобы попросить у сената помощи. Он был уверен, что эльфы не останутся глухи к его просьбе.

На ступеньках, ведущих ко входу под купол совета, посетители наконец повстречали представителя народа эльфов, на первый взгляд, молодого человека, который, тем не менее, повидал уже много зим. Он был одет в широкую тогу, в руке сжимал искусно украшенный деревянный жезл, который вытянул, словно оружие, навстречу людям. И Корвин ни на миг не усомнился в том, что эта штука на самом деле опаснее, чем может показаться на первый взгляд.

— Стой! — крикнул им эльф так громко, что эхо отразилось от каменных стен. — Кто вы и что вам нужно?

— Я Корвин, король Тиргас Лана, — представился бывший охотник за головами — постепенно эти слова стали слетать с его языка легко, и он уже не чувствовал себя обманщиком. — Я желаю говорить с Высоким Советом.

— Говорить с Высоким Советом нельзя, — ответил эльф, не обратив внимания на титул, названный Корвином.

— Даже королю?

— Никому, — последовал простой ответ.

Но у Корвина не было желания менять свои планы.

— Проклятье! — вырвалось у него, и, не обращая внимания на протокол, который, вероятно, мог действовать в подобных случаях, он соскочил с коня и поднялся по ступенькам к кастеляну. — Получается… Это означает, что я со своими людьми напрасно взвалил на себя тяготы долгой дороги? Что я напрасно оставил трон и империю без защиты?

— Мы не звали тебя, Корвин, король Тиргас Лана, — ответил эльф, отчужденное выражение лица которого заставляло предположить, что он и его интересы давно уже были на Дальних Берегах.

Как же это было ненавистно Корвину…

— Нет, не звали, — засопев, согласился он, — но Улиан, председатель Верховного Совета, некогда заверил меня в поддержке на тот случай, если корона Тиргас Лана окажется в опасности.

— И это случилось? — Кастелян глубоко вздохнул и зевнул, за что Корвин готов был схватить его за шиворот и как следует встряхнуть.

— Вот именно, — подтвердил король, с трудом призывая себя к спокойствию. Он знал, что это неразумно — терять самообладание перед эльфами. С их точки зрения он унижал свою душу и терял лицо. Любой, кто повышал голос, для эльфов был несерьезным собеседником.

Казалось, кастелян на миг призадумался (не обязательно над вопросом Корвина, он мог задуматься над чем угодно). Наконец он согласился, но с таким выражением лица, которое свидетельствовало о том, что он не придает земным делам большого значения.

— Хорошо, — заявил эльф. — Не то чтобы это сыграло большую роль, но тебе дозволено говорить перед лицом Высокого Совета эльфов. Входи, король Тиргас Лана, и тебя выслушают.

Эльфы любили использовать цветастые формулировки и театральные жесты — поэтому он постучал жезлом об пол, после чего обернулся и поднялся ко входу с колоннами.

Корвин велел своим лейб-гвардейцам Бриону и Крэгу, а также двум капитанам королевской гвардии следовать за ним. Остальные солдаты должны были остаться с лошадьми и ждать его возвращения. Не то чтобы он не доверял эльфам, которым он вообще-то был обязан короной, но равнодушие, с которым наследники Фаравина относились к делам людей, настолько сильно нервировало Корвина, что он почти ощущал угрозу.

Пока Корвин поднимался по широким ступеням и проходил под тяжелыми колоннами, на которых покоился навес здания совета, он спрашивал себя, разумно ли он поступил, приехав в Тиргас Дун. Способны ли еще эльфы помочь ему? Конечно, когда-то они были влиятельны и сильны, но это было… довольно давно — сыновья Фаравина пришли в упадок.

С другой стороны, у Корвина не было другого выбора. Не было — если он собирался исполнить обещание, некогда данное Аланне.

— Если когда-либо враг причинит мне зло, — прошептала она ему на ухо тем голосом, противостоять которому был не в состоянии ни Корвин, ни кто-либо другой из смертных, — попроси мой народ о помощи.

— Не будь такой суеверной, — ответил Корвин. — Ты — супруга короля Тиргас Лана. Какой же враг отважится причинить тебе зло?

— Пообещай мне, — упрямо потребовала она, и Корвин, скорее ради того, чтобы доставить ей удовольствие, чем будучи по-настоящему убежден, дал слово.

И снова Корвин спросил себя, догадывалась ли Аланна о чем-то еще тогда. Все, что до сих пор происходило, подтверждало, что эльфы обладают удивительными способностями, и Аланне не раз удавалось удивить его. Возможно, она действительно что-то знала… Но почему же, ради всего этого мира, она не предупредила его еще тогда?

Такие вопросы занимали Корвина, пока он вместе с остальными воинами шагал за кастеляном через высокие, уставленные огромными статуями коридоры.

Как он мог позволить одурачить себя? Как должен король защищать свою империю, если он не в состоянии защитить даже свою жену?

В припадке самобичевания Корвин вошел в широкий круг зала Совета. За ним следовали его люди. Над головами людей возвышался великолепный купол, от которого эхом отразилось постукивание — это кастелян несколько раз ударил концом посоха по мраморному полу.

— Высокие господа, мудрецы эльфийского народа! Я представляю вам Корвина, носителя короны и короля Тиргас Лана!

Снова раздался стук, затем эльф поклонился и отошел в сторону, чтобы уступить место Корвину. Тот быстро вышел вперед, ожидая увидеть весь Совет в сборе — но был горько разочарован. Потому что за полукруглым столом, находившимся в дальнем конце зала, сидел один-единственный эльф. Хотя это был эльф, на котором были одежды члена сената и в казавшихся юными глазах которого отражалась безграничная мудрость, но, тем не менее, он был единственным представителем своего народа…

— Говори, Корвин, король Тиргас Лана, — приказал он, и мягкая улыбка мелькнула в его старых и в то же время юных чертах лица. — Высокий Совет готов выслушать все о том, что привело тебя сюда.

— Высокий Совет? — Корвин знал сидевшего за столом эльфа — то был Улиан Мудрый, который в прошлый раз подтвердил его коронацию. — Прошу прощения, благородный Улиан, но я вижу одного-единственного члена Совета…

— Твои глаза не обманывают тебя, — спокойно подтвердил эльф. — Я действительно последний, с кем ты еще можешь говорить. Последний, кто остался здесь, чтобы принимать решения.

— Итак, это правда. Большинство эльфов повернулись к Землемирью спиной.

— Много кораблей покинуло гавань Тиргас Дуна, и ни один не вернулся, — уклончиво, как все эльфы, ответил Улиан. — Дальние Берега манят бессмертием и исполнением мечтаний — ничто из того, что может предложить мир смертных, не может сравниться с этим.

— Может быть, — согласился Корвин, — но народ Фаравина еще нужен здесь.

— Нужен? — Взгляд, который бросил на него Улиан, был усталым и отчаявшимся. — Зачем? Мы, эльфы, на протяжении поколений помогали победить зло, основали империю мира и справедливости. И каков итог? Смертные по-прежнему думают лишь о себе, преисполнены ненависти. Все стремления изменить их и обратить к лучшим делам, оказались напрасны.

— Не совсем, — возразил Корвин. — Тиргас Лан скоро засияет прежним блеском, и новый король восседает на эльфийском троне.

Улиан снисходительно улыбнулся.

— То, что ты называешь блеском, король, лишь жалкое подобие того, чем когда-то был Тиргас Лан. И будет ли смертный достаточно силен для того, чтобы объединить империю… Мы сомневаемся.

— Фаравин был убежден в этом, — ответил Корвин.

— Фаравин… Один из тех, кто принес себя в жертву в борьбе за лучший мир. Если бы он знал, что Темный Эльф однажды вернется…

— Он знал это, — ответил Корвин. — Он предвидел это в своем пророчестве. Но он верил и в то, что силы зла могут быть навеки побеждены.

— Значит, он был дураком, — тихо, но с отчетливой убежденностью в голосе ответил Улиан. Похоже, что для мечтаний и видений в мире эльфа места не осталось. — Но, конечно же, ты предпринял столь дальний путь не для того, чтобы поговорить с Нами о Фаравине, не так ли?

— Нет, — признал Корвин.

— Итак, что привело тебя к Нам, король Тиргас Лана? — спросил Улиан, и, хотя это «Нам» он использовал в качестве pluralis majestatis, поскольку говорил от имени Высокого Совета эльфов и всего своего народа, по ощущениям Корвина, в словах его была доля насмешки, ведь Улиан был последним из сената. — Расскажи о своем деле, пока есть здесь еще кто-то, кто может выслушать тебя.

— Тиргас Лан в опасности! — произнес Корвин.

— Кто же угрожает ему? — По виду Улиана нельзя было сказать, удивлен ли он или обеспокоен. — Люди, которые не хотят признавать твое право на правление? Мрачные создания Гнилых земель?

— Ни те, ни другие, — покачал головой Корвин. — Далеко на востоке, в городе Каль Анаре, назрела угроза для нас, которую породило не Землемирье. Поэтому я и здесь.

— На востоке? В Каль Анаре, говоришь? — Впервые бледные черты Улиана осветила искра интереса. Конечно, он знал, какую роль сыграл этот город в прошлом; конечно же, он знал историю Темного Эльфа Маргока, который восстал против своего народа и создал расу орков, чтобы погрузить Землемирье в войну и разрушение. В Каль Анаре началась некогда эта история — и только год назад окончилась в Тиргас Лане. — Ты уверен?

— Насколько в этом можно быть уверенным, — произнес Корвин в ответ. — Хотя до сих пор у меня не было ничего, кроме слухов и неясных намеков. Ни один из шпионов, которых я посылал, чтобы собрать информацию о враге, не вернулся.

— Какая жалость. И чего ты требуешь от Нас, король Тиргас Лана?

— Я пришел сюда, чтобы просить поддержки в борьбе против этого врага, — без экивоков произнес Корвин, — ибо я опасаюсь, что империя, которая так молода и неукрепленна, как моя, не выдержит натиска темной силы.

— Что наводит тебя на мысль, что в Каль Анаре действуют темные силы? Конечно, Мы тоже знаем, чьей родиной был когда-то город на востоке. Но нельзя лишь поэтому предполагать, что все, что там происходит, управляется темной силой.

— Вероятно… Однако не так давно произошло нечто, что неопровержимо доказывает: враг, который готовится к войне против нас, питается из темных источников силы.

— Действительно?

— Несколько дней назад, — поведал Корвин с горечью в голосе, — цитадель Тиргас Лана стала объектом трусливого нападения. Без предупреждения, под покровом ночи, вражеские воины подкрались к стенам города и преодолели их, убили много карликов и людей из королевской стражи. То были не живые существа, те, кто жестоко и подло напал на моих солдат, — то были неупокоенные воины, поднятые из могил при помощи темной магии!

— Неупокоенные, говоришь? — Корвину показалось, что бледность Улиана внезапно стала еще сильнее, потому что его лицо стало почти неотличимо по цвету от стены.

— То были воины-скелеты, жизнь в которых поддерживали не кровь и божественный промысел, а чистая злоба. Похоже, что моей супруге, Аланне, подобные противники небезызвестны, ибо она посоветовала мне обезглавливать костяных солдат и таким образом положить конец их кощунственному существованию. Так нам удалось отразить атаку, но слишком большой ценой.

— Что же случилось? — поинтересовался Улиан.

Насмешка и равнодушие внезапно исчезли из его голоса.

— Аланна… — запинаясь, выдавил из себя Корвин. — Они… они похитили королеву.

Под высоким куполом воцарилась тишина, настолько пронзительная, что можно было услышать, как падает иголка на пряжке. Ни Улиан, ни Корвин не произнесли ни слова. Последний представитель эльфийского Совета пытался справиться с известием.

— Итак, это правда, — наконец произнес он шепотом.

— Что? — поинтересовался Корвин.

— То, что предполагалось всегда, но не было доказано. То, чего опасались еще наши предки…

— Что за усилением Маргока скрывалось нечто большее, чем злость одного отверженного? — высказал Корвин то, что не отваживался произнести эльф. — Что им овладела злая сила и что она дала ему ту власть, которой он обладал?

Улиан лишь кивнул.

— Да, похоже на то, — подтвердил Корвин. — Теперь вы наверняка поймете, почему я пришел в Тиргас Дун: чтобы просить помощи гордого народа эльфов в борьбе против противника, который древнее всего, что мы знаем. Древнее рода человеческого и даже древнее, чем сыновья и дочери эльфийского народа. Вероятно даже, древнее самого Землемирья.

— Я… я понимаю, — пробормотал Улиан, совсем забыв о том, что нужно говорить в pluralis majestatis — настолько сильно потрясли его слова Корвина. Его взгляд утратил спокойствие и мудрость, эльф беспрерывно оглядывался по сторонам, словно пытаясь отыскать то, что было потеряно давным-давно.

— Чтобы удостовериться в том, что происходит в Каль Анаре, я послал еще одну экспедицию, — пояснил Корвин, — экспедицию, которой, как я предполагаю, удастся то, что не удалось остальным. Но в свете недавних событий я больше ждать не могу. Нужно подготовить войско и отправить его в Каль Анар, причем немедленно! Объединенное войско из людей, карликов и эльфов, которое направится в Каль Анар и искоренит сидящее там зло — раз и навсегда!

— Объединенное войско из эльфов и людей… — рассеянно повторил эльф.

— Цивилизованные народы Землемирья должны держаться вместе, — решительно произнес Корвин, — ибо только в том случае, если мы преодолеем старые обиды, мы будем способны победить наших врагов, — на миг его захлестнуло уныние, потому что это были не его слова, а Аланны. Он снова вспомнил о своей любимой, и оставалось лишь надеяться на то, что она еще жива.

Затем он отогнал мысли о ней и напомнил себе о своих обязанностях.

— Это не та битва, которую смогут в одиночку выдержать люди, — решительно произнес он, — ибо началась эта битва тогда, когда нога человека еще не ступала в Землемирье. Война, которую вел много столетий назад эльфийский народ, теперь продолжается, и мы должны завершить ее вместе.

— Я… Мы понимаем, — бесцветным голосом произнес Улиан. — Но хотя Мы согласны с тобой, оказать тебе поддержку Мы не можем и не можем…

— Аланна, — перебил его Корвин, — свято верила в то, что ее братья не оставят нас в столь трудный час. Поэтому она взяла с меня слово приехать сюда и попросить о помощи, если империи будет угрожать опасность. Если вы хотите, чтобы я встал перед вами на колени и стал умолять, то я готов!

И он действительно опустился на колени, что повергло в ужас его спутников.

— Сир! — возмущенно воскликнул Брион. — Не на…

— Успокойся, мой мальчик! — прорычал Корвин. — Здесь речь идет не о гордости одного человека или одного народа, а о благополучии всего мира. Никто не должен сказать, что я был слишком высокомерен и поэтому былые властители Землемирья отказали мне в поддержке, — и он склонил голову, словно вассал перед господином.

Тем не менее смертельно бледное лицо Улиана было подобно каменной маске.

— Что бы ты ни сделал, король Тиргас Лана, — тихо произнес он, — о чем бы ты ни попросил, как бы сильно ни унижался — этот Совет не может удовлетворить твои просьбы.

— Что? — Корвин поднял голову. — Почему не может?

— Разве по пути сюда ты не смотрел по сторонам? Разве ты не заметил, что происходит в нашем городе? Большинство домов брошены, улицы и переулки пустынны. Последние корабли, отплывающие к Дальним Берегам, покинут гавань на днях… Тиргас Дун станет городом-призраком. Лишь холодный камень будет напоминать о славе эльфийского народа, и не останется здесь никого, кто мог бы предоставить помощь и поддержку тебе и твоему народу.

— Так отзовите их! — потребовал Корвин, по-прежнему стоя на коленях.

— С Дальних Берегов? — рассмеялся Улиан, хрипло и безрадостно. — У Нас такое чувство, что ты переоцениваешь привлекательность мира смертных…

— Мне все равно, откуда придут воины, — объявил Корвин. — Они нужны нам здесь и сейчас, а не где-то вдалеке.

— Друг мой, — произнес Улиан и покачал головой, — никто, кто увидел Дальние Берега, никогда оттуда не вернется.

— Даже ради того, чтобы спасти великую дочь эльфийского народа? — спросил Корвин. — Аланна была верховной священнослужительницей Шакары. На протяжении столетий она хранила ваши тайны.

— И она исполнила свой долг, — подытожил мудрец. — Но когда она выбрала жизнь рядом со смертным, то перестала быть одной из Нас. То был ее свободный выбор, и теперь Совет ничего не может для нее сделать, — покачал головой Улиан. — Наш народ отрекся от мира смертных. Мы не можем оказать влияния на его дальнейшую судьбу.

— Но люди не обладают силой эльфов, — напомнил Корвин. — Если все эльфы покинут Землемирье, то больше не будет магии, защищающей людей. Волшебников древних времен больше нет. Нам нечего противопоставить силе зла, кроме храбрых сердец и чистой стали.

— Может быть, и так, — кивнул Улиан. Нельзя было понять, какие мысли скрываются за его непроницаемым лицом. Если он и сочувствовал людям, то умело скрывал это.

Корвин поднялся, черты лица его были не менее непроницаемы, чем у эльфа.

— Я понимаю. — На лбу у него образовалась гневная складка, и, когда он продолжил, в голосе его слышалась несгибаемая твердость:

— Итак, Землемирье погибнет, потому что когда-то эльфы повели себя небрежно и не смогли распознать истинных причин возвышения Маргока!

— Ты говоришь словно ребенок, — бесстрастно произнес Улиан. — Если ты чего-то не добился просьбами, то думаешь, что сможешь сделать это провокацией? Наш народ многое принес в жертву, чтобы оградить мир от зла. Много храбрых сердец, которые сегодня воспевают в песнях, погибли. Тебе не пристало обвинять Нас или уличать в бездействии. Эльфийский род ничего не должен этому миру.

— Простите, — извинился Корвин, которому стало ясно, что в отчаянии он шагнул слишком далеко, — я хотел только…

— Аудиенция окончена, — коротко произнес Улиан.

— Окончена? — озадаченно переспросил Корвин. — И нет никакой надежды, что вы измените свое решение?

— Нет, — решительно покачал головой Улиан. — Иди, король Корвин. Оставь Тиргас Дун и возвращайся в свою империю. Делай там то, что должен, но не рассчитывай при этом на помощь моего народа, потому что получить ее ты не сможешь.

— Я знал это! — воскликнул Корвин. Он в ярости сжал кулаки и на миг снова стал не королем, а охотником за головами, который говорил его устами. — Я догадывался, что вы, эльфы, бросите нас в трудную минуту, еще в тот миг, когда вошел в эти двери. Если бы я не пообещал Аланне, то не просил бы помощи у вас. Что подумает Аланна, если узнает, что ее собственный народ не был готов предпринять хоть что-то для ее спасения?

— Как Мы уже говорили — она больше не принадлежит к народу эльфов. Верховная священнослужительница Шакары выбрала долю смертных.

— Да, — произнес Корвин, — и я все лучше и лучше понимаю, почему она сделала это.

— Иди! — потребовал Улиан, на этот раз горячее.

— Но…

Корвин умолк, когда к нему подошел кастелян, подняв обеими руками жезл, которым возвестил его приход. Предположение Корвина было верно: эта штука могла работать как оружие.

Искатель приключений, скрывавшийся в нем, грубый парень, предлагавший свои услуги тому, кто заплатит, хотел вырвать у кастеляна жезл и ударить эльфа. Но Корвин воззвал к собственному разуму, и король в нем снова одержал верх. Коротко кивнув, что должно было быть достаточным в качестве прощания, он обернулся и, пылая от ярости, направился к выходу. За ним следовали его ребята.

Плащи развевались подобно знаменам, когда они быстро шагали по коридорам. Миновав никем более не охранявшийся вход, они выскочили на улицу и сбежали по ступеням, к подножию лестницы, где солдаты ждали с лошадьми.

— И как, сир? — поинтересовался Риан, витязь-ветеран, который командовал королевской гвардией со времен смерти сэра Луга. — Помогут нам эльфы?

— Нет, не помогут, — произнес Корвин, взлетая в седло, и солдат, державший коня, протянул ему уздечку.

Корвин ругал себя последними словами. Все время, прошедшее с тех пор, как он узнал о новой силе в Каль Анаре, он сидел в Тиргас Лане и тратил драгоценное время. Чего он ждал? Того, что два чудовища из Гнилых земель выполнят за него работу, которой он должен вплотную заняться сам? Того, что неупокоенные, возрожденные к жизни при помощи чуждой магии, ворвутся в его дом и похитят супругу? Что чужая сила отрядит войска, чтобы погрузить Землемирье в войну и разрушение?

Нет.

Слова Улиана помогли Корвину понять, что есть только один человек, способный помочь ему и на помощь которого он может полностью положиться — он сам.

Если эльфы не хотят поддержать его, то он должен сам заняться освобождением Аланны и защитой своей империи. В конце концов, он — король. Возможно, время эльфов подошло к концу — его же время только-только начинается…

— Что теперь, сир? — спросил Брион, обеспокоенно глядя на него. — Что же теперь будет?

— Мы вернемся в Тиргас Лан и сделаем смотр войск, — решительно ответил ему Корвин.

— Смотр войск, сир?

— Именно так. Я призову к оружию всех своих вассалов, я разошлю посланников во все уголки империи и попрошу помощи у наших союзников: у княжеств, лордов кланов, даже у карликов. С их помощью я поставлю под знамена Тиргас Лана войско — войско, какого не видывало Землемирье со времен Второй войны. И с этим войском я отправлюсь на восток и вызову на бой врага, который до сих пор прятался.

— А… а королева?

— Не беспокойся, добрый Брион, — произнес Корвин, уверенно улыбаясь. — Наш враг полагает, что он в безопасности, потому что держит у себя заложника благородного происхождения. Но он ошибается. Эльфы, может быть, слишком слабы или слишком зациклены на себе, чтобы помогать нам — но нам они и не нужны. Мы соберем войско своими силами и заставим выдать королеву. А если враг не удовлетворит нашу просьбу, мы раздавим его.

— Враг силен, мой король, — напомнил Брион. — Не забывайте, что он способен поднимать павших из могил…

— А даже если и так! — Единственный глаз Корвина сверкнул мрачной решимостью. — Мы знаем, как победить неупокоенных. Что бы ни противопоставил нам неизвестный враг, мы преодолеем и победим его при помощи холодной стали и храбрых сердец.

И с этими словами он вынул из ножен меч, и клинок устремился к небу.

— Тиргас Лан или смерть! — громко воскликнул он.

И тут же все солдаты вынули мечи из ножен, подняли их вверх и повторили клятву:

— Тиргас Лан или смерть!

Затем они пустили коней в галоп и погнали прочь из Тиргас Дуна, ни разу не обернувшись.

Эпоха эльфов закончилась.

Началась эпоха людей.

15. Ор куль ур'оуаш

Вскоре после полуночи к братьям-оркам пришел Анклуас, чтобы, как и договаривались, вывести из подземелья. Раммар нетерпеливо дожидался его у двери клетки, в то время как Бальбок прилег, чтобы немного подремать.

Когда Анклуас отпер дверь и освободил обоих, они сначала пробрались в оружейную, где забрали недавно заточенную секиру Бальбока и сапарак Раммара. К огромной досаде Раммара, золотой эльфийский кинжал бесследно исчез. Анклуас тоже, к немалому удивлению братьев, вооружился длинным клинком, по большому счету слишком изящным и элегантным для лап орка, но он, похоже, владел этим оружием очень хорошо.

Тихо, по крайней мере настолько, насколько позволяли неуклюжие конечности орков, трое беглецов двигались по лестницам и наконец очутились в коридоре, который должен был вывести их наружу. Почти не использовавшийся боковой ход совершенно не освещался. Зажечь факел орки не отважились, поэтому им приходилось медленно продвигаться в темноте. При этом Бальбок по причине своего высокого роста несколько раз больно ударился головой.

— Еще далеко? — прошипел Раммар куда-то во тьму. — Если мой туповатый братец еще пару раз стукнется башкой, то из нее выветрятся остатки разума.

— Терпение, — шепотом ответил Анклуас. — Мы почти пришли…

Идти приходилось пригнувшись по похожему на штольню темному коридору… В голове орка пробуждались не самые лучшие воспоминания, но он взял себя в руки. Как бы там ни было, на этот раз ведет их не хитроумный карлик, а один из соотечественников. Есть ли в этом большая разница, впрочем, станет ясно позднее.

— Вот! — послышался голос Анклуаса. — Вот дверь, о которой я вам рассказывал.

— Где? — спросил Раммар, чтобы в следующий миг врезаться в дверь из массивной древесины. Послышался глухой треск, и толстенький орк ухватился за ушибленную морду. Яростное проклятие, грозившееся сорваться с его губ, он, впрочем, сумел сдержать из страха быть обнаруженным.

Анклуас взял ключ, который появился у него якобы очень давно. В полутьме (сквозь щели в двери пробивался слабый лунный свет) ему потребовалось время, чтобы нашарить замочную скважину. Затем последовал металлический скрежет и щелчок, и дверь на свободу с тихим скрипом отворилась.

— Видите, — сказал Анклуас, — я не обещал слишком многого.

— Корр, — согласился Бальбок, протискиваясь мимо остальных — после пережитого в штольне карликов ему не терпелось первым оказаться на воле. Раммар, который ненавидел, когда брат вылезал вперед, схватил его за плечо и потянул назад. Между орками завязалась короткая, но серьезная потасовка — пока Анклуасу все это не надоело и он не нанес одному из них удар кулаком.

— Это еще что такое? — возмутился Раммар. — Ты что, с ума сошел? Ударил меня по зубам!

— Если кто-то здесь и сошел с ума, то это вы! Как вы себя ведете, идиоты? Разве вы не понимаете, что в любой миг нас могут обнаружить? Мы еще далеко не в безопасности!

Оба бойцовых петуха пристыженно посмотрели друг на друга, у каждого под глазом красовался синяк. В конце концов первым на улицу вышел Анклуас, чтобы разведать обстановку. Удостоверившись, что все чисто, он велел братьям следовать за собой. Раммар пошел первым, а Бальбок — в очередной раз — оказался последним. Беглецы укрылись за горой ящиков. Оттуда можно было хорошо осмотреть залитые слабым лунным светом окрестности.

Орки находились во дворе, окруженном с трех сторон фахверковыми зданиями. Судя по запаху, это были стойла для животных, использовавшихся на арене, — на второй же день Бальбок, к вящей радости беснующейся толпы, голыми руками завалил разъяренного быка, а затем прокусил ему горло.

— Вот это я называю везением, — шепотом произнес Анклуас.

— Корр, — кивнул Раммар. — Нигде не видно стражи.

— Дело не только в этом. Мы находимся совсем рядом с конюшнями.

— И что?

— Как что? Мы возьмем верховых лошадей.

— Ты что, рехнулся? — вырвалось у Раммара громче, чем следовало. — Орки не ездят верхом, они пешком ходят. Принципиально. Всегда.

— Корр, — подтвердил Бальбок.

Все это не произвело на Анклуаса ни малейшего впечатления.

— Разве вы не говорили, что у вас остался неоплаченный счет к фон Буту?

— Корр.

— Прекрасно, тогда скажите мне на милость, как вы собираетесь догнать его без лошадей? Вполне вероятно, что он уже за горами, за морями.

— Скорее уж под горами, — раздраженно проворчал Раммар. — Но мы совершенно случайно точно знаем, куда он направляется. Нам нужно выбрать восточное направление, и он у нас в лапах.

— Но Раммар, — вставил Бальбок, у которого опухоль на языке спала и он мог разговаривать нормально, — а что, если бородатый сморчок уже достиг цели? Если он завалит того типа, из-за которого вся каша заварилась, раньше нас, то охотник за головами отдаст сокровище ему. Ты об этом не подумал?

— Проклятье, — прошипел Раммар, — ты прав.

— Так мы берем лошадей? — спросил Анклуас.

— Как угодно, — проворчал Раммар. — При условии, что ты найдешь клячу, которая окажется достаточно сильной для того, чтобы нести мой внушительный вес.

— Посмотрим, — спокойно произнес Анклуас. — Ждите здесь.

И с этими словами он скрылся, тише и проворнее, чем можно было подумать при взгляде на его нескладную фигуру и грубое телосложение. Он бесшумно скользнул к стене конюшни и вскоре слился с тенями ночи.

— Приходится признать, — уважительно произнес Бальбок, — что-то в этом Анклуасе определенно есть.

— Что-то в этом Анклуасе определенно есть, — с ненавистью повторил за ним Раммар. — Неблагодарный, пустоголовый болван! Возьми его себе в братья вместо меня, раз он тебе так нравится.

— А разве это возможно? — с неподдельным удивлением переспросил Бальбок и получил за это сильный тычок под ребра, которые, кстати, все еще довольно сильно болели после битвы с троллем. Бальбок жалобно взвыл, на что где-то по ту сторону конюшен ответила воем собака. После этого Раммар довольно ухмыльнулся, и братья стали ждать возвращения Анклуаса.

Долго ожидание не продлилось.

Вскоре отворились ворота конюшни прямо напротив них, и из темноты показалась широкоплечая фигура, ведущая в поводу трех лошадей. Впрочем, на первый взгляд казалось, что лошадей было всего две — у третьего животного были короткие широкие ноги и бочкообразное туловище, и походило оно на слишком большую собаку. Однако все трое животных были оседланы, взнузданы, полевые фляги и мешки с провиантом были наполнены, в чем братья-орки удостоверились впоследствии.

— Быстро ты, — заметил Бальбок. — Как же тебе удалось подготовить лошадей за такой короткий срок?

— Я их не готовил, — раздалось в ответ. — Я оседлал лошадей еще днем.

— Не спрашивая нас? — Раммар одновременно удивился и разозлился.

— Я был уверен, что вы согласитесь, — с невинной улыбкой, растянувшейся от целого уха до мочки некогда полноценного уха, произнес Анклуас и элегантно взлетел в седло.

Вообще-то орки не ездят верхом. Не только потому, что непроходимая местность в Гнилых землях с их густыми лесами и отвесными скалами не особо располагает к конным прогулкам, просто верховая езда оркам противна. Хотя во время Второй войны, когда люди и орки были союзниками, предпринимались попытки создать кавалерию орков, но чудища оказались неспособны навязать животным свою волю, не применяя при этом грубой силы. Итогом этой песни стало то, что большинство орков своих лошадей убили и в конце концов сожрали. Если уж ездить верхом, то орки предпочитали варгов или других существ с отрогов Западных гор; но и здесь гномы проявили гораздо больше сноровки в обращении с животными, чем соотечественники Раммара и Бальбока.

Приближаясь к своему животному, Раммар испытывал довольно смешанные чувства.

— Что это вообще такое? — проворчал он. — Это тупое животное поперек себя шире.

— Оно подходит к твоей внушительной массе, — с ухмылкой заявил Бальбок, безо всяких усилий взбираясь в седло.

У его брата возникло намного больше проблем с тем, чтобы взобраться на спину животному. Вначале его неуклюжая ножища с трудом втиснулась в стремя. Стеная, хрипя и изрыгая бесчисленное множество проклятий, он наконец сумел поднять свой асар и плюхнуться в седло, на что бедное животное ответило хриплым стоном.

Лошади были сильными, выносливыми, на них ездили люди Холмогорья. Животные беспокойно храпели, но, очевидно, приняли чужих всадников. Уже одно это было необычно: как правило, лошади терпеть не могли запаха орков (справедливо было и обратное).

Анклуас бросил Бальбоку и Раммару шерстяные одеяла.

— Что это такое? — засопел Раммар, получив своим одеялом по лицу.

— Натяните их, как будто это капюшоны, — потребовал Анклуас, — чтобы с первого взгляда было непонятно, кто вы на самом деле.

— А ты?

— Я сделаю то же самое, — заверил Анклуас, набрасывая на себя одеяло. Раммар и Бальбок с неохотой подчинились, и все трое направили лошадей к выходу со двора на ночные улицы Сундарила.

Во время «прибытия» в город на головах у орков болтались мешки, кроме того, они были заперты в клетке, установленной на телегу. Поэтому братья до сих пор человеческого города толком и не видели, да и сейчас в темноте мало что можно было разглядеть. Однако у Раммара возникло ощущение, что города людей с их каменными стенами, фахверковыми зданиями и острыми шпилями все равно все выглядят одинаково. Кроме того, у него не было ни малейшего желания провести хотя бы одно лишнее мгновение в Сундариле, где единственно возможным вариантом развития событий для него была смерть на арене.

Оба брата направляли своих лошадей по улицам, следуя за Анклуасом, который, похоже, хорошо знал дорогу. Как удавалось Раммару, который никогда прежде в своей жизни не сидел на спине лошади, управлять ею, не знал даже он сам. Похоже, лошадь просто следовала за лошадью Анклуаса, и Раммару это было только на руку. С него было вполне достаточно своенравного брата! Упрямой кобылы ему только и не хватало!

На улицах Сундарила в этот поздний час событий было немного. Большинство узких улочек, по которым проезжали орки, были пустынны, лишь время от времени из таверн доносились приглушенные голоса: то ор выпивохи, то звонкий смех трактирщицы. В остальном же на улицах царило спокойствие.

Раммар знал, что так было не всегда.

Кибли и Нестор рассказывали ему, что приграничные города раньше пользовались дурной славой из-за различных пороков и разврата, царивших здесь: авантюристы, наемники, контрабандисты, убийцы и воры стекались со всех концов земли, чтобы потратить деньги в тавернах и борделях. Однако с тех пор, как магистраты обоих городов подчинились новому королю Тиргас Лана, все в корне изменилось. Сундарил и Андарил были очищены от ненадежного люда, который, недолго думая, направили в Тиргас Лан — таким образом в темнице королевского замка и оказались Нестор и Кибли.

— Куда бы ни пришел этот проклятый Корвин, — проворчал Раммар, — все становится с ног на голову.

Анклуас обернулся, сидя в седле, и шепотом поинтересовался:

— Что ты имеешь в виду?

— Приказал очистить весь превосходный здешний хаос за одну ночь, — негромким голосом произнес Раммар. — Вместо убийств и поножовщины вдруг воцарились порядок и закон, с тех пор как человек стал королем!

— И тебе это не нравится? — поинтересовался Анклуас.

Раммар только раздраженно кивнул.

— Впрочем, виноват в этом не он один, — прошептал орк. — За этим стоит, как я полагаю, его королева Аланна, эта жалкая зануда.

— Так ты ее знаешь?

Раммар снова кивнул и проворчал:

— Эта эльфийская баба снова доказала, что у нее нет ни крупицы юмора.

Анклуас бросил на Раммара непонятный взгляд, затем, не говоря ни слова, отвернулся.

Городская стража патрулировала улицы, чтобы обеспечить соблюдение всех законов, изданных королем, которые запрещали, помимо всего прочего, такие увлекательные вещи как дуэли и драки на улицах.

Ночной стражи беглецам следовало опасаться. И дело не в том, что они не справились бы с одним или двумя вооруженными алебардами парнями. Если хотя бы один из стражников поднял тревогу, то городские ворота оказались бы закрыты и путь наружу был бы для них заказан.

Спасало то, что городская стража в своих светлых плащах и сверкающих шлемах была хорошо видна издалека; как только один из них показывался на горизонте, Анклуас тут же менял направление. Но и он не сумел помешать тому, чтобы на одном углу их внезапно кто-то не окрикнул хриплым голосом:

— Стоять! Эй вы там, назовитесь! Кто вы такие и что делаете в столь позднее время на улицах города?

Раммар, замерев под наброшенным на голову одеялом, негромко выругался. Из темной ниши показался один из городских стражников, сжимая обеими руками алебарду.

— Назовитесь! — повторил он свое требование. — Причем немедленно, пока я не задержал вас и не бросил в темницу! Кто вы такие и что вам нужно? И немедленно снимите капюшоны, чтобы я мог видеть ваши лица!

Это было как раз то, чего орки ни в коем случае не хотели допускать. Они неподвижно застыли на лошадях и выжидали.

— Проклятье, ну и вонь! — принялся возмущаться ночной сторож, подходя ближе. — Это что, лошади уже подохли и разлагаются?

Раммар понимал, что раздражает человека так сильно запах орков, и он уже раздумывал над тем, чтобы разбить нахалу голову за эти слова. Впрочем, в данный момент это было бы не самой лучшей идеей.

Бальбок тоже начал проявлять беспокойство. Позволить оскорбить себя какому-то паршивому молочнолицему означало подвергнуть самообладание тяжелому испытанию.

Но тут Анклуас направил коня прямо на стражника.

— Вы должны немедленно снять капюшоны, я сказал! — энергично повторил человек. — И спешиться, черт побери, пока я не вышел из себя и…

Больше ничего сказать он не успел. С быстротой, которой не ожидали от него ни Раммар, ни Бальбок, Анклуас вылетел из седла и набросился на стражника, словно голодный хищный зверь. Человек не успел даже направить на орка алебарду. Стражник сильно удивился, когда сжатый правый кулак орка нанес ему удар прямо в лицо. Нос человека лопнул, словно перезрелый фрукт. Во все стороны брызнула кровь, и он рухнул, словно мешок с песком. Только алебарда осталась стоять, потому что Анклуас вырвал ее из рук стражника, чтобы она, падая, не наделала шуму.

Анклуас осторожно прислонил неудобное оружие к стене, затем схватил потерявшего сознание стражника и оттащил обратно в нишу. Там человека найдут не сразу. После этого орк вернулся к своим изумленным товарищам.

— Славно сработано, — уважительно произнес Раммар. — Будет этому наглому парню наука. Я бы и сам поучил его манерам, но…

— Да я понял, — ответил Анклуас, вновь садясь на коня.

— Почему ты не убил его сразу? — удивленно спросил Бальбок. — Скальп молочнолицего принадлежит тебе, можешь этим гордиться.

— Корр, — согласился с братом Раммар.

— Я должен гордиться тем, что завалил какого-то бог-ухга? — Анклуас покачал головой. — Что ж я за жалкий шноршер бы был, если бы сделал это?

И с этими словами он направил коня вперед. Оба орка обменялись под капюшонами пристыженными взглядами — с такой точки зрения они об этом никогда не задумывались. Похоже, Анклуас действительно был удивительным орком. Троица снова пустила животных шагом.

Они ехали по темной улице, мимо толпы пьяниц, которые брели, шатаясь и распевая песни. Ребята набрались настолько сильно, что не удостоили орков и взглядом. Наконец беглецы достигли восточных ворот города, где у крепкой, с двух сторон окаймленной высокими башнями сторожки стояло восемь тяжеловооруженных стражников, по четверо с каждой стороны.

— И что теперь? — прошептал Раммар своему одноухому проводнику. — Хочешь их зарубить?

— Вряд ли, — ответил Анклуас.

— Вместе мы справимся с этими слабаками, — убежденно произнес Бальбок. — Возьмите на себя двоих с левой стороны, а я беру остальных.

— Не притворяйся, будто знаешь, где право, где лево, — приструнил брата Раммар. — Кроме того, ты на этих ребят хоть смотрел? Они же вооружены до зубов, и похоже на то, что им глаз в рот не клади[3]. Если мы ввяжемся в продолжительный бой и подойдет подкрепление, нашему приключению конец — а оно еще только начинается.

— Ты прав, — согласился с ним Анклуас и направил своего коня из темного переулка прямо на площадь перед воротами, где стражники могли увидеть его уже издалека.

— Ты спятил? — зашипел ему вдогонку Раммар. — Что же ты такое делаешь???

— Клянусь громом Курула, вот это мужественный орк, — восхищенно произнес Бальбок. Секира была у него уже в руках, и он был готов мчаться за Анклуасом. — Вперед, мы должны помочь ему!

— Ни шнорша мы не должны, — возразил Раммар. — Если этот умбал непременно хочет дать себя убить, то пусть. А мы постоим, подождем.

— Однако, клянусь громом Курула…

— Можешь засунуть себе гром Курула куда хочешь, — грубо перебил его Раммар. — Мы останемся здесь и будем ждать, точка!

Хотя Бальбоку было неприятно повиноваться, он, тем не менее, остановился, поскольку боялся разгневать своего брата больше, чем выставить себя гоунтором перед Анклуасом. Братья застыли, как зачарованные, наблюдая, как Анклуас приближается к стражникам. Конечно, молочнолицые заметили его, конечно, они враждебно выставили ему навстречу копья и алебарды; капитан отряда даже вынул из ножен меч.

— Остановись! Кто ты и чего хочешь? Назовись…

Раммар и Бальбок задержали дыхание, ожидая, что в любой миг начнется драка. Вместо этого случилось нечто, чего никак не ожидали орки: Анклуас склонился к капитану и обменялся с ним несколькими словами. И, к огромному удивлению Раммара и Бальбока, человек после этого громко расхохотался.

Братья-орки удивленно переглянулись, спрашивая себя, не сошел ли человек с ума. Когда же к его смеху присоединились остальные стражники, Раммар и Бальбок полностью уверились в том, что молочнолицые спятили.

Не препятствуя ни в чем Анклуасу, они позволили ему вернуться к спутникам. Более того, капитан стражи приказал своим подчиненным поднять решетку и открыть ворота, чтобы Анклуас и его компаньоны могли покинуть город. С широкой ухмылкой на лице Анклуас велел братьям следовать за ним, после чего Раммар и Бальбок нехотя пришпорили лошадей и устремились к открытым воротам.

Тем временем стражники смеяться перестали, но по ним было видно, что они с трудом сдерживаются. Бальбок сжимал в руках секиру, Раммар держал наготове сапарак, на случай если молочнолицые только обманывают их и вдруг решат атаковать. Но стражники не собирались мешать им, поэтому орки беспрепятственно выехали через восточные ворота Сундарила.

Открытая холмистая местность, трава, мягко покачивающаяся под ночным ветром в серебристом лунном свете, ожидали их по ту сторону ворот.

Едва орки выехали за город, как стражники потеряли какое бы то ни было самообладание и снова принялись громогласно смеяться, и Раммар уже не выдержал.

— Проклятье! — пожаловался он Анклуасу. — Над чем смеются эти умбал'хай?

— Кто знает! — пожал широкими плечами Анклуас.

— Как тебе это удалось? Я имею в виду, что ты им сказал? Почему они так просто пропустили тебя?

— Это моя тайна, — заявил Анклуас, воспользовавшись при этом не словом домхор, обозначавшим на языке орков тайну в общем смысле, а сохгор, давая тому, кто спрашивал, понять, что он не раскроет ее ни в коем случае. Тот, кто продолжал бы настаивать, поплатился бы за это потом и кровью, чего Раммару совершенно не хотелось.

Лучше пришпорить коня, оставить позади дома и башни Сундарила… И впервые со времен позорного предательства Ортмара фон Бута и пленения Мурилом Ганцваром орки снова почуяли свободу.

Проехав некоторое время, они остановили лошадей в лощине.

У Анклуаса и Бальбока не было никаких проблем с ездой верхом, Раммар же почувствовал сильную усталость уже через несколько миль. Толстенький орк с трудом держался в седле и чудом ни разу не завалился набок. Но сильнее всего беднягу беспокоил асар, которым он больно ударялся о седло при каждом шаге коня.

— Я должен был догадаться! — то и дело причитал он. — Ни за что нельзя было позволять уговорить себя на то, чтобы взобраться на это проклятое животное!

— Прекращай жаловаться, — сказал ему Анклуас с улыбкой. — У нас получилось! Бегство из Сундарила! И этим я обязан только вам.

— Нам? Каким образом? — У Бальбока глаза едва не вывалились из орбит — с его точки зрения, это Анклуас освободил его и брата, а не наоборот.

— Заткнись, умбал! — прошипел Раммар. — Если Анклуас говорит, что он обязан нам успешным побегом, то значит, так оно и есть. В конце концов, мы — непобежденные чемпионы арены Сундарила, не правда ли?

— Корр, — согласился Анклуас, прежде чем Бальбок успел что-либо сказать, — и после того, как вы выполнили свою часть сделки, я выполню свою и помогу вам отомстить.

— Фон Бут, — полным ненависти и презрения голосом прорычал Раммар. — Я хочу заполучить этого жалкого предателя любой ценой. Я разорву его пополам, растопчу и… не знаю, что еще! Маленький шноршер заплатит мне за все, что он нам сделал!

— Корр, — с горечью в голосе произнес Бальбок.

— А я окажу вам в этом посильную помощь, — заверил братьев Анклуас. — А где мы найдем этого фон Бута?

— Он пошел на восток, — ответил Раммар, — в Каль Асар.

— Анар, — поправил его Бальбок.

— Мне все равно, — проворчал Раммар. — Но там мы его найдем.

— Итак, наша цель — Каль Анар, — твердым голосом произнес Анклуас. — Вы знаете дорогу?

— Не совсем. Карлик должен был ее нам показать.

— Тогда я вас поведу, — недолго думая, заявил Анклуас. — Однажды я уже был в Каль Анаре.

— Правда? — удивленно переспросил Бальбок, да и Раммар был удивлен немало.

— Давно это было, — махнул лапой Анклуас. — Тогда у меня были еще оба уха на месте.

— И как? — поинтересовался Бальбок. — Далеко до Каль Анара?

— Далеко, — подтвердил Анклуас, — и довольно опасно. Сначала дорога ведет по холмогорьям людей, потом через обманчивые Молотовые топи и, наконец, через местность под названием Изумрудные леса, где кишмя кишат всякие мерзкие твари.

— Ну и пусть, — Раммар, который слушал вполуха и не совсем уловил насчет мерзких тварей, мрачно кивнул. — Как только мы расправимся с фон Бутом, он не досчитается более чем одного уха, это я вам обещаю.

— Корр, — не менее решительно согласился Бальбок. — Самое время.

— Самое время? — повторил Раммар. — Для чего?

— Для клятвы мести, — напомнил Бальбок. — Чтобы она была действительной, ее нужно скрепить кровью, вы ведь знаете. Теперь мы, наконец, можем поклясться, как положено настоящим оркам.

Раммар замер в седле и едва не свалился с лошади. Он проклял своего туповатого братца и принялся отчаянно искать отговорку, которая позволила бы не произносить клятву, чтобы не выставлять себя посмешищем перед Анклуасом, но тот опередил его.

— Что касается меня, то мне нет нужды скреплять клятву, — быстро произнес одноухий. — Я сказал, что помогу вам, значит, я это сделаю — или ты не веришь моему слову, доходяга?

— Доук, — поспешил заверить его Бальбок, удивленный такой реакцией орка. — А как насчет тебя, Раммар? По крайней мере, мы оба могли бы…

— Умбал! — грубо перебил его Раммар, которому мысль о том, что из-за какой-то дурацкой клятвы придется делать себе больно, не нравилась совершенно. — Нам обоим вообще не нужно приносить клятву крови, потому что в наших жилах и так течет один и тот же сок. Кроме того, Анклуас совершенно прав — или ты, быть может, сомневаешься в моем слове?

— Доук, — тихо, даже испуганно заверил его Бальбок.

— Наша клятва и так действительна, — убежденно произнес Раммар. — Фон Бут получит то, что заслужил. Месть орков настигнет его, и тогда этот подлый маленький бородатый сморчок вообще пожалеет, что его выплюнули на свет.

— Корр, — подтвердили Бальбок и Анклуас в один голос, а затем орки снова пришпорили коней, на следующий холм и дальше на восток, углубляясь в земли людей и двигаясь навстречу далекому Каль Анару.

Раммар и Бальбок не думали ни о поручении, данном им Корвином, ни об опасностях, которые могли подстерегать их на пути.

Их мысли были только о мести фон Буту, и в слепой ярости они даже не догадывались о том, что их снова обманули.

Книга 2 Морор ур'Каль Анар (Повелитель Каль Анара)

1. Самашор ур'оуаш'хай

Много дней или, скорее, ночей находились в пути орки — ночей, когда они гнали своих лошадей через казавшееся бесконечным Холмогорье. Лишь кое-где попадались отдельные островки цивилизации. Восточные земли находились под властью людей. Многочисленные главы кланов и благородные князья любили называть свои поместья империями, которые довольно часто состояли из одного замка и нескольких хуторов вокруг него. Страна была заселена негусто. Большая часть молочнолицых жила в приграничных городах Сундариле и Андариле, а также в северных поселениях, наиболее значимыми из которых были Тайк, Гирнаг и Сульн.

Однако далеко на север орки не забирались. Белая пустыня с ее ледяным холодом и опасностями была еще слишком жива в воспоминаниях Раммара и Бальбока, чтобы они решились снова туда сунуться. Кроме того, Ортмар фон Бут двигался на восток, а только он один и интересовал орков.

Поскольку в этой местности поселений было очень мало, орков за все время их пути не обнаружили. Только издали они время от времени видели деревню или замок, но стоило на горизонте появиться человеку, путники тут же прятались — не потому, что опасались столкновения с молочнолицыми, а потому, что месть предателю-карлику была важнее мимолетного развлечения.

Поэтому орки старались держаться вдали от дорог, и, памятуя о встрече с василиском, о котором Раммар и Бальбок поведали своему новому товарищу в самых мрачных тонах, ехали они в основном ночью. Днем они старались укрыться за выступами скал или под деревьями, которых на северо-востоке было совсем мало, да и те — хиленькие.

Когда прошло четыре ночи пути (за это время зад Раммара, по его уверениям, превратился в сплошную роговую пластину) они достигли подступов к Молотовым топям. Холмы северо-востока стали заметно ровнее и потерялись на скудной, поросшей жесткой травой равнине, над которой ширилось покрытое тучами утреннее небо.

— А ты уверен, что нам туда непременно нужно? — недовольно поинтересовался у Анклуаса Раммар, помахивая в воздухе сапараком, чтобы избавиться от парочки надоедливых мух.

— Еще как. По ту сторону Молотовых топей находятся Изумрудные леса, которые на юго-востоке простираются до границы Каль Анара.

Раммар мрачно кивнул.

— Туда и двинул фон Бут. Значит, нам тоже нужно туда.

— Молотовые топи, — пробормотал Бальбок. — Смешное название.

— Это от карликов, — пояснил Анклуас. — Они верят, что в начале времен большой прамолот пробил большую дыру в земле и таким образом сделал эту местность непроходимой.

— Что за чушь! — развеселившись, хрюкнул Раммар. — Неужели бородатые сморчки действительно настолько глупы, что верят в такое?

— Э… Раммар? — нерешительно привлек к себе внимание Бальбок.

— Чего тебе? — засопел Раммар.

— Разве мы, орки, не верим в то, что ущелья к северу от Черногорья возникли в тот момент, когда Курул укокошил демона Торгу? Что он разбросал кишки Торги по скалам, где те проели камень? Разве не поэтому мы называем ущелья внутренностями Торги?

— Это же совсем другое! — возмутился Раммар. — Курул действительно убил Торгу и разбросал его внутренности по горам, так что они проели горы насквозь! Это неоспоримый факт! Но кто же поверит, что какой-то дурацкий молот может пробить гигантские дыры в земле? Кроме того, ты же не собирался сравнивать нас, орков, с этим ничтожным отродьем карликов, не правда ли?

— Доук, — поспешил заверить брата Бальбок.

— Эльфы называют эту местность иначе, — произнес Анклуас, словно собираясь помочь худощавому орку выпутаться. — Они называют ее талат арцейф — земля без дна. И это довольно точно, можете мне поверить.

— Как так?

— Потому что Молотовые топи очень коварны. То, что вы видите перед собой, может быть похоже на твердую почву, но когда вы направите туда своих лошадей, то обнаружите, что на самом деле это мягкая трясина, безжалостно поглощающая всадника вместе с конем, если тот сделает хоть один неверный шаг. Многие из тех, кто отправился в Молотовые топи, так никогда и не вернулись.

— Шнорш! — прорычал Раммар. — Разве нет дороги, чтобы обойти эту чертову местность?

Анклуас покачал головой.

— На юге болота граничат с озером, на севере — с горами. Чтобы обойти их, нужно делать крюк, и путь удлинится на несколько недель.

— Столько времени у нас нет, — заметил Раммар, которому, кроме того, совершенно не понравилась мысль о том, что снова надо лазить по горам. — Фон Бут и так уже сильно обогнал нас. Если мы дадим ему еще больше времени, в конце концов он вообще останется цел!

— Корр, — согласился с ним Бальбок. — Так что нужно поискать укрытие и дождаться наступления темноты — тогда мы снова двинемся в путь.

— Переходить топи ночью было бы непростительной глупостью, — заметил Анклуас. — Тут и днем-то не всегда ясно, где твердая земля, а где — нет.

— А змеептицы? — напомнил Бальбок.

— Придется посматривать и на небо, — пожав плечами, произнес Анклуас и, прежде чем кто-либо из братьев успел что-либо сказать, направил своего коня в безрадостную топь.

Раммар и Бальбок беспомощно переглянулись. Затем Бальбок тоже хотел было пришпорить коня, но Раммар удержал брата.

— Скажи-ка, ты что, всегда думаешь только о себе? Разве ты не понимаешь, что из нас двоих я вешу гораздо больше?

— Э… ну да, но…

— Если земля выдержит тебя и Анклуаса, то это совсем не значит, что она выдержит и меня тоже, — заявил Раммар, — и если я потону за вашими спинами, то вы, умбал'хай, этого даже не заметите. Поэтому слушайся и езжай позади меня, понятно?

И, яростно засопев, толстенький орк ударил коня пятками по бокам, после чего низкорослое животное тронулось с места и потопало за Анклуасом. Раммар недреманным оком следил при этом за двигавшимся впереди орком, чтобы сразу остановить коня, как только тот провалится в болото.

Так и ехали они какой-то бесконечно долгий промежуток времени: Анклуас во главе, Раммар — посередине и Бальбок в хвосте (как всегда) маленькой колонны. Со временем все вокруг затянуло болотными испарениями, и орки перестали видеть что-либо, кроме безутешной серой дымки, посреди которой то и дело попадались одинокие островки травы.

Лучи солнца не пробивались сквозь плотный покров облаков, тем не менее, у Раммара было такое чувство, что с каждым проходящим мгновением воздух становился жарче и влажнее. Толстенький орк начал потеть, и чем больше он потел, тем больше москитов его окружало. Они постоянно жужжали над ним, в то время как он яростно отбивался и уже не раз сам себе заехал кулаком по физиономии. Бальбок и Анклуас же, казалось, не представляли для тварей интереса, что еще больше разъярило Раммара.

К полудню орки устроили привал. Провиант, который можно было съесть, они давно уже употребили по назначению; кроме того, они раздобыли корову, которую обнаружили пасущейся на лугу без присмотра (и мясо которой оказалось довольно жестким); но говядина тоже закончилась, поэтому в животе у орков урчало. Хорошо хоть, нашли воду, которой можно было утолить жажду. Темная жидкость, которую шумно пили Раммар и Бальбок, была на вкус замечательно солоноватой и гнилой.

— Что с тобой? — поинтересовался у Анклуаса Раммар. — Ты не хочешь похлебать?

Анклуас скривился.

— Эту навозную жижу?

— Она дает нам жизнь, — с ухмылкой ответил Раммар. — Кроме того, в этой жиже плещется эта замечательная мелочь, есть даже несколько вкуснейших личинок мух.

— Рад за тебя, — слабо улыбнулся одноухий, похоже, не испытывая жажды, после чего Бальбок бросил на него испытующий взгляд.

— Что такое? — поинтересовался Анклуас.

— Ничего, — Бальбок медленно потянулся к секире. — Я вот только задаюсь вопросом, тот ли ты, за кого себя выдаешь.

— Что ты имеешь в виду? — быстро переспросил Анклуас.

— Не слушай его, — отмахнулся Раммар. — У Бальбока был несколько неудачный опыт, вот и все.

— Опыт? Какой опыт?

— Когда мы некоторое время назад бродили по северным болотам, нам пришлось иметь дело с гулями, которые, как известно, могут принимать любую форму, — пояснил Раммар. — Один из них принял вид Бальбока, второй оказался особенно наглым и скопировал меня. Конечно, мы разоблачили их и покончили с ними, но мой глуповатый брат, очевидно, полагает теперь, что ты тоже не тот, за кого себя выдаешь. По этому можно судить, насколько он ограничен.

На лице Анклуаса появилось выражение, которое Бальбок не смог точно интерпретировать, но Раммар счел его выражением удивления. В следующий миг одноухий разразился громким смехом, и Раммар присоединился к нему, злорадно тыча пальцем в брата. Мгновение Бальбок постоял в нерешительности, сжимая в лапах секиру и не зная, что предпринять.

— Это была всего лишь шутка, — наконец заявил он несколько беспомощно, присоединяясь к общему веселью. О том, что смех их слышен далеко, орки не думали — когда мгновением позже над топями послышался пронзительный крик, они тут же умолкли.

— Что это было? — с тревогой спросил Анклуас.

Раммар и Бальбок испуганно переглянулись. В их памяти этот крик был еще очень свеж — пронизывающий насквозь, противный даже для остроконечных ушей орков.

