«Беспощадная война»

Брайан Ламли Беспощадная война (Титус Кроу — 1)

Глава 1 Из архивов Титуса Кроу.

Блаун Хаус, Леонардс-Уок Хис, Лондон

18 мая 198… год

Номер 53/198…

Г. К. Лэбхэм и Ко. Главная Контора, вырезки ГКЛ

117 Мартин Фладд Стрит, Нотингхэм, Ноттс.

Дорогой мистер Лэбхэм,

пожалуйста измените мой заказ, поскольку он относится только к случаям чрезвычайной важности. В этих случаях дальнейшее сотрудничество с вами будет продолжаться как и прежде. Это пожелание вовсе не означает отмену наших предыдущих соглашений. Напротив, в дальнейшем я хотел бы просить вас сосредоточить усилия на полном освещении одной особой темы. Меня интересуют все вырезки из сорока трех ежедневных газет, описывающие происшествия, касающиеся землетрясений, вибрации земли, оседания грунта и других аналогичных явлений. Мне необходима информация не только о текущих событиях, но и старые материалы, по возможности, за последние три года. Выполняйте этот заказ вплоть до моего дальнейшего указания. Благодарю вас за быстрое обслуживание. 

С уважением, Титус Кроу.

Блаун Хаус 19 мая

Номер 55/198…

Эдгару Харвею, эсквайру.

Харвэй, Джонсон и Харвэй, поверенные

164-7 Майлор Роуд Рэдкар, Иоркс.

Дорогой мистер Харвей,

мне стало известно, что вы являетесь литературным агентом Пола Уэнди-Смита, молодого писателя-романтика, сочинителя рассказов в готическом стиле, и что после его таинственного исчезновения в 1963 году вы оказались его душеприказчиком. Я был в то время молодым человеком, но смутно помню, что из-за некоторых особых обстоятельств публикация последнего рассказа писателя, выявляющего, как я полагаю, странную связь между исчезновением автора и его дяди, исследователя-археолога сэра Эмери Уэнди-Смита, была задержана. Я хотел бы узнать печаталась ли эта рукопись впоследствии, и если так — где я могу получить копию?

С надеждой ожидаю скорого ответа,

искренне Ваш,

Титус Кроу.

Харвей, Джонсон и Харвей Майлор

Роуд Рэдкар, Иоркс.

22 мая Блаун Хаус

Дорогой мистер Кроу,

В отношении вашего запроса (номер 55/198… от 19 мая), — вы правы, я достаточно неожиданно стал душеприказчиком Пола Уэнди-Смита — и действительно, существует рассказ, не публиковавшийся несколько лет, пока оба Уэнди-Смита не были оба официально объявлены «пропавшими или мертвыми» в 1967 году. Рассказ, надо отметить очень слабый, был напечатан совсем недавно в прекрасно изданном сборнике рассказов ужасов. Я прикладываю корректуру рассказа, и на случай, если вам понадобится сама книга, карточку издателя.

Надеюсь, вы останетесь удовлетворены моим ответом.

Остаюсь искренне ваш,

Эдгар Харвей

Блаун Хаус 25 мая

Номер 58/198…

Репортеру сенсаций «Коалвилл Рекордер»

Лиитхэм Стрит Коалвилл, Лейчестер

Мой дорогой мистре Плант,

всю свою жизнь я интересуюсь сейсмологией, и потому ваша статья в номере «Рекордера» от 18 мая привлекла мое внимание. Понимаю, что ваша подача материала была рассчитана, вероятно, на неискушенного обывателя, но я хотел бы узнать, не могли бы вы дать мне профессиональную консультацию? Своеобразные вибрации земной поверхности, которые вы так хорошо описали, безусловно интересны для меня, но есть, конечно, и другие особенности этих явлений, и я был бы чрезвычайно благодарен, если бы вы смогли написать мне о них. Расчеты, которые я провел, позволяют предположить, что толчки в Коалвилле имели линейную природу, то есть, они происходили вдоль линии идущей с юга на север и первым был толчок в самом южном районе. Это — мое предположение, и я был бы благодарен, если бы вы подтвердили или отвергли бы мои подозрения. Для этого я прилагаю конверт с маркой и адресом.

Остаюсь, искренне Ваш,

Титус Кроу.

Блаун Хаус 25 мая

Номер 57/198…

Реймонду Бентхэму, эсквайру

3 Истон Кресченд. Элстон, Камберленд

Мой дорогой сэр,

прочитав вырезку из газеты «Нортерн Дейли Мейл» от 18 мая, я хотел бы сказать, насколько сильно меня заинтересовала статья, в которой содержатся некоторые разделы вашего доклада о состоянии западных участков старых выработок шахты Харден Майн. Очень жаль, что сэр Девид Беттеридж, научный консультант Северо-Восточного Угольного Совета, так фривольно и невежественно отозвался о вашем докладе.

Хотя я почти не знаком с вами и результатами вашей работы, я абсолютно уверен, что вряд ли такое крупное, основательное промышленное предприятие в течение двадцати лет решится пользоваться услугами инспектора шахт, не способного «критически оценить свои средние способности»!

К сожалению, я уже не молод — мне 63 года, но я еще не выжил из ума и полностью уверен в своих способностях. А после того, как я прочитал ваш доклад, я абсолютно уверен, что ваши описания заброшенных разработок Хардена и сделанные вами предположения полностью верны. Источник своей уверенности я вынужден хранить в секрете. Как и большинство людей я не люблю насмешек, и, полагаю, вы мое мнение тоже разделяете. Этим письмом я только надеюсь убедить вас в своей искренности.

Мне хотелось бы рассеять вашу недоверчивость и заверить вас в том, что я не просто «дергаю тигра за усы», или какам-то образом стараюсь добавить свои саркастические комментарии к уже прозвучавшим, а потому предлагаю вам обратить ваше внимание на следующие факты. Упоминая кратко о следах, которые — как вы говорите — вы обнаружили в виде отпечатков на стенах в обнаруженных вами новых туннелях, прорезанных (или, скорее, выжженных, по вашим словам) на глубине мили от поверхности, вы, похоже, не склонны описывать в деталях обнаруженное вами. Могу предположить, что вы молчите, опасаясь дальнейших насмешек, которые посыплются градом, если вы подробно опишете свои находки? Но я позволю себе сказать вам, что именно вы увидели на стенах этих неизвестных туннелей. Странного вида рисунки изображали животных, подобных гигантским осьминогам или кальмарам, но без голов или глаз — по существу — гигантских червей со щупальцами.

Теперь разрешите мне выложить карты на стол и упомянуть о шумах, которые вы слышали в глубинах Земли. Эти звуки, которые ни в коем случае не являются обычными для шахт шумами, вызванными напряжениями в породе, даже если принять, что выработка не действовала уже пять лет и находилась в плохом состоянии? Вы слышали пение, мистер Бендхем, но быстро отказались от этого утверждения, когда какой-то репортер проявил излишнее любопытство. Тем не менее, я ловлю вас на слове: вы сказали — пение, и я уверен, что вы именно это и имели в виду! Откуда я знаю? К сожалению, я не могу раскрывать свои источники; однако я был бы очень обязан вам, если бы вы внимательно прочитали следующие строки: 

Се хайе еп-нгх флхур Гхарне фхтагн, Се хайе фхтагн нгх Шудде-Мьелл. Хай гхарне орре эп флхур, Шудде-Мьелл икан-иканикас флхур орре Гхарне. 

В настоящее время я не в состоянии объяснить мой интерес к данному случаю и не хочу сообщать происхождение сведений, которыми обладаю, но по-прежнему надеюсь на скорый ответ и на более подробное описание того, что вы встретили под землей, остаюсь,

искренне ваш,

Титус Кроу.

«Коалвилл Рекордер»

Коалвилл, Лейчестер 28 мая

Блаун Хаус

Дорогой мистер Кроу,

в ответ на ваше письмо 58/198… от 25-го:

Толчки, которые потрясли Коалвилл, Лейчестер, во второй половине дня 17 мая, носили, как вы правильно заметили, линейную природу. Они возникли на юге и перемещаясь к северу, прошли, как я полагаю, через всю страну. Как вы без сомнения знаете, Коалвилл является центром горных разработок, и без сомнения толчки вызвали обвал старых выработок. Они продолжались с 4:30 до 8 часов вечера, и были не особенно сильными. Хотя, как мне говорили, они посеяли панику среди пациентов местного Санатория Торнели.

Почти год назад в этих краях наблюдалось небольшие оседание почвы. Примерно в то же время были засыпаны пятеро шахтеров работавших в очень узком непродуктивном штреке. Брат-близнец одного из этих людей находился в это время в другой части шахты, и его реакция вызвала множество сенсационных публикаций. Я не останавливаюсь подробно на этом случае, поскольку это было обставлено, хотя и довольно безвкусно, наемным журналистом в «Рекордере», в статье под названием «Ужас горняков-двойняшек!» Отмечу только, что уцелевший близнец словно сошел с ума в тот самый момент, когда его брат погиб под обвалом!

Вам стоит поинтересоваться серией статей, которую я готовлю в настоящее время для «Рекордера». Их общее название — «История шахт Средней Англии». Все материалы опубликуют в конце этого года. Если пожелаете, я буду рад посылать вам статьи по мере их публикации.

С совершенным почтением

Уильям Плант.

Элстон, Камберленд

28 мая

Блаун Хаус

Дорогой мистер Кроу,

Я получил ваше письмо вчера днем, и так как не люблю излагать в письменной форме свои мысли, я не вполне уверен в том, что смогу ответить на него, или хотя бы подобрать подходящие слова.

Прежде всего, позвольте сказать, что вы оказались совершенно правы говоря о рисунках на стенах туннеля — а также о пении. Откуда вы можете знать об этом, ума не приложу! Насколько мне известно, только я спускался в эту шахту после того, как в ней прекратились работы, и будь я проклят, если смогу представить себе какое-то другое место на земле, где вы услышали бы звуки, похожие на те, которые слышал я, или увидели бы рисунки, вроде тех, что я обнаружил на стенах туннеля. Но вы, очевидно, имели такую возможность! Эти бессмысленные слова, которые вы написали, очень напоминают то, что я слышал…

Конечно, я должен был опускаться в шахту с напарником, но он приболел, а я считал, что меня ждет обычная повседневная работа. Однако, как вы знаете, это оказалось совсем не так!

Причин, по которым меня попросили спуститься и проверить старую шахту, было две. В юности я работал в этих штреках, и знал, как до них добираться. Кроме того, (к черту оскорбления Беттериджа!) я — опытный инспектор. К тому же кто-то должен был взять на себя труд убедиться, что заброшенные штреки находятся в надлежащем состоянии — подперты или заполнены пустой породой. Я представляю, сколько головной боли Угольному Совету принесли оседания земли и провалы вокруг Айлдена и Блекхилла.

Как бы там ни было, вы просили меня подробнее рассказать о том, что я обнаружил под землей, и я постараюсь сделать это. Надеюсь, что вы сохраните в тайне описание моего путешествия? Видите ли, мне осталось отработать несколько лет, а потом я надеюсь получить приличную пенсию от Угольного Совета. Естественно, моим работодателям не понравятся публикации в прессе, которые могут обеспокоить местных землевладельцев и строителей. Люди не станут покупать собственность, которая небезопасна, или землю, которая может провалиться! И поскольку я уже получил один нагоняй за это, не хочу рисковать пенсией…

Думаю, что я по-настоящему рассердил своих работодателей, когда рассказал им о туннелях, которые обнаружил внизу — не заброшенных штреках, укрепленных деревянными столбами, а о 1туннелях круглых и тщательно отделанных, несомненно искусственных. И вовсе не один, как сказано в «Мейл», но целых полдюжины! Настоящий лабиринт. Да, я говорил, что эти туннели скорее прожжены, чем вырублены, и это в самом деле так. По крайней мере, они выглядят так, словно покрыты изнутри расплавленной лавой, которая потом остыла!

Но я забегаю вперед. Лучше начать с начала…

Я опустился в главную шахту в Хардене, использовав старую запасную клеть, которую еще не сняли. Наверху осталась группа техников на тот случай, если дряхлое оборудование начнет барахлить. Я ни чуточки не беспокоился, ведь это была работа, которой я занимаюсь уже много лет. Я знаю все опасности и помню на что нужно обращать внимание.

Я взял с собой маленького попугайчика в клетке. Я мог повесить клетку на потолок штрека, и заниматься осмотром. По-моему, некоторыми старыми приемами нельзя пренебрегать — ничего лучшего-то до сих пор не придумали! В прежние времена использовали канареек — а я взял с собой попугайчика. По нему я могу определить, есть ли здесь огненная сырость (по — вашему — метан). Когда много газа, птица гибнет, и вы понимаете, что пора удирать! Я надел защитное снаряжение, высокие сапоги на тот случай, если штреки затопило воды — Харден не так уж далеко от моря. К тому же она — одна из самых глубоких шахт в стране. Забавное дело — я ожидал, что часть штреков затопило, но, как выяснилось — я ошибался: внизу оказалось сухо, как в пустыне. На шлеме у меня был современный фонарь с хорошим сильным лучом, а в сумке лежала карта всех галерей и штреков — так полагается, хотя я в ней не нуждаюсь.

Я благополучно спустился в шахту и крутанул старую ручку внизу, чтобы дать знать ребятам на поверхности, что все в порядке, затем отправился вдоль горизонтальной выработки к западным галереям и угольным штрекам. Надо вам сказать, мистер Кроу, что главные подземные магистрали частенько делают довольно широкими. Некоторые из них почти такие же, как туннель подземки-одноколейки в Лондоне. Я упоминаю об этом неспроста — там было просторно, и я не страдал от клаустрофобии. Я прошелся по знакомым местам и мне показалось, что-то тут не так!

Мне трудно объяснить это на бумаге… У меня появилось такое странное ощущение — как будто — ну, скажем, если вы когда-нибудь играли в прятки и входили в комнату, где кто-то прячется, то вам известно это ощущение. Вы не видите того, кто спрятался. Вокруг темно, он сидит тихо, как мышь, но вы знаете, что он там! То же самое чувство возникло и в этой заброшенной шахте. И все же она 1была 0действительно заброшенной — по крайней мере в это время…

Переборов страх я прошелся по туннелям, пока не достиг западного разветвления. Оно находится почти в двух милях по горизонтали от главной шахты. По пути я заметил несколько разрушенных деревянных креплений, но вряд ли это стало причиной оседания земли на поверхности. Насколько я видел, обвалов не было. Зато какой там царил запах! Подобного я никогда не встречал. Не думаю, что это какая-то разновидность рудных газов, поскольку ни я, ни попугайчик не чувствовали недомогания. Очень неприятный запах. В самом конце одного из коридоров, почти под Блекхиллом, я наткнулся на первый из новых туннелей. Он подходил к шахте со стороны, противоположной морю, и откровенно — увидев ее я окаменел! Интересно, а какой бы оказалась ваша реакция?

Вход в туннель выглядел, как дыра с твердыми ровными стенами, но она была прорезана сквозь сплошной камень, а не через угольный пласт! Я стараюсь постоянно следить за новыми горнодобывающими машинами, и потому был с самого начала уверен, что этот туннель сделан с помощью абсолютно неизвестного мне оборудования. Однако тогда мне показалось, что, скорее всего, я пропустил какую-то литературу по этому вопросу. Туннель не был обозначен на моей карте, поэтому я решил, что, вероятно, перед самым закрытием шахты тут испытывали какое-то новое оборудование. Должен сказать вам, что я страшно разозлился, поскольку никто не посчитал нужным поставить меня в известность!

Вход в туннель напоминал почти идеальную окружность примерно восьми футов в диаметре, и, хотя потолок его не был укреплен или подперт чем-нибудь, туннель выглядел надежным. Стены его были твердыми. Я решил пройти по нему до конца, чтобы увидеть, как далеко он протянулся. Он оказался длиной в полмили, мистер Кроу, без подпорок, прямой как палка, лучший образец туннельной проходки, который я видел под землей за 25 лет. Через каждые 200 ярдов к нему с обоих сторон под прямым углом подходили точно такие же туннели, причем три из них были завалены крупными камнями. Это заставило меня насторожиться. Очевидно, эти туннели только на вид были прочными!

Не знаю, откуда родилась у меня эта мысль, но я вдруг обнаружил, что думаю о гигантских кротах! Я как-то видел один из сенсационных фильмов как раз о таких животных. Так или иначе, но когда я подошел к месту пересечения двух туннелей, эта мысль сразу улетучилась. На этот раз меньший коридор шел откуда-то сверху — под углом — и уходил вниз в глубь земли!

Я внимательно осмотрел отверстие в потолке — округленные и сглаженные углы. Может и в самом деле их прокладывали с помощью высоких температур. Затем я не спеша отправился вниз по узкому туннелю и вскоре вышел из него в большую пещеру. Вначале я принял ее за пещеру, но когда посмотрел на стены внимательней, то понял, что это не так! Это было место соединения дюжины или больше туннелей. Потолок поддерживали столбы, похожие на сталагмиты. Именно здесь я увидел вырезанные на стенах изображения существ, похожих на осьминогов. Не думаю, что стоит вам объяснять, как эти изображения подействовали на меня!

Я не стал там задерживаться. Помимо всего прочего вонь стала просто ужасной. Но я успел прикинуть, что высота помещения футов 50 и заметил, что стены покрыты тем же самым, похожим на лаву, материалом. Пол был ровным, но не плотным, и напоминал утоптанную землю. Точно посередине зала я нашел четыре больших жемчужины. По крайней мере, я думаю, что это жемчужины. Они размером примерно в 4 дюйма, очень твердые, тяжелые и блестящие. Не спрашивайте меня, как они попали под землю. Я не знаю, и не представляю, как они могут образоваться естественным путем — слишком уж не похожи они на морские жемчужины, которые я видел в детстве. Так или иначе я положил их в сумку и отправился обратно к галереям западных выработок. Между тем, я находился под землей уже полтора часа.

Теперь я решил обследовать то, за чем меня, собственно, и отправили — угольные штреки, но это оказалось не так-то просто сделать. Первые полдюжины были законсервированы, проще говоря — завалены. Вскоре я нашел причины оседания земли! Проклятые облицованные туннели пронизали старые выработки, словно соты, как дырки в сыре. Они проходили через уголь и камень во всех направлениях! В одном из немногих сохранившихся старых штреков, который был открыт и где еще оставался низкокачественный уголь, я сделал еще одну забавную находку. Туннель — один из новых — был проложен вдоль штрека, и стенки его покрывала не лава, а затвердевшая смола, точно такая, как та, что пузырится на горячем угле в печи, но только внезапно окаменевшая.

Вот так все это выглядело. Я понял, что с меня хватит, и поспешил к главной шахте, к клети. И тут мне показалось, что я слышу пение. Показалось?.. Какого черта!.. Я слышал его. Оно звучало точно так, как вы написали! Это было тихое, идущее откуда-то издалека пение — словно шум моря в раковине, или звуки внезапно всплывшей в памяти мелодии… Но я знал, что никогда не слышал ничего похожего… И тогда я со всех ног бросился к клети.

Остальное я расскажу вкратце, мистер Кроу. Возможно, я уже наговорил слишком много, но надеюсь вы не из пронырливых репортеров. С другой стороны, мне хотелось поделиться с кем-то, рассказав все, что я видел, так какого черта мне беспокоиться?

Я наконец добрался до подъемника. К этому времени пение затихло. Покрутив старую ручку, я подал техникам наверху знак поднять меня. Я кое-что рассказал им, но не так подробно, как вам, и потом отправился домой… Жемчужины я забрал с собой на память, и не упоминал о них в своем докладе. Мне кажется, они не могут принести радости людям… И все же, это немного напоминает кражу. Ведь чьи бы эти штуки ни были — они не мои, не так ли? Думаю, не отправить ли их анонимно в музей Сандерленда или Редкара. Наверное, специалисты по жемчугу смогут точно определить, что это такое…

На следующий день ко мне явились репортеры из «Дейли Мейл». Они узнали о моих приключениях, и выкачали из меня все, что смогли. Я посчитал, что они смеются надо мной, и потому придержал язык. После меня они отправились к старому Беттериджу… Остальное вы знаете.

Вот и все, мистер Кроу. Если вас интересует что-то еще, чирикните мне еще строчку. Со своей стороны, я хотел бы узнать, откуда вам известно так много обо всем этом и почему вы хотите узнать еще больше…

Искренне ваш,

Р. Бендхем.

PS. Возможно вы слышали, что Угольный Совет собирается послать еще двух инспекторов — «сделать работу», которую я «не выполнил»? Что ж, надеюсь у них ничего не выйдет. Несколько дней назад большая часть шахты обвалилась! Дорога между Харденом и Блекхиллом местами опустилась на 10 футов, а в Кэстл-Айлдене пара кирпичных амбаров провалилась под землю. Еще пришлось ремонтировать стены заезжего двора «Красная Корова» в Хардене, а слабые толчки чувствовались повсюду. Не удивительно, ведь вся выработка была пронизана этими туннелями. Странно, что она продержалась так долго. И еще одно. Думаю, запах, о котором я упоминал, происходил от какого-то газа. Теперь у меня все время кружится голова. Я слаб, как котенок, и будь я проклят, но ночами в кошмарах я слышу эти жуткие, гудящие, поющие звуки! Конечно, старый Беттеридж считает все это глупыми выдумками, но он ошибается…

Р. Б.

