«Блюз полной луны»

Надежда Первухина Блюз полной луны

Моему мужу Сергею с любовью посвящается

Люди приходят утром.

Ночью приходим мы.

Юрий Коваль. Суер-Выер

Про оборотней принято думать, что духовные проблемы их не волнуют.

Виктор Пелевин. Священная книга оборотня

Было лето.

Пели птички.

Павлик ехал в электричке.

Наверное, не с этого детского хорея Агнии Барто стоит начинать приключенческий роман. Но что поделать. Ведь и лето было — жаркое, бесшабашное и жутковатое московское лето, и птички наличествовали — чирикали себе в кустах приведшего жасмина и бузины где-то в Измайловском парке… И, наконец, имелась обычная метрополитеновская электричка, а в ней ехал Павлик. Точнее, Павел Лозоход, герой нашей истории. В этот знаменательный вечер он ехал в Измайлово, навсегда по телефону распрощавшись со своей девушкой. Инициатором разрыва был вовсе не он, а Ирина — типичная девица хакерского образа мыслей и поведения. Павел не сошелся с ней характером, хотя старался это сделать на протяжении аж трех месяцев. Но не сложилось, Ирина по телефону послала Павлика куда-то типа в Бирюлево и сказала, что у него никогда не будет девушки — с его-то внешностью и поведенческими рефлексами. Ну насчет рефлексов мы не знаем, а вот внешность у Павла была вполне даже ничего. Он был высок и спортивен, имел римский нос и карие глаза, а также щеки, на которых всегда красовалась классическая модная небритость. Одевался Павел тоже неплохо, предпочитая джинсовый стиль всякому другому. И влюбиться в него было очень даже можно, просто Ирина не сошлась с ним характером. Это бывает в среде девушек.

Итак, Павел ехал в электричке и чуть-чуть жалел себя. В почти восемнадцать лет не найти при помощи sms общего языка с девушкой — это выбьет из колеи любого донжуана, а Павлик донжуаном не был. Он был абитуриентом, решившим попытать счастья в одном из московских вузов. (А дело, кстати говоря, было в то благословенное время, когда абитуриенты сдавали экзамены, а не поступали по результатам ЕГЭ.)

"А может, я гей?" — самокритично подумал Павлик, но тут же отказался от этой мысли. Девушки ему нравились, и чем больше девушек, тем лучше. Вон, кстати, стоят у дверей две чрезвычайно миленькие девицы, лет по восемнадцати каждой. Фигурки точеные, личики косметикой не изуродованные, губки пухлые и готовые к самым смелым поцелуям… Павлик пойман взгляд одной из девчонок и улыбнулся. И тут произошло невероятное: девчонки отклеились от металлического стояка и подошли к Павлику. Сели тесно по обе стороны от него. И тоже заулыбались, да так, что у Павлика дух захватило.

— Скучаешь? — спросила одна девчонка, блондиночка.

— Как тебя зовут? — спросила шатеночка.

— Ты не подумай, что мы какие-то испорченные и все такое, — вела дальше разговор блондиночка. — Но просто по тебе видно, что тебя бросила девушка.

— Она настоящая дура, — фыркнула шатеночка. — Продинамить такого парня!

— Ты нас не бойся, мы не такие.

— Давай познакомимся, а?

Павел был слегка ошарашен такой атакой, но внимание девушек ему понравилось и польстило. Ирина была неправа, что рассталась с ним. Вон девчонки ему просто на шею вешаются!

— Меня зовут Лиза, — сказала блондинка, накручивая на тоненький пальчик прядку платиновых волос.

— А я Даша, — сочла необходимым добавить шатенка, — Как тебя-то зовут?

— Павел.

— Павлик, ты ужасный молчун! — рассмеялась Даша, — Что делаешь сейчас?

— Да ничего в принципе. Еду в Измайловский пройтись.

— Фу как скучно. Как занудно! Я предлагаю тебе поехать с нами до конечной, — сказала Лиза.

— А что там? — слегка насторожился Павел. Он, вообще, готов был ввязаться в какую-нибудь авантюрку, но только в том случае, если авантюрка со всех сторон будет безопасной.

Павлик не любил рисковать и поэтому не пил шампанского, предпочитая пиво.

— Так что там на конечной? — переспросил он.

— Там такой клуб — зашибись! — закатила восторженно глаза Даша. — Мы как раз туда едем.

— А не рано для клуба?

— Нет, в самый раз. Там рулезно!

"Рулезно" было любимым выражением восторга у бросившей Павла девушки. Он слегка поморщился, а девчонки меж тем наперебой расхваливали тот клуб, в который они едут. Клуб назывался "Домино" и был очень демократичен. По слухам.

— А как там с наркотой? — спросил Павел.

— А ты что, употребляешь? — поморщилась Даша. — Тогда нам не по пути. В "Домино" на таких косо смотрят.

— Нет, я не употребляю, — заверил девчонок Павлик. — Я просто так спросил. Только денег у меня с собой…

— На пиво и орешки хватит?

— Хватит.

— Ну тогда ты едешь с нами!

И девчонки очаровательно рассмеялись.

Павлик взвесил все "за" и "против" и согласился.

— Павлик, а знаешь что? — сказала Даша. — Мне твое лицо почему-то кажется очень знакомым.

— И мне тоже, — кивнула Лиза. — Ты по телику нигде не засветился?

Павел смутился:

— Ну да, было у меня одно интервью…

— А, точно! — воскликнула Лиза. — Теперь я вспомнила! Ты поступаешь на библиотечное отделение Московского университета культуры и искусств. Ты там один парень на все отделение!

— Да, что-то типа того, — покраснел Павел, но держался твердо. Ему уже не раз и не два приходилось выслушивать насмешки. Мол, что это за образование для мужчины — библиотечное. Что это за работа — библиотекарь-библиограф.

Но девушки не стали смеяться и покровительственно хмыкать, мол, все с тобой ясно, мальчик, с головой ты не дружен. Наоборот, Даша сказала:

— Это так здорово — выделяться из толпы!

А Лиза добавила:

— Павлик, мы откроем тебе секрет. Мы не просто так к тебе подсели. Дело в том, что мы тоже поступаем в университет культуры.

— Серьезно?!

— Да. На режиссерское отделение. Сами мы из Тулы, решили вместе счастья попытать. А ты откуда? Москвич?

— Нет, я издалека. Город Щедрый. Курганская область. Не слыхали такого?

— Нет, извини, — пожали плечами девушки. — А какие у тебя вступительные экзамены?

— Русский, история и литература. И еще личное собеседование.

— Ой, у нас тоже. Плюс английский! Как ты думаешь, мы поступим?

— Конечно, поступите. А откуда вы узнали про клуб?

— В общаге поговорили с третьекурсниками. Они в этот клуб как к себе домой ходят. Многие с музыкального отделения там поют и играют. Подрабатывают.

— Ну ладно, посмотрим на этот клуб. А вообще-то напиваться не хотелось бы. Завтра у меня первый экзамен.

— Не волнуйся, не напьешься. Мы терпеть не можем пьяных парней. А вот и наша станция.

Павлик и девушки вышли из метро. Вечерело. Ранние сумерки окутывали близлежащие улицы и переулки.

— Нам туда, — указала в один из переулков Даша.

Павлик повиновался. Район был совершенно ему незнаком. Он шел за девушками, а те болтали, о чем в голову взбредет, и вообще вели себя немножко инфантильно.

Клуб "Домино" занимал первый этаж старого дома сталинской постройки. Интересно, много осталось таких в Москве?..

У дверей клуба маячил охранник.

— Привет! — хихикая, бросили ему девицы.

— Привет, — скупо сказал охранник. — Покажите ваши клубные карточки.

— Карточки? — растерялись девушки. — А разве тут по карточкам?

— Вообще-то да, — сказал охранник, внимательно глядя на Павла, — Но раз вы с этим парнем, проходите. Мне его лицо знакомо. Сергей. — Он протянул Павлу руку.

— Павел, — пожал его руку наш герой.

— Хорошего отдыха, Павел, — сказал Сергей, пропуская всю троицу в чрево клуба.

Наши герои вошли в клуб и не видели, как охранник Сергей поднес к губам рацию и что-то проговорил в нее.

Клуб выглядел стильно. И даже с намеком на роскошь. Играла медленная музыка. Под музыку на танцполе сонно передвигались несколько пар.

Наши герои сели за столик.

— Пиво и орешки, как договорились? — спросил Павел у спутниц.

— Пиво и орешки.

Тут к ним подошел официант. Павел сделал заказ. При этом на лице официанта нарисовалось крайнее изумление, словно Павел заказал по меньшей мере рыбу фугу.

Наконец официант кивнул и черкнул что-то в блокноте. Отошел.

— Павлик, по-моему, ты произвел на официанта впечатление, — хихикнула Даша.

— Надеюсь, это не гей-клуб? — изобразил панический ужас Павлик.

— Нет, что ты.

И тут официант вернулся. На подносе он нес три хрустальных бокала и бутылку, оплетенную пыльной соломкой.

Поставил бокалы. Откупорил бутылку и разлил по бокалам немного вина.

— Божоле урожая тридцать восьмого года, — сказал официант. — Надеюсь, вам понравится.

Сказочный аромат вина вился над столом.

— Послушайте, — осторожно сказал Павел, пальцем дотрагиваясь до хрустальной ножки бокала, — мы это не заказывали. Вы ошиблись.

Официант посмотрел на него с непроницаемым лицом:

— Это не заказ, это подарок от клуба. В честь вашего прихода. Сейчас я принесу ужин. Что вы предпочитаете: суфле из крабов или лосося в пряном соусе?

Герои посмотрели на официанта так, словно он говорил на марсианском языке. Первой нашлась Даша.

— Суфле из крабов, пожалуйста, — сказала она.

Официант кивнул и ушел.

— Ничего не понимаю, — недоумевал Павел. — Нас, похоже, с кем-то спутали. Девчонки, вы случайно не дочери ли арабских шейхов?

— Ничего подобного! — повела плечом Лиза. — А вот ты, скорее всего, точно наследный принц какого-нибудь Ирана или Сирии. У тебя за пазухой нет чалмы с бриллиантом?

— Нет, конечно. Бред какой-то. Может, нам лучше уйти?

Девчонки отрицательно покачали головами.

— Это же настоящее приключение! — сказала Лиза, — И потом, надо же попробовать, что это за вино!

Они синхронно попробовали.

— Это просто потрясно! — выразилась Даша, и Лиза с Павлом с ней согласились. Вино было чудесным по букету и аромату.

— Это же дико дорого! — сказала Лиза. — Эта бутылка, наверное, стоит как целый автомобиль. Ох, что-то у меня нехорошие предчувствия…

— Ничего, обойдется, — уверила подругу Даша. — Так даже интереснее.

Вернулся официант. Он поставил перед нашей компанией тарелки с суфле, разлил по бокалам вино и сказал:

— В случае чего я буду недалеко. Только щелкните пальцами.

— А… счет? — спросил Павел с замиранием сердца.

— Это подарок от заведения, — непреклонно повторил официант. — Приятного аппетита.

— Нет, ну это же надо! — рассмеялась Даша. — Просто чудеса какие-то!

— Ладно, — хмыкнула Лиза. — Возблагодарим небеса за эти чудеса и будем шиковать по полной программе.

Суфле из крабов тоже было восхитительным. Бутылку распили на троих, и в головах будущих студентов приятно зашумело.

— У меня завтра эк-замен, — поднял палец Павлик, — Мне больше не наливать.

— Да кто спорит!

После суфле официант подал жаркое из дичи и паштеты. Голодные абитуриенты сметелили все в мгновение ока.

— Ну что, — завершив ужин, сказали девочки, — а не потанцевать ли нам?

Как раз в это время медленная музыка сменилась чем-то зажигательным типа румбы.

Девчонки вытянули Павлика на танцпол и принялись танцевать так, что дух захватывало. Павлик, в чьей голове вино зажгло яркие посадочные огни, тоже старательно танцевал, но все равно помнил, что у него завтра "эк-замен".

Наконец он запросил пощады. Девчонки натанцевались вдоволь.

— Поехали отсюда, — сказал Павел. — Скоро метро закроют, а нам еще до общаги на автобусе пилить и пилить.

— Логично, — согласились девочки. — И не волнуйся, мы помним, что у тебя завтра экзамен.

Они вышли из клуба, попрощавшись с охранником, чуть ли не расцеловав его в обе щеки. Охранник только сказал:

— Заходите еще, будем рады.

В полупустом вагоне метро Павлик здорово протрезвел. Голова раскалывалась, словно пили они не марочное вино, а дешевую бормотуху.

Даша испугалась:

— Ты весь зеленый. Как же ты завтра будешь сдавать экзамен?

— Ничего, выкручусь как-нибудь, — через силу улыбнулся Павлик.

До общаги они доехали без происшествий. Правда, вахтерша поначалу не хотела их впускать, но умаслилась коробкой шоколадных конфет, которую девчонки купили тут же, в круглосуточной палатке.

Герои распрощались. Павел на нетвердых ногах вошел в комнату. Соседи-второкурсники — Гарик из Сызрани и Митя из Орла — бодро среагировали на его появление. Они как раз пили пиво.

— Давай с нами, — предложил Гарик.

— Не, я сегодня не могу, — сказал Павел. — Я вино пил. Смешивать нельзя.

— Это где ж тебя вином угощали? — удивился Митя.

— В клубе. В "Домино". Есть такой клуб на Измайловской ветке. Я там был с двумя девчонками с режиссерского отделения.

— Не, ну ты подумай! — изумился Митя. — Пока мы тут прозаически сосем пиво, он с девчонками по клубам шарится! И это будущий библиотекарь, цвет и гордость нации!

— Хватит издеваться. — Павлик разделся и лег. Постель пахла чем-то казенным, вроде хозяйственного мыла. От этого запаха Павла замутило, но он сдержался.

Едва он закрыл глаза, как на него набросилась разноцветная метель из образов, звуков и запахов. Сегодняшний вечер казался нереальным.

"Почему в клубе с нами так церемонились? — думал Павел. — Здесь что-то не так".

Но разбираться в этом не было сил. Павел включил на мобильнике будильник и провалился в тяжелый похмельный сон.

Проснулся он с первыми петухами и понял, что голова, к счастью, не болит. Он решил, что надо пойти принять душ, но потом вспомнил, что по утрам в общаге не бывает горячей воды. И еще он вспомнил поверье, по которому студент, идущий на экзамен, не должен мыться, иначе смоет с себя все знания. Так что…

Так что на экзамен Павлик пошел немытым.

У аудитории его встретила стайка девушек разной степени стройности и симпатичности. Увидев Павла, они зашептались и за переглядывались. Как же, это Павел Лозоход, единственный представитель мужского пола на все библиотечное отделение!

Павел ответил девчонкам холодным взглядом и сел на подоконник.

Тут дверь аудитории открылась, и секретарша объявила:

— Абитуриенты, заходите. Нервных просим отсеяться сразу.

Все вошли. Расселись. Помянули всех известных богов. На всякий случай.

Преподаватель, седовласый, с осовремененным лицом Ярослава Мудрого, разложил билеты и сел. Секретарша вышла.

— Ну что, кто первый? — спросил профессор. — О, я вижу среди дам одного джентльмена. Может, начнем с вас, сударь?

Литература не была слабым местом Павла, поэтому он храбро встал и взял билет.

— Что у вас?

— Проблема интеллигенции в эпоху революции в романе "Доктор Живаго" и творчество Марины Цветаевой.

— Готовьтесь, присядьте.

— Я могу ответить сразу, без подготовки, — сказал Павел.

— Любите Серебряный век? — неожиданно спросил преподаватель.

— Да.

— Что ж, тогда я вас внимательно слушаю.

Павел начал растекаться мысью по древу. Он выложил все, что знал, и по Пастернаку, и по Цветаевой, и видел, что лицо преподавателя светится пониманием.

Абитуриент Лозоход перевел дух и замолчал.

— Что ж, отменный доклад. Да, я не ошибся, это именно доклад. Рад за вас, юноша. Надеюсь, учеба на библиотечном отделении не наскучит вам.

— Я сам выбрал это отделение, — сказал Павел. — Так что не соскучусь.

Он вышел из аудитории, получив свое "отлично", и решил, что надо побродить по коридорам универа, посмотреть вообще, как он выглядит. Но побродить ему не дали. Он увидел Лизу и Дашу, призывно махавших ему.

— Привет, — сказал он им. — Как дела?

— У нас все отлично! Экзамен по английскому только завтра, так что мы пока дышим свободным воздухом. А ты как, сдал?

— Сдал.

— На что?

— Пять.

— Молоток. Хотя тебе все профессора ставить пять будут. Ты же единственный мужчина на всем библиотечном факультете.

— Вы думаете, только поэтому? — помрачнел Павел.

— Дашка, что у тебя за язык! — одернула подругу Лиза. — Паш, да ты радуйся. Наоборот, все здорово. Пойдемте в открытой кафешке посидим?

Университет культуры окружал солидный парк. Там прогуливались (и прогуливали) студенты, назначались свидания и вообще кипела жизнь.

Павел и девушки сели за столик летнего кафе. Все, не сговариваясь, взяли колу. Было слишком жарко для пива. А может, еще не совсем выветрилась память о прекрасном марочном вине…

— Хотите, анекдот расскажу? — спросила Лиза. — Вполне приличный. Короче, экзамен. Все сидят, трясутся. Входит препод и говорит: "Что тянуть волынку? Кто думает, что знает предмет на пять, поднимите руки!" Ну поднялось несколько рук. Препод им в зачетки пять поставил и говорит: "Кто знает предмет на четыре, поднимите руки!" Рук поднялось побольше, профессор им поставил и говорит: "Кто знает предмет на три?" Ну тут лес рук. Он поставил тройки, а оставшимся говорит: "Как я понимаю, вы получаете два балла. Тогда приходите ко мне на пересдачу. Чего тянуть? Представим, что пересдача сегодня. Итак, кто знает предмет на пять, поднимите руки!"

Они посмеялись, а потом Даша попросила:

— Паш, расскажи о себе.

— Да что рассказывать? — удивился тот. — Я совершенно простой, обычный человек.

— А твои родители хотели, чтобы ты поступил на библиотечное отделение?

— Нет, — вздохнул Павел. — Они были против. И старший брат был против.

— У тебя есть брат? Он тоже такой симпатичный?

— Ну не знаю. Только он женат уже. Да и живет совсем в другом городе. Далеко. Вечно занят, сто лет не виделись.

— Обидно. Но ты-то не женат?

— Пока нет.

— А на ком бы из нас ты женился?

— А можно на обеих? — засмеялся Павел.

С этими девчонками ему было удивительно легко и приятно. Не то что будущие однокурсницы, которые бросают на него косые презрительные взгляды. Библиотека! Разве там может проявить себя настоящий мужчина! Настоящий мужчина должен быть программистом, фээсбэшником и шпалоукладчиком в одном лице. Только так он может зарабатывать приличные деньги. Ну или быть бандитом, что тоже сулит большие финансовые выгоды. А как еще библиотекарь завоюет сердце женщины? С книжкой из серии "Сентиментальный роман" в руках?

Разве что так.

— Расскажи про свой город, — попросила Даша. — Щедрый — это где?

— Уральские горы знаешь? Обычный провинциальный городок. Правда, в нем многовато ведьм.

— Ты серьезно? Настоящих ведьм?

— И настоящих, и не очень, — сказал Павел. — У нас там менталитет такой. Все девчонки, вырастая, стараются стать ведьмами. Или знахарками.

— И что, ваши ведьмы могут порчу навести и все такое?

— Конечно, могут. У кого-то получается лучше, у кого-то хуже, но порчу могут навести все ведьмы нашего городка.

— Да, в гости к вам не приедешь, — усмехнулась Даша. — Опасно. Вдруг порчу наведут?

— Ладно, про город мы узнали. А чем ты, Павлик, увлекаешься? Ну типа хобби?

— Да так, — пожал плечами Павел.

— Ну все-таки.

— Девчонки, ну что вы все обо мне да обо мне. Лучше расскажите, чем сами увлекаетесь.

— Я люблю дайвинг, — сказала Даша. — Но плавать не умею.

— А я строю модели парусных кораблей, — смутилась Лиза, — Из бумаги и дерева.

— Корабли — это здорово, — искренне сказал Павлик. — И дайвинг тоже. А я увлекаюсь восточными единоборствами. Я в Щедром учился у одного мастера. Его зовут Чжуань-сюй. Он мне показывал стиль журавля. Но из-за поступления в универ пришлось приостановить обучение. Правда, он показал мне несколько упражнений, которые я должен делать каждый день, чтобы быть в форме. И, если что, дать кому надо отпор.

— Это просто шикарно! — воскликнула Лиза. — Обожаю мужчин, умеющих драться! Подождите, я еще за колой сбегаю.

Павел и Даша остались вдвоем. Павел разглядывал девушку. Если Лиза была симпатичной простушкой, то в Дарье проглядывало что-то царственное. И Дарья была покрасивей, этого Павел не мог не признать. Она была красивей даже бросившей его Ирины.

— У вас в Туле все девушки такие красивые? — спросил он, откровенно любуясь Дашей.

— Есть и покрасивее, — смиренно потупила глазки та. Она явно кокетничала и напрашивалась на комплименты.

— Нет, — сказал Павел. — Я таких красивых еще не видел.

— Значит, я красивее Лизы?

— Красивее. Хотя она тоже миленькая.

— Значит, ты предпочитаешь меня?

— В смысле? Ох, Даш, я не хотел обидеть ни тебя, ни Лизу. Давайте пока просто общаться.

Даша делано рассмеялась:

— А я тебе ничего пока и не предлагаю. Кроме общения. Поедем сегодня вечером в клуб? Надо отметить твой первый сданный экзамен.

— Ну поедем. Только если нам опять предложат марочное вино, я не выдержу.

Тут вернулась Лиза с запотевшими банками колы. Даша сказала ей про клуб. Лиза восприняла идею воодушевленно.

Они дождались вечера и поехали в клуб "Домино".

Погода была отличная, и ребята не удивились тому, что охранник сказал:

— Сегодня все отдыхают на воздухе.

Действительно, за клубом располагался небольшой сквер с фонтанами, плетеными креслами и столиками. Тут же была эстрада, на которой сейчас нежно, словно малиновка, пела какая-то самодеятельная певица в обтягивающем синем платье.

Наши герои поразились тому, что певица была в венецианской полумаске. Но еще больше они изумились, когда увидели, что все, сидевшие за столиками и гулявшие у фонтанов, тоже надели разнообразные маски. А к ним уже шел официант с подносом, на котором что-то лежало. Когда официант подошел, выяснилось, что это три полумаски.

— Добрый вечер, — поклонился официант. — Сегодня у нас бал-маскарад в честь годовщины клуба. Пожалуйста, наденьте маски, и я провожу вас к столику.

Наши герои, не чинясь, надели маски. Девчонки еще и похихикали по этому поводу.

Официант проводил их к столику вблизи эстрады.

Смеркалось. Повсюду в кронах деревьев зажглись фонарики, на столах затеплились свечи.

— Как красиво, — завороженно протянула Лиза.

— Я принесу шампанское, — сказал официант. — Все снова за счет заведения. Так что не волнуйтесь.

— Здесь какая-то тайна, — пробормотала Даша. — Почему нас тут так обслуживают?

— Нет, Паша, ты точно арабский шейх, — усмехнулась Лиза.

Официант принес и откупорил шампанское. Разлил его по бокалам и посоветовал десерт, нынче он, дескать, особенно удался повару. Поскольку голодными наши герои сегодня не были, то решили съесть только десерт.

Это были дынные ломтики в шоколаде, клубника со сливками и потрясающее фруктовое мороженое. Будущие студенты Московского университета культуры сибаритствовали, как могли.

Тут начались танцы. Но не как в прошлый раз — буйные и бесшабашные. Сегодня гости в масках танцевали что-то похожее на церемонный менуэт или жеманный гавот. Потом эти небыстрые танцы сменились обычным вальсом.

Возле столика наших героев остановилась девушка. Впрочем, девушка это была или дама, выяснить было невозможно — она была в маске, закрывающей все лицо. Голос ее из-за этого звучал глухо и таинственно.

— Надеюсь, вы, очаровательные девушки, простите меня, если я ненадолго украду вашего кавалера? Один тур вальса, не больше.

— Мы не против, — слегка растерянно сказала Даша, а Павел уже поднимался навстречу незнакомке.

Она протянула ему затянутую в перчатку руку (кстати сказать, на незнакомке было потрясающее длинное вечернее платье с боа) и повела к танцевальной площадке. Затем по-хозяйски положила руку ему на плечо, и танец начался.

Незнакомка танцевала прекрасно, чего нельзя сказать о Павле. Но он старался и ни разу не наступил на очаровательную ножку партнерши своим грубым ботинком.

— Итак, вы все-таки оказались в Москве, — глуховато прозвучал голос незнакомки. — Не боитесь?

— А чего я должен бояться?

— Не "чего", а "кого", — веско поправила его незнакомка, — Вы думаете, Шредер забыл кровную обиду?

— Я не знаю никакого Шредера.

— Уж будто бы, — рассмеялась незнакомка. — Умеете вы, Денис, пудрить женщинам мозги.

— Вы меня с кем-то путаете, — вздохнул Павел. — Я не Денис.

— Ах, боже мой, совершенно неважно, как вас зовут в этом воплощении. Шредер тоже не Шредер, и я, Анна, не совсем Анна. Важно то, что мы пока живы и никто не посягает на нити наших жизней. Хотя… Вам следует быть осторожнее. Я знаю точно, что Шредер тоже в Москве. И знаю — он ищет вас.

— Повторяю: вы меня с кем-то путаете.

— Может быть, мне снять маску, Денис?

— Снимите.

— Что ж… Нет, не стану. Однако как быстро вы меня забыли! А ведь когда-то вы испытывали ко мне самые романтические чувства!

— Я не понимаю…

— Ах, бросьте! Мое дело предупредить. Шредер ищет вас. И убьет, когда найдет. И еще: если Шредер придет ко мне, чтобы выяснить кое-что о вас, я не смогу промолчать. Я очень не люблю пыток, тогда как Шредер от них без ума. Строго говоря, он вообще безумен.

— Повторяю, вы меня с кем-то спутали. Я никакой не Денис…

И тут произошло невероятное. Что-то просвистело в воздухе, и затем Павел увидел, что это стрела. И эта стрела вонзилась прямо меж лопаток его собеседницы. Та побледнела, захрипела, изо рта ее вытекла струйка крови. Она стала заваливаться на Павла, но потом вдруг принялась его отталкивать из последних сил:

— Беги, беги, дурак! Целились в тебя…

Павел крикнул:

— Врача!

Но кругом уже началась паника. Стрелы летели словно ниоткуда и поражали людей. Павел пригнулся — стрела просвистела над самым его ухом. Краем глаза он заметил, что Даша и Лиза растерянно сидят на стульях и смотрят на него.

— Беги же, — прохрипела Анна в предсмертной агонии.

Павел осторожно положил ее тело на пол танцплощадки. Вокруг просто бесновались стрелы, но он смог двигаться так, что они его не задевали. Он подскочил к столику, за которым сидели ошарашенные Лиза и Даша, схватил девчонок за руки и прошептал:

— Бежим! Только осторожно!

Кто-то на танцплощадке требовал вызвать милицию и "скорую". Павел с девчонками какими-то окольными путями оказались на задворках клуба и понеслись мимо ящиков, мусорных баков и бездомных кошек. Остановились они только после того, как пробежали пять или шесть кварталов.

Наши герои настороженно огляделись. Погони вроде бы не было. Здесь, в этом уголке огромного города, стояла тишина.

— Передохнем, — сказала Лиза. — Вон что-то вроде детской площадки. А то я с ног валюсь.

Они протопали к детской площадке и уселись на разноцветных скамеечках.

— Что это было? — спросила Даша, едва все они немного перевели дух.

— Кому-то захотелось поиграть в Средиземье, — содрогнувшись, сказала Лиза, — Вот только стрелы были настоящие. Интересно, сколько людей они ранили. Или даже убили.

— Кошмар какой-то. — Даша зябко поежилась. — Паш, а что тебе говорила та женщина, в которую первую попала стрела?

— Она говорила что-то совершенно непонятное. Называла меня Денисом, а когда я сказал ей, что она ошибается, она возразила — неважно, как я зовусь в этом воплощении. И еще добавила, что меня ищет какой-то Шредер.

— Может, этот Шредер и устроил показательную стрельбу на танцполе?

— Может быть. Только теперь, девчонки, нам в клуб путь заказан. Мало того что меня принимали там как принца инкогнито, так теперь еще и пристрелить собираются. Я с таким поворотом дела не согласен.

— Эх, жалко, такой был клуб!

— Ты что, Дашка, хочешь, чтобы тебя прикончили?

— Нет, конечно.

— Тогда давайте искать, где здесь поблизости есть метро. Поехали в общагу. Павел, сними!

— Что?

— Мы все до сих пор в масках!

Маски бросили у скамеек. Мусорить, конечно, нехорошо, да еще в Москве, но наши герои были в состоянии шока, так что им простительно.

Метро они нашли не скоро. Это была какая-то допотопная станция, но наши герои радовались ей как спасению. Поминутно оглядываясь, они спустились на эскалаторе в вестибюль и сели в подошедший поезд. В вагоне они были одни и всю дорогу до кольцевой молчали.

На кольцевой они пересели на свою ветку, здесь народу было побольше, хотя час был поздний. Но Москва вообще поздно ложится спать.

Они доехали до станции "Речной вокзал", вышли наружу. Свежий воздух пах прогретым за день асфальтом, пылью и еще чем-то неуловимо московским. Нашим героям снова крупно повезло — они ухитрились занять места в идущей до Химок маршрутке. На остановке "Улица Библиотечная" они вышли. Тут развернулось настоящее студенческое гулянье. В парке играли на гитарах, раздавались взрывы неуемного хохота, гуляли парочки, и вообще было весело. Павлик попрощался с девчонками и пошел на свой этаж.

Весь этаж пропах ароматами жаренной с чесноком говядины и пива. Паша вошел в свою комнату. Митя и Гарик были не одни. У них на коленях сидело по девице, и эти девицы потягивали пиво. Оторвавшись на миг от пива, они оценивающе оглядели Павла. Потом снова вернулись к пиву.

— Девчонки, представляете, — возбужденно сказал Митя, указывая на Павла, — вот этот чел поступает на библиотечное отделение!

Девицы снова оторвались от пива. Одна сказала толерантно:

— Что ж, и такие диагнозы бывают.

Павел сел на свою кровать. Похоже, выспаться ему сегодня не дадут. И точно, Гарик спросил:

— Где сегодня тусовался?

— Да так, в одном клубе, — неопределенно сказал Павел.

— Клубишься, значит, — поцокал языком Гарик, — Хоть бы пива друзьям принес.

— Хорошо, я сейчас сбегаю, — покорно кивнул Павел и вышел из комнаты, прихватив свой отощавший за последнее время кошелек. Ему не хотелось расспросов, к тому же он понимал, что девушек его друзья прихватили не просто так. Значит, за пивом надо ходить подольше.

Павлик спустился на первый этаж и, провожаемый взглядом вахтерши, окунулся в душную мглу позднего вечера.

Пиво продавалось в палатке неподалеку. Павлик купил шесть запотевших банок и хотел было уже возвращаться в общагу (переживут Гарик и Митя его присутствие, переживут!), как вдруг перед ним выросла темная зловонная фигура.

— Парень, — просипела фигура, — дай на пиво, христа ради. Душе неймется.

Павлик нашарил в кармане кошелька пятьдесят рублей и протянул нищему. И тут снова произошло невероятное: когда деньги коснулись пальцев нищего, на миг показалось, что это не бумажная купюра, а полновесные золотые монеты!

Павлик поморгал: мерещится всякое. Но нищий вдруг преобразился. Нет, внешне он остался все тем же нищим в рванине. Но на лице сверкнули острым умом глаза, появилась осанка, исчезла дрожь в руках.

— О мой господин! — Нищий пал перед Павликом на колени и поцеловал его руку.

— Да вы что, с ума сошли?! — воскликнул Павел.

— Тише, мой господин, тише, — суетливо забормотал нищий, — Никто не должен знать, что вы тоже здесь. Никто не должен знать о Волчьей Охоте. Я увидел вас, узнал вас, это великая честь для вашего раба. Но я буду молчать о том, что видел. И еще. Я буду защищать вас, мой господин.

— Совсем допился, — пробормотал Павел, — Ну какой я господин?

— Самый настоящий! — жарко зашептал нищий и приблизился к Павлу вплотную. Тот ощутил запах дешевой водки и давно не мытого тела. Его слегка замутило. — Вы принц, господин, но пока вынуждены скрываться. Я помогу вам в этом. Я стану вашей тенью и буду оберегать вас от зла.

— Ладно, я пошел, — пробормотал Павел.

— Ступайте, мой господин! И да будет благословен ваш путь!

…Когда ошарашенный Павел подошел к двери своей комнаты, то услышал, как внутри пространство буквально вибрирует от страстных вздохов и стонов. Видимо, Гарик и Митя получили, что хотели. Павел поставил под дверь упаковку с пивом, но потом передумал (сопрут!) и пошел на шум в другой комнате. Там жили индусы Удей и Рахтим.

Когда он появился в комнате индусов, то понял причину шума. На столе стояли две сковородки с жареным мясом и куча бутылок с пивом. Все собравшиеся угощались, кто чем мог, и только Удей и Рахтим ели что-то наподобие соевого творога.

— А, Павлик! — зашумели все. — О, да ты пива принес. Давай-давай с нами!

— А что за шум?

— Удея с Рахтимом в нашу веру обращаем — говядиной накормить пытаемся.

— Там корова, — показывая на сковородку, ломано объяснил Рахтим. — Нам корова нельзя. Грех есть корова.

— Да не мучайте вы их, парни, — сказал Паша. Голова у него гудела. А как тут не загудеть, когда кругом творятся такие события. К тому же завтра тест-экзамен по русскому языку. Вот кошмар-то!

Павел оставил пиво компании, которая стремилась накормить правоверных индусов говядиной, и вышел в коридор. Казалось, здесь никто никогда не спит. А ему просто необходимо было выспаться. И тут его осенила идея. Он пошел в пятьдесят восьмую комнату, где, как он знал, жили всего две девчонки из положенных четырех. Значит, одна кровать у них свободна. Одна — это как минимум. Девчонки, правда, были жуткие зануды и страшненькие к тому же, но Павел надеялся, что сможет найти с ними общий язык.

Он постучал в дверь.

— Кто там? — осторожно спросили изнутри.

— Я, Пашка Лозоход, с библиотечного! Можно мне у вас посидеть?

Дверь открылась. За ней оказалась тьма, разгоняемая светом нескольких свечей, а в дверях стояла худенькая девушка. Паша вспомнил, что зовут ее Света. А подругу — Надя.

— Свет, привет, — сказал Павел. — Пустите к себе переночевать. У меня завтра тест по русскому, а Гарик с Митей телок привели и сама понимаешь чем занимаются. Я просто тихо посплю, лады?

Света хмуро посмотрела на него:

— Ладно, заходи!

За столиком, уставленным свечами, сидела Надя.

— Надь, привет! — заискивающе улыбнулся Павел. Лишь бы не выгнали. — Я у вас ночь перекантуюсь. Помогите как будущие библиотекари будущему библиотекарю, а?

— Поможем, — сказала Надя. — Только ты ложись и не мешай нам.

— А что вы делаете? К тесту готовитесь?

— Нет, мы решили духов по вызывать. Спиритический сеанс у нас.

Павел засмеялся:

— Делать нечего, что ли?

— Конечно, нечего. У нас лампочка перегорела, а запасной нет. А хозяйственный магазин уже закрыт. Вот мы при свечах и сидим. Ну и решили… побаловаться.

— Ладно. У вас хоть тихо. — Павел сбросил кроссовки и улегся на кровать. — Разбудите завтра в восемь, ладно?

— Ладно. Сами в восемь поднимемся. Хоть бы тест этот клятый пройти. Ну что, Свет, кого вызывать будем?

— Давай какого-нибудь монарха. Ричарда Львиное Сердце, например.

— Да, а ты по-английски хорошо разговариваешь?

— Около того.

— Давай лучше Григория Распутина вызовем…

И на этих словах Павел уснул. Уснул, словно провалился в небытие. И не знал, что творилось с девчонками дальше.

А они и впрямь вызвали дух Григория Распутина!

Сначала в комнате ощутимо похолодало, как всегда холодает при проникновении Иного Мира в наш. А потом девочки услышали дребезжащий противный голосок:

— Это кто же меня вызывает?

— А ты дух Григория Распутина?

— А то чей же? Назовитесь сами.

— Я Светлана.

— Я Надежда.

— И чего же вам от меня, Светлана и Надежда, надобно, с убогого-то?

— Я хочу знать, какое будущее ждет Россию.

— А я хочу знать, какое будущее ждет меня, если я не сдам тест по русскому.

— Вам правду сказать?

— Конечно.

— Погодите-ка… А кто это у вас на кровати лежит?

— Абит… Студент один.

— А почему же тогда вокруг него нимб? Вы еще и ангелов надумали вызывать? Так не будет же вам ответа!

И дух Григория Распутина с великим шумом исчез.

Девчонки сидели как завороженные. Потом потихоньку пришли в себя.

— Что он насчет Пашки говорил? — наконец подала голос Света.

— Что он ангел, — икнув, Ответила Надя.

— Но ведь этого не может быть! Пашка — обычный парень, каких сотни.

— Знаешь что?

— Что?

— Давай-ка спать ложиться. Завтра тест по русскому. Как бы нам его не провалить.

С этой же мыслью — как бы не провалить тест — Паша встал утром. Проник в свою комнату. Гарик и Митя, к счастью, уже выпроводили своих подружек. Павел взял бритвенные принадлежности.

— Где ночь кантовался? — спросил Митя.

— Да так, у девчонок…

— Смотри-ка, он и по девчонкам мастак! А мы думали, что тебя ничего, кроме библя… библиотечной работы, не интересует.

— Ладно, ребята, пошел я, хоть умоюсь и побреюсь.

В загаженной "санитарной" комнате, где в ряд стояли щербатые заплеванные раковины и висело во всю длину стены зеркало с ржавыми пятнами, Павел кое-как умылся и побрился. С кухни потянуло чем-то горелым. Кто-то готовил завтрак. Но Павел при мысли о завтраке почувствовал дурноту. Придется идти на тест голодным. Ничего. Это студенческая жизнь. Надо привыкать.

Тест проводили в большой аудитории для абитуриентов нескольких потоков. Пашка углядел-таки Лизу и Дашу и сумел выдавить из себя подобие улыбки. Он почему-то очень волновался, хотя русский язык был одной из его сильных сторон.

Все расселись и получили листы с тестами. С кафедры за обстановкой наблюдали аж пять преподавателей, хотя наверняка у львиной доли тестируемых имелись и шпаргалки, и даже "бомбы" — готовые ответы. Павел же в этом отношении был гол как сокол.

Он написал свои данные на титульном листе теста и перевернул страницу. Тридцать вопросов. Не хило. Павел стал вчитываться, вспоминать уроки у репетитора и ставить галочки в местах правильных ответов. Немного повозился он с не спрягаемыми формами глаголов и видами словосочетаний, а так в целом тест оказался даже легким. Павел управился за час и подошел к последнему вопросу.

В вопросе предлагался текст, и следовало его проанализировать. Павел начал читать текст:

"Дорогой внук!"

А, образцом взято письмо! Это проанализировать проще пареной репы.

Итак…

"Дорогой внук!

Долго я не решалась написать тебе письмо. Но обстоятельства моей и твоей жизни вынудили меня к этому. Я должна была молчать, но отныне я не стану молчать и клянусь, что, если и потребуется тебе от меня какая-либо помощь, она будет оказана незамедлительно.

Дорогой внук, ты сейчас находишься в том возрасте, когда с тобой, как и со всеми нами когда-то, должно произойти Изменение. Полагаю, ты знаешь, о чем я, если же нет, то болваны твои родители, коль не рассказали тебе об этом. Изменение, мой дорогой, это понимание, что ты живешь не одной жизнью, что их у тебя две. Осознание этого часто является шоком для непосвященного, и это травмирует его на всю жизнь, не давая спокойно жить и развиваться.

Мой дорогой внук, я не хочу для тебя такой судьбы. Я хочу, чтобы ты знал — скоро ты изменишься. Как именно это произойдет? О, ты сам поймешь это, когда Изменение будет на подходе. Мой тебе совет, главный совет: постарайся не обзаводиться друзьями и большой компанией — так уменьшится риск того, что у твоего Изменения будут свидетели. Первое Изменение — это как потеря девственности — больно и не всегда приятно. Но потом, когда фазы луны начнут подсказывать твоему телу, что с ним должно произойти, ты будешь ждать Изменения, как "ждет любовник молодой минуты верного свиданья". Прости, что цитирую Пушкина, я ведь застряла в золотом веке литературы и мне позволительны маленькие слабости. После того, что я сделала для твоей семьи… И какой черной неблагодарностью отплатила мне семья! Со мной перестали общаться, а детей (и тебя в том числе) воспитывали так, будто у них никогда не было бабушки Джиневры. Да, меня зовут Джиневра. Правда, забавно? Но в этом нет никакого секрета — наша (и твоя) семья ведет свое начало из Англии. Мы осели в России в семнадцатом веке и с тех пор больше не кочевали. То были тяжелые времена для семьи, но мы сплотились и выжили. В конце концов, ведь мы почти стая.

Но сейчас не об этом. Сейчас о тебе. Дорогой внук, ты должен также знать, что ты наследник состояния и весьма высокого титула. А это значит, что у тебя есть враги. Я не говорю о том, чтобы ты, как параноик, постоянно оглядывался, но все-таки… Все-таки будь осторожен! Я уже послала своих людей, чтобы они присматривали за тобой и любой ценой защищали. Впрочем, я надеюсь, что все будет хорошо: ты безболезненно изменишься, получишь образование и тебя ждет блестящее будущее. Советую уже сейчас присматривать себе невесту, иначе родня подсунет тебе какую-нибудь высокопоставленную мымру, а ведь это глупость и расточительство времени, которого нам и так отпущено немного.

Вот, пожалуй, и все, что я хотела тебе сообщить. Будь счастлив и будь осторожен, мой мальчик, и одно совсем не исключает другого. Да, вот еще что: советую тебе обзавестись тайным убежищем. Там ты сможешь безболезненно и без свидетелей изменяться, хранить запасы одежды и всего прочего, что необходимо особи твоих лет и запросов.

С любовью, твоя бабушка Джиневра".

Павел прочел письмо раз, другой, и до него начало доходить, что это не просто текст, а послание именно ему! После того как он перечитал письмо в третий раз, строчки побледнели и исчезли, а на их месте оказался текст из "Золотой розы" Паустовского.

Никогда еще Павел не чувствовал себя таким ошарашенным. Что за чудеса с ним творятся? И в то же время он понимал — то, что происходит с ним, вплоть до вчерашнего столкновения с нищим, — это часть какого-то замысла. Но к добру или худу этот замысел, Павел не знал. Пока же следовало озаботиться тестом. Павел проанализировал отрывок из "Золотой розы", пробежал глазами по страницам с ответами. Вроде все правильно.

Он отдал листы с тестом секретарю и вышел из аудитории.

В коридоре было пустынно и пахло почему-то свежей выпечкой. Павел почувствовал зверский голод. Уж сейчас бы он навернул яичницы, да и закусил пышной сдобной булочкой.

Павел спустился на первый этаж. Здесь, в небольшом закутке располагалась студенческая столовая. Павел уже слышал о том, что в столовой едят только одни самоубийцы, потому что съесть столовскую пищу и при этом остаться в живых очень сложно. Но Павел решил рискнуть. Он купил себе салат из моркови по-корейски, три булочки с подсохшим сыром и банку пепси-колы.

Свободны были почти все столы, Павлик выбрал какой почище, сел и невольно поморщился: от поверхности стола ощутимо попахивало хлоркой. Что ж, хотя бы за дезинфекцию здесь опасаться нечего.

Павел принялся за салат и булочки и тут увидел, как за окном столовой вчерашнего нищего. Он остановился прямо напротив того столика, где сидел Павел, и принялся выводить руками какие-то знаки. Павел пожал плечами и допил пепси. Знаков нищего он не понимал, но решил, что на выходе даст тому десятку. Деньги следовало беречь. Семья, конечно, снабдила его достаточной суммой на проживание в Москве, но транжирой Павлик не был.

Он вышел из корпуса и тут же столкнулся с нищим. Нищий низко поклонился ему:

— Приветствую вас, мой господин!

Павлик дал ему десятку.

— О, благодарю вас, господин! Простите меня!

— За что?

— Зато, что я невольно помешал вашей трапезе, рисуя в воздухе знаки защитной магии. Но это было необходимо. Ваши враги не дремлют, мой господин! Они могли подсыпать вам яд в пищу или питье.

— Да ладно ерунду городить.

— О ваше высочество, это совсем не ерунда. Ваш далекий предок, принц Монкальм Четвертый, был погублен именно через яд. Ему его подали в вине.

— Слушайте, вы меня, наверное, с кем-то путаете. Никакой я не принц!

— Тише, тише, ваше высочество! Вас могут услышать не только друзья, но и враги. Что же касается моих слов, то вот доказательство тому, что я говорю: меня послала вас охранять ваша бабушка Джиневра, да продлятся ее годы!

— Откуда вы знаете…

— Знаю, потому что я верноподданный вашего высочества. Знаю потому, что вас ждали. Знаю потому, что вас ищут. У вас будет много друзей, мой принц. А значит, будет много и врагов. А теперь извольте следовать за мной.

— На фиг?

— Я приготовил вам апартаменты для Изменения.

Павел вздрогнул:

— Логово?

— Да, можно сказать, что и логово.

— Послушайте, — сказал Павел нищему, — по-вашему, кто я такой?

— Великий принц Павел Тринадцатый, еще не прошедший Изменения, а значит, не вступивший во владение титулом и на престол, кхм-хм.

— Да идите вы! Я обычный студент! Даже и не студент еще, а абитуриент! А тут вы ко мне с какой-то бабушкой, каким-то Изменением…

— Изменение не может быть каким-то. Оно подчиняется законам нашей природы и фазам луны. Разве вы этого не знаете?

Павел хмыкнул:

— Если б я знал… Объясните хоть, что за Изменение такое?

— Простите, сир, но я не имею права этого говорить. Вы поймете сами, когда Изменение настанет. Но я должен вас предупредить: ваши враги будут прилагать все усилия для того, чтобы вы не прошли Изменения. Чтобы остались просто человеком и не имели права на Силу.

— Ничего не понимаю.

— А это и не требуется пока, дорогой сир. Со временем вы поймете. А сейчас я хочу показать вам ваше… убежище.

— Ну показывайте. Но если это для того, чтобы выкачать из меня деньги…

— Сир, я служу вам не из-за денег, — сказал нищий. — Идемте.

"По-моему, он обиделся", — подумал Павел.

Он вслед за нищим прошел сквозь университетский парк и направился к длинному то ли магазину, то ли складу, стоявшему в буйно разросшихся кустах, а также лопухах и крапиве.

— Это бывший магазин, — подтвердил Пашины догадки нищий. — Конечно, изнутри он выглядит гораздо лучше, чем снаружи. Маскировка, как изволите понимать. Никто, кроме меня и вас, конечно, не будет сюда вхож. Скромные апартаменты, но что поделать, пока вы инкогнито.

Нищий осторожно потянул на себя дверь. Колыхнулись заросли чертополоха. Павел вошел вслед за нищим в магазин.

А здесь было ничего. Даже неплохо. Пол, покрытый виниловой плиткой, чисто выскоблен, стены покрашены бежевой краской, правда, окна оказались заколоченными.

— Это чтобы вас не заметили, — пояснил нищий.

Полки магазина вовсе не были пусты. Здесь стояли упаковки с минеральной водой и одноразовой посудой. А еще на полках лежала одежда. Запечатанные в пластиковые пакеты сорочки, джинсы, свитеры, футболки. Конечно, была и обувь.

— Это все для вас, мой принц, — повел рукой нищий. — Ваша бабушка Джиневра распорядилась все это купить и оставить в логове.

— Но зачем? У меня достаточно одежды.

— Поверьте, сир, эта вам тоже понадобится.

— Хорошо, верю. Только перестаньте называть меня "сир", "принц" и "ваше высочество".

— Ох, как вы правы, ведь могут услышать. Тогда я буду просто звать вас Павел, и надеюсь, вы простите мне эту вольность. Надеюсь, вы запомнили дорогу в убежище?

— Да.

— Тогда идемте.

По дороге обратно они молчали. Потом нищий сказал:

— Меня и вашу бабушку беспокоит вот что: как вы будете питаться, когда изменитесь?

— А что, у меня тогда должен появиться особый аппетит?

— В общем, да. Но вы не волнуйтесь. Мы с вашей бабушкой решим проблему. И запомните накрепко: когда почувствуете, что тело будто зудит изнутри, а кости словно плавятся, — это верный признак Изменения. Торопитесь тогда в логово, прячьтесь…

— Вы говорите со мной так, будто я оборотень.

— Павел, но вы ведь и есть оборотень.

Лозоход уставился на нищего неласковым взглядом:

— Прикалываешься?

— Никоим образом, сир, э-э, то есть Павел.

— Значит, я принц и к тому же еще и оборотень.

— Да, это так. Прежний принц-оборотень сдает позиции, он уже очень стар. Титул он несет лишь номинально. Все ждут нового принца. И существует предание, что он появится из вашей семьи. Что это вы, Павел.

— Ну такие повороты не для моей лошади! — вспомнил Павел фразу из старого телефильма.

— Вы, главное, не волнуйтесь, дорогой мой. Живите, радуйтесь жизни, учитесь в университете. Просто старайтесь наблюдать за фазами луны и помнить про свое убежище.

— А если кто-нибудь из моих знакомых узнает то, что я…

— Никто не поверит. Сейчас очень прагматичный век.

— Скажите… А как вас зовут?

— Зовите меня Канцлер, Павел.

— Хорошо, Канцлер. А вы слышали когда-нибудь такое имя — Шредер?

Нищий вздрогнул и внимательно посмотрел на Павла:

— А вы откуда слышали это имя?

Павел рассказал про историю, произошедшую в клубе "Домино".

Нищий был бледен и встревожен.

— О святой Лупус, покровитель оборотней! Павел, вы сумели уйти живым от вашего главного врага. Шредер — претендент на престол Общины, так же как и вы. Вы его главный соперник.

— А Анна?

— Какая Анна?

— Женщина, с которой я танцевал. Она, правда, называла меня Денисом…

— Сир, да кто же выдаст ваше Истинное Имя?! Так что же Анна?

— Она тоже оборотень?

— Думаю, да. Простые люди не вмешиваются в дела Общины и Кланов.

— А почему спускали стрелы?

— Серебряные наконечники. Они поражают оборотня сильнее, чем серебряные пули. Боюсь, ваша Анна погибла, прикрывая вас собой. И именно поэтому вы, Павел, должны жить не абы как, а с оглядкой. Вы еще не заняли престол, а, защищая вас, уже гибнут ваши подданные. Что ж, идемте отсюда.

Они вернулись тем же путем. На открытом пространстве, где царило солнце, пели птицы и веселились студенты, Павлу стало казаться, что все, что он только что увидел и услышал, — полнейшая чепуха.

— Я прощаюсь, — прошептал нищий. — Нельзя, чтобы нас видели вместе.

И он подошел к стайке девчонок клянчить подаяние.

Павел собрался было идти в общежитие, но передумал. Что там — пьянки, треп да вечные тараканы по углам. Он вспомнил, что еще ни разу не посетил библиотеку университета. Паспорт был при нем, так что он решил записаться в библиотеку.

Он поднялся на третий этаж главного корпуса, прошел через крытую стеклянную галерею и оказался в библиотеке.

— Добрый день, — поприветствовала его дама неопределенного возраста с прической валиком.

— Здравствуйте, я хотел бы записаться.

— Вы уже студент или абитуриент?

— Абитуриент, но надеюсь стать и студентом.

— Но раз вы пока еще студентом не стали, к вашим услугам только читальный зал. Выйдете отсюда, пройдете немного по коридору, повернете направо, там и будет читальный зал.

— Спасибо! — повернулся к двери Павел.

— Молодой человек! — окликнула его библиотекарь.

— Да?

— Вы забыли свой паспорт. Нельзя быть таким рассеянным!

Павел забрал паспорт и пошел на поиски читального зала, бормоча на ходу:

— А вы не были б рассеянной, если б вам сказали, что вы оборотень?

Он нашел читальный зал и проник внутрь. Здесь его приняли безоговорочно два очень симпатичных и вежливых библиотекаря. Две девушки. Видимо, практикантки, подумал Павел. И еще подумал: а вот и я буду таким же практикантом. И тут же поправился: нет, не таким.

— Что бы вы хотели почитать? — спросила у Павла одна из девушек.

— У вас есть какая-нибудь информация об оборотнях? — осторожно спросил Павел.

— Вам справочную литературу или художественную?

— Справочную. Мы с другом поспорили, кого убивает серебро — оборотней или вампиров? Вот и хочется прочитать…

— Минутку.

Девушка-библиотекарь ушла в глубины комнаты, заставленной стеллажами с книгами.

Павел огляделся. В читальном зале сидела одна девушка, низко склонившая голову над стопкой книг, так что лица не разглядеть. Зануда, почему-то подумал о ней Павлик. Зануда и зубрила. Он таким никогда не будет.

Библиотекарь вернулась всего с одной книгой — "Мифы Древнего Китая" Вячеслава Ежова.

— Вот здесь есть немного про оборотней, а больше я нигде не смогла найти.

— Спасибо, — поблагодарил Павел и сел почему-то позади девушки-зубрилки.

Он нашел раздел "Духи, бесы и оборотни" и начал читать.

"Многочисленные предания повествуют о столкновениях людей с оборотнями — животными (чаще всего лисами), а иногда даже оборотнями — неодушевленными предметами.

Дин Чу служил смотрителем дамбы, построенной на озере, и каждый раз после сильного дождя обходил плотину. Как-то весной почти непрерывно лили дожди. В один из вечеров, когда солнце клонилось к закату, Дин Чу, как обычно, вышел из дома и пошел вдоль пруда. Он заметил, что за ним идет женщина в сине-зеленой одежде; в руках она держала зонтик такого же цвета. Женщина крикнула ему вслед: "Господин смотритель, подождите меня!" Дин Чу почувствовал ее притягательную силу и хотел было остановиться, но потом подумал, что незнакомая женщина, гуляющая в такое время и в такую погоду, скорее всего, не человек, а бесовка-оборотень. И Дин Чу ускорил шаги. Оглянулся — женщина тоже ускорила шаги, стараясь догнать его. Тогда он бросился бежать. Вновь оглянулся — а женщина бросилась в пруд, раздался громкий всплеск, одежда ее и зонт разлетелись в разные стороны. На самом деле они оказались листьями водяной лилии, а сама женщина — большой выдрой".

Павел прочел это, но легче у него на душе не стало. Потом он прочел еще про лис-оборотней и даже про оборотня, который был чайником. Стало грустно. Неужели у него такая же судьба — обманывать людей, пугать их, всячески изводить? Или хуже того — на них охотиться?

— Вот ужас-то, — пробормотал Павел.

И тут девушка, сидевшая перед ним, повернулась к нему:

— Слушай, у тебя карандаша не будет? А то мой сломался.

Павел увидел ее лицо, ее глаза…

И понял, что тонет.

— Ты что, онемел? Или глухой? — усмехнулась девушка. — Карандашик дай, пожалуйста.

"Она настоящая принцесса, — вертелось в голове у Павлика заезженной пластинкой. — Она принцесса".

— Фу какой ты необщительный, — надула губки девчонка и собиралась уже повернуться к своим книгами, как Павел вновь почувствовал себя в реальности.

— К-карандаш? — выдавил он. — Вот возьми, пожалуйста. Извини, что я сразу не сообразил. Со мной такое бывает. Притормаживаю иногда.

Девушка тихо засмеялась, откровенно разглядывая Павла.

— Ты славный, — сказала она. — Хотя и странный немного. Давай познакомимся. Меня зовут Елена, а тебя?

— Павел.

— Ты что читаешь?

— Да вот заинтересовался оборотнями, мне нашли про них в "Мифах Древнего Китая". Но тут мало информации…

— Оборотни? Ты ищешь информацию про оборотней? — недоверчиво спросила Лена.

— Да.

— И много тебе нужно информации?

Павел задумался:

— В общем-то много.

— А для чего?

— Просто хочется знать. Расширить кругозор.

— Ну тогда ты попал по адресу.

— То есть?

— Я собираю все, что связано с оборотнями. Книги, диски, даже плюшевые игрушки. Это мое хобби. Хочешь, поехали сейчас ко мне, и я покажу тебе кое-что, нарою какой-нибудь информации об оборотнях? Хочешь?

— Конечно, хочу, — с готовностью согласился Павел. Он уже немного привык к ослепительной красоте Елены, так что мог связно рассуждать.

— Тогда едем, я живу тут неподалеку, на Левобережной. Только если ты думаешь, что я собираюсь затащить тебя в постель, то крупно ошибаешься.

— Я не… Не в моих правилах. Это не в моих правилах, — постарался твердо ответить Павел.

— Что не в твоих правилах?

— Думать так о девушках. Тем более о таких.

— Каких таких?

— Ну я не знаю… Целеустремленных. Решительных.

— Ладно. Раз так, поехали ко мне на квартиру.

Они вышли из библиотеки, дождались маршрутки и поехали к Елене.

Квартирка ее помещалась в стандартной девятиэтажке, каких уже маловато осталось в большой Москве.

Они вошли в подъезд. Пахло кошками и еще чем-то неуловимо безобразным.

На площадке первого этажа валялся мужик. В полной отключке.

— Ох, это дядя Витя, — сказала Лена. — Опять никакой. Поможешь мне его в квартиру затащить?

— В чью квартиру?

— В его, разумеется. Он на втором этаже живет. Сегодня вот не дошел, упал тут.

— А у тебя что, есть ключи от его квартиры?

— А она не закрывается. Полный бардак. И жалко человека, и пинка ему хочется дать за то, что он так испоганивает собственную жизнь. Давай помоги мне поднять его.

— Не беспокойся, я сам.

Павлик подхватил пьянчугу под мышки и храбро потащил этот отброс общества за Леной на второй этаж. Здесь и вправду была квартира с распахнутой настежь дверью. Из квартиры несло ядреным перегаром.

Они уложили дядю Витю на продавленный диван и накрыли истасканным одеялом.

— Миссия выполнена, — усмехнулась Лена, когда они вышли из квартиры дяди Вити. — Ой!

— Что?

— У тебя рубашка запачкалась. Наверное, из-за того, что ты дядю Витю к себе прижимал. Пятно-то какое. Ну ничего, у меня "Ваниш" есть, ототрем.

— Да ладно, я так как-нибудь…

— Ты мой гость, а я гостей "как-нибудь" не принимаю.

— Спасибо.

— Пока не за что. Пойдем к лифту. Моя квартира на девятом.

Они вошли в лифт, который был на удивление чистым. Видимо, туда не захаживал дядя Витя.

Лифт, натужно скрипя, довез их до девятого этажа. Они вышли. На лестничной площадке было четыре двери.

— Какая из них твоя? — спросил Павел.

— Чш-ш, — прошептала Лена и улыбнулась. Потом смело взяла Павла за руку и сказала: — Высоты боишься?

— А что?

— А сейчас увидишь.

И подвела его к пожарной лестнице на чердак. Поднялась, отперла висячий замок и откинула крышку люка:

— Добро пожаловать!

Павел, изумляясь, полез за Леной на чердак.

Когда он ступил на пол чердака, Лена прикрыла за ним крышку люка.

— Вот тебе и моя квартира. Здорово, правда?

— Здорово, — в замешательстве ответил Павел. Он этого не ожидал.

Чердак сиял чистотой, которую можно было увидеть и сквозь сумеречные чердачные окошки. Повсюду были натянуты веревки, а на веревках висели занавески, видимо отделяющие одну "комнату" от другой.

Лена приглашающе подняла занавеску:

— Проходи. Здесь у меня гостиная.

Все было опрятно и намекало на уют. В "гостиной" стоял колченогий, но очень чистый столик, два почти новых пластиковых шезлонга и что-то по виду напоминающее сервант. В нем поблескивала кое-какая посуда. И еще здесь был магнитофон, работающий, как понял Павел, от батареек.

Однако электричество здесь тоже было. Лена щелкнула выключателем, и над столом зажглась лампочка в скромном абажуре.

— Проводку мне дядя Витя провел, — сказала Лена. — Он вообще мастер золотые руки, пока не напьется. Спальню я тебе показывать не буду, зато покажу библиотеку-кабинет, ванную и кухню.

— Ванную?!

— Конечно. Ну правда, она больше душевая, чем ванная, но помыться прилично вполне можно. И постирать тоже.

Отгороженный занавесками "кабинет" был заполнен книгами, различными распечатками и дисками. На скромном столе, сварганенном из пластиковых коробок, стоял лэптоп. Хорошей, кстати, модели.

— Ты снимай рубашку, — скомандовала Елена, и такой прекрасной девушке невозможно было отказать. — Я рубашку твою застираю и сушиться повешу. А ты, если хочешь, иди вот сюда, на кухню, приготовь нам пару чашек кофе.

— С удовольствием.

Кухонька оказалась тоже небольшой и чистой.

— А тараканы у тебя есть? — спросил Павел, вспоминая общежитские полчища этих подлых существ.

— Нет, конечно. Это же чердак. Сюда ни один уважающий себя таракан не полезет.

Маленькая плитка была подключена к небольшому газовому баллону. Павел включил ее и обнаружил на столике кухни кофеварку. Засыпал из пакета молотого кофе, поставил кофеварку на огонь и стал ждать, осматриваясь. Все, что он видел, поражало его до немоты.

— Лена, — крикнул он, — а как к этому относятся жильцы?

— К чему — этому?

— Ну к тому, что ты живешь на чердаке.

— А вот это уже серьезный вопрос, Павел. И я отвечу тебе на него не раньше, чем выстираю твою рубашку и напьюсь кофе.

Рубашка благополучно отстиралась. Лена повесила ее сушиться на очередной веревке и пришла на кухню пить кофе.

Сделала глоток из своей чашки и улыбнулась:

— А ты мастер варить кофе, да, Павел?

— Ну не знаю. В этом, наверное, скорее заслуга твоей кофеварки.

Они пили кофе, и Павел ждал, когда Лена ответит на его вопрос.

— Итак, ты хочешь знать, как относятся все остальные жильцы к тому, что я живу на чердаке?

— Да.

— Ответ прост, Павел. Они меня не видят. Они обо мне не знают. Обо мне знает только дядя Витя, да и то лишь потому, что я сама этого захотела.

— То есть? Я не понимаю…

— Видишь ли, Павел, я обладаю даром. Может, это громко звучит, но это действительно дар. Меня могут видеть лишь те, кому я это позволяю. Для остальных я просто невидимка. Серьезно. Я не шучу. Я уже в пять лет в себе это свойство открыла. Надо сказать, недурное свойство. Помогает жить. Я сейчас перешла на второй курс, а знает о моем существовании только кучка студентов да еще преподаватели. И то не все, к некоторым я не хожу на лекции.

— Но в библиотеке… Я тебя сразу увидел.

— Верно. Потому что я захотела, чтобы ты меня увидел. Вспомни, я ведь обратилась к тебе первой.

Павел выдавил из себя очень царапучую фразу:

— А для чего ты захотела, чтобы я тебя увидел?

— Ты мне понравился. Смотрю, симпатичный парень с умным лицом. Это такое редкое сочетание. И я подумала, что мы можем подружиться. И вообще, ты первый гость моего чердака. Цени.

— Ценю, — сказал Павел.

— Ну что, пошли, посмотришь на мою коллекцию "Оборотни навсегда"?

— Большая коллекция?

— Да, я даже выделила для нее комнатушку. И повесила там потрясные шторы. Ты сейчас увидишь.

Елена взяла Павла за руку и повела по чердаку. Потом сказала:

— Это здесь.

И Павел увидел волков.

Это были два мощных зверя с янтарными глазами и сильными лапами. Павел даже сначала слегка испугался их, но потом догадался: волки с большим мастерством были нарисованы на двух шторах.