— Ухль-бхуурц, — бесцветным голосом ответил Раммар. — Проклятый василиск…

Готовясь к худшему, трое орков смотрели в серое небо. Сначала они ничего не могли разглядеть, но после того, как снова прозвучал пронзительный крик, еще громче и на этот раз ближе, в облаках внезапно проявилась тень огромной причудливой птицы.

Широкие кожистые крылья существа были похожи на крылья летучей мыши, между ними извивалось тело, нижняя часть которого походила на тело змеи, а верхняя, одетая в черное оперенье, напоминала туловище огромной хищной птицы. Убийственный клюв чудовища был широко открыт, виден был раздвоенный язык, глаза бестии искали добычу на земле. И этот крылатый ужас несся прямо на троих орков!

— Проклятье! — выдавил Раммар. — Эта тварь может обнаружить нас в любую минуту! Что теперь?

— Мы будем сражаться! — провозгласил Бальбок и с дикой решимостью поднял-секиру.

Тут раздался еще один крик, и, к ужасу орков, с мглистого серого неба вниз устремилась еще одна крылатая змея, чтобы скользнуть над самой землей на широко распластанных крыльях. И, словно этого было недостаточно, в следующий миг появился третий василиск, прорезав влажный воздух широкими взмахами мощных крыльев.

Похоже было, что существа общались при помощи этих отвратительных криков, потому что внезапно все они понеслись в одном направлении: прямо к путникам!

— Их трое, — в ужасе прошептал Раммар, — и они обнаружили нас!

— Не думаю, — возразил Анклуас. — Иначе они рассыпались бы, чтобы не упустить!

— Пусть только попробуют, — прорычал Бальбок. Один глаз он прищурил, другим мрачно следил за приближающимися тварями.

— Ты с ума сошел? — прошипел Раммар. — Забыл, что ли, что мы едва не подохли при встрече с одним василиском? Против одной из этих тварей мы с трудом-то выстояли, а трое таких надерут нам асар, это точно.

— Ты прав, — убежденно произнес Анклуас. — Нам нужно исчезнуть.

— Исчезнуть? — воскликнул Раммар. — Куда?

— Мы разделимся и подадимся в разные стороны. Таким образом мы, по крайней мере, попадемся не все, если твари нас заметят.

Раммар скривился.

— Хорошенькое утешеньице.

— Вымажьтесь тиной и заройтесь в нее, чтобы уроды вас не заметили! — сказал одноухий. И сам зачерпнул пригоршню болотной жижи, плеснул себе в лицо, а затем повернулся и понесся прочь.

Раммар, которому совершенно не улыбалась мысль о том, чтобы лежать одному в грязи и ждать, когда его растерзают и сожрут летающие змеи, хотел что-то возразить, но Анклуас уже исчез в полосе тумана, а когда толстенький орк обернулся к своему брату, то обнаружил, что и того уже след простыл.

— Бальбок?..

Единственным ответом, который получил Раммар, был новый крик, от которого задрожал воздух над болотом, и, бросив испуганный взгляд на небо, он выяснил, что три василиска уже были совсем близко; вполне вероятно, что они его уже увидели…

Раммар прекратил размышлять, сделал несколько шагов в сторону, с поразительной ловкостью перепрыгнул через несколько кустов и бросился в грязь лицом вниз. Вывалявшись в болотной жиже, словно свинья, он в мгновение ока сумел сделаться невидимым и теперь его было не отличить от влажной коричневатой земли, только пара желтых моргающих глаз, испуганно глядевших в небо и расширяющихся от ужаса при виде приближающихся с отвратительными криками василисков, могла выдать его.

В первый миг Раммару показалось, что его обнаружили. Ему страшно захотелось вскочить и броситься прочь, но он сдержался и остался лежать неподвижно, словно он просто кочка, хоть и очень большая. Кроме того, он закрыл глаза, чтобы снова не впасть во временное оцепенение, если вдруг встретится взглядом с василиском.

Затем Раммар услышал мерзкие крики тварей прямо над собой, и ему пришлось изо всех сил сдерживаться, чтобы тоже не вскочить с отвратительным воплем, поскольку, к его безграничному ужасу, смертоносные создания пролетели над ним всего лишь в нескольких кнум'хай.

Раммар решил уже, что пробил его смертный час, и перед его внутренним взором пронеслась позорно короткая вереница его великих и мужественных поступков, совершенных им за всю жизнь. Он был готов к тому, что в любой миг крючковатый клюв одной из тварей вонзится в его грудь или шею обовьет змеиный хвост, чтобы поднять его вверх.

Но ни то, ни другое не произошло, зато послышались совершенно другие звуки. Сначала трубное ржание, затем отчетливый хруст и, наконец, звонкий удар.

«Лошади!» — пронеслось в бесформенной голове Раммара. Василиски обнаружили не его, они увидели лошадей!

Воодушевленный внезапно блеснувшей надеждой, он даже отважился открыть глаза, чтобы посмотреть, что произошло.

Действительно.

Каждая из змеептиц обрушилась на одну из лошадей, и, хотя Раммар был о животных невысокого мнения, его едва не вывернуло наизнанку, когда он увидел, что приключилось с беднягами. Один из коней — то был жеребец Бальбока — оказался в воздухе, а затем тварь швырнула его на землю. Лошадь принялась громко ржать и бить копытами, в то время как одно из змееподобных созданий терзало ей брюхо. Второй василиск откусил голову коню Анклуаса, затем чудовище бросилось на низкорослую лошадку Раммара, которую уже облюбовало себе в качестве добычи третье змееподобное чудище и вонзило свои когти в грудь и шею животного. Второй василиск вцепился в зад кобылы, и оба чудовища принялись изо всех сил махать крыльями, таща в противоположные стороны — и разорвали лошадь на две половины.

Раммару стало дурно, когда он увидел, как внутренности животного плюхнулись в болото. Последнее хриплое ржание — и воцарилась смертельная тишина — тишина, которая показалась орку еще ужаснее, чем паническое ржание и издаваемые ужасными тварями звуки.

Раммар неподвижно лежал в болотной грязи, не решаясь даже вздохнуть. Краем глаза он видел василисков. Двое из них приземлились и сидели на дымящихся трупах, третий снова кружил в воздухе. С содроганием заметил Раммар, что ни одно из змееподобных существ не занялось мясом добычи. Они порвали лошадей не затем, чтобы сожрать, а из желания убивать. Или, быть может, от ярости, так как не нашли то, что искали. Что сделали бы твари с орками, если бы они им попались, Раммару не хотелось даже думать.

Он закрыл глаза и замер, надеясь, что василиски, если уж найдут какого-нибудь орка, то не обязательно его. Однако Анклуас ему был нужен, если он хотел выбраться из Молотовых топей. Значит, оставался только Бальбок. Раммар был уверен, что тот понял бы, если бы брат не пришел ему на помощь в таких обстоятельствах.

Дрожа, словно осиновый лист, Раммар лежал в болоте и прислушивался, но все было тихо.

Умолкли не только бедолаги-лошади, не слышно было и василисков, и когда через какое-то время, показавшееся ему вечностью, толстенький орк отважился вновь открыть глаза, он обнаружил, что твари исчезли. А трупы животных остались.

Сначала Раммар не рисковал даже пошевелиться. Затем он робко приподнял голову, чтобы оглядеться. Чудовища действительно испарились.

Наконец орк позволил себе вздохнуть с облегчением, мысленно поздравляя себя, и похвалил за храбрость и разумное поведение, ведь только собственным самообладанию и присутствию духа он был обязан тем, что василиски не обратили внимания на него и его товарищей…

В тот миг, когда Раммар собрался подняться, он заметил, что что-то не так. Его брюхо, которым он в буквальном смысле зарывался во влажный грунт, похоже, в некотором смысле застряло, и, как ни старался орк, высвободиться ему не удавалось.

— Клянусь громом Курула! — бушевал он. — Да что же это такое? Я ведь в последнее время совершенно ничего не жрал…

Он предпринял очередную попытку выбраться, которая, впрочем, не принесла результата — более того, внезапно Раммару показалось, что его руки и ноги каким-то образом слились с землей. Наконец он понял: спасаясь бегством от василисков, он по ошибке прыгнул в болото, которое теперь стремится его безжалостно поглотить.

Раммар выругался и изо всех сил принялся работать руками и ногами. Но тем самым он создал себе еще больше трудностей, потому что с каждым движением он погружался все глубже и глубже. Пока он лежал неподвижно, он, так сказать, плавал на поверхности, теперь же болото постепенно заглатывало его.

В отчаянии Раммар хотел громко позвать на помощь, но не отважился из страха, что василиски услышат его и вернутся, а змееподобных существ Раммар боялся сильнее, чем того болота.

— Шнорш, — негромко прорычал Раммар.

Бальбоку повезло.

Доверяя своим орочьим инстинктам, он пробежал вперед в полосы тумана, а затем укрылся за пучком высокой травы. Далее он последовал совету Анклуаса и замаскировался при помощи болотной грязи, которой вымазал себе лицо и руки. Он справился с этим еще до того, как змеептицы обрушились на лошадей.

Лежа на животе в своем укрытии, Бальбок смотрел сквозь траву и все прекрасно видел. Разорвав лошадей и учинив тем самым невероятную пакость оркам, василиски снова исчезли в вышине и словно растворились в дымке. И Бальбок вздохнул с облегчением. Хотя секира у него была с собой и в случае чего он собирался дорого продать свою жизнь, но, сразившись уже однажды с василиском, даже он хорошо понимал, чем закончилась бы его битва против троих таких тварей.

Долговязый выждал еще несколько мгновений, чтобы совершенно удостовериться в том, что монстры действительно улетели, затем поднялся и пошел туда, где покинул товарищей и где лежали растерзанные трупы животных. Навстречу ему вышел Анклуас.

— Пфф, — заметил Бальбок, — пронесло.

— Можно сказать и так, — согласился Анклуас, кивнув головой. — Где твой брат?

— Не знаю, — худощавый орк огляделся по сторонам, но нигде Раммара не увидел. — И куда он мог спрятаться?

Бальбок наморщил лоб и задумался. Он вспомнил, что видел, как змеи разорвали лошадь Раммара (в самом прямом смысле этого слова) в воздухе, но, насколько он помнил, Раммара на ней не было. Значит, брат пережил нападение василисков и вполне целехонек. Но где он?

Бальбок набрал в легкие воздуха, чтобы позвать Раммара, но лапа Анклуаса заткнула ему рот.

— Нет, — умоляющим тоном произнес одноухий. — Василиски могут услышать тебя и вернуться. Нужно поискать твоего брата. Иди ты в эту сторону, а я отправлюсь в другую.

— Корр, — согласился Бальбок, и оба тронулись в путь на поиски Раммара.

Бальбок оглядывался по сторонам, но не видел ничего, кроме коричневой земли и желтых пучков травы. Нигде ни следа Раммара. Бальбок осторожно двинулся дальше.

— Умбал! — внезапно раздался знакомый голос прямо впереди. — Еще один шаг, и ты увязнешь в грязи по самый свой вшивый череп.

Бальбок мгновенно замер и озадаченно огляделся. Он был уверен в том, что слышал голос Раммара, но откуда же он мог доноситься?

Худощавый орк отметил, что щетина на его спине встала дыбом. Трансцендентные вещи были для его расы подозрительны и ненавистны, а бестелесный голос, говоривший с ним, совершенно точно относился к этому классу.

— Р-Раммар, — испуганно прошептал Бальбок. — Эт-то ты, брат?

— А кто же это еще может быть, а, недотепа?

— Н-но где же ты? Тебя сожрали василиски? Или утащили гули? Ты дух или…

— Дарр малаш! Все это потому, что ты жердь долговязая! А ну посмотри вниз! Я здесь, недоумок проклятый!

Успокоенный бранью брата, Бальбок принялся изучать землю у себя под ногами. Сначала он не заметил ничего необычного, а затем разглядел, что из поблескивающего влагой болота на него раздраженно таращится пара желтых глаз. Глаза смотрели из бесформенной глыбы, в которой (впрочем, только при очень большом желании) можно было узнать голову Раммара.

— Брат! — ужас Бальбока был неподдельным. — Кто это тебя так? Если я поймаю того парня, который так подло отрубил тебе голову…

— Мешок с дерьмом! Моя голова прочно сидит у меня на плечах, — прорычал Раммар.

— Честно? — Во взгляде Бальбока читалось сомнение. — Но почему же тогда она торчит из земли?

— Я попал в болото и тону, ничтожный, долговязый, тупоумный поедатель личинок! Сделай же что-нибудь срочно и вытащи меня отсюда, пока я совсем не исчез и ты не принялся горевать обо мне!

— Как горевать? — поинтересовался Бальбок.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Хм, я…

— Ты, отвратительный братоубийца! Может быть, ты собираешься безучастно наблюдать за тем, как я погибаю, и еще и станцевать при этом кномх-кур[4], а? Смотри мне, чтобы вытащил меня из шнорша, пока я не забылся и… и… — Раммар умолк, поскольку понял, что угрозы очевидно бесполезны, поскольку он застрял по самую шею.

Мгновение Бальбок делал вид, что размышляет над ситуацией, а затем ухватил секиру, сам вцепился за лезвие и протянул Раммару кончик древка.

— Вот, возьми! — крикнул он брату, которому с трудом удалось выдернуть одну руку из трясины.

Бальбок потянул изо всех сил, а когда это ничего не дало, навалился всем весом, но и это ничего не дало; Раммар не сдвинулся ни на волосок.

— Что такое, пес ленивый? — ругал толстяк брата. — А ну, напрягись!

Бальбок сжал зубы и приложил максимум усилий, но единственным результатом стало то, что Раммар увяз еще глубже и издал булькающий звук, когда проглотил порцию болотной жижи.

— Ой-ой, — вырвалось у Бальбока.

— Что это значит? — принялся ругаться Раммар, когда рот у него снова освободился. — Ты что, не хочешь напрячься, а? Зачем же ты жрал тогда бру-милл, если теперь тебе не хватает сил на то, чтобы вытащить меня?

— Это было давно, — оправдывался Бальбок, — и с тех пор мне на зуб ничего приличного не попадало.

— Думаешь, мне было лучше? Я совершенно отощал!

— Что-то незаметно, — проворчал Бальбок себе под нос и предпринял еще одну попытку вытащить брата из болота.

Тут подоспел Анклуас.

Когда он увидел, что приключилось с Раммаром, он не сдержался и громко расхохотался. Но толстенький, озабоченный поддержанием своей репутации орк совершенно не видел ничего смешного.

— Когда закончишь ржать, помоги моему бестолковому брату! — прорычал он, причем вдвое громче, чем до этого говорил с Бальбоком, чтобы Анклуас, у которого было всего одно ухо, тоже его услышал.

— Просто силой тут ничего не сделаешь, — произнес Анклуас. — Чем больше мы будем тянуть и ты будешь шевелиться, тем быстрее увязнешь.

— Великолепная перспектива, — скорчил рожу Раммар. — Так что ты предлагаешь?

— Мы подождем, пока ты погрузишься, и после этого вытащим тебя.

— Что? Ты сдурел?

— Доверься мне, — сказал Анклуас, не обращая внимания на тот факт, что ни один орк не верит другому, и ухмыльнулся.

Раммар принялся горько сетовать, но его причитания потонули в очередном бульканье, когда он засел еще глубже. Его нижняя челюсть исчезла в коричневой жиже, затем его нос, а потом все произошло молниеносно. В последний раз испуганно сверкнули над болотом желтые глаза, и спустя несколько ударов сердца только пара пузырьков говорила о том, что в Молотовые топи только что погрузился толстый орк.

— И ч-что теперь? — испуганно спросил Бальбок. — Мы ведь не можем просто…

— Ждать, — произнес Анклуас.

Он лег на живот и подполз к самому краю болотной ямы, запустил правую руку в топь, поводил там в поисках чего-то и схватил, когда нащупал чуб Раммара. Не рывками, как поступал до этого Бальбок, а спокойно и размеренно принялся он тащить… И точно, спустя немного времени над болотом снова показалась измазанная в тине рожа Раммара.

— Как раз вовремя! — тут же принялся ругаться Раммар.

Бальбок тоже лег на живот и схватил брата, и вместе оркам удалось постепенно извлечь Раммара из ямы: сначала показалась голова, затем шарообразное пузо, высвободившееся из трясины с сытым чавканьем, и, наконец, ноги.

Тяжело дыша, орки сначала лежали, не двигаясь, все как один настолько испачканные, что почти не отличались от топкой земли. Затем они снова поднялись и принялись отряхивать тину, пытаясь очиститься насколько возможно. Эти манипуляции мало что изменили, но зато от Раммара наконец-то отстали комары.

Осторожно, следя за тем, чтобы снова не провалиться в трясину, трое орков вернулись туда, где лежали останки их лошадей.

— Вы посмотрите на это человецтво! — принялся возмущаться Раммар. — Что за жалкие уроды? Во всех Гнилых землях я еще никогда не видел подобного!

Анклуас покачал головой.

— Подобных существ не видел никто уже на протяжении тысячи лет. Говорят, василиски давно вымерли, еще в те времена, когда в Землемирье пришли эльфы. Но, очевидно, парочка все-таки выжила.

— Очевидно, — мрачно кивнул Раммар. — Спрашивается только, что они тут делают и что искали.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Анклуас, моментально навострив уши.

— Ну… Гм… — Раммар несколько беспомощно пожал широкими плечами. — Может быть, что…

— Что? — не отставал Анклуас.

— Что эти змееподобные твари охотятся на нас, — закончил фразу брата Бальбок, после чего Раммар бросил на него сердито-выжидательный взгляд; вообще-то Раммар не собирался посвящать Анклуаса во все. В конце концов, не очень-то это почетно для орка: состоять на службе у человека, даже если у этого человека на голове корона и он является королем Тиргас Лана. А о сокровище Анклуасу знать и подавно не нужно…

— То есть все не так-то просто, не правда ли? — тут же принялся расспрашивать Анклуас. — Дело не только в карлике, верно?

Взгляды, которыми обменялись после этого Раммар и Бальбок, были несколько смущенными. Оба были настолько поглощены тем, что во сне и наяву, вслух и молча они мечтали поймать Ортмара фон Бута и свернуть этому предателю шею, что совсем позабыли об истинной цели своего путешествия…

— Надо сказать ему, Раммар, — убежденно произнес Бальбок.

— Хм, — только и сказал Раммар, мрачно качая головой.

— Он мог бы стать ценным союзником, — добавил Бальбок — и этот аргумент попал на благодатную для Раммара почву. Им с братом действительно могла понадобиться поддержка, потому что они, в конце концов, даже не знали, какие опасности (кроме василисков) подстерегают их в конце пути…

— Итак, ладно, — решительно объявил толстяк и обратился уже непосредственно к Анклуасу, — однако ничего из того, что я тебе расскажу, ты не должен никому больше рассказывать, ясно? Не то я вырву тебе язык и вытру им пол своей пещеры, дошло?

— Конечно, — заверил его Анклуас, и после этих слов Раммар кратко поведал то, что произошло с ними после отбытия из Гнилых земель. Только об эльфийском сокровище, которое было обещано им в качестве награды, он старательно умолчал. В конце концов (а это Раммар вполне мог сосчитать и сам) если разделить сокровище не на двоих, а на троих, получится значительно меньше…

Анклуас выслушал все, не перебивая Раммара и не демонстрируя никакой реакции. Казалось, он даже не особенно удивился тому, что Раммар и Бальбок, два орка, отправились в тайную миссию по поручению некого молочнолицего.

— Корр, — наконец произнес он. — И эти василиски находятся на службе у повелителя Каль Анара?

— Мы так полагаем, — ответил Раммар. — С одной из этих тварей мы расправились, как мы уже рассказывали, и это было чертовски тяжело. Когда они на тебя посмотрят, доложу я тебе…

— То ты словно в камень превращаешься, — понимающе кивнул Анклуас. — И уже не в состоянии пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы защищаться.

— Корр, все так и есть, — подтвердил Раммар. — Но… откуда ты знаешь? Разве ты тоже встречался с подобной бестией?

— Нет, — быстро ответил Анклуас, и черты его лица при этом странно дрогнули, — еще не встречался.

— А откуда же тогда?..

— Вы же рассказывали мне, как вместе со своими спутниками сражались против уродины, — напомнил одноухий и сменил тему. — Итак, у вас действительно проблем больше, чем просто поймать предателя-карлика.

— Наша миссия теперь неважна, — возразил Раммар. — Мне нужен фон Бут, а там посмотрим.

— А сокровище?

Глаза Раммара сузились.

— Что-то я не припомню, чтобы я что-то говорил о сокровище, — осторожно произнес он.

На миг, очень короткий миг (или это только показалось?) на лице Анклуаса проступила неуверенность, затем одноухий твердым голосом ответил:

— Да ведь все знают о сокровище, которое хранит город Каль Анар.

— Город Каль Анар? — Глаза Раммара блеснули, в этом блеске читалась неприкрытая жадность. — Ты это серьезно?

— Серьезнее не бывает.

Еще чуть-чуть… Казалось, можно было бы услышать, как со скрипом проворачиваются мысли Раммара… И внезапно орку показалось, что он понял! Понял, почему Корвин так легко согласился расстаться с сокровищем Тиргас Лана! Да потому, что охотник за головами знал о, вероятно, еще большем сокровище Каль Анара!.. Которым, собственно и собирался завладеть. А хорошо придумал король-охотник за головами. Но что, если орки затеют свою игру?

Чтобы понять, что два сокровища — это больше, чем одно, познаний Раммара в арифметике было вполне достаточно, и в извилинах его изощренного мозга родился дерзкий план. Чего ради, во имя внутренностей Торги, должен он довольствоваться одним сокровищем, когда может получить два?

— Корр, — проворчал он, с хитрой ухмылкой глядя на одноухого, — сделаем так: ты нам поможешь поймать фон Бута, затем поддержишь при выполнении нашей миссии. Как только мы расправимся с повелителем Каль Анара, а это, скорее всего, окажется пустяковым делом, мы захватим его сокровище и ты получишь часть его. Согласен?

— Согласен, — произнес Анклуас, и, к вящей радости Раммара, он сделал это, не поинтересовавшись размером своей части.

— Остается выяснить только одно, — вставил свое слово Бальбок.

— Что именно? — проворчал Раммар: не собирается же его брат сглупить настолько, чтобы ткнуть Анклуаса носом в это упущение?

— Как мы будем двигаться дальше без лошадей, — сказал Бальбок.

Раммар про себя облегченно вздохнул.

— Пешком поначалу, — ответил Анклуас. — В дне пешего пути на северо-восток отсюда течет река, которая дальше, на юго-востоке, прорезает Изумрудные леса. Если мы построим плот, то сможем быстро наверстать упущенное.

— Я за, — сказал Бальбок, жадно глядя на трупы лошадей. — Но сначала набьем желудки.

— Ты собираешься сожрать лошадей? — недоверчиво спросил Анклуас.

— Корр, — подтвердил Раммар, — а что же еще? Или ты что-то имеешь против этого?

— Доук, — покачал головой Анклуас. — Нет, конечно же, нет…

2. Куннарт'хай ур'колл

Как и говорил Анклуас, через два дня утомительного и быстрого марша орки действительно достигли реки, которая текла с Восточных гор на юг, пересекала топи и, наконец, исчезала в глуши лесов.

Ближе к реке растительности стало больше: по обоим берегам росли худосочные березы, поэтому у орков оказалось достаточно материала для строительства плота. Валил деревья Бальбок, которому достаточно было нанести только один удар тяжелой орочьей секирой, чтобы перебить ствол березы.

Раммаровой задачей было тащить поваленные деревья к берегу, где Анклуас связывал их веревками из седельных сумок, которые они прихватили с собой. У орков получилось сооружение довольно подозрительного вида, вроде как способное выдержать всех троих, хотя вода и плеснулась через край, когда на борт ступил Раммар.

Бальбок стал на корме, Анклуас на носу, вместе они оттолкнули плот от берега при помощи длинных шестов и ими же правили. Раммар получил строжайший приказ умостить свой асар в центре и сидеть там, чтобы плот не перевернулся.

Спускаясь по течению, орки пересекли восточную оконечность Молотовых топей, преследуемые стаями москитов. В первую очередь от атак мелких бестий страдал Раммар, сидевший на плоту, словно сочный цветок, без права пошевелиться, а кровопийцы становились тем больше и, казалось, агрессивнее, чем дальше продвигались на восток орки. Совсем скоро лицо Раммара было усеяно волдырями и походило на лицо тролля, но зато не нужно было идти пешком, а когда Бальбок и Анклуас направляли плот к берегу, чтобы отдохнуть, Раммар мог воспользоваться возможностью и охладить зудящие места укусов при помощи болотной тины.

Поначалу орки постоянно посматривали на небо, на случай если снова появятся василиски; ни у одного из троицы не было ни малейшего желания окончить жизнь так же, как несчастные лошади. Но чем дальше продвигались они на юго-восток, тем гуще росли деревья, и орков было не так-то просто обнаружить с воздуха.

Путники никогда прежде не видели таких деревьев, ни дома, в Сумеречном лесу, ни в зеленой глуши Тровны, которую пересекли в свое время в поисках Тиргас Лана. Огромные древние растения, выглядевшие так, словно срослись из нескольких деревьев, окружали реку по обе стороны, простирая зеленую крону далеко над водой. Их корни частично торчали над землей, и казалось, деревья стоят на тонких узловатых ногах. Между корней росли гигантские папоротники и хвощи, были здесь также грибы размером со взрослого орка.

— Клянусь пламенем Курула! — вырвалось у Раммара. — Что это за место такое странное?

— Это Изумрудные леса, — пояснил Анклуас. — Имя дали карлики, которые некогда пришли сюда, полагая, что наткнутся на сокровища немыслимой ценности. Однако все, что они нашли здесь — ужас и смерть.

— Много? — спросил Раммар, в глотке которого образовался большой комок.

— Надейтесь, что нам не придется это выяснять, — мрачно ответил одноухий, и ни Раммар, ни его худощавый брат не решились уточнять, что он имеет в виду.

Исчезли последние островки болота, лес становился все гуще и гуще. Реку полностью накрыло аркой из веток и листьев, настолько плотно, что нельзя было разглядеть неба. Повсюду под деревьями царил странный зеленый полумрак, от чего папоротники и камни у берега казались жутковатыми. Даже вода в реке и лица орков отливали слабым зеленым светом.

Внезапно на левом берегу раздался шорох и протяжный крик. Раммар обернулся и увидел нечто, обладающее множеством ног, но не имеющее головы. Оно промелькнуло в прибрежном кустарнике и скрылось под огромными листьями папоротников. Невдалеке от того места из зеленой воды показалась широкая бугристая спина, чтобы исчезнуть в следующий же миг.

— Что, клянусь вонючим завещанием Лудара, это только что было? — воскликнул Раммар.

— Кто знает? — пожал плечами Анклуас. — В глуби Изумрудных лесов живут создания, древние как мир, причем многие из них желают, чтобы ничего не подозревающие путешественники познакомились с ними поближе и… распрощались с жизнью.

— Почему же их до сих пор не искоренили? — жалобно спросил Раммар.

— Во времена Первой войны существовали планы колонизации территорий, находящихся к востоку от холмогорий, их хотели сделать пахотными, — поведал Анклуас. — Карлики отправились вперед, чтобы разведать земли и поискать золото и драгоценные камни, однако почти никто не вернулся. Затем восстал Маргок, и у эльфов появились более важные дела, чем забота о колониях. И только позднее земли к востоку заселили люди.

— Понятно, — прорычал Раммар.

— Скажи-ка, — поинтересовался Бальбок с кормы плота, — как так вышло, что ты так много знаешь о бородатых сморчках, узкоглазых и молочнолицых? Все, что тебя ни спроси, ты все, похоже, зна…

Долговязый орк не успел закончить вопрос, потому что внезапно что-то ударилось о плот, и Бальбок не свалился в воду только потому, что держался за длинный шест.

— Что, клянусь внутренностями Торги?..

Ответ последовал еще до того, как орк успел закончить вопрос: в непосредственной близости от плота снова вынырнула та широкая, покрытая колючим панцирем спина, длиной почти что с плот. Очевидно, это животное (ящерица, двадцать кнум'хай длиной, двигавшаяся в воде при помощи сильных ударов хвостом) таранило плот, сочтя его стоящей добычей…

В следующий миг над водой показалась голова твари. Длинная, острая пасть распахнулась, обнажив несколько рядов смертоносно-острых зубов. Речная вода взметнулась, оросив орков дождем брызг.

— Осторожно! — Предупреждение Анклуаса было излишним, поскольку то, что это животное опасно, Раммар и Бальбок давно уже поняли.

Пасть гигантской ящерицы закрылась, послышался громкий треск, когда зубы вонзились в дерево. Плот мгновенно начал разваливаться на части.

— Проклятое животное, убирайся прочь! — возмутился Раммар, хватаясь за сапарак, — но из-за этого движения он полностью вывел и без того раскачивавшийся плот из равновесия!

С той стороны, где ящерица вцепилась в плот и тянула его, налегая всем весом своего массивного тела, плот нырнул под воду, соответственно, противоположная сторона задралась вверх. Бальбок издал испуганный крик, и на этот раз весло помогло ему мало — с громким воплем его швырнуло в воду, которая тут же сомкнулась над ним!

У Раммара и Анклуаса не оставалось времени на то, чтобы позаботиться о бедняге, им нужно было думать о себе. Анклуасу удалось уцепиться за что-то, Раммар потерял равновесие и принялся сползать по скользкому дереву прямо к ящерице.

Чудовище посмотрело на орка своим холодным взглядом и с шипением раскрыло пасть еще шире, чтобы встретить Раммара как подобает. Однако толстяку удалось замедлить скольжение: он принялся сучить ногами и уперся пятками в скользкий ствол дерева, выглядел короткий орк при этом, словно упавший на спину жук.

Ящерица попыталась цапнуть Раммара за ногу, но именно благодаря тому, что он беспокойно дрыгал ими, ему удалось избежать хватки смертоносных челюстей.

— Исчезни! — в отчаянии взвизгнул он, пользуясь при этом языком людей, потому что молочнолицые ведь жили неподалеку, и было вполне вероятно, что бронированное чудище понимало этот язык лучше, чем орочий. — Немедленно убирайся, слышишь?

Ящерицу это нисколько не впечатлило, но тут Раммар вспомнил о сапараке, лежавшем справа от него; он ткнул оружием в противную тварь, и это возымело действие. На миг ящерица отвязалась от добычи, которая, как она полагала, целиком принадлежит ей, Раммар откатился в сторону от прожорливой бестии — и с приглушенным криком рухнул в воду!

На плоту остался только Анклуас, державшийся за бревна обеими лапами.

Ящерица снова атаковала, в буквальном смысле вылетев из воды и приземлившись передней частью своего цилиндрического тела на плот, отчего тот встал вертикально. И на этот раз Анклуасу каким-то образом удалось удержаться на плоту, что само по себе граничило с чудом. Ящерица жадно потянулась к жертве — орк молниеносно увернулся и перешел к активной обороне: вытащил меч и ударил ящерицу клинком. Ему даже удалось нанести животному колотую рану, что еще сильнее разъярило чудовище.

Бронированный монстр принялся хрипло реветь, мотая из стороны в сторону своей продолговатой мордой, и, таким образом, оставил плот в покое. Веревки, скреплявшие бревна, развязались, и Анклуас вместе с беснующейся от ярости рептилией внезапно оказался в реке посреди круглых березовых стволов.

Бальбок и Раммар болтались неподалеку. Толстенький цеплялся за несколько бревен, Бальбок, похоже, легко держался на плаву и рассекал по реке мощными гребками. Течение стало ощутимо сильнее. Орков отвлекло нападение ящерицы, и они не заметили, как еще совсем недавно столь вялая река превратилась в бушующий поток. К тому же издалека доносился какой-то грохот…

Однако прежде, чем Анклуасу или кому-либо другому удалось сделать верные выводы, ящерица вновь ринулась в бой. На миг она скрылась под водой, чтобы вынырнуть и с яростью броситься на Раммара.

— Оставь меня, наконец, в покое, ухль-бхуурц!.. — Раммар вцепился в ствол и попытался пнуть ящерицу ногой, чтобы держать ее от себя на расстоянии.

Однако, поскольку в силу своей дородности он казался самой лакомой добычей, животное нацелилось на него, потеряв всяческий интерес к двум другим оркам.

Смертоносные челюсти рептилии устремились к Раммару и едва не отхватили ему ногу.

Бальбок увидел, в каком положении оказался его брат, и тут же впал в саобх — не только потому, что хотел спасти Раммара, но и потому, что ему хотелось покончить с этой гигантской тварью. Против людей, троллей, гномов и эльфов он сражался, но против бронированной ящерицы — еще никогда…

Несмотря на усиливавшееся течение и грохот, ставший просто оглушительным, он поплыл прямо к уродине. Краем глаза он увидел, как мимо проплыл Анклуас, как шевелились его губы — орк что-то кричал ему, но Бальбок ничего не мог разобрать.

Вместо этого он набрал в легкие воздух и нырнул. Внезапно его накрыла тишина. Он видел короткие ноги Раммара, лихорадочно брыкавшиеся под водой, увидел темную, грозную тень ящерицы рядом с братом.

Оскалившись, Бальбок выпустил пузырь воздуха и, когда ящерица проплыла мимо, схватил ее за хвост.

Едва Бальбок сцапал зубастого агрессора, тот начал извиваться, словно безумный, и бросаться из стороны в сторону. Бальбок не отпускал хвост. По Бальбоковым ощущениям, это было словно проехаться на обезумевшем от ярости варге, и он удерживал монстра, пока у Бальбока наконец не закончился воздух. Однако вместо того, чтобы отпустить ящерицу, он подтянулся по ее бугристому телу и, таким образом, сумел на некоторое время высунуть над водой голову и набрать воздух.

Долговязый мимоходом бросил взгляд на Раммара, который что-то рычал ему… Звучавшее как… усганаш?.. Но Бальбок был слишком занят врагом, чтобы успеть на это отреагировать.

Словно репейник, повис он на животном, вцепившись в его бугристую спину, обхватив рептилию руками и ногами. Чтобы избавиться от навязчивого седока, зубастая бестия снова нырнула и принялась вращаться вокруг своей оси. К чему весь этот цирк? Для Бальбока это было загадкой.

До секиры, торчавшей из-за широкого пояса, орк добраться не мог — тяжелое оружие только помешало бы под водой. Голых лап в борьбе против рептилии должно было быть вполне достаточно. В то время как хвост твари постоянно хлестал по воде, а челюсти клацали, Бальбок сжимал руки вокруг шеи монстра все сильнее и сильнее, намереваясь задушить уродину.

Похоже, что ящерица поняла намерения странного противника и начала вращаться еще быстрее. У Бальбока, который вынужден был вращаться вместе с ней каждый раз, постепенно начала кружиться голова. Перед глазами уже плясали черные пятна, но он не разжимал рук, а лишь сильнее сжимал объятия. И вскоре силы постепенно стали оставлять ящерицу.

Она снова поднялась к поверхности и вынырнула, Бальбок жадно схватил ртом воздух. При этом он услышал рев и бурление, которое, впрочем, всегда возникало у него в ушах, когда он впадал в саобх. Сильное течение несло орка и ящерицу, которую Бальбок собирался отпустить только тогда, когда тварь окончательно издохнет.

Но все вышло иначе.

Прибрежный кустарник и деревья проносились мимо, и Бальбок начал подозревать, что шумит не только у него в ушах — этот звук был настолько же реальным, как и лес, и река, и ящерица! Однако прежде чем орк успел спросить себя, что может означать этот рев, река выплюнула и его, и ящерицу!

По крайней мере, так показалось Бальбоку, потому что они оба взлетели в воздух, а затем ринулись вниз, в пустоту. В этот миг Бальбок понял, что значило то слово, которое кричал ему брат.

Водопад…

Речка внезапно закончилась, а вода устремилась в пропасть глубиной примерно в двадцать ростов орка. Ящерица, вместе с Бальбоком на спине, перекувыркнулась в воздухе. Несмотря на неистовство, в котором пребывал орк, он от испуга разжал лапы. Рептилия и орк разделились, чтобы мгновением позже нырнуть в туман из белой пены и бушующей воды.

Бальбок погрузился настолько глубоко, что ударился головой о скалистое дно и на миг потерял сознание. Течение подхватило оглушенного орка, и он неподвижно поплыл вместе с ним, однако спустя несколько мгновений очнулся.

Он заморгал и увидел полную зубов пасть, несущуюся прямо на него.

Лишь саобху был Бальбок обязан тем, что в целости и сохранности пережил эту атаку, ведь в то время как любая разумная тварь ударилась бы в бегство, чтобы не лишиться ног, Бальбок выбросил лапу вперед и ухватил рептилию за обе челюсти.

Ящерица хотела цапнуть, но орк помешал, удерживая жуткую пасть рептилии открытой. Бальбок и монстр ожесточенно сражались под водой, горящие легкие досаждали орку так же сильно, как и чудовище, которое снова принялось лупить хвостом, пытаясь освободиться.

Бальбок вновь почувствовал, что у него мутится в голове, но не сдался, а сильнее раскрыл челюсти ящерицы. Было ясно, что живым из воды выберется только один из них.

Легкие Бальбока уже пылали. Однако он упрямо сцепил зубы, вложил все свои оставшиеся силы — и сломал ящерице челюсть!

После этого резко дернул вниз, пока покалеченная нижняя часть морды не отделилась!

По воде расплылось облако крови, и бронированной бестии наконец удалось освободиться. Однако, будучи смертельно раненной, она перевернулась в воде и опустилась на дно, в то время как орк из последних сил стал подниматься на поверхность.

Над собой Бальбок видел зеленоватое сияние, обещавшее воздух и жизнь, но он нырнул настолько глубоко, что поверхность казалась ему недосягаемой…

Перед глазами снова заплясали темные круги, и он невольно вспомнил о Раммаре, ругавшем его за глупость. Затем силы оставили беднягу, и он перестал работать руками. Орк пошел бы на дно, как и ящерица, если бы его внезапно не схватила какая-то лапа и не дернула кверху!

Мгновением позже голова Бальбока прорезала поверхность, и отважный орк, жадно хрипя, принялся хватать ртом воздух, в то время как кто-то тащил его по воде по направлению к берегу.

Только когда долговязый на четвереньках выполз на берег, радуясь тому, что жив, он заметил, что спас его не кто иной, как Анклуас.

С трудом переводя дух, Бальбок опустился на землю и выплюнул воду, которую проглотил во время схватки с ящерицей. Саобх его уже улегся, ведь как бы там ни было, с ящерицей он расправился и теперь постепенно приходил в себя. Хотя этот странный звук… Этот странный свист и шум…

Понадобился миг, чтобы понять, что не его легкие издают эти звуки. Он перевернулся на другой бок и увидел, что рядом лежит Раммар — стенающая, кашляющая гора мяса.

— Второй раз я спас вам обоим жизни, — заметил Анклуас, возвышающийся над ними, мокрый, как и они, но в гораздо лучшем состоянии. — Не забывайте об этом, договорились?

— Корр, — ответил Бальбок, приподнимаясь на локте.

Как оказалось, лежали они на берегу небольшого озерца, в которое низвергались огромные массы воды. Когда Бальбок увидел, насколько высоким был водопад, голова у него закружилась сильнее. Хорошо, что из-за состояния неистовства он ничего не заметил.

Раммар же во время падения через край был в полном сознании. Он все еще дышал со свистом, тяжело, но когда он приподнялся, по его нахмуренной физиономии стало отчетливо ясно, насколько он разъярен.

— Все в порядке? — быстро поинтересовался у него Бальбок.

— Корр, — выдавил из себя Раммар, все еще с трудом переводя дух и сопя, — хотя обязан я этим не тебе. Анклуас вытащил меня из воды, пока ты там игрался с этим проклятым созданием. Я мог умереть, ты это знаешь?

Бальбок только молча кивнул.

— А еще я тут подумал — как так вышло, что ты умеешь плавать? Когда мы последний раз упали в воду, ты едва не утонул, почти столь же жалким образом, как и я.

— Я тренировался дома, — не без гордости ответил Бальбок.

— Ты тренировался? Где?

— В Гнилом озере.

— Ты прыгал в Гнилое озеро и втайне учился плавать?

— Корр.

— Скажи-ка, неужели ты ничего не боишься? — Раммар непонимающе покачал головой. Орк, добровольно позволяющий воде попасть на свое тело, это сущий позор, не только для него, но и для всей его семьи.

И он хотел уже было разразиться гневной тирадой, но Анклуас не позволил ему даже начать, сказав:

— Сейчас у нас другие заботы. Плот наш пропал, надвигается ночь. Если вскоре мы не найдем надежного укрытия, то, вполне вероятно, до утра не доживем.

И словно в подтверждение его слов по древнему лесу разнесся пронзительный рев, за которым последовало несколько воплей ужаса.

Раммар кивнул.

— Я понял, что ты имеешь в виду…

Они сошлись на том, что можно провести ночь в ветвях одного из поросшего мхом и лишайником гигантского дерева, которых было без счета в Изумрудном лесу.

Бальбок выбрал дерево, на которое можно было легко взобраться, что, однако, не означало, что Раммар сможет влезть на него без посторонней помощи. Спутникам пришлось попотеть, чтобы поднять наверх его широкий асар. Места на большой развилке было много, и Раммар, тяжело дыша, опустился на ветку, все еще взволнованный событиями прошедшего дня. Он едва не утонул, его едва не сожрала бронированная ящерица, он едва не убился — даже для орка это было уже слишком! Если бы он не поклялся отплатить Ортмару фон Буту и призвать его к ответу за предательство, толстяк, вероятно, забыл бы обо всем этом и вернулся в Гнилые земли. Но — вот проклятье! — в больбоуг возврата тоже не было, после того как их столь позорным образом предали!

Получается, возвращаться некуда.

Нужно идти вперед. Сначала они отомстят карлику, затем побеспокоятся о повелителе Каль Анара и завладеют сокровищем. Хуже, чем сейчас, к счастью, быть уже не может, в этом Раммар был твердо убежден.

Как оказалось, мнение это было ошибочным…

Толстенький орк решил, что первым будет дежурить брат, сам он слишком устал, чтобы держать глаза открытыми. Он даже не чувствовал голода, а когда боролся с рекой за свою жизнь, то наглотался столько воды, что и пить ему тоже не хотелось. С мыслями о сокровище, которое ждало его в Каль Анаре, он и уснул.

Во сне он видел себя среди неизмеримых богатств, перед которыми меркло даже эльфийское сокровище Тиргас Лана. Слитки золота, настолько большие, что он даже не мог их поднять, возвышались над ним, образуя целые горы, а между ними текли водопады из изумрудов, собираясь в большие озера, где плескались золотые рыбки. Счастливый Раммар обходил все эту сверкающую роскошь, не веря, что все это принадлежит ему, как вдруг услышал мерзкий звук!

То было негромкое, опасное шипение, за которым последовал жуткий крик, от которого даже во сне кровь стыла в жилах. Раммар испуганно обернулся и увидел, как из озера изумрудов внезапно полезли змеи. Они были не очень большими, но их было много и они направлялись прямо к нему. Внезапно все вокруг зашевелилось, а змеи все прибывали и прибывали.

Раммар принялся искать свой сапарак, но затем вспомнил, что потерял его в бушующей реке. Так и стоял он, безоружный и беззащитный, а змеи ползли к нему, и орк заметил, как его снова сковал страх, подобный тому, что он испытал при встрече с василиском.

Будучи неспособным броситься в бегство или даже пошевелиться, Раммар просто стоял и смотрел. Он не мог ничего сделать, а змеи добрались до него и принялись ползти по нему вверх. Они обвивались вокруг его ног по спирали, заползали под одежду. Повсюду на его теле что-то копошилось, и Раммару показалось, что он сходит с ума.

Затем к нему наконец вернулась способность двигаться, и он, словно обезумев, принялся хлопать себя по всему телу, чтобы помешать тварям заползать выше, однако уже в следующий миг заметил, что что-то лезет по его спине, обвивает шею и безжалостно сдавливает ее. Хватая воздух ртом, Раммар схватил змею, чтобы ослабить смертоносную удавку на своем горле — и тут заметил, что тварь не мягкая, как он того ожидал, а твердая, словно камень.

Более того, она была, похоже, даже не живая!

— Раммар! Раммар!..

Он услышал, как Бальбок зовет его по имени, и в следующий миг осознал, что всего лишь видит сон. Испытывая бесконечное облегчение, он открыл глаза и хотел глубоко вздохнуть…

Но ничего не вышло!

На его шее по-прежнему было что-то, сдавливавшее горло! И это что-то было не сном, а реальностью, такой же, как и сам орк! Раммар в ужасе оглядел себя и обнаружил, что его округлое тело опутали вьющиеся растения, взбирающиеся по нему, очевидно, живущие пугающей собственной жизнью. Может быть, змеи ему всего лишь снились, зато лианы были самыми настоящими!

Тщетно пытаясь вдохнуть побольше воздуха, Раммар огляделся. Стояла глубокая ночь, однако в слабом лунном свете, проникавшем сквозь кроны, он ясно видел Бальбока и Анклуаса, которым повезло не больше, чем ему. Отдельные лианы обвились не только вокруг тела Бальбока, но и вокруг его головы, поэтому орка было не узнать. Анклуас свисал с дерева вниз головой; одна из смертоносных лиан обвилась вокруг его правой ноги и подняла его, так что он беспомощно болтался в воздухе, в то время как к нему тянулось еще несколько «рук» чудовищного растения.

Одноухий вынул свой меч и кромсал им смертоносные растения, но на месте каждой «змеи», которую он перерубал, тут же вырастала другая…

Раммар хотел грязно выругаться, но из его горла вырвался только хрип. Он чувствовал слабое биение собственного сердца и слышал шум крови, взгляд уже затуманивался. Лианы оплетали его все туже и туже, словно собираясь раздавить.

Неужели это конец?

Если да, то Раммару оставалось лишь надеяться на то, что Ортмара фон Бута постигла такая же участь. Возможно, утешал себя орк, карлику тоже не удалось пересечь Изумрудные леса и его бренные останки гниют где-то внизу в подлеске.

Он бросил последний взгляд на Бальбока, хотел крикнуть ему, что виновником этой ужасной ситуации является исключительно долговязый недотепа, но даже для этого ему не хватило воздуха. Хотя его широкая грудная клетка вздымалась и опускалась быстро, дышать не удавалось. Напрасно извивался Раммар, в крепких путах невозможно было даже пошевелиться.

Толстяк закрыл глаза, и его охватило чувство, словно он падает в бездонную пустоту. Орк был уверен в том, что падает в темную яму Курула.

3. Тулл ур'Бунаис

То, что рухнул он все-таки не в темную яму Курула, Раммар понял, когда пришел в себя, ибо ни разу прежде коротконогий не слыхивал, чтобы от падения в яму Курула кто-то набил синяки.

У Раммара же, несмотря на хорошую жировую прослойку, болело все тело, ныли многочисленные раны, в общем, весь комплект ощущений после падения с большой высоты и довольно сильного удара оземь.

Удивление от того, что он еще жив, сменилось чистейшей воды жалостью к себе прекрасному, из-за того, что ему так крепко досталось. Вся левая сторона его тела ужасно саднила, а когда Раммар попытался немного приподнять голову, та загудела, словно кузнечный молот.

К огромному изумлению орка, оказалось, что он находится в чем-то вроде хижины, стены которой состоят из плетеных лиан, а крыша из листьев, через которые пробивается окрашенный зеленым солнечный свет. Было жарко и душно, воздух звенел от полчищ москитов. Раммар обнаружил, что лежит на полу, полумертвый и, к огромному неудовольствию орка, связанный по рукам и ногам. Превозмогая боль, Раммар попытался повернуть голову и увидел, что в этом странном доме он не один.

Рядом с ним лежал Анклуас, связанный, как и он сам, тоже с кровоподтеками на лице, позади — Гурн и Нестор, тоже связанные, с довольно глупыми физиономиями, что для людей, конечно, неудивительно и…

Минуточку!

Гурн?

Нестор?

Где-то в измученном мозгу Раммара раздался голос, возвестивший ему о том, что вообще-то этих двоих быть здесь, рядом с ним, не должно, и именно этот голос и вывел его из полуобморочного состояния, окончательно заставляя прийти в себя. Глубоко вздохнув, Раммар сел, невзирая на чертов молот, снова принявшийся громить его черепушку.

— Ч-что произошло? — Ничего более остроумного ему в голову не пришло. Гурн и Нестор бросили на него полные непонимания взгляды. Раммар осознал, что произнес эту фразу по-орочьи, и повторил вопрос на человеческом языке.

— Мы попали в засаду, вот что произошло, — пожав плечами, пояснил Нестор. — Гном мертв, а нас взяли в плен — равно как и вас, похоже. Значит, вы ушли от охотников за головами?

— Охотников за головами? Каких еще охотников за головами?

— Ну, тех, что напали на нас, когда мы вышли из штолен, — ответил Нестор. — Которые утащили вас. Нам повезло, мы сумели бежать и хотели освободить вас, но Ортмар фон Бут запретил.

— Фон Бут… — эхом повторил за ним Раммар, презрительно засопев. — Где он? Куда подевался этот трусливый бородатый сморчок?

— Смотри-ка, мешок с жиром, — раздался слишком хорошо знакомый Раммару голос у него за спиной. — Кто бы мог подумать, что ты захочешь меня увидеть!

Раммар обернулся, и это снова привело к тому, что в голове застучали молоты. К его вящей радости и одновременно раздражению, орк увидел своего заклятого врага, сидевшего в дальнем углу хижины, связанного, как и он сам. В этот миг Раммару стало совершенно все равно, болит ли у него голова или нет, находится ли он в плену или нет. Ликование от того, что они нагнали врага и что вот он, сидит перед ним, перевесило все остальные чувства.

— Ахгош доук, карлик, — рыкнул орк. — Вот мы и свиделись снова.

— Можешь не ухмыляться так глупо, чудовище, — хладнокровно ответил фон Бут. — В этом месте тебе будет не лучше, чем мне.

— Посмотрим, — сказал Раммар, уже предвкушая, как разделает карлика на части, лишь только тот попадется ему в лапы. Может быть, предположил орк, бороду стоит сохранить в качестве трофея…

Анклуас, который тоже пришел в себя, недоверчиво огляделся по сторонам и спросил:

— Где это мы?

— Скажем так, — с безрадостной улыбкой ответил Ортмар, — если и есть в Землемирье где-то светлое, дружелюбное местечко, где никому не угрожает опасность, то мы от него дальше всех.

Снаружи послышался грохот барабанов, напомнивший Раммару о гномах в Гнилых землях. И звук этот не предвещал ничего хорошего.

— Как это так? — сдавленным голосом поинтересовался он. — В чьей мы власти? Кто отважился наложить путы на Раммара Резкого?

Ортмар фон Бут презрительно фыркнул.

— Скоро узнаешь, чудовище, — пообещал он. — Лучше поведай мне, как вы сюда добрались. Честно говоря, я надеялся, что никогда больше не увижу ваши омерзительные рожи.

Засопев, Раммар кивнул.

— Могу себе представить, после всего, на что ты пошел, чтобы только избавиться от нас! Но ты совершил страшную ошибку, карлик, — ибо орки не прощают предательства! Никогда!

— Предательства? — Нестор и Гурн обменялись непонимающими взглядами. — Что это значит?

— Это значит, что этот вонючий сморчок продал нас с братом для боев на арене Сундарила, — пояснил Раммар. — Он хотел избавиться от нас, чтобы самому принять командование отрядом.

— Что мне вполне удалось, — произнес с ухмылкой фон Бут. — Пока вы развлекались в Сундариле, я вел отряд в стан врага — хотя и обходными путями, зато без излишнего риска.

— Говорить чушь! — прорычал Гурн, до сих пор хранивший молчание. — Ты неосторожный, карлик! Мозги у ты карликовые! Мы все в ловушку попасть!

— К сожалению, это так, — смущенно произнес Нестор. — Они подстерегли нас в лесу и обстреляли из луков, наконечники стрел были пропитаны дурманящим зельем. Мне такая штука попала в плечо, а Гурн получил сразу несколько. После этого мы впали в состояние глубокого сна — и проснулись только в этой хижине.

— Что с вами? — поинтересовался Гурн. — Вас тоже застать врасплох?

— Ни в коем случае, — быстро заявил Раммар. — Мы увидели, что грядет опасность, и враг пролил немало крови. Не так ли, Анклуас?

— Доук, — орк покачал головой. — Нас хотели сожрать целиком плотоядные растения, и тот, в чьем плену мы находимся, так или иначе спас нам жизнь.

— Ха! — подал голос Ортмар фон Бут и насмешливо ухмыльнулся Раммару. — Звучит не очень-то героически, орк!

— Ну и что? — взорвался Раммар. — В любом случае твой план не сработал, отвратительный головорез, — мы с Бальбоком снова на свободе, у нас даже подкрепление есть!

— Это я вижу, — ответил карлик, окидывая Анклуаса оценивающим взглядом. — Но ты не на свободе, орк. А что касается твоего глуповатого братца, то на твоем месте я не питал бы особых надежд.

— Это еще почему? Что ты имеешь в виду? — Раммар огляделся по сторонам и выяснил, что Бальбока в хижине нет. — Куда подевался длинный? Говорите уже, или из вас каждое слово клещами тянуть нужно?

— Они забрали Бальбока, — произнес Нестор. — Сегодня утром.

— Кто? — поинтересовался Раммар. — Кто его забрал? В чьей мы власти? Говори, черт тебя побери, или я научу тебя, как…

Орк оборвал свою речь на полуслове, поскольку перед дверью раздались шаги, глухой топот сапог по дереву. В следующий миг грубо сколоченная дверь открылась и внутрь вошло несколько человек. От их экзотического вида Раммар потерял дар речи.

То были боун'хай.

Человеческие женщины.

Одеты они были в набедренные повязки и кожаные сапоги, которые были намного выше колен. Кроме того, на шеях были золотые ожерелья, на руках — браслеты, а на головах в длинных гривах украшения из ярких птичьих перьев. В остальном же они были обнажены и, нисколько не стесняясь, демонстрировали пленникам неприкрытые груди.

Раммар впервые в своей жизни увидел груди женщины и внезапно обнаружил, что их нельзя было и сравнивать с грудями орочихи. Вымя у орочьих баб было иногда настолько пышным, что частенько во время полового акта происходили смертельные случаи…

Черты лица Раммара озарила высокомерная улыбка, когда он увидел, что они в плену у безобидных теток, — но уже в следующий миг от его оскала и след простыл.

— Эй ты! — крикнула одна из женщин, высокая жилистая воительница, которая, похоже, была предводительницей и сейчас сердито смотрела на него. — Чего таращишься? Амазонок никогда не видел?

— Э… нет, — несколько испуганно признался Раммар. Привыкший командовать голос предводительницы подсказал орку, что с нею шутки плохи.

— Изумрудное озеро священно, — продолжала воительница. — Некогда именно здесь соединилась наша праматерь Амаз с Бунаисом, чтобы основать племя, подобного которому нет во всем Землемирье. Вы осквернили священные воды, и за эту дерзость существует только один вид наказания — смерть!

— А… ах вот как, — заморгал Раммар. — Но мы не знали…

— Незнание не освобождает от наказания, — заявила предводительница. — Только тот, кто чист сердцем, или тот, кто женского пола, имеет право купаться в Изумрудном озере. Хоть одно из этих определений подходит к тебе?

— Скорее нет, — вынужден был признать Раммар, после чего Ортмар фон Бут хрипло расхохотался.

— Ну что, мешок с жиром? — крикнул карлик из своего уголка. — Похоже на то, что ничего у тебя с местью не вышло, да?

Воительницы не удостоили взглядом ни фон Бута, ни остальных его спутников, зато схватили Раммара, перерезали путы и вытащили из хижины, тыча в него своими копьями. Яркий дневной свет ослепил орка, когда он, покачиваясь, вышел в дверь (шириной как раз для него) на улицу. Глаза у толстяка слезились от яркого света, он заморгал, оглядываясь по сторонам, и впервые получил представление о месте, где находился.

Орк смотрел вниз, на большую поляну, окруженную поросшими мхом деревьями. На поляне стояло множество хижин, крыши которых были покрыты листьями. Самое необычное в этих хижинах было то, что все они имели деревянные платформы, которые, в свою очередь, покоились на тонких, высотой в пять орочьих ростов сваях. На одной из этих платформ и находился Раммар. Вниз вели веревочные лестницы, соединяли хижины между собой висячие мосты, что напомнило Раммару пещеры родного больбоуга.

На миг его охватила тоска, когда он вспомнил о Гнилых землях, однако на сантименты времени не было.

— Прыгай! — приказала ему предводительница амазонок.

