«Акция «Ближний Восток»»

Олег Шелонин, Виктор Баженов Акция "Ближний Восток"

Авторы сердечно благодарят Баженову Наталью и Чуланову Елену за неоценимую помощь в создании этой книги.

1

Шестерка боевых верблюдов, запряженная в сани цугом, неслась во весь опор по сонным улицам Багдада. В санях стояла странная фигура в пыльном полосатом халате, из-под развевающихся пол которого мелькали зеленые портки и старые драные лапти. На голове лихо сидела шапка-ушанка с задранными вверх лопухами, завязки которых мотались на ветру.

— Но, залетные! — орал ездок во всю глотку, яростно хлеща вожжами ближних верблюдов по мосластым задам.

Полозья весело скользили по утрамбованной земле улочек Багдада, изредка подскакивая на камнях, посвистывая и поскрипывая на лету. Как только из-под них начинал валить дым, ездок вытаскивал из сена кувшин и поливал их оливковым маслом. Заспанные жители выскакивали из своих домов, торопливо запахивая халаты, таращились на диковинный экипаж и трясли головами. Такое они видели впервые.

— Вай мэ-э-э!

— Шайтан!

Жители славного города Багдада ошибались. Это был не шайтан. Это был Багдадский вор, решивший отметить возвращение на родину каким-нибудь грандиозным уголовным деянием. Он жаждал реабилитации. Реабилитации в своих собственных глазах. Вор поклялся не стричься, не бриться и даже, явно сгоряча, дал обет воздержания, пока не восстановит свое реноме. Из далекой северной страны лихой наездник вернулся пострадавший морально, физически и материально. От ковра-самолета остался лишь маленький огрызок, который долго в воздухе не продержался. А обратная дорога оказалась нелегкой. Пять лет мотало бедолагу по белу свету, пока добирался до дома.

А вот и цель его ночного вояжа. К дворцу эмира, сокровищницу которого он задумал обчистить, Багдадский вор заехал с тыла и лихо подкатил к калитке.

— Тпру-у-у! — завопил он, натягивая вожжи.

Верблюды дали по тормозам. Сани тормозить отказались, и естественно, вмазались в последнюю пару верблюдов, на радостях вставших на дыбы и заржавших не хуже лихих арабских скакунов. Охрана сыпанула в разные стороны.

— Вай дод!

— Шайтан!

Местные жители буйной фантазией не отличались. Все, выходящее за рамки привычного уклада жизни, строго регламентированного шариатом, — происки иблиса или как минимум его ближайшего помощника шайтана.

— Куда?! — рявкнул на удирающих стражников вор. — А ну назад!

Дворец эмира Багдадского он знал как свои пять пальцев, однако мало ли что могло измениться за последнее время. Срочно нужна информация, а потому отпускать просто так стражников не входило в его планы.

— Т-т-ты кто? — отстучал зубами начальник караула. Копье в его руке ходило ходуном.

— Кто, кто… дед Пихто, — ворчливо ответствовал Багдадский вор, соскакивая с саней. Ему не терпелось приступить к делу. — Хызра я… святой…

Это заявление сразило стражников наповал. Эффектное появление авантюриста и весь его несуразный вид заставили их поверить. Сразу и безоговорочно. Они рухнули ниц и поползли к «святому», стуча лбами о землю. Багдадский вор позволил облобызать край своего пыльного халата, сунул в руки начальника караула вожжи и коротко скомандовал:

— Охранять.

На тихоходных слонов он уже не полагался и соорудил на этот раз более скоростной транспорт, на котором собирался делать ноги с награбленным. Стражники немедленно окружили «колесницу святого Хызра» плотным кольцом, ощетинившись копьями. В глазах у них светился такой религиозный фанатизм, что вор понял: не отдадут даже эмиру. Пока они живы, экипаж его будет в целости и сохранности. Успокоившись, он приступил ко второй части своего гениального плана. Подоткнув полы халата, авантюрист шустро, как обезьяна, взметнулся на пятиметровую стену и хотел было уже спрыгнуть вниз с другой стороны, как вспомнил, что забыл главное.

— Слышь, ты, медноголовый! — окликнул он начальника караула сверху.

— Слышу тебя, о великий святой! — вновь бухнулся в пыль старший охранник.

— Сокровищница на старом месте?

— Сокровищница, — захлебываясь от счастья, затараторил воин, — как войдете, направо. Покои светлейшего эмира Шахрияра прямо, гарем налево…

— Ну, это неинтересно, — вздохнул «святой». — Ваш светлейший уже всех баб перерезал.

— Не совсем так, благословенный Хызр, — осмелился уточнить начальник караула. — С тех пор как несравненная Шахерезада заняла место у ног светлейшего эмира, да продлит Аллах его дни, наложниц уже не режут.

— Толку-то, — вздохнул «святой», — гарем все равно пустой.

— Почему? — удивился стражник. — Каждый день привозят. Сегодня доставили девятьсот пятьдесят первую.

— О презренный пес!!! — взвыл Багдадский вор, тряся лопухами ушанки. — Вислоухий ишак! Недостойный сын облезлой гиены и вонючего шакала! Двуногое вместилище навоза!!! Кто тебя об этом спрашивал?!! — С этими словами он рухнул по другую сторону стены. Пять лет скрипя зубами отводить взгляд от женщин, а тут…

С трудом уняв рвущееся из груди сердце, Багдадский вор глубоко задумался. В принципе это на руку. Однако планы придется срочно менять. Вор метнулся к калитке, выскочил наружу, вытащил из саней мешок и полез обратно на стену.

— Чё уставились? — сердито буркнул он страже. — Подсадите.

С мешком лезть было сложнее. Стражники, стукаясь лбами, ринулись помогать «святому». Оказавшись вновь по другую сторону стены, Багдадский вор вытащил из мешка зеркальце, свеклу и принялся накладывать макияж на свои щеки, покрытые добротной пятилетней бородой.

Макияж дополнили серьги в ушах и весело звенящее монисто на шее.

— Чего-то не хватает, — пробормотал он, критически осматривая себя в зеркало. — Ах да! — треснул себя по лбу вор. — Забыл… — Авантюрист содрал с головы ушанку, затолкал ее в мешок и напялил на себя паранджу поверх халата. Чачван[1] немедленно запутался в густой бороде. — Как бабы эту дрянь терпят? — начал отплевываться вор. — Дикая страна! — Аферист еще раз осмотрел себя в зеркальце. — Совсем другое дело, — удовлетворенно крякнул главный криминальный авторитет Востока и вскочил на ноги. Он был готов действовать.

Короткими перебежками преодолев дворик, Багдадский вор проскользнул мимо мирно храпящей на посту стражи и двинулся по роскошной галерее дворца, озабоченно бормоча:

— Гарем налево, сокровищница направо, гарем налево, сокровищница…

Достигнув развилки, «святой Хызр» затормозил. Левая нога широко шагнула налево, правая — направо, но, в отличие от левой, совсем чуть-чуть. Самую малость.

— Сокровищница направо, — напрягся «святой», пытаясь подтянуть назад левую ногу, но она упорно сопротивлялась.

Багдадский вор застыл, как буриданов осел между двумя кормушками, в позе полушпагата. Сердце его рвалось налево, разум тянул направо. Из ступора «святого» вывели чьи-то осторожные шаги. Вот тут-то он и показал класс. Вор испарился буквально на глазах. Причем абсолютно бесшумно, не звякнув ни одной монеткой из мониста. Мимо авантюриста, вжавшегося со своим мешком в стенку и слившегося с ней, как хамелеон, испуганно озираясь, крался сам светлейший. Достигнув поворота, он воровато оглянулся и свернул в сторону гарема. Удивленный столь странным поведением владыки, Багдадский вор двинулся следом.

— О мои нежные козочки, — с вожделением проблеял эмир, приникая к замочной скважине. Из-за двери раздался многоголосый стон. — Ваш пастух идет к вам.

Евнухи, стоящие на страже, деликатно отвернулись в сторону. Из-за двери послышались томные стенания «козочек». Рука эмира потянулась к связке ключей, висящих на поясе, и… светлейший пошлепал себя по бокам, по пухлому заду и резво распрямился.

— Ты кто такая?

— Гюльчатай, — сочным баритоном сообщил Багдадский вор, пытаясь запихнуть ключи в карман своих латаных-перелатаных зеленых штанов. Это было сделать не так-то просто.

От одного вида задранной вверх паранджи владыка Багдада завибрировал. Он так возбудился, что не заметил ни пыльного халата под паранджой, ни лаптей, ни штанов. Его богатое воображение рисовало нечто иное. Однако как ни выбило из колеи владыку Багдада вольное обращение с паранджой афериста, он нашел в себе силы выхватить из-за пазухи свиток. Эмир развернул его и забормотал, вчитываясь в замысловатую вязь арабских строчек.

— Зухра, Зульфия…

— Я новенькая, — пояснил Багдадский вор, — меня еще в список внести не успели. Видишь, и приданое со мной. — В качестве доказательства он тряхнул мешком и монистами под чадрой.

— Новенькая! — страстно выдохнул владыка, роняя свиток. Глаза его замаслились. — Открой личико, Гюльчатай! Твой повелитель хочет…

— Мой повелитель чего-то хочет?

У дверей гарема неведомо откуда материализовалась девица в воздушной шелковой вуали и встала грудью между Шахрияром и «новенькой».

— Так чего же хочет мой повелитель? — вторично вопросила она, уперев кулачки в крутые бедра, упакованные в полупрозрачные шелковые шаровары. Тонкие стрелки подведенных сурьмой бровей хищно сошлись у переносицы.

— Кисонька моя, — деликатно кашлянул эмир, — это не совсем то, что ты думаешь. Обычная ревизия. За имуществом присматриваю, наложниц пересчитываю…

— А ведь как обещал! — прошипела «кисонька», наступая на изрядно струхнувшего повелителя. — Какие клятвы давал!

— Так, кисонька…

— Бородой пророка клялся! — взвизгнула Шахерезада. — До тысяча первой ночи ты мой! И чтоб я тебя около гарема больше не видела! В покои! Сказку на ночь, и баиньки!

Эмира как ветром сдуло.

— А с тобой, бесстыжая, — прошипела разгневанная фурия, — я попозже потолкую. Как освобожусь. Тогда и разберемся.

Шахерезада пинком вышибла дверь гарема вместе с косяком и зашвырнула туда обалдевшего от такого поворота событий Багдадского вора.

— Дверь железную поставить!

Евнухи замерли, втянув головы в плечи. Шахерезада смотрела на них, как удав на кроликов.

— Ключи мне! Все ясно?

Евнухи торопливо закивали головами. Хозяйка дворца, гордо задрав нос, двинулась в покои эмира читать своему повелителю очередную сказку на ночь, а Багдадский вор, кубарем влетевший в гарем под грохот рухнувшей двери и треснувшей по всем швам паранджи, кряхтя и держась за поясницу, поднялся с пола. Эмирские жены, увидев бороду своей новой подруги, дружно сказали «вах!».

Бедолага тихо сказал «ох!» и на карачках пополз обратно, но было уже поздно. Девять с половиной сотен дозревших без мужиков знойных красавиц Востока медленно наступали на него.

— Я же Хызра… святой… — пролепетал насмерть перепутанный Багдадский вор. Ничего умнее в тот момент он придумать не мог.

— Так просвети нас, грешниц, — жарко выдохнул гарем.

И «святой» понял, что попал. Причем крупно попал…

2

Остров Буян. Вилла Кощея Бессмертного.

Около месяца спустя после вышеописанных событий.

— «Не кочегары мы, не плотники…» — Кощей провел по рейсшине идеально ровную прямую, отбежал от кульмана на пару шагов, окинул свое творение взглядом истинного художника, почесал карандашом затылок, и яростно защелкал костяшками счет.

Результат его явно озадачил. Бессмертный злодей подскочил к огромному сооружению в центре зала, накрытому белой простыней, сунул под материю нос, удовлетворенно хмыкнул, ринулся к кульману обратно и принялся править чертеж от руки.

— Вот теперь другое дело.

За его спиной возник Люцифер. На этот раз без грома и молний. Похлопав глазами на творение Кощея, он тоже принялся чесать затылок, только в отличие от бессмертного злодея пятерней, а не карандашом. Ему было жутко любопытно, что мастерит его пухлый друг уже третий день подряд на своей восстановленной вилле, расположенной в самом центре острова Буяна, сердито выталкивая своего нечистого кореша взашей, стоит тому только появиться. Оно и понятно — от молний владыки преисподней постоянно загорался ватман. Этот визит оказался более удачным, но ясности в дело не внес. То, что Люцифер увидел на чертеже, могло быть чем угодно. От нового музыкального инструмента до универсальной овощерезки.

— Теперь подведем теоретическую базу.

Кощей прошуршал к письменному столу, схватил длинное гусиное перо, обмакнул его в чернильницу и застыл, устремив взор в потолок, вдохновенно бормоча что-то под нос. Он весь был в творчестве. Дьявол еще раз взглянул на чертеж, еще раз похлопал глазами и на цыпочках двинулся в сторону сооружения, накрытого белой простыней. Он попытался сунуть голову внутрь и тут же получил логарифмической линейкой меж рогов.

— Я еще не закончил!

— Ну, Кошик, имей совесть! Третий день пытаюсь с тобой поговорить по душам.

— Тебе каждый день этих душ отстегивается навалом.

— То-то и обидно. Со всех сторон так и сыплются, а с тобой по душам поговорить… Не томи. Чего ты там изобретаешь?

— Не торопи технический прогресс. Лучше подскажи, как правильно пишется: теоретически или тиоритически?

— Я те чё, писатель, блин? Какая тебе разница?

— Большая. Одна грамматическая ошибка — и потомки меня не поймут.

— Да что с них взять, с неграмотных! Говори давай: что изобрел?

— У этой фигни пока еще названья нет, — честно признался Кощей. — Третий день над этим думаю. Даже чертежи начал делать, а вдруг что подскажут? Работать будет стопудово — Вакула расстарался… А вот теоретическая база хромает. Да ты еще со своими уикендами достал! После них неделю из астрала не выходишь. Невозможно работать!

Нужно сказать, что уикенды на вилле Кощея проходили последнее время довольно часто. С огромным трудом наладив дела после сокрушительного удара, нанесенного ему Папой, дьявол к адской рутине как-то быстро охладел и под любым предлогом норовил свалить на остров Буян к Кощею Бессмертному, с которым, несмотря на ряд разногласий в прошлом, как ни странно, умудрился сдружиться.

— Так эта… твоя… как ты говоришь? Фигня?.. Она что, уже готова?

— Угу, прямо перед тобой под простынкой стоит. Только одной очень важной детали не хватает. Но ничего, — Кощей загадочно улыбнулся, — скоро мне ее на блюдечке с голубой каемочкой принесут.

Люцифер с миной Евы, смотрящей на запретный плод, обошел сооружение, деликатно ткнул пальчиком в простыню.

— А можно… — робко вякнул он, умоляюще взглянув на бессмертного злодея.

Кощей нахмурил брови.

— Хоть одним глазком.

Еще немного, и Кощей бы уступил, но в этот момент сработала сигнализация.

— Ага! Попался! — подпрыгнул бессмертный злодей. — Стой здесь и ничего не трогай! — Он ринулся в соседнюю комнату, захлопнул за собой дверь.

Оттуда донеслись глухие удары.

— Я тебе покажу, как в чужие дома врываться! Что, секретных технологий захотелось? Конкуренции испугался? А ну отдай!

Еще один удар вынес бессмертного злодея обратно, прямо под ноги сгорающего от любопытства дьявола.

— Помочь?

— Я сам!

Кощей поднялся, утер кровавую юшку под носом и вновь ринулся на разборку с неведомым противником.

— Ах так! — донеслось до Люцифера из соседней комнаты. — Ты, значит, ножками брыкаться? Н-на!..

Шум борьбы нарастал.

— Хоть ты и Бессмертный, а… — Дьявол всерьез обеспокоился за жизнь своего друга, но не успел он сделать шаг к двери, как она распахнулась, оттуда выскочил взмыленный Кощей и навалился на дверь, в которую изнутри кто-то ломился. Под мышкой у бессмертного злодея торчал колчан, до отказа набитый золотыми стрелами.

— Что уставился? Помогай!

Дьявол послушно подпер дверь плечиком.

— Молодец! Я сейчас… — Кощей кинул колчан на стол, схватил с пола валяющиеся рядом молоток и гвозди и начал торопливо заколачивать вход.

— Можешь отпускать.

— Кто это там? — Люцифер отошел от двери. Она тряслась, но пока что держалась.

— Не имеет значения. Главное — вот она, последняя деталь! — Бессмертный злодей нежно прижал к груди колчан. — Хочешь принять участие в испытании моего гениального изобретения?

— Хочу, — немедленно согласился нечистый.

— Тогда вскрывай, — барственно махнул пухлой ручкой Бессмертный в сторону сооружения в центре зала.

Истомившийся дьявол рванул полотно и застыл с отпавшей челюстью.

— Нравится? — гордо задрал нос Кощей в ожидании заслуженных похвал.

— С ума сойти… Это ты три дня простой лук изобретал?

— Сам дурак, — обиделся бессмертный злодей. — Не простой, а магический, повышенной дальнобойности.

— Твоя мания величия приняла забавные формы… — Дьявол обошел постамент, на котором вертикально стоял лук пятиметровой высоты. Взялся за древко. — Дуб?

— Мореный, — подтвердил Кощей.

— Хрястнет, — уверенно сказал Люцифер.

— Не хрястнет. Глаза разуй! Видишь тисовую прослойку на композитных материалах? Опять же магия.

— Да… каббалы здесь пропасть, — согласился дьявол, разглядывая резные руны, усеявшие древко от одного конца грифа до другого, — но от тебя, создателя великолепного портального кольца, такой глупости я не ожидал.

— Много ты понимаешь! — обиделся Кощей. — Хотел с тобой по-человечески поделиться… а вот фигушки теперь! Брысь с дороги!

Кощей взялся за нижний гриф, сдернул с постамента лук, другой конец которого чуть не грохнул дьявола по затылку, и поволок его за собой к окну. Люцифер на воркотню бессмертного злодея внимания не обратил, подхватил другой конец и поспешил следом, пыхтя под тяжестью изобретения своего неугомонного друга.

А на подоконнике все уже было готово к испытаниям. Стояли мощные тиски, в которые Кощей немедленно зажал среднюю часть лука, и лежали гигантские стрелы величиной с приличное копье, только без наконечника. Вместо него на стреле был вырезан паз, в который Кощей сунул золотую стрелку из колчана. Хитроумная система зажимов намертво прихватила ее в гнезде.

— Работает, — удовлетворенно хрюкнул Кощей, накладывая гигантскую стрелу на лук.

Бессмертный злодей энергично заработал ножками, натягивая тетиву. Стрела со свистом ушла за горизонт.

— Слабак, — хмыкнул дьявол. — Спорим, моя дальше улетит?

— Спорим! — немедленно согласился Кощей.

Азарт — великое дело. Мелкие разногласия были немедленно забыты. Еще одна стрелка легла в нужный паз стрелы-копья, защелкнулась, и вот уже нечистый усердно упирается копытами в пол, стараясь натянуть тетиву сильнее своего друга. Копыта отчаянно скользили по паркету, но нечистый справился. Очередная стрела свистнула в окно.

— Теперь-то хоть можешь сказать, чего изобрел? — Люцифер щелкнул пальцем по вибрирующей тетиве.

— Магическую сваху. Теперь с выбором спутницы жизни ни у одного мужика проблем не будет. Старые дедовские методы плюс новейшие магические технологии творят чудеса, — гордо пояснил Кощей. — Пустил стрелку по ветру, и она сама находит тебе жену. Кто эту стрелу словит, на том и женимся. Как тебе моя идея? Круто?

Люцифер рухнул на пол и начал по нему кататься, дрыгая копытами в воздухе и оглушительно хохоча.

— Гениально, — прорыдал он сквозь смех. — Бац! И ты сразу вдовец, не успев жениться. Кощик, твоему изобретению нет цены! Лично займусь рекламой. Я бы на твоем месте, — продолжал сотрясаться дьявол, — настроил стрелку на будущую тещу. Вот тогда точно — одним выстрелом двух зайцев!

Бессмертный злодей изменился в лице.

— Да ну… не может быть! — Кощей кинулся к письменному столу, и вновь защелкали костяшки счет. — Ты чё пугаешь? — разозлился он, закончив расчеты. — Все будет путем! Как разовьет первую космическую скорость, зажимы откинутся, отделится первая ступень, а вторая пойдет на автопилоте на поиски невест. Так что скоро жены у нас будут.

Люцифер перестал дрыгать ногами, замер. До него наконец дошло, что и он под этим делом подписался.

— Обалдел? Ты хоть понимаешь, что я по всем канонам должен быть один-одинешенек? Мне жена по статусу не положена.

— Вот тебе и шанс поломать ваши дурацкие каноны. А не хочешь жениться — не целуй. Пусть жабой остается.

— Какой жабой? При чем тут жаба?

— Классику читать надо. — Кощей Бессмертный вынул из ящика письменного стола потрепанный, зачитанный до дыр пухлый том, на обложке которого было начертано: «Русские народные сказки».

— Офигеть! — тихо охнул нечистый.

— Я специально стрелки намагичил на самую страшную жабу. Ибо чем страшнее жаба, тем красивей баба! — добил радостной вестью дьявола Кощей. — Вот увидишь, тебе понравится.

Заколоченная дверь с грохотом рухнула на пол, и что-то стремительно вылетело в окно.

— Ушел-таки, сволочь! — Кощей кинулся вслед и тут же рухнул на пол, схлопотав в лоб желтым кирпичом.

Следующий кирпич заставил дьявола улечься рядом со своим бессмертным другом. В окно влетел, сердито махая крылышками, маленький купидончик.

— Меня-то за что? — простонал нечистый.

— Чтоб с такими козлами не водился!

Купидончик спикировал, подхватил свой колчан со стрелами, деловито пересчитал их.

— Двух не хватает. Ну я вам эти стрелы припомню. Я вам таких жен подберу! Я вам такое устрою! Я… — Поток ненормативной лексики на древнегреческом прервал желтый кирпич, вышвырнувший его из особняка. Это очнулся Кощей.

— Устроит он нам, как же! — Бессмертный злодей торопливо закрыл окно. — Пацан! Не дорос ты еще с такими титанами бороться.

В стекло грохнулся еще один желтый кирпич.

— Ха! Они у меня бронебойные! — показал язык купидончику Кощей. — В Тридевятом через самого Папу заказывал!

Купидон яростно погрозил Кощею кулачком и полетел в родную Древнюю Грецию.

— Да… поссорил ты нас с Олимпом. — Люцифер осторожно ощупал набухающую шишку на лбу. — Ежели он свою братву соберет — мало не покажется.

— Отобьемся, — беспечно махнул рукой Кощей.

— Как ты его к себе заманить сумел?

— Элементарно, Люцик, элементарно! Пустил слух, что собираюсь составить ему конкуренцию. Специальный агрегат для этой цели разработал. Вот он и прилетел новые технологии воровать.

— Да-а-а… И что дальше?

— Дальше, как и положено, дадим стрелкам время полетать подольше, чтоб жаб пострашнее нашли, желательно в цивилизованных странах. А пока они искать будут, мы с холостяцкой жизнью попрощаемся, — обрадовал нечистого Кощей, выдергивая из-под стола четверть экстра-эликсира.

— А потом?

— А потом в путь-дорогу — невест искать.

— Бред сивой кобылы… Вот за что тебя люблю, Кощик, так это за непредсказуемость. Уговорил. Будем искать, если вспомним кого, когда проснемся. Дай-ка мне свое колечко, пока мы еще в форме.

— А на фига?

— Ты-то дома, а мне потом еще в родные пенаты добираться.

— С возвратом!

— О чем речь!

— Погоди, на ад настрою… — Изобретательный Кощей что-то подкрутил в колечке с монограммой КБ на выпуклой грани и попытался снять. — Не хочет, зараза, — удивился он.

— Война — фигня, главное — маневры! — Дьявол сделал пасс в сторону бессмертного злодея, и миниатюрный портал, одно из последних изобретений Кощея, сам прыгнул в его руки. — Ну, за наших страшных жаб!

В бокалах забулькал чистый, как слеза, экстра-эликсир.

— За них родимых!

Они не знали, что зловредный купидон в этот момент уже убирал в свой колчан пропавшие у него стрелы, и оперенные копья, лично выкованные Вакулой, продолжали свой полет без боеголовок, заряженные только мощной магией Кощея и дьявола, которым было уже не до стрел. У них был великолепный повод оторваться по полной программе, и друзья энергично начали прощаться со своей холостяцкой жизнью.

3

Ночной кошмар заставил Бабу-ягу взбрыкнуть и проснуться с диким воплем. С двух сторон из-под одеяла выпали домовой Гена и Мурзик.

— А вы чего здесь делаете? — уставилась на них Яга.

— Ох, Ягуся, — вздохнул кот, — ты во сне так зубами скрипела, так тряслась…

— А как кричала-то… — испуганно добавил Гена. — Как кричала!

— Что кричала? — насторожилась Яга.

— По-иностранному. — Кот задрал голову вверх и завопил: — Я! Я! Дастишь фантастишь!

Яга покраснела.

— Где-то я уже это слышал, — задумался Гена.

— Я тоже…

— Тьфу! Окаянные! Девицу непорочную ужасы мучают, а они пристают с непристойностями всякими.

— Мы думали, тебя лихоманка трясет, — обиженно фыркнул кот.

— Хотели телом согреть, — добавил Гена.

— С кем я живу! — разозлилась Яга.

— Только не с нами, — попятились к двери домовой с Мурзиком.

— Тьфу! Перебираюсь на печку, и попробуйте только сунуться ко мне! Я им о наболевшем, о проблемах…

— В твоем возрасте у всех проблемы начинаются, — понимающе кивнул головой Гена.

Яга схватилась за метлу. Гена с котом выкатились за порог.

— Я им о делах государственных, а они о пошлостях всяких! — бушевала внутри избушки Яга.

— О! Вспомнил, где эту фразу слышал! — фыркнул кот.

— Где? — заинтересовался Гена.

— Помнишь, месяц назад мы по блюдечку поймали немецкую порну… Мя-а-ау…

— Меня-то за что? — пискнул Гена.

Ведьма за уши втащила Мурзика и домового обратно в избушку.

— Так, извращенцы. Дело спешное и очень серьезное. Касается Папы… и не только его! Нужно срочно собрать всех, кого найдем поблизости, из нашего синдиката.

— Да что случилось-то? — всполошился Гена.

— Сон вещий видела. Беда идет неминучая.

Мурзик с домовым переглянулись. Яге в синдикате верили. Мудрая старушка, и нюх на неприятности просто фантастический.

— Поблизости — это только в «Дремучем бору». Может, из наших кто там и завис… — задумчиво произнес Гена. — Саламандра-то точно. Она всеми термами заведует. Может, Лихо уже прибыл. Я вчера вызывал.

— Зачем? — насторожилась Яга.

— Ночь шумная предстояла. Жана де Рябье помнишь?

— Ну?

— Вернулся из дальних стран. Наслушался, болван, рассказов Афанасия Никитина, и решил повторить его подвиг. Никитин ему по пьянке пять лет назад такого наплел… уши вяли. При мне карту рисовал, с бодуна. Как этот боярский выкормыш живым-то вернуться умудрился? Да еще и с деньгами. Чуть не полкомплекса для своих дружков вчера абонировал.

— Ясно. Не до него сейчас. Бегом! Мою метлу возьмите. Время не терпит. А я тут мозгами пораскину да печь растоплю, чтоб Саламандре было куда прыгнуть.

Культурно-развлекательный комплекс «Дремучий бор», в котором растрясали мошну все состоятельные люди Тридевятого, располагался на противоположной стороне озера. Сейчас, ранним утром, там вряд ли кого можно было найти из членов синдиката, за исключением уже вышеперечисленных, но посланцам Яги повезло. В первом же зале, прямо у входа за столиком сидел министр финансов со своим неразлучным портфелем.

Работяга Чебурашка с утра пораньше проверял финансовую деятельность комплекса, старательно сверяя липовые накладные с реальными данными для определения подоходного налога с черного нала в государственную казну. Это дело у них в синдикате было поставлено строго.

— На чем прибыл? — подскочил к другу Гена. — На Горыныче?

— Угу.

— А сам он где?

— Обратно улетел.

— Жаль, — мяукнул Мурзик. — Дан сигнал аллюр три креста, — сообщил он министру финансов. — Гена, волоки его на метле к бабке и возвращайся, а я подбираю всех, кого найду, и на той же метле с ними обратно. Кто еще из наших здесь? — повернулся он к министру финансов.

— Лихо прием начал да Саламандра.

— Беру их на себя. А вы пулей, туда-обратно!

Клацая когтями по мраморному полу, Мурзик помчался в подсобки истопников.

— Эй, ты где, красномордая? — сунул он в топку нос, недовольно фыркнул, отпрыгивая от снопа искр.

— Чего тебе, ушастый? — высунулась оттуда Саламандра.

— К Ягусе мухой! Она уже печь растапливает. Аллюр три креста!

Не дожидаясь ответа, Баюн помчался дальше, в приемную народного целителя, где в прихожей уже сидело человек двадцать маявшихся с дикого бодуна гостей Жана де Рябье. Около них хлопотали банщики, пытаясь удержать страдальцев в вертикальном положении. Когда Васька ворвался внутрь, дверь кабинета как раз открывалась и оттуда выходил заметно посвежевший клиент, утирая рушником с лица сопли и слезы.

— Следующий, — раздался вальяжный голос Лихо. Он ценил свое время и, не дожидаясь хлопка двери, начал сдергивать с носа очки.

Кот этого ждал и вовремя пригнулся, одновременно отворяя задней лапой дверку пошире.

Все, кто сидел в приемной, включая банщиков, дружно сказали «Бе-э-э…», выворачивая свои желудки наизнанку.

— Со всех двойная оплата, — деловито распорядился Васька.

— За что? — попытался возмутиться какой-то боярский сынок.

— За комплексное обслуживание. Теперь вам даже очереди ждать не надо.

Кот захлопнул за собой дверь.

— Ты подсказал хорошую идею. — Лихо задумчиво теребил свои очки.

— Будешь должен. Только сейчас некогда. Аллюр три креста. Срочно к бабке. Давай через запасной выход. В приемной все заляпано.

Минут через пятнадцать — двадцать экстренное заседание Тридевятого синдиката, собравшегося пока не в полном составе, началось. Все расселись вокруг стола, пододвинутого, чтоб Саламандре лучше было слышно, поближе к печке, в которой весело трещал огонь.

— Что случилось, бабуля? — тревожно спросил министр финансов.

— Ох, ребятушки, — подперла Яга сухонькой ручкой морщинистую щеку, — чую беду неминучую. Снился мне нынче сон… — Ведьма задумалась.

Мурзик что-то азартно зашептал на ухо Лихо.

— Гы-гы-гы… — затрясся народный целитель.

— Так, все успокоились! — треснула кулачком по столу ведьма.

— Мурзик, мне потом расскажешь? — высунула мордочку из огня Саламандра.

— Я ему расскажу! — рассердилась Яга. — Тихо! Тут дело государственной важности, а они ха-ха ловят!

— Да! Я требую тишины! — стукнул портфелем по столу министр финансов. Самый ответственный из членов синдиката, после Яги, разумеется. — Рассказывайте, бабушка.

Все притихли.

— Снилось мне, что над царством-государством нашим тучи черные сгущаются. Папа появился…

Чебурашка вздрогнул.

— …бьется мечом своим богатырским с ворогами, — мрачно продолжила Яга. — Глядь, а ворогов-то впереди и нету! Зато сзади что-то страшное почуял. Развернулся — гигантская жаба перед ним. Выхватывает Папа лук тугой, пускает стрелы острые, а лук в его руках ломается. Он врукопашную. Размахнулся своей рученькой богатырской, а жаба захохотала нежабьим голосом и исчезла. Рванулся Папа вперед, глянь, а перед ним побратим его, царь-батюшка наш с царицей-матушкой и сестрицей Марьюшкой. Все трое мертвые лежат — и тишина…

— Слышь, бабуль, — слабо мявкнул Мурзик, — я хоть и люблю ужастики, но ты поосторожней. У меня сердце не железное.

Раздался стук. Министр финансов вместе с портфелем грохнулся со стула в обморок.

— Вот… и у Чебурашки уже уши поседели, — упрекнул Мурзик хозяйку.

Члены Тридевятого синдиката бросились приводить в чувство своего министра финансов методом интенсивной эликсиротерапии.

— Что было дальше? — просипел министр, занюхивая вбулькнутый в него стакан рукавом, как только его усадили обратно на место.

— Проснулась я дальше, — сердито поджала губы ведьма. — Да и куда дальше-то? Вы и так уже в обморок падаете.

— А ты уверена, что сон твой вещий? — высунулась из печки Саламандра.

— Нет, ну действительно… — сложил ручки на пухленьком животе Лихо. Народный целитель за последнее время отъелся не хуже бессмертного злодея.

— Мы вчера до трех ночи ужастики всякие по блюдечку смотрели, — осторожно намекнул Гена, сердито глядя на Мурзика, который ни разу не дал им переключить программу на более приятные зрелища.

— А чего всякую муру смотреть? — тут же вскинулся Баюн. — От ваших сериалов уже уши вянут. Сплошные сопли. И так ясно, что очкастая закадрит этого дурака! Я б на ее месте сразу всех к когтю, стал президентом «Зима-Лето», а потом по очереди на ковер — и измыва-а-ался, измыва-а-ался…

— Да чего ты понимаешь! — возмутилась ведьма. — Если она его сразу замуж возьмет… тьфу! На себе женит… то сериал закончится! А… — Ведьма осеклась. — Да вы об чем, вообще, говорите? Тут проблемы мирового масштаба. Папа бьется, царская чета мертва, а они о каких-то ужастиках! Что может быть ужаснее?

— Так, может, тебе после ужастиков как раз и привиделось? — с надеждой спросил Гена.

— Ой, не знаю, ребятушки, — закручинилась Ягуся, — хотя можно проверить. Я ведь не все вам рассказала. Только самое страшное. А во сне, перед тем как Папа с ворогами бился, я царя-батюшку нашего видела. Ивана вдовьего сына. Получил он известие, что Папа к нему в гости прибывает…

Чебурашка опять грохнулся в обморок.

— Да что это с ним?!

В министра финансов влили еще один стакан.

— Дальше, — просипел министр финансов, — что было дальше?

— …а тут послы иноземные со своими претензиями глупыми да просьбами, — осторожно сказала Яга, тревожно посматривая на Чебурашку. — А Ванюше-то недосуг, ну он с ними и начал разбираться. Ой, нехорошо разбираться…

— Как?

Яга начала рассказывать. Все слушали, затаив дыхание. Как только рассказ закончился, министр финансов встал из-за стола, подхватил свой портфель под мышку и, слегка покачиваясь, двинулся к выходу из избушки.

— Ты куда? — спросила ведьма.

— Во дворец. Сны твои вещие проверять.

— Погоди, — загомонили члены синдиката, — обсудить все надо…

— Некогда. Я вам еще не успел сказать, что завтра Папа будет со всей своей семьей во дворце. Василиса портал в Тридевятое творить научилась Горыныч потому из «Дремучего бора» так быстро и удрал. Готовиться к приему гостей полетел.

Тут уже дурно стало всем. Сон, похоже, действительно был в руку.

— Стой! — Ягуся опомнилась первая. — Вместе полетим! И чтоб Ивану ни слова! Он сгоряча таких глупостей натворит! Тем боле, чую, не на царя-батюшку наезд, а на Папу!

У нее был действительно великолепный нюх на всякие неприятности. События, происходившие в тот момент далеко-далеко от избушки Яги, были тому подтверждением. Безответственные действия недальновидного Кощея и его нового друга Люцифера развязали цепь событий, которые скоро должны были сотрясти государство Тридевятое до самого основания.

4

— Ну-ка, зеркальце, скажи да всю правду доложи: я ль на свете всех сильнее, всех ужасней и страшнее?

— Смотри, — скептически хмыкнуло зеркальце.

Темная личность глянула в глубь стеклянной поверхности и упала в обморок.

— Ну не везет мне на хозяев, — расстроилось зеркало. — Одни неврастеники попадаются… — Трюмо деликатно ножкой попинало темную личность. Личность не реагировала. — Ух, оторвусь!

Бывшее Кощеево трюмо с трудом вскарабкалось на нового хозяина и начало отплясывать на нем лезгинку всеми четырьмя ножками.

— Та-да… тарай-да, та-да… тарай-да, та-да… тарайда… та-да-да!

На этот раз превращение темной личности было настолько удачным, что оно пролежало в отключке круга три. Заметив первые признаки жизни, трюмо поспешно соскользнуло с шефа и вновь смиренно застыло у стены.

— Пора завязывать… так и инфаркт схватить недолго. А ты испугалось?

— Еще как! — услужливо подтвердило трюмо, оглядывая гигантскую жабу.

— Это хорошо, значит, заклинание сработало, — удовлетворенно квакнула темная личность и завозилась, пытаясь подняться с пола, но стоило ей оттопырить зеленый бородавчатый зад, как в воздухе раздался свист.

— Что это? — нахмурилась темная личность, не меняя позы.

— А я почем знаю, — хмыкнуло трюмо.

Свист перешел в визг, а затем в вой пикирующего бомбардировщика.

— Воздух!!! — завопило трюмо, заполошно рванув в сторону.

Темная личность принюхалась.

— Вроде ничем не пах…

Стрела Кощея первой достигла цели и смачно вляпалась в левую ягодицу «невесты».

— У, ё-моё!!! — взвыла темная личность, взвившись под потолок мрачного подземелья, чувствительно приложилась об него, рухнула обратно и энергично запрыгала по каменному полу, пытаясь короткими передними лапками освидетельствовать пострадавшее место.

— А говоришь, не пахнет, — скривилось зеркало, забиваясь в самый дальний угол.

Однако темной личности было не до вредной стекляшки. Она продолжала прыгать, поминая по папе и по маме наглеца, посмевшего покуситься на самую нежную часть тела Его Темнейшей Личности. И тут опять засвистело.

— Воздух, — невозмутимо предупредило зеркало.

— Опять? — испугалась темная личность, со страху даже перестав прыгать.

— Угу…

— Что делать?!! — заметалась темная личность.

— Обычно по этой команде падают на пол, закрывают голову руками и надеются, что пронесет, — проинформировало трюмо, торопливо ныряя в каменную нишу.

Темная личность послушно плюхнулась на живот, спеша закрыть передними лапками выпученные от страха глаза. Визг перешел в вой, и вторая стрела аккуратно вляпалась в правую ягодицу.

— Ну как, пронесло? — полюбопытствовало зеркало, высовываясь обратно.

Ответ был очень длинный, многосложный и такой смачный, что приводить его здесь авторы не решаются, Дабы не оскорблять слух читателей. Спустив пары, темная личность напряглась, дотянулась до первой стрелы и, подвывая от боли, выдернула ее из зада. Обугленная от трения о воздух гигантская стрела грохнулась на каменный пол. Вторую стрелу жаба выдернуть не смогла — лапы не доставали.

— Ой-ёй! А стрелка-то знакомая, — удивилось зеркало, выползая из своего укрытия. — Ну-ка, ну-ка… — Трюмо освидетельствовало наконечник. — Вакула ковал, — уверенно заявило оно, — его рука.

— Какой еще Вакула? — разъярилась темная личность. — Быстро выкладывай!

— Я с покойниками не разговариваю. И вообще, меня здесь не было. Еще в свидетели попадешь. А они долго не живут. Подробности у родственничка своего рогатого выясняй.

— Какого?

— Того, что из северных земель.

— Ой, не люблю я этих неверных…

— Твои проблемы. Ну пока…

— Что значит — пока? А договор? Ты обязано на меня пахать!

— Договор автоматически утрачивает силу, — менторским тоном заявило трюмо, — в случае смерти одной из договаривающихся сторон.

— Да я еще живой!

— Это ненадолго, — успокоило трюмо темную личность, шустро семеня всеми четырьмя ножками к двери.

Темная личность попыталась метнуть вслед из глаз молнию, но с расстройства перепутала потенциалы, и ветвистый разряд, вместо того чтобы поразить вредную стекляшку, выскочив из правого глаза, финишировал в левом.

— Тьфу! Хоть делать-то что, скажи! — взвыла темная личность.

— Я бы на твоем месте застрелилось, — посоветовало трюмо из-за двери. — Но, если хочешь помучиться, попробуй спрятаться.

— Спрятаться?

Темная личность попыталась принять свое истинное обличье, но осталась такой же зелененькой в пупырышек. Явно мешала вторая стрела, дотянуться до которой несчастной жабе не удавалась.

— Провалиться! — Темная личность посмотрела на многокилометровые каменные своды над головой, и только тут де нее дошло, что посланы стрелки не лохом, а каким-то очень и очень серьезным товарищем.

— Пожалуй, и впрямь стоит схорониться, — шмыгнула носом темная личность. — С кем я еще не разругался? О! Ад-Димирияту. Обязан помочь. Троюродный брат все-таки… в пятом колене…

Темная личность пробормотала заклинание и испарилась. На это магической силы у нее еще хватало.

5

Царская чета, как издавна повелось в Тридевятом, после утренней трапезы расположилась в тронном зале, готовясь к приему посетителей. Это было самое мучительное время для царя-батюшки, на которого дела государственные наводили тоску смертную. Это было тем более некстати, что Ивану не терпелось поскорее собрать вместе всех своих соратников, объявить им радостную весть: «Завтра приезжает Папа!» — и немедленно отметить это событие в кругу друзей. Он и не подозревал, что друзья его уже давно во дворце, стоят буквально рядом, замаскировавшись за шторами около окна, и, затаив дыхание, наблюдают в щелочки, как пройдет этот утренний прием посетителей. Пройти незамеченными им не составляло труда: членов синдиката в тронный зал пропускали без доклада.

— Ну что, начинаем? — спросил Никита Авдеевич, стоявший по правую руку от царя-батюшки, восседавшего на троне.

— Начинай, — махнул рукой державный.

— Кто там первый? — рявкнул воевода.

— Немецкий посол барон Вильгельм фон Тель просит удиенцию, — сунул голову в дверь дьячок посольского приказа.

— Пусть погодит чуток, — оживился Иван, — мы сейчас подготовимся.

Дьячок просочился внутрь тронного зала, прикрыл за собой дверь и застыл в ожидании приказа.

— Будет знать, как наш эликсир перед Европой срамотить… — радостно потер руки Никита Авдеевич, подбежал к двери и двинулся оттуда к трону размеренным метровым шагом, старательно отсчитывая шаги, — …восемь, девять, десять.

Воевода решительно отчеркнул ногой линию на пушистом персидском ковре и вскинул голову на царя-батюшку. Тот сполз с трона, подошел к отметке, внимательно посмотрел на дверь, взвесил скипетр в руке и отрицательно мотнул головой. Никита Авдеевич поднял брови. Иван выразительно чиркнул себя скипетром по горлу. Воевода понял и отсчитал еще один шаг. Одиннадцатиметровая отметка царя-батюшку удовлетворила. Он еще раз примерился, прикидывая, как полетит скипетр из державной руки, довольно крякнул и кивком головы дал добро. Василиса Премудрая с тревогой следила за приготовлениями к приему немецкого посла, и как только до нее дошел смысл происходящего, она замахала руками, пытаясь остановить своего царственного супруга, но в этот момент Чебурашке опять стало дурно, и он выпал из-за шторы, теряя сознание в очередной раз. Следом выпали остальные члены синдиката. Именно так Яга и описывала начало приема, который привиделся ей во сне.

— Это еще что такое? — подпрыгнул Иван.

Василиса нахмурила брови.

— Подслушивали?

— Сон бабулин проверяли, — простонал Гена, приходя в себя.

— И ведь сбывается! — жалобно мяукнул кот. — Никак вещий оказался.

— Что за сон? — насторожилась Василиса.

— Да… — Яга растерянно оглянулась на свою команду, трепыхавшуюся на полу. Рассказывать о видениях относительно царской четы ей не хотелось.

— На Папу кто-то наехать хочет, — пришел ей на помощь зелененький домовой.

— Что!!! — взревел Иван. — На Папу? Побратима моего? Кто посмел?!!

— Из иноземцев кто-то, — заспешила ведьма. — Чую, не наших это рук дело.

— Точно, — подтвердил зелененький домовой, поднимая с пола не менее зеленого Чебурашку.

— Иноземцы, говоришь? — побагровел Иван. — Быстро собирай послов! — рявкнул он на думного дьяка.

Тот пулей вылетел из тронного зала.

— Оу-у-у… майн гот! — простонал получивший дверью по лбу барон Вильгельм фон Тель.

Дверь захлопнулась.

— Что ты задумал? — всполошилась Василиса.

— Сейчас я им прочту лекцию о вреде наезда на Папу, для ихнего же здоровья! А потом войной по всем странам! — решительно рубанул скипетром Иван.

— Подготовиться надо, — заволновался Никита Авдеевич. — Стратегию, тактику продумать.

— Чего там думать? Заходим в одну страну, чистим всем подряд репу, потом спрашиваем: не вы ли на Папу заговор готовите? Если нет, извиняемся, берем в союзники и идем дальше. Проходим все государства…

— А вдруг кто-нибудь сразу сознается? — осадил его Гена.

— Еще раз в репу, а потом за моральный и физический ущерб двойную мзду.

— Так физически ж они пострадают. — Лихо поправил на носу очки.

— Я тоже. Вдруг об их морды кулаки разобью?

— Резонно, — согласился Чебурашка. Министр финансов уже успел прийти в себя и что-то торопливо считал на своем куркуляторе. — А моральный ущерб в чем?

— Так какие ж нервы надо иметь, чтоб на их разбитые физиономии смотреть? Мы люди мирные. Нам такие ужасы противопоказаны.

За дверями уже слышался шум. Доблестная охрана сгоняла в приемную послов.

— Заводи первого! — рявкнул Иван.

— Найн! Найн! Я не хочу!

Из-за двери послышались глухие удары.

— Царь-батюшка сказал: заводи — значит, заводи! И нечего было под дверью подслушивать! Давно б огреб царское благословение в лоб и отдыхал бы сейчас в беспамятстве.

Распахнулась дверь. Расторопная стража втащила в тронный зал распятого на кресте посла. Барон фон Тель рвался на свободу, оглушительно визжа, но веревки, которыми он был примотан к крестовине, не давали.

— Куды ставить-то, царь-батюшка?

— А вот где стоите, там и ставьте, — распорядился Иван, раскручивая скипетр.

— Ванюша, ты с ума сошел! — всполошилась царица.

— Не мешай! Они мне все за Папу ответят! — Скипетр сорвался с державной руки.

Процедуру дознания Иван вдовий сын затягивать не собирался. И правильно делал, ибо на далеком Востоке, который все почему-то называли Ближним, уже назревали события…

6

Дворец Ад-Димирияту — короля джиннов.

— Гассанчик, плов готов?

— Готов.

— А торт?

— Тоже.

— А доча? Доча как?

— Жасмин наша цветет и пахнет. Надевает свой лучший наряд, но…

— Что? — схватился за сердце король джиннов.

— Но сказала, что, если жених ей не понравится, пеняйте на себя.

— Что значит — пеняйте за себя? — подпрыгнул на троне Ад-Димирияту. — Да такого жениха поискать! Обнаглела девчонка! — Король джиннов колобком скатился со своего насеста. — Сейчас я ей покажу…

— Ваше джинновское величество, — рухнул перед ним на колени главный визирь, простирая руки, — лучше не надо! Она же наполовину человек! Снова на международный скандал нарвемся! Вспомните, как она Тора его же молотом приголубила. Едва откачали! Не стоит ее раздражать раньше времени. А вдруг жених скажет что-нибудь умное и сумеет ей понравиться?

— Ты сам-то в это веришь?

— Я надеюсь на чудо, — честно признался Гассан. — С ней помягче надо. Каждый раз, когда вы ее в «одиночку» сажаете, у меня сердце кровью обливается. Не приведи аллах, кто найдет, она три желания исполнит и станет обычным человеком.

— Где прикажете накрывать? В пиршественном зале или в тронном?

Король с главным визирем повернули головы. В тронный зал вплыла голубая тень. Приняв образ седобородого благочестивого старца в пестром халате, тень почтительно склонила голову. Из-под чалмы недобро сверкнули два черных глаза.

— Омар, — досадливо отмахнулся главный визирь, — с такими мелочами приставать к повелителю…

— Это не мелочь, — прошипел Омар, с ненавистью взглянув на брата. — Пиршественный зал вплотную примыкает к покоям Жасмин. В прошлый раз он был разгромлен принцессой, пока она гонялась с Мельониром[2] за Тором.

— Накрывайте в тронном зале, — распорядился король, — только быстрее. Жених вот-вот будет.

В воздухе замелькали голубые тени. Джинны молниеносно расстелили на мраморном полу ковры, завалили их всевозможной снедью и шелковыми подушками, после чего торжественно внесли огромный кремовый торт.

— Ну как? — прищурился Омар.

— Неплохо, — одобрил Ад-Димирияту.

Омар торжествующе посмотрел на брата и жестом приказал помощникам удалиться. Голубые тени исчезли.

— Ваше…

Раздался хлопок. В воздухе мелькнуло что-то зеленое и с размаху вляпалось в самый центр торта, расплескав во все стороны крем.

— Ручная работа, — схватился за голову Омар, — без магии делали…

Все гневно уставились на гигантскую жабу.

— Слышь, браток, — квакнула она, — дело есть. Потолковать бы наедине.

— Провалиться! Ну как ты не вовремя, Иблис, — простонал король джиннов. — Потом, потом… Так! Торт убрать и слепить новый!

— Не успеют, — мрачно сказал Омар.

— Намагичить! И такой сожрут. Этого быстро в гостевую, — ткнул он пальцем в жабу, — а потом бегом встречать жениха. А ты извини, дорогой, — развел руками король, — сейчас не до тебя. Дочь замуж выдаю, сам понимаешь, — пояснил он родственнику. — Гассан, быстро к Жасмин. Может, хоть тебя послушается. Пусть помягче с женихом, помягче.

— Слушаюсь и повинуюсь, ваше джинновское величество, — склонился в почтительном поклоне Гассан.

Омар скрипнул зубами. Младший брат уже главный визирь, а он…

— За мной, — буркнул завистливый визирь Иблису и двинулся к выходу.

Жаба послушно запрыгала за Омаром, оставляя за собой жирные кремовые следы.

— Ты это… понадежней местечко найди.

— Приказано в гостевую.

— Мне бы комнатку отдельную, и под замочек. Схорониться, понимаешь, надо…

В воздухе вновь замелькали голубые тени, поспешно восстанавливая статус-кво.

7

— Вон!

— Ваше высочество, — деликатно поскребся в дверь главный визирь, — разговор есть.

— А-а-а, это ты, Гассан? Заходи.

Главный визирь бесшумно просочился в будуар принцессы. Жасмин вертелась около зеркала, нанося последние штрихи. Она тоже активно готовилась к встрече с женихом.

— Ну как я тебе? Ррр… — Принцесса сделала зверскую физиономию и двинулась на визиря, потрясая накладными ногтями с полметра длиной. Волосы джиннии торчали дыбом. Лицо размалевано тушью для ресниц в боевую раскраску, которой позавидовал бы любой индеец, а вместо свадебного платья, валявшегося в углу, на стройной фигурке девушки висело рубище, которым побрезговал бы даже нищий.

— Ну зачем это, ваше высочество? — простонал Гассан, делая пасс. Принцесса мгновенно приняла свой обычный прелестный вид. — Папенька опять расстроится, ругаться начнет…

— Пусть расстраивается, — топнула ножкой Жасмин, — пусть ругается, а за уродов этих замуж не пойду!

— Ну почему сразу уродов? — укорил девицу визирь. — Вот чем тебе плох был Тор? Силен, могуч! Одно слово — мужик!

— Питекантроп он, а не мужик. И фетишист к тому же. Над молотом своим трясется, как над писаной торбой. Очень ему нужна супруга. А рога на шлеме? Ну как с таким быть верной до гроба?

— Хорошо, Кришна чем не угодил?

— Ха! — фыркнула Жасмин. — Чтобы я была шестнадцать тысяч сто девятой женой?

— Вах! Шариат позволяет…

— Он не мусульманин.

— У индусов тоже гаремы есть.

— Дудки! Хочу быть единственной и неповторимой.

— Жасмин, я тебя умоляю, ну хотя бы ради меня не давай сразу волю рукам… в смысле эмоциям. Не бей сразу. Некультурно это! Поговори сначала об искусстве, о живописи, а там, глядишь, слово за слово дело и сладится.

— Ладно, — подозрительно легко согласилась принцесса. — Только ради тебя не буду. Сразу не буду, — уточнила Жасмин, как только дверь за торопливо откланявшимся визирем закрылась, и перевела взгляд на стену, завешанную ятаганами и сковородками.

Осчастливленный визирь помчался докладывать владыке об успешном окончании миссии.

Пока Гассан подготавливал невесту, его брат на всех парах несся к воротам, в которые уже ломились слоны жениха и его свиты.

— Помягче, говоришь? — бормотал он на бегу. — Будет вам помягче. Она ему такой прием устроит…

От одной жабы он уже избавился, затолкав ее в ближайшую гостевую комнату рядом с покоями Жасмин, от другой жабы — жабы зависти к собственному брату — избавиться не мог. Вид жениха заставил его нервно икнуть.

— Красавец-мужчина, — хрюкнул он, мысленно потирая руки. — Кажется, мое дело выгорит.

Жених в позе лотоса восседал на помосте, который несли сразу четыре слона. Нижняя пара рук упиралась в ляжки, не уступающие по толщине ляжкам несущих его слонов, верхняя раздирала лежащую перед женихом тушу жареного быка и запихивала в рот. Правый глаз жениха смотрел направо, левый — налево, средний, торчащий на лбу, был устремлен в неведомые дали и думал свою, непонятную простым смертным думу. Свита жениха была очень скромной и состояла из одного-единственного человека. Именно человека! Омар с недоумением посмотрел на невозмутимую коричневую фигурку советника, небрежно развалившегося внутри шатра, который мерно покачивался на спине слона. Из шатра периодически вылетали клубы дыма.

— О мудрейший из мудрейших, — подобострастно начал приветственную речь Омар, вспомнив о своих обязанностях. — О храбрейший из храбрейших…

— Где твой король? — прогудел Шива. Третий глаз индусского бога уставился на посланника Ад-Димирияту.

— Готовит торжественную встречу в тронном зале.

— Почему невеста не встречает жениха на пороге?

— Ах, она такая стеснительная, ваша мудрость, — елейно пропел визирь. — Волнуется. Все уже готово к свадьбе, если, конечно…

— Что — конечно? — нахмурил чело жених.

— Вопрос интимный, — деликатно потупил глазки Гассан, — не для посторонних ушей.

— Здесь нет посторонних, презренный. — Шива, кряхтя, сполз со своего насеста, подхватил одной из свободных рук слегка струхнувшего визиря и подтащил его к своему уху. — Я за своего советника ручаюсь. Излагай.

— Тут дело такое, — торопливо зашептал коварный визирь. — Наш повелитель уже отчаялся дочку замуж выдать. Красавица! Пери! И всем подряд отказывает. Никому и невдомек, а я-то знаю, в чем дело! Ты у Ад-Димирияту полцарства в приданое проси — отдаст сразу, если дело сладится. Ежели ты мне от его полцарства половинку откинешь, я тебе секрет скажу, как недотрогу нашу завоевать.

— Что скажешь, Палван Кумар? — скосил жених левый глаз на советника.

Из шатра выглянула обкуренная физиономия, посмотрела мутным взглядом на джинна, затем на жениха и ответила вопросом на вопрос:

— Тебе эти пески нужны?

— Нет.

— А невеста?

— Да.

Факир присосался к деревянному мундштуку, надетому на витую металлическую трубку, другой конец которой исчезал где-то в глубине шатра, сделал глубокую затяжку, дыхнул сладковатым опиумным дымом в глаз своему повелителю, пожал плечами и откинулся на подушки.

— Все отдам, — дошло до Шивы, — гони свой секрет.

— Стеснительная она очень. Оттого всем женихам и отказывает. А я точно знаю — мечтает замуж выйти за мужика настоящего. Вот и весь секрет! Ты к Ад-Димирияту не ходи, прямо к ней топай. Как зайдешь, сразу в лоб: люблю, хочу, и в койку! Нахрапом! А уж ежели удовлетворишь ее по всем статьям, так она потом сама к тебе прилипнет — не отдерешь, и повелителю нашему деваться некуда. Не то что полцарства — все отдаст! Запомни главное. Мужик возбуждается глазами…

— Это что, чем больше глаз…

— Тем лучше! Любить дольше будешь. И вообще, идеал мужчины — маленький, вонючий, кривоногий, волосатый!

— Почему маленький?

— Вся энергия в корень уходит.

— Ишь ты, — удивился Шива и начал уменьшаться в размерах, одновременно обрастая шерстью. От него начало нести невыносимым зловонием.

— Во! Самый раз! — воскликнул визирь, как только третий глаз индусского бога сравнялся с его пупком. — А женщина любит ушами, — склонился он к многорукому карлику, торопливо зажимая нос, — и… еще кое-чем.

— А ты что скажешь, Палван Кумар?

Вместо ответа из шатра вылетел объемистый том, чуть не прихлопнув значительно сократившегося в размерах Шиву.

— Что это? — насторожился Омар, заглядывая через плечо карлику. — Ух ты-ы… «Камасутра»! Давай меняться!

— На что?

— На будущие полцарства, которые ты мне должен!

— Не понял. Палван Кумар?

— С инструкцией по эксплуатации невест он себе любое царство добудет, — изрек советник, не удосужившись даже высунуться из шатра. — Там все есть: позы, эрогенные зоны…

— Да ну? — поразился жених и принялся лихорадочно листать учебник. — Ух-х-х!!! И так можно?.. Ого!.. — Шива даже взмок, разглядывая картинки и читая соответствующие инструкции. — Так, — захлопнул он книгу, — у меня рук много, справлюсь! Веди к своей невесте. Палван Кумар, за мной!

— Я свечку держать не бу…

— Уволю!!!

— Лучше премии лиши.

Шива бросил грозный взгляд на транспорт нерадивого советника. Слон понял его без слов, подхватил хоботом пыхтящий дымом шатер, поставил на землю и деликатно пнул ножкой. Советник внутри поперхнулся дымом.

— Кхе!.. Кхе!.. Невозможно работать, — простонал он. — Ну как в таких условиях входить в астрал? Идите уж, догоню.

Визирь, понукаемый распаленным женихом, галопом понесся к апартаментам Жасмин. Из шатра вслед за чугунком, к которому снизу прилипли весело горящие дрова, выплыл советник. Ножки его были скрещены в позе лотоса, ручки держались за змеевик, губы держались за деревянный мундштук, сидящий на конце змеевика, а легкий ветерок нес всю эту странную конструкцию в сторону дворца Ад-Димирияту. Сил управлять этим полетом до конца не вошедшему в астрал факиру явно не хватало.

— Здесь, — прошептал визирь, оказавшись у двери Жасмин, и начал осторожно отступать вдоль стены, чтоб ненароком створкой не прибило. Он слишком хорошо знал принцессу.

Шива еще раз пошуршал страницами, выпятил маленькую, покрывшуюся шерстью грудь и решительно вошел внутрь. Визирь вжал голову в плечи и на всякий случай отошел еще дальше.

— Убери лапы, замухрышка, — донесся до него вкрадчивый голосок Жасмин. — Сначала поговорим об искусстве…

Глаза визиря полезли на лоб. Так женихов принцесса еще не встречала.

— Опять обошел, — скрипнул зубами Омар. — Ну, братец, я тебя все-таки достану…

Тут его внимание привлекли голоса, доносящиеся из-за двери гостевой комнаты, около которой он оказался.

— С кем это там наш зелененький беседу ведет?

Чтобы прожженный придворный интриган прошел мимо? Омар приник ухом к замочной скважине и замер.

8

Покинутый всеми в гостевой комнате Иблис нервно шлепал зеленым брюхом по мраморному полу. Гигантская стрела, застрявшая в правой ягодице, раскачивалась, как мачта корабля в сильнейшую бурю.

— Что-то нужно делать, что-то нужно делать… — лихорадочно бормотал он, нарезая очередной круг.

Всем с этой проклятой свадьбой не до него, а ему так страшно! Пробить магические своды владений шайтана мог только кто-то очень и очень сильный. Кто же это мог быть? И тут он вспомнил совет вредной стекляшки.

— Лютый! Вот кто мне нужен!

Иблис в очередной раз попытался принять первоначальный вид. Не получилось. Проклятая стрела, по-прежнему торчащая из зада, отсасывала магическую энергию. Какие-то жалкие остатки еще теплились внутри, но такие крохотные, что…

— Была, не была, на вызов, может, и хватит.

Зеленый страдалец старательно проквакал заклинание.

— Какого черта!!! — Появившаяся в серных клубах дыма долговязая фигура во фраке сердито уставилась на Иблиса.

— А Люцик где?

— Тьфу! — сплюнул огненным сгустком Андроммелих. — Докатился шеф. Прямой канал доступа какой-то облезлой жабе…

— Какой жабе, козявка!!! — возмутился Иблис.

Великий Канцлер присмотрелся внимательней и тихо ойкнул. Он понял, кто перед ним.

— Где Люцифер? — сердито квакнула жаба.

— Ну как вам сказать… — деликатно кашлянул Андроммелих, торопливо поправляя бабочку на шее и делая почтительный полупоклон. — У него последнее время слишком много вызовов… на уикенды… и он того… устал малость. Я пока за него. Чем могу помочь? Только, пардон, у нас сейчас хозрасчет.

— Злато?

— Ну что вы! Десятка три душонок мусульманских откинете, и все дела.