— Это мои охранники, — совершенно серьезно сказала Лена и отодвинула одну из штор. — Заходи.

Это было что-то удивительное — рассматривать все постеры и рисунки, изображающие оборотней. Правда, оборотни эти представали чудовищами, распахивающими окровавленную зубастую пасть, придавив заодно мохнатой лапой какое-нибудь изуродованное тело.

— Оборотень, — тихо заговорила Елена за спиной Павла, — порождение тьмы и хаоса. Оборотень — это человек и зверь одновременно. У него две души — душа зверя и душа человека. Он подвластен полной луне и совершает свои убийства не только для того, чтобы насытиться. Оборотень — идеальная машина убийств.

У Павла по спине пополз холодок. Она говорила так, как будто знала что-то.

— Погубить оборотня трудно. Впрочем, серебро действительно приносит ему вред и может убить. Но не навсегда. Оборотни почти бессмертны, они неподвластны времени. Оборотень — это высшее существо, люди перед ним — ничто.

Павел повернулся к Елене:

— Ты так говоришь, будто…

— Будто что?

— Восхищаешься оборотнями.

— А разве ими не стоит восхищаться? Знаешь, однажды я видела настоящего оборотня.

Павел вздрогнул:

— Где?

— Я в полнолуние как-то вылезла на крышу и сидела, любуясь полной луной. И вдруг услышала шорох и стон. На крыше другой высотки. Там был человек. Сначала человек, а потом он стал превращаться. Он превратился в огромную птицу и улетел. А потом я прочла, что оборотни необязательно превращаются только в волков. Они могут быть урсолюдами — оборотнями-медведями и птицелюдами. Как бы я сама хотела быть оборотнем!

— Серьезно?

— Конечно. Кстати, вот тебе книга. Это энциклопедия оборотней. Здесь ты найдешь все про оборотней. Но условие одно: ты должен вернуть мне книгу.

— Иначе ты меня убьешь?

— Нет, я тогда превращусь-таки в оборотня и искусаю тебя до смерти.

Павел криво усмехнулся. Держа книгу в руках, он вышел следом за Еленой в "гостиную". Девушка на минуту отлучилась, потом принесла рубашку Павла — высохшую и чистую.

— Извини, что не погладила, — сказала она, — у меня утюг поломался.

— А давай я починю! — загорелся Павел. — Я дома всегда наш утюг чинил.

— Ну если хочешь…

Елена принесла Павлу утюг "Браун". Павел устроился за столиком, отвинтил подошву утюга, заглянул в его пластиковые внутренности.

— Так и есть, — сообщил он. — Шнур перетерся и перегорел. Надо просто отрезать испорченный кусок, и все.

Что он и сделал. Елена наблюдала за его манипуляциями и расспрашивала о том, о сем. И сама рассказывала о себе. Павел узнал, что девушка учится на втором курсе вокального факультета, что у нее меццо-сопрано и она мечтает когда-нибудь создать рок-группу, которая будет называться "Оборотни". Но было хорошо и то, что она не стала посмеиваться над желанием Павла быть библиотекарем.

Утюг заработал, Лена отгладила рубашку Павла и предложила ему прогуляться по крыше.

— Знаешь, как здорово! — воскликнула она. — Столько неба вокруг!

По приставной лесенке они выбрались на крышу. Здесь пекло августовское солнце и действительно было много неба, необыкновенной красоты неба.

— Брось монетку, — внезапно сказала Лена.

— Что?

— Брось монетку на крышу, — улыбнулась Лена. — Если хочешь сюда еще раз вернуться.

Хорошо. — Павел пошарил в карманах джинсов, нашарил рубль и бросил его на поверхность крыши. Рубль покатился. А Павел подумал о том, как ему хорошо с этой странной, удивительной и красивой девушкой.

Потом Лена проводила Павла на автобус, а он все еще пребывал в состоянии легкой прострации. Эта девушка была прекрасна и, похоже, не имела ничего против оборотней. Может, они не просто подружатся, а…

В общагу Павел вернулся поздно. Гарик и Митя сидели на удивление трезвые и тихие.

— Что это с вами? — удивился Павел.

— Да так, — хмуро отозвался Митя. — Весело было.

— Да колитесь же, что случилось!

— Сидим мы, — проговорил Гарик, — жрем пельмени.

Дверь не заперли, потому что тебя ждали. Сидим и сидим. Вдруг дверь от пинка распахивается и на пороге появляется мужик в камуфляже и с автоматом. У нас пельмени в горле застряли. А мужик повел так автоматом и спрашивает: "Вас тут двое?" — "Ну", — сказали мы. "Ладно, — сказал мужик и передернул затвор. — Извините за беспокойство". И ушел, и дверь за собой закрыл. А мы сидим как идиоты и ничего не понимаем. А потом, говорят, эти мужики забрали с собой Рахтима. Там какая-то неувязка с документами. Мы так слышали. А ты где был?

— В библиотеке, — пожал плечами Павел.

— А, ну конечно, — хмыкнул Митя, — где ж еще тебя искать!

— Ребята, может, вам пива принести? — спросил Павел, — А то вы как из могилы восстали. Причем из общей.

— О, пиво! — оживился Гарик. — Давай сгоняй за пивом, библиотекарь!

Павел спустился, вышел из общаги и направился к мерцавшему всеми прелестями пивного производства ларьку. Взял крепкой "Балтики" и немного сушеных кальмаров. И тут кто-то потянул его за рукав.

Павел нервно оглянулся. И увидел, что это Канцлер, как всегда, загримированный под нищего.

Они отошли от палатки.

— Вы чего? — спросил Павел у нищего.

— Мой сир, вам угрожает опасность! — прошептал Канцлер.

— Какая опасность? — поежился Павел.

— Сегодня в общежитие приходили люди от Шредера.

— Это в камуфляже и с автоматами?

— Да! Да!

— Ну так они Рахтима с собой захватили. Индуса.

— Они просчитались. Рахтим не оборотень. Но все равно он уже труп. Никому еще не повезло встретиться со Шредером и остаться в живых. Будьте осторожны, сир! Скоро полная луна, а послезавтра вам исполняется восемнадцать.

— Черт, и верно! Вы думаете, что я превращусь в самое ближайшее время? Через два дня у меня экзамен по истории.

— Вот для того, чтобы его благополучно сдать, не забывайте об осторожности. Я, конечно, постараюсь быть с вами, но что мне делать, ведь я стар и слаб.

— Но вы — мой канцлер.

У старика блеснули глаза.

— Да, мой господин. И я не дам вас в обиду.

С этими словами Канцлер отступил на несколько шагов и слился с росшими у общаги кустами.

А Павлик понес пиво друзьям. Что еще ему оставалось делать?

— Если на меня начнется охота, — тихо проговорил Павлик, — попрошу убежища у Лены. Хотя… Это значит подставлять ее под удар. Нет. Это не выход.

При виде пива Митя и Гарик оживились.

— Ты хороший человек, — сказал Павлу Митя. — Правильный человек.

— Человек?

— А кто же? Бомбовоз, что ли?

И ребята гыгыкнули.

— А у меня послезавтра день рождения, — сказал Павлик. — Отметим?

— Еще бы! Ну ты тип — до сих пор молчал и не кололся про день рождения. Сколько стукнет?

— Восемнадцать.

— Совсем большой, — сказали Пашины ровесники Гарик и Митя. — Просто огромный.

До празднования своего дня рождения Павел еще раз увиделся с Канцлером. Тот передал ему довольно большую сумму денег, чтобы молодой человек мог достойно отметить праздник. К тому же Канцлер и сам преподнес подарок: на золотой цепочке поблескивал овальный медальончик.

— Это ваш оберег, господин, — сказал Канцлер. — Никогда не снимайте его. Это фамильная драгоценность вашего благородного рода.

День рождения решили отмечать в общаге. Митя и Гарик привели своих девушек, а Павлик пригласил Елену. Праздник прошел замечательно. Было много выпивки и закуски, анекдотов и тостов. Одну историю рассказала Лена по праву старшекурсницы.

— Есть препод, Белкин его фамилия, так вот он женщин на дух не переносит. А читает он лекции по общей философии. И вот как-то сидим мы на лекции, я — буквально перед его носом. А он так рассеянно читает по бумажке, дескать, женщина — это зло и она принесла в мир только грех, разложение и смерть. А произошла такая ситуация потому, что женщина съела яблоко в райском саду. Так что яблоко — это просто квинтэссенция греха, грех само по себе. А у меня с собой яблоко было. Я его достаю из сумки и говорю ребятам: "Люди у меня есть грех! Кто хочет грех?!" Надо было видеть в этот момент лицо препода! После лекции он мне прочитал еще одну лекцию — как вести себя на занятиях.

— А наш препод по социологии чуть ли не на каждом занятии говорит: "Вы все дураки, и я дурак, только с дипломом!" — вставила словечко девушка Мити.

— А у нас группа вся чуть ли не до смерти друг друга ненавидит, — сказала девушка Гарика, первокурсница. — Потому что половина группы готы, а половина — панки. А один парень утверждает, что он вампир.

— Слушай, познакомь меня с тем парнем, — сказал Гарик. — Я пересчитаю ему клыки.

— Да ладно, не надо. Он вроде тихий.

День рождения удался. Погуляли на славу. Вот только теперь Павел с ужасом ждал приближающегося полнолуния. Оно обещало наступить через пять дней. Слава богу, что Павел успеет до этого сдать экзамен по истории.

Историю Павел знал неплохо. И поэтому удивился, когда вытянул свой билет "Охота за оборотнями в Средние века". Вроде бы такого вопроса не предусматривала методичка к экзамену. Но он все равно ответил, потому что успел почитать энциклопедию про оборотней, которую дала ему Елена.

Экзамен Павел не провалил, и теперь ему предстояло собеседование. Он как можно элегантнее оделся, побрился и отправился на собеседование.

Его собеседником оказалась замдекана факультета.

— Итак, молодой человек, — заговорила она, расхаживая по кабинету, — мне хотелось бы знать, насколько серьезно ваше желание получить диплом библиотечного работника.

— Мое желание серьезно, — сказал Павел.

— А как к этому относятся ваши родители?

Павел замялся:

— Они вообще-то против.

— А кем бы они хотели вас видеть?

— Продолжателем семейного бизнеса. Мой отец держит пасеку и торгует медом. А мне это не нравится. Я хочу быть библиотекарем. Тем более что у нас в городе Щедром такая чудесная библиотека!

— Что ж, ваше желание похвально. Вы зачислены. Только с родителями все-таки постарайтесь не ссориться.

…Но до того, как прошло официальное зачисление, произошло кое-что.

Кое-что из ряда вон.

А что же вы хотите?

Наступило полнолуние.

Перед наступлением Той Самой ночи Павел почувствовал себя совсем неважно. Колотилось с перебивами сердце, его бросало то в жар, то в холод… Накануне Павел ужасно мучился от головной боли и решил чего-нибудь выпить, чтоб унять грызню в организме. На выходе из магазина, куда он ходил за пивом (теперь уже на него не смотрели косо, когда он покупал спиртные напитки), его встретил Канцлер.

— Мой господин, — сказал Канцлер, — вам пора. Изменение совершится завтра. Советую вам отправиться в логово прямо сейчас.

— И что, сутки там сидеть?

— Я буду с вами, я поддержу вас… А своим друзьям вы скажете, что поехали к своей девушке.

— К девушке, — скривился Павел. — Да ни одна нормальная девушка такого не захочет.

— Но леди Елена как раз не самая нормальная девушка…

— Откуда вы знаете про Елену? — поразился Павел.

— Моя задача — знать все. Ведь я ваш слуга, — сказал Канцлер.

Пришлось, выполняя волю Канцлера, наплести Гарику и Мите, что он уезжает к Елене на пару дней. Канцлер проводил его в логово, и время, оставшееся до Изменения, они провели за шахматами. В какой-то момент, когда Канцлер объявил Павлу очередной мат, Павел вдруг увидел, как в оконные щели просачивается голубоватый свет взошедшей луны.

— Пора, — сказал Канцлер. — Сир, если вы хотите, чтобы ваша одежда осталась целой, вам следует раздеться.

— Хорошо, — не стал возражать Павел. Его колотила дрожь, по лбу и щекам катился крупный пот. Он разделся донага и замер посреди логова. Ничего не происходило.

— Что же? — спросил у Канцлера Павел. — Может, мы что-то перепута… рх-рх…

Из горла его вырвался звериный вопль, это был вопль боли и изумления. Позвоночник выгнулся, и Павел упал на четвереньки. Его тело словно плавилось, и сопровождалось это дикой болью. Краем глаза он только и сумел увидеть, как пал перед ним на колени Канцлер. Павел зарычал. Он почувствовал, как обрастает шерстью, как у него вытягивается хвост…

В логове было напольное зеркало, которое Канцлер, видимо, украл из какого-нибудь обувного магазина. Павел посмотрел на себя в зеркало и зарычал.

На него из зеркала смотрел волк, крупный, красивый, с янтарными глазами и белым подбрюшьем. Роскошная, красивая машина для убийства.

— Что дальше? — прорычал он на волчьем языке.

Канцлер его понял.

— Вы должны пометить свою территорию и поохотиться, мой господин, — сказал он и распахнул перед волком дверь.

И Павел бросился в ночь.

Поначалу он просто несся стрелой по парку, наслаждаясь новым ощущением свободы и независимости. Его новое тело было идеально, оно походило на стрелу в полете.

Павел пробежал весь парк с края до края и чуть под успокоился. Кажется, Канцлер говорил что-то про метки?

Первую метку Павел нанес, смущаясь самого себя, потом дело пошло легче. Он пометил свою территорию и вдруг услышал в голове голос Канцлера:

"Мой господин, не желаете ли поохотиться?"

"На кого? И почему я слышу вас в своей голове?"

"На время вашего превращения я буду общаться с вами телепатически, потому что я стар, мне не угнаться за вами. А в добром совете вы нуждаетесь. И мой первый совет таков: никогда не охотьтесь на людей".

"Ну это понятно".

И тут у Павла вылетело все из головы. Он почувствовал запах добычи.

Добыча, а именно кот вахтерши сидел на дереве и перепуганными глазами смотрел на Павла.

"Мой второй совет, господин, никогда не охотьтесь на кошек. Лучше питаться соевым мясом, чем сожрать эту тварь".

"Так на кого же мне охотиться?"

"Бегите из парка в лес. Знаете заброшенную железнодорожную ветку? Бегите прямо по ней, и попадете в лес. Там, кажется, еще остались зайцы".

И Павел помчался. Его тело не знало усталости. Он не бежал, а летел. Скоро железнодорожная ветка кончилась и начался лес. Павел бесстрашно вступил под его своды.

И не успел пробежать и пятисот метров, как услышал рычание.

Он остановился, огляделся. И учуял запах. А самое замечательное было то, что так пахла самка.

Снова рычание, теперь ближе. И темная тень скользит между стволами. И безумным янтарем глядят глаза…

Павел бросился навстречу, и наконец на небольшом пятачке-прогалине между деревьями они обнюхали друг друга.

Павел издал горловой звук, означающий желание. В нем бушевали феромоны и гормоны, и он лишь частью своего человеческого разума понимал, что новый оборотень — новая проблема…

Он обнюхал волчицу, она с легким рыком обнюхала в ответ его. А потом произошло то, чего так страстно желали гормоны и феромоны. Волчица оказалась страстной и ненасытной. Когда же она наконец успокоилась, оба почуяли голод и вместе — волчица впереди, Павел отставая на пару шагов — отправились на охоту. Скоро они нашли зайца и братски разделили его пополам. Это был только первый найденный ими за эту ночь заяц. Потом они сбились со счета.

Наконец они насытились, подняли головы к луне и завыли на два голоса. Получилось звучно и с настроением. Луна уже тускнела.

— Пор-ра, — прорычала волчица. — Ты к себе, я к себе. Уходи.

— Мы встретимся? — прорычал в ответ Павел.

— Когда взойдет луна.

И волчица бросилась прочь. Павел хотел было последовать за ней, но его остановил запах, оставленный волчицей. Этот запах говорил ему, что лучше бы ему убраться восвояси. И Павел помчался из леса.

Некоторое время спустя он уже бежал по парку, и тут его совершенно некстати вынесло на полянку, где обжимались и всячески ласкались Гарик со своей девушкой.

Они увидели его.

— Собачка, — жалобно пробормотала девушка. — Гарик, я боюсь собак.

— Она не тронет, — дрожащим голосом сказал Гарик. — Пошел вон!

И Гарик прихватил с земли суковатую палку.

Павлу стало смешно. Веселье пузырилось в нем как шампанское, он восторженно отнесся к своему новому облику, а потому, конечно, не стал нападать ни на Гарика, ни на его девушку даже шутки ради. Он попятился назад и растворился в кустах.

И тут почувствовал ломоту в костях и слабость, такую внезапную и ненужную!

"Я готов трансформироваться в человека", — понял Павел.

Он торопливо добрался до своего логова и узрел там на пороге Канцлера.

— С первой пробежкой и охотой вас, сир! — сказан Канцлер. — Луна заходит. Вам пора принять свой обычный облик.

Волк встал посреди логова. Через минуту его шкура начала словно плавиться, кости хрустели, сухожилия трещали…

— Это ничего, ничего, — однообразно повторял Канцлер, — В первый раз всегда тяжело, а потом будет легче…

Изменение завершилось, и теперь на полу, скорчившись, лежал голый Павел и прерывисто дышал.

— Я помогу вам, принц, — засуетился Канцлер. — Вот выпейте этого настоя. Он не повредит.

Павел кое-как принял вертикальное положение и взял из рук Канцлера фляжку. Глотнул. Это была настойка на каких-то душистых травах и ягодах. Выпив ее, Павел почувствовал себя вполне сносно. Подошел к своей одежде, принялся одеваться.

— Как поохотились? — спросил Канцлер.

— Зайцы и белки, — односложно сказал Павел. — Слушайте, а это мой человеческий желудок сможет переварить?

— Сможет, сможет, — успокоил Канцлер, — У вас теперь необычное строение организма. Не совсем человеческое. Так что с сырой зайчатиной справится вполне.

— Все-таки зайцев жалко.

— Сир, у вас есть выбор? Вы — охотник.

— Но я до сих пор чувствую себя голодным!

— Это немудрено, вы потеряли столько энергии! Вот брикеты с соевым мясом, попробуйте их.

Павел вскрыл один брикет, попробовал. Гадость, но с голодухи есть можно.

— Знаете, Канцлер, — сказал Павел, жуя брикет, — я тут, оказывается, не один оборотень.

Канцлер вздрогнул:

— Как не один?

— Да вот так уж. В лесу я встретил волчицу-оборотня. Мы с ней… В общем, я потерял свою девственность.

— Погодите, — пробормотал Канцлер. — Вы совокупились с этой самкой?

— Ну да.

— А до этого, как я понял, у вас не было совокуплений с самками человеческого рода? То есть с женщинами?

— Ну да, не было, как-то не успел…

— Это ужасно, — схватился за свои растрепанные патлы Канцлер. — Теперь вы будете тянуться только к оборотнихам. Человеческие девушки перестанут вас интересовать.

Павел замер:

— Как, совсем?

— Ну только если вы очень строго прикажете своему телу любить человеческую девушку…

— Блин, вот я влип-то!

— Но меня беспокоит не только это, — сказал Канцлер, расхаживая по логову. — Меня беспокоит то, что в здешних лесах есть еще один оборотень, и это самка. Недопустимо, чтобы два оборотня встретились.

— Почему?

— Павел, а вы не подумали, что у самки могут быть щенки от вас?

— Но ведь они тоже станут оборотнями, разве не так?

— Конечно. И их станет слишком много. И тогда Шредер со своими прихвостнями доберется до вашей популяции и вырежет ее на корню.

— Все пугают меня этим Шредером, а я, между прочим, совсем не слаб. Попробовал бы он напасть на меня, пока я в волчьем обличье!

— Не волнуйтесь, этого он и добивается. Шредер объявил Охоту. Он знает, что вы здесь, и когда-нибудь обязательно до вас доберется.

— Посмотрим, — хмыкнул Павел, — кто до кого доберется первым.

Он бравировал, будучи под воздействием того адреналина, который выплеснулся в его получеловеческую-полуволчью кровь. Ему сейчас был неведом страх.

…Полнолуние прошло, и Павел вновь оказался простым абитур… Нет, извините, уже студентом библиотечного факультета, специальность — руководство детским чтением.

Первую лекцию у них читала завкафедрой руководства детским чтением и очень много прохаживалась насчет того, что современное поколение детей не читает, что задача библиотекарей — помочь детям найти общий язык с книгой. Павел слушал вполуха. Сегодня ему обязательно надо было встретиться с Еленой — вернуть книгу и вообще…

Он по ней отчаянно скучал.

После лекций Павла будто потянуло в кафешку, он подумал: может, Елена там? Но в кафешке Елены не было, зато наблюдались две подружки-неразлучницы Даша и Лиза.

— Ой, Павлик, — замахали они ему руками, едва завидев, — давай к нам!

Что было делать? Не отказывать же девчонкам!

Павел присел к их столику. Взяли мороженое и диет-колу.

— Павлик, мы по тебе соскучились, — прощебетала Дарья.

— Ты куда-то пропал, — надула губки Лиза.

— Да никуда я не пропал, — лучезарно улыбнулся Павел. — Просто экзамены сдавал. А вы как, девчонки? Прошли?

— Да, теперь будем учиться на режиссеров. Павлик, у тебя завтра лекции есть?

— С полдевятого две пары.

— А вечером ты свободен?

— В принципе да.

— Тогда давай в кино сходим, а? Здесь, в Химках, есть небольшой кинотеатр.

— Ну можно, — протянул Павел, чтобы не обидеть девчонок. — А что за кино?

— "Оборотень. Возвращение зла", — сказала Лиза. — Триллер мистический. Наши, кто ходил, говорят — классно снято.

Павел усмехнулся про себя. Как бы ни старался режиссер этого "Оборотня", ему ни за что не снять того, как Павел метил территорию или спаривался с самкой…

— Ладно, давайте сходим.

А сам подумал о Елене.

Где она? Как она?

Помнит ли его?

Впрочем, должна помнить. Он же взял у нее книгу.

Которую, кстати, до конца так и не удосужился прочитать. Не до того было.

Из кинозала он, Даша и Лиза вышли уже в двенадцатом часу. На улице стояли глухие сентябрьские сумерки. Возле кинотеатра еще было какое-то освещение, потом тянулись полуосвещенные палатки, а дальше наших героев ждала темнота — и так до общаги.

— Может, срежем через парк? — предложила Лиза, а Даша сказала:

— Ты с ума сошла, прелесть моя! Да в парке сейчас полно сексуальных маньяков!

— Да иди ты! Паш, давай срежем!

Это была проверка на храбрость. И Павел сказал:

— Конечно, срежем. Маньяки какие-то.

Они вошли в парк. Простой и безопасный днем, сейчас он казался средоточием мирового страха. После того как в молчании было пройдено метров десяти, Лиза дрожащим голоском сказала:

— А хотите анекдот про студента?

— Давай, — кивнула Даша.

Павел промолчал, поскольку сканировал обстановку. Все чувства у него обострились до чрезвычайности.

Словно у волка.

— Ну вот. Анекдот. Препод по химии вызывает студента, наливает перед ним мензурку жидкости и говорит: определишь, что такое, ставлю зачет. Студент пробует, говорит: "Водка", получает зачет и уходит. Потом также и со вторым. Вызывает третьего — "Определи, что в этом стакане". Тот делает глоток — "Водка". Еще глоток — "Путинка". Еще глоток — "Паленая". Еще глоток — "В Новомосковске разливали, на химкомбинате". Препод был в восторге.

Никто не засмеялся. Все вдруг поняли, что уже некоторое время не идут, а стоят на одном месте, привалившись к березкам в осеннем убранстве.

— А что мы стоим? — спросил Павел девчонок.

— А страшно, — протянула Даша.

— Это проверка мужчины на прочность? — пошутил Павел. — Да пойдемте, девчонки. До общаги всего-то с полсотни метров.

И они пошли. И вышли на полянку, где у самодеятельного костра сидели трое здоровенных парней и пили что-то отдаленно смахивающее на водку.

— О, — сказал один парень, — а к нам гости!

— Какие девочки! — пьяно ухмыльнулся второй парень.

— А этот чел, который с ними, он уже зассал.

Павел покрепче обнял девчонок и спокойно спросил:

— Что я сделал?

— Зассал. Ну или щаз зассышь. Давай уе отсюда по-хорошему, а девок нам оставь.

И третий пьяно потянулся к Даше.

— Не трогай меня! — дернулась та. — Пусти!

Но придурок вцепился крепко. И тут Павел зарычал. По-волчьи, с такими модуляциями, которые человеческий голос просто выдать не может.

— Мля, — сказал пьяный, отцепляясь. — Рычит как волк. Напугал.

Павел наклонил голову и исподлобья глянул на врагов. В глазах его заблестело янтарное бешенство.

— Исчезните, — прорычал-проговорил Павел. — И костер-р свой загасите.

— Да что ты нам, мля, угрожаешь?

— Девочки, подождите, — вежливо попросил Павел и повернулся к пьяным: — Да, угррожаю. Вон отсюда.

И тут первый парень кинулся на него с ножом. И был очень удивлен и раздосадован тем, что рука, в которой был нож, вывихнута, а нож уже в руках Павла. Тут кинулись двое других. Павел поднял на руки первого пьянчугу и швырнул его в дружков. Те не ожидали такого приема и повалились как кегли.

Павел по бесновался на полянке еще минут десять. За эти десять минут трое пьянчуг узнали и почем фунт лиха и кто такая кузькина мать. Когда они уже просто валялись в отключке, Павлик вежливо сказал девушкам — свидетельницам мирового побоища:

— Идемте, мои хорошие.

Павел проводил девушек до дверей их общаги и поблагодарил их за приятный вечер.

— Павел, — тихо сказала Лиза, — ты потрясающий. Ты с ними справился голыми руками.

— Так я же говорил: у меня хобби — восточные единоборства.

— Ах, ну да, ну да… Спасибо тебе.

— Как ты думаешь, Павлик, они будут искать тебя, чтобы отомстить?

— Будут искать — найдут и еще получат, — спокойно отреагировал на это Павел.

Когда он проходил мимо вахтерши, та остановила его:

— Ты Павел Лозоход будешь?

— Да, а что?

— Письмо тебе. Принесла очень красивая девушка. Велела отдать в собственные руки. — И вахтерша отдала ему письмо.

— Спасибо, с меня коробка конфет, — улыбнулся Павел, распрощался с девушками и, сжимая письмо, поднялся на свой этаж.

Но в комнату он не пошел, там Гарик и Митя не дадут письмо спокойно прочесть. Поэтому расположился в конце коридора у засиженного мухами окна и там при свете шестидесятисвечовой лампочки прочел письмо.

Как он и ожидал, оно было от Елены.

"Привет, Павлик!

Я искала тебя. Но ты какой-то неуловимый, ни в универе тебя нет, ни в общаге. Но ты не думай, что я хочу увидеть тебя из-за книги, хотя это тоже.

Я хотела бы пригласить тебя в гости, если тебя устраивает мой чердак.

И мне ОЧЕНЬ нужно с тобой поговорить.

Понимаешь, я, кажется, видела его.

Оборотня.

Значит, все это не сказки, не выдумка?

Пожалуйста, Паш, дай о себе знать хоть как-нибудь.

А лучше всего зайди к нам на кафедру вокала и спроси про меня. Я лаборанткой подрабатываю, там меня знают.

В общем, я тебя жду.

Объявись!

Елена".

На следующий день первым в расписании стояло библиотековедение. Предмет, как утверждали на кафедре, жутко необходимый.

Павел пришел и сел в аудитории, которая пока была пуста. Посидел с полчаса. И подумал, что тут какая-то ошибка. Никого нет, ни препода, ни студентов. Может, он аудиторию перепутал?

Он вышел и спустился вниз к доске с расписанием. Так и есть! Аудитория 207 была аккуратно переправлена на аудиторию 217. Вот он лопух!

Павел чуть ли не бегом побежал в двести семнадцатую аудиторию. И очень удивился, увидев там разгневанного преподавателя — даму средних лет.

— Это безобразие! — напустилась дама на Павла. — Где вся группа? Я жду здесь уже вечность! Вы срываете занятие!

— Я ничего не срывал, просто кто-то поменял в расписании 207 на 217. А где все остальные, я не знаю.

Дама смягчилась:

— Идемте в деканат, спросим у секретаря, где все-таки должно состояться сегодняшнее занятие.

И они отправились в деканат.

— У вас сегодня занятие в двести двадцать седьмой, так записано, — сказала девочка-секретарша.

— Как в двести двадцать седьмой?

— Да вот так.

Преподаватель опешила, потом сказала Павлу:

— Идемте скорее в двести двадцать седьмую, возможно, там мы найдем вашу группу.

Они чуть ли не побежали. И какова же была радость преподавателя, когда группа Павла действительно оказалась в двести двадцать седьмой аудитории.

— Об этой путанице я доложу в деканат, — сказала преподаватель. — А теперь прошу вашего внимания. Начнем занятие. Меня зовут Таисия Ивановна Михалева, и я буду читать у вас курс современного библиотековедения.

Таисия Ивановна прошлась по рядам.

— Тут, я вижу, у вас старые учебники по библиотековедению. Забудьте про них, они годятся только в макулатуру. Итак, можете конспектировать.

"Библиотековедение — это общественная наука, разрабатывающая теоретические основы общественного пользования произведениями печати и другими документами. Библиотековедение как наука имеет свою структуру:

— общий курс библиотековедения;

— библиотечные каталоги;

— библиотечные фонды;

— работа с читателями;

— организация и управление библиотечным делом;

— история библиотечного дела;

— технические средства библиотечной работы".

Затем Таисия Ивановна начала подробно рассказывать о каждом пункте. Павел увидел на лицах однокурсниц откровенную скуку, тогда как ему было интересно. Может, он действительно какой-то странный? Волк, с интересом постигающий азы библиотечной науки!

Лекция закончилась, студенты распрощались с Таисией Ивановной, которая меж тем пошла громить деканат из-за путаницы с аудиториями. И тут Павел вспомнил о письме Елены.

— Девчонки, — спросил он у однокурсниц, — а никто не знает, где вокальное отделение находится?

— Сходи в главный корпус. Наверняка там.

Павел отправился в главный корпус. Идти надо было парком, и Павел не удивился, увидев там Канцлера.

Канцлер дрожащей походкой подошел к нему, вроде как клянчить подаяние, но вблизи Павла прекратил этот маскарад.

— Что случилось? — спросил Павел, недовольный тем, что Канцлер следит за каждым его шагом.

— Небольшая неприятность, сир, то есть Павел. О вашем существовании узнала Московская Община оборотней — МОО.

— И что же?

— Они приглашают вас в свой офис для регистрации. Это не слишком хорошо сейчас, когда вокруг вас сужает круги Шредер.

— А может быть, наоборот. Я попрошу у организации защиты, вступив в ее ряды.

— Вам придется платить членские взносы.

— Справлюсь.

— По отношению к вам будет введена лицензия на право охоты.

— Ладно.

— И самки… Вы больше не сможете беспорядочно совокупляться с разными самками, а только с теми, которых вам предложат в Общине.

— Выходит, на меня надевают ошейник?

— Похоже, что так.

— А если я не вступлю в эту Общину?

— Тогда вас выгонят из Москвы.

— Не сумеют.

— Сумеют. Это очень могущественная Община.

— Когда мне нужно туда явиться?

— Как можно скорее. Вот адрес. — Нищий протянул Павлу замурзанную визитку.

— Хорошо. Спасибо, что предупредили, Канцлер.

— Это мой долг, сир.

Канцлер отошел в сторонку и затерялся в парке, а Павел продолжал идти в главный корпус. На душе у него было неспокойно: мало того, что он сам оборотень, так еще в столице существует их целое Общество. Вот в Щедром никого из оборотней принудительно не искали и не регистрировали. Хочешь — приходи, не хочешь — не надо. Главное, держись в рамках закона и приличий. А тут…

В главном корпусе было прохладно, и у раскидистого фикуса сидел вахтер.

— Куда направляетесь, молодой человек?

— На вокальное отделение.

— Понятно. Предъявите ваш студенческий билет.

Павел предъявил, удивляясь тому, как здесь все строго и цивильно. Вот в корпусе библиотечного факультета не было никакого вахтера, заходи кто хочешь, хоть сам Усама Бен Ладен, никто тебе слова не скажет. А тут…

— Павел Лозоход, библиотечное отделение, — пробурчал вахтер, занося данные Павла в компьютер. — Можете идти. Вокальное отделение на втором этаже направо по коридору.

Павел поднялся на второй этаж и вступил, что называется, под сень муз. Здесь в коридорах не было тихо. Из-за закрытых дверей доносилось нестройное пение скрипок и валторн, кто-то выводил совершенно немыслимую мелодию на флейте… Павел повернул направо. Собственно, он и не мог ошибиться, потому что в этой части коридора звучал вокал. Хоровое пение а капелла, романсы под аккомпанемент фортепиано, арии из опер — все говорило о том, что здесь тренируют голоса будущие Хворостовские и Монтсеррат Кабалье.

— Лена, и как тебя найти? — пробормотал Павел и вдруг догадался: нюх! Ведь его волчий нюх наверняка с ним.

Павел повел носом, пошмыгал. Ничего. Видимо, нюх появляется только тогда, когда он изменяется. Оставалось одно: ждать перемены.

Павел уселся на подоконник и вдруг услышал за ближайшей полуоткрытой дверью гитарные аккорды. Под них пелась песня с такими словами:

А косы твои пахнут морем Или травою, может статься. И мы вдвоем у Неба молим, Чтоб нам с тобою не расстаться. Мы рассчитали по минутам То лето, что случилось с нами. Мы пили чай цветущим утром, Мы в полночь упивались снами. И мы молились: "Боже, Боже, Любовь сбылась! Оставь нам это! Мы в мире новые, быть может, Мы как Ромео и Джульетта". Но губы холодит разлука. И нет для нас ролей у Бога. А руки твои пахнут лугом И расставанием — немного.

Павел заслушался. Глуховатый мужской голос, певший эту песню, показался ему удивительно красивым. И тут он услышал голос Лены:

— Мел, это прекрасно, но… Ты сам хотел, чтобы между нами все было кончено.

— Это неправда, — возразил парень со странным именем Мел. — Этого хотела ты.

— Но тебе не нравился мой образ жизни. Мой чердак. Мои увлечения. Как же при этом мы могли остаться вместе?!

— Не знаю. У людей это получается.

— Ты намекаешь на то, что я нелюдь?

— Но ты не совсем человек. Этот твой дар появляться только перед теми, перед кем хочешь. Наверное, ты фея, Ленка.

Наступило молчание. А потом Лена сказала:

— Да, я фея. Как ты догадался?

— По некоторым признакам. Магия тебе не чужда.

— Магом может стать всякий человек. Даже ты!

— Нет уж, я хочу только реальности.

— Вот видишь! У нас все равно ничего бы не получилось!

— Не заводись, Ленка. Хочешь, я еще тебе спою.

— Конечно, хочу.

Летний вечер тих и вечен… Земляника на ладони. Мы расстались. Больше нечем Греть друг друга в старом доме. В старом доме жили мыши, А теперь живут лишь звуки. Мы расстались так неслышно — Просто расцепили руки. Просто глянули в Иное, Там друг друга не увидев. Ты отныне не со мною — Я на это не в обиде. Летний вечер тих. И значит, Тихо все на белом свете. Только голуби судачат, Да еще смеются дети.

Снова было молчание. Потом Лена сказала с болью в голосе:

— Вот видишь, ты уже и песню про разлуку написал…

— А что мне еще остается делать? После того, как ты… Как мы…

Павел понял, что подслушал достаточно. У него уже и так вовсю полыхали щеки. Он вовсе не собирался подслушивать, просто так получилось…

Он соскочил с подоконника и постучал в дверь. Та распахнулась. Павел увидел небольшую аудиторию. На столе преподавателя сидел с гитарой Мел, а рядом на стуле — Елена.

— Привет, — сказал Павел. — Извините, если помешал.

— Нет, ты не помешал, — спокойно сказала Елена. — Мел уже уходит. Верно, Мел?

— Ухожу, — кивнул тот. — Так вот кого ты, значит, себе нашла.

— Это не твое дело, Мел.

Мел зачехлил гитару и вышел из аудитории, на прощанье крепко хлопнув дверью.

Повисло молчание.

— Лен, извини, но так получилось, что я подслушал ваш разговор.

— А, вздор! — Девушка хлопнула себя по коленке. — Хорошо, что ты пришел, мне обязательно надо было тебя увидеть.

— Лен, подожди… А ты что, вправду фея?

— Да. А чего в этом плохого?

— Плохого ничего, но… Феи выглядят иначе.

— Откуда ты знаешь?

Павел решил не говорить Лене про щедровских фей, чтобы она не подумала, что он сумасшедший. Просто сказал:

— Ну в мультфильмах видел.

Лена засмеялась:

— Пашка, ты такой наивный! Но сейчас не об этом. Ты прочел мое письмо?

— Прочел.

— Ты веришь мне, что я видела оборотня?

Павел помянул про себя всех мыслимых богов и сказал:

— Верю. Только, может, ты все-таки собаку видела? Большую?

"Господи, сделай так, чтобы она видела не меня, а собаку!"

— Нет, — покачала головой Лена. — Это был волк. Только волков с такими глазами и клыками редко найдешь в реальности.

— И где ты его видела?

— Идем со мной.

Они вышли из главного корпуса и пошли на стоянку маршруток.

— Куда нам надо?

— Сейчас доедем до "Речного вокзала", а там на метро до станции "Коломенская".

— "Коломенская"? Это же черт-те где! Как тебя туда занесло?

— Я туда езжу к частному репетитору. Она ставит мне голос. Ладно, все остальное по дороге расскажу.

— По дороге не расскажешь — на этой линии грохот неимоверный. Рассказывай прямо сейчас.

— Нет, позже. Ага, вон и маршрутка подъехала!

Они сели в маршрутку и отправились к "Речному".

Там их поглотила бездонная глотка метро. В вагоне действительно было шумно, и Лена и Павел всю дорогу молчали, глядя прямо перед собой и лишь изредка бросая друг на друга быстрые взгляды.

Наконец поезд добрался до станции "Коломенская". Они вышли из метро.

— Теперь давай рассказывай, — требовательно сказал Павел.

Они не спеша пошли, и Лена начала рассказывать:

— Как-то вечером я шла от репетитора и вдруг слышу за собой шаги. Ну, думаю, мало ли что, может, совпадение. Только куда я поворачивала, туда и шаги. И постепенно они стали ускоряться. Я тоже ходу прибавила и достала из сумочки зеркальце — вроде как посмотреться. А сама направила его на преследователя. Смотрю, здоровый мужичина в плаще (это по такой-то жаре!) и широкополой шляпе. Так, думаю, влипла я. Тем более впереди намечалась темная арка между домами, там нужно было пройти, и ну никак не обойдешь этот участок! И тут я припустила бегом! А этот тип за мной. Арку я пролетела за секунду, бегу, не оглядываюсь, но и шагов за собой не слышу. Обернулась я на минутку и остолбенела: из арки вышел громадный волк с жуткими лапами и страшными алыми глазами! И я поняла, что этот мужик оборотень и он перекинулся. Я, конечно, все собираю про оборотней и вообще ими увлекаюсь, но в тот момент мне было очень страшно. И главное, бежать я не могла, приклеилась к месту, и все тут. А волк медленно подошел ко мне и обнюхал, а потом и прорычал: "Дрянь! Фея!" И тут я сама вспомнила про свой дар и пожелала, чтоб этот волк меня не видел. И он отошел. А я тогда будто с ума сошла: решила узнать, куда же он пойдет.

— Сумасшедшая!

— И я про то же. В общем, я потихонечку за ним побрела. Он вернулся к арке и вошел в нее. Здесь он трансформировался в человека, и тогда я поняла, для чего ему плащ и шляпа. Он был совершенно голый и лысый. Тут же валялись и ботинки. Он все это на себя натянул и как-то тихо поскуливал. А потом выговорил: "Голодно! Нет охоты!" Видимо, на фей ему не позволяла охотиться совесть или не знаю что еще там. И он пошел к гаражам. Один гараж он открыл и спрятался в нем. Видимо, там у него логово…

— И ты сейчас ведешь меня в этот гараж?

— Ага, — счастливо улыбнулась Лена.

— А зачем?

— Чтобы ты посмотрел на настоящего оборотня. Он же все равно при солнечном свете бессилен.

— При солнечном свете бессильны вампиры, и то не всегда. А уж оборотни-то…

Елена передернула плечами:

— Не хочешь — не ходи. Не знала, что связалась с трусом.

Естественно, после таких слов Павел был готов идти в геенну огненную, а не то что в логово оборотня.

Они прошли между старыми домами, еще сохранившимися в перелицованной Москве. Нырнули в арку, где царили сумрак и прохлада, затем вышли из нее. Дальше Елена повела Павла по узкой тропиночке меж зарослями борщевика и чертополоха.

— Осторожнее, борщевик жжется, а чертополох колется, — предупредила девушка.

— Надо все здесь по вырубить к чертям собачьим.

— Ты что! Это же его логово.

— Не один порядочный вервольф не станет жить в таком запустении.

— Много ты понимаешь в вервольфах!

— А ты…

— Чш-ш-ш! Вот этот гараж, мы пришли.

Гараж был страшно покореженный и напоминал больше какую-то лачугу бедняка, бомжа, но только не оборотня. Павел даже не знал, откуда пришло к нему это знание — о том, как выбирают себе логово оборотни, но вот пришло же. У него самого логово снаружи было не ахти каким, так что, может, он ошибается?

— Я пойду первым, — строго сказал Елене Павел. — Ты лучше вообще побудь на свежем воздухе.

И Павел осторожно потянул на себя дверь гаража.

Она даже не скрипнула — хорошо были смазаны петли. Это говорило в пользу обитателя гаража — он не хотел, чтобы о его похождениях знала вся округа.

Внутри было сумрачно и душно. Павел огляделся, делая знак Елене, чтоб не вздумала входить. Гараж изнутри был прибранным и даже приукрашенным, машины, а также всякого автомобильного хлама не было и в помине.

Только какая-то куча тряпья лежала в углу. Павел присмотрелся к этой куче, и у него екнуло сердце.

Он подошел ближе, учуяв запах запекшейся крови и псины. Откинул старое ветхое покрывало…

Перед ним в горячке метался получеловек-полуволк — страшное сочетание. Существо начало какую-то из трансформаций, но не смогло завершить ее. Так что до пояса это был человек, а ниже — волк.

— Спасите! — лихорадочно простонал несчастный. — Спасите или добейте меня!

Его глаза, налитые кровью, требовательно смотрели на Павла.

— Брат! — простонал получеловек-полуволк. — Спаси!

— Я спасу, — пообещал Павел. — Только скажите мне, как это случилось.

— На меня… давно шла охота. Потому что я вышел из Общины. Они прокляли меня и послали своих убийц. Я скрывался, здесь они меня не нашли. Они застали меня, когда я был волком и охотился в Битцевском парке. Они пустили в меня серебряные сюрикены — а-ах, какая боль! — и когда увидели, что я упал, поторопились доложить о том, что я мертв. Но я был только ранен, правда, тяжело. Я кое-как добрался до логова и начал здесь Изменение, но потом понял, что не смогу — слишком много в теле серебра. Оно проникло глубоко, и загноились раны. Мне самому эти сюрикены не вытащить. Помоги, брат. Смотри: вот здесь, вот здесь и вот здесь.

— Я все понял, — сказал Павел, осмотрев раны. — Лена!

Лена вошла и ахнула.

— На ахи нет времени, — сказал Павел. — Беги в аптеку за ватой, бинтами, медицинским спиртом, зеленкой и перекисью водорода. И еще купи пинцет! И побыстрей!

— Я мигом! — крикнула Елена.

— А я ведь ее знаю, — ухмыльнулся раненый. — Она фея. Не связывайся с феями, сынок, одну только печаль наживешь. Да и на зуб они невкусные. Если б ты знал, сколько я не ел! Но сначала надо вылечиться.

Прибежала Елена. В руках у нее был пухлый пакет с логотипом аптеки.

— Будет больно, — предупредил несчастного Павел.

— Больней, чем сейчас, уже не будет, — сказал, скрипя зубами, вервольф.

Павел полил на свои руки спиртом, подождал, когда спирт улетучится, и взял пинцет. Сорвал с него стерильную упаковку и потянул за край одного сюрикена. Сюрикен не поддавался.

— Рви! — простонал вервольф.

И Павел рванул. Сюрикен с чавкающим звуком покинул плоть. Вервольф приглушенно взвыл, заталкивая себе в рот одеяло, чтоб не поломать зубы от боли.

Оставшиеся два сюрикена вышли легче. Павел обильно полил раны перекисью водорода. Потом смазал зеленкой и забинтовал.

— Я теперь хоть превратиться могу, — проговорил вервольф. — Спасибо тебе, брат.

И он с трудом, но методично превратился в человека.

— Вот теперь поесть бы, — сказал он, и глаза у него загорелись.

Павел пошарил у себя в карманах — негусто. Даже на бутылочку "Актимель" не хватит.

— У меня есть деньги, — понял Павловы страдания вервольф. — Вон полка, а на полке шкатулка.

Павел обнаружил в шкатулке десять тысяч рублей. Взял тысячу, показал оборотню:

— Столько хватит?

— Нет, бери две. Сырое мясо дорогое.

— Вы собираетесь есть сырое мясо?

— Конечно, сынок. Ничем другим себя не восстановишь. Видно, ты еще слишком молодой оборотень, если простых вещей не знаешь. Бери два кило говядины, можно с костями, и два — свинины. И еще минеральной воды в бутылках, штук шесть.

— Хорошо, — сказал Павел. — Мы пойдем, потому что Лена все это одна не дотащит.

— Идите, идите, только поскорее! Тут в двух кварталах есть фирменный магазин Великолукского мясокомбината. Я там сам всегда затариваюсь.

Они не вышли — вылетели из гаража.

— Павел, ты что, действительно пойдешь за мясом?

— Конечно. Ты, Лена, если не хочешь со мной идти, — не ходи.

— Не понимаю, почему ты так возишься с этим оборотнем.

— Когда-нибудь я тебе объясню, но не сейчас. О, вот и магазин!

Павел вошел в магазин, Лена ждала его у выхода. Павел вернулся, нагруженный покупками. Лена забрала у него часть пакетов:

— А то смотреть на тебя страшно, сколько ты тащишь. Будто весь магазин ограбил.

Они вернулись в логово вервольфа. Тот, похоже, сумел как-то помыться и вообще привести себя в божеский вид. Во всяком случае, он был одет, так что Лена тоже протиснулась в гараж.

Павел поставил пакеты на пол, вервольф вооружился длинным ножом и стал есть, отрезая длинные тонкие полоски мяса. Кстати, ел он благородно — ни чавканья, ни хлюпанья, но Лена все равно через некоторое время вышла из гаража, сказав, что ей нужно на свежий воздух.

Съев примерно полтора кило мяса, вервольф улыбнулся Павлу окровавленными губами:

— Не дал помереть, добрый ты…

Он открутил крышечку от бутылки с водой и жадно выпил.

— Ну вот и заморил я, что называется, червячка.

Вервольф спрятал остатки трапезы в небольшой переносной холодильник, что стоял в углу гаража. Сполоснул водой лицо и руки. Вытерся бумажными полотенцами.

— А теперь давай знакомиться, — сказал вервольф. — Меня зовут Александр Блок. Нет, ты не подумай, что я прикалываюсь. Просто у нас фамилия такая — Блок, ну мамаша и назвала Александром. Хорошая у меня была мама. Настоящая волчица. Погибла во время облавы на волков. А отца я даже и не знаю: кто он был, человек ли, вервольф ли… Ну а тебя как зовут?

— Павел. Павел Лозоход. Я не москвич. Я из Щедрого приехал.

— Щедрый? Слыхал что-то. Говорят, там у вас волкам вроде меня привольно живется.

— В общем-то да.

— А в Москву тебя что принесло?

— Я в университет поступил. Культуры и искусств. На библиотечное отделение.

Блок изобразил крайнее удивление:

— Ну, парень, ты меня потряс! Чего тебе в Щедром не сиделось!

— Мир захотелось посмотреть. Москву. И потом, высшее образование, оно не лишнее.

— Да на кой пес вервольфу высшее образование?! Делать, что ль, больше нечего?

— А что, лучше по старым гаражам скрываться?

— Да, брат. Тут ты меня поддел. Ни один порядочный вервольф себе такой гаражной жизни не пожелает. Только я не всегда так скитался. У меня и карьера была, и деньги. Пока я дорогу Московской Общине оборотней не перешел.

— А чем вы не угодили Общине?

— А так… Ко двору не пришелся.

— И все-таки.

— Любопытный ты какой. Ладно, скажу. Так уж получилось, что я у главы Общины восьмую невесту увел. Ты в курсе, конечно, что глава Общины — волк полигамный?

— Н-нет.

— Ну вот. Там ему готовили девушку. Тоже вервольфа. А я возьми да переспи с ней. Драпать пришлось сюда, на задворки Москвы, в гараж.

— А она? Что было с ней?

— Она тоже бежала. Не знаю только куда. За ней теперь и Община, и собственная семья охотится — она навлекла на родственников позор, как же!

Павел вспомнил свое совокупление с волчицей. Кто знает, а вдруг это она и была? Горячая девчонка.

— Ладно, — сказал Павел. — Пора мне. Да и Лена заждалась.

— Слушай, Пашка…

— Да.

— Ты приходи ко мне иногда. Ты ведь недавно прошел Изменение.

— Да, не так давно.

— А я уже волк опытный. Может, подскажу тебе чего. Главное, держись подальше от Общины.

— Но мне ведь надо зарегистрироваться.

— Зарегистрируйся и живи подальше. Лучше б ты вообще в свой Щедрый уехал. Тут у нас — неблагополучная зона.

— Ладно, — усмехнулся Павел. — Как-нибудь справлюсь. Ну все, пока.

— Пока…

Павел вышел из гаража. Среди зарослей чертополоха скрывалась скамейка. Старая такая, облезлая. На ней сидела и ждала его Елена. Павлу стало чертовски приятно от того, что его ждет такая красивая и во всех отношениях продвинутая девушка.

— Извини, что заставил тебя ждать, — сказал Павел.

Она подняла на него глаза…

И что-то такое вдруг за искрило в воздухе…

…И лишь долгое мгновение спустя Павел сообразил, что они с Леной целуются. Причем не так, как какие-нибудь школьники, а неистово и взахлеб. И даже чертополох не мешает!

Елена наконец оторвалась от Павла.

— Извини, — выдохнула она. — В тебе что-то такое было…

— Что?

— Страстное. Мы, феи, распознаем флюиды и феромоны. Ты такой шел… Я прямо вся растаяла перед тобой.

— Это я перед тобой растаял. Сидишь тут, а глазищи — в полнеба! Я понял, что погиб.

И они снова принялись целоваться.

И только через долгую-долгую минуту оторвались друг от друга. И тут Павел почувствовал укол стыда.

— Пойдем отсюда, — сказал он.

— А этот волк… Он в порядке, да?

— Думаю, на ближайшее время да. Кстати, его зовут Александр Блок. Представляешь?

— Вот это да!

Они отправились в метро. Молча сидели под грохот электрички, улыбались и держались за руки. Только Павлика грыз стыд. За тот момент страсти, испытанный с волчицей. Это было как измена.

Они доехали до "Речного" и решили добраться до университета пешком. Потому что в маршрутке целоваться было неудобно.

— Лена, я должен тебе сказать… — начал Павел, краснея.

— У тебя была девушка? Или есть?

— Была. И не девушка, а волчица. В смысле оборотень. Я даже имени ее не знаю, и в человеческом облике никогда не видел. Получилось так… Почти случайно.

Лена помолчала. Потом спросила:

— А сейчас у тебя с ней что?

— У меня с ней ничего! — воскликнул Павел. — Я же говорю, это была случайность. И больше такого не повторится.

— Ну и ладно. В конце концов, у меня ведь тоже был парень. Ну который Мел. Ты ведь не сердишься на меня за него?

— Не сержусь. Но если ты снова пойдешь к нему, я отгрызу ему голову.

— Ой, а ты правда можешь?

— Что?

— Отгрызть голову?

— Не знаю, я еще не пробовал. А надо?

— Дурачок.

— Елена, — вдруг остановился Павел, — ты должна знать, что раз в месяц, в полнолуние, я становлюсь волком. И с этим ничего не поделаешь. Поэтому если ты боишься…

— Я не боюсь, — сказала Лена. — Потому что раз в месяц, в полнолуние, у меня вырастают крылья и я летаю над землей, отчаянно визжа от радости. Ты должен об этом знать. Если хочешь, чтобы твоей подружкой была фея.

— Конечно, хочу.

В поздних сумерках Павел отвел Лену на ее чердак, а потом вернулся в общагу. Вахтерша проводила его недобрым взглядом, хотя он купил ей большую шоколадку "Альпен гольд".

Павел поднялся на свой этаж. На этаже было непривычно тихо — ни пьянок, ни дебошей. Павел на минутку заскочил в туалет и поразился тому, в какой чистоте он, оказывается, может содержаться. Старые, с отбитыми краями писсуары и раковины были заменены новой, прямо-таки элитной сантехникой, пол начисто выскоблен, и даже надписи на стенах замазаны свежей побелкой.

Павел вышел из туалета, гадая — может, завтра их общагу посетит президент? Интересно, а душ тоже наладили? И что-то ни одного таракана не видно…

Он вошел в свою комнату. Здесь тоже царила чистота, а тихие, трезвые и даже причесанные Митя и Гарик сказали Павлу вежливо:

— Добрый вечер, Павлик. Как хорошо, что ты пришел. Будешь ужинать?

— Конечно, он будет ужинать! — раздалось утверждение на ломаном русском языке.

И тут из-за дверцы шифоньера пред Павликовы очи явился…

Настоящий принц.

Это был юноша лет восемнадцати, но как он выглядел, как!!! Во-первых, костюм. Это была белая тройка с шелковым платком от Гуччи. Галстук — в тон платку — кажется, был от Валентине. А на ногах незнакомца красовались туфли ручной работы долларов этак под три тысячи.

Юноша протянул Павлу руку и сказал:

— Я принц Аванси-мбонси племени вибути. Ты можешь не целовать мне ноги, а просто пожать руку, как это у вас принято.

— Очень приятно. А я — Павел, — ошарашенно сказал наш герой.

— От твоих друзей я услышал много лестных слов о тебе. И самое главное — ты учишься на том отделении, на которое пос тупил и я. Я буду первым библиотекарем племени вибути.

— Но ведь лекции давно идут, я хочу сказать, не за горами сессия.

— Я все есть наверстить… наверстать! — сказал Аванси-мбонси. — И прежде всего люди моего племени сделали ремонт в этом сарае.

— Этот сарай у нас зовется общежитием.

— Ничего, я должен привыкать к суровым условиям жизни русского студента, однако даже я со своей страстью к экстриму не мог кое-что выдержать. Душ и туалет мы отремонтировали. Осталось только благообразить эту комнату.

— Облагородить.

— Оу, йес, облагородить! С сегодняшнего вечера все будет по-другому. А сейчас давайте ужинать.

Принц сел за стол и трижды хлопнул в ладоши. Тут же в комнате появились призрачные, но очень красивые девушки. Они мигом сервировали стол тарелками и судками с чем-то очень вкусно пахнущим и ретировались.

— Я взял на себя смелость выбрать меню сегодняшнего ужина. Он должен быть праздничным, ведь это ужин нашего знакомства. Поэтому попробуйте рагу из соловьев, печень леопарда (она хорошо укрепляет мужскую силу!) и салат из фруктов. А засахаренных кузнечиков кто-нибудь будет?

Митя, Гарик и Павел деликатно отказались. Так что кузнечики были в полном распоряжении принца.

Они ели, а принц тем временем рассказывал свою историю.

— Мое племя вибути — очень хорошее. Но немного отсталое. У нас, например, нет библиотеки. В обычном понимании этого слова. Конечно, у нас есть хранилище глиняных табличек и папируса, но ими никто не пользуется для того, чтобы расширить свои знания. И тогда я пришел к своему отцу, царю Алулу Оа Вамбонга, и сказал: "О почтеннейший отец! Я не хочу охотиться на леопардов, как принцы соседних племен. Я хочу постичь мудрость клинописных табличек и папирусов и поделиться этой мудростью со всеми!" И мой отец ответил на это: "О мой возлюбленный сын! Мне понятно твое желание, Ты хочешь стать библиотекарем". — "О да, отец мой!" — "Это опасный путь. Путь многих испытаний, сомнений и разлук". — "Я не боюсь всего этого, отец". — "Тогда возьми быстрокрылую птицу ах и лети в суровую страну под названием Россия. Повели птице разыскать город под названием Москва, а в городе — библиотечную школу. Учись там, сын, и не позорь седин отца твоего!" И я взял быстрокрылую птицу ах, немного золота и серебра, а также слуг-невидимок. Это они привели здесь все в порядок… Но я отвлекся. Итак, на птице ах я прилетел в Россию. Меня немного задержали люди, которых называют таможней. Они забрали у меня все золото и серебро, хорошо хоть оставили слуг-невидимок. Я спросил их: как добраться до Москвы? Они почему-то засмеялись. Тогда я навел на них сильный сон, вернул себе отнятое золото и серебро и сказал быстрокрылой птице ах: лети в Москву! Скоро мы оказались в Москве, и тогда я остановился в маленькой гостинице, а своим слугам велел разузнать, где в Москве находится заведение, где обучают библиотечной премудрости. Когда мои слуги вернулись, то доложили, что в Москве есть университет культуры и искусств и там меня могут принять на платной основе. Я очень обрадовался. Быстрокрылая птица ах доставила меня сюда, на Библиотечную улицу, и я сразу нашел гостиницу для студентов…

— Общагу.

— Я вежливо попросил комнату у хозяйки гостиницы…

— У коменданта.

— Но она стала кричать, что общежитие не резиновое и мест у нее нет. Я вошел в мозг этой женщины и понял, что она лжет. Одно место было. Вот здесь, в этой комнате. Я так и сказал ей и превратил ее в жабу.

— Насовсем?

— Нет, всего лишь на четверть часа, но ей этого будет достаточно. Я познакомился с Гариком и Митей, решил, что люди они достойные, мы ждали лишь тебя, Павел, чтобы устроить праздничное застолье. А мои невидимые слуги тем временем привели общежитие в порядок. А завтра я пойду в деканат подавать документы. Как вы думаете, дюжины жемчужин хватит, чтобы меня приняли?

— И меньше хватит.

Ужин съели, но спать, а тем более что-то зубрить не хотелось. Вибутянский принц выставил на стол фляжку хваленой жабьей настойки, и все принялись угощаться.

На следующий день Павел отправился в деканат вместе с Аванси-мбонси. Принц немного нервничал. Они проскочили мимо секретарши прямо к декану факультета.

— В чем дело? — нахмурился тот.

— В нем, — указал на принца Павел. — Это вибутянский принц Аванси-мбонси. Он прилетел издалека и хочет учиться на библиотечном факультете.

— Хочу, — подтвердил Аванси-мбонси.

— Но, черт возьми, занятия-то давно начались! — возмутился декан. — Пусть поступает на следующий год.

— Вы не поняли, Игорь Львович, это ПРИНЦ. Богатой и быстроразвивающейся державы, которая добывает золото и жемчуг.

— Ж-жемчуг?

— Да, жемчуг, — веско сказал Аванси-мбонси и положил перед деканом дюжину розоватых окатистых жемчужин в шкатулке.

Декан побледнел:

— Что это? Взятка?

Павел сразу нашелся:

— Это спонсирование для строительства новых корпусов университета!

— Ах, ну тогда… — И жемчужины виртуозно исчезли, — Вы, ваше высочество, приступайте к занятиям на общих основаниях. Но вам многое придется наверстать. А скоро первая сессия.

— Ничего, я ему помогу, — сказал Павел.

— Ну хорошо, хорошо, а теперь идите, у меня еще масса работы.

Принц и Павел откланялись.

— Ну вот ты и зачислен! — воскликнул Павел. — И мне теперь будет веселей — все-таки не один мужчина на отделении.

— Мужчина? Ах, ну да, конечно, мужчина.

— Надо отметить твое зачисление. Пойдем в кафешку, пива попьем.

— Нет, я только жабью настойку употребляю, — грустно сказал принц. — Отец взял с меня слово, что я не буду даже прикасаться к иноземным спиртным напиткам.

— Ну хорошо, а кока-колу можно?

— Кока-колу можно.

И они пошли в кафешку и выпили колы-лайт.

И, как всегда, в кафешке обнаружились Лиза и Даша.

— Привет, давно не виделись, Паш!

— Девчонки, вы хоть иногда на лекции ходите или все время торчите в кафешке? — удивился Павел.

— А какое тебе дело? — сурово спросила Лиза.

— Что ты, декан, что ли, чтобы за всеми следить! — в сердцах сказала Дарья.

А тут еще и принц:

— Павел, познакомь меня с этими прекрасными девушками.

Ну что делать?

Павел познакомил.

Пришлось еще пить кока-колу за знакомство. Девчонки теперь все внимание сосредоточили на Аванси-мбонси. Как же, он принц! Впрочем, это Павла мало волновало. Все, чего он хотел, — это увидеть Лену.

И снова с ней целоваться.

С его прекрасной феей.

— Слушай, Аванси-мбонси, — шепотом сказал Павел, — можно я тебя покину? Оставлю с этими девчонками? Они ничего, заводные и интересные, ты с ними не соскучишься.

— А ты куда?

— Мне в главный корпус надо. Человека одного повидать.

— А, понятно, ну иди тогда. Встретимся на вечерней лекции.

— Да, по истории книги. Счастливо!

Павел почти выбежал из кафешки — настолько нестерпимым было его желание вновь увидеть Лену, прикоснуться губами к ее губам, почувствовать ее руки у себя на плечах…

Фея.

Его маленькая фея.

Павел зарысил к главному корпусу, срезая путь через парк. И вдруг услышал родной и знакомый до последней интонации голос:

— Молодой человек, вы не меня ищете?

Обернулся — Лена стояла возле клумбы с доцветающими бархатцами и весело смотрела на него. Она вся была освещена солнцем и, казалось, искрилась в его лучах. Призрачной была, эфемерной.

Павел бросился к ней, подхватил на руки:

— Здравствуй, родная моя!

— Здравствуй, любимый, — тихо прошептала она, касаясь губами его шеи.

— Я так скучал по тебе.

— А как я-то по тебе скучала! Вон даже все бархатцы на клумбе завяли.

— Из-за тебя?

— Из-за меня. Но сейчас все будет хорошо.

Лена оторвалась от Павла, повела руками над клумбой, и увядшие было бархатцы вытянулись и размахровились так, что смотреть приятно.

— Что ты делал без меня?

— Ты представляешь, Ленусь, к нам на курс поступил принц. Настоящий. Из какой-то страны Вибути. Зовут его Аванси-мбонси…

— Ах, — дернулась Леночка. — Именно Аванси-мбонси?

— Да, а что? Ты с ним знакома?

— Нет, я с ним не знакома, но я знакома с историей племени вибути. Потому что по происхождению все феи вышли оттуда. Это племя для фей, как обетованная земля для евреев.

— И ты, наверное, хочешь туда вернуться?

— Нет, ни в коем случае! Я решила быть там, где ты. Тебя устраивает такое мое решение?

В качестве ответа Павел крепко поцеловал девушку.

Они отправились гулять и болтать о том о сем.

— Павел, — сказала Лена, — а ведь скоро полнолуние.

— Верно. У меня уже зуд по всему телу, будто волосы внутрь растут. Значит, скоро я стану вервольфом.

— Давай это полнолуние проведем вместе. Ты волк, я фея, ты будешь бегать по лесу, а я — летать над твоей головой.

— Лен, но я же не просто так бегаю по лесу. Я его, пардон, помечаю. И еще охочусь. На зайцев там, на белок. Я же волк, а тебе наверняка не понравится такое зрелище.

— Ничего, — мужественно сказала Леночка. — Я это выдержу. Если кого-то любишь, то должно принимать его таким, какой он есть. А я люблю тебя.

— А я — тебя. Я постараюсь поменьше питаться зайцами. У меня в убежище полно брикетов с соевым мясом. Тоже голод утоляет.

