«Вампир… ботаник?»

Вампир… ботаник? (fb2) - Вампир… ботаник? [Litres] (Вампир-ботаник (версии)) 1418K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Елена Петровна Белова

Елена Белова Вампир… ботаник?

Глава 1

Вам говорят, что вы умны и красивы, не спорьте — людей не переубедить.

Народная мудрость

Дарья

Так. Не поняла…

Дверь отпирают? С какой стати, до кормежки еще часа два, не меньше. Опять кто-то с претензиями? А я думала, что прошлый раз хорошо объяснила: ко мне лучше не лезть.

Точно отпирают!

На всякий случай встала и отступила к стене. И со спины никто не подойдет, и лишняя цепь кое-кому настучит по горячим головам. Или не по головам, а по тому, чем эти уроды обычно думают…

— Эй, ты!

Я промолчала. Ну-ну… что скажете? Кстати, у местной охраны, похоже, мозгов меньше, чем у птичек. По крайней мере, мой попугайчик имя хозяйки вызубрил на третий день, а эти… я тут уже неделю сижу, а все: «Эй, ты!» Можно подумать, Дарья — такое сложное имя!

— Сиди смирно, и ничего не будет! Хозяин только посмотреть ведет!

— Ха.

Ладно, посижу. Не убудет от меня. Во докатилась, а? Показывают, как медведя в зоопарке! Влипла, ох, влипла… Вы ОБЖ учили? Помните, там такая тема есть — незнакомые вещи на улице не подбирать и вообще чужое не трогать? Вот чтобы вы знали: реально лучше не трогать. Я так и нарвалась. Шла по парку, в руках сумка-холодильник с мороженым (ну люблю, когда мороженое в свободном доступе), глядь, на дорожке какая-то хрень валяется, на плеер похожая. Круглая, с кнопочками. Я и наклонилась.

Нет, и в глазах не темнело, и голова не кружилась, просто я словно оказалась в телевизоре и кто-то быстро-быстро каналы переключал: раз — желтая пустыня, два — серая пустыня, три — болото, и ближайший крокодил радостно тянет ко мне зубастую пасть, четыре — … На четвертом я отбросила проклятую штуковину и зажмурилась. А открыла глаза уже тут…

— Вот эта.

И этот туда же! Эта… эй, ты… тьфу! Хоть бы один имя запомнил! Хотя фиг они что запомнят. Тут так положено: если нет Имени, то ты дикарка, если дикарка, то ничья, а если ничья, то, значит, рабыня. А Имена приличных граждан у них на шеях красуются. Татуировки такие.

А глаза у моего «покупателя» офигевшие. И общий вид тоже. Тыкает пальцем, будто все слова потерял…

— Э? Э?..

Точно, все слова растерял от моей неземной красоты, не иначе.

— Молодая, здоровая, как положено…

— Э-э…

— Не пугливая, протянет долго.

— Э?

— И всего-то десять орлов!

— Эй! — очнулся покупатель.

Вот так всегда у мужиков — ступор мигом пропадает, если затронуть то, что пониже талии… Эй, я карман имела в виду! А вы что подумали?

— Доро Иштен, — покупатель, похоже, готов был вскипеть, — это невозможно! Это… это совершенно невозможно! Даже если… Их никто не перепутает!

— А разве вам нужно, чтобы перепутали? Вер-доро, ведь на самом деле все очень просто. Ваша семья всего лишь должна…

Голоса затихли за закрывшейся дверью. Эй-эй! А с кем меня должны спутать? Эй!

Скрип-скрип. Скрип-скрип. Всхлип-всхлип. Скрип… эй, хватит!

Всхлипы как отрезало, а противное скрипение, от которого отваливались уши и болела голова, никуда не делось. Зато рядом зашептались. Сразу три голоса или четыре. Эй, у меня что, сокамерницы? Я кое-как разлепила глаза. Что ж голова болит, а?

Так, а комната-то не моя. В моей и свет был только под потолком, и стенки не качались, и соседок не имелось… эй, куда шарахнулись? Не съем. Хотя есть охота… стоп.

А ведь меня, похоже, опоили. Подсыпали что-то в кормежку, а потом запихали сюда. Куда?

— Эй, подруги, мы куда-то едем?

Молчат и жмутся. С такими разговаривать — надо гороху наесться. Или бутербродов. С вырезкой, с горчичкой… мм… блин. Ноги скоро протяну с такой кормежкой. Мороженое мое себе захапали, а на завтрак, обед и ужин только каша и пол-лепешки. Уроды. Ох, только что заметила — у меня и куртку сперли! В реале! Сижу, от шеи до пяток замотанная в какую-то красную занавеску, будто эквадорский банан, дубовый такой… Какого фига?

Ой, твою ж швабру, а подруги мои пришибленные — тоже все в красном. Прямо не повозка, а корзина с красными бананами. И головы закрыты, и лица накрашены так, что не разберешь, что там за лицо. Одни шеи напоказ. Ох, канчо им по маваси, это что, мы все — вампирские Подарки?!

Про вампиров мне наболтал один из стражи. Мол, живут они тут в отдельном «хмале», городском районе (и почти в каждом городе так живут). А где вампиров нет, так там хуже — и войска путного не имеется, и с магией неладно, и вообще. А чтобы вампы не ушли из города и не бросались на всех подряд, им преступников отдают, которых надо казнить. И людей дарят, которых раз в год выбирают по жребию.

Я тогда посмеялась только: мол, ничего себе диета — раз в год пообедать, а потом зубы на полку. А теперь, получается, именно я и есть это диетическое блюдо.

Твою швабру…

Город будто из сказки про прекрасных принцев: бело-желтые дома из камня, окна в красивых резных рамах… красные крыши в мелкой черепице, фонтан на каждом перекрестке. Красивый город.

Чтоб он провалился!

Катались мы до вечера. Сначала народ на улицах нам чего-то орал (и не только приличное), потом пошел дождь и все попрятались. Развлечений никаких, красивые дома надоели где-то на десятой улице, облака на небе (повозка была без крыши) еще раньше. Девицы ревели, словно их наняли, раскраску посмывало-перемазало так, что на месте вампиров я бы от такой красоты под стол спряталась. Постепенно спутниц становилось все меньше — то одну, то другую выгружали у очередного дома и отправляли куда-то… Интересно, на кухню… или сразу в столовую? Думать не хотелось.

Было холодно (эта чертова занавеска ни черта не грела) и голодно. В животе бурчало так, что я серьезно призадумалась: а из нас с вампиром — кто кого будет есть?

Когда повозка притормозила у темного домика, к нам в очередной раз заглянули «грузчики» — здоровые лбы в одинаковых синих рубахах почти до колен и полосатых головных повязках. Дурацкий вид: рубаха есть, сапоги высокие есть, а штаны между ними как-то теряются. Бесштанные грузчики мрачно обвели взглядом троих оставшихся жертв.

— Кто тут следующая?

Еще один тип, то ли в мантии, то ли в халате, заглянул в списочек, потом почему-то покосился на четки из блестящих коричневых камушков…

— Давай эту.

— Уверены, доро?

— Этот вампир три года заявку не подавал, значит, сойдет.

— Да уж, девица, приятная для глаза… Вылезай, красавица.

Твою швабру. Чем я тебе не красавица? Блондинка, семнадцать лет, рост самый модельный — сто восемьдесят. Ну и килограммов столько же. Почти… На себя пусть посмотрит, мистер Зубы Через Один.

— Пош-ш-ш-ш-шел т-т-ты, — простучали мои зубы.

Короче, в дом своего… как называют того, который должен тебя сожрать? В общем, в дом этого самого я влетела с пинка. Грузчики не были настроены прощать ни подбитые глаза, ни синяки и царапины. Приземлилась я жестко. Ну, если совсем честно — на четвереньки. Сразу завертела головой, выискивая моего кровопийцу. Хм… из кровопийц тут была только чья-то пятая точка, торчащая из-под стола.

— Что за шум? — поинтересовалась точка. — Минутку…

Выпрямились мы одновременно. Я, во весь свой рост, в дурацкой красной шторе — и чахлый вампир с раскрашенной мордочкой. Реально чахлый! Мне по плечо, худой, в косыночке какой-то. И что добило — с котенком на руках.

— Ты кто?!

Я улыбнулась — вампир попятился — и хрипло выдохнула:

— Накрывай на стол, парень. Пришла пора хорошенько пообедать!

Живот жадно буркнул — на всю комнату.

Глаза парня затравленно блеснули. Он крепче прижал к себе котенка, будто защищая его.

— Убирайся!

Ну уж нет! Здешний мир мне порядком задолжал за эти три недели! И за рабский знак, и за цепь в подвале, и за попытку скормить меня вампирам. И за постоянную голодовку, всех их так и этак за просяную кашу! Мы еще посмотрим, кто тут жертва!

— Да ну! А как же обед?

Хотя… тут скорей ужин…

— Пошел вон!

Пошел?! Это кем он меня считает? У меня прямо в глазах потемнело. И не знаю, что бы я натворила и чем бы все это кончилось, но тут котенок недовольно мявкнул (не понравилось, что сжали!) и вырвался. Мы оба уставились на него, и я пропустила удар.

Только краем глаза увидела, как метнулась из широкого рукава белая рука… А потом рой искр и ох… стен… ка…

Не люблю… красных ежиков…

Я их не видела, но откуда-то знала, что они красные. Они как-то влезли мне под кожу и теперь ползали внутри, медленно так… Не могла дышать, все иголками… было… истыкано…

Садисты.

Пару раз приходил укротитель, забирал их, и я отдыхала. Засыпала. Потом они возвращались… поменьше размером и не такие царапучие, но все равно больно. Поганцы. А я ведь всегда ежиков подкармливала — нормальных, серо-белых. У них такие мордочки симпатичные. И глаза… Вот как эти. Смотрят, будто ежик решает, выпустить иголки или нет?

— Хотите… молока? — предложила я глазам.

Может, попьют и успокоятся?

Глаза мигнули, и мне на лоб опустилось что-то прохладное. Хорошо. И колючки унялись.

— Пожалуйста… я хочу ежика… серого…

Но тут рядом кто-то начал курить, горьковатый дым вился у лица, и в нем пропали не только ежики, но и все остальное.

— Я не понял, что она девушка, — сказал самый крупный ежик — уже серый. — Рост и фигура… Подумал, это опять выходка Даиза.

Подумать только, у ежей тоже имеются девушки… уже смешно.

— Возможно, так оно и есть. — Второй еж был маленький, а голос мужской, почти бас. — Тогда в ней должен быть скрыт какой-то изъян.

— Еще какой-то? — послышался горький смешок.

— Я имею в виду существенные недостатки, энчелесто. Ядовитая кровь, или слабоумие, или…

— По сравнению с той коровой недостатки не так существенны. По крайней мере, хоть какая-то возможность сохранить лицо…

Я представила корову с лицом, причем сохраненным. Подтяжку корова делала, что ли? Да что за траву они курят?

— Просыпается. Перелом или ушиб, энчелесто?

— Ушибы. Позвоночные сочленения и голова…

— О! Можно провести опыт. Премудрый аргенти Ченцио ставил подобные на раненых и утверждал, что вкусовые качества их крови…

— …замолчи…

И опять горький дым, в котором тонули и голоса, и свет.

Разбудило меня рычание. Я поднялась, озираясь по сторонам, выхватила глазами полутемную незнакомую комнату… беленые стенки с каким-то орнаментом поверху, занавески, будто наплывающие слоями друг на друга… несколько солнечных пятен на полу, тускловатых, видных, будто сквозь чешую… странную свечку у кровати, толстую, длинную, в бело-синюю полоску. От нее и шел тот горьковатый дым, пропитавший насквозь мою подушку.

И никаких зубастиков… В смысле, никого, кто мог бы рычать. Почудилось, что ли?

Р-р-р! По комнате снова прошел рык, и на этот раз никаких сомнений уже не было: рычало у меня в животе.

«Есть хочу! Тр-р-ребую! Жр-р-рать!»

Последний раз так хотелось есть на трижды проклятой кефирной диете. Я тогда готова была сырые пельмени слопать, но их тоже не было, сама ведь из квартиры все вынесла, чтоб не сорваться. А однажды среди ночи проснулась посреди роскошного сна про гамбургеры и поняла, что уже успела соорудить свое счастье из листа кактуса и аквариумной рыбки… Ну и глаза у нее были, у бедняги, голод отбили в момент. Рыбку потом еле откачала и от греха подальше подарила ботаничке Люське из соседнего подъезда.

А сейчас бы не подарила. Сейчас, по ощущениям, я бы слопала несчастного карасика вместе с хвостом и плавниками. И с чешуей!

Хищно обвела глазами комнату… Взгляд наткнулся на котенка. Того самого. Толстенького такого… шоколадного. Не знаю, что там кот прочитал у меня на лице, но шерсть на нем мигом стала дыбом.

— Р-р-р! — еще раз включился живот, приказывая не тормозить, а быстро загрузить в него подходящую еду.

— Миу! — возмущенно отозвался котенок и, подхватив с пола что-то мелкое, нырнул под занавеску. Оттуда тут же поплыл очень знакомый запах… печеное. Хлеб или пироги или… да что угодно!

Желудок словно воспарил над кроватью и поплыл к двери. Вместе со мной, если, конечно, «воспарил» сюда вообще подходит.

Я наскоро глянула, что на мне надето — что-то типа ночной рубашки, только темной (прощайте, джинсы!), с пояском. И рванула следом.

Дверь под занавеской была вроде не совсем обычной — по толстому дереву тянулись железные полосы. Но даже если бы она сейчас сверкала золотом и бриллиантами, я бы все равно там не задержалась. От голода в прямом смысле мутило.

Коридор темноватый, расписной. Что там в росписи, не спрашивайте — просто покажите, где тут кухня!

— Миу! — жалобно мяукнул котенок. О… я его в угол загнала, оказывается. Возле двери, откуда пахло едой. Еще немного, и я бы его этой дверью просто смела. Молодец, что мяукнул, кис, а теперь испарись отсюда, пока мои окосевшие мозги не приняли тебя за шоколадку.

— Миу! — повторил котик, и маленькая лапка выдвинулась, подсовывая к моим ногам… мышь. Дохлую мышь, вы подумайте!

Я оцепенела. А кис довольно мурлыкнул и утопал, пока у меня не прошел ступор.

Это что, это он со мной едой поделился? Или откупился?

Твою швабру!

Кухню я так и не нашла. Просто не дошла туда. Зато нашла Их!

Булочки. Даже не так. Булочки!

Румяные… золотистые… мягкие… полная корзинка!

Р-р-р!

Я запустила руки в корзину, ухватила в каждую по булке и забыла о мире на пять минут. Мягкое тесто, ароматное, нежное, с тоненькой прослойкой варенья или фруктов… Ням, наслаждение.

Но мир о себе быстро напомнил. Сначала в глубине дома что-то негромко бумкнуло и зазвенело разбитое стекло, потом пополз дымок — такой… химический.

Пожар? Пойти глянуть, что ли?

Бур-р-р-р-рл! — обозлился живот. Наверное, испугался облома. И я решила, что пожар подождет.

— Ты встала.

Голос ледяной. Будто сосульку за шиворот уронили. Хозяин. Принесло ж его… не вовремя. Там в корзинке еще пять булочек осталось…

— Положи еду на место.

Опять сосулька. Ну, мы еще посмотрим… Обернулась и нагло запихала в рот булку из левой руки. Слова «фиг-тебе-рабовладелец» пришлось пока отложить. Ну, пока не прожую.

Вампир-рабовладелец застыл у стены. Ручки на груди сложил и стал на меня смотреть, как на гусеницу в салате. А лицо-то, а лицо… приснится — заикой останешься. Что у них за манера тут себе лица раскрашивать? Индейцы с боевым макияжем по сравнению с местными отдыхают!

— Значит, все-таки глупая, — кивнул мой хозяин. — Ясно. По-ло-жи еду.

Да пошел ты!

Черные глаза сузились. Какие странные… черные сплошняком, без точек… или золотые? Светились… они светились! Выросли. Заполнили все. А комната наполнилась шорохом и шепотом.

Хозяин… приказ… исполнить… приказ… положить…

— Довольно.

Что-то несильно ударило по щеке, и наваждение развеялось. Блин, вместе с булочками! Даже с корзинкой… Только глаза никуда не делись — просто стали меньше и снова почернели. И смотрели — Снежная королева померла бы от зависти.

— Три сосульки — многовато, — пробормотала я, прислушиваясь к ощущениям за шиворотом.

Вампир презрительно скривился.

— Я так и думал. Понятно, — раздельно проговорил он. — Иди… пойдем… вот сюда-а…

Мне показалось или он правда разговаривал со мной как с полной идиоткой? Нет, точно! Не хватало только «молодец-хорошая-девочка» — и картина будет полной!

Ах, ты… но прежде чем я успела подобрать слова, рядом уже замаячила знакомая дверь.

— Эй!

— Не выходи, пока я не вернусь. Вот твоя еда, кстати…

И в руках оказалось что-то холодное.

Очнулась я рядом с полосатой свечкой. Присела на низкую постель… В руках — высокая кружка с чем-то белым.

Это то самое? «Твоя еда»? Я принюхалась…

Твою швабру!

В кружке обнаружился кефир.

Ненавижу вампиров…

Пятнадцать минут я убила на обследование комнаты. Ну, нечего там было обследовать, если честно. Стенки да кровать, а еще свечка полосатая, потушенная. У двери зеркальце. Может, до меня тут жила феечка из «Питера Пэна», потому что лично я в это зеркало могла увидеть только нос и глаза, и то не одновременно. Больше в комнате ничего и не было, кроме моих джинсов у занавески.

Занавески отодвинула — без толку, перед окном (узким, только кошке пролезть или той самой феечке) сплошная стенка из зелени. Кусты зеленые, деревья зеленые… и тоска такая же самая. Зеленая.

Вот же влипла. Вот зачем я ту штуку в парке полезла трогать?

Тренер сколько говорил: жизнь молодого сумотори подобна бытию новобранца в армии: обязанности, достойное поведение и еще раз обязанности. Всякий, решивший посвятить себя сумо, должен добровольно отказаться от множества мирских удовольствий… и прекратите жевать в неположенные часы, Дари-сан!

Что? Ну да. Занималась я сумо, борьбой для людей повышенного веса и силы… не очень долго. Ояката (наш наставник) сначала только ахал и восторгался «крупным подростком», а потом пилить стал. Мол, современная молодежь чересчур избалованная. Начинающим недостает упорства. Не понимают они, что сумо — прежде всего работа. И так далее. И прекратите, наконец, портить рацион жареной картошкой, Дари-сан!

Эх. Лучше б я рис жевала. В этом мире кормежка похуже японской кухни.

Хотя… булочки…

Булочки. Эта раскрашенная зараза отобрала у меня корзинку. А там еще точно оставалось несколько штук. Я ведь всего пару-тройку успела приговорить.

Пометалась по комнате. Отвлечься было нечем: ни телевизора, ни компа, ни мобилки, журналов, и тех нет. Булочки кружились перед глазами, как в рекламе, а вместо музыкального сопровождения выступал живот с очередным дурацким бурчаньем.

Я мстительно залила в него кефир и завалилась на кровать.

Скотина, ненавижу, всю жизнь мне испортил! Лет в тринадцать, когда сообразила, в кого превращаюсь, так сколько я старалась, сколько диет перепробовала, сколько часов в тренажерке проторчала. И все без толку. В какой-то момент, когда этой скотине надоедало бурчать, у меня мозги как выключались, и бац — уже стояла у какой-то палатки с шаурмой или в «Макдоналдсе» пятый гамбургер наворачивала. И все по новой. В школе пальцем тыкали, продавщицы в магазине «одежда для полных» тайком хихикали и показывали, где самая просторная примерочная, парни шарахались… и полная безнадега.

Теперь уж точно полная.

Вампирской закуске худеть ни к чему.

Наоборот, приятный сюрприз — меня ему на целую вечеринку хватит.

Всхлип.

…Мясо. Мясо, жареное, кусочками, мм… вкуснота.

Еще кусок, еще. И лепешечкой закусим. И еще мяса немножко…

Чуть недосоленое, без кетчупа, да и жестковатое, если честно, но мое, мое, не отдам. Еда-а. Еда… кончилась.

Я опомнилась. Ой. Куда это меня…

Стояла в какой-то комнатке перед столом, на столе пустая посуда — что-то вроде сковородки без ручки с остатками мяса и две корзинки, одна с крошками, вторая… у второй ко дну прилип зеленый листик. Фрукты в ней были, что ли…

Были. Именно что были. А ведь я только что… и живот молчал, довольный, как сытый удав в нирване. Ой-ой…

Я слопала ужин своего вампира!

Да где ж тут есть, чего есть! Я в отчаянии пробежалась по комнатке. Что ж такое… неужели у этого чертова вампира только и было еды, что то мясо? Между нами — не очень вкусное и вообще вроде как вчерашнее…

«Бур-р-рл», — высказался живот. Ему мясо явно пришлось по вкусу.

Заткнись, зараза, тебя не спрашивают.

Это кухня, это явно была кухня, хоть и какая-то странная. Плита не зажигалась ни спичками, ни… вообще ничем! Я сначала не поняла, что эта помесь стола со шкафчиком, крашенная в шесть цветов, — плита. Поняла, когда ладонью оперлась, чтобы до полки дотянуться. Чертова железка нагрелась вмиг, будто взбесившийся утюг, и я с воплем отдернула руку. Оказывается, плита включалась сама собой, когда на ней что-то оказывалось. А шесть цветов — квадраты с разной степенью нагрева. И плита еще полбеды.

Холодильник тут тоже был.

И даже немножко похожий на наш, знаете, такой магазинный, во всю комнату? Тоже случайно нашла. В смысле, не случайно, а… словом, закрыла глаза и внушила животу, что он голодный. Очень-очень. Ну прямо кефирная диета, день третий. Сработало. Открыла глаза уже рядом с дверцей, которая вела в эту суперморозилку. Ну да… холодильники чертово брюхо может находить, как ищейка наркотики. Эх.

Не закрывая двери, я тихонько пошла вдоль стены с банками, коробками и мешочками. С другой стороны с потолка свисали… свисало… что угодно свисало. Экстремал наш вампир — хранить продукты рядом с фиг знает чем. Живот не унимался и намекал на кормежку, мол, убедила, так давай. Но тут мы наткнулись на чью-то замороженную голову — прямо рядом со свиной тушей! — и ненасытная зараза заткнулась. Голова была не человеческая (при всей моей нелюбви к местным рогов я у них не замечала), но очень похожа… а глаза со зрачками-щелками… брр!

Пришлось хватать первый попавшийся кусок мяса и удирать.

Мясо оказалось рыбой. Когда оттаяло. К этому времени я уже разыскала на этой «кухне» перец (черный, душистенький), фрукты и еще кое-что по мелочи. Очень нужны были яйца, но как-то не захотелось их брать… Хранились они странно. Не в холоде, а в тепле, это во-первых, а во-вторых, разного размера и цвета… с какими-то разводами. Складывалось впечатление, что хозяин из них коллекцию собирает. Пришлось обходиться тем, что есть.

Итак, готовим форель в винном соусе. Хм…

Надеюсь, это, в кувшине, все-таки вино?..

Джано

…Это чудовищно.

Мне не привыкать к гнусным выходкам Старших вампиров, я слишком многим кажусь легкой мишенью для забав. И раньше почти каждую неделю приходилось отвлекаться от исследований, ставить на место обнаглевших со-родичей (хотя какие уж тут со-родичи, когда все насильно). Но это переходило все границы.

Я не подавал прошений о Дарах. Бессмысленно. Даже если в злую минуту я переступлю через себя и все-таки воспользуюсь Подарком… нет. Никто не позволит мне вырваться из-под «опеки». Не позволит стать сильнее.

И привозимые мне Подарки как нельзя лучше показывали это. В первый год была старуха. Годом позже — крыса. Потом — корова… мальчика еще присылали. А сейчас — вот это.

На этот раз Дар формально соответствовал требованиям: девушка была молода, здорова и пригодна для Изъятия. Формально. На деле же…

Существо, которое оказалось у дверей моего дома, не было даже представлено мне по правилам: сопровождающие просто бросили его на моем пороге и уехали, явно сознавая, что нормальный Одаряемый от такого Дара просто взбесится.

Девушка, приятная для глаза… как же.

Разве что глаз слепой. Единственное, что соответствовало перечню качеств «девушки, приятной для глаза», — это пол. Это действительно была девушка. В остальном же… высокая, выше меня, огромная… и вдобавок глупая. Будто дитя бестолковое. Брать кровь и энергию — у нее? Нет. До такого я все-таки не опущусь.

И даже если… нет, все равно не дадут, не допустят.

Не зря же подсунули именно эту.

Я представил, как буду знакомить свой Дар с остальными со-родичами, и едва удержался от стона. Покровитель, сколько позора я еще должен выдержать? Семь лет… сколько еще, сколько?

Со-родичи…

Иногда мне кажется, что все это не просто забавы над тем, кто слабее.

Что-то странное иногда сквозило в очередных приказах Аурума, во взглядах Старших… даже в выходках Даиза. В том, что незримая стена раз за разом отрезала мне все возможности что-то изменить.

Раньше думал, все дело в том, что я здесь единственный Младший. Нет, потом в хамаль вошли несколько Младших, и обращались с ними по-другому. У них была защита, которой не имелось у меня даже теперь, когда формально я стал Старшим.

Снова — только формально.

Я не знаю, как это изменить. Я не знаю, что делать…

Перестать себя жалеть для начала.

И решить, как быть со своим бестолковым Даром.

Дарья

— О… — сказали в коридоре.

Я дернулась и чуть не сшибла со стола плетеную коробку с бутылкой внутри.

Вампир. Вернулся…

— О… — снова повторил негромкий голос.

Чего это он? Я осторожно высунула нос в арку. Вампир стоял у двери в мою комнату и смотрел на эту самую дверь на полу такими глазами… Почему на полу? Ну она лежала. Неужели это я ее вышибла? Больше вроде некому. Не помню.

Вампир не двигался. Ну что он так к этой двери приклеился, можно подумать, она у него единственная.

Из-под занавески вынырнул котенок, глянул на меня, на застывшего вампира, на мышиный трупик (он так и лежал там, где его бросили) и громко, с чувством мявкнул. Насмешливо так. Ябеда мелкая.

— Брысь, — тихонько пожелала я.

Зря рот открыла. Вампир отмер. Отвел наконец глаза от проклятой двери и уставился на меня. Ох ты…

— Привет… — на автомате выдала я. — Э-э… Как насчет рыбы?

Черные глаза расширились.

— Рыба… — ровно, без интонации проговорил голос. — Ты боишься рыб?

— Что? Я не… она же мертвая…

Глаза вампира еще раз обежали взглядом снесенную с петель дверь, меня и котенка. Словно мы были картинкой «найди семь отличий». И эти отличия никак не находились.

— Кто? — уточнил мой хозяин.

Что-то странный у нас разговор получался. А? Я попробовала прояснить ситуацию (и заодно отвлечь вампира от сломанной двери и содранной занавески. Как злятся вампиры, я уже в курсе, так что, если отвлечь не удастся, то придется драться или сразу удирать, а бегун из меня… сказать какой? Не надо? Ну вот.)

— Рыба. С вином.

— То есть пьяная, — осторожно проговорил хозяин.

Мне кажется или кто-то из нас бредит?

— Какая пьян… она же нежива… Ты издеваешься?

— Я? — Вампир, кажется, удивился. — Нет. Не бойся. В твоей комнате нет никаких рыб: ни живых, ни мертвых, ни пьяных, ни трезвых. Можешь успокоиться.

Я застыла с открытым ртом — вылитая форель, только петрушки не хватает. Это он о чем? Это… это кем он меня считает?! Ах ты…

— Козел!

Вампирчик успокаивающе оска… улыбнулся:

— Козлов тоже нет…

А голос-то, голос! Таким тоном с даунами разговаривают, полными. Скотина-а-а…

— Один есть! Кровосос! Упырь!

У меня на языке танцевало еще десятка полтора подходящих слов, но… В следующую секунду я шарахнулась к стене — вампир взметнулся, как атакующая змея, выставил напряженные руки и рыкнул, глухо, яростно:

— Где?!

Я только ресницами хлопнула. У-у… кажется, я нарвалась. У кого-то серьезные проблемы с головой. Или он настолько того… проголодался?

— Где?!

«Помогите!»

— Н-н-на кухне. Эй, подожди… руки… помыть… — последние слова договаривала почти шепотом.

Вампир смерил меня непередаваемым взглядом и умчался на кухню, а я осталась соображать, что это сейчас такое было. Я что, идиотка? Откуда вылезло это, про руки? Оно мне надо?.. И какие для вампира правила гигиены? Мойте клыки перед едой?

— Дурдом…

— Ми-и-и-и-и-иу! — вякнул довольный котенок. Кажется, он был согласен.

К кухне я подкрадывалась шажочками. Может, если бы коридоры были пошире, у меня получилось бы?

А так меня засекли еще на подходе.

— Что это? — обернуться вампир не соизволил, сковородку разглядывал. Пришлось отвечать спине.

— Рыба. Тушеная… в винном соусе.

Скоро буду ненавидеть само слово «рыба». И «вампир». Если доживу.

— Ты хочешь сказать, что умеешь готовить еду?

Так, хозяин у меня тормоз. Вопрос: это хорошо или плохо?

— И как тебя зовут?

— Дарья. — Я откусила кусочек — нет, все-таки недосол. А солонка уже пустая. Где тут был еще мешочек, почти полный… ага. Вот.

— Я понял. Имя скажи.

Тормоз, точно. Но хоть подобрел. Разговаривать начал. За мясо не злится. И даже смотрит почти по-человечески.

— Это имя.

— Странно… Дар Дарья? Любопытно. Хотя… у тебя Имени не видно. Из каких ты земель?

— Э-э… — Что говорить, я не знала. И старательно запихала в рот кусок рыбы, чтобы подумать. Тормознутый мой хозяин вроде сидел на диете и соглашался заменить основное блюдо (меня) на другое (рыба), но вдруг ему захочется-таки экзотики? Может, пусть не знает, откуда я? Совру что-нибудь… дикарское племя, то, се…

— Стой, что ты делаешь?

— А что?.. Ой!

Стол дернулся, будто выворачиваясь из рук, пол плавно качнулся… и ушел из-под ног. Необыкновенная, невероятная легкость разлилась по телу, и я зависла в воздухе, как воздушный шар в джинсах. Попробовала вернуться обратно — не вышло. Стол упорно маячил примерно в метре от меня и приближаться не собирался. Ой… ой… да что ж это такое?

— Ты умеешь летать?! — Первый раз крашеная мордочка моего хозяина засияла истинным восторгом. — Это потрясающе!

— Нет! — Я в ужасе уставилась на плиту, которая каким-то образом оказалась точно подо мной. Если я сейчас упаду…

— А на каком принципе? Какие органы задействованы? Это… так… Погоди. — Сыплющий вопросами вампир притормозил. — Тебе не нравится?

Тормоз.

— Я не умею летать! Снимите меня!

— В данный момент ты летишь, — занудствовал вампир. — Не чувствуешь?

Ботан! Чтоб тебе самому полетать!

— Опиши свои ощущения, — командовал тем временем вампирюга. — Ага… ага… а что ты перед этим делала? Любопытно… Все равно непонятно. Еще раз, поподробней. Все, начиная с момента пробуждения.

Бота-а-а-а-а-ан… Я вцепилась в шторину — знаю, что глупо, но что делать? Висеть дирижаблем?! А когда это полетное неизвестно что кончится, шлепнуться на пол? Тот еще будет шлеп…

Когда я повторила все в третий раз (язык уже заплетался), вампир оживился:

— Чем-чем присолила?

Может, если бы он меня сожрал, было бы легче? Уже не знаю, кто страшней, вампиры или психованные ботаники…

Сначала вопросами измотал до потери голоса, потом как начал рассказывать, что где в этой кухне лежит… мне плохо стало.

Нет, серьезно! Вот эта коробочка — я думала, там приправы, еще удивлялась, почему перец не там — а она, оказывается, с «травами и снадобьями, потребными для некромантии». Милые такие цветные тыковки в углу — с ядами. Их нельзя не то что трогать, а даже нюхать. Головы в холодильнике настоящие… Но их трогать тоже нельзя, а то души могут ко мне прицепиться, потом не отвяжешься.

Ну и на закуску: то, чем я присолила свой кусок рыбы, — это порошок для ускоренного роста трав, и вампир в абсолюте не понимает, как он обрел «дополнительные свойства». Но это очень ценно и, возможно, целое открытие… и дальнейшие опыты покажут…

Меня спас стук в дверь.

Вампир смолк на полуслове и вышел.

Я помотала головой и с тоской вгляделась в пол. Тот не приблизился ни на сантиметр. Мне что, до конца жизни так летать? Вот ужас-то…

Вампир вернулся какой-то заледенелый.

— Я должен уйти. Дверь никому не открывай, за шторы не смотри. И больше ничего неизвестного не бери…

— А как же?..

Но он уже исчез, только дверь хлопнула.

Ненавижу вампиров.

Как я выбралась из кухни, как передвигалась по дому, вам лучше не видеть и не слышать. Ох, икалось, наверное, моему хозяину… за все хорошее. Как нашла в этом доме ванную (ну, то, что здесь под этим понимают) и попыталась попользоваться — зрелище не для слабонервных.

Твою швабру…

Лежать было невозможно, сидеть тоже. Котеночек бегал за мной по всем комнатам и мяукал — издевался? Пришлось привязать себя к кровати. Я серьезно. Нашла веревку, и…

Эх. Чужой мир. Чужой дом. Вампиры. Я — дирижабль.

Всхлип.

Удалась жизнь, нечего сказать…

Проснулась я от того, что меня кто-то ударил. Сильно так. Я вскочила, нервно озираясь… и рассмеялась. Нет, я не сошла с ума. В комнате никого не было, а то, что меня ударило, являлось кроватью.

Нет, я же сказала, что не сошла с ума.

Просто все вернулось. Мой вес, мое тело — вернулись! Действие странного порошка кончилось, и теперь я бурно радовалась всем своим килограммам. Никогда не думала, кстати, что они принесут какие-то эмоции, кроме злости и обиды.

Я даже попробовала не сразу бежать на кухню доедать рыбу, а, скажем, повторить кое-что из сумо… Зря, кстати.

Потому что звук открывающейся двери застал меня как раз на середине движения, и котенок чуть не поплатился жизнью — я не успела затормозить и рухнула на то место, где пушистая зараза умывалась. Хорошо, у него реакция получше моей.

— Эй!

Не поняла: дверь открылась, значит, вампир вернулся? А где он? В коридоре нет, на кухне ядохимикатов нет, и вообще… чтобы дверь закрывалась, я не слышала. Зато котенок мяукал как-то тревожно и почти зло. Словно там, у двери, было что-то нехорошее.

— Эй…

Входная дверь и впрямь оказалась открыта нараспашку. За слабо освещенным проемом лил дождь, и ветер мотал какие-то кусты. А мой вампир лежал вниз лицом у порога и не двигался. Весь в крови…

Глава 2

Если у девушки в глазах искры, значит, тараканы в ее мозгах что-то празднуют.

Народная мудрость

Дарья

Я оцепенела. Наставник наш все твердил, что мы должны отработать реакции тела так, чтобы быть готовыми к любому приему и любой комбинации, и гонял по-черному, еле кимоно успевали отстирывать. Но всего не предусмотришь, как сказала Рири-сан (Лилька), когда во время схватки на дохё на нее с потолка свалился таракан. В смысле, про «не предусмотришь» она потом сказала, а в тот момент не только рикиси Татьяну с ног сшибла, но и наставника нашего повалила! Очень нехорошо получилось. Наставник расстроился, все втолковывал, как это недостойно — бояться тараканов. А когда Лин (у нее папа китаец) сказала, что не видит повода для паники, на ее родине, мол, ползающих едят, даже тараканов — расстроились мы все. До потери аппетита, представьте себе.

Так вот: в критических ситуациях люди иногда делают очень странные вещи.

Вот я, например, первое, что сделала, это захлопнула дверь. Потом поймала себя на том, что ищу телефон, вызвать «скорую»… Вместо телефона под руку попался вездесущий котенок и довольно зло мяукнул в ответ на лапанье своего хвоста. К «мяву» неслабо приложились когти, так что я вмиг отрезвела и обругала себя идиоткой. О «скорой» размечталась, надо же. А МЧС тебе не вызвать?

Тут до меня дошло, что вампир что-то бормочет.

— А?

— Дверь… — повторил тот. — Запри…

— Я уже закрыла.

— Теперь… ди… — Голос совсем затих.

— Что-что?

Но вампир молчал, не отзывался, и по раскрашенному лицу было никак не понять, живой он или нет. Сердце послушать, что ли? У вампиров сердце стучит, нет? Не в курсе? Ладно. Я дернула в сторону черную ткань накидки и уже наклонила голову, чтобы ухо прижать, послушать. Да так и застыла на полдвижении.

Вампир был голый. Ну то есть совсем. Сверху-то накидка, а внизу… ничего, кроме него самого. И анатомия у вампиров оказалась очень похожей на человеческую (человеческую я, правда, пока только в телевизоре и видела). То есть настолько похожа, что я покраснела, как малолетка, и принялась натягивать накидку обратно.

Зато пальцы, наткнувшиеся в процессе натягивания накидки на грудь вампира, ощутили, как эта самая грудь поднимается-опускается.

Живой.

Ага, хорошо. Ладно-ладно. Значит, живой, но раненый. В мои взбаламученные мозги как-то прокралась мысль, что пол не самое подходящее место для раненого. Тем более такого раненого… малоодетого…

А санитаров с носилками из «скорой» по-прежнему не наблюдалось. Я вздохнула, наклонилась и взвалила вампира на плечо. Пора поискать, где тут постель?

Найти комнату, в которой мой ботанистый хозяин спит, а не читает, не ставит опыты, не разводит зверье и не хранит черт-те что, оказалось не самым легким делом. Комнаты просто с кроватью как-то не нашлось. Повсюду громоздились книги, ряды стеклянной посуды со всевозможными наполнителями (видели когда-нибудь заспиртованную гусеницу в метр ростом?) и так далее. А вот чего помягче — не было.

Я уже припомнила кое-какую матчасть про вампиров и нацелилась искать гроб, но единственный более-менее похожий на гроб ящик оказался занят. Ящерица там сидела, размером почти с меня. И так рявкнула-зашипела, что я уронила крышку «гроба» и чуть не уронила вампира.

Кровать нашлась неожиданно. В третьей по счету комнате, когда я зашла на второй круг по обходу дома. Случайно, если честно.

Гусеница и ящерица произвели на меня настолько незабываемое впечатление, что я шарахалась от каждой тени и таки свалила одну из книжных стопок. Та повалила две соседние, и за книжной стеной в метр высотой обнаружилась узкая койка, застеленная тонким одеялом.

Я осторожно сгрузила на нее вампира. Он не шевельнулся.

Пришлось сбегать за водой. Вообще-то, если по уму, то нести его надо было не на постель, а именно в ванную. Отмыть и все такое. Но что поделаешь — мозги перемкнуло. От нежданного сочетания трех вещей: я, парень и постель. По отдельности они обычно существуют, и даже попарно монтируются (я и постель, я и парень, постель и…), а вместе мы до сих пор никак не собирались. Не случилось. До сих пор.

Что, Дарья, наконец отхватила себе парня? В детстве, насмотревшись на «Белоснежку» и других красавиц, я мечтала, как и меня когда-то вот так унесут на руках к сплошному счастью. Ну а потом поняла, что если меня кто и унесет, то чемпион по поднятию штанги. И в случае чего придется самой постараться. Да я в принципе и не против была, но парни почему-то не соглашались.

Вода, вода… где ж тут вода?

Наберу прямо в ванной. А то еще возьму вместо водички какой-нибудь «микстуры для скоростного роста крапивы» или средства для отрастания крыльев. И мой вампир не только полетит, а еще и прорастет. Куда-нибудь.

Так, вот вода.

Наклонилась… и опять застыла. Пока меня не было, вампир то ли в себя приходил, то ли бредил и метался. Но плащ сполз. И…

Я сказала, что вампир был весь в крови? Ну так ошиблась. Не весь. Кровь виднелась на руках — два кольцевых рубца на обоих запястьях, такие же следы на щиколотках. А еще имелись просто пятна. На ногах, особенно… ну, у бедер. Не поняла. Это что ж такое?!

И на губах кровь, и на подбородке, причем… нет, не может же быть…

А что теперь делать?

В следующую секунду вопрос решился. Котенок в очередной раз закатился мявом, руки дрогнули, в лицо вампиру плеснула вода, он дернулся и мгновенно открыл глаза.

— Нет! — При виде меня и кувшина злой огонь в глазах потух. — О… ты…

— Ага. Ты как?

— Дай воды…

— Миу! — тут же сунулся под руку обрадованный котенок. Кстати, сунулся… или нет? Почуяв прикосновение шерсти к коже, вампир вскинулся и узрел, в каком виде находится.

Вампиры умеют краснеть. Теперь я это точно знаю. Убедилась на опыте.

А еще они больно толкаются, выставляя девуш… жертву за порог, не дав даже слова сказать.

И не укусив ни разу…

Вампир называется.

Да что ж это за дом такой? Девушке вспрыгнуть некуда-а-а-а!!!

Ненавижу вампиров! Ненавижу их кухни, ненавижу эти порошки и эликсиры, и жаб ненавижу-у-у-у! Спасите меня…

— Ква! — отозвалось под ногами, и я в ужасе полезла на… нет, не на стул, стул подо мной уже развалился, стол постигла та же участь, а на плиту я и сама не полезу — свежезажаренной Дарьи сегодня на обед никто не дождется. А больше в кухне ничего высокого не было. Куда податься бедной девушке?!

Холодильник! Лучше уж я буду свежемороженая, чем в компании трех сотен этих… с бородавками.

Я уже открывала дверь, когда послышался удивленный вскрик, тут же заглушенный сотнями «ква-а-а-а-а-а!».

— Так. — Мой вампир был спокоен, словно никакие жабы у него на кухне не прыгали… — Что это значит?

Когда не знаешь, что сказать, говори правду.

— Я завтрак готовила.

— Ква-а-а-а! — тут же заголосил завтрак. Будто ученики на тренировке.

Вампир прошелся взглядом по полу:

— Хочешь сказать, это начинка для пирогов?

Бр-р-р-р-р. Слова вампира надо как таблетки продавать — такие, для похудения. Слабые остатки аппетита, еще уцелевшие после появления лягушек, растаяли бесследно.

— Нет, это бутерброды с икрой. Бывшие.

— Ага. И где ты раздобыла икру? В хладнице?

— Где?

— В хладной комнате? — терпеливо повторил мой хозяин. — Там, где вчера рыбу взяла?

— Ну да…

— Ква-а-а-а-а-а-а! — продолжали надрываться несостоявшиеся бутерброды.

Вампир поморщился:

— Понятно. Ладно, собери мне двадцать штук… нет, тридцать. А остальных гнать.

Чем ты ее посыпала, даже спрашивать не буду…

Ого. Я с новым уважением (и отвращением) уставилась на моего хозяина. Он таки собирается их съесть?! Монстр. Минуточку… я — собери?!

— Не буду.

— Что?

— Ква-а-а-а-а-а!

— Не буду я их собирать!

— Мне повторить приказ? — поинтересовалась неблагодарная зараза, которую я (вот досада!) не оставила валяться на полу, а отнесла в постельку.

— Я не могу!

— Я не намерен пререкаться. Немедленно собери эту… бывшую икру и в следующий раз не запускай свои руки куда запрещено!

Я посмотрела на ближайшую жабу. Та ответила злорадным взглядом, будто чувствовала: ее холодную тушку я не возьму в руки даже под гипнозом. Пупырчатую…

— Долго ты намерена игнорировать мой приказ? — Хозяин явно начал злиться.

Зараза. Надо было тебя вчера не в твою постель пристроить, а в тот ящик, к ящерице с повышенной агрессивностью.

— Я не могу! Я боюсь!

— Чего, уборки? — Мне явно не поверили. По крайней мере, хозяин. А вот бывшие икринки — очень даже. И стали подбираться поближе. Одна рванула в атаку прямо на джинсы, и я с воплем шарахнулась в сторону. Особо шарахаться было некуда, разве что в окно, но в такое окошко я бы не пролезла даже в детсадовские годы.

— Ква-а-а-а-а! — раздался рядом дикий боевой клич, и эти перепончатолапые десантники двинули прямо волной… Твою швабру, я не боюсь ни травм на тренировке, ни гопников в подворотнях, я даже от мышей не шарахаюсь, они пушистенькие! А вот жабы… Ну за что мне это?

А-а-а!

Что-то захрустело, треснуло, подалось под моим телом… откуда-то взялось много пыли и зелени. И шлеп-шлеп-шлеп — запрыгали мимо зеленые кошмарики. Мимо? Мимо…

Я разжмурила один глаз. Не поняла.

Солнечный свет, куст зеленый шипастыми ветками в майку упирается, бабочка мимо порхает, разноцветная такая. Я на улице? А где?..

Вампир обнаружился совсем рядом — раскрашенное лицо сверкало глазами из большой дыры в стене… дыры…

Ой, мамочка.

Я что, пробила дыру в стене дома?

Видать, сильно выйти хотела. Ну все, Дарья. Пушистый северный зверек взял низкий старт и готовится к прыжку. Теперь тебя точно сожрут.

— Раз. Два…

— Ой, мамочки!

— Прекрати верещать. Три. Четыре…

— Больно же!

— Сказал же, надень перчатки! Кто голыми руками берет в руки иглоноса?

— Я не руками! Он мне в вырез упал!

— Куда? Ох ты… он не упал, он заполз. Они быстро размораживаются, он и ожил… Да стой ты спокойно, мне же не достать!

— А-а-а-а-а!

— Ох, отец карбонадо. Стоять! Вот так…

— Куда ты лезешь?!

— Я только ловлю иглоноса. Ты же не хочешь пригреть его на своей груди и носить, как ароматки?

— Кого носить? Убери его оттуда!

— Ароматические подушечки, — сквозь зубы прошипел вампир, — для одорации кожи.

— Он ползет! Сними его!

— Стой спокойно! Если ты прошибешь еще одну стену, я за себя не отвечаю.

— Я? Я… Я не… И не смотри!

— Я смотрю только на… на… как ты мне прикажешь ловить — не глядя? Не дергайся, ты его задавишь!

— А тебе его еще и жалко?

— Вот он! Уф… — Вампир сцапал свою ненаглядную колючку и выдернул ее из-под моей майки. Иглонос (очень похожий на колючую ящерицу со сложенными, как у дикобраза, иголками) зашипел, встопорщил иглы и стал их осматривать, словно проверяя, не помялись ли. Я поглядела с уважением. Иглы были что надо. Хоть на выставку. Повезло мне, что все остались торчать в нем, а не во мне…

— Нравится?

— Э-э… да.

— В пору взрастания иглоносы ядовиты, — любезно сообщил вампир и сунул представителя ящериц на полку. Тот тряхнул иголками, зевнул и завозился в коробке, снова пристраиваясь баиньки. Дурдом. Котенок, временно удравший на коровью тушу, что-то одобрительно мяукнул, но спускаться, что интересно, не стал. То ли туша показалась ему привлекательней, чем мы, то ли шоколадная зараза предчувствовала, что приключения в холодильнике не закончены… тоже мне, коровофил. Или дарьефоб?

Темные глаза (не котеночьи) неотрывно смотрели на меня.

— Что? — Я поежилась. Все-таки в хладнице было довольно-таки холодно. И смотрели на меня, если честно, мрачновато.

— Дарья, тебе точно семнадцать лет? — поинтересовался наконец мой хозяин. — Да? И как ты только дожила до этого возраста… Ладно, работаем дальше.

Ну да, работаем.

Уничтожать погромщицу собственного дома вампир не стал. То ли все-таки был благодарен за вчерашнее, то ли просто в меню на сегодня я не вписалась. Вместо этого он устроил мне персональную каторгу: разбор коробок-пакетов-бутылок и прочей хрени в кухне и холодильнике. То, что еда или нужное для еды, в одну сторону. То, что несъедобно, вредно или попросту опасно, — в другую.

Вроде ничего такого сложного или особо тяжелого.

Но к вечеру хотелось утопиться в кефире.

Я натаскалась, насортировалась и надвигалась до обалдения. Кто бы мог подумать, сколько всего хранится у моего хозяина в этих двух комнатах. И сколько всего, что выглядит едой, таковой на самом деле не является!

Вот взять хотя бы яйца. Те, в которых я собиралась обжарить рыбу. Хорошо, что не обжарила. Это, оказывается, вовсе не куриные яйца. И даже не утиные. И вообще не яйца, в смысле, не совсем. Это оружие. Если снять такое «яичко» с полки и нарушить раскраску (вампир назвал ее как-то странно — «стабилите») или скорлупу, то вместо безобидной штучки появится ядовитая змея немаленьких размеров в о-очень плохом настроении. Весело? И это только начало.

Дальше тоже было нескучно.

— …Это в сторону. Нет, не сироп. Это жидкость для бальзамирования. Не самая лучшая, зато самая известная. Раньше ее присылали наемные убийцы в дом будущей жертве — намек такой. А сейчас — присылают просто недоброжелатели. Что-то вроде послания «чтоб ты сдох», только без слов.

— …Это тоже в сторону. Разрабатывалось как оружие, а сейчас востребовано в иной… сфере. Нет, как оружие тоже можно применять, если очень уж прижмет. Если попадешь в своего потенциального убийцу, то некоторое время ему будет не до исполнения заказа, а как бы это сказать… до обострения собственной потребности. Что? Нет, не понос, потребность иная. Выражаясь научно… не надо научно? Хорошо, данная потребность — в продолжении рода. А тебе-то оно зачем? Тут главное — самому не вдохнуть…

— …Это в продукты. Ну и что, что змея? Змеи вполне съедобны, особенно в бульоне. Только не помню, удалил я ядовитые железы или нет… Спокойней, Дарья, я же не приказываю тебе съесть ее прямо сейчас!

— …В сторону. Лекарство от чумы. Храниться должно на холоде. Ага, а это носитель чумы. Забальзамированный и упакованный без контакта с внешним миром. Стекло небьющееся, не бойся. Хотя знаешь… ты лучше положи.

— …В сторону. Это птичьи глазки. Эй, в чем дело? Что я сказал такого?! Это амулеты, защищающие почтовых птиц во время рейсов. А ты что подумала?

— …Съедобно. И так знаешь? Не скажи. Отнюдь не все курообразные съедобны. Есть среди них такой интересный подвид с секретоносительной функцией. Съешь — не почувствуешь, почувствуешь потом. Кожа становится крапчатой, и запах, будто отобедавший искупался в болоте. Где-то у меня был образец… ага, вот. Смотри, на вид обычная тушка, но вокруг горла и на косточках у бедер зеленоватый крап. Да-да, отложим.

— …Съедобно. Рыба такая. Ну и что, что выглядит неважно. Видала б ты сыр, который подают на стол ауру и богатым горожанам! Нет, не просто плесень. С личинками. Если они шевелятся, значит, сыр выдержанный и… Прекрати сейчас же!

— …Что за паста? А ты ее в перчатках брала? Нет-нет, не яд. Обычный а-капелье, вещество для удаления волос.

— …Еще раз говорю, головы не трогай, ты что, с первого раза не понимаешь? Духи привязчивы. И пакетом этим рядом не тряси, это не сахар, а порошок для временного призвания этих самых духов…

— …Да, грибы. Сушеные, для… ну вот кто тебя просил их нюхать? Присядь, присядь. Нет, здесь не летают зеленые человечки. Нет, мой котенок не пытается тебя обругать. Что он тебе сказал?! Дари, это невозможно с точки зрения анатомии! Нет, и головы с тобой не разговаривают. И мороженая рыба тоже. Не смотрит на тебя капуста! Стой! Тихо-тихо, выпей это… Кем станешь? Каким козленочком?! Пей сейчас же! Ага… а теперь прибирай все это. А капусту… то, что от нее осталось, — выброси.

— …Съедобно. Нет, обычная корова. Нет, нормальные шипы… а что, у ваших коров нет шипов? А что есть? Рога? Интересные земли…

— …Положи на место! Это бегучий огонь, его нельзя вынимать изо льда больше чем на минуту, если не хочешь спалить все к…

И так до вечера. К ужину у меня гудела голова, болели руки и звенело в ушах. А еще пекло в глазах и — не поверите! — не хотелось есть. Хотелось упасть, где стояла, и заснуть. И очень хотелось забыть все эти яды, порошки и эликсиры.

— На сегодня достаточно, — проронил наконец вампир, аккуратно упаковывая банку с какими-то громадными пауками.

— На сегодня?!

— Еще есть софильта, верхняя комната, там хранится то, что должно быть в темноте и тепле. Но ты ведь туда не полезешь? Там продуктов нет.

Силен, однако, чахлик. После вчерашнего (что ж там все-таки было вчера, а? не ответит же…) не просто на ногах держится. Он на этих самых ногах уже миллион раз пробежался и кучу всего перетаскал. И еще мне что-то чирикать успевает. Вампирюга…

— Не полезу я туда. Я никуда не полезу, кроме кровати. Слушай, хозяин, вампиры все такие или мне так повезло? Столько барахла…

— Нет.

Пауза, как при поединке перед каким-то особо хитрым приемом.

— Ладно, слушай. Вампиры делятся на Младших, Старших, трех — пяти принимающих решения и одного правящего. Иными словами — на Младших, их еще называют не-достойными Имени, орихальти, аргентумов и ауров. Правящий — аур, это его титул, и обращаться к нему иначе как называя словом «аурум» — оскорбление.

Э-э…

— Это ты к чему?

Брови под краской нахмурились.

— Это на всякий случай, — пояснил он. — Титул и звания принимающих решения — аргентумы. Обычные орихальти — Старшие вампиры — воины, хранители спокойствия, караванщики… и так далее. Аргентумы, как правило, маги. Возвращаясь к твоему вопросу относительно «барахла»: я просто… обеспечиваю их работу. А также изучаю некоторые научные проблемы.

Ботан. Так и думала. Угораздило же…

— А как насчет ужина?

Уж… ужина?

— Продукты отобраны. Можно готовить. — Вампир явно не понимал, в чем проблема.

…Ах, тебе еще и ужин… Я была так зла, что оттянула на горле майку и представила на обозрение вампиру шею.

— Приятного аппетита.

Укусит — так хоть отдохну.

А что это у нас глазки такие круглые?

Мой вампир — садист. Точно вам говорю. Нет, кусать он меня не стал, сказал, что пока права не имеет. Я, мол, Подарок, а не просто «сырье», меня, мол, сначала подготовить надо. Не-не, не варить и не жарить, я тоже так сначала подумала и занервничала. А ошиблась. Когда нервы улеглись, а осколки тарелок и обломки какой-то икебаны (ну я же сказала, что понервничала) вымелись, вампир объяснил, что Подарки — это типа знак уважения, поэтому их, мол, сначала совершенствуют в меру своего разумения и чувства стиля, представляют со-родичам на какой-то церемонии, а потом уже вкушают.

Мол, похожая традиция была у жителей Таллии, их прежней родины. Важному лицу дарили янтарь, золото, изумруды и прочее, а он должен был на следующем представлении продемонстрировать эти дары уже в усовершенствованном виде: кольца, браслеты, ожерелье и прочее такое. Как знак того, что, мол, стремится к совершенству и гармонии, ну и подтверждает это.

Выслушав, я немного поворочала мозгами. Ага.

— То есть ты не сможешь меня кусать, пока не усовершенствуешь?

— Именно.

Ух, и лицо у него. Один в один — идол с какого-то там острова Пасхи.

— А… как?

Еще не хватало! Нет, поймите меня правильно, похудеть, к примеру, я очень хочу (бур-р-р-р-рл — ехидно-недоверчиво прокомментировал живот), но где гарантия того, что «совершенство» — это похудение? Даже у нас дома понятие «красиво» было таким… как бы сказать… разнообразным! В Малайзии, к примеру, красиво, когда у девушки до плеч… нет, не волосы, а уши. Я серьезно! Чтобы к брачному возрасту уши доросли куда надо, девушки на них специальные гирьки носят, кило по три. В веке восемнадцатом в Европе женщины месяцами (или годами) не мыли голову — прически берегли. Сложные прически были, боялись попортить. А в Кении упаси боже сотворить на голове прическу: приличная невеста должна быть лысой, и точка. У нас сейчас в моде дистрофички (две модели, бедняги, так и докрасовались до смерти), а в Сахаре и я бы за красивую сошла. Там, если у девушки при наклоне вперед на животе будет меньше двенадцати жировых складок, ее никто не возьмет замуж. Где-то в Бразилии есть племя, где девчонки все детство ходят с дощечками у лица — потому что по тамошним понятиям голова должна быть длинной. А есть племя почти что жирафих. Там девчоночкам на шеи кольца специальные одевают, медные, число которых растет год от года, и эти колечки вытягивают шеи до пятидесяти сантиметров! Зубы тоже… это у нас мода на белые-ровные, а в Японии, к примеру, их раньше красили черным лаком, в Африке — красным, а кое-где до сих пор стачивают. Мило, да?

Чего только не творят во имя красоты! Брови бреют, губы в голубое татуируют, в глаза белладонну капают, для тонкой талии ребра лишние вытаскивают, кожу красят кто во что горазд. В Англии в девятнадцатом веке дамы пачками в гробы ложились — оказывается, крем отбеливающий был на ртути. Татуировки и пирсинг — вообще особая статья…

Короче, надо знать, че мне ждать. И чем отбиваться, если местное совершенство окажется мне не по вкусу.

А вампир, между прочим, что-то отвечать не торопился. Весь такой задумчивый стоял…

— Чего молчишь, х-хозяин?

— Мое имя — Джано.

— Я не про то спросила! Ты что со мной делать собрался? Как совершенствовать?

Вампир помолчал. Посмотрел как-то… ну, странно. Будто это я ему сто рублей должна и не отдаю. Не поняла, он что, мне нарочно нервы мотает? Где-то тут была скалка… ну, где-то же была!

— Никак, — отвлек меня вампир от поисков. — Я не буду этого делать.

— Что? — Погодите-ка… — Джано, да? Эй! Куда пошел? Почему не будешь?

— Потому, — очень понятно объяснил тот.

Ага. Ясно. То есть ни фига мне не ясно!

— А что тогда будешь? — прищурилась я.

Взгляд темных глаз скользнул по сковородке (она чисто случайно была под рукой) и скалке.

— Посмотрим по обстоятельствам. Ты пыль вытирать умеешь?

Я даже кивнула сначала… потом дошло.

Твою швабру! И этот туда же! В школе единственное, что мне предложили по профориентации, это специальности повара и техперсонала. Летом подработать решила — так все, что на бирже для меня нашлось, это работа «менеджера по клинингу», то есть той же уборщицы. Мол, ни в одно офисное кресло я не помещусь. А если пойду консультантом в магазин бытовой техники, то меня могут продать, нечаянно спутав с крупным бойлером RZB50-L. Таким, промышленным…

Пришлось пойти в работники ведра и швабры. Два месяца пробегала по офисам с моющим пылесосом наперевес. До сих пор ненавижу окурки, жвачки и шкурки от бананов. И швабру.

И тут опять то же самое?!

Истинный боец сумо обязан хранить достоинство и спокойствие, так что скалка в вампира не полетела.

— И полы мыть? — прищурилась я. Вампир кивнул, не чуя подвоха. — И паутинку… И твои скляночки переставлять?

Теперь дошло до «хозяина».

— Нет! К моей опытной комнате ты не подойдешь. И к виво. И… вообще лучше пока ничего не трогай.

Вот такой вот разговор вышел: вампир только пожал плечами и взялся за мясо (не мое). Я подождала, но вамп углубился в нарезку лука и сделал вид, что лук, кроме слез, вызывает еще и острый приступ глухоты. Блин…

Значит, совершенства не будет… или оно откладывается. Хоть бы понять, мне обидеться или обрадоваться. Вроде все ничего, обошлось, никто меня кусать не собирался, заколдовывать тоже, живи себе, пока живется. Вон, у вампира еще куча стенок на разлом, есть чем заняться. Уборкой занимайся. Кухни, коридора и моей комнаты. Больше мне все равно никуда нельзя.

Нет, мой вампир таки садист.

Что значит — почему?

Потому.

Он мясо приготовил. Тушеное. Запах такой, что аппетит проснулся в момент, как гаишник на шоссе при виде «ламборджини». Вкус тоже, хоть я умею и получше. Ну да, вкус. Вампир ужином поделился. Попробовал бы не поделиться…

Почему тогда садист?

Потому что порция маленькая!

И откуда он взял такие гадкие тарелки? Размером в две ладошки… что? Да, мои ладошки. Но все равно маленькие!

Ночью пузо активизировалось. Оно уже успело забыть про иглоносов и сыр с личинками и теперь намекало, как неплохо было бы прогуляться в сторону кухни. Намеки я проигнорировала, так что, поворчав, пузо перешло к решительным действиям. Через пятнадцать минут я тихонько (ну, насколько могла) пробралась на кухню. Там было тихо и довольно сильно сквозило — пролом вампир собирался заделывать завтра, а пока я свободно могла любоваться звездами в саду и светляками над клумбой.

Могла бы, ага. Но не любовалась. Пузо настойчиво волокло к холодильнику, где (откуда оно знало, а?) пряталось недоеденное мясо…

Мм…

Терять время на разогрев я не стала — из-под крышки пахнуло таким сногсшибательным, замечательным, неповторимым ароматом, что на следующую пару минут я выключилась из реальности. Где-то на краю сознания слышались странный шум, гневный вскрик и звон стекла, но это сейчас было далеко-далеко, как… ну примерно как мама и наш ояката.

Почти в другом ми…

Эй!

Занавесь у входа на кухню не сдвинулась даже, а подлетела и рухнула на пол вместе с куском стены, а в открывшемся проеме стоял… стояла… стояло… черт его знает, что это было такое! Местами лысое, местами лохматое, со сверкающими глазами и кучей острых зубов.

Чудище — ростом оно доходило примерно мне до бедра или чуть ниже — уставилось на меня и зарычало. Губы поползли вверх, открывая зубы, все выше и выше… скользящий шаг, потом еще один…

Я говорила, что в шоке люди творят странные вещи?

Ну так вот: я прижала к себе кастрюлю с мясом.

— Это мое. Пошло вон!

— Осторожно! — Откуда взялся вампир? — Осторожно, Дари! Это…

Кто это, я не расслышала. Зубастое рыкнуло и взвилось в воздух, метя в мою сторону…

Удар пришелся по кастрюле. Сильный. Сдвинуть меня не особо сдвинул (не те габариты), но ручки выскользнули из пальцев, и вцепившаяся в кастрюлю тварь прокатилась по полу, разбрасывая остатки мяса.

— Дари, он хищник!

Хищник? Какой он хищник?! Он скотина!!! Украсть мою еду!!!

Следующее, что помню, — у меня в руках крышка, передо мной тварюга, и от удара крышки она вылетает через пролом, как особо крупный теннисный мячик. На тебе!

Я на автомате «хакнула», обозначая успешный удар, и поудобней перехватила крышку, на случай, если твари окажется мало одного раза. А ну иди сюда, поганка!

Но тварюге не суждено было вступить в повторную схватку.

Я сначала не поняла, почему «хищник» не торопится обратно за мясом (ну, каким-нибудь, выбор-то есть), а резвится в клумбе среди цветочков. А потом как присмотрелась к этим цветочкам… мама дорогая, да эту живую природу надо особо чокнутым экологам показывать — вмиг отрезвеют!

Белые цветочки, нежненькие такие, прямо одуванчики… А тварюгу схарчили, как я гамбургер. В смысле, быстро и бесследно. Ничего себе икебаны во дворе у моего вампира! Недаром он мне говорил за дверь не выходить и даже в окно не особо соваться.

Глава 3

Это был странный лес… Сначала я ходил за грибами, потом они за мной.

Исповедь неудачливого грибника в отделении милиции

Дарья

Твое… твою… ой, блин. Я оцепенело рассматривала жуткую синюю гусеницу — мою неудавшуюся попытку сделать сосиски. Соскучилась по знакомой еде, называется, попробовать решила, тем более что все вроде было под рукой.

Так, мясо дважды пропустить через мясорубку, второй раз — вместе с размоченным в молоке белым хлебом без корки, измельченным луком, обжаренным в масле до золотистого цвета. Так? Так.

К фаршу добавить толченый чеснок, зелень, яйцо, растопленное масло, молоко, немного питьевой соды, соль, водку. Все хорошо смешать и поместить на холод на три часа. Массу разделать на сосиски, обвалять их в смеси панировочных сухарей и пшеничной муки, жарить в разогретом жире. На десять минут поместить в разогретую духовку. Так? Ну… почти так.

Ну, положим, вместо телятины пришлось брать местную говядину (ту самую, с иголками), белый хлеб — лепешками. Лук вообще-то тоже не совсем похож на наш, а соду я долго выпрашивала у вампира, объясняя, что это такое. Но все равно не должно было получиться… вот это.

Ну, что будущие сосиски оказались синие, еще можно было стерпеть. Всякое бывает. Что больше похожи на желе, чем на мясо, тоже еще терпимо… Но почему они волосатые?! Сумасшедший дом.

Я осторожно потыкала «еду» пальцем… и тут же его отдернула. Показалось или «колбаска» правда дернулась?

Вот же пакость. Живот на еду не реагировал, и это было плохим признаком. Если уж ненасытное брюхо не хочет что-то есть, то съедобности в этом «чем-то» куда меньше, чем даже в пластилине. Хотя можно еще кое на ком проверить.

— Лев, Левушка? — позвала я тихонько.

— Мр-р-р? — с готовностью отозвался кис, вспрыгивая на подоконник с — тьфу, пропасть! — очередной мышкой в зубах. Мы неплохо поладили на почве еды, а последнее время вообще жили душа в душу, после того, как котик попробовал тефтельки моего приготовления и творожок.

— Левушка, кис, будешь мясо?

Котенок подумал. Положил к моим ногам мышку и выжидательно уставился зелеными глазищами. Согласен, значит. Обмен, значит. Вот же независимая личность! Хвостатая.

Я осторожненько поставила на пол блюдо с «сосиской». Это не опасно. Коты — не собаки, они что попало в рот не тянут, тем более балованный Левчик.

— Это колбаска. Будешь ку…

— Фрш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш! Ир-р-р-ряу!

Мама!

Я дернулась. Шоколадный котенок, встопорщившись, яростно дергал хвостом, прожигал взглядом «колбаску», шипел и рычал на нее. Причем так шипел, словно перед ним были крыса, стая уличных шавок и ящерица из ящика в одном лице.

Ох, ничего ж себе вышла сосисочка…

— Левушка…

— Мр-р-р-р-ряу! — презрительно отозвался котенок. И, повернувшись к несостоявшемуся ужину задом, прошагал к столу, где все еще лежала мышка. Левчик подхватил ее в зубы и важно, каждым шагом подчеркивая глубину обиды, двинулся из кухни прочь. На меня он не смотрел.

— Левчик.

Ни взгляда, ни мурка. По-моему, из нас троих (я, вампир и малолетний кошак) на хозяина больше всего смахивал не Джано, а именно этот шоколадный зверь.

— Левушка, хочешь рыбки?

Шоколадные лапки замедлили движение.

— Смотри, какая хорошая рыбка…

— Мр-р-р? — Кис проводил зелеными глазищами первый кусок рыбы, легший в его миску… второй… поразмыслил и на третьем решил меня простить. Вымогатель пушистый.

Когда котенок взялся за еду, я подняла неудавшееся блюдо. Опять прокол. Уже третий за последнюю неделю. Когда ж я полностью освою местные продукты, а?

Хорошо хоть есть куда прятать мои неудачные опыты, чтобы вампир не видел. Я высунулась в окно:

— Цып-цып-цып…

Клумба заинтересованно качнула стебельками: хищные цветочки не были такими переборчивыми, как наш Левчик, и мели все подряд. Неделю назад, к примеру, именно они слопали пирог, в который попала «перцовая соль». Правда, потом чихали до вечера. Не спрашивайте меня, как цветы могут чихать. Как-то могут.

Я метким броском запулила «сосиску» в клумбу и проверила, как тушится утка…

Жизнь постепенно налаживалась. Насколько это вообще возможно, конечно. Домой все еще хотелось дико, я отчаянно скучала по привычному миру, по маме. Даже по тренеру с его странными высказываниями. По ночам снились девчонки из группы, наши тренировки, мамины пирожки, ее коронное: «Соскучилась, доча? Сейчас вареничков замешу…» — и быстрая улыбка.

Мама у меня проводник в поездах дальнего следования, ее неделями дома не бывает, и кажется, я полдетства просидела на подоконнике, высматривая, когда на дорожке под рябинами покажется знакомая фигура…

Что она скажет, когда поймет, что я не вернусь? У нее ведь больше никого, кроме меня.

Так, отставить мокрое дело.

Вернусь. Как-нибудь, когда-нибудь. А пока представлю, что я опять в каком-нибудь лагере, прячусь и веду партизанскую войну против очередной компашки. Почему прячусь? А вы вспомните отношение к «жирдяям» — и поймете. Хоть в узел завяжись, а на толстеньких смотрят так, будто это мы взорвали Хиросиму, утопили Атлантиду и собираемся захватить все Белые Дома на свете. Вам смешно? А у меня первые подруги только в секции сумо и появились — такие же, как я.

А до того пришлось как-то выживать…

Вот и сейчас выживу. Тем более в этом доме это не такая уж большая проблема, в сем чокнутом мире могло быть хуже.

Вампир ко мне особо не лез, то есть не ел, не совершенствовал и не морил голодом. Хотя против капельки совершенства я бы не возражала — той, что насчет одежды. Сколько можно ходить в одном и том же? Весь выбор, который у меня сейчас имелся, это одни джинсы, одна майка, один балахон (тот самый, «подарочный», в котором меня доставили) и пара этого самого, которое белье. И только мой ботанистый хозяин мог, окинув меня рассеянным взглядом, поинтересоваться, почему мне так нравится ходить в мокром? Что, в моих диких землях такая традиция?

Пока я подбирала слова для ответа, он уже испарился в свою лабораторию, ботаник несчастный!

Чтоб тебе самому иметь столько же одежды, чтоб она в перерыве между стирками высохнуть не успевала.

А кстати, у него я что-то особого разнообразия костюмов не замечала. Одна и та же серая тряпочка и в лаборатории, и… и везде. Кроме той черной накидки, в которой он тогда приковылял с травмами.

Серое и черное, просто супервыбор. Моему вампиру что, вообще плевать на внешний вид? Ест кое-как, спит на койке фасона «общежитие уже проехали, впереди тюрьма», и вообще… не слишком его местные уважают, а? Нет, не все местные. Те, кто по утрам притаскивали дыни, булки и все такое, оказались очень даже уважительными. Кланялись, монетки никогда не пересчитывали и приносили все свежее-хорошее. От меня на третий день шарахаться перестали и даже не плевались (здесь так принято зло отгонять). Но это люди. А вот свои, похоже, смотрели на него как мажоры на поломойку. Мол, это «нечто» приносит какую-то пользу, так что пусть живет, но оно настолько ниже нас по социальной лестнице, что пусть будет благодарно, если мы удостоили его замечания.

Или пинка…

В тот раз пришел побитый, вчера какая-то зараза притопала, так мой вампир в окошко на двери глянул, губы закусил и меня быстро-быстро в комнату запихал, я даже пикнуть не успела. А сам с кем-то потом объяснялся на повышенных тонах. В процессе душевного общения что-то уронили, что-то разбили, а вечером у Джано рубец был во все горло, будто его душили. И есть он за ужином ничего не ел…

Я краем глаза потом этого незваного гостя высмотрела — через дырочку в шторах. Лицо не увидела, зато спину и походку во всех подробностях рассмотрела. Звезда, блин! Идет — будто ему весь мир принадлежит. Спросила у моего вампира, что это за сво… нехороший человек, он только поморщился: коллега, мол. Знаем мы таких коллег…

Ой!

Что-то многовато у меня натерлось сыра. Увлеклась, увлеклась… Сыр вообще-то лишним не бывает, но ведро — это слишком. Ладно. У клумбы сегодня праздник.

Я высунулась в окно:

— Цыпа-цы… ох. Твою швабру, — прошептали мои губы.

Разве цветочкам не положено тихо и спокойно расти в клумбе? Почему они… толпятся… под окном?!

Ближайший «цветочек» нетерпеливо шевельнул лепестками-зубками. Я шарахнулась.

Это… это что такое, а? Ну все. Знакомься, голова, это асфальт. Какого черта цветикам вздумалось устраивать прогулки по двору? Именно сейчас, когда я… черт, когда я накормила их «сосисками». Твою швабру. А что теперь делать? Что мне скажет вампир, даже думать не хотелось.

Вдруг хищные цветочки забеспокоились… настороженно замерли. Наклонили головки и дружно рванули за угол, куда-то в район ворот.

На шум.

Я красочно представила последствия нападения «клумбы» на случайно забредшего во двор человека и заорала вовсю, пытаясь отвлечь «гостеприимные» растения:

— Цыпа-цыпа!

— Странно… — пробормотал во дворе негромкий голос. Джано! Все, боюсь даже представить, что сейчас будет.

Дальше послышались изумленный вскрик. Какой-то треск. Злое шипение, тихий шелест… и стук захлопнувшейся двери.

Вампир возник на пороге злющий-презлющий.

— Дарья!

Так, где моя морда кирпичом?

— А че такое?

А в самом деле — что? На первый взгляд Джано выглядел целеньким (в смысле, непокусанным). И балахон в порядке. Может, непутевые цветочки как-то различают, кто свой?

— Дар-р-р-р-рья… — Вампир ухитрился выговорить это имя так, словно там было штук пять этих самых «р». — Объясни, что творится со сторожками?

— С кем?

— С растениями-охранниками.

— А что с ними такое? С утра вроде все было в порядке. — Я сделала вид, что собираюсь глянуть в окно, но вампир сложил на груди руки и уставился на меня, как экстрасенс при попытке закодировать.

— В порядке? Значит, это «в порядке», что мои собственные сторожки набрасываются на меня и… — Джано неожиданно запнулся.

— И? — заинтересовалась я. Вообще-то, если присмотреться, то краска на лице моего вампира, она была какая-то слегка… размазанная. Что с ним сделали эти хищные щеночки, то есть цветочки? Облизали с ног до головы? Погодите-ка… — И-и?

— И! — отрезал вампир. — Что ты с ними сделала?

— А че сразу я?!

Отбрыкаться от обвинений в порче сторожков не удалось. Убедить непоседливые растения отправиться обратно на клумбу и вести добропорядочный образ жизни тоже не вышло. Сторожевые цветики жизнерадостно обнюхивали хозяина и наперебой ластились к рукам, полностью игноря попытки загнать их на место.

Умотанный вампир наконец плюнул и вернулся в дом. Тут он живо выпытал у меня все подробности про подкормку клумбы и безжалостно выставил во двор, к цветочкам.

— Зачем?!

— У меня нет сейчас на них времени, — мрачновато ответил рабовладелец. — Так что ты ими и займешься.

— Чем я с ними должна заняться?

— Дрессировкой. Раз так получилось, то теперь ты отвечаешь за то, чтобы они никого не покусали.

— Никого?

— Никого лишнего! И пока не объяснишь им, что кусаться можно только ночью, ужинать не сядем.

Замечательно. Жизнь нереально хороша. Я дрессировщик хищных цветочков, и этим цветочкам как-то надо втолковать, чтобы не трогали людей, которые приносят нам продукты и нужные товары. Вы где-нибудь видали цветочек с мозгами? Я тоже нет. Если уж на то пошло, цветочков с ушами мне тоже как-то не попадалось. Стоп! Ужинать?

— Но сейчас обед!

— Я осведомлен об этом, — кивнул рабовладелец. — Приступай — и к ужину, возможно, управишься.

— Кровопийца, — буркнула я вслед вампиру. Он обернулся:

— Кстати, для тренировки ступайте во второй двор.

Второй? Там тесно и запашок от соседского «мусорника». Что сосед на помойку выкинул, непонятно, но запах, как от капусты-скунса, бр-р…

— Второй! — Рабовладелец усмехнулся, махнул рукой в сторону двора и захлопнул дверь.

Ненавижу вампиров…

— Цветики, стоять. Шагом — марш. Молодцы, молодцы. Цветики, фас! Класс. Цветики, домой.

Я довольно заулыбалась. Тренировка и правда затянулась до вечера, но это только из-за брюха. Оно то и дело рычало, требуя своего, и бедные цветики сбивались, не понимая, какую команду им надо выполнять. А так бывшая клумба была на редкость понятливой и команды усваивала быстрей, чем некоторые люди. Я не шучу. Сама видала кучу окурков под табличкой: «Не курить». А спросите гаишников, сколько людей гибнет в авариях, потому что простая истина — не лезь за руль пьяным! — до некоторых никак не доходит.

А моя клумба быстро поняла, что тех, кто входит через калитку, не трогать, если не скажут «фас». А вот те, кто лезет через забор, законная добыча. Вот и ладненько. Тем более что корзина сушеной рыбы (материал для дрессировки) уже кончилась.

Пора домой.

Так, хорошо, молодцы, пошли-пошли… эй, куда?

Умотанные цветики дотопали до клумбы и вместо того, чтоб смирно осесть на «месте гнездования», полезли в хозяйский водоем. Ну да, рыбки перекушали, пить захотелось…

Опять ужин откладывается!

— …Убирайся из моего дома. — Голос вампира был ледяным. Я чуть не убралась прямо сейчас, но тут из окна послышался второй голос, и все встало на свои места.

— А мне сегодня безразлично твое согласие. Или несогласие…

Ленивая такая интонация и одновременно хищная. Будто тигр смотрел на безоружного человека со сломанной ногой и знал, что добыча все равно никуда не денется, можно не напрягаться, не торопиться… — Думаю, что и впредь будет безразлично. Вампир, нарушивший законы общины, подлежит наказанию. А твое нарушение, со-родич…

— Я ничего не нарушал. И снова требую ответа у твоих спутников, по какому праву вы вторглись в мой дом.

Значит, пока я дрессировала цветочки, кто-то вошел в дом… Так-так.

— Твое нарушение, со-родич, предусматривает лишение звания Старшего, — безмятежно, словно его и не перебивали, проговорил ленивый голос. — И еще кое-какие интересные меры… например, твое подчинение мне… на какое-то время.

— Я не нарушил ни одного закона. И требую присутствия и слова аргентума.

— Вы настаиваете на своих словах? — Третий голос оказался очень «служебным».

— Как же не нарушил? А Дар?

Что?

— Ты присвоил мой Дар, дружище Джано.

Что?!

— Твой?

— Аниса, дочь вер-доро Фадиля, — мурлыкнул тип, только что претендовавший на меня. То есть не на меня, а на какую-то Анису. — Она моя, она дала мне слово еще в начале лета. А ты наложил руку на чужое. Нехорошо-нехорошо… Аргентумам не нравится воровство, и на этот раз, дружище, тебе не выпутаться. Начинай подбирать себе ошейник. Это единственное, что я позволю тебе выбрать.

— Вы действительно получили Дар, энчелесто? — недоверчиво-сочувственно проговорил «служебный» голос.

— Мой Дар во дворе, — сдавленно откликнулся вампир. — И это не…

— Джано, Джано! Даже если ты ее вернешь, уже поздно. Она прожила у тебя неделю. Этого достаточно. Мм, думал ли я, что удастся заполучить тебя почти на год? Дар я, естественно, тоже заберу…

Ну, с меня хватит!

Дверь отлетела от пинка, открыв четырех вампиров: Джано и троих типов в капюшонах. Лапа среднего как раз ложилась на плечо моего вампира. На шум все обернулись и застыли.

Мои руки автоматически уперлись в бока:

— Кого это ты забирать собрался?

Джано отдернулся от руки «коллеги»:

— Дарья, стой!

— Какие проблемы, хозяин? — Я вдвинулась в комнату. — Постою, лично мне нетрудно. А кто-то сейчас, может, и ляжет.

Во глаза у них.

— Это кто?! — Вопрос задали три голоса разом. — Это… эт… что такое?

— А это Подарочек! И знаешь, что он о тебе думает, комбинатор ты хре…

— Дарья, молчи! Орихальти Чецци, орихальти Демцио, как вы видите, мой Дар отнюдь не дочь почтенного Фадиля. Она обыкновенная дикарка… молчи, Дарья!.. И никакого слова со-родичу Даизу не давала. Обвинение ложно.

— Видим. — Один из коллег даже улыбнулся, довольно клыкасто. — И принимаем на веру.

— Да-да. Ваш Дар… имеет… то есть не имеет ничего общего с… э-э… Нам пора, — не меньше «обрадовался» второй. — Мы действительно… э-э… рады. Орихальти Даиз?

Орихальти Даиз рад не был.

Он медленно сдернул с головы капюшон и принялся сверлить меня глазами. Последний раз на меня так смотрела Дианка, королева школы. Парень ее из-за меня бросил. Нет, не чтобы ухаживать за мной, а так… Услышал, как она меня шпыняет, это еще до сумо было, изумился: «Ну, ты злая, оказывается!» — и бросил. Дианка потом раз сто заявляла, как хочет меня убить, но испугалась я только один раз, первый, когда она посмотрела. Вот и этот сейчас так смотрел. Будто змеи черные вместо глаз.

Эй-эй…

— Браво, — наконец довольно придушенно высказался он. — Молодец, со-родич. Удивил. Потряс. Чувствую, на представлении вы будете главной парой. А что, все достойно: слабак и уродина.

Эй! Кто тебе тут слабак? И…

— Да пошел ты!

Но змей в балахоне с капюшоном уже пришел в себя:

— Пойду-пойду. Потрясать остальных. Заверяю, все будут жить ожиданием твоего представления. И тебе не удастся отвертеться от него, со-родич! Кстати, научи свой Подарок хотя бы молчать, когда не спрашивают!

Ах ты…

Моя рука совершенно самостоятельно потянулась к «яйцу» на полке. Стражи уже были у калитки, Джано шел позади них… и никто не видел, как я недрогнувшей рукой опустила «яйцо» в капюшон Даиза. Раз!

— До свидания. — Джано у калитки прощался со стражами, и Даиз воспользовался этим, чтобы обронить пару ласковых:

— До скорого свидания, дикарка. Я буду помнить о тебе.

— Будешь-будешь. — Я улыбнулась, поглядывая на капюшон. — Ручаюсь!

У Даиза даже губы под краской побелели.

— Не смей со мной разговаривать, ты, отродье!

— Не буду, не буду. Вот, уже отворачиваюсь… — и одними губами прошептала: — Цветики, фас!

Глава 4

Ой, не обижайте слабую женщину! Вам же хуже будет!

Народная мудрость

Дарья

Заминка вышла только одна: нежные белые цветочки не сразу сообразили, кого именно они должны «фас». Но в этот момент не почуявший ничего плохого Джано наконец выпроводил на улицу двоих своих «коллег», и во дворе остались только я и грубиян-вампир с нехорошими претензиями.

Но я-то хозяйка.

Так что умные сторожки разобрались с объектом хватания быстро. Можно сказать, в три секунды.

Завидев вынырнувшую из-за угла дома движущуюся бело-зеленую тучу, Даиз успел удивиться (ну, пока цветики принюхивались) и высокомерно задрать бровь.

— О, яд Первородной Змеи, это что такое?! Джано, если ты думаешь…

И тут же передовые силы цветочков ударили его по ногам и вцепились куда попало.

Попало, наверное, куда надо. Воздух резанул вопль, нехороший вампир запрыгал по двору, будто ошпаренный, пытаясь стряхнуть сторожков, но те вцепились, как бойцовые собаки, точнее, щенки. От мантии полетели клочья. Прокусить сразу несколько слоев ткани цветикам оказалось не под силу, но они старались вовсю. Мантия доблестно сопротивлялась, но силы явно были неравны.

— Пошли вон! — рычал вампир. — Вон! Убери их, ты! — Это уже мне.

— Что-что? — Я приложила к уху ладонь, словно пытаясь разобрать его слова. — Я не слышу, тут так шумно!

— Убью, отродье!

Нервные коллеги и Джано, уже успевшие завести какой-то важный разговор, обернулись, а самые шустрые цветики, вдохновленные первым успехом, резво полезли вверх по складкам мантии.

Ух ты, а я и не догадывалась, что они так могут: выбрасывать плети, как виноград или березка-вьюнок, и подтягиваться. И быстро так подтянулись…

— Во-о-о-он! Ты поплатишься, тварь!

— Дарья? Что ты… ох! — Джано — вот же ботаник! — рванулся на помощь сволочному коллеге.

— Даиз, это всего лишь сторожки, успокойся, я сейчас их…

Неблагодарная жертва яростно отпихнула моего вампира, приложив его головой о дерево, содрала с плеча особо активный цветочек и швырнула его в Джано. Вот зараза же! Обиженный сторожок свернулся на плече у вампира и зашелестел — жаловался, что ли…

— Поплатишься, наглец! — продолжал бушевать незваный гость. — Оба попла… оу!!! — Новая серия прыжков, пока из-под мантии не выпал очередной цветочек. Этот, видно, более умный, и, пока собратья штурмовали крепость сверху, он нашел обходной путь. Молодец, цветик, ты прямо ниндзя какой-то. Потом угощу чем-нибудь вкусненьким.

Сторожок тем временем ловко увернулся от пинка разъяренного Даиза и, пошатываясь, упрыгал куда-то к бассейну. А Даиз уже отдирал очередного нападающего от своего уха:

— Вы… вы! Ы-ы-ы!

— Дарья… отзови их! Отзови… — Джано почему-то продолжал сидеть у дерева, он не увернулся и не вскочил, а просто сидел без движения. — Отзови! Нельзя…

Да знаю, что нельзя. Эх, хорошее всегда быстро кончается!

— Цветики, фу. Выплюньте нехорошего дядю, ну, живенько… я вам рыбки дам.

Сторожки замерли. Вслушались… и мигом попрыгали с шустрой добычи — рыбка им явно нравилась больше, чем это прыгающее и вдобавок все в упаковке, которую еще попробуй прогрызи. Да оно, к тому же, еще и пиналось. Рыбка-то повкусней и потише будет, а?

Выплюнутый дядя благодарности не проявил.

Ох, и рожа, ох, и рожа… тигру приснится — животное мяукать начнет от шока. Не особо его и покусали, больше мантии досталось, а вид такой, будто цветики его того… оскорбили до глубины души. Или что там у вампиров?

— Убью… — прошипел недоеденный тип. Кобра коброй. — Прикончу. Уничтожу-у…

Он другие слова вообще знает?

Оказалось, знает.

— Я сегодня же аргентуму сообщу! — Даже без клыков была бы поганая улыбочка, а уж с клыками так вообще сразу хотелось схватиться за «Даместас» и выводить ее вместе с микробами. — Спасибо за шикарный повод, Джано! Нападение ничуть не хуже, чем воровство!

Ах ты… Ну ты и… Вот гад же!

— А вы будете свидетелями! — нагнетала атмосферу недоеденная зараза, тыкая пальцем в «коллег».

Те как-то странно переглянулись. Один подошел к моему вампиру. Второй остался на месте.

— Свидетелями? — переспросил он.

— Свидетели! Вы для этого и приглашены! — Гад скривился, рассматривая художественно изорванную мантию. — Не так ли?

— Свидетелями чего?

Гад сощурился:

— А что, эта сцена допускает какие-то совсем иные трактовки?

— Мы будем свидетелями, — выпрямился второй «коллега». — Магический эксперимент по совершенствованию сторожков дал несколько неожиданные результаты, и растения, увы, напали. В случившемся нет ничьей злой воли, о чем наше твердое свидетельство. Энчелесто Джано, вы в состоянии добраться до дома?

На лицо покусанного гада смотреть было приятно — такое на нем застыло выражение: «Я-не-понял-это-меня-послали?!» — которое бывает у спортсмена-звезды, которому первый раз в жизни отказала девчонка.

Душа радовалась.

Так, стоп. А что это моему вампиру задают такие вопросы? Он же не… ой…

Нет, ну что это такое? На минуту не оставишь! Пока мы с гадом мило общались, Джано нарвался плечом на обломанную ветку… острую такую… Поэтому и не смог встать. Погоди-и-и-и-ите. Это же Даиз его и толкнул!

Да чтоб тебе в Японском море утопиться, скотина!

А скотина, между прочим, оклемался. Злобненько так уставился, взгляд то ли «ай эм бэк», то ли «вы меня еще узнаете!».