— Что? — Раммар притворился, что не понимает.

— Ты должен прыгнуть! — настаивала она. — Нам стоило немалых усилий затащить тебя наверх — еще и спускать тебя мы не станем.

Раммар осторожно подошел к краю платформы, на которой находилась хижина с пленниками, и отважился бросить взгляд вниз… Чтобы прийти к выводу, что для прыжка слишком высоко.

— Нет, — заявил он поэтому, — прыгать я не ста…

Больше ничего сказать он не успел, потому что сильный толчок в спину отправил его за край платформы.

Напрасно пытался он за что-нибудь уцепиться, пальцы его ловили пустоту, и с глухим вскриком жирный орк полетел головой вперед, перекувыркнулся в воздухе и мгновением позже ударился о землю.

Посадка вышла гораздо мягче, чем он опасался, поскольку твердый сам по себе лесной грунт был усеян листвой примерно по колено. Тем не менее Раммар принялся ругаться из-за столь грубого обращения, что, однако, не возымело никакого действия на амазонок. Они молниеносно спустились на землю по веревочным лестницам и лианам, чтобы снова окружить орка, угрожая ему копьями, еще прежде, чем толстяк успел даже подумать о бегстве.

— Вперед! — безучастно приказали ему.

— К-куда?

— Увидишь. На ноги, живо!

Приняв во внимание остроту наконечников копий, нацеленных на него, Раммар исполнил требование, хотя при этом стонал и протестующе ворчал. То, что при падении он не переломал себе все кости, граничило в его глазах с чудом, и впервые в жизни он поймал себя на том, что ему стало жалко людей, в особенности мужчинок этих безжалостных теток.

Они гнали его прямо через деревню, на глазах у зевак, собравшихся как на земле, так и на платформах. Сколько хватало глаз, все женщины, амазонки с обнаженной грудью, с густыми гривами волос и опасно сверкающими глазами. Некоторые из них сидели верхом на причудливых животных — крупных птицах с серо-синим оперением и длинными изогнутыми шеями, передвигавшихся на тоненьких ножках. И наконец до Раммара дошло, что было тайной этого своеобразного поселения посреди джунглей.

Мужчин не было совсем!

Похоже, амазонки были племенем воительниц. Как им удавалось размножаться (или вообще выживать без помощи мужчин) было для толстенького орка загадкой.

Откуда-то полетели комья грязи, попавшие ему прямо в лицо. В следующий миг в Раммара со всех сторон полетели снаряды, среди которых было несколько довольно крупных сырых яиц и переспелых фруктов, а амазонки при этом честили Раммара на все корки.

Поначалу на каждое попадание он огрызался серией грязных ругательств, но после того, как один перезрелый фрукт угодил ему в пасть и орк проглотил эту липкую гадость, он решил обойтись без брани. Толстяк втянул голову в плечи и ему оставалось только надеяться, что наказание скоро закончится, однако измывательство над собой пришлось стерпеть, пока охранницы вели его через деревню и гнали в буквальном смысле слова мимо каждой чертовой хижины на сваях.

Раммара увели с поляны в рощицу огромных папоротников. Крики и визги амазонок остались позади, вместо этого Раммар услышал шум водопада, что должно было означать, что деревня находится неподалеку от озера. Рощица окончилась скалистой стеной, поросшей мхом и лианами. Перед входом в пещеру стояли на страже еще несколько воительниц.

— Туда! — указала Раммару предводительница. — Вперед!

Орк, давно уже прекративший какое бы то ни было сопротивление, подчинился и вошел в освещаемый факелами полумрак. В лицо ударил влажный холодный воздух, а Раммар про себя задался вопросом, что собираются с ним делать воительницы. Неужели действительно хотят убить? Но зачем тогда тащить его в пещеру?

На стенах штольни, которая вела вглубь горы, были видны изображения. Раммар предположил, что это были рисунки из истории амазонок. Он разглядел несколько своеобразно закрученных петроглифов, которые ничего ему не сказали. Культуре орков неведома письменность. Умение читать и писать считалось среди орков бабскими причудами, чему Раммар и нашел подтверждение.

Штольня, на стенах которой были на равном расстоянии друг от друга развешаны факелы, сделала несколько поворотов, прежде чем окончиться просторной пещерой, тоже освещенной факелами. Раммар понял, что находится в своего рода капище или храме, потому что фронтальную сторону пещеры занимала огромная каменная статуя… Нет, там было две статуи, присмотревшись повнимательнее, заметил Раммар.

Хотя вытесаны они были довольно грубо, и зубы времени точили их уже не первое столетие, было видно, что статуи представляют собой мужчину и женщину, занятых делом, о котором еще год назад понятия не имел брат Раммара — Бальбок. Раммару, в конце концов, пришлось объяснить братцу, откуда берутся «маленькие орки», но он не был уверен, все ли Бальбок правильно понял.

При виде статуй Раммар не сдержался и глупо расхохотался.

— Дорогой мой орк! — воскликнул он настолько громко, что от свода пещеры отразилось эхо. — А я всегда думал, что только представители моей расы могут быть настолько неистовыми!

— Заткни свой нечистый рот! — набросилась на него предводительница амазонок. — Ты не знаешь, о чем говоришь. Статуи изображают соединение Амаз и Бунаиса, а значит, час рождения нашего народа.

— Ага, — только и сказал Раммар, хотя не понял ни слова.

За двумя сплетающимися в порыве страсти статуями в скале виднелось отверстие, через которое можно было попасть в следующую пещеру. Туда Раммара и повели.

Прилегающая к пещере комната оказалась прямоугольным помещением, разделенным на части занавесью из свежих листьев папоротника. За ней на чем-то вроде трона высилась огромная фигура с массивными оленьими рогами на голове. Фигура была видна нечетко; повсюду горело множество факелов, и ее нагоняющая ужас тень виднелась на пологе из листьев.

Охранницы Раммара грубо пнули орка под колени, ноги у толстяка подкосились, и Раммар рухнул мордой вниз.

— Пади ниц перед великим Бунаисом, жалкий червь! — прошипела предводительница, и амазонки последовали примеру орка. — Вот пленник, которого ты хотел видеть, великий Бунаис, — сказала она. — Должны ли мы казнить его, как полагается?

Раммар слегка приподнялся, опираясь на лапы, и рискнул бросить осторожный взгляд. Он увидел, как жуткая фигура с массивными рогами кивнула.

— Все это ошибка! — поспешил заверить сидящего Раммар. — Мы вовсе не собирались купаться в озере и ни в коем случае не собирались его осквернять! Мы находимся в пути по важному поручению и нам срочно нужно в Каль Асар…

— Анар, — поправил кто-то.

— Какая разница. Мы не собирались ни вторгаться в ваши владения, ни осквернять что-либо, ни позорить, ни грабить. Мы просто безобидные орки, тут проездом… — Поросячьи глазки Раммара метались по сторонам, когда он оглядывался в поисках помощи — и в одной из ниш он увидел секиру Бальбока!

Итак, фон Бут был прав.

Бальбока они уже убили.

Теперь пришел его черед…

— Нет! — изо всех сил закричал он. — Оставьте меня в живых! Клянусь вам, я не сделал ничего неправедного!

Но амазонки не знали жалости. Они нацелили острия своих копий прямо ему на шею.

— Мы ждем твоего приказа, великий Бунаис! — воскликнула предводительница. — Только моргни, и мы насадим его на копья в твою честь, а также в честь Амаз, твоей возлюбленной и нашей праматери, которой все мы обязаны своим существованием.

Раммар уже ощущал острия копий, упирающиеся ему в затылок. Они царапали его кожу, по шее текла теплая кровь, перемешиваясь с потом, сочившимся изо всех его пор.

Пребывая в полной уверенности, что его смертный час действительно пробил, он закрыл глаза и стал ждать удара воительниц и того, что его героической и славной жизни придет слишком ранний конец…

Но смертоносного удара не последовало.

Прошло бесконечно долгое время, когда Раммару казалось, что он умирает от напряжения, а затем он снова отважился поднять взгляд.

Очевидно, Бунаис — или как там этот парень себя называл — еще не вынес смертный приговор. Вместо этого он встал со своего трона, выпрямившись во весь рост, от чего стал еще более внушительным и пугающим.

— Идите! — приказал он голосом, звучавшим гулко и ужасно. — Оставьте меня наедине с пленником.

— Как прикажешь, великий Бунаис, — покорно кивнула головой предводительница и поклонилась, после чего амазонки мгновенно отступили.

Хотя острия копий уже не упирались в его затылок, подняться Раммар не отваживался. Дрожа всем телом, он лежал на полу, задаваясь вопросом, что собирается с ним делать великан с рогами на башке. Может быть, думал он, Бунаис придерживается мнения, что быть насаженным на копья дикими бабами — слишком легкая смерть для Раммара, и хочет заставить его умереть более ужасной и болезненной смертью…

— В-великий Бунаис, — решил предпринять последнюю отчаянную попытку Раммар. — П-поверь мне, я говорю правду. Мы с моими спутниками не хотели никого тревожить и ничего не собирались осквернять…

— Вот как, — только и сказал Бунаис, и Раммар, испуганно таращившийся в пол, отважился бросить мимолетный взгляд на великана — разве он не был гораздо выше совсем недавно?

— Т-точно, — заикаясь, продолжал он, — это так же истинно, как и то, что я лежу перед тобой. Я всего лишь ничтожный орк, отродье Гнилых земель, ничего более. Сюда занесла меня злая судьба — ты должен мне поверить!

— А твой брат? — поинтересовался Бунаис.

— А что с ним?

— Был он виновен или невиновен?

— Невиновен, так же, как и я, — заверил его Раммар, — но после того, как ты его все равно уже убил, ты мог бы оставить меня в живых вместо него. Как тебе вариант?

— Хм, — произнес Бунаис. — Не слишком-то ты мужественен…

— Мужество — это для слабоумных, — открыл Раммар свою личную философию, сильно отличавшуюся по самым главным пунктам от философии среднестатистического орка. — Тот умен, кто остается в живых, а я намереваюсь сделать это в любом случае.

— Ты личинка.

— Да, великий Бунаис, я личинка, — самым жалким образом признал Раммар.

— И червяк.

— Конечно, как скажешь.

— И, кроме всего прочего, умбал, — добавил великан с рогами, что заставило Раммара насторожиться.

Откуда, ради всего в этом мире, известно Бунаису это слово из языка орков?

Раммар еще раз осторожно взглянул в направлении шторы из листьев — и с удивлением отметил, что великан, хотя и был исполином, но далеко не таким высоким, как показалось вначале, когда тот находился в самом конце пещеры. Причина была очевидна, как на лапе: чем дальше удалялся Бунаис от факелов, тем меньше становилась его тень на занавеске.

Внезапно Раммар услышал глуповатое, слишком хорошо знакомое ему хихиканье.

— Что, черт… — прорычал Раммар, наполовину поднимаясь, в то время как занавеска из листьев открылась перед ним.

К бесконечному удивлению Раммара, перед ним стоял не кто иной, как…

Бальбок!

Худощавый орк был одет в плащ из ярких перьев, под мышкой он сжимал ржавый шлем, украшенный рогами, — и корчился от смеха.

— Бальбок! Ты жив!

Раммар обрадованно вскочил на ноги, но в следующий миг облегчение от того, что он увидел брата живым, сменилось слепой яростью от того, что тот так сильно над ним поиздевался.

— Ты жалкий, ничтожный… — Раммар хватал ртом воздух, но в голову ему не приходило ни одно подходящее ругательство, ни на собственном языке, ни на человеческом. Для того, что сделал Бальбок, не было подходящего определения. — Как тебе в голову только пришло меня так пугать? Я перенес тысячи мук!

— Это я заметил, — фыркнув, сказал Бальбок, указывая пальцем на Раммара и сотрясаясь от удовольствия. «Ты личинка!» — «Да, великий Бунаис», — повторял он самые, по его мнению, смешные пассажи, передразнивая дрожащий голос брата. «И червяк!» — «Как скажешь, конечно». — «И, кроме всего прочего, умбал!» Хо-хо-хо…

Раммар не ответил. Он просто стоял с перепачканной грязью физиономией, в то время как его опухшие черты лица темнели под грязью — с одной стороны, от ярости, с другой — от стыда. Ему было ясно, что он дал слабину перед братом и бестолковый орк это так быстро не забудет, и все внутри жирного орка взывало о мести. Стыд и ярость были теми чувствами, которые чаще всего приводили орка в состояние саобха, то состояние неистовства, из которого выйти можно только тогда, когда кровь прольется рекой…

— Ну, погоди! — зарычал Раммар, в то время как глаза его покрылись сеточкой темных прожилок. — Ты у меня за это поплатишься, предатель, змееязыкий, отвратительный ублюдок, а не брат!

И с этими мрачными словами толстенький орк уже собирался было броситься на долговязого, но не успел сделать и шагу, как в комнату снова ворвались амазонки, сжимая в руках занесенные для броска копья.

— Стой! — строго приказала предводительница. — Только тронь Бунаиса, и ты упадешь на пол мертвым, клянусь тебе!

Угроза возымела действие, и саобх Раммара улетучился перед лицом перспективы того, что прольется его кровь, причем ручьями. Толстяк застыл, словно вкопанный, с не самым остроумным выражением на лице.

— Но кто?.. Почему?.. Я имею в виду, как вам пришло в голову называть его Бунаисом? — обратился он к воительницам, в то время как Бальбок стал постепенно успокаиваться. — Его зовут не Бунаис, а Бальбок, и он мой брат. По крайней мере, я всегда так считал…

— Молчи! — набросилась на него амазонка. — Не пристало тебе оскорблять супруга Амаз!

— Но черт возьми же! — возмутился Раммар. — У вас что, глаз нет? Я же говорю вам, что это Бальбок, орк. И мы никогда ничего не слышали об этом Бунаисе, не ви…

Он умолк, потому что копья амазонок задрожали прямо перед его лицом.

— У тебя язык без костей! — заявила предводительница. — Может быть, следует его вырезать? Тогда будет поспокойнее!

— Да, — язвительно ухмыльнулся Бальбок, — может быть, нам действительно следует это сделать.

— Ну и отлично. — Раммар подчинился грубой силе. — Вы правы, конечно. Это ни в коем случае не Бальбок, мой брат — как я только мог так подумать? — а великий Бунаис…

— …образец красоты, благородства и грации, — закончила амазонка и вызывающе кивнула ему.

— Образец красоты и благородства, — с отвращением повторил Раммар, а Бальбок обнажил в ухмылке желтые зубы.

— И грации, — настаивала воительница.

— И грации! Как это очевидно… — раздраженно проворчал Раммар.

— Запомни: тебе не пристало критиковать форму воплощения, которую выбрал Бунаис для своего возвращения в Землемирье, — грубо поставила его на место амазонка.

— Какую еще форму воплощения?

— Форму орка.

— Но, черт побери, я же только что говорил, что он орк, разве не так?

— И тем не менее он — Бунаис, наш предок и супруг Амаз.

Раммар покачал головой.

— Как это понимать…

— Много поколений назад Амаз, праматерь нашего племени, основала племя воительниц, которое назвала в честь себя, — гордо провозгласила амазонка. — В качестве дарителя нового, превосходящего все остальные человеческие племена рода она выбрала Бунаиса, мужчину, равного которому не было и никогда не будет. Он был одновременно героем и любовником, воином и поэтом. Он был силен, но раним, мужествен и, тем не менее, осторожен, требователен и в то же время самоотвержен.

— Но он жил давно, этот парень, или как? — раздраженно вставил вопрос Раммар.

— В воде Изумрудного озера, — нимало не смущаясь, гнула свое воительница, — они любили друг друга, и Амаз получила от него дар жизни, из которого родилось семь дочерей.

— Смотри-ка, — недовольно произнес Раммар. — И что же еще сотворил этот ловелас?

— Больше ничего, — просто ответила амазонка. — После завершения полового акта Амаз убила Бунаиса.

Раммар широко раскрыл глаза.

— Она… она убила его?

— Конечно — с тех пор у нашего народа такой обычай. Каждые семь лет мы выходим из-под сени лесов и смешиваемся с людьми, чтобы спариваться. Только те мужчины, которые кажутся нам достойными, могут зачать нам продолжательниц рода. И в конце концов все они погибают, чтобы дар их остался только у нас.

— Уверен, это для них служит хорошим утешением, — сухо заметил Раммар.

— Их прощание с этим миром непродолжительное, — пояснила воительница, — потому что все они вернутся в новом теле, равно как и Бунаис.

Раммар кивнул. Постепенно он начинал понимать, что здесь происходит. Эти истеричные бабы со склонностью к насильственному сексу придерживались мнения, что отец-основатель рода вернулся, причем в образе не кого иного, как дурачка Бальбока.

И от этой мысли Раммар не сдержался и разразился грубым смехом.

— Скажите, вы действительно в это верите? — веселился он. — Вы действительно думаете, что мой глуповатый братец — не кто иной, как ваш возродившийся Бунаис?

— Он — реинкарнация великого дарителя, — убежденно ответила амазонка. — В этом нет ни малейших сомнений.

— С чего вы это взяли?

— Когда мы привели его, чтобы наказать за то, что он осквернил священное озеро, он произнес магические слова.

— Что за магические слова?

— Те слова, которые донесла до нас Амаз в своих записях. Которые произнес Бунаис, прежде чем распрощаться с миром.

— Ах вот как? — немало удивился Раммар. — И что же это за слова?

Воительница приняла торжественный вид, прежде чем ответить.

— Слова, которые произнес Бунаис, звучали так, — провозгласила она. — «Жалкая бабенка, ты за это поплатишься. Мой брат отомстит за меня».

— Так говорил Бунаис? — недоверчиво спросил Раммар.

— Да. И он был прав. Годом позже к Амаз пришел Рунаис, брат ее возлюбленного, который вызвал ее на бой и убил. Но она продолжает жить в своих дочерях — до сегодняшнего дня.

— Рад за вас, — огрызнулся Раммар, — но это же чистейшей воды чепуха. То, что сказал Бунаис, сказал бы на его месте любой нормальный парень. При условии, конечно, что у него был брат. А у Бальбока есть брат, это я!

— То есть ты утверждаешь тем самым, что мы ошибаемся?

— Причем в корне, — засопел Раммар. — Возможно, кроме всего прочего, вы заметили, что Бальбок — орк, а не человек.

— Форма воплощения роли не играет, — наставительно произнесла амазонка. — Бунаис может выбирать любой вид для своего возвращения.

— Вот именно это я и имел в виду, — Раммар указал на своего брата, скорчив презрительную гримасу. — Вот только честно — вы воплотились бы в такую форму, если бы у вас была возможность выбирать?

— Пожалуй, нет, — согласилась с ним воительница, — но Бунаис так решил. Кроме того, у нас есть еще одно неопровержимое доказательство.

— И какое же?

— Когда Бунаис снял одежду, еще тогда, чтобы осчастливить Амаз, он вонзил в камень свой меч — и из этого камня его вытащил твой брат, доказав тем самым, что является настоящим Бунаисом.

Амазонка отошла в сторону и указала на комнату, находившуюся по ту сторону занавеси, где перед троном, на котором сидел Бальбок, действительно лежал обломок скалы. Из него торчал сломанный меч.

— Пожалуй, вытащить меч из камня Бальбок не вытащил, — заметил Раммар. — Он сломал его, что, впрочем, на него вполне похоже.

— И тем не менее ему удалось то, что не удавалось до сих пор никому, — настаивала воительница. — Он держал рукоять меча в руках.

— Караул! — пролаял Раммар. — Любой орк, если у него есть хоть немного силы, смог бы сломать этот чертов клинок пополам. Это же вообще ничего не доказывает!

Впервые, к вящей радости Раммара, в чертах лица воительницы появились признаки сомнения.

— То есть ты продолжаешь утверждать, что Бальбок — это не вернувшийся Бунаис? — поинтересовалась она.

— Можешь быть в этом уверена!

— Тогда он всего лишь обычный орк, и ничего больше?

— Причем довольно ограниченный к тому же, — заверил Раммар, бросая косой взгляд на брата, с лица которого исчезла ухмылка.

— Хм… — произнесла воительница. — Признаю, что ты заставил меня призадуматься. В конце концов, речь идет о событии с далеко идущими последствиями…

Раммар мрачно кивнул.

— Можно сказать и так.

— …о вопросе жизни и смерти пленников, — продолжала предводительница амазонок. — Если этот орк — не Бунаис и одурачил нас, то всех вас оскопят и вы умрете в страшных мучениях!

Лицо Раммара снова изменило цвет, у орка отвратительно засосало под ложечкой, и постепенно до него начало доходить, что в своей ярости и стремлении подпортить игру туповатому братцу он подтолкнул к краю ямы Курула самого себя…

— Н-нельзя утверждать так однозначно, о великая воительница, — быстро произнес Раммар, стараясь спасти то, что еще можно было спасти. — Бальбок д-действительно был в раннем детстве довольно странным орком, доложу я вам.

— В каком смысле?

— Что ж, — произнес Раммар, на лбу у которого выступили капельки пота, — настолько тщательно пытался он припомнить слова амазонки. — Он всегда был сильнее остальных, но при этом всегда осторожен, когда я этого от него требовал, и всегда мужественен…

— Это записано о Бунаисе.

— Это не может быть случайностью! — произнес Раммар так убежденно, что сам удивился. — А посмотрите на эти мышцы, на этот рост, на эту благородную рожу — разве он не выглядит прирожденным героем?

— Что ж… Амаз описывает Бунаиса как большого ребенка…

— Это точно Бальбок! Однозначно! — старательно закивал Раммар. — Он наивность во плоти, еще совсем недавно он не знал даже, как делаются маленькие орки.

— Правда? — удивилась амазонка — и теперь цвет лица изменился у Бальбока. — Амаз пишет, что Бунаис в то время тоже не знал, на что идет — настолько счастливые и невинные были тогда времена.

— Верится с трудом, — ухмыльнулся себе под нос Раммар. — Вот то самое доказательство, которое мы искали.

— Действительно. Итак, предчувствие нас не обмануло. Орк Бальбок действительно является реинкарнацией дарителя Бунаиса. После долгого путешествия он вернулся к своим дочерям — это нужно отпраздновать!

— А что с пленниками? — поинтересовался Бальбок, указывая на брата.

— Согласно нашим законам, их жизни окончены. Одному тебе решать, что станется с ними.

— Тогда я решаю, — провозгласил Бальбок, указывая лапой на Раммара, — что он…

Он замолчал, посмотрев на Раммара странным взглядом.

— Что, великий Бунаис? — спросила предводительница амазонок.

— …что он… — снова сказал Бальбок, чтобы снова замолчать и посмотреть в глаза Раммару. У того на лбу снова выступил пот, и закралась мысль, что он, вероятно, то и дело обходился с братом слишком сурово.

— …что он остается в живых и его должны отпустить, — наконец сообщил Бальбок.

— Ты действительно хочешь этого? — амазонка бросила на Раммара презрительный взгляд. — Я не уверена, действительно ли он заслуживает милости.

— Я тоже… — согласился с ней Бальбок.

— Что? — возмутился Раммар.

— …но я знаю, что он прыгнул в озеро не по своей воле и не со зла. Поэтому я прощаю ему позорный поступок, — закончил худощавый орк.

— Благодарю, — проворчал Раммар. — Как это великодушно с твоей стороны.

— Не за что, — наивно ответил Бальбок, снова оборачиваясь к предводительнице амазонок. — Остальных пленников тоже нужно отпустить — только одного из них я не пощажу.

— Кого же? — спросила воительница.

— Карлика, — произнес Бальбок. — Он перехитрил меня, предал и заслуживает высшей меры наказания.

— Да будет так, как ты хочешь, — ответила амазонка и поклонилась; то же самое сделали и ее спутницы. — Сегодня ночью мы будем праздновать — но уже в следующее полнолуние мы приведем приговор над карликом в исполнение.

— Очень хорошо, — удовлетворенно произнес Раммар. — Маленький шноршер воистину это заслужил.

— Отпустите пленников! — приказала амазонка окружавшим ее женщинам. — Великий Бунаис подарил им жизнь. Ни одна волосинка не должна упасть с их голов, и сегодня ночью они будут нашими гостями.

— Это обязательно? — спросил Раммар, который с большей охотой покинул бы деревню прямо сейчас, поскольку опасался, что опьянение пройдет и амазонки все-таки додумаются, что у его брата столько же общего с великим Бунаисом, сколько у таракана с мечущим громы Курулом.

— Конечно, вы вольны в своем выборе, — призналась повелительница амазонок, но тогда вы пропустите великий пир, который мы устроим вечером в честь великого Бунаиса. Стол будет ломиться от яств, которые мы на него поставим.

— Пир? — Глазки Раммара вдруг жадно блеснули. — Решено, мы остаемся!

— А завтра, подкрепившись и отдохнув, можете продолжать путь, — договорила амазонка. — Если желаете, мы дадим вам проводницу, которая проведет вас по Изумрудным лесам безопасными тропами.

— Это хорошо, — кивнул Раммар. — Потому что нам как можно скорее нужно попасть в Каль Анар.

— В Каль Анар? — удивленно переспросила амазонка, а затем резко покачала головой. — Нет, это совсем не хорошо.

— Почему это? — поинтересовался Бальбок.

— Земля по ту сторону Изумрудных лесов — запретная земля, — мрачно пояснила амазонка. — Она черна, пропитана ядовитыми соками, кроме того, там живет зло.

— З-зло? — переспросил Раммар, на душе у которого стало тревожно.

— Однажды Каль Анар уже пребывал под властью темного повелителя, давным-давно — до тех пор, пока из южных земель не пришли люди и не заняли город. После этого воцарилось спокойствие, но длилось оно недолго. Зло вернулось, и его создания повсюду. На темных крыльях рассекают они воздух. И только в Изумрудные леса не отваживаются они соваться.

— К счастью, — заметил Раммар, безрадостно ухмыляясь. — Тогда мы можем отдохнуть от этих тварей, так?

— Вам известно о крылатых змеях? — удивленно спросила предводительница амазонок.

— Еще бы, — сказал Бальбок, который принес из ниши свою секиру и с ликующим выражением лица поднял ее вверх. — При помощи вот этого вот я разделался с одной из них.

Амазонки потеряли дар речи.

— Ты… ты убил василиска?

Орк кивнул.

— Собственноручно.

— В таком случае, не осталось ни малейших сомнений, — убежденно произнесла амазонка. — Ты Бунаис! Никто иной не отважился бы бросить вызов чудовищу. Ни у кого другого не достало бы сил и мужества победить его!

— Ох, да это же сущий пустяк, — несколько смущенно ухмыльнулся Бальбок.

— Итак, вы хотите отправиться в Каль Анар, чтобы остановить сидящее там зло? — спросила амазонка. — Чтобы сбросить с трона черного повелителя?

— Ну, гм, мы… — начал Раммар, собираясь дать уклончивый ответ, но у брата его выдержки было гораздо меньше.

— Корр! — решительно провозгласил он.

— Теперь мы понимаем, почему ты вернулся к нам, великий Бунаис, — сказала амазонка, — потому что с той стороны Изумрудных лесов нам угрожает опасность.

— Какая же? — поинтересовался Раммар.

— Новый повелитель готовится к войне. Как уже когда-то было, от Каль Анара исходит мрачная тьма, угрожая накрыть собой всю страну, — сурово отчеканила амазонка.

Все это не произвело на Бальбока особого впечатления, его интересовало кое-что другое.

— А чем кормят на этом вашем пиру? — вдруг сменил он тему.

О повелителе Каль Анара можно позаботиться и завтра, когда желудок не будет так сильно урчать.

— Ну… плоды леса: грибы, ягоды и корешки.

— И это все? — простонал Бальбок. — И никакого мяса?

— Конечно, дочери Бунаиса постигли высокое искусство охоты. Они позаботятся о том, чтобы было достаточно дичи.

— А бру-милл?

— Что это такое?

— Там, откуда я родом, это самое известное блюдо.

Лицо амазонки выражало растерянность.

— Боюсь, это блюдо нам незнакомо.

Бальбок ухмыльнулся.

— Тогда я вам и покажу, как его готовят…

Амазонка, которую звали Зара и которая, как выяснилось, была одной из семи предводительниц племени, не преувеличивала: во время пира в честь Бальбока или Бунаиса (как кому больше нравится) столы действительно ломились под весом блюд.

Наблюдать за амазонками во время танца, по крайней мере для присутствующих на пиру гостей мужского пола, было усладой для глаз. В то время как Гурн и Нестор с сияющими рожами смотрели на почти голые стройные тела, исполнявшие под звуки флейт и барабанов невероятные па, Раммар восхищался представлением сдержанно. Толстенький орк не совсем понимал, что находят люди в экземплярах женского пола. Да что у них есть, кроме бледной кожи и слишком маленьких грудей? Сравнить это с прелестями орочихи просто невозможно.

Поэтому Раммар предпочел сконцентрироваться на блюдах; и уж здесь он расстарался. Много долгих дней он не ел ничего приличного, поэтому аппетит у него был соответствующий. В первую очередь потому, что под руководством Бальбока амазонкам действительно удалось состряпать вполне приличный бру-милл, от которого знатно пекло во рту. Как выяснил Раммар, глаза рыб и змей были неплохой заменой глазам гуля и фаршированным гномьим кишкам, которые обычно полагалось класть туда по рецепту.

В то время как Бальбок восседал на своем троне, который притащили из пещеры-храма, Раммар и остальные располагались у него в ногах. С учетом того факта, что они уже не были пленниками и им не угрожала опасность, все восприняли это спокойно, даже не поворчав. Сидели все за длинными столами высотой примерно до колен, которые были поставлены кругом на деревенской площади; в центре полыхал огромный костер, вокруг которого танцевали под музыку прекраснейшие воительницы племени.

Раммар и Анклуас от всей души налегали на представленные блюда. У Бальбока же оказалось больше компании, чем ему хотелось: со всех сторон на него наседали амазонки, чтобы обслужить отца-основателя племени. Орк, очевидно, с гораздо большей охотой налег бы на бру-милл сам.

— Совершенно невероятно. — Чавкая, Раммар обернулся к Анклуасу, сидевшему рядом. — Ты можешь назвать мне хоть одну причину, почему эти бабы так торчат от моего брата?

— Ну, гм… — Анклуас бросил на Бальбока долгий взгляд. — Не считая того, что они полагают, будто он является их благородным праотцом, он просто милашка.

— Он… кто? — Во взгляде Раммара читалось полное непонимание. Анклуас воспользовался словом сутис, описывавшим орочих. Большинство орков мужского пола умирали, так ни разу и не произнеся его.

Но были и некоторые исключения…

— Ты что, охгураш? — прямо спросил Раммар, после чего Анклуас, слегка выпивший лишнего, одарил его невинной улыбкой — улыбкой, которая показалась Раммару несколько… бабской.

Итак, Бальбок был все-таки прав, говоря, что с одноухим что-то не так! Широко раскрыв от ужаса глаза, сжимая в руке кусок мяса, Раммар встал и, спотыкаясь, покинул свое место за столом. Твердо решив держать в будущем с Анклуасом ухо востро, он подсел к Нестору и Гурну. Даже общество людей было в глазах Раммара предпочтительнее общества охгураша — и в некотором смысле намного безопаснее…

Нестор и Гурн представляли собой довольно яркое зрелище. Лицо ледяного варвара раскраснелось от сброженного сока из ягод, лицо же убийцы было желтым от зависти — он готов был отдать все за то, чтобы поменяться местами с Бальбоком, колени которого как раз заняла черноволосая девушка с длинными косами, нежно принявшаяся почесывать орку подбородок.

— Это несправедливо, — проворчал Нестор, — просто несправедливо! Бальбок получил всех девочек и даже не может оценить этого. Самое время кое-что предпринять по этому поводу, в конце-концов я так могу и потерять престиж!

— Какой престиж? — спросил Гурн.

— Да будет тебе известно, друг мой, что в юные годы меня называли Соблазнителем Тайка…

И с этими словами Нестор повернулся к своей соседке по столу, рыжеволосой женщине с аппетитными округлостями. На человеческий вкус, от нее просто дух захватывало. В любом случае Раммар заключил это, наблюдая за поведением Нестора, который вдруг принялся вести себя, словно отъявленный умбал.

— Ну что, детка? — обратился он к амазонке, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не таращиться на ее неприкрытую грудь. — Совсем одна в такой прекрасный вечер?

Та прервала трапезу (в одной руке у нее был большой кусок мяса, в другой — бокал с ягодным соком) и непонимающе уставилась на него.

— Такая тихая ночь, — продолжал Нестор, призывая на помощь все свои таланты очаровывать, и улыбнулся неотразимой (в этом он был убежден!) улыбкой. — Разве неправильно, что чужие люди становятся ближе друг другу?

И словно невзначай его правая рука опустилась на обнаженное бедро, на что девушка ответила очередным смущенным взглядом.

— Как тебя зовут, дитя мое?

— Квия. А тебя?

— Нестор, — ответил он. — Если перевести на твой язык, то получится «тот, против кого нельзя устоять».

— Чего ты от меня хочешь? — вызывающе посмотрела на него красавица.

— Гм, я… — он проглотил слюну, провел языком по губам, потому что уже не мог сдерживаться и не смотреть на ее великолепную грудь. — Я спросил себя, возможно ли, чтобы два совершенно чужих человека в столь чудесную ночь, как эта, сошлись, чтобы вместе пережить сладкий миг стра…

Больше ничего он сказать не успел.

— Ты хочешь оплодотворить меня? — спросила она совершенно без обиняков, и у человека на миг отнялся дар речи.

— Э… Если ты так прямо и спрашиваешь… — озадаченно вымолвил он. — Можно было бы это устроить?

Взгляд, которым она одарила его, был сначала изучающим, затем в нем появилось презрение.

— Нет, — заявила она просто и настолько бесповоротно, что Соблазнитель Тайка совершенно потерял мужество. — Но если бы ты представил меня своему другу… — добавила она, бросая на Гурна жадный взгляд.

Ледяной варвар издал довольное рычание. Если эта красавица так сильно хочет его…

— Будь осторожен, — прошептал Раммар, умостивший свой асар рядом с ним, и улыбнулся Гурну, оглушительно чавкая куском мяса.

— Почему?

— Это же амазонки, не забывай.

— Почему?

Раммар откусил очередной кусок от костреца, пожевал, кивнул и, причмокивая, пояснил:

— Дикие бабы.

— Почему?

— Они обычно убивают каждого мужчину, после того как с ним… — Раммар попытался изобразить соответствующий жест, что, однако, не особенно удалось ему с куском мяса в руках.

— Что?

— Да ну, ты понял.

— Ах? — Гурн скривился, лицо его выражало разочарование.

— Можешь мне поверить, — кивнул Раммар. — Добрый Бунаис был первым мужчиной, которого постигла эта участь. С тех пор за ним в темную яму Курула последовало много людей.

— Нет.

— Да. Как ты думаешь, почему в этом захолустье нет парней, а?

Гурн судорожно сглотнул — такого он не ожидал.

— Ну так как? — спросила его рыжеволосая. — Как насчет нас двоих?

Ледяной варвар раздумывал несколько мгновений над ответом. Предложение было, с одной стороны, заманчивым, с другой… Орк предупреждал о том, что любовное свидание с амазонкой может стать последним для него, а такая перспектива довольно сильно приглушала возбуждение.

— Нет, — раздраженно ответил он, после чего именно Раммар, который только сегодня утром опозорился настолько, насколько это вообще было возможно, громогласно заржал.

Толстенький орк снова стал прежним.

На следующее утро они тронулись в путь.

В то время как Бальбок, которому у амазонок очень даже понравилось, с удовольствием остался бы еще на чуть-чуть, Анклуас требовал быстрейшего отбытия, потому что хотел попасть в Каль Анар без промедления — из-за добычи, как он пояснил.

После всего, что они узнали вчера о Каль Анаре и его новом повелителе, Раммар уже не так спешил. Хотя перспектива прибрать к рукам не одно, а (если повезет) сразу два сокровища, манила его, однако что делать с двумя сокровищами, если ты будешь мертвее мертвого? Раммар в очередной раз задавался вопросом, что заставило его и Бальбока покинуть больбоуг и отправиться на чужбину.

Неужели им чего-то не хватало? Неужели приходилось голодать или испытывать жажду? Разве их предавали коварные карлики? Разве гигантские ящерицы пытались проглотить их? Разве их хотели прикончить истеричные бабы?

На все эти вопросы следовало четкое и ясное доук, и Раммар был целиком и полностью уверен в том, что исключительно Бальбок виноват в том, что они оказались вдали от больбоуга. В конце концов, разве не он вечно жаловался на скуку и грезил о великих деяниях?

Только две вещи мешали Раммару просто бросить все и вернуться в Гнилые земли: с одной стороны, осознание того, что им там не очень-то обрадуются, а файхок'хай долго церемониться не будут, а с другой стороны… врожденная жадность. Потому что если они с Бальбоком все бросят, то Анклуас, Гурн, Нестор или еще кто-нибудь обязательно пойдет в Каль Анар, выполнит работенку и получит награду, а он сам останется ни с чем. Мысль об этом нравилась Раммару еще меньше, чем опасности, которые могут подстерегать его. Возможно, худшее еще только впереди.

Незадолго до восхода все они собрались на деревенской площади. Лица Нестора и Гурна были довольно бледны, потому что они слишком сильно приложились к местной бормотухе из ягод, а орки выглядели посвежевшими и отдохнувшими. В деревне не было кровавого пива, а ягодный сок орки могли пить литрами, не испытывая никаких неприятных последствий.

Зара и ее воительницы оказались очень предупредительными. Они предоставили отряду не только воду и провиант, но и дали им, как и обещали, опытную проводницу, которая должна была показать дорогу в Каль Анар. Выбор пал на Квию, ту самую, которую прошлым вечером безуспешно пытался охмурить Нестор. Также амазонки хотели предоставить своим гостям ездовых животных, но оказалось, что пернатые, которых использовали воительницы, были недостаточно сильны для того, чтобы тащить на себе орков вообще… ну и Раммара в частности. Поэтому путникам не оставалось ничего иного, как проделать остаток пути пешком.

Все обитатели деревни собрались на главной площади, чтобы попрощаться с великим Бунаисом, который отправился совершать великие подвиги, чтобы защитить племя от ужасной угрозы. Присутствовал даже Ортмар фон Бут, надежно связанный и охраняемый вооруженными воительницами.

— Вот так, карлик, — удовлетворенно прорычал Раммар, — теперь ты получишь то, что заслуживаешь.

— Рано радуешься, мешок с жиром! — Упрямые слова раздавались из бороды фон Бута. — В следующий раз, когда мы встретимся…

— Следующего раза не будет, — убежденно произнесла Зара. — Великий Бунаис приказал казнить тебя, и приговор будет приведен в исполнение в следующее полнолуние!

— Ну вот, слышал? — язвительно ухмыляясь, произнес Раммар. — Великий Бунаис так решил, кто же осмелится возразить?

— Проклятая орочья рожа! — бушевал карлик. — Ты оставляешь Ортмара фон Бута в лапах врага! Но за это ты дорого заплатишь, клянусь своей бородой!

— Умбал, ты все перепутал! — воскликнул Бальбок, потешаясь над ним. — Здесь есть только один враг, и это ты! Ты хотел избавиться от нас, ты предал и продал нас. Хуже просто не бывает!

— Я сделал то, что должен был сделать! — рыча, принялся оправдываться Ортмар. — Я не жду, что вы поймете это, — но человек должен был бы это понять! — крикнул он Гурну и Нестору, уже взвалившим на плечи мешки с провиантом и бурдюки с водой.

— Думаешь, мы встанем на твою сторону? — крикнул в ответ ему Нестор. — После того, как ты лгал нам и обманывал нас?

— Он правый, — поддержал своего товарища Гурн, обычно открывавший рот только тогда, когда ему действительно было что сказать. — Ты жалкий крыса, ты заслуживать смерть. У нас на севере такие, как ты, садиться на льдину и плыть в море. Ты счастливый, можешь умирать здесь.

— Я знаю, — проворчал Ортмар, безрадостно улыбаясь. — Я настоящий везунчик.

— С везением и невезением здесь нет ничего общего — во всем виноват ты сам! — ответил Анклуас, а затем обратился к своим спутникам. — А теперь идемте. Я не могу больше выносить вида этого жалкого труса.

— Я тоже, — с ухмылкой согласился с ним Бальбок.

Раммар мрачно кивнул.

— Хорошо, давайте выступать, — он снова бросил взгляд на фон Бута. — Хорошего тебе дня, карлик. Помни о нас, когда эти бабы отрежут твое мужское достоинство.

И с этими словами они с братом разразились громким смехом, а затем повернулись к карлику спиной.

— Вы за это поплатитесь! — прохрипел Ортмар фон Бут, совершенно вне себя от ярости, но Раммар лишь отмахнулся, словно от надоедливой мухи.

Орки попрощались с амазонками, которые снова опустились на колени перед Бальбоком и поклонились, выражая свое почтение. Из-за этого прощание сильно затянулось, зато Бальбок наслаждался этим с глупой ухмылкой на лице, Раммар раздраженно закатывал глаза. Но наконец все было позади: Зара и ее сестры должны были отпустить зеленомордую реинкарнацию Бунаиса.

— Счастливого тебе пути, благородный Бунаис, — сказала предводительница амазонок, — и не забывай нас. Гордись своими дочерьми, как мы гордимся тобой. А если в далеком Каль Анаре ты попадешь в неприятности, зови нас, не колеблясь!

— Хорошо, — просто ответил Бальбок, кивая головой.

— Может быть, ты хочешь еще что-нибудь сказать своим дочерям? — торжественно произнесла Зара. — Может быть, мы не увидимся много поколений.

— Я… э…. — Бальбок заметил, что взгляды собравшихся воительниц были устремлены на него, и, хотя в понимании орка это были омерзительнейшие рожи, внезапно долговязый не смог вымолвить ни слова, а лишь смущенно потупился.

— Что такое? — шепотом поинтересовался Раммар.

— Я ничего не могу придумать, — прошипел в ответ Бальбок.

— Умбал, неужели ты хочешь, чтобы все раскрылось? — пробормотал сквозь зубы Раммар. — Ты должен что-нибудь сказать, слышишь?

— Да что же?

— А я откуда знаю? Что-нибудь радостное, поучительное, что даст им… уверенность в завтрашнем дне.

— Э… бру-милл был хорош, — провозгласил Бальбок, и его задумчивая физиономия прояснилась. Радостнее и поучительнее, по его мнению, быть ничего не могло.

— Мы сохраним рецепт и передадим его нашим дочерям, — заверила его предводительница амазонок, — а они передадут своим, и так далее, из поколения в поколение.

— Сделайте это — в следующий раз я научу вас, как отпрессовывать кровавое пиво и настоящий…

— Нам пора! — перебил его Раммар, прежде чем Бальбок успел наговорить выше крыши в приступе воодушевления.

— Итак, прощайте, странники, — будь осторожен, Бунаис!

— Прощайте, девочки! — крикнул им в ответ Бальбок и помахал рукой, прежде чем уйти — и немало закаленных в боях амазонок провожали его со слезами на глазах.

Маленький отряд из людей и орков покинул деревню. Бальбок еще раз обернулся и помахал воительницам лапищей, а затем деревня и ее обитательницы скрылись в густом лесу мощных деревьев, папоротников и лиан. Квия повела их, за ней следовали люди и Анклуас, затем шел Бальбок и, наконец, Раммар, старавшийся держаться как можно дальше от Анклуаса.

— Раммар? — спросил Бальбок, когда они пробирались через густые джунгли.

— Да, Бальбок?

Худощавый орк обеспокоенно посмотрел через плечо.

— Ты вообще-то все еще хочешь отомстить мне?

— Ну что ж… — надул пухлые губы Раммар. — После того как ты спас нам всем асар, я настроен очень миролюбиво. Но чтобы я больше не слышал об этой истории, ты меня понял? Мой брат Бальбок, великий Бунаис — не смешите меня!

— Раммар?

— Да здесь я, что такое?

— Ты действительно считаешь, что я — прирожденный герой?

— Можешь быть в этом уверен — а теперь заткнись, черт побери, пока я не забыл о своем хорошем настроении и не прибил тебя!

4. Ан мунтир, ан гурк

Корвин сам себе был противен.

Он презирал свое прошлое, равно как и свое настоящее. Он презирал то, что стало с ним и с миром.

Корона на его голове, которую он всегда носил без особого удовольствия, стала в последнее время и вовсе тяжким бременем. Она сделала его королем Тиргас Лана, объединителем Землемирья, а его никто не спросил: а сам он хочет ли этого… Ему потребовалось много времени для того, чтобы привыкнуть к мысли, что он повелитель — он, бывший рыцарь удачи, зарабатывавший на жизнь тем, что охотился на орков и старался подороже продать свой меч. Советники и вассалы, верившие в идеалы короны и в него самого, помогли Корвину принять эту роль, и постепенно он научился справляться с новой ответственностью. Однако тем, что ему удалось это, он был в первую очередь обязан Аланне, и без женщины, которую он любил, корона внезапно стала казаться ему маскарадом. И рано или поздно маски будут сорваны. Он сидел на троне, рядом пустовало кресло, и он был готов к тому, что кто-то подойдет и сорвет корону с его головы, обвинив его во лжи и государственной измене. Возможно, Корвин даже не возразил бы и тихо-мирно отрекся от престола.

Но никто не приходил, чтобы прогнать его и тем самым освободить от ответственности. Более того, посланники, которых он разослал во все концы с просьбой поддержки в борьбе против нового неизвестного врага с востока, сделали больше, чем все переговоры, которые в течение последних месяцев вел Корвин. Дух единства, которого давненько уже не ощущалось в Землемирье, внезапно, казалось, сплотил воедино народы и расы новой империи.

То, чего не удалось добиться добрыми речами о высоких идеалах, сделал страх перед общим противником, и такому развитию событий способствовал Корвин.

Это было первое решение, которое он принял без помощи Аланны. Бывший охотник за головами был в ярости, испытывал разочарование оттого, что эльфы отвернулись от мира, чтобы искать свое счастье на Дальних Берегах, и объявил, что народы запада предпримут совместный поход против Каль Анара, колыбели той злой силы, которая напала на Тиргас Лан и похитила королеву. Но мудро ли он поступил, достойно ли повелителя?

Не то чтобы Корвин сомневался в принятом решении. Если бы речь шла только о нем, он моментально вынул бы из ножен меч и отправился на восток. Но Аланна учила его, что все не так просто. Его быстрое решение вести войну будет стоить жизни многим и, возможно, даже окончится поражением и падением Тиргас Лана.

Неизвестный враг, похоже, сильнее, чем любой другой противник, против которого когда-либо сражался Корвин — сильнее даже, чем Темный Эльф Маргок, который вернулся год назад, чтобы воцариться в Землемирье. Если повелитель Каль Анара способен поднимать из могил павших и заставлять их снова браться за мечи… Какими же возможностями и оружием он еще располагает? Какие ужасные союзники встали на его сторону? Могут ли вообще смертные выстоять против него в бою?

Корвин не знал ответа на эти вопросы, равно как не знал и того, что сталось с Аланной, и за это он ненавидел себя еще больше.

Был бы он хорошим королем, знающим свои обязанности и никогда не запускающим их, сознающим свою роль в истории и отдавшим все, чтобы выполнить ее, он, по крайней мере, мог бы ответить на эти вопросы. А он ведь ничего не знает, недостоин короны! Не знает ни того, что ожидает его войско по ту сторону восточной границы, ни понятия не имеет, как обстоят дела с любимой. Жива ли она еще? Хорошо ли обращаются с ней похитители? Или же она стала первой жертвой войны, надвигающейся с горизонта по причине его — Корвинова — поведения?

Ответа не было.

Одно было ясно: в этом конфликте еще будут жертвы. Кровь польется рекой, и он, и никто другой принял решение по этому поводу. Возврата не было, это стало ясно Корвину, когда звуки фанфар вырвали его из мрачных мыслей, и первая делегация вступила в тронный зал Тиргас Лана.

Королевский смотр войск начался.

Судя по гербу, изображенному на спинах красиво одетых воинов, они принадлежали бывшим пограничным городам. Прибывшие низко поклонились, подойдя к трону, и один из них, широкоплечий великан в ярко-красном плаще, произнес:

— Отцы городов Сундарил и Андарил передают вам привет, король Корвин. В поддержку в борьбе против темного врага посылают они две сотни конных пикинеров, а также сотню арбалетчиков. В дальнейшем города предоставят еще по тысяче пехотинцев.

По рядам собравшихся в тронном зале пробежал шепоток удивления, когда все услышали цифры. Приграничные города долгое время считались средоточием высшего проявления человеческого эгоизма, и то, что именно они выставили столько войска, удивило многих.

Только не Корвина. Хотя он и потерял один глаз, он видел дальше, чем прежде. Он знал, что так будет…

— Благодарю отцов городов Сундарил и Андарил за их великодушный вклад, который я с радостью принимаю, — ответил он. — Заверяю вас, что я поведу вверенных мне воинов мудро.

Последнее предложение не соответствовало протоколу, что заставило королевских советников нервно поднять головы. Однако у Корвина было такое чувство, что он должен сказать так ради своих подданных: если уж им приходится идти на войну, то они должны быть уверены, что он понимает ответственность.

Представители пограничных городов поклонились и отошли в сторону. Следующая делегация, ступившая в тронный зал, была, совершенно очевидно, от царства карликов — низкорослые бородачи в роскошных, украшенных драгоценными камнями доспехах, проследовали к трону, где преклонили колени.

— Меня зовут Гунтмар фон Нагельфлю, повелитель, — пробасил представитель группы, — один из тех князей, которые признали вашу власть и стали под вашу руку, поскольку верят в идеал, символом которого некогда был Тиргас Лан и который, надо надеяться, скоро будет полностью восстановлен. С давних пор карлики не уходили от ответственности. Мы участвовали в двух долгих и кровопролитных войнах, и мы не останемся в стороне, когда речь идет о том, чтобы защитить наш мир. Поэтому рассчитывайте на восемьдесят вооруженных воинов из царства карликов, которые предоставят к вашим услугам как свои секиры, так и свои сердца, а также четыре сотни лучников, которые стреляют точно в цель даже в пылу сражения.

Корвин поблагодарил и за этот вклад, и смотр продолжился. С каждой группой, выходившей вперед, росла армия, которой он будет командовать и которую поведет в Каль Анар, навстречу неизвестности.

Прибрежные города Уркват и Сукват предоставили десять боевых галер, которые собирались укомплектовать восьмьюдесятью воинами; солдаты острова Ольфар, бывшие на протяжении долгого времени грозой прибрежных поселений, присоединились к союзу с десятью драккарами и еще пятьюстами воинами.

Следующими к трону подошли делегации из северных пограничных городов: Тайк, Гирнаг и Сульн выставили по пятьдесят конных паладинов и сотне арбалетчиков, кроме того, сто пятьдесят легковооруженных воинов.

Князья восточного Холмогорья, которые не признали главенство Тиргас Лана, приняли участие в походе, выставив все вместе сто тяжеловооруженных всадников и около пятисот вассалов. И наконец, подошли и главы кланов северо-востока, жившие на высокогорье у подножия Восточных гор: орда из не менее чем четырехсот вооруженных двуручными мечами и пращами воинов поддержала армию Корвина.

Вместе с пятьюстами воинами Тиргас Лана образовалась армия, вскоре получившая название «войско 6000»: ровно шесть тысяч человек, верховное командование над которыми принял Корвин и которых он собирался вести на восток, чтобы устранить угрозу, прежде чем угроза попытается устранить их. И хотя он не желал этой войны и уже ненавидел себя за ту кровь, которая прольется в итоге, он знал, что других вариантов у него просто нет. Если Корвин станет выжидать, пока противник соберет войско и пойдет на него войной, жертв будет неизмеримо больше. Нет другого пути, кроме пути меча…

— Возвращайтесь на родину, — обратился Корвин к делегатам своих вассалов и союзников, собравшимся в большом тронном зале. — Считая с сегодняшнего дня, через пять дней объединенное войско Тиргас Лана соберется на востоке равнины Скарьи, у большого брода.

— Через пять дней, повелитель? — удивленно воскликнул посланник из Гирнага. — Этого не хватит, чтобы собрать наших солдат и подготовить к маршу.

В зале громко и одобрительно заворчали, кое-кто кивал головами.

— Боюсь, что у нас не будет больше времени, друзья мои. Недавние события показали, что враг уже вторгся в нашу страну. В любой миг он может снова нанести удар. Я никого не заставляю примкнуть к союзу, но кто желает принять участие в походе на Каль Анар, чтобы сразиться за свободу нашего мира, должен быть у брода через пять дней. Наша армия вторгнется в страну врага с запада, а флот атакует с моря.

— Легко говорить! — выкрикнул кто-то из толпы. — Все знают, что гавань Каль Анара неприступна. Смертоносные рифы и утесы окружают вход в бухту. Тот, кто не знает лоции, обречен на гибель.

— А я не говорил, что будет легко, — ответил Корвин. — Тем не менее время поджимает и другого плана у нас нет. Только если мы застигнем врага врасплох и атакуем одновременно с двух сторон, мы сможем быстро выиграть эту войну.

— Без предупреждения? Без объявления войны?

— Вы забываете, что Каль Анар уже напал, — возразил Корвин. — По моему мнению, это вполне похоже на объявление войны. На нас напали самым подлым образом, и мы нанесем ответный удар прежде, чем враг повторит попытку.

— Это единственная причина? — поинтересовался кто-то таким громким голосом, что эхо разнеслось под высоким сводом тронного зала.

Голос показался Корвину смутно знакомым, но не настолько, чтобы сразу узнать говорившего.

— Кто это сказал? — спросил он, обводя взглядом делегации и придворных.

Ряды собравшихся расступились, и вперед вышел рыжеволосый невысокий мужчина, который не был незнаком Корвину. То был барон Ельнигг с острова Ольфар, небольшого клочка суши, признавшего главенство Тиргас Лана только когда военный флот островитян был разбит после нескольких месяцев боев в Чаячьей бухте.

— Это я сказал, — уверенным тоном заявил Ельнигг, — и я повторю громко и отчетливо, потому что полагаю, каждый, кто готов пролить кровь за Тиргас Лан на поле сражения, заслуживает честного ответа: угроза, исходящая от неизвестного врага — это единственная причина того, что мы атакуем так скоро?

Корвин хорошо понимал, к чему клонит барон; очевидно, Ельнигг намеревался посеять разногласия среди союзников Тиргас Лана. И тем не менее король притворился, что не понимает, о чем идет речь.

— Какая же другая причина, друг Ельнигг? — спросил он.

Барон скривился.

— Мой король, не нужно играть со мной. Как и каждый здесь, кто признал главенство Тиргас Лана и подчинился ему, я готов рискнуть своей жизнью и жизнями моих солдат, чтобы отразить опасность от империи, если таковая угрожает ей. Но если речь идет только о том, чтобы освободить супругу короля, которая, как все мы знаем, была похищена, то…

Корвин не усидел на троне.

— Вы действительно так считаете? — спросил он и вскочил, настолько внезапно, что лейб-гвардейцы, стоявшие по обе стороны трона, отшатнулись. — Вы действительно считаете, что я поставил бы на кон ваши жизни только ради того, чтобы преследовать свои собственные цели?

— Честно говоря, я не знаю, что и подумать, мой король, — ответил Ельнигг, притворяясь покорным, в то время как в его серых, словно сталь, глазах тлела искра бунта. Кто-то кивал, шептали слова одобрения — очевидно, дела с единством в империи обстояли хуже, чем надеялся Корвин. Но в короле пробудился воин…

— Тогда я вам скажу, барон, что вы должны думать, — ответил он, спустился по ступенькам и подошел прямо к Ельниггу. — Это правда, я не скрываю: королева Аланна исчезла, и я предполагаю, что она находится в лапах врага, но мы собрались здесь и сейчас не потому, что я намереваюсь освободить ее. Кроме того, мне ничего не известно о ее судьбе, она может быть давно уже… — он не договорил, потому что слово это не желало срываться с его губ.

— Она, вероятно, давно уже мертва, — негромко, почти шепотом закончил он, — и ни одно войско мира не способно ее вернуть. Неужели вы думаете, что мне легко стоять сейчас перед вами и требовать от вас, чтобы вы послали на войну своих детей? Если бы речь шла об одной только Аланне, я бы давно уже выступил, чтобы самому освободить ее, потому что этот меч, — он коснулся рукояти меча на боку, — жаждет крови тех, кто отнял ее. Но речь идет о гораздо большем, барон Ельнигг. Там, на востоке, затаился противник, сильнее и опаснее всего, что нам когда либо встречалось. Его боятся даже эльфы!.. Но они не помогут нам… И мы можем полагаться целиком и полностью лишь на себя в борьбе против врага, сила которого нам даже неведома. Все, что у нас есть, это мужество и единство. Поэтому мы здесь сегодня, барон Ельнигг. Только поэтому.

