«Горящая путевка в ад»

Пролог

Старый колдун умирал тяжело. Загубленные души не давали ему покинуть мир, вдоволь упиваясь его болью, стократ больше той, что он причинил каждой из них. Изъеденное старостью дряхлое тело никак не хотело выпустить черную душу из цепких объятий. Кости с хрустом дробились, вспарывая кожу, жилы рвались, как струны, натянувшись до предела. Колдун захлебывался собственной кровью и желчью, но продолжал жить. Он не впал в забытье, это было бы слишком просто для него. Видеть он уже не мог, глаза лопнули от напряжения, но он чувствовал каждой частичкой тела ту боль, что захватила его.

Магия безумствовала, возвращая все его злодеяния: могильные черви начали пожирать еще живое тело, вгрызаясь в горячую плоть, выпивая кровь. И даже тогда он не хотел каяться, не желал отдать свою Силу, мечтая забрать ее с собой в могилу, но земля не принимала этот подарок.

Колдун не выдержал лишь через семь лун. Призвал помощников, которые должны были привести для него преемника.

Выбор пал на мальчишку сироту по имени Кайри. Черные тени подхватили ребенка и принесли к дому колдуна. Некогда богатое жилище гнило и разваливалось по бревнышку. Мальчик плакал, кричал и упирался, но ему ли было совладать с Магией ночи.

Колдун по запаху нашел паренька и цепко ухватил за грудь, в которой с бешеной силой билось загнанной птичкой человеческое сердце. На мгновенье колдуну стало легче, он почувствовал жажду жизни в этом тщедушном тельце, но не это порадовало его, а обида. Черная, непроглядная мгла, которую поселили в крохотное сердечко жестокие люди. Он увидел все, для этого не нужны были глаза. Боль от потери родителей, скитание от одной деревни к другой, где никто не хотел привечать оборванца, называя его обидными и злыми словами.

Одно лицо особенно ярко всплыло перед внутренним взором — бабушка сорванца. Она не была бедной и вполне могла прокормить единственного внука, но вместо этого назвала его ублюдком и выбросила за порог как щенка. Как же сильна была ненависть. Колдун сделал глоток из кубка с этим чувством, который подействовал как обезболивающее, но даже это не способно излечить его теперь.

Слуги сделали правильный выбор, мальчик продолжит дело всей его жизни и отомстит обидчикам. Сила его будет расти, щедро сдобренная ненавистью, обидой, болью. Он поддержит ее кровью своих врагов.

Колдун заорал так громко, что у мальчонки на несколько часов пропал слух. Маленький, дрожащий, как побитый щенок, он смотрел на это почти сгнившее тело, которое пожирали черви, и испытывал сильнейшее отвращение. Потом вдруг почувствовал, как через руку колдуна, на которой почти не осталось кожи, в него входит что-то ледяное, пробираясь в вены.

Он не может шевельнуться, холод сковал тело крепкими оковами. "Вот бы сейчас согреться, — думает ребенок, — мама могла бы взять меня на ручки, завернув в теплое одеяло, и спеть колыбельную. От этого станет теплее".

Но мамы нет, она бросила его. И отец тоже ушел. Осталась бабушка. Тоненькие, грязные ручки тянутся к улыбающейся женщине, которая вдруг ударяет по ним тряпкой и захлопывает дверь перед самым носом.

"Ублюдок! Нагулянный щенок!" — слова больно впиваются в самое сердце. Только он не виноват, что его бросили. Он не хотел, чтобы родители умирали.

Холод уже пробирает до костей, превращая их в ледышки, и подкрадывается к сердцу. Оно горячее и может сопротивляться. Сердце обдает лед жаром, и тот отступает, но лишь для того, чтобы напасть снова.

Удар!

Сердце не сдается, оно работает сильнее и холод не может подойти близко.

Снова крик колдуна.

Сердце остановилось на мгновенье, словно задумалось.

Холод ледяными пальцами касается его. Тук… Тук… Тук…

Оказывается, это совсем не страшно. Тук… Тук…

Прохладная ладонь ласкает горячее сердце и обнимает его. Тук…

Оно уже не сопротивляется. Холод — это хорошо. Оно устало бороться. Оно хочет спать.

Острые когти впиваются в сердце, впуская лед внутрь. Крик мальчика и колдуна сливается в один протяжный вой. Боль отступает. Колдун больше не дышит. У развалившейся лежанки сидит взрослый парень с черными, как ночь, глазами и крепко прижимает к груди обглоданную червями руку — все, что осталось от колдуна.

ЧАСТЬ 1 Анапа. Май 2009 года

Стас работал спасателем на пляже недалеко от поселка Витязево. В мае еще не так много отдыхающих и спасать особо некого, поэтому сейчас он просто сидел на вышке и читал детектив, изредка осматривая свой участок и, скорее для себя самого, чем для купающихся, периодически свистел в свисток и кричал в мегафон, что заплывать за буйки запрещено.

Детектив очень скоро наскучил, и молодой человек решил прогуляться по пляжу. Ему нравилось ловить на себе восхищенные женские взгляды, не зря целый год был потрачен на занятия в фитнес — центре, да и сама работа радовала. За два с небольшим месяца он зарабатывал здесь столько, что мог потом целый год спокойно учиться в вузе, не боясь отчисления за неуплату.

Стас вот уже второй год приезжал в Анапу, жилье предоставляла администрация одного из пансионатов, которому и принадлежал пляж. Не дворец конечно, но ведь всего и нужно где переночевать. Иногда он оставался у какой-нибудь случайной знакомой (это был еще один огромный плюс должности спасателя), так что жизнь улыбалась ему самой доброжелательной своей улыбкой.

Небо было чистым, море спокойным, и вдруг недалеко от берега прямо из воздуха появился небольшой смерч. Он закружил над водой, образовав воронку. Молодой человек растерялся, раньше ему не доводилось видеть ничего подобного. Но самое странное было то, что никто из отдыхающих словно не замечал этого. Люди продолжали спокойно лежать в шезлонгах, не обращая внимания на странное природное явление. Стас понял, что долгое нахождение на солнце не пошло ему на пользу, и решил охладиться в море, как вдруг смерч с легким хлопком пропал, а в воду плюхнулась девушка. Она изо всех сил барахталась и кричала что-то на непонятном языке. Плавать девушка явно не умела, потому как периодически уходила под воду и выныривала, жадно ловя ртом воздух. Стас, ругая себя за нерасторопность, бросился на помощь. Он удивился, зачем девушка полезла в море в платье, которое весило, пожалуй, больше чем она сама. Не мудрено, что удержаться на плаву не удалось, а тут еще этот смерч.

Стас аккуратно уложил девушку на песок, убрал прядь русых волос, прилипших к лицу, и увидел ангела. Конечно, раньше ему не доводилось встречаться с этими мифическими существами, но на картинах и иконах их изображали именно такими. Утонченные черты аристократически бледного лица, красиво очерченные губы, пушистые ресницы. Стасу непременно захотелось увидеть ее глаза. Он быстро прокручивал в голове, как начать разговор, и уже почти придумал, но тут девушка распахнула очи и молодой человек неожиданно даже для себя выдал:

— Эй, ты чего в таком платье купаться полезла?

Она посмотрела на него затравленным взглядом и попыталась встать, но запуталась в мокрой многослойной юбке и решила спасаться, как получится.

— Куда поползла? — Стас попытался схватить ее за ногу, но получил этой самой ногой в лицо.

Девушка что-то промычала, потом прокашлялась и уже на чистом русском языке… завизжала громче пожарной сирены.

— Вот и спасай людей после этого, — парень приложил ладонь к кровоточащему носу, — никакой благодарности.

— Ты инкуб? Я сразу это поняла, как только увидела твой… э-э-э… — синий взгляд скользнул по атлетической фигуре в обтягивающих плавках, — твой нос.

— Чем тебе мой нос не угодил? — он снова осторожно потрогал пострадавший орган. — Такой большой, что ты не промахнулась?

— У всех инкубов такие носы, и не притворяйся, что ты простой человек, я не шестнадцатилетняя ученица повитухи, а могущественная ведьма.

— Ты хотела сказать противная стерва?

— Да как ты смеешь, инкубишка, называть меня этим позорным именем Стэрва?! Я что, похожа на последовательницу культа падших женщин? Да я тебя за это…

Девушка быстро рисовала в воздухе непонятные значки, шевеля при этом губами, затем ткнула пальцем в сторону Стаса и… ничего не произошло. Точнее, почти ничего, потому как она угодила парню в глаз. Стас взвыл от обиды, но девушка словно и не заметила этого. Она еще несколько раз повторила свои манипуляции, но толку от этого не прибавилось. Задыхаясь от возмущения, она кое-как выпуталась из мокрого плена, поднялась на ноги и, приподняв юбки, пошла вдоль пляжа. Стас уже жалел о своем благородстве и хотел, чтобы это случайное знакомство поскорее закончилось. Но что-то внутри не позволяло ему так просто отпустить странную особу. Она немного сумасшедшая, но это можно списать на стресс, который бедняжка только что пережила.

— Скажи хоть, как тебя зовут? Я все же спас тебя.

— Ты считаешь меня слабоумной? Если я назову свое имя, то окажусь в твоей власти. Так что дудки!

Девушка еще быстрее припустила по пляжу, а Стас начал немного беспокоиться. Конечно, он мог просто плюнуть на нее и заниматься своими делами, но незнакомка была очень красивой, хотя и не без странностей. Он решил во что бы то ни стало выбить из нее согласие прогуляться где-нибудь сегодня вечером. Еще в нем играло чисто мужское самолюбие, потому как до сих пор ни одна девица не отказывала ему в общении, а тут вдруг такой облом, да плюс физический ущерб. Догнать девушку в мокром платье оказалось плевым делом.

— Поди прочь, инкуб! Я твоим чарам не подвластна и не думай, что ты так уж хорош!

Это был удар ниже пояса.

— Да ты на себя посмотри! Небось, со слета толкиенистов приперлась? У вас там все как один шизики, нацепят тряпки, от которых нафталином за три километра несет, и строят из себя рыцарей и принцесс! А потом в воду лезете, спасай вас. А оно мне надо?

Эту тираду девушка выслушала с непроницаемым выражением лица, а потом влепила Стасу такую пощечину, что он даже упал на песок. Потирая ушибленное место, он решил, что симпатия к красотке, вспыхнувшая вдруг, так же внезапно улетучилась, посему делать ему здесь больше нечего. Если так будет продолжаться, скоро на нем живого места не останется. Держа спину как можно прямее он пошел в противоположную сторону и вдруг услышал тихое: "Постой".

Обернуться сразу означало сдаться, поэтому Стас сделал еще пару шагов, уже не таких уверенных, и добился более настойчивого:

— Да подожди ты!

— А мы уже на "ты"? — он уточнил это, не поворачивая головы в сторону девушки.

— Я с тобой да, а ты должен обращаться ко мне "Ваше Высочество". Я уже поняла, что ты простолюдин. Инкуб не стал бы бранить свою жертву, он слишком воспитан для этого.

— Милиция разберется, кто из нас простолюдин, — буркнул Стас. Обида горела на его щеке девичьей пятерней, и он пока не собирался прощать, хотя и очень хотел.

— Кто такая Милиция? Это королева в вашем мире? Тогда мне срочно нужно к ней! Я, наверное, попала в страну варваров? Мне о ней рассказывали.

— Ты совсем чокнутая? — терпение Стаса лопнуло. — В каком это "нашем мире"? Ах, да, я ведь совсем забыл, ты из лагеря этих шутов…

Стас хотел еще что-то сказать, но получил вторую пощечину и умолк. Тут уж его самолюбие не выдержало, и он быстрым шагом пошел прочь от сумасшедшей особы.

— Я приказываю тебе остановиться, — неслось вслед, но парень кипел негодованием и, заткнув уши, удалялся все дальше. — Ты пожалеешь, если не послушаешься меня! Я Эллария, наследница престола Арманьяк, именем королевской власти…

Она еще что-то говорила, но Стас уже не слышал, он дошел до своей комнаты и заперся там в надежде, что здесь психопатка его не достанет. Он и сам не заметил, как заснул, и ему приснился сон, в котором спасенная им барышня слонялась по улицам, приставая к прохожим с просьбами накормить ее. Кто-то кидал побирушке мелочь, кто-то давал хлеб, почему-то черствый и заплесневелый, а некоторые просто отгоняли ее от себя, как блохастую собаку. Проснулся Стас с головной болью и угрызениями совести. Он решил, что должен найти девушку и хотя бы определить ее в отделение милиции, вдруг она неспособна обходиться без посторонней помощи. Но сказать проще, чем сделать. Конечно, Анапа город небольшой и количество жителей здесь не дотягивает до ста тысяч, но сейчас, с туристами, городок стал похож на потревоженный улей. Нужно было что-то придумать, а лучше всего Стасу думалось, вглядываясь в бесконечную даль моря, и он отправился на пляж. Какого же было его удивление, когда он встретил свою пропажу на том же месте, где и оставил. Девушка сидела на песке и рисовала что-то прутиком. Платье высохло, и теперь оно стало похоже на половую тряпку. Сердце у парня сжалось и едва не захлебнулось кровью при виде этой картинки.

Он подошел ближе и тронул девушку за плечо. Та мигом вскочила и выставила вперед прутик, словно тот мог ее защитить, но, увидев знакомое лицо, успокоилась.

— Я кажется, ошиблась, — вместо приветствия начала она, — и теперь не понимаю где я и как мне вернуться назад.

— Ты приехала с туристической группой?

— Нет, я не знаю, что это такое. Я смешала два зелья и оказалась здесь, хотя должна была просто попасть в соседнее королевство, чтобы папа немного поволновался и понял, что не надо меня опекать. Я уже взрослая и могу за себя постоять.

"Это точно", — подумал Стас и потрогал щеку.

— Слушай, давай я отведу тебя в милицию, ты там расскажешь свою историю, думаю, они смогут помочь.

— Ты уже говорил о вашей королеве Милиции. Веди же меня к ней о, храбрый спаситель принцесс.

Стаса немного напрягала ее странная манера общения, но он решил не спорить, а просто переложить ответственность на тех, кто должен этим заниматься.

Лейтенант Неженко первый раз остался за старшего в отделении и был готов выслушать и помочь каждому, кто к нему обратится. Он то и дело хватал трубку стационарного телефона, прикладывал к уху, но в той слышался лишь длинный гудок. Лейтенант все ждал, что вот-вот поступит звонок и его вызовут на ответственное или даже опасное задание (последнее было предпочтительнее), но преступники что-то не спешили безобразничать.

И вдруг — о чудо, входная дверь хлопнула и юношеский голос спросил:

— Есть тут кто живой?

Лейтенант, раскачивающийся в этот момент на стуле, вздрогнул и, безуспешно попытавшись ухватиться за воздух, с грохотом рухнул на пол. Поднявшись, он выбежал из кабинета, отряхивая на ходу форменные брюки.

Гостей оказалось двое. Высокий парень в синих шортах из натуральной ткани, на вид примерно двадцать два — двадцать четыре года, атлетического сложения, глаза серые, волосы темные… Неженко чертыхнулся про себя, ведь не протокол он, в самом деле, составляет, и решил охарактеризовать его просто — Жиголо, потому как вид у того был очень ухоженный, а именно такими тощенькому, ничем не примечательному лейтенанту представлялись эти аморальные личности.

Вместе с ним пришла девушка, примерно ровесница парня, похожая на бомжиху, в грязном платье, со спутанными волосами, но эти глаза… Они манили, обещая все радости жизни, и в тот же миг грозили страшными муками. Ее лейтенант решил условно звать Гламурная Уборщица, потому как слово гламур ему не нравилось, но оно должно было означать что-то красивое. Так он соединил два понятия в одно и остался весьма доволен собой.

— Здравствуйте, товарищ милиционер.

— Лейтенант Неженко, — отрапортовал тот как на параде, — а вы, гражданин жиг… то есть, позвольте узнать ваше имя?

— Меня зовут Стас, я работаю спасателем на пляже тут, недалеко.

Стас не понимал, откуда взялся страх перед этим щупленьким стражем порядка.

"Да уж, знаю, как вы там на своем пляже работаете", — подумал лейтенант и снова загрустил. Сам он уже второе лето не может выбраться искупаться, хотя живет в двадцати минутах езды на маршрутке от моря.

— И вы пришли сообщить о преступлении? Я прав, гражданин Жиг… то есть, Стас?

— Не совсем так, — Стас не знал, с чего начать, и вообще уже пожалел о том, что пришел сюда, потому как милиционер показался ему каким-то странным. Наверное, от перегрева на солнце у него начинается паранойя, вот и девушку ни в чем вроде не повинную в милицию притащил. А если разобраться, за что ее сдавать? За нанесение легких телесных повреждений?

"А может быть, за то, что она разбила твое сердце?" — ехидно поинтересовался внутренний голос и мерзко хихикнул.

Стас его проигнорировал.

— Дело, собственно, вот в этой девушке, — Стас отошел в сторонку, дабы милиционер смог во всех подробностях ее рассмотреть.

— Она у вас что-то украла? — с надеждой в голосе спросил лейтенант.

"Душевный покой", — снова вклинился голос.

— Не совсем так, точнее, совсем не так. Она потерялась, а я нашел ее на пляже, вернее я спас ее, когда она тонула.

"Он путается в показаниях, значит, точно совершил что-то противозаконное", — думал Неженко, мысленно примеряя на себя майорские погоны.

— Кто ты? — неожиданно вклинилась в разговор молчавшая до сих пор девушка. — Мне нужна королева Милиция, а не ее подданный.

— Вы кого поддатым называете, гражданочка, — обиделся Неженко, — да я вообще не пью, если вы хотите знать. А милиция перед вами, я ее страж.

— Так ты стражник? — почему-то обрадовалась девушка. — Скажи королеве, что прибыла Эллария, принцесса Арманьякская и…

Стас зажал рот девушке и быстро объяснил ситуацию представителю закона.

Лейтенант понял все по-своему. Получалось, что гражданка Гламурная Уборщица или, как она называла себя, Эллария, участвовала в некоем костюмированном представлении, потом отбилась от своей группы и решила утопиться, так как жизнь ей не мила. К такому решению она пришла из-за проблем с отцом, наверняка конченным алкоголиком. А этот загорелый аморальный тип решил ее спасти, с целью получить выкуп у родственников пострадавшей.

Работы было непочатый край. Следовало установить личность гражданки, так как сама она, скорее всего, при попытке утопления получила травму головы и теперь считает себя ни кем иным, как принцессой, прибывшей из другого мира. Потом вернуть ее родителям, а Жиголо привлечь к ответственности и взыскать с него штраф за то, чем он зарабатывает на пляже.

— Пройдемте в мой кабинет, граждане, — Неженко в мечтах уже пришивал на погоны звезды подполковника, как вдруг его резко вывели из грез.

— Послушайте, товарищ Нежный, мне никак нельзя тут с вами задерживаться. Заберите девушку, а я пойду, меня люди ждут, — Стас немного подумал и добавил, — утопающие.

— Я вам не товарищ! И фамилия моя Неженко! Я тут решаю, кто куда пойдет и что будет там делать! — Неженко не любил повышать голос, потому как в эти моменты, и без того далекий от баса, его крик превращался в фальцет, что неоднократно становилось причиной насмешек сослуживцев. — А про утопающих я с вами отдельно поговорю.

Пришлось Стасу и Элларии пройти в кабинет. Как выразился лейтенант: "До выяснения обстоятельств". Сам Неженко вышел в коридор и с кем-то долго разговаривал по мобильному.

— Надо что-то делать, этот, — Стас указал на дверь, — так легко от нас не отвяжется, может даже в камеру посадить на пятнадцать суток.

— Сейчас он доложит королеве о моем визите и она лично придет меня встретить, а тебя, скорее всего, казнят за неподобающее отношение к особе королевской крови, — спокойно сказала девушка и принялась рассматривать свое платье.

Неожиданно она вскочила и стала расхаживать по кабинету.

— Что случилось? — Стас немного испугался, ведь неизвестно чего можно ждать от сумасшедшей. Вдруг она сейчас накинется на него и начнет душить. И Неженка этот как назло из кабинета вышел, а то бы сразу понял, что девица буйнопомешанная. Может, она вообще из психушки сбежала?

Но все оказалось проще. Девушка разволновалась, потому как не могла показаться на глаза королеве в таком виде.

— Она подумает, что мое королевство бедное, как этот платье! Позор! Прости меня, папа, я не хотела, чтобы так получилось! Лучше я приму мученическую смерть, чем опозорю свое имя и имя своего прекрасного отца. Я ухожу.

— Это не так просто. Неженка запер дверь на ключ, а пистолета у меня нет, чтобы как в фильмах стрелять в замочную скважину.

Стас думал, что этой шуткой разрядит атмосферу, но девушка словно и не слышала его. Она подошла к двери, провела рукой над замком, и раздался тихий щелчок.

Стоящий за дверью Неженко чуть телефон не проглотил, когда увидел выходящую из кабинета девушку.

— Но как? Я ведь запер дверь на ключ, — он пошарил по карманам, достал ключ и продемонстрировал его, как доказательство собственной правоты.

Эллария, не обращая на краснеющего от гнева лейтенанта внимания, прошла мимо и, как показалось Стасу, даже подмигнула верному стражу закона.

Оба молодых человека, а лейтенант был ненамного старше спасателя, смотрели на девушку с восторгом и обожанием, она словно заворожила их (как оказалось впоследствии, так оно и было) для того, чтобы спокойно уйти. Первым очнулся Стас и, не дожидаясь реакции милиционера, припустил за своей случайной знакомой.

Как и ожидалось, девушка нашлась все на том же пляже. Она снова сидела на песке, обхватив колени руками, и плакала. Ее плечики вздрагивали под грязным платьем, словно крылья замерзшей птицы. Стасу стало ее очень жаль, он решительно подошел и сел рядом.

— Тебе, наверное, некуда пойти? Я понял это, когда ты сбежала из отделения.

— С чего ты взял? Просто я не хотела показываться на глаза королеве Милиции в таком виде.

— Перестань, я не знаю как все это объяснить, но похоже, твои бредни про другой мир и то, что ты…ммм… колдунья, все правда. Я, конечно, читаю фэнтези, но там ведь все выдумано, а ты вот, сидишь передо мной.

Эллария перестала плакать и посмотрела на Стаса с вожделением, во всяком случае, он так решил для себя.

— Раз я тебя спас, значит должен теперь помогать во всем. Мне выдадут меч и доспехи? А какая-нибудь волшебная сила вдруг во мне проснется? А может быть, я Избранный?

Эллария молчала несколько секунд, а потом вдруг рассмеялась чистым, звонким смехом. Стас подхватил эстафету. Они долго смеялись, будто были старыми приятелями, которые давно не видели друг друга и встретились сейчас на этом пляже.

— Ты можешь пока пожить у меня, — предложил Стас, — думаю, администратор не будет против — гости ко мне заходят часто, — он покраснел, потому как не хотел говорить при этой девушке о тех, что были у него раньше.

— А где ты живешь? Этот Администратор — твой господин, который дает тебе кров и пищу?

— Не совсем так, хотя и очень близко. Понимаешь, я не знаю, откуда ты пришла, но у нас сейчас нет господ и рабов. Каждый работает, когда и где захочет, весь вопрос заключается в оплате.

— Тогда кто же содержит вашего короля? Если нет рабов, то король должен работать сам?

— Наш король, то есть президент, работает, но мы, его подданные, то есть народ, платим налоги, на которые и содержится наш правитель. Понятно?

— А говоришь, что у вас что-то изменилось. Лгунишка. Ладно, веди меня в свое жилище, мне нужно восстановить силы и отправляться в путь.

— И куда ты пойдешь или поедешь?

— Это не твое дело, — она снова превратилась в жесткую, стервозную особу.

Всю дорогу до пансионата Стаса так и распирало попросить Элларию показать что-то вроде того, что было в милиции. Ведь он видел, как замок открылся, а девушка его даже не коснулась, просто поводила над ним рукой. Может быть, она вообще какая-нибудь фея и обязана исполнить три желания, тогда Стасу не придется ни работать, ни учиться. А зачем? Ведь можно загадать богатство, мудрость, красоту, хотя на внешние данные он никогда не жаловался, но нет предела совершенству. Да что там, он прямо сейчас поставит ее перед фактом, что если она хочет пользоваться его гостеприимством, то обязана дать что-то взамен. Стас остановился и приготовился загадывать желания.

— Мы уже пришли? — Эллария улыбнулась, и все мысли вылетели из головы юного спасателя, он больше не хотел богатства и ума, вот только бы один ее поцелуй и больше ничего не надо. Ну пожалуйста.

— Даже не мечтай об этом! — девушка надула губки.

"Я что, сказал это вслух?" — подумал Стас.

— Тебе не обязательно говорить, чтобы я ЭТО услышала, — объяснила Эллария.

Весь остаток пути Стас пытался думать о бабочках и цветочках.

— И на этом ты спишь? — девушка в ужасе указала пальчиком на узкую кровать с жестким матрасом. — Да у меня все кости будут болеть, если я только прилягу сюда. Стас растерялся. Еще ни одна девушка не говорила такое о его постели.

— Ничего другого, к сожалению, нет, если очень хочется, иди ночевать на улицу.

— Ладно, — тут же сдалась Эллария, — я ведь здесь не навсегда. Мне нужно восстановить силы и можно будет отправляться в путь. Подавай ужин, я проголодалась.

Через некоторое время она критически осмотрела принесенную из столовой пансионата еду, но отказываться не стала и смела все, что было на тарелке.

После ужина гостья прилегла на кровать, как она сама сказала "немного вздремнуть", и через пару минут уже крепко спала. Стас запер комнату, а сам решил прогуляться на свежем воздухе. Он очень любил южные ночи и часто бродил по городу, когда основная часть жителей видела десятый сон.

Набережная была пустынной, тишину нарушал лишь стрекот сверчков да изредка попадались влюбленные парочки. Стас шел погруженный в свои мысли, он думал о странной девушке, свалившейся на его голову, о том, что она скорее всего не врет и где-то в параллельном мире ее ждет семья, а возможно и любимый человек. Мысль об этом самом человеке отчего-то разозлила Стаса, но он тут же успокоил себя тем, что вряд ли бы влюбленная девушка бросила своего избранника и отправилась путешествовать по мирам. К тому же она говорила что-то о том, что ее никто не возьмет замуж, если она останется в одной комнате с посторонним мужчиной. Стас безумно боялся собственных мыслей, потому как никогда ранее ни одна девушка не вызывала в нем подобных чувств, тем более через день после знакомства.

— Помогите, — хриплый голос, раздавшийся из темноты, заставил Стаса насторожиться.

В молодом человеке сразу же проснулся спасатель. Отодвинув в сторону мечтательного романтика, он кинулся на помощь. За кустом жасмина на земле полулежал человек. Он был странно одет, словно только что сбежал со сцены, где ставили сказку про короля. Похожие платья носили высокопоставленные вельможи в средние века, во всяком случае, именно так их изображали в книгах по истории. Бледное лицо с черными синяками под глазами говорило о том, что человек серьезно болен. Что-то еще в нем было не так, но Стас понял это не сразу.

Он приблизился к лежащему человеку, и сразу стало ясно, что его смутило. Тело незнакомца было почти прозрачным, сквозь него отчетливо просматривалась совершенно не примятая трава, на которой оно лежало. Стасу стало по-настоящему страшно, он хотел убежать, но ноги словно вросли в землю.

"Надо поменьше общаться со всякими сомнительными личностями", — пронеслось у него в голове.

— Помоги мне, позови Элларию, — едва слышно выговорил призрак и растворился.

Оцепенение прошло не сразу, а только после того, как в соседних кустах раздался сдавленный стон, а потом глухой звук. Стас постарался взять себя в руки, рассудив, что страшнее быть уже не может, и сделал шаг.

На травке, распластав руки, лежал лейтенант Неженко, который при виде призрака банально упал в обморок.

В дальнейшем он написал рапорт начальнику отделения, в котором рассказал, что сбился с ног, разыскивая странную парочку, сбежавшую прямо у него из-под носа. Опросив нескольких свидетелей, он пришел к выводу, что Жиголо (оперативный псевдоним подозреваемого номер один) действительно подрабатывал спасателем на пляже в свободное, так сказать, от основной деятельности время. Девушку-бомжиху (Гламурную уборщицу) раньше никогда с ним не видели, так как по словам все тех же свидетелей, а точнее свидетельниц "Стасик не мог пасть так низко".

Лейтенант начал слежку, в процессе которой получил неопровержимые доказательства вины Жиголо. Тот хитростью заманил девушку к себе в конуру, которую он снимал в целях конспирации, запер ее там и пошел забирать выкуп. А что же еще можно делать ночью на безлюдной набережной в курортном городе? Потом псевдоспасатель забрался в кусты, где его поджидало вознаграждение, и… дальше Неженко отключился, так как его ударили по голове, чем привели в бессознательное состояние.

Стас не помнил, как добрался до своей комнаты, расстелил на полу старый матрас и забылся тяжелым сном.

Утро началось с визга принцессы.

— Как ты мог поступить со мной так жестоко?! Ты обесчестил меня!

Молодой человек, не успевший еще проснуться, сильно удивился. Конечно, он вчера устал, перенервничал, но чтобы не помнить момента близости — это уж слишком.

— Меня теперь точно никто не возьмет замуж! — продолжала девушка на одной ноте. — И ты будешь в этом виноват. Я же предупреждала, не могу спать в одной комнате с мужчиной, это позор на всю жизнь!

Парень уже начал искать слова оправдания, как вдруг вместо этого выпалил:

— Значит, ты выйдешь замуж за меня!

Эллария покраснела, часто заморгала глазами, но так и не нашлась, что ответить.

Королевство Арманьяк. 1835 год по новому летоисчислению. Третий месяц лета

Вот уже несколько дней правитель королевства Арманьяк Филипп Неотразимый не находил себе места.

— Это конец! Народ меня свергнет и правильно сделает! — Филипп нарезал круги по тронному залу, временами останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Он был уже немолод, и даже такие нагрузки давались нелегко. — А ты что молчишь? Смотришь и молчишь! Советник ты, в конце концов, или кто?

— В-ваше в-величество, — заикаясь, начал маленький человечек с огромным животом, — м-мы стар-р-раемся, д-думаем, н-но пока н-ничего не п-придумали.

— Надо лучше д-думать, а не то я вас всех к-казню, — передразнил советника король.

Вообще-то, он был мягким, справедливым правителем и сейчас испытывал стыд за эту насмешку, но ситуация была слишком серьезной, чтобы тратить время на извинения и самобичевание.

Дверь тронного зала распахнулась, гулко ударившись о стену, с которой тут же посыпалась позолота и кусочки лепнины. Король и советник одновременно вздрогнули и задумчиво перевели взгляды сначала на обрушившийся декор, а после на запыхавшегося гонца.

— Беда! Ваше Величество, он схватил шестого Хранителя! Надо бежать, все равно уже ничего не исправить!

Гонец развернулся, едва не растянувшись на скользком мраморе, и припустил из дворца.

— Это к-конец. Королевство осталось без наследницы, а с-с-скоро не останется и самого королевства, — король грустно посмотрел на советника и добавил, — извини, дружище, я не со зла.

Экстренный совет созвали в тот же вечер. За столом собрались министры обороны, культуры, сельского хозяйства, внешних сношений, придворный маг и, конечно же, сам король. Филипп Неотразимый что-то писал в бланке для королевских указов, как оказалось в последствии "Отречение от престола" в пользу советника, но с пометкой, что если все обойдется, то написанное следует считать недействительным.

— Балтамор похитил уже пять Хранителей из семи, — начал министр обороны.

— Шесть, — с отсутствующим видом поправил король, — гонец сегодня сообщил. Его, кстати, поймали, чтобы отрубить голову? — на какое-то мгновение он даже повеселел, но под прицелом множества министерских глаз решил, что сейчас не самое подходящее для этого время, и снова изобразил на лице кислую мину.

— Шесть, — повторил министр обороны. — Остался один, и все мы знаем, что скоро Балтамор объявится здесь, чтоб ему пусто было! Так что будем делать? Наши силы против колдуна не действуют, от войска нет никаких вестей, и из диверсантов никто из тыла врага так и не вернулся. А ведь пока он Хранителя ищет, все королевство на уши поставит.

— Я не хочу умирать! Еще столько не сделано в жизни, — визгливо прокричал министр культуры и рухнул под стол в глубоком обмороке.

— Еще есть какие-то предложения? — министр обороны обвел присутствующих взглядом и пнул ногой шевельнувшегося было упавшего, отчего тот глухо застонал и снова умолк.

Тишина наступила гробовая, только было слышно, как скребет по бумаге король, выводя свою подпись.

— Ваше Величество, — слово взял придворный маг или, как он сам себя называл, министр магического искусства и оккультных наук, — я знаю, что нужно делать, но мне необходимо заручиться вашей поддержкой.

— Считай, что уже заручился, — не отрываясь от письма, ответил король, — говори, мы все внимательно тебя слушаем.

— Нужно вызвать Избранного и тогда…

— Умолкни, колдовская шкура! — прорычал министр обороны. — Я прошу пардону Ваше Величество, но эта крыса зря наш, то есть ваш, хлеб жрет. Если он такой весь из себя волшебник, то почему тогда до сих пор не победил Балтамора? Все уши прожужжал своим Избранным из другого мира.

— А еще говорил, что знает лекарства от всех болезней, а у самого сопли в три ручья, — вставил слово очнувшийся министр культуры, за что получил удар в печень от магистра и снова лишился сознания.

Король закончил свою писанину, аккуратно свернул бумагу в рулончик и спрятал за пазуху, после чего обвел взглядом всех присутствующих, дождался тишины и, наконец, выдал:

— Я согласен. Мое королевское слово — закон. Магистр заручился моей поддержкой, значит теперь нельзя ничего повернуть вспять. Запомните, что все мои указы тверды как камень и никто не сможет их отменить… ну разве только… в случае крайней необходимости, — это он вспомнил про свое решение отречься. — И, как король, я провозглашаю принять меры для приведения… привода… препровождения… короче, нам нужен Избранный. Заседание окончено, все свободны, кроме магистра.

Собравшиеся очень быстро разбежались, только министр обороны задержался в дверях и показал магу огромный кулачище. Магистр в ответ показал язык.

— Ваше Величество, — голос магистра стал слаще меда, — пообещайте, что не будете гневаться и выслушаете меня. Под угрозой не только наше королевство, но и весь мир. Ведь если власть Семи Хранителей окажется в руках черного колдуна, наступит хаос и день станет черным как ночь, а ночь… в общем-то такой же и останется, но это не важно. Главное, что моря и реки выйдут из берегов, твердь земная разверзнется…

— Ну все, хватит слюной брызгать, говори, чего хотел предложить, — махнул на него король.

— Нужно найти и вернуть Элларию, — магистр произнес это почти шепотом и попятился назад.

Король молчал всего несколько мгновений, но для магистра прошла целая вечность, он успел вспомнить себя от утробы матери до сегодняшнего утра.

— Пошел вон, — наконец тихо сказал Филипп. — Вон из замка! Прочь из моего королевства!!! — голос его становился все громче, пока не перешел в крик. — Я даже слышать об этом не хочу! Не для того я так измучил свою дочь, чтобы теперь отдать в лапы колдуна! Очень скоро магистра видели удирающим из замка, словно за ним гнались демоны смерти. Он бежал, не разбирая дороги, пока не оказался в чаще леса. Магистр знал, что разозлить короля практически невозможно, но если это вдруг произойдет, то участи твоей уже не позавидуешь.

В тот же вечер старый король слег в постель с сердечной болезнью. Он бредил, постоянно повторяя имя своей покойной жены и просил прощения у дочери.

Придворный лекарь только разводил руками, когда его просили дать прогноз о здоровье правителя.

— Мои лекарства не приносят облегчения, король хочет видеть дочь, просит помощи у нее.

— Но ведь он сам ее выгнал, — возмущался советник, — я своими ушами слышал, как они ссорились, после чего Эллария исчезла из дворца без следа. Где мы будем ее искать? — и, пожевав губу, добавил. — А тут еще Балтамор со своими кознями.

Арманьяк. 1814 год по новому летоисчислению. Второй месяц листопада

Король Филипп был женат два раза, но ни одна из жен так и не подарила ему наследника. Он сильно переживал из-за этого. Время шло, вместе с ним утекала и надежда на продолжение рода. Хотя гадалка и предсказала королю дочь от третьего брака, тот уже не особо верил и в какой-то момент даже смирился.

Вскоре после второго он женился в третий раз, дав себе слово, что этот точно будет последним. Не прошло и года, как новая королева сообщила о своем интересном положении.

Роды начались с крика королевы:

— Я превращу тебя в жабу, мерзкий королек, если ты еще раз подойдешь ко мне!

Королева была ведьмой, не по характеру, а, так сказать, по призванию. Филипп это знал, но не изменил решения жениться на ней, потому как полюбил свою избранницу с первого взгляда.

— Не обращайте внимания, Ваше Величество, — хлопотала нянька вокруг короля, — это она в горячке сказала, роды — не прогулки под луной.

— Как ты сказала? Прогулки? — рассеяно переспросил король и, навесив на лицо блаженную улыбку, пошел гулять в сад.

К ребенку отца допустили только через три дня, все это время в покоях вместе с королевой находилась только нянька.

Девочка была просто очаровательной: розовенькая, с синими глазками и золотистыми кудряшками, казавшимися мягким пухом из крыла ангела. Король в буквальном смысле не мог наглядеться на родное дитятко.

— Марта, как мы назовем наше чудо? — спрашивал король у своей супруги.

— Как тебе имя Эллария? Так звали мою бабушку.

— Это самое красивое имя, которое я когда-либо слышал. После твоего, конечно, дорогая, — он поцеловал королеву в висок.

Крещение Элларии было назначено на день первого снега, чтобы ее жизнь была такой же легкой и чистой, как этот снег. На церемонии присутствовали: король, королева, родственники со стороны короля, родственники королевы (феи, маги, колдуны, ведьмы и пара эльфов).

Для малышки выбрали самую лучшую крестную фею, которая должна была вести ее по жизни до достижения совершеннолетнего возраста. Как только подопечной исполнялся двадцать один год, фея покидала ее, по традиции давая последнее напутствие для вступления во взрослую жизнь.

Зал небольшой часовни утопал в цветах. Колыбель с малышкой находилась в самом ее центре, слева и справа на тронах восседали родители новорожденной, возле которых собрались родственники. Крестная фея стояла у изголовья, совершая магический обряд для защиты малышки во время церемонии.

Королева пригласила самую сильную фею для проведения обряда, но все равно очень нервничала, хотя и пыталась казаться счастливой. Король тоже переживал, но это было приятное волнение. Когда фея коснулась лобика девочки волшебной палочкой и произнесла: "За сим нарекаю тебя Элларией, дочерью славного короля Филиппа Неотразимого и королевы Марты", — створки одного из окон по велению невидимой силы отворились, на пол посыпались цветные витражные осколки, подул ледяной ветер и перед собравшимися явился черный колдун Балтамор. Его лицо исказила гримаса злобы, глаза горели фанатичным огнем, а редкая бороденка встала дыбом, словно хвост подранного павлина.

— Я пришел за тобой, Марта! Теперь тебе никуда не деться, Магия больше не сможет защищать тебя, потому как ребеночек-то вот он. Ваши идиотские законы о продолжении рода так скоротечны. Ты это ловко придумала с дитем, Хранительница. Пока он был в тебе, ты могла спокойно существовать, потому как ни одна Магия не сравнится с той, что стоит у истоков жизни. Но теперь я сделаю то, ради чего жил все это время.

Королева посмотрела на своего мужа виноватыми глазами, в которых читалась мольба о прощении, ведь она использовала его в собственных целях.

— Почему ты ничего мне не рассказала?

— Прости, Филипп, я не могла, это слишком опасно и для меня и для тебя.

— Нет, моя милая врагиня, для тебя опасности не было, плод защищал тебя, а вот твой королек мог и пострадать, только я не связываюсь с таким ничтожеством, как простые смертные. Ты нарушила правила, королева, повлияв на судьбу обличенного властью, и родила от него ребенка, которого я теперь заберу себе.

Марта не ответила, она взмыла под потолок и оттуда начала метать в колдуна серебристые молнии, которые пролетали сквозь его тело, не причиняя вреда. Королева растерялась всего на миг, но это было достаточно. Балтамор появился у нее за спиной, одновременно находясь и внизу.

— Ты использовал морок? Как я не догадалась, что от такого подлеца как ты можно ждать чего угодно.

— Можешь называть меня, как тебе нравится, это уже не важно. Умри, королева Марта!

Балтамор сложил ладони вместе и направил их в сторону королевы. Из кончиков пальцев колдуна вылезли черные нити, похожие на змей, и собрались в плотный клубок. С шипением и треском он сорвался с пальцев и впился в грудь королевы.

— Марта! — король словно опьянел. Взгляд его в миг затуманился, закружилась голова. Филипп надрывно вскрикнул, но не смог сдвинуться с места, как и присутствующие гости. — Сделайте же что-нибудь, колдуны, феи, почему вы стоите? Помогите королеве! Я приказываю вам!

Но те лишь покачали головами, они не могли вмешиваться в эту битву.

Тем временем королева медленно опустилась на пол. Из рваной раны на груди вырвался столб света. С лица Балтамора ушла злоба, она сменилась растерянностью, а потом болью и ужасом. Свет прошил его тело насквозь и полетел дальше по часовне, ударяясь в стены, и, наконец, влетел в колыбель, где и потух. Сила выбрала для себя нового Хранителя.

— Это еще не конец! Я обязательно вернусь за тобой, Эллария, даже если мне придется ждать тысячу лет. Магия будет подчиняться мне! — колдуну едва хватило сил, чтобы раствориться в воздухе.

Отмершие гости и король бросились к телу королевы, но было слишком поздно, она не дышала.

— Что же теперь будет? — король обвел взглядом всех присутствующих и остановился на крестной фее. — Оживи ее, немедленно! Я знаю, что феи могут делать это! Отдай за нее свою жизнь, если потребуется!

Фея отрицательно покачала головой.

— Этого не должно было случиться, Балтамор прав. Марта нарушила правила, но ты не должен ее винить. Смертным ни за что не понять, почему мы иногда поступаем так или иначе. Моя помощь больше не нужна ни тебе, ни Элларии, я складываю с себя полномочия. До наступления совершеннолетия девочку будет хранить Магия, а потом она сама станет Хранительницей. Магия выбрала ее, и не в наших силах знать во благо это или во вред.

Так дочка короля обрела свою судьбу, но он поклялся, что никогда не расскажет принцессе, кто она на самом деле и кем была ее мать. За двадцать лет может многое измениться, а пока пусть жизнь ее будет безоблачной.

Вот только судьба распорядилась иначе, уже к пятнадцати годам Эллария поняла, каким даром она обладает. Король испугался за девочку, возненавидев тот день, когда встретил ее мать. Он не знал, как быть, и когда до наступления совершеннолетия принцессы оставалось совсем немного времени, прогнал ее из королевства, сказав, что не хочет жить с ведьмой не только под одной крышей, но и в целом мире, и не будет ему покоя, пока она находится рядом.

Филипп знал бунтарский характер своей дочери и понимал, что она обязательно спрячется там, где ее не найдет никто, даже черный колдун. Для всех Эллария была лишена права на трон и изгнана из родного дома. Расставание далось ему очень нелегко, но отцовское сердце стонало в разлуке и надеялось на чудо, которое позволит им с дочерью быть вместе.

Анапа. Май 2009 года

— Нам нужно спрятаться, Неженко вчера следил за мной на набережной, — объяснял Стас, повернувшись лицом к стене, пока Эллария осматривала себя с ног до головы на предмет нахождения следов возможного насилия. Ничего убедительного обнаружить не удалось, и она почти успокоилась.

— Что нужно этому стражу? — равнодушно спросила она, так как не чувствовала никакой угрозы для своей персоны.

— Если бы я знал. Уже можно повернуться? Я устал смотреть в стену.

Получив положительный ответ, молодой человек обернулся, и сердце его снова сжалось. Перед ним стояла растрепанная девушка в помятом платье и с очень грустными глазами.

— Тебе нужно принять душ и переодеться во что-то более подходящее.

— Душ? Это еще что такое?

Ближайшие полчаса Стас объяснял принцессе, как пользоваться душем и сочувствовал, когда в ответ она рассказывала о деревянной бадье с еле теплой водой, в которой у нее дома обычно проводят омовения. Потом долго пытался выпросить у знакомой горничной хоть какую женскую одежду.

— Зачем тебе мои платья, Стасик? Ты что, извращенец? — игриво накручивая на палец локон, "возмущалась" она.

Молодой человек не мог признаться, что это нужно не ему, а его новой знакомой, тогда бы он точно не получил ничего, кроме оплеухи, поэтому пришлось пообещать, что она обязательно увидит его в этом в интимной обстановке. Довольная горничная сунула ему свою старую форму и даже предложила щеточку для сбора пыли, от которой Стас вежливо оказался.

Еще около часа ушло, чтобы заставить принцессу надеть на себя платье с чужого плеча. Она ни за что не хотела соглашаться, твердя о своем королевском достоинстве. Пришлось пригрозить ей тем, что оставит ее одну, и лейтенант, то есть страж, посадит ее в камеру, а точнее, в темницу с огромными крысами, и пока разберутся кто есть кто, крысы уже и костей от дочки короля не оставят.

— Я похожа на падшую женщину, — осматривая себя в зеркало, сокрушалась Эллария, — если мои подданные увидят меня в таком виде, забросают камнями и уже никогда не признают своей госпожой. Ты не мог принести что-нибудь поприличнее, что хотя бы закрывало ноги?

Для Стаса черное платье под горло, с юбкой чуть ниже колена, казалось монашеским, но у принцесс свой взгляд на такие вещи.

— Не нравится — снимай, я отнесу его обратно, а ты пойдешь по улице в своих тряпках, похожая на бомжа.

Эллария и сама уже понимала, что ее платье слишком многое пережило и, к сожалению, не смогло выстоять, но, как настоящая принцесса, она обязана была капризничать.

— Ладно, я согласна временно остаться в этом тряпье, если ты пообещаешь найти мне что-нибудь другое.

— Обещаю, — Стас вздохнул с облегчением.

Перед выходом он забежал к администратору пансионата и сказал, что хочет взять выходной на пару дней, дескать, к нему приехали родственники и желают видеть его рядом. Администратор не возражал, так как народу на пляже было не так много, а Стас — не единственный спасатель.

Теперь оставалось самое сложное — решить куда пойти. Если бы Стас был один, то проблемы не было бы в принципе, но с таким грузом, как молодая, симпатичная девушка все усложняется в несколько крат. Для начала решили зайти в кафе и спокойно подумать там.

— Слушай, а в этом твоем мире есть мороженое?

— Может быть и есть, — Эллария, разморенная на солнце, лениво осматривала редких посетителей кафе, — а что это такое?

— Сейчас я принесу тебе порцию, и ты сама попробуешь. С чем тебе больше нравится, с шоколадом или сиропом? — Стас, воодушевленный своей идеей, наткнулся на безразличный взгляд девушки и, махнув рукой, решил, что закажет все, что есть, а уж она пусть сама выбирает.

Через пару минут он вернулся с подносом, уставленным креманками с холодным лакомством.

— Вот, угощайся, — он сиял как начищенный самовар.

— У нас такого точно нет, — вздохнула Эллария, осматривая вазочки с пломбиром, сдобренным различными наполнителями: шоколад, орешки, четыре вида сиропа, взбитые сливки…

Она осторожно ковырнула ложечкой первую порцию, несколько секунд подержала мороженое во рту, задержала дыхание и, наконец, сказала:

— Это просто чудо! Ничего вкуснее в жизни не пробовала. Как ты назвал это лакомство?

— Мороженое, — Стас произнес слово с таким важным видом, будто это была тема его докторской диссертации.

— Обязательно расскажу папе об этом, как только… — она замолчала на середине фразы и отодвинула от себя свою порцию.

— Что случилось? Тебе не нравится? — забеспокоился молодой человек.

— Нет, очень вкусно, — рассеяно пробормотала девушка, — просто я не голодна.

— Мороженое едят не для утоления голода, — не поняв причины расстройства принцессы, Стас шутливо подцепил пломбир ложечкой и поднес ей ко рту.

Реакция была странной: девушка вдруг зарыдала. Крупные слезы текли по щекам и падали на стол, образуя блестящие лужицы. Стас всегда терялся, если девушка начинала плакать, а тут вообще впал в ступор. Он не знал, что нужно говорить в таких случаях и чувствовал себя беспомощным. Девушки понимали это по-своему, называли Стаса черствым и обижались.

— Слышишь, — неуверенно промямлил он. — Ну это, не хочешь мороженого, пойдем в аквапарк, на горках покатаемся. Или на банане…

Девушка, полностью занятая рыданием, казалось, совсем его не слышит, а Стас переживал. Он понимал, что она стала для него очень близкой, хотя они и знакомы второй день. И это было странное чувство, которое он никогда раньше не испытывал. Многие девчонки кружили симпатичному спасателю голову, но все проходило, словно хмель после южного вина уже на утро следующего дня. А сейчас было иначе, он хотел быть с ней постоянно и никогда уже не расставаться. Жить в большом доме, где будут играть дети, их дети, и обязательно должна быть собака. Конечно, какая же семья без собаки. И тут его словно током ударило. С чего вдруг такие мысли? Какая собака? Какие дети? Что за семья?!

Он даже подумал, что Эллария его приворожила, ведь для ведьмы это пустяк.

— Ну ладно, хватит уже хныкать, — Стас неуверенно погладил Элларию по голове. Девушка перестала плакать и посмотрела на него с благодарностью.

— Вот видишь, — обрадовался он, — все хорошо. А мороженое я сейчас отнесу обратно, оно совсем недорогое.

— Оставь, мне очень нравится его вкус. Ты, пожалуйста, забудь, что сейчас увидел, просто на меня что-то вдруг нашло, вот я и… В общем, не было ничего, тебе все приснилось. Ясно?

— Ясно. Конечно, ты принцесса, а я просто… плебей.

Эллария промолчала и продолжила есть мороженое.

Стас ушел в себя, размышляя о настигших его приключениях, и очнулся, только когда она зазвенела по дну последней креманки:

— Ты все съела? С ума сошла?!

— Не беспокойся так, тебе возместят твои убытки из казны, заслужил. Это твое отмороженное очень вкусное, я обязательно распоряжусь, чтобы его ели все в нашем королевстве.

— Да дело не в деньгах. Съесть столько мороженого, ты же ангину можешь заработать!

— Принцессы вообще никогда не работают, — девушка закашлялась.

— Ну вот, началось, — Стас достал из кармана шорт мобильный телефон и, потыкав в кнопки, поднес его к уху.

Эллария открыла было рот, но Стас опередил ее и, как мог, рассказал о том, что такое мобильный телефон и для чего он служит.

— И это есть у каждого в вашем мире? Значит, ты можешь в любой момент поговорить с вашим королем? Но это неправильно, простой народ не должен иметь то же, что и его правитель, тогда они перестанут подчиняться и устроят бунт.

— До сих пор никто ничего не устроил из-за телефона, только некоторые активисты пытаются доказать, что он вызывает рак мозга, но у них это не особо получается.

Заметив, что девушка хочет еще что-то спросить, Стас поспешил ее перебить:

— Давай отложим все вопросы на потом, а сейчас нужно ехать в город. Нам повезло, в Анапу приехал мой однокурсник Мишка Акулов, он готов нас приютить на пару деньков, а там решим, что делать.

Эллария вяло кивнула и встала из-за стола. Она была очень бледная, ее била мелкая дрожь.

"Все же заболела, — испугался Стас, — вот что значит настоящая принцесса, такая неженка".

И снова ему захотелось прижать ее к себе, согреть, приласкать.

— Даже не думай об этом, — напомнила о своих способностях девушка.

Мишка Акулов, внешне типичный ботаник: высокий, худенький, в очках, имел совершенно противоположный характер. Он был первым заводилой в институте, устраивал вечеринки, тусовки, любил подшутить над однокурсниками и преподавателями, однако ему все прощали, так как шутки, в основном, были безобидными.

Вот и сейчас он навстречу гостям открыл дверь в домик, в котором снимал комнату, и с порога заявил, что оставляет жилье своему другу Стасу, а сам уходит в тибетские монахи, причем до Тибета пойдет пешком. О серьезности намерений свидетельствовала оранжевая простыня, намотанная на тощее тело, и бритый наголо череп с красной точкой во лбу.

Стас сперва онемел от такого зрелища, а потом спросил:

— Мишка, ты говорил, что никогда не сострижешь свою шевелюру, это ведь была твоя гордость.

— Гордыня — есть грех, брат мой, — смиренно отвечал новоиспеченный монах, — только сари, рис и прана.

Стас, услышавший только одно знакомое слово "рис", смотрел на приятеля расширившимися глазами, а тот уже хохотал в голос, снимая с головы что-то вроде резиновой шапочки для плавания, только телесного цвета.

— Здорово я тебя разыграл? — веселился Мишка, укладывая ладонью наэлектризованные патлы. — Видел бы ты свое лицо.

— Я и, правда, поверил, — слегка обиделся Стас, — вечно ты со своими шуточками.

— Не дуйся, дружище, лучше познакомь нас с этой прекрасной нимфой в скромных одеждах.

Эллария поняла, что нимфой назвали ее, и залилась краской.

— Меня зовут Эллария, дочь короля Филиппа Неотразимого, правителя Арманьяка и…

Стас не стал дожидаться, когда глаза Акулова вылезут из орбит, и поспешил все объяснить, конечно же, на свой манер.

— Девушку зовут Элла, она очень любит фэнтези и напридумывала себе титулов, к тому же мороженого съела целую тонну, вот ее и колбасит, — он незаметно наступил принцессе на ногу.

— Эй, ты чего по мне топчешься, — взвизгнула она, — и что это ты нагово…

Стас решил: пропадать, так с музыкой, и без предупреждения впился поцелуем в губы Элларии. Сначала она растерялась, потом начала активно отбиваться и, наконец, ответила взаимностью. Мишка, наблюдавший эту картину, понял, что его присутствие здесь излишне и скрылся в доме. Стас с трудом смог оторваться и зажмурился в ожидании грома и молний на свою бедную голову, но ни того, ни другого не последовало. Принцесса смотрела на него со странным выражением лица: смесь удивления, отвращения и блаженства. Это длилось недолго, после чего она просто упала в обморок.

— Мишка! — позвал Стас. — Иди сюда скорее.

Несостоявшийся монах, уже успевший скинуть свою оранжевую тряпку, примчался на зов и, увидев бесчувственное тело, бросился помогать другу. Они на руках донесли Элларию до постели. Стас посмотрел на Мишку затравленным взглядом.

— Что ты с ней сделал, Казанова, что девчонка на ногах не стоит?

— Не пошли, она мороженого съела, наверное, порций двадцать, а тут еще жара.

— Ясно. Отойди, не мешай мне, — распорядился Миша, оттолкнув Стаса в сторону.

— Эй, ты чего творишь!? — заорал Стас, когда увидел, что Миша расстегивает пуговицы на груди принцессы. — Как только у тебя рука поднялась.

— Сказал же, не мешай, — огрызнулся Миша, — ты можешь о чем-то другом кроме секса думать? Не видишь — ей плохо, надо доступ кислороду открыть.

Мишкина мать работала медсестрой в больнице, поэтому он знал некоторые приемы оказания первой помощи. Стасу стало стыдно, и он отошел в сторону.

— Вызывай "скорую", Казанова, совсем плохо твоей принцессе.

Стас похолодел и дрожащей рукой набрал номер.

Лейтенант Неженко решил для себя, что поймать Жиголо с пляжа теперь уже дело чести, поэтому он взялся за поиски улик со всей ответственностью. Для него оставались загадкой еще очень многие вещи, например, прозрачный гражданин в кустах, который напугал его до полусмерти. Разумом лейтенант понимал, что приведений не существует, но и на зрение он никогда не жаловался. Значит, Жиголо специально сделал это, чтобы напугать его. Только русский милиционер не станет пасовать перед такими мелочами.

— Я прямо сейчас пойду и арестую его, — отсутствие ордера совсем не смущало Неженко, он был полон праведного гнева.

В пансионате, где Жиголо проживал на правах сотрудника, Неженко сообщили, что тот сегодня утром попросил небольшой отгул и отбыл в неизвестном направлении.

— А что он натворил, товарищ милиционер? — выспрашивала любопытная администраторша. — Я всегда считала его подозрительным, значит, не ошибалась.

— Он странно себя вел? — Неженко цеплялся за соломинку. — Общался с сомнительными личностями?

— Очень странно, — администратор перешла на заговорщицкий шепот, — вы только представьте себе, он ни разу не обратил на меня внимания, как на женщину.

Неженко критично осмотрел бесформенную фигуру сорокалетней тетки, обтянутую ядовито-зеленым сарафаном на тонких бретельках, которые врезались в ее плечи, как веревочки на колбасе, и решил по этой статье Жиголо оправдать безоговорочно.

— Вспомнила! — вдруг обрадовано воскликнула администраторша. — Он сказал, что едет к родственникам, вот только родом он из Самары.

"В Самару, так в Самару", — решил Неженко, лишь бы не слушать больше эту тетку в лягушачьей коже.

— Ну или в кафе "Морозко" зайдите, — предположила она, — там обычно молодежь собирается, оно тут, недалеко…

— Да-да, — часто закивал Неженко, — знаю, где это находится. Спасибо, вы оказали неоценимую помощь следствию.

Тетка расплылась в улыбке, отчего сходство с жабой только усилилось.

Неженко внутренне вздрогнул и припустил по улице.

— Эй, товарищ милиционер, — кричала вслед "лягушка", — может, вам нужны внештатные сотрудники? Я готова, если что-о-о!

Кафе со странным для южного города названием явно не пользовалось огромной популярностью. В зале сидело всего три человека, лениво поедающих мороженое. Неженко это было на руку: чем меньше народа сюда ходит, тем проще запомнить каждого посетителя. Он присел за столик и позвал официантку, девочку лет пятнадцати на вид. Работница общепита стояла у витрины с лотками, наполненными мороженным самых диких расцветок, и даже не посмотрела в его сторону.

— Девушка, я хочу сделать заказ, — неуверенно позвал Неженко. Он вообще был очень скромным, несмотря на то, что работал в милиции.

— И что? У нас самообслуживание, между прочим, — отфутболила девица.

Неженко покраснел до кончиков ушей и подошел поближе.

— Можно мне фисташковое? — попросил он.

— Вер, глянь, — девица обратилась к сидящей позади витрины толстой тетке с потрепанным томиком любовного романа в руках, — он у меня спрашивает, можно ему фисташковое или нет.

— И не говори, — отозвалась Вера и перелистнула страницу.

— Мужчина, я ведь не врач, чтобы отвечать на такие вопросы, можно вам это мороженое или не можно. Говорите прямо, чего хотели.

Неженко постарался взять себя в руки и изложил суть визита.

— Вер, ну ты глянь, — повторила официантка, — он думает у нас тут КГБ.

— И не говори, — словно отзыв к паролю четко произнесла Вера.

— Мужчина, я здесь с подносом работаю, а не на мальчиков заглядываюсь. Скажи, Вер.

— И не говори.

— Ну вот, видите, и Верка подтвердила. Так что, мужчина, вы или заказывайте или не занимайте места.

— Да как вы разговариваете с представителем закона?! — повысил голос Неженко, забыв о своей неприятной особенности. — Я вас щас как возьму, как арестую.

— Ой, вы посмотрите, пищит как мышь на крупе, а все туда же: как возьму.

— Предъявите ваш паспорт, — уже более спокойным голосом попросил лейтенант, — и книжку медицинскую. Вы, вообще, совершеннолетняя? Есть разрешение на работу? А регистрация в городе имеется?