Блаун Хаус 30 мая

Реймонду Бентхему, эсквайру

Дорогой мистер Бентхем,

благодарю вас за оперативный ответ на мои вопросы в письме от 25-го числа и буду вам очень обязан, если вы такое же внимание уделите и этому письму. По необходимости я пишу очень коротко (у меня сейчас много важных дел), но прошу вас отнестись ко мне со всей доверительностью, и какой бы странной ни показалась вам моя просьба, выполнить ее без промедления!

Вы уже видели насколько точно я описал рисунки на стенах огромной неестественной пещеры в земле, и что я в состоянии воспроизвести на бумаге звуки странного пения. Теперь мне бы очень хотелось, чтобы вы, вспомнив предыдущие мои заявления, поверили бы мне, когда я вам скажу, что вы подвергли себя ужасной опасности, забрав те жемчужины! Я искренне убежден, что опасность возрастает с каждой минутой!

Прошу вас прислать их мне. Я знаю, что с ними надлежит сделать. Повторяю, мистер Бентхем, не тяните! Сразу же вышлите мне эти жемчужины. Если же вы решите поступить иначе, то, ради Бога, не храните их дома и не носите с собой! Или бросьте их обратно в шахту, если это еще возможно. Но какой бы способ вы ни выбрали, чтобы избавиться от них, поспешите! Эти жемчужины опаснее, чем тонна нитроглицерина!

Ваш верный,

Титус Кроу

Блаун Хаус

5 часов пополудни 30 мая

Мистеру Анри-Лорану де Мариньи

Дорогой Анри,

Я сегодня дважды пытался связаться с вами по телефону — и только в этот поздний час узнал, что вы находитесь в Париже на распродаже античных вещей! Ваша экономка не знает, когда вы вернетесь. Но я очень надеюсь, что это скоро произойдет. Вероятно, мне понадобится ваша помощь! Эта записка будет ждать вашего возвращения. Не теряйте времени, де Мариньи, и приезжайте ко мне как можно скорее!

Титус

Глава 2 Дневник Анри-Лорана де Мариньи.

В течение нескольких недель я испытываю странное и необъяснимое ощущение — беспокойство, предчувствие чего-то ужасного. Атмосфера становится просто невыносимой. Я нахожусь на грани истерии. Мои нервы напряжены до предела. Всю свою жизнь я пытался понять, откуда появляется необъяснимый страх перед неизвестным, и где источник давления, от которого, казалось, вокруг меня сгущается воздух. Эти ощущения не оставляет меня в покое ни на прогулке, ни в постели. Однако сочетание этих двух странных состояний ныне ввергло меня в своего рода панику и заставило поспешно оставить Лондон и искать убежище на континенте.

Играя роль увлеченного коллекционера, я отправился в Париж и поиски предметов восточной античности привели меня в Доме Фуше. Но с ужасом я обнаружил, что бегство в город предков не избавило меня от депрессии и ощущения обреченности. Я совершенно растерялся, не зная что же мне делать дальше.

После четырехдневного пребывания в Париже, сделав одну или две небольших покупки — пожалуй, лишь для самооправдания — я решил вернуться в Англию.

В то мгновение, когда мой самолет коснулся земли в Лондоне, я понял, что меня все время тянуло назад в Англию, и я расценил это, как предвиденье, подтвердившееся немедленно по возвращении домой — я нашел приглашение Титуса Кроу. Его письмо лежало на столе в моем кабинете. Туда его положила моя экономка два дня назад. Но каким бы загадочным оно ни было, оно мгновенно исцелило меня, разогнав уныние, в течение долгих недель тяготившее мою душу. Оно заставило меня спешно отправиться в Блаун Хаус.

Была уже середина второй половины дня, когда я добрался до одноэтажного летнего дома, раскинувшегося на окраине города, и великий оккультист Титус Кроу, почему-то всегда напоминавший мне льва, широко распахнул передо мной дверь. Я очень удивился, и кажется не сумел скрыть свое беспокойство, тем изменениям, которые произошли в его внешности за три месяца, пролетевшие с момента нашей последней встречи. Он выглядел очень усталым. Это бросалось в глаза. Лицо Титуса Кроу вытянулось и посерело. Морщины глубоко прорезали высокий лоб. Широкие плечи опустились, и его высокая, обычно энергичная фигура обмякла. Его измученный вид несомненно являлся свидетельством интенсивных бессонных научных бдений, к которым организм еще не успел приспособиться и потому его первые слова напоминали старческое брюзжание:

— Де Мариньи, вы получили мою записку! Слава Богу! Мне так хотелось иметь рядом преданного человека. Я валюсь с ног. Устал так, что ты и представить себе не можешь. Свежий ум, новый подход… Слава Богу! Я так рад видеть вас!

Кроу проводил меня в дом — прямиком в кабинет и знаком пригласил садиться. Но я застыл посреди комнаты и, недоумевая, начал ее рассматривать. Хозяин налил мне бренди и тяжело плюхнулся в кресло за огромным столом.

Я продолжал стоять. Глаза мои скользили с предмета на предмет. Чтобы понять мое замешательство надо учесть, что кабинет Титуса Кроу (у моего друга была замечательная библиотека по оккультизму) хотя и был его любимым местом, частенько — в те дни, когда мой друг занимался странными исследованиями — оказывался главной сценой, где разворачивалось действо, и я привык видеть эту комнату далеко не в образцовом порядке — но никогда прежде я не видел здесь такого хаоса!

Карты, планы, атласы в раскрытом виде лежали друг на друге, закрывая весь пол от стены до стены, так что мне пришлось наступить на некоторые из них, добираясь до кресла. Десятки папок скоросшивателей, некоторые — закрепленные в открытом состоянии на отмеченных записью местах или заложенные листочками бумаги, лежали и стояли торцом на заваленном бумагами столе и на небольшом журнальном столике. Множество газетных вырезок — как выцветших и заметно потемневших, так и совсем новых — валялось повсюду. Большого формата тетрадь, со страницами, исписанными сверху до низу неразборчивым почерком, лежала раскрытая у моих ног, а раритетные фолианты вперемешку с общедоступными книгами по различным темным или мало известным полумифологическим, антропологическим и археологическим предметам громоздились в углу комнаты у подножия огромных древних часов с четырьмя стрелками. Чудовищный беспорядок, окружавший меня со всех сторон возбудил мое любопытство до такой степени, что первыми словами, так естественно слетевшими с моих губ, были вопросы:

— Титус! Что такое?.. Вы выглядите так, словно целую неделю не смыкали глаз. А в этой комнате!.. — Я снова осмотрел кабинет — очевидное свидетельство того, что привычный порядок вещей нарушен.

— Я сплю, де Мариньи, — неуверенно ответил Титус Кроу, — хотя, должен отметить, не так много, как обычно. Боюсь, моя усталость большее умственного, чем физического характера. Но, если бы вы знали, что за интереснейшая загадка оказалась передо мной. Она непременно должна быть разгадана!

Он налил себе бренди усталым движением, полностью опровергавшим его энергичную и напористую речь.

— Вы ведь знаете, я всегда готов предложить вам помощь, — сказал я, давая Кроу возможность просветить меня. — Я не знаю, о чем идет речь. У меня нет ни малейшего намека, что это за «загадка» появилась у вас. Но поверьте мне, за многие недели я в первый раз чувствую себя так, словно могу своротить горы! Последнее время я жил под каким-то черным облаком, впал в депрессию и странную тоску, а тут вдруг появилась ваше послание, пробудившее меня из сна.

Кроу смотрел на меня, наклонив голову и печально улыбаясь.

— Тогда я сожалею, де Мариньи, что обратился за помощью именно к вам. Если только я не ошибаюсь, то связавшись со мной, вы рискуете тем, что ваша депрессия очень скоро может повториться! — Его улыбка почти мгновенно исчезла. — Увы, Анри, в моей загадке, без сомнения нет ничего светлого и отрадного.

Костяшки пальцев Титуса Кроу побелели, когда он схватился за ручки своего высокого кресла и подался вперед, посмотрев мне прямо в глаза.

— Де Мариньи, если мои подозрения подтвердятся, то окажется, что в этот самый момент мир стоит на пороге немыслимого, невероятного ужаса. Только я знаю это… Но до меня были и другие, которые знали!

— «Были» другие, Титус? — Я заметил особый вес, который он придавал этому слову. — Выходит, теперь вы один?

— Да. По крайней мере я думаю, что это так. Те, о которых я говорил… давно погибли! Я попытаюсь объяснить.

Мой изможденный приятель опустился в кресле с видимым облегчением. На мгновение он закрыл глаза, и я понял, что он обдумывает, как лучше изложить мне свою историю. Помолчав немного, Титус Кроу тихим и ровным голосом начал свой рассказ:

— Де Мариньи, я рад, что между нами очень много общего. Будь я проклят, если б знал, кому еще мог бы довериться. Хотя есть и другие люди, разделяющие нашу любовь и восхищение запретными знаниями, если уж говорить точно, но я не знаю никого из них так хорошо, как вас, и нет никого, с кем я столь охотно делился бы своими познаниями. Словно тонкая нить соединила нас еще в тот день, когда вы, мальчиком, сошли с парохода, доставившего вас из Америки в Лондон. Почему? Мы связаны вместе даже этими часами, которыми когда-то владел ваш отец! — Он показал на странное чудовище с четырьмя стрелками тикающее в углу. — К тому же мы с вами одного рода. Как я могу объяснить незнакомцу те фантастические вещи, которые порою открываются мне. И даже если бы я это сделал, не оказавшись потом в палате, обитой мягкими подушками, кто бы мне поверил? Даже вы, друг мой, можете посчитать мой рассказ слишком фантастическим.

— Пожалуйста, продолжайте, Титус. — Я почувствовал, что обязан прервать его. — Неужели существует что-то еще более необъяснимое, чем тот случай с Камнем Викингов, в который вы втянули меня! А как насчет Зеркала Нитокриса? Помнится, я о нем вам рассказывал раньше? Незабываемый кошмар! Знаете, просто нечестно сомневаться в верности уже не раз проверенного компаньона, друг мой.

— Я и не сомневался в вас, Анри — наоборот — но даже если так, то вещь, которой я занимаюсь… фантастическая! Это не просто нечто связанное с оккультизмом — если здесь вообще уместно о нем говорить — это миф и легенда, иначе не скажешь, порождения древних эпох!

— Древних эпох?

— Да, я так считаю. Но позвольте мне рассказать все по-порядку, и не прерывайте меня. Когда я закончу, вы сможете задать мне все вопросы. Согласны?

Я неохотно кивнул.

— Я назвал их порождением древних эпох, — продолжал Титус Кроу. — Но скорее это призраки темных безымянных эпох. Посмотрите сюда, на эту окаменелость, — он потянулся к ящику в столе и вынул аммонит. — Это создание, обитало в теплых морях, когда на Земле уже появились предки человека. Это было задолго до первого допотопного Адама, который ходил, а может быть ползал по сухой земле! Но за миллионы лет до него, предок этого раннего ископаемого, мюнстероцерас — ранний аммонит, обитал в морях нижнего каменноугольного периода… Если говорить о порождениях древних эпох, то мюнстероцерас имел более подвижного и более высокоразвитого современника в этом древнем океане, рыбу целакантус. И вот, живой целакант, которого мы считали вымершим в Триасский период, был выловлен неподалеку от Мадагаскара в 1938 году! Мы знаем о существовании чудовища Лох-Несса и читали сообщения о гигантском ящере в озере Тасек Бера, в Малайе. Впрочем, почему бы подобным созданиям не жить в мире, где сохранились драконы Комодо, даже если они, по мнению многих, чисто мифические — вроде йети и западно-германских «Лесных Страхов». Благоденствуют и поныне меньшие, примитивные животные формы. Их множество. И все они прошли сквозь столетия без изменений, не тронутые эволюцией… Так вот, эти реальные и нереальные создания, которых вы, де Мариньи, можете назвать «порождением древних эпох», в том числе целакантус, «Несси», и все прочие — просто дети, с точки зрения геологии, по сравнению с заинтересовавшими меня существами!

Здесь Кроу сделал паузу, поднявшись с места, чтобы усталой походкой пройти по покрытому книгами и бумагами полу и налить мне еще бренди. Потом, вернувшись к своему столу, он продолжил свой рассказ.

— Впервые я увидел этих тварей во сне и счел их плодом своего воображения. Теперь я полагаю, что мои сновидения были навеяны этими существами. Давным-давно я обнаружил у себя паранормальные способности… Вы, конечно, знаете об этом, потому что сами обладаете чем-то подобным, — это, по мнению Титуса Кроу, означало высокую похвалу! — Однако лишь совсем недавно я понял, что мои паронормальные способности проявляются особенно эффективно когда я сплю. Но, де Мариньи, в отличие от вашего отца, Рендольфа Картера — моего друга, пропавшего много лет назад, я никогда не считал себя великим мечтателем. Обычно мои сны, которые я видел далеко не каждую ночь, были очень туманными и обрывистыми. Раньше я считал, что они — результат поздних ужинов и усталости. Но некоторые сновидения были… другими! Вначале я не задумывался об истинных причинах, вызывающих столь странные и яркие образы, но я обладаю хорошей памятью, которая — к худу ли, к добру ли — с годами становится все острее. Я же усердно дополнял ее тем, что всегда тщательно записывал все сны с необычным или живым содержанием, которые в состоянии вспомнить. Не спрашивайте меня, почему! Пожалуй, склонность записывать события — это общая черта у всех оккультистов. Но какая бы ни была тому причина, я старался записывать почти все, даже ничтожные, происшествия, когда-либо случавшиеся со мной. Ну а сны всегда будоражили меня. — Он помахал рукой, показывая на заваленный книгами пол. — Под этими папками вы найдете книги Фрейда, Шраха, Юнга и полдюжины других. Особенно на меня произвел впечатление тот факт, что все мои наиболее необычные сны — добрых лет тридцать или более — происходили одновременно с весьма серьезными и имеющими далеко идущие последствия событиями в реальном мире!.. Позвольте мне привести несколько примеров. — Тут Титус Кроу вытащил старый потрепанный дневник, сшитый из дюжины толстых тетрадей, и тот раскрылся на странице, которую по-видимому неоднократно открывали. — В ноябре и декабре 1965 года я видел повторяющиеся сны о неких скрытных существах, крылатых и безликих, наподобие летучих мышей, переносивших меня ночью через фантастические горные пики, острые как игла. Все это происходило в каком-то невообразимом измерении, прежде недоступном мне. В этом месте я слышал странные песнопения, которые я потом нашел в «Ктхаат Аквадинген» и которые, я думаю, должны входить в «Некрономикона». Смертельно опасная книга этот «Некрономикон», де Мариньи! Там на поляне был огромный неровный круг гнилой земли, посередине которого… Тварь, в желчно-зеленой мантии, крутилась на одном месте. Его мантия жила своей чудовищной жизнью. Воздух там казался пропитан безумием, миазмами душевной болезни! Я до сих пор не смог расшифровать многие из зашифрованных разделов в «Ктхаат Аквадинген» — и, благодаря Богу, не собираюсь это делать. Но песнопения, которые я слышал в своих снах, описаны в нем, и только небеса знают, в чем их смысл!

— А что же в это время случилось в реальном мире? — Я чувствовал, что обязан спросить об этом, хотя и помнил, что следовало подождать окончания рассказа. — Какие события потревожили человечество в то время как вы видели странные сны?

— Да, — медленно ответил Кроу. — Трагедия разразилась в канун Нового года в больнице Оукдин, возле Глазго. Пятеро пациентов умерли этой ночью в своих комнатах, и еще служитель санатория, скончался на пустынной дороге, совсем рядом с санаторием. На последнего, без сомнения, напал какой-то хищник… Несчастный был разорван на куски! Помимо этих смертей — а все они совершенно необъяснимы — еще один служитель сошел с ума. А самое удивительное, что еще пять пациентов, считавшихся «безнадежными», были позднее выпущены как вполне отвечающие за себя граждане! Вы можете прочитать об этом случае в газетных вырезках в папке за тот период, если пожелаете… Конечно, я не в состоянии объяснить, как события в санатории связаны с моими кошмарами. Но тем не менее, после Нового года эти сны меня больше не беспокоили!.. Но это еще не все. Оказывается, ходили слухи, что перед дьявольскими событиями той ночи безнадежные пациенты Оукдина затянули какие-то дикие песнопения. Пожалуй, я рискну предположить, какую мелодию они распевали, хотя у меня нет никаких доказательств…

— Прошу вас, продолжайте!

— В течение тридцати лет или более, меня посетило не более двух дюжин подобных снов, — вновь заговорил Титус Кроу, закрыв первую тетрадь и вытащив новую. — Все они, конечно, были записаны, но на них особенно запал в мою память. Мы еще вернемся его. Тогда же, в конце 1983 года, начиная с 10-го ноября, в мои сны снова произошло варварское вторжение. Мне снилась огромная подводная крепость, населенная тварями, которых я бы не хотел видеть снова, ни во сне, ни наяву! Эти кошмарные существа в своей цитадели на дне моря напоминали ужасных липких тварей из самых жутких мифов доантичного периода. Нечто подобное описано только в циклах Ктхултху и Йог-Согот. Большинство тварей было занято какими-то магическими — или даже научными — опытами, и им помогали в этом неописуемые кощунстве, существа более похожие на кучи движущегося ила, чем на органические существа… отдаленно напоминающие шогготхов из «Некрономикона» из цикла мифов Ктхулху. Так вот эти шогготхи — я называю их морскими шогготхами — были, очевидно, слугами. Я видел, как они сторожили — или охраняли — некое древнее создание, порождение еще более архаичных времен. И тут у меня появилось безумное впечатление, что это… эта — странная и абсолютно чуждая нам сумасшедшая тварь разумна. Словно человеческий разум поместили в тело одного из глубоководных чудовищ! И в то время как мне снились эти кошмары, реальный мир сотрясали необычные, пугающие явления: например, жуткие восстания в сумасшедших домах по всей стране, культовые сборища в Средней Англии и на Северо-Востоке острова, непонятные самоубийства среди богемной публики. Но все закончилось, когда остров Суртси поднялся из моря вблизи островов Вестманна на Атлантическом хребте… Вы конечно знаете, де Мариньи, главную тему цикла мифов Ктулху: придет время, и бог Кхултху поднимется со своего липкого трона в Глубоком Эрлиехе, на дне моря, и объявит себя хозяином суши. Видите, как пугающе все складывается? Я неистово принялся собирать вырезки и статьи, относящиеся к подъему Суртси. Но больше ничего не происходило. Суртси постепенно остыл, превратившись из вулкана в новый безжизненный остров. У меня ощущение, Анри, что Суртси только первый шаг. Эти липкие существа из моих снов на самом деле реальны и собираются поднять на поверхность целые цепи островов и странных городов — земель, утонувших в далеких туманах прошлого — с тем, чтобы начать планомерное наступление на здравый смысл… наступление, возглавляемое отвратительным богом Ктулху, его «братьями» и их слугами, которые когда-то царствовали там, где теперь живут люди.

Пока мой друг рассказывал, я — после его самого первого упоминания о цикле мифов Ктулху — использовал одну из странных особенностей моей психики — способность одновременно думать о нескольких вещах. С одной стороны я следил за рассказом Титуса Кроу, сдругой — стал вспоминать все, что знал о цикле Ктулху. Об этих древних легендах мне было известно больше, чем подозревал мой усталый друг. Действительно, страдая от некоторых переживаний и обладая злополучным Зеркалом Королевы Нитокрис, я проводил большую часть своего времени сопоставляя легенды и доисторические мифы, окружающие Ктулху и его современников, пользуясь древнейшими рукописными текстами.

Среди «запрещенных» книг я читал не уничтоженную часть фотокопий манускрипта «Пнакотик», сделанных Британским Музеем. В этой рукописи имелись ссылки на фрагментарные записи о потерянной Великой Расе, безмерно древней даже в те доисторические времена. Кроме того я просматривал фотокопии текста «Эрлиеха», предположительно написанного слугами самого Великого Ктулху. На какое-то время мне в руки попали «Благодарные Культы» фон Юнца, к тому же у меня был собственный экземпляр трактата Людвига Принна «О таинственных червях», хотя и с множеством вычеркнутых мест. Еще я читал «Культы Гулов» графа д’Эрлета, местами забавные «Записки о Некрономиконе» Фиири, ужасные и поэтому вызывающие тревогу «Открытия Глааки» и незашифрованные части бесценной, принадлежащей Титусу Кроу, книги — «Ктхаат Аквадинген».

С большим скептицизмом знакомился я с силами и богами невероятно древней мифологии: с добрыми Старшими Богами, мирно проживающими на Орионе, но всегда осведемленными о борьбе между людьми Земли и Силами Зла. Я много узнал об этих богах и о Великих Древних, которыми правил, создавший их, неизвестно для чего, слепой идиот бог Азатотх — «Пузырь на Пупе», как его еще называли — аморфный паразит. С содроганием читал я об Йог-Соготе, существующим во все времена и одновременно находящемся во всех измерениях; о Ньярлатхотепом — Посланце; о Великом Ктулху, «жителе Глубин», дом которого — Эрлиех; о Хастуре Невыразимым, первичным элементом межзвездного пространства и воздуха, единоутробном брате Ктулху; о Шуб-Ниггурате, «черным козле лесов вечной молодости», символом плодородия.