— Ах вот как. Ну что ж, до встречи, Джано. До скорой встречи.

И он, гордо развернувшись, толкнул калитку и вышел на улицу. Я затаила дыхание. Порядочный вампир на улице должен обязательно накинуть капюшон… Накинул!

И гордый уход у Даиза оказался здорово подпорчен материализовавшейся на голове змеюкой в агрессивном настроении.

Глава 5

— Доктор, а зачем вам на столе тапок?

— Вы даже не представляете, какие у моих пациентов тараканы!

Анекдот

Дарья

— Уничтожу-у-у! — последний раз взвыло за забором. И стихло.

— Йес! — На радостях я исполнила один прием, йорикири называется, выталкивание, что-то вроде прыжка вперед с наклоном и потом поворот.

Цветики шарахнулись.

Глаза вампира стали квадратными:

— Это что было?

Кхм. Да. Прием, конечно, хороший, но, похоже, до высокого искусства сумо в этом мире еще не доросли. Я пожала плечами.

— Ничего. Так… мошка укусила.

Квадратные глаза медленно стали круглыми, причем сужаться не торопились. Похоже, вампир пытался представить, каких размеров была эта мошка.

Странный какой-то. У самого в плече дыра, а он про мошек думает.

— Ты сам-то как… хозяин? Может, перевязать?

Вот не думала, что с такой травмой можно так дернуться.

— Что? Куда?

— Кого куда? Перевязать рану? Кровь же течет…

— Нет.

Ой, что-то мне начинает казаться, что мужчины здесь… как бы сказать помягче… ну, словом, не очень сильный пол. Особенно один конкретный представитель.

— Я умею!

— Нет! — Он еще и встал! И — вы подумайте — сам к дому пошел! Шатался, как новичок после первой тренировки, а шел. Лишь бы подальше от меня с перевязками.

Ну вот нормально это? Куда угодно удрать, лишь бы не дать посмотреть рану. У меня дядя такой: как теть Люба ногу сломала — это ничего, а как сам палец уколол — так вопли стояли на весь этаж!

— Слушай, хозяин, ну кровь же… ну что за детство? Я ж помочь хочу.

Несмотря на травму, двигался вампир очень быстро. В следующую секунду он уже стоял лицом ко мне и глаза сверкали, как… ну, как у вампира.

— У меня не идет кровь. — Перемазанные пальцы дернули в сторону темную, испятнанную ткань, открывая худое плечо с неровным рубцом на месте раны. Кровь и правда не шла, и вообще рана выглядела не раной, а ссадиной, и то недельной давности. — Ясно? И я справлюсь, ты уже достаточно помогла! Хочешь помочь по-настоящему — иди и уговори сторожков сидеть на месте! Хотя бы до утра…

Ужинать пришлось в полном одиночестве. Даже котенок смылся к вампиру, начисто игнорируя и мое: «Кис-кис, Левушка!» — и саму еду. Хотелось бы мне так равнодушно относиться к аромату тушеной со специями утки…

А вампир и вовсе заперся в своих книжно-пробирочных завалах. И не отзывался. Стучала-стучала — без толку. Раз только показался, и то есть не стал, пару слов буркнул, дал поручение и снова закрылся.

Брюхо нацелилось потребить и его порцию, но я пригрозила ему кефиром — заткнулось. Еще бы, после трех порций утки и пирога с местными персиками.

Так что хозяйскую долю упихала в хладницу, подальше с глаз. А сама, в очередной раз перестирав свои тряпочки, принялась за книги. Вампир дал. Изучи, говорит. Полезно, говорит. На будущее, говорит.

Он вообще был очень расстроенный — то ли плечо все-таки болело, то ли гости достали. И месть Даизу его не порадовала. Расспросил еще раз, как к нему попала именно я (кто меня купил, да как выглядел, да кто выбирал, чтобы Подарок распределили именно к нему), и все. Даже на мои вопросы не ответил. А мне, между прочим, было очень интересно, что это за Аниса такая. Кого я подменила? И зачем этому Даизу мой вампир, а?

Ладно, что там изучать надо…

Книг оказалось две. Одна довольно легкая, на обложке картинка с картой какой-то страны. Вторая — очень старая, в коричневом кожаном переплете, внутри текст, текст… много текста. И обе абсолютно бесполезные.

Потому что читать по-местному я, оказывается, не умела. Говорить могла, а читать — хренушки! По странице тянулись черные хвостатые буквы, понятные примерно так же, как египетские иероглифы или состав китайской лапши на упаковке (знаете, мелким шрифтом?).

Приехали. Вот засада.

Не плачь, деточка, тебя ждет красивая азбука! Я представила себя с букварем среди местных первоклашек и чуть не взвыла. Слон и стая мосек.

Твою швабру!

Скрип… Я замерла. Опять? Ну точно!

— Шлеп-шлеп-шлеп, — прошелестело у окна.

— А-а-а! Ви-и-и-и-и! — Это у калитки.

И, как завершение, очередной вопль хозяина:

— Дарья!

Я со стоном отложила в сторону любовно сконструированный бутерброд (пузо протестующе взвыло) и в пятый раз двинулась во двор, объяснять очередному придур… очередному гостю, что бегающие сторожки не опасны, если их не злить.

Да, гостю. С утра как с ума сошли: гости шли за гостями, калитка не успевала закрываться, а цветики — прочихаться после поднятой пыли. Кто вспомнил, что должен что-то Джано за прежние заказы, кому срочно понадобилось пополнить запасы, но я за все время пребывания в этом чертовом мире не видела столько народу, сколько сегодня ломилось в эти ворота.

Че им всем надо?

И все по одной модели: сначала входили во двор, потом замечали сторожков (а сторожки замечали их), потом гости верещали и ломились в дверь. А там их встречал Джано и, естественно, звал самую крайнюю, то есть меня. Тем более что заказы посетителей звучали как-то подозрительно похоже:

— Новые противоядия есть? Давай. А что за слухи о твоем Даре?

— Мне подкормку для моего совершенства. Ты был прав, с ним энергия обретает совершенно неповторимый вкус. И ему не вредит, наоборот, на пользу. Кстати, а это правда, что тебе в этот раз досталось нечто невообразимое?

— Джано, дорогой, мне тех духов, помнишь, по твоему особому рецепту. Восхитительная вещь, между нами: запах приятен, женщины в восторге, а мужчины — чудо просто — держатся на расстоянии. Я твой должник, дорогой. А где твой Подарок? Вот это?! У тебя такой странный вкус.

— Мне срочно нужны яйца! Джано, уйми свое будущее совершенство, ничего смешного! Мне нужно то, что вчера покусало Даиза. Срочно!

— Драгоценнейший, извольте принести мой перстень. А это то самое? Что ж, посмотрим, что вам удастся сделать с таким неблагодарным материалом.

Ну, вы такое слышали? И смотрели еще так, будто перед ними было что-то этакое… типа бритого ежика или рогатой крысы.

— Дарья, — начал вампир… и остановился, недоуменно рассматривая мой костюмчик. Ну да, да, я штору приватизировала, она все равно без толку висела в чуланчике среди запасных ковров. Мне ж надеть совсем нечего, вчера со сторожками до позднего вечера возилась, так что ничего после стирки высохнуть не успело. Вот я и… ну и чего у моего хозяина вид, будто я или он только что свалились с другой планеты?

— До свидания, — вдруг сказал вампир. Важный гость поперхнулся на полуслове, я занервничала, а Джано, кое-как вытолкав посетителей за ворота, обернулся ко мне с видом ботаника, у которого только что померла любимая крыса.

— Зачем ты это взяла?!

— А что, нельзя? Было бы из-за чего расстраиваться, она старая…

— Зачем ты это взяла?! — не отставал вампир.

Так он не только ботаник, но еще и жадина?

— Одежду сделала…

Хозяина перекосило.

— Одежду… — пробормотал он, словно не веря своим ушам. — Одежду…

— Ну да. Людям, знаешь ли, иногда надо что-то на себя надевать. Джано, ну а что мне носить-то?

— Одежду… — как-то жалобно пробормотал вампир. Протянул руку и потрогал меня (вообще-то, конечно, трогал «платье», но кое-где попало и по мне).

И сбежал. Вышел за калитку и ушел, представляете?

Ненавижу вампиров! Сначала щупают почем зря, потом удирают, бросая на растерзание стае коллег. Вы представить себе не можете, какие они бывают назойливые и какие тупые вопросы задают! Я отвечала, как придется, не сильно задумываясь — все внимание уходило на то, чтобы за ними следить. Думаете, зря? Не-а. Один коллега попытался утащить одного из сторожков, второй — приделать ноги какому-то флакончику, про который Джано выразился просто и понятно: «Не трогать никогда!»

Так что среди вампиров тоже хватало любителей взять то, что плохо лежит.

Я, правда, больше следила не за теми, кто тащил, а за теми, кто что-то хотел положить. Не знаю, есть ли тут «жучки» и мины, но кто ведает…

Ну а параллельно отвечала на вопросы.

— Что? Какое у меня имя? Дарья я, Дарья. Сапсан. А чего? Ничего? Вот и ладно. До свидания, еще встретимся, век бы вас не видеть.

— Здрасте, хозяина нету. Что такое у дома со стенкой? А, это икра разбежалась. Ну лягушки… Какого размера? Да какая разница… Что я думаю о хозяине? А вам-то с этого что?

— Здрасте, нету хозяина, зайдите позже. И вещичку на место положьте. Да, та самая. А как же, совершенствуемся по полной программе! Уже рога и хвост отращиваем… а падать в обморок лучше в другом месте!

— Нет, нету хозяина, что передать? Что вы бы лично не рискнули меня попробовать? Ну козел… Кто такой козел? Подойдете поближе — объясню. И вам до свидания.

— Здрасте, хозяин отошел, когда-нибудь вернется, и вам тоже пора, а то у нас сторожки проголодались. Что передать? А что это значит? Поймет? Идет, передам: «Джано, ты попал».

— Здрасте, хозяина нет и не будет! И никого нет! Вообще! Кто говорит? Автоответчик!

Вернувшемуся Джано пришлось доказывать мне, что это именно он: мы со сторожками забаррикадировались в доме.

— Дарья, открой!

— Добрый день, говорит автоответчик, хозяина нет и пока не будет, зайдите завтра.

— Дарья!

— Добрый день, говорит автоответчик, хозяина нет и пока не будет, зайдите завтра.

— Да что происходит?!

— Добрый день, говорит автоответчик, хозяина нет и пока не бу…

— Открой немедленно! У меня в лаборатории состав кипит, через полоску снимать!

— Добрый… — Я притормозила. Это и правда было похоже на моего ботанистого хозяина.

— Джано?

— Наконец-то! — возрадовались за дверью. — Открывай. Тебя кто-то напугал?

— Не совсем. Достали просто.

— А мне почему не открыла? Не узнала?

Я наконец распахнула дверь. Точно. Мой пришел.

— Нет. Вам глазок надо прорезать…

Вампир замер. Покачал головой:

— Ну у тебя и идеи… Ладно, держи, это тебе.

И на руки бухнулся тяжелый сверток.

— Это что?

— Твоя одежда. Будущая… А эту отдай. А еще кусочек? Почему она в середине прорезана?

— Да для головы. Жалко, что ли? Она все равно никому не нужна была.

— Нужна… — вздохнул вампир. — Это вообще-то не ткань. Это ловушка для моли и бабочек. Жалко, что кусок из центра пропал. Тогда бы ловушка еще и мышей отгоняла.

Он ушел гонять своих мышей и бабочек, а я осталась стоять, где стояла. Ловушка для моли. Нехилая ж моль в нее попалась!

— Дарья, не выходи во двор.

— Ага… — на автомате проговорила я, не в силах вынырнуть из восхитительного, истинно женского занятия — копания в тряпочках. Вернее, в тканях. Платьев и всего такого вампир не купил — может, нужного размера не нашел? — зато принес несколько свертков ткани.

Так что сейчас я ползала по расстеленному ситчику и прикидывала, как бы изловчиться и выкроить из него не только платье, но и фартук. Зрелище, наверное, было неслабое, потому что, когда я подняла голову и собралась спросить вампира про нитки, он уже исчез.

Ничего, обойдемся. Местные модели все равно больше вокруг тела обворачиваются, чем шьются…

К вечеру мы с котенком закончили первое платье. У Левушки, кстати, неплохой вкус. Я ему попробовала сотворить на шею ленточку с бантом, так он орал так, что к окну сторожки сбежались — думали, дают чего поесть.

Гордый. Или соображает, что синий бант с коричневой шкуркой не смотрится. На красном он лежал вполне себе охотно. Может, красный бантик ему больше понравится. Шоколадка с красным бантиком…

Бур-р-р-рл? — оживилось пузо.

Тьфу на тебя, ненасытное!

Так, не думаем про еду, не думаем. А думаем мы… про что бы подумать… Кстати, а где наш хозяин?

Не обедал, не ужинал, не… а что это за пятнышки на полу? У двери. И вон подальше… и еще!

Котенок вдруг мяукнул жалобно и зло, дернул хвостом и рысью помчался по темному коридору.

Я двинулась следом, на всякий случай прихватив скалку из кухни. Что происходит, а?

Редкая цепочка капель, похожих на кровь, убегала в знакомую комнату-библиотеку. И на этот раз я не свалила ни одной книги — они и так были на полу. А на кровати, сжимая какой-то пустой пузырек, лежал мой вампир.

Ох и лицо. От этой раскраски можно в обморок упасть.

— Миу… — жалобно сказал котенок.

И я вдруг поняла, что это не краска…

Вода, полотенце, вино (обязательно спирт достану). Если он каждую неделю такой будет приходить, то спирт мне точно понадобится! Да я чтобы раны дезинфицировать! А вы что подумали?

Опять то же самое! Накидка на голое тело и рубцы на запястьях. Дальше я не стала смотреть. Пока не стала. Сначала голова. Пол-лица в крови, ужас какой. Рана на лбу… вроде небольшая, но…

Ладно, снимаем эту краску, может, все не так плохо?

Минуту спустя я в немой оторопи рассматривала лицо своего вампира.

Нет, рана и правда оказалась не из страшных, просто… просто… лицо! Не знаю, как и сказать.

В общем, если я скажу, что моему хозяину шестнадцать, то наверняка прибавлю.

Примерно с минуту голова пыталась переварить инфу о том, что мой ботанистый хозяин вдобавок еще и тинейджер. А потом я уронила тряпку и ласково помянула сасими из китятины, кассу марзу и обезьяньи мозги. Что? Нет, я не ругаюсь. В смысле, ругаюсь, но это не мат. Просто когда на душе паршиво, я поминаю самую неприятную еду, которая только есть на свете. Паршиво у меня на душе обычно во время диеты, вот и… ну, вы поняли. А уж когда дела совсем швах, то я хакарл поминаю, исландское блюдо, которое только викинги могли выдумать, — им-то в любом случае было не дожить до старости, так что молотили что попало. Как увидишь или нюхнешь — так потом до вечера есть не хочется, даже мне. Но фиг с ним, с хакарлом. Это что такое?

Это что, это я в рабстве у несовершеннолетнего?!

Да одори ёби! Нет, это тоже не мат, представьте себе. Это тоже салатик… ну, типа, салатик японский. Из живых креветок. Положишь на язык, они там ползают… ощущения, говорят, непередаваемые… тьфу!

Да такую-то швабру!

А я еще его слушалась, мелочь эту! А он…

А он тем временем пошевелился. Уронил пузырек, попытался нащупать… тяжело, с усилием, сглотнул… и застонал, устало, еле слышно, будто раненый прополз перегон в метро, а то и три.

— Мм…

Мои чувства мигом сменили минус на плюс. Мелкий мой ботаник или нет, но сейчас ему по-любому плохо, а значит, что? Помогать надо, вот что.

— Тихо, тихо… воды дать? Или, может, не воды?

Черные ресницы дрогнули, открываясь. Несколько секунд вампир смотрел, будто с другой планеты, потом темные глаза чуть прояснились.

— Ты…

— Я, я.

— Миу!

— И Левушка, — поправилась я. — Тебе как, воды дать? Или чего-то из твоих настоек?

Другая планета сменилась зазеркальем. Или откуда еще можно смотреть таким потусторонним взглядом?

— Ты меня слышишь?

— Жаба… — пробормотал вампир.

Хам! Ладно, на больных не обижаются. По крайней мере, до членовредительства.

— Давай потом про жаб, ага? Я помочь хочу.

— В комнате… соседней… — выдохнул Джано, — на полке за… за шторкой. Флакон, зеленый… с жабьей травкой… нарисованной… Принеси.

Ага. Да запросто. МЧС «Дарья» уже в пути, пострадавшие, прячьт… то есть держитесь. Я счас!

Так. Все бы сейчас отдала за местный Интернет. Даже ужином бы пожертвовала. Вам смешно? А флаконов, между прочим, три! И все зеленые, и на всех какие-то растения нарисованы, прямо на стекле. На одном вьющееся что-то, на втором колючее, на третьем в цветочек. Поди пойми, какая травка тут жабья! И какой из них нужный?

Эй, хозяин, тебе какой?

О, а хозяин-то мой того. Молчит и не двигается. Похоже, снова без сознания.

И что теперь делать-то?

Мне вампир, хоть и хозяин, а дорог, как память. И вообще я за гуманизм. Так что поливать его неизвестно чем — нет уж. А если он от этого зелья загнется? А если отрастит перья и полетит в теплые края? Хотя куда уж теплей…

Я прицельно обвела комнату взглядом. О!

— Левушка?..

— Мр-р-р-ряу! — возмутился котик, категорически отказываясь подаваться в подопытные мышки. Мышки…

— Левчик, что ты, ты меня неправильно понял! Слушай сюда: нам срочно надо…

Рассаженные по коробкам полупридушенные мыши яростно пищали: наверное, материли меня на своем мышином языке. Нет, ну, Левушка молодец. Где он их взял так быстро? Ведь и пяти минут не прошло.

— Ну начнем? — Я придвинула бутылочки.

Средняя мышь закатила глаза и попыталась упасть в обморок.

Крышка на первом пузырьке подалась неожиданно легко, и темно-коричневая жидкость облила мне палец. Твою швабру! Мышь злорадно пискнула и в отместку получила полпузырька жидкости на спину, зараза. Палец я помыла, котенка, который с чего-то размяукался, успокоила. Мышь тем временем смирно сидела на своем месте, тихонько попискивая, и вроде не собиралась ни помирать, ни улетать. Может, это и есть то, что надо? Прям с первой попытки нашлось? Нет, стоит попробовать остальные — на всякий случай.

На вторую мышку я микстуру не лила, а только аккуратно капнула — мало ли…

И хорошо, что только капнула! Потому что через пару секунд маленькая, серенькая, несчастная мышка стала… расти. Не надуваться, как шарик, а именно расти. Стремительно вытягивался хвост, все крупней и крупней становились лапки, все заметней — зубки… зубы. Зубищи.

Ого!

Коробка подозрительно затрещала под напором обнаглевшей супермышильды. Я подхватила первое, что попалось под руку — какую-то глиняную штуковину, — и накрыла хвостатый сюрпризец. Тот недовольно рыкнул. Ничего себе мышиный писк…

Мы с котенком переглянулись. Так, этот пузырек точно не подходит. Разве что на крайний случай, вампиру мышцы подкачать, чтобы он своему Даизу смог в морду дать без особого напряга. Но это потом. Сейчас пусть лечится, а потом я его научу, как всяких гадов на место ставить. Или класть, если они с первого раза не понимают. Так, значит, если не второй пузырь, то…

Значит, таки первый?

Я повернулась к первой мышке… и онемела. Мышки не было. Вместо нее в коробке крутилось и попискивало что-то, здорово напоминающее пушистый белый пуфик. Ну или ворох вязальных ниток. Где в этом ворохе скрывалась голова, а где притаился хвост, понять было совершенно невозможно. Кудрявый пух надежно скрывал тельце, и было этого пуха столько, что хватило бы не только на мышку, но и на пекинеса средних размеров. У-у…

— Мяу? — озадачился котенок, глядя на бывшую добычу с изумленно-эстетическим интересом.

Я представила вампирчика в белом шерстяном прикиде и почесала затылок. Повезло…

— Вот, — протянула Джано оставшийся пузырек. — Этот?

— Да… благодарю. Ты умница.

Я улыбнулась… и на всякий случай спрятала за спину ладонь с заросшим шерстью пальцем.

Джано

…Справедливости у аргентума добиться можно. Все зависит от степени справедливости. На этот раз вся она заключалась в том, что перед старшим трио лег не только я, но и Даиз. В наказание.

Ему — наказание…

А для меня — практически обыденность. Хотя я и мой недруг равны по силе. Были бы равны, если бы… Странная она, справедливость правящих.

…Опять ложе заколыхалось. Как там, в комнате изъятий. Я невольно рванулся прочь, хоть не раз давал себе зарок не двигаться в такие минуты. Все равно никуда не деться, бессмысленно сопротивляться. Даже если удастся уйти, бросить дом и лабораторию, перебраться в другой город, там будет то же самое. Только чаще — новичок ведь, все придется начинать сначала.

Нет, это не то… не зал, не ненавистный стол.

В зыбком мареве боли и слабости возникла живая гора — мой странный Подарок. Это под ее шагами колыхался пол. У нее прохладная рука.

Спросила про какую-то «температуру». А, жар. Конечно. Любопытное наименование у понятия. Дикарский термин… Да, у меня, кажется, жар. Не могу восстановиться нормально, слишком много в этот раз… больно.

Это почти смешно — жар у вампира. И странно…

Странно, почему то, что на словах преподносится как служение и достойное дело, вызывает у коллег насмешки и едва замаскированное презрение?

Нелогично… Но в предубеждении нет логики. За что, например, меня ненавидит Даиз? Я ведь не сделал ему ничего плохого за эти семь лет. Или это случилось раньше, в то время, которого я не помню? Посвящение стирает память о прошлом, так написано в Скрижалях. Но Даиз ведь что-то помнит… и я тоже. Почему я помню кислоты, ингредиенты, рецепты, прочитанные книги — но почти ничего не могу вспомнить о прошлом? Не надо думать об этом — больно… мысли путаются. Нельзя…

Подарок не отстал. Предложила воды, какую-нибудь «таблетку» — это, интересно, что такое? По волосам погладила… хотя сие, наверное, все-таки бред. Как и палец, заросший белой шерстью.

Лев вспрыгнул на постель с другой стороны, прислонился теплым боком, замурлыкал, будто рядом притаилась маленькая грозовая тучка с громами внутри. Пока далекими…

В соседней комнате что-то грохнуло.

Дарья

…Ну… ну твою же швабру! Да когда ж у меня здесь что-то будет получаться, как у людей! Когда, блин, сакуру мне в прическу?

— Что там упало? — Вампир силился подняться на локте и сползти с кровати. — Что происходит?

— Ничего, лежи спокойно. Компресс сделать?

— Дарья!

— Да говорю же, ничего! Подумаешь… мышь сбежала.

Что эта мышь успела дорасти мне до колена, прежде чем разнести коробку и скинуть горшок, я решила пока не сообщать. Мало ли. Джано наверняка расстроится из-за новой дыры в стенке, а ему сейчас расстраиваться ни к чему. И мне спокойней. До утра сторожки наверняка эту мышиную заразу выловят. Так ведь? Предатель Левчик ехидно мяукнул, но я постановила не обращать внимания на всяких шерстистых ябед.

А вампир вдруг как-то сразу затих, лег обратно и только смотрел в потолок блестящими черными глазами. И знаете… мне стало его жалко. Он вообще-то красивый. Ну в смысле… да во всех смыслах. Волосы там, глаза, губы… ну я не мастер описывать, но правда — красивый. Интересно, сколько ему лет? Такие, как он, гибкие-тонкие, с южной кровью, иногда могут смотреться младше. На вид пятнадцать-шестнадцать.

У меня такой братишка мог быть. Не сложилось.

Тихий вздох, неловкое движение, словно он искал способ улечься поудобнее и не получалось.

Что с ним такое, а? Откуда он пришел такой… замученный? И как его спросить половчей? Ведь не ответит же.

— Джано, слушай. Это…

— Что? Опять у тебя кто-то заговорил или сбежал?

— Да нет. Я это… спросить хотела. Кто тебя вызывал?

— Аргентумы. Принимающие решения.

Ага. Если я правильно помню, их трое. Ничего себе…

— Ну и… Это… как бы… в общем… ты как? Тебя это… нет?

В темных глазах мелькнул проблеск интереса.

— Что?

Но у меня язык примерз окончательно. Даже если и да, он же в жизни не признается! Я бы точно не призналась. Пришлось быстро переводить разговор на другое.

— А тебе сколько лет?

— С чего это вдруг тебе интересен мой возраст?

— Ну вы говорили, что ты Старший вампир, а по лицу как-то и не очень Старший. Или вы все так молодо выглядите?

— По лицу? — очень медленно проговорил вампир. — По лицу…

— Эй, что такое?

Джано уже смотрел в зеркало. Откуда и как он его достал, я не заметила… Потом он поднял на меня глаза:

— Дарья… уйди. Сейчас же.

Глава 6

Челом бью. Ногой добиваю.

Троллье приветствие

Дарья

— Ты же женщина!

— И че? Расслабься и получи удовольствие?

— Ну… приблизительно так. Чем ты недовольна?

— Он же холодный!

— Потерпи.

— И скользкий!

— Вдохновляющие комментарии… — пробормотал вампир.

— Какие есть! Ой, ты что делаешь?

— Извини, не попал… он немножко нетвердый.

— Только немножко?!

— Слушай, не могла бы ты помолчать? А то он сейчас вообще упадет.

— Кто бы по этому поводу расстроился… — пробурчала я. Нет, серьезно! Если бы я знала, что так будет, ни за что бы не согласилась! Краситься такими «карандашами» — это извращение! Мало того, что эти трубочки скользкие и все время норовят вывалиться из рук, так они еще и холодные! И еще мягковатые, все время перегибаются, узор ложится неровно даже у вампира, который на этом руку набил. Мне тут вообще ловить нечего…

Что? А, ну да — я про «краситься» говорила. А вы про что подумали? Не хотите говорить? Ну-ну…

Нет, обычно узор наносят не прямо из тюбика, а выдавливают на блюдечко и дальше пальцами красят, но мой же вампир порядочный! А порядочным прикасаться к чужому лицу как бы неприлично. Знала б я раньше… блин.

Так что раскрашивать меня пришлось именно так: «аль-рису», трубочками, которые здорово напоминали тюбики с зубной пастой.

— А почему зеленая краска?

— Потому что ты девушка. Вам положено зеленую полоску — в знак… мм… плодородия.

Я разжмурила глаз и мрачно глянула на бессовестного вампира:

— А размера бюста там не указано?

— З-зачем?

— Да затем, что все остальное там уже есть! Возраст, статус, теперь вот — плодородие! Марку моего шампуня укажи!

— Дарья, так положено, понимаешь? Ты же сама хотела выйти на улицу, а без раскраски и обруча это… это…

— Все равно что на нудистский пляж явиться в костюме, — вздохнула я. — Ладно, давай уж.

В конце концов, мне достался не самый плохой хозяин. Можно и послушаться. Пока.

Я ведь правда очень хотела на прогулку. После вчерашнего… то есть позавчерашнего уже… Джано со скрипом, но все-таки простил мне нарушение краски на лице. И дырку в стене — ту, которую прогрызла подопытная мышь. И разбитый горшок — ну тот, который мышь скинула, пробиваясь на свободу. А заодно и дыру в заборе (да, представьте себе — эта мышь оказалась такая пробивная!). Ну и вопросы…

Да, набралось. Другой бы на месте Джано не «спасибо» говорил, а цепь подыскивал и местечко в подвале — для строптивой собственности. Но мой-то — ботаник. Так что меня поблагодарили за помощь и предложили выбрать что-то «для радости». И потом еще полдня уговаривали пожелать чего-нибудь другого — мол, не советует он мне пока по улицам гулять, сначала надо обвыкнуться, обычаи как следует изучить и так далее. Но мне с какой-то радости втемяшилась именно прогулка, и вот сидела… маялась с плодородием и прочей фигней.

Джано сначала занялся шеей и долго чертил там какие-то узорчики, потом взялся за лицо… если дело и дальше пойдет в таком темпе, то на прогулку я пойду в полночь!

— Ну скоро уже?

— Э-э… не совсем.

— Что?!

— Есть определенные затруднения… да сиди же ты спокойно! Ну все, теперь ты людоедка!

— Ч-чего?!

— Будущая, — утешил меня вампир. — Или нет… на правой щеке. Значит, бывшая… Ну вот, элемент такой случайно получился.

— Случайно?!

— Будешь дергаться — у тебя появятся дети-муравьи и муж-пальма!

Я закрыла рот и с огромным интересом уставилась на вампира. Вот говорила мне мама, что химикаты и книги вредны для здоровья! Вот вам пример. Наглядный.

— Слышь, хозяин, мне послышалось или ты реально подбираешь мне в мужья дерево?

Взгляд вампира тоже был не очень ласковым:

— Ты угомонишься в конце концов? Пойми, раскраска — это обряд, выверенный веками! Каждая линия, каждый завиток, толщина мазка что-то означают. В истории королевства был случай… кстати, ты книги прочитала?

— Нет. Не умею я читать по-вашему!

— Пески Султаната… — выдохнул Джано. — Завтра начнем учить алфавит. Так вот, был случай, когда неверно наложенная маска спровоцировала войну. А ты так вертишься, что я нечаянно могу тебе вообще что-то несусветное вырисовать. Например, что ты — черная вдова и уже похоронила шесть мужей. Может, проще тебе паранджу надеть?

— Чего?

— Лицо у тебя нестандартное. Мазки приходится класть толстые, чтобы соразмерно вышло, а у нас это знак повышенной агрессивности.

— Осторожно — злая баба?

— Э-э…

— Подходит, берем.

— Мяу! — подтвердил Левушка, которому злая хозяйка утром зажала пятую рыбку.

Прогулка не задалась с самого начала. Жара давила. Сторожки висли на юбке и царапались, пытаясь не выпустить за ворота. Решили, что я не вернусь, или как? Окончательно вывело из себя выражение морды сопровождающего. Джано нанял, самому не по чину по улицам меня водить.

«По улицам слона водили…» — тут же влезла память.

Я нахмурилась. И тут этот ад-дин (сопровождающий, что-то вроде гибрида охранника с экскурсоводом) меня увидел. И встал. Как он вста-ал…

Будто на него двигался дорожный каток размером с мусоровоз, который не остановишь никак… и мой ад-дин в стеночку вжался и по ней вверх полз-полз-полз, и глаза по блюдечку…

— Рот закрой.

— Х-х-а? — выдавил экскурсовод.

— Ага. Пошли гулять.

Интересно, что же мне там Джано намалевал? Точно парочку мужей покойных… а то что б экскурсоводу шарахаться?

— Шали, шали, шали! Из нежнейшего шелка, из паутины пауков шаххавидзе, из козьего пуха! Шали! Прочные, тонкие, продеваются в колечко! Любой размер! Шали! Для вас, обширн… то есть прекрасная госпожа? Вот, покрывало индское! Для вас будет впору…

— Райские птицы! Райские птицы!

— Ковры! Ковры молитвенные, ковры для отдохновения, ковры настенные! Из Инда, из Чираза, из Хайресма!

— Пишу просьбы, письма, молитвы. Пишу по-индски, по-харесми, на коже, на бумаге, на посуде, на дереве…

— Глянь сюда, господин! То есть госпожа… вай, проходи мимо!

— Зеркала… зеркала… для вас найдем самое большое, самое… куда вы?

— Духи-и-и-и! Ароматы цветов, ароматы фруктов, запахи для ночных утех и дневных забот. Духи-и-и-и!

— Эй, ты, твой медведь дрессированный посуду не побьет? Вай-вай, простите, госпожа!!! Я… я страдаю помутнением в глазах, простите! Хотите горшок во искупление обиды? Вот, ваза ночная, медная, особо прочная. Выдержит даже слона, если он… благословенна будь, госпожа! Бу-бу-бу…

Настроение стремительно падало и грозило закопаться где-то на уровне шахты в Воркуте. И чего меня вообще понесло на этот базар?

Словом, когда юркий зазывала позвенел передо мной браслетами-сережками и сказал, что хозяин продает украшения в обмен на поцелуи прекрасных дев, а за меня так вообще целую шкатулку даст, я взбесилась окончательно. И шагнула за откинутую занавеску.

Где ты там, любитель поцелуев? Иди сюда! Так и быть, приласкаю! Век не забудешь…

Со света в лавке было темновато, но мне показалось, что донжуанов оказалось больше, чем один… и как-то они не очень шарахнулись.

— Ну кто тут рвался целоваться? Два раза не предлагаю!

— Я, — послышалось сзади. И что-то прижалось к моему лицу, влажное, паху… чее…

Темно…

Кап… чей-то писк. Ох, заткнитесь. Голова… ой, мама моя, мамочка, голова как болит. И тошнит. Я обо что-то ушиблась или чем-то отравилась? Типа суши… На сборах или еще где? Ничего не помню.

Кап.

Какая сволочь кран не закрыла?

Кап. Нет, надо закрыть, а то не будет мне покоя! Я открыла глаза… где я, а? Комната — не комната, подвал — не подвал. И голоса:

— Хвост, ты таки в чем-то ошибся. Ну не мог заказчик требовать эту!

Заказчик? Требовать? Меня? Я им что — пицца?

Бур-р-р-рл! Тут же включилось брюхо. Заткнись, не до тебя. Я напряженно вслушивалась в разговор… интересный разговор.

— Я ее лично из двора вер-доро Джано вывел! — послышался знакомый голос. Мой экскурсовод?! Ах ты, зараза… — Может, там и была какая-то другая, но я видел только эту.

— Да тут не захочешь — увидишь.

— Все равно без понятия. Как мы можем ее доставить? Да ее впятером не унести!

— Может, наймем носильщиков?

— Может, сразу слона? Чтобы все знали: мы похищаем людей по заказу.

Слона?! От ярости я прослушала несколько следующих характеристик моей внешности. Значит, заказали меня, да? А унести не можете… слона надо, самим невмочь. Так, значит.

Ну х-хор-рошо!

Дверь отлетела в сторону — ее пинком вынесло из петель, как фото из рамки. Ко мне от накрытого стола обернулись четыре лица и побледнели на глазах.

— Она проснулась!

— Хватай! — несмело выкрикнул мой экскурсовод, не подавая, впрочем, примера коллегам.

— Держи, — согласился третий.

А четвертый тихо полез под ближайший ковер…

А я оглянулась, подобрала себе подходящую лавку. И неторопливо встала между ними и дверью, отрезая путь к бегству.

— Так вам, значит, моя внешность не нравится? — бамс! — Вам, значит, девяносто-шестьдесят-девяносто подавай? — бамс! — Вы, значит, у нас строгие ценители женской красоты?!

— А-а-а!

Последним я вытащила за ногу зазывалу.

— Н-н-на… н-н-н-ны…

— Поцелуемся, красавчик?

— Н-н-н… — начал тот. И обмяк. Тьфу. Я бросила этого типа и потянулась к воде — пить очень хотелось. А зря. Эта скотина (не вода, а зазывала) живо вспомнила, что хотела сказать.

— На помощь!

И в лавку ввалились еще пятеро.

Страус вас долбани, только этих еще не хватало для полного счастья!

На всякий случай я пригнулась — есть в сумо стойка такая, перед схваткой в нее опускаются, такой полуприсед с упором рук в колени. Позволяет быстро вскочить, как низкий старт для бегуна. Вещь полезная, но со стороны смотрится — слова не сразу подберешь…

Вот и они не сразу подобрали. И кидаться сразу никто не стал. Оцепенели мужики, понятное дело. Тоже, видать, ценители красоты, чтоб им на швабре жениться. Пятеро на одну, блин… И все лбы здоровые. А комнатка-то не так чтобы широкая. И, кроме лавок, отбиваться нечем — стол и ковры-ковры-ковры. А дверь одна-единственная, перед ней «стенка» из пяти удивленных морд…

И попробуй пробейся.

— Э-э… это чего это… тут… а? — наконец родил тот, который был почти с меня ростом.

— Букы-ыр! — прокомментировал второй.

И все уставились на мое лицо. Причем так, будто они — бабушки-пенсионерки, а я — террорист с бомбой наперевес или маньяк с… не будем уточнять, с чем.

— Всем-м-м-милостивый Нейгэллах!

— Доро Тилах, вас тут того? — спросил третий. И поспешно уточнил: — Ну грабят? Или че?

Или че?!

— Вы, порождения баранов, согрешивших с ковриком! — донеслось из-под ковра. — Хватайте девчонку!

Я поудобней перехватила лавку. Ну-ну, попробуйте.

Те, правда, пробовать не спешили. Заоглядывались:

— Кого хватать?

Из-под ковра донеслась еще одна родословная новоприбывших — короткая, но четкая такая, согласно которой пятерка произошла в результате скрещивания овец с редким видом совершенно безмозглого крота. И руководящее указание хватать «эту живую гору, одержимую злобными дэвами, пока она не…».

Бэмс. Дослушивать я не стала. Ну и сдерживаться тоже. Раз я все равно одержимая, то получи, фашист, гранату. И я пнула ногой ковер.

— Аоу-у-у! — взвыл тип под ковром. Сволочь, притворяется же! Я ведь по нему не попала… но на точный прицел времени уже не было. Пятерка, наконец сообразив, кого именно нужно хватать, пошла в атаку. Драться сразу со всеми я вам не дура, поэтому в нападавших полетела лавка, а я отскочила назад, к стенке. Стенка радости не проявила, и с нее посыпались куски известки пополам с пылью. Чтоб тебя яйцо покусало, доро Тилах! Ковры — коврами, но протирать их время от времени надо! Развел антисанитарию!

— А-апчхи!

— Держи! Лови! Стой, ты!.. Апчхи! — гомонили голоса.

— Ловите ее, порождения ишака! Ловите! — руководил тип из-под ковра. — Не бойтесь, она не шиларри, ловите!

— Ы-ы-ы! — перекрывал распоряжения еще один голос — так, нападающих уже стало четверо, пятый валялся на полу, баюкая пострадавшие руки. Или ребра? Неважно. Важно, что остальные теперь будут держаться поосторожнее.

Эх, комната тесная! В два счета загонят!.. Не раздумывая, я уцепила следующую лавку и прицелилась. Мужики рванули врассыпную, и вторая лавка бесполезно грохнулась об пол. Хотя как бесполезно…

— Аоу-у-у-у! — уже неподдельно взвыл голос, и я поняла, что по ковру все-таки попала. Так тебе!

Ну а теперь дай бог разобраться с остальными. Я пригнулась, пропуская над собой какую-то веревку и от души жалея, что у меня ничего нет из вампирских штучек — тех, из кладовки… ничего, и без них обойдусь!

И, раз! Два типа, сунувшихся мне под руки, завопили и забрыкались, стараясь не стукнуться лбами. Наивные! Бумс!

И-и, два! На меня надвинулись трое. Откуда трое-то? Вроде два должно было остаться… дернула ковер, все попадали. Ага! Рванула к дверям, но какая-то скотина ухитрилась подставить ногу, и я не успела… удержать равновесие…

Рухнула на пол так, что стены задрожали, а с потолка гулко бухнулся световой шар. Он не бьется, но гаснет, и в комнате сразу становится темнее.

Блин! Встать не проблема, я умею вскакивать из любого положения. Ну почти из любого. И тут встала бы… Да кто ж мне даст?!

Сверху навалилось тело, схватило, попыталось выкрутить руки. Если их сейчас сцепят теми пакостными браслетами, то все. Потом не порвешь, меня так в первый раз и поймали, я еще ничего не знала…

Рванулась изо всех сил, но на мне уже висели все трое, даже недобитый хозяин, сволочь! И я их стряхивала, стряхивала, потому что душили… воздуха мало…

Взгляд наткнулся на стол, каким-то чудом все еще не перевернутый. Пузо, а ну-ка… эти типы сейчас не дадут тебе добраться до еды…

Что-то зарычало.

Тьфу. Какая она все-таки гадость, эта заливная рыба… прям сил нет. Буквально нет, глаза и то не открываются. Не умеют ее тут готовить — прям так подают, с чешуей, вон, во рту до сих пор чешуйка болтается… Надо будет сказать вампиру, что…

Стоп. Вампиру?

Глаза открылись вмиг, будто перед ними кто-то курочку-гриль подвесил.

И чуть не закрылись обратно. От шока…

Ой-ё…

Ковровая лавка (кой черт зазывала назвал ее ювелирной?) была неузнаваема. Половина ковров лежала на полу, а голые стены стыдливо переливались вмятинами и царапинами. Что тут было такое, а? Мой взгляд заскользил дальше, отмечая заваленную дверь (кто-то неслабо потрудился, пошвыряв туда все лавки и… ой, мама моя — сундук?), потолок в диких выбоинах (из пушки, что ли, по нему стреляли?), стол, абсолютно чистый, только каким-то образом вбитый в стену (хрупкие тут стенки, надо так и удирать в случае чего — напролом), нетронутый торшер и довольно большой сверток, торчащий прямо посредине. Из ковра сверток…

Что тут было все-таки?

Сверток зашевелился. Из него вынырнула лысая голова, вякнула:

— Шергэллах! — и спряталась обратно. Как улитка в раковину.

— Эй, погоди! — Я рванула к ковру. Руки болели, ноги вообще-то тоже, а во рту по-прежнему были гадкий вкус и чешуя, но мне стало не до этого. Я хотела этого типа… кончайте ржать, я хотела его только расспросить, что тут такое творилось! — Эй, слушай… вылезай оттуда!..

— Не на-а-а-а-адо! — жалобно проблеял сверток.

Что-что? В моей памяти что-то перемкнуло. Кажется, именно это он говорил вчера (вчера?!), а я орала: «Надо, Федя, надо!» — и… ой, мама. Я помотала головой, отгоняя воспоминание, и на всякий случай глянула ковру в противоположную сторону. Дыра на ковре была поменьше, чем в «Приключениях Шурика», ковер резать посложней, чем паршивые обои из бумаги, но была. Причем в нужном месте. Ну и то, что полагается в этой дыре, там тоже было. Уточнить что? Не надо? И хорошо, а то мне и так… тошно.

Ничего ж себе я оторвалась вчера.

Рядом со свертком валялась метла. Ага, это помню — прутьев не нашлось, а метла была великовата, так что не сильно ему и досталось, похитителю.

— …дам! — пробилось наконец сообщение окружающего мира в мои уши.

Я очнулась.

— Чего?

— Денег дам! — пылко уточнила лысая голова, добившись моего внимания. — Кольца дам, серьги, браслеты! Ожерелья! Худшее из них дочь султана могла бы надеть на свою свадьбу! Вай, девушка, алмазы дам, а?

— Тебе понравилось, что ли?

Во жизнь, кругом одни извращенцы…

— Вай-нэй! Все отдам, уходи только!

— А-а…

Ну, это уже понятно. Нет, все-таки что тут такое было? Взгляд упал на вбитый в стену стол и заваленную дверь — ага, начала вспоминать.

«…значит, никто отсюда не уйдет! — заявила я, старательно нагромождая лавки и припирая их сундуком. — Не надо было отбирать у меня ужин, зайчики…»

Это было, когда один из нападавших опрокинул стол и еда раскатилась и разлетелась по полу. Ага. Помню… и перекошенные морды моих захватчиков тоже припоминаются. Живо так…

Стоп-стоп, так это я, получается, голодная? Раз пузо перехватило управление на себя? Так вроде нет голода… только вкус во рту не очень. Поморщилась и выплюнула на ладонь осточертевшую чешую.

А это оказалась пуговица.

Я похолодела…

Следующие пять минут ковры летали по лавке, как птицы на озере перед отлетом в теплые края. Раз — тип в углу, без сознания или притворяется. Два — тип у баррикады. Вылитая гусеница, даже ползет. И чем я его так замотала? Не горюй, тип, все гусеницы когда-то становятся бабочками… вот еще один, под каким-то перевернутым ящиком. Теперь три — четверка сцепленных теми самыми наручниками мужиков валяется у стеночки и дергается, поминая того самого Шергэллаха. А, это у них злой бог. Нейгэллах добрый, Шергэллах злой, и они все время воруют друг у друга жену-солнце. Заберет добрый — наступает весна, приходит лето, украдет злой — приходят дожди и холод… ладно, чхать мне на местные заморочки с религией, мне бы с собой разобраться. Ведь не могла же я стать людоедкой? Ведь нет?

А пуговица?

Нет, я не думаю, что могла сожрать кого-то… тем более с костями и так далее, но типов вчера было восемь. А сейчас типов в комнате семь. Восьмой где?

— Золото дам! — вмешался в мои мысли голос непутевого похитителя девиц. — Красное, а?

— Отвянь.

— Белое! — уговаривал доро Тиллах. О, кстати. Чего я ломаю голову? Свидетель же есть!

— Слышь, ты, киднеппер…

— Да? — даже не спросил, кто такие эти киднепперы…

— А ну скажи, я тебя случайно не покусала? А то…

— Ик, — тут же ответил похититель.

— Чего?

— Ик.

О-очень понятно!

— Слушай, ты, отвечай, пока я не проголодалась!

Ну вот что я такого сказала? Взял и вырубился прямо посреди разговора. Эх, мужики… Господи, да что ж тут вчера было? Где эта восьмая скотина?

— Не найду — убью, — нелогично пообещала я.

Торшер у стенки дернулся. И ме-э-эдленно так пополз в сторону. Стоп. Торшер? С ногами? Причем с ногами в сапогах и в этих коротких местных штанишках! Особенно если учесть, что до ламп на ножках местные вообще еще не додумались! Одним прыжком я настигла оживший торшер и вжала в стенку, содрав с головы осветительный шар. Открывшееся лицо можно было вешать на «Ю-тубе» под названием «в-такие-минуты-очень-нужен-памперс». Вот и восьмой.

Я тут с ума схожу, а он из себя осветительные приборы строит! Зар-р-раза!

— А ну иди сюда, лампочка Ильича…

— Куда? Зачем? Не на…

— Сюда! Будем из тебя бра делать!

М-да. Кажется, что-то не то сказала. А может, по-здешнему «бра» — это что-то совсем нехорошее? Но мой «торшер» закатил глаза и попытался отключиться. Ну твою же швабру, это называется бандиты… Фиалки, блин.

— Слышь, ты, кто меня заказал? Эй!

Бесполезняк.

Есть тут еще кто живой? Ау! Ага, есть, вон мужик под ящиком! Помню-помню этот ящик. В нем вчера халва была. Помощник Тиллаха дал, вроде как выкуп… когда я… ха, когда я у него пуговицу с рубахи откусила. Почему-то они дружно считали меня чуть ли не людоедкой. Или не чуть? Вернусь к вампиру — пусть объясняет, что он там намалевал на моем лице.

Ничего, от любой славы может быть польза.

И я нежно улыбнулась очнувшемуся киднепперу:

— Что ты, говоришь, мне дать обещал?

Лавку я покидала, нагруженная симпатичным позвякивающим мешочком и ценными сведениями о том, кто меня заказал. Зараза Тиллах так и не сказал имя, но догадаться, в общем, было можно…

— Нуршулта Шерголлах! — прошипел рядом чей-то злой голос. А, я на кого-то налетела. Нет, мне ничего, а он сидит на земле. Мужчина в тюрбане, ничего такой. Причем, похоже, неудачно сидит — из-под подола здешней одежки торчит не то кожура банана, не то еще что-то столь же приятное и вдохновляющее. На что вдохновляющее? Ну вот на это:

— Дочь жирафа! Порождение пьяного быка и черепахи! Смотри, куда идешь, ты, плод союза овцы и…

— И? — заинтересовалась я, когда тирада оборвалась на полуслове.

Взгляд типа в тюрбане прикипел к моему лицу. Я спохватилась, что так и не нашла в лавчонке киднепперов зеркала (в смысле, нашла, даже три, но все битые — похоже, нам с пузом вчера что-то здорово не понравилось). Что ж у меня там такое нарисовано? Ладно, потом узнаю.

— Слушай, мужик, ты же не в претензии?

— Нет…

— Так, может, разойдемся по-хорошему?

— Нет…

— Не поняла. Тебе от меня еще чего-то надо?

— Нет… — Похоже, остальные слова он просто забыл.

— Тогда я пошла.

Так… а куда, интересно, мне идти? Вокруг шумел, скрипел, перекрикивался на разные голоса цветистый восточный базар, и куда идти между всеми этими арбами, тележками, лавками и палатками, я не имела ни малейшего представления. Экскурсовода-то больше не было.

Дорогу спросить оказалось не так-то просто. Прохожие шарахались. Лавки на моем пути как-то поспешно закрывались. Попавшийся на пути ишак завопил дурным голосом и утянул своего хозяина в переулочек подальше от меня. Как же добраться домой? Там вампир, наверное, уже волнуется. Если, конечно, заметил вообще, что меня нет. Если у него очередная «реакция», то фиг заметит.

Еще один поворот, и опять народ втихую рассосался, не доорав восхваления своего товара. Да твою же швабру!

Единственный, кто отважился подойти, был нищий. И то, как выяснилось, слепой. Сунула ему монету — полдороги потом слышала, какая «госпожа красавица». Но дорогу у него не спросишь… В смысле, спросишь, но он-то ориентируется по-другому.

— Тетя, тетя, а почему вы такая большая? — пискнуло из-под ног.

Я вздохнула.

— А может, это ты маленькая?

Синеглазый ангелочек с пухлыми щечками почесал носик и недоверчиво изрек:

— Я не маленькая… мне уже… уже вот! — И мне были продемонстрированы четыре довольно перемазанных пальчика. — Вот. А ты все равно большая. Почему?

— Наргинэ! Наргинэ, о, всемилостивый! — От ближайшей лавки героически бросилась женщина, точней, девчонка. — Отойди от нее, ты!

— Да запросто. Тихо-тихо, я не кусаюсь.

Черноволосая девчонка подхватила свое сокровище, все еще пересчитывающее свои пальчики, и сверкнула глазами:

— Ты не получишь мою дочь!

Дурдом. Тихий…

Эта девчонка (помладше меня, между прочим!) и правда оказалась мамой малышки. Ее звали Алия. И вполне она была отзывчивой. Одолжила мне платок — лицо прикрыть, дорогу показала… и даже не хотела монетку брать. Взяла, только когда я сказала, что это малышке на бусы.

Так что сейчас топала по рынку честь честью, пугала народ только размером. Но этим их не напугаешь.

— Рыба, рыба, рыба! Свежая, копченая, соленая! Продаются рыбьи потроха на гадание! Продается рыба, угу, ароматная! Рыба, рыба, рыба!

— Ножи-и точу… ножи-и точу…

— Рыба, рыба, рыба!

— Крысы! Бойцовые и охранные! Змеи-и-и-и!

— Рыба, рыба, рыба!

— Крысы и змеи!

И глаза с двух сторон: то равнодушные рыбьи, то злые черные бусинки — крысиные. Бр-р-р. Что за ряд такой… неприятный?

— Плети! Наручники! — тут же раздалось справа, как знак того, что нет предела совершенству. — Цепи!

— Услуги палача… — вкрадчиво предложил голос слева — от ряда мужчин, которые ничего не продавали, а стояли мрачно-неподвижно, как секьюрити у гроба несбереженного клиента. — Опытный мастер…

Твою швабру, куда меня занесло?

— Мальчик двенадцати годов, гожий для услуг домашних и иных, — тут же донеслось спереди.

Я замерла. Алия, объясняя дорогу, сказала что-то типа: «А потом пройдешь мимо рабского рынка…»

Похоже, мимо я не прошла.

Глава 7

Есть мужчины, которых хочется добиться, а есть такие, которых хочется добить…

Народная мудрость

Дарья

Знаете, я бы, может, и прошла. Вон в ОБЖ всегда советуют: увидите конфликт — пройдите мимо. Вызовите милицию-полицию-службу-спасения-и-все-такое, но сами не лезьте.

— Первая цена… эй, ты, повернись спиной! Дай почтеннейшим на тебя посмотреть! Первая цена — орел.

Ну… наверное, правила ОБЖ не дураки придумывали? Кстати, слушалась бы я ОБЖ — сюда бы не попала.

— Терпелив, скороумен, ловок на руку…

— А по здоровью как?

— Сейчас. Зубы покажи. Покажи зубы, кому сказал! З-з-звереныш! Опять плетки захотел?

А, ладно. Все равно с ОБЖ у меня никогда не ладилось…

И я свернула к помосту.

Когда вечером по городу пошли жуткие слухи о разрушении рабских рядов каким-то чудовищем, которое принадлежит вампирам, я только поразилась неуемной фантазии сплетников. Никакое я не чудовище вообще-то. И рынок я не разрушала. Честное слово. Я даже сначала просто купить ребят хотела… Деньги из логова похитителей были — так чего жмотничать на доброе дело?

Работорговцы эти сами виноваты.

Подошла к этому… что, неприличных слов не говорить? Ну назовем прилично: скотина. Не шучу я! В сравнении с тем, что у меня на языке, это еще очень приличное слово. Я по-человечески подошла! Сказала, что хотела бы купить парнишку — вот этого, с помоста. А эта… ну вы поняли… заухмылялся, что для меня, видите ли, мальчишка еще не дозрел. И вообще, с рабами он не разговаривает, рабы должны знать свое место и все такое.

Я даже ответить сразу не смогла. Когда по лицу въедут половой тряпкой или удар в живот пропустишь, слова, бывает, тоже не сразу находятся. Это потом они приходят, причем в большем количестве, чем надо. Вот и я три секунды (пока этот тип распинался о моих внешности и будущем в качестве вампирской закуски) только рот открывала, как рыбка на моем бутерброде.

А потом и у меня слова нашлись.

Много…

«Имбецила» продавец явно не понял, «альтернативно одаренного» пропустил мимо ушей и смысл выражения «даун звезданутый» тоже до него не дошел. Но зато на банального придурка он вскинулся так, что завязалась небольшая свалка. Действительно небольшая. Я всего лишь придержала этого… за шиворот. Да, в воздухе. Да, он малость посинел, зато притих. Стража на мое самоуправство, конечно, рванула, как питбули за кошкой, но их начальник почему-то придержал ретивых подчиненных, а покупатели вообще принялись ставки делать и хохотать. Так что я имела полную возможность высказать продавцу, какой он нехороший человек и невоспитанный сын у мамы. Тот сначала брыкался, потом обвис и принялся усиленно изображать жертву удушения.

На шум выбежал хозяин, кругленький такой, шустрый, в серебряном тюрбане, и спросил, что происходит. Недодавленный продавец мигом ожил и заябедничал, как его обидела нехорошая Дарья. Работорговец и разлетелся:

— Ты, подобная горе, отпусти моего человека!

Чего-о? Я выпустила рабоменеджера (он тяжело плюхнулся на утоптанную землю) и развернулась к хозяину. Тот невольно отшатнулся — на руках тявкнуло что-то рыжее — и покупатели довольно заржали. Зрелища-то все любят, а тут еще и халявное зрелище. Хозяин метнул взгляд на свою покупательскую аудиторию и сориентировался:

— А ты, порождение осла, объясни, почему допустил нарушение торговли и возмущение спокойствия?

— Я…

— Ты заставил ждать почтенных покупателей! Ты понимаешь, нечестивый сын достойных родителей, в какие убытки вводишь своего хозяина!

Рабоменеджер возмутился таким переводом стрелок и, естественно, сообщил, что виноват во всем не он, а вот это злокозненное вместилище пороков, вмешавшееся в ход торгов, не имея на то права. И вообще, вампиры обнаглели окончательно, вот кого он продаст с удовольствием…

— Умолкни! — моментом шикнул хозяин, и в маленьких глазках на секунду мелькнуло что-то холодное и злое. Впрочем, он так быстро снова натянул маску смешного толстячка, что я даже тряхнула головой: не померещилось ли…

— Воистину немало нагрешили мои предки, если в возмещение мне в помощники досталось самое малоумное творение из творений Нергэллаха! — Работорговец стал возводить глаза к небесам так активно, что они чуть не забежали в тюрбан. — Уйди с глаз моих, сын овцы, достойный лишь палки! А ты… жемчу… э-э… луноликая… открой уста и скажи, что привело тебя сюда и от чьего имени ты ведешь покупки?

Покупатели притихли. Мальчишка на помосте, которого до выяснения ситуации придерживали за ошейник, перестал рваться и открыл глаза. Синие… Я прикусила губу и поняла, что без покупки я отсюда просто не уйду, и пусть учебник ОБЖ горит синим пламенем! Потому что бывают такие ситуации, что мимо не пройдешь. А пройдешь, так тебе твоя «безопасная жизнедеятельность» поперек горла когда-нибудь станет. Просто потому, что человеком ты уже себя считать не сможешь — у человека ведь жизнь, а жизнедеятельность… сказать, у кого бывает?

— Ну?

Кх-м. Имя я шепнула на ухо. Мало ли… не хочу подставлять своего вампира.

— Что ж вы не сказали, что это ему на опыты! — вдохновился хозяин. И распорядился притащить сюда всех мелких. Мол, выбирай, луноликая, он любого продаст со скидкой.

«Любых» оказалось шестеро. Мальчишка с помоста, два крепыша-близнеца, девчушка, закутанная во что-то воздушно-бирюзовое, мальчишка лет семи с какими-то неживыми глазами и пацан тинейджерского вида, которому ну очень пошли бы бейсболка и джинсы — такие чертики танцевали у него под ресницами.

Проблемы начались, когда я сказала, что забираю всех. Причем денег на них хватало — по крайней мере, со скидкой. Но хозяин почему-то заупрямился. Хотя ясно почему… прибыль он потерять боялся, кто-то из малявок был уже заказан, а бирюзовую он вообще со скидкой отдавать не хотел. И признаваться в жадности тоже не хотел, так что уперся как баран:

— Да поразит меня Шергэллах, если я лгу! Да пусть у меня отрастет шакалий хвост! Все не продаются!

— Неужели?

— Пойми, красави… луноликая, я люблю их, как собственных детей, и не могу отдать вампиру…

— Ха-ха, — мрачно прокомментировала я. Ну да, мне предлагалось поверить в любовь и гуманизм работорговца. Это из того же ряда, что честность депутата и совесть наркомана. Нет уж.

— Да забери меня, пещерный дэв! — Тюрбаноносец понял, что на любовь меня не купить, и снова перешел на клятвы. Цветистые такие, со «звездами Аль-Суних и Аль-Суфейя», с шакалом, который должен сожрать печень лгуна и с каким-то ал-джуном, который его непременно заберет, если он нарушит обещание перед почтенными покупателями.

— Песец тебя заберет! — угрюмо буркнула я, прикидывая, как бы половчей достать второй кошелек (он у меня был не в руках, а в женском сейфе — ну вы знаете где). Сунуть этому типу побольше — может, отдаст уже ребят и отцепится? Пока он меня совсем не заболтал, трепло в халате. Голова и то заболела…

Кажется, пушистого и северного здесь не знали.

— Кто? — не понял хозяин. — Пе… кто?

Цирк продолжался. Зрители потешались:

— Отдайте ей все, чего она хочет, доро! А то вдруг она проголодается?

— Да, вы рискуете, почтеннейший. Быть может, дэв ближе, чем вы думаете.

— В женском обличье дэвы разве бывают?

— Не отдам!

Он еще что-то говорил, кажется, клялся тюрбаном какого-то пророка, но я не слушала, прицепившись к словам покупателей. Рискуете, значит… Рискуете…

— …нет, при всем уважении к орихальти Джано! — пафосно закончил торговец.

— А мне почему-то кажется, что ты согласишься… — шепнула я и медленно отвела с лица платок.

Хорошо, что не стала умываться. Торговец затих так внезапно, будто этот самый дэв ему уже башку откусил. Лично у него были крепкие нервы — работорговец есть работорговец, слабонервным на такой работе делать нечего — но слабое звено всегда найдется.

Здесь и сейчас это была собака. Ну я думаю, что это была собака. Знаете, такая порода «крысоовчарка» или «зернотерьер»? Ну крошечная собачка, вся из хвостика и челочки, размером с ушко пекинеса и со злобностью питбуля?

В общем, это собаковидное недоразумение занервничало и спрыгнуло с рук хозяина на землю.

Я говорила, что это не рабский рынок, а рабский ряд? Да? А что рядом находились ряды по продаже животных?

Оказалось, что собаки здесь были редкостью, только-только входившей в моду, и по милому совпадению торговец на примыкающем ряду привез на продажу целую стаю. А у охраны на поводках сидели какие-то звери, типа гиен, что ли…

Тут-то все и началось.

Эта рыжая недособака оказалась очень шустрой. Она ухитрилась за одну секунду цапнуть меня за подол платья, одного секьюрити за ногу, облаять всех скопом и ускакать под покровом зрительских халатов черт знает куда. Мы сразу даже не поняли масштабов неприятностей — хозяин принялся извиняться перед покупателями, а я продолжала его клевать насчет мелких… и тут откуда-то сбоку послышался дикий вой вперемешку с каким-то гулким баханьем. Оказывается, местный черт и впрямь знал свое дело, и эту лохматую четырехлапую сосиску вынесло прямо на стаю волкодавов. Неизвестно, то ли собаки узрели в этом недоразумении конкурента (хотя кто бы позаботился снабдить их микроскопом?), то ли эта зараза и там умудрилась кого-то тяпнуть… Но стая лохматых чудовищ, по недоразумению называющихся собаками, решила, что так просто это мелкое-тявкающее отпускать нельзя, и ломанулась следом. Прямо к нам.

Вопли охраны заглушило воплями покупателей. Некоторые болели за волкодавов, кое-кто — за рыжую мелочь, а большинство призывало охрану и пыталось понять, что происходит, о, всемилостивый Нейгэллах! Гиены охранников не выдержали беспорядка и рванули разбираться, стало шумно и весело, вампира, который глава охраны, смело чьим-то поводком и потащило по земле. Одна из собак с какой-то радости кинулась ко мне, я поймала ее за шиворот и отшвырнула куда попало… попало, увы, в толпу, и порядка это не прибавило: зрители заметались, кто-то заорал так, что перекрыл шум и топот. За забором отозвался рычанием не то лев, не то тигр, отчего собаки забегали еще быстрей (судя по воплям, кротости у них тоже не прибавилось). А забор как-то подозрительно зашатался…

С этой секунды стало ясно, что пушистое-северное сюда уже заглянуло. И вот-вот придет и прочно обоснуется. Или уже обосновалось?

— Гау-у-у-у-у-у-у-у-у!

— Во имя Нейгэллаха всемилостивого и милосердного… отпусти мой халат, ты, порождение нечистого!

— Раб, где мой кошель? Как ты посмел не уследить? Где моя плеть? Ох… а где мой раб? И тюрбан…

— Дайте дорогу! Дорогу! Пропустите! Вах, не пропускайте!

— Стража! Стража!

— Не повредите собак! Эй, ты, почтенный, если с моего волкодава упадет хоть один его белоснежный волос…

— Береги-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-ись!

Вокруг шумело, топало, звенело, орало на разные голоса, рычало, лаяло и бесновалось.

Когда на рынок, трубно вопя, ворвался слон, до зрителей таки дошло, что пора уходить…

До работорговца это дошло раньше — когда я дернулась на неожиданный рывок, то обнаружила, что хозяин куда-то пропал, вместе с ним исчез мой кошелек, а вместо них рука сжимает несколько цепочек. И я дернулась-то потому, что две цепочки рванулись в сторону. Так, что ладонь обожгло! Я едва успела заметить, как парочка коренастых фигур (те самые братцы-близняшки) лезут через ограждение и растворяются в суматохе. А что, молодцы ребята. Ловить вас сейчас некому и невозможно даже в принципе. Потому что в суматохе мог свободно раствориться даже мамонт… ну или я.

Кстати, а почему это я тут до сих пор торчу?

И что за цепочки?

— А нам не пора? — вдруг спросил мальчишеский голос. И нерешительно добавил: — Хозяйка…

Я поглядела, как слон (на его боку вниз головой висел погонщик и орал, призывая на ушастую голову нарушителя спокойствия все мыслимые и немыслимые кары) сносит хрупкие рыночные строеньица, и решила, что по крайней мере покупка мне досталась сообразительная. Время делать ноги, ой, время. Я, конечно, не хрупкого сложения, но со слоном соперничать пока рановато. Знаю-знаю про тех женщин, которые «есть в русских селеньях», но, во-первых, я еще не настолько голодная, а во-вторых, лично мне этот слон не сделал ничего плохого.

А работорговцам так и надо.

Глава 8

Самое увлекательное путешествие начинается со слов: я знаю короткую дорогу.

м/ф «Ежик в тумане»

Дарья

— Повтори, как вас зовут… — устало повторила, в десятый раз поправив на плече тело девчонки. Мальчишки покорно топали за мной, даже безмолвная тень с неживыми глазами, а девчонки, видать, везде одинаковые. Чуть что — и готовы хоть в обморок, хоть куда, лишь бы самим не идти…

— Я — Алишер, — отчитался синеглазка. — Маленький — это Тагир, по крайней мере, хозяин так звал. Этот, что у тебя на плече висит, — Санни, он и правда того, потом посмотришь. А вот тот Рад.

— Чему рад? — утомленно переспросила я, в двадцатый раз проклиная про себя местные закоулки. План здешнего базара явно придумывал псих, свихнутый на лабиринтах. Мы блуждали тут уже минут тридцать, а конца-краю странствиям видно не было, улочки-переулки заводили то к общественному бассейну для мужчин (мужчины попрыгали в воду массово, а я вылетела как ошпаренная), то обратно к рабскому ряду, где все еще слышались треск, ругань и поминание предков некой ушастой твари… то — о, ужас! — к местной помойке за мясными рядами…

Еще немного — и я возьму пример со слона. То есть просто пойду разносить все, что преграждает мне путь к дому.

— Хорошо, этого зовут Санни… Стоп. Этого?! Это ведь девочка!

Мои «покупки» переглянулись, старательно избегая глядеть мне в лицо. Ну я их понимаю в общем-то. По дороге глянула в подходящую лужу — мамочка ж моя, мама. Пока я дрыхла, дралась и путешествовала, нанесенная моим вампиром краска растеклась, смазалась и перемешалась таким причудливым образом, что, глянь я на себя без моральной подготовки, непременно стала бы заикой.

Линии от глаз растеклись, размазались в крупные черно-синие кляксы (то ли филин, то ли лемур наоборот). Белая полоска на носу превратилась в кляксу, а красные и зеленые линии на щеках (привет, плодородие!), смешавшись, составили неповторимый по стилю и экспрессии узор типа «Чингачгук упился огненной водой, закусил грибочками и, покурив, решил выйти на тропу войны (ну или выползти)». Про лоб я молчу, там вид был вообще неописуемый, по крайней мере, печатно…

Словом, почему мои покупки такие тихие? Ну я долго буду ждать ответа?

Груз на плече ожил в самый подходящий момент:

— Ай, нашалла… эта дочь пустынного дэва еще и слепая. Я — юноша!

Сдернув с плеча бирюзовое великолепие, я уставилась на него в оба накрашенных глаза. Хм… волосы были надушены и кое-где даже заплетены в тоненькие косички. Ногти сверкали полировкой. Но личико, хоть и тонкое, хоть и крашеное… как же я не заметила раньше: крашено-то в мужские цвета, хоть и слабо выраженные!

Мальчик, ага. Только с моей везучестью нарваться на такое.

— Убедилась?

— Угу. А кто тут рад?

И чему?

— Рад — это я. — Четвертый паренек для наглядности ткнул себя в грудь. — Имя, имя… я — имя.

Ага, это его так зовут, что ли?

Я представила лицо Джано, когда приволоку ему на порог этот передвижной интернат. Бедный ботаник еще не знает, что его ждет. А главное, что ждет его лабораторию… Каким местом я вообще думала, когда лезла их покупать?

А что, надо было бросить?

Ладно, чего уж… Как-нибудь разберемся.

— Дарья, — вдруг сказал голос за моей спиной. Знакомый голос… И я стремительно развернулась к фигуре в серой мантии.

— Джано!

Я заулыбалась, сама не знаю чему, но вампир живо обломал эту радость.

— Мне следовало знать, что выпускать тебя в город небезопасно… — вздохнул он.

Кхм…

— Ну это… А как ты нас нашел?

— Шел на грохот, — любезно пояснил мой вампир. — Кстати, нас — это кого? Не откажи в любезности, Дари, объясни, с кем ты…

Он вдруг замер, глядя куда-то мне за спину:

— Ты?

— Мир твоему дому… орихальти Джано, — вздохнул Алишер.

Что? А ну-ка, ну-ка… Они знакомы, что ли? Я вампиреныша на рынке купила? Хотя они вроде не продаются. Или продаются… Что-то там этот рабоменеджер говорил…

Точно знакомы. Удивление на лице моего вампира просвечивало даже сквозь краску.

— Что ты здесь делаешь?!

Мальчишка полыхнул, как пролитая самбука:

— Прощения прошу у орихальти Джано за то, что недостойный Алишер не оказался там, где ждал меня увидеть светлоглазый. Недостойному только хотелось бы знать: где именно я сейчас должен был оказаться?

О-о… Похоже, я купила ту еще гадючку. У вампира даже слов не нашлось поначалу. Стоял и молчал, как сторожок у клумбы. Даже не мигал. Остальные «покупки» уставились на разговорившегося Алишера, как я на бегучую икру. То есть в полной непонятке и с изрядной опаской. Естественно. Если уж даже мне после посещения рабских рядов с их кандалами-плетками такое поведение показалось странным…

— Шер? — наконец очнулся Джано.

— Гаид, орихальти Джано, — уточнил мальчишка, с вызовом задрав голову. Рабский узор на худой шее смотрелся как обвившая горло змея. — Мое новое имя — Гаид. Простачок. Хотя… о чем это я. Светлоглазому не к чести помнить имя каждого раба. Как и свои обещания… не так ли?

Ох, ничего себе… Это что ему Джано такого обещал? Кажется, я уже догадываюсь…

— Алишер! — Голос вампира громыхнул… и смолк на полуслове, потому что мальчишка — точно прутик сломали — быстро и привычно опустился на колени. Прямо в грязь возле лужи. Руки у груди, голова вниз, так, что лица не видно. И мне снова стало не по себе, как там, на рынке, когда я случайно поймала взгляд парнишки. Потому что именно с такими глазами обычно не живут. С такими выходят на улицу и цепляются к хулиганской компании. Или идут на красный свет на оживленной трассе. Или просто стоят на крыше высотки и смотрят, сколько до земли…

Кажется, Джано тоже проняло.

— Алишер… я не понимаю!

— Недостойный просит прощения за наглость, — бесцветно проговорил парнишка, глядя в землю. И замолк.

— Шер…

Ни звука в ответ.

Вампир потерянно окинул взглядом застывшую фигурку и почему-то уставился на меня.

— Ты где его взяла?

— На помосте, — отчиталась я. — Ну на рабском рынке.

— Ты хочешь сказать, на бывшем рабском рынке? — уточнил хозяин, но как-то без яда, чисто по привычке. — А заодно на живном и птичьем…

— Ну да, — в конце концов, ему лучше знать. — Где сейчас слон бегает.

— Два слона, — рассеянно отозвался вампир. — Но как он?.. Хотя… позже.

Согласна. Не на улице же такое выяснять. И не в таком виде.

— А это…

— Позже! Сейчас — домой.

— Дарья, иди быстрее!

Я поморщилась. Когда Джано включает Старшего, то его вампирское «я-высшее-существо-и-так-далее-и-все-такое» прямо до маковки захлестывает. Хоть из дому беги. Слава богу, у него это не так часто срабатывает, в основном, когда надо отцепиться от любимых коллег или построить меня (ха! попытаться построить!), но если уж срабатывает… туши свет. Тогда тихий ботаник, симпатичный заморыш и кандидат в мои младшие братики превращается в высокомерного типа с носом выше крыши. Голос такой, что Арктика от зависти перегреется, в ней-то столько льда не наберешь, лицо — будто из комнаты восковых фигур, а глаза… вот уж действительно — «светлоглазый». Брр.

Вот и сейчас. Ну кто ему опять хвост накрутил? Идем по дороге, никого не трогаем, тихие и даже не сильно помятые, всем на заглядение.

Ой, мамочка…

Действительно всем!

Наш доблестный антиработорговый отряд топал по узенькой улочке аккурат посередке, потому что слева и справа откуда-то взялось довольно много народу. Нет, не только вампиры, хотя среди цветных тюрбанов и ярких платков время от времени мелькали темные капюшоны. Но людей было больше, и они смотрели… ох, как они смотрели…

Под этими взглядами у меня прямо волосы зашевелились. И маска размазанная заполыхала. И драная накидка. Ой-ой… Вот это позорище. Первый день в обнимку со шваброй отдыхает! Пусть тогда весь офис сбежался на меня любоваться, но подобных комментариев не было! Слабая фантазия у офисных — додуматься до такого:

— Нейгэллах всемилостивейший, вы только посмотрите на это!

— На этот раз Джано превзошел самого себя.

— Отчего же? Помните того лохматого слона, которого он каким-то образом вытащил из ледяной горы и оживил?

— Да простит меня коллега Милетти, но, по моему скромному мнению, слон куда более предсказуем… а это воистину несравненно.

— Узрейте порождение дэва людоедского, о, правоверные! Узрейте и оплачьте участь несчастных, коих пожрало чудище непотребное! — Это влез бритый «возноситель славы божьей», что-то вроде местного монаха. Они вообще забавные, и я не раз хихикала над тем, как они по-дурацки выглядят с наполовину крашенными лицами. Возносители Нейгэллаха красили правую половину, монахи Шергэллаха — левую. Или наоборот? Не помню…

— О правоверные, поведайте же мне, что происходит? Я потерял очки и ничего не вижу… Доблестный вампир поймал нарушителей спокойствия?

Серая спина перед глазами дрогнула. «Доблестный вампир» чуть не споткнулся и слегка ускорил шаги.

— Возрадуйтесь, о жители города! — живенько сориентировался «возноситель славы». — Возрадуйтесь чудесному спасению и пожертвуйте на храм, дабы закрепить благосклонность бога, направившего руку вампира…

— Папоцька, а вон то — мальчик или девоцька?

— Молодежь окончательно впала в грех бесстыдства! — ввинтился в обсуждение дрожащий от злобы голос. — Днем водить такое по улицам…

— Бесстыдство? Какое бесстыдство? — оживился старикан. — Да где же мои очки? Поведайте мне, о правоверные, что происходит?

— Эй, Джано, слышал? Бесстыдство и распущенность! Вот узнают аргентумы, чем ты занимаешься…

— Причем в человеческих кварталах!

— И пожертвуйте на храм во искупление лицезрения неподобающего… — не отставал верующий.

— Папоцька, а ты умеесь так менять цвет? Смотли, какой вампил класненький…

— Правоверные, а где же бесстыдство? — разочарованно вопросил старик. — Я вижу только, как вампир почти бежит…

Мы и правда уже практически бежали — ну насколько я, конечно, могла бегать… Джано нырнул в какой-то переулок, мальчишки следом, я за ними, стараясь не особо дышать — в переулке отчаянно несло кошками, паленой шерстью и еще непонятно чем, но жутко противным. А за спиной затихали голоса:

— Бежит!

— Во имя Всемилостивого!

— От кого?

— Спасайтесь!

— И пожертвуйте на храм…

— Дар-р-р-р-р-рья!

Прямо не Джано, а тигр какой-то. Да нет, куда там тигру — так мое имя даже льву не прорычать. Что с людьми злость делает! Невысокий и не особо крепкий вампир сейчас почему-то наводил на мысли про ураганы, цунами и бомбоубежища.

— Че? — отозвалась я, автоматически упихнув мальчишек за спину. Нет, я не думала, что Джано их покусает или еще чего, говорю же — автоматически. Злой он, как… как…

— Ты что твор-ришь?!

…как вампир! Лицо горело, из глаз вот-вот искры посыплются, а в пальцах появлялись-пропадали флаконы с порошками-микстурами. Вот уж некстати сейчас эта его привычка таскать с собой «оружие»… Как швырнет сейчас чем-нибудь, так потом отколдовывать будет нечего.

— А че? — буркнула я чисто для проформы. Я бы на его месте тоже ругалась, чего уж… Улицу хоть вспомнить, позорище же. Интересно, а рынок Джано видел или только…

— Ах, че… — Вампир вдруг перестал рычать и переключился на шипение, будто в нем проснулась анаконда. — Значит, че…

И понеслось.

В следующие секунд сорок я узнала о себе много нового и интересного. Причем настолько-о… Не повышая голоса, не поминая ни внешности, ни веса, ни разу не скатившись на открытый мат, Джано ухитрился размазать меня по забору и камням двора так, что уши горели. Мне припомнили оживших сторожков, сбежавшую икру и проломы в стенах, и голову, пропавшую из хладницы (хотя тут я как раз была совершенно ни при чем!), и порчу ценного ковра-мышеловки… А еще обвинили в безмозглости, влипании в каждую встречную лужу и стремлении собрать на свою пятую точку все возможные и невозможные ядовитые шипы. Он, мол, еще посмотрит по карте — где в последнее время случались стихийные бедствия и глобальные неприятности — тогда можно будет проследить мой путь по здешним землям и отправить меня домой. Если то несчастное племя, которое породило меня на свет, еще существует!

— Ты же ходячая катастрофа!

— А ты и ее продай, — тихо посоветовал чей-то голос. Из-за спины…

— Что? — На этот раз наши с вампиром голоса прозвучали на редкость согласованно. Не знаю, что удивило Джано, но мне лично такое предложение показалось слишком… оригинальным (это если еще мат опустить). Продать? Меня?! Ну Алишер…

Эй-эй, когда это он успел встать рядом?

— Я говорю, ты и ее продай, — странно спокойно проговорил мальчик-раб, аккуратно становясь между вампиром и мной. Будто заслоняя. — Не первый раз от врага откупаться, так ведь, хозяин Джано? Если она и правда такая катастрофа, то будет двойная выгода: и цену возьмешь, и врагу придет полная дэвья задница… Удобно, правда?

У вампира даже губы побелели. Несколько секунд он смотрел на мальчишку в упор — молча, удивленно, растерянно, — будто Алишер его только что ударил. Потом черные глаза погасли, и вампир отвернулся.

— Устрой их в пустой комнате у кухни, — глухо проговорил он. — Познакомь со сторожками. Покорми, помой… Отвечаешь…

И он ушел! Просто ушел, бросив меня с этими четырьмя. Представляете?

Поздно вечером я пробралась на кухню… нет, не затем, за чем вы подумали. Странно, но есть не особо и хотелось. Аппетит то ли трусливо смылся, не выдержав общения с четырьмя подростками, то ли вообще пал смертью храбрых. Наследниками павшего остались шум в ушах, растрепанные нервы и стойкая головная боль, которая не снималась ни массажем, ни аутотренингом.

Интересно, если женщинам, мечтающим похудеть, в качестве рецепта посоветовать завести четырех детей, заведут или предпочтут остаться толстыми?

Не знаю, не знаю. Лично мне Подарочек достался тот еще. Парень с повадками суицидника, тихий младшеклассник, который, чуть что, замирал статуей, чудо не-пойми-какой-ориентации и дикареныш, который в здешних порядках понимал не больше моего. Ничего наборчик?

Голова у меня заболела еще на пункте «помыться». И дело было не в причудах местной сантехники…

У одного на спине какие-то странные следы, будто иголкой укололи… раз этак сто примерно, у второго вдоль позвоночника полоска шерсти, третий наотрез отказывался раздеваться в присутствии женщины, четвертый пытался намотать набедренную повязку на голову и шею. И пока я распутывалась с первыми проблемами, остальные посыпались градом. Куда-то пропала мочалка, кто-то нечаянно разлил мыло, и передвигаться пришлось осторожно, по шажочку. Откуда-то возник Левчик, душераздирающе замявкал и потом стал удирать от меня, как от пантеры, а малыш Тагир пропал и нашелся под лавкой, весь в слезах. Под ноги в неподходящий момент упало мыло, и бассейн расплескался по всей бане…

А потом настала пора кормления, и опять все по новой.

Алишер отказался есть, чудо требовало розовую воду для омовения рук, малыш Тагир куда-то пропал и обнаружился под кроватью, тинейджер Рад битых полчаса нюхал полосатую свечку и восхищался неясно чем…

А я вспоминала про яйца, в которых змеи… и про хладницу… и про яды… и ох как же становилось не по себе в тот момент, вы бы знали!

Словом, понятно, почему, отмыв и накормив этот передвижной интернат, я крепко заперла дверь?

А почему пробралась на кухню, понятно?

Нет?

Ну… видите ли, у моего вампира есть спирт. Он травки настаивает для микстур. А у меня был очень тяжелый день… два дня. Вот, вы все поняли.

Я как раз смешала коктейль из спирта, сока и пары симпатичных ягодок, когда дверь открылась. В отличие от меня, вампир умел ходить бесшумно.

Вот только он, кажется, тоже не ожидал меня тут застать. Замер, прищурился…

— А… ты… — проговорил он отстраненно. — В темноте сидишь…

«А ты по темноте бродишь… Где, интересно? Лабораторию на сегодня бросил — колбы, небось, тебе прогулы записали».

Джано присел за стол. Повертел в руках чашку с ягодами. Помолчал…

— Как твои… приобретения?

— Нормально, спят они.

— Все?

— Да все, все. Даже этот… Санни. Вот уж чудо…

— Ясно. Смотри, чтоб твои покупки не добрались до лаборатории.

«А они мои? Я-то сама не своя пока. Уточнить бы…»

— Формально они мои, — прочитал мысли вампир. — На деле — поглядим. Рассказывай о своих неприятностях.

— Неприятностях?

Черные глаза блеснули усталой усмешкой.

— Когда вчера ты не явилась портить мне жизнь, я подумал именно про неприятности. А что, твое отсутствие имело другие причины?

«Портить жизнь» я пропустила мимо ушей. Толку сейчас на него обижаться?

— Да нет. Понимаешь, такое дело…

Новость о похищении его Подарочка Джано не обрадовала и, кажется, не удивила. Сказать он ничего не сказал, только кивнул, словно знал заранее. И надолго замолк, задумавшись о чем-то.

Нехороший у него был вид, то ли больной, то ли какой-то умученный до состояния «хиро». Или… да нет, вряд ли бы его успели куда-то выдернуть и вернуть так быстро. Значит, все еще впереди.

— Будут разборки?

— Будут, наверное. Посмотрим… Вообще-то уже должны были ломиться и требовать. Может, не нашли еще…

— Или у самого работорговца рыльце в пушку.

Но ботаник на пушок не отвлекся. Его любопытство сегодня явно делось туда же, куда и мой аппетит. Неслабо его придавил этот Алишер.

— Слышь, хозяин, а этот мальчишка тебе кто?

Наверное, один из слонов на рынке сегодня таки помер. Потому что вампир ответил на мой вопрос:

— Подарок. Бывший.

Ага-ага… Ну это-то я и так поняла. Но почему вампиру-мужчине подарили мальчика, существо, не подходящее ни по возрасту, ни по полу? И как получилось, что Подарок оказался у работорговцев? Вряд ли Джано мог продать свой Дар… даже если допустить, что мой тихий ботаник — сволочь, торгующая детьми. Непохоже. Странно все это.

«Особенно тот разговор между предполагаемым хозяином и его «недостойным» рабом».

— И?

— И ничего. Ты… кстати, а что ты пьешь?

И пока я думала, что соврать, вампир протянул руку и опрокинул стакан, будто свой.

— Стой!

Я опоздала. Пять секунд вампир сидел статуей с раскрытым ртом и распахнутыми глазами, из которых градом текли слезы. А потом у него вырвалось придушенное, непередаваемое:

— Ыр-р-р-р-р-р-ргх-х-х-х…

Ой, может, коктейль надо было разбавить?

— …и говорит: «Гони кошелек, малявка, а то башку расшибу!» — продолжила я рассказ.

— Ма… малявка? Он страдал… слепотой?

— Нет, просто в подворотне темно было.

Вампир расхохотался. Весело и по-настоящему, словно мальчишка, впервые увидевший, как любимый папа попал молотком по пальцу и исполняет пляски народа мумба-юмба. Так, вампирам больше не наливать.

Говорят, вампиры не пьянеют. Может, оно и так. Но от этого спирта захмелел бы даже чемпион мира по выпивке. Я вон только глоточек сделала — так до сих пор в ушах звенит. А бедняге Джано досталось по полной. Он даже болтать начал! Это как надо было опьянеть! Нет, не в смысле разговаривать, а всякие секреты выбалтывать. Ну какие трудности встречаются при превращении меди в золото, мне по фигу, и где он берет драконью кровь, тоже параллельно. Но про посвящение вампиров, например, было страшно интересно. И про их прежнюю родину. Раньше народ вампиров жил в своей стране, Талии. И неплохо жил. Они даже летать умели… не поняла как, что-то типа дирижаблей придумали, что ли. Все соседи завидовали. А потом дозавидовались. Грохнул вулкан. Я так понимаю, конкретный был вулкан — что не сгорело, то пеплом засыпало. Кто не погиб, тот сбежал… Талии пришел конец, и понадобилось искать новый дом. И оказалось, что чужая зависть может убивать.

Спасшиеся пытались держаться вместе и найти себе свободную землю, чтобы жить там и восстановить что можно. Но им не дали. Волшебство — такая вещь, которую хочется иметь всем. Люди сначала приглашали в гости, потом настаивали. Потом пришли… Уцелевших вампиров долго делили между собой «по справедливости», не особо спрашивая согласия «спасаемых». Разрушали семьи, растаскивая родичей по разным городам-государствам. Использовали в бесконечных междоусобных войнах.

Прошло больше трех сотен лет, прежде чем вампирам удалось создать что-то вроде организации и худо-бедно выработать соглашение, по которому «светлоглазым» даруется неприкосновенность на любых землях Девятицарствия. А потом и по остальным странам Поясов. И уже лет двести они держались в авторитете…

— Ты что за… замолчала? Что дальше было?

Кто бы мне сказал месяц назад, что я буду рассказывать эту историю нетрезвому вампиру… А, почему бы нет. Ночь, тихое местечко, мягкий свет, коктейль, симпатичный парень, который меня слушает. Уютно так… У меня такого и дома не было.

— А дальше он зажег фона… огонек и меня увидел. И почему-то решил, что на четвереньках бегать быстрее.

— И как?

— Да нет, я его все равно догнала. И пнула слегонца…

Если совсем честно, то не слегка. Пнула я тогда от души, до гипса и «скорой помощи», которую мне же и вызывать пришлось. Но Джано, судя по всему, уровень моей кровожадности не смущал. Скорее наоборот.

— Так с ними и надо! Пусть не… не… не лезут, вот! А то деньги отнимают! Это… зелья воруют! — Джано обвел глазами стол в поисках «зелья» и на всякий случай придвинул поближе бутыль со спиртом. — Подставляют…

— Слушай, я не…

— Друзей похищают! — список претензий к неведомым «им» удлинялся на глазах. — В рабство… того…

— Продают? — с опаской подсказала я. Алкогольная веселость и расслабленность покинули вампира, на глазах заменились злой решимостью накостылять всем доступным обидчикам. И недоступным тоже. Знаю я такое состояние. Оно называется «море по колено, горы по плечо, а все враги по кулаку» и обычно гарантирует крупные неприятности.

— Продают! Вот именно! — вдохновился Джано. — Продают… Ну ничего, я им тоже…

— Эй-эй…

Куда там! Златоглазый (глаза вампира светились, как фары) лишь на миг притормозил:

— Сиди здесь! Я скоро! — И снова заметался по комнате, как странная хищная птица, стремительная, легкая, беззвучная. Подскочил к полке, сцапал сразу десятка полтора всяких «зарядов» и щедро сыпанул их по карманам. Рассовал какие-то порошки… А потом рванул к дверям. Я только и успела, что кусочек мантии ухватить. Так он у меня в руках и остался…

— Ты куда?!

Дверь хлопнула, рванувшие на шум сторожки имели счастье полюбоваться, как мимо них пронесся, пошатываясь и позванивая многочисленными флаконами, нетрезвый хозяин.

— Джано!

Без ответа. Уже из-за калитки донеслось восхищенное:

— Пнуть слегонца! Как здорово сказано…

И вампир исчез…

Глава 9

Друзья, все эти… выходные… я… пила зa ваше… здоровье!!! Пилa тaк… что некоторые из вaс… теперь… просто… бессмертны!

Тост

Дарья

Ну твою же швабру! Ну твою тофу под кефирным соусом! Ну что за жизнь!