— По рукам. И хватит выкать. Не люблю. Давай о деле. — Иблис протянул стрелу, запущенную Кощеем, заместителю дьявола. — Какая-то сволочь в меня забацала. Не подскажешь, кто удружил?

Андроммелих освидетельствовал кованую гигантскую стрелу и сразу спал с лица.

— Оу-у-у… мне пора. Заказ аннулирован. Веночек с соболезнованиями пришлем.

— Куда?!! А ну рассказывай, чья работа?

— Извините, уважаемый, не мой уровень, — замельтешил Великий Канцлер, готовясь к перемещению в родные пенаты. — Я доложу по инстанции и…

— Стоять!!!

Андроммелих несколько мгновений поколебался, взвешивая все за и против, и наконец бесшабашно махнув рукой, решился:

— ПАПА на тебя наехал.

— За что? — судорожно квакнул Иблис.

— Кто ж его знает? Покумекать нужно. Ты ему дорожку нигде не перебегал?

— Да я о нем вообще в первый раз слышу.

— Гм-м-м… Возможно, это не то, что я подумал. Выкладывай, как дело было?

— Как, как… Сидел себе тихо дома, а тут бац! Стрелка. Прямо в… — Жаба попыталась скосить глаза на пострадавшее место.

— Любопытно, — заинтересовался Андроммелих. — А ты в истинном обличье или вот в этом был?

— В этом.

— Странно. По моим данным, Папа женат.

— Ну и что?

— Есть на Руси обычай такой. Пускают стрелку по ветру, кто ее словит — замуж!

— Да я ж не баба! — возмущенно запрыгал по каменному полу Иблис.

— Поздно, уважаемый. Это ты теперь ему объясняй… — Андроммелих посмотрел на торчащую из зада шайтана гигантскую стрелу, перевел взгляд на обломки… — Так… а почему две?

— Откуда знаю? Не успел я по папе и маме этого наглеца пройтись, как тут — бац, вторая в то же самое место.

— Ой, напрасно ты это сделал, — закручинился Андроммелих. — Насчет мамы-то ладно, на Руси к этому привычны, а вот Папу трогать не стоило. Неудивительно, что он тебе стрелку забил. Значит, это все-таки то, о чем я подумал. Ну тридцать душ прощаю, с покойников брать грешно… хотя с этим погодим. А вдруг выкрутишься? Закопайся поглубже, — посоветовал Андроммелих, — если не найдет, за тобой тридцать душ.

— Это за что? — возмутился Иблис.

— За совет. Ну пока. Дела, понимаешь…

Договорить Великий Канцлер не успел, так как за стеной разговор об искусстве подошел к концу. Оттуда до исчадия ада донесся глухой удар.

— Раз!

Голосок был очень звонкий, но Андроммелих насторожился.

— Папа под баб вроде не косит… Хотя…

Дверь гостевой комнаты с грохотом рухнула вместе с подслушивающим под ней Омаром.

— Помогите!!! Хулиганы зрения лишают!!!

Внутрь вкатился жених, держась всеми четырьмя руками за пострадавший третий глаз. Следом ворвалась Жасмин со сковородкой на двенадцать персон в руках. Она почему-то предпочла ее ятаганам. Жених сослепу споткнулся о жабу, нокаутировал головой стенку и выпал в осадок. Омар благоразумно откатился в сторону. Иблис неблагоразумно квакнул от изумления, за что тут же и схлопотал от не успевшей утолить жажду мести невесты.

— Два!

— Я тут вообще ни при чем! — неприлично взвизгнул ИО дьявола.

— Опоздал. Три!

— Жасминчик, это же я, Омар!!!

— Тьфу, гад! Зачем предупредил? Так хорошо под замах шел. — Жасмин перевела взгляд с дрожащего визиря на три неподвижных тела. — Кажется, переборщила, — хмыкнула она, остывая. — Этих двоих я не знаю. Омар, жениха беру на себя, а эта пара на твоей совести.

— Почему? — слабо пискнул из угла визирь, не сводя глаз со сковородки.

— То есть как это — почему? — возмутилась принцесса. — Я ему, можно сказать, жизнь спасла, сковородкой не приголубила, а он… Ну наглец! Короче, не возьмешь их на себя, все папе скажу, — начала шантажировать принцесса. — Как ты под дверью подслушивал, как меня домогался…

— Разве такое было? Я что-то такого не помню, — выпучил глаза Омар.

— За это не волнуйся, папа поможет. Все вспомнишь.

— Беру, беру, — испугался визирь. — А можно, я сделаю так, как будто их тут вообще не было?

— Конечно, можно! — обрадовалась Жасмин. — Слушай, а давай сделаем так, как будто и жениха тут не было?

— Никак нельзя. Уж его-то повелитель точно хватится.

— Жаль. Ну ладно. Ты тут хозяйничай, а я пошла упаковываться. Интересно, сколько мне на этот раз впаяют?

Принцесса исчезла в проеме двери.

— Мой повели-и-итель… я уже иду-у-у… — донеслось до Омара.

Визирь осторожно выглянул за дверь. Легкий сквозняк катил по коридору окончательно вогнавшего себя в астрал советника жениха.

— Провалиться! Принесла нелегкая… — Омар метнулся обратно, посмотрел на Андроммелиха… — Ну на черта ты мне здесь нужен? — Визирь напряг всю свою магическую энергию и вышвырнул оглушенного демона обратно в родные пенаты. — А вот зелененький нам еще пригодится, — пробормотал он, утирая пот. — Куда же его? — Омар заметался. Завывания Палван Кумара становились все ближе. Скрепя сердце визирь решил пожертвовать своим личным укрытием. Нараспев прочтя заклинание, он испарился вместе с дрыгающей задней лапой жабой перед самым носом факира.

— Под замочком мечтал посидеть? Наслаждайся. — Омар посмотрел на бесчувственное тело Иблиса, рухнувшего плашмя на каменный пол мрачного сырого помещения, скрытого в недрах необъятного замка повелителя джиннов. Это и была его тайная комната. Может, и не такая комфортабельная, но зато тайная. Сам сооружал, защитные заклятия накладывал. На всякий пожарный, так сказать. Жизнь придворного джинна полна превратностей. Мало ли куда кривая занесет?

— Подтекать стала, — озабоченно пробормотал он, глядя на мокрый потолок, с которого непрерывно капала вода. — Надо будет насчет ремонта подсуетиться. Однако пора. — И он помчался докладывать повелителю о провале миссии брата. Принцесса и на этот раз не обошлась без рукоприкладства. Он был доволен, но… Омар понял, что судьба дает ему в руки уникальный шанс не только свалить брата, но и замахнуться на кресло самого повелителя! ПАПА. Вот ключ к решению всех проблем. Новая фигура на политической арене полностью меняла весь расклад в магической табели о рангах. Но информации мало.

— Нужно узнать про этого Папу побольше… Нет, сначала разберемся с этой вредной девчонкой!

— Папочка, он сам виноват, — убеждала Жасмин, старательно запихивая в узел свою любимую сковородку. — Договорились об искусстве побеседовать, а он мне, девушке из приличной семьи, книжку нескромного содержания подсовывает, да еще и руки распускает. Вот и схлопотал. И вообще, мне твои политические брачные союзы уже вот где сидят! — выразительно чиркнула она себя ребром ладони по горлу. — Я хочу замуж по любви и за человека!

— А я хочу наследника! — гневно стукнул по подлокотнику трона король.

— А я за этих монстров не пойду! — топнула ножкой Жасмин.

— Да это что ж такое! — окончательно вышел из себя Ад-Димирияту. — Мне, королю джиннов, в собственном доме собственная дочь перечить осмеливается? Камеру сюда! Аллах свидетель, — воздел он руки кверху, — я долго терпел! Одиночную! Строгого режима!

Придворные исчезли и через мгновение появились вновь с камерами в руках. Камеры были нестандартными. Самых различных форм и оттенков. Роднило их только одно — все они были лампами. Из золота, серебра. Кто-то самый старательный приволок выточенную из цельного алмаза.

— Я сказал — камеру, а не дворец! И уберите вы этого…

Джинны торопливо уложили на носилки стонущего Шиву, державшегося всеми четырьмя руками за третий глаз.

— Как ты думаешь, выживет? — повернулся король к главному визирю.

— Должен. Глаз, конечно, теперь будет видеть похуже… — Гассан проводил взглядом индусского бога. — А ну его! Позвольте вам лучше предложить… — Главный визирь протянул шефу старую, под малахит медную лампу.

— Молодец! — одобрил повелитель джиннов и повернулся к дочке. — Посидишь в одиночке, одумаешься. Лезь!

— Санузел раздельный? — поинтересовалась девица.

— Обижаете, — развел руками главный визирь. — Ванна, джакузи, зал для шейпинга — все по уму, улучшенной планировки…

Принцесса одобрительно кивнула головой и синей струйкой дыма просочилась в одиночку улучшенной планировки.

Ад-Димирияту шмыгнул носом, вздохнул, горестно посмотрел на исчезнувшую в лампе дочь, после чего привычно запечатал горлышко кольцом Соломона.

— С глаз моих долой, — распорядился он. — На самое глубокое дно самого глубокого ущелья. И я даже знать не хочу — какого… Месяца два не хочу.

Из лампы раздался возмущенный писк.

Гассан понимающе кивнул, бережно прижал лампу к груди и испарился. Он знал, куда доставить тюрьму так, чтобы потом ее можно было быстро и легко вернуть обратно, как только король перестанет сердиться. Он делал эту операцию уже не раз. Но такой длительный срок заключения непокорная девица заработала впервые. На этот раз она всерьез достала своего папашу.

9

— Может, все-таки галстук? — взмолился Илья. — Или хотя бы бабочку?

Знаменитого Папу, основателя государства Тридевятого, подполковника Иванова Илью Алексеевича, руководителя Рамодановского спецназа, к выходу в свет Марьюшка готовила лично. Решительно забраковав его любимую камуфляжку, она облачила мужа в лакированные штиблеты, начищенные до зеркального блеска, белоснежную рубашку с алмазными запонками и элегантную английскую тройку. Из кармашка на груди торчал уголок белого платочка. И поверх всего этого великолепия вместо галстука нацепила массивную золотую цепь, на которой болтался крест.

— Не ной! Мой муж должен появиться во всей красе и одетый, как положено царской особе. Не забывай, что ты женат на царевне и, соответственно, тоже царевич.

— Да какой я царевич!

— Там, куда мы отправляемся, ты больше, чем царевич! И кончай ворчать. Бери пример с дочки, Четыре часа терпела примерки и хоть бы пикнула.

— Дай ей волю — все двадцать четыре будет у зеркала крутиться, — пробурчал Илья. — Аленка, что на тебя нацепили? — крикнул он.

Из соседней комнаты выкатилась четырехлетняя девчушка в белоснежном шелковом платьице, вся в кружевах и рюшечках. Золотые кудряшки перехватила тонкая диадема, инкрустированная драгоценными камнями.

Марьюшка окинула критическим взглядом свою паству, удовлетворенно хмыкнула:

— Полный порядок. — Сама царевна была одета в шикарное платье стиля времен Людовика XVI, шитое на заказ. Копну огненно-рыжих волос украшала элегантная корона, инкрустированная драгоценными камнями. — Теперь о главном. Мне рассказывали, что ты как с Иваном свяжешься, так обязательно налакаешься.

— С чего ты взяла? — обиделся Илья. — Ты меня здесь хоть раз пьяным видела?

— Так то здесь, а там… Я Ивана хорошо знаю. Одним словом, не обижайся, но в твоей чаре, что б туда ни наливали, будет вода.

— Так нечестно! Хотя бы пиво обесцвеченное.

— Ладно, — согласилась Марьюшка, — пусть будет пиво. Приготовились. Портал вот-вот откроется.

Семейство Ивановых уставилось на часы. До долгожданной встречи оставалось несколько минут. Портал должен был открыться ровно в полдень.

А в государстве Тридевятом в этот момент шли последние приготовления к торжественной встрече. Как и пять лет назад, во второе пришествие Папы, организаторы торжеств распахнули огромные двери в трапезную, объединив два зала в один, ибо желающих лицезреть основателя государства Тридевятого и его семейство было много. Сновали слуги, устанавливая на пиршественные столы последние блюда, о чем-то шушукались напудренные сверх всякой меры иноземные послы, церковный хор, возглавляемый отцом Митрофанием, готовился исполнить торжественную кантату в честь прибытия дорогих гостей. Рядом отец Кондратий — знаменитый бас Тридевятого, прибывший на торжества из деревни Кутиновки, настраивал певчих, поднося каждому по чарке экстра-эликсира. Музыкальное сопровождение целиком и полностью возлагалось на прибывшего вместе с ним звонаря Федула. В одной руке детинушка держал трехпудовый колокол без язычка, в другой — кувалду. Царь-батюшка отдавал последние распоряжения.

— Ничего не перепутай, — внушал Иван отцу Митрофанию, — чтоб хор вступил, так вступил! Как рукой взмахну, сразу дружно…

— Не изволь беспокоиться, царь-батюшка, не подведем!

— И чтоб за сердце брало!

— Возьмет, царь-батюшка, возьмет! Отец Кондратий, — распорядился руководитель хора, — каждому еще по чарке, чтоб выразительней собаки пели!

Отец Кондратий вылил из штофа остатки экстра-эликсира в свою глотку, выудил из складок рясы четверть, и настройка певчих пошла по второму кругу.

Царица-матушка Василиса Прекрасная, она же Премудрая, тоже волновалась.

— Не забыл, чему я тебя учила? — в сотый раз поправляла она парадный костюм сына.

— Ну мам!

— Повтори!

Инфант страдальчески вздохнул:

— За волосы сестренку не дергать, не обзываться, не драться… Мам, а как же с ней тогда играть?

— Как и положено благовоспитанному царевичу. Аленке всего четыре годика. Она еще маленькая совсем, и ты ее должен оберегать и защищать.

— Как витязь?

— Как витязь.

— Тогда я буду спасать ее от злобного дракона!

Глаза Илюши загорелись. В свои неполные семь лет Илюшенька выглядел на все десять, а силушкой обладал такой, что не каждый ратник царства Тридевятого рискнул бы выйти против него врукопашную.

— Ладно. Если сестренку обижать не будешь, разрешу вам с Горынычем поиграть. Только играть понарошку! Не вздумай спасать ее изо всей силы. Где мы еще такого мирового судью найдем?

— Угу…

И вот настал долгожданный момент. Дворцовые куранты (Нью-Посад обзавелся уже и курантами) начали бить полдень. И как только они пробили двенадцатый удар, запущенное накануне Василисой Премудрой заклинание открыло портал, из которого появился отец-основатель государства Тридевятого Папа вместе со всем своим семейством. Иван уже приготовился было раскрыть свои объятия побратиму, Василиса — кинуться на шею Марьюшке, Илюша — украдкой дернуть за локон золотых волос свою младшую сестренку, дабы проверить, не с плаксой ли предстоит иметь дело, как вперед начали прорываться послы, чего в сценарии встречи, тщательно продуманном Василисой и Иваном, не было и в помине. Стража во главе с Никитой Авдеевичем кинулась наперерез, оперативно оттеснив их обратно в толпу.

— Вот я вам! — погрозил иноземцам кулаком Иван, и грянул хор.

Отец Митрофаний мановение царской длани воспринял как сигнал.

Славься ты, славься, отец наш родной! Славься ты, славься, наш Папа дорогой!

Яростно драли глотки церковные служки, пытаясь переорать музыкальное сопровождение Федула, не менее яростно молотящего кувалдой по колоколу. Наивные! Федул оттачивал мастерство уже не первый год! Кутиновский звонарь торжествовал до тех пор, пока в дело не вступил маэстро, успевший уже изрядно принять на грудь. Вылив остатки экстра-эликсира из четверти в чару, он, пританцовывая, двинулся к гостям. От его раскатистого баса содрогнулись колонны тронного зала, зазвенели стекла:

Выпьем за Илюшу, Илюшу дорогого! Свет еще не видел красивого такого…

Аленка с Марьюшкой зажали ладонями уши, Илья оглушительно захохотал.

— Ничё не изменилось, — прорыдал он сквозь смех, принял чару и одним махом выпил ее до дна.

— А-а-а!!! — восторженно взревел зал. — Папа приехал! Наш Папа! Он тоже не изменился!!!

К нам приехал, к нам приехал Наш Илюша дорогой!!! —

восторженно подхватил хор. Иван наконец-то обнял побратима, Марьюшка кинулась на шею Василисе, Илюша легонько дернул за волосы сестренку, получил от нее курчавой головкой под дых (папина спецназовская школа дала о себе знать) и сел на пол. Третье явление народу отца-основателя государства Тридевятого состоялось.

— А чего это послы так волнуются? — полюбопытствовал Илья, когда первые страсти улеглись.

— А! — сморщился Иван. — Басурмане! Не обращай на них внимания. К столу!

— Ну к столу так к столу…

В этот момент барон Вильгельм фон Тель умудрился по полу ужом проскользнуть между ног стражников, предварительно протолкнув между тех же ног поднос с хлебом-солью и солидной чаркой экстра-эликсира.

— Прорвался-таки! — покачал головой царь-батюшка. — А ты смотри, как обрусели-то, — не удержавшись, похвастался он побратиму, — все по нашенским обычаям. Ну бог с ними. Уважь вражин.

Илья с Марьюшкой двинулись навстречу немецкому послу.

— Майн либер Папа отведать наш басурманский хлеб-соль унд ваш чарка эликсир.

Обычай есть обычай. Илья отведал из чарки, содержимое которой мгновенно превратилось, повинуясь мановению бровей бдительной супруги, в обесцвеченное пиво, отломил кусочек хлеба и замер, уставившись на пачку бумаг, обнажившихся в изломе каравая. Напильники в хлебе он мог понять. Видел не раз. Наркоту, оружие — тоже, но чтоб бумаги в хлеб пихали!

— Это что? — поднял он глаза на посла.

— Посланье для майн либер Папа, — прошептал посол, — тайно от царь Иван.

— А почему тайно?

— Убьет, изверг!

— Да как же я тут тайно прочитаю?

В руках барона появилась котомка, в которую он торопливо затолкал содержимое подноса, плюхнул ее в руки Ильи и рванул обратно в сторону дипломатического корпуса.

— Совсем охренели басурмане, — рассердился Иван. — Это в какую путь-дорожку они побратима моего засылают?

— Перестарался ты вчера, царь-батюшка, — хмыкнула Василиса. — По-моему, челобитную твоему братишке передают.

— Что?!!

Послы бочком двинулись к выходу. Царь грозно насупился — стража преградила им дорогу. Однако разбираться сейчас с ними было не с руки. Торжественная часть и так безобразно затянулась.

— Ладно. Потом с ними поговорим, — буркнул Иван. — Все к столу!

— Кажется, мой побратим тут уже дел наделал, — покрутил головой Илья, направляясь с Марьюшкой к выделенным им почетным местам. — И пяти лет не прошло, а вся Европа от него уже стонет.

— Зато уважают, — возразила Марьюшка. — В ежовых рукавицах иноземцев держит. Это хорошо. А то я вашу историю-то почитала. Вытирают об Россию ноги.

— Это да, — нахмурился Илья. — Нам бы тоже кое-кого к ногтю прижать не мешало. И не только иноземцев.

Дойти им до стола опять не удалось. Со звоном распахнулись окна, и в них появились три головы.

— Динозаврики, — обрадовалась Аленка.

— Где? — спросила Центральная, с любопытством озираясь по сторонам.

— Это ты про нас, что ль? — сообразила Левая.

— Не, мы — Змей Горыныч, — пояснила Правая. — Самый добрый мировой судья в мире!

Послы полезли под стол.

— А ты кто будешь, маленькая? — полюбопытствовала Центральная.

Все три головы, раздвигая толпу, протиснулись вперед и обнюхали девочку.

— Папой пахнет, — сказала Левая.

— Я не папа. Мой папа вот, — ткнула пальчиком в Илью девочка.

— Аленка приехала! — обрадовалась Правая, осторожно подхватила ее треугольными зубами, закинула себе на спину.

— А меня? — обиделся Илюша.

Левая посадила инфанта рядом с малышкой.

— Иго-го!!! — проревела Центральная.

Головы исчезли. Задрожала земля. Горыныч начал старательно изображать лошадку. Увидев испуганные глаза Марьюшки, Василиса засмеялась:

— Не бойся, сестренка. Знаешь, как он детей любит? Мы им специальную детскую площадку построили. Правда, ее периодически приходится восстанавливать. Вообще-то Аленка еще маленькая, — нахмурилась царица, — об этом я не подумала. Как бы не зашибли…

— Да я не за нее волнуюсь, за Горыныча.

— А давай наперегонки, — послышался азартный голос Илюши из-за окна, — вокруг замка и кто первый до парадного входа добежит?

— Давай! — донесся оттуда же воинственный голос Аленки.

— А вам меня не обогнать! — радостно взревел Горыныч всеми тремя головами.

За стенами дворца опять загрохотало. Приборы на пиршественном столе начали подпрыгивать. Парадная дверь с треском распахнулась, сметя в сторону кучу придворных и слуг.

— Ага!!! Я первая! — взревела Центральная и поползла назад.

Илюша, пыхтя от натуги, оттаскивал Горыныча за хвост от финишной черты, которую тот уже прободал своей мордой. Аленка усердно ему в этом помогала, сидя на шее дракона. Она старательно магичила, пытаясь сделать «динозавра» невесомым. Как только лапы дракона оторвались от земли, малышка соскользнула вниз.

— Бросай! — коротко распорядилась она.

Илюшенька крутанул Горыныча за хвост, и тот с воем «Ну так нечестно!!!» взмыл под облака.

Дети дружно, отталкивая друг друга локтями, ринулись вперед. Ноги у Илюши были длиннее, зато Аленка хитрее. Она успела поймать братишку за рукав и, как обезьянка на пальму, взметнулась ему на шею. Так они и пересекли финишную черту.

Тронный зал зашелся в гомерическом хохоте.

— Будем считать, — чуть не рыдая от смеха, произнесла Марьюшка, глядя на дочурку, оседлавшую наследника престола, — что победила дружба.

Опять вздрогнул пол. Это Горыныч справился с заклинанием малышки и приземлился.

— Дети, — строго сказала Василиса, старательно пряча улыбку, — для игр у нас есть специальная площадка. Идите туда.

— Отправьте им туда торт и медбригаду, — распорядился Иван.

— Бригаду зачем? — встревожился Илья.

— Горыныча потом лечить.

Слуги вытащили из кухни огромное блюдо. При виде этого кремового чуда кулинарии дети с радостным воплем: «А-а-а!!! Торт!!!» ринулись вперед и с размаху вляпались в него.

Правая и Левая деликатно выдернули их обратно, Центральная старательно слизала с детей крем.

— Иго-го!!!

Опять задрожала земля. Счастливый до соплей Горыныч мчался в сторону детской площадки. Аленка смеялась, трепыхаясь в пасти мирового судьи, инфант сердито пыхтел:

— А за торт ты мне, чешуйчатый, ответишь!

— Отправьте им еще один торт, — распорядился Илья, — а то как бы с Горынычем чего не вышло.

— Ну у детей свой праздник, у нас свой. К столу! — скомандовала Василиса.

И грянул пир, участие в котором принимали практически все, кроме Яги и еще нескольких членов синдиката. Им в тот момент было не до того. Они ждали удобного случая, чтобы выдернуть любимого Папу из-за пиршественного стола для серьезного разговора который, как это ни удивительно, предпочитали вести на трезвую голову. На кону стояла жизнь их любимого Папы, царской четы, а возможно, и жизнь всего государства Тридевятого.

10

Выдернуть Папу из-за стола оказалось не так-то просто. Царь-батюшка, стосковавшийся по своему побратиму, не желал расставаться с Ильей ни на мгновение. Подливая ему и себе чару за чарой, он расписывал разработанную лично им программу культурные мероприятий, которую должен был вытерпеть Илья за полтора месяца, отведенных ему, согласно КЗоТу, Рамодановским РОВД. К счастью, хмелел он гораздо быстрее Папы, так как изумительный экстра-эликсир, спасибо Марьюшке, в чаре Ильи мгновенно превращался в пиво.

— …я ж понимаю, — гудел Иван, — ты там пять лет думу думал. Ой, муторное это дело — думу думать! Дела всякие решать… теперь отдохнем. Еще по паре чарок примем, а потом… послов видишь?

— Вижу.

— Всем в рыло, а потом войнушкой оттянемся.

Яга, сидевшая недалеко от Ильи, схватилась за голову. Послы, напряженно прислушивавшиеся к их разговору, начали оседать в своих креслах, готовясь упасть в обморок.

— Вань, — заволновался Илья, — чем они тебе не угодили?

— Наверняка, сволочи, знают, кто на тебя тянет!

— На меня?

— Угу… — Иван набухал еще по чаре.

Ведьма торопливо сделала пасс, превращая содержимое чары царя-батюшки в чистейший медицинский спирт, а содержимое чары Ильи в воду. Она не знала, то там и так уже пиво. Илья хлебнул, обиженно посмотрел на Марьюшку, увлеченно щебечущую с Василисой о своих чисто женских делах, перехватил взгляд Яги и понял, что у Тридевятого государства опять проблемы.

— Что? — еле слышно прошептал он, вскинув брови.

— Тебя ждут в отдельном кабинете,- так же шепотом ответила Яга, скосив глаза на Чебурашку, нетерпеливо мявшегося около выхода из зала.

Илья огляделся и только тут понял, что за столом не хватает очень многих его сподвижников. Даже Никита Авдеевич, никогда не отказывавшийся от лишней чарки, истуканом стоял за его спиной абсолютно трезвый.

— А… — Илья скосил глаза на Ивана.

— Сейчас подменим. Наливай! — подмигнула ведьма воеводе.

Тот оперативно расплескал экстра-эликсир по чарам.

— Место уступи, — прошептал он Илье.

Подполковник чокнулся с царем-батюшкой, дождался момента, когда Иван приникнет к своей чарке, выскользнул из кресла, и его место тут же занял воевода.

— Эх, оторвемся мы с тобой, Папа. — Глаза царя-батюшки уже смотрели в разные стороны. Он радостно хлопнул по плечу Никиту Авдеевича. — Сначала банька…

— А не послы? — полюбопытствовал воевода.

— Послы на десерт! — Иван сфокусировал взгляд на собеседнике. — Изменился-то как. Постарел. Не-э-эт, послы подождут. Сначала в баньку, потом к лекарю… а то оброс и крест уже пропил… нет, с бухлом надо завязывать!

— В корень зришь, царь-батюшка, — согласился воевода, деликатно подменяя замагиченную чару Ильи на свою собственную. — Вот это сейчас допьем, — указал он на терявшийся в глубине зала гигантский пиршественный стол, — и завяжем.

— Ну рассказывайте, что стряслось. Какие вороги государству нашему угрожают?

Илья подпер кулаком подбородок, внимательно посмотрел через стол на встревоженные лица друзей. Народу на этом заседании синдиката было мало. За столом кроме него сидели только Яга, Мурзик, Гена, Чебурашка, Лихо, Соловей, да еще Саламандра высовывала любопытную мордочку из камина.

— В том-то и дело, что не знаем. — Гена обреченно вздохнул. Маленькие глазки зелененького домового тревожно блестели.

— Слышь, Папа, — развел пальцы веером Соловей, — какая гнида понты раскидывает, нам пока невпротык, но — узнаем! Они, падлы, все за базар ответят! На тебя наезжать посмели! Да мы их всех…

Продолжение было настолько витиеватое и энергичное, что Илья поморщился. Внесенный им в первое свое пришествие в государство Тридевятое бандитский сленг прочно прилип к его обитателям, и он не знал теперь, куда девать глаза от стыда. Яга, Чебурашка и Гена схватились за лежащие перед ними на столе талмуды и начали торопливо их листать.

— Что это у вас? — поинтересовался Илья.

— Маэстро… ну помнишь того черта, — подняла глаза Яга, — что пять лет назад фрау Грету обрабатывал?

— Ну?

— Словарь для нас составил. Никак мы по фене ботать не научимся, — виновато вздохнула старушка, — вот он по доброте душевной нам и помог.

— Так… — Илья усмехнулся, невольно вспомнив старый, милый его сердцу совковый фильм «Джентльмены удачи». — Чтоб к утру вот эти справочники были у всего синдиката. Пусть переучиваются. Говорить только на нормальном, культурном языке! Еще одно слово на фене услышу, лично…

Илья поднял кулак. Соловей отшатнулся.

— Да он у нас, почитай, государственный… На этом языке сам Папа говорил. Все об этом знают.

Илья покраснел еще сильнее.

— Так было нужно в тот момент для укрепления государственной власти, — вывернулся он, — а теперь все! Окультуриваемся. Приказ понятен?

— Какой база…

Илья поднял кулак.

— Прости, Папа!

— К делу! Что там с наезда… — Илья потряс головой. — …Угрозами?

— Сон я намедни жуткий видела, — начала рассказывать ведьма. — И, что самое страшное, исполняться он начал. Вещий, видать, сон был.

— Рассказывай.

Яга без утайки поведала Илье о своих ночных кошмарах. Подполковник к ее видениям отнесся очень серьезно. Знал, что старушка зря панику поднимать не будет.

— Так. Вовремя я здесь появился. Надо подумать, кому это выгодно.

— Илюшенька, ты у нас голова. В этом деле подкованный. Думай, а мы подсобим и силенками, и магией. И чертей в случай чего подключим.

— Давайте мыслить логически, — начал рассуждать Илья. — В первое мое посещение кто воду мутил?

— Что тут думать — Кощей! — фыркнул министр финансов.

— Правильно, — поднял палец подполковник.

— Так потом он к нам прибился, — возразил Соловей, — дел много правильных сделал. Да и вообще… больше пяти лет в синдикате. Не резон ему против нас идти.

— Ладно. Во второе мое прибытие кто против нас пер?

— Люцифер, — подала голос из камина Саламандра.

— Так, может, это он решил матч-реванш сыграть? — задумался Илья.

— Не-э-э… не до того ему, — тут же забраковала эту версию Яга. — Он до сих пор свой ад восстанавливает. И, вроде бы, что-то получается, как мне докладывали. Да и обрусел он за последнее время…

— Чего? — вскинул брови Илья. — Это как его угораздило?

— С Кощеем связался. Постоянно на острове Буяне пьянствуют. Как это у них… а! Укенд называется! Тьфу! Извращенцы…

— Бабуль, — засмеялся Илья, — уикенд — это выходной.

— Это у Черепа столько выходных? — возмутился Лихо. — Надо в этом разобраться! На наши денежки жирует, гад!

— А чего там разбираться? — пожал плечами Чебурашка. — Он поставки в Европу наладил. Свой процент имеет. Ему положено. Пока дела идут хорошо, чего ему рыпаться? Сиди себе, отдыхай.

— Это верно, — согласился Илья. — А с другой стороны, ежели они с Люциком обрусели, то по пьяной лавочке могли чего-нибудь и учудить. Мало ли, эликсир не в то горло пошел. Разобиделись на нас и давай по новой козни строить.

— Ишь, какие страсти-то ты рассказываешь, — всполошилась Яга.

— Надо их на правеж сюда срочно, — мудро изрек Лихо.

— А ведь верно! — подпрыгнул Соловей. — Ягуся, давай нашу команду из КООП АДА на Буян пошлем. Пары взводов, я думаю, хватит. Пусть они допросят их по всей форме.

— Люцифера? — ужаснулась Яга. — Да вы совсем с головой не дружите.

— Вот именно, — поддержал ее Илья. — Тем более что я их методы допроса знаю. Во всем признаются: и что было, и чего не было.

— Давайте лучше послушаем, что Папа предлагает. — Ведьма внимательно посмотрела на Илью.

— Надо кого-нибудь на разведку туда послать. Все вызнать, высмотреть.

— Меня! — запрыгала в язычках пламени камина Саламандра. — Опыт имею.

— Нет, — возразил подполковник, — там тропики, жара. Вряд ли Кощей захочет костерчик развести. Тропики… а кто в тропических джунглях живет?

— Обезьяны, — пожал плечами Чебурашка.

— Точно, — обрадовалась Яга. — Как мы про них забыли? Летучих пошлем.

— Только всю стаю не надо. Парочки хватит. Пускай понаблюдают, чем эти убогие дышат.

— Ишь ты какой! — восхитилась Яга. — В корень зришь! Кощей у этого басурманина, что Афонька Никитин из Индии приволок, много чем научился дышать. Неужто опять за старое взялся? Наркоман несчастный!

— Не, бабуль, — категорично заявил Гена, — против нашего эликсиру на пшеничке ихняя дурмань — фигня! Не пойдет на это Кощей. Он за отечественного производителя! Кстати, у меня новая разработка есть, — домовой выдернул из-под стола штоф, — может, попробуем?

— Я вам попробую, — нахмурился Илья. — Когда государство в опасности, голова светлая должна быть…

Дверь в кабинет, где происходило совещание, распахнулась, и в дверном проеме появилась покачивающаяся фигура в лоскуты пьяного русского француза Жана де Рябье, а ежели проще — падкого на все иностранное боярского сыночка Ваньки Рябого, со штофом в руках.

— Иди, иди отсюда! — замахала руками Яга. — Кто пропустил?

— Охрану-то я не догадался поставить, — расстроился Соловей. — Этим обычно Никита Авдеевич занимается, а он…

— Я к Папе!!! — покачнулся Жан де Рябье. — Пусть скажет!

— Чего тебе, чудо в перьях? — вздохнул Илья, насмешливо глядя на бывшего воздыхателя Марьюшки.

— Папа! Вот ты скажи… — Жан де Рябье еще раз покачнулся, схватился за косяк двери, тормозя падение, хлебнул для храбрости из штофа. — …Я только что с Востока. Цивилизованная страна-а-а… Медицина, мудрецы книги премудрые строчат, астролябию… нет, астрономию изучают! Во! Слово-то какое мудреное! А у нас чё? Одни алкаши и наркоманы! — Жан выдернул из кармана камзола горсть белого порошка, с наслаждением нюхнул и продолжил свою обличительную речь: — Я вот надысь с тамошним царем… нет, королем… Папа, не помнишь, как этого придурка звали?

Илья пожал плечами:

— Может, эмир?

— Точно… это слово. Так вот, мы с ним, когда наш эликсир откушивали…

— Эликсир-то все-таки наш, — ехидно процедила Яга.

Однако Жан де Рябье, похоже, был уже в таком состоянии, что слушать мог только себя родимого.

— …от человек! Голова! Обещал по пьяни… почему по пьяни? — Жан де Рябье нахмурился. — Раз сказал, значит, сделает!

— Да чего он обещал-то? — сердито шикнул на него министр финансов.

— Принести цивилизацию в наш варварский край. Я ему верю! Он нас научит!

Жан де Рябье попытался опять присосаться к штофу, оторвался от косяка и, взбрыкнув ножками, вывалился в коридор. Воевода разбойного приказа Соловей ногами откатил гуляку вглубь коридора и закрыл за ним дверь.

— Ты смотри, — подивилась старушка, — дурак дураком, а ниточку дал. Германов мы прижали, англов, франков, Сибирь Еремка с Тимошкой на подносе преподнесли. Китай с япошками в ножки кланяются, а вот на Востоке мы еще не были. Чую, оттуда ветер дует. Ишь, учить они нас чему-то там собираются!

— Это еще ничего не доказывает, — задумчиво сказал Илья. — Но… вообще-то в древности вся наука и культура были там. Надо подумать.

Все начали думать.

— Есть у меня тут план один, — осторожно кашлянула Яга.

— Какой? — поднял на нее глаза Илья.

— Ну… царь-батюшка давно повоевать хотел. Так, может, и впрямь соберем войско, нечисть родную поднимем и потолкуем с эмирами да шахами о прогрессе, а потом…

— Ни в коем случае! — сердито оборвал ведьму Илья. — Объявлять войну из-за того, что кому-то что-то приснилось… Бред! Если бы у нас в Кремле вопросы таким методом решались… Хотя, похоже, так они и решаются, — сморщился он, вспомнив начало первой чеченской кампании, — спросонок, да еще и с бодуна. Короче, для объявления войны нет никаких предпосылок.

— Да Ивану только скажи, — вздохнула Яга, — он их кучу нарисует. В случае чего ихнего посла им же посылкой и отошлет.

— Вы с Востоком посольства завязали? — вскинулся Илья.

— Еще нет, — сердито буркнул Соловей. — Да сдались они нам! Мы их сами чему хочешь научим. Папа, прикажи войска свистнуть, мы им…

— Нет, это не наш метод. Мы люди цивилизованные. Надо что-нибудь более тонкое, хитрое придумать.

— Если бы вы доверили это дело моему ведомству, — вкрадчиво мяукнул Мурзик, впервые за все время заседания подавая голос, — все вопросы вмиг были бы решены.

— Какому ведомству? — заинтересовался Илья.

— Ой, лучше не спрашивай, Папа, — простонал Чебурашка. — Я тут как-то ревизию в «Дремучем бору» делал — кошмар! Столько сала, сыра и сметаны налево ушло! Начал разбираться — оказалось, наш сказочник собственную армию из мышей организовал. У него там все: и спецназ, и разведка…

— Я копил силы и проверял структуры синдиката на профпригодность! — огрызнулся Мурзик. — Паршиво, кстати, работаете! Я пять лет воровал, заботясь о государстве, пока вы меня не раскололи!

Илья закатился:

— Уел он вас, ребята, уел! И как же дальше развивались события? Признали твое ведомство?

— Гениев на родине не признают, — обиженно фыркнул кот.

— При жизни, — согласился Гена. — Я вот столько разработок экстра-эликсира сделал, а…

— Отвлекаемся от темы! — постучала костяшками пальцев по столу Яга.

— Верно. Что ты предлагаешь? — поинтересовался у Мурзика Илья.

Белоснежный кот, больше смахивающий на тигра-альбиноса, выпрыгнул из-за стола, встал на задние лапы, передние сложил за спиной и с видом генерала, доводящего до подчиненных свой гениальный план разгрома воображаемого противника, начал излагать, мерно прохаживаясь из угла в угол по кабинету:

— Всю армию с собой брать не буду. Беру только разведвзвод… нет, разведроту! Проникаю в ихний город… Бабуль, какой там у них город главный?

— Багдадь, — буркнула Яга. Когда старушка волновалась, она частенько переходила на привычный деревенский сленг.

— Во, в Багдадь! Изображаю там уличного кота, а в это время мои верные воины, бойцы невидимого фронта, разбегаются по всему городу, проникают во дворец, собирают информацию, выведывают все вражеские планы…

— А местные коты их да-а-авят, да-а-авят, — представил себе эту картину подполковник.

— Если б давили, — грустно вздохнула Яга. — Он их так откормил, что от одного их вида не только коты — собаки разбегаются. Только запусти их туда — весь Багдадь сюда переселится.

— О нет, — всполошился Илья, — только проблем с иммигрантами нам не хватает.

— Могу пойти один под видом уличного кота, — не сдавался Мурзик.

— Да ты на себя посмотри, — хмыкнул Соловей. — Даже если лапки подожмешь, втрое сложишься, пылью присыплешься…

— Все! Ухожу я от вас! Вы еще узнаете, кто такой Мурзик!

Дверь за разобиженным котом не успела захлопнуться, как до членов совета синдиката донесся разгневанный бас Ивана.

— Басурманы!!! Папу из моих рук сперли?!! А ну стоять, вороги иноземные! Куда побратима дели?

Илья кинулся в тронный зал. Его верная команда рванула следом. Полузадушенный Никита Авдеевич трепыхался под мышкой у царя-батюшки, поднимавшегося в тот момент из-за стола. Иноземные послы один за другим падали в обморок.

— Совещание предлагаю отложить, — демократично заявил на бегу Илья, — кто за?

— Единогласно!!! — прошипела Яга. — Ты быстрей не можешь? Авдеича надо спасать. А расширенное заседание завтра продолжим в «Дремучем бору». Его черти на неделю забронировали. Жаждут пообщаться с любимым Папой, — ехидно хмыкнула ведьма.

— Только не это, — простонал Илья.

Он прекрасно знал, чем должно было закончиться это совещание: муки похмелья поутру и справедливые попреки молодой жены, в которой души не чаял. Подполковник даже не подозревал, насколько сильно ошибался. События назревали и развивались с такой скоростью, что нахрюкаться до поросячьего визга, а этим обычно заканчивались все мальчишники в Тридевятом, он просто-напросто не успеет.

11

Багдад стоял на ушах. Поиски святого Хызра шли уже четвертую неделю, но он как в воду канул. Перевернули весь дворец, караван-сараи, базары, медресе, близлежащие аулы — все напрасно. К колеснице святого паломничество было похлеще, чем в Мекку. Предприимчивые охранники подпускали не каждого.

За право облобызать святые оглобли паломники расплачивались звонкой монетой. Эмир, правда, пытался обслюнявить сани на халявку, но начальник караула был непреклонен.

— Святой Хызр, — внушительно произнес он, — приносит изобилие каждому, кого осчастливит ликом своим. Вы его лицезрели?

— Нет, — честно признался Шахрияр.

— А мы — да! — подбоченилась стража.

Пришлось платить. Видя, как лихо идут дела у его подданных, осчастливленных Хызром, эмир отдал соответствующий приказ, и Багдад загудел. К исходу месяца святой все-таки нашелся. Шахерезада принимала самое активное участие в поисках, ибо не прочь была получить свой кусочек изобилия и счастья от знаменитого святого, а когда общий ажиотаж спал, вспомнила о «новенькой» наложнице повелителя, с которой она хотела разобраться попозже. И пошла, на свою голову, разбираться. Знала бы, несчастная, какой популярностью пользуется в гареме новенькая и какая очередь выстроилась к «ней» на прием…

Железная дверь гарема с треском распахнулась, отправив в нокаут евнухов, стоящих на страже, и оттуда выкатилась Шахерезада.

— Что значит — я тут не стояла? — удивленно вопросила она пространство, перед тем как отключиться.

Перепуганная охрана (та ее часть, что избежала столкновения с дверью) осторожно перенесла сказочницу в покои эмира и, пользуясь тем, что эта операция прошла незамеченной, скромно удалилась. Объясняться с владыкой Багдада им не улыбалось.

Ближе к вечеру Шахрияр притопал в опочивальню за очередной сказкой и обнаружил в постели расцарапанную, покрытую синяками и шишками Шахерезаду. Нокаут плавно перешел в здоровый крепкий сон, и сказочница спокойно дрыхла без задних ног. Эмир пришел в дикий восторг. «Узнать, чья работа, и наградить… тайно, разумеется», — сделал мысленную зарубку в памяти владыка Багдада и рванул в запретную зону, смекнув, что сегодня его прекрасная половина неработоспособна, а следовательно, никаких помех не предвидится.

— Козочки, — радостно проблеял он, предвкушая, что сегодня-то оторвется по полной программе, — ваш пастух пришел.

Однако вместо томных вздохов в ответ до слуха его донеслись взрывы веселого хохота, азартное уханье и топот под звон струн какого-то странного музыкального инструмента. Это был явно не дутар. Козочки веселились вовсю, и им, судя по всему, было глубоко плевать на своего пастуха. Эмир робко тронул дверь. Она подалась. Евнухи запереть ее не могли, так как не догадались изъять ключи у Шахерезады, а возвращаться в покои эмира за ними не рискнули. Шахрияр одернул халат, гордо приосанился, шагнул внутрь и застыл с отвисшей челюстью.

К счастью для эмира, у Багдадского вора был обеденный перерыв. Или, судя по времени, ужинный. Только это и спасло правителя Багдада от инфаркта.

Нахохлившийся, опустошенный морально и физически авантюрист сидел, обложенный со всех сторон шелковыми подушками, и мрачно смотрел на табун юных красавиц, лихо отплясывающих под балалайку камаринскую. Около «святого» суетилась группа обольстительниц с подносами в руках.

— Отведайте этот персик, — щебетала одна, — он так похож на меня!

— Такого дивного шербета вы еще не пробовали, святой Хызр, — ворковала другая.

Третья не уговаривала. Она молча запихивала «святому» в рот халву. Багдадский вор давился и кашлял, тряся лопухами ушанки. Именно таким и описывали его стражники.

— Святой Хызр? — не веря своим глазам, спросил Шахрияр.

Балалайка замолчала. Вор встрепенулся. Гарем прекратил выкидывать коленца, критически осмотрел своего повелителя и, фигурально говоря, облизнулся.

— Эмир!

Подушки полетели в разные стороны. Авантюрист бросился на шею правителя Багдада.

— Ноги делаем, — испуганно шепнул он ему на ухо и выволок опешившего Шахрияра из гарема. Дверь захлопнулась перед самым носом зазевавшихся девиц и загудела от ударов изнутри.

Эмир с охраной навалились на створки, пытаясь сдержать рвущийся изнутри поток.

— Ключи!

Главный евнух метнулся в опочивальню владыки. Он знал, где их искать. Как только замок щелкнул, все облегченно вздохнули.

— Аллах акбар! — воздел руки владыка Багдада.

— Воистину акбар! — потянулся перекреститься Багдадский вор, но вовремя опомнился.

— Что ты там делал, святой… Хызр? — настороженно спросил авантюриста Шахрияр.

Багдадский вор уловил нотки сомнения в голосе владыки. Если он их не рассеет, кол гарантирован. Хотя нет, в этих диких местах на кол не сажали. Делали обычное секир-башка. «Святой Хызр» предпочитал восседать на подушках, с головой на плечах, а потому немедленно принялся импровизировать. Надвинув ушанку на глаза, он подбоченился, откинул голову назад, выставив острую козлиную бородку вперед, и, сочтя, что принял достаточно величественный вид, приступил к делу.

— Я от самого, — многозначительно ткнул пальцем в потолок авантюрист.

— Вах! — рухнули ниц евнухи.

— С секретной миссией… — Вор выразительно посмотрел в глаза эмира и повел бровью на распростертую у его ног охрану.

— Понял… — сразу проникся владыка и грозно посмотрел на евнухов. Намек эмира до охраны не дошел, ибо они в тот момент лобызали лапти «Хызра», усердно восхваляя «святого», ну и Аллаха заодно. Эмир намекнул еще раз. На этот раз сапогами. Как ни странно, намек был понят, и евнухи испарились.

— Стены имеют уши, — таинственно сообщил Багдадский вор, стремительно развивая успех. — Надежное место есть?

— Спрашиваешь!.. А ты точно святой?

— Да шоб я сдох! Век воли не видать! Вот тебе крест. — «Хызр» перекрестился.

Это прозвучало так убедительно, что владыка Багдада тоже рухнул на пол и пополз лобызать лапти «святого».

— Хызр! Тебя-то мне и не хватало!

— Мне тоже, — пробормотал «святой», пытаясь отодрать эмира от лаптей. — Ну будет… будет…

— Прости недостойного раба своего за подозренья черные!

— Аллах простит. Топаем.

И они потопали. Багдадский вор, как положено, лицом вперед, Шахрияр — пятясь задом перед ним, не переставая бить поклоны. Предположение авантюриста, что стены имеют уши, подтвердилось сразу, как только они свернули в галерею, ведущую к рабочему кабинету эмира. Там, похоже, собрался почти весь дворец. Прислуга, стража, повара… они дружно ползли на карачках навстречу «святому». Треск лбов, бьющихся о мраморные плиты пола, заставил Шахрияра оглянуться и спас от падения. Его подданные подползли уже вплотную.

— Вон! — рассвирепел эмир, подкрепляя свое требование пинками. Счастьем и изобилием, даруемыми посланцем Аллаха, он не хотел делиться ни с кем.

— Давай за мной, — толкнул его в бок «Хызр». — Я тут одно место незасвеченное знаю. Надежное.

Шахрияр пнул еще пару раз для порядка и побежал следом. К его удивлению, надежным местом оказалась сокровищница, в которую он, увлеченный поисками, не заглядывал уже целый месяц.

— Точно! Здесь нас искать не будут, — одобрил он действия «Хызра». — Только не пройдем. Я, понимаешь, ключи потерял.

— Надейся на Аллаха, сын мой, — пробурчал Багдадский вор, отпирая замок «потерянными» ключами. Затолкав эмира внутрь, вор нырнул следом, захлопнул за собой дверь и старательно заперся изнутри.

— Так что за миссия? — нетерпеливо топтался около него эмир.

— Всему свое время, — рассеянно пробормотал авантюрист, оглядывая сокровищницу цепким воровским взглядом.

Груды золота, толстым слоем устилающие пол, радовали глаз и чем-то напоминали песчаные барханы. И его было так много! В горле «святого» молниеносно пересохло. Он ощутил себя умирающим от жажды путником, отставшим от каравана в знойной пустыне.

— Слушай, светлейший, горло бы промочить… — просипел Багдадский вор.

— Есть, — почему-то обрадовался эмир и чуть не вприпрыжку погнал в угол зала. Из-под ног владыки Багдада сверкающими брызгами разлетались в разные стороны драгоценные каменья, золотые монеты, кубки, подносы… Вор неопределенно хмыкнул и двинулся следом. Место, куда летел как на крыльях Шахрияр, было отмечено совковой лопатой, воткнутой в золотой бархан.

— Это что? — заинтересовался Багдадский вор.

— Ценнейшая вещь, — уважительно сообщил владыка, — у нас таких не делают. За две меры золота выменял.

— У кого?

— Купец тут один с караваном проходил. Афонька Никитин. Дивный товар вез. Весь караван бы скупил, если б не Шахерезада… чтоб ей Аллах здоровьица побольше… — скрипнул зубами эмир. — И по голове! По голове!! Да с размаху!!!

— Зачем она тебе? — удивился Багдадский вор.

— Кто, Шахерезада?

— Да нет, лопата.

— А-а-а… не помню. Но зачем-то была нужна. Всю ночь за нее с Афонькой торговались. Моя взяла! — гордо сообщил эмир. — Славяне в торговых делах ничего не смыслят. К утру со ста мер до двух цену скинул. Да еще и надул в придачу, — радостно признался Шахрияр, — на второй мере лопату чуток наклонил…

— Зачем?

— Чтоб мера неполная была… О! Вспомнил! Это же мера! А моя дурища, — эмир опасливо оглянулся и понизил голос, — о каком-то склерозе твердит. Я никогда ничего не забываю! Все заначки от нее помню.

— А что ты ей меряешь?

— Как что? Золото. Смотри, как удобно!

Эмир схватился за черенок, вывернул сыпучий золотой пласт и откинул в сторону.

— Раз, и готово! А теперь вторая мера, — сообщил светлейший, вонзая лопату в искрящийся золотом холм, — раз, и…

Вместе с веером монет в воздух взметнулась литровая бутылка экстра-эликсира.

— Лови!!! — испуганно завопил эмир.

Перед носом светлейшего мелькнули лапти. Багдадский вор, как заправский вратарь, в красивом прыжке поймал пузырь у самой земли и покатился с ним по золотому склону.

— Вах, ты действительно святой! — умилился Шахрияр, окончательно поверив в Хызра. Эмир бухнулся на колени, воздел руки кверху и возблагодарил за милость Аллаха, пославшего ему на помощь такого расторопного эмиссара.

— Ну а за этот нектар сколько мер отвалил? — поинтересовался вор, рассматривая этикетку.

— У-у-У, лучше не спрашивай. Слушай, а как Аллах к этому… — эмир на мгновение запнулся, — …нектару относится?

— Аллах устами пророка своего Мухаммеда, — внушительно произнес «Хызр», — запретил правоверным пить вино. — Лицо эмира вытянулось. — А насчет этого, — выразительно потряс бутылкой авантюрист, — в Коране ничего не сказано!

Шахрияр засиял и принялся энергично подрывать золотой бархан.

— Никак еще заначка? — полюбопытствовал «святой».

— Угу, — хрюкнул эмир, выдергивая из груды приличный шматок сала. — Представляешь, у них там, на Руси, такие жирные барашки водятся. Под этот нектар идет… — Шахрияр умильно чмокнул губами, плюхнул шматок на золотой поднос, валявшийся неподалеку, выдернул из-за пояса саблю и начал шинковать «бяшку».

Багдадский вор тоже времени даром не терял. Золотых подносов вокруг валялось много, кубков тоже. Не прошло и минуты, как импровизированный стол был накрыт. Эмир поднял свой кубок и вопросительно посмотрел на «святого» в ожидании команды.

— Ну за Аллаха! — лаконично скомандовал вор.

Эмир не возражал.

Наливал «святой» чисто по-русски, по принципу «Ты чё, краев не видишь?», а потому первая доза прошла настолько душевно, что у эмира на глазах выступили слезы, а содержимое бутылки уменьшилось вдвое. Отдышались, закусили.

— Между первой и второй… — воодушевленно пропел Багдадский вор, хватаясь за бутылку.

— А тот купчишка-то с Руси, так же говорил, — удивился Шахрияр.

— Возлюбил их Аллах, — пояснил авантюрист, откидывая в сторону опустевшую емкость.

— Наверное, там одни святые живут, — согласился стремительно пьянеющий эмир, — жаль только, что христиане.

На этот раз он команды не ждал. «Святой» еще подносил хмельную чару ко рту, а кубок владыки Багдада был уже пуст.

— Уже все? — расстроился вор.

— Обижа-а-аешь. — Эмир на четвереньках пополз к соседнему бархану и начал копать. Багдадский вор подхватил лопату и пополз следом. Однако мера Никитина не пригодилась. Шахрияр уже полз обратно, толкая перед собой еще один сосуд. На этот раз четверть. Емкость была тяжелая, а потому разливали вдвоем.

— Направляй… струю направляй! — шипел эмир. — Видишь, благодать Аллаха на поднос льем.

— Слижем.

— Выпаривается быстро, зараза! Не успеем!

— Тогда чего мы ждем?

— А действительно?

Слизали. Закусили. И сошла на них благодать Аллаха. Теперь спешить было некуда, а потому настало время для беседы задушевной.

— Н-н-нет, ты мне ответь… ик!.. какие у Аллаха от меня секреты могут быть, Хызрочка?

— Пути Господни неисповедимы, — уклончиво бурчал «Хызрочка». Пять лет скитаний по Руси закалили его дух и тело, а потому организм «святого» более успешно боролся с «нектаром».

— Миссия… секретная, — продолжал обижаться Шахрияр. — Я, может, скоро сам стану миссией…

— Может, мессией? — полюбопытствовал Багдадский вор.

— Может, и мессией… вот ща еще разбулькаем…

Разбулькали.

— Детишек бы мне, — зарыдал эмир, осененный булькающей благодатью Аллаха. — Наследника хочу!

— Чего ж не делаешь? Такой гарем, любимая жена…

— Раньше, сам знаешь… ик!.. не успевали… обиделся я на них тогда очень… — хлюпал носом эмир. — А эта стерва в декрет не идет. Боится лишнюю ночь меня без сказки оставить. Думает, зарежу, дура! Предохраняется…

— Зачем тогда гарем держишь?

— Впрок. Тысяча первая ночь уже не за горами. Да и положено нам, понимаешь… для престижу.

— Далась тебе эта тысяча первая! Почему раньше нельзя?

— Слово дал, — грустно признался эмир, — пока сказки у нее не кончатся, я в гарем ни ногой… а вдруг завтра кирпич на голову?

— Да вашими саманными кирпичами мухи не убьешь.

— Все равно обидно. Хызр, выручай! Детишек хочу! Пусть Аллах пошлет!!!

На этот крик души «святой» не откликнуться не мог.

— Я тут как раз по этому вопросу, — доверительно сообщил он Шахрияру, не покривив душой.

— Неужто пошлет? — ахнул эмир.

— Запросто, — мотнул лопухами ушанки «святой», — но…

— Но? — жадно уставился на «Хызра» Шахрияр Что для этого надо? Все сделаю!

— Во-первых, молитву Аллаху вознести, как положено…

Эмир немедленно плюхнулся на колени и закрутился вокруг своей оси, пытаясь определить, где восток. В подземелье это сделать было трудно.

— Потом, потом. Не мельтеши, — осадил его вор. — Во-вторых, пожертвования сделай. Тут я тебе помогу… в смысле транспортировки к престолу всевышнего. Мечети такая ненадежная вещь…

— Точно, — пригорюнился эмир, — все воруют, шайтаны!

— Ну вот, накликал, — расстроился Багдадский вор, выпучив глаза куда-то за спину эмира.

А за ней странная полупрозрачная голубая личность деликатно пристраивала на золотой холм в самом центре сокровищницы старую медную лампу. Это был Омар, только что выкравший узилище Жасмин из самого глубокого ущелья, куда его брат обычно прятал непокорную девицу, и перемещавший ее поближе к людям. Коварный визирь даже не собирался как-то маскироваться. Наоборот, он старательно шаркал голубой ножкой по золотому склону, привлекая к лампе внимание загулявших алкашей.

— Свят, свят, — начал креститься Багдадский вор. — Кыш отсюда, нечисть поганая!

Омар обаятельно улыбнулся, указал призрачной рукой на лампу и испарился.

— А сколько Аллах берет за наследника, о почтенный Хызр? — нетерпеливый Шахрияр пытался вернуть «святого» к животрепещущей теме.

— Ща подумаем. — «Святой» огляделся. Он понимал, что все его «колесница» не вывезет. Ни в один, ни в два захода. А брать меньше не позволяла воровская совесть.

— Значит, так, — изрек авантюрист, обводя широким жестом зал. — Половину сейчас, а остальное будешь должен.

— Побойся Аллаха! — подпрыгнул эмир.

— Чё бояться? — удивился вор. — Для него ж стараюсь.

Аргумент был убойный. Шахрияр понял, что торг здесь неуместен, но сказалась восточная кровь и он все-таки попытался:

— А может, вторую половину наследники отдадут?

«Если наследники пойдут в меня, а не в евнухов, — мелькнуло в пьяной голове Багдадского вора, — то это вряд ли». Эта же мысль неожиданно пристыдила авантюриста. «Шакал я позорный! — покаянно затряс он головой. — Собственных детей граблю!» Десять долгих томительных секунд «Хызр» боролся со столь не вовремя проснувшейся совестью, но последней этого хватило, чтобы выдавить из «святого» требуемое.

— Ладно, уговорил, — буркнул он, — долги прощаю.

Сказал и понял, что теперь до конца жизни будет казнить себя за доброту. Однако слово не воробей. Багдадский вор тоже был человек чести, хотя и воровской.

— Пошли делить, — сердито скомандовал «святой», хватая лопату. — Ты начинай с той стороны, а я с этой. Аллахову долю налево, все, что останется — направо!

Второй лопаты у эмира не было. Он повертел головой, схватил первый попавшийся поднос и потрусил в другой конец зала. Багдадский вор не ждал. Он уже яростно работал лопатой. Увидев, с какой скоростью «Хызр» отшвыривает Аллахову долю налево, эмир понял, что надо спешить, ибо «святой», явно по рассеянности движется не по прямой, а плавно загибает вправо. Откуда только силы взялись? Поднос в руках эмира творил чудеса. Он рванул наперерез. Пути их пересеклись посередине зала. Лопата с подносом шкрябнули по каменным плитам сокровищницы и столкнулись, взметнув вверх последнюю кучку монет и старую медную лампу. Часть монет полетела налево, часть направо, лампа же рухнула посередине. Прямо в руки эмира и «святого». Они молча схватились за ее ручки и рванули в разные стороны. Силы были равны. Ручки лампы выгнулись дугой.

— Это наследникам, — пропыхтел эмир.

— Аллаху, — рыкнул «святой».

Они рванули еще раз. Ручки держались крепко.

— Соломоново решение, — предложил Шахрияр, отпуская ручку и выдергивая саблю, — делим пополам.

Багдадский вор сообразил, что если он не отпустит ручку со своей стороны, то при дележе может остаться без рук. Лампа с грохотом упала на пол. Эмир взмахнул саблей. Лампа испуганно ойкнула и прыгнула в руки «святого».

— Она к Аллаху хочет! — обрадовался «Хызр».

— Еще чего! Пополам!

— С Аллахом споришь? — возмутился вор.

— Ставь назад! — гаркнул вошедший в раж Шахрияр. — Зарежу!!!

— Меня? — возмутился «святой» и душевно погладил владыку Багдада предметом спора по чалме.

Дно медного сосуда выгнулось внутрь, эмир не замедлил «откинуть копыта» и погрузиться в здоровый пьяный сон, а из горлышка лампы с визгом вылетела обнаженная девица в облаке мыльной пены, держась обеими руками за пострадавшую часть тела, располагавшуюся чуток пониже спины. Следом неслось полотенце.

— Ой… джиннка, — обрадовался «святой». Радовался он, однако, рано.

Разгневанная джинния, не успевшая закончить свой туалет, подлетела к авантюристу, захлестнула полотенцем его шею и слегка потянула за концы.

— Читать умеешь? — ласково прошипела она, ткнув исковерканную лампу под нос вору.

— Э-э-э… — прохрипел «святой».

— Это для кого написано? Потереть или хотя бы погладить… — Джинния ослабила захват в ожидании ответа.

— Я и погладил. — «Святой» скосил глаза в сторону эмира и часто-часто задышал, пользуясь случаем.

— А заклинание кто за тебя читать будет? Пушкин? Омар Хайям? Такую лампу испортил! По спецзаказу делали. Ванна, джакузи… все, правоверный, ты попал. Если не угадаешь сейчас три моих желания…

— Это не по правилам! — попытался возмутиться вор. — Ты раб… то есть рабыня лампы и должна удовлетворять все мои…

— Что ты сказал?

«Святому» опять стало трудно дышать.

— Ну хотя бы два моих, одно твое, — просипел он, выпучив глаза. — По справедливости.

— Идет, — милостиво согласилась девица, слегка ослабляя захват. — Излагай.

Сзади них опять возникла голубоватая фигура визиря. Окинув взглядом обнаженную фигурку наследницы престола, обрабатывавшей клиента, Омар радостно потер руки и вновь испарился.