С девицы мигом слетела вся спесь. Она сильно побледнела и попыталась спрятаться за витрину, где сидела ее подруга, но Неженко успел ухватить девушку под руку и не дал ей завершить маневр.

— Че сразу паспорт-то, — захныкала она, — может у меня мама болеет, я ей на лекарства зарабатываю.

На секунду Неженко стало стыдно. Вдруг девушка не врет? А лекарства сейчас и впрямь дорогие.

— Хорошо, гражданочка, я вам сейчас опишу внешность подозреваемого, а вы просто скажете, был он здесь или нет.

Оказалось, что Катя, так звали официантку, очень хорошо запомнила странную парочку. Парень и девушка пришли в кафе утром, когда посетителей совсем мало (будто сейчас от них отбоя нет). Он симпатичный, с красивой фигурой, а она лохудра растрепанная в платьишке горничной из третьесортного отеля. Так вот эта лохудра сожрала чуть ли не таз мороженого, а потом, как ни в чем не бывало, взяла красавчика под руку и потащила к автобусной остановке.

— А вы случайно не слышали, куда они собирались ехать?

— Тут и слышать нечего, автобус-экспресс, у него одна остановка, до нее сплошь виноградники, там и сходить негде.

Неженко от радости чуть не расцеловал свидетельницу и заказал ей огромную порцию мороженого.

— Я не люблю абрикосовое, — скривилась девушка вместо благодарности и отодвинула от себя лакомство.

— И не говори, — припечатала Верка.

Неженко доехал до конечной остановки, вышел вместе со всеми и только сейчас понял, что не знает, как поступить дальше. Он оказался в небольшом поселке с невысокими домиками максимум в два этажа. Такие очень любят туристы: комнаты здесь стоят недорого и до моря рукой подать. А что еще надо для отдыха?

Несчастный лейтенант уже решил ехать обратно, как вдруг к третьему от автобусной остановки домику с синей крышей подъехала ржавая "волга", приспособленная под карету "скорой помощи". Интуиция подсказала милиционеру, что стоит задержаться, и не обманула. Дверь домика распахнулась, из него вышел патлатый парень в очках, следом за ним Жиголо, а на руках у него девушка, которая приходила в отделение. Она была без сознания. Жиголо положил ее в машину, сел сам, и "скорая" скрылась в клубах пыли.

— Попался, голубчик, — обрадовался Неженко и направился прямиком к подозрительному дому.

А в этот самый момент Миша Акулов, который не привык долго находиться в печали, уже готовил новый розыгрыш. С минуты на минуту должна была придти хозяйка, забрать оплату за комнату. Миша специально оставил дверь незапертой, сам лег на пол недалеко от порога, предварительно наклеив на лоб резиновую рану из магазина приколов, а рядом положил такие же мозги. Выглядело очень натурально, и если особо не присматриваться, можно подумать, что парень получил пулю в голову.

В дверь осторожно постучали, Миша задержал дыхание в ожидании эффекта. Послышались шаги, кто-то подошел совсем близко, скорее всего, хозяйка дома. Неожиданно незнакомый мужской голос спросил:

— Эй, с вами все хорошо?

Миша не реагировал, решив, что так даже интереснее, но вдруг мокрая от пота рука потрогала его за шею — он не выдержал и засмеялся. Незамедлительно раздался грохот, шутник открыл глаза и наткнулся взглядом на лежащего рядом милиционера. Тут уж было не до смеха.

За несколько минут до описываемых событий

Обрадованный тем, что так быстро напал на след преступника, лейтенант спешил в дом, из которого вышел Жиголо, в надежде получить дополнительные доказательства его вины. На стук никто не отозвался, и он решил, что если зайдет посмотреть, есть ли кто внутри, ничего страшного не произойдет.

В доме было прохладно от работающего кондиционера, именно поэтому, думал Неженко, он и не почувствовал запах трупа, который лежал в коридоре с дыркой во лбу. Милиционер, никогда ранее не видевший криминальный (а это он понял сразу) труп так близко, сильно разнервничался и решил проверить, есть ли у того пульс, для чего наклонился и потрогал артерию на шее. Что было дальше, он помнит очень смутно, потому как труп вдруг начал смеяться, а пол быстро подлетел к лицу лейтенанта и вывел его из строя.

Неженко открыл глаза и увидел прямо перед собой труп, который он нашел в коридоре, только теперь тот спокойно расхаживал по комнате и что-то бормотал себе под нос, как оказалось в последствии — молитву. Дырка от пули никуда не делась, она так и зияла на своем прежнем месте.

— Наконец-то вы очнулись, — обрадовался труп и потянул руки к лейтенанту.

— Прочь! Сгинь! Пропади, нечисть! — визжал лейтенант, забившись в угол и угрожая врагу подушкой, которую Мишка заботливо положил ему под голову.

— Какая же я нечисть? — удивился труп, понюхав подмышку. — Я чисть, только утром душ принимал. Ну если хотите, я дезодорантом на себя брызну.

— Ты лучше святой водой себя сбрызни, — посоветовал лейтенант, — а ко мне не приближайся. Изыди! Аминь!

Труп потер себе лоб и с радостным восклицанием "вот я идиот!" оторвал от головы кусочек кожи. Рана от пули исчезла.

— Это прикол такой, понимаете, — он тряс резиновой раной у носа Неженко, а тот бледнел на глазах и, кажется, начал задыхаться, — не зря, значит, деньги отдал.

— Что тебе от меня надо, исчадие ада? Я много грешил, но тебе не сдамся, пойду на исповедь, причастие, все что угодно, только не к тебе.

— Да успокойтесь вы. Я не нечисть, меня зовут Михаил Акулов, я здесь комнату снимаю. А это просто прикол, — он сунул снятую со лба резинку в карман.

До Неженко, наконец, дошла вся абсурдность ситуации, и ему стало очень стыдно. Показывать этого не хотелось, посему он решил выкручиваться, как мог.

— Прикол значит. Ну что ж, собирайтесь-ка, гражданин Акулов.

— Куда это? — испугался Мишка. — Я ничего плохого не сделал, вы не имеете права.

— Вот в отделении это и расскажете, а пока придется посидеть за мелкое хулиганство пятнадцать суток.

— Какие пятнадцать суток? У меня отпуск всего две недели, а здесь я уже три дня живу, мне домой нужно, к родителям.

— Родителям мы обязательно сообщим об этом происшествии и в институт ваш бумажку напишем. Вы ведь учитесь? "Наверняка круглый отличник", — Неженко, как и многие до него, попался на заумную внешность парня, на самом деле его успеваемость была далека от идеальной. Мишка специально плохо учился, борясь, таким образом, с устоявшимся статусом ботаника, хотя по уровню знаний ничуть не отличался от лучших ребят на курсе. Преподаватели об этом не догадывались и раскрашивали его зачетку завитушками трояков.

— Не надо родителям, и в институт не надо, я готов покаяться и искупить свою вину. Только не забирайте меня в отделение.

Неженко сделал вид, будто усиленно думает, на самом деле он знал, зачем сюда пришел, и этот напуганный паренек ему поможет.

— Хорошо. Думаю, мы сможем договориться. Расскажи, пожалуйста, все, что знаешь о том парне, который совсем недавно вынес отсюда на руках девушку. Кто он? Чем занимается? Каков круг его общения? В общем, все, что знаешь.

— Да и рассказывать особо нечего. Мы вместе учимся в юридическом институте, кстати, ваши будущие коллеги. Стас каждое лето приезжает сюда на подработку, а я вот решил немного отдохнуть, а тут он позвонил и в гости напросился. Девушка, которая с ним пришла, мне незнакома, Стас сказал, что познакомился с ней на пляже. Сегодня утром она переела мороженого и заболела, час назад ее увезли в 3-ю больницу. Вот и все, что я знаю.

— Точно все? — Неженко посмотрел на Мишку, как он сам думал, пронизывающим взглядом. На деле же все думали, что у милиционера плохое зрение, поэтому он щурится.

— Абсолютно. Мне нечего скрывать от закона.

Неженко пообещал, что еще пригласит Михаила на допрос, если понадобится, и покинул дом с синей крышей. Лейтенант был уверен на сто процентов, что парень его обманывал, прикрывая товарища, но решил, что не стоит его сейчас пугать, лучше переждать, заняться наблюдением. Сообщник обязательно совершит ошибку, и тогда Неженко возьмет всех тепленькими.

Вечером вернулся Стас. Мишка рассказал ему о визите лейтенанта. Сначала Стас испугался, а потом решил, что прятаться ему не от кого, поэтому как только Элларию выпишут из больницы, он сразу же вернется в свой пансионат на работу, а там будет видно. Тем более, что работать теперь придется усиленно, девушку без документов и медицинского полиса никак не хотели оставлять в стационаре, и пришлось отдать почти все имеющиеся сбережения.

— Миш, а пойдем, искупнемся. Я за эти два дня устал, как никогда.

Миша согласно кивнул. Уже стемнело, отдыхающие разбрелись по барам и дискотекам и пляж оказался свободным.

— Давай устроим заплыв на скорость? — предложил Стас. — Кто проиграет, тот сдается Неженко, надо же ему хоть кого-то поймать.

Раздался дружный смех и парни забежали в море. Конечно, Стас, по роду своей деятельности, плавал быстрее, и через пару минут Мишка остался позади, он махал руками и кричал, что дальше не поплывет. Спасатель доплыл до буйков и решил возвращаться.

На небе взошла крупная луна и на воду легла молочно-белая дорожка. Стас залюбовался этой красотой, удивляясь, почему не замечал ее раньше.

Вдруг недалеко от него послышался всплеск, словно кто-то проплыл. Мишка уже сидел на берегу, а последняя парочка, которая была на пляже, когда они пришли, тоже собрала вещи и пошла искать уединения. Стасу стало не по себе, он решил плыть к берегу и тут увидел ее: зеленые волосы, с запутавшейся в них тиной, бледное лицо с прозрачной синеватой кожей, глаза только на первый взгляд обычные, а при ближайшем рассмотрении было видно, что зрачки в них вертикальные, как у кошки, и периодически прикрываются прозрачной пленкой. Девушка словно опиралась на что-то под водой, потому как на поверхности она была видна почти до талии. Стас засмотрелся на аппетитную девичью грудь, хоть и покрытую мелкими чешуйками, но все равно очень красивую, опустил глаза ниже и сквозь ставшую вдруг прозрачной воду увидел, что ног у девушки нет. Вместо них сразу от живота начинался длинный рыбий хвост, покрытый уже голубой чешуей. У Стаса в голове зазвучала приятная мелодия, и он почувствовал непреодолимое желание подплыть поближе к этой красавице.

— Ну хватит пялиться, — неожиданно грубым голосом рявкнуло прекрасное создание, — я здесь по делу, а не для того, чтобы ты мой хвост разглядывал. Да, я русалка. Тебя это удивляет или ты имеешь что-то против?

Стас потряс головой, мелодия пропала, а русалка уже не казалась такой красивой — кожа да кости, ни дать ни взять килька в собственном соку.

— И много вас таких… водоплавающих?

— Мы амфибии, — оскорбилось водное создание. — Хотелось бы побольше.

— Что-то я вас, тетенька, раньше тут не видел, — засомневался Стас.

— А я что, картина, каждому в глаза лезть, красоваться? Мы, русалки, между прочим, вымирающий вид, — она изобразила важность на лице.

— Занесенный в Красную Книгу?

— В какую еще книгу? Надеюсь, это не оскорбление, а то я мигом тебя на одно утащу, пикнуть не успеешь.

— Нет-нет, какое оскорбление, это шутка такая. Ха-ха!

— Я человеческих шуток не понимаю, так что ты поаккуратней шути. Понял?

Стас кивнул.

— Слушай, может, к берегу подплывем, а то у меня нет такого хвоста как у тебя, — и только Стас это сказал, как ноги его склеились, начали обрастать чешуей и, наконец, превратились в подобие рыбьего плавника.

— Так лучше? — усмехнулась русалка.

— Эй, верни все обратно! — запаниковал новоиспеченный русал. — Как я по земле-то ходить буду?

— Это моя шутка. Ха-ха! Нравится?

— Конечно, нет! — заорал парень. — Я не хочу всю жизнь планктоном питаться.

— Однако, — недовольно протянула она, — что за представления о жителях подводного царства у… людишек!

— Это самое страшное ругательство у русалок? — догадался Стас.

— Вообще-то, да.

— А как тебя зовут, представишься? Если это, конечно, не противоречит вашим морально-этическим принципам, а то есть у меня одна знакомая…

— Эллария! — воскликнула русалка.

— Как, и ты Эллария? У сказочных героев не хватает фантазии имен напридумывать?

— Да нет же, червяк ты кольчатый, я спросила, имя твоей знакомой Эллария? Меня Асоль зовут.

— А говорила, что самое обидное оскорбление у вас это "человек", — надулся Стас и отплыл немного в сторону.

Хвост, как приспособление для плавания, оказался очень удобной штукой, молодой человек даже задумался, не оставить ли его себе.

— Не время сейчас строить из себя рыбу-ежа, в опасности не только Эллария, но и все кто живет, пока существует магия, — килька явно нагнетала обстановку.

— А я тут при чем? Люди давно заменили магию техническим прогрессом, так что мне, как и остальным шести миллиардам человек, бояться нечего.

— Моллюск ты тонконогий! Магия существует везде, даже в вашем отсталом мирке. Как ты думаешь, кто каждую зиму приносит подарки детям?

— Ясно кто, родители.

— А вот и нет. В разных местах его называют по-разному, у вас, например, Дедом Морозом.

— Сказки. Я верил в это лет до четырех, а потом увидел отца, надевающего бороду, и сразу все понял, так что не убедила.

Русалка нырнула под воду, хлестнув на прощание хвостом по воде, и наступила тишина, зловещая, звенящая. Стас немного поплавал, решив, что та отправилась по каким-то своим делам и скоро вернется, но прошло довольно много времени, а девушка с зелеными волосами так и не появилась. Парень начал нервничать, чешуйки на хвосте зашевелились, это, видимо, были русалочьи мурашки.

— Эй, как там тебя, Асоль! Пошутили и хватит. Вылезай, давай, твой Грей приплыл.

В ответ тишина. Стас не на шутку перепугался. Хотел плыть к берегу, но если Мишка увидит его с таким придатком вместо ног, то точно не поймет. Тогда он нырнул примерно в том же месте, где скрылась его случайная знакомая, и сделал для себя неожиданное открытие: он мог свободно дышать под водой. Проплыв несколько метров вглубь, Стас увидел очертания некоего строения с башенками и зубчатыми стенами. Подплыв поближе, он уже смог рассмотреть кирпичную кладку и ворота, которые охранялись двумя могучими русалами-мужчинами в кольчугах из рыболовной сети. Увидев чужака, они перекрыли вход или, правильнее, вплыв в замок острыми пиками.

— Стой, кто плывет! — пробулькали они, выпуская изо рта пузырьки воздуха. — Покажи пропуск.

Стас растерялся, так как если бы у него и был пропуск, то положить его было бы решительно некуда, на хвосте карманов не имелось.

— У меня его нет, я турист.

— Без пропуска не положено! — грозно уставились на молодого русала охранники. — Плыви, давай отсюда.

Стас не расстроился. Он заметил, что стены охраняются только снизу, а наверху никого нет и переплыть их не составит никакого труда. Через минуту он был уже с другой стороны. Охранники не обратили на его маневр внимания, потому как обычные жители подводного городка никогда не пытались попасть внутрь подобным способом.

По узким улочкам, не обращая никакого внимания на пришельца, проплывали жители подводного города, у торговых рядов толпились покупатели, торгуясь с ушлыми продавцами. Русалки сидели в кафе, прогуливались с детьми. Кто-то даже держал на поводках рыб, чем-то похожих на земных собак. Дома, магазинчики, памятники знаменитым русалкам и русалам, были тут даже фонтаны, которые работали, не поддаваясь никаким законам физики. Он плыл мимо этих чудес совершенно завороженный, как вдруг его резко дернули за хвост, а на том месте, где он только что находился, в клубах песка и ила уже лежал огромный валун.

— Спасибо, — только и смог выговорить Стас. — Если бы не ты, меня бы расплющило.

— Рада была помочь. Значит, все-таки приплыл? Так я и думала. А как прошел через ворота? Хотя, можешь не отвечать, я догадалась.

— Асоль! — Стас обрадовался хвостатой девушке, как самому близкому человеку. — Зачем ты бросила меня там, на поверхности.

— Лучше спроси, зачем я спасла тебя сейчас.

— Я уже сказал спасибо. А действительно, зачем? Я вроде тебе не понравился. Или…?

— Хам! Никаких "или" и быть не может. Нам всем нужна твоя помощь. Город рушится, скоро останутся только руины.

— Я спасатель, а не каменщик, так что извини, верни мои ноги и я поплыл. И вообще, ты обманщица. Сказала, что единственная и неповторимая, а вас тут вон сколько.

— Ты ведь не верил мне. А существование этого города вообще тайна для всех смертных.

— Тоже мне тайна, — усмехнулся Стас, — да любой водолаз найдет вас с полнырка.

— Любой, да не любой, город зачарован, и даже если кто-то вдруг увидит его, то навсегда тут и останется. Ты вон, смотрю, уже начал выражаться, как настоящий русал.

Стас уставился на русалку, а та лишь улыбнулась.

— Шутка. Ха-ха! Ты ведь любишь посмеяться. А хвост тебе очень даже идет.

— Ладно, я верю в тебя, — быстро заговорил Стас, — в Деда Мороза поверю, если только ты вернешь мне ноги и отпустишь на свободу.

— Сначала пообещай, что поможешь нам.

— Обещаю. Да что там, торжественно клянусь!

— Хорошо, только потом от своих слов не отказывайся.

— Если надо будет целоваться с медузами, то я…. А, краб с тобой, согласен.

— Шутки шутками, а тебе пора возвращаться. Сегодня в полночь Эллария придет в дом, где ты живешь.

— Эллария в больнице с ангиной.

— Не перебивай, а слушай, если не хочешь остаться тут навсегда. Она уже здорова, и не спрашивай, как это получилось. Так вот, сегодня ты должен будешь проводить ее домой.

— Это я могу, вот только где она живет?

— Ты когда-нибудь слышал про королевство Арманьяк? — не дожидаясь ответа, Асоль продолжила. — Конечно, не слышал. Эллария дочь правителя этого королевства и она… в общем, она срочно должна быть дома, большего тебе знать не положено. Сегодня ты расскажешь ей, что видел ночью на набережной призрак, про меня говорить не нужно. Остальное она поймет сама.

Стас не заметил, как оказался на берегу. Мишка крепко спал прямо на песке, укрывшись пледом. Стас разбудил его, посмотрел на часы — без четверти полночь. Надо было спешить. Сонный Мишка бормотал что-то про милиционера, который прятался в кустах, а потом купался в море, но Стас не обратил внимания на его слова.

Эллария выглядела вполне здоровой. Она стояла у дома, переминаясь с ноги на ногу, а когда увидела Стаса и Мишу, даже заулыбалась. Мишка решил, что ему все это снится, и пошел досматривать сон в своей постели, а Стас остался с принцессой и рассказал ей, что велела русалка.

— Мне нужно домой, — как и обещала водяная дева, Эллария сразу все поняла. — Призрак, которого ты видел, мой отец.

— Твой отец — призрак?

— Да нет же, ты видел его фантом, который появился в вашем мире, чтобы сообщить о чем-то. Я должна вернуться в Арманьяк. Он вдруг остро ощутил, как не хочет куда-то ее провожать, и мысли о семье, детях и собаке не казались уже такими бредовыми.

— Счастливого пути, пиши, если что, — грустно ответил Стас.

— Мне нужна твоя помощь.

— Какая именно? — он был рад любой лишней минуте, проведенной с этой девушкой, а уж помочь ей посчитал бы за благо.

— Проход в мой мир может открыть твоя кровь.

Энтузиазм тут же улетучился.

— Э-эй! Давай без жертв! Мы живем в цивилизованном государстве, у нас такое не принято.

Девушка демонстративно вздохнула.

— Мне нужна ОДНА КАПЛЯ твоей драгоценной крови. Обещаю, что больно не будет. Или ты боишься?

— Чего это мне бояться? — оскорбился Стас. — Забирай хоть всю, мне не жалко.

Он еще хотел добавить "для такой красивой, замечательной, доброй девушки", но сдержался.

Для совершения перехода Эллария выбрала безлюдное место на окраине поселка. Она начертила на песке круг с непонятными знаками внутри, вошла в него и начала читать заклинание. На каком языке звучали слова, Стас не знал, но ему нравилось наблюдать за Элларией, в этот момент она была еще красивее.

Южная ночь жила своей жизнью. Где-то далеко шумела музыка, раздавались веселые голоса отдыхающих, в кустах стрекотали сверчки и цикады, собаки устроили ночную перекличку.

— Подойди ко мне, Стас.

Голос Элларии изменился, стал более низким, зловещим. Но Стас не испугался, она впервые назвала это имя, и он даже не подозревал, что простое его упоминание может вызвать такую бурю эмоций. Молодому человеку стало очень тепло в прохладе ночи, и он сделал шаг в круг. Как только он пересек черту, все звуки исчезли. Эллария стояла с закрытыми глазами, но Стас знал, что она видит его. Она взяла его ладонь, и он послушно дал уколоть себе палец. Боли не было. Капля крови, словно в замедленной съемке, полетела вниз, разлетаясь на еще более мелкие частички. Начерченные на песке знаки засветились и пришли в движение. Они кружились, смешиваясь в танце с кровью, которая окрасила их в багровый цвет. Вот уже они слились в сплошную полосу, и невозможно было разобрать очертаний. Из центра круга вырвался столб прохладного воздуха. Эллария взяла Стаса за руки и открыла глаза. Стас вздрогнул. На него смотрели черные пустые глазницы.

"Не бойся", — даже не пошевелив губами, попросила Эллария.

"Я не боюсь, — так же мысленно ответил он, — я хочу быть с тобой единым целым".

Волосы девушки взметнулись вверх, все пространство вокруг залил ослепляющий свет, хлопок и полная тишина.

Лейтенант Неженко просидел в засаде четыре часа. Сначала Жиголо устроил заплыв с другом, не иначе, как хотел утолить свою маниакальную жажду, утопив приятеля в море, но в последний момент одумался и отпустил жертву, а сам отплыл подальше и как будто разговаривал с кем-то. Предмет беседы установить не удалось.

Немного позже он кричал что-то про соль, а потом нырнул под воду, где пробыл не меньше часа. Неженко не мог раскрыть своего присутствия, так как на берегу еще оставался друг Жиголо, предположительно Михаил Акулов. Увидев, что тот уснул, Неженко разделся, доплыл до места, где недавно находился подозреваемый, но того и след простыл.

Вернувшись на берег, Неженко решил вызвать МЧС, но тут Жиголо сам вынырнул совсем недалеко от берега.

Слежка продолжилась. Жиголо и Михаил Акулов проследовали к дому с синей крышей, где их ждала девушка, на вид очень похожая на ту, что сегодня днем увезли на "скорой помощи" в неизвестном направлении.

Жиголо и девушка о чем-то недолго спорили, после чего отправились на окраину поселка, где решили совершить сатанинский обряд. Девушка чертила знаки на песке и произносила молитвы.

Что было потом, лейтенант объяснить не мог. Жиголо подошел к девушке, они взялись за руки, круг начал светиться, пыль, прошлогодние листья, мелкие веточки кружили внутри, а девушка и подозреваемый, словно не замечая этого, продолжали стоять, взявшись за руки.

Лейтенант решил действовать. Он подбежал, достал пистолет и предупредил, что сейчас будет стрелять, но его никто не слушал. Тогда он вошел в круг, сделал предупредительный выстрел в воздух и… все, дальше провал.

Арманьяк. 1835 год по новому летоисчислению

 Придворный маг собирал хворост для костра, когда у него за спиной послышался треск. Он обернулся и увидел, что на земле без чьей либо помощи вырисовывается круг. Привыкший по роду деятельности к таким явлениям магистр не испугался, а, напротив, с любопытством стал наблюдать, что же произойдет дальше. С тех пор, как король прогнал его, несчастный вынужден был жить в лесу. Он вырыл себе землянку и начал привыкать к своей участи, но все же рано или поздно мечтал вернуться на службу при дворе Филиппа Неотразимого.

Тем временем круг стал заполняться знаками, рассмотреть которые магистру не удалось, так как они кружились, сливаясь в одно пятно. Он уже понял, что это был портал, сам пару раз пользовался такими, но кто выйдет из портала, было загадкой. Хорошо если такой же маг, как и он, с добрыми намерениями, а если это окажется монстр с огромными клыками и маленьким мозгом? Хотя, нет, тупое чудовище не сможет воспользоваться таким способом перемещения. Но у него может быть хозяин…

Из портала выпали трое: девушка и два молодых человека. Все они были странно одеты, но в девушке магистр без труда узнал Элларию, дочь короля Филиппа. Он так обрадовался, что забыл про хворост и кинулся к своей спасительнице, ведь только она могла помочь ему вернуться на службу. Он приподнял Элларию и крепко обнял, а потом от избытка чувств еще и поцеловал, по-отечески, конечно.

Девушка открыла глаза, посмотрела на магистра, огляделась по сторонам и заявила:

— Мужик, давай договоримся по-хорошему, ты меня сейчас отпустишь и мы представим, что ничего не было.

Магистр ошалело заморгал, открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел — девушка ударила его кулаком в челюсть.

— Ой, больно, — запищала она, потирая ушибленную руку. — У тебя что там, во рту, кирпичи наложены?

Магистр почти не пострадал, хотя и было довольно неприятно.

— Принцесса Эллария, что с вами произошло? Вы побывали в мире варваров и переняли их традиции?

— Какая я тебе принцесса? Сними очки, протри зрачки, старикашка. Меня зовут Стас, я спасателем на пляже работаю тут, недалеко.

— У вас горячка, принцесса, — испугался магистр, — сейчас я отведу вас к себе домой, у меня есть травки хорошие…

— А я тебе сейчас башку оторву, извращенец, — почти дружелюбно пообещала она, — травник, блин!

— Я ничего не понимаю. Принцесса, кто эти двое молодых людей, что прибыли с вами?

Девушка даже не посмотрела в сторону, куда указывал маг.

— А это друзья Антон Семеныча Шпака, — ответила она и плотоядно улыбнулась.

Магистр подскочил на ноги и кинулся в лес, но очень быстро вернулся, решив, что оставлять принцессу в таком состоянии ни в коем случае нельзя. Он попытался помочь ей встать, но получил еще один удар по лицу, на этот раз более болезненный, чем первый.

— Значит, нормальный разговор не понимаешь? Что ж, будем беседовать по-другому.

Девушка встала, засучила рукава и уже замахнулась для нового удара, когда услышала:

— Стас, прекрати!

Она оглянулась и увидела молодого человека в простой футболке и шортах. Загорелое лицо его было чем-то озабочено. Некоторое время из ее уст не вылетало ни звука.

— Но как? — наконец выговорила девушка. — Ты — это я, тогда я — это…

Она опустила голову, осмотрела свое платье, потрогала грудь и… упала в обморок. Очнулась оттого, что кто-то лил ей на лицо холодную воду.

— Прекратите, вы меня утопите! Мне кошмар приснился, будто я не я, а Эллария, а она это я, то есть Стас.

— Просыпайся, — велел молодой человек, ливший воду, — сны кончились, теперь начинается настоящий кошмар.

Стас никак не мог поверить в произошедшее. Такого просто не могло, не должно было быть. Чтобы его запихнули в женское тело без суда и следствия, за что?

— Скажи мне, что это неправда, — жалобно попросил Стас.

— Это неправда, — ответила Эллария, улыбаясь ему его же улыбкой.

— А-а-а-а-а!!! За что? Что я сделал плохого, чтобы надо мной так надругались? Я не хочу жить, дайте мне веревку и мыло, пойду, повешусь! — Стас в прямом смысле рвал на себе волосы.

— Поаккуратнее! Тебе понравится, если я от твоего тела чего-нибудь оторву? А то мне кое-что мешается, думаю, без этого будет куда проще.

— Обойдемся без членовредительства, — сразу успокоился Стас, — я больше не буду выдергивать твои волосы.

Магистр, наблюдавший за перепалкой, не мог ничего понять, поэтому просто молчал и слушал, пока на него не обратили внимания.

— А вы что здесь делаете, магистр? — спросила Эллария в теле Стаса. — Папа решил провести опись лесных угодий?

— Нет, ваш папа, принцесса, прогнал меня и велел не возвращаться, теперь вот живу в лесу.

— Да, дорогой магистр, вам повезло меньше, чем мне, хотя с какой стороны посмотреть. Зато мы теперь с вами собратья по несчастью.

— Погоди, — встрял Стас, — ты ведь говорила, что сама сбежала от отца, а теперь выходит, что он тебя прогнал? Хотя о чем я спрашиваю, это совсем неудивительно.

Эллария лишь посмотрела на него презрительно, ничего не ответив.

— Дорогой магистр, — начала объяснять Эллария, — во всем виноват этот олух. Я попросила его помочь с перемещением домой, а он взял и загадал желание в магическом круге, да такое неприличное, что я его вслух повторить боюсь.

У магистра расширились глаза, он знал, что любое желание, загаданное в магическом круге, сбывается немедленно.

— И вот теперь, — продолжила принцесса, — случилось то, что случилось — мы поменялись местами.

— Ваше высочество, это катастрофа, — воскликнул магистр.

— Магистр, это я Эллария, — напомнил парень в шортах.

— Простите, принцесса, мне нужно привыкнуть, — он начал кланяться.

— Ну хватит спину гнуть, — остановил его Стас, — мне нужно вернуть свое тело и отправить, наконец, домой вашу красавицу.

— Простите еще раз, принцесса, то есть господин Стас, но Эллария, можно сказать, дома. До замка рукой подать.

— Как это дома? А я тогда где? За господина спасибо!

— Мы перенеслись в Арманьяк, как и должно было быть, вот только ты тут лишний.

— Я все же прошу прощения, — снова раскланялся магистр, — не только господин Стас тут лишний, но и тот, кто сейчас прячется в лесу.

Все дружно посмотрели на лейтенанта Неженко, который пытался слиться с ландшафтом — маневр не удался.

— Выходите, лейтенант, мы вас видим.

— Не подходите, — Неженко, пригнувшись, держал пистолет в вытянутой руке, — я буду стрелять.

Форма милиционера была испачкана, верхняя пуговица на рубашке оторвалась, еще две болтались на ниточках. Тело лейтенанта колотило крупной дрожью, отчего фуражка слетала на затылок и ее приходилось возвращать на место.

Магистр едва заметно взмахнул рукой, лейтенант упал на четвереньки, зарычал и превратился в большого лохматого пса, который тут же подполз к ногам Элларии и преданно заглянул в глаза.

— Вот это спецэффекты, — восхищенно сказал Стас, — значит, ты и нас можешь так же? В смысле расколдовать.

Магистр развел руками.

— К сожалению, нет. Магия, совершенная в круге, слишком сильна и не подчиняется мне. Возможно, она сама вернет все на место, а может быть, потребуется какое-то условие для отмены заклятья.

— Плохой ты волшебник, раз не можешь такой пустяк исправить, — укорил магистра Стас.

— Только то, что вы временно занимаете тело горячо любимой мною принцессы Элларии, спасло вас сейчас от беды, — гневался магистр.

Стас предпочел промолчать.

— Принцесса, я очень рад, что вы вернулись, — расчувствовался магистр, — как раз успеете подготовиться к церемонии и, надеюсь, поможете мне вернуться ко двору.

— Что еще за церемония? — удивилась Эллария, проигнорировав вторую часть послания.

— Ну как же, вы должны выбрать себе спутника жизни, который получит трон. Претенденты на руку и сердце уже съезжаются в королевство.

— Ах, эта церемония, — Эллария заметно погрустнела. — Да-да, конечно, я помню.

Стаса уколола ревность. Не для того он помогал Элларии вернуться домой, чтобы здесь она благополучно вышла замуж.

— Принцесса, — елейным голосом завел он, — как же вы появитесь во дворце в таком виде? Не думаю, что вашему отцу это придется по душе.

Эллария посмотрела на свои руки, словно надеясь на изменения, но все осталось по-прежнему.

— И что ты предлагаешь? — спросила она Стаса.

— Я бы мог подменить тебя на время во дворце, — он опустил глаза в пол.

— Дорогой магистр, мы пропали, — заключила принцесса.

Эллария сидела на большом камне и внимательно слушала Стаса. Он уверял, что король не сможет выгнать принцессу из замка, все же она его родная дочь, на это Эллария возразила, что однажды он это уже сделал.

— Положись на меня, принцесса, — очень серьезно сказал Стас. — Ведь я кто?

— Ты все-таки инкуб! — взорвалась она. — Я так и знала.

— Да нет же, перед тобой самый известный укротитель непокорных королей, — сказал он голосом Карлсона из мультика (точнее попытался сказать, но, учитывая его новое положение, голос получился на редкость противным).

— Мы точно пропали, — утвердительно кивнула принцесса и посмотрела на магистра, который играл с собакой, кидая той палку.

— Магистр, — окликнула его принцесса, — не забывайте, что это все же ненастоящая собака.

На это заявление бывший лейтенант недовольно гавкнул и, завиляв, сам подал палку хозяину.

Эллария махнула рукой и горестно вздохнула.

— Не расстраивайся, — Стас принял ее вздох на собственный счет, — все будет в лучшем виде. Расскажи пока, как мне нужно обращаться к королю, какие у вас отношения с прислугой, в общем, расскажи мне все, что я должен, то есть должна, о себе знать.

Как и сказал магистр, до замка оказалось недалеко. Как только троица с собакой вышла из лесу, началась деревня. Домики с соломенными крышами стояли, плотно прижимаясь друг к другу бревенчатыми боками, словно замерзшие котята. На первый взгляд, деревня как деревня, но людей не было видно, они будто ушли все разом, покинув свои жилища. Тишина стояла звенящая. Неожиданно закукарекал петух, отчего магистр, принцесса и спасатель разом вздрогнули, а лохматый пес залился лаем, на который по цепочке ответили деревенские собаки.

— Фу! Оборотень в погонах, блин, — Стас потрепал пса по лохматой голове.

— Люди никуда не делись, — объяснил магистр, — попрятались все. Балтамор ищет седьмого Хранителя, вот они и боятся, что он объявится здесь в любой момент.

И тут же, вспомнив об опасности, подхватил девушку под локоть и потащил вперед.

— Магистр, вы опять за свое? — огрызнулся Стас.

— Проклятье, — сплюнул тот, но брать под руку настоящую принцессу уже не решился.

Идти оказалось не очень далеко, и скоро на пути выросли величественные стены замка.

Тут Стаса посетило чувство дежа-вю: он видел точно такой на дне Черного моря, даже стражники у ворот были похожи на тех с хвостами.

— Стоять! — прогремела стража. — Не велено никого впускать без разрешения короля.

— Да как вы смеете не пускать принцессу в замок?! — выступила вперед Эллария.

Стражники посмотрели на нее с удивлением, а потом рассмеялись.

— И кто тут принцесса? Шел бы ты, парень, своей дорогой, а то мы и помочь можем.

— Дай я попробую, — прошел вперед Стас, — принцесса как бы я.

На этот раз стража думала немного дольше.

— Госпожа Эллария? Это, правда, вы?

— Нет, папа Римский.

— Чей папа?

— Римский, Римский. Открывайте ворота, шпана, я пришла домой, а не в гости.

Стражники замялись, не зная как поступить. У них был приказ от короля никого не впускать, но про принцессу речи не было, хотя все знали, что он прогнал ее.

— Ну хорошо, — после тяжких раздумий согласились стражи. — Вы, принцесса, можете пройти, но только без этого, — толстый указательный палец ткнул в грудь магистра, — на него персональный запрет от короля.

— А я королева-дочь, — возразил Стас, — и отменяю приказ. И магистр, и этот прекрасный юноша с великолепной фигурой и лицом, подобным…

Эллария прервала его панегирик, наступив на ногу.

— Короче, пройдут все, ясно?

Стражники покорно расступились, пропуская гостей.

Уже за воротами Эллария зашипела на Стаса, что принцессе не подобает так разговаривать. Да, она должна отдавать приказы, но не таким грубым тоном. На что Стас привел свой довод:

— Мы ведь прошли, значит, моя тактика сработала.

Элларии нечего было возразить.

Внутри замок оказался небольшим городом, точной копией подводного царства, в котором побывал Стас. На секунду ему даже показалось, что вместо ног у него снова рыбий хвост.

— П-принцесса, к-к-какое с-частье, что вы в-вернулись, — кричал толстый человечек, бежавший навстречу Стасу.

— Это советник отца, — шепнула Эллария.

— Привет тебе, советник, — Стас протянул ошалевшему человечку руку для пожатия, но, вовремя опомнившись, повернул ее тыльной стороной вверх. Советник чмокнул длань.

— П-принцес-с-са, к-как ху-ху-х…

— Я понимаю, что вы рады меня видеть, дорогой советник, — Стас вспомнил, как Эллария обращалась к магистру, — но постарайтесь не выражаться, это может оскорбить мой тонкий слух. И даже если вам очень этого хочется, все равно не надо.

— …ху-худо вы выглядите, п-принцесса, — закончил мысль советник.

— Советник, вы диктором на телевидение не пробовали устроиться? — попытался пошутить Стас. — А, проехали, — заметив замешательство на лице человечка, отмахнулся он, — проводи меня к отцу. Он-то, хоть, н-не такой к-как т-ты?

Эллария легонько толкнула Стаса в бок и странно закашлялась, пряча лицо.

— Я сам провожу вас, принцесса, — вызвался помочь магистр, — пойдемте.

— К-куда? Н-не-не пущу, — советник встал перед ним, расставив в стороны коротенькие ручонки, словно это могло кого-то остановить.

— Слушай, мечта логопеда, — вмешался Стас, — я твоих с-советов не спрашиваю, так что иди, занимайся своими д-делами.

— Понял, принцесса, — без запинки ответил советник.

— Так ты еще и симулянт? Ай-яй-яй, — поцокал языком Стас, — как не стыдно.

Советника как ветром сдуло.

Филипп Неотразимый сейчас меньше всего соответствовал своему прозвищу. Желто-зеленое лицо, провалившиеся глаза с черными кругами, бледные, как после поцелуя с вампиром, губы. Жидкие волосенки растрепались, открывая кое-где приличного размера проплешины. В общем, жалкое зрелище.

Король лежал в окружении подушек, пуховых одеял и теплых грелок. У постели дежурила сиделка, которая испарилась, как только увидела вошедшую в покои принцессу.

— Это я довел его до такого состояния? — спросил Стас у Элларии. — Или он перманентно находиться в нем, как СиСи из Санта-Барбары?

Магистр удивленно уставился на Стаса, видимо соображая, кто такая СиСи и где эта Санта-Барбара.

— Папочка, — по щекам Элларии текли слезы, — прости меня, я плохая дочь.

Король зашевелился и попросил воды. Эллария кинулась было в его сторону, но Стас опередил ее и сам подошел к столику, на котором стоял серебряный кувшин, а рядом такой же кубок. Он налил воды, заботливо приподнял голову короля и поднес кубок к губам. Король сделал глоток и открыл глаза. Почти сразу вода брызнула у него изо рта, как из пульверизатора. Стас не успел ничего понять, как король уже вскочил на ноги, размахивая руками и дико вращая глазами.

— Что ты здесь делаешь? Как ты посмела вернуться в замок?! Я ведь прогнал тебя! — король орал так, что большая хрустальная люстра жалобно зазвенела своими висюльками, а собака, которая теперь не отходила ни на шаг от магистра, громко залаяла, а потом и завыла.

— Странный вопрос, папочка, что я здесь делаю, — Стас упер руки в бока, — между прочим, я тут прописана так же, как и ты. Если что-то не устраивает, давай разменяемся на два коммунальных полцарства.

— Да как ты…. Как ты… Что за выходки? — от перевозбуждения король не мог выразить свои мысли. — Я твой отец и пока еще король!

— Очень правильные слова. Ты король, пока я не вышла замуж. Через три дня выберу себе приличного хахаля и на престол без собеседования и резюме. Как говорится, молодым везде у нас дорога, а старикам, прости, у нас облом.

— Мне плохо! — Филипп схватился за сердце. — Принеси воды.

— Вот так дела, — зацокал языком Стас. — Да тут импичментом попахивает, зачем народу такая развалюха на престоле?

— Не надо воды, — тут же опомнился король, — отпустило.

Стас довольно улыбнулся. Магистр и Эллария наблюдали за ним, открыв рты, даже лохматый пес, склонив голову на бок, внимательно слушал.

— Короче, папа, — он сделал ударение на второй слог, — я пришла вселяться и гнать вы меня не имеете права. Вы, может быть, и квартиросъемщик, а я законная наследница и никуда идти не собираюсь.

— Я позову стражу, и они выволокут тебя отсюда, как воровку. Ты этого хочешь?

— А что я украла, мой милый родитель? Обыщи, все что найдешь, поделим по-родственному. И вообще, что за нападки на родную кровиночку?

— Эллария, — король вдруг перешел на умоляющий тон, — уйди, пожалуйста, сама. Пойми, так будет лучше.

— Для кого лучше? Ты тут в сорока комнатах ширишься, а мне прикажешь на съемной хате тесниться?

— Ну скажи честно, тебя заколдовала злая ведьма и теперь ты стала такой, да? — канючил король.

— Какой такой? Я просто предъявила права на свою частную собственность. Вот, придумала! — Стас поднял вверх указательный палец. Король машинально проследил за этим жестом. — Мы поделим замок на две половины: половину короля и половину принцессы и будем ходить друг к другу в гости. Конечно, не часто и только по предварительному созвону. Наладим межполовинные отношения: торговля там всякая или еще чего, в общем, заживем душа в душу, согласен?

— Ладно, оставайся, — сдался король, — видимо, это судьба. Только не попадайся мне на глаза, дрянная девчонка, и переоденься, ты похожа на женщину легкого поведения.

Стас вспомнил, что точно так же говорила сама Эллария, и невольно улыбнулся.

— Да, кстати, — вспомнил он, — магистр, юноша и собака тоже теперь будут жить в замке. Ты, конечно же, не против, папочка?

— Скользкий червяк, — бросил король в лицо магистру, — ты все же приполз обратно. Только ты рано радуешься, я еще устрою тебе райскую жизнь в терновнике, попомни мое слово.

Несчастный магистр втянул голову в плечи, а верный пес оскалил клыки на обидчика.

— Аудиенция окончена, — объявил король и забрался обратно в свои подушки и одеяла. Стас и Эллария отметили, что вид у него стал куда свежее.

— Ты не имеешь права так разговаривать с моим отцом, — накинулась Эллария на Стаса, когда они покинули покои, — это только мне позволено.

— То-то старичок не удивился моему поведению. А я уж решил, что он и правда болен, даже испугался в какой-то момент.

Эллария фыркнула, но ничего не ответила.

Они долго шли по длинным коридорам, поднимались по бесконечным ступенькам и, наконец, Эллария заявила:

— Все, дальше вам нельзя, это моя спальня, так что располагайтесь, где хотите, а меня оставьте в покое.

— Небольшая поправка, — Стас убрал ее ладонь с массивной ручки двери, — это МОЯ спальня, потому как принцесса это я, а вы располагайтесь, где угодно. Я, пожалуй, и правда хочу отдохнуть.

Он захлопнул дверь перед носом изумленной принцессы.

Комната была огромной и темной, свет проникал сюда тонкими лучиками, в которых роилась пыль, похожая на крохотных светлячков. Кровать почему-то стояла в самом центре: огромная, на толстых резных ножках-столбиках, занавешенная тяжелым балдахином. Стас подумал, что на такой кровати могла бы уместиться целая футбольная команда, а не одна хрупкая девушка. Стены, увешанные толстыми багровыми портьерами, создавали мрачное настроение, не совсем подходящее для спальни.

Комнаты бывают разные, некоторые говорящие, способные рассказать о своем хозяине много интересного, но эта молчала как рыба. Никак не похоже, что здесь могла обитать настоящая принцесса, натура утонченная и изысканная. Перед тем, как войти в покои, Стас представил светлую, уютную комнатку, оформленную в нежных тонах, со множеством милых деталей, непременным цветочным орнаментом по стенам и потолку и, обязательно, с множеством зеркал.

Из всего перечисленного в комнате были только зеркала, четыре, по одному на каждой стене. Большие, в человеческий рост, обрамленные тяжелыми рамами, они напоминали двери в параллельные миры, потому как отражаясь друг в друге, создавали бесконечные коридоры.

Стас поежился, будто от легкого сквозняка, и решил осмотреть помещение более тщательно. Оказалось, что за портьерами прятались окна: под самый потолок, заостренные наверху, с широкими подоконниками снизу. Стекла, видимо, давно не мыли, потому как рассмотреть что-то снаружи было довольно трудно. Стас подумал, что раз он здесь какое-то время будет жить на правах хозяина, а точнее хозяйки, то может внести в интерьер небольшие изменения. Для начала на пол упали занавешивающие окна ткани из бархата — и почему все королевские особы так любили этот материал — сразу стало гораздо светлее. Стас раздумывал, что бы еще изменить, когда в дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, в комнату вошла пожилая женщина в платье прислуги. Увидев перемены, она выдала странную фразу:

— Ну наконец-то.

Стас не стал расспрашивать, что она имела в виду, а попросил ведро с водой и тряпку, чтобы помыть окна, а так же стремянку, достать доверху.

— Что ты, Эллария, — запричитала старушка, — разве можно тебе самой заниматься этой грязной работой? Прав твой отец: после отлучения от дома ты сильно изменился. Я сейчас позову прислугу, и они все сделают.

— А вы разве не прислуга? Извините.

Старушка замялась и, кажется, слегка оскорбилась.

— Прислуга, конечно. Я тебя с младенчества растила, ты меня даже бабушкой называла, правда, совсем недолго. Неужели не помнишь? Бедная ты моя девочка, — из выцветших глаз старушки выкатились две слезинки.

Стасу стало стыдно, и он решил исправить ситуацию:

— Не плачь, пожалуйста, бабушка. Я вернулась и теперь уже никуда не денусь.

Старушка засветилась от счастья и, бросив на ходу: "Сейчас пришлю слуг", — довольно резво покинула комнату.

К вечеру покои светились чистотой и домашним уютом. Под потолком горела масляная люстра, потрескивали дрова в камине, и Стас подумал, что не хватает только хорошей книги на ночь. Он совсем не думал, как там сейчас принцесса и магистр с собакой-лейтенантом, и ему не было за это стыдно.

— Эллария, пора спать, — заглянула в комнату "бабушка", — давай я помогу тебе переодеться.

Она положила на кровать белоснежную ночную сорочку, панталоны с рюшами и колпачок.

— Милая, что же ты стоишь? — удивилась старушка. — Помочь тебе снять это ужасное платье? Если хочешь сейчас искупаться, я распоряжусь нагреть воды.

Стас не сдвинулся с места. По его мнению, было бы нечестно видеть Элларию без одежды, а именно это ему предстояло. В нем боролись противоречивые чувства: страсть в нем взывала, твердила, что если не сейчас, то когда, а совесть — вечная ее соперница, уговаривала не делать этого.

— Бабушка, — наконец сказал Стас, — ты иди, спи, а я сама переоденусь, мне еще надо пару отжиманий на ночь сделать.

— Загубили девочку, изверги, — всплеснула пухлыми ручками старушка, — да разве приличной принцессе можно такими вещами заниматься почти перед самой свадьбой?

— А что неприличного в отжиманиях?

Старушка только махнула рукой и притворила за собой дверь. Стас остался один в тяжелых раздумьях на вечные темы: кто виноват и что делать? При любом раскладе выходило, что виноват он сам, а ответ на вторую часть вопроса так и не пришел.

— Эй, — послышалось откуда-то сверху. — Эй, ты кто такой?

Стас вздрогнул и посмотрел наверх. В паре метров над ним парил призрак мужчины в рыцарских доспехах с поднятым забралом, с мечом на изготовку. Страшно не было, он уже успел привыкнуть к подобным явлениям, скорее, любопытно.

— Я принцесса Эллария. Не видно, что ли?

— Не смеши мой шлем, самозванец! — усмехнулся призрак и подлетел ближе. — То, что ты в ее обличии, еще не значит, что ты и есть принцесса.

— Но как?

— Как я об этом догадался? Очень просто, все призраки способны на это. Так сказать, бонус за наши муки, хотя я лично не нахожу в своем существовании ничего ужасного, в отличие от других, которые любят повыть и погреметь цепями. В таком состоянии тоже есть свои прелести: можно ходить сквозь стены, никогда не спать, видеть и слышать все, что говорят люди, которые, к тому же, и не подозревают о моем существовании. Правда, есть один минус: улететь из замка я не могу, потому как погиб здесь, зато могу пролетать сквозь людей, и тогда они покрываются мурашками, как будто слегка мерзнут.

— Так вот откуда взялся тот холод, который я сегодня ощутил, — догадался Стас.

— Да, это был я, — показалось, или на его щеках заиграл румянец?

— Слушай, если ты все слышишь и знаешь, то, может быть, подскажешь, почему моя няня, ну точнее, няня Элларии, так отреагировала на мои слова об отжиманиях?

— Ха, старуха глуховата и ей послышалось не отжимания, а обжимания. Она сейчас обсуждала это с поваром.

Стас все равно не понял, что в этом страшного, и продолжил допрос.

— Скажи, почему король выгнал принцессу из замка? Она так сильно его допекла?

— Вот этого я тебе не скажу, хотя и знаю, конечно.

— Если бы знал, рассказал бы уже, — поддел его Стас. — А еще призрак называется.

— Я не могу рассказывать то, что не предназначено для чужих ушей. Вдруг ты шпион какой, а я тебе тайну королевства разболтаю.

— Ладно, спокойной ночи, — Стас притворился, что зевает, хотя спать ему совсем не хотелось, и сел на краешек кровати. — Раз ты ничего не слышал об этом, то нам и разговаривать не о чем.

— Да я живу в этом замке четыреста лет и знаю такое, о чем сам король не догадывается. Например, где спрятаны сокровища Франциска Жадного, — призрак хитро сощурился.

— Сокровища меня не интересуют, — Стас отмахнулся от рыцаря, как от назойливой мухи. — Все равно нужно будет отдать все государству, а мне достанется только двадцать пять процентов. Исчезни, я спать хочу.

На лице призрака отразились сомнения. Видно было, что он хочет о чем-то рассказать, но не решается. И тогда Стас привел последний аргумент:

— Похоже, от тебя в замке никакой пользы. Подглядывать и подслушивать — этим тут каждый второй занимается, так что завтра вызову священника и он отправит тебя в страну вечного покоя.

Конечно, Стас блефовал, но это сработало. Несчастный призрак присел рядом с молодым человеком, положил на одеяло свой меч, отчего оно даже не шелохнулось, и посмотрел на Стаса грустными глазами.

— Я согласен, жестокий самозванец. Не надо священника, ладно?

Стас еще немного подумал, набивая цену и, наконец, согласился оставить призрака в замке еще лет на сто.

Рыцарь снял шлем, под которым оказалось совсем юное лицо. Оказывается, ему было всего шестнадцать лет, что в его время считалось довольно зрелым возрастом. Он рассказал, что погиб от лап дракона, защищая прапрабабушку Элларии, с тех самых пор и живет в замке, охраняя покой ее потомков.

Призрак поведал историю о семи Хранителях, о том, что жестокий колдун Балтамор похитил уже шестерых, в надежде заполучить власть над Магией — это сделает его всемогущим и практически неуязвимым. Элларии грозит страшная опасность, потому как она и есть седьмой Хранитель, к тому же ее часть самая важная, ведь именно эта часть соединит остальные шесть, без нее Балтамор не получит того, о чем мечтает.

— Я все равно не понимаю, неужели нет других магов, которые могли бы победить Балтамора? И почему те шесть не объединят свои Силы, чтобы убить колдуна?

— Все не так просто, самозванец, — призрак покачал головой, — Хранители знают о существовании друг друга, но не знают, где конкретно обитает каждый из них. К тому же, им категорически запрещено объединять Силы, потому как это может привести к непредсказуемым последствиям.

— Прекрати называть меня самозванцем, — обиделся Стас, — у меня имя есть.

— Имя твое мне известно, но "самозванец" нравится больше, — призрак, кажется, издевался.

— Ладно, зови, как хочешь. Скажи, а Эллария может отказаться от миссии Хранителя?

— Нет.

— Ясно. Тогда еще один вопрос: почему колдун до сих пор не пришел за ней, ведь он наверняка уже узнал, что принцесса вернулась домой?

— Сказано ведь тебе, все не так просто, самозванец, — призрак осекся под строгим взглядом и поправился, — Стас. Очень давно, когда Балтамор еще не был алчным и злым, он полюбил одну деву, которая никак не хотела отвечать ему взаимностью. Звали ее Марта, — призрак выдержал паузу, дожидаясь эффекта, но, так и не дождавшись, объяснил. — Мартой звали третью жену короля Филиппа Неотразимого, она стала матерью Элларии.

— Прямо мексиканский сериал какой-то, — присвистнул Стас. — А почему Марта не отвечала Балтамору взаимностью? Он был страшным? Кривым, косым? Может, у него изо рта плохо пахло?

— На тот момент Марта была довольно сильной ведьмой, а Балтамор подмастерьем у одного мага. Она сказала, что не может быть сильнее своего избранника, но пообещала отдать руку и сердце тому, кто будет превосходить ее по Силе. Тогда Балтамор решил, что добьется могущества во что бы то ни стало. Набравшись опыта, он убил своего учителя подло, во сне, хотя и наговорил всем, будто в честном поединке, забрал его Магию и пришел к Марте. Он продемонстрировал ей многократно увеличившуюся Силу, а заодно и отрезанную голову своего учителя, но девушка то ли в шутку, то ли всерьез сказала, что этого мало, и теперь он должен завладеть Силами Семи Хранителей, тогда она станет его навеки.

— А Марта что, тоже была одной из этих семи?

— На тот момент нет, Хранителем она стала много позже, когда Балтамор уже начал похищать их по одному. Пятеро из семи оказались в его плену, но к тому времени Марта уже принадлежала к Ордену и не могла связать свою жизнь с врагом.

Балтамор явился снова, когда проходило крещение Элларии. В его черном сердце уже не было любви, он называл предмет своего обожания "моя врагиня" и не испытывал жалости, когда убил Марту. Так он рассчитывал заполучить шестую часть Силы, но та повела себя непокорно и переместилась в тело новорожденной принцессы, став для нее щитом от любого колдовского вмешательства. Как ни странно, Балтамор успокоился. Теперь он знал еще одного Хранителя, но пока Элларии не исполнился двадцать один год, он не мог до нее добраться. Колдун решил взять передышку, ровно двадцать лет о нем никто не вспоминал, но в один далеко не прекрасный день прокатилась страшная весть, что Балтамор захватил шестого Хранителя и охотится на последнего.

— Как-то все запутанно и непонятно, — вздохнул Стас, — ты сам-то понял, что рассказал сейчас? Пятый Хранитель, шестой, седьмой…

Рыцарь, кажется, обиделся. Он взял свой меч и воспарил над кроватью с намерением покинуть покои, но Стас его остановил, так как любопытство просто распирало.

— А сколько сейчас лет Элларии?

— Во второй месяц листопада исполнится ровно двадцать один год, — призрак нехотя вернулся на место.

— Здорово, вот только знать бы еще, какой месяц сейчас.

— Осталось двадцать семь дней, — просветил Стаса рыцарь.

— И тогда Балтамор убьёт Элларию, чтобы соединить все семь частей Магии?

— Наконец-то ты догадался, — укорил его призрак.

— Ну уж нет, — воскликнул Стас, — не для того я столько пережил, чтобы отдать девушку своей мечты какому-то старому шарлатану.

— Балтамор не шарлатан, в том-то весь и ужас. А Эллария действительно девушка мечты, она очень красива и как две капли воды похожа на свою мать.

— И все же мне непонятно, почему все спокойно смотрели, как какой-то колдун похищает Хранителей и даже ухом не вели?

— Страх. Хотя многие пытались выступить против Балтамора, никто из тех, кто отправился на бой с колдуном, так и не вернулся. Тогда Филипп Неотразимый решил прогнать Элларию из дома, так как знал, что она обязательно сбежит очень далеко, туда, где колдун не сможет ее достать. Король почти успокоился, но тут принцесса вернулась сама. Она ведь вернулась с тобой, самозванец?

— Да, конечно, — рассеяно ответил Стас.

— Тогда почему она не в своих покоях? Ах, да…

— Нужно что-то предпринять. Нельзя просто сидеть сложа руки и смотреть, как вершится несправедливость!

— А что ты можешь сделать? Убьешь Балтамора?

— Убью! — уверенно ответил Стас.

Призрак попытался пожать ему руку, но она прошла сквозь ладонь смертного.

— Что этот наглец себе позволяет? — кипела Эллария. — Я, в конце концов, принцесса, а не дурочка деревенская.

— Госпожа, не говорите так громко, — шептал магистр, — нас могут подслушивать.

Эллария осмотрелась по сторонам. Она знала, что в замке действительно у каждой стены есть по паре ушей и минимум одному глазу, поэтому заговорила на тон тише.

— Магистр, а как вы думаете, заклятье скоро спадет? Когда я снова смогу стать собой?

— К сожалению, я не могу этого знать, принцесса, ведь это произошло в магическом круге и вы должны понимать всю серьезность последствий.

Эллария стала мрачнее тучи.

— Именем короля! Вы арестованы! — прогремело совсем близко.

Элларию с магистром схватили и увели в темницу. Пес сам посеменил за хозяином.

Там они просидели до позднего вечера. В камере было темно, сыро и холодно. Крысы размером с крупную кошку только и ждали, когда можно будет полакомиться свежим мясом, но пока не решались нападать — уж больно страшный зверь сторожил этих двуногих.

— Магистр, что же теперь с нами будет? Мы сгинем в этом подземелье, а какой-то самозванец займет мое место и будет жить счастливо?

Насчет счастливой жизни принцессы или того, кто находился сейчас в ее теле, магистр сильно сомневался, но не решился сказать об этом вслух.

— Кто тут сказал "самозванец"? — из стены вылезла голова рыцаря.

— Эрик! — обрадовалась принцесса. — Вот кто нам поможет.

— Как? Напугает стражу до смерти? — грустно пошутил магистр. — Так его давно никто в замке не боится.

— Нет же, Эрик расскажет Стасу где мы, и этот олух нас спасет. Как же я рада видеть тебя, мой милый рыцарь!

— Спасибо, принцесса. Мне очень не нравится, что самозванец выдает себя за вас, и я хочу, чтобы все это как можно скорее закончилось, но вам многое предстоит сделать, — загадочно добавил призрак.

— Что именно? — спросила Эллария, но образ Эрика уже скрылся в стене.

Примерно через полчаса он вернулся и разочарованно доложил, что самозванец исчез, его нет в замке.

Рыцарь улетел в неизвестном направлении, проигнорировав дверь, и Стас обдумывал, как ему поступить дальше. Стоит ли обсудить с Элларией то, что по секрету поведал ему призрак, или обойтись своими силами? Вот только он никогда раньше не сражался с колдунами и совсем не представлял, как это обычно происходит. Но ведь можно почитать соответствующую литературу или спросить у того же Эрика. Решено, Элларии ни слова. Он сам победит колдуна, а потом придет к ней, обязательно с боевым ранением, несерьезным, конечно, но девушки неравнодушны к мужским увечьям. Эллария обнимет его, расплачется и скажет:

— Ты мой герой, я твоя навеки!

Конечно, исход мог быть иной, но о нем Стас решил пока не думать, потому что там герой убивал врага, но и сам погибал. Посмертные лавры как-то не особо согревали.