Я закончила очередной круг по кухне и яростно прожгла взглядом бутыль со спиртом. Все из-за тебя, зараза!

Кто бы мне сказал, что я буду волноваться за вампира. А ведь волнуюсь… Вот куда он пошел, а?

Мститель непризнанный.

И где его искать? Уже три часа прошло…

А что это за шум во дворе?

Источник шума обнаружился у калитки — прилепился спиной к забору и пытался отбиться от сторожков.

— Так-так, — прохладно сказала я. — Цветики, стеречь. Далеко собрался… Алишер?

Мальчишка отвел руку от лица и глянул на меня не самыми добрыми глазами.

— Подальше отсюда.

— Соскучился по работорговцам?

— Тебе бы так соскучиться!

— Не зли меня, парень!

— Хозя-айка-а… — протянул Алишер. — Гро-озная… а ну вас к песчаным дэвам!

— Чего? Слушай, не нарывайся. Никто не собирается тебе ничего плохого делать, просто…

— И ваши обещания тоже к песчаным дэвам! В задницу, ясно? Обещали уже!

— Эй, послушай…

— Что — послушай? Он и тебя продаст! Или ты ему веришь? Вот так веришь-веришь, а потом открываешь глаза, и новый хозяин тебе объясняет, какой ты доверчивый дурак. Простачок. Вампирам верить. Хоть бы в лицо сказал, так нет же! Не захотел себе настроение портить… Ненавижу!

А ведь он реально так думает. Думает — и тогда, во дворе, пытался меня защищать. А Джано обронил «друзей похищают»… Да уж, тут явно не отношения «раб-хозяин», тут другое.

— Значит, удрать решил? А друзей что ж бросил?

Как приятно видеть наконец человеческое лицо без узоров. И видеть настоящие эмоции. Мальчишка разрывался между желанием послать меня подальше и защитить ребят.

— Они не захотели бежать. Отказались. Не надо их…

— Но они ведь не позвали меня? — наугад спросила я. По идее должны были. — Не донес — так сообщник. Верно? Какое там наказание полагается сообщникам?

В синих глазах метнулось отчаяние.

— Я… я сам сбежал. Им не сказал. Я…

— Дурак ты, парень. Я вон тоже сегодня утром глаза открыла черт-те где. Только я поумней была и не хозяина слушала, а разговор своих похитителей. И будь уверен, нехило им заплатили, чтобы они у Джано Дары украли…

Молчание. Настороженное. Но уже без злости. Пристальный взгляд. Хочет верить… очень…

Я вздохнула:

— Сторожки, брысь. Вставай, малыш. Ты действительно веришь работорговцам больше, чем Джано? Вы ведь друзьями были.

Он шевельнул губами, но сказать ничего не сказал. Какая сволочь так задурила парнишке голову? Догадайтесь с одного раза. Думаю, Джано тоже догадался. Только бы он сегодня не туда пошел…

— Идем в дом. Идем… никто тебя больше не продаст. Клянусь… ну хоть пылесосом.

— Чем?!

— …Вот так и живем. Ты ешь, ешь. А ты сам откуда?

Алишер отложил лепешку:

— Сейчас или вообще?

— Вообще. Про «сейчас» это с Джано надо будет поговорить, когда вернется. Разберемся.

— Вернется? А он где? Опять уволокли на изъятие?

Я поймала себя на том, что затаила дыхание. На изъятие, говоришь? Неужели я сейчас узнаю, куда моего вампира таскают по ночам?

— Он как-то по-другому говорил, — осторожно попробовала я прояснить ситуацию. — Изъятие — это…

— …это когда забирают часть крови и сил, — не почуял ловушки подросток. — Кладут на специальный такой камень, и…

— Дар-р-р-р-р-р-рья! — раскатилось по двору.

Джано!

На новогодней дискотеке в школе видала я пьяных одноклассников. При попытках моей мамы выйти замуж видала нетрезвых мужиков. Однажды даже наблюдала, как ныряли в фонтан пьяные десантники.

Но что я вам скажу — все это в подметки не годится нетрезвым вампирам.

Десантники не расшвыривают во все стороны салютики, от которых шарахаются сторожки, не зависают в воздухе, азартно вопрошая, на кого, мол, они похожи: на ворона или таки на коршуна — и правда ли, «замечательно сотворился экспериментальный полет-состав»? Не виснут на мне и не повествуют, как они прошлись по рабскому рынку еще раз, и теперь его уже не надо ремонтировать. Проще и дешевле построить новый. И не предлагают сто раз подтвердить: «Ну пр-р-равильна все сде… сделал, да?»

Не пытаются поднять меня в воздух и отнести в дом. Не злорадствуют: «Завтра увидишь, какой у Даиза роскошный этот… ну как его?» А когда я, не дождавшись ответа, пытаюсь узнать, что именно, не интересуются удивленно: «А хто такой Даиз?»

На это способны только пьяные вампиры.

А потом они не запускают в дом сторожков и не скармливают им все попавшиеся под руку продукты…

Уложить хозяина удалось только с третьей попытки. Первая оказалась неудачной в абсолюте, потому что собственная постель Джано не устроила, а вот компания ящерки и ее ящик невесть с чего показались идеальными для здорового сна. Вторая попытка тоже была не блеск, потому что вампир отвлекся на Алишера и долго рассказывал, как он расстраивался, когда Шер сбежал, и как рад сейчас…

Третья удалась, и, покидая комнату, мы слушали, как затихающий голос вампира бормотал что-то о замечательной компании в постели, а рука нежно гладила притихшего сторожка…

Джано

Я в пыточной камере… или в аду…

Голова-а-а… болит… невыносимо… значит, жив… жжет горло, пить… хочется, пить… надо встать…

Мм.

— Джано, живой?

Ох, тише… умоляю… Никогда не просил пощады у аргентумов, а тут…

— Пить хочешь?

Дарья… солнцеглазый мой Дар, неужели ты …принесла воды? Как же мне несказанно повезло с Даром… а до сих пор я полагал везение уделом бесплодных мечтателей.

— Ты глаза открой…

— Мм…

— Ладно, пей так, потом откроешь.

Воистину понятно теперь, отчего вода названа животворящей влагой!

— Дарья, хвост спрячь, — донеслось до моего слуха. Алишер! Вернулся… мне не привиделось, как иногда казалось в бреду!

— Он же не смотрит, — отмахнулся мой Подарок.

Хвост?! Какой хвост?

Глава 10

Ой, где был я вчера — не найду, хоть убей,

Только помню, что стены с обоями.

В. Высоцкий

Джано

Попытка рассмотреть хвост окончилась полной неудачей: по приоткрытым глазам бил свет и отзывался вспышкой нестерпимой боли в глазах. Какой странный эффект, ведь согласно трудам мудрейшего Игназио зрачок вампира приспособлен к свету намного лучше, чем… ох, отец карбонадо-о… Последствия вспышки не ограничились глазами, а расползлись по черепной коробке и даже пробрались в полость жизни, обернувшись приступом тошноты. Да, тошноты! По правде сказать, в эту секунду я вряд ли в силах был назвать данное состояние точным научным термином. Как и вспомнить, что именно мне в настоящий момент нужней всего. Но мой Дар в очередной раз показал свою исключительную полезность, подсунув необходимую емкость, а потом снова принес воды и прохладный компресс…

Мысли о хвосте бесследно растворились.

Что происходит? Я болен?

— Дарья, тут посыльный явился… — громыхнул шепот Алишера.

Посыльный? Недобрый знак… но прежде, чем я смог что-то сказать, судьба посыльного уже была решена.

— Посыльный — так пошли его, — без тени сомнения ответил Дар.

— Куда?

— Куда-куда… Ну что тебе, все словами объяснять надо?

Мальчишка хихикнул и пропал, видимо, отправился посылать гонца… любопытно, кстати, куда. Хотя… нет, не любопытно. Отец карбонадо, что же со мной такое?

— Дарья, он не посылается! — снова ударил по голове шепот от двери. — Говорит, у него письмо к нашему хозяину и он не может уйти, пока не получит ответа.

— Щас я его сама пошлю.

Пол затрясся. Постель тоже.

— Может, лучше прочитаем? — прервал землетрясение Шер. — Вдруг там что-то нужное для Джа… для хозяина?

Здравая мысль…

— «Драгоценнейший и мудрейший друг мой!» — торжественно провозгласил Алишер.

Это мне? Маловероятно…

— «Вчерашний твой, о досточтимый орихальти Джано, приход в скромное жилище Рашида аль-Визида…»

— Кого?!

— Рашида аль-Визида, — удивленно повторил Шер. — А что?

— Нет-нет… ничего. Дальше…

Ничего, за исключением того, что к этому бесчестному купцу я уже год ни ногой, с тех пор, как он не заплатил мне за работу, да еще и обвинил в присвоении части ингредиентов. И как я мог там быть, если… если я ничего не помню?..

— Хм… так, вот… «…записан серебряными буквами в свитке досточтимых гостей и будет семь и семь раз передаваться из уст в уста детьми моими и детьми моих детей…».

У меня воистину пропал дар речи. К счастью, остальные были менее восприимчивы.

— Во завернул… — пробормотал мой Подарочек.

— «…но, увы! Обуреваемый горем, вынужден сознаться в таком недуге, как неподобающая моему возрасту забывчивость, в силу коей недостойный — о горе! — забыл о долге перед светлоглазым, затмевающим разум…»

— Он сам-то понял, что сказал?

— «…в раскаянии и унижении семь раз припадая к стопам твоим, недостойный Рашид аль-Визид смиренно надеется, что деньги его не будут отвергнуты…»

— Не будут, не будут, — буркнул Подарочек. — Эй, ты, гони баб… деньги! Сколько он там тебе должен, а, хозяин? Джано? Хозяин!

Меня подергали за плечо. Снова вернулись боль и тошнота, но изумление оказалось сильнее.

— Он вернул мне деньги?!

— Вернул-вернул, вон мешок, закорючка на нем какая-то.

— Не закорючка, а число, — поправил точный Алишер. — Триста орлов, не видишь?

— Почему?.. — только и смог проговорить я. Чтобы заносчивый купец написал такое письмо мне?! Что случилось? Нейгэллах и Шергэллах поменялись местами, и рай с гуриями переместился под землю?

— Потому что должен? — не поняла Дарья.

— Почему триста! Он мне двести должен… был.

— А… а… а тут приписка! — нашелся зоркий Шер. — Вот… «недостойный Рашид аль-Визид посылает сто золотых как возмещение своей забывчивости и выражает надежду на то, что сверкающий мудростью осияет своим присутствием его дом в ближайшее время.

Лицезрение паука-птицежора действительно способствует мыслям о ничтожности денег и хрупкости жизни, а следовательно, духовному совершенству, и недостойный был бы и дальше счастлив хранить это свидетельство дружбы светлоглазого… но покупатели люди нервные и обременены многими предрассудками, так что… не мог бы сиятельный его забрать?» Паука? — изумился Алишер.

— Сто золотых? — пробормотал мой практичный Дар. — Джано?

Повисло молчание. Я всеми кожными покровами ощущал на себе заинтересованные взгляды Дари и Шера, но сказать что бы то ни было и разъяснить недоразумение было невозможно! Хотя бы потому, что никакого паука-птицежора у меня нет и не было. И уж тем более я не мог оставить это драгоценное существо мерзавцу Рашиду…

Бред какой-то. Абсурд. Да что же вчера произошло? Даиз опять опробовал на мне дурманное зелье?

С улицы тем временем донеслись стук щеколды и нерешительный голос, призывающий хозяев.

— Хозяйка, тут еще…

— Дарья.

— Дарья, тут еще один. И тоже со свитком!

— Милое утречко, — вздохнула Дарья. — Сейчас я…

Тишина. Легкий шорох. Тихий вопрос:

— Еще воды дать?

Шер… Всемилостивый Нейгэллах, что я положил на чашу весов, если ты одарил меня возвращением Шера? Пусть он не верит мне больше — и он прав, я не смог уберечь единственное существо, к которому посмел привязаться. Пусть… Главное, он живой. Остальное поправимо. Надеюсь…

— Нет. Ты… Алишер, с тобой все хорошо? То есть… тебя не надо осмотреть?

— Все нормально.

— Шер…

— Не надо меня смотреть! Хозяин… вы давайте сначала сами на ноги встаньте, хорошо? Вон Дарья еще одно письмо несет.

— А три не хочешь? — с порога вопросила письмоносительница. — Сегодня че, день почтового работника? Читай, Алишер, чего им всем надо. А то они во дворе стоят, ответа ждут, как тополя на Плющихе. Или как у вас там… Как пальмы у фонтана. А сторожки к ним принюхиваются. С интересом… надо этих работников сумки и чернил скорей выпроваживать, а то сторожки, не дай бог, кусанут кого да траванутся?

— А покусанных тебе не жалко? — заинтересовался Шер.

— Жалко-жалко. Но их-то любой врач вылечит, а малышам кто «скорая помощь»? Таких больше нет. Читай давай.

— «О, мудрый над мудрыми!» — вдохновенно начал Шер.

— Тише, о боги…

— О? Ладно. «О, мудрый над мудрыми, — значительно тише повторил паренек. — Семь и семь раз шлет привет тебе Джафар ибн Сулим, а также пожелания здравия, долголетия и…»

— Что?!

— Долголетия и процветания… — повторил мальчишка. — А что?

Я промолчал. Этот-то по какой причине про меня вспомнил? Он мне вообще никогда не платил, предпочитал слать Подарки аргентумам. А те просто приказывали пойти и вылечить этого поедателя пахлавы и наказание собственного гарема. Нехорошее предчувствие зашевелилось в сердце. Уже два из тех, кто забывал обо мне сразу, как только отпадала нужда в лечении, сейчас вспомнили и, более того, позаботились о достойном обращении… Почему, во имя Нейгэллаха? И как это связано с моим плачевным состоянием?

— Дальше читать? — отчаялся дождаться моего ответа Шер.

— А… да.

— «Дар, посланный тебе, надеюсь, смягчит твой гнев, о достойнейший? Молю снять заклинание с верблюдов еще сегодня, ибо дела неотложно призывают меня, и…»

Джано, ты что?

…Я вспомнил…

Вспомнил, когда услышал про верблюдов. Кусок воспоминания выплыл из ниоткуда и с размаху ударил по непониманию. Я вспомнил, вспомнил!..

…Двор в качающихся тенях и почему-то качающихся деревьях. Разъяренное лицо Джафара. И собственное заковыристое проклятье, которое заканчивалось словами: «Чтоб на тебя верблюд плюнул». И реакцию ближайшего верблюда. А если принять во внимание письмо, то одним верблюдом не обошлось? Но ведь я не аргентум? Почему сработало так… А что я делал у Джафара? О боги, да что же вчера со мной было?!

И, кажется, эти письма — лишь начало.

— Читай следующее… — обреченно проговорил я.

— «О, мудрейший из мудрейших, превзошедший своей мудростью…»

На этот раз лесть уже не оказала прежнего воздействия. Эффект привыкания даже яды лишает убийственной силы.

— Пропусти это…

— «О, драгоценный…» Ну ладно. Это пишет раб уважаемого Ийгура, торговца живностью. Он от имени хозяина шлет клятвенный отказ от любых претензий на возмещение ущерба и дарственную на паука-птицежора, который приглянулся солнцеглазому.

— О! Теперь ясно, откуда паук, — обрадовалась Дарья.

— Раб намекает, что подпись хозяина была бы более разборчивой, если бы его, в смысле, хозяина, отклеили от потолка. Джано, а как ты его приклеил? В нем же весу!..

— Не знаю… — простонал я.

Безумие какое-то. Я ведь вчера не ел ничего, Дарью искал. То есть совершенно ничего, значит, и подозрительного тоже… Этот торговец, у которого Дарья выкупила мальчиков, сбежал, не требуя возмещения убытков, больных вчера не было. И, насколько я помню, пил только дома. Последнее, что осталось в памяти, это как шел к Дарье поговорить о ее покупках. А дальше провал. Неужели…

— Дальше читать? — Не дождавшись ответа, Шер зашуршал новым письмом. — О… Это от вампира. Так… «Джано, дружище! Восхищен твоим вчерашним визитом! А также твоей склонностью к веселым шуткам… и умением скрывать оную от остальных. Не мог бы ты поделиться со мной тем славным порошочком, который ты так успешно опробовал на моих охранниках? Они пошли уже на восьмой заход, и меня разбирает недостойная зависть. С наилучшими пожеланиями. Тонио. Приписка: Даизу очень к лицу обезьяньи уши. Надеюсь, этим порошком ты тоже со мной поделишься? Пока». На восьмой заход чего?

О боги… Я вчера вломился в дом Тони?! За Даизом? Заподозрил в похищении Дарьи и Шера, и… но я ведь только собирался нанять кого-то для слежки! Нападать рано. Было.

— На восьмой заход чего? — Не получив ответа, Шер повернулся к Дарье.

Без толку! Мою кровать уже некоторое время трясло и шатало, а сейчас к этому шатанию добавился звук — Дарья хохотала. Вот теперь было слышно, что ей всего семнадцать: это был настоящий девичий смех, веселый и заливистый, почти беззаботный. Как давно я этого не слышал…

— О-о… о… чтоб мне в кефире утонуть… — простонал мой Подарок, задыхаясь от смеха. — Восьмой… заход… сильны, парни… верблюд… порошочек… Джано, ты крут! Су-у-упер…

И отчего-то стало легче. Даже захотелось улыбнуться.

— С такого-то бодуна…

С чего? Какое любопытное слово. Ассоциируется почему-то с рогатым скотом. Ах да, «бодаться»… Или… похолодев от внезапной догадки, я судорожно вскинул к голове обе руки и на ощупь попытался отыскать там отростки. Или новообразования… Или…

Мысль по скорости намного опережает тело, поэтому мое воображение уже успело нарисовать меня по крайней мере в трех видах: с рогами козлиными, вытянутыми вдоль головы, с бараньими, в форме красивых завитков, и угрожающе торчащими бычьими. Оно уже вплотную подобралось к раскидистым оленьим «ветвям», прежде чем неповоротливые руки наконец завершили ощупывание макушки и ничего постороннего, кроме компресса, на ней не обнаружили.

Так. Уже хорошо. Чем бы я ни отравился вчера, обошлось без этого «украшения». Что-то мелькнуло в памяти при этом слове, что-то странное, какая-то злая радость… Я зажмурился, пытаясь растормошить свою неподатливую память. Но, увы, в комнате я был не один, и очевидно, мои действия показались странноватыми. Во всяком случае, компресс с моей головы содрали даже без предупреждения, с невнятным шипением: «Сейчас холодный принесу!» — а Дарья совершенно бесцеремонно заставила открыть глаза. Слабые попытки воспротивиться были безжалостно подавлены (в прямом смысле слова, кстати — грубой силой), и мое наказание, злой судьбой ниспосланное в виде Подарка, пристально уставилось мне в глаза. Будто укротитель — царю пустыни. Я снова попробовал вырваться. Куда там. Эта ненормальная принялась требовать немедленно посмотреть на ее пальцы и сказать, сколько их там.

— Отпусти!

— Сначала скажи!

— Ты с ума сошла!

— Я?! Быстро отвечай, сколько пальцев!

— Три! Отпусти сейчас же!

— Э-э… — послышалось с порога. Шер сжимал в руках таз с водой и переводил взгляд с меня на Дарью и обратно. — Я помешал?

Дом умалишенных какой-то. И разговоры соответственные. И самочувствие.

— Все нормально. Я это… подумала… неважно. — Мой оригинальный Подарок наконец отдернул руки. И, пока я унимал головную боль, он (точнее, она) выхватил у Шера компресс и шлепнул мне на макушку. Причем забыв как следует отжать! Брызги полетели во все стороны, я постарался удержать при себе недостойные выражения — мальчик ведь рядом. Увы, если судьба решила познакомить ребенка с выражениями, то от нее (судьбы) не уйдешь. Сначала Дарья узрела, что натворила, и охнула, от души помянув некие органы… неважно. В следующий момент у моей руки что-то зашевелилось, обвилось вокруг шеи. Клацнуло зубами возле уха…

Никогда в жизни я так быстро не выпрыгивал из постели! В голове словно взорвался хитайский огнь-порошок, в глазах потемнело, и книги полетели во все стороны. Но дело того стоило — змеевидное шлепнулось на пол, свалившись с моей шеи. И скорчилось на полу.

— Джано, нет, это сторожок, не трогай его, это…

Кто? Я обессиленно прислонился к стене, рассматривая страшное, покушавшееся на меня чудовище… в три ладони высотой.

Сторожок. Самый обычный, дворовый. То есть наш обычный.

— Что он тут делает?

Сторожок попытался встать… пошатнулся… шлепнулся обратно… наконец ползком добрался до ближайшей лужи, выплеснувшейся из опрокинутого тазика, и рухнул в воду, широко раскинув листики и растопырив все корни.

— О, кажись, он тоже с бодуна, — сочувственно проговорила девушка. — От тебя надышался, что ли? Вон как воду хлещет…

— Что такое «бодун»?

— Похмелье… — удивилась она.

По… расширенными глазами я обвел комнату, не обращая внимания на боль и прочие неприятности. Головная боль. Жажда. Тошнота. Головокружение. Ворох писем от моих недругов. Все это плюс заляпанный халат вдруг сложились воедино и обрели новый зловещий смысл.

Так вчера я был пьян?! Абсурд… и начался этот абсурд, похоже, рядом с Дарьей. Я ведь шел поговорить именно с ней?

Поднял глаза на все еще улыбающееся лицо. И улыбка стала таять…

— Что? — спросила она с привычной уже интонацией. Мол, знаю, что виновата, но не злись, злиться вредно для здоровья.

Зачем она меня опоила? Или опять произошло случайно?

Но спросить я не успел.

Нехорошая тишина залила двор, заглушив и ропот посыльных, и шорох сторожков. Без скрипа отворилась дверь… и две серебряные тени, знакомые до жути, скользнули в комнату…

Аргентумы. Пришли в мой дом. Впервые…

— Приве…

Но они пришли не вести беседы. Не говоря ни слова, не задержавшись ни на секунду, серебряные мантии оказались рядом. Знакомый удар чужой силы, блеск серебра из-под капюшона — и я снова обездвижен, бессилен, закован в незримые кандалы. Резкое движение, треск ткани — содрали одежду. И не воспротивиться, не укрыться от взглядов глаз расплавленного серебра. Опять. Как быстро…

— Что вы делаете?.. — прозвучал возмущенный голос Подарка. — Вы…

— Молчать.

— Вы с ума сошли?..

А Шер молчал…

Нет! И ты замолчи! Я поймал ее взгляд и едва-едва, насколько мог, покачал головой. Нельзя. Не вмешивайся. Прошу… Шер, ты отвечаешь за Шера.

Тихо. Тихо. В комнате очень тихо. И холодно — аргентумы… Подавился этим холодом. Но сказать все-таки удалось:

— Приветствую… аргентумов… в моем доме… позвольте моим рабам… покинуть… комнату…

Еще секунда тишины и холода. Еще.

— Пусть идут, — наконец проронила одна серебряная статуя.

— А ты пойдешь с нами. Оденься.

Дарья

ОБЖ победили! На этот раз. Проснувшись утром, я пожалела и о том, что купила пацанов, и о том, что пила, и о том, что вообще на свет родилась. Голова болела так, что хотелось отправить ее в хладницу и пожить немного без нее.

Но куда ее денешь… Пришлось лечить сушняк водой, а головную боль массажем и аутотренингом. Ой, а нельзя этим птицам орать немного потише? А котам в коридоре шипеть потише!

Стоп. Котам? Откуда коты, у нас ведь только Левчик…

Я слетела с кровати, как бомбардировщик Ил-54 с аэродрома Кубинка. Вынеслась в коридор… и оцепенело уставилась на младшую покупку. Мальчишка черт-те с чего стоял на четвереньках и шипел на Левчика! Кот в долгу не оставался, и шипение мало-помалу перешло на повышенные тона.

— Так. — Я уперла руки в бока. — А ну тихо. Вы что, мышь не поделили?

Тагир тут же вскочил и привычно окаменел, Левчик презрительно дернул хвостом, показывая, что замечать каких-то там мальчишек — ниже его достоинства.

И понеслось. Если бы не завалявшаяся еще с родного мира упаковка анальгина, мне бы не жить. Разбудить мальчишек, отправить мыться, покормить, выудить Шера из вампирской лаборатории, отобрать прихваченную склянку, отправить приводить комнату в божеский вид. Покормить сторожков, вытащить из лаборатории Санни, разъяснить, что украденная им коробка — не пудра, а удобрение, отправить прибирать ванную. Проверить, не проснулся ли вампир, принять торговцев с продуктами, отложить отдельно обалденно пахнущую копченость — чей-то подарок Джано, выгнать из лаборатории Рада, отобрать пиалы, объяснить, что это не чашки. Приготовить обед, попробовать, не удержавшись, кусочек копченки, вытолкать из лаборатории Тагира, отобрать чучело черепахи, всучить игрушку, еще откусить копченочки, обнаружить хвост…

Хвост?!

Ой, мама… Ой, мамочка!!!

Хвост! У меня!!! Растет на… на… ну там, где положено хвосту, светлый, типа львиного, с кисточкой…

Ой, да что же это такое?

На мой рев прибежал Алишер, рассмотрел хвост — еще позавидовал, паршивец! — а потом предложил не паниковать, а подождать, пока проснется хозяин и отколдует это обратно… Пусть я только соберу образцы всего, что съела.

Но Джано проснулся в таком состоянии, что ему было не до хвоста…

Гомо бухиенс, говорят, — человек пьющий. Бухо сапиенс — пьянь разумная. А нетрезвый вампир у нас кто?

Бедолага, вот кто.

Достаточно сказать, что на смытую краску — полная неприличность по местным понятиям — в это невеселое похмельное утречко он не обратил ни малейшего внимания. Хотя какая там раскраска. Если бы сейчас в комнату ворвалась пара крылатых зеленых слоников и человеческими голосами заявила претензии на его ящерку из ящика, Джано вряд ли был бы в состоянии что-то ответить.

Бледный до… до… ох, давайте не будем уточнять? Первый раз за все время он реально походил на вампира. Хотя в сериалах, кажись, вампиры были просто бледные, без этой интересной прозелени.

Да, он назвал меня чудом и подарком судьбы. Я даже слова в ответ не сразу подобрала. Интересно, что бы он сказал, если бы я ему не воды поднесла, а, скажем, пива?

Так, не думать про пиво. Не думать про спирт. Не думать про алкоголь вообще, алкоголь — зло, алкоголь — зло. Ох, мне до сих пор от одного вида бутыли как-то нехорошо становится… чтоб они провалились, эти градусы. К Даизу, например. Вот кто их заработал по полной программе. Считайте меня параноиком, но мой хвост точно без него не обошелся. Вот чувствую! Чем — не спрашивайте.

Пока читались письма, я сидела как на иголках. Точнее — как на хвосте. В смысле, я ведь на нем и сидела, так ведь? И это, поверьте, не слишком удобно. Я все ждала, как бы половчее завести о нем разговор, но случай все не подворачивался и не подворачивался. Сначала из-за вампирского похмелья (хвост хвостом, но остальные части тела мне пока дороги, доверять их вампиру с бодуна — неразумный риск), потом из-за писем.

Точнее, из-за вчерашних вампирских подвигов.

С каждым новым свитком я уважала вампира все больше и больше. Выходит, не такой уж мой хозяин ботаник? Может ведь, если хочет?

Надо запомнить на будущее. Чуток авторитета моему вампиру не помешает.

Главное, правильно и вовремя разозлить — а потом отправлять на разборки. Только подлечить сначала, а то еще одна «схватка» с притаившимся в постели сторожком, и все, можно заказывать веночек с надписью: «Незабвенному Джано от скорбящего продзапаса». Тьфу, ну и чушь лезет в голову!

Какой он смешной, с этим коронным мужским взглядом… ну знаете, тем, из сказки про медведей? «Кто-спал-в-моей-постели-и-почему-я-ничего-не-помню?» Я, правда, такой пока только по телику и видела. Но смотрится так трогательно!

Надо как-то побыстрей поставить нашего вампира на ноги.

А то у меня ощущение такое внутри ворочается, как перед схваткой или диетой. Как говорил наш ояката, «судьба и тень следуют за нами повсюду» и «веселье, дошедшее до крайности, рождает скорбь». Если в переводе на человеческий, то в ближайшее время нам светят неприятности.

Причем предчувствие идет не только от головы, а и… в общем, с хвостом связано.

Хвост как раз дернулся, когда во дворе и на улице вдруг стало очень тихо — до жути. И странно потемнело. Я еще успела глянуть в окно — может, здесь в кои-то веки начинается гроза?

А потом вплыли они. И стало понятно, что дело вовсе не в грозах…

Вампиры. Аргентумы. Правящие, как их называл Джано.

Один взгляд — и Алишер вцепился в мою руку и сжал ее до синяков. Да и мне стало нехорошо. Эти серебряные глаза под капюшонами, от которых воздух в легких осыпался ледяными кристалликами.

Да уж, остальные вампиры в сравнении с ними — щенки…

А это — хищники.

И Джано надеялся на справедливость этих? Да ведь даже Даиз смотрел на него не так! Даиз его хотя бы ненавидел. А эти просто смотрели как на вещь. Как на свое животное, домашнее, полезное и покорное. Сидеть, лежать, зубы покажи…

Как они могут?!

— Что вы делаете?.. — вырвался у меня вопрос. — Вы…

— Молчать, — раздался равнодушно-яростный голос, и комнату буквально заполнило глыбами льда. Х-х-хол-л-лодно…

— Вы с ума сошли…

Я даже не успела договорить. Хищный взгляд, и стало нечем дышать. В голову словно змея вползла — липкая… любопытная… злая.

«Интерес-с-с-сно…»

«Я тебе не кино, — прорычала я, прежде чем сообразила, какого черта творится. Здесь-то у меня голос никто не отбирал! — А ну пошел вон из моей головы!»

«Вкус-с-с-сная… — Аргентум точно не слышит. — Иди сюда…»

Что? Ну и скотина… странно, а мне стало легче дышать. Привычный «наезд» — сколько их было за мою семнадцатилетнюю жизнь? — как-то помог собраться. Даже улыбнуться получилось — злобненькая, наверное, была улыбочка. Ояката сколько раз ругался, что у меня не получается сохранять на лице выражение покоя. Какое уж тут спокойствие!

«А в лоб пяткой?»

Интересно, вампиру еще кто-нибудь так отвечал? Ой, вряд ли. Серебряные глаза сверкнули бешенством:

«Иди сюда!»

«Сам иди! Сказать куда?»

Сказать не получилось. В наш мысленный диалог, занявший какие-то секунды реального времени, вмешались. Причем вмешался тот, чьего вмешательства не ждали…

— Приветствую… аргентумов… — задушенный, хриплый голос… Джано попытался выпрямиться, — в моем доме… позвольте моим рабам… покинуть… комнату…

Рабам? Что он говорит?! Да как он смеет?!

Но черные глаза нашли мои, и я поняла…

Он защищает нас. Алишера и… и меня. Как может, по-своему, он же ботаник… но защищает.

А его-то кто защитит?..

Глава 11

— Тебе еще нужно шило?

— Нет. Теперь мне нужны бинты и йод.

Из разговора

Дарья

— …Очнись! … я…

— Ты, ты… Отвяжись ты! Мне надо добеседовать с аргентумами. Я поудобнее перехватила бейсбольную биту и улыбнулась серебряноглазым гадюкам.

— Сейчас разберемся, кто тут вкусный…

Вампиры шарахнулись. Вид у них был совсем не такой хищный и грозный. Один так и не успел снять с шеи гадюку, у второго в волосах до сих пор торчали птичьи перья — из подушки. И оба были облиты спиртом с ног до головы. Ага, это вам не командовать! А вот нечего было отказываться от угощения, нечего! Я по-хорошему хотела объяснить, что мой вампир не виноват, что под зеленым змием еще и не то творят, с кем не бывает. А они уперлись. Сами виноваты!

Я ме-э-э-эдленно так сделала шажочек — аргентумы вжались в стенку. Правильно. Сейчас мы выясним, что…

— Дэв побери, Дарья, открой глаза!

Разве они закрыты? Я все прекрасно вижу! Эй, а кто это говорит? В смысле, орет?

— Дарья!

Оуп-пф-ф… Впечатление, что в лицо кастрюлю воды плеснули! Или ведро. Или целую бочку! Блин!

Вампиры злорадно ухмыльнулись и растаяли непонятно как.

А я открыла глаза. Получилось со второй попытки — мокрые волосы залепили лицо. Прямо передо мной замер Алишер с какой-то посудиной в руках. Ведром, кстати. В глазах злость пополам с ожиданием, на щеке царапина. И больше никого. Ни Джано, ни…

— А где аргентумы? — спросила я по инерции.

Мальчишка отшвырнул ведро. Оно с грохотом врезалось в стенку. Сторожок, на минутку высунувшийся из-под кровати к новому источнику воды, испуганно шелестнул листьями и спрятался обратно.

— А ты уже соскучилась? — звенящим голосом поинтересовался Алишер. — Ушли.

Ага…

— А Джано?

— Увели.

— Куда?

Мальчишка смерил меня кипящим взглядом. Не знаю, что бы он мне ответил (вряд ли что-то хорошее), но тут бейсбольная бита в моих руках шевельнулась и зашипела.

Медленно, не выдавая леденящего ужаса, я скосила глаза на свою «биту»… и глаза в глаза встретилась с ящерицей из ящика.

— Аргентумы идти хотят — а ты в дверях, как дэв, пришедший за платой жизни. — Алишер смотрел на упившийся наконец вволю сторожок и повествовал о «событиях». Я тоже была занята делом: слушала и параллельно пыталась избавиться от ящерки, а та упорно лезла мне на ногу и шипела, как невыключенный телевизор.

— Зачем?

— Неважно. Они тебе велят дорогу уступить, а ты как не слышишь. Они и зашипели: «Спать». И ты уснула.

— Да? — Я с сомнением осмотрела интерьер. Ну он был такой… странненький. Ящерка, которую я чуть не использовала вместо оружия — это еще не самая большая странность. По вампирской спальне-библиотеке как Мамай прошел: книги вразброс, одна вообще на занавеске висит непонятно как, постель в обломки, теперь на ней если кто и уснет, то Дюймовочка, она мелкая, ей пофиг. Занавески будто авангардист оформлял или банда тинейджеров — не поймешь, чего больше, дыр или таки пятен? Пол уделан водой пополам с перьями, стружками и сухими травами (бывшими сухими, сейчас мокрыми-и). Ящик для ящерицы сдвинут, и там что-то стучит и шипит. Для завершения картины еще две детальки: ящерка в поиске меня и сторожок в нирване.

Мм… если я спала, то кто это натворил?

Не Мамай же, в самом деле?

— Только ты как-то неправильно уснула, — вздохнул Шер, проследив за моим взглядом. — Я тебя даже поднять не успел, когда ты упала.

— Поднять меня?

У мальчика что-то не так с оценкой собственных возможностей.

— …а ты встала сама. — Мальчишка не обратил на мои слова ни малейшего внимания. — Сказала, что надо же разобраться, и предложила всем выпить.

— Кому — всем?

— Судя по всему — книжкам, — хмыкнул Алишер. — Только они перед тобой и были. И судя по тому, как им досталось через пару минут, ты очень обиделась на них за отказ. Сказала, что хотела по-хорошему, а раз они не понимают… и вылила на них весь спирт, который вы не выпили вчера. Занавески пострадали за компанию. Они якобы отказались от закуски.

— Так…

— Следующей подвернулась кровать. Ее ты обвинила в этом… как его… хамском поведении и пнула.

Я покосилась на кровать. Вечная ей память. Про перья не спрашиваю, ясно, откуда они взялись.

— Ну а потом ты сказала, что вот теперь-то кое-кто узнает, кто тут вкусный, открыла ящик, отобрала у матери новорожденного скалодыра, и…

— Кого?

— Ну вот же, ящерица. Они скалы дырявят. Их растят и скальникам продают, чтобы пещерные ходы проплавляли.

Ага. Скалодыр. Новорожденный. И то, что стучит и скребется в ящике — это его мама, у которой я отобрала детку, чтобы использовать в качестве бейсбольной биты.

Ну, просто зашибись.

Джано, тебе до меня расти и расти.

Я взяла этого вроде как скалоплавителя на руки. Надо же посмотреть, вдруг я ему сломала что-нибудь. То есть не вдруг, а что именно сломала… Твою швабру. Докатилась, уже новорожденных от тебя прятать надо, тоже мне, сумотори.

— Не успела. — Похоже, моя покупка была телепатом. — Ты ее только в руки взяла, и я… ну…

— Что?

— Облил тебя водой. Чтобы разбудить.

Я осторожно отложила ящерку в сторону, погладила по теплой серо-зеленой головке и уставилась в потолок.

Мальчишка выдержал четыре секунды.

— Что?

— Спасибо говорю. Тому, кто там, наверху. За то, что меня украли бандиты, — посмотрела на офонаревшее личико и добавила: — Без этого меня бы никогда не занесло на рабский рынок. И не попался бы ты мне, такой сообразительный. Блинчики будешь?

Но блинчики — это не муравьи. В смысле, сами собой не заводятся. Поэтому, пока тесто доходило, мы с моим передвижным интернатом успели прибрать комнату, уложить книги, воссоединить мамашу-ящерку с ее ребеночком (ребенок активно возражал, но его никто не спрашивал) и поругаться из-за пропавшего печенья. Нет, мне не жалко… а я говорю — не жалко! Не жалко, я сказала! Верите? Ну то-то же. Просто ребята должны привыкать, что не все в доме, что лежит на видном месте и смахивает на еду, действительно можно есть.

Я объясняла, приводила примеры с участием Даиза (то есть змеюки в его капюшоне) и сторожков (сторожок, незаметно просочившийся на кухню, активно шипел, наглядно подтверждал каждое слово и норовил втихую запустить корешок в тесто). Я даже поделилась собственным незабываемым опытом превращения в «Дарью перелетную» и продемонстрировала вроде как безобидную с виду соль.

Думала, поняли. Как же.

— А зачем ты нам это говоришь, дочь пустыни? Я не собираюсь есть эту грубую пищу! — заявило лазурное чудо.

Куда ж ты денешься…

— Я еще не выучил, что тут можно есть, — улыбнулся Рад. — Так что чем накормите, то и съем. Сам обещаю не искать.

И на том спасибо. Интересно, что значит «еще не выучил»?

— А я обещаю, что не возьму еду без спроса, — неожиданно нарушил вечное молчание Тагир.

— Я тоже. — У Шера были такие честные глаза!

И я купилась. Занялась блинчиками и пробной порцией варенья из здешней земляники. Есть эту ягоду было трудно, слишком сладкая, поэтому ее использовали как сахарозаменитель: клали в чай, например. А вот варенье должно было получиться неплохим… что это?!

Звук, долетевший до моих ушей, был непривычным. Смех. Детский…

Я немного поборолась с собой, но когда к смеху добавился увесистый «плюх», не выдержала. Убрала с плиты сковороду и пошла смотреть, что так развеселило мой интернат.

Банный бассейн был почти на месте. Почти — потому что как минимум треть воды расплескалась по деревянному полу. На месте были и самодельные туники, которые я выдала интернату этим утром (какое богатое на события утро!). А вот мальчишки оказались явно не на месте.

То есть летать над поверхностью бассейна — это ведь не значит «быть на месте», правда?

Я глубоко убеждена, что если совершенно нормального мальчика запереть на час в совершенно пустой комнате, то в сухом остатке мы обнаружим погром этой самой комнаты. Потому что мальчишкам самой природой предназначено исследовать окружающий мир всеми возможными способами. Поэтому визиты в лабораторию Джано я в общем-то предусматривала.

Но что в процессе «познания мира» они стащат у меня ту самую «летучую соль» и решат малость полетать, мне в голову не приходило. А еще меньше мне могло прийти в голову, что к веселенькой забаве присоединится сторожок. И будет порхать над водой, как укуренная ласточка после пожара на конопляном поле.

Отстаю от жизни.

— Заканчивается! Заканчивается! — заорал вдруг растерявший все свое высокомерие Санни. — И-и-и!

В следующую секунду он взмахнул руками и гулко плюхнулся в несчастный бассейн. Новая порция воды окатила пол, туники и меня. За компанию.

Твою швабру.

Джано

Это слишком… сегодня… слишком… я не понимаю, за что так со мной… Это нерацио… отец карбонадо, больно… это нерационально. И нечестно… я все отдаю, что клялся, за род и защиту. Но разве это… защита?

Раньше они хоть притворялись.

Какая странная мысль. Притворялись? Неужели просто притворялись?.. Все это, про честь служить роду… обман? Ложь… почему я чувствую это только сейчас? Почему раньше верил и терпел безропотно?

Раньше никогда не было так… Так много и так бесцеремонно. Так собственнически. Они уверены, что я не посмею воспротивиться.

Никогда ведь не пробовал. Не пробовал. Мне и в голову не приходило…

Больно… и слабость такая…

Возможно, я не выйду отсюда живым. А я не успел завещание…

А Дарья, а Шер? А тот малыш-оборотень?

Нельзя умирать.

Щупы наконец отлепились от спины. Интересно, где аргентумы их прячут в остальное время? Они ведь тоже челове…

Плита из снежного обсидиана растворила в себе скрепы, но руки отдающего не шевельнулись. Дрогнули… но так и остались бессильно лежать на гладком зеркале камня.

Три темные тени снова придвинулись.

Несколько секунд протекли в томительной тишине. В темном зале не горел ни один факел, ни одна свеча, но это никого не смущало. Те, кому доверено вести ритуал в этих стенах, не нуждаются в свете…

«Ошибка».

«Да. Мы перестарались…»

«Донесения ложны? Уровень его энергетики стабилен, оковы работали должным образом».

«Оболочка тоже…»

«Тогда откуда у него вчерашние возможности?»

«Кстати, сейчас оболочка нестабильна».

«Почему?!»

«Мы изъяли столько, что дестабилизировали наложенную сеть».

«Необходимо как-то его подпитать? Было бы жаль лишиться такого Истока».

«Да. Займитесь этим».

«А вы?»

«Я должен вас оставить, коллеги. Боюсь, мое самочувствие… я чувствую себя странно и мне… сложно… сосредоточиться…»

«Мне тоже! Арги, распорядитесь доставить его домой, и… а откуда здесь бабочки?»

«И пустынные змейсы… ох, и стервятник! Только почему-то синий…»

Дарья

— Не бойся…

Я дернулась.

— Что?

Я с этим интернатом с ума сойду! То они полетать вздумали, то со сторожками их познакомь, то выкопали откуда-то инструменты и принялись чинить пострадавшую кровать. И починили же, что интересно. И даже полки книжные сколотили дополнительно. А теперь еще и мысли стали читать. Я ведь и правда волновалась за Джано.

Старалась отвлечься, заняться делом — не переть же на аргентумов без всякого понятия, как их уделать, чтобы огрести поменьше проблем. Они еще поплатятся, не будь я Дарья. Разберемся!

А пока волновалась.

— Я говорю, не бойся. — Шер покосился на толпящихся в ожидании сторожков и потянул из-за спины руку с блинчиками — видимо, думал, что я не замечу. — Ничего они ему не сделают. Ну то есть хуже обычного. Он им нужен.

— Что-то незаметно.

— Правда нужен. Силу они и у других забрать могут, а такой, как он, умеющий разбираться в снадобьях и старых чарах, тут один. Не убьют. А к изъятиям он уже привык.

— Привык он… ты лекарства приготовил?

— Да.

— И ту мазь? Ну ту, о которой ты говорил, что быстро заживляет?

— Ага.

А ванную и чистую одежду я приготовила сама. Что ж на душе так муторно?..

— Что ж так долго? Вечер уже…

— Не бойся, — в третий раз повторил Алишер. — Обойдется.

Он зашвырнул блинчики в гущу сторожков и зябко поежился.

— Я у него почти год прожил. Тоже в Подарках. Навидался… — Он замолк и вдруг повернул голову к калитке. — Пришли. И… что-то не так.

«Не так» — мягко сказано. Достаточно было посмотреть в лицо Джано — не белое, а какое-то серое, цвета дорожной пыли, чтобы понять: все не так. Очень не так. Он не отзывался, не двигался и на первый взгляд даже не дышал.

Лекарства… как влить лекарство, если он не может его проглотить?

Принесший хозяина вампир как-то виновато потоптался на пороге.

— Вы это… — пробасил он, стараясь не смотреть ни на меня, ни на побелевшего Алишера. — Ему бы подпитаться как…

— Как? — почти зарычал Шер. — Как?! Мы неинициированные Дары! И я, и она! Если он только возьмет у нас кровь, с него потом вообще шкуру спустят!

— Эхма… чего ж делать-то? Помереть может. Я уж чуял, как нес… Аргентумы-то никаких распоряжений не давали, они вообще какие-то того… не того…

Что?!

— Чтоб твои аргентумы… на… в… и… — тихо и страшно сказал мальчишка. — Понял? Понял, ты! Можешь им так и передать!

Но рослый вампир — выше меня! — передавать не пошел. Он шумно вздохнул, посмотрел на Шера, на меня и понизил голос:

— Ты это, девица… возьми-ка его за руку. Просто сядь рядом и держи. И потерпи малость…

— Что потерпеть? Ох…

Ладонь Джано была… нет, не ледяная, не особо холодная даже. Только мои пальцы почему-то сразу похолодели.

— Терпи.

А пришлый вампир откинул капюшон и, наклонившись над постелью, осторожно положил руки на грудь Джано — туда, где у обычных людей сердце.

Вздох, задыхающийся, захлебывающийся, будто у тонущего, вырвался из водоворота, резанул по нервам. Измазанная кровью ладонь дергалась в моей руке. Глаза распахнулись, взгляд лихорадочно впитывал меня, Шера, непрошеного спасителя…

— Не надо, Массимо…

— Молчи уж…

Аккуратный надрез на мощном запястье, темно-вишневые капли.

Совсем немного. Тихий вздох, самую малость потеплевшие пальцы. Светлеющее лицо, в которое потихоньку возвращаются краски.

А я сидела и гадала, показалось или нет. Ведь на миг в темных глазах Джано мелькнул серебряный отблеск…

Планы мести я обдумывала часа два.

Ну, я бы и больше их обдумывала, просто мне все время мешали.

Во-первых, оказалось, что скалодыров-детишек не один, а трое, и если мама еще соглашалась лежать в ящике и ждать, пока ее накормят, то ее детеныши таким терпением не отличались. И прежде чем мы успели опомниться, они проплавили ящик, две стенки и смылись на задний двор. Прежде чем мама успела загнать их обратно, шустрые детишки забрались на соседскую помойку и что-то там нарушили, потому что сосед час все убирал, а потом еще полчаса стоял у забора и высказывал, что он думает о нашем зоопарке, о наших мальчишках и о хозяине, который… Пришлось высунуться и рявкнуть. Затих.

Во-вторых, к нам уже в четвертый раз приходили от почтенного купца и предлагали забрать нашего паука-птицежора. То есть предлагали это в первый раз. А потом просили, заклинали, грозили и умоляли…

В-третьих, пришло послание от кого бы вы думали? От Даиза! Злобный вамп полписьма распинался, что за такое он Джано никогда не простит, жестоко отомстит, и хвост — только начало. Ну я в общем-то не сомневалась, что хвост — его подарочек… Спросила у Джано, что он такое сделал Даизу — ну интересно же! — но бедный вампир помнил только, как искал коллегу. А как нашел и что именно сотворил, кануло в алкоголе.

В-четвертых, Джано, который умирать после помощи Массимо передумал, ни в какую не соглашался лежать в постели и приходить в себя. Он рвался к авторам писем — расколдовывать верблюдов и отклеивать кого-то там от потолка. И да, конечно, забирать своего паука-птицежора. Дался же ему этот паук!

Алишер то ли в шутку, то ли всерьез предложил подлить хозяину снотворного и даже обещал рассказать, как его приготовить. Но я глянула на юбку, скрывавшую хвост… покосилась на палец, которому пришлось устроить срочную эпиляцию… и решила, что связываться со всякими микстурами мне пока не стоит.

Тем более что средство остановить непутевого хозяина-ботаника и так нашлось. И звали это средство Левушкой. Кис ведь у нас умненький. А может, просто искал место, куда смыться от мальчишеской компании? Но он явился в комнату почти сразу после того, как Джано открыл глаза и наладился за своим пауком. Пока в комнате кипели споры, лежать вампиру или вставать, Левчик внимательно сидел и слушал… Но когда спор пошел на третий круг, Лев, наверное, понял, что бестолковые человеки договорятся не скоро и пора действовать самому. Так что шоколадные лапки мягко, но решительно протопали по полу, пушистый хвост дернулся, и Левчик коричневой ракетой взлетел на постель.

От неожиданности мы замолчали.

Котик глянул на меня, на непутевого хозяина, и я готова поклясться, что на кошачьей мордочке замаячило выражение мультяшного Матроскина: «Ну неужели все настолько бестолковы, что именно мне все это разруливать? Ну так и быть, я снизойду до вас, недотепы…»

— Левушка…

— Мяу! — Не знаю, положено ли котам перебивать хозяев, но кис это сделал без зазрения совести. Прошагал по постели, неторопливо вспрыгнул Джано на живот и склонил голову: мол, только встань!

— Ну и нахал… — вырвалось у пришлого вампира. Но договорить ему не удалось: зеленые кошачьи глаза уставились на него с таким выражением, что мощный гость озадаченно затих и, кажется, готов был сказать «извините».

А Левчик уже воззрился на Джано. И знаете, такая у него была проникновенная мордочка! Нежная, почти умоляющая, такая жалобно-трогательная!

«Хозя-а-аин… ну ты же не отнимешь у бедного котеночка такую замечательную подушку, правда? Ну мня-я-а-ау!»

За моей спиной Алишер сдавленно фыркнул и, еле сдерживая смех, выскочил из комнаты.

А Джано вздохнул… и улегся на подушки с видом побежденного, но не смирившегося.

Кхм. Кажется, я нашла один вариант мести вампирам-аргентумам. Надо сбросить на них Левчика. И серебряные садюги через неделю будут валяться у шоколадного нахала в ногах и вымаливать право поднести ему мышку…

От сладких планов мести меня отвлек Массимо.

Пришлый вампир нерешительно потоптался на месте:

— Так что? Я того… пойду я?

И я вдруг поняла, что упускаю замечательный способ что-то разведать! Откуда еще узнать информацию про аргентумов, как не из стана врага?

— Куда же вы так сразу? — Я хищн… — то есть приветливо! — улыбнулась. — Может, пообщаемся?

Вампир сопротивлялся недолго. Я вцепилась в него мертвой хваткой и потащила выведывать информацию.

Ну, вы знаете, куда нужно затащить мужчину, чтобы заставить его сделать кое-что нужное лично для тебя…

Что? Куда? Куда-куда?

Надо же… учту на будущее. А я вообще-то кухню имела в виду. В смысле, вкусный обед. Ну знаете, путь к сердцу мужчины лежит через желудок и все такое. Не то чтобы я так уж много общалась с мужчинами…

Но с кандидатами в мамины мужья мы более-менее ладили. Мама называла такой тип «тугодум обычный» и вечно гоняла, охотясь за типом «мачо». Эх… иногда я свою маму просто не понимаю.

В общем, шансов у Массимо было немного. Пузо раздраженно бурчало, протестуя против перспектив делиться едой со всякими незнакомцами, но я пригрозила ему кефиром и с лучезарной улыбкой выложила перед вампиром тарелку. Через полчасика он уже хрустел печеньем «эконом» (мука, сода с уксусом, одно яйцо, чуточку масла, сахара и мелко нарезанная кожура лимона) и выпутывался из моих вопросов.

— Аргентумы живут где?

— Ну где… в Оборот-башне, значит. Ну это я так зову. А по-научному башня зовется Инфериора Это потому как у нее нижних, подземных этажей побольше, чем верхних… Они, значит, живут на приземных этажах. Зачем? Не знаю я, зачем, традиция…

— Кто такие аргентумы?

— Как-кто? Они составляют Круг Правящих. А, чем отличаются? Ну как… Орихальти — обычные, значит, вампиры, они в общем-то сильные. Слышат-видят получше, чем люди, дерутся хорошо, к сражениям способны, магия у них кой-какая имеется. А самые сильные по магии — это, значит, аргентумы. Мало их рождается, эх… на вес золота каждый. Они-то на разное колдовство даровиты: и превращать одно в другое, даже живое, и подчинять, и энергии сплетать, да это… как бишь… транс-фор-ми-ро-вать, во.

— Зачем изъятия? Дык… это… барьер вокруг города поддерживать надо? Надо. Погоду нужную делать, песчаные вихри отводить да рушить. Прогнозы опять же делать. Силу какую-никакую про запас иметь, а то мало ли. Вот и положили за обычай: аргентумы у Младших вампиров часть энергии забирают. Двойная выгода выходит: и самим Младшим с контролем легче становится — сила-то у молодых-необученных дикая, попробуй удержи такую — и со-родичам польза.

— Со-родичи кто? Да мы все. В хмале, почитай, все друг другу сродственники, вампиры-то все наперечет, редко когда новые приезжают, да и те боле по обмену из других городов. Договариваются с иным хмалем да меняются. Кровь чтоб освежить. Новые-то вампиры, не рожденные, редко получаются. Как получаются? Из Даров. Коли вампир Дар не просто в подпитку превратит, а своей энергией в ответ напитает, да по ритуалу, да с умением — новый вампир появляется. Только редко бывает такое. Чтоб вот так отдать человеку часть силы, не только сила и умение нужны. Еще и вера. А то поделишься, а потом поплатишься…

— Я кто? Массимо я. При аргентумах состою. Нет, нет, какой из меня аргентум! Сильный? Я? Так это только телом. Энергии своей у меня не так чтобы много. Хорошо, восстанавливаюсь быстро. Глядишь, и не узнают… Нет. Аргентумом родиться надо.

— Чего аргентумы едят? Да тебе зачем? Мороженым угостить хочешь? А это что такое? А-а… Да разное едят. У них свой чуккинаре есть, Томмазо. Чуккинаре? Пищеведатель — ну кто готовит.

Интере-есно. Аргентумом родиться надо, значит… А если он родится, но ему не дадут шанса эту самую силу проявить? Что будет, если из будущего аргентума тянуть и тянуть «энергию»… станет ли он тогда Правящим? А вообще аргентумом будет?

Да нет, сам вампир про себя такое знал бы. Не мог не знать, он же умный.

Я уже подбиралась к другим интересным вопросам типа охраны этой самой башни и места закупки продуктов для ее обитателей, но тут судьба решила, что хорошего в жизни должно быть понемножку, и пришла пора снова подергать Дарью за нервы.

Мигнуло небо.

Голубой купол на миг сверкнул серебряными искрами… вернулся к привычному цвету… и снова засеребрился…

Я замигала.

Вот что значит похмелье плюс переутомление: уже глюки видятся. Серебряные искорки. Хорошо, что не зеленые чертики.

— Ох! — Массимо схватился за руку. — Прости, красавица, меня зовут.

От удивления я подавилась очередным печеньем и уставилась на вампира, забыв о чертиках и искорках. Кто-кто я?

Но подтверждать слова о моей красоте вампир не стал. Изумленно посмотрел на руку, потер запястье и пожал плечами:

— Странно. Уже не зовут.

Я набрала воздуха… и промолчала. Безоблачное небо стремительно заволакивалось тучами. Зелененькими…

— Зовут… — тихо проговорил Массимо. — Ох, уже нет… И опять… Да что такое?

У меня зашевелились нехорошие подозрения. Я никогда не слышала, чтобы можно было опьянеть от крови подвыпившего вампира, тем более что он на тот момент был уже вполне вменяемым и почти трезвым… Но в принципе в мире нет ничего невозможного!

И если так, то аргентумам еще мало досталось.

Пока.

— Массимо, глянь в окно, а?

— Зовут… — на автомате пробормотал вампир, оборачиваясь к окну. — Не зову… Иблиарте!

Это он так тучки назвал? Мне показалось или название на мат смахивает?

Но решение этого интересного вопроса пришлось отложить: за окном послышались крики. Я так поняла, здешний народ тоже оказался непривычным к зеленым облакам, а реакция у местных бурная.

— Завеса! Завеса окутала город!

— Вампиры подняли завесу! Это война? Война?

— Гроза!

— Посмотрите, какие тучи!

— Близок конец света! Возрыдайте о своей участи, о правоверные!

— …и пожертвуйте на храм…

Небо с треском прочертила белая молния.

— Массимо, что происходит?

— Не понимаю. Барьер сработал. Причем разом и на отражение атаки, и на погоду. Этого не может быть!..

Грохнуло еще раз. Неслабо грохнуло.

— Я должен вернуться…

По-моему, эта мысль одновременно осенила и мятущиеся толпы на улице. Потому что именно в этот момент пошел Дождь. Именно Дождь, с большой буквы. Потом в легендах его так и будут называть, почтительно преклоняясь перед немереной силой вампиров. И заодно перед полной их непредсказуемостью.

Потому что с неба вместе с водой стало падать черт-те что.

Град, мелкие сосульки, замерзшие летучие мыши и очень даже живые лягушки, которые громко квакали, по полной недовольные новым местом обитания.

Едва не получив сосулькой по голове, Массимо мудро отложил свое возвращение к хозяевам и решил из окна любоваться необычными осадками.

Именно он и шарахнулся прочь, когда над деревьями на бреющем прошло темное пятно, вовсю горланящее то ли песню, то ли заклинание. Судя по тому, что на пятне при развороте обнаружилась серебряная мантия, это должно было быть именно заклинание. Но прилетевший орал с таким воодушевлением, словно исполнял по крайней мере «Шумел камыш, деревья гнулись»…

— Аргентум Лумага… — недоверчиво проговорил Массимо. — Быть не может!

— Может, может, — злорадно хихикнула я. — Вот так оно бывает, когда с градусами не рассчитаешь! Интересно, ваша башня вообще на месте? Или провалилась уже?

Следующие пять минут выдались очень и очень шумными. Орали жабы (что ж мне так везет на жаб в этом мире, а?), кричали люди, нервничал вампир Массимо, не представляя, что еще могут выкинуть пьяные аргентумы, где-то далеко опять трубил слон…

Одни сторожки были беспредельно счастливы и молча мели упавшую с небес еду.

А в глубине дома в комнате безмятежно спал под охраной Левчика усталый вампир. И от этого на душе почему-то было теплее.

Буря утихла примерно через полчаса, сменившись обычным дождем (правда, довольно шумным), и мы с Массимо занялись делом. Вампир убежал в свою башню проверять, как там аргентумы, а я… ну у меня все понятно. Еду приготовить надо? Надо. К вампиру заглянуть надо? А то! Утихомирить свой интернат надо? Надо. Вон Рад опять что-то у Джано в лаборатории стащил. Вернуть — вернул, но смотрел так, что хоть спи у дверей этой самой лаборатории. Ясно, опять полезет. Пришлось их чем-то занять. Была идея обкормить до полной неспособности двигаться, но я передумала. Это ж мальчишки. Им тонну скорми, все равно будут шустрые, как психованный кот Борис из рекламы «Вискаса». Ей-богу, я не знаю, кому легче: Массимо с его серебряными пьянчугами или мне с этими живыми «энерджайзерами»?

Аргентумы хоть не прячутся под моей кроватью.

Кровать меня и спасла. Ну то есть не совсем кровать. Когда мы в третий раз искали по дому Тагира и нашли его в моей комнате, я потянула это пугливое сокровище на свет и получила по голове книжкой, которая на кровати лежала. И не сразу поняла, почему у Алишера глаза засияли, как будто внутри кто-то запустил генератор на сотню лампочек.

— Путешествия! Мои путешествия!

И он потянулся к кожаной обложке, умоляюще глядя на меня.

— Дарья… можно?

Книжка, которую мне подсунул вампир, была из имущества, которое Джано когда-то покупал для своего малолетнего Подарка. Что-то вроде учебника географии, только в виде рассказов и заметок. Про страны и края, про моря и расы, про некоторые обычаи. Короче, про устройство мира — про то, с чем я пыталась приставать к вечно занятому вампиру.

Живем!

— Да бери, — махнула я рукой. — Только с условием: все мне вслух прочитаешь. Идет?

— И мне… — тут же присоединился Рад.

Короче, оказалось, грамотный в нашей тесной компании один Алишер, и того Джано научил. Тагир еще малыш, Рад сказал, что читать в принципе умеет, но эти буквы не знает, а Санни — вот же несчастье ходячее! — объявил, что его, мол, учили только достойным умениям, а чтение в них не входит.

Алишер, прижимая к груди книгу, наскоро провел начало ликбеза (первые три буквы алфавита). Поздравляю, Дарья, в семнадцать — снова в первый класс?

Но горевала я недолго.

Скоро Шер открыл страницу и стал читать первый рассказ — про путешествие в край Высокогорье, — и мысли про первоклашку весом в полторы сотни килограммов, про дождь за окном и хвост под юбкой как-то отодвинулись в сторонку…

Очень интересно было.

Здешний мир четко делился на пояса: Снежный, Каменный, Зеленый, Золотой и Огненный. Смены сезонов не было. В Снежном лежали вечные льды и мели снега, в Каменном было просто холодно и мшаники там чередовались с озерами и вечнозелеными деревьями, Зеленый был краем прохлады и лесостепей, а Золотой — тот, в котором жили мы. Вечное лето, умеренно жаркое, зелень, фрукты, густозаселенные страны. Южнее был Огненный пояс. Вот там никто не жил, слишком жарко и неудобно. Зато туда ходили за золотом и камнями — из трещин в земле то и дело рвались пар, порой кипящая вода и огонь. Ну и ценные породы. Прибыльное ремесло, но опасное…

Когда за окном в седьмой раз пролетел нетрезвый аргентум, мы затаив дыхание слушали рассказ купца Аликбека, который попробовал доставить в Огненный пояс скалодыров…

Спровадив парнишек спать, я прокралась на кухню. Увы, брюхо на рассказы не купилось и по-прежнему требовало на ночь запасной ужин. Тьфу на тебя, ненасытное.

Дождь еще шел, вампир за окном уже куда-то делся… Было тихо и спокойно. На шкафу по-прежнему стояла бутыль со спиртом, и я нежно ей улыбнулась.

Что ни говори, алкоголь все-таки классная штука.

Для врагов.

Глава 12

Некоторые люди — как письма. Пока не пошлешь — не дойдет.

Народная мудрость

Дарья

— Благодарю, почтеннейший.

— Рад, что смог вам помочь.

— Пусть это благочестивое деяние ляжет на весы Привратников и будет весом с гирю!

— Спасибо. Прощайте, почтенный. — Голос у вампира был усталый. Буйство аргентумов продолжалось недолго, но жертвы в городе имелись. Не смертельные, а так. Кому-то попало сосулькой, кому-то жабой, два десятка человек вообще прошмыгнули, завернутые в покрывала с головой, не признаваясь, что там с ними такое. Куча народа явилась с жалобами на глюки: мол, они летающих людей видели, а такого ведь не бывает, правда? Ну а кто-то по неизвестной причине вместо речи издавал свиное хрюканье. Вот этот посетитель был из последних. И, когда Джано его вылечил, пациент так возрадовался возвращению человеческой речи, что остановить эту речь оказалось почти невозможно. Ему уже пять раз «до свидания» пожелали, а он никак не унимался, славя «добродетели многие и искусство великое».

— По заветам мудрейшего ибн Сауда — по делам узнается человек, и —

Если дело достойно завершено, Вознесет и прославит тебя оно!

— Да-да. До свидания, почтенный.

— Да будет ваш путь к Нейгэллаху легок и…

— Да не тороплюсь я туда! — не выдержал вампир.

— О, позор моим сединам!.. Я огорчил своего благодетеля!

Пора было вмешиваться. Я высунулась из кухни:

— Слышь, хозяин, а он последний посетитель на сегодня! Ты вроде говорил, тебе новый яд испытать на ком-то надо было? Давай на этом, чтоб других не ловить?

Вампир закусил губу, сдерживая смех, и малость припоздал с ответом.

А когда собрался, отвечать было уже незачем: расшитые шлепанцы и яркий халат мелькали за калиткой.

— И всего-то, — подытожила я. — Можешь не благодарить.

— Дарья!

— Мм?

Вампир прислонился к стенке своего дома и уставился на меня. Как же эта их краска сбивает с толку — смотрит такое вот, и никак не поймешь, смешно ему или он втихомолку мечтает в тебя запустить сковородкой.

— Не смей пугать моих клиентов.

Пугать? Да я еще и не начинала! Или он таки засек тех слабонервных? Придется оправдываться.

— Да кто их пугает-то? — Я старательно заулыбалась. — Просто…

— Их? — тут же уцепился за оговорку вампир. — Так их два было?

Кхм. Два? Ну почти…

— Подумаешь, всего-то и сказала, что у тех, кто тебе не платит, хвост отрастает. Ну а то бы он улизнул, и ищи потом, как таракана в пылесосе!

— Где? Подожди-подожди… Хвост?

Ну да. Я свой показала для примера. Что ему, зря пропадать, что ли? Пока есть, надо пользоваться… как бы, кстати, половчей вампиру о нем рассказать, а?

— И он поверил? — Не подозревающий о моих планах вампир даже вроде как улыбнулся.

А куда он денется? Как раз в тот момент ребята выволокли из дома иноземный овощ бекана (по виду — тыква тыквой), причем с «глазами», «носом» и «ртом», тюрбаном из старого полотенца и даже раскраской вида «добропорядочный горожанин»! И бедный посетитель услышал беспримерный диалог:

— Осторожно! Не показывай хозяину!

— А ему что, жалко будет?

— Жалко — не жалко, а эту голову он трогать не разрешал.

— Что, на свои снадобья пустит?

— Ты что?! Такая голова! Конечно, пустит! Хозяин обычно их в темной комнате вешает, а когда подсохнут, внутренности выковыривает и развешивает на таких специальных прутиках.

— Фу!

— Что? Они вкусные, кстати. Особенно с лимонным соком. Я давно не пробовал!

Бедному клиенту стало плохо еще на стадии «выковыривания внутренностей», а когда дошло до «вкусные», у него вытянулось лицо и он попятился от юных обжор — причем прямо в стаю сторожков. Я дернула этого впечатлительного обратно и попыталась втолковать, что речь вовсе не о том, что господин подумал. Просто предыдущий пострадавший денег при себе не имел, вот и расплатился «тыквами». Но клиент слушал не меня, а свой страх и передвижной интернат, который он в полном составе записал в людоеды. А тут еще Алишер радостно выдал:

— Хорошо, что хозяину сегодня попался неплатежеспособный клиент. Полакомимся.

Пациент сделал попытку дернуться — не вышло. Возможно, если бы он выбрал, чего больше хочет — удрать или упасть в обморок, все бы получилось. А так посетитель обвис тряпочкой. Мужчина, тоже мне. Висел и молчал. Только руки дергались — кошелек искали.

Я рыкнула в сторону мальчишек, чтобы перестали нервировать клиента, но лучше уже не стало и стать, наверное, не могло. Поздно.

— О, все, ребята. Нас Дарья увидела, — огорчился Алишер. — Сейчас все отберет.

— Ну, может, хоть кусочек оставит?

И оба захихикали, паршивцы!

— Оставить? Вот еще! Слопаю вместе с вами!

Тут моя рука судорожно дернулась, и что-то треснуло. В следующий момент клиент, уронив мне под ноги пару монет, во все лопатки мчался по улице, оставив позади вампира, семейку людоедов и пока недоеденную голову…

Но про него-то Джано точно не знает? Значит, и сообщать не стоит.

— Дарья, — вдруг как-то очень мягко, почти бархатно проговорил вампир. — Знаешь, чем отличается человек от паука?

— Ног поменьше? — наугад бросила я. С глазами вампира что-то происходило.

Они блеснули серебром, как ночью… замерцали…

— Паук движется по нити, которую он соткал для себя сам, — отстраненно заговорил молодой вампир. — Люди идут по нитям, которые сотканы не только по их воле, но и по чужой. Не стоит так легко обрывать чужие судьбы…

— Ч-чего?

Но он словно не услышал. Смотрел куда-то мимо меня, мимо дома, мимо сторожков.

Серебряные глаза завораживали… На несколько секунд мне показалось, что Джано подменили, что мой уже знакомый и привычный — почти родной! — ботаник куда-то ушел, оставив вместо себя незнакомца. У него даже лицо изменилось — краска словно отделилась и «поплыла» над кожей… На миг.

— Джано? — тихо позвала я.

Вампир вздрогнул. Серебро в глазах растаяло, и темные брови сошлись в удивленном вопросе: «Это что сейчас было?»

— Я говорю, что тебе надо пока быть поосторожней, — наконец проговорил он. — После вчерашнего аргентумы будут в ярости. И аур тоже. Поиск виноватых не затянется, понимаешь?

— Будут проблемы?

— А что, думаешь, после сегодняшнего все обойдется? Будут… — кивнул он. — Но их станет меньше, если ты перестанешь пугать клиентов. Город и так бурлит. А мы теперь… пока мальчики тут, не стоит привлекать дополнительного внимания и порочить мое имя.

— Да я не…

— Дарья!

— Ладно, не буду.

— Обещаешь?

— Конечно! Не буду я никого пугать.

Пока. Кто ж пугает просто так? Пугать надо со смыслом и по плану… Как говорил ояката, не стоит торопиться решить все проблемы сразу. Шаг за шагом продвигайся вперед, и будет тебе наградой достижение цели.

Ботаник немного посверлил во мне дырку взглядом, но потом махнул рукой:

— Показывай свой хвост.

Блин! Да где же эта коробка с красками? Канчо по маваси, он что, специально ее спрятал?! Мне ж без раскраски на улицу никак!

Сцапают, и ни до какой башни я не дойду. Или дойду, но про скрытность и все такое придется забыть. Мать их так, за эти чертовы обычаи…

Чтоб этого вампира…

И чтоб меня, за мою вспыльчивость!

Эпохальное «явление хвоста вампиру» прошло… напряженно. Ну на самом деле я треснула Джано по руке, когда он чисто автоматически (это я потом поняла) полез прощупывать начало новой конечности.

У Джано с реакцией тоже было все в порядке (то есть не в порядке — на нервах он), так что меня пихнуло в стенку и крепко приложило об нее спиной и бедром. Я зарычала, он ответил. Короче, поругались мы…

Что?

Ну что Дарья? Дарья, между прочим, совсем не настроена была ругаться! Дарья только восемь часов назад смотрела на полутруп некоего вампира и старалась не реветь и не крушить все подряд. А вообще-то мог бы и «спасибо» сказать! Ему же помочь хочешь, а он?

Массимо его с того света тащит, Левчик рядом старается, я тоже… а он, зараза, проснулся — и ни тебе «спасибо», ни тебе «доброе утро». Правда, его с постели буквально сдернули. Едва после милой ночки со спятившими аргентумами замаячил рассвет, пациенты пошли косяком, как модницы в салон красоты. И хоть мы с Шером встали стеной (в смысле, стеной была я, а мальчишка неплохо заменял зенитку), вампир проснулся и сразу ударился в оказание помощи пострадавшим.

Голодный до сих пор…

Поостыв, я решила, что пообижаться можно и потом. Выглянула во двор:

— Джано, слушай, ты будешь ру…

И замерла. Во дворе было пусто.

Ну твою швабру…

Куда он делся? В дом не заходил (мимо меня-то!), за углом нет, во внутреннем дворике пусто, сторожки скачут стайкой — с аппетитом явно порядок, никого не ели в ближайшее время, значит… Тьфу, ну и чушь лезет в голову.

Он же хозяин. Это его сторожки. Максимум, что могут сделать — тереться об ноги, пока жертва не споткнется в сотый раз и не озвереет.

Так что же? Он просто ушел?

Или… или увели? Проблемы?

— Алишер!

— Нигде его нет!

Мой интернат тоже разнервничался. Поначалу у нас еще была надежда, что Джано просто куда-то ускользнул втихую и мирно мастерит очередной порошочек или микстуру, но через пятнадцать минут она пропала. Ребята обшарили все, начиная с лаборатории и заканчивая чердаком с его вечной тьмой…

Пусто.

Алишер кусал губы и рвался на разведку, Тагир молчал, Рад предлагал запустить в башню аргентумов маму-скалодыра — мол, в хорошем случае он пролезет и посмотрит, где там что, а в плохом — хоть башню подырявит. Я переворачивала дом в поисках красок. Народ сейчас на нервах, и если по улице снова пойдет «самка-полукровка песчаного дэва-людоеда в поисках разрешенной добычи» (я в размазанной раскраске), то этого город может и не пережить… Сторожки, заразившись общим волнением, носились по двору, как школьники на переменке.

А мне надо было добраться до башни и вызвать Массимо. Должен же он знать, что с Джано?

Раз уж он там служит.

— Алишер, да где, к скалодырам, все эти краски?!

— У зеркала… — послышался голос от калитки. — А тебе зачем?

Джано?!

Я выскочила во двор так, что дверь очередной раз сорвалась и повисла на одной петле.

Джано, живой и совершенно здоровый на вид, стоял у калитки и удивленно рассматривал нас, замерших у входа…

— Ты где был?!

— За пауком ходил… — ответил наш ботаник. — За птицежором…

Да, Джано, не попасть нам с тобой в герои «Сумерек». Да и «Дневники вампира» нам не светят. По канону не проходим.

Я что-то не припомню ни одной романтической героини таких габаритов! Да и вампир у меня… и возраст подкачал, и характер… хотя… тут еще надежда есть, если он действительно скрытый аргентум. Хорошо так скрытый…

Но ни в каких «Сумерках» вампир не обнимался с коричневым лохматым пауком размером со среднего младенца и не подсовывал его девушке, предлагая полюбоваться, какая это прелесть и умница. Представляете?

Он бы и дальше ворковал со своим пушистым другом, но ему помешали.

Даиз помешал.

То есть я потом поняла, что это Даиз. А тогда как увидела, так подумала, что перебор сегодня с ящерицами.

Первое, что бросалось в глаза, это уши. Они и правда были похожи на обезьяньи… на первый взгляд. А вот на второй… Я в какой-то передаче видела такие у одной ящерки. Они складывались-раскладывались, как… как… не знаю я, с чем это сравнить! Брови у вампира пропали, кожа заметно потемнела, причем в прозелень, в волосах пряталось что-то типа гребня, а язык, который при ругани то и дело показывался изо рта, заметно двоился.

— …урод ученый! …стилка продажная! …порождение ехидны!.. — бушевал бывший вампир. — Отмени это немедленно!

Джано не отвечал.

— Ты меня слышишь, подпитка покупная?! Немедленно!

Ни звука. Впечатление создавалось такое, что мой вампир своего врага и не слышал. Джано смотрел на него, как продвинутый толкиенист на живого эльфа: восторженно, почти влюбленно и чуточку недоверчиво, будто опасаясь, что живое чудо вот-вот растает.

— Джано?

— Авар… — прошептал ботаник.

— Чего?

— Это авар… уникальный вид бескрылого скального дракона, — выдохнул Джано. И мечтательно добавил: — Яйцекладущего…

Глава 13

— Не пей что попало, братишка. Предупреждала же, козленочком ста… А, тебя предупреждай не предупреждай…

Русская народная сказка

Дарья

Даиз выпал в осадок.

Представьте, что у вас дома живет кот. Беспородный, тихий, которого в любой подходящий момент можно пнуть, срывая дурное настроение. Представьте, что вы к этому привыкли. Привыкли до такой степени, что пинки отвешиваете, не раздумывая. Но однажды кот в ответ на очередной пинок вдруг бросился на вас и располосовал руки в кровь. А пока вы в полном ступоре решали, как на это реагировать, кот уже стал смотреть на вас этаким гастрономическим взглядом, точно высматривая кусочек поаппетитней, кровожадно облизнулся и начал медленно так подбираться к вам. Хищными, крадущимися движениями…

Или нет.

Представьте, что на вас напал хомячок.

Представьте, что ваш собственный шкаф открыл глаза и щелкнул невесть откуда взявшимися клыками…

Вот так Даиз смотрел на Джано. На Джано, который не то что не испугался или напрягся, а смотрел на того… черт, да почти нежно! С восторгом. Последний раз я такой взгляд видела у Джано, когда он мой хвост рассматривал. Мол, прелесть какая, какое интереснейшее применение чар, основанных на активации атавистических признаков, да еще с двумя сюрпризами, которые не сработали, потому что расчет был изначально на иной пол. И какое интереснейшее использование энергии крови!

Я уже говорила, что мой хозяин — ботаник?

Говорила?

Ну вот, любуйтесь, сейчас он, можно сказать, во всей красе. В обнимку с пауком дикого размера (и еще бабушка надвое сказала, что он дрессированный!), вымотанный до состояния «хиро» и еще улыбающийся при виде своего доставучего «коллеги», просто потому, что коллега, видите ли, стал похож на бескрылого скального дракона… этого самого… ну вы поняли.

Ну просто супер! Я представила, что сейчас скажет опомнившийся коллега, и решила отослать мальчишек в дом. Не фиг им пока такие слова слушать. Даже воздуха успела набрать.

Но, оказывается, я неправильно оценила степень ботанизма в моем вампире. Недооценила, ага.

Не обращая внимания на оторопелое лицо вечного врага, напрочь забыв о свидетелях, вражде и пауке-птицежоре, Джано подался вперед и с детским энтузиазмом попросил:

— Можно посмотреть?!

Я тяжело вздохнула. Безнадежно. Если на Джано кто-нибудь когда-нибудь сподобится натравить настоящего дракона, уверена, этот ненормальный полезет пересчитывать ему пластинки гребня и проверять, не помял ли тот чешую. Тьфу. А может, он просто слишком добрый?

Стоп, а что это у всех такие ошарашенные лица? С чего это Алишер сдавленно захихикал и полез в ближайшие кустики? Почему у прохожих за забором руки почти синхронно совершают то самое движение, которое отгоняет злых духов? А Даиз-то, Даиз… чего, спрашивается, так активно менять цвет лица? Синевато-коричневый… зеленовато-коричневый… кирпично-коричневый… и опять синий.

— Ни за что! — наконец выдохнул уникальный образец бескрылого скального дракона. И, с места в карьер сиганув к калитке (хорошо умеют прыгать вампирчики — ведь тут все пять метров, даже почти шесть!), почти мгновенно оказался за забором. — Извращенец!

И уже откуда-то из-за поворота выкрикнул:

— Я аргентумам пожалуюсь!

— Псих, — озадаченно выдала я, не понимая, с чего он вдруг… И только спустя минуту, когда вопли на улице стихли, вспомнила последнее слово в характеристике «представителя уникального вида»… и заржала, как лошадь.

Да-а… вот не зря говорят, что человек (ну, или вампир) все воспринимает в меру своей испорченности.

Вот вам наглядный пример.

Джано среагировал странно. Пожал плечами и занялся своим птицежором. Будто никакого яйцекладущего Даиза не пробегало. Ну то есть Джано ведь должен был попробовать по крайней мере остановить свой «уникальный образец» или народ попросить. Или хоть призадуматься, как он умудрился так припечатать этого типа, исследовать чары, его же хлебом не корми, дай новые «плетения» посмотреть. А он только усмехнулся и в дом пошел со своим страшилищем в обнимку.

Странно.

Я немного побыла во дворе. Во-первых, надо было кое-что собрать (в поисках красок я нервно вывернула на землю все содержимое сундука «с мелочью»). А во-вторых, послушать, что народ скажет. Хороший тут народ все-таки. Разговорчивый. И без комплексов: если чего знает, то выложит каждому встречному-поперечному, как следует приукрасив. А если не знает, то еще лучше: выдумает, да так, что несчастная жертва его повествования почешет тюрбан и усомнится, как оно было на самом деле…

Короче, за десять минут (расходиться любители поглазеть не спешили) я узнала массу всего интересного. И про себя (сплетники, притащившиеся за Даизом, рассмотрев меня как следует, увлеченно строили версии, кем я должна быть: самкой пустынного кого-то там, приведенной в человечий вид бегемотихой или заколдованной дочерью шаха), — и про хозяина… и про сторожки…

Я стерпела придурочные фантазии о том, сколько надо лепешек, чтоб меня прокормить, и сколько бы за меня дали в соседнем городе, где любят развлекаться парными боями… и что вампир, видно, готовит меня на какой-то всеобщинный обряд распития. Дальше терпеть не пришлось, потому что разговор предсказуемо перекинулся на то, что мне и было нужно: на слухи про аргентумов. Как видно, эта тема будоражила народ куда круче, чем всякие там дочери шаха в особо крупных размерах. И неудивительно…

— А достопочтенный доро Махмуд своими глазами видел, как башня вампирская тряслась да шаталась, будто кальян курила!

— Что башня, правоверные! Узрите улицу Роз и устрашитесь! И…

— Это какая? Та, что ведет к мыльному пруду у бань?

— Нет. Та, что к помойке. Злосчастные жители с ночи пытаются вырубить розы, которыми заросла мостовая. Говорят, во время грозы, которая по немилости Нейгэллаха обрушилась на наш город, там видели одного их этих нечестивых: он шел и читал на заборах названия улиц. Вот и дочитался…

Чего-чего? Я придвинулась поближе к забору — занятые перемыванием вампирских косточек сплетники этого даже не заметили. Погодите, это он прочитал — и оно появилось? Неслабо!

— О, боги… — послышался после паузы чей-то ошарашенный голос. — Там же рядом улицы Рыбьих Потрохов и переулок Золотарей…

— До переулка он не добрался.

— Хвала Нейгэллаху всемилостивейшему!

— Зато добрался до Монетной площади. Ее недавно переименовали из Мелочной…

— О, боги! Хотел бы я там оказаться этой ночью. Особенно если сей вампир прочитал и ее название…

— Не думаю, почтенный. Переименование прошло недавно, и не все жители успели сменить надписи на заборах. А этот сын иша… то есть высокочтимый и многомудрый аргентум… кажется, неправильно его прочитал. Очень неправильно. Мои родственники, живущие поблизости, утром узрели сию площадь наполовину утонувшей в молоке. То есть в чем-то, похожем на молоко.

Я схватила первую попавшуюся под руки вещь и уткнулась в нее лицом, чтобы не выдать душивший меня хохот.

Молоко? Мо-ло-ко?! Неслабо же вы развлекли город, граждане аргентумы.

Ну хорошо, что не кефир, по крайней мере. Площадь Кефира я бы точно не вынесла.

Дальнейшие повествования о ночных похождениях доблестных вампиров-алкоголиков тоже были «в русле» и просто потрясали количеством и разнообразием. А также дикой фантазией рассказчиков.

— Вампиры взломали всю мостовую в Лекарском переулке, выстроили камни в пирамидки и уставили ими всю дорогу…

«Вот делать им больше нечего».

— Вампиры укусили какую-то ворону, в результате чего птица спятила и заговорила человеческим языком (как одно согласуется с другим, интересно?). И теперь летает над городом и пристает к правоверным с неподобающими расспросами…

«Интересно-интересно, а поподробней можно? Нет? Так и знала».

— Вампиры напали на ростовщика Джанибека, зачаровали его золото, и оно убежало. Теперь ему нечем платить долю своему брату…

«Ну да. Надо же, какие злобные вампиры — у честных ростовщиков золото отнимают…»

— Вампиры послали молнию в дом вер-доро Джафара, который никак не мог определиться, кому из аргентумов принадлежит его верность… и теперь у почтенного Джафара два дома (абсолютные копии, только небольшие), два совершенно одинаковых комплекта домочадцев и два экземпляра злобной тещи (вот ужас-то для мужика).

«Да, попал Джафар…»

— Вампиры влезли в огород вдовы купца Рашида и заколдовали весь ее урожай земляники на полное исчезновение.

«Ха».

— Вампиры влетели в гарем почтенного судьи Али. И в гарем смотрителя водоемов. И в гарем придворного лекаря… и еще в три гарема.

«Трижды ха».

Я бы не отказалась послушать это коллективное народное творчество и дальше (толстячок с лисьими глазками как раз начал захватывающее повествование о том, как одного из аргентумов он собственными глазами видел висящим вниз головой на тутовом дереве и горланящим непристойную песню), но пришлось отвлечься. При известии о гаремах тряпка у моих губ задергалась и забрыкалась, как живая. Что за новости еще? Я отвела это скомканное (как оказалось, меховую шубу) от лица, не дыша, приподняла полу… и на землю шлепнулся сторожок. Слегка помятый и явно не понимающий, с чего злобная хозяйка запихнула его в это жаркое-неуютное-лохматое? Это что, я сцапала его с земли вместе с шубой? А… а… нечего нос совать куда попало! Или что там у него?

— Эх… не горюй, малыш, идем, дам вкусного…

Глава 14

Если женщина наконец замолчала, то, скорее всего, она заснула.

Народная мудрость

Дарья

— Джано!

— Тсс. Не пугай его.

— Кого? О…

Черный ужас сидел на столе, на какой-то тряпке, и, мрачно сверкая глазами, судорожно сучил лапками, вплетая в ткань свои паучьи нити… в подозрительно знакомую ткань, кстати…

— Это та самая ловушка для моли?

— Что? Ах да. Он ее починит. Такие существа видят плетения и восстанавливают их на интуитивном уровне. А если вещь магическая, то и чары можно восстановить — плетения будут совершенно однородны, никаких обрывов и искажающих узлов.

Я покивала, с сочувствием разглядывая еще одного свидетеля паучьих подвигов: белую мышь в стеклянном аквариуме. Бедная пушистая мышильда явно не знала, что паук — птицежор, а не мышеед. И, похоже, считала себя будущим обедом черной громадины.

— Ты посмотри, какая умница… — ворковал вампир. — Не хочет есть, пока работу не закончит.

— Ну…

— Ты только сама его не корми.

Та-ак. Это что, наезд?

— Хочешь сказать, я плохо готовлю?

— Э-э… нет. Просто рискованно. Непредсказуемо. На сторожков хоть бы глянуть. А паук ценный. — И хозяин снова уставился на свою восьминогую радость жизни.

Странно это все-таки. В смысле… разве он не должен сейчас думать об аргентумах, волноваться о том, что Даиз отомстит, и так далее?

— Джано… А ты что такой спокойный?

Показалось или ладонь чуть дрогнула?

— Ты о чем?

— Хочешь сказать, аргентумы тебя не вызовут?

Не показалось. Лицо (наконец-то я научилась различать мимику под всей этой краской!) чуть напряглось.

— Вызовут.

— Попадет же? Эти кровососы должны быть в ярости.

— Да…

— И?

— Что — и?

— Делать что думаешь?

Вампир помолчал.

— Пойду на вызов.

— Вот прямо так и пойдешь? Мало вчерашнего было?

— А что я должен делать, Дарья? — В голосе Джано послышалась тоска. — Они правящие. Я вампир. Я обязан подчиняться.

— Даже если тебя убивают?

— Они имеют право.

— Ни хрена!

Брови вампира дернулись.

— При чем тут корнеплоды?

— Твою швабру, Джано! Ну какие корнеплоды? Я про тебя и это твое… черт, не знаю, как назвать! Подчиняться, повиноваться, слушаться… сколько можно, а? Ты умный… ты столько знаешь, ты сильный, ты… нельзя так! Ты бороться должен! На что бы они там ни имели права, все равно!

— Бороться с аргентумами? — тихо повторил вампир. — Но я не могу…

— Почему? — Я рычала уже по инерции: с вампиром творилось что-то неладное. Он побелел так, что даже под краской заметно стало, мучительно свел брови, а в глазах дрожал, разгораясь, знакомый серебряный блеск…

— Я… мне…

— Джано, ты что?

— Мне запрещено… — прошептали белые губы.

— Что? Эй… держись, что ты, а? Держись.

Но он меня уже не слышал. Узкая ладонь слепо шарила в воздухе, нащупывая опору.

— …запрещено… думать… об этом… — выдохнул вампир. И стал оседать на пол…

Да что ж такое?..

Он пришел в себя буквально через тридцать — сорок секунд. Я только и успела, что испугаться. Ну и еще аквариум сшибить, когда на помощь бросилась. Тот, с мышильдой…

Открыл глаза:

— Дарья? — А взгляд не туманный, как обычно после такого вот полуобморока, а острый, прицельный. — Повтори.

— Что повторить? Ты как вообще?

— Повтори, что ты сказала перед этим, перед моим… повтори.

— Ты должен боро… эй, а тебе снова плохо не станет?

— Пов-то-ри.

Голос у него был… ладно, повторю, трудно, что ли.