— Ну, я жду! — сурово сказала Жасмин, энергично тряхнув вора.

— Хочу оказаться в собственном доме со всем этим богатством, — ткнул в «Аллахову» долю «святой» и…

Багдадский вор сидел на груде золота внутри полуразвалившейся мазанки.

— Это что, дом? — выпучил он глаза.

— Об интерьере речи не было. Теперь угадай мое желание. — Джинния решительно взялась за концы полотенца.

— Так нечестно, — возмутился вор. — У меня еще одно осталось.

— Фигушки. Ты свой лимит исчерпал. Одно желание — дом, второе — золото. Напрягись. Приступаем к главному. Мое желание… — Джинния вновь начала затягивать концы. Сквозь осевшие хлопья мыльной пены стали проявляться такие изумительные формы, что у Багдадского вора захватило дух.

— Я, кажется, догадываюсь… только я это… не в форме… — захрипел он, потихоньку синея. — Из гарема только-только, понимаешь… да и выпимши слегка…

Джинния опустила глаза, тихо охнула, покраснела и попыталась прикрыться руками. Только сейчас она сообразила, что, мягко говоря, слегка не одета. Вызов на обслуживание клиента был настолько стремителен (прямо из ванны), а за работу она взялась так решительно, что такие мелочи в запале как-то упустила из виду. Багдадский вор, вновь получив возможность дышать, торопливо скинул с себя импровизированную удавку, пополз от греха подальше в сторону двери и, разумеется, опоздал. Разгневанная девица, уже одетая строго по мусульманской моде, перекрывала выход. Под мышкой левой руки у нее была искореженная лампа, правая деловито извлекала из нее увесистую сковородку. Вор понял — желание ее лучше отгадать. И чем скорее, тем лучше. Однако в голове не было ни одной мысли.

— Ну что я тебе плохого сделал, — взмолился «святой», падая на колени. — Аллахом прошу, уйди, сгинь, и вообще — свободна!

— Ну надо же! — радостно засмеялась джинния. — Со второго раза угадал. А ты ничего парнишка. Толковый…

Девица щелкнула пальцами, и., ничего не произошло. Она щелкнула еще раз, потом еще, тихо охнула, сообразив, что почему-то лишилась магической силы, и опрометью бросилась вон. Как только она исчезла за дверью, перед Багдадским вором появился оглушительно хохочущий Омар.

— Вот и нет наследницы престола! — похвастался он вору. — Как я ее, а?

— Нечистыя!!! — завопил вор.

Омар вновь расхохотался и испарился, щелкнув пальцами. Багдадский вор перекрестился, затем на всякий случай поблагодарил всех святых (христианских и нехристианских) за свое спасение, обессиленно рухнул на честно заныканное у Аллаха богатство и заснул. Операция по восстановлению своего реноме оказалась на редкость утомительной, длинной и тяжелой.

12

Солнце бросало последние лучи на зеркальную гладь озера, которую в этот теплый июньский вечер не тревожило ни одно дуновение ветерка, когда из культурно-развлекательного комплекса «Дремучий бор» вышел Баюн и звонко шлепнул лапой по воде.

— Эй, борода! Вылазь, дело есть!

— Чего шумишь? — высунул из воды голову водяной. — Подданных моих пугаешь! Зорька начинается, рыбка кушать хочет, а ты ей аппетит портишь!

— По поводу рыбки я и пришел.

— В опалу попал? — засмеялся водяной. — Ягуся кормить перестала?

— Шутки в сторону, — напустил на себя грозный вид Мурзик. — Дело государственной важности. Срочно требуется щука. Та самая.

— С ума сошел! Да с меня Ягуся шкуру сдерет.

— У тебя есть шкура?

— Она найдет! Бабуся лично щуку сюда определила. За заслуги особые. На пенсию персональную. И думать не смей.

— Съем я ее, что ли? — возмутился Мурзик.

— А разве нет?

— Извини, — фыркнул Баюн, — но ты имеешь дело не с помойной кошкой, а с породистым котом благородных кровей. Мое меню: осетрина, мидии заморские, креветки там всякие, вискас… — Мурзик запнулся, сообразив, что увлекся. Вискас он видел только по Кощееву подносу, жутко завидуя при этом рекламным кискам.

— Так она тебе по делу нужна?

— Ну!

— Так бы сразу и сказал. Только вряд ли ты ее работать заставишь. Обленилась на халявных харчах.

— Замани ее вот в эту заводь, к берегу поближе, а дальше мои проблемы.

— Идет. Только без членовредительства. Согласен?

— Угу.

Водяной скрылся под водой.

— Готовы? — строго спросил Мурзик.

— Так точно! — Трава около заводи зашевелилась. Из нее высунулась мышиная мордочка, отдала лапкой честь и исчезла.

Вода забурлила. Сквозь бульканье пузырей до кота донесся голос водяного:

— Вот так… Правее чуть-чуть, там такой карасик жирненький тебя дожидается… а теперь прямо и до конца…

Направив пенсионерку в нужное русло, водяной резко вильнул в сторону и, отплыв на безопасное расстояние, высунул голову из воды, радуясь бесплатному представлению. На поверхности заводи мелькнул замшелый щучий хвост. Пенсионерка подслеповато тыркалась мордой в берег в поисках обещанного ужина.

— Огонь, — скомандовал Баюн.

Острые мышиные зубки перегрызли веревки. В воздух взметнулись камни с привязанной к ним сетью. Миниатюрные катапульты сработали четко.

— Цель накрыта, господин президент!

— Отлично, полковник. Премирую ваш полк отдельной головкой сыра.

Из травы раздался радостный писк.

— Тяните!

Сети медленно поползли верх. Внутри билась огромная двухметровая щука, отчаянно ругаясь и буквально кипя от возмущения.

— Кто разрешил рыбный лов с сетями? Безобразие! Куда Соловей смотрит? Милиция-а-а!!! Браконьеры жизни лишаю-у-ут!!!

— Ну чего разоралась? — сердито шикнул на нее Мурзик. — Тебя что, режут?

— А что, не будете? — поинтересовалась щука на полтона ниже.

— Очень ты нам нужна. От тебя тиной за версту несет.

— Ну так чего пристали? Развязывай давай.

— Тихо! — начальственно мявкнул Мурзик. — Попалась?

— Попалась.

— С тебя три желания.

— Ха! Нашел золотую рыбку. Да я…

— Если надо, за брыльянтовую сработаешь, — пресек дебаты Баюн. — Ставлю первую боевую задачу… в смысле желание. Ты должна…

Долгожданный отпуск Олежка Молотков собирался проводить не в Ялте, не в Майами и даже не на Гавайях. Лежать на пляже кверху брюхом? Дудки! Лейтенант был сторонник активного отдыха. Рыбалка, охота, дым костра — класс! Олежка (вообще-то лейтенанта звали Олег Александрович, но у любого глядевшего на его озорную физиономию называть парня по имени отчеству просто язык не поворачивался. А потому он для всех и всегда был просто Олежка), да, Олежка преодолевал последний марш лестничной площадки родного дома, нагруженный всем необходимым для активного отдыха. Лейтенант спешил. До автобуса оставался всего лишь час, а ему еще Ваську покормить, записку матери оставить…

Перекинув авоськи в одну руку, лейтенант выдернул из кармашка кителя ключ и открыл дверь. Темнота в прихожей его не смутила. Электричество в доме отключали частенько. Смутила его веревочка, натянутая кем-то у порога. Лейтенант со всего размаху грохнулся на пол. Из авоськи покатились банки. Сзади захлопнулась дверь. Лейтенант даже голову не успел поднять, как что-то острое ткнулось ему в шею напротив яремной вены.

— Лежать! Дергаться не советуем.

Олежка замер. Вспыхнул свет. Молотков скосил глаза и тихо ахнул. Со всех сторон его окружала орда мышей. Да каких мышей! Все они стояли на задних лапах, держа в передних остро заточенные на манер мечей гвозди, и все эти гвозди были нацелены на него. Серые мохнатые тела нежданных гостей были упакованы в черные комбинезоны, из-под которых торчали длинные хвосты, которые они использовали как третью точку опоры. Габариты нежданных гостей тоже впечатляли. Они были чуть поменьше его кота Васьки и гораздо больше приличной крысы. Лейтенант присмотрелся к оккупантам повнимательней. На всех красовались беретки, украшенные изображениями летучих мышей. Судя по тому, как они распластали крылья над грешной землей, мышки были из ГРУ. Их эмблему не узнать было трудно. Однако надпись на комбинезонах, обтягивающих мышиные тела, говорила в пользу совсем другой организации.

— ЦРУ, — задумчиво прочитал Олежка.

Слева послышалась возня. Кто-то фыркнул. Лейтенант скосил глаза в другую сторону. Его любимый кот Васька тихо трясся от страха в дальнем углу коридора, повязанный по всем четырем лапам. В пасти пленника в виде кляпа торчал кусок копченой колбасы, которую он терпеть не мог. Кажется, привет из Тридевятого, сообразил лейтенант. В его родном мире говорящих мышей-переростков не было. Это он знал точно.

— Может, представитесь? — вежливо поинтересовался Молотков. — У вас такая путаница в форме одежды, что я теряюсь.

— Мы никогда ничего не путаем. — Перед глазами лейтенанта появилась толстая, важная мышь, на которой красовался китель с огромным количеством звездочек на погонах. — Наша разведка самая разведческая разведка в мире. Молотков Олег Александрович?

— Ну, — неопределенно хмыкнул Олежка.

— Вы получили уникальный шанс быть полезным самим… — Мышь многозначительно закатила глаза под потолок.

— А что, американцев к лику святых причислили? — радостно спросил Молотков. Он уже сообразил, что отпуск перестает быть томным.

— При чем здесь американцы? — недовольно спросила мышь.

— ЦРУ — центральное разведывательное управление. Чисто американская аббревиатура.

— Чистейшей воды плагиат, — строго сказала мышь. — Им не дают покоя наши лавры. Честь имею представиться. Полковник Царского разведывательного управления Мышекрут Второй!

— Почему не первый? — поинтересовался Олежка, подпирая рукой щеку. Он по-прежнему не рисковал встать. Черт их знает, что на уме у этих хвостатых?

— Первый у нас только один. Президент подпольного царства Мышляндии генеральный секретарь партии «Мурзилка» его величество Мурзик Первый.

— Круто. А еще в вашей Мышляндии партии есть?

— Нет. Мы строго придерживаемся однопартийной системы. Однако не будем отвлекаться. Вы готовы к сотрудничеству?

— А если я скажу: нет? — хмыкнул Молотков и тут же об этом пожалел.

Что-то с размаху шарахнуло его по голове.

— Ну нет так нет, — услышал он вежливый голос Мышекрута Второго, прежде чем отключиться.

Свет в глазах лейтенанта померк…

— И долго мне тут на мелководье плескаться? Вот помру, Ягуся тебя потом, ушастого…

— Молчи, замшелая! Ради дела государственной важности можно и потерпеть чуток. Как очнется, так и переправишь нас в Багдадь, а пока…

Молотков застонал, с трудом разлепил глаза.

— Очнулся, — проскрипел старческий голос, — так отправлять, что ль?

— Погоди.

— Чем это вы меня? — простонал лейтенант, перекатился на бок, с трудом приподнялся, сел в траве и начал ощупывать шишку на затылке.

Он оказался на берегу озера в окружении все той же армии мышей. Рядом с ним на хвосте сидел огромный белоснежный кот, в котором Олежка сразу признал Мурзика. Около берега, запутанная в сетях, нервно била по воде огромная щука.

— Люстрой. Мы ее заранее подгрызли, — любезно пояснил Мышекрут Второй.

— Профессионалы, — гордо мяукнул Мурзик, — рассчитали все до миллиметра.

— Вот гады! — рассердился лейтенант. Люстра у него в прихожей висела тяжелая.

— Попрошу не оскорблять мои лучшие кадры, — строго сказал Мурзик. — Группа захвата действовала грамотно и оперативно. Вольно! — скомандовал он мышам, стоявшим перед ним по стойке смирно. — В подвалы, верные воины мои! Там ждет вас достойная награда!

Группа захвата с радостным писком исчезла в траве. Однако количество мышей вокруг Молоткова не уменьшилось. Регулярная армия ждала дальнейших распоряжений президента.

— Так, теперь можно и отправляться. — Баюн закинул себе на спину котомку.

В этот момент к нему подшуршала чем-то очень сильно расстроенная мышка.

— Разрешите доложить, господин президент. Экстренное сообщение.

— Докладывай.

— Сведения конфиденциального характера.

— Шепчи на ухо.

Мурзик наклонил свою лобастую голову, и мышка начала шептать ему на ушко.

— Что?!! — вскинулся Баюн. — Убежал?

Мышь опять что-то зашептала.

— Блин! Гребаная оппозиция! И куда Хрум Хрумыч направился?

Мышь, чуть не плача, расстроенно что-то пискнула.

— Что значит — не можете знать? А вы где были?

Олежка Молотков потряс головой. Он уже успел немножко прийти в себя. Взгляд его привлекла искорка света, мелькнувшая в траве у самой кромки воды. Он потер глаза руками, проморгался, отгоняя от сознания белесый туман (люстра в прихожей была действительно очень тяжелая), прищурился…

Прямо на него из травы смотрела еще одна любопытная мышиная мордочка с маленькой самодельной короной из медной проволоки между ушей. Корона была хоть и медная, но надраена до блеска.

— Так, — Мурзик разгневанно фыркнул, — группа слежения сегодня остается без обеда!

— Шеф, только не это!!! — Мышка плюхнулась ниц перед Мурзиком.

— А будешь прекословить, то и без ужина!

Мышка немедленно заткнулась.

— Слушайте мой приказ. Хрум Хрумыча ни в коем случае не допускать до дворца. Во-первых, там дети играют. Не дай бог, наследников престола испугает. А во-вторых, детей легче всего подбить на шалости всякие нехорошие. Плюс еще играют они в тайном месте. Над подвалами, где книги магические Кощеевы лежат. Говорил ведь Ивану, не ставь детскую площадку на развалинах левого крыла бывшего дворца Кощея. Не послушался. Книжки, конечно, замагичены, но от Хрум Хрумыча всего можно ждать.

— Я вижу, не все ладно в Датском королевстве? — хмыкнул Молотков, вставая с земли.

— Достала меня эта оппозиция, — честно признался Мурзик.

— Что за оппозиция?

— Хрум Хрумыч. Потомок Сырогрыза Нанадцатого. Постоянно воду мутит.

— Много последователей?

— Пока только он один. Если б не жили по понятиям Папы, — Мурзик зашипел, распустив когти веером, — мы б этому козлу безрогому… — Кот испуганно завертел головой. Его армия деликатно отвернула мышиные головки в сторону, старательно делая вид, что ничего не видела и не слышала. — Жаль, Папа беспредела не любит, — уже на полтона ниже вздохнул Баюн, — а то бы… хоть бы раз, гад, на наши запасы покусился, повод дал. Так нет ведь, сам себе жратву добывает! Знать бы — где? Я вроде все под контролем держу. Может, присоветуешь что? — Мурзик с надеждой посмотрел на Олежку.

— Ну вообще-то это в мышиных правилах — еду воровать. — Молотков потянулся почесать затылок, наткнулся на шишку и чесать не стал. И так больно. В голове мелькнула озорная мысль: — А с другой стороны, раз еду себе добывает — значит, трудится. Так почему с этого налоги не платит? В моем мире такой бандит Аль Капоне был, так его только на этом и взяли.

— Гениально, — ахнул кот, от избытка чувств плюхнувшись в траву на хвост. — Так, немедленно поймать этого гада и взыскать все, что он сожрал за свою жизнь. А отдавать не будет, посадить в мышеловку в назидание другим.

— Сволочь! — не выдержала мышка в короне. — Я это тебе припомню, альбинос-переросток! И тебе припомню! — погрозила мышка кулачком Молоткову. — Значит, дети, говоришь? — Мышка в короне опять перевела огненный взор на Мурзика. — Книжки магические? Ну я вам устрою!

— Взять его!!! — взвизгнул кот.

Орда мышей ринулась в погоню. Олежка Молотков рухнул обратно на траву и зашелся в гомерическом хохоте. Да, это было Тридевятое, и отпуск действительно переставал быть томным.

13

— Теперь разберемся, что там за Папа у нас объявился. — Омар поправил белоснежную чалму на призрачной, полупрозрачной голубой голове. — Мощная, похоже, личность, раз его даже Иблис и дьявол боятся. Если его с Ад-Димирияту схлестнуть — трон свободен! Нужна информация. А за информацией надо обращаться к тем, кто ею владеет! А кто у нас знает все?

Довольный своей сообразительностью, визирь решительно хлопнул в ладоши. К его удивлению, к престолу всевышнего этот хлопок его не доставил. Он оказался перед вратами, над которыми ярко мерцала надпись «Чистилище», постоянно меняя колер с алого на голубой. Ворота дружелюбно распахнулись, и джинн автоматически шагнул внутрь. Помещение было скромненькое, но отделано со вкусом. Как его левая половина, так и правая. Правую местные дизайнеры оформили небесно-голубым мрамором, левую — огненно-алым, напоминающим всполохи пламени. У правой стены стоял голубой столик с табличкой «Рай», у левой стены — красный столик с табличкой «Ад». За правым столиком сидел бледный юноша в белоснежных одеждах с голубыми крылышками за плечами, за левым — импозантный мужчина с бокалом в руках, одетый во все черное. Со стула свешивался такой же черный хвост. На голове торчали не менее черные рога. Единственное, что у него было не черное, — это нос. Он был огненно-красный.

— Идите строго по линии раздела, — не поднимая глаз от стола, устало потребовал ангел, — пока мы не определим меру добра и зла в вашей душе.

Черт отхлебнул из своего бокала и засмеялся:

— Ты глазки-то подними, это ж конкурирующая фирма.

Ангел поднял глаза.

— А-а-а, опять по обмену опытом, — поморщился он. — Это к тебе.

— Само собой. — Черт нажал кнопку вызова.

Полыхнула молния. Запахло серой. В чистилище материализовался глава демонического отдела. Ангел поморщился и брезгливо помахал перед носом крылом.

— А… Люцифер где? — удивился черт.

— Занят, — невозмутимо сообщил Валаал. — Я за него. Пламенный привет коллегам знойного Востока, — жизнерадостно приветствовал он визиря. — Как поживает его джинновское величество? Давненько я не видел нашего аксакала.

— Жив, здоров, чего и вам желает, — хмыкнул джинн. — Тут дельце у нас одно есть…

— Само собой, — отечески похлопал визиря демон. — Не ты первый, не ты последний. Ну-с, начнем по полной программе. Мы вам расскажем о своих достижениях, а вы нас порадуете своими. Новые технологии — это сила!

Врата чистилища распахнулись, и на пороге появился абсолютно голый бритый качок, густо покрытый шерстью и татуировками, с пухлой пачкой бумаг в руках.

— А вот и первый клиент, — потер руки Валаал. — Наглядное пособие, так сказать. Проследим его судьбу? — весело спросил он восточного коллегу.

Омару стало интересно, и он согласно кивнул головой.

— Идите строго по линии раздела, — приступил к процедуре ангел, — пока мы не определим меру добра и зла в вашей душе.

— Да чё определять-то, братан? — удивился клиент. — Я тут типа… по рекомендации… — Качок тряхнул своей кипой и уверенно свернул на алую половину чистилища.

У джинна отвисла челюсть.

— От так! — победоносно подмигнул визирю демон.

— Да вы посмотрите хоть, от чего отказываетесь! — возмутился ангел, взмахивая крылом.

Голубая стена раздвинулась, открывая клиенту изумительной красоты вид. Меж деревьев бродили унылые фигуры, наслаждаясь райскими кущами. Периодически они срывали цветочки, нюхали их и с невыразимым отвращением бросали обратно на землю.

Черт, подозрительно косясь на Валаала, щелкнул пальцами. Раздвинулась левая стена. Чистилище наполнил рев крутого музыкального центра, стоящего за стойкой бара. Грешники отрывались вовсю. Шампанское лилось рекой. Игриво повизгивали девицы, которых тискали во всех углах…

У клиента потекли слюни. Ангел безнадежно махнул рукой, движением крыла закрывая голубую стену. Ту же операцию повторил черт. Только сделал он это копытом.

— Вам сюда, — показал он дорогу грешнику, не сводя настороженных глаз с Валаала.

Дорогой оказалась малоприметная дверь в глубине алого зала. Клиент рванул так, что только пятки засверкали. Демон с визирем, сопровождаемые подозрительным взглядом черта из распределителя, едва поспевали следом. Комната, в которой они оказались, была выдержана уже в более строгом стиле. Пол, стены и потолок, украшенные фресками с изображением веселящихся грешников в аду, были выдержаны в багровых тонах. За массивным письменным столом сидела очаровательная чертовка в роговых очках. Услышав шаги, она вскинула голову и недоуменно воззрилась на главу демонического отдела. Тот ответил ей любезной улыбкой. Девица пожала плечами, нахмурила брови, но, тем не менее, приступила к выполнению своих непосредственных обязанностей.

— Ваши документы.

Грешник радостно выложил свою пухлую пачку документации на стол. Чертовка с видом опытного секретаря небрежно пролистала несколько страниц, одобрительно кивнула, на мгновение задумалась, отодвинула бумаги в сторону и открыла свой талмуд.

— Порядок есть порядок, — пробормотала она, углубляясь в чтение.

Грешник нетерпеливо переминался с ноги на ногу в ожидании вердикта.

— О-о-о, — расстроенно протянула вдруг секретарша, — вы нам не подходите. Прошу извинить, но вам все-таки направо. У наших конкурентов недобор. Там вы однозначно пройдете вне конкурса.

— Да вы чё! — заволновался грешник. — Я ж свой… да за мной такое числится!

— Да, — согласилась секретарша, заглянув в свой пухлый том, — не убий, не укради… верно, по всем заповедям, и неоднократно, но, видите ли, когда вам было пять лет, вы пожалели больную кошечку…

— И за это меня в рай?!! — возмутился столь явной несправедливостью грешник.

— У нас жесткие правила, — строго сказала секретарша. — Ад переполнен. Поэтому отбираем самых…

— Давайте ради нашего гостя, — Валаал кивнул на джинна, — сделаем на этот раз исключение. Можем, я думаю, мы это себе позволить?

— Ну разве что с испытательным сроком, — неуверенно пробормотала секретарша.

— Согласен!!! — взвыл грешник.

— Хорошо, — вздохнула девица, — распишитесь вот здесь.

Возликовавший грешник не глядя подмахнул появившийся перед ним бланк.

— Ну что ж, с формальностями покончено, — мило улыбнулась секретарша. — Приятного отдыха, — кивнула она головой в сторону двери, расположенной за ее спиной.

Грешник как на крыльях полетел в указанном направлении. Валаал подхватил со стола подписанный им бланк и рванул следом. Джинн старался не отставать. За дверью его ждал дикий вопль татуированного грешника, которого черти уже заталкивали в котел. Обстановка резко изменилась. Они находились в мрачном, темном подземелье, освещаемом лишь огнем под котлами, в которых варились мученики.

— А как же договор? — рыдал качок.

— Испытательный срок, — развел руками Валаал. — Вот, сами изволили подписать, — потряс он бумагой перед его носом.

— Сколько вы мне там намотали? — взъярился грешник.

— Вообще-то временные рамки здесь не обговариваются, — Валаал с самым серьезным видом изучил бланк, — но могу порадовать. Лично вы, с вашим послужным списком, можете рассчитывать на вечность.

— Волки позорные! А как же те, там… в чистилище? — пробулькал несчастный.

— Реклама… — развел руками Валаал. — Но — честная. У тебя еще есть шанс попасть туда.

— Как?

— Мобильник! — взвыл кто-то из соседнего котла.

Оттуда высунулась всклокоченная голова с дико выпученными глазами. Рядом тут же оказался черт с магнитофоном в руках и услужливо подсунул в протянутую руку трубку.

— Толян! — радостным голосом заорал мученик. — Как жизнь, дружбан? Чё, не узнаешь? Да Васек это… Хмырь… Да чё ты пугаесся-то? Все путем!.. Ясное дело откуда, не из рая же! Там, братан, ловить нечего! Скукотища, жуть! А здесь лафа!

Черт поспешно подсунул поближе к трубке магнитофон, из которого слышались веселые восклицания, звон бокалов и разбитная музыка.

— Слышь, Толян, я чё звоню-то! Ты как того… копыта откинешь, к нам давай! Я помогу… Да ты дурной! Думаешь, сюда всякого принимают? Да в нашу думу легче прорваться, чем сюда. Без рекомендаций даже не суйся. Ну я уж, по старой памяти, похлопочу… Заметано. Человечек к тебе подскочит. Ты на рожки его внимания не обращай. Свои ребята. Ну пока!

Черт деловито убрал магнитофон и трубку в сумку, висящую на плече, и протянул грешнику лист бумаги и ручку.

— Все понял? — повернулся Валаал к новичку. — Чем больше рекомендаций, тем больше шансов выйти на эстраду. Туда, — показал он пальцем вверх, — в чистилище.

— Да у нас братаны за такие подставы… — разъярился качок и заткнулся, получив кочергой по голове. Черти знали свое дело. Работали дружно и слаженно.

— Впечатляет? — гордо спросил демон.

— Лихо, — покрутил головой джинн.

— Ну-с, — потер руки глава демонического отдела, — очередь за вами.

— В смысле — как? — не очень вразумительно спросил ошеломленный всем увиденным визирь.

— Опыт, опыт, новые технологии. Вы ведь за этим сюда прибыли?

— Да вообще-то мне консультация была нужна, — почесал затылок джинн. — В смысле информация, — поправился он.

— Ты что мне мозга пудришь, гад? — ласково спросил Валаал, ощерившись в недоброй улыбке. — Думаешь, по ушам проехал, спер такое ноу-хау и рассчитываешь спокойно слинять отсюда? Да еще на какую-то там информацию претендуешь?

Джинну стало неуютно.

— Технологии давай, — прошипел демон, наступая на визиря. — Как вы там, на Востоке, души правоверных оттяпываете?

— Да отцепись ты от меня, — возмутился джинн, — не уполномочен…

— Ах, не уполномочен? — Глаза демона налились кровью.

Черт, закончивший обслуживать своего грешника, поспешно засунул рекомендацию в сумку, выдернул оттуда мобильник и что-то испуганно зашептал в него.

— Впрочем, — внезапно остыл Валаал, покосившись на черта, — это уже твои проблемы. С Андроммелихом разбираться будешь или с Асмодеем. Он ведь у нас глава демонов-истребителей.

С этими словами Валаал с резким хлопком испарился. Омар вытер со лба пот. Тернист путь к власти. Но не успел он перевести дух, как тут же нервно икнул. Молния ударила у самых его ног.

— Он успел что-нибудь сказать? — рявкнул возникший перед джинном Асмодей.

— Никак нет! — вытянулся по стойке смирно черт, торопливо убирая мобильник в сумку.

— Фу-у-у… Молодец! Орден Кривого рога за мной.

— Рад стараться!

— Вольно, — махнул рукой Асмодей и повернулся к Омару. — Пошли в мой кабинет. Теперь спешить некуда. Там и потолкуем.

Дорога пролегала сквозь бесконечные ряды котлов, меж которых весело сновали черти. Дела в аду, судя по всему, шли как нельзя лучше.

— Хорошо дело поставили, — одобрил Омар.

— Стараем…

Еще раз сверкнула молния, и прямо под ноги к ним рухнул Люцифер. Затормозить Асмодей с Омаром не успели и кубарем покатились по узкому проходу меж котлов.

Ой, загулял, загулял да загулял! Парниш-ш-ша молодой, да молодой!

Омар открыл глаза. Прямо к его носу подкатилось кольцо с монограммой КБ. Джинн в таких случаях никогда не зевал. Кольцо исчезло в широком рукаве его халата.

— Тьфу! Опять с Кощеем нажрался, — рассердился Асмодей. Глава демонов-истребителей поднялся, отряхнул копыта и помог подняться гостю. — В холодную его, — коротко скомандовал он суетящимся рядом чертям, — пусть проспится.

Черти побросали кочережки, подхватили давящего песняка дьявола и куда-то поволокли. Грешники немедленно воспользовались заминкой и начали поспешно заливать огонь кипятком из чанов. Асмодею перед гостем было явно неудобно.

— Ну вот и пришли. Располагайся, — кивнул он на шикарный кожаный диван, усаживаясь в кресло напротив. — Ты не представляешь, как тяжело работать в последнее время стало. С одной стороны — успех, с другой — зависть, подсиживания… тьфу!

Джинн сочувственно покивал головой.

— Так что от тебя хотел Валаал?

— Технологии какие-то требовал, — пожал плечами визирь.

— А ты ему их не дал, — склонил голову набок Асмодей.

— Нет.

— Молодец! Мне дашь.

— Да с ума вы тут все посходили со своими технологиями, — сморщился Омар. — Я просто насчет Папы хотел…

— КОГО?!! ПАПЫ?!

Глаза Асмодея начали наливаться кровью.

— Я что-нибудь не то сказал? — испугался джинн.

— Извини, нервы, — перевел дух глава демонов-истребителей. — Значит, Папа, говоришь? — недобро прищурился Асмодей.

— Он самый, — робко подтвердил джинн. — А..

— И до вас, значит, добрался… — прошептал демон.

— Ну пока еще нет, — осторожно сказал Омар, — но есть наметки, что может…

— Ладно. Папа — это резко меняет дело. Сами мы в вашу кашу не полезем. Это, конечно, как шеф решит… когда в форму придет, но я отсоветую категорически. Ладно, технологии отменяются. Так что интересует джинновское величество?

— Информация. Все, что можно, про Папу.

— Дадим. А вдруг справитесь? Хотя… пустое это дело. Заказывайте белые тапочки.

— Неужто так силен? — поразился джинн.

— Кошмар! — зябко поежился Асмодей. — Даже Смерть под его дудку пляшет. В принципе мы этому Папе кое-чем обязаны. Уел он нас как-то капитально. Чуть по миру не пошли. Вертеться пришлось, как белкам в колесе. Зато научились уму-разуму. Кое-что у Папы переняли, кое-что сами придумали, но самое главное поняли: в ногу со временем нужно идти. Все передовые технологии перенимать. Вон посмотри, что штудируем.

Демон вынул из стола томик Дейла Карнеги. Визирь похлопал глазами и шмыгнул носом. В голове был полный сумбур.

— Но это сейчас, а вот пять лет назад…

Джинн, замерев от ужаса, слушал невероятную историю наезда нахального Папы на адские владения, от души сочувствуя бедному, несчастному дьяволу, пострадавшему от этой агрессии морально и физически. Ему стало страшно, но упускать такой случай… Ну уж нет! Гениальный план захвата власти окончательно сформировался в его голове.

— Ну это было раньше, а сейчас где он? Каковы его планы, не подскажете?

— Тут недавно черти нарисовались, — задумчиво пробормотал Асмодей, — из КООП АДА. Они все под его рукой. Сказали, что в «Дремучем бору» у Яги большой сходняк организуется по поводу прибытия Папы. Обещали всех положить, если мы им культурно отдыхать помешаем. Отморозки. Чуть что — за калаши хватаются.

— Что такое калаши? — жадно спросил Омар.

— Поганая вещь. Особенно когда замагиченными пулями стучат. Знакомиться не советую. Ну как? Поджилки не трясутся?

— «Дремучий бор», говоришь?

Асмодей посмотрел на визиря, усмехнулся:

— Могу прямо туда отправить.

— Только в самое безопасное место. Чтоб я все и всех видел, а меня никто.

— Рвешься в бой? Ну что ж, — лицо Асмодея стало серьезным, — желаю успеха.

Демон энергично пожал Омару руку и провыл заклинание переноса.

14

Безопасное место заставило сложиться Омара как минимум втрое. Он оказался в тесном мышином закутке позади миниатюрного кресла, в котором небрежно развалилась мышь-оператор. Мышка лениво переводила взгляд с одного монитора на другой и что-то деловито фиксировала в лежащем перед ней журнале шариковой ручкой, привязанной к хвосту. Визирь похлопал глазами на мышку, перевел взгляд на мониторы.

Средства отображения информации в Тридевятом государстве имели только две разновидности: блюдечки и подносы. По блюдечкам производства Яги катались золотые яблочки, создавая помехи, подносы с монограммой КБ (Кощей Бессмертный) вели трансляцию с высочайшим качеством. На ободе каждого шедевра технического гения Тридевятого сияла надпись золотыми буквами: «ТВ-поднос», «РенТВ-поднос», «НТВ-поднос» и так далее. Под предлогом, что хочет смотреть все программы разом, хитрый Мурзик, сдружившийся за последние годы с бессмертным злодеем, дал ему заказ на бешеную сумму. Его верные мыши целых полгода уворовывали из царской казны затребованный Кощеем гонорар. Настроены подносы были, разумеется, не на это. Для ужастиков коту хватало и блюдечек Яги. Остальная аппаратура работала на благо Тридевятого, честно транслируя все, что происходило в культурно-развлекательном центре «Дремучий бор», во дворце Ивана вдовьего сына и даже на загородной вилле Кощея на далеком острове Буяне. Зря недооценивали власть предержащие Мурзика. Насмотревшись шпионских сериалов, он создал такую службу, что теперь был в курсе всего, что творилось в государстве! На одном из подносов Омар увидел самого президента Мышляндии, отчитывающего в тот момент свою гвардию, в очередной раз упустившую главу оппозиции Хрум Хрумыча, сбежавшего от преследователей вплавь. Маленькие лапки потомка Сырогрыза Нанадцатого энергично шлепали по воде. Он уже приближался к противоположной стороне озера. На другом подносе шла трансляция из тронного дворца, где царь-батюшка Иван вдовий сын заручался поддержкой иноземных послов в предполагаемой битве с предполагаемым противником. Делал он это чисто по-русски и так энергично, что его воевода Никита Авдеевич, не выдержав, вылетел из тронного зала, вскочил на лихого коня и помчался в сторону «Дремучего бора» искать управу на державного. А в самом «Дремучем бору» шла подготовка к приему любимого Папы остальными членами Тридевятого синдиката.

Омар смотрел во все глаза, тихонько потея от страха. Асмодей был прав. Судя по тому, что он увидел в «Дремучем бору» через Кощеевы «мониторы», Папа был очень крут.

Весь культурно-развлекательный комплекс был окружен тройным кольцом охраны, состоящей из боевиков Балбеса. В каждой комнате сидело по три-четыре вооруженных до зубов черта. У каждого на шее висела массивная золотая цепь, каждый имел накачанные бицепсы, татуировки по всему мохнатому телу, больше напоминающие многочисленные тавро на крупном рогатом скоте, у каждого на коленях лежал автомат, а в их руках Омар с удивлением обнаружил книги. Они тыкали в них мохнатыми пальцами и так заразительно ржали, что джинн чуть было не начал подхихикивать, но вовремя сдержался, из боязни привлечь к себе внимание мышки-оператора. Демаскироваться раньше времени в его планы не входило.

— Ну ты загнул, — заливался один из чертей, корчась от смеха. — Ни хрена не понятно! Не, братва, в натуре, базарить на ихней фене так прикольно!

Дверь в комнату, где веселилась охрана, распахнулась. Внутрь зашел еще один черт. Судя по тому, как все присутствующие вытянулись перед ним, Омар понял, что это какое-то начальство. Джинн угадал. На «ТВ-подносе» Кощея появилась правая рука Труса, Балбеса, и Бывалого. Когда-то этого черта звали просто Паромщик, но артистизм, с которым он провел ряд операций для синдиката в трудные для государства Тридевятого времена, выдвинул его вверх и дал новое имя — Маэстро.

Маэстро строго посмотрел на охрану, одобрительно кивнул, увидев книги у них в руках.

— Освоили?

— Какой базар, начальник! — хором отрапортовала охрана.

— Молодцы! Но смотрите у меня, если пахан заглянет, а вы, не дай бог, что-нибудь по фене ляпнете… — Маэстро сунул каждому под нос мохнатый кулак. — Ботать только по-ихнему!

— Ей-богу, шеф!

— Век воли не видать!

Каждый раз, когда нечистая сила Тридевятого поминала Бога, Омар нервно вздрагивал. «Куда катится ад?» — с ужасом думал джинн.

— Да мы, ёпэрэсэтэ…

— Вот это другое дело, — одобрительно кивнул рогами Маэстро. — Приятно послушать, а то все по фене да по фене… Правда, последнего слова я не понял.

— Шеф, а Смерть не заскочит? Все-таки Папа явился. Типа поклон от нее будет или нет?

Голубенький Омар начал стремительно бледнеть. «А может, не стоит с этим Папой связываться?» — мелькнула в его голове паническая мысль. Визирь прекрасно понимал, что обратного хода уже нет. Дочь короля джиннов, благодаря его усилиям, уже превратилась в обычного человека, но после того, что он увидел и услышал, впутывать в это дело Папу ему расхотелось. «Ладно, гляну на него хоть одним глазком, а там видно будет», — принял мужественное решение Омар и начал выискивать на «ТВ-подносах» основателя государства Тридевятого. Лицезреть Папу ему раньше не приходилось, но он был уверен, что монстра, перед которым трепещет весь ад, опознает в момент. И сядет этот монстр не иначе как в королевское кресло, обитое золотом и серебром. Такое кресло в «Дремучем бору» было всего лишь одно. Оно стояло во главе огромного стола, сооруженного ради этой цели в зале, где обычно заседал синдикат. А он был уже в сборе. Не хватало только царя-батюшки, проводившего задушевную беседу с послами во дворце, его правой руки Никиты Авдеевича и Горыныча, самозабвенно игравшего с наследниками на игровой площадке.

И вот настал этот торжественный момент. Дверь распахнулась, и в зал вошел…

— ПАПА!!!

Омар не верил своим глазам. Это был человек. Самый обыкновенный человек в элегантной тройке с массивным золотым крестом на не менее массивной золотой цепи, висевшей на шее. Визирь напряг свое магическое чутье, пытаясь просканировать ауру пришельца, и тут же прекратил это опасное дело, увидев, как ветхая старушка, скромно сидевшая около золотого кресла, зашевелила ноздрями, настороженно озираясь. Запеленговать джинна она не успела и, видимо, решив, что во всем виноват всплеск эмоций радостно приветствовавшего Папу синдиката, успокоилась. Навстречу отцу-основателю государства Тридевятого выдвинулся комитет по встрече в составе Труса, Балбеса и Бывалого. В мохнатых лапах каждого на золотом подносе лежали дары. Нет, это был не хлеб-соль. Это было нечто существенней. На подносе Балбеса стояла гигантская рюмка (на пол-литра, не меньше), на подносе Труса — аккуратно сложенный зеленый камуфляжный костюм, сотканный из самых лучших болотных трав, на подносе Бывалого лежал автомат. И не простой, а золотой. Впрочем, все дары были не простые. Камуфляжный десантный костюм с помощью магии Яги был превращен в идеальный бронежилет, калаш (автомат, чисто из патриотических соображений, был выбран отечественный) был замагичен ведьмой так, чтоб при выстрелах не плавился, а изумительный экстра-эликсир, стоявший на подносе Балбеса, уже не источал спиртной дух, благодаря усилиям все той же Яги.

Илья благодарно посмотрел на ведьму, демонстративно, не спеша, принял на грудь, поставил на поднос опустевшую чару, занюхал рукавом.

— ПАПА!!! — взревел синдикат. — Наш ПАПА!!!

Если бы Маэстро, Трус, Балбес и Бывалый не организовали вокруг Ильи кольцо, его бы просто растоптали толпы рогатых фанатов. Каждый жаждал первым пожать ему руку.

— Все-таки надо было узким кругом встречаться, — вздохнула Яга.

— Ни в коем случае, — возразил Чебурашка из-под стола. Министр финансов нырнул туда вместе со своим портфелем, дабы не попасть под копыта восторженно ревущей толпы. — Им скоро за него рога свои класть придется. Пусть вдохновляются. Злее биться будут.

Страсти улеглись не скоро. Рука Ильи онемела от восторженных рукопожатий мохнатых лап. На него торжественно натянули камуфляжный костюм прямо поверх английской тройки и плюхнули в руки автомат.

— А из него стрелять-то можно? — усмехнулся Илья, отщелкивая рожок.

— Спрашиваешь, Папа!

Подполковник извлек патрон.

— Странные пули…

— Из чистого алмаза, — похвастался сияющий от счастья Трус.

— А патроны из платины, — гордо сообщил Бывалый.

— Мы только не поняли, что там внутри, — добавил Балбес, — но стреляет здорово. Ягуся намагичила. Любую стенку прошибает.

Илья засмеялся:

— Проверим.

Он вставил рожок на место, направил ствол вниз, дал одиночный выстрел и с любопытством уставился на аккуратную дырочку в каменном полу. Оттуда послышался отчаянный писк.

— Мышиный подвал пробили, — забеспокоилась Яга, заделывая дыру магическим посылом. — Надеюсь, Мурзика там не было.

— Он около озера на кого-то охотится, — успокоил ведьму Маэстро.

Яга облегченно вздохнула, не подозревая, что буквально под ней, метрах в пяти, посеревший от страха джинн обмахивает пробитой пулей чалмой упавшую в обморок мышку-оператора.

— Тьфу! Да что я делаю, — опомнился Омар, напялил чалму обратно на свою голубую голову и уставился на «ТВ-поднос», где черти по очереди, периодически заглядывая в «ФЕНЕ-РУССКИЙ словарь», произносили здравицы в честь отца-основателя государства Тридевятого.

— Папа, в натуре, ты такой клевый чувак, что если какая-нибудь реди… — яростно зашелестели страницы, — …нехороший человек начнет понты раскидывать, мы все как один его вые…

Страницы зашуршали с утроенной скоростью. Яга, Гена и Чебурашка пытались с помощью того же словаря понять смысл вдохновенной речи. Когда он до них дошел, все трое дружно начали краснеть. Илья тоже краснел, только по другой причине. Он старательно пытался сдержать смех, дабы не обидеть своих почитателей.

— Папа, а Иван где? — спросил Трус, когда все приняли по третьей.

— И Авдеича не видно, — добавил Балбес.

— С Горынычем понятно, с детьми играет, а остальные? — Бывалый внимательно посмотрел из-под мохнатых бровей на Илью.

— Остальные ведут с послами переговоры, — коротко ответила за подполковника Яга. — Заручаются поддержкой.

— Не понял, что за терки? — нахмурился Бывалый. — На… — он торопливо пошуршал страницами, — …зачем они нам нужны?

— На Папу какие-то волки позорные, вертухаи долбаные готовят наезд, — сообщила Яга.

Она накануне долго готовила эту фразу, сверяясь со словарем. Ей надо было, чтобы нечистая сила Тридевятого сразу поняла, о чем идет речь, и теперь ждала реакции. Реакция ей понравилась.

— Что?!!

— На Папу?!!

— Кто?!!

Один из охранников завязал ствол своего автомата узлом.

— Да мы их всех положим!!! — Под зубами рассвирепевшего охранника хрустнул приклад.

— Кто посмел?!!

— Быстро по стопочке за Папу — и пошли всех валить!

— Откуда ветер дует?

— Есть наметки, что с Востока, — осторожно сказала Яга.

«Это судьба, — понял Омар. — Теперь, пока Папа все окрестности Багдада не прошуршит, не успокоится».

— Пока это предположение, — продолжила Яга, — но… мы даже к детям на всякий случай Горыныча приставили. Ему это в радость, а им безопасней. Пусть играют.

«Папины дети! — осенило Омара. — Да ты теперь у меня в руках!» Прожженный интриган почувствовал, что в руки ему пришла козырная карта. «Это про них тот котяра говорил! Мне здесь больше делать нечего». Омар с довольной усмешкой растворился в воздухе.

Его перемещение не прошло бесследно. Магический всплеск Омара, заставивший встрепенуться Ягу, совпал еще с одним мощным посылом. Щука выполнила третье условие Баюна.

Ведьма вскочила со своего кресла и торопливо сотворила магический блок. На пол с грохотом полетели бутылки экстра-эликсира и закуска. На столе перед изумленными взорами Тридевятого синдиката появился Олежка Молотков в обнимку с Мурзиком.

15

Как ни пыжился Иблис, магии не прибавлялось. На мелкое, примитивное заклинание сил еще хватало, но не более того.

— Заговоренные стрелки, заговоренные, — бормотал Иблис, сердито шлепая зеленым брюхом по мокрым плитам каменного пола. — Эх, болван! Надо было Андроммелиха попросить вторую вытянуть!

Бедняга нервно вздрагивал от каждого шороха, от каждой капли, сорвавшейся с потолка: а вдруг это Папа крадется? Нет, бездействовать нельзя. Нужно подключать свою армию. Но как? Признаться, что есть кто-то более могущественный, — авторитет в клочки! Нет, это смерти подобно. Надо тоньше, хитрее… Иблис задумался.

— Идея!

Он звонко шлепнул лапой по полу. В воздухе возникло стремительно вращающееся огненное веретено. Подземелье озарилось красными всполохами света. Веретено замедлило вращение и превратилось в ифрита.

— Долго тебя ждать пришлось, Махмуд.

Это был его ближайший помощник. Можно сказать, правая рука.

— Повелитель!!! — рухнул Махмуд на колени перед жабой. — Как вы нас напугали!!! Мы вас ищем, ищем…

— Плохо ищете, — надменно квакнул Иблис, внутренне возликовав. Местечко-то оказалось надежным. — Специально в подполье ушел. Преданность и выучку вашу проверить хотел. Ну раз искали, то в преданности сомнений нет…

— Да мы за тебя, повелитель… — рванул ифрит на голой алой груди невидимую рубаху.

— Верю, — поднял лапу Иблис. — Вот только искали долго и, кстати, не нашли. Профессиональная подготовка оставляет желать лучшего. Это большое упущение, и мы его будем исправлять. Назначаю боевые учения, максимально приближенные к действительности. Учтите, противник хоть и условный, но очень и очень крутой. Кстати, о том, что он условный, я ему не сказал, а потому бить он вас будет всерьез. Это я специально так подстроил, чтобы вы не сачковали. Зовут его ПАПА. Его задача пробиться сюда, в это подземелье, а ваша — его не пропустить. Над нами, сам знаешь, дворец короля джиннов, которого я об учениях не предупреждал, опять-таки специально. Действовать будете тайно, маскируясь под джиннов. Я за этим буду строго следить и, если хоть одного из вас Ад-Димирияту опознает…

— Все понял, шеф! — рявкнул ифрит, стремительно сменив колер с красного на голубой.

— Молодец! Вылитый джинн. Как только противник будет уничтожен или взят в плен…

— А вам как предпочтительней? — услужливо склонился Махмуд.

— Лучше, конечно, в плен, — покосился на торчащую из зада стрелу Иблис. — Неплохо было б с ним дельце одно провернуть, перед тем как я его лично, — выразительно чиркнул он себя передней лапой по горлу. — Но, если не получится, мочите на фиг, черт его раздери!

Ифрит потряс головой, переваривая последнюю фразу.

— Попросить помощи у северных коллег?

— Еще чего! Сами разберетесь. Ну что? Готовы к подвигам во славу меня, своего повелителя? — бодренько вопросил Иблис. — Силенок хватит?

— Так точно!

— Проверим. А ну попробуй выдернуть вон ту хреновину из… Чего уставился? — сердито рявкнула жаба. — Хватайся за оперение и тащи!

Махмуд потянул, но стрела сидела крепко.

— Ну что ты там возишься? — подвывал от боли Иблис. — Рвани что есть силы!

Ифрит рванул от всей души, но руки соскользнули. Стрела со свистом полетела в противоположную стену подземелья вместе с Иблисом. Она по-прежнему торчала из левой ягодицы. Той, что ближе к сердцу.

— Слабак! — взвизгнул шайтан, звонко шлепаясь об пол. — Разжалую к чертовой… — Иблис внезапно осекся. Он вспомнил, во что ему обошлось непочтительное отношение к предкам. Своим, чужим — неважно! Лучше не рисковать. — За операцию отвечаешь лично, — сердито буркнул он перепуганному ифриту. — И, если Папа сюда прорвется, я тебя своими… — Жаба подняла передние лапы и, увидев их, разозлилась окончательно.

— Ну что стал? Проваливай!!!

Голубой ифрит мгновенно превратился в веретено, вспыхнул ослепительно-красным цветом и испарился.

— Тоже мне, маскировка! — в сердцах сплюнул Иблис. — Болван! — В животе заурчало. — Кажется, пора подкрепиться. Интересно, что сейчас: завтрак, обед или ужин? Будем считать, что ленч.

Он намагичил ленч вместе со светом, припал брюхом к земле и застыл. Выпученные глаза внимательно изучали окружающее пространство. Прожужжала муха. Длинный язык Иблиса выстрелил, и ленч исчез в жабьей пасти. Ему все больше и больше нравилось это экзотическое блюдо, и он просто не представлял, как раньше умудрялся обходиться без него.

16

Чтоб не срамить царя-батюшку перед подданными, разнос побратиму Илья устроил в таком месте, куда доступ был заказан всем, — в царской опочивальне. Василиса с Марьюшкой тревожно топтались под дверью, за которую их выставил неумолимый Папа, коротко буркнув: «У нас мужской разговор. Не суйтесь». Ну как тут не сунуться? А вдруг их мужики друг другу морды бить начнут? Характер у обоих ого-го! Сестры переглянулись, с виноватым вздохом дружно намагичили в дверях аккуратные дырочки, приникли к ним и затаили дыхание.

Яга, наблюдавшая за действиями венценосных особ со стороны, только головой покрутила.

— Ты вот что, — шепнула она Молоткову, — далеко не уходи. Ежели Илья на нашего Ванюшу слишком круто насядет, вступись за него, сердешного, перед начальником. Царь все-таки, неудобно.

— Угу, — добродушно кивнул Олежка, — если разборка наберет обороты, я на них начальника нового управления спущу. — Молотков приподнял за шкирку обиженно мявкнувшего Баюна. — Профессионал высшего класса. Раз уж он даже мне шишак на затылке сумел организовать, то с ними как-нибудь справится.

Яга посмотрела на своего любимчика, сучившего в воздухе лапами, неопределенно хмыкнула.

— Нет, лучше уж ты сам. — Ведьма сделала пасс в сторону двери, организовав в ней еще одну дырочку. — Главное, момент не упусти. А ушастого отпусти. И не вздумай с собой туда брать. Знаю я его, обормота.

Олежка ушастого отпустил и, не обращая внимания на обиженный мяв рухнувшего на пол кота, бодро втиснулся между царственными сестричками и приник к своей дырочке.

— Ну и чего ты добился, — донесся до него разгневанный голос Ильи, — начистив морды послам?

— Ну так… узнал, что они в энтом раскладе не при делах… — виновато пробасил царь-батюшка. — Типа какой-то другой козел на тебя наезжает.

— А какой ценой? Уронил честь и достоинство государства нашего! Послы вообще должны быть неприкосновенны. За такое оскорбление любое нормальное государство должно объявить тебе войну!

— Побоятся, — прогудел Иван. — Пусть только понты раскинут…

— Брат ты мой царственный. Государства завоевываются огнем и мечом. Иногда даже… нет, не иногда даже, а как правило — бандитами с большой дороги. Только если эти бандиты потом не цивилизуются и не начнут действовать мудро, их государства рассыпаются, раздираются в междоусобицах и становятся легкой добычей других стервятников. Для начала кончай с этим бандитским сленгом!

Раздался глухой удар. Василиса с Марьюшкой и, конечно, Молотков резво оторвали уши от дырочек и приникли к ним глазами. Нет, драка еще не началась. Просто отец-основатель государства Тридевятого с размаху плюхнул на колени царя-батюшки увесистый том, на кожаном переплете которого сияла золотыми буквами надпись: «ФЕНЕ-РУССКИЙ словарь». Иван, сидевший на царственном ложе, оценил его объемы, испуганно повертел в руках…

— Блин! Братан, да тут, в натуре, жизни не хватит!

— Василису подключи. Поможет, научит. И запомни одно правило. Царь должен быть силен умом, а не кулаком. Порой тот, кто кулаками сучит, не столько пользы, сколько вреда причиняет. О нем, конечно, потом легенды складывают. Вот, мол, какой крутой! А на деле — тьфу! Был в нашей истории такой царь, Алексий Тишайший. Государство ему досталось в ужасном состоянии. Половцы, печенеги, татарва… короче, все узкоглазые по Руси, как у себя дома, разгуливали. С запада англы, саксы, франки зубы точили. А сил противостоять нет. Русь разгромлена. Дань непомерную платит всем подряд. Народишко побит. Новых воинов бабы еще не нарожали. Так Алексий кулачками не махал. Он тихо-мирно вставал до петухов, кринку молочка выпивал, осенял себя крестным знамением, сзывал дьячков, писчих и задела принимался. И что ж ты думаешь? За время своего правления Тишайший хитроумными договорами, деликатным обхождением с послами так поднял Русь, что потомки его вымели потом всю эту нечисть поганую с родной земли. И при этом он ни разу не обнажал меча! Вот с кого пример надо брать!

— А по мне, так с развороту в репу надежней.

— В репу? А ну-ка, глянь сюда.

Зашуршали бумаги.

— Вот смотри, слезницы от посольств иноземных. Втайне от тебя передавали. Как зэки, в хлеб с солью запекали. От Сухимото Квазимото, например.

— Да достал уже этот японский грузин!

— Он прежде всего посол, представляющий интересы своей страны! Слушай:

«Царь Иван, когда нам совсэм худо был, когда наш зарплат совсэм своровал наглый малэнький черный птичка, не дал наш посольств с голода померэть. В дэсять раз больше дал! Кормил, поил. Вах! Святой человэк! Вэсь Японии за нэго подниму! Только послэдний время совсэм дурной стал. Папа, скажи этот нэразумный джигит…»

— Ну что? Дальше продолжать?

Иван виновато потупился.

— Ну и за что ты его?

— Так… чего под руку лез?

— Эх ты! Хорошо, хоть китайского посла в свое время выслали.

— Подумаешь, Китай!

— Подумаешь? А ты хоть раз там был?

— Нет.

— Они на каждого твоего ратника тысячу выставить в состоянии. Скажи спасибо, что народ они мирный, в чужие страны не лезут. Предпочитают на родине жить. Ну что, дошло, олух ты венценосный?

Иван потупил глаза.

— Короче, завтра, как послов откачают, лично с извинениями придешь, поклонишься…

— Чтоб я басурманам кланялся? — взвился Иван.

Илья сунул ему кулак под нос:

— Видел?

— Ви… — Глаза царя-батюшки начали закатываться.

— Э! Ты что? Я ж шутейно!

Царь Иван рухнул на постель, и тут же что-то с шуршанием осело за дверью. От истошного вопля Яги Илья, кинувшийся было к побратиму, подпрыгнул.

— Померли!!! Сон мой сбывается!!!

Подполковник бросился к выходу, распахнул дверь и чуть не споткнулся о распластанные у порога тела.

— Марьюшка, — ахнул он, падая на колени перед женой. В глазах потемнело.

Ошеломленный Молотков, бестолково топтавшийся рядом, опомнился, торопливо склонился над Василисой, приложил пальцы к ее лебединой шее…

— Жива! Пульс есть.

Нечеловеческим усилием воли Илья заставил себя выйти из стресса и, как только туман перед глазами развеялся, сразу увидел, что грудь Марьюшки мерно колышется в такт дыханию. Она спала. Спала спокойным, глубоким сном и даже чему-то улыбалась во сне. Рядом мирно посапывала носиком Василиса Премудрая. Из глубины царской опочивальни раздался могучий, оглушительный храп. Царь-батюшка даже во сне был грозен.

— Марьюшка, — Илья осторожно приподнял голову жены, потрепал по щеке, — очнись, милая.

Марьюшка томно вздохнула, пробормотала что-то и вновь погрузилась в глубокий сон. Илья бережно поднял ее, кивком указал Олежке на Василису:

— В опочивальню.

Они осторожно уложили их на царское ложе рядом с Иваном.

— Надо предотвратить панику, — шепнул Илья Молоткову. — Хорошо, хоть ты рядом оказался. Покарауль пока у дверей. Чтоб ни одна собака порог опочивальни не переступила.

Подполковник кинулся к бившейся в истерике Ягусе. Олежка за его спиной деликатно прикрыл двери и встал на страже. Илья нетерпеливо отодвинул в сторону Мурзика, обмахивавшего хвостом хозяйку, легонько пошлепал ведьму по щекам.

— Живы они, бабуля, жи-вы! Ну! Приди в себя!

Яга продолжала голосить. Илья резко встряхнул ее.

— А-а-а!!!

Подполковник зажал ей рот.

— Они живы, — повторил он еще раз, — живы! Как только это до тебя дойдет, кивни головой.

Ведьма шальными глазами посмотрела на Папу и неуверенно кивнула.

— Умница. Теперь за дело. — Илья осторожно отпустил старушку, готовый в любой момент вновь зажать ей рот. Ягуся молчала. До нее потихоньку начал доходить тот факт, что сон был не до конца вещий, раз царские особы еще живы. — Ты у нас ведь местный старожил, все ходы-выходы знаешь? — ласково спросил Илья.

Ведьма еще раз кивнула головой.

— Тогда быстро весь синдикат, кроме чертей, в тронный зал! — рявкнул подполковник. — Авдеич пусть распорядится насчет стражи на замену моему напарнику, — кивнул Илья на Молоткова. — Соловья за детьми и Горынычем мухой! Все ясно?

Ягуся щелкнула лаптями, метнулась к валявшейся в углу метле, вскочила на нее и понеслась исполнять приказание. Решительным шагом подполковник двинулся в тронный зал. Илья включился в боевой режим. Мозг работал похлеще любого компьютера, лихорадочно анализируя ситуацию.

Яга работала оперативно. Она метеором пронеслась по дворцу, бросая по паре слов всем встретившимся на ее пути членам синдиката, и, опережая их, ворвалась в тронный зал.

— Папа, на трон! — окончательно пришедшая в себя ведьма начала командовать.

— Не так поймут, — отмахнулся Илья, нервно разгуливая по залу.

— Здесь все свои будут. Поймут правильно. Кто, кроме тебя, с бедой справится?

Подполковник нахмурил брови, подумал, взгромоздился на трон. Чебурашка, ввалившийся в зал следом за Ягой, при виде отца-основателя государства Тридевятого на законном месте Ивана начал оседать.

— Я ж говорил, не так поймут! — расстроился Илья.

— Их уже нет? — заплакал Чебурашка. — Сон все-таки вещий?

— Наполовину. — Илья слетел с трона, поднял с пола министра финансов. — Они еще дышат и, если мы не оплошаем, будут дышать еще долго.

— Что случилось? Кому плохо?

В тронный зал, выпятив почтенное брюшко, степенно вошел народный целитель.

— Всем, — мрачно сказал подполковник. — Но не вздумай очки снимать.

— Почему? — удивился Лихо.

— В глаз получишь. Здесь все трезвые, — коротко пояснил Илья.

Ворвавшийся следом Никита Авдеевич отрапортовал, запаленно дыша:

— Охрана выставлена! Жду ваших распоряжений, Папа!

— Послов под охрану. Чтоб глаз с них не спускать! А потом, как на крыльях, обратно.

Никита Авдеич испарился с завидной для его возраста прытью. Илья застыл в мрачном раздумье. В зал подтягивались остальные члены синдиката. Олежка Молотков с порога кинул вопросительный взгляд на подполковника. Илья отрицательно качнул головой, давая знать, что ничего пока не прояснилось.

Со звоном распахнулось окно, впуская внутрь ведьму. Она не стала тревожить Соловья и лично смоталась на своем скоростном транспорте до игровой площадки.

— Дети пропали, — прошептала она и без чувств рухнула с метлы на руки Гены и Чебурашки.

Лицо Ильи окаменело.

— Привести ее в порядок, — кивнул он Лихо.

— Видите ли, Папа, — деликатно кашлянул народный целитель, — нервные стрессы — это не мой профиль, я профессионально вывожу из запоя…

Гена немедленно выдернул из-под полы солидный штоф со своей последней разработкой, Чебурашка, взявшись за Ягусины клыки, разжал ей челюсти, и через несколько секунд ведьма была готова к процедурам. Лихо даже очки не пришлось снимать. Молниеносно опьяневшая ведьма лично сбила их своей метлой, пытаясь достать домовых, спрятавшихся за его спиной. Тридевятый синдикат дружно залег на пол, спасаясь от целительного ока. Олежка Молотков оказался быстрее всех. По рассказам Ильи он прекрасно знал о разрушительной силе бедового глаза этого забавного члена синдиката, а потому, сделав красивый кульбит, подхватил с пола упавшие очки, водрузил их на нос целителю, вырвал его из кровожадных лап Ягуси и ретировался с ним за спину подполковника.

— Спасибо, сынок, — буркнула Яга, деловито охаживая домовых метлой.

— Хватит!!! — треснул по столу кулаком Илья.

Тридевятый синдикат дружно подпрыгнул, Ягуся прекратила экзекуцию, жалобно посмотрела на Папу.

— Так они ж, ироды, во грех ввели меня, старую… ик!

— Экстра-эликсир в воду превращать разучилась?

— И то… ик! …правда.

Старушка между пьяными «Ик!» умудрилась что-то пробормотать и молниеносно сфокусировалась. Погрозив домовым сухоньким кулачком, Яга четко доложила абсолютно трезвым голосом:

— Детской площадки нет. Детей тоже нет. Горыныч лежит в отключке с побитыми мордами.

Глаза Ильи налились кровью. Он медленно встал с кресла, подошел к Яге, вырвал из ее рук метлу, вскочил на нее и понесся в сторону детской площадки. Тридевятый синдикат бросился следом.

Илья сразу увидел тушу мирового судьи. Разбитые в кровь морды Левой и Правой лежали на развалинах площадки, голова Центральной свисала в пролом между каменными плитами пола. Подполковник нацелил метлу на темный провал.