Были там и другие существа и создания — такие, как Дагон — рыба-бог финикийцев, правитель Живущих в Глубинах, союзник и слуга Ктулху; Псы Тиндлосы; Иб-Тстл, Ниогтха и Цатхогуа; Лойгор, Жар и Итаквау; Шудде-Мьелл, Глааки и Даолотх — еще много-много других. Об одних рассказывалось в древних книгах, другие только упоминались мельком, смутно и неопределенно.

Одна из легенд гласила: в эпоху, столь давнюю, что к ней вполне уместным было определение Кроу о «древних эпохах», Старшие Боги наказали Великих Древних за поднятое ими восстание и сослали их в различные места заточения: Хастура — на озеро Хали в Каркозе; Ктулху — в Эрлиех на дне Тихого океана; Итаквау — в ледяные пустыни Арктики; Азатотха, Йог-Согота и Иб-Тстла — в измерение хаоса за пределы нашей Вселенной. Мы знаем лишь то, что формы этих богов были бесконечно разнообразны… И лишь Цатхогуа сослали в кхтонианские норы Гипербореи, точно так же как Шудде-Мьелла. На свободе остался один Ньярлахотеп — Посланец. В своей бесконечной мудрости и милосердии Старшие Боги оставили Ньярлахотепа, чтобы он, подгоняя потоки эфира между небесными сферами и мог отнести к богам заточенным поодиночке, слова Высших Сил Зла.

Разнообразные магические печати, знаки и барьеры держали Великих Старых в заточении с незапамятных времен. Многие книги, в особенности, «Некрономикон» сумасшедшего араба Абдула Альхазреда, пестрят запретами. Людям нельзя касаться знаков заточения Древних. Хотя боги могут попытаться обмануть или силой заставить смертных восстановить поверженных богов — хозяев их прежних владений.

Легенда захватывающая, но как и многие другие великие примитивные выдумки, казалась сказкой, в которой нет ничего страшного и реального. Только очень наивные люди могли предположить, что в основе этой легенды лежали реальные факты. Именно так я и думал, несмотря на те странные события, о которых давным-давно мне рассказывал Титус Кроу, и ряд фактов, с которыми я столкнулся.

Все эти мысли пронеслись в моей голове очень быстро, но благодаря способности думать одновременно о нескольких вещах, я не пропустил ничего из рассказа Титуса Кроу о его снах и их связи с событиями в реальном мире. Например несколько лет назад, когда Титусу Кроу стали сниться кошмары, разразилась катастрофа и погибла океанская буровая установка…

А потом Титус Кроу попытался связать случившееся совсем недавно со своими новыми кошмарами, которые он видел всего несколько недель назад.

— Но вначале мы вернемся к снам, о которых я не стал рассказывать раньше, — сказал Тутус Кроу, в то время как я отбросив воспоминания, вернулся к реальности. — Просто я не хотел утомлять вас бесконечными повторениями. Видите ли, впервые один из этих кошмаров приснился мне в августе 1963 года, и хотя эти сны не отличались обилием деталей, они как две капли воды походили на те, которые я видел совсем недавно. Да! Не удивляйтесь, эти кошмары до сих пор снятся мне, и если я опишу один из них, считайте, что я описал почти все. Различий между ними немного! В этих кошмарах в видел подземных тварей, напоминающих осьминогов. Но, вроде бы, у них не было ни голов, ни глаз. Эти существа могут прокладывать туннели сквозь гранитные скалы той же легкостью, как нагретый нож разрезает масло. Я пока не знаю, кто они, эти подземные жители. Однако я склонен считать их неизвестным видом, в отличие от существ сверхъестественных — выживших с древних времен. По-моему эти твари отвратительны! Конечно, это может оказаться лишь моим ошибочным впечатлением. И если я не ошибаюсь, то мир людей находится в ужасной опасности!

Кроу смежил веки, откинулся на спинку кресла и прикрыл ладонями изборожденный морщинами лоб. Мой друг откровенно рассказал все, что собирался, без всяких там недомолвок. И я обнаружил, что не хочу терзать его вопросами. Передо мной открылся совершенно другой Титус Кроу — не такой, каким я знал его прежде. Его дотошность, глубина знаний и фантастические результаты исследований самых темных углков различных наук всегда поражали меня, но я не мог припомнить его таким встревоженным.

Я с беспокойством, сочувствием и пониманием подождал пока он сам не открыл глаза. Заметив мою запоздалую попытку скрыть смущение Титус Кроу улыбнулся.

— Я… мне жаль, Титус, я…

— Помнится, вы, де Мариньи, упрекали меня, что я сомневаюсь в человеке, не испытав его, — ехидно прервал он меня. — Я предупреждал вас, что мой рассказ трудно будет проглотить, и ничуть не осуждаю вас за сомнения. Но у меня есть неопровержимые доказательства того, что сны мои — вещие, пусть даже эти доказательства, выглядет немного странно…

— Титус, пожалуйста, простите меня, — отвечал я подавленно. — Вы выглядите таким усталым и опустошенным… Но вы говорите — у вас есть доказательства! Что вы имеете в виду?

Он выдвинул ящик стола, на этот раз, чтобы вынуть пачку писем, рукопись и картонную коробку.

— Сначала письма, — сказал он, подавая мне тонкую пачку, — затем рукопись. Прочитайте их, де Мариньи, а я пока подремлю. Когда же вы сможете высказать свое мнение, я покажу вам, что в этой коробке. Тогда вам все станет ясно. Согласны?

Я кивнул, сделал большой глоток бренди и начал читать. С письмами я справился довольно быстро. Тут все выглядело предельно ясно. Затем настал черед рукописи.

Глава 3 Рукопись Пола Уэнди-Смита

1

Никогда не устану удивляться, как некоторые набожные христиане извращенно радуются несчастьям других. Доказательством могут стать слухи, которые расползлись после катастрофическим падением моего ближайшего родственника.

Некоторые и вовсе решили, что вызывающая приливы и медленное движение земной коры — коварная луна каким-то образом повлияла на поведение сэра Эмери Уэнди-Смита после его возвращения из Африки. Доказательством своих выводов они считали внезапное увлечение моего дяди сейсмографией — изучением землетрясений — предметом, который настолько захватил его, что он соорудил прибор собственной конструкции без бетонного основания. Это позволяло регистрировать даже самые незначительные подземные толчки, постоянно сотрясающие землю. Вот и сейчас передо мной стоит изобретенный дядей сейсмограф, найденный в руинах его коттеджа.

Перед исчезновением мой дядя проводил целые часы, изучая движение пера, вычерчивающего график вибрации земной коры. Подобное времяпрепровождение выглядело совершенно бессмысленным.

Я тоже подмечал некие странности в его поведении — например, после возвращения из Африки сэр Эмери, приезжая по делам в Лондон, остерегался пользоваться подземкой и платил вымогателям-таксистам любые деньги, лишь бы не спускаться в «черные туннели». Необычно, конечно. Но, на мой взгляд, вряд ли это относится к признакам душевной болезни.

Тем не менее, даже немногие, по-настоящему близкие друзья были убеждены в том, что сэр Эмери сошел с ума, объясняя этот прискорбный факт его чрезмерным увлечением мертвыми, давно забытыми цивилизациями. Но в этом заключался смысл его жизни! Мой дядя занимался археологией и коллекционировал раритеты. Не тщеславие, а искренний интерес стал причиной его путешествий в далекие страны. Жизнь скитальца-исследователя пришлась ему по вкусу, а сопутствующая слава — непременный атрибут искренней увлеченности — часто вызывала у его коллег лишь недоуменное пожатие плечами.

Так называемые соратники моего дяди завидовали ему, хотели соперничать с ним, но, увы, не обладали предвидением и любознательностью, которыми он был одарен в полной мере — и потому, как я теперь начинаю думать, проклинали его. Презрение и ненависть к ним с моей стороны вызвала их реакция на гибель последней экспедиции моего дяди. В предыдущие годы многие из них сделали себе имя, пользуясь его открытиями, но отправляясь в свое последнее путешествие мой дядя не пригласил охотников до чужой славы. И они стали мстить ему самыми постыдными средствами, объявив его сумасшедшим.

Безусловно, гибель почти всех участников последней экспедиции, окончательно подкосила силы моего дяди. Прежде это был сильный улыбчивый человек с горделивой осанкой и блестящими темными волосами. Вернулся же он страшно исхудавшим. Ходил он теперь постоянно сутулясь. Волосы его поседели. Улыбаться стал редко и улыбка его стала какой-то нервной, а уголки рта подергивались от нервного тика.

Перед тем как отправиться в роковую экспедицию, сэр Эмери расшифровал или перевел (я плохо разбираясь в этих вещах) надписи на горстке старинных черепков, известных в археологических кругах как «Фрагменты Гхарне». Хотя он никогда подробно не рассказывал о своих находках, я знал, что из-за этих записей он и уехал в Африку.

Мой дядя с несколькими близкими друзьями, весьма образованными джентльмены, отправился на поиски легендарного города, который — по убеждению сэра Эмери — существовал за много столетий до того, как были вырублены из каменные блоки, послужившие фундаментом пирамид. По его расчетам, задолго до появления прародителей человека, башни крепостей Гхарне уже устремили свои монолитные шпили к доисторическим небесам. Впрочем, проверить утверждения моего дяди не представлялось возможным, даже если бы экспедиция и добралась бы до того самого места, поскольку исследования «Фрагментов Гхарне» показали, что их можно отнести к до-Триасскому периоду, и, в лучшем случае, на месте легендарного города осталась лишь вековая пыль.

Через пять недель после того, когда экспедиция вышла из далекой африканской деревни, разорвав последнюю связь с цивилизацией, в охотничьем лагере одного из племен дикарей появился сэр Эмери. Он был один и находился в ужасном состоянии. Нет сомнения, что жестокие аборигены убили бы его из-за своих суеверий. Но вид безумца и странные слова, которые выкрикивал мой дядя, вдобавок к тому факту, что он пришел из мест, считающимися табу в их племени, остановило их. В конце концов дикари стали заботиться о нем и, дождавшись первых признаков выздоровления, переправили в более цивилизованное место… О других членах экспедиции никто ничего не слышал. Только я знаю, что же случилось на самом деле, да и то из письма, которое дядя оставил мне, но об этом позже…

Добравшись, наконец, до Англии, сэр Эмери превратился в крайне эксцентричного человека. А при малейшем намеке его оппонентов на бесславный конец экспедиции несчастный начинал рассказывать о таких вещах, как «погребенная земля, где Шудде-Мьелл составляет планы уничтожения человеческой расы и освобождения из подводной тюрьмы Великого Ктулху…» Когда на официальном дознании моего дядю спросили о пропавших товарищах, он ответил, что все погибли во время землетрясения, но никаких подробностей сообщить не смог.

Опасаясь непредсказуемой реакции на вопросы о последнем путешествии, я не расспрашивал его. Однако в тех редких случаях, когда сэр Эмери вдруг принимался рассказывать о событиях в Африке, я слушал его очень внимательно, поскольку эта тайна сильно занимала меня.

Прожив в Лондоне несколько месяцев, мой дядя неожиданно покинул город и поселился, в уединенном коттедже, посреди йоркширских болот. Вскоре дядя пригласил меня составить ему компанию. Это удивило меня, поскольку он, скитаясь по забытым Богом местам и проведя полжизни в одиночестве, считал себя кем-то вроде отшельника. Я принял приглашение, надеясь окунуться в мирную тишину, которая особенно благотворна для моего литературного творчества.

2

Однажды, вскоре после моего приезда, сэр Эмери показал мне пару прекрасных жемчужных шаров примерно по 4 дюйма в диаметре каждый. Он не знал из чего сделаны эти удивительные драгоценности, но предполагаю, что сходного результата можно добиться, смешивая соли кальция, толченый хризолит и алмазную пыль. История находки оказалась проста: дядя обнаружил шары в мертвом Гхарне, точнее говоря, на том месте где некогда находился мифический город. Кстати, это было первое упоминание о том, что сэр Эмери достиг-таки цели своего путешествия. Странные жемчужины были обнаружены под землей в каменном ящике без крышки, стенки которого, распологались под странными углами, и оказались покрыты искусно вырезанными рисунками. Вначале дядя отказывался описывать эти изображения, объясняя, что их содержание отвратительно, а подробности вызывают тошноту. И только потом, отвечая на мои хитро составленные наводящие вопросы, он поведал, что на рисунках были запечатлены картины чудовищных жертвоприношений какому-то невообразимому кхтонианскому божеству. Уточнять что-либо сэр Эмери не стал, заметив только, что если мое любопытство сильнее разума, то я могу отыскать подробности в трудах Коммодуса и трактатами Каракаллы.

Помимо картинок, стенки каменного ящика густо заполняли надписи — строчки букв, очень похожих на клинопись и странные знаки, состоящие из групп точек — отрывки «Фрагментов Гхарне». Все вместе имело почти пугающее сходство с «Манускриптом Пнакотика». Упомянув этот труд сэр Эмери заметно смутился, и заметил, что, возможно, он наткнулся на своего рода ящик для игрушек, а шары, скорее всего, принадлежали какому-то ребенку древнего города. К такому выводу дядя пришел, расшифровав часть странных записей на стенках этого ящика.

Рассказывая о ящике, сэр Эмери неожиданно разнервничался, глаза его засверкали, язык начал заплетаться — словно он внезапно опьянел. Без предупреждения, подобно человеку неожиданно впавшему в гипнотический транс, он заговорил о Шудде-Мьелле и Ктулху, Иог-Соготе и Иб-Тстле; «о чужих Богах, не поддающихся описанию»; о мифологических местах с фантастическими названиями; об Сарнатхе и Гипербореи, Эрлиехе и Эфиротхе.

Хотя мне хотелось узнать побольше о трагической экспедиции, я вынудил сэра Эмери закончить рассказ. Слушая его бормотания, я старался всеми силами скрыть охватившие меня жалость и беспокойство, но, видимо, по напряженному выражению моего лица он все понял, поспешно извинился и удалился в свою комнату.

Позднее, заглянув в его комнату, я увидел, что он возится с сейсмографом, сопоставляя свои данные с атласом мира. Я не на шутку встревожился, когда заметил, что дядя хриплым шепотом яростно спорит сам с собой.

Впрочем, эксцентричность поведения сэра Эмери не слишком беспокоила меня, а вот странные издания, дополнившие его библиотеку, заставили поволноваться. Естественно, будучи археологом и интересуясь проблемами становления древних этносов, мой дядя собирал не только специальную литературу, но и разнообразные, увы, часто написанные дилетантами, труды, посвященные древним знаниям и примитивным сомнительным религиям. Я имею в виду такие книги, как «Золотой Лук» и «Культ ведьм» мисс Муррей. Но если бы только это! На полках его домашней библиотеки я нашел еще, по крайней мере, девять увесистых томов, о возмутительном содержании которых, в течение многих лет разнообразные авторитетные специалисты отзывались не иначе, как о проклятом, кощунственном, гнусном, паршивом. Их содержание больше всего напоминало фантазии сумасшедшего. Теперь сэру Эмери принадлежали «Ктхаат Аквадинген» неизвестного автора, «Записки о Некрономиконе» Фиири, «Либер Миракулорем», «Историю Магии» Элиа Леви и древний, переплетенный в кожу, фолиант «Культы Гулов». Но самое худшее, что я увидел, был истрепанный томик Коммодуса, написанный «кровавым безумцем» в 183… году. Страницы старой книги были ламинированы для защиты прикосновений времени.

Но даже не эти книги — загадочные, порождающие смутную тревогу — пугали меня…

Но, что же означало это неописуемое гудящее пение, которое по ночам частенько доносилось из комнаты сэра Эмери? Впервые я услышал его через неделю после моего прибытия. Тогда меня отвлекли от тяжелого забытья убийственные звуки языка, которые, казалось, невозможно воспроизвести голосовыми связками человека. Тем не менее, дядя самым таинственным образом мог бегло произносить целые фразы, и вскоре я сумел записать часто повторяющиеся последовательности звуков, своеобразные транскрипции, того что я считал отдельными словами. Эти слова — или по крайней мере звуки — составляли такую последовательность:

Се хайе еп-нгх флхур Гхарне фхтагн, Се хайе фхтагн нгх Шудде-Мьелл. Хай гхарне орре эп флхур, Шудде-Мьелл икан-иканикас флхур орре Гхарне.

В то время я искренне считал все это практически непроизносимым, и чрезвычайно удивился, заметив, что мне день ото дня все легче и легче повторять таинственные слова. Казалось, меня затягивает в чудовищный омут, и, опускаясь в его неописуемые глубины, я нахожу какое-то непристойное удовлетворение, самовыражаясь в этих жутких фразах. Хотя, вполне возможно, я бессознательно бормотал весь этот бред во сне, и приобретенная во сне беглость произношения сохранялась и в часы бодрствования.

Тягостное ожидание чего-то неведомого наполняло коттедж моего дяди. Я чувствовал это, заглядывая в сверкающие глаза дяди и прислушиваясь к дьявольским ночным песнопениям. Но никакой расстроенной психикой нельзя было объяснить странные события, а именно — толчки, те самые толчки, которые так пугали моего дядю. Что заставляло иглу сейсмографа дергаться, дергаться непрестанно: отголоски каких-то обширных подземных катаклизмов, происходивших в безмерных глубинах земли на противоположной стороне земного шара или нечто другое? Настолько чуждое и пугающее, что мой разум леденел, когда я пытался задуматься над этим.

3

Наступило время — я прожил в коттедже дяди уже несколько недель — когда стало ясно, что сэр Эмери быстро поправляется. Правда, сутулость его сохранилась. Мне она уже не казалась такой заметной, так же как и его так называемая «эксцентричность». Мой дядя снова становился самим собой. Нервный тик полностью исчез, щеки порозовели. Улучшение его состояния, на мой взгляд, в значительной мере было обусловлено его бесконечной возней с сейсмографом. К тому времени я уже понял, что существует определенная связь между показаниями этого прибора и здоровьем дяди. Тем не менее, я терялся в догадках, почему внутренние движения Земли способны влиять на психическое состояние человека. Именно в те дни дядя рассказал мне еще кое-что о мертвом Гхарне. Конечно, мне очень хотелось узнать побольше о печально закончившейся экспедиции, хотя и следовало попытаться отвлечь дядю от этой темы.

— «Фрагменты» указали местоположение города Гхарне — известного только из легенд и упоминаемого наряду с Атлантидой, Му и Эрлиехом. Миф и только, — начал дядя, — Но когда легенда указывает на конкретное место, ее значение несколько усиливается, а если в этом месте удается найти реликвии древней цивилизации, погибшей многие эпохи назад, то легенда и вовсе становится историей. Вы удивитесь, Пол, но значительная часть истории мира была открыта подобным образом. Я надеялся, если хотите — подозревал, что Гхарне существовал в действительности. Расшифровав «Фрагменты», я решил, что в моих силах это доказать. Я бывал во многих загадочных местах, Пол, и слышал странные рассказы. Как-то раз я довольно долго жил в африканском племени и часто слышал намеки о том, что туземцы знают тайны потерянного города. Их шаманы рассказали мне о стране, где никогда не светит солнце; где Шудде-Мьелл, таящийся в глубинах многострадальной земли, вынашивает черное зло, мечтая о возрождении древнейших чудовищных божеств!.. Он прячется в земле и ждет того дня, когда звезды, сложившись в определенный узор, откроют дорогу его разросшимся ордам, и тогда он сможет покорить весь мир и возвратить на землю других, еще более отвратительных тварей!.. Мне рассказывали истории о легендарных, рожденных звездами существах, населявших Землю за миллионы лет до появления человека. Они по-прежнему скрываются здесь, затаившись в укромных темных местах. Я повторяю, Пол, — голос дяди дрожал от напряжения, — они рядом с нами! Мне рассказывали о жертвах, приносимых Иог-Соготу и Иб-Тстлу, от которых кровь ваша похолодеет, и о диких обычаях, практиковавшихся под доисторическим небом еще до того, как родился Старый Хем. То, что я слышал, делает труды Альбертуса Магнуса и Гроберта скучными и банальными. Маркиз де Сад поседел бы от ужаса.

Дядя говорил все быстрее и быстрее, но наконец сделал паузу, глубоко вздохнул и продолжил спокойнее и размереннее:

— Расшифровав «Фрагменты» я решил организовать экспедицию. Правда, я узнал и о некоторых вещах, которые мог бы откопать и здесь, в Англии… Вы даже не подозреваете, что скрывается в глубине мирных холмов. Но любые раскопки здесь сразу привлекли бы тучу так называемых «экспертов» и любителей, и поэтому я отправился на поиски Гхарне. Мне пришлось потратить немало сил, убеждая Куайла, Гордона и еще ряд чиновников-бюрократов в необходимости задуманной мной экспедиции. Похоже, некоторые джентльмены видели в этом путешествии новую разновидность сафари. Когда я объяснил, что Гхарне существовал в то же время, что Му или Эфиротх — или, по крайней мере, находился — они повели себя так, словно я рассказывал о волшебной лампе Алладина. И все-таки они отправились со мной. Впрочем, они и не могли отказаться — ведь если Гхарне действительно существовал — подумайте только о потерянной славе! Такого они себе никогда бы не простили… А вот теперь я не могу простить себя. Если бы я не расшифровал «Фрагменты Гхарне», все они по-прежнему были бы живы, помоги им Бог…

Голос сэра Эмери вновь стал возбужденным. Он лихорадочно продолжал:

— Боже, не могу больше тут оставаться! Не могу выносить его больше. Здесь кругом одна трава и земля. Какой ужас! Пусть меня лучше окружает цемент — и чем толще его слой, тем лучше! Ведь даже города имеют свои недостатки… Подземка к примеру! Вы видели картину «Несчастье в подземке» Пикмана? Боже мой, что за картина!.. А та ночь… Та ночь! Если бы вы только видели этих тварей!.. Если бы только видели как они выползают из нор! Если бы вы только могли почувствовать дрожь земли! Да, да! Сама земля качалась и плясала, когда они выползли на свет божий! Мы побеспокоили их, вы понимаете? Они могут даже подумать, что на них напали, и они придут. Боже мой! Откуда могла взяться такая свирепость? Всего за несколько часов до того я поздравлял себя с чудесной находкой, а потом… а потом…

Тут дядя со свистом втянул воздух. Его глаза вновь засверкали, голос странным образом изменил тембр и стал невнятным и чужим.