— Ты должен бороться. — В третий раз прозвучало, конечно, не так выразительно, как в первый, но Джано не обратил на это внимания — он прикрыл глаза, словно к чему-то прислушиваясь. Я на всякий случай прислушалась тоже, но, кроме шороха на полу (мышь, внезапно обретшая свободу, уносила лапки куда подальше), ничего не было слышно. Наконец вампир кивнул, словно ответил себе на какой-то мысленный вопрос, и поднял на меня глаза:

— Очень… интересный эффект. Повезло мне с Даром все-таки. Значит, мне нельзя сопротивляться… По крайней мере, аргентумам. И задумываться об этом тоже нельзя. Любопытно… а что еще мне запрещено? Самостоятельный поиск тоже блокирован… ну-ну. Дарья?

— Че?

— Ну-ка сядь. Ну вот хоть сюда, на постель.

— Что надо-то? — Сидеть поблизости от птицежора было неуютно. Я не то чтобы особо боюсь пауков, но пауков такого размера… Я понимаю, что он — птицежор, а не дарьеед и даже дарьекус, но все-таки — неуютно.

— Хочешь задать мне вопросы?

— Вопросы? Какие?

Джано старательно растянул уголки губ, пытаясь улыбнуться:

— Любые.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать семь.

— Сколько?!

«Дарья, он же сказал!»

— Джано, твои предположения насчет родителей?

— Мм…

— Ясно. Не отвечай. Почему ты тогда снял с Даиза эффект хвоста и рогов?

— Какой эффект?

— Не помнишь… Так. Твой уровень силы?

— Мм…

— Понятно.

А чего теперь и спрашивать? Вроде уже выспросили что могли? Лично у меня фантазии хватило ненадолго, на двадцатом вопросе она объявила забастовку — переоценил вампир мою непредсказуемость! — И я позвала Шера. Парнишка местные нравы знал лучше, ему проще было разобрать, что тут не так. Он просек ситуацию в момент, как-то нехорошо подобрался и принялся за Джано всерьез.

Первый вопрос был, что называется, не в бровь, а в глаз:

— Джано, твое настоящее имя?

Я оторопела. Это с какой стати? Разве можно не знать собственного имени? А вампир опять начал задыхаться, за горло схватился. Я поспешно сбила его другим вопросом, совершенно идиотским, кажется, что-то про его отношение к моему приготовлению пищи. Но помогло. Джано перестал ловить воздух посиневшими губами и всерьез призадумался над тем, удаются ли мне блинчики. Нам сразу расхотелось задавать вопросы: ведь не откачаем, если что!

Но оказалось, что спорить с Джано-сегодняшним не проще, чем с автобусом или бульдозером. И постепенно мы выработали что-то вроде страховки. Мы спрашиваем, и если очередной ответ оказывается одним из «запретных» и губы Джано опять начинает заливать синева, то следующий вопрос нужно задать очень быстро, и он должен быть абсолютно не связан ни с личностью вампира, ни с его со-родичами, ни с порядками в вампирской общине. Лучше всего для этого подходили мои, не всегда толковые, но отвлекающие по полной программе вопросы.

Чего только стоил вопрос об Анисе — ну той, которая на самом деле должна была стать его Даром. И крупной подставой. Вот если подумать, какое мне должно было быть до этого дело? Не должно ведь…

А картинка вырисовывалась страшноватая.

Джано не знал своего настоящего имени, не имел близких людей (ладно, вампиров) и друзей и не имел права их заводить, не смел сопротивляться воле аргентумов ни в какой мере, не должен был всерьез отбиваться от Даиза, не должен был наращивать уровень своей энергии сверх отпущенного предела, а если такое случалось, обязан был извещать аргентумов и ложиться на изъятие…

Черт, да кто здесь раб, в конце концов?

Если так посмотреть, то прав у Джано было меньше, чем у Алишера или у меня.

Нам, по крайней мере, не запрещалось думать… И память у нас не отбирали.

Что же это такое?

— Не думаю, что такие ограничения наложены на всех Старших вампиров.

— Нет… — Джано слепо смотрел куда-то мимо паука-птицежора, который, закончив с противомольной занавеской, спустился на пол и взялся за какие-то белые нитки… — Нет. Только на меня.

— Почему?

— Я узнаю.

— Так уже было, — проговорил Алишер. — Когда я… ну жил здесь раньше, я замечал кое-что такое, необычное. То ты забывал, что случилось, то говорил странное. То с Даизом… я спросил почему, и ты тоже ответил: я узнаю.

— А потом?

— А потом сам знаешь. Я проснулся у Даиза, и он сказал, что ты мной откупился. — Мальчишку пробила дрожь, и Левчик, как раз размышлявший, кого утешить, принял решение и потопал к нему под бочок.

— Понятно…

Ага. Очень даже понятно. Кажется, мы только что выяснили, почему парнишку выкрали. Много видел? Задавал лишние вопросы? Наверняка.

— И что ты теперь будешь делать? — Алишер прижал к груди острые коленки (кормить, кормить и еще раз кормить!) и не отрывал взгляда от пола.

Джано вдруг встал. Отобрал у паука-птицежора притихшую, но жутко довольную мышильду (тот непонятным образом умудрился укоротить и завить ее шерсть) и запихнул обратно в аквариум. Обнял Алишера за плечи.

— Что делать? Пришла пора совершенствовать свой Дар. Готовься, Дарья.

Глава 15

Красота — страшная сила. И с каждым годом она все страшней и страшней.

Главный смотритель шахского гарема

Дарья

Твою швабру!.. Кассу мару! Хакарл им в прическу, этим аргентумам с их традициями!

Совершенствование я имею в виду!

Если б я знала, как это будет, если бы просто догадывалась… черт, проще на диете сидеть (по крайней мере, первые два дня). Нет, я совершенствуюсь только первый… но мне уже хватило по горло и даже выше.

Р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р.

Началось все еще вчера вечером. Что такое совершенствование, мальчишки представляли себе плохо, но зато с фантазией у них был полный порядок, и через час я лезла на стенку от их предположений. Ну то есть влезла бы, если бы была уверена, что это хилое-средневековое меня выдержит.

Шер про эти процедуры знал не очень и только предполагал, что каждый «усовершенствованный» становится чем-то похож на своего хозяина.

Рад (внаглую присвоивший белую мышильду) радовался за меня и говорил, что теперь я наверняка полюблю алхимию.

Тихий Тагир отмалчивался, и только по глазкам видно было: дите подсчитывает, сколько крови мне понадобится, если я подамся в вампиры.

Лазоревое чудо критически осматривало меня с ног до головы и рвалось совершенствовать прямо сейчас, начиная с волос и заканчивая маникюром.

Но это были цветочки. Ягодки пошли с визитов в «дома». То есть в гости к другим вампирам, у которых имелись прошлогодние и позапрошлогодние Дары. Уже усовершенствованные, так сказать. Ритуал такой: сначала продемонстрировать свой Подарочек, так сказать, в «сыром виде» (а заодно и Подарочку показать образец), а уж потом браться за «тяжелый и неблагодарный труд». Раньше-то Джано чихать хотел на этот ритуал, потому что все равно не собирался меня оставлять. Хотел втихую найти мое племя (!) и отправить свой Подарочек обратно к родственникам. Все равно, мол, не убережет: или отберут, или произойдет несчастный случай.

А сейчас все, хана кузнечикам. Одному кузнечику… почти в полтора центнера весом.

Вперед, Дарья, нет предела совершенству!

Да-а… Что вам сказать. Запустил Джано дом. Я даже не представляла как. Пока не увидела…

Роскошное здание, все в каменном кружеве и зелени. Вампир Джаванно, Старший.

Аккуратный белый домик, словно светящийся изнутри. Дом вампира Микеле.

Розовая мини-крепость, словно вырастающая из цветочных стен. Владелица — вампирша Мелисс. И так далее, и тому подобное.

Да, Блэйд бы на моем месте схлопотал полный культурный шок. Здешние вампиры не собирались прятаться по склепам и выползать из дома только по ночам. А интересно, водятся ли тут Беллы Свон? Вряд ли… а то бы вампиры уже вымерли…

Да что за чушь лезет в голову?!

Успокоиться, живо!

Так, что там у японцев…

«Совершенный человек пользуется своим умом, словно зеркалом: он ничего не хватает и ничего не отвергает. Берёт, но не удерживает». Тьфу, и тут совершенство… Не то.

«Действие проистекает от желаний».

Не то. Чего я сейчас хочу — так это удрать из этой обители совершенства и немедленно переодеться во что-то посимпатичнее. Или чего-нибудь разнести, чтобы успокоиться. Успокоиться! Ояката чего только не говорил, и все мудрое, даже если непонятное. Неужели там ничего нет о спокойствии?

Ага!

«Сохраняя спокойствие, заставь противника потерять бдительность»… Подходит! А что там дальше?

«Изучи, насколько силен противник. Сражайся, если перевес в твою пользу, и не сражайся, когда нет шанса на победу».

То что надо.

Там еще что-то такое было подходящее… Сейчас, как же там… ведь целый перечень был. Мы его тогда три часа заучивали. Есть хотелось непереносимо, Олька при ответах, как нарочно, сбивалась и вместо «победы» постоянно соскальзывала на «креветок». А Ларка — на борщик со сметанкой, мм… Не отвлекаться!

Так, заповеди повторить:

«Внуши противнику мысль о том, что преимущество на его стороне».

«Ну, тут и притворяться не надо. Только глянуть в эти самодовольные морды».

«Если противник силен, отступи и хорошо подготовься».

«Само собой…»

«Нарочно выводи противника из себя, изматывай его».

«Сохраняя спокойствие, заставь противника потерять бдительность».

«Встретив единую группу, посей в ней раздор; сделай ее членов чужими друг другу».

«Поражай слабые места противника, делай то, чего он не ожидает».

«Изучи, насколько силен противник. Сражайся, если перевес в твою пользу, и не сражайся, когда нет шанса на победу».

«В ходе сражения сделай так, чтобы инициатива исходила от тебя».

«Нападая, атакуй врага так, словно это твой последний шанс».

Йес! То есть банзай!

И появившуюся вампиршу (кр-р-р-р-р-расавицу — моделям от зависти только силиконом поперхнуться!) встретила с самой спокойной физиономией.

Правда, спокойствия моего хватило ненадолго. Оно как-то подтаяло в тот момент, когда я увидела, как эта мымра посмотрела на моего вампира. Как первая красавица школы на ботаника-очкарика. Мол, что это такое, а главное, с какой стати оно тут, рядом?

— Ты? Принес мой заказ?

И взгляд этакий, от которого у меня рука сама собой к карману потянулась.

— Заказ будет готов через два дня, Мелисс, он ведь особый, специально для тебя по моему личному рецепту. Я по другому поводу. — Голос Дара изменился, стал суше и официальней. — Орихальти Мелисс, прошу твоего присутствия и свидетельства в деле совершенствования моего Дара. Прошу твоей помощи, со-родич.

Ого! Всегда удивлялась, как легко зрелище «красавица снисходит до простых смертных» превращается в «Медуза горгона отправляется в свободный полет». Или «Кобра готовится к броску».

— Ш-ш-што?

Все-таки кобра…

— Ты смеешь?

— По праву со-родича.

— Ты! Это чудовище…

— Ты мне отказываешь? — что-то мелькнуло в голосе Джано, что-то этакое… не знаю, как назвать, но лично мне на ум пришло слово «яд». И еще почему-то «волк» и «айсберг».

Кобра спрятала клыки и задумчиво коснулась хво… юбки.

— Хм… мы же не будем решать такие сложные вопросы сразу, без переговоров? Напитки нам. Этому… Дару… тоже. Позвать Эфа. Пусть он пока немного поучит твой… оригинальный Подарок.

Поздно она решила быть любезной.

Жабья икра уже соскользнула в ее цветничок.

— …А еще есть стихи о любви несравненного Джаниля, и они воистину прекрасны! — Эф, Дар коброподобной вампирши, вдохновенно воздел тонкую руку и приготовился прочитать очередной бейт. Местные стихотворения так называются.

— Не надо, я верю!

Но остановить это возвышенное совершенство можно было только грубой силой. И то сомнительно. Это примерно как меня затормозить, когда я начинаю составлять меню и упоенно перебираю рецептики. Увлеченный человек…

Неужели и я после совершенствования вместо рецептов чудо-борщика на свининке и рулетиков «на ниточке» буду вот так вот воспевать прелести ямочек на подбородке? Ужас.

Уж не мимо ли подруги ты пронесся, ветерок, Что сладчайшим ароматом ты овеял мой порог? Осторожен будь, дыханьем не коснись ее кудрей, Что тебе до них? Не путай золотистый завиток[1].

Ужас-ужас. Может, правда применить силу?

— Дарья, пойдем. — Голос Джано после трех десятков стихотворений показался дивной музыкой. Я поспешно вскочила с лавки. Слишком поспешно. Лавка угрожающе треснула. Декоративная ваза с фиалочками грохнулась о дорожку. Брызнули осколки.

Вампиршу перекосило, но шипеть она не стала. Только взглядом ошпарила, таким, что я сразу прочувствовала и свое самодельное платье, и порядком стоптанные босоножки, и каждый лишний грамм на талии.

Ага, ну это понятно. Извинения приносить расхотелось моментально. Я состроила выражение «мои-родители-тролли-в-седьмом-поколении» и уставилась куда-то в прическу вампирше. Как там не хватало симпатичной жабочки…

— Я подтверждаю наш договор, Джано, — сквозь зубы выговорила хозяйка дома. — Обещаю мое внимание и участие в деле совершенствования твоего Дара.

Ух ты! Так она согласилась? От удивления я обернулась к моему вампиру… и пропустила движение Эфа, который уже успел смотаться куда-то за цветами и собирался вручить их хозяйке — то ли традиция у них такая была, то ли это сейчас ему в голову стукнуло. Короче, не вовремя я повернулась. И резковато. От моего нечаянного тычка Эф птичкой отлетел на вторую вазу, и дорожка снова украсилась художественным узором из осколков вперемешку с фиалками.

В синих глазах вампирши сверкнуло адское пламя.

— Очень пристальное внимание, — сдавленно проговорила она. — И участие. На этот раз Даиз зашел слишком далеко…

Все-таки жабы — это самые пакостные создания на свете. Выждали, пока Джано выйдет, и давай квакать на сорок голосов. И зачем я взяла с собой это божье наказание? С таким трудом сконструировала сумку-холодильник (вообще-то по размерам она была ближе к кошельку, чем к сумке) и не нашла ничего лучшего, чем упихать в нее этих земноводных! Лучше б колбаску положила или еще что… съедобное.

Ур-р-рл-л-л — согласилось пузо.

Заткнись, обжора, а то получишь жабу. Или кефир. Испуганное пузо притихло. Согласилось потерпеть до дома?

— Что значит — Даиз зашел слишком далеко?

Вампир глянул на меня как-то косо:

— Все считают, что это он вмешался в церемонию раздачи Даров и подсунул мне тебя. Или подкупил кого-то. Сочувствуют.

Ну спасибо. Шли бы со своим сочувствием к пустынным дэвам или куда подальше!

— Сочувствуют. Ага.

— Насколько они вообще способны сочувствовать ненормальному затворнику Джано.

— Ага-ага. Слушай, скажи мне наконец, зачем мы вообще все это затеяли?

Вампир вздохнул:

— Может, потом?

— Джа-но…

— Ладно. На самом деле я ничего не затеял. Просто не заметил вовремя — очень уж жизнь в последнее время… насыщенная. Процесс запустился сам. Первичная связь сформировалась даже без замыкания ошейника, и теперь, куда тебя ни отошли, достанут.

Я посомневалась насчет «куда ни отошли» — дома меня вряд ли достали бы… наверное. Но погодите…

— Какая связь?

— Между вампиром и… а кто это квакает?

— Жабы, — отмахнулась я. — Так, и?

— Откуда здесь жабы? Причем этот вид? Они ведь редкие…

— Э-э…

— Дарья!

Доругались мы только у следующего дома. То есть не доругались, а так…

— Да обещаю я не трогать больше твою икру! То есть жабью.

— И?

— Что — и?

— Мне что, теперь тебя обыскивать перед каждым визитом?

— У тебя так много времени?

— Дарья!

— Да обещаю я… ни икру, ни яйца, ни ящерок… короче, ничего опасного твоим вампирам подбрасывать не буду. Интересный домик…

Джано только вздохнул.

— Здесь живет Микеле. Он… сам интересная личность. Будь осторожней, хорошо?

— В каком смысле?

— Он…

— Джа-а-а-а-ано! — послышалось с крылечка. — День состоялся! Принес порошочек?

— Да. Но я к тебе по делу…

— Ой, прошу тебя! Давай оставим скучные дела на потом, дружище! Проходите, проходите! Это твое… твой…

— Дарья.

— Ах, да пусть. Тиресса, гости!

О. Понятно, с этим Микеле надо быть поосторожней. Вспорхнувший с крылечка вампир… ослеплял. Он не шел, а словно плыл над землей, и в каждом его движении, в повороте головы, в улыбке светились небрежная, но какая-то радостная легкость, изящество, обаяние. Он был чем-то похож на Максима Галкина, еще не зазвездившегося, а молодого, с бьющей через край искренней жизнерадостностью.

— Проходите, проходите! Я вас ждал. Ты ведь из-за Дара своего? У кого первым побывал: у Ванессы, у Мелисс?

— У Мелисс.

— А, ясно. На обряде скажет «нет», но зато засвидетельствует все законное и незаконное. Молодчина, хороший выбор. Тиресса, где же ты?

— Здесь, — донеслось с лестницы.

И я онемела.

Я не могу описать, как она выглядела. Но если это результат совершенства, то я до него не доживу! Умру… от нетерпения.

— Нет.

— То есть?! — Одно слово, а сколько разочарования. Я-то уже возмечтала… а тут облом!

— Нет — то есть совершенствование — это не внешность. Не столько… не только… — Женщина улыбнулась и придвинула ко мне блюдо с нарезанными фруктами — десерт. — Как тебе объяснить… Сейчас.

Легкое движение, и передо мной раскрылась шкатулка из зеленого узорчатого камня.

— Вот, смотри. Это лунный камень. Серьги и кулон. А это рубины. Тоже серьги. В чем разница?

— В огранке. В…

— Достаточно. Представь, что лунный камень не обточили вот так, подобно жемчугу, а огранили, как рубин, сохранил бы он свою красоту? А если бирюзу оправить не в серебро, а в золото, стала бы она красивей?

— Вы хотите…

— Ты.

— Ты хочешь сказать, что наше «усовершенствование» зависит от нас?

— От того, что в тебе есть и какой тебя увидят, — улыбнулась Тиресса. — Человек сложнее камня, но неправильная огранка убивает нас так же верно. Может быть, именно поэтому у Даиза до сих пор нет истинного Дара, ведь он не способен увидеть… он только умеет подгонять под образец, а этого мало.

— Понятно… То есть из меня не обязательно получится красавица?

— Получится то, что в тебе есть. И…

— И то, что во мне видят, я поняла.

Если учесть, что именно Джано считает симпатичным, то надежд обрести красоту у меня мало. Понятие о привлекательности у него очень уж своеобразное. Я представила себя кем-то вроде паука-птицежора и содрогнулась.

— Не волнуйся. Если связь начала формироваться, значит, твой одаряемый, по крайней мере, способен тебя понять и ощутить. А мы поможем. Уверена, Микеле скажет «да» на обряде. Он вовсе не такой легкомысленный, каким старается казаться. Пойдем, покажу дом? И, кстати… ты не думала отпустить волосы?

Вот так начался наш рейд по будущим «свидетелям». Я до одури насмотрелась на вампиров и их дома, до обалдения — на их Подарки, усовершенствованные и нет, и наслушалась соболезнований в адрес Джано до… ох, не будем уточнять.

К концу этого дня я мечтала только о двух вещах: о постели и об ужине. Да, и еще об убийстве того, кто все это выдумал.

Кажется, следующие несколько дней (недель? месяцев?) мне не понравятся.

Домой мы вернулись поздно.

Мальчишки спали, нас встречал Левчик. Котик-шоколадка смерил вернувшихся хозяев зеленым взглядом и, кажется, понял, что утешений на этот раз никому не требуется. Мявкнул и ушел к себе на подушку. На миг мне показалось, что там, на подушке, шевелится сторожок… но чего не померещится от усталости.

— Пески пустыни… — тихо проговорил мой вампир, глядя на стену.

— Что?

Не отвечая, он сорвал с полочки какой-то свиток и с треском развернул.

— Дэвий хвост. Нас вызывают аргентумы. Завтра…

Глава 16

Женщина — это слабое, беззащитное создание… от которого нет спасения.

Из воспоминаний аргентума Ченцио

Дарья

В первый момент я даже не нашлась, что сказать. «Хакарл им в прическу» — было слишком мягко для характеристики доставучих кровососов, чтоб им до конца жизни похмельем страдать. А других комментариев не нашлось. Прокомментировало пузо. Причем так громко и с таким чувством, что Джано, не выходя из каких-то нехороших раздумий, машинально кивнул:

— Согласен…

Слышь, пузо, с тобой уже соглашаются.

— Только при них такие слова говорить не стоит.

Слышь, пузо, а ты, оказывается, умеешь выражаться нецензурно? Надо же, какие возможности открываются. Представьте: часик не поешь — и все окружающие уже в курсе, куда им пойти, и с кем, и… отставить посторонние мысли! Вечно у людей так: когда что-то пугает, так мозги живо запускают защитную реакцию и подсовывают мысли — кому-то злые, кому-то полные неверия, а кому-то мысли о совершенно посторонних вещах, например, о поголовье пингвинов в Антарктиде. А у меня чаще всего включается юмор… ну или злость. Хорошо хоть ненадолго, и взять себя в руки получается довольно быстро.

— А какие стоит?

В черных глазах Джано промелькнуло какое-то странное выражение.

— Ты уверена, что готова это услышать?

— Ты серьезно?

— Предположительно.

— Поправь меня, если ошибаюсь. — Я уперла руки в бока и заговорила ла-асково, как кобра перед укусом. — Значит, я должна войти молча, опустив голову, на стражников не смотреть, на аргентумов глядеть только с их разрешения или приказа, а если меня о чем-то спросят, то я должна сначала сказать всю эту хре… то есть эту фразу, причем ни разу не споткнувшись? Да сие можно выговорить только с разбега! И только потом дать ответ на поставленный вопрос, при этом не допустив никакого нарушения приличий?!

— В принципе… да. Так и есть.

— А неприличностью в башне считается даже обнажение шеи?

— Особенно обнажение шеи! Этим ты как бы заявляешь, что доступна, ведь полная связь еще не сформировалась, это по узору видно, значит, есть шанс ее переориентировать, например, на аргентумов.

— То есть они имеют право забрать меня себе?!

— Формально — нет. Фактически же есть две ловушки в одном из законов, которые при особых условиях позволяют присвоить Дар, отделавшись сравнительно небольшим наказанием.

— Могут или не могут?!

Джано вздохнул:

— Я не зря сегодня провел тебя по домам сильных и независимых орихальти. Кое-кто из них вхож и к ауруму. Понимаешь? То есть если ты не допустишь ошибок, то твоя «передача в другие руки» вызовет пересуды.

Вампирский инструктаж по должному поведению перед аргентумами дал блестящие результаты: поздно ночью я в пятый раз проснулась от очередного кошмара на тему завтрашнего приема. На этот раз аргентумы изволили присниться в виде жаб, широко разевали пасти, почему-то зубастые, как у змей, и противным кваканьем требовали пива на опохмел. А если я принесу не то или подам не так, то меня приговорят к продаже в слоновник…

Милая ночка, мечта шизофреника. Так, как бы нам успокоиться? Заняться медитацией? Я глубоко вдохнула прохладный ночной воздух и приготовилась «отрешиться от мыслей о бренном» — ночь на дворе все-таки. И тут рядом на кровати что-то шевельнулось, напрочь вышибая душевное равновесие.

Длинное. Тонкое. С кисточкой на конце… в моей постели?!

Я рванула из кровати, как мамонт из ловушки первобытного племени. Постель хрустнула и заметно скособочилась, дежурный кефир на тумбочке (отгонятель аппетита) спикировал на пол вместе с глиняной кружкой и тумбочкой, а хвост… хвост последовал за мной.

И только когда он нырнул под мою ночную рубашку, до замороченных мозгов дошло, что конкретно этот хвост вообще-то мой собственный. И завтра мне придется брать его на встречу с аргентумами… Именно что придется, куда его денешь-то? Джано сказал, что есть два способа удаления этого интересного «образчика атавистических чар», быстрый и медленный. Но для медленного ему нужно шесть дней спокойной работы, в крайнем случае, три, чтобы антидот по крайней мере доварился, а такого счастья нам пока не светило. А для быстрого — мое терпение, уверенная рука и топор. Вы бы на моем месте что выбрали? Ну вот…

Так что от атавизма мне в ближайшую неделю избавиться не светило. Разве что если я очень захочу, то можно будет с него волосы удалить — такое лекарство, мол, у вампира имеется. Я представила. Настроение упало окончательно. И вообще, похоже, решило податься в шахтеры и закопаться где-то на уровне шахты «Донецкая». Дарья-с-хвостом — это, конечно, та еще достопримечательность, но Дарья с хвостом, который к тому же еще и лысый…

Ладно, Дарья, подъем. Засыпать, чтобы еще раз просмотреть захватывающий кошмарик с участием аргентумов, паука-птицежора и других интересных персонажей, не стоит. К тому же неизвестно, насколько мы застрянем завтра в этой башне, а ребятам что-то есть надо, правильно?

Так что сгонять стресс будем на кухне.

Ну твою же швабру!

Я осторожненько отодвинулась от миски, в которой, по виду, то ли что-то кипело, то ли вообще кто-то шевелился. Ничего себе, приготовила оладушки…

Недосып, нервы и плохое освещение сыграли со мной злую шутку. Не знаю, что я такого насыпала в муку вместо тертой земляники, но ничего зеленого-шевелящегося точно не заказывала. И пищащего тоже.

Отлично, Дарья, на этот раз ты прямо превзошла себя. Такое даже сторожкам не скормишь. Таким если кого и кормить, то разве что смертельных врагов — если не помрут, то хоть помучаются. Я поразмыслила, кого я настолько ненавижу, но кандидатов не нашлось… пока. Разве что аргентумы, но они ж, гадюки, живучие…

Хм… я взяла ложку на длинной ручке, осторожно ткнула в тесто. Может, его сохранить где-нить в хладнице? Заморозить и… Тесто хихикнуло.

Секунду я тупо таращилась на зеленый кошмарик, убеждая себя в том, что глюки, они и слуховыми бывают. Усталость, три часа ночи, недосып, то, се… Потом ложка снова легонечко коснулась теста…

И хихиканье раздалось снова.

Нет, сторожкам это давать точно не стоило. Да и аргентумам. Негуманно. Лучше выльем эту гадость на соседскую помойку. Той уже хуже не будет, в смысле, хуже просто некуда. Правда?

Неправда.

Если уж день (то есть ночь) не задалась, то до конца. Во-первых, когда я потащилась выбрасывать миску (тихо-тихо, чтобы не проснулись сторожки), то особо одеваться не стала, посчитала, что ночной рубашки хватит. Во-вторых, когда выходишь ночью в собственный двор, обычно не ожидаешь, что нарвешься на шпионов. Особенно таких целеустремленных — сидеть посреди соседской свалки только для того, чтобы следить за нашими окнами, — это настоящий подвиг. А в-третьих, сторожки, разобиженные, что хозяйка несет какую-то вкуснятину и не делится, облепили меня со всех сторон и выражали недовольство. Без них я бы, может, и засекла шпиона, а так…

Зеленая гадость шикарно плеснула через забор (знаю, знаю, что непорядочно, но свалку под нашими окнами устраивать тоже нехорошо, особенно если в городе полно мусорщиков!), и дикий вопль расколол ночную тишину.

Я шарахнулась — мне показалось, что от моего варева ожила мусорная куча, неслабое такое впечатление. Но в нечленораздельном вопле прорезались сначала мат (местный, с дэвами, ифритами и родословной, происходящей от гиены), а потом и более вразумительные слова…

— Щекотно-о! — вопила куча. — Щекотно-о…

Сторожки зачарованно внимали.

— Ой, хи-и-хи… ой, не могу… щекотно-о… убери это! Я больше не буду за вами следи-ить! Хи-хи-хи…

Я попыталась оказать несчастному шпиону гуманитарную помощь в виде воды из корыта для сторожков, но вы когда-то пробовали поднять корыто и прицелиться настолько точно, чтобы попасть?

И-экх!

Нет, я попала. И часть зеленой гадости смыло. Но зато шпион, обретя силы и надежду, сиганул через забор и умчался в поисках водоема, а гнаться за ним по улице в ночной рубашке… я еще не настолько рехнулась. А как было бы здорово его порасспросить…

Ну не везет, так во всем.

Позже святую истину о невезении пришлось озвучить еще раз. В той самой хладнице. Причем вместе с несколькими крепкими словечками, выражающими степень моего потрясения этой хре… этим маловероятным и неожиданным событием. Как бы это сказать подоходчивей…

У меня голова ожила.

Да не моя! С моей все было нормально, то есть я надеялась, что нормально… а вот головы, которые в кладовке лежали… Какой черт меня в эту кладовку вообще понес!

Если быть точной, то понес меня туда не черт, а паранойя. Точнее, навязчивое желание запастись для завтрашней (то есть уже сегодняшней) встречи аргументами повесомей приветствия «Благословенны будьте, принимающие решения, направляющие силу и дарующие процветание».

Ну, меня на первом же титуле перекосит, про благословенность. Тоже мне, благословенные, превратили человека в помесь раба с домашним животным, а сейчас еще и ко мне лапы тянут. Нетушки, обойдетесь! Когда Господь раздавал послушания, моя душа, наверное, засмотрелась на «Макдоналдс» и опоздала к раздаче. А стройность, наверное, сменяла на десяток гамбургеров. Эх… Короче, мне хотелось на крайний случай иметь что-то этакое, оружие последнего шанса. Я сначала подумала про тот порошочек, который мощный афродизиак. Но представила последствия и решила, что снотворное будет гуманней. Для окружающих. Тем более что я знала, где оно лежит.

Кто же ведал, что неукротимый ботаник переложит пакетики, раскапывая какой-то нужный? И кто знал, что для временного оживления головы ей даже крупинки порошка не надо — достаточно того, что пакетик проплывет рядом?!

Я как раз раздумывала над тем, брать или не брать те самые незабываемые галлюциногенные грибочки, когда за спиной грянуло:

— Ершамхух!

Я чуть не уронила пакетики.

— Кто тут!

И, похолодев, встретилась взглядом с открывшей глаза головой…

— Я…

Ох, твою тофу с кефиром!.. Я попятилась к двери вместе со всем тем, что держала в руках.

— Стой! — прошипела голова. И тут же, почти без перерыва: — Стой, воровка! Стой, порождение ифрита! Посыпь меня, немедленно! Сто-о-ой…

Захлопнув дверь, прислушалась к затихающему шепоту и нервно ухмыльнулась. Ну ничего себе, а? Шпионы. Зеленая гадость. Оживающие головы. И аргентумы утречком…

И что тут хуже, сны или все-таки реальность?

Какая, однако, ночка… колоритная.

Кисточка аккуратно нанесла завершающий штрих и отстранилась.

— Готово, — важно кивнуло лазурное чудо, с удовольствием рассматривая мои свежеокрашенные ногти.

— Спасибо, Санни.

Алишер откусил нитку, поправил шарф на моей шее и отступил. Узлам бывший раб не доверял, поэтому шарф решил просто зашить. Намертво. Рад закончил чистить сережки и примерился к моему уху. Все были при деле. Зоопарк дружно собирал меня к аргентумам.

Тагир и тот принял посильное участие: слетал в сад, сорвал какой-то цветочек, пристроил в мои волосы. Пахучий. Захотелось чихнуть, но попробуй чихни, когда тебе раскрашивают лицо! Раскраску мне творили сообща Шер и Санни, споря по каждой мелочи типа точек над бровями и дополнительных завитков у висков… Пришлось терпеть.

— Готова? — негромко спросили у порога.

Джано уже собрался. Сегодня он приоделся, по-своему, конечно: ни вышивки, ни яркости, та же серая тряпочка, разве что новая. Но все-таки получше, чем раньше. Аккуратная повязка на голове была свежей, накидка отглаженной. Только почему-то этот его почти нарядный вид напомнил первый вечер и растерянного парня, который встал мне навстречу, готовясь защищаться… Может, из-за котенка на руках?

— Да. Нормально?

Вампир кивнул:

— Да. Достойно. Хотя, подожди… присядь. Не двигайся. Теплая ладонь мягко легла на макушку, и… какое странное ощущение… словно в волосы заползли сотни трудолюбивых муравьев. А потом они выросли. Волосы. Золотая волна тяжело упала на плечи, коснулась локтей, стремительно доросла до бедер… И остановилась.

— Вот теперь совсем достойно, — бледно улыбнулся вампир. — Шер… ты помнишь, что я говорил. При малейшем подозрении…

— Мы помним. — Моя синеглазая покупка кусала губы. — Но, Джано…

— Ну вот и хорошо. Пойдем, Дарья.

— Удачи! Возвращайтесь побыстрей!

— Миу!

— Возвращайтесь… — тихо проговорил Алишер.

— Что ты ему сказал?

Скрытничать вампир не стал.

— Если в дом начнут ломиться, ребята должны уйти. Я оставил деньги и кое-что нужное. Ну и адрес, где можно переждать. На всякий случай.

— На какой?

Наступившее молчание было тяжелым.

— На всякий.

Вдохновляюще.

А на улице бушевало солнце! Цвели теневики — вьющиеся растения, оплетавшие заборы, крыши и стены домов, куда-то торопились по своим делам прохожие, откуда-то негромко доносилась музыка — струнная, напоминавшая переливы струй фонтана. У соседского забора что-то восхищенным шепотом обсуждали дети (и, между прочим, тыкали пальцами в сторону помойки). Я вспомнила ночное происшествие и невольно ускорила шаги. Чего-то мне неохота смотреть на эту свалку…

…А башня-то у вампиров и правда красивая. Странная на фоне этой восточной округлости-узорчатости, угловатая, с блестящей крышей, похоже, из стекла… Только почему-то внаклонку. То ли местные вампиры стажировались в Пизе, то ли веселая ночка оказалась еще веселей, чем я думала, и это последствия.

Интересно…

Изображать из себя безмолвную тень оказалось проще, чем я думала. Потому что вампиры демонстративно меня не замечали. Морды надменные, взгляды мимо… Еще чуть, и сквозь меня ходить начнут!

Ничего. Все нормально, это даже к лучшему… спокойненько… Хладнокровие очень важно для сумотори. Хладнокровие и концентрация.

Но все это «безмолвие-спокойствие» разлетелось вдребезги под внимательными взглядами троих «принимающих решения». Ледяными взглядами…

— Энчелесто Джано. И его… Дар.

Так, в правом кармане снотворное, в левом — галлюциноген. Или наоборот?

Серебряные глаза превратились в щелочки, и я запоздало вспомнила, что аргентумы могут читать мыс…

Черт.

Я успела остановить руки у карманов, а вот опустить глаза — нет, и что-то в этот момент случилось странное…

Серебряный туман растворил подо мной пол, поплыл вокруг плотным мягким облаком, и первый раз в жизни я стала легкой-легкой, а голова — пустой, бездумной… без единой мысли. Нет, с мыслями.

Чужими.

…явились…

…оболочка держится… может, напрасно опасаемся?

…просто страховка…

…а это почти забавно… было бы забавно, если бы не вопиющая наглость…

…он боится… за себя или за нее?

…бояться за такую? не смеши…

…привереда… чем этот Дар тебе не нравится?

…дикарка…

…но сильная…

…толку от ее силы… я пробовал на энергию, абсолютный неконтакт, ничего не удалось взять… и тупая…

…уверен?

…она не боится… не боится нас…

…может, просто не понимает, что будет?.. наше вкусное приобретение могло ничего ей не объяснить…

…а вы уверены, что он догадался о лишении Дара?

…не знаю… про роль Даиза он не догадался… кого теперь назначим держать наше приобретение в рамках?

…позже…

…а я вообще не уверен, что ей можно что-то объяснить… только посмотрите на этот приоткрытый рот!.. Она же абсолютная тупица.

…на этот раз соглашусь… ее даже пробовать не хочется…

…ты прав… мы же не отнимали у нашего подменыша его прежний Дар? Ту корову?..

Пробовать меня? Корова… Корова?! Я задохнулась. Перед глазами поплыли пятна, хвост, кажется, вообразивший себя львиным, яростно хлестнул по ноге. Серебристое облако лопнуло, оставив на прощание звон в ушах и кипящую вулканом злобу. В пальцах что-то захрустело, в карманах что-то смялось, но кого это волновало? И что сейчас такое было, меня тоже не особо интересовало. Телепатия, экстрасенсорика, чары — неважно! Важно другое.

А ну его в пылесос, вчерашний инструктаж, в пылесос, в мусорку, в нору крысиную! Ведь зря я нервничала, что сказать да как посмотреть, зря ребята переживали насчет ошибок в раскраске, зря волновался Джано о последствиях нарушения этикета.

Зря. Они в любом случае собирались меня отобрать.

Просто потому что не желали оставлять Джано ни одного Дара, никакого вообще, никогда, разве что негодный какой-нибудь, в насмешку…

И если…

Негодный. Дикарка. Тупая. Корова. Противно пробовать… Ну твари! Негодный…

Стоп.

Значит, негодный?

В следующую секунду я проверила, открыт ли рот, и принялась действовать. На первый взгляд странно, но…

— Ну че? — Я с силой пихнула беднягу-вампира локтем в бок, отчего более легкого Джано шатнуло, как пальму, и отнесло в сторону.

— Че?! — Ничего не понимающий вампир смотрел на меня, как на готовую пациентку для стаи психиатров.

— Ты че? — с этим «тихим» конспиративным шепотом я «незаметно» ткнула пальцем в сторону замерших аргентумов. — Кого я смогу того… этого… а?

Глаза Джано можно было смело вывешивать на «Ю-тубе», как олицетворение полного и абсолютного непонимания.

— Дарья, что с тобой?..

— А че? Я ж того… этого… — Я шумно хмыкнула и активно почесала в затылке, отмечая моментально похолодевшую атмосферу, — ага?

«Осторожно».

— Дарья. Не знаю, что ты делаешь, но…

— Твой Дар выходит из повиновения, Джано? — послышался довольный голос.

Ага. Призвав хвост к порядку, я принялась разворачиваться в сторону аргентумов — шумно и неуклюже, как кит на пляже.

— Это… как это? Благословенны будьте, рехнувшиеся… поправляющие сало и дарующие процветание. Джано, я правильно сказала?

— Э-э… — кажется, мой ботанистый вампир пытался подобрать какие-то слова, кроме: «Яд-первородной-змеи и-пески-всех-пустынь-мира какого-хрена творится?» — но я не дала ему такой возможности.

— Ну и ладно. Благословенны будьте, принимающие крушение… или как там?

Вампиры молчали. Наверное, от неожиданности. И смотрели, как… как вампиры. Причем вампиры, которые вместо готовой для изъятия жертвы вдруг обнаружили настоящую корову, да к тому же дистрофика. И все никак не могли поверить своим глазам.

— Это… что?

— А че, опять не так сказала? — «расстроилась» я. — Тогда щас… как там… благословенны будьте, дарующие приставания. Вот. Так сойдет? Или как?..

— Орихальти Джано! Не желаешь ли объяснить, что все это значит?

— Не понимаю, что…

— Подметание! — рявкнула я, повысив голос. И улыбнулась фирменной улыбкой артиста Крамарова — а-ля дебил. — Во!

— Дарья!

— Отвянь! Достал уже! Слышьте, — я уставилась на аргентумов, — ну чего он ко мне все время придирается? Жрать не дает, пилит без передыху, а как до дела — так к своим пузырькам удирает. Хай своим пузырькам приказывает, если так!

Пока я несла всю эту дикую чушь, руки тоже без дела не скучали. Они сцапали «хозяина» и как следует тряхнули. Дебилка, да еще агрессивная… не захочется с такой связываться. Эх, надо было хлебнуть чего-то перед походом…

В глаза Джано я старалась не смотреть, может, поэтому выпавший из его кармана пузырек заметила сразу. И он мне не понравился — тоже сразу.

Правда, аргентумам не понравился еще больше. Когда грохнул. Ох, он и грохнул…

Зал качнулся, по телу врезала какая-то упругая волна, будто пол пытался провести прием аситори, и сквозь шум в ушах мило и как-то трогательно зазвенели, осыпаясь, разбитые стекла. А главное — там, где упала стеклянная бутылочка, набухало, постреливая искорками, небольшое, но очень неприятное на вид зеленовато-желтое облачко.

Набухало… набухало…

— Ложись!

Бум-м-м! Второй прием аситори швырнул меня на пол. Рядом упал Джано — хвост дернул его за ногу. Аргентумы соскользнули со своих кресел-подставочек и быстро-быстро оказались за ними.

Бум-м-м! Джано сжал мою руку и что-то зашептал. Осторожно? Ого… да что ж у него там такое, в этом пузырьке? Бум-м-м!

Ну, все. Кому-то здесь точно настал полный и бесповоротный каюк. Или аргентумам, или нам…

Эх. Все хорошее в жизни кончается быстро, от мороженого до гамбургера.

Пузырек тоже закончился. Отбушевали искры, оттанцевал тарантеллу пол. Стих шум. И аргентумы тут же подняли свои змеиные головы.

Чтобы осмотреть зал, им потребовалось на удивление мало времени — доли секунды. И все три пары серебристых глаз тут же уперлись в моего вампира. Тот медленно поднялся на колени. И в следующую секунду на темноволосую голову Джано рухнул град:

— Ты!

— Энчелесто Джано…

— Ты что себе позволяешь, отродье нечестивого?! — перебил третий. — Ты что приволок, ты, покуп…

— Тихо! — прошипел первый. — Джано, ты представляешь, на какое наказание тянут твои прегрешения? Ты…

Звень.

И стало тихо-тихо. И претензии прекратились. Потому что все взгляды приклеились к полу — к тому месту, на которое из карманов коленопреклоненного Джано выкатились еще два пузырька…

— Что? Где? Как? Что случилось? — топая и причитая на разные лады, в комнату влетело полтора десятка народа (среди них наш старый знакомый Массимо). Стража. Ну да, очень вовремя: как раз к шапочному разбору. — О-о… Вы целы? Что тут было?

Джано — вот же ботаник! — принялся объяснять, что ничего, мол, опасного, просто одна экспериментальная настойка и… Он, мол, извиняется, не хотел… и вообще, это совсем не то… эти пузырьки вовсе не разрыв-настой, а…

Я полюбовалась на то, как глаза Массимо становятся все круглей и круглей, а лица аргентумов все злее. И вмешалась, пока не стало поздно:

— Дык я не поняла: вы его че, прощаете?

Аргентумы в шоке — это зрелище. Казалось, еще минута — и в нас полетят молнии вместе с люстрой, потолком, небом и звездами. Но взгляд на пузырьки (все еще лежавшие на полу рядом с моей ногой), оказывается, дивно способствовал тому самому хладнокровию, которого требовал наш ояката. И гуманизму заодно.

— Да.

— Чё-о?! — На этот раз я не прикидывалась — вот чего после всего этого переполоха не ждала, так это прощения. Джано рядом окаменел.

Один из аргентумов неохотно покосился на свидетелей.

— Да. Прощаем. На сей раз. Джано, забери свою… экспериментальную настойку… и свой… Подарок… и иди отсюда!

— Точно прощаете?

— Вон!

— Да идем мы, идем… как там… благословенны будьте, принимающие, направляющие и так далее.

— Вон, идиотка!

Ах так… Ну ладно.

— Дарья, не надо.

Спокуха, Джано, я иду тихохонько, руки на виду, никого не трогаю… а что там творит хвост, распихивая пакетики из карманов в разные укромные местечки, я за это не отвечаю. Правда?

Пакетики промасленные. Хорошие такие пакетики. Крысы или мыши до них быстро доберутся. А порошочек легонький, его сквознячком развеет в момент.

А там мы посмотрим, господа принимающие-направляющие, что скорее до вас доберется, галлюциноген или снотворное. Интересно… а слабительное я случайно не брала?

При каждом шаге из карманов Джано доносилось мягкое стеклянное звяканье, и, может быть, поэтому нас проводили к выходу куда уважительней, чем в зал. Несмотря на довольно злобные взгляды, связываться с нами страже явно не хотелось.

— Ух ты… — Я зачарованно уставилась на башню. Мне показалось или она в самом деле наклонилась сильнее? Кстати, раньше наклон, кажется, был в другую сторону. — Джано, ты посмо… ой! Что ты делаешь?

На этот раз даже краска была не в состоянии скрыть цвет его лица. А уж выражение…

— Что это было?

Хм… Не мог же он заметить хвост?

— Ты про то, что я их послала? Джано, они просто хотели…

— Что-это-было-такое?

Ой, Джано, ты как-то не вовремя решил перестать быть ботаником.

— Ну… ты же не думаешь, что здесь подходящее место для разговоров?

Джано мрачно покосился на башню, на «незаинтересованные» морды стражи и прошипел:

— Домой.

— То есть как — неконтакт? — Джано остановился прямо посреди улицы. Налетевший на него прохожий выразился насчет вампирьей родословной от тажмуду, каменеющих червей, но пригляделся и принялся многословно и бестолково извиняться.

Джано не слушал. Он меня допрашивал:

— Хочешь сказать — они так и подумали — про неконтакт?! И тупицу?

— Ну… я думаю, да.

Не хотела бы я услышать такое еще раз…

Ни у меня, ни у Джано не хватило терпения дойти до дома, и мы принялись обсуждать этот выдающийся визит уже на втором повороте дороги. За это время успели опрокинуть корзину с абрикосами у торговки фруктами (Джано), сбить с ног менялу (это я), напугать крикучего попугая у дома придворного брадобрея (бедный попугай забыл кричать: «Пр-р-риходите к брадобр-р-рею Р-р-равилю!» — и заменил этот крик воплем: «Кар-р-раул, гр-р-рабят!») и два раза поцапаться. Джано сначала не хотел верить, что я реально слышала мысли, потом потребовал размотать шею, присмотрелся к узору и призадумался, отделавшись от меня фразочкой: «Возможно, это последствия активации связи». А потом принялся доставать, выпытывая подробности…

— Значит, роль Даиза — держать приобретение в рамках? Ты точно запомнила?

— Еще раз такое спросишь — укушу. Точно, точно.

— Любопытно… Ершамхух!

Знакомое слово подействовало, как удар тока: я дернулась. Что, неужели голова каким-то образом выбралась из кладовки и явилась предъявлять претензии? Но нехорошее слово, стойко ассоциировавшееся с неприличным, произнес Джано. И смотрел он при этом на наш… то есть его… дом. Точнее, на двор, переполненный людьми.

— Что там могло случиться?

— О, нет! — простонал ботаник и бросился к дому.

— О-что?

Блин! Ненавижу бегать.

— Дочь шайтана! Вах, смотри, куда идешь! Дэвий зад, дэвушка, вай, мои ноги, мои ноги-и-и! Ты, порождение бегемота, беги дальше, сохрани Нейгэллах того, к кому ты так торопишься!

Да, людям тоже не очень нравится, когда я пытаюсь бегать.

…Двор и правда был переполнен. Целеустремленно двигались люди, толпились верблюды, нервно дергались сторожки, кое-как сдерживаемые Алишером. Кто-то орал:

— И-и-и, раз! И-и-и, два! — И медленно взлетало-растягивалось голубое полотнище.

— Что здесь происходит?

— О, Джано, дружище! — заулыбался невесть откуда вынырнувший вампир Микеле. — Ты вовремя! Мы с Мелисс никак не можем поделить двор. Кто у тебя там ползает, интересный такой…

— Мелисс?! — Джано благополучно пропустил мимо ушей «ползает».

— А что? Ты же сам просил приглядеть за твоим Даром? Поверь, нам это доставит истинное, ни с чем не сравнимое удовольствие!

— Я признателен… Но Мелисс — тут?

— Конечно, нам стоило подождать твоего ответа на наш запрос о приглашении в твой дом, но ты же не против?

— Нет, но Мелисс?..

— Приветствую со-родича Джано. — Кажется, воздух разом похолодел градусов на пять. Знакомьтесь, Мелисс, женщина-кондиционер, замораживает одним дыханием. — Я полагаю, ты не сочтешь наш визит вторжением? Я просто стремлюсь выполнить свой долг наидостойнейшим образом. А судя по интересу, который проявлен к твоему оригинальному Дару, полагаю, наилучшим выходом будет держать его — то есть ее — под присмотром. Неусыпным.

— Ах вот как… Смею ли я спросить, кем именно проявлен интерес?

— Обсудим это в моих комнатах?

— Где?

— Я имею в виду, в моем шатре. Кстати, ты абсолютно запустил свои владения. Полагаю, ты должен позволить нам привести все в порядок хотя бы во дворе.

— А пока мы поживем в шатрах. Походные условия! — жизнерадостно пропел Микеле. — Давно мечтал немного отдохнуть от роскоши!

Я поглядела на заполнивших двор верблюдов, с которых снимали бесчисленные тюки, свертки, кувшины, ковры, предметы мебели, зеркала, потом на огромные шатры, шелестящие на солнце шелковыми стенами, потом на прислугу, брызгавшую на песок у входа ароматическую воду…

Походные условия, ага.

Глава 17

Господи! Дай мне еще чемоданчик нервных клеток,

а то те, что ты дал при рождении, уже закончились.

Современная молитва

Дарья

— Вы вернулись! — Алишер бросился ко мне и остановился, будто собирался обнять, но засомневался. Посмотрел блестящими глазами. — Вернулись… С тобой все хорошо? А с Джано?

— Ага… ох! — Сторожки вопросом — обнять-не-обнять? — не заморачивались и теперь всем скопом шустро взбирались по платью, карабкаясь на руки. — Шер, какого черта творится? С вами все в порядке? Что тут делают эти?..

— Они час назад заявились. Сказали, что у них есть право тут ждать Джано и стали… вот… ждать.

— Они вам ничего не сделали?

— Нет. Только поспрашивали. Кто мы да что тут как… да кто на задний двор заполз…

— В смысле?!

— Ну ползал там кто-то. Еду сторожков пытался стащить. Потом к соседу на помойку убрался. А что? Ты о нем уже что-то знаешь?

— Ничего! Давно говорила, что соседу там надо хоть изредка прибираться. А то вон уже заводится невесть что.

— Ну да… — недоверчиво протянул Шер.

Сторожки ластились и шелестели, то ли выпрашивая еду, то ли жалуясь на незваного гостя, который посягнул на святое, то есть на обед. Надо их покормить. И ребят, кстати…

— Да мы не голодные! Поели эти… оладушки.

— А где все?

— Санни сортирует краски, — усмехнулся Шер. — А Рад успокаивает Тагира. Тот испугался всей этой шумихи и к тебе под кровать забился.

Интернат. Пока мы вытащили малыша, да пока утешили, да пока отбрыкались от Санни, который пожелал немедленно впихнуть меня в бассейн и покрыть какой-то мазью для нежности кожи, голодное пузо, подстегнутое стрессом, уже озверело. Настолько, что Левчик заходил кругами, вслушиваясь в бурчание-рычание, и даже в ответ заворчал — соперника учуял, что ли?

— Ур-р-р-л-л-л-л?

— Ар-р-р-р?

Шикарный диалог! Да когда ж ты уже уймешься, ненасытное?

Я уже смастерила себе по-настоящему роскошный бутерброд из лепешки — с мясом, зеленью и острой приправой, когда…

— Дарья! — грянуло со двора.

И начался кошмарик…

Сначала, правда, показалось, что не такой уж кошмарик. Совершенствование, чем бы оно там ни было, началось предсказуемо, как реакция от передозировки кефира. Проще говоря, меня запихнули в бассейн.

В принципе я бы была не против — ну кто не любит воду? — если бы не два момента. Во-первых, я все время прислушивалась к шуму на улице, ждала, когда в вампирской башне сработают мои мины. Пока было тихо. А во-вторых, купаться в бассейне хорошо в одиночестве. А не тогда, когда на берегу тебя едят глазами четыре вампира разного пола.

И уж конечно, не тогда, когда вода в бассейне поднимается вверх и собирается вокруг меня.

Как будто я не я, а запаянная в стеклянный куб сувенирная фигурка диких размеров.

— Эй, вы что? Вы что делаете? Как я дышать бу… Бульк.

Вспышка света ударила по глазам, мгновенно высеребрила воду…

Дыхание перехватило.

Сквозь полупрозрачную, светящуюся, как лунный камень, пелену воды я видела замершие черные силуэты. Их руки светились… светились тем же серебряным светом, каким сияла вода. И глаза…

А мне уже было нечем дышать.

— Отпустите!

Без толку. Вода клокотала у лица. Попыталась вырваться — без толку: вода, такая послушная, сейчас держала, как резиновый костюм или загустевший клей.

— Я же утону! Пустите! Кому сказала!

Я рванулась изо всех сил. Руками, ногами… хвостом! Еще, еще… есть! Натянувшаяся резина вдруг лопнула, как бумажный шар с водой, сброшенный с восьмого этажа. С шумом. С брызгами. И с проклятиями. Нет, ругалась, конечно, не вода, а те, кто под нее попал.

Когда я встала, отдышалась, проморгалась и смогла увидеть окружающий мир… кхм, мне резко захотелось обратно под воду.

Они были мокрые. Сплошь. Ну Джано еще ничего, да и остальные двое мужчин тоже — стояли, от водички отплевывались. Ну а что вы хотели, зайки мои вампирские? Меня топить — это вам не кактус вместо елочки наряжать!

А при взгляде на Мелисс вообще оторопь взяла. Ледяная красавица исчезла, оставив… ой-ой. Волосы сосульками, краска на лице жутенькой маской (готы, не надо бросаться с балконов, завидуйте тихо!), и откуда-то из этой дикой мешанины на меня смотрели черные глаза. Очень черные. И та-акие многообещающие!

Опа. Похоже, я влипла? Джано говорил, что Мелисс из тех, кто выше всего ценит безупречность и самоконтроль и старается быть образцом того и другого. Поэтому (а еще из-за мстительности и злопамятности) в хмале некоторые побаивались ее больше, чем аргентумов. А тут то и другое пошло ко дну, сметенное моим рукотворным мини-цунами. Или хвостотворным?

— Кровь пейвых пьедков, — наконец отмер один из вампиров — тот, чье имя я уже третий раз не смогла запомнить. Помедлил, выплюнул кусок мочалки, покосился изумленно и продолжил более уверенно: — Кровь первых предков, это немыслимо. Я первый раз что-то такое вижу.

— Я тоже, — подозрительно серьезно нахмурился второй. — Джано, ты уверен, что стоит начинать? Еще не поздно все отменить.

Что отменить? Чего не поздно?

— Нет, — качнул головой вампир.

— Рискуешь.

— Есть ради чего.

— Сгоришь ведь…

— Дарья, подойди, — вместо ответа попросил Джано. И осторожно коснулся моей шеи. — Видите?

Вампиры уставились на мое горло, как наш ояката на запрещенную пиццу — недоверчиво так…

— Да, заметно… Связь пошла на активность. Хвост поэтому отрос? Она способна на изменение форм? Но это ничего не значит.

— Значит. — Голос моего вампира зазвучал слегка напряженно, словно он готовился соврать. — Не могу я упустить такой уникальный опыт!

Опыт. Ну-ну.

И тут же, не дав мне рта раскрыть, над городом что-то гулко бумкнуло…

— Это… в башне! — изумился Микеле.

— Что там могло случиться?

— Кто, — на автомате поправил мой вампир, не сводя глаз с серебряного шпиля в вечернем небе. Шпиль выписал малопонятную загогулину и ухнул куда-то вниз. — Кто с ними мог случиться…

Глава 18

Спросонья — это когда пытаешься среди продуктов в холодильнике найти джинсы… А с похмелья — это когда находишь…

Народная мудрость

Дарья

Совершенствование продолжилось только на следующий день, когда вампиры вернулись с разбора развалин. Каких развалин? Ну… башни вампирской.

Нет, не я развалила.

Просто сработали мои мины. Не совсем так, как я рассчитывала — то ли аргентумы не успели нанюхаться, то ли они устойчивы к таким вот… глюкопроизводителям. Это вообще-то неважно… потому что к крысам они точно оказались неустойчивы. По крайней мере, один из них…

И когда прямо посреди важного разговора послышался визг, а из стены вылезла, пошатываясь, крупная серая крыса, аргентум застыл на своем резном троне, глядя на явившуюся тварь, как героиня ужастика на зомби. Сама не видела, мне Массимо рассказывал. Свидетель событий, так сказать. А события разворачивались стремительно. Вместе с крысой. Охамевший грызун внаглую пропетлял по мраморному полу, то и дело разевая пасть и радостно повизгивая: наверное, в крысиных глюках ему грезилось много сыра или орехов. Оправившись от удивления, аргентумы, естественно, попробовали избавиться от спятившего животного, но оно не дало от себя избавиться, непонятно как увернувшись от брошенного ножа, колдовства и всего остального.

А потом в микроскопический мозг, видно, пришла идея, что самый вкусный сыр лежит повыше.

А знаете, крысы высоко прыгают, если есть за чем.

Ну вот.

До этого момента страдающий ратофобией аргентум тихо сидел, вцепившись в трон руками и ногами. Но когда серый хвостатый ужас вдруг взвился в воздух и приземлился ему на колени, не выдержали даже его нервы.

Дикий визг, перекрывший звуки, наполнявшие зал, взвился в воздух, расколотил стекла и ввинтился во все доступные уши. А быстрей визга в воздух взлетел сам нервный вампир. Ничего не видя и не слыша, он стремительно рванулся вверх, подальше от тех, кто с хвостом и серой шерстью, и на полной скорости впилился в потолок.

Обозленные коллеги, естественно, попытались вернуть беглого аргентума на место, но тот только орал и швырялся магией. Наверное, для него в этот момент в разряд крыс перешли все: от высыпавших на помощь собрату грызунов до коллег и охраны. Крысы пищали и пытались найти сыр в каждом сапоге и в каждой туфле, охрана вопила и пыталась прикрыться от всего этого бардака щитами, вампиры атаковали чарами…

В общем, не судьба была башне уцелеть. В смысле, ее крыше.

Как начали ее тогда разносить, так сейчас и закончили.

Одна радость: на этот раз городу ничего не перепало, разборки были чисто вампирскими.

И Джано никто не доставал. Мало ли, от чего спятили крысы…

Впечатлительных сторожков пришлось запереть — они не понимали, какого черта к их хозяйке пристают посторонние вампиры и почему тех нельзя кусать. После пары инцидентов (разодранные штаны рабочего персонала по установке шатров, одна укушенная пятка и один загнанный на дерево Дар в лице Эфа) разнервированные растения купились на приманку в виде блюда с пловом (Алишер приобрел за углом) и оказались в сарайчике под замком. Следующим в очереди на запирание оказался интернат — они с Мелисс мгновенно прониклись друг к другу чувствами финалисток конкурса красоты — знаете, с этакими нежными взглядами: «Ты только ослабь бдительность, и я тебе устрою аттракцион «Комната ужасов» и повод для визита в отделение челюстно-лицевой хирургии». Но пока мальчишки и вампирша держались в рамках…

— Анхьятто билитти чьямента…

— Бур-р-р-р-рл?

— Эльветте нолли…

— Бур-р-рл!

— Дарья, тысяча первый раз повторяю, сосредоточься! Ты должна отрешиться от мелкого, повседневного и открыться…

Бутербродик… Со свежей бужениной, свежайшей, розовой такой. На свежем хлебе, еще теплом, ароматном. И вовсе он не мелкий, я бы побольше соорудила… покрупнее… и не повседневный — я уже не помню, когда ела такой… бур-р-р-рл-л-л…

— Дарья! — Вампирша Мелисс готова была меня загрызть. — Ты опять!

— Ну че опять я?! Я сосредоточилась!

Но Мелисс оказалась не из доверчивых. Кажись, слово «доверие» ей вообще было знакомо только в теории. Как Джано слово «драка», а нашему Левчику — понятие «подчинение».

— На чем, на шашлыке? На медовом пироге? Джано ведь обещал, что даст тебе средство для подавления аппетита!

А он и дал. Слабосильное какое-то средство вышло. На час — и то не хватило. Где-то минут тридцать — сорок я прилежно слушала Мелисс на тему «как ощутить в себе привнесенную энергию», а потом в потоке заклинательных слов мелькнуло сочетание звуков, похожее на слово «пицца», и пузо ожило. Заинтересовалось, блин!

И все. С этой минуты смысл разговора для меня лично пропал начисто, потому что в разговоре постоянно слышалось то «бутерброд», то «карпаччо», то «соус»… Пузо ликовало и отзывалось все громче и громче. Корректирующего пояса на тебя нет, ненасытное!

— Бур-р-р-рл?

Мелисс глянула в район моей несбывшейся талии, будто там сидел как минимум паук-птицежор, причем курящий и посылающий всех в дебри родословной. И холодно кивнула:

— Это уже после приема? Что ж, остается соболезновать Джано. Полагаю, мой долг оказать помощь со-родичу. Эй, кто там? Закупите на рынке пять коров!

— Бур-р-р-рл?

Розовые губы надменно искривились:

— Пожалуй, вы правы. Десять коров. И десять мешков крупы. Да, и салат!

— Сколько, госпожа?

— Пока пять хукка. А там посмотрим. На неделю хватит.

Пять хукка? То есть шесть с лишним кило?! И десять коров? На неделю — мне?!

Ненавижу вампиров…

Поздно вечером я кралась по двору. Ну насколько я могу красться вообще. Зачем?

Да достали меня эти вампиры, если честно. До печенки.

Сначала в бассейн загнали и чуть не утопили, потом достали своими «почувствуй связь», «отыщи равновесие», «а что в жизни приносит тебе удовлетворение?».

Ничего вопросик, а? До сих пор думаю. То есть думала бы, если бы не отвлекли. Вампирам приспичило меня измерять. И ладно бы еще только своими нитками-линейками доставали — так ведь еще и комментировали.

— Ни один накопитель не пригодится…

— Да. Размер маловат будет.

— Придется делать специальный.

— Так и так пришлось бы. Энергетика бешеная.

— Сгорит Джано с такой-то энергетикой… тут еще и не всякий аргентум справится.

— Господин Микеле! Господин Микеле! Ювелир сказал, что подходящей заготовки у него нет, но он посылает достопочтенным вот эти, они на слонов! То есть на слонят.

Потом милый разговорчик с Мелисс, потом с головой…

С какой головой?

Ну с той, из кладовки. Она никак засыпать обратно не хотела. Когда коров туда загружали, эта зараза прошипела, что ей, мол, надо срочно поговорить, а то она сейчас как заорет… Не то чтобы я испугалась. Сумотори я или кто? Просто представила физиономию Мелисс… посмотрела на голову с криминальными претензиями… и решила, что в кладовке уютнее.

Голова представилась как Дауд. Шантажистка… То есть шантажист. Или как? Интересно, как это называть, если у него мужского — только лицо и голос, а все остальное неизвестно где?

— Дарья.

— Как? Дарь… Дария? Очень интересно. И что же ты тут делаешь, Дария? — Голос у головы стал вкрадчивым.

— Да с тобой вот… общаюсь.

— И от хозяина прячешься… — прокомментировала голова.

— Не то чтобы прячусь…

— Понятно-понятно. — Хитрые глаза головы перестали мне нравиться абсолютно. — А скажи-ка, Дария, а каким это порошочком ты меня в прошлый раз посыпала?

— А что?

— Да вот думаю, поднимать хай или ты, дочь ифрита, закончишь дело и посыплешь меня как следует?

Что?! Ах ты зараза! Я угрожающе нависла над головой. Расставила руки…

— Ты… ты что? — занервничала та. — Ты что хочешь сделать, дочь порока?

— В гандбол поиграть. Всегда мечтала.

— Во что?

— В ручной мячик, — хищно оскалилась я. — Догадываешься, кто поработает мячиком?

— Вай, зачем сразу такие слова, луноликая? — сдал назад Дауд. — Я… я просто хотел… просто проявлял интерес к делам госпожи!

— Мелисс, что ли?

— К твоим делам, о дочь… э-э… лани… сло… луноликая! Я тебе служить хочу! Клянусь! Я многое умею… то есть знаю! Я молчать буду, обещаю! Ну прошу…

А снаружи уже шумели голоса, призывая Дарью. Кто бы сомневался, что без меня и пяти минут не обойдутся.

— Госпожа?

— Дезинфекция с тобой, живи, только отстань.

Вот так. А вышла — опять началось. Дарья, иди туда. Дарья, посмотри сюда. Дарья, потерпи, пока (варианты: уколем иголкой, пришлепнем на шею какую-то нашлепку из черной глины, подержим за руки, возьмем образец волос и кожи…). Дарья, не злись, Дарья, расслабься, Дарья, ответь еще на пару сотен вопросов…

К вечеру я мечтала увидеть вампиров в кляре! Или в майонезе. Да я бы даже на панировочные сухарики согласилась! Допекли…

А час назад выяснилось, что весь этот день ни Джано, ни мой интернат никто не догадался покормить! Хотя сами обедали — шашлыком на весь квартал несло!

Ну все, я созрела для мести.

Поэтому я сейчас кралась по двору с очередными Джановыми порошочками в кармане и с твердой решимостью их примешать куда надо. А именно этим со-родичам в лимонную воду. Вон она остужается…

Так, я уже у забора. Еще немного, и… и я лечу?!

Дерево выдержало! То, за которое я ухватилась. И именно поэтому я не упала на того, о которого споткнулась. Твою швабру! Твою дезинфекцию! Твою… Рад?!

— Ты что тут делаешь?!

Тинейджер опустил глаза.

— Наблюдаю. Мы решили дежурить по очереди…

Ага-ага. А я — балерина Волочкова.

— Неужели? И поэтому через забор веревка перекинута?

Мальчишка виновато вздохнул.

— Я бы вернулся.

— Да?

— Я ненадолго. Просто наш бывший хозяин сейчас здесь, а мне очень надо забрать у него одну вещь. У меня ее отобрали…

— Какую вещь?

— Ты не поймешь.

— А ты попробуй объяснить.

— Идентификационный браслет. Без него поисковая команда меня не найдет.

Я оцепенела.

— Какой браслет?

— Ну такой, с моей биометрией… то есть с моими… не знаю, как правильно сказать… чарами? Понимаешь, я не должен был сюда попасть, я случайно провалился. А в моем мире… то есть месте, откуда я пришел… там принято на детей крепить такой маячок, который позволяет найти их где угодно…

Он еще что-то говорил, но мой мозг слышал только одну фразу.

«В моем мире… В моем мире».

— Ты тоже из другого мира?!

Глава 19

— Папа, а аист уже принес нашей маме братика?

— Пока нет.

— Ага, не зря я у роддома пугало поставил.

Из книги «Дети. Удивительное — рядом»

Дарья

Рад — мальчик умный. И слово «тоже» выловил в момент.

— Ты?.. — В темных глазах сверкнула немыслимая надежда. — Ты… тоже из наших? Ты поэтому нас купила? Ты…

— Тэисисэн! В смысле, стоп. Из кого из наших?

— А-а… ты не соутэй? Ты из какого мира?

— Какой соутэй?

— Спасатель, — вздохнул мальчишка. — Значит, нет? Ты тоже случайно сюда попала?

— Знаешь… а давай-ка ты по порядку. Тсс!

И мы замерли, заслышав сравнительно недалеко — за шелковой стенкой шатра — знакомые голоса.

— И они так легко тебя отпустили? Без изъятия?

— Странно, но именно так.

— Не понимаю. После их… впечатляющего поведения, после вопросов эмира, что у нас случилось, после требований о скорейшем возвращении аурума, и такая спокойная встреча? Да вся община гудела, что как только аргентумы разберутся с претензиями и возмещением ущерба пострадавшим, то тебе не жить. Споры шли только по поводу способа наказания и деталей распределения твоего имущества.

Кто тут называл Микеле легкомысленным? Мимо кассы. Сейчас вот он серьезней некуда… Не сразу и узнаешь. Да уж, веселый оболтус… больше я на эту удочку не попадусь.

Рядом завозился Рад.

— О чем они?

Я молча прижала палец к губам — парнишка замолк. Понятливый ребенок.

— Я тоже ждал чего-то подобного… — негромко проговорил Джано. — Мне кажется, они это и собирались сделать, но почему-то изменили планы.

— Странно. Версии есть?

— Нет. Разумных нет. Невероятно, но они даже Даиза не позвали.

— Надо же… разочаровали яйцекладущего поганца в его самых горячих надеждах. Расскажи подробно?

Очень кстати. Я перевела взгляд на Рада и показала на забор. Эх, как бы прокрасться потише? У вампиров чуткий слух…

Пока мы сматывались с набитого вампирами дворика (втихую не вышло — пришлось делать морду кирпичом и изображать из себя мусороненавистников, которым приспичило избавиться от мусора прямо сейчас), Рад излагал мне матчасть — по крайней мере ту, которую сам знал.

В общем, если все более-менее правда, то ситуация смотрелась так: миров на самом деле не один и не два, а много, как лепестков у розы. Иногда похожих, иногда разных до ужаса. Рад сказал, у них есть сериал про мир Сирруш, где предками людей стали динозавры, и это еще мелочи. Большинство миров живет изолированно, но некоторые приспособились путешествовать через Сердцевину. Кто торговать, кто знаниями меняться. Сердцевина — это место соединения миров. Сам Рад — из мира Ильта, и до недавнего времени все было нормально. А примерно лет тридцать назад что-то случилось, где — никто не знает, да и что, непонятно, — но в результате Плоскости стали пересекаться не только в Сердцевине, а где попало, стихийно и непредсказуемо. Причем эти пересечения могли перемещаться и расти. И в них стали исчезать люди. Пока ученые разбирались, что с этим делать и как поправить, команды соутэй уже снаряжались для поиска пропавших. На детей торопливо надевали биометрические браслеты, взрослые переделывали трансерферы, то есть аппараты для переброски и навигации, на поиск, для случайных странников разрабатывали программы: как сориентироваться в чужом мире и выжить до прибытия помощи…

А люди продолжали пропадать. Ведь отыскать мир, который спровоцировал катастрофу, пока не удалось…

— Вот, — пожал плечами Рад, закончив растолковывать, что да как, — примерно так.

— Ничего себе новости… Выходит, какой-то ваш спасатель потерял свой навигатор и меня из-за него сюда затянуло? Рад, напомни мне, когда спасатели тебя отыщут, что я кой-кому осакатэ задолжала.

— А это что? Звучит интересно.

— Прием такой… бросок с разворотом. Пусть не разбрасывают свои навигаторы где попало.

Рад почему-то замолчал. А потом выдвинул версию:

— Может, это и не они?

— В смысле?

— Ну мы не единственные, кто ходит по пересечениям. — Паренек нахмурился и принялся загибать пальцы. — Есть другие. Миры-то разные, вот и перемещаются всякие… Кладоискатели, любители приключений, охотники за диковинками, пираты, мародеры… работорговцы. Кстати, мы пришли.

Я притормозила. Места вокруг были малосимпатичные. Городская окраина, какая-то по-нехорошему бедная. Пустыри, лачужки… пара шатров неподалеку… это куда нас занесло?

— Ага. Хорошо бы еще понять, куда именно мы пришли.

Намек дошел. Рад заозирался.

— Где-то здесь должен быть доро Бахиж по прозвищу Хитрец. Или его сундук. Он мне нужен.

— Сундук или этот хитрец? Кстати, что за доро?

— Тот пышмух, работорговец, у которого ты нас выкупила. Он мой браслет отобрал. Я его обратно украду. — Паренек увидел выражение моего лица, смутился и пообещал: — Я быстро.

Эти ж мне тинейджеры! Украдет он… у работорговца. Минуточку…

— Ах работорговец? Что ж ты сразу-то не сказал?

— А что?

Я припомнила кое-что из пламенных высказываний Эфа и подняла руку к небесам:

Все пройдет — и надежды зерно не взойдет! Все, что ты накопил, ни за грош пропадет. Если ты не поделишься вовремя с другом — Все твое достоянье врагу отойдет[2].

— Что? — изумился мальчишка. — Это что значит?

— Это значит, что наш друг Бахиж обязательно с нами поделится!

— Друг?

— Конечно, друг! И он очень любит делиться! Хотя сам об этом пока не знает.

— Убедим? — Глаза мальчишки сверкнули теми самыми тинейджерскими искорками.

— Конечно.

Наклонившись, я подобрала с земли аргумент повесомей.

Первому представителю рабовладельческого класса аргумент не пригодился.

Ну, как почему…

Выбираясь из укрытия, я споткнулась. А охранник, на свое несчастье, мало того что спал на посту, так еще и не храпел. Вот и не повезло ему. Почему-почему… я на него упала.

Тело только и успело, что охнуть… а потом затихло.

Вот. Ну что за невезенье! Мы специально хотели снять охрану и обезвредить и расспросить заодно. А тут попробуй расспроси вот это пострадавшее… Если бы я ему «аргументом» врезала, еще была бы надежда, а так вряд ли.

Ладно. Будем «убеждать» самого доро. Нехорошо отбирать детские вещички, почтенный. Вообще-то продавать детей, которые попались тебе на дороге и попросили помощи, тоже нехорошо. Неужели никто тебе этого не объяснял?

Ну, вот я и объясню. Настроение как раз нужное. Была бы я дома — три боя бы выиграла, притом без передышки.

Хм. Я не знаток рабовладельческих стоянок. Но, на мой взгляд, все должно было быть как-то иначе. Ну то есть если по фильмам, посреди стоянки должен гореть костер, вокруг него надлежит спать усталым путникам, у шатра обязан бдеть сторож. А у колодцев положено спать верблюдам.

Так вот, из всего этого в наличии были только верблюды. И два шатра, порядком помятых. А вот с усталыми путниками обнаружился явный недобор. Или перебор? Короче, из людей у костра не было никого, по крайней мере живых. Зато по камням и песку наперегонки ползали три гигантские улитки и две черепахи. Тоже, кстати, немаленькие — метр-полтора…

Оригинальные секьюрити, ничего не скажешь. Набор для любителя французской кухни.

«Бурл?» — возрадовалось пузо, очевидно представив, сколько получится супа из таких черепах. Ох, заткнись, ненасытное.

— Рад? Вас всегда охраняли такие вот?..

— Какие?

— Ну вот этот зоопарк.

— Нет. Нас люди охраняли… странно. Может, у них товар сбежал?

— Тогда почему не ловят?

— Потому что сейчас будут ловить кого-то другого! — послышался вдруг голос из-за спины, и я поняла смысл пословицы «чуть не родила с перепугу». — Вы что, с ума сошли?

— Алишер?! Ты откуда…

— Да тихо вы! — прошипела моя синеглазая покупка, толкая Рада обратно в кусты. — Тихо!

— Шер, что ты здесь делаешь?

— Мусор выношу, — ехидно ответил парнишка. — Как и вы. Только далече идти пришлось…

Ох, я сейчас кого-то вынесу.

— Шер!

— Да тише же ты. За вами я шел! Узнать, куда вас дэвы понесли среди ночи.

Вот интересно, что на это можно ответить? Шер — продвинутый ребенок, но про другие миры ему знать рано. Так ведь?

— Много интересного услышал… — в следующую секунду мурлыкнула моя покупка, и я поняла, что Алишер куда продвинутей, чем я думала. И как мы его не засекли?

— Много слышал?

— Ага, — без зазрения совести кивнул мальчишка. — Рад, а ты свой браслет чуешь?

Лагерь работорговцев нравился мне все меньше и меньше. Ладно, черепахи и улитки у костра (кстати, те еще улиточки! Не то чтобы я боялась этих равликов-павликов, но улитки размером с холодильник — это явно ненормально). Люди где?

Кроме дрыхнущего на посту стража, нам пока не попалось ни одного человека, ни работорговца, ни его «товара». Только помятые шатры, брошенные лежаки, опрокинутый кувшин. Такое впечатление, что работорговец дал деру, причем очень спешно, побросав все вещи.

— Они ушли еще днем… — тихо проговорил Алишер. — Быстро.

— Почему ты так думаешь?

— Костер дневной.

— Что?

— Костер… ну они бывают дневные и ночные. В дневной кладется специальный уголек, чтобы тепло выделялось только вверх, еду приготовить, и все. А ночной обогревает стоянку и одновременно дает свет… Правда, Бахиж в ночные костры маскировку бросал — чтобы стоянку никто посторонний не видел. Но это дневной костер, и он почти погас… Значит, все случилось днем.

— Думаешь, на них кто-то напал?

— Похоже. Интересно, успело это отродье шакала сбежать?

Ближайшая черепаха мрачно зашипела в нашу сторону и попыталась цапнуть Рада за штаны. Вот и говорите после этого, что черепахи медлительные. Куда там… Мальчишка еле увернулся. А воинственное пресмыкающееся на этом не остановилось, а попыталось сначала кусануть еще раз, а потом поддать панцирем. Пришлось применить «аргумент» — отстала и злобно зашипела.

Похоже, пузо, черепаховый супчик у тебя сегодня все-таки будет. Кое-кто в него очень напрашивается.

— Алишер, а Джано суп из черепах любит, не знаешь? Шер?..

Мальчишка не сводил глаз с агрессивного потомка динозавров и пятился, пятился…

— Шер, ты что?

— У нее шрам на лбу… — пробормотал Алишер. — В виде монеты… даже цифру пять рассмотреть можно…

— Что?

— У Бахижа такой был… он его под тюрбаном прятал. Охранники сплетничали, что это пустынники сделали, за то, что он их родичей в рабство продал… за пять орлов… только у него такой шрам был…

— Алишер, ты думаешь, это… это… — Я новыми глазами посмотрела на черепаху. Та ответила злобным взглядом. А почему, собственно, нет? В сем мире не только Джано умеет колдовать. — Какая прелесть! Ты уверен?

— Я однажды это увидел… случайно. А он меня побил. Сильно… на всю жизнь запомнил.

— Ах, побил… — Я прикипела взглядом к мерзкой рептилии и незаметно потянула к себе камень — как лучший аргумент в общении. — А ну-ка, иди сюда, черепаховый супчик! Кому сказала!

Ну вот кто решил, что черепахи плохо бегают?!

Скорость, с которой панцирное пресмыкающееся стартовало с места, могла вызвать приступ зависти у всех спринтеров мира. И серьезные подозрения у допинг-контроля. Мне удалось продержаться на дистанции только три минуты (одиннадцать ударов, из них восемь — увы, по панцирю), после чего я безнадежно отстала и только и смогла, что запулить «аргумент» вслед улепетывающему потомку динозавров. Кажется, попала, но по темноте нельзя было сказать наверняка. Зато Алишер, раскрутивший камень на какой-то веревке, попал точно! Черепаха подпрыгнула, как ненормально огромный футбольный мяч, и припустила еще быстрей. Желание догонять у нас пропало быстро — ночь, незнакомая местность, неровная земля… стоит ли пинок, данный работорговцу, сломанной конечности? Вот и я думаю, что нет.

Вернувшись к костру, мы обнаружили одинокое гаснущее пламя: остальные черепахи (и улитки) мудро решили не привлекать к себе внимания и, последовав завету великого самурая, попытались поискать совершенства в одиночестве. Смылись они, проще говоря.

Ловить их мы не стали. Надо было искать браслет Рада, а ночь — она не бесконечная.

— Там.

Я вздохнула. Ничего не понимаю.

— В скале, что ли? Или за скалой? И что теперь, «сим-сим» сказать?

— Чего сказать?

— Неважно. — Я посмотрела на скалу и мрачно потерла ладони. Мальчики навалились рядом… — Эй, ухнем! То есть это… банзай! Ой! Твою ш-ш-ваб… тьфу!

Скала неожиданно сдвинулась так легко, что я чуть не упала. То есть лично я бы не упала. Помогли мне.

— Ой!

— Уф!

— А-а-а!

Удержавшись на ногах буквально чудом, ввалилась в крохотную пещеру — тайник?

И чуть не наступила на связанного человека.

Он не шевелился…

— И фо буфем делать? — Рад прижимал к груди свой браслет, сиял от счастья и сыпал вопросами. Правда, отвечать на эти вопросы было некому: нежданная находка была не в состоянии (юношу не только связали, но и явно чем-то опоили), а у меня и Шера особых версий не имелось.

Я не ответила — веревки снимала. Надо эту жертву рабства привести в себя — но не на себе же мне ее волочь? Далековато…

— Шер, глянь, тут нигде воды нет?

Мой интернатник оторвался от мародерства (насколько мне было видно, он уже успел распотрошить мешок, вскрыть шкатулку и присвоить пару каких-то штучек). Надо человека в себя привести.

— Шелоека? — удивился он. «Дефект речи» объяснялся просто — в разворошенном мешке была халва, а покажите мне мальчишку, который не любит сладкого. Так что малолетние мародеры оказались временно недоступны для полноценного общения. Интересно, мне хоть немного оставят?

— Ну его. — Я для наглядности ткнула пальцем в связ… то есть уже развязанного.

— А это не человек… это вампир.

Что-о?!

Минут через пятнадцать, мстительно забрав все, что более-менее смахивало на ценности, и расшугав улиток (те все еще пытались уползти, но далеко у них не получилось, не та скорость), мы топали по пустырю, строя версии, что все это значит. Что уважаемые работорговцы забыли в этом укромном месте за городской стеной, куда даже бродяги не особо совались? Местечко было из тех, которые дома называют криминогенными, тут обычно собиралось ворье и жулье, и почтенным бизнесменам сюда соваться не рекомендовалось — это было все равно что банкиру сунуться в ночлежку. Как им удалось захомутать вампира? Это, мягко говоря, незаконно. Кто на них напал?

Может, надо было кого-то из свидетелей с собой прихватить? А Джано их расколдовал бы и порасспросил.

Я представила, как мы пинками пытаемся гнать черепаху или волочь за собой улитку… нет уж, спасибо.

Вампира расспросим.

Что-то же он должен знать?

— Уй…

— Ой, — тихонько отозвался Рад.

М-да, было из-за чего охать.

Дом впереди переливался светом. Соседние, впрочем, тоже. Странно, чего им не спится? Заметили, что нас нет? И устроили такую иллюминацию?

— А я вам говорю, оно здесь! Я его видела! Оно вон туда уползло! — Голос Мелисс трудно было узнать. «Воплощение самоконтроля» начисто этот контроль утратило и сейчас верещало, как циркулярная пила при виде любимого бревна.

— Кто?

— Не знаю! Спроси эту свою…

Вам тоже кажется, что речь обо мне? Ой, что-то мне туда идти не хочется…

— Спрошу, спрошу…

Меня дернули за руку. Шер.

— Дарья, может, переждем?

— Точно, — с другой стороны активно закивал Рад. — А то они все какие-то слишком… взволнованные.

Мягко говоря. Куда бы нам пока… замаскироваться? Уже соседи сбежались…

— Интересно, про кого это они кричат? Кто у нас «оно»?

— Мне тоже интересно. — Голос Джано упал на нас, как водяной матрас — мягко, но неотвратимо. — В том числе и то, где вы были.

— Ой…

— Кого на этот раз ты притащила, Дарья? За тобой кто-то гонится?

— Э-э…

— Лиджано? — вдруг прошелестел голос у моего плеча. И вампир замер. Я тоже — спасенный вампир зашевелился на моих руках, выпутался из покрывала. И голос, голос! Это… не может быть. Я волокла его… то есть ее… километра четыре, и даже не поняла, что это…

— Что это?..

— Лиджано, это ты? — всхлипнул голосок, и вампир, вырвавшись, повесился на шею Джано. — Братик…

Глава 20

— Простите, не помешала? — Помешали! — Я старалась…

Сериал «Сваты»

Дарья

Кто?!

Ушам не верю. По-моему, у кого-то поехала крыша. У меня или все-таки у девчонки? Кто ей здесь братик?

А возможный братик, между прочим, застыл, как будто снова увидел уникальный экземпляр бескрылого дракона… того самого, яйцекладущего. Только без той радости. Скорее наоборот…

Что происходит, а?

— Лиджано? — Девчонка почуяла неладное. Осторожно отклеилась от «братика», растерянно-нерешительно заглянула в глаза вампиру. — Ли?

— Братик… — еле слышно пробормотал Джано. — Но я…

— Джано, тебе плохо? — Алишер бросил мешок с халвой и вцепился в пошатнувшегося вампира. — Что?

Ночь странно отодвинулась, оставив только сумасшедший стук сердца и две фигуры, застывшие не то в схватке, не то в полуобъятии… губы Джано, судорожно хватающие воздух… и разгорающийся в черных глазах серебряный блеск.

И боль. У меня кожа… горела. Горела, как от тяжелого солнечного ожога. Больно…

Да что творится-то?

— Джано! — выкрикнул чей-то голос…

И боль лопнула. Серебро погасло. А вампир осторожно отстранился от девочки и произнес:

— Поговорим потом. Сейчас идите в дом. Шер, тем ходом… ты знаешь.

— Ладно, — отозвался синеглазый знаток тайных ходов. — Рад, пошли. А… она?

— Тоже. Дарья, а тебя я попрошу остаться.

Есть такой фильм… старый, про разведчика Штирлица. И, помнится, был там такой момент, когда измотанный разведчик, чудом выкрутившийся из безвыходного положения, уже собирался покинуть поле боя (кабинет шефа гестапо) вместе с остальными, и тут его окликнули: «А вас я попрошу остаться, Штирлиц»…

Вот почему-то сразу припомнилось.

— Э-э… — Я с сожалением уставилась на уходящих мальчишек. Во-первых, с ними уплывала халва (пузо, цыц!), во-вторых… мне почему-то казалось, что в этом загадочном «ты-знаешь-ходе» будет уютнее, чем наедине с четырьмя вампирами. Чем-то недовольными вампирами… — Что?

— Это я хочу знать, что! — прошипел Джано, нервно оглядываясь через плечо. — Что это такое?!

— Где?

— Дарья, не притворяйся. Что именно ты запустила в шатер Мелисс?

Я невольно схватилась за карман. Или у меня проблемы с памятью, или у пакетиков с «сюрпризами» отросли ножки, и они совершенно самостоятельно возлюбили Мелисс и отыскали к ней дорогу. Да нет, все на месте. И что за ночка…

В жизни такой не помню. Хотя нет… помню. Мама меня как-то сдала на курсы похудения, я, балда, главное, сама ее упросила. Тамошний мозгозапудриватель такую рекламу размещал… и диета там японская, и медитации китайские, и какие-то тибетские травы, и египетские секреты красоты… Короче, я купилась. Ну мне четырнадцать было, чего вы хотите? Купилась…

Только вранье все, конечно. Японская диета оказалась суши из мойвы (вы такое представить можете?), от тибетских трав отчего-то здорово несло коноплей, ну а до тайных египетских обрядов мы просто не продержались, потому как китайская медитация по очищению помыслов проходила в ароматической сауне с той самой коноплей…

Последствия представляете? Нет? Ну и не надо… я вот только и помню, как одна «пышка» (мне до нее расти и расти) заявила, что всю жизнь мечтала стать ласточкой, и вот наконец это желание сбылось, поэтому она желает чирикать, летать и вить гнездо. Чириканье сауна еще пережила… Кстати, гнездо я тоже потом видела — из простыней и щепок. Каких щепок? Ну наша «ласточка» ведь решила полетать? Вот и налетала. Глюки другой однокурсницы были насчет сокровищницы египетского фараона (не везет египтянам, все до них докапываются!), куда она сейчас прокопает туннель. Хм, может, щепки были все-таки оттуда?

Хотите знать, что я сама творила? Так я вам и ска… в смысле, я ничего не помню. Только пиво до сих пор ненавижу.

Мои сестры по килограммам потом, когда очнулись, камеру выломали, кассету с записью сожгли в сауне вместе с остатками травы, а организаторам курсов так чакры почистили, что те надолго забыли про сауны и медитации. Зато вспомнили про достижения отечественной медицины, хирургии в частности… ну когда руки вправляли.

Так я о чем?

О чересчур активной жизни. Утром мы навещаем аргентумов, днем меня совершенствуют и чуть не топят в бассейне, вечером я цапаюсь с говорящей головой и удираю на городскую окраину сражаться с работорговцами в виде гигантских черепах и улиток, потом спасаю вампиршу… может, пора и отдохнуть от активного образа жизни?

— Дарья! Ты меня вообще слышишь?

— Да! — бодро кивнула я. — А что ты сказал?

В общем, что вывело из себя Снежную королеву, я узнала довольно быстро. И не от Джано. От самой Мелисс. Любопытная история.