— Погоди, сынок! — задыхающаяся от быстрого бега Яга сделала пасс в сторону Ильи, заставив метлу скинуть подполковника около дракона. — Не зная броду… Сейчас я Горыныча в чувство приведу.

Тридевятый синдикат окружил необъятную тушу дракона. Яга сделала еще один пасс. Мировой судья зашевелился. Правая и Левая приподнялись, тупо посмотрели друг на друга.

— Во мы дали! — промычала Левая.

— Круто, — согласилась Правая.

— Что здесь произошло? — сердито спросил Илья.

— Не помню, — вздохнула Правая.

— Но дали здорово! — обрадовала подполковника Левая.

Яга, не прибегая к «ФЕНЕ-РУССКОМУ словарю», выдала изумительные обороты речи и сделала еще один пасс. Из пролома вынырнула голова Центральной.

— Кто мне морду набил? Сознавайтесь! — Судья мутными глазами посмотрел на прокурора и адвоката.

— И он не помнит, — расстроилась Яга. — Илюшенька…

Подполковник отмахнулся. Он стоял над провалом. Пыльные каменные ступени, заваленные обломками рухнувшего свода, вели куда-то вниз, в кромешную тьму.

— Что здесь раньше было?

— Западное крыло замка Кощеева, — торопливо пояснила Яга. — Мы, как Илюшенька народился, здесь ему детскую площадку организовали.

— Огня!

Яга сделала еще один пасс, и стены подземелья замерцали зелеными сполохами света. Илья спрыгнул вниз. Тридевятый синдикат горохом посыпался следом. Далеко им пройти не удалось. Тяжелая каменная плита с монограммами Кощея перегородила дальнейший путь.

— Ийя! — Подполковник взметнулся в воздух. Сокрушительный удар ногой отшвырнул его в объятия Молоткова.

— Она же замагичена, — всполошилась Яга.

— Позвольте мне, — деликатно кашлянул за их спиной народный целитель, берясь за очки. Все рванули в разные стороны, спасаясь от его лихого взгляда. Лихо несколько минут облучал непокорную плиту своим бедовым оком, нацепил обратно очки и скромно отошел в сторону.

— Прошу…

Стена осыпалась мелким зернистым порошком.

— Ай да Лихо!

— Молодец!

Все дружно рванули в пролом и разом затормозили. Перед ними была кладовая Кощея. Груды старых мешков, стеллажи с ветхими фолиантами. Один из них лежал раскрытый на полу.

— Этой книгой пользовались. Двое… нет, трое. Двое маленьких, один совсем кроха… Не пойму, кто третий, — напрягла магическое чутье Яга.

Мурзик последовал примеру хозяйки, обнюхал страницу, сердито фыркнул:

— Прорвался-таки потомок Сырогрыза…

На его слова никто, кроме Молоткова, не обратил внимания. Олежке же это имя уже было знакомо.

— И что это значит? — тревожно спросил Илья. — Где дети?

— Там, — ткнула Яга в книгу Кощея.

Все сгрудились около нее. Величественный замок, изображенный на раскрытой странице, поражал воображение. Он чем-то напоминал огромный кремовый торт. Белоснежные зубчатые стены с узкими бойницами, ажурные арки, минареты…

— Дворец какой-то.

— Смотри надпись — Багдад.

— Да, — подтвердила Яга, — это книга магии Земли. Сильный колдун с ее помощью куда хочешь переправиться может.

— Значит, дети в Багдаде, — задумчиво пробормотал Илья.

— Во дворце эмира, — подтвердила Яга, кивая на картинку.

— Ясно. Быстро переправляй меня туда, — распорядился Илья.

— И меня! И меня! — загалдели члены синдиката.

— Я ж не Кощей, — в отчаянии заломила руки Яга, но все же попробовала. Заклинание не сработало. Яга повторила эту операцию еще раз. Потом еще, еще…

— Если б ты доверилась настоящим профессионалам, — вкрадчиво мяукнул Мурзик, — или хотя бы им не мешала со своими дурацкими колдунскими блокировками, мы б давно уже шли по улицам Баг…

— Да идите вы куда хотите! — в сердцах воскликнула Яга, невольно снимая блокировку. — Только под ногами не путайтесь!

Запущенное накануне щукой заклинание переноса заработало. Мурзик и Олежка Молотков с легким хлопком растворились в воздухе.

— Час от часу не легче, — набычился Илья. — Куда это ты их, бабуля, отправила?

Ведьма растерянно пожала плечами. В подземелье спустился начальник сыскного приказа.

— Глянь, Папа, что я в развалинах нашел. — Соловей протянул подполковнику свиток, перетянутый алой ленточкой Аленки. Илья ее сразу узнал. Сердце закаленного вояки дрогнуло. Похищение. Это все-таки было похищение. Илья скрипнул зубами, но сумел справиться с эмоциями. Его внимание привлекло золотое колечко, привязанное к свитку все той же ленточкой. Монограмма КБ на его грани заставила Ягу ахнуть.

— Кощеево колечко!

— И подвал евойный, — простонал Гена.

— И книга тоже, — вздрогнул Чебурашка.

— Вот гад ползучий! — разозлился Соловей. — Опять за старое взялся!

— Тихо! Не галдеть.

Подполковник развернул свиток.

«Мне не нужны дети. Мне нужен ты. Наденешь колечко, повернешь вокруг пальчика, глядишь, и окажешься там, где надо. Сделаешь то, что мне нужно, найдешь пропажу. Жду с нетерпением»

— Ты права, бабуля, — прохрипел Илья. Ему вдруг стало трудно дышать. — На меня это наезд. Только не уверен, что от Кощея бедой тянет.

Ведьма осторожно взяла в руки бумагу.

— А ить верно. Не его слоган. Тьфу! Прости меня, грешную. Начиталась всякой дряни.

— О деле говори, — одернул ее Илья.

— Ну ежели о деле, то чужой кто-то писал. А под Кощика маскировался.

— Но проверить не мешает. Быстро летучий отряд чертей на остров Буян. Горыныч, довезешь?

— Спрашиваешь!

— Волоките сюда этого борова.

— А ну как его уже там нет?

— Так обезьян летучих волоките. Тех, что мы на разведку посылали.

— Есть! — по-военному щелкнула лаптями Яга и помчалась выполнять приказание.

Илья еще раз внимательно исследовал послание.

— Значит, ждешь, говоришь? Ну жди. Дождешься, родимый. Думаешь, я вот так с бухты-барахты сунусь? Дудки. Сначала разберемся во всем. Раз требования выдвигаешь, значит, детей трогать не будешь. Ах, как жаль, что Олежки рядом нет. Вот с кем работать в паре одно удовольствие. И куда его черт занес? Ох, Мурзик, доберусь я до тебя!

А занес Мурзика и Олежку Молоткова не черт, а самая обыкновенная щука. Вернее, наоборот, очень необыкновенная. Вредная пенсионерка отыгралась по полной программе. С браконьерами у нее был разговор короткий. Нет, отправила она их точно по адресу: они были в Багдаде. Однако Багдад — город большой.

В момент переноса в глазах Олежки потемнело, земля под ногами исчезла, и он ухнул в темную зловонную яму. Сверху на него рухнул Мурзик.

— У, ё-моё… брысь!

— Где это мы?

— Это я у тебя хочу спросить, — пробурчал Олежка, потирая зашибленный копчик.

— Я ей заказывал Багдад, а она нас в помойную яму. У, вредина! В следующий раз обязательно сожру. Не побрезгую.

— Это не яма, — вздохнул кто-то в углу, — это зиндан. Самый глубокий в Багдаде. А завтра нас казнят.

— За что? — всполошился Мурзик.

Олежка уставился в темноту, пытаясь рассмотреть говорящего.

— Меня — за шариат, а вас — не знаю.

— И как казнить будут? — полюбопытствовал лейтенант и двинулся на голос, шаря перед собой руками.

— Меня лично камнями побить грозились… Ой!

Рука Молоткова нашарила девичью грудь. Порадоваться этому открытию Олежка не успел, молниеносно схлопотав по лбу чем-то тяжелым. Зато Мурзик, прекрасно видевший в темноте, успел увернуться из-под тела бравого лейтенанта. Теряя сознание, Олежка понял, что на этот раз в отпуске ему скучать не придется.

17

— Шеф, вас хочет видеть Асмодей.

— Ой, да ну его! — Дьявол приник к жбану с рассолом.

— Он говорит — срочно.

— Ладно, зови, — поморщился Люцифер.

Не успела секретарша-суккубочка выйти из кабинета, как в нем оказался Асмодей.

— Чего тебе? — довольно неласково вопросил нечистый. — Опять лекция о вреде пьянства? Облико-морале?

— Пока вы… гм-м-м… отдыхали, — уничижительно-холодным тоном доложил Асмодей, — здесь был посланец Ад-Димирияту.

— Ну и что? — нахмурился Люцифер.

— Да так, ничего, — пожал плечами Асмодей, — просто волнуется товарищ. Папа появился в Тридевятом. Пока куролесит во дворце Василисы, но со дня на день должен объявиться на Ближнем Востоке. Честь имею! — Асмодей сделал почтительный полупоклон и с легким хлопком испарился.

Несколько минут дьявол сидел, глядя в пространство ничего не выражающими глазами, потом встрепенулся, выскочил из-за стола, распахнул дверцы встроенного стенного шкафа и выдернул оттуда элегантный зеленый чемодан крокодиловой кожи. Внутрь полетели фраки, пижамы, тапочки…

— Если Папа на восток, то мы пойдем на север. — Нечистый на мгновение задумался. — А на фиг нам на север? Нет. Мы пойдем на юг. — Дьявол придавил острыми коленками крышку набитого до отказа чемодана, пытаясь застегнуть его на молнию. С третьей попытки это удалось. — Может, по бабам вдарить в теплой компании? Алиби заодно обеспечу. А то, как Папа в Тридевятом, я почему-то сразу получаю по рогам. Это начинает надоедать. И вообще, я за здоровый образ жизни. Активный отдых! Вот что мне нужно. А кто там у нас лучший специалист по активному отдыху? Ясное дело — Кощей!

Дьявол подхватил чемодан, вышел из кабинета и тщательно запер его на ключ.

— Вы куда, шеф? — выпучила на него глаза секретарша.

— В отпуск милая, в отпуск, — потрепал ее по щечке Люцифер. — Согласно КЗоТу. У меня за вечность столько отгулов накопилась…

— А как же я? — растерялась суккубочка.

— На звонки отвечай, маникюр делай. Боссу своему звякни. Порадуй мохнатого. Замом его оставляю.

Дьявол рассмеялся, щелкнул пальцами и испарился под громы и молнии. Остро завоняло серой. Секретарша закашлялась, прижала к носику кружевной платочек, торопливо включила вентилятор, кондиционер и только после этого схватилась за телефон.

— Шеф, у меня две новости. Хорошая и плохая. С какой начинать?

— Что за глупые вопросы, — недовольно буркнула трубка голосом Асмодея. — Разумеется, с плохой.

— Нас раскололи. Подопечный знает, на кого я работаю.

— Та-а-ак… Ну а хорошая?

— Он ушел в отпуск и назначил тебя и. о. управляющего адом.

— Вот гад!

— Босс, но это же прекрасно! Такие возможности…

— Какие возможности?! Папа в Тридевятом. Ну уж не-э-эт! Нашел дурака. Пусть поищет кого-нибудь еще. Даже на должность зама не согласен.

Трубка загудела отбой.

— Да как же он поищет, — запоздало вякнула секретарша, — его ведь уже нет. Ой, что будет… это ж анархия…

Даже недалекие мозги суккубочки сумели сообразить что ад опять ожидают трудные времена.

18

Разморенный Кощей сидел на скомканном ковре и отсутствующим взглядом смотрел в аквариум, на дне которого лежали окаменевшие рыбки.

— Какая женщина… какая женщина! Узнать бы, какая сволочь ей мой адрес дала, — убил бы гада.

На громы и молнии за спиной, под которые обычно появлялся Люцифер, Бессмертный даже головы не повернул.

— Изыди, Сатана. Не до тебя сейчас…

— А где ласковое «Здравствуй, дорогой друг»? — жизнерадостно вопросил дьявол, плюхаясь в кресло.

— Меня уже приласкали. — Кощей посмотрел на обрывки волос предыдущей посетительницы, которые, сердито шипя, расползались в разные стороны.

— Серпентарий решил завести? — Люцифер на всякий случай поджал ножки в кресле, с любопытством рассматривая змей.

— Отстань… Какая ж зараза на меня Горгону натравила? Случайно не ты, рогатый?

— Не дают тебе покоя мои рога. Неженатый я. Сколько раз тебе говорить — не-же-на-тый, склочная твоя душа! Я тут, понимаешь, ночи не сплю, все думаю — как там Кощик старый хр… друг, корешок мой худенький. — Дьявол весело оглядел пухленькую фигурку Кощея. — Бросаю все свои дела, спешу и падаю…

— Куда? — вяло спросил Бессмертный.

— В твои объятия, разумеется!

— Мерси, обойдусь как-нибудь.

— Кончай хандрить, Кощик! Давай на пару оторвемся. На пляже кверху пузом поваляемся, девочек подцепим.

— Тебе что, делать больше нечего?

— Абсолютно. Отпуск у меня. Предлагаю круиз. Все дороги нам открыты. Север, юг, запад, восток… гм… нет. Насчет востока я, пожалуй, погорячился. Туда мы не пойдем.

— Почему? — полюбопытствовал Кощей. Похоже, бессмертный злодей начал потихоньку отходить от жарких объятий Горгоны. — Если по девочкам, то там такие персики попадаются — пальчики оближешь.

— Пусть их Папа облизывает. Он как раз сейчас в тех местах колобродит.

— Что он там забыл? — подскочил Кощей.

— Не знаю и знать не хочу. Меня нет. А на нет и суда нет. Улавливаешь мою мысль?

— Ты знаешь, мне почему-то тоже захотелось в отпуск, — засуетился Бессмертный и принялся торопливо скатывать ковер.

— Зачем он тебе? — поднял брови дьявол.

— На песочек постелим. Чтоб помягче было.

Люцифер засмеялся и подхватил свой чемодан.

— Ну что, поехали? — поднял он руку, готовясь щелкнуть пальцами.

— Отстал ты от жизни, — фыркнул Бессмертный. — Я уже давно пальчиками не щелкаю. Это ж сколько энергии впустую! Пошли покажу, какой я аппарат на досуге состряпал взамен колечка. Ты знаешь, у меня ведь его стырили.

— Да ну?

— Точно тебе говорю!

Кощей подхватил дьявола под руку и поволок в соседнюю комнату. В самом центре ее стоял диковинный блестящий агрегат метров трех высотой, состоящий из кучи кнопок, ручек и рычажков по бокам.

А в самом центре его колыхалось черное марево портала.

— Сейчас я его настрою.

Кошей Бессмертный бросил ковер на пол и принялся дергать за все эти ручки и рычажки, озабоченно бормоча что-то под нос. Люцифер нетерпеливо переминался рядом.

— Может, все-таки пальчиками щелкнем? — спросил он через полчаса.

— Не мешай, — отмахнулся Кощей, подкручивая какой-то верньер. — Вот, теперь готово, — удовлетворенно вздохнул он через несколько минут. — Ну куда двинем? Майами? Майорка? Заказывай!

— Давай попробуем Майами. А он точно нас туда доставит?

— Обижаешь! — Кощей энергично ткнул пальцем в пусковую кнопку и аппарат загудел. — Лезь.

— Давай лучше ты первый.

— Лезь, кому говорят!

Кощей подхватил свой ковер с пола, подтолкнул им слегка струхнувшего дьявола и нырнул следом.

— Ую-ю-ю-юй!!! — раздался их дружный вопль из глубины портала, и оттуда дыхнуло такой лютой стужей, что аппарат, явно в целях самосохранения, щелкнул и отключился.

В этот день на вилле Кощея было людно. Не успели ее покинуть отпускники, как окна со звоном распахнулись и в них показались все три морды мирового судьи.

— Где эта туша бессмертная?

— Найдем, — заверил Горыныча Бывалый, соскальзывая с шеи Центральной. — Видишь, — кивнул он рогами в сторону стола, на котором мирно лежал забытый второпях Кощеем поднос и початая бутылка экстра-эликсира, — не допил. Значит, где-то здесь крутится.

— От нас не уйдет! — подтвердил Трус, испуганно озираясь. — Вы там по верхним этажам пошуруйте, а я здесь осмотрюсь.

— Чего тут осматриваться? — нахмурился Бывалый.

— А вдруг где-нибудь здесь вражина затаился! Вы уйдете, а тут я с подносом на его пути встану.

Трус подскочил к столу и сунул творение Кощея под мышку.

— Ладно… — Балбес и Бывалый кинулись к лестнице.

— А мы пока воздушной разведкой займемся, — решила Центральная. — Вдруг он на острове где-нибудь спрятался?

Оставшись один, Трус с видом экскурсанта стал прогуливаться по залу.

— А тут у нас что? — сунул он нос в распахнутую дверь примыкающей к залу комнаты. — Ишь как сверкает!

Черт с любопытством осмотрел агрегат Кощея, подергал за ручки, покрутил колесики, нажал на кнопку. Аппарат загудел. Трус на всякий случай отпрыгнул, и был абсолютно прав. Из черного марева образовавшегося портала вылезла странная личность ярко-голубого цвета и радостно заорала:

— Ага!!! Попался, ПАПА!!! Выходи на бой, подлый трус! Я таких ПАП видал в одном месте! Мой сто первый километр еще никто не проходил!

Трус так растерялся, что вместо того чтобы удрать, сделал нечто ему абсолютно несвойственное — с размаху натянул поднос нападающему на уши. С рваных краев изуродованного прибора понеслись навстречу друг другу голубые молнии, замыкаясь через не менее голубую голову. Странная личность с расстройства рухнула на пол и замерла. Поднос отлетел в сторону. Портал затух. Привлеченные шумом, в комнату ворвались Балбес и Бывалый.

— Это кто тут посмел назвать ПАПУ трусом?

— Он, — отстучал зубами Трус, тыкая мохнатым пальцем в пришельца. — Я его, кажется, убил… Он уже синенький совсем…

Трус покачнулся и рухнул на пол от переизбытка чувств.

— А по-моему, наоборот — краснеет.

Замаскированный под джинна ифрит слабо застонал, вернул колер обратно и пошевелился.

— Гляди-ка, джинн!

— Действительно, джинн!

— И место ему в бутылке!

— Правильно. За такой наезд пусть перед ПАПОЙ лично отвечает.

Бывалый толкнул впечатлительного «киллера» копытом.

— О нет! В похоронной процессии я не…

— Беги за бутылкой, придурок!

— Да пусть лежит! Я сам сбегаю, шеф! — всполошился Балбес и испарился.

Отсутствовал он пару мгновений.

— На троих? — деловито поинтересовался он, вынимая пробку.

— Нельзя, — вздохнул Бывалый, — мы на работе. Синюка сюда сажать будем.

— А эликсир? — трепыхнулся Трус, сразу придя в чувство. — Выливать, что ли?

— Еще чего!

— А он туда влезет? — почесал затылок Балбес. — Места маловато.

— А куда он на хрен денется? — флегматично хмыкнул Бывалый. — Ты как, сам туда пойдешь или уговаривать придется? — обратился он к «джинну», сидящему на пятой точке, бессмысленно моргая в пространство.

Уговаривать не пришлось. Балбес заткнул пробкой бутылку и сунул ее себе за пояс.

— Кстати, как он здесь оказался?

— Вот из этой хреновины вылез, — кивнул на затухший портал Трус.

— Кощея нигде нет. Как сквозь землю провалился, — сунулась в окно Центральная.

— И обезьянок наших заколдовал, гад! — жалобно вздохнула Левая.

— В камень их превратил, — добавила Правая.

— Ясно. Грузите их на себя, — распорядился Бывалый. — Вот эту хреновину тоже, — ткнул черт мохнатым пальцем в затухший портал.

— Эту хреновину-то зачем? — захлопала глазами Центральная.

— Чую, через нее Кощей сбежал куда-то. Доставим все в «Дремучий бор», и пусть Папа с Ягой разбираются.

Левая и Правая выдрали установку из пола и вместе с кусками цемента, налипшим к основанию портала, закинули диковинный агрегат себе на спину. Туда же запрыгнули черти. Зашумели крылья. Горыныч спешил. Он чувствовал себя ответственным за пропажу детей и теперь старался изо всех сил.

19

— Я предлагаю подкоп!

— Угу, флаг тебе в руки, — хмыкнул Олежка, осторожно ощупывая шишку на лбу. — Я вот, хоть и альпинист… не профессиональный, правда. Так, увлекался одно время… но все равно пас. Зинданы, знаешь, как делают? Глубокую яму в глине выроют, водичкой стены заполируют до зеркального блеска. Потом дров на дно накидают и подожгут. И вверх не вылезешь — скользко, и корку не продолбишь без инструмента специального.

Мурзик не поверил. Минут десять он усердно шкрябался в углу, затем обиженно мяукнул, сел на хвост и уставился на Молоткова.

— Я тебя нанял, чтоб ты спас детей.

— Оригинальные у тебя методы найма, — фыркнул Олежка.

— Один дитенок царской породы, между прочим, — продолжил наезжать Мурзик, игнорируя реплику нерадивого наймита. — Второй, кстати, тоже.

— Без тебя знаю! Веревку бы сюда… с кошкой, — тоскливо пробормотал Олежка, глядя на звезды, мерцающие сквозь решетку высоко вверху.

— Кошка у нас есть, — осторожно подала голос агрессивная арестантка из своего угла. — На, приложи, — в руки Олежки ткнулась сковородка, — говорят, помогает.

— Как тебя зовут-то, терминатор в юбке? — поинтересовался Молотков.

— Жасмин.

— Красивое имя. Прямо как жену Аладдина.

— В честь нее и назвали. Мой папа долго у него стажиро…

— Чего?!!

— Знакомый у него был, — торопливо поправилась Жасмин, — Аладдином звали.

— А-а-а… а меня Олежкой… э-э-э… Олегом зовут. Будем знакомы.

— Будем, — согласилась Жасмин. — Значит, нам только веревки не хватает?

— Веревка есть, — оживился Мурзик, — в мешке.

— Короткая небось. Много туда не влезет, — засомневался Молотков, но содержимое рюкзака все же решил исследовать. Вдруг что полезное найдется? На веревку рука наткнулась сразу. Вернее, на ее конец. Лейтенант запустил руку поглубже, и выдернул обратно. — Кусается, зараза, — удивился он, высасывая из пальца кровь. — Чего ты туда насовал?

— Там много чего есть. Не отвлекайся. Тащи.

— Тащу.

К удивлению лейтенанта, веревка оказалась неимоверной длины. Он ее тянул, тянул, а она все не кончалась.

— Мешочек-то непростой, — пробормотал он. — Как она туда влезла?

— Обычная безразмерная котомка, — нетерпеливо заерзала в своем углу Жасмин. — Ты не отвлекайся. Веревка есть, кошка есть, что дальше?

— Ну… дальше — веревку к кошке привязать и закинуть ее вверх.

— Кошку или веревку? — потребовала уточнения Жасмин.

— Кошку… и веревку…

В голове плавал туман. Агрессивная девица благословила лейтенанта здорово.

— Она там за что-нибудь цепляется, — продолжил разъяснения он, трепыхаясь в своем углу, — и лестница готова.

— Так чего мы ждем? — Судя по шорохам, пленница покинула свою половину зиндана и начала действовать.

— Отстань, я кот! — заверещал Мурзик.

— Не дергайся. Вай мэ-э! Тяжелей ишака!

— Разуй глаза! Не ишак я — кот! — забился в истерике Баюн. — Неужели не видишь?

— Не вижу. Ты мне поможешь или нет? — сердито шикнула девица на Олежку.

— О чем речь… — поспешно согласился лейтенант.

Отбрыкивающегося всеми четырьмя лапами Баюна поволокли к центру зиндана.

— Гляди, как крыльями махает, — удивилась Жасмин. — Может, и впрямь долетит?

— У меня лапы!!!

— Зато их четыре. Обязательно долетишь.

— Запускаем на счет три, — предложил Молотков.

— Идет.

— Раз, два, три…

Первые полметра полет протекал успешно и в нужном направлении. Как только вектор скорости сменился, обслуживающий персонал самопальной пусковой установки на ручном приводе шарахнулся в разные стороны. Приземление было шумным.

— Мы его не угробили? — испугался лейтенант.

Мурзик сердито заворочался и зашипел.

— Может, еще раз попробуем? — неуверенно спросила Жасмин.

Шипение сразу прекратилось, и что-то зашуршало. Похоже, Баюн пытался забиться в самый дальний угол от греха подальше.

— С ума сошла! Он же тяжелый. И что на меня нашло, дурака?

— Давай найдем чего-нибудь полегче.

— Да где тут что найдешь?

— Я найду, — зловеще прошипел Мурзик из своего угла. — Вот только развяжете… и я вам все найду…

— Ты хоть что-нибудь видишь, Жасмин?

— Чуть-чуть.

— А я ни фига.

— Тогда не мешайся. Сама развяжу. Не дергайся, скотина!

— Это не узел…

— А что?

— Уберите ее!!!

— Ты там поосторожней, Жасмин, животное редкое, говорят…

— Ую-ю-юй!

Узел Жасмин все же нашла. Мурзик дал пару кругов по зиндану, фыркнул и рванул к мешку. Оттуда раздался писк.

— Что это? — замерла Жасмин.

— Сейчас узнаешь, — злорадно пропыхтел Баюн. — Ты, главное, веревку крепче держи. Держишь?

— Держу.

— Ну тогда на, привязывай.

От визга Жасмин заложило уши. Ультразвуковая волна буквально размазала Мурзика с лейтенантом по стенам. Сверху загремела решетка.

— Что это было? — спросил Олежка, как только к нему вернулся слух.

— Мышь. У меня их здесь целый полк. Резерв главного командования, так сказать.

— А Жасмин где?

— Не знаю и знать не хочу. И тебе забыть советую. Все зло от баб…

— Где Жасмин?!!

— Да свинтила уже. Тебя, что ль, лопоухого, дожидаться будет?

— Куда?!!

— Все-таки здорово она тебя сковородкой благословила…

— Там же стража, — ужаснулся Олежка. — Она так визжала… Эй, Жасмин! — заорал лейтенант, не соображая, что делает. — Ты там поосторожней. Охрану не разбуди!

— Я ее придавила случайно, — донесся до них виноватый шепот сверху, — решеткой… вроде дышат… пока.

— Ни фига себе, — фыркнул Мурзик, — не удрала. Веревку не потеряла?

— Нет. Я ее уже закрепила.

— Гм… молодец. Ну а ты чего расселся? Бери мешок.

Лейтенант потряс своей все еще туго соображающей головой и закинул безразмерную котомку на спину.

— Нагнись.

— Зачем?

— Нагнись, говорю.

Олежка послушно нагнулся и чуть не грохнулся на пол.

— У, ё-моё!!! Слазь!

Кот попытался свернуться клубочком на мешке, но, решив, что это неудобно, просто сел на него без затей на хвост, как-то не по-кошачьи хрюкнув.

— Дурной. О тебе забочусь. Альпинист ты паршивый, а у меня опыт — дай бог каждому. Бывало, на самую верхушку дуба — мухой! Так что в случае чего обращайся — всегда советом помогу. Лезь.

20

Омар материализовался в убежище Иблиса не в самый удачный момент. Добровольный узник завтракал. Он засветил материализовавшемуся в подземной камере джинну прямо в глаз, хотя целился в муху. Омара распластало по стене.

— Совсем в своей одиночке спятил? — взвизгнул Омар.

— Чего приперся? — Иблис был голодный и очень злой.

— Помочь тебе хотел, — сердито буркнул Омар, ощупывая набухающий глаз. — Как-никак родственник повелителя нашего. Хоть и седьмая вода на киселе, но все же. Про Папу кое-что узнал…

Жаба насторожилась.

— …крутой мужик! Люцифера в бараний рог скрутил, Кощея тоже. Смерть у него в подружках ходит.

Иблис начал менять колер.

— В первый раз вижу белую жабу, — удивился Омар. — Ладно, слушай дальше. Как Папа ни крут, нашел я на него управу. Есть у него слабое звено!

— Какое? — выдавил из себя Иблис.

— Дети. Ты ничего не слышишь?

— Нет.

— Это потому, что я дверку в соседнее помещение еще не прорубил. Короче, охраняй их как зеницу ока. Чтоб ни один волос с головы не упал. Жизнь твоя теперь от их жизней зависит. Папа тебя за них на запчасти разберет. Играй с ними, забавляйся, чтоб они все в счастье были. Понял?

— Понял. А Папа точно придет?

— Обязательно. Это я тебе гарантирую. Сначала он по верху пошуршит, а потом к тебе наведается. Стрелку вытащит, вид прежний вернет, детей заберет. Все будет нормально!

— Не будет. Ой не будет! — затосковал Иблис.

— Почему?

— Я ифритов своих на него спустил.

— Обалдел? Отзывай срочно.

— Не могу, — жалобно квакнул Иблис, — стрела магию из меня вытягивает!

— Тьфу! Такое дело испоганил… Ладно, я с этим разберусь. Твоя задача — дети!

Омар намагичил в каменной стене дверь и испарился, что-то сердито бурча себе под нос. Сквозь щель до Иблиса донеслись детские голоса.

— Ой, сколько игрушков! Давай в куклы играть.

— Не, в куклы не интересно. Давай в войну.

Иблису стало жутко интересно посмотреть на детей знаменитого Папы, и он осторожно сунул голову в дверь.

— Уй, — обрадовалась Аленка, — лягушка белая.

Комната, наколдованная Омаром для детей, была усыпана игрушками. В центре стоял стол, заваленный снедью, рядом на полу сидела маленькая девчушка, лет четырех, от которой тянуло такой мощной магией, что Иблис невольно поежился. От мальчугана, стоящего рядом, магией и не пахло, зато тянуло другой силой. Илюша был достойный сын своего отца. На столе сидела маленькая наглая толстая мышь с короной между ушей, скрученной из медной проволоки, и нахально трескала козий сыр.

— Лягушки белые не бывают, — авторитетно заявил крепыш.

— А ты сам посмотри.

Мальчуган оглянулся, в упор посмотрел на Иблиса. Глаза его загорелись.

— Слышь, Аленка, ты когда-нибудь на охоте была?

— Не-а.

— А жаба была. Видишь, стрелка из зада торчит? Давай ей поможем?

— Давай, а как?

— Загоним и добьем, чтоб не мучалась.

Илюша оторвал ножку от стола. По полу весело зазвенели осколки блюд и кувшинов. Мышь возмущенно запищала, прыгнула девочке в руки. Та начала успокаивать ее, поглаживая по раздутому животику. Иблис побелел еще больше.

— Ты думаешь, ей больно? — Аленка была сердобольная девочка.

— Еще как! Смотри!

Илюша одним прыжком настиг жабу, схватился за стрелу.

— А-а-а!!! — взвыл Иблис.

— Видишь, как мучается?

— Да, — шмыгнула носиком Аленка. — А может, вылечить попытаемся?

— Это неизлечимо, — пискнул Хрум Хрумыч, сердито глядя на Илюшу, и постучал лапкой по голове.

— Ну тогда добьем, чтоб не мучилась, — согласилась Аленка, не сообразив, что потомок Сырогрыза Нанадцатого имел в виду не жабу.

Гигантская жаба, заверещав нежабьим голосом, ломанула от сердобольных детишек — и началась великая охота. Объятый ужасом Иблис метался по всему замку, громя по дороге мебель и другие предметы восточной роскоши. Дети с воинственными воплями неслись следом за ним.

А в это время наверху Ад-Димирияту сидел на своем троне в своем тронном зале и заливал свое горе вином. Рядом страдал его верный слуга главный визирь Гассан.

— Ваше джинновское величество, ну сколько можно? Давайте ей устроим УДО.

— Чего? — поднял на него глаза повелитель джиннов.

— Условно досрочное освобождение… или под амнистию подведем.

Ад-Димирияту тяжело вздохнул, опрокинул в себя еще один кувшин.

— Нет! Пусть весь срок отсидит, как положено. Чтоб в следующий раз думала, прежде чем отцу перечить. Сколько можно женихов разгонять? Эх, хоть бы один из них на меня разобиделся, войной пошел. С тоски ведь сдохнуть можно!

Повелитель джиннов и не подозревал, что буквально через мгновение он забудет о скуке надолго. С грохотом слетела дверь с петель. В тронный зал ворвалась гигантская жаба. Она метеором пронеслась по мраморным плитам пола, сметя по дороге Гассана, Ад-Димирияту и трон.

— Накаркал, — простонал Гассан, хватаясь за поясницу.

Не успели они с королем приподнять головы, как по ним прогалопировали еще.

— Стой!!! — воинственно вопил крепыш, размахивая ножкой от стола.

— Что-то она больно прыткая. Может, еще не помрет? — на всякий случай вопрошала девочка. — Давай вылечим.

— Нет, это у нее агония, — возражал крепыш, норовя садануть импровизированной дубинкой по жирному зеленому заду.

— Ой, какие детки! — выпучил глаза король. — Ой, какая магия! Ну-ка, стойте! Вы откуда?

Аленка с Илюшей остановились.

— Не знаем, — дружно пожали они плечами.

— А чьи вы?

— Не помним.

— Сиротинушки, — умилился король, пустив пьяную слезу. — Хотите, вы будете моими?

Аленка с Илюшей задумались.

— А ты сказки на ночь читать умеешь? — строго спросила Аленка.

— Вах! Я вам такие сказки расскажу!

— А в войнушку с нами играть будешь? — в упор спросил Илюша.

— Аллах услышал меня! Конечно, буду! — возликовал король.

Дети подумали и согласились.

— Идет. Ты будешь нашим дедушкой.

— Внучата!!!

Пользуясь заминкой, Иблис вылетел за порушенную дверь и помчался дальше громить замок.

21

Уже близился рассвет, а Тридевятый синдикат даже и не думал отходить ко сну. В культурно-развлекательном комплексе шла напряженная работа. По распоряжению Яги оттуда были безжалостно выдворены все лишние. Возмутившиеся бояре и купцы, заранее оплатившие шикарные апартаменты, получив соответствующую мзду, сразу успокоились, а тех, кто не сразу успокоился, навестила рогатая братва Балбеса, после чего они не только успокоились, но даже от мзды отказались, как их ни упрашивали, старательно заталкивая купюры в рот. Государство Тридевятое уже так цивилизовалось, что даже обзавелось бумажными деньгами. Окрестности озера и комплекс был буквально наводнен сподвижниками Папы. В зале заседаний около огромной карты с подробным планом Багдада столпились все влиятельные люди государства, азартно обсуждая, с какой стороны лучше начинать зачистку. Илья все эти планы забраковывал, давя всех своей несокрушимой логикой. Он привык работать аккуратно, с минимальными потерями как с той, так и с другой стороны. Главное — выполнить задачу быстро, красиво и чтоб ни один мирный житель не пострадал. Гениальные планы доморощенных стратегов Гены, Лихо, Чебурашки, Яги и предводителя летучих обезьян периодически прерывались шуршанием крыльев сотовых, несущих очередные сообщения о ходе оперативно-розыскных мероприятий по выявлению лиц кавказской национальности, имевших наглость проживать в Нью-Посаде без прописки. Соловей начал борьбу с терроризмом с присущей ему энергией, освистывая всех подозрительных черноволосых и горбоносых личностей. Его расторопные помощники подбирали рухнувшие на землю тела и тащили их в КПЗ, которое уже трещало от переизбытка этих самых тел в ожидании прилета мирового судьи. Они делали короткий отчет, получали свои положенные наркомовские сто грамм и уносились прочь по синусоиде, радостно каркая свои вороньи разудалые песни. Но мешали не только они. Частенько раздавался стук в дверь, и в зал врывалась очередная рогатая делегация со своими соображениями. Одна из них ввалилась с огромным крестом, под тяжестью которого мохнатые тела энтузиастов прогибались аж до самого пола.

— Папа, подскажи! Какими гвоздями лучше прибивать — соточкой или двухсоточкой?

— Кого?

— Кощея, конечно! Его ж сейчас привезут. Ты не беспокойся, Папа, мы из него все выжмем! Так какие гвозди брать?

— На ваше усмотрение, — отмахивался Илья.

— Ясно. — Делегация уползала, оживленно обмениваясь мнениями.

— Короче, и соточку, и двухсоточку используем.

— По сколько?

— По ящику и того и другого. Не хватит — у Вакулы займем. У него этого добра как грязи.

В широком наклонном тоннеле, прорытом от поверхности до зала заседаний синдиката, загрохотало.

— Наконец-то Горыныч явился! — обрадовался Илья, которому срочно была нужна информация с Буяна.

Горыныч, запаленно дыша всеми тремя головами, сгрузил аппарат Кощея и скульптурную группу на пол. Следом спрыгнули Трус, Балбес и Бывалый.

— Это что за абстракция? — выпучил глаза Илья.

— Это не абстракция, — загоревал предводитель летучих обезьян, — это мои лучшие разведчики были.

— Сочувствую… — Подполковник обошел скульптурную группу, рассматривая причудливое переплетение окаменевших мохнатых лап и торчащих во все стороны крыльев. — Что-то позы у них странные…

— Попрошу без грязных намеков! — разобиделся предводитель летучих обезьян. — Здесь с моралью все в порядке. Это муж и жена.

— А-а-а… — Синдикат понимающе закивал головой.

— Жаль, что окаменели, — добавил предводитель, — а то б я им за… нехорошее поведение на рабочем месте так дал!

— А это что? — поспешил перевести разговор в другое русло Илья, указывая на диковинный агрегат Кощея.

— Из него вылезло вот это. — Балбес выдернул из кармана пузырь экстра-эликсира с блаженствующим внутри ифритом. Тот в пьяном угаре что-то вдохновенно завывал, глядя осоловелыми глазами сквозь склянь на Тридевятый синдикат.

Илья прислушался.

— Похоже на Омара Хайяма… только на такой развеселый лад. Ладно, докладывайте.

Бывалый солидно откашлялся.

— Замок пустой. Никого нет. Все, что нашли подозрительного, прихватили с собой.

— Ясно. Ягуся, можешь что-нибудь с ними сделать? — Илья кивнул на скульптурную группу. — Информация нужна позарез.

— Ой, не знаю, сынок… Вылечить их — вряд ли, а вот информацию из каменных голов извлечь… попробую. Гена, блюдечко!

Гена в срочном порядке притащил с кухни блюдечко, услужливо подсунул в сухонькие руки старушки яблочко. Ведьма поставила блюдечко на стол, пустила по голубой каемочке яблочко и начала колдовать. Блюдечко начало прокручивать содержимое памяти последних минут жизни героической четы разведчиков. Тридевятый синдикат сгрудился вокруг стола, оживленно комментируя происходящие на блюдце события.

— Так, вот Кощик.

— Интересно, чего он мастерит?

— Шут его знает.

— Тихо! Вроде к нему кто-то пожаловал.

— Кто? Ну-ка, поближе.

За событиями, происходящими на вилле Кощея, разведчики наблюдали с ветвей огромного дерева, росшего напротив, и шелестящая листва постоянно перекрывала обзор.

— Непонятно.

— Это потому что со спины.

— Вроде баба.

— Вот старый хрыч! — возмутилась Яга. — Из самого песок сыплется, а он все по…

В этот момент блюдечко крупным планом показало изумленное лицо Кощея.

— Не похоже, чтоб он ее ждал.

— Куда это они?

— В соседнюю комнату… ничего не видно!

Похоже, разведчиков это тоже не устраивало, и они перелетели на подоконник. В поле зрения блюдечка сразу появилась дверь, которая с треском распахнулась, и оттуда выкатился клубок тел. Клубок переплелся столь страстно и катался по полу так энергично, что количество тел сразу даже было трудно пересчитать.

— Уй, чё творят! — ахнула Яга. — Чё творят!!!

Изображение на блюдечке задергалось.

— Ягуся, — возмутился Гена, — не отвлекайся, настройку держи.

— Дык… я держу!

— Ягуся тут ни при чем, — вздохнул Илья. — Это наши разведчики возбудились.

— За нами подглядывают! — взвизгнул из блюдечка женский голос.

Из катавшегося по полу клубка вынырнуло прекрасное женское лицо в обрамлении шипящих змей и в упор взглянуло на Тридевятый синдикат.

— Ай!

Блюдечко покрылось мелкой паутинкой трещин и рассыпалось прямо на глазах отшатнувшегося синдиката. Окаменевшее яблочко покатилось по столу.

— Вообще-то фигурка у нее ничего, — выдавил из себя Чебурашка.

— Все при ней, — согласился Гена.

— Какие кадры уходят в небытие! — схватился за голову предводитель летучих обезьян.

— Не горюй, — неловко погладил его по мохнатой руке Гена. — Хочешь, мы им памятник поставим?

— За счет государственной казны, — выдавил из себя Чебурашка, с ужасом думая о непредвиденной статье расходов.

— Да они сами теперь памятник! — простонал предводитель.

— Так это ж еще лучше! — обрадовался министр финансов. — Прямо сейчас у фонтана и поставим. Хочешь?

— Хочу.

Дело в долгий ящик откладывать не стали. С грохотом отворились ворота, открывающие взлетно-посадочную полосу Горыныча, и траурная процессия двинулась на поверхность земли. Чуткий Маэстро, периодически совавший свой нос в зал заседаний, заглянув в него в очередной раз, сразу проникся торжественностью момента, приволок откуда-то огромную духовую трубу и начал давить на психику всем присутствующим траурным маршем Шопена. Послышались первые рыдания. Это так воодушевило Маэстро, что он удвоил усилия, и благодарная публика немедленно откликнулась. К тому моменту, когда процессия достигла фонтана, рыдали практически все! Расчувствовавшиеся Трус, Балбес и Бывалый ревели так, что чуть не уронили усопших в воду. И в этот момент из-за туч выплыла луна. Скульптурная группа затрепыхалась в руках «святой» троицы. Трус, Балбес и Бывалый с воплями «Нечистыя!» рванули в разные стороны. Ожившие разведчики, не разжимая объятий, взмахнули крыльями, взметнулись на крышу культурно-развлекательного комплекса, и крыша затряслась. Тридевятый синдикат застыл в ступоре. Луна вновь скрылась за тучами, заставив супружескую пару застыть. Их тела немедленно покрылись каменной коркой.

— Теперь я, кажется, знаю, откуда пошли гаргульи, — прошептал Илья.

— Откуда? — уставился на него предводитель летучих обезьян.

— Перед тобой Адам и Ева нового вида, — туманно пояснил подполковник. — Так, все по местам! Пора приниматься за дело.

Успокоенный благополучным выходом из комы разведчиков Тридевятый синдикат заторопился обратно в зал заседаний. Волнующийся за свою паству Маэстро за стол садиться не стал, а, коротко извинившись, двинулся проверять посты.

— Итак, кое-что прояснилось, — задумчиво сказал Илья. — По всем статьям Кощик тут ни при чем. Другими делами занят был, более приятными. Одно настораживает: не ожидал он этой встречи, не ожидал! Кто-то его подставил… ладно… Другого пути пока не вижу. — Подполковник надел на палец Кощеево кольцо. — Что-то мне подсказывает, что оно не только меня в нужное место переправит. Жаль, что Олежки нет… Кто со мной пойдет?

— Я! — дружно гаркнул синдикат, делая шаг вперед. Чебурашка на всякий случай сделал два, споткнулся о портфель и грохнулся на пол.

— Ни в коем случае, — заволновалась Яга, поднимая с пола министра финансов. — Илюшенька, лучше возьми с собой Акиру.

— Да ты что! Он же пьянь подзаборная… — загомонил Тридевятый синдикат.

— Папу подставить хочешь?

— Несогласные мы!!!

И тут откуда-то сверху раздались вопли, глухие удары и стоны. Дверь с грохотом распахнулась. В зал ворвался всклокоченный Маэстро. Шерсть на нем стояла дыбом.

— Папа! Наших бьют!

— Наконец-то! — подпрыгнул Илья, засучивая рукава. — Сейчас узнаем, кто на наше Тридевятое наехал. Всех брать живьем! Или хотя бы одного!

— Так, Папа, это свои наехали, — осадил его жутко расстроенный Маэстро. — Акира… чтоб ему!.. ратников Никиты Авдеича тренирует. Может, ты с ним поговоришь? Он тебя очень уважает.

— Не понял, — вскинул брови Илья.

— Понимаешь, Папа, — сердито буркнул Чебурашка, — пока он преподавал карате-до, все было нормально, а теперь его ученики изучают карате-после. По три трактира за день громят. Это уж слишком. Казна у нас, конечно, крепкая, но на фига нам такие напряги?

— Наш сэнсэй этого курса долго ждал, — хмыкнула Яга. — Там раздел есть такой — «Бой пьяного мастера» называется, вот наставник теперь и отрывается.

— Кончились в Нью-Посаде трактиры, — в отчаянии воскликнул Маэстро.

— Так их еще целых пять оставалось, — всполошился Чебурашка.

— Забудь про них, раз он со своими учениками сюда приперся!

— Ну пойдем, посмотрим на вашего сэнсэя, — хмыкнул подполковник и решительно двинулся на верхние этажи, грохот с которых говорил о том, что там идет нешуточная битва.

Пять лет назад Акиру вместе с вдрызг пьяной катаной застукали на мельнице Федула, где они гнали самопальный вонючий эликсир. Акира был пьян не меньше катаны, но взять его оказалось не так-то просто. Лучшего ниндзя Страны восходящего солнца просто задавили массой. Искусство воина так восхитило сотника Авдея, участвовавшего в задержании государственного преступника, что он, вправив челюсть, лично ходатайствовал перед царем-батюшкой о помиловании ворога в обмен на краткий курс молодого бойца, который он успешно проводил и по сей день. Только на этот раз Акира со своим учением карате-после немножко переборщил. Точнее, он переборщил с дозой. После пятого трактира сэнсэй был абсолютно никакой. Ученики прославленного мастера тоже. Противников они уже практически не видели, а потому ориентировались на советы абсолютно трезвой, а потому очень злой катаны-кладенца.

— Брок на два сяса!

Эти команды были отработаны у всех до автоматизма. Циферблат часов был пред мысленным взором каждого, а потому все дружно сделали блок на два часа.

— На двенасать удар!

Этих коротких распоряжений хватало, чтоб черти разлетались в разные стороны. Оно и понятно. Автоматы нечистая сила применить не могла. Перед ними были все-таки свои, а рога и копыта против упившегося в зюзю сэнсэя и его учеников помогали мало.

— Разворот. Удар на одиннасать! Брок на сетыре! — Катана увидела застывшего на пороге Илью. — Здравствуй, Папа. Удар на три!

— Здравствуй, Папа, — дружно повторили Акира и его ученики, после чего послушно произвели удар на три часа, от которого Илья едва успел увернуться. Он сделал лихой блок, подсечку, и Акира покатился по полу.

— Катана-сан, — вежливо попросил Илья. — Будьте любезны, пригласите своего ученика на совет. Только сначала утихомирьте его.

— Хоросо, Папа-сана. — Самурайский меч, торчавший из-за спины Акиры, выполз наполовину из ножен и треснул своего ученика рукояткой по затылку. — Забирайте.

Оставшиеся без чуткого руководства ученики бестолково замахали руками и ногами. Обрадованные черти вмиг свалили их на пол. Еще немного — и в ход пошли бы копыта, но эти поползновения решительно пресек Илья.

— Отставить! Этих в погреб, пусть проспятся, Акиру — к Лихо. Как в чувство приведет — быстро его ко мне.

Черти почесали пятачки, по которым им уже изрядно настучали…

— Папа, а можно, мы потом тоже этот стиль освоим? Уж больно душевно тренируются, подлецы! Минимум по литру на нос!

— Не отвлекайте Папу от дела, — сердито зашипела на них Яга. — Лихо, приведи в чувство эту пьянь!

Все, кроме народного целителя, хлопотавшего над пациентом, вернулись обратно в зал.

— Вот что, Папа, — заявила Яга, — давай, раз уж в поход собрался, полномочий тебе настрочим. Чебурашка, грамотку царскую готовь на Папу. И ультиматум. Будешь там, в Багдаде, за чрезвычайного посла, — пояснила она Илье. — Пусть попробуют детей не отдать!

— Правильно! — загорелся министр финансов. — Мы им такой крестовый поход устроим!

— С ума посходили! — одернул увлекшуюся команду Илья. — Опять в войну поиграть захотелось? Народу сколько положим, посчитать не пробовали?

Тридевятый синдикат виновато понурился.

— Лучше одежку национальную достаньте. Халат там… тюбетейку, чувяки, чтоб из толпы не выделяться. А дальше уж я сам как-нибудь. Работенка как раз по моему профилю.

Чебурашка кинулся к двери, волоча за собой портфель, чуть не снеся по дороге переступившего через порог Акиру. Вид у инструктора рукопашного боя после курса лечения у Лихо был, надо сказать, не очень. Из-за спины торчала абсолютно трезвая катана и на чем свет стоит костерила ученика, подставившего своего сэнсэя под бедовый глаз лекаря.

— Ты, говорят, самый лучший боец Тридевятого? — спросил Илья, с любопытством рассматривая обрусевшего японца.

Кулак его неожиданно рванул вперед, метя в лоб инструктору. Акира автоматически поставил блок, отступил на шаг и почтительно поклонился.

— Неплохо, — одобрил подполковник. — А к этому делу как относишься? — выразительно щелкнул он себя пальцем по горлу.

Акира выхватил сэнсэя из ножен, и катана-кладенец. продолжая отчаянно ругаться, замелькала в его руке с неуловимой для глаз скоростью, образовав вокруг инструктора сплошной стальной заслон.

— Молодец, — искренне восхитился Илья. — И впрямь толковый помощник будет.

— Моя быр ручший ниндзя у Верикий Сегун Макимото, — похвастался Акира, вкладывая сэнсэя в ножны.

— Молодец, — повторил Илья. — Я, правда, не совсем это имел в виду…

— А что Папа имел в виду, я сейчас поправлю, — вмешалась Яга.

Старушка что-то пробормотала под нос и сделала пасс рукой в сторону Акиры.

— Гена, эликсир сюда быстренько, — распорядилась старушка.

Это хозяйство у зелененького домового всегда было с собой. Причем, как правило, самые последние сорта.

— Пей, — приказала ведьма Акире.

Инструктор радостно улыбнулся, сделал глоток, и эликсир фонтаном рванул обратно. Илья едва успел увернуться.

— Групая ниндя, — возмутилась катана-кладенец, — сему я тебя усира! Смотри, как нада. Дай показу…

Сэнсэй, извиваясь всем своим стальным телом, тянулся к чекушке, которую ученик чуть не выронил на пол, тряся головой.

— Эту, пожалуй, тоже надо закодировать, — нахмурилась Яга и повторила операцию над катаной.

Бывший меч-кладенец прекратил дергаться и безвольно поник. Акира от удивления даже перестал трясти головой и уставился на сэнсэя. В зал ворвался Чебурашка, волоча за собой кучу тряпья.

— Ягуся, остаешься здесь за главного. Будешь, так сказать, и. о. царя.

— Ась? — выпучила глаза Яга.

— Исполняющей обязанности царя, — пояснил подполковник, торопливо натягивая полосатый халат поверх подаренной чертями камуфляжки. — Одеваемся — и погнали.

Акира закивал головой, закупорил чекушку, сунул ее за пазуху и кинулся переодеваться. Он до конца еще не осознал, что одной «радостью» жизни у него стало меньше.

— Держись за меня.

Русский ниндзя вцепился в халат Папы.

— Ни пуха вам, ни пера, — всхлипнула старушка.

Подполковник решительно повернул кольцо на пальце, ухнул вместе с помощником через пространственный мрак, съехал на пятой точке с золотой горы и ткнулся лбом в глинобитную стену. Рядом в нее впечатался Акира.

— Воры!!!

Акира с Ильей, не сговариваясь, подались в разные стороны, дав возможность возмущенному хозяину повторить их путь и боднуть стенку.

— Да он в ушанке, — расстроился Илья. — Никак русский. И дух соответствующий. Неужто мимо Багдада проскочили?

И тут ожила катана:

Бывари дни весерыя-а-а, Гуря-ар я ва-а саду-у-у!!!

Кодировка Яги на абсолютно трезвую железку сработала с точностью до наоборот. Отвлеченные этим бесплатным шоу, ни Илья, ни Акира не заметили голубой тени, мелькнувшей за их спиной.

— Попрыгали, и хватит! — хихикнул Омар, выуживая из воздуха колечко Кощея. — Теперь ножками, ножками, да чтоб шуму побольше!

22

— Теперь сюда. — Мурзик, деловито принюхиваясь, крался по узким улочкам Багдада. Следом топали Олежка и Жасмин. — Тише! — шикнул на них Баюн. — Демаскируете.

Кот решительно свернул в очередной темный переулок.

— А сюда зачем?

— Следы путаю.

— Да ты уже так напутал, — разозлилась Жасмин, — даже я не соображу, куда нас шайтан занес!

— Все под контролем. Согласно плану…

— Тормозим! — Олежка скинул безразмерную котомку и вытер пот. Котомочка была хоть объема и невеликого, зато веса немалого. — Пока не услышу все детали предстоящей операции — ни шагу больше.

— При посторонних? — возмутился Баюн.

— Это я-то посторонняя? — вспыхнула Жасмин. — Да что бы вы без меня делали? Кто вас из зиндана…

— Ха! Да если б не наша веревка…

— А кто ее наверх доставил?

— Да фиг бы ты ее доставила, если б не моя мышка…

— Да кто ты такой?

— А ты кто такая?

— Я Жасмин!

— А я Мурзик! Ты хоть знаешь, кто такой Мурзик? Не знаешь? Так поезжай в Тридевятое и спроси! Там тебе каждый скажет… — Баюн буквально кипел от возмущения. — Я не позволю всяким там уголовным элементам…

— Это почему уголовным?!!

— Нет, ты только посмотри, — патетически вопросил Олежку Мурзик, — мы ее, можно сказать, в тюряге нашли. От расстрельной статьи отмазали, а она… Колись, зэчка, за что срок мотала?

Жасмин засопела так, что Олежка понял: если не вмешаться, от кого-то сейчас полетят клочки.

— Тихо! — рявкнул он так, что петух, взлетевший на глинобитную стену, около которой шла разборка, дабы проорать зарю, свалился обратно и обиженно закудахтал. — Как старший по званию принимаю командование на себя.

— Это почему ты старший? Я тебя нанял…

— Стоп! Расставим точки над «i». Договора о найме я не видел, ничего не подписывал, а потому птица вольная. Но учти, за Аленку с Илюшей без всякого найма пасть… Ну в общем понятно. Дети — это святое. Найду их в любом случае. С тобой или без тебя. Все понял?

— Понял, — недовольно прошипел кот. Крыть ему было нечем.

— Слушаться меня, как родную маму, — строго сказал Олежка и повернулся к Жасмин. — А тебе, красавица, спасибо. Без тебя бы мы, конечно, не выбрались. Давай до дому проводим, чтоб не обидел кто, а потом, как детишек выручим, я тебя обязательно разыщу…

— Нет у меня дома, — тихо сказала Жасмин.

— Бомжиха, — злорадно мяукнул Баюн. — Я сразу понял! Как ее только в зиндан-то пустили? Бомжи — это такой народ, — пояснил он Олежке, — которыми менты брезгуют. С них взять нечего…

— Брысь!.. Да-а… незадача. А действительно, за что тебя камнями побить собирались?

— Покушение на устои шариата, — шмыгнула носом девушка. — Нам без паранджи нельзя.

— Ну и ходила бы в ней.

— А ты пробовал драться, когда в глаза эта тряпка лезет? Не видно ж ничего… Ой!

Олежка засмеялся. Дальнейший разбор полетов выявил следующую картину.

Накануне, прогуливаясь по базару, Жасмин вступилась за маленького голодного оборвыша, стянувшего с прилавка яблоко. Она прекрасно знала, какая участь его ждет (в славном городе Багдаде за это обычно отрубали голову, невзирая на пол, звание и возраст), и, не задумываясь, бросилась на стражников и жадину купца. Оборвыш, воспользовавшись суматохой, благополучно улизнул, а вот защитнице его не повезло.

— А ты говоришь — зэчка, — укорил лейтенант Баюна. — Что ж нам с тобой делать? Одну оставлять нельзя…

— Правильно, — одобрила Жасмин.

— И с собой не возьмешь, на дело опасное идем.

— Ну уж нет. Я от вас теперь не отстану. Вы ж без меня пропадете. Здесь такие дикие нравы…

— Убедила. — Долго уговаривать лейтенанта нужды не было. Моторная память до сих пор хранила изумительную упругость груди… Олежка тряхнул головой, отгоняя нескромные мысли. — Принимаем в команду? — Мурзик неопределенно хрюкнул, что Молотков принял как знак согласия и коротко распорядился: — Излагай свой план.

И Мурзик изложил.

Под покровом ночи инженерные войска под командованием Мышекрута Третьего, в данный момент добивающие в безразмерной котомке последнюю головку сыра, делают подкоп под стеной дворца эмира, обеспечивая тем самым проход в зону боевых действий ударной группе, состоящей из лейтенанта Молоткова Олега Александровича, которая вырезает на фиг весь замок, за исключением, естественно, детей.

— Гениально, — прошептал потрясенный лейтенант.

На Жасмин план тоже произвел впечатление. Она рухнула на котомку, не обращая внимания на возмущенный писк под собой, затем молча запустила туда же руку, вытащила остатки веревки, которая как-то сама собой завязалась в петлю и оказалась на шее Мурзика.

— Удавить гада…

— Редиска, — согласился Олежка, отнимая веревку у Жасмин, — но давить рано. Мы его иначе используем… — зловеще добавил он. Мурзик понял это по-своему и слегка задрожал. — Есть план…

23

Есри б знари вы-ы-ы, как мне дороги-и-и Тридевя-а-атые ве-че-ра-а-а-а!!!

— Да заткни ты ей глотку!

— Сэнсэя-сана, заткни гротку, пазаруста.

Есри б знари вы…

Акира в отчаянии попытался воткнуть захмелевший клинок в груду золота, но катана была слишком пьяной, а потому слишком мягкой для этой процедуры.

— Плесни ей, — распорядился Илья, — может, заснет.

Ради сэнсэя обрусевший ниндзя был готов на все. Даже поделиться последней каплей эликсира. Увидев шкалик Соловья, катана громогласно объявила антракт, одним махом ополовинила четвертинку, вытянулась в струнку и абсолютно трезвым голосом приветствовала отца-основателя и своего ученика в лучших традициях Востока.

— Влипли, — констатировал подполковник. — Чувствую, перестаралась Ягуся. Вечный кайф обеспечила. Теперь к нашей катане без ста грамм не подходи.

— Без порритры, папа-сан, — вежливо уточнил сэнсэй.

— Разбежался, — пробурчал Илья. — Что-то наш хозяин дергаться перестал.

— Дысать трудна, наверна…

— Провалиться! Кажется, я ему и нос зажал. — Подполковник убрал руку, и владелец ушанки задышал часто-часто. — Давай знакомиться. Илья.

Мужичок пробормотал что-то неразборчивое и натянул ушанку на лоб, пытаясь спрятать лицо в полах халата.

— Да не бойся, не трону. Ну-ка, личико на свет божий.

Мужичок втянул голову в плечи, дернулся к выходу, но проскочить мимо Акиры было проблематично. Бедолага вновь закувыркался с золотой горы, теряя по дороге лапти и ушанку.

— Ну зачем так резко, — укорил помощника Илья, поднимая хозяина. — Мужика понять можно. Добро свое охра… опаньки! Посол… Мандладашский… — Память у подполковника была профессиональная. — Тесен мир… — Илья скинул халат, которым снабдил его синдикат, и засучил рукава камуфляжки. — Давно мечтал потолковать с тобой о мандладашских народных обычаях…

— Пощади сиротинушку, без папы, без мамы рос! — бухнулся на колени «посол». — Дурное влияние улицы! Страшная наследственная болезнь!

— Какая? — насторожился подполковник, на всякий случай отодвигаясь.

— Очень мудреное название. Никак запомнить не могу. Но у меня где-то записано… — Мужичок выдернул из складок халата записную книжку Ильи и торопливо зашелестел страницами.

Подполковник похлопал себя по карманам, побагровел…

— Вах-вах-вах, совсем плохой стал, клептомания называется. Жуткая болезнь, и главное — заразная!

— А ну выкладывай все, что взял!

Багдадский вор, а это, естественно, был он, покорно начал выворачивать карманы. Первой оттуда появилась жутко удивленная этим фактом катана. Потом пошли часы, все тот же многострадальный крест, экипировка ученика сэнсэя в виде нунчаков, звездочек…

— Можно хоть одну вещичку на сувенирчик оставить? — Вор бережно развернул красные в горошинку трусы. — Всю жизнь о таких мечтал!

Подполковник тихо охнул, кинул взгляд вниз и торопливо застегнул ширинку.

— Все?

— Аллахом клянусь! Век воли не видать!

— Врет, аднака, — возмутился Акира, хлопая себя по груди. — Чекушка нету!

— Отдай лекарство, лишенец! — грозно рыкнул Илья.

Багдадский вор задумался.

— Лучше я трусы отдам.

— А кто сказал, что я их тебе оставлю?

— Совести у вас нет, — скорбно понурился вор, завернул возникшую как из воздуха чекушку в «сувенир» и протянул ее Папе.

— Да у тебя не только клептомания, но и склероз. Хоть бы запоминал, у кого чего воруешь. Это мое, — сдернул с бутылки трусы подполковник, — а…

Чекушка была пуста. Илья перевел взгляд на посла Мандладаша, торопливо занюхивавшего рукав. И тут подполковника прорвало. Скорее всего, это было нервное. Он рухнул на груду золота, на которой происходила разборка, и заржал. Сэнсэй и Акира мрачно смотрели на веселящегося Папу.

