«Розыск начинается в субботу»

Вадим Казаков Розыск начинается в субботу

Дело первое ОХМУРЯЕМЫЙ ОТРОК

Ува! Ува! И голова

Барабардает с плеч!

Глава 1

Космический корабль бился в конвульсиях, весь покрытый ранами от баллистических ракет, фаустпатронов, кирпичей и скальпелей. "Даже пристрелить тебя нечем", — уныло произнес Камилл, подсмыкнул тараканэтиленовые подштанники и пошел прочь от издыхающего звездолета — прямо к далекому вогнуто-выгнутому горизонту.

Над головой весело кружили стервятники.

Глава 2

Лесоповал был страшный. Об Экологической Защите здесь явно слыхом не слыхивали — деревья срубались грубыми металлическими приспособлениями. "Ну и дикость! Надо помочь!", — решил Камилл и бодро двинулся вперед, выворачивая деревья с корнем толчками левой пятки.

"Какая работа предстоит!" — с упоением и ужасом думал он, уже зная, что придется ликвидировать многих и многих, чтобы обеспечить этой планетке сносное по земным меркам существование.

Сзади зашумело. Не оборачиваясь, Камилл внутренним зрением увидел аборигена, одетого в золотистый ватник и скалившего в плотоядной ухмылке зубы. Зубов было ровно тридцать два.

"Гуманоиды", — облегченно вздохнул Камилл.

Глава 3

"Хилые они какие-то, — подумал Камилл и оглядел площадь, усеянную мертвыми телами. — У нас, землян, откручивание головы — это мелкая бытовая травма. И почему они такие тупые? Неужто непонятно, что я еще не выучил здешних правил перехода улицы! И нечего наезжать на меня танком! Дурацкий городишко… И планета под стать — Дуракш. Нет, пора приобщать их к прогрессу. В местные каратели податься, что ли?"

Глава 4

В голосе корветтен-капитана Качучу слышались сладостные трели затвора торпедного аппарата.

— Наша цель, господа десантники, — на земле, в небесах и на море искоренить грязных недоумков, подрывающих своей чесоткой гигиенические основы Архипелага. Броненосные Купцы смотрят на вас!..

Камилл застыл в строю на полуюте Серой Бригантины. "Борьба за гигиены — это ценно", — отметил он и любовно погладил ствол огнемета.

Глава 5

Господин корветтен-капитан был в гневе.

— Для Неполного Десантника ты слишком любопытен! Твое дело — исполнять приказ!

— Но те недоумки, которых я… того… они вовсе не шелудивые! — запальчиво сказал Камилл и машинально почесал в затылке.

— Уже чешется? — удовлетворенно осведомился Качучу и потянулся за именным пулеметом. — Вот ты и попался, парень!

Глава 6

Камилл всплыл подышать. Соленая вода слегка пощипывала множественные пулевые раны, но все это были мелочи. "Какой же он, однако, нервный, — удивленно подумал Камилл. — Ведь кого другого так и вправду убить можно. Выходит, недоумков вовсе не следует ликвидировать? Но тогда кого? Ничего не понимаю. Ладно, уйдем в подполье и займемся индивидуальным террором. А там видно будет…"

Корветтен-капитан Качучу произвел контрольный выстрел торпедой с трех кабельтовых, но немного промахнулся.

Глава 7

— Он опять ушел, Бродяга! Вот последняя сводка: здесь те, кого он убрал за сегодняшний день.

— Добавьте упустивших его агентов. Их я выведу сейчас в расход сам. Мне не нужны разгильдяи и тунеядцы в отделе! Мне нужны такие сотрудники, как этот парень. И вы мне его найдете! А если нет… Но-но, без обмороков! Я вас не режу. _П_о_к_а_ не режу…

Глава 8

К вечеру они истратили патроны и сели перекусить.

— Сколько меня за нос водить будут? — горячился Камилл. — У меня от этого уже хобот вырос! Кто такие недоумки? На кой черт мы взрываем мусорные урны? Я ухлопал кучу народу, но так ничего и не понял…

— А тебе и понимать нечего, бестолочь бессмертная, — лениво сказал Громила Зэк, бывший академик-сексопатолог. — Объясняй тут всякому мальку…

— "Сволочь", — подумал Камилл и отхлебнул половину котелка.