— Сехайе, сехайе… Город может быть похоронен, но тот, кто назвал это место мертвым Гхарне, не знал и половины того, что сокрыто в этом месте… Они живы!.. Они прожили миллионы лет… Возможно, они бессмертны!.. Почему бы нет? Ведь они своего рода боги, не так ли? Они выходят ночью…

— Дядя, пожалуйста, прекратите! — прервал я его.

— Вам не стоит смотреть на меня как на безумца, Пол, — взорвался он. — А впрочем, думайте, что хотите. Но поверьте, это не бред сумасшедшего. Можете считать, что Уилмарт из Мискатоника позволял себе рассказывать байки!.. Вам не стоит читать и то, что написал Иохансен!.. Боже, не читайте рассказы Иохансена!.. Хай, эп флхур… Уилмарт… старый болтун… Что с того, если он знает, но не хочет рассказать? Что такого нашел он в этих Горах Безумия, о чем надо молчать? Что оборудование Пибоди вытянуло из земли? Ответьте мне на эти вопросы, если сможете! Ха-ха-ха!.. Се хайе, се хайе — Гхарне иканикас…

Он кричал и дико жестикулировал, уставившись в пустоту остекленевшими глазами. Вряд ли он видел меня, или вообще что-нибудь — кроме жутких картин, порожденных его больным воображением или реально пережитым ужасом. Я взял его за локоть, надеясь успокоить, но он стряхнул мою руку, явно не понимая, что делает.

— Они вылезают наверх, эти омерзительные щупальца… Прощай, Гордон… Не кричи так… От криков я схожу с ума… Это всего лишь сон. Такой же, как другие, которые я вижу последнее время. Это ведь сон, не так ли? Прощайте, Скотт, Куайл, Лесли…

Вдруг он обернулся и, выпучив глаза, уставился на стену.

— Земля разламывается! Как их много… Я падаю!.. Это не сон, Боже мой!.. Это не сон!.. Нет! Прочь, вы слышите? Ах! Слизь… Бежать! Надо бежать! Прочь от этих — голосов… Прочь от этих сосущих звуков и пения…

Неожиданно он запел, если можно назвать пением жуткие звуки, вырывающиеся из его горла. Они, не искажаемые расстоянием или толщиной двери, пожалуй перепугали бы насмерть более робкого слушателя. Пение напоминало то, которое я неоднократно слышал прежде и тщательно записал. Но слова, воспроизведенные на бумаге, не казались мне такими злобными, а скорее — почти смешными. Теперь же, услышав этот бред из уст единственного близкого мне человека, да еще с такой неестественной живостью, я содрогнулся.

— Еп, еп-еэтх, флхур Гхарне Гхарне фхтагн Шудде-Мьелл хиас Неггх.

Во время исполнения этих невероятных заклинаний сэр Эмери неистово топал ногами, словно силился убежать, но не мог сойти с места. Вдруг он отчаянно вскрикнул и, стремительно пролетев мимо меня, ударился в стену. Тело его обмякло, и он тяжело упал на пол.

Я с тревогой подумал, что моей неумелой помощи будет недостаточно, но к моему огромному облегчению через несколько минут дядя пришел в себя. Дрожащим голосом он заверив меня, что только слегка ушибся. Я помог ему встать, и сэр Эмери, опираясь на мою руку, отправился в свою комнату.

В ту ночь я не смыкал глаз. Завернувшись в одеяло, я устроился возле дядиной спальни, чтобы быть рядом с ним, если он забеспокоиться во сне. Однако ночь прошла спокойно, и — как это ни парадоксально — утром несчастный, казалось, забыл о своих кошмарных видениях. Он выглядел спокойным и веселым.

Одним из методов современной психиатрии при лечении подобных умственных расстройств служит принцип «клин — клином». Пациента методом внушения заставляют вновь пережить события, которые вызвали его болезнь, и заново испытать стресс. Это совершенно непостижимым образом помогает вернуть утраченный рассудок. Возможно, дядин срыв, накануне вечером, послужил той же самой цели — по крайней мере, мне так показалось. Я решил, что ужасное землетрясение, забравшее жизни друзей и коллег сэра Эмери, так потрясло его, что породило повторяющиеся кошмары, полностью подменившие собой реальные события той ночи. Это только усугубляло психическое расстройство дяди, а пережитое наяву потрясение, разорвало порочный круг его фантазий. И если моя теория верна, она также объясняла и его одержимость сейсмологией…

4

Через неделю еще один странный случай напомнил о печальном состоянии сэра Эмери. Порой мне казалось, что дядя полностью излечился, хотя временами он по-прежнему бродил во сне. В тот день он вышел в сад, намереваясь «кое-что подстричь». Был уже сентябрь, дул холодный ветерок, но солнце сияло, и дядя все утро провел, работая граблями и ножницами для стрижки живой изгороди. Мы все делали сами, и я уже собирался готовить второй завтрак, когда все и случилось. Я отчетливо почувствовал, как земля покачнулась под моими ногами и послышался низкий гул.

Я прислушался, но в этот момент дверь в сад распахнулась, и в дом ворвался мой дядя. Лицо его было смертельно бледным, глаза страшно выпучились — он быстро проскочил мимо меня в кабинет. Я двинулся следом за ним, но он тут же, пошатываясь, вернулся в комнату и тяжело опустился в кресло. Руки его тряслись.

— Это была земля… Я так и думал, что это земля… — Он бормотал, скорее для себя, чем для меня, и дрожал, как в лихорадке. Заметив беспокойство на моем лице, он постарался взять себя в руки.

— Да, Пол, я почувствовал толчки… Но я ошибся. Мне все пригрезилось. А все это открытое пространство, болота. Думаю, мне надо решиться на переезд. Здесь слишком много почвы и совсем нет цемента! Цементная преграда — вот, что нужно…

Я тоже почувствовал толчок, но услышав, что дядя готов счесть его игрой воображения, решил промолчать. Не хотелось тревожить дядю понапрасну. В этот вечер, когда сэр Эмери лег отдыхать, я отправился в его кабинет — в комнату, которую он считал неприкосновенной, хотя и не говорил мне об этом. Я хотел взглянуть на сейсмограф. Рядом с прибором на столе я заметил аккуратно разложенные листочки, заполненные неразборчивым дядиным почерком. Снедаемый любопытством, я стал их просматривать и с тревогой отметил, что эти внешне несвязанные между собой записи — были, очевидно, все же связаны — со странным безумием дяди. Теперь эти бумаги принадлежат мне и я привожу их ниже.

СТЕНА АДРИАНА.

122-128 год от Р.Х. Известковый Вал. (Гньяхиз «Фрагментов Гхарне») Подземные толчки прервали добычу, поэтому вырезанные базальтовые блоки с отверстиями бросили в канаву.

«Вьяньял Шаш». (МИТРА)

В колоссальном пантеоне римлян никогда не было Митры, поклонявшейся Коммодусу — Кровавому Безумцу, принесенному в жертву на Известковом Валу! Именно там, пятьюдесятью годами раньше, был выкопан большой каменный блок, покрытый надписями и резными рисунками! Сильванус Центурион приказал стесать их и снова закопать камень. Позднее, глубоко под землей, там где когда-то стояла таверна «Викус» в форте Хаусстидс нашли скелет и по кольцу на пальце решили, что он принадлежит Сильванусу. Забавно, но мы не знаем, как он исчез! Последователи Коммодуса тоже не отличались осторожностью. По словам Атуллуса и Каракаллы они частенько пропадали по ночам во время землетрясений!

ЭЙВБЕРИ.

Неолитический Абии из «Фрагментов Гхарне» и «Манускрипта Пнакотик»)

Ссылка на книгу Стакли «Храм Британских Друидов». Невероятно! Действительно, Друиды! Стакли был недалек от истины, когда говорил о поклонении змее! Скорее, Червю!

СОВЕТ ГОРОДА НАНТА.

(9-й век)

Члены Совета, видимо, испытали временное умопомрачение, когда издали приказ: «Отныне камни, обезображенные демонами, которым поклоняются среди руин и в лесах, во имя которых богохульствуют и которым приносят свои подношения, будут выкопаны из земли и разбросаны в таких местах, чтобы приверженцы никогда не могли снова найти своих идолов…» Я читал эту запись столько раз, что она запечатлелась у меня в голове! Один Бог знает, что случилось с беднягами, которые пытались выполнить распоряжение Совета!…

РАЗРУШЕНИЕ БОЛЬШИХ КАМНЕЙ.

ВXIII иXIV веках церковь тоже предпринимала попытки убрать некоторые камни из Эйвбери из-за суеверий, заставлявших местных жителей бесноваться в языческих обрядах и колдовать! Действительно, некоторые из камней были разрушены при помощи огня и холодной воды — «из-за дьявольского замысла в них».

НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ.

1320-1325 гг. Почему такие огромные усилия были предприняты, чтобы закопать огромный камень в Эйвбери? Из-за внезапного сотрясения земли камень сполз по скону холма и придавил рабочего. Никто не попытался спасти несчастного!.. Это произошло в сумерках. А оба свидетеля умерли от страха! Почему? Почему остальные сбежали? И что это за гигантское существо, замеченное одним из рабочих? По словам очевидца оно быстро спряталось в землю? Упоминали еще о каком-то запахе… «По ЗАПАХУ мы узнаем их…» Не выползло ли это создание из гнезда гулов?

ОБЕЛИСК.

Почему в начале 18-го столетия разрушили так называемый обелиск Стакли и закопали его обломки? А в 1833 году Генри Брауне обнаружил обгоревшие людские тела на том месте, где стоял обелиск… и рядом, на холме Силбери… Боже мой! Этот дьявольский холм! Есть вещи, о которых невозможно думать — и хотя я по-прежнему в добром разуме, никогда близко не подойду к холму Силбери!

АМЕРИКА: ИННСМУТ.

1928 год. Что произошло в действительности и зачем федеральное правительство отдало приказ 1обработать глубинными бомбами подножие Дьявольского Рифа неподалеку от Иннсмута, лежащего на Атлантическом побережье? Почему исчезла половина жителей города. Куда они делись? Как это связано с Полинезией и что погребено в земле под толщей воды?

СПУТНИК ВЕТРОВ.

Ходячие мертвецы, Итаквау, Уэндиго, и тому подобное.

Еще один ужас, хотя другого типа! И сколько свидетелей! Ссылка на человеческие жертвы в Манитобе. Невероятные обстоятельства вокруг Дела Норриса! Спенсер из Квебекского университета подтверждает подлинность дела…

Прочитав эти заметки, я посчитал, что нашел причину безумия дяди, и обрадовался. С другой стороны, стало очевидно, что моему дяде еще далеко до полного выздоровления. У него до сих пор было не в порядке с головой. Конечно, вполне возможно, что он написал эти записки довольно давно, и в этом случае его состояние не обязательно было таким плохим, как казалось.

Тщательно восстановив порядок на столе, я обратил внимание на прибор. Перо сейсмографа вычерчивало ровную прямую линию, которая — я это увидел, когда снял катушку и размотал бумажную ленту — тянулась так же неестественно ровно в течение последних двенадцати дней. Как я уже говорил, показания этого прибора и психическая уравновешенность моего дяди были тесно связаны, и, видимо, его относительно неплохое самочувствие являлось следствием спокойного состояния земли. Но тут обнаружилась другая странность. Сказать откровенно, я удивился этой находке, поскольку был уверен, что чувствовал толчки и слышал низкий гул. Вряд ли сэр Эмери и я стали жертвами одной и той же галлюцинации.

Я перемотал катушку и, уже собравшись уходить, заметил на полу маленький бронзовый винтик. Я вновь развернул бумажную ленту и вскоре нашел то, что прежде привлекло мое внимание, но показалось не столь уж важным — разрыв в записи. Причиной тому, пожалуй, послужил выпавший винтик. Я ничего не понимаю в механике и не могу сказать, какую роль играла эта маленькая деталь в механизме моего дяди. Тем не менее, отыскав подходящее отверстие, я завернул его, снова включил сейсмограф и стал ждать результата. Теперь прибор при работе издавал другие звуки — тихое тиканье часового механизма и какой-то резкий скребущий звук. Лента пришла в движение. Я услышал прерывистое шуршание и посмотрел на график, который вычерчивало перо.

Маленький винтик произвел чудовищные изменения. Неудивительно, что удар, который мы почувствовали пополудни, остался не записанным. Днем прибор не работал!

Я ясно видел, что через каждые несколько минут земля содрогается от толчков, которые, хотя и находились за порогом чувствительности человеческого организма, были достаточно сильны для того, чтобы заставить перо зигзагами скользить по гладкой бумаге…

Поздно вечером, отправившись спать я чувствовал себя куда более потрясенным, чем потревоженная толчками земля. Тем не менее я не мог понять, почему как нервничаю. Неужели все дело в моем открытии? Безусловно, показания сейсмографа подействуют на дядю ужасным образом, может быть даже вызовут еще один приступ. Но я-то почему чувствую себя не в своей тарелке? Я припомнил еще какие-то статьи о сейсмических волнах и постепенно пришел к заключению, что дядин сейсмограф или полностью неисправен, или слишком чувствителен… Вероятно, бронзовый винт требовал точной подстройки.

В конце концов я отправился спать, уговаривая себя, что сильный удар, который мы почувствовали днем, просто совпал с ухудшением психического состояния дяди. Но, засыпая, я ощутил в воздухе странное напряжение и обратил внимание, что слабый ветерок, целый день сметавший последние листья, полностью затих. Наступила мертвая тишина, и я почувствовал, как дрожит земля…

5

На следующее утро я встал рано. У меня кончилась бумага, и я хотел успеть на единственный утренний автобус в Редкар. Сэр Эмери еще спал, когда я ушел. Во время поездки мысли мои крутились вокруг событий вчерашнего дня. В городе я решил провести небольшое исследование. Перекусив, я отправился в редакцию газеты «Редкар Миррор». Мистер Мак-Киннен, помощник издателя, мне очень помог, согласившись — по моей просьбе — обзвонить несколько метеорологических станций. В результате оказалось, что сейсмическая активность в Англии за этот год практически равна нулю. Это могло бы обескуражить меня, если бы почти сразу не поступила дополнительная информация. Несколько незначительных толчков были зарегистрированы неподалеку, в Гууле (причем последний — в пределах прошедших сорока восьми часов), и на другом конце Англии — в Тентердене, вблизи Дувра. Отмечались также очень слабые толчки в Рамзее, графство Хантингдоншир. Я щедро поблагодарил мистера Мак-Киннена за его помощь и уже собрался уйти, когда он спросил, не желаю ли я заглянуть в пошивки иностранных газет. Я с благодарностью принял предложение и задержался, чтобы просмотреть солидную подборку различных изданий. Конечно, как я и ожидал, большая часть этой информации не представляла для меня интереса, но довольно быстро я обнаружил настораживающие факты.

Я читал и не верил собственным глазам… Страшное августовское землетрясение в Айсне разрушило несколько домов, были и человеческие жертвы. Нечто подобное произошло несколькими неделями раньше в Агене. Правда там это сочли «оседанием земли». В начале июля наблюдались толчки в Калахорре, Чинчене и Ронде в Испании. Слег, прямой, как полет стрелы, протянулся через Гибралтар (или скорее под ним) до Ксауена в Испанском Марокко, где незадолго до этого обрушилась целая улица, и дальше, к… Но мне хватило и этого. Я не хотел знать — пусть даже отдаленно — местоположение мертвого Гхарне…

То, что я узнал, заставило меня забыть о первоначальных заблуждениях. Моя рукопись могла подождать! У меня нашлись более важные дела! Быстрым шагом я направился в городскую библиотеку, взял там «Атлас Мира» Найчелджона и открыл на странице с большой раскладной картой Британских островов. Я неважно разбираюсь в географии английских графств, но мне показалось странным, что места, в которых Англия страдала от «незначительных толчков», внешне казались не связанными друг с другом. Однако когда я взял вторую книгу и использовал ее край, как линейку, все встало на свои места: я соединил Гуул в Иоркшире и Тентерден на Южном берегу и с содроганием увидел, что эта линия прошла очень близко, если не прямо через Рамзей в Хантингдоншире. Неожиданно почувствовав недоброе я продлил прямую на север, и мое сердце сжалось. Неумолимая черта пересекла болота, в глубине которых стоял дом моего дяди!

Негнущимися пальцами я перевернул несколько страниц, пока не нашел карту Франции. На какое-то время я замер — потом машинально отыскал Испанию и наконец Африку. Долгое время я сидел, бездумно листая страницы, механически проверяя свою догадку…

Библиотеку я покинул в жутком смятении. Ледяные пальцы глубинного страха, идущего от начала времен, сдавили мне горло. Мне казалось, я начинаю сходить с ума.

На обратном пути шум мотора автобуса убаюкал меня. В полусне я снова вспомнил нечто, связанное с видениями сэра Эмери. Как-то раз ночью мой дядя громко и внятно произнес:

— Они не любят воды… Англия в безопасности… Надо опуститься в глубину…

Смысл этих слов заставил меня проснуться, наполнив все мое существо ледяным дыханием безмерного ужаса. И предчувствие надвигающейся беды оказалось верным: то, что ожидало меня по возвращению домой, оказалось последней каплей.

Когда автобус обогнул редкий лесок, за котрым прятался дом дяди… Какие-то руины торчали из глубокой ямы на месте коттеджа! Я смотрел — и не понимал, что же тут произошло Обладая всеми необходимыми фактами, я еще не мог выстроить их в логическую цепочку. Я вышел из автобуса и, прежде чем перейти дорогу, подождал, пока тот объедет полицейские машины и автомобили зевак. Ограда нашего коттеджа была повалена, чтобы машина скорой помощи могла заехать в сад, где деревья странным образом накренились. В сгущающейся темноте горели прожектора, и бригада спасателей усердно трудилась среди развалин. Когда же я в немом отчаянии замер на краю огромной ямы, ко мне подошел офицер полиции. Представившись ему запинающимся голосом, я услышал официальную версию случившегося.

Водитель одной из машин, проезжавших мимо видел, как «земля провалилась». Не рассчитывая на собственные силы, он быстро вернулся в Марске, сообщить о происшедшем и вызвать помощь. По его словам, дом дяди сложился, как карточный домик. Скорее всего это было землетрясение. Водитель чувствовал подземные толчки.

Полиция и машина скорой помощи прибыли через несколько минут, и немедленно начались спасательные работы. Вероятно, мой дядя находился в саду, когда случился обвал, потому что ни малейших следов его найти не удавалось. Вначале над руинами висел какой-то странный ядовитый запах, но вскоре он развеялся. К тому времени, как я вернулся, все комнаты, кроме кабинета, были расчищены, и возле ограды высилась гора обломков.

Зеваки столпившиеся за полицейским оцеплением громко обсуждали случившееся. Спасатели столпились в глубине руин, глядя куда-то вниз. Мое сердце учащенно забилось. Я стал пробираться сквозь останки нашего жилища, чтобы рассмотреть находку спасателей.

В полу кабинета, я увидел то, чего так боялся. Дыру. Зияющую дыру. А то, под каким углом торчали доски пола и как они были раскиданы, неопровержимо свидетельствовало, что совсем недавно кто-то гигантский вылез из земли прямо под домом моего дяди.

6

С тех пор никто не слышал о сэре Эмери Уенди-Смите. Хотя он считается пропавшим без вести, я знаю, что на самом деле он мертв. Мой дядя ушел в мир древних чудес, и я молюсь только о том, чтобы его душа не бродила по свету, а обрела покой.

Из-за своего невежества мы отнеслись к сэру Эмери крайне несправедливо — я и все остальные, кто считал его сумасшедшим — все мы. Теперь я понимаю причины, но осознание этого пришло тяжело и стоит мне дорого. Нет, сэр Эмерли не был сумасшедшим. Он пытался выжить, но все его предосторожности оказались тщетными. Его терзал ужас перед неведомым злом, и именно это, а не душевная болезнь, определяло все его поведение.

Но это оказался не конец.

Меня самого ожидает подобная участь!

Я знаю это, независимо от того, преследуют меня подземные толчки, или нет. А может быть, это лишь игра воображения? Нет, я не сошел с ума. Я слишком много знаю!

Они проникли в мои сны, как некогда — в сновидения сэра Эмери, и то, что они выудили из моей головы, предупредило их об опасности. Они не позволят мне больше ни проводить изыскания, ни писать… Ведь я могу оповестить человечество о надвигающейся угрозе!

Боже, почему этот дурацкий фольклорист — Уилмарт из Мискатоника не ответил на мои телеграммы? Это был бы выход из положения!