— Ну ты даешь, посол, — выдавил из себя Илья спустя несколько минут. — Тебя бы с Багдадским вором схлестнуть. Интересно, кто кого первым обворует?

— Самого себя я еще не обворовывал, — задумался Багдадский вор. — Надо попробовать как-нибудь…

— Туман рассеивается, — хмыкнул слегка успокоившийся подполковник, — я даже начинаю верить, что мы действительно находимся в Багдаде.

— В Багдаде, — подтвердил вор.

— Слава богу, это нам пока не потребуется, — обрадовался Илья, опуская глаза на пальцы руки и замер. Кольцо Кощея исчезло… — Та-а-ак, — протянул подполковник, — кто-то со мной в игры играет…

— Папа, честное слово, не я! — испугался вор.

Илья посмотрел ему в глаза и поверил. На ложь чутье у него было фантастическое.

— Ситуация меняется. Багдад знаешь? — хмуро спросил он у Багдадского вора.

— Спрашиваешь! Как свои пять!

— Дворец эмира?

— Только вчера оттуда, — пьяно мотнул головой Багдадский вор. — Слушай, — шлепнул он себя по лбу, — у него ж там заначек до черта… — Разомлевший по старым дрожжам авантюрист встал на карачки и начал зарываться в золотой склон. Илья бесцеремонно выдернул его обратно.

— Тебе повезло, мужик. Есть шанс замолить грехи. Перед Аллахом и, самое главное, передо мной лично.

— Папа, без проблем, — заверил вор, пытаясь зарыться обратно, — вот похмелюсь…

Подполковник чувствительно тряхнул воришку.

— Понял! Был не прав! Исправлюсь! Вступаю в твою команду…

— И попробуй только свинтить! Из-под земли достану! Проводником будешь. Вперед! Нас ждет дворец эмира.

Хмель молниеносно слетел с воришки.

— Днем?!! — возмутился он.

Илья посмотрел на дверь, сквозь щели которой пробивались яркие лучи солнца.

— Папа, — деликатно кашлянул Акира, удрученно рассматривая свое черное кимоно, — день нерьзя, аднака.

— Правильно, — поддержал вор. — Настоящие профессионалы на дело только ночью ходят. Все заначки скрадем…

— Какие заначки? Там дети!

— И детей скрадем.

Как это ни странно, уверенность авантюриста подействовала на подполковника успокаивающе.

— Как зовут-то тебя, посол мандладашский? Вор пробурчал что-то невнятное.

— Не понял.

— Шухерман, — стыдливо повторил вор.

— Ну вот… как знаменитость, так сразу «ман»… Уговорили. Ждем до темноты.

24

— Мурзик!!! Прошу любить и жаловать! Великий сказочник из северных земель бросает вызов несравненной Шахерезаде! — надрывалась Жасмин. — Он готов занять место у подножия трона светлейшего эмира…

— И в его постели, — хихикнул Олежка, получил болезненный тычок острым локотком в бок, опомнился и заорал благим матом, согласно утвержденному накануне плану: — Делайте ваши ставки, господа! Не прогадаете! Лично тренировал! И днем и ночью кот ученый… — потрепал он по загривку Баюна, — все ходит на цепи кругом! — Молотков тряхнул веревкой. Мурзик болезненно дернулся. Элегантный бантик на его шее затянулся еще туже. — Идет направо — песнь заводит…

— Вот закончим дело, я тебе спою, — прошипел Баюн, белоснежная шерсть которого потемнела. То ли от злости, то ли от пыли.

— …направо — сказку говорит…

— …про чудеса…

— …ифрит там бродит…

— …шайтан на лавочке сидит.

Олежка с Жасмин переглянулись.

— Ну наплели…

— Нормально. Главное — темп не терять. Делайте ваши ставки, господа!!!

Базар шумел.

— Вай ме!!!

— Вах! Какой смелый!

— Самой Шахерезады не боится!

— Десять динар на Шахерезаду!

— Вах! Двадцать даю!

— На кого?

— На Мурзика!

Азарт — дело великое. На него-то и делал ставку хитроумный лейтенант. Толпа должна быть представительной, чтобы на нее обратили внимание. Главное — создать ажиотаж.

— Он бьет врагов хореем, ямбом!

— Лупцует рифмой всех подряд!

— Он может так загнуть по фене…

— Что сам потом не будет рад… слушай, а что такое феня?

— Не отвлекайся, — Олежка с удовольствием вернул тычок Жасмин. При этом он немного отвлекся, и Мурзик умудрился извернуться и довольно чувствительно цапнул «тренера» за камуфляжку.

— Я те дам в хорей. Нашел Пушкина, понимаешь…

— Пардон, — извинился лейтенант, потирая пострадавшее место.

Купцы торопливо запирали лавки, покупатели пересчитывали последние медяки, и все дружно присоединялись к процессии, движущейся в сторону дворца эмира Багдадского.

— Одного не пойму, — шепнул Олежка Жасмин, — почему они все на русском говорят? Вроде арабы… или кто тут в этой дикой местности живет? Делайте ваши ставки, господа!!!

— На багдадском они говорят, — ответил за нее Мурзик. — Вот по-нашенски это как будет?

Баюн на ходу подцепил лапой край туники Жасмин, задрал ее чуть не до пояса и резво отпрыгнул в сторону. На этот раз повезло. Он успел увернуться.

— Шаровары, — пожал плечами Молотков.

— Это по-нашему, — пояснил Мурзик, — а по-ихнему — шальва-а-ари. Понял?

— Угу, — согласился лейтенант.

Так, мирно беседуя, в окружении огромной толпы, они и достигли ворот дворца эмира Багдадского, который немедленно охватила паника. Стража с дикими воплями «бунт!!!» сыпанула внутрь и захлопнула перед их носом ворота.

— Что это они? — удивился Мурзик.

— Кажется, нас не так поняли. Митинг получился несанкционированный, — доходчиво пояснил Олежка, — а власть этого страсть как не любит. Я, собственно, на это и рассчитывал. А ну-ка, дружно, — скомандовал он толпе, — хором: Ша-хе-ре-заду! Ша-хере-заду!

— Ша-хе-ре-заду! — радостно подхватила толпа. — Ша-хе-ре-заду!

Когда еще представится такой случай — на халяву послушать знаменитого сказителя из северных земель и сравнить его искусство с искусством самой Шахерезады, уже третий год услаждавшей слух самого эмира!

— Ша-хе-ре-заду!

— Ша!

— Хе!

— Ре!

— Заду!

Рев толпы нарастал. Паника во дворце тоже. Поднятая по тревоге дворцовая стража высыпала на стены, у ворот уже строились баррикады, слышался звон ятаганов.

— Так дело не пойдет, — почесал Олежка затылок. Резня не входила в его планы. — Приготовься, — предупредил он кота. — Шут с ней, с Шахерезадой. Начнем без нее. Тихо!!! — завопил он, стараясь перекричать шум толпы. — Представление начинается!

Что-что, а командовать лейтенант умел. Толпа послушно замерла. Молотков дернул за веревку.

— Сейчас посмотрим, чему ты у Яги научился. Ну-ка, выдай им что-нибудь наше, исконно русское…

— Я вам, гадам, выдам, — посулил Мурзик, поправляя лапой веревочную бабочку на шее. — В некотором царстве, в некотором государстве жил да был… — мрачно начал он.

— Молодец, — одобрил Олежка.

— …мужичок один в авторитете. Дедка.

Олежка с Жасмин в полном обалдении посмотрели друг на друга. Девушка опомнилась первой и выскочила вперед.

— В далекой северной стране жил почтенный аксакал по имени Дедка, — перевела она.

Баюн неопределенно хмыкнул и продолжил:

— В законе дедок был. Зону крепко держал. Так крепко, что братва из уважения ему общак доверила.

Тут Жасмин растерялась. Олежка торопливо прошептал ей что-то на ухо, и перевод возобновился:

— Большой учености был человек. Медресе посещал. Все суры Корана наизусть знал. Законы шариата соблюдал. Каждый год хадж в Мекку делал, вокруг Каабы ходил, Арафат посещал.

— Святой человек, — одобрительно загомонила толпа, — каждый год хадж в Мекку… Вах!

— Слава о нем разнеслась по всей стране. Прознал о мудром аксакале великий эмир, призвал мудреца к себе и доверил ему должность великую — главным муфтием назначил. И возрадовались правоверные, ибо судил он народ мусульманский строго, но справедливо.

Как только голосок Жасмин отзвенел над толпой, Мурзик продолжил:

— А времена в царстве том тяжелые настали. Правильных мужиков притеснять начали. Беспредельщики, зону не топтавшие, в стаи сбились. Самые лакомые кусочки хавают и, главное, не давятся, сволочи! Понял Дедка: что-то делать надо, и придумал хитрющую хитрость. Была у него шестерка одна — Репка. Маленькая, но очень шустрая. Решил наш Дедка посадить Репку. И не куда-нибудь, а прямо в кресло депутатское. Крутой был Дедка. Решил и посадил!

Баюн ехидно посмотрел на Жасмин — как теперь выкручиваться будешь? Молотков деликатно, словно ненароком, наступил ему на хвост и вновь торопливо зашептал переводчице на ухо. И снова зажурчала плавная речь Жасмин под дикий вопль сказителя, выдирающего свой хвост из-под ботинка Олежки.

— Был у главного муфтия светлейшего эмира ученик любимый — Репка. Тюрбан на голове носил с минарет высотой…

— Вах! Какой умный, — поразились жители славного города Багдада, — такой тюрбан носить — большой голова надо!

— Вы не ошиблись, уважаемые! Наградил Аллах Репку головой светлой и мудростью великой. И заметил его эмир и сделал советником своим ближайшим.

Мурзик отвоевал свой хвост и, шипя от злости, выдал следующую порцию, все больше и больше распаляясь.

— Выросла Репка большая-пребольшая. Только Дедка на сельхозработы урожай собирать, а она ему — банан!!! — Баюн выдал такой жест, что, пойми его правоверные правильно, всем троим точно пришел бы банан. — Понты раскидывать стала. Оборзела вконец! На святое покусилась! Долю в общак не откидывает! На Дедку наезжает. Я, говорит, вас, законников, в гробу видала в белых тапочках. А будешь кочевряжиться — и без них закопаю! Не один из вас будет землю жрать! Все подохнете без прощения!!! Отпускать гре…

Олежка решительно дернул за веревку. Бантик затянулся, Мурзик обиженно мявкнул и заткнулся.

— Наша очередь врать. Давай, Жасмин…

— Мудрые советы давал Репка эмиру. Такие мудрые, что светлейший назначил его своим главным визирем. Все бы хорошо, но заметил почтенный муфтий, что ученик его бывший на руку нечист оказался. На казну повелителя самого покусился. Пристыдил Дедка Репку: «Тому ли я учил тебя, неблагодарный?». Понял Репка: не простит ему этого Дедка и задумал страшное — погубить своего учителя…

Мурзик в очередной раз ослабил бабочку на шее, восстановил дыхание и бесцеремонно отодвинул в сторону переводчицу.

— Кого напарить хотел — Репка позорная!!! Дедок наш не лох какой-нибудь. При делах! Позвал он шмару свою, Бабку. Все про всех знала. Ни одной сплетни не пропускала. А уж анонимки писала — зачитаешься! И велел Бабке Дедка копать под Репку. Глубоко копала Бабка. Компромату на три пожизненных и десять вышек надыбала.

У Олежки возникло огромное желание пнуть обормота под хвост. Делать это при таком скоплении народа было как-то неудобно, однако очень хотелось. Пока он прикидывал, как ловчее достать наглеца, Жасмин, успевшая войти во вкус, уже шпарила чуть не синхронный перевод.

— Сильно расстроился праведный муфтий, огорчился. Пошел в гарем посоветоваться с любимой женой своей — Бабкой…

Паника, охватившая дворец, имела под собой основание. Бунты в Багдаде — дело редкое, пресекались всегда строго, на корню, и, когда начальник дворцовой стражи Шехмет ворвался в покои главного визиря Ибрагима Оглы ибн Шизидзе с воплем: «Багдад хочет Шахерезаду!», папаша легендарной сказочницы с не менее диким воплем: «Всэх пэрэрэжу!» — взметнулся со своей наложницы и с саблей наголо ринулся в атаку. Возможно, читателю будет интересно знать, что в тот момент голой была не только сабля. Звон ятаганов и шум изнутри, встревоживший Олежку Молоткова, был не чем иным, как следствием этого горячего рейда главного визиря, которого дворцовая стража дружно пыталась отловить, чтобы надеть на него хотя бы халат, а заодно объяснить, что народ хочет Шахерезаду совсем не для того, о чем он подумал. Гвалт они подняли такой, что соизволил проснуться даже светлейший эмир. Он вышел во двор, опухший со сна и дикого бодуна, а потому, соответственно, очень и очень недовольный. Экзотический наряд визиря, состоящий из одной только сабли, заставил его нервно икнуть.

— Что тут происходит? — строго спросил он начальника дворцовой стражи, рухнувшего перед ним на колени.

— Какой-то сказитель из северных земель вызывает на поединок несравненную Шахерезаду, о великий эмир, да благословит Аллах тво…

— Достаточно, — отмахнулся Шахрияр.

Эмир решительно двинулся к воротам, около которых бесновался джигит, которого к тому времени стража уже отловила и пыталась натянуть на него парчовый халат.

— В зиндан такой визирь сажать надо! — шумела меж тем толпа за воротами. — Как Аллах допустил?

Шахрияр изумленно вскинул брови.

— Народ-то тобой недоволен, Оглы, — ласково произнес он, глядя в упор на визиря. — Да и я тоже. Сказочников ко мне не пускаешь… Что делать будем? Не подскажешь?

— Рэзать! — свирепо сверкнул глазами из-под мохнатых бровей Шизидзе.

— Кого?

— Народ, конэчно! — удивился столь наивному вопросу визирь. — Сразу всэ даволный будут! У нас в Кахэти…

— Да… погорячился я с твоим назначением, горец.

Гомон толпы внезапно затих.

— Понял Дедка, — донесся до эмира голос Мурзика, — копай, не копай — на одном компромате далеко не уедешь. Глубоко корни пустила Репка. И решил тогда Дедка подойти к Репке с другого конца…

— Ты чего-нибудь понял? — захлопал глазами эмир. — С какого конца?

— С другого, — пояснил Шизидзе. — Слюшай… сказки читают, да?

— И до тебя дошло…

— …и специалист подходящий для этой цели у него имелся. Всегда под рукой. Только свистни. Погоняло у него соответствующее было — Внучка. В свободное время в стриптиз-баре подрабатывала. Подставил он ее под Репку и опять облажался! Ориентацию не учел!

— Не пожалел праведный муфтий наложницы любимой, услаждавшей слух его песнями райскими, зрение — танцами дивными, тело — усладами любовными…

Нежный голосок Жасмин заставил эмира встрепенуться, и он рванулся к воротам.

— Ти куда? — возмутился визирь. — А мой Шахерезада?

— Твой Шахерезада пусть поучится, — огрызнулся Шахрияр, — а то как заведет свои дозволенные речи — сразу в сон тянет. Вчера отрубился, так и не дослушав.

— Пит мэншэ надо.

Эмир кротко съездил своему визирю в ухо.

— Открыть!

Ворота распахнулись. Правоверные рухнули ниц, и площадь перед дворцом мгновенно покрылась барханами полосатых халатов, дружно восхвалявших Аллаха за счастье лицезреть своего повелителя. Кое-кто из самых смелых даже попытался облобызать сапоги светлейшего, но Шахрияр нетерпеливо отбрыкнулся. Его интересовала только троица, стоящая в самом центре полосатой пустыни. Он изобразил на лице любезную улыбку и широким жестом предложил сказочникам войти внутрь.

— Сработало, — удивился Мурзик.

— Вот видишь, — хмыкнул Олежка, — и вырезать никого не надо. Но если ты, редиска, и во дворце что-нибудь отчебучишь, я тебе язык вырежу. Лично. Не забывай, зачем мы здесь. Сказки рассказывать будешь такие, чтоб все не дыша сидели. А еще лучше усыпи. Ты ж Баюн. Вот и оправдывай…

— Скорее вы, — шикнула на них Жасмин, запрыгивая на спину коту, — владыку Багдада ждать заставляете.

Олежка намотал на руку веревку и поволок за собой жутко разобиженного такой бесцеремонностью Баюна. Ворота за ними захлопнулись. Первая часть операции прошла без сучка без задоринки. Они были во дворце.

25

Над Багдадом зажглись первые звезды. Наступила ночь. Шахерезада с трудом доковыляла до ложа эмира, чтобы начать дозволенные речи, растерянно огляделась по сторонам и робко присела на краешек постели. В такой обстановке ей работать еще не приходилось. Опочивальня была до отказа забита членами жюри, с нетерпением ожидавшими начала состязаний. По требованию Олежки Молоткова жюри собрали очень представительное. Оно состояло из евнухов, слуг, советников, визирей, стражи внешней и внутренней… Короче, к этому моменту жизнь во дворце сосредоточилась лишь в двух точках: опочивальня эмира и гарем, который по вполне понятным причинам в состав жюри не включили.

Шахерезада судорожно вздохнула, с надеждой покосилась на Шахрияра, возлежащего на шелковых подушках, и, прочитав в его глазах заранее вынесенный приговор, жалобно проблеяла:

— Дошло до меня, о светлейший эмир…

Состязание началось. Пока несчастная, из-за обилия бинтов больше похожая на мумию, чем на пери (последнее посещение гарема не прошло для знаменитой сказочницы даром), лепетала свои дозволенные речи, к дворцу короткими перебежками, распугивая случайных прохожих, приблизились три подозрительные личности, облаченные во все черное. Личности недоуменно осмотрелись вокруг и в полном ступоре застыли у ворот.

Бравый лейтенант даже не подозревал, что своими неосторожными действиями чуть не поставил на грань срыва операцию по тайному проникновению в цитадель эмира второй группы спасателей. Отсутствие стражи поставило Папу и его немногочисленную команду в тупик.

— Папа-сана, туда ходи не нада. Засада, аднака!

— Тем хуже для нее, — мрачно изрек Илья. — Твое мнение? — повернулся он к вору.

— Засаду обычно обходят с тылу, — поделился опытом Шухерман, поправляя объемистый мешок на плече, и скользнул вдоль дворцовой стены.

— На черта тебе этот куль? — сердито вопросил подполковник.

— Я без инструмента на дело не хожу.

Илья пожал плечами, кивнул Акире, и они двинулись следом. Спасатели честно зашли с тылу, но стражи не обнаружили и там. Багдадский вор повторил эту операцию еще раз, и они вновь вернулись к исходной точке.

— Куда их шайтан унес? — возмутился вор, в сердцах пнув ворота. — Невозможно работать!

Ворота с протяжным скрипом приоткрылись.

— Хватит дурью маяться! — взял командование на себя Илья. — За мной. Задачу помните? Все перерыть, но детей найти.

— А если их здесь уже нет?

— Следы остаться должны. Вещдоки… что-нибудь да найдется. Ищите.

Последняя фраза очень понравилась Шухерману, и он первый нырнул в створ ворот, сразу забыв про засаду. Илья и Акира ринулись следом, но угнаться за шустрым воришкой, чувствовавшим себя во дворце как дома, им было тяжело. Практически всю работу за них сделал Шухерман. При попытке исследовать любое помещение дворца они постоянно натыкались на авантюриста, выволакивающего оттуда набитые вещдоками мешки. Воришка четко, по-военному сообщал, что детей там нет и вообще там уже ничего нет, а все, что осталось, либо прибито, либо прикручено, и испарялся. Илье стало понятно, что за инструмент он таскал на плече в мешке. Там были другие мешки. И их было очень и очень много.

— Основательно подготовился, подлец, — мрачно усмехнулся он. — И ведь шустрый какой…

Акире стало неудобно перед Папой за свою нерасторопность, и он решил прибавить обороты в надежде обогнать проходимца, за что тут же и поплатился. Не повезло. Стоило ему только нырнуть в облюбованную комнату, как оттуда до Ильи донеслись возня, глухой удар — и на пороге появился Шухерман.

— Осторожно, Папа, там засада. Где-то я уже это видел, — удивленно пробормотал он, крутя в руках кимоно Акиры. — И ножичек знакомый…

— Придурок! Я катана! — возмутился «ножичек».

— Ой! Ошибочка вышла. Папа, подержи. — Вор сунул оторопевшему Илье амуницию Акиры и вновь испарился.

Пока подполковник хлопал глазами, из комнаты выполз абсолютно голый самурай с огромной шишкой на голове.

— За что, Папа? — расстроился он, увидев свой боевой наряд в руках шефа.

— Групая ниндзя! — фыркнула катана. — Сему я тебя усира?

— Хватит дурью маяться! Работаем!

Акира торопливо оделся, и поиски пропавших детей возобновились…

От сказок несравненной Шахерезады аудитория уже клевала носами, откровенно зевая. Когда она наконец закруглилась, все облегченно вздохнули и повернули головы в сторону северного сказителя. Мурзик вышел на середину зала, гордо задрав голову и хвост.

— Дошло до меня, о великий эмир, что у вас здесь хреново со сказками… — мрачно начал он. Это заинтересовало аудиторию. — Ни тебе, понимаешь, ужастиков, ни боевиков, а уж про евротику я вообще молчу.

— Насчет последнего не понял, — насторожился эмир.

— Оно и понятно, — фыркнул кот, смерив Шахерезаду оценивающим взглядом. — Ты когда последний раз в гареме был? — поинтересовался он у эмира.

— А-а-а… ну… недавно…

— Что?! — взвилась Шахерезада.

— Года три назад, — торопливо поправился эмир.

— Тяжелый случай. Будем лечить. Еммануель!!!

Все присели и насторожились.

— Особо нервных и возбудимых прошу пересесть на задние ряды.

— Вот подлец, — расстроился Олежка. — Я ж ему велел всех усыпить.

— А разве это не сказка на ночь? — удивилась Жасмин.

— В принципе на ночь, но вряд ли кто под нее заснет. Сейчас, чувствую, он им выдаст.

И Мурзик выдал. Да так ярко, живописно, с такими душещипательными подробностями и такими характерными телодвижениями, что буквально через несколько минут даже свободные от вахты евнухи начали с интересом поглядывать друг на друга. Эмир заиграл бровями, одна из которых смотрела на визиря, другая — на его дочь, после чего решительно пополз к Шахерезаде, не обращая внимания на завистливый скрежет зубов из-под бинтов и шуршания пера (Шахерезада конспектировала сказку Мурзика). Шизидзе торопливо задернул за ними полог.

— Да… я… не в форме…

— То у тебя одно, то другое, — зарычал из-за полога эмир. — Три года мне мозги паришь!!! Объявляю месячник свободной любви!!! Совместное посещение гарема!!!

Жасмин срочно ретировалась за широкую спину лейтенанта от греха подальше.

— Пожалуй, ты права, — пробормотал лейтенант. — Линяем отсюда, а то меня тоже разбирать начало.

С этими словами Олежка увлек ее за дверь. Он сделал это вовремя, ибо распаленная толпа, не видя более достойного объекта для внимания, начала уже подступать к самому сказочнику, который произносил в тот момент приблизительно следующее:

— …Еммануель, помурлыкивая от предчувствия, задрала хвост, и тут…

И тут увлекшийся Мурзик наконец-то заметил толпу, жарко дышащую ему в затылок. Спереди тоже приближались. Он понял, что пора менять профиль сказки, если не хочет поменять ориентацию. Кот резко выпустил когти, которым позавидовал бы и гризли, крутанулся вокруг хвоста и прошипел:

— Знала бы она, что ее любовник был не кто иной, как граф Дракула!!! Самый страшный вампир Тридевятого!

Все отшатнулись. Шахерезада из-за полога взвизгнула, Шахрияр заорал благим матом, испуганный Шизидзе краем глаза заглянул внутрь, посмотрел бешеными глазами на сказочника и завопил:

— Лекаря!!!

Но его никто не слышал. Наступило время ужастиков, а уж в этом жанре Баюну равных не было…

26

Пока Мурзик рассказывал свои милые добрые сказочки стучащему зубами от страха жюри, пока Молотков с Жасмин шарили по абсолютно пустым комнатам, поминутно спотыкаясь о мешки, расставленные в самых неподходящих местах коридора, Шухерман в поисках детей добрался до кухни. Багдадского вора было не узнать. В целях маскировки он обрядился в цивильный прикид, позаимствованный из вещдоков, и теперь на нем развевался черный плащ с кроваво-красным подбоем, за спиной позвякивал полупустой мешок, брови были подведены сурьмой хищными стрелками вверх (результат визита в личные покои Шахерезады), а из-под плаща… Ничего не поделаешь, приличную обувку авантюрист добыть пока не смог. Из-под плаща по-прежнему мелькали не первой свежести лапти. Влетев на кухню, Багдадский вор немедленно приступил к поискам детей, азартно шуруя по кастрюлям и сковородкам.

— Ой! Вишенка… — запустил он руку в ближайшую чашу. — М-м-м… обожаю, — зачавкал вор, не обращая внимания на такие мелочи, как кроваво-красный сок, обильно потекший по подбородку. — Однако не будем отвлекаться. Где же дети? Вах! Нету… — прошамкал он, заглянув в первую кастрюлю, — и шдешь их нет… — совсем уже невнятно добавил он, заглядывая в следующую, — и…

Удар поварешкой по затылку заставил его поперхнуться.

— Я те дам детей объедать!

Удар был не столько физический, сколько моральный. Так лохануться! Не заметить конкурента в двух шагах! А то, что это был конкурент, Шухерман не сомневался. Об этом красноречиво говорила котомка, в которую долговязая фигура в черной чадре заталкивала остатки эмирской трапезы. Но дети… Дети!!!

— Чьих детей, несравненная? — попытался он подольститься.

— Моих! — прорычала конкурентка, энергично взмахивая в очередной раз поварешкой. И взмахнула так энергично, что чадра задралась, и, будь у Шухермана нервы послабее, он непременно грохнулся бы в обморок. А так обошлось. Только волосы дыбом встали, да дверь с петель слетела, не успев раствориться перед жутко спешащим куда-то Багдадским вором.

— Где-то тут была халва, — сразу успокоилась «несравненная», поправляя чадру. — Мой Абрамчик ее обожает… — и невозмутимо продолжила набивать котомку.

Конкурентка даже не подозревала, какую услугу оказывает Папе и его команде, ибо именно в этот момент сказка Мурзика подошла к кульминации.

— …Еммануель, трепеща от страха, забилась под полог…

Стены опочивальни тряслись от синхронного трепета жюри, вжавшегося в каменную кладку. Поседевший от ужаса эмир, громко стуча зубами, попытался залезть под простыню вместе с Шахерезадой, волею судьбы прикованной к нему навечно, но там уже лежал главный визирь. Вакантных мест было мало, а потому начался естественный отбор. Победила грубая физическая сила. Их все-таки было двое, а визирь — один. Однако он, не будь дурак, молниеносно нашел свободную экологическую нишу вместе со своими ятаганами под кроватью.

— …и тут распахнулась дверь, — зловеще прошептал Мурзик, — и внутрь ворвался вампир…

С грохотом рухнула дверь. На пороге стоял Шухерман в своем черном плаще с алым подбоем, вздыбленными волосами и горящими глазами.

— А-а-а!!! — завопил он, раскрыв окровавленный вишневым соком рот.

— А-а-а!!! — подхватило жюри, ломанув в окно.

— А-а-а!!! — пискнул под ложем эмира Шизидзе и отключился от переизбытка чувств.

— А-а-а!!! — согласился с ними Мурзик и тоже ломанул. Только со страху не в ту сторону. Как он умудрился просочиться между ног Багдадского вора, одному Господу Богу известно, но ему это удалось! Наверное, все-таки потому, что Шухерман на всякий случай подпрыгнул, да со страху так высоко и далеко, что приземлился на постели эмира прямо на трясущуюся под простыней парочку. Как ни странно, но это помогло. По крайней мере, это их на время разъединило, но, когда владыка Багдада, с которого слетела простыня, увидел воплощение кошмарной сказки Мурзика перед своим носом, глаза его начали закатываться. Он был уже на грани обморока.

А в это время ошалевший от страха Баюн несся по коридору прямо навстречу Олежке, спешащему на шум. Лейтенант понял, что свои в беде и нужно кого-то крошить. Кого крошить, он сообразить не успел, так как рухнул на пол под тяжестью Мурзика, прыгнувшего ему на грудь.

— Там вампиры!!! — Баюн попытался спрятать лобастую голову под мышкой лейтенанта.

— Точно?

— Я что, вампиров по блюдечку не видал? — обиделся кот, спрыгнул на пол и потащил Молоткова от греха подальше, вцепившись зубами в рукав камуфляжки. — Лапы делаем!

Из-за поворота выскочила Жасмин.

— Куда это вы?

— Да тут вампиры какие-то, — сердито фыркнул лейтенант, пытаясь освободить руку. Рукав затрещал.

За спиной послышался топот.

— Да сколько ж их тут, — запаниковал Мурзик, — вампиров этих!

Молотков схватил его за шкирку, затолкал вместе с девушкой в ближайшую нишу дворцового перехода и рухнул сверху, героически прикрывая друзей своим телом.

— Ую-ю-юй! Хвост придавил! — заверещал Баюн.

— Вечно ты его суешь куда не надо! — пробурчал Олежка.

Жасмин под плотно сбитым телом лейтенанта подозрительно молчала и даже не пыталась жаловаться. Мимо них пронеслись еще два «вампира», спешащие, по всей видимости, на помощь первому. В одном из них Молотков с удивлением узнал своего непосредственного начальника.

— Поручик…

— Какой поручик? — насторожился Мурзик.

— Подполковник в смысле… — Молотков не стал вдаваться в подробности. Стоит ли знать членам Тридевятого, что их любимого Папу в мире Олежки звали за глаза не иначе как поручик Ржевский. — За мной!

Лейтенант выдернул друзей обратно из ниши, не заметив разочарованного вздоха девицы, и понесся обратно в спальню эмира, накал страстей в которой нарастал по экспоненте.

— Где дети?!!

Шахрияр трепыхался в руках Ильи.

— Нету! Аллах не послал!

— Врешь, неверный!

Эмир вжал голову в плечи, испуганно косясь на прыгающего вокруг него Шухермана, который уже сориентировался и старательно изображал демоническую личность.

— Какие дэти? — на всякий случай потребовал из-под кровати Шизидзе.

— Ну… мальчик такой… плотненький. Крепыш. Девочка с ним маленькая. Четыре годика. Магией немножко балуется…

— Магией! — обрадовался чему-то Шахрияр. — Так это не у нас!

— Что значит — не у вас? В Багдаде она. Во дворце! Точно знаю!

— В Багдаде, да не в том! Вам на сто первый километр надо.

— Чего? Издеваешься, гад… — Пальцы подполковника сами собой сложились в кулак.

— Аллахом клянусь!!!

Чувствуя, что дело плохо, эмир зачастил. Оказалось, сравнительно недалеко — на сто первом километре — проходит граница между сказкой и явью. Все проявления магии на подвластной Шахрияру территории категорически запрещены. А вот за сто первым…

— Так что ошибочка вышла, — бормотал эмир, косясь на кулак подполковника. — Все колдуньи на сто первый километр выселяются. В Багдаде-101 вам ее искать надо. Во дворце тамошнем… провожатых выделю, охрану дам…

— Если что, я добавлю, — посулил Илья, позволив обнюхать свой кулак. — Кто там правит? Да хватит козлом скакать! — рявкнул он на Шухермана.

— Да ты что! — прошипел «вампир», продолжая делать угрожающие пассы в сторону эмира. — Дави на него! Может, еще чего даст.

— Дам! — немедленно согласился Шахрияр. — Верблюдов дам. Штук…

— Тридцать! — азартно топнул ногой «вампир».

— Грабеж! — возмутился эмир, задумчиво глядя на лапти, мелькнувшие из-под плаща авантюриста. Что-то они ему напоминали.

— Куда нам столько? — спросил Молотков, наблюдавший за этой сценой с порога.

— Потом узнаешь… А ты кто такой? — опомнился вор. — Конкурент?

— Скорее союзник.

Из-за спины лейтенанта справа высунулась озорная мордашка Жасмин, с другой стороны опасливо выглянул Мурзик.

— Лейтенант!

— Шеф. Принимай подкрепление.

Эмир понял, что силы неравны, немедленно капитулировал, и команда спасателей получила в свое распоряжение тридцать верблюдов — шесть боевых, двадцать четыре грузовых. Чем загрузить последних, Шухерман знал. У него каждый мешок был на счету.

27

Яга, заложив руки за спину, мерила лаптями зал тайных заседаний Тридевятого синдиката, напряженно думая. Сам синдикат, вернее, то, что от него осталось, мрачно смотрел на портал Кощея, который Ягуся умудрилась оживить. Ведьма подошла к мерцающей дымке.

— Ничего на нем не трогал? — строго спросила она у Горыныча.

Мировой судья дружно затряс головами. Яга минут десять обнюхивала аппарат, удовлетворенно хмыкнула, села за стол и вновь задумалась. Все напряженно ждали.

— Так. В логове врага сейчас находятся самые ценные кадры, — изрекла наконец Яга. — Папа и Акира. Куда занесло Молоткова с моей киской… — ведьма расстроенно вздохнула, — …неизвестно. Может, туда, а может, и не туда, куда надо. А это значит, что Папа там один детей спасает. Супротив всего Ближнего Востока в одиночку бьется.

— Хватит с ними цацкаться!

— Детей воровать!

— Да еще какие-то джинны на Папу смеют…

— Яга, ты как хочешь, но я поднимаю дружину! — Никита Авдеевич грохнул по столу и затряс ушибленным кулаком.

— Весь Багдад спалим! — поддержала из камина Саламандра.

— Лягушатников, Голштинию подключим! За ними знаешь недоимок сколько! — тряхнул портфелем Чебурашка. — Пусть отрабатывают! Бей сарацинов!

— Меня туда направьте! — Народный целитель в запале сорвал со своего носа очки.

Все прыснули в разные стороны. На освободившееся место грохнулась люстра, обдав синдикат хрустальными брызгами. Один из осколков звонко щелкнул по рычажку портала, слегка изменив его положение, чего, к сожалению, никто не заметил. Сзади к целителю подскочил Гена, натянул Лихо очки обратно на нос и легонько пожурил за горячность, дав по затылку табуреткой.

— Всем успокоиться.

И.о. царя-батюшки выползла из-под стола, отряхнула юбку и подошла к агрегату Кощея.

Синдикат напряженно смотрел на правительницу в ожидании монаршего решения.

— Так, — решительно заявила Яга. — Войну мы, конечно, развязывать не будем, но и дело это на самотек не пустим. Если я правильно поняла, тут не сам Багдад, а нечисть местная на Папу нашего наседает. Вот с ней и разберемся. Дорожка прямая к ней у нас в руках, — ведьма кивнула на портал. — Давай решать. Кто пойдет?

— Я! — дружно гаркнул синдикат.

— Всем нельзя, — рассердилась Яга. — Забыли, что Папа говорил? Короче, формируем ударную группу из трех, максимум четырех членов синдиката. Пойдут самые достойные.

Это бабуля ляпнула, не подумав. Как только собрание сообразило, что вакантных мест будет мало, в зале началось что-то невообразимое. Министр финансов, тряся портфелем, принялся объяснять всем и каждому, что ежели бы не он, то государства Тридевятого вообще бы не было. Лихо бил себя по пухлой груди и требовал выхода на боевую тропу, утверждая, что за долгие семь лет лекарской деятельности накопил в себе такой разрушительный потенциал, что если его на этот раз кинут при распределении, он за сохранность этого самого государства Тридевятого не ручается. Воевода сыскного приказа вцепился в бороду Никите Авдеевичу, в запале обозвавшему Соловья разбойником. Никита Авдеевич всерьез засучил рукава…

— Тихо! — шлепнула ладошкой по столу Яга. — Пойдут…

— Мы! — вырвались вперед Трус, Балбес и Бывалый.

— Ни в коем случае! — воспротивилась Яга. — Ваша задача — собирать наши родные нечистые силы для массированного удара по врагу, как только станет ясно, кто он. И, кроме того, контроль над адом. Не нашим, кооперативным, а тем, которым Лютый заведует. Вдруг оттуда беда идет?

— Это мы вмиг организуем, — заторопилась «святая троица».

— Маэстро, — кинул на бегу Бывалый, — остаешься пока за нас.

Маэстро с достоинством кивнул рогами. Яга откашлялась:

— Пойдут… — Все замерли. — Ты, ты и ты! — Сухонький пальчик ведьмы ткнул в Лихо, Саламандру и Соловья.

— А мы? — возмутились остальные.

— Тебе, Никита Авдеевич, от войска отлучаться нельзя. Вдруг смута какая? Я сабелькой махать не умею, да и Соловья подменить кто-то должен. В неспокойные времена народ поозоровать любит. Горыныч в эту дыру не пролезет, — кивнула ведьма на портал, — а ты, Чебурашка, как министр финансов…

— Имею право на отдых! Тоже мне министр! Ни в одной загранкомандировке не побывал! — разбушевался Чебурашка. — Все рынки сбыта за границей на откуп этой морде бессмертной отдали! Решено! Еду с ревизией и начинаю с Ближнего Востока. Заодно и детишек освобожу.

Чебурашка, волоча за собой портфель, колобком подкатился к ударной группе, отобранной Ягой и стал в ее главе.

— Да куда ты лезешь? — рассердилась Яга. — Драться ведь не умеешь. Соловей свистнуть может. Лихо — глянуть, Саламандра — поджечь, а ты чего делать будешь?

— Осуществлять общее руководство.

— Тьфу! Маэстро, пригласи сюда своих орлов. Пусть хоть чуть-чуть подучат наших коммандос. Это у нас тут пока спокойно, а на Востоке, я слышала, бандюков полно. Караваны грабют, безобразничают.

— Может, их и пошлем? — оживился Никита Авдеевич. — Со мной во главе.

— Нельзя, — скривилась Яга, — у них и так дел невпроворот.

— Это да, — согласился воевода, — но вот ежели к этому делу подойти с другой стороны…

Подойти к делу с другой стороны ведьма ему не дала, нетерпеливо отмахнувшись. Ей было не до него. Маэстро уже ввел в зал свою бригаду. Критически осмотрев ударную группу коммандос Тридевятого, он повернулся к своим качкам и отдал короткий приказ:

— Разоблачайтесь.

Качки беспрекословно подчинились.

— Одевайтесь, — так же немногословно распорядился он, кивая на груду одежды ударной группе.

Группа тоже не стала возражать. Под тяжестью кожаной куртки, браслетов и «гаек», не считая тяжеленного портфеля, Чебурашку закачало.

— Кто в вашей команде за бригадира?

— Я, — слабо пискнул министр финансов.

— Значит, переговоры вести тебе. Предположим, идет караван, — Маэстро сделал небрежный жест в сторону своей бригады, стыдливо прикрывающей волосатыми руками очень важную для продолжения рода часть тела, — и вам нужно его…

— Что ты городишь? — возмутилась Яга. — Мы их Папе помогать посылаем, а не караваны грабить.

— …досмотреть, — невозмутимо продолжил Маэстро. — А вдруг там контрабанда? Начинай.

Чебурашка подтянул полы куртки, дабы не споткнуться, слегка нагнулся вперед и, как бурлак, пыхтя от натуги, поволок за собой портфель. По дороге его изрядно качало под тяжестью браслетов и «гаек», но он все же дошел, боднув с разгону главного караванщика в живот… или чуток пониже. Скорее всего, второе, так как главный караванщик встать после этого уже не смог.

— Гм, неплохо, — удивился Маэстро.

Чебурашка полой куртки вытер выступивший на лбу пот и очень строго сказал:

— Господа! Пришла пора платить налоги!

Качки затряслись, завибрировали и присоединились к главному караванщику, рухнув на пол. Зал тайных заседаний задрожал. Гоготали «караванщики» от души.

— Я сказал что-нибудь не так? — расстроился домовой.

— Да черт тебя знает, — почесал свою шерстку меж рогов Маэстро. — Из строя ты их вывел надолго… Как бы со смеху не померли.

Качки оказались живучие. Они все-таки нашли в себе силы принять вертикальное положение.

— Ну а ты как бы действовал? — спросила Яга у инструктора.

— Приблизительно как и Чебурашка. Тут, правда, возможны варианты. Обычно это делается так. Определяешь вожака. Главного, в смысле. Подходишь к нему, спрашиваешь: «Ты меня уважаешь?» — и в репу со всего размаха!

— Зачем? — опасливо попятился Чебурашка.

— Обычно все вопросы снимаются сразу.

— Нет. Мне методы Чебурашки больше нравятся, — пожевала губами Яга. — Пожалуй, он и впрямь там лишний не будет. Ну что, готовы?

— Так точно! — отрапортовала ударная группа.

— Ну тогда…

Чебурашка, боясь, что его опередят, рванул вперед, забыв подтянуть полы куртки, споткнулся, попытался затормозить, схватившись за какой-то рычаг диковинной установки Кощея, и все-таки ввалился внутрь вместе с этим рычагом. Портал жалобно пискнул, полыхнул и осыпался горсткой пепла, нестерпимо воняющей жженой изоляцией.

— Тьфу! Блин! — взбесилась Яга. — Вечно этот плешивый на запчастях экономит. Наверняка в Китае детали заказывал. Не мог к Вакуле обратиться…

— Да-а-а, наш кузнец за лишнюю чарку что угодно выкует.

Тридевятый синдикат грустно посмотрел на порушенный портал и перевел взгляд на Ягу.

— Что делать будем?

— Чую, Ближний Восток — место гиблое, — изрекла ведьма. — Горыныч, заправляй баки. Пойдем всем миром нашим нечистым порядок наводить. Дорожка дальняя, а поспеть надо вовремя.

28

А в это время на том самом гиблом Ближнем Востоке около Черной скалы некто в пестром халате торопливо разводил костер, нервно прислушиваясь к голосам, доносившимся из-за соседнего бархана. Там в ожидании начала обряда тосковали сорок разбойников. Стреноженные кони бродили рядом, тыркаясь носами в песок в надежде найти хоть одну верблюжью колючку. Они, как и их хозяева, были жутко голодны. Товарищ, колдовавший у костра, прежде чем найти подходяще место для обряда, водил их по пустыне кругами уже чуть не третий день. Место, устроившее его, наконец-то было найдено.

После того как в обмен на жизнь Али-Баба опустил их дополнительно еще на сорок мешков золота (перспектива искупаться в кипящем масле не прельстила никого), они, спасаясь от насмешек, были вынуждены срочно эмигрировать с насиженных мест, найти другую, не засвеченную пещеру, в которой даже код на всякий случай сменили. На «Сим-Сим, откройся!» их хранилище уже не реагировало. С тех пор разбойники зализывали раны и строили планы мести Али-Бабе. А тут еще Шахерезада ославила их на весь правоверный мир, безбожно переврав к тому же всю эту историю. Атаман, не выдержав позора, посыпал голову пеплом, обрядился в рубище и отправился, по одной версии, в Мекку просить у Аллаха совета, по другой — направил стопы на север, наниматься к Соловью-разбойнику в стажеры с целью повышения квалификации, по третьей — со стыда утопился в бархане. Атамана разбойники уважали, место его держали вакантным, а потому все вопросы решали коллегиально, к великой радости караванщиков, успевавших не спеша, прогулочным шагом проехать через все засады, прислушиваясь к жарким спорам о том, как их лучше грабить. Иногда разбойникам, правда, везло. Как правило, это случалось, когда караванщики, не удержавшись, подключались к дебатам и начинали давать советы.

В качестве эксперимента к их непрофессиональному мнению прислушивались, грабили, и все разъезжались, довольные друг другом. Был, правда, один путник, сумевший уболтать их так, что они непонятно почему не только не ограбили его, но и даже непонятно зачем приняли в свою шайку, восстановив, таким образом, первоначальную численность вновь до сорока. Новичок ассимилировался очень быстро, лихо продвинулся в завхозы, установил жесточайшую финансовую дисциплину, следствием которой, по его словам, должны стать райские кущи с табуном гурий для каждого отдельно взятого разбойника в отдаленном светлом будущем. Вероятно, именно поэтому в суровом настоящем их шатало от голода. Чувствуя, что нарастает бунт, завхоз объявил, что ему приснился вещий сон: дух атамана снизойдет на одного из разбойников, и он станет его преемником, если в надлежащем месте произвести надлежащий обряд. А к обряду завхоз подготовился капитально. Послюнявив палец, он определил направление ветра, сел с подветренной стороны и выдернул из-под полы халата солидный мешочек с опиумом.

— Все готово! — крикнул он.

Из-за бархана выползли разбойники, сели вокруг него по другую сторону костра. Завхоз провыл что-то похожее на заклинание и подкинул в костер первую горсть дурмана. Разбойники зашевелили ноздрями.

— О!

— Какой дивный аромат!

Завхоз усмехнулся, кинул еще горсть и, решив, что клиенты созрели, поднялся.

— Чувствую, он пгиближается! — начал вещать аферист.

— Где?

— Где? — заволновались разбойники, вертя головами.

— Он входит в меня, входит!!! — провыл авантюрист, закатывая глаза.

— Да, атаман любил это дело, — закивали головами разбойники.

— Я с вами, дети мои!!! — завыл еще громче пройдоха и…

Материализовавшийся из воздуха увесистый портфель вмял его голову вместе с чалмой в плечи, заставив рухнуть на карачки. Следом за портфелем на завхоза рухнул отчаянно ругающийся Чебурашка.

— Атаман!!!

— Точно атаман!

— Такой же маленький…

— А выводит-то как! Только наш атаман так ругаться умел!

— Ух, как зарос!

— Да он никогда бриться не любил.

— Чебурген вернулся!!!

— Атаман!!!

Сияющие от счастья разбойники окружили Чебурашку, сняли с завхоза, бережно поставили на песок.

— Ну что Аллах сказал?

— Да погоди ты! Может, он у Соловья стажировался!

— Ты где был, Чебурген?

— Вообще-то меня Чебурашкой… — смущенно шаркнул ножкой министр финансов, бросил на разбойников настороженный взгляд и торопливо добавил: — …последнее время зовут.

— Конспирация… — догадался Ахмед, восторженно глядя на «атамана».

— Ну что ж, — почесал шерстку на затылке Чебурашка. — Я не навязывался.

— Так где ты был, у Аллаха или…

— Берите выше! — строго сказал министр. — У самого Папы стажировался!

Домовой сел на песок, вытащил из своего портфеля чистый лист бумаги, перо, чернила и начал писать. Если б небо рухнуло на землю и из-под его обломков выползли Аллах в обнимку с шайтаном и сплясали дружно танец живота, вряд ли это поразило бы удалых разбойников больше, чем вид шустро строчащего что-то атамана.

— Вай… Он успел закончить медресе!!!

— Так, — удовлетворенно хрюкнул домовой, поднимаясь, — зачитываю. «Приказ по Ближнему Востоку № 1. Разрешить министру финансов государства Тридевятого Чебурашке работу по совместительству и назначить атаманом разбойников на все время инспекционной поездки со всеми вытекающими отсюда последствиями. Во избежание путаницы разбойникам приказываю величать своего атамана Чебургеном Великим и Ужасным. За царя-батюшку Ивана вдовьего сына руку приложил министр финансов Чебурашка». Все слышали?

— Да!!! — дружно рявкнули разбойники.

— То-то. Тут все есть: и подпись, и печать… теперь дела будем вести по-новому. Под крышей работать будем.

Разбойники задумчиво посмотрели на небо.

— Не под этой, — сурово произнес «атаман». — Подробности потом. Всему научу. Начнем с главного. Как вы тут без меня управлялись? Потери есть? С финансами как?

— Да все нормально, шеф! — загалдели разбойники. — Потерь нет. Даже новенького одного взяли. Он у нас типа завхоза. Каждый золотой бережет. Так что деньжат много уже набежало… только жрать нечего.

— Почему? — удивился Чебурашка-Чебурген.

— Как говорит наш завхоз: экономика должна быть экономкой.

— Может, экономной? — задумался домовой.

— Может. Сейчас уточним. Эй, Юсуф!.. Юсуф ибн Абгам!

Разбойники завертели головами.

— Гляди. Ползет.

— Куда это он?

— Никак тикать надумал! — ахнул самый догадливый.

Юсуф ибн Абгам, полосатый халат которого уже скрывался за соседним барханом, поднялся на ноги, сердито отряхнулся и разразился гневной речью:

— Какая чегная неблагодагность! Я бьюсь, как гыба об лед, забочусь о них, как годная мама. Когмлю исключительно деликатесами. Вот ты, — ткнул завхоз пальцем в самого догадливого разбойника, — отвечай, что мы ели вчега?

— Змеиный суп, — сморщился самый догадливый разбойник. — И позавчера тоже. Скоро в округе ни одной кобры не останется.

— Вот именно! — вдохновенно воскликнул Юсуф, сверкнув глазами на разбойников. — Змеиный супчик! В какой чайхане вам подадут такой деликатес, а?

Разбойники пристыжено молчали.

— То-то!

— А куда ты полз? — полюбопытствовал Чебурашка.

— Непгавильная постановка вопгоса, — категорично отмел возможные поползновения завхоз. — Я не полз, я охотился!

— На кого?

— На бугундучка.

— Кого?!! — выпучили глаза разбойники.

— В смысле тушканчика, — торопливо поправился завхоз. — Нужно же накогмить нашего атамана. А вы своими воплями мне всю охоту согвали, бездельники!

Разбойники смущенно потупились.

— Ладно. Замнем для ясности, — буркнул Чебурашка. — Общак ваш где?

— Чего? — выпучили глаза разбойники.

— Хранилище ваше, где деньги держите… бестолочи!

— А-а-а, — сообразили разбойники. — Это тут. Недалеко. Полдня пути. Не больше!

— Бегом туда, — приказал Юсуфу домовой. — Подготовь всю отчетную документацию. Если хоть одного золотого не досчитаюсь…

Завхоз побледнел, развернулся и опрометью кинулся подбивать баланс.

— А он не удерет? — задумался министр финансов.

— Не-э-э, — замахали руками разбойники. — Куда он денется! Тут же пустыня! По следам найдем. Из-под земли достанем!

Юсуф ибн Абгам при этих словах споткнулся, но быстро взял себя в руки, выровнял ход и даже прибавил обороты.

— Тогда ладно, — успокоился Чебурген Великий и Ужасный. — Сейчас я проведу промеж вас воспитательную работу, и задело. Значит, так. Запомните первое: Папа наш рулевой!

— Папа наш рулевой! — хором проскандировали разбойники.

— Молодцы. Чую, у нас дело пойдет! Переходим ко второму пункту…

29

— Так мы сто лет плестись будем. Слушай, а почему бы колечко не использовать? Раз — и там! — внес резонное предложение Молотков.

Илья молча показал пустой палец.

— Сперли. Как в Багдад переместились, так оно и исчезло. Крутит с нами кто-то хитрющую игру. А ну пошла, кляча водовозная!!! — треснул он по мосластому заду «коня».

Караван медленно, но верно приближался к границе. Злой как черт Илья постоянно пытался подхлестнуть своего верблюда и не падал при этом лишь потому, что его намертво привязали меж горбов. Наездник из подполковника был еще тот. Тем не менее его «скакун», благодаря постоянным взбучкам, был всегда впереди, и воинам Шизидзе стоило большого труда догнать отца-основателя государства Тридевятого и вернуть обратно. Горячие арабские жеребцы просто не успевали.

— Слюшай, куда спэшишь? — не выдержал наконец Шизидзе. — Границ всэ равно нэ прайдош.

— Это еще почему? — нахмурился Илья.

— Таможня. Толко колдун, ведм пройдот. Он пройдот, — ткнул нагайкой в сторону Мурзика визирь, — осталныэ…

Шизидзе замолчал, сообразив, что ляпнул лишнее.

— Что остальные? — насторожился Олежка.

Караван поднялся на гребень очередного песчаного бархана.

— Границ, — обрадовался Шизидзе, — мой дэло сдэлал.

С этими словами визирь по-разбойничьи свистнул, развернул коня и помчался обратно, увлекая за собой своих нукеров.

— Ой, чтой-то мне не нравятся его намеки-и-и… — протянул Молотков, разглядывая открывшуюся перед ними картину.

— Забавная граница, — согласился подполковник.

Посреди бескрайнего песчаного моря стоял двухэтажный глинобитный особняк, и, чтобы ни у кого не возникало сомнений, что это именно особняк, а не мазанка, на нем так и было написано аршинными буквами: «Особняк Веселого Али». Слева вплотную к особняку примыкал сад. Этакий маленький оазис посреди пустыни, по которому разгуливали павлины. Надпись на глинобитной стене, окружавшей эту зону отдыха, сообщала о том, что она тоже принадлежит Веселому Али. Еще левее располагалось длинное одноэтажное здание, опять-таки слепленное из глины, и тоже с вывеской: «Лавка Веселого Али». И наконец, справа от особняка торчали два полосатых столба, вкопанные в песок, с поперечиной, сильно смахивающей на шлагбаум, с прикрепленным к ней щитом.

— «Таможня Веселого Али», — прочитал Молотков. — Впервые вижу такую границу, — засмеялся он. — Ныряем за тот бархан и свободно ее пересекаем, не создавая Али проблем. Возражения есть?

— Какие там возражения! — сердито буркнул подполковник, поворачивая верблюда.

— Есть, — еле слышно прошелестела Жасмин.

— Молчи, женщина, — фыркнул Мурзик.

Молотков направил своего верблюда к Баюну, чтоб дать ему по загривку, но вредный сказочник уже пришпорил своего скакуна когтями, и тот рванул так резво, что обогнал даже Папу.

— В принципе они правы, — примирительно сказал принцессе лейтенант. — Лучше потерять полчаса на крюк, чем разбираться с таможней. Быстрее получится.

Жасмин только вздохнула, но промолчала. Караван честно сделал крюк и вышел к тому же самому месту.

— Что за чертовщина! — разозлился Илья.

— Таможню Веселого Али обойти нельзя, — вновь подала голос Жасмин. — С какой стороны не иди, всегда на него наткнешься.

— Так… — Подполковник задумчиво посмотрел на спутницу Олежки. — Привал.

Илья заставил верблюда опуститься на песок, отвязал себя от его горбов и неуклюже сполз на землю. Нет, это был не его вид транспорта! Все поспешили последовать его примеру.

— Выкладывай, что тебе про этого Али известно, — сразу взял быка, вернее, козу за рога подполковник. — Извини, не до церемоний. Дети в беде. Время не ждет. Срочно нужно в Багдад-101 — спасать их от местной нечисти.

— Если они у Ад-Димирияту, — заспешила Жасмин, — то ничего им не будет. Па… повелитель джиннов хороший. Горячий немножко, расстраивается по всяким пустякам, но хороший. Я это точно знаю!

— Тс-с-с… — приложил палец к губам подполковник.

Все насторожились. Со стороны таможни раздавались чьи-то голоса. Команда Ильи подползла к вершине бархана и осторожно выглянула. Из окна особняка Веселого Али доносился звон гитары, перед особняком шушукались две странные голубые личности.

— Ты с ним поосторожней, Махмуд. Саида мы уже потеряли.

Тот, кого звали Махмуд, снисходительно улыбнулся и решительно поднялся по лестнице, ведущей в дом.

— Все поешь? — Ироничный голос Махмуда донесся из приоткрытого окна до команды Ильи. — Ну-ну. Считай, допелся. Я только что от самого. Он просил передать, что очень недоволен твоим халатным отношением к работе. На вверенном тебе объекте участились случаи пьянства на рабочем месте, в результате чего из-за кордона все чаще в наш родной Багдад-101 стала проникать всякая шваль. Мне стоило большого труда уговорить повелителя отменить решение о твоей отставке и заменить его на строгий выговор с занесением в личное дело. Он дает тебе последний шанс. Слушай внимательно и запоминай. Скоро здесь должен появиться некто Папа. Твоя задача — его схватить, скрутить или же просто замочить! Эй, ты меня слышишь? Хватит бренчать на своем дутаре! Встать, когда с тобой разговаривает посланник… а-а-а!!!

— …шайтана, — закончил за Махмуда чей-то добродушный бас.

Звон струн сменился звоном разбитого стекла, и голубое тело посланника с оконной рамой на шее воткнулось в песок.

— Мы джинны, — робко запротестовала вторая голубая личность, извлекая шефа из песка.

— Я вас, красномордых, насквозь вижу, — прогудел из особняка Али. — Уж ифрита-то от джинна как-нибудь отличу. Хотя по мне, что красные, что голубые… Мне за отчизну обидно. Брысь отсюда!

Из окна вылетела бутылка с чем-то красненьким внутри, треснула по затылку Махмуда и плюхнулась на песок.

— Да это ж Саид. Шеф, вытаскивай его оттуда! Он нас демаскирует!

— Ни в коем случае! — потряс головой Махмуд. — Этот гад такую идею дал… Теперь мы и без него с Папой разберемся.

Голубые личности испарились.

— А ведь мы на верном пути, — толкнул Илью в бок Молотков. — Тебя здесь уже ждут — значит, дети рядом.

— Есть способ проникнуть через границу, минуя этого Али? — повернулся к девушке подполковник.

— Только волшебники с помощью магии, — виновато шмыгнула носом Жасмин, — а обычные люди…

— Это Папа наш обычный?!! — зашипел Мурзик, выпуская когти. — Да под его дудку Кощей, Лютый и черти пляшут!!!

Принцесса тихо охнула и спряталась за широкую спину лейтенанта.

— Ты смотри, как наш Баюн развоевался, — засмеялся Молотков. — Орел! Ну что делать будем, шеф?

— Разведочку бы сделать, — азартно потер руки Шухерман, вожделенно поглядывая на лавку Веселого Али.

— Папа-сан, нас пошри, — почтительно склонился Акира. — Мы с сэнсэя… — тряхнул он катаной.

Катана-кладенец согнулась пополам и плетью повисла в руке ниндзя.

— Скорее наливай, пока ее на шансон не пробило, — всполошился Илья, бросаясь к грузовым верблюдам. Акира оказался там раньше. Сдернув с горбов объемистые тюки, он вытащил из одного из них бурдюк и погрузил туда катану.

— Хоросо-та ка-а-ак, — пробулькал оттуда сэнсэй и резко выпрямился, чуть не пропоров стенку кожаного сосуда.

Сцену приведения катаны в чувство методом наоборот Олежка видел впервые, и она его очень заинтересовала. Однако удовлетворить свое любопытство он не успел. Тихий возглас Жасмин заставил его броситься обратно. Следом спешил Илья, пытаясь на ходу утихомирить протрезвевшую катану, которая костерила своего нерадивого ученика за сорванный в очередной раз кайф.

— Что случилось? — тревожно спросил Молотков.

Принцесса молча махнула рукой в сторону лавки Веселого Али, около которой шуровал Шухерман. Пудовый амбарный замок уже лежал на песке, а сам знаменитый воришка в тот момент деловито смазывал оливковым маслом петли дверей.

— Ну доберусь я до тебя… — сплюнул с досады Илья.

— Профессионально работает, — восхитился лейтенант.

— Я не успела их остановить, — пожаловалась Жасмин. — Они сказали, что пойдут добровольцами и…

— Они?!!

К особняку Веселого Али полз кот. Делал он это тоже очень и очень профессионально, старательно виляя толстым задом. Хвост пыхтящего от усердия сказочника стоял трубой и виден был наверняка за километр. Меж барханами он полз по-пластунски, открытые пространства преодолевал короткими перебежками, с красивыми перекатами через спину.

— По пистолету в лапы, и тра-та-та-та-та! — засмеялся Молотков.

— По блюдечку небось боевиков насмотрелся, — хмыкнул Илья.

— По подносу Кощея-сана, — уточнил Акира.

— Тише! — шикнула Жасмин. — Он уже у цели.

Она была права. Мурзик сделал последний красивый перекат, с грохотом врезался в лестницу своей лобастой головой, потряс ей и пополз вверх. Как только он добрался до последней ступеньки, кто-то коротко скомандовал:

— Лапы вверх!

Баюн послушно поднял все четыре и шлепнулся на брюхо.

— Для особо одаренных уточняю: передние лапы вверх!

Баюн, не возражая, поднял, тут же был схвачен за них и втянут в окно.

— Попался, диверсант! — радостно пробасил хозяин. — Сейчас я тебя буду пытать.

— Я не диверсант, я сказочник! Сказитель в смысле… из северных земель.

— Да ну? А ну-ка взвесели меня, киса, рассказиком заморским иноземным!

— Сейчас я тебя взвеселю, — сердито прошипел Мурзик. — Сейчас я тебе такое загну, что ты у меня поседеешь и к Дракуле помчишься политического убежища просить.

— Ну вот. — Жасмин поудобнее уселась на песок. — Теперь нам остается только ждать. Если киса ему понравится, он его себе заберет, а нас, так и быть, пропустит.

— Что?!! — взревел подполковник, засучивая рукава. — Я своих никогда не сдаю!

— Подожди, — осадил его лейтенант, — посмотрим, чем дело кончится. Этот ушастик своими рассказами вполне способен оставить таможню без таможенника.

Из особняка вырвался оглушительный хохот, и в окне появилась голубая физиономия Али.

— Ой, комедь! Ну комедь!!! Никогда так не веселился. Слышь, мужики, потише! Тут ваш Мурзик такие анекдоты травит!

— Какие анекдоты? Это самые страшные страшилки! — донесся до команды Ильи возмущенный мяв Баюна.

— Угу. Слушай, забацай еще одну.

— Фигу тебе с маслом!

— Киса, ну будь человеком!

— Не буду!

— Вах! Какой упрямый ишак! Упрямей дочки нашего повелителя, да продлит Аллах ее дни в лампе улучшенной планировки!

— Вот гад! — рассердилась Жасмин. — Ну я тебе это припомню!