Глава 9

Верховный Осудитель по кличке Скромник проглотил лечебную мокрицу, но ему не полегчало. Сомнений не было: после провала аферы в Понти-Монти Купцы быстро сообразят, с кого содрать за это шкуру.

— Самдуракш! — пробормотал Осудитель и погнал от себя жуткое воспоминание.

— …А ну-ка замочи его! — сказал Пахан, и Бродяга, пригнув обгадившегося со страху министра общественного благолепия к крышке полированного стола, цепко взялся мосластой лапой за рукоять мясницкого топора…

Нет, есть лишь один выход. Надо срочно найти мальчишку, наврать ему с три короба про Бродягу и про Причинное Место и напустить на этих… Вредоносных Скупцов. Вдруг да пронесет…

Глава 10

Камилл небрежно своротил плечом тяжелые ворота, выбрался на улицу и помчался прочь от Причинного Места. Сзади аппетитно рвануло, мимо просвистели обломки. "Ай да я!" — весело подумал Камилл и вдруг увидел Бродягу, бегущего навстречу и машущего руками. "Нун гут, — подумал Камилл, — сейчас я и тебя обработаю". Он ловким движением завязал Бродяге ноги на шее двойным морским узлом. Бродяга застонал. У Камилла ослабли колени. Стон был с явным средневерхненемецким акцентом. Впрочем, не без примеси древнеяпонского.

К ногам Камилла подкатился обломок металла. Даже самый технически бездарный землянин без труда узнал бы в нем тумблер от стандартного бытового позитивного реморализатора "Одуванчик". Камилл нагнулся, прочитал на клейме: "Урюпинский комбинат, планета Земля" и обреченно подумал: "Опять меня охмурили, гады!"

Глава 11

— Кретин! — злобно прошипел Бродяга, выпутывая ноги из ушей. — Мелкий пакостник! Помоги мне! Ухо держи! Да не это — левое! Дрянной мальчишка! Ты раздолбал наш Филиал Реморализации, который я собирал здесь по винтику пятьдесят лет! Ты порешил моих лучших агентов! Ты вывихнул мне ухо! Да еще связался со Скромником! Аллес! На Земле ответишь перед Мировым Советом, а здесь — перед Броненосными Купцами!

— Купцы… тоже наши люди?.. — пролепетал Камилл.

— Естественно! Это спецбригада КОМКОНа-4, а я — начальник Вселенской Службы Ликвидации Адольф Сидорски. Впрочем, можешь называть меня "сэнсэй". Садись в мой броневик, поехали!

Глава 12

— Я на Землю хочу, — капризно сказал Камилл.

— Обойдешься, — ответил Бродяга. — Ты будешь сидеть здесь, пока не восстановишь мне весь Филиал. До последней щепки! А для отвода глаз будешь числиться у меня в конторе старшим расчленителем…

— Один вопрос, сэнсэй, — умоляюще сказал Камилл. — Хоть теперь-то я смогу узнать, почему недоумки чешутся?

— Это элементарно, дорогой… — начал Бродяга и осекся. Впереди на обочине неутомимый Зэк с дюжиной соратников сноровисто наводил на броневик небольшую осадную мортиру.

— Затруднение? — брезгливо бросил Бродяга. — Устранить!

Камилл вышиб ногами лобовую броню и прыгнул, принимая на лету стойку "бешеный ангел". У него оставалось еще три десятых секунды. Для настоящего землянина — более чем достаточно.

Дело второе БЫК В ГАДЮЧНИКЕ

Это Бяка-Закаляка Кусачая,

Я сама из головы ее выдумала.

13 мая 86 года * Камилл Думмерер на службе

В 23.45 Герцог закатил мне истерику.

— …И ты еще смеешь сомневаться?! — надрывно завопил он. — Балаболкин заказал себе на ужин яичницу-глазунью! Яичницу! Ты слышишь, дурья башка?! Да еще из пяти яиц!!!

— Но, сэнсэй… — пробормотал я.

— Молчать! — отрезал Герцог (в миру — Адольф Сидорски, начальник Особого Отдела при Мировом Совете). — Ты еще мне скажи, что он просто обожает яичницу! А я вот обожаю брать инопланетных шпионов с поличным! Живыми! А лучше — мертвыми!..