— У тебя есть убежище?

— Да, мне его предоставил один человек, связанный с нашей семьей. Хочешь, я тебе его покажу?

— Человека или убежище?

— Убежище, конечно.

— Что ж, тогда идем в логово волка!

В логове Лене понравилось. Она даже усомнилась, уж так ли у нее на чердаке уютно. Но Павел сказал, что ее чердак — самое лучшее место в Москве, да и во всей вселенной.

— Для чего тебе столько одежды?

— На всякий случай. Я могу перекинуться и остаться голым. А тут пожалуйста — запас.

Они вышли из убежища и пошли гулять по лесу.

— А ты пахнешь псиной? — смеялась Леночка.

— А ты пьешь нектар из цветов? — в ответ подзуживал Павел.

Им было так хорошо вдвоем, что это просто не могло кончиться благополучно.

Лена наступила на сучок.

Сучок оказался змеей.

— Это гадюка! — вскрикнул Павел.

И тут змея укусила Леночку.

Павел растоптал змею, но было поздно. Лена в ужасе смотрела на свою ногу, и из глаз ее катились крупные слезы.

Павел весь сосредоточился на спасении Лены. Он словно железными пальцами стиснул ее ступню и принялся отсасывать кровь и яд.

— Паш, да все, все уже! — сказала Леночка, вытирая слезы. — Я чувствую — яда в моем организме нет. Мы, феи, к этому чувствительны.

Павел отплевался и поднялся с колен.

— Бедная моя! — сказал он Лене. — Неужели все феи так натыкаются на неприятности?

— А что ж ты хочешь, — сказала Лена невесело, — феи почти те же люди. — Паш, проводи меня на мой чердак.

Павел с готовностью согласился.

На чердаке все было по-прежнему.

— Хочешь кофе? — после долгого молчания спросила Лена.

— А ты как себя чувствуешь?

— Нормально, только испугана здорово. Давай попьем кофе, успокоим нервы.

— Ну давай.

Лена принялась на маленькой плитке готовить кофе, а Павел любовался ее движениями, их грациозностью и отточенностью. Наконец кофе был готов и Лена разлила его в две маленькие чашечки.

— Тебе с сахаром?

— Нет, не нужно.

— А я буду с сахаром. Он действует как антишок. Мне после всего перенесенного это будет полезно.

— Конечно.

Они пили кофе и избегали встречаться друг с другом взглядами, боялись соприкоснуться руками. Словно между ними возникло что-то до боли хрупкое и это хрупкое никак нельзя разбить.

Они поставили пустые чашечки на столик. И тут Павел осмелился взглянуть в глаза Лены.

И увидел в них то, о чем думал сам.

— Только будь нежным, — прошептала она, когда он заключил ее в объятия.

— Я буду самым нежным, — прошептал он. — Твоим самым-самым…

Он осторожно, словно боясь помять, снял с нее футболку и шортики. Все шло словно в замедленном режиме съемки. Им не хотелось набрасываться друг на друга в пароксизме страсти. Они решили растянуть эту страсть на неопределенное количество времени. И время помогало им в этом. Потом они просто лежали, держась за руки. Голова Лены покоилась на плече Павла. Чердак таинственно потрескивал, словно остывая после их ласк, словно он был свидетелем их нежности.

— Павел…

— Да, милая?

— А ты будешь писать мне стихи?

— А это нужно? — чуть напрягся Павел.

— Нет, совершенно не нужно. Не пиши. Я тебя и без стихов люблю.

Где-то далеко пиликнуло радио. Павел посмотрел на часы. Половина восьмого вечера.

— Что-то не так? — слегка нахмурилась Леночка.

— Да, ерунда, лекцию прогулял.

Леночка засмеялась:

— Я тоже прогуляла. Вот как выпрут нас из универа!

— Тогда мы устроимся в цирк шапито. Я буду исполнять роль ручного волка, а ты…

— А я буду парить под куполом цирка на своих волшебных крыльях.

— Жаль только, что это длится лишь полнолуние.

— Договорились: следующее полнолуние встречаем вместе.

— В лесу.

— Я там наведу порядок, — пообещал Павел. — Больше ни одна змея не посмеет тебя тронуть.

— Ну а я надеюсь на то, что ты не будешь там с какой-нибудь волчицей…

— Это исключено.

Они еще долго были вместе. В конце концов Леночка предложила Павлу у нее переночевать — за полночь в общагу его бы просто не пустили. И Павел остался. Помог Леночке потуже натянуть веревки с занавесками, подмел пол, перемыл посуду. А потом они пошли на крышу — любоваться звездным небом.

Словом, день закончился счастливо. А потом он плавно перетек в такое же счастливое утро. Они быстро перекусили и отправились в университет — все-таки для прогуливания лекций они были еще незрелыми младшекурсниками.

Павел заскочил в общагу. Все, включая принца, были на лекциях, а Павла ждала записка: "Тут тебя искали какие-то челы". Павлик не обратил на записку внимания. Мало ли кто его может искать. Выпил газировки и зарысил на очередную лекцию по истории книги.

Когда он вошел в аудиторию, преподавателя еще не было. За кафедрой сидел принц Аванси-мбонси и развлекал народ тем, что показывал фокус с монеткой — она у него то появлялась меж пальцев, то пропадала. Завидев Павла, принц зашвырнул монетку в какое-то измерение и приветственно помахал рукой:

— Ай, Павел, где ты был вчера? Лекцию пропустил.

— Были дела, — смущенно ответил Павел.

Принц потянул воздух остреньким носом:

— Чую, чую, здесь была замешана девушка! Хорошая девушка! И не просто девушка, а фея!

— Ты не особо шуми об этом, Аванси-мбонси. Ладно?

— Мои уста немы, как могила богини Ар.

— А кто такая богиня Ар?

— О, это очень вредная богиня! У нас в племени ее никто не любил, вот и вырыли ей могилу и похоронили там. Чтобы она людям жить не мешала. О, все! Препод идет.

Павел и Аванси-мбонси заняли свои места среди студентов. Преподаватель расположился за кафедрой.

— Итак, многоуважаемые студенты! Сегодня мы с вами порассуждаем на тему "Понятие и этимология слова "книга". Если не принимать в расчет ненаучные толкования, весь основной смысл слова "книга" так или иначе связан с ученостью, с информацией и распространением сведений среди себе подобных, то есть распространением знаний и образов…

— У меня сейчас мозги лопнут, — тихонько простонала сидевшая Неподалеку от Павла девчонка. — Я ничего не понимаю.

А преподаватель продолжал:

— Исторически сложилось так, что в европейских и переднеазиатских языках содержание термина, его понятие и смысл одинаковы. Греческое "библио", латинское "либер", семитическое "сефер", арабское "китаб" наряду со славяно-балтийским "книга" трактуются одинаково… В русской письменности слово "книга" встречается впервые в Остромировом Евангелии…[1]

Принц старательно конспектировал каждое слово преподавателя, а Павел карандашом рисовал профиль Леночки. Получалось плохо, но все лучше, чем слушать нудятину. И он даже не услышал, когда преподаватель окликнул его:

— Молодой человек! Молодой человек!

Принц толкнул его в бок:

— Проснись, это тебя!

Павел встал.

— Молодой человек, как вас зовут?

— Павел.

— А фамилия у вас имеется?

— Лозоход. Павел Лозоход.

— Очень хорошо. А теперь не будете ли вы так любезны дать нам определение термина "книга", которое встречается у Владимира Даля в его "Толковом словаре живого великорусского языка"?

— Э-э…

— Я вчера цитировал его на лекции.

— Простите, я не был на вчерашней лекции.

— Очень печально. И чем же продиктовано столь вопиющее пренебрежение моим предметом?

— У меня друг… сильно заболел.

— Да что вы говорите! И какая же у него болезнь?

Павел бухнул:

— Простатит.

В аудитории поднялся смех. Смеялся и сам преподаватель — маститый старичок с седой бородой и усами, как у кавалериста.

Постепенно смех стих. Павел стоял перед преподавателем, чувствуя себя полным идиотом.

— Извините меня, — сказал наконец он.

— Что ж, на первый раз извиняю, — сказал преподаватель. — А дальше пеняйте на себя. У вас в эту сессию экзамен по моему предмету, и я вас хорошо запомнил, Павел Лозоход. Садитесь.

Павел сел, краснея, но принц Аванси-мбонси пожал ему руку, словно подбадривая.

После этой лекции было две пары английского, но тут Павел не стал беспокоиться — английский он знал отлично. Как, впрочем, и принц Аванси-мбонси. Но они решили не портить отношений с преподавательницей-"англичанкой" и честно отсидели обе пары.

Потом еще была лекция по истории России. Преподавателем оказалась ученая дама, уже успевшая опубликовать массу своих монографий и исследований по татаро-монгольскому игу. Она все время напоминала студентам об этих монографиях, и было понятно, что зачет получит только тот, кто принесет ей купленную монографию на автограф.

Наконец учебный день закончился. Павел направился в главный корпус, чтобы встретиться там с Леной, об ином он просто не думал. И тут к нему прицепился Канцлер:

— Мой господин, будьте очень осторожны!

— А в чем дело?

— Дело в вашей новой подружке. Она фея, а меж оборотнями и феями не принято общаться. Ваш отец будет недоволен.

— Я принц?

— Да, сир.

— Значит, я сам могу выбирать, с кем мне быть, верно?

— Верно, но феи хитры и пронырливы…

— Что-то не заметил. Ладно, Канцлер, мне пора. До полнолуния я не желаю вас видеть!

— Как вам будет угодно, сир. — И нищий Канцлер растворился, слился с густой тенью лип в студенческом парке.

Павлу даже не пришлось заходить в корпус — Лена ждала его у дверей.

— Я так соскучилась! — сказала она, прильнув к нему всем телом.

— Я тоже. Пойдем к тебе.

— Это позже, а сейчас предлагаю погулять по Старому Арбату. Ты ведь там еще не был.

— Не был.

— Ну вот. Значит, Старый Арбат!

Они поехали на Арбат и долго там бродили. Павел купил Лене браслетик-фенечку, и она тут же надела его.

— Это будет талисман нашей любви, — улыбнувшись, сказала она.

Пресытившись Старым Арбатом, они отправились к Леночке на чердак и там любили друг друга. Но вечером Павел решил вернуться в общагу, а то выселят еще, чего доброго, раз он не появляется.

В общаге все было чинно и благородно. Павел глянул на пол — вместо драного линолеума настелен ковролин, стены покрашены в приятный персиковый цвет, а голые лампочки заменены на изящные светильники. Свита Аванси-мбонси старалась вовсю.

— О, а вот и Пашка! — как родному, обрадовались ему Гарик и Митя. Здесь же был и Аванси-мбонси. — Пашка, ты в самый раз к столу — Аванси-мбонси всех тушеными фазанами угощает. И жабьей настоечкой. Чудо, а не настоечка. В голову бьет хорошо и так освежает!

— Я присоединяюсь к вам, — улыбнулся Павел. — Только штрафную мне не наливайте, а то у нас опять завтра лекции по истории книги. Если этот препод узнает к тому же, что я пил, все, не видать мне зачета.

Павел отдал должное тушеным фазанам, хотя почему-то хотелось обычной прозаической гречневой каши. И не успел он прикончить второго фазана, как в дверь постучали.

— Войдите, не заперто! — крикнул Митя.

И они вошли.

Два подтянутых и холеных джентльмена. В черных пальто и низко надвинутых на лоб черных шляпах.

Павел почувствовал себя неуютно.

— Павел Лозоход здесь проживает? — низким голосом спросил один из вошедших.

— Да, это я, — встал Павел.

— Вам придется проехать с нами.

— А кто вы такие? И почему Пашка должен с вами ехать? — резонно возмутился Митя, но тут один из вошедших достал "глок" и выразительно им помахал, сказав:

— Нам не нужно лишнего шума.

— Я уже иду, — торопливо сказал Павел и набросил куртку. — Я иду, только никого не трогайте, пожалуйста.

— Хорошо, — кивнул тот, что с "глоком", и убрал оружие.

Они молча вышли втроем и мимо ошарашенной вахтерши спустились вниз. За стенами общежития накрапывал нудный осенний дождик, но Павел и его "телохранители" не успели намокнуть, потому что прямо перед дверями общаги припарковался "Порше 959". Павел раньше такие машины только по телевизору видел. И то редко.

Тройка села в машину — сзади на пассажирское сиденье. Двое "телохранителей" так и продолжали держаться по бокам от Павла. А за рулем сидел…

— Человек? — прошептал Павел.

— Нет, волколак. Или вервольф, как вам будет угодно, — сказал тот "телохранитель", что был слева.

— Вам нечего бояться, Павел, — заверил парня тот "телохранитель", что был справа. — Вам не причинят вреда, если вы будете вести себя хорошо.

"Порше" рванул с места. Павлу показалось, что они взлетели.

Он пытался разглядеть что-либо за окном, но это было бесполезно — "телохранители" загораживали весь обзор. Наконец он смирился и сел спокойно. В случае чего он сумеет постоять за себя. Он все-таки наполовину волк.

Как и они…

"Порше" остановился перед невысоким офисного типа строением. Оно было погружено в темноту, светились лишь несколько окон на первом этаже.

— Мы приехали, Павел, выходите.

— А если я заартачусь и не выйду?

Затянутый в черную перчатку кулак молниеносно ударил Павла в солнечное сплетение. Тот согнулся от боли.

— Если вы не выйдете, мы вас вынесем, — заверил Павла "телохранитель".

Павел кое-как выскребся из машины. Нет, если они и дальше намереваются его так бить… Как жаль, что сейчас не полнолуние и он не волк! Тогда бы они подрожали!

Дождик кончился, небо расчистилось. "Телохранители" синхронно взяли Павла под локти и повели ко входу в офис. Точнее, даже поволокли, потому что после удара в солнечное сплетение Павел еще не совсем очухался.

Они вошли внутрь. Павел огляделся.

Это был просторный холл, отделанный черным мрамором. Возле стен стояли небольшие канапе и столики. На столиках в вазах томились оранжерейные розы. Все это приглушенное великолепие освещалось большой хрустальной люстрой. Из холла широкая лестница вела наверх, в неосвещенные этажи.

По ступенькам лестницы быстро спустился человек, так же одетый во все черное. Он подошел к Павлу и "телохранителям".

— Проблем не было? — поинтересовался он.

— Пришлось пригрозить оружием и немного побить, — сказал один из "телохранителей".

— Ну битье — это не наш метод, — лощено заулыбался Павлу тип. — Вы уж простите за превышение полномочий. Идемте, Павел, идемте. Вас все только и ждут.

— Куда меня привезли? — упрямо сжался Павел. — Я имею право знать!

— О да, конечно, сир, имеете! Вы находитесь в офисе Московской Общины оборотней, сокращенно МОО. Нам всем не терпится с вами познакомиться.

— Почему вы назвали меня "сир"? — спросил у лощеного Павел, когда они поднимались по лестнице.

— Просто мы очень хорошо осведомлены.

Они поднялись по лестнице и остановились перед массивными дубовыми дверями.

— Добро пожаловать домой! — сказал лощеный и распахнул перед Павлом двери.

За дверями оказался огромный круглый зал с блестящим паркетным полом, мириадами светильников, накрытыми изысканным угощением столами и креслами. Тут двигаюсь, жевало, хохотало и беседовало по меньшей мере полтысячи человек. Шум был как на базаре.

И весь этот шум умер, стих, испарился, едва Павел показался в дверях.

— Его высочество Павел Тринадцатый! — провозгласил лощеный тип. — Прошу вас, пройдите вперед, ваше высочество.

Павел на не гнущихся ногах дошел до центра зала и остановился. И тут все начали ему кланяться. Это было неприятно и неуютно. Павел вспомнил о Лене. Как ему теперь ее не хватало!

— Прошу вас сюда, сир. — Лощеный подвел Павла к креслу на резном постаменте. — И оделите улыбкой всех этих оборотней — ведь они здесь собрались в вашу честь.

Павел улыбнулся натянуто и холодно.

— А для кого второе кресло? — спросил он.

— Как же вы не понимаете… Для главы Московской Общины оборотней, конечно!

Тут в зале вновь образовалась тишина. Двери распахнулись, и в комнату вбежал, точнее, въехал, скользя по паркетному полу, мальчишка лет двенадцати. Был он в матроске, в шортиках и высоких гольфах. Башмаки зашнурованы кое-как, да и прическа — сплошные вихры.

— Его высокочтимость глава Общины оборотней, король Кирилл! — провозгласил лощеный.

Все опять за кланялись.

Павел тоже поклонился, а что, голова не отвалится.

Король Кирилл взгромоздился на стоявшее рядом кресло и оценивающе посмотрел на Павла.

— А ты ничего, — сказал он. — Могло быть и хуже. Ну как, ощущаешь себя принцем?

— Нет. А должен?

— Конечно, должен! До нас дошли слухи, что прежний принц Щедровской Общины скончался, и теперь ее глава — ты. Как удачно! Мне давно хотелось с тобой познакомиться. Эй, вы, светские гости! Можете проваливать!

— Зачем же так… — протянул Павел.

— А затем, что нам надо поговорить. Наедине.

Гости меж тем торопливо покидали зал. Наконец у входных дверей остались только несколько типов в черном с оружием. Телохранители, понял Павел.

— Скажи-ка, Пашка, как прошло твое Изменение? — спросил Кирилл.

— Вообще-то тяжело. Боли много.

— Чуда без боли не бывает, это ты запомни. Я превратился в волка очень давно, но до сих пор помню боль своего первого Изменения. Вот так-то.

— Вы превратились давно? Простите, ваше величество, но сколько же вам лет?

— Да я уж со счета сбился. Тысяча двести двенадцать, кажется.

И на Павла глянули глаза, полные тысячелетней мудрости и такого же тысячелетнего цинизма.

— Это только с виду я мальчик, — усмехнулся Кирилл, — Мне этот образ держать легче всего. А ты, я слыхал, студент?

— Да.

— И где учишься?

— Разве вам этого не доложили?

— Доложили, но мне любопытно услышать это от тебя.

— В Московском университете культуры и искусств. На библиотечном отделении.

— О, мон дьё! — всплеснул руками мальчишка. Этот жест ему не шел. — Волк-библиотекарь! Как странно! А скажи, Павел, ты, когда изменился, охотился? Метил территорию?

— Ну да. Но разве это не положено делать оборотню?

— Положено-то положено, но территорию ты пометил ту, которая принадлежит мне. И охотился в тех угодьях, что принадлежат мне.

— Но я же не знал… Меня никто не предупредил.

— Да ладно, забудь. Я не в обиде. В конце концов, мне вся Москва принадлежит. Могу я выделить кусочек для прогулок самого принца волков?

— Да я еще не принц, по сути.

— Принц, принц. Ты не против, если коронацию мы проведем в Москве, а не в Щедром?

— А нужна она, коронация-то…

— Нужна. Чтобы все волки знали — отныне ты принц. И охотиться на тебя запрещено.

— Как?! Оборотни охотятся на своих же?

— Да, процветает у нас в Москве этакая неприятность. Этакий произвол. Ничего не поделаешь — традиция. Правда, эту традицию ввел я. Но повторяю, тебе незачем беспокоиться. Никто тебя не тронет. Если, конечно, ты не перейдешь установленных границ.

— Но я даже не знаю, где они, эти границы!

— Со временем узнаешь. Но ты не волнуйся, ты под моей защитой. Ты же мой друг, верно?

— Во всяком случае, король, я вам не враг.

— Ах, какой хитрец, ушел от ответа! Ну ладно, ладно, это детали…

Было странно слушать подобные слова из уст двенадцатилетнего мальчишки. Впрочем, глаза выдавали истинный возраст этого монстра. Павел засомневался даже в том, что уйдет отсюда живым. Или, по крайней мере, не покалеченным.

— Да не волнуйся, принц! Все будет хорошо. Особенно после того, как ты женишься.

— Что?

— Женишься, говорю.

— О-ох. А я обязательно должен жениться?

— А как же! Все порядочные волки так поступают. Обесчестил девушку — женись.

— Я? Обесчестил? Девушку?

— Вот именно. Во время своей первой охоты. Ага-ага, вспомнил про волчицу, вспомнил! Невинная девушка просто прогуливалась в лесу, а тут такой настойчивый мачо…

— Но я… Это случайно получилось!

— Случайно или нет, мы сейчас спросим прямо у девушки. Инна, явись пред наши светлые очи!

В дальнем конце зала открылась дверь. Из нее вышла девушка в длинном черном платье и направилась к тронам. Подойдя, она присела в реверансе. Павел во все глаза смотрел на девушку. Это она? Та самая волчица?!

Девушка не была красива в общепринятом смысле этого слова. Нет, у нее была прекрасная фигура, лицо, чистое от прыщей или каких-нибудь татуировок, с правильными чертами. Но чего-то этой девушке не хватало. И Павел подумал: она как механическая кукла — движется, говорит, но жизни в ней не больше, чем в осеннем листке, носимом ветром.

— Инна, — обратился меж тем Кирилл к девушке, — это тот самый волк, что обесчестил тебя?

Инна дернула носом, принюхиваясь. А потом сказала:

— Да, это он. Он и сам потерял со мной девственность. Я это тогда тоже очень хорошо почуяла.

— Что ж, — потер руки король Кирилл, — тогда и ждать нечего! Устроим хорошую волчью свадьбу!

— Погодите, погодите! — воскликнул Павел. — Не так сразу. Свадьба — это, конечно, прекрасно, но не для меня! У меня… другие планы. Я пока бедный студент, который учится на библиотекаря. Мне ли заводить семью?

— Ох, ох, ох, бедный он! А разве ты не знаешь, Павел, что тебе как принцу достанется со временем право на Щедровский Пурпурный Аграф?

— Никогда о таком не слышал. Аграф — что это вообще такое?

— Как бы тебе объяснить… Аграф — это такая шикарная застежка для платья или прически. В древности их называли фибулами, а теперь их называют брошами.

— Почему нельзя тогда назвать проще — Пурпурная Брошь?

— Можно, конечно. Но аграф — это так стильно звучит!

— Он что, очень ценный?

— Его ценность измеряется миллионами долларов. Аграф усыпан редчайшими розовыми бриллиантами, а в его середине красуется единственный в мире пурпурный бриллиант.

— Разве такие бывают?

— То-то и оно, что не бывает. Есть только единственный такой бриллиант, и он заключен в Щедровском аграфе.

— И что же, я получу это сокровище?

— Не само сокровище, а право владения им. Где находится Аграф, никто не знает. Найти его невозможно. Но право на владение им есть, и оно вот уже не первый век числится именно за щедровскими оборотнями. Просто когда-то богатые щедровские вервольфы выкупили это право у одного обедневшего дворянского рода московских птицелюдов. Подсуетились, нечего сказать. Так что ты, Павлик, весьма богатый принц. Ничего похожего на бедного студента!

Инна меж тем присела на кушетку, стоявшую у стены.

— Но даже если я и богат, я не могу жениться!

— Почему?

— Я слишком молод!

— Э, парень, не финти. Молод он. Как спариваться — так в самый раз, а как жениться…

— Поймите, я не люблю Инну. То, что было тогда, чистая случайность. У меня… У меня есть девушка, которую я люблю.

— Это фея-то?

— Да, и я попросил бы вас не говорить о ней в столь уничижительном тоне.

— Вот еще. Если хочешь знать, феи стоят в эволюционной цепочке гораздо ниже человека и уж тем более оборотня. Фея — это вообще недоделок какой-то. Обломок цивилизации.

— Какой бы она ни была, я люблю ее!

— Сильно любишь?

— Сильно.

— Значит, ради нее пойдешь на все?

— Да!

— Мальчики, приведите сюда девушку, — скомандовал Кирилл.

— Нет! — воскликнул Павел, но было поздно.

Охранники втащили в зал полубесчувственную Елену.

Павел с болью и ужасом увидел, что ее били. Один глаз заплыл, на шее красовался кровоподтек.

— Это твоя девушка? — спросил Кирилл.

— Да! Что вы с ней сделали, твари?!

— Мы ее немного поучили вежливости. Когда тебя приглашают к королю волков, надо быть вежливой. Поняла, девочка?

Павел бросился к Елене:

— Отпустите ее! Немедленно!

Костоломы отпустили Елену, и она упала на грудь Павлу. Упала и разрыдалась:

— Пашка, за что мне это? Они меня били, так били!

— Я их уничтожу, — пообещал Павел, ласково целуя разбитое лицо девушки. — Я с ними разберусь.

Он обнял Лену и, поддерживая ее, подошел к трону. Несмотря на протесты Кирилла, усадил ее на трон, начал платком вытирать кровь со лба девушки.

— Павел, ты только зря теряешь время. Эта девушка никогда не станет твоей женой. А вот Инна — станет.

— Я не собираюсь жениться на Инне! — прорычал Павел.

— Это твое последнее слово?

— Да!

— Мальчики, займитесь.

Костоломы подошли к трону и сорвали с него Елену. Не обращая внимания на удары и пинки Павла, они принялись методично избивать девушку.

— Вы же забьете ее насмерть! — крикнул Павел.

— Одно твое согласие на свадьбу — и Елена будет жива.

— Хорошо, хорошо, я согласен! Довольны? А теперь оставьте ее в покое.

Костоломы отошли от распростертой на полу Елены. Она вся была в крови.

— Не волнуйся, мои люди уже вызвали "скорую". Елену отвезут в больницу, где ею займутся лучшие врачи-оборотни. Ей больше ничего не грозит, лишь бы ты не отвертелся от свадьбы с Инной.

— Я же дал согласие!

— Вот и хорошо. Елена! Елена, вы меня слышите?

Павел приподнял Елене голову.

— Слышу, — простонала она.

— С этой самой минуты вы должны забыть этого юношу по имени Павел. Он станет мужем другой женщины. Если хотите жить — не подходите к нему близко.

Елена вырвалась из рук Павла:

— Как ты мог… Ты меня предал…

— Леночка, — прошептал Павел и почувствовал в сердце пустоту. Нет, нет, не пустоту. Боль и обреченность.

В гостиную вошли одетые в белые халаты оборотни. Они погрузили фею на носилки и вынесли. Тут же явилась уборщица и затерла на полу пятно крови. Леночкиной крови.

Павел зарыдал, опустившись на подножие трона. Кирилл тут же оказался рядом с ним и успокаивающе положил ему руку на плечо. Павел дернул плечом, сбрасывая руку.

— Напрасно, ты злишься на нас, Пашка, — сказал король, — Мы только хотели, чтобы ты понял — с нами спорить невозможно. Остается или подчиниться, или погибнуть. А с Леной все будет нормально. Я даже позволю тебе навестить ее в больнице. И от себя пришлю букет роз. Но сначала — свадьба. Медлить нельзя.

— Почему нельзя медлить? — тихо спросил Павел.

— Да потому что у меня будут щенки! — визгливо закричала Инна. — Потому что я опозорена перед всей Общиной! Из-за тебя!

— Щенки? — переспросил Павел.

— Ну дети. УЗИ показало двойню.

— Двойню! — весело воскликнул Кирилл. — На одну студенческую стипендию их не прокормить. Ну да ладно, Община поможет. И квартиру вам дадим.

— Вот что, — сказал Павел, — я согласился жениться, это так. Но в остальном я буду вести жизнь обычного студента и жить в общаге. Пусть Инна живет в квартире, я буду навещать ее и детей. Я найду себе еще какую-нибудь работу и буду отдавать Инне все деньги. Только постараюсь как можно меньше ее видеть.

— Чтобы путаться со своей шлюхой-феей, да? — снова завизжала Инна, на щеках у нее проступили красные пятна, — Кирилл, скажи ему!

— Павел, с того момента, как в твою жизнь войдет Инна, твоя жизнь изменится. Тебе придется перевестись на заочное отделение, а работать ты будешь в одном из наших офисов. Или на той работе, которую мы тебе подберем. Никаких общаг. Никаких фей. И никакой охоты в одиночку. Теперь ты будешь охотиться только в стае.

— Вот как?

— Да, только так и не иначе. И не надо смотреть на меня такими яростными глазами — это не я совратил Инну. Между прочим, она тоже учится — в правовой академии. И ей со временем придется взять отпуск по беременности и уходу за детьми. А это вовсе не придаст ее карьере дополнительных бонусов. Так что получше познакомься со своей будущей женой — узнайте интересы, достоинства и недостатки друг друга. Для этого наша Община выделила средства на приобретение путевки на двоих в Толедо. Только представьте — целую неделю провести в старинном испанском городе, бродить по развалинам древних замков, пить восхитительные испанские вина!

— Мне вина нельзя — я беременна, — нарочно напомнила о своем статусе Инна.

— Ничего, детка, будешь пить виноградный сок, — улыбнулся король Кирилл, из уст которого как-то нелепо звучало слово "детка". — А после Толедо будет свадьба. Только мы, оборотни, знаем, как проводить такие мероприятия со вкусом и размахом.

— В нашем случае размах неуместен, — сказал Павел. — Я не люблю Инну, она не любит меня. Зачем все это фарисейство?

— Ничего, в Толедо вы слюбитесь, как пара голубков.

— Сомневаюсь. — Павел с ненавистью смотрел на Инну. Та ответила ему аналогичным взглядом.

— Если сомневаешься, Паша, то знай — нам известно, где живет твоя фея. И подпалить ее вместе с чердаком нам ничего не стоит. Коль ты так любишь ее, позаботься о ее безопасности. Кстати, вот тебе кое-что на память.

И Кирилл протянул Павлу си-ди в пластиковой коробочке.

— Что это? — спросил Павел, уже догадываясь. От этой догадки похолодело сердце.

— Запись того, как избивали твою подругу. Посматривай на досуге, если хочешь, чтобы такого с ней не повторилось.

— Хорошо, — сказал Павел, стискивая кулаки.

В один миг разрушилась его нормальная жизнь и все надежды, связанные с любимой девушкой. Но ничего, он выдержит. Он же волк, а волчьей шкуре ничего не страшно.

— Я все сделаю для того, чтобы Инне жилось комфортно. Только не трогайте Елену.

— Слово оборотня?

— Слово оборотня!

— Что ж, тогда не стоит терять время. Ты, Павел, пока отправляйся в свою общагу. В ближайшее время подай заявление в деканат о переводе на заочное отделение. А как только ты и Инна сдадите первые зачеты — вас ждет Толедо.

Кирилл хлопнул в ладоши. Появились два дюжих телохранителя.

— Проводите принца Павла до машины, — сказал Кирилл.

— Постойте! — взмахнул Павел рукой. — Вы обещали мне, что я смогу убедиться в том, что жизнь Елены вне опасности, что она в больнице, где за ней присматривают…

— Хорошо. Тогда отвезите сначала принца Павла в больницу Общины.

Телохранители кивнули.

Павел бросит прощальный взгляд на Инну. Та ответила ему взглядом победительницы.

Дорога до больницы оказалась долгой. Машина петляла по каким-то проулкам, и Павел подумал, что это специально — чтобы он не запомнил дороги. Но его телохранители не знали, что Павел включил звериное обоняние и теперь запоминал дорогу по крошечным флюидам воздуха, влетавшим в приоткрытое окно водителя. Теперь он мог найти эту дорогу с закрытыми глазами.

Наконец они вырулили на открытую площадку и припарковались. Вышли. Павел огляделся. Посреди площадки находился фонтан (сейчас он уже не работал), окруженный клумбами, на которых завяли цветы.

Цветы… Это резануло по сердцу.

Павел в сопровождении своих телохранителей вошел в вестибюль больницы. За регистрационной стойкой болтала по телефону ослепительная блондинка. Завидев Павла и охранников, она немедленно прекратила болтовню и всем своим видом изобразила полнейшее внимание.

— Добрый вечер, — сказал один из охранников. — Тут к вам сегодня на излечение была доставлена фея.

— Ее зовут Елена, — внес ясность Павел.

— А, ну как же, помню, ее привезли в мое дежурство. Сначала ей сделали операцию, сейчас она вне опасности и к ней можно пускать посетителей.

— Вот посетитель, — показал на Павла один из бандитов.

— А вы?

— А мы его охрана.

— Понятно. Пятый этаж, палата номер пятьдесят четыре. Только, пожалуйста, наденьте бахилы и халаты.

В бахилах и халатах охранники выглядели внушительно, а Павел совсем потерялся. Но это не значит, что он потерялся окончательно. В душе его клокотала ярость — и прежде всего на самого себя. Если бы он тогда не совокупился с этой волчицей… Впрочем, что ж теперь жаловаться. За неразборчивые половые связи надо платить.

Вот только заплатила за это Елена, девушка, которую он любил так, что сердцу становилось больно, а к глазам подкатывали слезы.

В лифте они поднялись на пятый этаж. Все молчали. Да и о чем здесь можно было говорить? И с кем? С этими костоломами?

Пятьдесят четвертая палата оказалась неподалеку от лифта, и все равно Павлу эта дорога показалась вечностью.

"Виа долороза[2],— подумал Павел. — Это моя виа долороза".

Может быть, он и преувеличивал, но в молодости все склонны к максималистским суждениям.

У пятьдесят четвертой палаты дежурила медсестра.

— Больная отдыхает, — сказала она.

— Ничего, мы ненадолго, — сказал один из охранников.

— Мы будем за дверью, — сказал второй охранник Павлу. — А вы входите в палату. У вас десять минут.

Павел кивнул и открыл дверь.

В палате было полутемно. Горел неяркий ночник на прикроватной тумбочке, окна были зашторены.

Павел подошел к постели и опустился на колени:

— Леночка, милая, прости меня…

Девушка, лежавшая под одеялом, открыла глаза:

— Павлик, ты пришел… Дай руку.

Она выпростала из-под одеяла руку и протянула ему. Павел припал к ее руке и понял, что плачет.

— Лена, прости меня, — заговорил он. — Ты пострадала из-за меня, но если бы я знал, что так все выйдет…

— А никто не мог знать, — слабо улыбнулась девушка. По щеке ее тоже поползла слеза. — Знаешь, что самое ужасное?

— Что?

— Они сделали мне операцию. Стерилизовали. У меня никогда не будет детей.

— Подонки!

— Но это ничего. Я уже смирилась. Ведь я хотела иметь детей только от тебя, а тебя у меня отняли.

— Лена, прости меня, прости, прости, если только сможешь…

— Ты ни в чем не виноват. Это судьба. Что они с тобой сделают?

— Они требуют, чтобы я перевелся на заочное отделение, а после первой сессии уехал с этой тварью в Толедо — якобы для того, чтобы получше ее узнать. Ненавижу ее! И себя ненавижу!

— Не надо, Павлик. Ненависть бесплодна. Только любовь приносит свои плоды. Обещай мне, что ты будешь хорошо относиться к этой девушке.

— Лена!

— Нет, обещай, прошу. Она ведь ни в чем не виновата. Да и никто не виноват.

— Лена, ты святая. Я должен был с первого раза это понять.

— Нет, я не святая. Святые не любят блюз, а я люблю. Просто без ума от блюза.

— Лена…

— Обещай мне, что в каждом ресторане, где вы будете сидеть, ты будешь заказывать оркестру блюз. Это будет напоминанием обо мне.

— Хорошо, хорошо, милая, но ты это так говоришь, словно…

— Словно что?

— Словно собираешься умереть. Не смей! Не смей! Ты еще встретишь и полюбишь достойного человека, не такого, как я!

— Ты разве не знаешь? Феи — однолюбы. А умирать я пока не собираюсь. У меня будет долгая жизнь, и я знаю, чем ее наполнить.

— Чем?

— Воспоминаниями о тебе, глупыш. Это будет мой блюз…

Дверь в палату приоткрылась.

— Время истекло!

Лена сжала его руку:

— Прощай. И помни обо мне.

— Но мы ведь увидимся? В университете?

— Еще ничего неизвестно… Так что пока прощай.

— Нет. До свидания.

Павел сидел в машине, и ярость пополам с болью бушевали в нем. Машина довезла его до общежития. Выходя, Павел показал охранникам неприличный жест. Но они только загоготали в ответ на это.

Машина умчалась. Павел долго стоял в сумерках один. Пошел дождь. Павел подставил ему лицо, чувствуя, как по коже барабанят капли. Но дождь не мог смыть его боли и ярости. Павел зарычал и бросился в убежище. Сначала он бежал на двух ногах. А потом понял, что бежит на четырех. Между клочьями его одежды лезла шерсть. Лицо превратилось в волчий оскал.

Он добежал до логова и, ворвавшись туда, принялся все бить и крушить. А потом завыл, и вой его навел страху на всех окрестных псов.

Откуда ни возьмись появился Канцлер. Он увидел, в каком состоянии находится Павел, и ахнул:

— Мой принц, вы изменились, несмотря на то что нет полнолуния!

— Ар-р-р! — прорычал Павел.

— Значит, вы воистину принц волков, раз способны на это! Вам немедленно надо подкрепиться, вы потеряли много сил. Вот соевое мясо…

Павел боком оттолкнул старика от двери и выскользнул в нее, услышав пожелание:

— Удачной охоты!

Первой жертвой вервольфа стала бродячая кошка. Павел пренебрег всеми запретами Канцлера. Кошка сама виновата — не вовремя появилась на его пути. Павел сгрыз добычу, будто ее и не было. Ярость и боль, ярость и боль…

И он завыл, завыл снова, но теперь это был другой вой. В нем было больше слез и печали.

Павел бежал лесом, никого и ничего не боясь.

И тут дорогу ему заступила волчица.

— Вот и ты, дорогой, — нежно прорычала она.

— Инна?

— Она самая. Может быть, ты меня хочешь? Снова? Как тогда?

— Не хочу! Я хочу охотиться.

— Так давай охотиться вместе!

— Я хочу охотиться один!

— Какой ты несговорчивый бука!

— Лучше скажи мне вот что: как ты смогла оборотиться вне фаз луны?

— Ну у тебя же это получается…

— Я — это я.

— Ты мне передал часть своего дара, дурачок. Так что нам теперь надо держаться вместе.

— Хоть на миг оставь меня в покое!

И он бросился бежать во весь опор.

Вокруг свистел воздух, с его дороги заблаговременно убиралась всякая мелочь. Наконец он поймал зайца. Хотел разорвать его, но тут…

…Тут он услышал голос Лены:

— Пощади его!

Павел отпустил зайца — и вдруг изменился. Боли совсем не было, но не было и радости. Он, голый, стоял посреди ночи и молился кому-то неизвестному, чтобы его жизнь хоть на немного стала лучше.

Незаметно к нему подкралась Инна. Она тоже приняла человеческий облик. Ее нагое тело в слабом сете звезд выглядело очень соблазнительным.

— Очень мило, — пропела Инна. — Первый раз у нас было как у волков. А теперь будет как у людей.

— Ничего не будет. — Павел сбросил ее руку со своего плеча.

— Это ты только говоришь. А на самом деле я кое-что вижу.

— Я… не хочу.

— Хочешь, дурачок.

И она прильнула к его губам в страстном поцелуе.

Павел хотел было сопротивляться, но из него будто выкачали всю волю. А на место воли закачали похоть. Инна вся была сплошным желанием. И Павел взял ее, проклиная сам себя.

Они лежали на сырой и холодной траве, и Инна мурлыкала:

— Ты чудесный любовник, Павлик. И будешь чудесным отцом. Я в это верю.

— Как тебе удается соблазнять меня?

— Феромоны. Наверное, они. Просто я — идеальная подруга для тебя. Ты и глазом не успеешь моргнуть, как позабудешь свою бледную фею.

— Ни слова о ней!

— Хорошо. — Инна перекатилась на живот. — Тебе не кажется, что этот секс на холодной осенней земле поможет нам простудиться?

— В общем-то…

— Тогда вставай и пойдем в мое логово. Оно здесь неподалеку. Там найдется и мужская одежда и обувь. Я приготовила ее специально для тебя, потому что чувствовала — мы еще встретимся.

— И ты даже угадала мой размер?

— Сорок восьмой, верно? А ботинки сорок третьего размера. Вот видишь, я о тебе уже много знаю. Пришла пора и тебе узнать меня поближе.

— Похоже, у меня нет другого выхода.

— Идем, — сказала Инна. — Здесь недалеко.

Логово Инны было укромным, но очень комфортным.

Здесь, помимо вороха одежды, находился небольшой туалетный столик со всякими косметическими безделушками.

— Есть хочешь? — Инна открыла переносной холодильник. — Есть отличная телячья вырезка.

— Давай.

И они принялись за вырезку. Потом освежились в крошечной душевой кабинке и оделись. Инна была очень заботлива с Павлом, буквально лебезила перед ним, но Павел знал, что шелохнись он хоть чуть в сторону Елены — и увидит волчий яростный оскал…

"О Елене тебе думать запрещено, если хочешь, чтобы она выжила".

Но Павел понимал — он будет думать о Елене. И еще о тех, кто избивал ее. Уже у себя в логове он посмотрел диск. От содержимого диска кровь стыла в жилах. Двое негодяев в масках глумились над Леной, терзали ее, а Павел был только свидетелем.

Только свидетелем! Нет, погодите!

Павел долго думал, как отомстить хотя бы этим двум подонкам, что мучили Леночку. Как их найти, как расквитаться. И тут ему в голову пришла мысль, что он может встретиться с вервольфом, которого зовут Александр Блок.

Он приехал к нему в сумерках, прихватив с собой диск и ноутбук. Прошел через заросли к гаражу. Гараж был закрыт. На висячий замок.

— Черт, неужели и тут не повезло! — в сердцах сказал Павел и тут услышал шорох.

И медленное рычание.

— Александр Блок! — воскликнул Павел. — Это я, Павел Лозоход, как-то был у вас. Я пришел с миром.

Шорох стал сильнее, и на небольшую поляну перед гаражом выбрался мужчина. Одет он был в старые джинсы и потертую кожаную куртку.

— Павел, какого черта, — ругнулся он, улыбаясь, и стало ясно, что это и есть Александр Блок. — Вы испортили мне весь вечер. Я тут силки на кошек ставил…

— Мне нужна ваша помощь, — прямо сказал Павел.

— Даже так, — посерьезнел Александр. — Ну что ж, идемте в гараж.

Павел рассказал Александру все. Тот стискивал зубы, а иногда тихо матерился.

— Ты хочешь спросить, не знаю ли я кого-нибудь из тех сволочей, что терзали твою девушку? Давай посмотрим диск. Все-таки эту кодлу я знаю неплохо.

Они несколько раз посмотрели диск, и всякий раз у Павла сжималось сердце. Приспешники короля Кирилла были в масках, это сильно все осложняло. И тут…

— Останови-ка диск, — изменившимся голосом сказал Александр. — Кажется, я вижу что-то знакомое.

Павел остановил запись. На картинке замерла рука. Рука, наносящая Лене очередной удар. И Павел заметил странность, которую не замечал раньше, — на этой руке вместо большого пальца была изуродованная культя.

— Ты тоже заметил, да? — возбужденно ткнул карандашом в экран Александр. — Большого пальца нет. Знаю я этого субчика. Как-то подрались с ним. Бронемашина, а не оборотень. Имени нет, только кличка — Палец.

— Нам надо его найти!

— Это несложно. Я знаю, в каком кабаке Палец отирается чаще всего. А дальше что?

— Я его убью, — односложно сказал Павел.

— Эх, парень! — вздохнул Александр. — Как бы хотелось всех наших врагов замочить, но только не дело это — в столь раннем возрасте замарать себя кровью. Избить его — другое дело. И заодно выяснить, что это за дружок у него.

Павел оставил ноутбук у Александра в гараже, и они поехали в Южное Бутово: там, по словам оборотня, в кафе "Стопочка" и обретался Палец.

Они нашли кафе.

— Не гарантия, что Палец сидит там сейчас, — сказал Александр.

— Я чувствую, что нам повезет, — заверил его Павел.

Его переполняла веселая пьянящая злость. Он готов был по кирпичику разнести это кафе.

— Я зайду осмотрюсь, а ты здесь подожди, — велел Александр. — Бить его будем не в кафе. Вон лесочек видишь? Там и поговорим с ним.

Александр бесшумно вошел в кафе. Через несколько томительных минут он вернулся:

— Там. Пьяный, что твоя стелька. Даже стыдно бить его, такого пьяного.

— Ничего, — сказал Павел, — не стыдно.

Было полнолуние, и Александр сказал:

— Хочешь, я обращусь в оборотня? Мы его так сильнее припугнем.

— Вообще-то это хотел сделать я…

— Нет, тебе нужно остаться в человеческом обличье.

Они дождались половины первого ночи, когда кафе наконец закрылось. Александр обернулся, и теперь человек и волк ждали, когда из дверей кафе выйдет Палец.

Наконец тот вышел, точнее, полу выполз и сразу, как на счастье, поплелся в лесок. Там он расстегнул штаны и принялся облегчаться.

Павел с Александром взяли его в клещи, едва он застегнул ширинку.

— Привет, — сказал ему Павел, бледнея от ненависти. — Поговорим.

— Мля, — выругался Палец. — Мужик, ты кто? Я тебе где дорогу перешел?

— Помнишь девушку, которую ты избивал со своим напарником? Так вот, я ее парень.

Павел резко вывернул руку Пальца, и тот взвыл от боли.

— Это только начало, — пообещал Павел и резким ударом ладони сломал Пальцу нос.

Тот после этого как-то сразу пришел в себя и принялся отбиваться. Видимо, он тоже занимался восточными единоборствами. Но Павел был умелым противником, он чувствовал в себе холодную ярость справедливой битвы и каждым ударом приводил Пальца в замешательство.

Тут послышалось рычание, и Павел опомнился. В самом деле, он мог забить Пальца до смерти, так и не узнав, кто же был его напарник.

Палец медленно поднялся с земли.

— Теперь я понял, кто ты, — прохрипел он Павлу. — Тебя же король Кирилл убьет за меня, так и знай. Тебя же, сучонка, прикончат. Я прикончу.

— Мне плевать на короля Кирилла и на всю вашу свору, — сказал Павел. — Веди нас к своему напарнику. Тому, с кем вы избивали Леночку!

— Тебе повезло, — ухмыльнулся Палец. — Этот парень — мой партнер. Мы живем вместе. Но он тебя просто прихлопнет, когда увидит, что ты со мной сделал.

— Посмотрим.

И тут Палец взвизгнул по-девчачьи. Да и было отчего взвизгнуть: волчья пасть внезапно и аккуратно сомкнулась на его мужском достоинстве.

— Веди, — бросил Павел.

Павел шел рядом с бандитом, волк позади, чтобы Палец не вздумал бежать. Мужское достоинство Пальца пока не пострадало, но ему дали понять, что при очередной попытке вести себя невежливо…

Они подошли к блочной четырех подъездной девятиэтажке, Палец открыл дверь в парадное.

— Он вас убьет, — повторял он. — Он вас убьет.

На лифте они поднялись на пятый этаж. Палец хотел было позвонить в дверь, но Павел разгадал этот маневр.

— Не стоит, — мягко сказал он Пальцу. — Доставай свой ключ.

Палец матюкнулся, вынул из кармана джинсов ключ и открыл дверь. Павел втолкнул бандита, загораживаясь им как живым щитом, волк замыкал шествие.

Павел просчитал все верно. Едва они ворвались в квартиру, как из коридора грохнул выстрел. Пули попали в бандита. Тот завыл — пули явно были серебряные.

Павел швырнул труп на продолжающего стрелять мужчину. Тот не ожидал, пошатнулся и упал. К тому же у него в обойме кончились патроны. Он хотел было перезарядить пистолет, но не успел — огромный волк сомкнул свои челюсти на сжимающей оружие кисти и отгрыз ее к чертовой матери.

Напарник Пальца завыл и за матерился, а потом потерял сознание. Он даже не попытался переметнуться в волка, что порадовало Павла.

Павел запер за собой дверь, внес анонимного негодяя в захламленную комнату, где просто не пройти было среди кип порнографических журналов. Привязал его к журнальному столику обрывками гардинного шнура. После чего постарался унять кровотечение из кисти раненого — чтобы подлец не ушел раньше, чем они кое-что у него выведают.

Павел сходил в ванную, налил графин воды. Эту воду он вылил на не подающего жизни бандита. Тот очнулся, взвыл, понял, что связан, и затряс мокрой головой:

— Что вам от меня надо? Кто вы?

— Мы твой самый большой кошмар, — сказал Павел. — А теперь говори, где вы держите Леночку?

— Какую еще Леночку, сука, мля…

— Фею, которую вы избивали вместе с Пальцем.

— Эту? Эту король Кирилл приказал оставить на его загородной даче.

— Адрес?

— Так тебе я и дал адрес. Не знаю я адреса. Я там никогда не был. И дач у короля много!

— Понятно. Прикончи его.

— Скажу, всю правду скажу! Ее не на даче держат, ха, дача! Она в соседней, сто двадцать шестой квартире. Мы с Пальцем ее сторожим… сторожили.

— Я проверю, — метнулся Павел к выходу. — А ты постереги его, ладно?

Ответом ему был краткий согласный рык.

Павел быстро вернулся.

— Квартира заперта. Ключ!

— Вон там, — простонал раненый бандит. — В коробке из-под дисков.

В коробке действительно лежал ключ.

Павел бросился к дверям соседней квартиры и отпер ее. Тишина. Темнота. И вдруг он услышал всхлип.

— Леночка! — позвал он.

Нашарил на стене выключатель, нажал на него. Прихожую залил тусклый свет.

— Леночка! — крикнул Павел.

— Павлик, — прошелестел шепот. — Я здесь.

Он метнулся в комнату на голос и увидел Елену. Она была привязана к стулу. Павел увидел, что девушка измождена и измучена.

Он торопливо развязал ее, поднял на руки.

— Павлик, — заплакала Елена, — ты пришел, родной мой.

— Они били тебя? Морили голодом?

— Да. Куда мне спрятаться от них?

— Их, считай, уже больше нет. Один труп, другой почти. Лена, я знаю, где тебя можно спрятать! В гараже у Александра Блока. Помнишь того оборотня?

— Помню, а он согласится?

— Конечно.

Павел помог девушке привести себя в порядок, после чего они отправились в квартиру Пальца. В ней стоял тяжелый запах крови.

Александр ждал в прихожей.

— Ты его прикончил?

— Сам умер, — прорычал вервольф. — Слабак.

— Александр, можно, Леночка поживет у тебя? Ей надо спрятаться от короля Кирилла.

— Пусть.

— Тогда дёру отсюда.

Павел в человеческом обличье вышел на улицу и перекинулся. Кровь играла в его теле. Леночка села на него, держась за загривок, и они помчались через спящую Москву к заброшенному гаражу.

Здесь они перекинулись в людей, Александр нашел Павлу кое-что из одежды, и они стали устраивать жилье для Елены.

— Это ненадолго, — убеждал фею Павел. — Я что-нибудь придумаю.

— Я сама справлюсь, ты и так сделал для меня слишком много, — шептала Леночка.

…Так фея Елена стала жить у оборотня Александра Блока. А Павла спустя день после описанных событий вызвал к себе король Кирилл.

— Ты что наделал! — завизжал он, едва Павел появился в резиденции. — Ты же себе смертный приговор подписал, ублюдок! Убить моих лучших волков!

— Их убил не я!

— Все равно, это произошло с твоей помощью! И похитил эту девку! Где она?

— Вы всерьез надеетесь, что я скажу вам?

— Под пытками заговоришь!

И тут в зал влетела Инна:

— Ты что, совсем крезанулся, ваше величество?! Я не дам тебе пытать отца моих детей!

— Инна, заткнись!

— Не заткнусь! Если хочешь знать, я в этом поступке вижу только благородство Павла. И горжусь, что буду его женой!

Павлик изумился, Кирилл тоже:

— Ну вы, бабы, какие-то совсем ненормальные. Это ж твоя соперница!

— Ну и что? Все равно Павлик будет моим! Во избежание новых эксцессов. Ведь можно устроить Большую Охоту и найти в конце концов эту Леночку!

— Сучка, — сказал Инне Павел.

— Кобелек мой яхонтовый, — обнажила она белоснежные клыки.

На этом история вроде бы закончилась. Король Кирилл даже великодушно простил Павлу смерть двоих своих бойцов. Павел изредка перезванивался с Александром. Тот сказал, что Леночка жила у него некоторое время, а потом в один прекрасный момент исчезла, оставив записку: "Мне стыдно сидеть у вас на шее".

Словом, боль за Леночку не исчезла. Она только слегка притупилась.

Прошло некоторое время. Павел и Инна часто бывали вместе. Инна ввела Павла в мир высокой моды, в мир гламура и глянца. Она ведь была не простой волчицей. Родители Инны занимали ответственные посты в Общине и позволяли своей девочке все, что той хотелось. Близилась поездка в Толедо, и Инна решила познакомить Павла со своими предками.

Знакомство состоялось в дорогом ресторане, и Павлу для такого случая пришлось купить строгий костюм. Инна блистала в вечернем платье, только вот бриллиантов на ней было меньше, чем на ее матери.

Родители Инны оказались немного снобами. С одной стороны, они гордились тем, что их дочь станет женой волчьего принца Щедровской Общины, но, с другой стороны, их коробило — какая-то тьмутаракань… Щедровская Община…

— Павел, как вы собираетесь распорядиться своей судьбой после окончания университета культуры? — спросила будущая теща.

— Я уеду в Щедрый и буду работать там.

— Это, конечно, очень мило, но не лучше было бы вам остаться в Москве? У Инночки такие перспективы… И вы здесь, будучи принцем, смогли бы найти работу, хм, по аппетитнее.

— Может быть. Но не забывайте — я принц именно Щедрого. Меня там ждут.

— Ладно, ладно. Этот вопросик мы решим. Когда у вас начнутся зачеты?

Павел сказал.

— О, замечательно, почти одновременно с Инночкой. Вам уже будет не до развлечений, хи-хи-хи. Пора погрузиться в учебу.

— Вы совершенно правы, — сказал Павел и знаком подозвал официанта.

— Чего изволите? — мигом нарисовался тот.

Павел положил к нему на поднос крупную купюру и сказал:

— Пусть оркестр сыграет любой блюз. Главное — блюз.

— Не люблю блюзы, — сморщила нос Инна.

— Зато я обожаю, — сказал Павел. — Придется тебе мириться с этим, дорогая.

Оркестр заиграл блюз. Холодноватые, спокойные ноты вливались в душу Павла целительным бальзамом. Словно Лена говорила ему: "Живи новой жизнью, и пусть я останусь только твоим воспоминанием".

Это был первый и далеко не последний блюз, который Павел заказал в честь Леночки. Но пока не об этом.

Со всеми своими передрягами Павел почти забыл о зачетах.

Однако сдал он их удачно, безо всяких хвостов и не допусков к сессии. Правда, жил он теперь не в общаге — родители Инны скоропалительно сняли для дочери и ее жениха шикарную квартиру. Павел чувствовал себя угодившим в настоящие тенета. Его водили на вечеринки и коктейль-пати и везде представляли как жениха Инны. А будущий тесть даже как-то сказал:

— Вот что, Павлушка, хватит тебе прохлаждаться. Что уж тут миндальничать, переводись-ка ты на заочное и устраивайся на работу. Вот и местечко тебе приглядели хорошее — в секретариате премьер-министра.

— Но я хочу быть библиотекарем!

— Не вопрос.

И действительно, через некоторое время отец Инны сказал:

— Есть для тебя место в частной библиотеке одного оборотня. Библиотека досталась ему по наследству, все запущено, ни каталогов, ничего. Словом, работа прямо для тебя. По-моему, неплохо.

И Павел понял, что разговора с деканом не избежать.

Тот его вначале и слушать не хотел.

— Павел, у вас стопроцентная успеваемость, вы, можно сказать, краса и гордость факультета, и вдруг — в заочники! Чем это вызвано?

— Видите ли… — Павел не стал темнить. — Я скоро женюсь. И у меня появилась перспективная работа. Все одно к одному.

— Ну коли так, — погрустнел декан, — со следующего курса — в заочники.

— А раньше нельзя? Чтобы прямо в этом месяце?

— Ну хорошо, торопыга вы этакий. Пишите заявление — будет вам прямо в этом месяце. Невеста беременная, что ли?

— Да.

— Ну тогда все понятно. Попали вы, молодой человек.

Павла перевели на заочное отделение, и почти сразу после этого король Кирилл преподнес им с Инной билеты в Толедо.

— Это вам для того, чтобы лучше узнать друг друга, — подмигнув, еще раз напомнил им король.

Перед тем как вылететь в древний город-музей, Павел решил закатить прощальную вечеринку для Мити, Гарика и принца Аванси-мбонси. Принц выставил жбан жабьей настойки, Павел купил ящик водки и два ящика пива.

Повеселились на славу, гуляли всю ночь, а проснулся Павел в постели с какой-то незнакомой голой девицей.

— Ты кто? — спросил он ее, стискивая голову так, чтобы она не разлетелась на тысячу похмельных осколков.

— Отвали, придурок, — сказала девица и повернулась к Павлу спиной.

Павел встал, кое-как оделся. Стыд жег его, как кислота.

— Во что ты превратился? — спросил он у самого себя, глядя в зеркало над раковиной санитарной комнаты. — Ты тварь и ничтожество.

Он умылся, потом прошел в свою комнату. Митя, Гарик и Аванси-мбонси еще спали, каждый — в объятиях девицы. Павел еще раз глянул на себя в зеркало и понял, почему так напился и безобразничал. Он хотел увидеть Лену. И бессознательно оттягивал встречу с ней. Он знал, что она давно выписалась из больницы, сдала зачеты и, по слухам, живет нормально. Но что слухи…

И Павел поволокся в главный корпус.

Ни вахтера, ни охранника не было, а то Павла с его-то перегаром и не пустили бы. В коридоре вокального отделения он остановился у знакомой двери. И онемел, забыл дышать. Потому что за дверью пела Лена. Под немудреные гитарные аккорды она выводила песню:

А королева ждет зимы. А королева ждет метели. Как ждут любовника в постели Или побега из тюрьмы. И при слезящихся свечах Она читает книгу злую, Где ложь, подлог и поцелуи, И горностаи на плечах. Она начертала на стекле Одной ей ведомые знаки. Душа ее в полночном мраке, Душа ее лежит во зле. Но с наступленьем холодов Она смягчится и не станет Ни падчериц своих тиранить, Ни слать отравленных плодов. Она уйдет в метель, и след Ее сотрется ранним утром. И менестрель споет кому-то О той, кого уж больше нет. И менестрель…

— Лена, — открыл дверь Павел, — здравствуй, Лена.

Он увидел ее с тем парнем, Мелом. Тот начал подниматься:

— Не подходи к Лене!

— Все нормально, Мел, — сказала Лена. — Мы просто поговорим. Пойдем в коридор, Павлик.

Они вышли.

— Ты красиво пела, — сказал он, чтобы хоть с чего-нибудь начать разговор. — Эта песня… Кто ее сочинил?

— Мел. Мы решили сколотить небольшую рок-группу. Этнический рок. Я перехожу на заочное отделение. Буду петь где-нибудь, а по вечерам учиться.

— Я тоже перешел на заочное. Лена, как ты?

— Ничего, нормально. А ты?

— Я вою без тебя. Мы улетаем в Толедо. В путешествие. А потом будет свадьба. Я ее ненавижу, Лен. Я все равно буду любить только тебя одну.

— А почему от тебя перегаром пахнет?

— Да черт с ним, с перегаром! Главное — это ты.

— Пожалуйста, забудь обо мне. Так будет лучше для нас обоих.

— Не могу.

— Я попробую одно фейное волшебство, если хочешь…

— Нет! Нет, оставь мне хотя бы воспоминания. Леночка, будь счастлива. А я… Я ухожу.

— Погоди… Нет, не надо. Они могут следить за тобой и за мной. Не нужны проблемы.

— Прощай.

— Прощай.

Не успел Павел выйти из главного корпуса, как столкнулся с Инной.

— Инна, что ты-то здесь делаешь?

— Слежу за своим будущим муженьком! А то ведь фея, того и гляди, уведет!

— Не уведет она. Я твой. Делай со мной что хочешь.

Павел чувствовал, как к горлу подкатывают рыдания, но держался. Не хватало еще распустить нюни перед этой стервой. И хотя стояла уже глубокая осень, Павел почувствовал, как по спине течет пот — до того ему хотелось прикончить эту Инну.

Она, видимо, что-то углядела в его глазах, отшатнулась испуганно. Потом прошипела:

— Только попробуй! Тебя на молекулы разнесут.

— Я тебя не трону, не волнуйся. Я знаю, чем это обернется.

— Вот-вот, хороший мальчик. Идем.

Перед тем как они отправились в Толедо, теща (будущая) сказала:

— Самое главное — посетите Дворец Ремесла. Это дворец ведьм, главная их резиденция. Ведьмы очень дружелюбны и охотно пускают к себе туристов. А еще посетите Замок забытого призрака, это на окраине Толедо, и Аллею фонтанов в Национальном парке. И не забывайте регулярно нам звонить! Павел, береги Инночку! От ее благополучия зависит не только твоя жизнь, ты это знаешь.

Да, это Павел знал очень хорошо.

Перелет они перенесли нормально, если не считать того, что Инна, хоть и беременная, нагрузилась шампанским и ее дважды вырвало, хорошо хоть в пакет.

В аэропорту их уже встречали. Стояла представительная дама с табличкой. Они подошли к ней, отрекомендовались.

— Манифик! — сказала дама. — Прошу вас в машину, я отвезу вас в отель.

Отель оказался конечно же "Хилтон". Номер поражал своей роскошью.

— Я устала просто невероятно, — сказала Инна, сбрасывая на пол одежду и обнаженная переступая через нее, словно через морскую пену. — Пойду приму ванну. Ты можешь воспользоваться второй ванной комнатой.

— Непременно так и сделаю, — ответил Павел.

Пришла горничная, чтобы распаковать вещи, развешать их в шкафах и разложить в комодах. Получив на чай, расторопная горничная удалилась, и Павел пошел в душ.

Как ему хотелось смыть с себя все, что с ним случилось!

Но это было невозможно.

— Ужинать будем в ресторане, — прошептал Павел, — и я обязательно закажу блюз для тебя, Леночка.

Но и тут Инна его опередила. Когда он вышел из душа, она перечисляла в телефонную трубку меню их ужина.

— Я распорядилась подать ужин в номер, — сказала Инна Павлу. — Ты не против?

— Не против, — хмыкнул он, с интересом вглядываясь в ее лицо.

Она заметила это.

— Что ты меня разглядываешь?

— Хочу понять тебя.

— Что именно ты хочешь понять?

— Например, на что я тебе сдался. На свете ведь полно мужчин куда круче меня.

— Да, но ты — отец моих детей. Тебе я отдала свою невинность. А это дорогого стоит. И третье, чуть не забыла: я люблю тебя. Как бы это ни казалось тебе удивительным.

— Понятно.

— Ну что, будем ужинать? Я заказала бифштекс по-татарски, седло барашка и медальоны из телятины.

— Одобряю твой выбор.

— Ну хоть что-то ты во мне одобряешь.

Сейчас после ванны, одетая в приятное платье пастельных тонов, Инна выглядела красивой и соблазнительной. Но Павлик знал, чем может обернуться этот соблазн.

— Обслуживание номеров!

Служащий в униформе вкатил в номер сервировочный столик, распространявший потрясающий аромат мяса. Немедленно все было сервировано в гостиной номера, не были забыты и десерт с напитками.

— Я буду сок, — сказала Инна. — После того, что наделало со мной шампанское в самолете…

— Я одобряю твой выбор.

— О, снова одобряешь? Это замечательно! Так мы далеко можем зайти. Как бифштекс?

— Замечательно. И столько крови!

— Да, я распорядилась, чтобы крови не жалели. Ведь ты у меня хищник. Милый, любимый пуся-хищник. А я, пожалуй, начну с медальонов. Никогда такого не пробовала. Ум-м, вкуснотища!

Ужин они закончили, мирно разговаривая о погоде и о курсах валют. А после ужина Инна предложила Павлу прогуляться по вечернему Толедо.

— Это ведь восхитительный город! Здесь все дышит стариной.

И они пошли гулять. Инна взяла под руку Павла и восторженно прижималась к нему, завидев какой-нибудь памятник или музей.

Наконец Инна нагулялась. Они вернулись в номер, снова приняли душ (раздельно) и легли спать. Кровать, кстати, была роскошнейшей.

Павел лежал под одеялом и чувствовал, как медленно погружается в сон. Но тут шаловливая рука Инны этот сон бесстыдно прогнала.

— Павлик, — протянула Инна, — я кое-чего хочу.