Нет, так не пойдет! Я могу рассчитывать только на себя и должен закончить это послание.

У меня нет времени на уговоры представителей власти, но даже если бы я и имел его, то знаю, все мои попытки оказались бы безрезультатны.

— Что-то неладное с головой у всех этих Уэнди-Смитов, — сказали бы мне.

Но эта рукопись расскажет всю историю вместо меня и станет предостережением остальным. Возможно, если люди заметят, что меня постигнет та же участь, что и сэра Эмери, они заинтересуются и встревожатся. Тогда мои заметки, быть может, заставят их отыскать и уничтожить древнее проклятие Земли, прежде чем оно уничтожит их…

Через несколько дней после того, как обрушился коттедж на болоте, я поселился здесь, на окраине Марске, чтобы быть поближе, если — хотя у меня нет большой надежды — мой дядя снова вернется. А теперь какая-то странная сила удерживает меня, словно на привязи. Я не могу сбежать…

Сейчас их сила безмерно возросла…

Я не в состоянии даже встать из-за стола. я сроднился с этим креслом, как будто вырос вместе с ним. Скоро придет мой конец… Единственное, что я могу — напечатать это послание на печатной машинке!

Но я должен… должен…

Подземные толчки становятся все сильнее. Это дьявольская игрушка — проклятое перо дядюшкиного прибора — бешено скачет по бумаге!

На второй день после катастрофы полиция передала мне испачканный землей конверт. Его нашли в руинах коттеджа — неподалеку от края дыры в земле. Он был адресован мне. В нем лежали заметки и письмо сэра Эмери, написанное им перед смертью. Не удивительно, что послание сохранилось при обвале… Те, кто забрали моего дядю могли не знать, что такое конверт, и не заинтересовались им.

Единственными предметами пропавшими из дома дяди оказались те жуткие шары.

Однако мне надо спешить. Убежать я не могу, а толчки становятся все сильнее.

Нет!

У меня не хватит времени. Нет времени, чтобы написать все, что я собирался.

Удары слишком с…ильны. Ме…шают пе…ча..тать. Я закон…чу это послание един…ствен…ным спосо…бом, досту…пным мне — вложу в него пись…мо сэра Э…мери.

"Дорогой Пол,

если это письмо когда-нибудь дойдет до вас, я прошу вас предпринять ряд шагов во имя безопасности и здоровья всего мира. Абсолютно необходимо исследовать этих тварей и уничтожить их, хотя как это сделать, я затрудняюсь сказать. Чтобы не сойти с ума, я собирался забыть все, что случилось в Гхарне. Теперь понимаю, как сильно я ошибался! Вполне вероятно, в эту минуту какие-то археологи проводят раскопки в запретных местах, и кто знает, что случится с ними под землей? Конечно, все древние чудовища должны быть выловлены и уничтожены — но не кучкой дилетантов. Это под силу лишь профессионалам, людям, способным противостоять вселенскому ужасу; людям с оружием. Возможно, подойдут огнеметы… Потребуется разработать тактику и стратегию этой войны… Понадобятся устройства для слежения за врагом… Я имею в виду специальные сейсмологические инструменты. Если бы у меня оставалось время, я подготовил бы отчет, подробный и точный, но похоже, что это письмо станет единственным руководством для будущих охотников за подземными тварями.

Теперь я точно знаю, что они явятся за мной — и ничего не могу поделать с этим!

Слишком поздно!

Вначале я уверял себя, что сам свихнулся. Я отказывался признавать, что события, свидетелем которых я был, когда-то могут затронуть меня, моих родных и близких! Согласиться с этим означало расписаться в собственном безумии. Но, увы, мои самые ужасные кошмары оказались реальностью!

Одни небеса знают, что случилось с моим сейсмографом, но проклятые твари все равно утащат меня под землю, причем самым мерзким образом! Их ничто не остановит, но все-таки я успею дописать это письмо.

Я прошу вас подумать, Пол… Подумайте, что произошло с моим домом… Я могу писать об этом, как о свершившемся факте — потому что знаю, какая смерть настигнет меня! Все так и будет! Шудде-Мьелл явятся за своими шарами…

Пол, обратите внимание на то, как я погибну, потому что когда вы читаете мое письмо, я уже мертв или исчез — что, в сущности, одно и то же. Внимательно прочитайте все до конца, прошу вас. У меня нет времени писать точнее, но мои записки могут отчасти помочь вам. Если же вы все прочитаете, то без сомнения поймете и оцените тот ужас, в который, я повторяю, надо заставить поверить весь мир…

Земля опять сотрясается, и страх сжимает мое сердце…

Я не надеюсь сохранить ясность рассудка до конца. Когда они явятся за мной, я без сомнения сойду с ума. Я очень хорошо представляю эту картину: доски пола вздыбятся и разлетятся, пропуская их… Боже! Даже при мысли об этом я содрогаюсь. Отвратительный запах, слизь, монотонное пение, нечеловеческая боль и… и потом…

Не в силах бежать, я жду эту мерзость. Меня держит в ловушке, та самая гипнотическая сила, о которой мы говорили в Гхарне.

Какие чудовищные воспоминания!

Я проснулся и увидел, как червеобразные вампиры из выгребной ямы времени высасывают кровь у моих друзей! Боги чуждых нам измерений! Я был околдован и лежал, не в силах даже пошевелиться, не в состоянии помочь своим друзьям!

Когда же луна выглянула из-за облаков, гипнотический эффект пропал. И тогда, с криками и рыданиями, обезумев, я кинулся бежать. А следом за мной неслись гулкие демонические песни Шудде-Мьелла и его орд.

Не понимая, что делаю, я прихватил с собой эти дьявольские шары… Прошлой ночью они снились мне, и я вновь увидел надписи на том каменном ящике. Более того, я смог прочесть их!

Все страхи и надежды чудовищ были изложены в этих письменах, а я читал их словно это заголовки в вечернем «Таймс»! Боги они или нет, но мне ясно только одно: главное препятствие их планам завоевания Земли состоит в страшно длинном и сложном цикле размножения! Всего горстка молодых особей появляется на свет каждую тысячу лет, но они продолжительность их жизни столь велика и они так давно обосновались на Земле, что приближается время, когда их будет достаточно много! Естественно, такое медленное размножение делает этих тварей непримиримыми к потере даже одного члена своего жуткого племени. Вот почему они роют туннели длиной в многие тысячи миль, даже под дном океанов, чтобы вернуть себе те шары!

А я-то удивлялся, почему они преследуют меня! Теперь я знаю даже то, как они это делают!

Пол, вы могли бы догадаться, как они узнали, что я нахожусь здесь, и понять почему они преследуют меня! Но я помогу, сам вам отвечу. Эти шары для них как маяк, как голос сирены для одинокого моряка. Подобно любым родителям, хотя может и в предвкушении скорейшего исполнения своих планов, они просто отвечают на зов своих детенышей!

Но на этот раз они опоздали!

Несколько минут назад, незадолго до того, как я начал свое письмо, эти существа вылупились! Кто мог предположить, что я нашел яйца — а каменный ящик, в котором они лежали был обычным инкубатором? Не могу осуждать себя за незнание. Я даже пытался просветить эти яйца рентгеном, будь они прокляты, но они отражали лучи! Их скорлупа оказалась такой толстой! В момент рождения маленьких чудовищона рассыпалась в мельчайшую сверкающую пыль. Детеныши подземных тварей оказались не больше грецкого ореха. Если учесть огромные размеры взрослых, то с какой фантастической скоростью должны расти их потомки! Но только не эта пара! Я убил их, высушив тела горящим кончиком сигары…Если бы вы только слышали, как бесновались под землей их родители!

Если бы я был храбрее и не прятался за спасительное безумие, можно было бы найти способ предотвратить обрушившийся на меня ужас…

Но теперь все бесполезно.

Я оставлю эти записки вам, Пол. Просмотрите их и сделайте то, что был обязан сделать я. Соберите подробную информацию об этих чудовищах, обратитесь к властям. Вам должен помочь Уилмарт и, возможно, Спенсер из Квебекского университета. Времени не осталось.

Трещины на потолке…

Новый удар…

С потолка сыпятся обломки… Пол вздыбился! Небеса, помогите мне!

Они идут.

Я чувствую, как они проникают в мой разум…"

Сэр, эта рукопись была найдена в руинах дома 17 по Энвик стрит, Марске, Иоркшир, после землетрясения, последовавшего в сентябре этого года, и считается что это художественное произведение в жанре «фэнтези», которое писатель Пол Уэнди-Смит подготовил для публикации. Более чем вероятно, что так называемое исчезновение сэра Эмери Уэнди-Смита и его племянника, писателя, ни что иное, как рекламный трюк. Хорошо известно, что сэр Эмери интересовался сейсмологией и, возможно, сообщение о двух землетрясениях вдохновило его племянника на сочинение рассказа. Расследование продолжается.

Сержант Дж. Уильямс

Полиция графства Иоркс

2 октября 1963 года

Глава 4 Из записных книжек де Мариньи

Скоро стало очевидно, что мой друг, несмотря на все его заверения, чрезвычайно нуждается в полноценном отдыхе. Удобно развалившись в кресле, он уснул, и под его ритмичное, глубокое дыхание я читал фантастический рассказ Пола Уэнди-Смита. Должен откровенно признаться, что от него в моей голове поднялась настоящая буря! Почему же автор дал героям имена реальных людей; зачем он использовал такое количество подлинных фактов? Под влиянием писем Кроу и прочих документов, у меня стало складываться впечатление, что утверждение моего друга подтверждается. Хотя Титус напрямик этого не сказал, я знал: мой друг был уверен в том, что рукопись Уэнди-Смита повествует о реальных событиях!

Я внимательно прочел все документы, потом снова вернулся к письмам, а Кроу все еще спал в кресле. Я пошуршал бумагами, уложив их на стол, и слегка кашлянул. Эти неожиданные звуки мгновенно пробудили моего друга.

У меня накопилась масса вопросов, однако я не стал высказывать свои замечания, а насторожился и сосредоточился, когда Кроу, неловко повернувшись в кресле, передал мне коробку, содержащую…

Я догадался, что лежит внутри.

Осторожно сняв крышку, я убедился, что не ошибся и вынул один из четырех сверкающих шаров.

— Отродье Шудде-Мьелла, — тихо сказал я, поставив коробку обратно на стол и рассматривая шар. — Яйца одного из малоизвестных богов Кхултху. Вам прислал их Бентлен?

В ответ мой друг кивнул.

— Но в посылке не оказалось письма, и упаковано было все довольно поспешно и неловко. Думаю, я слишком его напугал…

Нахмурившись, я покачал головой. Сомнения вновь охватили меня.

— Знаете, Титус, во все это слишком трудно поверить.

— Хорошо! — ответил он. — Я надеюсь покончить с вашими сомнениями весьма необычным способом — поделившись сомнениями, которые у меня все еще остались. Конечно, в это трудно поверить — почти невозможно! Но мы не можем, не имеем права прятаться за собственным невежеством. А теперь, дорогой друг, поведайте мне, что же мешает вам принять существующее положение вещей?

— Ну, например… — тут я задумался и снова опустился в кресло. — Не может ли все это оказаться гениальной фальсификацией? В последнем абзаце рукописи Уэнди-Смит сам упоминает о рекламном трюке. Помните — «полйцейский протокол»?

— Ах! — воскликнул Титус. — Резонный вопрос, но это я уже проверял. Последний абзац не является частью оригинальной рукописи! Его добавил тот, кто прислал мне письмо, для усиления драматического эффекта. Однако это и в самом деле настоящая выдержка из полицейского протокола.

— Еще я не уверен в подлинности свидетельств Бентхема, — когда я это сказал, Кроу приподнял брови. — Ах, Титус, он вполне мог прочитать рассказ Уэнди-Смита. А потом просто придумал некоторые подробности и добавил их к тому, что считает интригующей тайной. Он всегда проявлял интерес к научно-фантастическим фильмам. Его, похоже, увлекали самые странные темы. Я не удивлюсь, если узнаю, что инспектор угольных шахт любит читать журнал «Сверхъестественные истории»! — тут я перевел дух, и продолжил. — Рукопись Уэнди-Смита может — и вы, похоже, так и считаете — основываться на реальных событиях. Предположим даже, что эти выдержки из дневника содержат описание реального происшествия. Ведь до сих пор ни сэра Эмери, ни его племянника не нашли… Однако историю напечатали как фантастический рассказ!

Титус Кроу довольно долго обдумывал мой аргумент, а потом сказал:

— Анри, вы, конечно, знаете историю про мальчика, который кричал «Волк!»? Так вот, я подозревая, что к рукописи Пола Уэнди-Смита отнеслись точно так же. Он же написал целую серию рассказов-ужасов, и, вероятно, его литературный агент и душеприказчик несмотря на некоторые первоначальные сомнения, о чем свидетельствует задержка публикации, в конце концов стал рассматривать рукопись, как еще один фантастический рассказ. Пожалуй, все это очень похоже на дело Амброза Бирса… Такое совпадение тревожит меня. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Гм…м…м? — Я нахмурился, размышляя, к чему он клонит. — Бирс?.. Он был американским писателем-фантастом, сочинял всякие кошмарные истории, так ведь? Умер в 1914?..

— Не «умер», Анри, — быстро поправил меня Кроу. — Он исчез, сгинул так же таинственно, как и персонажи его рассказов. Он как будто отрепетировал исчезновение Уэнди-Смитов!

Кроу энергично поднялся с кресла и принялся подбирать с полу разбросанные книги и карты.

— Но в любом случае, мой друг, вы слушали меня не слишком внимательно и пропустили главное доказательство, или, — он улыбнулся мне, — совсем не верите в то, за реальность чего я клятвенно ручаюсь. Я говорю о своих снах, Анри… Помните, что я рассказывал вам о своих снах?

Он мне дал время поразмыслить, а затем продолжил:

— Ну, хорошо, предположим, что мои «вещие» сны — странное совпадение, игра случая. Предположим, что мистер Бендхем — обманщик. Тогда как вы объясните эти штучки? Неужели вы думаете, что Бендхем, который кажется вполне рассудительным британским обывателем, пошел в мастерскую и с легкостью изготовил их из одного или двух ведер примитивных хризолитов и алмазной пыли? Мало вероятно, Анри. Кроме того, — тут Титус поднялся с места и взял из коробки один из шаров, осторожно взвешивая его в руке, — я проверял их и уверен — они настоящие. Более того, я знаю, что они собой представляют! Я не успел изучить их так полно, как мне хотелось бы, но одно знаю точно: они не пропускают лучи рентгена! Очень странно, особенно если вы примете во внимание, что, несмотря на свой вес, они явно не содержат свинца. Есть и еще кое-что, более важное…

Кроу положил обратно яйцо, аккуратно разложил книги и бумаги, поднятые с пола, и вернулся к креслу; потом из центрального ящика стола достал какой-то медицинский инструмент.

— Это одолжил мне приятель-сосед, тот самый, который пытался просветить яйца рентгеном. Хотите послушать, де Мариньи?

— Это стетоскоп? — Я с удивлением взял прибор из рук Титуса. — Вы хотите сказать?..

— Сэру Эмери просто не пришло это в голову, — прервал меня Кроу. — Он создал замечательный прибор… Я тоже, между прочим, решил обзавестись сейсмографом как можно скорее… Но ему следовало прислушиваться не только к большим тварям, но и к маленьким! Нет, я несправедлив к нему… Он до самого конца не знал, чем были эти жемчужные шары. Используя стетоскоп, я шел по его следам. Так что, давайте, — подбодрил он меня, заметив мою нерешительность. — Послушайте их!

Я вставил в уши наконечники и осторожно коснулся воронкой стетоскопа одного из яиц, затем прижал ее плотнее. Представляю, как позабавила Кроу моя вытянувшаяся физиономия! Конечно, в другой ситуации, он наверное бы рассмеялся. А я удивился, а потом испугался!

— Боже мой! — наконец проговорил я, чувствуя, как мурашки поползли по спине. — Там внутри кто-то копошится!

— Да, — кивнул Кроу, когда я снова сел, почувствовать некоторую слабость в ногах. — Так и есть. Первые движения жизни, Анри, жизни, о которой никто не подозревает — исключая, вероятно, нескольких несчастных. Это создания, которые не с чем даже сравнить. Аналогов нет ни в палеонтологии, ни в зоологии. Перед нами совершенно неизвестный людям вид. Но эти твари реальны.

Я почувствовал, как у меня внезапно закружилась голова, и поспешил положить яйцо обратно в коробку, затем торопливо вытер руки носовым платком. Трясущимися руками я вернул стетоскоп Титусу Кроу.

— Их надо уничтожить, — мой голос дрожал. — Немедленно!

— И как, вы думаете, Шудде-Мьелл, его братья и сестры (если они двуполые) отреагируют на это? — тихо спросил Кроу.

— Что? — ахнул я, когда понял, что имеет в виду мой друг. — Вы хотите сказать, что уже…

— Само собой, — Титус Кроу предвосхитил мой вопрос. — Существа-родители знают, где их яйца. У них есть своя система связи, и она лучше, чем любая из имеющихся у нас, Анри. Я полагаю, это телепатия. Так было с другими более ранними яйцами, взрослые твари проследили за ними до дома сэра Эмери на болотах. Они смогли прорыть к его дому почти четыре тысячи миль подземных туннелей! Вы только представьте себе, де Мариньи. Они хотели возвратить украденные яйца и едва не добились своего! Нет, я не решусь уничтожить их. Сэр Эмери попробовал. И чем это все закончилось?

После короткой паузы Кроу продолжил:

— Я перечитал бумаги Уэнди-Смитов и пришел к выводу, что сэр Эмери только частично прав в своих предположениях. Конечно, если — как считал Уэнди-Смит — схема воспроизведения Шудде-Мьелла и его рода такая длительная и сложная, то тогда эти создания не допустят потери двух будущих членов своей семьи. Однако я уверен, что они пришли в Англию не только за этим… Скорее всего, они планировали осуществить свой поход-завоевание через столетия, может быть, даже — эпохи! Но кража яиц из Гхарне заставила их торопиться. Теперь подведем итоги. Мы знаем: твари явились из Африки, чтобы забрать яйца и отомстить. Но у нас нет никаких доказательств, что, сотворив свое черное дело, они вернулись домой!

— Конечно, — прошептал я, наклоняясь вперед и опираясь локтями о стол. Мне стало очень страшно. — А ведь и вправду — все факты говорят как раз об обратном!

— Вот именно, — согласился Кроу. — Эти существа продолжают рыть, и кто знает, сколько гнезд они устроят и где. Уже сейчас существуют норы в центральной Англии… По крайней мере я так думаю… А еще в Хардене, на Северо-Востоке. Но ведь могут быть дюжины и в других местах! Не забывайте слова сэра Эмери… Насколько мы знаем, их появление в тысяча девятьсот тридцать третьем году далеко не первое! Вспомните, в записках сэра Эмери есть ссылки на Стену Адриана и Эйвбери. Значит, существуют и другие гнезда, Анри?

Титус Кроу умолк, что-то обдумывая.

Тем временем я встал и начал расхаживать по расчищенной части пола кабинета. И вот… еще раз я почувствовал себя озадаченным… Кроу сказал что-то, но мой разум еще не успел освоиться с последними открытиями.

— Титус, — наконец спросил я, — что вы имеете в виду под «гнездом в центральной Англии»? Я знаю о событиях в Хардене, но что заставляет вас думать, что подобное может повториться и в центральной Англии?

— Пожалуй, я кое-что позабыл вам рассказать — улыбнулся мой друг. — Давайте станем рассуждать вместе: Бентхем забрал яйца семнадцатого мая. Вечером того же дня, в Коалвилле — за двести миль от угольных разработок — были зарегистрированы подземные толчки. Эпицентр землетрясения постепенно смещался с юга на север. Я думаю, случилось вот что: несколько тварей из гнезда в Средней Англии подобрались поближе к поверхности — там самые рыхлые породы, им легче в них двигаться — и отправились к потревоженному гнезду в Хардене. Если вы соедините на карте Харден и Коалвилл — что я и проделал, позаимствовав идею из записей Уэнди-Смита — то обнаружите, что они лежат почти точно на линии север-юг! Я только что догадался, о чем еще это говорит! — Глаза его сверкнули. — Взрослых существ в Хардене нет! Именно эти четыре яйца должны были образовать ядро новой семьи!

Кроу торжествующе посмотрел на меня и продолжил:

— Как бы там ни было, эти… твари, отправившиеся в Коалвилл, проползли под Харденом, или вблизи него, двадцать седьмого числа, вызвав обвал шахты, о котором сообщал Бентхэм. Потом, обнаружив, что яйца пропали — «похищены» — твари двинулись по следу Бентхэма к Элстону.

Он замолчал и принялся перебирать газетные вырезки, валявшиеся на столе. Выбрав, наконец, нужную, он протянул ее мне.

— Как видите, Анри, подземные толчки произошли двадцать восьмого в Стенхоупе, графство Дурхэм. А Стенхоуп расположен на прямой между Харденом и Элстоном!

Я снова опустился в кресло и основательно подбодрил себя хозяйским бренди.

— Титус, вам не следует держать эти яйца здесь! — сказал я ему. — Ведь мерзкие твари, невидимые, неслышимые, дающие о себе знать только подземными толчками, уже спешат сюда, прожигая путь в чреве Земли! Вы подвергаете себя такой же опасности, как Бентхем — до того, как послал вам яйца!