— За что это он так на дочку повелителя обижен? — подозрительно покосился на принцессу Олег.

— Откуда я знаю, — сердито отмахнулась она.

— Его повелитель не тот ли самый Ад-Димирияту, из Багдада-101? — повернул к себе девушку Илья.

— Тот. Король джиннов. И скажите своему мохнатому, чтоб не упрямился, если хотите попасть во дворец. Все равно вы его там же и найдете.

— Это как?

— Как таможенный сбор. Думаете, почему эту должность доверили Веселому Али? Он повелителю таких вот забавников поставляет. А когда они чересчур увлекаются, дочка повелителя с ними скандалит, дает всем по ушам, добычу растаможивает и на волю отпускает.

— Слушай, — осенило Молоткова, — а может, он нас всех как таможенный сбор возьмет? Нам бы только во дворец попасть, а там разберемся.

— Нет, — вздохнула Жасмин, — Али закон уважает. Только одного возьмет. Даже не дергайтесь. И вообще, мне кажется, лучше к Багдаду незаметно подойти, все разведать. Не нравятся мне эти изменения, — нахмурилась девица, — па… повелитель никогда раньше детей не воровал.

— Дело говоришь, — согласился лейтенант.

— Мурзик! — заорал во всю глотку Илья. — А ну загни таможне что-нибудь пострашнее! Если он сейчас от ужаса не затрясется, я с тебя лично шкуру спущу!

Ослушаться самого Папу Баюн не мог, а потому послушно загнул, и глинобитный особняк затрясся от гомерического хохота Веселого Али. Джинн вновь показался в окне.

— Уморил! Слышь, гяуры, — выдавил он из себя, вытирая выступившие на глазах от смеха слезы, — хоть вы и неверные, но ради такого забавника таможня дает добро…

Джинн махнул рукой, приказывая шлагбауму подняться, и тут новый приступ смеха опять скрутил его пополам, и он вывалился из окна, повторив путь Махмуда. Это еще больше развеселило джинна, и он даже задрыгал руками и ногами от избытка чувств, катаясь по песку.

— За мной, — скомандовал Илья, хватая за узду своего верблюда.

Жасмин торопливо прикрыла лицо чадрой и постаралась пристроиться в самый хвост процессии. Однако подполковник двинулся не к контрольно-пропускному пункту таможни Веселого Али, а к нему самому.

— Знаешь, мы тут подумали и решили, что ты слишком круто дерешь. За такое чудо, — кивнул он на хлопающего глазами из окна Баюна, — ручкой махнул да полосатую палочку поднял. Не пойдет. Мурзик, к ноге. Двигаем обратно.

Мурзик послушно спрыгнул и попал прямо в объятья джинна.

— Вай ме! Дарагой! Зачэм так сразу! — Али мгновенно принял облик восточного торговца. — Давай пасидим, пагаварим…

Он нежно прижал сказочника к своему пестрому халату, возникшему на нем как по волшебству. Собственно, по волшебству-то он и возник, но это уже детали.

— Некогда нам лясы точить, — делано-небрежно отмахнулся Илья.

— Э-э-э… дарагой, пошли мой лавка, любой товар выбирай! — Джинн, не отпуская Мурзика, подхватил подполковника под локоток и повлек его за собой. — У меня такой товар! Нигдэ такой нэ найдош! Хочэшь — ятаган всем по морда дам! Хочэшь — дубинка-самобой так и рвется в бой.

— Да на шута мне твоя дубинка?

— Уи-и-и… какой глюпы-ы-ый. Незаменимый в хозяйстве вещь! Рыбка глушить.

Джинн резко затормозил и начал объяснять, азартно размахивая руками. Да так увлеченно, что Мурзик с подполковником отлетели в разные стороны.

— Бэрош гексоген, мешка два, и кидаешь вода! Вода бабах!!! Рыбка кверху брюхом вах!!! А ты ждо-о-ош…

— Чего? — спросил, поднимаясь, Илья.

— Морской царь. Он всегда последним всплывай. Ты его дубинка раз! Рыбка собирай и быстро удирай.

— Ну с морским царем, — засмеялся догнавший их Олежка Молотков, — мы воевать не собираемся. А посовременнее чего-нибудь есть? Пистолет, автомат…

— А-а-а… Фигня-то эта иноземная? — хрюкнул Веселый Али, мгновенно выйдя из образа восточного торговца. — Конечно, есть! Стингеры, пулеметы…

Али резко затормозил около лавки и тупо уставился на тяжелый пудовый замок у своих ног.

— Не может быть…

Джинн распахнул дверь, и челюсть его отпала.

— Обчистили!

Лавка была пуста. Практически пуста, если не считать танка Т-34 времен Второй мировой войны, который Шухерман не сумел затолкать в мешок. Илья покосился на свой караван. Около верблюдов, ножки которых подгибались под тяжестью поклажи, суетился Багдадский вор, старательно засовывая последнего павлина в опустевший после протрезвления катаны бурдюк. Похоже, мешки у него уже кончились.

— Бывает, — подполковник сочувственно похлопал по плечу Веселого Али, который выглядел уже не таким веселым. — Надеюсь, ты не сильно погорел. Много у тебя увели?

— Уй, много!!! Ую-юй, как много!!! Два ма…

— Магнитофона? — сунулся Олежка Молотков.

— Какой магнитофона!!! — взревел разобиженный Али. — Магический кристалл — два штук! В посох вставляй и такой ишак, как ты, гяур неверный, бей! Да ниспошлет Аллах мне терпения!

— Не горячись, Али. — Илья незаметно погрозил кулаком за спиной лейтенанту. — Молодой он еще, глупый. А хочешь, помогу тебе в твоем горе?

— Вай мэ! Как?!!

— Оперативно-розыскные мероприятия — это мой профиль. Сейчас помагичу немножко, и пропажа вмиг найдется.

— Вах! Ты колдун?

— Колдун, колдун, — успокаивающе покивал головой Илья, зачем-то засучивая рукава, — только ты подальше отойди, закрой глаза и уши. А то магия у меня северная, на южан плохо действует…

Веселый Али, не заставляя себя долго упрашивать, торопливо отскочил подальше и шустро зарылся в песок, резонно рассудив, что при этом закроет не только глаза, но и уши. Однако и сквозь эту акустическую блокаду до джинна донесся вопль Шухермана:

— Папа!!! Я больше не буду!!!

— Все вернуть! И Шахриярово тоже! Только питье и жратву оставить!

«Папа… — мелькнуло в голове Али. — Не о нем ли ифриты пеклись?» Веселый Али осторожно выдернул голову из песка, проморгался и тихо ахнул. Лавка была забита до отказа. Более того, товару там явно прибавилось, и двери не закрывались.

— Вах, ты настоящий волшебник! — растрогался Али. — Как тебя благодарить? Чем одарить?

— Карта местности есть? — сердито спросил еще не остывший Илья.

— Дарагой! Для тебя все что угодно! — ринулся к нему Али, разворачивая пергамент на лету.

— И за эту фигню весь караван? — расстроился Багдадский вор, выныривая откуда-то сбоку. Правый глаз его изучал пергамент, левый быстро заплывал.

— Еще слово вякнешь… — погрозил ему кулаком подполковник, засовывая карту в карман, и вновь повернулся к Веселому Али. — А без таможенного сбора слабо? У меня каждый человек на счету.

— Не могу, дарагой, — расстроился Али, — хоть что-то… хоть это… — джинн наугад ткнул пальцем и попал в катану, — но я должен взять. Служба не позволяет, — виновато вздохнул он, высасывая голубую кровь из не менее голубого пальца.

— Моя без ученика не пойдет, — испугалась катана.

— Моя без сэнсэя тоже, — вцепился в нее Акира.

— Забирай обоих, — решительно махнул рукой Илья. Подполковник мгновенно сообразил, что около детей лучше иметь обученного профессионала, чем непредсказуемого Мурзика. — А… а может, и я на что сгожусь? — рванул он вперед. — Давай вместо них! Мне как раз с вашим королем потолковать надо! — Правая рука подполковника невольно сжалась в кулак и шлепнула по раскрытой ладони левой руки. Это не ускользнуло от внимательного взгляда Али.

— Первое слово дороже второго, — заволновался он, дергая к себе Акиру с катаной.

— Тьфу! Ну хоть… дорожку до Багдада-101 отметь! — развернул Илья карту.

— Это можно, — успокоилась таможня, извлекая из воздуха павлинье перо и чернила.

Все заинтересованно склонились над ней, а потому никто не заметил голубую тень сверху, старательно щелкающую фотоаппаратом, громоздкая оптика которого была нацелена на перо, вычерчивающее зелеными чернилами на карте кратчайшую дорогу до дворца Ад-Димирияту.

30

Две голубые личности материализовались на краю оазиса, уткнувшись носами в карту, полученную методом аэрофотосъемки. Она состояла из отдельных фотографий, наклеенных вплотную друг к другу на огромный лист ватмана.

— Шеф, а почему мы сразу сюда? Логичнее было бы первую засаду сделать в районе этой симпатичной пещеры.

— Болван! Кто ж так бездарно разбрасывается кадрами? Там и без нас с ними прекрасно разберутся Сорок разбойников даже без атамана сила. А не осилят, Папу здесь встретят. Гули-гули-гули… — позвал Махмуд.

— Цыпа-цыпа-цыпа… — присоединился к нему Ахмед. — Слушай, зачем нам птичка? Ты что, голодный?

— Я нет, а вот птичка, надеюсь, да. За мной. Гули-гули-гул и…

Голубые личности двинулись было в сторону пальм, сгруппировавшихся около маленького озерца, но тут заиграла неземная музыка, и их окружили стройные девичьи тела, извивающиеся в страстном зажигательном танце. Под полупрозрачными газовыми шароварами угадывались такие изумительные формы, что голубой кадык на горле Ахмеда запрыгал вверх-вниз, не справляясь с обильно выделяемой слюной, и он ринулся вперед.

— Куда! — цыкнул на него Махмуд, но было уже поздно. Красавицы и не думали убегать. Наоборот, они прыгнули навстречу, их нежные губки раздвинулись, обнажив острые хищные клыки, и Ахмед, заверещав от боли, поспешил утратить материальность.

— Тьфу! — сплюнула одна красавица, закрывая зубастую пасть. — На родственников нарвались.

— Нашла родственничков, — сердито пробурчала другая гули[3], — это ж ифриты.

— Девицы, красавицы, — захлопал в ладоши Махмуд, — минуточку внимания. В ближайшее время через это место пройдет некто Папа, а он, знаете ли, из другого теста. Вкусный! Аппетитный! Румяный! Очень сытный. Товарищ с севера, кровь с молоком. На медвежатине вырос. Рекомендую. Изжоги не будет. И гарантирую: отплевываться не придется.

— Когда пройдет?

— Скоро.

— Один?

— Возможно, и с друзьями.

Гули пришли в неописуемый восторг.

— За дело, девочки! Точите зубки, обнажайте плечики и ножками, ножками поигривее!

Гули помчались в сторону пальм чистить перышки.

— Так, — развернул ватман Махмуд, — здесь все на мази. Следующую ловушку будем ставить…

— Тсс… — прошептал Ахмед, зажимая рот шефу, — уши кругом! Болтун — находка для шпиона!

— Гмм… верно.

Не успели голубые личности с легким хлопком исчезнуть, как тут же раздался еще один хлопок, и на траву рухнули две не менее странные заиндевевшие личности в унтах и меховых парках, сквозь которые у одной из личностей торчали рога. Личность с рогами была с грузом. Она волокла за собой огромную белую шкуру.

— Я говорил тебе — пальчиками щелкнуть надо было, морда твоя бессмертная, му… пи-и-и[4]…

— Так какого ж… пи-и… ты не щелкал?

— Да у меня не то что пальцы, рога к заднице примерзли. Это тебе, боров жирный, минус пятьдесят по барабану…

— Я не жирный, я мускулистый!

— Да ты… пи-и-и… изобретатель хре… пи-и-и… если б не Петрович…

— А кто тебя до его станции за рога волок, а потом «Нескафе» отпаивал, рогатая ты… пи-и-и…?

— Да… пи-и-и… его «Нескафе»!!! Муть! Суррогат в кипяточке! Если б не спирт…

— Да… пи-и-и… этот спирт по сравнению с нашим экстра-эликсиром!!!

— До экстра-эликсира ему далеко, — вынужден был согласиться дьявол, и Кощей сразу расплылся.

— А не пора ли нам по маленькой? Чистый медицинский, конечно… пи-и-и…, однако за неимением лучшего…

— Гениально! Садитесь, Ваше Бессмертие.

Его Бессмертие плюхнулось на белую шкуру. Нечистый пристроился рядом и извлек из-под начавшей оттаивать парки литровую бутыль, которой их снабдили в дорожку гостеприимные полярники. Кощей не остался в долгу и выудил из воздуха граненые стаканы. Люцифер шустро разбулькал.

— Ну ты, скотина! — возмутился дьявол. — Два стакана в одну харю?

Кощей освидетельствовал свои пухленькие ручки. Стаканов действительно было два. По штуке на каждую. Перевел мутный взгляд на собутыльника и освидетельствовал его мохнатые лапы. У него было не меньше. Один стакан на целых 250 граммов в одной конечности и литровая бутылка, на дне которой плескалось не меньше, в другой.

— Ты кого напарить хочешь? — возмутилось Его Бессмертие. Уж в чем-чем, а тут он был специалист экстра-класса. Все было по-честному. Пришла очередь сравнивать Люциферу.

— Странно. Стакана три, а все поровну. Уникальный случай. Ну тогда за российскую науку, которую не берет никакая… пи-и-и… инфляция и… пи-и-и… стужа!

Только они приладились махнуть за это дело, раскрыв пошире рты (в одну глотку сразу две струи — это достаточно круто), как шкура, на которой они сидели, внезапно обиделась.

— Вот для кого третий-то! — обрадовался Люцифер, кувыркаясь по песку.

— Для кого? — потребовал объяснений Кощей, кувыркаясь с другой стороны шкуры.

— Для нее, — пояснил дьявол, поднимаясь на ноги.

Его Бессмертие поднялось с другой стороны. Они посмотрели друг на друга. Все три стакана, налитые до краев, не потеряли ни капли. Из бутылки тоже не пролилось.

— По справедливости?

— По справедливости.

Они подошли к шкуре и честно вылили каждый из своего стакана в ее раскрытую пасть. Медведь шмыгнул носом, тихо икнул и опять превратился в мягкую белую шкуру, рухнув под ноги отпускникам.

— Вот… пи-и-и…

— Он же нас… пи-и-и…

— В одну харю два стакана!

— А нам по одному оставил!

— А мне еще и из горла!!! Извольте жрать! — окончательно расстроился дьявол, потрясая бутылкой. — Какое бескультурье!!!

Нечистый сердито пнул копытом коварного собутыльника по белой шкуре и одним махом опорожнил свою емкость, со злости ею же и закусив. Кощей попытался было тоже закусить стеклом, но тут вновь заиграла музыка, и между пальмами замелькали фигурки гули. Строго следуя совету Махмуда, прелестницы еще больше обнажили свои плечики, оголили пупки и закатали повыше шаровары.

— Бабы… — ахнул Кощей, роняя опустевший стакан на песок.

— Бабы… — Глаза Люцифера заблестели.

— Бабы!!! Пи-и-и-и-и-и-и-и-и… — завопили они дружно и ринулись в атаку, на бегу срывая с себя парки, унты и все, что под ними было…

31

Солнце поднималось все выше. Караван медленно, но верно двигался по раскаленной пустыне в сторону Багдада-101. Шухерман качался меж верблюжьих горбов в самом хвосте каравана, с любопытством изучая только что украденную у Папы карту. Маршрут, начертанный зелеными чернилами Веселого Али, вел к цели не по кратчайшей прямой, а замысловатыми зигзагами, в узловых точках которых находились колодцы и оазисы. Были на карте еще и другие отметки, но толку от них…

Вот, например, чуть правее по курсу — пещера. Судя по надписи, принадлежит сорока разбойникам, но на Сим-Сим уже не открывается.

— Если б ты еще показала пароли, коды доступа, — сердито попенял карте воришка. — Сколько золотишка душегубчики запасли…

Изображение пещеры на карте начало расти. Шухерман радостно подпрыгнул. Карта была не простая. На ней уже появлялась надпись.

«Балансовый отчет пещеры Сим-Сим.

За последние три года дебет разбойничьего общака составил три акра золота, не считая оружия, вина, тряпья и благовоний».

Багдадский вор зажал себе рот, чтобы не завопить от восторга, и силой воли заставил успокоиться бешено забившееся сердце. Как только это ему удалось, он принялся читать дальше.

«Кредит за тот же период составил два акра золота, не считая оружия, вина, тряпья и благовоний, которые сперли подчистую… почти. Сальдо. Ятаган — 1 шт. Хорошо намыленная веревка (10 м) — 1 шт. Метла — 1 шт. Золото — 1 акр и 3 монетки».

— Тьфу! — сразу расстроился Шухерман. — Кто-то уже поработал до меня. Ладно, давай пароли выкладывай. Как туда прорваться?

«Дополнительная информация за отдельную плату. Внесите 10 золотых…»

— Что? — возмутился Шухерман. — Чтоб я чего-нибудь куда-нибудь вносил?

Шумел он на карту больше для порядку. Вносить ему все равно было нечего. Воришка собрался было припугнуть чересчур меркантильную карту, но не успел.

— До ближайшего колодца еще далеко? — донесся до него голос Молоткова. Лейтенант ехал следом за Ильей, с тревогой поглядывая на Жасмин.

Причина тревоги была очевидна. Девушка в принципе чувствовала себя прекрасно в этом знойном аду, вот только подозрительно сильно раскачивалась меж горбов своего верблюда и неприлично громко хихикала. А все потому, что Шухерман по-своему понял распоряжение Папы облегчить караван и оставить только пищу и питье, в результате чего из питья у них остались одни бурдюки с вином из запасов Веселого Али, а из еды — сушеная рыба крутого посола.

— Сейчас посмотрю, — буркнул Илья, хлопая себя по карманам. Брови его удивленно поползли вверх. Он похлопал еще раз. Не помогло. Карты не было.

— Эй, дефективный! — сердито рявкнул подполковник на Багдадского вора, в рукаве которого за мгновение до этого исчезла пропажа. — Тпр-ру-у-у!!! — заорал он, тормозя своего верблюда. Караван встал.

— Это вы мне? — невинно спросил Шухерман.

— Тебе, тебе, — подтвердил Молотков.

Лапти Шухермана прошуршали по песку.

— Я весь к вашим услугам. Готов выполнить любое задание…

— Партии и правительства, — хмыкнул Олежка.

— Отдай карту, лишенец, — потребовал подполковник.

— Какую карту? — всплеснул руками воришка. — Аллахом клянусь, не брал! Вот те крест, не брал! — истово перекрестился он.

— Надо бы его ошмонать, — внес предложение Мурзик.

— Раздевайся, — коротко скомандовал Илья.

— Как можно! Тут дамы… — засмущался Багдадский вор.

— Они отвернутся, — успокоил его Олежка, снимая с верблюда пьяно хихикающую Жасмин и разворачивая ее тылом к воришке.

— Какой позор! — расстроился Шухерман, срывая с себя халат. — Меня, честного…

— Вора, — подсказал Илья, спрыгивая на песок.

— Нате! Возьмите! — со слезами на глазах воскликнул Шухерман. На песок полетела чалма, следом последовала вынырнувшая из-под нее ушанка. — Все возьмите! И порты возьмите и…

Поверх халата плюхнулись залатанные портки вора и не первой свежести лапти. Илья тщательно исследовал лежащую перед ним амуницию, но карты не обнаружил.

— Я бы и исподнее снял! — все больше распалялся Шухерман. — Да только срамиться перед вами не хочу!

— А придется, — сердито буркнул Илья. Ему было очень неудобно, но и миндальничать было некогда. — Мы тут не в бирюльки играем. Если прикажу — нагишом до Багдада бежать будешь!

Это подействовало. Однако карты не оказалось и в исподнем.

— В тюки запрятал, — сообразил Мурзик, развязывая свою безразмерную котомку. — Сейчас найдем.

Из мешка выполз Мышекрут Третий. Вид у него был, надо сказать, не очень: усы обвисли, животик впал, глаза сверкали голодным блеском.

— Что с вами, полковник? Где эполеты, где мундир?

— Съели, — лаконично отрапортовал полковник.

— Безобразие. И это цвет мышляндской нации. Что за расхлябанность? Как вы посмели?

— Жрать очень хочется, — пояснил полковник. — Последнюю головку сыра вчера прикончили.

— Это вы погорячились. Объявляю выговор. Если подобное повторится, разжалую. А теперь внимание: ставлю боевую задачу. Где-то в тюках, — кивнул Баюн на верблюдов, — спрятана карта. Все перерыть, обнюхать, попробовать на зуб, но найти!

— Так точно! — радостно пискнул Мышекрут Третий. — За мно-о-ой!!! — оглушительно пропищал он, и мышиная орда лавиной хлынула из котомки.

Олежка Молотков торопливо закрыл глаза Жасмин и оттащил ее от греха подальше в сторону.

— Найдут они, как же… — сердито пробурчал Багдадский вор, натягивая на себя лапти. — От мертвого осла уши.

— Что-то долго они ищут, — нахмурился Илья минут через десять, подозрительно косясь на бурлящие изнутри тюки. Оттуда раздавался возбужденный писк, хруст и бульканье.

— Папа, — прошептал ему на ухо Багдадский вор, одновременно извлекая из его кармана карту и засовывая ее к себе в халат, — есть подозрение, что надул нас Али. Непростую карту подсунул, волшебную. Вот она — чик! И самоликвидировалась!

— Это мы сейчас увидим, — не стал спешить с выводами Илья.

И они увидели. Из тюков выползали абсолютно никакие мыши. Их разбухшие животики перевешивали, они смачно плюхались на песок и ползли к безразмерной котомке, около которой сидел обалдевший Мурзик. Самые запасливые волокли за собой обглоданные рыбьи скелеты, самые недальновидные, но лихие пищали разудалые песни.

— Докладаю, — изрек Мышекрут Третий, покачиваясь на краю котомки. — Карты в тюках нет… и вообще там уже ничего больше нет.

С этими словами он плюхнулся внутрь. Следом посыпалась его гвардия.

— Приплыли, — резюмировал Илья. — Теперь еще и без продовольствия.

— Говорят, кошачье мясо не хуже крольчатины, — многозначительно сказал Олежка. Мурзик попятился. — Куда двинем? — повернулся лейтенант к Илье.

Подполковник посмотрел на компас.

— Если память не изменяет, туда, — дал он рукой направление.

— Чуть-чуть правее, — деликатно кашлянул Багдадский вор, — там дорога лучше, а потом левее, там еще лучше.

— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросил Илья.

— Я же местный житель! — возмутился вор. — Вообще не пойму, зачем вам эта никчемная карта, если есть Шухерман? Теперь вас поведу я! Возражения есть?

Команда Ильи переглянулась. Возражения, может, и были, а вот выхода другого, похоже, нет.

— Ладно, — решился подполковник. — Попробуем тебя в роли проводника, но если что…

Багдадский вор покосился на пудовые кулаки Ильи, поежился, но от намерений своих не отказался.

— Есть подозрение, что впереди нас может ждать засада. Я по-быстренькому на разведку, — предложил авантюрист, по ходу дела шустро отделяя от каравана два десятка верблюдов и связывая их гуськом, — а вы за мной по следам.

Воришка вскарабкался на вожака каравана.

— Куда тебе столько верблюдов? — насторожился Молотков.

— От погони в случае чего удирать. Перекладными будут.

— Да они ж грузовые.

— Умеючи из любого грузового можно арабского скакуна сделать, — изрек Шухерман, втыкая в мосластый зад своего верблюда остро заточенную отмычку.

— Эй, — возмутился Илья, — почему без разрешения…

Поздно. Вожак встал на дыбы, взревел неверблюжьим голосом и рванул вперед, волоча за собой девятнадцать собратьев. Через мгновение они скрылись за ближайшим барханом.

— У тебя нет впечатления, что нас элементарно кинули? — спросил Молотков у шефа. — По-моему, он просто сделал ноги.

— Со мной этот номер не пройдет. По верблюдам! — коротко скомандовал Илья.

32

Изрядно взмыленный Юсуф ибн Абгам подбежал к пещере.

— Паголь: вам завхоз нужен?

— Отзыв: был нужен, уже взяли, — флегматично отозвалась пещера.

— А может, и я на что сгожусь? — продолжал допытываться Юсуф.

— На фиг ты мне сдался…

— Но-но! Паголь, отзыв — все по фогме. Попгошу откгыть!

Изнутри загремели засовы, тяжелые чугунные двери со скрипом распахнулись, и Юсуф ибн Абгам вихрем ворвался внутрь.

— Свет! — крикнул он на бегу.

Пещера послушно выполнила приказ, высветив обширную залу, ровно на одну треть устланную тонким слоем золотых монет. Очень тонким слоем. Толщиной ровно в одну монету. Раньше этот слой был гораздо толще. В него можно было зарыться с головой, и занимал он не один, а целых три акра. Но это все в прошлом. Юсуф ностальгически вздохнул и перевел взгляд на центр зала. Там отдельной кучкой лежали: метла, ятаган, веревка и три золотых на основные расходы, выделенные Юсуфом для поддержания достойного уровня жизни сорока разбойников в этом финансовом году. Благодаря строжайшей экономии они до сих пор были нетронуты. Завхоз бережно перенес их в самый дальний угол, чтобы не спутать с остальными. В финансовых делах он обожал порядок и аккуратность.

— Как из одного акга сделать тги? — глубокомысленно вопросил он пространство.

— С помощью последних достижений науки, — ехидно подсказала пещера. — Сначала проинтегрируй общую массу золота по объему, а потом продифференцируй по площади…

— Чего? — выпучил глаза Абгам.

— …пещеры.

— Издеваться изволите? — рассердился завхоз.

— Ничуть.

— Нет уж, я попгобую иначе. Своим методом.

Метод завхоза заключался в рассредоточении оставшейся массы золота по всей площади пещеры с помощью метлы. Судя по ее потрепанному виду, ей уже не раз приходилось делать эту операцию.

— Ну как? Здогово у меня выходит? — гордо спросил он.

— Угу. На фоне серого камня монетки смотрятся очень эффектно.

— Гм… действительно…

Юсуф ибн Абгам вновь забегал по пещере.

— Где бы золотой кгаски достать, пгомежутки замазать? — тосковал он, нарезая круги по пещере. — Что нас может спасти от гевизии? Что нас может спасти от гевизии?

— Ограбление, — деликатно намекнула пещера.

— Да чего тут ггабить? — отмахнулся Юсуф.

— Это точно, — согласилась пещера, — ты уже почти все украл.

— Попгошу без оскогблений, — обиделся завхоз. — Не укгал, а пустил в обогот.

— Ты это своим коллегам по разбойному бизнесу объяснять будешь, когда они тебя в оборот возьмут.

— Что же делать! — еще больше запаниковал Юсуф.

— Даю еще один намек — ограбление.

В углу тихо звякнул ятаган, и на этот раз до завхоза дошло.

— Точно, — возликовал он, хватая ятаган, — инсценигуем оггабление. Куда бы себя ткнуть?

— Могу подсказать, — хихикнула пещера.

Юсуф пальчиком освидетельствовал остроту заточки и с визгом отбросил ятаган в сторону.

— Он же остгый! — раздался его возмущенный вопль.

— Ну и что?

— Как что? Я же мог погезаться!

— Могу предложить бескровный способ, — услужливо предложила пещера, и перед носом завхоза закачалась веревка.

— Ггандиозно! — обрадовался Юсуф. — Будьте добгы, пониже, не достаю.

Пещера с удовольствием опустила петлю ниже, и завхоз ужом скользнул внутрь.

— Майна!

— Ты бы петельку с пояса на шею переместил…

— Ви таки надо мной издеваетесь! — расстроился завхоз. — А чем тогда пгикажете дышать?

— Об этом я как-то не подумала, извиняйте, — язвительно расшаркалась пещера.

Юсуф ибн Абгам очень обиделся, стянул с себя петлю и разразился гневной речью:

— Стоит хоть газ сделать людям добго, и тебе тут же сядут на шею. Вот тебе стало легче?

— Еще как, — вынуждена была признаться пещера, — на девятьсот пятьдесят три пуда как минимум.

— Девятьсот согок, — автоматически поправил завхоз. Он во всем любил точность.

— Девятьсот пятьдесят три, — уперлась пещера.

— Дикая стгана! Эта каменная дуга кичится каким-то там интеггальным исчислением, а жалкие тгинадцать пудов… — демонстративно ткнул пальцем в пол Юсуф и застыл с отвисшей челюстью.

Пол был девственно чист. Золото исчезло.

— Оггабили… — глаза его заметались по пещере.

В углу призывно блеснули три последние монетки, те самые, выделенные им лично на этот финансовый год. И к ним кралась почти неразличимая на фоне серых камней фигура! За эти монеты завхоз был готов биться насмерть. Юсуф ибн Абгам ринулся в атаку. Ошеломленный натиском Багдадский вор был в буквальном смысле слова взят за глотку.

— Уважаемый, — прохрипел Шухерман, суча ногами по стене, к которой его прижал озверевший Юсуф, — поимейте совесть…

— Совесть? — взвизгнул завхоз. — Нет, ви только послушайте! Этот уголовник имеет наглость шо-то там вякать пго совесть!

— Я слушаю, слушаю, — заинтересованно отозвалась пещера, — вы продолжайте…

— Безобразие! — возмутился Багдадский вор, сверкая подбитым глазом. — Я слышу призывы о помощи, спешу и падаю, понимая, что в беде соотечественник. Хоть не на иврите говорит, но явно соотечественник! Немедленно ему помогаю, и вот благодарность! Меня взяли за горло!

— Это чем в чем же ви мне помогаете?

— Как, то есть в чем? Вы же заказывали ограбление.

Своды подземелья затряслись от гомерического хохота пещеры. С потолка посыпались камни. Один из них довольно чувствительно треснул Юсуфа ибн Абгама по затылку, заставив его разжать руки и плавно осесть вниз. Прямо на последние три монеты.

— Премного благодарен, — расшаркался перед пещерой Шухерман, сунул за пояс ятаган, подхватил метлу и, решив, что здесь больше делать нечего, выскользнул наружу.

Тринадцать пудов золота, нагруженные на караван, грели его душу. Багдадский вор раскрыл карту.

— А теперь мы пойдем…

К изображенной на пергаменте пещере стремительно приближалось сорок точек.

— Это еще кто?

«Разбойники» — возникла лаконичная надпись на карте, и Шухерман понял, что пора уносить ноги. Однако, вместо того чтобы рвануть с места в карьер, он отвязал одного верблюда, стоящего порожняком, развернул в противоположную сторону предполагаемого бегства и дал начальное ускорение своей любимой заостренной отмычкой. Верблюд с обиженным ревом поскакал по пустыне. Ту же операцию воришка проделал с вожаком, за что был немедленно оплеван с головы до ног, но цели своей все же добился. Караван тронулся в обратный путь. Да еще как тронулся! Галопом! Следом бежал Багдадский вор, тщательно заметая следы метлой. Не успел его караван скрыться за барханом, как к пещере подскакали разбойники во главе со своим славным атаманом Чебургеном Великим и Ужасным. Из пещеры выполз завхоз.

— А нас оггабили, — радостно сообщил он атаману. Пещера хихикнула. — А кто лишний газ свою пасть откгоет, — добавил завхоз, оборачиваясь, — останется без этой самой пасти. По камешку газбегу.

Пещера намек поняла и благоразумно заткнула пасть, в смысле захлопнула ворота и торопливо замуровалась.

— Сколько чего пропало? — потребовал отчета Чебурашка.

— Девятьсот пятьдесят тги пуда золота, благовоний, вина и тгяпья без счету…

— На Папино добро покусились? — побагровел министр финансов, и гнев его был так велик, что разбойники затрепетали.

— Атаман у нас и впрямь Великий и Ужасный…

— Смотрите, следы!

— Коня завхозу, и в погоню! — пискнул Великий и Ужасный.

— Может, без меня как-нибудь… — испугался Юсуф.

— Ты пострадавший, — отмел возражения атаман, — и свидетель к тому же. Опознание производить будешь. В погоню!

И разбойники рванули в погоню. Но разве догнать им на своих жалких арабских скакунах корабль пустыни, настроенный Багдадским вором на скоростное плавание методом заточкотерапии? Очень и очень сомнительно. А сам Багдадский вор в этот момент уже отчитывался перед Ильей, тормознувшим несущийся на него галопом караван авантюриста.

— Шухермана не проведешь! Я ж говорил — засада! Аж сорок разбойников с саблями и ятаганами. Хорошо, удалось у них метлу спереть.

— Зачем? — полюбопытствовал Молотков.

— Следы заметать. Теперь они нас ни в жисть не найдут.

— А еще что ты у них спер? — прищурился Илья.

— За кого вы меня принимаете! — привычно возмутился Шухерман. — Кстати, оазис там, — махнул воришка рукой в сторону заходящего солнца, старательно обходя стороной скользкую тему.

— Веди, — кивнул Илья в сторону головы каравана, — но если еще раз без разрешения куда-нибудь слиняешь, не обижайся — голову оторву. Мы не на прогулке. Наша цель — дети!

33

А чем же занимались в этот момент дети? Ну разумеется, играли! И заводилой, как всегда, была Аленка. Как и вся прекрасная половина человечества, новоиспеченная наследница джинновского престола обожала повертеться перед зеркалом, нарядиться в новенькое платьице, нарядить кого-нибудь еще… Короче, она стала модельершей. Тронный зал превратился в демонстрационный, часть подданных Ад-Димирияту — в моделей, остальная часть — в зрителей, обслуживающий персонал и охрану. Как вы убедитесь позднее, охрана в этом рискованном шоу была жизненно необходима.

Дело в том, что вечно занятые папа с мамой частенько оставляли Аленку одну, настраивая перед уходом телевизор на детские мультики, но с голубого экрана по причине полного отсутствия всякого присутствия цензуры показывали не только мультики. В России полутонов нет. Или все запрещено, или все разрешено. Не все из того, что удалось увидеть, Аленка поняла правильно, многое, по младости лет, уразумела по-своему и теперь претворяла все это в жизнь во дворце короля джиннов.

Тронный зал было не узнать. О том, что он был тронный, говорил только сам трон. Все остальное было выдержано в буйных тонах дешевой американской забегаловки (культура с экранов сейчас в основном льется оттуда). Было кое-что и от Европы. Джинны хоть и сидели по привычке на полу, но во фраках и за столом! На этом особо настояла главная модельерша. Вокруг бегали такие же синенькие, как и посетители, официанты, разнося напитки. Молочные, клубничные, газированные, негазированные, охлажденные, переохлажденные…

В центре демонстрационного зала возвышался подиум.

Однако перенесемся за ширму, которая располагалась за ним, ибо там-то и происходило главное. Там творила свои модели Аленка. Творила и объясняла, как ими пользоваться.

— Третий раз тебе повторяю, дубина синяя. Выходишь на помост и делаешь так… — малышка томно изогнулась, — потом ручкой так… — еще один соблазнительный жест, — затем ножкой так… затем сбрасываешь с себя это, потом это…

— Зачем?!! — начал впадать в истерику джинн.

— Чтобы люди оценили сначала в таком виде, потом в таком…

— Да они ж не люди!!! — взвыла «модель».

— Все равно оценят.

— Вот этого я и боюсь.

— Глупый, — рассердилась Аленка, — потому и боишься. Кстати, шаровары под юбкой лишние. Снимай!

— Здесь? — ужаснулся джинн. — Не буду!

— Вообще-то правильно. На сцене снимешь.

Глаза джинна начали закатываться. Он был на грани обморока, но Аленка поняла его иначе.

— Умница! Шляпки не хватает и мехового манто!

Взгляд ее упал на Хрум Хрумыча.

— Серенький, пушистенький… будешь неплохо гармонировать с ансамблем. Маленький, правда. Ну ничего. Это поправимо.

Хрум Хрумыч начал раздуваться на глазах.

— Поработаешь немножко горностаем.

— Не буду!

Илюша недолго думая плюхнул упрямую мышь на плечи джинну. «Горностай» начал немедленно рваться на волю.

— Королевским горностаем, — поспешила успокоить его Аленка.

— Короли не работают!

— Даже за сыр?

— Оплату вперед! Вот сюда! — шлепнул лапкой по лысой голубой голове джинна Хрум Хрумыч.

— Идет. Я из него шляпку сделаю. После представления съешь.

На голове джинна появилась ароматная шляпка. Хрум Хрумыч немедленно оттяпал от нее кусок и начал жевать.

— До подиума шляпка не доживет, — сообразила Аленка. — Придется сделать сыр нескончаемым.

Шляпка тут же восстановилась. Это жутко понравилось Хрум Хрумычу. Он вольготно развалился на голубых плечах, заложив ногу за ногу.

— Что за поза? — возмутилась Аленка.

— Как хочу, так и лежу. Я же королевский горностай! — Хрум Хрумыч потянул на себя сыр, чтоб удобней было грызть, и немедленно вонзил в него свои острые зубки.

— А так даже красивей, — одобрила Аленка, оглядывая лихо сбитую набекрень шляпку. — Так ты все понял? — вновь обратилась она к джинну. — Выходишь…

— Понял. Не пойду.

— Вот еще новости! — топнула ножкой модельерша. — Ведущий, объявляйте!

Застывший в ступоре Гассан (он же ведущий) выпученными глазами смотрел на модель.

— С кем приходится работать, — пожаловалась Аленка Илюше. — Ладно, обойдемся без дешевой рекламы. Выводи его на сцену!

— Без проблем, — засучил рукава наследник. Сначала он воспринял новую игру в штыки, но теперь от нее просто угорал. — Ты не отвлекайся, готовь групповуху.

Модельерша поблагодарила помощника кивком головы, повернулась к кучке трясущихся от страха джиннов, критически осмотрела их и начала творить групповую модель. Она подняла ручки, сделала в их сторону пасс, джинны глянули друг на друга и рухнули в обморок.

— Чего это с ними? — удивилась Аленка.

— В-в-волнуются… — судорожно вздохнул визирь, потихоньку приходя в себя, — первый выход все-таки… — Он бросил взгляд на групповую модель и рухнул следом.

— Чего-то здесь не хватает, — задумчиво пробормотала руководительница шоу, разглядывая лежавших в отключке джиннов. — Нет, наоборот… слишком много лишнего…

Наследница приготовилась сделать еще один пасс. Зал взревел. Аленка поняла, что первому артисту помогли выйти на сцену, и, надо сказать, не ошиблась.

Модель вместе с куском ширмы смачно вляпалась в столб, которым Аленка, учитывая габариты артистов, решила заменить стандартный, не раз виданный ею по телевизору золоченый шест. Обиженно пискнув, «королевский горностай» улетел в угол тронного зала, держась всеми четырьмя лапами и зубами за нескончаемый сыр. Как только искры из глаз «модели» перестали сыпаться, она с трудом поднялась, давая возможность оценить свой наряд. Платье было шикарное, в обтяжечку. Оно так выгодно подчеркивало накладную грудь, что зрители взвыли еще восторженней. Замок задрожал. Распаленный Ад-Димирияту начал придвигать свой трон вместе с постаментом поближе к подиуму, но был остановлен недремлющей охраной. На ней тоже настояла модельерша, увидев однажды, как фанаты прорывались на стадион сквозь полицейский кордон.

— Гарсон, чего-нибудь охлаждающего!

Двухметровый гарсон, проносившийся мимо с подносом, бухнул в бокал с молоком приличную дозу вина, после чего подал его повелителю.

— Что это?

— Новинка сезона. Молочный коктейль, — лаконично сообщил гарсон. — С вас два золотых.

— Чего? — возмутился король.

— По распоряжению наследников престола, — невозмутимо сообщил гарсон, — с сегодняшнего дня каждый труд должен быть оплачен. Не хотите, как хотите…

Гарсон выхватил из рук повелителя бокал.

— Да подожди ты, заплачу… — всполошился Ад-Димирияту.

Коктейль вернулся в державные руки.

— А чаевые? — возмутился гарсон, разглядывая золотые.

— Со слониками возьмешь?

— Индийский? Да там половина опилок!

— Это смотря чья фасовка…

— Беру только наличкой!

Пришлось раскошеливаться. Получив свои законные чаевые, «мальчик» рванул было дальше, но Ад-Димирияту успел поймать его за полы фрака.

— Наследники больше никаких распоряжений не давали?

— Давали. Приказали подбадривать артистов аплодисментами и тоже платить. Качество моделей они будут оценивать количеством денежек, засунутых за резинку.

— Какую резинку?

Гарсон пожал плечами.

— Давай, Абдулка!!! Покажи, чему тебя научили!!! — заорал король, отпуская «мальчика», и начал поддерживать артиста, яростно хлопая в ладоши.

Зрители немедленно присоединились к его усилиям. Как ни странно, это действительно вдохновило первую модель Аленки. Собравшись с духом, она честно сделала первую позу. Возможно, получилось и не так томно, как у наследницы, но зрителям понравилось. Их восторженные вопли вдохновили «артистку» сделать следующее па пудовой ручкой. Зал загрохотал. Окончательно поверив в свои силы и недюжинные артистические способности, модель резво махнула ножкой.

— О-о-о!!! — застонали зрители.

Распаленная «артистка» скинула первую деталь одежды.

— У-у-у!!! — взревел зал.

Тут уж модель окончательно вошла в раж и скинула вторую деталь. Треснувшее по всем швам платье вместе с накладными грудями полетело в толпу.

— Вау-у-у!!! Йес-с-с!!! — Публика словно с цепи сорвалась. — Еще!!! Еще!!! Дальше давай!!!

Тут модель сообразила, что давать, собственно, больше нечего, ибо на ней остались только шаровары, отвоеванные у модельерши в неравном бою. Расставаться с ними джинн не собирался и начал торопливо кланяться, давая понять, что представление закончено. Оно бы и закончилось, если б зрители не увидели резинку, за которую надо было совать. Зал дружно ринулся выполнять распоряжение наследников и честно его выполнил, сметя заодно по пути охрану. Бумажных денег в государстве Ад-Димирияту не водилось, а благодарность зрителей была так велика, что шаровары рухнули под тяжестью монет, глухо стукнув о помост. Артист этого уже не слышал. Он летел отдельно от них, снесенный с подиума мешком золота, посланным лично Ад-Димирияту. Королевская награда впечатала модель в стену, где она и отключилась от переизбытка чувств, покрытая славой и кучей золота.

— А вот и я! — Радостный возглас Веселого Али, материализовавшегося на подиуме с Акирой и катаной под мышкой, был воспринят как появление следующей модели и тут же вознагражден градом золотых монет. Они летели, надежно упакованные в прочные мешки. Подданные не хотели отставать от своего сюзерена. К такому приему таможня была не готова. Подиум тоже. Он просто рухнул. Зато бдительный сэнсэй был готов. Во всех отношениях.

— Групая ниндзя… ик! — раздался из пролома возмущенный вопль. — Исчезай…

— Трансвестита, аднака, — согласился «групая» ниндзя. — Моя мешочка бери?

— Бери, — милостиво согласился сэнсэй. — Шарика бросай!

Из пролома повалил дым. Что-то прошуршало по стене, затем по потолку. Из глубины замка удивленные джинны услышали затихающий вдали голос успокоившейся и вновь обмякшей катаны: «Шумер камыы-ыш, дере-э-эвья гну-урись!!!»

— Что это было? — удивился король.

— Таможенный сбор удрал, — простонал Веселый Али, выползая из пролома.

— Ладно, потом поймаем, — махнул рукой король. — Уйди…

— Куда? — захлопал глазами Али.

Обычно его встречали с распростертыми руками в ожидании какой-нибудь экзотической новинки, а тут…

— С помоста уйди, болван! — рассердился король. — Аленка, следующего давай! — скомандовало Его джинновское величество, одновременно заделывая пролом торопливым пассом руки.

Из-за ширмы на негнущихся ногах вышел красный как рак Гассан, доковылял до повелителя и что-то беззвучно прошептал ему на ухо.

— Что… так и будет? — поразился король.

— Угу… — обреченно подтвердил визирь.

— Немедленно утроить охрану!!! — распорядился Ад-Димирияту.

Зрители замерли, сообразив, что на этот раз их ждет что-то уж совсем необыкновенное. Старик Гассан, не рискуя забраться на помост, объявил следующий номер уже откуда-то из-под трона.

— Арабский ансамбль «мини-бикини» пьяных морд… э-э-э… пляжных мод!

Ширмы пошли волнами. Оттуда раздались характерные плюхи.

— Что там такое? — заволновался Ад-Димирияту, нервно подпрыгивая на кресле.

— Полагаю, наследники, — отозвался главный визирь, — уговаривают первую же… группу выйти на сцену, но боюсь, что не справятся. Надо им помощь дать.

Весь зал в едином порыве взметнулся вверх.

— Только, чур, третья модель моя! — заволновался Гассан, высовывая голову из-под трона. — Я первый забил! — И тут до него дошло, что он в запале орет. — Вай мэ!!! — схватился за голову благочестивый визирь. — Позор на мою седую голову! Прости Аллах, шайтан попутал!

Где-то далеко внизу, в потайной комнате нервно икнула огромная жаба, чуть не подавившись очередной мухой.

— Кто-то меня вспоминает… наверно, Махмуд.

34

Туча ифритов переминались с ноги на ногу на горячем песке в ожидании программной речи главкома.

— Шеф недоволен, — Махмуд грозным взглядом обвел свою красную армию, — вашей боевой и политической подготовкой, в связи с чем назначил учения, чтобы поднять ваш дух и укрепить тело. Те, кто останутся в живых…

— Что?!! — ахнул кто-то.

— Это как понимать? — заволновалась армия.

— Понимать надо так, что мочить вас будут долго и всерьез.

— Очень долго?

— Очень. Пока не окочуритесь… Ррразговорчики в строю!

Ифриты выпятили груди, втянули животы и, вздернув подбородки, замерли.

— Учтите, за ходом учений шеф наблюдает лично и делает соответствующие оргвыводы. Мною разработан гениальный план, который приведет нас к блистательной победе, — рявкнул погромче Махмуд, задрав голову к небу, чтобы Иблис наверняка его услышал. — Если вы, недоноски, — перевел он взор на свою армию, — будете четко придерживаться полученных инструкций. Ознакомьтесь с данными нашей доблестной разведки. — В руках главкома появилась огромная фотография Ильи, склонившегося над картой Веселого Али. — Перед вами наш условный противник. Зовут Папа. Его надо скрутить или, в крайнем случае, замочить. Причем сделать это скрытно, маскируясь под джиннов. Колер сме-э-энить!

Ифриты четко выполнили команду, сменив цвет своих тел с алого на голубой.

— Добро, — удовлетворенно хмыкнул Махмуд. — Так держать. Кто там у нас самый шустрый?

Озеро зашумело, заволновалось и выплеснуло к его ногам самого маленького, коржавенького «джиннчика».

— Ты, Джевдет? — удивился Махмуд.

— Говорят, я, — сердито пропыхтел «джиннчик», поднимаясь с земли и украдкой грозя кулаком за спиной сотоварищам.

— Ну ты так ты. Ставлю первую боевую задачу: срочно добыть и доставить сюда двести… — главком окинул взглядом свою армию, — нет… пятьсот ламп.

— Да где ж я столько найду? — возмутился Джевдет. — Вот кувшины…

— Никаких кувшинов! Нужна емкость, которую можно заткнуть. Да, и еще веревок чуть-чуть. С километр, не больше. На все про все две минуты тебе. — Махмуд извлек из воздуха песочные часы. — Не успеешь…

Джевдет превратился в голубой вихрь и со свистом ушел за горизонт.

— А что будет, если не успеет? — робко спросил кто-то из толпы.

— Комиссую, и в тыл, — твердо ответил Махмуд.

Ифриты буквально застонали от зависти.

— Жестокая необходимость, — вздохнул главком.

Из-за горизонта вновь послышался свист, и голубой вихрь материализовался перед главкомом.

— Задание выполнено! — отрапортовал Джевдет, опуская на песок пирамиду ящиков, наполненных бутылками. Рядом плюхнулась огромная бухта пенькового каната. — С затычками и ровно пятьсот. Можете не считать.

— Орел! — одобрил Махмуд, извлекая бутылку. — «Экстра-эликсир», — прочел он надпись на этикетке. — Что за фигня… да еще и полная? Что, пустых найти не мог?

— Не успевал, — деликатно указал пальчиком на тонкую струйку песка в часах Джевдет. — Пустых по дороге много валяется, но все вразброс, а эти в трюме кучкой были, ну я их и…

— Ладно, прощаю. Воду и выпить можно. Впрок. Кто его знает, сколько вам там внутри придется сидеть?

— Зачем нам там сидеть? — испугалась армия.

— Болваны! Посмотрите на себя. Вы теперь кто?

— Кто?

— Джинны!

— Ну и что?

— А то! Враг силен и коварен. Разведка доносит, что он практически без потерь преодолел таможню Веселого Али, умудрился обойти стороной разбойников и в данный момент движется по направлению к оазису, дабы пополнить запасы воды. Там мы ему на всякий случай подготовили горячую встречу, используя втемную гули, но он туда не дойдет!

— Почему?

— Его остановите вы, верные воины Иблиса, и сделаете это так, что комар носу не подточит! Дорога его лежит через это место, — топнул по песку Махмуд, — и тут его встретите вы!

— Гениально!!! — подобострастно захлопал в ладоши Джевдет. — Я так понимаю — мы будем сидеть в засаде.

— Да еще в какой!

— Какой?

— Минное поле, — таинственно прошептал главком. — Только тс-с-с… никому ни слова. — Ифриты поспешно закивали головами. — Половина армии забирается в эти бутылки, вторая половина их закупоривает и закапывает в шахматном порядке в песок. Снаружи торчат только пробки. К пробкам привязываем веревки, веревки соединяем между собой, и все!

— Что — все? — нервно икнула армия.

— Минное поле готово. Папа-дурак идет… — Махмуд двумя пальчиками в воздухе изобразил, как Папа-дурак топает по пустыне, — видит: веревка лежит. Хорошая вещь, думает Папа, в хозяйстве сгодится. Хвать ее! Пробка — чпок! За ней другая, потом третья, и из бутылок вылетает туча джиннов! Заметьте, джиннов, а не ифритов! Маскировки не нарушать! Все дружно бросаются на Папу и начинают его пинать, пинать, пинать! — энергично запрыгал по песку Махмуд. — А потом отнимают у него веревку и начинают вязать, вязать, вязать! Ну как?

— Обалдеть… — У Джевдета не было слов. Зато было предложение. — Вот только место для засады, мне кажется, не совсем удачное. Там, за оазисом, такие прелестные пески — закачаешься…

— Сейчас ты у меня сам закачаешься, — поднес к его носу кулак Махмуд. Джевдет рухнул на колени. — Кому еще место для засады не нравится?

— Нравится!

— Очень нравится!

— Хоро-о-ошее место…

— То-то! Грудью первым встретить врага — что может быть почетнее? А ну, задохлик, пей и быстро лезь в бутылку, — приказал он Джевдету. — И вы тоже, — повернулся Махмуд к остальным. — Каждый помогает соседу запихнуться внутрь.

Ифриты нехотя двинулись к ящикам.

— Ну что стоишь?! — рявкнул главком на самого шустрого «джинна».

Джевдет жалобно посмотрел на шефа, принял у него пузырь, с видом смертника, взбирающегося на эшафот, выдернул пробку, одним махом выдул содержимое емкости и застыл, выпучив глаза.

— В чем дело? Лезь.

— Ща… — поднял руку Джевдет. Это неосторожное движение качнуло его в сторону. Причем почему-то в сторону ящиков с экстра-эликсиром. — …Затарюсь.

Дальше произошло что-то странное. «Задохлик» выдернул из ящика еще два пузыря, вместе с ними резко сократился в объеме и нырнул внутрь опорожненной бутылки.

— Теперь зат-т-тыкай… — донеслось до главкома оттуда. — Быва-а-али дни весе-о-олыя-а-а!!!

Главком поднял емкость, поднес горлышко к носу, осторожно понюхал и на всякий случай даже лизнул.

— Странный вкус, — задумчиво пробормотал он. — На вино не похоже, а в нос шибает. Пожалуй, даже покрепче будет. Слышь, задохлик, — главком тряхнул бутылку, — вылезай. Пьяные к работе не допускаются!

Джевдет за стеклом отрицательно мотнул головой.

— Тебе начальник приказывает!

— Да пош-ш-шел ты в жопу, начальник, — отмахнулся Джевдет, выдергивая зубами пробку из нахально заныканной бутылки, — не до тебя…

— Ах ты…

Шум за спиной заставил главкома рывком развернуться. Армия билась насмерть около ящиков за почетное право первыми встретить врага. Вакантных мест было мало, а потому начался естественный отбор. Сильные оказывались на дне выпитых ими бутылок, самые сильные умудрялись захватить еще и с собой, по примеру хитроумного Джевдета. Ну а те, кто послабее, довольствовались остатками и забивались в опорожненные емкости сразу по нескольку штук. Как правило, по трое. Больше туда не влезало.

— Назад! — взревел Махмуд.

— Ап-п-политично рассуждаете, шеф, — пьяно икнул кто-то из своей бутылки. — Вперед и только вперед!

— Тьфу!

Махмуд огляделся. Вокруг валялись опорожненные бутылки с его армией внутри, азартно давящей песняка. Главком скрипнул зубами. Он понял, что устанавливать мины ему придется в гордом одиночестве, сплюнул огненным сгустком и пошел собирать разбросанные по песку пробки.

35

Погоня! Что может быть увлекательнее этого азартного процесса? Бессмертный и Мурзик от него просто тащились, уставившись в Кощеев поднос, настроенный, как правило, именно на боевики. Чебурашка боевики не любил, а уж погони тем более. И вот, по иронии судьбы, он летит на лихом арабском скакуне, нещадно колотясь и без того пострадавшим копчиком о жесткое седло, во главе сорока разбойников по следам одинокого верблюда, уносящего на своих могучих горбах девятьсот пятьдесят три пуда золота. Одинокого… Чебурашка нахмурился. Что-то тут не сходилось.

— Завхоза ко мне! — рявкнул он грозным голосом настоящего, бывалого атамана.

Как ни слабо он пискнул, его услышали.

— Чебурген требует завхоза! — провозгласил скачущий рядом Ахмед.

— Завхоза к Чебургену! — понеслось по цепочке.

Коня Юсуфа ибн Абгама, скакавшего в хвосте в тщетной надежде как-нибудь незаметно слинять, подхлестнули плеткой, он перешел в галоп и из арьергарда перешел в авангард.

— Сколько их было?

— Гискну уточнить, уважаемый. Кого?

— Грабителей, кого же еще? — сердито буркнул министр финансов.

— О-о-о… туча, целая туча!

— На чем они были?

— На конях… и, кажется, кобылах… впгочем, я могу и ошибаться. Под хвост заглянуть не успел.

— Странно. След явно не кобылий, и проскакала тут не туча.

— Вах! Какой мудрый у нас атаман, — восхитился Ахмед.

— Вай ме!!! — загалдели разбойники. — Да это ж верблюд.

— И к тому же одиночка, — подвел итог домовой.

— Вы ошибаетесь, дгузья. — Завхоз покрылся холодным потом. — Пгосто здесь габотали пгофессионалы. Пгивязали к копытам вегблюжьи ноги и бежали след в след!

— Кого-то ты мне напоминаешь, — задумчиво пробормотал министр финансов.

Юсуф ибн Абгам мелко затрясся. Торопливо натянул чалму на лоб по самые брови, поднял воротник халата и втянул голову в плечи.

— Это мне нездоговится. Когда мне нездоговится, меня всегда с кем-нибудь путают.

— Да, трясет тебя здорово, — согласился Чебурашка. — Поддержите его. Как бы с коня не свалился.

С двух сторон к завхозу подскочили бандиты и подхватили его под белы ручки. Тут уже мелкая дрожь перешла в крупную. Он-то прекрасно знал, где его видел Чебурген. После неудачной попытки продать душу своей тещи адскому отделу Тридевятого синдиката пять лет назад он предложил свои услуги Василисе Прекрасной в качестве министра финансов, утверждая, что за год оздоровит экономику и удвоит царскую казну, пустив ее в оборот. (По самым осторожным прикидкам непризнанного финансового гения, содержимого той казны должно было хватить ему, его семье, чадам и домочадцам до конца жизни на десять поколений вперед.) На его беду, Василиса была не только Прекрасной, но и Премудрой, а потому со спокойной совестью приказала гнать проходимца в шею, и миссию эту с превеликим удовольствием выполнил Чебурашка лично, душевно мутузя неудачливого конкурента своим знаменитым портфелем.

«Попался! — скакали в голове панические мысли. — Простят?.. Не простят?.. Прибьют?.. Не прибьют?..»

— Так где же я тебя все-таки видел? — продолжал размышлять вслух атаман.

«Придется откупаться», — застонал Юсуф ибн Абгам и, сделав героическое усилие… нет, даже не усилие, а самое настоящие насилие над своим горячо любимым организмом, выдавил из себя:

— Я это… совсем сказать забыл… я ведь сокговища-то отбил у них. Не все, пгавда… небольшую часть. Ох, и жестокая сеча была-а-а, — невольно увлекаясь, начал фантазировать завхоз. — Пгедставляете, они вваливаются, а я хватаю свой любимый ятаган одной гукой, бандита за гогло дгугой…

— Их же туча была, — удивился Ахмед.

— Не пегебивай! Газмахиваюсь и со всей силы каа-ак…

Однако Чебурашку больше волновало другое.

— И где эта часть?

— Какая часть?

— Сокровищ, — раздраженно пискнул Чебурген.

— А-а-а… вот она! — Юсуф ибн Абгам гордо продемонстрировал разбойникам всю отбитую им у неведомых конкурентов часть в количестве трех золотых.

— Целых три!!! — заволновались разбойники.

— Это сколько жратвы купить можно!

— Рубить надо. На сорок частей!

— Сорок одну. Атамана забыли.

— Он и так пройдет. Вон скоко на нем золота!

— Это неприкосновенный запас, на случай… — Юсуф кинул взгляд на атамана и осекся.

Лицо Чебурашки окаменело. В отличие от наивных разбойников министр финансов считать умел и разницу между почти тысячью пудов золота и тремя золотыми понимал отчетливо.

— Дай сюда, — свирепо приказал он завхозу.

Юсуф ибн Абгам всеми фибрами своей «восточной» души понял, что если не отдаст — все! Даже о белых тапочках позаботиться не успеет. Монеты перекочевали в мохнатую ладошку атамана.

— И вот на эти жалкие гроши можно что-то купить? Накормить сорок человек? Не верю!!! Сказки это!!!

— Атама-а-ан, — укоризненно протянул Ахмед, — забыл никак?

— Немудрено. Пять лет на караванных путях не озоровал, — пояснил кто-то.

— Тут и есть сказка, — напомнил Ахмед. — Если деньги в кармане есть и жрать очень хочется, то стоит только пожелать — и все будет.

— Проверим, — хмыкнул Чебурген. — Откушать хочу!!! — крикнул он, и конь тут же дал по тормозам, вытянув все четыре копыта вперед.

— Атаман! — отчаянно взвыл кто-то. — У нас же денюжек нет!!!

Но Чебурген его уже не слышал. Он кубарем летел в дверь неведомо откуда взявшейся чайханы, прижимая к груди свой неразлучный портфель с финансово-отчетной документацией государства Тридевятого. И как только скрылся за ней, чайхана испарилась. Атаман, на беду свою, «не помнил», что вход в это злачное заведение разрешен только счастливым обладателям звонкой монеты.

36

— Достали уже эти пески!

Подполковник был зол. Вроде бы вот она, цель, рукой подать, а они все мотаются по пустыне. С момента пропажи детей прошло уже три дня. Где они сейчас? Что с ними?

— Восток, сам понимаешь, — глубокомысленно изрек лейтенант.

— Какой, к черту, Восток! Ты где-нибудь видел пустыню в районе Багдада?

— А я там был? Может, где и есть.

— Я там тоже не был, но уверен, что такой нет! Это ж натуральная Сахара! Слушай, ты так шею не свернешь?

Молотков покраснел и поспешно отвернулся. Опасения подполковника имели под собой почву. Почти весь путь лейтенант провел, неестественно вывернув голову, старательно делая вид, что изучает окружающий ландшафт на предмет какой-нибудь опасности. Непонятно было, как ему это удавалось делать, не отрывая взгляда от Жасмин, качавшейся сзади меж верблюжьих горбов.

— У нас, может, и нет, — сердито ответил он, — а у них есть. Это все-таки Тридевятое…

— Тихо! — поднял руку подполковник.

Шухерман, сидевший на вожаке, тоже что-то почуял и натянул поводья. Караван стал. Все насторожились. Из-за бархана, перекрывавшего горизонт, до них донеслись скрежет, скрип и невнятный гул, сквозь который пробивались веселые возгласы и смех.

— Море, — радостно мяукнул Мурзик. — Никогда не был на море! Поплаваем, окушат наловим.

— Здесь не может быть моря, — уверенно заявила Жасмин. — Я точно знаю.

— Однако… — Илья кивнул на верхушку показавшейся над барханом мачты. Она становилась все выше и выше, вот уже и парус показался…

Что-то было не так. Ветер дул им в спину, а корабль шел навстречу с выгнутыми в противоположную сторону парусами.

— Любопытно, — пробормотал Илья, прикрывая глаза ладонью от солнца.

Показался шпиль, корпус, и грянула песня.

Из-за о-о-острова на стре-э-эжень, На просто-о-ор речной волны-ы-ы А выплыва-а-ают расписны-ы-ыя, Эх, Синдбада корабли-и-и! А выплыва-а-ают расписны-ыя…

Корабль перевалил гребень бархана и, клюнув носом вниз, заскользил по песку.

