«Таинственный остров доктора Норка»

Между Большими и Малыми Антильскими островами есть некая группа островов – Средние Антильские. Эти маленькие каменистые выступы больше напоминают прыщи на улыбающемся лице Карибского моря. Они находятся в стороне от торговых морских путей, и их берега лишь изредка оскверняются банановыми шкурками, смытыми с палуб шхун Объединенной Фруктовой Компании.

Именно сюда я и прибыл в тот роковой день августа. Мой моноплан, сделал несколько кругов и, наконец, опустился на просторный песчаный пляж центрального острова – таинственного острова доктора Норка.

Откуда наш главный редактор узнал про доктора Норка, не имею понятия. Только он позвонил мне и приказал:

– Срочно найми самолет. Дуй туда, состряпай отчет – и обратно. Одна нога здесь, другая – там. И наоборот. Понял?

– Я понял, и даже очень.

Ровный желтый пляж, куда приземлился моноплан, опоясывал весь остров. Внутреннюю часть острова покрывали густые пальмовые джунгли, которые оканчивались точно у основания высокой скалы, расположенной и самом центре крохотного участка суши, затерянного посреди моря.

Обезьяны, попугаи и туканы подняли невообразимый гвалт, когда я побрел по песку под грузом своего нехитрого скарба: чемодана и пишущей машинки.

Я ощутил себя Робинзоном Крузо и вспомнил волнующий эпизод, когда тот обнаружил на песке след босой человеческой ступни.

И вдруг я даже разинул от удивления рот. Я был настоящим Робинзоном Крузо, а прямо передо мной на золотистом песке оставила след сама жизнь! Не грубый отпечаток дикарской ноги, а символ истинной цивилизации. Бутылка из-под пепси-колы!

Я поднял ее и с внезапным испугом обнаружил, что она не пустая. Внутри находился свернутый в трубочку подмоченный листок бумаги. Я вытащил пробку, достал свиток и развернул его.

Послание, нацарапанное детскими каракулями, гласило:

Тому, кого это интересует:

доктор Норк – поганый, сволочной старикан.

Твой Истинный Друг.

Ладно, я прибыл сюда не правосудие вершить, а добыть материал для статьи о таинственном докторе.

Пока я тащил багаж к пальмовым зарослям, попугаи образовали над моей головой радужное кольцо.

О эти живые огни красоты! О эти очаровательные, сверкающие…

– Орете, правда, вы чересчур пронзительно, – пробормотал я.

Я еще вытирал рукавом свой обгаженный шлем, когда ощутил тяжесть чьей-то руки. Я обернулся и замер от ужаса. На моем плече лежала отнюдь не рука; а здоровенная волосатая лапища!

Прямо в лицо мне смотрела сгорбленная кривоногая обезьяна, огромная и косматая. Глаза гориллы горели жутким огнем, а клыкастая бездна широко зияла слюнявым кошмаром.

– Нужна носовая платока? – громыхнуло из глотки грозного чудища.

Интонация была явно звериной, но слова – вполне человеческие.

Я вытаращил глаза, проглотил комок и затряс головой.

– Твоя кто, масса? – поинтересовалась обезьяна, – Зачем здесь? Приехала охотиться?

Я снова потряс головой, но видение не исчезло.

– Искать в джунгли алмазы? Золото? Нет? Может, Кладбище Большой Слон с груды слоновая кость?

Я еще пуще выпучил глаза.

– Твоя, бвана, искать Белая Богиня?

Пока косматая образина вела допрос, я усиленными глотками пытался вернуть на место сердце, от страха застрявшее в горле. Наконец ко мне вернулся дар речи.

– Ты… ты действительно разговариваешь, – просипел я. – Никогда бы не подумал… В жизни не слыхал, чтоб гориллы разговаривали.

Обезьяна скривила морду в жуткой гримасе.

– Звучит довольно косноязычно, а, бвана? Моя тоже так думать, но что делать: пинжин-инглиш и искусственный местный жаргон. И говорить так, точно вечно голодный. Но твоя ведь знать дока… Он создать меня так разговаривать. Считать, именно такой речь ожидают слышать.

– Но я не знаю дока, – ответил я. – Потому сюда и приехал. Я журналист.

– Сам следовал догадаться, – удрученно пробормотала обезьяна. – У твоя нет усы. Сперва думать, твоя – злодей. Но все злодей с усы, правда?

Я снова сконфузился.