Некоторое время назад грозная вампирша была потревожена странным шумом. Шум весьма смахивал на чавканье, и Мелисс тут же вознегодовала на пронырливых негодяев, которые смеют таскать ее сла… то есть пить ее щербет! Ну то есть вознегодовала на сторожков. Маленькие пройдохи, конечно, просто не могли пройти мимо нового лакомства, к тому же еда, по их мнению, находилась во дворе и соответственно принадлежала им… так они привыкли. Так что только за вечер сторожков пришлось выгонять из шатра три раза. А теперь все снова?

Понятно, что Мелисс разозли… то есть несколько вышла из себя.

И поэтому решила напугать маленьких расхитителей щербета как следует. Она резко вскочила и с боевым кличем засветила огонь.

А в следующий момент перед ней оказалась мусорная куча…

Мелисс окаменела.

Конечно, со-родич Джано славится своими экстравагантными интересами, но никакая эксцентричность не в силах была объяснить наличие мусорной кучи на ее полу! Может быть, эта глупейшая шутка других со-родичей? Иллюзия, например? Возмущенная вампирша ткнула носком шлепанца в краешек кучи, проверить, не мираж ли это… и испытала новое потрясение.

Куча хихикнула.

Конечно, нормальному человеку вряд ли придет в голову мысль, что услышанный смешок принадлежит мусору. И нормальному вампиру тоже. Все было просто и понятно: со-родич Микеле решил проявить свое прославленное на весь город чувство юмора, и…

— Ах вот как… — процедила Мелисс, уже не сомневаясь, что где-то за стенкой шатра притаился любитель розыгрышей. — Да я тебя…

Может, если бы она в этот момент не зажгла в ладонях шаровую молнию, все бы обошлось? Или, если бы… но все сложилось как сложилось.

Завидев огонь, куча дрогнула. И, мигом перестав притворяться мусором, вздыбилась, угрожающе раскинула… что именно раскинула куча, Мелисс сказать затруднялась, но выглядело это впечатляюще.

Вопль обычно хладнокровной вампирши сиреной прозвенел над заснувшей улицей и разбудил все живое в радиусе полета стрелы. Живое, естественно, тоже не страдало немотой и дружно отозвалось (куриным квохтаньем, лаем и человеческими голосами), в меру сил и желания комментируя нарушение тишины и возмущение спокойствия, шайтан забери нечестивых, допустивших такое…

Шайтан, к счастью Мелисс, оказался чем-то занят, поэтому на призыв явиться и покарать не прибыл.

Зато куча, кажется, поняла, что дальнейшее питание ей сегодня не светит, и принялась действовать в стиле «я-звезда-уставшая-от-всеобщего-поклонения», то есть попросту собралась удрать. Увы, негостеприимная хозяйка, поскупившаяся на вкусности для неведомой зверушки, стояла как раз у выхода… и соответственно этот самый выход загораживала.

Только этим я могу объяснить то, что произошло дальше. Незваный гость непонятного вида (к тому времени на мусор он уже не походил совершенно) вдруг задергался, и вторичный вопль вампирши оглушил подбегающих на помощь со-родичей.

На ее ковре извивалась куча… мышей. Отвратительных, белых, пищащих… с хвостами! И все они ползли в сторону женщины. Целеустремленно так. Словно незваный гость сменил меню и решил пообедать самой хозяйкой.

Мелисс не сбежала. Откровенно говоря, ей попросту отказали ноги. Поэтому бывшее воплощение хладнокровия секунды три высилось на месте, немо разглядывая ползущую жуть и набирая силы для нового вопля.

— А почему ты его не атаковала? — вмешался тот самый «любитель розыгрышей», то есть Микеле. — Ты ведь Старший вампир!

Мы с вампиршей одновременно уставились на него. Все-таки мужчины иногда редкостно непонимучие. Вот кто нормальный полезет атаковать мышек?! Смешно подумать даже.

А незваный гость, похоже, понял, что грызуны на врага не действуют.

И стал… вампиршу передернуло.

— Мелисс терпеть не может летучих мышей, — мягко подсказал третий вампир.

— Не поминай нечисть!

Тем не менее рассказ она продолжила, и он действительно был о летучих мышах. Точнее, о Летучей мыши. Еще точнее — о ее подобии примерно шести локтей в длину и чрезвычайно отвратного вида.

Этого потрепанное хладнокровие Мелисс не выдержало, и в следующую секунду она выскочила из шатра, сшибив с ног прибывшие ей на помощь силы в лице Джано, Микеле и Роберто…

И теперь эти силы вместе с самой жертвой требовали у меня ответа, что это такое было.

— А… а вы его разве не поймали? — Я старалась выиграть время, соображая, не мои ли это неудавшиеся блинчики так удачно зашли в гости. То есть тесто. Хотя… мое тесто вроде не могло притворяться. Или могло?

— Нет. — Честный Джано, конечно же, хитрить не стал. — Когда мы вошли, существо уже сбежало.

— Ага… Так вы его не видели?

— Нет. Кто это был?

По-онятно… Я посмотрела в ожидающие лица и постаралась выглядеть честной, как депутат на предвыборной встрече с электоратом.

— А я знаю?

— Дарья!

Вообще-то моя комната раньше была чем-то вроде отделения зверинца. Джано, как истинный ботаник, обожал всевозможных тварей, и паук-птицежор среди них был далеко не самым страшным. Так что в моем нынешнем гнездышке побывали пантера, ядозуб и еще какая-то когтистая зверюга…

Поэтому у меня и дверь такая мощная. Была. И сегодня я, чес-слово, обрадовалась. Сейчас доберусь до комнаты, захлопну эту самую дверь и отрублюсь до утра… Я уже ничего не хотела, я устала до такой степени, что сторожки, которые лакали молоко из плошки Левчика при полном попустительстве самого котика, не вызвали особых эмоций. Я только вяло посмотрела на шоколадного благотворителя — Левчик муркнул, — одобрительно кивнула и поинтересовалась:

— Что, уже подружились?

— Миу.

— Ну и ладно. Молодцы. Дружите… Будете хорошими, сделаю вам сметанки.

— Мяу!

И я потопала дальше… Вот-вот будет постелька, и я наконец обниму свою ночную радость. Подушку то есть. Вот-вот…

Твою дезинфекцию!

В моей комнате кто-то находился.

— Ты действительно думаешь, что Джано — твой брат?

Ага… Ну кто бы сомневался, что Алишер так просто не оставит претендентку на родство с Джано. Все-таки редкостно толковый ребенок… Я и сама хотела порасспросить эту «сестрицу», и вовсе не потому, что ей не верила. Просто… ну странная картинка складывается, люди.

Джано не помнит ничего о своем прошлом, аргентумы используют его способности и заодно его самого как хотят, при этом ни во что его не ставя, и называют, между прочим, «покупкой» и «приобретением». Они были очень злы на свое «приобретение» и, по мнению всех вампиров, собирались с ним расправиться, а меня отобрать. Но непонятно почему передумали, а в это время в тайнике у работорговцев сидела вроде как его сестра. На самих работорговцев напали, превратили в фауну, что с их товаром, неясно… а вот эту «сестру» ни во что не превратили, а просто связали и оставили в тайнике, как пачку пельменей в морозилке — про запас. Ой, что-то я ничего не понимаю.

— Я уже и не знаю… — нерешительно отзвался тихий голосок девчоночки-вампира. — Я сначала подумала, что — да. А он меня совсем не узнал. Не вспомнил. Лиджано вспомнил бы… мы с ним…

— Лиджано — это кто?

— Как — кто? Лиджано. Его все в нашем городе знали. Ученик аргентумов с семи лет, умный, талантливый, энергетика мощная, он все мог считывать, даже у камней. Амулеты делал в один прием, подержит в руках — и все…

— И что случилось с этим совершенством? — Я распахнула дверь… и притормозила. Не поняла… в комнате была только подозрительная сестричка Джано. А куда делся Шер?

— Дарья? — Из-под кровати высунулась встрепанная голова пропажи. — Напугала.

— Извини, что я так неожиданно вломилась в собственную комнату!

— Ну мы решили, что тут будет безопасней…

Я вздрогнула при виде второй головы. Рад!

— И ты тут?

— Ну…

— Санни там случайно нет?

— Нет. Только мы.

— И на том спасибо. — Я с вожделением покосилась на кровать, вздохнула и плюхнулась прямо на пол. — Так что случилось с твоим братом?

Девчонка нахохлилась.

— А вы кто?

Раздражение немного поборолось с чувством юмора, но обоих похоронила усталость.

— Ну скажем так: я та, которая спасла тебя от работорговцев. Так что?

— Лиджано пропал. Его искали и учителя, и наши… но не нашли. И уже семь лет — никакой весточки. И мне показалось…

— Кто-то идет! — прошипел от двери Рад. — Прячьтесь!

Вот чего, спрашивается, прятаться? Это моя комната и моя кровать. Но паника — тот редкий вид сумасшествия, который заразен. Поэтому через несколько секунд распахнувший дверь Джано застал довольно интересную картину. Как бы это сказать попонятней. В общем, кровать была низкая, а я, как понимаете, не мелкая. Застряла я.

Вампир удивленно посмотрел на мою пятую точ… (хотя какая тут точка, тут посадочная площадь!), на кровать, которая шипела на разные голоса (Алишер, Рад плюс девчонка-вампирша), и поинтересовался:

— Что тут происходит?

Хвост печально обвис. Кажется, он понял, что теперь-то до постели мы доберемся еще очень и очень нескоро.

Хвост у меня экстрасенс. Вольф Мессинг с Вангой в одном флаконе. И с кисточкой…

Потому что его предчувствия насчет объектов «Дарья» и «постель» сбылись на сто процентов. Воссоединиться нам удалось нескоро.

Сначала мы поиграли в сказку «Репка»… ну то есть в ее усовершенствованный вариант. Джано все-таки помог мне выбраться из-под кровати. Правда, сперва пришлось вытащить оттуда Алишера, Рада и новоявленную сестренку, а уже потом вести спасательные работы по высвобождению меня. Нет, я бы и сама выпуталась!.. Ну если бы была под этой проклятой кроватью в одиночестве.

А так… вы попробуйте сразу вытащить из тесного пространства свои конечности, если там четыре туловища, восемь рук и шесть ног, которые утрамбовались в этом пространстве второпях и очень бестолково! Мальчишки шепотом переругивались по поводу того, кто на чьей ноге сидит, девчонка переживала насчет волос, а я пыталась понять, что уперлось мне в лоб, локоть или коленка? И почему это что-то лохматое? А главное, чьи ноги разместились у меня под бюстом, и что будет, если я дернусь…

В общем, та еще картинка.

Ладно, это ерунда. Кто бы мне еще сказал, что такое нашло на Левчика? Я в последний момент успела остановить наше шоколадное сокровище, когда оно уже прижалось к полу и засверкало глазами на мой хвост. Охотник, блин. Мышь нашел…

— Брысь.

Вампир посмотрел на меня как на ходячую зубную боль в острой форме, но сказать ничего не сказал. Только горло потер, там, где шрам еще не сгладился.

— Рассказывайте…

М-да. Рассказ получился не слишком коротким (с учетом того, что все друг друга перебивали) и не слишком полным (лично я на месте Джано не поняла бы и половины), но все-таки занял какое-то время. А ночь оказалась не бесконечной. Я это поняла, когда шум на улице не то что не стих, а продолжил нарастать…

К оживленному обмену мнениями (зеваки расползаться не спешили) добавилась обычная предутренняя перекличка мусорщиков и смотрителей улиц. Поэтому милая беседа в моей комнате теперь выглядела примерно так:

— То есть самого нападения вы не видели.

— Нет, мы застали только улиток и черепах.

— Полив улиц! Полив улиц!

— А еще там был один сонный тип… на него Дарья упала.

— Дарья? Упала? — На измотанном лице Джано мелькнула тень улыбки. — Да, тогда от него вряд ли что-то узнаешь…

— Ну спасибо!

— Нечего тут рассматривать! Расходитесь!

— Вампиров и правда съели? А можно прихватить косточку из скелета? На амулет…

— Правоверные! Возблагодарим всемилостивого Нейгэллаха за то, что тварь неведомая пожрала лишь златоглазых, не тронув нас!

— И пожертвуйте на храм во снискание милости его…

В общем, не разговор, а смесь оливье с винегретом. Или микс из… пузо, цыц! И ресницы — кыш! А то закрываются на самом интересном месте!

— А вы мне поможете вернуться домой? — вклинился в дивную беседу негромкий голосок. Юная вампирша наконец решила высказаться. С начала разговора она молчала, как холодильник в отключке, и только ела Джано глазами. Видно, не отказалась еще от идеи «Джано-потерянный-брат».

Кстати, а почему мне-то эта идея не нравится? В смысле, не то чтобы не нравится: если у моего вампира отыщется семья, то половина проблем отпадет. А то с этим посвящением полный беспредел. Сами «посвященные» про себя помнят мало, что им Старшие в уши напоют, тому и верят. Нет, вампиров истинных, чистокровок, посвящение обычно задевает только краешком, слегка. Память они, как правило, сохраняют… а в случае чего, позаботится семья. Но чистокровных семей мало — люди постарались. Так что основная масса вампиров — полукровки, бывшие Дары, дети Даров и таланты всевозможного происхождения — живут, забыв солидную часть прошлого. По крайней мере, так Джано когда-то объяснял Алишеру, а тот уже мне. Интересно, кто объяснил это самому Джано и насколько такое положение вещей реально?

Так вот, если Джано такой талант и если у него правда есть семья, то…

— Расскажи еще раз, как ты все-таки сюда попала. Кстати, как тебя зовут?

Ну и кто после этого здесь ботаник? Мне почему-то такой вопрос в голову не пришел!

— Лаура.

— Память откроешь?

— Нет. Не могу. Я… я… не могу. Я… — И она расплакалась.

Лаура и правда была из другого города. Вообще-то даже из другого пояса. Там другие порядки, и вампиры не живут отдельным районом, а селятся более свободно, поэтому, когда пропал Лиджано, подозрения пали на людей. Людям обвинения не понравились, и произошел неприятный конфликт, который помогали улаживать вампиры из аур-совета…

— Откуда?

Девчонка прикусила язык и затеребила колокольчик в волосах. Про ауров, похоже, тема была запретная. Ну-ну… Запомним на будущее.

Так вот, ценную семью талантов даже переселили в другой город, подальше от неприятностей. Они переселяться не хотели, надеялись, что пропавший Старший вернется… но в конце концов переехали. Лаура не была настолько сильной, как Лиджано (у женского пола вообще спектр способностей шире, зато их сила меньше), но тоже честь семьи не уронила. И у нее имелся выбор, кому доверить провести свое посвящение — а это бывает, когда будущий вампир сильный. Вот…

Только вся ее сила не помогла, когда она проснулась в шатре работорговца и поняла, что не может даже разорвать веревку.

— Кто-нибудь с тобой разговаривал? Объяснил причины… таких действий?

Жертва похищения усмехнулась. Без веселья, даже как-то по-взрослому.

— Немного. Сказали, что я кое-кому нужна. Этот «кое-кто» заплатит за меня, дорого. Объяснили, что это не первый раз, и пригрозили, чтобы я не пробовала бежать, у него есть средства управиться с кровососами, причем неслабыми, только мне это не понравится. В моих интересах вести себя тихо. Гадостью какой-то поили. Я плохо помню…

— Зачем нужна, не сказали?

— Нет. В последние дни они нервничали, говорили про какие-то незапланированные убытки. Собирались повысить цену за меня и компенсировать хоть половину. Вчера должны были прийти покупатели.

— Вчера?

Лаура задумчиво потерла висок, и мы с Алишером замерли на месте, как Левчик перед прыжком. У меня, кажется, даже хвост прижался к полу. Знакомый жест, ох, знакомый. Джано точно так же, задумавшись, всегда портил себе раскраску на виске — не кончиками пальцев, а костяшками указательного и среднего. Интересно…

— Кстати… а какой сегодня день?

— Шестой под Звездой аль-Суфейя.

— Я четыре недели ехала? — сама себя спросила девчонка. — Четыре недели. Да, покупателей ждали вчера. И… ничего не помню.

Она зябко поежилась, а у Джано закаменело лицо. Ну да. Совсем недавно он сам говорил это беспомощно-растерянное «не помню». У обоих отобрали память. Кто? Зачем? Неужели аргентумы? Против своих? Как же…

Молчание стало почти невыносимым. Шер шевельнулся… и сел обратно, растерянно переглянувшись с Радом. Они тоже не знали, что сказать. Аргентумы — это сила, против которой особенно не поспоришь, так? Интересно, а здешний аурум в курсе? И кто он такой? Может, если его того… ну поставить в известность, он разберется?

Ага, конечно.

Я в двадцатый раз пожалела, что черепахи отделались парой пинков. Иногда здешний мир бесил не по-детски. Особенно работорговцы. Ну ничего, гора с горой не сходится, а Дарья с черепахой — вполне. Если сегодня вечерком заглянуть на тот пустырь…

А пока нужно заняться девчонкой. Вампирша она там — не вампирша, сестра — не сестра, а жалко.

— Слышь, Лаура, ты это… не голодная? — И краем глаза уловила, как Рад и Шер одновременно хлопнули друг друга по раскрытым ладоням.

А на улице тем временем продолжался гомон:

— Правоверные, зачем собрались в столь ранний час?

— Почтенный Фарух, вы сюда зачем? За лекарством? А не боитесь? Тут нападение ночью было, говорят, двоих вампиров съели. Увы, неизвестно кто. Но вы не боитесь, что это порождение ночи еще не наелось?

— Э-э…

— И пожертвуйте на храм во избежание опасности!

Глаза моего вампира сверкнули. Он сделал резкое движение к раскрытому окну, и, наверное, в следующий момент зевакам не поздоровилось бы, но его опередили. Холодный голос Мелисс врезался в беседу, как нож в бисквитный тортик, и предложил особо страждущим исцеления свою помощь. Быструю и радикальную.

Пока население гадало, что такое «радикально» и с чем его едят, Мелисс уже поставила первый диагноз, причем самым больным посчитала неукротимого сборщика пожертвований. Узрев у «больного» воспаление горла в комплекте с начинающимся слабоумием, которые вскорости должны были загубить жизнь несчастного во цвете лет, невыспавшаяся вампирша прописала страдальцу полное молчание. И выразила желание немедленно это самое молчание обеспечить посредством чар на отнимание голоса.

— Согласны? Отвечать быстро!

— Э-э…

— Значит, да?

— Нет!

— Ну как хотите. Я могу и переколдовать вас во что-то молчаливое. В ящерицу хотите, почтенный?

Почтенный явно не хотел. И, пока самозваная целительница не перешла от слов к делу, растворился в толпе. Толпа немного потопталась, но, поскольку диагнозы с языка невыспавшейся Мелисс посыпались градом, а способы лечения действительно были… ну… экстремальными… то народ стал быстро расходиться, правда сохраняя достоинство.

— А еще есть способы коррекции скрытых частей тела, — прошипела Мелисс, — до размеров слоновьего хобота.

Ходьба перешла в быструю рысь. Я думала, Джано попробует заступиться за клиентов, он же такой, но, кажись, за сегодняшний день вампир-ботаник уже утратил все запасы гуманизма… Так что устало махнул рукой и распустил всех отсыпаться. Сколько получится. До рассвета час остался.

И вскоре на улице слышались только голоса поливальщиков. На удивление тихие.

Может, чердак? Нет, Джано говорил, там что-то сушится. Да к тому же неизвестно, насколько у моего вампира прочные потолки. Мало ли… я выспаться хочу, а не упокоиться. Тайник тоже занят. Там эта… Лаура. Сестра она моему вампиру или нет, а с предъявлением ее остальным мы решили подождать. И вот все разошлись по койкам, а я… местечко искала. В бане? Не пойдет.

Что? Почему я не спала в своей кровати?

Потому что собиралась спать, а не объясняться с Мелисс насчет совершенства и бродячей мусорной кучи. А вампирша уже проснулась…

Драться я сейчас не хотела, и вообще, конфликт сейчас был не в моих интересах, поэтому оставался вопрос: куда спрятать сто тридцать (да, уже сто тридцать!) желающих сна килограммов?

О! Вот же… Вряд ли меня кто-то будет искать именно тут! Никто ведь не в курсе, что прежняя хозяйка покинула это жилище и удалилась в огород, обучать потомство полезным навыкам бурения скал. Ну ящерицу я имею в виду, ящерицу, скалодыра гигантского. Ее ящик.

Самое подходящее!

Ящик чистенький. Я точно знаю. Второпях бросила на свежее сено матрасик и подушку, влезла в ящерицын домик и, ощутив себя истинным вампиром (из нашего мира), накрылась крышкой.

«Бур-р-рл. Бур-р-рл-л-л».

Опять! Еще не открыв глаз, я поняла, какая зараза не дает мне спать.

Пузо.

Вчера, со всеми этими прогулками по пересеченной местности, нервами и улитками я забыла закинуть в него что-то съедобное, и теперь эта зараза разорялась не хуже тигра в брачный период. Мм… в глаза будто песку насыпали, мускулы как деревянные, не отдохнула же совсем! Судя по ощущениям, часа три спала, не больше. И уже нужно вставать, кормить это несчастье!

— Бур-р-рл! — нетерпеливо поторопило пузо.

Да чтоб ты провалилось, ненасытное!

Я открыла глаза, собираясь встать… и замерла, как будто василиска увидела — ну ту змеюку из фильма про Гарри Поттера. Хотя Поттеру, наверное, было-таки легче. На него один василиск глаза щурил.

А надо мной завис весь коллектив комитета по совершенствованию в количестве трех персон и смотрел. Вдумчиво так. По-нехорошему.

— Доброе утро…

Кажется, компания василисков… тьфу ты, в смысле, вампиров… этих слов не ожидала. Взгляды потемнели. Прямо как у нашего оякаты, когда он меня застал за пробой тортика. Хорошей такой пробой, кило на полтора.

— Доброе? — прошипела вампирша. — Доброе?! Мы тут с ног сбиваемся в поисках пропавшего Дара, уже успели к аргентумам шпиона заслать, заподозрив их в похищении! А ты, оказывается…

— Дарья, ты вообразила себя скалодыром?

— Вампиром… — буркнула я.

А с кухни пахло булочками. Свеженькими…

— Вампир в ящике. Очаровательно! — хихикнул Микеле. — Надо будет рассказать Даизу. Уверен, он сумеет оценить иронию судьбы. Особенно в нынешнем виде.

А еще где-то жарилось мясо. И плов начинал закипать, пахло перцем. Морковочкой…

— Ты прав, со-родич. Дарья, ты куда?

Куда-куда. На кухню, конечно!

— Дарья, стой. — Это, конечно, Мелисс. Леди «я-на-диете-вечно». — Мы еще не закончили!

Вы нет, а я да.

— Дарья!

Я уже не слышала. Где-то рядом булочки… (ну, и от этих со-родичей лучше пока быть подальше. Кстати, а где Джано? А мой интернат?)

— Дарья! — Это подключился третий вампир.

— Отважный со-родич Роберто, — мурлыкнул мне вслед Микеле. — Встать между едой и голодной Дарьей…

— А что?

— Ничего. Просто поосторожней. Мне тут поведали кое-что об опасности такого поведения. — Увы, со-родич, в случае чего мы можем просто не успеть тебя спасти.

— Опять шутишь!

— Почти.

— Такой аппетит? Это ненормально!

— Все на пользу. Если бы не ее… э-э… голод, мы бы не сориентировались по звуку и до сих пор продолжали бы поиски.

Голоса стихли за закрытой дверью, и уже на пороге кухни я мрачно воззрилась вниз.

— Да-а, пузо. Здрасте, приехали. Раньше ты мне просто жить не давало, а теперь еще и выдаешь? Это уже слишком!

Пузо виновато примолкло.

Глава 21

— Опять вы?

— Я не опять. Я всегда!

Из разговора

Дарья

— Так и будете сидеть?

— Третий час пошел.

— Может, им туда крокодила запустить? Или змею.

— Бесполезно. Дарья их съест, и все.

— А что тогда делать?

— Сам бы хотел знать!

— Дарья, а между прочим, скоро обед!

Посылать их, куда заслуживали, было без толку, так что я только зыркнула на непрошеных комментаторов и стала строить планы на ночь. То есть решать, что кому подбросить в шатер, чтобы жизнь медом не казалась.

Неделя с момента путешествия в пустыню промчалась, как буря в пустыне. Причем с тем же уровнем комфорта.

Со-родичи после падения башни занервничали и взялись совершенствовать меня в ускоренном темпе. Правда, понятия у них про это самое совершенство оказались… мама не горюй. Дома хоть все понятно: красота — это стройная фигура девяносто-шестьдесят-девяносто, волосы погуще, губы пофигурней. У оякаты тоже было все ясно: важное — параметры и дух, готовый для сражений. А тут…

Вам когда-нибудь высыпали на голову кучу хомячков (штук двести, по ощущениям)? Нет? Ощущения незабываемые. Грызунов не боялась и не боюсь, но оконное стекло вмиг пошло трещинами — ну имею я право повысить голос в такую минуту? Вот и я думаю, что имею. Когда хомячки разбежались (на радость зевакам и на продолжительную головную боль многострадальным соседям), Мелисс пожала плечами и вычеркнула строчку из какого-то списка:

— Значит, не вивенте. Странно, столько предпосылок… Что же, продолжим.

Продолжили в тот же день, точнее, вечер. За этот вечер я последовательно возненавидела стихи, флейту и струнные инструменты. Роберто, с упоением слушавший очередную пьесу с закрытыми глазами, когда эти самые глаза открыл, только вздохнул:

— Не ритмо…

Подсмотрев начало одной из моих разминок, вампиры понадеялись было, что во мне скрываются танцевальные таланты… но вы бы видели местные танцы! Ага, танец живота в прозрачных шароварчиках с низкой талией… да аргентумы на Представлении скончаются в корчах, когда это увидят! Мысль, кстати. Прибережем на будущее.

Хитрый Микеле все-таки обнаружил мой талант — кулинарный, — но надежды вампиров с треском провалились в первый же день, когда, нервничая под взглядами трех пар глаз, я сыпанула в начинку к фаршированной индюшке что-то лишнее. Индюшка подлетела на блюде, дернула шеей, плюнула в сторону Мелисс красным соусом и гордо плюхнулась перед ошалевшим Левчиком.

Больше меня не просили демонстрировать кулинарный дар.

Зато остальные дары искали с усердием кротов в огороде. А в перерывах я воспитывала интернат, слушала болтливую голову в холодильнике и шалела от Левушки, который побратался со сторожками и вместе с ними, кажись, кого-то выслеживал… Вы когда-нибудь видали сторожка верхом на коте? Ага, я тоже решила сначала, что у меня глюки от перенапряжения.

И вот, пожалуйста!

Причем мне очень даже было интересно, какой талант имелся в виду в этом случае. С вампиром в обнимку. Да, представьте! Мы сидели в бассейне, по грудь в воде, и… ну… в смысле, нет, мы просто сидели, но… вот что в этой ситуации искать можно, а?

— Джано, может, ты все-таки проявишь больше энтузиазма?

Плечо под моей рукой не дрогнуло.

— О чем ты, Микеле?

Красавец-вампир присел рядом с водой и понизил голос.

— Думаю, ты догадываешься. Твой Дар контактен, с энергией все в порядке, направляющие совпадают… так в чем дело?

— Я не думаю…

— Не думаешь! Послушай, в последнее время я проникся пониманием твоих… убеждений, но всему есть границы. Связь практически активирована, без потерь ее уже не разомкнуть, а Дару придется непросто в любом случае! Прекрати свои страдания на пустом месте, сделай то, что должен.

Джано молчал. Меня обдало жаром. Это что он должен сделать? Эй, мне, конечно, уже семнадцать и все такое, но…

— Джано? Что это ты должен сделать?

— Ты не поняла? — устало отозвался мой вроде как хозяин. — Активировать связь.

— Поняла я! Как?

— Взять у тебя энергию и закрепить преобразование.

Что?! Я оглянулась на свидетелей. Свидетели прилежно занимались своим делом: смотрели на нас. Я убавила громкость.

— Ты же вроде брал уже?..

— Я не хотел! — с силой проговорил Джано. — И теперь не хочу. Это… нечестно, вот так привязывать людей. Паразитировать. Не должно быть так.

Вода негромко плескала о стенки, пока я осмысливала информацию.

— Ты не хочешь меня привязывать?

Мне радоваться или злиться?

— Я… понимаю, что у нас нет иного выхода. — Кожа вампира чуть потеплела под моей рукой. — Нас раздавят, если твое Представление провалится. И отправить тебя и мальчиков мы уже не сможем. Словом, так нужно.

— И-и-и…

— Не могу. Блок стоит. То ли мой, то ли их. — Мокрая темноволосая голова безошибочно кивнула в сторону башни. — Мы думали, если вот так, с максимальной проводимостью, при контакте кожи с кожей, с моим голодом и твоей энергией…

А, вот почему бассейн и такой… мм… полуодетый вид! Я-то думала…

Нет, все-таки злиться или радоваться? Ну ботаник мой вампир, ботаник. Что уж тут.

— И не выходит?

— Пока нет.

— Может, того… вечером попробуем? Когда никто смотреть не будет? — внесла я предложение. — Мешает…

Наше вылезание из бассейна было встречено всеобщим недовольством и непониманием. Довольны оказались только сторожки — близилось время ужина, и хитрая зелень отлично поняла, что ее сейчас будут кормить.

— Дарья, крем! — взвыл Санни. — Сколько раз говорить?!

— Отстань…

И в это время со стороны дома послышался довольно громкий хлопок, а в следующую секунду над кухней взвилось пламя…

— Что такое? Дарья?

— Я тут ни при чем!

— Лаборатория! — вскрикнул Джано. — Тагир, Алишер!

Мы бросились к дому.

Пламя лизало крышу, выплескивалось из окон. Вход был в огне. Окна оказались запечатаны так, что открыть можно было только изнутри. Ни войти, ни выйти.

— Кто-нибудь есть внутри? Джано, стой! Джано!

Он как не слышал… С треском взвились искры над старенькой крышей, на землю посыпались обломки черепицы.

Мне удалось перехватить его у самого входа.

— Стой!

— Уйди!

— Джа-а-а!.. — Я успела схватить его за плечи… и ничего больше не успела.

Странная боль, горячая, какая-то искристая, вцепилась мне в руки, поползла по плечам, стиснула тело. Вокруг меня и вампира вспыхнул серебристый ореол, отразился в черных глазах и рванулся вперед, в сторону, под горящую крышу. Огонь исчез мгновенно, как задутая свечка.

Стало темно. Уже падая, я увидела потрясенное лицо Микеле.

— Индетро?

Глава 22

Вот так пошлешь кого-то, а потом переживаешь… дошел… не дошел…

Повседневное

Лиджано — Дарья

Что-то не так.

С небом — оно светлое, полуденное. Но по голубому полотнищу довольно густо рассыпаны серебристые искры-точки. Словно кто-то рассыпал сахар, только сахар обычно не переливается. С солнцем — вокруг него незнакомый радужный ореол. Красиво, но…

Где я?

На земле тоже был непорядок. Незнакомое дерево с резными листьями светилось — легонько, еле заметно. И соседнее. И дальше. Ствол еще ничего, а листья оказались будто подсвечены изнутри. Особенно те, что в тени. Я срывала только их… срывала? Да. Легонько отламывала черешок, мягко укладывала в корзинку, стараясь не помять легкий пушок на изнанке листьев. Так правильно, так не пострадают ни сок, ни нежные волокна. Откуда я это знала? Знала…

А корзинка-то тоже оказалась не из обычных. Такое ощущение, что ее сплели из камня. Не понимаю… стоп. Я уставилась на другое.

Чихать на корзинку! Руки! Мои руки! То есть не мои.

Они были… детские. Маленькие, со смуглыми тонкими пальцами, худые. И тоже светились изнутри — мягким таким светом, похожим на одуванчик.

Что такое творится?

…коридор широкий и светлый, хоть уже вечер. Обычно здесь горели всего лишь два люче, но сегодня у отца праздник и в доме гости. Я старалась двигаться осторожно. Детей эреде не принято показывать гостям до первого обряда, и его предупредили… но он-который-я сумел закончить амулет только сейчас и захотел подарить папе сегодня, пока праздник. А чары лучше всего ложатся в момент рубежного дня, люди еще зовут его днем рождения.

Может, если выйти ненадолго и незамеченным оставить подарок на столе в кабинете отца, то обещание будет не нарушено? Я ведь не покажусь гостям? Просто пройду по уголку дома. И все.

Боковым зрением поймала движение — мальчишка лет пяти-шести в темной рубашке с пояском настороженно посмотрел на меня. Из зеркала. Мальчишка? Я? Но сейчас это показалось правильным.

В комнате отца тихо. Я-мальчишка беззвучно открыл дверь. Несколько шагов по каменному полу — и передо мной оказался папин стол, как всегда, заваленный очень интересными вещами. Взгляд сам собой прикипел к зачарованным шарам с заключенными внутри чудесами: где-то была уменьшенная, но все еще грозная змея, где-то перо огнептицы. Нет, сейчас некогда любоваться. Найти на столе свободное место. Положить подарок… шагнуть к двери. И отшатнуться назад, потому что в коридоре послышались голоса!

Открытая дверь заставила метнуться к столу и попытаться спрятаться… только неудачно.

Один из шаров, второпях задетый локтем, разбился об пол. Совсем рядом. Кто-то удивленно вскрикнул — гости! Папины глаза вспыхнули сначала недовольством, потом — тревогой. А потом осталась только боль, в которой тонула комната… пропадали дымящиеся осколки.

— …Кровь невкусная.

— Это лекарство, малыш. Лекарство не должно быть вкусным. — Мягкие ладони, чуть светящиеся — тоже светящиеся! — снова поднесли к моим (?) губам чашку без ручки. Будто бульон… а что такое бульон? Этот «я» не в курсе. — Пей. Пей-пей, это моя, не папина.

— Не хочу! — Он капризничал, но это же мама!

Отца не было, отец бы сейчас просверлил его укоризненным взглядом и начал произносить речь о необходимости восполнения резервов и восстановления эквилибро, естественного баланса организма, в ускоренном темпе. И еще — сказал бы о последствиях. И о том, как его огорчило поведение сына, к тому же в праздник рубежа…

И сын слушал бы, вздыхал и старался не теребить подвеску, потому что это тоже недостойное отвлечение. Отец не злой, он никогда не поднимет руку на эреде… и вообще ни на одного из своих детей, просто он такой. Аргентум, наследник аура, у него все сложно. Много недоброжелателей. Дети не должны добавлять ему хлопот, особенно старший, опора и надежда.

А у мамы никаких обязанностей перед народом нет. Она просто мама. Любит просто так, не потому, что он будущий аргентум или аур. И только с ней можно немножко покапризничать. Чуть-чуть. Потому что он тоже маму любит и огорчать ее не хочет.

— Ну малыш…

Он сдался.

— А твоя точно вкуснее?

— …На всякий случай объясняю правила: первая команда имеет право передвигаться по синим, алым и зеленым дорожкам, вторая — по шафранным, черным и белым. Дорожки часто скрещиваются, как видите, наступить на чужую вы не имеете права, схлопочете. Лучше перепрыгивайте. При столкновении с соперником разрешено применение выданного оружия.

— Но это же не…

— А вы пока и не взрослые. Хватит вам и дубинок. В голову не бить, жизненно важные органы не трогать. Ясно?

— Да.

— Шары видите? Задача — отыскать среди фальшивок настоящий шар и забросить в кольцо команды соперников. Попадете в большое кольцо — хорошо, в кольца поменьше — еще лучше. Вопросы?

— Фальшивки сколько держатся? — прозвучал рядом мрачноватый голос. Причем — что досадно! — из своей команды.

— Хороший вопрос, но это не взрослый матч палла. Узнаете в ходе игры. Еще вопросы?

Команда переглянулась. Вообще-то имелась еще одна деталь, нуждающаяся в уточнении. Догадаться можно, но спросить стоило.

— Силу тянуть можно? Ну если соперника свалишь?

— Можно, — усмехнулся судья. — Но… когда станете постарше. А пока нет. Вперед!

Он (я?) наметил взглядом ближайший мяч — белый, пропитанный энергией. И первая цветная дорожка легла под ноги.

В палла играют и люди, но это другое. У них просто игра, без особого смысла. И мало кто из них в курсе, что на самом деле эта беготня с мячом когда-то была одним из тренировочных упражнений, позволяющих проверить скорость реакции, умение работать в группе и выявить способность к лидерству. Это потом добавилась пара деталей, и тренировка превратилась в игру — зрелищную и яркую. Обманка для людей, не утратившая истинного предназначения.

Внешний круг — дорожки еще узкие, легко перешагнуть, цветной песок смягчает шаги, влажно шуршит под ногами. Команда — пока только на словах, сыгранность у незнакомых между собой юношей отсутствовала — настороженно переглядывалась, инстинктивно меряясь энергетикой и силой воли.

— За мной, — сказал наконец невысокий крепыш с приметной точкой на переносье и с очень приличным уровнем энергии. Ведущим назначен он, но это еще ничего не значит, все может измениться. Тем не менее пять голов согласно кивнули, и через мгновение цепочка игроков уже заскользила по белой дорожке. Ведущий останется ведущим… пока будет оправдывать возложенное на него доверие. Как и правящие — принцип их власти тот же.

— Приготовились, сейчас переход на желтую слева. Держимся парами!

Тело послушно взлетело над землей, белое сменилось алым, потом ярко-желтым — и песок принял игроков в свои «гостеприимные» сырые объятия.

— К шару!

Шар в кольце песка синего цвета, наступать нельзя… но и незачем: пошептавшись, тройка мальчишек вплотную приблизилась к искристому мячу, двое схватили товарища под бока, и он дубинкой вышиб цель на белую дорожку. Самый крепкий схватил добычу, и команда стала двигаться дальше.

Первый шар оказался пустышкой. В принципе вероятность встретить цель сразу, ни разу не нарвавшись на обманку, была крайне мала. И они не позволяли себе огорчаться. Впереди виднелась новая дорожка, широковатая для прыжка, команда согласованно дышала за спиной, самого легкого и слабого просто перекидывали через нее, аккуратно поймав на той стороне.

Вперед, вперед… второй шар, скотина, лопнул в руках не сразу, а через несколько минут, когда команда почти поверила в то, что нашла настоящий! Белые брызги полетели во все стороны, на прощание превратив ведущего не то в старика, не то в блондина из Снежного пояса. Секунду парни молчали. Потом дружно зашипели на пять голосов, ругая тех, кто накладывал чары, пакостного инструктора, потерянное время и свою везучесть со знаком минус…

— Хватит, — остановил ведущий особенно заковыристую тираду. Он уже ухитрился избавиться от окраски и мрачно зыркнул на соперников: — Пошли. Ну их… давайте, парни, а то проиграем.

Я поймала себя на том, что начала переживать. Не знаю, что это такое, как я тут оказалась и как вернуться назад, но все-таки — интересно же! Я будто смотрела увлекательный фильм, только выключить его не могла. И, конечно, болела за «наших».

А на поле царил настоящий хаос. По цветным дорожкам носились яркие пятна, иногда буквально «размазываясь» от скорости. Взлетал песок, свободные туники реяли, будто флаги, переливались сполохи аур…

Слишком близко! Соперники вот они, рядом. Команды сшиблись на перекрестье дорожек, у очередного шара, и нужно было успеть увернуться от летящей дубинки…

Долю секунды обшитая кожей палка двигалась, приближалась… удар, точнее, толчок, нацеленный в бедро — так, чтобы нарушить равновесие, дернуть к себе и бросить противника на чужую дорожку. Вывести из игры… Как медлительно и неповоротливо тело, уходящее с линии удара…

Мимо! Медленное движение дубинки перешло в стремительный полет, но уже мимо, мимо… и не страшно. Соперник промахнулся. Зато он, который я, не промахнулся — схватил пошатнувшегося чужака и, используя его инерцию, дернул на себя. Оба упали на белое. Есть!

— Молодец, южанин!

А рядом уже мерцал новый шар, и что-то подсказывало: этот — настоящий!

…Копии шара — совсем маленькие — победителям вручали прямо на поле. Взбудораженный победой, он касался этих сувениров, напитывал их небольшими, но стойкими чарами. Неосторожно, но хотелось чем-то порадовать свою команду.

Откуда-то со стороны донеслось:

— Это ваш сын? Талантливый юноша!

Странно, но от этих слов почему-то стало тревожно…

…Черная муть, слепая, жадная, все также обступала вязким холодом. Почему, почему он ничего не видит?! Он, различающий живое и неживое даже в глухое новолуние? Почему не может вырваться? Что, отец карбонадо, его держит? И кто они?

— Вы сильно рисковали, Арги.

— Возможно. Но наши надежды оправдались.

— Да, из него получится отличное подспорье. Силен.

— А осложнений с такой силой не будет?

— Вы так осторожны, Лумага!

— А вы чересчур опрометчивы, Арги!

— И благодаря моей опрометчивости у нас есть он!

— Но если…

— Наложим оболочку, подправим память…

Оболочку? Оболочку?! Это же запрещено — накладывать оболочку на разумных! Кто это? Если бы только он мог видеть… если бы не оказался один против троих! Если бы!..

Нет!

Дарья

— Нет! — Я бешено рвалась, пытаясь сбросить с себя невидимые веревки, эту тяжесть с груди, это нестерпимое, ледяное… это!

— Миу! — возмущенно отзвалось «это». И на всякий случай вцепилось когтями в мою рубашку…

— Твою швабру, больно же!

— Миу… — ехидно согласился голос темного-колючего. Зеленые глаза загадочно замерцали у моего лица, будто это был гипнотизер, который проверял степень транса у жертвы, а не…

В этот момент мое непонятно чем пришибленное и неизвестно куда улетавшее сознание освоилось в черепушке окончательно, и я узнала своего мучителя.

— Левчик?!

— Мр-р-р. — Довольный прояснением мозгов у хозяйки, кис наконец расцепил когти и соскочил на мои колени, укрытые покрывалом. Пушистый шоколадный хвост довольно покачивался, отмечая каждый шаг. Я невольно улыбнулась, хоть сердце еще бухало, как после схватки, а в горле пекло так, будто я только что взобралась на вершину пирамиды Тутанхамона. Да, это наш Левчик.

— Ох, Левушка, спасибо, что разбудил. Мне такое снилось…

— Мяу? — поддержал беседу котик.

Но я молчала. Снилось. А снилось ли? На фантазию я никогда не жаловалась: мамин «подарочный» бутерброд, который она сделала в виде головы с глазками, носиком и улыбкой, съесть рука так и не поднялась. Я с ним даже разговаривала. Имя дала… что вы хотите, мне семь лет было! Но это оказалась единственная еда, которую я так и не слопала. И сказки я сочинять любила, и даже фантастику. А планы мести? Помню, когда мы с «пышками» решили проучить хамку, которая чуть не довела одну из наших до самоубийства, то выдумали целую историю. Дело было в лагере, соседки по палате, тоже натерпевшиеся от нее, вмешиваться не стали, и, когда ночью девчонка проснулась, увидала над собой медсестру, которая радостно известила наш объект розыгрыша о том, что она — о чудо! — вышла из пятилетней комы. А тридцать кило, которые за это время набрала, сбросить можно! Когда-нибудь. Девица перевела взгляд на огромный «живот» под одеялом — и уплыла в обморок.

Так вот, с фантазией у меня порядок, но ведь не настолько же. Какие палла, какие оболочки? Что я такое видела?

Это было… это было так, будто я в чью-то голову влезла. И воспоминания просмотрела. Чью-то… Джано?

Опять связь? Надо спросить. Кстати, а где он? И где я? И что на мне такое?

Покрывало? Ночная рубашка? Почему я лежу тут наедине с кошмаром? С какой стати я вообще лежу в постели днем, и кто, интересно, решил, что я должна побыть гибридом Спящей красавицы с Белоснежкой? И главное, кто меня переодевал?

Чем кончился пожар?

И почему рядом никого?

Ну, погодите…

Через десять минут я вылетела из своей комнаты, как слон, узревший под ногами мышь. Страх из-за пожара, странный сон, окончившийся кошмаром, неизвестность и все остальное непонятным образом сплавилось во вспышку кипящего бешенства. Вид из окна меня не успокоил, Левчик к моему злобному бормотанию отнесся даже одобрительно, а пузо, возмечтавшее о еде, заткнулось. Первый же, кто попадется мне на глаза, поверьте, очень об этом пожалеет!

К сожалению, первыми попавшимися мне на глаза оказалась пара «Тагир плюс сторожок». Вы не поверите, чем они занимались! Перетягивали лепешку! Рука малыша нерешительно тащила кусок теста к себе, а сторожевое растение упиралось всеми корешками и недовольно качало листьями.

Я оцепенела. Может, у меня все еще кошмар? Как-то эта картинка на реальность не тянула. Я прищурилась. Нет, ни сторожок, ни тихоня Тагир никуда не делись: мирно стояли на одном месте, бесшумно споря о лепешке.

В этот момент спор неожиданно подошел к концу: корешки питомца клумбы ловко обвились вокруг лепешки сразу с двух сторон, дернули, и, не успел парнишка опомниться, как в его руке остался только крохотный кусочек теста…

— Но я… ладно, забирай… — как-то беспомощно проговорил мальчик. И махнул рукой.

Да что же это такое? Это же надо так запугать паренька, чтобы он даже растениям уступал? А что дальше? Он будет извиняться перед комарами за то, что кровь невкусная?

Сторожку, похоже, тоже стало не по себе. Не знаю, что у растений входит в понятие «совесть», но в этот момент она вышла из комы и призвала хозяина к порядку. Сторожок поглядел на понурившегося мальчишку, нерешительно поскреб по столу корешком и быстро сломал лепешку пополам.

— Шс-с-с… — корешок тихонько тронул мальчишку за локоть и мягко подтолкнул к нему половинку.

Так, я не поняла. Нет, зелененький, конечно, молодец, но! Почему ребенок настолько голодный, что приходится отбирать свой обед у сторожка?!

Первой схлопотала ящерица. Ничего не имею против земноводных… пока они не дырявят стену дома, показывая своим детям, как правильно проплавлять отверстия! А ну брысь!

Второй жертвой стал Санни, который сидел посреди погрома на кухне (на кухне!) и любовался своими ногтями! Я не стала слушать о том, что его не учили уборке и что он там считает ниже своего достоинства — отправился за веником как миленький! Ишь, пыль развели!

Третьей жертвой моего плохого настроения оказался Роберто, прилетевший на звуки скандала и попытавшийся разъяснить мне дальнейшие планы по совершенствованию. Они, мол, наконец определились с моим талантом! Я, мол, защитник, и сие редкость у Дара моего пола… И это замечательно, потому что Джано…

— Где он?

Офигеть, я секьюрити! Ну теперь держитесь, крысы серебряные! Я вам устрою.

— Джано временно занят. Нет-нет, он просто был встревожен тем, что ты так долго находилась без сознания. Заперся в лаборатории и…

— Долго? Сколько?

— Четыре дня.

— Сколько?!

Это выходит, до Представления всего шесть дней осталось?! Да чтоб этих вампиров! Не могли разбудить?

— Где Мелисс? Где Микеле?

— Э-э… Они подумали, что пока в их присутствии нет необходимости, и удалились в город.

Нет слов, одни эмоции.

— Чтоб им рыбой фугу пообедать! Верните их. А где Алишер?

Вопрос остался без ответа: вампир уже исчез, наверное, возвращать обратно беглых коллег. Так, а это еще что?!

— Я кто, — не слишком дипломатично уточнил нахал. Голова из кладовки. Та самая! Но… на ножках. Я такое только в кино видела — голова ползет по полу на шести ножках, вроде крабьих… — Привет.

— Привет… Ты ходишь?

— Пришлось научиться. Слушай, ты не можешь угомонить того здоровенного паука? А то он, кажется, решил, что я самка. Я пока от него улетаю, но мне и спать когда-то надо. А он ползает везде, ворон мне таскает, представляешь? Дерево во дворе сплошь заплел…

Он говорил, но я не слушала. Да что ж за дурдом такой в этом мире творится? Теперь я еще должна выслушивать рассказы бродячей головы о том, как ее доводит паук с брачными намерениями. До полетов. Минуточку. До полетов…

— Ты и летать умеешь? — Я постаралась сказать это со всем возможным уважением.

Только бы не сорвалось!

— О, да. И летать, и глаза отводить.

— А что ты думаешь о карьере шпиона?

Голова отказывалась. Голова возражала, голова приводила доводы, что ее отвод глаз на аргентумах может и не сработать. Голова требовала платы за риск в виде… ой, держите меня… в виде моего печенья на палочках! Она, мол, о них уже неделю мечтает. Пришлось пообещать. Голова умчалась тренироваться и готовиться к выполнению «миссии», а я пошла к Джано…

Глава 23

Уличать женщину во лжи — все равно что отнимать у ребенка конфету.

Из наставлений молодому мужу

Дарья

Странно.

Дверь в лабораторию выглядела как-то не так. Да и с коридором творилось что-то неладное. Произошел пожар, так ведь? Значит, дверь и стены коридора должны были смотреться обгорелыми или хотя бы закопченными. А никак не такими… подземельными. То есть мокрыми и кое-где покрытыми мхом. По желтоватому камню то и дело стекали капли воды, а то, что недавно было побелкой, выглядело, как обои сдвинутого на авангарде дизайнера: ржавые разводы, черные точки и пикантные островки мха.

Запустил Джано дом, запустил.

Ну ладно.

Я высмотрела на двери местечко посуше и осторожно постучала.

— Джано?

Молчание.

— Джано? Хозяи-и-и-и-ин! Эй, дверь открой!

— Дарья? — послышался знакомый голос с непонятной смесью интонаций. — Погоди, не стучи, я откро…

Ну вот раньше не мог сказать? Слушайте, тут я точно не виновата! Кто знал, что у него такие слабые двери?

— …ю, — печально закончил вампир, глядя на несимпатичную кучу обломков у своих ног. Последний обломок, падая, стукнул его по ноге и рассыпался, оставив на штанах живописную полосу цвета болота. Вампир проводил взглядом «падение Берлинской стены в миниатюре», покосился на испорченную одежду и поднял глаза на меня, так и застывшую с поднятой рукой. — Привет, Дарья. С пробуждением…

Ой-ой. Таким тоном не приветствуют своего защитника. С таким чувством человек, у которого болят одновременно голова и зубы, констатирует: ну вот, теперь еще и геморрой добавился. Обреченно так…

— Полагаю, ты хочешь войти? — тем же обреченным голосом спросил Джано. — Заходи…

— Я… Ох. А что с тобой?

За моим ботаником всякое водилось: и одежда, изгвазданная до полной непригодности и даже состояния половой тряпки, и воронье гнездо на голове, из которого жизнерадостно выглядывала ящерка, но чтобы лицо без краски? Глазам не поверила!

— Джано…

— Не трогай меня! — Не знаю, что творится, но мой хозяин шарахнулся от своего Подарочка, как фанатка-вегетарианка — от мясного ассорти.

Да что с ним вообще? «Не трогай»…

Я отдернула руки и заозиралась.

Никого постороннего, кроме нас с вампиром. В лаборатории было полутемно. Огонь слабо тлел под какой-то пробиркой, все остальное пока для моих непривычных глаз сливалось в темный фон.

— Что-то случилось? Тебя опять звали на изъятие?

— Нет. Хотели… но Микеле и Мелисс раскопали какой-то закон, по которому вампир перед Представлением Дара имеет право на неприкосновенность. Изъятие разрешено только с его добровольного согласия. А моего согласия они больше не получат. Никогда.

Сам на себя не похож. Что с ним такое?

Ну, кроме пожара, аргентумов и лично меня?

— Джано, что случилось?

В этот момент мои глаза наконец привыкли к полутьме, и я замолкла. Лаборатория выглядела странно. Плесень с мхом добралась и сюда, воздух был сырой и душный одновременно, а два стола с колбами и бутылками, на которые вампир запрещал даже смотреть, сейчас опустели. На освободившемся месте виднелась одна-единственная пробирка, в которой в данный момент пузырилось что-то золотистое. А куда делось все остальное? Что такое тут было?

— Пожар, — коротко ответил Джано, отвернувшись к своей пробирке.

Спасибо, проинформировал!

— А похоже на наводнение. — Голос я не повышала, а что хвост сердито дернулся — под одеждой не видно было.

— Это благодаря тебе. — Вампир аккуратно, по одному, всыпал в пробирку три кристаллика из кожаного мешочка. И затих, прикипев взглядом к бурлящей жидкости.

— В смысле?!

— Да подожди, прошу! — не выдержал Джано. — Если переварить эту смесь, то лекарство можно будет вылить на помойку, больше оно ни на что не сгодится!

Ага, это уже похоже на моего вампира. Я подождала, пока он снял «смесь» с огня, тихо и мирно считая про себя и представляя пинки аргентумам (для релакса). На девяносто третьем воображаемом пинке Джано перелил микстуру в круглую чашу, отставил пробирку и заговорил. Только не о том:

— Дарья, ты откуда?

— Что?

Вампир смотрел не мигая:

— Я давно заметил, что ты странная для дикарки. Эти твои джинсы с зубчатой застежкой… твои понятия о рабстве… оговорки всевозможные. На тебе нет знака рода, никакого, а ведь даже племена в глуши его наносят сразу после именования. Допустим, твое племя живет где-то в совсем уж абсолютной глуши… но ты умеешь шить. Готовить. Не умеешь читать, но при этом знаешь понятия «книги», «буквы», «карты», прекрасно считаешь и даже разбираешься в стихах. Так откуда ты? И почему легко приняла признания Рада в том, что он из другого мира?

Ах, он уже знает про Рада? Шустрый.

— Он тебе рассказал?..

Джано как не услышал:

— А еще после нашего контакта мне стали сниться очень странные сны… Про подземные поезда, которые называются «метро», зачарованные повозки, которые движутся сами, без впряженных животных. Странные чайханы с невиданной едой. «Макдоналдс»… кажется. Кто ты, Дарья? Точнее — откуда?

Ох. Чувствую, разговор будет долгий.

И опять — на голодный желудок.

Бедный мой язык. Мне много чего и кому приходилось рассказывать (дольше всего учительнице труда про способы приготовления тортика — та слушала, как музыку!), но повествовать увлеченному ботанику о своем мире… это очень долго. Тем более когда у него так сияют глаза, а вопросы размножаются, будто кролики после брачного периода. Только часа через два мне удалось перебить Джано вопросом о причинах потопа в лаборатории.

Вампир сразу помрачнел.

— Ты сильный Дар.

— И тебя это расстраивает?

— Сейчас — да. Представь, что ты собираешься рубить дрова. Или нет. Представь, что тебе выдают тупой нож для мяса. Ты привыкаешь прикладывать определенные усилия… А в одну прекрасную минуту он вдруг оказывается очень острым… Понимаешь?

— Э-э… почти.

— Ты помнишь, как мы пытались активировать связь? В бассейне.

— Да.

— У тебя получилось. Теперь мы в связке. Только вот твоя энергия усилила мою не на расчетные единицы. Много больше. Когда ты схватила меня за руки — там, на пожаре, я собирался пригасить пламя, хотя бы на несколько секунд. Роберто ладит с огнем, ему бы хватило времени, чтобы вытащить мальчишек. Только никто не ожидал, что вместо «дождика» на лабораторию обрушится настоящий водопад. Вода буквально утопила огонь. Вместе с мальчишками и ингредиентами…

— Где Алишер?! И…

— В саду. Ему нужно тепло, вот он и лежит на солнце. Не бойся, все уже хорошо. Живой организм — это саморегулирующаяся система, которая…

Дослушивала я уже на бегу.

Уф-ф-ф…

Алишер, абсолютно живой и на вид вполне здоровый, и правда грелся на солнышке, с аппетитом уплетая «сушенки». Это сушеные дольки фруктов: яблочные, сливовые, абрикосовые. Вкусная вещь, если правильно засушить.

— Привет жертвам ЧС! Приятного аппетита!

В следующую секунду я убедилась, что не все так хорошо. Вместо привета Шер почему-то прижал к груди нитку с «сушенками» и заозирался, будто прикидывая, в какую сторону от нас бежать.

— Шер? — Мои руки, уже распахнутые для объятий, так и застыли в воздухе.

— Пх-х-х-х… — отозвался тот почти жалобно.

Это… это что еще такое? У меня, кажется, даже хвост сжался в кулак.

— Джано, это называется «уже все хорошо»?! Да ты! — Я бухнулась на колени перед бедным мальчишкой. — Шер, милый, ты поправишься, обязательно… не переживай… Все будет хорошо, малыш.

— Нашла малыша… — вдруг буркнуло над головой. Все замерли… — Ой. Да-арья-я-я-я! — завопил голос Шера откуда-то со стороны. — Дарья очнулась! Ура!

Я повернула голову. Алишер — второй Алишер! — как раз слезал с дерева. Перевела взгляд обратно: первый Алишер, шипя, прижимал к себе сушенки и потихонечку отползал за кустик. Что за…

Ой.

Кажется, кто-то тут сошел с ума.

А… а может, я еще сплю? Лежу себе, и мне снятся два Алишера. Интересно, что там по соннику — к чему видеть двойню?

Хвост, однако, с версией сна был не согласен: он вылетел из-под юбки и цапнул Алишера-первого за руку.

— И я уже поправился! — Вторая половинка глюка радостно бежала к нам от дерева, полуприкрытая кустиками. — Это Джано настаивает, чтобы… Упс.

Он притормозил и смущенно осмотрел картинку: его двойник в «руках» моего хвоста, я на коленях и Джано, который так и застыл, пытаясь прощупать пульс у… у кого, кстати?

— Вижу, вы уже познакомились с Менялкой?

С Менялкой, значит… с Менялкой.

Кажется, объятия придется отложить. Временно…

— Кто из вас Алишер?

— Да я же! — возмутился мальчишка с дерева.

— А это кто?

— Пш-ш-ш-ш, — жалобно ответил «кто», осознав, кажется, что от комбинации «вампир плюс Дарья» ему не удрать.

— Говори толком!

— Он пока не умеет говорить. Еще не освоился…

— Кто — он, Алишер?

— Ну мы сами не очень знаем кто. Нашли в саду пару дней назад, оно голодное было… Покормили. Теперь оно за нами таскается. Вы не думайте, он умный! Он умеет разные виды принимать, это так интересно! Менялка, покажи ту женщину, которая кричала?

Вы когда-то видели пластилиновые мультики? Там одно из другого быстро-быстро так перелепливается. Вот и тут — я пару раз всего моргнуть успела, а вместо Шера перед нами уже сидела… Мелисс. Еще пару секунд — опять Шер.

— Он Мелисс изображать не любит, — проговорил мальчишка. — Она тогда его сильно напугала.

— Когда?

— Когда он хотел у нее ужин… ой. — Шер осекся, поняв, что проболтался. — Джано, ты же его не выгонишь? Он хороший, только пока не очень воспитанный. Ну пожалуйста. Дарья, скажи ему!

— В этом состоянии ему пока вредно волноваться.

— Ага.

— И я не думаю, что это… мм… существо сможет причинить особый вред.

— Угу.

— В конце концов, это крайне интересно. Я не видел подобного ни в одном справочнике, даже в общем, расширенном. Возможности, которые открываются…

Это мы уже обратно шли. К дому. После разрешения оставить мое бывшее тесто. Джано убеждал меня (или себя), что его решение оставить Менялку было правильным.

Иногда мне кажется, что эти ученые заморочки для Джано на самом деле, как забор. Такой, которым можно отгородиться, чтобы не мучиться от страха, злости, боли или неизвестности. В нехорошие минуты он за этим «забором» прятался, оставляя снаружи молчаливого (или, наоборот, очень разговорчивого и деятельного, как повезет) вампира. Это вообще-то правильно, наверное. Но в тот момент я про это не думала.

Этот вампирюга два часа полоскал мне мозги разговорами про мой мир, а тут такое!

— Да ну ее в пустыню, систему. Что такое было с Шером?

Ботаник очнулся.

— Да воды он наглотался. Причем с ингредиентами, тут куча всего сначала вступила в реакцию при взрыве, потом сию смесь посмывало и перемешало так, что этой водичкой можно было упокоить дэва.

— То есть не только почти утонул, но еще и почти отравился? Чтоб твою лабораторию, Джано…

— При чем тут моя лаборатория?!

— Если бы тут ничего не взорвалось, то Шер бы…

— Ты думаешь, пожар был из-за моей неосторожности? Из-за того, что я мог допустить небрежность?

Кхм. Если он так ставит вопрос…

— Нет. А что тогда?.. — Выражение глаз вампира заставило меня примолкнуть. — Подожди. Ты же не думаешь…

— Я не думаю. Я знаю. В тот вечер в лаборатории ничего не стояло на огне и не должно было… словом, взрыва быть никак не могло. А он был. Значит, похозяйничали чужие руки.

— Тебя хотели убить?!

Вампир пожал плечами:

— Может быть. Может — разорить. У меня всегда на потоке два-три денежных заказа, и ценные ингредиенты… и дом… Очень выгодно загнать меня в долги и заставить обратиться за помощью. Раз уж нельзя просто приказать.

Да как они…

Злоба вскипела, будто гейзер, и тяжело заплескалась, ища выхода.

Да я их!

Я представила себе кулинарный рецепт «Котлеты в тесте из аргентумов».

Ингредиенты:

1. Свежее мясо. Это запросто!!!

2. Мука.

3. Яйца (я даже знаю чьи!).

4. Сода, уксус, соль по вкусу. И проч.

Как там… При замешивании теста его надо… взбить (обязательно взбить, старательно так…). Разбить два яйца (можно вампирьих, можно змеиных, причем вместе со змеей и ядом), полить молоком (ваза с цветами подойдёт). Добавить соль и перец по вкусу. Что у нас там сойдет за перец? Огнистый порошок? Кашлялка? Подберем!

Мешать можно в шлеме стража. Счас, только поймаю!

И выпекать на противне (где щит со стенки?) на ме-е-едленном огне.

Гады! Ну погодите у меня…

— Так. — Я постаралась успокоиться. Ничего, господа аргентумы, свидание отложено ненадолго… — Так. Значит, это был поджигатель. Поймали?

— Нет.

— Ага. Алишер поправляется?

— Он практически здоров. Просто во избежание рецидива…

— Уловила. Дальше: Тагир тоже был в лаборатории?

— Тагир не пострадал… почти. Он пересидел этот потоп с пожаром на стеллаже. Оборотень твой Тагир. Точно не определю, но кто-то интересный из породы кошачьих.

— Кто? Ладно… учту… Идем дальше? С сестрой вопрос прояснился?

— Не окончательно. Судя по некоторым данным, мы действительно родственники. Но в моей памяти о сестре…

— Памяти? Ты начинаешь вспоминать?

Темные глаза сверкнули:

— Да.

— Ну… это хорошо — для нас хорошо. А кому-то (вы же в курсе кому?) придется плохо. — Даже отлично. Последний вопрос: почему ты сидишь здесь? В смысле, когда ты ел последний раз? Пошли на кухню!

Вампир закусил губу и торопливо отвернулся, пряча лицо.

— Ты что?

— Ты неисправима… — выдавил он, и я вдруг поняла, что он смеется. — Защитник… это удивительно, отец карбонадо!

Э-э… мне обидеться?

— Четверо суток комы, дом в трауре, со-родичи в унынии, аргентумы являются с «соболезнованиями», в которых восторга чуть больше, чем наполовину… а ты просыпаешься и как ни в чем не бывало: «Пошли на кухню»…

Пожалуй, придется-таки обидеться. Для вида.

Я уже открыла дверь, когда до меня долетело негромкое:

— Я так рад, что ты очнулась…

Глава 24

Рожденные ползать — расступитесь, я взлетаю!

Обыденное

Из первого рапорта Дауда ибн-Саддих из расы мутахаллиб (изменчивых) земли Асфер. Ныне — летучей головы

«Болон халан кхендияр!» — Эти слова когда-то не уставал повторять мой мудрый наставник.

«Болон халан кхендияр». То есть «Все бабы — дуры». Это если в переводе.

И я неизменно находил тому подтверждение. Вот и хозяйка моя временная… кхм, это надо стереть. Вдруг услышит…

Итак, рапорт Дауда ибн-Саддих:

— Защиту Инфериоры прошел без труда. Между нами: какая там защита, жалкие огрызки… На башне словно дракон начало брачного периода праздновал. С друзьями и сородичами. Так что крыша напоминала рыболовную сеть, в которую попалась рыба-гигантелла, стены оказались получше, целые, но облезлые, и вся охрана вместе с прислугой трудилась в поте лица, пытаясь все вернуть в должный вид. Трудились уже с недельку, а крыша все еще была дырявая? То есть сначала чинили что-то другое? Хотелось бы мне видеть, что здесь было… когда было. У меня к острозубым свой счет. И я бы с удовольствием посмотрел, как эту башню разносят в клочья.

— Поднима-ай!

— Что? — отзвались с бывшей крыши.

— Поднимай черепицу! Поднима-а-а-ай!

— Не слышу!

— Чтоб тебе Дарью встретить, — простонал сквозь зубы вампир в белой головной повязке. — Поднима-ай это-о! На крышу-у…

— Что слышу? — отозвались сверху. — Ничего-о!

— Чтоб тебе не только ее встретить… чтоб она на тебя села!

Да, так они долго провозятся.

Интересно, почему хозяева развалин то и дело поминают в разговоре мою временную хозяйку? И еще так… Кхм, интересно, это стереть или оставить?

Наниматели обычно не любят, когда о них узнаешь что-то лишнее. На себе проверил. Ведь так и не знаю, где мое тело… Все из-за этих среброглазых отродий, чтоб они моей хозяйке едой показались. Бутербродами. Как выполнял приказы, так всем хорош был, а как увидел кое-что лишнее — так даже до тайничка своего добраться не успел. Из коридора, где подслушивал, — и то не успел смыться. Интересно, они знают, что не убили меня, а только лишили тела? Ведь в этом поясе наш народ считается лишь сказочной выдумкой. Очень немногие ведают, что мутахаллиб на самом деле существуют. Изменчивыми нас назвали не зря. И если не разрушить голову, то она со временем отрастит новое тело…

Пожалуй, это тоже лучше стереть. Не стоит показывать свои слабые места. Если заподозрят, могут и не дать восстановиться.

Нет, наверное, не знают. Ведь моя голова хранилась среди самых обычных, которые держали для вызова и вселения духов.

Ну что ж, ножки я уже отрастил. Порошок для полетов позаимствовал у мальчишек. Коридоры и переходы, в том числе потайные, помнил из прошлого опыта.

И, хоть я изменчивый, но одно желание неизменно: посчитаться с бывшими нанимателями. И повезло же мне, что встретилась на пути эта Дарья.

А вот аргентумам не повезет. Я уж постараюсь.

Ну, полетели…

А тут мало что поменялось. Разве что коридор, в котором я когда-то попался на подслушивании, заложили камнем, да дыры в стенах повсюду. Что тут такое было? Впечатление, будто что-то взрывалось внутри каменной кладки. Что, интересно, натворила здесь моя хозяйка?

— Мы должны успеть! — прошипело рядом. Знакомый голос.

О! Так старина Арги по-прежнему в аргентумах! Не отправили к шакалам в пустыне.

— Как? Он приезжает через пять дней, а у нас ни энергии, ни надежды ее заполучить! Башня разгромлена, алтарь для изъятий развалился, а если бы он и был, то откуда нам взять материал? Мальчишка теперь недоступен, девчонка пропала, а тот…

И аргентум Лумага здесь…

— Прекрати паниковать! Мы управимся. Младших привлечем. На ремонт башни их хватит.

— Они и так выжаты! Предлагаешь осушить их до черты?

— А есть другой выход? Нам нужна энергия! Пока не вернем все на свои места.

— Ты сошел с ума… ты…

— Мы выпутаемся! Есть одна комбинация…

— Я не желаю отвечать за твои комбинации!

— А придется… Нет у вас с Петрусио других вариантов. Вы избаловались на даровой энергии, на готовеньком. Попробуй сейчас прожить на своих природных способностях, попробуй! Не выйдет! Поэтому мы будем делать так, как я скажу. К Представлению все должно быть готово! И замолчи, больше повторять не буду!

Я довольно хохотнул, беззвучно, хвала небесам. Забегали, шакалы пустынные? А это только начало. И я, и это многопудовое вместилище сладостей (моя хозяйка), мы еще вам покажем. У нас, изменчивых, порой бывают предчувствия. И сейчас это предчувствие громко говорило мне, что напрасно связались аргентумы города Хадиха с дикаркой Дарьей.

Болон халан кхендияр!

И поэтому никто не знает заранее, на что они способны.

Хм… полетать, что ли? Раз эти все равно доругались и разошлись?

А что там под куполом висит? Идем на взлет!

Ох! О-о-ох… Кха-кха…

Дэвья задница, да что ж тут все такое хрупкое?

…Кажется, это тоже лучше стереть…

Дарья

Знаете выражение: «Места себе не находит»?

Вот именно это, кажется, со мной и творится. Я что-то приготовила на автомате, кажется, ленивые вареники с местным сыром вместо творога, проверила степень уборки территории, походила по саду, зачем-то попробовала воду в бассейне. Но мыслей при этом у меня в голове было столько, сколько в этих самых ленивых варениках.

Ни единой.

В голове — гулкая пустота, какая бывает после серии боев на дохё. Уже все позади, уже победа и ояката разрывается между желанием погладить меня по голове и страстным стремлением немедленно разобрать ошибки, а мыслей еще нет, они словно затаились где-то на время поединка…

И пока не торопятся вынырнуть обратно. Вот и сейчас так.

Из-за Джано. Из-за его «Я рад, что ты очнулась». Можете начинать смеяться.

Шесть дней до Представления, шпионаж головы, исчезновение команды по совершенствованию и даже выздоровление Алишера как-то отодвинулись в сторону, потому что… Мне! Парень! Сказал! Хорошее!

Первый раз за мою жизнь.

Нет, вторая половина человечества иногда роняла в мою сторону что-то одобрительное. Мальчишка в детском садике, получивший от меня машинку с ободранными боками. Ромео с горшка… Потом еще был сосед по лестничной клетке, которому я таскала хлеб и кефир из гастронома. Ну он вообще-то не в счет, ему восемьдесят было. Кандидаты в отчимы иногда попадались более-менее толковые, так старались наладить отношения. Но это тоже не в счет, понимаете? Это не то. Еще мне был рад милиционер из нашего отделения — я ему процент раскрываемости повысила, когда грабителя приволокла. И ояката, когда не ругал за слопанную тайком картошку.

Но это правда другое. Совсем.

Джано, конечно, мгновенно опустил глаза, и дверь за мной сразу захлопнул. Только уже поздно. Я услышала… и не просто услышала — внутри, отзываясь на его слова, что-то ворохнулось такое… не знаю… теплое… счастливое…

Мне надо опомниться. Он же вампир, так? Не кровосос, здешние вампиры охотней берут энергию, кровь только в крайних случаях глотают. Но все равно — вампир.

«И че? — Кажется, от потрясения у меня проснулось что-то вроде внутреннего голоса. Только никакими премудростями оно делиться не спешило, а, наоборот, вещало как-то… по-хамски. — Подумаешь!»

И он мой этот… хозяин.

«Фигня», — отмахнулся голос.

Он ботаник!

«Ненсе!» — ответило внутреннее «я». На этот раз по-японски. Видать, для убедительности. Чушь, ерунда, чепуха… — Перевоспитаем!

В конце концов, я настраивалась, чтобы его воспринимать как братца… младшего.

А братик вырос… Как-то незаметно.

«Еще не поздно, — мурлыкнул внутренний голос. — Младший даже лучше! Точно перевоспитаем! Видала, он уже про «Макдоналдс» спрашивал?

Я попробовала представить «перевоспитанного» Джано. Точнее, вообразила, как мы с ним на кухне поздно ночью сталкиваемся у холодильника (животами) и пытаемся вырвать друг у друга последний кусок печеной курицы.

Брр.

Жуткое видение помогло очнуться и взять себя в руки. Ну сказал парень что-то хорошее… спокойно, сумотори Дарья! Ну посмотрел по-доброму… так он даже на своих птицежоров и яйцекладущих скальных драконов смотрит нежно. Нечего там себе воображать, что…

— Дори! Вы меня слышите?

Только тут до меня дошло, что из-за заборчика со мной уже давно (и безуспешно) пытаются поговорить. Худощавый немолодой мужчина в синем тюрбане. А, клиент. Чего ему надо, на вид-то здоровый.

— Врачеватель не принимает!

— Я не к нему, я к вам, — мягко проговорил посетитель. — Почтенная смотрительница здешнего крова, позвольте обратиться к вам с просьбой. Ваш раб, Санни…

— Пошел вон, извращенец, — не дослушала я. Нет, видали? Это уже четвертый за последние дни. Еще до моей вроде как комы во двор заруливали бородатые типы с блестящими глазками-щелками и километрами плели словесные кружева, желая всем обитателям дома здоровья и благополучия, сетуя на дороговизну, нахваливая все, что попадет на язык… а между делом интересуясь, не желаем ли мы увеличить свое благосостояние, продав «раба из рабов своих»? Вон того, «гибкого, изящного и соразмерного»? Мол, они не поскупятся. Видимо, статья за несовершеннолетних тут была не в ходу.

Я, естественно, отвечала «нет», незваные гости, естественно, с первого раза мнение женщины всерьез не принимали… Не принято, не по закону да не по заветам богов!

Глубину заблуждений приходилось разъяснять именно мне, поскольку мой ботанистый хозяин только учился говорить «нет». И, если первого я спровадила относительно вежливо, угробив на идиотскую беседу полчаса, то последний еле ноги унес. Нет, я сторожков не натравливала… и Левчика тоже не подбивала пометить этому сластолюбцу шлепанцы… Не натравливала, говорю! Это чистое совпадение! А к паутине птицежора лично я вообще никакого отношения не имею, и то, что этот нехороший человек вляпался в нее при побеге, так это абсолютная случайность… я в нее гостя не пихала. Почти.

Так. Я оторвалась от приятных воспоминаний и воззрилась на сегодняшнего «клиента».

Он еще здесь?

— Я не успел договорить, дори.

Надо же, какой вежливый. «Дори» и «доро» рабам обычно не говорят. Это в переводе что-то вроде слова «достойный». И чего ж ты мне сказать хочешь, толерантный наш?

— …на лоне природы…

— Чего? — Я опять отвлеклась.

— Башир-эффенди! — ахнули у дверей. Я оглянулась. Паршивец Санни мчался от дверей, как был, с метлой наперевес. — Башир-эффенди! Дарья, это… это… Прошу прощения, дозволено ли будет почитателю вашего таланта пригласить вас… — Санни запнулся и бросил на меня умоляющий взгляд, — во двор?

Короче, ошиблась я. Явившийся за Санни мужчина охотился на мальчишек, а заодно на девушек, но с вполне приличными целями. Он был фенан, по-здешнему — человек, осененный даром. Так называли художников, скульпторов, зодчих. Людей, жизнь которых посвящена красоте. Вдобавок Башир-эффенди был не просто фенан, а еще и чей-то родственник, не то эмира, не то шаха, денег у него имелось — хоть отбавляй, заказов тоже.

И вот сейчас для полного счастья ему бы хотелось заиметь нашего Санни. Не подумайте плохого (я вот подумала!), Баширу просто потребовалось запечатлеть «прекрасное дитя» на фресках… И он очень надеялся, что хозяйка (это я) согласится. Естественно, он гарантирует мальчику полную неприкосновенность.

«Хозяйка» покосилась на «прекрасное дитя». Дитя ело Башира глазами, третий раз подливало чай и даже забыло нашипеть на меня за неправильно, по его мнению, заплетенную косу. Улучив момент (гость отвлекся на бегучих сторожков), я поманила мальчишку к себе.

— Санни, ты правда не против?

Мальчишка полыхнул румянцем и первый раз на моей памяти забыл про тонкий голосок и заученные движения.

— Дарья, это же Башир! Его три города приглашали в главные фенан! Его скульптура «Мальчик купает коня» была продана за золото по весу статуи! Если бы я был свободным… если бы старшая жена отца не продала меня, а отдала в учение, как было завещано… если бы я прошел обучение в мудриза, я бы мог надеяться (только надеяться!), что попаду к нему в младшие ученики. А так… понимаешь, я хоть посмотрю, как он работает, это уже счастье!

— Ты интересуешься искусством? — Гость отвлекся от сторожков и посмотрел на Санни попристальней. — А что умеешь?

Но тот — такой разговорчивый обычно — молчал. Первый раз я видела его по-настоящему расстроенным. И первый раз его было по-настоящему жаль. Серьезно. Я жалела Алишера, Тагира, Рада… но лазурное чудо до сих вызывало только усмешку. Его броский наряд, его манера краситься, жеманные кривляния почему-то отбивали желание ему сочувствовать. Как дома мои килограммы резко прореживали число желающих поговорить со мной… Что, Дарья, наступаешь на те же грабли?

А что, собственно, я знаю о Санни? Отчего решила, что ему-то рабство — самое то, и звание гаремной игрушки — предел мечтаний? Тьфу. Он, между прочим, еще ребенок, и это не его выбор. Да и не выбор это вовсе, как я теперь понимаю — скорее способ выживания… У лазурного чуда, оказывается, была мечта…

И сегодня эта мечта явилась в дом сама.

Ну что ж, попробуем.

Глава 25

Если тебе роют яму — не мешай. Закончат — сделаешь бассейн.

Из наставления мудрых — юным

Дарья

— Дарья, ты выходила из дома?

— Говори быстро!

— Отвечай!

Вампиры налетели на меня, как группа сумотори — на фуршет. Причем в самый неподходящий момент: я скандалила с соседом. Этот обитатель свалки, именуемой домом… стоп, что-то я совсем уж на местном заговорила. Короче, сосед (тот самый, что развел свалку под окнами) взялся обрубать ветки у нашего дерева! Они, видите ли, нависли над его огородом…

— …и мешают!

— А руки лишние тебе не мешают? — поинтересовалась я. — Проредить?

Сосед убавил мощность воплей на тему своих прав, причитаний о постигших его горестях в виде беззаконных выходок дочери бегемотов (!) и взываний к богам о справедливости. Скопище его родственников тоже попритихло и стало удивительно похоже на группу «зэки на прогулке» — все как один попрятали руки за спину. Что значит, правильный подход.

Ну а что? В конце концов, как говорила одна из наших сумотори, стоит захотеть — и любой мужчина упадет к твоим ногам. Главное, точно попасть в челюсть…

— Дарья! — зашипели рядом.

— Да не выходила я! В чем дело?

Вампиры продолжали на меня смотреть, будто карманники — на сумочку с потенциальным кошельком. То ли есть он там, то ли нет, то ли даст хозяйка по башке, то ли обойдется.

— Ничего особенного, — наконец вымолвил самый старший, Роберто. — Просто крыша Инфериоры снова обвалилась.

Родственники соседа вдруг удивительно быстро вспомнили о неотложных делах и удалились их решать. По крайней мере, так они говорили, один за другим ныряя в калитку.

Не поняла. Вампиры меня, что ли, обвиняют? Нашли самую виноватую! От неожиданности отшвырнула срубленную ветку, которую держала в руках. Получилось чуть подальше, чем планировалось. И сильнее: соседский забор мрачно хрустнул под ударом.

— Это не я.

— Ты уверена?

— Я не выходила со двора. Можете кого угодно спросить. И вообще…

Хрусть! Еще одна ветка врезалась в забор. Тоненькие штакетины, изображающие перегородку, угрожающе зашатались. Сосед затравленно покосился на забор, потом на крышу… пробормотал что-то о ниспосланных на него испытаниях и удрал, стряхивая с тюрбана клочья паутины.

— Это не я!

Скр-р-р-ри-и-ип-п-п крах-х-х… все, конец забору.

Еще одна ветка (голая, без листьев) красиво взлетела в воздух и вонзилась в чердачное окошко. Да кто этот копьеметатель? Самозваный…

Паук. Паук-птицежор, очевидно, очень обиженный тем, что порвали его паутину, распустил лапы. Старательно удерживаясь за ветку потолще, черный ужас злобно таращился в соседское окно и подбирал новые снаряды для метания — яблоки. Ох, и ничего же себе… Что ж, будем считать, что сосед с нами расплатился.

— Это не она, — послышался за спиной голос Мелисс.

— Она-она! Послушай, Дар, ты чему паука учишь? — возмутился Роберто. — Кстати, вы посмотрите, как он прицеливается… Это невероятно!

— Я про Инфериору, — уточнила вампирша. — Это не Дарья поработала с крышей.

Ага, мне все-таки верят! Я уже готова была улыбнуться, но Мелисс холодно добавила:

— Она бы развалила несчастную башню целиком, а не ограничилась жалкой третью крыши. Продолжим совершенствование, Дар? Инфериорой официально объявлено, что в ближайшие дни ожидается возвращение аура. У нас мало времени. Теперь совсем мало…

Знаете рецепт борща по-мужски? Нет? Он очень простой:

«Берешь пятьдесят пять кг женщины, ставишь у плиты на сорок минут до полной готовности борща». Не помню, где слышала, но подходит.

Я к тому, что женщине слабой быть нельзя… Даже если в тебе всего пятьдесят пять килограммов. Ну а мне тем более.

Вы в курсе, что нужно знать для успешного Представления?

1. Этикет. Как кому отвечать, если обратятся. Как обратиться самой, если приспичит.

2. «Свиток долга» — положение о правах и обязанностях Даров. Хотя прав там — как еды на фуршете после визита голодных сумотори. А обязанностей — наоборот…

3. Достоинства своего хозяина. Умение их превозносить, соблюдая «приличествующую скромность», прилагается.

4. Традиции, дополнения, обыкновенные ограничения и дополнения к ограничениям… и так далее.

У меня мозги закипели уже на первом пункте! Особенно если учесть, что мои мысли были не тут, а в башне вампиров — там, куда со шпионскими целями полетела голова из кладовки.

— И следует учесть, что после обряда ты получишь возможность обращаться к орихальти напрямую, а это…

Я придумала, как победить аргентумов. Если посадить Мелисс читать мне наставления часика за два до обряда, то уже на Представлении я пойду вразнос и перебью этих типов голыми руками. И зажарю в сметанке. Нет! Запеку в сухариках!

— Оставь ты ее, Мелисс! — очень вовремя выдернул меня из кровожадных мечтаний голос Микеле. — Давай лучше вызовем Джано и потренируем талант индетро? Надо подать это как-то зрелищно…

— Ты полагаешь, что на Представлении этого Дара будет недостаточно зрелищности? — ядовито поинтересовалась вампирша. — Сомневаюсь. Что тебе?

Последние слова были не мне и не Микеле. Они адресовались Алишеру, который неожиданно возник рядом.

— Дарья, а ты знаешь, что за нашим домом следят вон оттуда? — Взгляд темных глаз уперся в чердачное окно соседского дома.

— Тагир говорит, их там двое, — дополнил очень серьезный Рад. — И у них какой-то груз в мешках. Один очень нехорошо пахнет…

— Миур-р-р-р, — подтвердил сидящий у него на руках крупный котенок довольно странной окраски с кисточками на ушах…

— Тагир?!

Из дома долетел воинственный мяв: Левчик почуял соперника…

Тренировку дара индетро пришлось отложить. Оставшиеся до темноты полтора часа мы изображали сонное царство. А заодно мирили новоявленного оборотня Тагира с царем здешних мест Левушкой. И лечили царапины (миротворцам всегда попадает с обеих сторон). И выдергивали Джано из лаборатории. И говорили.

Начал все Микеле. Интересный он тип. Предложил скрасить ожидание и рассказал историю о глупом дехканине, который решил затащить свинью на крышу и использовал для этого сто цветных ниток.

— А почему на крышу? — удивился Рад.

— Чтобы собаки не покусали, пока он загон новый не построит…

— А почему тогда глупый?

— Потому что нитки лопнули. Умный свил бы из них веревку.

— А-а… — непонимающе протянул Рад. — Это вы про…

— Это Микеле о том, что мы, на его взгляд, недостаточно объединены общей целью, — проинформировала Мелисс, последние полчаса изображавшая статую. — Разобщены. Такая у него идея… навязчивая.

— А проблемы некой орихальти менее навязчивы… и все же делают ее возможным объектом шантажа, — усмехнулся красавец-вампир. — О присутствующих, разумеется, не говорят. А умалчивания нашего друга на тему нежданно объявившейся сестры… да-да, Джано, не делай таких удивленных глаз!.. ставят под удар не только его.

— Как ты узнал?

— Случайно. Так что?

— Я собирался рассказать, — после паузы ответил Джано. — Позже. Но ладно.

История про сестричку потянула за собой «Лиджано», потом к нему сами собой прицепились мои сны, потом пошла жуть про наложенную оболочку и «покупку», потом повествование перенеслось на воспоминания о пустыре, громадинах-черепахах со скверным характером и похищениях талантливой молодежи. И еще о многом…

Словом, интересный выдался вечер. Познавательный.

И мы даже удивились, когда в разгар тихого, но жаркого спора о целях похищений через остатки забора перелетело и глухо шлепнулось что-то темное…

Кто вскрикнул, я не поняла.

Мы мигом оказались на ногах, и я обнаружила, что сжимаю в руках толстую ветку, точнее, дубинку. Когда я ее подобрала и где это случилось, из памяти выпало абсолютно.

— Что это?

Как-то непохоже было на описанный Тагиром мешок, скорее на сверток, и запаха никакого. Тагир ошибся, или…

Хру-у-у-у-у-ш-ш-тш!

Второй мешок шлепнулся о землю как-то глуше. Он странно зашипел, почти загудел и забился на земле, обдавая ночной сад отвратной вонью. Хакарл… ой, мать, скандинавский хакарл может отращивать лапки и утирать ими горючие слезы зависти — рядом с этой гадостью его вонь никто просто не заме… фу-у… дождались на свою голову!

Я выбываю из возможного сражения. Не могу… не в состоянии… я даже видеть не могу как следует… глаза застилает слезами. Рядом кого-то мучительно тошнит.

— Что за…

— Отец карбонадо… — прошептали рядом. — Не может быть. Не подходить! Не подходить!

Подходить? Оптимист… ботанический…

Какое там подходить, тут суметь бы доползти… причем в противоположную сторону…

— Мортуги! Не подходить! Бить на…

— Помогите!

Человеческий крик ударил по ушам, и, не веря своим глазам, я увидела, как тот первый мешок, который сверток, стал биться на земле и из него выпросталась чья-то рука, очень белая в темноте… Нам бросили человека? Зачем?!

Свист и треск, и на втором мешке вдруг выросли две дрожащие стрелы. А потом появились они. Они были черные, но светились. Они сыпались из дыр, проделанных стрелами, они ползли, странно шелестя, будто где-то в гуще притаился трансформатор, они собирались в тучу, наползая друг на друга…

Жуки. Или пауки. Или еще что-то ползучее. И пахучее, спасу нет!

— Мортуги! Мортуги! Не подпускайте их к себе. Дарья, осторожно!

— Помогите! — рвался из свертка человек, и я вдруг поняла, что он связан. — Помоги-и-и… а-а!

Эх, ну почему, когда надо, под рукой нет дихлофоса! Дубинка против тварей не оружие…

Ночь стала светлей — кто-то поджег дерево, увешанное паутиной птицежора. Ненастоящей паутиной. Настоящая не горит. Огонь вспыхнул факелом, от дерева посыпались искры. По земле, окончательно сбивая зрение, заметались неровные тени. Мимо пролетала размытая тень, новая вспышка пламени залила траву, и еще одна, и потом. Я не смотрела. Я уже была рядом… и старалась не дышать.

Человек больше не кричал, он скорчился и застыл лицом вниз, а на руке виднелось черное с красным. Черное шевелилось…

Я успела схватить человека и дернуть к себе, подальше от расползающегося черного пятна.

Прежде чем дикая боль прошила мои руки, я осознала две вещи. Первая: человек — немолодой мужчина, чем-то похожий на давешнего фенана, — закрывал своим телом еще одно тело, маленькое. И второе: черные твари умели не только ползать, но и прыгать.

Да, еще третье: жалились они больно…

— Дарья, назад! Назад!

Справа вспыхнуло еще одно дерево. Еще. Полыхала трава, словно ее полили бензином, полыхала, кажется, сама земля, испуганно метался какой-то несчастливый сторожок, застрявший в огненном кольце. Сейчас, маленький, я помогу… только отнесу этих…

— Ли чирконда! — От волнения вампиры перешли на родной язык, певучий и непонятный. — Или фуокон ха…

— Прендитто ла нелльо!