И он понес обычный свой бред про явки, засады и отпечатки пальцев, а я машинально поправил прическу, глядясь в зеркальную лысину Герцога. Мне все осточертело. Я совершенно избегался в поисках Балаболкина и теперь лишь вяло прикидывал, кого еще Герцог успеет поставить к стенке, прежде чем подпишет мне заявление на отпуск.

— И нечего вспоминать вшивый Закон о Неприкосновенности Личности! — орал между тем Сидорски. — Для упырей, андроидов и ренегатов нет и не будет у нас никаких законов! Вся эта поганая банда у меня вот где сидит! Полвека меня тянет блевать при виде не то что яичницы, а обычного майонеза!..

Тут зазвонил видеофон, и Герцог притих.

13 мая 86 года * Нечто о Балаболкине

Докладывал Андрей Кукин:

— Мы засекли его, сэнсэй! Он гуляет по бульвару и кормит пирожными ручных летучих пиявок. Продолжать наблюдение?

— Отставить! — проскрежетал Герцог. — У него одна дорога — в Хранилище. А уж там я его встречу!

Экран погас. Герцог уставился на увешанную оружием стену, немного поколебался, выбирая между скорострельным "экселенцем" и парадной секирой принца Балалайского, потом выволок из ящика стола ржавый гранатомет и выскочил с ним в дверь. А я остался стоять, прижимая к животу стопку исписанной туалетной бумаги, хитроумно схваченной канцелярской скрепкой.

Тут часы пробили полночь.

14 мая 86 года * Оценка диспозиции

Хранилище открывалось в шесть — время у меня пока что было. Следовало отправить секретный отчет руководству Комиссии по Контр-Регрессу (КОМКОНа-4) — Хамову, Задеру, Гробовскому. Потом я залез с ногами в любимое кресло шефа и предался воспоминаниям об этом гнусном деле, навешенном-таки на мою бедную многогрешную шею.

Операция "Яйца всмятку" (Дело Балаболкина)

Леня Балаболкин рос тихим и послушным ребенком. Он сторонился шумных игр и мечтал посвятить жизнь декоративному цветоводству. Но вышло иначе.

Когда Ленечке стукнуло десять лет, в Запаснике Неотождествленных Биоформ (а по-простому — в Хранилище) затеялась генеральная уборка. Стоял там изрядно запыленный ящик — предмет материальной культуры загадочных Умников, выловленный сто лет назад из глубин озера Титикака. В ящике рядком располагались пять овоидных предметов небесно-голубого цвета, потому и прозвали эту штуку "курятником". Так вот, подняв случайно крышку "курятника", сотрудники Хранилища ахнули. "Яйца" сменили цвет на ярко-оранжевый, и на каждом из них появилась каллиграфическая надпись на линкосе готическими буквами. На "яйце" # 2 было начертано: "Леонид Веверлеевич Балаболкин"…

А вскоре приключилось ЧП, вызвавшее к жизни жуткое словечко "взрыватель". "Яйцо" # 5 с надписью "Гордей Иоаннович Кошмаа" легонько встряхнули. А через час члены "Совета по Яйцам" с ужасом узнали, что в тот же миг Гордей Кошмаа сверзился с кокосовой пальмы и расквасил себе нос…

Операция "Яйца всмятку!" (Окончание)

Дело было швах. КОМКОН-4 установил за "яйценосными юнцами" самую плотную опеку, а по прошествии времени всю пятерку загнали работать на самые отдаленные планеты. Вот так-то Балаболкин вместо вожделенного заповедника "Икебана" загремел прямехонько на Дуракш, где и проторчал полсотни лет, работая садовником у какого-то статс-экзекутора, не способного отличить аспарагус от бальзамина.

"Курятник" остался в Хранилище, а Герцог все эти годы упорно ждал, когда инопланетное нутро "яйценосцев" вылезет наружу. И он дождался. Когда Адольфу Сидорски доложили, что Балаболкин, прибывший на Землю хлопотать о льготной пенсии, приобрел в киоске космопорта подарочное издание "Курочки Рябы" — все сомнения отпали. Операция "Яйца наизнанку" вышла на финишную прямую.

Но Герцог совсем забыл о существовании древнего и непреклонного доктора запрещенных наук Исайи Драмберга! Этот золотарь от социологии сумел пронюхать о "пятерке". Он отловил Балаболкина в космопорту, угостил пивом и разгласил все тайны насчет "курятника", а на прощанье подарил карту-схему Хранилища и чемодан с секретной документацией.