— Обалдеть, — ахнул Молотков, сдерживая попятившегося верблюда. — На веслах идут!

— А по-моему, на водке.

Предположение Ильи подтвердилось на все сто. С палубы корабля вылетела пустая бутылка, сбила чалму с головы Шухермана и вонзилась в песок.

— Эй! Поосторожней там! — возмутился Багдадский вор, ныряя следом.

Из-за борта выглянула бородатая физиономия.

— Синдбад! Человек за бортом!

— С-с-суши весла!

Весла взлетели вверх, сбив с Шухермана заодно и ушанку, скрывавшуюся под чалмой.

— Свистать всех наверх!!! Шлюпку на воду!

— Никак нельзя, — хрюкнул кто-то с палубы, — пропили…

— Тогда круг. Мы что, звери?

Спасательный круг на мгновение завис в воздухе и ринулся вниз, в нижней точке своей траектории достав-таки Шухермана, нагнувшегося над чалмой, в попытке освободить ее от бутылки.

— Кэп! Да он не один! — Около борта появилось еще несколько бородатых личностей. — Тут целая команда… Ну алкаши!!!

— С чего ты взял?

— А ты хоть раз пробовал по трезваку пешком по морю, да еще и на верблюдах?

— Не-а, — почесал затылок капитан. — Эй, алкаши, на буксир взять?! — заорал он, свесившись вниз.

— Не стоит, — невольно засмеялся Илья. — Мы идем своим путем.

— Может, это аборигены? — задумался кто-то.

— Может… — почесал затылок капитан. — Эй, алкаши, Ближний Восток далеко?

— Считай, приплыли.

— В смысле как? — выпучил глаза Синдбад.

— В смысле это уже здесь.

— Bay!!! Йес-с-с!!! — взревели бородатые личности.

Весла плюхнулись в песок. Воодушевленная команда рванула к своему предводителю и взметнула его в воздух.

— Не прошло и трех лет, — в экстазе орал парящий в воздухе Синдбад, — и мы его нашли!!!

— Это надо отметить! — подал кто-то идею.

Идею немедленно поддержали. Команда доблестного Синдбада-морехода ринулась в трюм за бутылками, дозволив капитану рухнуть на жесткие доски палубного настила, но он даже не обиделся. Вскарабкавшись на нос корабля, Синдбад, которого уже изрядно штормило, одной рукой схватился за снасти, видать, чтоб не смыло волной, и поднял вверх бутылку, зажатую в другой руке.

— Мы сделали это, дети мои!!!

— Bay!!! — восторженно взвыли бородатые «дети».

Эликсир забулькал в луженых глотках морских волков.

— Синдбад всегда держит свое слово! Товар будет доставлен к заказчику в целости…

— Да там и половины не осталось, — удивился кто-то.

— …и сохранности, — отмахнулся Синдбад. — Несмотря на злобные происки врагов!

— Какие происки? — полюбопытствовал Мурзик.

— Жуткие! Вот только что, к примеру, плывем, никого не трогаем, а из волн утопленники выныривают. Сами синие, морды косые. На палубу лезут и орут: «Папа, ты меня уважаешь?»

— Надеюсь, вы их уважили? — хмыкнул Олежка, косясь на Илью.

— Еще как, — загалдели матросы, — все весла запасные о них поломали. Одного, правда, прибить не успели. Опередил, гад! В плен сдался. Пришлось взять. Эй, ты где, синюк?

Над бортом появилась покачивающаяся фигура «джинна».

— У-у-у… какая морда-то у тебя красная, — посочувствовал Синдбад. — Пора охладиться.

На ифрита тут же накинули веревку и, особо не церемонясь, выкинули его за борт.

— Не потонет? — заволновался кто-то на корабле.

— Да вроде на поверхности плавает, — пожал плечами Синдбад. — Кстати, аборигены, кто знает, где тут пещера Сим-Сим?

— Я! — встрепенулся Багдадский вор. — Я знаю, я! Только отсюда не видно, мне бы повыше залезть.

— Давай сюда! — решительно махнул рукой Синдбад.

Шухерман ласточкой взлетел на корабль, взметнулся на мачту, с умным видом обозрел горизонт, спустился вниз и заметался по палубе, волоча за собой Синдбада.

— Значит, так, сначала плывете на зюйд… — простер он руку вперед.

— А я думал, это ост, — удивился Синдбад.

— …потом на вест… — продолжил инструкцию авантюрист, разворачивая капитана в другую сторону.

— Вот он какой, вест… — почесал затылок Синдбад.

— …не доходя, упретесь. Ну мне пора. Семь футов вам под киль. Привет заказчику.

— Ой, что-то здесь нечисто, — покачал головой Илья, наблюдая, как воришка скрывается за противоположным бортом.

— Весла на воду, — рявкнул Синдбад. — Право руля! Запе-э-эвай! «Из-за о-о-острова на стре-ээжень…»

Грянула песня, ударили весла, взметнув тучи пыли и песка, и корабль рванулся в указанном жуликом направлении, волоча за собой охлаждавшегося «джинна».

— А Шухер… — заволновался Олежка.

— Здесь я, здесь, — успокоил его авантюрист, выныривая из-за корпуса судна. За собой воришка тащил огромный тюк, наспех сооруженный из плотной белой материи.

Илья поднял голову. Паруса на удаляющемся строго по синусоиде корабле уже не было.

— Я тут харчишек на дорогу собрал. Не желаете откушать?

37

Караван брел по пустыне. Багдад-101 был уже где-то недалеко.

— Завтра будем на месте, — заверил Илью Шухерман.

— Какие то жалкие сто километров, — разозлился подполковник, — мы тащимся второй день, а теперь еще и завтра!

— Здесь километры немереные, — виновато вздохнула Жасмин. — Сказка…

Ей было очень неудобно перед Ильей. В голове не укладывалось, что родной отец мог пойти на такое. Красть детей! Она стиснула зубы. Ну доберусь я до него!

— Глядите, опять следы! — Шухерман радостно засмеялся.

Они натыкались на них уже не в первый раз. Корабль Синдбада, видать, не первый месяц бороздил пустыню в поисках пещеры Сим-Сим.

— А вот и утопленники, — сообразил Молотков.

Караван поднялся на очередной бархан. Зрелище, открывшееся перед ними, впечатляло.

— О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями? — мрачно вопросил Илья.

По обеим сторонам синусоидальной борозды, проделанной кораблем, грудами лежали мертвецки пьяные голубые тела. Рядом валялись измочаленные обломки весел.

— Это была эпическая битва, — хмыкнул Молотков. — Давай посмотрим?

— Некогда, — отмахнулся подполковник. — Вперед!

Не успел караван скрыться за горизонтом, как одно из голубых тел зашевелилось, со стоном выдрало свои члены из раскаленного песка и, опираясь на обломок весла, приподнялось. Похоже, тело пришло в себя так быстро потому, что было единственное трезвое среди всей этой поверженной массы. Махмуд тупо освидетельствовал размочаленное об его голубую голову весло, посмотрел в сторону удаляющегося каравана и утробно зарычал:

— Прошли… опять прошли!

Взгляд его упал на одну неподорвавшуюся «мину». Внутри склянки с экстра-эликсиром плескался упившийся в зюзю ифрит. Махмуд выдернул пробку, вытряхнул его оттуда и одним махом осушил бутыль.

— Ну, Папа, держись!

Главнокомандующий войсками Иблиса щелкнул пальцами и одним махом догнал караван. Он материализовался прямо перед мордой верблюда, который от неожиданности сначала его оплевал, а потом, забыв притормозить, немножко потоптал. Ну это уж было слишком. Второй раз за день оказаться мордой в песке! Махмуд рывком поднялся.

— Папа!!! Выходи на смертный бой! — тряхнул он обломком весла.

Илья усмехнулся, спрыгнул с верблюда.

— Ой, — испугалась Жасмин, — да это же ифрит. Сейчас магичить будет.

Алкогольные пары заставили Махмуда забыть про маскировку. Тело его краснело буквально на глазах.

В отличие от остальных членов синдиката Тридевятого, Молотков прекрасно знал возможности подполковника, а потому соскочил со своего верблюда и выдвинулся вперед.

— Да куда уж тебе с самим Папой биться! Ты сначала с его младшим братом справься.

— Это с тобой, что ль? — презрительно фыркнул Мурзик, плюхаясь со своего верблюда прямо под ноги лейтенанту.

— Нет, с тобой, — обрадовал его Олежка, отвешивая любимчику Яги смачный пинок.

Кот с диким мявом взвился в воздух, испытывая огромное желание порвать первого, кто попадется на его пути. Этим первым оказался Махмуд. Бедолага даже помагичить не успел, как вновь оказался втоптанным в песок.

— А теперь разберемся с тобой, — повернулся Баюн к лейтенанту.

— Мурзик, фу! — Олежка торопливо ретировался за своего верблюда.

— Сейчас я тебе дам «фу»!

— Мурзик, когти убери, — заволновался за своего подчиненного подполковник.

— Сейчас кое-кому глазки выцарапаю и уберу, — фыркнул разгневанный Баюн.

Утихомирить разбушевавшегося кота было не так-то просто. Возможно, именно поэтому команда Ильи не заметила, как недобитый враг зашевелился. Махмуд в очередной раз выдернул свою физиономию из песка.

— Всех закопаю… — прохрипел он и начал магичить.

И никто не заметил, как из-за соседнего бархана выглянул испуганный Омар. О чем Папа думает? Его же сейчас…

Гибель Папы на этом этапе его не устраивала. Визирь голубым ужом скользнул к главкому Иблиса, подобрал выпавший из его рук обломок весла, со всей дури огрел им Махмуда и испарился, радуясь, что сумел сделать все так элегантно, красиво и незаметно. Задержись он еще на мгновение, то увидел бы, что помощь его слегка запоздала. Удар весла оборвал заклинание на половине, и сработало оно, соответственно, тоже наполовину. Но тем не менее и этого по горло хватило команде Ильи. Они оказались закопанными в песок именно по самое горло. Все, кроме Мурзика, сделавшего в этот момент гигантский прыжок, намереваясь вцепиться в своего обидчика. Это его и спасло.

38

О такой удаче Мурзик мог только мечтать. Из песка торчала вереница верблюжьих и человеческих голов. Но, что самое главное, одна из этих голов принадлежала Олежке Молоткову — нерадивому наймиту, только что смертельно оскорбившему своего нанимателя. Было и еще одно обстоятельство, несказанно радующее злопамятного Баюна. Голова эта оказалась закопанной среди зарослей верблюжьей колючки и была надежно скрыта от посторонних глаз. Вот он, его час! Час расплаты! Мурзик довольно потер лапы. Ну держись, лейтенант. Месть так сладка!

Первым делом он откопал свою безразмерную котомку, выудил оттуда бурдюк из личных запасов Веселого Али, саперную лопатку, зловеще улыбнулся и пошел мстить. Усевшись на хвост у головы своего мучителя, Баюн воткнул лопатку в песок, душевно отхлебнул из бурдюка, облизал усы и только после этого лениво спросил:

— Давно здесь сидим?

Молотков неопределенно хмыкнул.

— Чего-чего? — выставил ухо Баюн.

Лейтенант демонстративно отвернулся. Подыгрывать пушистому наглецу он не собирался.

— Ну вот, — загрустил Мурзик, — нами брезгуют… — Он отхлебнул еще раз. — Мы спешим и падаем… страдаем, можно сказать… как там Олежка, дружок наш закадычный? Может, в беду попал? Может, помощь нужна? А нами брезгуют… — Баюн чуть не прослезился от такой несправедливости. — Вот они, друзья… — Мурзик отложил в сторону бурдюк и взялся за лопатку. — Бритва, — восхитился он, затачивая острием коготки. — Жасмин передать ничего не хочешь?

— Это еще зачем? — не выдержал Молотков.

— Дело шахтерское, оно такое… опасное… ошибся на миллиметр — и все! Заказывай белые тапочки. Ну-с, начнем тебя спасать.

Баюн сделал зверскую морду, поплевал на лапы, взялся ими за черенок, душевно размахнулся… Разумеется, он не собирался опускать лопату на голову своего мучителя, но голова-то этого не знала… Баюн замер. Перед ним был девственно чистый песок. Мурзик похлопал глазами, повернулся… Голова Молоткова была уже за его спиной. Она по-прежнему торчала из песка и, похоже, сама не понимала, как туда переместилась.

— Ух ты… — удивился кот, сразу забыв про свои обиды, и ради эксперимента замахнулся еще раз… — Мя-а-ау!!!

Мурзик завис в воздухе, схваченный за шкирку лейтенантом. Лопатка была уже у него в руках. Не отпуская кота, Олежка вытер рукавом пот со лба и искренне удивился:

— А говорили, искусству ниндзя нужно учиться всю жизнь. Пять секунд — и все дела!

— Я очень хороший учитель, — проникновенно сообщил ему Мурзик, извиваясь в воздухе.

— Нет. Это я хороший ученик, — возразил Олежка.

— Так прояви уважение… — попытался вякнуть Баюн.

— Обязательно, сэнсэй, — зловеще прошептал лейтенант.

Мурзик посмотрел в глаза мучителя, которому так и не сумел отомстить, и понял, что дела его плохи.

О развитии дальнейших событий он мог судить, ориентируясь только на слух. Обзор закрывали колючки. Голова его торчала из песка в том же самом месте, где перед этим торчала голова Молоткова. Он сердито фыркал, слыша бодрый голос своего нерадивого наймита: «Женщины и дети вперед, животные в последнюю очередь!» — злорадно хихикал, приветствуя ответную реакцию верблюдов, оплевавших его мучителя с головы до ног, мрачно прислушивался к радостным голосам всех освобожденных из песчаного плена.

— Так! Ну все в сборе? — донесся до него бодрый голос Ильи.

Мурзик гордо молчал. Он был уверен, что уж его-то, белого и пушистого, не забудут.

— Все!

— Все!

— Грузимся и вперед!

— Как? — опешил Баюн. — А я? А я-а-а?!! — душераздирающе завопил он во всю мощь своей кошачьей глотки.

Громовой хохот сотряс пустыню. И только тут до Мурзика дошло, что уши есть не только у него. Его задушевную беседу с мучителем слышала вся команда Ильи.

39

— Сколько у нас еще запасов, Маруф?

— Ой, много, хозяин! Ой, много!!! Клиентов совсем мало! Одна шантрапа…

— Шайтан! — возмутился Саид. — Совсем из ума выжил, да? Бизнес порушить хочешь? Где еще таких дураков найдешь? На них все держится! Еще слово — бешбармак из тебя сделаю и всю чайхану даром накормлю, может, подавятся твоими вонючими кишками и подохнут от несварения…

Чайханщик заткнулся. Шеф-повар тихонько хихикнул и так же тихонько слинял на кухню. Этот разговор за последние три года уже успел войти чуть не в ритуал. С тех пор как сорок разбойников перестали заглядывать к нему на огонек после удачных налетов на караваны, бизнес Саида стремительно начал хиреть. Он держался только за счет странных пришельцев, заполнивших пустыню вокруг Багдада-101, живущих исключительно на старые, наворованные далеко отсюда запасы. Грабить вокруг особенно было уже некого.

Караваны предпочитали делать чуть не тысячекилометровый крюк, лишь бы не заходить в опасную зону.

— Отморозки…

Саид грустно посмотрел на чайхану, поделенную на четыре части невидимой чертой. Вернее не части — зоны! В каждой из них клубилась своя мафия. Раньше чайханщик и слов-то таких не знал. А теперь — пожалуйста: коза ностра, якудза, триада, нечистые… последние были больше всех милы его сердцу. С ними все понятно. Свои в доску. Прогуляют все, что есть, и обратно в пустыню. Но остальные…

Саид тихонько застонал. Остальные упорно держались за свое место в чайхане, как он ни повышал цены. Экономили на всем, но держались. Убыток терпел не только он, но и его хозяин Ад-Димирияту, лично основавший этот бизнес. В целях экономии продуктов он намагичил чайхану так, что, пока не съедено последнее зернышко риса, она обязана прыгать по пустыне в поисках алчущих и жаждущих и только потом на дозаправку — в Багдад-101. Они не дозаправлялись уже третий месяц.

— Аллах, пошли нормального клиента, — взмолился Саид, ни на что особо не надеясь. — Пошлешь, даром всех накормлю, один хрен все давно протухло.

И Аллах услышал его молитвы. Дверь с треском распахнулась, и внутрь вкатился мохнатый коричневый клубок. Клубок прокатился по нейтральной полосе и развернулся в самом центре чайханы на пушистом персидском ковре. Ковер был тоже нейтральный… временно. Обычно посетители соскакивали с него и спешили каждый в свою зону, что обеспечивало относительную сохранность чайханы, но, если попадался новичок, не принадлежавший ни к одному из кланов…

— Вай ме… — простонал Саид, хватаясь за голову. — Аллах, за что караешь? Я же просил приличного клиента!!!

Чайханщик стукнулся лбом об пол и на карачках пополз на кухню. Это была тоже нейтральная зона. Для него и повара. По негласному сговору мафиозных структур кормильцев не трогали.

Под алчными взорами завсегдатаев чайханы Чебурашка невольно съежился, вцепившись в свой неразлучный портфель.

— Это наш, — зловеще произнесла темная фигура в маске.

Чебурашка затрясся. Браслеты и гайки зазвенели так, что глаза из всех четырех зон загорелись еще ярче.

— С чего ты взял? — гневно топнула мохнатая туша из зоны нечисти. — Маленький, ушастый…

— И шерстка подходящая, — провыл из той же зоны оборотень, кровожадно оскалив пасть.

Глава триады, толстяк с животом неимоверных размеров, с трудом поднялся со своего ковра и мрачно произнес тоненьким голоском:

— Зверушка ваша, золотишка наша.

Перепуганный насмерть Чебурашка торопливо скинул с себя все золото, ножкой пододвинул его в сторону триады и вновь попытался спрятаться за портфель.

Такой несправедливый дележ так возмутил всю чайхану, что она взревела человечьими и нечеловечьими голосами. Больше всего расстроился глава якудзы. Он рванул на себе грязное, запыленное кимоно, обнажив покрытое татуировками тело, прыгнул вперед и попытался на лету вырвать из рук домового портфель, единственный предмет, на который пока еще никто не покушался… кроме него, неразумного. Завершил он полет, торпедировав своей самурайской головой пухлый живот главы китайской мафии. Бывший чемпион по сумо встать от такого удара уже не смог. Это послужило сигналом. Чайхана как с цепи сорвалась. Все били всех, но в первую очередь новичка. В него летели кинжалы, звездочки, но он был неуловим. Чебурген Великий и Ужасный ласточкой порхал по чайхане, отражая и нанося удары своим портфелем. Пиком разразившегося в чайхане Армагеддона был момент, когда он поймал зубами кинжал, отбил на потолке чечетку, крикнул «Асса!!!», в результате чего нокаутировал рукоятью выпавшего ножа пробегавшего внизу дона Корлеоне и спикировал вниз, припечатав беднягу к полу. Глава итальянской и сицилийской мафии возразить ничего не смог.

Как только шум в зале утих, чайханщик Саид осторожно выполз из кухни. Вокруг лежали неподвижные тела. На нейтральном коврике сидел маленький испуганный зверек. Его большие круглые глаза виновато смотрели на чайханщика. Не менее круглые и большие уши смущенно подрагивали, ручки деликатно выковыривали из зеленой кожи портфеля звездочки и кинжалы…

40

— Может, устроим привал? — беспокоился Молотков, сочувственно глядя на Жасмин.

— Я не устала, — хмуро буркнула девица.

Чем ближе она была к родному дому, тем тяжелее становилось на душе. Встреча с отцом ее пугала. Может, все-таки ошибка? Не мог, ну не мог он украсть детей! Околдовали? Чтобы заколдовать владельца кольца Соломона, такая сила нужна… так что же с ним случилось?

— Некогда, — отрезал Илья, понукая своего верблюда. Нетерпение его было так велико, что он лично встал у «руля», заставив воришку корректировать его движение, что тот и делал, украдкой сверяясь по карте.

— Впереди оазис! — радостно крикнул Шухерман. — Следующая остановка Багдад-101!

— Там кто-то есть, — напряг зрение Олежка Молотков. — Нет… почудилось.

— Что?

— Да вроде что-то там мелькнуло между пальм…

Глаза не подвели Молоткова.

— К-к-классно оттянулись! — пьяно икнул Люцифер. — К-к-куда теперь?

— Пл… пол… жись на меня, — качнулся в его сторону Кощей, в результате чего они оба положились на медведя. Тот даже не соизволил проснуться. — О!!! Шкура. Берем…

В зюзю пьяный бессмертный злодей встал с Люцифера, вцепился в шкуру и, натужно упираясь ножками, поволок ее вместе с дьяволом за собой.

— А на… пи-и-и… она нужна? — полюбопытствовал нечистый, тоже пытаясь встать.

— Трофей. К стене прибью.

— А за что ты ее держишь, Кощик?

— За хвост.

— Он, вроде, у них маленький, — почесал затылок Люцифер.

Очередной рывок сбросил его на землю.

— З-з-значит, на Буян? — уточнил нечистый, заползая обратно.

— Рано. Я тут еще пару злачных мест знаю…

— Гони!!!

Бессмертный щелкнул пальцами, и отпускники с легким хлопком исчезли. Несколько минут над оазисом стояла тишина, затем раздался судорожный всхлип. Под чьей-то неосторожной ногой хрустнула ветка. Со всех сторон сразу зашипели.

— Да свалили они… пи-и-и…

Что-то затрещало, зашумело, и на свет божий появились аборигены. Изрядно помятые, в разодранной одежде, они спускались с пальм, выползали из кустов, выкапывались из песка, испуганно озираясь и готовые в любой момент нырнуть обратно.

— Пи-и-и… что-то мы сделали не так, — расстроенно сообщила коллегам гули с огромной дулей под глазом.

— Пи-и-и… точно, — согласилась другая красотка, пытаясь поправить сбитую набок грудь.

— Надо было возвышенней… пи-и-и… — прошипела слегка расплющенная третья, подползая к товаркам по-пластунски.

— Да куда уж возвышенней, — простонала четвертая, пытаясь разогнуться, схватилась за поясницу, да так и осталась в той же позе. — У меня после этого… пи-и-и… до сих пор… пи… болит.

— Это ты про что?

— Про голову, дура! Опохмелиться нечем!!!

— У-у-у!!! — завыли все дружно в голос. Похоже, эта проблема была у них общей. Кощей с Люциком отрывались на славу.

— Кто вас расстроил, красавицы? — деликатно кашлянул Молотков.

Увлеченные своими страданиями гули не заметили прибытия новых клиентов.

— А вы откуда, мальчики? — настороженно спросила первая гули, подозрительно ощупывая глазками караван.

— Издалече, — сердито буркнул Илья, — с северных земель мы…

— П-и-и-и… — хором завопили гули.

Кто-то рванул в кусты, кто-то взметнулся на пальму, кто-то торопливо закопался обратно в песок.

— А что такое «пи-и-и…»? — дернула за рукав Молоткова Жасмин.

Олежка густо покраснел. Перевести это было очень трудно.

41

— Чем они занимаются?

— Кушают, — лаконично ответил главный визирь. — Долго спорили, во что будут играть после обеда, в конце концов составили список и отдали на ваш суд.

— Огласите! — обрадовался король.

Гассан откашлялся и огласил:

— Первое. Прятки.

— Ни в коем случае! — ужаснулся король. — В прошлый раз я от страха за них чуть с ума не сошел!

— Хорошо, они вовремя проголодались, — деликатно намекнул на свои собственные заслуги Гассан, выманивший малышей из укрытия запахом ароматного плова.

— Что еще?

— Второе. Салки.

— Как в них играют?

— Бегают друг за другом. Кого поймают, бьют куском сала.

— Не пойдет, — вздохнул король, — среди правоверных живем, а им шариат не позволяет. Откуда сало возьмем? Дальше.

— Третье. Выше ножки от земли…

— Это как это? — замер король в предвкушении.

— Тут такая дикая инструкция, — честно признался Гассан, — что я… как это они говорят? Во! Ни фига не понял! Магию применять нельзя, бить только по тем, кто на ногах, да еще и материален, а у кого ножки выше поп… одной точки, того бить опять-таки нельзя… Нет, наши ребята запутаются. Им нужно чего попроще. Вот под пятнадцатым пунктом — захват замка. Думаю, справимся. Утверждаем?

— Разумеется! Наследника идея?

— Угу. В первый раз, говорит, они его слишком легко взяли. Все сразу сдались.

— Замечательно! — потер руки Ад-Димирияту. — Интересно, как они будут штурмовать стены?

— А они и не будут. Штурмовать будем мы. На этот раз наследники хотят защищать трон.

— Круто! — соскочил с трона король. Он, как и Гассан, успел нахвататься от детишек всяких новомодных слов. — Я пойду готовить войска…

— Ваше джинновское величество, — деликатно тормознул его Омар, — негоже детишек без присмотра оставлять. Как бы чего не вышло.

— Это да, — почесал затылок король, — придется вам поскучать. Вы с Гассаном вне игры. Наследников охранять будете.

— Слушаю и повинуюсь, — склонился в почтительном поклоне Омар, пряча радостный блеск в глазах. Это как нельзя лучше отвечало его планам. Он прекрасно знал, что Папа уже на подходе.

Когда детишки закончили трапезу, все уже было готово к штурму. Армия Ад-Димирияту стояла плотными рядами у стен, с нетерпением переминаясь с ноги на ногу. Появление защитников было встречено радостным воплем.

— Ну что, начинаем? — спросил король у Аленки.

— Сначала договоримся о правилах.

— Давай!

— За пределами замка магию применять нельзя. Согласны?

— Согласны!!! — заорали джинны.

— Терять материальность во время удара тоже нельзя, — немедленно выставил свои требования Илюша. — Согласны?

— Согласны!!!

— И чтоб не жульничать, — погрозила пальчиком Аленка.

— Не будут, — успокоил ее король. — Сейчас я их размагичу, сделаю материальными… — Ад-Димирияту запнулся, покосился на Илюшу, почесал затылок… — и непрошибаемыми.

Король прошептал что-то в кольцо Соломона, зафиксировав атомы и молекулы своих подданных, дабы исключить с их стороны жульничество.

— Все? — спросил он у Аленки.

— Нет. Еще одно условие. Проигравшие становятся моими моделями для следующего показа мод, согласны?

— Согласны!!! — по инерции проорали джинны.

— Ой! Нет!!! — опомнился кто-то.

— Первое слово дороже второго, — отрезала Аленка. — Вот теперь можно начинать.

Ад-Димирияту представил себя в роль модели, густо покраснел и сказал короткую напутственную речь:

— Орлы! Соколы мои! Отступать некуда. Проигравшие идут в модели! Штурм! И если хоть один волос упадет с головы защитников, лично всех на куски порву!

Слегка ошарашенные столь противоречивыми инструкциями джинны облепили стену и, как мухи, поползли вверх.

— Как же мы их брать будем? — недоуменно спросил один, самый осторожный. Он полз, предусмотрительно отставая от своего более молодого и шустрого коллеги.

— Не зна… — признался коллега, отправляясь в полет. Кулак Илюши сбросил его со стены.

— Этак я за всеми не успею, стена-то большая, — расстроился Илюша.

— Успеем, — успокоила Аленка.

Шершавые стены замка покрылись корочкой льда, и нападающие дружно рухнули в снежные сугробы, образовавшиеся внизу.

— Так нечестно!!! — возмутился Ад-Димирияту. — Сама сказала — магичить нельзя!

— За пределами замка, — уточнила наследница, — а я внутри.

— Ну до чего ж премудрая девчонка! — всплеснул руками король. — Все равно возьмем!

— Попробуйте! — засучил рукава Илюша.

— Такие игры обычно требуют заклада, — вкрадчиво прошептал Илюше Омар, возникая за его спиной. В руку наследника ткнулось кольцо Кощея. — Только требуй в ответ не менее ценное. Кольцо полетело вниз.

— Возьмешь замок — кольцо твое! — крикнул Илюша.

Ад-Димирияту ловко поймал заклад налету, азартно шмякнул чалмой о землю, сорвал кольцо Соломона с пальца и отправил его в обратный полет. Наследник тоже не ударил в грязь лицом.

— Тоже мне ценность, — хмыкнул он, вертя в руках легендарный артефакт.

— Если позволите, я сохраню, — прошелестел сзади Омар. — Не приведи аллах, потеряется…

Наследник не глядя сунул кольцо за спину.

— Вот теперь можете играть, мои маленькие, — счастливо рассмеялся визирь. — Пожалуй, я оставлю вас при своей особе. Такие забавники… — закатился он, испаряясь.

— Ну что? Продолжаем? — крикнул король.

— Продолжаем, — согласились наследники.

— Тогда держитесь, — посулил Ад-Димирияту. — Мы ведь и без магии много чего могем! А ну-ка, вспомним старое!

Джинны довольно заурчали и дружно закопались в песок. Оказывается, там у каждого была заначка. Самая разнообразная. Не магическая, но очень действенная.

— Рогатки убрать, — приказал король. — Если в наследников попадете, всех на куски порву! Стингеры, кулеврины, пушки использовать только против стен… И вообще, Гассан!!!

— Чего изволите, ваше джинновское величество? — высунулся из-за спины Аленки главный визирь.

— Убирай детей со стен, мы сейчас штурмовать будем.

— Будет исполнено!

— А этот тут еще откуда? — удивился Илюша.

— Измена. Это лазутчик, — уверенно пояснила Аленка, отключая «шпиона». — Их тут, наверное, много, я их буду тебе подавать, а ты сбрасывать. Договорились?

— Угу.

— Только ты не высовывайся. Враг не должен знать, что нас мало.

— Не боись… — пропыхтел Илюша, перекидывая мирно посапывающее тело старика Гассана через каменный зубец. — Там мягко?

— Сейчас еще наколдую.

Гассан скользнул по обледенелой стене и воткнулся головой в сугроб, увеличившийся перед его прибытием втрое.

— Отставить огненный бой! — рявкнул король, видя такое дело. — Замок брать вручную. Штурмовые лестницы сюда!

Илюша радостно поплевал на руки, и потеха началась! Мало кому удалось добраться до верха. Как правило, джинны летели вниз вместе с лестницей. Некоторым, самым шустрым, не везло. Они пикировали отдельно, на лету вправляя челюсти. Причем многие из них выбила не рука наследника, а нога странной личности в черном кимоно, незаметно мелькавшая между каменных зубцов с диким воплем «Ийя-а-а!!!» под разудалую песню «Расцветари яброни и груши». Быть моделями для следующего показа мод не хотелось никому, а потому джинны упрямо поднимались, подбирали инвентарь и, утопая по пояс в снегу, вновь шли на штурм. Увлеченные битвой, они не замечали, что к замку подходила еще одна армия. Такая же голубенькая, правда, с красными носами.

42

Омар материализовался уже в тронном зале.

— Вот вы где у меня теперь!!! — потряс он кулаком.

Взгромоздившись на трон, джинн раскрыл ладонь и нежно погладил кольцо.

— Сразу их всех прибить или сначала поиздеваться? — мечтательно закатил глаза визирь. Перед мысленным взором проплывали картины одна сладостней другой. — Нет… сразу — это слишком просто. Да и зачем всех? И зачем самому? Всю работу за меня Папа сделает. Он уже на подходе. А кто выживет, будет на меня как проклятый пахать! Братца назначу придворным шутом, Ад-Димирияту…

Дальнейшее распределение должностей пришлось отложить в связи с тем, что под громкий хлопок в зале появились посторонние. Две отчаянно шатающиеся личности, пыхтя от натуги, волокли за собой третью. Одеты эти двое были довольно экстравагантно для этих мест. На ногах мокасины, на бедрах двойной фартук, едва прикрывающий интимные места спереди и сзади, на голове ирокез. Боевая раскраска лиц заставила визиря нервно икнуть. Пришельцы тоже икали.

— Д-д-давай еще споем… ик!

— Д-д-давай!

Чингачгук Большой Змей В детстве тоже был еврей! —

азартно продекламировали личности.

— И чё он обиделся?

— Националист. И пить не умеет!

— Слуш-ш-ш… ик! — возмутилась одна личность. — А х-х-де мой камин?

— С-с-сперли, — мотнула ирокезом другая.

— У-у-у, — расстроилась первая. — А шку… ик! …куру…

— Куру?

— Шку-ру, — по слогам промычала первая личность, — ку… куда вешать будем? Я над камином хотел.

— Ща…

Вторая личность сделала небрежный пасс куда-то в сторону трона и чуть не улетела следом, потеряв равновесие. Тем не менее камин эта личность сотворила. Сила магического посыла была так велика, что Омар затрепетал. Он понял, кто перед ним, хотя сразу и не узнал. Да оно и не мудрено в таком-то наряде.

Отпускники подволокли шкуру к камину.

— Гв-в-возди давай! — В руках нечистого появился молоток.

— Фи-и-игушки… скобками…

— Ик?

— Мех попортишь.

Дьявол не возражал. Гвозди заменили скобки.

— Давай, держи… ик! …держи, говорю!

— Уворачивается, скотина!

— Животное, — согласился дьявол. Взгляд его упал на Омара. — А ты хто такой?

— Я… это… местный я, — заволновался визирь.

— Абориген, — догадался нечистый. — Кошик, на… ик! нашем Буяне п-п-появились туземцы.

— И ф-ф-фиг ли он сидит?

— Д-д-действительно… помогай давай! — рявкнул дьявол на визиря.

— А… да… — засуетился Омар, торопливо соскакивая с трона. — Я сейчас, сию минуточку.

Засвечивать кольцо не хотелось, а потому он украдкой сунул его за щеку и присоединился к усилиям лихих отпускников.

— Подна-а-ажали!

— Бей!

— Ую-ю-юй!!!

— М-м-мазло!

— Тада сам держи.

— Запросто!

Втроем они управились быстро.

— А х-х-хорошо смотрится, — одобрил Люцифер. — Обязательно у себя в аду такую же приколошмачу.

Медведь согласно кивнул:

— Это дело надо…

— Точно! — Парочка понимала друг друга с полуслова.

— В погреба!

И они все втроем пошли в погреба. Распятый над камином Омар проводил процессию обалделым взглядом, задергался, но было поздно. Скобочки, к которым приложил руку Люцифер, вырвать из стены было непросто…

43

Саид оглядел разгромленную чайхану и зарыдал в голос.

— Я разорен! Маруф, ты только посмотри, какого клиента послал нам Аллах! За что, ну за что карает?

Повар осторожно выглянул из своего закутка, увидел разбросанные по всем углам слабо трепещущие тела, круглыми глазами посмотрел на Чебурашку, юркнул обратно и на всякий случай перестал дышать.

— Неужели все так плохо? — робко спросил домовой, деликатно отпихивая ножкой валяющийся рядом меч. Так, на всякий случай, чтобы не порезаться.

— Еще бы!!! Все пиалы побиты! Клиент и так не идет, а теперь и последние разбегутся! — Чайханщик горестно посмотрел на трясущих головами членов всех четырех мафий. — В казну прихода нет, а расходы… — Саид застонал так жалобно, что даже дон Корлеоне сочувственно всхлипнул из своего угла. — Чую, лишит меня Ад-Димирияту лицензии. Прогораю!!!

— Кхе, кхе, — осторожно кашлянул Чебурашка, — вы это… о финансах?

— О чем же еще!

— Вот здесь, — оживился домовой, — я мог бы вам помочь.

— Как? — жадно подался вперед Саид.

— Так, — начал распоряжаться министр финансов. — Столик сюда, пару стульев…

— Да мы как-то больше на ковре привыкли, — растерялся чайханщик.

— Отвыкайте, — отрубил Чебурашка. — Культурные люди на стульях сидят, а не на пятках.

Саид метнулся на кухню, выволок на нейтральный ковер разделочный столик и пару табуреток.

— Чего-нибудь еще?

— Стакан экстра-эликсира.

— Э-э-э… — замялся чайханщик.

— Нету?!! — изумился домовой.

— Вообще-то есть, — засуетился хозяин чайханы, — но он стоит столько…

— Я его из финансовой ямы собираюсь вытянуть, — рассердился Чебурашка, — а он пожалел какой-то жалкий эликсир…

— Исполнять… — хрипло просипел кто-то.

Из зоны мафии нечистых сил протянулась чья-то мохнатая рука, дала Саиду по загривку, заставив последнего отправиться за заказом кувырком. Обратно чайханщик вернулся, бережно неся на подносе граненый стакан экстра-эликсира.

Министр финансов неспешно опрокинул содержимое внутрь.

— А вот и закуска… — суетился рядом Саид, перехватывая из рук повара поднос со свежеиспеченным лавашом.

— После первой не закусываю, — отмахнулся Чебурашка. — Ты мне зубы-то не заговаривай, накладные давай… доход — приход!

— Тридевятый, — тихо ахнул из своего угла дон Корлеоне. — От Папы посланец.

— С чего ты взял? — зашелестели со всех сторон встревоженные голоса.

— А где еще после первой не закусывают?

— Оу-у-у…

— Ну если еще и после второй…

Чайхана замерла, насторожив уши.

— Та-а-ак, — протянул министр финансов, неспешно листая накладные. — Ну-с, какие проблемы?

— Да вот доходы упали. За товаром раз в год, а то и реже бегать приходится. Наш король так чайхану намагичил. что в целях экономии продуктов пока все до последней крошки не съедим…

— Ну и дурь…

— Сатрап, — кротко согласился Саид, — но мне-то от этого не легче.

Чебурашка запустил руку в портфель, вытащил оттуда подаренный Папой куркулятор, после чего шустро застучал по клавишам, изредка кидая взгляд на документацию Саида.

— Туман рассеивается, — довольно пробормотал он, потирая лапки. — Где-то что-то в этом роде я и предполагал.

Чебурашка окинул прокурорским взглядом слегка спавшего с лица чайханщика.

— Цифирки-то не сходятся. Приход — расход не совпадает. В свою казну больше кладешь, чем в государственную. А это статья! У нас за такие шутки сразу к Горынычу волокут.

— Это еще кто такой? — схватился Саид за сердце.

— Мировой судья. Кадий по-вашему. К нему только попади. И с приходом разберется, и с расходом. У него только один приход — внутрь, и расход один — изнутри. Пошли дальше. — Чебурашка забарабанил мохнатыми пальцами по кипе бумаг. — Тысяча процентов наворота! Это ж поэма, — не выдержав тона, засмеялся домовой. — Я себе такое позволял только на экстра-эликсире для иноземцев, имея за горбом Тридевятый. Всю его мощь… Обалдеть!

— Я же говорил!!! — яростно зашептал дон Корлеоне. — От Папы посланник!!!

— А что делать прикажете? — подпрыгнул чайханщик, которого тоже наконец разобрало. — Чем лаваш насущный добывать прикажете?

— Вот этим… — Чебурашка перевалился со стула на стол, дотянулся до лба чайханщика, выразительно постучал по нему и вернулся обратно. — Ценник давай. Сейчас научу тебя работать.

Чайханщик сорвал со стены доску с прейскурантом, но, как только увидел первые же правки клиента, вновь схватился за сердце.

— Цыц, дурак, — строго сказал Чебурашка. — Отныне товар пополнять будешь не раз в год, а два раза в день.

— Что? — подпрыгнул Саид.

— Прибыль тебе подсчитать?

— Откуда она при таких ценах? — схватился за голову Саид.

— Смотри! — ткнул ему под нос куркулятор Чебурашка.

— Не может быть!!!

Предполагаемая месячная прибыль многократно превышала предыдущую годовую.

— Не верю! — упрямо мотнул головой чайханщик.

— Проверь, — пожал плечами Чебурашка, подавая Саиду правленое меню.

— А можно, я еще подумаю?

— Только недолго… И еще эликсиру притащи. Мне тоже подумать надо, как скорее до Багдада добраться.

Чайханщик выставил на стол литровую бутылку экстра-эликсира и умчался в подсобку думать. Министр финансов подпер свою мудрую голову ручкой, собираясь сделать то же самое, но ему не дали. Он и не подозревал, что за последние пять лет владения Ад-Димирияту заполонили эмигранты, выжитые с насиженных мест бравыми спасителями отечества, так и не нашедшими в свое время Марью Искусницу, и лучшие их представители сейчас жадно пожирали глазами посланца самого Папы, собравшегося думу думати. Они не стали ожидать, будет ли он закусывать после второй. Всем и так уже было все ясно. Пошуршав между собой, они собрали все браслеты и гайки, о которых министр финансов уже забыл, передали их самому смелому, и тот почтительно выложил их перед грозным Чебургеном Великим и Ужасным. Домовой вскинул глаза. Глава японской мафии положил руку на стол, достал нож, платочек и приготовился резать палец.

— Ой! Ты… это… чего? — испугался Чебурашка.

— Я приношу вам свои извинения вместе с пальцем.

— Извинения принимаю, а палец-то мне зачем?

— Ну а как же…

— Ты успокойся, успокойся, выпей вот…

Чебурашка душевно плеснул разволновавшемуся главе якудзы в стакан, тот залпом выпил, выпучил глаза, просипел что-то типа: «Лучше бы я себе палец отрезал» — и рухнул под стол. В отличие от обрусевшего Акиры его иммунитет к таким напиткам не был приспособлен.

— Слабак, — вынес свой приговор домовой. Налил себе, выпил, опять-таки не закусывая, занюхал рукавом кожанки, и тут его понесло: — Ну кто тут еще хочет извинения принести?

Глава триады понял, что настал его час. Подумаешь, палец! У него есть кое-что покруче! Он решительно шагнул вперед и вывалил свое достоинство на стол.

— Да на хрена мне твое хозяйство сдалось? — недоуменно захлопал глазами Чебурген.

— Что?!! — забился в истерике чемпион по айкидо. — Мой черный пояс? Да я на нем тут же и повешусь!!!

Главу китайской мафии пришлось успокаивать, отпаивая сразу двумя стаканами экстра-эликсира.

Глава нечистой силы вурдалак Адольф Виссарионович, изгнанный в свое время из горных лесов Тюрингии буйным Михайло Потапычем, решил, что пора и ему внести свою лепту. Шарахнув ближайшего монстра (предварительно выбрав того, что послабее) по макушке, подхватил обмякшее тело и торжественно выложил его на стол перед Чебурашкой.

— Это от нас, — многозначительно произнес он, — на добрую память, от всей нашей нечистой силы…

— Дилетанты, — всплеснул руками дон Корлеоне, — кто ж так работает? Ну-ка, уйди, любитель. — Глава итальянской мафии оттер вурдалака от стола. — Сейчас будут работать профессионалы.

Его расторопная команда уже выкапывала в углу чайханы могилу.

— Вам как этого мохнатого оформить? В бетончик закатать или живьем зароем?

— Да вы что? — всполошился Чебурашка. — У нас каждый человек… в смысле монстр, на счету! Отставить!!!

И тут чайханщик Саид вынес из подсобки меню. Дрожащие руки повесили новый прейскурант на стену.

— Ты это серьезно? — недоверчиво спросил ближайший к меню монстр, пожирая глазами ценник.

Чайханщик мужественно кивнул. В глазах его блестели крупные слезы.

— Так чего стоишь?!! Мне вот этого, этого и еще вот…

Клиенты рванули к ценнику, забыв про зоны и сферы влияния.

— А мне…

— Эх, денег мало!!!

— Саид, — задумчиво спросил домовой. Услышав его тихий голос, все замерли. — Все до последней крошки, говоришь, а потом Багдад?

— Ну… да…

— Угощаю! — грохнул кулачком по столу Чебурген. — И все чтоб всё до последней крошки! Наша цель — Багдад, где нас ждет…

Что их там ждет, было уже никому не интересно, а вот слова нового босса насчет последней крошки сработали, как спусковой крючок. Чайханщик не успел даже охнуть, как все съестные припасы, даже те, которые не успели поджарить или сварить, оказались в луженых глотках оголодавших клиентов. А чайхана не успела переместиться ко дворцу Ад-Димирияту, потому что ее просто отнесли туда на плечах. Чебурашка стоял на крыше, простерев руку вперед, вдохновляя свою верную паству, которая неслась в указанном направлении.

— Правильным путем идете, товарищи! — вещал сверху министр финансов.

«Товарищи» мчались вперед, не разбирая дороги, ориентируясь на указующий перст вождя, а потому стены были для них не преграда, не говоря уже о такой мелочи, как взрывы гранат и пулеметные очереди. Этого вообще никто из них не заметил.

44

Шум за спиной заставил Илью насторожиться. Судя по топоту, их настигала солидная толпа.

— Верблюдов в круг!

Диспозиция была не очень. Караван находился в ложбине между двумя барханами. Команда Ильи торопливо спешилась, занимая круговую оборону.

— Кого там черт несет? — проскрипел зубами Илья, укладывая на песок верблюда, пытаясь схорониться за его горбом. Любая задержка была подполковнику как нож в сердце. — Если это не наша разборка, — повернулся он к друзьям, — в бой не вступа… Тьфу!

Лавина песка, обрушившаяся сверху, заставила его заткнуться. В центре круга бушевал ураган.

— Ты что делаешь?!! — заорал Молотков, прикрывая лицо рукой.

— Окапываюсь, — ответил Мурзик.

Над поверхностью торчал только хвост, из-под которого летели фонтаны песка.

— Дайте кто-нибудь ему по загривку! — распорядился подполковник, не отрывая глаз от гребня бархана, со стороны которого доносились подозрительные звуки.

— С удовольствием, — прошипела Жасмин, ныряя в яму. Оттуда раздался жалобный мяв.

— Тише вы! — рявкнул Илья. — Демаскируете.

— Да, — согласился Шухерман. — А вдруг не заметят.

Подполковник покрутил головой. Багдадского вора рядом не наблюдалось, хотя голос звучал буквально над ухом.

— Ты где?

— Рядом, — сообщил Багдадский вор, — прикрываю тебя грудью.

Перед грудью Ильи в качестве бруствера был только верблюд. Илья перегнулся через него — пусто. На всякий случай подполковник подтянул к себе морду флегматичного животного и попытался заглянуть внутрь. Кроме приличного заряда слюны, там ничего не оказалось.

— Ладно, потом разберемся, — пробормотал Илья, утираясь.

Сзади зашуршал песок. Жасмин волокла за хвост любителя окопной войны на передовую. Мурзик упирался всеми четырьмя лапами, яростно разевая пасть. Разевал он ее молча, ибо прекрасно понимал: стоит только мявкнуть, эта дикая кошка (мысленно иначе он Жасмин не называл) сделает так, что мявкать вообще будет нечем, а Молотков ей поможет. Ишь, как глазами зыркает! Не дай бог его пассию зацепят! На всякий случай Мурзик убрал когти и прекратил сопротивление.

— Тихо! Притворитесь мертвыми, — подал команду Илья. — Они спешат. Возможно, обойдемся без боя. А если что, мочить всех подряд!

Топот приближался. Команда Ильи замерла.

Первой на гребень бархана вылетела странная личность синюшного цвета в драном, пыльном халате с огромной шишкой на голове, которую не могла скрыть даже чалма. Следом лавиной выкатилась пошатывающаяся толпа таких же синих оборванцев с красными носами.

— Шеф, — простонал один из них, — может, помагичим?

— Я вам помагичу, морды пьяные! Абдулла уже помагичил…

Махмуд, а это, разумеется, был он, выдернул за уши кролика из-под полы халата. Кролик был абсолютно никакой. Он крепко держал лапками бутылку с недопитым экстра-эликсиром, которую у него так и не смогли отнять, и при этом еще пытался что-то петь. Как читатель, возможно, уже догадался, первый помощник Иблиса сумел-таки растолкать свою пьяную армию и вел ее на решительный бой. Он решил перехватить Папу у стен Багдада-101.

— Видите, трупы лежат? Значит, Папа здесь уже проходил. За мной!

Толпа пронеслась над залегшим караваном, перепрыгивая через неподвижные тела, и скрылась за соседним барханом.

— Дикий народ. — Молотков мотнул головой, стряхивая с головы песок.

— Восток… — прошипел Мурзик, косясь на Жасмин. — Они все тут ненормальные.

Вновь назревающий конфликт был прерван возмущенным воплем Шухермана:

— Я этого Шахрияра убью!

Верблюд, за которым недавно укрывался подполковник, недовольно покосился на свою поклажу. Из мешка вынырнул Багдадский вор.

— Дырявые подсунул! Точно помню, здесь было тысяча триста монет, а осталось только двести!

— А ты халатик наизнанку выверни, — посоветовал Молотков, — да встряхни.

— Ой! Пардон…

Потайные карманы халата угрожающе трещали под тяжестью уворованного у себя же золота. Все, кроме Ильи, покатились по песку, задыхаясь от хохота.

— Отставить! — хлопнул в ладоши подполковник. — Веселиться будем, когда детей спасем. Ну-ка, аборигены местные, — вопросил он вора и Жасмин, — далеко еще до Багдада?

— Сейчас, — заторопился Шухерман, пересыпая деньги обратно из халата в мешок. — Судя по солнцу…

Карта Веселого Али выскользнула из рукава и спланировала к ногам подполковника.

— Мы уже пришли, — ответила за воришку Жасмин.

— Ах вот что у нас по солнцу… — засучил рукава Илья, мрачно глядя на воришку.

Шухерман понял, что срочно нужен отвлекающий маневр.

— Папа, может, перекусим перед боем?

Из-под полы халата воришки начали появляться бутылки экстра-эликсира, молниеносно втыкаясь в раскаленный песок. «Стол» был накрыт буквально за две секунды и состоял именно из этих бутылок. Закуски на нем не наблюдалось.

— Это еще откуда? — выпучил глаза подполковник.

— Да тут только что какие-то придурки пробегали, ну я у них и прикупил… — Вор честными глазами смотрел на Илью и хлопал ими так трогательно-наивно, что все невольно прыснули.

— Ты ж в тот момент мешок обчищал, — склонился над ним Молотков.

— Не обчищал, а прикидывал, какую сумму мы можем себе позволить на этот шикарный обед!

Грохот канонады, взорвавший тишину, заставил всех подпрыгнуть.

— Черт! — посерел подполковник.

Укол в сердце подсказал, что именно там его дети. Его и побратима. Он их мысленно не разделял. Илья рванул на гребень бархана, со стороны которого гремели взрывы. Его команда ринулась следом.

— Вот это да-а-а… — присвистнул лейтенант при виде открывшейся сверху картины. — Я думал, они одной только магией балуются, а тут похлеще, чем в горячих точках…

— Я его… — проскрежетала зубами Жасмин.

— Кого?

— Видишь, — свирепо прорычала принцесса, — голубенький такой на стенку лезет? Пора с ним разобраться…

Принцесса ринулась по бархану вниз к лежащему на песке каравану и начала лихорадочно рыться в мешках.

— Ой не нравится мне это, Папа… — зловеще прошептал подполковнику Баюн. — Ты знаешь, где мы ее нашли?

— Ну?

— В тюряге сидела.

Жасмин наконец-то подобрала подходящий ее размерам и силе ятаган.

— Мою бы сковородку сюда… на двенадцать персон, папа надолго б запомнил…

— Ага!!! — возликовал Баюн. — Я ж говорил — зэчка! Смотри, какой ножичек! А морда? За две копейки зарежет! У меня на такие дела нюх! Слышишь, как Папу-то поминает? Засланная она!

Жасмин решительно сдернула с верблюда упряжь, освободила гибкий сыромятный ремень и подвязала им копну волос. Тряхнула головой. Вроде в глаза не лезут.

— Ну, папа, держись!!! Детей…

Молотков одним прыжком настиг ее, свалил на песок. Ятаган отлетел в сторону.

— Куда ты в одиночку, малахольная! Тебя же там прибьют!

Жасмин под молодым горячим телом Олежки сразу затихла.

— Так, — мгновенно сориентировался Илья, — сейчас не до телячьих нежностей. Бабам в бою делать нечего! Присмотри за ней, — буркнул он лейтенанту.

— Лучше я! — немедленно вызвался Мурзик, втискивая между шеями лежащих друг на друге Олежке и Жасмин подобранный ятаган. — Он же в нее влюбленный, а потому дурак, а меня не проведешь. Я любую измену на корню чую…

Мурзик выжил только потому, что Илья вовремя за шкирку выдернул его вместе с ятаганом обратно. Олежка не успел перехватить пушистого обормота за горло.

— То, что он в нее влюбленный, всем давно известно, кроме него самого, а ты, морда мохнатая, не встревай! — отрубил подполковник, закидывая любимчика Яги на горб ближайшего верблюда. — Все остальные — по коням!

Остальными были только Мурзик и Шухерман. Мурзик уже был на «коне», а душа честного вора категорически отказывалась идти под пули.

— Я думаю, — вкрадчиво произнес он, — что у вас неправильный подход к делу. Тут нужен незаметный обходной маневр. Детей гораздо проще украсть, чем отбивать. Я бы на вашем месте дождался ночи…

Илья недолго думая закинул и его на верблюжий горб.

— Сумеешь скрасть детей, все грехи твои воровские прощу! Время раздумий кончилось! Вперед!

Илья выдрал из песка два куста верблюжьих колючек и с размаху всадил их под верблюжьи хвосты. И верблюды показали класс!

— Вы что, без меня их спасать собираетесь? — разобиделся Молотков.

— Ты за девицей своей присмотри, — еще раз повторил Илья, вскакивая на своего скакуна. — Подозрительно много знает. Мало ли что?

Илья гикнул, хлестнул своего «коня» кустом и наметом умчался прочь.

45

А буквально за несколько минут перед этим на последний рубеж обороны прибыла в дупель пьяная команда Махмуда. Главный визирь Иблиса был уверен, что Папа будет с минуты на минуту, а потому времени в обрез.

— Чего это они? — изумился он.

— Наверное, Папа уже замок взял, — высказал предположение один ифрит, отбрасывая в сторону допитую бутылку.

— А обратно не отдает, — засмеялся другой.

— Ничего смешного в этом не вижу, — рассердился Махмуд. — Шеф в опасности, и мы должны его спасти. На штурм!!!

Замаскировавшиеся под джиннов ифриты не возражали. На штурм так на штурм. И пьяная лавина понеслась на штурм бурлящей голубой волной.

— Слушай, я не успеваю, — расстроился запыхавшийся мальчуган.

— Эй! А так нечестно, — возмутилась Аленка, выползая на выступ замковой стены. — Вас вон сколько, а нас только два.

— Справедливо, — согласился Ад-Димирияту. — Всем стоять!

Атакующие замерли.

— Берите себе половину, — крикнул король. — Выбирай любую.

— Угу. Синенькие! Да не вы… те, что с красными носами. Быстро ко мне!

Ифриты не заставили себя ждать. Махмуд был просто в восторге. Они были именно там, где и должны быть, причем на законных основаниях: в замке, на защите крепостных стен, которые вот-вот начнет штурмовать Папа. До него еще не дошло, что Папа-то был где-то за горизонтом, а вот армия Ад-Димирияту — буквально в двух шагах.

— К штурму условного противника готовьсь! — скомандовал король. — Бить всех… кроме наследников, не щадя живота своего! Помните — проигравшие идут в… модели!!! Аллах Акбар!!!

— Алла-а-а!!!

— Улю-лю…

— Орлы, — вдохновлял в тот момент на замковой стене Махмуд свою армию, — отступать некуда! За нами Иблис! Шайтан Акбар!

И началась потеха. С воплями и гиканьем джинны ринулись в атаку. Им так не хотелось идти в модели к Аленке, что они, забыв про наказ своего короля, повели бой по всем правилам немагического военного искусства. Одна половина честно штурмовала стены, вторая прикрывала их огнем из всех видов огнестрельного оружия. Первый же выстрел смел Махмуда со стены. Раздался звон разбитого окна. Главный визирь Иблиса вместе с ядром влетел в зал и оказался на троне.

— Ты что здесь делаешь? — строго спросил он Омара, отбрасывая в сторону ядро.

— Висю, — лаконично ответил визирь. — Папа пришел? — вопросил он в ответ, намекая на грохот снаружи.

— Угу, — сердито прошипел Махмуд, — вместе с мамой. Ты кто, дезертир?

— Что вы, — испугался визирь, — я…

— Дезертир! — гневно рявкнул Махмуд. — На стену бегом! А не то по закону военного времени…

— Да не могу я… — скосил глаза на намагиченные скобки Омар.

— Неумеха! Бездарь!

Объединенных усилий джинна и ифрита скобки не выдержали.

— На стену!

Омар предпочел не спорить. Он понял, что колечку Соломона время еще не пришло.

А на стенах уже кипел нешуточный бой. Разобидевшиеся ифриты с воплями «наших бьют, давай поможем!» шарахнули по нападающим ветвистыми дуговыми разрядами. В ответ полетели снаряды, гранаты, затрещал пулемет.

— Отставить!!! — завопил король. — Там же дети!!!

Но его никто не слышал. Грохот стоял такой, что хоть в ухо ори — толку не будет.

— Ой, — испугалась Аленка.

Илюша подхватил сжавшуюся в комочек сестренку на руки и ринулся вниз, в сторону замка, спеша спрятать ее под защиту толстых каменных стен. Вокруг свистели пули, осколки гранат, выбивая из гранитных ступенек яркие искры.

46

— Это правда?

— Что?

— Что ты меня любишь?

— Ну-у-у… — Душа закоренелого холостяка боролась до последнего.

— Правда?!! — притянула к себе Олежку Жасмин.

— А если нет, ты меня отпустишь? — на всякий случай спросил Молотков.

— Нет! — отрезала принцесса.

— Тогда правда, — сдался лейтенант.

Страстному поцелую помешал дикий вопль первого верблюда, вонзившегося в то место, где они только что стояли. Влюбленные едва успели увернуться.

— Это к дождю, — успокоил разочарованную Жасмин лейтенант.

— Какому дождю? — не поняла принцесса.

— С градом. Видишь, тучка на горизонте, и верблюды низко летают…

Рядом в песок вонзился еще один верблюд. Олежка и на этот раз успел отдернуть в сторону Жасмин. Когда просвистел третий, до увлекшегося принцессой лейтенанта дошло.

— Слушай, а там горячо… Надо к Папе!

— Да, с папой пора разобраться, — сразу помрачнела Жасмин, вынимая кинжал. — Нет, не могу, — заплакала принцесса, — он же мой отец!!!

— Кто, Папа?

— А кто еще?

— Во дает!!! Когда только успел? — поразился лейтенант.

— Что?

— Ну… тебя в смысле… ему всего… вообще-то за сорок уже!

— Кому?

— Папе.

— Ну ты сказал! Да он уже сам не помнит, сколько ему… от самого царя Соломона колечко получал. Видишь замок? — простерла руку вперед Жасмин.

— Ну?

— Это замок моего отца. А вон тот синенький, — ткнула она пальцем в рвущуюся на верхушку стены голубую фигуру, — он самый и есть. И сейчас я ему покажу, как меня в одиночку сажать и детей воровать! Пи-и-и…!!!

Принцесса, яростно размахивая ножом, рванулась на штурм, выискивая глазами фигурку отца, который полз, падал, поднимался, стряхивал снег со своей лысой головы и снова упорно полз. Кольца Соломона у него уже не было. Безумство, творящееся на стенах, король джиннов остановить не мог, но он все равно поднимался вверх в тщетной надежде найти и прикрыть своим старческим телом детей. Телом, которое он по собственной глупости лично лишил магической силы.

— Так я тебя одну и отпустил, — хмыкнул лейтенант, догоняя принцессу. — Ножичек отдай…

— Еще чего!

— Жена да убоится мужа своего…

— Я тебе еще не жена!

— Не отдашь — и не будешь. Ни еще, ни уже…

— Р-р-р…

Пока Жасмин обдумывала странную фразу возлюбленного, он деликатно ее обезоружил, столкнул в сугроб у основания штурмуемой крепости и заодно поймал Ад-Димирияту, в очередной раз пикирующего вниз.

— Папа, сваливаем, — сказал он королю джиннов, — сейчас нам будет очень плохо.

— Почему? — полюбопытствовал Ад-Димирияту.

— Потому.

Сугроб зашевелился. При виде выползающей оттуда разъяренной Жасмин король немедленно впал в панику.

— Куда валить? — затрепыхался он на руках потенциального зятя.

С треском рухнула стена. Из пролома вылетела чайхана с истошно вопящим на крыше Чебурашкой.

— Я сказал назад!!! Всех уволю!!!

— Есть Господь на небе, — обрадовался Молотков, ныряя в пролом. — Стратегия и тактика великая вещь. Спорим, за нами побежит?..

Крепкий кулачок Жасмин достал юного стратега уже в тронном зале. Будущий жених вместе с папашей раскатились по разным углам. Однако тактический маневр все же удался. Из-под обстрела он их вывел.

Задержись Олежка с Жасмин на гребне бархана еще хотя бы на одну минуту, увидели б, как маленькое облачко на горизонте превратилось в гигантскую тучу. С севера на дворец короля джиннов двигались ВВС Тридевятого.

— Орлы, — визжала с Горыныча Баба-яга, — пленных не брать!

— Всех порвем!!! — ревели черти, болтаясь под фюзеляжами летучих обезьян.

— Ни в коем случае! Там есть свои! — вносил коррективы в эмоциональную речь старушки Маэстро.

— И своих порвем!!! — соглашались нечистые силы Тридевятого.

Акция «Ближний Восток» вступала в завершающую фазу.

47

— Какая зар-р-раза сперла… ик! …мои погреба? — Отпускники спускались все ниже и ниже.

— Найде-о-ом! — обнадежил нечистый, поддерживая друга за пухлое плечо.

— И морду набьем, — потребовал Кощей.

— Кому?

— Т… т… тому, кто стырил.

— Р-р-р… — согласился медведь, ковыляя в арьергарде.

— А давай пальчиками! — осенило бессмертного злодея. — Чик, и мы там!