Потом мысли потекли в другом направлении, но все равно каждый раз возвращались к Элларии. Вскоре безумные дневные приключения взяли свое и Стас начал засыпать, как вдруг в голове раздался мелодичный звон, а потом снова и снова. Стас открыл глаза и увидел, что поверхность одного из зеркал дрогнула, словно кто-то бросил камешек в воду. Он подошел ближе и увидел вместо собственного отражения молодую женщину в опрятном платье с огромным серым котом под мышкой. Она кого-то смутно напоминала Стасу, но он решил не придавать этому значения. Женщина смешно шевелила губами, словно рыба, выброшенная на берег — звука не было.

— Ты мне снишься? — спросил у нее Стас. — Помню, в одной книжке читал, что вот так, через зеркало, к одной ведьме ходили в гости подружки.

Он стал корчить гримасы, паясничать перед зеркалом. Все равно ведь это сон и можно подурачиться.

Женщина покрутила пальцем у виска, взяла в руки кота и потрясла им перед собой, а после прижала к груди. Животное даже не шелохнулось, безвольно повиснув в ее объятьях.

Стас не знал, что им движет, но в следующий момент он сунул руку в зеркало. Не встретив никакого сопротивления, ладонь прошла сквозь стекло, где ее тут же ухватила незнакомка, и вот уже Стас оказался по другую сторону.

— Ты что, издеваешься? — возмущалась женщина. — Я как дура не могу до тебя достучаться, а ты мне рожи строишь.

— Я, эээ, в общем, спать собралась, а тут ты, вот и вышло все так, — запинаясь, оправдывался Стас, понимая, что это кто-то из подруг Элларии решил ее навестить.

— Какой спать, а кто на шабаш пойдет? Валькирия тебя подери, ты что, забыла, какая сегодня ночь?

— Теплая? — предположил Стас. — Или звездная?

— Это ты звездная, а точнее звездонутая, — продолжала негодовать женщина, — сестры сегодня собираются на шабаш, ты должна была показать что-то необычное. Сама обещала, — добавила она, видя сомнения в глазах Стаса.

— Я сегодня не могу, у меня…э-э-э… простуда на губе.

— Да что с тобой, Эллария? Ты головой что ли ударилась? Быстро переодевайся, и идем, нас уже ждут.

Стас обрадовался, что сейчас улизнет обратно, а тогда уж не совершит такой ошибки и не станет совать руку в сомнительного вида зеркала.

— Я мигом, — он развернулся на сто восемьдесят градусов и ткнулся лбом в дерево.

— А где оно, зеркало? — спросил Стас, потирая ушибленное место.

— Элла, ты начинаешь меня беспокоить, может и правда, не ходить тебе на шабаш? — женщина почесала за ухом кота, отчего тот начал трясти головой.

Стас не успел ничего сказать, как она уже продолжила.

— Нет, пойти все же придется. Если что, просто посидишь в сторонке, скажешь, что и впрямь заболела. Только про простуду на губе молчи, а то никто не станет покупать твою мазь от этой заразы.

— Угу, — кивнул Стас, — а что за мазь?

Вопрос остался без ответа.

— Ладно, давай, скорее, переодевайся, а то в этих обносках ты похожа на…

— Знаю, не продолжай, — надулся Стас, — во что переодеваться-то, в березовую кору?

— Если очень хочется, то дерзай. Но я бы посоветовала платье, — на всякий случай добавила она.

— И где я его возьму? — недоумевал Стас.

— Горе ты мое, — вздохнула женщина и опустила кота на траву, — не вертись, а то могу по размеру не попасть.

Стас встал по стойке смирно, незнакомка взмахнула рукой и ему тут же сперло дыхание. Бока и живот стянуло так сильно, что легкие, кажется, сместились к горлу, перекрывая воздух.

— Сказала ведь, не вертись, — пожурила она, — давай еще раз.

— Афай, — еле выговорил Стас.

Со второго раза получилось лучше. Стянутость осталась, но она, по крайне мере, не мешала дышать.

— Идем же скорее, мы итак опаздываем, — позвала женщина, ловко подхватив кота, который увлеченно жевал травку.

Хорошо хоть на ногах оказались ботиночки, удобные и совсем без каблука, — с облегчением подумал Стас и последовал за незнакомкой.

Пригород Арманьяка. Шабаш

Когда добрались до места, Стас решил, что женщина его разыграла и привела на съемки одного известного реалити-шоу. Во всяком случае, лобное место было копией того, что показывают по телевизору. Вокруг костра на поваленных бревнах сидели… Стас зажмурился, решив, что это лишь кошмарный сон, но когда открыл глаза, видение не исчезло. Лохматые, лысые, с рогами и копытами, с огромными клыками и зловещими красными глазами — в общем, весь контингент вышеупомянутого телепроекта был представлен в своем полном составе.

Особняком расположились уродливые демоны, каждый под два метра ростом, с огромными кожистыми крыльями, сложенными за спиной. Видимо, это были охранники. Только кого и от чего здесь охранять? Ответ был получен тут же. Один из гостей — небольшой чертенок с длинным хвостом и маленькими рожками, вдруг накинулся на безобидного вида бабушку с добрыми глазками, за что и поплатился. Милая старушка ухватила возмутителя спокойствия за тонкую шею и задушила как цыпленка. Тушка рассыпалась прахом, а старушенция продолжила сидеть как ни в чем не бывало. Остальные даже не заметили произошедшего, продолжая что-то обсуждать между собой.

Но как только Стас шагнул к костру и пробормотал робкое "здрасти", все сразу замолчали, уставившись на него, кто двумя, кто тремя, а кто-то всего одним глазом. Под этим прессом Стас съежился, стало очень неуютно, захотелось сбежать. Он даже подумал, что заклятие спало и теперь он снова стал самим собой, а значит, эти твари его сожрут, затопчут, разорвут… Перечисление всевозможных казней оборвала женщина, которая привела Стаса сюда.

— Друзья мои, я рада сообщить, что Эллария снова с нами. Давайте поприветствуем ее.

— Мы счастливы, что ты с нами, Эллария, — закричали, запищали, зарычали и зафыркали участники.

Стас окончательно уверился, что все это розыгрыш или сон и спокойно уселся на предложенное место между бабушкой-убийцей и молодым вампиром, который как-то странно улыбался.

— Итак, позвольте, я начну, — женщина заняла место на небольшой возвышенности с противоположной стороны от Стаса. — Прискорбно понимать, что нас становится все меньше. Люди до сих пор боятся нечистой силы и стараются уничтожить при первой возможности, с этим нужно что-то делать. Конечно, существуют традиции, обычаи, легенды и сказки, наконец, которые мы обязаны поддерживать, чтобы не слиться с серой людской массой, но и перегибать палку тоже нельзя. Вот, например, ты, Вельзик, что хорошего сделал за прошедший год? Встань, пожалуйста.

Все уставились на толстенького карапуза, с первого взгляда похожего на трехлетнего ребенка, если бы не желтые клычки, выступающие из-под верхней губы, и едва заметные рожки на лбу, скрывающиеся под густой челкой.

— Я высосал кровь из сорока коров и пятнадцати коз, — сверкнув желтыми зрачками, оскалился Вельзик.

— Что же в этом хорошего? — возмутился Стас и тут же пожалел о своих словах, потому как кровосос уставился на него недобрым взглядом.

— Они были больны, от них все равно никакой пользы, — с радостью пояснил он.

— А чем они были больны?

Вельзик замялся и хотел сесть на место, но под общим напором признался, что сам подсыпал им яд, который на него не действует, а у животных вызывает симптомы ящура.

Нечисть радостно заголосила. Вельзик улыбнулся.

— Карения, — он обратился к председателю сборища, — я ведь хотел как лучше.

Женщина, оказавшаяся Каренией Сурчак, сдвинула брови, и несчастный Вельзик провалился в яму, вдруг образовавшуюся под ним. Стас понял сразу две вещи: первая — это точно было то самое шоу, что выносит мозг молодым людям уже на протяжении нескольких лет, вторая — выражение "провалиться сквозь землю", оказывается, можно понимать очень буквально.

— Кто еще сделал чего ХОРОШЕГО за этот год? — Карения обвела присутствующих взглядом, но смельчаков не нашлось.

— Хорошо, значит, я буду вызывать вас по журналу, — пригрозила она.

И тут Стас понял, наконец, кого напоминала эта ведьма: Карения была копией его классной руководительницы в школе.

Монстры затряслись так, что казалось, вот-вот посыплются листья с деревьев. Положение спас молодой вампир, сидевший рядом со Стасом. Он подошел к Карении, припал на одно колено и неожиданно промолвил:

— Я влюблен…

Женщина зарделась и приказала вампиру подняться с колен.

— Для меня это так неожиданно, дорогой Арчи, — смущаясь и пряча глаза, говорила она, — но я всегда догадывалась, что твои взгляды в мою сторону неслучайны.

Вампир слегка стушевался и, прокашлявшись, объяснил:

— Простите, дорогая госпожа, но сердце мое, увы, отдано другой.

Карения чуть со своего пня не упала от возмущения. Она пнула вампира туфлей в грудь и назвала непечатным словом. Арчи, казалось, совсем не обиделся. Он даже поцеловал ее туфельку, за что сразу был прощен.

— И кто твоя избранница, дорогой Арчи? — пропела Карения елейным голосом.

Без лишних слов вампир подошел к Стасу и встал перед ним на колени.

— Губа не дура, — одобрительно кивнула Карения, — вот только, думаю, все напрасно. Эллария ведьма, а такие браки, как тебе известно, запрещены Кодексом Магических Союзов.

— Плевать я хотел на КМС! Я сделал свой выбор и буду за него бороться! — торжественно объявил вампир.

Стас не мог произнести ни слова. Мало того, что его засунули в это тело, так теперь еще какой-то подозрительный тип клеится. Это уже ни в какие рамки не входило.

Он смотрел на вампира озадаченно, вампир на него влюблено.

— Бедняжка от счастья потеряла дар речи, — сентиментально прошамкала старушка, которая безжалостно придушила чертенка.

— Душа моя, не молчите, — попросил Арчи, — вы самая прекрасная девушка во всем мире, дайте же мне свой ответ. Я люблю вас!

— Абзац, — вымолвил Стас.

— Что, простите?

— Она согласна, неужели непонятно? — внесла ясность в ситуацию старушка.

— Подождите, — к Стасу вернулась речь. — Я не согласна! Категорически не согласна! А с чем я должна быть согласна? — он не знал, какие отношения связывают Элларию с этим вампиром, и на всякий случай добавил. — Нужно подумать. Мне конфузно, я же барышня.

— Как это мило, дорогая Эллария, — в голосе Карении смешались злорадство, радость и лесть — получилось змеиное шипение. — Все, свои амурные дела будете решать потом. Кстати, а где наш Амур? У меня к нему вопросы по спаду рождаемости в прошлом году.

— Он опять напился и спит у себя дома, — наябедничал кто-то. — Я к нему заглянула, храп такой, что уши закладывает.

— Вопросов больше не имею, — резко оборвала Карения, — официальную часть нашего мероприятия можно считать закрытой, давайте перейдем к развлечениям. Кто чем нас сегодня порадует?

Собравшиеся оживились и начали по-очереди выходить к костру, над которым уже чернел большой котел — когда только успели повесить. Первым была уже известная бабулька-убийца, она кинула в котел какие-то травки, отчего содержимое его забурлило, закипело и зашипело. Из котла вырвался столб света голубоватого оттенка, покрылся рябью, словно помехи на старом телевизоре, а потом вдруг появилась заставка, напомнившая Стасу еще одну телепередачу из его мира.

"Спросите у гномов", — гласила красочная надпись. Картинка сменилась, и на импровизированном экране появился смешной человечек в красном колпачке и бордовой курточке. Из-за густой растительности на лице не было видно ни глаз, ни носа, ни рта, но, тем не менее, человечек разговаривал. Монстры замолчали, с интересом уставившись на цветное изображение.

— Мир вашему дому, — вещал он в образовавшуюся тишину, — сегодня я расскажу вам, как из малахита и костей врагов устроить сад камней на своем участке.

Дальше Стас не слушал, так как на экране замелькали такие же гномики с черными бородами, только в оранжевых жилетках и касках вместо колпачков. Они таскали камни, месили раствор и очень быстро сооружали кладку, которая, по всей видимости, должна была стать частью будущего сада. Стас уже сотни раз видел этот проект, поэтому ему было неинтересно и он откровенно зевал, пока чья-то ледяная рука не легла ему на колено. Парень вздрогнул и скинул ладонь, которая упала на землю, полежала там пару секунд, а потом поднялась и на пальцах скрылась в темноте. Если бы такое случилось еще три дня назад, Стас не сидел бы сейчас здесь, а лежал на вязках в соответствующем месте и рассказывал про отрубленную руку, которая бегала сама по себе с помощью пальцев.

Когда он снова почувствовал холодное прикосновение, то не испугался, а даже погладил ее, словно это был котенок. Но что-то изменилось. Откуда на ладони появилась перчатка? Стас повернул голову и встретился с насмешливым взглядом вампира Арчи.

— Чаровница, — шептал Арчи, — я знал, что вы просто стесняетесь сказать правду при всех. Пока они заняты и нам никто не мешает, я хочу слышать ваш ответ. Вы согласны стать моей невестой?

— Всегда мечтала стать невестой Дракулы, — хмыкнул Стас.

Реакция вампира была неожиданной.

— Ах, как вы вероломны, принцесса. Хотите заполучить в мужья моего отца? Но ведь он стар, а я полон сил, мне всего двести семнадцать лет. И потом, все что останется после отца, будет моим, а значит и вашим, прелестница.

"Что? — мысль в голове взорвалась, подобно динамиту. — Его отец Дракула? Вот так сюжет!" Да и обращение "прелестница" не нравилось, так, ему казалось, называют привокзальных красоток, но не особу голубых кровей. Пришлось приложить невероятное усилие воли, чтобы не заругаться.

— Вы неправильно поняли меня, милый Арчи, — как можно более сладким голосом ответил Стас, — я не хочу в мужья вашего папеньку, — тут он хотел добавить, что и самого Арчи не особо желает, но передумал, — а вот вы очень хороший претендент, но ПМС, то есть КМС, не одобрит нашего с вами союза, поэтому, увы, я, как законопослушная ведьма, должна вам отказать.

— О, милая шалунья, у моего отца огромные связи. Даже в КМС у нас есть свой вампир, так что, думаю, это не станет помехой для нашей с вами любви. Вы любите меня?

— И все же, мне кажется, это неправильно — нарушать закон, — ушел от ответа Стас, — нас никогда не примет общество и мы с вами станем вечными изгоями.

— Это не страшит меня, принцесса, — горячо шептал вампир, — моя любовь превыше всего. Позвольте, я укушу вашу ручку, — он повернул запястье Стаса к себе, не отрывая взгляда от его глаз, и, не встретив сопротивления, примкнул губами к коже.

— Эй, — вырвался Стас, словно очнувшись от сна, — что значит укушу? Вы должны целовать меня, а не кусать!

— Почту за честь, — обрадовался вампир и потянулся губами к шее своей избранницы.

— Ну все, с меня хватит!

Со всех сторон послышалось неодобрительное шиканье.

— Вы же сами попросили, чтобы я вас поцеловал, — обиделся Арчи, — а теперь так себя ведете, словно я вас принудил чем-то.

— Я ведь образно это, — начал успокаиваться Стас, — аллегория, понимаете?

— Нет, — честно признался вампир, — у меня незаконченное высшее образование.

— В общем, дорогой мой Арчи, вам ничего не светит.

Из сказанного вампир услышал только "дорогой мой Арчи". На его лице появился жуткий оскал, призванный имитировать улыбку, отчего у Стаса по коже пробежали мурашки.

— Я все понял, принцесса. Спасибо вам! Я обязательно прибуду на церемонию, и вы выберете меня. А если не выберете, я вас выкраду и силой увезу в свой замок.

— Обязательно приходите, — Стас не сразу понял, о какой церемонии речь, а когда догадался, переспросил. — Но ведь она будет проходить днем, как же вы сможете присутствовать?

— Принцесса, вы так старомодны, — уклончиво ответил Арчи.

Меж тем трансляция по котлу завершилась и зрители ждали других развлечений. Каждый из присутствующих показывал, на что он способен: кто-то оживлял неодушевленные предметы, которые убегали в лес и больше их не видели, кто-то вызывал духов, чтобы задать им наболевшие вопросы, кто-то превращался в животных и птиц, а кто-то просто насылал проклятия на присутствующих, отчего те весело хохотали, покрываясь язвами и бородавками, которые очень быстро исчезали.

Карения, когда до нее дошла очередь, приблизилась к костру, поводила над ним руками и огонь вдруг охватил всю ее с ног до головы. Монстры бросились врассыпную, но горящая Карения дала знать, что не нужно бояться, все под контролем.

Она не учла одного: среди собравшихся находился настоящий спасатель, который не мог спокойно смотреть на страдания человека. Сбив Карению с ног и накинув попавшуюся под руки тряпку, он начал кататься с ней по земле. Шокированная ведьма кричала и отбивалась, но Эллария, видимо, была сильнее и Карения ничего не могла сделать. Огонь все не утихал, тогда Стас начал засыпать бедняжку песком. Карения уже кричала от обиды, Стасу казалось, что от боли.

— Отстань! — отплевываясь от песка, визжала Карения. — Прекрати немедленно!

Стас не хотел ничего слышать, он понимал, что женщина находится в шоковом состоянии и не отвечает за свои слова и поступки. Когда его схватили под руки два демона и оттащили в сторону, растрепанная и изрядно помятая Сурчак сверкала глазами и изрыгала ругательства. Тут она щелкнула пальцами, и огонь сполз с нее, словно кожа со змеи в сезон линьки.

Стасу стало очень стыдно. Он понял, что сорвал заранее отрепетированное выступление, к которому ведьма, возможно, готовилась довольно долго. Он извинился и уже хотел сказать всем "до свидания", дабы удалиться, но не тут-то было. Карения и ее приближенные прожигали Стаса недобрыми взглядами.

— Что-то не так? — спросил он, озираясь в поисках путей отступления или возможных союзников.

— Дорогая, твое чувство юмора мы уже оценили, — сменила гнев на милость ведьма, — теперь хотим увидеть твои возможности, ты обещала показать нечто особенное.

— К-когда? — от неожиданности Стас даже начал заикаться. — Ч-что-то не припомню.

Монстры напряглись, а Карения, не переставая улыбаться, взяла Стаса за руку и подвела к котлу.

— Ну же, милая, давай, — попросила она, — мы все ждем.

Стас заглянул в котел и увидел, что тот пуст.

"Интересно, что же там бурлило? — подумал он. — И как мне из этого выпутаться?"

Воздух звенел от напряжения. У Стаса даже уши зачесались от нервозности.

"Чтоб вы отвалились, проклятые! — пожелал он им. — Нашли время чесаться".

— Эллария, что с тобой? — взвизгнула Карения. — Как ты это сделала? — ее визг перешел в восторг.

"А что я такого сделал?" — подумал про себя Стас и тут увидел, что котел снова светится. Он решил, что начинается еще какое-нибудь ток-шоу, и уже хотел усесться на свое место, но его домыслы не оправдались. Котел, над которым летала странная бабочка с толстыми мясистыми крыльями, продолжал светиться мягким желтоватым светом. Приглядевшись, Стас с ужасом понял, что это вовсе не насекомое, а человеческие уши. Они порхали над светом, словно мотылек.

— Вернитесь на место! — приказал Стас.

Уши немедленно его послушались и снова прилипли к голове.

Карения стояла с открытым от удивления ртом, но, заметив, что на нее смотрят, холодно заявила:

— Эка невидаль, уши летают. Говорят, моя бабка могла сама летать на помеле.

— А разве не все ведьмы способны на это?

— Скажешь тоже, — хмыкнула Карения, — если честно, мне кажется это, вообще, легенда. Извини, дорогая, но твоих силенок для этого явно будет маловато, — она посмотрела на Элларию и разулыбалась, как обожравшаяся сметаны кошка.

Неожиданно Стас рассердился и решил, что обязан усмирить эту наглую особу, вот только как это сделать?

"Гулять, так гулять, шабаш все-таки, они тоже имеют право на праздник, — неожиданно подумал он. — Если это в моей власти, пусть уже упьются кровушкой народной, или чего они там предпочитают".

— Свое следующее колдовство я посвящаю моему поклоннику Арчи, — он сказал так на случай неудачи, надеясь на помощь вампира, не оставит же тот любимую девушку в беде. Арчи раздулся от гордости.

Стас перебрал в голове все сказки, которые только знал, но не смог вспомнить ни одного подходящего заклинания. Да что там подходящего, даже завалящего не нашлось. Короче, он все забыл напрочь, оставалось только импровизировать. В голове зазвучали слова какой-то песни, и он начал "ворожить":

— Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала, — замогильным голосом затянул Стас, стараясь копировать Малинина, — над тамбуром горит полночная звезда. Кондуктор не спешит, ведь он, бродяга, знает, что косим мы траву одни в полночный час.

Все замерли в ожидании.

Очень скоро котел зашевелился и начал наполняться красной жидкостью. Арчи плотоядно облизнулся, выражая взглядом свою благодарность за посвященный номер, а Стасу стало очень интересно, потому как кровью из котла не пахло, а пахло вином.

Нечисть недоверчиво подтянулась к сосуду. Упырь с тремя носами, но всего с одним глазом, осторожно лизнул жидкость, потом сделал глоток, потом еще и еще и, наконец, захмелел, и все три его носа раскраснелись, как у самого настоящего алкоголика.

— Вкус… ик…вкис…вкусно, — еле выговорил он, с трудом ворочая языком.

Остальные не стали ждать приглашения и набросились на угощение. Через час вся поляна была завалена бесчувственными телами.

— Ты их отравила? — испугался Арчи.

— Никакого яда, только вино. Надо закусывать и веселиться, — ответил Стас, показывая на летающих в небе демонов, которые ревели дурными голосами песни и выделывали фигуры высшего пилотажа.

Карения, наблюдавшая за всем этим, метала из глаз маленькие молнии, злилась, что Эллария ее переплюнула. Они оказались давними соперницами, о чем услужливо сообщил пьяный гоблин.

Стаса ситуация позабавила, ему очень хотелось сделать еще что-нибудь, чтобы позлить выскочку. И тут случилось то, о чем он еще не раз вспоминал в будущем, но так и не смог объяснить, как это у него получилось.

Он наломал веток с ближайшего дерева и привязал их к валявшейся на земле палке. Получилось не очень аккуратное, но все же помело. Стас уселся на свою поделку и со словами: "Земля прощай! Поехали!" — взмыл к облакам под одобрительное скандирование пьяных демонов. Ему очень хотелось увидеть выражение лица Карении, но желание это утонуло в нахлынувшей волне эйфории.

Полет приносил удовольствие только первые две минуты. Стас боялся посмотреть вниз, хотя и хотел как можно скорее оказаться там, желательно не своим ходом. Его бил озноб не только от ужаса, но и от холода, который просто пробирал до костей. Положение казалось безвыходным. Стас прижимался к своему транспорту всем телом, боясь сорваться, но его словно удерживала какая-то сила, она же указала верное направление, и очень скоро он оказался в покоях принцессы. Метелка послушно встала в углу, готовая к новым приключениям. Стас поклялся, что больше не притронется к ней и, шатаясь, пошел к кровати.

Из матраса выскочил призрак и накинулся на загулявшегося самозванца с претензиями.

— Где ты шляешься? Эллария сидит в темнице, а ты решил прошвырнуться по ночному королевству?

Стас отмахнулся от настырного рыцаря и провалился в сон.

Арманьяк. Замок. Утро следующего дня

Король Филипп не спал всю ночь, его мучили кошмары. Почему-то он видел свою единственную и любимую дочь в темнице, в которую накануне приказал бросить магистра, мальчишку и лохматую псину. Кроме того он думал, как же огородить Элларию от зла теперь, когда она так уязвима. Шантаж, на который он ранее надеялся, не казался теперь выходом из ситуации, и необходимо было срочно что-то придумать. Филипп позвал советника. Тот долго расхаживал по покоям его королевского величества, чесал макушку и часто вздыхал. На лице его не было и намека на успешное решение. Король уже начал нервничать, как вдруг советник просиял и, выставив вверх указательный палец, выкрикнул:

— Эврика! Я знаю, что нужно делать!

Если бы у советника был хвост, то он непременно мел им сейчас по полу, выражая свою преданность хозяину, но пухлый человечек не имел этого предмета и потому, сгорбившись в поклоне, почти подполз к королю.

— Сейчас же нужно отправить скороходов и оповестить принцев окрестных королевств о том, что принцесса готова принять их немедленно. Счастливчик получит руку и сердце принцессы, но за это он должен сразу увезти ее куда-нибудь подальше, где ее не достанет Балтамор.

— Ты предлагаешь отдать мою единственную дочь не весть знает кому, а потом еще и сплавить за тридевять земель? Да в своем ли ты уме?!

Советник от испуга едва не упал в обморок. Он вообще стал сильно бояться короля, потому как тот резко изменился и стал жестким, порой даже жестоким.

— Я возлагал на эту церемонию большие надежды. Ты ведь знаешь, что я не из тех королей, которые ради выгоды готовы отдать свое чадо за первого встречного, только если у него будет достаточно золота. Я хотел, чтобы моя девочка выбирала сердцем и не винила меня в том, что я испортил ей жизнь!

— Ваше Величество, это временная мера, а потом мы можем пойти войной на то королевство и вернуть Элларию. Ну или объявим, что ее похитил дракон и проживает, мол, по такому-то адресу.

— А ты не глуп, — после некоторой паузы одобрил его предложение Филипп, — ладно, отправляй скороходов и пусть Элларию готовят к церемонии.

Выспаться Стасу не удалось. Нянька с горящими глазами влетела в спальню чуть свет и начала тормошить принцессу.

— Просыпайся, доченька, король велел готовиться к свадьбе!

— К какой свадьбе? — потягиваясь, спросил Стас. — Папаша решил на старости лет обзавестись супружницей?

— Девочка моя, да ты ведь не знаешь ничего, — всплеснула руками старушка, — сюда уже едут женихи. Свадьба-то твоя.

— Как моя? — сон как рукой сняло. — Еще не время, я не готов, то есть, не готова!

Нянька поняла эти слова по-своему.

— Это не беда, я быстренько тебя соберу, будешь самой красивой невестой.

— Я передумала выходить замуж, — встал в позу Стас, — и никто меня не заставит.

Нянька изменилась в лице.

— Доченька, не губи, — запричитала она, — сделай, как он велит. Тебя король не тронет, а мне на старости лет на плаху отправляться не хочется. Милая, сделай доброе дело, пожалей старую женщину.

"Не велика ли благодетель, ради незнакомой старухи замуж выходить?" — подумал про себя Стас, но тут же отогнал такие мысли, потому как не имел права вот так запросто распоряжаться чужими жизнями. Но ведь и выбрать жениха без участия Элларии он тоже не мог. Нужно было срочно что-то придумать.

— Я хочу видеть отца. Извинюсь перед ним за свое поведение, не чужой все же человек. Не хочу выходить замуж зная, что родитель на меня серчает.

Нянька вздохнула с облегчением и помогла Стасу переодеться для аудиенции к Его Величеству, слегка удивившись, что принцесса снимала и надевала платья с плотно зажмуренными глазами.

Филипп вкушал завтрак, лежа в постели, когда в покои без стука ворвалась его дочь. От неожиданности король подавился куском мяса и закашлялся. Девушка решила ему помочь и принялась изо всех сил колотить по спине. Он пытался отбиться, но запутался в бесконечных пледах, покрывалах и кружевах, а принцесса меж тем продолжала свое черное дело или, как она потом объяснила, благородную миссию.

Когда приступ, наконец, прошел, король весь красный, со сбившемся дыханием и страшным хрипом обратился к дочери:

— За что ты меня так ненавидишь? Я ведь все для тебя делаю, а ты, неблагодарная дочь!

— Папенька, — округлила глаза принцесса, — я пришла к вам с одной единственной просьбой, а вы тут в судорогах корчитесь, конечно, я не смогла остаться безучастной.

— Замуж ты выйдешь, — резко оборвал король, — женихи будут во дворце уже сегодня. У меня есть свой человек в церкви, вас быстренько обвенчают, и как только ты выберешь самого дальнего, то есть самого лучшего…

"Так вот что задумал король, — сразу догадался Стас, — решил сбагрить дочку подальше. Но ведь колдун — не гопник из подворотни, для него расстояния не помеха".

— Я согласна, папа, — опустив глазки, прошептал Стас, — только у меня есть условие.

Короля явно удивил такой поворот событий, он думал, что придется долго уговаривать, а может быть и запугивать, но все оказалось так просто. Стало даже немного скучно.

— Говори, доченька, я все выполню. Хочешь платье со Стразовых островов? Алмазную диадему? Коней семижильных?

— Вот это фантазия, — протянул Стас. — Мне нужно, чтобы ты выпустил из темницы моих друзей и пусть они присутствуют на церемонии, тогда я даже не будут устраивать истерику из-за твоего плохого поступка.

— Но как ты узнала? То есть, конечно, милая, я их выпущу, просто в гостевой было не прибрано, вот я и разместил их этажом ниже… в другой комнате.

Вчера, когда Эрик сообщил, что Эллария в тюрьме, Стас притворился, что ничего не понял, но про себя подумал, что принцессе будет полезно остудить свой пыл и немного успокоиться. По его плану она сама должна была попросить вытащить их с магистром из плена, но все пошло по иному.

— Тогда я пошла переодеваться к торжеству. Еще в салон надо успеть: прическа там, маникюр.

Филипп ничего не понял, но был счастлив, что все так легко разрешилось, но вот разрешилось ли, он все же сомневался.

Тяжелая дверь темницы заскрипела и отворилась. Узники зажмурились от яркого света, бьющего в лицо.

— Именем короля, — прогрохотал голос, — вы свободны, пленники.

— Я знала, что отец все поймет и выпустит меня, — обрадовалась Эллария, но под грозным взглядом стражника осеклась и замолчала.

— Выходите живее, — велел голос, — у меня обеденный перерыв скоро, некогда с вами возиться.

Принцесса и магистр вышли из темницы, слегка прихрамывая на затекших ногах. Лохматый пес, весело виляя хвостом, замыкал процессию. Когда стражник повернулся к бывшим узникам спиной, дабы запереть дверь, пес не удержался и укусил его за мягкое место чуть ниже спины. Крик поднялся такой, что стены затряслись и все трое пустились бежать — снова оказаться в сыром подвале никому не хотелось. В спину им летели ругательства и угрозы стража, что только придавало сил для побега.

Выскочив в широкий коридор, они наткнулись на Стаса в обличии принцессы. Широкая улыбка играла на его губах.

— Ах, ты! — закричала Эллария и рванулась вперед, но была остановлена бдительным магистром. — Пустите меня, я эту… этого… Дайте мне с этим расправиться!

Магистр не ослаблял хватку, пес задорно лаял, принимая все происходящее за игру, и Стас в который раз удивился, как быстро лейтенант забыл о своей истинной сущности.

— Тише, принцесса, — Стас приставил палец к губам, — вы весь замок на уши поднимите, а нам этого не нужно. Пойдемте в мою комнату.

— Что? Ты с ума сошла? То есть сошел! Как принцесса может принимать в своих покоях постороннего мужчину? Это же позор!

— Ну один раз я тебя уже опозорил, — тихо, чтобы не слышала Эллария, сказал Стас. — Значит, будем разговаривать тут? — на всякий случай уточнил он чуть громче.

— Нет, — немного успокоившись, ответила Эллария, — пойдемте в зал, где папа принимает послов. Я покажу.

Эллария уверенно пошла вперед, но магистр снова ее остановил, напомнив о нынешнем положении. Пришлось долго объяснять, как пройти в нужное помещение, и только тогда делегация во главе со Стасом отправилась, соблюдая все необходимые формальности.

Это было похоже на стилизованный под старину конференц-зал в крупном офисе: большой круглый стол, окруженный со всех сторон стульями, на столе стояли кувшины, видимо с водой, на стенах развешены некие документы в деревянных рамах.

Эллария, по привычке, села во главе стола. Стас не стал возражать.

— Итак, начнем. Принцесса, расскажите, как вы оказались в темнице вместе с магистром и лейтенантом?

— Да что же это…

Эллария не закончила и, вскочив с места, побежала за удирающим Стасом.

— Я пошутил! — кричал он, понимая, что в своем новом положении далеко не убежит — неудобные одежда и обувь сильно мешали. — Сейчас не время ругаться, сегодня король выдает меня замуж!

Эллария встала с раскрытым ртом как вкопанная, Стас тоже остановился, решив, что опасность миновала.

— Как замуж? — словно не поверив своим ушам, переспросила она. — Этого не может быть.

— Оказывается, очень даже может, — Стас убил последнюю надежду, — я сам в шоке.

— Значит так, — мгновенно собралась Эллария, — это может означать только одно: у отца есть веские причины выдать меня замуж немедленно.

Стас поразился ее покорности, но вида не подал.

— Чтобы все прошло без осложнений, я буду присутствовать на церемонии, как твой личный советник, — королевская кровь давала о себе знать, Эллария легко раздавала приказы. — Без моего ведома даже рта открывать не смей, понял?

Стас сдержанно кивнул.

— Жениха тебе, то есть себе, я выберу сама. Жаль, что не смогу подобрать свадебный наряд, но думаю, с этим и без меня справятся. Может, тебе самому что приглянется, — она заговорщицки подмигнула.

— Эй, погоди, — запротестовал Стас, — какая свадьба? Если я правильно понял, то сегодня пройдет что-то типа кастинга, мне ведь не надо будет сразу выходить замуж?

Эллария посмотрела на него, как на умалишенного, и ничего не ответила, но Стас и сам все прекрасно понял.

Наступила тишина. Было слышно только, как метет хвостом по полу лохматый пес, его совершенно не трогала сложившаяся ситуация.

Торжество, несмотря на спешку в его подготовке, проходило с размахом. Огромный зал утопал в цветах, гости в дорогих красивых нарядах не спеша прогуливались в ожидании начала церемонии, попивая вино из серебряных фужеров и о чем-то негромко разговаривая. Слуги бесшумными тенями скользили среди собравшихся, разнося еду и напитки. Зал ровно посередине пересекала красная ковровая дорожка, упирающаяся в возвышение у стены, на котором стояли два трона: для короля и принцессы. Играла спокойная музыка, горели тысячи свечей.

Распахнулась дверь, и в залу вплыл король, поддерживая под руку принцессу, которая спотыкалась почти на каждом шагу, цепляясь острыми мысами туфель за высокий ворс.

— Простите, — шептала она, кланяясь в сторону гостей, — извините.

Дамы с высокими прическами приседали в реверансах и прятали лица за веерами, мужчины сдержанно кивали, приложив к груди правую руку.

Пес, по понятным причинам, не мог участвовать в церемонии, магистр остался с ним. За Филиппом с дочерью следовали королевский советник и высокий молодой человек.

— Будьте осторожны, — поддержал он принцессу под локоток, когда та в очередной раз зацепила дорожку, — хромая жена никому не нужна.

Девушка фыркнула, но ничего не сказала. Король возмущенно повел бровью — ему не нравился этот юноша и его поведение тоже, но ради дочери он согласился потерпеть.

Наконец, дорожка закончилась, и принцесса с облегчением плюхнулась на трон.

— Это место короля, — шепнул ей на ухо молодой человек, не переставая улыбаться и кланяться, словно китайский болванчик, — пересядь немедленно.

— Я боюсь вставать, — сквозь зубы ответила принцесса, — итак чуть ноги себе не переломал.

— Ты хотела сказать "переломала"? — все с тем же оскалом продолжал юноша.

— Конечно, мой милый "советник", — улыбнулась она, — помогайте мне, я принцесса, а вы простолюдин.

Молодой человек незаметно ущипнул принцессу за бочок, отчего та взвизгнула и вскочила с насиженного места. Король готов был провалиться сквозь землю от стыда, но, списав все на нервозность дочери, решил не замечать ее необычного поведения.

— Я рад приветствовать вас, дамы и господа, в моем замке в этот знаменательный не только для меня, но и всего королевства день!

Король говорил, гости отвечали ему одобрительным гулом и жиденькими аплодисментами. Никто и не знал, что происходит сейчас в голове у настоящей принцессы и ее временного заместителя.

— Сегодня моя единственная и горячо любимая дочь Эллария, — на этом месте Филипп запнулся, сглотнув подступившие слезы, — выберет для себя спутника жизни и навсегда покинет отчий дом.

— А чего это я должна покидать такие шикарные апартаменты? — возмутилась принцесса, шепча в ухо своему советнику. — Может, я не хочу съезжать.

— Такова традиция. Если бы у короля родился сын, тогда он стал бы наследником престола, женщина не имеет такого права. Когда у меня, точнее у вас, принцесса, — его лицо скривилось, — родится первый мальчик, он займет трон своего отца — вашего мужа, а если родится второй мальчик, тогда уже он сможет претендовать на престол Арманьяка.

— А если родится девочка и еще одна девочка?

На лице парня вспыхнуло раздражение, и принцесса решила не продолжать расспросы.

За разговором они не заметили, как в зал начали приглашать претендентов, вызывая по одному, как на экзамен.

Тем временем в замок вошел красивый юноша, судя по одежде, принадлежащий к высокому сословию. Юноша, пожалуй, ничем не выделялся среди других знатных гостей, только на бледном худом лице его глаза горели, словно угли, на которые дул ветер, отчего из черных они менялись в огненно-красные.

— Доброго вам вечера, сударь, — не разгибая спины, в поклоне приветствовал его лакей в зеленой ливрее. — Что вам будет угодно? Вы приехали на церемонию? Вы, вероятно, гость?

— Я, вероятно, единственный претендент на руку и сердце принцессы Элларии, — голосом, не терпящим возражений, отвечал тот. — Проводи меня к ней.

— При всем моем уважении, сударь, я не могу вас пропустить, запись претендентов уже закончилась, — голос его стал натужным, — если только вас нет в списке.

— Конечно, я есть в этом чертовом списке, — юноша заглянул лакею в глаза, — посмотри и сам в этом убедись.

— Разумеется, — не стал возражать он, — где же список?

Лакей похлопал себе по карманам, а потом взял из рук юноши протянутую ему бумагу.

— Вот он, — с нажимом сказал гость.

Слуга изучал его не более минуты, после чего расплылся в дружелюбной улыбке и показал, куда нужно пройти. Юноша скрылся с глаз, словно растаял, а из рук лакея выпал девственно чистый лист бумаги.

Стас чувствовал себя отвратительно: затянутое в корсет тело, жуткие туфли на ногах, волосы, туго стянутые в прическу — все это причиняло массу неудобств. Несчастные принцессы должны терпеть это на протяжении всей жизни. Он сильно сомневался, что после свадьбы муж разрешит разгуливать по дому в халате и мягких тапочках, и от этого становилось еще тоскливее.

— Ты готов? — его собственный голос напугал Стаса и вытащил из трясины размышлений.

— Разве к этому можно подготовиться?

— Без моей подсказки даже рта не открывай, я не хочу после возвращения в свое тело уходить в монастырь подальше от позора.

Оркестр заиграл бравурную мелодию, и в зал вошел первый претендент. Стас сразу подумал, что даже если бы он был девушкой, то никогда бы и не взглянул в сторону подобного экземпляра, уж больно он был отвратительный. Ростом с пекинеса, с висящими щеками, как у французского боксера, с короткими лапками таксы он, виляя жирным задом, приблизился к тронам, поклонился королю и уставился щенячьими глазенками на принцессу.

Стас не зря сравнил черты его внешности с собачьими, потому как в глазах "жениха" сейчас плескалась преданность и готовность служить, словно он не герцог, как объявили перед его входом, а придворный шут.

Скулящим шепотом он обратился к принцессе:

— Я рад, милая принцесса, что вы почтили меня честью пригласить сегодня, в этот торжественный день и час…

— Мы тоже рады видеть вас, — остановила его словесный понос принцесса, — излагайте суть вопроса. Я одна, а вас там не меньше сотни.

Герцог растерялся, он явно не ожидал такой прыти от хрупкой девушки, а Стас получил ощутимый тычок в бок.

— Подай ему руку для поцелуя, — наклонившись, подсказала Эллария.

Стаса передернуло от одной мысли об этом, и он, вспомнив бессмертное произведения Булгакова, слегка приподняв юбку, выставил вперед изящную ножку.

Герцог пошел пятнами и принялся обтирать пот со лба кружевным платочком. Филипп пробулькал что-то со своего места, но ничего членораздельного так и не изрек. По залу пронесся протяжный вздох, особо чувствительные дамы падали в обморок — еще бы, не каждый день увидишь такое.

— Что же вы замешкались, милый герцог, — передразнив "жениха", спросил Стас, — вы отстали от времени, нынче не модно лобызать девушкам ручки, последний писк — чмокнуть в лодыжку. Знаете ли, стираются многие препоны и общение становится куда более продуктивным, что немаловажно в условиях современного темпа развития коммуникаций.

Тут писк издал сам герцог и, не говоря ни слова, укатился прочь.

Стас остался доволен. Он не мог представить себе, что Эллария выйдет замуж и он больше никогда ее не увидит, поэтому было решено биться с претендентами до конца, тем более что это оказалось совсем не сложно.

Следующий кандидат на роль супруга внешне был куда приличнее, и Стас уже приготовился отбивать атаку, но только принц открыл рот, все вопросы отпали сами собой. Запах был такой, что дышать стало невозможно, и король жестом велел выставить женишка прочь.

— Принц Эммануил Противный, — объявил голос и в залу вплыл окруженный облаком парфюма и пятеркой смазливых пажей сам принц.

Внешне он был довольно приятен, но "голубая" сущность лезла из всех щелей. Он жеманно подошел к королю и с удовольствием с ним расцеловался. Филипп с трудом отбился от приставучего экземпляра и показал пальцем в сторону дочери. Эммануил посмотрел на нее, как на плесень. В ответ Стас нехотя протянул ему руку для поцелуя, благо та была в перчатке. Эммануил скривился, словно лимон лизнул, и на мгновенье коснулся принцессы, после чего демонстративно промокнул губки платочком. На этот раз в обморок упал один из пажей, а оставшиеся четыре бросились приводить своего коллегу в чувства.

— И что мне с ЭТИМ делать? — спросил Стас у Элларии.

— Он мне нравится, — неожиданно сообщила та, — спроси, как он доехал, не устал ли в дороге.

Стас напрягся, но быстро взял себя в руки и с самой дружелюбной улыбкой обратился к принцу:

— А скажите, принц, не укачало ли вас в пути? Что-то вы бледны.

Эммануил молниеносным движением вынул из кармана зеркальце и уставился на свое отражение. Стер мизинчиком видимое только для него пятнышко в уголке глаза, подправил помаду на губах, которая совсем и не стерлась после поцелуя с принцессой, и остался вполне доволен результатом.

— Благодарю вас, звезда моя, — отвечал Противный, сильно растягивая гласные и закатывая глазки, — дорога была весьма приятной и совсем неутомительной.

Он широко улыбался, показывая свои белые ровные зубы, ожидая, что все это заметят. Не заметили.

— Неужели весь путь вы проделали стоя? — продолжал Стас. — Сидеть-то, поди, не с руки, — он бросил красноречивый взгляд в сторону пажей, на что двое из них фыркнули и отвернулись.

Под толстым слоем белил проступила багровая краска, но Эммануил сделал вид, что ничего не понял и, продолжая улыбаться, оставил вопрос без ответа.

— Я не знаю о чем с ним говорить, — Стас снова обратился к Элларии, — не о погоде же.

— Обсудите с ним новую тушь от мсье Коляйн, — подзудила она.

Эммануил переминался с ноги на ногу, образовавшаяся пауза его тяготила. Помог Филипп.

— Скажите, любезнейший, а из какого королевства вы к нам приехали?

— Мой замок стоит в самом центре Масквии — столицы моды, развлечений, бесконечного счастья, и красивых сильных… Но не думаю, что вам это интересно, — запнулся вдруг принц.

— Очень хорошо, — наигранно обрадовался Филипп, — моей дочке обязательно понравится в вашем королевстве, тем более что оно находится на другом конце света. То есть, я хотел сказать, жаль, что вы так далеко живете, но я все равно смогу направить войско… в смысле, обязательно приеду навестить вас как-нибудь. Эллария, что же ты сидишь и молчишь?

Стас стрельнул в сторону короля уничижительным взглядом.

— Я онемела от счастья, — ответил Стас, — всю жизнь мечтала переехать в Масквию.

Король даже прослезился и что-то шепнул своему советнику. Тот кивнул и убежал. Через мгновенье оркестр взорвался вальсом, и вот уже принцесса Эллария и принц Эммануил кружат в центре зала. Гости не замедлили присоединиться. Стас даже порадовался в первую минуту, что ему пригодились уроки танцев, которые он брал когда-то, и погрузился в музыку, но голос партнера вывел его из этого блаженного состояния.

— Принцесса, вы ведете, — пропищал он обиженно.

— Но ведь кто-то должен это делать, — прозвучало в ответ.

Странное дело, но туфли, в начале казавшиеся орудием пыток, сейчас совсем не мешали.

Внезапно музыка затихла, и Стас понял, что все собравшиеся смотрят на их необычный танец. Король уполз за трон, а Эллария метала глазами молнии.

— Вы ведь меня совсем не знаете, — чуть не плакал принц, — почему тогда так жестоки? Я обещаю, что после свадьбы не стану ограничивать вашей свободы, если честно, жена нужна мне только как ширма, я уже давно влюблен, — Эммануил блаженно закатил глаза.

— И кто этот счастливчик?

— Фи, принцесса, вы неисправимая хамка. Простите, но ничего у нас с вами не получится и будет лучше, если вы сами мне откажете, не доводя до скандала.

Стас несказанно обрадовался такому повороту, но решил еще немного повредничать.

— Я вам не нравлюсь? — он очень натурально обиделся, надув губки. — Как же так, принц? Я уже мечтала о том, как назову детей.

— К-каких еще детей?

— Что значит каких? Наших, конечно же. У нас их будет трое или нет, пусть лучше пятеро. Как вы на это смотрите?

— Вы маньячка, — притопнул каблуком принц. Оркестр решил, что это начало следующего танца и подхватил ритм.

— Танцуйте, дорогой принц, я вас не трону, — великодушно разрешил Стас и, сделав несколько па, притворился, что вывихнул ногу.

Сразу же подбежали слуги и отвели принцессу к трону. Эммануил Противный раскланялся и покинул замок.

— Что же ты творишь? — рычала Эллария. — Я ведь просила слушать меня. И зачем туфли снял?

Только тогда Стас посмотрел на свои босые ноги и сиротливо стоящие у трона туфельки. Вот почему танец не приносил дискомфорта.

— Как я мог слушать тебя, если ты все время молчишь? — быстро всовывая ноги в неудобную обувь, спросил он.

— Так ты мне и слова вставить не дал!

— Конечно, давай теперь винить меня во всех бедах!

— Да ты… Ты…. Вот ты кто!

Словесную дуэль невольно прервал лакей, объявив следующего претендента. Им оказался князь из совсем уж дикого места, где-то в лесах Азамонии, чернокожий, с огромным золотым кольцом в носу и ожерельем костей на массивной шее. Из одежды лишь драная шкура, едва прикрывающая мускулистое тело. Когда Стас подал руку для поцелуя, то с трудом отнял ее обратно, потому как женишок вцепился ему в палец зубами.

Князя выпроводили с трудом и, кажется, с небольшими потерями в виде откушенного носа у одного из стражников.

Подавать руку следующим желающим Стас опасался и, не смотря на протесты Элларии и короля Филиппа, подставлял для поцелуя ногу, пока не заехал случайно одному принцу в челюсть оттого, что тот его пощекотал.

За окнами уже сгустилась чернильная ночь, а кандидаты в мужья все не заканчивались. Стас уже не различал лиц, голосов и титулов, но старательно отшивал каждого покусившегося на честь принцессы. Скоро его потянуло в сон, глаза сами по себе стали слипаться, а интерьеры меняться. Торжественное убранство стен исчезло, они стали серыми с мокрыми разводами, которые все увеличивались, и вот на полу появились лужи. Все люди словно испарились. Стас понял, что он остался один, а замок почему-то тонет. В окнах лопнули стекла, и вода ревущим потоком хлынула внутрь. Очень быстро Стас оказался в бурлящем омуте, вместо ног рыбий хвост и снова… его родное тело. Он непонимающе осмотрелся. Стены заросли водорослями, троны превратились в огромные морские раковины с зубчатыми краями.

— Что происходит? — спросил Стас, не зная, к кому обращаясь, и сразу догадался, что прекрасно дышит под водой.

— Ты что же, паразит, делаешь? — услышал он знакомый голос.

Асоль плыла к нему со зверским выражением лица. Настроена она была решительно, но вот на что именно настроена, пока было неясно.

— Привет, — помахал ей Стас, — давно не виделись.

— Ты мне зубы не заговаривай. Забыл о нашем уговоре? Я тебя отправила спасать Арманьяк, а ты вместо этого с ведьмами развлекаешься и замуж, смотрю, собрался! А не подумал, в это самое время может напасть Балтамор, и что тогда ты станешь делать?

— Погоди, — остановил ее Стас, — для начала объясни, почему я снова в своем теле? Куда пропали люди из замка? И что, черт побери, происходит?!

Асоль лукаво улыбнулась и поманила Стаса за собой. Они проплывали по пустым залам, распугивая мелкую рыбешку, медуз и прочую морскую живность. Ни людей, ни русалок не было видно. Стены облюбовали анемоны, морские ежи и кораллы. Стас понял, людей здесь не было очень давно. Когда выплыли за ворота, молодой человек с облегчением вздохнул.

— Так это же твой замок. Мы здесь уже были.

Асоль отрицательно покачала головой.

— Нет, это Арманьяк, точнее, во что он может превратиться по твоей вине. Балтамору не нужны эти стены, и как только он получит то, за чем охотится…

Она замолчала.

— Хорошо, то есть, конечно, плохо, но тогда объясни, почему я — снова я? И где Эллария?

— Эллария погибла, — спокойно заявила она, — так же как и король Филипп Неотразимый и весь его народ.

— Ты врешь! — Стас заорал так, что изо рта его вырвались два огромных пузыря и понеслись к поверхности. — Этого не может быть!

— Успокойся, она погибла ЗДЕСЬ, но ты все еще можешь исправить. А тело твое тоже погибло, сейчас я разговариваю с душой, а она принимает ту форму, которую в состоянии представить ее обладатель.

— Ха, а ради чего мне тогда стараться? Мне и так хорошо: плаваешь себе, ни о чем не думаешь. Опять же целый замок в моем распоряжении.

Асоль нахмурилась и хлопнула в ладоши. В тот же миг что-то словно сдавило легкие Стаса, не позволяя даже вздохнуть. Он метался, обхватив себя руками за грудь, но страшная боль не проходила. Русалка подплыла к нему, снова хлопок, и все отступило, напомнив о себе лишь легким покалыванием.

— Я ведь пошутил, — огрызнулся парень.

— И я тоже, — улыбнулась русалка.

— Ты сама сказала, что мое тело погибло, тогда откуда эта боль?

— Но ведь ты мне не поверил. А в душу нужно верить.

— Я уже и в черта лысого верю, не только в свою душу.

— Это другое, глупый маленький мальчик. В общем, я тебя предупредила, а дальше решай сам. Все, возвращайся на праздник.

Стас хотел еще что-то сказать, но Асоль уже пропала, вода схлынула, и вот он опять в торжественной обстановке сидит на троне, а рядом напуганная Эллария. Неужели она все видела? Но причиной ее испуга было совсем другое. В зал вошел вампир Арчи и без лишних слов направился к трону принцессы, раскидывая на своем пути гостей, словно кегли. Все произошло слишком быстро: вампир схватил принцессу на руки и покинул замок с такой скоростью, что наблюдавшие за ним решили, что тот просто исчез.

Замок вампиров

 Отбиваться смысла не было, вампир, несмотря на тщедушный внешний вид, был очень силен. Он без труда сунул Стаса в карету и приказал кучеру трогать.

— Убери свои грязные руки!

Арчи поднес ладони к носу и огорченно произнес:

— Принцесса, я слежу за личной гигиеной, руки мои вовсе негрязные.

— Куда мы едем? — тяжко вздохнул Стас, чувствуя, как трясется карета, подскакивая на каждой кочке.

"Да, — подумал он, — а в исторических фильмах все так красиво, кареты едут мягко и плавно. У этой же, кажется, колеса квадратные".

— Домой, принцесса.

— Домой? — Стас не поверил своим ушам. — Но я не могу показаться в таком виде родителям и друзьям. А, понял, при переходе все вернется на свои места и ты, проклятый упырь, исчезнешь, — он ткнул пальцем в грудь вампиру.

Арчи посмотрел на него, как на сумасшедшего, но ничего не ответил, хотя на упыря обиделся и решил молчать до конца пути.

Стас меж тем развлекался по полной, высовывался в окошко кареты и кричал прощальные слова Арманьяку, желая удачи и долголетия его жителям, проклинал колдунов и ведьм, благословлял принцесс на счастливые и честные браки.

"Стоп, — его вдруг словно холодной водой окатило, — а как же Эллария? Она ведь в опасности! Я не могу ее тут оставить".

— Эй, кучер, вертай назад! — Стас высунулся в окошко, стараясь рассмотреть возницу. — Ты что, глухой? Я к тебе обращаюсь!

Кучер его услышал, о чем Стас немедленно пожалел. Карета остановилась, возница спустился с козел, чтобы лучше расслышать приказ. Это был двухметровый монстр с могучим человеческим торсом, поросшим густой черной шерстью, и волчьей головой, на которой горели два алых глаза.

— Я слушаю тебя, — зарычало чудовище.

Стас забился в самый угол, дрожа всем телом, а Арчи лишь махнул рукой, и кучер вернулся на свое место. Остаток пути прошел в гробовой тишине.

Замок вампиров разочаровал Стаса. Он рассчитывал увидеть мрачный, угрюмый дом, возвышающийся на обрыве скалы или, на худой конец, холма, с непременными черными тучами, укрывающими его сверху плотным покрывалом, и обязательно должны были быть летучие мыши с глазками-угольками и острыми зубками. Ничего этого и в помине не было. Жилище напоминало скорее коттедж нувориша: три этажа белого камня, витражные стекла и тяжелые двери мореного дуба. Изящный забор выполнял скорее эстетическую функцию, защитить от воров он точно не мог. Если бы Стас не знал, куда попал, то вполне мог принять это место за элитный поселок, правда, состоящий из одного единственного дома.

— Вам нравится, принцесса? — спросил Арчи. — Дом построен по моему личному проекту.

— Если честно, я ожидала немного другого, но и это сойдет. Проводите меня в мою комнату, — Стас решил действовать нагловато и по обстоятельствам, вспомнив, как обычно себя ведут похищенные девицы в современных фэнтези-романах.

— Уже все готово к вашему приезду, через час будем ужинать.

Представив себе рацион среднестатистического вампира, Стас скривился и от предложения вежливо отказался. От Арчи не укрылась эта реакция, и он, слегка усмехнувшись, объяснил:

— Принцесса, я ведь говорил, что у вас несколько устаревшие… ммм… данные. Да, мы употребляем в пищу кровь, но и обычная, человеческая еда, нам не чужда. Представьте себе смертельно больного человека, которому необходимо принимать лекарство для поддержания своей жизнедеятельности. Хотя слово "жизнь" в нашем случае не имеет того смысла, который вкладывают в него люди. Вы понимаете, о чем я? — Арчи замолчал, давая возможность принцессе высказать свою точку зрения.

— Кровопийцы — они и в Африке кровопийцы, — выдала та и, приподняв юбку, шагнула в сторону дома.

Внутреннее убранство соответствовало облику здания. Стены, окрашенные в нежные пастельные тона, мягкое освещение, паркет, натертый до зеркального блеска — все это создавало атмосферу уюта и покоя, но внешность, как известно, обманчива.

Арчи шествовал следом, попутно рассказывая принцессе об истории дома и семьи, в нем обитающей. Стас слушал в пол уха, раздумывая над тем, как поскорее покинуть гостеприимного хозяина. Дороги он, к сожалению, не запомнил, и выбраться самостоятельно вряд ли сможет. А тут еще этот жуткий кучер, который, скорее всего, не согласится помочь даже за деньги. Да и денег все равно нет.

— Арчи, я очень устала. Проводите меня в мою комнату, — жеманно протянул Стас. — И пожалуйста, не зовите к ужину.

Комната Стасу понравилась, она была большой и светлой, правда, глухие решетки на окнах приводили в легкое уныние. Заняться было решительно нечем, и Стас решил попрактиковаться в магии, вспомнив шабаш. С чего начать, он категорически не знал и надеялся на интуицию. Для начала он решил наколдовать себе немного еды, потому как желудок ощутимо сжимался, подавая сигналы в форме бурления и урчания. Стас зажмурился и изо всех сил начал представлять большой кусок мяса, покрытый хрустящей корочкой из расплавленного сыра, посыпанного ароматной зеленью. Рот мгновенно наполнился слюной, и Стас, решив, что мечты ни к чему хорошему не приведут, открыл глаза. То, что он увидел, сначала напугало, потом заинтересовало и, наконец, рассмешило. На полу, покачиваясь на тонких костяных ножках, стоял свежезажаренный мясной стейк, который смотрел на Стаса в упор кружочками помидора. Вместо рук у этого кулинарного чуда с двух сторон торчали метелки укропа, которыми оно возмущенно размахивало, словно пытаясь что-то сказать.

Стас хохотал, не в силах справиться с приступом. Он не знал, как теперь поступить. Съесть это он точно не мог. Тогда, может, наколдовать для него клетку и держать, как домашнее животное? А что, гламурненько. Он решил рассмотреть стейк поближе, для чего подошел к нему вплотную и потянул руку к укропу. Неведомая зверушка с радостью протянула лапку для приветствия, но не успел Стас ее коснуться, как оживший ужин испарился, оставив после себя лишь соблазнительный запах.

— Да, нужно срочно что-то съесть, — сказал Стас вслух, — а то уже глюки с голоду начались.

Словно прочитав его мысли, в комнату постучал дворецкий и предложил госпоже спуститься к столу, если та вдруг переменила свое решение.

Арчи, как истинный джентльмен, помог принцессе разместиться за столом, предлагая самые лучшие блюда. Принцесса подошла к выбору настороженно, все еще ожидая подвоха, но молодой организм не выдержал натиска голода и капитулировал самым беспардонным образом.

— Скафы, Афчи, — пережевывая большой кусок отбивной, спросила принцесса, — пофему стуфьев тви, кофта наф дфое?

— Здесь сидит мой отец, — вампир указал на место во главе стола, — но он частенько задерживается к ужину.

Принцесса кивнула, но ответом явно не удовлетворилась.

— Только не подумайте, что это он из-за вас так задержался. То есть я, конечно, не хочу сказать, что вы не стоите того, чтобы…

— Не напрягайся, чувак, — принцесса подкинула крупную маслину и поймала ее ртом, — я типа не гордая.

Бедняжка Арчи поперхнулся вином… или не вином? Принцесса немедленно подскочила и принялась колотить его по спине. Вампир отмахивался и пытался что-то сказать, но тщетно.

— Все женщины одинаковы, — сообщил приятный баритон, — сначала притворяются добрыми феями и только после того, как понимают, что мужчина в их руках, показывают свою истинную сущность ведьмы.

Принцесса отвлеклась от своего занятия и осмотрелась по сторонам, силясь понять, о ком сейчас шла речь. А когда поняла, сильно обиделась, хотя причин на это, в общем-то, не было.

— Папа, познакомься, это Эллария.

— Та самая Эллария? — протянул обладатель баритона, высокий мужчина, на вид чуть старше Арчи. — Наслышан.