Было это вечером 13 мая 86 года.

14 мая 86 года * На подходе к Хранилищу

Я видел их всех. Всех до единого.

Бесшумно, как ископаемый ниндзя, скользил по-над асфальтом Герцог с гранатометом наперевес.

Лучезарно улыбаясь, выступал с портативным реморализатором наперевес великий Лев Гробовский.

Сгибаясь под бесценным манускриптом "Люди, любите нелюдей!", тащился к Хранилищу сам Макс-Мориц Задер.

Посвистывая песенку "Большой секрет для маленькой компании", шествовал Григорий Хамов в мимикридной дохе.

Суетливыми перебежками продвигался вперед неукротимый Драмберг, пряча под полой лампу-вспышку и табличку с надписью "Общественность".

Неуклонно задирая ногу у каждого третьего столба, крался к Хранилищу хитроумный Логован Гавкн, замаскированный под чистопородную земную дворнягу.

Вдали в тумане мелькали еще какие-то фигуры. Кажется, это Ермил Кассандров и Мохеро Сиропа волокли походный хирургический набор.

И вот появился Балаболкин. Он был важен и скорбен, как жертвенный бык в кагорянском храме. Я заступил ему дорогу.

— Леня, — сказал я, — не ходите туда. Эти идиоты сами не знают, чего от вас хотят. Они сведут вас с ума.

— Как это "не ходите"? — вежливо удивился Балаболкин. — Я просто обязан пострадать за Прогресс. На то я и Контр-Регрессор! Как же иначе?

— Так вас гонит туда совсем не инопланетная программа? — ужаснулся я. — Вас просто убедили эти дегенераты Драмберг и Сидорски?!

— Какая к дьяволу программа… — поморщился он. — Я выполняю свой гражданский долг. Конечно, вся эта затея — большой гадючник, но если официальные власти так хотят, я должен им споспешествовать…

И он пошел дальше. Насчет гадючника — это точно, подумал я. Надо что-то делать. И я бросился к видеофону вызывать скорую психиатрическую бригаду.

14 мая 86 года * Финал акции

— Довольно ваньку валять, — сказал Герцог. — К делу!

Балаболкин кивнул, потащился к "курятнику", выколупал "яйцо", покрутил его в руках и застенчиво произнес:

— А куда его надо теперь… дальше… а?

Советов не последовало. Все молчали и ждали. Сидорски, приспособив для упора спину Гавкна, изготовил гранатомет. Гробовский щелкал верньерами своего агрегата. Драмберг наводил камеру на резкость… Великие экспериментаторы в упор смотрели на Балаболкина, и от взглядов этих становилось дурно даже мне, видавшему виды асу.

Леонид Балаболкин был еще вменяем. Он затравленно озирался, выискивая укромный угол, но все углы прочно подпирали функционеры КОМКОНа-4. Он высматривал, как бы выскочить из круга, но вокруг стояли плечом к плечу. Он был явно не в силах постичь, что надо сделать с несчастным "взрывателем", чтобы решительно все остались довольны.

За спиной моей послышались шаги санитаров.

Поздно. Слишком поздно. Слишком.

Балаболкин покачал "яйцо" на ладони, слабоумно улыбнулся и тонким детским голоском произнес:

— Это Бяка-Закаляка Кусачая, я сама из головы ее выдумала…

— Леня, — отчаянно позвал я.

— Я сама из головы ее выдумала… — с упорством дебила повторил он. — Я сама…

И тогда Логован Гавкн широко зевнул и почесал ногой за ухом.

Дело третье КАША ПОРТИТ МАСЛО

Простота — залог здоровья.

Предуведомление

Я — Камилл Думмерер, Экс-Магистр всех КОМКОНов, почетный Контр-Регрессор в отставке, несравненный Бам-Бук, он же Розовый Слон, могучий буйвол всяческих секретных служб. Я и сам не помню уже, сколько мне лет. К тому же информация о моем возрасте еще сорок лет назад Мировым Советом засекречена была. Во избежание.

Обожаю писать мемуары. Как славно погружаться в прошлое и разговаривать вслух! Особенно — с чайником на столе. Именно поэтому хочу я рассказать вам о кошмарных днях Великого Остолбенения, о моих славных делах и, конечно, о моем бедном Иво.