Когда Корвин умолк, в тронном зале воцарилась тишина. Его слова заставили посланников призадуматься, даже тех, кто поначалу склонялся на сторону барона Ельнигга. И только ольфарец, казалось, не был вполне убежден.

— Я знаю, барон, что еще совсем недавно мы были противниками, — продолжал Корвин, — но речь именно об этом и идет: преодолеть старые распри и поддержать друг друга, чтобы защитить идеалы Тиргас Лана от любого агрессора. Речь не обо мне, не о вас, а исключительно о единстве империи, которое принесет всем в Землемирье счастье и благополучие.

— Золотые слова, — произнес Ельнигг, и в словах его крылась насмешка.

— И каждое из них произнесено ответственно, — заверил Корвин. Он вынул из ножен клинок и взял его таким образом, что рукоять была повернута к барону Ельниггу. — В битве против врага, который не знает ни жалости, ни сомнений, я потерял один глаз, — сказал он, — и готов потерять тут же, на месте, второй, если в данный момент я думаю о чем-то, кроме благополучия Тиргас Лана. Возьмите клинок, барон, и нанесите удар. Никто вас за это не покарает, а король, лишенный света, ни для кого не будет представлять угрозы. Тиргас Лан снова погрузится в небытие, а вы все будете вольны, никому не обязаны и сможете делать все, что захотите. По крайней мере, пока сидящее в Каль Анаре зло не перейдет ваши границы.

Ельнигг, на которого были устремлены все взгляды и лицо которого стало почти таким же красным, как его всклокоченная шевелюра, не знал, что ответить. Такой реакции он не ожидал.

— Давайте же! — снова потребовал Корвин. — Не думайте, что причините мне боль, потому что без королевы Аланны мир и так для меня во тьме. Чего вы ждете?

Какой-то миг, показавшийся вечностью, мужчины смотрели друг на друга; Корвин — с мрачной решимостью на лице, протягивая клинок Ельниггу, казавшемуся в равной степени пристыженным и беспомощным. Барон не сделал попытки взять меч, поэтому Корвин наконец опустил его.

— Простите меня за необдуманные слова, мой король, — прошептал Ельнигг. — Не знаю, что на меня нашло.

— Зато я знаю, — хитро улыбнулся Корвин. — То, что находит время от времени на всех нас, ибо все мы, к сожалению, смертны.

Барон взглянул-в лицо бывшего охотника за головами, словно изучая, и наконец улыбнулся в ответ.

— Вот моя рука, — сказал Корвин, протягивая теперь руку вместо меча. — Пожмите ее, друг мой, и мы вместе двинемся в бой. Не потому, что хотим этого, а потому, что у нас нет иного выхода.

Ельнигг колебался, похоже, выдерживая битву с самим собой. Мстительность и уязвленная гордость боролись с чувством долга и пониманием, что повелитель Тиргас Лана не принадлежит к числу тех, кто злоупотребляет властью. Корону на голове он считает скорее бременем, а не привилегией, и в предстоящей войне он готов принести такие же жертвы, как и любой другой человек в Землемирье.

Чего же еще можно ждать от короля?

И с мрачным кивком барон пожал правую руку Корвина, и посланники и придворные, понимавшие, что это рукопожатие значит больше, чем окончание вражды между бывшими соперниками, разразились шквалом аплодисментов, к которым присоединились и солдаты королевской лейб-гвардии.

— Тир-гас Лан! Тир-гас Лан! Тир-гас Лан! — кричали все, и Корвину стало ясно: все, что он сделал за последние месяцы, все эти жертвы, которые он принес, были не напрасны.

Тиргас Лан перестал быть просто названием, но стал символом надежды, ярким маяком, на который смотрели люди и карлики, когда над Землемирьем сгущались тучи.

Хотя на сердце у Корвина было тяжело и грустно, внезапно он ощутил уверенность, потому что не он заронил семя, пробуждение которого сейчас наблюдали все в тронном зале, а Аланна. Она верила в то, что разрозненные народы Землемирья объединятся под короной Тиргас Лана, в точности так, как предсказывал Фаравин. И она была права!

Впервые за много столетий голоса городов, кланов и княжеств слились в один, нашли друг друга, чтобы противостоять, возможно, превосходящему их по силе противнику.

Вместе они победят.

Или погибнут.

5. Дуркаш ур'артум'хай шуб

Спустя шесть дней марша по непроходимым джунглям орки и люди достигли восточной оконечности Изумрудных лесов.

Несколько раз они (по большей части, конечно, Раммар) здорово опасались, что безнадежно заплутали. Но Квия дорогу знала и уверенно вела группу под восхищенным взглядом Нестора из Тайка.

Когда густой полог гигантских папоротников и лиан наконец расступился перед ними, Раммар и Нестор возликовали, и даже Гурн позволил себе вздохнуть с облегчением. Больше никаких лиан, которые хотят их задушить, никаких кровожадных бронированных ящериц и никаких москитов! Все было уже позади.

Но если спутники думали, что теперь их путешествие будет легче и безопаснее, то они ошибались…

Однако в любом случае они продвигались заметно быстрее, поскольку Бальбоку и Гурну не приходилось больше прорубать в густом подлеске проход при помощи секиры и двуручного меча. Местность вокруг была теперь скалистой, и наконец последние островки зелени потерялись в море из изрезанных ущельями черных скал, над которыми простиралось мрачное серое небо с облаками причудливых форм.

— Шнорш! — проворчал Бальбок. — Похоже на то, что скоро пойдет дождь.

— Умбал! — обозвал его Раммар. — Ты что, забыл, как выглядят дождевые облака? Как будто дома, в Гнилых землях, нам их было мало.

— Твой брат прав, Бальбок, — поддержал толстенького орка Анклуас (хотя Раммар после вечера в деревне амазонок уже не так сильно радовался его поддержке). — В этих тучах нет воды, они вызваны к жизни вечным огнем.

— Как это? — поинтересовался Бальбок, считавший, что одна из туч очень сильно похожа на огромного паука. А вон та похожа на мрачную рожу Курула…

— Тучи движутся с юго-востока, — пояснила Квия, посматривавшая на небо не менее обеспокоенно, чем ее спутники. — А там находится Анар.

— Это еще кто такой? — спросил Бальбок.

— Гора, внутренности которой состоят из огня, — вздрогнув, ответила амазонка.

— Вулкан, — пояснил Анклуас, — на склонах которого находится город Каль Анар.

— Разве это… в некотором роде… не опасно? — поинтересовался Нестор.

— Так считают многие, — ответил Анклуас. — Впрочем, за всю свою долгую историю Каль Анар ни разу не был уничтожен — ни врагами, ни силами природы, бушующими под горой. Когда бы огонь и пепел ни устремлялись вверх из кратера, они всегда обходили город, словно какая-то темная сила защищает его от уничтожения. То, что вы видите, — орк указал прямо на простиравшийся перед ними пейзаж, — результат последнего извержения Анара.

Выглядело все это удручающе.

По ту сторону восточной границы Изумрудных лесов в виде последних деревьев и пучков травы растений не было — лишь черные, покрытые расселинами скалы, поверхность которых, казалось, поглощает свет солнца. Широкие ущелья прорезали пейзаж, путники видели причудливые природные образования из камня. В некоторых местах скала раскрошилась, землю устилали черные обломки, кое-где образовались отвесные утесы, делавшие скалу похожей на спину гигантской ящерицы. Воздух дрожал над пустыней — не потому, что солнце настолько сильно раскалило скалы, а потому, что из множества трещин поднимался горячий пар.

— Эта жара, — пояснил Анклуас, — из недр Землемирья. Она — причина того, что Изумрудные леса породили такие растения и животных, которых не знают на западе.

— Великолепно, — скорчил рожу Раммар. — От такого многообразия я охотно отказался бы.

— Говорят, Восточные горы порождение глубин Анара, — продолжал одноухий, очевидно, хорошо знавший восточные земли. — В давние времена вулкан извергнул их в виде раскаленной лавы.

— Тем самым породив эти огромные кучи, — закончил за него Раммар.

— Можно выразиться и так.

На физиономии толстенького орка промелькнула хитрая ухмылка.

— Значит, я все-таки был прав, — хихикая, продолжал он, — и это место должно называться Каль Асар…

Никто не рассмеялся, кроме Бальбока, который нашел замечание своего брата настолько потешным, что задыхался от смеха. Анклуас, Нестор и Гурн бросали на Раммара непонимающие взгляды, Квия, похоже, также не оценила шутку брата своего праотца. Напротив, лицо юной амазонки становилось все мрачнее и мрачнее, чем дальше на восток продвигался их отряд. Причина была очевидной — пришло время прощания…

— Моя задача выполнена, — заявила воительница. — Мне было поручено довести вас до восточной границы леса. Я не могу ничем больше помочь, поскольку ни одна дщерь Амаз не ступала на землю по эту сторону лесов.

— Мы тебе очень благодарны, Квия, — заверил Нестор, прежде чем кто-то успел что-либо сказать. — Без тебя мы никогда не добрались бы настолько быстро.

— Я всего лишь сделала то, что велит мой долг по отношению к Бунаису, нашему праотцу, — она заставила себя улыбнуться, но было видно, с каким трудом ей это удалось. — Разреши обнять тебя, великий Бунаис?.. — наконец спросила она у Бальбока.

— Э… корр, — ответил смущенный орк, все еще не привыкший к нежному обращению своих дочерей. Когда у орков случался интим, впоследствии часто появлялись сломанные ребра.

Квия подошла к долговязому, и, поскольку он был слишком высок, чтобы девушка могла обхватить руками его шею, амазонка быстро прижалась к его груди, что действительно напоминало объятия отца и ребенка. Бальбок несколько смущенно огляделся по сторонам, не зная толком, что делать, наконец он неуклюже погладил амазонку по голове, изо всех сил стараясь не раздавить ее.

— Прощай, Бунаис, — выдохнула Квия, и, когда девушка наконец оторвалась от орка, все увидели, что по ее щекам бегут слезы. — Будь осторожен в мрачной стране, что лежит перед тобой.

— Это… э… конечно, — заверил ее Бальбок, смущенно почесывая затылок, в то время как Раммар нервно качал головой.

— Если хочешь, можешь и меня обнять, — подбодрил амазонку Нестор. Та провела рукой по глазам, однако вместо того, чтобы последовать приглашению убийцы, подошла к нему и запечатлела на его щеке нежный поцелуй.

— Прощай, друг мой, — сказала она.

— Прощай…

Соблазнитель из Тайка уныло смотрел ей вслед, когда Квия начала свой путь на запад. Спутники — в основном Бальбок и Нестор — махали ей вслед, пока девушка не исчезла среди деревьев.

— Ах… — произнес Бальбок.

— Да… — поддержал его Нестор.

— Вы там скоро, жалкие неженки? — зарычал на них Раммар. — Это ж кому рассказать! Орк с отцовскими чувствами и страдающий от неразделенной любви убийца!

— Я не страдаю от неразделенной любви, — попытался оправдаться Нестор.

— Это будешь своему палачу рассказывать, молочнолицый. А теперь ноги в руки, время поджимает!

Остаток дня спутники двигались на юго-восток по мрачной местности. Лишь жара и черные скалы. Над ними раскинулось давяще-серое, пропитанное дымом и ядовитыми испарениями небо.

Раммар никогда не задумывался над тем, как должна выглядеть яма Курула, но был вполне уверен, что окружающий ландшафт вполне соответствовал: мертвые скалы куда ни глянь, горячие испарения, поднимающиеся из глубин земли…

Потел не только толстенький орк, но и его спутники, и нередко у них возникало чувство, что они топчутся на месте или ходят по кругу. Несколько раз им приходилось делать немалый крюк, чтобы преодолеть широкие трещины в скалах или пройти мимо утесов, вздымавшихся неприступной стеной. При этом нужно было смотреть в оба, поскольку черные камни частенько оказывались ломкими, непрочными, и можно было легко переломать все кости во время падения в частично скрытые от взора ущелья.

Только Анклуас ясно представлял, куда они идут, и вел своих спутников дальше на юго-восток, где в мареве дрожащего воздуха и белых облаков должен был находиться Каль Анар.

Незадолго до того как покинуть лес, спутники в очередной раз наполнили у водопада кожаные фляги, полученные от амазонок, и правильно сделали, потому что без воды они сгинули бы в этой пустыне из черных скал. Тем не менее Раммару казалось, что язык его распух и превратился в бесформенный комок, и орку не терпелось дождаться сумерек.

И темнота настала, но, к немалому раздражению Раммара, прохлады не принесла. Солнце, едва различимое за плотными облаками, исчезло за горизонтом, а убийственная жара, поднимавшаяся из глубин, осталась.

Под навесом из черных скал, производившим впечатление внезапно застывшей черной волны, усталые путники нашли приют и попытались немного поспать, что, впрочем, оказалось не так-то просто. Постоянное бурление и шипение, доносившееся из недр земли, продолжалось даже ночью, в результате Раммар, несмотря на всю свою усталость, не мог сомкнуть глаз.

Зато его худощавый брат совсем скоро принялся храпеть, выводя рулады наперегонки с Гурном. Раммар же беспокойно ворочался на своем жестком ложе. В какой-то момент он сдался, со стоном сел и потянулся так, что кости громко хрустнули.

В оранжевом свечении, струящемся вместе с паром из глубин Землемирья и слабо освещавшем ночной ландшафт, он разглядел фигуру на скале. Некто смотрел на юго-восток, где далеко на горизонте виднелось огненное мерцание: Анар, который путешественники не могли увидеть днем, поскольку он был окутан дымкой и облаками, в ночи был виден отчетливо.

Итак, они двигались в верном направлении…

Сидящий был, конечно, не кем иным, как орком, а поскольку у него отсутствовало одно ухо, то это был, вне всякого сомнения, Анклуас. Раммар, не имевший ни малейшего желания возиться с охгурашем и даже несколько побаивающийся орка, хотел быстренько лечь и притвориться спящим, но вдруг он заметил нечто, что держал в лапах одноухий, и это нечто привлекло внимание Раммара, поскольку отражало свет…

Зеркало?

Конечно, а что же еще?

Каждому орку известно, как любят рассматривать себя в зеркало охгураш'хай! Равно как и бабы! Настоящему, мужественному орку, самому что ни на есть всамделишному, такое даже в голову прийти не могло!

Раммар испытывал настоящее разочарование, поскольку так сильно ошибся в Анклуасе, и наладился было на боковую, когда над пустыней раздался ужасный звук.

То был пронзительный визг, созданный специально для того, чтобы сводить с ума смертных…

Раммар вскочил. Сердце стучало в груди, словно отбойный молоток, и орка охватила паника, настолько дикая, что охотнее всего он громко закричал бы.

Остальные тоже внезапно вскочили. Бальбок проворно принял боевую стойку, сжимая в руках секиру, Гурн и Нестор тоже схватились за оружие.

Но Анклуас ринулся к ним и напомнил спутникам о том, что под скалистым навесом их не видно, и призвал к спокойствию.

— Василиск! — пояснил он, прежде чем кто-либо успел что-либо спросить. — Смотрите!

Остальные посмотрели в ту сторону, куда указывала лапа орка, и все увидели в ночном небе внушающий ужас силуэт змеептицы на фоне огненного мерцания Анара. Взмахивая мощными крыльями, тварь направлялась к вулкану.

— Жалкие ублюдки, значит, и здесь, — прорычал Гурн.

— Конечно, это их родина, — пояснил Анклуас. — Вон тот, наверное, летит в Каль Анар, чтобы доложить своему господину.

— Доложить? О чем? — спросил Раммар.

— Кто знает? Возможно, о недавних событиях на Холмогорье или в царстве карликов.

— Или о нас… — с содроганием произнес Нестор.

— Проклятье, — набросился на убийцу Раммар, хотя втайне сам опасался того же, — неужели молочнолицым вечно надо видеть все в черном свете?

— Если бы василиск увидел нас, он бы атаковал, — убежденно произнес Анклуас. — Как бы там ни было, теперь мы знаем, что были правы в своем предположении: василиски действительно появляются из Каль Анара и состоят на службе у тамошнего властелина.

— Что же это за тип? — спросил Бальбок, обращаясь скорее к себе, чем к остальным. — Какой умбал заведет себе таких тварей?

— Не умбал, а враг, обладающий разумом в равной степени острым и злобным, — сказал Анклуас. — Если мы хотим убрать его с дороги, то нам придется быть чертовски осторожными.

— Убрать его с дороги? — засопел Раммар. — Кто там что говорил о дороге?

— Ты сам, — внезапно ответил Бальбок. — Или оба сокровища тебя уже не интересуют?

— Оба сокровища? — Глаза у Нестора и Гурна едва не вывалились из орбит. — Их целых два?

— Ну, великолепно, — прорычал Раммар. — А еще большое спасибо, потому что ты все разболтал.

Бальбок улыбнулся наивной улыбкой.

— Я рад.

— Какие еще два сокровища? — продолжал настаивать Нестор.

— Вас это не касается! — пролаял Раммар. — Вы оба здесь затем, чтобы завоевать свободу, вот и все. Конец представления. Паши в шахте, как говорят бородатые сморчки.

— В коем случае ни, — пророкотал Гурн, возражая. — Для свободы достаточно сделано. Я идти на север и переходить горы, чтобы вернуться на своя родина.

— Ты дал Корвину слово, не забывай, — напомнил ему Раммар, на что ледяной варвар только презрительно засопел.

— Гурн прав, — поддержал Нестор своего товарища-человека. — Наш договор предполагал только то, чтобы разведать, как обстоят дела у врага. Если мы должны совершить больше, то это, соответственно, будет стоить дороже.

— Ты личинка! — прорычал Раммар, прищурив один глаз, вторым угрожающе буравя убийцу. — Ты что, собираешься ставить условия? Можешь радоваться, если я просто-напросто не раздавлю тебя на месте!

— Вперед, — сказал Нестор, — хотя это было бы неразумно с твоей стороны, потому что в этой глуши у тебя каждый союзник на счету.

Это отрицать было сложно, и Раммар не знал, что ответить. Он закусил губу, в то время как мозг его занимался арифметикой, и это при том, что жирный орк не умел ни считать, ни складывать.

Два сокровища — больше, чем одно, это понятно. Но сколько останется каждому, если оба сокровища придется делить, и на один, два, три…

— Согласен, — внезапно произнес Анклуас, протягивая Нестору лапу. — Договорились, человек!

— Что? — выдохнул Раммар. — Ты ведь не серьезно, одноухий?

— Почему же нет? Они должны сделать больше, чем требовалось от них изначально, и при этом они могут легко погибнуть. В этом случае будет только справедливо, если мы дадим им часть нашей добычи.

— Нашей добычи? — эхом повторил Раммар. Хорошо Анклуасу говорить. А Раммар вообще-то не собирался делиться даже с ним…

То, что Анклуас согласился так быстро, было типично для охгураша. Они ведь были не настоящими орками. Раммар же со своей стороны охотнее всего выступил бы против неизвестного врага в одиночку! Если бы не эти проклятые василиски…

Поэтому он решил подтвердить сделку. В данный момент они с Бальбоком зависели от помощи Анклуаса и людей, а надуть партнеров они всегда успеют…

— Корр, — проворчал он поэтому, — как угодно. Мы вместе провернем это и разделим добычу между собой.

— На равные доли, — подчеркнул Нестор.

— Как угодно, пусть так, — кивнул Раммар, хотя вообще-то не собирался придерживаться договора, поэтому обещать можно все, что угодно. Орк молча смотрел на то, как Нестор и Анклуас пожимают друг другу руки, затем отвернулся и взглянул на юго-восток.

Там, вдалеке, все еще горел тот оранжево-красный свет, там находилась цель их пути.

Каль Анар…

6. Ойнзохг ур'доук-крок'хай

— У тебя есть последнее желание?

Раньше, когда Ортмар фон Бут занимался контрабандой, он часто спрашивал себя, каково это будет, если его вдруг поймают и зададут этот вопрос. Он всегда исходил из того, что это, должно быть, мерзкое ощущение — слышать подобный вопрос и знать, что он последний в этой жизни…

И он был совершенно прав…

— Нет, — враждебно проворчал карлик, стоявший в центре деревенской площади среди хижин на сваях, связанный по рукам и ногам.

Вокруг него широким кругом расположились воительницы-амазонки. Острия копий были нацелены на карлика. Стояла ночь, и полная луна освещала место действия. На лицах амазонок не было ни сочувствия, ни жалости.

— Вы, проклятые бабы, давайте уже кончайте с этим! — накинулся на них фон Бут. — Вы ведь ждете не дождетесь, когда можно будет насадить меня на копья!

— Ты боишься, — заметила Зара, одна из семи предводительниц племени.

— Нет, конечно, — закатил глаза карлик. — Чего мне бояться, а? Парочки полуголых теток, возомнивших себя воинами? Нет, конечно же, нет.

Некоторые амазонки вздрогнули от этих обидных слов. Одна из них уже хотела было выйти вперед, чтобы заткнуть рот языкастому карлику, но Зара остановила ее движением руки.

— Нет! — решительно воскликнула она. — Разве вы не видите, что он этого и добивается? Он хочет спровоцировать нас, чтобы мы подарили ему скорую смерть — но у него не выйдет. Карлик отважился предать великого Бунаиса, и за это его должна постигнуть страшная смерть, самая ужасная из всех, какие он может себе представить. Ты умрешь, — сказала она, снова обращаясь к фон Буту, — но не быстро и не безболезненно, а медленно. Когда настанет утро, ты пожалеешь о том, что родился на свет!

Ортмар фон Бут только ухмыльнулся в лицо мучителей, на самом же деле таким образом он просто пытался скрыть свой ужас.

— Острия наших копий будут ранить тебя, но не убивать, — провозгласила Зара. — Под конец мы отнесем тебя к озеру, где в ночное время охотятся кровожадные рыбы. Они медленно будут отгрызать мясо от твоих костей, и от боли ты потеряешь сознание. Но это только начало, потому что после мы повесим тебя на одном из деревьев, где с тобой окончательно расправятся муравьи. А после…

Внезапно она прервалась и склонила голову набок, словно напряженно прислушиваясь.

— Что случилось, дочь Амаз? — обеспокоенно поинтересовалась одна из амазонок. — Все в порядке?

Зара помедлила.

— Думаю, да, — наконец сказала она. — Просто на миг мне показалось, что я что-то почувствовала. Что-то, чего никогда прежде… — она снова умолкла и на миг замерла, прежде чем снова обратиться к пленнику. — Конец твой будет ужасен, карлик, — неумолимо произнесла она, — но так бывает со всеми, кто возжелает зла Бунаису и…

— Чушь какая! — возмутился Ортмар фон Бут, не столько в порыве мужества, сколько от отчаяния. — Он не Бунаис, а всего лишь вшивый орк! Чудовище, понимаете? Вонючее ничтожество из Гнилых земель, не сделавшее за всю свою жизнь ничего хорошего!

— В отличие от тебя, ты хочешь сказать? — насмешливо поинтересовалась Зара.

— Вот именно! Я украшение своей расы и никогда никому не причинял зла. Все это огромное недоразумение, но вы это поймете, пожалуй, когда будет слишком поздно.

— По крайней мере, слишком поздно для тебя, — холодно ответила предводительница амазонок, затем кивнула своим подчиненным, тут же приблизившимся с поднятыми копьями, и ощетинившийся кордон вокруг фон Бута стал уже. — Начинайте, сестры! За Бунаиса и Амаз!

— За Бунаиса и Амаз! — эхом раздалось в ответ, и фон Бут понял, что милосердия ждать не приходится.

Ему, пережившему столько приключений, во время которых всегда удавалось в последний миг вытащить свою шею из петли… на этот раз спастись не удастся.

Или удастся?

Внезапно карлику показалось, что он тоже что-то почувствовал — присутствие темной силы, очень могущественной.

В следующий миг крик пронзил залитую лунным светом ночь, такой резкий, что даже дикие создания леса умолкли от ужаса.

Амазонки застыли, затем обменялись удивленными взглядами.

— Там! — крикнула одна из них и указала на небо — и тут из черноты ночи выскользнула омерзительная тень.

То была гигантская птица и в то же время не птица. Ибо под крыльями, подобными крыльям летучей мыши, извивалось тело змеи, и глаза жуткого создания горели красными огоньками.

Василиск!

Впервые в своей жизни увидела Зара создание, знакомое ей до сих пор только по рассказам, и, когда василиск начал спускаться, она посмотрела ему прямо в глаза — и застыла.

Ее тело, казалось, обратилось в камень, и она уже была не в состоянии пошевелиться. Она не могла ни обратиться в бегство, ни поднять копье — все, на что она была способна — это закричать.

Многих амазонок постигла та же участь. На деревенской площади воцарилась паника, в то время как чудовище, широко разинув клюв, пикировало вниз, словно хотело наброситься на своих ставших беззащитными жертв, но не сделало этого.

В следующий миг василиск взмахнул своими кожистыми, оснащенными когтями крыльями, пролетел прямо над головами перепуганных до смерти амазонок и исчез так же внезапно, как и появился. Но если воительницы полагали, что все позади, то они ошибались, поскольку внезапно земля вокруг разверзлась.

Все еще будучи не в состоянии двигаться, Зара наблюдала за тем, как влажный лесной грунт начал подниматься в нескольких местах и взрываться, словно что-то пробивалось наружу с огромной силой. В следующий миг из него показались костистые руки, сжимавшие в руках зазубренные сабли и мечи.

— Ради Амаз и Бунаиса! — зарычал кто-то. — Что это такое?

За костлявыми руками появились плечи, от которых остались одни только белые кости. Лишь кое-где на них висели клочья иссохшей плоти. Появились черепа, из пустых глазниц которых на амазонок глядел чистый ужас, а челюсти осклабились в причудливых ухмылках. Затем костяные воины вылезли на поверхность: скелеты, одетые в ржавые кольчуги и вернувшиеся к призрачной жизни дерзкой магией.

Скелеты безжалостно обрушились на амазонок. Только те, кто не смотрел в глаза василискам, могли оказывать какое-то сопротивление, остальные были совершенно беспомощны перед лицом атаки.

Неупокоенные наносили удары своими ржавыми клинками, пронзая полуобнаженные тела, которые падали наземь, залитые кровью. И даже те амазонки, которые были способны отразить атаку воинов-скелетов, чувствовали себя ничуть не лучше: хотя их копья пронзали кольчуги нападающих, проникая глубоко в их тела, но вреда никакого не причиняли. Не обращая внимания на копья, костяные воины шли дальше, кромсая в клочья храбрых дочерей Амаз.

Ужасающий свист и предсмертные стоны воительниц разносились над поляной, и надо всем этим слышался дикий, рокочущий смех Ортмара фон Бута.

Бессильная ярость охватила Зару, все в ней требовало того, чтобы броситься на карлика и положить конец жизни предателя, но она по-прежнему была парализована.

Внезапно земля разверзлась и под ногами Зары, и наружу выбрался очередной скелет-воин. Стуча костями, он выпрямился прямо перед Зарой, взмахнул клинком и нанес удар — Зара ощутила жгучую боль, когда ржавое железо глубоко вонзилось в ее левое плечо.

Но было в этой боли и избавление: она наконец вывела амазонку из состояния оцепенения. Пользоваться левой рукой было нельзя, она безвольно свисала вдоль тела, обильно кровоточа, но правой Зара сжимала копье, при помощи которого отразила следующий удар скелета. Хотя древко раскололось, уже в следующий миг Зара ударила ногой в грудь костяному человеку и опрокинула его.

Стуча костями, воин попятился и рухнул спиной на землю, в то время как Зара, сжимая в руке сломанное копье, поспешно оглядывалась по сторонам в поисках следующего противника. То, что она увидела, вселило в ее сердце ужас.

В деревне повсюду мелькали скелеты, которые все лезли и лезли из земли. Несколько хижин на сваях загорелось, возможно, скелеты-воины подожгли их, повинуясь неслышному для смертных приказу. В любом случае уже несколько домов горело ясным пламенем и огонь переметнулся и на другие строения.

А на площади продолжалась ужасная резня. Зара вынуждена была беспомощно наблюдать за тем, как ее лучшие воины падали под ударами скелетов, и на глаза ее навернулись слезы, в то время как прекрасные дочери Амаз падали сраженными на землю и оставались лежать в лужах собственной крови.

Звук, раздавшийся прямо рядом с ней, заставил Зару обернуться. Воин, которого она швырнула наземь, собирался снова подняться. Меч он по-прежнему сжимал в руке.

Амазонка действовала быстро и решительно. Убить жуткого противника она не могла, ибо он и так был мертв. Но она могла позаботиться о том, чтобы он не натворил больше бед. Она вырвала меч из костлявых рук мертвеца, отрубила ему руки и ноги и пинком отшвырнула их прочь. Затем она вонзила в остов клинок, и тот застрял в грунте. Напрасно пытался подняться мертвец, ему удавалось только повернуть голову. Из его горла послышался яростный рев.

— Сгинь! — прикрикнула на него Зара.

Но это была еще не победа, потому что один неспособный сражаться воин ничего не значил по сравнению с толпой, атаковавшей амазонок.

А мрачные скелеты были уже повсюду.

На фоне бушующего пламени Зара видела их причудливые фигуры. Они были повсюду, куда бы Зара ни бросила взгляд. Ей было тяжело это признавать, но она ничего не могла сделать ради спасения своего племени.

Но она могла позаботиться о том, чтобы за ее сестер отомстили!

Лишь одному по плечу подобное деяние, тому, кто в своей храбрости и силе способен сразиться даже с воинами из царства теней.

Бунаис…

Не обращая внимания на боль в плече, Зара побежала. Прочь от ужасных фигур, от резни, которую они устроили дочерям Амаз, к выгону для ездовых птиц. Предводительница амазонок думала не о том, чтобы спасти свою жизнь, ей осталось недолго, это было понятно по количеству крови, хлещущей из раненого плеча. С каждым мгновением она все больше слабела. Зара надеялась только на то, что сил хватит отыскать Бунаиса, чтобы он мог отомстить тому, кто был в ответе за эту резню…

На пути у нее встал воин-скелет, но отчаяние придало ей сил, и Зара просто сбила его с ног. Затем она помчалась наискосок через освещенную горящими хижинами площадь деревни. Уже не осталось ни одного строения, не охваченного пламенем!.. Вот уже сваи одного из жилищ с отвратительным треском подломились, охваченная пламенем хижина накренилась и обрушилась на землю, где развалилась на множество кусков.

По щекам Зары бежали слезы ярости, горючие от едкого дыма, окутавшего поляну.

Наконец она добралась до загона.

Крики сражающихся и бушующий огонь повергли животных в панику. Они носились на своих тоненьких ножках, натыкаясь друг на друга, били крыльями и, испуганно крича, вытягивали длинные шеи. У Зары не оставалось времени на то, чтобы отыскать в толпе собственного птаха. Недолго думая, она перелезла через ограду и запрыгнула на первую попавшуюся птицу.

На птице не было ни седла, ни упряжи, тем не менее амазонка вцепилась здоровой рукой в перья и прошептала птице на ухо приказ.

Пронзительно вскрикнув, птица обернулась. Сидя на ее спине, Зара распахнула загон, не только для своего птаха, но и для остальных. Пернатые сбили с ног приближающихся костлявых воинов и таким образом открыли Заре путь к отступлению. Едва оставив ограду позади, птица направилась к опушке, и вскоре всадника и «коня» поглотили заросли.

Крики и ужас остались за спиной. Зара гнала пернатое все глубже и глубже в джунгли и в царившую там темноту.

Она должна найти Бунаиса!

Вероятно, это станет последней задачей в ее жизни…

7. Каль Анар

Два дня спустя спутники впервые увидели цель своего путешествия при свете дня.

Ночью Анар всегда был виден как далекое зарево, разгоравшееся тем больше, чем ближе путники подходили к горе, а днем вершину закрывали полосы дыма и тумана.

Когда же к полудню третьего дня спутники поднялись на очередное плато, они впервые увидели Анар во всем его мрачном величии.

Словно одинокий стражник, он возвышался над мрачной местностью. Из плоской вершины валил темный, почти черный дым. Едкая вонь пронизывала горячий воздух, словно внутри горы жило огнедышащее чудовище, выдыхавшее из ноздрей серный дым.

Вид был в равной степени величественным и давящим. Ни Бальбок с Раммаром, ни их спутники-люди не представляли, что гора настолько огромна. Никто не произнес этого вслух, но путников охватил липкий страх, когда они увидели Анар, и, несмотря на жару, на спине у орков щетина встала дыбом. И стало совсем уж жутко, когда они вспомнили о том, что здесь родина тех отвратительных летающих тварей, одного взгляда которых достаточно, чтобы сделать воина беззащитным…

— Проклятье, — высказал Нестор то, что думали все, — эта чертова штука просто гигантская.

— Конечно, — согласился Анклуас. — Когда-то карлики пытались приручить вулкан и использовать его для своих целей — эдакий горн, который никогда не затухает и который расплавит любой металл. Но насколько я знаю, ни одна из тех экспедиций не вернулась, и совершенно неизвестно, что случилось с их участниками.

— Шнорш! — произнес Бальбок. — Мне кажется, я знаю…

— Что ты знаешь? — удивленно поинтересовался Раммар.

— Что случилось с карликами.

— Ах вот как? — поднял одну бровь Раммар. — И откуда, клянусь пердящим Лударом, ты это знаешь?

— Взгляни туда, — сказал худощавый орк, указав в низину, простиравшуюся у северо-восточного склона холма, на котором стояли спутники.

До сих пор Анар поглощал все их внимание. А в следующий миг они увидели… черепа!

Они торчали на острых каменных кольях, которые могли быть как естественного происхождения, так и результатом работы какого-либо существа. Причудливый каменный лес заполнял низину. Кольев было так много, что никаких способностей орка не хватило бы на то, чтобы сосчитать их.

— Ты прав, — подавленно произнес Анклуас. — Похоже, карликов действительно постигла ужасная судьба.

Спутники спустились с холма, чтобы внимательно рассмотреть каменный лес. Действительно, большинство черепов когда-то венчали широкие плечи карликов. А сейчас черепа были мумифицированы; их обтягивала кожа, длинные волосы и бороды трепетали на ветру.

— М-да, — пробормотал Раммар, скорчив рожу, — похоже, что парни совершенно потеряли голову.

Но никто, даже Бальбок, не захотел посмеяться над шуткой, которой Раммар пытался прикрыть собственный оглушительный ужас. Каждому стало ясно, что случится, если их обнаружат…

— Эти черепа поставлены здесь с одной-единственной целью, — дрожащим голосом произнес Анклуас. — Чтобы отвадить непрошеных гостей.

— И как? — спросил Нестор. — Мы позволим себя… отвадить?

— Еще чего, — прорычал Бальбок.

— Это граница Каль Анара, — сказал Анклуас. — Мрачная земля лежит по ту сторону этого леса кольев. Если мы ступим на нее, возврата не будет.

— Ну и хорошо, — произнес Бальбок, поднимая секиру. — Кто бы ни стоял за всем этим, самое время отрубить ему голову.

— Корр, — кто-то мрачно поддержал его, и произнес это не орк, а ледяной варвар Гурн.

Спутники продолжали путь. Они пересекли зловещий лес. И у Раммара возникло такое чувство, что отрубленные головы бросают на него предупреждающие взгляды. Естественно, он испытал облегчение, когда низина осталась позади. По другую ее сторону они повернули на север, где крутая тропа снова повела их вверх.

Путники старались держаться под защитой скал и в расселинах, чтобы их не обнаружили. Никто не произносил ни слова. И не только потому, что нужно было беречь дыхание, — каждый из спутников чувствовал гнетущую атмосферу этой земли. Словно тенью накрыло их, и они начинали понимать, что имел в виду Анклуас, произнося «мрачная земля».

Изредка они позволяли себе немного отдохнуть, но быстро снимались с места, поскольку нигде не чувствовали себя в безопасности. Они предпочитали двигаться, но из-за жары и труднопроходимой местности без хотя бы кратких передышек было невозможно. Припасы быстро подходили к концу. Только у тех, кто строго экономил содержимое своих фляг, еще была вода. Раммару, который, конечно, не принадлежал к их числу, начало казаться, что его постепенно высушивает изнутри. С пересохшим горлом он завистливо глядел на товарищей, которые оказались менее расточительными, чем он.

На черной земле к западу от Каль Анара не было ни воды, ни растений, сколько хватало взгляда, простиралась каменная пустыня. Кроме того, в этой грозной, дрожащей от жары земле не было и признаков цивилизации. Наконец орки и их спутники-люди подошли достаточно близко к горе, чтобы разглядеть подробности. Далекие очертания города казались миражом в серой дымке. Казалось, город растет прямо из отвесных склонов вулкана.

— Каль Анар, — негромко произнес Анклуас таким тоном, что Раммару это не понравилось.

Не только у братьев-орков захватило дух от изумления, Нестор и Гурн тоже никогда не видели ничего подобного. Все другие города, где им доводилось бывать, строились как-то… вдоль поверхности земли, а Каль Анар же почти вертикально поднимался вверх.

Чуждые строения, в высоту больше, чем в ширину… Казалось, они прилипли к склонам горы, поднимаясь на головокружительную высоту, и только кое-где виднелись искусственно созданные платформы или естественные плато, которые, вероятно, служили местом собраний или использовались в качестве рыночной площади…

По ту сторону остроконечных, наклонных и изогнутых крыш на юге виднелась широкая равнина, освещенная странным, слабым дневным светом. Восточное море — естественная граница этой негостеприимной страны. Словно лес из бритвенных лезвий, вздымались утесы, расположенные вдоль берега, окаймляя гавань Каль Анара у подножия южного склона — «иглы смерти».

Город, протянувшийся от южного до западного склона Анара, был окружен широкой стеной, бежавшей между скал причудливым зигзагом. Высочайшей точкой города была белая башня, по спирали вздымавшаяся к небу. Над ней, темная и угрожающая, нависала плоская вершина Анара, и из кратера постоянно поднимался темный дым, омрачая небо над городом.

— Змеиная башня, — пояснил Анклуас. — Она старше остальных зданий в Землемирье.

— В таком случае, пришло время, — упрямо пробурчал Бальбок, — кому-нибудь повалить эту мерзкую штуку.

— Корр, — в один голос произнесли Раммар и Гурн.

— Вы говорите легкомысленно, — заметил Анклуас, — ибо эту башню окружает мрачная тайна. Никто не знает, кто построил ее когда-то, потому что, когда первые эльфы пришли в Землемирье, она уже была здесь. Нам следовало бы…

Одноухий не договорил. Раммар хотел спросить, что это вдруг случилось, когда он тоже увидел их.

Лощину пересекал отряд всадников.

Патруль.

Солдаты Каль Анара…

— В укрытие! — прошипел Нестор, но это было лишним, поскольку в приступе единодушия все — даже Раммар — бросились на землю. Притаившись за камнями, спутники подождали немного, чтобы убедиться, что их не обнаружили. Когда поняли, что все спокойно, Бальбок рискнул и осторожно выглянул из-за острого камня.

— Ну что? — поинтересовался снизу Раммар.

— Они еще здесь, — шепотом ответил Бальбок, — но они не заметили нас. Они едут на запад.

— Дай посмотреть!

Раммар тяжело поднялся, чтобы бросить взгляд из-за скалы. Бальбок сделал верное наблюдение: всадники — десятеро приземистых воинов в черных доспехах и шлемах, полностью закрывавших лица — двигались навстречу заходящему солнцу. Их лошади были невысокими и крепкими, казалось, специально созданными для этой каменистой местности. Вооружены всадники были пиками, на которых развевалось черное знамя с красным символом. Увидев, что изображено на нем, Раммар вздрогнул: это был василиск…

— Попасть в город будет непросто, — заметил Нестор. — Нужно что-нибудь придумать.

— Отлично, хитрец, — громко втянул носом воздух Раммар. — И что же?

— Можно разделиться, — предложил Нестор. — Мы с Гурном можем пойти вперед и осмотреться, как обстоят дела в Каль Анаре. Люди будут наверняка меньше бросаться в глаза, чем орки.

— Бред! — вспыхнул Бальбок. — Вы видели всадников? Они Гурну достанут самое большее до бедра. Наш несловоохотливый друг будет бросаться в глаза, как дарк малаш.

— Это точно, — подтвердил Анклуас. — Жители Каль Анара не такие, как люди северо-запада. Их предки родом из древнего Аруна…

— А даже если и так, — вставил Раммар, — к кому молочнолицые отнесутся с большей враждебностью — к чужаку с севера или к орку? Я за то, чтобы принять предложение Нестора. Они с варваром пойдут вперед, в то время как мы останемся здесь и будем строить планы.

— Какие планы? — спросил Бальбок.

— Вот дурак! — раздраженно ответил Раммар. — Посмотрим, когда они будут построены.

— Но если мы пошлем людей и их раскусят, то все веселье достанется им одним, — вставил Бальбок, на лице которого читалось искреннее отчаяние.

— На этот риск нам придется пойти, — пожав плечами, ответил Раммар; по его мнению, веселого в том, чтобы быть обезглавленными, или в том, что голову насадят на копье, мало. Лучше сначала выждать и, если с молочнолицыми что-то случится, броситься наутек…

— Тогда я иду с ними! — Нижняя губа Бальбока упрямо выпятилась.

— Ничего подобного, ты остаешься! — пролаял Раммар — не потому, что опасался за жизнь брата, а потому, что ни при каких обстоятельствах не хотел оставаться наедине с Анклуасом.

В конце концов, никогда не знаешь, как воспользуется ситуацией охгураш…

Нестор и Гурн дождались, когда темнота укроет черную скалистую пустыню и небо над Анаром снова окрасится в огненно-оранжевый цвет, а затем тронулись в путь.

Анклуас наставлял их, веля вести себя как можно незаметнее; в драки не ввязываться, если в этом нет необходимости. Раммар добавил, что если их возьмут в плен, то они ни в коем случае не должны выдавать местопребывание своих спутников, поскольку тем самым, аргументировал толстенький орк, они лишат себя какой бы то ни было надежды на освобождение. Сроку им дали четыре дня; если за это время Гурн и Нестор не вернутся, орки отправятся в Каль Анар, чтобы искать людей.

На самом же деле Раммар, конечно, о людях не заботился. Если Нестора и Гурна действительно схватят, то это будет верным признаком того, что по отношению к чужакам в городе настроены враждебно, и в этом случае Раммар собирался как можно скорее двигать на запад…

Под покровом темноты убийца и ледяной варвар направились к далеким стенам города, таким же черным, как и камни окрест. Зарево раскаленного вулкана окрашивало зубцы башен в алый огненный цвет, равно как и остроконечные крыши. Но ярче всего светилась Змеиная башня, сильно превосходящая по размерам остальные здания в городе. От башни исходила эта темная сила, хотя, в отличие от остальных строений, она была сделана из белого камня. Эта сила угрожала Землемирью.

Используя каждый камень и каждую неровность рельефа в качестве укрытия, Гурн и Нестор двигались к стенам города. Как выяснилось, в стене не было не только башен, но и ворот. Вместо этого под бугристыми бастионами вели туннели, пробитые в черной скале Анара, опутывая город, словно спящая змея.

Входы в туннели (на западной стороне их было два) надежно защищались. Каждый из них был перекрыт двойной решеткой и каждый охраняли пятеро солдат. Нестор и Гурн снова увидели тех странного вида воинов, на широких поясах которых висели мечи пугающего вида с широкими изогнутыми лезвиями. Нестор не сомневался, что одного удара достаточно для того, чтобы снести голову с плеч, поэтому он предпочел избежать столкновения, кроме того, так советовал Анклуас.

Лазутчики решили попытать счастья немного выше по склону. Там, где местность была более труднопроходимой, стены должны были охраняться хуже, и им, возможно, удастся пробраться в город незамеченными.

Подъем оказался сущим мучением, не только из-за жары, не спадающей даже ночью, и серных испарений, стекавших по склонам вулкана, а еще и потому, что людям постоянно приходилось следить за тем, чтобы их не заметили со стены. Хотя лунный свет не проникал сквозь густые облака дыма и чада, но свечение в жерле вулкана Анар погружало все вокруг в предательские сумерки.

Несколько раз, когда стражи на стенах что-то кричали друг другу, оба человека как можно скорее старались спрятаться. Под гулкий стук сердца пережидали они, пытаясь понять, раскрыли их или нет, но каждый раз им везло. Тем не менее убийца и варвар сохраняли осторожность. Поскольку языка стражников они не понимали, каждое слово звучало угрожающе.

Пригнувшись, оба продвигались дальше. За обломком скалы они снова нашли убежище, всего в двадцати шагах от стены. Под треугольными зубцами находился бастион, укрепленный большими, загнутыми вниз железными крючьями, чтобы оградить город от возможных врагов. Стена была сложена из крупных, грубо обтесанных каменных блоков, по которым можно было вскарабкаться.

— Подожди здесь, — прошептал Нестор своему спутнику-варвару и выбрался из укрытия.

Он метнулся к стене, прижался вплотную к нагретому камню. Взглянул на Гурна, показавшего, что на стене все спокойно, и начал подниматься.

Умение двигаться бесшумно и, словно паук, ползать по стенам зданий — хлеб насущный для убийцы. Как же часто пробирался таким образом Нестор в комнаты к своим жертвам, чтобы вонзить нож между ребер…

Никогда при этом он не испытывал угрызений совести или приступов раскаяния. Впрочем, в последнее время он часто ловил себя на мысли о том, что воспоминания о содеянном ранее, в своей прежней жизни, внушают ему отвращение. Раньше Нестор был одиночкой, которого никогда не волновало, что думают о нем другие. Но события последних дней изменили его.

Он на собственной шкуре ощутил, каково это, когда кто-то хочет лишить тебя жизни, и выбраться ему помогли… два орка. О товариществе Нестор никогда не был высокого мнения, а теперь именно два каких-то вшивых чудовища показали ему, как хорошо, когда ты не один. И что можно достичь гораздо большего, если работать рука об руку…

В пористом камне пальцы Нестора без труда находили зацепки, поэтому он продолжал подтягиваться и взбираться по стене, высота которой составляла не менее четырех человеческих ростов. Вниз лучше было не смотреть — одно неверное движение, и он рухнет и об острые скалы переломает себе все кости.

Железные крюки, которые вообще-то должны были служить защитой от агрессоров (и при атаке со штурмовыми лестницами оно наверняка так и было), оказались неплохими помощниками для карабкающегося Нестора. Вскоре убийца очутился на стене. Человек пригнулся, укрывшись в тени, огляделся по сторонам. Стражников поблизости не было. Немного дальше двое часовых разговаривали друг с другом.

Нестор протиснулся между зубцами и подал Гурну знак, как уславливались, после чего варвар тоже бросился к стене и принялся подниматься. Поскольку он вырос в звенящей льдами северной стране, то, еще будучи ребенком, играючи взбирался по ледяным утесам своей родины: у варваров это входило в проверку мужества юноши. Когда Гурн пролез выше железных игл, Нестор протянул ему руку, чтобы помочь, и гигант в целости и сохранности незамеченным достиг верха.

— Ну что? — шепотом поинтересовался он.

— Наша цель — эта башня, — ответил Нестор, указывая на светящееся оранжевым светом строение, поднимавшееся высоко над городом. — Нам нужно туда.

— И что? — повторил Гурн, рыча.

— Потом мы подыщем себе укрытие, откуда можно будет разведать обстановку.

— Корр, — согласился Гурн, которому, очевидно, понравилось это слово из языка орков, и оба принялись красться по стене.

Они старались держаться в тени, избегая красноватого свечения, исходившего от вершины горы. Таким образом, они незаметно пробрались к каменной лестнице, ведущей вниз. Нестор снова пошел вперед, а Гурн остался. Убийца бесшумно спустился по ступенькам и поспешил укрыться за домами, стоящими рядом со стеной. Лишь когда убийца удостоверился в том, что никто за ним не наблюдает, он подал варвару знак, торопливо махнув рукой, приглашая следовать за собой.

Вблизи здания города казались еще более чужими, чем издалека. Они были построены из темного дерева. А возраст их, пожалуй, соответствовал тем временам, когда жидкий жар изливался из недр Анара и тек по склонам горы. Резьба, изображавшая чужих и чуждых божков и какие-то рожицы, украшала сваи, на которых стояли дома; угловые балки и фронтоны тоже были украшены богатой отделкой. На высоких углах домов висели светящиеся устройства, которые лазутчики поначалу приняли за лампионы, а присмотревшись внимательнее, они обнаружили, что то были черепа, каким-то непостижимым образом вычищенные и обработанные, в которых горели свечи из жира. Пустые глазницы, полыхая жутким огнем, смотрели в темную ночь.

Не только Нестор содрогнулся от ужаса, пробрало даже ледяного варвара. Каль Анар был не тем местом, где можно с удовольствием провести время. Над городом витала атмосфера угрозы, на всех улицах ощущался запах серы. Тем не менее Гурн и Нестор целеустремленно продолжали путь. По узким улочкам и отвесным лестницам они поднимались на все более и более высокие уровни города, не встретив по дороге ни одной живой души.

— Проклятье, где же они все? — Нестор разговаривал скорее сам с собой, чем со своим спутником. — Неужели в этом городе нет ни единой таверны? Ни единого пьяницы, идущего домой поздно ночью?..

Окна и двери были закрыты, ни в одну щель не пробивался свет. Можно было подумать, что они идут по мертвому городу.

— Мне это место не нравится, — заявил Нестор, а Гурн в сердцах рыкнул что-то в знак согласия.

После бесконечного подъема по узкой лестнице, ступени которой были такими неровными, что оба человека несколько раз спотыкались, лазутчики наконец вышли на площадь. В центре пустого пространства стояло несколько виселиц, на которых раскачивались безжизненные тела людей.

— Проклятье, что… — только и смог сказать Нестор, чувствуя, как ускоряется сердцебиение.

— Не есть хорошо, — негромко проворчал Гурн, мрачно глядя на жалкие останки, висевшие на виселицах. — Если Гурн хотел это, он оставаться бы в Тиргас Лан.

Тут был варвар безусловно прав: чтобы окончить свои дни на виселице, не обязательно предпринимать дальнее опасное путешествие на восток. Нестора посетило нехорошее предчувствие, и тот внутренний голос, который несколько раз спасал ему жизнь, шепнул, что нужно быть начеку.

— Давай убираться отсюда, — прошептал он своему спутнику-варвару и хотел уже было схватить его за руку и утащить под защиту стен, как под деревянным помостом, на котором стояла виселица, он уловил движение.

Внутренний голос Нестора уже не шептал, он громко орал и бил тревогу. Ловким движением отбросив плащ, убийца выхватил нож из-за пояса и метнул его в полутьму. Послышался сочный звук, когда клинок вонзился в дерево помоста — и тут же раздался вопль ужаса.

— Вперед! — зашипел Нестор, обращаясь к товарищу, и они с Гурном метнулись к эшафоту, чтобы схватить врага.

Чужак стоял, застыв от ужаса, и смотрел на клинок, пролетевший на волосок от его правого уха. В следующий миг Гурн уже вцепился в него и вытащил из укрытия, прямо под свет фонаря-черепа.

То был мужчина средних лет.

Небольшой рост, желтая кожа и узкие глаза выдавали в нем жителя Каль Анара. Нестор и Гурн предположили, что это не стражник. Мужчина не был вооружен, без доспеха, одетый в широкие штаны и куртку, тоже широкую, подпоясанную какой-то веревкой. Выражение лица чужака было ни в коем случае не враждебным, не исполненным ненависти, а просто очень испуганным, а его затравленный взгляд перебегал от Нестора к Гурну и обратно.

Незнакомец то и дело шептал слова, которых ни один из лазутчиков не понимал. Но тон голоса был Нестору очень хорошо знаком по его бывшему роду деятельности: так люди умоляют о пощаде…

— Не беспокойся, — попытался объяснить он бормочущему чужаку. — Мы ничего тебе не сделаем, понятно? Но ты должен сказать нам, что здесь происходит. Кто эти люди, которых казнили здесь?

Ответа не последовало, мужчина так же мало понимал пришельцев, как и они его.

— Кто были эти люди? — повторил Нестор, показывая на повешенных.

По блеску в узких глазах кальанарца стало ясно, что он понял. Жестом, который он повторил несколько раз, незнакомец показал сначала на трупы, а потом на Нестора и Гурна.

— С ума сошел, — проворчал варвар, размахиваясь сжатым кулаком. — Лучше убить.

— Нет, подожди! — Нестор удержал товарища. — Мне кажется, он пытается нам что-то сказать!

Внезапно Нестора поразила догадка, которую он сразу же решил проверить, внимательнее посмотрев на повешенного. И действительно — мертвые не были жителями Каль Анара, они были чужестранцами, людьми с запада!

— Похоже, мы только что выяснили, что случилось со шпионами, которых посылал король Корвин, — прошептал он, на что Гурн в сердцах изрек:

— Шнорш!

Туземец провизжал несколько слов и пытался вырваться, но Гурн крепко держал его за руку.

— Чего он хотеть? — спросил варвар.

— Не знаю, — пожал плечами Нестор.

— Почему он не говорить, как человек? — прорычал Гурн. — Лучше пробивать ему череп, тогда больше нет опасности.

— Еще минуточку, — попросил Нестор, заметив изменение во взгляде пленника. Казалось, внезапно его стало сильно беспокоить небо, и Нестор понял, что человек боится не его и не Гурна, а того, что могло таиться там, в клубах дыма.

Отвратительное тягучее чувство в животе заставило его поднять глаза — как раз в тот самый миг, когда тишину ночи пронзил ужасный крик!

Из кратера вулкана поднялся василиск. На фоне мерцания внутри горы отчетливо был виден силуэт твари. Она поднималась в воздух на своих кожистых крыльях, дважды облетела Змеиную башню, затем понеслась над крышами города.

— Проклятье, скорее прочь отсюда! — выдавил из себя Нестор.

На площади василиск легко мог заметить их своими глазами, подобными глазам хищной птицы.

Гурн выпустил туземца, после чего человек втянул голову в плечи и понесся прочь, словно ласка, в одну из прилегавших к площади прямых улиц.

— За ним! — прошипел Нестор, и они с Гурном последовали за кальанарцем, причем им с трудом удавалось не потерять его из виду в узких улочках, то шедших под гору, то с горы, к тому же еще и слабо освещенных.

Они снова услышали крик василиска, и когда Нестор отважился бросить взгляд наверх, то увидел, что чудовище летит прямо над крышами города. Он выругался и снова побежал вслед за кальанарцем. А тот исчез уже в следующий миг. Переулок заканчивался широкой лестницей, по обе стороны окаймленной домами. Туземца и след простыл.

— Оборванец бежать! — прорычал Гурн. — Лучше разбивать череп, я тебе уже говорил.

— Да, — согласился Нестор, — вероятно, ты был прав…

Он еще не договорил, когда одна из дверей слегка приоткрылась. В темноте, царившей за ней, показалось лицо туземца. Он бросил нервный взгляд на небо, затем махнул рукой Нестору и Гурну.

— Ты смотри-ка! — прошептал Нестор. — Похоже на то, что мы приобрели друга.

Гурн проворчал себе под нос что-то не очень радостное.

— Лучше череп разбивать, — настаивал он, а затем последовал за своим спутником в дом.

Обоим пришлось пригнуться, чтобы пройти под низкой дверью. В доме было не совсем темно, но потребовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к слабому свету, исходившему от камина. Затем они увидели, что человек был в доме не один. С ним были жена и дети, все выглядели довольно жалко, одеты в лохмотья. Они испуганно смотрели на гостей, особенно часто взгляды задерживались на ледяном варваре, который был выше их раза в полтора и не мог в комнате даже выпрямиться.

— Смотри-ка, — произнес Нестор. — Похоже на то, что мы обрели семью.

— Корр, — проворчал Гурн, и добавить к этому было нечего.

Квия была рада тому, что снова оказалась под густым лиственным пологом Изумрудных лесов. Как тяжело ни далось ей прощание с Бунаисом и его товарищами, она испытывала облегчение от того, что оставила позади негостеприимную местность к востоку.

Воздух там был горячим, пронизанным ядовитыми испарениями, и надо всем нависала вечная угроза, поэтому амазонки и объявили ту землю запретной территорией. Говорили, что зло берет свое начало в Каль Анаре.

То, что Бунаис направлялся именно туда, с одной стороны, огорчило амазонок, а с другой, они искренне надеялись, что отец-основатель их рода сумеет остановить силы зла, исходящие оттуда. И именно эта надежда и окрыляла Квию во время обратного пути в деревню.

Теперь, когда она была одна, без попутчиков, ей уже не нужно было идти пешком. Она продвигалась вперед так, как это делают амазонки: перепрыгивала с дерева на дерево высоко над землей и время от времени перелетала по воздуху на лианах. Таким образом она наполовину сократила путь, на который с мужчинами ей потребовалось почти шесть дней. Ночью Квия спала в кронах деревьев, старательно следя за тем, чтобы вокруг не было лиан.