— Инна, мы оба устали, перелет, прогулка…

— Павлик, будь мужчиной.

"Хорошо, — подумал Павел. — Только на месте Инны я буду представлять Лену".

И тогда все получилось. Инна визжала и рычала и царапала ему спину. А потом, утомленная и пресытившаяся, погладила Павлика по плечу:

— Ведь можешь, когда хочешь.

"Знала бы ты правду", — подумал Павел и через минуту спал.

Ему снилась Лена. Они, держась за руки, шли босиком по бескрайнему летнему лугу, и луговая трава и цветы щекотали их ноги. Лена была в коротеньком белом сарафанчике, который очень ладно на ней сидел.

"Смотри, Павлик! — воскликнула она. — Я тебе сейчас кое-что покажу!"

Лена отбежала на несколько шагов, взмахнула руками, и у нее выросли крылья — длинные, блестящие, напоминавшие крылья стрекозы.

"Я взлетаю!" — рассмеялась Леночка и действительно взлетела. Она летела над лугом, забавно стрекоча крыльями, как кузнечик, а Павел стоял сам не свой от восторга. Лена опустилась на землю в нескольких метрах от него, и Павел вдруг увидел, что со спины к ней подходят те двое охранников.

"Лена! Лена, осторожно!" — закричал Павел, но было поздно.

Охранники схватили Лену и оторвали у нее крылья. Полилась кровь, Лена закричала…

Павел тоже закричал и проснулся от собственного крика. Долго не мог понять, где он. Потом вспомнит: Толедо, отель "Хилтон", а женщина, спавшая рядом с ним, — его будущая жена.

Павел встал и прошел в ванную комнату. Налил стакан воды из-под крана, выпил. Понемногу начал приходить в себя.

— Это не жизнь, — прошептал он своему отражению в зеркале. — Это ужас.

В дверях уже маячила Инна.

— Что с тобой такое? — позевывая, спросила она. — Ты сам на себя не похож.

— Сон плохой приснился.

— Пойдем в постель, я знаю отличное средство против плохих снов.

— Инна!

— Да?

— Ты можешь хоть немного не думать о сексе?

— Немного могу. Но не тогда, когда гляжу на тебя. Ты мой соблазн, с этим ничего не поделаешь. Так что? Чем займемся?

— Я хочу поговорить с тобой.

— О чем?

— О ком. О тебе. Я же должен знать тебя не только с постельной стороны.

— Вот это уже интересно.

Они забрались в постель. Инна села, откинувшись на подушки, и заговорила:

— Вся проблема в моих предках. Это были примитивные оборотни. Ты же знаешь, что оборотни делятся на две категории: примитивные и высшие. Это не социальное деление, это природа. Тут ничего не поделаешь. Измениться можно только при помощи брака с высшим оборотнем. Мой прадед женился на высшей, и потомки его тоже кто женился, кто выходил замуж за высших. И вот мои родители — они стали высшими. Для этого пришлось пойти на почти родственный брак. Мои отец и мать — троюродные брат и сестра. Родилась я, и мне требовался жених из высших оборотней.

— Но появился я и все испортил.

— Ничего ты не испортил. Ты тоже высший. К тому же принц Общины.

— Имей в виду, в Щедрый мы все равно съездим.

— Обязательно. Должна же я знать город детства моего дорогого муженька.

— Ну я тебе пока не муженек.

— Осталось недолго. Что тебе еще рассказать из моей жизни?

— Например, любишь ли ты детей? Ведь скоро ты станешь матерью.

— Павлик, я обожаю детей. И счастлива, что у нас будет двойня. Надеюсь, ты не сочтешь это моим недостатком?

— Скорее достоинством.

— А ты думал, что я такая высокомерная холодная стерва, которая на самом деле терпеть не может детей и только и знает что подкладывать тебе гадости. Ну в какой-то степени я стерва, это верно. Увела тебя у феи и все такое… Но мне кажется, что у меня есть и положительные качества. Хотя бы та же любовь к детям. Павел? Павел, почему ты молчишь?

— Я обдумываю то, что ты мне сказала. Я ведь должен к тебе как-то относиться, раз мы вместе.

— Относись хорошо, и все будет просто прекрасно! Кстати, ты уже решил, куда мы отправляемся сегодня?

— А разве не ты это решаешь?

— Павлик, не думай, что я буду постоянно лезть в твою жизнь. Я хочу, чтобы ты понимал — хоть я и волчица, я — не зверь.

— Хорошо, я это запомню. Давай посетим Аллею фонтанов. Я люблю фонтаны.

— Я тоже от них без ума. Решено. А теперь давай поспим немного, чтобы на экскурсии не быть сонями.

Павел расслабленно потянулся, Инна прижалась к нему.

— У нас все будет хорошо, поверь мне, милый, — сонно пробормотала она.

И они уснули.

Проснулись около полудня. Пока Павел принимал душ и брился, Инна заказала в номер завтрак. Все-таки она была очень расторопная и здравомыслящая, этого у нее было не отнять.

Они позавтракали яичницей с беконом, тостами с мармеладом и соками. Инна выглядела бледной.

— Что с тобой? — спросил обеспокоенно Павел.

— Немного подташнивает, но это, наверное, просто токсикоз, — слабо улыбнулась она. — Сейчас приму таблетки, и все будет в порядке.

Она встала, взяла свою сумочку и достала из нее упаковку таблеток.

— Что это за таблетки? — спросил Павел.

— Бэбимин, — ответила Инна. Положила в рот таблетку, запила соком. — Экспериментальный препарат. Его, кстати, разработали в лаборатории оборотней. И распространяют среди оборотней. Он снимает стресс, помогает от тошноты, убирает тревогу — особенно у беременных.

— А хуже от них не будет?

— Беспокоишься о моем здоровье? Как мило. Нет, побочных действий у него практически нет. Погоди минутку, я сделаю макияж, и мы пойдем гулять по Аллее фонтанов.

Минут через двадцать Инна была готова. В Толедо осень была теплой, поэтому Инна надела изящный шерстяной костюм и легкую ветровку, а Павел ограничился джинсами и фланелевой рубашкой от какого-то кутюрье. Рубашку ему приобрела Инна. И, как бы там ни было, рубашка Павлу понравилась.

Они оставили ключи у портье и сказали, что пообедают в ресторане.

— Надеемся, вам понравится наша Аллея фонтанов! — улыбнулся портье.

До места прогулки они решили прокатиться на такси с открытым верхом. Инна с интересом смотрела по сторонам и с удовольствием отмечала, что одета не хуже здешних дам.

А погода меж тем стояла феноменальная. Небо было лазурным и безоблачным, солнце грело как летом, и лишь по деревьям можно было понять, что осень уже вошла в свои права. Воздух был прозрачен и свеж.

Инна прижалась к Павлу:

— Восхитительный город, правда?

Павел не мог не согласиться.

Наконец они добрались до Аллеи фонтанов.

— Пройдемся сами или закажем экскурсию? — спросила Инна.

— Сами.

И они пошли по аллее. С двух сторон гранитной дорожки возносились вверх струи фонтанов — самых разнообразных. Особенно поразил Инну фонтан в виде сердца, с алой подсветкой.

— Какая прелесть! — восхитилась она.

А потом за восхищалась еще больше, когда к фонтану подошла процессия из новобрачной пары и их свадебных гостей.

— Я теперь даже жалею, что мы не поженимся в Толедо, — сказала Инна. — Здесь так красиво.

— Но мы уже вроде все решили. И потом, свадьба должна состояться после моей официальной коронации.

— О да, да, помню. Глади, какой фонтан. Немного напоминает "Пирамиду" в Петергофе, верно?

— Да, что-то есть.

Они гуляли по аллее, пока Инна не заявила, что ужасно голодна и хочет отдохнуть. Они выбрали ресторан неподалеку. Назывался он "У корсара" и весь был стилизован под интерьер парусного корабля. Правда, оркестр в этом ресторане был вполне обычный, без корсарского налета.

Они заняли столик. Тут же появился официант в тельняшке, брюках-клеш и полотняном фартуке. На фартуке — ни пятнышка.

— Что угодно господам?

— Ваш дежурный обед, — не стала церемониться Инна. — Но десерт мы выберем сами.

— Как угодно, — ослепительно улыбнулся "морской волк". — А какие вина?

— Шардоне урожая шестидесятого года, если оно у вас, конечно, есть.

— Для вас — что угодно!

Официант ретировался.

— Инна, а не перебарщиваешь ли ты с вином? — спросил Павел. — Все-таки ты беременна.

— У меня небольшой срок. И потом, я выпью самую капельку. Моим волчатам это не повредит.

— Уж если на то пошло — нашим волчатам.

— Такая поправка мне нравится.

— Просто… Просто я не могу бесконечно тебя ненавидеть. Я сам во всем виноват.

— Ты ни в чем не виноват, и я ни в чем не виновата, — игриво пропела Инна. — Такова судьба. Или, если хочешь, карма.

Официант вернулся и сервировал стол. Первым блюдом оказался суп-пюре с креветками, вторым — рагу из оленины с гарниром из двух видов овощей, а на десерт Инна заказала дыню со взбитыми сливками. Шардоне оказалось превосходным. Павел выпил немного больше, чем требовал этикет, и сказал Инне:

— Я хочу заказать оркестру блюз.

— Сделай милость, пощади мои уши!

— Никоим, ик, образом. Инна, тебе придется терпеть мою страстную любовь к блюзам.

Он подозвал официанта и передал через него свое пожелание оркестру.

— Что-то не так с этими блюзами, — проницательно заметила Инна, запивая ломтик дыни шардоне.

— Ничего особенного, — пожал плечами Павел. — Разве я делаю что-нибудь предосудительное? О! Еще бокальчик!

— Нет, я тебе не позволю! Ты напиваешься специально, чтобы досадить мне, да?

— Но, дорогая, ты ведь тоже пьешь.

— На мой организм алкоголь не так действует, как на твой. Ты пьянеешь уже от того, что пробку понюхаешь.

— И неправда. Я часто участвовал в студенческих попойках и выходил из них победителем, ик!

— Прости, но я тебе не верю. Счет, пожалуйста.

Инна расплатилась своей кредитной картой, а Павел оставил приличные чаевые.

Они вышли на улицу. Вечерело. Прохлада ощущалась сильнее. На Аллее фонтанов зажгли огни, играла приятная музыка, и все здесь теперь выглядело совершенно феерично.

Но Павлу было не до аллеи. Он осознал, что переборщил с шардоне и выглядит сейчас позорно, поддерживаемый руками Инны, однако ничего не мог поделать.

Они дошли до лавочки, и Инна буквально скинула с себя Павла на лавку.

— Бессовестный! — напустилась она на него. — Ты сделал это назло мне.

— Ах, отстань, Инна, я спать хочу, — пробормотал Павел и с ногами забрался на скамейку.

— Боже, что же делать? — ломала в отчаянии руки Инна.

И тут к ней подошла скромного и неприметного вида девушка.

— Здравствуйте, меня зовут Холли, я из охраны Аллеи фонтанов, чем могу помочь?

— Да чем вы поможете! Видите, упился пьяный и не шевельнешь его!

— Муж?

— Почти. Павел, проснись, стыдно! — Это Инна сказала уже на русском. А с девушкой общалась на приличном английском. — Холли, может быть, вы вызовете такси? И поможете мне его погрузить?

— Зачем создавать проблему там, где ее нет? — улыбнулась Холли и щелкнула пальцами. — Вот и все. Ваш будущий муж трезв как стекло.

Павел действительно почувствовал, что весь хмель с него сняли, словно липкую пленку. И он ощущал себя таким трезвым, что и подумать страшно.

— Как вам это удалось? — почти в один голос спросили девушку Инна и Павел.

— Да я же ведьма, учусь во дворце уже на третьей ступени, — улыбнулась Холли. — А противоалкогольные заклятия у нас на первой ступени преподают. Теперь я вызову вам такси.

— Не надо, мы сами дойдем до стоянки, — пряча от стыда глаза, сказал Павел. — Спасибо, что вытрезвили. Я действительно перебрал. А где, говорите, вы учитесь?

— Во Дворце Ремесла. Это главный оплот ведьм. Разве вы там еще не были?

— Не были.

— Рекомендую побывать. Там столько всего! Так дойдете до стоянки?

— Конечно.

— Тогда прощайте. Мне нужно продолжить патрулирование.

— Хулиганы?

— Да так, что-то вроде вас.

Путешественники распрощались с Холли и отправились на стоянку такси. Тут их ждал вместительный "Рено Логан", они сели в него и всю дорогу до отеля молчали. Павел интуитивно чувствовал, что его ждет нагоняй. И не ошибся.

Едва они вошли в свои роскошные апартаменты, как Инна швырнула сумочку на канапе и разрыдалась:

— Ты надо мной издеваешься!

— У тебя истерика, дорогая? — спокойно спросил Павел. — Погоди минутку, я принесу стакан воды.

Он подал ей стакан воды, она выпила воду залпом и швырнула в Павла стаканом. Тот ухитрился его поймать — все-таки стакан был хрустальный и наверняка стоил недешево.

— Чем ты недовольна? — спросил он.

— Тем, что ты напился как сапожник! Ты создал мне проблему!

— Не забывай, дорогая, в самолете ты так нагрузилась шампанским, что создала проблему не только мне, но и трем стюардессам.

— Я — это другое дело! — гордо заявила Инна. — Я женщина, мне позволены слабости! А ты мужчина и, значит, должен быть выше слабостей. Хотя бы пить не пьянея.

— Ну уж этого я не умею.

— Ай как глупо!

— Действительно, глупо затевать скандал и бить стаканы.

— Стакан не разбился.

— А если бы я его не поймал?

— Я проверяла твою реакцию.

— Ну и как тебе моя реакция?

— Отменная. Ну все. Помирились?

— Помирились.

— Павел, извини меня. Сам понимаешь, у беременных бывают перепады настроения.

— Понимаю. Какие планы на вечер?

— Я приму ванну и буду сидеть у телевизора. Я слишком устала.

— А я перед сном прогуляюсь, если ты не против.

— Против! Тебя никуда нельзя отправлять одного. Ты или напьешься, или заведешь интрижку.

— Дорогая, я уже большой мальчик.

— И тем не менее. Павлик, я прошу тебя!

Павел ощерился:

— Ты собираешься меня приковать к собственной юбке?!

Инна испуганно и покорно (впервые он видел эту покорность!) глянула на него:

— Хорошо, иди. Но только, пожалуйста, ненадолго. И не встревай ни в какие истории, ладно?

Павлу вообще-то уже расхотелось гулять, но он решил не сдаваться из принципа.

— Хорошо, дорогая. Обещаю прийти трезвым, без синяков и губной помады.

Инна только вздохнула.

Павел вышел в пряный и свежий толедский вечер. Темноты в городе почти и не было — везде горели фонари, мигала световая реклама.

Одна из световых реклам привлекла внимание Павла.

"Узнай свою судьбу на сто процентов!

Проездом! Всего на несколько дней!

В Толедо гостит знаменитая русская гадалка

НИКА КОЛОСКОВА, урожденная РЯЗАНОВА!!!

Не пропусти свой шанс!!!"

Павлик ахнул:

— Ника Колоскова — это же наша гадалка, из Щедрого! Вот свела судьба.

И он решил позвонить, поскольку в рекламе указывался не адрес, а телефон.

Он набрал номер, подождал немного, услышал в трубке приятный девичий голосок:

— Я слушаю.

— Ника?

— Да.

— Мы можем говорить по-русски. Я тоже уроженец города Щедрого.

— Серьезно?

— Меня зовут Павел Лозоход.

— Вы не из тех ли Лозоходов, что вервольфы?

— Из них самых! Ника, я так рад, что в этом далеком Толедо нашел щедровчанина! Точнее, щедровчанку!

— Приезжайте в гости, Павел! Прямо сейчас можете?

— Конечно, могу.

— Мы остановились в гостинице "Эколь", пентхаус.

— Я уже беру такси!

Павел остановил такси и сказал:

— Гостиница "Эколь", пожалуйста!

Таксист непонимающе уставился на него, и Павел понял, что говорит по-русски, да еще с щедровским диалектом. Тогда он перевел нужный адрес на английский. Водитель почему-то просиял.

Потом-то Павел понял почему. Отель "Эколь" находился всего в двух кварталах. Но зато подъехал он к дверям отеля с шиком и блеском, прямо как в мюзикле "Чикаго".

Швейцар открыл дверцу автомобиля, Павел расплатился, оставив щедрые чаевые, и вошел в холл гостиницы.

Этот холл, конечно, был попроще, чем холл "Хилтона", но Павлу на это было наплевать.

— Меня ждут, — сказал он администратору. — В пентхаусе.

— Да-да, — сказал тот. — Вас проводят.

Лакей проводил Павла до самого входа в пентхаус. Павлу опять пришлось раскошелиться.

Словно сами собой распахнулись двери, и Павел вошел в зал, украшенный знаками каббалы. Кругом сияли масляные лампы, и вообще атмосфера была таинственной.

— Есть кто живой? — негромко спросил Павел.

— Ну конечно, — весело ответил девичий голосок.

Послышался громкий хлопок в ладоши, и масляные лампы потухли, а вместо них загорелась обычная люстра. Из анфилады комнат вышла девушка в белой рубашке и черных джинсах. Девушка была ослепительно красива. А за ней шел такой же ослепительный мужчина в слаксах и клетчатой ковбойке. Павлик понял, что это Анатолий Колосков, майор милиции и муж прекрасной женщины Ники.

— Ох, как мы рады видеть здесь соотечественника! — рассмеялась Ника, пожимая Павлу руку.

Майор тоже пожал Павлу руку. Его пожатие отличалось крепостью и маскулинностью.

— Итак, вы Павел Лозоход, — заговорила Ника, когда все уселись в уютные кресла. — Как ваши родители?

— Хорошо. Во всяком случае, когда я с ними в последний раз созванивался.

— Ах, значит, вы не из Щедрого сюда?

— Нет, из Москвы.

— А что вы делаете в Москве?

— Учусь. Во всяком случае, учился до последнего времени.

— И на каком факультете?

— На библиотечном. Правда, пришлось перевестись на заочный, потому что…

У Павла, видимо, что-то отразилось в глазах, потому что Ника сказала:

— Дайте-ка я сама почитаю по вашей руке, что с вами стряслось.

— А может, сначала выпьем? — спросил майор.

— Нет, Толик, сейчас не до выпивки. Я вижу, что у этого молодого и раннего оборотня нешуточные проблемы. По глазам видно. Павел, дайте вашу ладонь.

— Да не верю я в хиромантию, — сказал он, протягивая руку Нике.

— Ничего, зато я верю, — сказала Ника.

Она провела пальцем по его ладони и заговорила:

— Ваша линия жизни долгая, но в данный период находится под угрозой. У вас есть враги, Павел. Могущественные враги…

Павел вспомнил про короля Кирилла и про таинственного Шредера. Кто из них больший его враг?

— В ближайшее время в вашей жизни грядут перемены. В вашей жизни есть женщина, которую вы не любите, но миритесь с ее присутствием, потому что она беременна от вас.

Павел кивнул.

— Скоро у вас свадьба. Будьте осторожны — на вас готовится покушение. Больше я не могу прочитать по руке. Хотите, погадаю вам по Книге Тысячи Птиц?

— А, по той самой, знаменитой! — воскликнул Павел. — Не надо, Ника. Я не хочу знать своего будущего. Тем более что оно мрачно и беспросветно. Вы правы — я живу с нелюбимой женщиной. И буду жить, потому что дал слово чести. И потому что боюсь, что пострадает та, кого я действительно люблю.

— Ох, как все запутано! — покачала головой Ника. — Павел, чем я могу помочь? Я ведь не только гадалка, но и ведьма.

— А есть такое зелье, чтобы отвадить от себя нелюбимую женщину?

— В принципе есть. Отворотное зелье. И я могу его приготовить. Мне на это нужно три дня. Вы ведь еще будете в Толедо, чтоб зайти ко мне через три дня?

— Будем.

— Только предупреждаю, Павел, зелье не действует стопроцентно. Зелья вообще штука такая… загадочная. Как и женщина.

— Ника, ты уж постарайся, — сказал майор Колосков. — Жалко парня, ведь пропадает он с этой стервой.

— А ты-то откуда знаешь, дорогой?

— А я его ауру чувствую.

Они посидели еще немного, выпили чаю, поболтали о родном городе… Наконец Павел откланялся.

Он шел пешком до своего отеля, и его приятно грела мысль об отворотном зелье. Вдруг перед ним как из-под земли вырос Канцлер.

— Вы-то здесь откуда? — изумился Павел.

— Моя задача — быть там, где вы, сир, — поклонился Канцлер.

— А зачем?

— Чтоб в случае опасности защитить вас своим телом.

— Канцлер, вы городите чепуху. Где вы остановились?

— Здесь под мостом есть небольшой мотель для бедных. Очень удобно, а главное, недорого. Но вы не беспокойтесь обо мне, сир! Главное беспокойство — это вы.

— А что такое?

— У меня есть достоверные сведения, что люди Шредера находятся здесь с миссией вашего уничтожения.

— А, пускай уничтожают. В преддверии свадьбы…

— Принц, вы напрасно так третируете леди Инну. Она во многих отношениях замечательная девушка.

— Да, только я не люблю ее.

— Стерпится — слюбится. До встречи, принц. Мне еще нужно обойти по периметру ваш отель.

— Ничего подобного, Канцлер. Вы пойдете со мной. Я хочу познакомить вас с леди Инной.

— Помилуйте, принц!

— Таково мое желание, — железно сказал Павел.

Он взял Канцлера под руку и повел к сияющим дверям "Хилтона". В вестибюле на них конечно же сразу обратили внимание.

— Этот человек со мной, — повелительным тоном сказал Павел. — Приготовьте нам ужин на троих.

— Как вам будет угодно, — поклонился администратор.

Они вошли в номер. Инна сидела в кресле и с интересом рассматривала каталог свадебных платьев. Увидев Павла, она отшвырнула каталог и вскочила с кресла:

— Какого черта! Ты шляешься битых два часа неизвестно где, да еще и притаскиваешь с собой неизвестно кого!

— Это мой Канцлер, — железным голосом сказал Павел. — Ты забыла сказать ему "добрый вечер".

— Добрый вечер, леди Инна, — между тем поклонился Канцлер, — Простите, что нарушил ваш покой. Но его высочество потребовал, чтобы я был здесь.

— Ну если потребовал, — хмыкнула Инна. — Вас так и называть — Канцлер?

— Да, с вашего позволения. Я наблюдаю за принцем Павлом и предупреждаю все попытки покуситься на его персону.

— А по вам не скажешь, — покачала головой Инна. — Такой субтильный старикашка.

— Инна!

— Мерси, леди Инна. Еще никто не называл меня субтильным старикашкой. Это так мило.

В дверь постучали:

— Обслуживание номеров!

— Войдите! — сказала Инна.

— Ужин, — пояснил лакей, вкатывая столик на колесиках. Следом шел лакей посолиднее.

Вдвоем лакеи сервировали изысканный ужин и удалились.

Наши герои сели за стол.

— Что ж, полагаю, надо выпить за встречу, — сказал Павел. — Канцлер, вы играете большую роль в моей судьбе, и я благодарен вам за это.

— Мерси, ваше высочество.

Все пригубили красного вина. Потом принялись за ужин, который здесь, как всегда, оказался выше всяких похвал.

— Леди Инна, — заговорил Канцлер, — вы должны знать, что за вашим женихом охотится могущественный человек. Точнее, существо. Его называют Шредер, хотя настоящего его имени не знает никто.

— Чем насолил ему мой жених? — спросила Инна.

— Как же, как же! — всплеснул руками Канцлер. — А право на Пурпурный Аграф?!

Глаза Инны вспыхнули.

— Да, я запамятовала насчет Аграфа.

— Ничего ты не запамятовала, — неприязненно сказал Павел. — Из-за Аграфа я тебе и нужен.

— Ах ты мой милый мальчик с приданым! — воскликнула Инна, — Ты мне нужен даже и без Аграфа. Помни это.

— Да ладно тебе… Канцлер! Что с вами?

— Мне что-то нехорошо. — Канцлер встал из-за стола, рванул воротник рубашки. — Душит… Дышать нечем!

Он сделал два шага в сторону от стола и рухнул на пол. Изо рта у него вытекла тоненькая струйка крови. А потом Павел услышал, как визжит Инна.

Канцлер был мертв, это Павел определил сразу.

— Надо вызвать охрану отеля, — сказал Павел. — Или полицию. И врача.

— Его отравили, — заметалась Инна в отчаянии. — Значит, отравили и нас. Боже, мне плохо!

— Прекрати истерику! С чего ты взяла, что Канцлера отравили. Может, у него инсульт.

Но это оказался не инсульт. Врач по некоторым внешним признакам констатировал отравление. Прибыла полиция и охрана отеля. Они постарались сделать все тихо, чтобы не перепугать остальных постояльцев отеля. Остатки ужина запаковали в пластиковые контейнеры и собрались везти на экспертизу. Канцлера тоже запаковали — в черный пластиковый мешок на молнии.

— Кем приходился вам умерший? — спросил у Павла полицейский.

— Единственным другом, — сказал Павел. — Вы уверены, что его никак нельзя спасти?

— Врач констатировал смерть, а кто мы такие, чтобы спорить с медиками.

— Куда его отвезут?

— В окружной морг. С телом еще будут работать судмедэксперты.

— Понятно. А могу я взять на себя все расходы, связанные с его похоронами?

— Конечно. Это очень благородно с вашей стороны.

— Он был моим другом, — повторил Павел.

Когда все ушли, Инна упала на диван и разрыдалась:

— А если нас всех отравили?

— Тогда мы не сидели бы сейчас и не разговаривали. Пострадал Канцлер. Безобидный старик…

Но Инна еще долго не могла успокоиться. Она вызвала врача отеля и потребовала, чтобы ей сделали промывание желудка. Когда ее требование выполнили, она, притихшая и измученная, удалилась в спальню. Павел по-прежнему сидел на диване, щелкая пультом телевизора и бессмысленно переключая каналы.

— Павлик, — раздался зов из спальни.

Павел внутренне застонал, но пошел в спальню, отбросив дистанционный пульт.

— Чего тебе? — грубо сказал он. — Опять секса?

— Нет, — голосом, поразившим Павла, сказала Инна. — Просто, если тебе не трудно, посиди со мной. Мне страшно.

Она взяла его руку и прижалась к ней щекой.

— Чего ты боишься?

— Смерти. Того, что ты меня не любишь. Родов. Я всего боюсь.

— Ну насчет смерти я тоже побаиваюсь, а насчет моей нелюбви к тебе… Зачем тебя мне навязали? У меня была любимая девушка, у меня были планы на жизнь, а теперь осталась только ты и вся ваша Община.

— Павлик, ну хоть немножечко будь ласков со мной!

— Тогда не изображай из себя стерву.

— Я не стерва, Павлик, я хорошая. Я тебе это докажу. Хочешь, я с крыши спрыгну ради одного твоего ласкового взгляда?

— Инна, не дури. Давай-ка спать.

Павел поднялся.

— Ты куда?

— Побриться и почистить зубы перед сном.

— Не надо. Не уходи.

— Ну хорошо, дай я хоть разденусь.

Павел разделся и скользнул к Инне под одеяло. Его вдруг резануло чувство, доселе ему неведомое. Он вдруг понял, что Инна — просто женщина, запутавшаяся, несчастная, но ненавидеть ее было бы не по-мужски.

Инна скоро заснула, прижавшись к боку Павла, а он долго еще не мог заснуть, все думал о Канцлере и о том, как получилось, что он умер, а они нет.

Под утро он задремал, и тут в его сон вошел телефонный звонок.

— Алло?

— Мистер Лозоход?

— Да.

— Говорят из администрации отеля. Поступил звонок из окружного морга. Переадресовать его вам?

— Да.

В трубке что-то щелкнуло, и Павел услышал суховатый женский голос:

— Мистер Лозоход?

— Да, я слушаю.

— С вами говорит доктор Ригли. Я проводила вскрытие человека, который поступил к нам под именем "Канцлер". Он, кажется, ваш родственник?

— Нет, просто друг.

— Мне бы хотелось, чтобы вы приехали и ознакомились с результатами вскрытия.

— Я немедленно приеду. Назовите адрес.

— Улица Мортильер, один. Я встречу вас у входа.

— Хорошо.

Связь разъединилась.

Павел встал и начал одеваться.

— Ты куда? — Инна проснулась, но глаза ее все еще были сонными.

— В окружной морг. Ознакомиться с результатами вскрытия Канцлера.

— Ох, Пашечка, не езди. У меня дурное предчувствие.

— Инна, не ерунди. Погиб мой друг. Я даже имени его настоящего не знаю, а он… Может быть, этот отравленный кусок предназначался мне. Или тебе. Надо ехать.

— Тогда можно я поеду с тобой?

— В морг?

— Ну и что? Я подожду в машине. Не бросай меня одну!

— Хорошо, только не устраивай истерик. Одевайся. У нас мало времени.

Пока Инна одевалась, Павел вызвал такси.

Когда они спустились в холл, такси уже ждало их у выхода. Они сели, Павел назвал адрес.

Ехать пришлось далеко. Видимо, окружной морг не пользовался у местных жителей хорошей репутацией.

Такси подъехало к дверям морга. У дверей стояла и курила высокая сухопарая женщина в зеленом медицинском халате. Из-под халата виднелись джинсы и туфли на высоком каблуке.

Павел вышел из машины.

— Вы доктор Ригли? — спросил он женщину.

— Да. А вы мистер Лозоход?

— Да. Со мной моя невеста.

— Я не советовала бы ей входить в стены морга.

— Я тоже так думаю. Инна, ты обещала мне, что побудешь в такси.

— Хорошо. — Инна быстро клюнула Павла в щеку. — Иди и знай, что я жду тебя.

Следом за доктором Павел вошел в морг.

Доктор Ригли привела его в небольшую комнатку, где пахло дезинфектантами, и сказала:

— Подождите минутку.

Павел кивнул.

Доктор Ригли вышла и скоро вернулась, держа в руках папку с распечатками. Села напротив Павла, открыла папку.

— Итак, момент истины, — сказала она сухо, без намека на шутку. — Ваш друг, имени которого вы, как ни странно, не знаете, скончался от анафилактического шока.

— То есть? Он был отравлен?

— Можно сказать, что отравлен. В пище, которую вам подали за ужином, оказалось слишком много бензоата натрия. В принципе это безобидная пищевая добавка, и организм нормального человека, не аллергика, воспринимает ее спокойно. Но ваш друг был аллергиком, реагируя именно на бензоат натрия. У него начался отек легких, асфиксия и внутреннее кровотечение. Вообще-то аллергика можно спасти, если вовремя ввести ему специальные препараты, но кто же мог знать! К тому же асфиксия настигла его мгновенно, к появлению врачей пациент был уже необратимо мертв.

— Выходит, кто-то отравил пищу…

— Нет. Пища в прямом смысле не была отравлена. Смертельной она оказалась только для вашего друга. Кто мог знать, что у него аллергия?

— Это мне и предстоит выяснить.

— Почему вам? Будет работать полиция…

— Нет. Я сам. Он очень много для меня значил. И то, что я так и не узнал его имени, — позор для меня. Когда я могу забрать тело из морга, чтобы похоронить его.

— Думаю, дня через три.

— Через три дня наступает полнолуние, — пробормотал Павел.

— Да, а для вас это что-то значит? — спросила доктор Ригли.

— Нет, нет, просто моя жена становится немного нервной во время полнолуния. Доктор, а можно забрать тело раньше?

— Хорошо. Рекомендую вам похоронную контору "Аид". Они возьмут на себя все — от бальзамирования тела до рытья могилы. Вот их телефон.

Павел взял глянцевую визитку.

— Это же надо, — пробормотал он по-русски.

— Вы что-то сказали? — по-английски спросила его доктор Ригли.

— Это я так, мысли вслух, — на английском же ответил Павел. Вообще, он только радовался тому, что в совершенстве знал этот язык. Иначе в Толедо ему было бы совсем не с кем, кроме Инны, поговорить.

— Позвоните в "Аид", они заберут тело.

— Хорошо.

Павел попрощался с доктором, сел в такси. Машина резво покатила прочь от морга.

— Ну что? — по-русски спросила его Инна.

— Тело можно забрать через три дня, а через три дня полнолуние, — по-русски ответил Павел.

— Черт! Но мы же превратимся!

— То-то и оно. Мне дали адрес похоронной конторы и телефон. Я сейчас позвоню им, и они заберут тело сами и все подготовят к похоронам. Когда полнолуние пройдет, мы устроим погребение.

— Как все это ужасно! — мрачно сказала Инна. — Смерть, погребение. И это при том, что мы приехали отдохнуть и насладиться красотами Толедо.

— Потерпи, еще насладишься.

Когда они вернулись в номер, Павел первым делом позвонил в "Аид". На том конце провода ему отвечала сама любезность. Тело будет взято из морга немедленно и подвергнуто бальзамированию. Когда клиент желает провести погребение своего друга? Через три дня, но сам на церемонии присутствовать не будет? Дела? Сочувствуем-сочувствуем. Не волнуйтесь, все будет по высшему разряду. На кладбище Мортурито, участок семь.

— Ну хоть с этим разобрались, — выдохнул Павел. — А теперь вот что скажи мне, дорогая: что мы будем делать, когда наступит полнолуние?

— Превратимся.

— В отеле? В "Хилтоне"?

— Ох, тысяча чертей! Я не подумала.

— Зато у меня есть идея. Мы отправимся на кладбище Мортурито. Превратимся там и заодно проводим Канцлера.

— А как же одежда?

— Возьмем с собой запасную. И вот еще что: ты водишь машину?

— Да.

— Отлично.

— Что ты задумал?

— Мы возьмем напрокат машину и доедем до Мортурито. Там поставим машину в укромном месте и изменимся. А когда изменение пойдет в обратную сторону, мы переоденемся в машине и отправимся в "Хилтон".

— А если за это время машину угонят?

— Кто ж позволит? Я, например, не собираюсь охотиться. Я буду сидеть неподалеку от машины и выть — петь погребальную песнь своему Канцлеру. А ты — побегай, порезвись.

— С двумя детьми в животе не особо-то побегаешь. Да и за кем охотиться на кладбище?

— В общем, сама решай.

— Хорошо.

Три дня до полнолуния пролетели незаметно. Павел узнал, что "Аид" уже забрал тело Канцлера и все приготовил к похоронам. Павел тосковал, его грыз непонятный страх. Возможно, это был страх перед Изменением.

Они загодя взяли напрокат машину и положили в нее сумку с одеждой, бутылки с питьевой водой (после обратного Изменения очень хочется пить) и в вечер полнолуния отправились на кладбище.

Они были там за час до того, как взойдет луна. Вышли из машины, сбросили одежду. Холодный осенний ветер заставлял съеживаться, но Павел и Инна знали, что так будет только до Изменения.

И вот наконец…

Взошла луна.

Здесь, в Толедо, она казалась громадной и оранжевой, как апельсин.

Инна застонала и вскинула руки. Потом пала на четвереньки и стала обрастать шерстью. Морда у нее изменилась в последнюю очередь. Павел, впрочем, не наблюдал за ее превращением. Он изменялся сам.

Они встали друг против друга — волк и волчица с яростно горящими янтарем глазами и пушистой шерстью. Потом они побежали разыскивать могилу Канцлера. Нашли, уселись перед надгробной плитой без всякого имени и даты. И завыли, да так, что похолодело само небо.

Они выли долго, распугав в округе всех бродячих кошек и собак. Охотиться не стали — что, разрывать могилы?!

К заходу луны они вернулись к машине — скоро должно было начаться обратное Изменение. И остановились как вкопанные!

В их машине кто-то был!

"Кто это?"

"Люди, как видишь. По-моему, это парочка, которая решила заняться любовью в нашей машине".

"Ну я им сейчас покажу".

Однако это была не влюбленная парочка. Это были потрошители машин, и в данный момент один из них выдирал из машины автомагнитолу. Двери машины были открыты со всех четырех сторон, и это сильно облегчило волкам задачу. Они с рычанием вторглись в машину с двух сторон, так, что воришки не смогли бы закрыться от них в машине.

— Волки! — завопил один.

— Мамма миа! — завопил другой.

Наконец, нарычавшись вдоволь, волки отпустили перепуганных воришек. Те улепетнули так резво, что осенняя трава не успела согнуться под подошвами их кроссовок.

И вовремя сбежали эти воришки! Потому что луна зашла и началось обратное Изменение.

Нагие и измученные, Павел и Инна первым делом напились воды, а потом стали быстро одеваться. Холод снова сковывал члены.

— Слушай, а машина-то здорово покурочена, — озабоченно сказал Павел, едва Инна села за руль.

— Где?

— Да вот, автомагнитола на соплях висит. На креслах царапины, это мы своими когтями процарапали. А еще, по-моему, один из воришек напустил лужу от страха.

— Ничего, мы заплатим салону.

— А если они потребуют уйму денег?

— Тогда дождемся следующего полнолуния и перегрызем им глотки. Паш…

— Что?

— Ты очень жалеешь Канцлера?

— Да. А что?

— Просто я подумала, а меня ты стал бы так жалеть?

— Инна, не говори глупостей. По-моему, в наших отношениях все предельно ясно.

— Да. Ты меня не любишь. А я-то, дура, все надеюсь.

— Инна, успокойся. Да что на тебя нашло?!

Инна разогнала машину до неимоверной скорости.

— А ничего! Сейчас врежемся во что-нибудь, и все, привет любви!

— Инна, опомнись! О детях подумай! Дети-то ни в чем не виноваты!

Инна медленно затормозила:

— Павел, я люблю тебя. Что мне делать?

— Ждать, — тихо сказал Павел.

— Ждать? Чего?

— Того, что и я полюблю тебя.

— Хорошо, — сказала Инна. — Я буду ждать.

Они вернулись в отель и попросили одного из лакеев вернуть машину в прокат. К машине прилагалась солидная денежная компенсация — Инна не мелочилась. Павел вообще понимал, что в денежном смысле Инна куда богаче его — солидная семья, высокие доходы. А он? Что он? Непонятный то ли принц, то ли король, владелец права на таинственный Пурпурный Аграф…

Они приняли душ — каждый в своей душевой — и вернулись в спальню.

— Инна?

— Да, дорогой?

— А тебе не приходило в голову то, что мы очень странно изменяемся?

— То есть?

— То есть только в первые часы полнолуния.

— Но ты можешь изменяться еще и по собственному желанию, не забыл? И я переняла это от тебя.

— Если я могу измениться, когда захочу, то при чем здесь полнолуние?

— Может, это дань традициям?

— Что?!

— Дань традициям. В геноме волков, точнее вервольфов, заложено свойство изменяться в полнолуние. Прости, Павлик, я уже сплю.

— Счастливая. А мне не спится.

— Не вздумай куда-нибудь улизнуть. У тебя прямо-таки карма притягивать к себе всякие приключения. Останься со мной. Ну пожалуйста!

— Хорошо. Спи, спи.

Павлик и сам проваливался в дремоту, которая обволакивала его мягким невесомым одеялом. В сознании всплыло только то, что Канцлер убит, и то, что Ника Колоскова обещала через три дня отворотное зелье.

— А может, не стоит отворотного зелья? — прошептал беззвучно Павел. Потом вспомнил, как мучили Лену, и сказал: — Стоит.

На следующий день наши путешественники, посвежевшие и ублаготворенные завтраком, ждали экскурсовода, которая поведет их по Дворцу Ремесла. Без экскурсовода простому человеку и даже вервольфу заблудиться там ничего не стоило.

Экскурсовод появилась ровно в полдень!

— Здравствуйте и благословенны будьте, — сказала она по-английски. — Меня зовут Натали Ронсар, и надеюсь, с моей помощью вы близко познакомитесь с таким шедевром архитектуры и ментальности, как Дворец Ведьмовского Ремесла.

— Мы очень рады вам, Натали. Не хотите ли чашку чая?

— Нет, благодарю. Если вы готовы, предлагаю отправиться в путь.

— Мы готовы.

Они втроем спустились к выходу. Рядом был припаркован "Мерседес SLK" с опущенной крышей. Этот небольшой спортивного типа автомобиль смотрелся очень эффектно.

— Ведьмы обещали сегодня хорошую погоду, — сказала Натали, когда они рассаживались. — Так что поднимать крышу не понадобится. Хотя, если вы боитесь утренней прохлады…

— Нет, мы не боимся, — улыбнулась Инна. — Правда ведь?

Павел кивнул.

Натали запустила двигатель, и машина плавно и легко скользнула с места.

— Вы уже видели Аллею фонтанов? — спросила она.

— Да, там чудесно.

— Семейные пары любят там фотографироваться.

— Мы пока не семейная пара, — сказал Павел, и Инна посмотрела на него очень сердитым взглядом.

— Ну так вы скоро станете семейной парой, уверяю вас! — звонко засмеялась Натали. — У меня нюх на свадьбы.

— Спасибо, — с чувством поблагодарила ее Инна.

— Где вы собираетесь венчаться? — меж тем продолжала допрос словоохотливая Натали.

— Мы еще не решили, — пожала плечами Инна.

— Устройте свадьбу в Толедо, в храме богини Дианы! Это великолепное зрелище! Вас благословят старейшие ведьмы…

— Мы подумаем, — кивнул Павел. Он очень надеялся на отворотное зелье Ники и полагал, что до свадьбы дело не дойдет.

"Мерседес" меж тем въехал на аллею из золотых лип и огненно-красных кленов.

— Мы почти добрались, — сказала Натали. — Это Аллея ведьм, названная так в честь всех ведьм, замученных инквизицией. А вот и дворец.

Они выехали на подъездную площадь, и Натали остановила машину. Дворец Ремесла производил потрясающее впечатление, он весь был словно устремлен к небу и меж тем прочно стоял на земле. Его шпилям, башенкам, лепнине и капителям просто не было числа. И все это гармонично сливалось, создавая впечатление красоты и величия.

— Нравится? — вполголоса спросила Натали.

— О да.

— И это вы еще не побывали внутри! Идемте, идемте скорей.

Они вошли в распахнутые двери. После яркого солнечного света здесь все казалось приглушенным, но глаза скоро привыкли и к этому освещению.

— Дворец в том виде, в каком вы видите его сейчас, был выстроен в тысяча семьсот девятом году. До этого на месте дворца был холм, где сжигали и вешали обвиненных в сговоре с дьяволом ведьм. Но наконец разум победил. Точнее, не разум, а алчность. Три ведьмы, у которых имелись солидные средства, выкупили у магистратуры эту землю и сначала просто занялись перезахоронением всех погибших ведьм. Поэтому Дворец Ремесла в буквальном смысле слова стоит на некрополе.

— А это не вредит дворцу и тем, кто в нем находится?

— Нет, конечно. Наоборот, сила умерших ведьм питает дворец и помогает его обитательницам.

— Кто же строил дворец?

— О, это до сих пор неизвестно. Кто-то утверждает, что дворец построили лепреконы, а кто-то — что феи. Я склоняюсь к версии фей. В те времена феи были очень могущественной расой, это сейчас они измельчали, и всё от соприкосновения с миром людей. Феи ведь очень любят людей, вы знаете?

— Нет, — стиснув до боли руку Павла, ответила Инна.

Они вошли в огромный, украшенный позолоченной лепниной, статуями и коврами холл. Вверх уходила широкая, застеленная пурпурным ковром лестница.

— Это холл главной лестницы, которая ведет на второй этаж — в дортуары и классы воспитанниц дворца.

— У вас есть воспитанницы? Ученицы?

— Конечно. Без этого нельзя, — сказала Натали. — Конечно, большая часть ведьм обучается в тех местах, откуда они родом, ну а если нет такого места, тогда Госпожа Ведьм забирает девочку сюда, под свою опеку.

— А как Госпожа Ведьм догадывается о том, что где-то появился ребенок с ведьмовскими способностями?

— Это карта. Карта мира, на которой вспыхивают точки — "появление" новой ведьмы. Карту вы тоже увидите. Хотя все не так просто. Прежде чем ведьма окажется во дворце, пройдет достаточно долгий срок.

— Ну конечно, ведь не забирают же сюда грудных младенцев! — усмехнулась Инна.

— Почему? Были случаи — забирали, — сказала Натали. — Одну девочку из Сомали, другую из Ирака. Им просто грозила смерть от истощения, и тогда Госпожа Ведьм лично забрала их. Вы еще ознакомитесь с классами и дортуарами, но экскурсию по дворцу начинают не с этого.

— А с чего?

— С поклонения мощам святой Вальпурги.

Натали подвела гостей к стене, на которой красовалось огромное зеркало. И когда Натали коснулась зеркала каким-то особым прикосновением, оно бесшумно отъехало в сторону, открывая длинный коридор, освещенный лампами в виде факелов.

— Идемте, — сказала Натали. — Это путь к мощам святой Вальпурги. Обратите внимание на настенные росписи. Эти фрески представляют собой эпизоды из жития святой Вальпурги, как досмертного, так и послесмертного.

— Как понять "послесмертного"? — спросила Инна.

— Святая Вальпурга временами воскресает, особенно тогда, когда в мире творится слишком много зла, и является верующим. И творит чудеса, уменьшая тем самым зло в мире. Осторожнее, здесь крутые ступеньки.

Они спустились вниз по ступенькам и попали в небольшое круглое помещение, тоже освещенное лампами-факелами. В центре комнаты стоял на возвышении гроб с тяжелой даже на вид крышкой.

— Вот, — торжественно сказала Натали, — здесь покоится тело святой Вальпурги.

— Не очень-то вы даете мне покоиться! — раздался глухой голос из гроба. — Помогите сдвинуть эту клятую крышку!

Натали и Инна синхронно при этих словах рухнули в обморок. Остался один Павел. Ну не падать же в обморок и ему?

— Сдвиньте крышку! — снова раздалась из гроба суровая команда.

Павел поднатужился и сдвинул крышку наполовину.

— Все, все, достаточно, — весело сказали ему. — Совсем ее скидывать не стоит, потому что тогда потребуется целая команда такелажников, чтобы ее поднять. Однако! Какой милый молодой человек помог мне выбраться из склепа. Вашу руку, сударь!

Ошарашенный Павел не мог придумать ничего иного, как выполнить команду.

— Белиссимо! — воскликнула святая Вальпурга, взявши Павла за руку и выбравшись из гроба. — Мне помог не человек, а вервольф. Сто лет не встречала вервольфов! Вас как зовут, молодой вервольф?

— Павел.

— Я буду звать вас Поль. Вы не могли бы взять меня на руки и спустить на пол. А то прыгать из склепа я боюсь. Тут столько пыли!

Павел взял на руки святую (она ничего не весила) и осторожно опустил на пол. Святая едва доходила ему до плеча и была хрупкой, точно хрустальный цветок.

— Благословенны будьте, Поль! А что вы так на меня смотрите?

А Павел смотрел. Во все глаза смотрел! Потому что святая из гроба как две капли воды походила на его Леночку!

— Поль, в конце концов, это неприлично — так на меня глазеть, — шутливо щелкнула по носу молодого человека святая Вальпурга. — В чем дело?

— Вы очень похожи на одну фею, — прошептал Павел.

— Фея? В моем роду были и феи и фейри, так что все может быть. Хм, а что это за прелестные дамы лежат здесь в отключке?

— Ох, это моя невеста и экскурсовод.

— Ну и невесты пошли с экскурсоводами — нервы ни к черту! — рассмеялась святая Вальпурга. — Вот, помню, в мои времена… Впрочем, мало ли что я помню.

Она наклонилась над каждой из девушек и подула им в лицо. Девушки открыли глаза и зашевелились.

— О святая Вальпурга! — воскликнула Натали. — Ты вновь воскресла!

— Есть такое дело, — самодовольно сказала святая.

— Благослови же нас!

— Благословляю. Девушка, а вы как себя чувствуете? Ну-ка дайте лапку. Хм, действительно лапку — еще один верфольф. Два вервольфа за последние пять минут — это уже здорово! Как вас зовут, дитя?

— Инна.

— Милая Инна, в вашем положении вредно падать в обмороки. Поберегите деток.

— Я так испугалась, когда раздался голос из гроба…

— Ничего страшного, это всего-навсего я, святая Вальпурга. Я и сама не думала, что воскресну. Но, видимо, в тонком мире грядут какие-то страшные перемены, коль я снова потребовалась. Кстати, позвольте, я вас отряхну. Здесь у меня очень редко убирают, хотя и чтят на словах. — Святая Вальпурга отряхнула наряды Натали и Инны и спросила: — А вы, вообще, здесь зачем?

— Я проводила экскурсию, — сказала Натали. — Вот этим будущим молодоженам.

— Молодоженам? Обожаю свадьбы. Только меня на них никто не зовет.

— Мы зовем и приглашаем, — тут же нашлась Инна. — Правда, мы еще не определились с числом. Но мы вам обязательно пришлем официальное приглашение.

— Замечательно. А теперь предлагаю покинуть этот склеп и продолжить экскурсию.

Теперь процессию возглавляла святая Вальпурга. Она вывела всех снова в холл и предложила подняться по пурпурной лестнице на второй этаж.

— Здесь классы и дортуары учениц первой, второй и третьей ступеней, — негромко пояснила святая Вальпурга, обводя все рукой. — Ничего интересного. Давайте поднимемся на третий этаж. Там зимний сад.

В зимнем саду было прекрасно. Раскидывали свои веера веерные пальмы, монстерились монстеры, плелись плющи и лианы. Внимание Инны привлек один очень яркий и пышный цветок.

— Не подходите к нему! — воздела палец святая Вальпурга. — Он очень ядовит. Содержится в защитном поле, но, бывает, иногда поле ослабевает…

— Для чего же нужен столь ядовитый цветок? — удивился Павел.

— О, некоторым мазям и декоктам без него просто не обойтись. Например, снадобью, которое мы называем отворотным зельем.

— А-а, — протянул Павел, а Инна как-то странно на него посмотрела.

— А вот наш розарий, — поманила компанию к роскошным розам святая Вальпурга. — Одна из роз названа в мою честь, только я не знаю точно какая.

— Вот эта, желтая, ваше блаженство! — раздался в тиши зимнего сада новый голос.

К нашей компании приближалась женщина в возрасте от тридцати и до бесконечности. Она была очень красива, и это не являлось заслугой макияжа или визажистов. Подойдя к святой Вальпурге, она поклонилась и сказала:

— Благословенна будь, Мать Всем Ведьмам!

— Благословение и тебе, светлая Госпожа Всех Ведьм!

— Я — Госпожа Ремесла, и зовут меня Дарья Белинская, — сказала ведьма. — Я приглашаю вас на обед и надеюсь, что за время этого обеда мы познакомимся с вами поближе.

Обед подали роскошный. Видимо, повара, работающие во Дворце Ведьм, свое дело знали.

За обедом все и перезнакомились. Инна была очень откровенна и сказала, что увела Павла из-под носа другой девушки и теперь боится, как бы та девушка не навела на нее порчу. Дарья Белинская немедленно сотворила против порчи амулет и вручила его — скромный кулончик на ниточке — Инне.

"Ах ты дрянь, — подумал Павел. — Всеми силами пытаешься себя обезопасить! Ну ничего, посмотрим, как Никино зелье сработает!"

— Как вам рагу? — меж тем спросила у Павла Дарья.

— Благодарю вас, мистрис, отменное.

— Я передам ваши похвалы шеф-повару. Он у нас вампир, кстати. А что из достопримечательностей Дворца Ремесла вам хотелось бы посмотреть?

Павел не успел ответить на этот вопрос. Распахнулись высокие позолоченные двери, и в зал вошел гном, одетый в щегольскую ливрею.

— Что такое? — вытирая губы салфеткой, спросила Дарья.

— Госпожа, у вас немедленно просят аудиенции. Угрожают.

— Угрожают? — Дарья выгнула бровь. — Чем же?

— Взорвать дворец.

— Пустая угроза. На моей памяти взорвать Дворец Ремесла пытались шестнадцать или семнадцать раз.

— Эти существа настроены серьезно, Госпожа. Они также взяли заложниц — трех девушек из школы третьей ступени.

— А вот это мне не нравится, — стиснув салфетку в кулаке, сказала Дарья. — Где они находятся?

— В лаборатории номер три, Госпожа.

— Третья лаборатория?! Но ведь там строжайший уровень доступа!

— И тем не менее, Госпожа, — печально прогундосил гном.

— Хорошо, — вставая из-за стола, сказала Дарья. — Но вы оставайтесь. Это не резон портить хороший обед.

— Мы пойдем с вами, — сказал Павел.

— Нет, мы останемся, как велела Госпожа, — поджав губы, пробормотала Инна и дернула Павла за руку.

Госпожа Ремесла вышла вслед за гномом. Обед уже не клеился.

— Мы должны были пойти! — рыкнул на Инну Павел. — Вдруг это касается нас.

— Нас это не может касаться, — елейным голоском протянула Инна. — Мы же простые туристы, ты забыл?

Через полчаса Госпожа Ремесла вернулась. С ней были два высоких, спортивного вида красавца в строжайших черных костюмах и белейших сорочках. Просто какие-то "люди в черном".

— Павел, мне очень жаль, — заговорила Госпожа Ведьм. — Но эти люди настойчиво требуют, чтобы вы следовали за ними. Я уже говорила им, что гостеприимство дворца не позволяет никого захватывать в плен, но они были… мм… весьма красноречивы. Боюсь, одна из моих воспитанниц останется инвалидом до конца своих дней.

— Я иду, — сказал Павел и встал.

— Никуда ты не пойдешь! — взвизгнула Инна и вцепилась в обшлаг его рукава.

— Инна, не будь дурой, — отрезал Павел. — Эти люди не шутят. Я иду, и пусть они освободят заложниц и разминируют дворец.

— С разминированием мы сами разберемся. Павел, простите нас…

— Ничего. Пожалуйста, присмотрите за Инной. Как бы она глупостей не наделала.

Инна уже бурно рыдала и сморкалась в салфетку.

— Послушайте, а где же… — хотел было спросить Павел.

Но Дарья прижала палец к устам:

— Ни слова!

— Я иду. — Павел вышел из-за стола и направился к двери. "Люди в черном" немедленно стали по обе стороны от него.

— Не шутите, — негромко предупредил Павла один из них.

— Хорошо, — пожал плечами Павел.

Они вышли из парадной обеденной залы, и тут Павел увидел сияющую стену. Она была как подсвеченная вода, только поставленная вертикально. По ее поверхности змеились узоры разных цветов.

— Что это? — спросил Павел.

— Портал, — кратко сказал человек в черном.

Они вошли прямо в портал и вышли…

В напоминающем медицинский кабинете.

Здесь пахло йодом и какими-то бактерицидными составами. Вдоль стен стояли высокие застекленные шкафы — в них находились муляжи различных органов человеческого тела. Впрочем, всмотревшись, Павел понял, что это не муляжи.

За белоснежным столом, заваленным папками и бумагами, в белом же кресле сидел человек. У него было такое ординарное лицо, что Павел никогда не обратил бы на него внимания на улице. А тут…

— Мальчики, вы молодцы, — негромко сказало ординарное лицо. — Портал пока убирать не стоит: я полагаю, наш гость все поймет и задерживать его надолго не будет причины. Итак, Денис, вот мы и встретились!

Что-то мелькнуло в памяти Павла. Женщина в маске, назвавшаяся Анной, стрелы с серебряными наконечниками…

— Денис? — переспросил он. — Меня зовут Павел. Павел Лозоход.

Человек за столом засмеялся:

— Мне, собственно, без разницы, как вы называете себя в новом воплощении, Де… Павел. Главное, что вы все-таки выжили после нашей последней битвы и сумели даже найти себе семью. Правда, родились вы вервольфом. Это забавно, тем паче что в своем прежнем воплощении вы были охотником на вервольфов. Как причудливо вьется нить судьбы! Но лирику в сторону. Вы знаете, что мне нужно.

— Нет, не знаю. Я также не знаю, кто вы.

— В этом воплощении меня зовут Шредер. Припоминаете?

— Да, меня предупреждали об опасности встречи с вами. Но я все равно не понимаю, что вам от меня нужно.

— Всего-то навсего одну милую вещицу. Усыпанную розовыми бриллиантами. Небольшую, прелестную вещицу. Пурпурный Аграф.

— Но как я могу ее вам отдать, если у меня ее нет. Оборотни Щедрого передают друг другу не сам Аграф, а лишь право наследования им. Насколько я знаю, самого Аграфа никто даже не видел. Так что вы хотите от меня?

— Вы найдете Аграф и отдадите мне.

— И как я это сделаю?

— Любым приемлемым и неприемлемым способом.

— Сами, что ли, найти не можете?

— Увы, пока это не в наших силах, хотя мы работаем над этим. Видите ли, Денис…

— Павел.

— О да, Павел. Аграф настроен только на ауру своего хозяина. А хозяин — вы. Вы были хозяином Пурпурного Аграфа во всех своих воплощениях, а я — во всех своих воплощениях — пытался его у вас заполучить. До сих пор не удавалось. Но теперь я надеюсь на успех. Зачем вам Пурпурный Аграф, когда у вас беременная невеста и брошенная возлюбленная-фея. Ради них вы пойдете на все.

— Пойду, — с каменным лицом сказал Павел. — Я найду вам этот Аграф, только никого не троньте.

— И еще одна мелочь… Но это потом.

— Что "потом"?

— Я убью вас, — улыбаясь, сказал Шредер. — Я наконец-то покончу с вами, моим вечным противником. У вас не будет нового воплощения, вы не успеете избрать…

— Ничего не понимаю.

— А понимать вам и не нужно, дорогой Павел. Вы — проблема моей безупречной карьеры. И я наконец устраню эту проблему. Ну вот и поговорили. Джентльмены, отправьте Павла обратно через портач. Его с нетерпением ждут на той стороне.

Джентльмены крепко взяли Павла под руки и вытолкнули его через портал.

Павел пролетел в Нечто неизвестное количество наносекунд, а потом оказался в комнате Дворца Ремесла. Увидев его, от волнения Дарья и Инна закричали:

— Наконец-то! Уже не чаяли видеть!

— Все нормально, — сказал Павел.

И тут из кармана его джинсов стал сыпаться золотистый песок. И из этого песка, как Афродита из пены морской, выступила святая Вальпурга.

— Так вот вы где были! — воскликнул Павел.

— Конечно. Я отправилась с тобой. Во-первых, для того чтобы оградить тебя от вероятного зла или нападения, а во-вторых, потому что я слишком любопытна. И мое любопытство пошло на пользу. Я многое узнала.

— А я так ничего и не понял, кроме того что Шредеру нужен Пурпурный Аграф и он жаждет меня убить.

— Ох, Пашечка! — прижала ладони к щекам Инна, — Ты виделся со Шредером?!

— Да, а что? Кто-нибудь объяснит мне, кто такой Шредер?

— Я объясню, — сказала святая Вальпурга. — Шредер — воплощенное зло, один из падших ангелов. Он не уничтожим в том смысле, что всегда находит себе воплощение. И еще. У него есть страсть. Он коллекционер. И коллекционирует он оригинальные драгоценные камни. Вот зачем ему твой Пурпурный Аграф, Поль.

— Хорошо, тогда я кто? — спросил Павел. — Почему он говорил о каких-то прошлых моих воплощениях?

— Потому что ты — воплощенное добро, Поль. Ты не ангел, но очень близок к этому. Ты просто мистическое существо, потому и воплотился в оборотня.

— Типа я добрый, а он злой?

— Да, если примитивно рассуждать. Ты можешь сотворить и зло, а вот Шредер — он уже не может сотворить добра. Хотя сегодня он тебя и отпустил.

— Угу. Потому что ему нужно, чтобы я нашел Пурпурный Аграф.

— Что ж, можно уберечь Аграф.

— Каким образом?

— Можно передать Пурпурный Аграф под опеку ведьм. Тогда Шредеру придется воевать уже с нами — и это будет мощная война.

— Нет, не надо войны, — замахал руками Павел. — Только этого еще не хватало! К тому же Шредер прекрасно осведомлен о подробностях моей личной жизни. Я не хочу, чтобы пострадала Инна или кто-нибудь еще.

Инна при этих словах слегка побледнела и положила руку на живот.

— Павел, будь предельно осторожен! — громко сказала она. — Речь идет о наших детях!

— Я помню.

— Так, а теперь все успокойтесь! — хлопнула в ладоши Госпожа Ведьм. — Шредер и его претензии еще далеко. А сейчас — обед.

Но обедать уже никому не хотелось. Инна чувствовала себя взвинченной и утомленной одновременно. Дарья налила ей наговорной воды, чтобы Инна успокоилась.

— Сегодня вы ночуете во дворце, — сказала Дарья. — Впрочем, вы можете насовсем сюда переехать, гостиницы в Толедо дороги.

— Мы вас стесним, — сказал Павел.

— Ничуть, — отмахнулась Дарья. — Я уже распорядилась, чтобы вам приготовили покои. Ну что, всем полегчало?

— Пожалуй. А что с теми тремя девушками-заложницами?

— Ими уже занимаются, — сообщила святая Вальпурга, — Врачи, психологи.

— Слава тебе, святая Вальпурга! — истово поклонилась святой Госпожа Ведьм.

— Да ну, ерунда, — отмахнулась та.

Дарья вызвала гнома, чтобы тот отвел Инну и Павла в отведенные им покои. Святая Вальпурга заявила, что в гроб пока не собирается, поэтому пришлось отвести комнату и ей.

— Если все будет благополучно — а я уверена, что так и будет, — сказала Дарья, — завтра вы продолжите осмотр Дворца Ремесла.

— Да, конечно, — кивнула Инна.

Они вошли в отведенные им покои. Здесь все дышало роскошью и стилем.

— Может, нам действительно переехать сюда из отеля? — спросила Инна сонным голосом.

— Как скажешь, — пожал плечами Павел.

Он помог Инне раздеться и уложил ее в постель.

— А ты? — спросила Инна.

— Что?

— Спать? Или займемся любовью?

— Инна, я вымотан до предела. И еще, похоже, у меня расстроился желудок. Так или иначе мне придется на некоторое время оставить тебя в одиночестве.

— Ладно, — промямлила Инна. Она засыпала прямо на глазах. Это, видимо, наговорная вода так на нее подействовала.

А Павел пошел в туалет. Заперся и только теперь развернул крошечный клочок бумаги, который незаметно передал ему гном.

На клочке было написано:

"Зелье готово. Встречаемся ровно в полночь на Аллее фонтанов, у фонтана "Готика". Будьте осторожны и не приведите "хвоста".

Павел разорвал записку на мелкие клочки и спустил в унитаз. Вышел из туалета, посмотрел на Инну, даже тихонько позвал ее — не отозвалась, значит, спала крепко.

Павел посмотрел на часы — до полуночи оставалось недолго. Он решил переодеться во все темное — конспирация есть конспирация — и таким образом вышел из комнаты.

У дверей его ждал давешний гном.

— Велено проводить вас, сударь, до выхода и потом встретить, а то заблудитесь во дворце. Вас уже ждет машина.

Торопясь за гномом, Павел даже не успевал осматриваться — по каким коридорам, мимо каких комнат они идут. Да просто все здесь казалось одинаковым!

Наконец они спустились в холл дворца. Вышли наружу. Гном проводил Павла к машине и сказал, что будет ждать, чтобы провести Павла обратно.

— Спасибо! — сердечно поблагодарил Павел гнома.

— Ничего, служба такая, — козырнул гном.

В воздухе ощущался осенний холод, и Павел поскорее сел в машину.

И началась ночная езда по старинным улочкам Толедо! У Павла даже закружилась голова от такого изобилия улочек и переулков. Но вот вдали замерцали огни и заиграла музыка — они подъехали к Аллее фонтанов.

Павел вышел. До фонтана "Готика" было немногим меньше ста метров, но он все равно торопился. Дошел, сел на скамейку, нервно оглянулся. Через четверть часа городские часы пробили полночь. И тут же перед Павлом на скамейке материализовалась тоненькая фигурка в черном, даже в черной маске.

Павлу стало немного весело от такого маскарада.

— Ника, вы?

— Я. Никто не должен знать, что мы встретились.

— Но уже знают — шофер и гном.

— Шофер — это Толик. Здорово я его загримировала?

— И не подумал бы.

— А гном наш человек, то есть гном. Он будет нем как рыба.

— Ладно. Не будем терять время. Где зелье?

Ника передала Павлу в руки небольшой хрустальный флакончик.

— Вот. Она сейчас спит?

— Да.

— Вылейте в стакан воды и поставьте на ночной столик. Будет так, что она захочет пить. Вы подадите ей стакан, она выпьет — и дело в шляпе!

— Спасибо, Ника, я перед вами в долгу.

— Только не забудьте — вылейте все до последней капли. А флакончик после этого сам дематериализуется.

— Хорошо!

— Ну все, я набрасываю невидимость.

И Ника стала невидимой.

Павел, таясь и оглядываясь, как шпион в плохом кино, добрался до машины.

— Здравствуйте, Толик!

— Тихо!

— Толик, а почему такая конспирация? — спросил Павлик, когда они поехали к дворцу.

— Отворотное зелье запрещено. Тот, кто его изготовил, может лишиться лицензии на дальнейшее ведьмовство.

— Черт, я же вас подвел!

— Для хорошего человека и лицензии не жалко.

Павел стиснул в руках флакончик.

— Надеюсь, и мне скоро выпадет возможность сделать вам что-то хорошее.

— А, свои люди — сочтемся.

Машина подъехала к Дворцу Ремесла. На крыльце уже томился в ожидании гном.

— Все, счастливо! — пробормотал Толик, когда Павел вышел из машины.

Гном снова повел нашего героя через анфилады глухих комнат и коридоры с одинаковыми дверями.

— Вот ваши покои, — наконец сказан гном и исчез.

Павел тихо приоткрыл дверь и вошел.

Инна крепко спала, даже похрапывала. Спальню освещала только тусклая лампа на прикроватном столике. Павел пошел в буфетную. Здесь он выбрал стакан покрасивее, наполнил его минеральной водой и вылил в него содержимое флакончика. Оно было прозрачным и образовало на миг в стакане струи цвета стекла. Затем жидкость стала однородной, а флакончик в руке Павла просто исчез.

Павлик вернулся в спальню. Поставил стакан на столик. Сердце гулко билось о ребра. Ведь сейчас решается его судьба! Возможно, что Инна отныне и смотреть на него не захочет и тогда Госпожа Ведьм подберет ей жениха из чародеев. А что?! И запросто.

Он разделся и осторожно лег в постель. Инна даже не шевельнулась. Павлик решил ждать, когда Инна проснется и захочет пить, но незаметно его сморил сон. Во сне он виделся с Леной. Они любили друг друга среди бескрайнего луга, заросшего травой и колокольчиками.

"А ты знаешь, что колокольчик — это трава забвения?" — спросила Лена. Она лежала в траве нагая, и лучшего зрелища Павел не видел за всю свою жизнь.

"Нет, не знал".

"Покачай его, и он зазвенит, — прошептала ласково Лена. — И все забудется".

"Я не хочу забывать о тебе", — прошептал в ответ Павел, но Лена уже сорвала веточку колокольчиков и потряхивала ею перед лицом Павла:

"Динь-динь, все забудь".

И тут Павел проснулся от сильнейшего "динь-динь".

Инна была просто в истерике.

— Идиот несчастный! — кричала она. — Кто тебя надоумил поставить стакан с водой там, где я кладу свои носовые платки!

— Что случилось?

— Я спросонья потянулась за платком и сбила стакан. Он разбился, а вода вылилась мне на одеяло. Фу, гадость! И главное, пить ужасно хочется. Принеси мне воды.

— Сходи сама.

— Ну Павлик, ну милый, ну любимый!

"Любимый". Значит, она до сих пор его любит.

Ну правильно, зелье-то она не приняла. Разлила. И конец всем смелым надеждам на воссоединение с Леной.

Черт! Черт! Черт!

Павел встал, зашел в буфетную, нашел новый стакан и налил в него воды "Перье". Вернулся, подал стакан Инне.

— Спасибо. — Она с жадностью осушила стакан. Павел спросил:

— Не знаешь, где можно раздобыть веник и совок?

— Не знаю. А зачем?

— Ну надо же подобрать эти осколки.

— Для этого есть обслуга, — спокойно сказала Инна. И позвонила в маленький колокольчик, стоявший на ночном столике.

Тут же в дверь постучали:

— Обслуживание! Павлик открыл дверь. И обомлел.

В дверь вошла фея. Стройная, красивая, изысканная, она так и напрашивалась на поцелуй, но тут Павел вспомнил о Лене.

— Что у вас случилось? — спросила фея музыкальным голоском.

— Разбился стакан с водой, мелочь.

— Я немедленно все приведу в порядок, — сказала фея. Она достала как фокусница совок и щетку, прошла в спальню и моментально убрала все осколки. Заменила мокрое одеяло на чистое и свежее. Высушила пятно на ковре, просто прикасаясь к нему ладонью.

— Все готово, — через четверть часа сказала она Павлу и Инне. — Если понадоблюсь еще раз — звоните.

— Нет уж, хватит, — фыркнула Инна. — Я и так всю ночь не сомкнула глаз.

— То есть? Ты не спала?

— Конечно, не спала. Ну, может, минут двадцать.

— Не спала она! Это я не мог заснуть от твоего жуткого храпа.

— Так уж и жуткого. Ладно, иди ко мне.

— Инна!

— Мне еще можно заниматься сексом — срок небольшой. Так что не будем терять время.

И снова Павел попал под колдовское воздействие ее феромонов. Инна умела обольщать. Это получалось у нее лучше всего.

Уже под утро они заснули, и Павлик даже во сне не мог отделаться от стыда перед Леной за свою слабость и мягкотелость.

Утром к ним деликатно постучался гном и сообщил, что Госпожа Ведьм ждет их в малахитовой столовой к завтраку.

Павлик и Инна кое-как умылись, оделись, но все равно выглядели встрепанными и невыспавшимися.

В малахитовой столовой их ждала не только Госпожа Ведьм. С нею рядом сидела святая Вальпурга.

— Доброе утро! — поздоровались вошедшие.

— Привет, привет! — улыбнулась Дарья Белинская, — Мы тут встаем рано, но сегодня специально для вас завтрак заказали позже. Кстати, жаль, что вы не познакомитесь с моим мужем Рупрехтом и дочкой. Они сейчас в Бате, на источниках. Там очень целебный воздух, и я решила — пусть отдохнут. От меня в первую очередь.

Павел и Инна светски улыбнулись и сели за стол.

Завтрак был легким, но просто шикарным. Павел еще никогда не видел такого количества экзотических фруктов.

После завтрака Дарья Белинская повела наших героев осматривать дворец.

— Прежде всего заглянем в музей ведьмовства, — сказала она Павлу и Инне. Святая Вальпурга тоже сопровождала их.

— Что мне нравится в музее ведьмовства, так это простота и никакого намека на эклектику, — сказала святая Вальпурга. — И еще я всегда с содроганием смотрю на дыбу, на которой меня мучили.

В музее было множество всего. Один отдел был полностью посвящен пыткам над ведьмами. Инна сказала, что от этого зала у нее разболелась голова, и тогда все пошли в зал зелий и различных декоктов. Здесь Инна с жадностью посмотрела на различные образцы приворотного зелья, и даже сушеные змеи и лягушачьи сердца в баночках с формалином ей настроения не испортили.

После музея гостей повели в классы. Ведь всем известно, что во Дворце Ремесла обучается львиная доля всех современных ведьм. По просьбе Дарьи ученицы второй ступени показали, как становиться невидимкой и как варить зелье против бородавок.

— Скажите, а отворотное зелье кто-нибудь может составить? — словно падая с высоты, спросил Павел.

— Составить его нетрудно, — за притихших школьниц ответила Дарья. — Но проблема в том, что оно запрещено. Совсем недавно вышел закон, подписанный мной, в котором и приворотное и отворотное зелья объявляются вредными и безнравственными. Судите сами: каково при помощи зелья лезть в тонкую механику человеческих чувств! Это же преступление!

— Вы ничего не подумайте, я просто так спросил, — сказал Павел и окончательно понял: надежды нет.

До обеда они посетили различные уголки дворца, а потом отдыхали. Инна взяла у Дарьи почитать "Молот ведьм" и очень увлеклась, а Павел слонялся без дела. Он пошел в оранжерею, уселся на подвесную скамейку между двумя пальмами и крепко задумался о жизни.

Скоро он станет мужем и отцом. Но эта перспектива его не радует.

Он должен найти непонятный и таинственный Пурпурный Аграф, который то ли принадлежит, то ли не принадлежит ему, и отдать этот Аграф Шредеру. После чего он должен будет покорно ждать своей смерти. Это тоже невесело.

А не веселее всего то, что Леночка никогда не будет рядом с ним. Что он должен забыть ее, а она — его.

Павел вздрогнул. У одной из пальм-монстер материализовалась давешняя фея-горничная. Она и сейчас была в форменном платьице с белоснежным передником и в кружевной наколке на высокой прическе. Девушка приложила палец к губам и тоже села на качели. Они даже не шелохнулись — до того фея была легка.

— Что такое? — шепотом спросил Павел.

— Я ненадолго займу ваше время, — зашептала фея. — Я принесла вам письмо от Лены.

— Но каким образом вы…

— Мы, феи, все равно что единый организм. Плохо одной, плохо всем. И мы решили, что Леночка должна написать вам письмо и дождаться ответа. Ваше письмо тоже передам я. Вот. Читайте.

И она протянула Павлу вчетверо сложенный листок.

Павел развернул его:

"Павлик, единственный мой!

Я знаю, как тебе тяжело и больно, потому что сама еще не могу оправиться от того, что потеряла тебя. Я люблю тебя и не полюблю никого другого, знай это. Я всегда буду ждать только тебя, хотя какой смысл ждать! Эти люди, они опутали тебя по ногам и рукам, мой единственный. Но я не могу их судить, не могу осудить Инну — она борется за свое счастье. Вот только я битву проиграла.

Обнимаю и целую тебя.

Прости".

— Верните это письмо мне, — сказала фея. — У вас его не должны увидеть. Вот вам перо и бумага — будете писать ответ?

— Да, буду, — прошептал Павел.

И вывел всего одну фразу:

"Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ".

— Я передам, все передам, — сказала фея. — А вы держитесь, не раскисайте. Может, что и изменится в судьбе.

Фея исчезла, а Павел еще долго сидел в оранжерее, пока на него не наткнулась Инна, которая искала его по всему дворцу, кипя от злости.

— В чем дело, Инна?

— А в том! Мы немедленно покидаем Толедо! Мои родители уже назначили дату свадьбы, и дата эта очень даже близка!

— Но мы толком и Толедо не видели…

— А кого это волнует?! Сейчас моя мама озабочена выбором платьев для меня и подружек невесты… Павлик, соберись и будь мужчиной. Кстати, приглашения на нашу свадьбу получили и Госпожа Ведьм, и святая Вальпурга. Они и благословят нас перед алтарем богини Дианы.

— Постой, я не понимаю, так свадьба все-таки будет в Толедо? Храм Дианы-то здесь!

— Тупица! Извини, сорвалось. Свадьба будет в Москве. И в Москве есть храм Дианы. Ты разве не знал?

— Не знал.

— Так что все складывается замечательно. Из "Хилтона" уже привезли во дворец наши вещи. Мы все равно здесь будем проводить медовый месяц.

— Ну нет, медовый месяц мы будем проводить в Щедром!

— Еще чего! — вспылила было Инна, но тут же добавила: — Постой, ведь все правильно. И это как раз подходит: в Щедром тебя коронуют как принца оборотней.

— Стоп! Ты разве забыла? Сначала коронация, потом свадьба!

— Родители решили все переиграть. И в Московской Общине так же решили. Сначала свадьба в Москве, а потом коронация в Щедром.

— Ну раз уж вы все за меня решили, зачем вам я?

— Ну Пашенька, ну миленький, не злись.

— Да я не злюсь.

— Тогда собираем вещи! До отлета в Москву чуть больше суток!

Время летело лихорадочно быстро. Павлу казалось, что все вокруг него раскадровано, как в кино. Кадр — и они фотографируются на прощанье с персоналом дворца. Кадр — и они уже сидят в самолете, причем Дарья требует коньяку, а святая Вальпурга — шампанского. Кадр — и они уже летят сквозь толщу густых облаков. Кадр — и они уже в аэропорту. Кадр — и они в новой роскошной квартире, блестящей и отлакированной (эта квартира куплена специально для молодоженов)… И, наконец, последний кадр — он просматривает бумаги, присланные из университета. Ему необходимо посетить установочные лекции. Далее следует их перечень…

— Инна, — говорит Павел, — я должен посетить установочные лекции.

— А я должна выбрать свадебное платье!

— Инна, не забудь, ты ведь тоже учишься.

— Я взяла академический отпуск.

— Ну а я пойду на лекции.

… В родной общаге Митя и Гарик, а также принц Аванси-мбонси долго не могли поверить в то, что видят перед собой настоящего, не придуманного Павла.

— А мы уж думал и, что тебя отчислили. Или что ты куда-нибудь перевелся.

— На заочное я перевелся. У меня невеста беременная.

— Ну ты даешь, стервец! Невеста у него беременная! Ставь пузырь.

Павлик без слов предоставил в полное распоряжение друзей ящик водки "Абсолют" и дюжину бутылок "Реми Мартен".

— Выпейте за наше здоровье, — сказал он.

Через некоторое время начались установочные лекции, и Павел не пропустил ни одной. Два раза он бывал на факультете вокала, но бесполезно — Леночка отчислилась, и где она, никто не знал. Павел даже ходил в тот дом, где на чердаке жила Леночка, но чердак оказался заколоченный. Лена исчезла, исчезла навсегда!

И тогда Павел вгрызся в учебу. Тем более что львиная доля всех установочных лекций посвящена была библиотечно-библиографической классификации и формированию каталогов.

А Инна приходила домой расстроенная. И спрашивала Павла, когда он пойдет выбирать с ней платье.

— Дорогая, это ваши женские дела, — обыкновенно отвечал Павел. — У меня учеба.

— Но ты должен выбрать костюм и для себя!

— Хорошо, так и быть. В это воскресенье у меня нет лекций. Так что пойдем выбирать мне костюм. Устраивает?

— Конечно!

— А платье выберешь как-нибудь сама. К тому же тебе помогут святая Вальпурга и сама Госпожа Ведьм.

Меж тем на одной из лекций профессор, ведущий курс таблиц библиотечно-библиографической классификации, очень удивился тому, что Павел еще не работает в библиотеке, а уже заочник.

— Как же так вышло, молодой человек?

— У меня проблемы в семье. А на работу я обязательно устроюсь.

— Но как вы, не работая, можете ответить мне на вопрос о знаковых делениях таблиц? Вы же их в глаза не видели!

— Видел.

— Современные?

— Да.

— Похоже, что вы блефуете, молодой человек. Ну скажите, что означает отдел двадцать четыре?

— Химические науки.

— А отдел пять?

— Медицину. И здравоохранение.

— А шесть дробь восемь?

— Общественные и гуманитарные науки.

— Ладно. Верю вам, что вы знакомы с библиотечно-библиографической классификацией не понаслышке. Ходите на мои лекции. Весной я спрошу вас по всей строгости, потому что ББК — это основа библиотечного дела.

— Я понимаю. Спасибо вам, профессор.

В один из дней, когда Павлик вернулся с лекций, его ждала новость: он должен ехать с Инной выбирать себе костюм.

— Я устал как собака, — сказал Павел.

— Сейчас пообедаешь, и тебе полегчает.

Инна с помощью матери приготовила отличную лазанью. Павел мрачно поел. Он понимал, что они старались угодить ему, как же, будущий зять — принц Щедровской Общины. Но если бы они от него отвязались! Он готов был про закладывать душу ради того, чтобы снова быть с Леночкой! А теперь неизвестно, где она.

Тесть заказал такси, и всем семейством они поехали по элитным московским магазинам мужской моды, а таких оказалось немало. В первом же Павел согласился на первый же костюм, но Инна зашикала на него:

— Ты что! Этот костюм не подходит к моему букету!

— А ты уже выбрала букет?

— Пока только эскиз. Приходила флористка из салона "Мадам Флёр". Мы с ней все это обсудили. Нет, здесь нам ничего не подходит. И вообще, у меня есть идея!

— Какая идея?

— Минутку.

Инна вызвала номер на своем сотовом телефоне:

— Алло, Татьяна Сергеевна? Это вас Инна беспокоит. Вы помните меня, да? Нужны ваши консультации по подбору костюма для жениха. Где нам лучше встретиться? В салоне "Знатный холостяк"? Хорошо, мы будем там через двадцать минут. Заранее спасибо.

— Что это значит? — сурово спросил Павел.

— То, что костюм для тебя подберет специальный дизайнер.

Они приехали в салон "Знатный холостяк" и увидели, что на одной из банкеток сидит очень красивая женщина в изящном платье. Возраст у нее был неопределенный.

— Татьяна Сергеевна! — обнялась с ней Инна. — Вот привела к вам своего нелюдимого и мрачного жениха.

— Нелюдимый и мрачный? Это мы сейчас поправим. Дорогой Павел, ваша свадьба должна стать событием незабываемым, и совершенно недопустимо, чтобы вы провели его в ковбойке и джинсах. Проблем с решением вопроса о внешнем виде жениха обычно не возникает. А зря! Поверьте, мужская мода очень интересна и разнообразна. И совершенно необязательно надевать в день свадьбы костюм с выпускного школьного вечера.

— А что, это идея, — пробормотал Павел и получил в ответ уничтожающий взгляд от Инны.

— На собственной свадьбе, — пела Татьяна Сергеевна, — жених должен быть неотразимым и обаятельным. Ведь мечта любой невесты — идти под руку с прекрасным мужчиной, элегантно и со вкусом одетым. Но перейдем непосредственно к костюмам. Исходя из степени формальности торжества свадебный наряд жениха может быть следующим: классический костюм-тройка, хотя это не по европейски, сюртук, смокинг, визитка или фрак. В вашем случае, Павел, я полагаю, это будет визитка. Очень щеголевато! В ней вы будете выглядеть как лондонский денди.

— Денди — это мне подходит! — захихикала Инна.

— А что это такое — визитка? — спросил Павел, понимая, что в этой битве за собственное мнение он опять проиграл.

— Ах, визитка — это род полуфрака, — затараторила Татьяна Сергеевна. — Она представляет собой сюртук с бортами, которые от линии талии постепенно сужаются книзу, образуя конусообразный вырез спереди. Этот костюм принято носить с брюками в тонкую полоску и рубашкой с галстуком-бабочкой… Да что я все теоретизирую. Девушка! — подозвала она служащую магазина, — Покажите, где у вас визитки.

Та любезно показала. При виде визиток Павел поморщился.

— Зря морщишься, — сказала Инна. — Сейчас будем примерять.

Служащая бутика помогла им отобрать с полдюжины визиток, и процесс примерки начался. Павел решил мужественно его выдержать, потому что обратного пути у него все равно не было.

Наконец все трое сошлись на визитке, сидевшей на Павле идеально. И брюки подходили просто замечательно.

— Не забудем о деталях! — провозгласила Татьяна Срегеевна. — Нам потребуются запонки.

Золотые запонки, инкрустированные мелкими аметистами, они нашли в ювелирном салоне неподалеку. Обувь тоже купили в "Знатном холостяке". Когда Павел, полностью экипированный, встал перед зеркалом, на него оттуда глянул просто какой-то мачо в золотых запонках. Но Инна считала, что выглядит он очень даже неплохо.

За все жениховское барахло, как выразился Павел, пришлось заплатить кругленькую сумму. Нет, визитку можно было взять и напрокат, но Инна заартачилась. Их семья не привыкла мелочиться.

— Кстати, Пашечка, а ты сообщил своим о том, что скоро женишься? — спросила Инна, когда они вернулись домой, в свою шикарную квартиру, где все Павлу было чужим.

— Нет, не сообщил.

— Ну так позвони немедленно! Они ведь тоже приглашены на свадьбу. Я тебя не понимаю! Такая беспечность!

— Инна, мои родители очень простые люди, простые оборотни. Они не подходят к тому бомонду, который ты уже на приглашала.

— Нет, нет! Твои родители обязательно должны быть! И потом, как это — у принца оборотней и простые родители? В них же течет благородная кровь. И слушать ничего не желаю. Звони немедленно. Или, если хочешь, я сама позвоню.

— Еще чего не хватало! Ладно, успокойся, звоню я. Видишь, номер уже набираю.

Павлик прижал к щеке трубку. Сначала шла череда длинных гудков, потом осторожный мамин голос:

— Алло?

— Мам, привет, это я.

— Павлик, милый, как хорошо, что ты позвонил! Как твои дела?

— Мам, дела нормально.

— Ты уже изменился?

— Да, и не раз.

— Как для тебя проходит Изменение?

— Теперь легко.

— Я слышала, что Канцлер погиб…

— Да, я не сумел его уберечь.

Мама помолчала, дыша в трубку.

— Что ж, такова судьба. И волки теряют своих. У тебя уже появилась подружка?

— Мам, я по этому поводу и звоню. В общем, тут такое дело… Я женюсь.

— О боги мои! — вскрикнула мама. — Павлушка, ты это серьезно?

— Да, мам. Она тоже оборотень. И беременна от меня.

— Ну раз все таким образом обстоит, тогда конечно, женись. Я отцу все передам.

— Павлик, дай мне трубку! — потребовала Инна. — Здравствуйте, моя дорогая будущая мама! Меня зовут Инна, я невеста вашего сына. Я хочу пригласить вас на свадьбу, которая состоится первого декабря. Пожалуйста, приезжайте в Москву, билеты мы оплатим.

— Да мы и сами не бедные, — отрывисто сказала мама. — Спасибо за приглашение, приедем. Как остановимся в гостинице, позвоним.

— Только поторопитесь! Еще столько всего предстоит решить! А вы знаете, на нашу свадьбу приглашены Госпожа Ведьм Дарья Белинская и сама святая Вальпурга!

— Это-то вам как удалось?

— А мы побывали в Толедо, вот и…

— Понятно. Ладно, Инна, передай трубку Павлику.

— Хорошо.

Павел взял трубку:

— Да, мам.

— Судя по всему, в жены к тебе напросилась порядочная стерва.

— Мам…

— Ладно, ничего не поделаешь, она беременна от тебя. Сглупил ты, сынок. Ну ждите нас в Москве.

И мама положила трубку.

— Слава богу, выбрали тебе костюм, — затараторила Инна. — Теперь я могу вплотную заняться поиском свадебного платья.

— Подожди, а разве ты еще не…

— Нет, конечно. Это же надо не один день потратить. Все, Павлик, давай ужинать и спать.

Они поужинали. Инна взяла с полки книгу Нила Геймана и удалилась в спальню. А Павел бездумно уселся перед телеэкраном. Шли московские новости.

— А теперь о тех, кого принято считать отбросами общества, — звонко вещала диктор. — В Москве десятки тысяч людей без крова и без определенного занятия. Как правило, они побираются, и чаще всего в переходах метро. Но вот нашему корреспонденту удалось встретить в переходе метро совершенно уникальную нищенку.

Павел вздрогнул. Камера крупно показала лицо Леночки!

— Эта девушка зарабатывает себе на жизнь тем, что поет. И не просто поет, а поет блюзы. На совершенно неизвестном языке. Мы просим вас спеть что-нибудь для нашей программы.

Лена покачала головой.

— Мы заплатим!

— Хорошо, тогда я спою.

И Лена запела. Павел сразу узнал язык. Это был язык фей. Но он не понимал ни слова. Дивное, чудеснейшее пение звучало из динамиков телевизора, и Павел понял, что плачет. Видимо, смутились и те, кто брал у девушки интервью. Они положили деньги в стоявшую перед исполнительницей коробку и ретировались.

Дальше пошел сюжет о разборках в Солнцеве, и Павел выключил телевизор. Лена поет в переходе метро! Побирается! Это он довел ее до такого состояния!

Павел заглянул в спальню — Инна крепко спала, уронив книжку Нила Геймана на пол. Он быстро оделся, натянул теплый свитер и куртку и вышел, тихонько заперев за собой дверь.

Он сам не понимал, куда идет. Спустился в метро, огляделся. Леночку здесь так же трудно найти, как отдельную снежинку в вихре метели. И Павел решил поехать в общагу. Там хоть есть с кем поговорить. И не о свадебном платье.

В Химках было пусто и печально. Павел вошел в двери общаги.

— Куда? — сразу встрепенулась вахтерша. — Посторонним нельзя!

— Я не посторонний. Я тут учусь.

— А не врешь? Все равно поздно же уже.

— "Же уже". Пятьсот рублей хватит?

— С ума сошел, я взяток не беру. Триста давай и иди куда хошь.

— Ладно, — улыбнулся Павел.

Он дал вахтерше триста рублей и поднялся на "свой" этаж.

Тут, разумеется, никто не спал. Девчонки носились со сковородками и кастрюлями, пахло пригоревшей картошкой. Где-то играли на баяне и надрывались частушки. Павел вошел в свою комнату. Гарика и Мити не было, один принц Аванси-мбонси скучал за стаканом своей жуткой жабьей настойки.

— А, Павлик, ты пришел! Это отлично! Присядь, выпей со мной!

Павла всегда поражало то, как бегло говорил принц далекого племени вибути на русском языке. Видимо, не обошлось тут без колдовства.

Павел сел напротив принца. Аванси-мбонси налил ему жабьей настойки:

— Выпьем!

Выпили. Жабья настойка оказалась очень даже ничего. У Павла, правда, слегка закружилась голова, но это быстро прошло.

— Павел, — сказал Аванси-мбонси, — у тебя какое-то горе, я чувствую.

— Я не хочу жениться, — нервно засмеялся Павел.

— Тебе невеста не нравится? — Да.

— Ну так можно ее… того.

— Что значит "того"?

— А то и значит. Одно ужаление — и нет твоей невесты.

— Ничего не понимаю.

— А тут и понимать ничего не надо. Ты на мою тень сейчас смотри. А на меня не смотри совсем.

Павел послушно стал смотреть на тень принца Аванси-мбонси. И увидел…

Увидел, как человеческая тень начинает искажаться, превращаясь в тень громадного паука с длинными зазубренными лапами, со жвалами и высоким горбатым брюшком. Павел пришел в ужас и зажмурился. А когда разожмурился, все было по-прежнему. И тень принца была человеческой тенью.

— Как это? — спросил Павел, выпивши хорошенько жабьей настоечки.

— Столько времени мы знакомы, — сказал Аванси-мбонси, — а ты так и не просек, что я тоже оборотень. Невнимательный ты.

— Ты оборотень-паук.

— Да, паук-оборотень. Мой яд парализует жертву, а потом убивает, медленно и мучительно. Хочешь, я ужалю твою невесту?

— Нет, нет!

— Но ведь ты ее не любишь!

— Все равно. Она не должна умирать такой смертью. Уж если кого жалить, так это меня.

И Павел рассказал Аванси-мбонси все. И о том, что сам принц, и о Пурпурном Аграфе, и о Шредере.

— Вот если б ты ужалил Шредера…

— А что, очень даже возможно. Павел, а ты пригласи меня к себе на свадьбу, а?

— А ты никого не ужалишь?

— Нет, обещаю тебе. Я буду, как это… твоим шафером.

— А ведь и точно! У меня нет шафера. Аванси-мбонси, вот ты и выступишь! Надо будет тебе только с Инкой познакомиться.

— Думаешь, забракует?

— Пусть только попробует! Я тогда вообще жениться не буду.

И в ближайшее воскресенье Аванси-мбонси пришел в гости к Инне и Павлу. С шампанским. Он был чрезвычайно элегантен, особенно хороша была бриллиантовая булавка у него в галстуке.

— Познакомься, Инна, это принц государства Вибути господин Аванси-мбонси.

Принц величаво поклонился, а затем протянул Инне роскошный золотой браслет с изумрудами.

Инна ахнула:

— Какая прелесть!

— Рад, что эта мелочь принесла вам удовольствие, — чинно сказал Аванси-мбонси.

— Пожалуйте к столу. — Красивым жестом Инна направила и жениха и шафера в гостиную.

Стол она сервировала сама, и, надо признать, сделала это умело. Еда, правда, была из ресторана — готовила Инна все-таки не на уровне.

Все расселись. Павлик откупорил шампанское:

— За встречу! За знакомство!

Инна отпила шампанского из своего бокала и сказала:

— Восхитительно, такой сложный букет.

— Это коллекционное шампанское из подвалов самого принца Аванси-мбонси.

— Да, я привез с собой в Москву пару ящиков этого напитка.

— Чудесно! А в голову как ударяет. — И Инна глупенько засмеялась.

— Ничего, это быстро пройдет. Инна, как ты смотришь на то, что принц Аванси-мбонси станет моим шафером на свадьбе.

— Ой, я смотрю на это положительно! Принц, а у вас нет девушки?

— Здесь, в Москве, нет.

— Как жаль! А то она смогла бы стать подружкой невесты!

— Нет ничего проще. Сейчас я вызову свою девушку из племени.

— А как?

— Небольшое колдовство, принятое у нас в государстве-племени Вибути.

Принц достал из кармана что-то вроде губной гармошки, поднес к губам и заиграл. Полилась печальная мелодия, напоминающая мелодию, которую прощально издает разряженный мобильник.

Павел увидел, как под воздействием этой мелодии под ковром в углу гостиной появляется небольшой бугорок. Он рос, рос, наконец прорвал ковер и явил себя — толстый ярко-зеленый стебель с таким же ярким желтым бутоном на конце. Бутон становился все больше и больше, вот он уже занял половину гостиной…

И вдруг бутон лопнул. Мясистые лепестки опустились на пол, а в сердцевине цветка сверкало что-то золотое.

— Мванва, — ласково сказал принц Аванси-мбонси, — гряди ко мне!

Золотое и алое соскользнуло из сердцевины, и вот перед Аванси-мбонси, а также Инной и Павлом предстала девушка ослепительной красоты. И это не красивость речи. Девушка действительно ослепляла. Ее нагое тело (только в районе бедер повязка-парео из парчи) было серебряным. А лицо золотым. И волосы, заплетенные в тысячу косичек, тоже были золотыми.

— Мванва, — сказал принц, — ты, как всегда, прекрасна. Позволь познакомить тебя с моими друзьями. Это госпожа Инна, а это господин Павел. Они собираются пожениться. Я буду свидетелем со стороны жениха, — (все это принц говорил на прекрасном английским языке), — а ты будешь свидетельницей со стороны невесты. Инна, ты не против того, чтобы Мванва стала твоей свидетельницей?

— Я не против, — восторженно воскликнула Инна, но тут же добавила: — Все-таки Мванве потребуется платье, потому что этого требует русская традиция.

— Будет платье! — красивым жестом успокоила Инну Мванва. — Будет прямо сейчас!

Она хлопнула в ладоши, и вокруг нее закружились миллионы крошечных колибри. Мванва словно попала в разноцветный вихрь. Еще один хлопок в ладоши — колибри исчезли, а Мванва стояла в элегантном платье красивого изумрудного оттенка.

— Как вам мое платье? — спросила по-английски Мванва.

— Прекрасно! — воскликнули все.

— Вот что меня смущает, — задумчиво протянула Инна, когда Мванва уселась за стол и пригубила шампанского. — Не психанули бы в загсе из-за того, что у нас в свидетелях иностранцы.

— Не волнуйся, — сказал Аванси-мбонси. — В загсе на эту тему даже пикнуть не посмеют. На какое число назначена свадьба?

— На первое декабря.

— Ага. День бога Ндунги и бога Камратия. Мы призовем их, и все в вашем загсе пройдет нормально.

На этом Аванси-мбонси и его девушка покинули хозяев, пообещав вскоре появиться вновь.

Инна принялась убирать тарелки после позднего ужина и вдруг расплакалась:

— Я по сравнению с этой Мванвой так примитивно выгляжу!

— Ничуть, — возразил Павел. — Что ты выдумываешь? Давай я посуду помою, а то ты платье запачкаешь.

— Ой.

— Что?

— Ты хочешь сделать мне доброе дело. Это так удивительно.

Павлик осторожно привлек Инну к себе:

— Как-никак, а я же все-таки твой будущий муж.

В результате он мыл посуду и выслушивал комплименты в свой адрес.

На следующий день Павел отправился на семинар по библиотечным каталогам, а Инна — выбирать свадебное платье.

Семинар прошел удачно. Павел сумел автоматом получить зачет за свой доклад по системам каталогизации публичных библиотек. А едва он, выйдя из корпуса, включил свой мобильник, как тот тут же взорвался звонком.

Звонила, естественно, Инна.

— Павлик, почему у тебя сотовый был отключен?

— Потому что я сидел на семинаре. Забыла уже?

— Забудешь тут! Я уже измучилась, выбирая себе свадебное платье. Слушай, нельзя ли как-нибудь мне встретиться с Мванвой?

— Можно, конечно, а зачем?

— Я думаю, может, она поможет мне выбрать платье. Я уже в пятнадцати салонах была!

— Бедная… Я поговорю с Аванси-мбонси.

Павел сдержал слово. Он нашел в универе Аванси-мбонси и Мванву и вкратце изложил им ситуацию со свадебным платьем.

— Я помогу ей, — сказала Мванва. — Скажи ей, чтоб ехала домой, в вашу квартиру. Я там буду ждать ее и помогу ей.

И Мванва, поцеловав на прощанье своего принца, исчезла.

— Пойдем выпьем настоечки, — предложил Аванси-мбонси Павлу.

— Не хочется. А то я совсем сопьюсь.

— А пойдем тогда в лес.

— Зачем?

— Не понимаешь? Измениться.

— Но сейчас далеко не вечер.

— Мне это не мешает изменяться.

— А я днем еще не пробовал…

— Так попробуй! Все надо в жизни попробовать.

И они вдвоем отправились в лес.

Павел показал Аванси-мбонси свое логово.

— Неплохо, — одобрил паук. — Что ж, ты изменяйся здесь, а я — на улице. Я подожду тебя.

Павел сбросил одежду и изменился. Поначалу его мучил холод, но потом включился "обогрев волчьей шерсти", и Павел почувствовал себя вполне сносно.

Он выскочил на улицу и тут увидел жуткого во всех отношениях паука — размером с кавказскую овчарку.

"Аванси-мбонси! — мысленно воззвал он. — Это ты?"

"А кто же?"

"Ужасно выглядишь".

"Конечно. Я ведь не ваш человек-паук. Я просто паукочеловек".

"Чем займемся?"

"Сначала бег. Кто кого перегонит? Разомнемся, дружище!"

И они бросились бегать. Конечно, пауку на его восьми лапах бегать было веселее и вольготнее, зато Павлу было легче продираться через голый и мокрый кустарник.

Словом, победила дружба. И Аванси-мбонси повел Павла показывать свою свежесплетенную сеть.

Сеть была растянута между тремя деревьями, громадная и практически незаметная.

"А если в эту сеть попадет человек?"

"Это ментальная сеть, не физическая. Человек и даже любое животное пройдет сквозь нее без труда. Застрянут в ней только сверхъестественные существа. Понимаешь?"

"То есть домовые, лешие всякие?"

"Да, бесенята мелкие. Словом, все представители вашего фольклора".

"За что ж ты их так?"

"А знаешь, как они вам вредят? И потом, я же их не ем. Я провожу с ними ментальное переориентирование и отпускаю".

"Ну ты и жук".

"Паук, милый, паук".

Они еще побродили, упиваясь свободой и прелестью своего истинного образа. Потом превратились обратно.

Павел тут же натянул на себя все теплые вещи, а Аванси-мбонси остался в ковбойке и джинсах — они каким-то непостижимым образом изменялись вместе с ним.

— А твоя девушка, она кто? — спросил у Аванси-мбонси Павел. — Оборотень или еще кто?

— О, она фея. Цветочная фея. Прости, что приходится бередить твои раны.

— Да что уж там…

Меж тем первое декабря стремительно приближалось. Мванва помогла-таки Инне выбрать свадебное платье, при этом она отделала его тончайшей золотой сеточкой, так что Инна в этом платье должна была затмить всех остальных невест.

Приехали родители Павла, познакомились с родителями Инны и начали обсуждать вопросы банкетного зала, шоу и всего прочего. Тут вмешался Аванси-мбонси:

— А давайте праздновать свадьбу так, как празднуют ее у нас в Вибути?

— А это как?

Принц и Мванва примерно показали как.

— Нет, это слишком, — решили родители. — Пусть все пройдет обычным банкетом.

Настал торжественный день. Правда, у Павла настроение было совсем не торжественное. Он где-то в глубине души все еще надеялся, что этой свадьбы не будет, что он сможет соединиться с Леночкой…

Ничего подобного. Во Дворце бракосочетаний Инночка вцепилась в жениха мертвой хваткой и всю церемонию держалась так, словно была под прицелом снайпера.

Наконец их объявили мужем и женой. Но и это было еще не все. Ведь Инна еще в Толедо изъявила желание, чтобы их поженили по ведьмовскому обряду в храме богини Дианы.

Когда их свадебный кортеж направился к храму богини Дианы, к одной из машин пристал попрошайка:

— Дай десять баксов, а то свадьба плохая будет!

Павел хотел дать, а Инна шикнула на него:

— Еще чего! — И на попрошайку: — Пошел вон!

Попрошайка сделал неприличный жест вслед уезжающей машине и прокричал:

— Не быть вам вместе!

— Инна, почему было не дать ему этих денег? — спросил Павел недовольно.

— Я не поощряю нищих. Тем более что он наверняка не нищий. Они, говорят, по сорок тысяч в месяц зарабатывают своим попрошайничаньем. А ты суеверный, однако! Подумал, что из-за слов какого-то попрошайки развалится наша свадьба? Дурачок!

— Да какое там дурачок, — сказал Павел. — Просто круглый дурак.

Кортеж подъехал к воротам храма Дианы. Это было простое кубическое строение, обремененное колоннами и пилястрами. На пороге их встречала сама Госпожа Ведьм.

— Вам повезло, — сказала она. — Церемонию будет проводить святая Вальпурга.

Они вошли в храм. Он тоже был расписан фресками, но здесь уже из мифов о богине Диане. В центре храма на постаменте стояла мраморная статуя богини. Рядом стояли жаровни с благовониями. Пахло нежно и терпко какими-то фруктами.

— Прежде чем начнется обряд, я должна знать, по доброй ли воле вы заключаете этот брак? — спросила святая Вальпурга.

— По доброй, — отвечала Инна.

— По доброй, — произнес Павел.

Святая Вальпурга очень внимательно посмотрела на него, но ничего не сказала. Только слегка покачала головой.

— Цветы, — сказала она.

Появились две девушки в длинных белых платьях и с распущенными волосами, стянутыми на лбу золотыми обручами. Девушки несли цветы, вернее, лепестки цветов. В воздухе запахло розами и почему-то нарциссами, хотя для нарциссов был явно не сезон.

Девушки возложили свою ношу на жаровни. Тотчас повалил ароматный дым, и Павлу почему-то захотелось плакать. А потом его потянуло в сон, и как в полусне он давал обеты и клятвы, присягая на верность девушке, которую он не любил. И даже не заметил, когда церемония закончилась.

Новобрачные и их свита погрузились в автокортеж и отправились в ресторан. Там их уже ждали родители с традиционным хлебом-солью.

Павел покорно выполнял все, что ему говорили. Взять Инну на руки — он взял. Поцеловать тещу — он целовал. "Горько!" — и он вставал и целовал Инну. Адушу крутила тоска, просто выворачивала наизнанку.

Во время танцев, когда Инна любезно решила протанцевать тур вальса с принцем Аванси-мбонси, к Павлу подошла святая Вальпурга.

— Выйдем покурим, Поль? — предложила она.

— Вы же святая, вам курить нельзя.

— Я сама знаю, что мне можно, а что нельзя.

Они вышли на крыльцо ресторана.

— Тоскуешь? — в лоб спросила Павла святая Вальпурга.

— Тоскую, — так же прямо ответил Павел.

— А хочешь, я тебя отправлю сейчас к ней? Где бы она ни была?

— Мое исчезновение сразу заметят.

— Не заметят, я создам твоего морока, высококлассного морока, который ничем от тебя отличаться не будет. Он за тебя и будет отдуваться на празднике. А тебе я выстрою портал — именно туда, где сейчас Леночка.

— Неужели так можно?

— И нужно. Главное — твоя решимость.

— Я готов.

— Тогда тебе — туда. — И святая Вальпурга указала Павлу на некое воздушное радужное колебание в воздухе. — Это портал. Но помни, у тебя всего час. Через час я верну тебя обратно. Сам понимаешь, я не могу воссоединить тебя с Леночкой навечно. Ну шагай!

И Павел шагнул.

Он словно запутался в шелковом покрывале, но это ощущение прошло. А потом он понял, что стоит в крохотной гостиной, такой крохотной, что поместились в ней только диван, журнальный столик и настенный телевизор.

— Что за шум? — раздался до боли знакомый голос.

И в комнату вошла Леночка.

— Павел, — только и сказала она.

— Лена! — Он кинулся к ней, обхватил руками эту хрупкую фигурку, покрывая поцелуями ее плечи и голову.

— Павлик, милый, — заплакала Лена, — как ты здесь оказался?

— Святая Вальпурга сделала этот портал…

— Но ведь сегодня твоя свадьба…

— Ты и это знаешь. Там, на свадьбе, вместо меня сейчас морок. А у нас всего час. Нет, пятьдесят минут.

— Тогда не будем тратить эти минуты на ерунду, — почти сурово сказала Леночка и потянула Павла на диван.

…Потом она помогла ему одеться и сказала, что выглядит он просто шикарно.

— Лена, скажи мне, где ты сейчас живешь. Я ведь просто вывалился в твою комнату и не знаю, где эта комната находится.

— Я живу в Оро. Это такой город ведьм и фей неподалеку от Толедо. Я пела в переходе, чтобы заработать на билет сюда. Здесь рай для фей. Я работаю в корпорации "Панацея-Фарм", а еще по вечерам в одном ресторанчике пою блюзы.

— Значит, ты не в России?

— Нет, не в России. В Испании.

— Шансов случайно встретить тебя у меня нет…

— Как ты не понимаешь! Святая Вальпурга специально дала нам это последнее свидание. Больше мы не увидимся. Пожалуйста, люби ее. Ради меня. Люби ее детей, ради меня. Ладно?

— Ладно.

— Тебе пора. Всего одна минута.

На прощанье Павел крепко поцеловал Леночку.

— Я буду… — проговорил он.

И не успел закончить предложения.

Он уже стоял на крыльце ресторана.

Рядом возникла святая Вальпурга.

— Все хорошо, Поль? — спросила она.

— Да, — вздохнул Павел.

— Дай воротничок поправлю. Иди в комнату отдыха. Туда же сейчас придет морок и развеется.

— Хорошо. Понял.

Павел вошел в комнату отдыха, а затем увидел, как туда же входит он сам.

Но при приближении к самому себе морок развеялся.

— Ну что ж, я умываю руки? — хмыкнул вслед мороку Павел.

Тут же в комнату влетела Инна:

— Павлик, поторопись! Сейчас принц Аванси-мбонси будет давать показательное представление вместе со своей девушкой.

Павлик кивнул. Ох как ненавистна была ему Инна в эти минуты! Но ничего не поделаешь, она его жена — не только перед людьми, но и пред богиней Дианой.

Он вместе с Инной вернулся в банкетный зал. Здесь, на специальном пятачке возле эстрады, танцевали Аванси-мбонси и Мванва. Они кружились в какой-то ритуальной пляске, и вдруг все гости заметил и, что ноги танцоров не касаются земли, что с каждым новым па они поднимаются все выше и выше.

— Полет! — воскликнула Дарья. — Они левитируют!

Так оно и было. Принц и Мванва летали в воздухе и сыпали на сидящих внизу стодолларовые банкноты. Правда, эти банкноты исчезали, едва достигнув пола, но потом, когда принц и Мванва спустились, оказалось, что у прибора каждого гостя лежит по золотому браслету.

— Можете не сомневаться, — заявили Аванси-мбонси и его подруга. — Это золото настоящее. И оно от вас никуда не уйдет и не исчезнет. Это наш подарок всем в честь свадьбы.

— Кстати о золоте, — подал голос один из гостей, солидный толстяк. Кажется, он был представителем Московской Общины оборотней. — Вы, дорогие молодожены, уже подумали о том, какая гравировка будет на ваших обручальных кольцах? Сейчас очень модно гравировать обручальные кольца.

Инна растерялась:

— Об этом мы не подумали…

— Тогда могу предложить на выбор несколько вариантов. — Толстяк встал и раскрыл записную книжечку в переплете из крокодиловой кожи. — Например, "Ад футурам мемориам" — "На долгую память". Или, допустим, "Консорциум омнис витэ" — "Содружество на всю жизнь". Или просто "Кон аморе!" — "С любовью!".

— Мы наверняка выберем последнее! — воскликнула Инна. — Чтобы любовь всегда жила между нами. Верно, Пашечка?

— Верно.

— А за это стоит выпить, — поднялась со своего стула гостья со стороны невесты. — Горько!

И Павлу пришлось целовать Инну. Хотя всего час назад он целовал Леночку.

Инна, словно почувствовав что-то, слегка отстранилась:

— Твои губы пахнут медом…

— Это мой бальзам для губ.

— Ты же никогда не пользовался бальзамом для губ!

— Все когда-нибудь случается в первый раз.

— Нет, это не бальзам.

— Инна, не ерунди и не срывай свадьбу.

— Ты был с ней!

— Не дури. Ты что, затеваешь скандал?

— Нет, я его затею после окончания свадьбы. Мерзавец!

— Дура набитая, пустоголовая кукла!

Все это произносилось шепотом, под улыбочки и поцелуи, чтоб, не дай бог, гости не догадались о назревающем скандале…

— Что ж, — возгласила тем временем тамада, — наступил важный момент разрезания торта. Раньше торт разрезала одна невеста, и это было ее первое хозяйственное дело в качестве замужней женщины. Но вы посмотрите на этот торт. Это же многоярусное чудо. Нет, невесте одной не справиться! Пусть ей поможет и жених.

И Инна с Павлом стали разрезать торт.

Каждому гостю досталось по небольшому кусочку, но ведь не в этом было дело. Главное — причастность к молодоженам.

После того как был съеден торт, Инна прошептала Павлу:

— А твои родители нам ничего и не подарили. Мои — хоть квартиру.

И тут поднялся отец Павла, держа в руках бокал:

— Мы с матерью Павла — простые оборотни, рабочая кость. Все, чего мы добились в жизни, заработано честным трудом. И сейчас мы хотим преподнести молодоженам скромный подарок. Это дом в окрестностях нашего города Щедрого. Вот документы. Надеюсь, дом вам понравится.

— Браво! — зааплодировала Инна. — У нас будет свой дом. Мы будем выезжать туда летом и отдыхать.

— Спасибо, пап, — растроганно сказал Павел. — Вы ведь последние сбережения, наверное, в него высадили.

— Ты — принц, сынок. И должен жить как принц.

— Но вы-то…

— Мы с матерью — другое дело. Благородная кровь видна и в рубище. Ладно, давай-ка поцелуемся.

Павел перецеловался и с матерью и с отцом, потом с поцелуями полезла Инна. Она была очень довольна. Недвижимость — это святое!

Наконец свадебный вечер закончился. Пьяных и счастливых гостей развозили такси, а Павел и Инна поехали к себе домой на специально заказанном лимузине.

Едва они переступили порог квартиры, Инна влепила Павлу пощечину.

— Ты спятила?

— Это тебе за то, что ты слинял со свадьбы и встретился со своей феей. Будешь отрицать?

— Не буду.

— Как это все произошло?

— Это святая Вальпурга.

— Всегда знала, что нельзя доверять святым и всяким там праведникам! Мерзавец! Ты теперь вечно будешь изменять мне.

— Не буду. Мы с Леночкой встретились в последний раз.

— Если ты нарушишь слово еще раз…

— Нет. Этого не будет. С прошлым покончено.

— Ладно. Давай раздеваться, в душ и спать. Я вымоталась смертельно. Помоги расстегнуть платье.

Павел взялся за молнию. И тут с ним что-то произошло. Он настолько сильно возжелал Инну, что буквально сорвал с нее платье.

— Инна, — он тяжело дышал, — это твое колдовство, да?

— О чем ты? — удивилась Инна, но понимание мелькнуло в ее расчетливых глазах.

Павел сбросил с себя одежду и, подхватив Инну на руки, понес ее на кровать. И там овладел ею, практически не помня себя.

— О-о, — простонала Инна, когда все закончилось, — Я и не подозревала в тебе такой страстности.

— Инна, это ведь какой-то афродизиак, да?

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Ладно, отпусти меня, я хочу в душ.

Павел беспрекословно подчинился. Набросил халат и пошел в гостиную — подбирать брошенные им и Инной вещи. И когда стал убирать роскошное свадебное платье, обратил внимание на крошечную золотую брошку, приколотую к корсажу. Дотронулся до брошки — и снова ощутил вожделение к Инне.

— Все-таки это афродизиак! — пробормотал он. Но тут им овладела усталость. Он положил собранные вещи на диван, справедливо полагая, что Инна потом сама с ними разберется. И занял вторую душевую. Под струями теплого душа ему стало немного легче. Почему-то вспомнились Аванси-мбонси и его подружка Мванва. Вот у кого горя-то нет!

Когда он вышел из душа, Инна на кухне заваривала чай.

— Что, из колдовских травок чай завариваешь? — ухмыльнулся Павел.

— Дурачок. Это обыкновенный чай. Просто захотелось. Ты будешь?

— Буду.

Они сели пить чай. И Инна сказала:

— Пашечка, давай договоримся. Ты можешь продолжать любить свою фею, но где-то в глубине души. А так — ты должен быть верен мне и нашим детям. Я должна быть уверена в тебе.

— Хорошо. Ты можешь быть уверена во мне. Только не пользуйся афродизиаками.

— А, все-таки вычислил.

— Вычислил.

— Ладно, не буду. Кстати, когда состоится твоя коронация?

— Отец сказал — тридцать первого декабря. В новогоднюю полночь.

— Отлично! Проведем эту коронацию с размахом.

— Нет, дорогая, спешу тебя разочаровать. В Щедром невозможно провести коронацию с размахом и шиком. Много сложностей.

— Но ты же принц! А будешь королем!

— Ты ничего не поняла. И после коронации я останусь принцем. Только официальным принцем, предводителем щедровских оборотней. То есть мой статус подтвердится окончательно. Так что если ты мечтала стать королевой, то просчиталась.

В глазах Инны образовалось по озерцу разочарования, но она сдержалась и сказала:

— Ничего страшного. Проживем и без королевства. Кстати, когда мы отправляемся в свадебное путешествие?

— Когда хочешь. Поезд Москва — Холмец ходит регулярно.

— Тогда давай недельку проведем в Москве с моими…

— И с моими, они тоже хотят побродить по столице, полюбоваться московскими достопримечательностями.

— Верно! Как я могла забыть…

На том и порешили.

Неделю молодожены провели в Москве с родителями и с Аванси-мбонси. Мванва вернулась в племя, там требовалась какая-то ее помощь. То ли соседние племена заартачились, то ли США отказались платить за нефть и прокатное золото. А Мванва была премьер-министром, и на нее возлагались все государственные проблемы и способы их решения.

Москва уже вовсю готовилась к новогодним праздникам. В одном из магазинов мама Павла приобрела для свей невестки валенки.

— У нас в Щедром без валенок никуда.

— Да, но как вы могли отыскать их в Москве!

— Волчий нюх, — усмехнулась мать Павла.

Наконец все вещи были собраны и упакованы, и молодожены попрощались с Москвой.

Поезд Москва — Холмец стал наматывать километры, чтобы поскорее доставить своих пассажиров к Щедрому.

Они вышли в Щедром, и мороз стиснул их со всех сторон.

— Крепкий морозец, однако! — сказала мама Павла. — Вот и валеночки пригодились.

На стоянке оказалось два такси. Очень удачно. В одно такси сели родители Павла, в другое погрузились молодожены со всеми своими вещами и подарками. Такси повезло их за город — туда, где находился дом, купленный им родителями Павла. Вдоль дороги тянулись заснеженные поля и березовые рощи, осыпанные снеговым серебром, прекрасные, как на картине художника-импрессиониста.

Наконец пошли ряды шикарных домов, словно сошедших с иллюстраций журнала "Роскошное жилье".

— Где же наш? — вертела во все стороны головой Инна.

И тут такси остановилось перед замком.

Да, это было похоже на средневековый замок, выстроенный, правда, в двадцать первом веке, когда представления о средневековых замках претерпели радикальные изменения.

— Боги! — выскочила Инна из машины. — И это все наше?!

— Судя по адресу — да, — вылезая из машины, сказал Павел. — Не ожидал от своих такого…

Они открыли калитку и вошли во двор, просторный и кое-где заросший купами деревьев. Таксист помог перетащить на широкое крыльцо чемоданы и сумки. Тут дверь открылась, и на крыльцо вышла пожилая чета гномов.

— Добро пожаловать! — сердечно воскликнули гномы. — Мы ваши домоправители. Я Исидор, а это моя жена Эльза. Сейчас мы все внесем в дом, а вы проходите, пожалуйста, и ни о чем не беспокойтесь.

Гномы ловко подхватили весьма тяжелые чемоданы и, пыхтя, внесли их в дом. Но Инну и Павла они пропустили вперед.

Инна огляделась. Небольшой холл был обшит панелями розового дерева, в паркетном полу отражался свет небольшой, но очень красивой люстры… Павел помог Инне снять с плеч шубу, разделся сам. Гномы уже успели принести им домашние туфли.

— Вещи мы пока поставили в гостевую комнату, — отчиталась Эльза. — Когда вам потребуется помощь разобрать их, только щелкните пальцами. Вода в ванной уже нагрета, халаты приготовлены. Ужин подам по первому вашему требованию.

— Спасибо, — сказал Павел.

Они поднялись на второй этаж. По всему этажу тянулась крытая галерея, на галерею выходили двери многочисленных комнат. Как из-под земли возник Исидор и стал показывать гостям комнаты:

— Это небольшой тренажерный зал, это оранжерея, это библиотека… Здесь спальни, детская, гостевая комната. Ванные пристроены к спальням.

— Не по фэн-шуй, — пробормотала Инна, но Павел видел, как она горда и счастлива. И Павел впервые искренне пожелал Инне благополучия. Хочешь не хочешь, а теперь им придется век вековать вместе. И о Лене лучше забыть. Забыть, как она целуется, как… Впрочем, Инна тоже целуется умело, но как-то слишком по-собственнически, что ли.

Исидор показал им супружескую спальню, сказав, что столовая внизу и их там будет ждать Эльза с ужином. Инна кивнула и, вцепившись в галстук мужа, втащила его в спальню.

— Ну что, — заговорщицким шепотом сказала она, — обновим кровать?

— Ничего не имею против.

Они обновили кровать, а потом долго мылись и плескались в общей ванной. Наконец они надели халаты и спустились в столовую.

Ужин Эльза подала отменный, так что Инна даже зааплодировала, до того ей все понравилось.

— Я рада тому, что вы довольны, — сказала Эльза. — Принести вам перед сном по чашечке горячего шоколада?

— О да, как мило с вашей стороны!

Павел и Инна вернулись в спальню.

— Вещами я займусь завтра вместе с Эльзой, — сказала Инна. — А пока просто полежим и посмотрим телевизор.

Большой плоский экран ожил. Шел вестерн "Быстрый и мертвый", он всегда нравился Инне. Павел не стал переключать телевизор. Они устроились в кровати, Инна положила голову Павлу на плечо, засопела.

— Инна…

— Что?

— А как ты себя чувствуешь в смысле беременности?

— Нормально. Кстати, спасибо, что напомнил, завтра же съездим в Щедрый, чтобы я встала на учет в вашей женской консультации. На всякий случай. Хоть мы и недолго здесь пробудем.

— Инна, а может, нам вообще здесь осесть навсегда?

— Навсегда? Ну нет! Павел, я москвичка до мозга костей. Да я тут взвою от скуки.

— Ну ладно. Кстати, не хочешь ли в ближайшее время по выть и поохотиться?

— С удовольствием!

Тут вошла Эльза с подносом, на котором, источая сногсшибательный аромат, стояли две чашечки с горячим шоколадом.

— Эльза, вы прелесть! — воскликнула Инна и взяла из рук гномики поднос. — Ум-Ум-омпахнет изумительно.

Они выпили шоколад, Эльза забрала чашки и поднос и пожелала молодоженам приятных снов. После шоколада и правда почему-то потянуло в сон. Инна взбила повыше подушки и, пристроившись к боку Павла, мгновенно уснула. А Павел все думал: откуда у его скромных и небогатых родителей деньги на этот коттедж, на всю эту роскошь? Да, его отец был номинальным, а не настоящим принцем волков, мать — принцессой, но в Щедром это был просто номинальный титул, не приносивший ничего, кроме головной боли. Взяли кредит? Но это сумасшествие просто — брать кредит.

С этими мыслями Павел уснул и спал без снов. В комнате постепенно стало тихо — выключился поставленный на таймер телевизор, догорели дрова в камине… А за стенами дома начался снегопад, и был он таким сильным, что вытянутой руки нельзя было увидеть.

К утру снегопад прекратился, в просвет между рыхлыми тучами выглянуло солнце. Оно и разбудило Инну и Павла.

— Почти полдень! — воскликнул Павел, взглянув на часы на тумбочке. — Вот это мы поспали.

— Согласна, но моему организму это только на пользу, — рассмеялась Инна и вдруг сказала: — Толкается.

— Кто толкается? — спросил Павел и понял: — Это ребенок, да?

— Кто-то из двоих, — улыбнулась Инна.

В этот момент, в кружевной ночной сорочке, освещенная солнцем, с рукой на подрастающем животе, она была прекрасна. И Павел поймал себя на том, что любуется ею.

— Надо вставать, — неловко сказал он, поцеловал жену в щеку, набросил халат и пошел в ванную. Следом за ним направилась Инна и встала под душ в душевой кабине.

Освеженные, они спустились вниз.

— Нас наверняка ждет вкуснейший завтрак, — предвкушающе причмокнула губами Инна. — Эльза прекрасно готовит. Эльза! Исидор! Доброе утро!

Тишина была ей ответом.

— Ночью, похоже, выпал снег, — сказал Павел. — Наверное, гномы отправились его чистить.

Они спустились вниз. На кухонном столе лежала записка: "Кончилась вся провизия. Мы поехали в город. Подождите, пожалуйста".

— Ну вот, все объясняется, — сказал Павел. — Правда, на чем они поехали, непонятно.

— Видимо, у них здесь была машина. А в холодильнике точно ничего нет?

Они открыли холодильник. Он был вопиюще пуст, только в уголку сиротливо притулилась баночка аджики.

— Придется с завтраком потерпеть, — сказала Инна. — Затянем потуже пояса на халатах и займемся делом.

— А какое нам предстоит дело?

— Разобрать чемоданы. Надеюсь, ты в этом мне поможешь?

— Конечно, помогу. Кажется, Исидор говорил, что оставил чемоданы в гостевой комнате. Идем. Правда, какая из комнат гостевая, я не знаю.

— Разберемся. Будем заглядывать во все комнаты подряд.

Они так и сделали. Но ни в одной комнате они не обнаружили и следа чемоданов.

— Может, Исидор снес их вниз? — предположил Павел.

— Посмотрим внизу.

Они осмотрели кухню, две кладовые и встроенный в дом гараж. В гараже не было машины, хотя, по предположениям, она должна была здесь находиться.

— Ничего не понимаю, — пожал плечами Павел. — Они, видимо, на нашей машине уехали утром за провизией…

— И прихватили наши чемоданы! — яростно сказала Инна. — Теперь я понимаю, что это никакие не мажордомы, а просто жулики! Они в горячий шоколад подсыпали нам снотворное, чтобы мы спали крепко и до позднего утра, а сами умыкнули наши вещички! Ой! — взвизгнула Инна, точно ее ужалили, — Моя шкатулка с драгоценностями! Мои колье и серьги! Все было в кофре с розочками.

— Полагаю, о колье тебе придется забыть.

В глазах Инны вскипели злые слезы, но она не позволила себе расклеиться.

— Идем на кухню, — бросила она. Там на столе она увидела записку, схватила ее…

— Погоди, — сказал Павел, — на обороте приписка.

И Инна прочла:

"Спасибо за славные вещички и машину, ротозеи! В милицию вы позвонить не сумеете — мы повредили провод. И забрали ваши сотовые. Один — свой старый, полу разряженный, — оставляем вам. Если найдете его в доме — ваше счастье, тогда вы свяжетесь с городом. Если же нет — вас ждет медленная смерть от голода и холода. Пока!"

— Ну нет! — зарычал Павел. — Этого они от нас не дождутся. Мы пойдем по их следам!

Он выскочил на крыльцо и увидел нетронутую белую равнину. Никаких следов не было. Все засыпало снегом.

— И не унюхаешь, — в бессильной злобе сказал он.

— Зато мы можем унюхать их мобильник, — подала ценную идею Инна.

Они вернулись на кухню.

— Эльза и Исидор наверняка оставили здесь свои запахи. И если мы превратимся в волков, сможем по их запаху найти мобильник. А на самый крайний случай мы можем отправиться в ближайший лесок поохотиться.

— Дельная мысль.

— Всегда готова услужить.

Прямо на кухне они преобразились, сбросив перед тем халаты. Тут же мир перед Павлом и Инной превратился в яркие полосы и пятна запахов, следов, мимолетных ощущений.

"Ты видишь вот эту сиреневую полосу?"

"Да. Это запах Эльзы".

"Да уж, не перепутаешь. Гномы оставляют очень характерный запах. А эти зеленые пятна — Исидор".

"Разделимся. Ты будешь следовать путем Эльзы, а я — Исидора".

"Интересно, они знали, что мы оборотни?"

"Это неважно. Важно то, что мы про себя знаем, что мы — оборотни".

Они разделились и стали обследовать комнаты на предмет запахов. Кое-где эти запахи были слабыми, кое-где, наоборот, слишком явными и яркими.

И тут раздался торжествующий вопль Инны:

"Кажется, я нашла!"

Павел помчался к ней. Инна, уже изменившаяся, держала в руках старый "Сони-Эриксон". Павел тоже обратился и посмотрел на уровень зарядки в телефоне.

— На один звонок должно хватить. Кому звоним?

— Твоим родителям, конечно. Милиция нам не поможет. Пока, во всяком случае.

— Хорошо. Но, вообще, как-то по-дурацки получается: без родителей и дня прожить не можем.

— Это форс-мажор. Мы потом извинимся.

И Павел набрал номер отца:

— Папа?

— Павлушка?! Слава богу! Дозвониться до тебя не мог.

— Нас ограбили и телефон перерезали.

— О господи! А машина?!

— Угнали! Эти чертовы гномы Исидор и Эльза!

— У вас побывали Исидор и Эльза?!

— Да.

— Тогда о вещах придется забыть. Это известные мошенники. Павел, я что дозвониться-то до тебя хотел: матери ночью плохо стало. "Скорую" вызвали, в больницу ее забрали, Павлушка. Инсульт.

— Нет, не может быть! Папа, я сейчас буду. Только скажи, как из дома до шоссе добраться.

— Да ты у моих друзей-пасечников машину одолжи. У них в пяти километрах от вас тоже свой загородный дом. Разумихины фамилия. Они помогут.

— Они в пяти километрах?

— А ты превратись. Они сами урсолюды, понимают.

— Хорошо. Пап, маме ни слова.

— Ну пока…

Телефон разъединился и умер.

Павел зло отшвырнул его.

— Инна, ты будь здесь. А я изменюсь и побегу к соседям родителей, Разумихиным. У них машина.

— А сам ты машину водишь?

— Что? Ах черт…

— Вот. А я вожу. Так что бежим вместе. А кого-нибудь из Разумихиных попросим потом за нашим домом присмотреть. Логично?

— Логично.

Они спустились на первый этаж и изменились. В распахнутую дверь уже немного намело снежку, но мороз и ветер не страшны оборотню, особенно когда он в ярости.

Они добежали до коттеджа Разумихиных буквально за четверть часа. Превращаться сейчас в людей было бы просто невозможно — голые, на морозном ветру… Но как дать о себе знать? И тогда Инна завыла — страшно и торжественно одновременно. Собаки Разумихиных принялись отчаянно и трусливо лаять. А Инна все выла, и скоро к ней присоединился Павел.

Тут калитка распахнулась, и в проеме появилась полная женщина, державшая в руках дубленки и валенки.

— Преображайтесь тут, — сказала она. — Домой я вас волками не пущу.

Они изменились, тут же влезли в валенки и пахнувшие овчиной дубленки.

— Да ты никак Павлушка? — ахнула женщина. — Да еще с молодой женой!

— Да. Здравствуйте, я не знаю вашего имени-отчества.

— Галина я. Галина, и все. Проходите в дом, рассказывайте, что у вас стряслось. Мой-то уехал.

— На машине?

— Ну да.

— Все погибло, — сказал Павел.

— А вам машина нужна?

— Да, простите нас за беспокойство.

— Да успокойтесь вы, у нас еще машина есть. "Форд-Эксплорер". Мой-то на "рено" укатил. Так, а теперь в дом, отогреваться и рассказывать все по порядку.

Следом за Галиной они вошли в благословенное тепло дома. Хозяйка принесла им нехитрую одежду: Павлу — джинсы и свитер, Инне — вязаное трикотажное платье, сразу обтянувшее ее уже заметный животик.

— На сносях, — покачала головой Галина. — И волчицей бегаешь!

— Не было другого выхода, — сказала Инна и расплакалась.

— Ну-ну, — обняла ее Галина. — Сейчас поедим и чайку попьем, глядишь, и горе размыкаем.

— У нас с утра еще крошки во рту не было, — сказал Павел. — Так что подкрепиться не откажемся.

— Ну тогда мойте руки — и в столовую. А валенки не снимайте.

— Натопчем ведь.

— И ничего, приберусь, не барыня.

Галина накрыла для них поистине шикарный стол. Впрочем, понятно, предназначался-то он скорее всего мужу, но урсолюдица решила, что гости в бедственном положении и сперва следует накормить их.

Сначала был восхитительный борщ, обжигающе острый. На второе — жареный кролик, он которого они отъели чуть ли не полтушки. А за едой и разговор клеился.

— Нас банально ограбили, — сказал Павел, жуя мясо. — Когда мы въехали в дом, нас встретила вполне приличная супружеская чета гномов. Они назвались Исидором и Эльзой.

— Ах! — прижала ладони к щекам Галина. — Ведь их давно разыскивает милиция за ограбление пяти банкоматов.

— Ну вот, а теперь они решили ограбить нас. Подали нам ужин, притворились домоправителями.

— И на ночь по чашке горячего шоколада, — догрызая косточку, добавила Инна. — А в шоколаде наверняка было снотворное, потому что мы проспали до полудня.

— И они сбежали, прихватив все наши не распакованные вещи, на нашей же машине. А метель замела следы. Все они, гады, рассчитали!

— А тут и рассчитывать нечего, — сказала Галина, — Гномы, как и ведьмы, мастера вызывать перемены в климате, грозы, снегопады. Так что о вещах забудьте сразу.

— Да дело даже не в вещах, вещами-то обрастем! Я отцу позвонил — маму в больницу забрали. Инсульт у нее.

— А вот это беда так беда. Вот что, ребята, поеду-ка я с вами. А на первое время вот возьмите пять тысяч. Хоть на какую-то одежду и обувь хватит. Возвращать не надо.

— Нет, мы так не можем, — заупрямился Павел.

— Сможете, — заверила его Галина. — Значит, сначала едем в больницу, потом в милицию — заявление-то написать надо все равно, а потом по магазинам тряпок кое-каких купить.

— У меня даже белья нет! — воскликнула Инна.

— Разберемся, не дрейфь, — сказала Галина, и по этой урсолюдице было видно, что она умеет справляться с трудностями.

Они быстро покончили с едой, снова влезли в дубленки и вышли на морозный воздух. В небе висел тонкий серпик месяца, намекая на то, что световой день будет очень коротким.

Галина вывела "форд" из гаража, открыла ворота:

— Полезайте!

Наши герои залезли в машину, немного пахнущую медведем, Галина заперла ворота гаража, села за руль, и машина двинулась вперед, периодически буксуя там, где за ночь особенно много намело снега.

Они, по петляв немного между коттеджами, выехали на трассу. На ней снег уже успели убрать, и машина смогла развить приличную скорость.

— Сначала в больницу! — крикнула Галина, заглушаемая ревом мотора. — Остальное потом.

Они доехали до Первой городской больницы имени Семашко и припарковались у входа. По указателю нашли корпус интенсивной терапии и побежали туда. Но оказалось, что пациентка с редкой фамилией Лозоход пока туда не поступала. Тогда они поспешили в реанимационный корпус.

Сначала взволнованных посетителей не хотели впускать из-за их дикого растрепанного вида, но Галина с помощью симпатичной цветной купюры уломала медсестру, и та даже сообщила, в какой палате лежит больная.

У дверей палаты стояло кресло, и в нем сидел Лозоход-старший.

— Отец, ну что?

— Состояние стабильное, но в сознание она пока не пришла. Молодцы, что навестили, но в палату к ней нам рано. Я вот сижу, дежурю. А вы что это так одеты?

— Да нас ограбили.

— А, ну да, да. Это не смертельно. Галина, вот возьми денег, пусть они по магазинам пройдутся. Но сначала в милицию заявите.

Они так и сделали. В милиции их заявление приняли с большим сочувствием, но сказали, что дело это глухое, потому что эти гномы страсть как хитры и опытны в воровских штучках.

Заодно зашли в телефонную компанию — попросили прислать рабочих починить обрыв сети.

В торговом центре наши герои купили себе одежду на первое время, а в продовольственном супермаркете — гору продуктов, хотя Галина предложила пожить у нее.

— Нет, — отказался Павел. — Должны же мы хоть когда-то становиться самостоятельными.

Тогда Галина довезла их до загородного дома; несмотря на все заверения и уговоры, оставила у Лозоход свой "форд", а сама зашагала к своему дому по снежной целине. Валенки и тулупы она тоже оставила ребятам.

И вот молодожены остались в одиночестве в ранних декабрьских сумерках. И вдруг заплакали и прижались друг к другу, как дети, застигнутые грозой. Павел не знал, о чем плакала Инна, может, об утрате бриллиантового колье, но он плакал о том, что мать его в больнице, а Лена, Лена вообще неизвестно где, в каком-то богом забытом городке под названием Оро.

Наконец они успокоились. Заперли покрепче двери, и Инна приготовила обед, или, скорее, ранний ужин. При этом она успевала успокаивать Павла, что, мол, инсульт болезнь хоть и тяжелая, но все же лучше, чем рак.

Павел соглашался с Инной, но все равно беспокоился.

Поев, они решили, что могут позволить себе бутылку вина. Бар, слава богу, эти мошенники не обчистили, так что нашлось вполне приличное мерло.

Павел налил себе бокал, а Инне плеснул на донышко — нельзя вредить детям алкоголем.

— Наконец-то этот жуткий день закончился, — сказала Инна, усаживаясь перед телевизором смотреть девятичасовые новости.

Павел кивнул. И тут им в дверь позвонили.

— Инна, иди наверх, я сам открою, — сказал Павел.

Открыл дверь и обомлел. На пороге образовалась чуть ли не целая процессия.

Впереди стояли гномы Исидор и Эльза, закованные в наручники. Следом стояли милиционеры, державшие в руках знакомые сумки и чемоданы. А неподалеку еще и виднелся "фиат", угнанный злоумышленниками. И все это — в блеске алых и синих всполохов маячков на патрульных машинах.

— Это они? — спросил милиционер, указывая на Эльза и Исидора.

— Они! И вещи наши.

— Тогда пройдемте в дом для оформления протокола.

Протокол оформили очень быстро.

Из своей комнаты сверху спустилась Инна и гневно посмотрела на гномов-злоумышленников:

— Я должна проверить, все ли цело.

— Всё уже просмотрели и составили опись. Вроде бы все цело, даже бриллиантовое колье на месте.

— Как вы их обнаружили? — спросил Павел.

— По вашей же наводке. Вы все очень хорошо описали. И к тому же, когда эти гномы появились у супермаркета, нагруженные похищенным добром, в чемоданах сработала сигнализация.

— Но у нас нет…

— Есть сигнализация! — перебил Инну Павел. — Ведьмовская. Ее на наши чемоданы на всякий случай сама Дарья Белинская навесила.

— Вот она-то и сработала. Шум поднялся страшный. А эти двое с чемоданами приклеились к земле и ступить шагу не могут. Вот мы и повязали их, голубчиков.

Наконец задержанных увели. Инна закатила машину в гараж и сказала:

— Вот теперь-то я точно не усну! Буду разбирать чемоданы.

— Я помогу. — Павел надеялся, что эта рутинная работа поможет ему хоть ненадолго отвлечься от мыслей о матери и ее болезни.

Прошло несколько дней…

Мать Павла выписали из больницы, и она уже могла передвигаться по дому без посторонней помощи.

— Я должна присутствовать на коронации собственного сына, — твердо заявила она.

Уже всюду торговали елками, а Павел и Инна подписывали десятки приглашений на коронацию принца Павла, которая состоится в ночь с тридцать первого декабря на первое января в праздничном павильоне Щедровской Общины оборотней.

Инна решила, что наденет платье, в котором была на второй день свадьбы, а Павел решил ограничиться той самой визиткой.

И вот наконец настал день коронации. Точнее, ночь коронации. Все гости подняли бокалы с шампанским, слушая речь Президента, а когда начали бить куранты, все с криками "гип-гип-ура!" выпили за нового принца Щедровской Общины и его принцессу. Павлу и Инне надели на головы тонкие золотые обручи, украшенные бриллиантами. Было много тостов, восхвалений и даже одна небольшая пьяная драчка, которую быстро утихомирили.

После новогодних праздников мать Павла уехала в санаторий — проходить курс реабилитации, а Инну положили на сохранение. Она плакала и не хотела расставаться с Павлом, и Павел пообещал ходить к ней каждый день. Стояли крепкие морозы, но Павел их не замечал. Он всерьез опасался за Инну и детей. Ведь это его дети!

И еще Павла беспокоила одна мысль. Он не знал, как с этим лучше подойти к отцу, и в конце концов решился:

— Отец, я давно хотел тебя спросить…

— Я слушаю, сынок.

— Может, говорить об этом бестактно, но я хочу знать: на какие деньги вы смогли купить нам с Инной этот шикарный коттедж? Ведь и он сам, и обстановка, и машина тянут на… миллионы.

— Что ж, теперь ты принц, ты вправе знать. Каждый принц Щедровской Общины получает право на владение Пурпурным Аграфом, ты это знаешь. Я оказался подлецом, сын. Я заложил твое право на Аграф — главную святыню и ценность волков.

— Кому? Кому ты его заложил?

— Первому Щедровскому банку. Но я выкуплю его, обещаю.

— Нет, отец, выкупать придется мне. Ты знаешь существо по имени Шредер?

— Темный ангел пустыни… — прошептал отец. — О нем наслышан всякий волк.

— Так вот. Этот темный ангел потребовал от меня, чтобы я не просто передал ему право на владение, но нашел и отдал сам Пурпурный Аграф.

— Мы сумеем выкупить право, но искать Аграф, для того чтобы отдать его Шредеру…

— Если я не сделаю этого, могут пострадать дорогие мне существа. Я не хочу, чтобы Шредер убил вас, или Инну, или детей.

— И это правильно! — раздался посреди комнаты голос из ниоткуда.

Впрочем "ниоткуда" быстро исчезло. Потому что перед Павлом и его отцом стоял собиратель редких драгоценностей темный ангел пустыни Шредер. Собственной персоной.

— Добрый вечер! — грациозно раскланялся Шредер. — Надеюсь, мне не придется представляться?

— Ты всем известен, — с ненавистью сказал отец Павла. — Зачем тебе Пурпурный Аграф оборотней?

— Для коллекции. Вы ведь сами прозвали меня собирателем редких драгоценностей. Я забрал у эльфов их святую Стелу, сложенную из опалов, я забрал у гномов Малахитового тельца. Как они выли, когда я забирал эту вещицу. Но они предпочли жизнь без своих святынь, чем смерть… и все равно без своих святынь. Надеюсь, вы меня понимаете. Особенно вы, Денис.

— Я не Денис, я Павел, — утомленно сказал Лозоход-младший.

— Мальчик мой, — обратился отец к Павлу, — Шредер немножко верит в реинкарнацию. Вот он и думает, что до этой жизни являлся смертным в облике Наполеона, а ты соответственно в образе Дениса Давыдова. Но все это чушь.

— Кто знает, может, и не чушь, — хихикнул Шредер. — Так вот, милые друзья, не забывайте, что я слежу за вами, за каждым вашим шагом и шагом ваших близких тоже.

— Мы это уже поняли. Что вы еще хотите нам сказать? — процедил сквозь зубы Павел.

— Что время летит очень быстро, и я даю вам, Павел, срок — найти Аграф до того, как вам исполнится двадцать лет. Это вас подстегнет. Так что вы уж постарайтесь, милые мои.

— А почему бы тебе не пойти в банк и не забрать документы на владение этим Аграфом? Почему бы тебе самому не найти Аграф? Просто так, безо всяких церемоний.

— Нет, нет, как раз церемония и важна. Вы должны добровольно пожертвовать мне Аграф, только так и не иначе. Я — сам — ничего не ворую и не захватываю. Я принимаю дары.

— Все ясно.

— Ну коль вам все ясно, я вас покидаю. Заботьтесь о своих ближних — их жизни так хрупки, — провозгласил Шредер и исчез.

— Что же делать? — в отчаянии спросил Павел.

— Ты не волнуйся, сынок. — Лозоход-старший заскрипел стулом. — За это время я что-нибудь придумаю.

… Всю эту историю Павел рассказал Инне. Она приняла рассказ близко к сердцу, разволновалась так, что Павел даже пожалел о том, что развязал язык.

— Мы должны что-то придумать. Мы должны найти этот Аграф.

— Сначала нужно забрать у банка право на него. А на это нет средств.

— А если продать коттедж?

— Отец обидится и расстроится. Ведь ради коттеджа все и затевалось. А если мы продадим московскую квартиру — обидятся твои. Да и где мы тогда будем жить?

— Ладно, — вдруг напустила на себя таинственный вид Инна, — что-нибудь придумаем.

Жизнь Павла пошла по накатанной колее: утром он вставал и делал гимнастику, потом завтракал (завтрак, естественно, готовил сам) и шел в больницу к Инне, по дороге покупая ей соки, йогурты и цветы. После визита к Инне он отправлялся в местную библиотеку, известную ему от А до Я. Здесь он допоздна занимался, конспектируя книговедение и библиографию, таблицы библиотечно-библиографической классификации, штудируя Рубакина и Крупскую… Вечером, после закрытия библиотеки, он навещал отца и ужинал у него. А потом возвращался в свой пустой и оттого казавшийся холодным коттедж. Он пил чай или кофе и размышлял о том, как близко в его сердце поселились две женщины — фея и волчица. О Леночке он думал с грустью, как о несбывшейся мечте, а об Инне… Ну что тут думать. Инна — жена, это святое.

Где-то в середине февраля он пришел к Инне в больницу и, как всегда, протянул ей цветы и упаковку йогуртов. Инна поблагодарила мужа и в ответ сунула ему две объемистые тетради, мелко исписанные ее каллиграфическим почерком.

— Что это? — спросил про тетради Павел.

— Сценарий фильма. Я написала.

— И что с ним делать?

— Павлик, ты иногда бываешь непроходимым тупицей. Этот сценарий нужно отдать одному очень хорошему человеку.

— Какому человеку?

— Ее зовут Татьяна Левина. Она сценарист. И мало того что пишет сама, так еще и среди молодежи ищет дарования.

— И ты решила, что ты дарование?

— А почему нет? Между прочим, это по моему сценарию снимался сериал "Ускоренная помощь".

— Я о таком сериале даже не слышал.

— Завистники, — легко бросила Инна. — На "Мосфильме" их полно.

— Инна, нет, ты что, ты серьезно?!

— Вполне серьезно. Только перепечатай мой сценарий на компьютере. И пошли вот по этому электронному адресу. — Инна показала адрес. — И напиши от меня пару ласковых фраз, мол, надеюсь на сотрудничество и так далее.

— Хорошо, как ты скажешь. Но это же авантюра!

— Деньги можно заработать и на авантюре, мой дорогой муженек. Мы ведь должны выкупить право на Аграф.

— Но это капля в море!

— Иногда для полноты вкуса вина не хватает именно капли, — серьезно заявила Инна.

Несколько дней подряд Павел занимался тем, что перепечатывал и правил сценарий жены. И, на удивление себе самому, увлекся процессом. Ведь сценарий, который написала Инна, был именно про них: про оборотней, про девушку-фею, про несчастную любовь…

— Ах, Инна, ах змейка! — шептал в восторге Павел. — Это же надо до чего додуматься.

Наконец он закончил воссоздание текста в электронном варианте, зазиповал файл и отправил его по указанному Инной адресу.

И стал ждать ответа.

Который появился очень быстро.

И состоял из одной строчки:

"Инка, это офигенно!"

С этим ответом Павел пришел к Инне.

— А что я говорила? — самодовольно заявила та. — Вот увидишь, будут снимать сериал.

И точно, скоро пришло еще одно письмо от Татьяны:

"Будем снимать сериал. Бюджет под него выбила. Инка, все будет чпоки-чпоки!"

Наверное, Инне так отчаянно хотелось, чтобы все вышло "чпоки-чпоки", что так все и получилось.

Из больницы Инну выписали, прописав таблетки, укрепляющие стенки матки, и витамины. И Павел с женой засобирались в Москву. Во-первых, Инна должна была получить солидный аванс "под сценарий", во-вторых, с родителями Павла все вроде было хорошо, мама быстро поправлялась от последствий инсульта, заявив, что на волчицах все без рубцов заживает. А в-третьих, Инна должна была рожать только в Москве, на этом настаивала чуть ли не вся Московская Община оборотней.

И они поехали в Москву.

Кстати, мы забыли "в-четвертых". С двенадцатого марта у Павла начиналась сессия.

Он на "хорошо" сдал историю книги, на "отлично" — английский, и теперь ему предстояла битва с ББК — библиотечно-библиографической классификацией.

— Ну что ж, Павел, я рад вас видеть, — сказал суровый профессор. — Проверим ваши знания?

— Проверим. Я готовился.

— Да? И быт не мешал.

— Нет, даже помогал сосредоточиться.

— Ну что ж. Я дам вам простой тест. Вы получите цифровые комбинации и должны будете назвать ту отрасль знания, которую они представляют.

— Хорошо, — сказал Павел.

Профессор от руки написал на листке бумаги несколько шифров. Протянул Павлу:

— Определяйте.

— Сколько у меня времени?

— Да сколько угодно! Я же не зверь, молодой человек.

И Павел вгляделся в столбик цифр:

65.01

42.343

67.409

36.997

28.089

— Ну как? — спросил профессор. — Не слишком сложно?

— Я уже готов ответить.

— Серьезно? Что ж, приступайте.

И Павел ответил:

— Шестьдесят пять точка ноль один — это экономическая статистика, под шифром срок два точка триста сорок три собираются книги о редьке, шестьдесят семь точка четыреста девять — литература о режиме в местах лишения свободы, тридцать шесть точка девятьсот девяносто семь — поваренные книги, двадцать восемь точка ноль восемьдесят девять — книги об экологии космических станций. Все верно?

— Да, вы ответили блестяще. Я не ожидал от юноши вашего возраста такого рвения в учебе и таких познаний. Надеюсь, вы выполнили обещание и как заочник уже где-то работаете?

— К сожалению, пока не работаю, но мне уже предложено место в одной из частных библиотек.

— Надеюсь, эта библиотека будет достойна вас.

— Спасибо, профессор.

И Павел ушел с экзамена, унося в зачетке честно заработанное "отлично".

А насчет библиотеки, в которой ему предполагалось работать, он решил поговорить с тестем.

— Виктор Семенович, помните, вы говорили, что нашли для меня работу в некой частной библиотеке.

— Да, нашел. Это библиотека профессора Прянишникова. Он умер несколько лет назад, а его наследники не занимались библиотекой. Она стала ветшать. Вот они и решили найти библиотекаря, который все приведет в порядок. Я об этом услышал и предложил твою кандидатуру. Собственно, если у тебя горит, ты можешь приступать к работе хоть завтра. Стоит только созвониться с наследниками.

Сказано — сделано. Разговор состоялся накануне выходных, и наследники профессора могли принять у себя Павла. Это были довольно чопорные брат и сестра, с ними Павлу даже страшновато было обговаривать свое жалованье. Но тут помог отец Инны. Он зарекомендовал Павла как отличного библиотекаря, и чопорные наследники не стали мелочиться. И с понедельника Павел приступил к работе.

Профессор Прянишников жил (когда, конечно, был жив) в большом старинном особняке в два этажа.

И весь второй этаж, за исключением маленькой спальни профессора, занимала библиотека.

Здесь были тысячи и тысячи томов, посвященных самым разным дисциплинам. Но все они стояли хаотично, беспорядочно, без какой бы то ни было классификации. Павел уже предвкушал удовольствие от возни с книгами, как вдруг Инна устроила ему сцену ревности. Она приревновала его к наследнице профессора.

— Инна, это глупости. Я буду только работать на них, вот и все!

— Ты меня совсем не любишь! — рыдала Инна.

Ей оставались какие-то недели до родов, поэтому она была нервной и взвинченной, и в каждом слове или жесте Павла видела для себя угрозу их семейной жизни. Павел успокаивал ее, как мог.

Инну опять положили на сохранение, и Павел теперь делил свой день между посещениями Инны и работой в библиотеке. И если к Инне и ее выкрутасам он практически привык, то библиотека профессора Прянишникова просто околдовывала. Здесь целые стеллажи были заполнены книгами по магии и оккультизму. Спиритизм, эзотерика, теософия, каббала — вот что интересовало покойного профессора. И Павел скоро почувствовал, что эти книги словно затягивают его в тоннель, полный тайн и загадок бытия.

Первым делом он расставлял книги по отраслям знаний. Это было сложно, потому что одна и та же книга могла принадлежать двум, а то и трем отраслям знаний.

Помимо всего прочего Павел приводил книги в порядок, потому что они сильно запылились и вообще вид у них был прежалкий.

И вот однажды Павел углубился в недра библиотеки и обнаружил там громадную — метр на метр — толстенную книгу в переплете из, как ему показалось, золота. Книга была настолько пыльной, что Павел едва сдерживался, чтоб не расчихаться. Он взял большую губку и принялся протирать книгу, осторожно, слой за слоем снимая накопившуюся пыль. Одна губка не помогла, их пришлось извести с полдюжины. Но вот переплет книги заблестел, Павел провел по нему губкой в последний раз, и тут…

Над книгой возникла шаровая молния!

Павел ахнул и замер. А шаровая молния висела, потрескивала разрядами электричества и ничего не делала. Наконец, примерно после пяти минут тишины, молния осведомилась густым басом:

— Что прикажешь, господин книги?

— А? Что? Это вы мне?

— А кому же? Ты, господин, вызвал меня из небытия, потерев книгу, и теперь я могу выполнить любое твое желание. Но только одно. После чего я снова уйду в книгу.

У Павла и было-то только одно желание, и он сказал:

— Я хочу, чтобы моя возлюбленная фея Леночка была со мной!

Молния помолчала, а затем сказала:

— Так будет. Но не сразу. Все пойдет естественным порядком.

И молния ушла в переплет.

Павел, пошатываясь, вышел из глубин библиотеки.

Неужели Леночка будет с ним?

Неужели чудо свершится?

И тут он встал как вкопанный.

А хочет ли он этого чуда?

С Инной они вроде бы притерлись. Дети вот скоро должны появиться. А Леночка… Вдруг она нашла себе кого-нибудь и счастлива с ним? Он, Павел, выходит, снова поломает ее жизнь?

Ему вдруг представилось…

Он с двумя своими детьми приходит в дом, где живет Леночка. И говорит:

"Я развелся с Инной".

А Лена ему:

"Почему?"

"Что почему?"

"Почему ты с ней развелся?"

"Я ее никогда не любил! Я всегда любил только тебя!"

"Павлик, прости, но я замужем".

"Ну и что, разведешься!"

"Кто это с кем должен развестись? — Это появляется на сцене роскошный мускулистый мачо. — Леночка, прелесть моя, ты со мной хочешь развестись?"

"Нет, нет, — шепчет Леночка и приникает к этому типу. Потом бросает взгляд на Павла: — Павлик, ты же понимаешь…"

Павел бросился обратно в глубь библиотеки, подскочил к золотой книге и принялся ожесточенно ее тереть. Но шаровая молния не появлялась.

— Да что же это такое! — крикнул он, и тут на голову ему что-то упало, обдав облачком пыли.

Павел нагнулся и поднял упавшую книгу. Да, это была маленькая толстая книжица в кожаном переплете. Очень симпатичная. А симпатичней всего было название книги. На латыни, но Павел сумел перевести: "Об исполнении желаний".

Он подошел к окну, где было больше света, и принялся листать книгу.

И вот что удивительно. Доселе Павел практически не знал латыни. А тут вдруг стал читать ее бегло, словно книга была на русском языке. Скоро он нашел нужный раздел: "Как отказаться от своего желания и повернуть время и бытие вспять".

Павел раскрыл книгу на нужной странице и стал жадно вчитываться. Через несколько минут он сказал:

— Всего-то! — И произнес торжественно и напевно: — Диабль, диаболо, диаболорум!

Тут его словно что-то толкнуло в грудь. Книга выпала из его рук и загорелась. По полу от горящей книги побежали струйки пламени и образовали пентаграмму. И из центра этой пентаграммы поднялась темная фигура с распростертыми, черными как уголь крыльями. Не переступая границ пентаграммы, гигантская фигура нависла над Павлом и произнесла на латыни:

— Ты, смертный червь, звал меня?

— Я, — на плохой латыни отвечал перепуганный смертный червь.

— Чего же ты хочешь?

— Я хочу отменить свое желание, которое я высказал шаровой молнии во-он из той книги.

— А, демону Вальджре! И что, теперь ты хочешь отменить свое желание?

— Да.

— Это не так-то просто. Для этого мне придется вернуть тебя вспять по осям времени и бытия. Это дорого тебе будет стоить.

— Вы потребуете мою душу?

— У тебя нет души, ты же оборотень. Не смеши меня. Я еще не решил, чего мне от тебя потребовать. А, ладно! Выполню твою просьбу бесплатно. В рекламных целях, так сказать. А то давно v меня не было заказчиков. Итак!

— Да?

— Сейчас я верну тебя к тому моменту, когда ты просил исполнить демона Вальджру свое желание. Не глупи и загадай на сей раз что-нибудь полезное. Ну, раз, два, три!

Павла скрутило, как будто он был тряпкой, которую выжимает прачка. Он почувствовал сильнейшую боль.

И тут же боль исчезла.

И он увидел себя самого, стоящего перед шаровой молнией.

— Стой! — крикнул он самому себе.

"Тот Павел" обернулся и изумленно воззрился на Павла "этого". Потом спросил:

— Ты кто?

— Я — это ты, но позднее. Я пришел, чтобы сказать: не загадывай желания насчет Леночки.

— Это еще почему?

— Потому что она может пострадать. Сам посуди, а вдруг у нее кто-то есть? И потом, куда ты денешь детей Инны?

— Логично. Тогда что же мне попросить?

И вдруг "этого" Павла осенило.

— Попроси Аграф. Пурпурный Аграф!

— Точно! — сказал "тот" Павел и заявил шаровой молнии: — Я желаю, чтобы здесь появился Пурпурный Аграф!

— Как угодно, господин и повелитель!

Шаровая молния исчезла. А на руки "тому" Павлу опустилось нечто блистающее и хрупкое, нечто совершенное и драгоценное, так что "этот" Павел подбежал и тоже посмотрел:

— Вот он какой, Аграф…

Аграф был неописуемо прекрасен, его розовые алмазы сверкали словно подсвеченные изнутри, а редчайший пурпурный алмаз горел как костер. Помимо этих камней Аграф был просто усыпан мелкими бриллиантами, которые тоже сверкали и искрились. Под столь чудным сиянием "тот" Павел и "этот" слились воедино, но разума теперь прибавилось вдвое.

"Безумие — отдавать столь совершенное изделие в руки Шредера".

— Безумие — вообще держать его в руках. Его нужно спрятать, причем очень надежно.

"Ну куда ты его сам спрячешь?"

— Можно вырезать в какой-нибудь книге страницы и спрятать Аграф в переплете.

"Пет, это несерьезно".

— Тогда что же? Что же?

"Посоветуйся с тестем".

— Отцом Инны? Он-то чем может помочь?

"Ты забыл, ведь он работает в банке. А банк — это хранилище драгоценностей, как известно".

— Ладно, попробую. Но я боюсь выходить на улицу с таким сокровищем.

"А ты позвони Виктору Семеновичу и попроси его приехать сюда".

— А пока спрячу Аграф за пазуху. "Дурак! На стеллаже книжном!"

— Нет, за пазуху! "Нет, на стеллаже!"

— За пазуху!

"На стеллаже! Ладно, уговорил, пусть будет за пазуху. Звони Виктору Семеновичу".

Павел достал мобильник и вызвал номер тестя.

— Павел? Что стряслось?

— Да тут случилась одна штука, Виктор Семенович. Пожалуйста, приезжайте немедленно в библиотеку профессора Прянишникова.

— К тебе, что ли?

— Да.

— Слушай, но я сейчас на работе.

— Дело не терпит отлагательств, Виктор Семенович. Вы не пожалеете.

— Хорошо, через полчаса буду у тебя.

— Через пятнадцать минут.

— Ну у тебя и гонка. Хорошо, через пятнадцать минут. Для бедного (хотя теперь неимоверно богатого) Павла эта четверть часа показалась вечностью. Он то заворачивал Аграф в грязные тряпки, чтобы никто не заметил его сияния, то вспоминал, что в библиотеке он один и никто не заметит…

Потом ему начал мерещиться Шредер, и Павел принялся, расшвыривая книги, делать себе логово и убежище.

— Павел! — окликнули его откуда-то снизу. "Это тесть?"

— Да, это тесть. Что будем делать? "Позовем его сюда".

— Я здесь, Виктор Семенович, в библиотеке, — сказал Павел. — Поднимитесь, пожалуйста, ко мне.

— А сам ты спуститься не можешь?

— Не могу. Я поранился.

— Ох, святители! Чем ты мог пораниться в библиотеке?

— Пожалуйста, Виктор Семенович.

— Иду, уже иду.

Виктор Семенович заскрипел ступеньками лестницы и через минуту был в библиотеке. Там он и нашел Павла: перепуганного, сжимающего в руках какой-то комок из тряпок.

— Ну что тут у тебя? — полу сердито вопросил Виктор Семенович. — Сокровище нашел?

— Не нашел.

"Не говори ему!"

"Если не ему, то кому же?!"

— Виктор Семенович, я это сокровище пожелал. Вот в этой книге есть демон, он желание выполняет. Одно. Вот он и выполнил.

— И что же это за желание?

— Пурпурный Аграф, — выдохнул Павел.

— Не может быть. — Виктор Семенович усмехнулся. — Ты меня разыгрываешь. Это нехорошо, Павел. Все-таки мы семья.

— Я не разыгрываю…

"Не показывай ему!!!"

— Вот…

Павел непослушными руками развернул ком тряпок, швырнул эти тряпки на пол…

И протянул на ладонях ослепительное чудо Аграфа.

Виктора Семеновича шатнуло. Он потянулся было пальцами к Аграфу, но замер — не в силах оторвать от него взгляда.

— Это действительно он? — дрожащим голосом спросил Виктор Семенович.

— Да, это он.

— Павлик, дорогой, могу я его потрогать?

— Вы можете его подержать.

Тесть принял в свои руки сокровище и вдруг разрыдался:

— Никогда, никогда я не видел в жизни ничего более прекрасного. Даже Сикстинская капелла…

— Да, он совершенен. Виктор Семенович, нам надо его спрятать.

— Совершенно верно. Но куда?

— Может быть, в банковский сейф?

— Я понял, мальчик мой. Ты доверяешь мне хранение Аграфа. Как это благородно с твоей стороны. Идем же отсюда. Прямиком отправимся в мой банк.

— Но Аграф надо как-то прикрыть. Не поедем же мы с ним, таким сияющим, по улице.

— Верно, мой мальчик, очень верно. Ты — хранитель Аграфа, тебе решать.

— Нет, пока вы его держите в руках — хранитель, наверное, вы…

— Прямо "Властелин Колец" какой-то! Надеюсь, этот Аграф не средоточие мирового зла?

— Его свойства еще не изучены. Представьте, Виктор Семенович, мы будем с вами изучать Аграф, постигнем волшебную суть его бриллиантов. А пока возьмите вот это полотенце и заверните в него Аграф.

— По сравнению с ним все тускнеет… Верно, мой мальчик?

— Верно. Идемте.

— Ты иди первым, Павлуша, у меня колени подгибаются.

Павел сделал шаг вниз по лестнице.

И тут его изо всей силы толкнули в спину.

Лестница была крута и высока, но, упав на площадку первого этажа, Павел был еще жив, хотя и понимал, что сильно покалечился.

— Виктор Семенович, зачем вы так со мной? — прошептал он, немея от боли.

Тесть наклонился над ним и приколол Аграф к своей рубашке. Потом застегнул пиджак, так, чтобы Аграфа не было видно.

— У Аграфа должен быть один хозяин, — сказал, почти рыча, тесть. Проявлялась его волчья сущность. — И этот хозяин — я!

— Вы попадете под суд волков… — прошептал Павел.

— Не попаду. У меня нет свидетелей.

— Вы убьете меня? Мужа вашей дочери?

— Ничего, зато она будет богатой вдовой!

Виктор Семенович схватил Павла за голову и резко повернул. Хрустнули шейные позвонки. Виктор Семенович отбросил тело, затем, поразмыслив, придал телу такое положение, что было понятно — Павел сломал себе шею, падая с лестницы.

— Прощай, зятек! — прошептал он и осторожно покинул место преступления.

Он сел в машину, завел ее и уехал. И после этого в доме наступила совсем уж мертвая тишина.

И никто не был свидетелем тому, как из Павла вышли две души — человеческая и волчья.

— А демон-то лгал, — усмехнулась человеческая душа. — Мы существуем. Ну что, пора на суд? Тебе налево, мне направо…

Перед душами уже открывались сияющие светом двери, как вдруг некий голос их окликнул:

— Подождите!

Души — человеческая и волчья — обернулись.

— Кто ты?

— Мы знаем тебя?

— Да, вы знаете меня. Я паукочеловек Аванси-мбонси, принц племени вибути. Я пришел затем, чтобы вернуть вас земле, траве и солнцу.

— Но зачем ты останавливаешь нас на нашем пути, паукочеловек Аванси-мбонси? Мы устали от смертной жизни, мы хотим на небеса.

— Небеса подождут.

— Небеса не могут ждать.

— Небеса подождут, — настойчиво сказал паукочеловек Аванси-мбонси. — Так говорю я, принц племени вибути, и я забираю вас к себе!

— Куда?

— В племя. Чтобы вы ожили не только душевно, но и телесно, волк и человек Павел.

— И мы сможем вернуться в мир людей? Обычных людей?

— Если, конечно, захотите. Все дороги будут открыты для вас. А теперь я заберу тело и вас, о души.

И стройный молодой черный человек легко поднял тело Павла, а перед глазами его светились две некие субстанции, которые были душами.

И только теперь в доме профессора Прянишникова наступила полная и окончательная тишина.

Была ночь.

И было утро.

И белый человек сказал черному:

— Кто я?

И черный человек сказал белому:

— Ты еще недостаточно силен, чтобы это знать. Пока же все зовут тебя Гость.

— Это мое имя — Гость?

— Нет, имя у тебя другое. Но ты сам должен вспомнить его со временем. Если тебе захочется вспоминать. А пока живи, наслаждайся и радуйся.

Черный человек взял Гостя на руки, легко, как ребенка, и вынес из темной хижины на свет и солнце.

— Как здесь светло! — огляделся вокруг Гость, когда его поставили на ноги. Стоял он нетвердо, но во взгляде читалась жадность все узнать, все назвать своим именем. — Это рай?

— Почти. Это племя вибути. Ты теперь живешь здесь, потому что тебе здесь спасли жизнь. Вернули тебя к жизни.

— А где я жил до этого?

— Это ты тоже должен вспомнить сам. А пока подкрепи свои силы. Ведь сегодня будет праздник — праздник твоего возвращения к жизни. Пойди погуляй, пройдись. Тебе здесь все рады, у тебя нет врагов.

— Хорошо, но кто ты? Могу я узнать твое имя?

— Конечно, можешь. Я принц Аванси-мбонси, наследник великого Алулу Оа Вамбонга и пока формальный правитель этой земли.

— Ваше высочество…

— Зови меня просто Аванси-мбонси. И давай на "ты".

— Хорошо. Аванси-мбонси, это ты оживил меня?

— Не совсем. Кое-какие боги помогли. Ну ладно, иди гуляй, аппетит нагуливай. В твою честь сегодня будет дан знатный пир. А мне пора по государственным делам. Впрочем, вот что я сделаю. Я дам тебе провожатую. Онене Небуду!

— Я здесь, сиятельный принц!

Из воздуха, прямо на глазах у изумленного Гостя, материализовалась прекрасная девушка. Она была одета в платье наподобие сари, руки и босые ноги украшали браслеты, в ушах висели тяжелые на вид серьги. Но самое главное — красавица была лысой и лысина ее была вызолочена.

— Это у вас мода такая? — бестактно спросил гость, указывая на лысину.

— Нет, — улыбнулась Онене Небуду. — Это знак отличия. Я первый заместитель принца по части международных отношений.

— Ну ладно, ребята, — сказал принц. — Мне пора, а вы сами сговоритесь.

Принц ушел, пыля чем-то вроде мантии, по виду похожей на крепкую паутину.

— Что же, — ослепительно улыбнулась Онене Гостю, — вы ведь, наверное, многое хотите узнать?

— В первую очередь я хотел бы знать, где я нахожусь.

— Вы находитесь на главной площади города Бандат, столицы племени-государства Вибути. Идемте со мной. Я буду показывать вам достопримечательности столицы. Племя вибути очень малочисленно и потому не очень любит принимать гостей, опасаясь терроризма и промышленного шпионажа.

— А я?

— О, вы — другое дело. Вы Гость самого принца, да воссияет он в сонме богов и да потопчет своих врагов. Кстати, сейчас мы с вами стоим у хижины, которая называется "Краеведческий музей". Прошу вас зайти и осмотреть ее. Вам понравится.

— У вас есть краеведческий музей?!

— Да, как у любого процветающего племени. У соседних племен сото и мошешобо нет краеведческих музеев, потому что они не процветают так, как мы.

— А они не пытались, допустим, напасть на вас?

— Пытались, но у нас очень хорошие боги. Они не допустили войны, разобрались там сами у себя наверху. Зайдемте же в музей.

Хижина, в которой находился краеведческий музей, была поразительно велика по своим размерам. Казалось бы, ну какие достопримечательности могут быть у отсталого племени? А вот поди ж ты!

— Кстати, пока мы не начали осмотр музея, я хотел бы у вас спросить, Онене: на каком языке мы говорим?

— На вибутянском, конечно, — прелестно улыбнулась Онене.

— И я всегда говорил на этом языке? Другого не знал?

— Вы должны сами это вспомнить, дорогой Гость. — Онене взяла его за руку и подвела к первому экспонату. Это было очень древнее копье. — Этим копьем наш великий бог Онто поразил в битве бога Мошеша и провозгласил земли вибути своими. Из крови бога Онто, которая смешалась с песком, Онто вылепил первых вибутян — мужчин. А первые мужчины уже потом сами вылепили себе женщин, каждый — на свой вкус. И если вы успели заметить, мужчины нашего племени сильны, а женщины — красивы.

— Не то чтобы я этого не заметил. Принц действительно силач. А вы действительно красавица. Но я больше никого из жителей не видел.

— А они пока заняты работой — кто в поле, кто в хижинах. Но вечером соберутся все на пир по случаю вашего воскрешения.

— Вечером будет пир в мою честь, а я даже не знаю, кто я…

— Со временем вы это вспомните. А пока давайте продолжим осмотр. Вот первые предметы быта, которые вибутяне сделали своими руками, а не получили от богов. Кстати, полученные от богов находятся здесь же. Вы можете почувствовать разницу.

— Ну да, вот эта чашка с отбитым краем…

— Была подарена нам богом Ндунги. А вот этот очень изящный горшок слепил вибутянин по имени Ди. Это вообще великий мастер и художник. Его почитает каждый вибутянин. Ди жил в доисторическую эпоху, а потом был взят на небо живым, чтобы там украшать покои богов. Видите эти предметы из серебра? Это самая большая наша ценность. Их создал Ди.

— А что эти предметы означают? Для чего они нужны?

— Этого мы не знаем, Ди не открыл нам своей тайны. Но все равно мы бережем и храним их. А теперь подойдем к макету хижины простого вибутянина.

— Я ошибаюсь или это действительно золото и серебро?

— Вы не ошибаетесь, дорогой Гость. Дело в том, что во флоре племени вибути преобладают так называемые златолиственные пальмы. Листья у них из чистого золота, а стволы из серебра. И тот и другой металл мягкий, поэтому его с легкостью можно гнуть и резать. Традиция делать хижины из златолиственных пальм жива до сих пор, но в основном население сейчас применяет самодельный кирпич и черепицу. Это новшество мы заимствовали у племени мошешобо.

— Потрясающе! — так отозвался Гость о хижине. — Да если б кто-нибудь узнал, что тут у вас золото с серебром растет…

— У нас бывали путешественники. Но перед тем, как они покидали нас, мы избирательно стирали им память.

— И мне тоже сотрете?

— Никоим образом. Во-первых, вы Гость самого принца Аванси-мбонси. А во-вторых, у вас и так с памятью проблемы, зачем добавлять новые…

Онене остановилась у столика, на котором лежал лошадиный череп и кости.

— А это что? — спросил Гость.

— Это останки первой и единственной лошади, как-то завезенной в вибути. Она не вынесла здешнего климата и пала. Останки ее мы сохранили как предупреждение о том, что каждое живое существо должно занимать свою экологическую нишу.

— А на чем же вы передвигаетесь, если потребуется быстрая езда? На слонах?

— На слонах мы ездим медленно и неуклюже. Слоны у нас не пользуются популярностью. Вот крокодилы-плакальщики — это да!

— Постойте, как вы сказали? "Крокодил-плакальщик"?!

— Да.

— А это что за зверь?

— Ну, выглядит он как обычный крокодил, только крупнее, и передвигается он на задних лапах. Его легко запрячь, также он легко приручается, особенно если вы согласитесь слушать его длинные слезливые истории.

— Крокодил еще и говорит?

— Конечно. У нас в племени все животные разумны и говорят. И каждый занимает свою…

— …экологическую нишу. Я понял.

— А теперь мы с вами подходим к первому зомби, созданному жрецами вибути много сотен лет назад.

— То есть это покойник? Типа мумии?

— Я покойник, но не мумия, — хрипло прокаркал первый зомби. — Я мыслю, следовательно, существую. Также я готов исполнять любую общественно полезную работу, силы во мне много. Но принц Аванси-мбонси повелел мне лежать в музее в качестве примера и образца. Вы, молодой человек, не знаете, какая это тоска — лежать и ничего не делать! Хорошо хоть Онене меня газетами снабжает.

— У вас есть газеты? Может, и книги?

— Конечно, есть. — И Онене с гордостью показала Гостю стопку глиняных табличек с клинописным текстом, — Это газеты. А вот наши книги.

Книги племени вибути в отличие от газет были с золотыми страницами. Гость попросил у Онене полистать одну книгу и убедился, что это сборник кулинарных рецептов.

— Поваренная книга, — прошептал Гость. — Поваренные книги, индекс тридцать шесть точка девятьсот девяносто семь! Я вспомнил, кто я! Меня зовут Павел Лозоход, я студент Московского университета культуры и искусств, библиотечное отделение! Я заочник, но почему же я заочник? Вспомнил. Все вспомнил.

— Что вы вспомнили, Павел?

Павел помрачнел:

— Многое. Но самое главное, я вспомнил, как меня убили и кто меня убил. Это отец моей жены. Он столкнул меня с лестницы, а потом свернул мне шею, как цыпленку. Это из-за Аграфа. Пурпурного Аграфа, священной реликвии щедровских оборотней. Да, я ведь еще и оборотень! А смогу ли я превратиться?

Павел напрягся, но ничего не вышло.

Он расстроился:

— Значит, я больше не оборотень.

— Нет, нет, вы оборотень, — заверила его Онене Небуду. — Просто в этой хижине не разрешается никаких магических действий. Я думаю, сегодня в полночь на пиру вы изменитесь. Ведь сегодня полнолуние. Многие изменятся.

— А вы, Онене?

— О нет, я не оборотень, я просто ца, по-вашему — фея.

— Фея?

— Да, фея. Что вас так взволновало?

— Потому что я еще кое-что вспомнил.

И Павел рассказал Онене свою историю любви к фее Леночке.

— Это очень печально слушать, — всплакнула Онене, — Но Инна и ее дети вовсе не виноваты. Так сложилась судьба.

— Онене, а вы не знаете, сколько времени я здесь нахожусь?

— Сегодня в полночь будет как раз двенадцатая луна.

— Год? Целый год? Тогда они точно меня похоронили!

— Кто?

— Да хоть Инна с ее родителями! Хотя как они могли меня похоронить? Тело-то вот оно!

— Они могли похоронить пустой гроб или наполнить его землей и камнями. У нас в городах Натуту и Тунету очень часто практикуется такая церемония: покойник становится зомби, то есть продолжает функционировать дальше, а его гроб хоронят, чтобы не остались недовольными боги подземного царства и боги погребальных церемоний.

— Значит, выходит, я тоже как бы зомби?

— Нет, что вы, вы живой человек и оборотень. В вас есть дух. Но я вижу, вас больше не привлекает наш музей.

— Простите, но… да. Меня сейчас больше волнует то, как мои родители среагировали на весть о моей смерти. Я немедленно должен поговорить с Аванси-мбонси.

Принц Аванси-мбонси находился по случаю жары на озере Авара. Там у него был удобный гамак, свежие глиняные таблички (пресса) и масса деликатесов, начиная от крабового суфле и кончая жабьей настойкой тридцатилетней выдержки. Именно столько лет выдержали жабы, дожидаясь, пока из них сварят настойку.

— А, Гость! — приветственно взмахнул глиняной табличкой Аванси. — Добро пожаловать в мой уголок отдохновения. Настоечку будешь?

— Аванси-мбонси, я вспомнил про себя все. Я — Павел Лозоход, и мы с тобой были друзьями-студентами.

— Ну, слава богам, что ты вспомнил! Мы с тобой не были, а по-прежнему остаемся друзьями-студентами.

Кстати, а вспомнил ли ты обряд, при помощи которого я тебя оживлял?

— Нет, вот обряда не помню.

— И не надо. Пауки, быстро гамак Павлу и Онене!

Тут же появились гамаки, Аванси-мбонси нацедил всем в стаканы настоечки и сказал:

— Ну, будем!

Все опрокинули в себя обжигающую, но очень пикантную жидкость. Вкус настойки Павел определил как вкус коктейля "Маргарита" пополам с самогоном чистой слезы. Очень даже неплохо.

— Аванси, ты мне больше не наливай, — слегка окосело попросил Павел. — А то ведь сегодня еще и пир…

— Да! — оживился принц. — Пир! Приглашены все жители и даже боги. Уже сейчас идет подготовка на Поляне боевой славы вибути. Пир будет там.

— Аванси, — сказал Павел, — я очнулся только сегодня?

— Да.

— И узнал, что провалялся в коме весь год.

— Ты провалялся не в коме. Тебя попросту не было. Мы проводили обряды, мы умоляли богов, мы приносили жертвы. И боги вернули твои души — волчью и человечью — в твое тело. Сегодня полнолуние, и ты сможешь обратиться волком и даже посоревноваться с некоторыми из наших оборотней в силе и ловкости.

— Это все замечательно, но…

— Что тебя тревожит?

— Прежде всего, как ты узнал, что я буду у профессора в библиотеке и там появится мой тесть?

— Паутина.

— Что паутина?

— Ты уж извини, Павел, но ко всем своим друзьям я прикрепляю паутинки. И если что не так, паутинка дрожит. Твоя задрожала, я вычислил тебя по запаху и пришел в дом, где на лестнице увидал твое распростертое тело. Зрелище было не из приятных.

— Это понятно. Но вот, Аванси, ты говоришь, что я исчез на целый год. Как они со всем этим разобрались? Что сказали моим родителям. Ведь у мамы и так был инсульт! А Леночка! Что сказали ей?!

— Ты, Павел, успокойся, — сказал принц Аванси-мбонси. — Никто тебя не хоронил. Твой тесть объявил тебя пропавшим без вести. Впрочем, и сам тоже быстро пропал.

— При нем был Пурпурный Аграф! Он присвоил его себе и бежал. Его не нашли?

— Нет, как и тебя. Объявили пропавшим без вести.

— Аванси, я ведь ничего не знаю о той жизни без меня. Расскажи мне хоть что-нибудь!

— А не рано ли? Выдержит ли это твоя психика?

— Выдержит. Налей еще настоечки на полпальца.

— Онене, а вам?

— Я воздержусь.

Аванси по-дружески и не чинясь (чего там, оба принцы!) налил Павлу настоечки. И себя, конечно, не забыл. Они чокнулись стаканами и выпили.

— А теперь рассказывай, — потребовал Павел.

— Итак. Начнем с того, что твой тесть поступил очень хитро, когда выяснилось, что твоего тела и в помине нет в доме профессора Прянишникова. Он во всеуслышание объявил, что ты похитил ценную книгу из коллекции профессора и скрылся с добычей. Насчет книги он, конечно, не совсем врал. Он сам прикарманил себе эту инкунабулу.

— Инкунабулу?!

— Да, в библиотеке профессора Прянишникова оказалась редчайшая инкунабула стоимостью в миллионы долларов.

— Послушай, Аванси, а откуда ты все это знаешь? Про инкунабулу, про тестя. Вообще про все?

— У меня несколько душ, Павел. Как, впрочем, и у тебя. И вот несколько моих душ разделились, следя за твоим тестем, следя за Инной, следя за твоими родителями. Они, кстати, очень переживали и искали тебя, и, чтобы они успокоились, я явился к ним и рассказал, что ты пока обретаешься в племени вибути, где тебя лечат от смертной болезни.

— Смертной болезни? Может, смертельной?

— Нет, я не оговорился. Смертная болезнь — это сама смерть. От нее у нас тоже лечат, а у вас пока не навострились.

— Ну слава богу, что родители спокойны.

— Они спокойны и здоровы. Я попутно твоей матушке последствия инсульта устранил и излечил твоего папу от панкреатита.

— Аванси, — изумленно воскликнул Павел, — так ты еще и врач?!

— А, так, по мелочи.

— Принц скромничает, — сказала Онене Небуду. — Он великий целитель. Из всех его трехсот сорока братьев он самый талантливый.

— И при этом все-таки родился человеком. А они, прошу учесть, пауки. И в человека превращаться не могут. Поэтому живут в Тунету и ткут покрывала.

— Триста сорок братьев! — воскликнул Павел. — У меня это в голове не помещается!

— Да ты забей на это! — вальяжно сказал Аванси-мбонси. — Они хорошо живут и своей паучьей долей вполне довольны.

— Аванси, так твой отец не просто царь вибути?

— Мой отец — великий бог-паук Алулу Оа Вамбонга, — с гордостью сообщил Аванси-мбонси. — Меня он зачал со смертной женщиной, вибутянкой, вот почему я стал человеком. А остальные мои братья — от законных жен-паучих. Но мы отвлеклись от темы твоей дальнейшей судьбы, Павел. Тесть скрылся, даже жене и дочери не звонил, но одна моя душа всегда сопровождала его и во сне терзала угрызениями совести. Виктор Семенович продал инкунабулу на черном рынке, и так у него появились деньги, чтобы скрыться и безбедно жить вдали от близких.

— И где же он скрылся?

— В Каире. Не знаю, чем его привлек Египет, может быть, тем, что там всегда хватало жуликов и авантюристов.

— Пурпурный Аграф все еще у него?

— На этот вопрос я отвечу тебе позже. А пока другие вопросы, пожалуйста.

— Хорошо, тогда вопрос об Инне. Как она восприняла весть о моем бесследном исчезновении?

— О, довольно спокойно. Я наблюдал за ней. Нет, первое время она плакала. А когда пришло время рожать, успокоилась. Она родила мальчика и девочку.

— Ну хоть с этим все в порядке.

— Недавно Инна вышла замуж. Она развелась с тобой по суду на основании твоего отсутствия. Ее второй муж — один из дальних родственников Чубайса.

— Боже мой! Боже мой! — воскликнул Павел и вскочил с гамака. — Если Инна мне больше не жена, то значит, значит…

— Ты можешь появиться у Леночки и просить ее руки! И ты сделаешь это, не будь я паукочеловек Аванси-мбонси!

— А Леночка, как она сейчас?

— Я наблюдал и за ней. Она по-прежнему любит тебя и верна одному тебе. Ей многократно делали предложения, но она ото всех отказывалась. Живет по-прежнему в Оро, работает технологом в корпорации "Панацея-Фарм".

— Как же я хочу ее увидеть!

— Со временем произойдет и это. Только будь осторожен в своих желаниях. А то вот Пурпурный Аграф попросил — и чем все обернулось? Ну что, удовлетворил я твое любопытство?

— Не совсем. Из университета меня отчислили?

— Что да, то да. Хотя многие преподаватели переживали твое исчезновение. Но ты ведь можешь восстановиться! Если, конечно, захочешь.

— Я теперь уж и не знаю. А стоит ли? Может, стоит поехать к Леночке в Оро и там кем-нибудь устроиться?

— Кстати, в Оро тоже библиотечный институт есть.

Правда, для ведьм. Ну и что? Ты же оборотень, значит — свой.

— Аванси, вот что еще меня беспокоит. Я рассказывал тебе о Шредере?

— А, о темном ангеле пустыни, который хочет получить в свою коллекцию Пурпурный Аграф?

— Значит, рассказывал.

— Ты не волнуйся. Он не причинит тебе вреда. Но увидеть ты его увидишь.

— Ты начал говорить загадками, Аванси-мбонси.

— Нимало. Хочешь еще настоечки?

— Нет, спасибо, я воздержусь.

— Это правильно. На большом пиру в твою честь будет много тостов. На пир, кстати, приглашены и наши любимые боги. Так что заодно познакомишься. А пока пойдем искупаемся.

В зарослях таился отличный пруд с чистейшей водой. Павел и Аванси-мбонси разделись, не смущаясь Онене, и искупались. Потом все втроем они вернулись в покои принца.

Павел осмотрелся. Ну да, царственные покои все были сплошь из золота и алмазов, но больше всего в них поражал дизельный электрогенератор и токарный станок.

— Зачем тебе это? — спросил Павел у принца.

— Чтобы не бездельничать. Чтобы с пользой проводить свой досуг. Видишь эти подшипники? Сам выточил. Могу один подарить на память.

— Спасибо.

Принц отослал Онене проследить, как на Поляне боевой славы вибути идут последние приготовления к пиру.

Онене вскоре вернулась:

— У нас проблема, ваше высочество.

— Что еще стряслось?

— Великий бог Ндунги прислал своего адепта, и тот сообщил, что Ндунги не будет участвовать в празднестве.

— Что за черт! А почему, этот гонец не объяснил?

— Не объяснил.

— Так, Онене вот что. Вели оседлать двух крокодилов. Мы с Павлом поедем выяснять, что стряслось с богом Ндунги.

Крокодилы были оседланы. Павел с опаской подошел к своему. Тот спокойно стоял на задних лапах, ближе к мощному хвосту располагалось седло.

— Садись, садись, — махнул рукой Аванси-мбонси. — Они смирные, из царских коню… тьфу, крокодилен. Всему обучены. И не пугайся, если он с тобой заговорит. Крокодилы-плакальщики разумны и разговорчивы, а под седлом ходят из глубоко гуманитарных убеждений.

— Да, это так, — сказал крокодил, когда Павел вскарабкался на его седло. — Меня зовут Подающий Надежду.

— А сокращенно?

— Это и есть сокращенно.

— Ладно, хватит разговоров, поехали. — Принц Аванси-мбонси пришпорил своего крокодила, следом поскакал и Павел на Подающем Надежду.

Крокодилы шли ходко и ровно. Наконец хижины Бандата остались далеко позади, а впереди была хорошая, утоптанная дорога среди ярких, как рекламный проспект, джунглей.

Павел залюбовался красотой пальм, лиан и стаек крохотных колибри и крупных бабочек. Пахло в джунглях словно в парфюмерной лавке.

— Аванси-мбонси!

— Что?

— А разве ваши боги живут на земле?

— Преимущественно да. Но некоторые остались на небе. Живущим на земле удобнее. Те, кто поклоняется им, чаще ходят, чаще жертвы приносят.

— Аванси, а кого у вас приносят в жертву?

— Ты имеешь в виду, не приносят ли у нас в жертву людей или животных? Нет, эта практика давно забыта. Да и боги особо ею не были довольны. Что за радость — вдыхать запах горелой плоти? Нашим богам мы приносим в жертву цветы, фрукты и конечно же жабью настойку. Поэтому наши боги всегда бодры и веселы. Не знаю вот только, что с Ндунги приключилось. Такой общительный бог, и на тебе.

Джунгли внезапно закончились небольшой поляной. На поляне стояла мощная хижина, рядом с ней к пальмам был прикручен здоровенный гамак.

— Я смотрю, у вас все в гамаках, — сказал Павел.

— А удобно, — пожал плечами Аванси-мбонси. К тому же моим тремстам сорока братьям надо же чем-то заниматься, вот они и плетут гамаки и ковры, и даже на экспорт. Ну все, давай спешиваться.

Они спешились, оставив крокодилов мирно беседовать о чем-то в тенечке.

— Слушай, Аванси, а я ведь даже не знаю, как надо выражать почтение богу. Кланяться там, молиться.

— Да ничего страшного. Подойдешь, сделаешь поклончик и скажешь: "Славься, великий боже Ндунги!" Ему этого достаточно.

Они подошли к хижине и постучали в распорку:

— О великий боже Ндунги, к тебе пришли верные твои рабы и поклонники!

— Проваливайте! — пробасил кто-то мрачный из хижины. — Я нынче не расположен.

— Дело принимает серьезный оборот, — хмыкнул принц Аванси-мбонси. — Чтоб Ндунги не принял гостей? На моей памяти никогда такого не было. Боже Ндунги!

— Ну чего?!

— Это я, принц Аванси-мбонси, пришел вместе со своим другом спросить, почему ты отказываешься быть на пиру, который состоится сегодня.

— Такая у меня блажь. Проваливайте, я сказал.

— Нет, теперь мы точно не уйдем. Мы встанем на колени возле хижины и будем петь тебе, Ндунги, хвалебные гимны, пока тебя не стошнит.

— Какие же вы, черти, упрямые! Ладно, заходите, а я поведаю вам о своей печали.

Они вошли в хижину. Внутри вся она была увешана коврами, видимо, тоже постарались триста сорок братьев. Но даже не в этом дело. Павел вытаращился во все глаза, когда увидел перед собой печального розового слона.

— Это и есть бог Ндунги?

— А ты кого хотел, пришелец? Богиню Ар? Хоть бы поприветствовал, что ли.

— О, простите. — Павел поклонился и сказал: — Славься, великий бог Ндунги!

— Так что же произошло? — спросил у бога принц Аванси-мбонси.

— Посмотри на меня, принц!

— Смотрю, — сказал принц, и Павел тоже посмотрел. — Отличный розовый слон, как всегда. Хобот и уши на месте. Глаза только какие-то печальные. Неизвестно отчего.

— Ты мне льстишь, все вы бессовестные льстецы!

— Да что случилось-то?

— Я располнел!

— Ну да, — сказал принц. — Есть немного. Почти и незаметно совсем.

— Если бы незаметно! Я не смог влезть в свою праздничную юбку. Ни в одну. А как я без юбки покажусь на празднике. Да меня Махуанлоло засмеет.

— Махуанлоло — это кто? — шепотом спросил Павел.

— Богиня, и она очень нравится Ндунги, — тоже шепотом ответил Аванси-мбонси. — Он все предлагает ей пожениться, да что-то им мешает. Так что мнение Махуанлоло очень важно для Ндунги.

Розовый слон тем временем застонал:

— О горе мне, о горе!

— Нет никакого горя, — сказал принц Аванси-мбонси. — Я немедленно сотку тебе новую юбку, Ндунги. И она будет такой красивой, что Махуанлоло не станет капризничать и, возможно, скажет "да".

— Точно? — приоткрыв один слезящийся глаз, спросил Ндунги.

— Точно. Дай-ка я тебя измерю. Так, и вот так, и вот так… Не такой уж ты и полный. Всего-то семьдесят четвертый размер. Ладненько. Я прямо сейчас и начну ткать.

Но вам лучше удалиться из хижины, чтобы не мешаться у меня под лапами.

— Конечно, конечно, — обрадованно воскликнул бог Ндунги. — Ты старайся, а мы пока по окрестностям погуляем. Хочешь, заглянем в мой храм? — небрежно поинтересовался Ндунги у Павла. — Там симпатично.

— Заглянем.

Сказано — сделано. Ндунги повел Павла через джунгли и примерно четверть часа спустя вывел его на другую полянку, по обширнее первой. Но хижина здесь стояла точно такая же, и даже гамак висел, прикрученный к стволам двух златолиственных пальм.

— Так ведь, — сказал Павел, — эта хижина от той ну ни капельки не отличается.

— В том весь и смысл! Я бог демократичный, мне обширные покои не нужны, мне главное — удобства. Внутрь зайдешь?

— А что там, внутри?

— Жабья настоечка, просто закачаешься.

— Нет, я не буду, а то еще пир впереди.

— Это ты прав, конечно, ну а я хлебну немного. А то у меня стресс из-за юбки. Надо снять.

— Юбку?

— Стресс, — хихикнул Ндунги и скрылся внутри своего святилища.

А Павел стоял и разглядывал окружающие его красоты. Все здесь было великолепно, слов нет, только чужая это для него была земля. Он вспомнил про свой любимый Щедрый, вспомнил про родителей и затосковал. Даже плакать захотелось. Но Павел загнал слезы поглубже и решил тренировать волю. Он встал на одну ногу и сказал себе: "Пять минут так простою". Глупость, конечно, но Павел понимал, что слишком уж он размягчился в ласковом племени вибути. Настоечка жабья, понимаешь, слоны розовые…

— Смертный, а смертный! — окликнул его нежный голосок. — Ты зачем на одной ноге стоишь?

Павел резко повернулся, а когда стоишь на одной ноге, поворачиваться неудобно, поэтому он упал. И увидел, как по ступенечкам, сотканным из облаков и цветов, к нему спускается прелестная юная женщина в легких развевающихся одеждах.

— Ой, — сказал Павел. — Мерещится.

— Нет, я тебе не мерещусь, — засмеялась красавица и сошла на землю. Ее дивные ножки были обуты в туфельки из лепестков. — Я богиня любви и красоты, и имя мне Манюнюэль. А как тебя зовут, смертный?

— Павел.

— Вижу, ты нездешний. Белый как мел. Таких любовников у меня еще не было. Ты хочешь побыть моим любовником?

— Я почел бы за честь, но…

— Но у тебя есть другая. Я вижу это в твоем сердце. Твоя любовь очень сильна, я даже завидую этой девушке. Ну ладно. Так скажи мне: почему ты стоял на одной ноге?

— Я решил тренировать волю.

— А зачем её тренировать? Она или есть, или ее нет. Вот у тебя она есть.

— Как вы это узнали?

— Ну, мало кто из смертных устоял бы перед моими чарами. А ты вот устоял. Значит, воля у тебя есть. А что ты здесь делаешь?

— Жду бога Ндунги.

— Что, старый распутник решил приложиться к своей коллекционной настойке?

— Похоже, он прикладывается основательным образом.

— И за это ждет его расплата!!!

Павел аж подпрыгнул. Голос, казалось, шел из-под земли.

— Камратий! — сурово сказала богиня. — Негоже вот так пугать богов и людей. Покажись нам.

В воздухе будто образовалась щель, и в эту щель проник некто мрачный, зеленого цвета и с повязкой на голове.

— Познакомься, Павел, это Камратий — бог похмельных видений и угрызений совести.

— Что, у вас и такой бог есть?

— Есть, есть, нас много на самом деле. Просто мы все не показываемся, чтобы не мешать людям.

— Хотя я бы не отказалась сейчас от жертвы в виде симпатичного молодого мужчины…

— Вы бы его убили? — в ужасе спросил Павел.

— Дурачок, — покачала головой богиня. — Я бы его любила. Тешила, лелеяла. Мне иногда бывает очень одиноко на солнечном престоле. Но погодите! Мы стоим тут уже немало времени, а Ндунги все нет и нет. Этот гад опять нализался! Камратий!

— Чего?

— Пойди в храм, проверь, что там с Ндунги!

— А почему это я должен проверять? Я бог в конце концов! Пусть сходит и проверит смертный.

— Павел, и правда, пойди посмотри, что там стряслось с Ндунги.

Павел пожал плечами и вошел в храм.

И первым, кого он увидел, был большой розовый слон, лежащий на полу храма без признаков жизни. Хобот вяло стелился по полу, а розовые уши были похожи на два сморщенных на солнце лопуховых листа.

— Ндунги! — позвал его Павел. — Ндунги, что с вами?!

Никаких признаков жизни.

Павел вылетел из храма с криком:

— Он без сознания! И даже, кажется, не дышит!

— Упился вусмерть, — резюмировал Камратий. — Ладно, я пошел его в чувство приводить.

— Я с тобой, — заявила Манюнюэль. — Люблю наблюдать, как другие работают.

Они все вошли в храм. Ндунги по-прежнему не подавал признаков жизни. Камратий обошел его, тщательно принюхиваясь:

— Ничего не понимаю. Он не пил!

И тут Ндунги очнулся и завыл:

— Да, я не пил! Не пил, но хотел выпить. Однако же на положенном месте не оказалось кувшинов с моей драгоценной настойкой, чистой и сладкой, как слеза пустынного иссахара! Вот что там было!

И Ндунги протянул Камратию глиняную табличку. На ней было написано: "Спасибо за отличную выпивку. Всегда твоя Ар".

— Это богиня Ар похитила твои кувшины с вином!

— Да! И поэтому я предаюсь скорби! Мало того что на меня ни одна юбка церемониальная не налазит, так еще и коллекционную настойку сперли!

— Идемте к Ар, — решительно сказал Павел. — Заставим ее отдать кувшины, если в них, конечно, что-нибудь осталось.

Боги посмотрели на Павла очень внимательно, а потом Манюнюэль сказала:

— Идти к этой Ар! Мой эстетический вкус протестует при одной мысли об этом!

— Идти к этой Ар! — возмутился Камратий. — Но она меня не почитает за бога. Нет, никогда!

— Идти к этой Ар! — застонал Ндунги. — Да еще без церемониальной юбки! Нет, этого я никак не могу!

— Слушай, Павел, — ласково касаясь рукой лба юноши, заговорила Манюнюэль, — а сходи-ка к Ар ты. Вернее, съезди. На крокодиле. Он дорогу знает. Все крокодилы знают дорогу к богине Ар. Вот ты и съезди и разберись с коллекционными кувшинами вина.

— И передай ей, что я ее ненавижу! — прибавил Ндунги.

Что же делать, когда три бога умоляют одного смертного? Правильно, повиноваться.

…Павел подтянул подпруги на своем крокодиле по имени Подающий Надежду и сказал:

— Пожалуйста, отвези меня к богине Ар.

— Ой, господин, не дело вы затеяли. Богиня Ар — это богиня войны, всяческого насилия и вообще крови. Ее никто не любит, и она уж точно никого не жалует. Ей даже жертвы не приносят.

— Что ж делать? Меня попросили. Не могу же я отказать!

— Тогда едем, хозяин.

Путь оказался долгий, и крокодил развлекал Павла тем, что пел песни. Песни получались все как у акына — "что вижу, то пою". Вот одна из таких песен:

Я перебираю лапами, и джунгли вокруг меня. На мне сидит хозяин, он знает, куда нужно ехать. Но куда же мы едем, мой добрый хозяин? О, это ужасно и печально! Мы едем в святилище проклятой богини Ар! Вот уже показалась тропа над водопадом. Вот мы уже проехали по этой тропе И едем прямо к святилищу. Вот оно, святилище кровавой богини Ар. Оно выстроено из костей людей и животных, И даже рыб. На пороге нас никто не встречает. Наверное, хитрая Ар прячется внутри И ждет, когда мы подъедем поближе. Вот мы подъехали прямо к порогу. Мой добрый хозяин слезает с меня. О мой хозяин, не ходи в святилище богини Ар! Тебе не вернуться живым! О горе, горе всем вокруг! Мой хозяин вошел в святилище Ар!

Павел действительно вошел в святилище богини Ар, если можно было так назвать продолговатую хижину сплошь из костей. Муторно было у него на душе, но что поделать? Он осторожно перешагнул через горку человеческих черепов и увидел ярко сверкнувшие золотом кувшины. Их было три. Павел подумал, что сможет по кувшину перетаскать на крокодила и тем самым вернуть плачущему Ндунги его богатство.

Но тут дорогу ему заступила неопрятного вида дама. Голый череп дамы украшали облезлые перья, вокруг тощей шеи вилось боа из рыбьих костей, а в костлявых лапках дама держала половинку черепа, наполненную, как понял, Павел настойкой бога Ндунги.

— Приветствую тебя, богиня Ар, — почтительно поклонился Павел, потому что вежливость бы здесь не помешала.

— О-о! Как мило. Ко мне заглянул на огонек симпатичный и очень вежливый смертный. Привет, ик, тебе, смертный! А откуда ты знаешь, ик, что я, ик, богиня Ар, страшная и ужасная?

— Мне об этом сказали боги Ндунги, Камратий и Манюнюэль.

— Ненавижу всех троих, — рыгнула Ар. — А Ндунги-то я надула. Сперла его настойку коллекционную!

— Я, собственно, по этому вопросу и пришел.

— А? Что? По какому вопросу?

— Не могли бы вы вернуть богу Ндунги его коллекционные кувшины?

— Пустые, так и быть, верну. Но не с настойкой. Я ее еще не распробовала, кувшины опечатаны. Пью вот пока свою настойку, хочу сравнить вкус. Устрою себе маленькую вечеринку для одинокой леди. Меня ведь никто не любит, никто мне жертв не приносит, и даже на мои эсэмэски не отвечают! Никто! Гады!

— Дорогая богиня Ар…

— Как ты меня назвал? "Дорогая"? Это мне нравится, мальчик. Продолжай.

— Я могу взять под контроль ситуацию. Вас будут любить, почитать и даже отвечать на sms-сообщения.

— Бесплатно в этом мире ничего не делается! Что ты хочешь от меня, настырный мальчишка?

— Настойку бога Ндунги. А взамен — любовь, почитание и жертвы.

— Я подумаю. Ладно, я согласна. Настойку я верну. Но ты за это должен кое-чем пожертвовать.

— Жизнью?

— Нет, это слишком. Вот знаешь что?

— Что?

— У тебя роскошные кудри, а у меня лысый череп. Пожертвуй ради настойки Ндунги своими волосами. Укрась бедную богиню!

— И это насовсем?

— Насовсем. Волосы на голове у тебя больше не вырастут.

— Но настойку вы отдадите?

— Вот она, забирай! — сделала красивый жест богиня.

— А вот мои волосы — забирайте!

Грянул гром, подтверждая сделку.

— Это великий бог Онто подтвердил нашу сделку, — пугливо пригибаясь, сказала богиня Ар. — Забирай кувшины.

— А вы…

— И я.

И в следующий момент Павел почувствовал себя окончательно и бесповоротно лысым. Просто как колено.

А череп богини Ар украсился его кудрями. И смотрелась она теперь не так кошмарно.

— Вам идет, — польстил Павел, мысленно вздыхая. Ну почему он вечно во что-нибудь влипает? И чего-нибудь лишается?

А?

Кто ответит?

Богиня собственноручно помогла Павлу погрузить кувшины на крокодила. Теперь Павел не мог на нем сидеть — слишком большая тяжесть для крокодила. Прощаясь с Ар, Павел оставил ей номер своего мобильного телефона, а Ар — своего. Правда, мобильник у нее был какой-то странной модели — из связанных веревочкой двух костяных панелек, на которых грязью были выведены какие-то значки.

— Позвони мне, как доберешься, — сказала Ар.

— Хорошо.

— И пусть этот Ндунги больше ко мне не цепляется, я его настойку возвращаю в целости и сохранности.

— Спасибо вам, Ар, — сказал Павел. — Вы настоящая богиня.

И они с Подающим Надежду отправились в путь. И на этом обратном пути крокодил запел, подбавляя в голос слез:

Вот идем мы с моим хозяином. На мне тяжелые кувшины с настойкой бога Ндунги. Мой хозяин исполнил просьбу великого бога. Но от этого у моего хозяина сплошные неприятности. Он облысел и стал печален. Вот тропа у водопада, мы идем по ней. Вот мы выходим на поляну у храма бога Ндунги. Вот боги приветствуют нас. Мой хозяин вернулся с победой, хоть и лысым. Но ведь это мелочи, правда?

— Павел! — радостно воскликнули все. Кстати, Павел успел заметить, что Ндунги красуется в широкой роскошной юбке. Видимо, Аванси-мбонси работал на пределе своих сил и времени.

— Я привез настойку, — объявил Павел. — Все в порядке.

— Да, отлично. Но что с твоей головой?

— А что с ней?

— Ты лысый!

— Мои волосы пошли в обмен на настойку. Иначе Ар нипочем не хотела ее отдавать.

— Я тебе компенсирую, — засуетился бог Ндунги.

— Да ладно.

— Павел, ты не кручинься, — тут же встрял Аванси-мбонси. — У нас такие умельцы-ювелиры. Они тебе вживят золотые волоски. И будешь ты ходить с золотой шевелюрой.

— Ага, а потом мне голову вместе с этой шевелюрой снимут. Нет уж, не надо.

И тут его мобильный зазвонил.

— Да?

— Это богиня Ар.

— Очень рад вас слышать, богиня Ар. Чем занимаетесь?

— Да вот волосы причесываю, прихорашиваюсь. Думаю, на какую-нибудь вечеринку нагрянуть, что ли.

— А вы к нам на сегодняшний пир приходите. Заодно прической похвалитесь.

— Спасибо за приглашение, я приду.

И Ар отсоединилась.

— Чудеса! — сказал Павел. — Тут есть мобильная связь.

— Это не обычная связь, а магическая, тебе не понять. Ты лучше вот что скажи: зачем ты эту мерзкую бабу на пир пригласил?

— Какую мерзкую бабу? А, вы это так о богине Ар? Она вполне ничего, просто озлоблена от одиночества. Пусть повеселится.

— Ну смотри, Павел! В случае чего разбираться с ней будешь ты!

— Хорошо. Ладно. Только не шумите так, а то мне смертельно хочется спать.

— А ты и поспи. Вот в гамаке. До вечернего пира еще масса времени.

Павлу дали целебной воды и уложили в гамаке. Он заснул быстро, и последним его видением были три вибутянских божества, мирно сидящие у его гамака.

Через некоторое время Павла разбудила прекрасная Манюнюэль:

— Юноша дивный, вставай. Пора возвращаться в Бандат и готовиться к пиру.

Павлу было, разумеется, приятно, что его назвали юношей дивным. Симпатичные все-таки у вибутян боги.

Он вылез из гамака и, чуть покачиваясь после сна, вышел на поляну. Все уже были в полной готовности. Причем бог Ндунги взвалил на себя три кувшина с коллекционной настойкой.

— Решил пожертвовать на пир, так сказать, — хмыкнул он. — А то одному пить — в алкоголика превратишься.

Павел и Аванси-мбонси сели на крокодилов, богиня Манюнюэль полетела как стрекоза, а Камратий и Ндунги поплелись пешком. Но обещали, что к началу пира не опоздают.

На большой Поляне боевой славы вибути все готовилось к пиру. Черепа бывших врагов, красующиеся на шестах, были начищены и умело под реставрированы. Сама площадь была красиво выложена золотыми листьями пальм, вокруг, напоминая амфитеатр, громоздились одна над другой скамьи, застеленные коврами. Особо почетным гостям предлагались те же скамьи, но с коврами побогаче. Были тут также и гамаки. На одном гамаке Павел увидел золотую табличку и прочел гравировку: "Только для бога Ндунги". Хитрый слон и здесь решил устроиться со всеми удобствами. Между скамьями лесенками располагались столики, очень изящно вычеканенные из серебра. На столики слуги уже носили кушанья и напитки. И, что самое удивительное, над всем этим звучал дивный голос Джо Дассена.

— У вас что, есть электричество? — удивился Павел.

— А как же! — удивился в свою очередь вопросу принц Аванси. — У нас дизельный генератор. Работает, правда, на магии. Но электричества дает достаточно.

— А откуда вы взяли дизельный генератор?

— У пиратов забрали. У нас в дельте реки По очень уж пираты распиратствовались. Мы превратили их в крокодилов, а трофеи забрали.

— И как же вы разобрались с трофеями?

— Что себе оставили, что соседним племенам продали за настойку и табак. И бусы. В племени мошешобо кустари делают отличные бусы. Мы тебе сегодня на празднике одни такие подарим. Уж ты не побрезгуй, надень.

— Надену, конечно.

И вот наконец начался пир. Принц Аванси-мбонси взошел на свой престол и, еще не садясь, представил всем своего друга Павла Лозохода. Народ разразился приветственными кличами. Потом было еще много кличей. В честь богов, которые тоже мирно размещались за пиршественными столами. Особенно много чествовали бога Ндунги. Его гамак аж раскачивался от религиозного пыла вибутян.

— Почитают у нас бога Ндунги, — улыбнулся принц. — Ну и еще, конечно, благодарят за настойку, которую он пожертвовал на пир.

— А хватит ли на всех настойки?

— Хватит. Кувшины у Ндунги волшебные — никогда не оскудевают, так что он только притворяется, что такой сильный жертвователь. Он ничего не теряет.

— Хитрый какой бог.

— О, ты всех наших богов не знаешь! Это нечто!

Манюнюэль присела с другой стороны престола Аванси и сказала:

— Привет, мальчики. Надеюсь, вы не против, что я заняла это место?

— Нет, нет, прекрасная! Это место как раз предназначалось тебе.

Судя по тону, каким произнес это принц Аванси-мбонси, Павел заключил, что есть и у того сердечная тайна.

Наконец все расселись.

— Пир! — возгласил принц Аванси-мбонси, и тут…

Посреди Поляны боевой славы вибути появилась богиня Ар.

Все ахнули. Многие закричали проклятия и заклинания от дурного глаза.

— Так-то вы встречаете гостей. — мрачно сказала Ар.

Место рядом с Павлом было свободно, и он крикнул:

— Тише! Тише! Богиня Ар находится здесь по нашему особому приглашению. Прошу вас, богиня, проходите, присаживайтесь!

— А кто ты такой, чужеземец, чтобы приглашать богиню Ар на наше торжество? — крикнул чей-то ехидный голосок.

Аванси-мбонси стал искать глазами нахала, но тут на выручку самому себе встал Павел.

— Я тоже принц, — сказал он. — Принц оборотней города Щедрого. Законно коронован.

По рядам сразу зашелестело: "Принц! Принц!"

А богиня Ар гордо прошествовала на указанное ей место. Усевшись рядом с Павлом, она сказала:

— Спасибо, мальчик. Приятно иметь с тобой дело.

И тогда принц Аванси-мбонси вторично возгласил:

— Пир!

И пошло-поехало.

Неробкие вибутяне сами, без слуг наливали себе вина в чаши и накладывали на золотые пальмовые листья закуску. Когда голод был утолен и люди принялись больше пить, чем есть, принц Аванси-мбонси воскликнул:

— А теперь пусть нас потешат наши артисты!

— У вас есть артисты? — удивился Павел.

— Конечно, — гордо ответил Аванси-мбонси. — Между прочим, они не первые из нашего племени, кто обучался на факультетах Московского университета культуры.

— Ты серьезно?

— Вполне. Вот смотри, сейчас будет балет.

И впрямь посреди поляны затанцевали балерины в пачках. Балерины были черные, пачки белые, и смотрелось это умопомрачительно. Музыку для балерин обеспечивал небольшой ансамбль, в который входили аккордеонист, флейтист и два тамтамщика.

— Здорово! — искренне восхитился Павел. И вдруг помрачнел: — Послушай, Аванси, меня отчислили как пропавшего без вести, а ты-то как же с учебой?

— Я взял академический отпуск. Не волнуйся, мы еще вернемся и доучимся. Если ты, конечно, этого захочешь.

— Чего "этого"?

— Возвращаться. У нас в Бандате прекрасная библиотека. А библиотекаря нет. Не мне же быть библиотекарем, и так дел полно. Оставайся.

— А как же родители? А Леночка?

— Нет проблем! Перевезем их сюда. Здесь же у нас просто рай.

— Захотят ли они…

— Ну ладно, давить на тебя не буду. Поживи пока здесь, попривыкни к жизни вообще. А там посмотрим, верно?

Балерин между тем сменили жонглеры и глотатели огня. Зрелище просто захватывало дух.

Потом отвыступались и они. Наступила какая-то выжидательная тишина.

— У меня есть для тебя сюрприз, — сказал Аванси-мбонси Павлу и громко крикнул: — Введите заключенного!

На поляну вышли два дюжих вибутянина. Они держали за руки…

…Виктора Семеновича, незабвенного тестя нашего героя.

Павел сначала онемел. А затем спросил у Аванси-мбонси:

— Как он мог здесь оказаться?

— Точно так же как ты. Методом моего запатентованного переноса. Сначала я выволок тебя. А потом сумел выйти на него. Он хорошо скрывался и прятал Пурпурный Аграф. Но ему не удалось перехитрить меня. Хочешь с ним поговорить?

— Да.

Павел спустился со своего пиршественного места и подошел к Виктору Семеновичу.

— Будь ты проклят! — с ненавистью сказал ему бывший тесть.

— Ваше проклятие пусть обратится на вас, — сказал Павел. — Неужели вы убили меня из-за какой-то бриллиантовой безделушки?

— Убил. И убил бы еще раз, если б представилась такая возможность.

— Где сейчас Пурпурный Аграф?

— В надежном месте. Ни тебе, ни твоей черномазой братии до него не добраться! О нем знаю только я, и никакими пытками не вырвать у меня это знание!

— Никто вас пытать не собирается. Подавитесь вы этим Пурпурным Аграфом.

Павел вернулся на свое место. На душе у него было муторно. Снова всколыхнулось недавнее прошлое в памяти. И снова на миг все перед глазами Павла затмило сияние пурпурного алмаза.

— Нет, — сказал он. — Ему я не поддамся.

Принц Аванси-мбонси с интересом наблюдал за внешними проявлениями внутренней борьбы, что происходила сейчас в душе его друга.

— Это не все, — сказал чернокожий принц. — На Аграф есть еще один претендент. И он тоже оказался в наших руках, хотя очень сложно было его поймать, в силу того что он мог становиться бесплотным.

— Шредер? — только и спросил Павел.

— Да, он теперь так себя называет. Приведите сюда второго заключенного.

В сопровождении двух хрупких девушек на поляну вышел тот, кто именовал себя Шредером. Сейчас он выглядел как человек, но чувствовалось, что этот образ ему не терпится скинуть.

— Как девушки справляются с ним? — подивился Павел.

— Эти девушки — наши могущественные чародейки, они удерживают Шредера при помощи своей магии. Простыми человеческими силами его не удержать.

Шредер сделал шутовской полупоклон в сторону Павла:

— Мое почтение, принц.

— Не могу ответить вам тем же, сударь, — сказал Павел. — Вы искали Аграф?

— Да, и продолжаю искать. Точнее, продолжал до тех пор, пока симпатичные колдуньи этого отсталого племени не взяли меня в плен. Я, собственно, давно мог освободиться, но меня удерживает любопытство — для чего же меня держат в племени? Может, хотят сделать из меня еще одно могущественное божество?

— Думаю, не поэтому, — сказал Павел.

— Почему же? — перебил Павла Аванси-мбонси. — Нам пригодится могущественное божество. У нас, например, нет бога смерти. Так что в каком-то смысле мы удерживаем вас, господин Шредер, еще и поэтому. Нам интересно, на что вы способны.

— О, принц, я способен на очень многое, — поклонился Шредер.

— Докажите это.

— Как?

— С вас сейчас будут сняты путы чар. Перед вами человек, точнее, оборотень, который присвоил себе Пурпурный Аграф.

— Что?!

— Да, это хозяин Пурпурного Аграфа. Если вы сумеете победить, Аграф станет вашим.

— Я сумею победить, но я хочу убедиться в том, что он существует, в том, что он не подделка.

— Вы о чем?

— О Пурпурном Аграфе.

— Хорошо. Великий бог Ндунги, не мог бы ты предоставить Аграф в наше распоряжение?

— Аграф хранится в банковском сейфе под тринадцатиуровневой защитой! — истерично выкрикнул Виктор Семенович.

— Ха, — сказал бог Ндунги. — Тринадцать уровней, скажите пожалуйста…

Перед богом разверзлось нечто. В это нечто Ндунги засунул хобот, потом все услышали звук, какой издает засорившаяся раковина после прочистки. Ндунги вытянул свой хобот из пустоты. И на конце его хобота всеми цветами радуги в свете костров сиял Пурпурный Аграф.

— О нет! — завизжал Виктор Семенович. — Он же был надежно защищен!

— От наших богов нет защиты, — нравоучительно заметил принц Аванси-мбонси. — Боже Ндунги, передай пока Аграф Манюнюэль. Пусть богиня красоты сама решит, кому она вручит Аграф после поединка.

— А будет поединок? — спросил Павел.

— Конечно, будет. И не на жизнь, а насмерть. Посмотри на Шредера и твоего бывшего тестя. Они же просто рвутся в бой.

— Да, только я хочу заявить, что сам в этом участвовать не буду. Мне Аграф не нужен.

— Тебе не нужен. А твоей Общине?

— И Община переживет.

— Ну смотри.

— Смотрю.

— Бой! — крикнул принц Аванси-мбонси.

Чародейки исчезли, исчезли и те два здоровяка, что удерживали Виктора Семеновича. Противники ринулись друг к другу, потом остановились.

— Что это они? — спросил Павел.

— Принимают свое настоящее обличье, — пожал плечами Аванси-мбонси. — Что непонятного?

И действительно, противники менялись на глазах.

Виктор Семенович преобразился в некое существо, лишь отдаленно имеющее сходство с волком. Его вытянутую, заросшую шерстью морду украшали внушительные клыки. Глаза светились янтарем. На груди и спине курчавилась жесткая поросль. Он стоял на задних лапах, мощных, с жуткими когтями и шпорами. Впрочем, его передние лапы были не менее внушительными и устрашающими. Когти так и полосовали воздух. Виктор Семенович дернулся и издал ужасающий вой, переходящий в утробное рычание.

Изменился и Шредер. Он был тем, кем был — падшим ангелом, отвратительным демоном с кучей когтей и глаз и при этом еще и с крыльями. Кожистые, они напоминали крылья летучей мыши или крылья дракона.

Волк напал первым. Он метил в живот противника, но демон ушел в защиту. Первые несколько минут боя были именно такими: волк нападал, полосуя когтями воздух, а демон словно дразнил его, то отбиваясь, то взлетая в воздух, невысоко, правда.

— Он специально выматывает его, — сказал Аванси-мбонси Павлу, а тот только поморщился. Кровавые бои были не в его вкусе. Но здесь решалась судьба, от нее было не уйти.

Наконец демону надоело отскакивать от волка, и он нанес удар. Волк пошатнулся, но устоял.

— Ага, теперь-то твой тесть понимает, что перед ним достойный противник.

— Он больше не мой тесть. Он вообще не человек.

— Согласен. Извини за оговорку.

Теперь Шредер нападал, а волку приходилось обороняться. Но вот из обороны он перешел в нападение. Его длинные когти полоснули крыло демона, оставив в нем приличные дыры. Хлынула кровь. Оба зарычали.

— Камратий принимает ставки, — сообщила Павлу сидящая рядом с ним богиня Ар. — Ты за кого болеешь, за волка или за демона?

— Я воздерживаюсь, — мрачно сказал Павел.

— Зря. Такое развлечение редко выпадает. Я поставлю на демона. Может, он и в самом деле будет нашим богом?

— Зачем вам такой бог?

— Зло лучше иметь в союзниках, — туманно ответила Ар. — Вот ты со мной же подружился…

— Ну… Так вы ведь не злая. Просто одинокая. Вам хорошего мужчину надо.

— А что, это идея…

Бой меж тем становился все острее и кровавее. Противники одолевали друг друга с переменным успехом. Вот Шредер сделал подсечку волку, но тот, падая, вцепился когтями в крыло демона, и без того уже изодранное. Демон взвыл и упал сверху на волка. Они покатились по золотым листьям, нанося друг другу все новые и новые удары.

И вдруг все кончилось. Оба противника лежали бездыханными.

— Ничего не понимаю, — сказал Аванси-мбонси. — Им же еще драться и драться…

И тут в раскате грома пришел голос:

— Довольно!

— Онто! Это бог Онто! — закричали все и стали молитвенно воздевать руки.

— Онто, яви нам свою волю! — завопил бог Ндунги. — У нас тут самая игра Пошла!

— Боги и люди, стыдитесь! — пророкотал голос. — Неужели вы видите что-то хорошее в зрелище убийства и насилия?! Разве этому вас учила Белая Птица и жрецы?

— Нет, нет, о Онто! О яви нам свою волю!

— Своей волей я отнимаю всякое дыхание жизни у этих существ. Они беспредельно злы, и нет в них той капли добра, ради которой им стоило бы жить. Я забираю их.

И тела Шредера и Виктора Семеновича исчезли. Исчезли и пятна крови. Все молчали, словно устыдившись своей внезапной кровожадности.

— И что на нас нашло… — повела плечом богиня Манюнюэль. — Забирай, Павел, свой Аграф.

— Он не мой, он просто принадлежит Щедровской Общине оборотней.

— Ну вот, а ты назначаешься его хранителем. Хотя тебе не позавидуешь.

— Нет! — вдруг сказал Павел. — Я не стану брать Аграф. В конце концов, Община удовлетворится лишь знанием о том, у кого он находится. А находиться он будет у богини Ар. Она сохранит его в целости и никому не отдаст. Да никто к ней по поводу Аграфа и подойти не посмеет.

— Это точно, — ощетинилась богиня Ар. — Только попробуйте. Спасибо тебе, Пашка, за такое доверие.

Ар приняла Пурпурный Аграф и прикрепила его к своему ветхому рубищу. И тут произошло невероятное.

Ар изменилась. Теперь она была вполне симпатичной женщиной без костлявости. И платье на ней тоже было приличное, типа сари. А на плече сиял Аграф.

Все тихо ахнули. А богиня Ар сказала:

— Как я похорошела с твоей помощью, Пашечка. Сначала волосы, теперь вот Аграф. Надо для меня теперь новое святилище строить. И новую должность дать. Например, богиня дружественных отношений с другими странами. Или короче — богиня международных отношений. Кто за?

Все были за.

Вот тут-то и начался настоящий пир.

Но, как сказал классик, всякому пиру конец приходит. Завершилось и это празднество. Ар удалилась к себе — присматривать за постройкой нового святилища и принимать толпы поклонников. В племени любили богов и охотно приносили им всякие мелочи типа ананасов и бриллиантов.

А для всех вибутян, не занятых строительством святилища Ар, наступили горячие дни. Дни урожая, так называли их вибутяне.

И Павел с Аванси-мбонси с головой окунулся в хозяйственную деятельность. Чего они только не делали!

В провинции Пурупай опять был небывалый урожай на жаб, из которых, собственно, и гонят настойку. Жаб, не дав им и квакнуть, собирали в большие плетеные корзины с крышками и относили на склады. Там жаб замораживали — лед обеспечивала богиня Аганри, живущая в высокогорных массивах. Павел сам лично перетаскал на спине не одну корзину с жабами. Казалось бы — жуть, но вибутяне как дети радовались большому урожаю.

— Сколько настойки сделаем! Можно наконец ее и на экспорт отправить!

Павел при этом соглашался с вибутянами. Настойка, хоть и из жаб, была классная. И очень хорошо шла как под ананас, так и под картошку со шпротами.

Разделались с жабами — поспели ананасы. Вот это действительно был экспортный продукт, и за ним следили пуще глаза своего. Ананасы помещали в специальные короба, запечатывали и отправляли мошешобо — у этого племени был хорошо налаженный контакт с Эквадором.

Вибутяне с экспорта ананасов имели гроши, но они были не жадные. Подумаешь, ананасы. Вот золотые листья пора обрывать, иначе они попадают сами и могут здорово расшибить кому-нибудь голову. Ох и налагался Павел по пальмам за золотыми листьями!

За время пребывания в племени Павел загорел, тело его сделалось гибким, упругим, как тетива лука, и не одна, ох не одна вибутянка заглядывалась на такого красавца. Тем более что после дней урожая традиционно последовала череда браков. Даже богиня Ар оказалась просватана за какого-то бога племени мошешобо. А Павел и Аванси-мбонси все так и оставались холостяками и завидными женихами.

— Аванси, — как-то сказал принцу Павел за бутылкой свежей жабьей настойки, — ну я на девушек не заглядываюсь, потому что в моей жизни есть только Леночка и я надеюсь когда-нибудь встретить ее и соединиться с ней. А ты-то что?

— Что?

— Девушку себе не заведешь.

— У меня есть девушка, Павел.

— Мванва?

— Мванва — это так. Для необременительной дружбы. Я не могу на ней жениться, она по крови мне не подходит.

— Как это — по крови не подходит?

— Не королевских она кровей, понимаешь? Мне жрецы запретили о ней и думать. Ну я в общем-то особо о ней и не думаю… Вообще, у меня есть невеста. Но она далеко от меня.

— Насколько далеко?

— Да нет, тут не в расстояниях дело. Понимаешь, мы с ней родились тогда, когда у племен вибути и мошешобо были вполне дружественные отношения. И нас обручили. Чтобы эта дружба ширилась и крепла, так сказать. А потом у мошешобо случился переворот, на место праведного владыки пришел узурпатор, и о нашем обручении они забыли. Но я-то не забыл. Я привык с колыбели любить девушку, назначенную мне в жены.

— А может, она уродина, каких мало?

— Ты не знаешь, о чем говоришь! Племя мошешобо — это племя красавцев, как мужчин, так и женщин. У них такие гены. Ни один европейский монарх не сравнится.

— Ну тогда возьми да отправь к ним делегацию: так, мол, и так, хочу повидаться с невестой. И не только повидаться, но и жениться законным порядком.

— Эх, если б все было так просто! Они нам теперь враги. Раньше мы беспрепятственно через их земли перевозили алмазы в другие страны. А теперь они нам препоны ставят — дескать, с каждого алмаза им процент полагается.

— О, как это знакомо! Слушай, а ведь ты можешь встретиться со своей невестой тайно.

— Как это?

— Ну смотри. Наша богиня Ар теперь ведь положительная?

— Да.

— И у нее завелся мужичок из мошешобских богов.

— Так.

— Вот тебе и так! Давай попросим Ар, а она договорится с мошешобским божком, и вдвоем они устроят вам встречу.

— Прилично ли это?

— Ради любви все прилично.

— Хорошо, давай поговорим с Ар.

Сказано — сделано. Принцы оседлали своих крокодилов и двинулись в путь через апельсиновые рощи прямо к новому святилищу богини Ар. Она теперь жила роскошно, на широкую ногу, потому что поклонников у нее было хоть отбавляй.

Богиня Ар как раз принимала очередную делегацию молящихся, когда подъехали Аванси-мбонси и Павел. Друзья спешились и подошли, встали в хвост делегации, потому что их явно никто пропускать вперед не собирался.

Пришлось поскучать среди благочестиво настроенного люда. Многие пришли не только с общественными, но и с личными просьбами к богине, а она терпеливо выслушивала всех, донельзя довольная тем, что к ней теперь струится такой поток посетителей.

Наконец очередь дошла и до наших друзей.

— О! — удивилась Ар. — А что вы сразу не подошли, в очереди стояли?

— Тобой любовались, богиня. Как ты исполняешь желания, ведешь разборы дел и все такое.

— Ну и как?

— Отлично все. Богиня, у нас к тебе тоже просьба.

— Дорогие мои, ну конечно! Я выполню любую вашу просьбу, кроме, конечно, возвращения волос тебе, Павел. Уж тут ты не сердись.

— Нет, мы не за этим пришли.

— Тогда прошу пожаловать в мои покои.

Они втроем вошли внутрь святилища.

— Еще не все благоустроено, — сказала, жеманясь, Ар. — Но основные работы уже сделаны.

Да уж, святилище она себе отстроила с размахом! Наверное, натерпелась за прежние, не хлебосольные годы. Золотые стены были отделаны затейливой гравировкой. Полы из мрамора отполированы так, что, того и гляди, поскользнешься. Центром святилища, конечно, был алтарь. На нем лежали свежие цветы и фрукты. Рядом с алтарем стояло кресло, или, уж скорее, трон, на который Ар и уселась. Хлопком ладоней она повелела прислужникам принести скамьи для наших принцев. Скамьи были немедленно принесены и застелены роскошными коврами.

— Откуда у тебя такие ковры, прекрасноликая? — поинтересовался Аванси-мбонси. — У меня и то нет таких.

— А, это я выполнила одну просьбу племени сото. Надеюсь, это не запрещено?

— Нет, нет, а что была за просьба?

— Даровать бесплодие их королевской кошке. Они уже замучились выращивать ее потомство. Ведь их кошка священна, и топить котят никто даже и подумать не смеет. Вот я и ниспослала на кошку бесплодие. Они обрадовались, натащили всяких даров. Могу поделиться.

— Да ладно, не надо. Ты лучше вникни в нашу проблему.

— Уже. Вся обратилась в слух.

— Ар, как ты знаешь, у нас сейчас с племенем мошешобо очень напряженные отношения.

— Знаю.

— А у меня, — сказал принц Аванси-мбонси, — в этом племени невеста. Которую я никогда не видел, потому что обручили нас младенцами. Мне бы хотелось свидеться с ней и выяснить ее планы насчет замужества. В смысле — пойдет она за меня или нет? Ведь этот брак мог бы улучшить наши отношения с племенем мошешобо.

— Проблему поняла. Ты хочешь встретиться, но не знаешь как. Вам надо устроить свидание на нейтральной территории. Для этого подойдет мой заброшенный храм. Там вас никто не станет искать.

— Да, но как сообщить девушке?

— Мой жених, бог племени мошешобо — его, кстати, зовут почти так же как меня, только Ор, — передаст девушке всю необходимую информацию. Вы когда хотите встретиться?

— Да хоть сегодня!

— Нет, сегодня уже поздно, Ор не успеет выяснить личность этой девушки. Вы хоть имя ее знаете?

— Нет. Но известно, что она принцесса, дочь царя.

— А если у него несколько дочерей? Шучу. Я знаю, что у царя племени мошешобо только одна дочь. Прекрасная как заря принцесса Уль.

— Ее зовут Куль! Какое прекрасное имя! — восхитился принц Аванси-мбонси.

— Да не Куль, а Уль, — поправила принца богиня, — Впрочем, я вижу по тебе, что имя принцессы для тебя роли не играет. Ишь как воспламенился! Не забывай, это пока только предварительное свидание, а не шуры-муры.

— Я понимаю, — смиренно сказал принц Аванси-мбонси. — Я ничего такого себе не позволю.

— Да и потом надо еще поглядеть на эту девицу, — встрял Павел. — Может, она урод, каких мало.

— Типун тебе на язык! — рявкнула богиня Ар. — Да принцесса Уль прекрасней тысячи красавиц. Перед красотой ее лица меркнут солнце и луна и прочие планеты Солнечной системы!

Павел поворочал языком. Типун ему достался основательный. Он замычал, показывая пальцем себе на рот.

— Ага, что, мешает типуночек? — ехидно осведомилась Ар.

Павел интенсивно закивал.

— То-то же. А не порочь наших красавиц. Ладно. Типун — с языка долой!

— Так когда же состоится наше свидание? — нетерпеливо спросил принц Аванси-мбонси.

— Послезавтра, в полдень. Когда жрец главного бога племени мошешобо приносит в жертву очередную девственницу. Так что все будут заняты ритуалом и никто даже не глянет в сторону принцессы.

— Хорошо. Значит, послезавтра, в полдень. А не обманешь нас, Ар?

— Вы за кого меня держите? За богиню или собирательницу ананасов?

— Прости, прости. А когда ты нам сообщишь, что все готово?

— Явлюсь и сообщу. Не дергайтесь, мальчики. Все будет тип-топ.

И наши друзья покинули пределы святилища богини Ар, твердо веруя в то, что прежде очень коварная богиня перевоспиталась и теперь от нее жди только блага.

Всю оставшуюся половину дня принц Аванси-мбонси был занят тем, что ткал красивую, небольшую (не больше носового платка) паутину для своей возлюбленной.

— Это будет ей мой скромный подарок. Сделанный своими руками, то есть лапами, — объяснил принц, когда вернулся из паучьего в человеческое состояние.

Павел подарок одобрил. Скромно, но стильно. И нити паутины крепкие.

— Главное, что романтично, — сказал Павел. — Ее невинное сердечко попадет навсегда в паутину твоей страсти.

На следующий день богиня явилась нашим друзьям вместе с богом племени мошешобо. Выглядели они печальными, но держались с достоинством.

— Что случилось? — спросил Павел.

— Неужели сердце моей принцессы принадлежит другому и она не хочет встретиться со мной? — вскричал принц.

— Нет, — грустно сказал бог Ор. — Принцесса готова встретиться с вами, но сегодня. Потому что завтра ее принесут в жертву на главном торжестве племени.

— Как?

— Как в жертву?! Нет, этого мы не позволим!

— Самое обидное то, что принцесса сама уверена в том, что ей надо стать жертвой, — прогнусавила богиня Ар. Вид у нее был совсем расстроенный. — Словом, хотите встретиться — идите прямо сейчас в мое бывшее святилище. Она там ждет. Накануне смерти ей разрешается посещать любые места, вот она и ускользнула под предлогом помолиться.

Что тут делать? Наши друзья собрались, взнуздали крокодилов и помчались к святилищу. Боги сопровождали их по воздуху.

В святилище было пустынно и сумрачно. Принц Аванси-мбонси вошел первым в руины и увидел девушку, облаченную в изящный брючный костюм. Лицо девушки прикрывала вуаль, свисающая с элегантной шляпки.

— Принцесса Уль? — не веря своим глазам, по-английски спросил принц Аванси-мбонси.

— Да, это я. А вы, вероятно, принц Аванси-мбонси?

— Да. Но как странно…

— Вам, вероятно, кажется странным, почему я так одета и почему свободно говорю по-английски. Объясню: до последнего времени я обучалась в Европе, на библиотечном отделении одного из университетов. Я надеялась принести в свое племя свет знаний. А теперь меня саму принесут в жертву каким-то кровожадным богам. Отсталость, дикость, бескультурье!

— Принцесса, не могли бы вы убрать вуаль с лица?

— А, вам все же любопытно!

И принцесса подняла вуаль.

Она была прекрасна, как заря, как пение свирели на рассвете и все подобное прочее. Аванси-мбонси незамедлительно в нее влюбился, и даже Павел ощутил что-то вроде волнения.

— Будьте моей женой! — потребовал Аванси и протянул принцессе свою паутину.

— Я согласна, — сказала принцесса. Взяла паутину и разрыдалась: — Но ведь меня принесут в жертву.

— Сначала станьте моей женой, а там уж поглядим, кого принесут в жертву, — пылко возгласил Аванси-мбонси.

— Но… когда же свадьба?

— Прямо сейчас!

— А где бог или боги, которые освятят наши узы?

— Мы здесь, — незамедлительно напомнили о себе богиня Ар и бог Ор.

— Отлично, и храм есть, пусть и заброшенный.

Богиня Ар чуть-чуть прибралась в храме, бог Ор нарвал невесте букет орхидей, и богиня Ар сказала:

— Можно начинать!

Бог Ор спросил Аванси-мбонси:

— Ты берешь эту женщину в жены?

— Да.

Богиня Ар спросила Уль:

— Ты берешь этого человека в мужья?

— Да.

— Вот и отличненько. Объявляем вас мужем и женой. А чтобы никто не посмел оспорить этого брака, вот вам свидетельство.

Ар протянула молодым лист золотой пальмы, на котором было начертано фломастером то, что отныне принц Аванси-мбонси и принцесса Уль являются мужем и женой.

— А откуда у вас фломастер? — безмерно удивился Павел.

— У туристов позаимствовала. Были тут как-то туристы. Я у них много чего позаимствовала, но я тогда была отсталой и некультурной богиней.

А Аванси-мбонси и Уль самозабвенно целовались…

Когда они нацеловались, Павел поздравил молодых и пообещал от себя подарок, но позднее. А потом спросил:

— Ну и что вы теперь намерены делать?

— Ты меня удивляешь, Павел, — смутился Аванси-мбонси. — Как будто непонятно…

— Это-то понятно, но вот что вы скажете племени мошешобо, когда их жрец узнает, что намеченная жертва стала женой врага племени.

— Пусть поцелует мой зад, — грубо и отстало выразился принц Аванси. Принцесса Уль даже хлопнула ему ладошкой по губам за этакую дерзость. Но тут же и поцеловала. — Мы ничего им не будем говорить. Мы лично. Но вот богиня Ар и бог Ор, я думаю, не поленятся явиться пред очи племени мошешобо и объявить, что принц Аванси и принцесса Уль теперь муж и жена, и это вовсе не повод для международного скандала.

— Хитренькие какие! Все бы вам на богов свалить. Ну да ладно, сделаем такой подарок молодым, правда, Ор?

— Правда, Ар. А иди, я тебя поцелую. Эти смертные совсем не умеют целоваться

…На следующий день (день жертвоприношения, если кто забыл) в племени мошешобо явились бог Ор и богиня Ар. Они явились прямо на жертвенном столе на глазах у обалдевшего от такого фокуса великого жреца.

(А перед этим жрецу еще и доложили, что жертва пропала и никак не отыскивается.)

— Слушайте нас, народ мошешобо! — громко возгласил бог Ор (кстати, не последний бог в мошешобском пантеоне). — Отныне я и моя супруга прекрасноликая богиня Ар отменяем своей волей и указом все человеческие жертвоприношения в племени! Отныне вы будете приносить богам в жертву только цветы и плоды.

— А что это ты тут развопился, Ор, а? Тебя вообще кто-нибудь спрашивал, что нам жертвовать, а что нет?

Это был верховный бог племени мошешобо, и звали его Упс.

— Упс, опомнись, какие жертвы! — воскликнул Ор. — Надо быть гуманнее, цивилизованнее, добрее, наконец. Зачем тебе трупы несчастных девушек?

— Я их мариную, а из кожи делаю…

— Ужас какой! — крикнула богиня Ар и метнула молнию в бога Упса. Тот не ожидал и заработал мощный фингал под третьим глазом.

— Люди, вам пора сменить бога! — крикнул бог Ор. — Довольно жертв и крови!

И неожиданно народ откликнулся на зов бога Ора. Видно, недаром он числился у них богом здравомыслия. Бога Упса принародно сместили, а его жрецов отправили на банановые плантации, жирок растрясти.

И началось веселье по поводу свадьбы принца Аванси-мбонси и принцессы Уль!

Праздновали сразу на два государства. Рознь и распри были забыты, под это дело было заключено несколько мирных взаимовыгодных договоров. Алмазы сыпались с небес, шелестели золотыми листьями пальмы, гремели оркестры из тамтамов, и бог Ндунги всем наливал своей благословенной жабьей настойки коллекционного качества.

Только никто не видел, куда отправился отвергнутый бог Упс.

А отправился он в развалины своего старого храма. Это были непроходимые джунгли, он и сам едва помнил сюда дорогу. И, честно говоря, ему было страшновато — столько змей кругом и ни одного верующего в него. Целое племя вдруг перестало в него верить. Этого кто угодно испугается.

Но была у него надежда, и эта надежда вела его к развалинам старого храма.

Когда бог пришел, навстречу ему вышла девушка.

— Так это ты, Мванва? — спросил бог Упс.

— Да, это я, господин.

— И что ты имеешь против принца Аванси-мбонси?

— Он пользовался мной, а теперь женился на этой принцессе. Я считала себя его невестой, а он лгал мне.

— Хорошо. В твоих словах много яда. Что ж, выскажусь и я. Меня почитало и боялось целое племя, а теперь они бросили меня ради новых богов. Как ты думаешь, хватит нашего с тобой яда для того, чтобы отравить им торжество?

— Нашего яда хватит на многих и многое, — мстительно сказала Мванва.

И тогда они сделали вот что. Они взяли свою кровь, вылили каждый понемногу в небольшой золотой горшок. Потом Мванва добавила трав и воды из ближайшего родника, а бог Упс добавил также своей желчи. Варево поставили на огонь и с заклинаниями ждали, когда оно закипит. Когда же варево закипело, они плюнули в него и поставили остывать.

— Итак, женщина, — сказал бог Упс, — ты знаешь, что должна сделать. Иди и отрави все воды рек, которые питают племена вибути и мошешобо. Пусть они сгинут от яда, который взрастили мы.

…А свадебные торжества шли своим чередом. Шум пирующих доносился даже до устья реки, которую собиралась отравить Мванва. Она остановилась на берегу и рыдала, не могши собраться с силами и пойти на черное дело.

— Нет! — выкрикнула она. — Нет, я не могу этого сделать!

И тут она увидела молнию. Молния ударила прямо в горшок и испепелила его. Гром пришел позже, и в громе был голос:

— Не сотвори зла!

— О, боже Онто, это ты, я знаю! — прорыдала девушка, опускаясь на колени. — Пощади меня и избавь от тоски по возлюбленному!

— Я избавлю тебя от всякой тоски, — ласково сказал бог Онто и дунул девушке в лицо. Ее тело упало наземь, словно тряпичная кукла, а душа стала подниматься вверх.

И тогда ее встретили боги, и в их веселой компании душа Мванвы забыла о скорби и печали.

А тело ее предали погребению вездесущие боги Ар и Ор. И над ее могилой пообещали друг другу, что будут пристальнее смотреть за богом Упс.

Празднества в честь соединения племен вибути и мошешобо продолжались не один месяц. Потом выяснилось, что принцесса Уль беременна, и празднества возобновились с новой силой.

Аванси-мбонси и Павел от бесконечной череды пиршеств просто устали. Поэтому они с наступлением полнолуния перекидывались — один в паука, а другой в волка — и носились по джунглям и скалам.

Однажды, когда они, набегавшись, вернулись во дворец и приняли свое нормальное обличье, их с улыбкой за накрытым столом встретила принцесса Уль.

— Пострелы, — сказала она им, — никак не угомонитесь. А ведь тебе, Павел, пора подумать о семейной жизни. Давай мы найдем тебе невесту. Хочешь?

— У Павла есть девушка, которую он любит, — сказал Аванси-мбонси. — Только они все никак не могут встретиться.

— О! Как это грустно! — воскликнула принцесса Уль. — Дорогой, давай сделаем все для того, чтобы они встретились.

— Да, ты права. Но дело в том, что Павел официально считается у себя на родине без вести пропавшим или даже погибшим. Думаю, сначала Павел должен увидеться с родителями.

— Это верно, — сказала принцесса Уль.

— Павел, ты хочешь увидеть своих?

— Конечно, хочу. Но как это устроить? Ведь сюда ты меня привел, а точнее, принес магическим путем. Значит, и обратно…

— Обратно магическим путем не получится. Но ты не волнуйся. Есть у меня кое-что не магическое, но очень полезное. А магию мы используем для другого дела.

— Ничего не понимаю.

— Завтра мы идем на плато Энд, и я вам там кое-что покажу.

И вот наступило долгожданное завтра.

Крокодилы бежали ходко, но ровно, и плато Энд уже показалось вдали.

— Что это? — спросила Уль, когда они приблизились.

— Глазам своим не верю! — ахнул Павел. — Это же вертолетные площадки!

— Можно подумать, ты тыщу раз видел вертолетные площадки и узнаешь их с первого раза, — проворчал принц Аванси-мбонси, досадуя, что сюрприза не получилось.

На плато действительно вздымались серебристые горбы авиаангаров. А между ними располагались вертолетные площадки, занятые стройными рядами вертолетов. Аванси-мбонси подвел их к одному из летательных аппаратов, с помощью дистанционного пульта (!) открыл дверь и произнес:

— Взлет.

И вертолет — а это был именно он — весело за вращал лопастями. Правда, делал он это на удивление совершенно бесшумно.

— Имей в виду — это секретная разработка, — сказал Аванси-мбонси. — Мы научились их выращивать совсем недавно.

— Выращивать?! Это — выращивать?!

— Поначалу у нас получались модели без приборной панели, но сейчас модели стали получше. Главное, что во всех есть автопилот. И парашют. Из моей паутины, кстати.

Зеленого цвета вертолетик был небольших размеров, всего на два кресла.

— И что, мы на нем полетим? — спросил Павел.

— Не мы. Ты, — поправил друга Аванси-мбонси. — Ты не волнуйся, я с тобой двух богов пошлю — Муссона и Пассата, они подскажут верное направление, если вдруг собьешься. А вообще-то параметры курса я уже задал. Прямиком — Каир, аэропорт.

— Спасибо. А ты со мной лететь не хочешь?

— Пашка, ну жена у меня беременная, как я ее оставлю-то? Ты не волнуйся, все будет отлично.

— Так, погоди, я чего-то не понял. Почему в Каир, а не сразу в Щедрый?

— Павел, ну ты требуешь невозможного! Такое расстояние нашему органовертолету не одолеть. А до Каира всего три часа лету. Я тут немножко намагичил, и вот… — Аванси достал откуда-то из глубин своей юбки целую кипу документов. — Два паспорта — российский и зарубежный с проставленной визой, авиабилет на рейс самолета А-320 Каир — Шереметьево-два, таможенную декларацию, еще кое-какие бумажки по мелочи…

— Это все мне? — потрясенно спросил Павел.

— Тебе, но это еще не все. Сейчас вернемся в племя, я тебе алмазов отсыплю, пальмовых листочков наломаю, молоденьких, чистого золота, ну и конечно получишь евро, долларов и рублей в достаточном количестве для того, чтобы спокойно добраться до дома.

— Слушай, а меня с алмазами и золотом не заметут?

— Не заметут. Все должно сработать так, что заметят тебя только на борту аэробуса.

— Но как я высажусь в Каире? Я даже не знаю, где там аэропорт!

— Ладно. Чтоб ты не тратил время и нервы, я пошлю с тобой еще богиню Ар.

— Пошлет он! — немедленно снизошла с небес богиня Ар. — Я, может, и сама хотела прокатиться. Кстати, управлять вертолетом буду я. И не надейтесь на другое решение!

— Ар, разве ты умеешь водить вертолеты?

— Да я вожу их так же легко, принц Аванси-мбонси, как ты заделываешь детей.

— У-гхм!

— Хотите тренировочный полет? Я покажу вам, чего стою.

Ар и Павел сели в вертолет. Завертелись лопасти, вертолет легко оторвался от земли и набрал высоту. Ар сделала три круга над плато Энд и приземлилась.

— Ну как? — спросила она, вылезая из вертолета.

— Смотрится ничего, — сказал принц, но Павлу из-за спины богини показал: "Все ОК!"

— Ха! — хмыкнула Ар. — Это пусть жена твоя скажет насчет одной части твоего тела "смотрится ничего"! А я вожу вертолеты, как… как…

— Как богиня.

— Вот именно! Так что давайте-ка по-скорому прощаться и отправляемся в путь.

Но скоро не скоро, а три дня все-таки ухлопали на прощание Павла с племенем. Принц, впрочем, на это и рассчитывал. Павел получил европейскую одежду — бриджи и футболку из личного гардероба Аванси. Ведь до этого Павел в племени тоже ходил в юбочке из кокосовых волокон. Золото, алмазы, деньги и документы сунули в брезентовую спортивную сумку, на которую бог Ор навесил охранные заклятия.

И наконец хмуроватым днем (в племени должен был начаться сезон дождей) Павел попрощался со всеми последний раз.

— Ты еще вернешься к нам, — утешил друга принц Аванси-мбонси. — Со своей девушкой проводить медовый месяц. Я тогда такую магию устрою!

Павел и Ар сели в вертолет. Эта стрекоза, невидимая для всех земных радаров, взлетела и растворилась в пронзительной синеве африканского неба.

Павел в полете даже не успел расслабиться, так быстро долетели они до Каира. Помогали еще прикольные боги Муссон и Пассат. Они приникали к стеклу кабины и рассказывали непристойные, но ужасно смешные анекдоты.

— Жалко мне тебя, Павел, — сказала богиня Ар. — Уж так хорошо тебе жилось в Вибути! А этот большой мир с его непонятными богами! Не заблудись, мальчик мой.

И кстати, у тебя есть номер моего сотового, а у меня — твоего. Я буду тебе иногда позванивать, выяснять, как дела. Переживаю я за тебя, как за родного.

Но вот распрощался Павел и с богиней, быстро прошел регистрацию в аэропорту и через короткое время уже сидел в салоне аэробуса А-320. В полете самолет должен был находиться пять с небольшим часов, и Павел вознамерился подремать. Он мысленно попросил богиню Ар об удаче и пожелал удачи ей и вообще всему племени.

Взлет. Павла мягко вдавило в кресло. Морской болезнью он не страдал, так что полет проходил отлично. Но только он закрыл глаза…

— Не хотите ли бокал шампанского? — услышал Павел мягкий женский голос.

Он открыл глаза. Перед ним стояла стюардесса.

— Благодарю вас, не откажусь. — Павел взял бокал.

— Вы легко одеты, — заметила стюардесса, — В Москве сейчас сентябрь.

— В последнее время осень тоже стала теплой, — улыбнулся Павел. — Если что, продержусь.

Стюардесса пошла дальше по проходу. Можно было отстегивать ремень и гулять. Павел воспользовался этим и прошел в туалет. Когда он возвращался, кто-то дернул его за бриджи:

— Павлик!

Он внимательно посмотрел на девушку, окликнувшую его столь бесцеремонным образом. Лицо ее было знакомо. Как и лицо второй девушки, что сидела рядом.

— Павлик, ты что, не узнаешь нас? Это же мы, Лиза и Даша, из университета культуры!

И тут Павел вспомнил первых своих подруг по универу.

— Ох, девчонки, извините, что не сразу вспомнил! Как вы тут оказались?

— Мы по путевке ездили отдыхать. Возвращаемся вот к началу занятий. А ты, Павлик?

Павел присел на подлокотник кресла.

— Я… Я тоже отдыхал и вот теперь возвращаюсь домой.

— А где ты отдыхал?

— Да так, везде. Помотался по Африке. Что-то типа сафари…

— А мы слышали, ты без вести пропал. И из универа тебя отчислили.

— Ну видите, никуда я не пропал. Просто слишком долго был за границей. А то, что из универа отчислили, обидно, конечно, но пережить можно.

Даша и Лиза выложили Павлу все московские и каирские сплетни. Лиза сообщила, что собирается замуж, и жениха ее зовут Кирюша.

Словом, за разговорами время пролетело незаметно.

И когда аэробус приземлился, Павел чуть ли не со слезами подумал: "Вот она, Родина!"

С мыслями о Родине, родителях и Лене он выехал на такси из аэропорта, договорившись с таксистом, что тот остановится у одного из магазинов одежды, которых в Москве было превеликое множество. Таксист остановился и вызвался подождать, намекая пассажиру, что не бесплатно. Павел выбрал магазин джинсовой моды, облекся в такую привычную джинсу, расплатился и, сев в такси, попросил водителя проехать мимо Красной площади и найти какой-нибудь недорогой отельчик.

Красная площадь — это, конечно, была дань патриотизму, Павлик все еще думал о Родине. А насчет отеля передумал и попросил отвезти его в Химки.

Таксист высадил Павла на Библиотечной улице как раз напротив общаги. Но что это? Вместо общаги, еще недавно довольно запущенной и потому родной, возвышалось что-то европейского дизайна, с кондиционерами и стекло пакетами. У входа маячил охранник. Павел понял, что сюда он не может сунуться, поэтому независимо глянул на небо и потихонечку пошел в глубь парка, плавно переходящего в Химкинский лес. Здесь у него должно было оставаться логово…

Но и тут Павла ждало жуткое разочарование. Во-первых, к логову вела мощеная дорожка, а во-вторых, вместо логова светилось огнями шикарное кафе, которое, кстати, называлось "Логово вервольфа".

Павел решил зайти в кафе. Там было почти пусто. Две девушки сидели за барной стойкой спиной к Павлу. Он прошел в кабинку. Заказал бифштекс, салат и пиво, только сейчас осознав, как он проголодался и как ему осточертели вибутянские тушеные бананы.

Он мирно пил пиво, ел бифштекс и размышлял о том, где ему остановиться на ночь. Может, охранник общаги за скромную мзду пустит его внутрь?

— Пиво пьешь? — раздался на диво знакомый голос, — Пиво почкам не полезно.

Павел поднял от кружки глаза и увидел стоявшего перед ним короля Московской Общины оборотней Кирилла. Впрочем, тот стоял недолго. Он сел, и к нему немедленно подошла официантка.

— Что угодно, ваше величество? — раболепно спросила она, и Павел догадался, что официантка тоже оборотень! Но эта догадка почему-то не обрадовала.

— Мясо по-татарски и моего любимого вина, — бросил Кирилл.

Официантка удалилась, покачивая бедрами.

— Вот, значит, как, — задумчиво сказал Кирилл. — Вернулся. А мы уж тебя похоронили…

— Быстро вы всех хороните, — светски улыбнулся Павел. — Я был на отдаленных берегах.

— В племени вибути, как я подозреваю.

— А на чем основаны такие подозрения?

— Мои люди следили за Аванси-мбонси. Мои люди отслеживают оборотней всех видов, а этот паучок нас даже слегка напугал своей силой.

— Какой силой?

— Магической. Взял и перенес тебя в Тайную Африку. Мы думали, что и вернешься ты таким же способом. Однако нет, летел, как все люди, на самолете.

— Кирилл…

— Вообще-то я король…

— Ваше величество, сир, сюзерен, как угодно! Что вам от меня надо?

— Кое-какая информация.

— А именно?

— Куда девался отец Инны?

— Его больше нет. Он раз воплотился.

— Понятно. А Шредер?

— Так вы и о нем знаете?

— Конечно. Мы хорошо осведомлены. Не во всем, правда. Так что же со Шредером?

— Он сошелся в схватке с отцом Инны за Аграф и тоже погиб. Их сразило верховное божество племени вибути.

— Ах вот как!

— Да, так.

— И кто же теперь хранит Аграф?

— Вы намекаете на меня? У меня его нет.

— А у кого же он?

— Я передал его на хранение вибутянской богине Ар.

— Да при чем же здесь вибутянская богиня?! Ты спятил! Аграф — артефакт Щедровской Общины!

— А почему вы волнуетесь в таком случае? Москве-то уж Аграф точно не принадлежит. Я имел право распорядиться Аграфом по своему усмотрению, поскольку я — принц Щедровской Общины!

— Принц! Ха-ха-ха! Да никакой ты не принц!

— Это еще почему?

— Потому что твои родители признались — они вовсе тебе не родители. Тебя им подкинули на порог, как бездомного щенка. Они подобрали, выходили, а ты теперь Аграфами раскидываешься.

Павла бросило в холод.

— Как не мои родители? Я — приемыш?

— То-то и оно. Хотя убивались они по тебе как по родному. Даже в телепередачу "Жди меня" твои данные отправляли в надежде, что ты отыщешься. А ты вот и отыскался. Вот, кстати, и мой заказ несут.

Кирилл с жадностью набросился на мясо. Как молодой волчонок, подумал Павел.

— Что вам от меня надо, ваше величество?

— Так, выполнишь одну работенку.

— Почему обязательно я? Разве я принадлежу к вашей Московской Общине?

— Ты теперь ни к какой общине не принадлежишь. Ты теперь Вольный Волк. Понимаешь, что это значит?

Павел снова похолодел. Вольный Волк означало только одно — ты отверженный, пария, инородец. И каждый оборотень может тебя прикончить, не опасаясь возмездия.

— Почему? Почему вы такое… со мной… сделали?

— А не пропадай на годы! А не связывайся со всякими пауками! Честно тебе сказать? Лучше бы ты и валялся в том доме со сломанной шеей. Из-за тебя пропал Аграф. Москва и Щедрый делят границы влияния.

— Где Москва и где Щедрый!

— Расстояние не помеха. Щедрый — оккультный центр России, по-моему, ты это знаешь. Но речь не об этом. Речь о той работе, которую ты выполнишь.

— Я ничего для вас делать не буду.

— Да? Девочки, идите сюда.

Две девушки, сидевшие у стойки, повернулись и подошли к столику. Это были Даша и Лиза, теперь-то Павел сразу их узнал.

— Они за тобой следили с того момента, как ты появился в Каире. Потом навесили маячок. Они — мои девочки, Паша. Вообще-то они тебя пасли еще с тех дней, как ты впервые приехал в Москву. Помнишь, встречу с ними в метро?

— Хорошо. Понятно. Меня пасли. Ну и что из этого?

— А то, что мы отследили все твои контакты. И знаем, на что надавить. Елена — вот твоя незаживающая рана.

— Елена больше не в России.

— А ты думаешь, мы не сможем найти ее в Оро? Мы ее уже нашли.

— Вы не посмеете!

— Уже почти посмели. Только сопротивление их руководства мешает нам притащить твою поганую фею обратно в Москву. Но всякое сопротивление можно сломить и всякое руководство — купить.

— Кстати о "купить". Сир, у меня есть бриллианты. Возьмите их и оставьте меня в покое.

— Брюлики вибутянские? — Да.

— Оставь их себе. На рынке они не особо ценятся. Вот если бы ты Аграф принес…

— Это исключено.

— А почему исключено? Возвращайся в племя, растряси свою богиню и получи Аграф.

— И тогда вы от меня отвяжетесь?

— Нет, не отвяжемся.

— Тогда не будет вам и Аграфа.

Тут зазвонил мобильный телефон Павла, хотя до этого был выключен. Он поднес сотовый к уху.

— Павличек, это богиня Ар. Я наблюдаю за тобой и переживаю за тебя. На этого придурка не обращай внимания, я тебя всегда защищу. А насчет Аграфа пусть даже не рыпается — он мой. Все, пока. Чмоки-чмоки.

Павел с удовольствием посмотрел, как вытянулось личико Кирилла.

— Да, это богиня, — сказал Павел. — С ней связываться опасно. Она только недавно узнала о гуманизме.

— Так, понятненько, — процедил сквозь зубы Кирилл. — Со стороны угроз тебя не возьмешь.

— Это точно. Угрозами меня не возьмешь.

— Хорошо. А если за награду?

— Какую награду?

— За Леночку. За свободу от нас и мирную жизнь с ней где-нибудь в вибутянском племени.

— Вот это уже лучше звучит. Так что я должен сделать, чтобы вы от меня отвязались?

— Об этом поговорим завтра, на свежую голову. А пока — собирайся, поехали.

— Куда?

— В резиденцию Общины. Там есть спальные комнаты, как-нибудь перекантуешься до завтра.

— Значит, я ваш пленник?

— Нет, просто ты Вольный Волк, а я, как король волков, приглашаю тебя посетить нашу Общину и отведать ее гостеприимства.

— Гостеприимства я уже отведал. Даша, что это блестит у тебя в руках, наручники?

Она показала. Это действительно были наручники.

— На тот случай, если тебе захочется убежать.

— Если мне захочется, я и в наручниках убегу, — рыкнул Павел.

— Не убежишь. Даша, убери игрушку. Павел пойдет с нами добровольно. Верно, Павел?

— Насколько можно, сир.

Они вышли из кафе и сели в серебристый "Форд-Эксплорер". Ехали сначала какими-то пустырями, а потом выбрались на кольцевую дорогу.

— Наша резиденция находится в районе Битцевского парка, — любезно сообщил король Кирилл.

В главный корпус они вошли, минуя два поста охраны. Хорошо, что Павлу хоть оставили его сумку — с документами, драгоценностями и деньгами. Хотя сейчас это мало что значило.

— Вот твоя комната, — сказал Кирилл.

Комната выглядела роскошно. Огромная кровать под балдахином занимала почти все пространство. По обеим сторонам кровати скромно притулились туалетные столики явно ручной работы. На стене напротив кровати висел плоский телевизор. Боковая дверь вела в ванную.

— Ну вот, можешь отдыхать. А завтра поговорим за завтраком.

Дверь за Кириллом закрылась. Павел услышал, как поворачивается в замке ключ. Смешно. Его заперли. Как будто он не может выпрыгнуть в окно.

А ведь и не может. Третий этаж — даже для волка высоковато, да к тому же решетки на окнах.

Павел сунул между хрупкими ножками столика свою сумку. Разделся, побросав вещи на кровать, и пошел в ванную.

После ванны он все-таки решил выспаться. Хотя какой тут сон! Леночке опять грозит опасность. Из-за него. А он должен ввязаться в сомнительную авантюру.

В том, что король Кирилл предложит ему именно авантюру, Павел не сомневался.

Он лег на кровать поверх покрывала. На покрывале оказался дистанционный пульт от телевизора. Павел вяло надавил на кнопку. Может, болтовня телевизора его чуть-чуть успокоит.

И правда, сработало, Павел начат задремывать, потому что только в дреме ему мог привидеться следующий сюжет.

На экране телевизора пошла заставка передачи "Моя планета". И жизнерадостный телеведущий сказал:

— А сегодня мы с вами познакомимся с затерянным в африканских джунглях племенем вибути. Здравствуйте, спик инглиш?

— Йсс, — мрачно ответила дама, к которой обращался телеведущий.

Эта дама оказалась богиней Ар!

— Расскажите нам о племени вибути, — попросил телеведущий.

— А че рассказывать, племя как племя. Не жнет, не сеет, а свой кусок имеет. И вообще, дай-ка на меня телекамеру!

Телекамера показала крупным планом лицо богини Ар. И богиня сказала:

— Пашка! Эй, слышь, Пашка!

Павел, просыпаясь, помотал головой. Но видение не исчезло. Ар пялилась на Павла с телеэкрана.

— Пашка!

— Богиня Ар, сколько лет, сколько зим!

— Пашка, я тебя предупредить хочу. Они против тебя что-то плохое замышляют. Так что я передумала.

— Насчет чего?

— Насчет Аграфа. Давай, я его тебе верну.

— Нет, ни в коем случае, богиня!

— Почему?

— Опять из-за него начнется грызня и резня. У вас он в самых надежных руках.

— Пашка, ну как же мне хочется тебе помочь!

— Ну вы поддержите меня морально. И потом, лучше не мне помогите, а Леночке.

— Твоей пассии?

— Моей единственной любимой девушке.

— А чем я могу ей помочь? Ты только скажи.

— Обеспечьте ей такую охрану, чтоб никто не мог к ней даже приблизиться с враждебными намерениями. Вот. Больше мне ничего не нужно.

— Ладно, сделаю. А теперь спи, Пашка, спи…

И Павел уснул крепко и без сновидений.

Утром его разбудил щелчок замка. В комнату вошел охранник.

— Доброе утро! — жизнерадостно поприветствовал его Павел. — Вы уже за мной?

— За вами, — лаконично ответил охранник.

— Ну тогда погодите. Я должен побриться и одеться. Надеюсь, его величество понимает, что я не могу появиться перед ним в неподобающем виде.

Охранник промолчал. Взгляд у него был тупой до безумия.

Павел пожал плечами и отправился в ванную. Освежился, побрился и, омыв лицо хорошим французским одеколоном, стал одеваться. И хотя джинсы и ветровка были не самым лучшим вариантом для встречи с королем, Павел подумал, что король волков это как-нибудь переживет.

Кирилл ждал его в изящно обставленной столовой.

— Привет, Павлик! Кстати, все хочу спросить, а почему ты лысый?

— Я волосы пожертвовал на благотворительность, — серьезно ответил Павел.

— Ну ты молодец! Давай-ка завтракать.

Подали яичницу с беконом, копченого лосося, маринованные артишоки, тосты с маслом и легкое вино. Павел поднавалился на еду, чувствуя себя жутко голодным.

Видимо, предчувствие опасности у вервольфов обостряет голод.

Когда он насытился и принялся потягивать из бокала вино, король спросил его:

— Ну что, готов к подвигам?

— Как всегда, — лаконично ответил Павел.

— Видишь ли, Павлик, это дело деликатное…

— Короче.

— Ах вот ты как с королем разговариваешь! Ладно, будет тебе короче. Ты должен слетать во Владивосток и привезти мне оттуда мою невесту. Все.

Павел ошалело уставился на короля.

— Невесту?

— Да, невесту. Ну что ты на меня так смотришь? Да, у меня восемь невест, но в деле продолжения рода я просто ненасытен.

— А почему именно из Владивостока? Что, в Москве, извиняюсь, сук нет?

— Суки есть, но эта… Девочка только окончила музыкальную школу, сама чистота и невинность. Кстати, ты должен будешь ее укусить.

— Это еще почему?

— Она не оборотень.

— Тогда кусайте ее сами. Ваша невеста — не моя.

— Павлик, ты с ума сошел! Чтобы я кусал будущую мать своих детей! Нет, это исключено. Она меня возненавидит. А если возненавидит тебя — это не страшно. Ты ведь ей будешь никто.

— Это действительно все, что вам нужно?

— Да, действительно. Кстати, вот тебе мое кольцо. Передашь его девушке как знак моей любви и преданности.

— Хорошо, я привезу вам вашу невесту. И даже укушу ее. Но после этого вы отвяжетесь от меня. Дайте слово чести оборотня.

— Даю тебе слово чести оборотня, что оставлю тебя в покое. Но вот захочет ли тебя оставить в покое она…

— Кто?

И тут до Павла дошло.

В комнату влетела Инна в каком-то невообразимом наряде и бросилась Павлу на шею:

— Павличек мой!

Он отстранился:

— Инна, неужели я тебе все еще нужен?!

— Нужен, нужен, ты отец моих детей, моя надежда и опора!

Кирилл, глядя на эту сцену, беззвучно смеялся.

— Инна, — Павел холодно отстранил от себя женщину, — твой отец меня убил. И если бы не помощь одного моего друга, я бы сейчас здесь не стоял.

— Пусть, пусть, мне все равно, главное, что ты жив…

— Инна, я не буду с тобой жить!

Она отшатнулась:

— Но как же так… — И вдруг рассмеялась: — А ты думаешь, мне нужно, чтобы ты со мной жил?! Я тебя разыграла. Я вышла замуж за настоящего матерого волка. И счастлива с ним. А детей, кстати, можешь забрать себе. Мой новый муж их просто терпеть не может.

— Я заберу. Вот только съезжу во Владивосток, вернусь и сразу заберу. Да, ты здорово меня разыграла!

— А ты, наверное, думал, что весь такой незаменимый!

— Наоборот, надеялся, что ты уже успела меня кем-то заменить.

— Ладно, господа и дамы, на этом все, — хлопнул ладонью о столешницу Кирилл. — Павел, завтра ты вылетаешь во Владивосток. Чуть позже у меня получишь деньги, адрес, письмо невесте, все как полагается. Надеюсь, ты будешь хорошим сватом. Без невесты лучше не возвращайся.

— Я понял. Инна, отдай моих детей моим родителям. Они за ними лучше присмотрят, чем ты.

— Наивный, я это уже сделала!

Во Владивостоке Павел прежде всего обратился в местную Общину оборотней — Кирилл дал ему адрес и письмо.

— Нет, вы только подумайте! — возмущался принц Владивостокской Общины. — Москвичам уже и женщины наши потребовались! Своих мало!

— Я тоже смотрю на это без оптимизма, — сказал Павел. — Но что делать? Я на положении Вольного Волка, еду и лечу, куда пошлют.

— Да все понятно…

Принц Владивостокской Общины разъяснил Павлу, как найти дом, указанный в адресе.

— Что интересно, — пробормотал он при этом, — живут в этом доме простые смертные, которые о существовании оборотней-то и не ведают.

— Но как-то же Кирилл вышел на эту девушку?!

— Как-то вышел. Рая Овсянникова. Ничего мне это имя не говорит.

Павел перекантовался в гостинице при Общине, а на следующий день отправился по адресу, данному ему Кириллом.

Это был милый одноэтажный частный дом, вызывающий в душе щемящее ощущение нежности. Резные наличники, ставни, доцветающие в палисаднике цветы… Павел вдруг вспомнил Щедрый, родителей…

Он постучал в калитку. Забрехала собака, следом за ней заполошно залаяли кобели всей округи. Павел рыкнул, и собаки трусливо притихли.

— Кто там? — открылась дверь.

— Здравствуйте! Я к Рае, я из Москвы! — прокричал Павел.

— Из Москвы-ы, — протянуло невидимое создание за дверью. — Сейчас, обождите, я вам открою.

По ступенькам крыльца спустилась пухленькая девушка весьма юного возраста.

— Вы Рая? — спросил Павел, когда она открыла ему калитку и провела мимо присмиревшей собаки.

— Нет, я ее старшая сестра, — хихикнула девушка, а Павла кольнуло волнение: уж если так юна старшая сестра, то какова же должна быть младшая?

Павел следом за своей провожатой разулся в тесной передней и получил большие растоптанные тапки. Прошел в комнату. Здесь обстановка была скромная и разбавлял ее только рояль, занимавший почти полкомнаты. За роялем сидела, как показалось Павлу, совсем девочка — худенькая, хрупкая, грациозная и очень по-своему красивая.

— Вы Рая, да? — спросил он девушку. — А я к вам. Из Москвы. От Кирилла.

Рая вскочила и прижала ладони к щекам. Лицо ее запылало.

— Он все-таки нашел меня! — крикнула она сестре победоносно.

— Чему радуешься? — пожала плечами сестра, ее, кстати, звали Соня. — Ладно. Пойду чайник поставлю.

За чаем все и разъяснилось.

Оказывается, полгода назад Рая выступала в Москве с концертом лучших выпускников ее училища. Им эту поездку устроили в качестве награды за отличную учебу. И вот на концерте Рае преподнесли огромный букет цветов с визитной карточкой, на которой было тиснуто "Кирилл". Потом Кирилл встретил Раю у входа в гостиницу и сказал, что они обязательно встретятся. А еще без обиняков предложил руку и сердце. Рае было всего восемнадцать, а Кирилл навесил на себя образ столичного денди (носить личины у него получалось лучше всего), так что Рая согласилась. И Кирилл сказал, что в один прекрасный день за Раей приедет его человек и увезет ее в Москву. И вот все это свершилось!

Рая просто грезила наяву и поминутно спрашивала:

— А Кирилл — он кто?

Сначала Павел отделывался общими фразами, а потом бухнул правду:

— Кирилл — король Московской Общины оборотней.

— Как? — ахнули сестрички.

— В Москве есть Община оборотней, как, впрочем, и во всех городах. Кирилл — ее верховный руководитель.

— Нет, но оборотней… Это какая-то шутка? Разве оборотни существуют в реальности?

— Существуют, — мрачно сказал Павел. — Я, например, оборотень.

— Серьезно? — поразились девочки.

— Мне перекинуться?

— А вы можете?

— Могу, конечно. Только тогда мне надо раздеться. Догола.

Девочки покраснели.

— Ладно, мы и так вам верим, — великодушно сказала Соня. — Райка, неужели ты поедешь в Москву к какому-то оборотню, пусть даже и королю? А что родители скажут?

Когда родители девочек пришли с работы, их ждала приятная новость в виде Павла.

— Ни в какую Москву ты не поедешь! — кричала мать, — Еще чего удумала!

— Убирайтесь вон, молодой человек! — величественно указал Павлу на дверь отец Раи. — И извольте забыть сюда всякую дорогу!

Павел что? Он вымелся, размышляя о том, как ему выполнить задание короля. Он шел по улице и вдруг услышал сзади топот ног. Обернулся. Это была Соня.

— Вы где остановились?

Павел сказал.

— Рая к вам придет. А у вас билеты на самолет есть?

Павел сказал, что с билетами все в порядке, король Кирилл его обеспечил.

— Тогда ждите Раю сегодня в полночь.

— Скажите, Соня, она всерьез это решила?

— Да! Она вестей от этого Кирилла ждала прямо как писем с войны.

— Тогда передайте ей этот перстень. Это перстень Кирилла, он просил ей передать.

— Ага, ладно!

И Соня умчалась.

— Сумасшествие какое-то, — пробормотал Павел.

В гостинице он предупредил портье, что в полночь к нему придут. Девушка. Предупреждение подтверждалось солидной банкнотой, так что Павел не сомневался, что портье он купил с потрохами.

До полуночи он пролежал на кровати, перелистывая какой-то детектив Антона Медлина. Наконец ему позвонили в номер:

— Ваша девушка пришла.

Павел спустился в холл и взял за руку Раю. Та немного дрожала.

— Идемте ко мне в номер, Рая. Самолет только утром.

— Нет, пожалуйста, едемте в аэропорт.

— Ну хорошо, как скажете.

Павел рассчитался в гостинице, вызвал такси. В ожидании такси Павел и Рая стояли на улице. Ночь была свежа, и Павел продрог. Продрогла, видимо, и девушка, но держалась стойко, без нытья. Только рассматривала надетый на палец перстень короля Кирилла.

— Вы взяли с собой совсем мало вещей, — сказал Павел.

— А у меня их всего ничего. Не могла же я рояль с собой тащить.

— Ваши родители с ума сойдут, когда узнают, что вы бежали.

— Не сойдут, — вдруг зло сказала девушка. — Они на мне зарабатывают, ну так вот, хватит с них!

— Как это — зарабатывают?

— Я в ресторанах играю. Музыка для стола. Платят хорошо, но родители все забирают. Теперь пусть без меня берут кредит на "шевроле".

Рая резко и зло засмеялась. И Павел подумал: о, эта девушка с характером.

Такси отвезло их в аэропорт. Там они устроились в зале ожидания, и Рая обратилась к Павлу:

— Расскажите мне про оборотней.

— А что о них рассказывать?

— Правда ли, что они меняются в полнолуние?

— Правда. Но у некоторых есть способность перекидываться и вне зависимости от фаз луны.

— А у вас?

— Что?

— У вас есть такая способность?

— Да.

— А как же я буду жить среди оборотней — простой человек?

— Вам недолго осталось быть простым человеком. Когда мы прилетим в Москву и я передам вас с рук на руки королю, я… В общем, он просил меня укусить вас.

— Чтобы я стала оборотнем?

— Да.

— А почему он сам не хочет меня укусить?

— На это есть свои причины. Думаю, он все вам объяснит.

— Невероятно! Я лечу в Москву, чтобы стать женой оборотня!

— Не женой, — поправил Павел, — невестой.

— То есть как? Всего лишь невестой?!

У Раи задрожала нижняя губка.

— Рая, — поспешил Павел объяснить, — невеста у королей-оборотней все равно что жена у человека. Вы будете пользоваться всеми благами и полномочиями настоящей жены. Просто… Жена короля — это королева, а королев у оборотней не бывает. Вот. Понимаете?

— Понимаю, — задумчиво пробормотала Рая. — Это как у вампиров. У них тоже невесты.

— Да, как у вампиров.

— А если у нас с Кириллом будут дети, кто они будут — люди или оборотни?

— После того как я укушу вас, вы станете оборотнем. И соответственно рожать будете тоже оборотней.

— Они, наверное, будут страшненькие…

— Ну почему? Будут люди как люди. До восемнадцати лет. А в восемнадцать лет впервые перекинутся и станут еще и оборотнями.

— Ах вот как. А с вами как это было?

— Что?

— Как вы перекинулись?

— Боль и зуд во всем теле, ощущение того, что кости плавятся… Но так было только в первый раз. Потом все наладилось, стало легко.

— Интересно, а со мной будет также?

— Боюсь, что да. А может быть, кто знает, вам повезет с превращением.

— А куда вы меня кусать будете. В шею?

— Нет, это вампиры в шею кусают. Я даже не знаю. Укушу вас за руку, там ведь тоже проходят вены.

— И как быстро я изменюсь?

— Тоже не знаю. Я ведь еще никого в своей жизни не кусал, чтобы сделать оборотнем.

— Серьезно? А по виду вы опытный волк.

Павел засмеялся. Потом сказал:

— Надо позвонить Кириллу. Пусть он знает, что его невеста уже готова отправиться в путь.

Он вызвал номер. Долго шли гудки. Наконец кто-то взял трубку:

— Да?

— Это говорит Павел Лозоход. Я во Владивостоке выполняю миссию короля Кирилла и хочу доложить, что…

— Короля Кирилла больше нет, — отозвалась трубка бесцветно.

— Как нет? Он жив?

— Нет, он убит. В перестрелке между люблинскими оборотнями. В него попало семнадцать серебряных пуль. Ранения, несовместимые с жизнью. Нет Кирилла. Мертв он.

— Что? Что? — настойчиво дергала Павла за рукав Раечка.

На том конце отключили связь. Павел сложил трубку и сказал, глядя прямо перед собой:

— Короля Кирилла убили. Вчера. Семнадцать пуль. Серебряных.

Рая завизжала.

На них стали оглядываться.

Павел очнулся от ступора и принялся успокаивать Раю:

— Прекратите визжать! Уже ничего не изменишь. Кто же знал, что все так получится.

— Вы не понимаете! Для меня это крах всего — крах мечты, крах карьеры! Опять играть по ресторанам! Нет! Я все равно лечу с вами. Нет Кирилла — найдется кто-нибудь другой, кто захочет предложить мне руку и сердце!

— Раиса, опомнитесь…

— Нет, я лечу с вами.

— Да я даже не знаю, куда деть вас в Москве!

— Я поживу у вас. Некоторое время. Потом стану волчицей, буду охотиться… Не пропаду.

— Вы не представляете, что вас ждет.

— Если не попаду в Москву, отлично представляю. Родители меня поколотят и до конца жизни будут попрекать куском хлеба. Нет! Лучше пусть я умру в Москве, чем останусь жить во Владивостоке!

Что ж… Павел привез Раису в Москву. Он остановился в меблированных комнатах, там же пристроилась и она. Павел побывал в резиденции Общины, посмотрел на скомканные проводы короля Кирилла — скомканные потому, что заклятый враг Кирилла стал теперь королем Общины.

Прошло несколько дней, подступало полнолуние, и Раиса стала просить Павла, чтобы он укусил ее, когда взойдет полная луна.

— Вы точно этого хотите?

— Да, тысячу раз да!

— Тогда нам лучше выехать в лес или парк. Вдруг вы сразу превратитесь. Это полезнее делать на природе.

Они отправились в Битцевский парк, на территорию московских оборотней. До полуночи оставалось совсем немного, и Павел неловко сказал:

— Ну давайте я укушу вас, что ли?

Раиса протянула ему руку, и он легонько куснул. А потом до него дошло: он все делает неправильно! Он должен ее укусить, когда сам будет в фазе оборотня!

— Подержите мою одежду, — сказал Павел, — я должен перекинуться!

Он разделся, уже не смущаясь Раисы. Она подобрала его тряпки и испуганно глядела. Ага, девочка? Хотела оборотня, так получай!

Павел уловил всей кожей знакомый зуд, потянулся. Ох, как же он давно не превращался!

На этот раз перекинуться ему удалось быстро и безболезненно. На него с ужасом и благоговением смотрела Рая, прижимая к груди его джинсы.

— Р-руку! — прорычал он.

Рая твердо протянула ему руку. Павел взял ее в пасть, нащупал клыками вены и несильно надавил. Но даже от этого "несильно" потекла Раечкина кровь.

Павел высвободил руку девушки и лизнул рану. Она тут же затянулась, остался только небольшой шрамик.

— Р-раздевайся! — приказал он.

Рая, умничка, поняла его правильно. Она сняла с себя платье и белье, сложила все вместе в одеждой Павлика и положила рядом с кривым пнем.

— Я запомню, где наша одежда… — протянула она.

И пошатнулась.

Павел попытался поддержать ее, но она все равно упала. Ее тело тряслось мелкой дрожью, на коже выступил холодный липкий пот, и Павел воззвал к богине Ар, чтобы та, по возможности, сделала Изменение этой девушки безболезненным.

Видимо, молитва была богиней услышана, потому что в следующий момент Рая резко согнулась, а когда выпрямилась, то уже была волчицей.

Волчица из нее получилась какая-то жалкая и невзрачная, но Павел был рад, что хоть тут все прошло нормально.

"Побегаем?" — предложил он ей.

Она взвизгнула, а потом робко ответила:

"Побегаем".

Они побегали неподалеку от своего пня с одеждой, Павел пометил территорию, Рая просто привыкала к своей новой сущности…

Наконец они снова стали людьми. Оделись, вовсе не стесняясь друг друга.

Рая спросила:

— Павел, а вы не хотите меня как женщину?

— Простите, но нет. Я только с женой расстался. Мне сейчас не до женщин, мне бы в жизни разобраться. Но прошу, не обижайтесь.

— Хорошо. Не буду.

Павел и Рая подружились. Они по-прежнему жили в "меблирашках". Жили дружно. Рая снова стала зарабатывать на жизнь игрой на рояле в ресторанах, Павел разгружал вагоны на вокзале. И вот как-то раз, когда он шел с Казанского вокзала поздно вечером, дорогу ему заступил мужчина.

Нет, скорее, парень, примерно одних с Павлом лет.

— Ты Павел Лозоход?

— Я.

— Нна!

Павел легко увернулся от удара и выставил блок. Парень еще безрезультатно по нападал на него, а потом Павел спросил его:

— Где я тебе дорогу перешел? Кто ты такой?

— Меня зовут Костя.

— Ну и что тебе надо от меня, Костя?

— Девушку.

— Какую еще девушку? Я что, брачное агентство?

— Раю, ты с ней живешь. Я хочу, чтобы она была со мной!

— Да, но хочет ли этого сама Рая? Ты вообще как на нас вышел? Хотя ты оборотень, по запаху определил…

— Я вас в Битцевском парке часто вижу. Пашка, не могу я жить без Раи! Отдай ее мне!

— Ты вот что, Костя. Во-первых, у нас с Раей ничего нет. Мы просто друзья. Равноправные и все такое. Так что тебе придется самому с Раей поговорить, захочет ли она тебя.

— Захочет.

— Костик, а ты самоуверенный.

— На том стою.

— Ладно. Приходи к нам завтра вечером, вот адрес. Тортик купи, цветы там…

— У тебя точно с ней ничего нет?

— Только дружба. Ладно, я пошел. Пока!

На следующий день Костик пришел к ним в гости. Рая была предупреждена и поэтому относилась к Костику как к человеку, страдающему редкой формой заболевания. А через месяц Рая переехала жить к Костику. И Павел вдруг ощутил, какая она, свобода и одиночество!

Про Павла, кажется, забыли. Его отпустили на все четыре стороны, и он понял, что может ехать в Щедрый. Только ждут ли его там?

Он все-таки поехал. Вернулся в свой город, "знакомый до слез".

Родители встретили его настороженно.

— Ты уже знаешь, что не наш родной сын? — спросила мать.

— Да, но разве это что-то меняет?

И тут мама расплакалась:

— Павлик мой родной! Прости ты нас, что так холодно тебя встретили! Мы уже всего боимся…

— Чего вы боитесь?

— Из-за нас начался раздел зон влияния. Отцу пришлось отречься от титула. Так что и ты — не принц.

— Ладно, это я как-нибудь переживу. Скажите, а мои дети… Они в Москве?

— Нет. Они у нас. Сейчас они в садике.

Павел с матерью пошли в садик, и там он впервые увидел своих детей — Вику и Славика. Малыши поначалу дичились его, а потом привыкли.

Павел прожил спокойно полгода. За это время он успел устроиться на работу в местную библиотеку, сжился с детьми и полностью нашел общий язык с приемными родителями. Жизнь текла спокойно, иногда звонила богиня Ар и уверяла, что сохраняет небо над головой Павла чистым и безмятежным…

Однако гром все-таки грянул. В Щедрый приехал король Московской Общины оборотней.

Это был новый король. Гораздо старше Кирилла, опытнее и с большими способностями к интригам. Звали его Борис. Он решил встретиться с Павлом.

Встреча произошла вечером одного летнего, томного дня. Павел как раз привел детей из садика, накормил их, и тут в дверь квартиры позвонили.

Павел пошел открывать. Вика и Славик вылетели за ним, они были очень любопытными.

В дверях стоял мужчина постарше Павла, в строгом костюме в спокойных тонах.

— Вам кого? — спросил Павел.

— Если вы — Павел Лозоход, то вас. Я — Борис, новый король московских оборотней.

— А… Ну проходите. Дети, брысь к себе в детскую.

Гость прошел в гостиную. Большую часть комнаты занимали стеллажи с книгами. Павел много читал, особенно про оборотней.

— А у вас хорошая библиотека, — одобрительно заметил Борис.

— Зачем вы прийти?

— Может быть, позволите мне сначала присесть?

— Да, присаживайтесь. Чай, кофе?

— Кофе, если можно.

Павел прошел на кухню и принялся варить кофе. Из гостиной донесся голос Бориса — он знакомился с детьми, которые все-таки вылезли из своей комнаты посмотреть на незнакомого дядю. Вика и Славик были жутко любопытные и общительные, ну что тут поделаешь. Павел трясся над ними, как наседка над цыплятами, но цыплята попались слишком самостоятельные и непослушные.

Павел вернулся в гостиную, поставил перед гостем кофе.

— А вы? — спросил он Павла.

— Я не пью кофе в это время суток. Потом от бессонницы маяться приходится.

— Ну как угодно. — Гость пригубил кофе. — Отличный кофе.

— Спасибо.

— Павел, вы выглядите очень напряженным. Расслабьтесь. Я пришел не со злом.

— А для чего вы пришли?

— Я хочу предложить вам работу.

— У меня есть работа.

— И все-таки. Я хочу предложить вам должность принца Щедровской Общины.

— Я не принц. Разве вы не знаете? Я подкидыш, ублюдок.

— Вы слишком самокритичны. Я готов даровать вам титул.

— Нет. Не надо. Меня устраивает такая жизнь.

— И такая зарплата?

— На жизнь нам хватает. А чем выше поднимаешься, тем больнее падать.

— Павел, в ваши годы быть философом…

— Я слишком много повидал.

— Я понимаю. Что ж… Спасибо за кофе.

Гость поднялся. Павел тоже встал, с обоих боков к нему прилипли Вика и Славик.

Они вышли в коридор. Борис сказал:

— Павел, я ценю вашу стойкость и хочу сказать, что приложу все усилия для вашей безопасности. И безопасности ваших детей.

— А что, нам может угрожать опасность?

— Опасность угрожает всем без исключения. Жизнь полна опасностей.

— Я это учту.

Так Павел распрощался с московским гостем. И жизнь снова пошла по накатанной колее. Одно только тревожило Павла — Леночка.

Поначалу он хотел ехать к ней в Оро, а потом стало отчего-то страшно. Может быть, Леночка уже забыла его? Да и на что он ей нужен — брошенный муж с двумя детьми? Словом, мысли были самые печальные.

Так прошло лето и наступила осень.

Осень в Щедром всегда роскошная, дивная, с долгими теплыми днями и золотыми вечерами. Павел часто гулял с детьми в парке, но в последнее время полюбил одиночные прогулки.

Однажды он гулял в парке и уже собирался уходить, как вдруг увидел девушку, к которой привязались два в стельку пьяных парня. Девушка отчаянно оглядывалась в поисках спасителя, и спаситель нашелся.

Павел аккуратно уложил пьяных слизняков в пожухлую траву и сказал девушке:

— Позвольте вас проводить?

— Конечно. Спасибо вам…

А Павел смотрел на нее. Она была так похожа на Леночку и святую Вальпургу, что просто жуть!

— Что вы на меня так смотрите? — спросила девушка.

— Извините. Просто вы очень похожи на одну мою знакомую. Точнее, на двух.

— Даже на двух?! Но все-таки какой примитивный способ познакомиться вы избрали!

— Серьезно? Я и не думал о способе… Меня зовут Павел.

— А я Светлана.

— Мне приятно, что мы познакомились. Зайдем в кафе?

— Зайдем. Павел, вы мне почему-то подсознательно нравитесь.

— Знаете, у меня такое же чувство.

Они вышли из парка и забрели в кафе "Лукоморье". Здесь было уютно, играла тихая музыка. Блюз, как определил Павел. Блюз царапнул его по сердцу.

Ну сколько можно тосковать!

— Светлана, что вам заказать?

— Мороженое с ликером, если можно.

— Конечно, можно. А я, пожалуй, закажу шоколадное. Будем есть мороженое, как школьники, сбежавшие с уроков.

Светлана рассмеялась.

И Павел почувствовал себя так, словно давно знает эту девушку.

Они ели мороженое и болтали. Павел рассказал о своей работе, Светлана оказалась студенткой Холмецкого пединститута. По сравнению с ней Павел почувствовал себя стариком, но лишь на мгновение.

— А я так и не сумел получить высшее образование. Проучился год в Москве, а потом отчислился.

— Почему?

— Пришлось переехать в другой город. Даже в другую страну.

— А нельзя подробнее?

— Хорошо. Я почему-то совершенно не могу таиться от вас, Светлана.

— Давайте будем на "ты".

— Хорошо. Светлана, ты когда-нибудь слышала о племени вибути?

И Павел поразился ее ответу:

— Слышала.

— Откуда?

— У нас учится одна девушка из племени вибути.

— Да ты что!

— Серьезно. Ее зовут Кора. Она очень продвинутая.

— Ну тогда я просто не знаю, о чем тебе рассказывать.

— Расскажи что угодно. Как я поняла, ты определенное время провел в племени вибути.

— Да…

И Павел рассказал Светлане про все свои приключения.

Она ахала, восхищалась и ужасалась. А потом сказала:

— Я все понимаю. Ты до сих пор думаешь о Леночке. Наверное, поэтому подсознательно выбираешь тех девушек, которые на нее похожи.

— Да не выбираю я никого! Само так получается, честное слово.

Светлана как-то непонятно взглянула на Павла:

— Значит, мне ничего не светит…

— В каком смысле?

— "Ты похожа на нее, как сестрица, но, конечно, не она, к сожалению. Я пойду домой, и пусть мне приснится то ли девочка, то ли виденье", — пропела Светлана. — Как в песне Максима Леонидова.

— Жизнь не всегда бывает как в песне. Света, давай пока будем просто друзьями и не станем торопить события.

— Скажи мне это кто-нибудь другой — обиделась бы смертельно. А на тебя почему-то не обижаюсь. Наверное, это все-таки судьба.

— Судьба не судьба, но приходи к нам в воскресенье. Я тебя с детьми познакомлю.

…Дети у Павла были очень общительные и уже через несколько минут после знакомства со Светланой болтали с ней как давние приятели. Дети рассказали про свой садик, про то, что у них теперь новая воспитательница — молодая и жутко красивая.

В канун Нового года Павел сделал Светлане предложение. Она сказала, что подумает. Просто решила проверить свои чувства и чувства Павла.

Новый год и Рождество отметили весело и шумно. Родители Павла были просто влюблены в Светлану и желали двум этим молодым людям всяческого счастья. Павел подарил Светлане золотой кулон-сердечко.

Все было так хорошо, что не могло продлиться долго.

Судьба ударила по самому дорогому.

По детям.

Вначале все было нормально. Дети с радостью шли в детский садик, а по возвращении домой рассказывали, какая замечательная у них воспитательница. И все бы ничего, но Павел заметил, что его розовощекие и пухлые херувимчики стали как-то бледнеть и угасать.

Павел забит тревогу. Он отвел детей к педиатру, та положила их на обследование. Анализы были нормальные, и педиатр заподозрила оккультное воздействие.

— Может быть, из них крадет кровь или силу энергетический вампир? Или обычный вампир?

Павел был в отчаянии. Они со Светланой дежурили у кроваток детей. Их быстро выписали из больницы, так и не поставив диагноза, и Павел готов был растерзать врачей за то, что они ничего не смыслят в лечении детей.

Как-то ночью Павел сидел у кроватки Славика. Славик спал, но спал беспокойно, весь метался и стал горячим.

Павлик начат успокаивать его и убаюкивать, но тут Славик открыл глаза и сказал отцу:

— Паш, не уходи.

— Я никуда не уйду, малыш, что ты!

— Потому что, когда ты уходишь, появляются они.

— Кто они?

— Жутики, — подала голос из своей постельки Вика. — Только они не смешные, как скелетоны, а страшные.

— У них глаза красным светятся, а под черными плащами — кости.

— Они рассказывают нам всякие страшности, мы их боимся.

Павел почувствовал злость и облегчение. Кто-то насылает на детей мороков — вот и вся причина, по которой детям неможется.

— А к другим ребятам жутики приходят? — спросил он детей.

— Да, к Ольке Ипатовой и Ксене Стелько. И к Васе Сивородцеву. Они нам об этом говорили.

— Я должен увидеть этих жутиков, — сказал Павел. — Я поборюсь с ними.

— Ну пап, когда ты здесь, они не приходят.

— А мы сделаем так, что меня как бы не будет здесь.

— Это как, пап?

— Я произнесу заклятие невидимости и стану невидим. А потом произнесу заклятие видимости и стану видим. И вот тогда для ваших жутиков настанет полный крах.

— Крах — это здорово! Пап, а почему ты нам раньше не говорил, что знаешь заклятие невидимости?

— Кхм… — прокашлялся Павел. — Вообще-то я его не знаю. Но собираюсь узнать. А теперь спите, а я буду караулить ваш сон.

На следующий день, отпросившись с работы, Павел пошел в салон-магазин мадам Жервезы "Все для оккультного мира".

Он вошел в салон. Когда он хлопнул дверью, с десяток эолий возвестили продавцам, что у них появился еще один покупатель.

Единственный, кстати, покупатель, так вернее будет сказано. Молоденькая продавщица явно скучала за детективом Марьи Днепровой.

Павел огляделся. Чего только в этом салоне не было! Амулеты, колдовские Руки Славы, с помощью которых можно легко открыть любой замок (так говорилось в прилагаемой аннотации), колокольчики как для привлечения духов, так и для отгнания оных, травы, соки, отвары, декокты! Имелись также в изобилии сушеные рептилии, как целиком, так и истолченные в порошок. Круче всего смотрелось чучело аллигатора, висевшее под самым потолком с надписью "Не продается".

И конечно, здесь были книги. Оккультные, без дураков. Начиная от тоненькой брошюры и заканчивая толстенным фолиантом, все возвещало о том, все учило тому, как овладеть тайными мирами и получить великую магическую власть. У Павла даже слегка закружилась голова.

Тут продавщица наконец изволила его заметить.

— Здравствуйте, чем могу помочь? — спросила она, дежурно улыбаясь.

— Здравствуйте, я бы хотел у вас кое-что купить.

— Что именно?

— Заклятие.

— Как, простите?

— Заклятие. Или заклинание.

— Заклятие и заклинание — разные вещи. Вы решите, что вам точно нужно, тогда и приходите.

— Клава! — раздался откуда-то из подсобных помещений гневный женский голос. — Как ты смеешь так разговаривать с уважаемым покупателем?

Обладательница этого мощного контральто вышла к прилавку. Это была дама преклонных лет, но очень молодящаяся. Несмотря на полноту, она затянула свой низ в джинсы, а большегрудый верх — в водолазку-стрейч. Поверх всего этого великолепия была наброшена яркая шаль с длиннющей бахромой.

— Здравствуйте, рада с вами познакомиться, молодой человек. Как вас зовут?

— Павел.

— Павел. Прекрасное имя. В гороскопе имен оно сулит своему обладателю крупные денежные поступления и любовь самых хорошеньких женщин. А я — мадам Жервеза.

— Очень приятно. Так вы хозяйка всего этого великолепия?

— Ах вы льстец! Да. А на эту девицу не обращайте внимания. Это моя дочь Клавдия. В гороскопе имен это имя отмечено как негативное для своего владельца. Вот потому у Клавочки такой отвратительный характер.

— И вовсе не потому, — отрезала Клавдия. — Просто я терпеть не могу весь этот оккультизм, а ты меня заставляешь быть продавщицей в своей лавке.

— Любезнейшая, это не лавка, а, с позволения сказать, салон. Но мы отвлеклись. Дорогой Павел, чем я могу вам помочь?

— Видите ли, мне нужно стать невидимым, простите за каламбур.

— Невидимым? Вам? Зачем? Такой приятный молодой человек…

— Так получилось. Мне правда очень нужно.

— Ах, ах, ах… Дорогой Павел, проблема в том, что заклинание невидимости у нас с прошлого месяца попало в розовый список.

— Какой розовый список?

— А вы не знаете? Ах да, ведь вы не маг, конечно, откуда вам знать. Так вот, розовый список — это список заклинаний, потенциально вредных для здоровья. Так называемых психотропных заклинаний. Для того чтобы получить такое заклинание, нужно разрешение вашего районного оккультиста. Вы знаете, кто ваш районный оккультист?

— Нет, конечно.

— А где вы живете?

— На Староподземской.

— Тогда ваш оккультист — Баба Зина Мирный Атом. Спросите у нее разрешение. Без ее разрешения я вам продать заклинание не смогу, у нас с этим очень строго.

— Хорошо, а адрес этой бабы Зины вы мне можете дать? — спросил Павел, тихо кипя от сдерживаемых эмоций.

— Конечно. — И мадам Жервеза быстро начиркала адрес на листке веленевой бумаги. — Вот. Баба Зина принимает в любое время.

— Хорошо. Спасибо.

— Не благодарите. Может, купите амулет от порчи?

— Спасибо, не хочу, всего доброго.

И Павел вышел из салона.

До дома Бабы Зины Мирный Атом Павел долго добирался какими-то околицами и проездами. Наконец нужный дом отыскался. Павел постучал в калитку. Во дворе сразу заливисто залаяла-заговорила собака:

— Гав-гав-гав, какого черта тут всякие шляются?! Баб Зина, к тебе пришли, вау-тяф!

Приоткрылась дверь террасы.

— Кто там? — зычно вопросил женский бас.

— Извините за беспокойство, меня прислала к вам мадам Жервеза…

— Ну если уж сама Жервеза…

Заскрипели ступеньки.

Баба Зина спустилась с крыльца и распахнула калитку:

— Заходите, молодой человек.

Хозяйка проводила гостя в гостиную, полную кружевных вязаных салфеток.

— Присаживайтесь, — предложила баба Зина.

И села сама в глубокое кресло-качалку.

— Так зачем вас прислала ко мне мадам Жервеза?

— За разрешением на заклинание. Она сказала, что вы — мой районный оккультист, а значит, можете дать разрешение, по которому она продаст мне заклинание.

— А какое заклинание вам нужно, молодой человек?

— Заклинание невидимости.

— Ого! — присвистнула баба Зина. — А вы не мелочитесь. Позвольте узнать, для чего вам это заклинание понадобилось?

— Это для личных целей.

— Все заклинания делаются для личных целей, это только мат у нас для целей общественных. Мне нужно знать. Может, вы наш банк хотите ограбить, будучи невидимкой. Или проберетесь в комнату невинной девушки, чтобы ее обесчестить.

— Нет, этого у меня и в мыслях нет, поверьте. Просто у меня дети…

— Ага, и вы хотите поиграть с ними в игру "невидимый папа".

— Ничего подобного. У нас беда. Дети стали плохо засыпать и жаловаться на то, что к ним по ночам приходят какие-то жутики и мучают их.

— Жутики? То есть мороки?

— Да, скорее всего мороки.

— А ваши дети не врут вам?

— Нет, никогда. Они у меня еще улицей не испорченные. Да и может ли трехлетний ребенок так убедительно врать. Они у меня чуть в постель не писаются от ужаса.

— И при чем же здесь заклинание невидимости?

— Я хочу стать невидимым и подсмотреть за тем, как явятся эти мороки. И уж тогда крошить их в капусту.

— Не получится, — авторитетно заявила баба Зина, — Твои дети что говорят? Когда эти мороки появляются?

— Когда я из их комнаты ухожу.

— Вот видишь! Они чуют близость взрослого человека и поэтому являются только детям. Нет, невидимость тут не поможет. Вот что. Дам-ка я тебе песочку наговорного…

Баба Зина вышла и скоро вернулась, неся в руке небольшой пластиковый пакет с обычным на вид речным песком.

— Этот песок за час до того, как дети укладываются спать, рассыпь у них под кроватями, — начала инструктировать она. — Дети лягут, ты будь у себя. Заслышишь крики — беги в детскую и лови своих жутиков. А во что их поймать, я тебе тоже дам. — И баба Зина подала Павлу небольшую плетеную корзину вроде тех, с которыми ходят грибники на свою тихую охоту. — Скажешь: "Мороки, сюда!" — они в корзинку-то и нырнут, а вынырнуть не смогут. Ты их тогда сразу ко мне неси, не смотри, что будет поздний час. Вместе мы их с тобой и попытаем насчет того, кто их насылает.

— Спасибо, баба Зина, — поблагодарил Павел, даже не заметив, с какой легкостью его визави перешла с "вы" на "ты". — Сколько я вам должен?

— А ничего ты мне не должен, — отмахнулась баба Зина. — Мороков ловить — дело легкое. А насчет невидимости не суетись. Не нужна тебе она, вот поверь мне.

Нагруженный артефактами, Павел вернулся домой.

За час до того, как дети должны были лечь спать, он прошел в детскую и посыпал песком там, где было оговорено. Потом выкупал поочередно Вику и Славика, поражаясь тому, какими его крепыши стали худенькими и бледными. Ну, мороки, берегитесь!

Дети улеглись, Павел немного почитал им на ночь, и когда дети заснули, тихо вышел из комнаты. Сел в столовой, поближе к детской, держа волшебную корзину в руках.

Его самого чуть не сморило! А очнулся он от диких завываний!

И, благодарение Богу, это завывали не его дети.

Он вбежал в комнату и увидел при свете ночника, что дети спокойно спят, а по комнате мечутся два крупных существа с красными, горящими глазами и в чем-то, напоминающем черные плащи. Потом Павел понял, что это их крылья.

Какими же омерзительными были эти существа! Павел в деталях не разглядел их, потому что они постоянно перемещались, но все-таки увидел их искаженные ненавистью лица, скорее напоминающие морды летучих мышей. Да, эти бэтмены выглядели не импозантно.

— Мороки, сюда! — крикнул Павел.

Монстры глянули на него, увидели корзинку в его руках, завыли и затряслись мелкой дрожью. Потом стали уменьшаться в размерах и, наконец, всосались в корзинку с жутким воем.

Держа в руках корзинку, в которой теперь ворочались и подвывали мороки, Павел вызвал такси. Ему больше не хотелось плутать по улицам в поисках дома бабы Зины. Он назвал водителю адрес, тот понимающе взглянул на него.

— Баба Зина — мировая ведьма, — уважительно сказал водитель. — Я сразу понял, что вы к ней едете. Адресок-то знакомый. Сам ездил к ней с женой, когда от бесплодия лечились.

— И как, вылечились?

— А то! С Бабой Зиной не пропадешь. Трое пацанов родились. Как в аптеке! А что у вас в корзинке?

— Мороки.

— Настоящие?

— Конечно.

— Ей, значит, везете. Она и от мороков избавит, и совет подаст.

Таксист довез Павлика прямо до калитки.

— Вы, может, подождете меня? — спросил Павел.

— Конечно, подожду, — с готовностью кивнул таксист. — И за деньги не беспокойтесь. Я вам скидку сделаю.

Павлик вышел. Толкнул калитку — она оказалась незаперта.

— Баба Зина! А баба Зина! — позвал он.

И услышал голос откуда-то из-под земли:

— Павлик? Спускайсси.

Павел посмотрел вокруг и увидел приоткрытую низкую дверь под терраской.

Он вошел, сильно пригибаясь. Пришлось спускаться по освещенным голой лампочкой ступеням. Внизу его ждала баба Зина и ее пес.

— Принес мороков? — спросила баба Зина.

— Принес.

— Давай корзинку сюда.

Павел отдал корзинку. Когда та попала бабе Зине в руки, мороки, почуяв это, дико завизжали и, мало того, корзинка стала постреливать молниями, небольшими, с полпальца.

— Сейчас я вас уйму, — почти радостно пообещала баба Зина. — А вот как вам собачья шерсть покажется?

И баба Зина сыпанула в корзину собачьей шерсти.

Мороки заплакали, жалостно, с подвыванием. Наконец один из них сказал:

— Что угодно тебе, госпожа ведьма? Мы все расскажем как на духу.

— Кто вас насылает?

— Она называет себя Крысоловкой.

— Ага, значит, это "она"? Она ведьма?

— Да мы же сказали, она — Крысоловка. Больше мы ничего не знаем.

— Посылала ли она вас к другим детям?

— Да, посылала. Мы за ночь должны были обходить ровно пятьдесят два ребенка.

— Почему так много?

— Потому что Крысоловка хочет их подчинить себе и увести из Щедрого.

— Похищение детей! — ахнул Павел.

— Что еще вы знаете?

— Ничего, ничего!

— А если подумать?

— Она что-то творит с этими детьми и днем. Все! Больше мы ничего не знаем!

— Если вы сказали правду, то развейтесь.

И мороки развеялись.

Баба Зина повесила опустевшую корзину на гвоздик и сказала Павлу:

— Идем наверх.

Они поднялись наверх, и Павел оказался в давешней гостиной. Баба Зина включила торшер.

— Тебя такси ждет?

— Да.

— Отпусти.

— Почему?

— Похоже, нам предстоит долгая ночь размышлений.

Павел кивнул и вышел к таксисту.

— Ну что, все получилось? — спросил его таксист.

— Да, только теперь вопросов еще больше. Вы поезжайте, я задержусь надолго. Вот деньги.

— Да хрен с ними, с деньгами! Удачи тебе, парень!

И таксист укатил, для бодрости прорезав ночную тишину ревом клаксона.

Павел вернулся в дом. Баба Зина уже сварила кофе и разливала его по чашечкам. Также присутствовало и печенье, и взбитые сливки.

— Какая роскошь! — только и сказал Павел.

— И ничего не роскошь, а суровая необходимость. Что же, будем думать.

Павел сел и взял в ладони чашку. Чашка приятно грела руки.

— Итак! — возгласила Баба Зина Мирный Атом. — Что нам известно? Нам известно прозвище некой дамы, причем не ведьмы. Зовут ее Крысоловка. И она насылает мороков на детей. Пятьдесят два невинных создания. Что это значит?

— Погодите, погодите! — Павел поставил чашку. Его осенило. — Пятьдесят два ребенка как раз в том детском садике, куда я вожу своих детей! По-моему, именно так.

— Но как Крысоловка получает доступ к детям? Впрочем, что я спрашиваю! Она — из штата сотрудников детского сада! Воспитательница, нянечка да хоть уборщица!

— Но для чего ей нужно мучить столько детей?

— О, тут может быть множество вариантов: подчинить их волю, например. И затем, обезволенных, похитить.

— Она — Крысоловка. Как Гаммельнский крысолов! Она хочет их куда-то увести! Дети, измученные мороками, потерявшие волю и находящиеся во власти ужаса, пойдут за ней куда угодно.

— Я склоняюсь к мнению, что это воспитательница.

— Возможно, так и есть. Дети, кстати, сказали мне, что у них появилась новая воспитательница.

— По-моему, Павел, тебе надо с ней встретиться. И поговорить серьезно.

— А не спугнем мы ее таким образом?

— Даже если и спугнем, худа не будет. Во всяком случае, можно ее и под оккультную проверку подвести. Поговори с ней.

Сказано — сделано. На следующий день Павел повел ребятишек в сад и спросил у них:

— Покажите вашу новую воспитательницу.

— Вот она! — показала пальчиком Вика. — Ее зовут Динара Архатовна. Динара Архатовна, Динара Архатовна!

Молодая женщина приятной наружности и фигуры уже шла к ним:

— Здравствуйте! Вы, как я понимаю, отец этих ребятишек?

— Да, и у меня к вам просьба.

— Просьба? Какая?

— Мне нужно с вами поговорить. А вы, дети, идите, побегайте.

Динара Архатовна непроницаемо смотрела на Павла.

— Присядем?

Они присели на детскую скамеечку.

— Динара Архатовна, мои дети в последнее время стали очень нервными, плохо едят и плохо спят. Я поговорил с ними, и они сказали, что по ночам к ним приходят жутики.

— Кто?

— Жутики. Я поверил своим детям. Остался подежурить у них в комнате. И действительно увидел мороков. Преомерзительных, надо сказать.

— Вы их поймали?

— Поймал. При помощи колдовских средств, которые мне дала одна ведьма.

Динара Архатовна принялась разглаживать на коленях и без того безупречную юбку.

— Ведьма допросила мороков, и они сказали, что их насылает некая Крысоловка…

Динара Архатовна вздрогнула.

— Мороки также сказали, что Крысоловка ворожит над детьми и в дневное время и хочет их куда-то увести.

Глаза Динары Архатовны наполнились гневом.

— И вы решили, что Крысоловка — я, да?!

— Вы совсем недавно стали здесь работать, примерно тогда же появились жалобы детей на мороков. Дело в том, что Крысоловка посылала мороков не только к моим детям, но и к детям всего детского садика.

— Повторяю, вы решили, что Крысоловка — я?!

— Да.

— Смею вас заверить, что ваши выводы ошибочны.

Конечно, вы можете сказать, что я себя обеляю и выгораживаю. Но — нет. Я не Крысоловка. Я послана своим районным оккультистом вычислить, кто является Крысоловкой. Я ведьма, правда, способности у меня небольшие. И я до сих пор так и не выяснила, кто же насылает мороков на детей и для чего, кто — Крысоловка.

— Я вам не верю. Кто ваш районный оккультист?

— Баба Зина Мирный Атом.

Павлик потрясенно уставился на Динару Архатовну. Потом сказал:

— Вот теперь я вам точно не верю. Потому что мороков мы ловили именно с бабой Зиной. И не могла она мне не сказать о том, что послала вас в садик.

— Давайте поступим так. Встретимся сегодня вечером у бабы Зины и все выясним.

— Вы не придете. Вы сбежите.

— Посмотрим. А теперь извините, мне надо идти к детям.

— Я сделаю все, чтобы вам больше не позволяли подходить к детям.

— Вы относитесь ко мне предвзято потому, что я недавно работаю и по виду — осетинка?

Павел поморщился:

— Мне нет дела до вашей национальности. Главное — это то, что вы делаете с детьми.

— Я, как могу, защищаю их от Крысоловки.

— Не очень-то срабатывает ваша защита.

Вечером, примерно в половине десятого, Павел пришел к бабе Зине. Та уже встречала его в обществе Динары Архатовны.

— Привет, Павлик, — сказала баба Зина, — ты уж прости, что я ввела тебя в заблуждение. Я же не знала, в каком именно садике твои ребята обретаются. А Динара действительно мой "диверсант".

— Тогда я ничего не понимаю. Кто же эта таинственная Крысоловка?

— Видимо, ребята, не обойтись все-таки нам без заклинания невидимости. Вот что, Павел. Дам я тебе это заклинание и соответствующую настойку. Завтра утром ты ее прими и иди в садик. И смотри во все глаза, кто что делает.

— Но я этим же занимаюсь! — немного возмущенно сказала Динара.

— Динара, а ты делай, что тебе положено по штатному расписанию. Павел, если что заметит, тебе передаст.

На том и договорились.

На следующее утро Павел прочел заклинание и выпил настойку. И сделался невидимым. Детей в сад отвела предупрежденная об операции мать Павлика. Сам он шел в трех шагах позади них. И удивлялся тому, как обострились чувства. Словно он стал не невидимым, а оборотнем.

— Наверное, невидимость и Изменение по сути очень близки…

Невидимкой он проник в садик. Когда мимо проходила Динара Архатовна, он тихо сказал ей:

— Привет!

— Привет! — тихонько отозвалась и она. — Не выдай себя.

Жизнь садика шла по одному этому садику известному расписанию. Дети завтракали, гуляли, играли… Потом наступил тихий час.

Дети распределились по кроваткам, причем с явной неохотой. Некоторые хныкали. Их успокаивали:

— Сейчас придет бабушка Фрося, сказочку вам почитает, песенку сыграет…

Павел проник в спальную комнату и притаился, сидя на детской скамеечке. Сидеть было неудобно — колени доставали до подбородка.

И тут в комнату вошла нянечка — пожилая женщина хрупкого телосложения.

— Баба Фрося, баба Фрося! — тихо загомонили все дети.

Непонятно, чего было больше в их гомоне — радости или страха.

— Я вам, детки, сегодня сказочку рассказывать не буду, — просюсюкала баба Фрося. — Я вам сегодня на дудочке поиграю.

Баба Фрося вынула из кармана продолговатый пластиковый футляр, а из него вынула простенькую дудочку. Дунула в нее тихонько. Ни звука не издала дудочка, но Павел почувствовал, как в атмосфере что-то сместилось. Напряжение появилось и какая-то пронзительность.

А дети словно застыли в своих кроватках под тоненькими одеяльцами.

— Кто сегодня расскажет о том, что делал дома? — спросила меж тем у детей баба Фрося.

— Нет, нет… — зашептали дети.

— Вика Лозоход, — сказала старушка, и девочка присела в своей кровати. — Расскажи, что делает твой папа.

— Мой папа работает.

— Нет, ты скажи, что твой папа делает сейчас.

— Я не знаю.

— Приходили к тебе мороки?

— Кто?

— Жутики.

— Нет, пока не приходили.

— И к нам не приходили, и к нам…

— Мой папа их поймал, — прошептала Вика.

— Какой храбрый у тебя папа, — пробормотала старушка. — А теперь послушайте, что поет моя дудочка.

И старушка заиграла на дудочке, но опять-таки беззвучно. Но что-то возникало вокруг, словно в пространстве открылись волшебные двери.

Старушка оторвалась от дудочки, но злое очарование осталось.

— Что вы сделаете, когда прикажет дудочка? — проговорила она певуче.

Дети спали. Но в этот миг они все синхронно открыли глаза и прошептали:

— Мы пойдем туда, куда поведет нас дудочка.

— Верно, — прошептала баба Фрося. — А скажите мне…

— Нет! — закричал Павел и кинулся к старушке. — Стой, Крысоловка!

Тут же в палату влетела Динара и схватила старуху за руки:

— Отними у нее дудочку!

— Не смейте! — крикнула старуха. — Запрещаю вам…

Но Динара уже крепко держала ее за руки, а Павел вытащил дудочку.

— Не трогай! — взвыла старуха. — Без нее дети не проснутся никогда!

— Тогда сделай так, чтобы они проснулись, иначе тебе не жить, старая ведьма!

— Хорошо, хорошо. — Старуха вырвалась из рук Динары и, пошатнувшись, упала, — Помогите встать.

Она провела над детскими кроватками руками, и дети зашевелились. Проснулись, многие хныкали, один мальчик, как выяснилось позднее, описался.

— Вызовите дежурную воспитательницу, — попросил Динару Павел, — а нам надо отвести эту даму к Бабе Зине Мирный Атом!

— Нет, только не к ней! — взвизгнула баба Фрося. — Что угодно, только не это!

— Тогда говорите правду, Крысоловка, — потребовал Павел, все еще будучи невидимым.

— Мне не нравится, что ты невидимка, — сказала баба Фрося и вдруг щелкнула пальцами.

Павел стал видимым.

— Я ведьма, — гордо сказала Фрося. — А из-за своей сестры вынуждена вести жизнь нянечки с мизерной зарплатой.

— А кто ваша сестра?

— Баба Зина Мирный Атом.

— Вот черт! — ругнулся Павел.

— Я стала Крысоловкой, я мечтала в один прекрасный день увести детей в пещеры под Желтым мысом и тогда выдвинуть свои требования.

— Какие требования? — У Павла слегка кружилась голова, ему казалось, что он попал в какой-то дешевый театр.

— Я ничего не скажу вам о своих требованиях, потому что они очень личные.

— Тогда идемте к вашей сестре.

— Хорошо. Так и быть, скажу вам. Мне нужно было место районного оккультиста. То место, которое занимает моя сестра!

— Зачем вам? — удивилась Динара.

— Это ведь власть и деньги, причем немалые. Это моя сестра денег с людей за советы не берет, а я брала бы! И у меня все по струночке ходили бы!

Ну что тут сделаешь…

Баба Фрося предстала перед товарищеским судом ведьм и была примерно наказана. Детям больше не грозили никакие мороки и похищения.

А Светлана как-то устроила Павлу сцену ревности:

— Ты все с Динарой да с Динарой! Я тебе уже не нужна, да?

— Свет, ну что ты такое говоришь… И нет у меня ничего с Динарой. А ты, кстати, все равно не соглашаешься за меня замуж идти…

— А Динара соглашается?

— А я ей и не предлагал.

— Ты уж разберись, что ли, кому что ты предлагал!

И тут Павел сказал:

— Ты права. Я разобрался. Я еду в Оро.

— Куда?

— В Оро. Этот город находится в Испании. Только ни на каких картах его не найти, потому что это оккультный город. Там живут ведьмы…

— Вроде нашего Щедрого?

— Да, что-то вроде.

Светлана погрустнела:

— Ну что ж, езжай. Это правильное решение. Но как ты попадешь в город, которого даже нет на нормальной карте?

— Я приеду в Толедо, возьму там проводника. Как-нибудь разберусь.

И Павел стал собираться в дорогу. Детям он сказал, что едет за прекрасной принцессой, которая станет их мамой. Так что дети были заинтригованы.

Павел, как и предполагал, добрался до Толедо. Здесь он обратился во Дворец Ремесла с просьбой дать ему проводника до Оро. Проводник оказался гномом, но очень лихим. Он выжимал из своего "феррари" потрясающую скорость. А на границе с Оро гном передал Павла ведьме-таксистке. Та усадила Павла на помело (ведь в Оро нет другого транспорта, кроме метел). А чтобы клиент не очень нервничал, начала его расспрашивать:

— Вы в Оро по личному делу?

— Да, по очень личному. Здесь ждет меня девушка, которую я люблю.

— Класс! — сказала ведьма. — Обожаю слушать романтические истории. Вы уже знаете адрес девушки? А то я вас прямо и подвезла бы…

— Вот адреса я не знаю.

— Нормально! Как хоть зовут девушку, знаете? Жених…

— Ее зовут Лена. Елена.

— А фамилия?

— Я так и не удосужился узнать у нее фамилию. Я только знаю, что она фея.

— Фея, которую зовут Елена?

— Да, а что в этом странного?

— То, что все феи носят цветочные имена или по названию месяца года. Вам повезло Я знаю, про какую Лену вы говорите.

— Правда?!

— Да. Это директор модного агентства Елена Нейс. Она единственная фея с человеческим именем. Когда-то она работала технологом в фирме "Панацея-Фарм", а потом решила пойти в модельный бизнес. Я вас сейчас в это агентство и отвезу — что время терять.

— А вы не знаете, она случайно не замужем?

Ведьма-таксистка рассмеялась:

— Опасаетесь конкурентов? Нет, она не замужем. Хотя от поклонников отбою не было, особенно по первости. Живет она одна…

— Слава богу!

— Впрочем, не совсем одна. Я слышала, у нее живет совершенно ручная шиншилла.

— Ну с шиншиллой мы как-нибудь договоримся.

Ведьма летела невысоко, чтобы Павел не боялся, хотя кресло на помеле было оборудовано ремнем безопасности.

— Вот мы и прибыли. — Ведьма опустилась на тротуар перед стильным двухэтажным зданием. — Это и есть агентство Елены Нейс. Оно в последнее время расширяется и даже составило конкуренцию нашей знаменитой фирме "Медиум", особенно в плане аксессуаров — запонок там, косынок… Кстати?

— Да-да?

Павел с трудом отстегнул ремень безопасности.

— Вы так и собираетесь идти к мадам Елене?

— А что?

— Ну хоть бы цветы купили, что ли…

— Ох, и верно! Какой же я идиот!

— А заодно и коробочку с колечком. Вы ведь предложение будете делать?

— Буду. Обязательно! Спасибо, что подсказали. Я просто как опоенный.

— Да, видок у вас не очень-то. Не погнала бы вас Елена Нейс. Идемте со мной.

Павел послушно последовал за ведьмой. Та привела его в большой торговый центр "Гномий парадиз".

— Все здесь. Идемте кольцо выбирать. Я вам помогу.

И ведьма действительно помогла. Они выбрали кольцо с бриллиантом и регулирующимся размером. Павел ведь помнил, что пальчики у Лены тонюсенькие. Вот и боялся, что кольцо не подойдет по размеру…

Потом купили букет, великолепный и огромный. Павел долго благодарил ведьму, которая его выручила.

С букетом в руках Павел вошел в агентство. На рецепции его остановили:

— Сударь, вы к кому?

— К вашему директору. К Елене Нейс.

— Госпожа Елена вам назначила?

— Нет, но я думаю, что она меня примет.

— Я не могу вас пропустить просто так, Я сначала позвоню госпоже Елене.

— Да, позвоните. И скажите, что к ней пришел Павел Лозоход.

— Как, простите?

— Лозоход.

— Хорошо.

Девушка набрала номер телефона:

— Госпожа Елена? Простите, это вас с рецепции беспокоят. Тут к вам пришел некий мужчина. Он говорит, что его зовут Павел Лозоход. Что? Хорошо.

Обратив изумленный взор на Павла, девушка сказала:

— Проходите к лестнице, пожалуйста…

Но Павел не успел сделать и пяти шагов.

Навстречу ему, цокая каблучками по мраморному полу, бежала его Леночка.

— Лена! — крикнул он, не помня себя, и упал на колени. Букет полетел к ногам феи. — Лена, родная моя!

— Павлик! Ты все-таки пришел!

Лена тоже упала на колени. Роскошный букет растрепался, и колючие розы только мешали целоваться.

— Лена, ты пойдешь за меня? За вервольфа с двумя детьми?

— Пойду! Павлик, счастье мое.

Лена плакала, и тушь текла по ее лицу, но от этого она становилась еще прекраснее.

…Свадьбу решили играть в Оро, в храме богини Исиды. Народу было много, хотя многие дамы роптали:

— Павел увозит от нас даровитого модельера!

После свадьбы молодожены засобирались к Павлу в Щедрый. Они никак не могли налюбоваться друг другом.

Лена как-то спросила:

— Павлик, а почему ты лысый?

— Понимаешь, пришлось отдать свои волосы в жертву богине Ар.

— Кому?

— Ах да, ты же ничего не знаешь…

И Павел рассказал о своих приключениях в племени вибути.

— Вот бы туда попасть! — замечталась Леночка.

— А что, и попадем, — философски заметил Павел.

И кто ждал их в Щедром?

Богиня Ар собственной персоной!

Она еще больше похорошела и подобрела. Например, детям Павла она привезла игрушки — в виде золотых черепов. Дети были в восторге!

— Павел, я вижу, ты наконец обзавелся приличной женой, — сказала богиня Ар. — Это радует. Как вас зовут, милочка?

— Елена.

— Приятное имя. А я богиня Ар. Решила вот навестить нашего умника и заодно предложить поездку в племя вибути. Всей вашей честной компанией.

— Мы согласны! — заявили Вика и Славик.

Павел взял в библиотеке отпуск, попрощался с родителями, и со всей своей семьей отправился в племя вибути.

К счастью, самолетов не потребовалось. Богиня — своя рука владыка! — самолично построила портал.

И снова было счастье. Золотые пальмы, бриллиантовый песок, возможность, будучи оборотнем, носиться с принцем Аванси-мбонси по джунглям. А по ночам предаваться неистовой, как эти джунгли, любви…

— Павел, все это хорошо, конечно, — сказал принц Аванси-мбонси. — Но тебе надо подумать о своем высшем образовании. Хватит дурака валять. На следующий год поступай-ка ты в университет культуры.

— Опять?! Нет, мы тут с женой решили заняться модельным бизнесом. Так что я если и буду куда-то поступать, так в финансово-экономический.

— Ну ладно, коли так. Высшее образование — это много значит!

— Главное — это образование сердца. А все остальное приложится, — серьезно сказала Леночка.

— Павел, как ты живешь с такой женой? — притворно изумился Аванси-мбонси. — Она же мудрее моих старейшин!

— Ничего, — сказал Павел, — уживаемся.

Много еще приключений довелось пережить и Павлу с Леночкой, и Аванси-мбонси с его принцессой. Начать с того, что устроил бог Ор! И какой блюз как-то спела Леночка…

Впрочем, это совсем другая история.

Тула, 2009

Примечания

1

См.: История книги / Под ред. А. Говорова, Т. Куприяновой. М., 2001.— Примеч. авт.

(обратно)

2

От лат. via dolorosa — путь страданий; крестный путь.

(обратно)

Реклама на сайте