— Пальчиками дура-а-ак может, — возразил Люцифер. — Ты по нау… ик! …ке найди.

— Методом дудукции?

— Хакой ты умны-ы-ый… — поразился дьявол. — Дай я тебя…

— Не надо!!!

— Кощик, научи!

— Прет… прет…

— Куда?

— Прет… положим, ты у меня что-нибудь спер.

— Кощик, ч-ч-то за пошлые инсинуации?

— Я сказа-а-ал: предполо-о-ожим… Где прятать будешь? От-т-твечай! …Морда твоя рогатая!

— Фи-и-и… как грубо.

— Ты мне зубы не з-з-заговаривай, в глаза правду-матку режь!

— К-к-куда подальше и куда поглубже, — ответствовал дьявол.

— Во-о-от… — глубокомысленно протянул Кощей. — А на Буяне к-к-куда подальше есть?

— Ты чё! Он же остров!

— Значит, остается что-о-о?

— Что-о-о?

— К-к-куда поглубже.

— Гениально!

И они пошли куда поглубже. И, надо сказать, дошли. И не только дошли, но и нашли. Услышав их пьяный бред, Иблис затрепетал в своем убежище.

— Погреба-а-а!!! — возликовал дьявол, вваливаясь в тайную комнату визиря.

— А эликсир мой иде? — ахнул Кощей.

— Стырили…

— Кто?

— Он, вражина, больше некому!

Обиженно зарычал медведь. Пришельцы двинулись на Иблиса, угрожающе потряхивая ирокезами.

— Папы, — испуганно квакнул шайтан, забиваясь в угол, — это не я!!!

Он рад был зарыться в стену с головой, но она была каменная, а сил у бедняги было так мало!

— Чей-то это мне напоминает… — задумался Люцифер, разглядывая стрелу, торчащую из пухлого зеленого зада.

— Нашу невесту… — пьяно хихикнул Кощей.

— Точно! — Предотпускные события всплыли в затуманенной алкоголем голове дьявола.

— Ути моя хоро-о-ошая… — засюсюкал Бессмертный. — Иди сюда, я тебя поцелу-у-ую…

— Не надо!!! — забился в истерике Иблис.

— Стесняется, — умилился Кощей. — Хор-р-рошая жена будет.

С этими словами бессмертный злодей схватил несчастную «невесту» за стрелу и поволок ее к выходу.

— Ты куда ее?

— Под венец, — лаконично ответил Кощей.

— Я т-т-тоже хочу.

— Пополам?

— Пополам…

— Не хочу-у-у!!! — Глаза бедной жабы готовы были выскочить из орбит.

— Люцик, она т-т-тебя не хочет.

— А может, тебя.

— Не спорь! И ваще, стрела моя…

— Я тоже стрелял!

— Т-т-ты промазал, — успокоил друга Кощей. — Так что я как порядочный человек теперь просто обязан жениться.

— А я? — расстроился дьявол.

— Шафером будешь.

Эта перспектива так обрадовала Иблиса, что он придушенно квакнул, сделал гигантский прыжок и рванул к выходу, сметя по дороге жениха вместе с шафером.

— К-к-куда это она? — удивился Кощей, пытаясь подняться с пола.

— К полюбовничку рванула, — злорадно подначил Люцифер, трепыхаясь рядом.

— Ща я ей дам п-п-полюбовничка! — разъярился бессмертный злодей.

— Вместе дадим, — предложил дьявол. — Я п-п-помогу.

Парочка с трудом поднялась с пола и пошла давать. Строго по синусоиде. Они шли, шли, а давать все было некому.

— К-к-куда ее ч-ч-черт…

— Найдем! Аборигенов поспрошаем. Вон двое мелких стоят…

— Дети-и-ишки, — удивился Бессмертный. — Эй! Тут зелененькая т-т-такая не пробегала?

— Со стрелой из попки?

— Угу!

— Нет, дяденька Кощей, не пробегала.

Бессмертный пригляделся повнимательней:

— Илюшка, т-т-ты чего тут?

— В партизан играем.

— Мы в подполье ушли, — шмыгнула носом девочка с испуганными глазами.

— А т-т-ты хто такая? — полюбопытствовал Люцифер.

— Аленка. Папина дочка.

— Ой!.. К-к-как интер-э-э-эсно… Кощик, нам пора но-о-оги делать…

Как ни были они пьяны, одно только упоминание о Папе заставило их прибавить обороты. Дождавшись, когда топот неразлучной парочки затих вдали, Илюша решительно выволок из темной ниши Иблиса за намагиченную стрелу.

— Я ж тебе говорил, — пояснил он Аленке, — что это не жаба. Это шпиён, и его надо допросить с пристрастием! Ну пошли, родная, сейчас ты мне все расскажешь, кто ты, что ты, кто послал…

— А может, не стоит? — дернула брата за рукав Аленка. — Может, просто поиграем?

Детские страхи и обиды забываются быстро.

— Сначала допросим, — нахмурил брови Илюшка, — а потом поиграем. Слышь, — дернул он жабу за стрелу, — у тебя конфеты есть?

— Нету! — испуганно квакнул Иблис.

— Врет небось, — уверенно сказала Аленка. — У шпиёнов всегда конфеты есть, чтоб детей подкупать. Будем допрашивать!

Иблис попытался было взбрыкнуть остатками магии, но ее загасила малышка, похоже, этого даже не заметив.

— Лучше бы я вышел замуж, — простонал Иблис.

Повеселевшие детишки поволокли его на поверхность — устраивать допрос с пристрастием.

48

Удар, отправивший Ад-Димирияту в объятия Молоткова, Омар нанес лично и с огромным удовольствием.

— Молодец, — одобрительно похлопал его по плечу Махмуд, — так держать! Орлы! Не пощадим живота своего! Бей синих, пока не покраснеют!!!

И тут до Омара дошло, на чьей стороне он оказался. Увлекшиеся ифриты спьяну напрочь забыли о маскировке.

— Мой замок захватили! — ахнул претендент на королевский трон. — Руку давай! — крикнул он ползущему по стене джинну с тяжеленной металлической конструкцией под мышкой. Выдернув его на стену, строго спросил: — Как допустили такое?

— Так повелитель магии всех лишил. Теперь я просто непрошибаемый, а толку? Эти на стенах почему-то магичат… ифри-и-иты…

— Дошло наконец… Что это у тебя?

— Атомная бомба.

— Обалдел?

— Так обидно же!

— Сейчас все исправим, — успокоил его Омар. — Должен же король заботиться о своих подданных. Я теперь ваш король, — пояснил он слегка шокированному этим заявлением джинну, повертев в качестве доказательства кольцом Соломона перед его носом. — А ну быстренько исправь несправедливость, — приказал он кольцу, не вдаваясь в детали.

И колечко исправило. Все сразу стало очень и очень справедливо. Атакующие джинны немедленно лишились всего своего вооружения, обороняющиеся ифриты — магии. Зато они, как и джинны, стали непрошибаемые. Да как вовремя! Из тучи, накрывшей дворец, посыпались черти.

— Я не это имел в виду!!! — завопил визирь, но было уже поздно.

Великолепный хук Ильи, взметнувшегося на стену, отправил его вниз вместе с колечком. Только летели они отдельно.

— Мое!!!

Вынырнув из сугроба, Омар покрутил головой. Вокруг лежал грязный, рыхлый, истоптанный нападающими снег. Найти без магии кольцо в этом хаосе было практически невозможно, но визирь решительно нырнул обратно. Упорства ему было не занимать. Возможно, именно поэтому он, единственный из участников баталии, не был порван на куски. Ибо черти именно этим в данный момент и занимались. Спасало бедных ифритов и джиннов только то, что они были непрошибаемые и, соответственно, неразрываемые. Чертям пришлось срочно менять тактику. По деликатному намеку Маэстро, который был мгновенно понят (с помощью подзатыльников Труса, Балбеса и Бывалого), черти принялись деловито вязать всех подряд — и синих и красных. Кроме Омара, этой участи избежал еще только король, но ему от этого было не легче. В тронном зале шла своя разборка.

— Дрянная непокорная девчонка… Ой! Держи ее!!!

— Жасминчик, надо уважать старость… Ой!

— Детей воровать?!!

— Жасминчик, так нель… Ой!

— Льзя!

— Меня-то за что?

— А ты не лезь!

— Да! — высунулся из-за трона король. — И вообще, ты кто такой?

— Жених…

— Что-о-о?

— Рви всех подряд! — орала Левая голова Горыныча.

— Отставить!!! — метался по стенам Маэстро. — Только вязать! Среди них есть наши!!!

— Потом разберемся, — огрызалась Правая.

— И порвем! — вынесла свой вердикт Центральная, рухнув вместе с Левой и Правой на дворец, заодно освобождаясь от груза. Наездники — почти вся верхушка синдиката — кубарем покатились по крыше. И это было очень и очень нехорошо. Если Никита Авдеевич отделался банальной шишкой, Яга — сломанной пополам метлой, обломки которой разлетелись в разные стороны, то Лихо лишился очков. Тех самых, солнцезащитных. Его бедовый глаз грустно освидетельствовал крышу, и она рухнула вместе с ними прямо в тронный зал.

— А получи!

Илья взмыл в воздух, и сразу четыре черта отправились в полет. Каждый из них получил по пятачку. Кто рукой, кто ногой. Это были явно новички, не знакомые лично с Папой.

— На кого копыта подняли? — рядом с Ильей выросли Трус, Балбес и Бывалый. — На Папу?!!

— Папа… Папа… — зашелестело по стенам, и даже Омар рискнул высунуть голову из-под снега, хотя уже не раз имел счастье лицезреть эту одиозную личность. Рисковать не стоило. Он тут же получил обломком метлы Яги по лбу. К счастью для него, все остальные тоже выискивали глазами отца-основателя государства Тридевятого, а потому визиря никто не заметил.

— Где-то здесь дети… — крикнул со стены Илья.

— Знаем!!! — громыхнул адский десант.

— Они маленькие, глупые… — голос Ильи сорвался.

— Это да, — согласились бывшие модели Аленки.

— Беззащитные….

— У-у-у… — взвыли разом все пленники, успевшие познакомиться с кулаком наследника престола.

— Их надо найти…

— И убрать куда подальше, — загалдели повязанные джинны. — Мы ничего не хотим сказать плохого! Весело с ними, хорошо, мы даже с Жасмин так не веселились…

— Жасмин? — насторожился Илья.

— Жасмин, — подтвердили джинны. — Но подиум этой новенькой и ее наряды…

— Какой новенькой? — прищурился Маэстро.

— Аленки… Это уж слишком!!! А братишка ее…

— У-у-у! — дружно завыли теперь уже не только джинны, но и ифриты. — Не хотим мы таких наследников!

— Наследников? — удивился Илья.

— Да!!! — дружно взвыли джинны.

— Кощик, веди!

— В-в-веду…

— В со-о-обственном за-а-амке, — укорил дьявол друга, — как С-с-сусанин поляков… Слуш… давай сквозь стены? Чё мы тут плутаем?

— Я сквозь стены хорошо-о-о хожу, — обрадовался Кощей. — Т-т-ты только их держи.

— З-з-зачем?

— Ув-в-ворачиваются, гады!

— Д-д-держу…

Бессмертный попытался с разбегу взять каменный барьер. На его беду, стена не увернулась. Кощея это так расстроило, что он лег на пол и уставился в потолок.

— Т-т-ты неправильно проходишь, — попенял другу дьявол. — С-с-смотри, как надо!

Бух! Нечистый лег рядом.

— У т-т-тя неправильные стены. Дерутся… Д-д-давай их намагичим, шоб помягче были.

— А они на нас… ик! …н-н-не рухнут? — резонно вопросил Кощей.

— Горизонтально намагичим.

— Д-д-давай!

Не успели они намагичить, как из-за стены донесся странный шум. Любопытный Кощей немедленно к ней подполз, приложил ухо и тут же в него и получил, заодно отлетев в сторону. Что-то многоголосо вопящее пронеслось мимо, щедро разбрасывая вокруг пустые бутылки.

— Ч-ч-что это? — спросил Кощей, вновь укладываясь рядом с дьяволом.

— Ж-ж-жаба, — ответил дьявол, обнюхивая стукнувшую его по лбу бутылку, — сты-ы-ырившая на-а-аш эликси-и-ир!

Нечистый ошибся. Это была не жаба. Это был скорый «Тридевятый — Багдад».

— Тормози!!! — вопил Чебурген Великий и Ужасный. — Мы уже на месте!!!

Тормоза сработали лишь на проходе сквозь кладовку, да и то ненадолго. Не успел атаман слезть с крыши, как чайхана вновь набрала обороты, продралась еще через одну стену и унеслась прочь.

49

К счастью для всех, находящихся в тронном зале, крыша рухнула не целиком, а только тот ее кусок, который успел обвести взглядом народный целитель. Горыныч был на высоте. Он успел подхватить зубами и когтями всю верхушку синдиката, пару раз взмахнуть крыльями (благо габариты тронного зала это позволяли) и обеспечить друзьям мягкую посадку. В связи с тем, что лапы и зубы были заняты, приземляться пришлось на пятую точку. Молотков тоже не сплоховал. Лейтенант закинул папашу с дочкой за спинку трона, для надежности впечатав их в него своим телом. Останки кровли шрапнелью прошлись по стенам. Трон содрогнулся, но устоял.

— Всем стоять… — дружно простонал Горыныч тремя головами.

Все, кто выпали из его зубов, не менее дружно поддержали:

— Ур…

— Ру…

— Ур…

— Урки? — осторожно высунулся из-за трона Молотков.

— Да не путай ты меня, — за всех попросил Никита Авдеевич, — сейчас скажу, всю дорогу репетировали!

— Руки за голову, — попытался подсказать Лихо, слабо трепыхаясь на полу.

Синдикат опять-таки дружно навалился на него, не позволяя поднять голову, так как на ней не было очков. Все понимали, что это чревато.

— Олег… ты уже здесь? — высунулась Яга из образовавшейся куча-малы.

— А как же! Добровольно-принудительно по собственному почину знаешь с какой скоростью дела делаются… — засмеялся лейтенант.

Из-за его спины выглянула растрепанная головка Жасмин.

— Ага, как же, по собственному, — язвительно мяукнул Мурзик с подоконника. В тронный зал вваливалась нечистая волна Тридевятого. — Я его детей нанимаю спасать, а он на казенные денежки шуры-муры с бомжихами разводит. Мы ее в тюряге нашли, — доверительно сообщил он хозяйке, показывая лапой на принцессу, — по-ихнему, значит, в зиндане.

— Что?!! — выкатился из-за трона Ад-Димирияту. — Кто посмел мою дочь…

— А ты меня сколько раз в одиночку совал? — уперла ручки в бока Жасмин.

— Так ведь улучшенной планировки… И вообще это хорошая школа! Медитация, самосовершенствование… Все через это прошли!

Король джиннов имел в виду, конечно, лампы, но Мурзик-то этого не знал…

— Я ж говорил — зэчка! — обрадовался он. — Да еще и потомственная, да еще не одну ходку имеет! Рецидивистка!

— Родственнички, значит, — мгновенно сориентировался подполковник. — Что ж, может, и договоримся по-хорошему. Детей сам отдашь или как? — Правый кулак Ильи многозначительно постукивал по раскрытой ладони левой.

— Сам… не отдам. И не уговаривай.

Илья побагровел.

— А если я тебя очень попрошу? — прищурилась Жасмин, выступая вперед. На этот раз Молотков ее не удерживал, прекрасно понимая, что главное сейчас — дети. — Кстати, зачем ты их крал?

— Да не крал я! Сами пришли. Хорошенькие такие…

— Где они?

— Не знаю, — честно признался король. — Я их себе оставить хотел… — Ад-Димирияту жалобно шмыгнул носом, — …в наследники.

— Что?!! А я? — возмутилась Жасмин.

— От тебя дождешься! Всех женихов распугала.

— Ну положим, не всех, — пробормотал Молотков.

У Ильи отлегло от сердца. Вряд ли этот суматошный старичок способен причинить малышам зло.

— Так, — решительно прервал он назревающие дебаты, — давайте по порядку…

Четко поставленные вопросы и честные торопливые ответы короля джиннов, искренне волновавшегося за детей, помогли восстановить истину.

— Доигрались, — сплюнул с досады Илья. — Ты чем думал? — обрушился он на короля. — Перепугал детей до смерти!

— Отыщем! Ты только слуг моих развяжи. Все закоулки обшарим, — заволновался Ад-Димирияту. — Не пройдет и трех дней…

— Что?!!

— Да у нас тут такие запутанные лабиринты…

— Только этого не хватало. Лабиринты… — сердито махнул рукой Илья. — Да она в пустой комнате спрячется так, что хрен найдешь, пока сама не вылезет. А она не вылезет! — рявкнул он, закипая. — Потому что напутана!

— Колечко бы мне сейчас родное, — расстроился король, невольно бросив взгляд на руку, — вмиг бы их сюда…

— Кощей, — ахнул Илья.

— Что? — не понял король.

Глаза Ильи буравили пухленький палец Ад-Димирияту, на котором красовался заклад Илюши.

— Точно, — подтвердила Яга, — Кощеево кольцо. Ты, Папа, как хочешь, а гвардию его я развязывать не дам! И самого его не мешало бы…

— Я за него отвечаю! — мрачно процедила Жасмин.

Олежка растерянно посмотрел на подполковника.

— Ну а ты за нее, — решился Илья. — Все ко мне!

Тридевятый синдикат сгрудился вокруг Папы.

— Что делать будем?

— Разделимся, — предложил Никита Авдеевич. — Половина охраняет пленных, остальные обшаривают замок.

— Без проводников паршиво. Уж ежели им три дня надо…

— А я зна-а-аю, — протяжно мяукнул Мурзик.

— Что знаешь? — вскинул брови Илья.

— Как найти.

— Так говори!

— А что мне за это будет?

— По шее!!! — взбеленился Илья.

— Ну зачем ты так, — укорила отца-основателя ведьма. — Все, что хочешь, золотой мой, — заворковала она над Баюном.

— И должность?

— И должность, и звание… — подтвердила Яга.

— Ну тогда магичь мне голос, чтоб за версту было слышно.

— Сейчас, моя умничка, — заворковала Ягуся, поспешно сотворяя заклинание.

— Ахтунг! Ахтунг! — взревел нечеловеческим голосом «умничка». — Детишка! Ви есть проиграль. Виходить по одному с поднятый рука!

— Обалдел… — ахнула Яга, но ее никто не слышал. Громовые раскаты Мурзика перекрывали все.

— Вас будут немножко кормить, немножко стрелять…

Тут уж Яга не выдержала и дала такого смачного пинка своему любимцу, что он опять оказался на подоконнике, и для этого ему даже не пришлось прыгать.

— Я тебе дам стрелять…

Подполковник подхватил легонькое тельце ведьмы и оттащил на всякий случай от подоконника подальше.

— С этим паршивцем потом разберемся… Вот гад!!! — не удержался он. — Теперь они точно на дно залягут… Так! Олежка, за пленных отвечаешь головой. Половину чертей тебе в подмогу даю. Все остальные на поиски. Горыныч — воздушная разведка, — принялся командовать подполковник. — Жасмин — проводник…

— Лучше Гассана возьмите. — Принцесса выдернула из толпы связанных джиннов главного визиря. — Он все закоулки знает, а я лучше тут за порядком пригляжу. — Девица сердито посмотрела на жениха и папашу.

— Добро, — не стал спорить Илья. — Быстро разбились на группы, и вперед! Все тут вокруг обшарить. Задача — шустро найти детей, пока они со страху глупостей не наделали.

Насчет глупостей Илья был абсолютно прав, а вот насчет страха… Не учел отец-основатель государства Тридевятого, что рядом с его дочкой Илюша. А тезка подполковника был точной, хотя и уменьшенной, копией своего венценосного папаши.

— Это мы проиграли? — возмутился Илюша.

— Да, — шмыгнула носом Аленка, — что значит мы проиграли? Это они проиграли. В замке фашисты, — пояснила она брату, — я их по телевизору видела. Они дедушку захватили и всех моих моделей. А это их шпиён! — ткнула она пальчиком на душераздирающе вопящего Иблиса. — Сейчас мы всех на него выменяем, и замок опять наш.

— Так они и будут из-за какой-то жабы замок отдавать.

— Не отдадут…

— …мы его расстреляем! — обрадовался Илюша.

— Да ну тебя, — насупилась Аленка, — надоело. Сколько можно? Он уже во всем сознался. Сейчас сделаю так, чтобы шпиён больше не квакал, а то демаскирует… — Девочка сделала пасс в сторону жабы. И «шпиён» сразу заткнулся. Жабья пасть разевалась абсолютно бесшумно. — Найди мне какую-нибудь палочку, — попросила Аленка брата.

Илюша недолго думая отломил от «шпиёна» кусок стрелы и протянул его сестренке. Малышка сделала всего два пасса. Один в сторону жабы, второй на палочку.

— Что это? — поинтересовался Илюша, с любопытством рассматривая красную кнопку, выросшую на торце обломка стрелы.

— Пульт дистанционного управления.

— А это? — перевел наследник взгляд на жабу.

— Адская машинка.

Иблис скосил глаза на спину. К джаханнаму, мусульманскому аду, он имел самое прямое отношение, но таких машин еще не видел.

— В случае чего, — пояснила Аленка, — разнесет и жабу, и замок. Так что мы себя обезопасили. Пошли.

Дабы не срамить джинновское величество перед связанными подданными, дальнейшая разборка между королем, дочкой и ее новоявленным женихом происходила за широкой спинкой трона. Джинны, ифриты и черти искренне сочувствовали несчастному королю. Олежке тоже сочувствовали, прекрасно понимая, каково быть буфером между разбушевавшейся Жасмин и ее папашей. Все так увлеклись, что сразу даже не заметили, как в тронный зал просочилась Аленка, выставив перед собой «пульт дистанционного управления».

— Все под контролем, — прошептала наследница престола, повернув голову назад, — я их держу на мушке. Давай просачивайся, только незаметно…

— Угу…

С грохотом рухнула дверь, и в тронный зал «абсолютно незаметно» просочился Илюша, волоча за собой Иблиса. На спине бедолаги лежали три солидных мешка. На одном красовалась надпись «Гексоген», на другом — «Динамит», на третьем — «Водородная бомба». На каждом из них стояло по гигантскому будильнику. Мерно стукали секундные стрелки. И вся эта дикая конструкция держалась, можно сказать, на честном слове, а если точнее — на нескольких оборотах скотча вокруг объемистого живота несчастного заложника. Олежка, высунув голову из-за трона, сделал большие глаза, судорожно вздохнул и нырнул обратно.

— Тихо, — прошептал он, заткнув рот Жасмин. — Папаша, вы тоже не дергайтесь, а то щас как жахнет! — Лейтенант еще раз осторожно выглянул, тихо ойкнул и вернулся обратно. — Обязательно жахнет, — уверенно заявил он. — Вы там своим монстрикам намекните, чтоб расползались потихоньку…

— Так они ж связаны…

— Мне очень жаль. Кстати, если кто захочет погеройствовать, намекаю: жабу спасать не надо!

Глаза Олежки становились все круглее и круглее. Он хорошо знал Аленку, а потому надписям на мешках верил безоговорочно. По роду деятельности ему приходилось сталкиваться с самыми различными взрывными устройствами, но с доисторическим будильником, снабженным пультом дистанционного управления на палочке, сталкивался впервые. Жасмин поняла, что избранник не шутит и страх его не притворный. Она осторожно вывернула голову.

— Ну и что? Подумаешь, жабу раздули. Я когда маленькая была…

— Садистка!

— Это же дети!!!

— Которые не ведают, что творят, — прошептал Молотков.

— Вай ме! Как правильно сказал! — прослезился король. — Аллах свидетель! Сколько я от этой дикой ослицы…

— …серны, — поправил жених.

— …кобылицы! — заупрямился король.

— А сколько еще мне терпеть! — вскинулся Олежка, поняв будущего родственника с полуслова.

Оба страдальца тут же схлопотали по загривкам. Пока Жасмин наводила порядок в своей маленькой, но дружной семье, Аленка начала наводить порядок в замке. А если точнее, она начала его отвоевывать.

— Ультиматум!

В зале воцарилась тишина.

— Если в течение… — Аленка посмотрела на будильники, — …пока стрелки не дотикают, фашисты не сдадутся…

— А фашисты — это кто? — осторожно спросил Маэстро.

— Это те, которые с рожками, — любезно пояснила наследница. — Все фашисты с рожками. Я по телевизору видела. Чугунная голова и рожки. Так вот, если фашисты не сдадутся, я нажимаю первую кнопку.

— Да у тебя всего одна, — деликатно намекнул Маэстро.

— Непорядок, — согласилась малышка. На палочке появилось еще две кнопки.

— Сдавайтесь… — прошипел из-за трона Олежка.

— Сдаемся, — тут же среагировал Маэстро.

— Ну-у-у, так неинтересно, — расстроился Илюша. — Они опять сразу сдаются, — пожаловался он сестренке.

— Так это ж здорово! Мы замок отвоевали.

— Все равно наказать надо, хотя бы за жульство, — пропыхтел Илюша, с трудом удерживая жабу за обломок стрелы. Несчастная скребла всеми четырьмя лапками, стремясь уйти от «заслуженного» наказания.

— Об этом я не подумала, — нахмурилась Аленка. — Жуликов надо наказывать. Нота протеста! За нечестное ведение игры!

— Это какое? — осторожно спросил Маэстро.

— Мы о шпиёнах не договаривались. Он нам во всем сознался.

— А конкретнее… в чем? — деликатно осведомился Молотков.

— Сейчас зачитаю.

В руках малышки появился свернутый в трубочку свиток. Она деловито сколупнула с него сургучную печать.

— Шпиён признался, что он зарезал своего брата Авеля…

— Уйии… — ужаснулась аудитория.

— …а потом, переодевшись…

Список, в котором, похоже, были заключены все грехи человеческие, был такой длинный, что через пять минут лейтенант, мягко говоря, опух. Через десять готов был лично растерзать несчастную жабу, так подло подставившую их всех под водородную бомбу, а через полчаса в ужасе рискнул подать голос:

— И торговый центр тоже она?!!

— Обе башни сорвала… — отмахнулась, не глядя, Аленка. Взор ее упирался в свиток, которому, казалось, не будет конца.

Повязанные джинны и ифриты ее не слушали. Их красные и голубые тела медленно меняли цвет на пепельно-серый. Все с ужасом смотрели на секундные стрелки, тикающие на мешках, прикидывая, что первое жахнет. В отличие от них, черти шепотом заключали пари. Большинство ставило на гексоген, так как стрелка там бежала шустрее.

— А потом она отказалась с нами играть… — где-то через полчаса сурово произнесла малышка.

— …за что мы ее и приговорили! — поставил точки над «i» Илюша.

Все присутствующие в зале сразу поняли, чем грозит им приговор, и за троном стало тесно.

— Да! — подтвердила Аленка. — По законам военного времени, за подстрекательство к бунту, за саботаж и шпиёнаж, шпиёна…

— …расстрелять, — пропыхтел Илюша, — а то я его долго не удержу…

Несчастный Иблис удвоил усилия. Лапки его уже процарапали довольно глубокие ямы в каменном полу тронного зала. Он буксовал, но упрямо продолжал бороться. Юный витязь был упрям не меньше. Он не уступил ни сантиметра.

— Вообще-то стоит, — согласилась Аленка. — Самое страшное я еще не зачитала.

— Это что? — насторожилась за троном Жасмин.

— Не играл с нами в прятки и не давал конфет.

— Таких жалеть нельзя, — согласилась принцесса и невольно прыснула, по-видимому вспомнив свое детство.

— Вот я и говорю — расстрелять! — обрадовался нежданной поддержке Илюша.

И тут рухнул еще один кусок стены. Магическая сила выползшей из пролома пары была так велика, что тут уже все оказались за троном, даже те, кто раньше за ней не помещался. И охранники, и охраняемые. Последней из пролома по-пластунски выползла белая шкура.

— Расстрельная команда прибыла, — прорычала шкура.

— Молчать! — строго сказал Люцифер.

— Ути моя хоро-о-ошая!!!

— Кощик, — возмутился дьявол, — не позорься. Она тебе изменила. Мочи ее!

— Обалдеть, — ужаснулся Маэстро, осторожно выглядывая из общего укрытия. — Наш бывший… во, хроник!

— Так… это… мальчик, отойди… — нечистый попытался схватить жабу за хвост.

— Дядя Кощей, а он ее удержит? — на всякий случай спросил Илюша бывшего воздыхателя своей мамы.

— Щ-щ-ща увидим, — пьяно икнул бессмертный злодей.

Глава преисподней не удержал. Хвостик выскользнул из его пьяных рук, и ему пришлось ловить «изменщицу», периодически прыгая на зеленое, беззвучно разинувшее пасть пупырчатое тело, мелькавшее мимо его пятачка. Тело крутилась на обломке стрелы, который так и не выпустил наследник престола.

— Моя школа! — гордо икнул Бессмертный.

Пухленькая длань благосклонно шлепнула по плечу Илюшу, заодно отправляя Иблиса в полет. Не ожидавший такого одобрения будущий царь государства Тридевятого ослабил хватку, невольно позволив пересечься траектории движения «неверной жены» с траекторией рогоносца. И они пересеклись! Рогоносец вляпался в будильник, под которым красовалась надпись «водородная бомба».

— Ложись!!! — завопил Олежка Молотков, прекрасно понимая, что это уже не поможет…

Он не обманулся в своих предчувствиях. Не помогло. Такого амбре тронный зал еще не знал. Все дружно зажали носы, стараясь дышать через рот. Только нечистый, понюхавший всякого в преисподней, удивленно крутил в руках опавший, словно сдувшийся воздушный шарик, мешок с надписью: «Сероводородная бомба». Молотков облегченно вздохнул, насколько это было возможно в создавшейся атмосфере. Только сейчас до него дошло, что первые четыре буквы с его позиции были просто не видны.

— Интересно, а чем пахнет гексоген? — задумался Люцифер.

— Там больше никаких буковок нет? — деликатно осведомился Молотков из своего укрытия.

— Э-а, — пьяно мотнул рогами дьявол.

— Уй, плохо-о-о, — застонал Олежка. — Нюхать не советую.

— Хуже, чем сейчас? — удивилась Аленка.

— Хуже! — дружно подтвердил весь тронный зал.

— Тогда нюхать не будем! — решительно сказал Илюша.

Аленка не возражала. Пупырчатая спина чем-то жутко расстроенной жабы избавилась от всех инородных тел. От всех, кроме стрелы. На нее у малышки сил не хватило. Дьявол еще раз попытался подцепить ее за хвост. Жаба в ответ многозначительно постучала себя лапкой по плоскому лбу и попыталась что-то квакнуть.

— Да она еще и немая! — окончательно расстроился Кощей. — Не, это твоя невеста! Спорим, не моя стрела?

— Спорим! — немедленно согласился дьявол.

— На что?

— Кто проспорит, тот ее мочит!

— Идет!

— Так чё расселся, пошли мочить!

Люцифер перекинул Иблиса через плечо.

— Ты куда?

— П-подходящую галерею искать. Бить по-снайперски будем…

— Угу, — согласился Кощей. Пухленькое тело злодея прогнулось под тяжестью двухпудового молота, материализовавшегося на бессмертном плече. — Чур я первый! — потребовал Кощей, заботливо прилаживая к рукоятке молота лазерный прицел.

Расстрельная команда сделала лихой вираж в поисках подходящей галереи, высадила еще один кусок стены и исчезла в проломе. Белая шкура, усердно шмыгая черным пятачком носа, поползла следом, ориентируясь на свой звериный нюх.

Из-за трона начали вываливаться черти, волоча за собой пленников. Последними вылезла изрядно помятая королевская семейка с Молотковым во главе.

— Шпиёна украли, — расстроилась Аленка.

— Не украли, — осторожно пояснил лейтенант, подхватывая малышку на руки, — а на рас… разборку повели. Аленка, я смотрю, ты за последнее время многому научилась. Сможешь по-быстренькому папу сюда?

— Не могу, — мотнула головой Аленка. — Мне кто-то папов и мамов велел забыть.

Олежка покосился на своего будущего родственника. Ад-Димирияту отрицательно затряс головой, всем своим видом говоря: я тут ни при чем!!!

— А. меня помнишь? Кто я?

— Дядя Олег.

— Правильно, — обрадовался лейтенант.

Из глубины пролома раздался глухой удар.

— Что они там делают? — насторожился Ад-Димирияту. — Илюшенька, давай по-быстрому колечками махнемся? — Без кольца Соломона король джиннов чувствовал себя не очень уверенно.

— Так нету его, — обрадовал наследник.

— А-а-а…

Второй удар был гораздо круче.

— Кощик, — послышалось из пролома, — если ты мне еще раз меж рогов вдаришь, я ее не удержу. Смотри, как надо… держи… держи, кому говорю!!! …винтовку отдай…

— Так во-о-от она какая, винто-о-овка… На!

Третий удар заставил содрогнуться пол.

— Я не невеста, — обиделся в глубине пролома Кощей.

— Нечего прикрывать ее своим телом, гад!

Следующий удар пришелся по чему-то мягкому.

— Попал!!!

— Йесс!!! — возликовал Кощей.

— Ит… из, — согласился Люцифер. — По этому поводу…

В проломе что-то булькнуло, звякнуло, загромыхало, жалобно квакнуло.

— Ой, — содрогнулся Молотков, подхватывая Аленку на руки, — вот видишь, что значит не слушаться маму с папой? Сразу попадаешь в дурную компанию.

— Значит, моя семья для тебя дурная компания? — достаточно нейтрально спросила Жасмин.

— Ой, какая красивая тетя… — захлопала глазами Аленка.

— Это моя тетя… Тьфу! Что я говорю… — затряс головой лейтенант. — Невеста!

Ад-Димирияту умиленно хлюпнул носом.

— Доча, я тебя прощаю… — король посмотрел на Жасмин, затем на Илюшку с Аленой, — если таких же родишь. Амнистия полная. Больше в одиночку не засуну.

— Ну ты сатрап! — укорил тестя лейтенант. — А уж методы…

— Что — методы? — запетушился король.

— Голубые! Выжимать наследников через одиночку…

Ад-Димирияту посмотрел на свое голубенькое тело.

— Больше не буду, — сдался он. — Но наследники чтоб через месяц были! Не то наследства лишу.

— Папаша, — загорячился лейтенант, — пятилетку в три года — я понимаю, но чтоб наследников за месяц…

— А за сколько? — набычился король.

— Как положено… за девять.

— Глупый, — обрадовался король, — это от одной жены, а я вот тебе девять дам…

— Что? — насторожилась Жасмин.

— Вообще-то я могу и потерпеть, — опомнился король.

— Я тоже… — неосторожно вякнул Молотков.

— Я тебе потерплю!!!

От затрещины лейтенанта спасло появление верхушки синдиката Тридевятого во главе с Ильей. Грохот, устроенный расстрельной командой, привлек внимание подполковника, и он спешно вернулся обратно.

— Аленка!

— Папка пришел!!! Дядя Олег, пусти!

Мгновенно вспомнившая и папу, и маму малышка соскользнула на пол. И тут в тронный зал ввалилась облепленная с головы до ног снегом фигура. Она двинулась к трону, тяжело опираясь на обломок метлы Яги.

— Снеговик! — захлопала в ладоши Аленка. — Только морковки не хватает. Дяденька, нагнись, — попросила она, подбегая к новой игрушке.

Соображал в тот момент промерзший насквозь тип туго, а потому нагнулся. Неведомо откуда взявшаяся в руке малышки морковка пробила ледяную корку и застряла у странной личности в зубах.

— Так красивее, правда, пап?

— Угу, — согласился Илья, подхватывая дочку на руки. — Только нужно сначала спрашивать, любит ли дядя овощи?

— Нет, — хрумкнула морковкой замерзшая личность.

«Нос» снеговика упал на пол и подкатился к подножию трона.

— Ну-ка, кто тут временные, слазь! — скомандовал снеговик, бесцеремонно скидывая с трона Ад-Димирияту.

Резкое движение стряхнуло с голубой фигуры остатки снеговой массы.

— Омар? — ахнул король.

— Повелитель Омар, — надменно поправил Ад-Димирияту бывший визирь, умащиваясь на троне.

— Папа, по-моему, это плохой дядя. Дедушку обидел. Ты его накажешь?

— Пусть попробует, — зловеще процедил Омар, натягивая на палец кольцо Соломона. — Ну что? Готовы присягнуть мне на верность? — прорычал он, наливаясь магической мощью.

— Кольцо, кольцо… — испуганно прошелестело по залу.

— Готовы! — выскочил вперед Багдадский вор. — А я, извольте заметить, самый первый и самый надежный из ваших подданных!

— Вот гад! — сплюнул Молотков. — Папаша, — подхватил он под руку бывшего короля, — я так понимаю, колечко не простое. Мы можем что-нибудь предпринять?

— Спасай наследников и дочку, — прошептал ему несчастный король, глядя, как Шухерман распинается перед новым владыкой.

— Какая стать! — вился вокруг узурпатора авантюрист. — А. взор… орлиный!!! А разворот плеч! Если бы еще во весь рост… вот так! Изумительно! А ручку приподнимите вот так. Это еще внушительнее. Ах, позвольте мне ее облобызать… благодарю за внимание.

Шухерман откатился от трона и с чувством до конца выполненного долга направил свои стопы к выходу, но по дороге наткнулся на Илью.

— Одежонку можешь себе оставить, — благосклонно разрешил ему подполковник, — а колечко все же отдай!

И тут все присутствующие грохнули. На троне, как дедушка Ленин на постаменте, стоял абсолютно голый Омар с простертой вперед рукой. Кольца на ней, разумеется, не было.

— Вот теперь мы с тобой и поговорим, лишенец, — засучил рукава Илья. — Так это ты мою Марьюшку и царскую чету усыпил?

— Не, пап, это не он, это я, — заволновалась Аленка. Она была честная девочка и не любила переваливать с больной головы на здоровую. — Мы с Илюшей хотели в замке поиграть, и, чтоб вы нам не мешали, я…

— Тогда почему я не заснул? — спросил потрясенный Илья.

— А ты на меня никогда не ругался. Сейчас я их разбужу…

— Только не моих… — испугался Илюша.

— Хорошо, — согласилась Аленка, — я маму разбужу и сюда ее…

— Не надо!!! — всполошился Илья.

Поздно. С легким хлопком за спиной застывшего в ступоре Омара материализовалась заспанная Марья-Искусница, потерла кулачками глаза, огляделась…

— Тут же дети, извращенец! — Разгневанная кудесница влепила джинну такую затрещину, что он кубарем скатился с трона.

— Уй-и-и-и… что сейчас буде-э-эт… — расстроился Илья.

Искусница медленно повернула голову в его сторону.

— Ты смотри, как наша дочка на свежем воздухе поправилась, — жизнерадостно сообщил ей подполковник, прикрываясь Аленкой, как щитом.

— Цвет ее лица мы с тобой попозже обсудим, — мрачно посулила ему жена. — Что здесь происходит?

— Мамочка, мы тут так здорово с Илюшкой играли!

— Гм-м-м… — Искусница обвела взглядом разгромленный дворец.

— Ну, — бодреньким голосом продолжил подполковник, — все живы, все здоровы. Собираемся в кучку и сваливаем, пока еще какие-нибудь монстры сюда не нагрянули.

— Мне бы колечко… — деликатно намекнул король.

— Как ты думаешь, вернем? — спросил у дочки Илья.

— Вернем, — кивнула головой малышка. — Дедушка хороший, добрый.

— Значит, вернем. Только вот кому? Уж больно безответственный товарищ. Ладно, разберемся. Беги к маме. А. ты, лишенец, выворачивай карманы, — приказал Шухерману Илья.

Вор по опыту знал, что с Папой лучше не спорить. Однако в вывернутых карманах ничего не было. На всякий случай капитан похлопал свободной рукой по халату воришки. Вроде пусто.

— Отдай по-хорошему…

— Папа, с тобой невыгодно работать! — простонал Шухерман, извлекая из воздуха кольцо.

Илья задумчиво повертел его в руках, переводя взгляд с Жасмин на короля. Шерсть на загривке Мурзика тут же стала дыбом.

— Только не зэчке!

Это и решило исход дела.

— Послушай Мурзика и сделай наоборот, — глубокомысленно изрек капитан. — На твое усмотрение, красавица, — вложил он в ладошку девушки символ королевской власти.

По телу принцессы прошла голубая волна.

— Сила вернулась, — прошептала она. — Папа! — Джинния кинулась к Ад-Димирияту. — Ко мне вернулась сила!

— У меня все-таки будут настоящие наследники! — возликовал король.

С грохотом рухнул еще один кусок стены, и в и без того переполненный тронный зал вломилась чайхана с разгневанным Чебурашкой. В пролом с противоположной стороны замка влетел взмыленный одинокий верблюд, преследуемый по пятам шайкой в составе тридцати девяти разбойников и одного завхоза.

— Тпр-р-р-у-у-у!!! — пискнул сверху министр финансов.

— Атаман!!! — радостно завопили все тридцать девять разбойников.

Завхоз резко спал с лица.

Однако Чебургену Великому и Ужасному было в тот момент не до них.

— А ну признавайтесь, — упер он ручки в бока, подступая к своим «скакунам», снимавшим с плеч чайхану, — чья была идея сгонять по-быстрому в Японию за суши?

Глава китайской мафии втянул голову в плечи.

— Ясно… я потом с тобой отдельно разберусь. Приготовиться к бою!

— Какой еще бой? — засмеялся Илья. — До дому, до хаты пора. Кончай воевать!

— Папа!!! — обрадовался министр финансов. — Ты не поверишь. Папа, — зачастил Чебурашка, — но тут столько пиратов, что если б не встречный ветер, обязательно б догнали. Они галсами шли, без парусов и ветрил, а мы напрямую.

— Какие пираты? — покачала головой Яга. — Пустыня вокруг.

Объяснять министру финансов не пришлось. В свежий пролом вплыл корабль.

— Суши весла! — рявкнул сверху Синдбад. — Бросай якорь!

Якорь не потребовался. Корабль смачно вляпался в чайхану, сбросив заодно капитана с мачты.

Верная команда поймала его уже у самой палубы.

— До чего пугливые аборигены пошли, — посетовал Синдбад. — От самого Китая гонимся. Что, трудно ответить, как добраться до пещеры Сим-Сим? — сердито спросил он Чебурашку. Министр финансов смущенно развел руками. — И вообще это саке — фигня! Эликсир лучше!

Илья схватился за голову.

— Пора с этим дурдомом завязывать!

Однако завязать не удалось. От толпы сорока разбойников отделилась взъерошенная фигурка завхоза и бросилась на Синдбада.

— Где мой товаг?!! — попытался он тряхнуть капитана за грудки.

— Заказчик!!! Мы все-таки добрались до Сим-Сим!!! — обрадовался Синдбад, выдергивая из-за пазухи изрядно помятый свиток. — Держи накладную. Выгружай, орлы!

На каменные плиты тронного зала начали оперативно выгружаться ящики. Ящики были солидные. В каждом находилось по двадцать четвертей, до горлышка заполненных экстра-эликсиром. Сразу успокоившийся завхоз деловито считал.

— Четыгеста согок восемь, четыгеста согок девять… шестьсот…

— Амба!

— Шо значит «амба»? — возмутился Юсуф ибн Абгам. — По накладной тысяча двести!

— Пятьдесят процентов, — пьяно качнулся капитан, — списано на бой.

— Я вам сейчас дам бой! — взвизгнул завхоз.

— Сруливаем, — распорядился Синдбад. — Задний ход! Весла на воду!

Корабль величественно, кормой вперед, выплыл через пролом наружу.

— Газогили! — схватился за сердце завхоз. — Стгашно жить, — пожаловался он Илье, — каждый ноговит обуть бедного евге… газбойника.

— Та-а-ак… — начало доходить до разбойников. — Мы тут голодаем, а он наши денежки…

— Деньги не должны лежать мегтвым ггузом! Они должны габотать, как моя бедная Сагочка на кухне эмига.

— Ух, и ни… пи-и-и… — искренне удивилась Жасмин, заставив вздрогнуть весь Тридевятый синдикат.

Молотков покраснел. Он запоздало сообразил, что не стоило слишком деликатно пояснять смысл ряда идиоматических выражений будущей невесте.

— На кухне самого эмира? Да туда женщин вообще не допускают. Шариат не позволяет. Камнями забьют!

— Вот именно! — воинственно вскинулся завхоз. — Пгедставляете, чего мне это стоило? А ей?

Тут уже Шухерман схватился за сердце.

— Я тебя понимаю, мужик. — В глазах авантюриста блеснули слезы, и неожиданно для себя он совершил деяние, которое повергло всех, кто его знал, в глубочайший шок. Вор выдернул из складок своего необъятного халата мешок золота, который при обыске не нашел Папа, и от широты душевной презентовал его завхозу. — Видел твою жену. Сочувствую.

— Молодой человек! Ви еще не видели моих детей! Иначе обязательно б добавили! — Юсуф ибн Абгам выжидающе уставился на воришку, ошарашенного такой наглостью. — Мне и надо-то чуть-чуть. Акта тги, не больше.

— Акров чего? — потряс головой вор.

— Золота, газумеется, золота! Я же должен покгыть недостачу. Шестьсот ящиков экстга-эликсига — это вам не шутки!

Тридевятый синдикат сочувственно засопел. Тридцать тысяч литров… да, это убыток! Даже Чебурашку проняло.

— Два года назад продали. Лично накладные подписывал, — сообщил он, освидетельствовав свиток. — Это сколько ж они на бой списали? — Чебурашка зашевелил губами. — Полтора литра в день… на каждого.

Синдикат уважительно зацокал языками.

— Ну хватит! — в очередной раз не выдержал Илья, но взять бразды в свои руки ему опять не дали.

Из глубины замка раздался чей-то пьяный голос.

— Контр-р-рольный выстрел!

— На бру… ик! …дершафт?

— Угу. И жабе больше не наливать!

— Это еще что за… — договорить Илья не успел.

Раздались смачный удар, грохот и дикий вопль. В зал влетела молниеносно протрезвевшая белая шкура, волоча за собой на прицепе Кощея с Люцифером. Они по-прежнему были пьяны в стельку, но инстинкт самосохранения заставлял их дружно держаться за куцый хвостик «скакуна». Следом громыхал Иблис в своем истинном обличье. Последний удар на брудершафт пришелся по обломку стрелы, и она покинула насиженное место, вылетев с другой стороны. Силы вернулись к нему. Шайтан был в ярости. А когда он был в ярости, то всегда превращался в гигантскую мохнатую гориллу. Шкура резво взбрыкнула лапами, сбросив лишний груз, просвистела мимо Ильи и исчезла в проломе с другой стороны замка. Кощей с Люцифером рухнули у ног подполковника.

— Старые знакомые, — хмыкнул Илья.

— Кто тут на мне жениться хотел? — прорычал Иблис.

— Он! — дружно показали друг на друга Кощей с Люцифером.

— Странные у вас наклонности, — хмыкнул Илья.

— Ик! Папа, разберись с ним, — пьяно мотнул головой в сторону Иблиса Кощей.

— Плевал я на вашего Папу!!! — взревел повелитель ифритов.

— Во дурак, — захрюкал Люцифер, барахтаясь в ногах у Ильи.

— Это точно!

Черти начали засучивать на мохнатых лапах рукава, Никита Авдеевич схватился за меч, Чебурашка выдернул откуда-то Лихо, старательно закрывавшего ладошками глаза, нацелил его голову на монстра.

— Стрелять по моей команде! А вы что глаза выпучили? — грозно пискнул он на разбойников и глав мафиозных кланов, робко выглядывавших из-за чайханы. — Выходи строиться! Сейчас мы этого придурка гасить будем. Это надо же! На Папу раззявить пасть додумался!

Сорок разбойников вскочили на коней. Рядом выстроились мафиозные кланы.

— Шашки наголо! — скомандовал Чебурген Великий и Ужасный.

Со змеиным шипением сабли, шашки и вообще все, что резало, царапало, рубило, выскочило из ножен, поясов, подушечек лап и кончиков пальцев.

— Да вы что, обалдели? — слегка растерялся повелитель ифритов. — Я ж Иблис!

— А нам по барабану! — Ведьма оглушительно свистнула.

Зашумели крылья, и в зал спланировал Горыныч.

— Нашлись!!! — радостно завопил он всеми тремя головами при виде детей, которых старалась спрятать за своей спиной Искусница. — А это что за зверь? — уставились головы на «Кинг-Конга».

Яга молча забралась на спину дракона, выдернула из притороченного к гребню мешка запасную метлу. Метла была старая, трухлявая, но заслуженная. С многочисленными зарубками на черенке, выточенном из цельного куска железного дерева. Яга крутанула свое оружие на манер шаолиньского монаха и задала довольно странный вопрос:

— Дракоша, тебе отбивную с кровью или без?

— А почему только ему? — возмутился с подоконника Мурзик, выпуская тридцатисантиметровые когти. — Я тоже кушать хочу.

— А ты чего молчишь? — сердито спросила отца Жасмин, глядя, как нареченный разминается перед боем.

— Колечко давай, — прошипел Ад-Димирияту, — как я без магии…

Жасмин торопливо напялила кольцо на пухленький палец короля джиннов, и с его подданных мгновенно слетели путы. Голубая армия, повинуясь жесту своего властелина, сомкнула ряды.

Иблис щелкнул пальцами, и путы слетели с ифритов. Однако строй их был не такой плотный. Огненное пьяное море изрядно штормило.

— Вот что, родственничек, — выступил вперед король, — ты мне второй раз свадьбу срываешь…

— Хватит, — раздался спокойный голос Ильи, — я с ним сам разберусь.

— Козявка! — прорычал Иблис, свирепея от переполнявшей его мощи и наглости жалких букашек, осмелившихся ему перечить. Ладно король джиннов — у него кольцо! Ладно эти два обожравшихся обормота, пьяно трепыхающиеся на полу (не зря Аллах Великий и Всемогущий запретил правоверным пить вино). Силу каждого из этой троицы он знал не понаслышке, но чтоб…

— Шеф! — испуганно прошептал из угла зала Махмуд. — Это же сам Папа!

Иблис недоверчиво посмотрел на Илью. Магией от него и не пахло.

— Ой! Илюшенька, погоди! — всполошилась Яга, бросая метлу. — Дай хотя бы детишек уведу. Им это видеть не стоит. Ну что встала, сердешная? — накинулась она на Марьюшку. — Бегом…

— Чтобы я такое зрелище пропустила?! — задорно воскликнула Искусница, вкладывая руки детей в сухонькие ладошки ведьмы. — А детям и впрямь это видеть не стоит. Сохрани их, — еле слышно прошептала она старушке.

В отличие от всех остальных членов синдиката Марья-Искусница прекрасно знала возможности своего благоверного, как и возможности того, с кем он собрался выйти на бой.

— А можно мы тоже посмотрим? — взмолились черти, опуская рукава.

— Вам что, жить надоело? — рявкнул на них Бывалый. — Под горячую руку подвернетесь…

— Подождите меня, — засуетился Мурзик.

Уж ему-то попадаться под горячую руку Папе было не с руки.

И в зале сразу стало просторней. Жить хотелось всем.

— Может, и нам удалиться? — задумался король. — Жасмин, за мной!

— Я без…

— Ты за меня не волнуйся, — подтолкнул Олежка невесту к отцу. — Я только прослежу, чтоб он его не до смерти…

— А п-п-почему не до смерти?

С останков потолка рухнул Акира, скинутый оттуда катаной. Обрусевший ниндзя хотел честно подобраться к противнику с тылу, чтобы сделать ему секир-башка, но в сэнсэе взыграла русская кровь катаны-кладенца, и учитель спел свой самый любимый хит, не раз крутившийся по блюдечку Яги:

А скорько я зарезал! Скорько я убир! А скорько душ Невинных погубир!

— Папа, — вывернула свое змеиное жало в сторону отца-основателя катана, — давай я его по-быстренькому, чтоб ты руки не марал, а потом помянем…

Это был последний штрих. Иблис понял: замочат. Несмотря на всю его магию, на трепыхающихся рядом «женихов», замочат — и все.

— Отморозки!!! — прошептал в бессильном бешенстве повелитель ифритов, окинул шальным взглядом свою в дупель пьяную армию и испарился вместе с ней.

Марьюшка со вздохом огромного облегчения бросилась на шею Илье.

— М-м-молодец, — промычал Кощей. — Моя школа, — похвастался он нечистому, — лич-ч-чно тренировал.

— У-у-у… — одобрил дьявол, пытаясь оттолкнуться от пола рогами, но из партера так и не вышел.

Когда-то он предстал перед Кощеем в виде холеного джентльмена, но последний, перенасыщенный уик-эндами, год подкосил его окончательно.

Все присутствующие радостно загомонили, довольные такой бескровной развязкой. От общего ликования сгрудившуюся вокруг подполковника толпу отвлек деликатный стук в стену.

— Вы позволите? — В проломе появилась элегантная худощавая фигурка во фраке.

— Гости сегодня валом валят, — пропыхтел король, взгромождаясь на трон. — Из всех щелей. Пора ремонтом заняться.

— Я ненадолго, — успокаивающе вскинул руки Андроммелих. — Только господина… оу-у-у… — Великий Канцлер горестно уставился на продолжавшего бодать пол шефа. — Вы позволите его забрать? — робко спросил он у Ильи.

— Забирай, — добродушно махнул рукой подполковник. — И часто он у вас так?

— Последнее время совсем плохой стал, — посетовал Канцлер, — все дела на самотек пустил. В аду разброд и шатание…

— Так увольте его, — засмеялся Илья, — по тридцать третьей статье.

— Что вы, он же дьявол! — ужаснулся Андроммелих.

— Ну тогда сами разбирайтесь, — отмахнулся подполковник.

— А вот если демократически, — задумался Великий Канцлер, взваливая дьявола на плечо, — вотум недоверия там, импичмент забацать… это идея.

Уважение к Папе было так велико, что Андроммелих исчез вместе с дьяволом без привычной атрибутики в виде громов и молний.

В тронный зал осторожно заглянул Бывалый.

— Что, уже все? — удивился он.

— Враг посрамлен и обращен в паническое бегство, — рассмеялся Молотков.

— Вот и ладненько, — обрадовалась Яга, вводя детей обратно. — Погостили…

— Все, что можно, разгромили, — добавила Искусница, подхватывая на руки Аленку.

— Пора и честь знать, — подвел итог подполковник, подкидывая в воздух радостно завизжавшего Илюшу. — По домам!

— А свадьба? — возмутился король.

Ад-Димирияту хлопнул в ладоши. Взметнулись вверх разрушенные стены, и замок молниеносно принял первозданный вид. Король джиннов хлопнул еще раз, и все с изумлением обнаружили себя возлежащими на дорогих персидских коврах в окружении всевозможных яств и напитков, источающих умопомрачительные ароматы.

— Только гулять не больше трех дней, — заволновался Илья.

— А то нам детей укладывать надо, — брякнула ошарашенная Марьюшка.

И тут все грохнули.

— Горько!!! — завопил Балбес под оглушительный смех Тридевятого синдиката, и свадьба началась…

ЭПИЛОГ

Тронный зал. Кощеевка, она же Нью-Посад.

Семь дней спустя.

Бессмертный злодей с трудом оторвал голову от стола, подтянул к себе бокал, непочатую бутылку эликсира, обвел мутным взглядом шумное застолье и, нащупав глазами отца-основателя государства Тридевятого, пьяно икнул.

— Папа, как там мое яичко, не помялось? А то я что-то так плохо себя чувствую.

— Не волнуйся, лежит себе спокойно в сейфе. Его там никто не найдет, — успокоил Кощея Илья. — Ты уж извиняй. Я ведь поначалу на тебя с этим колечком грешил, а оказалось — это Омар… — виновато вздохнул подполковник. — Но… кстати, а где этот гад?

— Повелитель дал моему брату возможность исправиться, — радостно сообщил Гассан с противоположной стороны стола. — Я лично подбирал ему место поспокойней. В Марианской впадине Омарчика никто не потревожит. Лампа, конечно, без удобств, все-таки камера строгого режима, но зато срок ерундовый — три тысячи лет.

Свадьба, начавшаяся во дворце Ад-Димирияту, согласно лучшим традициям Востока, плавно переросла в чисто русское шумное застолье, как только Юсуф ибн Абгам умудрился продать свои шестьсот ящиков экстра-эликсира королю джиннов за шесть акров золота неимоверной толщины, что сразило насмерть рачительного Чебурашку. Он исходил черной завистью, но на просьбу взять его себе в помощники категорически отказался, справедливо полагая, что такие таланты надо держать подальше от царской казны ради ее же безопасности. Ящики с эликсиром кончились через три дня, и пир продолжили во дворце Василисы Премудрой, где этого добра было пруд пруди. И загудело, как говорится, все Тридевятое.

— А что, Василиса, не дать ли нам нашей новой подруге пару полезных советов? — подмигнула сестре Искусница. — Кое-что из основ семейной жизни?

— Это каких? — сразу заинтересовалась Жасмин.

— Сейчас узнаешь, — пообещала Марьюшка и вновь повернулась к сестре. — Пошли на твою кухню.

Нужно сказать, что в царском дворце Нью-Посада, кроме большой, общей, была еще и маленькая фирменная кухня, в которой Василиса Премудрая периодически собственноручно творила кулинарные шедевры для себя, мужа и сына, когда на нее снисходило вдохновение.

— Я не против, — неуверенно протянула царица, — да что-то страшновато мужиков без присмотра оставлять.

— Да ладно тебе. Пусть друг перед другом своими подвигами похвастаются. Они в этом вопросе похлеще нас будут. А без присмотра мы их и там не оставим.

— Ну пошли, — уступила Премудрая.

Присматривать с кухни было затруднительно. Марьюшка поленилась наколдовывать что-нибудь серьезное, ограничившись стандартным репродуктором, который честно передавал все, что творилось в тронном зале, временно превращенном в пиршественный. Из него лился звон бокалов, нестройный гул веселых пьяных голосов, среди которых особо выделялись два грустных и очень трезвых.

— Сэнсэя, скажи свой недостойный ученик. Почему грустный?

— Сэнсэя прохой стар. О Харя-Киря думать начар.

— Кто обидер, сэнсэя?

— Никто не обидер. Борею, аднако. Третья бутырка пью — не берет!!! Гнуться совсем перестар, аднака. Харя-Киря не порусяиса. Ревматизма, наверна.

— Братва! — прогудел репродуктор голосом царя-батюшки. — Расскажите хоть, что там на самом деле было, пока рядом баб нет.

— Ой, что сейчас начнется… — протянула Искусница.

И тут началось. Рассказывали дружно, взахлеб, перебивая друг друга, причем каждый свою версию. Версии после третьего круга рассказа, в течение которых была выпита не одна бутылка экстра-эликсира за победу, становились все красочнее и кровопролитнее.

— Ну надо же! — расстраивался Иван. — Всю баталию проспал!

— А позвольте полюбопытствовать, — проблеял чей-то гнусавый голосок, в котором сестры сразу опознали голос Жана де Рябье, — почему вы ваших мадмуазель не привлекли к этой эпической битве? У них все-таки магия! Я бы на вашем месте…

— Ну надо же, — удивилась Василиса, — первый раз в жизни что-то умное изрек.

Ответ Тридевятого синдиката ее глубоко разочаровал.

— Бабе на войне делать нечего! — рявкнул Иван.

Раздался глухой удар. Жалобно звякнуло стекло.

— Это по чему он? — заволновалась Жасмин.

— Судя по тому, как осыпалось, — не по столу, — успокоила Марьюшка. — Похоже, мой бывший воздыхатель покинул пир через окно.

— Да, — согласилась Василиса, — не балует Иванушка лаской нашего русского француза.

— Вах! Как правильно сказал! — раздался из репродуктора голос Ад-Димирияту. — Женщина должна знать свое место!

— Ну, папа, — зашипела Жасмин, — погоди…

— Я! Я! Яволь! — заволновался репродуктор голосом немецкого посла. — Фрау должен знать драй вещь: кирхе, кюхе, киндер, что в переводе на ваш варварский язык есть — церков, кухня, дети…

Раздался еще один удар.

— Это тебе за варваров и за сорок первый…

— Ой, это же мой Олежка, — испугалась Жасмин.

— Ну вот… что-нибудь из основ семейной жизни ты усвоила? — спросила Марьюшка.

Жасмин отрицательно затрясла головой.

— Мужику надо дать иногда почувствовать себя хозяином, — пояснила Василиса, — чтобы вить потом из него веревки. Кстати, девочки, нас ведь теперь трое. Предлагаю создать союз трех и положить конец этому пьяному беспределу в нашем государстве.

— Так мы-то, — заволновалась Жасмин, — будем в другом…

— Если дружно возьмемся — во всем мире порядок наведем, — успокоила Марьюшка. — За мир надо бороться. Ну что, начнем?

— Начнем!!!

Подруги вооружились сковородками и двинулись обратно в тронный зал бороться за мир во всем мире.

1

Чачван — черная густая сетка из конского волоса, прикрывающая лицо. — Здесь и далее примеч. авт.

(обратно)

2

Мельонир — боевой молот скандинавского бога Тора.

(обратно)

3

Гули — особо неудачный гибрид джинна и человека, паразитирующий на путниках. Отличаются красотой и несообразительностью. Имеют очень нехорошую привычку заманивать и съедать правоверных и гяуров, сдуру раскатавших на них губы.

(обратно)

4

Авторы заранее извиняются за идиоматические выражения, извергаемые героями этой главы, случайно оказавшимися не там, где надо, да еще и не в то время, и, щадя нежный слух читателей, дабы лишний раз их не шокировать, решили заменить все эти идиомы мелодичным тональным сигналом «пи-и-и…».

(обратно)

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

ЭПИЛОГ . . . .

Реклама на сайте