Эту кашу, это мерзкое варево заварил пресловутый Исайя Драмберг, сочетавший пронырливость летающей пиявки, агрессивность крабожука и упрямство старого ишака. В ответ на мой рутинный запрос об эротических игрищах кагорян Драмберг разродился опусом, скромно озаглавленным "Рассуждение об эстетическом разбое в Метакосмосе". Отсюда все и началось.

Документ 1

От редакции: Текст "Рассуждения" в нашем популярном общевселенском издании опущен, ибо всякий грамотный носитель разума и так знает сей эпохальный труд от рождения и до смерти.

"Рассуждение" стало лебединой песней Драмберга. Он внезапно решил заняться разглашением запрещенных наук на отсталых планетах. Последствия были плачевны. После высокоученого диспута с герцогом Игуанским о прикладной евгенике Драмберг был водворен в подземелье Цитадели Хи-Хи, где пребывает и поныне, завершая фундаментальный трактат о способах выведения хомо супер на дому. Но дело, похоже, этим не ограничилось: во время недавнего восстания Баранты Рогатого тамошние вилланы применяли ракеты класса "земля-земля"…

А потом ко мне вломился Иво Хамов, отставной ассенизатор с уклоном в структуральную лингвистику. Заучив наизусть шедевр Драмберга, он уверовал, что Земле угрожают омерзительные нелюди, желающие во имя непонятных, но отвратительных целей порушить наш славный порядок, а высокое чувство любования прекрасным заменить на что-то столь непотребное, что и придумать нельзя. Короче, он требовал от меня содействия в своей борьбе.

Попробовал бы я отказать! Иво был племянником самого Григория Хамова, корифея контакта, автора проекта "Содом и Гоморpа", Супер-Магистра гонорис кауза — человека абсолютно беспощадного. Я определил Иво в КОМКОН-5 (Комиссию по Конфликтам), поставил в ряды и потребовал фактов. Факты не замедлили появиться.

Документ 2 * КОМКОН-5 * Шанхай — Восток * К.Думмереру

Осмелюсь доложить, что к делу 013 "Масло в каше" несомненно относятся события, имевшие быть 25 апреля с. г. Во всех поселках экваториальной зоны Планеты все кибердворники одновременно и моментально перекрасились в тошнотворный канареечный цвет, являющийся наглым вызовом здоровому эстетическому вкусу всякого землянина. Удалось, однако, выявить лиц с извращенным отношением к содеянному хулиганству. Так, некий С.Рууль прыгал вокруг обезображенного автомата, отбивал чечетку и с подозрительной жизнерадостностью вопил: "Ух ты, мой цыпленочек!"

26 апреля 0007 года И.Хамов

За короткий срок Иво с головой завалил меня подобными рапортами. Я потерял сон, читая сводку о немыслимом массовом самоубийстве всех домашних клопов Земли — они спонтанно отрастили крылья, одновременно поднялись в воздух и бесследно сгинули в кратере вулкана Хрюкотан. Волосы вставали дыбом при чтении рапорта о вмешательстве нелюдей в принятие поправки, отменяющей обязательное мытье рук перед едой. А потом до меня дошли слухи о бегстве с Земли логованов — инопланетных киноидов, получивших прозвище за любовь к логовам и норам. Я послал Иво на космодром Раджа-Джонни выяснить обстоятельства.

Документ 3 * КОМКОН-5 * Шанхай — Восток * К.Думмереру

Осмелюсь доложить: логованы покинули Землю. Исход совершался в полном молчании, и лишь последний логован, десятый секретарь их посольства, вдруг странно посмотрел на меня, подмигнул и продекламировал на эсперанто: "Ходит птичка весело по тропинке бедствий, не предвидя от сего никаких последствий!"

19 мая 0007 года И.Хамов

Тут-то я все-все понял и остолбенел. Объяснять было некогда, следовало хватать и пресекать. И я стал пресекать.

Документы 4-28

От редакции: Содержание этих документов, увы, не подлежит разглашению по соображениям вселенской безопасности.

…Я их вычислил. Все улики были налицо. Я бросился к Президенту Максу-Морицу Задеру за санкциями на обыски и аресты. Hо противник меня упредил. Проклятый оборотень Паня Головенко посетил Задера часом раньше, и старик, уже обработанный, пропал без вести. От него осталась лишь надпись стилом на дверце персонального нужника. Hо дверь была так обильно полита горючими слезами старого сентиментального Задера, что молекулярное покрытие необратимо разрушилось, так что уцелели только слова "натюрлихь" и "нихт шиссен"…

Тогда я отправился к нашему великому оптимисту и жизнелюбу Льву Авдеевичу Гробовскому и организовал для него и Хамова-старшего рандеву с Панкратом Головенко.

Коттедж Гробовского "Могила Льва" * 21 мая * Утро

Разговор за дверями кабинета был какой-то странный. Головенко не было слышно вовсе, Гробовский поминутно восклицал: "Ах, как здорово! Можно, я упаду?", а Григорий Хамов угрожающе мычал. Потом он сказал нехорошим голосом: "Поговорили — хватит! Передайте своим космическим вандалам… как вас там? Игрунцам…" — "Игрецам", — кротко поправил Гробовский. — "Вот-вот. Игра закончилась. В двадцать четыре часа за сто первый парсек!" — "Хорошо, Хамов, — задушевно сказал Головенко. — Мы-то уйдем. А вот ваше семейство об этом поплачет!" — "Вон!" — сказал Хамов, и Головенко, хлопнув дверью, проскочил мимо нас к выходу.

Я обернулся к Иво. Я ужаснулся. Наш Ревнитель Красоты, наш Борец за Вселенскую Гармонию держал на ладони сине-зеленую тварь неопределенной формы и непередаваемо отвратного вида. Он любовался кошмарной нежитью, как шедевром Рафаэля или Блюмса. Он с нежностью глядел в ее мутные бельма…

С улицы в окно заглянул Головенко. Он держал правую руку за пазухой, и на губах его играла сатанинская ухмылка.

КОМКОН-5 * Рабочий кабинет "Ы" * 21 мая * Вечер

Иво слушал меня, а я готовился к последнему эксперименту. Я догадывался, что увижу, и при одной мысли об этом к горлу подступал комок величиной с арбуз.

— Мы их разоблачили, но они успели многих обработать своей машинкой и превратить в квазигомов, в игрецов, в нелюдей. А теперь вот Гробовский… Его погубил собственный оптимизм. Лев Авдеевич настолько увлекся мечтами о прекрасных перспективах перевоспитания игрецов, что нечувствительно впал в оптимистический ступор, потом в летаргический сон, а теперь не хочет просыпаться. Он видит там светлые сны и не желает больше смотреть на наши гадости…

Иво шмыгнул носом, глаза его увлажнились. Горе и сострадание распирали его, эмоциональный кризис нарастал, потеря самоконтроля была неминуема, и вот (я подавил тошноту) на полу роняло крупные слезы нечто вроде слизистой голубой жабы с печальными семиугольными глазами. Это продолжалось доли секунды. Иво моментально опомнился, но я уже взял его за воротник.

— Из тебя выйдет неплохой игрец, мой мальчик, — сказал я.

Что было потом? Я требовал от него внедриться в ряды квазигомов и поставлять родному КОМКОНу разведданные. Он вопил, что у меня галлюцинации, что это происки кагорянской контрразведки, что жаб он не выносит с детства… А потом он сказал, что должен подумать пару минут, и попросил меня выйти. Когда я вернулся, на столе в пустом кабинете лежала записка.

Документ 29

Бам-Бук!

Осмелюсь доложить, что я помню о присяге, но идти к ним не могу — уж очень противно. Hо и с вами я теперь не могу быть. Я слишком хорошо знаю идеи своего дядюшки о диагональном прогрессе — он пустит меня на чучело… Hе говорите ему ничего.

Я выбираю третий путь: ухожу, но остаюсь с вами.

И.Хамов

Я оглядел стол и понял все. Записку прижимал к столешнице массивный заварочный чайник дивной красоты и уникального изящества. Это было образцовое произведение искусства. Несчастный Иво до конца сохранил безупречный вкус…

Эпилог

* Самый последний документ

КОМКОН-5 * Центр * А.Сивокобылину

Мой Генерал!

В носике заварочного чайника только что появилась цветущая веточка бамбука. Она совершенна и прекрасна. По-моему, это намек. Значит, им понадобились специалисты моего профиля. Я иду. Ждите новых Остолбенений!

Розовый Слон

1986–1990

Оглавление