Обезьяна не обратила внимания на моё смущение и вежливо отобрала у меня багаж.

– Идти, – прорычала она. – Моя твоя проводить.

Макушка скалы представляла собой ровное плато, возвышавшееся над пляжем и морем. Прохладный свежий ветер насквозь продувал лишенную растительности каменистую площадку, над которой кружились парящие в небе чайки.

Резиденция доктора Норка занимала почти все плато и напоминала гигантское бетонное колесо. Из белого сводчатого центра выходило с полдесятка радиусов; сделанных в виде крыльев. С внешней стороны строение окружала глухая каменная стена с единственным входом.

Обезьяна подвела меня к воротам. Табличка гласила:

Доктор медицины ЭРАЗМ НОРК

Горилла отворила ворота и пригласила меня войти. Она Неуклюже потопала по широкому белому коридору, своей маниакальной стерильностью напоминавшему старый фильм про доктора Килдера. Я шел за обезьяной, которая миновала с полдесятка закрытых дверей и остановилась у большой двустворчатой двери в конце коридора.

– Моя доложить о твоя, – сказала горилла. – Доктор Норк проводить эксперимент.

Косматое чудище с трудом протиснулось в открытую створку и исчезло.

Я стоял в передней и прислушивался к отдаленному гудению динамо-машины, которое лишь усиливало сверхъестественность этого белого дворца, воздвигнутого в центре тропических джунглей.

Таинственные научные эксперименты, говорящая обезьяна…

– Заходите, друг мой, – пророкотал из-за дверей громовой голос. – Добро пожаловать на остров.

И я вступил в лабораторию доктора Норка. Яркий свет, струящийся с куполообразного потолка, только усиливал жуткое зрелище: в центре комнаты на огромном операционном столе лежала связанная полуголая девушка с распущенными волосами, искаженным гримасой ртом и широко раскрытыми от страха глазами. Над ней склонился худой долговязый мужчина в белом хирургическом халате, с рыжей бородой, раскосыми глазами и сломанным носом. В занесенной руке сверкнул нож. Бородач резким движением поднес орудие пытки к белой обнаженной груди девушки. Он ликовал.

– Нет, каков трюк, а? Нож стремительно падает вниз и… Стоп!

Я бешено рванулся к столу, но волосатые лапищи намертво пригвоздили меня к месту.

– Классно, босс! – пискнул из дальнего угла незнакомый голос.

Я обернулся и заметил маленького человечка в детском комбинезончике, стоявшего у мольберта. Человечек быстро сложил треножник, засунул его под мышку, подхватил чертежную доску и выкатился из комнаты.

Долговязый отложил нож и принялся возиться с веревками, опутывающими девушку.

– Проклятые узлы, – выругался он. – Наверное, лучше воспользоваться дезинтегратором. Вот теперь порядок, Тутси.

Девушка слезла со стола, откинула волосы и улыбнулась мне… нет, улыбка предназначалась вовсе не мне, а стоявшей за мной обезьяне.

– А не пора ли отдохнуть? – проворковала она. Обезьянища кивнула и отпустила меня. Взявшись за руки, горилла и девушка вышли из комнаты.

Долговязый бородач ткнул ножом в мою сторону.

– Присаживайтесь, друг мой, – пригласил он. – Вы, наверное, устали с дороги. Или предпочитаете прилечь? Можно прямо здесь, на столе.

– Нет уж, благодарю. – Я судорожно сглотнул. – Вы, видимо, и есть доктор Норк?

– Он самый. Рад видеть гостя. Нечасто нам представляется случай поговорить с представителем прессы.

Доктор Норк принялся точить нож о ремень, пробуя остроту лезвия на волосках бороды.

Тут открылась дверь, и в комнату ввалилась горилла.

– Эй, док, там человека пришла… для эксперимента, – заявила обезьяна.

Норк покраснел и сделал вид, будто не замечает моего укоризненного взгляда.

– Скажи, я занят, – рявкнул он. – Пусть подождут.

– Но человека уже связана. Стенографист на месте. Все давно готовая.

– Черт возьми, – буркнул доктор. – Ну ладно. Он подошел к сияющей белизной стене и нажал на кафельную плитку. Раздался щелчок, и часть стены сдвинулась, открыв неглубокую нишу, в которой на крюках висели длинные черные хлысты, короткие девятихвостные нагайки, всевозможного вида дубинки, резиновые палки, кистени и кастеты.