"Та самая" не знала радоваться или огорчаться этому, посему просто улыбнулась. В крайнем случае, примут за дурочку, а им все прощается.

Мужчина тем временем прошел к столу и занял свободное место.

— Арчибальд, представь нас.

— Принцесса, это мой отец, Марсель, папа, это Эллария.

— Очень приятно, — пискнула принцесса.

— Весьма, — подтвердил Марсель.

Глаза у этого вампира были черные и почти без белка, как у собаки.

— Папа, что-то случилось? — обеспокоено спросил Арчи. — Ты неважно выглядишь.

— Нет, Арчибальд, все хорошо, ужинай спокойно.

Арчи замолчал, искоса взглянув на принцессу, на что получил ослепительную улыбку девочки — дебилки. Принцесса не знала, как себя вести, и если Арчи она не боялась, даже начала проникаться к нему симпатией, то его отец мог вызывать только леденящий душу ужас. Хотелось вскочить и бежать, куда глаза глядят, но ноги словно прилипли к полу и не повиновались.

Марсель смотрел на принцессу, оскалив в улыбке жуткие клыки. Арчи делал вид, что ничего не замечает.

Стас уже не мог подняться из-за стола, а прислуга подносила все новые и новые блюда. Это было вдвойне странно, ведь сами вампиры почти ничего не ели. И тут Стасу стало по-настоящему страшно. Он понял, что Арчи его обманул и теперь щуплую принцесску откармливают, чтобы подать как основное блюдо. Он сильно побледнел и вжался в стул, попутно ощупывая его — вдруг из осины. В голове крутились разные способы борьбы с вампирами, но ни один не подходил, потому как не было средств для его реализации.

— Скажите, — наконец осмелел Стас, — а почему ни в одно блюдо не добавили чеснок? Я хочу чеснока!

Марсель едва слышно зашипел, Арчи смутился и сказал на ухо Стасу:

— У папы аллергия на чеснок, при нем даже слово это нельзя произносить.

"Знаю я вашу аллергию", — подумал Стас. И тут он понял, что оружие все время находится под носом, нужно лишь руку протянуть. Серебряные приборы тускло поблескивали, завораживая и маня. Стас схватил первую попавшуюся ложку, которая торчала из миски со спагетти, и угрожающе выставил перед собой. Оба вампира уставились на него непонимающими взглядами и ждали, как будут разворачиваться события. Стас, ожидавший несколько другой реакции, слегка опешил. Он надеялся, что кровопийцы, шипя и отплевываясь, начнут отползать от него, закрыв лица руками, но ничего подобного не происходило. Тогда он, немного осмелев, все же оружие было при нем, просто подошел к Арчи и приложил ложку тому ко лбу. Ничего! Но почему?

Вампир спокойно отвел руку "убийцы" и жестом предложил присаживаться. Марсель закрывал рот рукой, чтобы не выдать рвущегося наружу смеха, а Стас совсем скис.

На лбу Арчи осталась прилипшая макаронина, с которой капнул соус. Марсель не выдержал и расхохотался в голос. Стас переводил взгляд с одного на другого и не знал, как реагировать.

— Серебро убивает оборотней, милая, — спокойно объяснил Арчи, — а мы вампиры. Ты закончила свою благородную миссию? Можешь продолжить трапезу, скоро подадут десерт.

"Милая" густо покраснела и села на свое место. Марсель продолжал смеяться, не в силах справиться с приступом.

— Простите, — робко попросил Стас и принялся ковырять вилкой в салате, на который уже и смотреть не мог.

"Может нож?" — пронеслось в голове.

Он схватил прибор со стола и, слегка вскрикнув, отбросил в сторону. У Арчи загорелись глаза от запаха крови. Долю секунды вампир сдерживался, сканируя дрожащую на пальце каплю, затем со скоростью звука приблизился, слизнул и, как ни в чем не бывало, вернулся на свое место, поинтересовавшись, понравилась ли принцессе еда. Рана мгновенно зажила, словно не было, а Стас так и не понял, случилось ли это наяву или привиделось.

После ужина гостью проводили в ее комнату и зачем-то заперли на ключ, хотя она итак не могла сбежать, потому что просто не знала, как это сделать и в какую сторону направиться, даже если и получится покинуть дом.

Стас не заметил, как глаза начали слипаться, и сон накрыл его теплым покрывалом, которое отсекло все внешние раздражители и позволило, наконец, расслабиться.

Ему снилась Эллария. Она лежала на каменном алтаре крепко связанная. По двум сторонам от жертвенного места торчали столбы, на одном из которых Стас увидел своего друга Мишку Акулова, а на втором самого себя. Было много народа, но рассмотреть кого-либо еще оказалось невозможно из-за густого серого тумана. Вдруг из дымки вышел подросток, крепко сжимавший в руке кинжал, отбрасывающий нервные блики, и замахнулся для удара…

Стас закричал и проснулся от звука собственного голоса. Он лежал на кровати, было темно, но он отчетливо ощутил чье-то присутствие совсем рядом.

— Кто здесь? — позвал он, шаря руками в темноте.

— Не пугайтесь, принцесса, это Марсель.

Глаза понемногу привыкали к темноте, и уже можно было рассмотреть очертания фигуры вампира.

— Вы пришли меня укусить? — Стас вдруг понял, что ему совсем не страшно. — Тогда знайте, я буду отбиваться, для укуса у меня есть Арчи.

— Арчибальд слабак, — вздохнул Марсель, — я ошибся в нем и теперь сильно жалею о произошедшем, он позорит наш род. Но я пришел не плакаться в жилетку и кусать вас тоже не стану, на это, надеюсь, Арчи еще способен. Я слишком стар, и не удивляйтесь этому, пожалуйста. Внешне не изменюсь и через двести лет, но это лишь оболочка. Провести обряд инициации нового члена клана у меня уже не получится, а мы вымираем.

— Я думал, вы бессмертны, — возразил Стас.

— У бессмертия есть и обратная сторона. На вампиров охотятся, и даже вы сегодня пытались убить одного из нас.

Стаса удивило, почему он не назвал Арчи сыном, а сказал "одного из нас".

— Вампиры не способны производить потомство, — прочитав мысли, ответил Марсель, — мы лишь можем обратить в вампира человека и только человека. Ни гоблины, ни тролли, никакие другие расы не поддаются действию яда, который содержит наша слюна и кровь. Мы ищем самого сильного, умного или обладающего магической силой, чтобы сделать его своим.

Теперь до Стаса окончательно дошло, что его все же укусят и до конца своих дней ему придется охотиться, добывая себе пропитание, придется убивать и пить кровь своих жертв. И то, что его выбрали, как в чем-то выдающегося, согревало лишь отчасти.

— Убийство — не совсем верное определение, — не встретив никаких препятствий, продолжил читать мысли Марсель, — мы просто переводим одну форму жизни в другую, опять же, если данная особь нам подходит. Если она не сможет принести пользу общине в будущем, то мы просто возьмем немного крови и оставим ее жить. После укуса вампира жертва приходит в себя уже через двое суток, а некоторые вообще не чувствуют последствий вмешательства. Вы нам подходите, и я надеюсь, что ваше превращение сгладит мою вину перед кланом за Арчибальда.

Стасу стало очень интересно, что же такого натворил Арчи, что даже родному отцу (для Стаса это определение все же было привычнее и проще) за него теперь так стыдно.

— Нет смысла скрывать, все равно рано или поздно вы узнаете об этом, — Стаса уже не напрягало, что его мысли читали как открытую книгу, было даже забавно, — Арчи я нашел в лесу, он истекал кровью и должен был вот-вот умереть. До сих пор жалею, что не отпустил его тогда. Так вот, он лежал на земле и из груди его вырывались уже последние вздохи, мне просто стало жаль парня. Он был очень красив, а это важное качество для вампира. Такие как он могут заманить любую девушку в ловушку, и те пойдут за ним, не сопротивляясь. В мире людей это называют магнетизмом. Я укусил Арчибальда и влил в него свою силу вместе с ядом, который уже через сутки обратил его. Вы, наверное, не знаете, принцесса, что один вампир не может убить другого? — Марсель внимательно посмотрел на Стаса, так как отлично видел в темноте.

Стас отрицательно покачал головой.

— Но лучше бы я его задушил!

В чем все же повинен Арчи, если Марсель так зол на него?

— Первые двадцать лет я обучал Арчибальда искусству быть вампиром, — успокоившись немного, продолжил он. — Не улыбайтесь так снисходительно, принцесса, быть вампиром очень непросто и нужно знать множество правил, которые и вам придется заучить и следовать им. Каждый из нас всесторонне развит, но все же в какой-то одной области особенно силен. Арчибальд, как я уже говорил, обладает силой магнетизма, поистине огромной силой, поверьте мне на слово.

Вампир замолчал, словно прислушиваясь к чему-то. Стас напрягся, но ничего не услышал.

— Я решил проверить его способности только на двадцать первом году, — не предупреждая, заговорил Марсель, отчего Стас вздрогнул, — и очень скоро разочаровался. Арчибальд слишком мягок, его охота похожа на игру в романтику со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— И что в этом плохого?

— Он не хочет никого кусать, а только любить. Кровь пьет консервированную, и еще не инициировал ни одного человека. Хорошо хоть, никто не может от него забеременеть, а то страшно подумать, сколько бы сейчас в нашем доме было маленьких Арчибальдиков.

— Тогда почему он решил меня похитить? — Стасу вспомнился шабаш, на котором Арчи был очень убедителен, когда пытался впиться ему в шею, да и сегодня за ужином он не был похож на рохлю.

— Это меня и удивляет, дорогая принцесса. Вы первая девушка, к которой Арчибальд испытывает подобные чувства, он вас полюбил, это совершенно точно.

Хоть Марсель и пытался притворяться, было ясно, он рад такому повороту событий. Ведь теперь Арчи мог укусить любимую, чтобы вечно быть с ней вместе.

Тишина снова заполнила комнату. Марсель осмотрелся по сторонам и, приложив палец к губам, велел Стасу молчать. Тот, в свою очередь, вообще не понимал, почему до сих пор внимательно слушает россказни вампира, да еще пытается сочувствовать.

Додумать он не успел. Тишину разорвал звук бьющегося стекла, и в комнату ввалился голый мужик с сумкой за плечами и кривой палкой в руке. Присмотревшись, Стас понял, что палка — это лук, а сумка — колчан со стрелами. Мужик выглядел комично: ростом не менее двух метров, с розовой, как у молочного поросенка, кожей и пивным брюхом, которое нависало над набедренной повязкой. Но самое интересное оказалось сзади: на широкой спине великана трепыхались два ангельских крылышка, подходящие по размеру разве что голубю. Рассмотреть его было легко, так как тело окружало сияние, озарявшее аж половину комнаты. Мужик поднялся, отряхнул коленки, потряс головой, окруженной ореолом золотистых кудрей и… рыгнул, обдав присутствующих запахом перегара.

Стас и Марсель с изумлением смотрели на незваного гостя и не знали, что говорить. Ситуацию спас сам пришелец.

— Здрасти, — прохрипел он прокуренным голосом. — Ну, что вы рты разинули — встречайте, пока еще при бабках и не пьян. Подарки вам не за семью печатями: вампирам — флейты, ведьмам — барабан.

— Купидон? — произнес Марсель с некоторым облегчением.

— Купидон?!! — удивился Стас.

— Я плохо… ик… спал сегодня, — оправдывался тот, поправляя сползающую повязку. — Папаша, отойди в сторону, — обратился он к Марселю, — мне надо пронзить стрелой любви сердце этой юной девы, прекраснее которой…гм… И так далее и тому подобное, давайте без церемоний, мне еще надо опохме… облететь кучу адресов, вы у меня не одни такие.

С этими словами купидон достал из-за плеча стрелу и ловко зарядил ею свое оружие, после чего нацелился прямиком на Стаса.

"Натянута тетива, и нервы натянуты туго", — не к месту вспомнилась Стасу строчка то ли из песни, то ли из стихотворения. Он застыл, не в силах пошевелиться и что-то придумать для своего спасения. Марсель стоял рядом и, казалось, был абсолютно спокоен, даже немного рад происходящему.

Дальнейшие события развивались стремительно. Купидон натянул тетиву, спокойно ее отпустил, и Стас увидел летящую стрелу, которая вонзилась прямиком в грудь, но ни боли, ни каких-либо еще ощущений почему-то не возникло. Несколько секунд "раненый" не мог заставить себя посмотреть вниз, а когда решился, увидел древко, торчащее в пуховой подушке, которую он прижимал к себе, как последнюю и единственную свою надежду.

Марсель расстроился и попытался выхватить у купидона лук, дабы самому завершить начатое, но тот крепко держал свой инвентарь, одновременно обороняясь от влетевшей в комнату девушки в коротеньком белоснежном платьице и такого же цвета крыльями за спиной. Глаза ее горели праведным гневом, губы бесшумно открывались, а крылья лупили по воздуху с характерным звуком. В одной руке она держала миниатюрный меч, а во второй горло купидона.

— Что здесь происходит? — спросил Стас, в полном обалдении наблюдая эту картину. — Кто-нибудь из вас троих может мне это объяснить?

Девушка сразу отпустила купидона и перестала размахивать мечом. Она испуганно посмотрела на Стаса и спросила, видит ли тот ее. Получив утвердительный ответ, совсем расстроилась.

— Чтоб у меня в перьях клещ завелся! — выругалась она. — Что же теперь делать? Если он видит купидона, это еще полбеды, но лицезреть своего ангела-хранителя дано лишь сильным магам. Мне, конечно, все равно, я должна оберегать его душу, но кто знает, что он натворит, находясь в таком виде.

— Он? — икнул купидон.

— Может быть, она? — решил уточнить Марсель.

Все посмотрели на ангела, та заморгала глазками и невинно спросила:

— А вы не знали, что это, — она ткнула пальцем в Стаса, — вовсе не принцесса Эллария?

Марсель и купидон отрицательно покачали головами, а Стас утвердительно кивнул.

— Я что… ик… опять все перепутал? — плаксиво уточнил купидон.

Взгляды устремились на него. Розовая кожа стала багровой, и даже сияние как-то потускнело.

— Я никчемный божок, ничего у меня не получается, пора на пенсию, — после последних слов он странно оживился и добавил, — немедленно на пенсию!

— Ладно, вы как хотите, а нам пора, — ангел взяла за руку Стаса, отчего тот слегка дернулся, как от удара током. — Вставай, мой подопечный, я отведу тебя в безопасное место.

Тут дверь в комнату резко отворилась, и вошел Арчи.

— Ну уж нет! — заорал он.

Голос его изменился, от мягкости и певучести не осталось и следа. Теперь молодой вампир рычал, словно раненый зверь. Глаза его налились кровью, клыки опасно обнажились.

— Эллария останется здесь! И уйдет только тогда, когда я этого захочу! Всем все ясно?

— Я влюбил в принцессу чудовище, — ужаснулся купидон и попросил. — Простите меня, принцесса, или кто бы вы ни были, я теперь ваш должник и если понадоблюсь когда-нибудь, просто позовите.

С этими словами купидон растворился, оставив в воздухе легкий аромат кагора.

— Арчибальд, как ты смеешь врываться в комнату к девушке столь наглым образом, — попытался остановить его Марсель, за что получил удар такой силы, что отлетел на несколько метров и затих.

Арчи протянул руку к принцессе, но на его пути встала ангел.

— Этот человек под моей защитой и ты не посмеешь прикоснуться к нему, монстр! — меч ткнулся острием в нос вампира, на что тот лишь рассмеялся и одним движением руки отбросил от себя ангела. Но та не собиралась сдаваться и, быстро придя в себя, ударила вампира воздушной волной, от которой он едва устоял на ногах.

— Этого не может быть! — воскликнула ангел. — Ты должен был сквозь стену вылететь.

— Еще вчера тебе бы это удалось, глупая хранительница, но сегодня во мне КАПЛЯ КРОВИ сильнейшей ведьмы. Что же будет, когда я выпью ее досуха, — он плотоядно облизнулся.

Стас непонимающе уставился на своего ангела, пытаясь получить ответ, на что она лишь пожала плечами.

— Большее количество просто убьет меня, но я не идиот и буду пить тебя постепенно, капля за каплей. Кап-кап-кап…

У Стаса по всему телу побежали мурашки. Хранительница смотрела на него виновато, не в силах помочь.

— А, старый упырь очнулся, — усмехнулся Арчи, заметив шевеление на полу, — что, все еще считаешь меня слабаком, не способным на что-либо? Я всегда это знал и мечтал, что в один прекрасный день стану сильнее тебя и тогда смогу отомстить за годы унижений. Напомни-ка, я просил тебя об инициации? Что? Я не слышу! Говори громче!

— Нет, — прохрипел Марсель, держась за грудь.

— Тогда какого дьявола ты сотворил это со мной? Мне надоело притворяться! Я не хочу пить кровь животных, она дурно пахнет. А те крохи, что ты разрешал забирать у людей, не позволяли насытиться, и мне всегда хотелось больше, поэтому втайне от тебя я убивал и делал это с особой жестокостью. По моей вине истребили почти всех оборотней в округе, потому как только эти зверюги могут рвать тело на куски. Не знаю, откуда брались силы, но они были, и я не жалею, что шел на это. Заслуженная награда нашла меня, а тебе пришел конец. Теперь ты слабак и неудачник, мы поменялись местами, ПАПА.

Марсель на подгибающихся ногах подошел к Арчи и поцеловал в щеку.

— Спасибо, сын, я могу тобой гордиться.

Молодой вампир взревел и одним ударом разорвал грудь старого. Кровь хлынула на пол, Арчи вытащил руку, в которой еще билось сердце.

— Вот и еще один миф разрушен, принцесса, — устало произнес он, — у вампиров есть сердце и оно даже способно биться, совсем как у людей. Я люблю вас и это мой подарок.

Стас дрожащими руками взял в руки сердце, которое было теплым, но уже успокоилось и просто лежало на ладонях. С него медленно капала кровь.

Марсель, до сих пор стоящий на ногах, улыбнулся и рухнул как подкошенный. За секунды его кожа и мышцы истлели, остался только пожелтевший скелет, который очень быстро осыпался прахом.

— А стрела-то, оказывается, настоящая, — не к месту вставила ангел.

Это было последнее, что услышал Стас, прежде чем провалиться во мрак.

— Просыпайся, хватит притворяться, — ангел пыталась растолкать своего подопечного. — Я нашла выход отсюда.

Стас с трудом разлепил веки и увидел красивую девушку в белоснежном платье, с золотистыми локонами волос, лицом, усыпанным смешными веснушками.

— Я в раю! — догадался он, за что получил оплеуху, видимо для более быстрого приведения в чувства.

— Скорее, наоборот. Да приди ты в себя, наконец, симулянт!

— Симулянт? — Стас радостно вскочил на ноги. — Значит я — снова я? Ура!!!

— Нет, — остудила его пыл хранительница, — это значит, что я вижу твое истинное лицо.

— Жаль, — сник молодой человек. — А где это мы? И что у меня на руке?

— Мы в темнице, а это вампир перекачивает твою кровь в специальный сосуд. Арчибальд потерял много сил и ему нужно восстановиться. Сейчас он даже укусить тебя не сможет, поэтому придумал такой способ.

— А почему ты не помешала ему это сделать? Я в доноры не записывался.

— Хранители не всегда могут вмешиваться, только если подопечному грозит смертельная опасность. В переливании крови такой опасности нет, обновление даже полезно, а вот что будет после того, как вампир ее выпьет… В общем, страшно даже подумать, а потому надо бежать и в этом я тебе помогу.

Стас выдернул похожее на капельницу приспособление и увидел, что конец ее был опущен в глиняный кувшин с узким горлышком. Молодой человек со злостью пнул сосуд ногой, и тот разбился, ударившись о стену. На земляной пол вылилась небольшая лужица крови. Место, куда попала кровь, засветилось, и глазам Стаса и ангела предстал красивейший цветок, который переливался всеми цветами радуги. Сырую темницу наполнило благоухание. Стас засмотрелся на это чудо, а хранительница наступила на цветок и размазала его по земле.

— Если не поторопиться, то будет слишком поздно, Сила Хранителей убьет тебя, ты ведь просто смертный, — ангел выпалила все это на одном дыхании, не обращая внимания на выражение лица юноши.

— Значит, Арчи не зря боялся?

— Конечно, не зря. Он ведь совсем не дурак, коим считал его покойный Марсель. Арчибальд вынашивал этот план очень давно, а тут купидон с вечно замутненным вином сознанием.

— А купидон-то здесь каким образом?

— Самым что ни на есть прямым, он перепутал, в кого нужно стрелять своими стрелами, и вышло так, что вампир влюбился в ведьму, что категорически запрещено.

— КМС, — опередил ее Стас, — это я знаю, но не мог подумать, что все так серьезно.

— Вот-вот. Но любовь всегда должна быть взаимной, тогда купидона не лишают должности и крыльев, поэтому он пытался сразить стрелой еще и тебя. Даже страшно подумать, что бы произошло, не появись я вовремя.

— Но разве ангел-хранитель не сидит все время на правом плече?

— А ты бы выдержал, если бы я села тебе на плечо? — поддела девушка. — Для смертных мы не видимы, даже для тех, кого охраняем. А с тобой вообще отдельная история, — быстро вставила она, заметив, что Стас открыл рот для вопроса. — Кстати, где ты нахватался этих глупостей?

— Значит то, что на левом плече сидит черт, тоже неправда? Зачем тогда мы плюем через него?

— Откуда мне знать о ваших человеческих заморочках? — просто ответила хранительница. — Все, хватит болтать, пора отсюда выбираться.

Стас попытался примериться ангелу на спину и получил ощутимый пинок в живот.

— За что? — согнувшись пополам и задыхаясь, прохрипел он.

— А чего ты на меня полез?

— Ты ведь сама сказала, что пора выбираться, у тебя крылья, значит, мы полетим.

— Держи карман шире, летчик, — покраснела ангел, — я твою тушу поднять не смогу, сам пойдешь, точнее, поползешь.

Ангел подняла вверх руку, и темница наполнилась неярким светом. Теперь можно было рассмотреть влажные, покрытые мхом стены, земляной пол, устланный прелой соломой, и малюсенькое зарешеченное окошко, в которое и рука-то с трудом пролезет.

— Ты превратишь меня в мышь, и я проскользну в форточку? — обрадовался Стас. — А можно сразу в летучую?

— Ты, вообще, меня слышал? Я ведь ясно сказала, ты поползешь, а не полетишь и не пойдешь.

— В змею? Ящерицу? Нет, только не в червя!

— Ангелам можно ругаться только на себя, но ты меня точно выведешь. Смотри сюда.

Девушка разгребла кучу соломы в дальнем углу камеры, под которой оказались доски, а под ним черный провал.

— Подкоп? У меня клаустрофобия, я не полезу! — протестовал Стас.

— Как знаешь, — хмыкнула ангел, — мне работы меньше, с твоей смертью с меня будут сняты все обязательства. А так как погибнешь ты не по моей вине, так и вообще проблем не будет. Приятного общения с вампирами.

Хранительница опустилась на пол и юркнула в лаз.

— Эй, подожди, — опомнился Стас, — я с тобой.

Туннель был довольно длинным, весь путь по нему занял несколько часов. Своды то нависали, и тогда приходилось ползти на пузе, то расширялись, что позволяло привстать на четвереньки. Наконец показался просвет, которому Стас несказанно обрадовался. Он вдыхал воздух полной грудью и размахивал руками. Хотелось кричать, но близость вампирского жилища не позволяла этого делать. Хоть дом и выглядел сейчас крошечной точкой вдалеке, ангел все же предупредила своего подопечного, чтобы тот сдерживал эмоции.

Еще примерно три часа они шли пешком, пригибаясь к земле от каждого шороха, пока не вышли к городу и оказались на огромной торговой площади. Со всех сторон раздавались призывные речи, каждый расхваливал свой товар, стараясь перекричать конкурента. Лавки пестрили разноцветными тканями, фруктами и овощами самых разных форм и цветов — о существовании некоторых Стас и не догадывался — пахло хлебом и жареным мясом. Сразу хотелось что-нибудь попробовать, но, вспомнив ужин с вампирами, Стас только сморщился и решил воздержаться.

— Эй, ангел, — он обернулся, но девушки с крыльями рядом не было.

Стас отчаянно завертел головой — он ведь совершенно не знал местности и запросто мог заблудиться среди торговых рядов.

— Я здесь, не крутись. К тебе и без того проявляют излишнее внимание, — раздался голос из воздуха, — нужно тебе платье новое купить, это все в грязи после нашего маленького путешествия, да и порвалось кое-где. Срам-то какой!

Стас решил не обращать внимания на стенания своего ангела и побрел вдоль торговых рядов. У одного из лотков собралась куча народу, и ему стало интересно, что же там происходит. Кое-как протиснувшись внутрь, Стас увидел грузного мужчину с чалмой на голове, он широко улыбался и призывал всех к терпению, обещая, что скоро начнется. Прошли не больше пяти минут, мужчина достал из-под прилавка глиняный горшок, в котором что-то булькало, затем выудил из кармана соломинку и, опустив ее в посудину, начал размешивать содержимое. Люди замерли, а довольный торговец приложил соломинку к губам и стал выдувать мыльные пузыри. Ничего особенного, скажет кто-то и ошибется, потому как были они не обычной круглой формы, а вырисовывались в различные фигурки: единорог, гном, эльф. Стас, завороженный зрелищем, не заметил, как толпа вокруг него расступилась, и вся рыночная площадь вдруг затихла. Мужик спрятал свои пузыри и бухнулся на колени.

— Кланяйся, — шепнул на ухо голос ангела, — Святая Инквизиция пожаловала, чтоб ей провалиться!

Пока Стас соображал, чего от него хотят, подошли два человека в рыцарских доспехах и грозным голосом потребовали назвать имя. От страха и неожиданности он едва не брякнул свое настоящее.

— Эллария, меня зовут Эллария, — язык прилип к небу, что сильно мешало говорить.

— Что ты здесь делаешь, побирушка?

— Кто это побирушка? Да вы в своем уме?

Рыцари рассмеялись, без лишних разговоров схватили Стаса и подтащили к высокому тощему старику, облаченному в монашескую рясу. Старик окинул его ледяным взглядом и что-то сказал на ухо стоящему рядом с ним толстому монаху. Тот кивнул, махнул рукой, и Стаса отпустили, отчего он рухнул на землю, потеряв опору.

— Ты ведьма? — улыбаясь, спросил монах, будто желал доброго утра. — Отвечай, как тебе удалось сбежать из пыточной?

Стас попытался подняться, но его тут же ударили чем-то по спине, отчего сперло дыхание и встать уже не получилось.

"Где же моя хранительница?" — подумал Стас и сразу получил мысленный ответ:

"Я пока ничем не могу помочь, но когда поведут на костер, постараюсь тебя вытащить".

— Почему ты молчишь, ведьма? — не унимался монах. — Ты не хочешь идти навстречу Святой Инквизиции? Ты не веруешь в силу Вседержителя?

Стас хотел что-то ответить, но снова получил удар, на этот раз в бок. Боль была просто невыносимой, он не мог произнести и слова.

Собравшиеся на месте казни смотрели, как двое стражников тащат полуживую девушку, то и дело роняя на пыльную землю. Лицо ее было залито кровью. Иногда она сплевывала кровавые ошметки себе под ноги, за что получала новые зуботычины.

— Она притворяется, ведьмы вообще не чувствуют боли! — напутствовал толстяк.

На теле не было живого места, руки и ноги, которые уже не скрывали лохмотья, недавно служившие платьем, покрылись ссадинами и синяками. На один лишь миг девушка смогла приоткрыть заплывшие глаза и посмотрела на толпу, словно надеясь кого-то в ней увидеть, но силы быстро ее покинули и она потеряла сознание.

Стас очнулся, привязанным к столбу. У его ног лежали вязанки хвороста, рядом стоял палач и тот самый старик с рынка. Все это он смог рассмотреть с трудом, перед глазами стояла кровавая пелена и все тело болело, словно его через мясорубку провернули. Собралось много народу и все что-то кричали, но ничего не было слышно, только страшный гул в ушах.

"Ангел, где же мой ангел?"

"Я здесь, — раздался грустный голос. — Прости, но я не знаю, как тебе помочь, у меня нет полномочий, чтобы просто отвязать тебя и унести отсюда".

"Я не в обиде, — он даже смог улыбнуться, хотя было безумно больно. — Пожалуйста, помоги Элларии, не бросай ее".

"У нее свой хранитель, я не имею права вмешиваться в их дела".

"Просто пообещай".

"Но я… Хорошо, обещаю".

Никто не мог слышать этого их разговора, только человек и его ангел.

"Мне пора, — чуть не плача сказала она, — прости меня".

"Скажи, а у ангелов есть имена? Тебя ведь как-то зовут?"

"Лилуйана, но можно просто Ли, — ангел помолчала, а потом вдруг сорвалась на крик. — Зачем тебе знать мое имя?! Все равно ты скоро умрешь! Ты ведь обладаешь Силой, так используй ее!"

"Я не могу, Ли, у меня даже не получается облегчить боль, которая рвет мое тело на части. Я слабак, подвел Элларию и все королевство, мне не будет за это прощения на небесах".

"Там простят всех, нет такого греха, который мог бы совершить человек и не получить за него прощения, это я тебе как ангел говорю".

Неожиданно воздух сгустился и Ли предстала перед Стасом.

— Кроме тебя меня никто не видит, да и не слышит тоже.

Она плакала, слезы чистым хрустальным звоном падали на хворост, и на сухих ветках появлялись листочки.

— Помутней мой нимб! — вдруг ударила себя по лбу Ли. — Слезы ангела способны излечить любого, а ты еще и мой подопечный.

"Не надо, Ли, — даже мысленно Стасу было общаться все сложнее. — Я хочу умереть спокойно, не причиняй мне новую боль".

— Даже не проси! Стас, да приди ты в себя, наверняка у тебя есть друзья, которых тебе просто нужно позвать, ну или призвать.

Все это время Ли плакала и собирала слезы в ладошку, которой протирала лицо, шею, руки Стаса. Боль отступала с каждым новым прикосновением, мысли выстраивались в стройный ряд, и вот уже с губ срывается слово:

— Купидон.

Сначала неуверенно, потом чуть громче:

— Купидон! Купидон!!

— Ну и нечего так орать, — знакомый голос и здоровенная фигура, никак не вяжущаяся с мальчиком из мифов, материализовалась пред светлы очи зовущего, — я все прекрасно слышу и даже знаю, как тебе помочь.

Купидон заряжает свое оружие, Стас машинально отмечает, что стрела совсем не похожа на ту, которую запустили в него при первой встрече, и вот уже маленькая розовая комета летит в сердце старику инквизитору. Тот хватается за грудь, издает странный звук, похожий на кваканье лягушки, и меняется в лице. Ненависть в его глазах сменяется безграничной любовью и вожделением, которые целиком и полностью направлены на ведьму, привязанную к столбу. Он протягивает руки к своему идеалу и приказывает остановить казнь.

— Отвяжите немедленно, иначе сами окажетесь на ее месте! — орет старик, и палач ему подчиняется, не задавая лишних вопросов. — Если упустили настоящую ведьму, нечего было хватать первую попавшуюся девицу только потому, что она безумно красива и обворожительна, как первый весенний цветок.

Толпа разочарованно вздыхает, а после начинает бесноваться — у нее отняли развлечение и теперь его нужно заменить чем-то другим. Стас понимает, что все может плохо кончиться и смотрит на купидона и Ли. Те синхронно ему подмигивают, цепляют за руки и поднимают в небо.

— Но как? — удивляется Стас. — Ты ведь говорила, что я слишком тяжелый для тебя, а у купидона вообще крылышки, как у бабочки.

— Ну ты посмотри, — фыркнула Ли, — его спасают, а он недоволен.

— Молодежь, — протягивает купидон и улыбается.

Полет продолжался недолго, вскоре Стаса опустили у берега большого прозрачного озера. Сильно хотелось пить, и он просто начал черпать из водоема ладонями. Вода оказалась очень вкусной, такой Стас не пробовал никогда в жизни, ему даже показалось, что прошла вся боль, которая еще оставалась после лечения ангелом.

— Это Живое озеро, — подсказала Ли, — если в него окунуть мертвого человека, почившего не более трех дней назад, он оживет.

— Правда, — добавил купидон, глядя, как Стас стал отплевываться, — пока никто не пробовал этого сделать. А еще говорят, что в нем не вода, а слезы ангелов.

— И что, каждый желающий так вот запросто может придти сюда, чтобы напиться живой воды? Ее же продавать можно, — ангелу не понравился алчный огонек, мелькнувший в глазах юноши, но она промолчала.

— Конечно, нет, — возразил купидон. — Озеро могут видеть только чистые душой сущности, а для других оно просто грязная лужа, которая еще и смердит невыносимо. Так озеро себя оберегает.

Вода была теплой и абсолютно прозрачной. Стас решил искупаться, когда еще представится такая возможность. Купидон почему-то краснел и старательно прятал взгляд, а когда тот вышел на берег без одежды, так вообще быстренько испарился, сославшись на дела.

— Чего это он?

— Купидон — мужчина, хоть и бог, а ты, в некотором роде, женщина, — Ли звонко рассмеялась, глядя на красное лицо Стаса и его попытки скорее прикрыться чем-нибудь.

Оказалось, что и одежда, выстиранная в Живом озере, становится новой и чистой, значит, не придется тратиться на новую, тем более что денег все равно нет.

— И что же дальше? — рассеянно произнес Стас.

— Нужно возвращаться в замок Филиппа Неотразимого и думать, как поменять вас с Элларией обратно.

— Но она что-то говорила про круг и Магию, которую не исправить, пока та сама не вернет все на место.

— Японский бог, — протянула Ли.

Они бежали в лес, в самую чащу, туда, где королевская стража не сможет их найти. Большая лохматая собака, словно тень, следовала за ними, не отставая ни на шаг, лишь изредка оглядываясь и громко лая в пустоту.

— Магистр, я больше не могу, — загорелый юноша, держась за правый бок, привалился к дереву. — Мне все еще сложно управлять этим телом. И к тому же, думаю, бежать дальше нет смысла, стража давно отстала.

— Ваше Высочество, будет куда безопаснее, если мы еще немного углубимся в чащу, тогда и передохнем.

— Нет, я не побегу дальше, хочу отдыхать здесь и сейчас.

— Но это для вашего же блага, дорогая принцесса, — пытался уговорить магистр, — еще совсем немного и мы будем в безопасности.

— Мы и сейчас в безопасности, вы разве не слышите, что никто за нами не гонится? Да и пес стал куда спокойнее, а ведь в начале пути лаял, почти не переставая.

Магистру ничего не оставалось, как подчиниться и устроить привал. Он снял с плеча плащ и расстелил на земле, куда тут же плюхнулся юноша, тяжело дыша и обмахиваясь большим лопухом, сорванным только что.

— Принцесса, простите, я все еще не могу привыкнуть к вашему облику и надеюсь, вы не обидитесь на меня, если я буду называть вас именем того человека, тело которого вы…гм… временно занимаете?

— Магистр, вы в своем уме? Я каждую секунду пытаюсь забыть о произошедшем, а вы мне такое предлагаете. Меня зовут Эллария, и имя мое мне очень нравится, — принцесса углубилась в свои мысли.

— О чем вы задумались, Ваше Высочество? — спросил магистр, заметив отрешенный взгляд.

— Я думаю о том, как нам с вами найти Стаса, и у меня, кажется, есть идея, — немного подумав, принцесса грустно добавила. — Мне бы очень хотелось отметить свое совершеннолетие, которое, кстати, очень скоро наступит, в собственном теле.

— Используйте заклинание поиска, — подсказал магистр.

— Бесполезно, я уже пыталась колдовать, но Магия ушла вместе с телом, хотя я всегда думала, что она хранится в душе.

Магистр знал, почему так произошло, ведь Магия Хранителей выбирает своим вместилищем именно тело, как временный резервуар, который можно с легкостью покинуть при необходимости. Но почему тогда собственная Магия принцессы исчезла, ведь она была врожденным даром.

— Я могу поделиться с вами Силой, и вы активизируете заклинание поиска.

— Вы? Я всегда думала, что вы шарлатан, простите за прямоту, — на загорелом лице проступил румянец.

— Я не в обиде, принцесса, просто ваш отец, наш король, не велел пользоваться Магией в вашем присутствии.

— Но почему?

— Это мне неведомо! — магистр ответил слишком быстро и громко для правды, но принцесса сделала вид, что не заметила этого.

— Ну что ж, давайте попробуем, — голос ее прозвучал неуверенно, что не ускользнуло от внимания магистра.

— Я докажу вам, принцесса, что тоже кое-что умею. Конечно, моя Сила меньше вашей в несколько раз, но и она кое на что годна.

Магистр взял юношу за руки и вокруг их фигур появилось зеленоватое свечение. Пес заскулил, топчась на месте, а потом лег на землю, зарывшись головой в лохматые лапы. Совсем недолго они стояли неподвижно, пока свечение не сошло на нет. Юноша осмотрелся по сторонам, что-то прошептал и отправил в дерево маленький огненный шар, который врезался в ствол и рассыпался дождем искр.

— Принцесса, сейчас нужно быть экономнее и не расходовать Магию по пустякам, — укорил магистр.

— Я так давно не колдовала, что уже соскучилась по этому чувству. Спасибо вам, магистр, и извините, что разбазариваю ваш подарок. Нужно найти озеро или любую канаву со стоячей водой.

Водоем обнаружился довольно быстро, потому как магистр успел изучить близлежащий лес довольно хорошо и знал, где что в нем находится. Озеро было круглым, словно начерченное циркулем, с темной, почти черной водой. На берегу сидела водяная дева и расчесывала свои длинные зеленые волосы. Завидев гостей, она отбросила густые пряди с груди и обворожительно улыбнулась. В свете солнца сверкнули маленькие острые клычки.

— Осторожно, принцесса, водяная дева смотрит на вас.

— А зачем ей я? Она утаскивает на дно только мужчин, вот вы, магистр, должны поостеречься.

— Но сейчас вы для нее, как, впрочем, и для всех окружающих, самый настоящий мужчина, причем именно того возраста, который любят эти твари.

Тем временем, зеленоволосая красавица встала на ноги и, слегка пошатываясь, направилась в сторону Элларии, протягивая к ней свои белые до синевы руки и что-то призывно шепча. На мгновение принцесса потеряла контроль и направилась прямиком к своей погибели, утонув в бездонных черных глазах водяной ведьмы — она не могла сопротивляться, да и не хотела, но неожиданно все прекратилось. Водяная взвизгнула, хватаясь за голову, и рванула в воду, оставив после себя круги на поверхности.

— Это любопытно, — протянул магистр, — значит, водяные девы воздействуют как на мужчин, так и на обращенных в них девиц.

— Вы спасли меня, магистр. Чем это вы ее?

— Вот этим, — гордо ответил тот, покачивая здоровенным бревном, — убил бы гадину, да они бессмертные.

Эллария хмыкнула и опустилась на колени у самой кромки озера. Было немного страшно, что водяная вернется с подмогой вершить месть, но магистр стоял на страже со своим убойным орудием.

Она начала читать заклинание, поднялся легкий ветерок, гладь озера покрылась мелкой рябью. Слова звучали отрывисто, зловеще, даже привыкший к Магии магистр поежился. Вода мелко забурлила, вспенилась, а когда успокоилась, на поверхности появилась живая картинка: Эллария, а рядом ангел в белых одеждах.

— Что там, принцесса? — подошел ближе магистр. Он не мог видеть того, что видела Эллария.

— Все плохо, — коротко бросила она.

Магистр занервничал и заметно побледнел. Он отвернулся от принцессы и сделал несколько шагов в сторону. Эллария догадалась, что он все же знает больше, чем говорит, и учинила настоящий допрос. На этот раз магистр сдался довольно быстро и рассказал все про колдуна, Хранителей и о том, что на них ведется охота.

— Я уничтожу Балтамора! — Эллария закрыла лицо руками и заплакала, а потом неожиданно поднялась на несколько метров над землей и принялась метать молнии и огненные шары куда попало. Магистр чудом не пострадал. Эта вакханалия продолжалась недолго, у принцессы закончился запас Силы, и она без чувств рухнула в воду.

Эллария открыла глаза и увидела озабоченное лицо магистра.

— Простите меня, принцесса, — жалобно проскулил он, — я не мог больше скрывать. Если вы не вернетесь в свое тело, с Балтамором некому будет бороться и он уничтожит все на своем пути. Тот юноша, конечно, талантлив, но он не сможет защитить Силу Хранителей и тогда погибнут все, а в наш мир навсегда поселится и будет править зло.

— Магистр, вам не в чем себя винить. Я знала все, все, кроме того, кто именно убил мою маму. И не спрашивайте, почему я скрывала это ото всех. Я прекрасно понимала папино отношение ко мне и ни в чем его не обвиняла, он просто хотел оградить единственную дочь ото зла, но где бы я не была, в каком бы мире не пряталась, рано или поздно Балтамор нашел бы меня и тогда, возможно, все было бы гораздо сложнее. Я вернулась домой, потому как близится день моего совершеннолетия, день, когда мне придется сразиться с темным колдуном и либо победить его, либо… Очень жаль, что шестеро из Семи Хранителей повержены Балтамором, но они все равно не смогли бы мне помочь, это моя битва.

— Но принцесса, у Балтамора сил в шесть раз больше чем у вас! — испугался магистр.

— Нет, у него только его Сила и Сила его учителя. Сила Хранителей недоступна ему, пока не будут собраны воедино все семь частей. Нам пора, магистр, Стас у Живого озера.

Стас и Ли уже собрались в путь, как вдруг воздух перед ними сгустился и образовал нечто вроде воронки, из которой вышли магистр, Эллария и лохматая собака. Несколько секунд стояла немая сцена, а потом все без слов кинулись обниматься.

— Эллария, я так рад, что ты меня нашла, — радовался Стас, — здравствуйте, магистр, и…вы, лейтенант. Познакомьтесь с Ли, она мой ангел-хранитель.

— Они не могут меня видеть, — грустно ответила та, — ты же мой подопечный.

— Привет, Ли, — поприветствовала Эллария ангела.

— Но как?

— Я с самого раннего детства могу видеть небожителей, думаю, собака тебя тоже видит, — Эллария опустила глаза на виляющего хвостом пса, — лучше скажи, зачем ты появилась, ангелы обычно очень скрытные.

— Я всегда была рядом, но сейчас Стас меня видит, потому как вы обменялись с ним способностями и теперь он обладает всей той Силой, что владела ты, в том числе и…

Стас быстро закрыл ангелу рот рукой, но Эллария спокойно продолжила:

— Силой Хранителя, ты это имела виду?

Стас осел на месте.

— Я еще поговорю с тобой по этому поводу, вторженец, — шутливо пригрозила Эллария Стасу, — ты ведь все знал и молчал, почему?

— Думал, что сам смогу победить колдуна и помочь тебе, но, видимо, ошибся. Прости.

— Пустяки, — махнула рукой Эллария.

— И никакие не пустяки, — обиделся Стас, — думаешь, мне приятно было твоих женихов привечать, а потом еще с этим психом вампиром общаться? А корсеты ты носить пробовала? — его голос срывался на плачь.

Эллария и магистр переглянулись и покачали головами.

— Вы думаете о том же, о чем и я, магистр?

— Да, принцесса, действовать нужно незамедлительно.

— О чем вы там шепчетесь, — Стас не унимался, — что вы скрываете от меня?

— Твое нахождение в моем теле затянулось, превращение может быть необратимым, уже идет смена характера.

— Что?

— Что слышала! Соберись, тряпка, и не истери!

— Как ты назвал меня, мужлан!?

— Ну-ну, успокойся, перестань, я не со зла, просто устал.

Магистр и ангел смотрели на Стаса и Элларию округлившимися глазами. Те обнимались, Стас плакал, а Эллария гладила его по голове, шепча успокаивающие слова. В один момент они поняли, что происходит, и отскочили друг от друга как кипятком ошпаренные.

— Э-э-э, — начал Стас, — не может быть, я не превращаюсь в девушку!… Что вы на меня все смотрите, помада размазалась?

Общий вздох.

— Ладно, шучу про помаду. Но мне и правда не нравится происходящее, придумайте же что-нибудь. В конце концов, вы все тут маги и ангелы, а я вообще с боку припека.

Неожиданно чистое небо заволокло тучами, стало темно, подул ледяной ветер и откуда-то сверху раздался грохочущий смех. Пес залаял, магистр упал на землю и закрыл голову руками, Ли вытащила из ножен меч и загородила Стаса и Элларию. Смех становился все громче и страшнее, полил дождь, и из его капель начала вырисовываться тщедушная фигурка. Все стихло так же резко, как и началось.

— Что это было? — спросил Стас.

Эллария и Ли пожали плечами.

— Это был Я! Точнее есть и буду Я, великий и ужасный Балтамор, знаменитый колдун, повелитель демонов и бесов, властелин черных теней…

— И мочалок командир, — закончил за него Стас. — Так ты и есть тот самый злой и страшный Балтамор? — с недоверием спросил он, обходя вокруг сгорбленного старика в мокром балахоне. — Что-то у тебя головенка плешивая, да бороденка паршивая, не похож ты на властелина хоть чего-нибудь.

— Да как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне? — заскрипел зубами колдун. — Я тебя в пыль сотру.

— Ну-ну, дедуля, — Стас похлопал колдуна по плечу, — в твоем возрасте вредно перенапрягаться, можно инфаркт миокарда и инсульт миосульта схлопотать.

Балтамор беззвучно открывал и закрывал рот, а Стас продолжил:

— Что же вы, товарищ пенсионер, пакостничаете? О вас ведь государство итак заботится, проезд вам бесплатный на драконах дали и зелья всяческие там лекарственные по льготной цене, а вы на граждан покушаетесь. Какие же вы, старички, неугомонные.

— Можешь благодарить, что сейчас ты мне не нужен, но очень скоро я приду за тобой и тогда посмотрим, кто кого!

Стас подошел к Балтамору вплотную и, глядя в глаза, вдруг сделал: " Бу!"

Колдун подскочил на месте и испарился, оставив после себя едва заметный черный туман.

— А вы боялись, — улыбнулся Стас, поворачиваясь к друзьям.

Картинка впечатляла: Эллария прижимала к груди магистра, Ли гладила дрожащего пса. Глаза у всех были, как чайные блюдца. Стас сделал шаг к честной компании, те отскочила на два назад.

— Да что с вами? Колдун ушел, и вовсе он нестрашный. Может быть, здесь какая-то ошибка?

Ли отмерла первая и посмотрела на Стаса с жалостью.

— Вот уж не думала, что защищать тебя будет так сложно, — вздохнула она, — максимум, что я ожидала, так в виде интуиции подсказать, когда вернется муж одной из твоих любовниц во время… ну ты сам понимаешь чего.

— Да успокойтесь вы, все кончилось, колдун исчез и не думаю, что рискнет появиться снова.

Постепенно скульптурная композиция пришла в движение, все более или менее успокоились и решили забыть о неприятном происшествии.

— Кажется, я знаю, что нужно делать дальше! — Эллария подняла вверх указательный палец. — Магистр, вы сможете проводить нас к Вергилии?

Магистр засмущался и предпочел сделать вид, что не понял вопроса, но Эллария была настойчива и повторила его еще раз… два раза. Магистр долго юлил и никак не хотел отвечать прямо, выдумывая различные причины, рассказывая какие-то истории, но в конце концов Элларии это надоело и она, топнув ногой, потребовала немедленно отвечать.

— Я очень давно не виделся с Вергилией, — начал он издалека, — последний раз слышал, что ее видели в Тихой долине, а до этого она вроде продала дом и переехала.

— Магистр, я ведь знаю, что вас связывали некоторые отношения, она даже к нам в замок приходила, когда я была совсем маленькой. Я все прекрасно помню.

— Вергилия вряд ли захочет меня видеть, в последнюю нашу встречу мы повздорили немного и теперь она, наверное, злится.

— А не та ли это ведьма, которую обманул один смертный? — начала было Ли, но магистр грубо перебил ее.

— Конечно, нет! — он размахивал руками и топтался на месте. — Кто в здравом уме решится обмануть такую сильную ведьму, как Вергилия? Такой глупец еще не родился.

— Значит, я ошиблась, — согласилась ангел.

— Я покажу, где она жила раньше, — сдался, наконец, магистр, — но не могу гарантировать, что и сейчас мы найдем ее там же.

Магистр отвернулся и, кажется, прошептал "надеюсь". Но это лишь догадки.

Идти пришлось довольно долго. Как назло, по пути не попадалось ни одного населенного пункта, где можно было купить лошадей или хотя бы нанять извозчика. Добрались только к вечеру следующего дня.

Посреди лесной поляны стоял ухоженный и крепкий на вид домик, в окнах горел свет. Во дворе стояла конура, возле которой спал пес, никак не отреагировавший на появление гостей, кудахтали куры, грелся в последних лучах заходящегося солнца большой черный кот. Он приоткрыл один желтый глаз и тут же захлопнул его, затем открыл другой, оказавшийся изумрудно зеленым, обвел им двор и снова заснул. У самого порога играл с деревянной лошадкой мальчик лет пяти.

— Я дальше не пойду, — упирался магистр, — Вергилия дома, вас она на ночь глядя не прогонит, а я как-нибудь в лесу переночую.

Он уже собрался уйти, но тут мальчонка поднял голову и все увидели, что он копия магистра. Что-то в детском личике еще зацепило, но никто не понял, что именно. Пойманный с поличным позеленел лицом, а Стас укоризненно, но в тоже время понимающе, покачал головой.

— Мама, — закричал ребенок, — пьишел дядя койдун, тетя ведьма и ангей.

— Кого-то из нас он явно обделил, — хмыкнул Стас, — а мальчик уже трепал за ухом абсолютно счастливого пса.

Магистр словно прирос к земле, хотя и очень хотел сбежать. Из дома вышла женщина, вытирая на ходу руки о фартук. На вид ей было не больше тридцати пяти лет, черные вьющиеся волосы до плеч, смуглое лицо восточного типа, фигура Мисс Мира и очень яркие глаза: черные, но при этом горели, как два маленьких солнца. Она недоуменно осмотрела гостей, а потом взгляд ее впился в магистра, который постарался провалиться сквозь землю, но у него это, естественно, не получилось.

— Здравствуйте, — улыбнулась женщина, — вы заблудились или старая Вергилия кому-то еще нужна?

— Не такая уж вы и старая, — возразил Стас.

— Спасибо, — как-то слишком резко ответила она. — Так зачем пожаловали?

— Мама, эта тетя — дядя, — мальчонка хитро улыбался и тыкал пальчиком в Стаса.

— Мартин, иди в дом, — велела Вергилия и подтолкнула малыша к двери.

— Все понятно, — вдруг вздохнула она. — Заходите, только без этого прохиндея, — все сразу поняли о ком речь и отошли от магистра.

— Но мы не можем без него, — возразила Эллария, — магистр — наш друг.

— Так ты, старый прохвост, до сих пор служишь Филиппу? То-то я гляжу лицо девушки мне знакомо, неужели сама принцесса Эллария пожаловала в мое скромное жилище?

— Вообще-то принцесса — это я, — несколько виновато вставил молодой человек.

— О горе мне, — схватилась за голову женщина и пошла в дом, приглашая за собой гостей. — Рудольф, иди и ты сюда, убогий, — сказала она уже на пороге избушки.

В доме стояла настоящая русская печь и огромный дубовый стол с лавками по обе стороны, на краешке одной из которых уже пристроился мальчонка, обхватив ручками глиняную кружку с молоком. Стас поразился, сколько всего намешано в этом мире. Ну откуда здесь было взяться русской печи?

Первым делом гостей накормили. К столу было подано мясное рагу, которое просто таяло во рту, домашний хлеб, сыр и творог. Все было очень вкусное, натуральное. Магистр, у которого, оказалось, есть имя, все время молчал, и на него очень скоро перестали обращать внимание.

Только после ужина женщина начала расспрашивать о цели визита, и когда Стас и Эллария наперебой смогли изложить суть проблемы, Вергилия крепко задумалась, а потом в лучших традициях русских сказок сказала: "Ложитесь спать, утро вечера мудренее".

Ночью Стас вышел по нужде и услышал голоса — кто-то спорил. Он не имел привычки подслушивать, но в этот раз почему-то заинтересовался и пошел на звук. У задней двери дома друг напротив друга стояли Вергилия и магистр, а у их ног играл с той же деревянной лошадкой ребенок. Стаса удивило, что мальчик не спит ночью, но скоро все встало на свои места.

— Рудольф, я так тебя любила, как ты мог бросить меня одну с ребенком? Мне ведь уже не сто лет, а четыреста тридцать в этом году стукнуло.

— Прости, Вера, ты знаешь, как я был зол, когда увидел кто у нас родился. Пойми, у меня в роду были только люди, а у Мартина рожки и зрачки вертикальные.

"Так вот что смутило меня, когда я увидел этого ребенка! Рожек в густых волосиках не видно, а вертикальные зрачки бросились в глаза, но я не придал этому значения", — подумал Стас и продолжил слушать.

— Сколько можно тебе повторять, это наследственность, моя бабушка согрешила с сатиром, но мама родилась нормальной и я тоже, а вот теперь проявилось. Думаешь, мне легко? Мартин уже чувствует зов, поэтому я и живу в лесу. Днем он обычный ребенок, а ночью сам не свой, часто не спит до утра, зовет кого-то. А неделю назад приходили две нимфы и просили отдать мальчика им, я еле отбилась.

— Вера. Прости!

— Рудольф, я просила не называть меня Верой. Та женщина умерла четыреста лет назад в польской деревне, теперь есть я, Вергилия.

— Вера… Вергилия, я все эти пять лет промучился, но ничего не мог с собой поделать.

— Мужское самолюбие! Я же не побоялась и пошла за тобой, не думая ни о чем. Кстати, как сюда попал тот парнишка, с которым принцесса поменялась телами? Давненько никого не встречала из моего родного мира.

— Это очень долгая история. Ты сможешь им помочь?

— Попробую, но обещать ничего не могу. А времени у нас много, рассказывай.

— Мама, тети нимфы пидут? — перебил разговор малыш.

— Придут, сынок, но ты с ними никуда не пойдешь, рано тебе еще.

Мальчик заревел, а Стас спешно вернулся в свою постель, забыв, куда собирался пойти.

Правда, заснуть он так и не успел. В комнату на цыпочках зашла Вергилия и осторожно дотронулась до плеча Стаса. От неожиданности он подскочил на месте и сдавленно вскрикнул — ведьма успела зажать ему рот ладонью.

— Тихо, — прижав палец к губам, прошипела Вергилия, — иди за мной и ни о чем не спрашивай, лучше вообще молчи.

Стас и без того не мог произнести ни слова от сковавшего язык ужаса, уж больно зловеще выглядела сейчас ведьма, облаченная в подобие монашеской сутаны, скрывающей ее фигуру от шеи до самых пяток. Они покинули дом и вышли на дышащий прохладой двор, где их уже ждала Эллария, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Что вы там возитесь, — свистящим шепотом спросила она и сильнее укуталась в балахон, как на Вергилии.

— А мне тоже выдадут такую спецодежду? — обрадовался Стас, но под сверлившими его взглядами быстро замолчал.

Вергилия жестом велела следовать за ней, и все трое очень скоро оказались на заднем дворе ведьминого дома. Здесь, возле костровища, четким ровным кругом лежали большие валуны, обтесанные чуть ли не до зеркального состояния. Первой внутрь вошла Вергилия и без лишних слов скинула с себя балахон, под которым оказалось обнаженное тело. Стас закашлялся, а Эллария посмотрела на него странным взглядом, и если бы он не знал ее, то решил бы, что это ревность. Эллария вошла следом за Вергилией и повторила ее действие. Парень в тоске посмотрел на свое родное тело и тихо вздохнул. Его пригласили в последнюю очередь, когда хозяйка уже разожгла костер, причем ни спичек, ни другого источника огня у нее не было. Стас решил, что ему тоже необходимо раздеться, и начал стягивать с себя платье, но Вергилия велела оставаться в одежде, что Элларии явно пришлось по душе.

Вергилия начала читать заклинание, ей вторила Эллария, а Стас, пытаясь повторить услышанное, разрушил два валуна вылетевшими из ладоней искрящимися сгустками тумана.

Ветер подхватил слова и закружил их возле огня, не давая покинуть пределы колдовского круга. Ведьмы нараспев читали заклинание, тела их извивались, глаза стали совсем черными, и Стас откровенно испугался.

— Моро! Кариус! Парондо! Солм! — завывали два голоса в унисон.

Из костра полезли черные змейки, которые извивались к ногам Стаса, но рассыпались в прах, не успевая причинить вреда. Неожиданно пламя в костре разгорелось со страшной силой, поползло за пределы костровища и, увеличившись в несколько раз, окружило всех троих, после чего замерло сплошной стеной точно по кругу, расплавляя валуны и занимая их место. Внутри стоял страшный треск и завывание.

— Не бойся живого огня, — прокричала то ли Эллария, то ли Вергилия. Голоса их изменились и стали бесполыми.

Стас все же испугался и закрыл уши руками. Он захотел, чтобы все это скорее закончилось, и в тот же момент пламя начало уменьшаться, пока не угасло полностью, а в солнечном сплетении почувствовалось жжение, а потом оттуда, изнутри, вырвался луч ярчайшего света, который ослепил на мгновенье. Когда зрение вернулось, Стас увидел Элларию и Вергилию лежащими на земле. Они стонали, а Вергилия еще и проклинала кого-то. Как оказалось впоследствии — Стаса. Но самое страшное было то, что колдовство не удалось.

— Значит так, — с трудом поднявшись на ноги, прошипела Вергилия, — вы немедленно убираетесь из моего дома, и тогда я не сообщу Магическому совету о том, что вы хотели меня убить. И еще одно: Рудольф останется у меня.

Эллария смотрела пустыми глазами и ничего не отвечала.

— Ты создала чудовище, ведьма, этот мальчик еще заставит тебя поплакать, — произнесла загадочную фразу Вергилия и пошла в дом.

Всю дорогу из леса Стас и Эллария обвиняли друг друга во всех смертных грехах, перекладывая ответственность за произошедшее, но оба понимали, что только сообща смогут победить врага и вернуться каждый к своей жизни. Хотя уже сомневались, нужна ли им прежняя судьба.

— Вы пытались меня спалить?! — кричал Стас. — Это уже становится традицией, тебе не кажется?

Эллария на секунду растерялась, но все же нашла что ответить.

— А я смотрю, ты пригрелся в моем теле? Конечно, оно куда более совершенно, нежели твое, но знай, я не собираюсь расставаться с ним навсегда.

Стас беззвучно открывал и закрывал рот, сопровождая это широкими пассами, но так и не смог ничего выговорить. Эллария уже приготовилась продолжить свою гневную тираду, но тут дорогу им преградил всадник на черном коне. Из ноздрей животного как из чайника вырывался пар, красные глаза смотрели с ненавистью. Всадник, закованный в черные же доспехи, молча сверлил Стаса глазами сквозь щелки в забрале.

— Остановитесь! — неожиданно взревел…конь. — Именем Балтамора, повелителя демонов, приказываю вам…

Его речь прервало сначала тихое хихиканье, а потом уже истерический хохот Стаса, который упал на траву и начал кататься по ней, держась за живот.

Эллария и конь смотрели на него в недоумении, затем переглянулись и синхронно пожали плечами. Да-да, конь пожал плечами, или как у него называется та часть, которая начинается у самой шеи.

— Что я сказал смешного? — несколько растерялся конь. — Тебя приказано доставить в замок Балтамора. И поверь мне, там тебе будет не до смеха.

Стас не унимался, продолжая хохотать.

— Скажи ей, чтобы замолчала, — обратился конь к Элларии, — а то я за себя не ручаюсь.

Стас тем временем постарался взять себя в руки и, приподнявшись, сел на траве, посмотрел на коня и снова прыснул от смеха.