— Замыкай!

— Не дайте уйти этим…

— Сюда! — Рад и Шер махали факелами. — Сюда иди, ну же!

Да сейчас!

Груз из двух человек оказался что-то очень уж легким. Прямо будто не людей несла, а… ох, как голова кружится! Останавливаться не хотелось. Смотреть не хотелось. Ничего. Ничего. Главное дотащить, а там разберемся, живые они или нет.

Дотащить. Мне не тяжело. Просто… просто с чем-то непорядок, то ли с ногами, то ли…

Не поняла, земля, это что за танцы?

Кончай прикидываться прыжковым аттракционом, нашла время! Я тащила и тащила на руках два мешка непонятно с чем. Нет… пару крокодилов. Или кого? Не помню. Больно, хакарл вам в тарелку и за шиворот!

— Дарья!

Откуда тут взялись мои подружки-сумотори? Причем с горящими палками в руках? Светка и Нинка… Бедный Джано, теперь он точно разорится. На одних продуктах. Я потопала их обнимать в честь встречи, тем более торопиться уже было некуда, тела с плеча то ли улетели, то ли испарились. Или упали? Если упали, нехорошо, наступим еще, а тут реанимации не водится…

О, птицежор! Привет, волосатенький, не сердись за паутину. Ты еще наплетешь, а нам свет нужен. А я, похоже, рехнулась и общаюсь с пауками…

Паук на мои извинения не реагировал — только смотрел на меня и шипел. Тоже рехнулся?

— Ты чего привязался?

Паук, естественно, не отвечал. Только шипел и куда-то мне за спину летел, разворачиваясь в сеть, сероватый ком…

— Дари-и-и-и-и! Иди сюда! Сюда! Под воду!

Нашли подводную лодку.

— Минутку… — А что это у наших сумотори голоса такие? Я повернула голову и вдруг поняла, что разговариваю с хот-догами. Два крупных хот-дога метровой величины. А это уже интересно-о…

— Дарья! — В лицо с размаху хлестнуло чем-то мокрым, убив гастрономические планы на корню. Я села, где стояла, заглючившие мозги прояснились настолько, что узнала подбегающего Рада с ведром в руке. И настолько, что увидела на своей ладони крупного черного паука-многоножку. Ой! Гадость!

Снова больно…

— Не подходи! Рад, брысь!

Черная тварь не стряхивалась, только глубже запускала в меня свои не то зубы, не то усы, я рычала и ругалась, горящие деревья отплясывали какой-то дикий хоровод, а где-то на улице уже набирал силу вопль насчет пожара…

Шипение — птицежор опять рядом. Какого черта? Ошибся, лохматый, я тебе не птичка, вычеркни строчку «Дарья» из сегодняшнего меню. Куча блестящих глазок внимательно таращилась на меня, а шипящий голос странным образом снимал боль. А, это он черную гадость с меня снял. Стоп. Снял?!

И ловко пришлепнул паутиной, превратив в белесую кляксу. А потом навис над телами жертв похищения… или переброса? Ага, вот они где, не растаяли, тихо лежли рядом, видать, с плеча упали. А паук неторопливо сощелкивал с них кусачую мерзость.

Эта картинка — птицежор, склонившийся над телами, — осталась последним, что я помнила. Дальше все слилось в мутный хаос, из которого выныривали то дрожащий сторожок на ладони, то мокрые насквозь деревья в облаках пара, то нестерпимо блестящие серебряные глаза — Джано…

Глава 26

Всё, что меня не убило… сильно об этом пожалеет, потому что теперь моя очередь!

Очевидное

Дарья

— А потом ты схватила дерево, выдрала его из земли и зашвырнула соседу на чердак. Оттуда как раз спускались Роберто и Мелисс, они хотели поймать этих, которые бандиты… но их на чердаке уже не было, и они попросили Тагира помочь. Поискать.

— Ага. Надеюсь, по ним я не попала?

Алишер хихикнул:

— По ним нет. Вот по соседу да. Потолком. Он обвалился — потолок, я имею в виду. Но не волнуйся, он вполне живой, бегает, и даже уже покупателей первых нашел.

— Потолок?

— Сосед!

— Очень мне надо за него волноваться! Погоди… покупателей?

— Сказал, что ему надо срочно переехать… — Шер развел руками, но для непонимания у него был чересчур хитрый вид. — Ну так вот. А потом ты…

И он продолжил повествование о вчерашней ночи и эпических подвигах Дарьи. Да-а…

Не везет мне здесь с подвигами. В смысле, я их творю, но потом не помню. С бандитами тогда сцепилась как? На автопилоте. С аргентумами дралась как? На автопилоте. Кстати, тогда Алишер меня тоже водой обливал…

А теперь эти… мортуги. Шер сказал, этих пауков даже вампиры боятся именно потому, что их укус отключает мозги. Кусанет тебя такой паучок, даже один-единственный, — скорей беги к друзьям-приятелям, проси, чтобы связали, на цепь посадили, в ковер укутали, что угодно. А то через минуту сознание отключится — и привет. Тело двинется куда глаза глядят, а видят они в это время мно-о-о-ого чего. И живые гамбургеры, и говорящие кактусы, и массовое нашествие динозавров. Тело, естественно, в ужасе начинает отбиваться от глюков-страшилок и в этот момент способно сотворить такое, что потом до конца жизни не расхлебаешь!

Поэтому вампиры и шарахаются от мортугов, как самураи от фотоаппарата. С их силами натворить что-то нехорошее легко, а вот исправить… да проще повеситься!

Поэтому они подожгли деревья, осветив себе место работы (и заодно отрезав кусачим тварям путь к отступлению), и стали аккуратно разбираться с ползучими неприятностями…

Ну то есть они планировали аккуратно. А получилось… ну как получилось. Во-первых, я вломилась спасать жертв. Это хорошо, что я вытащила их до того, как яд мортугов достиг смертельной дозы, во всех отношениях хорошо, начиная с обычного гуманизма и заканчивая тем, что несостоявшийся обед пауков явно включал в себя не самых простых людей… Но плохо то, что я не подождала Джано, не подумала о самозащите, а с ходу вцепилась в этот самый обед, и в результате меня саму покусали.

А на неместных яд мортугов, оказывается, тоже действует, спасибо, крыша съехала не сразу, а у самой границы пламени.

И спасибо, что наученный горьким опытом Алишер на всякий случай приволок из бассейна ведра с водой. Вода, оказывается, мортугов неплохо притормаживает. Не отгоняет, а заставляет замереть и втянуться в панцирь, как черепашек. Поэтому нам досталось меньше, чем должно было.

Но и этого хватило для того, чтобы моя крыша встряхнулась, встала в позу «встреча радуги» и пошла на взлет, видно, ловить эту самую радугу.

Никого не слушая и, очевидно, ничего не видя, я двинулась обратно в кольцо горящих деревьев, громко объявляя, что защитник должен защищать и сейчас самое время показать, как это делается. Джано попытался призвать своего индетро к благоразумию, объясняя, что лично он в безопасности, а мне надо…

Я его перебила. Сказала, что сама знаю, что мне надо, и никакие парни, даже те, которые очень симпатичные, даже те, которых поцеловать хочется, ничего за меня решать не будут. Я обозвала бедного вампира неполиткорректным расистом (как только выговорила!) и потребовала равноправия для представителя нетрадиционных зеленых меньшинств. Пока вампиры соображали, что это значит, я добралась до горящего куста и спасла одного из этих меньшинств — сторожка…

Микеле и Джано облегченно вздохнули, подумав, что миссия по спасению закончена, и потребовали, чтобы я ушла, и ушла быстро! Тут очень опасно, они должны выжечь мортугов, пока это возможно.

Но они рано обрадовались. Нет, я ушла, причем в ту сторону, куда просили, и даже на горящее дерево не наткнулась по дороге. Но я вернулась.

Микеле, уже нацелившийся метнуть в расползающихся мортугов очередной огненный заряд, взвыл, когда снова увидел мою пошатывающуюся фигуру. Я топала прямо к остаткам мортугов, не реагировала на окрики и кого-то уговаривала «сделать из этих уродов колбаску». Джано рванулся ко мне — уговорить уйти и, если надо, выпихнуть силой, но я спустила на землю птицежора и пообещала, что «щас будет все путем, защита, как «Орбит», всегда придет на помощь!»

— Дарья, а кто такой «Орбит»?

Я вернулась в реальность. К оживленному Алишеру, молчаливо разлегшемуся у меня на животе Левчику и тихому Менялке, который под шумок уплетал опытную партию варенья из местных ягод…

— А он что?

— Кто? — не понял Шер.

— Ну птицежор! Он что сделал?

— А он мортугов собрал.

— Как?

— Ну… Ты скомандовала, он и стал собирать. Замотал в паутину, упаковал, как эти твои… сосиски. Вампирам осталось только чары сверху наложить. Так кто такой этот «Орбит»? Он правда всем помогает? Ой, а как красиво ты спалила соседскую свалку…

Глава 27

— Милый, но ведь у тебя есть я!

— Это точно. Мне хана…

Из разговора

Из рапорта Дауда ибн-Саддих из расы мутахаллиб (изменчивых) земли Асфер. Ныне — летучей головы.

Выбраться из Инфериоры оказалось сложнее, чем забраться в нее — острозубые растревожились и принялись дотошно обследовать каждый угол. Пришлось затаиться в собственном тайнике, переждать волнение и, выждав должное время, прокрасться укромными закоулками в приютивший меня дом…

Однако добравшись до искомого дома, я замер и подумал, что, возможно, зря ушел из башни. Клянусь кольцом пресветлого Нейгэллаха и кинжалом его темного близнеца, там точно было спокойнее.

По словам седобородых мудрецов, именно так выглядит джахрим — место загробного пребывания для заблудших и недостойных. Огонь, обжигающий тело, нестерпимый шум, терзающий слух, и непристойные зрелища, смущающие сердце.

Деревья полыхали, треща и искрясь в темноте, вопли возмущали ночное спокойствие и сеяли страх, а зрелище… Одного вида пожара в саду «солнцеглазого» было уже достаточно для того, чтобы разрушить покой правоверного и его веру в порядок, а тут еще добавилось зрелище моей временной хозяйки, скачущей по саду в своих (о, Шергэллах и его козни!), в своих непристойных шароварах, да еще с открытой шеей!

Разбуженные соседи не знали, куда смотреть: то ли на пожар, то ли на это вместилище многих мер пахлавы…

— Расист неполиткорректный! — вопило вместилище. — Я требую…

Я тут же возблагодарил Нейгэллаха за милости его. Пусть я мутахаллиб, изменчивый, потерявший тело, пусть глава клана моего снова назовет меня неповоротливой ящерицей, но от одного позора я был избавлен: это не моя рабыня сейчас при всех поносила мое имя!

Острозубый добр в ущерб собственной силе или попросту слаб, потому что ни один мужчина не стерпел бы такого… или не слаб…

Застыв от удивления, я смотрел, как одним словом хозяин дома услал это подобие девы прочь, а затем вытянул руку… По земле хлестнуло огнем, и новый костер запылал между деревьев. Так вот как начался пожар: по желанию вампира? Но почему?

«И кто из аргентумов может так?» — промелькнуло у меня в мыслях.

Я не видел такого. И не слышал… даже тогда, когда меня убили. Не потому ли…

— Береги-и-ись! — снова пронесся по саду дикий вопль, и стало ясно, что сегодня именно Шергэллах простер свою длань над этим несчастливым домом. Моя хозяйка вернулась. И к тому же с проклятой тварью из пауков (дэв забери это порождение шайта!), имевшей по отношению ко мне нечестивые намерения.

Я постарался поскорей найти укрытие, ибо земля уже дрожала под ногами торопившихся на шум и пожар соседей, но и у дома мне не было покоя. Во-первых, там оказались мальчишки, а мальчишки — зоркое племя. А во-вторых, моя временная хозяйка воистину была вездесуща и сейчас же возникла рядом. Хвала Нейгэллаху пресветлому, паука в ее руках больше не было, но возрадоваться по поводу этого обстоятельства я не успел.

В следующий миг случилось событие воистину досадное и чреватое многими неприятностями…

Наш многоумный (и крайне скупой!) сосед, увы, не сдержал досады из-за некоего приключившегося на его чердаке разорения и грозящих ему убытков и весьма громко поминал в своих причитаниях мою хозяйку… Та вновь не проявила ни малейшей скромности, присущей девицам, и, на радость собравшимся, вступила в спор, всемерно понося соседскую скаредность. Призвала на его голову какую-то санинспекцию, пригрозила нашествием «профсоюза дворников» и посетовала, что «экологов» на него нету, на «нарушителя Киотского протокола».

Обозленный (и весьма напуганный неизвестными проклятиями) сосед не сдержал гнева и перевел препирательства на внешность злоязыкой противницы.

— Умолкни и устыдись, слону подобная! Приличествует ли девице такое поведение? Увы, мы живем во времена, когда дочери бегемота смеют поднимать голову от пола и указывать правоверному… куда смотрит хозяин дерзкой? Хотя… к чему ожидать силы характера от подобного зайцу…

Хрясь!

Напрасно сосед позволил себе увлечься руганью. Напрасно. «Дочь бегемота» слушала его молча совсем недолго. А потом последовало гневное: «Ах ты, сморчок облезлый!» — от которого зрители испуганно присели, и послышался треск сломанного дерева. Потерявший бдительность сосед потерял заодно и равновесие и, судорожно взмахнув руками, сорвался со своего недоразрушенного чердака…

Прямо в негостеприимные объятия раскинувшейся под стеной дома свалки.

Увы нам.

Премудрый Чшэн (достойный был человек, даром что предавался греху винопития) учил: не рыдай о горестях своих, ибо настанет день, и придут худшие горести, и тогда пожалеет печальный, что не радовался ранее. Да, я тоже не сумел постичь всей глубины этой премудрости. Хотя, кажется, проще сказать так: не расстраивайся, ведь дела всегда могут стать еще хуже!

Когда сосед соприкоснулся с месивом свалки, в воздух полетели всяческие ошметки и остатки, увы, не сдерживаемые теперь густым забором. Вот тогда я и понял про «хуже». Добро бы еще вид, но аромат… пожелаю такого только злейшему врагу!

Собравшиеся зеваки заахали, принялись отряхиваться… и ругаться. Одни злились на соседа, другие на Дарью, зачинщицу всего переполоха, третьи винили всех подряд и предрекали очередной конец света… пока до моей хозяйки не дошло, как ее на этот раз обидели.

— Так ты еще и наш двор решил испакостить? — взвыла эта дочь горести голосом дэва, не кормленного неделю. — Ты… да ты… Да чтоб у тебя в гареме были самки таракана мадагаскарского! Да я тебя в «Даместосе» утоплю! Да ты… хакарл тебе в штаны и за шиворот!

До сих пор я ни разу не видал, чтобы дерево падало от одного голоса… и почитал это невозможным в принципе!

Оказывается, возможно.

Полыхающее дерево дрогнуло ветками, треснуло… и полетело вниз. На свалку. Горящие ветви усыпали мусор.

Стало тихо.

— О… — после паузы пробормотала хозяйка.

— Сильна… — пронесся уважительный шепот.

— А где этот-то? — нерешительно поинтересовался кто-то из толпы за забором.

— Сгорел? — предположил второй голос.

— И-и-и-и! — тут же с готовностью откликнулась плакальщица.

— Правоверные! — неуместно радостно провозгласил кто-то на высокой ноте. — Восплачем о собрате нашем, ныне оборвавшем нить земной жизни! И пожертвуем на храм, дабы облегчить путь его в светлые сады Нейгэллаха пресветлого…

Правоверные не всегда готовы поверить, что именно возносители славы божьей ближе к Плетущим судьбы (слишком часто божьи слуги уделяли внимание не столько душе собеседника, сколько размеру и содержимому его кошелька). Но в этот миг неверие многих было поколеблено. Свою волю по поводу нового поселенца бог выразил тут же: полыхнуло так, что все сразу перестали спорить, а взялись за ведра и воду.

Дело шло дружно (никто не желал распространения пожара!), ведра так и летали, хозяйка, позабыв об обидах, рвалась помогать и уже попала кому-то ведром по колену. Возноситель путался у всех под ногами и призывал жертвовать во имя счастливой загробной жизни погибшего собрата-правоверного. Люди вздыхали, но жертвовали… и все бы ничего, но в разгар пожертвований «погибший собрат» вылез из какой-то дыры прямо из-под ног Дарьи и кротко попросил прощения за недостойные слова. Оказывается, он каким-то образом прорыл подземный ход и тем самым избежал огня. И теперь желал услышать, что его прощают…

— Прощаем-прощаем, — пообещал молодой вампир. — Пойдемте в шатер, почтенный, поведаете, кто сегодня снял комнатку на чердаке…

— А как же пожертвования? — спохватился водонос Али.

Правоверные оживились:

— И впрямь…

— Как же пожертвования-то? Если он живой, то и деньги назад!

И все стали ловить возносителя, туфли которого шлепали уже по камням улицы…

Благослови Нейгэллах мою хозяйку.

Под шумок мне удалось удрать. Я быстро-быстро семенил своими не подросшими пока ножками от тени к тени, не забывая поглядывать на Дарью, которая никак не могла попасть в дверь. Не видела, что ли? Или не вписывалась? Так или иначе, но порог, косяк и занавесь по очереди становились непреодолимыми препятствиями, а обещания Дарьи покрошить кого-то на суши делались все громче. Наконец один из мальчишек подтолкнул мою временную хозяйку в спину, второй потянул спереди, и неизбежное свершилось… Правда, грохот в коридоре тут же показал, что неизбежно было не только прибытие, но и падение… а следовательно, и ночевка девушки на месте падения. Перенести такое тело под силу только вампирам, а они сейчас заняты.

— Дарья! — подтвердил мою догадку сердитый мальчишечий голос. — Ну встань, а? Ну Дарья…

— Ты нас вообще слышишь? — вступил второй голос, принадлежащий парнишке по имени Рад. Непростой он мальчик… но сейчас не об этом.

— Кхе, — отозвалась моя хозяйка. Слышит, значит?

— Миу! — раздалось за моей спиной. А, зверь хозяина. Кот Лев.

— Ну вставай. Ты же знаешь, что нам тебя не поднять.

— Знаю… знаю, знаю — не пустяк… — вдруг вывел проникновенный голос. Мальчишки опять что-то уронили, судя по звуку, вряд ли подушку — что-то стеклянное. Но Дарья не обратила на это никакого внимания. Она пела. Если это можно так назвать.

Знаю… знаю, знаю — не пустяк… Чет так мне вдруг стало одиноко!

Петь она не умела. Но очень старалась. На весь дом. Интересно, у вампира все зелья в лаборатории свернутся, или что-то останется? Котенок рядом фыркнул, дернул ухом и потопал утешать хозяйку. Та надрывалась:

Это был случайный первый шаг, Зачем к себе сейчас я так жестока…

Так жестока…

— Я позову Джано, — пробормотал мальчишка.

— Миу, — одобрил котенок.

Дарья озадаченно замолкла, и я успел вознадеяться, что она отвлечется от своих песнопений. Напрасно…

— Я беременна! — с новой силой рванула песня. — Я беременна! Это временно! Это временно!

Мальчишка больше ничего не сказал. Видимо, у него не было слов. Меня потрясение тоже лишило дара речи. Воистину такая песня могла быть придумана только дикарями. Варварская откровенность! К счастью, энтузиазм у моей хозяйки кончился очень быстро.

— Никому не интересно, — пожаловалась она коту. Тот тоже не ответил — оглушило его, что ли…

— Как сказать, — донеслось от порога, и я поспешно юркнул в тень. — Мне как раз очень интересно. Джано, ты с ума сошел? Это тебе что, научный эксперимент?!

— Микеле!

Небольшой скандал стал поистине достойным завершением этих безумного дня и не менее сумасшедшей ночи! Вампиры вначале поругались (Дар, мол, должен быть нетронутым), потом помирились и принялись обсуждать, кто мог прислать тех мортугов, которые в паутине, и как бы отправить подарок отправителю или отплатить достойным…

— Осторожно! — вдруг прервал разговор хозяин. — Их сейчас нельзя будить. Микеле, ты прости меня, я должен…

— Разумеется. Обсудим Даиза позже.

— Ты тоже думаешь…

— Аргентумы не стали бы трогать тебя сейчас. И таким образом. Слишком смертоносная шутка, а ты им нужен…

— Согласен. Но доказательств нет.

— Будут. Мелисс пошла по следу, а это почти гарантия. И этот ваш сосед наверняка расскажет что-то интересное.

— Хорошо. Микеле, могу я тебя попросить известить родственников? Ты умеешь делать такие вещи лучше кого бы то ни было. Поговорим об этом потом?

— Можешь. Поговорим. Кстати, обсудим еще и странные музыкальные выступления твоего Дара…

— Микеле!

— Все-все. Отнеси свое сокровище в ее комнату.

Слуги понесли следом еще двоих, незнако… о, мешок змей у руки Шергэллаха! Одним из людей, которых несли слуги, был Шариф из рода Халка! Последнее, что я знала о нем, — это то, что Шариф назначен наставником сына эмира. Незаконного, но единственного и любимого…

Джано

Одна мерка сер-порошка, всыпать по крупинке, помешивать… осторожно помешивать! Восемь капель на водяных часах, отвар быстро и неотвратимо густеет…

«Мне никто не указ, даже те, кого хочется поцеловать!» — снова всплыло в голове.

Три капли драгоценного масла из дерева Сиххр, точнее, из его ядовитых, но прекрасных цветов. Цветы смертоносны, но масло их, должным образом очищенное и смешанное, — ценнейший компонент лекарства. Исцеляет даже от смертельного отравления ядом мортугов… если жертва доживет до момента, когда будет готово снадобье.

«Расист неполиткорректный!» — и сторожок, бережно прижатый к груди…

Сок листьев дану, сорной травы, она стабилизирует зелье, убирая из кипящей основы именно тот элемент, который сообщает отвару вязкость и излишнюю мощность, убивающую сердце.

«Эй, Джа… хозя… короче, пошли обедать, а? Там пельмени, свеженькие. Что значит — что это? Попробуешь — узнаешь. А еще есть десерт. Спорим, такой заварной крем тебе не сделать?»

Убавить огонь. Снять легчайший налет пены. Двадцать капель на водяных часах. Теперь вытяжка из желез белого ящера, и снова мешать и мешать, не останавливаясь ни на секунду.

Еще пятнадцать капель…

«Даже те, кого хочется поцеловать…» — зазвучало в звоне падающих капель.

А кругом пожар, мортуги, непонятные подброшенные полутрупы, шум, вампиры… И она — индетро отверженного вампира.

Пески пустыни!

Как тяжело сейчас думать. Моя память возвращалась, и силы тоже, но от этого становилось только хуже. Оболочка — опасные чары, это не только блок на рост и ограничение сил, это еще и определенные параметры сознания и поведения. Сложный комплекс, сложный именно потому, что сбалансировать собственный разум и требуемые установки очень трудно. Все равно что танцевать на вращающемся круге, при этом поддерживая на голове палочку с хитайским чайником тонкого фарфора. Слишком велика вероятность, что баланс удержать не удастся, и тогда сломаются либо установка, либо собственный разум объекта. Поэтому оболочку накладывают лишь на животных, превращая тигра или пантеру из смертельно опасного хищника в великолепного охранника, верного и самоотверженного.

Проверить людей. Мальчика первого, он совсем плох. Потерпи, малыш, всего несколько капель… минут. Отвар нельзя остужать ни льдом, ни чарами. Только понизить температуру воздуха.

Итак, оболочка. Опасные чары, неприменимые к разумным. Хотя… в том же Хитае известны случаи, когда преступникам предлагали на выбор — принять оболочку или быть казненными. И наблюдались случаи успешного наложения, позволившие сохранить разум, но избавить человека от опасных желаний… убивать… красть. Говорить неподобающее. Неподобающее…

Пески пустыни, я никогда не читал такого! Я не помню! Откуда же я это знаю… Удастся ли вспомнить?

Теперь, когда оболочка таяла, равновесие прошлых знаний и навязанного комплекса реакций рухнуло. Сейчас в моей голове была многокомпонентная каша из памяти прежнего Лиджано, нынешней личности и, будто этого еще мало, обрывки из воспоминаний моего Дара. «Макдоналдс», метро, телевизор… отчаяние при виде весов, вечные попытки «диеты», радостная буря от обретения «своих» и яростное стремление бросаться на защиту слабого. У меня когда-то был щенок породы гранде — из особо крупных. В четырехмесячном возрасте он доставал мне до пояса, и нам постоянно попадало от родителей, потому что Пушок оказался силен и быстр… а еще необычайно энергичен, вездесущ и по-щенячьи неуклюж. Его путь по дому и саду отмечался жизнерадостным лаем и чередой разбитых и опрокинутых вещей. А ругать щенка было почти невозможно. Блестящие глаза с желтыми искорками смотрели с таким наивным непониманием…

«А что я такого сделал? Хозяин, не сердись, пойдем лучше поиграем с колечком? А вкусненькое у тебя есть? Ну я же знаю, что есть. За спиной спрятал? Покажи, а? Ты же хороший! Дай косточку, дай, дай, дай…»

Вот и Дар мой такой. Отважный. Сильный — энергетика воистину бешеная, впору аргентумам, чтобы им подавиться своим алтарным камнем. И в чем-то такой трогательно бестолковый…

«Я, парень и постель вместе не монтируются…»

Спокойно. Капля. Две. Три. Водяные часы отмеряют время ровно и бесстрастно, им неведомы сомнения. Спокойно…

В голове хаос, с силами кавардак — слишком они выросли, причем разом (сегодня собирался сотворить вокруг мортугов огненное кольцо, а в результате едва не испепелил собственный сад), очередная выходка Даиза и время, острый недостаток времени! Три дня — и мы предстанем перед аргентумами. И только отец карбонадо знает, что они нам готовят!

А самое главное беспокойство — остатки оболочки. Они буквально выжжены во мне, эти реакции, я до сих пор с трудом преодолеваю желание умолкнуть, когда при мне кричат. Замолчать, слиться с тенями, снова нацепить серую тряпку, снова безропотно исполнять приказы, снова позволять пить себя, будто кокос…

И только изредка задумываться, почему со мной так происходит?..

Остывший отвар в глиняной кружке холодил ладонь. Время.

Готово. Пей, дитя. Осторожно, я помогу. Осторожно. Не бойся, все пройдет. Все будет хорошо, поверь… Нет-нет, не говори сейчас ничего, тебе еще нельзя. Засыпай. Обещаю, ты проснешься здоровым…

А ты, воин, не притворяйся. Открой глаза. Кто вы? И как попали в мой сад?

Боже, дай мудрости, чтобы понять мужчину, дай любви, чтобы прощать его, терпенья — чтобы выдержать его характер. Только сил не давай, а то убью его на фиг!

Из молитвы правоверной обоим богам сразу

Дарья

— Дарья!

— А? — Я вынырнула из сна… ну ладно, если честно, то из мыслей про Джано. Ну то есть из мыслей о том, отчего он от меня прячется.

Утро и без того не задалось. Говорят, иногда нужно напиваться, чтобы на следующее утро ощущать, где точно находится мозг. Я вот свой утром моментально нашла. Ох, лучше бы он потерялся еще на пару часов. Или дней. Или лет, пока это позорище не забудется. Я про «поцеловать», если кто не понял. Нет, что ни говори, мои мозги умные — они этот кошмарик из памяти удалили. Но на что еще нужны друзья… Они всегда щедро помогут восстановить пробелы в памяти!

А еще на свете есть вампиры. Приходят утром, стаскивают с постели (вот не ожидала от хрупкого на вид Микеле такой мощи!) и волокут на «совершенство»: Джано, мол, сказал, что такая доза яда, как у меня, легче покинет организм, если тело будет в активном движении. Ой, ну вы подумайте, какой у меня заботливый вампир! И какие замечательные у него друзья, если так помогают товарищу в нелегком процессе лечения! Я уж не говорю, какие у него враги, даже придумали выпустить смертельно опасную заразу, лишь бы насолить Джано!

Кстати, кто же все-таки эта скотина?

Узнаю — накормлю хакарлом. Специально для него сделаю и накормлю! Кого только…

Голова умчалась на свою разведку и пропала с концами, Мелисс куда-то унеслась еще ночью, Микеле совсем недавно, весь такой замаскированный, из Роберто фиг что вытянешь, кроме инструктажа по совершенствованию. Полная изоляция, спросить не у кого.

Рад и Шер уже выложили все, что знали, и потом, они торчали возле Тагира, сама туда отправила, малыш-оборотень до сих пор находился в полном шоке, дай ему волю — он бы из-под кровати так и не вылез. Малыша бы к хорошему психологу сводить, очень уж ему не повезло с прежним хозяином — тот хотел ручного оборотня, а сам… с такими терпением и злобой я бы ему даже воспитание мягкой игрушки не доверила. Долго нам теперь приводить в себя маленького оборотня. Мы ему на всякий случай под кровать подушку и матрасик положили. Ночью рядом мальчишки, при кошмаре, если что, помогут, заговорят и успокоят. А днем не всегда уследишь…

Лауры не видно и не слышно, вампирская сестричка подошла ко мне только раз — она, мол, приготовила завтрак… ну почти приготовила… или почти завтрак… При виде и запахе «почти еды» пузо со своими желаниями отключилось на полдня, и Лаура обиделась. И смылась на чердак, поплакать. Я даже не успела все свалить на вчерашнее отравление — мол, меня от него корежит, а не от ее стряпни. Интересно… может, мне с ней подружиться, с этой «сестричкой»? Попрошу ее готовить, и никакая диета не понадобится. Только вот остальные тогда как? Загнутся ведь от недокорма.

Надо подумать.

Джано… Джано опять заперся в своих комнатах, выхаживал вчерашних покусанных… и заодно от моих поцелуйных планов прятался. Ну позорище же… Откуда они вообще вылезли, эти планы, я ведь старалась, чтоб ни словечка, даже себе. И на тебе, стоило каким-то поганцам-паукам разинуть на меня пасть, я тут же расклеилась и, как сопливая девчонка, моментально выложила парню, что он симпатичный. И что я… черт.

— Дарья! Женщина, ты меня вообще слышишь?

— Девушка, — автоматически поправила я. — А что?

Вампир закрыл глаза и снова застучал костяными шариками на своих бусах. Знаете, такие, их в руках носят и перебирают? Называются четки. Обычно местные их берут, когда молятся, я пару раз наблюдала. Прошепчет человек (или кто он там…) молитву — и переложит бусинку справа налево. И так пока все не переберут. У возносителей, говорят, четки строго белые и строго черные — в зависимости от того, кому возноситель молится. У обычных людей по-разному. У некоторых четки двойные, у других черное и белое чередуется, кто-то вообще таскает оба комплекта. Возносители злятся, мол, верующий точно должен знать, кому именно молится, обоим сразу негоже. Правоверные чихать хотели на эти указания, поскольку мудро считают, что доброму богу надо возносить хвалы, дабы помогал, а темному — дабы не мешал. Разумно и справедливо. Один вопрос: почему Роберто перебирал эти бусинки именно сейчас — я-то ведь никаким боком за бога сойти не могла. И почему он сжимал их так, будто хотел придушить.

— Дарья, слышала ли ты о выборе между насущным и обременительным?

— Э-э…

— Как-то один мудрец, стоя перед своими учениками, сделал следующее. Он взял большой стеклянный сосуд и наполнил его до краев огромными камнями. Проделав это, спросил учеников, полон ли сосуд. Все подтвердили, что полон.

Тогда мудрец взял коробку с мелкими камушками, высыпал ее в сосуд и несколько раз легонько встряхнул его. Камушки раскатились в промежутки между большими камнями и заполнили их. После этого он снова спросил учеников, полон ли сосуд теперь. Они снова подтвердили — полон.

И наконец мудрец взял со стола коробку с песком и высыпал его в сосуд. Песок, конечно же, заполнил последние промежутки.

— Теперь, — обратился мудрец к ученикам, — я хотел бы, чтобы вы смогли распознать в этом сосуде свою жизнь! Крупные камни олицетворяют важные вещи в жизни: ваша семья, ваш любимый человек, ваше здоровье, ваши дети — те вещи, которые, даже не будь всего остального, все еще смогут наполнить вашу жизнь. Мелкие камушки представляют менее важные вещи, такие, как, например, ваша работа, ваш дом или ваш конь. Песок символизирует жизненные мелочи, повседневную суету. Если же вы наполните ваш сосуд вначале песком, то уже не останется места для более крупных камней. Так же и в жизни: если вы всю вашу энергию израсходуете на мелкие вещи, то для больших вещей уже ничего не останется. Поэтому обращайте внимание прежде всего на важные вещи, находите время для ваших детей и любимых, следите за своим здоровьем. У вас остается еще достаточно времени для работы, для дома, для празднований и всего остального. Следите за вашими большими камнями — только они имеют цену, все остальное — лишь песок.

Хм… что-то такое я слышала. Наш ояката когда-то язык сломал, чтобы его сумотори перестали комплексовать, и подобные притчи рассказывал каждый день. Где только брал…

— Ты поняла?

— Да. А вы это к чему?

Бусинки опять застучали.

— Значит, не поняла. Дарья, человек должен выбрать, что для него действительно важно. И, в первую очередь, посвятить этому свои усилия.

— А я?

— А ты как страус! — не выдержал Роберто. — Только клюешь все, что попадет на глаза, и совершенно не способна сосредоточиться! Вот о чем ты сейчас думала?

О чем? О ком… Ну уж нет, вот об этом я точно не скажу.

— Да можешь не говорить! Но что бы это ни было, это точно не обряд Представления. Тот, кто знает, когда он сможет сражаться, а когда не сможет, будет победителем. А ты?

А я… а я как раз в этот момент увидела голову! Та высовывалась из-за кустов за спиной Роберто и махала лапками. Сигналы подавала.

Дальнейшее совершенствование пошло из рук вон плохо. Упражнение не получалось. Вампир шипел и ругался. Попало и мне, и Джано, который пренебрег тренировкой в ущерб собственной пользе и какой-то бесстыжей твари без уточнения адреса. Голова в своих кустиках покатывалась со смеху. Ну подожди, доберусь я до тебя, паучий любимчик!

Бумс! По мне словно врезали подушкой. Большой такой, размером с перину. Небо с землей пару раз станцевали вальс и угомонились. Я выплюнула пепел и очень нехорошим взглядом уставилась на вампира…

— Ох, отец карбонадо. Скудо! Скудо! Щит ставь, бестолочь, сколько раз тебе показывать!

Подумать только, я позавчера приготовила этому нехорошему человеку запеканку. А он… ну ладно!

— Да что же это такое. Дарья, ты слово «защита» понимаешь?

— Чего тут не понять…

— Напоминаю, защита может быть пассивная и активная, и если оперирование возможностями своей энергии тебе пока недоступно в силу недостаточности времени, то простой щит ты поставить в состоянии! Чувствуешь враждебное намерение — сразу вызывай!

Не понимает он. Не привыкла драться чем-то невидимым. Руки-ноги другое дело. Врежешь — и враг лежит, все просто и понятно. А тут эту энергию пока достанешь, пока раскрутишь и установишь…

— Еще раз.

Бумс. Привет, земля и пепел, давно не виделись. Постелить, что ли, коврик? Хоть немного помягче будет. Сторожки шарахнулись в разные стороны и снова сбежались, гладят листочками, жалеют.

— Еще раз. Дарья, сосредоточься.

Блин! Точно надо коврик… хорошо хоть группироваться умею. Давно бы все локти-коленки поотшибала.

— Шергэллаховы молнии, — вздохнул вампир, присаживаясь рядом на корточки. — Ладно я, а если кто другой ударит? Он жалеть не будет. Вот представь, я Даиз. Кидаю в тебя заклинание, хватаю Джано, ведь если он проиграет Представление, то до следующего снова скатится в Младшие и бесправные, и… х-х-хе-е-эх-х-х…

Ой.

В моих мозгах щелкнуло еще на имени Даиз, а потом и вовсе наступило короткое помутнение. Когда туман перед глазами развеялся, я смотрела в широко раскрытые глаза Роберто. Сам вампир лежал подо мной на спине, ноги были заблокированы, а горло крепко обхватывает мой хвост.

О-ой…

Голова из кустов изобразила поклон и одобрительно похлопала лапками.

Уф, жара какая. Может, Роберто надо было в бассейн отволочь? Охладиться. Я предлагала вообще-то, но вампир, потирая горло, сказал, что до своего шатра сам доберется и помощь ему не нужна. Моя, во всяком случае.

Ну и ладно. И без того было чем заняться. И я нырнула в кустики.

Десять минут спустя выдала шпиону обязательство на кормление обещанной вкусностью вечером, и он с чистой совестью улетел спать. Единственное свободное место в переполненном домике Джано было моей спальней, туда голова и направилась — все равно постель мне в ближайшее время не светила.

Так… голова поработала на совесть. И кому теперь слить агентурные данные?

— Дарья! — как по заказу, послышалось из боковой двери. Не поняла. А когда он успел вернуться?

— Микеле! — все-таки обрадовалась я. — Слушай, в башне…

Но вампир не слушал.

— Дарья! Боги, оба сразу, что на тебе надето? Я же предупредил, что ты должна выглядеть достойно!

— Когда это?

— Да только что! Шергэллаховы козни, уже поздно! Распусти волосы и прикрой шею. Где ты так извалялась? Иди за мной, только тихо!

— Госпожа, а как же сыр? — послышалось от ворот. Там на солнцепеке топтался знакомый торговец.

— Какой сыр?

— Госпожа обременена многими делами? — сверкнул глазками торговец. — Госпожа забыла, немудрено. Сыр… который вы купили. За два динара!

— Ты рехнулся? Какой это должен быть сыр за такую цену? Из молока розового верблюда?

Из голоса хозяина сыра мигом испарилось слово «госпожа». И медовая интонация заодно.

— Нейгэллах свидетель, что ты, дочь пустыни, только что купила у меня сыр, и унесла в дом, и согласилась с ценой, и пообещала заплатить сейчас же!

— Вот Нейгэллах тебе пусть и платит! Да иду я, Микеле!

Вампир тащил меня, как паук — шмеля, по недоразумению попавшегося в сети, по дороге совал то гребень — причесаться, то шарф, то помаду. Местную, в коробочке. Вы когда-то пробовали накрасить губы на ходу? Нет? Для меня тоже был новый опыт. И он почти удался, то есть удался бы, если бы в самый интересный момент меня не ткнули в локоть. Помада щедро украсила не только губы, но и щеку, и даже на волосы немного попало.

— Лаура, осторожней!

— Я с тобой больше не разговариваю! — вытерла заплаканные глаза девчонка. — Ты… ты… Я первый раз, а ты… просьбу о наставничестве не отвергают даже у нищих, а ты!

— Какую просьбу? — ошалела я. Что, сегодня у Джано очередной порошочек рассыпался? Все с ума сходят… Роберто со своими педагогическими методами, псих с сыром, теперь эта…

— Некогда-некогда, — заторопил Микеле. И вдруг заухмылялся: — Знаешь, так даже лучше…

И толкнул меня в открывшуюся дверь. Под взгляды пяти человек.

— Эмир, вот та, которую ты хотел видеть. Теперь ты понимаешь, что она не годится в жены твоему спасенному сыну?

Глава 28

— Я?! Замуж?! Да вы что?! У меня даже хомяк сдох… а тут муж. Это же ответственность!

Ответ на брачное предложение

Дарья

Я ох… од… оцепенела. В жены?!

Нет, я не против, я когда-нибудь обязательно… Бабуля говорила: ничто так не украшает женщину, как удачно подобранный мужчина… кстати, а кто у нас жених? Нет, я, конечно, никуда не пойду по крайней мере сейчас… но все-таки, все-таки! Кто этот слепой… то есть приду… то есть самоубий… в смысле, кому я так понравилась?

Прямо вот так, чтобы в жены?

Пока я пыталась придушить эмоции, вампир скользнул вперед и присоединился к остальным, сидящим на ковре с чашками в руках.

— Пресветлый эмир, — вот объясните мне, как в голосе можно смешать столько вежливости и ехидства одновременно? А у Микеле получалось без малейшего напряга. — Пресветлый эмир выражает желание взять тебя, Дарья, в гарем. Старшей женой.

Чего-о? Гарем?! Какой гарем?

Микеле покосился на Джано, потом на эмира. Но те молчали, как будто разом записались в общество поклонников клея «Момент» и буквально только что отхлебнули его из своих чашек. Вампир прищурился и принялся выкручиваться дальше:

— Видишь ли, Дарья, мужчине неловко быть обязанным женщине, тем более за спасение жизни. Нужно достойно отплатить, желательно той же монетой. Пресветлый согласен взять тебя от вампира и ввести в гарем, дабы обеспечить тебе должные почет и безопасность. И еще пропитание.

Пузо тихонько буркнуло — оно было согласно. А я… а я стремительно краснела и не знала, чего во мне сейчас больше: обиды, стыда или злости.

Не понравилась. Не нужна. Просто пресветлый долг возвращает, вот и все. Потому что недостойно быть обязанным. Пропитание мне собрался обеспечивать. Ах ты…

Я почувствовала, как руки сами собой сжались в кулаки.

— Дарья? — поторопил Микеле. Голос какой… веселый. А Джано молчал… Ему что, все равно? А как же Представление? А «рад, что ты очнулась»? А…

— Дарья, так как?

— Мм?

— Ты должна ответить.

— Мм?

— Согласна или нет?

Я была согласна. Я была так согласна, что челюсть свело. Слова протолкнулись только с третьей попытки.

— Секундочку. Я хочу уточнить, что мне перепадет. — Я мрачно уставилась на эмира. Крепкий такой был мужчина где-то на полпути от тридцати к сорока. Упакован, как все тут, в тюрбан, халат и шаровары, такие, без особого шика. То есть золото не сплошняком, а так, кое-где попадалось. Улыбается он, скажите пожалуйста. Павлин в курятнике… Сейчас ты у меня поулыбаешься, Ромео в шлепанцах! — Комната у меня будет и кормежка, я уяснила. А еще что?

Улыбка эмира как-то привяла и скособочилась. Видно, он думал, что невеста должна быть счастлива уже от того, что в ее сторону посмотрели. Тем более такая невеста. Длинный тип, который стоял рядом, вытащил откуда-то из рукава халата свиток с болтающейся печатью и принялся быстро объяснять, что еще старшей жене положены постель (одна штука), служанки (три экземпляра), новые наряды (раз в луну), драгоценности (по праздникам), благовония (два горшочка)…

Благовония меня добили. Жутко захотелось заполучить их в свои руки именно сейчас… и расколотить на голове самозваного жениха, чтобы ему гарем до конца жизни не понадобился. Я скрипнула зубами. Ну погодите у меня.

— А интим?

— Ш-што?

— Супружеские отношения! — мстительно уточнила я. — Я без интима не согласна!

Белый тюрбан чуть не упал. Эмир дернулся и посмотрел на меня очень нехорошим взглядом.

— Это неприемлемо.

Смотреть эмир умел. Черный взгляд, очень холодный, чуть не заставил меня остыть. Но при виде свитка с перечислением положенных старшей жене привилегий я опять взбесилась, как ояката при виде чипсов.

— Дарья, послушай…

— Подожди, Микеле! Значит, с интимом я пролетаю? И драгоценности только по праздникам… И служанок всего три. Не, меня не устраивает! Какая-то у него маленькая благодарность!

— Дарья…

— А как же сундук золота и ящик халвы? И еще я хочу белого верблюда. И слона. Раз уж я старшая жена!

— Довольно! — не выдержал эмир. — Ты получишь все, чего требуешь, свидетельствую своим словом, Дарья из диких земель. Но ты прав, златоглазый. В жены она не го…

— А можно мне тоже слона? — вклинился в разговор еще один голос. Детский. — Можно не белого, а обычного, — мечтательно продолжил голосок. — Вместе покатаемся.

И только тут я заметила в комнате шестого человека. Бледного мальчишку чуть постарше Тагира. В отличие от сидящих взрослых, мальчик лежал на подушках и кормил одного из сторожков. Наглое растение уже слопало всю кашу и теперь влезло на кормильца с корешками — нацелилось на кусочек халвы, который паренек держал на ладони.

Это милое зрелище слегка пригасило мою ярость. Настолько, что я смогла более-менее соображать. Паренек? Черт, весь этот бред с гаремом и замужеством мы несли при ребенке?

Кажется, это я сказала вслух. Потому что Микеле вдруг усмехнулся в три раза ехиднее:

— Ну а как же еще. Должен ведь жених присмотреться к невесте.

— Что-о?!

— Дарья, вообще-то спасла ты вчера именно его.

А, тот малыш, которого я вчера тащила на плече.

И… И че? Я его спасла, и теперь он должен на мне жени… понятно, почему интим неприемлем, но… Я недоверчиво обвела взглядом всех этих… недоумков. Да кем они меня считают, в конце концов?!

Самым большим моим недостатком (после недостойной лени и пламенной любви к жареной картошке) ояката считал нетерпение вместе с несдержанностью. Они, мол, затмевают мне ум и мешают узреть истину.

Ой, как же он был прав, оказывается. В следующие несколько секунд мой «затмившийся» ум выдал всем и каждому. В первую очередь эмиру, которому лично я не доверила бы управлять даже курятником: куры под таким руководством точно передохнут! Следующим под раздачу попал Микеле, по полной программе схлопотав за дурацкие шуточки в такую серьезную минуту. Микеле попытался возразить, но я уже крыла местные законы и понятия о благодарности, а также советчика с его свитками (чтоб ему одним из своих свитков подавиться!). Потом попало охране, которая оказалась не в состоянии устеречь одного ребенка и, наверное, сможет сохранить в целости только гигантскую черепаху, и то, если животное отрастит, кроме панциря, еще когти и клыки и будет отбиваться самостоятельно… И опять попало эмиру, и опять советнику. Я старалась выбирать приличные слова — ребенок же рядом, но это было нелегко. Один взгляд на замершего Джано — и злость накатывала новой волной, и то, что я не могла сказать ему (потому что стыдно, обидно и горько), выливалось на головы остальных. Прежде чем в дверь вломился Алишер и сунул мне в руки кружку с водой, досталось даже сторожку — за манеру отнимать у детей съестное.

— …сумасшедший мир… да выпью я, Алишер, выпью… не дергай меня…

Чашка почему-то тряслась. Вода выплескивалась…

В комнате было тихо. Только чуть слышно булькал чайничек и затихший было сторожок нетерпеливо шелестел листиками, таки добравшись до халвы. Обжора…

— Я должен сделать вывод, что вот это — формальный отказ? — Эмир выглядел на удивление мирно. Особенно для правителя, которого минуту назад обозвали самцом кукушки.

— Похоже, что так, светлейший…

— Да будет так. Я, эмир этого города Джамал ал Наджиб, милостью Нейгэллаха смогу положить на весы благодарности не только приют в моем доме. Сундук золота и все остальное прибудет в твой дом еще сегодня.

— А слон? — немедленно заинтересовался мой несостоявшийся муж. Алишер тут же посмотрел на него с ба-альшим интересом. Ох, мальчишки…

— И слон тоже.

Что? Да? Имела я в виду такую благодарность! Я попыталась представить прибытие слона… но мозги забуксовали еще на сцене встречи ушастого счастья со сторожками. А еще у нас есть птицежор, ящеричье семейство и котик…

— Не надо.

Эмир отставил чашку.

— Чего не надо?

— Слона. И… остального тоже. Я просто… слегка огорчилась и наговорила лишнего. Простите.

Еще один пронизывающий взгляд:

— Слегка огорчилась? Храни нас Нейгэллах, чтобы не оказаться рядом с тобой, если ты всерьез рассердишься! Не спорь со мной, дочь женщины. Я пришлю все, что посчитаю нужным, в благодарность за спасение своего сына.

Прозвучало это совсем не как обещания наших депутатов — уверенно прозвучало, спокойно. Что ж, поверим… наверное.

— Лучше скажите, как он оказался в нашем саду. В мешке и в компании ядовитых пауков. Как-то непохоже, что за ребенком был нормальный присмотр.

На этот раз на меня уставились все. Даже белый до зелени мужчина, у которого до той поры глаза были полузакрыты. Кажется, настолько наглые кандидатки в жены местным еще не попадались. Ничего, все когда-то бывает первый раз.

— Не говори так! — вмешался ребенок. — Шариф не виноват, это я пригласил его выпить тот кофе. Это я виноват, что нас… что мы…

— Что вас опоили и похитили в этой «кофейне со сладостями», — холодно закончил эмир. — Ты виноват, несомненно, потому что я неоднократно говорил тебе о предосторожности. Но мера ответственности соразмерна не только положению человека, но и его возрасту, а мера вины делится не по желаниям человека, а по деяниям его. Или недеяниям. Шариф — твой наставник, а не товарищ по играм. Он не должен был позволять тебе посещать недостойное место. Он не должен был допускать, чтобы к тебе попали непроверенные кушанья и напитки. В этом виновен он. Что понятно даже женщине.

Вот шовинист. Но сил злиться у меня не было. Ушли куда-то силы. Будто после трех боев на дохё.

Бледный мужчина снова опустил глаза. Видно, он и был этим самым Шарифом. Значит, их опоили и украли… только чтобы подбросить нам в сад вместе с пауками? Бред какой-то. Или…

— Я тоже виновен, — неожиданно проговорил эмир. — Поэтому наказание для всех будет распределено по мере справедливости… и можешь не волноваться за своего наставника.

— А… а в чем?

— Дома, сын, — отрезал Джамал.

Паренек почему-то расцвел. На искусанном лице даже тень румянца проступила. И он тут же переключился на меня:

— А почему у тебя на щеке такие узоры? Это у вас в племени так принято? Красиво.

Узоры? А, помада…

— Спасибо, — устало сказала я. Страсти отбушевали, теперь мне больше всего хотелось удрать и заесть стресс чем-то калорийным. Желательно пиццей. Или шоколадкой. Или…

— А ты правда не хочешь ко мне в жены?

Здрасте, я ваша те… супруга. Это с чего такой интерес вообще-то?

— Хм… а жена — это, по-твоему, кто?

— Кто-то, у кого можно выпросить конфеты, — не задумываясь, выдал кандидат в мужья. — Или халву… Кто заботится. Ну и так далее.

Микеле недипломатично хрюкнул и торопливо схватил чашку — спрятать лицо.

— Ага… — Я поразмыслила над проблемой. — А если я сама люблю конфеты?

Мальчишка окинул взглядом мою фигуру (видно взвешивая, сколько в меня поместится и сколько ему останется при таком раскладе) и углубился в раздумья. Ой, что-то у него слишком хитрый взгляд для размышлений.

— Я воистину благодарен тебе, — негромко выговорил эмир. — Если у тебя есть еще какие-то желания, назови их. Я исполню, клянусь именем Нейгэллаха.

Желания? Желания… что тут пожелаешь. Домой мне все равно попасть не помогут. С аргентумами эмир разбираться не будет — вампиры нужны городу, и все конфликты в их квартале решаются внутри общины. А в гарем мне точно не надо… тем более к мальчишке.

— Можно я подумаю?

— Да будет так. — Эмир протянул руку ладонью вверх, и, словно в фильме, советник вложил в нее какую-то блестящую вещицу. Кольцо.

— Возьми это, Дарья из Дикоземья. Понадобится помощь — покажи кольцо моей страже. Тебя проведут.

— Спасибо…

А он неплохой мужик. Для правителя. Кстати…

— Кстати, а вы уже узнали, кто эти паучьи хозяева? И зачем все это? Для подставы слишком круто, а для…

Меня остановили именно изменившиеся лица. Будто я сказала что-то недопустимое. Точнее, то, что не должно было прозвучать вслух.

— Так это все для подставы? Просто чтобы помешать?! Даиз совсем рехнулся?

— Дарья! — перебил Джано.

— Что?!

Ага, заговорил, наконец?

И не только заговорил. Он как-то мгновенно оказался рядом. Посмотрел в глаза:

— Я разделяю твое негодование, но подожди, хорошо? Умойся, приведи себя в достойный вид, причеши волосы и хвост… потом обсудим.

Так. Меня выставляют. Причесывание хвоста… нет, вы когда-нибудь слышали что-то подобное?!

— Вы что, сговорились?

Джано хотел что-то сказать, Микеле что-то объяснял эмиру, советник дико смотрел на меня и моего вампира… но громче всех оказался мой несостоявшийся жених:

— Ой… хвост? У нее хвост? Отец, а можно я все-таки на ней женюсь?

— Нет! — одновременно выдохнули мы с эмиром.

Никакой хвост я, конечно, расчесывать не пошла. И обсуждать ничего не пошла. И вообще. Пузо намекало, что неплохо было бы податься в сторону кухни, раз уж не удастся покормиться в гареме. Пошло ты… Во дворе на меня снова набросился торговец сыром, требуя уплаты. Я мрачно заявила, что сыр купить никак не могу, потому что сейчас по моим дикарским традициям наступает период людоедства, и сыр меня не интересует… а вот сам хозяин продукта, может, и сгодится. Торговец дико поглядел на мою «раскраску» в виде размазанной помады, пискнул и удрал, забыв про сыр и оплату. Жулик!

Я невидящим взглядом осмотрела двор. Яркое солнце спряталось за тучи, горячий ветер гнал пыль по опустевшим улицам, сторожки забились в нишу у бассейна. На почерневших деревьях болтались клочья паутины. Дикий вид. Дикий мир. Как меня сюда занесло? Что я здесь делаю? Кому я вообще нужна?

Как же все достало…

Не знаю, куда бы меня вообще занесло, если бы не Левчик. Шоколадный котик вырулил из-за поворота коридора, смерил меня зеленущим взглядом и с места в карьер сиганул мне на юбку. Маленькие когти цепко прихватили ткань, и, прежде чем я успела опомниться, Левчик уже сидел на моей груди и тыкался головой куда-то в район челюсти.

— Мур-р-р-р…

— Левушка, ты что?

— Мур-р-р-р, — пророкотало теплое шерстяное тельце, прижимаясь покрепче. — Мур-р-рк?

Он топтался и муркал, напрашиваясь на ласку, он тихонько фыркал в ухо и легонько прихватывал коготками волосы… пока не растаял тот колючий ком, который намертво застыл где-то в горле, мешая дышать. Пока мои руки не обняли пушистого психотерапевта, прижимая к лицу…

Не знаю, сколько Левчик терпел вымачивание своей пушистой шкурки слезами. Пока не хлопнула калитка.

— Дарья, я… Дарья? — В голосе Санни сквозило удивление мышонка при виде огромного куска сыра. То есть интересно, мол… но ведь невозможно же!

Я глянула на Санни… это Санни? Наше лазурное чудо было растрепано, перемазано с ног до головы и, судя по всему, ничуть об этом не волновалось. Хм… вроде скульптор его приглашал, чтобы «запечатлеть прекрасное», если я правильно запомнила. Интересные же у него понятия о прекрасном…

— Ты плачешь? — недоверчиво допрашивало лазур… хм… перемазанное чудо. — Почему? Что случилось?

Случилось. С тобой тоже. Я невольно усмехнулась, разглядывая парнишку. Надо же, мальчик как мальчик, про свои фокусы забыл. Даже интересуется, почему я плачу.

— Что? — Санни покраснел под моим взглядом.

— Ты где так вымазался?

— А, это… — Мальчишка пренебрежительно махнул рукой, отбрасывая вопрос о достойном виде куда-то далеко в сторону. — Мы с эфенди готовили глину для скульптур. Это удивительно, Дарья! Когда глину привозят, ее укладывают длинными холмиками, грядками, и оставляют на воздухе. Она сушится солнцем и ветром и приобретает такое особое тонкое строение. Потом в нее добавляют масло…

Пузо голодно буркнуло, горюя о даровом переводе ценного продукта.

— …оливковое. Ну или любое растительное, чтобы материал был плас-тич-ный. Некоторые даже конопляное добавляют, но от него цвет меняется. Потом сухая глина засыпается в ящик и заливается водой настолько, чтобы отдельные куски выступали островками. Где побольше воды, где поменьше, потому что нужно и твердую, и мягкую, и…

— Понятно.

— …для мелких деталей! — Санни невозможно было остановить, он несся, как электричка, и в следующую минуту я узнала про скульптурную глину гораздо больше, чем хотела.

И что она для скульптора, как палитра, в которой должна быть целая гамма плотности и пластичности. И что мастер позволил Санни вылепить первую фигурку… и что похвалил… И что тот обязательно вылепит меня, когда научится как следует. Ну хоть кто-то счастлив. Кто бы мог подумать… стоп-стоп. Вылепить?!

— Кого-кого?

— Тебя! — убежденно проговорил будущий мастер скульптуры. — Потому что ты…

— Дарья, вот ты где! — вмешался в разговор новый персонаж — Рад. — А мы ждем-ждем… ой, Санни, ну у тебя и вид.

— Чего ждете? — Я потерла глаза (их пекло, будто трое суток не спала) и мысленно постаралась угомонить оживившееся пузо. Дожили, оно уже на глину реагирует. Совсем рехнулось.

— Как кого, тебя же! — изумился Рад. — И варенье.

— Какое варенье?

— Ну которое ты забрала. Мы думали, ты другое принесешь, а ты ушла и пропала.

— Я?

Похоже, рехнулось тут не только пузо…

Вроде раньше я провалами памяти не страдала. Или я этого тоже не помню?

Мальчишки еще что-то стрекотали, Левчик продолжал старательно оттаптывать мне руки, и обруч тоски, стянувший горло, наконец растаял совсем. Кому-то в этом диком мире я все-таки нужна…

Глава 29

— А у меня живот от вашей шаурмы не заболит?

— Нэт! Не успеет.

Из диалога у прилавка

Дарья

— Ёкарный… забор!

— Я тебе говорил! Я объяснял, что этот тип — не твой тихий вампир, что забор у него подобен ограде дворца. Я тебя предупреждал? Но ты, о дочь пустыни, очевидно, ведешь свою родословную от козы или ишака!

Вот хам, а?

— А ты — от раков! Они тоже головоногие…

— Клянусь правой туфлей Шергэллаха…

— Ладно. Извини.

Дауд притормозил с оскорблением и фыркнул:

— Лезть не вздумай. С твоей… словом, тебе проще его проломить, чем влезть.

— А как тогда?

Этот милый диалог происходил поздней ночью под забором одного нехорошего вампира. Под очень высоким забором…

Даиз и правда был поосторожнее Джано. Ну да, Даиз. К кому я еще могла пойти в два часа ночи с пламенным приветом и летучей головой?

Джано после сцены сватовства я видеть не могла, Микеле тоже, мальчишки ходили по струночке, смотрели с обидным сочувствием и рвались помогать по каждой мелочи, еле отвязалась. Их винить было не за что, торговец со своим сыром больше не приматывался, жених с папой уехали… а злость кипела и клокотала, не находя выхода. Когда ее не согнали ни готовка, ни уборка, ни тренировка, я наконец нашла виноватого в своем плохом настроении (причем достаточно подходящего, чтобы с ним посчитаться). Ну Даиза, Даиза. Вот кто задолжал мне если не за все, то очень за многое!

Голова как услышала, куда мне надо, сначала обозвала меня дочерью пустынной птицы тык (типа страуса, причем очень глупого), потом объяснила все трудности про забор и вероятную охрану, потом выторговала себе порцию пельменей… и наконец согласилась провести. Жлоб.

И вот мы торчали перед… это не забор, а крепостная стена какая-то! Хотя… если бы у меня был такой пакостный характер, я бы тоже опасалась всех и каждого — наверняка у нашего «бескрылого скального дракона» куча врагов. Может, и правда проломить стенку…

— И? Что дальше делать будешь?

— Я знаю что.

— В хладнице у своего вампира кое-что позаимствовала? Огнь-порошок, наверное? А ему оправдываться потом?

— Нет, — сквозь зубы ответила я. — Есть у меня один сюрпризец…

Если честно, то после стресса с приглашением в гарем пельмени у меня получились только со второй попытки. А первую можно было сбрасывать с самолетов на страх врагам. От нее даже птицежор шарахнулся — темная лохматая змеевидная масса живой не была, зато ни с того ни с сего обрела сверхъестественную легкость. Ветерок, взмах веником — и черные змеи плыли и вились, как живые. А при попадании их на кожу оставались черные пятна, которые надо было отдраивать скребками. И жглись они, будто гибрид крапивы и кактуса. Знаю, за такие фокусы надо вообще убивать, но не лезть же, в самом деле, в запасы Джано? Вот я и прихватила банку со «змеями». Как аванс.

Голова все выслушала внимательно. И отреагировала предсказуемо:

— И все? Ты считаешь это достойным воздаянием? Смотри и учись! — В маленьких лапках мелькнул небольшой мешочек. — Это мои собственные запасы, из тайника. Это очень известный среди воров «семицветик», мечта каждого грабителя. Оборвешь вот этот лепесточек, черный, приклеишь на стену дома, скажешь нужное слово — и все в доме ослепнут на час-два. Вот этот, серый, работает на общую тупость, этот на сонливость. Вот этот, в крапинку — на приступ дикого страха. Хозяева в панике бросают дом вместе со всем добром, а грабителям только того и надо. А вот этот, оранжевый… ничего не напоминает?

— Цвет детской неожиданности…

— Как-как? А что, похоже. Да, действие именно это. Так какое клеим?

Да… вот уж действительно, одна голова хорошо, а с дополнительной… лучше…

Интересно, а кем, по ходу, была эта голова раньше, раз у нее такие запасы?

Змеюк я все равно запустила. Просто бросила банку через забор, и все. Хотя, если бы я знала, во что это выльется, то… а, все равно бы запустила! Зло должно быть наказано! И неважно, какого объема это самое зло. А что касается тех, кто попал под раздачу нечаянно, то я извинюсь.

Наверное. Если поймаю… то есть найду, перед кем извиняться.

В общем, когда я оглянулась по сторонам и, убедившись, что никаких свидетелей нет, зашвырнула эту банку через забор, то с той стороны вроде как послышался вскрик. Неужели попала по голове?

— Дауд?

Тишина. Только ночной ветер все гнал и гнал тучи и никак не мог нагнать хоть хиленький дождик. Я прижалась ухом к теплой стене.

— Дауд, ты цел?

Гр-р-р-р-р-рах-х-х! От неожиданности я боднула головой стену, и, кажется, не только головой… В глазах заплясали зеленые круги и огненные змеи, в ушах дико зашумело, а еще почему-то стало очень пыльно.

— Подштанники Шергэллаха, что творится?

Какой знакомый голос…

— Ты что ему подбросил?

— Это не наше…

Джано?! Что он-то тут делает?

Я кое-как разлепила запорошенные пылью ресницы и убедилась, что удар по голове не прошел бесследно: если зеленые круги постепенно таяли, то огненный фонтан никуда не делся. Над серым ощетинившимся домом в глубине двора бушевал целый фейерверк, будто там и правда поселился дракон.

Грах! Грах! Грах!

Нет! Целая стая драконов. И все выражали недовольство своим местом жительства… Огненные змеи смешались с моими черными и сейчас устроили веселенький такой спарринг… или брачный танец? В процессе танца шумно лопнула крыша, и из дома понеслись недовольные вопли. Стоп, а почему я это вижу?

— Ты все-таки проломила забор! — возопила появившаяся голова. — О, дочь пустынного дэва, сегодня же прочту сорок молитв во здравие и терпение твоего будущего мужа, пусть к нему будут милостивы оба бога, ибо один, клянусь именем своего покровителя, не справится с благословением этого несчастного! И будь проклята его медлительность…

— Тише!

Поздно. Пусть темпераментная речь Дауда была почти не различима за грохотом, вампиры на то и вампиры, чтобы слышать все и даже больше.

— Дарья?! Что ты здесь… — Взгляд подбежавшего Микеле остановился на плюющемся огнем доме. — Что ты туда подбросила?!

Самой бы знать! Не говорить же, что неудавшиеся пельмени. Нашла тоже, оружие массового поражения…

— А вы?

— Мортугов. — Вампир тяжело дышал. — Ну?

Откровенный и не ехидничающий Микеле? Ушам не верю. Интересно, в этом мире есть черти? Пусть осваивают фигурное катание. Вскоре им это пригодится…

Фр-р-р-р-рш! От шипения продрало ознобом. Мы невольно задрали головы. Огненным змеям стало тесно над домом, и они принялись осваивать ближайшую территорию. Фр-ш-ш-ш! — очередная «парочка», черно-оранжевая, спикировала прямо в забор. Брызнули обломки. Мы присели.

Парочка вылетела обратно и закувыркалась в воздухе… ну хоть кому-то весело.

— Да что это такое?

— Понятия не имею!

— Дарья!

— Именем эмира и закона! — очень кстати заколотил кто-то в железные ворота. — Откройте!

Только стражи эмира здесь не хватало! Кажется, не я одна решила сегодня посчитаться с Даизом, у остальных пострадавших возникла та же светлая идея…

Захлопали окна, заскрипели калитки — проснувшийся от шума народ, заслышав про стражу, заспешил на место основных событий… И даже успел выдвинуть пару-тройку версий насчет того, что происходит. Различных версий: начиная от греха винопития, в который впали нечестивые хозяева дома, кончая явлением этим хозяевам одного из воплощений бога Шергэллаха… Вообще-то версии имели основания, потому что вопли, несущиеся из дома, отличались чрезвычайным разнообразием:

— Помогите! Дэв! Это дэв! Два дэва… Три дэва…

— Как упоительны губы твои, красавица! — перебивал подсчет дэвов следующий голос. — Как блестят глаза твои! Как колышутся при ходьбе твои белые…

— А я еще вот как умею! — хвастался третий. — И еще вот так… ну куда же ты полетела, змеечка?

— Вах, я ослеп! Я ослеп!

— …четыре дэва… пять дэвов…

— Именем эмира! — продолжала колотиться стража.

Словом, местным было на что посмотреть.

— Сюда! Сюда! Тут пролом в стене! — Это один из зрителей проявил черную неблагодарность по отношению к соседям за такое занимательное зрелище и показал страже нашу дыру в заборе.

— Дарья, так что, ты туда…

— Потом обсудим! — Джано схватил меня за руку и буквально поволок прочь.

— Но…

— Ходу, ходу!

— Отец карбонадо!

Ну, будем надеяться, что Даиз не пожалуется на скучную ночь…

По дороге к дому мы не поругались только по одной причине: чтобы нас не засекли местные. Дауд, правда, все равно не упустил случая лишний раз обозвать меня потомком птицы тык. Мол, из-за меня и моих «гадюк» он не прилепил лепесток «семицветика» к стене дома, а уронил на крышу весь цветок, и одному небу известно, что там теперь творится. Я припомнила предназначения лепестков, прикинула возможные сочетания и злорадно ухмыльнулась: нет, на скуку Даизу плакаться точно не стоит.

— «Семицветик»? — Микеле притормозил так неожиданно, что я врезалась в него и чуть не похоронила на месте. — О, небо… Аргентумам будет над чем поломать голову. Вот и пусть думают, чем Даиз разозлил местный воровской круг. Кстати, Дарья, не откажи в любезности… короче, это кто?

Пока шпионская голова и самый хитрый вампир знакомились, вторая половина нашего отряда молча топала по ночной улице. Точнее, топала я, Джано скользил неслышно. Покосившись на него, я снова отметила, как он вырос — стал ростом уже почти с меня, и как ловко теперь двигался. Вспомнилось, с какой силой он схватил меня за руку. Пожалуй, теперь его ботаником с первого взгляда и не назовешь… да и со второго тоже.

— Злишься? — неожиданно спросил он.

Я споткнулась.

— Нет.

Чести много.

— После того как я еле удержал нашу форца под контролем? Не верю.

Какую еще форца?

— Нашу совместную энергию, — серьезно заявил вампир. — Так злишься?

Мысли читает? Да кто их, вампиров, разберет! Когда они говорят правду, когда врут… когда молчат при всех или когда наедине говорят: «Рад, что ты о…» — хакарл с ними всеми!

— А я имею право? Кажется, я только для гарема и гожусь… так?

— Нет.

— Ах да, забыла. Для гарема я тоже не гожусь. Спасибо, что уточнил.

— Дарья, постой. Подожди, говорю. Послушай…

В черных глазах Джано мерцали искры. Будто отражение огня.

— Послушай. Я сейчас не всегда могу подобрать правильные слова… но разве я когда-то говорил про то, что ты не годишься? Я хотел уберечь тебя, пойми. Ты идешь, как по земле, и не видишь, что на самом деле это лед над замерзшим болотом, тонкий, непрочный… Мерзкие здесь игры, и я не понимаю, почему ар… наши друзья из башни ведут себя так смело. Что-то здесь не так. И если появился шанс уберечь тебя, то кто я, чтобы не дать тебе выбрать?

Ветер вдруг показался прохладней. Ярче замерцали звезды в лохмотьях туч. И спящая улица почему-то стала в два раза симпатичней.

— Ты поэтому молчал?

— Да. И еще потому, что знал: ты все равно откажешься.

— Что?

— Так ведь и вышло? — В голосе Джано скользнула смешинка. — По крайней мере, на этот раз ругаться с тобой выпало не мне…

— Джано, ты… ты вампир!

— Приятно познакомиться!

Мы успели в последний момент. Как раз тогда, когда наш отряд мстителей закрывал за собой калитку, над головой раскатисто треснуло, и с неба хлынул дождь. Прохладный и свежий, он щедро барабанил по листьям выбежавших сторожков, мыл от пыли крыши домов и смывал следы… по крайней мере, так сказал Микеле. Голова подтвердила. Они вообще как-то очень быстро спелись и сейчас вовсю обсуждали неких «гнусных типов, совершенно не соблюдающих установленные законы». И кто бы это мог быть…

— Джано! — Распахнувшая дверь чуть не стукнула голову по… ну по голове. — Ой, кто это?

— Дауд, — очень понятно высказался Микеле. — Что-то случилось, Алишер?

Мальчишка перевел взгляд с летучей головы на вампира, осмысливая вопрос… потом сощурился, кажется, пытаясь отыскать за кругом света Джано.

— Я не знаю. Что-то с Дарьей.

Что-что?

— В каком смысле? — заинтересовались три моих сегодняшних спутника.

— Кажется, у нее что-то с головой. Хватает все подряд и ест. Ничего не говорит, только ест, и все…

Я чуть не села.

— Какого черта?!

— Дарья? — обалдел мальчишка. — А кто тог… о!

Я сжала кулаки.

— А ну покажи мне, где это я нахожусь?

Согласна, звучит бредово. Но и ситуация, согласитесь… разумной ее не назовешь. Но, кажется, я уже поняла, кто купил у торговца сыр…

— В комнате.

— Чьей?

— Да твоей же!

— Ага…

Полутемный коридор, отлетевшая в сторону занавеска, стук двери о стенку. Мой двойник — неужели у меня такая же физиономия, когда я ем? — прижимал миску с жалкими остатками экспериментальной партии варенья…

— Приятного аппетита…

Глава 30

— Как поймать зайца?

— Нужно спрятаться за деревом и издавать звуки морковки.

Советы начинающим охотникам

Дарья

Мое отражение явно не приняло пожелание за чистую монету. Оно вжалось в стенку, прижимая к груди (немаленькой груди, если со стороны смотреть!) миску. А оно не совсем дура. Или не дурак? Короче, оно сразу сообразило, что вся эта толпа вряд ли ввалилась сюда для вручения клиенту заказанной пиццы с морепродуктами. И зыркнуло в сторону окошка…

Нет, таки глупое — у меня (а значит, и у него) туда только голова пролезет. И тем более тупое, если додумалось утащить еду у мальчишек!

— Перекусила? — ласково спросила я.

Дарья-вторая затравленно кивнула.

— Вот и хорошо, — все так же ласково пообещала я. — Что ты там утащила? Варенье? Отлично! Парни, кто любит пирожки с вареньем?

— Э-э… — рискнул отозваться Микеле.

— Вот и хорошо! — пропела я. — Счас мы будем этот пирожок печь! Из одного вконец обнаглевшего теста!

…Позже каждый свидетель встречи двойников не упустил возможности высказать мне пару слов. Микеле в целом одобрил мое стремление утвердить свои позиции, оправдать имя и наказать виновного (виновное), но раскритиковал подбор слов. Причем раскритиковал так, что уши просто пылали. Джано кротко поинтересовался, кого следующего я намерена привести в его дом? Он, кажется, слышал что-то насчет слонов? Нет, он больше не возражает. После сегодняшнего слоны как-то не кажутся чем-то таким уж обременительным. И вряд ли даже легендарному фрикаани, лохматому гигантскому слону мифического героя Гигантуса, удалось бы за пять минут принести столько ущерба. Голова ржала, как припадочная, и советовала возместить ущерб, устраивая подобные схватки перед зрителями — за деньги. Мол, за такое зрелище лично он заплатил бы не меньше динара. Алишер восторгался моей ловкостью и хвалил тесто за скорость и сообразительность… при этом тактично опуская всякие подробности типа ругательных слов, прошибленной стены и переломанной мебели. И не забывал помянуть, что Менялка не виноват, он, мол, просто испугался…

Ага. Испугался. Хотя вообще-то так оно и было.

Заслышав про «пирожок с вареньем», разумное тесто молча швырнуло в меня миску и с места в карьер сигануло к дверям. Но в дверях стоял Джано. Хрупкий вампир совершенно неожиданно пошел наперехват. Не успевший набрать скорость Менялка налетел на него, как «Титаник» на айсберг. Результат получился интересный: вампир пошатнулся и отшагнул назад… а вот мою массивную копию с силой швырнуло о стену.

Стенку колыхнуло. Показалось, что комнату тоже. Ничего себе оно разъелось…

Кажись, я тут уже не самая увесистая.

Ха!

Джано помянул своего отца карбонадо, не к месту развеселившийся Микеле крикнул что-то типа: «Держи его!» — да еще и свистнул, оболтус!

Нашел время.

Пока я счищала с лица варенье, обалдевшее бывшее тесто успело вышибить окно, содрать с него слои занавесок, скакнуть на мою кровать и угрожающе оскалиться… Хакарл ему в прическу, ну и видок! Зубы оскаленные (интересно, вот как ему удалось отрастить зубы?), пальцы скрючены, кое-как обмотанная вокруг тела занавеска вот-вот сползет окончательно. И надо всем — лохматой тучей волосы. Да уж, краса несказанная. Ну погоди у меня…

— Погоди, Дарья, — уже серьезно проговорил Микеле. — Не стоит делать непоправимых ошибок, зажарить его мы всегда успеем. А вторая Дарья нам может пригодиться.

— Щаз! Стой! Куда? — рявкнула я.

Поздно! Менялка, заслышав про то, что он, видите ли, может пригодиться, причем, скорее всего, в жареном виде, ломанулся куда глаза глядят, а те, увы, смотрели в стенку, в которой соблазнительно вилась трещина. Прежде чем мы успели опомниться, наш шустрый питомец всем телом бухнулся в перегородку… и исчез в дыре. Ни фига себе! Это тут такие хрупкие стены?

Мы бросились следом. Минут на пятнадцать в доме Джано стало шумно и весело. Некстати поумневшее тесто металось по комнатам, успешно громя все вокруг, обозлило Левушку, чуть не наступив кисе на хвост, напугало оборотненка (когда ж он перестанет пугаться, а?!), рассмешило Санни и порядком развлекло сторожков, поглядывавших на суматоху с безопасного расстояния.

— Стой! А ну стой, пирожок недоделанный! Поймаю — станешь блинчиком!

— Дарья!

Хрусть! — Это превратился в обломки кухонный стол, не в добрый час попавшийся под нежную ножку моей копии.

— Менялка, не бойся, Дарья тебя не обид…

Хлюп! — Это я получила тертой тыквой в лицо и озверела окончательно. — Еще как обижу!

— Дэвья задница, прекратили немедленно!

— Стой, кому сказала!

— Шергэллаховы подштанники, вот это да… Ату ее! Ату-у-у!

Дзинь!

— Дарья, стой!

Грох! — Это слетела с петель входная дверь.

Тесто, найдя наконец выход, рвануло во двор. Но и там ему не очень повезло. Во-первых, там шел дождь, а во-вторых…

— А! Вот ты где, дочь порока! — тут же возрадовался вернувшийся торговец. Я даже восхитилась про себя: это надо же, какое упорство! Караулить ночью, да еще под дождем, да под чужим забором… — Плати за сыр, нечестивое порождение пустыни! Ты меня обманула! Мне объяснили, что период людоедства будет только через две луны… о, Шергэллах!

— Банзай! — завопил выскочивший следом за нами Рад. М-да, кажется, ребята переняли у меня больше, чем я думала.

— А у меня этот период именно сейчас! — огрызнулась я. — Шел бы ты отсюда, сыропоклонник, пока я на тебя не села! А ты иди сюда, а то хуже будет!

— ??? — застыл торговец. — Вас что, двое?!

— Нет, это глюки!

— А?

— Козни Шергэллаха, — перевела на понятный местным правоверным язык появившаяся голова.

— Э-э-э? — не поверил глазам изготовитель сыра.

— Вот именно. Скажи, о торгующий сыром, ты меня видишь?

— Ы-ы… — Бедняга, еще не отошедший от лицезрения двух экземпляров «дочери пустынного дэва», присмотрелся к ходячей голове и, кажется, проникся зрелищем. Потому что сел прямо в лужу и тихо хрюкнул.

Голова почесала лапкой ухо, прищурила довольные глаза и тихо заворковала:

— Все обман и смущение глаз, почтеннейший. И я… и две Дарьи… и остальное.

— И сыр? — с надеждой переспросил совершенно сбитый с толку торговец.

— И он тоже. Не было никакого сыра. И головы на лапках… и остального. Все лишь кажется… Иди домой и усни, ты устал. Пора отдохнуть…

Торговец разжмурил глаз, посмотрел на Дауда и содрогнулся:

— Обман.

— Обман зрения. Обман чувств… — мягко включился в дикий разговор новый голос — шелестящий, шелковый… голос Джано. Джано?! С ума сойти… — Отправляйся домой, почтенный, — продолжил голос. — Завтра ты проснешься здоровым.

— Здоровым, — эхом отозвался тот. — А голова?

— Головы нет. И двух одинаковых девушек нет.

— А сыр?

— И сыра тоже нет.

— Нет… — покорно отозвался торговец. — Только… А мои деньги?

Когда за ним наконец закрылась калитка, Микеле вдруг фыркнул, сполз по стене и от души расхохотался.

— Эй, ты чего?

Но красавец-вампир не ответил. Слишком занят был.

— Поду-у-у-умайте только! — всхлипывал вампир. — Луну назад я жаловался… ха-ха, прости, Джано… на скучную жизнь… Кровь первого вампира, не знал я, на что жаловаться, кретино! Кто мог подумать… Бегучие сторожки, мортуги на ужин… голова ходячая… прости, Дауд… тесто разумное на закуску… ой, не могу, ой, держите меня-а… надо же, какая разнообразная жизнь!

— И семицветик не забудь! — хмыкнул Дауд.

— И голова-а… И сыр!

Сыр оказался спусковым крючком: к хохоту присоединился даже сердитый Джано. Голове было проще всего: она поджала лапки и каталась по песку… тот был мокрый, но это, похоже, никого сейчас не волновало.

— Значит… значит, нет сыра? — простонал Микеле.

— Не-эт!

— Сыра нет, а… а деньги… деньги он не забыл взять! Сыра нет, а деньги есть! Жадность человеческая не… не… неистребима-а-а-а-а!

— Пф-ф-ф-ф? — жалобно отозвалась моя копия, бочком-бочком подвигаясь обратно в сухое место. Вид у нее был нерадостный. С бывшего теста капало, и размокать ему, видно, совсем не хотелось. — Пх-х?

— Иди уже. — Я отступила в сторону, открывая ему (ей) путь под крышу.

Вымокшие вампиры зашлись в новом приступе хохота:

— Джано… а, Джано… тебе каково в Подарках богиню иметь, а? Не боишься? Ведь это же уму… ха-ха… непостижимо! Вон хотела блинчики испечь, а сотворила живое и мыслящее…

— И аурума нет в городе. Это шанс… — Микеле неожиданно замолк и посмотрел в окно. — Ты помнишь, чтобы когда-нибудь летом дождь шел так долго?

— А час — это долго? — удивилась я.

— А ты действительно пустынный житель? — вопросом на вопрос ответил Микеле.

Если не знаешь, что сказать, преумножай свой золотой запас. В смысле, молчи, поговорку помните? Кому надо, пусть сам и думает, какая у меня там особенная пустыня.

— Микеле, оставь. Тебе необходимо знать, в какой части Пустынного пояса идут дожди? Предоставь Джано интересоваться такими вещами. Хотя, полагаю, в настоящий момент его тоже мало занимают проблемы климата.

Брр. Я даже на стенку глянула — не проступил ли на ней иней? Чисто случайно, потому что вернувшаяся Снежная королева в лице Мелисс соизволила открыть рот. Неудивительно, что вместо праздника в честь ее возвращения был устроен военный совет или что-то вроде этого.

Вампирам не давал покоя знаменитый вопрос одного писателя из нашего кабинета литературы. Ну тот самый, из разряда вечных: «Что делать?»

То есть в теории все было понятно: послезавтра в Инфериоре должен состояться один из четырех местных больших праздников — Восхождение алой луны, а заодно и Представление Даров — ну для тех вампиров, которые представляют свои Подарочки. И орихальти Джано представит своим со-родичам индетро Дарью, которая должна поразить присутствующих своими талантами, как всякий добропорядочный Дар. А затем, когда Представление будет одобрено, состоится первый обмен кровью. По меркам вампиров, церемония одновременно и торжественная, и интимная…

Все вроде ясно и понятно.

За исключением парочки деталек. Маленьких таких.

Первое: здешние хозяева честно играть не любят, сомневающиеся могут вспомнить мое похищение, фокусы Даиза и дрессировку одного вампира под послушную батарейку даровой энергии. То есть ждать от нынешнего Представления честности и законности — это все равно что пытаться отыскать мясо в манной каше.

Второе: со-родичи у моего вампира оригинальные, отношение к «этому недоразумению» (Джано) соответственное, и ждать от них помощи — все равно что искать воздушный шарик в той самой манной каше. Разве что Микеле и Роберто чем-то помогут… насчет Мелисс я очень сомневалась.

Ну и третье.

Дары, как говорил Микеле, бывают всякие. Большинство вампиров предпочитает не сильно заморачиваться совершенствованием доставшегося Подарочка и банально воспитывают что-то вроде дойной коровы: послушного донора без особых изысков. Тем более если Подарочек — преступник из местного зиндана или второпях купленный на ближайшем рынке раб из дикого племени с полным отсутствием полезных навыков. Для Представления достаточно, если он будет достойно выглядеть и соответственно себя вести. По минимуму.

Получится у хозяина такое — хорошо, можно оставлять Подарочек себе и жить дальше, зная, что в случае чего — тяжелого ранения, магии на пределе возможностей и прочих неприятностей — у тебя есть резерв, которым можно подпитаться. Не получится привести свой Дар хоть к минимально приличному поведению — проблема, звание понизят, мол, что за орихальти, который не в состоянии справиться с обычным человеком? Да и сам Дар в этом случае долго не проживет. Проще потерпеть и дожить до момента, когда спасешь хозяину жизнь (в случае тяжелого ранения и далее по списку). Тогда, по правилам, вампир обязан тебя отпустить и дать денег на обзаведение. Захочешь ты после этого остаться у хозяина или утопаешь на все четыре стороны, это личное дело каждого, никто не вмешается…

Поэтому все стараются справиться. У приличных вампиров целые «копилки» получаются из Даров разных лет. Кое-кто специально продолжает подавать заявки каждый год, чтобы собрать себе коллекцию, отсортировать тех, что похуже. Некоторые успокаиваются, когда наберется пять — семь человек — это считается приличным и статусным, что ли. Вроде как у нас набор «успешности»: квартира, пара машин, дача, крутая работа и девица модельной внешности (стервозный характер прилагается). А у вампиров статус успешности — это дом и «копилка». Пусть каждый Дар не слишком ценный, но в целом-то… собрал, сберег, получилось! Это не так просто, если учесть, что как минимум три первых Дара должны быть пола, противоположного хозяину, а остальные по усмотрению, но при этом чтобы женщин не больше семи, а мужчин не меньше трех… словом, можно я не буду дальше забивать голову? Так вот все эти сложности происходят с обычными Подарками. Другое дело, если у Дара есть какие-то таланты, пусть даже в зародыше. Для уважающего себя вампира честь и хвала включить в «копилку» Дар одаренный. Знаю, что звучит бредово. Это вы еще версию Микеле не слышали. Нет, мне не жалко, могу и передать, но вы уверены, что у вас есть свободная пара часов? В сокращенном виде?

В сокращенном — вампиры любят людей талантливых. Ага, гастрономически тоже любят. У них энергия вкуснее, что ли… И достается легче — талант, он ведь в себе не замыкается, его энергия «направлена вовне». Не спрашивайте меня, что это значит. А я говорю, не спрашивайте. А то познакомлю с Микеле! Не страшно? Тогда с Мелисс. Вот то-то…

Так вот, талантливый Дар — это престижно и полезно. Именно из таких могут получиться нерожденные вампиры. Если хозяин по связи поделится частью силы, а по ритуалу — кровью. Стать породителем нового вампира — это, по местным понятиям, высшее достижение, честь, венец возможностей. Я так понимаю, потому что их мало. Детей рождается немного (женщин у вампиров вообще меньше, чем мужчин), каждого берегут, как запас воды в пустыне, и вампиры нерожденные как раз помогают увеличить численность населения. Правда, много таких «названых со-родичей» не наштампуешь. У каждого вампира есть определенный предел сил, и он кончается на пяти — семи созданных со-родичах. А на самом деле еще меньше. Микеле говорит, перед этим своим порождением создатель почти беззащитен, и распылять силы, подставляясь под прославленную человеческую неблагодарность, — это риск, на который еще решиться надо. К людям часто с рождения присматриваются… и то не гарантия. Вон Аниса, которую подменили мной: и умна, и скромница, и Джано ее уже пять лет знал (семью лечил), из них три года она уговаривала вампира «любимого-дорогого Джано» взять ее хоть в Дары, если он не хочет дать ей свою энергию и посвятить… Казалось, чего лучше? Оказалось — подстава. Если бы все получилось, то Даиз заимел бы и Дар, якобы перехваченный недобросовестным со-родичем, и самого со-родича на рабской цепи…

И все бы у него вышло, если бы у красавицы не оказался любящий и бестолковый папа, которого умница-дочка не посвятила в аферу. И тот, перепугавшись за родного ребенка, помчался покупать рабыню, чтобы подменить дочурку…

Так что кто может, тот свои Подарки как рентгеном просвечивает. Алло, мол, мы ищем таланты! Причем достойные.

Кто только не является на Представления! Танцоры и певцы, художники-скульпторы, говорящие-со-зверями (да, и такое есть!), ткачи, кружевницы и прочее, и прочее.

И все бы ничего… но даже среди этой пестрой толпы почти двухметровая блондинка в сто с лишним кило веса будет выделяться, как светофор на необитаемом острове. Или как ананас среди яблочек. В манной каше, ага. Прицепилось же…

И еще… талант индетро, защитника, обычно демонстрируется в День сошествия синей звезды, то есть когда Представляются мужчины.

А я, если вы заметили, не того пола.

Что значит, не заметили? А в глаз? То-то же.

— Ой! Микеле, какого черта?

— Кого? — заинтересовался любознательный вампир. Судя по улыбке, эта красивая зараза ничуть не раскаялась в том, что только что кольнула меня спицей.

Я покосилась на второго любознательного и не стала описывать рогатого-копытного. А вдруг Джано и к нему проникнется любовью? Раз он так живность привечает…

— Какого пустынного дэва, — выкрутилась я. — Что за шутки?!

— Это всего лишь проверка бдительности. Ты ведь должна всегда быть наготове, понимаешь… — Микеле мило улыбнулся (зараза!) и продолжил: — …Определенный шанс есть.

— Шанс? — Мелисс целеустремленно продолжала понижать температуру комнаты. Промышленный кондиционер, а не женщина! — Позволь напомнить тебе, дорогой со-родич, что к нашему хозяину второй день не приходят клиенты-вампиры. Только горожане. Тебя это ни на какие мысли не наводит?

— Догадки имеются. Но буду признателен, если ты поделишься своими.

— А не приходят они потому, что среди наших со-родичей третий день ползут слухи о его умственной неполноценности и неуравновешенности. В качестве примера фигурирует рассказ о печальной участи Даиза.