Горилла залезла в стенной шкаф и вооружилась до зубов наугад выбранными орудиями пыток.

– Должно хватить, а, док? – прорычала она. Норк кивнул. Снова щелкнуло, и стена встала на место. Доктор нажал на другую плитку. В полу образовалось забранное решеткой отверстие. Решетка с шорохом отодвинулась и обнажила вход в мрачное подземелье. Обезьяна поскакала вниз по ступенькам потайной лестницы. С резким клацаньем ход закрылся.

Тут раздался пронзительный крик, перешедший в жуткий вой. Звук доносился из-под пола.

– Что это?

– Я ничего не слышал, – пробубнил доктор Норк. Сквозь пол снова прорвался душераздирающий вопль.

– Что там происходит? – задыхаясь, спросил я. – Что все это означает? В каких таких экспериментах необходимы хлысты и дубинки? Что там в подвале творится?

– Ну ладно, похоже, мне придется ввести вас в курс дела. – Норк вздохнул. – Но там действительно не происходит ничего особенного. Просто из одного подопытного выбивают натуральные звуки.

Я вцепился в рыжую бороду доктора.

– Вы изверг! – заорал я. – Теперь я знаю, кто вы… вы спятивший ученый, вот кто!

– Эй, полегче! – завизжал Норк. – Вы испортите произведение искусства.

И в тот же момент рыжая бородища доктора отделилась от подбородка и осталась у меня в руках. Под ней оказалась маленькая черная бородка.

– Не трогайте черную, она настоящая, – предупредил ученый. – В рыжей я позирую. Рыжая – именно то, что требуется в этом сезоне. Успокойтесь, позвольте объяснить вам суть дела.

– Объяснить, пока в подземелье мучают узника?

– Какого еще узника? Он доброволец! К тому же явный мазохист. Ему нравится, когда его бьют. Кроме того, я плачу ему пятьсот долларов за сеанс.

– Пятьсот?..

– Это мой бизнес, любезный.

Доктор нажал на плитку, и я последовал за ним во мрак жуткого подземелья. Крики и вопли заметно усилились.

Мы довольно долго шли вдоль сырого каменного тоннеля и, наконец, оказались в тускло освещенной камере. Передо мной открылся средневековый застенок.

Горящий факел мрачно освещал дыбу, «Железную Деву», колесо и скамью, на которой лежал вопящий человек, корчившийся под ударами двух здоровенных негров.

Тут, уже молча, стояла обезьяна, положив волосатую руку на плечо маленького человечка, восседавшего на высоком стуле. Человечек внимательно слушал, кивал головой и с бешеной скоростью стенографировал.

Время от времени коротышка радостно вскрикивал.

– ВООУ! – громко повторял он. – Ы-Ы-ААА!

– Что-что? – удивился я.

– ЭЭ-АХХ! Нет, вы слышали? ЭЭ-ААХ – это нечто новенькое, а, док? – Человечек поверх очков поглядел на негров. – Может, попробуем медные кастеты? Давненько мы ими не пользовались.

– Лады, – оскалился самый здоровенный из негров. – Можно и кастеты, если, конечно, жертва не против.

– Не против, не беспокойтесь обо мне, – булькнула со скамьи жертва.

Негры принялись молотить его медными кастетами. Избиваемый выл и хрипел при каждом ударе.

Доктор Норк похлопал меня по плечу.

– Достаточно? Я кивнул.

– Тогда пойдем отсюда.

У выхода он обернулся и сказал:

– Только не перестарайтесь, ребятки. Бейте аккуратнее. А то в прошлый раз вы сломали три хлыста и дубинку. Инвентарь стоит немалых денег, учтите.

– УОУ! – увлеченно орал стенографист. – УОУ-УОУ-УОХ!

Когда мы поднимались по лестнице из подземелья, доктор Норк озабоченно вздохнул.

– Слишком о многом приходится беспокоиться, – доверительно сообщил он. – Работы невпроворот. Поверьте, нелегко иметь репутацию величайшего ума в деле производства комиксов.

Теперь доктор Норк пригласил меня пройти в библиотеку. Мы уютно расположились в просторном и внушительном помещении, где сотни книжных полок – от пола до потолка – окружали нас со всех сторон. Все стеллажи были до отказа забиты книжками в красочных обложках. Норк перегнулся через стол и вытащил одну из них. Листая страницы, доктор сказал:

– Ну теперь вы поняли, чем мы занимаемся в подвале? Заполняем кружочки.