— Ну это уже слишком, — обиделся тот и, встав на дыбы, вознамерился растоптать наглеца.

Когда копыта были уже в опасной близости, лицо Стаса вдруг стало очень серьезным, глаза сузились от гнева, и он выставил вперед руку, которую окутало едва заметное голубоватое сияние. Копыто ударило в невидимую преграду и не причинило вреда. Конь удивился и повторил попытку — результат тот же. Эллария смотрела на это с уважением, конь с удивлением, и только всадник равнодушно молчал застывшей куклой.

— Как тебе это удалось? — процедила она. Сдерживать проснувшуюся к его успеху ревность становилось все труднее.

— Не знаю, — признался Стас, рассматривая спасшую его ладонь, и с надеждой посмотрел на Элларию.

Принцесса стояла с широко раскрытыми глазами, ее руки мелко дрожали, а все тело напряглось, словно перед броском.

— Что случилось? — забеспокоился Стас. — Что-то не так?

— Откуда у тебя эта Сила? — твердо выговорила Эллария, сжав кулаки.

— Тебе должно быть виднее, — усмехнулся Стас, — наверное, я Избранный, то есть Избранная, — быстро поправился он, косясь на коня.

Конь немного потоптался на месте и отвернулся, явно собравшись уходить. Стас облегченно вздохнул, но в этот самый момент активизировался всадник и молниеносным движением швырнул в его сторону золотистую сеть, сплетенную из тончайших нитей, которые на поверку оказались прочнее стали.

— Можешь не стараться, поглощает любую Магию, — покачала головой Эллария, наблюдая за попытками Стаса разорвать, а потом и перегрызть сеть.

— Ну конечно, нужно колдонуть! — обрадовался Стас. — Как же я не догадался.

Эллария только тяжело вздохнула.

В замке Балтамора было мрачно и неуютно. Бесшумными тенями по длинным темным коридорам бродили призраки, завывая и гремя цепями. Встречая живых, они страшно злились, но не могли причинить вреда, разве что напугать.

Стас, все еще опутанный сетью, семенил за черным всадником, который спешился таки, оказавшись ростом метр с кепкой, и теперь важно вышагивал, бряцая доспехами. Эллария шла рядом со Стасом, руки у нее были туго связаны за спиной — всадник просто испугался крепкого парня. Идти пришлось довольно долго, и Стасу показалось, что их специально водят кругами, чтобы сильнее утомить. Страшно почему-то не было, хотя следовало бы брать ноги в руки и бежать, куда глаза глядят.

Пару раз на пути процессии встречались странные существа, отдаленно похожие на людей, но с непропорционально длинными руками, сгорбленными спинами и землистым цветом кожи. Как позже объяснила Эллария, это были зомби, слуги Балтамора.

Черный всадник, наконец, остановился у двери мореного дуба с латунными ручками и постучал. Раздался скрип, тяжелые створки разошлись в стороны, и взгляду предстал большой зал, стены которого взмывали так высоко, что потолка разглядеть не удавалось. Освещалось помещение десятком факелов, свет от которых с удовольствием пожирала тьма, оставляя лишь крохи, осыпавшиеся тусклыми искрами на каменный пол. В полумраке с трудом угадывались стеллажи с книгами, установленные по всему периметру зала, подсвечники с оплавленными свечами на массивном деревянном столе и трон с высокой спинкой, на котором вальяжно восседал сухой старичок. Стас без труда узнал колдуна Балтамора. Тот мерзко ухмылялся, щуря свои поросячьи глазки, и самодовольно потирал сухие ручонки. Стас попытался взять себя в руки и вспомнил о своем ангеле-хранителе, который куда-то испарился.

— Ангел не сможет попасть в замок, слишком сильная защита, — словно прочитав мысли, шепнула на ухо Эллария.

Балтамор вскочил как по команде и, путаясь в длинном балахоне, вплотную подошел к Стасу. Щелчок пальцами и сеть испарилась.

— Как видишь, я не боюсь тебя, ведьма, — истерически захихикал колдун и приказал развязать руки второму пленнику, — а знаешь, почему? Ты на моей территории, а здесь мне и стены помогают.

Словно в подтверждение его слов стены задрожали и, кажется, вздохнули жалобно и протяжно.

— Я тоже тебя не боюсь, — ответил Стас, — а знаешь, почему? Потому что ты дряхлый, немощный старикашка с большими амбициями. А это прямой путь к инфаркту.

Балтамор зарычал и сжал кулаки так крепко, что было слышно хруст костей. Эллария изо всех сил давила Стасу на ногу, пытаясь остановить словесный понос. Она-то хорошо понимала, к чему может привести такое поведение.

Стас, наконец, понял, что пора притормозить, и замолчал. Балтамор остался доволен.

— Некоторое время вы проведете в моем замке, — обрадовал колдун, — только не подумайте, что вы пленники, вовсе нет. Чувствуйте себя как дома, вы самые желанные мои гости.

— Что это вы, дедуля, такой добрый сегодня? — ехидничал неугомонный спасатель.

— Все очень просто, — ответила за Балтамора Эллария, — пока ему не доступна Сила Хранителей, но очень скоро мне, то есть тебе, конечно, исполнится двадцать один год и в день совершеннолетия Хранителя Силу можно будет забрать.

После этих слов Эллария ухмыльнулась улыбкой Стаса, словно обрадовалась чему-то, а колдун нахмурился — он явно хотел заполучить все сразу и желательно сейчас же, но не мог, и это бессилие его страшно злило.

Балтамор вдруг растворился в воздухе, и только его голос, отбиваясь эхом от стен, предупредил:

— Не пытайтесь сбежать, защита замка развеет вас в прах.

После чего раздался скрипучий хохот, перешедший в надрывный кашель, а сам колдун свалился откуда-то сверху прямо к ногам своих пленников.

— Забыл снять защиту, — словно оправдываясь, сказал Балтамор, потирая ушибленное колено, и по-стариковски поковылял к двери — на этот раз решил обойтись без спецэффектов.

— Я все равно не понимаю, почему Балтамор смог забрать Силу у шести Хранителей, а у тебя нет?

— Ты не рад? — поддела его Эллария и, не дожидаясь ответа, продолжила. — На самом деле я не Хранитель.

Глаза Стаса стали похожи на два чайных блюдца.

— Да, все именно так, Балтамор не знает правды, он видел, как Сила от моей мамы перешла ко мне, но я не стала одной из Хранителей, а лишь временно защищаю Магию от зла, — Эллария немного подумала и добавила, — или она защищает меня.

— Тогда почему ты не рассказала об этом отцу? Зачем решила сбежать в наш мир?

— На тот момент я не знала всей правды, поэтому решила не давать папе ложной надежды, пока не разберусь во всем сама. А в ваш мир я не сбегала, я искала там истинного Хранителя.

— Хранитель Магии живет в моем мире? — Стас не поверил своим ушам. — Но ведь в нем совсем нет волшебства, если не считать потомственных ясновидящих и ведьм в пятнадцатом поколении, этих шарлатанов, которые наживаются на простаках.

Эллария посмотрела на него с жалостью.

— Из-за того, что люди перестали верить в чудеса и разучились замечать волшебство вокруг, его не стало меньше, оно лишь затаилось и ждет своего часа.

Стас вздрогнул от своей догадки.

— Получается, я виноват в том, что ты не нашла настоящего Хранителя? А рассказываешь мне сейчас обо всем, потому что из замка мы уже не выберемся, так?

Эллария отвела взгляд. Это без слов говорило о том, что Стас оказался прав и жить им осталось совсем недолго, вот только умирать совсем не хотелось. Он подошел к окну и попытался выглянуть наружу, но тут же сильные руки оттащили его в сторону.

— Ты что собрался делать? Не слышал, что сказал колдун?

— А ты думала он устроит для нас День открытых дверей?

Эллария нахмурилась, она и сама понимала, что надежды на спасение почти нет и помочь может только чудо. Конечно, если бы она не растеряла свою Магию, то обязательно придумала бы что-нибудь. И тут ее осенило.

— Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, — выговорила она, чем сильно удивила Стаса, — у нас есть один шанс, но для этого мне нужна твоя помощь.

— Я в твоем полном распоряжении, — с готовностью ответил он и вытянулся в струнку.

— Нужно найти зомби.

— И где мы его возьмем? — Стас снова скис.

— А как ты думаешь, кто были те существа с длинными руками и пустыми взглядами? Правильно, зомби. Из них получаются отличные слуги, и платить им не надо, а питаются они…. Впрочем, это совсем неважно.

— Что значит не важно? — взбеленился Стас. — Я должен знать, с чем столкнусь. Вдруг эти уроды мне голову отгрызут и мозг высосут.

— Откуда ты понахватался этой ереси? Зомби — безобидные создания, беспрекословно выполняющие приказы своего хозяина, правда питаются они могильными червями, которых сначала откармливают на собственном теле, а уже потом, когда те достаточно разжиреют и нальются соком…

— Все-все, хватит, — Стас с трудом сдержал рвотный рефлекс, — я все понял.

Они совсем недолго бродили по лабиринтам замка, когда встретили первого мертвяка и сразу подозвали познакомиться. На нем была надета простая рубаха, зеленые штаны из грубой ткани, а на ногах деревянные сабо. Зомби протянул руку к Стасу, но тот брезгливо дернулся и отскочил в сторону. Мертвяк обиженно замычал и, решив, что здесь он больше не нужен, поплелся по своим делам. Его окликнула Эллария и подтолкнула к нему Стаса для примирения.

— Я не могу подойти близко к этой твари, — шепотом визжал Стас, — он же весь сгнил, я его кости без рентгена вижу.

— Без чего? — удивилась Элларию незнакомому слову.

— Не важно, главное пусть этот монстр ко мне не приближается.

Зомби понял, что имели виду его, и снова замычал, на этот раз еще более жалобно.

— Этот монстр — наш единственный шанс на спасение, — напомнила Эллария.

— А он ничего, симпатичный, — сразу переменил свою позицию Стас, — как же я сразу этого не рассмотрел.

Мертвяк заулыбался одной сохранившейся губой и снова протянул руку.

Преодолевая отвращение, Стас ответил, а когда разжал свою ладонь, обнаружил в ней синий палец с почерневшим ногтем.

Крик был такой, что даже несчастный зомби прижался к полу и не шевелился, пока все не стихло.

— Наорался? — спросила Эллария. — Можно продолжить?

— Палец, его палец, — задыхаясь, пытался выговорить Стас, — он, он отвалился и вот… — герой указывал на каменный пол, где смирно лежал виновник паники.

Вконец разобиженный зомби сграбастал свое имущество и был таков.

— Спасибо тебе огромное, — укорила Эллария, — раз ты так боишься мертвецов, может тогда сам проверишь на прочность защиту Балтамора? Повезет — мы выберемся отсюда, нет — станешь одним из прислужников колдуна, если от твоего тела, конечно, что-нибудь останется.

Стаса не устраивал ни один из предложенных вариантов, и он решительно зашагал по коридору, дергая многочисленные двери — поддалась только одна. За ней было темно, не горело ни одного факела или хотя бы свечки. Только Стас с Элларией перешагнули порог помещения, дверь за ними со страшным грохотом захлопнулась.

— Что дальше? — спросил Стас.

— Я ничего не вижу, нужно найти дверь.

Стас согласился, но как они ни старались, дверь найти не удалось, она словно исчезла, как только впустила гостей.

— Это ты виноват, — сердилась Эллария, — чем тебе не угодил безобидный мертвец?

Стас порадовался тому, что они в темноте и Эллария не видит, как он покраснел. Даже то, что он временно находится в женском теле, не умоляет его трусости. Он должен поддерживать в трудную минуту своего товарища, а не визжать как красна девица при виде отвалившегося пальца. В общем, вел он себя недостойно и теперь обязан искупить вину. Как это сделать, он пока не решил и подумать так же не удалось.

Из темноты послышался шорох, Стас и Эллария напряглись. Кто знает, что может ждать их в этом жутком месте. Хорошо, если там всего лишь один из слуг Балтамора, а если нет? Вдруг это жуткий монстр, пожирающий все на своем пути, не щадящий ни стариков, ни детей? Вслед за шорохом в воздухе появился слабый огонек, словно кто-то зажег свечу и теперь медленно приближался с нею.

— Что это может быть? — Стас старался не выдать своего волнения, но голос предательски дрожал.

— Пока не знаю, — ответила Эллария, — но думаю, скоро все станет ясно.

Огонек становился все ярче и ближе, вот уже стало видно свечу, на которой он танцевал, но кто хозяин свечки, пока было непонятно. Эллария взяла Стаса за руку и оттащила к нише в стене. Очень скоро свечка проплыла мимо них. Ее никто не держал, либо это был человек — невидимка. Не говоря ни слова, Эллария снова потянула Стаса за руку, и он понял, что нужно идти за огоньком. Было очень страшно, но это мог быть путь к спасению.

Очень скоро темнота стала рассеиваться, уже можно было рассмотреть стены, покрытые непонятными надписями и рисунками с изображением пыток. Стас, не отставая, следовал за Элларией, как вдруг ему на лицо легло что-то липкое и мягкое. Он снова не сдержался и заголосил на пределе своих возможностей. Свечка упала из невидимой руки и потухла.

— Чтоб тебя разорвало! — раздался голос, который не принадлежал ни Стасу, ни Элларии. — Опять все сначала.

Послышались торопливые шаги и тихий плач, который очень скоро потонул в темноте.

— Кто это был? Или что? — спросил Стас.

— Не знаю, — ответила Эллария, — может, призрак какой.

Тут они снова услышали шорох, а потом звук поворачиваемого в замке ключа, скрип дверных петель и свистящий шепот.

— Сазоф! Сазоф, ты здесь?

Через секунду темноту рассеял свет масляного фонаря, который висел на длинной палке. Палка, в свою очередь, торчала из-за угла одной из стен.

— Да тут настоящий лабиринт, — охнул Стас и огляделся вокруг, насколько это позволял сделать свет от фонаря.

Ничего интересного не обнаружилось, те же надписи, но уже без рисунков.

— Хватит глазеть, пошли, — дернула его Эллария, и они вместе поплелись на свет, как мотыльки.

В последний момент Стас решил проявить смелость и вышел первым. Прямо перед ним оказалась открытая дверь, в проеме которой стоял то ли гном, то ли еще какой маломерок и обеими руками сжимал длинную палку с привязанным на конце фонарем.

— Сазоф, старый ты пень, — обрадовался обладатель фонаря, — я знал, что ты выберешься.

— Товарищ, не светите мне в глаза, — попросил Стас, — спасибо, что помогли нам.

Карлик что-то невнятно пробормотал и бросился наутек. Палку он не оставил, а потащил за собой. Ох, и понаделала она шума, когда фонарь бился о каменный пол. Хорошо, что он был из металла, стеклянный уже не выдержал бы такого обращения.

— Псих какой-то, — пожал плечами Стас.

Марлин. Двадцать лет назад

 Про домовых всегда ходило много легенд, да и просто слухов. Кто-то говорил, что эти злобные твари — души самоубийц, которые вынуждены нести наказание в виде вечного заточения в доме, охраняя его покой, но из-за своей обиды и боли они, наоборот, стараются навредить обитателям того жилища, к которому привязаны, строят козни, пугают маленьких детей, могут даже устроить пожар.

Другие, напротив, приписывали домовым самые светлые и добрые душевные качества. Если у кого-то не было своего домового, его считали обделенным и глубоко несчастливым человеком.

Но, как это обычно бывает, правда где-то посередине. Души умерших насильственной смертью часто становятся домовыми, и уже сами иногда прибегают к помощи других духов. В общем, будут они злые или добрые — зависит от личного отношения домового к хозяину дома, который он оберегает. Если к хранителю домашнего очага относиться, как к члену семьи, не оставлять его без пищи и не обделять ласковым словом, то добро вернется добром.

Марлин не любил, когда его называли домовым, сам он нарек себя замковым, потому как всю свою сознательную жизнь провел в одном и том же замке.

Первым его хозяином был белый маг Сазоф. Марлин с тоской и грустью вспоминает то время, когда Сазоф был жив. Он помогал людям, лечил от болезней, предсказывал будущее, защищал от нападок темных сил, к Марлину относился, как к другу, и всегда спрашивал у него совета, делился радостями и горестями.

Однажды Сазоф понял, что скоро ему придется покинуть этот мир, дабы уступить место более сильному и молодому, да вот беда, ученика у Сазофа не было. Он уже совсем было отчаялся, когда в один погожий весенний день к нему в замок забрел молодой чародей Балтамор и попросился в подмастерья. Сазоф очень обрадовался, посчитав эту встречу подарком судьбы (заглядывать в будущее он уже не мог, годы не те), и начал щедро делиться с наследником всем, что знал и умел сам.

Марлин насторожился сразу, как только Балтамор перешагнул порог замка. Он чувствовал, что от этого человека добра ждать не стоит. Домовой поделился своими переживаниями с Сазофом, но тот лишь махнул рукой, списав все на ревность. Он не знал, что домовые напрочь лишены этого чувства, зато любого видят насквозь и никогда не ошибаются в своих выводах.

Шло время, ученик как губка впитывал знания своего учителя и никак не проявлял своей темной сущности, но Марлин все равно не мог успокоиться: и дня не проходило, чтобы он не пытался прогнать его из замка. Но, как оказалось, тот не боялся приведений, загадочных теней и ночных вздохов. Марлин совсем опустил руки и уже перестал выходить для традиционной вечерней беседы, его заменил Балтамор. В один момент он даже решил, что ошибся и юный чародей вовсе не плохой, а, скорее, наоборот. Ведь кто-то должен будет содержать замок после ухода Сазофа, на руинах домовой быстро зачахнет и умрет.

Так прошел почти год, Балтамор научился всему, чему хотел, и решил уйти из замка, но Сазоф его остановил, так как считал чуть ли не сыном и не мог отпустить просто на улицу. У него были знания, но было недостаточно Силы, чтобы использовать их в полной мере.

— Когда я умру, — напутствовал Сазоф, — вся Магия перейдет тебе и ты займешь мое место, продолжишь помогать людям, бороться со злом.

Балтамор ухмыльнулся и кивнул в знак согласия.

В ту же ночь он пробрался в спальню учителя и убил его. Сазоф даже не успел понять, что произошло. Балтамор отрубил ему голову и забрал всю Силу до капли.

Наблюдавший за всем этим Марлин не мог ничего изменить, старался изо всех сил защитить Сазофа, но ничего не вышло. Не в силах домовых влиять на судьбы людей, они могут лишь подсказать ответ, указать верное направление. В ту ночь он просто смотрел, как жизнь покидает тело хозяина, и плакал от бессилия.

Наутро Балтамор скинул тело Сазофа в ров, окружающий замок, голову положил в мешок и ушел. Его не было ровно три дня. По возвращению в замок внешность колдуна сильно изменилась. Из молодого приятного человека он превратился в мерзкого сухого старика. Так бывало, когда колдун отдавал свою душу в служение тьме. Марлин это знал, потому как не одно столетие прожил бок о бок с магом и за это время успел повидать многое.

Балтамор подошел к магическому зеркалу, через которое Сазоф мог заглянуть в любую точку мира и получить ответы на многие вопросы, провел рукой по натертой до блеска раме, и стекло показало размытый силуэт женщины. Несколько мгновений Балтамор смотрел на изображение, а потом вдруг ударил в зеркало кулаком, отчего оно разлетелось на тысячи серебряных осколков. С руки Балтамора капала кровь, он слизал ее и прошипел:

— Ты ответишь за все, Марта! С этого дня ты мой злейший враг. Я уничтожу тебя!

Марлин покрылся мурашками с ног до головы, настолько ужасен был в тот момент колдун. Несчастному домовому хотелось бежать, не разбирая дороги, но он был навечно привязан к замку и не мог покинуть его, пока хозяин оставался жив.

Дальнейшая жизнь Марлина превратилась в кошмар. Балтамор наставил магических ловушек и барьеров, чтобы домовой не мог спокойно разгуливать по замку, о вкусной еде и чистой воде вообще пришлось забыть. Лишь изредка удавалось пробраться на кухню, перехватить кусочек. Марлин сильно тосковал по Сазофу, но понимал, что тот уже не вернется.

Однажды ночью домовой увидел в коридоре замка плывущую вдоль стены фигуру, призрак. Он давно уже привык к таким соседям, потому как Балтамор заселил все зомби, упырями и приведениями, сделав их своими рабами, но этот отличался от других: в длинной белоснежной тоге, лицо обрамляла густая седая борода, а в руке дух держал зажженную свечу. Повинуясь непонятному чувству, Марлин пошел за духом и уже почти нагнал его, когда наткнулся на магическую защиту Балтамора. В бессилии он топнул ногой об пол и собрался возвращаться в свой укромный уголок, но тут призрак повернул к нему голову. Какого же было удивление Марлина, он увидел Сазофа. Тот совсем не изменился со дня их последней встречи, даже похорошел, стал выглядеть моложе.

Старый маг узнал домового и, грустно улыбнувшись, поплыл в его сторону. Марлин, растроганный встречей, стоял и едва сдерживал слезы. Он хотел сказать, как скучал, как ему было плохо здесь одному и еще много всего, но вместо этого выкрикнул:

— Старый ты болван, я ведь предупреждал, что Балтамору нельзя верить! Предупреждал или нет? А ну, отвечай!

— Предупреждал, — прошелестел голос Сазофа, — прости.

— Ладно, уж, — сразу смягчился Марлин, — кто старое помянет, тому…. А хотя нет! Почему я должен мучиться, а ты спокойно прохлаждаться на небесах? И вообще, почему ты не на небесах?

— Балтамор, — тихо ответил Сазоф.

— Что Балтамор? — не понял Марлин.

— Ты ведь знаешь об Ордене Семи Хранителей?

Марлин утвердительно кивнул.

— Я вырастил чудовище. Балтамор похитил уже четырех Хранителей и убил одного из них.

— Марта, — сразу догадался Марлин.

— Она была Хранительницей, — совсем не удивившись осведомленности домового, отвечал маг, — теперь Сила перешла в ребенка, но девочка — только временное ее пристанище. Я пришел сюда, чтобы помешать Балтамору найти настоящего Хранителя. Он далеко, и только я знаю, где его искать.

— Что знают трое, то знает и свинья, — противно проскрипел голос Балтамора, а затем раздался холодящий душу смех.

— Ты все расскажешь мне, учитель, — Балтамор усмехнулся, как в тот самый вечер, когда он решил убить Сазофа, — иначе я уничтожу тебя снова.

Сазоф не раскрыл своей тайны, за что был жестоко наказан. Балтамор наложил на него заклятье вечной неприкаянности, издевательски назвав это "Сазофов труд".

С тех пор он бродит по подземелью и пытается найти выход из него, пока не догорит свеча. Но каждый раз, когда спасение уже совсем близко, свеча гаснет от дуновения ветра, от крыла летучей мыши или просто захлебнувшись восковыми слезами, а Марлин ждет, когда же заклинание потеряет свою силу, и каждый день встречает Сазофа у выхода из подземелья, освещая ему путь фонарем на длинной палке.

И вот, наконец, спустя двадцать лет он услышал шаги (многие ошибаются, думая, что призраки передвигаются бесшумно), но вместо Сазофа из подземелья вышло страшное существо, которое Марлин принял за шпиона Балтамора, и решил делать ноги. Фонарь сильно мешал бегу, но отпустить его он не решался — другого не было, злой колдун закрыл для домового доступ в кладовую, превратив ее в сокровищницу.

Стас пытался снять с лица и волос паутину, но та прилипла слишком сильно и не собиралась так просто сдаваться.

— Какое симпатичное ожерелье из сушеных мух, — улыбнулась Эллария и сняла "украшение" с шеи Стаса.

— Раньше я не боялся паутины, — начал оправдываться он, — просто теперь, когда попал в твое тело, стал таким. Если ничего не изменится, я скоро начну вязать и вышивать крестиком.

— У меня никогда не было времени на подобные глупости, — оскорбилась Эллария, — а паучьих сетей я вообще не боюсь, равно, как и их обитателей.

Стасу нечего было возразить, и он решил переменить тему разговора.

— Как ты думаешь, кто был этот психованный карлик?

— Домовой, это и ежу понятно, — подколола Эллария.

— Как я мог не догадаться, — стал притворно возмущаться Стас, — в моем мире так много домовых, что они уже образовали целые кварталы, а тут такой колоритный экземпляр и я его не узнал. Позор мне!

— Хватит строить из себя шута, лучше подумай, как нам поймать его.

— Шута?

— Чего тебя ловить-то, вот он ты. Я говорю про домового, бестолочь.

Стас обиделся, но вида не подал. Он вообще стал сильно переживать оттого, что так часто обижается по пустякам, а это было очень обидно. Переборов себя, он, наконец, смог спросить:

— А зачем ловить домового?

— Затем, что он знает все лазейки в этом замке и может помочь нам выбраться отсюда.

Стас пробурчал что-то типа:

"Я и сам об этом догадался, просто хотел дать тебе шанс…"

Эллария не обратила на это внимания.

Вдруг раздалось острожное: тук-тук-тук. Это любопытный домовой сам вышел к своим охотникам, приволакивая за спиной многострадальный фонарь. Он остановился в нескольких шагах от людей и посмотрел на них печальными желтыми глазами, сунув в рот указательный палец свободной руки. У Стаса сердце сжалось, он вспомнил кота из мультика про зеленого тролля Шрека. Ему захотелось обнять это милое существо и прижать к себе, чтобы никто не мог его обидеть.

— Эй, куда грабли тянешь, — огрызнулось "милое существо" и выставило вперед фонарь, словно это был меч-кладенец, — ближе не подходи, я тебя и так услышу.

Стас опешил от такой метаморфозы, а домовой тем временем выгнул шею и посмотрел за спину Стаса. Увиденное ему явно понравилось, потому как он опустил свое грозное оружие и заулыбался щербатым ртом.

— Здравствуйте, принцесса, — он слегка склонил голову, — какими судьбами вас занесло в это жуткое место?

— Здравствуйте! Значит, домовые и правда видят людей насквозь?

Впалые щеки Марлина порозовели.

— Да, этим маскарадом меня не обмануть, — подтвердил он.

— Вы знакомы? — удивился Стас.

— Заочно, — уклончиво ответил домовой и подмигнул Элларии.

Стас надулся и решил, что не станет разговаривать с этими заговорщиками, но надолго его не хватило. Вспомнив, кто именно мог бы помочь выбраться из замка, он немедленно это озвучил.

Эллария посмотрела на Марлина с надеждой, но тот лишь пожал плечами. В тяжелой тишине были слышны тихие шаги где-то за стеной. Тут домовой подскочил, словно ему в пятки воткнули иголки.

— Сазоф! Вот кто сможет вам помочь, — радостно закричал он, но быстро взял себя в руки, осмотрелся по сторонам — не подслушивает ли кто, и продолжил уже тише:

— Если вызволить из темницы хозяина, он поможет вам выбраться из замка. Кто, как не он, знает все входы и выходы отсюда. Ну так что, попробуем? — желтые глаза округлились и заблестели.

Марлин вкратце рассказал историю о пленении духа его прежнего хозяина, приплетая драматичные нотки о голодных и холодных временах несчастного хранителя замка.

— Если ты ему не поможешь, — чуть не плакал Стас, — я сам пойду и вытащу приведение из темницы.

— Попробуй, — разрешила Эллария и сделала приглашающий жест.

Из вредности Стас шагнул за дверь, но маленькие ручки домового ухватили его за ногу и втащили обратно.

— Идиот, не хватало тебя еще потом искать!

Оказалось, что вызволить из плена призрак мага несложно и Стас легко справился с этой задачей, прочитав лишь одно подсказанное Элларией заклинание. Зато когда сухая фигура старика в белом одеянии показалась на свет, молодой человек раздулся как индюк, приписав все заслуги себе любимому — никто не возражал. Марлин радовался возвращению друга, Эллария предвкушала дух свободы, один только Стас продолжал рассказывать, как ловко он обвел колдуна вокруг пальца, причем уже не в первый раз.

— У тебя еще будет возможность показать свои способности, — сказал Сазоф, а пока слушайте меня. Выхода из замка нет, Балтамор поставил сильную защиту. Есть один способ сломать ее, но вы на это не пойдете, да и я буду чувствовать себя виноватым, если все же решитесь.

Эллария вдруг сделалась очень серьезной и твердо сказала:

— Я готова пожертвовать чем угодно, лишь бы Балтамору не досталась последняя часть Силы Хранителей.

Сазоф долго не решался ответить. Все стояли молча и ждали его решения. Даже Марлин, напрягшись, смотрел куда-то в даль, словно обдумывая что-то. Мгновения текли, медленно сливаясь в секунды, затем в минуты…

— Хорошо, — наконец сдался маг, — я скажу, но пообещайте, что вы не станете использовать этот метод.

— Обещайте, — повторил домовой.

— Обещаю, — тихо сказал Стас.

— Обещаю, — прошептала Эллария.

— Все, что нужно, чтобы сломать защиту, отдать ей что-то взамен. Не спешите возражать! — Сазоф поднял вверх руку. — Магия Балтамора замешана на крови, и только кровью можно откупиться. Достаточно ОДНОЙ КАПЛИ, но только вместе с душой. Если бы здесь была, к примеру, кошка, мы могли бы пропустить ее вперед и этого было бы достаточно, но в замке всего три живых души, — Сазоф посмотрел поочередно на Элларию, Стаса и Марлина.

Это был конец. Никто не решится отдать себя в жертву, да и не было в этом смысла. Если погибнет Стас — Эллария навсегда останется в его теле, если сгинет Эллария — Балтамор заберет у Стаса Силу, как только та станет доступна, и убьет его.

Никто не успел заметить, как Марлин, выбив собой окно, выскочил наружу. Только мелькнул спасительным маячком его фонарь. Стас и Эллария смотрели с ужасом на разбитое стекло, по краям которого бегали зеленые искорки Магии. Сазоф пригладил седую бороду и спокойным голосом, будто ничего не произошло, сообщил:

— Путь свободен, вы можете идти.

— А как же бедняжка Марлин? — всхлипнула Эллария. — Он пожертвовал собой ради нашей свободы и…

— Ни каких "и", — раздался знакомый голосок, — я ведь домовой, который обладает некоторыми способностями, и старый пень Сазоф это знал, только хотел проверить, способны ли вы на самопожертвование. Все никак не оставит былых привычек.

Оказалось, что Марлин отдал частичку своей души уже успевшему набить оскомину фонарю, затем уколол себе палец и капнул капелькой крови на палку, к которой фонарь крепился. Все, живое существо готово. Он кинул его в стекло и защита пала.

— А вы думали, я стану колотить собою стекла? — хмыкнул Марлин и подмигнул магу.

— Торопитесь, — подталкивал старик, — защита скоро восстановится, второй раз проделать такой фокус не удастся.

Благо они находились на первом этаже, и прыгать из окна было не страшно.

— Эй, — окликнул Марлин, когда Стас и Эллария были уже снаружи замка, — киньте фонарь обратно, он у меня единственный.

Никто не пустился за беглецами в погоню. В них не летели стрелы и огненные шары, все было тихо и мирно, словно и нет опасности. Только над замком в сером облаке висело перекошенное от злости лицо Балтамора, которое беззвучно шевелило губами.

Балтамор. История одного проклятья

 Старый колдун умирал тяжело. Загубленные души не давали ему покинуть мир, вдоволь упиваясь его болью, стократ больше той, что он причинил каждой из них. Изъеденное старостью дряхлое тело никак не хотело выпустить черную душу из цепких объятий. Кости с хрустом дробились, вспарывая кожу, жилы рвались, как струны, натянувшись до предела. Колдун захлебывался собственной кровью и желчью, но продолжал жить. Он не впал в забытье, это было бы слишком просто для него. Видеть он уже не мог, глаза лопнули от напряжения, но он чувствовал каждой частичкой тела ту боль, что захватила его.

Магия безумствовала, возвращая все его злодеяния: могильные черви начали пожирать еще живое тело, вгрызаясь в горячую плоть, выпивая кровь. И даже тогда он не хотел каяться, не желал отдать свою Силу, мечтая забрать ее с собой в могилу, но земля не принимала этот подарок.

Колдун не выдержал лишь через семь лун. Призвал помощников, которые должны были привести для него преемника.

Выбор пал на мальчишку сироту по имени Кайри. Черные тени подхватили ребенка и принесли к дому колдуна. Некогда богатое жилище гнило и разваливалось по бревнышку. Мальчик плакал, кричал и упирался, но ему ли было совладать с Магией ночи.

Колдун по запаху нашел паренька и цепко ухватил за грудь, в которой с бешеной силой билось загнанной птичкой человеческое сердце. На мгновенье колдуну стало легче, он почувствовал жажду жизни в этом тщедушном тельце, но не это порадовало его, а обида. Черная, непроглядная мгла, которую поселили в крохотное сердечко жестокие люди. Он увидел все, для этого не нужны были глаза. Боль от потери родителей, скитание от одной деревни к другой, где никто не хотел привечать оборванца, называя его обидными и злыми словами.

Одно лицо особенно ярко всплыло перед внутренним взором — бабушка сорванца. Она не была бедной и вполне могла прокормить единственного внука, но вместо этого назвала его ублюдком и выбросила за порог как щенка. Как же сильна была ненависть. Колдун сделал глоток из кубка с этим чувством, который подействовал как обезболивающее, но даже это не способно излечить его теперь.

Слуги сделали правильный выбор, мальчик продолжит дело всей его жизни и отомстит обидчикам. Сила его будет расти, щедро сдобренная ненавистью, обидой, болью. Он поддержит ее кровью своих врагов.

Колдун заорал так громко, что у мальчонки на несколько часов пропал слух. Маленький, дрожащий, как побитый щенок, он смотрел на это почти сгнившее тело, которое пожирали черви, и испытывал сильнейшее отвращение. Потом вдруг почувствовал, как через руку колдуна, на которой почти не осталось кожи, в него входит что-то ледяное, пробираясь в вены.

Он не может шевельнуться, холод сковал тело крепкими оковами. "Вот бы сейчас согреться, — думает ребенок, — мама могла бы взять меня на ручки, завернув в теплое одеяло, и спеть колыбельную. От этого станет теплее".

Но мамы нет, она бросила его. И отец тоже ушел. Осталась бабушка. Тоненькие, грязные ручки тянутся к улыбающейся женщине, которая вдруг ударяет по ним тряпкой и захлопывает дверь перед самым носом.

"Ублюдок! Нагулянный щенок!" — слова больно впиваются в самое сердце. Только он не виноват, что его бросили. Он не хотел, чтобы родители умирали.

Холод уже пробирает до костей, превращая их в ледышки, и подкрадывается к сердцу. Оно горячее и может сопротивляться. Сердце обдает лед жаром, и тот отступает, но лишь для того, чтобы напасть снова.

Удар!

Сердце не сдается, оно работает сильнее и холод не может подойти близко.

Снова крик колдуна.

Сердце остановилось на мгновенье, словно задумалось.

Холод ледяными пальцами касается его. Тук… Тук… Тук…

Оказывается, это совсем не страшно. Тук… Тук…

Прохладная ладонь ласкает горячее сердце и обнимает его. Тук…

Оно уже не сопротивляется. Холод — это хорошо. Оно устало бороться. Оно хочет спать.

Острые когти впиваются в сердце, впуская лед внутрь. Крик мальчика и колдуна сливается в один протяжный вой. Боль отступает. Колдун больше не дышит. У развалившейся лежанки сидит взрослый парень с черными, как ночь, глазами и крепко прижимает к груди обглоданную червями руку — все, что осталось от колдуна.

В голове звучали голоса, которые он пока не научился понимать, но одно уяснил четко — с прежней жизнью покончено. Теперь он стоял на стороне зла, в его руках огромная Сила, и ее уж точно никто не отнимет.

Жизнь заиграла новыми красками, и хотя все они были не более чем оттенком черного, это совсем не огорчало, скорее, напоминало счастье. Сначала Кайри испугался почти забытого чувства, не так уж и много его было в такой короткой, но странной жизни. Он стал упиваться этим ощущением эйфории и величия, а потом в сердце постучала месть. Пришло время расквитаться с врагами. Они обязаны заплатить собственной кровью за каждую хрустальную слезинку ребенка. Пощады не будет! Не сейчас! Никогда!

Покосившийся домик на самом краю деревни. Из трубы валит дым, а значит, топят печь. Там тепло и сытно, но ему не нашлось места в этом уютном жилище. Месть.

Кайри осторожно стучит в дверь, и сердце бешено стучит, оно еще не готово измениться, оно еще чувствует.

Немолодая, но еще довольно крепкая женщина стоит на пороге и щурится, всматриваясь в лицо незнакомца. Она готова поклясться, что где-то видела эти глаза, это блуждающую улыбку, но не может вспомнить.

— Что надо? — нелюбезно спрашивает она.

— Пусти на ночлег, хозяйка, — улыбается гость, — я заплачу.

Одно мгновение на раздумье, и вот уже гость сидит на жесткой скамье, а на столе перед ним кринка подкисшего молока и краюха черствого хлеба — вот и все гостеприимство. В какой-то момент Кайри хочет сбежать, он не готов, да и бабка, как оказалось, не его ненавидела, она не любит вообще никого. Только деньги греют ее мелкую душонку.

Видя, что постоялец не притронулся к угощению, женщина сгребает снедь со стола и снова прячет. Смотрит на своего гостя, словно хочет спросить что-то, да язык не поворачивается. Ноги каменными столбами вросли в пол, руки безвольными плетьми повисли вдоль тела.

— Спасибо тебе, хозяюшка, за хлеб-соль, да некогда мне засиживаться, пора в дорогу.

"А чего заходил-то?" — хочет спросить она, да не получается, словно бесы рот зашили.

— Пришло время расплатиться за постой, — Кайри кладет на лоб женщине ладонь, из-под которой тут же валит густой черный дым.

Несчастная мычит, дергается, но даже рукой пошевелить не может, чтобы оттолкнуть злодея. Слезы горячими ручейками текут у нее по щекам, скулы подрагивают, ей очень больно. Парень улыбается и меняется на глазах, превращаясь снова в деревенского мальчонку с русыми волосиками и румяными щечками.

— Бабушка, я тебя люблю! А ты меня?

Вместо ответа взгляд полный ненависти. Мальчик скалится и одним ударом кисти отсекает голову почерневшей от боли старухе.

Черными искорками перетекает в него жизненная сила, которой оказалось очень много в этом немолодом теле. Колдун упивается ею, кричит и корчится от смеси боли и радости. Месть свершилась.

На следующее утро деревня выгорела дотла, никто не смог спастись. По тропинке, прочь от обгоревших головешек, бредет черный колдун. Его имя Балтамор. В страшном пожаре ушел в небытие мальчик Кайри, который ни в чем не виноват, память о нем стерта.

Прошло много лет и сердце колдуна окончательно умерло. Оно больше не болело и не чувствовало жалости. Но одно чувство все же было сильнее него. Любовь, которая пришла внезапно в лице молодой и очень красивой ведьмы по имени Марта.

Балтамор не понимал, что с ним происходит, этого не должно, не могло быть. Но к Марте у него вспыхнула не просто любовь, это было звериное притяжение, с которым невозможно бороться. Только молодая ведьма не воспринимала всерьез посягательств на свою свободу и откровенно смеялась над ним, что сильно злило колдуна, да вот только иначе он не мог. И вот однажды Марта сама пришла к нему.

— Я согласна быть твоей, Балтамор, при одном условии.

Он согласился на все, даже не выслушав, что за условие. Это было не важно, ему подвластно многое.

— Мне нужна Сила Семи Хранителей, — Марта произнесла это будничным тоном, словно попросила принести воды из колодца.

Балтамор впал в ступор. Он не знал, как можно завладеть тем, не знаю чем. Ведь даже местонахождение Хранителей строго засекречено. Они были разбросаны по разным мирам очень давно, да и не дадутся так просто в руки.

Балтамор предложил взамен сокровища, которыми не обладал никто ни в одном мире и всех драконов, что те сокровища охраняют, в служение, но Марта была непреклонна.

Она ушла, а колдун остался один со своим горем, не зная, как ему забрать Силу у Хранителей и где вообще их искать. Но однажды Балтамору приснился сон, в котором к нему пришел благообразный старец и предложил стать его учеником. Старик назвал свое имя и сразу испарился. Балтамор проснулся и с помощью заклинания оживил свой сон. Так он смог попасть в замок к Сазофу.

Белый маг как ополоумевший отдавал свои знания, не особо заботясь о том, в какое русло те будут направлены, и только много лет спустя Балтамор узнает, что Марта, его любимая ведьма, окутала Сазофа чарами повиновения, поэтому он так легко расстался со своими умениями, а после и с жизнью.

Первого Хранителя Балтамор нашел очень быстро и без особых трудностей. Он уже хотел забрать у него Магию, но та неожиданно начала сопротивляться и ни в какую не хотела покидать свое пристанище. Хранитель жил в другом мире, а, как известно, перетащить из одного мира в другой можно только душу, но никак не тело. Есть способ перенести плоть вместе с духом: отдать под временное пристанище тело жителя того мира, в который нужно переместиться. У Балтамора не было времени на поиски, и он забрал просто душу, ведь именно в ней жила заветная частичка Магии.

Со своей первой победой Балтамор поспешил к Марте, но на тот момент она сама стала Хранителем и прогнала прочь колдуна, теперь они были врагами.

Очень скоро Марта вышла замуж за правителя королевства Арманьяк. Балтамор был в бешенстве и с того самого дня поклялся уничтожить всех Хранителей, забрать себе их Силу и отомстить всем мирам за свою боль. Тогда в его сердце высохла последняя капля жизни.

Решив, что убьет Марту, он выбрал самый удачный день — крестины дочери ведьмы в надежде, что освобожденная от тела Сила станет легкой добычей, но ошибся.

Иногда судьба играет странные игры и, в отчаянной попытке сохранить равновесие, покровительствует злу вопреки справедливости. Балтамор получил наследство от древнего колдуна, который передал ему свою Силу, стал Хранителем, сам того не подозревая. Только воспользоваться этой Силой не мог, так Магия защищала себя. От этого ярость колдуна росла и крепла. Он ждал двадцать один год, чтобы в полной мере завладеть Силой, объединив все части в одну. Балтамор знал, что этот момент обязательно настанет, он почувствует, что такое Сила Семи Хранителей.

Арманьяк. 1835 год по-новому летоисчислению. Второй месяц листопада

Вот уже больше месяца Стас и Эллария жили в замке Филиппа Неотразимого. Балтамор будто забыл о своих пленниках или просто не заметил исчезновения, но попыток вернуть беглецов не предпринимал. Стас совсем освоился в роли принцессы и даже стал капризничать, чем приводил в неописуемый восторг прислугу и самого Филиппа. Получилась настоящая особа королевских кровей, не то что Эллария, которая всегда была чересчур простой и самостоятельной для ее уровня.

Все усиленно делали вид, что никакой опасности нет и быть не может. Временами и правда, казалось, словно потекла будничная дворцовая жизнь.

Все изменилось в один день. Еще с вечера Филипп отдал приказ усилить охрану, и замок стал похож на ощетинившегося дикобраза с торчащими во все стороны иглами. У покоев принцессы стояли восемь стражников вместо обычных двух. Даже старая нянька сунула в карман нож, чтобы в случае чего было чем обороняться.

Наступил день совершеннолетия Элларии

Стас сильно нервничал. С самого утра вокруг него бегали слуги, мыли, одевали, причесывали. Но, не смотря на торжественную дату, все смотрели вслед принцессе с сочувствием.

— Вы что, хоронить меня собрались? — не выдержал Стас, и высказал няньке все, что накипело. — У принцессы сегодня день рождения, приказываю всем веселиться!

Слуги через силу улыбались, кто-то даже пытался напевать веселую мелодию, но она почему-то больше походила на марш "Прощание славянки".

Вся эта похоронная процессия только раздражала, и Стас попросил очистить помещение. Нянька кликнула было уборщиков, но, увидев взгляд принцессы, осеклась и юркнула за дверь вместе со всеми.

— Наконец-то ты один, — прозвенело под потолком.

Стас поднял голову и увидел Ли. Ангел опустилась вниз и обняла своего подопечного.

— Я думал, ты меня бросила, — с легкой обидой произнес Стас.

— Как я могла тебя бросить, мы вместе до самого конца. Извини, что долго не прилетала, просто там, — она ткнула указательным пальцем вверх, — тоже готовятся.

— К чему?

— А то ты не знаешь? — прищурилась Ли.

— Они помогут мне биться с Балтамором? — обрадовался Стас, быстренько сообразив, что против небесных Сил ни один колдун не устоит. — Вот это хорошая новость, просто отличная.

Ли сникла. Она совсем другое имела в виду, и Стас это понял по ее реакции.

— Значит, от них помощи мне ждать не стоит?

Та грустно кивнула.

— Пойми, земные дела их не касаются. У каждого человека есть свой ангел-хранитель, и это все, что ТАМ могут сделать для вас. Вы сами себя уничтожаете и не цените того, что дано вам свыше. Даже помощь ангела-хранителя воспринимаете, как удачу, а это уже от лукавого. Я сделаю все, что в моих силах, но особо на меня не рассчитывай.

Ли обняла Стаса, сунула ему в руку что-то, поцеловала в висок и исчезла, а он так и остался стоять посреди покоев с зажатой в руке маленькой белой коробочкой, в которой оказалось тоненькое серебряное колечко с крохотным рубином-глазком. Оно как-то само запрыгнуло на палец и село как влитое.

Стас прекрасно понимал, что Балтамор не отступился от своей цели. Он вспомнил слова призрака и самой Элларии о том, что в день совершеннолетия принцессы Сила Хранителей освободится и тогда колдун попытается ею завладеть. Все время, что они прожили в замке, Эллария готовила Стаса к битве. На словах все было просто, но теперь, когда час икс настал, полученные знания казались пустышкой.

Оставалось надеяться на чудо или на то, что Балтамор все же забыл о своих намерениях, он ведь уже немолодой, склероз и его мог не пощадить.

В торжественный зал принцесса шла как на казнь. Семеро стражников окружили ее плотным кольцом и не давали сделать лишнего шага влево или вправо, разве что копьями в спину не подталкивали.

Принцесса постоянно озиралась, будто ища поддержки или опасаясь нападения. Встретившись глазами с высоким молодым человеком, она, кажется, немного успокоилась и даже улыбнулась — за спиной парня трепыхались два белоснежных крыла. Принадлежали они ангелу, который не хотел выдавать своего присутствия, но и уйти не мог.

Народа собралось совсем немного, в основном ближайшее окружение короля, слуги и стража. Филипп упорно пытался отмахнуться от назойливых воспоминаний об обстоятельствах гибели его любимой супруги, отчего нервничал еще сильнее. Дочка выросла, и сегодня ей исполнился двадцать один год. Этого дня король боялся больше всего на свете, как мог оберегал единственную кровиночку, но от судьбы, как видно, не уйти.

Ровно в полночь все двери и окна плотно закрыли, под потолком вспыхнул свет, который мягким покрывалом лег на стены. Все замерли в ожидании, но ничего не происходило и на лицах собравшихся одна за другой начали загораться улыбки. Король попросил тишины, и все устремили взгляды в его сторону.

— Сегодня замечательный праздник — принцесса Эллария стала совершеннолетней. Теперь она полноправная правительница Арманьяка и прилегающих к нему областей. Прошу любить и жаловать!

Зал взорвался аплодисментами, и король вывел вперед принцессу. Сегодня она была красива, как никогда: нежно-розовое платье гладким шелком струилось по ее безупречной фигуре, уложенные в красивую прическу волосы переливались вплетенными в них бриллиантами. На лице играла улыбка, но глаза оставались настороженными — ее не покидало чувство опасности.

Гости расступились, заиграл вальс, и король с принцессой закружились в ритме музыки. Филипп не обращал внимания на некоторую грубость и настойчивость в танце принцессы, списав все на волнение.

Когда музыка утихла, он поцеловал дочери руку и галантно проводил до трона. Ненужные мысли опять полезли в голову, ведь именно на этом месте сидела его супруга за несколько мгновений до гибели. Чувствуя переживания короля, принцесса взяла его ладонь и слегка сжала ее в знак поддержки. Король улыбнулся.

— Эллария, почему до сих пор так тихо? Где Балтамор? — спросил Стас на ушко.

— А ты что, соскучился по нему? — попыталась съязвить она.

— Нет, конечно, но я чувствую, что он должен вот-вот появиться.

— Главное — не забудь, чему я тебя учила, и тогда все будет хорошо.

Стас кивнул, да вот только внутри у него все сжалось. Если до сих пор он помнил хоть что-то, то теперь точно из головы выветрилось все без остатка. Элларии он, конечно же, ничего не сказал, поспешив успокоить, что справится.

Внезапно подул ледяной ветер, притом, что все окна, двери оставались плотно закрытыми. Стас поежился. Музыка резко замолчала, гости в ужасе уставились на сгущающийся воздух, из которого сплеталась фигура женщины. Сначала она была едва различимой, постепенно черты становились четче, и вот уже можно рассмотреть каждую морщинку на молодом, но таком уставшем лице. Стас где-то видел эти глаза, губы и белоснежную кожу, и вдруг он неожиданно для себя понял, что перед ним стоит Эллария, но намного старше, чем на самом деле.

— Марта? — побелевшими губами пробормотал король. — Ты жива!

— Нет, Филипп, — нараспев отвечала женщина, — я никогда не смогу вернуться сюда, слишком большой грех держит меня. Я пришла попросить прощения у тебя и нашей дочери, хотя вы вправе не дать мне его.

В воздухе повисла тишина. Стас не знал, что призраки могут плакать, но сейчас видел это своими глазами. По щекам мертвой королевы текли слезы, самые настоящие, не призрачные, только были они черные, как капельки смолы.

— Время пришло, — снова заговорила Марта, не дождавшись ответа, и у нее за спиной появилось еще пять призраков.

— Хранители, — едва слышно прошептала Эллария, но ее шепот разнесся по самым дальним уголкам замка.

— Да, Эллария, это Хранители, точнее, их души, тела захватил Балтамор. Они пришли, чтобы забрать то бремя, которое ты вынуждена была нести все эти годы, за это я прошу простить меня.

— Но почему Хранителей только пять? — удивился Стас. — Ведь в легенде говорится о Семи.

— Всему свое время, чужеземец, — пообещала Марта, — скоро ты сам все узнаешь.

Внезапно Стаса пронзила дикая боль. Он выгнул спину, потому как все его кости словно скрутило в жгуты, и закричал. Краем зрения он видит, что с Элларией происходит то же самое. Было очень страшно наблюдать за собственным телом со стороны, как оно извивается и цепляется скрюченными пальцами за зеркально-гладкий пол, оставляя на нем царапины и кровавые разводы. Боль была непереносимой, благо длилась эта пытка недолго. Стас чувствует, как его словно вытолкнуло из тела Элларии и вот он уже парит под потолком и видит сверху короля, королеву, Хранителей и два распластавшихся тела: свое и принцессы. Они не движутся и, кажется, не дышат.

Кожа на спине рвется, словно бумага, освобождая белоснежно-легкие крылья. Эллария парит рядом, она счастлива. Крылья за спиной еще слегка помяты, но это пройдет, очень скоро они станут сильнее и тогда уже нельзя будет вернуться. Да и зачем? Ведь здесь так хорошо. Нет боли, нет разочарований… нет любви.

УМЕРЛИ! Умерли? Нет…

Страшная тяжесть наваливается на грудь, и вот уже Стас камнем летит вниз. Еще мгновенье, и он разобьется о каменный пол, но вместо этого открывает глаза, поворачивает голову и видит лежащую рядом принцессу, которая так же, как и он, вернулась обратно в родное тело. Они улыбаются и понимают, что не надо быть ангелами, чтобы научиться летать.

Некоторое время вспоминаются забытые ощущения, и вот уже все на своих местах. Так было, так будет, так должно быть.

— Неужели это конец? — грустно спросил Стас.

— Нет, все только начинается, — улыбнулась Эллария.

Пять Хранителей взялись за руки, пространство наполнила чудесная тихая музыка. Она ласкала слух, дарила неописуемое наслаждение и уносила в далекие прекрасные миры. Стас кинул взгляд на оркестр, чтобы поблагодарить за необычное исполнение, но музыканты стояли с блаженными лицами, не притронувшись к своим инструментам. Музыка плыла из сердец Хранителей. Очень скоро вокруг каждого их них появилось свечение, у всех разного цвета: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой… Элларию окружило нежно-золотистое.

Так вот она какая, Магия Хранителей! Стас чувствовал, как по его телу бегут маленькие иголочки. Они играют, слегка впиваются в кожу, не причиняя боли.

Все оборвалось неожиданно. Ледяной ветер бросил в лицо пригоршню сухих листьев, перемешанных с колючим песком. Сразу стало тяжело дышать, и заслезились глаза. В пяти шагах от Элларии стоял сам черный колдун Балтамор и нагло улыбался. Значит, не забыл!

Колдун медленно обвел взглядом Хранителей, ненадолго задержал его на Марте и уставился на Элларию, которая сильно испугалась и сжалась в комок, как котенок. Она словно не ожидала, что враг появится сейчас, будто не хватило времени на что-то. И вдруг за ее спиной раскрылись большие белоснежные крылья, которые могли принадлежать только ангелу. Розовое платье превратилось в белую тогу, подвязанную кожаным ремнем, на котором крепились ножны с торчащей из них рукояткой меча.

Балтамор только ухмыльнулся. Он был готов к такому повороту событий. Эллария густо покраснела и закрыла лицо руками. К ней подлетела Ли, которая уже не пряталась, все ее прекрасно видели, и принялась успокаивать принцессу.

— Но как такое возможно? — пробормотал Стас. — Ты ангел? Ангел и одновременно Хранитель?

— Да, я ангел-хранитель, — словно оправдываясь, ответила Эллария, — меня зовут Лилуйана, а она настоящая принцесса.

Эллария, или теперь уже бывшая Эллария, указала на второго ангела, который менялся на глазах. Крылья начали истончаться, становиться прозрачнее, пока не превратились в едва заметную дымку. Но и она вскоре развеялась.

— А я еще удивился, что принцесса не кинулась к своей матери, хоть та и призрак. Королева просила прощения, а Эллария даже не шевельнулась. Она не имела на это права. Но зачем все это?

— Трепещите, — провыл колдун.

— Подожди, не до тебя сейчас, — отмахнулся Стас и хотел что-то спросить у Элларии, когда увидел, что в его сторону летит огненный шар.

Эллария стояла с широко раскрытыми глазами, король, кажется, вообще не реагировал на происходящее, а ангел даже меч не успела вытащить из ножен, когда шар с громким шипением ударился в грудь Стасу, но, не причинив вреда, отскочил обратно и поразил самого Балтамора. Колдун отлетел на несколько метров, но тут же вскочил на ноги и дико рассмеялся.

— Что ж, значит, я не ошибся, и наконец-то вся Магия Хранителей будет принадлежать мне. Я стану неуязвимым!

— Объяснит мне кто-нибудь, что здесь происходит? — взвился Стас.

— Все очень просто, Хранитель, сейчас ты умрешь, а твоя Магия станет моей, — колдун снова рассмеялся так, что по коже побежали мурашки.

Стас несколько секунд переваривал полученную информацию, а потом вдруг сам начал хохотать.

— Что я сказал смешного? — Балтамор сдвинул брови к переносице и сжал зубы. — Тебя веселит близкая смерть?

— Он назвал меня Хранителем, Эллария, ты слышала? Ли? — у парня началась настоящая истерика.

Ангел и принцесса смотрели на Стаса и ничего не отвечали.

— Этого не может быть, я не Хранитель, это какая-то ошибка. Эллария! Ли! — Стас хватал девушек за руки, но услышать заветное "это шутка" было не суждено.

— Прости меня, — попросила ангел, выдававшая себя за принцессу, — я не могла сказать тебе сразу, тогда бы ты не пошел со мной, а остался в своем мире и мы все погибли. Сила предупреждала тебя, вела. Не зря ты выбрал работу спасателя, это знак.

— Вы думали, что сможете меня обмануть, — рычал колдун, — но тот, кто сможет обвести вокруг пальца Балтамора, еще не родился. Я следил за тобой, — колдун ткнул корявым пальцем в сторону Ли, — следил с того самого дня, когда вас подменили в колыбели. Король был настолько убит горем после смерти своей женушки, что не заметил подмены. Да и никто не заметил.

Филипп на секунду вышел из оцепенения, в котором прибывал, но тут же впал в прежнее состояние. Стас был готов поклясться, что в этом ему помогла Эллария.

— Фея, которая должна была стать крестной принцессы, знала, но она уже никому ничего не расскажет.

Колдун сделал паузу, но, не дождавшись желаемой реакции, продолжил свой рассказ.

— Не спорю, все было ловко придумано, и я не мог достать Элларию, пока ей не стукнет двадцать один год, но я мог испортить жизнь ее близким, и мне это удалось. Марта стала первой, кто поплатился за это.

Балтамор уставился в упор на призрак королевы. Та уже не плакала, а смотрела на него с ненавистью. Бледные губы разомкнулись:

— Глупец! Убив, ты избавил меня от мучений. Я до сих пор не могу себе простить гибель Сазофа. Он был сильным чародеем с добрыми помыслами, а ты занял его место, чтобы творить зло.

— Не строй из себя из себя чистюлю, — Балтамор плюнул ей под ноги, — ты знала, что я собираюсь сделать и не остановила меня. Сазоф мешал тебе. Ты хотела получить Магию Хранителей в единоличное пользование, но у тебя не хватило знаний и умений, а мне хватило, и теперь все пятеро в моем плену. Сейчас я заберу Силу у этого мальчишки, который и охранять-то ее толком не может, так что это будет очень просто, а потом с помощью ключа объединю все части в одну. Мне не будет равных, я уничтожу небесную власть вместе с этими противными ангелами, которые вечно лезут не в свое дело. И вообще, у меня аллергия на их пух.

Балтамор взмахнул рукой, и призрак королевы растворился в воздухе. Еще несколько пассов, и исчезли стены зала, в котором только что проходило торжество. Вокруг, насколько хватало взгляда, простирался зеленый ковер сочной травы. Балтамор перенес сюда Стаса, Элларию, Ли и души Хранителей.

— Теперь нам никто не помешает, — колдун довольно потирал руки. — Я могу продолжить? Так вот, я решил сделать невыносимой жизнь близких принцессы, и все годы, что она прожила в замке, король не мог обрести покоя. Он думал каждый день, час и минуту о том, что настанет миг, когда ему придется расстаться с дочерью навсегда. Что он только не придумывал, чтобы спасти чадо, которое даже не было ему родным, в то время как настоящая принцесса прохлаждалась на небесах.

Время шло, и я уже предвкушал тот день, когда смогу завладеть недостающей мне частью Магии. Пять Хранителей уже были у меня в руках, оставалось собрать все части в одну и тогда с помощью ключа я смог бы объединить их Силы.

Колдун закашлялся, смахнул пот со лба и продолжил:

— Бедняжка ангелок не догадывалась, что за ней следит злой дядя колдун, — притворно посочувствовал Балтамор, — и спокойно отправилась в чужой мир за Хранителем.

Ли, которую все принимали за принцессу, дернулась, но Стас ухватил ее за локоть, удержав на месте. Он понимал, что колдун во много раз сильнее и не стоит сейчас его провоцировать.

— Ты удивлена? — переспросил Балтамор. — Да, я знал все с самого начала, но не мог отправиться в тот мир, к тому же были дела поважнее. Но ты и сама прекрасно справилась. Сначала я решил, что ангелочку не удалось найти Хранителя, потому как она долго не возвращалась, пришлось пойти на некоторые хитрости. Например, отправить призрак короля на встречу с тобой, но я немного не рассчитал, и на фантом наткнулся сам Хранитель. Он, конечно, мог и не рассказать об этом принцессе, такие вещи в мире Хранителя называются… глюнац… гланюц… Глю-ци-на-ции, вот как. Пришлось подкупить одну русалочку, дочку подводного короля, которая с большим удовольствием запугала его до смерти. Идиотка поверила, что я смогу дать ей ноги и она сбежит на землю к своему возлюбленному.

И после этого кто-то будет говорить мне, что Магия правильно выбирает для себя пристанище? Смертный, который даже грозу наколдовать не сможет, носил в себе огромную Силу. Но теперь-то я, наконец, исправлю это, и справедливость восторжествует.

Глаза колдуна блестели, как у буйнопомешанного, руки дрожали, разве что пена изо рта не шла.

— Каюсь, упустил тот момент, когда вы решили вернуться и, конечно же, не заметил, как успели поменяться телами. А ты здорово играла из себя ничего непонимающую, Лилуйана, — колдун вытер рукавом слюну у рта, — дескать, не знаю, как ты сюда попал и что теперь с тобой делать, но при этом всеми силами старалась не упустить Избранного из вида. Про "магию круга" было остроумно, но ты упорно не хотела менять тела обратно, ответишь почему?

Ангел отвечать не хотела, о чем говорили плотно сжатые губы и кулаки. Ей было стыдно перед Стасом, который так же, как и колдун, ждал этого откровения. Молчание затягивалось и пришлось говорить.

— Это был единственный выход, если бы я сразу отдала ему тело, он без труда смог бы вернуться домой, как только захотел бы этого, ведь в нашем мире Магия ему подвластна. Но так как я ненастоящая ведьма, моя оболочка сдерживала его Силу и не давала проявиться в полной мере, пробуждаясь лишь в те моменты, когда жизни Хранителя действительно угрожала опасность.

Стас не знал как себя вести. С одной стороны, он все понимал, но это понимание пришло только сейчас, когда они вместе с Ли, или как он думал с Элларией, прошли столько испытаний. С другой стороны, он был страшно зол за то, что его использовали как марионетку.

— Ты не имела права так со мной поступать, — побледнев от злости, сказал Стас, — это моя жизнь, которую я мог потерять по твоей глупой прихоти. Ты хотя бы понимаешь это?

— Конечно, понимает, — подлил масла в огонь Балтамор, — вспомни хотя бы купидона. Это я подменил его любовные зубочистки на настоящую боевую стрелу, которую ты чудом успел остановить подушкой. Тогда я еще не знал, что вы поменялись местами, и думал, что убивал ангелочка, который на тот момент уже сильно мешала.

— Прости меня, — прошептала Ли, но Стас ничего не ответил, а только отвернулся от нее.

— Ах ты, старый провокатор, — влезла в разговор настоящая Эллария, — ты ведь прекрасно помнишь, что вместе с купидоном в замке вампиров появилась и я именно для того, чтобы помочь.

Эллария попыталась вцепиться в бороду колдуну, но также была остановлена Стасом.

— Мне кажется, — начал он, оттащив в сторону строптивую принцессу, — что пока только я прихожу вам обеим на выручку, хотя должно быть наоборот. Вы могли рассказать мне все сразу, подготовить к этому дню, но вы решили поиграть в героев. Чего в итоге добились — очевидно. Я не знаю, что мне делать с вашей Силой и как защитить себя, зато теперь мне понятны некоторые странности в поведении Элларии и Лилуйаны. Например, когда я расспрашивал у принцессы о жизни ангелов, она отвечала уклончиво и совсем неубедительно, а когда меня пытались сжечь на костре, Ли говорила, что не может мне ничем помочь, и предлагала позвать друзей, хотя совсем рядом стояла настоящая ВЕДЬМА, — на последнем слове он сделал особый акцент. — И в замке колдуна ты защищала не меня, а себя…

Стас сделал паузу, стараясь справиться с накатившими эмоциями.

— Мне самому следовало догадаться. Ведь когда Арчи взял у меня каплю крови, он думал, что использует Силу ведьмы, но ведь на ее месте был я. В итоге он получил силу Хранителя и теперь наверняка уже мертв, вряд ли Магия его пощадила.

— Пойми, — оправдывалась Эллария, — нас поменяли еще в младенчестве. Двадцать лет одна из нас жила на земле, лишь смутно представляя, что такое быть ведьмой, а вторая на небесах, не особо вникая в небесные законы. Нам, так же как и тебе, не удосужились объяснить, кто мы такие. Я до недавнего времени считала себя твоим ангелом-хранителем, а Ли думала, что она ведьма.

— Я понимаю, но все же это не игрушки и вы могли немного подготовиться, прежде чем включать меня в эту битву. Там, на костре, мне показалось странным, что ангел вспомнила о чудодейственной силе своих слез, лишь когда испытала их в деле. А в подземелье вдруг обнаружился лаз для побега, который почему-то никто до нас не заметил. Потом была ведьма, которая сильно удивилась наличию у нее огромной Силы. Я чувствовал: что-то не так, но не мог понять, что именно. Еще этот странный домовой… Кстати, что за секрет у вас был с Марлином из замка Балтамора? Ведь когда он говорил, что видит людей насквозь, то имел ввиду совсем не то, что и я? Он узнал в нас именно Хранителя и ангела?

— Так решил Магический совет. Мы не в праве обсуждать его решения. Двадцать один год назад они сказали, что так будет лучше. Никто не спрашивал у нас разрешения или согласия на это.

После секундного замешательства Стас продолжил:

— Не нужно слов. Теперь я знаю, как относиться к тебе, Эллария, и к тебе, Лилуйана. Вы просто две лживые эгоистки и ничем не уступаете тому злу, с которым пытаетесь бороться. Оно внутри вас и победить его будет очень сложно, если вообще возможно. Прежде чем умереть, я хочу знать всю правду до самого конца. Если я действительно Хранитель, то значит мой мир мне не родной? Кто мои родители? Кто я сам? И почему Хранителей только шесть?

— Позволь, я отвечу, — попросил Балтамор. — Вижу, ты совсем не глуп, как мне казалось вначале. Может, пойдешь ко мне в ученики? Ладно, шучу. Так вот, твой мир действительно твой. Ты простой человек, смертный, в которого вселили огромную Силу. В вашем мире почти нет Магии, и Сила никак себя не проявляла, разве что у тебя немного больше удачи, чем у обычного человека, и другие люди относятся более снисходительно, будто чувствуя твое превосходство и доверяя тебе. Сначала я и сам решил, что спрятать часть Магии в мире, практически ее лишенном, очень хороший ход, а потом разуверился в этом. Ну что может простой смертный, если вдруг на него нападет хоть мало-мальски сильный колдун? Ровным счетом ничего.

— Одна часть Магии не даст эффекта, да и захватить ее простому колдуну не под силу. Только один из семи может объединить все части в одну, — сбивчиво высказалась Эллария.

Балтамор щелкнул пальцами, и ведьму невидимой волной отшвырнуло в сторону. Стас и Ли поспешили помочь, но их постигла та же участь.

— Глупцы, я уже непобедим, а она просто помешала рассказать то, что я итак собирался. Как вы, наверное, уже поняли, я тоже Хранитель. Судя по удивленным лицам — нет.

— Да, я специально пустил слух, что поймал шестерых из Хранителей, чтобы седьмой поскорее выдал себя. Я знал, где его искать, но проклятые законы не позволяют находиться одновременно двум Хранителям в одном и том же мире, дабы у них не было соблазна объединиться. Но тот же самый закон не запрещает собираться вместе всем семерым, потому как такое возможно при сплочении для борьбы с общим врагом. Ну не глупо ли?

Я не мог похитить самих Хранителей, но забрал их души и сделал пленниками в своем замке.

— Тогда почему дал сбежать мне?

— На тот момент ты был мне не интересен, потому как находился в чужом теле, а оно не выпускало Силу. Нужно было дождаться совершеннолетия ангела, когда чары развеются, все снова встанет на свои места и я смогу забрать Силу себе. Но и тут не все гладко. Если бы я держал вас до этого дня в своем замке, обмена не произошло бы и неизвестно, как могла повести себя Сила в дальнейшем.

— Ты не ответил, зачем нужно было похищать меня и Элларию, точнее Лилуйану?

— Я просто решил вас немного попугать, вот и все, — признался колдун.

Балтамор стал читать заклинание. Небо очень быстро затянуло черными тучами. Непроглядную мглу лишь изредка прорезали штыки молний. Стало очень холодно и страшно.

Призраки Хранителей обрели плоть и теперь с ненавистью смотрели на своего захватчика, но сделать ничего не могли, руки сковывали магические цепи. Колдун повернулся к ним лицом, и заклинание звериным рыком понеслось над бескрайними просторами. Только что зеленая, сочная трава превратилась в выжженную пустыню. Хранители в ужасе ожидали своей участи, и вот от каждого из них стали отделяться светящиеся сферы, которые зависали над головой колдуна, из разноцветных становясь черными. Они соединялись в огромную воронку, упирающуюся основанием в макушку Балтамора. Заклинание затихло.

Колдун повернулся к Стасу, и тот едва не вскрикнул. На него смотрел голый череп с пустыми глазницами. Челюсти на черепе начали двигаться, как мельничные жернова, и изменившийся голос колдуна приказал:

— Повинуйся мне, отдай то, чем владеешь!

Стас почувствовал, как все его тело напряглось, завибрировало и перестало повиноваться хозяину. Его несколько раз тряхнуло и бросило, сильно ударив о землю. Он почувствовал во рту соленый вкус крови и сквозь шум в ушах расслышал полный боли и отчаяния крик Лилуйаны. С трудом подняв голову, Стас увидел Балтамора, а точнее желтый скелет, обернутый в лохмотья, стоявший неподвижно. Вокруг него лежали пять фигурок Хранителей.

"Неужели это все? Колдун мертв?"

Но тут кости заскрипели, начали шевелиться. Очень быстро на них начали появляться сухожилия, мышцы, кожа и волосы. Уже через несколько мгновений на месте скелета стоял высокий, молодой мужчина, облаченный в одежду из добротной ткани и черные лаковые сапоги.

— Где ключ? — мягким баритоном потребовал возродившийся колдун и направился к ангелу.

Бедняжка Ли застыла от ужаса, она даже не сопротивляется. Балтамор тянет к ней руку, прикасается к животу, и крик отчаяния рвет барабанные перепонки.

— Пустая!!! — колдун наотмашь ударяет принцессу, отчего та падает, жадно глотая ртом воздух.

Балтамор метнулся к Элларии, но та создала вокруг себя защитный купол и не дает колдуну приблизиться к себе. Он атакует защитное поле молниями, голубоватыми волнами, маленькими черными шарами и в конце концов пробивает защиту. Один из шаров врывается внутрь и, ударившись в грудь ведьме, окутывает все тело черной сетью. Плетение начинает сжиматься, шипит, смешиваясь с кровью, вырывает из горла крик. Тело падает на землю, корчась в предсмертных судорогах, не в силах защитить себя.

Воронка над головой колдуна вращается все сильнее, из ее недр слышны стоны и крики погубленных Хранителей и одного ангела.

Стас из последних сил поднимается на ноги, поворачивает надетое на палец кольцо, которое ему подарила принцесса, и мир взрывается мириадами красок. Сначала ничего невозможно рассмотреть, а потом он видит себя словно со стороны.

Вот он крепко стоит на ногах и в упор смотрит прямо в глаза колдуну. Тот ухмыляется и ждет, что же будет дальше.

Маленькое колечко слетает с пальца и вспыхивает ярким пламенем. Стас берет огонь в ладони, он не обжигает, лишь слегка щекочет. Любовно смотрит на него, ласкает и со словами: "Получи, что заслужил!" — швыряет в колдуна. Воронка жадно поглощает новую добычу, с чавканьем пожирая ее.

Неужели ошибка?

Колдун счастлив. Он воспаряет к облакам. Воронка увеличивается, рычит, хрипит и неожиданно набрасывается на самого Балтамора. Он сопротивляется, посылает в нее заклинания, но те лишь усиливают мощь воронки и распаляют ее голод. Еще немного, и колдун полностью скрылся в черном круговороте.

Воронка еще покружила и, быстро уменьшившись, лопнула, оставив о себе одни лишь воспоминания.

Стас без сил упал на землю, и сознание покинуло его. Где-то на краю реальности он видит четверых всадников, которые скачут прямо по воздуху, окруженные клубами сизого дыма. Они, недовольные произошедшим, пришпоривают коней и мчатся вдаль, постепенно исчезая в дымке забвения. Когда Стас пришел в себя, то решил, что это сон или, что еще хуже, он умер и попал в рай. Над ним озабоченно склонились три существа с белыми крыльями.

— Он пришел в себя.

Кто это сказал, понять было невозможно, потому как никто из троих не раскрыл рта. Стас попытался пошевелиться и не без удовольствия понял, что ничего не болит. Приподнялся на локтях и увидел, что находится на том самом месте, где произошла битва. Значит, он победил! И колдуна больше нет! Радость была бурной, но недолгой. Он вспомнил о смерти Хранителей, Ли и Элларии. Они отдали жизни ради него, а он назвал их эгоистами и сказал, что не простит. Как теперь с этим жить? Стас резко вскочил на ноги, напугав трех ангелов, и стал озираться по сторонам. Только бескрайняя зеленая даль и больше ничего.

— Как же так? — спросил он в пустоту. — Неужели на этом все закончится?

"Пойдем с нами, мы все покажем. Закрой глаза", — голоса звучали в голове, и Стас решил, что сошел с ума, но веки послушно сомкнул. Тело стало невесомым. Его окутало что-то мягкое и теплое. Очень хотелось посмотреть, что это такое, но голоса запретили это делать. Ощущение полета длилось недолго, и вот, наконец, Стасу разрешили открыть глаза. Та же трава и небо, только облака не плывут над головой, как это обычно бывает, а стелятся по земле, стоят крутыми белыми стенами, упираясь в бирюзу неба. Стаса подхватили под руки и, подняв над этим великолепием, понесли по воздуху. Бескрайние поля перемежались реками, лесами, красивейшими цветущими садами с деревьями и цветами, которые никогда не увидишь на земле.

Далеко внизу Стас увидел движущиеся точки, и ему непременно захотелось познакомиться с жителями этого замечательного мира, узнать, как они выглядят, о чем разговаривают. Его переполняла эйфория, но чем ближе были фигурки, тем быстрее радость переходила в раздражение. Наконец его опустили на твердую поверхность, где уже ждали три человека и один большой лохматый пес.

— Вы?! Я, значит, их там оплакиваю, корю себя на все лады, а эти тут прохлаждаются. И магистра с лейтенантом сюда же приписали? Да как вам не стыдно?!

Ли, Эллария и магистр несколько секунд смотрели на раскрасневшегося Стаса, а потом вдруг дружно рассмеялись. Пес радостно лаял, прыгая вокруг веселящихся друзей.

— Спасибо тебе, Стас. Ты настоящий герой и заслуживаешь быть Хранителем.

— Так значит, колдун и правда, умер? А кто его убил?

— Настоящие герои всегда отличались скромным нравом, — заметил магистр и пожал Стасу руку.

— Так это я?

— Неужели понял? — хмыкнула Ли. — Скажи, а как ты догадался, что кольцо отдало Балтамору не настоящую Силу, а пустышку? Ведь поэтому ты поступил именно так?

— Кстати, о пустышках, — резко перевел тему в другое русло Стас, — что значили слова колдуна, когда он подошел к Элларии и прокричал "пустая"?

Ли покраснела. Эллария слегка сжала ее руку и ответила за подругу:

— Балтамор не мог воспользоваться Силой самостоятельно, она бы просто уничтожила его. Для вместилища Силы ему нужен был ребенок, чистая душа, которая взрастит ее в себе, а уж колдун воспитал бы его так, как нужно ему.

Стас немного подумал и спросил:

— Значит, ребенок был…гм… в тебе? — Эллария покачала головой, отрицая. — Тогда в Ли? -

снова неверно.

— Я ничего не понимаю, — надулся Стас, — опять эти ваши игрушки.

— Успокойся, мы все тебе расскажем, только пообещай, что не будешь злиться, это для общего блага.

— А почему я должен злиться?

Наступила немая сцена, которой могли бы позавидовать лучшие постановщики "Ревизора". Наконец, дружный хор сказал:

— Ребенок в тебе… но это временно!

— Что?! Ребенок? Во мне?!!

Стас скакал, как ужаленная мартышка, и стряхивал что-то с живота, будто пытаясь избавиться от внезапно свалившегося "счастья".

— Меня тошнит, — резко остановившись, заявил он, — это токсикоз! Аааа! И грудь набухла! Что делать?! Каким местом я буду рожать?

Никто не рисковал давать советов, а просто стояли и наблюдали за развитием событий.

— Хочу арбуз, — вдруг плаксиво попросил он, — с селедкой. И прямо сейчас, немедленно!

Стас топал ногами, размахивал руками и ругал на чем свет стоит того, кто это придумал.

— Это ненадолго, — осторожно влезла в его истерику Ли.

— Ненадолго?! — раздалось гневно в ответ. — Для тебя, может быть, девять месяцев и недолго, а меня за это время из института отчислят! Нужно срочно брать академку.

Его, конечно же, никто не понял, а Стас продолжил свою тираду:

— Что вы все стоите как истуканы? Я что, должен все делать один? Надеюсь, в этом мире есть приличный магазин детской одежды? Как я назову ребенка? В какую школу отдам? КТО ЕГО ОТЕЦ?!?

Стаса успокаивали долго и успокоили только тогда, когда путем несложного заклинания ребенок вернулся на свое законное место.

Как объясняла Лилуйана, у ангелов есть четкая иерархия. Есть ангелы войны, ангелы труженики, ангелы хранители и так далее. В хранители обычно берут девушек, а юноши становятся воинами. Естественно, ангелы не растут в огороде, им нужно продолжать род.

Стас покраснел, не решаясь спросить, как это происходит у ангелов, но Ли его опередила:

— Ангелы — непорочно зачатые существа. По достижении определенного возраста, который по земным меркам считается совершеннолетием, некоторые ангелы удостаиваются огромной чести стать матерью.

Стас вздохнул, кажется, с облегчением. Его очень порадовал тот факт, что девушка, к которой он был неравнодушен, такая. И пусть у него нет шансов, ведь ангел и смертный… они, если честно, не пара, не пара, не пара…

— А теперь вам пора домой, — объявила Эллария, но ее слова не были восприняты с энтузиазмом, хотя еще совсем недавно Стас мечтал о том, чтобы вернуться в родной мир.

Расколдованный лейтенант умолял оставить его здесь, и даже будет лучше, если ему вернут собачью шкуру. Естественно, ему отказали. Эллария сплела заклинание, и в воздухе материализовалась самая обычная деревянная дверь с медной ручкой.

— И это все? — Стас недоверчиво постучал по дереву. — Переход сюда был куда эффектнее.

Эллария хмыкнула, но удержалась от комментариев.

Первым решил пойти лейтенант. Бросив напоследок по-собачьи преданный взгляд в сторону магистра, он потянул за ручку, дверь без труда отворилась, впустив крики чаек, шум волн, радостные визги отдыхающих. Неженко шагнул и уже из другого мира помахал всем рукой.

Стас долго не решался сделать этот шаг. Он знал, что сказки имеют обыкновение заканчиваться, вот и его сказка подошла к своему концу, пролетела, как курортный роман, оставив лишь воспоминания о теплом ветре и соленых брызгах. Он, наконец, решился и… ударился лбом в дерево. Проход испарился перед самым его носом, не позволив пройти.

Стас посмотрел на побелевшие лица провожающих и с виноватой улыбкой уточнил:

— Значит, я остаюсь?

ЧАСТЬ 2   Некоторое время спустя. Верхний мир (город Ангелов)

 — Серафимы и Херувимы — самые близкие к престолу Вседержителя. Далее идут Силы, Власти и Начала. Они в основном занимаются прославлением трона и пением псалмов. Ты не слушаешь?!

Ли схватила Стаса за руку и повернула к себе лицом.

— Повтори все, что я сейчас говорила, — она сложила руки на груди в ожидании ответа и уточнила, — с самого начала.

Стас замялся и покраснел. На его лице заиграла виноватая улыбка. Он, и правда, прослушал все, что говорила ему ангел, но не потому, что ему было неинтересно, просто вокруг столько всего необычного, что хотелось охватить все сразу. Ну как не засмотреться на странное существо с львиным телом и головой орла, да еще с шестью огромными крыльями. Кажется, их называют грифонами. Но откуда они в раю? А деревья, что растут прямо из воздуха, не доставая до земли спутанными корнями. Хотя, тут и земли нет в том представлении, которое имеют о ней люди. Или птицы, переливающиеся всеми цветами радуги. В мире смертных такого не увидишь.

— Прости, Ли, ты, кажется, начинала рассказывать о дворце вашего короля? Или нет?

Ангельское терпение явно было на исходе. Лилуйана сжала кулачки и, с трудом улыбнувшись, процедила сквозь зубы:

— Ты, наверное, имел в виду Престол и Вседержителя?

Стас энергично закивал.

— Так вот, напомню, об этом я рассказывала тебе вчера. Значит, сейчас начну все с самого начала. Итак, Серафимы…

Положение спас высокий красивый ангел в нежно-голубой тоге. Он поздоровался со Стасом и Ли и пригласил на дневное пение псалмов в центральный сад. У этого ангела не было крыльев, как и у многих живущих в этом мире. Ли объяснила, что крылья здесь не роскошь, а необходимость, и дают их только ангелам-хранителям, боевым ангелам и архангелам, то есть тем, у кого есть необходимость летать на землю или в другие миры. Остальным крылья без надобности, они вполне способны передвигаться пешком или, в случае крайней необходимости, на колесницах и грифонах.

В саду стоял негромкий гул. Здесь собрались почти все жители города, не считая тех, кто отправлен на задание или по какой-то уважительной причине не смог придти. Вообще, пение псалмов во славу Вседержителя не было обязанностью, сюда приходили все желающие без какого-либо принуждения, но почему-то никто не пытался отлынивать. Стаса и Ли пригласили пройти на лучшие места, с которых как на ладони был виден сад и собравшиеся небожители.

Стас уже несколько раз бывал на этом мероприятии, но снова и снова удивлялся, насколько следующее пение отличалось от предыдущего. Он даже подумал, что если бы звезды эстрады в его мире могли так же удивлять своих зрителей, то им просто цены бы не было, а то сплошные клоны и клоуны.

Как бывало каждый раз, гул стих резко и неожиданно. Ангелы, архангелы, серафимы и иже с ними синхронно закрыли глаза, и над садом полилась музыка, в которой едва угадывалась песня с неясными словами. Звуки завораживали. В момент пения псалмов все вокруг затихало, хотя они не были громкими и навязчивыми, перетекая из уст в уши, словно весенний ручеек, пробившийся из-подо льда и снега, спешащий одарить живительной влагой первые проснувшиеся цветы.

Стас боялся заснуть, потому как пение убаюкивало лучше любой колыбельной, но всякий раз, едва переступая грань между сном и явью, он возвращался и музыка несла его дальше, словно на невесомых крыльях ангела.

— Идем, — услышал он знакомый голос и, открыв глаза, посмотрел на улыбающуюся Лилуйану.

С того дня, как Стас смог победить колдуна и не захотел возвращаться в свой мир, многое изменилось. Эллария вернулась в замок к отцу и очень скоро вышла замуж за принца, который оказался вампиром. Но, в отличие от печально известного Арчи, он не стремился к мировому господству и был вполне доволен своим положением.

Магистр по-прежнему жил в избушке Вергилии, которая нашла в себе силы простить его, и кажется, у них тоже намечалась свадьба. Тем более что после того, как сына ведьмы все же забрали с собой нимфы, она осталась совсем одна.

Неженко уволился из органов и написал фантастический роман о приключениях простого милиционера в сказочном мире. Его издали огромным тиражом, и теперь бывший лейтенант переквалифицировался в писателя, о чем совсем не жалеет. И только Стас немного заскучал. В своем нежелании возвращаться он увидел знак судьбы, решив, что его ждет еще одна важная миссия, но время шло, а ничего так и не происходило. Он жил в городе ангелов, где известная поговорка работала на все сто процентов: тишь да гладь да божья благодать. Правда, самого Вседержителя он так и не увидел, потому как не каждому это дано, только самым близким слугам и архангелам.

Очень скоро жизнь в небесном мире Стасу откровенно наскучила. Казалось бы, чего еще нужно: тихо, спокойно, нет никаких проблем и забот, но мысленно он все чаще возвращался в то время, когда каждый день приходилось бояться за свою жизнь, кого-то спасать, от чего-то спасаться. Здесь ничего подобного не было. Всего развлечений — пение псалмов, пара полетов на грифоне и ежедневные прогулки по местным достопримечательностям, если для этих мест вообще применимо понятие времени. Ни дня, ни ночи, ни утра, ни вечера, просто бесконечное что-то. Даже то обстоятельство, что рядом находилась девушка, которая ему не просто нравилась, мало спасало положение. Да к тому же девушка эта не могла стать его даже в самых смелых мечта, поэтому приходилось стиснуть зубы и бродить с ней рядом, делая вид, что это только дружеский интерес.

Но как раз в одну из таких прогулок и случилось то, что в последствии заставило Стаса забыть о спокойных временах, которые так наскучили.

— Ли, почему мне нельзя посмотреть, как прибывают души и что с ними происходит потом?

Стас уже битый час уговаривал ангела пойти на уступки, но Лилуйана была непреклонна. На все просьбы и мольбы она отвечала категоричным отказом, ссылаясь на то, что в принципе, возможно все, но лишь с разрешения начальства, которое сейчас никого не принимает, так как готовится к чему-то грандиозному. К чему именно Стаса так же не касалось.

Стас уже было приготовился к новой порции уговоров, как вдруг услышал топот копыт. Это была еще одна непонятная для него штука. Под ногами простиралась бесконечная белая гладь, по своим физическим свойствам далекая от асфальта и даже плотно утрамбованной почвы, а звуки шагов или как теперь копыт были слышны очень отчетливо. Вслед за звуком прямо из воздуха один за одним появились четверо всадников на белом, рыжем, черном и сером конях. Всадник на белом коне в одной руке крепко держал поводья, а во второй сжимал боевой лук. Обладатель рыжего скакуна размахивал длинным, сверкающим мечом. Восседающий на сером жеребце поднял высоко над головой копье, словно готовясь метнуть его, вот только найдет цель и… Но самым странным казался в этой компании оседлавший вороного коня. Он не имел никакого оружия, вместо оного в левой руке его покачивались чаши серебряных весов.

Все четверо были облачены в сверкающие доспехи и развивающиеся на ветру плащи, на которых золотом горел знак Омеги. Точно такой же знак красовался на груди у каждого жеребца.

На секунду кони встали на дыбы и заржали, выпуская из ноздрей струи пламени. Стас интуитивно загородил собой Лилуйану, но всадники, не посчитав этих двоих серьезным препятствием, проскакали мимо и очень скоро исчезли из вида. Молодой человек был уверен, что однажды уже встречался с ними, но не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах.

— С тобой все в порядке?

Несчастный ангелок обхватила себя руками за плечи и дрожала, как побитый щенок. В ее глазах горел неприкрытый ужас, и Стас понял, что случилось нечто непредвиденное.

— Ли, кто они? Почему ты так испугалась?

— Э-э-э… Это всадники… — у Лилуйаны пересохло во рту и она с трудом могла отвечать, — всадники, просто всадники… на прогулке.

Больше она ничего не сказала. Стас сделал вид, что поверил и успокоился, но для себя решил, что обязательно разберется в этой ситуации. Конечно, он понимал, кроме Лилуйаны с ним вряд ли кто-то будет разговаривать на подобные темы, а то, что это очень серьезно, Стас точно понял по выражению лица ангела. Значит, остается ждать, когда она сама все расскажет.

— Ты, кажется, хотел посмотреть распределитель душ? — неожиданно спросила Ли.

— Да, — на миг воодушевился Стас, но тут же сник. — Для этого ведь нужно разрешение.

— Считай, что мы его уже получили. Подожди меня здесь.

Ли исчезла, но вскоре вернулась. Она свистом подозвала грифона, прошептала что-то ему на ухо, животное согласно кивнуло и приглашающе присело.

Ли завязала Стасу глаза, потому как место, которое она собиралась показать ему, было секретным и не каждый ангел знал, где оно находится, не говоря уже о смертных.

Полет на чудо-звере был вполне комфортным, приятный ветерок обдувал лицо и играл с волосами. Сзади Стаса нежно обнимала Лилуйана. И хотя он понимал, что это только для того, чтобы не свалиться с огромной высоты, ему все равно было приятно. Но, с другой стороны, у Ли ведь есть крылья, а соответственно, и бояться упасть она не должна. На лице парня заиграла улыбка.

— Слезай, приехали, — голос ангелочка вырвал его из мечтаний, — но прежде, чем ты увидишь то, что хотел, подпиши бумажку.

Ли протянула Стасу листок, исписанный незнакомыми символами, в самом низу которого стояла галочка.

— Подписка о неразглашении? — хмыкнул Стас.

— Откуда ты знаешь язык архангелов?

— Да ничего я не знаю, просто догадался. Где подписать?

Золотых ворот, тянущейся к ним длинной очереди и апостола Петра с ключами не было и в помине. Точнее, очередь как раз имелась, но на этом сходство заканчивалось. Собственно, это были все познания Стаса о загробном мире и то, что он увидел, разительно отличалось от его представлений.

Вдаль, насколько хватало взгляда, тянулась вереница ангелов. Перед каждым в воздухе парило маленькое облачко, на котором расположился… Стас на всякий случай протер глаза, но видение не исчезло — это были самые настоящие жидкокристаллические мониторы. Небожители ловко работали мышками и набирали что-то на клавиатурах. Периодически раздавались возгласы: "Свободный ангел!" — и к сотруднику распределителя подходил человек из, казалось бы, бесконечной очереди.

— Очередь действительно бесконечная, — Ли сжала ладонь Стаса, — ангелы ни на миг не прекращают работать, принимая новоприбывших. Давай, подойдем ближе.

— А мы не помешаем процессу? — Стасу не хотелось признаваться, но было очень страшно. Кроме людей в очереди находились вампиры, оборотни и другие жуткие существа. Ни на ком не было никакой одежды. Очередь продвигалась в полной тишине, нарушаемой лишь возгласами ангелов и щелчками клавиш. От этого мурашки бежали по телу.

— Нас никто не увидит, — успокоила Ли, — идем.

Они подошли к ближайшему ангелу одновременно с рослым вампиром. Тот подал ангелу бумагу, по всей видимости, анкету, потому как небожитель стал зачитывать имя, титул, место рождения и жизни кровопийцы. Вампир согласно кивал, но не произносил ни единого слова. Ангел поставил на анкете круглую красную печать, занес что-то в компьютер и жестом предложил проследовать далее.

— Что означает красная печать? — шепотом спросил Стас, хотя говорить тихо необходимости не было.

— Этого вампира Вседержитель согласился принять в Верхний мир, потому как он всю жизнь подавлял свои инстинкты и пил кровь только с согласия жертвы, не убивая последнюю.

— А разве такое бывает?

— Бывает, но, к сожалению, очень редко. Вот, кстати, интересный экземпляр, взяточник и бюрократ по жизни, здесь ему придется несладко.

Стас посмотрел на седого мужчину с каким-то болезненным румянцем на лице и заискивающей улыбкой. Он подошел к ангелу, но тот словно не замечал "клиента". Мужчина нетерпеливо перетаптывался с ноги на ногу, бесшумно открывал рот — никакой реакции.

— Ему придется ждать, — пояснила Ли, — точно так же, как он заставлял ждать страждущих, приходящих к нему за помощью, при жизни он занимал довольно высокий пост.

Очередь, получив беззвучный сигнал, стала огибать мужчину и проходить к следующему свободному ангелу.

— И долго ему придется ждать?

— Возможно, целую вечность, ангелы никуда не спешат. Потом его заставят собрать кипу бумажек и на каждой проставить тысячи подписей, но нужного небожителя никогда не будет на месте, и так он будет бегать, пока не признает свою вину и раскается. А потом его отправят в Нижний мир для очищения, после чего Вседержитель, возможно, пересмотрит свое решение и позволит светлой душе разгуливать в райских садах.

Стас слушал как завороженный и сам не заметил, как они с Ли оказались в самом начале очереди. Но и здесь, вопреки ожиданиям, не оказалось никаких золотых ворот, а только три деревянные двери. Правда, они были огромные и одновременно в каждую могли пройти не меньше дюжины человек. Двери были закрыты, но как только от очереди отделялся человек, вампир, оборотень и иже с ними, одна из них отворялась и тот знал, куда ему уготовано попасть.

— Первая дверь ведет в Город Вечного Покоя и Умиротворения, — не дожидаясь вопроса, принялась объяснять Лилуйана, — во вторую попадают души, совершившие небольшие провинности — в твоем мире это место зовут Чистилищем. А из третьей двери прямой выход в Нижний мир.

— А почему грешники сразу не попадают в Нижний мир? Зачем создавать очередь и занимать ангелов работой, если неугодных можно сразу отправить в ад?

— Во-первых, все на земле суть дело рук Вседержителя, а Нижним миром правит могучий демон, падший ангел. Он является всего лишь исполнителем воли Вседержителя и не может решать, кого забрать в свою вотчину. Во-вторых, многие души раскаиваются уже здесь и, пройдя недолгий процесс очищения от мелких грехов, сразу попадают в рай. Ну и в-третьих, это не наше с тобой дело, все заведено именно так и не иначе.

Стас обиженно засопел. Он не любил, когда женщины оказывались умнее него.

— Надеюсь, ты удовлетворил свое любопытство? Тогда нам пора возвращаться. Только давай сначала дойдем до источника, я хочу пить.

Снова завязанные глаза, полет на грифоне и в перспективе монотонное течение райской жизни. Стас подумал и решил вернуться домой, ведь здесь его ничего не держит. Побродив немного, он хотел сказать об этом Ли, но та куда-то исчезла, даже не предупредив его.

"Ну ничего, позже расскажу, а сейчас нужно поспать".

Уже проваливаясь в дрему, он почувствовал, как чьи-то сильные руки подняли его тело и перенесли на мягкое облако-кровать.

— Спасибо! — пробормотал он сквозь сон.

— Надеюсь, ты не возненавидишь меня теперь, — ответил голос, но парень уже не слышал, он крепко спал.

Сколько длился сон, Стас не знал, потому как открыв глаза, он увидел все тот же непрекращающийся ДЕНЬ. Он даже представить себе не мог, что так сильно можно мечтать о СУМЕРКАХ, ВЕЧЕРЕ и НОЧИ. Внимание привлекли голоса. Один принадлежал Лилуйане, а второй незнакомый мужской.

— Почему вы сразу все ему не рассказали? — шипела Ли. — Он имел право знать.

— Девочка, ты еще слишком молода, — отвечал мужской голос, — со временем ты поймешь, что иногда правду лучше скрыть.

— Но ведь он едва не погиб тогда в поединке с колдуном. Неужели человеческая жизнь для вас ничего не значит?

— Что стоит одна жизнь против миллиардов таких же? И потом, после смерти он обязательно попал бы к нам и, конечно же, без очереди прошел сразу к Престолу. А почему ты собственно так за него переживаешь? Уж не влюбилась ли?

— Вот еще, — фыркнула Ли, — просто он видел Всадников Апокалипсиса. Мне даже пришлось показать ему распределитель душ, чтобы отвлечь от размышлений.

— Но как?

— Не волнуйтесь, я получила разрешение на это, тем более что по возвращении в свой мир он забудет обо всем, что видел здесь.

— Это очень рискованно, ты поступаешь опрометчиво.

— И вы говорите мне о риске? Вы, кто послал простого смертного на верную гибель, не предупредив о серьезности миссии?

— Он не простой смертный, а Хранитель, не забывай. Да, и потом, он ведь справился и все счастливы.

— Тогда почему Всадники снова появились?

— Я не могу тебе сказать.

Голоса стихли. Стас некоторое время лежал молча, боясь выдать себя. Вскоре к нему подошла Ли и тронула за плечо. Он сделал вид, что только проснулся и, сладко потянувшись, улыбнулся ангелочку.

— Не нужно притворяться, — неожиданно резко сказала Лилуйана, — действие сонного зелья давно закончилось. Я специально дала тебе меньшую дозу, чтобы ты сам все услышал. Там, на источнике, я добавила его в твою воду.

— Вы говорили обо мне?

Ангел согласно кивнула.

— Может, теперь ты, наконец, расскажешь мне все, что знаешь. Сама сказала, я имею право знать.

— Приготовься к тому, что правда будет жестокой. Ты уже знаешь, что попал в наш мир неслучайно, ты Хранитель одной из семи частей Магии. С самого начала тебе было предначертано бороться со злом, но это лишь верхушка айсберга, от тебя скрыли правду. Семь Хранителей существовали всегда, и зло, которое пыталось захватить их Силу, тоже было вечно. Раз в тысячу лет сильный колдун или ведьма пытались отнять у Хранителей их тайну, и раз в тысячу лет один из Хранителей выходил на бой против зла. Не каждый выживал, но на его место приходил другой и все повторялось сначала. Менялись времена, эпохи, неизменно было одно — победа добра над злом. Единственный способ победить Балтамора был отдать свою жизнь, только не в этот раз, я дала тебе кольцо, которое защищает ангелов от любого врага. Но оно способно проявить свою Силу только один раз, и теперь это просто украшение, не более.

— Значит, ты спасла мне жизнь?

— Я твой ангел-хранитель и не могла поступить иначе, а даже если бы и могла, ничего бы не изменилось.

— Спасибо!

— Не благодари. В этом трудно признаться, но я спасала не тебя, точнее, не тебя одного. Если бы Балтамор завладел Силой Хранителей, то впустил бы в мир Всадников Апокалипсиса, несущих смерть. Это их ты видел сегодня: Голод, Мор, Война и Раздор — безжалостные убийцы, которые рождены из ненависти.

— Не вини себя, ты делала большое дело. Тот, кто был в этой комнате, прав, одна человеческая жизнь не стоит миллиарда таких же. Теперь все позади и тебе нечего бояться.

И тут его бросило в жар от собственной догадки.

— Подожди, но ведь колдун умер, а тысяча лет еще не прошла, зачем Всадники явились сюда?

— Я бы тоже хотела получить ответ на этот вопрос, но, увы. Прости меня! А сейчас я верну тебя в твой мир и ты забудешь обо всем, что видел здесь. Не вспомнишь даже о том, что ты Хранитель, потому как твоя миссия выполнена и, скорее всего, Магия покинет тебя вскоре.

— Но я не хочу возвращаться!…

Последние слова Стас выкрикнул, сидя на спасательной вышке на берегу Черного моря. Никто не обратил на него внимания, а сам он решил, что просто задремал и увидел плохой сон.

Арчи

Седой дряхлый старик с ненавистью смотрел на свое отражение в зеркале, скаля пожелтевшие клыки. Он снова и снова прокручивал в памяти тот день, когда, вдохновившись Силой, позволил себе то, о чем мог только мечтать. Вспоминал ее неповторимый аромат и вкус. Такая сладкая, с едва уловимой горчинкой. Всего нескольких капель хватило для того, чтобы почувствовать себя Богом. Да, именно Богом. Тогда он был непобедим и всемогущ, но Cила быстро покинула его, высосав на прощание все соки.

В тот день он убил своего приемного отца и жалел только об одном, что смерть забрала того слишком быстро, не позволила насладиться агонией ненавистного существа, этого мерзкого червя, который превратил жизнь своего "сына" в настоящий кошмар.

С тех пор он ни разу не покидал своей тюрьмы, вот уже три года питаясь подвальными крысами, запивая гнилой водой, заполнявшей все тот же подвал. Арчибальд ненавидел себя, ненавидел Марселя, который превратил его в себе подобного, не спросив согласия жертвы, но больше всего ненавидел ведьму, из-за которой теперь подыхал запертый в каменном мешке.

Подниматься наверх, в покои, уже не мог и не хотел, да и ходил-то еле-еле, передвигаясь все больше ползком. Не было сил даже для охоты, а так хотелось мстить. Он достаточно ждал и хорошо продумал план мести, но мозг разрывало от безысходности, ведь ему даже перешагнуть порог замка не удастся, а если и выбраться наружу, то далеко не доползти, его самого сожрут волки.

Он хотел рвать проклятую ведьму на части, вгрызаться в ее горло и медленно пить из нее жизнь, слышать ее стоны и мольбы о пощаде, которой, конечно же, не может быть. Он проклинал тот день, когда решил завладеть ее жизнью, телом и душой.

Старик с трудом поднял с пола камень и, собрав остаток сил, швырнул в стоявшее зеркало. Осколки брызнули в стороны, врезались в кожу, только он уже не чувствовал боли. То, что творилось в его черной душе, не шло ни в какое сравнение с этим.

— Я отомщу тебе, ведьма, — из последних сил прорычал он, — даже если для этого мне придется умереть.

Неожиданно раздавшийся голос заставил его вздрогнуть.

— Здравствуй, Арчи! Интересно, как долго ты сидишь и скулишь в этом гадюшнике? Еще не пожалел, что предпочел ее мне?

Вампир повернул голову и увидел предводительницу ведьм Карению Сурчак, которая сверлила его темно-вишневым взглядом и издевательски улыбалась. Она совсем не изменилась. Такая же молодая, красивая и опасная. Арчи отвернулся и закрыл лицо руками для надежности.

— Убирайся, — прохрипел он, — не хочу, чтобы кто-то видел меня таким.

— Ты решил сдохнуть как побитая собака, в одиночестве? А как же месть? Я знаю, ты ведь хочешь отомстить.

Плечи вампира беззвучно задрожали. Он постарался отползти в сторону, но силы покидали его с каждым мгновением и даже это уже давалось с трудом.

— Не могу поверить, — охнула ведьма, — ты плачешь? А не ошиблась ли я замком? Где тот Арчи, которого я знала еще так недавно? Молодой, полный сил, злой и бесстрашный убийца, где он?

— Таким меня знала только ты… точнее, чувствовала, что я такой, — скрипел старческий голос, — все остальные считали меня рохлей и слабаком, но я им никогда не был. Даже в бытность мою человеком я не стелился ни перед кем и не подчинялся чужой воле, за что меня и попытались убить. Ты ведь это знаешь? Знаешь!

Карения подошла ближе и погладила вампира по седой голове, отчего тот дернулся как от огня. Но в этот самый момент он почувствовал, как по венам побежали тонкие ручейки Силы. Зачем она это делает? Что ей нужно?

— Так же, как и ты, я хочу отомстить.

— Ты знаешь мои мысли? Но как?

— В твоем нынешнем положении любой, даже самый слабый маг, будет читать тебя как открытую книгу, а я могу помочь и вернуть тебя к жизни, но у меня есть условия. Если согласишься — будешь жить, а откажешься — я сама добью тебя, хотя это будет для тебя благом.

Он вонзил в ведьму жесткий взгляд, отчего та только рассмеялась.

— Это все, на что ты способен? Глупец, я могу раздавить тебя, как насекомое, если только пожелаю, но вместо этого даю тебе шанс. Хотя, знаешь, я передумала, вижу, что ты смирился со своим жалким существованием и оно тебе, похоже, нравится. Я даже убивать тебя не стану, потому как это ляжет пятном на мою репутацию. А отомстить смогу и без твоей помощи.

Карения развернулась и быстрым шагом пошла к выходу. Она блефовала, но Арчи об этом знать не мог, ее мысли и чувства для него были закрыты.

— Подожди, — наконец выдохнул он, — я слушаю.

Карения улыбнулась и присела рядом с вампиром, показывая свою благосклонность.

— Во-первых, ведьма, которую ты так люто ненавидишь, на самом деле ангел. Да, и не смотри на меня такими глазами, я сама была шокирована. Зато теперь понятна ее мягкотелость, ангелы всегда были слизняками, хотя и обладают немалыми возможностями. Во-вторых, на тот момент, когда она обманула тебя и сбежала, в ее теле находился один из Хранителей, он простой смертный и вообще не из нашего мира. Ну и наконец, в-третьих, у меня есть план, который позволит отомстить сразу всем, но это нелегко и мне понадобится твоя помощь.

— Я согласен на любые твои условия, — вампир сглотнул слюну, — говори.

Ведьма еще немного помолчала, испытывая нервы Арчи на прочность.

— Ты посягнешь мне на верность и станешь моим рабом.

Арчи это совсем не понравилось, что отчетливо отразилось на морщинистом лице, но у него не было другого выхода.

— Согласен?

Вампир едва заметно кивнул и протянул ведьме свою руку, которую она тут же схватила и молниеносным движением полоснула запястье ножом, появившемся в ее руке. Арчи тихо вскрикнул. Ведьма сделала точно такой же надрез на своем запястье и приложила его к ране, чтобы кровь смешалась.

— С этого момента ты мой. Если умру я, то умрешь и ты. По первому моему зову ты обязан будешь явиться, иначе смерть. Любое непослушание или неточное выполнение приказа — смерть. Как видишь, выбор невелик, но ты знал, на что шел, — Сурчак смотрела в улыбающиеся глаза вампира, который быстро молодел. Кожа на лице разгладилась, на щеках появился румянец, губы снова стали сочными и манящими. Блестящие каштановые волосы упали на плечи. И вот уже только что нанесенная рана затянулась, жадно вбирая последние капли крови ведьмы.

Арчи поднялся на ноги, прошелся туда-сюда, словно не веря, что снова может ходить. Он посмотрел на свои руки с молодой, нежной кожей и вдруг упал на колени, обнимая Карению.

— Вот уж не думала, что вампиры на такое способны, — ведьма оттолкнула его от себя, — мне не нужны твои нежности, ты мой раб, а я твоя госпожа, так что держи себя в руках. У нас не так много времени на осуществление плана, так что приготовься к встряске.

Карения закрыла глаза, губы ее зашевелились сначала беззвучно, потом с них начали срываться едва различимые слова, которые становились громче и громче, пока не перешли в крик. По каменному полу побежали пылевые смерчи. Пойманная в один из них крыса запищала, и уже в следующую секунду ее разорвало на части. Арчи скривился от вида плоти, которой ему приходилось питаться последний год, и отшвырнул мыском ботинка раскуроченные внутренности зверька.

— Нужна была жертва, — объяснила девушка, которая стояла сейчас перед вампиром и говорила голосом Карении.

— Я где-то видел тебя, — неуверенно произнес Арчи, на что она расхохоталась и легонько ударила его по щеке.

— Болван, это и сеть настоящая ведьма, которой ты собрался мстить.

— Не говори чепухи, — оскорбился вампир, — я прекрасно знаю, как выглядит мой враг, а это ее ангел-хранитель, я вспомнил. Она была здесь в тот день, когда я убил Марселя.

— Видимо, твой мозг еще не восстановился, — сникла вдруг ведьма, — ну ничего, это временно. Слушай еще раз, как все было на самом деле…

— Ты с ума сошла? Да нас близко к небожителям не подпустят! Я лучше буду твоим рабом до скончания веков, чем приму смерть от руки архангела! — Арчи ходил из угла в угол, за ним внимательно наблюдала Карения. Она не разделяла его паники, потому как все продумала и теперь не понимала, зачем вообще связалась с этим трусом. И убить его теперь нельзя. Ведьма сказала вампиру, что с ее смертью наступит конец и Арчи, но умолчала, что этот закон действует и в обратную сторону. Но одной ей точно не справиться, а этот тупица, как ни странно, идеально подходит на роль мстителя.

— Если туда заявимся мы, то участь наша, скорее всего, предопределена, — Карения дождалась паузы в стенаниях вампира, — но если это будет ведьма и ее муж, кстати, тоже вампир, то никто их не тронет, даже примут с распростертыми объятиями. Я для кого показывала ворожбу со сменой личины? Для той крысы, кишки которой размазаны теперь по полу или для тебя, чьи внутренности недалеки от подобной участи?

Арчи вздрогнул. Он понимал, что ведьма не шутит и уж точно не отступится от задуманного, если вдруг решит убрать его.

— Прости, госпожа, я повинуюсь твоей воле. Говори, что надо делать.

— Вот это другой разговор, — усмехнулась ведьма и повторила ритуал с принесением жертвы.

— Госпожа, ты осталась собой, заклинание не сработало.

— Я внесла в него небольшие изменения, теперь только ты и я можем видить наши истинные обличия, для всех остальных я принцесса арманьякская Эллария, а ты мой муж Лукас де Драко Марийский.

Вампир и ведьма обменялись лукавыми улыбками, и Карения открыла портал.

Анапа. Наши дни

— Стасик, ты будешь мне звонить? — загорелая красотка вешалась на шею темноволосому атлетически сложенному юноше, который мягко пытался ее отстранить. — Это ведь не просто курортный роман? Ты же приедешь сюда на следующий год? Я очень сильно буду тебя ждать. Слышишь?

— Да, Катюш, я обязательно приеду к тебе следующим летом. Извини, мне еще собраться надо, поезд уже через четыре часа.

Спасатель, по которому сходили с ума многие девушки, не мог всерьез увлечься ни одной из них, постоянно вспоминая ту, которую видел во сне. Она была похожа на ангела и исчезала, как только уходила ночь. Несчастный юноша уже боялся своих желаний и не понимал, как можно влюбиться в фантом, призрак, который никогда не встретится в реальной жизни.

Он шел вдоль берега и его окутывали странные обрывки то ли воспоминаний, то ли снов. Вдруг у самой воды он увидел девушку с длинными светлыми волосами. Она повернула голову в его сторону и улыбнулась. Это была незнакомка из его снов! Парень кинулся к ней, но, подойдя совсем близко, понял: нет, не она, даже непохожа.

А в последнее время мучило еще и ощущение, будто что-то забыл или не доделал, но понять, что именно, никак не удавалось.

— Может, я просто на солнце перегрелся? Вернусь домой, и все пройдет само.

Три года Стас жил как во сне. Каждое лето он снова возвращался в южный город, в надежде встретить свою мечту, но она так и оставалась призраком из ночных видений.

— Стасик, — позвал его девичий голосок, — скучаешь? А мы с ребятами сегодня собираемся на Лысую гору. Говорят, там есть пещера, в которой спрятаны сокровища, только их охраняет полчище призраков и никто до сих пор не смог их забрать, может быть, нам повезет? — все это девушка выпалила на одном дыхании и с надеждой посмотрела на молодого человека.

— Катюш, давайте без меня, чего-то настроения нет. Да и рабочее место я оставить не могу, вдруг кто утонет в мое отсутствие?

Стройная девушка в голубом купальнике обиженно оттопырила нижнюю губку, готовясь заплакать. Вот уже третий сезон она безуспешно пытается завоевать расположение этого парня к своей особе, но безуспешно. Катя грешным делом уже решила, что он не той ориентации, и устроила Стасу встречу со своим приятелем Толиком, барменом, "голубизна" которого могла поспорить с цветом анапского неба в жаркий полдень, но эксперимент закончился плачевно. Толик с вывихнутой челюстью попал в больницу, а Катя потеряла в его лице "подружку", которая порой давала очень дельные советы относительно парней и всегда готова была выслушать.

— Ты, Атька, твай и свовочь, — пытался выговорить из-под бинтов Толик, — он мея едва не угобив.

Выйдя из больницы, Толик крепко для себя решил, что у него больше нет знакомой по имени Катя, а пляж, где работал Стас, обходил за сотню метров.

— Ну-ну, — Стас, не переносивший вида женских слез, спустился с вышки и погладил девушку по голове, как ребенка, — я Пашку попрошу, он меня подменит. Когда вы на гору-то эту собираетесь?

— После десяти часов, как жара спадет немного. Колька сказал, что днем и близко не подойдешь, она как вулкан нагревается.

Девушка безбожно врала. План ее был прост. Вечером компания друзей в самом деле собиралась штурмовать пещеру Лысой горы, но Катеньку не привлекали легенды о призраках и сокровищах, она хотела остаться со Стасом наедине. В пещере множество укромных мест, и уж она найдет предлог отбиться от группы, чтобы уединиться с предметом своего обожания.

— Спасибо, Стасик, ты самый лучший! — Катя звонко чмокнула парня в щеку и убежала абсолютно счастливая.

Стас в задумчивости стоял на берегу моря и смотрел вдаль. Вдруг его внимание привлекла странная особа, покачивающаяся на волнах в десятке-другом метров от берега. Девушка на вид не старше двадцати пяти лет смотрела на него в упор. В глазах была такая жалость и тоска, что мурашки побежали по коже. У Стаса проснулся профессиональный инстинкт, и он бросился в воду, чтобы помочь бедняжке. В ее длинных волосах запуталась тина, кожа приобрела синеватый оттенок, она явно давно находилась в воде и очень замерзла, но по какой-то причине не может выбраться на берег. Он подплыл совсем близко к пострадавшей, но та неожиданно нырнула, блеснув в лучах солнца… чешуей на длинном рыбьем хвосте.

Стас похолодел и едва не захлебнулся от неожиданности.

— У меня солнечный удар, — сказал он вслух.

— Сам до берега доберешься или помочь?

Спасатель резко обернулся и увидел парня на водном мотоцикле, который катал здесь всех желающих за умеренную плату.

— Все нормально, спасибо, — буркнул Стас.

Вечером, как и договаривались, друзья встретились, чтобы отправиться к Лысой горе. Всего пришло семь человек. Стас очень обрадовался, когда увидел среди собравшихся своего друга Мишку Акулова, который в этом году тоже приехал отдохнуть. Где-то глубоко внутри он догадывался о намерениях Катюши, но так как был к этому совершенно не готов, Мишка пришелся как нельзя кстати.

Стас уже бывал в этом месте и всякий раз удивлялся, почему гора имела такое странное название. Конечно, она не могла похвастаться слишком уж густой растительностью, но обзывания "лысой" тоже не заслужила. Здесь встречались, в основном, сосны, причем, как сказал Мишка, это деревья каких-то редких видов, в природе никогда рядом не произрастающих, а здесь такое соседство было вроде как и нормальным, деревья чувствовали себя прекрасно.

— Очень странно, — чесал макушку Миша, — эти сосны никак не должны уживаться вместе. Кто-нибудь захватил фотоаппарат?

Оказалось, что захватили все, кроме Кати. Она не собиралась любоваться красотами природы и уж тем более фотографировать их.

— Стас, пойдем уже в пещеру, — тянула она за собой парня, но под неодобрительным прицелом многих пар глаз нехотя, но все же поправилась, — пойдемте все в пещеру. Или мы пришли на гору глазеть?

— Для начала короткий инструктаж, — вперед вышел рослый парень, который негласно был лидером в этой компании, потому как давно занимался геологией и диггерством и знал многим больше, чем все собравшиеся. Даже то, что делал он это на любительском уровне, многое значило.

— Этот вход в пещеру не единственный, и выйти мы можем совершенно в другом конце города или даже за городом. Краснодарский край — это бесконечные подземные лабиринты как естественного, так и искусственного происхождения. В прошлом году в наш город пришел обширный циклон и пять дней без перерыва лил дождь, улицы можно было переходить только в рыболовных сапогах, воды было по колено, поэтому в пещерах до сих пор может стоять вода и не исключается вероятность обвалов. К тому же, не забывайте о подземных озерах, которые могли выйти из берегов. А знаете ли вы, что во времена Османской империи…

— Ну все, хватит лекций, — дружно замахала группа, — Катя права, давайте уже спускаться.

— Подождите, — крошечная девушка в очках на пол лица подняла руку, как будто находилась за партой, — говорят, в этой пещере можно встретить призрак или еще какую нечисть.

— Призраки не относятся к нечисти, — неожиданно для себя и всех остальных вставил Стас. Откуда он это взял, не понял никто, включая его самого, поэтому большого значения возгласу не придали и переключились на девушку, которая снова подняла руку, пытаясь привлечь внимания к своей персоне.

— Так вот, я подумала и сходила в церковь, а там… ну, в общем, вот, — она стала торопливо рыться в своем рюкзачке и извлекать из него небольшие пластиковые бутылочки из-под шампуня, в которых плескалась прозрачная жидкость. Друзья недоверчиво разобрали дары и уставились на нее в ожидании объяснений.

— Это святая вода, — бедняжка сильно покраснела, словно сделала что-то очень постыдное, и посмотрела на свои ладошки — ей бутылочки не досталось.

— Держи, — Стас отдал девушке свое оружие, — все равно против призрака она бесполезна, разве что окропить его кости.

— Откуда ты этого понахватался? — Мишка положил руку на плечо приятеля. — Ты меня пугаешь.

Акулов широко улыбнулся, а вот Стасу было не до смеха, ему совсем не понравились неожиданно открывшиеся знания.

Наконец все угомонились и начали по одному спускаться в узкий лаз пещеры. Катюша с ненавистью смотрела на серую мышку, которой Стас отдал свою воду, и сильно жалела, что не захватила хотя бы бутерброды. Она грубо оттолкнула соперницу, когда та попыталась пролезть в пещеру сразу следом за Стасом и, победоносно улыбнувшись, шагнула в проход.

В пещере было темно и прохладно, что было очень приятно после городской духоты. Почти одновременно зажглись фонарики и по стенам запрыгали тени.

— И куда идти? Тут три прохода, прямо как в сказке: налево пойдешь…

— Тихо ты, — прервал диггер-любитель, — слышите? В центральном проходе вода капает, значит, туда не пойдем, опасно. Из левого тянет ветерок — скорее всего, недалеко выход, а мы только пришли. Значит, идем в тот, что справа.

Возражений не последовало, и группа гуськом потянулась в темный проем, освещая себе путь фонариками.

— Стас, мне страшно, — хитрая Катюша вцепилась в локоть парня, — я пойду с тобой, а то вдруг призрак выскочит.

— И на кой ты ему сдалась? — хмыкнул Мишка. — Кости у него и свои есть, на твои не польстится.

Девушка прошипела что-то в ответ и сильнее прижалась к своему спутнику. Очень скоро она начала прихрамывать, удерживая Стаса, и ему невольно пришлось замедлить шаг. Когда голоса группы стихли, Катя обняла Стаса за талию и предложила сделать привал.

— Я устала, давай присядем тут, — канючила она.

— Прямо на землю? — удивился Стас. — Мы ведь не в лесу, тут ни пня, ни травки.

— Вон тот камень, думаю, очень удобный, — девушка осветила фонариком зеленоватый валун. — Ты сядешь, а я к тебе на коленочки. Мне еще детей рожать, застужаться нельзя.

Стас стиснул зубы, но отказать девушке не смог, поэтому послушно разместился на ледяном камне, а счастливая Катюша тут же плюхнулась ему на колени, забыв о своей хромоте и усталости.

— Так хорошо, — замурлыкала она, — мы с тобой одни в таком романтичном месте, никто нам не помешает, — настойчивая девушка обвила шею парня руками и слегка коснулась губами его щеки.

Стас, как мужчина молодой и здоровый, сопротивлялся недолго и уже через пару минут жарко целовал Катюшу, лаская ее шею, плечи, грудь… Пещера наполнилась сладострастными стонами, в которых любовники не смогли сразу расслышать посторонний звук, беспардонно вклинившийся в эту какофонию. Вот уже кофточка девушки упала на землю, а звук меж тем становился все настойчивее. Более этого, он решил обозначить свое присутствие весьма конкретно.

— Уууу! Долго мне еще тут ухать?

Катя подскочила как ошпаренная и заорала так, что своды пещеры решили успокоить ее, слегка присыпав песком и мелкими камешками — помогло. Пока девушка стряхивала с себя частички породы, Стас встал с камня, осмотрелся по сторонам, да так и плюхнулся обратно, больно ударившись пятой точкой.

Скелет, а точнее один только череп, светящийся тусклым желтым светом, завис в воздухе и с интересом наблюдал за напуганной парочкой.

— Угу-угу-гу! — уже не так уверенно произнес он и прокрутился вокруг своей оси. — Угу!