Что?! Да, паршивец-вампир все еще сохранял видок «бескрылого скального дракона» и, когда к нему вломилась эмирская стража, нес дикий бред пополам со щелканьем, а его дом здорово смахивал на психбольницу после бомбежки, но кто его заставлял нам мортугов подкидывать?

— Даиз сам виноват! — не выдержала я.

— Разумеется. Только о его вине ни слова, а вот о возможном сумасшествии одного вампира, — последовал снежный взгляд в сторону Джано, — лично я слышала дважды. И это при том, что всем известно о моем участии в деле становления его Дара.

— А я слышал о его… хм… нетрадиционном подборе Даров прошлых лет, — признался Роберто. — Мальчик, корова… извини, Джано.

Вот сволочи! А говорят, черный пиар придумали только в двадцатом веке… Куда там. Ну, аргентумы, не скучайте — мы скоро встретимся. Ох, и встретимся же мы… Вон Дауд уже мои рецепты записывает, те, что не получились. Новое оружие, мол. Назвал «боевая мерзость». А от вампиров я уже умею щит создавать… ну почти умею… и еще пару приемов, называются «вихрь», «зеркало». А если попроще, то «швырялка» (когда отбрасываешь нападающего) и «отражалка» (когда противника встречает щит и «переадресует» его атаку на самого врага.

Так что готовьтесь, поквитаемся.

Компания продолжала обсуждать перспективы — вампиры моих мыслей не слышали.

— Кто-то успешно готовит общину к провалу Представления.

— И не только. Я нашла тех наемников, которые так любезно передали нам привет от Даиза в виде мортугов. Они готовы признаться хоть на городской площади… только кто их теперь будет слушать?

— Многозначительно…

— Это смотря как сказать! — вмешалась я. Нет, ну опять на меня смотрят как на сосиску, которая вдруг поднялась с тарелки и толкнула речь в защиту своей независимости и полной неприкосновенности. — Что? Во-первых, можем попросить эмира, он же обещал помочь, во-вторых, если кого-то правильно придержать, то выслушает, никуда не денется! И в-третьих… ну не верю я, что у вас ничего не припасено на этот случай. Микеле способен эскимосам снег продать, а Мелисс не услышит только слепоглухонемой, причем покойный… ой!

— Я же напоминал тебе про бдительность? — хмыкнул вампир, убирая спицу. — А ход твоих мыслей мне нравится. Кстати, что такое «снег»?

— Замерзшая вода, — рассеянно отозвался Джано. — Нет.

— Что — нет?

— Нельзя рассчитывать на помощь эмира. Мы уже договорились об одной услуге с его стороны, больше он мне ничего не должен.

— Одна услуга за жизнь сына? — хмыкнул Роберто. — Что за услуга такая ценная?

Джано устало прикрыл глаза.

— Он приютит мальчишек, если Представление пройдет неудачно.

— Джано, ну ты… — Роберто поискал подходящее слово, не нашел и только головой покачал. — Потратить благоволение эмира на рабов!

Я уже говорила, что Роберто мне не очень нравится? Что бы такое на него уронить? Потяжелее.

— Что в них такого есть необычного? Обычные мальчишки.

— Странности нашего со-родича всем давно известны, а следовательно, малоинтересны. Меня иное волнует, — заявила Мелисс. — Вы послали за помощью? В твой прежний город, со-родич? В аур-совет? К отцу карбонадо, в конце концов? Вы же понимаете, что без помощи со стороны мы обречены?

Молчание.

— Только не говорите, что никто не послал вести!

— Пробовали послать, — уточнил Роберто, — но Колодец закрыт почти неделю. Под предлогом ремонта Инфериоры, требующей ограничения посторонней магии.

Колодец — это местная система связи. Типа «Скайпа». Смотритель что-то настраивает, и готово. Говоришь — и твои слова слышат там, где нужно. Сама не видела, но Алишер рассказывал.

— То есть ни получить письма, ни отправить… кровь первого вампира, обложили со всех сторон.

Я перехватила очередную спицу и зашипела, получив легкий пинок по щиколотке. Бдительность, блин. Сдается мне, не столько бдительность проверяют, сколько отвлекают от разговора. Зачем только?

— Щит ставь, а не шипи, — ответил бессовестный вампир.

Ну, Микеле, погоди!

Разговор тем временем продолжался:

— Я пошлю кое-кого из своей команды в соседние города, в три сразу. Обычных гонцов. Даже в четыре, только тот попозже доберется… Не могут же выставить перехватчиков на всех дорогах? Или кто-то уже послал?

Признаваться никто не спешил. Роберто кивнул:

— Значит, гонцы за мной.

Так и порешили. Гонцы за Роберто, сплетники за Микеле (если кто и мог пересплетничать нехорошие слухи, то только он!), тесто за мной (не поняла, это как?), а я за Мелисс и, по совместительству, за Джано. Они уходят в глухую оборону и отрабатывают со мной тонкости ритуала.

Ну, спасибо.

Как представлю общение с Мелисс наедине… Микеле, хватит меня подкалывать!

— Щит ставь, — хмыкнул вампирюга. — Поставишь — отстану.

Стоп. Опять скрип и шелест. Мне снова чудится или во дворе кто-то все-таки есть?..

— Эй, вы это слы…

Ш-ш-шрш-ш-ш-ш-шлеп!

Стало тихо. Все глядели на меня. Особенно Микеле. Он смотрел ошеломленными глазами, тихонечко сползая по стенке.

Ага, на этот раз щит все-таки получился.

— …шали? — пробормотал вампир на автомате. — Дарь… ох ты, пески пустыни… ну и щит… Дарья… тебе союзников много, проредить решила?

Ничего себе, я еще и виновата!

— Ты же сам сказал — щит? Бдительность… Вот она. В полном объеме.

Ответить вампир не успел. Шустрый шелест сторожков, почуявших чужого, и тихий стук в калитку деликатно намекнули на то, что у нас гости.

Пока гость, кто бы он там ни был, морочил голову моему ботанистому хозяину (или хозяин ему?), мы успели сделать сразу несколько вещей. Отлепить Микеле от стенки (непонятным образом я умудрилась не только стукнуть его своим щитом, но еще и частично к этой самой стенке приклеить). Обследовать потерпевшего и уяснить, что больше всего пострадали его спина и чувство собственного достоинства. Поцапаться из-за нестандартного щита и методов Микеле как учителя. Собрать осколки битой посуды. Отобрать у теста горшок с недоеденным цветком, который оно под шумок решило считать салатиком. Снова поцапаться — по поводу процента схожести привычек теста и оригинала (то есть меня).

Как раз в разгар нашего пылкого обсуждения того, кто на кого похож (вампиры тоже люди… похоже, они обрадовались возможности снять напряжение, и разговор постепенно ушел от похожести в дебри генеалогии, то есть к поминанию всевозможных вариантов родословных…)

— …а если у некоторых в предках были дятлы, это вовсе не значит, что все вокруг обязаны срочно прикинуться деревом!

— Какие дятлы? Конь у меня в предках, конь, кляча водовозная! Везет весь груз безропотно, а его грузят и грузят!

— Тогда это ишак получается… — некстати вставил Роберто. Микеле кинул на него взгляд, весьма далекий от благодарности.

— Верблюдом я с вами скоро сделаюсь! Горб у меня после этого твоего так называемого щита скоро вырастет…

— У верблюда два горба.

Мелисс фыркнула и поспешно отвернулась, а глаза у Микеле стали такие, словно он и впрямь в верблюды решил податься, круглые и ехидные:

— Предлагаешь еще раз запустить меня в стенку? Спасибо, не надо. Говорят, у Шергэллаха одно из воплощений — боевой слон. Надо обрадовать возносителей, у них все шансы узреть на земле мечту поколений правоверных…

— Что?! Ах ты, змеюка в тюрбане!

— Дочь домашнего потомка крылатых и пернатых.

— Это курица, что ли?! — сообразила я. — Змей!

— Повторяешься.

— Как у вас весело, — вмешался новый голос, и мы дружно обернулись.

Массимо.

Охранник Инфериоры на этот раз не улыбался. Вид у него был пристыженный и смущенный, словно он топтался у постели больного и должен был убедить его в скором прекрасном самочувствии.

— Я зашел предупредить… — вампир почему-то старался не смотреть мне в глаза, — я тут нечаянно кое-что слышал… Словом, вам не пройти Представления. Аргентумы планируют провалить испытания.

Притихло даже тесто. Отставило в сторону баночку с медом и отодвинулось поглубже за ширму.

— Как? — тихо проговорил Микеле. — Массимо, как?

— Я не больно-то понял… — виновато пробасил вампир. — Что-то было про приказы, которые надо исполнять. Тебе, стало быть, исполнять, Джано. Они который день бесятся из-за каких-то черепах, а вчера, после погрома у Даиза, так вообще…

— Черепах?! При чем тут черепахи?

— Дак сам не понимаю. Дней этак пять назад прилетел один, злой, как… ну не знаю, с чем и сравнить… заорал на остальных за поспешность да дурость. Двери сразу закрылись, а как открылись, так нам отдали приказ — идти, стал быть, на окраину города, на пустырь, и там отловить черепах, какие покрупней. Их, мол, позарез нужно расспросить кое о чем.

— Черепах?!

— Ну так он сказал… мы еще подумали, что господа аргентумы того… ан нет, одна черепаха таки сыскалась. Еще сама к нам кинулась.

— И как, поговорили? — напряженно спросил Джано.

— Не знаю, мы ее доставили — нас сразу и выгнали. Только и успел услышать, как черепаху обозвали доро Бахижем и отругали за жадность и попытку шантажа. Через полчаса опять приказ: скакать туда же и в пещере найти девушку… или тело девушки, или скелет. А если ее там нет, обрыскать окрестности. Два дня искали.

— И как, нашли?

— Да нет, конечно… окраина, беднота кругом. Как еще черепаху нашли, непонятно. Да не о черепахе речь. Ты пойми, аргентумы злы, как псы Шергэллаха, и злы отчего-то на тебя. Они не дадут тебе обрести Дар.

Черт. В маленькой очень теплой комнате вдруг точно повеяло морозом…

Только что мы шутили и пересмеивались, а все оказалось смертельно серьезно.

— Понятно, — после паузы проговорил Джано. — Что ж, спасибо, Массимо. Чай будешь?

Чай? Какой чай, он что, совсем?

Массимо тоже было не до чая.

— Ты собираешься что-то делать?

— Собираюсь. Но не думаю, что тебе и дальше следует помогать мне, Массимо. Твоя дружба и так поставила тебя перед трудным выбором…

Вампир-великан замотал головой и остановил Джано на полуслове.

— Ты когда-то помог мне. Вылечил, когда мне уже готовили место в стене. Нет здесь выбора, я хочу помочь — и помогаю. Ясно? Эх, раньше бы мне, дураку, понять, что не со зла ты меня тогда прогнал с моими благодарностями… не своей волей. Да хоть сейчас помогу. Чем смогу.

Черные глаза Джано в упор глянули на нежданного гостя. И через секунду узкая рука протянулась над чашками ладонью вверх. Предложение дружбы на равных по местному этикету.

— Да будет так.

План был… нет, не простой. Но и не особо сложный.

Джано ведет ритуал и устанавливает не обычную связь, а «в три нитки». Не спрашивайте меня, что это. Я только и поняла, что она продержится, даже если и он, и я будем без сознания. Если что, это не даст аргентумам перехватить контроль. По крайней мере, сразу.

Роберто, Микеле и Мелисс со своими людьми сканируют ритуал на сюрпризы. Они же прикрывают отход в случае неприятностей. Дауд на всякий случай заложил в свежепостроенной Инфериоре мины и при неприятностях шустренько их подорвет. Особого вреда не будет, так, спецэффекты. Но уйти мы успеем…

Несколько спецэффектов у меня в карманах — тоже на всякий случай. И не очень на всякий. Я обещала посчитаться с аргентумами. Сегодня посчитаемся.

Массимо со своим сообщником, чуккинаре (поваром), должен был подсыпать в напиток и еду аргентумам спецпорошок особого действия…

Все вроде продумано, все понятно, план не особо сложный.

Я повторяю это на пороге Инфериоры.

Позади сборы, позади примерка диких нарядов, позади хлопоты о том, как спрятать хвост…

Теперь только башня, аргентумы и мы.

Горячая рука Джано на моем запястье.

— Держись.

— Ты тоже…

Сердце колотится, как на чемпионате перед боем. Что со мной…

Все обойдется. Все продумано. Все пойдет по плану…

Я повторяла это себе в пятый раз, когда мир вдруг вспыхнул перед глазами десятком радужных красок.

И погас…

Глава 31

Я думал, ты девушка порядочная, а ничего, нормальная оказалась…

Из разговора

Дарья

В четырнадцать лет я мечтала похудеть любой ценой. Ну в тринадцать — пятнадцать все мы думаем не головой… но где были в тот момент мои мозги, я даже затрудняюсь сказать. В общем, я стала членом тайного общества будущих леди. В переводе на нормальный язык — общества желающих стать красавицами. Там имелась группа Клеопатра (отделение недовольных своим носом), группа леди Годива (эти мечтали о прекрасных волосах), отряд Дженнифер Лопес (все в курсе, какое у этой дамы выдающееся достоинство?), семейство Жанны Фриске (тут понятно), семейство Анны Семенович (тут еще понятней)… но львиную долю составляли желающие похудеть. Это маниакальное желание преследовало не только пышек вроде меня, но и вполне себе стройных девчонок, и даже тощеньких до невозможности девиц вида «в чем душа держится?».

Общество круглые сутки торчало в Сети и, принципиально не обращая внимания на отдельных троллей, рекомендующих просто оторваться от компьютера и потратить пару часов на спортзал, пробовало разнообразные способы обрести стройность. И каждая «леди», испытав на себе очередную панацею, тут же мчалась к компу и делилась результатами.

Выглядело это примерно так:

— А я вычитала про «политическую диету»! Сегодня попробую!

— Какую?!

— Речи президента слушать вместо обеда, что ли?

— Нет, питаться, как предки. Мясо, овощи, яйца… только в сыром виде.

— А…

— Она «палеолитическая»!

— Кто?

— Диета, темнота! Называется так, потому что все сырое люди ели в палеолите.

— Это такой ресторан?

— Это такой период! Исторический. Когда огня еще не было! Только фиг поможет, если всю эту сырость лопать килограммами, как ты. Кстати, ты смотри с ним поосторожнее, с сыроедением, это опасно. Эй, слышишь? Где ты?

— Сырое мясо есть пошла. Вернется — скажешь. А кто пробовал пивную диету?

— Я. — Мрачный смайлик. — Не советую. Живот отрос так, что даже сквозь шубу видно.

— Ой, девочки, а мне говорили, что полезно худеть, питаясь детским питанием. Как Дженнифер Энистон. Я уже купила такое! Интересно, сколько банок можно съесть за один раз?

— Детское питание?! Дура, оно, наоборот, килограммы приращивает, как свинье на убой! Его специально делают, чтобы дети быстрей вес набирали…

— Да?

— Ксень, не обращай внимания, это опять тролль забрел.

— Какой тролль, идиотки? Сами дурь несете…

— А я уже семь баночек приговорила. Вкусное…

Чей-то смайл злобно хохочет.

— Девочки, а кто пробовал тайские таблетки?

— Машка, кажется.

— И как?

— Вернется из реанимации — спросишь.

— Она в реанимации?

— Подумаешь! Зато стройная!

— Ага, в гробу будет смотреться великолепно! — Смайл скелетика, встающего из гроба.

— Опять тролль! Пошел вон!

— А я похудела за неделю на семь кило!

Чат взорвался вопросами:

— Как?

— Как?!

— Говори! (Нетерпеливый смайлик.)

— Чай специальный… поделиться?

— Девчонки, это опять дистрибьюторша «чудо-чая» под новым ником зарегилась. Не обращайте внимания. Этим чаем только тараканов гонять, больше толку с него никакого.

— А моя знакомая знает одного человека, который работает в клинике, где звездам желудки режут. Делают ма-аленький желудочек, чтобы есть не хотелось.

— Я тоже хочу!

— Сто пятьдесят тысяч рублей. Пойдет?

— Ну…

— За сто пятьдесят и я без операции похудею. Очень простая диета получится, называется «жрать нечего».

— Тролли сегодня ваще обнаглели! А я у экстрасенса была, заговаривалась на похудение.

— И как?

— Класс! Сейчас тортика покушаю и расскажу подробно.

— Девочки, мне плохо…

— Что пробовала?

— Да эту диету… из палеолита… мясо сырое… всего-то грамм двести съела… ой, совсем нехорошо. Кто знает, что надо выпить, чтобы прошло?

— Но-шпу!

— Э-э… активированный уголь?

— Правомицетин. То есть лево…

— В «скорую» звони, кретинка! Загнешься ведь от сальмонеллеза!

Начитавшись и наобщавшись, я взяла на себя пробу еще одного «чудодейственного средства». Желтенькая микстура называлась «Голливудская фигура», пахла лимоном и стоила недешево — я на нее ползаначки потратила. А потом еще половину маминых накоплений на отдых в Турции — когда эта фигня оказалась обычным «Фэйри», разлитым по аптечным флакончикам. И вместо Турции меня приняла больничная койка.

Я к чему это?

Когда очнулась, ощущения были один в один. Тошнота, дикая слабость и невыносимое головокружение, от которого ресницы захлопнулись так же быстро, как и открылись.

Я даже не сразу поняла, кого вижу рядом — вампир Роберто был не похож на себя, совсем другое выражение лица… Заискивающее.

Он кого-то здесь боится? А кого? И где это — здесь?

И где Джано?

И почему мне так хреново… Будто на меня опять Настя Трошина упала, чемпионка наша стошестидесятикилограммовая… причем со штангой в обнимку. Больно, не шевельнешься. Я и не шевелилась — ояката учил когда-то, что при травмах лучше сначала взвесить степень повреждений, а потом уже двигаться в полную силу.

Правильно учил.

Потому что едва выбравшись из вязкой темноты то ли сна, то ли беспамятства, я осознала несколько малоприятных вещей. Первое — я не на Представлении. Слишком тихо. Второе — звучит по-идиотски, но, похоже, я привязана… И третье — лучше мне пока не пробовать веревки на прочность, потому что рядом кто-то есть. И этот кто-то не крыса… по крайней мере, внешне…

— Состав будет действовать еще несколько часов, аур. Я подсыпал ей в питье максимальную дозу.

Фиг тебе, зараза вампирская! Пузо у меня товарищ проверенный, переварит все, кроме «Фэйри», так что встану быст…

Стоп. Аур?!

Здесь?!

Он ведь должен был приехать на днях, только поэтому парни решились на риск Представления. А то ведь Микеле всерьез уговаривал Джано сбежать втихую… мол, если аур на стороне своих аргентумов (не мог он ничего не знать, верно?), надежды на благоприятный исход совсем мало. Даже с аргентумами небольшая… и то, если все пройдет по плану.

А он сейчас приехал.

Твою швабру, что делается…

Так, спокойно.

Будем решать проблемы по очереди. Вопрос первый: где Джано. Вопрос второй: как отсюда выбраться и найти моего вампира. Вопрос третий: что я сделаю с этой сволочью Роберто, когда выберусь. Доступные средства… со средствами туго. Руки-ноги и правда привязаны. И, если это сделал Роберто, то пробирки и порошочки эта скотина у меня из карманов наверняка повытаскивала. Проклятье, про Дауда он тоже в курсе… и письма! Письма о помощи, которые он должен был послать, тоже не дойдут.

Значит, рассчитывать придется только на себя.

Мысли в голове толкались и скакали, как ненормальные, но дыхание я держала ровным и сонным… а малопонятный разговор над головой слушала в оба уха.

— Не стоит спешить с последним средством. Просто перенесите Представление на более поздний час.

— Да, аур. Причина?

— Хотя бы мой будущий приезд.

— Да, аур. Но если он вырвется?

— Значит, вы не аргентумы, если не можете справиться трое с одним.

— Но… да, аур. Мы справимся. Но, может, хотя бы ее?..

— Возможно, в следующий раз мне взять в помощники кого-то вроде Лиджано? Он пытлив, и ему не присуща леность разума. Что же ты молчишь?

— Я слушаю… и покорен вашей воле.

— Тогда иди за копией. Если оригинал тебе настолько неинтересен…

— Да, аур.

— И поживей! Чтобы к моему предполагаемому приезду все было готово!

— Аур, он сопротивляется! Он… он… скорее!

— Ш-ш-ш-ш-шитц!

Прошуршали шаги, как прошипели, по коже прошелся ветерок от чужого движения. Хлопнула дверь… и все стихло.

Выждав полминуты и не услышав ни шороха, я открыла глаза.

Пусто.

Это кстати.

— Есть женщины в русских селеньях, — старательно пыхтела я через несколько секунд…

Которым всегда не везет: То кто-то коня не привяжет, То кто-то избу подожжет!

Не знаю, чьи слова, но как кстати! А ну еще раз, хвостик. Чу-уточку выше, ага… Мне бы хоть одну руку развязать… скорее. Скорее только.

Пленниц с хвостом тут, кажется, не бывало, так что его не привязали. И так получилось, что именно он теперь оказался моей надеждой — слишком прочные веревки, порвать не порвешь, по крайней мере так, без опоры. Ну давай, родимый!

И, р-р-раз!

Есть женщины в русских селеньях, Быка на плече унесут…

Пот катился градом, от маски, наверное, уже ничего не осталось…

Легко тормознут динозавра И в челюсть ему поддадут!

И в суп запихнут. Сварю, обязательно… и кое-кому на голову вылью… Я бормотала стишки, которыми у нас на секции перебрасывались девчонки, копила злость и настойчиво пыталась развязать проклятый узел. Хорошо, что цепи не использовали…

Ей жить бы хотелось иначе…

Поддается, ура! Узел поддается!

Носить драгоценный наряд… Но кони — всё скачут и скачут, А избы — горят и горят…[3]

Есть! Я села, стряхнула с руки веревку…

Ну теперь посмотрим!

На то, чтобы развязать остальные узлы, ушло меньше минуты. Я осмотрелась, выискивая что-то, похожее на оружие…

Камера. Пустая. Кроме стен, здесь только плита с еще болтающимися веревками, а ее поднять… да мне в жизни настолько не разозлиться. А дверь железная. Окно… окна практически нет. Щель под потолком. Стены каменные.

Ну просто класс.

Меня затрясло от злости.

Стоп. В углу сундук. Интересно, что там?

Джано

Я знал, что нам не позволят уехать. Понял, когда Дарья и Шер прошлись по дырам в моей памяти, когда стало понятно про оболочку и миссию Даиза. И рассказ Лауры… после него все стало кристально ясно.

Нам не позволят уехать — аргентумам слишком нужна энергия и не нужна огласка. Нам не позволят усилиться — источник энергии должен оставаться послушным и безропотным. И нам не позволят попросить помощи у кого бы то ни было. Аргентумы не глупы… Если они дозволяют себе такое, то аур на их стороне. Простая логика.

Остается хитрить. Совершенно забытый навык…

Трудно искать поддержки, еще сложней — выстраивать план действий, не полагаясь на нее. А еще прятать часть, не доверяя никому. Я не из видящих, но последние дни мне постоянно мерещился холод в спине. Такой бывает, когда слежка. Кровь первых вампиров, я до сих пор не понимаю, был ли из нашей ситуации хороший выход! Если и был, я его не нашел: пришлось выбирать между плохим вариантом и совсем плохим…

То, что я сейчас лежу тут и не в силах шевельнуться, — это какой вариант?

Предсказуемый. И скверный.

Массимо. Микеле. Роберто. Мелисс. Кто из них? Это только кто-то из них…

…мы не дошли даже до зала. Только ступили во внутренний двор… я почувствовал неладное, когда Дары — все с закрытыми лицами и слишком тихие — качнулись к нам.

Проклятье, я был готов отразить любую атаку, я даже четки специальные противоядные сделал. Даже если бы кто-то выпустил в нас ядовитое или дурманное, я бы успел их сжать. Научился сбрасывать приказы, создал универсальный амулет…

И все-таки меня отключили…

Как? Я был настороже.

Это мог только…

Дверь протаяла в стене неожиданно — и знакомая комната под залом изъятий сразу стала маленькой… холодной…

…аур.

Все-таки прибыл.

…вот откуда тот удар — будто изнутри. И мгновенная потеря сознания.

Плохо.

Он шагнул вперед, и у меня перехватило дыхание. Странный эффект. Я видел аура четыре раза в жизни. Но тело мгновенно подобралось, дрогнуло, словно ожидая… чего? Так реагируют несчастные древесные ящерки-хамелеоны, которых держат в клетках, чтобы иметь запас хвостов. Мне всегда было жаль их — в отличие от всех обитателей зверинца, они не радовались, когда к ним подходил человек.

Они боялись…

Я… боюсь? Да, страшно. Это инстинктивная реакция, я не помню, чтобы аур… чтобы он тоже…

А тело помнило.

— Опять был непослушным, малыш? — вздохнул аур.

Слова отдались едкой вспышкой тревоги и отвращения. Диссонанс… Все дело в несочетаемости. Голос и интонация доброго деда отчаянно не совпадали с хищным взглядом, с жадностью, проскользнувшей в движении руки.

Бывает, что неопытный энчелесто путает семилистник с полынной отравкой. Щепотка семилистника в чай дарует ясность ума и силу работать, если падаешь с ног от усталости, то же количество отравки убивает по истечении трех часов, и горе беспечному, не имеющему противоядия. Но трава не притворяется. Она просто похожа…

Мир природы жесток, но там слабые стараются выглядеть как сильные. Силь-муха — словно грозный шмель, древесный уж — как ядовитая жирма.

Тот, кто держит сейчас руку на моем плече, тот, кто смотрит в глаза с фальшивой заботой, — хуже.

Опять был непослушным… малыш…

Малыш!

Интересно, когда первый раз прозвучали эти слова? Сколько раз я верил этим интонациям защиты? А потом маска сползала.

«Он не способен долго держать себя под контролем, поэтому, наверное, и у источника отнимают память… и не дают аккумулировать энергию выше определенного уровня… невысокого уровня».

И эти постоянные вызовы…

Странно, наверное, так нуждаться в ком-то и ненавидеть его за это. И постоянно бояться, что он вспомнит то лишнее, стертое уже, и снова вызывать, вглядываться в глаза, и еще больше ненавидеть оттого, что боишься и не уверен…

Тень в блестящих глазах.

Белая вспышка боли.

Негромкий голос, из которого быстро испарились и забота, и тепло.

— Плохо быть таким догадливым, малыш. Опасно.

«Уже понял. Что же вы тогда не выбили из краденого донора догадливость заодно с памятью, аурум?»

— Без этого… я бы не смог… работать…

— Именно. Отличные у тебя мозги, малыш. Пришлось обойтись наложением оболочки, жаль было губить такие способности.

«И деньги. Которые получены таким образом… правда, аур?»

— И деньги… — согласился тот, отвечая на невысказанную мысль. — И несколько очень интересных веществ на заказ. И все остальное. Жаль, жаль. А ведь я догадывался, что так и будет. Они, — последовал пренебрежительный кивок куда-то в сторону, — не думали. Ленивы. Нелюбопытны. Только и умеют, что интриги плести. Считали, наложенная оболочка решит все проблемы, — и без паузы, в упор, спросил: — Ты же догадался про оболочку? Не закрывай глаза, малыш, знаешь ведь — бесполезно.

Нет…

Не беспо… спрятать эту мысль, быстро!

Кажется, успел. Давление на виски ушло, так и не став ломящей болью. А голос продолжал вещать:

— …все удивлялись, отчего ты даже в оболочке никак не угомонишься: то вопросы начнешь задавать, то заявку на Дар подашь ни с того ни с сего. Запреты постоянно нарушаешь. Не понимают до сих пор, что значит пытливый ум. А я знал… — Длинные пальцы вцепились в волосы. — Знал, что как тебя ни прижимай, ты рано или поздно найдешь способ выскользнуть из рук.

«Не прижимали бы — может, я бы и не пытался? Тихо работал бы, не смотрел по сторонам, не поднимал голоса… как моллюск в раковине, не представляющий, что существует что-то еще, кроме воды и еды. Но слишком много ударов пришлось по раковине. И моллюск очнулся».

— А знаешь, я даже пробовал найти тебе замену. Но это непросто… За дорогами следят, понимаешь. Караваны досматриваются. Наглые людишки заламывают цену и пытаются шантажировать. Поправить свои дела за мой счет! — Сквозь доброжелательную маску вдруг проглянула злоба. — Черепаха наглая!

«А-а… теперь понятно, с чего в пригороде вдруг забегали черепахи с улитками. Разорившийся на погроме рынка работорговец решил пополнить свой сундучок через шантаж правящих. Песок вам пухом, доро Бахиж. Не того вы шантажировать вздумали…»

Как глупо все. И противно.

Послали уже кого-то в дом? Наверное, сразу же послали…

Не думать про дом. Нельзя. Отвлечься и отвлечь.

Мелисс. Микеле. Роберто. Кто из них?

— Молчаливый какой. Хитрецы всегда молчат. Как ты догадался?

— О чем?

— Такой невинный вид… я почти поверил. Или поверить? Я понимаю, почему ты взял к себе Мелисс и этого самоуверенного красавца, отличные, надо сказать, модели… но какой хитрый план может включать в себя доносчика?

— Модели?

— Так ты не догадался? Забавно. Что ж, полагаю, такой экспериментатор, как ты, оценит красоту замысла. Твои так называемые со-родичи — модели оболочки. Более ранние модели, так сказать, пробные, поскольку старше тебя. Микеле, например, был ярым путешественником, а наложенная оболочка вынуждает его не покидать город. Роберто ценил дружбу, но под влиянием оболочки из него вышел, пожалуй, неплохой шпион. Мелисс — отдельная история. Пожалуй, с ней мы погорячились. Она хотела детей и могла их иметь, но партнера выбрала совершенно неразумно. Этот ее Дар! Между нами, девице совершенно непозволительно так забываться — представь, она даже нарушила приказ аргентума, собиралась выйти замуж за это человеческое отродье. Причем даже не сделав свой Дар вампиром, поскольку он, видите ли, был против!

Мы переориентировали ее разум с пылких чувств на холод логики, и она сама избавилась от своего «воплощения мужества и великодушия». Юные вампиры порой бывают редкостно глупы. Верно?

Оболочки…

«Значит, то, что я чувствовал в них — какой-то излом, какой-то узелок в плетении ауры, там, где его не должно быть, тень за внешним сиянием, — это правда?»

— Да, мальчик. — Заметно заострившийся взгляд почти резал. — А ты собрал их… зачем?

— Вас встревожило, что я собрал вместе все оболочки?

— Ты и правда не понял… Треть моего хмаля в оболочках. Ты собрал лишь часть. Первенцев.

Что?! Давление стало непереносимым, но наконец-то обретенное понимание было хуже. Куда хуже… Некоторые несоответствия, мелкие странности, замеченные за несколько лет изменения в поведении со-родичей — все внезапно сошлось в жуткой по своей неправдоподобности картине. Это не хитайцы… куда хитайцам до такого размаха. Треть? Нет, лжете, аур. Больше половины. Вероятнее всего, пять из семи… Конечно! Едва кто-то из Младших набирал достаточно сил, чтобы выделиться из толпы, как его приглашали «для бесед». И все.

Они корректировали немного. Не слишком заметно. Вампир почти не менялся, просто появлялось в нем нечто лишнее. Спокойствие? Безразличие? Дар мой называет эту черту характера непонятным словом «пофигизм».

Дар мой…

Отвлечь.

— Не противно? Править куклами вместо живых?

— Противно. Но зато как легко… Знаешь, малыш, изумительно легко. Не надо уговаривать, убеждать, доказывать, можно просто приказать, и будет исполнено. Это прекрасное ощущение. Эксперимент удался.

Не совсем, если хоть одна модель нарушила навязанные правила. Или… больше?

Странно он подобрал слова… Стоп.

— Эксперимент? А дальше?

Черные глаза замерцали.

— Умница… ах, как жаль…

Вторая волна понимания почти захлестнула ледяной волной. От масштабности замысла и жестокости… От присвоенного ауром права повелевать без обязанности нести ответственность за неверно принятое решение.

Хотел знать, Джано? Не захлебнись теперь.

— Вы хотите использовать это в других городах… — Собственный голос показался глухим. — Так? Наш город — только эксперимент. Вы хотите править всеми вампирами?

— Согласись, малыш, прекрасный замысел. Не будет конфликтов, не будет глупых поединков, и пищи каждому, сколько хочешь, без оглядки на человеческие прихоти. Гармоничное общество…

Он еще говорил что-то — о новом устройстве общества, о порядке, который воцарится сначала в нашем поясе, потом в других, но я слышал и не слышал. Третья волна понимания оказалась самой тяжелой. И не потому, что такая откровенность явно имела причины (с самого начала было ясно, что так откровенничать можно только с обреченным), но и потому, что в этом, кажется, безумном плане были заметны определенная логика и твердая уверенность. Аур явно оказался не одинок в своих убеждениях… И шансы у него имелись. А самое плохое — имелись союзники.

Плохо, ох, как плохо.

Сможем ли… не думать, не думать. Представить что-то другое…

Овечье стадо тоже кажется гармоничным. Со стороны. Пока не придет пора готовить плов или шашлык.

— Вы и людей хотите подчинить…

Аур смотрел рассеянно, и стало ясно, что мое время вышло. Он успокоился на мой счет и больше не был намерен тянуть с… с чем?

Страшно. Как бы ни старался убедить себя в том, что все это просто необычный эксперимент, но понимал ведь: результаты, скорее всего, узнает кто-то другой.

— Думаю, ты согласишься, что это справедливо. В свое время они едва не уничтожили нас, а в этом подзвездном мире за все рано или поздно придет пора платить.

— За все. Вы правы, аур. Придется… Рано или поздно.

Слова ауру не понравились.

Он нахмурился:

— Хорошо, что ты это понимаешь. До Представления осталось не так уж много времени. Очень жаль, что этот праздник будет омрачен трагедией. Увы, наша община сегодня лишится и потенциально сильного Дара, и неплохого энчелесто. К сожалению, напряженные занятия тяжело повлияли на разум энчелесто Джано, и сегодня его душевное здоровье отказало окончательно. Подумать только, убить свой Дар прямо на Представлении… — Аур скорбно покачал головой. — Какая жалость…

Ах вот как. Что ж, ты ведь это предвидел, Джано?

У меня осталось совсем мало времени.

Пора.

Я закрыл глаза.

«Дарья!»

Дарья

Дверь была хороша. Славная дверь, тяжеленькая, на несерьезных петлях, такую снести одно удовольствие, тем более что крышка от сундука — не самое плохое оружие.

Я перехватила крышку поудобней.

Ну что, пузо, наш выход?

Устроим себе сеанс фитнеса посредством битья морд нехорошим типам?

«Бурл?» — непонимающе отозвалось пузо, еще не отошедшее от гадского сюрприза Роберто.

Само ты бурл! Они нашего Джано обижают. Кормильца!

«Бурл!»

То-то. Двинули на спасательные работы!

— Вот она! — вдруг донеслось от окна. — Дауд, сюда, вот она!

Шер?! Как?

В щели решетки и правда — лицо Алишера. С ума сошел!

— Дарья, Джано с тобой? Ты… тебе не плохо? Что ты молчишь?

— Жду, пока можно будет хоть слово вставить! Вы как тут? Сказано же было…

— Мы… в общем, кое-что услышали.

— Мы тебе оружие принесли, — перебила голова. — Твое ведь отобрали? Лови.

Мягкие свертки тихо шлепнулись на пол. Мои «пельмени». Взрыв-порошок Джано! Чихалка… И… и…

Пузо, живем!

«Бурл?»

Банза-а-а-а-а-ай!

К сожалению, сразу банзая не вышло. Я уже примерилась к двери (в смысле, как бы ее выставить, чтобы не слишком шумно было, сторож ведь в коридоре торчал), когда на меня рухнуло.

Это были не боль, не обида, не страх, не слабость, не… Или это было все одновременно? Серая стена в зеленых островках мха поплыла перед глазами, в груди стало невозможно горячо, пришлось срочно хвататься за камень… и не помогло…

Лежа на полу, я пыталась удержать уплывающее сознание, а оно кружило сверху облачком пара… белого…

«Дарья!» — отдалось в голове. Голос беззвучный, но такой знакомый… Мой вампир?!

«Джано? Ты где? Ты…»

«Не сейчас. Послушай… Я прошу тебя помочь, пожалуйста. Согласна?»

«Конечно! — Он еще спрашивает! — Я уже, я только дверь сейчас сломаю…»

«Не надо!»

«Как не надо?! Да я…»

Беззвучный голос торопливо перебил:

«Дарья, у меня всего несколько капель! Слушай! Я сейчас постараюсь их отвлечь… и перекину тебе форца… а ты позовешь на помощь…»

«Кого? Роберто засланный казачок, а не друг! Про остальных не знаю».

«Было бы время — обязательно спросил бы, кто такой этот «казачок», — с тоской проговорил в моей голове голос вампира. — Может, потом… но сейчас не об этом. Зови моих фамили…»

«Кого?! Подожди, я? Я не умею!»

«Это уже заложено, ты только посиди неподвижно. Недолго, хоть полчаса. Они услышат и пойдут по наводке. Ты просто будешь гедда».

«Кто?!»

«Путеводный огонь, по которому ночью идут караваны! Не двигайся. Если можешь, помолчи. Прошу!»

— Дарья, ты что? — окликнули от окна.

Я сердито замотала головой и замерла, силясь сообразить, что это за гедда, которого я должна звать, а главное — как?! Если нельзя ни говорить, ни двигаться, а?

А он неожиданно замолчал. И только секунд через десять я услышала странно спокойное:

«Сейчас пойдет переброс. Если удастся — беги, ты сильная, и никто не знает, на что ты способна. Выйдет сбежать — позаботься о мальчиках. Они сейчас у эмира. На всякий случай — я рад был встретить тебя. Поверь, красота не сводится к мере веса…»

Кхм.

«Джано, мальчики-то… Красота не… что? Подожди-и-ите! На всякий случай?!

Джано!!! Джа…

А-а!»

Показалось — потолок рухнул. Сразу всей массой — на меня.

Как он сказал? Постараться не шевелиться?

Да тут попробуй шеве… ох.

Темно стало…

Джано

Я успел. С трудом, правда. Слушать аура и одновременно работать с вязью энерготоков в принципе нетрудно… в принципе. Но боль — сильный отвлекающий фактор. И принуждение. Я смог его отсрочить, отодвинуть, так, чтобы оно ощущалось вполсилы, но совсем убрать принуждение нереально, и оно давило, мешая сосредоточиться.

А еще была ненависть.

Я забыл, что это такое — оболочка такого чувства не предусматривала, даже Даиза после его гнусных выходок я всего лишь не понимал и не помышлял о мести. Я забыл… да и вообще, кажется, не умел ненавидеть. Некого было.

Теперь научился.

И этот ледяной шипастый ком в груди тоже сбивал сосредоточенность…

— Ну что ж, малыш… похоже, пришла пора прощаться? — В издевательской пародии на ласку рука коснулась моих волос. — Ничего сестре передать не хочешь? Я думаю, мы не станем дожидаться, пока ее доставят, но обещаю, что твои слова она услышит.

Шипастый ком тяжело ворочался в груди. Оказывается, от ненависти тоже бывает больно.

— Это вряд ли.

«Больше ты ничего не получишь».

Кажется, он что-то понял. Воздух грозово сгустился, на глазах напитываясь поисковыми разрядами… Глаза опасно сверкнули:

— Что-то затеял, малыш? Напрасно…

— Не вам судить!

«Еще секунда…»

— Ты что-то чересчур осмелел, к чему бы это…

— Аурум, он на потоке! Он… он откачивает энергию, посмотрите!

— Как?! Куда? Ты, маленький гаденыш…

Заметили! Кровь первых вампиров, заметили. Ну так тому и быть. Значит, используем именно это. На самом легком касании, даже не в четверть силы, сплетаю фантом, старый фокус детских лет… и позволяю его заметить.

— Вот она! Он в крысу закачал, посмотрите! Вот она!

— Что стоишь, кретино, бей!

— Хватай!

Но попробуйте поймать крысу, если она этого не хочет! Почему-то именно крысы из всех подлунных животных неподвластны вампирам. И тем более попробуйте поймать фантом!

Издевательски пискнув, «крыса» исчезла в щели, и я успел улыбнуться прямо во взбешенное лицо аура:

— Вот так, аурум. Теперь вы получите мои силы, только если разберете Инфериору по камешку! И то без гарантий!

Ничего больше не успел…

Дарья

Я — рыба.

В смысле, уже довольно долго я соображала, где я… ну и кто я заодно. Пока не дошло, что я, наверное, рыба. И лежу на песке. А судя по ощущениям (жуткая тяжесть, невозможность пошевелиться и дикая жажда), я — большая рыба.

Я — кит. Чудненько…

Над головой звучали голоса:

— Что же это такое?

— Никак! Я не знаю, что делать…

— Ну ничего. Сейчас я попробую…

— Что ты делаешь?!

— Не мешай. Я видел, что так приводил в чувство пациентов премудрый Абу иль Сена…

Знакомый голос. Кстати, если я его понимаю, значит, это тоже рыба? С ума сойти, рыбы разговаривают. А я их жарила, надо же…

Стоп. Жарила? Как…

Додумать не получилось — в следующий момент я почувствовала, что по мне кто-то ползет. Оказалось, у меня есть глаза — потому что они моментально открылись, изучая этого ползающего. И голос. Точнее — визг. Он рванулся к потолку, едва глаза передали в мозг, что они такое увидали: у меня на груди сидела голова. Мужская. С усами! С лапками… Но фиг с ними, с лапками, другое важно: она вытянула губы трубочкой и явно собиралась целоваться!

— Пошла вон!!!

Голова подлетела, будто у нее прорезался вертолетный винт, но не удрала.

— Хвала Нейгэллаху и милости его, ты очнулась, дочь печали. Что, во имя змей Темного бога, с тобой произошло? Ты часто страдаешь подобными припадками?

— Да сам ты припадочный! Я тебя счас в порошок сотру, череп озабоченный!

— Озабо… — Усато-лапчатая голова захлебнулась от возмущения. — Да поразит тебя Шергэллах за нечестивые мысли, о злонравное порождение пустыни!

Нет, вы такое слышали?

— Я злонравная? А ну слезь с меня, тыква усатая!

— Да я только воздух в тебя хотел вдохнуть! Для…

Не, видали доктора Хауса?

Я отогнала дикое видение, в котором голова на паучьих лапках пыталась сделать мне дыхание по системе «рот в рот» — да ну не может быть! А тогда что это было? Я почему-то ничего не помнила. И все-таки…

— Так я тебе и поверила!

— Дарья, не надо на него кидаться! — подсказал голос из-под потолка. А, Шер. Шер?!

Память вернулась, причем вся сразу. Как будто кто-то хорошенько потряс яблоню, и все яблоки попадали вниз, целясь именно в меня.

Плеер в парке. Незнакомый город. Ошейник на горле. Темный дом, медленно выпрямляющийся мне навстречу парень с котенком на руках… Ящер, черепахи в пустыне, кровь на моих ладонях… тихий голос, выдохнувший, что красота не сводится к мере веса…

Джано!

— Дарья! — голова заскакала на моей груди, снова привлекая к себе внимание. — Проклятье, ради тебя я осквернил себя использованием лекарских приемов, а ты снова?! Очнись! Оу-у-у-у-у-у!

Клянусь, я ничего не делала — только посмотрела на него.

А он отлетел, как футбольный мяч. Причем мяч, который пнул кто-то неслабый, вроде Валуева.

— Ты… что? Ты вампир?!

Что за… я раскрыла рот, чтобы объяснить Дауду всю глубину его заблуждений, но руки остановили. Мои собственные. Они светились.

Это было как в том сне про Джано-ребенка. Это он видел все так — словно вокруг каждого предмета дрожал и мерцал свой собственный ореол, то теплый и нежный, то колючий… Ауры. Они так называются, ауры. Кажется.

Как он сказал? «Я перекину тебе форца… сейчас пойдет переброс… если получится, беги…»

А следом набегали другие голоса, другие слова:

«…а как же, нерожденные вампиры, они бывают. Поделится какой вампир со своим Даром, и…»

«…не все решаются. Опасно же…»

«…поделится…»

Он поделился.

Ага. И что теперь делать?!

Я — вампир. И что мне теперь… в смысле, я что, кровь должна пить или питаться энергией в чистом виде?

«Бурл?» — нерешительно вступило ошеломленное перспективами пузо. Ага, сама в шоке… Чтоб мне в кефире утонуть, допрыгалась. Ну как же? Они же говорили — ритуал… они говорили, обязательно касание. Как же это?! Ведь все говорили, что так невозможно.

Да, видно, когда твой вампир — ботаник, законы ему не писаны. Захотел — и отдал.

Стоп. А что у него-то осталось? И как он теперь?

Дауд что-то говорил, но я не слушала. Я смотрела на свои руки, в которых мягко наливался алый жар, и лихорадочно вспоминала, что мне наговорил Джано, тогда, перед потерей сознания. Я должна была позвать кого-то на помощь… посидеть спокойно, не двигаясь… полчаса… Черт, сколько времени прошло? Я к тому, что где же помощь? Если не считать головы, которая наконец убралась с моего бюста.

Сомневаюсь, что я резво двигалась во время обморока, но помощи как-то не наблюдалось.

— Дауд, сколько прошло времени?

Шпион прервал сердитое шипение на тему «Женщина — ошибка творения».

— Что?

— Сколько я валялась в обмороке?

— Примерно четки. Или чуть больше. Гости уже собираются.

Так. Я выдохнула. Четки — это время, которое уходит на то, чтобы перебрать все бусины на одном круге молитвенной нитки. Примерно восемь — десять минут. Многовато. Ладно. Потом подумаю, как это — быть вампиром. Потом разберемся, как у него получилось на расстоянии и без ритуала — поделиться… И совсем потом пойму, что там на самом деле собиралась сделать шпионская голова — фиг с ним, неважно. Сейчас, хакарл ауру в глотку, важно совсем другое: где все-таки мой вампир (очень не понравилось мне, что он попрощался…).

И где, к дьяволу, носит эту помощь?!

Так, без нервов. Сказано посидеть спокойно — посидим, что мне, трудно? Подумаем заодно… Как вылезти отсюда? Что у нас в активе?

— Шер, а где остальные? Все нормально?

— Мы ушли сразу же. Сани — к своему эфенди, и Тагира с собой уволок под присмотр и защиту, Рад остался у соседа на чердаке, наблюдать. А мы сюда…

Ага.

— А Левчик?

— Миу! — отозвалось из щели окошка. Хороший котик… Интересно, может, здесь и сторожки притаились?

— Мы и ящерку отпустили, и сторожкам постарались объяснить, что надо прятаться. И ловушек понаставили в доме.

— А Лаура? — Я продолжала сидеть неподвижно, а в голове тоненько звенело ощущение-предчувствие, что это зря. Это ошибка, все напрасно, без толку…

Помощи не будет. По крайней мере, сейчас.

«Если удастся — беги, ты сильная, и никто не знает, на что ты способна».

Это точно. Я и сама теперь не знаю.

«Выйдет сбежать — позаботься о мальчиках».

Бл… блин! Нет, он серьезно? Вот так вот его бросить, самой удирать?

Б… б… ботаник!

Счас, разбежалась!

Ох, как красиво полетела дверь! Грохнула о стенку коридора, веером пошли обломки, дико заорал перепуганный охранник…

В моих мечтах.

В реальности мы выбирались из камеры с шумом и грохотом змеи. То есть максимально тихо. С дверью получилось нехорошо, она нечаянно расплавилась — понятия не имею, как так вышло. Я только с петель ее снять собиралась. Теперь, если кто сюда явится, сразу поймет, что в камере меня нет.

Ну, ничего. Все равно я собиралась вести себя тихо только до зала. Или пока не найду кое-кого. Это потом мы устроим народные пляски на барабанах, это потом мы превратим Инфериору в филиал Вавилонской башни… ну в развалины, в развалины, не ясно? Ох, они у меня пожалеют…

…И даже до зала не продержалась!

Мы подбирались к выходу из подвала (позади остались три охранника, упакованные в Даудовы веревки; не знаю, откуда голова их выкопала, но они свободно держали вампиров), когда впереди послышались злобные вопли и тяжелый топот, а в следующую секунду навстречу вылетела… я.

С одной стороны на меня шипела обозленная голова, подсказывая дорогу и успевая между делом разобрать родословную устроителей здешнего лабиринта и предсказать им же очень не светлое будущее в качестве крыс бродячего факира. С другой — шептал Алишер, второпях перебирая снаряжение и строя версии, что и как надо применить, чтобы вытащить Джано и при этом не попасться самим… Время от времени они прерывались затем, чтобы рассказать мне, что еще умеют вампиры, и расспросить, не умею ли я того же самого.

— Еще три поворота. Осторожно, тут впереди еще ловушка, не наступи. Чтобы этим строителям в муравейник влипнуть, причем не ногами. А летать ты умеешь?

— Не знаю. Падать умею.

— Ниспошли Шергэллах здешним строителям участь в свой гарем только таким ходом пробираться! Может, попробуешь полетать? Во-о-он над той ловушкой?

— Отцепись.

— Дарья, а Джано умел приказывать животным. Попробуешь?

— Это на Левушке, что ли?

— Ну хотя бы.

— Мр-р-р-ряу!

— Вот видишь, он против.

— А если вон тому пауку?

— Общаться с пауками? Не раньше, чем попробую полетать!

— Да? А вон там летучая мышь…

— Мама!

На плече сидел Левчик и воинственно шипел на странные холодные тени, которые время от времени попадались на дороге… тени шугались, но от шипения становилось совсем уж жутко.

Поэтому можно понять, почему на появление «себя» я среагировала не совсем адекватно. Прежде чем Шер схватил меня за руку, в сторону лже-Дарьи полетела прихваченная у охраны табуретка.

— Пф! — шарахнулась моя копия.

— Уй! — отозвался кто-то за ее спиной.

— Дарья, не бей его, это Менялка!

— Пыф! — подтвердила моя копия, тараща глаза. Твою диету, неужели у меня бывает такое глупое выражение лица?

— Дурдом. Ты-то как сюда попал?

— Самое интересное, не один попал… — прокомментировал Дауд, присматриваясь к мишени, в которую угодила табуретка. Мишень была мужчиной лет тридцати на вид, с очень интересным набором предметов в руках: в правой — халва, в левой — веревка. — Я его знаю. Это Джиссир из охраны Инфериоры.

Да? Удачно попала табуреточка.

— И зачем он ловил Менялку?

Тесто, сообразив, что больше в него швыряться ничем не будут, бросилось к Шеру и оживленно замахало руками, кажется, жалуясь на погоню.

— Они хотят выдать его за тебя… — донесся голос справа. — И заставить Джано что-то сделать. Ранить или убить.

— Кто это ска… — Я нашла глазами говорящего. И не поверила этим самым глазам. — Массимо?! Что ты делаешь в камере?

Пока мы, не теряя времени, осуществили рокировку, вытащили из камеры Массимо и запихнули на освободившееся место ловца нашего теста, вампир торопливо излагал события.

В камере он сидел не просто так. Его туда посадили «за предательство долга и попытку доносительства». Проще говоря, аур засек попытку подслушивания, а, прочитав еще и мысли вампира-охранника, взбесился окончательно. Почему не убил на месте — неясно. Сказал, что разберется потом, а пока распорядился запихнуть в «изолясьон».

— Куда?

— Сюда. В подвал. Он изолирован, здесь нельзя подпитаться. И связаться с кем бы то ни было отсюда нельзя.

Ну да. А разговор с Джано — это такой оригинальный глюк, так, что ли? Хм… вряд ли. По крайней мере, раньше у меня не было привычки плавить двери — даже ради гамбургеров… А сейчас вдруг завелась, причем как раз когда Джано сказал, что поделится силой. На совпадение не тянет. Потом разберемся.

— Джано тоже тут?

— Нет. — Массимо отвел глаза. — Его держат наверху, в комнатах аура. Это рядом с залом изъятий.

При слове «изъятия» по спине прошелся холодок. Была бы у меня шерсть — взъерошилась бы не хуже Левчика.

— Как его оттуда достать?

— Не думаю…

— Как?!

— Никак, — вздохнул вампир. — Они с него до Представления глаз не спустят…

— Хакарл им в прическу. — Если начать швыряться в зале, то можно ведь и по нему попасть. — Что же делать…

— Дарья, сюда идут! — Голова исправно выполняла свою шпионскую роль.

— Менялку ищут…

— Менялку? А это мысль!

Глава 32

Я не шаман, но в бубен дать могу…

Неизвестный поэт

Дарья

— Вот она!

— Хватай!

— Попалась!

— Тише, спугнешь! Окружаем…

Вывернувшие из-за угла вампиры были порядком озлоблены шастаньем по подземельям, но притормозили, в шесть глаз уставившись на беглянку.

Пропажа, завидев преследователей, вжалась в стену и завертела головой, ища выход. Но тут было что-то вроде тупика, и при должном везении у вампиров имелся шанс.

— Тихо. Не спугни только, — почти нежно проговорил один из преследователей. — Ласково.

— Кровь первых предков, ласково, с этой? Да хватаем, и..!

Второй преследователь не двинулся. А вот схватить — схватил, но явно не девицу. А своего же коллегу. За рубаху.

— Тини, тебе нос дорог? — проникновенно поинтересовался он.

— Что?

— Нос, спрашиваю, не надоел? Или рука? Эта дочь погибели уже расшибла парочку носов. И ногу одному отдавила так, что Представление придется встречать в мягких шлепанцах. А мне она только благословением Нейгэллаха не попала туда, куда целилась, и сразу после празднества я намерен идти в храм с благодарностью за сохраненную возможность продолжать род в детях.

— У тебя же нет детей!

— Не попала же… Значит, еще будут. Короче, есть желающие хватать это? Ага. Тогда пробуем подманить. Ласково, ясно?

— Ну… — Первый вампир уставился на патлатое чучело и максимально ласково предложил: — Пойдем с нами, красавица?

Девица зыркнула так, что соблазнитель невольно вспомнил о своем роде… то есть о том, что лично он его пока тоже не продолжил… а следовательно, не имел права рисковать ценной способностью.

— Эх, молодежь, — вздохнул второй, — всему-то вас учить надо. Смотри и учись.

Он шагнул вперед — девица не двинулась. Может, некуда было?

— Эй, милая, отпусти котеночка, — заворковал вампир, — он маленький, он жить хочет…

Девица озадаченно заморгала, но нападать не стала, и ободренный ловец продолжил:

— И он невкусный совсем. Зачем его есть? Не надо…

Беглянка воззрилась на него так, будто ей предложили поцеловать пустынного дэва — удивленно, возмущенно… и на какой-то миг вампиру даже показалось, что она вот-вот расхохочется.

— А у меня смотри что есть… — продолжил соблазнение ловец, засовывая руку в карман. — Вот, видишь? Лепешка! Хочешь? Вкусная…

Лепешку полоумная немая хотела. Она облизнулась, сделала шаг вперед… и, выпустив котенка — тот мявкнул довольно сердито — вцепилась в лепешку.

На секунду Младшему вампиру показалось, что за дверью ближайшей пустой камеры послышалась какая-то возня, но он мгновенно забыл об этом, потому что напарник уже тянул из кармана вторую лепешку и шипел ему не спать, а «смотаться на ближайший пост за съестным, и быстро!».

Чем именно ценна была толстушка, Младший вампир не знал, но за едой помчался. Только это не слишком помогло. Вместо каких-никаких запасов съестного на посту обнаружилась группа захвата в составе пяти вампиров. Услышав, где находится беглянка, они помчались в коридор и вцепились в добычу не слишком бережно (и совсем не ласково). Загнанная в угол добыча особо и не возражала: то ли устала, то ли надоело шляться по темноте, то ли просто решила, что уже достаточно побрыкалась. Короче, по неясной причине психованный Дар, сломавший до того кучу мебели и повредивший два носа и три ноги, вырываться не стал. Девица тупо захлопала глазами, когда в нее вцепились разом шесть рук, беззвучно шевельнула губами… и послушно пошла, куда пихнули.

— Где она? — Голоса, которые принадлежат начальникам, отчего-то всегда можно отличить почти с первого слова. Что-то есть в них этакое… знаете, нотки такие неуловимые? У тренеров в голосах всегда слышится отзвук команды, у профессиональных педагогов в один флакон сливаются и строгость, и ласка (у некоторых это еще приправлено изрядной долей занудства). А психологи стараются говорить мягко, но отчего-то от их интонаций половина пациентов начинает нервно оглядываться в поисках смирительной рубашки.

У «начальников» интонация особая. Наверное, так разговаривали бы сейфы, получи они возможность высказаться в адрес людей, лезущих к ним с ключами. Мол, чего надо этим суетливым типам от недосягаемого и великолепного меня? Что они опять лезут со своими тыкалками, тревожат покой? Не суйтесь сюда, не отвлекайте от великого труда сохранения-сбережения. Ключ потеряли? Ваши проблемы, меня они не касаются. Не касаются, и все.

Интересно, как бы они завизжали при виде отмычек?

Так, Дарья, не отвлекайся. Тебя, твоих мозгов тут нет… вот и не думай ими. Жуй сыр — ты ничего не слышишь.

— Нашли, наконец-то. — В голосе начальственного типа прорезалась интонация сейфа, узревшего мешок золота. И тут же голос дрогнул, взмыв вверх на тона три-четыре. — Вот это? Вы с ума сошли?!

Сыр дрогнул…

— Так… а что? — явно не понял вампир, карауливший ненормальный Дар. — Ее ж искали? Больше в коридорах никого не было…

— Да она, она, с кем такое спутаешь?! — Сейф… то есть вампир-начальник был в бешенстве и, похоже, изрядно трусил. — Но ты посмотри на нее!

Сыр. В мире нет ничего, кроме сыра…

Пузо тихонько буркнуло. Оно — небывалое дело! — есть не хотело и сыр запихивало в себя явно через силу. Неудивительно. Меня знобило, по телу то и дело прокатывались странные волны: не то дрожь, не то горячие мурашки… Изменившееся зрение плюсов не добавляло: еда выглядела и пахла чертовски непривычно, особенно сыр — в блеклой ауре зеленовато-желтого цвета, напоминавшей не скажу что, но несимпатичное. Бедное пузо было сбито с толку и искренне страдало по двум причинам. Первая: потому, что не было аппетита. И вторая: несмотря на то что его не было, есть все-таки приходилось!

— Кому было сказано ее переодеть?! — визжал начальник. — Представление начнется через несколько минут, как она пойдет в этих лохмотьях?! Кто поверит, что она пришла в таком виде? Да к ней будут прикованы взгляды всех и каждого!

— Ну ее во что ни обряди… — виновато оправдывалась моя охрана.

Полностью согласна. Пузо тоже.

Но нашего мнения никто не спрашивал.

— Как прикажешь ее убивать в такой обстановке? — продолжал разгон нерадивых подчиненных начальствующий субъект. — Да у него сразу нож отнимут!

Ага.

Меня, значит, собираются убивать. Ножом. В смысле, не меня, а Менялку, но вместо меня. Но все равно меня, потому что мы с этим тестом поменялись. Что? Звучит по-дурацки? Слушайте, уходите по-английски. Не дожидайтесь, пока вас пошлют по-русски.

Обещаю, когда у меня будет время, я обязательно пошлю любопытных красиво, вдохновенно и подобающе ситуации! Как учил наш ояката, провожающий каждого незваного гостя типа комиссии из РОНО, налоговика и санинспектора хорошо подобранными и очень красочными комментариями на японском. Почтенный учитель искренне не понимал, почему он, достойно исполняющий свою работу, должен давать взятки, и «Бака яро! Ототои кой!» («Дубина! Приходи позавчера!») — было самым мягким, что летело в спину очередного «проверяющего». Так что ругаться я умею, поверьте… только не до того мне!

С Джано непонятно что, но явно ничего хорошего, насчет меня у хозяев праздника какие-то мутные планы… Пестрая компания из впавшего в немилость охранника, бегуче-летучей головы, разумного теста, котенка и Алишера с Радом шастала где-то неподалеку, каждую секунду рискуя нарваться на неприятности. Нет, пока не нарвались, я это чувствовала. Не знаю как, но и Шера, и Рада я почти видела… если сосредотачивалась. Похоже, это подарочек Джано, та самая загадочная форца, вампирская сила. Кстати, о силе… то ли она росла, то ли потихоньку во мне осваивалась, но ощущения были непередаваемые. Я видела не просто по-другому — я видела больше. Или чувствовала.

Я знала, что у моего охранника ноют мускулы и шумит в ушах — кажется, от слабости. И сыром он поделился с большим сожалением, потому что в узелке его, кроме лепешек и сыра, было только два незрелых персика. Второй охранник оказался более «закрытым», но он отчего-то так нервничал, что и его «слышала»… А где-то выше — в башне? — металась в запертой комнате Мелисс. Почему-то лежал неподвижно Микеле. От него тянуло болью… но он был живой, по крайней мере, так это ощущалось…

Закрывать глаза оказалось бесполезно, с закрытыми чуяла еще лучше, то есть больше: громада Инфериоры словно висела над головой, сотканная из слабо светящейся паутины, и на каждом уровне двигались сгустки темно-алого цвета. Если прислушаться, можно было даже уловить, как бьется у каждого сердце… А вот иной сгусток. И я поспешно открыла глаза — слишком ярко он светил, смотреть было почти больно. И… противно.

Что со мной? Никто из вампиров не говорил, что такое может происходить. Не упоминал… я вампир нового типа? Повышенной мощности?

Хакарл с ним, психовать потом буду, если выживем.

Другое плохо. Джано не чувствовала совсем.

Не видно. Не слышно. Не ощущается.

И от этого хотелось разнести всю Инфериору по кирпичику. Начиная с зала изъятий и заканчивая кухней.

И не было бы проблем, разобрала бы, раскатала в блин и черепичкой сверху присыпала, но в детективах, пока спецназ героически идет на штурм, нехорошие типы отчего-то в первую очередь спешат прикончить кого-то из заложников.

Вывод?

Начинать надо с бандитов, причем имея заложников в поле зрения… а стенки раскатать мы успеем. Так что сидим тихо и давимся сыром…

Ждем, когда нас поведут убивать.

А там — по обстоятельствам. Ох, как кулаки чешутся.

И к чему бы…

Вот в чем нельзя обвинить вампиров — так это в медлительности. Прошло не больше пятнадцати минут, а я уже была в платье, с паранджой (или фатой?) на голове, яблоком в ладошке и с мешком чего-то плюхающего у живота. Нет, не надо мне подсказывать, что там могло плюхать. Я не сойду, наверное, за гения, но мозги у меня имеются, и соображать они умеют. Как говорится, ничто так не бодрит с утра, как незамеченный дверной косяк…

Все просто. Менялку ведь собрались убивать. А попробуй объясни гостям, почему свеженькая жертва не истекает кровью. Вот хозяева праздника и подсуетились.

Коридор, по которому меня вели (манили шашлыком и для верности пихали в спину) смотрелся странно. Стены в сколах и пятнах, зато пышно украшены цветами, драпировками, статуями и еще всем, чем попало. Даже птицами и живностью. Минутку, а это что? На одной гирлянде пушистик — вылитый наш оборотненок. Я вздрогнула и протерла глаза — исчез…

Может, глюк? Из-за этой форца?

Не знаю. Меня все еще лихорадило, и зрение «скакало». Ауры предметов то и дело пропадали, правда, все реже и реже. Могла я принять за котенка что-то другое? Да запросто. В таком состоянии и шампур с шашлыком за гадюку сошел бы.

Все.

Коридор кончился. Сейчас все начнется…

Сейчас!

Черт. Че-э-эрт…

Праздничный зал встретил меня чернильной темнотой. И — шумом-звоном-шелестом… И — сильным запахом. Нет, смесью запахов. Перец, корица, гвоздика. Еще что-то.

Ну да, как предупреждали, этап первый — вампиры демонстрируют свои способности найти Дар в любых условиях. Без участия зрения, слуха и обоняния. Просто «по нитке». Поэтому — темнота и «глушилки».

Дверь захлопнулась за спиной, и темнота стала абсолютной. Вампирское «зрение» выбрало самый подходящий момент, чтобы «заглохнуть», и я невольно снова ощутила себя рыбой. Слепоглухонемой рыбой в пруду со щуками…

Осторожно сместилась вправо… то есть это мне казалось, что осторожно, но чей-то сдавленный вопль тут же известил, что кому-то не повезло попасться мне на дороге: «Нога, ой, нога-а-а-а!» Вопль резанул по ушам не хуже сирены, и я поспешно отодвинулась в сторону… и снова неудачно. На мой счет можно было записать еще одну ногу и одного целого вампира, которого я пихнула то ли в фонтан, то ли в бассейн. В воду, короче. Шумный плеск и невнятные обещания вызвать на поединок мерзавца, который посмел сыграть такую злобную шутку со Старшим вампиром, заставили меня замереть… и наудачу запулить нетронутое яблоко куда-то в темноту.

А то ведь еще немного, и возможный убийца отыщет меня просто по центру вспыхнувшего скандала.

Но оказалось, вампиры прекрасно справлялись со скандалами сами. Я не очень уловила, с чего все началось, с яблока или все-таки с вопля «крыса!», оба события произошли почти одновременно, но это в принципе было уже неважно.

Кто-то, ринувшийся на помощь испугавшейся женщине, слишком поторопился и не учел, что на траектории его движения — бассейн. А у бассейна имелось такое свойство: если в него кто-то падал, то срабатывал закон Архимеда, и вытесненная вода (как минимум того объема, что и упавшее тело), выливалась на пол вокруг. Ну а пол тут был мраморным…

Проехавшись по скользкому мрамору, торопливый (и невезучий!) гость отыскал других невезучих и встретился с ними на полной скорости. Не знаю, сколько точно, но на пол рухнуло явно не одно тело. Кто-то из них попытался уцепиться за выступы-опоры, и в темной глубине зала что-то неторопливо и со вкусом обвалилось, рассыпав звенящее-бьющееся. Может, на том бы все и кончилось, но где-то на мраморном полу нашло свою цель яблоко…

— А-а-а! Что это?!

— Где?

— О, Шергэллах, осторожно, отойдите, не наступите на… Кровь первых вампиров, я же сказал: не наступите!

— Кто это? Кто?! Кто?!

— Это мой ручной зверек. Не бойтесь, он не кусается, если его не трогать. И он не ядовитый… почти…

— Вытащите его! Вытащите! Да из волос, а не оттуда! И не оттуда! О, боги, оба сразу… милый, а у тебя что, шесть рук… восемь?

— Падает!

— Не трогайте Хвостика!

— Где мой Дар? Ох, кровь первых вампиров, а где мои башмаки…

— Драгоценная, как я рад, что ты цела! Пойдем скорей к стене, Ранифа, пока не повредили твою красоту.

— Я Юсуф…

Бедные вампиры, такого Представления у них не было еще ни разу в жизни.

В темном зале топталось, ругалось, сбивало друг друга с ног полторы сотни людей и вампиров, а вокруг что-то билось, шуршало и даже, кажется, чавкало…

— Умоляю, включите свет!

— Только не сейчас! Подождите, пока я шаровары найду, пояс развязался.

— Драгоценная, где ты? Ранифа?

— Во имя обоих богов сразу, отпусти мои волосы!

— Это не я!

— А кто?

— Мой зверек! Нашелся!

— О, Ранифа, наконец-то… почему ты молчала, драгоценная?

— Это опять я, господин. Юсуф.

— Да что же это такое? Две колонны и бесконечные занавески, занавески… Куда я попал?

— Кто бы ты ни был, презренный, но убирайся из-под моего халата!

— Вах! Сейчас, госпожа!

— Свет! Зажгите свет, во имя милосердия!

— Ранифа, солнце мое, наконец-то! А то мне все какой-то мальчишка попадался. Дай поцелую твои…

— Это опять я, Юсуф! И если ты меня поцелуешь, то я уроню на тебя вот эту книгу, подарок моего господина аргентумам. Убить не убьет, но покалечит!

— Как ты прекрасна, о, незнакомка… Я не встречал еще женщины столь совершенных очертаний…

— Бабник! Я жена твоя!

— Ты еще здесь, осквернитель? Я кому сказала, оставь мой халат в покое? Хотя… ладно, пока можешь не вылезать…

— Свет зажгите!

И вспыхнул свет.

Белая вспышка осветила опрокинутый стол, оборванные украшения, заляпанный пол, кучу народа, пытающуюся стараниями понять, кто, чей и где.

И неподвижное лицо Джано — совсем рядом.

И нож в его руке.

И все застыло. Для нас.

Зал шумел и злился, справа надвигалась какая-то тень… но я смотрела только на Джано.

Я не узнала его.

Это не Джано. Это его лицо, да, но глаза… до сих пор я не задумывалась, насколько сильный отпечаток накладывают на лицо человека его характер, его личность. Сейчас в черных глазах моего вампира не осталось ничего знакомого. Не было того, что делало его Джано, моим симпатичным, немножко застенчивым ботаником, сны которого я смотрела по ночам…

Что с ним случилось?

Потому что «кто» с ним случился, я уже знала.

— Быстрее! — зашипел голос справа. Джано не двигался. Только чуть дрогнули губы.

— Быстрее! Поторопи его, — послышался еще один голос. Нехороший голос. Из разряда «мягко стелет, жестко спать». Злоба в сладкой обертке.

Что — быстрее? Что эти аргентумы от него хотят?

Он же не будет меня убивать…

— Давай! Бей! Ну!

В глазах на миг помутнело, и некстати проснувшееся вампирское зрение помогло увидеть то, чего не видели люди: каждый приказ — это одновременно и что-то вроде удара, только энергетического…

…Они не боятся. Кого им бояться? Они ведь, как наши депутаты, привыкли к безнаказанности, привыкли, что всегда и всем смогут запудрить мозги. И сейчас готовились убить на глазах у всех…

— Да что он стоит?

— Может, вы перестарались? Заблокировали все так, что он теперь не в состоянии понимать простые команды?

— Умолкни! Ну же… не подводи меня, малыш.

Команды? Малыш? Что происхо…

— Иначе…

— Не трогай его! — вырывалось у меня.

Секунду — долю секунды — глаза вампира с обманчиво мягким голосом смотрели на меня недоверчиво. Он так был убежден, что я — не я, а глупое тесто, он так верил в то, что все рассчитал правильно, что сначала даже не понял…

В следующий миг я почувствовала удар изнутри.

Словно на меня бетонная плита рухнула, словно врезалась машина на полном ходу, словно…

Я отшатнулась, хватая ртом воздух, машинально ища, за что уцепиться. Увидела глаза вампира… он смотрел холодно и жестко, как на муху с оторванными крыльями: поползет или нет… Увидела, не знаю, как — себя на цепочке… вампиров у ног этого… Джано в дальнем подземелье… — то, что задумано для нас. И не только для нас.

Да как он смеет?!

Да он!..

Непонятно как в моих руках оказался поднос. Тяжелый. Серебряный. Ненадолго.

— Брось, Дар, — снисходительно посоветовал вампир-аргентум. — Не позорь хозяина. Он у тебя и так…

— Бросаю! — хрипло проговорила я. Попала точно. Вампир без звука опрокинулся на спину, а остальные стали замолкать и оборачиваться. — Аргентум — значит серебро, так? Вот вы и воссоединились…

Вампиры зашептались. Надменный тип, однако, впечатленным не выглядел. Он как бы невзначай шагнул поближе к Джано и снисходительно начал:

— Слушай, дикарка…

— Нет, это ты меня послушаешь! — прорычала я, и башню затрясло — всю, от подземелий до крыши. — Внимательно послушаешь!

Что-то рвалось из меня, яростно-бешеное, нестерпимое, что-то кипело внутри и выплескивалось наружу горячим светящимся вихрем. И в зал Представлений заглянул пушистый житель северной тундры, обиженный, что его не позвали на праздник…

Ох, не знаете вы еще, с кем связались!

В горле заклокотало.

И с губ сорвалось почти беззвучное:

— Банзай.

Глава 33

Я всех побежу. Нет, победю. Нет, побежду. Короче, всем песец!

Речь победителя

Дарья

Дальше был разговор. Очень короткий:

— Ты…

— Н-н-на!

Сказочной красоты прием, эх, жаль, не видел ояката, иппондзэой, бросок соперника через спину с захватом обеих рук так редко исполняют… зато им можно уделать соперника сильней тебя… или увесистей, даже если он тяжелей на пятьдесят килограммов. Аур улетел птичкой, врезался в колонну и руки теперь распускать не будет! Пусть грабли свои под гипс приспосабливает. Что бы он там ни собирался ими делать, гиена сахарная!

А попробует встать — приложу кубихунэри! Выкручивание шеи в переводе… И потом сверху сяду! Плевать, что негуманно!

— Джано, за спину! Ну! — Забрать нож — дело секунды, он совсем не сопротивлялся… и за это я тоже решила посчитаться со здешними укротителями. И улыбнуться. — Ну зубастенькие, поиграем в совершенство?

Аргентумов отшатнуло, как ветром. Зал дрогнул. И вампиры, и, кажется, даже потолок со стенами.

Видать, не слишком понравилась им моя улыбочка.

По местной вере, Нейгэллах покровительствует свершениям милосердных, Шергэллах — решительных и неразборчивых в средствах достижения цели. А вот по сумасшедшим оба были в нейтралитете — может, потому что побаивались связываться? Чокнутым законы и препятствия нипочем, они и бога за бороду возьмут, если их зацепить. И крапивы в шаровары натолкают. И в тапок плюнут.

Если их как следуют достать, конечно.

Так вот, меня — достали!

Ну, не обижайтесь…

Сейчас мне было плевать на «достойную победу» и «традиции сумотори». Дауд со своими советами оказался прав…

Хочешь победить более сильного соперника — бей первым! Нужно отразить нападение группы — бей по вожаку и пользуйся мгновениями растерянности.

Щит на этот раз получился сам собой, словно вспыхнул — эта вспышка отшвырнула бросившуюся ко мне стражу. Они куда-то отлетели… куда, я проверять не стала.

Сверху уже пикировала другая группа… с маху влепившаяся в незримую преграду. Никогда раньше не получалось двойного щита, ни разу. Но сегодня получится все!

Меня подхватило и понесло.

Соорудив комбинацию из трех пальцев (нет, не ту, но похожую), я затянула щит, свернув его вовнутрь — получилось что-то вроде птичьей клетки. Откуда-то я знала, что так правильно, что эта «завертка» удержит стражников, пока сама не отпущу.

Башню снова тряхануло. Да что же это такое… Я не просто вампир, а кто-то матерый? Но почему? Джано ведь, кажется, арген… ой! Колонна треснула.

Надо притормозить, а то я развалю все раньше времени… А у меня тут Джано, мальчишки, голова, умное тесто… где их носит, кстати?

Кто-то попытался подобраться сбоку.

Зря.

Рядом на столе лежали кое-какие вещи — показатели умений Даров. Картины, украшения, крупные фрукты, блюда с пряностями… вот с пряностей я и начала. «Пузо, тебе как, еды не жалко?» Пузо воинственно буркнуло. Ему было не жалко. Оно было только «за». Никому не стоит обижать нашего кормильца!

Пряности цветным облаком взлетели вверх и вместе с блюдом «внедрились» в группу аргентумов. Правильно ояката когда-то советовал девочкам держать в сумочках перец, мол, простые средства действенные, потому что неожиданные. Вот и эти не ожидали… вдохнули. И задохнулись. Я не представляю, что было в сатанинской смеси, которая получилась из пряностей, но ближайший аргентум — знакомая какая физия, прямо кулак сразу зачесался! — полиловел и схватился за горло.

— И… и… апчхи!

— Чтоб ты сдох, — вежливо заменила я пожелание доброго здоровья. И зашвырнула в группу «секьюрити» первый попавшийся пакетик из тех, которые прятала в волосах.

Судя по цвету, попались «ифритовы слезы», но чертов пакет не лопнул… Я скрипнула зубами. Переосторожничали, слишком плотная упаковка?

Ладно. Так управлюсь. Наверное…

Где тут стол потяжелее?

Н-н-на! И ты тоже! И вы! О-о, комитет по встрече и укрощению Дарьи! Получите! С довеском! Вот вам за ошейник! Вот за подвал! Вот за просяную кашу! Вот за ваши чертовы порядочки и моего вампира! Джано, ты тут? Держись за спиной! А вот за моих ребят, за всех вместе и за каждого в отдельности!

— За Шера! За Тагира! За Рада!

— Окружай ее!

— За Санни!

Я била только по нападавшим… и, кстати, маловато оказалось нападавших, странно. Кинулись бы все — я бы не протянула долго. А тут… несколько групп наскакивали, как легавые на медведя, а остальные стояли и смотрели. И хакарл с ними! Мне и этих хватает! Я наступала на аргентума… именно на аргентума — он отскочил назад и прикрылся другими, как и положено нормальной мрази. Ничего, разберемся. Пожалеешь…

Знаешь, что такое сукуинагэ, аргентум? Счас узнаешь! Захват корпуса, рывок, бросок — и красивый полет обеспечен. И охрана твоя пусть не лезет — целее будет!

— Лови! Это йоритаоси! В исполнении стола! А это цукидаси! Нравится? Куда же вы, уважаемые? Да еще ползком! Иэх-х-х!

Столы кончились. Аргентумы еще нет — один, в кольце охраны, тыкал в мою сторону пальцем и что-то визжал о лучниках…

Лучники…

Где же Дауд, когда он так нужен? Нам бы сейчас парочку отвлекающих взрывов из тех зарядов, которые он заложил в стенках. И где мой талант индетро?

Хлесть! Хвост среагировал быстрей, чем я, и подобравшийся ко мне тип со стоном свалился, зажимая ушибленное место. Ага, талант все-таки есть… Кто там орал про лучников? Лови! За стрелу не сойдет, но главное ведь не подарок, а внимание, так? Получил, козел в мантии?

— Ты-ы…

Обернуться я успела. Увидеть того, кто поднимался рядом с колонной, поджимая больную руку. Заглянуть в глаза… заглянуть…

Зря я это сделала.

Он смотрел на меня горящими глазами, и визит аргентумов казался теперь песочком, мелкими камушками… по сравнению с камнепадом.

Как будто я стояла на дохё перед соперником неизмеримо сильней и опытней, будто слоненок, который всю жизнь считал себя крупным и сильным… вдруг встретил тираннозавра…

Он смотрел.

Смотрел… просто смотрел…

Только под этим взглядом я… замерзала…

Как-то сразу онемели руки, ослабли ноги… холод дохнул в лицо, задержался на губах, на кончике носа… закружилась голова, и я — то ли глазами, то ли еще как — увидела бледно-желтую лохматую нитку, которая соединяла меня и аура…

Он может отнимать энергию просто так? Без касания?

Аур…

…Зал ожил. Вампиры и не вампиры, странно безучастные до этой минуты, зашевелились и стали подвигаться поближе…

Меня заново пробрала жуть — от этих замедленных, беспомощных движений, от страха в глазах… от тех ниток — множества серых ниток, которые тянулись к ауру…

К кукловоду.

И он собирался… собирался…

— Мр-р-ряу-у-у-у! — разорвал тишину дикий мяв-рык, и мерцающие золотые глаза вдруг исчезли под чем-то серым! — Ар-р-р!

Я пошатнулась, будто пропустила удар. Только что изо всех сил сопротивлялась напору, а тут он… он пропал? Что? Точнее, кто? Кто мне помог?

Серый комок отлетел прочь под яростным ударом, стукнулся об пол, затих… И только тут я узнала странного котенка с кисточками на ушах. О, нет!

Тагир! Маленький оборотень… как же так…

Тагир, бедненький… да как он посмел, аур поганый?!

— Так ты еще и маленьких обижаешь? — зарычала я.

И все.

Отхлынувшая во время драки ярость снова пришла. И сила. И полыхнуло.

Аур охнул.

Нити смело.

Вампиров шатнуло. «Нить» между мной и ауром размывалась и поднималась вверх, превращаясь в дрожащую от напряжения серию вспышек… преграду… стену…

Волну.

Золотистая, в искрах, она наливалась цветом и росла, росла, росла! Наша с ауром энергия клубилась и вихрилась, билась, сойдясь в схватке — кто сильней, кто решительней… кто уверенней и опытнее. Пусть я щенок против матерого волкодава, но права я, а не он! Слышишь, ты, скотина аурская?

Волна хлестнула огненными струями-фонтанами. Я невольно зажмурилась. И стена придвинулась. И еще. И еще чуть-чуть… понемногу… по сантиметру…

Она словно дышала тем обессиливающим холодом, что и энергия аура. Она давила… Путала. Тянула к себе. Не давала дышать. Что это такое? Будто теснит… не сдамся…

Сквозь этот искристый туман мерцали глаза аура.

— Ты хочешь состязаться со мной? Со мной, дикарка?! Кретино…

— Сам ты урод!

Обмен любезностями подействовал странно: я словно оказалась не в вампирском зале для Представлений, а в родном клубе, на дохё, и сошлась в поединке с вечной соперницей Никой Медведевой…

В глазах прояснилось, и я вдохнула наконец каменно-тяжелый воздух. Это просто схватка. Просто бой.

А я не проигрываю боев!

Если соперник… недостойный. Только не этому!..

Волну шатнуло назад. И снова. И снова! За Джано. За Тагира. За Шера, за его затравленное: «Хозяин». За все! На! Не по вкусу? Отступаешь?

— Все равно… — прохрипел аур. — Все равно… Тебе не по силам…

— Поспорим?!

Золотая волна заклубилась, словно выбирая, куда пролиться. Заметалась…

— Нет… — В глазах аура первый раз метнулся страх. — Нет. Ты даже не вампир… Ты не можешь!!!

Да что ты говоришь?

— Н-н-н-на!

Кипящее полупрозрачное золото на миг застыло… и рухнуло.

Волна раскатилась по залу, захлестнула аура, проехалась над аргентумами и толпой, расплескалась, покатилась за стены, по башне, по двору, и дальше, дальше, дальше. Сдавленно вскрикнул Джано. Нет, он живой, живой, кажется, все нормально… Дернулся, как от удара, шевельнулся, приподнялся на дрожащих лапках малыш-оборотень. А вот аур упал. И больше не двинулся. Над ним слабо дрожал воздух — словно над огнем. И сыпались камушки колонны…

То новое во мне, что знало, как ставить «завертку» и комбинированные щиты, успокоенно «сложило крылья». Оно как-то поняло: аур больше не встанет.

Я привалилась к колонне. Надо подойти… надо… только пусть перестанут дрожать ноги.

А вокруг нарастал шум: словно проснувшись, вампиры оглядывались по сторонам, задавали вопросы, кричали. Чем бы ни было это призрачное-золотое, вампов оно встряхнуло. Освобожденные от «завертки» секьюрити вспомнили о своих обязанностях и рванули ко мне. Чтоб им хакарлом подавиться, опять придется драться.

— Бей ее! — заорал кто-то… и, захрипев, опрокинулся на спину. Пролетевшая над ним усатая голова отсалютовала мне лапкой и понеслась дальше, бомбардируя активистов какими-то порошками.

— Дауд!

— Здесь, во имя Нейгэллаха! Держись, хозяйка! Банза-а-а-ай!

— Банзай! — отозвались два голоса, и на пороге показались Шер и Рад с пакетами на изготовку. И Менялка, тут же подхватившая один из столов и врезавшая по группе захвата…

— Дарья, к выходу! Пробивайся к выходу! Мы прикроем! — Тонкая фигурка в белом махнула рукой от дверей.

Мелисс! Откуда?

— Скорее! — А вот и Микеле. Красавец-вампир едва шел — Массимо буквально волок его на себе. Ага, значит, они успели…

— Ми-и-и-и-и-и-и-и-и-и-иу!!!

— Левчик!

Шоколадный котик на этот раз мирным не выглядел. Темная шерстка стояла дыбом. Он молнией пронесся по мрамору и вскочил на аура. Зеленые глаза дьявольски сверкнули…

Бух! Над мятущейся толпой взлетело цветное облако. А-а, «ифритовы слезки». Значит, пакет таки порвался. Наступил на него кто-то, что ли. Счас начнется массовый кашель. И слезы. И чих, потому что в ход пошла и «чихалка». И глюки — потому что моя команда, помнится, прихватила и грибочки из кладовки — те самые.

Ну-у… Сейчас точно будет нескучно.

Где там мой шарфик? Джано тоже надо повязать…

…Идти по залу действительно было нескучно…

— Хозяин, крокодилы! Кругом крокодилы-ы! Во-он они, ползут! Где дерево? Надо срочно залезть на дерево!

— Какой хозяин? Где тут хозяина видишь? Я боевой конь высокочтимого эмира, да продлятся его дни!

— Лови его, лови!

— Кого?

— Не знаю, кого — но оно интересное!

— Я Даиз! Даи-и-и-и-и-и-и-из! Убери лапы, нечестивое создание Шергэллаха!

— Подари поцелуй, красавица!

— Вай, что ты делаешь? Это не красавица, это иноземный звэр! Собака называется!

— Не смей оскорблять мою будущую жену! Это неземное создание… В ней прекрасно все: и глаза, и шея, и хвост, и щупальца… апчхи!

— Покажи! Ой, а почему твоя жена меня кусает?

— Потому что верная!

— Кто я такой? Кто я, во имя Нейгэллаха? Летать я умею, да? Значит, птица? Плавать умею… значит, рыба? Ползать… ползать тоже умею. Значит, червяк? Но червяк не умеет летать… Так кто же я, во имя… а во имя кого? Не помню-ю-ю!

— Дени, супруга моя! Не могу больше молчать, не могу скрывать! Прости меня, мужа неверного! Наша старшая дочь… не от тебя, Денизочка! Кажется…

— Ранифа-а… А это я, твой попрыгучий козлик!

— Это опять я, Юсуф! А это — книга, которой я обещал приложить вас по рогам, господин, если вы опять с поцелуями полезете! Получите!

— Бе-э-э?

Порошочки хорошо врезали по вампирским мозгам, так что по сторонам я старалась не смотреть. У меня от всего этого глаза на лоб лезли! Особенно умилял аргентум, пытавшийся напоить «прекрасную пери». Пери, может, и возражала бы, но поскольку она была статуей, высказать свое несогласие у девушки не получилось. Но и поддержать компанию она не смогла, поэтому аргентум стал приставать ко всем подряд и напоил собственную охрану…

Мы почти добрались до дверей, когда они вдруг распахнулись, и в зал влетел отряд эмирской стражи во главе с… Санни. Мальчишка нашел меня взглядом, увидел Джано, ребят (Рад нес на руках раненого Тагира) и просиял:

— Живые… хвала пресветлому! Пойдемте скорей отсюда! Там для вас…

Но мы никуда не успели уйти. Что-то сухо треснуло, будто по залу пришелся электрический разряд, почти сразу грохнуло… и между нами и выходом встало десятка три людей — нет, вампиров! — в черной форменной одежде.

— Всем оставаться на местах.

Глава 34

Два часа ночи, бар, все закрыто. Из норки высовывается немецкая мышь, оглядывается — кота нет, несется к бару, наливает себе пива, выпивает и летит что есть сил обратно к норке. Через минуту показывается французская мышь, оглядывается — нет кота, тоже несется к бару, наливает себе вина, выпивает и тоже убегает в нору. Мексиканская мышь высовывается — кота нет, выпивает текилу, убегает в норку. Выглядывает русская мышь — нет кота, бежит к бару, наливает сто грамм, выпивает, оглядывается — нет кота, наливает вторую, пьет — нет кота, наливает третью, потом четвертую и пятую… после пятой садится, оглядывается — ну нет кота! — разминает мускулы и злобно так бормочет: «Ну мы, блин, подождем…»

Анекдот

Дарья

Грозное явление, однако, напугало далеко не всех. Кто-то не среагировал на черных типов потому, что веселенькие порошочки и «эмульсии» из арсенала Джано вовсю резвились у них в мозгах, представляя вместо явившейся команды стайку жареных курочек или чего покруче (лично видела, как один вампир облапал ближайшего к нему новоприбывшего и нежно назвал гурией из гурий Нейгэллаха, солнцеликой и нежнокожей). Полтора-два десятка вампирчиков (в основном из охраны) были слишком заняты — улепетывали от длинного чернотуманного облака — о, это пошли в дело мои неудавшиеся пельмени… А кто-то лежал в отключке и никуда не мог двинуться чисто физически.