– Простите? – изумился я.

– Кружочки. Видите ли, персонажи комиксов разговаривают. Для того чтобы было понятно, кто говорит и что, на картинках рисуют вылетающие изо рта персонажа кружочки, эллипсы и прочие замкнутые кривые, в которых буквами написаны слова. Помимо слов они производят еще массу различных звуков. Например, если злодей получает от героя удар, он, естественно, издает определенный звук. Любое оружие тоже издает свои звук. Эти звуки также буквами записываются в кружочки.

– Вроде БАЦ, БАБАХ или ОЙ-ОЙ-ОЙ?

– Вот-вот! – просиял ученый. – Мы ведь не можем всякий раз только БАЦ, БАБАХ и ОЙ-ОЙ-ОЙ. Банально, плоско и быстро надоедает читателю. Наша компания выпускает свыше двадцати наименований комиксов в месяц. Мы, естественно, стремимся к разнообразию. Однако самого по себе разнообразия недостаточно. Мой издатель – ярый сторонник реализма. Мистер Флэшинг, платит мне изрядные деньги, чтобы я создавал целые серии комиксов. Он содержит лабораторию, выделяет фонды на исследования и заключил со мной контракт с единственной целью – быть на сто процентов уверенным, что шесть миллионов читателей таких популярных сериалов, как «Капитан-Палач» и «Человек-Топор» получают исключительно достоверную и максимально реалистичную литературу.

Кем я был до того, как начал работать на издательство? Всего-навсего ничтожным нобелевским лауреатишкой, никчемным лабораторным затворником. Подумаешь, расщепил несколько атомов, вот и все мои заслуги. Кому это нужно? Зато теперь я вовлечен в величайшую кампанию – нести культуру комиксов в массы.

Раньше комиксы делались по старинке, кабинетным способом. Художники и писатели работали исключительно в зависимости от собственного воображения. Они продолжали придумывать новые варианты Супермена и максимум были способны на жалкую имитацию Тарзана или Дика Трейси. Старо и банально.

Создателям не хватало фактического материала. Никто из них не жил в джунглях и не воспитывался гориллами. Никто никогда не стрелял из лучемета и не раскалывал головы японским шпионам разделочным ножом. Никто не проходил сквозь стены и не летал в красно-синем костюме по воздуху.

Я же применил научную методику и экспериментальный подход. Сейчас наши художники работают исключительно с натуры, которую я предоставляю им прямо здесь, в лаборатории. Все, что вы видели в комиксах серии Флэшинга, предварительно апробировано, и точность гарантирована.

– То есть вы создали мир комиксов? – изумился я.

– Примерно так. Кто, вы думаете, научил гориллу разговаривать? Я взял ее, когда та была еще детенышем. Давал слушать лингафонные курсы и так далее.

Когда вы вошли, я в роли Безумного Доктора позировал вместе с девушкой. Для того и нацепил рыжую бороду – так лучше смотрится при цветной репродукции. Многие мне говорили, что я изобразил самого натурального и убедительного Безумного Доктора из всех, которых они когда-либо видели.

– Хорошо, но как же насчет суперперсонажей? – спросил я. – Согласен, вы можете научить гориллу разговаривать, позировать художникам, истязать людей в подземелье, но откуда вы берете идеи для непобедимых супергероев с их удивительной силой и способностями?

– Я наделяю их таковыми, – скромно ответил доктор Норк. – Мои эксперименты в области ядерной физики, биохимии, эндокринологии и прочих наук уже дали свои плоды. Довольно необычные, как вы убедитесь сами. Кстати, о плодах – похоже, пришло время обеда. Сейчас у вас будет возможность встретиться с некоторыми из удивительных персонажей, созданных для комиксов Флэшинга.

Обед проходил в роскошном зале. Поначалу мы были там одни, если не считать безмолвных слуг – высоких бледнолицых мужчин с застывшими взглядами, которые с немой бесстрастной почтительностью предлагали нам широкий выбор деликатесов.

– Как здорово они вышколены, – шепнул я Норку, когда один из наряженных в черные ливреи лакеев подал мне тушеного фламинго и маринованные языки антилопы. – Они все делают без слов, да?

– Вообще не разговаривают, – отозвался доктор. – Как они могут говорить, если они зомби. Я, знаете ли, их реанимировал.

Я едва не подавился.

– А вот и другие персонажи. Знакомьтесь!

Первый тип, появившийся в зале, был не так уж плох – все-таки человек, пусть и похожий на перевернутый комод. Меня смутило лишь то, что этот комод в шлеме и красной мантии не вошел, а… влетел.

За ним впрыгнуло сущее уродство – то ли гигантская жаба с человеческим лицом, то ли человек с огромной жабьей тушей. Кем оно было на самом деле, я даже знать не хотел.

Следом вошел высокий человек, потрясший меня замечательным стоицизмом, ибо его волосы горели огнем.

Несмотря на присутствие столь необычных особ, мое внимание было буквально приковано к некоему джентльмену, чья чрезвычайно длинная шея, явно деревянная, венчалась удивительной формы головой: с плоской макушкой, вытянутым заостренным затылком и цилиндрическим набалдашником спереди.

Пока я пялился на последнего посетителя, появилась девушка. Высокая, стройная и соблазнительная, с кожей цвета лунного мрамора и мерцающими волосами. Ее одежда состояла из узкой леопардовой ленты, перекинутой через грудь, и очень славненьких шортиков, тоже в крапинку.

Я, правда, не совсем понял, зачем ей понадобился боа-констриктор вместо шарфика.

Можно предположить, что девушка с такой великолепной фигурой и замечательными ногами должна получать истинное удовольствие от ходьбы, однако она въехала верхом на льве.

– Всем привет! – поздоровалась она, когда лев улегся подле меня и принялся слюнявить мои ботинки.

– Привет! – отозвался доктор Норк. Он наклонился ко мне. – Моя дочь Альбинос. Белая Богиня Джунглей.

– Ваша дочь?

– Да. Воспитывал ее с детства вместе с животными. Решил создать женский вариант Тарзана, едва она начала проявлять первые признаки любви к игре в дикарство. Я сам питаю слабость к дикой жизни и даже когда-то считался неплохим охотником на оленей.

Альбинос села за стол, сняв с шеи змею, положила ее на салфетку и принялась кормить льва с моей тарелки.

– Передайте соль, – потребовала она. Я выполнил ее просьбу, не сумев скрыть дрожи в руках. Девушка заметила это и презрительно фыркнула.

– Где ты выкопал такое ничтожество, папочка? – спросила она. – Ведь знаешь же, терпеть не могу слюнтяев.

Я уже приготовил язвительный ответ, но что-то буквально задушило готовый вырваться наружу поток едких слов. Это боа-констриктор решил обвиться вокруг моей шеи. Я торопливо сдернул змеюку и брезгливо вытер руки о салфетку. Точнее, я подумал, что о салфетку. Салфетки рычать не умеют.

Поскорее убрав руки от львиной гривы, я обернулся к доктору Норку.

– Ну и сборище, – пробормотал я.

– Да все они нормальные люди, – уверил меня доктор. – По крайней мере были таковыми, пока я над ними не поработал. Вы, дорогой сэр, видите результаты долголетних экспериментов. Моя дочь, например, была обыкновенной девчонкой, пока я не научил ее вести себя подобно дикарке. В данном случае потребовалось лишь небольшое воздействие на детскую психику. Вместо кукол я подарил ей говорящую обезьяну. Остальное не составило больших проблем. В других случаях не обошлось без хирургического вмешательства. Возьмите, например, Мокряка.

– Кого?

Доктор указал на человека-жабу.

– Один из наиболее популярных персонажей серии Флэшинга. Я вырастил его из головастика, и в результате уникальной серии экспериментов он теперь больше жаба, чем человек.

Норк ткнул пальцем в сторону человека с горящими волосами.

– А вот Огненный Хват, – сказал он. – Хватает преступников по горячему следу. Я изменил его метаболизм, и теперь он действительно живет в огне. Или, допустим, летун Роджерс…

Я изумленно огляделся.

– Если я правильно понял, вы ставите эксперименты на людях, чтобы создать супергероев или необычных персонажей. Затем вы наблюдаете за ними, а увиденное закладывается в основу сюжетов для комиксов?

– Совершенно верно. Теперь…

Его слова заглушил сильный стук. Странное существо с длинной деревянной шеей кололо орехи металлической головой.

– Молотоголовый, – пояснил доктор. – Наши читатели от него просто без ума! Он захихикал.

– Видели наш последний выпуск? Особенно эпизод, когда он использует голову в качестве расщепителя атомов.

Я сделал вид, будто не расслышал последних слов доктора и попытался поухаживать за Альбинос. Но девушка явно презирала меня за малодушие и считала жалким трусом, который втайне боится даже носорогов.

– Ой-ой! – заорал кто-то из-за дальнего конца стола. Молотоголовый случайно промахнулся и врезал по пальцам Огненному Хвату. – Смотри, куда лупишь, дубина неуклюжая!

– Остынь, головешка, – ехидно парировал тот. Огненный открыл рот для ответа, но, видно, передумал и просто выплюнул шестифутовый язык пламени. Молотоголовый вовремя пригнулся и ядовитый дым попал в глаза Роджерсу-Два-Доллара. Побагровевший от гнева супермен вскочил из-за стола, выхватил непонятное блестящее оружие и направил его на человека-факел.

– Ну сейчас от тебя только искры останутся! – взревел он, и из дула оружия вылетел луч света.

Однако Огненный успел нырнуть под стол, и атомный разряд лишь уничтожил стул, на котором тот сидел. Из-под стола вылетел еще один язык пламени.

Мокряк разинул жабью пасть и плевком загасил огонь – пусть и не элегантно, зато эффективно.

– Ну-ка прекратить! – приказал Норк. – И вон отсюда. Все. Если вы не умеете прилично вести себя в обществе, я напущу на вас Безликого Негодяя.

Мгновенно наступила мертвая тишина.

– Так-то вот, – заявил доктор. – Знаю, чем их пронять.

– А это кто такой?

Лицо доктора Норка помрачнело.

– Одна из моих немногих ошибок, – вздохнул он. – Некоторые мои персонажи ведут происхождение от уголовников, осужденных за неоднократные убийства и содержащихся в исправительной колонии во Французской Гвиане. Оттуда, кстати, я почерпнул и множество сюжетов. Видите ли, персонажи комиксов пользуются наибольшим успехом, если имеют криминальное прошлое.

Я собирался создать супербандита для выпуска новой серии. Человек, которого я взял для работы, оказался потрясающе уродлив. Для начала я решил исправить его внешность с помощью пластической хирургии и одновременно провести психологическую обработку под глубоким гипнозом.

Увы, я слишком хорошо поработал. Психическое раскрепощение произошло раньше, чем закончились пластические операции. Дело в том, что я уничтожил его прежнее лицо, но не успел создать новое, как этот тип исчез. Сбежал.

Представляете, он снимает повязки и обнаруживает, что у него вообще нет лица! Никакого! Стресс плюс изменение баланса мышления привели к рождению супербандита – Безликого Негодяя.

Никто не знает, как он выглядит, ибо он никак не выглядит. У него нет совести, осталась лишь ненависть. Наделенный сверхчеловеческими хитростью и коварством, он умудрился избежать поимки и до сих пор скрывается где-то на острове.

Между тем он поклялся отомстить мне. Он запугивает меня тысячами способов. Я даже подозреваю, что это именно он посылает хулительные письма в газеты, осуждающие производство комиксов.

– Постойте, – вмешался я. – Не он ли написал записку?

И я рассказал доктору о найденном в бутылке послании.

– Точно. Его работа, – кивнул Норк. – Весьма опасный противник.

В комнату ввалилась горилла.

– Простить моя мешает, – извинилась обезьяна. – Однако пора ходить к крокодилам. Мы готовый рисовать, как Чудо-Дитя связывать крокодилий хвосты в морской узел. Если мы успевать это сейчас, вечер можно рисовать, как он душить свой бабушка, да?

– Да. – Норк встал. – Прошу меня извинить. Дела. А вы, верно, утомились. Альбинос проводит вас в вашу комнату.

– Идите за мной, – приказала девушка. – А, может, желаете прокатиться на льве?

– Нет, благодарю. Я уж лучше пешком. Мы вышли из банкетного зала и поднялись по винтовой лестнице. Белокожая блондинка привела меня в роскошную спальню.

– Возможно, небольшой отдых успокоит ваши нервы, – заметила она. В ее голосе слышалось нескрываемое презрение.

– Со мной все в порядке, – заверил я. – Ой… что это?

Раздался жуткий грохот, и потемневшее небо вспыхнуло голубым пламенем.

– Ничего особенного, – захихикала девушка. – Разве что чуть-чуть заштормило, полагаю.

– Ураган? – Я выглянул в окно и убедился, что она не ошиблась.

К тропическому острову на полных парах мчался шторм. Вода на пляже закипала пеной, словно раскаленная лава. Пальмы почти ложились на землю под яростными порывами ветра, который, завывая, дул со всех сторон сразу. Над моей головой трещали занавески, готовые разорваться в клочья.

Девушка зажгла свет, а я повалился поперек кровати, с ужасом ожидая бешеного натиска урагана.

– Фи, да вы просто невозможны, – заявила красотка. – Как, впрочем, и все остальные мужчины, с которыми мне когда-либо доводилось встречаться. Всего на свете пугаются. Я целых пять лет была Белой Богиней Джунглей, и меня уже мутит от этой роли. Постоянно ждешь мужественного красавца, сильного и отважного, который придет и завоюет тебя, как обычно происходит в комиксах. А что взамен? Сплошные задрипанные хлюпики, пугающиеся всего, что ни увидят – львов, змей, ураганов…

– А вы, разве, ничего не боитесь?

– Естественно, нет.

– Уверены?

Тут раздался жуткий грохот, и свет погас. Комната потонула в кромешной тьме чернильного вакуума чрева урагана. Я вздрогнул, однако в темноте уверенно и спокойно прозвучал голос девушки:

– Я ничего не боюсь. Даже Безликого Негодяя.

– Рад слышать. Мне бы вовсе не хотелось причинить вам хоть малейшее неудобство.

– Кто это? – воскликнул я. – Кто это сказал?

– Безликий Негодяй собственной персоной.

– Вы здесь? В комнате?

– Конечно. А где же еще? Гулял, понимаешь, по тайному ходу, ну и дай, думаю, зайду, проведаю гостя, – прошипел неприятный голос. – Жду не дождусь минуты, когда ты попадешь мне в руки.

– Я ничего не слышу и слышать не хочу, – прокричал я, двигаясь на ощупь в сторону двери. Снаружи гремела гроза и жутко завывал ветер.

– Попытка к бегству? – усмехнулся невидимый. – В отличие от меня ты в темноте не видишь.

– Спасите! – завопил я. – Альбинос, помоги!

– Замри на месте, – приказала девушка. – Иду.

– И я тоже, – подтвердил невидимый голос. Вдруг что-то обрушилось мне на голову, и я заорал. Но это всего-навсего обвалился потолок. Когда я снова открыл глаза, то обнаружил, что лежу связанный в длинной и узкой подземной камере. Зловеще мерцал голубоватый свет, а надо мной склонилась фигура в плаще. Между шеей и волосами этого монстра ничего не было, только пустота. У меня не осталось ни малейших сомнений, что он и есть тот самый Безликий Негодяй. Его зловещее хихиканье будто скатываясь с осклизлых стен.

– Не смотри так затравленно, дружище, – промурлыкал он. – Тебе бы следовало поблагодарить меня за спасение. Здесь ты в безопасности и полном здравии, поскольку находишься в милой и уютной канализационной трубе, пока там рушится лаборатория.

– Рушится? От удара молнии?

– Нет, просто от ливня. Взяла да и растеклась.

– Как это?

– Очень просто, дружок, – объяснил мой пленитель. – Доктор Норк всем стройматериалам предпочитал гуано. Но, похоже, птички не очень любят кушать цемент. В общем, вся постройка уничтожена, а твои приятели погибли. В живых, кроме нас, никого не осталось.

– Погибли? – не поверил я. – Все? Вы уверены?

– Несомненно! Пришел конец безумному проекту.

– Но девушка, – не унимался я, – ведь она же была в комнате вместе с нами…

– Была, вот это верно. А тебя я успел вытащить через люк и спустить по тайной лестнице. Боюсь, тебе придется взглянуть правде в лицо. Мы одни. Кстати, о лице…

Фигура в плаще помахала небольшой пилой.

– Говоря о лице, я имею в виду свое желание провести собственный эксперимент. С тех пор как лишился лица, я искал случая приобрести другое. Я скрывался в канализационных трубах под лабораторией и ждал своего шанса. Я не желал забирать тупоумную морду Норка, ну и, конечно, мне не подходила ни одна из образин его монстров.

Но когда ты утром появился на острове, я сразу понял: вот наконец то, что надо! К сожалению, не могу предложить тебе обезболивающих, но операция не займет много времени.

– Вы… вы намерены присвоить мое лицо? – со страхом проговорил я.

– Предпочитаю называть это операцией по пересадке тканей, – ответил мой пленитель. – А теперь расслабься, пожалуйста.

Безликий Негодяй занес пилу. Ничего не скажешь – типичная сценка из комиксов, каковыми, вероятно, наслаждались десятки миллионов читателей. Но меня она нисколько не веселила.

Пила коснулась моей шеи…

И тут по подземелью, отражаясь от стен, прокатился дикий рык. Покрытое рыжевато-коричневой шерстью тело подмяло фигуру в плаще и утащило ее в неосвещенную часть канализационной трубы. Оттуда послышались вопли, рычание и куда менее приятные звуки, которые услышишь разве что на президентских совещаниях или в зоопарках.

– Неплохо сработано.

Возле меня стояла Альбинос и перетирала пилой веревки. Она махнула рукой в сторону темной части трубы, где теперь лев трудился над своим экспериментом – переделкой Безликого Негодяя в Негодяя Бестелесного.

– Мы тоже успели спуститься в люк. Сразу за вами.

Потом рухнула стена, и нам пришлось задержаться… правда, ненадолго.

– Значит, он не врал? Лаборатория уничтожена?

– Да, – вздохнула девушка. – Канализация тоже долго не выдержит. Так что давайте выбираться отсюда.

Громкий скрежет придал ее словам больше убедительности. Я обернулся. Часть трубы исчезла, похоронив под обломками и льва, и Безликого Негодяя.

– Сюда, – приказала Альбинос, таща меня по коллектору. – Здесь канализационный сток выходит к морю.

– Благодарю за спасение, – задыхаясь, проговорил я.

– Не стоит, – ответила девушка. – Рефлекс сработал. Ведь моя участь – спасать попавших в беду.

Стенки трубы изгибались. Альбинос шла впереди, я плелся следом. Девушка скрылась за поворотом, и я на ощупь последовал за ней.

Вдруг она взвизгнула.

Я мгновенно проскочил поворот и ухватил ее за руку.

– Что случилось?

Девушка от страха не могла сдвинуться с места.

– Прогони прочь это ужасное существо!

– Кого? – не понял я.

Она прижалась ко мне и обхватила руками.

– Вон там! – визжала она. – Внизу!

– Но это же просто мышка!

Девушка разрыдалась.

Я взял красавицу на руки и храбро двинулся вперед. Мышка с писком юркнула в норку.

Альбинос зашлась в истерическом плаче. Но чем сильнее она плакала, тем шире я ухмылялся.

– Ладно, ладно, не бойся, – успокоил я ее. – Я тебя сумею защитить.

Больше слов не потребовалось. Когда мы выбрались на пляж, ураган уже утихомирился, и лишь несильный приятный дождик окроплял руины огромной лаборатории на утесе.

Вопреки всем опасениям я обнаружил, что мой самолет почти не поврежден, за исключением небольшой поломки шасси. Однако взлететь я сумел и несколькими часами позднее совершил посадку в аэропорту на Ямайке.

В течение одного дня мы с Альбинос вернулись в лоно цивилизации. А во время нашего путешествия мне даже удалось убедить девушку, что такие ее качества, как отвага и бесшабашная удаль, не представляют для Нью-Йорка какой-либо ценности.

– Люди в Нью-Йорке довольно редко встречаются со львами и тиграми, – пояснил я. – Зато мышей там – хоть пруд пруди. Так что тебе обязательно потребуется защитник вроде меня.

Девушка смиренно согласилась. От ее прежнего гонора не осталось и следа.

Мы умудрились пожениться гораздо раньше, чем я представил главному статью о докторе Норке.

Та встреча с редактором оставила в моей памяти болезненный след. Когда тебя обзывают лжецом и горьким пьяницей – это уже само по себе неприятно, но когда тебя вдобавок обвиняют в курении опиума и неумеренном потреблении героина…

У меня оставался лишь один путь.

– Я увольняюсь! – прокричал я, летя кубарем вниз по лестнице от весьма чувствительного пинка под зад, полученного в награду редакторским ботинком.

С журналистикой для меня было покончено. Но Альбинос не возражала. Теперь у меня новая работа. Я приобрел газетный стенд на Седьмой авеню. На продаже газет я зарабатываю не так чтоб уж много, но на несколько новых мышеловок для дома всегда хватает.

Но кроме того, я умудряюсь продавать еще дикое количество комиксов…