Катюша, которая пришла в себя раньше Стаса, достала из кармана юбки флакончик со святой водой и стала остервенело обливать из нее призрак. Тот сначала отфыркивался и пытался уйти, но отважная Катюша настигала его снова и снова, тогда он неожиданно очень знакомым голосом попросил:

— Стас, убери эту сумасшедшую, она мне весь реквизит попортит!

— Мишка? — Стас понял, что стал жертвой дружеского розыгрыша, и рассмеялся от двоякости ситуации. С одной стороны, он, и правда, испугался, а с другой, заниматься сексом с Катей ему совсем не хотелось, поэтому Мишка даже помог.

— Катюш, успокойся, это Мишка, — Стас попытался оттащить разъяренную фурию, да только она уже поняла, что на продолжение романтического свидания рассчитывать не приходится, и решила во что бы то ни стало наказать злодея. Воды уже не осталось, Катя всю ее выплеснула на обидчика, и в ход пошла сама тара, а затем и фонарик. Мишка порадовался, что девушка, которая принесла воду, не налила ее в бутылки из под шампанского, и стоически укрывался от ударов. Когда Катя все же успокоилась, Мишка, забрызганный водой, стянул с головы фосфоресцирующую маску и посветил себе на лицо фонариком.

— Успокойся, — просил он девушку, — если бы знал, что ты так отреагируешь, ни за что не стал бы прикалываться. Куда вы вообще пропали? — этот вопрос был адресован Стасу. — Хотя, о чем я спрашиваю. Извините, что помешал, но Коля, наш спелеолог, сказал, что лучше держаться всем вместе, а то в этих лабиринтах заблудиться раз плюнуть. Пойдемте, нужно догнать наших.

Катя, вынашивающая план мести, тяжело дышала, но покорно шла за Мишкой. Как оказалось, обратной дороги он не запомнил. Это стало понятно после часа блужданий по катакомбам. Фонарики в руках парней начали мерцать — батарейки садились. Свой фонарик Катя умудрилась разбить об голову "призрака", и на нее надеяться не приходилось.

— Смотрите, — обрадовался Мишка, — там что-то светится.

И правда, за очередным поворотом виднелся слабый зеленоватый свет. Друзья поспешили к его источнику и вышли к идеально круглому озеру с удивительно прозрачной водой. Дно его было устлано сверкающими камешками, очень похожими на изумруды, именно от них вода приобретала свой нежно-зеленый колер.

— Ух ты! — вскрикнула Катя. — Интересно, они настоящие?

Она подбежала, присела на корточки и запустила руку в воду, попытавшись выловить камешек. Озеро оказалось гораздо глубже, чем показалось в начале, и достать до дна не получилось. Неожиданно вода забурлила и стала покрываться плотным слоем тумана. Катя вскрикнула и отскочила в сторону. Бурление тут же прекратилось, и поверхность снова стала гладкой и прозрачной.

— Что это б-бы-ыло? — прозаикалась девушка. — Я не поняла, это опять твои шуточки?

Катя сверкнула взглядом в Мишкину сторону, но он лишь пожал плечами, отсекая свое отношение к произошедшему. Они перевели взгляд на Стаса, который стоял соляным столбом белый как мел, и даже глаза его словно остекленели. Мишка подергал друга за рукав, но тот не отреагировал. Он снова попытался его реанимировать, на этот раз с силой тряхнув за плечи, но это тоже не помогло. Катя разнервничалась и начала плакать, а потом села на землю, обняла колени руками и стала раскачиваться из стороны в сторону.

— Черт! — ругнулся Мишка. — Да что мне теперь с вами двоими делать? Фонари не светят, группу свою потеряли из-за ваших дурацких поцелуйчиков, теперь еще озеро это странное.

Стас вдруг словно очнулся и направился прямиком к берегу. Он точно так же, как и Катя, присел на краю, опустил ладони в воду, озеро вновь начало кипеть и пениться, появился туман. Потом в самом центре над бурлящей стихией возникла прозрачная девушка с крыльями за спиной. Она смотрела на Стаса грустными глазами, словно просила о чем-то. Миша и Катя поднялись на ноги и встали за спиной друга, боясь даже пошевелиться. В воздухе перед ангелом появился такой же прозрачный ребенок, совсем малыш. Он раскрывал розовый рот в бесшумном плаче и тянул ручки к девушке. А потом появились еще две призрачные фигуры и забрали ребенка. Девушка беззвучно вскрикнула, и все исчезло.

— Лилуйана, — проговорил одними губами Стас, — она меня зовет.

— Кукушка съехала, — ахнула Катюша, обращаясь к Мишке. — Вроде я тебя по голове била, а свихнулся он.

Дело в том, что видение было только у Стаса, но он, понятно, стоял с таким видом, что ребята всерьез испугались.

— Типун тебе, — огрызнулся Мишка, — он просто от стресса отойти не может, вот и колбасит его теперь.

— От какого еще стресса?

— Знамо какого. Зачем ты кинулась его целовать? Перепугался парень, вот теперь стоит, будто его Кондратий обнял, и с воздухом разговаривает.

— Ты, дурак! — взвизгнула девушка и замахнулась для удара, но Миша ловко увернулся и она попала предмету своего обожания между лопаток.

То ли Катя вложила в это всю злобу, то ли Стас в своем нынешнем состоянии был слишком расслаблен, но тело его качнулось и начало сползать по скользкому берегу.

— Держи его! — не своим голосом заорала девушка и вцепилась в парня, но ее сил явно не хватало, и вот уже они оба стремительно приближаются к воде. У самой кромки Мишка схватил Стаса за ногу, что, к сожалению, тоже не помогло. Всплеск, и все трое исчезли. Бурление быстро прекратилось, вода вернула свою прозрачность, но кроме зеленых камешков в озере ничего больше не было.

Ночь была теплой, как обычно в это время года в Анапе. Посреди маленькой деревушки на пыльной тропинке расположилась живописная группа из трех человек. Темноволосого молодого человека, лежащего лицом вниз, крепко держали за ноги и за руки еще двое: парень и девушка. Пробегающая мимо большая серая собака долго обнюхивала всех, пока девушка не открыла глаза и не закричала во всю деревню:

— Волк! Мамочка, тут волк! Помогите! Он меня сейчас сожрет!!!

Несчастный пес, поджав хвост, рванул в ближайшую подворотню, а девушка все не успокаивалась. То, что враг резко сдал свои злодейские позиции, ее не волновало. Теперь она пыталась растормошить своих друзей, а точнее, одного, кто лежал лицом в пыли.

Со всех сторон уже начали собираться люди. Женщины со свечами и факелами вышли на крылечки, а мужчины с дубинами и вилами выскочили за ворота с криками:

— Бей заразу! Откуда только взялся, ведь деревня замагичена от них!

— Значит, оборотень он, — подсказал кто-то и предложил захватить еще и топоры.

Девушка, которая, наконец, попыталась взять себя в руки, подозрительно осмотрелась вокруг, и ничего кроме "здрасти" сказать не смогла. Она сильно испугалась, и было отчего: мужики, не найдя волка, решили, что тот уже обернулся человеком, и плотным кольцом окружили странную троицу. Бесконечное количество вил, дубин и одинокий топор уставились на пришельцев. Стас, у которого в голове плыл густой туман, глупо улыбался, обнажив крепкие белоснежные зубы.

— Глянь, — охнул бородатый мужик, одетый в длинную рубаху и лапти, — одного уже загрыз, а девку на потом оставил. Вон, глаза какие шальные.

Круг из колюще-режущих орудий стал сужаться, по толпе пронесся зловещий стон. Похоже, пришли по их души.

— Вот ведь гадюка, — сплюнул тот же мужик, — понимает, что бежать некуда, решил перед смертью поскалиться. Навались, мужики!

— Стойте! — заорала Катя и выставила вперед руки. — Вы чего взъелись? Не видите, человеку плохо? Помогите его поднять.

Мужики засомневались, но наступать перестали.

Катя, которая приняла их за перепивших отдыхающих из какого-нибудь отеля, решила, что нужно разговаривать спокойно, не делая резких движений. На всякий случай, она еще немного потрепала Стаса, но он никак не хотел возвращаться в реальность.

— Вот так всегда, — вздохнула Катя и чуть слышно добавила. — Как под юбку лезть, так они жеребцы, а как от алкашей взбесившихся спасти, сразу в кусты.

— Девонька, — осторожно начал мужик в лаптях, — парня бы похоронить надо, а то не ровен час в волчару поганую обернется и тогда уж мы тебя не отобьем.

Он ткнул Мишку дубинкой в бок, чем и оживил "труп". Тот вскочил на ноги и осоловело уставился на стихийный митинг. Мужики отпрянули назад и ощетинились своим оружием, а Мишка обернулся к друзьям, не понимая, что происходит. Последнее, что он помнил, было озеро в пещере, потом яркая вспышка и все. Если бы сейчас спросить у Кати, что произошло, она ответила бы то же самое.

— Поздно, — донесся до слуха скорбный стон, — придется обоих валить, да и девку заодно, видать, на роду у нее так написано.

Катя поняла, что сейчас их будут бить, и может быть, даже ногами, а от двоих защитников пользы как от козла молока, значит, нужно спасать положение самой.

— Ты, я гляжу, у них авторитет, — обратилась Катя к мужику без штанов, зато в лаптях, — может, договоримся? Зачем тебе срок мотать за нас, жизнь себе портить, ведь огребешь по полной программе, а ты мужик молодой. Выйдешь вот с такой бородой, — девушка провела ребром ладони в районе своей талии.

— Я староста этой деревни, меня Феофаном кличут. Что-то ты, девка, говоришь путано, уж не ведьма ли ты?

— Ты бы хоть штаны надел для начала, а потом обзывался. И что за деревня? Как мы здесь оказались? До Лысой горы далеко?

— Точно, ведьма! Хватай их, мужики!

Катины вопли потонули в криках разъяренной толпы. Вокруг замелькали вилы, дубины и кулаки. Разъяренные рожи мужиков соединились в безумной карусели. Друзей схватили сильные руки и опутали невесть откуда взявшимися веревками.

— Отпустите меня, дебилы! Я буду жаловаться прокурору! Мой отец у него работает… водителем!

— Ишь, как ее бесы раздирают, — хохотнул кто-то, — вон как матерится.

Несчастную троицу отнесли на самый край деревни и скинули в канаву.

— Полежат тут, а утром солнышко их и спалит, — донеслось сверху.

— Слышь, Феофан, может лучше их того, ну для надежности?

— Нельзя, пост на дворе, теперь даже нечисть право на житье имеет. А так мы и от них избавимся, и перед Вседержителем не провинимся.

— Вот поэтому ты и староста, — уважительно прозвучало в ответ.

В канаве было холодно и мокро. Очень скоро Стас и Мишка пришли в себя, но, связанные по рукам и ногам, не могли даже пошевелиться.

— Я твою рожу запомнила, — кричала Катюша, сплевывая забившуюся в рот грязь, — только попадись мне!

То, что к этому моменту голоса мужиков стихли где-то вдали, только прибавляло девушке смелости.

— Где это мы? — промычал Мишка.

— А х… знает! — не выдержала девушка и опять сплюнула. — Я помню только озеро это дурацкое. Может мы умерли уже, только не поняли до сих пор? Хотя, нет, тогда бы у меня ничего не болело, а так все тело — сплошной синяк.

— Я знаю, где мы, — порадовал начавший, наконец, соображать Стас, — точнее, догадываюсь. Это Арманьяк, одна из его деревень. Надеюсь, до замка недалеко.

— Вот я дура, втюрилась в психа! Арманьяк — это коньяк такой, а тебя, видать, хорошо головой приложили. Надо как-то из веревок выпутаться, я домой хочу.

— Если я прав, то домой мы попадем нескоро, — порадовал Стас, — хотя, когда я был тут в первый раз, в нашем мире всего два дня прошло.

— Мишка, тюкни ему еще раз по башке, может, мозги на место встанут.

— Боюсь тебя разочаровать, но со связанными руками это будет проблематично.

— Подождите немного, сейчас я попробую нас освободить, — пообещал Стас и начал шептать непонятные слова.

Миша и Катя одновременно почувствовали, как веревки, стягивающие руки, стали ослабевать и очень скоро спали. Девушка попыталась вскочить, но поскользнулась на склизкой жиже и рухнула обратно в грязь, подняв шквал брызг. Теперь она очумевшими глазами смотрела снизу вверх на Стаса, который довольно твердо стоял на своих двоих и протягивал пострадавшей руку. Катюше ничего не оставалось, как принять эту помощь, потому как лежать в холодной грязи было не слишком приятно.

Мишка, который смог таки сам встать на ноги, бесшумно открывал и закрывал рот, указывая пальцем куда-то вверх.

— Упыри! Мы пропали! — Стас окинул взглядом костлявых существ с болотного цвета кожей, отдаленно похожих на людей, только у этих глаза горели красным зловещим светом, а из черных прорезей рта торчало по паре клыков и капала густая слюна.

Кровососы с тихим шипением начали спускаться в канаву, передвигаясь на всех четырех конечностях, словно пауки. Этих тварей было не меньше десятка. По одному они никогда не нападали, потому как были, вообще, слабыми, да и трусоватыми.

— Я не хочу умирать, — проблеял Мишка, отползая назад, пока не уперся спиной в стенку канавы. Он начал неистово креститься левой рукой, потому как не был особо верующим человеком и не знал, как это правильно делается.

Три упыря сразу направились в его сторону, облизывая синими языками свои тонкие губы. Мишка затрясся, будто у него случился приступ эпилепсии, и плюхнулся пятой точкой в грязь. Он громко читал "Отче наш", безбожно путая слова и добавляя для верности свои собственные вирши, типа"…избавь меня от упыря поганого и заткни ему пасть хлебом насущным…"

Упыри подползли совсем близко, один вдруг резко бросился на Мишку. Тот зажмурился и поэтому не понял, что произошло в следующий момент. Упырь с визгом отскочил от своей жертвы и, пулей вылетев из канавы, бросился наутек. Его товарищ немного посомневался, но все же повторил маневр и точно так же с воплями покинул канаву, свой обеденный стол. Третий оказался самым умным и не стал сразу кидаться на еду, а для начала решил ее пощупать — крик этого упыря перекрыл два предыдущих. Запахло паленым, и Мишка, приоткрыв один глаз, увидел, как дымится и тлеет покрытая морщинистой кожей когтистая лапа упыря. С рыком и шипением убийца отполз в сторону от несостоявшегося праздника живота и дал всем команду нападать на людей.

— Что ты им сказал, почему они от тебя как ошпаренные удирали? — тихо спросил Стас у ошалевшего друга. К ним медленно, но верно подбирались оставшиеся семеро упырей.

— Я читал молитву и крестился еще, но не уверен, что это их напугало. Может, у меня иммунитет противоупыриный? — голос его стал более уверенным, молодой человек даже приблизился к подраненному чудовищу и слегка пощекотал кровососа по пузу, на котором тут же появился довольно глубокий ожог. Несчастный взвыл и стал остервенело скоблить когтями по пораженному участку. На коже выступили капли крови, которую сразу почуяли другие упыри и, шевеля носами, повернули голову к пострадавшему. Дальше творилось такое, что Катю несколько раз вывернуло наизнанку. Твари накинулись на товарища и стали вгрызаться в живот острыми клыками. Они хладнокровно пожирали его и были похожи на стервятников с той лишь разницей, что жертва была жива и активно сопротивлялась.

— Бежим! Пока они заняты едой, им не до нас! — выкрикнул Стас и помог Кате выбраться из канавы. Мишка легко выскочил сам, подгоняемый паническим ужасом.

— В деревню нельзя, — одернул Стас Мишу, который направился в сторону горящих невдалеке огней, — нас точно на вилы посадят. Бежим в лес, скоро рассвет и вся нечисть уже закончила свою охоту. Упыри, обычно, выходят последними, выискивая падаль.

Мишка и Катя ничего не понимали, но ясно чувствовали, что его лучше слушаться.

Через пару минут бега по кочкам ребята, углубившись в лес, перешли на шаг и вскоре вовсе остановились.

— Что это было? — устало спросила Катя, вытягиваясь прямо на голой земле. — У нас что, коллективный глюк?

— Боюсь, что мы не спим, и все это нам не привиделось, — ответил ей Стас, — не знаю, как объяснить, но мы попали в другой мир и он сильно отличается от нашего.

— Ну все! — вскочила на ноги Катя. — С меня хватит! Вы как хотите, а я пошла домой.

— И ты знаешь, в какую сторону нужно идти? — Миша снял очки и подслеповато прищурился, после чего вернул их обратно на нос. — Я думаю, Стас не врет, да и глупо не верить ему после всего, что здесь произошло. Чисто теоретически, данная ситуация вовсе не парадоксальна, и, при определенных обстоятельствах, вполне возможно произвольное перемещение по так называемым параллельным мирам.

— Я поняла, вы оба психи, — устало сказала Катя. — Мне надо в туалет, дождитесь меня, а то вернусь, а вы по мирам путешествуете.

— Не отходи далеко, неизвестно какие еще особи здесь водятся, — не унимался Мишка.

— Миха, перестань, — перебил Стас, — ненавижу, когда ты начинаешь корчить из себя ботаника. Сейчас не время разводить умные речи. Нужно думать, что делать дальше. Здесь вовсе небезопасно и то, что сейчас упыри от тебя отскочили как ошпаренные, совсем не означает, что другие чудовища поступят точно так же.

В кустах неподалеку раздался шорох. Друзья отошли с открытого места за ближайшее дерево и замерли в ожидании, напряженно вглядываясь в утренний туман. Очень скоро их взору предстала могучая спина, густо покрытая шерстью, которая не могла скрыть стальные мускулы под кожей, что без слов говорило об огромной физической силе их обладателя. Понять, к какому виду принадлежало это существо, было сложно, оставалось только ждать, когда оно повернется лицом.

Чудовище что-то тащило обеими руками, при этом тяжело дышало и отфыркивалось.

— Гоблин, — охнул Стас. — Но он уже должен спать в своей норе.

Молодой человек перевел взгляд на ношу чудовища и едва сдержал рвотный порыв. На земле лежал изуродованный труп человека. Одна рука у него была оторвана, все тело покрывали рваные раны и кровавые корки.

Тут друзья увидели Катю. Отряхиваясь и ругая на чем свет стоит то ли елки, то ли палки, она фактически вывалилась на поляну, вскочила и замолчала на полуслове, глядя на представшую картину. Существо немедленно обернулось, и Катюша, застыв на мгновение, рухнула в обморок. Было отчего, оно лишь отдаленно напоминало человека. Точнее, тело у него было вполне человеческое: две руки, две ноги, а вот голова… Она принадлежала непонятного вида животному, этакая помесь свиньи и медведя. Рыло с пятачком, два торчащих внушительных клыка, из приоткрытой пасти капала слюна. Блестящие поросячьи глазки бегали, словно напуганные светлячки, а небольшие медвежьи уши шевелились, улавливая малейшие звуки. Почти вся морда была покрыта короткой бурой шерстью с розовыми проплешинами — жуткое зрелище.

— Еда! — взревел гоблин и кинулся было на лежащую на земле Катю, но в полуметре от нее вдруг резко остановился и припал на одно колено, никак решил поблагодарить Создателя за посланный подарок.

Стас и Миша смотрели на это, раскрыв рты, они не знали, что делать, да и разве смогли бы они справиться с этой громадиной? Вряд ли.

Тем временем Катя открыла глаза и, встретившись с поросячьим взглядом, завизжала так, что с окрестных деревьев осыпались листья, а на голову гоблина шлепнулось птичье гнездо, из-под которого вытекло что-то склизкое. Но чудовище этого словно и не заметило, оно подняло отбивающуюся и орущую Екатерину на руки очень бережно, словно мать свое дитя, и прижало к груди. От неожиданности Катя даже кричать и отбиваться перестала.

— Королева, вы вернулись, — прохрипел гоблин и, кажется, улыбнулся.

— Фу, гадость какая, — девушка брезгливо поморщилась. — Ты меня всю слюной закапал. Опусти меня на землю, немедленно.

Как ни странно, но тот повиновался и аккуратно поставил девушку на ноги.

— Вот так-то лучше. Ты кто такой? Почему не спишь? Кажется, в это время только упыри охотятся.

Гоблин поспешно затолкал свою добычу ногой в кусты и снова припал перед Катей на колено.

— Королева, я умоляю, вернитесь домой. Без вас там жить просто невозможно. Хозяин сам не свой, наказывает за малейшую провинность, лишает жалования и в еде ограничивает, а мне нужно хорошо питаться, вы ведь знаете, у меня желудок слабый.

— Что ты несешь? Объясни толком, какой хозяин и кто тут королева? Я?

До нее начало доходить. Катя посмотрела на ребят, ища поддержки, но, не обретя оной, снова повернулась к гоблину.

— Допустим, свиноголовый, что я и, правда, королева…

Гоблин радостно закивал и потянул к девушке ручищи.

— Эй, убери лапы! Я повода не давала! Отвечай на вопросы и отойди от меня на пять шагов.

Монстр послушно отмерил необходимую дистанцию и раззявил пасть для объяснений.

— Королева, вас, наверное, одурманили или еще чего, да только хозяин мне башку снимет, если я вас не верну. Какое же все-таки счастье, что я вас нашел, а то он просто рвет и мечет…

— Ты дебил? — разозлилась Катя. Она уже понимала, что этот мешок мускулов не причинит ей вреда и по какой-то неведомой причине станет исполнять все ее прихоти, поэтому могла себе позволить такое обращение. — Объясни толком, что ты от меня хочешь, иначе я не знаю, что с тобой сделаю.

Тут случилось невероятное: жуткий монстр, который при желании мог бы переломить стоящую перед ним пигалицу пополам, вдруг затрясся, будто сильно замерз, и даже стал меньше ростом. Катя, воодушевленная своим успехом, сделала страшное лицо, вытянула перед собой руки и двинулась в сторону монстра.

— Мама! — гоблин завизжал высоко, как только мог, и ловко взобрался на ближайшее дерево.

Правда, пробыл он на нем недолго. Не слишком толстый ствол прогнулся под его весом и с оглушительным треском обрушил спасавшегося в пыль.

Катя весело рассмеялась. Гоблин лежал на земле, не подавая признаков жизни.

— А мне уже нравится это место, — хмыкнула девушка, — может, я здесь и задержусь.

— Другого выхода у нас просто нет, — буркнул Стас, — если только кто-нибудь не поможет нам вернуться домой.

— Ну и ладно, — неожиданно легко согласилась Катя, — за мной никогда такой громила не ухаживал. Пусть страшный, я его свожу на эпиляцию, к стоматологу, косметологу, и будет у меня личный телохранитель. Давайте приведем его в чувства. Эх, жаль, у меня святой воды не осталось. Хотя для него она, наверное, как кислота.

— Нет, — возразил Стас, — на гоблинов святая вода не действует. Конечно, приятным такой душ не назовешь, но и большого вреда он монстру не причинит. И я, кажется, догадываюсь, почему упыри отскакивали от Мишки, как комары от фумитокса.

— А я уже и сам все понял, — опередил его Миша, — перед тем, как попасть сюда, "королева" облила меня такой водой, а для упырей, как известно, это верная смерть. Вот только у нас ее больше не осталось, и придется защищаться, чем придется.

Тем временем гоблин пришел в себя и, пользуясь тем, что про него временно забыли, постарался уползти в кустики, но не успел, Катя оказалась проворнее, схватила монстра за ногу и потащила на себя. Ну как потащила, попыталась. К сожалению, она не рассчитала свои силы и пропахала пару метров вслед за улепетывающим гоблином, который, похоже, и не заметил незваного пассажира.

— Стой! Урод! Придурок! Остановиииись!!!

Монстр, наконец, понял, что просто так ему уйти не дадут, и решил сдаться на милость судьбы. Он поднялся с четверенек, стряхнул пыль с коленей и зазевавшуюся Катюшу.

— Ах, ты… Да я тебя…. Да чтоб ты…

Катя не могла выговориться от избытка эмоций. А еще ей было очень больно, ручища у монстра была тяжелее кузнечного молота.

— Королева… — поросячьи глазки поползли на лоб, шерсть встала дыбом и мгновенно пропиталась потом. — Простите! Только не убивайте, я искуплю… Я для вас… Да я… Да вам…

Бедняжка гоблин, похоже, перенял манеру общения "своей королевы".

Катя с самыми серьезными намерениями покалечить монстра, пусть даже ценой собственной жизни, двинулась на здоровенную тушу. Девушка грозно сдвинула брови и оскалила маленькие белые зубки, которые против клыков гоблина были… да их просто не было. Она тихонечко зарычала и растопырила пальчики с острыми ноготками. Стас и Мишка всерьез испугались за жизнь своей подруги, но, как оказалось, напрасно. Монстр взвыл дурным голосом и предпринял вторую попытку влезть на дерево.

— Вот уж дудки, — не успокаивалась Катя. — Внимание, я сейчас тебя бить буду!

Гоблин решил спасаться бегством.

Через четверть часа игры в салочки запыхавшаяся Катюша и сильно напуганный монстр стояли друг напротив друга, а Мишка и Стас ждали развития событий.

— Не смей убегать, — сквозь одышку выговорила Катя, — я тебя сейчас настигну и сниму шкуру, а из бивней сделаю себе кубки для вина, понял?

Монстр, сглотнув, несколько раз коротко кивнул.

— То-то же. Иди сюда, — девушка поманила гоблина пальцем, но тот отрицательно покачал головой и попятился назад, ломая кусты.

— Королева, простите меня, — взмолился несчастный, — давайте сядем, и я все вам расскажу. Вы ведь обо всем забыли?

— Аааааа!!! Нет, вы видите, он издевается надо мной! Да я уже битый час пытаюсь из тебя хоть слово вытянуть, дубина ты стоеросовая! И куда я сяду, по-твоему? Тут даже пня никакого нет, а на земле холодно.

Гоблин воспринял слова как приказ и, вытащив из ножен меч, одним ударом срубил довольно толстый ствол дерева, на месте которого остался гладкий пень. Катя присела и блаженно вытянула ноги.

— Рассказывай давай, а не то я точно тебе клыки пообломаю, — Катя погрозила чудовищу кулачком, и тот рассказал, активно жестикулируя и приправляя историю яркими подробностями.

От услышанного у всех троих уши завернулись в трубочки. Оказалось, что монстр признал в Кате жену правителя Нижнего мира, три года назад она сбежала от законного супруга и скрылась в неизвестном направлении. С тех пор ее искали все слуги Владыки, но поиски так и не увенчались успехом. И вот настал тот счастливый день, когда гоблин, которого, кстати, звали Морганул, совершенно случайно нашел королеву. Теперь он очень надеется, что та согласится вернуться домой.

Морганул уставился на Катю умоляющим взглядом. Как показалось девушке, он даже прослезился.

— Вы вернетесь, королева?

— Мне нужно подумать, — стала кокетничать Катюша, — вдруг я не просто так сбежала от мужа. Может быть, он пил много? Или гулял по другим королевам? А может, он еще и бил меня?

— Но, королева, всем этим обычно занимались вы, а не хозяин.

Стас и Мишка прыснули, а Катя густо покраснела.

— Я гуляла по другим королевам? Ты что несешь?

Гоблин испуганно закрыл морду ручищами и снова задрожал.

— Мужик ты в конце концов или нет? — не выдержала Катя. — Я тебя своим телохранителем собиралась сделать, а ты в обморок от одного моего взгляда валишься, зачем мне такой нужен?

— Но, королева…

— И не проси. Пусть пришлют за мной кого-нибудь еще, с такой рохлей я никуда не пойду, вдруг по дороге нападут разбойники? Кто меня защитит?

К Кате подошел Стас и зашептал что-то на ухо.

— Ну и что? — вслух переспросила она. — Я королева! А где мое королевство находится, это не так уж и важно. Короче, как тебя там, Маргинал? Шлепай к моему мужу, и пусть он пришлет кого-нибудь посмелее, иначе я не вернусь.

В воздухе ощутимо запахло серой. Земля прямо под ногами гоблина разверзлась, и монстр провалился в образовавшуюся расщелину. Из трещины шел сильный жар и валил густой пар. Из этого самого пара и вышел ОН. Ростом под два метра красивый мужчина с телом Аполлона. На нем не было никакой одежды, кроме густых черных волос на груди. Глаза его горели адским пламенем, и смотреть в них больше секунды было невозможно, внутри начинало жечь, словно в желудок опускали раскаленный шар. Из высокого лба росли два массивных завитых в спирали рога, а из-за спины периодически выскакивал длинный хвост с кисточкой на конце.

— Надеюсь, моя кандидатура тебя устроит в качестве провожатого, дорогая? — обворожительно улыбнулся мужчина. — Идем домой?

— А это я тебе? — проблеяла Катя, указывая пальчиком на рога.

Мужчина, покачав головой, шумно выдохнул, но ничего не ответил, а лишь протянул руку, в которую Катя как в тумане вложила свою ладошку. Последние слова, которые она успела произнести, прежде чем все четверо провалились в образовавшуюся трещину: "Эти парни со мной".

Нижний мир Миша

Миша очнулся оттого, что кто-то больно тыкал ему в бок чем-то холодным и острым.

Молодой человек открыл глаза и посмотрел на своего обидчика. Им оказался сутулый черт с рыжеватой клокастой шерстью. Он подозрительно смотрел на пришельца, покачиваясь на копытах, обеими руками крепко сжимая массивные вилы, направленные прямиком в Мишкину грудь.

— Здрасти, — пропищал Мишка, — я вот пришел.

— Вижу, что пришел, — неожиданно добрым и мягким голосом ответил черт, — как говорится, добро пожаловать. Пойдем, покажу фронт работ.

Мишка ничего не понимал, но спорить с чертом не решился, послушно поднялся и отправился следом за своим "работодателем".

Идти пришлось довольно долго по узкому темному коридору, который освещался лишь слабым голубоватым светом. Парень не сразу понял, что свет исходит от него самого — действие святой воды продолжалось. Пользуясь случаем, Миша стал рассматривать шедшего впереди. Это был классический черт, именно такими этих тварей обычно изображают на картинах и в художественных произведениях: небольшого роста, полностью покрыт шерстью, местами свалявшейся и очень грязной, маленькие рожки, пятачок вместо носа, длинный хвост и копыта на ногах. Воняло от него так, что глаза слезились.

Наконец коридор закончился и резко расширился, образуя каменный мешок с массивными колоннами, поддерживающими тяжелые своды. Мишка вздрогнул. Но не смена декораций напугала его, а то, что из тяжелой, гнетущей тишины, от которой звенело в ушах, он вдруг оказался в эпицентре какофонии жутких звуков. Стоны, визги, крики — все слилось в единый гул. Молодой человек зажал уши руками и зажмурился. Черт, заметив это, щелкнул пальцами с обломанными когтями и все звуки тут же стихли.

— Какой-то слабоватый святоша попался, — хмыкнул рогатый, — тебя зачем прислали такого малохольного?

— Да я и сам пока не понял, — Миша пожал плечами, снял очки, протер стеклышки и по привычке направил их вверх, дабы посмотреть нет ли пятен, но света было очень мало, только тот, что исходил от самого парня, да красноватое свечение от стен и колонн.

— Гм, — хмыкнул черт, — мое дело маленькое. Велено встретить — я встретил, светишься, значит, ты и есть тот, кто нужен. В общем, я сейчас проведу тебя по всем помещениям, а ты уже сам разберешься, как действовать. Все как обычно: мы наказываем, вы облегчаете страдания.

После последних слов черт сморщился, словно разжевал лимон, и сплюнул на каменный пол. Слюна зашипела и испарилась. Мишка смотрел на это округлившимися глазами и не понимал, почему он до сих пор не поджарился — камни вокруг были раскалены до предела.

— Что-то не так? — черт проследил за Мишкиным взглядом и улыбнулся. — Так ты об этом? В чистилище могут находиться его исконные жители или те, кого сюда… пригласили. Именно поэтому ты до сих пор не изжарился. Но если вдруг решишь сделать больше, чем тебе положено, хозяин испепелит тебя на месте.

— А кто твой хозяин?

— Тсс! — рогатый приложил палец к губам и быстро осмотрелся по сторонам. — Никто даже имени его не знает, но он точно есть.

— А тот, кто зата… пригласил меня сюда?

— Это Люцифер, один из сыновей хозяина, он не король, а принц. Но хватит болтать, прошу.

Рогатый галантно пропустил Мишу вперед себя.

Первое помещение в бесконечной анфиладе таких же оказалось обыкновенной пещерой, выдолбленной в скале. Пещера была огромной, и у входа нельзя было рассмотреть, где она заканчивается. Насколько хватало взгляда, вдоль стен стояли точно такие же черти, как Мишкин провожатый, только шерсть их поражала своей белоснежностью. Их словно забыли раскрасить, и теперь они смотрели на мир красными глазками альбиносов. В руках эти создания держали деревянные грубо обструганные дубины. Остальное пространство занимали самые разнообразные существа. Были тут и люди, и гоблины, похожие на того, с которым ругалась Катя в лесу, и еще много неизвестных Мишке видов. Лысые и лохматые, покрытые чешуей и будто вообще лишенные кожи — они сидели прямо на земле и молча смотрели куда-то вдаль. Зрелище поражало и пугало одновременно. Никто тут не шевелился, словно на самом деле это не живые существа, а восковые фигуры. Примерно раз в пару минут черти подходили к одному из сидящих и ударяли дубиной куда придется. Тот вскрикивал и снова замолкал.

— Это зал ожидания, — начал объяснять черт, — здесь…

— Грешные души ожидают своей участи. И куда их отправят дальше?

— У вас там, на небесах, все такие выскочки, как и ты?

Миша покраснел и ничего не ответил.

— Эти родились в то время, когда еще не было никакой религии и можно было грешить безнаказанно. В общем, они думали, что можно. Так как о самом понятии грех никто из этих несчастных не знал, то и наказывать их как бы не за что, но, с другой стороны, они все же виноваты, значит, должны отвечать. Кары для них пока не придумали, вот они и сидят, ждут ее появления, а чтобы не было скучно, стражники иногда развлекают их дубинками.

Черт заржал, явно удовлетворенный своей шуткой. Миша веселья не разделил.

— Не очень понятно, — промямлил он, — как я могу облегчить их страдания, если они, вроде как, и не страдают?

— Это уже твои проблемы. Идем дальше.

От увиденного в следующем помещении Мишку едва не вывернуло наизнанку. Сначала он заметил мерзких гадов, которые ползали по каменному полу, шипели и извивались. Миша не боялся змей, но эти показались ему настолько отвратительными, что и смотреть на них было испытанием. Потом, словно из воздуха, появились крысы. Огромные, с дыбящейся серой шерстью и горящими красным глазами. Животные нападали на змей и сжирали тех живьем. Некоторые ползучие твари успевали ужалить своего обидчика, и тогда крыса умирала в жутких мучениях и корчах. Из пасти с острыми желтыми зубами вырывались хрипы и выделялась обильная красноватая пена. Но не это было самым ужасным. Из едва заметных ниш в каменных стенах в помещение вдруг повалили люди и уже знакомые Мишке гоблины и упыри. Все были обмотаны в какие-то тряпки, чудом не рассыпавшиеся в прах, настолько древней выглядела их одежда. Тела грешников были истерзаны и истощены, из еще свежих ран сочилась кровь.

Разъяренная толпа накинулась на змей и крыс, ползая по грязному полу на четвереньках. Помещение наполнилось диким визгом и яростным шипением, но ни люди, ни гоблины, а уж тем более упыри, словно не замечали этого, вгрызаясь в живую плоть, разрывая ее зубами и довольно урча при этом. Мишка почувствовал, что у него закружилась голова и ноги стали ватными.

Неожиданно крысы со змеями исчезли, и изголодавшиеся грешники поднялись на ноги. Их лица, морды и рыла были перемазаны кровью, кусками плоти и шерстью. Видимо, они поняли, что пир окончен, и стали очень недобро посматривать друг на друга.

— Неужели они посмеют? — испуганно обратился Мишка к черту. Тот успел лишь коротко кивнуть.

Дальше началось такое, что не увидишь в самом страшном фильме ужасов. Тела сплелись в огромный клубок, в котором каждый старался урвать от своего ближнего кусочек послаще. Гоблины, в силу своей физической мощи, побеждали, но ни упыри, ни даже люди не собирались сдавать позиций и яростно вгрызались в живое мясо. Тут уже Мишка не выдержал, и рогатый смог лицезреть, чем молодой человек поужинал накануне.

Боковым зрением парень заметил какое-то движение совсем недалеко.

— Бежим! — заорал черт и, схватив парня за руку, потащил за собой.

За их спинами раздался чавкающий звук, но Миша решил не оборачиваться, догадался, что это могло быть.

— За что они так наказаны? — с трудом отдышавшись, спросил молодой человек.

— Чревоугодие, — безразлично ответил черт, — этому греху подвержены только люди, упыри и гоблины. Остальные магические и немагические существа едят ровно столько, сколько необходимо для выживания. Теперь они никогда не смогут насытиться, сам видел, какие все тощие.

— А почему их никто не охраняет?

— А ты бы согласился находиться рядом с голодной, разъяренной толпой, для которой ты всего лишь порция мяса и костей? Для них стоят стандартные магические ограничители.

Вопрос был, скорее, риторическим, и Миша решил на него не отвечать.

— Не подумай, что я проверяю твои знания, но раз уж зашел разговор… Ведь сюда попадают только души умерших, а эти выглядели вполне живыми. У них ведь текла кровь.

— Конечно, проверяешь! — сузил глазки черт. — И после этого нас называют коварными, вероломными и бесчестными. Этим душам даровано новое тело, потому как душа подвергается наказаниям на более высоком уровне. Чревоугодие — грех плоти, а не духа.

— А тебя не проведешь, — молодой человек шутливо погрозил пальцем, — все знаешь.

— Да ты… Да я… Думаешь, я и правда, не знаю всего? А вот и знаю! Даже то, что раньше тут была охрана, но бедняжка Цербер погиб, эти твари сожрали его и даже не подавились. Хозяин запретил говорить о своем любимом питомце, вот я и умолчал, а ты… Да все вы, святоши, те еще интриганы! Искуситель ты, вот кто!

Черт подбоченился, ожидая реакции, потому как для жителей Верхнего мира слово искуситель было страшным оскорблением, только Миша этого не знал и примирительно похлопал рогатого по плечу, отчего тот окончательно уверился, что все они там психи.

У очередного зала черт задерживаться не стал, но Мишка настоял на своем и рогатому пришлось вернуться. Ему было дано распоряжение во всем потакать послу из Верхнего мира, потому как отношения в последнее время сильно обострились, а поговаривали, что Сам этого очень не хотел бы.

Взору предстала странная картина. В совсем небольшой комнате над круглым столом с листами ватмана склонились несколько человек. На первый взгляд в них не было ничего особенного, потому как они стояли лицом ко входу, но когда черт жестом велел им повернуться, молодой человек сдавленно охнул, икнул от неожиданности и на несколько секунд потерял дар речи. Чуть пониже спины у каждого торчала еще пара рук. Вполне жизнеспособных, с зажатым в каждой из них инструментом. У кого-то лекало, у кого циркуль, у кого карандаш.

— А это еще кто? Мутанты? — обретя способность говорить, спросил Миша.

— Зачем мутанты? — искренне удивился черт. — Обычные люди, изобретатели самодвижущихся колесниц. Конкретно эти сконструировали дерьмовоз… повозку. Как же она называется, дай бес памяти… — черт почесал лоб между рожек и через секунду выставил вверх указательный палец. — Конечно, для Ада Дрезина. Ну или что-то в этом роде.

Мишка расхохотался. Это же его соотечественники, прославившиеся на всю Россию тем, что руки у них росли не как у нормальных людей, а из другого места. Значит, известная поговорка вовсе не выдумка.

— Помоги, — проныли горе-конструкторы, обращаясь к Мишке.

— Да, это жестоко, — подвел итог тот, на всякий случай отступив на несколько шагов назад, — им что же, вечно в таком виде оставаться?

— Отчего же? Вот исправят свою ошибку, соберут добрую повозку и тогда… Хотя, ты прав, вечно!

Они еще долго шли вперед, наблюдая самые различные наказания. Были здесь и пресловутые котлы, в них варили грешников, и сковороды, на которых жарились извивающиеся тела, а черти протыкали их вилами, проверяя степень прожарки.

— Вот здесь те, кто всю свою жизнь проводил на работе, — черт указал пальцем в огромный крутящийся вихрь, в котором люди летали, словно былинки, налету пытаясь поймать медные монетки.

— За что же их наказывать? Они всего лишь хотели заработать денег, чтобы жить хорошо, это несправедливо, — возмущался Миша.

— Жизнь бесценна, ее нельзя купить за деньги, поэтому здесь они продолжают гнаться за ними.

Черт с какой-то непонятной тоской последний раз взглянул на вихрь и молча поплелся дальше. Мишка последовал его примеру.

— А эти грешники страдали непомерной гордыней при жизни. Один из самых страшных грехов, и наказание за него очень жестокое, даже врагу не пожелал бы такого.

Рогатый сделал странный жест левой рукой, словно отмахнулся от невидимой мухи.

Мишка не сразу понял, что из темноты пещеры звучит музыка, причем очень ему знакомая. Они зашли внутрь. Кромешный мрак разрезали лазерные лучи, забегали по стенам разноцветные огни, и противный голос вывел:

— Я на тебе никогда не женюсь! Я лучше съем перед загсом свой паспорт…

В ответ на это раздался полный боли и отчаяния стон целой толпы. Люди, а здесь так же были только они, рванули к выходу, но наткнулись на невидимую преграду и живой волной хлынули обратно. Они закрывали уши ладонями, глаза несчастных раскраснелись и опухли от слез, а исполнитель, который гордо стоял на каменном возвышении, радостно улыбался и старательно издевался над музыкой, выводя свои рулады.

— Так это… — начал Миша, но черт его перебил.

— Да, сам Маразмий Огульник.

— Но ведь он еще не того, не умер.

— Ты тоже вроде как живой, — хмыкнул черт. — Он у нас подрабатывает, потому как на земле о нем благополучно забыли, а нам такой жестокий палач очень пригодился. Жаль только не соглашается подписать контракт на вечность, говорит, что еще не закончил все земные дела, но мы не теряем надежды. А пока приходится нанимать ему в помощь коллектив "Поющие трусы", те еще садистки.

— Да уж, дела, — протянул Мишка.

— Как ты сказал? — не понял черт.

— Не бери в свою рогатую голову, это у нас небесный сленг такой.

— Понятно, — кивнул черт, хотя на самом деле ничего не понял, — пойдем дальше, работы у тебя будет много, не соскучишься. Уже придумал, как станешь облегчать страдания грешников?

Он выжидающе посмотрел на Мишку, и тот дал утвердительный ответ, что готов начать хоть сейчас. Черт обрадовался такому энтузиазму, но все же предложил обойти до конца всех, дабы никого не оставить без поощрения.

У конечного пункта Мишка валился с ног, но ему почему-то очень хотелось скорее приступить к своим, пусть и непрямым, обязанностям.

Стас

 Круглый каменный зал напоминал футбольный стадион, только вместо травы здесь был насыпан крупный речной песок с редкими ракушками. Внизу стоял закругленный стол с тремя креслами о высоких спинках, обитыми черной кожей с красным кантом. Вверх в несколько рядов устремлялись трибуны для болельщиков. Прожекторы заменяли сотни не коптящих факелов. Стас находился здесь один, он сидел во втором ряду и не понимал, как оказался в этом месте и что будет дальше.

Спустя несколько минут зал начал наполняться народом. Никто не входил в двери, так как последних здесь просто не было, равно как и окон. Самые различные существа, среди которых преобладали обыкновенные серые черти — низшая сословная ветвь в подземном мире, просто появлялись из воздуха и рассаживались по местам.

Стас осмотрелся. Серые заняли десять последних рядов, перед ними на двух рядах разместились рыжие черти, один ряд занимали тролли и гоблины, пять следующих принадлежало низшим демонам, а первые три облюбовали существа, внешне очень похожие на людей. Это были высшие демоны. Весь их вид говорил о брезгливом отношении к сидящим выше, они даже не поворачивались в их сторону, хотя многие из низших время от времени пытались привлечь внимание. Еще через пару минут за столом появились три фигуры, облаченные в черные балахоны с глубокими капюшонами. Они молча прошли и сели на предназначенные для них стулья. Первая фигура скинула капюшон, и Стас увидел породистого черта с серебристой шерстью, которая так и переливалась в свете факелов. Вторая фигура оказалась высшим демоном: с красной кожей, тремя небольшими рожками на лбу и большими кожистыми крыльями за спиной, которые он приветственно раскрыл, на что сидящие в первых рядах отреагировали радостным свистом. Третья фигура так и осталась сидеть в капюшоне, скрывая свое лицо. Лишь в клубящемся под накидкой мраке сверкнули два зеленых огонька. По залу пронесся испуганный шепот, даже здесь боялись Его Величества Смерти.

— Братья, — начал свою речь демон, — мы собрались здесь, дабы вершить справедливый суд над нечестивцами. Они совершили преступления, за которые обязаны ответить, и сегодня мы с вами вынесем приговор.

— Смерть предателю! — визгливый голосок с последних рядов оборвался на высокой ноте.

Высший демон без особых усилий превратил серого черта в кучку пепла. Для серых не существовало судов, их убирали как ненужный хлам.

— В последний раз челядь присутствует на нашем заседании, — провозгласил черт с серебристой шерстью, — демократия придумана не для всех. Приведите обвиняемых, — добавил он после небольшой паузы.

Из воздуха появились четыре рыжих черта, которые вели ангела и беса, с завязанными за спиной руками. У обоих на головах были надеты мешки с прорезями для глаз.

— Начнем, — объявил демон. — Ангела оставим на сладкое, а пока займемся бесом. Расскажи нам, за что тебя сюда привели.

— Я не виноват, — залебезил бес, и это было жалкое зрелище, — меня подставили, не прятал я эту проклятую душу! Зачем она мне? Что бы я стал с ней делать?

— Вот и нам интересно, для чего ты пошел на это рискованное дело. Может быть, ты решил свергнуть нашего любимого правителя? Вельзевулу не хватает еще десятка душ, чтобы занять трон, что он пообещал тебе за эту душонку? ОТВЕЧАЙ!

Крик был настолько сильным, что каменные стены задрожали, а несчастный бес втянул голову в плечи, как черепаха в панцирь.

— Я не виноват, я ничего не брал, и Вельзевул тут не при чем! Клянусь всеми Силами Зла, моей вины тут нет. Меня подставили! Подставили! Подставили!!! Кто-то хочет занять мое место и не гнушается ничем ради этой цели.

— Да кому нужно твое место? — хохотнул демон. — Таких, как ты, мелких исполнителей, миллионы, чтобы дослужиться хотя бы до низшего демона, тебе понадобится три вечности.

Бес оттопырил нижнюю губу и зарыдал. Он тер волосатыми ручонками глаза и жаловался на свою тяжелую судьбу. На то, как устал выпрашивать души и получать от сделок мизерный процент. О том, что никто его не ценит и даже жена ушла к другому, более успешному бесу, который без тысячи лет низший демон. Жаловался на детей, которые совсем не хотят продолжать дело отца и готовы выбрать позорную профессию "одержимых", вступая в сговор со священнослужителями, которые изгоняли бы их за жалкие гроши, а сами при этом избегали мук адовых, потому как причислялись к лику святых.

— А Вельзевул обещал мне низшего уже через пятьсот ле-э-э-эт! — рыдания резко прекратились.

Бесенок понял, что прокололся. Глаза его почернели от панического ужаса, он заметался по залу в поисках убежища, но каждый раз натыкался на магический заслон, который выставляют на преступников. Он уже набил кучу шишек, расквасил себе нос и прихрамывал на одну ногу, но добровольно сдаваться в руки правосудия не хотел.

— Я не винова-а-а-ат!!! — драл глотку бес и продолжал носиться, натыкаясь на барьер. — Не губите! Я отработаю! Вечность буду в котле вариться, только не наказывайте!

Он делал все новые и новые попытки вырваться, но очень скоро упал без чувств, обливаясь слезами и кровью под насмешливыми взглядами судей.

— Я думаю, доказательств более чем достаточно, — серебристый обратился к демону и Смерти. Те молча кивнули.

— Приговор привести в исполнение немедленно!

Смерть извлекла из-под плаща свой неизменный инструмент, остро заточенную косу, и подошла к бесу. Тот из последних сил стал отползать в сторону, непрерывно что-то шепча и умоляя пощадить его, только палач не собирался сдавать своих позиций. Взмах косой, и тельце беса замертво рухнуло на песок. Прозрачный дух резво покинул свое убежище и затравленно уставился на обидчика, ожидая продолжения. Смерть вернулась на место, жестом пригласив демона продолжить наказание.

— Ничего личного, — хмыкнул демон и нарисовал на песке круг с пентаграммой, заключая в него мертвое тело. Линии пентаграммы вспыхнули алым пламенем, не причиняя вреда телу, зато душа беса взвыла так, словно ее разрывали на части. В призрачных глазах стояли почти настоящие слезы, но им не суждено было пролиться, потому как это принесло бы облегчение. Неожиданно демон заставил огонь потухнуть, но только для того, чтобы разжечь его с новой силой. Крик боли и отчаяния рвал барабанные перепонки, но собравшиеся только радовались чужим мучениям, для них это было живительным бальзамом на черные души.

Ангел, наблюдавший за этим, не выдержал и упал на песок, обагренный кровью казненного беса. Рыжие черти тут же подняли его и сдернули с головы мешок.

Стас вскрикнул от неожиданности, потому как узнал в потрепанном ангеле, с заляпанными грязью и кровью крыльями, Лилуйану. Она тоже узнала его и опустила голову, ей стало стыдно и больно за то, что снова впутала своего подопечного во все это, но без его помощи было не спастись.

Демон, терзавший бесенка, взмахнул рукой, и пентаграмма вместе с лежащим в ней телом исчезла. Следом в воздухе растворилась и душа беса, но для нее это было лишь началом испытаний.

— Как я и обещал, вот наш десерт. Несчастный ангелок, который по дурости своей забрался в подземный мир. А все для чего? — демон выжидающе уставился на Ли, но она молчала. Смотрела ему прямо в глаза, не отводя взгляда, но ничего не говорила. Тот не выдержал первым и, часто заморгав, отвернулся. — Глупышка ангел спустилась в подземный мир за своим ублюдком, которого родила неизвестно от кого или чего. И теперь она понесет заслуженное наказание.

Толпа взорвалась радостными криками.

— Тихо! Там, откуда она пришла, — демон указал пальцем в потолок, — решили отказаться от нее, дали нам полную свободу действий, так что теперь все ограниченно только нашей фантазией.

Он рассмеялся, и Стас понял смысл выражения "демонический хохот".

— Конечно, мы могли бы ее просто убить, но у меня есть идея получше. Тот, кто был нашим врагом, станет нам союзником.

Все настороженно замолчали. Демон же, довольный произведенным эффектом, продолжил:

— Через три дня мы подрежем крылышки этой пташке, если, конечно, никто не даст за нее хороший выкуп. А ведь таких идиотов нет, — добавил он, — а значит, осталось подождать три дня и…

— Я! — Стас встал со своего места. — Я дам за нее выкуп. Любой выкуп.

Сотни глаз уставились на безумца, который решился на такое. В подземном мире этот случай был первым за всю историю.

— Хранитель?! — то ли удивился, то ли испугался демон. — Что ты здесь делаешь? И с каких это пор вам позволено вмешиваться в дела миров?

— С тех самых пор, как я полюбил эту девушку!

Слова прозвучали подобно грому в солнечную погоду. Стас впервые сказал это вслух и сам не поверил в произошедшее. Лилуйана смотрела на него испуганным взглядом, совсем не тем, который Стас хотел бы сейчас увидеть, но самое главное, что она будет жить.

Зал наполнила гнетущая тишина, даже постоянно вставлявшие реплики серые молчали. По щекам ангела текли хрустальные слезы. Падая на песок, они испарялись с едва слышным шипением. Мертвая земля жадно поглощала чужую жизнь.

Демон хлопнул в ладоши, и помещение опустело. Остались только трое судей, обвиняемый ангел и Хранитель.

— Пожалуй, — пожал плечами черт, — никто не станет возражать против того, чтобы забрать Хранителя в обмен на ангела. Конечно, Магия его покинет, и мы не сможем ею воспользоваться, но все равно этот экспонат будет иметь огромную ценность.

— Уведите их, — приказал демон рыжим чертям. — И усильте охрану, если эти двое сбегут, я самолично с вас шкуры спущу.

Видимо, здесь эти слова надо было понимать в самом буквальном смысле.

Катя

 В свои двадцать с небольшим Катя прекрасно осознавала, что ее внешность далека от заурядной, и решила пробивать себе путь в жизни в буквальном смысле грудью. Она дала себе строгую установку выйти замуж исключительно за богатого, красивого, умного и обязательно щедрого мужчину, только до сих пор все эти качества встречались в ее ухажерах исключительно по отдельности и еще никогда в комплекте. Приятным полуисключением стал Стас, но его банковский счет сильно отличался от счета олигархов в сторону уменьшения, а посему Катюша решила просто развлечься с парнем. Но тот словно не замечал ее, чем сильно задевал самолюбие девушки. Это, кстати, был ее пунктик. Катя очень любила, когда мужчины ее завоевывают, а этот смотрел на нее как на пустое место. Естественно, у девушки проснулся дух охотницы, и она решила во что бы то ни стало добиться расположения этой ледяной глыбы. И Катя не прогадала. Теперь она получила все, что хотела, сразу, без усилий. Но обо всем по-порядку.

Рогатый нудист, который сходу назвал ее любимой женой, девушке понравился тотчас же, но она предпочла не подавать вида и вела себя более чем сдержанно. Во время перемещения под землю Катя страстно пожелала, чтобы Стас и Миша пропали куда-нибудь хотя бы на время, но все же не уходили далеко, а то вдруг придется спешно возвращаться домой. Как это сделать, она не знала, но отчего-то была уверена, что Стасу это точно известно.

И какого же было ее удивление, когда по прибытию на место назначения она не увидела перед собой вечно пытающегося всех разыграть очкарика и пляжного спасателя, на которого она еще несколько часов назад имела виды. Девушка не смогла скрыть свою радость и разве что не запрыгала от счастья. Новоиспеченный муженек принял все на свой счет и сразу полез с поцелуями.

Когда через несколько минут Катя пришла в себя, мир вокруг изменился. Она не была дурочкой и прекрасно осознавала куда попала, хотя до сих пор отказывалась в это верить, но в ее представлении это место должно было быть немного другим. Обязательным атрибутом должны являться вулканы, плюющиеся расплавленной горной породой и едким пеплом, огненные реки и клубы ядовитого дыма. Кругом страдающие, вечно стонущие и молящие о пощаде грешники, черти, в конце концов, сжимающие в руках острые вилы и раздувающие огонь под котлами, в которых варятся нечестивцы.

Откуда же ей было знать, что все эти "прелести" никуда не делись и в это самое время их наблюдали ее спутники, а Миша еще и принимал в этом самое активное участие.

Девушка, широко раскрыв глаза, рассматривала украшенные золотом и драгоценными камнями стены и потолки. Поочередно присаживалась в кресла и на диванчики с резными ножками, гладила руками мраморные статуэтки.

— Милая, ты дома, — сверкал белоснежными зубами принц подземного мира, — это наш с тобой замок. Помнишь?

Катя ничего не помнила, но догадывалась, что, скорее всего, ее с кем-то путают, но не призналась бы в этом сейчас даже под пытками, а если вдруг явится настоящая королева, придется сказать, что ее затащили сюда силой. Она прошла в следующее помещение, которое от первого отделяла огромная дверь, расписанная причудливыми узорами. Это оказалась спальня. Здесь, как и в предыдущей комнате, не было окон, да оно и понятно, на что там смотреть? Зато имелась огромная кровать человек на пятьдесят, с непременным балдахином, на тяжелых дубовых столбах.

— И здесь мы с тобой спали? — обратилась она к своему "супругу".

Тот покраснел и, опустив голову, тихо ответил:

— Ты спала здесь одна, — и что-то еще добавил, но Катя не расслышала, поэтому переспросила. — Я спал в другой спальне, а здесь ты принимала своих фаворитов.

— Вздор! Я не могла так с тобой поступать! Да и зачем?

— Отец говорит, что это нормально, но я не могу принять такого положения вещей. Я люблю тебя, Геката, сильно люблю. Давай сбежим, и пусть Вельзевул, наконец, получит этот злосчастный трон. Мне он не нужен, я только ради тебя боролся за власть! Давай убежим.

В этом мире жена принца одновременно являлась и женою короля, поэтому для нее припавший на колено Люцифер — явление нормальное, но Катюша этого не знала и сильно смутилась от представшего зрелища.

— Ты что делаешь? — испугалась Катя и осмотрелась по сторонам, не видят ли их. — А если кто из слуг зайдет? Тебя уважать перестанут, а значит, и бояться тоже не будут. Какой тогда из тебя правитель?

Он поднялся и грустно сказал:

— Я понимаю, Геката, тебя влечет власть, да и отец вряд ли согласится отпустить тебя со мной, я ведь даже не самый старший в семье, но я буду ждать сколько потребуется, пусть на это уйдет целая вечность.

— Почему ты называешь меня этим странным именем, меня зовут…

Она не успела договорить, потому как принц закрыл ей рот рукой и попросил не вырываться, затем зашептал на ухо:

— Забудь все, что происходило с тобой до сегодняшнего дня, теперь ты королева Нижнего мира и зовут тебя Геката, как нашу богиню-покровительницу. Я больше не хочу эту стерву, я хочу тебя, поняла?

Катя кивнула, подождала несколько секунд и для полной уверенности еще немного помычала в знак согласия, а потом вдруг вцепилась зубами в ладонь принца и вырвалась из крепких объятий.

— Ой, — совсем не по-королевски взвизгнул он и прижал покалеченную конечность к груди, — зачем ты это сделала?

— А чего ты мне рот зажал? Я чуть не задохнулась!

— Извини, я забыл, тебе необходимо дышать, сам я уже не помню, что это такое.

Катя непроизвольно уставилась на грудь принца и поняла, что та все время неподвижна, он действительно не дышал.

— Как тебя хоть зовут, муженек? А то неудобно обращаться к принцу "эй", "ты" и так далее.

Князь Тьмы взвыл, как раненый зверь, и ухватил себя за рога. Люцифер "дал звезду", свое имя он прорычал, и если бы здесь были окна, то стекла в них обязательно треснули.

— Ну и зачем так орать? — спокойно спросила Катя, демонстративно шевеля пальцем в ухе. — Я чуть не оглохла по твоей милости. И вот что, имечко твое мне не нравится, я буду звать тебя просто Люци. Согласен?

— Королева, это точно ты! — расцвел принц. — Конечно, я согласен! Как могло быть иначе.

— Вот и договорились. И еще, прикройся чем-нибудь, а то я уже устала себя контролировать и смотреть только выше пупка.

Катя дернула массивный балдахин, надеясь эффектно бросить его принцу, но плотная тяжелая ткань даже не шелохнулась. Девушка сделала попытку вывернуться из этой ситуации, подергав тряпку еще несколько раз, и сообщила своему суженому, что проверяет кровать на наличие ловушек, которые вполне могли расставить тут враги. Люцифер кивнул, пряча улыбку.

— Люци, милый, я проголодалась. Давай сходим куда-нибудь, перекусим.

— Зачем куда-то идти? — удивился принц. — Я сейчас распоряжусь, и нам все принесут в столовую.

— Именно это я и хотела сказать, давай сходим в столовую. А кстати, где она в нашем доме находится? Не забывай, что у меня временная потеря памяти.

В столовой Катя окончательно уверилась в том, что ее муженек страдает манией величия. Помещение здесь было таким же огромным, как и спальня. Стол, накрытый не менее чем на сотню персон, ощетинившийся тучей стульев, как оказалось, предназначался только для двоих. Правда, выяснилось, что такой дизайн и меблировка были личным распоряжением королевы. Кате стало немного стыдно за свои мысли, и она нежно чмокнула Люцифера в щетинистую щеку. От поцелуя принц зарделся как красна девица, на лице у него заиграла глупая улыбка.

Через некоторое время Катя увидела входящих в столовую чертей, которые несли на подносах самые разнообразные кушанья и выпивку. Длинная очередь из рыжих столпилась у входа в помещение и не решалась подойти к столу. Катя кивнула им в знак приветствия, и процессия официантов двинулась к ней. Каждый из чертей лично подходил к королеве, целовал руку, поздравлял с возвращением и показывал содержимое подноса, подробно рассказывая, из чего оно было приготовлено. К счастью, тут не было запеченных человеческих внутренностей или свежевыжатой крови, все вполне съедобно и, как показала дегустация, очень вкусно. После трапезы три четверти из тех блюд, что были поданы к столу, остались не тронуты. Люцифер очень удивился, решив, что супруга заболела, и высказал свое мнение вслух, на что тут же получил исчерпывающий ответ:

— Ты что же, решил сделать из меня толстуху бесформенную, чтобы самому по бабам шастать? Даже не надейся на это!

— Бес с ней, с едой, но ты не притронулась к своему любимому вину. Это мне совершенно непонятно, — он отхлебнул из бокала с янтарной жидкостью.

— В нашем доме теперь сухой закон: я не пью, и тебе не дам, — Катя отодвинула от него откупоренную бутылку. — Ненавижу, когда пьяный мужик начинает лезть ко мне со своими слюнявыми поцелуйчиками и дышать перегаром.

Принц сжал кулаки и заскрипел зубами. Катя почему-то сразу поняла, что королева не была паинькой и рога у ее мужа вовсе не обязательно растут с рождения. Она вспомнила слова гоблина там, в лесу, и слегка смутилась. В кои-то веки ей встретился нормальный мужчина, а что с рогами, так это даже пикантно. Да и этот может не выдержать и сбежать, о чем он уже поспешил сообщить. Допускать этого было никак нельзя, и Катя во что бы то ни стало решила стать для Люци примерной женой. И начать следовало прямо сейчас.

— Люци, дорогой, — замурлыкала она, — ты устал, наверное. Иди, прими ванну, или что тут у нас есть, чтоб помыться, а я пока со стола уберу и посуду помою. Кухню сама найду, не беспокойся обо мне.

Принц от неожиданности вздрогнул, толкнул коленом стол, и бутылка, которую Катя предусмотрительно сдвинула в сторону от супруга, упала. Вино пролилось на белоснежную скатерть бесформенной кляксой. Катя заскрипела зубами, но сдержалась от комментария. Вместо этого она вспомнила рекламу стирального порошка и, решив, что там уж точно показывают примерных хозяек, заговорила набившими оскомину фразами:

— Раньше такие пятна были для меня настоящей проблемой. Скатерть можно было выкинуть или пустить на тряпки, а она стоит не меньше двух тысяч рублей. Дороговато для тряпок, не так ли? Но теперь у меня есть новый "Антипятин", который без труда справится с любыми пятнами, даже с такими сложными, как вино или кровь.

Принц испугался не на шутку, потому как его супруга обычно становилась такой хорошей перед тем, как устроить грандиозную подлость, тем более она сказала сейчас про кровь. Несчастный Люцифер затрясся, ожидая, что будет дальше. Как назло, при сильных нервозных состояниях на него нападал просто зверский аппетит, и принц потянулся за свиной ножкой. Вот только руки у него дрожали, как у страдающего синдромом Паркинсона, и жирный кусок выскользнул из пальцев на злополучную скатерть. Катя, внимательно наблюдавшая за этим безобразием со стороны, встала, уперла руки в бока и сообщила:

— Что ж, и это для меня не проблема!

Люци икнул и без чувств кулем повалился под стол. Хитрюга пожала плечиками и начала собирать в стопку испачканную посуду.

Тусклый свет магического фонаря едва окрашивал в неверный желтый цвет бугристые каменные стены. Смертный и ангел смотрели друг на друга молча. Оба не решались начать разговор, хотя понимали, что сейчас это необходимо. Наконец тишину нарушил голос Стаса:

— Лилуйана, это правда, ты? Я не сплю? — едва уловимая улыбка скользнула по его красивому лицу и тут же потухла.

Ангел покачала головой, развеяв последние сомнения, и опустила глаза.

— Вот и хорошо, — облегченно вздохнул молодой человек, — там, в моем мире, я просто с ума сходил, все думал, пытался что-то вспомнить, но не мог. Знаешь, я теперь понимаю страхи людей, которые теряют память. Они теряют часть своей души, а это очень больно. Я не знаю, зачем ты так поступила со мной, но думаю, на то были очень веские причины. Три года, что я провел без тебя, показались мне вечностью. Правда. Ты мне веришь?

— Стас, — тихо отвечала Ли, — они украли моего ребенка.

После этих слов она еще пыталась что-то сказать, но не смогла. Лилуйана закрыла лицо руками и зарыдала очень горько и жалобно, поскуливая как побитая собака.

Стаса словно огнем обожгло. Он уже видел все это там, в пещере, возле странного озера. И люди, что отняли у Ли ребенка… Теперь он все вспомнил и понял, кто это был, вот только поверить в произошедшее не мог. Не хотел! Неужели это и, правда, Эллария? Кто-то будет использовать этого непорочнозачатого малыша в своих грязных играх, а может и шантаж. Но что им нужно?

— Она не могла так поступить, — тихо сказал Стас и посмотрел на Ли. Та перестала плакать и молча буравила его взглядом в ответ. — Я сейчас, — обрадовался чему-то Стас, — потерпи, я освобожу нас.

По цепям и оковам побежали голубоватые искорки, послышался слабый треск, а на лице Стаса заиграла торжествующая улыбка. Он сделал последнее усилие, и… искры ушли в стену, быстро потухнув.

— Здесь Магией разве что котят пугать, — горько усмехнулась Лилуйана, — хотя твоя Сила растет. Не замечал ничего странного, пока находился в своем мире?

— Например? — не понял Стас.

— Может быть, твои враги неожиданно погибали, или, наоборот, друзьям вдруг сваливалось счастье на голову?

— Ничего подобного не было, — слишком резко ответил Стас. — Нужно думать, как выбираться отсюда. Наверняка нас охраняют серые черти, а они не отличаются особым умом, есть шанс взять их хитростью.

— Так вот как Сила себя проявила, ты можешь различать виды нечисти. Хотя, обычно это знание дается всем Хранителям сразу, как они принимают свою миссию, — Ли задумалась о чем-то. — Но вряд ли для нашей охраны выбрали серых, скорее всего это рыжие. Неважно, раз Магия не действует, нужно придумать что-то еще.

— Если бы знать что. А еще нужно найти моих друзей, — Стас вдруг вздрогнул оттого, как Ли на него посмотрела, и начал оправдываться. — Откуда мне было знать, что в пещере будет переход в этот мир? Катя и Миша попали сюда случайно, моей вины в этом нет, — он возмущенно погремел кандалами.

— Боюсь, ребята уже мертвы, — виновато произнесла Ли, — они ведь не обладают никакими способностями. Прости меня, я не знала.

Стаса снова обдало жаром. Он с силой дернул цепь, уходящую в стену, и та, как ни странно, поддалась, звенья с противным лязгом осыпались на землю. Теперь молодой человек мог свободно перемещаться по темнице, хотя размеры помещения и не располагали к прогулкам.

— Я не прощу себе, если с ними что-то случится, — Стас был настолько возмущен, что не заметил своего освобождения, — нам нужно немедленно выбираться отсюда! — и только забарабанив в дверь, молодой человек понял, что произошло.

Между дверью и косяком появилась небольшая щелка, и в нее просунулась любопытная морда, которая тут же встретилась с крепким кулаком. Рогатый обиженно хрюкнул и упал плашмя. Стас осторожно выглянул за дверь. Его удивлению не было предела, потому как кроме этого серого задохлика никого больше не наблюдалось.

На широком кожаном ремне, который являлся единственным предметом одежды черта, висела связка ключей. Очень скоро Стас и Лилуйана смогли растереть затекшие от браслетов запястья и вдохнуть полной грудью дух свободы.

Ли приложила палец к губам, призывая к тишине, и сделала жест рукой, приглашающий следовать за ней. Ангел уверенно вела Стаса по темным извилистым коридорам, которые время от времени расширялись, образуя просторные залы, и неожиданно снова сужались, иногда даже приходилось протискиваться боком и вжимать голову в плечи, дабы не застрять. Ли работала живым факелом, от нее исходило пусть и не слишком яркое, но достаточное для того, чтобы видеть путь на несколько шагов вперед, свечение.

— Очень странно, что до сих пор нас никто не хватился, — забеспокоилась Ли, когда они остановились у развилки, — конечно, Серафимий снабдил меня подробной картой здешних подземелий и рассказал про обходные пути, но ведь я могла и перепутать что-то. Мне всегда казалось, что царство правящего демона должно охраняться куда надежней.

— А кто такой Серафимий? И куда нам теперь идти?

— Серафимий мой наставник, как отец для человека. Конечно, он против того, чтобы спускаться в Нижний мир — за это меня ждет серьезное наказание, но мой сын здесь, я это точно знаю, и ради него готова принять любое наказание, лишь бы ему не причинили вреда.

Ли замолчала, борясь с подступившими слезами, а Стас не знал о чем говорить дальше. Ему очень сильно хотелось узнать, почему она так переживает за своего ребенка, ведь по ее словам сразу после рождения ангелочков забирают и, как понял Стас, матери в Верхнем мире вообще не особо переживают по данному поводу. Значит, что-то изменилось? Он молчал, боясь причинить боль любимому существу.

— Серафимий так хорошо знаком с лабиринтами этого мира? — неожиданно для самого себя спросил Стас.

— Я не знаю, — слишком быстро ответила Ли, — и вообще, это не мое дело.

— Тогда нужно подумать, куда идти дальше, — молодой человек перевел разговор в другое русло, — я предлагаю налево, — он улыбнулся, надеясь на ответную реакцию ангела, но ее не последовало. Напротив, Ли стала еще более серьезной и задумчивой и молча ступила в правый тоннель. Стасу ничего не оставалось, как последовать за ней.

Шли они совсем недолго, минут через двадцать вдалеке послышались голоса и некое подобие музыки, кто-то ритмично бил в барабаны. Молодой человек остановился, не дожидаясь, когда то же самое сделает ангел, но та, как оказалось, даже ускорила шаг.

— Ли, — зашипел ей в спину Стас, — ты с ума сошла, если мы пойдем туда, нас схватят, тогда мы точно не сможем спасти твоего сына, точно так же, как не спасемся и сами.

Только она словно не слышала увещеваний и твердо шла на все приближающиеся голоса. Стас попытался остановить ее силой, но упал, наткнувшись на невидимую преграду. Молодой человек поднялся, потирая ушибленную поясницу, и снова побежал за удаляющейся, едва светящейся фигурой.

Силы ангела убывали с каждой секундой пребывания в этом месте. Походка стала неровной, несколько раз Ли спотыкалась, но упорно двигалась к цели, что-то бормоча себе под нос.

— Мы уже близко. Зал торжеств, а в нем идол и все они. Как же я их ненавижу…

Стас не узнал голос девушки, он стал ниже и грубее. Молодой человек нагнал сгорбленную фигурку и едва сдержал крик — белоснежная кожа ангела покрылась красными узорами. Словно нанесенные сумасшедшим художником, они не были статичны, а жили своей жизнью, в них можно было различить человеческие тела, подвергающиеся самым различным пыткам и казням.

— Лилуйана, что с тобой? — Стас схватил ее за плечи и стал трясти, чтобы она пришла в себя.

Девушка подняла на него глаза, которые к тому моменту также сильно изменились. Зрачки стали вертикальными, а радужка из ярко-голубой превратилась в кроваво-красную. Светящиеся локоны потускнели и продолжали темнеть на глазах. Стас не понимал, что происходит, он отпрянул от ангела.

— Ли, борись, — горячо зашептал он, — не смей сдаваться. Этот мир не получит твою душу! Борись!

С этими словами он впился в ее губы. Сразу вспомнился тот поцелуй у зеленого домика Мишки в Анапе, когда она едва стояла на ногах, и ласковое море, и все его мысли о ней… Это было так недавно и так давно. Голубоватой струйкой в терзаемое судорогами тело ангела потекла чистая энергия любви. Красные узоры подобно червям сползли вниз и впитались в землю, глаза снова засияли небесным светом, волосы приобрели свой первоначальный оттенок. Лилуйана вернулась, но Стас понимал, что это ненадолго. Ей срочно нужно было покидать Нижний мир, иначе он не выпустит уже никогда. Обессиленная девушка осела в объятия молодого человека и едва слышно вздохнула.

— Что произошло? — Ли смотрела на Стаса пустыми глазами и ничего не понимала. — Почему мы еще здесь? Идем же скорее, они убьют его, если мы не поспешим.

И они пошли. Тоннель закончился глубоким провалом идеально круглой формы. На самом дне кишело море чертей, бесов, демонов. По всему периметру горели факелы, отчего было нестерпимо жарко. В центре стоял каменный алтарь для жертвоприношений, окруженный чашами с чадящими благовониями, на нем, надрываясь от плача, лежало маленькое тельце, над которым застыла женская фигура.

— Убей! Убей! Убей! — дружно скандировала толпа. Серые черти остервенело били в барабаны, нагнетая обстановку, по каменным стенам плясали жуткие тени.

Рядом с девушкой стоял рослый демон с ветвистыми рогами и плотоядно улыбался.

— Люцифер, — прошептала Лилуйана.

— Катя, — ужаснулся Стас.

Ли сжалась в комок, и вдруг из ее груди вырвался крик боли и отчаяния. Многократно отбившись от каменных стен, он скакал вместе с тенями в безумном танце.

Девушка у алтаря подняла лицо с горящими адским пламенем глазами и ухмыльнулась.

— Схватить! — приказала она, и серая волна поползла вверх по отвесной стене, словно по ровной лужайке. Катя стала смеяться так жутко, что по спине побежали мурашки.

Стаса сковал ужас. Он смотрел на хохочущую внизу девушку и не узнавал в ней милую, добрую Катюшу. Он не знал, почему она так изменилась, но в глубине души порадовался, что та жива.

Искаженные злобой морды стали перелезать через край ямы и тянуть свои жадные ручищи. Стас смог отбиться только от пятерых чертей, которые с визгом полетели вниз. А потом наступила темнота.

Миша сидел на камне и наблюдал за плодами своей работы. Он посчитал, что выполнил все требования, которые предъявил к нему Рыжий, и теперь имел полное право на отдых.

— Ну, брат, — рогатый похлопал Мишку по плечу, — сколько здесь работаю, но такое мне в голову точно придти не могло. Да и все, кто были до тебя, не особо справлялись, а ты просто молодец.

— Да ладно, — изображая безразличие, протянул тот, — на моем месте так поступил бы каждый.

— Так уж и каждый? Вовсе не каждый. Я бы точно не додумался сделать стул с… — тут рогатый не выдержал и рассмеялся, хрюкая и брызгая слюной во все стороны. — А они-то рады, вот только боюсь, теперь им точно придется тут вечно куковать, ведь совсем работать не хотят, как и прежде. А не соберут хорошую повозку, не получат пропуск в Верхний мир.

— Ну как говорится, проблемы шерифа индейцев не волнуют. Или что-то в этом ключе, — Миша зевнул. Глаза у него слипались, и он очень быстро заснул, свесив голову на грудь. Рыжий черт встал рядом, опершись на свои вилы, и начал вспоминать, как новоявленный святоша грешникам угождал.

Все началось с того, что Миша, или как уважительно называл его черт Михаил, спросил, может ли он менять что-то местами. Черт заверил, что ему можно хоть весь ад перевернуть, но грешники должны оставаться каждый на своем месте, иначе не положено. Это не было помехой, и он начал творить.

Первым делом утешитель обиженных и оскорбленных отправился в зал, где надрывался кучерявый певец, и предложил тому более выгодный контракт, а в последствии, может, и гастроли. Для черта эти слова были непонятны, а вот мучитель нот сильно обрадовался и даже замолчал ненадолго. Михаил о чем-то коротко с ним переговорил, и тот быстренько собрал свой нехитрый скарб для того, чтобы перебраться в указанное место. Рыжий очень удивился, когда утешитель привел певца в помещение, где они начали свой обход, а именно в зал ожиданий. Грешники даже ухом не повели, когда Михаил и улыбающийся так, что едва рот не рвался, певец прошли среди их плотных рядов.

— А они точно будут мне рады? — в последний момент вдруг засомневался Маразмий.

— Поверь, на части тебя порвут, — и, видимо вспомнив что-то, поправился, — хотя эти не порвут, но точно будут счастливы.

Черт наблюдал за всем с плохо скрываемым скепсисом, но это сработало. Как только в пространстве зазвучали первые ноты бессмертного хита Огульника, люди и прочие существа, которые секунду назад сидели на земле с кислыми минами, вдруг вскочили на ноги и начали танцевать, попутно подпевая зажигательному ритму. Рогатый глазам своим не верил, на их лицах светилось безграничное счастье.

— Хорошо, — он подошел к Мишке, — эти веселятся, но как теперь быть с теми, от кого ты забрал этого садиста? Какое поощрение ты придумаешь для них?

— Поверь мне, Рыжик, — так Мишка ласково прозвал своего гида, — для них теперь и две вечности в тишине — манна небесная, а как только их снова нужно будет наказать, сразу веди Маразмия обратно. Тебе теперь и нанимать никого не надо, сам со всем справишься. Там, глядишь, начальство тебя приметит и заберет к себе поближе, побежишь по карьерной лестнице как миленький.

Рогатый заулыбался открывшейся перспективе и поспешил за Михаилом, который отправился к чревоугодникам.

Дальнейшие реформы коснулись тех, кто за плотские утехи корчился на огромных сковородах. Миша велел зажарить крыс, змей и прочих тварей и подать вечно голодным грешникам. Те, кажется, и не заметили разницы, разве что ели чуть медленнее, растягивая и смакуя удовольствие, зато несчастные, которых согнали с раскаленных чугунных посудин, были просто счастливы.

Рыжий и в этом усмотрел свою выгоду, потому как сии простые манипуляции он сможет проводить самостоятельно. Конечно, до тех пор, пока его очень скоро не повысят в должности.

Но больше всего рогатый смеялся, когда Михаил палочкой начертил на земле рисунок странного сооружения, напоминавшего что-то среднее между стулом и отхожим местом. С первого взгляда это был обычный предмет мебели, но то место, на которое нужно садиться, украшала круглая дыра, о предназначении которой Рыжик догадался не сразу. А когда понял, стал кататься от смеха по полу, потому как представил себе картинку. Вот горе-конструкторы садятся на предложенные стулья и… лишнюю пару рук просовывают в отверстие, чтобы не мешали. Почему-то Мишка решил, что это их единственная проблема. Теперь можно было делать свою работу и одновременно отдыхать.

Помочь всем и сразу не представлялось возможным, и пока "святоша" отдыхал, Рыжик пытался придумать что-нибудь самостоятельно, чтобы удивить не только Михаила, но и своего хозяина, но в голову ничего путного не шло. И тут он увидел быстро приближающегося к нему разъяренного ангела в белых сияющих одеждах. Крылья его нервно трепетали, нимб съехал набок, кудри на макушке встали дыбом, а в глазах горело далеко не ангельское смирение.

— Это он? — ангел ткнул пальчиком в Мишку, и Рыжик, не успевший правильно отреагировать, просто кивнул в знак согласия.

— Бесовское отродье, — на ходу засучив рукава, ругался ангелок.

— Эй, ты чего это задумал? — к черту вернулась способность соображать, и он встал на пути разъяренного небожителя. — Только пальцем его тронь, я тебе…

Договорить он не успел, потому как получил кулаком между рогов и, закатив глаза, рухнул ниц.

Ангел тем временем подскочил к спящему Мишке и стал трясти его за плечо.

— Просыпайся, негодяй! Я покажу тебе, как у честных ангелов хлеб отбирать! Да еще таким варварским способом!

Ничего не подозревающий молодой человек с трудом разлепил веки и уставился мутными глазами на нарушителя спокойствия.

— Ты кто такой? — вопрошал ангел и свирепо тряс кудряшками. — Как здесь оказался и что натворил? Ты хоть понимаешь, что портишь нам репутацию?

— Я посланник небес, — сонно ответил Мишка и, захлопнув глаза, безмятежно засопел.

— Ах, ты… — воскликнул ангелок и… осел на землю.

— Вот тебе и "ах", — улыбнулся довольный черт, отставляя в сторону здоровую дубину, позаимствованную у альбиносов. — Это мой друг. Еще никто до него не заботился обо мне, только о своих крылышках пеклись. Тьфу на тебя! — рявкнул рыжий и, подумав немного, добавил. — Тьфу на тебя еще раз!

Через некоторое время ангел пришел в себя и замахал над головой белым платочком. Черт снисходительно опустил дубину, которую уже было снова взял в руки, и приготовился слушать объяснения небожителя.

— Этот самозванец, — тот сверкнул глазами в сторону мирно сопящего Мишки, — появился черт знает откуда, прости, Вседержитель! Установил повсюду свои порядки и спит себе спокойненько. Что за методы он тут использовал? Разве так можно работать? Меня теперь от должности отстранят, а я и опоздал-то всего ничего. Кто ж знал, что амброзия просроченной окажется, вот меня и пронесло слегка. В ваш вертеп на трезвую голову только сумасшедший попрется, — попытавшись оправдаться, воскликнул ангел, но черту его оправдания были ни к чему. — Ну вот, пришел я, значит, как и положено, к воротам в дыру эту, которую ты, нечистый, домом называешь, а меня не пускают. Говорят, что кто-то из наших уже спустился и во всю тут шурует. А дальше ты и сам все знаешь.

Ангел тяжело вздохнул и присел на камушек рядом с Мишкой.

— Сошлют меня теперь на землю, — стенал ангел, — как пить дать сошлют и крылья отнимут. Да разве же я виноват? Вот скажи мне, нечестивый.

— Да что ты обзываться взялся? — оскорбился черт. — Я ведь тоже могу пару словечек припомнить. Так назову, что ты до кончиков крыльев покраснеешь. А Михаил, между прочим, очень даже хорошо справился, не то что ваши хлюпики, что до него были: "Ой, туда я не пойду! Тут темно, а там пахнет плохо!" — передразнил Рыжик кого-то из небожителей. — А он ничего не испугался.

Ангел совсем закис. Он и сам понимал, что неординарный подход Мишки к делу куда лучше тех консервативных методов, что до сих пор использовали на небесах, но сказать об этом вслух не мог. Это означало бы, что он согласен с рогатым, а за такое можно и по нимбу схлопотать.

— Ты это, не того, — невнятно пробормотал ангел, — у меня работа такая. Конечно, придется сообщить наверх об инциденте. Я иначе не могу.

— Вот гнида, — разозлился черт, — другим грешить не позволяете, а сами только в путь.

— Это кто тут грешит?

— Ты! — голосом, не терпящим возражений, заявил рыжий. — Стукач ты, понял?! Вот!

— Да я, если хочешь знать, еще ни одного доноса не сделал, — он немного помолчал. — И сейчас не буду.

Черт от удивления открыл рот и, не мигая, уставился на святошу. Он не мог поверить своим ушам.

— Иди ты, — восхищенно протянул рыжий, — тебя же за это того, турнут с небес на землю. Неужели не боишься?

— Боюсь, поэтому ты меня в заложники возьмешь.

— Чего? — снова не поверил черт.

— Что слышал. Давай, связывай мне руки, — ангел покорно протянул ладони.

— Погоди-ка, ты что, серьезно собираешься сдаться в плен?

— Почему сразу сдаться? Вовсе нет, я сопротивлялся, а ты меня все равно захватил, доказательства у меня есть, — он потер здоровенную шишку на затылке и болезненно ойкнул. — Вяжи, давай, только не слишком крепко, у меня кожа нежная.

Черт обрадовался, быстро сбегал за веревкой и обмотал ангела, как паук паутиной.

— Рот мне кляпом заткни, дубина, — закатил глазки небожитель, — да не этой грязной тряпкой! Возьми у меня в кармане платочек.

Рыжий все сделал, как его попросили, и довольный осмотрел результат своего труда. Связанный ангел удовлетворенно закивал и допрыгал — ноги-то связаны — до камешка, на который и присел.

Неожиданно отовсюду повылезали серые черти с вилами наперевес. Их было не меньше сотни, и все злобно рычали, надвигаясь на свою добычу.

— Оборзели? Я же свой! — отмахивался рыжий. — Вон, этого хватайте, связанного.

Ангел энергично закивал, подтверждая слова черта, но серые словно не слышали его и кольцо становилось все плотнее. Очень скоро они заключили в живые оковы всех троих и куда-то потащили. На этот раз Мишке пришлось проснуться и повиноваться, хотя он уже вконец потерялся, где сон, а где реальность.

Карения и Арчибальд

— Я и подумать не могла, что ты такой трус! — ведьма отвесила вампиру звонкую пощечину. — Если бы знала, ни за что не связалась бы с тобой. Дешевка!

Арчибальд до хруста сжал кулаки и подался вперед, намереваясь ответить, но в ту же секунду его тело скрутила ужасная боль. Он упал на колени, согнулся пополам и заскрипел зубами, из горла в любой момент готов был вырваться крик.

— Никогда больше не смей даже думать о том, чтобы поднять на меня руку. Ты жалкий, ничтожный слизняк, который должен быть мне благодарен за спасение своей паршивой жизни. Я вообще могу прикончить тебя, как только ты мне надоешь, но пока не стану этого делать.

Конечно, это был очередной блеф, теперь они с вампиром как ниточкой повязаны, гибель одного незамедлительно повлечет за собой смерть второго, только Арчи этого не знал и поэтому подчинялся, хотя сам себя за это люто ненавидел.

Он не понимал, кому хочет отомстить больше: принцессе, ангелу, смертному или этой ведьме.

С того самого дня, как она появилась в его замке, жизнь Арчибальда из оного кошмара превратилась в еще больший ужас. Он стал марионеткой, игрушкой этой женщины. Его руками за те несколько дней, что они провели вместе, Карения уничтожила десяток своих врагов, оставшись при этом чистой. Арчи не мог ослушаться приказа и слепо выполнял все, что она требовала. Для нее он выкрал ребенка у ангелов, за что мог поплатиться жизнью, и ему показалось странным, что никто этому не помешал.

В Верхнем мире Арчи с трудом удержался, чтобы не убить на месте ту, из-за которой он вынужден был влачить свое жалкое существование. Да, это была принцесса, Силу которой он так мечтал забрать себе, но не смог. И вот, когда она стояла перед ним такая беззащитная, окутанная магическим коконом и умоляла отдать ребенка, он не смог ее уничтожить. Что-то глубоко внутри не позволило сделать этого. Вампир не знал, что Карения имеет над ним абсолютную власть и это она внушает мысль о том, что сейчас не время убивать ангела. Приятный голос шептал, что девушку ждет более суровое наказание и он будет весьма доволен, когда увидит ее конец.

Несчастный уже забыл, что такое быть свободным. Да что там свободным, он даже лицо свое теперь вспоминал с трудом. Ведьма меняла его слишком часто и не говорила, для чего ей это нужно.

Потом она заставила его отправиться в Нижний мир. Снова перевоплощение, на этот раз он был унижен еще больше. Карения специально подвела вампира к зеркалу, не позволив даже закрыть глаза. Он видел, как его тело покрывается клокастой серой шерстью, ступни превращаются в грязные копыта, аристократический нос сплющивается и становится мерзким свиным пятачком. Два рога, ломая кости черепа, прорезались изо лба, выпуская тоненькие струйки крови.

Ведьма подошла ближе и слизала кровь, после чего сморщилась и спросила:

— За что ты ее так любишь? Это же мерзкое пойло.

Арчи закрыл лицо, теперь уже морду, когтистыми лапами, потряс головой, пытаясь отогнать наваждение, и снова взглянул в зеркало. Увидев все ту же мерзкую картину, он ударил кулаком в отражение, которое покрылось паутинкой трещин.

— Ну-ну, — Карения похлопала его по плечу и тут же брезгливо обтерла ладонь о подол платья, — это ненадолго. Просто в таком виде нам проще будет добраться до нужного объекта. Ведьма щелкнула пальцами, ее и вампира окутал туман, а когда рассеялся, они уже стояли у входа в роскошный дворец. Двери охраняли четыре черта с серебристой шерстью. Они почтительно склонились при виде ведьмы, которая уже успела поменять личину, и выставили штыки в сторону Арчи.

— Спокойно, — махнула рукой ведьма, — он со мной.

— Проходите, королева, — в унисон произнесли все четверо и отворили двери.

Они прошли несколько помещений и оказались в столовой, где находилась только девушка, которая убирала со стола. Арчи решил, что это служанка, но Карения неожиданно окликнула ее:

— Ваше Величество, здравствуйте!

Девушка обернулась и от неожиданности выронила тарелку из рук. На нее смотрела ее точная копия.

— Я всего полдня королева, а ко мне уже двойник явился. Вот так свезло, — она прижала руки к груди, пытаясь изобразить обморок, но у нее ничего не вышло и, глубоко вдохнув, девушка постаралась взять себя в руки. — Ты пришла меня убить? — как-то слишком спокойно добавила она.

— Ну зачем так сразу, — хмыкнула ведьма и сделала несколько шагов в сторону королевы, — будешь хорошо себя вести, вместе мы сможем добиться очень многого. Я еще не встречала смертную, которая способна так напугать демона Тьмы.

Девушка виновато потупила глаза и одернула скатерть на столе.

— Как мило ты умеешь краснеть, — Сурчак веселилась чему-то, что было ведомо ей одной. — Сейчас я усыплю тебя ненадолго, это совсем не больно. Мне нужно кое-что сделать, а потом я обязательно за тобой вернусь. Ты мне нравишься, Екатерина.

Девушка вздрогнула от упоминания своего имени и осела на пол — заклинание сработало моментально. Ведьма просканировала ее воспоминания и осталась вполне довольна.

— Оттащи ее в сторону, — приказала Карения серому черту, который топтался возле нее, — у нас еще много дел на сегодня.

Сама она наклонилась под стол и за ногу вытащила оттуда рогатого демона — бедняжка так и не смог придти в себя после приступа заботы супруги.

— Люци, дорогой, — засюсюкала ведьма изменившимся голосом, — мне скучно. Давай кого-нибудь казним что ли?

Демон попытался снова провалиться в забытье, но Карения не позволила ему этого сделать.

— Дорогая, — стал мямлить он, — понимаешь, слухи о моей кровожадности сильно преувеличены. Это рекламный ход, по статусу меня обязаны бояться, а я совсем не такой, как обо мне привыкли думать.

— Еще один слабак на мою голову, — ведьма подняла глаза к потолку, — ну ничего, значит, с тобой все будет проще, чем я думала.

Она провела ладонью у лица демона, и взгляд у него затуманился, появилась блаженная улыбка. Люцифер сложил губы трубочкой и потянулся к той, которую искренне считал своей королевой, но она оттолкнула его.

— Я тебя поцелую. Потом. Если ты, конечно, захочешь.

Ритуальный зал для жертвоприношений был забит под завязку. На каменном алтаре лежала Лилуйана. С двух сторон стояли деревянные столбы, на которых, привязанные за руки, висели Стас и Миша.

Стас вспомнил, что однажды уже видел это, только не придал тогда значения своему видению, а, может быть, просто не захотел поверить в него.

В небольшом отдалении за всем этим наблюдали Карения в облике Кати, Арчи, который, наконец, обрел свое настоящее лицо, блаженно улыбающийся Люцифер и красивый молодой человек с огромными голубыми глазами и белоснежными волосами. Живое море из чертей и бесов всех мастей нетерпеливо колыхалось. Все ждали начала представления.

Среди присутствующих Стас смог рассмотреть тех самых судей, у которых он обменял Ли на собственную жизнь. Они-то и начали церемонию.

— Проклятые небесами братья и сестры мои, — прогремел голос верховного демона, — мы собрались сегодня здесь, дабы вершить справедливость.

На эти слова последовала бурная одобрительная реакция. Демон довольно улыбнулся и едва заметно склонил голову.

— Прочтите обвинительные слова, — продолжил он, обращаясь к черту серебристой масти.

— Лилуйана, небожитель, находящаяся в должности ангела-хранителя, незаконно попала на территорию нашего государства, с целью нанесения ущерба оному и его уважаемым жителям. За это она была осуждена справедливым "Судом Трех", но в процессе обвинения за нее был дан залог в виде бессмертной души Хранителя, который добровольно согласился внести эту плату по первому требованию.

Разочарованный гул ударился в стены.

— Тихо! — черт поднял вверх указательный палец. — Сразу после оглашения приговора, до момента его исполнения, ангел вместе с Хранителем были помещены в темницу, но путем обмана и искуса сбежали из нее. Благодаря оперативному вмешательству наших с вами…

— Хватит! — разозлилась Карения. — Всем итак все ясно! Пора привести приговор в исполнение. Убей сначала ангела, а потом смертных.

С этими словами ведьма вложила в руки несопротивляющемуся белокурому юноше кинжал. Молодой человек сжал рукоять и направился к алтарю. Лилуйана смотрела на него расширившимися глазами, ее рот беззвучно открывался. Она знала, кто ее палач…

— Суд Трех нельзя перебивать, даже королеве, — спокойно возразил демон и взмахнул рукой.

Ведьма тут же оказалась заточенной в клетку со светящимися прутьями. Одновременно с ней в точно такой же клетке оказался и вампир. Последнее немного удивило демона, но не более.

Карения что-то кричала, но из-за решетки не доносилось ни звука. Еще взмах рукой, и юноша, опустив кинжал, вернулся на свое место.

— …братьев, — как ни в чем не бывало, продолжил черт, — удалось схватить преступников. Ангел за совершенное преступление, отягощенное побегом, приговаривается к высшей мере наказания. Ее сообщник так же будет казнен. Приговор будет приведен в исполнение в присутствии всех заинтересованных лиц.

В зале, мерцая, начали проявляться новые действующие лица: старец в золотых одеждах и два архангела с мечами наизготовку.

— Лилуйана, ты должна нас простить. Так предначертано, и мы лишь выполняем волю Вседержителя, — голос старца звучал ровно и не выражал никаких эмоций.

Невидимая сила подняла ангела с каменного ложа. Лилуйана смотрела на старца глазами полными слез и ничего не говорила.

— У тебя есть последнее желание, — чтобы хоть как-то скрасить предстоящее, напомнил старец, — ты можешь просить о чем угодно, кроме помилования для тебя или твоих друзей.

Ли думала недолго, громко и четко объявив о своем желании:

— Я хочу в последний раз обнять своего сына.

Демон, черт, старец, архангелы и даже Смерть встрепенулись, словно воробьи после дождя. Такого они не ждали. Им было непонятно, как она могла догадаться. Кто мог ей рассказать?

Сила, удерживающая ангела, отступила, и Ли подошла к юноше, который так и не выпустил из рук кинжала, ожидая приказа.

— Кевин, сынок, — Лилуйана обняла юношу, но он совсем не реагировал на ее объятия, — прости меня, я не смогла тебя спасти.

— Достаточно, — тихо произнес один из архангелов, — пора.

Ли оторвало от безразлично стоящего юноши и отбросило в сторону. Архангел подошел к ней и занес меч для удара.

Когда появились архангелы во главе со старцем, Стас успокоился, решив, что они пришли, чтобы забрать Ли. Но их слова сразу убили надежду на спасение, а сам он ничего не мог сделать. Руки его были связаны, во рту торчал кляп. Парень видел, как Ли обнимает странного юношу и называет его сыном, но ничего не мог понять. Все происходило словно во сне, как будто не с ним. Вот к Лилуйане подходит архангел и молниеносным движением меча отсекает трепещущие крылья. Кровь некоторое время пульсирующими фонтанами вырывается из уродливых обрубков, а потом вдруг останавливается, рана зарастает, и на том месте, где когда-то было два белоснежных крыла, остается только жирный рубец.

Она не издает ни звука. Терпит страшную боль, но даже слезинки не выкатилось из красивых глаз.

В тот момент, когда крылья плавно опустились на землю, объятые зеленым пламенем, в глазах юноши, который все еще крепко сжимал в руке кинжал, мелькнуло что-то вроде сочувствия, но вспышка эта очень быстро потухла. Мелкие уродливые бесы, появившиеся из воздуха, начали топтать прах, что остался от крыльев, и скалиться на ангела, корча и без того мерзкие рожи, потом подул легкий ветерок и унес пепел. Лилуйана сама легла на жертвенный алтарь, готовая принять свою участь.

В какой-то миг перед глазами Стаса появилось лицо лесной ведьмы, которая покачала головой и сказала: "А ведь я предупреждала, что этот мальчик принесет немало бед". И только сейчас он понял, что в ту ночь, когда пытались расколдовать его и Лилуйану, Вергилия имела в виду сына ангела, а не его, не Стаса.

Несколькими днями ранее

 Старейшины уже в который раз открывали Книгу Судеб в надежде на изменения, но та упорно отвечала одно и тоже. Да и не могла она сказать ничего нового. Это только на земле люди уверены в том, что судьбу можно изменить, а здесь, на небесах, знали о ее непреклонности и неподкупности. Участь одного ангела была предрешена.

— Лилуйана для меня как дочь, — обращаясь к Совету, умолял высокий сухой старец в золотом облачении, — неужели она недостаточно страдала, чтобы теперь все закончилось именно так?

— Серафимий, ты верно болен, раз смеешь просить нас о том, что не в наших силах. Книга Судеб древнее самого Создателя, и мы лишь говорим то, чем она благосклонна делиться с нами. Лилуйана, конечно же, невиновата, но свое предназначение она должна исполнить.

— Но ангел не проживет без крыльев! Она умрет!

— Не кипятись. У нее будут крылья, она обязательно будет жить, но иначе. Это ее судьба, которую не перепишешь, так что смирись.

Совет не испытывает эмоций и чувств, это слишком по-людски, да ему этого и не нужно. Совет лишь наблюдатель, которому запрещено вмешиваться.

Последнее время Лилуйана была сама не своя. Она чувствовала, что должно произойти нечто ужасное, с чем она не сможет справиться самостоятельно. Совсем немного оставалось до рождения ребенка, и это тоже тревожило ангелочка, она не хотела расставаться со своей частичкой. Но так уж заведено, и сразу после рождения малыша у нее заберут, не позволив даже взглянуть на него, погладить его по головке, прижать к груди, сжать маленькие пальчики, чтобы он почувствовал, что мама рядом и никому его не отдаст. Всякий раз от этих мыслей на глазах у нее появлялись слезы. А еще Серафимий, ее наставник, почти отец, вдруг стал очень холоден и старался избегать встреч с ней, и это именно сейчас, когда так нужны любовь и поддержка. Ли чувствовала себя одинокой и всеми покинутой, все чаще вспоминала Стаса и даже иногда позволяла себе посмотреть на него, потому как связь ангела-хранителя и подопечного сохранялась на все время жизни одного из них. Молодой человек не мог ее видеть, но ей казалось, он чувствует ее присутствие, и от этого становилось тепло и очень уютно.

В положенный срок ребенок появился на свет. Ли плакала навзрыд и никак не могла успокоиться.

— Ну-ну, уже все, — шептала ей повитуха, — да и не должно быть больно. Ты чего разревелась-то? Слезки свои драгоценные попусту тратишь.

— А мне больно, очень больно. Да разве вы это поймете? Никто не поймет!

— Ишь, особенная какая, — обиделась повитуха. — Не ты первая через это проходишь и не ты последняя. Я, знаешь, сколько вас таких перевидала, да только никто так не убивался. Почувствовала бы, как смертные рожают, вообще бы померла. Я троих на свет произвела и вырастила сама — муж преставился, как только старшему шесть годков исполнилось.

— У смертных никто детей не отбирает, — справившись с рыданиями, ответила Ли.

— Мать моя, — повитуха всплеснула руками, — вот так дела. Я уж сто лет как померла и столько родов приняла, что со счету сбилась, а такого слыхом не слыхивала. Да неужто ты и, правда, так переживаешь?

— Помогите мне, — Лилуйана ухватила женщину за грудки, — я все равно его никому не отдам. Сбегу! На землю к людям сбегу! Хотите, я вам крылья свои подарю, ведь знаю, что вы мечтаете об этом, да только нескоро они у вас будут.

— Почему это нескоро? — оскорбилась женщина. — Я, чай, в рай не просто так попала, знать заслуги мои на то были. Не каждая такой чести удостоится, у ангелиц деток принимать, а я, как видишь, тут. И крылышки получу вскорости, а если помогу тебе, так мигом в Нижнем мире окажусь. Нет уж, не надо мне твоих крыльев. Хорошая ты, и мне тебя, если честно, жалко очень, но правила не я придумывала и не мне против них теперь идти.

Повитуха встала, взяла на руки ребенка и ушла, плотно прикрыв за собой дверь. А чуть позже она вернулась, светясь как нимб у архангела, и прямо с порога заявила:

— Не знаю, за что тебе счастье такое привалило, да только дитятко у тебя никто не отберет, сама растить будешь.

Лилуйана решила, что это сон, и сначала не поверила словам женщины. Да только ни в этот день и ни на следующий никто за ее сыном не пришел. Мать была счастлива. Все дни напролет она проводила со своим любимым Кевином.

Так прошло три года. Мальчик рос очень непоседливым, озорным и говорливым. Он мог болтать часами без умолку, рассказывая каждому встреченному небожителю о том, какая замечательная у него мама и как сильно он ее любит.

Ли уже почти поверила в свое счастье, но однажды произошло то, что навсегда изменило ее жизнь. В тот злополучный день она гуляла с Кевином по саду. Мальчик был активнее, чем обычно, и просил маму дать ему покататься на грифоне. Ли понимала, что это совершенно безопасно, но где-то внутри засело занозой чувство тревоги, и она никак не хотела отпускать ребенка далеко от себя.

— А с тетей Элларией и дядей Лукасом отпустишь? — неожиданно спросил малыш и посмотрел на мать голубыми глазенками.

— Тетя Эллария сейчас далеко, и ей некогда с тобой гулять, — начала говорить Лилуйана, но споткнулась на полуслове, потому как прямо перед ней открылся портал, из которого она и вышла вместе со своим мужем.

Принцесса была нечастым гостем в городе ангелов, но иногда приходила проведать мальчика, которого считала своим племянником, ведь с Лилуйаной они были практически сестрами, хотя и не по крови. Поэтому и в тот день Ли не удивилась этому визиту, а с радостью отпустила Кевина часик погулять с тетей и дядей. Ее немного насторожил взгляд Лукаса, который сверлил Лилуйану так, словно она была его злейшим врагом, но она не придала этому значения. И все бы ничего, но ни через час, ни через два и даже ни через сутки Эллария и Лукас так и не вернулись.

Совет долго не позволял Лилуйане связаться с принцессой, а когда разрешил, было слишком поздно. Эллария и Лукас пропали. Слуги не знали, куда делись их хозяева. Никто не видел, как они покидали замок, словно сквозь землю провалились. Как оказалось позже, это было близко к истине. Но самое страшное, что никто не видел их с ребенком. Ли никак не могла понять, почему названная сестра так с ней поступила, но поклялась найти ее и отомстить, не смотря ни на что.

Однажды ночью Ли приснился сон, в котором она видела себя саму в огромном зале в окружении демонов, чертей и прочей нечисти. Она не сразу поняла, что находилась на суде и была там обвиняемой. Вглядываясь в живое море ненависти, ангел искала поддержки там, где ее просто не могло быть, и вдруг увидела его глаза… Стас смотрел на нее, но не спешил на помощь. Судьи зачитали приговор, и сильнейшая боль пронзила все тело. Она увидела свои крылья, которые втаптывали в грязь мерзкие, уродливые бесы. Их красные разверстые пасти замерли в бесшумном смехе. Лилуйана не разбирала слов, только видела, что все вокруг радуются ее горю, боли, отчаянию. И тут раздался плач. Этот плач она узнала бы из тысячи.

— Кевин! — закричала она что было сил. — Сыночек мой! Потерпи, миленький, я скоро приду за тобой!

— Не надо, мама! Они тебя убить хотят. Они злые!

Когда старец и архангелы покинули зал, в нем появились еще две фигуры. Лилуйана узнала в них Элларию и Лукаса. Сейчас она даже разозлиться не могла, да и не на что ей было злиться. Ангел поняла, что это не она украла ее ребенка.

— Ли, — вдруг закричала Эллария, — не верь им, пожалуйста! Я ни в чем невиновата! Они использовали нас в своих целях! Теперь я все знаю!

Демон-судья сделал жест рукой, и один из чертей просто зажал принцессе рот.

— Пусть выскажется, — велела фигура в черном балахоне, которой никто не осмеливался перечить.

Черт убрал лапу, и Эллария начала свой рассказ.

— Существует древнее пророчество, которое касается нас обеих. В нем говорится о том, что однажды на свет родится ребенок, который уничтожит все светлое и доброе во всех мирах. Под его мечом падут и небо, и земля. Но от этого есть спасение: если убить мать ребенка, то беды можно избежать. И этот ребенок — твой сын, Ли. Старейшины хотели тебя уничтожить еще при рождении, но не смогли этого сделать и поменяли нас. Ты, наверное, спросишь, почему именно я? Все очень просто, я тоже ангел, только наполовину. Грязная полукровка, как называли меня на небесах, но держали при себе, потому как боялись, что ты и я узнаем правду. Этот обмен был необходим. Только ты могла привести Хранителя из другого мира и убить Балтамора, путешествие по мирам доступно лишь чистокровным ангелам. Если бы колдун смог захватить Силу всех Семи Хранителей, то пала бы последняя печать с книги Апокалипсиса и Всадники, несущие смерть, пришли вершить свое черное дело.

Да только не уничтожение колдуна было целью Старейшин. Его они могли убрать и сами, просто решили переложить этот груз на другого. Их конечная цель — смерть твоего сына. Старейшины могут видеть будущее, и они знали, что на земле ты обретешь врагов, которые впоследствии помогут изменить пророчество. Было заранее известно, что Карения хочет украсть ребенка, и ей не помешали, а в чем-то даже помогли. В Нижнем мире сын ангела не сможет прожить долго, он быстро состарится и через три дня умрет дряхлым стариком. Те, кого ты считала своей семьей, снова вершили суд чужими руками, ты им была не нужна. Но если бы ты не вернулась на небеса, они не смогли бы забрать ребенка, потому как на земле его охраняла бы сильнейшая Магия, которая в Верхнем мире проявилась бы только ко дню его совершеннолетия. Именно эта Магия должна была уничтожать миры. Святоши, как они сами себя называют, использовали любую возможность, чтобы спасти себя от гибели. Они даже не погнушались вызвать в наш мир человека, зная, что и ему суждено умереть здесь.

Эллария посмотрела на Стаса, мысленно попросив у него прощения. Молодой человек едва заметно кивнул и попытался улыбнуться, но мешал кляп.

— Мы выслушали всех, — провозгласил демон, — если ни у кого нет возражений, то пора приступить к исполнению наказания. Мы не несем ответственности за дела Верхнего мира. Сейчас есть последняя возможность предъявить доказательства невиновности обвиненных, и мы обещаем принять их во внимание. Но раз таких не нашлось, — добавил он почти без паузы, — тогда приступим.

— Стойте! — в зал вбежал запыхавшийся рыжий черт, тащивший за руку… Королеву Нижнего мира. — Остановитесь! Вы не тех казните, они не виновны. Рыжий подбежал к столбу, на котором висел Миша, и попытался развязать веревки, но его тут же отбросило в сторону.

— Да как ты посмел мешать НАМ? — взревел демон, член Суда Трех. — Ты хоть понимаешь, что тебя ждет за наказание?

— Простите меня, — взмолился черт, — но перед вами самозванцы, — он ткнул пальцем в клетки, где сидели притихшие Карения и Арчи. — Она, — рыжий подбежал к ведьме, — приняла облик королевы и обманула вас всех. Как вы этого не поняли?

Катя, которая тихо стояла в сторонке, сделал неуверенный шаг вперед, оказавшись в круге света. Все удивленно вздохнули, только судьи сохранили спокойный вид. Смерть взмахнула рукавом, прутья клеток исчезли, и вместо королевы все увидели разоблаченную Сурчак.

У Карении не выдержали нервы. Она поняла, что пошла неверным путем и попыталась перевести всю ответственность на несчастного Арчи, который перепугался еще больше и уже хотел последовать примеру ведьмы, но та не дала ему и слова вставить.

— Это все он, этот мерзкий вампир! Он меня на это совратил! Меня обманули, запутали! Я такая доверчивая!

Поняв, что перегибает палку и топить Арчи ей совсем невыгодно, она решила исправить ситуацию:

— Но я готова его простить и отпустить на все четыре стороны. Пусть идет, я не держу на него зла.

Карения попыталась изобразить раскаяние, но судьи ей не поверили.

— Обманывать Суд Трех нельзя, — устало произнес черт с серебристой шерстью, — за это придется ответить.

Он хотел сказать еще что-то, но не успел, потому как молчавший и словно зомбированный Кевин вдруг сорвался с места и налетел на ничего не ожидающего Арчи. Сверкнуло лезвие, и кинжал на всю длину до рукоятки вошел в грудь вампира. Арчибальд широко раскрыл глаза, словно сильно чему-то удивившись, и неожиданно улыбнулся в перекошенное злобой лицо молодого человека. Кевин повернул клинок в груди кровопийцы и резко вытащил его.

— Свободен, — тихо прошептал вампир и замертво рухнул к его ногам.

— Идиот! Что ты наделал? — Карения закричала на такой высокой ноте, что все вокруг невольно заткнули уши. — Будь ты проклят!

В тот же миг ее тело охватило пламя, и очень скоро от ведьмы осталась лишь кучка пепла.

— Мама, — молодой человек повернулся к алтарю, — я отдаю его жизнь за тебя.

Лилуйана вознеслась над жертвенным камнем. Ее охватило золотистое свечение, всего на миг, но это видели все. Затем она плавно опустилась возле Кевина и поцеловала его в щеку.

Через секунду веревки, опутавшие руки и ноги Стаса, спали, и невидимая сила так же плавно опустила его на землю.

— Что произошло? — потирая запястья, спросил он, сам не зная, к кому обращается.

— Вы свободны, — с едва заметной ноткой радости в голосе сказала Смерть, — за ваши жизни было уплачено.

— А как же Миша? — осмелился обратиться к фигуре в черном балахоне Стас. — Ему придется остаться здесь? — он не мог заставить себя произнести вслух то, что на самом деле ожидало его товарища.

— Да, — спокойно подтвердила фигура, — если конечно за него не будет внесена равнозначная плата.

Никто не заметил, когда рыжий черт успел выхватить из руки Кевина кинжал и вспороть себе живот. Он только прокричал:

— Еще никто во всех мирах не заботился обо мне так, как ты, Михаил. Я отдаю свою жизнь за твою свободу!

Тщедушное лохматое тельце рухнуло в пыль, а Миша, освободившись от пут, подбежал к нему и, встав на колени, стал гладить по грязной шерсти.

— Прости меня, я не хотел, чтобы все так вышло, — по его щекам катились крупные слезы.

— Смертный, ты сошел с ума? — подбежал к нему демон и, подняв за плечи, начал трясти. — Ты не можешь жалеть черта! Он же нечистая сила, твой враг!

— Он мой друг, — твердо ответил Мишка и вырвался из железных объятий.

В глазах демона сверкнул огонь.

— Все свободны! — прорычал он и хлопнул в ладоши.

Тело рыжего черта исчезло, и очертания зала начали расплываться, таять. Очень скоро туман перед глазами стал настолько плотный, что разглядеть что-то было уже невозможно.

Когда туман рассеялся, на круглой лесной поляне с высокой травой оказались пятеро: трое молодых людей и две девушки.

— Где мы на этот раз оказались? — Мишка смотрел на своих новых и старых друзей грустными глазами. Он до сих пор не мог поверить, что за его спасение была отдана чужая жизнь, пусть даже это черт.

— Не знаю, — ответила Эллария, — но точно не в Нижнем мире, и это уже хорошо.

Из травы послышался детский плач, и все, не сговариваясь, кинулись на звук. Первой подоспела Лилуйана. Она подняла с земли пищащий сверток, который в ее руках тут же успокоился и улыбнулся беззубым розовым ртом.

— Сын, — Ли расплакалась от накатившего счастья, — мой сын жив.

— Неужели все наконец-то закончилось? — неуверенно спросил Стас. — Нам больше не нужно убегать и спасаться от кого-то? А куда делась Катя? И что… — он замолчал на несколько мгновений и продолжил, — будет с Ли и Кевином?

— Всему свое время, — поспешила успокоить его Эллария, — мы обязательно получим ответы на все вопросы.

Ли и Стас стояли на берегу теплого моря. Оно было почти такое же, как и то, что свело их вместе.

— Ли, — робко начал Стас, — что ты будешь делать теперь, без крыльев?

Задать этот вопрос ему было безумно сложно, но, как он сам считал, необходимо.

— Буду жить, — просто сказала она, — ты ведь прекрасно чувствуешь себя без них? Да и потом, я не успела привыкнуть к крыльям, хотя и ощущала их всегда, просто не догадывалась, кто я на самом деле. Быть смертной не так уж и плохо.

Ли улыбнулась, но улыбка получилась очень грустной, вымученной.

Стас замешкался. Он явно хотел что-то сказать, но никак не решался. Он переминался с ноги на ногу, теребил край своей рубашки, даже покраснел.

— Нет, — Ли опередила его. — Я помню, что ты сказал там, на суде. Прости меня, Стас, но я тебя не люблю и мы не сможем быть вместе. Твоя миссия здесь выполнена, и тебе нужно возвращаться домой. Не беспокойся ни о чем, ты все забудешь, и лишь иногда воспоминания станут посещать тебя во снах, кошмарных снах. Но и это пройдет, время лечит.

— Я не хочу ничего забывать! Я люблю тебя! — упирался Стас. — Люблю и хочу бороться за свою любовь. Мы ведь можем быть друзьями?

Ли отрицательно покачала головой, а его вдруг окутало голубоватое сияние, в котором он очень скоро растворился.

Ли еще долго стояла на берегу, где только что они были вместе, и плакала. Серебристые слезинки падали на землю, но на том месте, где они разбивались, больше не распускались цветы. Очень скоро и она растворилась в голубовато-серебристой дымке.

Через год после описываемых событий

 Стас и Миша прогуливались по набережной Анапы, обсуждая вчерашний вечер у друзей. За разговором они не заметили, как к ним подошла воркующая парочка. Симпатичная загорелая девушка похлопала Стаса по плечу.

— Привет! — счастливо улыбалась она. — Как вчера оторвались? Жаль, что мы с Люком не смогли придти, но это ведь не последняя вечеринка.

— Привет, Катя! — одновременно поздоровались с ней молодые люди. — Отдохнули просто шикарно. И правда, жаль, что ты не пришла.

— А мы вот решили прогуляться, завтра Люк и я улетаем к нему домой, во Францию.

Девушка влюбленными глазами посмотрела на атлетически сложенного мужчину явно старше нее, но ухоженная внешность делала его почти ровесником Кати.

— Поздравляем, — снова слаженный дуэт.

— Знаете, мне сегодня приснился странный сон, — вспомнил Стас, — будто мы все в аду и ты, Катя, там королева, а Люк никто иной, как Люцифер. Мы должны были кого-то спасти, нам, конечно же, мешали всякие злодеи, но все закончилось хорошо. А ты вышла замуж за Люцифера, и вы вместе покинули ад, в общем, бред какой-то.

— Да уж, мне такое точно не могло бы присниться, — счастливо рассмеялась Катюша. — А тебе, Люк, что-нибудь подобное снится? — она звонко чмокнула мужчину в щеку.

— Пойдем, дорогая, — Люк слишком резко потянул Катю за руку. Она не стала возражать и покорно отправилась за любимым, помахав друзьям на прощание.

— Странный он какой-то, — задумчиво протянул Мишка, — никогда мне не нравился.

— А он и не должен тебе нравиться, — подколол друга Стас, — хотя, и, правда, странный.

Он не стал говорить Мишке, что увидел в глазах мужчины яркую вспышку пламени, решив, что это ему просто показалось.

Эпилог

Две фигуры: старец в золотых одеждах и совсем молодой ангел, крылья которого нежно трепал ветер, стояли и смотрели куда-то в даль.

— Скажите, Старейшина, — осторожно начал ангел, — ведь это вовсе не конец, как подумали Лилуйана и ее спутники? Что с ними будет дальше?

— Я могу лишь сказать, где они теперь и что с ними происходит сейчас, не более.

Наступила пауза, которую ангел не посмел нарушить. Он покорно ждал, когда старец сам соизволит продолжить разговор.

— Я ведь понимаю, больше всего тебе интересно, что стало с Лилуйаной? — хитро прищурился Старейшина, даже не посмотрев в сторону ангела. Он и так знал, что тот покраснел от смущения.

— Вовсе нет, — горячо возразил ангел, помолчал немного и добавил, — я, например, хочу понять, почему принц Нижнего мира оставил свои владения ради простой смертной и выбрал для себя такую же жизнь, как у нее.

— На этот вопрос я не смогу дать тебе ответа. Возможно, со временем ты и сам это поймешь. Лучше спроси о том, что тебя действительно тревожит.

Ангел снова покрылся румянцем, крылья его мелко задрожали.

— Лилуйана теперь без крыльев. Она осталась одна с ребенком на руках, кто ей поможет? Как она справится с навалившейся бедой?

— Бедой? — старец удивленно поднял брови. — Ты считаешь, что ей там плохо?

— Ну я не знаю… Просто…

— Просто ничего не бывает, мой мальчик. Теперь у Лилуйаны другая жизнь, но это совсем не означает, что хуже, чем могла бы быть здесь. И потом, как любой смертной, ей так же положен хранитель. Кстати, эта должность все еще вакантна, — старейшина улыбнулся и посмотрел на ангела, который в этот момент светился, как золотая монета в солнечный день. — Но ты так и не спросил самого главного. Я жду.

— Да, мне действительно очень интересно кое-что, но ведь эта тема считается запретной…

— А мы никому не расскажем, — озорно, по-мальчишески подмигнул старец и ответил на неозвученный вопрос. — Пророчество не потеряло своей силы. Его исполнение лишь передвинули во времени. Кевин родился и остался жив. К тому же он совершил убийство.

— Так ведь убит вампир! Нечисть! Это не может быть ему зачтено, как злодеяние.

— Не нам решать. Пройдет время, и все встанет на свои места, — старец задумался и добавил. — Сегодня Книга Апокалипсиса лежит смирно, но кто скажет, какая печать упадет первой и когда? Мы можем только ждать…

Оглавление

Пролог

ЧАСТЬ 1 . Анапа. Май 2009 года

Королевство Арманьяк. 1835 год по новому летоисчислению. Третий месяц лета

Арманьяк. 1814 год по новому летоисчислению. Второй месяц листопада

Анапа. Май 2009 года

За несколько минут до описываемых событий

Арманьяк. 1835 год по новому летоисчислению

Пригород Арманьяка. Шабаш

Арманьяк. Замок. Утро следующего дня

Замок вампиров

Марлин. Двадцать лет назад

Балтамор. История одного проклятья

Арманьяк. 1835 год по-новому летоисчислению. Второй месяц листопада

ЧАСТЬ 2   . Некоторое время спустя. Верхний мир (город Ангелов)

Арчи

Анапа. Наши дни

Нижний мир . Миша

Стас

Катя

Карения и Арчибальд

Несколькими днями ранее

Через год после описываемых событий

Эпилог

Реклама на сайте