Затем вдруг мне пришла в голову одна идея: я наклонился к столу и стукнул по нему кулаком.

— Море! — закричал я.

Кроу удивленно уставился на меня.

— Что? — спросил он. — Что вы имеете в виду, де Мариньи?

— А вот что! — Я ударил кулаком в ладонь. — Нет необходимости уничтожать яйца и опасаться нападения взрослых существ. Надо лишь взять яйца с собой в море и бросить их в воду! Разве сэр Эмери не упоминал, что чудовища боятся воды?

— Это мысль, — медленно проговорил Кроу. — И все же…

— Я прав?

— Да, но я собираюсь использовать эти яйца иначе, Анри. Более конструктивно, что ли.

— Использовать?..

— Мы должны остановить Шудде-Мьелла раз и навсегда, друг мой. — Тут Титус Кроу постучал кончиком пальца по коробке с яйцами. — Если только я смогу придумать подходящий план, найти способ договориться по-хорошему… А пока я завишу от этих яиц, что, в свою очередь, означает…

— Подождите, Титус, — довольно резко прервал я его, вскинув руки. Какая-то мысль настойчиво пыталась прорваться в мое сознание. Наконец я понял, что нужно делать, и с удовлетворением щелкнул пальцами. — Конечно же! Я чувствовал, как что-то беспокоит меня… Поправьте, если я ошибаюсь, но ведь Шудде-Мьелл и его создания фигурируют в пантеоне Кхултху?

— Да. — Мой приятель кивнул, очевидно, не понимая, к чему я клоню.

— Как получилось, что эти твари остались на свободе, в то время как их жуткие «родственники» были заточены Старшими Богами на бесчисленные миллионы лет?

Я попал в точку. Кроу нахмурился, затем быстро вышел из-за стола и взял с полки книгу Фиири «Заметки о Некрономиконе».

— Посмотрим здесь, — сказал он, — а потом я проверю по «Некрономикону» в Британском музее. Учтите — вам нужно прочитать эту книгу от корки до корки! Хотя должен сказать, Анри, это опасная задача. Я сам недавно прочитал ее, а после постарался забыть большую часть того, что узнал. Мне казалось, что иначе я сойду с ума! Пожалуй, мы ограничим исследования избранными местами из перевода Генриетты Монтегю. Вы мне поможете?

— Конечно, Титус, — отвечал я. — Я выполню любое ваше пожелание, вы прекрасно знаете это.

— Тогда у меня есть для вас специальное задание, — сказал мой друг. — Вы сэкономите мне массу времени, сопоставив мифы всего цикла Кхултху, особо выделив все, что касается Шудде-Мьелла. Я подготовлю список книг, которые вам понадобятся. А сейчас посмотрим, что об этом есть у Фиири.

Конечно, мы не могли знать в то время, что надвигающиеся события спутают любые наши планы. Мирную беседу в Блаун Хаусе не нарушали мрачные предчувствия. Мой усталый приятель стал листать книгу Фиири, забавно реконструирующую страшное сочинение Альхазреда, пока наконец не нашел искомую страницу.

— Вот, — объявил он, — отрывок под названием «Сила Пятиконечной Звезды».

Он опустился в кресло и начал читать:

— «Защита от Ведьм и Демонов, от Обитателей Глубин, Дулов, Вурмейсов, Тачо-Тачо, Ми-Го, Шогготхов, Гхастов, Валузианов и всех людей и существ, которые служат Великим Древних и их отродью, лежит внутри Пяти-Конечной Звезды, вырезанной из серого Камня древнего Мнара. Она не так сильна против Великих Древних. Обладатель Камня сумеет подчинить все существа, которые пресмыкаются, плавают, ползают, ходят или летают — даже находящихся на пути к источнику, от которого нет возврата. Звезда имеет Силу в Ие, в Великом Эрлиехе, в Иха-нтхлеи, в Иотхе, в Юготхе, как в Зотике, в Нкае, в Наа-Хк и Кн-яне, в Каркозе, в Гхарне и городах-двониках Иб и Лх-иб, в Кадате, лежащем в Холодной пустыне, на Озере Хали. Но когда звезды исчезнут и остынут, когда они умрут и пространство между ними станет шире, то исчезнет колдовская сила всех вещей — и Пятиконечного Звездного Камня. Бессильными станут заклятья Великих Древних — по доброте Старших Богов. Тогда придет время начала времен, о котором сказано: Вечный покой еще не смерть. Но в переломные эпохи даже Смерть может умереть».

— «В Каркозе, в Гхарне»… — повторил я, когда Кроу закончил. — Похоже, это то, что нам нужно!

— Да, — сухо ответил он, неодобрительно рассматривая книгу. — Но я почти уверен, что этот перевод отличается от первоисточника. Очень жаль, что Фиири умер! Я часто пытался понять, что же на самом деле он знал о «Некрономиконе», не говоря уже о других таинственных сочинениях. И все же, — Титус Кроу постучал ногтем по странице, — мы узнали хотя бы часть истины.

— Из этого следует, что Шудде-Мьелл был заточен в Гхарне. — Я нахмурился. — Значит, ему каким-то образом удалось вырваться! Но как?

— Это то, чего мы, вероятно, никогда не узнаем. Если только…

Глаза Кроу расширились и лицо посерело.

— Да, так что, Титус?

— Хорошо, — медленно ответил он, — я верю Альхазреду, даже в изложении Фиири. Чудовищная мысль, но, возможно, ответ скрыт в словах: «…то исчезнет колдовская сила всех вещей — и Пятиконечного Звездного Камня. Бессильными станут заклятья…»

— Титус! — прервал я его. — Вы хотите сказать, что и заклятье Старших Богов и сила пентакля пропали? Но если это так…

— Ну да, — сказал он. — Я знаю! Это означает, что Кхултху и все остальные свободны. Они могут бродить по Земле и убивать, и…

Титус Кроу вздрогнул, словно выпутывался из какой-то чудовищной паутины, и попытался изобразить слабую улыбку.

— Но нет, этого не может быть… Нет, мы бы знали, если бы Кхултху, Иог-Сотхотх, Ибб-Тстлл и все остальные освободились. Мы бы знали это уже давно. Весь мир…

— Тогда как вы объясните…

— Я и не пытаюсь объяснить, Анри, — резко ответил он. — Я только выдвигаю предположения. Похоже на то, что примерно сотню лет назад, заклятье или звездные камни — то, что держало в плену Шудде-Мьелла — исчезли. Может случайно, а может и с умыслом… Их забрал кто-то из обладающих властью Великих Древних!

— По злобе — это я могу понять, но… случайно? Что вы имеете в виду, Титус?

— Ну как же! Существует множество естественных причин, Анри. Оползни, наводнения, вулканические извержения, землетрясения — естественные землетрясения, я имею в виду. Любой природный катаклизм, разразившийся в опасном месте, может смести прочь звездные камни, которые держат в заточении одну или несколько невероятных тварей. Это при условии, что Шудде-Мьелла сдерживали только звездные камни!

От таких речей Титуса Кроу я почувствовал головокружение. Болезненная слабость сковала мое тело.

— Титус, обождите! Это… Слишком много для меня… Слишком много!

Я постарался взять себя в руки.

— Видите ли, Титус. Мои представления о мире за каких-нибудь полдня перевернулись с ног на голову. Я всегда интересовался оккультными науками, странным, ужасным, всем, что тревожит воображение и ускоряет бег крови в жилах. За минувшие годы мы с вами довольно часто попадали в сложные ситуации, но на этот раз! Если я допущу возможность существования Шудде-Мьелла, — и я с отвращением посмотрел на коробку с яйцами, — второразрядного божества из древних мифов, то я должен также поверить в реальность всех остальных, связанных с ним кошмарных тварей! Титус, я хорошо изучил цикл мифов Кхултху, но до этого дня они оставались для меня просто мифом — захватывающими и страшными — но не более, чем оккультным учением! Теперь же…

— Анри, — прервал меня Кроу. — Анри, если вы чувствуете, что не в состоянии принять это, то дверь открыта. Вы пока в стороне, и нет такой силы, которая могла бы принудить вас действовать против вашей воли. Если же вы решите, что хотите составить мне компанию, то я приветствую вас, коллега. Однако вы должны знать, что нынешняя затея может оказаться гораздо опаснее, чем все наши прежние приключения!

Я постарался объяснить ему свои сомнения:

— Дело не в том, что я испугался, Титус, поймите меня правильно. Меня смущают размеры грозящей нам опасности! Да, существуют явления за пределами вещественного мира, и у меня есть определенный опыт, который может быть назван не иначе как «сверхъестественным». Но сейчас вы предлагаете мне поверить, что цикл мифов Кхултху — доисторический факт. А это означает, что фундамент нашей сферы существования построен на чуждой людям магии! Если так, то «оккультизм» — нормальное явление, и наш Бог вырос из Зла, что противоречит доктринам христианских мифов!

— Я отказываюсь заниматься теологическими спорами, Анри, — отвечал он. — Но вы правильно обрисовали положение вещей. Однако, давайте прежде проясним одно или два понятия, друг мой. Во первых: вместо «магии» читайте «наука».

— Я не согласен.

— Результат промывки мозгов, Анри! Старшие Боги не смогли бы заточить таких могучих и грозных созданий, как божества Кхултху, при помощи обычных физических препятствий. Они заточили разум Великих Древних, не только их тела! Они имплантировали ментальные и генетические блоки в самую сущность сил зла и всех их приспешников, так что при виде определенных символов, или слушая эти символы, воспроизводимые в звуках, мерзкие твари не в состоянии вырваться из своей темницы! Этим объясняется, как действуют сравнительно простые предметы, например — мнаранские звездные камни, и почему если камни удалены от мест заточения, некоторые гимны или письменные символы могут снова заставить злые силы отступить.

На какой-то миг это объяснение смутило меня еще больше, но затем я подозрительно поинтересовался:

— Интересно, Титус, вы все это знали прежде или только что придумали?

— Вы ошибаетесь, Анри… Эта теория была моим личным мнением довольно долго, и она прекрасно объясняет многие до сих пор «необъяснимые» вещи. Кстати, есть намек на подобное в некоторых незашифрованных отрывках «Цхаат Аквадинген». Как вы знаете, там есть короткая глава под названием «Как установить контакт с Кхултху во сне»! Из человеколюбия устройство, которое требуется для этого чудовищно опасного подвига, приводится в закодированном виде, который практически невозможно расшифровать. Оно позволит вам говорить с Ньярлатхотепом. Однако, в этой же самой главе автор приводит высказывание, очень уместное для подтверждения моих представлений о Старших Богах, как о великих ученых. У меня где-то есть выписка, которую я сделал, чтобы всегда держать под рукой.

Он принялся искать что-то на заваленном бумагами столе.

— А! Вот она. Здесь есть вполне очевидная параллель с тем, что довольно хорошо описано в цикле Кхултху, и великолепно подходит к большинству недавних христианских мифов. Вот послушайте: «Наука, практикуемая Большинством Первых, была и всегда будет лучом света, пронизывающим время и пространство. Она — достояние Всех Великих. Некоторые из Богов пренебрегли решениями большинства, свернув на Путь Тьмы. Они отреклись от свободы и были изгнаны в дальние уголки пространства и времени. Но даже в изгнании Темные Боги выступали против Первых, так что последователи Пути Света должны были запереть мятежников, наложив на их разум определенные ограничение и заразив их страхом. Они запечатлели в телах отступников знак, мешающий размножению… С тех пор грехи отцов могли быть перенесены сквозь вечность и лечь на детей и на детей детей навсегда… Но наступит время, когда все барьеры разрушатся, и жители всех планет будут ложно направлены в зияющую пасть Темного Пути. Тогда все Великие сомкнутся и станут Одним, и Азатотх придет в золотой Славе, и Вселенная родится заново».

Закончив читать, Титус Кроу сделал паузу и затем сказал:

— Здесь, конечно, далеко не все имеет отношение к нашему случаю, но я верю…

— Почему же вы прежде никогда об этом не говорили? — прервал я его.

— Вы не были готовы, друг мой, — безрадостно улыбнулся он. — Едва ли вы готовы и теперь!

Я задумался.

— И вы настаиваете, что во всем происходящим нет ничего сверъестественного?

— Точно!

— Но вы так часто использовали это слово, причем совсем недавно…

— Исключительно по привычке, Анри. И еще потому, что ваше представление о мире по-прежнему допускает употребление именно этого слова. И в дальнейшем мы будем применять оба понятия — пока вы не привыкните к этой идее.

Я снова задумался, а потом принялся рассуждать вслух.

— Магия Старших Богов — это сложная комбинация психиатрии и генетики… Знаете, Титус, мне легче согласиться с представлением о чуждом нам разуме, нежели о сверхъестественных созданиях. Было бы понятнее, если бы объединенные силы зла, Великие Древние были бы инопланетянами, и против них необходимо пришлось бы применять необычное оружие.

— Можете считать, так оно и есть… Бороться с этими существами следует оружием, оставленным нам Старшими Богами — пением и колдовством (научно имплантированными ментальными и генетическими блоками), с помощью силы пятиугольной звезды. Но нужно помнить, что это не сверхъестественные, а просто иные силы.

— Подождите! — Мне хотелось окончательно все расставить на свои места. — А как же разнообразные формы сверхъестественного, которые нам встречались в прошлом? Они тоже выпрыгнули из…

— Да, Анри… Теперь я думаю именно так. Все сверхъестественные явления уходят корнями в древнюю науку Старших Богов. А теперь, де Мариньи, решайте: вы со мной?..

— Да, — ответил я без всяких колебаний и встал, чтобы через огромный стол пожать руку Титусу Кроу.

Глава 5 Из записных книжек де Мариньи

В тот вечер я ушел из Блаун Хауса очень поздно, размышляя о чрезвычайно интересных, хотя все еще не слишком понятных мне, идеях Титуса Кроу. Мы подробно обсудили поставленную передо мной задачу и составили довольно жесткий план. Впрочем, я твердо знал, что, как обычно, большую часть работы Кроу взвалил на свои плечи. К сожалению, я не мог начать исследования немедленно — пока весь глобальный план не будет разработан в деталях. В этот вечер мы также продумали чрезвычайно простую и, на первый взгляд, безупречную ловушку, которая, сработав, поставила бы жаждущего возвратить харденские яйца Шудде-Мьелла (или какого-то его родственника — главу рода в Англии) в безвыходное положение. Кроу написал три письма своим доверенным друзьям. Одно он адресовал эксцентричному бесстрашному старику, живущему в Сторновее на Гибридах; второе — корреспонденту в Америке, с которым Кроу в течение многих лет обменивался письмами, делясь соображениями о фольклоре, примитивных мифах, и антропологии — человеку старше его на несколько лет, исключительному эрудиту, Уингейту Писли, до недавнего времени бывшему профессором психологии в Мискотоническом университете, Массачусетс; а третье письмо отправилось в путешествие по Британским островам — в Маршфилд вблизи Бристоля, к матушке Квелли, старой шарлатанке-медиуму, которая любила Титуса Кроу, как родного сына.

Замысел был таков: не ожидая ответов на письма, мы решили отправляем яйца в Америку, профессору Писли. Тот, конечно, получит корреспонденцию — высланную авиапочтой — раньше, чем посылку с опасным грузом, и, изучив наши инструкции, перешлет яйца — в течение суток — Росситеру Макдоналду в Сторнвей. Тому, в свою очередь, мы поручили незамедлительно переадресовать пакет матушке Квелли, а уж от этой «талантливой» леди яйца должны вернуться ко мне. Я не оговорился, указав себя последним адресатом продуманной почтовой цепи. Именно я был ее первым звеном, забрав накануне из Блаун Хауса аккуратно упакованную и готовую к пересылке коробку. По пути домой я опустил письма в почтовый ящик. Кроу настаивал именно на такой последовательности перемещений пресловутых яиц, потому что был абсолютно уверен в точности и аккуратности своего американского корреспондента — Уингейта Писли.

Я полностью согласился со своим многоопытным другом. Пора было убрать яйца из Блаун Хауса. Я даже настаивал на этом. Они слишком долго находились в одном месте. Их присутствие начало тяготить моего друга. Он чувствовал все нарастающую напряженность и стал вздрагивать от внезапного скрипа половиц и шороха деревьев в саду его загородного дома.

Но зная в чем дело я не видел в его нервозности ничего удивительного. Конечно, Кроу страдал от переутомления, однако осознание близости этих проклятых яиц только усугубляло его состояние. Казалось, он постарел на несколько лет. Я боялся, не приведет ли такое резкое ухудшение здоровья к психическому недомоганию, как это и произошло с сэром Эмери Уэнди-Смитом.

Не удивительно, что я почти не спал в эту ночь. Я лежал в уютной постели за надежными стенами своего дома из серого камня обдумывая наш новый замысел. Я принял его полностью, но необходимо было уточнить все подробности, хотя бы для того, чтобы прояснить общую картину. Честно сказать, моя бедная голова гудела, словно с похмелья. Ну и конечно была другая — более существенная причина моей бессонницы — коробка с блестящими шарами лежала на столике в изголовье моей постели!

Беспокойно терзая подушку, я обдумывал наш замысел то с одной, то с другой стороны, отыскивая возможные промахи — и не находил никаких просчетов — ни в решении Кроу запутать отродье Шудде-Мьелла, ни в предпосылках его невероятной теории. Но тем не менее я чувствовал, что здесь кроется какая-то роковая ошибка! Мысль о ней затаилась, где-то в дальнем уголке моего сознания, но не выходила на поверхность.

Если бы только туман в голове рассеялся. Верно, мое настроение сокрушающей депрессии исчезло, но теперь мне предстояло преодолеть смог нерешительности!

Конечно, я не был лично знаком с корреспондентами Кроу, но мой друг безгранично верил им, особенно Писли. Кроу в своем послании рассказал о фантастической угрозе Земле — в чисто гипотетическом плане, но достаточно убедительно, чтобы вовлечь профессора в борьбу с чудовищами. Правда, если бы я давно не знал Титуса Кроу, то и сам принял бы его рассказ за бред сумасшедшего и не спешил бы выполнить его странные пожелания.

Сообщив Писли больше, чем следовало, — с моей точки зрения — Кроу поставил под удар все наше предприятие. Я напомнил Титусу его же собственные слова: «Будь я проклят, если знаю, кому могу довериться…»

Но он только хмыкнул в ответ и заявил, что в любом случае — просто ради старой дружбы — Писли выполнит его просьбу по отношению коробки с яйцами.

Кроу рассчитывал, что эта затея с пересылкой даст ему хотя бы три недели, чтобы подготовиться. Я раздумывал над этим и…

Вот оно!

Что же это была за мысль, промелькнувшая, когда я подумал, что путешествие яиц начнется утром?

Нет, пока я старался ухватить ее, она снова ускользнула в туман. Я расстроился и решил перехитрить упрямую мысль: игнорировать ее и дать ей вынырнуть в подходящее время. Такое со мной случалось и прежде — но в данных обстоятельствах это почему-то сильно меня тревожило.

Ворочаясь на постели, я то и дело поглядывал на коробку с таинственным содержимым, и очень живо представлял жемчужные сияющие шары в темноте их картонного гроба. Потом мои мысли потекли по другому руслу…

Я попытался расспросить Кроу о «коробке» — инкубаторе, обнаруженном Уэнди-Смитом на месте мертвого Гхарне.

Кроме того я хотел знать, почему не было подобного устройства в харденской пещере-туннеле. Но усталый оккультист (или мне следует называть его «ученым»?) сам испытывал замешательство по этому поводу. Поразмышляв немного, он вдруг забеспокоился и попытался уклониться от дальнейших вопросов, заявив что-то невнятное о разных климатических условиях этих мест.

Но что за изображения украшали тот каменный ящик, не унимался я. Мой ученый друг содрогнулся и порекомендовал, как и сэр Эмери своему племяннику, обратиться к трудам Коммодуса и одержимого ведьмами Каракаллы. Титусу — по его словам — хватало кошмарных сцен и из его собственных снов, так что не было надобности в созерцании ужасных рисунков, воспроизведенных другими. Кстати он считал, что картинки на стенах харденской пещеры, которые видел Бентхем, содержали куда больше информации, и были не простыми непристойными изображениями. Титус Кроу считал, что инспектор не рассказывал об этом вполне сознательно! Его слова только подстегнули мое любопытство, и в конце концов Кроу вынужден был сдаться. Он подробно и четко описал некоторые из своих снов. Порой он видел почти символический комок отвратительных щупальцев, стремящихся к поверхности; а иногда — сцены, происшедшие на поверхности земли и наполненные, в отличие от подземных, бесконечным ужасом!

Я с живостью вспомнил голос Кроу, его ломкий, высокий голос, больше подходящий приговоренному к смертной казни:

— В одном из снов тварей было четыре. Они ползли, словно гигантские гусеницы, отталкиваясь от земли извивающимися щупальцами. Из широко разинутых ртов текла пенистая слюна. Они окружили женщину и разорвали ее на части могучими мерзкими конечностями. Их серые тела забрызгала кровь несчастной жертвы…

— Но, Господи, где же у них… пасть? — Мой голос понизился до шепота.

Даже задавая этот вопрос, я знал, что мне не понравится ответ.

— Постарайтесь отречься от привычных образов, Анри, — тихо посоветовал Кроу. — Вообще, что бы вы ни делали, не углубляйтесь в подробности. Эти твари совсем другие.