Мне так и вообще было как-то не слишком страшно — судя по тому, как попытался уползти единственный оставшийся в сознании аргентум, черная команда явно была не из друзей здешней верхушки. Кроме того, явились они, что называется, к шапочному разбору, так, может, это что-то вроде местной милиции? Поэтому я вместо того, чтобы замереть на месте, придвинулась к своим и прикинула, сколько осталось до выхода… чисто по привычке. Не то чтобы я не уважала милицию. Просто иногда мне кажется, что она вроде урагана или, скажем, торнадо — несется вперед, прихватывая и правых, и виноватых. Потом разберется, так то — потом…

Эмирская стража тоже не сильно полагалась на добропорядочность чужаков и на всякий случай принялась выстраиваться в линию, делая вид, что щиты, копья и луки щетинятся над строем чисто для красоты.

Чудно. Не хватало еще встрять в разборки двух отрядов правопорядка. Тем более что ноги у меня уже подрагивали от усталости.

— Всем оставаться на местах! — еще раз рыкнул один из «черных». И небрежно долбанул по потолку, где нехорошо засветилось что-то вроде молний…

Зря.

Нет, в большинстве своем вампиры честно пытались «оставаться на местах», но у них не вышло.

Потолок центрального зала Инфериоры, уже изрядно натерпевшийся от внеплановых землетрясений, взрывов и чар, решил, что с него хватит и настала пора подаваться в камикадзе. То есть пора покончить с врагами ценой собственной жизни. И, угрожающе затрещав, потолок сбросил на головы непутевых хозяев и незваных гостей первые куски лепнины…

Лепнина тут была хорошая, тяжелая и основательная, поэтому аргентум, получивший по голове белой завитушкой, тут же передумал уползать и растянулся на мраморном полу. Четыре паникера, по которым не попало ни камушка, рванули было к дверям, остальные, пострадавшие и не очень, не смея сдвинуться с мест, бурно выражали свои чувства по поводу камней, Шергэллахова отродья из диких пустынь, шерстистых слонов и синеньких ежиков. Лично я не видала ни одного ежика, даже нормального серого, так что милый любитель грибов, наверное, явился из очередного Джанова порошочка…

— Берегись!

Толпа волновалась, но черные типы нерушимо стояли между нами и выходом, причем так, словно над головой был не сыплющий сырой штукатуркой потолок, а невинное голубое небо.

Шер прижался ко мне:

— У меня еще сонный песок есть. Может, попробуем? Мне эти черные не нравятся.

— Мне тоже. Будем пробиваться к дверям?

— Не надо… — хрипло проговорил Микеле. — Это гвардия карбонадо… они… нельзя спорить…

Точно милиция! А то и спецназ!

— Так мы и не спорим! Мы просто смоемся!

— Не советую. — Только что парившая у окна летучая голова, заложив крутой вираж, разминулась с очередной каменюкой и восторженно округлила глаза. — О Шергэллах, не думал я, что на склоне лет увижу такое зрелище…

— Какое? Эй, что происходит?

— Сейчас поймешь!

На улице нарастал шум…

Зал тем временем кипел. Пельменные «змеи» уже поймали всех, кого хотели, и улеглись баиньки, с остальными жертвами все оказалось не так просто. Черные типы задрали головы и попытались призвать потолок к порядку. Потолок подумал и хрустнул.

Паника усилилась.

— Может, все-таки на выход?

— Не пройдем…

— Так что, ждать, пока на голову кирпич рухнет?

— На тебя не рухнет, — рассеянно сказала Мелисс.

— Почему?!

Но вампирша не отозвалась, она сосредоточенно прощупывала волосы. То ли захоронку искала, то ли ей просто шишку поставили, но вопросы до нее просто не доходили. А в следующий момент мне стало не до них — в двери гулко бухнуло…

И непонятный рокот снаружи стал дробиться на голоса:

— Джиллах!

— Вперед, правоверные!

— Куда? О, Нейгэллах, что ты делаешь здесь? С дедовым копьем наперевес и с… о, боги, оба сразу… с лепешками…

— Где ты видишь богов с лепешками, о хулитель, о нечестивое порождение гиены!

— Не богов, сосед из соседей моих, — тебя! Зачем ты их взял?

— Э-э…

— Вах, правоверные! А почему у меня в руках колбаса? Что я делаю у Инфериоры?

— А я с луком…

— Фу!

— Нас зовут сюда!

— С халвой и пловом?

— И с сыром!

— Так вперед же, о собратья! Сокрушим же это… эту… что-то, и…

— …и пожертвуем на храм…

— Дядя возмутитель, а дядя возму… ой, возноситель! А храму очень нужен мой пряник? А то он уже надкусанный… немножко.

Улыбнулась даже Мелисс.

— Дарья, ты что натворила?

— Я?

— А кто? — Губы Микеле насмешливо искривились под самодельной повязкой. — Вряд ли аур, даже решившись активировать нелегальный призыв, внушил бы горожанам приносить съестное.

Я растерянно глянула на протискивающихся в дверь горожан. То еще было зрелище. Не все из них тащили оружие (хотя, если считать оружием палки, сковородки и дряхлый лук, буквально рассыпающийся на части, то оружие явно имелось в наличии) и далеко не каждый был нормально одет (у половины народа отсутствовали халаты, а кое у кого не было обуви; про тюрбаны я даже не говорю, их наматывать долго, а тут, видно, речь шла о повышенной срочности). Зато все как один сжимали в руках лепешки, котелки с пловом, пирожки и кувшины — ужас какой! — с простоквашей.

— Проголодалась, индетро Дарья?

Ну и… ну и подумаешь! По-моему, нормальный человек, отправляясь подраться, просто обязан прихватить с собой что-то съедобное — простая логика требует восстановить силы, верно?

Пузо одобрительно буркнуло и, кажется, принялось строить планы грядущего восстановления сил. Обойдешься пока, ненасытное. Есть проблемы почище еды. Например, Джано опять попытался сорвать с лица самодельную повязку. Еще — к нам пробился Санни и, засыпав вопросами Шера, обнял сначала его, потом меня. И щеки у него мокрые. До сих пор я никогда не видела, чтобы лазурное чудо плакало.

— Мы так спешили… и не успели? А Тагир…

— Все будет хорошо. Ну же, малыш… все наладится. Тише…

— У кого-нибудь есть мешочек с лекарствами? — негромко спросил Микеле. — У нас отобрали.

— У меня. — Шер без лишних слов отцепил нужный мешочек, Микеле молча разыскал там бутылочку с мутной жидкостью (обезболивающее и тонизирующее в одном флаконе) и совсем неэлегантно выхлебал почти все.

— Эй!

— Как только у меня перестанут трястись руки, я сращу ему ребра! — прошипел вампир. — И подберу что-то из лекарств, подходящих для оборотня. А сейчас я даже тебя не вижу… хотя раньше полагал, что такое невозможно, Дарья… индетро…

— Давай хоть чуть подпитаю, — с виноватыми интонациями прогудел Массимо. — Не сдюжишь ведь.

Темные глаза (они казались еще темнее из-за бледного лица и сине-серых, почти черных теней) посмотрели на Массимо… потом на гвардию… и Микеле с сожалением покачал головой:

— Не сейчас, сам понимаешь.

— А я полагал, что такое невозможно! — Дауд, судя по всему, был в полном восторге… вот только почему-то спустился вниз и спрятался за Мелисс. А самое время, похоже.

Гомон в зале постепенно затихал. Кем бы ни была гвардия неведомого отца карбонадо, но она быстро распределила работу и активно принялась приводить в порядок все, что могла. Пока одни активно общались с эмирской стражей, а другие еще активней убеждали ломящийся в дверь народ уйти отсюда вместе со съестными припасами, шесть человек (то есть нечеловек), аккуратным колечком окружив зал, растянули над нервной публикой искристую пленку, в которой падающие булыжники просто тонули, как в озере. Хлопок — и все, только круги по воде…

А энергии у них было под завязку. Смотреть почти больно. И впрямь — гвардия.

Но надо. Кто знает, может, придется и с ними сцепиться.

Хотя… лучше бы сначала отдохнуть. Такое ощущение, что схватка с ауром выжала меня до состояния перегоревшей лампочки. Руки дрожали, ноги от них не отставали, пол казался мягким и уютным. Самое то, чтобы вздремнуть…

И еще эти светящиеся оболочки. Под адреналином все виделось нормальным, а сейчас фигуры в облаках света разных цветов постоянно рождали в мозгах мысль о мягких стенах и белых халатах. И как вампирам постоянно смотреть на такое?

— Ты считаешь, что у аура хватило бы наглости на заимствование энергии у горожан?! — Не знаю, что случилось с Мелисс, но все ее высокомерие исчезло, и голос звучал странно мягко. — И Дарья…

— Это единственное, что мы не могли засечь и просчитать. Откуда бы ему еще набрать столько сил — и так быстро? Аргентумы и так выжали Младших до предела. А других источников — легальных источников — просто не было. Я бы знал.

— Ты? Верю… Так что у нас теперь новый аур?

Пока шел этот милый разговор, я была занята — проверяла Джано. В сказках, если какой-то злобный чародей отбрасывает тапочки, корону (или что-нибудь другое), его чары тоже уходят. И жертвы этих чар мигом восстанавливаются из земноводных и змеевидных в человекообразные. Но тут не сказка… Мой бывший ботаник — надо же, он уже стал выше меня ростом — в себя упорно не приходил. Открытые глаза по-прежнему смотрели и не видели, тонкие пальцы уже третий раз ощупывали повязку на лице, пытаясь ее сорвать. Я мягко отвела руки Джано в сторону. Чем бы его отвлечь, а?

— Миу! — очень вовремя материализовался Левчик. Котик с ходу оценил обстановку и тут же запрыгнул хозяину на руки. — Мрр?

— Умница, Левушка!

— И правда, очень кстати. Хорошо… — Микеле опустился на пол. — Посидим. Скоро нас отсюда не выпустят.

— Похоже на то.

Мы попадали, где стояли, и я наконец смогла осмотреться. Пушистый и северный, наверное, здорово обрадовался приглашению: в зале он порезвился на славу. Из светильников горела только половина, фонтан, украшение зала, вел себя как младенец, то есть выбрасывал струю по собственному усмотрению, с полной неожиданностью для окружающих. Колонна, похоронившая аргентума, подала нехороший пример участку галереи с левой стороны зала — и тот начал неторопливо обваливаться по кусочкам…

Праздничные гирлянды, видимо, решили, что должны украшать не воздух, а пол… а угощение со столов по большей части присоединилось к ним в этом достойном деле.

Про гостей вообще молчу.

Ну что, молодец пушистый-северный, похоже, тебя тут долго помнить будут…

— Рад, как Тагир?

— Дышит. Но ему плохо. Ребра, похоже, сломаны.

— Полечить бы… — вздохнул Массимо.

— Вот Дарья пусть и лечит. — Мелисс остановила руку Микеле.

— Дарья сейчас способна только угробить. Настроение не то. Может…

— Не может, — перебила вампирша. — У него ошейник с ограничением. Чтобы лечил только хозяин. Видно, предыдущие хозяева постарались. Если кто-то из нас полезет, будет только хуже.

— Интересно, где живет умелец, который способен мастерить такие ошейники. — Микеле прислонился к стене. — Навещу, если буду жив. Выражу чувства.

— Пусть отменит. — Голова высунулась с советом и тут же спряталась — черный тип, присматривавшийся к толпе, прошел совсем рядом.

— Что отменю? — не поняла я и краем глаза скосилась на проявившую активность «гвардию». Черных заметно поприбавилось, и они уже пошли в зал, аккуратно вытаскивая из скопища вампиров то одного, то другого. Похоже, началось следствие…

Молчание.

Что это все переглядываются? Особенно вампиры. Так, словно ведут невидимый разговор. Один предлагает, вторая сомневается, и в ход идет еще один аргумент, и еще один…

— А вслух можно? — не выдержала я.

Они тут же продолжили вслух — впечатление сложилось, что начали с того же места, где остановились.

— Микеле, ты уверен?

— Смысл откладывать? — Он обернулся ко мне. — Ошейник.

Ощущение «я чего-то не понимаю» усилилось на глазах.

— А я могу?

— Заодно и проверим. Это в принципе несложно…

— И тогда ты его вылечишь?

— Обещаю. — И бросил такой испытующий взгляд, будто я собиралась ставить пробный щит — в первый раз.

Мелисс, кажется, хотела что-то сказать — но отвела глаза в сторону. Остальные смотрели выжидающе — особенно мальчишки. В их глазах — детская вера в чудо. Если я отменю ошейник Тагира, то, получается, и для них смогу сделать то же? А почему…

— Как это сделать?

— Посмотри на ошейник и попробуй увидеть не узор на коже, а плетение энергетических нитей… да, вот так… теперь отыщи фрагмент, похожий на след четырехпалой птицы… и раствори его…

Рисунок стремительно истаял черным дымом.

— Мягче!

— И все?

— Можешь и остальные. Если успеешь.

Кажется, успеваю… Успела!

Я открыла глаза.

— Микеле, ты мне ничего не хочешь объяснить?!

Вампир смотрел виновато. И — мимо меня.

— Сейчас объяснят…

— Виц-аур Инфериоры? — послышался за спиной певучий голос. — Наконец-то вы соизволили себя проявить. Не благоволите ли заняться своими прямыми обязанностями?

Глава 35

Вы та-а-а-акой умный! Вам череп не жмет?

Современный фольклор

Дарья

Сначала я услышала только слово «аур». И инстинктивно дернулась проверить: неужели этот недобиток, хакарл ему куда можно и нельзя, ожил? Прибить, пока снова до Джано не добрался! Потом — человеческие мысли ведь быстрые — до моего сознания дошла приставка «виц». А следом — когда я увидела того, кто говорил, — закопошилось нехорошее ощущение, от того, что смотрел он в нашу сторону. К копошению присоединился виноватый вид Микеле, а потом сам собой всплыл отрывочек из их с Мелисс разговора: «Так что у нас теперь новый аур?»

Новый аур?!

— Спокойно. — Вампир предусмотрительно выставил в мою сторону раскрытую ладонь. — Споко-ойно… Не стоит совершать опрометчивых поступков.

— Новый аур, Микеле? — Мои руки совершенно самостоятельно опустились туда, где у людей потоньше имеется талия.

— Временный! Пока… Это потом, если вице не откажется и если его предназначение будет подтверждено, то…

— То что?

— То он — или она — пройдет ритуал и возьмет на себя то, что предназначено. Заботу о вампирах общины, обеспечение безопасности и контроль над Инфериорой.

— Заботу?! — Сейчас мой голос, наверное, напоминал забытую на плите кастрюлю кипятка — шипел, кипел и пузырился. — Это называется заботой? Ну, знаешь!..

Микеле промолчал, Мелисс странно улыбнулась:

— А ты можешь лучше?

— А хуже все равно не будет!

— Виц-аур… — Похоже, у черных типов с терпением было не особо. — Позвольте привлечь ваше внимание к более неотложным делам, нежели пустые споры?

— Ладно… — Мне пришло в голову, что Микеле, конечно, хитрый пройдоха, но не подонок, и если такой станет ауром, то, может, все не так плохо… — Ладно уж. Иди, если ждут.

В синих глазах метнулась какая-то тень.

— Дарья, они не меня ждут.

— Как не те… — начала я. И замолкла. До меня долго доходит иногда, это да… особенно когда устала. Но когда на тебя смотрят все — ожидающе, испытующе, подозрительно, нетерпеливо — это, знаете ли, помогает осознать непонятное. — Я?..

И Микеле опустил голову, приложив руку к разодранной на груди рубашке.

— Так получилось, — хрипловато проговорил вампир. — В тебе достаточно силы, и ты только что победила прежнего аура и его присных. Приветствую вас, виц-аур Дарья.

На несколько секунд я почувствовала себя… нет, не ауром.

Шизофреником. С одной поправочкой: шизофреники, бедняги, страдают раздвоением личности. А в моей голове окопалась, похоже, целая компания. «Совсем охренели?! — взвыл голос номер один. — Да они…» — «А че сразу я? — тут же перебил второй. — Блин, теперь я домой вообще не попаду никогда!» Голос номер три, кажись, принадлежал убежденным пессимистам, потому что единственными связными высказываниями были: «Влипли!» и «Надо сматываться!» Четвертый злорадно потер воображаемые лапки и мурлыкнул что-то типа: «Ах, я? Давно пора было навести тут порядок. Ну не обижайтесь, кузнечики! Первым делом обязательно отпинать аргентумов, потом…» Пятый советовал не стоять столбом, а сказать хоть что-то толковое, пока электорат не передумал с выдвижением нового аура, но его здорово сбивал с толку первый, который продолжал гвоздить избирателей и невезение словами из родного, великого и могучего: «Расспросить, где шлялись эти черные типы раньше, и разнести за появление к шапочному разбору. Потребовать немедленно отпустить мальчишек и подлечить Джано», — продолжал строить планы четвертый. «И сразу закопают», — перепуганно хрюкнул трусишка, который благополучно проспал во мне лет десять, а теперь внезапно проснулся. «Да не молчи же ты!» — рыкнул пятый.

Причем все это одновременно!

А я-то думала, что пузо — единственная моя проблема. Н-да.

А вот шестой проснулся внутри, не голос, а что-то тихое и незаметное, как змея в траве, и именно он хрипловато проговорил моими губами:

— Привет… ствую.

Зал среагировал странно. Хотя… что возьмешь с ненормального мира…

Я отвернулась от попадавших на колени — брр! — постаралась взять себя в руки.

— Я… займусь… неотложными делами, — бросила взгляд в сторону чаши фонтана, и аргентум, вроде как лежавший без сознания, дернулся и спрятался за одного из «гвардейцев». — Какие там у меня обязанности?

У незваных гостей нервы были покрепче — падать на колени они не стали. Но такие взгляды надо обязательно фотографировать и потом продавать желающим похудеть для наклеивания фотографии на дверцу холодильника. Увидишь — забудешь, зачем пришла, и уползешь на инстинкте самосохранения.

Один из них, седой, одетый не в черное, а в темно-красное, процедил:

— Можете начать с того… успокойте вашу торре. Башню, — пояснил он после паузы… и после того, как понял, что ни про какое «торре» я не имею ни малейшего понятия.

Кого? Что?

Супер. Кто-нибудь знает, как укрощать башни?

Обязанностей у аура, оказывается, полно, и укрощение башни — не самая трудная. С башней мы как раз поладили быстро. Просто нужно было встать в одно из мест фокуса и «позвать».

Инфериора откликнулась с таким энтузиазмом, что чуть не похоронила нас в зале просто от излишнего дружелюбия. Вы когда-то видели башню, пробующую повилять верхушкой, как хвостиком? Со стороны и правда смотрелось весело и трогательно (со мной потом эмир восторгами делился), но когда находишься внутри, то чувства немножко иные…

Оказывается, прежний аур, эгоист и вообще полный свин, приняв от предшественника живой домик, не особо им занимался. Он пользовался тайными ходами, которые башня берегла от остальных, заимствовал энергию, если приспичило, распихивал по подземельям тех, кто его не устраивал, но взамен, как положено хорошему хозяину, ничего не давал. Даже не пожалел бедную башню, когда какие-то злоумышленники два раза подряд обвалили ей крышу и верхний этаж. Последнюю энергию отобрал. А у нее, между прочим, до сих пор стенки побаливали и стропила плохо заживали. И солнечные элементы на крышу так и не поставили-и-и…

«Будут тебе элементы», — попыталась успокоить я, невольно пожалев бедный вампирский домик. Не слишком ему повезло с хозяевами. Особенно с последним, колонна ему пухом.

«Не повезло, — согласилась башня печально. — Хлюпик жадный. Я его и не слушалась, вот! А ты меня не бросишь?»

Не бросить многометровую башню? Кхм. А что? У нас с Джано уже есть ящерица, которая плавит камни, паук, который занимается вязанием и починкой, цветочки, которые способны слопать бегемота. И живое тесто, которое меняет облики. Присоединить к этому зоопарку живую башню? А почему бы нет?

«Не брошу».

«А полечишь?»

«Обязательно. Лучшим камнем. Только не вздумай опять хвостом вилять!»

Такой вот веселый момент.

Кажется, единственный веселый момент на остаток дня. И на ночь. И на следующий день. Дальше ничего веселого не было. А была работа. Много-много работы…

Нужно было дать согласие на доступ гвардии карбонадо на «мою территорию». По-моему, это глупо — они ведь и так уже были тут… и не сказать, чтобы особо много от этого согласия зависело, черные вели себя даже не как милиция, а как спецназ ФСБ в шпионском гнезде. Я попросила Инфериору насыпать им немного штукатурки за шиворот, чтоб не зарывались. Но позволила (очень уж нервничали Мелисс и Микеле, мол, гвардии карбонадо никто не может отказать). Позволила обследовать башню, особенно подземелья и комнату изъятий. И присутствовать на моем разговоре с эмиром и местными. И помочь мне восстановить защиту города. И оказать помощь младшим вампирам, которые из-за махинаций аргентумов оказались на грани если не смерти, то потери способности контакта с энергооболочками (простая пища уже не могла помочь им восстановиться, а с аргентумов пока взять было нечего). И дала разрешение на доступ в город вампиров других общин — для опознания…

И на допросы причастных лиц.

В том числе — самой себя…

Тяжелым допрос не был, гвардейцы (и кто еще там) все-таки различали аура прежнего и нового и вешать всех собак на первого попавшегося вроде не собирались. Особенно после разговора этого самого аура с бывшими аргентумами. Нет, что вы, я их пальцем не тронула. Пока. Просто пообещала… Вряд ли аргентумы были в курсе, что такое хакарл, в котором я обещала их утопить, что такое ГМО, которым я обещала их накормить, и при чем тут: «Дракулы недосиженные, Ван Хельсинга на вас нету!» — вместе с персональными гробами… но вместе все звучало грозно. А потом дело дошло до вымечтанного мной рецептика «котлеты из аргентумов», ну помните?

— Свежее мясо. С этим порядок, его даже больше, чем надо.

— Мука.

— Яйца (я даже знаю, чьи!).

— Сода, уксус, соль по вкусу. И проч.

При замешивании теста его надо взбить — обязательно взбить, стар-р-рательно (выразительный взгляд в область объекта взбивания). Разбить два яйца (можно вампирьих, можно с добавлением змеиных, причем вместе со змеей и ядом), полить молоком (ваза с цветами подойдет и где-то тут еще был уксус). Добавить соль и перец по вкусу.

Перца у нас полно, кузнечики, а для такого долгожданного блюда я мешка не пожалею! Перемеша-а-ать… мешалку только найти потяжелее.

И выпекать на противне на ме-э-эдленном огне. До появления корочки.

Это стало последней каплей — пусть не очень грозно звучит, зато понятно и убедительно!

Аргентумы бледнели, синели и чуть не подрались из-за того, кто первым пойдет на допрос к гвардейцам, а значит, окажется подальше от меня…

Хороший получился разговор, прямо вспомнить приятно. И гвардейцы стали куда вежливей. Кажется. Помню плохо…

Еще до разговора с седым гвардейцем мир воспринимался каким-то… мутным. В прямом смысле мутным — впечатление было, что я не иду, а проплываю через воду. Каждое движение давалось чуть тяжелей, чем обычно, предметы расплывались и подрагивали, иногда резко меняя размер, а пол под ногами по твердости смахивал на облака — контакта с ним не ощущалось. Кое-что из симптомов было знакомо из прежнего опыта: именно так, плюс боль в мышцах, ощущалась сильная усталость… ну или последствия сильного удара.

А на допросе меня как-то отпустило то напряжение, на котором я держалась все время (к Тагиру и Джано подошли врачеватели, мальчишкам выдали по паре лепешек), стало спокойней. И в голове поплыл туман…

Надеюсь, эти двое (седой и его помощник) хоть что-то поняли из того, что я несла. Сама я помнила только четыре момента, причем за три из них мне обязательно станет стыдно… немного позже, когда я снова начну соображать.

Момент первый: я требовала, чтобы не обижали мою команду, а то натравлю на обижающих стаю кусачих цветочков…

Момент второй: рассказ, как я повалила ауром колонну. И как дошла до жизни такой. И откуда взялся Тагир, и откуда появилась летающая голова, и откуда мы взяли говорящего скального дракона, который утверждал, что он на самом деле вампир. И про Джано тоже рассказывала, и про тесто разумное, уже успевшее сожрать все нераздавленные фрукты. При этом я почему-то держала седого за пуговицу. Может, чтобы ему лучше слышно было?

Момент третий, самый нормальный: мне протянули большую пиалу воды, а с другой стороны — чашку с кофе. Это после вопроса, как я и Джано впервые узнали про нелегальную доставку «покупок» и моего ответа про гигантских ящериц и громадных улиток… не слишком, видать, понятный ответ получился…

Момент четвертый, слезоразливной. Почему я плакала? Рассказывать не буду. Нет, и не просите. Никому и никогда!

Чем закончился допрос, не помню, что ела, тоже как-то не слишком отложилось в памяти, большинство «приказов» окружающим отвесила по подсказке Мелисс или Микеле. Но помню, что старалась ни на минуту не упускать из вида стайку мальчишек (а это было непросто) и неподвижную фигурку с котенком на руках…

Джано никто не трогал, кроме Шера и незнакомого вампира в бело-голубом халате с желтой каймой по низу — лекаря. Но в себя он не приходил…

И от этого в нашей победе был «привкус пепла». Ояката так говорил, это значит, победа, не принесшая радости. Точно. С радостью было туговато…

Была работа, работа, работа…

Пока мир не выключился. Вот только что я держала за руку одного Младшего, осторожно «подкармливала», такое вот изъятие наоборот, чтобы парень восстановил хотя бы минимальный баланс… и вдруг стало совсем темно…

— А какой он? Короткий, длинный? Приблизительно…

— Приличествует ли такой интерес блистательному потомку рода…

— Ой, замолчи. Ты ничего не понимаешь! Я же не собираюсь смотреть потихоньку, я спрашиваю!

— Лицезрение подобного не подобает…

— Тише ты! Разбудишь!

— Так ты же сам хотел!

— Ну…

Мальчишечьи голоса затихли. Взрослый, который заикнулся насчет приличного и неподобающего, тоже замолк. Интересно, о чем это они? И кто они? Один — Шер, второй… знакомый, но не помню. Взрослый голос вообще не знаю. И что, интересно, все они забыли в моей спальне?

Голова болела, тело ощущалось неподъемно-чугунным, а в пересохшем горле обосновалась пустыня Сахара… Правда, не вся. Примерно пару килограммов горячего песочка кто-то очень не ленивый сыпанул мне в глаза, так, для полноты ощущений. При мысли о том, что сейчас придется встать, голова заболела вдвое сильнее. Мол, попробуй только шевельнись, я тебе устрою.

Да, нелегка ты, шапка Мономаха. В данном случае — аурская должность.

Можете понять, почему оповещать о своем пробуждении я пока не стала. Временно.

— Шер… — перешел на интимный шепот смутно знакомый голос. — А он в толщину какой?

Э-э… интересно, почему у меня щеки потеплели? О чем они вообще, а? Кажется, глаза придется открывать досрочно.

— Да нет. Скорее наоборот: длинненький, но тонкий.

— Посмотреть бы…

— Подожди немного…

М-м-мальчишки!

Может, лучше глаза поплотней закрыть? Во избежание.

— Еще ни разу не встречал девушку с хвостом, — вздохнул после паузы мальчишеский голос. — Как думаешь, может, удастся уговорить ее согласиться выйти замуж? Отец согласен.

Замуж?

Я забыла про боль и слабость — взлетела над подушкой не хуже Дауда.

— Амин ал Джамал! Еще раз позовешь замуж — самому хвост отращу! Ох…

Солнечный свет врезал по глазам, будто мокрым полотенцем, и пришлось срочно переключаться на режим «взгляд сквозь ресницы». Окружающий мир не стал дожидаться, пока я оживу окончательно — чья-то маленькая рука придержала мою голову, а к губам прижался край чашки с чем-то прохладным, горьковато-травянистым.

— Пей осторожно, по глотку…

После второго глотка Сахара куда-то испарилась из моего горла, а после пятого пара гномов, усердно сверливших мои виски, плюнула на работу и ушла в неизвестном направлении. Глаза тоже обрели способность видеть… как раз для того, чтобы узреть сына эмира — малолетнего претендента в мои женихи — и его воспитателя. А поил меня отваром Шер.

Мой настойчивый несовершеннолетний жених хлопнул в ладоши и улыбнулся:

— И тебе привет, аур Дарья, — потом сказал Алишеру: — А ты: «Спит, спит, не буди!» Папа тоже иногда спящим притворяется…

Ну… ну… ну паршивец!

— Хотя на хвост я бы все-таки взглянуть не отказался, — с сожалением проговорил противный мальчишка.

Хвост? Они про хвост?..

Но в следующий миг у меня из головы вылетели и хвост, и все остальное.

— Дарья, там Джано забирают…

— Подожди! — пытался остановить меня Шер. — Дарья, не аур-совет, не на суд, успокойся! И без тебя не отдадут — ты же теперь его аур… пока.

— А куда?

— Его родственники забирают. Эта… Лаура их привела.

Пока я лихорадочно заматывалась в местные тряпочки (кстати, новые, белые с золотой каймой), новостей набрался целый ворох.

Первое: гвардия отца карбонадо (так и не поняла, кто он такой) уже допросила всех членов общины, часть Даров и теперь шерстила обысками комнаты аргентумов и их приближенных.

Второе: в город прибыли представители аур-совета, пока не все, правда.

Третье: в хмаль приехали несколько вампиров — ищут своих родичей, пропавших в последние годы… Среди них отец и сестра Джано.

— Как он?

Мальчик опустил глаза.

— Так же…

Понятно. Прикусила губу. А я надеялась…

— А Тагир?

— Хорошо. С ним Рад сидит. Лекари говорят, ему еще пару дней вставать нельзя, а потом придется ходить в специальных повязках. А Дауд пропал. Сказал, что хочет кое-что поискать, и смылся, со вчерашнего вечера его нет. Повязку надень.

— Что?

— Повязку надень. Наголовную. Ауру положено.

Я мрачно посмотрела на расшитую золотыми и серебряными узорами тряпочку. Сказала бы я, что положено ауру… Беда в том, что сейчас аур — я. Вот же бред…

Если у меня были какие-то сомнения насчет родственных связей Джано, то хватило одного взгляда, чтобы они испарились. Мужчина, который сидел рядом с моим вампиром, был точной копией Джано, только состаренной лет на двадцать. И покрепче. Джано, несмотря на все мои старания, оставался гибким и тонким, как змейка, хорошо хоть вырос…

— Я забираю своего сына, — проговорила копия.

— Луиджи… — укоризненно сказал чей-то незнакомый голос.

— Я забираю своего сына! Аур она или нет, он не принадлежит этому хмалю, и она не может мне запретить!

— Да что вы говорите?! — взъерошилась я. Нет, я понимаю, родители нашли потерянного сына, но так разговаривать? Сомневаюсь, что Джано сейчас нужны такие… крикливые родственники. Он и так натерпелся.

— Луиджи, она как раз имеет право, — говоривший, незнакомый вампир в светлой рубашке и расшитой жилетке, сидел у окна. — Это ей твой сын на краю смерти отдал всю форца… Это не просто его порождение, а, похоже, нечто большее. Подумай.

В комнате повисла тишина. Левчик на руках Джано завозился, потянулся и фыркнул в сторону Луиджи. Джано не шевельнулся. Сегодня он выглядел немного лучше, чем вчера, со светлой кожи словно волшебной резинкой кто-то стер все царапины и синяки… только глаза остались вчерашними — и Джано в них не было.

— Я должен забрать сына… — тихо проговорил Луиджи. — Прошу, виц-аур. Он должен вернуться домой…

— Вампиры, как правило, хорошо восстанавливаются. Дай ему время. Понимаешь, это все очень сложно. Он наверняка очень боялся повторного наложения оболочки… он ведь знал про оболочку?

— …

— Вот. И, передав тебе форца, в оставшееся время, скорее всего, попробовал свернуть свое сознание в грано, чтобы сохранить личность.

— ?

— Грано — сложное понятие. Самое близкое из значений — зерно, зернышко. Хотя… это неточно. Другая аналогия — бутон. Цветочная почка, где «лепестки» уложены очень плотно, понимаешь? Мы можем так обезопасить свое сознание, если оно под угрозой. Раньше, когда люди преследовали нас, технику грано применяли, чтобы сойти за представителей рода человеческого…

— …

— Такому обучают достаточно рано, Лиджано должен был владеть техникой в достаточной степени для того, чтобы… не знаю, что пошло не так. Скорее всего, ему просто не хватило времени. Либо… нет, скорее всего, просто не хватило времени. Ментальный удар пришел до завершения свертывания, смял уровни сознания. Возможно, после этого оно самопроизвольно заблокировалось… Ну не надо снова, будь добра!

— …

— Он должен восстановиться. Успокойся.

— …

— У меня уже платки кончаются. Возьми себя в руки! Ты виц-аур! На тебе ответственность за этот хмаль! Неужели вампирам будет легче, если они увидят своего аура зареванным?

— Я в ваши… ауры… не напрашивалась!

— Ну так надо было Джано не помогать и с прежним ауром не драться. Осталась бы обычной девчонкой.

— Не-э-эт…

— Что — нет?

— Не могла…

— Почему?

— Он сволочь… аур ваш… нельзя так…

— Нельзя, — вздохнул. — Ты взяла на себя ответственность за решение и вмешалась. Теперь прими ответственность за последствия этого вмешательства.

Всхлип…

— Иначе никак, понимаешь? Когда ты выбираешь, что сделать, ты выбираешь и тот вариант будущего, который предопределяется твоими действиями. Так что держись, аур Дарья, привыкай, что от твоих решений теперь многое зависит.

— А если я ошибусь?

Я обязательно ошибусь! Я не хочу! Я не смогу! Я домой хочу!

— Уже лучше. Нет тех, кто не ошибается, Дарья. Например, девочка, которой не повезло, и она осталась в детстве без внимания, может переключить свои потребности на что-то более доступное… например, на еду… Нет, я не читаю мысли. Я просто привожу пример ошибки. И называю ее цену. Но чтобы ошибаться меньше… или без катастрофических последствий… нужно учиться, Дарья.

Я хочу домой. Я наревелась на год вперед, нанервничалась. Башню довела до «роняния черепицы». Представители аур-совета пребывали в изумлении, Микеле в напряжении, мальчишки заодно со мной — в слезах, а я в шоке. От себя.

Не ожидала я, что потеря Джано так отзовется. Настолько… не знаю, как сказать. Наверное, я себе врала про «братика». То есть не наверное, а точно…

Да, я его отпустила. К семье. В его город.

Если ему там будет лучше, если… где там… блин, опять!

— Раймондо, вы платок обещали? Давайте.

— Опять? — Вампир вздохнул и протянул необходимую вещь. — Дарья, почему бы вам не подумать об иных вещах? О сорванном Представлении, благодаря которому судьбы Даров зависли в неизвестности? О Младших вампирах, которым еще поправляться и поправляться до нормы? О Старших, которые были под оболочкой, а теперь дезориентированы и пребывают кто в растерянности, кто в панике? Мелисс, кстати, сорвалась на соляной рудник, и, боюсь, дешево рудник не отделается… особенно если учесть, что ваша орихальти серьезно помышляет о самоубийстве, если не найдет, кого ищет…

О ваших мальчиках? О вашем двойнике, который сменил облик под кого-то из нас и теперь бродит по Инфериоре, а мы не можем его найти. А если вам смешно, то подумайте еще вот о чем: ваш предшественник мертв, но аргентумы единодушно утверждают, что хитрую схему похищение-покупка-оболочка-изъятие он придумал не сам, а по подсказке. И что сообщников у него было не меньше двух. При этом они понятия не имеют, кто это, а у нас на настоящий момент в городе уже пять представителей аур-совета и никакого понятия, кто из них может быть сообщником!

— Дарья! — Шер влетел в дверь, оборвав речь Раймондо на полуслове. — Там Мелисс… там она… ой, беги, смотри!

Мелис… ну если бы мне не сказали, что это Мелисс, вряд ли бы я узнала.

Ледяное воплощение изысканнейших манер и правил в штанах и мужской рубахе спрыгнуло с лошади, тряхнуло головой, отбросив с лица спутанную гриву волос, и заорало, требуя, чтобы ей немедленно помогли снять с седла какой-то невообразимо грязный сверток…

— Что это такое? — При взгляде на преобразившуюся хозяйку слуг взяла оторопь — вплоть до задавания вопросов.

— Сам ты что! — вызверилась Мелисс. — Это мой муж! Будущий. Джакомо… ну же, милый, давай, осторожненько…

Мне неожиданно стало смешно.

— Мелисс, рудник хоть уцелел?

— Частично, — отмахнулась вампирша. — Только управляющего надо будет нового найти. И надсмотрщиков… Пошлите туда кого-нибудь, чтобы…

Взрыв, который произошел в следующую секунду, я не осознала. Для меня это были свет и удар… и боль. А грохот послышался потом…

Глава 36

— Не кричи на меня, а то заболеешь…

— Чем?

— Переломом челюсти и сотрясением мозга.

Из разговора

Дарья

Если бы не сумо, не знаю, чем бы кончилась эта история. Может, все пошло бы так, как задумали заговорщики. Виц-аура и свидетелей убить, пока все занимаются телами, кое-кого запугать, кое-кому приказать или стереть память. Обрубить ниточки, которые тянутся к остальным заговорщикам. Потом быстренько подтасовать факты — и можно пудрить мозги гвардии и совету ауров. У них был шанс — ведь совет ауров еще не прибыл в полном составе.

И вообще, получалось же раньше — почему не должно получиться сейчас?

Но спорт не вышивание крестиком. Без упорства и умения терпеть боль там нечего делать. А еще без умения собраться в нужный момент и выдать все, что можешь и не можешь.

Так и случилось.

…Меня не сшибло с ног, как Мелисс и Раймондо — спасибо килограммам и тренировкам. Я устояла, но отшатнулась назад, и что-то твердое и угловатое столкнулось со мной и взорвалось болью. Спина, плечо… локоть… бедро… почему-то лоб…

Мгновение темноты, красноватая пленка перед глазами, по лбу течет, руки трясутся. И страх, и яростная готовность наподдать в ответ тому, что напугало и ударило. И снова страх — потому что рядом, в трех шагах, уже расцветал искрами еще один будущий взрыв…

Щит вырвался из моих рук прежде, чем я успела о нем подумать. Двойной щит — мерцающая пленка прикрыла людей и вампиров… а темный сгусток окружил «искры».

Ага… только бы выдержал…

— Дарья…

— Потом!

В ушах звенело и подвывало, а мне нужно было время… сосредоточиться… ох, проклятье… чтобы руки не тряслись…

Темный шарик с огненной смертью оказался совсем близко. И кому… мне… сказать спасибо за такой пода… подарочек? Ну покажись… щедрая душа? Где ты?..

— Дарья! — Раймондо наугад — лицо залито кровью — потянулся ко мне. — Парный щит… будет сильнее!

— Я не умею!

Еще один взрыв я чуть не пропустила. Но чуть — не считается. Или считается? Огненный смерч ударил по защите, разметал ее в клочья, плеснул по стенам башни, жадно слизнул мох… на Мелисс, неподвижно лежащей на своем Джакомо, начала тлеть рубаха…

Но я уже засекла, откуда прилетел заряд бегучего огня. Сверху.

В глухой стене примерно на уровне второго этажа оказалось широкое окно…

Он был там. Мужчина, который полчаса назад просил доступа в эту часть замка, якобы на обустройство дополнительных гостевых. Он отшатнулся, когда его увидели, и спешно зашарил по подоконнику, собираясь, видно, бросить еще какую-то пакость… и не успел. Темная сфера щита разомкнулась как раз тогда, когда мужчина снова возник в проеме окна…

— Стой! — Меня схватили за руку, точнее, попытались. — Надо же узнать…

Взрыв и вскрик оборвали планы Раймондо на полуслове. В воздухе закружились клочья черного пепла. Упал на почерневшие камни двора клочок ткани с серебряными и золотыми узорами. Во двор влетели гвардейцы и посыпали кучей слов, начиная с предложений прекратить и заканчивая вопросами, что случилось и чем помочь…

— Дарья! — На меня круглыми глазами смотрела невесть откуда взявшаяся голова. — Как ты попала?

— Уйди. Помоги вон… кому-то…

Я побрела к Мелисс, спотыкаясь на каждом шагу… обходя бьющуюся на камнях лошадь, с облегчением увидела, что Шер уже проверяет, живы ли слуги… уцелел… брела и чувствовала, какая вселенская усталость повисла на плечах. Виц-аур Дарья… ежедневно убивающая по ауру…

Раньше я бы в жизни не попала.

Раньше я бы не захотела попасть.

Шер не пострадал. Раймондо — да, но уложить себя в постель не позволил, а очистив и залечив раны, принялся бродить за мной по пятам. Мелисс и ее Джакомо унесли к лекарям. У вампирши была обожжена спина и наполовину сгорели волосы, у человека, которого она заслонила собой, пострадали плечо, рука и ноги. Из слуг плохо пришлось одному — кроме ожогов он получил перелом ключицы. Лошадь все-таки встала на ноги и сейчас пугливо косилась на всех и каждого, не даваясь в руки…

Раймондо промывал мне мозги насчет того, что убийство в процессе защиты своих вампиров — дело вполне достойное, и нечего из-за этого грызть себя. Только жаль, мол, что расспросить не удалось. Про сообщников. Так что с сегодняшнего дня у меня будет охрана, а на всякий случай Раймондо покажет мне плетения щитов с гарантированным захватом. И вообще, может, я все-таки позволю себя осмотреть? Ага, щас.

— Дарья… — послышалось из-за спины, как только он взял паузу.

— Дауд? Что тебе?.. Давай потом, а?

— Отец карбонадо… — потрясенно проговорил Раймондо, забыв об осмотрах. — Кто это?

— Это — голова. Говорящая, — уточнила я. — Дауд…

— Дауд ибн-Саддих, из расы мутахаллиб, — уточнил тот, заметно нервничая. — Временно утративший тело. Виц-аур Дарья, аур Раймондо. Я готов дать показания по делу о преступном сговоре ауров и аргентумов по похищениям детей, нелегальному использованию оболочек и захвату власти.

— Я в числе других наемников сопровождал аура в Хитай, когда он решил изучить некий «экспериментальный материал». После этого путешествия… и после того, как мы с напарником помогли ему спрятать тело одного из адептов Мысли, аур взял меня в число охранников.

— Что случилось с адептом?

— Не знаю. Мы с напарником — да будет легким его пребывание в кущах Нейгэллаха — даже не поняли, как он попал к ауру — мимо охраны не проходил.

— А почему аур Валентино нанял для поездки наемников?

— Объяснять что-либо охране — ниже достоинства аурума, — скривился Дауд, явно кого-то цитируя.

— Дальше.

Шел суд. То есть вообще-то это называлось «оглашением предварительных итогов расследования» — после сенсационного признания Дауда аур Рудольфо вцепился в него чуть ли не клыками и срочно собрал совет… Интересно, совет когда-нибудь заседал в полуразрушенном зале? Местным вампирам было мало двух суток, чтобы прийти в себя после потрясений, отравлений, ранений, истощения и прочего, на ногах осталось не больше половины, а чужие не имели права заниматься ремонтом ритуальных залов. Так что мы ограничились тем, что убрали мусор и починили потолок с колоннами. Да, и еще фонтан призвали к порядку.

А Дауд уже рассказывал дальше. О том, как в Инфериору приглашали работорговцев, искали подходящего. О том, как аур занялся непонятными экспериментами, и охрана стала опасаться ходить рядом с его покоями. Как несколько раз приказывали доставить домой вампиров, которым «вдруг стало плохо». Двое из них забыли, где живут… Как молоденький вампир из порожденных несколько раз менял свое имя вместе с характером: тело оставалось тем же, но вчерашний Серджо теперь отзывался только на Лучо и спокойно жевал сыр, который раньше ненавидел. Как несколько раз в Инфериору приезжал работорговец, привозил какие-то длинные ящики, которые было приказано пропускать без досмотра. А потом их выносили обратно… или из покоев аура выходил новый вампир. Такое, правда, случалось всего дважды.

— Что собрат Валентино занимался запрещенными опытами, мы уже поняли, — перебил холодноватый голос. — Хм, Хитай… оболочки?

— Установлено, что из пятидесяти двух вампиров этой общины оболочки были наложены на тридцать четыре со-родича. Все Старшие.

— Сколько?! — ахнул самый экспрессивный. — Кровь первых вампиров…

— А приоритеты оболочек?

— Послушание главным образом. Еще статус. Подконтрольные вампиры высоко ценили свое положение и панически боялись его утратить.

— Безумие какое-то… рано или поздно кто-то из совета заехал бы, и…

— Гость из аур-совета был здесь некоторое время назад.

Слова Дауда грохнули не хуже петарды.

— Кто?

— И он ничего не заметил?

— Нет.

— Невозможно…

— Возможно, он был занят, — предположил Дауд. — Они с ауром Валентино полночи просидели, строя планы… на власть над аур-советом. Делили. На троих.

На этот раз Дауд, похоже, взорвал перед слушателями не петарду, а целый баллон газа. Зал вскипел:

— Что за…

— Ложь! Собратья, доверять словам наемника…

— Да Валентино всегда был со странностями!

— А кто был этот гость? Указать можете?

— Так вот почему Коррадо так внезапно рехнулся и напал на эту де… на виц-аура. Понятно!

— А кто еще один?

— В принципе это довольно легко проверить…

— Ложь! Ложь! Ложь!

— Я не вру! Клянусь своим племенем и огнем в очаге моего отца и деда, все правда! Я был там в ту ночь и подслушивал! Именно за это мне отрубили голову! Отрубил… — Дауд внезапно взлетел над полом и, проплыв несколько метров, завис перед лицом одного аура. — Ты.

— Позвольте, милейший… — На лице немолодого, очень красивого мужчины не отразилось ни страха, ни злости. — Вы заблуждаетесь.

— Только ты не знал, что я изменчивый! Не знал ведь?

— Аур Игнасио… — прошелестело по рядам. — Аур Игнасио…

И с этого момента в зале стало абсолютно тихо.

Обвиняемый не дрогнул.

— Успокойтесь. Я действительно ничего о вас не знаю. Хотя раса мутахаллиб достойна интереса и изучения, и в свое время я… но сейчас не об этом. Позвольте заверить, воин, что вы ошибаетесь. Кто бы ни пытался вас убить, это, безусловно, не я. Хотя бы потому, что у меня бы это получилось.

Дауд сверкнул глазами и хотел что-то сказать, но не успел. Игнасио заговорил снова:

— Собрат Мирто, вы у нас лучший специалист в этой области. Скажите, насколько можно доверять точности воспоминаний при таких обстоятельствах?

— По разным данным, от пятнадцати до сорока процентов, — отозвался вампир помоложе.

— То есть у нас все-таки есть шанс установить, чье лицо он на самом деле видел? По-моему, нам стоит попросить менталистов исследовать память… как вас зовут, повторите?

Дауд отшатнулся:

— Я не дам копаться в своих мозгах!

— Мы уважаем чужие желания… а в вашем случае понимаем необходимость скрывать воспоминания, но, боюсь, случай слишком серьезный. Вы же понимаете, насколько совет ауров заинтересован в истине? Собратья, кто порекомендует менталиста? Разумеется, для меня тоже. Хозяин… то есть… хозяйка здешней Инфериоры распорядится о подготовке помещений?

— Каких помещений?

— Для обследования. Ментального. Не волнуйтесь, там не требуется особой подготовки, — Игнасио ободряюще улыбнулся, и я поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ.

Он выглядел таким уверенным… Немножко раздосадованным зряшными подозрениями, но искренним, заботливым, спокойным. И очень, очень уверенным.

Ну, то есть я бы поверила…

Но в зале по-прежнему было очень тихо. Слишком.

— Возможно, и правда стоит проверить… — негромко проговорил Раймондо.

— Я не дам меня обследовать, — взгляд Дауда заметался по рядам. — Я не…

— Ты зря волнуешься, воин, — мягко проговорил Игнасио. — Чтобы тебя успокоить, я готов пройти исследование первым. Ты увидишь, что это безвред…

— Нет!

— Да успокойся же ты! Мне тоже не доставляет удовольствия то, что меня считают убийцей!

— Но убивать нравится!

— …между тем как настоящий убийца… Что ты сказал?!

— Ты сказал. Тогда… вытер саблю о мое тело и сказал… я не сразу «умер», я слышал… «Смерть — естественная часть жизни, одно из множества превращений живого. Но как сладостно порой ускорить это превращение! Жаль, нечасто выпадает такое удовольствие». Приказал собрать разорванные четки … — Дауда пошатнуло, — две бусины до сих пор под полом лежат… их можно достать.

— Довольно! Я требую обследования немедленно! Дарья, позвольте…

— Поддерживаю! — вскочил аур, рыжий до такой степени, что белая кожа на его лице казалась ошибкой. — Уважаемый совет, вопрос слишком серьезный, чтобы мы могли верить на слово чужаку и наемнику!

Игнасио кивнул… и напрасно. Потому что рыжий продолжил:

— Менталисты тоже не лучший вариант. Я предлагаю объединение!

Что?

Тишина стала оглушительной. Невозможной. Ни звука за, ни слова против.

И в этой тишине рыжик чем-то мазнул по рукам и раскрыл их ладонями вверх. И… что это? Бледно-зеленый, почти незаметный свет окутал его фигуру… и, крутнувшись, стремительно вытянулся вверх, словно призрачный воздушный змей. Зеленые глаза рыжего стали золотыми, и он тихо вздохнул, как вздыхает человек, получивший возможность оставить тяжелый груз…

А справа на его ладонь опустилась другая рука, и слева, чуть промедлив, еще одна. И цепочка покатилась по залу, соединяя руки, сплетая энергии. Ярко-бирюзовая, бледно-лимонная, нежно-розовая, мерцающе-белая, светло-сиреневая, холодновато-синяя… линия за линией взвивались вверх, вились и кружились, сплетались в узор, поднимались к потолку, превращаясь в мерцающий купол.

— Дарья, руку!

— Что?

— Я?! Но…

— Ты даешь руку? — В глазах Раймондо кипело золото. — Выбор, помнишь?

«Мы то, что мы выбираем». Помню…

«Только мы выбираем, где кончаются наши возможности».

«Делая выбор, ты принимаешь тот вариант будущего, который зависит от этого выбора»…

Я помнила.

Протянутую ладонь обожгло короткой болью, вторую тоже, но крик умер, не родившись. На моих ладонях была не кровь порезов, а два пушистых золотых шарика.

— Смелее! — Чужой свет подтолкнул «шарик», и тот, нерешительно помедлив, полетел вверх…

— Аур… — выдохнул зал. — Аур…

— Бенессионе…

— Феличите!

А следом раздались другие голоса — беззвучные:

«Воистину Дар».

«Добро пожаловать!»

«Не надо волноваться… то есть можно, но так сильно — не надо».

«Никто не обидит…»

«Не горюй понапрасну, девочка. Убивать плохо, но ты ведь защищала».

«Ты сильная. Справишься».

«Пузо? Изумительный способ замещения! Обязательно встретимся попозже, я просто должен поговорить с тобой…»

«Какой потенциал, какой великолепный потенциал! Потрясающе…»

«Поверь, все будет хорошо!»

«Все когда-то делали первый шаг. Главное, не паниковать, превращая окружающих в летучих серпенто».

«Опять про моих серпенто, сплетник. Всем новичкам про них заливать будешь?»

И я поняла, что такое — объединение. Нет.

Что такое — Объединение. Я поняла, почему в аур-совете невозможно соврать.

Как невозможно по-настоящему соврать себе.

Ты словно сидишь у костра в компании лучших друзей, которым можно сказать и доверить все, и тут не стыдно быть собой настоящим, потому что примут и помогут… Ты свой здесь, тебе открыто все… и ты открыт для всех. Можно соврать словами, выплести целое кружево… но невозможно соврать душой.

Хотя некоторые против.

В одном месте сияющий купол остался темным. И только один вампир не спешил включаться в Объединение.

Игнасио…

Теперь он не выглядел уверенным. И спокойствия на красивом лице не было. Он старательно прикрывался маской честности и сдержанной обиды за неуместные подозрения, но как-то сразу становилось понятно, что это маска. Может быть, потому, что руки с плотно переплетенными пальцами лежали ладонями вниз?

— Я не намерен участвовать в ритуале. Все, что наговорил этот обрубок, — ложь.

Тишина. Десятки пар глаз, сверкающих золотом. Беспокойно мерцал огоньками купол, все сильнее напоминая грозовую тучу.

— Я не считаю это нужным. Вы унижаете меня, требуя оправданий!

Тишина. От нее уже в ушах звенело.

— Кровь первых вампиров, я просто против, ясно?

Тишина.

«Ясно…»

Кажется, это выдохнула сама Инфериора — бестелесный голос пришел отовсюду:

«Правду!»

— Не считаю… не хочу! Не смейте… отпустите. Ненави-и-ижу-у-у!

«Рассказывай, Игнасио».

«Говори».

«Мы ждем».

— Я ненавижу людей. Вы знаете почему, они заслужили. И не раз выступал против соглашений с этими жадными тварями! Посмотрите, до чего мы докатились! Живем рядом с людьми, в их грязных городах, миримся с их мерзкими обычаями, приспосабливаемся! Все чаще в семьях и общинах попадаются эти смески с людьми. Полукровки! Порождения! Но никто не слушал моих предостережений!

«Правду».

— Хорошо. Хорошо… И я решил, что должен найти способ себя выслушать.

«Правду…»

— Будьте вы… хорошо. Да, меня слушали! Всегда слушали, но ведь не делали! Не всегда делали…

А потом услышал про хитайский способ, про оболочку.

И подумал, что можно попробовать. И я попробовал. Сначала на своих аргентумах.

Потом на себе — чтобы имитировать нужное поведение. Я не злоупотреблял. Просто продвинул своих, и…

«Правду».

— Хорошо! Это оказалось так легко — власть над чужим разумом, ощущение, что ты повелеваешь по-настоящему, без ограничений, безраздельно! И я — уже не один среди всех, а один над всеми! Понятно? Понятно?!

В эту минуту его лицо совсем не казалось красивым. Высокомерие, злоба и страх уродуют любого…

«Понятно. Рассказывай. Как ты собирался справиться с аур-советом?..»

После яростного всплеска Игнасио больше не пришлось «подталкивать». Выцветшим голосом он рассказывал про планы бывшего Трио Властителей — так именовали себя заговорщики. Похищения талантливой молодежи — лишь первый этап. Использование их как «энергорезерва» тоже. После успешного опыта наложения оболочек из похищенных планировалось сформировать что-то вроде подобия аур-совета, но подконтрольного Властителям и безгранично им преданного.

Где планировалось? Здесь. Неподалеку от этого города есть небольшая крепость. Юнцы там. Координаты? Пожалуйста.

Сколько? Пока шестнадцать. Плюс те, что остались по городам как подпитка.

Как они смогли осуществить столько похищений, не встревожив гвардию карбонадо? Имитировали несчастные случаи (Коррадо), гибель в дороге или от разбойничьих нападений (Валентино), пропажу четверых списали на бегство под влиянием любви… и так далее.

Были ли смертные случаи? Были. Нет, он не в курсе, кто именно… не спрашивал… не хотел знать.

Были среди них его ученики? Были. Немного. Он не хотел привлекать к себе внимание. До поры до времени.

Ваши аргентумы не противились таким планам? Противились. Но он справился с этой проблемой. Нет, он не всех убил — только двоих. Да, только двоих. Остальные — сообщники, можете делать с ними что хотите.

Чего он желал всем этим добиться? Он уже сказал. Разве непонятно?

Тихий шепот, волнение — аурам понятно не было. Мне тоже. Почему люди — и вампиры! — которые могут, имеют возможность стать частью чего-то (семьи, круга друзей, совета), так часто этого не ценят? Как те, что выросли без войны, не ценят тишины мирного неба. Дедушка-ветеран, которому я носила продукты, каждое утро в любую погоду открывал окно и «слушал тишину». А на непонимание (какая тишина — машины ведь, голоса, стройка неподалеку) только улыбался: «Деточка, не дай бог тебе узнать, что такое бомбежка и минометный обстрел. Пусть всегда будет тихо»…

Кто устроил взрыв? Коррадо. Да, договорились. Но Коррадо всегда был бестолочью с претензиями…

Почему предложил обследование своей памяти менталистами, ведь это неминуемое разоблачение? Именно потому что неминуемо, ведь Объединение — гарантированное разоблачение. А если бы ему разрешили обследовать память, то он и менталист оказались бы в комнате одни… был шанс сбежать…

Попытался бы он убить менталиста? Конечно, попытался бы, для этого и предлагал.

Потрясенная пауза. Ауры наверняка не раз сталкивались с подлостью, жадностью, да и с жестокостью тоже. Но то, что на это оказался способен один из них…

«А как вы все-таки планировали нейтрализовать вмешательство аур-совета? Вы ведь понимали, что мы узнаем про ваши планы? По пропавшим подросткам уже велось расследование. Мы бы все равно скоро узнали».

Игнасио молчал, только пальцы… пальцы дрожали все сильнее.

«Как вы планировали поступить с аур-советом, Игнасио? С остальными аргентумами, честными? Игнасио?»

Ответа не было. Хотя все уже стало понятно. Без слов.

Глава 37

Хочешь, чтобы он стал твоим? Встала… Пошла и забрала!

Из наставлений матерей младым девам

Дарья

Ауры до сих пор в городе, уже почти три недели. Не все, правда, только десять. Они отрегулировали пошатнувшуюся было Завесу, поснимали оболочки со Старших, помогли избрать новых аргентумов. Микеле и одного из вампиров Раймондо. Третьего пока не было. Предлагали Мелисс, но она мгновенно вышла замуж за своего Джакомо и заявила, что намерена посвятить себя семье и детям, которых планирует родить не меньше четырех, причем в кратчайшие сроки. Я было пожалела Джакомо — у бедняги и так душа неизвестно в чем держалась (каторга на рудниках даром не прошла!), но он на слова жены засиял не хуже солнышка… И стало понятно, что тут подходит не жалость, а… зависть, пожалуй?

— Нет, ауру в замужество путь не заказан… — Раймондо сказал так, как бы случайно.

Новые аргентумы активно взялись за работу, они не слишком доставали своего аура — аур-то пока еще учился. Учеба шла хорошо, хоть и немного нервно: в город доставили «юнцов» — похищенных вампиров, и ауры были по горло заняты их реабилитацией. Семьям пока решили их не отдавать — слишком уж хорошо жертвам промыли мозги, с ними еще работать и работать. Пока удалось снять оболочки, пока подобрали кураторов…

Навещать ребят разрешали, но пока особого толку от этого не было. Я лично наткнулась на рыдающую женщину, дочь которой, еще год назад талантливая целительница, умница, встретила мать презрительным взглядом и угрозами. А приведенную собаку — бывшую любимицу — едва не убила. Но целители — их называют энчелесто — обещали, что этот «постэффект» скоро пройдет.

Что случилось с Игнасио и аргентумами, которые поддерживало бывшее Трио, я не спрашивала. Надеюсь, ауры разобрались с ними по справедливости.

Даиза, во всяком случае, они лечить не стали. На семь лет — именно столько он по поручению своих аргентумов «присматривал» за Джано (и портил ему жизнь — уже по своей инициативе) — он останется с внешностью «бескрылого скального дракона». Если аур — то есть я — не решит иначе.

А я не решу.

Переезжать в Инфериору я отказалась. Что-то не пустило. Башня не обиделась — все равно я торчала там с утра до позднего вечера, и моего присутствия ей хватало по самую крышу.

А в доме Джано хозяйничал Алишер. Это он теперь возился со сторожками, кормил ящерок, разбирался с заказами, которые приносили для паука-птицежора, да еще успевал учиться. Встречал меня с работы немудреным ужином. Менялку дрессировал. Тесто значительно поумнело, научилось говорить, и теперь нам приходилось учить его совсем другому, а именно — помалкивать. То есть не попрошайничать, когда являются клиенты и торговцы. Закаленные жизнью продавцы и то не выдерживали, когда на выходе их перехватывал Менялка и принимал свой коронный жалобный вид «дядя, да-а-а-ай лепешечку!» (вид включал огромные глаза, трогательно сложенные на груди руки, дрожащие губки и торчащие ребра, призванные убедить самого черствого человека). Устоять не мог никто, за исключением жестокосердого и злопамятного торговца сыром. После двух скандалов у Менялки проснулась фантазия, а на хитрость он и раньше не жаловался, так что теперь посетителей за воротами вполне мог встретить пустынный лев или гигантский говорящий попугай. Клиенты, правда, уже натренировались и не улепетывали с воплями, но предела совершенству, как известно, не бывает. Алишер подслушал, как наше бывшее тесто учится говорить на разные голоса, так что, судя по всему, вскоре посетителей ждал новый сюрприз. Кстати, интересно… а тот тип, который принес нам вчера две миски слив, был настоящий? Рад немного удивился, когда через несколько минут мужчина забрал одну миску, объяснив, что в ней ягоды слегка подпорчены, и он вот-вот принесет новые… До сих пор несет.

Ну, если это Менялка, то он доигрался!

Что? А, нет. Работать отправим. Раз умеет попрошайничать, то на работу мозгов хватит.

У того же Санни вон как хорошо получается. Бывшее лазурное чудо окончательно стало учеником Башира-эффенди. Тот его хвалил, представлял всем заказчикам как несомненный талант и уже поговаривал, что вот Санни — юноша, а у него дочка подрастает, так и… Дочь пока ростом была с кактус, причем вместе с косичкой, так что, думаю, о свадьбе думать рановато.

Хватит с меня одного жениха.

Амин так и не отвязался, несмотря на то, что хвоста у меня больше не было. Ну то есть почти… Ауры-женщины зазвали на посиделки и осторожненько расспросили, неужели в моих землях хвост является неотъемлемым атрибутом красоты? Нет? Почему я его не уберу? Хотя, с точки зрения полезности, несомненно, эта конечность имеет право на существование, а уж боевой эффект очевиден… они, мол, меня понимают, но я не буду возражать, если они ее «свернут»? Я еще слова не сказала, а хвост уже исчез. Не успела я обрадоваться, как вампирши предложили похлопать в ладоши. И еще целую минуту объясняли онемевшей мне, что теперь хвост вроде конденсата — появится только при определенных условиях. Вот как сейчас. И можно, мол, не благодарить. Я и не смогла. Мне очень живо представилось, что вот сижу я на каком-нибудь концерте…

Так что хвоста-то не было, но Амин не терял надежды его все-таки повидать, а пока — можно они с Тагиром заберутся на чердак?

Ну да, они с Тагиром. Малыш-оборотень произвел на сына эмира огромное впечатление. На самого эмира, впрочем, тоже. Джамал истинно восточный человек, а у них понятия «сын» и «друг», кажется, самые важные в жизни. А еще «храбрость» и «верность». А в Тагире имелось и то и другое. Так что эмир дружбу своего сына с маленьким оборотнем горячо одобрил, отвел мальчугану покои во дворце, учил наравне с Амином и разыскивал его родителей. Только мне почему-то казалось, что даже если эти родители отыщутся, Джамал уговорит их остаться здесь…

А пока эта спевшаяся компашка успела облазить всю Инфериору сверху донизу, найти в подземелье клад, а на чердаке скелет огромной рыбы… или наоборот?

Гвардия просеяла город через мелкое ситечко и выловила-таки беглых аргентумов. Кстати, я была права, гвардия — это что-то вроде службы быстрого реагирования, спецназа и милиции, вместе взятых. А вот кто такой отец карбонадо, никто не знает. Жил триста лет назад такой вампир — появился неизвестно откуда, имени его никто не ведал, лицо в шрамах, а характер… Даром прозвище Алмаз не дают. Где хитростью, где силой характера, где уговорами, но он сумел снова объединить подмятых людьми «светлоглазых» и основать аур-совет. С этого и началось возрождение расы… Когда он исчез, вампиры основали в его честь что-то вроде ордена, который и стал гвардией. Вчера, кстати, гвардейцы приходили с предложением взять на себя организацию приютов и с жалобами на отроков, которые, прослышав, что дядям-вампирам понадобился паук-птицежор, завалили их тренировочный дворик кучей пауков всех форм, размеров и степеней ядовитости. Добрые детки.

Нет, я точно рехнусь с этими местными!

Вот и дом. Устала я сегодня… Мы проходили «перемещение через Колодцы», а это то еще удовольствие. Да, система Колодцев может сработать не только как «Скайп» — в экстренных случаях ее можно использовать как телепорт. Но только в экстренных — энергии на это идет прилично. Потому и передвигаются этим способом только ауры или аргентумы. Или те, кого они страхуют. У обычных орихальти без этой помощи-страховки слишком велик шанс сразу после путешествия попасть к целителю, а то и на кладбище. Хотя случается всякое. Мир бывает очень недобрым, и если Колодец — единственный способ спастись от пожара или разбойничьей ватаги, то, пожалуй, рискнешь.

Уф, умоталась… Такое ощущение, что если бы не Шер, я бы и дом не нашла. Хорошо, что он меня встречать пошел. А Лоренцо провожать — без его разговоров я бы заснула прямо на дороге…

— Дарья, а как правильно — «Фронческо» или «Франческо»? — поинтересовался Алишер.

— Франческо, — вместо меня ответил Лоренцо. — А что, он тоже?

— Ага. Ему Алессандро сказал. А что?

Это Шер список составляет. На сторожков.

Первая встреча с нашими сторожками для молодого вивенте аура Лоренцо (тот уникально рыжий, который предложил Объединение) стала ни с чем не сравнимым впечатлением. А главное, незабываемым… по крайней мере, он так говорил. Как отошел от первого шока, так и сказал.

…В тот вечер была его очередь втолковывать новенькому ауру тонкости его прав и обязанностей. Объяснения продолжились и по дороге домой, потому что на занятие Лоренцо опоздал, консультировал кого-то… Правда, разговор быстро съехал с «порядка определения основных характеристик вампира и пяти основных различий между вампиром истинным и порожденным». Не то чтобы мне было неинтересно, просто выяснилось, что Лоренцо когда-то обучался вместе с Лиджано, и они даже дружили некоторое время, до похищения. Тут уж я вцепилась в вампира мертвой хваткой и стала выспрашивать подробности вплоть до: «…Уже пришли? Слушай, а заходи в гости, договорим?» Тот и зашел, не ожидая ничего плохого.

А сторожки уже привыкли к тому, что любой, кто пришел с хозяйкой, — «свой» (во всяком случае, если она не даст команду «фас»). А «свой» для сторожков… ну он свой и есть. И на него можно кидаться всей стаей, валить на землю и жизнерадостно обнюхивать-ощупывать лепестками. Я и забыла, почему торговцы почтительно пропускали меня в дом и старались держаться на расстоянии, гостя даже не предупредила.

А сторожки не забыли… И, узрев, что хозяйка не просто кого-то ведет, а еще активно разговаривает… словом, гость был сочтен своим по полной программе!

Лоренцо еще калитку для меня придержал, помогая войти. А в следующий момент зеленая туча молча врезалась в него, сшибла с ног и дружно напрыгнула сверху. Бедный вампир приложился затылком об мою ногу (хорошо, что я помягче остальных, пока, по крайней мере), а когда проморгался, увидел у своих глаз сразу тройку зубастых цветочков и… онемел.

— Фрк? — поинтересовался самый наглый, протягивая вперед листочки. В переводе это означало: «Есть что-то вкусненькое?» — но откуда это было знать вампиру? Счастье еще, что Лоренцо был вивенте, понимающий живое, иначе несдобровать бы моей зеленой малышне.

Конечно, через минуту чересчур дружественно настроенные цветочки были отогнаны на свою клумбу, гость поднялся на ноги и отряхнулся от пыли, а извинения я высказала в необходимом количестве… но остаток вечера, считай, мы потеряли. Гость был в состоянии говорить только о сторожках. Он с огромным интересом расспрашивал об их появлении, характере, кормлении и прочих важных вещах, гладил самых активных и выпрашивал хоть один в подарок. Те, обрадованные таким интересом, чуть ли не мурлыкали и лезли под руки, отпихивая друг друга. А на следующий день в наш двор началось паломничество. Вивенте среди ауров почти треть… и, кажется, уже больше половины из них стояли в очередь за семенами.

— И сколько нынче в списке на сторожков? — спросила я, чтобы стряхнуть с себя сонную дурь.

— Пятьдесят семь! — улыбнулся Шер. Я прикинула, хватит ли сторожкам семян при таком раскладе, но мальчишка тут же перебил меня: — Только это не на сторожков!

— А на что?

— Ну вот тут, в левом кармане, — список на очередь к птицежору. В правом — список тех, кто стоит в очереди на яйца, в которые Джано запаковывает змей. То есть как бы змей. Они смотрятся грозно и кусаются больно, но не смертельно, а так. Парализуют, сон наводят… Мне Джано показывал, как их делать — это просто!

— Зачем им змеи?!

Паренек посмотрел на меня с искренним непониманием:

— Ну как. Для сокровищниц там… для охраны дома от воров. Да мало ли! Отъедет человек из дома — под дверь и окна по такому яичку положит. Воры и попадутся. Представляешь?

Как же, как же. Очень живо представила. Возвращается домой измотанный человек, думает только о бане и постели, напрочь забыв о ловушках, и… Интересно, когда придут первые жалобщики?

— Да, Лиджано — великий мастер, — вздохнул Лоренцо, — такой талант…

«Был», — прошелестел ветер пропущенное слово.

— А вот этот список на лечение. — Алишер опустил голову. — Народ надеется, что он вернется… у других лечиться не идет. Ждут…

Я проглотила комок в горле. Ждут. Ты тоже ждешь, малыш… надеешься. И я. Потому мы с тобой и живем здесь, потому и не меняем ничего, потому к ужину каждый раз достаем на одну тарелку больше.

Вернется ли он? Я уже четыре раза делала запрос его семье, но в ответ приходило только сухое: «Без изменений». Оживить бы этого Валентино и закопать еще раз, властителя недоделанного! А родственников Джано взгреть! Уволокли парня домой, и это в тот момент, когда лучшие целители, признанные менталисты — здесь! Что за отношение? Пропесочить их…

— Давай.

Я вздрогнула и уставилась на Лоренцо. Я что, вслух это все сказала?

— Имеешь право, — продолжил рыжик. — Ты его аур и его Дар. Вы связаны. Ты имеешь право участвовать в его судьбе и лечении. Я понимаю, почему они забрали Лиджано домой — родные места, знакомая обстановка и семейное тепло порой творят чудеса. Но уже прошло достаточно времени, и ясно, что это не работает. Требуй его возвращения.

Я чуть не развернулась обратно к башне — хотела пойти и потребовать прямо сейчас, но мы уже стояли у наших ворот, а у Лоренцо в кармане были гостинцы для сторожков…

Только они навстречу не выбежали.

Мы переглянулись. Я на всякий случай шевельнула пальцами, выдернула из запаса неактивированную пока связку щитов. В ладошке Алишера само собой возникло одно из тех самых яиц. Двух аргентумов из города Коррадо пока ведь не поймали…

— Миу! — строго потребовала внимания садовая дорожка. В траве бесовски сверкнули зеленые глаза. — Ми-у?

Не может быть. Левушка!

Откуда?

И мы с Шером снова встретились глазами, одновременно оглушенные одной и той же мыслью: если Левчик здесь, то, может, и…

Сторожки нашлись в саду под ближайшим деревом. Деревья, обожженные во время нашествия мортугов, потихоньку оживали и уже не выглядели как после атомной войны. Но кажется, сторожков вид дерева особо не волновал — они притихшей толпой собрались вокруг человека, который неподвижно замер, прислонившись спиной к стволу. Услышав топот трех пар ног, он открыл глаза и посмотрел на нас…

— Джано…

В сумерках я никак не могла различить и понять выражение его лица. И сердце грохотало так, что Лоренцо я не услышала. Понятно было, что он что-то сказал, но что?..

Как он оказался здесь? Выздоровел ли? Почему он молчит?

Губы шевельнулись, но я опять ничего не услышала.

— Что?

Черные глаза посмотрели на меня с непонятным выражением.

— Приветствую вас, мой аур.

Он говорит! Он выздоровел! Он говорит!

Только… Что это он такое говорит?

— Кто?

И плотно сжатые губы дрогнули. Бледное лицо — ни капельки краски, все в открытую — мягко засветилось в улыбке.

— Мой аур… — Горячие пальцы коснулись моего запястья. — И мой Дар… драгоценный Дар.

— Я не успел уйти в грано правильно. Вообще ничего не успел. Перекинул Дарье форца, и сразу это. — Джано непроизвольно сморщился, потер висок… — Почти жаль, что именно та память уцелела — без этого воспоминания я бы охотно обошелся.

— Болит? — Рука Лоренцо очень точным профессиональным жестом легла рядом с пальцами Джано. — Не хочу расстраивать, Ли, но без менталистов не обойтись. И голова еще пару лет будет побаливать от каждой мелочи. Ментальный удар есть ментальный удар. Придется поберечься.

— Знаю… Я не успел целиком свернуть «лепестки», а закапсулировать тем более. Ударом перекорежило все, что было сверху, а дальше… дальше все пошло уже без участия сознания, на чистых инстинктах, как у ящерицы. Приглашенный отцом менталист полторы недели бился, чтобы определить, есть ли там что восстанавливать. Он меня обратно и привез. Определил, что зацепка где-то здесь.

— Понятно… На что зацепил?

— Вы о чем? — насторожил ушки Шер. Рад, поспешно примчавшийся из огорода, тоже переводил любопытные глазки с одного на другого. Я молчала — мне пока хватало того, что я просто видела его живым и почти здоровым. Того, что он вернулся… Вопросы потом…

Вампиры смотрели на любознательного подростка одобрительно.

— Шер, почему прорастает семечко?

— Время пришло?

— Не только время. Есть другие факторы, запускающие рост. Земля, скажем, достаточно теплая, хватает влаги, хватает места. Если соблюсти эти условия, зерно даст росток. Грано основан на том же принципе. Талантливые менталисты «цепляют» к нему несколько таких факторов-условий, добиваясь возвращения личности в мало-мальски безопасной обстановке… или в критической… в зависимости от задачи. Так на что зацепил? На контакт со своим Даром?

— Нет. К Дарье я не хотел привлекать внимания, даже фантом создал, на который якобы шла откачка энергии — подобие крысы. Интересно, долго ли они за ним гонялись…

— Судя по тому, что в башне до сих пор ни одной крысы — долго. — Голос Микеле, донесшийся от калитки, был на удивление спокойным… ровно пять секунд. На шестой секунде вампир одним махом перелетел через забор и сцапал Джано в объятия, невнятно завопив что-то вроде: «Живой, живой, зараза везучая!»

Джано слабо отбивался, обзывая Микеле в ответ хитрым змеем, удавом и приговаривая: «Пусти, задушишь!» — пока аур — то есть я — не прекратила это безобразие. Ну а что? Больная голова у Джано уже есть, а сломанные кости ему при таком раскладе тем более без надобности.

— Индетро, — довольно мурлыкнул Микеле, отпуская слегка помятого товарища. — Джано, как тебе вообще удалось заставить ее посидеть в камере, а не рваться на помощь сквозь двери и стены?

Мой вампир с укором глянул на друга, таким, знаете, взглядом… как невезучий муж, попросивший приятеля прикрыть его перед женой, а приятель — вот беда — все выболтал.

Интересно что? Минуточку.

— Подожди, — от нехорошего подозрения у меня прорезался голос, — то, что ты мне сказал тогда, в камере, насчет маяка — это что, вранье? Чтобы сидела тихо и «не привлекала внимания»?

— Нет…

— Правда? Не врал?

— Дарья. — Занервничавший Микеле попытался вмешаться в разговор, но Джано торопливо выставил в его сторону раскрытую ладонь: подожди, мол… не мешай…

— Соврал. Но не об этом.

— А о чем?

— Что помощь придет быстро. И… Подожди, не… послушай! Я знал, что кто-то из нашей команды сливает информацию, поэтому ни с кем полностью не делился планами. Никто не знал, что Лаура под охраной эмирской стражи была переправлена в соседний город, к их Колодцу, никто не был в курсе, что весть в аур-совет все-таки послана. Но ответа не пришло, и я… не был уверен. И когда ты приняла форца, появился дополнительный шанс. Только, понимаешь, для того, чтобы энергия «прижилась» без особых потерь, телу надо пребывать в состоянии покоя. Чем дольше, тем лучше.

— И? О…

— Если бы ты не надеялась на немедленную помощь — осталась бы в камере? Ты ведь и правда индетро…

Хм… То есть если бы я занялась спасательными работами сразу, то еще неизвестно, кто кого похоронил бы под колонной? Кстати, о спасательных работах…

— А что тогда за советы сбежать и позаботиться о мальчишках?

— А как еще защитить индетро от боли из-за гибели хранимого? — мягко вмешался Лоренцо. — Только нацелить на кого-то другого. Ли все сделал правильно. И ты тоже. Все хорошо, вам удалось сберечь друг друга в почти безнадежной ситуации.

Он говорил еще что-то, тоже правильное и мудрое, но я уже не слышала.

Из-за гибели. Из-за гибели… После…

«Джано? Почему…»

Я не надеялась на ответ, тем более мысленный, но он пришел — в мерцании серебряных глаз.

«Потому что я тебя…»

— Э-э… мне кажется, что в Инфериоре у меня… э-э… шкатулка с артефактами не заперта, — вдруг осенило Лоренцо. — А там окна открыты, всякое может случиться. Вы проводите меня, Микеле?

Вампир покосился на нас с Джано…

— Безусловно, аурум, — проговорил он с преувеличенной серьезностью. — Артефакты, бесспорно, нуждаются в серьезной охране. Вы знаете, недавно в городе появился воришка, который запускал в окна богатых горожан ручных обезьяно…

— Что вы говорите… — покачал головой Лоренцо. — Сожалею, Ли и Дарья, но меня и аргентума Микеле призывают неотложные дела, и мы должны вас покинуть. Срочно.

— Очень срочно! — подхватил Микеле. — Просто экстренно!

Видимо, неотложные дела были настолько неотложными, что оба вампира решили не терять времени на то, чтобы выйти через калитку, и покинули дом максимально коротким путем — через забор.

Уже с улицы — после короткого спора шепотом — немного сдавленный голос поинтересовался:

— Ли, а на кого ты все-таки зацепил грано?

Джано улыбнулся:

— Тебе понравится. На сторожков.

— Ага, проспорил! — взвыли за забором.

— Ты тоже!

— Джано, с тебя потом выпивка! И закуска! Учти!

— Мур-р? — живо заинтересовался Левчик.

— Пойду-ка я посмотрю, как там Менялка, — хихикнул Рад и испарился.

— Мне тоже надо… а мне надо срочно чай заварить! — вдруг вспомнил Шер и улетучился на кухню. — Левушка, идем, там есть рыбка…

На слово «рыбка» подхватился не только Левчик, но и сторожки. Зверинец радостно устроил забег до кухни, и мы остались одни…

— Дарья, я…

— Учтите, что оптимальный срок Сочетания — через шесть дней! — напомнил забор. И затих.

— Паршивцы… — пробормотал Джано. — Знаешь, что такое Сочетание?

Ботаник мой…

— Догадываюсь.

— И… ты… согласна? — самые теплые в мире глаза смотрели в мои.

— Ну… срок же оптимальный… — шепнула я в ответ. Комментарии забора сбили нас с настроя, и теперь заветное слово на букву «л» никак не выговаривалось ни им, ни мной… а ладони на моих запястьях становились все горячее. Или мне так казалось? Утонувший в сумерках сад куда-то уплыл, под небом с первыми звездами остались только мы, и теплое дыхание уже касалось моей щеки. Стоило только повернуть голову… и…

…и даже поворачивать не пришлось.

…на экране целуются совсем иначе, я смотрела, там как-то…

…но мне хватило…

…это снова было как полет, только совсем нестрашный…

…яркая вспышка залила двор, грохнула молнией по корытцу для сторожков, от которого Рад только что оттащил Менялку. Это сработали забытые щиты, которые я запамятовала вернуть в неактивное состояние.

— Пора!

— Да… сейчас…

Под взглядами вампиров я неловко поправила шарф. Будете смеяться, но этих вампиров я боялась. Нет, это были не беглые аргентумы. Свекровь моя будущая… И свекор соответственно. И не сказали ведь ничего плохого — настолько радовались тому, что сын жив-здоров, что готовы были принять любую его женитьбу. Просто… боялась, и все. Как-то там моя мама…

— Феличите!!! — уже сотый раз кричали за окнами. Второе нашествие ауров на город было воспринято куда положительней. Все-таки повод на этот раз оказался радостным. Сочетание, а проще говоря — свадьба, взбудоражило всех и каждого, начиная с городской детворы и заканчивая окрестными торговцами. Не все из торговой братии радовались — аур-совет принял семилетний план по изживанию работорговли в частности и рабства вообще…

Народ тут понятливый, история бывшей рабыни, которая в одночасье стала ауром, широко разошлась по поясам, так что вчера к будущей новобрачной явился глава местных работорговцев и сообщил, что он, мол, меняет бывшую специальность на специальность торговца экзотическими животными, так что всех рабов отпустил за символический выкуп. К нему ведь нет претензий? Вай, спасибо!

Рехнусь я с этими местными.

Джано не видела трое суток, вместо него в моих комнатах днем толклись самые разнообразные посетители с подарками и просьбами, а ночью посторонний м… да нет, не мужчина. В смысле, мужчина, но будущий. Санни. Он пообещал, что расшибется в шеку (лепешку), но я буду самой красивой невестой в этом городе. А красота требует жертв…

Маски, ванны, беседы («пузо» мое переориентировали на иной голод — жажду деятельности и общения… интересно, как скоро они об этом пожалеют?).

Но сегодня все это осталось позади.

Приближался рассвет.

— На границе дня и ночи…

Свадьбы вампиров, как правило, проходят на рассвете, в утренних сумерках, поэтому и формула такая.

— Под лучами светила земного, блеском светила ночного и теплом огня живого…

Может, потому и называется обряд — Сочетание.

— Дарья, отдаешь ли сердце свое будущему мужу?

— Да… — Светлый ободок, сияющая золотом линия окружает мое запястье.

— Лиджано, отдаешь ли сердце свое будущей жене?

— Да, — без колебаний ответил мой вампир и посмотрел не на свой новый браслет, а в мои глаза. А в его глазах было такое… такое… я не знаю, как сказать. И имеются ли такие слова вообще?

Но я больше никогда не почувствую себя некрасивой.

«Люблю тебя».

— Супруги соединяют руки свои, и губы свои, и свою энергию. Да вступят они в рассвет единым целым и получат благословение луны, солнца и огня живого…

Что это?!

Не что, а кто!

Прямо посреди сада, который знобко кутался в утренний туман, возникли четверо, одетые в одинаковую пятнистую форму, весьма напоминающую наш камуфляж. Я чуть не активировала щиты, будущий муж тоже. Мое золото и его серебро мгновенно сплелись и замерли, ожидая внутреннего приказа. Ничего себе, первое объединение энергии!

Да какая же это зараза портит нашу с Джано свадьбу?!

Рядом послышалось чье-то растерянное «ой».

— Просьба не волноваться… — начал кто-то. — Нам просто нужно забрать нашего…

— Это за мной! — послышался рядом беспредельно счастливый голос, и на пятнистую команду набросился Рад. — Папа, папа!

— Рад… — Невысокий мужчина, копия нашего тинейджера, дрожащими руками ощупывал мальчишку. — Рад, малыш… хийо мио…

Рада нашли! Замечательно! Ради такого случая свадьбу можно и прервать… ненадолго. Интересно, а почему я их все-таки понимаю?

— Дарья Сапсан из мира Земля, — с места в карьер атаковал меня второй пятнистый иномирец. — Комиссией соутэй вы признаны пострадавшей во время одной из наших миссий по спасению соотечественника, в ходе которой был утерян портативный трансерфер, перебросивший вас в этот мир. Миссия приносит официальные извинения и… — Он вдруг замолк, словно выслушивая невидимого собеседника, что-то переспросил, поморщился и обреченно махнул рукой. — Давайте…

В следующую секунду на площадке появилось что-то темное, большое… рассыпающееся на глазах… ой! Я увернулась от пикирующего мне на голову чемодана, только чтобы получить по тому же месту сумкой. Твою диету!

Мгновенно свитые щиты остановили в воздухе груду вещей, белый ящичек с красным крестом… и невысокую женщину в цветастом платье… со скалкой наперевес… такую знакомую…

— …меня к ней, а то вы у меня узнаете!.. — гневно продолжила гостья начатую фразу. — Ишь, пораскидывали свои транс… трас… транзисторы!

— Мама?!

— Доча!

Мы залили слезами ближайшие сумки, чемодан, прорвавшийся мешок с вермишелью и мышильду Рада. Мы поругались, помирились, обнялись, по ощущениям, раз сто и раз пятьдесят пробежались по модели диалога: «Ой-да-что-ж мы-сидим-у-меня-же-у-сумке-мам-да-не-хочу-я-есть!» — и все это за пять минут. Мы пропустили мимо ушей все виноватые объяснения пятнистой команды, все вопросы и несколько настойчивых предложений (из-за забора) пожертвовать на храм во имя счастливой семейной жизни… Наконец мама обратила внимание на Джано, который не вытряхивал из волос вермишель, как остальные (хорошая вещь — щит, если умеешь быстро ставить), а успокаивал гостей, что все хорошо и все нормально… и нет, Менялка, копировать Дарью не надо… и соутэй не надо… и новую гостью… ни в коем случае! И да, Рад, конечно, мышку забрать можно…

— А это кто ж? Красивый какой… — Мама прицельным взглядом смерила фигуру вампира. — Тильки тощеватый.

— А это мой муж.

— Шо?!

— Джано. Мама, он хороший…

— Кому мама, а кому теща! А ну рассказывай, доча…

Спустя пять минут, когда вещи (мамин «запас» на жизнь в новых местах) собрали и отодвинули в сторону, так незабываемо начатая свадьба продолжилась в той же неповторимой манере:

— Дарья! — радостно подпрыгнул Рад. — Хороший сюрприз папа вам на свадьбу приготовил? Смотри, тут трансерфер с двойным перемещением, только туда и обратно, заряда хватит на десять рейсов…

— Вы целоваться думаете? Без этого вы не муж и жена…

— Пожертвуйте на храм, во имя пресветлого Нейгэллаха… и Шергэллаха тоже!

— И тут спасу нет от сектантов!

— Мам, это не сектанты.

— Погорельцы, что ли? Эй, на улице, ловите, тут консервы!

— А-а-а-а!

— Ой… Дашута, я, кажись, спутала. Консервы вот, а то твои гантели были…

— Какая женщина… О, Нейгэллах, отращу тело — женюсь!

— Сынок, а это кто?

— Теща… Дарья, пожалуйста, постой спокойно — поцелую.

— Горько! А шо никто не кричит? Так хоть похлопайте молодым… Похлопайте! Доча, покажи им как! Ой… доча… А это что ж такое?

— Хвост! Ура-а-а, хвост! Я его все-таки увиде-э-эл! Папа, смотри! С кисточкой! С бантиком…

Пять месяцев спустя

Небольшой взрывчик меня не тревожит. Когда дома лаборатория, это в порядке вещей. Хотя лаборатория ведь в другом крыле?

— Джано?

— Кха-кха… Доча? Я тут вам с Джано борщику сварила. Только знаешь, здесь травки такие странные…

Джано появился как раз в нужный момент, чтобы услышать последнюю фразу. И мама с удивлением увидела, как дочь и зять сползают по стеночке, неясно от чего заходясь в приступе дикого хохота.

— Да шо вы як скаженны? Лучше скажи, что там наговорили?

Смех Джано затих моментально.

— И правда. Как?

— Нормально все. Работаю еще три месяца и месяц в запасе. Ой, задушите!

Вот так. Мы с Джано… словом, все у нас хорошо.

Ребята подрастают. Сторожки таки сбросили семечки. Новая поросль кусаться еще не умеет, а вот передвигаться — вполне.

Что вам интересно? Брачная ночь?! А здесь брачной ночи не бывает, бывает брачное утро, свадьба-то на рассвете. Да получилось все, получилось. Я же говорю, что работаю еще только три месяца.

А потом у нас будут двойняшки…

Примечания

1

Хафиз. Пер. Т. Степендиаровой. — Здесь и далее примеч. авт.

(обратно)

2

Омар Хайям, пер. Г. Плисецкого.

(обратно)

3

Наум Коржавин «Вариации из Некрасова».

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg