«Спецоперация»

Сергей Боровский Спецоперация

Докладчик замолчал, и все, как по команде, повернули головы в сторону полковника Лаврова. Борис Терентьевич постукивал по столу пальцами и играл с воздухом, то набирая его в рот, то выпуская, что было свидетельством его глубочайшей задумчивости. На столе перед ним лежали черные мужские трусы устаревшего образца, далеко не новые, принадлежавшие довольно-таки крупному экземпляру.

— Сколько всего пропало людей? — наконец, спросил он.

— Восемнадцать, — с готовностью ответил капитан Макаркин. — Но это только те, про кого мы знаем наверняка.

— Понятно, — буркнул полковник. — Удивляюсь, что вы вообще спохватились. А то могло бы и все население города исчезнуть. При вашей-то бдительности.

— Так ведь не было же заявлений! — попытался оправдаться Макаркин. — А как появились, мы сразу наряд туда и отправили.

— Ты мне эти сказки не рассказывай! — осадил его начальник. — Небось, сами же и уговаривали потерпевших не торопиться.

— Не было такого! — Макаркин клятвенно прижал правую руку к груди.

Неизвестно, поверил ли опытный полковник своему подчиненному или только сделал вид.

— Ладно, — решил он. — Проехали. У кого какие соображения?

— Позвольте мне, — вызвался майор Коваленко, возглавлявший аналитический отдел.

— Валяй.

Майор тяжело поднялся, как и положено кабинетному работнику среднего возраста без наклонностей к физкультуре.

— Значит, ситуация такая, — бодро начал он. — Вешняки находятся в семидесяти километрах от нас. Там нет телефонной связи. Дорога разбита. А у нас на весь отдел — четыре транспортных средства, одно из которых, как нам тут было доложено, уже не вернулось. Поэтому я считаю дальнейшую самодеятельность не только бессмысленной, но и опасной.

— К чему ты клонишь?

— Необходимо вызывать ОМОН из области. Другого выхода я не вижу.

Полковник сделал добродушно-язвительное лицо.

— Как мило! Передадим наши дела наверх и забудем, как дурной сон. И за что мы только тебя кормим? Чуть чего — сразу ОМОН. Почему не кремлевский спецназ? Ещё предложения есть? — обратился он к собранию.

— Тут про дороги и телевидение в Вешняках говорилось, — подал голос оперативник из убойного отдела капитан Мамонов. — А электричество у них есть?

— Конечно, есть, — подтвердил Макаркин. — Как без электричества?

— Ну, вот. Отключить его к чертовой матери — и всё. Сами на коленях приползут.

В кабинете произошло оживление.

— Радикальненько, — улыбнулся Коваленко. — Ещё можно их мышьяком с самолета посыпать.

— Самолет сломался!

— И мышьяк кончился!

— Ну, началось, — проворчал полковник. — Говорить только по делу!

— А может, население организовать? — предложил молчавший до сего момента майор Куропаткин, заведовавший кадрами. — Я имею в виду, прежде всего, родственников пропавших. Люди они заинтересованные. У них и машины есть, и ружья, если что. Пошлём с ними двоих наших, для руководства.

— Вот это уже на что-то разумное похоже. Продолжай.

— Не доезжая деревни, километр или два, спрячем транспорт в лесу. Подойдём сразу с нескольких сторон и устроим наблюдение. «Языка» возьмём, в конце концов.

— А что? Звучит неплохо. Есть возражения? Дополнения?

План Куропаткина приняли почти единогласно. Командиром группы назначили Мамонова, как бывшего участника боевых действий, а в помощники к нему прикрепили двоюродного брата пропавшего следователя Михайличенко — Федю, который работал в отделении шофёром.

С родственниками не возникло никаких проблем. Многие из них уже и сами порывались что-то предпринимать, а тут вдруг такое толковое предложение из милиции поступило. Всего набралось двадцать человек на четырёх машинах.

Выдвигаться решили поздно вечером — и глаз посторонних поменьше, и до рассвета запас времени есть. Колонну возглавил «Круизёр» одного местного предпринимателя, а за ним пристроились ноздря в ноздрю: милицейский «Уазик», хорошо объезженная «Нива» и праворукий «Субару Форестер».

***

Дорога действительно оказалась лишь немногим лучше просеки в лесу. Они то и дело вязли в многочисленных лужах, поражающих воображение своими размерами, и если бы не «Круизёр», оборудованный лебедкой, то и до обеда бы не поспели.

— В космос летаем! — выругался Мамонов. — А тут…

Как и было запланировано, свернули они в чащу, не доезжая километров двух до деревни. Нашли укромный овраг, забросали машины ветками и пошли пешком, поёживаясь от утреннего холода.

Едва показались крайние избы, как небо посветлело, и на горизонте наметилось розоватое светлое пятно.

— Самое время, — обрадовался Мамонов. — Сейчас кого хочешь бери тепленьким — не проснётся.

Далее он разбил отряд на четыре равных группы. Собственно, как в машинах ехали, так и поделились. Улица в деревне была всего одна, и вдоль неё тянулись избушки — дворов тридцать, не больше. Так что окружить её со всех четырех сторон не составило труда. Приказ всем поступил такой: лежать в засаде, наблюдать и ничего не предпринимать без команды старшего. По необходимости — связь по рации. Всё.

Мамонов со своими разместился у самого края леса, где начинались огороды. Очень удачно они нашли здесь заросли малины, которые скрывали их надежно от посторонних глаз. И полакомиться даже умудрились дарами природы.

Ждать пришлось недолго. Это в городе любят понежиться в постели, а крестьянина, как известно, кормят его ноги. Из избы вышел мужичонка с каким-то сельскохозяйственным прибором наперевес и принялся корежить грядки, производя много непонятных движений и шума. Через минуту к нему присоединился ещё один.

— Картошку окучивают, что ли? — предположил Федя.

— Не похоже, — отозвался Мамонов.

— А что тогда?

— Чёрт его знает!

Они бы, конечно, высказали ещё несколько версий и нашли правильный ответ, но тут Федя уронил на грудь челюсть и показал вперёд рукой.

— Гляди! Это же Семён!

— Кто?

— Брат мой!

Он вознамерился тут же пересечь поле навстречу родному существу, но Мамонов осадил его.

— Не дергайся.

— Почему? — удивился Федя.

— А ты вопрос себе задай, какого лешего лейтенант милиции, пропавший три дня тому назад, как ни в чём не бывало пашет на чьём-то огороде. Задал?

— Так ведь…

Федя осёкся, видимо, нащупав какую-то логическую извилину в голове.

— Верно. Он же с роду не работал. Ведро с мусором не мог вынести без скандала.

— Вот видишь, — похвалил его умственные усилия Мамонов. — Значит, не зря мы сидим в засаде и кормим комаров. Будем брать, — добавил он без всякого перехода.

— Как брать?

— Я покажу.

Трое гражданских, всё это время молча слушавших разговор профессиональных сыскарей, зашевелились в предчувствии крови. Похватали лежавшие на траве ружья.

— Пойду сначала один, — охладил их Мамонов. — С места никуда не двигаться. Ждать. В случае непредвиденных осложнений действовать по обстоятельствам.

— Ясно!

Мамонов лёг на траву и ловко пополз в направлении работающих в поле мужчин, которых к тому времени набралось уже человек восемь. Видать, не одного Семена хозяин сумел уболтать на совершение трудовых подвигов.

— Что бы мы без него делали? — риторически озвучил общую мысль один из наблюдателей.

Они увидели, как бывший вояка прокрался незамеченным в самое логово противника, используя неровности ландшафта и прочие естественные препятствия. Ему потребовалось что-то около часа, чтобы дождаться нужного расположения фигур на шахматной доске. Коллеги Семёна сместились ближе к дому, а сам он отошёл к задам и стал справлять малую нужду. Тут-то его и накрыли опытные капитанские руки.

***

Чтобы дотащить пленного до малинника, Мамонову пришлось потрудиться. Дело в том, что он сразу стал сильно сопротивляться, ставя под угрозу всю операцию. Поэтому пришлось его слегка стукнуть по голове. А мужчина он оказался тяжёлый.

Федя принялся в нетерпении шлёпать его по щекам и теребить за уши, приводя в сознание. Активность эта увенчалась успехом — через минуту-другую Семён открыл глаза. Однако в них почему-то лучилась не радость от встречи с родными и близкими и даже не осоловение, а ничем не прикрытые досада и злоба.

— Семён! — заорал Федя, нарушая конспирацию. — Это же я! Брат твой!

— Вижу. Чо надо?

— Ну ты даёшь! Тебя три дня ищут. Ленка все глаза проплакала. А он: «чо надо»!

— Ну?

— Да ты не обкуренный, часом? Или уколов тебе каких наставили, а?

Поведение спасённого и в самом деле вызывало некоторые подозрения подобного рода.

— Некогда мне, — продолжил свои странные игры Семён. — Давай говори, зачем пришёл, и проваливай.

— Ну, нет. Я без тебя домой не вернусь. Что это ты надел на себя?

— Рубаху.

Льняная, почти до колен хламида выглядела не менее дико, чем все его речи.

— В чём дело? Ты на работу поступил? К местному кулаку?

— Лучше спроси у него, куда он дел табельное оружие и казённую тачку, — подал голос слегка отдохнувший Мамонов.

Вместо ответа Семён резво подскочил, бросился на допрашивающего вперёд головой, ударил в грудь, свалив с ног, и попытался скрыться в чаще. Хорошо, что Мамонов успел зацепить его носком ботинка, а трое помощников бесформенной кучей навалились на него и заломили за спину руки.

— Да он с ума спятил! Козёл! — заохал Федя, ощупывая ребра.

Семён, со своей стороны, не преминул дать ему ещё несколько доводов в пользу правильности диагноза. Он стал извиваться, биться об землю, кусаться и плеваться. За это ему связали веревками руки и ноги и замотали рот бинтом из автомобильной аптечки.

— Похоже, мы ничего от него не добьёмся, — сказал Мамонов, переводя дух. — Посмотри, трусы на нём есть.

— Нету.

— Так я и знал. Нужно главаря ихнего брать.

— А кто у них главарь?

— Пока не знаю. Но когда узнаю…

Он не успел договорить, потому что прямо на них из кустов вывалился водитель «Круизёра». Лицо его, расцарапанное в нескольких местах, выражало крайнюю степень ужаса и удивления. Он тяжело дышал и рвал на себе воротник в надежде на приток свежего воздуха.

— Наших взяли! — прохрипел он и осел в изнеможении на колени.

Минуту-другую его отпаивали водой из фляжки, после чего он стал, более или менее, пригоден для расспросов.

— Как они вас нашли? — приступил к нему Мамонов.

— Как? Да Володька узнал там своего шурина и побежал целоваться. Спеленали его в момент. А потом и за нами пришли. Всех скрутили, а я, не будь, дураком, убежал.

— Кто они?

— Мужики.

— Сколько?

— Орава целая. На очередь в паспортный стол хватит.

Мамонов брезгливо сплюнул.

— У вас же ружья были. Почему не сопротивлялись?

— Стрелять что ли?

— А зачем вы их с собой брали?

— Пугать.

— Ну, напугали?

— Вроде нет.

— То есть, вы стояли с волынами наперевес, а они пёрли на вас, как быки. Так?

— Получается, что так.

Мамонов взял рацию.

— Второй! Ответь первому!

Никто ему не откликнулся. Ни второй, ни третий. А четвёртому, представитель которого все ещё приходил в себя после долгого бега, он вообще докучать больше не стал.

— Дело дрянь, — объявил Мамонов после короткого раздумья. — Бойцы из вас никакие, а противник, чувствуется, матёрый. Поэтому сматываться будем. Пока есть такая возможность. Значит, так. Передвигаемся перебежками шагов по двадцать. От дерева к дереву. В рост не становиться. На полусогнутых. За мной!

— А брательника куда?

— Если уговоришь его, то я не возражаю. Только своим ходом. Неволить мы никого не собираемся.

Притихший, было, Семён снова стал виться ужом по земле и источать проклятья, которые отлично угадывались даже через толстый слой марли.

— Да ты не беспокойся. Его свои заберут.

— А мы кто? — опешил Федя.

— Люди, вторгшиеся в его личную жизнь. Прими правду, как мужчина. И смирись.

Федя наклонился к кузену и поцеловал его нежно в лоб.

— Я вернусь за тобой. Обещаю!

***

Соблюдая все предосторожности согласно указаний Мамонова, отряд устремился в обратный путь. Никто не пустился за ними в погоню и даже, кажется, не следил. Во всяком случае, в те редкие мгновенья, когда их пугал какой-нибудь посторонний звук, его источником оказывался то бурундук, то дятел. Главное потрясение ждало их впереди.

На том месте, где пару часов назад они оставили замаскированные машины, обнаружилась удручающая, нелепая пустота. Придавленный местами мох свидетельствовал о том, что по нему прошлись чем-то тяжелым, возможно, даже «Круизёром». Но не более того.

— Суки! Сволочи! — озвучил общее мнение Мамонов и треснул в сердцах об дерево бесполезную рацию.

— Пешком? — проблеял Федя.

Командир презрительно уставился на него сверху вниз.

— Ну, уж нет. Они меня разозлили. И они об этом пожалеют. Я этих гадов давил и давить буду!

Столь резкий переход от обороны к атаке выдавал в Мамонове человека импульсивного, склонного к необдуманным решениям. Однако он продолжал оставаться самым тёртым и авторитетным среди собравшихся. Куда ж они без него?

— Или мы их, или они нас — вот так обстоят дела, — резюмировал капитан. — Нужно схорониться в лесу. До ночи.

В глубоком сыром овраге, найденном по случаю, они провели остаток дня, прихлёбывая воду, потому что провизия растворилась в небытии вместе с машинами. Переговаривались шёпотом и вздрагивали от каждого шороха. Мамонов в разговоре участия не принимал, обдумывая детали предстоящего сражения.

— Может, у них инфекция какая?

— В смысле?

— Ну, заболели они тягой к крестьянскому труду.

— Заразная?

— А то!

— Или инопланетяне их обработали.

— Предлагаешь «тарелку» в лесу поискать?

Когда стемнело, они вернулись к деревне. Правда, к другому её концу, где ещё днём Мамонов приметил некое сооружение вроде коровника. Он рассчитывал найти там что-нибудь полезное для предстоящей операции, и его предположения полностью оправдались. На дворе стояло несколько тракторов марки «Беларусь» и один полноразмерный бульдозер. Как оказалось, на ходу.

Без труда они запустили дизель, и Мамонов погладил бульдозер по холодному мощному боку, сотрясаемому от нетерпения.

— Красавец!

Трое бойцов разместились в кабине, вцепившись в рукоятки, двое — на маленьком пятачке сзади, а сам Мамонов распластался на крыше с револьвером и ружьём. Скребок они подняли на уровень лобового стекла. Он хоть и загораживал видимость, но служил прекрасным щитом. На случай, если по ним откроют огонь. Взревел свирепый мотор, и они взяли курс по направлению к первому с краю жилищу.

В окнах дома горел тусклый жёлтый свет, вяло тявкали собаки.

Бульдозер протаранил ворота, роняя опорные столбы, и вкатился во двор. Последним из того, что они увидели, был огромный костёр, вокруг которого кружился ритуальный хоровод, а чуть в сторонке, на неком подобии вертела, висел привязанный мужик. Кажется, хозяин «Нивы».

— За Родину! — прокричал Мамонов и первым открыл огонь на поражение.

***

В кабинете полковника Лаврова было накурено в три раза выше нормы. Сидели на стульях, на подоконниках и даже на полу, прислонившись спинами к батареям отопления.

— Первый случай, как мы теперь понимаем, произошёл девятого числа, — волнуясь, сообщил собранию Борис Терентьевич. — Двое рабочих завода «Петельщик» уехали в Вешняки за мёдом. К вечеру они не вернулись, а на утро жена одного из них обнаружила висящим на заборе нижнее бельё мужа. На следующий день она отправилась в Вешняки сама и тоже не вернулась. Её комбинацию злоумышленники подбросили во двор к сестре.

Полковник перелистнул страницу пухлого документа, с которым сверялся по мере доклада.

— Одиннадцатого числа с хлебозавода ушла в Вешняки машина с товаром. Обычный рейс, но она тоже не вернулась. Портки водителя и бюстгальтер сопровождавшей его учётчицы нашлись потом в бытовке замесочного цеха. В тот же день из Вешняков не вернулись ещё двенадцать граждан. Причины для поездок были у всех разные, но результат один — больше их никто не видел, а родственникам достались лишь различные исподние принадлежности.

По кабинету пронёсся гул. Рассказ полковника произвёл впечатление даже на этих суровых, пышущих здоровьем мужчины в бронежилетах, повидавших на своём веку немало удивительных вещей.

— Наконец, тринадцатого числа, реагируя на жалобы населения, мы отправили в Вешняки следователя Михайличенко вместе с его помощником для прояснения обстоятельств. А ещё через день — вооруженную группу из двадцати добровольцев в сопровождении нашего лучшего оперативника капитана Мамонова. С тем же плачевным результатом. Вот, собственно, и всё.

Начался галдёж, который прервался лишь только после того, как на середину кабинета вышел командир омоновцев майор Васильев.

— Задача ясна, товарищ полковник, — сказал он. — Предлагаю выдвинуться прямо сейчас. Чувствую, что времени у нас в обрез. До темноты как раз доберёмся. У нас два БТР и один «Урал». Место найдётся ещё человек для десяти, если появятся желающие.

— Да, — кивнул Лавров. — Я с вами.

Впрочем, это было понятно и без слов, поскольку на нём вместо привычного синего кителя красовался камуфляж и чёрные полуботинки.

— Тогда по коням!

На это раз отряд вышло провожать чуть ли не всё население города. Им махали вслед платками заплаканные женщины, слышалась «Славянка» в исполнении традиционной гармони. Какой-то древний дедушка нарядился в парадный костюм с орденами и медалями во всю грудь.

Колонна прокатила мимо заброшенного КПП ГАИ и скрылась за поворотом.

***

Они ворвались в деревню без разведки и предупреждения, раскидав, где попало, слезоточивые гранаты. Грациозно преодолевая заборы и ломая ногами двери, они осмотрели и обнюхали каждый сантиметр.

— Пусто! — доложил первый отряд.

— Пусто! — подтвердили и все остальные.

Васильев в задумчивости ощупал свою челюсть.

— А где транспорт?

— Ничего нет.

— Как давно они покинули деревню?

— Не совсем понятно. Печи холодные. Следов беспорядка или насилия нет.

Васильеву предстояло нелёгкое решение: пуститься в погоню прямо сейчас или обождать до утра. Если враг притаился и ждёт их, погубит он и людей, и свою карьеру. Если промедлить, то может получиться ещё хуже. Однако всё разрешилось само собой.

Над деревней вспыхнул слепящий свет прожекторов, словно очутились они на сцене, а откуда-то с неба раздался повелевающий бас, усиленный мощными динамиками:

— Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Положите оружие на землю!

— Кто говорит? — моментально рассвирепел Васильев, не привыкший к такому обращению.

— Командующий Императорской Армией Свободных Егерей.

— Что это за хрень?!

— Попрошу не выражаться в присутствии Императора! Бросайте оружие и снимайте ваши трусы, господа!

— Да иди ты в жопу!

— Начинаю обратный отсчёт. Десять.

— И что ты сделаешь?! А?!

— Девять. Восемь.

Нервы у кого-то из омоновцев не выдержали, и он пустил в воздух автоматную очередь.

— Семь. Шесть.

— Я не буду ничего снимать! Ты понял, урод?

— Пять…

***

Молодой человек в форме подполковника милиции любовно посмотрел на себя в зеркало и вернулся к столу, где поправил пепельницу, которая, как ему показалось, стояла недостаточно ровно. Затем, довольный результатами, он отстегнул от ремня мобильный и набрал одним касанием чей-то номер.

Ждал он целую минуту.

— Дядя Петя? Это я, Иван. Да, уже заступил. Освоюсь, не беспокойтесь. Да, привет маме обязательно передам. Нет, ещё не решил. Квартира нормальная. На первое время сойдёт. Ага. До свиданья.

На том конце провода тоже положили трубку. Седовласый генерал повернулся к собеседнику, сидевшему в кресле напротив него.

— Племянник звонил. Новую должность получил. Привыкает.

— Какую, если не секрет?

— Начальник ОВД в Валуйске. В общем, ничего особенного, но начинать-то с чего-нибудь надо. Парнишка он способный…

— А предшественника куда дели?

— Это целая история. Не хотел старый хрыч уходить. Ни в какую. Уж и намекали ему, и грозили… Пришлось для него специальную операцию провести. Заодно и в областном отделении кое-кого сместили. Ну, ты, наверное, в газетах читал…

— Постой! Ты про этих что ли? Егерей? Ну, ты даёшь! А я подумал, что утка. Жёлтые журналисты насочиняли.

— В каждой газетной заметке есть доля правды, — нравоучительно произнес генерал, отпивая из бокала коньячок.

— А нельзя было их просто того?..

— Не мой стиль. Я — сторонник творческого подхода. Сам принимал участие в написании сценария. И режиссёра выписал — ого-го! Ну, да ладно. На чём мы остановились?

Сергей Боровский

Houston, 2010