Время от времени амазонка возвращалась на землю, чтобы поискать пищу. Она проворно спрыгивала и, словно кошка, приземлялась на мягкий, усеянный листвой лесной грунт, сжимая обеими руками копье — никогда не знаешь, не притаился ли поблизости хищник, тоже решивший поохотиться.

В один из таких перерывов Квия вдруг услышала подозрительные звуки — треск и шорох в подлеске, сопровождаемые мягкими толчками, которые девушка ощутила по вибрации лесной подстилки.

Амазонка сразу поняла, что впереди ездовая птица, причем животное, должно быть, очень измотано, возможно, даже ранено. Квия с облегчением вздохнула и выпрямилась, и спустя один удар сердца появилось пернатое.

Его вид потряс девушку до глубины души.

Серо-голубое оперение птицы во многих местах потемнело и опалилось, осанка и покачивающаяся из стороны в сторону опущенная голова говорили о полном истощении. Вероятно, животное пробежало все расстояние из деревни сюда без остановки. Но когда Квия увидела всадницу, лежавшую поперек неоседланной спины птицы без сознания, это повергло девушку в шок. Одна рука седока была залита кровью.

— Зара! — в ужасе воскликнула Квия, узнав предводительницу их племени.

Ездовая птица хрипло крикнула и беспокойно заплясала на своих тоненьких ножках.

Несмотря на волнение, присутствие Квии благотворно повлияло на пернатое. Квия убрала руку Зары с шеи птицы, стянула женщину, чтобы устроить на мягкой листве.

— Квия, — прошептала та, узнав сестру по оружию. — Что с Бунаисом?..

— Не беспокойся, — быстро проговорила Квия. — С Бунаисом и его спутниками все хорошо. Я довела их до опушки леса, а затем повернула назад.

— Э-это хорошо… — волна боли накатила на Зару. В ее левом плече зияла глубокая рана, не перевязанная и не обработанная. С учетом количества крови, которую потеряла Зара, жить ей оставалось недолго. Лицо ее уже сильно побледнело, а взгляд начинал стекленеть.

— Что случилось? — в отчаянии спросила Квия, на глаза которой навернулись слезы.

— На-нападение, — прошептала Зара. В ее голосе не осталось и следа былой властности предводительницы амазонок, лишь слабое хрипение.

— Кто? — допытывалась Квия.

— Воины тьмы, — последовал тихий ответ. — Воины из костей, давно павшие и сгнившие, но тем не менее живые…

Юная амазонка в отчаянии взглянула в бледное лицо предводительницы. Можно ли верить ее словам? Или смерть уже так крепко схватила ее своими лапами, что она бредит, сама того не понимая?

Похоже, Зара разгадала мысли Квии.

— Это правда, — произнесла она. — Ты слышишь меня? Правда… Нашего племени больше нет… убили всех до единой…

— Нет, — в ужасе всхлипнула Квия.

— …правда… это… должна действовать… найди Бунаиса и… скажи ему… отомстит за нас…

— Я… поняла, — пробормотала Квия, все еще пытаясь осознать услышанное. Все произошло слишком быстро. Только что она шла домой, а теперь дома вообще нет?

— …деревня охвачена пламенем, — продолжала Зара, превозмогая боль, сотрясающую ее тело. На губах выступила кровь, побежала по уголкам рта. — Карлик только смеялся… насмехался над нами… ушел от возмездия…

— Ш-ш-ш, — успокаивала ее Квия. — Молчи. Ты слишком слаба, тебе нужно…

Несмотря на страдания, Зара сумела улыбнуться.

— Мое… путешествие… закончилось… ты должна… найти Бунаиса…

— Я найду, — пообещала Квия, сжимая в ладонях залитые кровью руки предводительницы, которая была ей одновременно подругой и сестрой. — Я сделаю все, как ты велишь — но прошу тебя, не уходи. Не бросай меня одну, ты слышишь?

— Я… тебе не нужна… — едва различимым голосом произнесла Зара. Ее глаза уже смотрели в никуда, взгляд тускнел. — Ты всегда… была самой храброй и мужественной из нас всех… теперь последняя… позаботься о том, чтобы… наш народ… не остался неотомщенным…

— Да, — тихо заверила ее Квия.

После этого лицо Зары озарила спокойная улыбка, а ее израненное тело в последний раз выгнулось от боли, голова склонилась набок, и все было кончено.

Долго-долго смотрела Квия на безжизненное тело, лежащее у нее на руках. Она дала волю слезам. Слушала шум листвы и надеялась, что это ее предки пришли, чтобы забрать дух Зары. Бесконечно долго сидела она, так и предаваясь печали.

Она оплакивала не только Зару, а и всех, кто оставался в деревне. Внезапное желание вернуться на место, где погибли сестры, охватило ее, но затем она вспомнила об обещании, которое дала Заре. Гибель дочерей Амаз не должна остаться неотомщенной. Она должна поставить Бунаиса в известность о том, что произошло.

Чем скорее, тем лучше…

Квии потребовалось немало усилий, чтобы просто оставить тело Зары здесь в лесу на земле, где за нее примутся хищники и падальщики. Но, по убеждению амазонок, тело не имело значения после того, как дух покинул его. Те, кто заслуживал этого, потому что честно жили и храбро сражались, вернутся снова, но уже в другом теле.

Квия утешала себя мыслью, что когда-нибудь, возможно, встретится со своими сестрами по оружию. Опустившись на колени, она низко поклонилась и попрощалась, затем энергичным жестом вытерла слезы.

Время горевать — по крайней мере, пока что — не наступило. Квии нужно действовать, чтобы убийцы ее народа не остались безнаказанными.

Резко свистнув, она подозвала ездовую птицу, опустившуюся на землю в некотором отдалении, чтобы немного отдохнуть. Ручное животное отреагировало тут же, оно казалось посвежевшим и отдохнувшим.

Квия прошептала несколько ласковых слов птице, погладила ее длинную шею, в ответ пернатое доверчиво опустило голову и прижалось к девушке. Амазонка подождала, пока оно привыкнет к ее запаху, а затем прыгнула птице на спину.

Ездовая птица не сопротивлялась, напротив, казалось, ее успокаивает то, что на спине у нее снова сидит человек. За неимением упряжи и уздечки амазонка управляла животным с помощью бедер. Птица повиновалась и побежала туда, откуда пришла Квия, назад, к запретной земле.

Но далеко они не ушли, когда в подлеске послышались шорохи. То был не хищник, как в первый момент подумала Квия, а всадники на лошадях — воины в черных доспехах и шлемах, полностью скрывавших их лица.

Вооружены они были пиками, на концах которых развевалось отвратительное знамя Каль Анара.

Василиск…

Из-под одного из шлемов послышался глухой приказ, и воины атаковали Квию. Перепуганная птица бросилась прочь от всадников, представлявших собой устрашающее зрелище.

Квия подняла копье и швырнула в первого нападавшего, но обожженное дерево отскочило от нагрудника воина, не причинив вреда.

А в следующий миг преследователи уже настигли ее.

Квия дралась, но ничего не могла поделать против своих противников.

Внезапно древко одной пики попало ей в висок. Квия почувствовала жгучую боль — и потеряла сознание.

На нее навалилась чернота, она упала со спины ездовой птицы, приземлилась на мягкую листву и осталась лежать неподвижно. Последнее, что она слышала, был злорадный смех…

8. Анн комхарраш ур'снагор

Вечером следующего дня патруль вернулся — те десятеро пикинеров из Каль Анара, которых орки видели днем раньше. Раммар, Бальбок и Анклуас снова спрятались, чтобы их не заметили воины, и принялись наблюдать из своего укрытия…

А потом у них перехватило дыхание!

Солдаты тащили с собой на цепи крупную ездовую птицу, и двое шедших по бокам от пернатого создания стражников, очевидно, считали забавным мучить несчастное животное, тыча в него копьями. Затем наблюдатели обнаружили среди всадников женщину с рыжими волосами, которая, связанная, сидела на лошади; грудь ее была неприкрыта, лицо ничего не выражало.

— Квия! — хрипло вырвалось у Бальбока.

Щетина на спине у орков встала дыбом, когда они узнали свою проводницу. Очевидно, на обратном пути в деревню на Квию напал патруль и взял ее в плен. Но каким образом? И откуда вдруг появилась ездовая птица?

— Должно быть, в деревне амазонок что-то случилось, — предположил Анклуас. — Что-то ужасное…

— С чего ты взял? — поинтересовался Раммар.

Одноухий бросил на него странный взгляд.

— Назови это предчувствием.

— Все ясно, — скривился Раммар, потому что своими последними словами Анклуас развеял остатки сомнений: как известно, охгураш'хай отличаются гораздо большей чувствительностью, чем остальные орки!

— Мы должны освободить Квию! — сказал Бальбок.

— Что? — Раммару показалось, что он ослышался.

— Мы должны освободить Квию! — повторил Бальбок.

— Умбал, неужели ты думаешь, что это удачная шутка?

— Как так, шутка? — непонимающе взглянул на него Бальбок.

— Потому что орки не станут рисковать своим асаром из-за какой-то паршивой человеки! — принялся поучать его брат.

— Но это не какая-то человека! — напомнил ему Бальбок. — Она моя дочка!

— Что? — Раммар принялся хватать ртом воздух и с трудом удержался, чтобы не закричать. — Это самые огродерьмовые слова, которые я когда-либо от тебя слышал. Человека — не твоя дочь!

— Моя, потому что я — Бунаис.

— Нет, не твоя! И ты не Бунаис!

— Кто такое сказал?

— Я, черт побери!

— А откуда ты знаешь?

— Потому что ты орк, и точка!

— Откуда ты знаешь это?

— Э? — недоверчиво уставился на него Раммар.

— Откуда ты это можешь знать? — снова повторил свой вопрос Бальбок. — Может быть, девочки правы и я действительно отец-остователь их рода.

— Отец-основатель, — раздраженно поправил брата Раммар. — Похоже, ядовитая штука, которая сочится здесь изо всех дыр, ударила тебе в голову! Посмотри на меня. Кто я?

— Орк, — без колебаний ответил Бальбок.

— Корр. А Анклуас, который тоже с нами, он кто?

— Тоже орк, — ответил Бальбок.

— Ну… в той или иной степени, — проворчал Раммар.

— Что ты хочешь этим сказать? — испуганно поинтересовался Анклуас, и по его виду можно было судить, что он чувствует, что раскрыт.

— Ровным счетом ничего, — ушел от ответа Раммар. — Только то, что мой брат, похоже, перегрелся. Быть орком этому господину теперь недостаточно. Ему вдруг захотелось стать человеком и…

— Этого я не говорил, — оправдывался Бальбок. — Я только сказал, что нет никакой разницы, Бунаис я или нет. Амазонки верят, что я — это он, и они на меня полагаются.

— Ну и что?

— И поэтому я освобожу Квию, — провозгласил Бальбок, и прежде чем Раммар успел еще раз возразить ему, худощавый выскочил из-за скалы, сжимая обеими лапищами секиру, и гигантскими скачками понесся вниз по склону, под которым проезжали всадники.

— Нееет! — в отчаянии закричал Раммар, хватая себя за редкие волосы. — Что творит этот умбал? Клянусь Курулом-громовержцем, чем я заслужил такого брага?

— Мы должны помочь ему, — процедил Анклуас, глядя вниз на склон — Бальбок уже почти нагнал патруль. — В противном случае его изрубят на куски!

— Ну и пусть! — упрямо засопел Раммар. — А я и когтем не пошевелю. Кто я такой, чтобы не позволить этому умбалу подвергать себя смертельной опасности? Пусть посмотрит, чего он стоит без меня, этот неудачник, ничтожный, омерзительный…

Причитания Раммара оборвались внезапно, когда он увидел, что Анклуас тоже схватил свое оружие и покинул укрытие, чтобы последовать за Бальбоком.

Проезжавшие внизу воины обнаружили орков, несущихся к ним, и придержали лошадей. Бальбок уже добежал до первого всадника. Орк взмахнул секирой, и одетая в шлем голова описала в воздухе дугу, а остальные воины опустили пики и перешли в контрнаступление.

— Шнорш! — воскликнул Раммар. — Почему все это вечно происходит со мной? Почему именно мой глуповатый брат вечно должен влезть в первый ряд? Почему, черт побери? Я ненавижу его за это! Да, да, я ненавижу его!..

И с этим мрачным признанием на устах толстенький орк схватил свой сапарак, чтобы перелезть через скалу и тоже побежать вниз.

И тут случилось это! Он споткнулся и упал, поехал на заднице с криками и визгами и внезапно очутился в самой гуще битвы!

Стук подков заставил Раммара обернуться — и как раз вовремя, чтобы увидеть острие смертоносного копья, летящего прямо на него!

Он успел увернуться, и в следующий миг сапарак Раммара помог всаднику вывалиться из седла.

Анклуас и Бальбок ожесточенно сражались против численно превосходящего противника.

Бальбок был настолько высок, что глаза его находились почти на одном уровне с глазами конных воинов. Он уже успел обезглавить второго воина, и этот всадник без головы не вывалился из седла, а продолжил свой путь.

Анклуас имел дело сразу с двумя всадниками. Они теснили орка пиками, и одноухий принялся обороняться, издавая хриплые боевые крики, а солдаты тем временем пытались окружить его.

Одного, подумал с досадой Раммар, у Анклуаса не отнять — для охгураша он сражается очень даже храбро…

Жирный поспешил на помощь Анклуасу, нанес удар сапараком, и человек с пронзенным горлом рухнул с лошади.

— Отлично сработано! — произнес одноухий, кивая Раммару.

— Фи, — презрительно скривился тот. — Только не делай из этого скоропалительных выводов, понял?

Воинственный клич Бальбока заставил обоих обернуться. Кроме двоих, охранявших Квию, все воины набросились на высокого орка. Враги неслись к нему со всех сторон, и Бальбок ожесточенно вращал огромной секирой, сам при этом описывая широкие круги.

Всадники были уже близко, и Бальбок разбил три пики прежде, чем их наконечники успели коснуться его.

Но четвертая все же успела ткнуть долговязого в левое плечо, пронзив кожу и плоть и выйдя с другой стороны.

С криком, в котором было больше удивления, чем боли, Бальбок уставился на пронзенную конечность. Затем оскалил зубы и громко зарычал, в его желтых глазах появились темные прожилки — верный признак того, что орка охватил саобх…

Очевидно, всаднику еще никогда не доводилось иметь дела с орком, не то он немедленно обратился бы в бегство. Поэтому солдат ждал, все еще сжимая под мышкой пику, а Бальбок раскручивал секиру. Смертоносное оружие описало в воздухе дугу и с невероятной силой обрушилось на воина, разрубив его пополам вместе с лошадью.

Остальные нападающие в ужасе закричали. Их животные ржали и рвались в сторону, и на миг воины действительно задумались о бегстве. Однако все же собрали мужество в кулак и снова атаковали Бальбока. Правда, они не приняли в расчет Раммара и Анклуаса, пришедших на выручку сородичу.

В первого всадника угодил тяжелый камень, брошенный когтистой лапой Анклуаса. Послышалось дребезжание, когда камень ударился о шлем, и воин выкатился из седла спиной вперед. При этом левая нога его застряла в стремени, и бросившаяся наутек лошадь утащила его за собой.

Двое оставшихся нападающих погнали своих лошадей прямо на орков. Отбросив в сторону разбитые бесполезные пики и вынув из ножен угрожающего вида мечи с широкими изогнутыми лезвиями, они рычали и размахивали оружием. Один из солдат выпрыгнул из седла и, словно хищный зверь, обрушился на Анклуаса, второй атаковал Раммара с лошади.

Клинок всадника летал настолько быстро, что Раммар с трудом парировал удары и уворачивался от них.

И тут клинок нанес колющий удар!

Раммар рефлекторно поднял вверх сапарак и в последний миг успел перехватить смертоносный удар, на расстоянии всего лишь когтя от лица. Человек и орк пытались побороть друг друга. Они смотрели друг на друга поверх скрещенного оружия — пока Раммар не принял решение завершить бой чуточку иначе…

Издав душераздирающий рев, он бросился всем телом вперед, на лошадь своего противника. Кобыла заржала, споткнулась и сбросила всадника, покатившегося по осыпи. Раммар не хотел бежать за ним, поэтому, недолго думая, метнул сапарак, пронзивший тело воина в тот самый миг, когда тот вставал на ноги.

Раммар удовлетворенно хрюкнул и тут начал понимать, что теперь ему все-таки придется бежать, чтобы забрать оружие.

Анклуас ввязался в не менее упорный бой со своим противником. Сцепившись, они оба катались по земле (при виде этого Раммар испытал чувство глубокого отвращения). Наконец человек оказался сверху, свободной рукой схватил камень, нанес удар и попал Анклуасу по голове.

На мгновение орк потерял сознание, но когда человек, по-прежнему сидевший на нем, взмахнул мечом, Анклуас нанес по шлему противника удар покрытой шрамами головой. Оглушенный, тот выпустил из рук меч, после чего Анклуас убил его одним мощным ударом кулака, невзирая на наличие доспеха.

Тяжело дыша, оба орка обернулись к Бальбоку. Долговязый тем временем позаботился об охранниках Квии, и у него за поясом появилось два свежих скальпа. Орк снял амазонку со спины лошади.

— Бунаис, — прошептала она.

Как только он снял с ее рук путы, амазонка обняла его. И, в отличие от тех неловких объятий прощания, Бальбок ответил так нежно, как только мог.

Амазонка рыдала без остановки. Слезы ручьями текли по ее, по человеческим меркам, красивому, но смертельно бледному лицу, отмеченному печатью горечи и боли. Анклуас предположил верно: должно быть, случилось нечто ужасное.

— Квия, — произнес одноухий орк, — что случилось? Кто были эти люди?

— Солдаты из Каль Анара, — последовал ответ шепотом. — Они напали на меня, когда… когда я… — она снова разразилась слезами, и Бальбок принялся успокаивать ее.

То, что будучи не в силах подобрать подходящие слова, долговязый пересказывал рецепт бру-милла, было не важно. Было довольно того, что она слышала голос «своего» Бунаиса, и уже это, похоже, успокаивало амазонку.

— Это… была З-за-а-ара, — наконец дрожащим голосом пролепетала она, нерешительно отодвигаясь от Бальбока. — Я встретила ее в Изумрудных лесах, смертельно раненную…

— Зара ранена? — удивленно переспросил Анклуас.

— Нет, — покачала головой Квия. — Она… она умерла. Умерла у меня на руках.

Бальбок засопел.

— Кто? — только и спросил он.

— Я… я не знаю. Зара что-то говорила о воинах тьмы. О бойцах, состоящих только из костей, которые вообще-то давным-давно должны уже быть мертвы…

— Но не мертвы, — удрученно произнес Анклуас. — Это неупокоенные, воины из могил, вновь вызванные к жизни силой темной магии.

— Неупокоенные? — повторил Раммар. — Это что еще за бред? Либо ты мертв, либо нет. Нельзя быть более или менее мертвым.

— У меня нет причин сомневаться в словах Зары, — печально сказала Квия. — Тяжело раненная, она бежала из деревни и поручила мне найти Бунаиса, — на ее глаза вновь набежали слезы, но она энергично вытерла их. — Великий Бунаис, — сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал твердо, — племя твоих дочерей уничтожено, все, кроме меня, погибли, и я прошу тебя отомстить за моих павших сестер.

— Да! — заверил ее Бальбок. — Я найду тех, кто ответственен за смерть моих дочерей, и отомщу за них — обещаю тебе.

— Долго искать не придется, — заметил Анклуас.

— Что ты имеешь в виду? — непонимающе произнес Раммар.

— Что же еще? Я уверен в том, что виновных мы отыщем в Каль Анаре!

— В таком случае, у нас есть еще одна причина навестить этот проклятый город, — сказал Бальбок, издавая грозное рычание.

— Или отказаться от этой миссии, — вставил слово Раммар, и все взгляды устремились к нему.

— Ты это серьезно? — спросил Анклуас.

— Более чем. Василиски сами по себе достаточно мерзки, но если этот жалкий ублюдок, сидящий на троне в Каль Асаре…

— Анаре, — поправил его Бальбок.

— …еще и неупокоенными воинами командует, для троих каких-то там орков это многовато, вы не находите?

— Троих орков и двоих людей, — поправил Анклуас.

— Троих людей, — дрожащим голосом поправила его Квия. — Я не успокоюсь, пока мой народ не будет отомщен.

— Ну вот, слышал? — мрачно кивнул Бальбок. — Объединив усилия, мы сможем сделать это.

— Объединив усилия… — насмешливо передразнил его Раммар. — В последней войне орки и молочнолицые уже объединяли усилия, и что из этого вышло? Поражение. И что это на тебя нашло? — набросился он на брата. — Неужели Аланна со своим постоянным лепетом о мире и единстве испортила ту маленькую каплю мозга, которая у тебя была?

— Что… что ты имеешь в виду? — встрял в разговор Анклуас.

— Можно подумать, что это говорит проклятая эльфийская баба, — утверждал Раммар.

— Но он прав, — поддержал худощавого орка Анклуас.

— Нет, не прав, — возразил Раммар. — Потому что все это дело — это дело молочнолицых, а вовсе не наше. Я не собираюсь ни разгребать дерьмо вместо Корвина, ни за кого-либо мстить. Для меня важно только сокровище, и ничего больше. Но опасность слишком велика, а с сокровищем я ничего не смогу сделать, если буду мертв. Поэтому я делаю правильные выводы и иду домой!

— У нас больше нет дома, — напомнил ему Бальбок.

— Тогда я найду себе другой. Любой дом лучше, чем темная яма Курула.

— А что с фон Бутом? — хитро поинтересовался Анклуас.

— А что с ним может быть? — пролаял Раммар. — Амазонки казнили его — бородатый сморчок стал историей.

— Это… к сожалению, это не так, — колеблясь, произнесла Квия.

— Что? — взревел Раммар.

— Очевидно, нападение на деревню случилось прежде, чем приговор над карликом привели в исполнение, — сообщила Квия. — Возможно, он даже был к нему причастен, потому что Зара сказала мне, что он смеялся, когда воины тьмы пошли в атаку.

Раммар ошарашенно смотрел на амазонку.

— Неужели это значит, что этот маленький бородатый негодяй еще жив и, вполне возможно, заодно с врагом?

Квия кивнула.

— Вполне возможно.

— Вот проклятье! — Раммар размахнулся и вонзил в землю сапарак. — Этого не может быть! — закричал он.

— И что теперь? — спросил Анклуас. — Ты все еще собираешься повернуть назад?

— И позволить фон Буту уйти? — Раммар покачал бугристой головой. — Ни в коем случае.

— Корр, — удовлетворенно кивнул головой Бальбок.

Затем опустился наземь и занялся своей раной, на которую совершенно не обращал внимания до сих пор. В пылу битвы он разломал пику, которую вонзили ему в руку, на две половины и вытащил. Из раны без остановки текла черная орочья кровь. Орк плюнул на рану, растер слюну, и вскоре кровотечение остановилось.

Он как раз поднимался на ноги, когда над городом, видневшимся вдали, раздался глухой звук, настолько низкий и пробирающий до костей, что казалось, горячий воздух вот-вот задрожит.

— Что это такое? — испуганно спросила Квия.

— Сейчас выясним, — мрачно произнес Бальбок.

— Что, клянусь основателями Тайка, здесь происходит?

Нестор и Гурн огляделись по сторонам. В качестве маскировки они надели белые плащи с капюшонами, под которыми скрывали свои лица.

Над Каль Анаром внезапно раздался низкий сигнал, звучавший настолько мрачно и зловеще, словно доносился прямо из глубины горы. Он длился какое-то время, показавшееся спутникам бесконечным, затем снова смолк.

— Не знаю, — ответил Гурн, мрачно оглядываясь по сторонам. — Одно только ясно — это пугает людей.

В этом ледяной варвар был, без сомнения, прав, ибо, куда бы ни глянул Нестор, повсюду на лестницах и в узких переулках он видел испуганных людей.

Что же здесь происходит?

Последние дни они использовали для того, чтобы составить представление о положении дел в Каль Анаре. Выяснили они, однако, до сих пор не так уж много — город у горы со всеми его постройками на сваях и странными обитателями все еще оставался для них загадкой.

Туземец, которого они повстречали сразу по прибытии в Каль Анар и которого звали Лао, в благодарность за то, что они оставили его в живых, не только предоставил им убежище, но и пытался ответить на вопросы.

Конечно, все это было довольно трудно, поскольку Лао не владел языком людей запада, а Нестор и Гурн, в свою очередь, не понимали того диалекта арунийского языка, на котором говорили в Каль Анаре. Отчаянно жестикулируя и время от времени помогая себе простенькими рисунками, Нестор и Гурн постепенно проясняли основное.

Судя по всему, жили люди Каль Анара в постоянном страхе. Очевидно, что-то произошло добрых десять лун тому назад, что изменило историю города и его обитателей. Похоже, что-то вернулось. Что-то темное, злое, нашедшее вновь дорогу из седой древности в мир и пугавшее людей.

Оно жило над городом, в Змеиной башне, и заботилось о том, чтобы на улицах царил страх, а жуткие казни стали привычным делом. Омерзительные змееподобные существа, передвигавшиеся по воздуху, состояли на службе у этой ужасной силы.

Нестор и Гурн понимали, что Лао подразумевает василисков, но не могли взять в толк, как все взаимосвязано, и не стали возвращаться к оркам, пока все не выяснят. Они хотели отправиться в Змеиную башню, чтобы разузнать побольше, но Лао принялся энергично отговаривать их от этой идеи.

Он дал им понять, что попытка приблизиться к башне граничит с самоубийством, и просил набраться терпения. Судя по всему, на днях должно было случиться нечто, что дало бы ответы на их вопросы.

Поэтому они ждали.

Весь первый день они прятались в доме Лао и только ночью отважились выйти на улицу. Затем они осмелели и, закутавшись в плащи, которые принес им Лао, принялись осматриваться в городе и при свете дня, смешавшись с народом.

Днем на улицах и переулках царило оживление. Люди занимались повседневной работой, как в любом другом городе: ремесленники трудились в своих мастерских, открытых прямо на улицу, чтобы можно было наблюдать за производством домашней утвари или одежды; торговцы сидели на рынках, размещенных на открытых площадках города. Но Каль Анар казался обычным только на первый взгляд; если присмотреться повнимательнее, можно было заметить отличия. И чем дольше находились в городе Нестор и Гурн, тем больше таких отличий замечали.

С одной стороны, это большое количество солдат, которые сновали повсюду. В своих черных доспехах и шлемах, закрывавших лицо, они казались мрачными и грозными, патрули были буквально всюду. На щитах был изображен герб Каль Анара — красный василиск. Жители города боялись солдат, и на то были причины. Несколько раз Нестору и Гурну довелось наблюдать, как воины произвольно выхватывали людей из толпы и избивали почти до смерти.

Происходили и казни — за любую, самую мелкую провинность. Не проходило и дня, чтобы где-нибудь в городе какой-то бедолага не закончил свои дни на виселице. Что случится, если выяснится, что Нестор и Гурн преступники, разыскиваемые у себя на родине, убийца не хотел даже и думать.

Страх в Каль Анаре был вездесущим. Ни смеха, ни приветливых лиц… а если такое случалось, то мгновенно улетучивалось, как только вдалеке появлялись солдаты. Но страх был вызван не только черными воинами — причины были глубже.

Жители города то и дело с опаской глядели на башню, возвышавшуюся над городом. Что бы ни таилось там, наверху, оно было истинной причиной страха, душившего Каль Анар. Поначалу Нестор и Гурн не заметили этого, но чем дольше они находились в городе, тем больше попадали под влияние этого внушающего ужас строения. Словно на них опустилась тень, на душе стало как-то тревожно и грустно, причину этой тревоги они не могли понять, но она, тем не менее, сжимала их души все сильнее и сильнее.

Несмотря на это, оба оставались в городе, и когда раздался странный сигнал, они начали догадываться, что именно этого все время и ждали жители.

Вместе со странным звуком словно был произнесен безмолвный приказ, и с людьми в Каль Анаре начали происходить перемены. Неожиданно они побросали все: ремесленники уронили инструменты, прохожие — товары, которые только что купили, торговцы — деньги, только что полученные за товар. В мгновение ока все внимание обратилось к жуткому строению, возвышавшемуся над городом, источнику таинственного сигнала.

Люди пришли в движение, дюжинами протискивались сквозь узкие улочки, поднимались по ступенькам навстречу Змеиной башне.

— Проклятье, что это на них нашло? — прорычал Гурн, который понял, что тут что-то нечисто. Варвар северных земель не доверял ничему, что казалось загадочным или не от мира сего (еще одна черта характера, объединявшая его с орками). Им с Нестором с трудом удалось протиснуться сквозь толпу, внезапно устремившуюся вверх на гору.

— Понятия не имею, — пожал плечами Нестор. — Однако предполагаю, что это та самая возможность, о которой говорил Лао.

Ледяной варвар мрачно зарычал.

— А где есть маленький человек?

Действительно, хороший вопрос. Лао проводил их на рынок, но исчез, когда раздался сигнал, и с тех пор не возвращался. И среди массы людей не было никакой возможности отыскать его.

— Не нужен он, — недолго думая, решил Гурн. — Идем в башню одни.

Нестор колебался. Лао знал город, владел языком. Он неоднократно помогал им, когда прохожие удивлялись росту Гурна. Иметь рядом Лао означало иметь дополнительную защиту, но, судя по всему, им придется обходиться без него. Возможность попасть к Змеиной башне была благоприятной, и они не хотели упускать ее.

Недолго думая, лазутчики смешались с толпой, движущейся по узким, выдолбленным в камне ступеням, вверх по горе. Гурн втянул голову в плечи, чтобы не слишком выделяться, Нестор тоже избегал смотреть в лица горожан. Впрочем, было непохоже, чтобы кто-то интересовался чужаками — с тех пор, как прозвучал сигнал, лица кальанарцев приняли странное, почти просветленное выражение. Что же, во имя каменных идолов Тайка, происходит в этом городе?

В переулках царила давка и толчея. Казалось, жители не могли дождаться, чтобы попасть наверх, к башне. Нестор и представить не мог, что их страх вдруг улетучился. Скорее это было похоже на то, что они не могли противиться зову — словно мотыльки, летящие на свет факела, чтобы сгореть самым жалким образом.

Впервые с тех пор, как они попали в Каль Анар, Нестор и Гурн оказались на верхних ярусах города. И наконец по крутой широкой лестнице им удалось подняться к гигантскому строению, которое превосходило по высоте все остальные здания и, казалось, доминировало над ними.

Вблизи Змеиная башня производила еще более сильное впечатление, чем издалека. В том, как она впивалась в серое, окутанное облаками дыма небо, действительно было что-то от змеи: казалось, огромная рептилия устроилась на отвесном склоне, а затем застыла, окаменев. В отличие от домов в городе, которые были серого и черного цвета из-за вездесущей копоти, башня сверкала матово-белым, что объясняло также, почему ее было видно далеко даже ночью, когда окрестности освещало только зарево вулкана.

В верхней части, где башня сужалась, в ней было несколько круглых окон, а единственным входом были высокие ворота, перед которыми находилась платформа, к которой вела широкая лестница. Там стояли люди в черных робах с символом василиска на груди. Лиц под капюшонами видно не было.

Они молча смотрели на народ, собравшийся на площади. Казалось, каждый мужчина и каждая женщина, каждый ребенок последовали таинственному зову. На площади между скалой и постройками на сваях собралась невероятных размеров толпа. Но паники не было, напротив, едва люди оказались на площади перед башней, казалось, зов, которому они следовали, смолк. В немом испуге смотрели они на мужчин в робах, пока один из них наконец не вышел вперед.

Он повелительным жестом поднял обе руки, и воцарилась тишина. Нестор и Гурн обменялись многозначительными взглядами: кем бы ни были эти застывшие ребята, похоже, они обладали большой властью.

Мужчина в капюшоне произнес одно слово.

— Ксаргул.

По толпе пронесся шепот, похожий на дуновение ветра перед началом грозы, А затем люди Каль Анара в один голос принялись повторять слово, снова и снова.

— Ксаргул. Ксаргул. Ксаргул…

Монотонное, тысячеголосое пение…

Нестор и Гурн снова переглянулись. Они не знали языка Каль Анара, понятия не имели, что означает это слово. Но у него было жуткое звучание, особенно когда его повторяли тысячи глоток одновременно. И Нестор снова спросил себя, свидетелями чего они стали…

Некоторое время человек в капюшоне прислушивался к жутковатому монотонному пению толпы, затем снова поднял руки, и хор фанатиков умолк так же внезапно, как и запел. Из-под капюшона послышался низкий голос; человек произнес несколько слов, значения которых Гурн и Нестор не поняли. Лазутчики дорого бы отдали за то, чтобы иметь рядом Лао. Но кальанарца нигде не было видно.

То, что говорил закутанный в плащ человек, было непонятно для обоих шпионов — но реакция горожан была однозначной. По толпе снова и снова пробежал шепоток, и Нестор видел, как на лица стоявших вокруг людей возвращался прежний страх.

Ворота башни отворились, и оттуда вышел отряд солдат в тяжелых доспехах, вооруженных до зубов. По двое присоединились они к одетым в плащи людям, затем стали спускаться по лестнице к народу.

То, что произошло потом, ни Нестор, ни Гурн, стоявшие позади, не могли толком разобрать, но поняли, что возникло столпотворение. Слышались крики, и Нестор увидел, что солдаты вынули из ножен мечи и принялись рубить ими направо и налево.

Гурн презрительно зарычал, потому что для него было признаком трусости бросаться на беззащитных и детей. Нестор тоже испытывал возмущение, удивившее его самого. Ведь не так давно он продавал свои руки и не смущался от того, что его клинки вонзались под ребра невинным и невооруженным — по крайней мере, до тех пор пока ему платили. Что, черт побери, с ним случилось? Или это все общение с орками?

Наконец солдаты и закутанные в плащи люди вернулись на платформу — волоча за собой молодых людей, тщетно старавшихся вырваться. Толпа молчала и стояла неподвижно, а пленники словно пробудились ото сна. Они как безумные вырывались и кричали изо всех сил, но солдаты не ведали жалости, и никто из собравшихся не спешил к ним на помощь. Сопротивлялись немногие, но они уже лежали убитые, в лужах собственной крови.

Остальные просто хотели выжить.

Пленников выстроили в ряд, их заставили встать на колени перед Змеиной башней. После этого прозвучал громкий приказ, и люди на площади тоже опустились на колени. Нестор понял: Змеиная башня была не резиденцией обычного правителя, нет, там жило божество — и ребята в робах были не кем иным, как жрецами…

Чтобы не бросаться в глаза, оба шпиона тоже опустились на колени, к огромному неудовольствию Гурна. Варвару было противно опускаться на колени перед кем бы то ни было. Они с Нестором наблюдали за тем, что произошло дальше: двое одетых в рясы вынесли сосуд из глины, после чего говоривший — очевидно, верховный священнослужитель — взял предмет, похожий на длинные щипцы. Их он опустил в сосуд, после того как помощники открыли крышку, и вынул из него на дневной свет нечто, всего лишь в палец толщиной, в локоть длиной, обвившееся вокруг щипцов.

— Змея, — вырвалось у Нестора, впрочем, настолько тихо, что услышал его только Гурн. — Что, клянусь всем на…

Мужчина в капюшоне подошел к первому пленнику, который, хныча, стоял перед ним на коленях. По его знаку солдаты схватили пленника, приподняли его и грубо открыли рот, а верховный священнослужитель затолкал живую змею в рот несчастному!

Послышался хрип, пленника громко стошнило. Он изо всех сил противился тому, чтобы проглотить тварь. Но уже несколько мгновений спустя змея, похоже, нашла путь по его горлу. Мужчина рухнул наземь и остался лежать неподвижно.

— Проклятье, что это значит? — прошептал Нестор, обращаясь к своему товарищу. — Что они с ними делают?

Ответа ледяной варвар не знал, поэтому обоим не оставалось ничего иного, кроме как наблюдать за жуткой церемонией. Остальных пленников тоже вынудили проглотить змей. Каждый сначала истошно кричал, чтобы потом внезапно умолкнуть.

— Ксаргул! Ксаргул! Ксаргул! — снова пела толпа.

И Нестор понял: это было не слово из языка Каль Анара, это было имя. Имя того божества, которое жило в Змеиной башне и которому священнослужители только что принесли несколько человеческих жертв. И внезапно человек из Тайка понял, почему на улицах и в переулках Каль Анара царил страх: каждый мог стать следующим, кого принесут в жертву!

Теперь притащили следующего пленника. Нестор и Гурн шумно втянули носами воздух, когда увидели, кто это был.

Лао…

Маленький человек отчаянно отбивался от стражников, но одетые в черные доспехи воины безжалостно тащили его к верховному священнослужителю, который снова взялся за щипцы.

— Не есть хорошо, — беспокойно проворчал Гурн, потянув Нестора за рукав. — Мы быстро исчезать.

— Ты прав… — Нестор уже повернулся, чтобы уйти, когда Лао принялся кричать от ужаса. Его голос был слышен по всей площади. Стражи схватили его и раскрыли ему рот, чтобы священнослужитель мог выполнить свою жестокую работу.

— Мы идти! — настаивал Гурн.

Но Нестор колебался.

Охваченный ужасом, он наблюдал, как верховный священнослужитель подошел к Лао, сжимая в руках щипцы с извивающимся животным. Глаза Лао расширились от ужаса, и голос его сорвался, в то время как он — как предположил Нестор — молил о пощаде.

С другой стороны площади до ушей Нестора внезапно донесся другой громкий звук. То были жена Лао и его дети, которые были вынуждены беспомощно наблюдать за тем, что творят с их мужем и отцом.

— Идти! — снова повторил Гурн.

Он схватил Нестора за рукав и хотел было утащить в переулок, но бывший наемный убийца вырвался.

Проклятье, да что это с ним творится?

Раньше его совершенно не волновало зрелище умирающих невиновных людей, более того, он собственноручно помогал им встретиться с богами. К причитаниям жен и сирот он был равнодушен, пока дело того стоило, а теперь вот достаточно какого-то крика, чтобы растопить его душу?

Нет!

Нестор решительно отвернулся и хотел уже было вместе с Гурном скрыться в ближайшем переулке, когда крики Лао вдруг перешли в рвоту и бульканье. Нестор не смог ничего с собой сделать и посмотрел туда.

Верховный священнослужитель запихивал животное в горло Лао, а единственные, кто мог ему помочь, собирались тайком улизнуть.

Это было неправильно.

Лао помог им, когда это было нужно им, не обращая внимания на опасность, которой подвергался он сам и его семья…

— Гурн… — только и сказал Нестор.

Варвар остановился, и они обменялись взглядом, означавшим больше, чем тысячи слов.

— Шнорш! — прорычал Гурн.

Поскольку свой двуручный меч варвар оставил в доме Лао (меч был слишком велик и слишком бросался в глаза, чтобы таскать его под плащом), ножи Нестора были единственным оружием, которое было у них с собой, но этого было достаточно.

Гурн двинулся вперед, прокладывая спутнику дорогу в толпе. Нестор распахнул свой плащ, выбрал два лезвия и вытащил их из-за пояса. Необходимо было спешить, Лао все еще сопротивлялся, но уже через несколько мгновений могло быть слишком поздно…

Нестор хладнокровным, привычным движением размахнулся, прицелился — и метнул клинок!

Перевернувшись в воздухе, нож преодолел дистанцию в тридцать — сорок шагов — и исчез в темноте, царившей под капюшоном верховного священнослужителя.

Закутанный в плащ человек взмахнул щипцами, в которых по-прежнему извивалась змея, и закачался. Остальные жрецы, не понимая, что происходит, вопросительно переглядывались, а солдаты просто перепугались.

Верховный священнослужитель выпустил из рук щипцы, которые вместе с животным со звоном упали на пол, и схватился за капюшон. Неловким движением он отбросил его и обнажил голову. Жрец оказался пожилым человеком; из его левого глаза торчала рукоять ножа.

По толпе прокатился вздох ужаса, священнослужители запаниковали. В следующий миг старик упал, да так и остался лежать неподвижно, и, в то время как жрецы и солдаты только начинали понимать, что происходит, Нестор схватил еще два клинка, отправил их в полет и уложил стражников, державших Лао.

— Беги, Лао! — изо всех сил закричал он.

На лестнице и на возвышении поднялась паника — паника, которой тут же воспользовался пленник, чтобы вскочить на ноги и броситься наутек. Один из солдат попытался догнать его, но метательный нож вонзился преследователю в горло. В то время как священнослужители бежали в башню под громкие крики толпы (у одного из них свалился с головы капюшон и обнажил изможденное лицо), солдаты образовали вокруг них защитный кордон.

Нестору доставило бы немало удовольствия отправить на свидание со смертью еще нескольких из них, но Гурн схватил его и потащил прочь. Самое время исчезнуть.

Они воспользовались защитой толпы, в то время как кальанарцы в страшной панике покидали площадь. Однако поскольку улочки были слишком узки, поток людей вызвал затор и пройти было невозможно.

Бросив взгляд через плечо, Нестор заметил, что к стражникам храма прибыло подкрепление. Из башни выходил целый отряд тяжеловооруженных воинов, который спустился по лестнице и ринулся на площадь в поисках убийцы верховного жреца.

— Проклятье, нужно убираться! — прошипел Нестор, и Гурн начал действовать. Подобно пловцу, он двигался по течению бегущей толпы, разгребая своими большими руками в стороны тех, кто оказывался у него на пути. Таким образом, оба спутника смогли продвигаться вперед быстрее, но при этом привлекли к себе ненужное внимание.

Нестор услышал, как стражники принялись отдавать друг другу поспешные приказы. Внезапно кто-то схватил его за плащ и потянул. Ткань с шелестом порвалась и плащ упал наземь — теперь каждый мог видеть, что Нестор чужак. Более того, всем стал виден широкий кожаный пояс, в котором не хватало нескольких клинков, и это было равносильно признанию вины.

— Умбал! — прошептал ему на ухо Гурн, схватил товарища и потащил за собой.

Что-то кричали позади стражники, но лазутчики не понимали их слов; наверное, солдаты приказывали остановиться и сдаваться, но, конечно, беглецы не хотели даже думать об этом. Слишком уж ясен был исход…

Но в тесноте улиц нельзя было уйти далеко, люди столпились настолько плотно, что даже Гурн не знал, как их расталкивать. Поэтому он выбрал другой способ бегства: по крышам города.

Нестора никто не спросил, согласен ли он или нет. Ледяной варвар, недолго думая, швырнул его на один из низеньких козырьков, прежде чем сам проворно взобрался по сваям. Оттуда лазутчики попали на крышу дома и пустились в бегство.

Им приходилось следить, чтобы не поскользнуться на покрытых пылью и копотью крышах. Тем не менее они бежали настолько быстро, насколько это было возможно, и не один раз им начинало казаться, что конструкции вот-вот рухнут под их весом. Они уже добежали до конца крыши и были вынуждены перепрыгнуть на следующую через переулок.

Ни один из шпионов не колебался — никому не хотелось окончить свои дни с петлей на шее или змеей в желудке. Совершив следующий отчаянный прыжок, они преодолели запруженную людьми улицу и оказались на очередной крыше. При этом Нестор поскользнулся на нескольких вывалившихся кирпичах. Балансируя руками, он снова обрел равновесие и помчался дальше. По роду профессии у Нестора уже имелся некий опыт в необычных способах бегства, а Гурн еще ребенком взбирался на отвесные и часто скользкие утесы у себя на родине.

Нестор уже хотел поздравить своего друга-варвара с идеей бежать по крышам — когда на расстоянии вытянутой руки от них просвистела стрела.

— Проклятье…

Беглый взгляд через плечо… Нестор увидел, что на крышах они были не одни; вооруженные луками и стрелами солдаты последовали за ними. Просвистело еще несколько стрел, едва не задев товарищей.

Нестор и Гурн резко изменили направление, перепрыгнув на следующую крышу, которая находилась чуть ниже. Тем временем вдали показалась городская стена, все еще недосягаемая для них…

— Это есть твоя вина! — проворчал на бегу Гурн.

— Нет, — задыхаясь, возразил Нестор, — это все вина этого проклятого орка. Еще совсем недавно я был безжалостным человеком, а теперь…

— …ты есть бог-ухг, — по-орочьи закончил ледяной варвар.

Нестор хотел что-то ответить, но пронзительный крик, внезапно раздавшийся у них над головами, помешал словам сорваться с его губ.

— Василиск! Беги! — закричал Нестор еще до того, как увидел чудовище; ужасный звук подсказал, с чем они теперь имеют дело.

И убийца со всех ног понесся по непрочной крыше, а люди, стоявшие вокруг в переулках, в панике принялись кричать. В следующий миг на беглецов упала темная тень, и воздух наполнился опасным шорохом.

Обернуться Нестор и Гурн не отваживались из страха, что окаменеют. Они инстинктивно выждали момент, чтобы в последний миг упасть на крышу животом — и сделали это как раз вовремя!

Крылатое тело пронеслось над ними всего лишь на расстоянии ладони. Спутники тут же вскочили на ноги и помчались дальше, перепрыгнули на следующую крышу, которая оказалась уровнем ниже, и продолжили бегство.

Но василиск не отпускал добычу. Хлопая кожистыми крыльями, он круто взмыл ввысь, застыл на фоне серого неба, дико завизжал, чтобы снова обрушиться вниз.

— Не смотри ему в глаза, слышишь? — напомнил Нестор своему другу-варвару. — Ни в коем случае не смотри ему в глаза!..

Гурн крикнул ему что-то в ответ, но что именно, Нестор не понял, а в следующий миг угроза исчезла. Чудовище пропало так же внезапно, как и появилось.

— Куда он подевался? — спросил Нестор, озадаченно оглядываясь по сторонам и держа руку на метательном ноже.

— Не важно, только ушел! — заметил Гурн и снова побежал.

Они продолжали путь по крышам. Поскольку теперь их не обстреливали и солдаты не преследовали их, они положились на удачу и скорость, но, как выяснилось впоследствии, это было ошибкой.

Лазутчики достигли края крыши, под ними простиралась одна из главных улиц, образуя, на первый взгляд, непреодолимое ущелье. На другой стороне находилось шесть или семь крыш, а за ними тянулась городская стена, по ту сторону которой людей ждала свобода…

— Прыгать! — решительно прорычал Гурн, разбегаясь, чтобы преодолеть немалую дистанцию.

В этот миг он услышал шорох мощных крыльев, и отвратительная голова огромной птицы показалась над краем крыши.

— Нет! — в ужасе закричал Нестор, но было слишком поздно.

Они с Гурном уставились на василиска, посмотрели ему в глаза. В страхе и панике застыли они, одновременно чувствуя, как все внутри них замерзает и превращается в прочный камень. Они застыли в неподвижности, в то время как чудовище поднялось ввысь, взмахивая мощными крыльями, волоча в небо змеиное тело.

Нестор изо всех сил пытался заставить себя дотянуться до метательного ножа. Но как ни старался, ничего не получалось. Из горла василиска вырвался звук, похожий не столько на крик, сколько на издевательский смех.

В следующий миг Нестор и Гурн оказались в компании: солдаты, отступившие для того, чтобы беглецы попали в лапы василиску, схватили и потащили их прочь, а чудовище все поднималось и поднималось вверх, к небу, затем покружило над Змеиной башней, а после исчезло в кратере Анара.

9. Снагор-тур

— И где их носит? — Раммар снова бросил взгляд на город и принялся бормотать себе под нос. — На этих молочнолицых просто невозможно положиться! Все приходится делать самому!

— Может быть, с ними что-то случилось, — заметил Анклуас. — Вполне возможно, что их обнаружили или…

— Тогда нам следует выступать, — решительно проворчал Бальбок.

С большим трудом обоим оркам удалось удержать худощавого от того, чтобы немедленно отправиться в Каль Анар. Возражения, которые были у Анклуаса и Раммара, мол, это безумие отправляться в пещеру тролля без информации, поэтому нужно ждать, пока вернутся Нестор и Гурн, не убедили его. Только Квии были они обязаны тем, что Бальбок не отправился в город; юная амазонка пояснила орку, что это не поможет ни ей, ни ее убитым сестрам, если «великий Бунаис» принесет себя в жертву. Месть — это такое блюдо, которое лучше есть холодным, сказала она, поэтому нужно хорошо обдумать все и подготовить, и эти слова наконец остановили Бальбока. Срок, установленный Нестору и Гурну, прошел, а оба человека все еще не возвращались…

— Бальбок прав, — поддержал его Анклуас. — Если наши спутники действительно оказались в лапах врага, он будет их жестоко пытать, чтобы выяснить, кто они такие и что привело их в Каль Анар. Если мы хотим, чтобы преимущество внезапности оставалось на нашей стороне, нужно действовать быстро.

— Действовать быстро — да, тебе легко говорить! — проворчал Раммар. — Как же так? Мы ничегошеньки не знаем о нашем противнике. Может быть, мы слепо ринемся в ловушку.

— Может быть, — кивнул Анклуас. — Нам придется пойти на этот риск. Другой возможности у нас нет.

Раммар так не считал. Конечно, у них была другая возможность. Всегда есть другая возможность, кроме как позволить убить себя. Но он не отважился высказать ее вслух, чтобы, чего доброго, не вызвать подозрение, будто у него мужества меньше, чем у охгураша.

А этого он любыми способами хотел избежать…

— Ну, как угодно, — раздраженно проворчал он, — тогда пошли уж…

— Корр, — только и сказал Бальбок.

— Я буду сопровождать вас, — ледяным тоном произнесла Квия. — Убийца моих сестер сидит в Каль Анаре. Я хочу присутствовать при том, как с ним рассчитаются.

— Так и будет, — мрачно заверил ее Бальбок, и его близко посаженные глаза застыли, глядя в одну точку. — Я отрублю ему руки и ноги и скажу ему, что он жалкий, вшивый трус. Затем я вырву сердце из его груди и съем его, пока оно еще бьется. Затем я вытащу внутренности из его тела и приготовлю из них бру-милл, какого никогда еще не едали к востоку от Гнилых земель. А потом я раскрою ему череп, полью его мозги кровавым пивом и маленькими глотками буду…

— Бальбок? — послышался сзади нетерпеливый возглас.

— Да, Раммар?

— Мы уходим…

Каль Анар находился дальше, чем казалось, поэтому марш был напряженным и опасным — не только из-за убийственной жары, но и из-за трещин в земле и ущелий, из которых поднимались ядовитые испарения.

Кроме того, по этой безрадостной земле сновали патрули — солдаты, с которыми оркам уже доводилось иметь дело. Раммар предполагал, что они искали давным-давно исчезнувший отряд.

До зубов вооружившись всем, что удалось снять с побежденных солдат, трое орков и амазонка все ближе и ближе подходили к Каль Анару. Города, подобного этому, в буквальном смысле слова выросшего на склонах горы, братьям-оркам видеть еще не приходилось. День клонился к вечеру, и, казалось, усиливался жар, поднимавшийся из дымящегося кратера вулкана. Зарево заставляло светиться возвышавшуюся над городом башню жутковатым светом.

— Змеиная башня, — произнес Анклуас, к немалому неудовольствию Раммара, снова принявшийся играть роль проводника. — Никто не знает, ни кто ее построил, ни сколько ей лет.

— Зато я знаю, — проворчал Бальбок, — кто ее в скором времени сломает.

— Не будь настолько самоуверен, друг мой. Если верно то, что мы предполагаем, то мы наткнемся в этой башне на такие силы, которые намного превосходят силы орка. Повелитель Каль Анара вернул василисков, он способен поднимать из могил давно погибших воинов. Об этом нам забывать не стоит…

— Да уж, не забудем! Потому что не проходит и секунды, будь она проклята, чтобы ты нам об этом не напомнил, — буркнул Раммар.

Он был в ярости, и не только потому, что у него болели ноги, а совершенно неорочья болтовня одноухого действовала на нервы. На душе у него было паршиво и без того, а тут еще Анклуас то и дело напоминал ему о страшном противнике. Мрачный пейзаж, странность этого места, пронизанный ядовитыми испарениями воздух, угроза со стороны василисков — все это способствовало тому, что Раммар чувствовал себя не особенно уютно в своей покрытой угрями шкуре. Тем не менее он не собирался показывать слабину.

Только не перед охгурашем…

— Вид города внушает мне страх, — признала Квия, не стеснявшаяся признаться оркам в своих чувствах. — В этом городе не только живет зло, он сам кажется злым и…

— Чепуха! — перебил ее жирный. — Это всего лишь пара хижин и старая башня, которая вот-вот рухнет. Ничего такого, чего тебе стоило бы бояться.

— Это не твоих сестер истребил враг, — негромко возразила амазонка, и на это даже Раммар не нашелся, что ответить.

— Как мы попадем внутрь? — задался вопросом Бальбок.

Анклуас осторожно выглянул из-за холма, за которым они укрылись.

— Входы в туннели слишком сильно охраняются, — заявил он. — Нужно придумать что-нибудь другое.

— Фи! — презрительно заметил Бальбок. — Это всего лишь десять, ну, двенадцать человек! С ними мы справимся.

— В этом я не сомневаюсь, но это переполошит весь гарнизон, а это нам не нужно, не так ли?

Бальбок пристыженно покачал головой.

— Доук.

— Нужно попытаться пробраться незамеченными вдоль городской стены и преодолеть ее.

— Преодолеть ее? — Раммар аж задохнулся от удивления. — Разве ты не видел, насколько высока эта проклятая штука? И эти шипы…

— Я и не говорил, что будет легко, — возразил Анклуас. — А чего вы ждали? Что они радостно приветствуют вас и примут с фанфарами и литаврами?

— Нет, благодарю, — кисло прорычал Бальбок. — Это у нас уже было.

— Если нам надо прокрасться внутрь, то дождемся, пока стемнеет, — предложил Раммар. — Иначе мы будем как на ладони.

— Это точно, — согласился Анклуас, — но очень темно не будет. Этот свет не от заходящего солнца, а от кратера вулкана. Похоже, Анар снова пробудился к жизни.

— Да что ты говоришь, — зашипел Раммар. — Может быть, ты мне скажешь тогда, как мы преодолеем эту проклятую стену незамеченными, если мы даже…

Он умолк, когда Квия, молча сидевшая рядом с ним, внезапно поднялась на ноги. Амазонка бросила на троих орков решительный взгляд и улыбнулась Бальбоку. Затем молниеносно скользнула в полумрак.

— Проклятье, что делает эта девчонка? — взорвался Раммар. — Она исчеловечит нам всю внезапность!

— Я в этом не уверен, — возразил Бальбок. — Смотри-ка…

Раммар недовольно выглянул из-за холма. Сначала он не мог разглядеть Квию, и, только присмотревшись внимательнее, он различил ее в тени одной из скал. Амазонка продвигалась к стене с кошачьей ловкостью. Обеспокоенный взгляд на стены — но никто из несших там стражу солдат не видел Квию.

Даже Раммар был вынужден признать, что амазонка делала свое дело очень умело. Используя скалы и тени от них в качестве укрытия, она подобралась на расстояние нескольких шагов к стене, обвивавшей город подобно змее, — это сравнение просто напрашивалось и, возможно, так было сделано нарочно. Похоже, змеям в Каль Анаре придавали особое значение…

Наконец Квия добралась.

Прижимаясь вплотную к черному пористому камню, она махнула оркам, призывая к себе, и, как бы ни был недоволен Раммар, теперь ничего поделать было нельзя, приходилось идти. Друг за другом орки покинули укрытие: сначала Анклуас, затем Раммар и, наконец, Бальбок. Конечно, Раммару было противно, что приходится позволять охгурашу возглавлять движение. С другой стороны — если их обнаружат, Анклуас будет первым, кого вражеские лучники нашпигуют стрелами. А в таком случае Раммар Резкий готов был поступиться своими привилегиями…

Оркам повезло, они тоже добрались до стены незамеченными. В то время как эта пробежка, похоже, была пустяковой для Анклуаса и Бальбока, Раммар с трудом переводил дух.

— Что за издевательство, будьте вы прокляты! — стонал он. — Я постепенно начинаю задаваться вопросом, стоят ли каких-то жалких два сокровища всех этих усилий…

— Ш-ш-ш! — произнес Анклуас, энергично махая рукой и одновременно обеспокоенно поглядывая на стену. Очевидно, своим одним ухом — которое, похоже, работало отменно — орк услышал что-то, что укрылось от его спутников. И точно — над острыми зубцами показалась длинная тень стражника.

Орки и амазонка прижались спинами к стене, чтобы их не заметили сверху. Впрочем, Раммару это не очень помогло, потому что его шарообразный живот сильно выдавался вперед.

Квия внезапно вынула кинжал, снятый с убитого всадника, зажала его между зубами и с невероятной ловкостью полезла вверх по стене. То, что при этом она воспользовалась брюхом Раммара в качестве подставки, донельзя возмутило жирного орка, и он хотел уже съязвить, но правая рука Бальбока устремилась вперед и быстро закрыла ему рот.

С почти звериным проворством Квия взбиралась по стене. Для этого она пользовалась грубой каменной кладкой и широкими зазорами между необтесанными камнями, чтобы вцепиться в них пальцами и обрести опору для ног. Бальбок только дивиться мог тому, как амазонка карабкалась вверх по стене… Словно какое-нибудь насекомое!

Квия добралась до железных шипов, натыканных по всему периметру стены, вцепилась в них, напрягая свое жилистое тело, и зацепилась за ограждение. Несколько ударов сердца — и она поставила ноги на два железных шипа, вытянулась, насколько это было возможно, дотянулась пальцами до края и в следующий момент исчезла между зубцами.

— Надеюсь, эта женщина знает, что делает! — раздраженно прошептал Раммар, а оба его соратника в это время обеспокоенно глядели наверх.

Внезапно что-то перелетело через зубцы стены. Человеческое тело рухнуло вниз, ударившись о землю под ногами орков. Солдат в кольчуге и военном мундире, на груди которого был изображен герб Каль Анара, умер не потому, что ему перерезали горло (это было сделано для того, чтобы помешать ему закричать), а потому, что падая со стены, он сломал себе шею и еще несколько костей в придачу.

— Основательная работа, — с уважением произнес Бальбок.

— Корр, очень даже неплохо, — вынужден был признать и Раммар. — Впрочем, никто из вас, умников, не поинтересовался, каким образом я должен взобраться на эту сте…

В этот миг со стены снова что-то упало — и угодило прямиком в голову Раммара.

То была веревка из грубой пеньки.

— Проклятье, девка действительно оказалась полезной, — пробормотал Раммар.

Другой конец веревки Квия обмотала вокруг одного из зубцов и закрепила. Затем Бальбоку и Анклуасу удалось легко взобраться по стене. Раммар же чувствовал, что сделать это не в состоянии. Бальбоку было это знакомо, поэтому он решил проблему уже проверенным способом: Раммар обвязался концом веревки, и спутникам пришлось попотеть, чтобы втащить на стену толстенького орка.

Спутники тянули медленно, шаг за шагом. На уровне железных шипов, загнутых вниз с целью задержать наступающих противников, Раммару пришлось втянуть живот, чтобы не проколоть его. Но он преодолел и это препятствие и, когда наконец выбрался на стену, оказался лицом к лицу с двумя совершенно измотанными вспотевшими орками.

— Что такое? — принялся подтрунивать над ними Раммар, с трудом протискиваясь между зубцами на стене. — Вы ведь не собираетесь сказать, что устали?

У них получилось, они преодолели стену и теперь находились во вражеском городе.

По эту сторону крепостной стены простиралось море крыш, которые, казалось, громоздились друг на друге. Между ними был проложен самый настоящий лабиринт из узких улочек и вырубленных в скале лестниц, освещенных сделанными из черепов лампионами, свисавшими с крыш и фронтонов домов.

— Красиво, — заметил Бальбок.

— Корр, этого у здешних людей не отнять, — согласился Раммар. — По крайней мере, у местных есть вкус.

— И где же нам искать ваших товарищей? — растерянно спросила Квия. — Город огромен. Без указаний у нас нет никаких шансов найти Гурна и Нестора.

В этот момент, словно в ответ на ее слова, из недр горы донесся глухой грохот. Огненное сияние над Анаром на миг усилилось, заставив Змеиную башню вспыхнуть мрачным оранжевым светом.

— Там, — только и сказал Анклуас.

Оцепенение продолжалось совсем недолго.

Еще в то время, когда Нестора и Гурна тащили по темным катакомбам башни, оба заметили, что к ним вернулась подвижность. Как и тогда, когда василиск застал их врасплох в чистом поле…

Нестор ругал себя на чем свет стоит. Как он мог повести себя настолько глупо? Что на него нашло? Из-за одного человека он подверг опасности всю миссию? Более того, рискнуть своей жизнью и жизнью товарища ради того, чтобы спасти чужого человека?

Если бы ему всего пару месяцев назад сказали, что он сделает что-либо настолько глупое, человек из Тайка только рассмеялся бы! Но это случилось, и сейчас ему было не до смеха. Гурн чувствовал себя не лучше; ледяной варвар тупо смотрел в одну точку и только время от времени издавал глухое рычание.

Чем дальше их тащили по освещенному факелами коридору, тем жарче становилось. Нестор сомневался, что они все еще находятся в Змеиной башне. Переходы и комнаты мрачного строения, казалось, простирались далеко под горой. Этим, вероятно, объяснялась жара, все более невыносимая. Пленники уже начинали потеть. Анар был не какой-то там обычной горой, а вулканом, внутри которого бушевало вечное разрушительное пламя.

Наконец коридор расширился, и лазутчиков втащили в комнату, свод которой поддерживали колонны. Каждая из колонн имела капитель в форме обвивающейся каменной змеи, а на щитах стражников, стоявших по периметру комнаты, красовался василиск.

— Змеи, кругом одни змеи! — раздраженно проворчал Нестор, обращаясь к варвару. — Эти твари начинают меня доставать, вот что я тебе скажу…

Он мгновенно пожалел о своих словах, потому что стражники, до сих пор тащившие его на руках (ведь он еще не полностью пришел в себя), отпустили его, он растянулся на полу во весь рост и, прежде чем успел подняться, схлопотал сапогом по физиономии.

Чьи-то грубые руки подхватили убийцу и потащили к краю широкой, шагов в сорок, ямы, занимавшей дальнюю часть комнаты. Что находилось в ней, пленники не увидели, их заставили встать на колени.

После этого раздался звук большого гонга, висевшего между двух колонн. От звона задрожала комната.

— Ксаргул! Ксаргул! — призывно вскричал один из священнослужителей, сопровождавших отряд, — и в яме что-то зашевелилось.

Нестор услышал тихий, шуршащий звук, словно что-то невероятно огромное протащили по песчаному полу, и в лицо пленникам из ямы ударила зверская вонь.

Гниль, плесень, тление.

Запах смерти…

Снова шипение и скольжение. Краем глаза Нестор заметил, что жрец и солдаты тоже опустились на колени и склонили головы. Что бы ни находилось в яме, люди, казалось, боялись его в той же степени, что и почитали.

И Нестор рискнул посмотреть и…

Он поднял взгляд всего на краткий миг — миг, когда на противоположной стене ямы он увидел ужасающую тень. Стройное тело, наполовину выпрямившееся, голова с крючковатым клювом, из которого виден раздвоенный язык.

Василиск?

Вполне вероятно. Но он был крупнее, чем все те, кого до сих пор доводилось видеть Нестору и его товарищам…

Человек из Тайка почувствовал, как его сковал страх, который он прежде видел в глазах своих жертв. Неприкрытый страх перед смертью охватил его целиком, и, несмотря на жару, царившую в помещении, убийца задрожал всем телом.

— Глупые, наивные люди, — произнес кто-то, и Нестор с удивлением осознал, что понимает слова — они были произнесены не на языке Каль Анара, а на языке запада.

Изумление Нестора, впрочем, тут же сменилось безграничным ужасом, когда он понял, что голос доносится из ямы!

— Вы понятия не имеете, с кем связались, и тем не менее все равно тронулись в путь. Глупые, наивные…

Нестор хотел что-то ответить, хотел спросить, кто это говорит с ним — но страх заморозил его язык и ни одно слово не сорвалось с его губ.

— Я давно уже наблюдаю за вами. Вы почти ничего не могли сделать, чтобы меня не проинформировали об этом, ибо мои крылатые шпионы доносили мне о ваших жалких потугах…

Крылатые шпионы? Нестор вздрогнул. Очевидно, василиски…

Возможно ли, чтобы змееподобные птицы действовали не только согласно своим инстинктам? Чтобы они состояли на службе еще более сильного, еще более отвратительного создания?

Снова мимолетный взгляд на стену ямы — ужасная тень все еще была видна.

— Где орки? — внезапно громыхнуло в пещере.

У Нестора перехватило дыхание, кровь застыла в жилах. Таинственный незнакомец знал о Бальбоке, Раммаре и Анклуасе. Значит, он действительно хорошо информирован. Но знает ли он и об их миссии?

— Я знаю все, — заверил голос, словно говоривший мог читать мысли. — Я знаю о поручении, которое вам дал Корвин, этот обманщик, не по праву присвоивший себе трон Тиргас Лана. Но недолго ему осталось на нем восседать, клянусь…

Нестор и Гурн затравленно переглянулись. Голос звучал так решительно, что в его словах не приходилось сомневаться ни на миг. Судя по всему, их миссия была обречена на провал с самого начала, потому что таинственный незнакомец знал о ней с первой минуты…

— Долгое время я наблюдал за вами и получал информацию о ваших действиях, — продолжал голос. — Но затем случилось нечто, чего я не мог предугадать. Народ амазонок — такой маленький и незначительный, что я совершенно забыл о нем. Всего лишь песчинка, и тем не менее эта песчинка нарушила мои планы…

По лицу Нестора промелькнула злорадная ухмылка, и он про себя возблагодарил Зару и ее воительниц.

— Как бы там ни было — эту ошибку я исправил, — раздалось из ямы. — Дочерей Амаз больше не существует!

— Что? — в ужасе вырвалось у Нестора, несмотря на то что его по-прежнему сковывал страх смерти.

— Народ, осмелившийся восстать против меня, не имеет права на существование, — ледяным тоном произнес голос. — Народ амазонок уничтожен, искоренен до последней воительницы.

— Н-но эт-того не может быть! — заикаясь, воскликнул Нестор.

Он невольно вспомнил о Квии и проклял самого себя за то, что позволил ей вернуться в деревню.

— Это так, — безжалостно произнес голос. — Тот, кто восстает против меня, не имеет права ждать пощады.

— Но амазонки ничего не знали о вас и ваших планах, — в отчаянии произнес Нестор.

— Незнание не защищает от ответственности, — возразил голос. — Воительницы были покараны.

— Н-но… — Нестор все еще отказывался поверить в то, что говорил голос, и снова хотел возразить, но его ввергнутый в пучину ужаса разум не находил слов.

— Где орки? — повторил вопрос безжалостный голос. — Из-за амазонок, вмешательство которых не было предусмотрено, я потерял братьев-орков из виду — но вы мне скажете, где их искать!

— Доук, — обрел дар речи Гурн, прежде чем Нестор успел что-либо сказать. — Не скажем!

Голос пронзительно расхохотался — то был коварный, гортанный смех, исполненный неизмеримой злобы.

— Вы не хотите подчиниться мне?

Вопрос не оставлял сомнений в том, что последствия будут ужасны, но, хотя Нестор не мог от страха связать мысли воедино, он был убежден в том, что его товарищ-варвар принял единственно верное решение.

Интересуясь орками, страшный враг признал, что потерял над ними контроль, и этим Нестору и Гурну следовало воспользоваться. Они были живы по одной-единственной причине: потому что врагу была нужна информация. Как только они ему ее предоставят, то сначала они, а затем и орки умрут страшной смертью. Пока лазутчики молчат, они будут жить — и, возможно, Бальбок и Раммар смогут довести миссию до конца, а если повезет, то и освободить их…

— Нет, — ответил Нестор, вкладывая в свой дрожащий голос столько силы, сколько это было возможно.

— Глупые люди! — пророкотало из ямы. — Бессмысленно пытаться противиться мне. То, чего хочет Ксаргул Жестокий, он получает всегда. Так было всегда и так будет.

— Ксаргул? — спросил Гурн. — Это еще кто такой?

— Это я, варвар, — ответил голос, — и прозвище «Жестокий» я ношу по праву, впрочем, скоро вы в этом убедитесь. Отказаться повиноваться мне было не только самой глупой вашей ошибкой — но и последней…

10. Слихге'хай ордашоулаш

Раммару, висевшему на веревке на головокружительной высоте, казалось, что он качается на волоске между жизнью и смертью, и орк был уверен, что когда-то такое с ним уже было, только тогда его морду овевал не раскаленный жар, а жгучий холод, потому что это было в ледяном храме Шакары, по стене которого его втягивал брат Бальбок. В остальном же положение Раммара целиком и полностью напоминало то, прежнее, и толстенький орк снова испытывал смертельный страх, будучи подвешенным на обвязанной вокруг его дородного тела веревке, а его тем временем постепенно втягивали наверх.

— Что за жалкая человечность, — негромко причитал он себе под нос. — Никакие сокровища мира не стоят этого…

По ночным улочкам города трое орков и их спутница-человек прокрались к большой башне, мрачно возвышавшейся над Каль Анаром. Светлый камень светился оранжевым, делая и без того жуткое здание, которое действительно было похожим на гигантскую рептилию, еще более жутким. Изнутри доносились глухие, страшные звуки, не предвещавшие ничего хорошего.

Поскольку главные ворота были закрыты и, кроме того, хорошо охранялись, незваные гости решили попытать счастья в одном из оконных проемов на другой стороне башни; а проемы были сделаны в округлой стене на немалой высоте.

Башня была построена из другого материала, чем городская стена; камни были пригнаны друг к другу, казалось, идеально: совершенно без стыков и не давали возможности опереться при подъеме. Поэтому Бальбок решил поступить иначе: добытый канат он привязал к сапараку Раммара, а затем мастерски метнул копье (это был вынужден признать даже Раммар) в одно из окон, где оно и застряло. Это тоже показалось Раммару до боли знакомым…

Квия взобралась наверх первой. После того, как она закрепила канат, за ней последовали Анклуас, а затем и Бальбок. Раммар предпринял бесплодную попытку утвердиться в качестве стенолаза, но в конце концов все случилось именно так, как он опасался: его снова поднимали на канате, обвязанном вокруг его пуза, словно дохлого тролля.

Дело было не только в том, что пенька постоянно трещала и Раммар опасался, что один из наспех завязанных узлов развяжется. Широко раскрыв глаза в паническом страхе, орк оглядывался по сторонам в поисках стражников. На фоне светящегося оранжевым светом камня его кругленький силуэт был очень хорошо виден, но, поскольку спутники поднимали его по стене, которая не была обращена на город, никто его не заметил.

Хрипя и стеная, изрыгая проклятия, Раммар наконец добрался до окна. Лапы его сородичей тут же схватили его и втащили внутрь, с трудом протиснув через отверстие. Словно пробка, вылетающая из узкого горлышка бутылки, Раммар наконец ввалился в окно и приземлился прямиком на асар.

Он хотел было громко заявить о своем неудовольствии, но лапа Бальбока устремилась вперед и заткнула ему пасть.

— Псст, — произнес худощавый орк. — Нам нельзя выдавать себя.

— Умник нашелся, — негромко проворчал Раммар и, стеная, поднялся на ноги. — Думаешь, я не знаю, как… Эй, а это что такое?

Он умолк, когда услышал звуки, доносившиеся из глубины башни. Внизу слышались приглушенные крики, а также характерный звук металла, который обрабатывали молотом на наковальне.

— Мы здесь затем, чтобы выяснить это, — прошептал Анклуас, вынимая из ножен меч.

Он принялся осторожно спускаться по освещенному факелами коридору, простиравшемуся перед ними, в который выходили закрытые двери с орнаментом из змей.

— Ну вот, опять, — проворчал Раммар. — Если я еще раз увижу эту тварюку, меня стошнит.

— У меня тоже такое ощущение, — признала Квия, оставившая копье и вооружившаяся двумя трофейными мечами, размахивать которыми, с учетом тесноты коридора, могло оказаться сподручнее.

Бальбок снял со спины большую секиру, а Раммар ухватился за свой сапарак.

Тихо — по крайней мере, настолько тихо, насколько позволяли корявые ноги орков, — они крались вниз по коридору, готовые к тому, чтобы встретить врага за любым поворотом. Но пока все было спокойно, никто из одетых в черные доспехи воинов не показывался.

Хотя Анклуас ясно дал Раммару понять, что делать этого не стоит, жирный орк не удержался от того, чтобы время от времени не подслушивать или не подсматривать, что происходит за закрытыми дверями. В основном он почти ничего не мог разобрать, поскольку по ту сторону массивных деревянных дверей с украшенной змеями обивкой царил полнейший мрак. Но потом Раммар кое-что увидел и не поверил глазам.

За дверью, всего лишь на расстоянии вытянутой руки, находилась сокровищница, настолько огромная, что сокровищница Тиргас Лана по сравнению с ней казалась бедной тролльей пещерой.

И она была наполнена до краев.

Золото, серебро и драгоценности сверкали, заставляя кровь орка прилить к щекам. Может быть, сказал он себе, овчинка все же стоила выделки и проникновение в Каль Анар все же стоило того… Он очень хотел заполучить это сокровище!

— Ты что-нибудь нашел? — поинтересовалась Квия, которая, по мнению Раммара, была для человека слишком наглой.

— Нет, ничего, — не колеблясь, солгал он.

Не было никакой необходимости сообщать другим о своем открытии. Он собирался рано или поздно сказать Бальбоку, в конце концов, ему был нужен кто-то, кто поможет утащить отсюда все эти драгоценности (ну, или, по крайней мере, большую часть).

Амазонка удовлетворилась ответом и двинулась дальше. Анклуас же, похоже, заметил хитрые искорки в глазах Раммара, потому что сказал:

— Будь осторожен, друг. Змеиная башня старше всех других зданий в сохгале. Многое из того, что, как тебе кажется, ты видишь, на самом деле обманчиво. Не каждая дверь ведет туда, куда кажется.

— Корр, — ответил Раммар, скрывая ухмылку, — я запомню.

На самом же деле он пытался запомнить дорогу к сокровищнице, потому что все двери в коридоре казались одинаковыми. Его ни шнорша не волновали слова охгураша.

Впрочем, Раммар был вынужден признать, что Анклуас не так уж неправ. Было видно, что со Змеиной башней что-то не так, и толстенький орк понимал это все лучше с каждым шагом, который они делали.

Изнутри она казалась намного больше и просторнее, чем снаружи — результат идеальной планировки или темного волшебства? Раммар отмел все другие мысли при виде сокровищ, ведь он претендовал на них — причем на каждый слиток золота и каждый, будь он проклят, драгоценный камень…

После продолжительного марша по казавшимся бесконечными коридорам спутники наконец достигли лестницы, отвесно спускавшейся вниз. Они осторожно ступили во тьму, из которой, казалось, грохотали молоты и где, как предполагал Анклуас, находились темницы для узников. Если Нестор и Гурн действительно попали в плен, то обоих людей они должны были отыскать именно там.

Чем глубже спускались орки и амазонка, тем громче становился звон металла, доносившийся до их ушей из глубины.

— Словно дюжина спятивших карликов колотит дюжиной молотов по дюжине наковален, — кисло прокомментировал Раммар.

Он и не догадывался, насколько близок к истине.

Не наткнувшись на стражников или какие бы то ни было препятствия, орки проникали все дальше вглубь башни, пока наконец не оказались в широком коридоре. До их ушей донеслись голоса, и Раммар предположил, что они достигли нижнего этажа башни, а ход вел к главным воротам. Самое забавное, что металлические звуки доносились не из этого направления, а из противоположной стороны, что должно было означать, что коридор ведет далеко вглубь горы.

— Туда, — прошипел Анклуас и хотел уже было двинуться дальше, волоча за собой Бальбока и Квию, но Раммар остался на месте.

— Я не хочу, — прошептал он.

— Как не хочешь? — бесхитростно переспросил Бальбок.

— Потому что один или двое из нас должны остаться здесь и держать позицию, — ответил Раммар, который на самом деле думал только о том, чтобы вернуться, навестить сокровищницу и набить себе полные карманы. — Что мы будем делать, если появятся вражеские солдаты и займут лестницу? Не поведаете ли мне?

— Тогда мы поищем другой выход отсюда, — убежденно произнес Анклуас. — У нас каждый боец на счету, если мы хотим успешно завершить свою миссию. В первую очередь, если он действительно настолько силен и опытен в боях, как…

— Хорошо, хорошо, я понял, — ответил Раммар и обхватил сапарак обеими руками. — Но немедленно прекращай намазывать жир варга мне на рожу, этого я терпеть не могу — и в первую очередь от тебя. Ты понял?

— Еще бы, — озадаченно ответил Анклуас.

Марш в неизвестность продолжался, сопровождаемый грохотом молотов и стуком, от которого у Раммара вскоре начала раскалываться голова. Наконец, после того как коридор несколько раз разделился, четверо спутников нашли источник раздражавших их звуков.

Коридор с одной стороны расступился, открывая выход на галерею, окружавшую огромную, вырезанную в скале пещеру, в которой все происходящее было как на ладони.

Металлический звук, который был слышен во всей башне, действительно исходил от наковален, на которых обрабатывали раскаленный металл огромными молотами, и занимались этим делом действительно карлики. Только вот их в самом прямом смысле этого слова уже не было в живых.

Карлики были мертвы.

Все до единого.

Низкорослые фигуры, стоявшие у горнов и наковален, состояли из более-менее белых скелетов, но при этом молоты они опускали с невероятной силой, да и знание того, как из раскаленной стали сделать орудие войны, казалось, было им ведомо. Из каждого раскаленного куска металла они при помощи мощных ударов делали элегантные мечи, огромные секиры, наконечники для копий и стрел. Огненные отблески и искры, поднимавшиеся над наковальнями после каждого удара, освещали эту жуткую картину. В горячем воздухе стоял сильный запах металла, а кроме того — едкий запах смерти и разложения.

Когда мечи проходили обработку на наковальне, их окунали в холодную воду, чтобы остудить; после этого с ними продолжали работу опять же неупокоенные карлики — чистили, шлифовали и точили оружие, а также приделывали к нему рукоять, эфес или древко. Таким образом уже был изготовлен целый арсенал. В сундуках и ящиках лежало оружие на другом краю пещеры.

— Это все чертовски похоже на проклятых бородатых сморчков, — проворчал Раммар, стоя пригнувшись рядом со своими товарищами. — Они не знают, как остановиться, и продолжают делать свое дело даже после смерти.

— Это кузнецы карликов из древних времен, — пояснил Анклуас. — Их искусство кузнечного дела восходит еще ко временам до Первой войны. Говорят, что тот, кто назовет такой меч своим, будет непобедимым.

— По крайней мере, мы теперь знаем, что к чему, — мрачно заметил Раммар. — Корвин верно предполагал: здесь кто-то действительно готовится к войне против него.

— Откуда ты это знаешь?

— Потому что мне больше ничего не приходит в голову, что можно сделать с этим оружием, — язвительно ответил Раммар. — Кто бы ни поднял этих бородатых сморчков из могил, у него были на это чертовски веские причины.

— Предположим, — согласился Анклуас, — но причина нам пока неизвестна — да и не знаем мы еще, кто за всем этим стоит.

— Повелитель Каль Анара, кто же еще? — прошипел Раммар, готовый повернуть прямо сейчас.

— А кто этот повелитель? — спросил Анклуас. — В вашу задачу входило узнать о нем побольше, разведать силу его войск, а мы даже не знаем, для кого предназначено это оружие. Во всем Каль Анаре не найдется столько солдат.

— Ну и отлично, — недовольно произнес Раммар, возвращаясь мыслями к сокровищнице в башне. — Тогда идем дальше. Но как только мы узнаем все, что нужно, мы убираемся отсюда, ясно вам?

— Чего это ты вдруг так заспешил? — спросил Бальбок.

— Умбал, тебя это не касается.

— Мы ведь хотели устранить врага Корвина и получить за это вознаграждение.

— Я знаю, но планы могут меняться, — ответил Раммар.

— Ты что же, испытываешь ахгал?

Вот это номер! Спросить орка, испытывает ли он страх, было оскорблением, требовавшим расплаты кровью.

Однако с учетом создавшейся ситуации времени на формальности у Раммара не оставалось — он просто собирался как можно скорее вернуться к сокровищам!

— Нет, не испытываю, — только и сказал он, — а теперь идемте скорее дальше, выясним то, что должны выяснить. Или вы решили пустить здесь корни?

Никто, конечно, не собирался это делать, поэтому непрошеные гости Змеиной башни тихо двинулись дальше. Скрываясь в тени, они незамеченными обошли пещеру по периметру и направились дальше по коридору, который вел все глубже и глубже внутрь горы. Звонкие звуки наковален остались позади, и они снова оказались в освещенной факелами штольне. Между гладких скальных стен скапливалась невыносимая жара, а вдалеке слышалось глухое шипение и бурление, сопровождаемое шумом, от которого вздрагивала гора.

— Вулкан, — высказал предположение Анклуас. — Он пробуждается от своего столетнего сна.

— Неудивительно, — заявил Бальбок. — При том шуме, который устроили неупокоенные бородатые сморчки, я бы тоже спать не смог.

— Грядут изменения, — загадочно провозгласил Анклуас, оглядываясь по сторонам. — Изменения, касающиеся всего нашего мира, — он ускорил шаг и прошел немного вперед, скрывшись за поворотом в штольне.

— Что он имеет в виду? — вопросительно обратился к Раммару Бальбок.

— Откуда мне знать? — послышался недовольный ответ. — Кто же будет думать о том, что говорит охгураш?

— Внимание! — внезапно зашипела Квия. — Кто-то идет!

Бальбок и Раммар тут же остановились. Один принял оборонную стойку и поднял секиру, второй сапарак, но навстречу вышел всего лишь Анклуас. Раммар хотел уже было вздохнуть с облегчением. Но тут он увидел, что за спиной одноухого в освещенной факелами штольне шевелится что-то еще, — и щетина на его спине встала дыбом, когда он разглядел бледные кости, жившие неестественной жизнью…

— Сражайтесь! — крикнул своим спутникам Анклуас — и в следующий миг неупокоенный воин настиг его.

Плавным движением орк развернулся и снес первому из костяных воинов голову с плеч. Череп еще не успел упасть на пол, когда скелет с грохотом сложился.

— Головы! — крикнул Анклуас. — Вы должны срубить им головы, только так их и можно победить!

Костяные воины — а их было около дюжины — уже налетели на орков. Строение костей и вид ржавых доспехов говорил, что были среди нападающих не только люди — встречались и карлики, и несколько эльфов. К огромному ужасу Раммара, различил он в числе неупокоенных и нескольких орков…

— Доук! — выкрикнул он, когда один из них обрушился на него, размахивая неуклюжей дубинкой. — Ты что, не узнаешь меня? Ты же один из нас — ну, или по крайней мере, был одним из нас. Ты ведь не станешь нападать на своего сородича?

Слова Раммара не произвели на неупокоенного орка особого впечатления, и он взмахнул дубинкой. Раммар отскочил назад, и, прежде чем противник успел размахнуться второй раз, сапарак прорезал воздух и с такой силой ударился о костяную голову, что та отлетела от шеи и покатилась прочь.

— Ну вот и все, — сухо прокомментировал Раммар. — Не говори, что я тебя не предупреждал!

Завязалась ожесточенная схватка. Еще один костяной воин пал под ударами меча Квии — как выяснилось, амазонка в совершенстве владела двумя клинками. Бальбок, стоявший в центре прохода, с ужасающим ревом взмахнул секирой, снося головы с плеч одновременно нескольким нападающим и завершая их жуткое существование.

Вот уже перед четырьмя спутниками громоздились кости, образуя нечто вроде оборонительного вала, через который приближающийся враг без труда перелезть не мог. Ржавое копье метнулось вперед, ранив Раммара в плечо. Однако рана была неглубока, и орк отреагировал на нее только недовольным рычанием, тут же взяв реванш: недолго думая, он протянул лапу и оторвал неупокоенному эльфу голову.

Битва бушевала еще несколько мгновений, а затем последний нападающий с грохотом рухнул на пол, обезглавленный ударом меча Анклуаса.

— Такие ребята напали на вашу деревню? — спросил Бальбок амазонку, глядя на белые кости.

— Думаю, да.

— Тут не только молочнолицые, — прорычал Раммар, — есть и узкоглазые, и бородатые сморчки есть среди них — и даже орки. Откуда, клянусь гневом Курула, они все взялись?

— Думаю, я знаю ответ, — мрачно ответил Анклуас. — Во время двух первых войн на востоке были крупные сражения, когда в битвах пали тысячи существ. Очевидно, повелителю Каль Анара удалось при помощи кощунственной магии заставить их восстать из могил и подчинить себе, независимо от того, на чьей стороне они некогда сражались. От них осталось немного — ржавое железо и белые кости, но они пронизаны ненавистью и злой силой.

— А даже если и так! — прорычал Бальбок. — Мы ведь справились с ними, правда?

— Потому что их было немного, а их оружие старо и поржавело, — сказал Анклуас. — Но попытайся представить себе, что случится, если их будут тысячи тысяч и они будут размахивать оружием, выкованным кузнецами карликов.

— Какой ужас, — со стоном произнесла Квия. — Ни одному войску в мире нечего противопоставить такой силе.

— Корр, — не без гордости заметил Бальбок, — в мертвецах в сохгале недостатка нет — мы, орки, об этом позаботились.

— Каждый воин, когда-либо павший в бою, вернется, — мрачно предрек Анклуас. — Повелитель Каль Анара собрал мертвецов из последних битв, чтобы с их помощью подчинить себе Землемирье и обрушить его во тьму…

— А почему бы и нет? — проворчал Раммар. — Для разнообразия, после всего этого трепа о единстве и мире. Оркам уже слушать надоело.

— …и войско зла не остановится и перед Гнилыми землями, — нимало не смутившись, продолжал Анклуас.

— Я не был бы настолько уверен, — возразил Раммар. — Наш народ всегда умел договориться с плохими парнями и при этом урвать себе неплохой кусок. Может быть, стоит подумать о том, чтобы перейти на другую сторону?

— Может быть, — примирительно сказал Бальбок. — Только вот ты кое о чем забыл.

— Вот как? И о чем же?

— Что ни одна свинья не поверит нам, что мы на стороне плохих парней. Как бы там ни было, я собственнолапно проломил череп Грайшаку. Присутствовали мы и при том, как был уничтожен Маргок. Это много о чем говорит, ты не находишь?

Раммар громко засопел. Он с огромным удовольствием снова обругал бы брата умбалом, но Бальбок — чисто случайно или в приступе внезапного прилива гениальности — был совершенно прав. Раммар с ужасом подумал о возвращении в Тиргас Лан. Их принимали как героев, спасителей и освободителей. С их дурной славой покончено, и возможно, что она убежала от них в Каль Анар…

— Клянусь прыщавым задом Лудара, это верно, — прошипел толстенький орк. — В этом виновата эта жалкая эльфийская баба. Если бы она была здесь, я оторвал бы ей голову и разбил бы ее лживую рожу. Устроить нам такой позор!

— Курул побери ее! — прорычал Бальбок.

— Вот именно, — согласился с ним Раммар.

— Итак, — поинтересовался Бальбок. — Что мы теперь будем делать?

— Нам нужно быстро идти вперед, — сказал Анклуас. — Преимущество внезапности все еще на нашей стороне, но все изменится, если кто-нибудь наткнется на мертвые останки этих воинов.

— Наоборот, — возразил Раммар. — Мы видели достаточно, чтобы рассказать Корвину, что здесь происходит. Так что давайте убираться отсюда как можно скорее, чтобы успеть доложить ему.

— Ты серьезно? — спросил Анклуас.

— Конечно, а как же иначе?

— А как насчет Нестора и Гурна? — спросила Квия.

— А что насчет них? — поинтересовался Раммар. — Останутся на своем месте. Думаешь, если бы все повернулось иначе, они бы хоть пальцем ради нас пошевелили?

— А как насчет сокровища? — озадаченно спросил Бальбок.

— Мы заберем его, прежде чем убраться отсюда.

— Толком не заслужив его?

— Что значит заслужив? Ты заслужил то, что успел захватить. Так поступаем мы, орки.

— Не знаю, — покачал головой Бальбок. — Я остаюсь.

— И что ты собираешься делать? Подохнуть?

— Может быть, — худощавый орк кивнул, и по лицу его промелькнула кривая ухмылка. — Но прежде я получу кучу удовольствия, это я тебе обещаю.

— Ничего подобного! Ты пойдешь со мной! — пролаял Раммар. — Мы выполнили свою миссию — и баста. Никто не мог предположить, что нам придется иметь дело с неупокоенными.

— А наша клятва? — спросил Бальбок. — Мы торжественно клялись отомстить своим врагам.

— Ну, не так уж это было и торжественно, — возразил Раммар. — Мы не скрепили клятву кровью.

— И тем не менее она в силе, — заявил Анклуас. — Я тоже остаюсь. Повелителя Каль Анара нужно обезвредить, или он ввергнет Землемирье в пучину ужасной войны.

— Ну и что? — пожал широкими плечами Раммар.

— Я тоже остаюсь, — решительно заявила Квия. — Повелитель Каль Анара уничтожил мой народ — и он за это поплатится!

— Вперед, воительница. Если ты непременно хочешь позволить себя убить, я не стану тебя удерживать. К вам относится то же самое, — обратился Раммар к обоим оркам. — А я ухожу. Это не наша война.

— Напротив, — возразил Анклуас. — То, что происходит здесь, в какой-то степени касается всех народов Землемирья. Здесь не орки против эльфов или люди против карликов — в этой войне жизнь сражается со смертью, Раммар. Если хочешь идти, уходи. Возвращайся в Гнилые земли, но не удивляйся, когда воины тьмы однажды окажутся на пороге больбоуга. От этого врага тебе не скрыться. Он будет распространяться, и с каждой битвой, которую он проведет, численность его армии будет возрастать, потому что мертвецы обеих сторон поднимутся после битвы и присоединятся к его войску. Если мы не остановим его — здесь и сейчас!

— Корр, — решительно произнес Бальбок. — Здесь!

— И сейчас! — добавила Квия.

Раммар озадаченно переводил взгляд с одного на другого, удивленный такой решимостью и мужеством и… глупостью.

— Делайте, что хотите, — язвительно произнес он, — я не позволю каким-то там умбал'хай говорить мне, что делать. Я настоящий орк, самый что ни на есть, вам ясно? И поэтому я сейчас уйду!

Засопев от ярости, он повернулся и сделал несколько шагов в надежде, что кто-то последует за ним. Но трое его спутников остались на месте, и Раммар был вынужден еще раз обернуться.

— Бальбок! — строго сказал он. — Ты довольно повеселился. Теперь идем со мной!

— Доук, Раммар, — упрямо покачал головой худощавый орк.

— Ты предпочитаешь общество этих двоих моему?

— Я просто делаю то, что должен делать.

— Как угодно — но без меня, — проворчал Раммар. — С этого момента у меня нет брата.

— Корр, — только и сказал Бальбок.

— Корр, — повторил Раммар.

И с этими словами он повернулся и скрылся за поворотом.

Мгновение Бальбок стоял неподвижно, глядя застывшим взглядом на изгиб коридора, за которым скрылся его брат. И если бы не было неоспоримым фактом то, что у орков нет слезных желез, можно было бы поклясться, что в уголках его глаз что-то влажно поблескивает.

— Все в порядке, друг? — мягко поинтересовался Анклуас.

Бальбок медленно кивнул.

— Корр…

11. Анн хуам'хай ур'намхал

Раммар был в ярости, и он был один, и при всем желании не мог понять, что его больше злит — он сам из-за того, что оставил своих товарищей, или же Бальбок, оказавшийся более упрямым, чем мог предположить Раммар.

И что двигало этим умбалом, когда он ополчился против него? Неужели Раммар когда-либо бросал его в беде? Когда-либо поворачивался к нему спиной, если дело принимало щекотливый оборот и Бальбок нуждался в нем?

Хорошо, признался Раммар, один или два раза было — но это по-прежнему не оправдывает того, что брат лишил его своего общества и предпочел других.

— Это здоровое ничтожество, это безмозглое чучело, — ругался Раммар себе под нос. — Он еще пожалеет, что не пошел со мной. В то время как я заберу сокровище и, в конце концов, слиняю с ним вместе, он окончит свои дни в желудке василиска, а я еще буду сидеть в Гнилых землях и пить за свое здоровье, когда его кости уже давным-давно сгниют. Глупый пацан, умбал, предатель, я бы поделился с тобой сокровищем, но если оно тебе не нужно и ты предпочитаешь проводить время с людьми, а не со своим братом, то сам подумай, что с тобой будет…

Может быть, предположил Раммар, Анклуас вскружил голову его младшему брату. Такой наивный орк, как Бальбок — легкая добыча для охгураша, все ведь знают, какими трюками владеют эти ребята.

Как бы там ни было — то было решение Бальбока, и он его принял, равно как и Раммар принял свое решение. Это было окончательно и бесповоротно, изменить ничего нельзя. Пусть это ничтожество само за собой присматривает.

Следуя за звуком металлических ударов, Раммар оказался в галерее, где работали неупокоенные карлики. Снова, скрываясь в тени, Раммар обогнул площадку и оказался в главном коридоре, из которого лестница вела наверх.

Нельзя было терять времени.

Там, наверху, его ждало сокровище…

Разделились не только пути обоих братьев, троица оставшихся спутников тоже разделилась.

Поскольку после сражения с неупокоенными нельзя было рассчитывать на то, что их присутствие долго останется незамеченным, необходимо было действовать быстро. Поэтому лучше всего было двигаться по отдельности, чтобы можно было ударить одновременно в нескольких местах.

Анклуас настоял на том, чтобы лично найти кукловода этого кошмара и привлечь его к ответственности; Квия и Бальбок должны были тем временем отыскать темницы, чтобы освободить Нестора и Гурна. Если они вообще еще живы…

Ни орк, ни амазонка не тратили времени на размышления о том, что движет Анклуасом, — Бальбок потому, что был слишком простодушен, Квия потому, что ее мыслями владели горечь и гнев. И даже если бы они оба хоть на миг призадумались над этим, то вряд ли догадались бы, что затевает одноухий товарищ.

Полагаясь на то, что Анклуас выполнит свою часть плана, они все глубже и глубже проникали в штольни Анара. Неожиданно они оказались в пещере, которую пересекал поток лавы. Через него был переброшен каменный мост причудливой формы. Был ли он создан искусственно или сформировался по прихоти природы, понять было невозможно.

Жара в пещере стояла невыносимая. Глаза и легкие обжигали ядовитые испарения, то и дело камни начинали сотрясаться, и оставалось догадываться, какие разрушительные силы природы таятся в глубинах.

Кроме того, был еще один, не менее страшный звук, время от времени прорезавший штольни и пещеры — панический крик испуганных, измученных созданий, который становился громче по мере того, как Бальбок и Квия спускались все глубже под гору.

— Корр, — прошептал Бальбок, обращаясь к своей спутнице, — думаю, мы движемся в верном направлении…

Пройдя по длинному коридору с расселиной, из которой поднимался горячий пар в оранжево-красном свечении, оба они снова оказались в большой пещере. Она была немного похожа на ту, где ковали оружие неупокоенные кузнецы. Огромное помещение окаймляла галерея, и Бальбок вместе с Квией могли наблюдать за тем, что происходит в этом зале, — и от вида этого у них кровь застыла в жилах.

На каменных столах, залитых кровью, лежали люди: низкорослые мужчины Каль Анара, скованные цепями, и громко кричали. При этом они вели себя словно безумные, вырывались из оков, удерживающих их. В приступах безумной паники мужчины мотали головами и рычали. Внешне они были невредимы, но было совершенно очевидно, что с ними сделали что-то ужасное.

— Эти бедолаги вот-вот потеряют разум, — удрученно произнесла Квия. — Что же с ними произошло?

— Вопрос скорее в том, что с ними еще сделают, — шепотом ответил Бальбок, указывая на другую сторону пещеры. — Смотри!

В дальнем конце пещеры находился каменный бассейн, в котором кипела горячая коричневатая жидкость. Над ним висела цепь с крюком на конце, переброшенная через ворот со стрелой. Вокруг бассейна собралось несколько человек, на которых были черные рясы с капюшонами, закрывавшими лица. На груди у закутанных в рясы людей красовалась эмблема с василиском.

Пока Бальбок и Квия задавались вопросом, для чего служит бассейн и странное сооружение, люди в рясах принялись раскручивать стрелу. Цепь опустилась, на нее подвесили пленника. Затем ворот снова привели в действие, пленника подняли вверх. Крича, он висел на крюке, бился как рыба, а длинная стрела раскачивалась над бассейном. Не обращая внимания на отчаянные вопли, палачи опустили мужчину прямо в кипящее и бурлящее болото.

Пленник последний раз вскрикнул, когда нырнул в горячую жидкость, а потом исчез в ней. Однако закутанные в рясы люди на этом не остановились.

Один из них — Бальбок предположил, что это предводитель, — подал стоявшим у ворота людям знак, после чего цепь снова пошла вверх. Квия в ужасе спрятала лицо в подмышке у Бальбока (не обращая внимания на сильный запах орка), думая, что на цепи окажутся сваренные останки пленника. Но все вышло иначе.

Когда пленника подняли, вязкая коричневая жидкость окружала его, словно кокон. Внутри все еще отчаянно извивался мужчина, но ему не удавалось выбраться из поблескивающей маслом оболочки.

Одетые в рясы люди дали лишней жидкости стечь, а затем снова развернули стрелу крана и опустили странный кокон вместе с пленником вниз. Он исчез в отверстии в каменном полу, и когда через некоторое время крюк снова поднялся, там ничего не было.

— Ч-что это такое? — спросила Квия. — Что они с ним сделали?

— Не знаю, — прорычал Бальбок, — но ощущения у меня довольно-таки мерзкие…

Постепенно он начинал понимать, что, возможно, Раммар был прав. Возможно, они действительно ничего не смогут противопоставить повелителю Каль Анара. Возможно, это действительно такое приключение, из которого не возвращаются.

Мысль о брате опечалила Бальбока и в то же время разъярила его. И почему только Раммар вечно считал себя умнее и полагал, что должен принимать все решения? На этот раз Бальбок не позволил запугать себя, принял решение сам — и уже начал жалеть об этом.

— Там! Вот они!

Приглушенный шепот Квии оторвал Бальбока от раздумий. Амазонка указывала на вход в пещеру, находившийся прямо напротив их наблюдательного пункта. И орк увидел там два знакомых лица. Одно из них принадлежало жилистому человеку, смотревшему на все с немалым раздражением, второе — ледяному варвару, который выглядел так, словно собирался кого-нибудь съесть.

То были Нестор и Гурн, и каждого из них волокли в пещеру по два солдата в черных доспехах.

Оба сопротивлялись что было сил, пытались вырваться из рук стражников, которые, однако, держали их крепко и вели к каменным скамьям.

— Они еще живы, — с надеждой прошептала Квия.

— Корр, — мрачно согласился Бальбок. — Вопрос в том, надолго ли…

— Проклятье, что это значит? Оставьте нас в покое, проклятые, дерьмовые людишки!

Голос Нестора был хриплым от ругани, которой он щедро поливал своих конвоиров. Но солдаты не реагировали. Ни звука не доносилось из-под забрал их черных шлемов.

В то время как Гурн упрямо молчал, Нестор только и делал, что громогласно выплескивал свою ярость, разочарование и страх, оскорбляя солдат и проклиная их. Конечно, толку от этого не было — их с Гурном втащили в пещеру и приковали к каменным столам.

— Что вы с нами делаете, дрянные людишки? Проклятье, что вы задумали?

Нестор затравленно огляделся по сторонам. Мрачные угрозы Ксаргула не оставляли надежд, и мужчина из Тайка рассчитывал на то, что их убьют без промедления. Хотя со временем он уверился, что предстоит им нечто гораздо более страшное.

К лазутчикам подошли двое закутанных в рясы священнослужителей, один из них держал в руках длинные щипцы, второй — глиняный сосуд. И самое позднее в этот миг пленники начали понимать, что должно с ними произойти, и тут Гурн яростно зарычал, пытаясь разорвать цепи, зазвеневшие от его усилий. Никто из них не испытывал желания получить в глотку живую змею.

Священнослужители считали иначе.

Вот уже один из них открыл глиняный сосуд, второй опустил в него щипцы. Широко раскрытыми от ужаса глазами Нестор смотрел на рептилию, извивавшуюся между губками щипцов. Двое солдат вышли вперед, схватили его голову, раскрыли ему рот.

Змеиный жрец тут же оказался над ним.

Нестор смотрел в темноту под капюшоном. Лица он не видел, но догадывался, что человек улыбается.

Нестор хотел повернуть голову, отвернуться, но не получилось. Его руки беспомощно дергались в цепях. Он ничего не мог поделать с тем ужасом, который надвигался на него.

Вот уже змея раскачивается прямо перед его глазами. Мысль, что ее в любой момент запихнут ему в рот, заставила желудок Нестора восстать от отвращения. Солдаты весело рассмеялись, из-под капюшона жреца послышалось тихое хихиканье. Как раз в следующий миг он собирался впихнуть щипцы прямо в открытый рот Нестора…

Но до этого дело не дошло!

Внезапно одетый в рясу человек вздрогнул. Щипцы дернулись назад, и на миг человек застыл совершенно неподвижно. Потом он опустил глаза и обнаружил два острия клинков, вышедших из его живота пониже символа василиска. Змеиный жрец сдавленно булькнул. И так же быстро, как появились, оба острия клинков исчезли. Металлический блеск в свете факелов — и клинки нанесли новый удар, перерезав жрецу горло.

Из темноты капюшона хлынул фонтан крови, человек, захрипев, рухнул на колени.

За жрецом стояла молодая женщина, на которой не было ничего, кроме высоких сапог и набедренной повязки. Вооружена она была двумя мечами, решительное лицо обрамляла густая рыжая шевелюра.

— Квия! — недоверчиво застонал Нестор.

Солдаты отпустили убийцу и обернулись, слишком поздно осознав, что произошло. Амазонка снова нанесла удар одним из мечей, и клинок перерезал правую руку солдата прямо по запястью. Из-под шлема послышался визг, и воин рухнул на колени.

Второй воин успел вынуть из ножен оружие. Два раза, а потом еще раз скрестились его клинок и мечи амазонки. Они гулко звенели, во все стороны летели искры, а затем сзади свистнула секира и обрушилась солдату прямо между лопаток. Во все стороны брызнула кровь, когда лезвие секиры вышло из тела воина. Солдат упал, словно мешок с песком, и больше не поднялся — на месте его лица Нестор увидел ухмыляющуюся физиономию орка, внезапно появившуюся прямо над ним.

— Бальбок! — вырвалось у него. — Эт-того же не может быть! Или может?

— Карточный долг — долг чести, — сообщил ему орк — и следующим ударом острого оружия разрубил его цепи.

Еще раз взметнулся фонтан искр — и Нестор оказался на свободе. Оглушенный, он поднялся, не веря своему счастью. Соскочил с каменного стола и поднял один из лежавших на полу мечей.

Тем временем Бальбок уже был рядом с Гурном. Яростно взревев, орк взмахнул секирой и позаботился о солдатах, стоявших рядом с варваром, — их головы описали широкие дуги и улетели прочь.

Тем временем Нестор и Квия противостояли нападающим, подбежавшим от бассейна с бурой жижей. Большинство из них были змеиными священнослужителями, достававшими из-под ряс изогнутые кинжалы, но было среди них и несколько солдат.

Первый из капюшонников встретил Нестора ударом меча — и показалось, что василиск на его робе изрыгнул кровь. Квии пришлось иметь дело одновременно с двумя противниками — вооруженными длинными копьями воинами, атаковавшими одновременно. Амазонка резко отскочила назад, уходя от яростной атаки, и приземлилась на один из каменных столов. Солдаты снова попытались достать ее — копье одного из них она перерубила одним ударом, второе отразила мечом. Затем она спрыгнула со стола, перекувыркнувшись в воздухе, и уже в следующий миг снова уверенно стояла на полу, готовая перейти в контратаку.

Воина, копье которого она перерубила, она достала, нанеся удар между нагрудником и шлемом. Клинок настолько глубоко вошел в шею, что вышел сзади, и амазонка не смогла освободить оружие. С мечом в горле солдат рухнул на пол, и завязалась ожесточенная схватка между Квией и вторым воином, которую закончил Нестор, метнув свой меч!

С ледяным спокойствием и равнодушием бывший убийца послал клинок в полет, тот вонзился в незащищенную спину солдата и отправил его на пол.

Тем временем Бальбок освободил ледяного варвара и вместе с ним вступил в бой. Двоих воинов орк зарубил одним-единственным ударом.

Вопя от ужаса, оставшиеся жрецы и солдаты побросали оружие и обратились в бегство.

Бальбок яростно зарычал им вслед, Квия хотела последовать за ними, чтобы успокоить навечно. Но Нестор удержал ее.

— Пусть бегут, — сказал он. — Нам лучше исчезнуть.

Тяжело дыша, стояла амазонка, а ее залитая кровью грудь поднималась и опускалась, в зеленых глазах горел боевой азарт.

— Квия? Ты меня слышишь? Нам нужно уходить!

Глаза ее еще раз полыхнули огнем, а затем она словно вышла из транса.

— Ты прав, — ответила она. — С вами все в порядке?

Нестор и Гурн переглянулись.

— Думаю, да, — улыбаясь, ответил человек из Тайка. — И этим мы обязаны вам.

— Мне это доставило удовольствие, — с ухмылкой ответил Бальбок, и высокому орку можно было поверить на слово.

— А где Раммар? — поинтересовался Нестор. — И почему ты здесь, Квия? Это как-то связано с твоим народом? Мы слышали, что…

Он умолк, его взгляд встретился со взглядом амазонки.

— Я рада, что ты жив, — сказала она, и мимолетная улыбка скользнула по ее губам.

— Я тоже, — ответил он и снова улыбнулся.

— Теперь мы убираться, — настаивал Гурн. — Если враг возвращаться, привести подкрепление…

Это предположение было более чем вероятным, поэтому четверо спутников бросились бежать. Они пошли не по коридору, а вернулись назад в галерею, по которой пришли в пещеру Бальбок и Квия. Там они помчались дальше — Квия, хорошо запомнившая дорогу, первой, затем Нестор и Гурн и в арьергарде Бальбок, сверкающие жаждой крови глаза которого и секира в когтистых лапах представляли собой устрашающее зрелище.

По ряду коридоров и лестниц они снова вышли на мост, под которым тек поток лавы. Спутники хотели перебежать его — но далеко уйти не смогли.

Потому что в высшей точке моста стоял некто, казалось, только их и ждавший. Силуэт выделялся на фоне оранжево-красного сияния лавы…

— Привет, друзья, — послышалось из полутьмы.

То был голос Ортмара фон Бута.

12. Намхал нокд

Анклуас несся по подземным штольням, выбирая то одно, то другое направление.

Не то чтобы орк хорошо ориентировался в этом мрачном, пронизанном потоками лавы лабиринте ходов, простиравшемся далеко под Анаром, — он руководствовался своими ощущениями.

Он испытывал облегчение от того, что избавился от спутников. Некоторое время они были помощниками, но этот путь он должен пройти один.

Он бросит вызов повелителю этого пронизанного огнем и жаром подземного мира…

Один!

Куда он повернет при этом, было не так важно — если не найти врага, то он рано или поздно найдет его сам, в этом орк был уверен. Важно только то, что цель его миссии у него перед глазами, что он постоянно помнил о том, почему взялся за это дело.

Зло, некогда исходившее из Каль Анара, от которого получил свою силу Темный Эльф Маргок, вернулось, и в Землемирье было немного тех, кто мог остановить его. Принадлежит ли Анклуас к их числу, станет понятно только тогда, когда он окажется с этой бестией лицом к лицу, взглянет твари в глаза и когда спадут маски…

Осторожно, сжимая меч в руках, орк спустился по узкой лестнице, вырубленной в скале, и оказался в широком коридоре, а тот в свою очередь впадал в огромную пещеру, с потолка которой свисало бесчисленное множество причудливых статуй. Сначала Анклуас принял их за сталактиты странной формы, но затем узнал в них человеческие фигуры, окутанные чем-то коричневым и клейким. Большинство из этих похожих на мешки фигур безжизненно свисало с потолка, но в некоторых еще что-то шевелилось…

То были люди, отчаянно пытавшиеся освободиться!

Анклуас преодолел искушение остановиться и помочь несчастным, но для них все уже было кончено, а Анклуасу нельзя терять времени. Больше, чем ярость! Его охватывала печаль… Бездонная, ужасная печаль.

— Что же ты наделал? — шептал он. — Как же я мог так в тебе ошибиться?

— Бородатый сморчок! — прорычал Бальбок, и прозвучало это как проклятие.

— Как мило, что ты меня вспомнил, — насмешливо произнес Ортмар фон Бут. — Для такого пустоголового орка, как ты, это уже достижение.

— Пустоголовым станешь ты, когда я выдавлю из твоей черепушки твой вонючий мозг, — мрачно заверил орк, в ответ на что карлик только язвительно расхохотался.

— А ты все тот же, да? Хотя вам пора бы уже понять, что от меня не так-то просто избавиться. Те, кто пытались сделать это до тебя, кончили очень плохо, — добавил он, бросая взгляд на Квию.

— Убийца! — зашипела амазонка, собираясь броситься на него, — но правая рука Нестора устремилась вперед и железной хваткой схватила девушку за плечо, чтобы удержать.

— Какая жалость, — насмешливо прокомментировал Ортмар фон Бут. — Для моих воинов было бы наслаждением изрубить ее на куски — точно так, как они поступили с остальным проклятым отродьем амазонок!

И с этими словами карлик подал знак — и с противоположной стороны моста к фон Буту подошел целый отряд вооруженных до зубов воинов.

То были не солдаты из плоти и крови, а павшие в прошедших битвах, на костях которых частично сохранилась мумифицированная плоть, жизнь поддерживала темная магия.

Впереди них летел омерзительный запах, неописуемый ужас застыл на их бледных костяных лицах.

— Ты… ты сговорился с ними! — заявил Нестор.

— Точно подмечено, — с наигранным удивлением произнес карлик. — Более того, я их полководец, как видите!

— Их полководец? Но как же…

— Как это может быть? Как возможно, что я опередил вас? Что вы выбрали сторону побежденных, в то время как я принадлежу к числу победителей? — Ортмар фон Бут ухмылялся. — Я скажу вам, друзья мои, — потому что я вовремя переметнулся на сторону того, кому вскорости будет принадлежать все Землемирье.

— О ком ты говоришь? — поинтересовался Нестор.

— Кого это интересует? — ответил карлик. — Мой повелитель так стар, что у него уже было множество имен. Снагором называют его в Каль Анаре. Но что значит имя по сравнению с его колоссальной силой? Это он вернул василисков и поднимает из могил воинов прошлых эпох. С их помощью он подчинит себе Землемирье, и я буду рядом с ним — на стороне победителя!

— Ты работал на него, — потрясенно произнес Нестор, — с самого начала!

— Тебя это удивляет? — спросил фон Бут. — Неужели вы действительно думали, что я подчинюсь человеку? Что я склонюсь перед Корвином и буду слушать болтовню этой эльфийской шлюхи? Я был в Тиргас Лане только по одной причине — в качестве шпиона на службе у Снагора.

— Предатель! — прорычал Бальбок.

— Вот видите, как изменился мир, — с холодной ухмылкой на губах произнес карлик. — Раньше предателями называли чудовищ, а мы, карлики, сражались за якобы правое дело. Теперь все наоборот…

— Правое дело мне до задницы, — прояснил ситуацию Бальбок. — Я здесь потому, что жажду крови — причем твоей. Ты не только предал и продал нас, ты убил моих дочерей, и за это ты поплатишься!

— Твоих дочерей? — фон Бут оглушительно расхохотался. — Ты действительно веришь в эту чушь?

— Это не чушь, — возразила Квия, поднимая оба своих меча. — Ты поймешь это, когда тебя настигнет гнев Бунаиса!

— Да что ты говоришь, баба. Вместо того чтобы произносить громкие речи, вы бы лучше сдавались — не то я прикажу своим верным воинам атаковать вас, а этого никто из вас не пережи…

Больше ничего Ортмар фон Бут сказать не успел.

С хриплым воинственным криком на губах Бальбок прыгнул вперед и взмахнул секирой — та обрушилась словно молния, и ее грубое лезвие глубоко вошло в грудь карлика.

— Да оставишь ты нас наконец в покое или нет? — закричал Бальбок, вырывая секиру; роскошная борода карлика, лежавшая поверх груди и живота Ортмара, помешала орку забрызгаться кровью предателя.

Еще какой-то краткий миг карлик держался на ногах и удивленно смотрел на Бальбока. Затем рухнул навзничь, и это послужило для его жутких подданных сигналом к атаке.

С хриплыми криками они перепрыгнули через тело своего военачальника, размахивая мечами, секирами и копьями, которые сжимали костистые руки — и встретили Бальбока.

Высокий орк стоял непоколебимо, словно скала, в центре моста, секира его описала широкую дугу — и первая волна нападающих в буквальном смысле слова оказалась сметена с моста, рухнула в кипящую лаву и исчезла в ней.

Но неупокоенные напирали, их становилось все больше и больше, пока не стало настолько много, что Бальбок был вынужден отступить. Он еще раз ударил, столкнув нескольких в смертоносное пламя, затем спиной вперед принялся отступать к своим спутникам, размахивая перед собой оружием.

Плечом к плечу стояли орк, амазонка, убийца и ледяной варвар, чтобы встретиться с костяными воинами в битве не на жизнь, а на смерть.

— Срубайте им головы с плеч! — передал Бальбок опыт Анклуаса. — Когда черепушки нет на плечах, с ними покончено!

Сам же, подавая пример, он вышел вперед и обезглавил одного костяного воина, отважившегося сделать слишком большой шаг вперед. Квия со своей стороны взмахнула клинками и отправила следующего воина обратно в царство мертвых, Нестор и Гурн тоже делали все, что могли. Однако вместо каждого воина, падавшего на землю и уже не поднимавшегося, выходили еще двое. Скелеты атаковали по всей ширине моста, и спутникам приходилось быть чертовски внимательными, чтобы не попасть под внезапно устремившийся вперед клинок или копье.

Вдруг раздался сдавленный крик Гурна — ржавая секира неупокоенного воина нанесла ему рваную рану в левой ноге.

Ярость ледяного варвара настигла неупокоенного прежде, чем тот успел ударить во второй раз. Ручища Гурна устремилась вперед, схватила череп скелета-воина и изо всех сил рванула его — послышался отвратительный треск, когда сломались шейные позвонки.

Нестор уложил следующего неупокоенного, но это ничего не изменило, мертвецов становилось все больше и больше. Квию сильно теснили, и было только вопросом времени, когда неупокоенные воины сомнут ее…

— Назад! — изо всех сил крикнул Нестор. — Нам нужно отступить!

— Нет! — упрямо воскликнула Квия, отправляя пинком ноги одного из неупокоенных вниз с моста, — но его место тут же занял другой.

Квия отражала удары костяного воина, но не отступала.

Амазонка тоже понимала, что выиграть эту схватку они не смогут, однако просто бежать не было смысла. Кто-то должен был остаться, чтобы задержать неупокоенных, иначе товарищам не удастся уйти.

И Квия очень хорошо понимала, кем будет этот «кто-то».

Ее сестры уже ушли вперед по тропе, на которую ступила когда-то Амаз, и Квия была готова последовать за ними. Она — последняя дочь своего народа и не видела смысла в том, чтобы жить дальше. Но с собой в могилу она заберет как можно больше врагов…

И она как раз хотела сообщить о своем решении спутникам, когда случилось непредвиденное. С Гурном произошла перемена. Забрызганный кровью, с длинными, торчащими во все стороны волосами, ледяной варвар и без того представлял собой устрашающее зрелище. Внезапно черты лица его ожесточились: его и без того угловатый подбородок подался вперед еще больше, лоб, казалось, стал шире, вместо глаз остался только белок. Он издал душераздирающий рык, похожий на рев атакующего варга.

— Берсерк! — ошарашенно воскликнул Нестор. — Он берсерк!..

Даже неупокоенные на миг остановились, не зная, как реагировать на изменение в ситуации. Одежда Гурна начала растягиваться на растущих мышцах, пока не порвалась окончательно, а Гурн обнажил клыки, словно волк.

Он вырвал у Бальбока из рук грубое оружие, чтобы в следующий миг размахивать им не менее мощно, чем орк. То, что одним ударом он отправил обратно в небытие сразу пяток скелетов-воинов, его, казалось, нисколько не умиротворило. Напротив — с каждым противником, которого он лишал черепа, ярость Гурна, похоже, только возрастала, а рана в ноге и боль только подстегивали его.

— Бежать! — крикнул он своим товарищам, просто стоявшим и смотревшим на него, не зная, что делать. — Бежать, проклятье! Гурн задержать воинов!

Его слова перешли в душераздирающий рев, когда он снова обрушился на неупокоенных, которые снова атаковали. Скелеты и берсерк налетели друг на друга с невероятной силой. Ржавое железо резало живую плоть, орочья сталь дробила древние кости.

Еще один короткий миг его товарищи стояли в нерешительности: Квия потому, что сама хотела принести себя в жертву, Нестор потому, что не хотел оставлять немногословного варвара, за последние дни ставшего ему другом, а Бальбок потому, что не хотел допускать того, чтобы кто-то как следует повеселился в то время, как он остался ни с чем.

Уже в следующий миг, однако, ко всем троим вернулся разум.

— Бежать! — снова послышалось в диком реве Гурна — и они повернулись и помчались назад в том же направлении, откуда пришли.

Им придется найти другой путь в храм Ксаргула — этот был для них закрыт.

Квия споткнулась о камень и упала. Нестор тут же оказался рядом, чтобы помочь ей подняться. Поскольку при этом они теряли драгоценные мгновения, Бальбоку не оставалось ничего другого, кроме как схватить обоих и понести под мышками. Так он выскочил из пещеры и оказался в штольнях, несясь так быстро, насколько позволяли ноги.

Они бросили последний взгляд на Гурна. Тот стоял в центре волны из рук и ног, грозившей снести его в любой миг. Ужасный крик превратившегося в берсерка варвара эхом отражался от стен пещеры, преследуя спутников далеко вглубь штолен, прежде чем наконец прекратиться и умолкнуть.

Гурн проиграл свой последний бой.

Анклуас внезапно оказался в большом зале и сразу понял, что достиг цели.

Факелы отбрасывали на стены причудливые тени, освещая огромные колонны, поддерживавшие высокий свод. Их капители были в форме змей. Здесь, должно быть, находилось сердце подземного лабиринта, простиравшегося далеко под горой Анар.

Змеиный храм…

Анклуас был уверен в том, что нашел то, что искал — но он был не один!

Вдоль стен комнаты стояли стражники в шлемах и черных доспехах, на щитах их красовалась эмблема василиска. Опустив копья, они выступили вперед и преградили орку путь. И, похоже, они не были удивлены его приходом.

— А вот и ты, чудовище! — воскликнул капитан на языке запада. — Священнослужители сказали, что ты придешь!

Анклуас обнажил желтые зубы в ухмылке, которая была одновременно насмешливой и приветливой, и ответил:

— Рад за вас.

— Где ты оставил остальных себе подобных? Разве вас не было больше?

Изумление Анклуаса тем, что враг, очевидно, хорошо информирован об их отряде, длилось не более удара сердца.

— Остальные мертвы, — недолго думая, ответил он. — Я заткнул им глотки. Их болтовня действовала мне на нервы!

Из-под забрал шлемов донесся глухой хохот.

— В своей безграничной мудрости Ксаргул предвидел, что произойдет нечто подобное.

— Ксаргул? Кто это? — поинтересовался Анклуас.

— Один твой вопрос уже доказывает, что ты — существо безмозглое. Ксаргул — наш повелитель и верховное божество Каль Анара. Спустя тысячелетия он вернулся, чтобы подчинить себе все Землемирье. Великий Змей раздавит врагов и будет править!

— Может быть, — согласился Анклуас и с серьезным выражением лица добавил: — Но при этом прольются реки крови, бессмысленная война ввергнет Землемирье в пучину хаоса, и это будет стоить жизни множеству созданий.

— Пустая болтовня! — только и сказал капитан.

— Где Ксаргул? — поинтересовался Анклуас. — Он здесь?

— Конечно — и он ждет тебя. У нас приказ привести тебя к нему, как только ты появишься.

— Так делайте то, что сказано! — ответил Анклуас. — Я жду не дождусь встречи с ним.

Стражи храма, похоже, были несколько удивлены таким хладнокровием, но быстро взяли себя в руки.

— Для начала мы разоружим тебя, — враждебно заявил капитан.

— Ксаргул хочет видеть меня безоружным? Что же он за божество, если боится клинка орка? — язвительно рассмеялся Анклуас, а затем швырнул меч под ноги капитану. — Пусть получит то, чего хочется.

— Ксаргул всегда получает то, что хочет! — ответил капитан, делая знак своим людям, после чего несколько солдат выступили вперед и обыскали Анклуаса в поисках другого оружия — однако безрезультатно. — Ты подчинишься добровольно или мы должны принудить тебя? — спросил капитан.

— Я подчинюсь, — ответил орк, и из-под шлема капитана послышалось разочарованное сопение. По его знаку маленький отряд с Анклуасом в центре пересек храм. Только тогда орк заметил круглую яму шагов в десять в глубину, расположенную в дальнем конце храма, на краю которой остановились солдаты.

— Тебе туда, вниз, — сказал капитан, указывая вниз. — Ксаргул ждет тебя там!

— Как трогательно с его стороны, — на дне ямы Анклуас увидел множество обглоданных костей, которыми был усеян пол.

Человеческих костей…

— Вижу, у вашего Ксаргула есть вкус.

— Ты перестанешь насмехаться, когда окажешься лицом к лицу с ним, — заявил капитан, и Анклуас был уверен в том, что на его лице, скрытом под забралом, играет злорадная ухмылка. — А теперь спускайся!

И в тот же миг Анклуас ощутил толчок в спину и упал в яму, однако ему удалось приземлиться на ноги и перекатиться между вонючих экскрементов и обглоданных костей, не сломав себе при этом ничего.

— Иди уже! — насмешливо крикнул сверху капитан. — Ксаргул ждет!

Анклуас поднялся и огляделся по сторонам. Выход был только один — отверстие в отвесной стене ямы, освещенная оранжево-красным штольня. Оно было большим, широким и жутким.

Анклуас пошел. Мимо останков людей, нашедших в яме ужасный конец, он осторожно вошел в коридор. Вонь, ударившая ему в лицо, была неописуемой — смесь гнили и серы, для человека, вероятно, смертельная. Кроме того, в штольне было невыносимо жарко, и с каждым шагом жара становилась еще сильнее.

Причина этого вскоре стала орку ясна: он двигался прямо к сердцу горы, к раскаленному жару, бушевавшему внутри Анара и вот уже несколько тысячелетий требовавшему выхода. Шум, наполнявший воздух и усиливавшийся с каждым мигом, подчеркивал это ощущение, равно как и далекое сияние, освещавшее штольню, источником которого были ни свечи, ни факелы, а расплавленный, раскаленный камень.

На покрытом шрамами лбу орка выступил пот, а он продолжал двигаться по прорубленному в скале коридору, одинокий и безоружный. Если быть до конца честным с самим собой, то орк вынужден был признать, что боится — не столько за себя, сколько за этот мир и живущих в нем существ…

Штольня закончилась.

В лицо Анклуасу ударило свечение, и он невольно закрыл лицо руками. Но тем не менее продолжал идти.

Он достиг конца штольни и вышел наружу, оказавшись на узкой, остроконечной платформе. Она находилась на половине высоты огромной пещеры, наполненной неистовым ревом.

Над головой Анклуаса изгибался мощный скалистый свод, в котором зияли темные отверстия, а под ним простиралось море раскаленной лавы. От него исходил всепоглощающий жар, там клокотало и бурлило, кое-где всплывали черные шлаки, появлялись светящиеся белым водовороты.

От одного только вида ада, напоминавшего мир в его первозданном виде, Анклуаса пробрала дрожь — однако когда он почувствовал присутствие чего-то чуждого и в то же время знакомого, наполненного невыразимой злобой, его охватил неописуемый ужас.

Он услышал, как за его спиной что-то заворочалось, как что-то огромное скользнуло вниз по стене, на которой висело до этого неподвижно. Оно достигло платформы, но Анклуас поостерегся оборачиваться, а вместо этого продолжал смотреть на раскаленное море.

— Один-одинешенек? — спросил низкий, противно шипящий голос.

Анклуас закрыл глаза.

Ну вот и все…

13. Суль ур'Снагор

— Ты не хочешь обернуться? — спросил голос. Его низкое, гортанное звучание было неведомо Анклуасу — а вот напыщенно-наглый тон, к сожалению, показался ему знакомым.

— Зачем? — спросил орк. — Чтобы обратиться в камень? Я точно знаю, что ты такое — и знаю, на что ты способен. Взгляды твоего неудавшегося потомства могут только на время парализовать свою жертву, но тот, кто взглянет в глаза истинному василиску, необратимо окаменеет, и даже эльфийское колдовство не сможет вернуть его к жизни.

— Так написано в трудах древних, — согласился голос, и Анклуас снова услышал, как что-то ползком приближается к нему. Краем глаза он заметил движение, но устоял перед искушением обернуться. — Для орка ты осведомлен на удивление хорошо.

Анклуас мрачно кивнул.

— Все не всегда таково, как кажется на первый взгляд.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу этим сказать, что вижу тебя насквозь.

— Как это так?

— Как я уже говорил, я знаю, что ты такое. И знаю, кто ты такой.

— Ах вот как? — Монстр, у которого не было ни рук, ни ног, тяжело перекатывавшийся по полу, негромко рассмеялся. — И кто же я, по-твоему, ничтожное чудовище?

— Кто-то отвергнутый, — быстро ответил Анклуас. — Тот, кто хотел достичь всего и потерпел неудачу. У которого отняли все, о чем он мечтал, — и который теперь хочет отомстить. Разве не так?

Голос ничего не ответил. Все, что услышал орк, было лишь хриплым шипением.

— Разве не так? — повторил он снова свой вопрос. — Или ты собираешься отрицать правду… Лорето?

Шипение, доносившееся из пасти создания, усилилось, и, несмотря на убийственную жару, орку показалось, что по пещере пронесся порыв ледяного ветра.

— Это имя… — тихо раздалось в ответ.

— Ты узнаешь его? — спросил Анклуас.

— Узнаю я его или нет, роли не играет. Оно для меня уже не имеет значения.

— И тем не менее оно — часть тебя, — сказал орк. — Лорето — это то, что питает тебя, не так ли? Что спасло твою жизнь, когда ты уже вот-вот готов был испустить дух, и что продлило твое существование. Я прав?

Существо приблизилось к Анклуасу на расстояние нескольких шагов. Его зловонное дыхание едва не лишило орка рассудка.

— Ты долго ждал, — продолжал Анклуас. — Целую эпоху лежал в темноте и ждал, чтобы пришел кто-то и оживил тебя. Так ведь и было?

— То, что было, несущественно, — прошипел монстр. — Неважно, чем я был, важно, чем я стал.

— И чем же ты стал?

— Я, — выдохнуло создание, выпрямляясь во весь рост, — Ксаргул Могущественный! Я существую с начала времен и прожил целую вечность. Теперь я вернул себе свою силу!

— Нет, — возразил Анклуас, все еще стоявший лицом к озеру лавы, а за спиной у него таилась ужасная неизвестность. — Ты Лорето, эльфийский князь, посягнувший на корону Тиргас Лана, но не получивший ее. Тебя отверг твой собственный народ, после чего ты бежал и бродил в мрачных, отвратительных землях — пока это создание не нашло тебя. Только благодаря тебе оно обрело силу. Это твоя злоба питает его.

— Лорето больше нет, — настаивал монстр. — Мы — Ксаргул, все остальное больше не имеет значения. А теперь, чудовище, скажи нам, откуда ты все это знаешь, прежде чем мы уничтожим тебя!

— Непременно, — спокойно пообещал Анклуас и осторожно взялся за предмет, который носил на груди на кожаном шнурке…

Широкими шагами неслись они по освещенному факелами коридору — Нестор впереди, за ним по пятам Квия и наконец Бальбок. Целый отряд храмовой стражи, на которую они нечаянно наткнулись, настигал их, и, судя по стуку и стонам, доносившимся из глубины штольни, преследованием трех беглецов занялись и неупокоенные воины.

Между беглецами и их преследователями еще было значительное расстояние, но жара и удушливый запах давали о себе знать, троим спутникам приходилось тяжко, и расстояние неумолимо сокращалось. Кроме того, преследователи были опасны и на расстоянии…

— Наклоните головы! — заревел Бальбок, снова услышав отвратительное жужжание стрел. Преследователи стреляли на бегу, поэтому целились неточно, но, тем не менее, стрелы пролетали в угрожающей близости от спутников. Бальбок махнул рукой и сбил несколько стрел, словно надоедливых насекомых, чтобы они не попали в людей, однако оставалось лишь вопросом времени, когда первая стрела достигнет цели. Кроме того, из бокового коридора появились еще преследователи в черных доспехах и присоединились к безжалостной гонке.

— Их становится все больше! — крикнула на бегу Квия. — Кто-то должен остаться, чтобы задержать их!

Амазонка уже замедлила шаг, хотела остановиться и бросить вызов одетым в черные доспехи врагам. Но Нестор снова не допустил этого, просто потащив ее за собой.

— Это что еще такое? — возмутилась она. — Отпусти меня, дурак! Разве ты не хочешь выжить?

— Хочу и выживу, — ответил Нестор, — но не ценой твоей жертвы!

— Мне больше нечего терять, разве ты не понимаешь? Все мои сестры мертвы! Никто не станет по мне тосковать!

— Я стану тосковать по тебе! — воскликнул Нестор, втягивая голову в плечи, когда над ним просвистела очередная стрела. — Мне уже пришлось бросить друга, я не хочу потерять еще и тебя!

— Почему не хочешь?

— Потому что… потому что я…

Нестор не ответил, но потащил Квию дальше за собой. На бегу они снова повернули и внезапно оказались в пещере с узким потоком лавы. По обе стороны вздымались острые скалы, похожие на окаменевшие деревья, а мимо пылающей реки вела только узкая тропа.

— Сюда, сюда! — закричал Нестор, и они понеслись вдоль потока, на светившейся желтым светом поверхности которого плавали черные островки шлаков. Преследователи не отставали, посылая вслед беглецам поцелуи смерти.

Однако одна из стрел все-таки нашла свою цель. Внезапно Бальбок почувствовал укол в левое плечо.

Орк издал яростный вопль и инстинктивно махнул рукой, пытаясь вытащить стрелу. При этом он задел одну из скал, которая тут же обрушилась. Камень, в два раза превосходивший орка размерами, наклонился и опрокинулся. Он упал поперек тропы, одним концом угодив в поток лавы, отчего во все стороны брызнул жидкий огонь. Бальбок взвыл, словно собака, когда несколько брызг попали ему на шею — запах горелого рога, ударивший ему в нос, ему тем не менее понравился, и внезапно на орка снизошло озарение, каким образом можно немного задержать преследователей.

Одного взгляда, брошенного через плечо, оказалось достаточно, чтобы понять, что в том месте, куда упала скальная игла, лава застопорилась — а значит, если Бальбоку удастся обрушить еще несколько таких игл…

Как обычно, размышлял орк недолго. Продолжая бежать за своими товарищами-людьми, он наносил мощные удары по скалам. Поскольку секира его осталась у Гурна, ему не оставалось ничего другого, кроме как работать голыми руками. Словно молот обрушивались орочьи кулаки на камни, друг за другом сваливая причудливые скальные образования, падавшие в поток лавы за спинами беглецов.

Поток запрудило, цвет лавы сменился с желтого на темно-оранжевый. Конечно, жар тут же принялся поедать скалы и плавить их, но препятствия способствовали тому, что уровень начал повышаться, лава вышла из берегов и в следующий миг затопила тропу.

Бальбок позволил себе широко ухмыльнуться, когда услышал вопли преследователей. Если солдаты не хотят сжечь себе ноги, то либо поищут путь по скалам, либо будут вынуждены ждать, пока лава поглотит препятствия и снова вернется в старое русло.

— Отлично придумано, — уважительно шепнул ему Нестор, когда они неслись к выходу из пещеры, который был уже виден. — Честно говоря, я не ожидал от орка подобного.

— Он не орк, — грудным, убежденным голосом поправила его Квия. — Он Бунаис, не забывай об этом!

Задыхаясь, они достигли выхода из пещеры и хотели уже броситься в штольни, прилегавшие к нему, когда кто-то снова преградил им дорогу!

На этот раз противник был только один, и товарищи не поверили своим глазам, когда увидели его.

То был Ортмар фон Бут.

В той или иной степени.

Карлик-предатель, которому Бальбок всадил в тело лезвие, стоял перед ними, и борода на раскроенной груди его была красна от крови. Нет, он не пережил смертоносный удар Бальбока — вероятнее всего, из-за своей злобы и ненависти он сам стал одним из тех, кем раньше командовал. Неупокоенный, вернувшийся, чтобы мстить и убивать…

Квия издала пронзительный визг, Бальбок выругался по-орочьи. Трое товарищей подняли оружие, готовые встретить ужасного врага, сжимавшего в своих бледных руках две тяжелые секиры.

Неупокоенный карлик хотел прыгнуть вперед, чтобы нанести удары двоим людям и орку — но не успел.

Потому что внезапно позади него появилась тень, и окровавленное тело Ортмара пронзил сапарак!

Карлик озадаченно застыл, и Бальбок воспользовался возможностью, чтобы вырвать у него из рук одну из секир и изо всех сил нанести удар — мгновением позже голова Ортмара фон Бута улетела с плеч.

Туловище еще мгновение стояло, а затем упало вперед и застыло в неподвижности.

За спиной предателя стоял орк, ухмыляясь во всю свою широкую физиономию, сжимая в руках окровавленный сапарак.

— Я так и знал, что вы без меня не справитесь, — удовлетворенно произнес он. — Но не беспокойтесь — теперь мы наконец отдохнем от него.

— Раммар! — воскликнул Бальбок, радуясь тому, что видит брата, появившегося как нельзя кстати. — Ты все-таки не сбежал.

— Ну не могу же я оставить одного такого умбала, как ты, — пожав плечами, ответил Раммар. — Ты без моей помощи и десяти кнум'хай не пройдешь.

— Это точно, — бесхитростно согласился с ним Бальбок и хотел уже, повинуясь внезапному приступу радости встречи, обнять брата, как делают это амазонки.

— Ты что, разум потерял? — набросился на него Раммар. — Не перед людьми же! А теперь давайте убираться, пока не появилось еще больше неупокоенных, или бородатых сморчков, или неупокоенных бородатых сморчков!

Никто: ни Бальбок, ни Квия, ни Нестор не возражали, поэтому последовали за Раммаром к выходу из пещеры. Словно это было само собой разумеется, толстенький орк, так нежданно-негаданно пришедший на помощь, принял командование и встал во главе маленького отряда.

Он действительно, казалось, знал путь к выходу: уверенно вел товарищей по ряду нескончаемых штолен, в которых они то и дело натыкались на безжизненные тела стражников храма, причиной смерти которых, очевидно, стал сапарак.

— Представляете, они имели наглость спросить, что я делаю здесь, внизу, — мимоходом сказал Раммар.

— Давайте быстрее, — сказал Нестор, и по его голосу было ясно, что на душе у него неспокойно. — Не то они опять восстанут.

Спутники достигли лестницы, которая, круто извиваясь, вела наверх и была достаточно широкой для толстенького орка.

— Это из-за тебя мне пришлось тут протискиваться, — ядовито шепнул он, обращаясь к Бальбоку. — Эту лестницу, — сообщил он, со стоном поднимаясь все выше и выше, — я нашел совершенно случайно. Она ведет прямо на свободу…

Спутники поднимались по узким стертым ступеням, а за их спинами раздавались жуткие крики. Они то и дело затравленно озирались, ожидая увидеть костяные фигуры, преследующие их. Однако там никого не было, только жара и спертый воздух мешали беглецам. Гору сотрясали глухие звуки, не предвещавшие ничего хорошего.

Затем вдруг стало заметно прохладнее. Дышать стало легче, в шахте повеяло свежим ветром.

— Выход! — воскликнула Квия, бежавшая впереди всех. — Я уже вижу его!

Мгновением позже ее спутники тоже увидели круглое отверстие, по ту сторону которого манило их темно-серое небо. То, что оно было забрано решеткой, оказалось чистой формальностью — Бальбок ухватился за железные прутья, потянул и недолго думая сорвал дверь с петель.

Уже светало, но огненные сумерки никуда не делись. Свечение над Анаром усилилось.

Похоже, внутри горы что-то происходило, и спутники спросили себя, не связано ли это с Анклуасом…

14. Торма ур'ольк

Он видел его.

Анклуас держал кристалл, который носил до сих пор на груди на кожаном шнуре, перед правым глазом, причем так, чтобы в одной из гладко отполированных граней отражалась пещера позади. Таким образом Анклуас мог видеть противника, не впадая при этом в смертельное оцепенение.

И то, что он увидел, наполнило его ужасом.

В старых свитках он читал об ужасах древних времен, знал, кто такие василиски, и уже сражался с их потомством.

Но ничто из этого не могло подготовить орка к тому, что он увидел.

Существо это было огромным. Голова хищной птицы со смертоносным крючковатым клювом была размером с повозку, а частично покрытое перьями змееподобное тело имело две сажени в ширину, а длину было оценить крайне трудно, ибо хвост кольцами извивался позади; можно было также различить кожистые крылья, очевидно, с трудом справлявшиеся со своим назначением. Анклуас сомневался, что этот василиск еще способен подняться в воздух, поскольку крылья были дырявыми и порванными во многих местах. Вообще казалось, что змеиное тело претерпевает прогрессирующее разложение — перья были матовыми и серыми, змеиная кожа покрыта темными кровоподтеками, из которых сочился вонючий гной.

Тысячелетия, на протяжении которых монстр находился в неподвижном оцепенении, не прошли для него бесследно. Только глаза горели еще разрушительной яростью, поскольку злоба, поддерживавшая жизнь василиска, недавно получила новую подпитку.

— Раньше ты выглядел лучше, Лорето, — заявил Анклуас, превозмогая ужас.

— Кого интересует моя внешность? — прошипело создание. — Одноухий орк — последний, кому следовало бы ломать над этим голову.

— Все не всегда так, как кажется, Лорето, — ответил Анклуас. — Ты не тот, за кого себя выдаешь, и я тоже.

Голова хищной птицы, угрожающе раскачивавшаяся над орком, склонилась набок.

— А кто же ты тогда? Поведай мне, пока я не проглотил тебя.

Анклуас опустил кристалл и обернулся. Глаза он при этом держал закрытыми, но с ним произошло странное превращение.

Под пораженным взглядом василиска натянулась зеленая кожа орка, исчезли шрамы и мозоли. Более того, кожа становилась все бледнее и бледнее, пока не побелела окончательно. Рыло превратилось в маленький нос, а редкие волосы, свисавшие с затылка, сменились светлой шевелюрой.

Тело орка тоже изменилось, он стал меньше и изящнее. Изменилась даже одежда — грубая кожа превратилась в облегающие зеленые брюки и камзол с широким поясом.

Василиск ядовито зашипел, когда увидел, что перед ним стоит не омерзительное чудовище, а молодая женщина ослепительной красоты, гордая дочь эльфийского рода. Ее бледные, благородные черты часть василиска помнила даже очень хорошо, поскольку было когда-то время, когда эта часть любила ее…

— Аланна, — голос чудовища был подобен порыву ледяного ветра. — Как… как это возможно?..

— И этот вопрос задаешь мне именно ты? — ответила она, по-прежнему не открывая глаз. — Разве не ты пережил превращение? В моем случае это всего лишь маскировка, эльфийское заклинание подмены, ничего более. Ты же изменился не только внешне, Лорето, — ты изменил свою суть. Ты продался силе зла.

— Молчи! — набросился он на нее, и она снова ощутила зловонное дыхание чудовища. — Знаешь ли ты, какую боль мне довелось пережить после того, как ты предала меня и бросила на произвол судьбы? Нет, не знаешь! Ничего ты не знаешь, абсолютно ничего!

— Это я-то бросила тебя на произвол судьбы? — Аланна сочувственно покачала головой. — Ты всегда искажал истину по собственному разумению, Лорето. Не тебя предали и оставили в одиночестве, а меня. Я очень хорошо помню письмо, которое ты послал в Шакару, где сообщал мне, что все кончено. Ты собирался отплыть к Дальним Берегам в поисках своего счастья, а меня хотел оставить в Шакаре. А потом все повернулось иначе, не правда ли?

— Меня предали, — настаивал монстр. — Сначала ты, а потом даже Фаравин.

— Ты бы себя послушал! Ты называешь предателем великого видящего только потому, что в его пророчестве не оказалось места для тебя. Ты хотел получить корону Тиргас Лана, но избран был другой. Тот, кого предсказание сочло достойным эльфийской короны.

— Человек! — презрительно прошипел он.

— Да, человек, — согласилась Аланна. — За людьми будущее, Лорето. Эльфы все больше и больше отстраняются, потому что много чего повидали в этом мире. А у людей еще все впереди. За ними право на правление Землемирьем.

— Нет! — возразил монстр, огромная голова которого возмущенно взметнулась вверх. — Не этим ничтожным тварям держать в руках власть над Землемирьем — а мне! Мне одному!

— О, Лорето, — в голосе Аланны прозвучало глубокое сожаление. — У тебя теперь даже нет рук, в которых ты мог бы что-то держать. То, чем ты был… Ты отринул даже свое старое тело — и все лишь затем, чтобы последовать зову мести. Когда я услыхала о новой силе, поднимающей голову на востоке, я кое-что заподозрила. Сначала я не хотела принимать это всерьез, но потом у меня появились эти сны…

— Какие сны?

— Я видела сны о тебе, Лорето. О том, как ты беспокойно бродишь повсюду в слепой жажде мести и как наконец встретил василиска. Он поглотил тебя, потому что увидел в тебе родственную душу, и питается твоим желанием мстить и твоей злобой. Благодаря тебе он получил новую силу и вернулся в Каль Анар, чтобы возродить царство ужаса и обрушить Землемирье в пучину смерти и разложения.

— И все это ты видела во сне?

— Это и еще многое другое.

— Как мило, — прохрипел монстр. — Похоже, нас все еще кое-что связывает.

— Нет, Лорето, нас больше ничего не связывает, с тех пор как ты стал частью иного, частью зла. Я выбрала этот необычный путь, чтобы попасть к тебе, только по одной причине.

— Потому что ты хотела спасти меня, — предположило создание.

— Неправильно, Лорето, — потому что нужно закончить это. Ты стал угрозой всему миру. Ты встал на службу зла и тем самым приближаешь конец всех нас.

— Я? Слуга? — вскричала змееподобная птица. — Я не слуга, глупая женщина! У меня власть! Я повелитель Каль Анара!

— Какой же из тебя повелитель! — усмехнулась Аланна. — В городе правят страх и ужас. Ты способен только уничтожать и ничего больше.

— Это неправда! Разве ты не видела моих детей?

— Ты имеешь в виду василисков? — Аланна снова покачала головой. — Это всего лишь подражание, карикатура чудовища, в которое ты превратился.

— Это моя власть позволила им вернуться.

— Не твоя власть, Лорето, — а власть чего-то, что гораздо старше тебя. Зло всегда было здесь, и ты у него на службе, а не наоборот.

— Но я контролирую его.

— Маргок тоже когда-то так думал. Но обманул сам себя. Силу зла невозможно контролировать, Лорето, — даже тебе.

— Маргок был глупцом! — послышалось из изогнутого клюва. — Он хотел воспользоваться услугами смертных, чтобы покорить Землемирье. Его падение можно было предугадать, потому что орки глупы, а люди непоследовательны в своих решениях. Я же создал войско, подобного которому не было в Землемирье.

— Ты ничего не создал, Лорето, — заявила Аланна, — ты только воспользовался тем, что оставил Маргок. Подобно стервятнику, ты оперся на павших в войнах и поднял их из могил. Ты попрал все законы жизни, Лорето.

— Ты говоришь о моих воинах. Они действительно полезные слуги, верность которых распространяется за пределы смерти, — донеслось из горла василиска. — Но они — не та армия, о которой я говорю. Когда Каль Анар восстанет против запада, атака произойдет не на земле и не при помощи пик, стрел и мечей — а с воздуха!

— С воздуха? — На миг Аланне показалось, что в процессе единения с василиском Лорето потерял разум и говорит полную ерунду. А затем она поняла. — Эта пещера, в которой я была… эти бедные люди, свисавшие с потолка в этих странных образованиях — это был… инкубатор, не так ли?

— Твой разум так же остер, как и ранее, — вежливо ответил ее жуткий визави. — Каждый день из моего народа выбирают несколько человек для того, чтобы они вели высшее существование, и им подсаживают потомство змеи. На протяжении семи лун они служат пищей подрастающему василиску, причем их дух и разум переходят к нему. То, что в конечном итоге вылупляется из оболочки, является не бездушным и непредсказуемым творением, действующим согласно своим инстинктам, а верным слугой. Солдатом, который может получать и исполнять приказы. Это, дитя мое, и есть истинная армия Каль Анара — и скоро она будет готова!

Бегство орков и людей недолго оставалось незамеченным.

Раммар, Бальбок и их спутники ушли недалеко, когда из выхода штольни, находившегося у стен Каль Анара, выше Змеиной башни, вылетел поток воинов, живых и неупокоенных. И они снова занялись преследованием беглецов.

— Бегите! — крикнул своим спутникам Раммар, в то время как сам бежал настолько быстро, насколько позволяли его короткие ноги. — Бегите, если хотите жить…

Этого он мог своим спутникам даже не говорить — стрелы, прорезавшие ночное небо, подстегивали. Оставив городскую стену по левую руку, спутники устремились вниз по отвесному склону, перепрыгивая через скалы и трещины, из которых поднимался едкий дым. Несколько раз они цеплялись ногами, падали и разбивались об острые выступы скал, но тут же снова поднимались и бежали, зная, что жизням их наступит конец, если враг нагонит.

Крики стражников и ужасный вой неупокоенных звучали в ушах четверых спутников, и они неслись так быстро, как только могли — тем не менее расстояние до преследователей неумолимо сокращалось.

Град стрел звенел в ночном воздухе — то, что ни одна не нашла свою цель, можно было списать на чистое везение. Бальбок, забравший себе секиры Ортмара фон Бута, размахивал ими, чтобы отмахнуться. Впрочем, долго такой метод работать не мог.

— Они нас догонят! — сообщил Нестор, бросая затравленный взгляд через плечо. — Если вскоре ничего не произойдет, они нас догонят…

И… что-то произошло! Впрочем, не то, о чем думал человек из Тайка. Он со своими спутниками оказался на покатом сыпучем склоне, черная галька на нем пришла в движение тут же, как только Раммар поставил на нее свою тяжелую ногу. В следующий миг орки и люди вместе с галькой покатились в долину.

Нестор и Квия сразу потеряли равновесие и упали, оркам же удалось удержаться в вертикальном положении. Бальбоку даже понравилось нестись с головокружительной скоростью, и у него даже получалось балансировать при этом руками. Раммару, который двигался быстрее всех, повезло меньше — он налетел на скалу, одиноко возвышавшуюся над осыпью, отскочил от нее, словно мяч, и покатился, кувыркаясь, вниз.

Катание закончилось так же внезапно, как и началось, — у подножия горы, где мелкие камни потерялись в лавовой породе.

Бальбок, который единственный из всех вышел из приключения без синяков, поспешил к Раммару и протянул ему лапу, помогая подняться на ноги.

— Все в порядке? — ухмыляясь, поинтересовался он.

— Нет, проклятье, ничего не в порядке! — проворчал Раммар, поднимаясь при помощи Бальбока. И тут же принялся причитать и жаловаться на то, что жизнь дала ему такие короткие, а его брату такие длинные ноги.

Однако он резко захлопнул пасть, когда увидел, что делается у городской стены: ворота открывались, и на этот раз оттуда хлынули не какие-то там две дюжины преследователей, а бесчисленное множество.

Сотни.

Тысячи…

15. Блар тозаш'док

На миг у Аланны просто отнялся дар речи. О том, что ее бывший возлюбленный целиком отдался злу и ни перед чем не остановится, она догадывалась. Но масштабы его дерзости потрясли ее до глубины души, и она впервые задалась вопросом, возможно ли вообще противопоставить что-то такому количеству злобы…

— Первые василиски уже вылупились, — ликуя, продолжал он. — Они — мои надежные шпионы, глаза и уши, они рассказали мне и о вашей дурацкой миссии. Пока что их всего лишь несколько дюжин, но уже совсем скоро их будут тысячи, и тогда я отправлюсь во главе своего войска и накажу узурпатора трона Корвина — да и всех остальных, кто предал меня.

— До этого дело не дойдет, — возразила Аланна, но голос ее звучал уже не так уверенно, как раньше. — Ибо мы тоже не беззащитны. Ты должен знать, что «дурацкая миссия», как ты ее называешь, была всего лишь отвлекающим маневром. Неужели ты всерьез думаешь, что мы настолько глупы, чтобы доверить защиту нашей империи горстке чудовищ и головорезов?

— Если того требует древнее пророчество, то вы действительно глупы. Да, я знаю тебя, Аланна…

— Ты прав, — дрожащим голосом ответила эльфийка. — Пророчество Фаравина действительно предрекает, что от падения вновь основанную империю Тиргас Лана оградит чудовище, — но в нем говорится также, что в жилах орка должна течь эльфийская кровь. У тебя еще осталось достаточно разума для того, чтобы понять, что это означает, Лорето? Я и есть то чудовище из пророчества! И я пришла, чтобы убить тебя!

— Да что ты говоришь!

— Именно! И в то время, как мы с тобой разговариваем, Корвин, уверенный в том, что меня похитили, идет во главе огромного войска на Каль Анар, не дожидаясь, пока нападут на него. Так что, как видишь, мы готовы.

— Войско? — Василиск насмешливо зашипел. — Какое войско? Пара тысяч человек, ничего более. Войско неупокоенных задержит их, до тех пор пока не вылупятся мои василиски. Тысячами нападут они на твоего Корвина и его людей, и никого из них не останется в живых. Затем я вернусь в Тиргас Лан и взойду на трон. Я исправлю неправильное пророчество Фаравина и провозглашу себя правителем всего Землемирья. Тот, кто восстанет против меня, будет уничтожен, и вскоре я назову огромную империю своей.

— Царство теней, — печально сказала Аланна. — Империя зла, и ничего больше. Что же из тебя вышло, Лорето? Неужели ты забыл все, чему учил тебя твой народ? Ты отдался той же самой силе, которая испортила когда-то Маргока. Но я не стану ждать, когда ты станешь таким же сильным, как он. Я уничтожу тебя, Лорето, — здесь и сейчас. Это необходимо сделать!

— Я тронут, — насмешливо раздалось в ответ. — Если бы я не знал тебя, то решил бы, что ты мне сочувствуешь.

— Я тебе действительно сочувствую, — ответила Аланна. — Не столько тебе и тому, что из тебя получилось, сколько тому, кем ты когда-то был.

— Это было давно…

— Не настолько. Ты еще помнишь? Те счастливые дни, которые мы провели в Шакаре? Тогда твое сердце было кристально чистым, как лед, и свободным от…

— Довольно! — яростным рыком перебил он ее. — Я ничего не хочу больше об этом слышать!

— Почему? Потому что не хочешь слышать правду? Потому что она заставляет тебя сомневаться в твоих поступках?

— Нет. Потому что я не выношу воспоминаний о том, каким жалким подхалимом я был. Теперь я свободен делать и приказывать делать то, что мне нравится. Тот, кто становится поперек дороги, будет уничтожен, и ты — не исключение, Аланна. Готовься к смерти!

— Я готова, — сдержанно ответила ему эльфийка — и почувствовала смертоносный поток воздуха. Устремившийся на нее из широко раскрытого клюва василиска…

— Шнорш! — вырвалось у Раммара. — Давайте сматываться, да побыстрее!

С воинственными криками орда воинов выкатилась из ворот туннеля — солдаты в черных доспехах на лошадях и неупокоенные, грохочущие костями. Кроме того, на стене появились лучники, посылающие в полет горящие стрелы, которые поднимались в небо, полыхая огнем и освещая ночь.

Нестор и Квия уже поняли, что пробил час, и сломя голову понеслись вперед. Никто не чувствовал боли от ссадин при падении с осыпи. Раммар и Бальбок тоже взяли ноги в руки и помчались к черному холмогорью в надежде, что там можно будет найти расселину или лощину, где можно отсидеться.

Но если положить лапу на сердце, надежды не было.

Земля под их ногами дрожала, когда в погоню бросились всадники — воины в шлемах, с опущенными забралами и пиками наперевес. И поток всадников, устремившихся из ворот, был нескончаемым. Орда неупокоенных становилась все больше и больше — бесчисленное множество воинов, белые скелеты светились в зареве вулкана, рассыпались и расходились широким фронтом, прежде чем устремиться вниз по горе. Люди, эльфы, карлики и орки, была среди них даже парочка троллей, скелеты которых превосходили остальных костяных воинов.

— Вот честно, — бросил на бегу Бальбок, — не слишком ли много возни из-за нас?

— Кто знает, — нескромно ответил Раммар. — Может быть, просочилась весть о том, что на город напал Раммар Резкий. Это бы объяснило такое выступление…

В этот миг крики преследователей и грохот подков лошадей перекрыл пронзительный скрежет. Охваченный страхом, Раммар оглянулся — и увидел, как из кратера Анара поднимаются сразу несколько василисков, освещенных огненным светом. Толстенький орк насчитал одного, двух, трех — и на этом его искусство счета исчерпалось. Ясно было только, что их иомаш…

Много…

— Ты прав, Бальбок, — охотно признался Раммар, пытаясь бежать еще быстрее к скалистому гребню хребта, поднимавшемуся впереди из скалистого ландшафта. — Действительно, слишком много чести, даже для Раммара Резкого!

Василиски, издавая какой-то скрежет, поднимались над вулканом, чтобы затем изменить направление полета. Подобно хищным птицам, заметившим добычу, они устремились вниз, и хотя беглецы опасались оборачиваться и глядеть на василисков, чтобы не встретиться с ними взглядом, они заметили, что твари приближаются, — потому что страх, сковавший сердца орков и людей и угрожавший раздавить их в железной хватке, стремительно нарастал.

Монстры уже обогнали войско неупокоенных и продолжали мчаться к беглецам.

— Вообще-то Раммар Резкий ничего не имеет против Каль Анара! — отчаянно кричал Раммар, продолжая нестись дальше. — Бальбок Беспощадный убил гораздо больше ваших воинов, чтоб вы знали…

Вот уже змееподобные птицы подлетели к ним, оставалось всего несколько шагов, вот уже беглецы достигли скалистого гребня хребта…

— Ложись! — крикнул Нестор.

Все бросились на твердый каменный грунт и стали ждать, когда змеи, словно огромные щупальца, обовьются вокруг них и поднимут вверх, или же крючковатые клювы размозжат им головы прямо на месте. Они слышали звук хлопающих крыльев, чувствовали едкий запах разложения, исходивший от василисков, и прощались с жизнью…

…чтобы мгновением позже с удивлением выяснить, что крылатые змеи интересовались вовсе не ими.

Всего в нескольких кнум'хай над землей, снова издав противные крики и обдав беглецов дыханием смерти, пролетели василиски — и в следующий миг твари перелетели через край хребта и исчезли из виду. Четверым спутникам потребовалось мгновение, чтобы понять, что пока что пронесло…

— Проклятье, — прорычал Раммар, испытывая смесь разочарования и облегчения, и приподнялся. — Что, клянусь гнилостным нужником Лудара…

В этот момент по другую сторону гребня раздался громкий крик, и множество огненных стрел устремились в темное ночное небо.

— Что, клянусь…

На коленях подполз Раммар к гребню, чтобы бросить взгляд на другую сторону. То, что он увидел, наполнило его сердце радостью, хотя он никогда в жизни не признался бы в этом.

Там были люди! Не несколько, а необозримая толпа, целое войско, растянувшееся по каменистым холмам и терявшееся в темной дали. Орк увидел вооруженных пиками кавалеристов и одетых в броню бойцов, легковооруженных воинов и лучников, копьеметателей и мечников, карликов с секирами и пикинеров. А во главе этого огромного скопления воинов, знамена которых трепетали на ночном ветру и доспехи которых сверкали в огненном свечении Анара, Раммар увидел не кого иного, как Корвина!

В этот миг Раммар был более чем счастлив видеть короля Тиргас Лана и бывшего охотника за головами. Значит, это на него и его войско нацелились василиски!

— Корвин! — крикнул Бальбок, испытывавший те же самые чувства, что и Раммар. — Какое счастье! Он пришел как раз вовремя!

— Корр, — раздраженно согласился с ним Раммар, искусно скрывая свое облегчение, — этот молочнолицый обязательно должен побывать везде и добавить своего шнорша…

Бушевал яростный бой. Василиски атаковали людей, но их встретил дождь стрел. Два чудища камнем рухнули с неба, нашпигованные огнем, словно игольник, еще одно подлетело к пикинерам, что оказалось для него роковой ошибкой; однако в смертельной схватке василиск убил многих воинов своим подобным плети хвостом.

Еще одно чудовище атаковало карликов, полетев прямо к ним, и некоторые взглянули ему в глаза, после чего на некоторое время окаменели. Василиск врезался в самую толпу и пожал кровавую жатву своим крючковатым клювом.

На всадников по флангам войска обрушилось еще несколько змееподобных птиц. Несколько лошадей прорвалось, остальные застыли вместе со всадниками, становясь легкой добычей чудовищ.

Однако Корвин не позволил смутить себя. Под защитой обоих лейб-гвардейцев и королевской гвардии он отдал приказ продвигаться дальше.

Раммар больше не мог сдерживаться. Он с облегчением вскочил и принялся изо всех сил размахивать своими короткими руками — после чего выпущенная за его спиной стрела пронзила его правое ухо. Взвизгнув, орк обернулся и испуганно распахнул глаза: от радости встречи он совершенно забыл о всадниках Каль Анара и войске неупокоенных!

Они были уже пугающе близко, несясь к хребту с востока, в то время как Корвин приближался со своим войском с запада. Раммар переводил взгляд с одного войска на другое, оба они были на расстоянии всего лишь полета стрелы — можно было предсказать, что они встретятся прямо на гребне хребта. Как раз там, где находились спутники, через несколько мгновений должен был разразиться ожесточенный бой…

— Ну вот и все, я исчезаю, — объявил Нестор и хотел уже броситься бежать, но Квия, которую он снова собирался утащить за собой, удержала его.

— Нет, — решительно возразила она. — Ты останешься — и я тоже.

— Но Квия! — воскликнул Нестор, пытаясь перекричать воинственные вопли обоих войск, которые перешли на бег и устремились к гребню хребта. — Здесь же в любой момент может разверзнуться ад, и мы окажемся в самом центре! Мы погибнем!

— Если таково наше предназначение… — только и сказала она.

Она взмахнула мечами и заняла позицию на гребне, спокойно глядя на врагов.

— Но я… я люблю тебя! — в отчаянии воскликнул Нестор. — Я не хочу, чтобы ты погибла, — и сам тоже не тороплюсь умереть. Мы могли бы бежать и начать другую жизнь…

— Я тоже люблю тебя, — просто ответила Квия, — и с большой охотой бежала бы с тобой. Но от этого врага нельзя убежать. Битва должна случиться здесь и сейчас — или то, что случилось с амазонками, станет судьбой и других народов Землемирья!

Бывший убийца вздохнул. Еще совсем недавно он только посмеялся бы над такими наивными словами, но ситуация изменилась. Он изменился. Нестор уже успел узнать, что такое верность, товарищество и готовность к самопожертвованию. Человек, которым он был когда-то, перестал существовать. И недавно, буквально на днях, родился новый Нестор из Тайка, жизнь которого могла продлиться совсем недолго…

— Ну, хорошо, — согласился он и занял позицию рядом с амазонкой. — За Землемирье — и за Гурна!

— За Гурна! — подтвердил Бальбок, оскалившись, и занял место рядом с обоими людьми, подняв секиры карлика.

— Значит ли это, что ты тоже остаешься? — в ужасе спросил Раммар.

— Корр, — мрачно ответил ему брат. Он почуял запах крови, и ему не терпелось ринуться в бой. — Кроме того, нам все равно отсюда уже не уйти…

Бальбок был прав. Фланг войска Корвина, на котором находилась кавалерия, тем временем достиг гребня и перевалил через него, навстречу вражеским конным пикинерам — орки и их товарищи были окружены.

— Вот проклятье, шнорш! — проворчал Раммар. — Что это король-охотник за головами задумал?

— Он планирует двусторонний обхват и пытается вогнать с двух сторон клинья в войско Каль Анара, — объяснил кто-то сверху. — Таким образом он сможет помешать другим воинам вражеской армии выйти на поле боя!

Раммар вздрогнул, обернулся — и увидел Корвина, который вместе с солдатами королевской гвардии достиг хребта, верхом, в полном доспехе, а на груди короля красовался герб Тиргас Лана.

— Тебе есть что возразить по поводу моего плана? — спросил король толстенького орка.

— А как же, — решительно ответил Раммар, точно так же не собираясь здороваться, как и король. — Если авангард твоей пехоты не успеет достаточно быстро достичь центра, твоя гордая кавалерия окончит свои дни в качестве корма для василисков, это точно.

— Что же ты предлагаешь?

— Что предлагаю? Тебе нужна парочка орков в рядах!

— При этом ты имеешь в виду кого-то определенного? — спросил его король, ухмыляясь.

— Хватит глупой болтовни! — проворчал Раммар, становясь рядом с товарищами. Уперев в пол сапарак, он взял у Бальбока одну из секир карлика. В бою против неупокоенных секира была гораздо более эффективным оружием. — Не знаю, почему мы с братом постоянно рискуем за тебя своими асар'хай, король-охотник за головами.

— Может быть, потому что мы друзья? — Корвин опустил забрало и вынул меч в ожидании неупокоенных, толпами поднимавшихся к ним.

— Не делай поспешных выводов! — пролаял Раммар в ответ. — У орков друзей не бывает!

В этот миг подоспели первые скелеты.

Все свое отчаяние из-за того, что он вернулся ради спасения брата, вместо того чтобы вцепиться в сокровище и убраться прочь, вложил Раммар в мощный удар секирой и обезглавил сразу два скелета-воина. Черепа, описав широкую дугу, улетели прочь, что словно послужило сигналом к атаке: в следующий миг два вражеских войска приступили ко взаимному истреблению.

Воины-карлики из войска Корвина, его меченосцы и пехота наступали, в то время как неупокоенные толпами обрушивались на них. Лучники и копьеметатели держались в отдалении, равно как и пикинеры. Стрелами и колющим оружием сделать такому противнику ничего было нельзя, похоже, воины Корвина это знали.

Под яростный рев Бальбок взмахнул своей позаимствованной у карлика секирой, сражался в первом ряду и Корвин. Вместе с обоими своими лейб-гвардейцами король ринулся в битву. Со спины своего коня, грудь которого была закована в металлическую броню, он наносил удары мечом направо и налево, и падало немало костяных воинов.

Раммар с удовлетворением отметил, что Корвин потащил в бой и свой асар, вместо того чтобы наблюдать за битвой с безопасного расстояния. И едва им удалось разбить первый ряд противника, как Корвин направил своего коня дальше. Животное встало на дыбы и ударило передними копытами, опрокинув нескольких врагов, которые, несмотря на разбитые кости, снова поднялись, чтобы продолжить сражаться. Только если подкова разбивала кости черепа или сбивала его с костяка, противник оставался лежать на земле.

То, что среди нападающих были неупокоенные орки, нисколько не мешало ни Раммару, ни Бальбоку, который впал в состояние саобха. Как говорил Анклуас, то была битва не между различными расами, а между живым и мертвым. Целью битвы было не преумножение власти, не завоевание сокровищ, а просто выживание.

— Передай от меня привет Курулу! — сквозь зубы процедил Раммар, блокируя удар секиры неупокоенного соотечественника своей секирой.

Неупокоенное чудовище громко расхохоталось — впрочем, ржало оно недолго. В приливе силы Раммар оттолкнул его от себя, от чего костяной воин зашатался, и, прежде чем он успел обрести равновесие, головы на его плечах уже не было. Бесформенный череп покатился по земле и попал под копыта коня Корвина.

Король на миг остановился. Он откинул забрало и бросил взгляд через плечо, поднял правую руку, подавая условный знак.

И после этого из рядов лучников вылетело три стрелы, объятые зеленым огнем, и устремились ввысь…

Барон Ельнигг увидел сигнал, взвившийся в небо и на миг, казалось, застывший в вышине, прежде чем снова упасть и потухнуть.

Три зеленые стрелы.

Сигнал к атаке.

В горле у барона образовался плотный ком. Он стоял на кормовом возвышении королевского флагманского корабля, боевой галере с бронированным корпусом и катапультами, а также с надстроенной башней, на которой разместились лучники. До последнего Ельнигг выдерживал внутреннюю борьбу: среагировать ли на приказ Корвина, атаковать ли? Стоит ли рисковать всем ради человека, который победил его и лишил власти?

Невольно ему хотелось ответить «нет», но Ельнигг очень хорошо знал, что такой ответ продиктован ревностью и раненой гордостью. Корвин победил его и лишил власти над островом Ольфар. Следовать за таким человеком, в общем-то, врагом, в битву или даже, возможно, отдать за него жизнь граничило с безумием.

Но несмотря на все причины ненавидеть Корвина, которые были у Ельнигга, — предать он не мог.

В короле Тиргас Лана было что-то такое, что нравилось Ельниггу. Вплоть до последней встречи Корвин выказывал большое мужество, оказал ему доверие, поручив верховное командование флотом. Такие вещи делают не для того, чтобы унизить или дискредитировать, а для того, чтобы завоевать чье-то расположение или дружбу.

Внутренний голос подсказывал барону, что Корвину не были важны его богатство или власть, когда он объединял царства Землемирья под своей дланью. Корвина преследовали видения, он верил в идеалы и в то, что может наступить новая эра мира между всеми народами, точно так же, как когда-то было при эльфах.

Неважно, насколько недостижимыми могут казаться его идеалы, — Ельнигг разделял мечты Корвина и был готов все отдать за то, чтобы однажды они стали действительностью.

Барон решительно поднял руку и подал сигнал к атаке.

Драккары и боевые галеры под его командованием направились прямо к смертоносным утесам, окружавшим гавань Каль Анара. Войти в нее они не могли, но можно было сразиться с врагом и на расстоянии…

— Приготовиться! Огонь! — воскликнул Ельнигг.

Катапульты, расположенные на баке, выстрелили горящими зарядами в ночь — это были облитые смолой глиняные картуши, взрывавшиеся от удара и разбрызгивавшие свое смертоносное содержимое во все стороны.

Мгновением позже на гавань и флот врага обрушилась горящая смерть…

16. Сабаль гоу бас

Запах гнили, разложения и затхлости тысячелетий обрушился на Аланну из широко раскрытой пасти василиска.

Аланна открыла глаза и уставилась прямо на монстра, но сделала это не без защиты: она молниеносно поднесла к лицу кристалл!

Змеептица дернулась назад, а потом застыла прямо над ней. Глаза василиска горели злобой, и Аланна почувствовала, как ее охватывает паника.

— Дурочка! — принялось браниться чудовище. — Неужели ты действительно думаешь, что можешь защититься от меня какой-то безделушкой? Взгляни в глаза василиску и испытай отчаяние, предательница! Как я только мог так ошибиться в тебе!

— Мы оба ошиблись, Лорето, — спокойно ответила эльфийка, борясь с ужасом, сковавшим ее. — Теперь давай покончим с этим…

— Флот, сир! Он атакует!

Брион, один из лейб-гвардейцев Корвина, остановился и указал на южный склон горы, где находилась гавань Каль Анара. Гавань не была в прямой видимости из-за высоких отвесных прибрежных скал, но горящие снаряды в небе были видны отчетливо. Они летели со стороны моря и обрушивались на гавань. Вверх взметались высокие столбы пламени, и вскоре несколько вражеских кораблей уже были объяты огнем. И это было только начало…

— Очень хорошо! — воскликнул Корвин. — Это помешает им… Брион!

Испуганный крик вырвался из горла короля, когда он увидел, что тело его зазевавшегося на миг лейб-гвардейца было пробито пикой неупокоенного. Широко раскрытыми от ужаса глазами смотрел молодой боец на ржавый наконечник, торчавший из его груди, а затем рухнул наземь.

Корвин спрыгнул с коня, обрушился на убийцу своего верного солдата и в буквальном смысле слова изрубил его мечом на куски.

Кавалерия врага тем временем рассыпалась, всадники Корвина полностью уничтожили ее, а затем вогнали в войско неупокоенных два клина. У скелетов оказалось недостаточно разума, чтобы понять, что замышляет враг, и таким образом войско было разделено на две части.

Всадникам Корвина, в основном воинам из Сундарила и Андарила, а также конным паладинам из северных городов пришлось сражаться на острие атаки, кроме того, они боролись не только против наступающих спереди костяных воинов, но и сражались с атакующими со спины. Из-за этого их ряды сильно поредели, и многие сражались уже не конными, а пешими из-за того, что их боевые скакуны пали от множества колотых ран. Раммар был прав, когда говорил, что движущейся вслед за ними пехоте нужно поторопиться, потому что иначе просто не останется всадников, которым нужно будет помогать, но, тем не менее, было похоже на то, что дерзкий план Корвина удался.

Конница была в полете стрелы. От приближающегося войска пехоты их отделял только тонкий кордон воинов-скелетов, которые, тем не менее, ожесточенно сопротивлялись.

— Вперед! — воскликнул Корвин, и, когда его люди издали боевой клич Тиргас Лана, орки, люди и карлики пошли в атаку, чтобы снести последних костяных воинов, и тут их снова атаковали с воздуха.

Василиски, на этот раз целая стая, обрушились на войско Корвина с ночного неба, и их крики сеяли страх в сердцах его воинов. Те, кто сражались в первых рядах и были настолько неосторожны, что посмотрели в глаза змееподобным животным, поплатились за это жизнями.

Воины Корвина, вне зависимости от того, были ли то закованные в броню карлики, или гвардейцы из Тиргас Лана, или же вассалы из восточных царств, застыли от ужаса и пали жертвами клинков неупокоенных. Костяные воины пошли в атаку и обрушились на ставших беззащитными противников. Один за другим падали окровавленные и убитые на черные скалы, в то время как василиски издавали в воздухе страшные крики и то и дело обрушивались вниз, атакуя войско.

Одному огромному воину из клана Холмогорья, сильно выделявшемуся из общей массы бойцов, откусили голову, и василиск с ужасным трофеем поднялся в небо, вселив в солдат Тиргас Лана еще больший страх.

— Сир, наша атака опрокидывается! — доложил один из королевских гвардейцев. — Если нам не удастся пробиться к коннице, через несколько мгновений от нее ничего не останется!

И это было действительно так. При поддержке атаковавших армию Корвина василисков из города вышла целая тьма неупокоенных, угрожая прорвать все утончающуюся линию нападающих. Если это случится, оба крыла атакующих окажутся предоставлены сами себе и будут безвозвратно потеряны.

— Лучники! — прозвучал приказ Корвина, который был тут же передан на фланги. — Снимите с неба этих проклятых тварей, немедленно!

В небо взлетели первые стрелы. Многие из них нашли свою цель, но это не помешало василискам продолжать нападение, и натиск врага стал еще больше благодаря войску костяных воинов.

— Проклятье, — ожесточенно прорычал Раммар, — если вскоре ничего не произойдет, нам тут придется совсем туго.

И… Что-то не заставило себя ждать! В этот миг из кратера вулкана послышался глухой рокот, но в пылу битвы никто не обратил на это внимания…

Пылающими красными глазами василиск смотрел на Аланну, намереваясь обратить ее в камень и уничтожить.

Эльфийка чувствовала силу, ощущала власть темного колдовства, но кристалл в ее руках защищал ее от взгляда василиска!

И даже более того…

Гладкие, словно зеркало, грани кристалла отразили взгляд и разрушительные чары чудовища!

— Ч-что это такое?..

Из горла гигантского монстра вырвался панический крик, когда он ощутил, как судорожно сжалось все у него внутри. Ему показалось, что ему нанесли удар ледяным кулаком прямо по внутренностям и холод начал подниматься выше. В ужасе василиск ощутил, как потяжелело тело и жизнь начала вытекать из него.

— Этого не может быть! — вырвалось из крючковатого клюва, и в словах и тоне голоса Аланна узнала упрямство Лорето. — Эт-то же невозможно…

— Это возможно, — заверила его эльфийка. — Ты уничтожил сам себя!..

— Но ни одно зеркало, созданное смертными, не способно отразить взгляд василиска!

— Этот кристалл создан не человеческими руками, — ответила Аланна. — Он состоит из вечного льда Шакары, и создали его эльфийские чары — чары твоего собственного народа, Лорето. Таково наказание за твое позорное предательство!

— Нет! Нееееет! — в панике завизжал Лорето, постепенно начиная понимать, что связался… не с теми силами. Внутри у него все оледенело, змеиное тело стало твердым и неподвижным. Он беспомощно бил кожистыми крыльями, но вскоре не мог уже сделать даже этого, потому что обратился в камень.

— Т-ты за это поплатишься! — выкрикнул он последнюю угрозу, и его голова, которая тоже стала каменной и на которой появились крошечные трещинки, дернулась, опускаясь вниз, целясь в Аланну мощным клювом.

Эльфийка была готова к этому и отскочила в сторону, а удар пришелся в то место, где только что стояла Аланна, — и клюв разлетелся на тысячи осколков.

В стороны брызнули обломки, улетая за края платформы, покатились в глубину, где расплавились в потоке лавы.

Лорето издал крик, полный ярости и ужаса, так что у Аланны на глазах выступили слезы. Слезы печали и сочувствия, но и слезы радости.

Василиск окаменел, и его настиг конец, который за вечность его существования был уделом других существ. В последний раз Лорето издал крик, крик ненависти, — но из горла чудовища не вырвалось ни звука.

Василиск превратился в огромную статую…

Эльфийка обошла каменного монстра и застыла на выходе из пещеры. Оттуда на нее смотрела неподвижная масса, все еще казавшаяся угрожающей и наводящей ужас.

Аланна дрожала всем телом, ее одолевали противоречивые чувства. Она знала, что должна довести дело до полного завершения. Уничтожено должно быть не только тело василиска, но и жившая в нем злость.

То, с чем не смогла справиться сила льда, победит огненный жар…

Недолго думая, эльфийка сняла кожаный шнурок и схватила кристалл, словно кинжал. С древним заклятием на устах, появившимся во дни Фаравина, она опустилась на колени — и вонзила артефакт в каменистую платформу.

Заклятие сработало мгновенно.

С кристаллом не произошло абсолютно ничего, зато скала пошла трещинами, быстро распространявшимися в обе стороны. Трещины с громким треском поползли все дальше и дальше.

Аланна вскочила, сжимая в руке кристалл, и сломя голову понеслась к выходу из пещеры, в штольню. Задача была выполнена.

Едва она покинула огромную пещеру, как тысячелетние камни подались, и платформа вместе с василиском, издав ужасный рев, полетела в раскаленную лаву. Окаменевший монстр упал, крылья его разбились, на голове змеи появилось множество трещин.

Затем платформа рухнула полностью, и чудовище, тысячелетиями наводившее ужас на Землемирье, обрушилось в пучину, перекувыркнувшись в горячем воздухе — и мгновением позже исчезнув в лаве.

Камень расплавился и растворился — а вместе с ним и злой дух, наполнявший монстра.

Гора вздрогнула — и в следующий миг уровень озера лавы резко поднялся. Все больше каменной массы падало в бассейн, заставляя кипеть светящуюся лаву, поднимавшуюся вдоль стен и затоплявшую штольни.

Колдовская плотина зла рухнула — и спустя тысячелетия Анар начал извергаться…

В пещере, где с потолка свисал приплод василисков, было невыносимо жарко. Змееподобные существа в коконах пользовались этой жарой, чтобы расти.

Долго созревали они, и тела их хозяев служили им пищей, пока от них не оставались одни только кости, скапливавшиеся в нижней части кокона.

А потом все заканчивалось.

Острые когти и клювы рвали коконы, на свет появлялись змеептицы.

Горячая, пропитанная едким запахом серы тишина, царившая в пещере, внезапно исчезла, когда клювы только что вылупившихся тварей раскрылись и издали тот отвратительный крик, который вселял во всех ужас и отвращение.

Инстинктивно избегая глядеть друг на друга, василиски при помощи когтей выбирались из защитных оболочек, подвешенных высоко под потолком. Выживет василиск или нет, решалось просто — он падал: те, кто годился для армии Ксаргула, расправляли крылья и с криком летели прочь; остальные падали и разбивались, а затем их пожирали те, кто был сильнее. Пощады никто не ждал.

Первая змееподобная птица уже выбралась из кокона настолько, что могла лететь. Издав крик, она увидела зияющую пустоту под собой. Затем вывалилась.

Извивающееся тело полетело вниз, существо пыталось бить крыльями. Проходили мгновения, ничего не получалось, и сородичи уже предвкушали пиршество, но затем кожистые крылья расправились и падение быстро перешло в парение, навстречу выходу в туннель, ведущий из пещеры. Из горла василиска вырвался ликующий крик, а для собратьев сигнал дюжинами падать вниз.

Но ликование василиска длилось недолго.

Ослепительное сияние огня и колоссальная жара, ударившие из туннеля, подсказали, что что-то не так. Инстинкты и человеческий разум дружно сигнализировали об опасности. Первый василиск хотел повернуть, когда из туннеля ему навстречу вылетела раскаленная смерть, жидкий камень, текший по отверстиям в скале и каскадом обрушивавшийся в пещеру-инкубатор.

Вся пещера наполнилась раскаленной каменной массой. Не только те василиски, кто уже вылупился, погибли в раскаленной лаве; существ в коконах тоже постиг конец от огня. А души тех, кто был погребен в их телах, нашли освобождение в пламени.

Таков был конец армии Ксаргула.

17. Буунн ур'лиосг

— Получи, жалкая тарахтелка, отправляйся обратно в яму Курула!..

Бальбок обезглавил секирой неупокоенного эльфийского воина. Безголовый скелет со стуком опрокинулся в дребезжащих доспехах, все еще сжимая в костлявых руках ржавый клинок, но на его место тут же пришли другие неупокоенные, намереваясь занять позицию павшего. Выругавшись, Бальбок отпрыгнул назад, толкнув при этом своего дородного брата, которому было уже тяжело двигаться.

— Неловкий умбал! — возмутился Раммар, одновременно обезоруживая неупокоенного карлика, обезвредив его мощным ударом своей секиры. — Ты что, не видишь, куда ступаешь?

— Доук, — последовал лаконичный ответ, в то время как с полдюжины пик с крючками ткнулись в сторону Бальбока.

— Если это повторится, я тебя… шнорш!

Крик Раммара раздался словно из самого сердца. Бальбок невольно обернулся и увидел мощный скелет пещерного тролля, топавший к первому ряду сражавшихся. То, что при этом тролль раздавил парочку своих неупокоенных товарищей, было для него совершенно естественно, как и при жизни.

Скелет с огромным черепом размахивал дубиной, нанося безжалостные удары и отправляя в объятия смерти сразу нескольких воинов Корвина. В то же время над сражающимися из Тиргас Лана с криком пролетел василиск.

— Сомкнуть ряды! — прокричал Корвин своим людям. Из королевской гвардии в живых осталось немного, а сам король был ранен в руку, но о том, чтобы сдаться, он даже и не думал.

Под жуткий рев неупокоенный пещерный тролль продолжал наступать. Нестор из Тайка в ужасе вскрикнул, глаза Квии расширились от испуга, Раммар принялся нещадно браниться — каждому было ясно, с каким противником придется иметь дело. Колосс хотел уже обрушить свое смертоносное оружие, когда внезапно застыл.

— Что, клянусь… — воскликнул Раммар, а Бальбок сразу же принялся действовать.

Секирой он разнес в дребезги костяные ноги тролля. Неподвижный торс рухнул, прямо на ряды его же соратников, которые даже не подумали отпрянуть. Бальбок хотел сразу же продолжить начатое и отделить голову тролля от плеч — но колосс и так перестал шевелиться.

И он был не одинок в своей неподвижности.

Воины-скелеты, миг назад в ярости обрушивавшиеся на врагов, внезапно застыли на бегу и в следующий миг рухнули наземь. Черепа отвалились от шей, суставы распались, и там, где еще только что стоял вражеский солдат, лежала груда костей.

Темная сила, наполнявшая их всех жизнью, похоже, внезапно исчезла…

— К-как такое возможно? — спросил Раммар, не менее потрясенный, чем солдаты войска Корвина.

Те немногие люди, которые еще находились в войсках Каль Анара, были быстро повержены, а последние василиски, атаковавшие с неба, были встречены залпами арбалетчиков из Андарила.

Вскоре после этого земля черного камня сильно задрожала, и из кратера Каль Анара вылетела огненная смерть.

Каскад оранжево-красной жидкой лавы взметнулся вертикально в небо, чтобы затем осыпаться дождем во все стороны и образовать изломанные потоки, устремившиеся вниз по склонам вулкана, — потоки лавы стекали по темным скалам. Казалось, будто гора сопротивляется силе зла, которую так долго хранила в себе. И на этот раз было похоже, что вулкан не станет щадить город, расположенный на склонах. Потоки лавы неудержимо приближались к Каль Анару и вскоре должны были достичь стен.

— Аланна! — в ужасе вскричал Корвин.

Победа над врагом, казалось, уже ничего не значила для короля. Он бездумно отшвырнул в сторону меч и собрался бежать навстречу обреченному на гибель городу. Двое гвардейцев перегородили ему путь и удержали.

— Нет, сир, вам нельзя туда!

— Но я должен идти! Она в городе! Она погибнет…

Раммар и Бальбок обменялись непонимающими взглядами. Аланна в Каль Анаре? Как это? И почему они ничего об этом не знали?

— Прошу вас, сир! Будьте благоразумны!

— Плевать я хотел на благоразумие! — кричал Корвин вне себя от отчаяния. — Аланна, я должен идти к ней…

— Вы уже не сможете ей помочь, сир!

— Отпустите меня, черт побери! Вы что, не слышите? Это приказ короля! Немедленно отпустите меня!..

В этот миг один из потоков лавы достиг города и, кипя, захлестнул стену. Огонь пролился в улочки Каль Анара, начались пожары.

— Аланна в городе! Я должен идти туда, чтобы спасти ее! — повторял Корвин — но слова его звучали уже не решительно, а отчаянно и бессильно. — Аланна…

Каль Анар вспыхнул.

Некогда гордый город на склонах Анара стал добычей лавы, которая неудержимо продвигалась вниз по бесчисленным лестницам. Все больше зданий поглощал огонь. Вскоре горело уже полгорода, и с каждым мгновением пламя распространялось все дальше и дальше.

Корвин шатался, словно его избивали.

Ничего не понимая, он глядел на разверзшийся ад, опустился на колени, и, к немалому смущению воинов, король безудержно разрыдался.

— Аланна, зачем ты так со мной поступаешь…

Войско врага было повержено, власть чудесным образом укреплена. Ни воины из царства мертвых, ни чудовища из седой древности не смогли уничтожить войско Тиргас Лана, но повода ликовать не было. Выжившие воины смущенно смотрели на короля, который был во власти боли и горечи. Опасность, исходившая из Каль Анара, была остановлена, но слишком высока оказалась цена за это…

— Эй! — вдруг воскликнул Бальбок, толкая брата под ребро. — Что это такое?

— Что ты имеешь в виду? — нарочито мрачно пролаял Раммар, чтобы не признавать, что горе Корвина зацепило и его.

— Да вон там же! — воскликнул худощавый орк, указывая секирой в направлении горящего города.

Сначала Раммар ничего не увидел, но когда сузил глаза до щелочек, то различил силуэт одинокого всадника, мчавшегося по полю костей прямиком к ним.

Очень своеобразный силуэт, признался себе Раммар. Ибо сидел всадник не на лошади, а на…

— Ездовая птица! — вдруг воскликнула Квия. — Эт-то же та самая, на которой бежала из деревни Зара!..

Воины подняли головы — и действительно увидели одного из необычайных ездовых животных амазонок. На своих длинных ногах оно широкими скачками неслось по низине, а на спине его был всадник, длинные золотистые волосы которого развевались на ветру.

— Но это же… — вырвалось у удивленного Раммара, — это же…

— Аланна! — воскликнул Бальбок.

— Что? — Корвин поднял голову, и, словно образ из сна или тумана, вынырнула фигурка его возлюбленной. — Аланна!

Король поднялся, и, когда пернатое достигло первого ряда войска, где он и находился, эльфийка соскочила со спины птицы прямо к нему в объятия. В тот же миг все вокруг возликовали, и ко всеобщему крику радости присоединились не только Нестор и Квия, но и Бальбок с Раммаром — последний, впрочем, только до тех пор, пока знал, что на него никто не смотрит, а затем впал в свое обычное состояние.

Какой-то бесконечно долгий миг король и королева просто обнимались и, казалось, забыли обо всем вокруг. Они целовались долго и сердечно, и только спустя весьма продолжительное время отстранились друг от друга.

— Аланна, — прошептал Корвин. — Я уже думал, что навечно потерял тебя.

— Прости, любимый, что пришлось так поступить, — шепотом ответила она.

— Что ты имеешь в виду? — Единственный глаз Корвина пристально смотрел на нее.

— Об этом я расскажу позже, — улыбнулась эльфийка. — А пока что я счастлива, что ты цел и невредим.

— Как это на вас похоже, — проворчал кто-то совсем рядом с ними — и был то не кто иной, как Раммар, снова нацепивший маску раздражения. — Вам обоим что, больше нечем заняться? Как бы там ни было, нас едва не перебили и…

Толстенький орк умолк, когда посмотрел на Аланну и увидел кристалл, висевший на кожаном шнурке у нее на груди.

— Откуд-да это у тебя? — озадаченно спросил он.

— Из храма Шакары, — ответила та. — Это кристалл из вечного льда.

— Ерунда, — возмущенно сказал Раммар. — Я уже видел эту штуку… Только она висела на шее у одноухого орка, которого мы с Бальбоком…

— …повстречали в Сундариле, — договорила эльфийка. — Я знаю.

— Т-ты знаешь его?

— Его зовут Анклуас, и он сопровождал вас от Сундарила до вражеского города — пока ваши пути не разошлись и он не отправился сразиться с повелителем Каль Анара.

— Все верно, — озадаченно проворчал Раммар. — Откуда ты все это знаешь? Ты что, встречала его?

— В некотором смысле да.

— Что это значит — в некотором смысле? — Толстенький орк был очевидно озадачен. — Так ты с ним встречалась или нет? И что с ним стало, проклятье?

— Думаю, я знаю, — негромко произнес Бальбок.

— Что ты знаешь? — засопел его брат.

— Что стало с Анклуасом.

— Ах вот как?

— Ну что ж… — вымолвил Бальбок, — вполне могло быть, что эта… э… эльфийка… э, это и была эльфийка. Она просто превратилась в орка и…

— Что? — Раммар посмотрел на него так, словно решил, что брат лишился остатков разума. — Ты собираешься утверждать, что эльфийка способна превратиться в орка, в сына Гнилых земель?

— Ну, ведь так могло быть?

— Ну конечно! — Раммар не знал, что и ответить на столь очевидную глупость, и выражение его лица выражало что-то среднее между весельем и кровожадностью. — Это самая большая чушь, которую я от тебя когда-либо слышал! — наконец взорвался он. — Как это эльфийка могла превратиться в орка, да еще в такого, который…

— Твой брат прав, Раммар, — без обиняков заявила Аланна, пользуясь при этом не только орочьим языком, но и голосом, звучавшим в точности так, как голос некого чудовища. Чудовища, у которого было только одно ухо…

Раммар остановился посреди своей гневной тирады и с сомнением посмотрел на эльфийку.

— А-анклуас? — спросил он.

— Было дело, — с улыбкой ответила та. — Но поскольку ты — это ты, то можешь называть меня моим настоящим именем. Меня зовут Аланна.

— Я… э…

— Это что еще значит? — удивленно поинтересовался Корвин. — Есть что-то, что я должен знать?..

— Еще бы, охотник за головами, — простонал Раммар. — Твоя жена — самая коварная, хитрая и продувная баба, которую я когда-либо встречал!

— Надеюсь, это комплимент? — спросила Аланна.

— Думай, как хочешь, — ответил Раммар и хлопнул себя по лбу, начиная кое-что понимать. — В-в таком случае, ты вовсе не охгураш…

— Твое знание орков просто потрясающе, — несколько насмешливо произнесла Аланна. — Хорошо, что ты без предрассудков.

— Каких еще предрассудков? — Раммар показался сам себе довольно глупым. — Все, что я когда-либо слышал об охгураш'хай, целиком и полностью соответствует… Ай!!!

Раммар не договорил, потому что секира Бальбока плашмя обрушилась ему на голову.

— Проклятье, это еще что такое? — набросился он на брата. — Глупый умбал, как тебе только в голову пришло меня так ударить?

— Ты же сам мне приказывал, — просто ответил Бальбок.

— Когда это такое было?

— Ты что, уже забыл? — широко усмехнулся худощавый орк. — Ты сказал, что я могу ударить тебя секирой, если Анклуас нас обдурит, — а он ведь обдурил, не так ли?

На это Раммару возразить было нечего.

— Да, — согласился он, потирая ушибленную голову, — это точно.

— Надеюсь, вы не в обиде на меня, — примирительным тоном произнесла Аланна. — Это было необходимо, чтобы подобраться к врагу.

— Т-ты с самого начала все спланировала? — спросил Раммар.

— Боюсь, так и есть.

— Значит, совершенно не предполагалось, что мы с Бальбоком должны уложить правителя Каль Анара?

— Не совсем — вы двое организовали отвлекающий маневр. Впрочем, довольно удачный, должна вам сказать.

— Ты слышал, Бальбок? Эльфийская баба только что обидела нас. Или это была похвала? У меня уже все перепуталось…

— Ну и что? — равнодушно пожал плечами Бальбок. — Со мной это уже давно…

Аланна обернулась к Корвину и сказала:

— У тебя я тоже прошу прощения, любимый. Я знаю, что доставила тебе много хлопот и горя, но только так я могла быть уверена, что ты ничего не заподозришь. Я знала, что среди нас есть шпион, и, как я узнала позднее, враг наблюдал за нами постоянно. Это была единственная возможность неузнанной выйти из Тиргас Лана и подобраться к нему и в то же время вынудить тебя атаковать Каль Анар.

— Аланна, — в единственном глазу Корвина отражались одновременно облегчение и озадаченность. — Даже не знаю, что сказать…

— Ты меня прощаешь?

— Конечно, — он снова прижал ее к себе. — Я просто счастлив, что ты вернулась живой и невредимой. Но если нашей империи снова будет угрожать опасность, давай встретим ее вместе. Не ходи больше одна.

— Но я была не одна, — заверила его Аланна, с улыбкой указывая на Раммара и Бальбока. — Большую часть времени рядом со мной были верные товарищи.

Что ответили на это Раммар и Бальбок, осталось неясным, потому что со стороны Анара донесся оглушительный раскат — и из кратера извергся очередной фонтан оранжево-красной светящейся лавы, прямо в серое ночное небо, чтобы обрушиться мириадами искр на склоны горы. Из ворот-туннелей города хлынули потоки беженцев, устремляясь вниз по склону. Корвин отдал своим людям приказ помочь людям.

Каль Анар превратился в море пламени.

Одно здание за другим пожирал огненный жар — и только Змеиная башня все еще возвышалась на фоне затянутого дымом неба, словно скала, поднимаясь из пучины, в то время как вокруг бушевал ад. Подземные катакомбы, где происходили ужасные вещи, оказались затоплены лавой; теперь, когда камень застынет, ничто не будет напоминать о них.

Город Каль Анар, из которого исходило столько ужаса, стал добычей пламени. Только башня сохранилась, древний камень которой загадочным образом устоял перед натиском лавы и превратится из символа подавления в знак надежды и начала новой жизни.

Спустя тысячелетия, на протяжении которых зло то и дело возвращалось, погружая Землемирье в пучину хаоса и кровавых войн, царствование ужасов и василисков неумолимо подошло к концу. Точно так же, как и дух князя Лорето, питавший монстра, геенна огненная уничтожила их.

А далеко на востоке, по ту сторону темных клубов дыма, занимался новый день.

18. Рабхаш ур'Аланна

Странный то был вид.

На отвесных, покрытых дымящимися камнями склонах Анара возвышалось одинокое строение — башня, поднимавшаяся, казалось, к самому голубому небу, белые камни которой ослепительно сверкали.

Пробушевав два дня без остановки, вулкан успокоился. Больше не текла по его склонам жидкая лава, не поднимался в небо дым, заслоняя солнце, гора прекратила изрыгать ядовитые газы.

Беглецы возвращались, но Каль Анара больше не существовало; город был погребен под толстым слоем пепла и лавы. Однако жители Каль Анара, среди которых были и Лао со своей семьей, не унывали. Они собирались отстроить новый город на склонах горы. Корвин обещал им в этом любую возможную помощь, и с тем немногим, что осталось у них, кальанарцы организовали своим освободителям восторженный прием. Мимо тысяч смеющихся и ликующих людей Корвин и Аланна достигли площади перед башней, где в будущем должна была разместиться резиденция королевского наместника.

Сопровождали их при этом Квия и Нестор, которому король, как и обещал, даровал свободу, а также два орка.

Раммар и Бальбок относились ко всей этой суматохе двояко. В то время как Бальбок, очевидно, наслаждался ею, Раммару крики людей действовали на нервы. По его мнению, подошло время наконец оставить молочнолицых.

Но до этого нужно было сделать кое-что важное…

Король и его свита достигли самого подножия башни, возвышавшейся над застывшей лавой. Там они спешились и поднялись на ступени.

— Кор-вин! Кор-вин! — воодушевленно кричала толпа, и Раммар несколько завистливо спросил себя, что такого находят люди в бывшем охотнике за головами, у которого всего один глаз.

— Люди Каль Анара! — обратился король к толпе — знающий язык Аруна советник, которого он привез с собой из Тиргас Лана, переводил каждое его слово. — Ваш город был разрушен стихией, но уже совсем скоро возникнет новый, который будет вашей новой родиной. Он больше не будет носить имя, которое дали ему темные силы, он будет называться Тиргас Анар и станет частью новой империи, простирающейся с восхода на закат и дарующей мир всему Землемирью.

Люди снова возликовали, радостно приветствуя свое будущее.

— Прошли те времена, когда городом вашим правили страх и ужас. Наступят счастье и процветание, как в те золотые времена, когда миром правили эльфийские короли. Может быть, в будущем и не будет в Землемирье эльфов, но они оставили нам кое-что, на что мы можем опереться и что мы никогда не забудем: глубокое уважение к жизни и понимание, что только все вместе мы сможем создать мир и сохранить его, — и когда я говорю «вместе», я имею в виду все народы Землемирья, — он обернулся и взглянул на Бальбока и Раммара.

— Королевским наместником Тиргас Анара я назначаю Лао, — продолжал Корвин, — человека из вашего народа, который проявил мужество и храбрость в темное время и едва не поплатился за это жизнью. Советником ему будет Нестор из Тайка, человек многоопытный, с бурным прошлым, от которого он, однако, отрекся. До тех пор, пока мы не достигнем своей цели — объединить все Землемирье — мы должны быть готовы к атакам, поэтому амазонка Квия будет вашим мечом!

И снова загремели аплодисменты, которыми толпа приветствовала каждого из названных. Некогда убежденный одиночка Нестор чувствовал себя при этом немало польщенным, и впервые после ужасных событий в джунглях на красивом лице Квии снова появилась улыбка. Человек из Тайка и амазонка обнялись.

— Ну, великолепно, — проворчал Раммар. — Согласие, радость… омлеты, нет, как-то не так… Комплеметы! Вы, люди, получили именно то, что хотели.

— А ты что, что-то имеешь против? — негромко спросил Корвин, махая рукой восторженной толпе.

— Что ж, — буркнул Раммар, — немного хаоса пошло бы вам, молочнолицым, на пользу. Вы такие… предсказуемые.

— Неужели? — с улыбкой спросила Аланна. — Тогда поведай мне, почему же ты не разгадал мой маскарад, если мы такие предсказуемые?

— Ты исключение, — ответил толстенький орк. — Кроме того, ты не молочнолицая на самом деле — для этого ты знаешь слишком много трюков.

— Исключение? — Она испытующе посмотрела на него. — Это опять был комплимент?

— Доук, — покачал своей неуклюжей головой Раммар.

— Ну и хорошо, а то я уж было подумала, что придется тебя благодарить.

— Ба, ну это уж точно нет!

— Знаешь, твои трюки не такие уж и безумные, — с видом знатока обратился Бальбок к Аланне. — Вообще-то мы должны были заметить, что с тобой что-то не так, потому что пару ошибок ты допустила.

Эльфийка с интересом подняла брови.

— Например, какие?

— Ты утверждала, что у тебя проблемы с чувством равновесия, с тех пор как тролль на арене надавал тебе по шапке. А когда ящерица атаковала наш плот, ты продержалась на нем дольше всего.

— Правда, — кисло улыбнулась Аланна.

— Кроме того, сейчас я понимаю, почему ты не хотела пить затхлую воду и почему лошадь тебе не понравилась. А еще я понял, почему ты не захотела принести клятву крови, — потому что цвет твоей крови с головой выдал бы тебя.

— Тоже правильно, — снова улыбнулась эльфийка, на этот раз более искренно. — Должна признать, друг мой, что ты умнее, чем можно было бы предположить.

— Какое бесстыдство! — набросился на нее Раммар. — Как тебе только в голову пришло называть его своим другом?

— Что ж, я подумала, что после того, что мы вместе пережили…

— Это не дает тебе права считать нас друзьями, эльфийка! Но вот еще что меня интересует…

— Что же?

— Как ты провела нас мимо привратников в Сундариле? — поинтересовался Раммар — спрашивать орка о сохгоре ему никогда не пришло бы в голову, но поскольку Аланна на самом деле не была дочерью Гнилых земель…

— Ты не захочешь этого знать, — убежденно произнесла эльфийка.

— А если захочу?

— Ну, ладно, — Аланна выпятила губы. — Но ты должен пообещать мне не впадать в саобх, когда я тебе расскажу.

— Ха! — рассмеялся орк с надменным видом. — С чего мне в него впадать? Наша клятва мести исполнена, враги побеждены, повода для саобха больше нет.

— Ты уверен?

— Совершенно уверен, — широко ухмыльнулся Раммар.

— Ну что ж, тогда я скажу тебе… Вы не заметили, как я наложила на вас обоих заклятие подмены.

— Что ты сделала?

— Я наложила на вас обоих заклятие подмены, — терпеливо повторила Аланна.

— З-значит ли это, что стражники у ворот увидели нас не теми, кем мы являемся на самом деле?

Эльфийка с невинным видом пожала плечами.

— Можно выразиться и так.

Раммар, который и без того уже внутренне закипал, попытался совладать с собой.

— И кем же, во имя грохочущего Курула, ты заставила нас казаться, если мне будет дозволено поинтересоваться?

— Карлицами, — последовал простой ответ.

— Карлицами!.. — эхом повторил Раммар.

— Я же так и сказала. Это должно было быть что-то такое, на что стражники не обратят особого внимания и что будет казаться безобидным, насколько это возможно. Поэтому я позаботилась о том, чтобы вы предстали перед ними карлицами. Я сказала, что вы — известные исполнительницы танца живота и направляетесь в Андарил. На это они рассмеялись и позволили нам беспрепятственно пройти.

Раммар, который вздрагивал от каждого слова, словно от удара плетью, хватал ртом воздух.

— Минуточку, — перебил он эльфийку, — просто чтобы удостовериться, что я все понял правильно: чтобы провести нас мимо молочнолицых, ты выдала нас за карлиц? Причем за таких, которые пляшут и виляют бедрами?

— Самым чудесным образом, — кивнула Аланна, обезоруживающе улыбаясь. — Подходит, не так ли?

— Даже не знаю, что и сказать, — ответил Раммар, в глазах которого уже начали проступать черные прожилки.

А его брат разразился звонким хохотом.

— Танцовщицы! Танец живота! — прыскал он. — Женщины, бородатые сморчки! Отлично…

Повинуясь безотчетному порыву, Раммар сжал кулаки, чтобы тут же заткнуть ими рот Бальбоку, после чего худощавый орк тут же умолк.

— Что тебе в голову пришло? — зашипел на него Раммар. — Как ты только можешь над этим смеяться? Это не смешно, понимаешь? Совершенно не смешно!

— Успокойся, приятель, — потребовал Корвин. — Как бы там ни было, хитрость Аланны уберегла вас от смерти на арене Сундарила. Без ее помощи вы, вероятно, все еще торчали бы там.

С этим нельзя было поспорить, поэтому Раммар немного отложил впадание в саобх, хотя и не был еще полностью умиротворен.

— Кроме того, вас ведь вознаградят по-княжески, — добавил король. — Сокровище Тиргас Лана принадлежит вам.

— Честно? — делая большие глаза, спросил Бальбок. — Но ведь мы совершенно не выполнили свою миссию! Мы договаривались, что обезвредим правителя Тиргас Лана, чтобы получить все сокр…

Он умолк, потому что брат снова нанес ему удар по губам.

— Не слушай, что говорит мой наивный брат, король-охотник за головами, — быстро проговорил Раммар. — Конечно же, мы принимаем вознаграждение.

— И правильно, потому что вы воистину заслужили его, — заверила братьев Аланна.

— Это точно, — сказал Раммар, — равно как и вы заслужили сокровище Каль Анара, не так ли?

— Что ты имеешь в виду? — спросил Корвин, похоже, ничего не знавший о сокровищах Змеиной башни.

— Спроси эльфийку, — ответил Раммар. — Она придумала себе это сокровище и хорошо знает, что в Змеиной башне есть сокровище, рядом с которым сокровище Тиргас Лана кажется милостыней.

Озадаченный Корвин обернулся к Аланне.

— Эт-то правда?

— Гм, я полагаю, что да.

— Почему ты ничего мне об этом не говорила?

— Потому что тогда у тебя возникло бы чувство, что ты дурачишь орков, а я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что ты с этим не справился бы. Поэтому я подумала и приняла решение, которое подходит всем.

— Как бы не так, — проворчал Раммар. — Обдурила ты нас.

— Не будь таким жадным, Раммар, — снова улыбнулась ему эльфийка. — Я знаю, что ты собирался присвоить себе оба сокровища, но ничего из этого не выйдет. Сокровище Тиргас Лана ваше. Можете делать с ним, что хотите, но не тяните свои лапы к сокровищу в башне.

— Почему это? — простодушно поинтересовался Бальбок.

— Потому что на нем лежит проклятие, которое нужно сначала снять. И потому что далеко не все двери в Змеиной башне являются тем, чем кажутся.

— Этого я не понимаю, — почесал затылок Бальбок.

— А тебе это и не нужно. Придерживайтесь моих указаний, и ничего не случится. В противном случае последствия будут непредсказуемыми. Вы поняли?

Оба орка переглянулись и согласно подмигнули друг другу.

— Конечно, мы все поняли, — с ухмылкой заверил эльфийку Бальбок, а от Раммара донеслось сочное «корр».

Выполнять договоренность — это очень по-орочьи…

Эпилог

— А ты уверен, что это было здесь?

— Совершенно уверен…

Хотя он говорил шепотом, в голосе Раммара звучала самоуверенность, и Бальбок не решился переспросить.

Он шел за братом по длинному, освещенному факелами коридору, по обе стороны которого тянулись двери с узорами в виде змей.

— Даже не думал, что мы еще сюда вернемся, — тихо сказал Бальбок. — В конце концов, эльфийка-то нам запретила.

— С каких это пор нас интересует, что говорят эльфийские бабы? — спросил Раммар. — Ей ведь важно поживиться чем-то, а мы, орки, должны уйти почти с пустыми руками. Но тут она ошиблась. Мы не дадим так легко себя одурачить.

— Корр, — мрачно согласился Бальбок. — Мы два настоящих орка, из плоти и крови.

— Вот именно. Если бы это было не так, битва закончилась бы совершенно иначе. Молочнолицым колоссально повезло, что мы были с ними, а теперь мы должны довольствоваться подачками, в то время как они сами будут наслаждаться богатством, настолько огромным, что даже у меня краснеют щеки, — а это кое-что да значит.

— И эти сокровища находятся здесь, наверху? — спросил все еще удивленный Бальбок.

— Да, именно так. Когда мы проходили здесь в первый раз, я бросил взгляд в замочную скважину и едва не ослеп от блеска золота. Драгоценности, жемчуга, драгоценные камни — все это и многое другое хранится в этой комнате. Так много, что можно прыгнуть туда и валяться как личинка в плесени. И все это сокровище, Бальбок, мы сейчас заберем с собой.

— Ты действительно хочешь прибрать его к рукам? — Бальбок аж остановился. — Но Аланна сказала…

— Я знаю, что эльфийка сказала. Но, с одной стороны, я в это не верю, а с другой — нам еще нужно расплатиться по счету — эта наглость с карлицами обойдется ей дорого.

— Корр, — мрачно ответил Бальбок, и они пошли дальше, пока наконец Раммар не остановился перед дверью, ничем не отличавшейся от остальных.

— Здесь, — убежденно произнес он. — Я узнал бы эту дверь из тысячи. За ней находится сокровище, которое хочет отнять у нас эльфийка.

— Корр, — повторил Бальбок, потирая лапы в радостном предвкушении всех тех сверкающих и блестящих драгоценностей, которые ждали его по ту сторону двери.

— Чего ты ждешь, брат? Ну же, давай заберем то, что нам причитается.

Дважды повторять Бальбоку не пришлось. Он даже не стал проверять, закрыта ли дверь, а изо всех сил ударил по ней, от чего дерево с грохотом сорвалось с петель и упало внутрь комнаты.

Поднялось облако пыли, и братья закашлялись. Затем Раммар схватил один из факелов, освещавших коридор, вынул его из держателя и посветил.

От открывшегося перед ними зрелища у орков отнялся дар речи.

Золото и серебро, куда ни глянь, искусно украшенные сосуды и золотое оружие, лежавшее в море сверкающих монет, между ними — роскошные нитки жемчуга и драгоценные камни: бриллианты, рубины, изумруды и много другого…

Оркам показалось, что они снова оказались в сокровищнице Тиргас Лана, с той лишь разницей, что эта казалась еще больше: трепещущий свет факела не освещал стены, заставляя казаться золотое и серебряное моря и горы бесконечными.

И тут проснулась жадность орков!

Настолько сильная, что Раммару даже не пришло в голову задаться вопросом, каким образом он смог увидеть все это через замочную скважину, хотя в комнате не было освещения, почему сокровищницу никто не охраняет и как вообще возможно, чтобы комната таких размеров находилась на одном из верхних этажей башни. Все это были вопросы, совершенно не пришедшие в головы братьям-оркам. Им важно было только то, что они видели, — а это было более чем здорово.

— Готов, Бальбок? — с жадной ухмылкой спросил брата Раммар.

— Корр, Раммар.

— Тогда — вперед!

Оба они одновременно переступили порог, собираясь окунуться в неизмеримое богатство. О предупреждении Аланны никто даже не подумал — и они поплатились за это!

Потому что как только Раммар и Бальбок переступили порог, в них ударила молния.

Откуда появился сверкающий разряд, было непонятно, но он попал в орков и окутал их, давая на миг чувство, что они одновременно цепенеют и двигаются с неимоверной скоростью.

Леса, озера, реки, горы — все это пролетало под ними, а молния держала орков, пока внезапно снова не погасла!

Стеная, испытывая головокружение, орки опустились на землю. Обоим потребовался миг, чтобы снова прийти в себя и собраться с мыслями.

Что, во имя пламени Курула, произошло?

Бальбок огляделся по сторонам и лицо у него вытянулось: он обнаружил, что золото и драгоценные камни исчезли. Двери, через порог которой они только что переступили, тоже не было. Вместо этого братья оказались в пещере с плесенью на стенах и гнилыми клочьями мха, свисавшего с потолка. В этом было что-то родное.

Неужели они в Гнилых землях?

Неужели все это им только приснилось?

Может быть, путешествие в Каль Анар и все сражения были всего лишь последствием слишком большого количества кровавого пива и бру-милла?

В некотором отчаянии Бальбок огляделся в поисках подсказки, при помощи которой можно было бы развенчать эти жуткие подозрения, — и обнаружил ее в виде пары злобных глаз, таращившихся на орков из полутьмы.

— Раммар? — негромко спросил он, дергая брата за рукав.

— Ну, я, что такое?

— Не знаю, где это мы очутились, — тихо ответил Бальбок, — но боюсь, мы не в Гнилых землях.

Приложение А Язык орков

Введение

Язык орков устроен настолько просто, насколько это вообще возможно: его грамматические принципы безо всяких усилий может изучить любой желающий. Трудности представляет исключительно произношение. Поэтому людей, когда они переодеваются орками, чтобы их не узнали, как правило, без труда распознают среди орков по акценту, и тогда им приходится расхлебывать все драматические последствия этого, иногда даже ценой жизни.

Воинственной культуре орков чужда письменность, а стало быть, среди этого народа нет писарей. У них нет ни исторических документов, ни литературных произведений. Даже немногочисленные орки-ученые никогда не фиксировали свои открытия на письме. Поэтому происходящий изначально из эльфийского языка орочий передается только устно и, таким образом, с течением столетий он значительно упростился. В орочьем нет ни склонения, ни спряжения, а различные падежи и времена передаются исключительно при помощи контекста или посредством орочьей особенности тоугасга (см. ниже). Единственное исключение составляет родительный падеж, выраженный путем подстановки к слову приставки ур'-. К словам часто добавляются части, существенно изменяющие их значения, так, например, суффикс 'хай, выражающий множественное число (умбал — идиот; умбал 'хай — идиоты).

Поскольку орки очень ценят точное обозначение принадлежащего им имущества, подобная принадлежность выражается путем добавления слогов, к примеру — 'мо означает «мой», 'нур — «твой». Различия между прилагательным и наречием, обычно существующее в более развитом человеческом языке, язык орков в принципе не знает (к вящей радости молодых орочат).

Для построения предложения соответствующие слова просто подставляются одно к другому, причем используется, как правило, следующий порядок слов: подлежащее — сказуемое — дополнение, но придерживаться его необязательно; здесь существуют различия даже в зависимости от племени. Глаголы, за редким исключением, образуются путем объединения существительного с окончанием 'док (делать, творить), например коум'док, что переводится как «обезглавить кого-либо». Значение образованных таким путем глаголов иногда легко истолковать, как, например, в слове горе'док (смеяться), но в других случаях требуется некоторая интерпретация, как, например, в слове лус'док, что дословно переводится как «вести себя подобно овощу», что по причине общего отвращения орков к вегетарианской пище нужно понимать как «быть трусливым».

Числа получаются путем приставления друг к другу цифр от нуля до девяти:

нуль — оулла

один — ан

два — да

три — ри

четыре — кур

пять — кихг

шесть — сай

семь — соук

восемь — окд

девять — ноу

Здесь тоже порядок не важен, так что, к примеру, когда говорят окд-ан, совершенно неясно, имеется ли в виду число 18 или 81. Но поскольку редкий орк умеет считать, не говоря уже о том, чтобы вычислять, этот фактор в истории орков значит гораздо меньше, чем можно было бы предположить. В языке орков количество выражается в основном только при помощи слов иомаш (много) или боугум (мало).

Этимология отдельных слов и понятий у орков в большей степени, чем у других народов, зависит от (существующего только частично) культурного развития. Поэтому неслучайно формальная отговорка док, слово, обозначающее питье, деок и выражающее сильное отрицание или отвращение доук, с совершенной очевидностью имеют один и тот же корень. Некоторые слова орочьего языка — хотя сами орки никогда бы не признали этого — позаимствованы из языка людей, например, такие как мохгстир (мастер), смок (дым), бирр (пиво) или тоунга (язык), что в первую очередь объясняется союзом орков и людей времен Второй войны. Стоит задуматься о том, что орочье слово «смерть» (убийство) тоже заимствовано из человеческого: мурт.

Позволим себе сделать последнее замечание по поводу орочьего языка в связи с ритуалом тоугасга, что переводится как «учение»: в разговоре орки часто жестикулируют, а часто и пускают в ход кулаки для придания своим словам веса, а также для того, чтобы в значительной степени облегчить понимание. Людям, задавшимся целью изучить орочий язык, следует в связи с различиями в телосложении людей и орков также отсоветовать использовать тоугасг в разговоре с орком. Последствия могут быть серьезными, вплоть до ухудшения здоровья. При несоблюдении этого правила как автор, так и издательство снимают с себя всяческую ответственность.

Далее следует алфавитный перечень некоторых важных слов и понятий орочьего языка:.

абхайм — река

айрун — железо

акрас — голод

акрас'док — испытывать голод

альхарк — рог

ан — один

анмош — поздно

анн — в, у, при

анойс — вверх

анохг — против

ануаш — вниз

анур — один раз

аог — смерть (старческая слабость)

аохг — гость, попутчик

аргол — запад

артум — камень

артум-тудок — камнепад

асар — зад

ахгал — страх

ахгор — утверждать

ахгош — лицо, физиономия

Ахгош доук! — Привет! (досл. «Мне не нравится твоя физиономия»)

ахгош'хай-бонн — люди (собств. «молочнолицые»)

байш — провиант

бальбок — глупый

баркос — лоб

баррантас — сила, власть

баррашд — больше

бас — смерть (в бою)

бирр — пиво

бирр-фуль — кровавое пиво

блар — поле (битвы)

бларк — теплый

блос — акцент

блошму — год

бог — мягкий

богаш — болото

богаш-хгул — болотный дух

бог-ухг — слабак, мягкотелый

бодаш — старик

бокум — дух

боль — город

больбоуг — деревня (родина орка)

бонн — молоко

борб — жестокий, ужасный

боуб — баба

боугум — мало

боун — женщина

боуртас — деньги, сокровища, богатство

боутхаш — дикий зверь, хищное животное

бохга — лук

бош — клятва

браркор — брат

браташ — знамя

бру — желудок

бру-милл — засоритель желудка (национальное блюдо орков)

брунирк — гном

бруурк — приговор, суд

бруухг — ложь

бруухгор — лжец

брухг — обман

брухгор — обманщик

бунта — картофель

буоль — удар, стук

буон — урожай

буунн — гора

бухг — удар, толчок

бхулл — шар

гаорк — ветер

гарг — горький

гаргоун — чеснок

глоикас — мудрость

гобха — кузнец

горе — смех

горе'док — смеяться

горм — зеленый

госгош — герой

гоу — до

гоулаш — луна

гоулл — обещание

гоультор — трус

гошда — ловушка

гранда — отвратительный, уродливый

грон — ненависть

груагаш — девушка

губхирк — почти

гурк — голос

гурк'док — кричать

да — два

даораш — отравление

дараш — дуб

дарк — краска, цветной

дарр — слепой

деок — напиток, пить

диаомоун — бриллиант

дилоуб — наследство, завещание

дилоуб'док — завещать что-либо

дирк — поражение

длурк — близко

док — делать

долл — лужайка

домбор — тайна, тайный

дораш — темный

доук — нет; также: мне не нравится…

доург — красный

доус — юг

дулиаш — часть

дунн — мужчина

дуркаш — страна

дуухг — лед

дхруурц — колдун

иодашу — ночь

иомаш — много, многие

ирк — жрать

изоун — курица

их — она

кагар — шепот

калаш — гавань

камханохг — вечерние сумерки, рассвет

каоль — узкий

караль — друг, товарищ

каррог — ущелье, расселина

карсок? — почему?

кас — нога

каслар — карта местности

кеоль — музыка

киод — кража, воровство

киодок — красть, воровать

кионноул — свеча

кионоум — встреча

кихг — пять

клуас — ухо(орка)

кнам — жевать, переваривать

кномх — кость

кнум — червяк, также орочья мера длины (ок. 30 см)

ко, к' — кто

коинташ — виновный

коинташ доук — невиновный

колл — лес

команаш — охотник, охота

комхаль — всегда

комхарраш — знак

корр — да

корр — согласный, обобщ. утверждение

коррахг — палец

корцоул — (укрепленный) замок

коум — голова

коун-киниш — глава (орочьего племени)

коурт — справедливо

коуртас — справедливость

криок — конец

Криок! — Достаточно! Довольно!

кро — смерть (насильственная)

кро-бухг — смертельный удар

кроиаш — граница

крок — мертвый

кро-трууарк — эскадрон смерти

крутор — существо, создание

кудах — паук

кудашд — также

куль — обратная сторона, спина

кулах — полет, лет

кулах-кнум — змей, дракон

кулиш — укрытие

кум — оставлять

кунгаш — лекарство

куннарт — опасность

кур — четыре

кур'док — поворачивать; также: вывихнуть

курзош — прошлое

куроуш — приглашение

куун — чужак, чужой

кхумне — память

кхумне'док — размышлять

лаохг — воин

ларк — быстро

ларка — день

лашар — пламя

лиосг — огонь

лорг — находка

лорхг — след

лум — прыжок

лус — овощи

лус'док — быть трусом, бояться (врагов)

лус'ирк — вегетарианец (досл, «поедатель овощей»)

лут — рана

луусг — лень, ленивость

лухга — маленький

мадаш-арралш — волк

мадон — утро

маинн — намерение

малаш — собака

матхум — медведь

милл — портить

миот — гордость

мои — я

морор — повелитель

мохгстир — мастер

му — если

му… ра — если бы не…

мук — свинья

мук'док — пачкать

мунтир — народ

мур — море

муррухг — личинка

мурт — убийство, убийца

набош — сосед

намхал — враг

нокд — появляться

ноу — девять

ноуд — гнездо

нуарранаш — вой

'нур — твой

оигнаш — неожиданность

оизаль — низкий

оинзохг — атака, нападение

оир — золото

оиркир — берег, побережье

ойгаш — без

ойкиор — несправедливость

окд — восемь

оль — воздух

оль'док — исчезать

ольк — злой

омхруут — раздор

ор — на

оргоид — деньги, плата

орд — молот

ордашоулаш — отличный, различный

орд-сохгаш — боевой молот (оружие)

орк — орк

орк-боун — орчиха

оруун — арена

орхгоид — серебро

оуаш — лошадь

оунхон — мозг

оур — восток

охган — ветка

охгураш — гомосексуалист, гомосексуальный

охдраль — история

поль — грязь

похга — выходящие (из кишечника) газы, ветры

раббаш — предупреждение

раммаш — толстый

рарк — крепость

роуб — рвать, отрывать

рохгон — выбор

руук — продажа

руук'док — продавать

рухг — долина, ущелье

рушоум — вера

'с — и

сабаль — битва

сай — шесть

салаш — грязь, грязный

самашор — молчание

саобх — неистовство, безумие (от ярости)

сапарак — копье (оружие орков)

сгарк — щит

сгаркан — зеркало

сгимилоур — незваный гость

сголь — тень

сгорн — горло, глотка

сгудар'хай — внутренности

сиолл — молния

слайш — меч

слихге — дорога

слок — яма

слуг — глоток

смаркод — может быть

смок — дым

снагор — змея, рептилия

сноушда — снег

соубхаг — сокол

соук — семь

соукод — куртка, мундир

соулбх — счастье

сохгал — мир

сохгаш — война

сохгор — государственная тайна

сохгоуд — стрела

сохгоуд'с бохга — стрела и лук

споикаш — общий, простой

стурк — ткань, материал

суль — глаз

суль'хай-коул — эльфы (досл. «узкоглазые»)

суль'хай-коул-боун — эльфийская баба (пренебрежительно)

сутис — сладкий

тог — ров, канава

тоголь — постройка, дом

тозаш — начало

торноумух — гром

тоугасг — учитель, учение

тоумполь — храм

тоунга — язык

трурк — предательство

труркор — предатель

трууарк — предпринимать

туарк — север

туахг — топор, секира

туаш — бегство

тудок — падение, падать

тулл — возвращение

туль — дыра

тур — башня

тур'док — бежать, удирать

турус — путешествие

тутоум — падение (с высоты)

умбал — идиот

унног — окно

унур — честь

ур'курул-лашар — пламя Курула

ур'курул слок — яма Курула

урку — ты

усга — вода

усганаш — водопад

ууле — другой, другие

ухг — яйцо

ухль-бхуурц — чудовище

уш — интерес

фазаш — пустыня

файхок — дикий

факлор — словарный запас

фамхор — великан

фарамх — пустой

фахг — лист

фоисрашаш — информация

фойзахг — борода

фойзахг'хай-шроук — карлики (собств. «бородатые сморчки»)

фоук — видеть

фоукзиннаш — видимый

фоукзиннаш-доук — невидимый

фу — под

фуль — кровь

фхада — длинный

фхуун — сам

хгуль — гуль

хль — с

хуам — пещера

шнорш — дерьмо, испражнения

шноршер — засранец

шрон — нос

шрон'док — дышать

шроук'док — сжиматься, сморщиваться

шроук-коум — отрубленная голова

шуб — черный

эх — он, оно

Приложение Б Кровавое пиво

После того как в обеих книгах о приключениях орков то и дело говорилось о кровавом пиве, традиционном напитке, который орки обычно употребляют после более или менее удачного сражения, мы решили представить здесь рецепт печально и славно известного пойла, впрочем, с указанием соответствующих параграфов закона об охране молодежи, регулирующего приобретение и потребление ею алкогольных напитков.

Подобно тому как слово «пиво» в языке людей употребляется в качестве собирательного понятия для отчасти очень различных по вкусу ячменных напитков, орочье понятие бирр-фуль обозначает множество различных рецептур, которые широко распространены в Гнилых землях и варьируются от больбоуга к больбоугу. Цвет и содержание алкоголя зависят при этом отчасти от используемого сорта крови, нередко смешивается кровь различных рас. Утверждают, что только орочья кровь не годится для приготовления кровавого пива. Соответствует ли это истине или орки утверждают так просто из инстинкта самосохранения, никто никогда не сумел выяснить.

Все рецепты кровавого пива объединяет, однако, пропорция, в которой пиво смешивается с кровью, обычно в заплесневелые бочонки. При этом основное правило заключается в следующем: чем более старое пиво и чем свежее кровь, тем более вкусным получится бирр-фуль. Впрочем, «пиво» здесь — это не традиционный человеческий напиток, а специальный сбраживающий отвар, получаемый из яда змей и экстракта из кореньев, собираемых в Гнилых землях.

Соответственно, вот классические ингредиенты кровавого пива:

— 4 части сбраживающего отвара (старого)

— 5 частей крови (свежей)

— 1 часть гурка

Гурк, что обозначает «голос», и есть тот ингредиент, которому кровавое пиво обязано своим цветом и вкусовым оттенком. В давние времена речь шла обычно о черпаке драгоценной крови дракона, часто он также получается из жизненной эссенции особенно опасного и сильного противника, которому был нанесен кро-бухг. Свежевыжатая гномья кровь считается классическим утолителем жажды, экстракт из гулей — особенно вкусным гурком. Больше всего орки любят пить свой бирр-фуль под остро приправленный бру-милл (см. рецепт в книге «Князь орков»), согласно старому правилу:

«Если жажда печет горло сильнее, чем бру-милл, то ты выпил слишком мало бирр-фуля».

Указание

Любителям экспериментировать из числа ахгош'хай-бонн не рекомендуется пробовать оригинальный рецепт. Немало тех, кто делал это, так и не оправились от опьянения кровавым пивом. Поэтому мы попытались заменить исходные ингредиенты кровавого пива таким образом, чтобы они как можно точнее передавали вкусовые ощущения, испытываемые нёбом орков в процессе употребления бирр-фуля. Соответственно, нужно смешать

— 4 части темного пива

— 5 частей сока красного апельсина

— 1 часть вишневого ликера в качестве гурка

Несовершеннолетним поклонникам орков или же тем, кто не хочет проснуться на следующее утро от раскалывающейся после кровавого пива головой, мы горячо рекомендуем следующий вариант:

— 4 части солодового пива

— 5 частей сока красного апельсина

— 1 часть вишневого сока в качестве гурка

Примечания

1

Орочья поговорка.

(обратно)

2

Поговорка народа карликов.

(обратно)

3

Орочья поговорка.

(обратно)

4

Дословно: «Вывихиватель костей»; дикий и очень любимый орками танец.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Книга 1 Куннарт анн оур (Опасность на востоке)

  1. Да коун киниш'хай

  2. Сголь'хай ур'курзош

  3. Ольк ойгнаш

  4. Тулл анн Тиргас Лан

  5. Ан-да фойзахг'хай-шроук

  6. Кулаш кнум

  7. Артум-тудок!

  8. Крутор'хай ур'дораш

  9. Трурк

  10. Ойнзохг анн иодашу

  11. Госгош'хай ур'оруун

  12. Сохгоуд'хай анн дораш

  13. Анклуас

  14. Комхорра ур'суль'хай-коул

  15. Ор куль ур'оуаш

Книга 2 Морор ур'Каль Анар (Повелитель Каль Анара)

  1. Самашор ур'оуаш'хай

  2. Куннарт'хай ур'колл

  3. Тулл ур'Бунаис

  4. Ан мунтир, ан гурк

  5. Дуркаш ур'артум'хай шуб

  6. Ойнзохг ур'доук-крок'хай

  7. Каль Анар

  8. Анн комхарраш ур'снагор

  9. Снагор-тур

  10. Слихге'хай ордашоулаш

  11. Анн хуам'хай ур'намхал

  12. Намхал нокд

  13. Суль ур'Снагор

  14. Торма ур'ольк

  15. Блар тозаш'док

  16. Сабаль гоу бас

  17. Буунн ур'лиосг

  18. Рабхаш ур'Аланна

Эпилог

Приложение А Язык орков

Приложение Б Кровавое пиво X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?