Вспомнив слова и тон Кроу, я инстинктивно потянулся и включил свет. Впрочем, это не помогло. Зато вдруг всплыла в памяти строчка из древнего Ибншакабао из его зашифрованных «Отражений», повторенная, как я знал, Альхазредом в «Некрономиконе»: «Нет предела злобности разума, если у существ нет головы!» Боги! Есть разум и пасть, но нет головы!

Я никогда не считал себя нервным человеком — хотя, конечно, один Бог знает, как бы я отреагировал, окажись в критической ситуации. Может я отказался бы от опасных экспериментов — но теперь, уставившись на коробку с яйцами рядом с моей постелью и живо представляя, как где-то, далеко или не очень, чудовищные твари плавят землю, выжигая туннели, я не смог не включить свет! И скажите, кто бы посмел обвинить меня в трусости?

Но все равно, даже при свете, я не смог успокоиться: появились тени… Их отбрасывали мой шкаф и халат, висящий на двери. Когда же я, наконец, понял это, то обнаружил, что мысленно прикидываю, сколько времени потребуется, чтобы выскочить из постели и выпрыгнуть в окно на случай если…

Рассердившись на себя, я снова выключил свет и повернулся спиной к коробке, надеясь таким образом выкинуть из головы все мысли об ужасных подземных тварях.

Вероятно я все-таки немного поспал, потому что мне явилось видение, чем-то похожее на сны Кроу. Проснувшись в испарине, я понял, почему моего друга так встревожила неведомая опасность, исходящая из-под земли.

Услышав в песнопениях подземных тварей название легендарного города — Гхарне, Кроу вспомнил об экспедиции Уэнди-Смита, направившейся на поиски места, где в доисторические времена находился этот город. Сопоставив множество газетных публикаций о непонятной сейсмической активности с подробностями своих кошмарных снов, мой друг заинтересовался материалами Уэнди-Смитов. Дополненные письмом от Реймонда Бентхема, они укрепили его подозрения. А логические заключения подтвердили правильность его выводов.

Я вспомнил, как накануне вечером мы говорили о распространении Шудде-Мьелла и его рода. Мы старались понять, как это создание освободилось из заточения. Кроу видел причину в каком-то естественном катаклизме, и я — за неимением лучшего — был вынужден с ним согласиться. Но меня тревожили и другие вопросы: как давно произошла эта катастрофа; сколько тварей скрывается под поверхностью земли и далеко ли они расползлись? Уэнди-Смита волновало то же самое, но, по мнению Кроу, предложения сэра Эмери относительно способов борьбы с чудовищами были просто нелепы.

— Какая ерунда! — говорил он. — Вы только подумайте! Разве можно уничтожить чудовищ Шудде-Мьелла огнеметами! Они же выжигают туннели в камне. Только такими и могли быть первобытные создания на раскаленной Земле! И доказательства этому буквально лежат на поверхности. Подумайте о температуре и давлении, при которых углерод, хризолит и алмазная пыль соединялись в неповторимые композиции, создав скорлупы этих яиц! Огнеметы? Ха! Да эти твари наслаждаются пламенем! Но по-настоящему удивительны их метаморфозы в промежутке между детством и зрелостью. Хотя, с другой стороны, и человеческие существа претерпевают фантастические изменения — детство, половая зрелость, менопауза, старость. А развитие амфибий: лягушек, жаб… а цикл чешуйчатокрылых? Да, возвращаясь к нашим «зверушкам», я вполне могу поверить, что сэр Эмери прикончил горящей сигарой двух крошечных червячков… Но для взрослой твари потребуется что-то более основательное, чем огонь.

Мне казалось, что Титус Кроу знает — или, по крайней мере имеет собственное мнение — о всех аспектах существования подземных обитателей. Во всяком случае, он ответил на еще один из мучавших меня вопросов — о расселении отродья Шудде-Мьелла в недрах нашей родной планеты.

— Катастрофы, Анри! Взгляните на список катастроф, вызванных так называемыми «естественными» сейсмическими толчками, в ососбенности за последнюю сотню лет. Конечно, мы не в праве приписывать каждое содрогание Земли Шудде-Мьеллу — если он, или оно, по-прежнему божество, стоящее во главе своего рода. Мы определенно можем отнести некоторые катаклизмы отнести на его счет! У нас есть список, составленный Полом Уэнди-Смитом. Он невелик, но тем не менее за ним стоят потерянные жизни. Чин-Чон, Калахорра, Аген, Эйсн и так далее. А как насчет Агадира? Боже мой, но разве и там был этот ужас? И Агадир совсем недалеко от дороги, которую они проложили в Англию еще в шестьдесят третьем году… Посмотрите на размеры Африки, Анри. К настоящему времени эти существа могли расползтись во все стороны по великому континенту — захватив даже Средний Восток! Это зависит от того, сколько их было первоначально. Хотя вряд ли «орды» — несмотря на мнение Уэнди-Смита. Нет, я не думаю, что Старшие Боги могли допустить это. Однако, кто знает, сколько детенышей вылупилось с той поры, и сколько яиц хранится в неведомых глубинах Земли? Чем больше я думаю об этом, тем более грозной представляется мне опасность.

В заключение, перед тем как я ушел, Титус Кроу написал список книг, которые, по его мнению, мне следовало изучить.

Его, конечно, возглавлял «Некрономикон». Эта книга имела легендарную связь с циклом мифов Ктулху. Мой друг рекомендовал исправленный перевод рукописи (выпущенный очень ограниченным тиражом для учебных целей), выполненный Генриеттой Монтегю по старопечатной книге из Британского музея. Титус Кроу знал мисс Монтегю лично и навещал ее, когда она умирала от какой-то неизвестной изнурительной болезни, настигшей ее всего через несколько недель после окончания работы над «Некрономиконом» по заказу руководства музея. Я знал, что причиной ее смерти мой друг считал этот перевод, и поэтому неоднократно предостерегал меня от слишком основательного изучения этой книги. Мне следовало прочитать только разделы, касающиеся Шудде-Мьелла и существ, подобных ему, но не углубляться в это сочинение целиком. Кроу сам собирался добыть копии черновиков мисс Монтегю, чтобы предоставить ее в мое распоряжение.

Следующей в списке стояла книга Ибншакабао «Отражение», также из Британского музея. Оригинал хранился под стеклом — но надежды сберечь его оставалось мало. И хотя музей предпринял обычные меры предосторожности — химическую обработку страниц, фотокопии (одну из них мне предстояло прочесть, и более внимательно, чем я читал несколько лет назад) — почтенный том постепенно разрушался.

Список продолжали две мало известные книги Коммодуса и Каракаллы, просто из-за того, что об их авторах упоминал Уэнди-Смит. Сразу за ними следовали переведенные разделы почти непостижимого «Манускрипта Пнакотик». Затем — «История Магии» Элифаса Леви, и в заключение — на этот раз снятый с полки Кроу (он вручил мне его аккуратно завернутым) — экземпляр «Культов Гулов». Он так часто просматривал эту книгу, словно боялся пропустить что-то важное. Сам же он намеревался уделить особое внимание «Ктхаат Аквадиген». В этой ужасной книге содержалась совершенно необходимая нам информация. Особенно полезными Кроу считал две главы из средины, выпавшие из основного фолианта и сшитые отдельно. Большинство из этих трудов, как я уже говорил, я читал прежде, но без определенной цели, а просто интересуясь оккультизмом и старинными легендами.

Не мешало бы иметь в этом списке и «Фрагменты Гхарне». Но, к сожалению, надписи на груде растрескавшихся старинных черепков не были переведены ни на один из четырех языков, знакомых мне! Признанными авторитетами по этим фрагментам считались сэр Эмери Уэнди-Смит и профессор Гордон Уолмсли из Гула. Первый ушел из жизни, не оставив черновиков; труды второго — по мнению надежных экспертов — представляли собой абсурдный обман…

Эти и другие мысли метались в моем затуманенном сознании, пока я снова не уснул.

Внезапно я услышал — кажется, совсем рядом — страшное ритмичное гудение нечеловеческих голосов. Чувствуя, как волосы встают дыбом от ужаса, я выскочил из постели и застыл, не в силах сделать ни шагу на подгибающихся ногах, пока не осознал, что невыносимое пение мне только приснилось. С огромным облегчением я увидел, что солнце уже поднялось, наполнив день благодатным светом.

И тем не менее даже теперь в моих ушах отдавались эти отвратительные монотонные звуки — голоса подземных тварей. Они звучали точно так, как были записаны в документе Уэнди-Смита:

Се хайе еп-нгх флхур Гхарне фхтагн, Се хайе фхтагн нгх Шудде-Мелл. Хай гхарне орре эп флхур, Шудде-Мелл икан-иканикас флхур орре Гхарне.

Когда последний отзвук наконец стих, я покачал головой и медленно направился к столику у постели. Зачем-то я поднял со стола коробку, попробовал ее на вес и стал осматривать, словно пытаясь что-то обнаружить. Что я ожидал увидеть — не знаю. Она выглядела такой же, как и накануне вечером.

Медленно, как сонная муха, я совершил утренний туалет и поплелся в местное почтовое отделение, откуда отправил посылку профессору Писли. Вернувшись, я услышал, как в кабинете надрывается телефон — настойчиво и громко — но мне почему-то не хотелось ускорять шаг. Звонок не умолкал. Я все же взял трубку и нерешительно поднес ее к уху.

— Де Мариньи? Это Титус Кроу. — Казалось мой друг чем-то встрвожен. — Послушайте. Вы уже отправили яйца?

— Конечно. Я успел на почту к утренней отправке!

— Нет! — простонал он, затем спросил: — Послушайте, Анри, вы еще не продали свой плавучий дом на Хенли?

— А зачем его продавать? Там недавно останавливались мои друзья. Перед поездкой во Францию я на неделю предоставил его в их распоряжение. Сейчас они уже уехали и вернули мне ключ по почте. Я получил его вчера вечером. А в чем дело?

Разговор требовал от меня неимоверных усилий. Я чувствовал странную, все усиливающуюся, апатию.

— Соберите вещи, Анри, чтобы хватило примерно на пару недель. Я заеду за вами на «мерседесе» через час, как только закончу все приготовления.

— Что? — машинально переспросил я, совершенно ничего не соображая. — Какие вещи? — Мои мысли словно вязли в густом тумане. — Титус. — Я едва слышал свой голос. — Что-то неладно?

— Дела идут хуже, чем я считал раньше, Анри! Вы уже просмотрели утренние газеты? Или хотя бы слушали радио?

— Нет, — отвечал я, преодолевая сгущающийся туман. — Я ведь только что встал. И спал плохо.

— Бентхэм мертв, де Мариньи! Вот бедняга — «оседание» земли в Элстоне. Нам придется серьезно изменить наши планы. Ваш плавучий дом — просто дар небес.

— Что?

— Плавучий дом, Анри! Дар небес! Помните, о чем писал сэр Эмери: «Они не любят воду»… Я приеду через час.

— Титус… — Еле ворочая языком, я едва успел высказать ему свою просьбу прежде, чем он положил трубку: — Ради Бога, не сегодня! Я… Я в самом деле не могу… Я имею в виду…

— Анри, я… — Титус Кроу казался удивлен, но затем его голос зазвучал более уверенно, словно он только что разгадал великую тайну. — Это они, так ведь? — Затем мой друг проговорил медленно и спокойно: — Только не волнуйтесь. Скоро увидимся.

И положил трубку.

Не знаю, сколько прошло времени, когда раздался сумасшедший стук в дверь. А затем к нему присоединился звон дверного колокольчика, но я довольно долго не обращал на них внимания. Несмотря на страшное желание закрыть глаза и снова заснуть в уютном кресле, я все-таки заставил себя выбраться из него и шаркая подошел к двери. Зевая, я отворил ее — и меня едва не смел человек в черных одеждах, ворвавшийся в мой дом.

Я едва узнал Титуса Кроу в этом стремительном человеке с пылающими диким огнем глазами — настолько не вязался его облик с моими прежними представлениями!

Глава 6 Из записных книжек де Мариньи

— Де Мариньи! — закричал Кроу, как только за ним захлопнулась дверь. — Они добрались до вас!

— А?.. Добрались? — повторил я сонно. — Да нет, Титус. Я просто устал, только и всего. — Но все же, несмотря на охватившую меня странную летаргию, я отметил странное слово и поинтересовался: — Как вы сказали, «добрались»? Кто?

Быстро схватив меня за руку и потащив, чуть ли не волоком, в кабинет, мой друг ответил:

— Как, кто — твари Шудде-Мьелла, конечно! Ваш дом не защищен, как Блаун Хаус. И я должен был помнить об этом. А вместо этого оставил вас с этими яйцами на всю ночь. Даже в моем доме нет полной защиты…

— Защиты? — Мой внезапный интерес тут же угас, когда я плюхнулся в удобное кресло. Меня нисколько не интересовало, что ответит мне Титус Кроу. — В самом деле, вы занимаетесь пустяками, старик! — (Никогда прежде я не позволял себе подобной фамильярности, и, вероятно, никогда не сделаю этого впредь). Я чувствовал, как закрываются мои глаза, вслушиваясь в звучание собственного голоса, с запинкой излагавшего: — Я плохо спал ночью, встал очень рано. Я очень устал — очень устал…

— Да, правильно, вам нужно выспаться, Анри, — сказал он мне смягчившимся голосом. — Я постараюсь сам сделать все, что требуется.

— А разве что-то нужно делать? — пробормотал я.

Через прикрытые веки я видел, как Кроу уже приступил… вот только к чему? Он стоял в центре моей комнаты, широко раскинув поднятые руки, в типичной позе заклинателя. Глаза его были широко открыты и фанатично горели. На этот раз, однако, Титус Кроу не вызывал духов, а скорее разгонял их.

Впоследствии я узнал, что чуждые слоги, слетавшие с его губ, есть в «Записках о Некрономиконе» Фиири (я так и не прочитал этой книги!). Там они именуются «Заклинанием Вах-Вираж» и записаны следующим образом:

Я на кадишту нилгх ри стел бсна Ниогтха, Кьярнак пхле гетхор лебумна сихах нгхрт, Я хай кадишту эп рлух-еех Ниогтха еех, Сухн-нгх атхг лихее орре сихах.

Закончив читать заклятие, Кроу вынул из кармана небольшой сосуд с прозрачной жидкостью и стал экономно расплескивать ее по комнате. Продолжая эту операцию, он прошел в соседнюю комнату, потом дальше… Он проделал эти загадочные манипуляции по всему дому, пока не завершил его очищение. Только тогда и я, наконец, вспомнил, что действия моего друга напоминают действие священника, изгнание бесов.

Не думаю, чтобы его чародейство обладало большой силой, но постепенно мрак в моей голове начал рассеиваться, и я понял, что Кроу оказался прав — я попал под влияние Шудде-Мьелла, или его приспешников.

Вернувшись в мой кабинет, он увидел, что я пришел в себя, и удовлетворенно, хотя и несколько нервно улыбнулся. Пошатываясь, словно пьяный, я усердно укладывал книги и бумаги в большой чемодан. Теперь мой разум был освобожден от постороннего влияния и расслабляющих мыслей белой магией моего друга, или скорее наукой Старших Богов!

Мне понадобилось примерно полчаса, чтобы закончить сборы. Конечно я прихватил с собой любимый фетиш — старый и богато украшенный пистолет, принадлежавший когда-то охотнику за ведьмами барону Канту. Я оставил записку экономке и отправился с чемоданами вслед за Титусом к его «мерседесу».

По дороге мы сделали три остановки. Сначала Кроу отправил срочные телеграммы матушке Квелли, Макдоналду и профессору Писли, предупреждая их решительным образом о необходимости переслать посылку с яйцами, как только она прибудет, не открывая ее. Он намекнул на то, что они окажутся в большой опасности, если случится задержка. Это, конечно, было вызвано смертью Бентхема. Второй раз мы остановились в Биконсфилде. Завернув в один милый паб и, разместившись в небольшом солнечном садике, мы позволили себе выпить по кружечке холодного пива и поесть куриные сандвичи. Третья остановка была возле библиотеки в Марлоу, где Кроу взял несколько книг по антропологии в дополнение к тем, которые мы уже прихватили с собой.

В три тридцать пополудни мы уже разместились на борту «Морского бродяги» — моего крошечного плавучего дома. Я поставил его на якорь неподалеку от Хенли, в том месте, где Темза уже довольно глубока. Кроу казался удовлетворенным. Хотя бы на время мы были защищены водой от нападения пока невидимого врага. Приготовив постели и распаковав вещи, мы смогли, наконец, сесть и серьезно поговорить о возникших осложнениях. Во время нашего поспешного бегства — исключая остановки — мы почти не разговаривали. Кроу не любит отвлекаться, когда сидит за рулем. За это время смог обдумать события минувшего утра и подготовить вопросы.

Теперь я хотел узнать о причинах внезапной экзортической деятельности Кроу в моем доме. Но Титус в первую очередь рассказал мне о готическом варианте «Некрономикона», а именно о копии библиотеки Кестера в Салеме, штата Массачусетс — который содержал следующий отрывок, приведенный в зааписках Фиири не полностью, но известный Титусу Кроу в первоначальном виде:

«Люди знают его как Жителя Тьмы. Этот брат Старых зовется Ниогтха — существо, которого не должно быть. Его можно вызвать на поверхность Земли через секретные пещеры и трещины. Волшебники видели его в Сирии и под Черной Башней Ленга. Он выходил из Грота Тханг в Тартаре, чтобы нести страх и разрушения среди дворцов великого хана. Только крестом с петлей — заклинанием Вах-Вираж и Эликсиром Тиккоуна его можно загнать обратно в черные пещеры, где он живет».

Я согласился с рациональностью применения заклинания Вах-Вираж против этого Ниогтхи. Но как быть с Шудде-Мьеллом и его родом?.. Кроу объяснил, что считает это заклинание эффективным против всех мифологических созданий пантеона Кхултху, поскольку они схожи с Ниогтхой физически или умственно. Мой друг считал, что любые чары, имеющие определенную силу против одного из чудовищ, должны оказывать некоторое влияние и на остальных. Действительно, немедленный результат его (оккультных?) действий состоял в том, что мой дом — не говоря уже о моем сознании — был очищен от влияния Шудде-Мьелла. Причем заклятие сработали даже лучше, чем ожидал Кроу. При этом мой друг добавил, что — по его мнению — пение и эликсир не обладают постоянным действием, исключая действие против Ниогтхи — кем или чем бы он ни был. Но Титус Кроу не объяснил, какую дополнительную защиту он создал вокруг Блаун Хауса. Я полагаю, однако, что по силе она значительно превосходила любые знаки, печати, руны или чары, которые мне когда-нибудь предстоит узнать.

Следующие четыре дня в Хенли пролетели очень быстро. Они были потрачены главным образом на то, чтобы получше приспособить «Морского бродягу». И еще мы с Титусом Кроу беседовали о самых различных вещах. Именно тогда я понял, как тяжело Кроу переживал смерть Бентхема. Титус был готов обвинить себя в гибели своего невольного корреспондента, и если бы я тогда не смог подобрать убедительные слова, то так бы и произошло. Я напомнил своему другу, как мало он знал в то время о подземных тварях, и тем не менее советы, высказанные в последнем письме, оказались совершенно правильными. Удивила та скорость, с которой ктулхи (как Кроу назвал это подземное отродье, взяв за основу имя их божества — Великого Ктулху) отыскали Бентхема и разделались с ним! Правда, Харден расположен не так уж далеко от Элстона. Однако Кроу настаивал, что допустил преступную небрежность.

Он, конечно, ссылался на исчезновение Пола Уэнди-Смита, случившееся вслед за исчезновением его дяди — после того, как ктулхи обнаружили своих убитых детенышей. Оказалось, что совсем не обязательно стать обладателем жемчужных шаров, чтобы приманить чудовищ. Ну, а если держать яйца у себя — или поблизости — то встреча с разъяренными мстительными тварями неизбежна. Именно страх перед неминуемой расплатой объясняет поспешность бегства Кроу из Блаун-Хауса! Вот об этом и пищала та самая ускользающая мысль в ту ночь, когда ктулхи впервые коснулись моего разума. Впрочем, я сознательно ввязался в эту смертельно опасную авантюру, и посему, винить мне — кроме самого себя — некого. Хотя несомненно, нам следовало значительно раньше обратить внимание на тот факт, что Пол Уенди-Смит никогда не держал у себя этих яиц и, тем не менее, ктулхи добрались до него.

Даже в моем плавучем доме на Темзе, который Кроу поначалу объявил вполне безопасным, мой друг-эрудит становился все более нервным, поскольку видел наше будущее далеко не в радужном свете. Из его снов следовало, что рано или поздно, но ктулхи настигнут нас.

Это подвигло нас на поиски эффективного средства против ктулхов, своего рода «противочар». Кроу теперь называл заклятия не иначе как «хитрость», но я предпочитал использовать старый термин — «магия». Мы не могли оставаться постоянно в плавучем доме. Каждый вечер мы хотя бы час проводили в пабе, расположенном на расстоянии не более ста ярдов от берега реки, в пределах спринтерской дистанции до «Морского бродяги»! Помогая Кроу я потратил большую часть времени на сопоставление всех письменных сведений, имевшихся в нашем распоряжении, о пентакле, пятиугольной звезде силы, рисунок которой был создан Великими Старшими Богами, когда они готовили звездные камни, заточающие зло.

Меня не очень удивило, как много внимания уделено пентаклю или пентаграмме в так называемых «каббалистических» книгах — в той плохо переведенной и изобилующей перевранными цитатами из великих запрещенных книг макулатуре в бумажных обложках. Оказалось, что ею завалены все книжные магазины. Но, как ни странно, я нашел множество беспокоящих косвенных намеков на этот знак в совершенно безобидной художественной литературе и даже в живописи. Надо заметить, что в основном эти произведения были написаны людьми, увлеченными оккультизмом — мистиками, магами, но всегда людьми одаренными редким воображением и незаурядной проницательностью. Казалось время от времени тема пентакля захватывала воображение необыкновенно большого количества людей искусства.

Герхардт Шрах, философ из Вестфалии, писал:

«Он восхищает меня… такая совершенная фигура может быть изображена всего пятью прямыми линиями… пятью треугольниками, которые соединены своими основаниями, образующими пятиугольник… превосходно пятимерный… мощный… и восхитительный!»

А Шрах в своих «Древних и Современных Мыслителях» описал Хитайтский прием — выставить растопыренные пальцы руки перед лицом врага или злого человека, сказав при этом: «Звезда на тебе, Темный!» Это считалось действенной защитой против злых намерений любого, встреченного подобным образом.

Помимо Шраха и многих других современных писателей и философов, в творчестве нескольких художников, как я знал, время от времени появлялся мотив звезды. Особенно мне запомнились рисунки Чандлера Дэвиса для журнала «Гротеск». Больше всего поразил мое воображение черно-белый рисунок на всю страницу под названием «Звезды и Лица». Уильям Блейк, художник, поэт и мистик, тоже не пренебрегал темой пентакля и поразительным образом использовал ее в своем «Портрете блохи», где изобразил безмерное зло заточенное с помощью пятиконечной звезды! Можно конечно спорить, но звезды с картин Блейка близки моему представлению о звездных камнях древнего Мнара.

А вот в книге лирики Эдмунда Пикмана Дерби «Азатотх и другие ужасы» приводится точная ссылка на пятиконечную звезду, как на оружие против «Великих Богов». Подобных ссылок я нашел такое великое множество, что невольно заинтересовался столь необычным взглядом на проблему добра и зла.

Наша жизнь на борту «Морского бродяги» текла плавно и размеренно, и мы невольно стали привыкать к мысли о собственной неуязвимости. Но все имеет конец! Неприятности начались на четвертую ночь. Я анализировал свои заметки по пентаклю, стараясь найти в них какой-то порядок или подсказку, а Титус дремал. Весь день он упорно трудился, конечно, не физически, а умственно, и уснул над своим экземпляром «Ктхаат Аквадинген». Я заметил это и улыбнулся. Хорошо, что он смог немного отдохнуть. Я и сам очень устал, а ведь Кроу столкнулся с этой проблемой куда раньше меня.

Вскоре после полуночи я, видимо, тоже отключился, и поэтому внезапный крик напугал меня.

Кричал Титус Кроу.

Я немедленно стряхнул чудовищный сон. Не помню, какие кошмары снились мне в ту ночь, но они сразу же забылись на фоне того, что вскоре случилось с нами. Так вот, проснувшись, я увидел, что мой друг все еще спит, но во сне его терзали кошмары.

Он по-прежнему сидел в своем кресле, положив голову на раскрытые страницы «Ктхаат Аквадинген», занимавшей половину маленького стола, за которым Титус работал. Все его тело дергалось и судорожно изгибалось. Он непрерывно выкрикивал непонятные фразы. Я поспешил к нему и стал будить.

— А? Что? — выдохнул Титус Кроу, когда я потряс его за плечо. — Смотрите, де Мариньи — они здесь! — Дрожа всем телом, мой друг вскочил на ноги. Холодный пот блестел на его лице. — Они… они… здесь?

Он снова сел, все еще дрожа, и плеснул в стакан бренди.

— Боже мой! Что за кошмар, Анри! Им удалось добраться до меня. По-моему, они хотели изнутри выжечь мой мозг. Теперь ясно — они знают, где мы.

— Ктулхи? Это были… они? — спросил я, почти не разжимая губ.

— Да! Без сомнения. Они напали без предупреждения и не старались скрыть, кто они. У меня создалось впечатление, что они хотят сказать мне что-то — пытаются торговаться со мной. Ха! Это все равно, что заключить сделку с всеми дьяволами из ада! В посланиях, которые я получил, слышались даже отзвуки отчаяния. Будь я проклят, если знаю, чем их можно напугать. Знаете, у меня возникло такое ощущение, что мы не одиноки, и неведомые силы спешат нам на помощь!

— Я не понимаю вас, Титус, — Я покачал головой. — Вы, похоже, не в себе.

— Тогда я лучше перескажу вам, Анри, мое сновидение, и потом вы попробуете его интерпретировать, — предложил он.

— В начале не было никаких картин, никаких видений — из которых обычно состоят сны — а только… ощущения! Я плавал в сером, бесцветном веществе — образ порожденный подсознанием. Потом у меня возникали ощущения… Я знал, что они принадлежат ктухам — это их мысли, совершенно чуждые моему сознанию. Но я не мог освободиться от них. Ктулхи приказывали мне не мешать им, не будить спящих псов… Ну, что скажете?

Прежде чем я смог ответить, даже если бы знал — что, Титус Кроу поспешно продолжил:

— Я воспринял их пугающие послания — их безымянный страх перед какой-то темной силой, перед борьбой, в которую я каким-то образом оказался вовлечен. Возможно, ктулхи не собирались делиться со мной своими переживаниями, но у меня психика прочнее, чем у обычных людей, и полагаю — это очко в нашу пользу. А то, что предназначалось мне, выглядело как попытка подкупа! «Оставьте нас в покое и уходите с миром, — сообщали мне. — У вас больше нет наших яиц, и мы позабудем о вас — при условии, что вы перестанете тревожить нас и вмешиваться в наши дела!»

— Тогда мы на верном пути, Титус, — прервал я его. — Мы заставили их беспокоиться!

Он посмотрел на меня и лицо его расплылось в улыбке.

— Похоже на то, де Мариньи, но, Бога ради, я хотел бы знать, из-за чего эти твари так беспокоятся! Да, пожалуй, вы правы — мы двигаемся в правильном направлении. Приятно сознать хотя бы это. И все-таки любопытно, что знали об этих тварях Писли и остальные…

— О чем это вы, Титус?

— Извините, Анри, я еще не рассказал вам об этом, — быстро извинился он. — Видите ли, в посланиях этих тварей были намеки — не просите меня уточнять какие-именно — на Писли, на Бернарда Джордана, шкипера на одной из океанских буровых платформ. Если судить по моим вырезкам, он просто счастливчик — единственный остался в живых, когда платформа «Русалка» пошла на дно вблизи Хантерби Хед. Ктулхи сообщили мне о ком-то еще, чье имя я прежде никогда не слышал. Гм-м. — Он нахмурился, раздумывая. — Интересно, кто же такой Дэвид Уинтерс?.. Так или иначе, но у меня создалось впечатление, что ктулхи куда больше бояться этих парней, чем меня! Они посоветовали мне держаться подальше от этих людей. Не правда ли, странно. В конце концов, я никогда не встречался с профессором Писли и не представляю себе, где искать Джордана. Так же как и Дэвида Уинтерса…

— Знаете, Титус, вы разбудили меня своим криком. Вы что-то бормотали, но я не мог понять ни единого слова. А вы помните, что говорили?

— Возможно, я пытался торговаться с чудовищами. Конечно я отверг их ультиматум. Я пытался наложить на них чары и надеялся, что заклинание Вах-Вираж очистит мой разум. Но к сожалению ничего не получилось. Их объединенное сознание слишком сильно для таких простых средств.

— Ультиматум? Значит, они угрожали?

— Еще как! — Кроу криво ухмыльнулся. — Они пообещали «показать свою силу» тем или иным способом. И тут вы разбудили меня. Так или иначе они от меня теперь не отвяжутся, хотя и не достанут, особенно если мы переплывем на другое место. Пожалуй, у нас есть еще три или четыре дня, а потом придется переехать.

— Да. — Нельзя сказать, что подобная перспектива мне понравилась. — Но этой ночью я не тронусь с места, даже под угрозой оружия. Ноги не держат. Давайте поспим, если нам дадут, а утром на свежую голову мы обдумаем новый план.

Сам я спал нормально и крепко. Ведь я буквально падал с ног — а вот Титусу Кроу вряд ли удалось отдохнуть. Всю ночь сквозь сон я слышал его низкий, бормочущий голос, пока, наконец, в глубинах моего подсознания не затихло эхо заклинаний Вах-Вираж.

Странно, но к полудню следующего дня мы лучше освоились с новой ситуацией. Непонятный страх ктулхов развеял бледную пелену нервного напряжения и подавленности, мучивших нас.

Только при свете дня мы сообразили, почему кошмарные потомки Шудде-Мьелла так долго не могли узнать о нашем побеге. Вплоть до вчерашнего вечера Кроу использовал для защиты заклинание Вах-Вираж и эликсир Тиккоуна, пока в конце концов это снадобье не закончилось. Очевидно таинственная жидкость обладала силой, способной остановить мысленные послания и сигналы ктулхов. Однако, нехватка чудодейственного средства привела к ослаблению обороны и позволила ктулхам вновь добраться до нас.

Позже стало ясно, почему мы, узнав, что наше укрытие стало известно ктулхам, не ударились в панику; почему сон Кроу, вместо того, чтобы заставить нас броситься в бегство, подействовало наоборот — после первоначального потрясения мы успокоились.

Как бы там ни было, мы решили, что если подземные твари действительно решатся напасть, то нас защитит естественная водная преграда, к тому же чудовища вряд ли предпримут что-то в дневные часы. Скорее всего ктулхы попытаются выманить нас с «Морского бродяги» вечером, после наступления темноты. Против этого мы разработали защитные меры. Мы договорились, что в сумерках будем просто закрывать дверь в каюту и спальню. Причем ключ я отдал на хранение Кроу — человеку, более устойчивому к телепатическим посланиям ктулхов. Теперь мне кажется удивительным, что мы оба позабыли очевидный факт, который доказал бы полную несостоятельность наших идей. Ведь Пол Уэнди-Смит был схвачен днем, или самое позднее — в сумерках! Однако в тот момент мы обнаружили в своем плане другой неприятный аспект, а именно необходимость отказаться от вечерних походов в «Старую Мельницу». Я не хочу создавать впечатление, что мы оба большие любители спиртного — хотя у нас были весьма основательные причины стать алкоголиками — но Кроу любил выпить рюмочку бренди на ночь, и я против этого тоже не возражал. Мы уже запаслись продовольствием на две недели и решили, что то же самое следует проделать и в отношении крепких алкогольных напитков. Мы решили позавтракать в «Старой Мельнице» и купить бутылку или две при запас. Все сложилось очень удачно. Не успели мы расположиться в курительной, как к нашему столу подошел хозяин, судя по выправке — бывший гвардейский служака. Он представился, и Тутус Кроу в свою очередь представил нас.

— Значит, именно вы господин Кроу! Прекрасно, это избавит меня от посещения вашего плавучего дом.

— Вот как? — удивился мой друг. — Значит, вы хотели видеть меня? Присаживайтесь, мистер Селби. Может быть, выпьете стаканчик?

Верзила-владелец поблагодарил нас, отправился к бару и, налив себе полпинты горячительного, вернулся к нам со своим стаканом и опустился на предложенный ему стул.

— Видите ли, — начал он, — сегодня утром кто-то разыскивал вас по телефону. Слышно было очень плохо и я с трудом его понял. Он назвал ваши имена и сказал, что вы живете в плавучем доме с названием «Морской бродяга». Я подтвердил, что у причала стоит такая посудина с двумя джентльменами на борту.

— Он не назвал себя? — опередив Кроу, спросил я, удивленный тем, кто бы это мог знать о нашей поездке. Я заметил — мой друг тоже в растерянности.

— Да, сэр, — ответил хозяин. — Я записал его имя на листочке. Вот. — Он сунул руку в карман жилета. — Он сказал, что заедет к вам сегодня вечером — если еще вы будете здесь. В трубке сильно шумело и я решил, что он звонит из будки где-то поблизости. Что-нибудь неладно, сэр?

Титус взял листочек и прочитал его. Его усталое лицо вдруг побледнело. Дрожащими пальцами он передал бумагу мне. Я взял листок, положив на стол, разгладил его и сделал большой глоток бренди, но подавился, потому что значение написанного на бумаге дошло, наконец, до моего сознания!

На листочке, действительно, было только имя: Эмери Уэнди-Смит.

Глава 7 Из записных книжек де Мариньи

Все послеполуденное время до пол одиннадцатого — сначала на палубе, затем в каюте — Кроу и я разговаривали благоговейным шепотом о фантастических перспективах, которые открывало перед нами невероятное «послание» полученном нами в «Старой мельнице».

Нам было безразлично, что весь день жарило солнце. Маленькие весельные суденышки целыми дюжинами плыли вверх и вниз по реке. Влюбленные парочки разгуливали по зеленым берегам и махали нам. Благодатное тепло солнца не могло отогреть наши души, замороженные известием о той мерзости, что пряталась глубоко под зелеными лужайками Англии. Пение птиц и громкий смех разносились над водой, а мы разговаривали, как я уже заметил, приглушенным шепотом.

У Титуса Кроу не было ни малейшего сомнения в том, что сэр Эмери действительно мертв, и поэтому телефонный звонок следовало рассматривать, как очередной ход ктулхов. Имей мы не в меру шутливого компаньона — то есть, кого-то, кто подобно Кроу и мне знал бы о подземных тварях — тогда мы могли бы обвинить его в идиотском розыгрыше. Но, увы, такого человека не было. Хотя исключать обман тоже не стоило.

Конечно Кроу был прав! Звонивший нам никак не мог оказаться сэром Эмери Уэнди-Смитом. В этом я согласился с Титусом, сопоставив некоторые даты. В самом деле, сэр Эмери был уже далеко не молод в шестьдесят седьмом году. А теперь? Ему вот-вот должна была исполнится сотня лет! Немногие люди живут так долго, и еще меньшему числу удается одновременно жить и скрываться без очевидной причины в течение двадцати лет!

Нет, я был так же, как и Титус Кроу, уверен что это просто очередная уловка ктулхов. Как они устроили это — другой вопрос. Возможно им удалось раздобыть наш адрес у единственного человека, которого Кроу попросил исполнять функции нашего секретаря. С этой просьбой Титус обратился к своему ближайшему соседу, доктору теологии, проживавшему примерно в сотне ярдов от Блаун Хауса и не раз помогавшему ему прежде в некоторых щекотливых ситуациях. Добрый священник согласился пересылать нам всю корреспонденцию и отвечать на телефонные звонки, не раскрывая при этом — за исключением чрезвычайных обстоятельств — нашего местоположения. Но даже этот добровольный помощник не знал о причинах отъезда Кроу в Хенли и, скорее всего, никогда не слышал о сэре Эмери Уэнди-Смите. Никто не знал о причинах нашего пребывания в Хенли — кроме ктулхов!

Но было совершенно непонятно, какова цель предстоящего визита. Этот вопрос я задал моему другу.

— Анри, я думаю, правильнее спросить «кто», а не «зачем». Я думаю, что телефонный призрак — скорее всего какой-то человек, находящимся во власти ктулхов. Я допускаю, что у них есть помощники, о которых мы лучше поговорим в другое время. Мы с вами содрогаемся при мысли о чудовищах и ужасной смерти в скользких щупальцах подземных тварей, но ведь мы можем легко погибнуть и от огнестрельных ран. Принимая все это во внимание, мы можем спросить себя: зачем они все это делают? И думаю, я знаю ответ.

Я кивнул.

— Пожалуй, и я смогу догадаться.

— Вы так думаете?

— Да. Мы все это время считали, что находимся в относительной безопасности здесь, в плавучем доме, хотя у вас и проскальзывали сомнения по этому поводу. Теперь предположим, что они тоже так думают, потому что не могут сами добраться до нас. Значит, надо заставить нас покинуть дом и высадиться на сушу!

— Правильно, — согласился Кроу. — А этот телефонный звонок — второе предупреждение. Продолжайте, де Мариньи.

— Так вот но что! Они хотят убедить нас в том, что смогут достать нас повсюду — и здесь тоже. А посему, лучше всего для нас…

— Отойти в сторону?

— Да.

— И что же вы предлагаете?

— Подождать. Сидеть и наблюдать за развитием событий.

— Да, — кивнул Титус. — Именно это мы и сделаем! Мне все больше и больше начинает казаться, что здесь самое безопасное место. И эта вторая попытка ктулхов выманить нас с реки дает нам хорошие основания оставаться на месте. Тут у нас против них есть по крайней мере два вида оружия — река и заклятье Вах-Вираж. — Он нахмурился, задумавшись. — Вскоре мы должны получить еще немного эликсира Тиккоуна, если преподобной Гарри Таунли выполнит свое обещание. Таунли — это мой сосед, о котором я вам говорил. Он сказал, что пришлет эликсир… Он никогда не подводил меня раньше.

— Преподобный Таунли? — Я нахмурился. — И эликсир Тиккоуна?..

Ответ напрашивался сам собой.

— Вы имеете в виду, что эликсир…

— Да, конечно, — кивнув ответил Титус Кроу. — Разве я об этом не упоминал? — Он кинул мне пустую бутылочку, содержимое которого было использовано с таким успехом. — Конечно! Святая Вода, что же еще? Мы уже знаем о ненависти Шудде-Мьелла к обыкновенной воде, а уж святая вода в дополнение к заклятьям — достаточно сильное средство против многих тварей, помимо ктулхов, поверьте мне!

— А как насчет креста, охваченного петлей? — спросил я, вспомнив три силы, противодействующие Ниогтхе, как указано в «Некрономиконе». — Крукс Ансата действительно имеет такую же силу?

— Думаю, да. Я уже упоминал об этом раньше, вчера вечером, когда мы говорили о звездных камнях. Скажите, Анри, что получится, если вы сломаете петлю в верхней части Крукс Ансата?

Я представил мысленно, как бы это выглядело — и затем раскинул пальцы.

— Вот! Символ с пятью концами, очень грубый вариант Знака Старших Богов!

— Действительно, и охваченный петлей крест Тау в Олден Хем также является символом силы — и великим символом рождения! Это анкх, Анри! Само это слово означает «душа» или «жизнь» — защита для жизни и души. Несомненно Крукс Ансата обладает колдовской силой. — Он слабо улыбнулся. — Пожалуй, ваша наблюдательность способна привести вас прямо в лапы к нашим врагам.

— Что вы имеете в виду? — Я подозрительно уставился на своего друга.

— Ну посмотрите вокруг! — ответил он. — В первый же день, как мы приехали сюда, я приколотил небольшой серебряный Крукс Ансата на дверь!

Я тут же подумал, что Кроу меня разыгрывает. Такого за ним я никогда не замечал. Поднявшись с места, я подошел к двери каюты, открыл ее и в слабом свете лампы, стал рассматривать ее. Действительно, охваченный петлей крест висел на внешней стороне двери.

Я уже собрался вернуться в каюту и начал что-то говорить, когда меня настиг запах. Я говорю «настиг», но это выражение не может описать мои ощущения. Невероятный смрад исходил от чего-то находящегося на темном берегу реки. Затем раздался звук шагов…

Кроу, по-видимому, тоже почувствовал запах и услышал приглушенные звуки, доносящиеся с берега реки. Краешком глаза я увидел, как он вскочил на ноги. Лицо его побледнело, а я уставился в темноту снаружи… Притаившись возле двери, я таращился на тени, окутавшие сходни «Морского бродяги».

Что-то приближалась, какая-то фигура. Потом мы услышали глухой тяжелый кашель — за которым последовал гортанный, нечеловеческий, голос!

— Я вижу, что вы… гха… не ожидали меня, друзья мои! Значит, вы не получили послание?

Я отпрянул, когда вонючая темная фигура поползла по сходням.

— Пожалуйста, уберите свет, — продолжал гортанный голос. — И ради Бога… гха… не бойтесь меня. Я все объясню.

— Кто?.. — задыхаясь спросил я едва слышно. — Кто вы?..

— Сэр Эмери Уэнди-Смит — или по крайней мере его разум — к вашим услугам, господа. А вы, должно быть, Титус Кроу, и… гха… Анри Лоран де Мариньи?

Я отшатнулся, а жутко смердящая тень, по форме напоминающая человека, медленно надвигалась на меня. Тут Кроу схватил меня за рукав и втащил в каюту, а потом занял место у двери. В руке он держал мой пистолет, принадлежавший когда-то барону Канту.

— Стойте и не двигайтесь! — крикнул он резко и отрывисто черной фигуре, которая добралась уже до середины сходней. — Вы не можете быть Уэнди-Смитом. Он мертв!

— Это мое тело, сэр — тело, которым я пользовался — мертво. Да… гха… но мой разум живет, по крайней мере, пока! Я знаю: это вы — Титус Кроу… Теперь, пожалуйста, выключите свет на палубе… и позвольте мне поговорить с вами.

— Этот пистолет стреляет серебряными пулями, — предупредил Кроу дрожащим голосом, — Я не знаю, кто вы, но уверен, что могу уничтожить вас!

— Мой дорогой… гха… сэр, я не раз молил Бога, чтобы меня уничтожили! — Фигура сделала еще шаг вперед. — Но прежде чем вы… гха… попытаетесь даровать мне милосердную смерть, позвольте рассказать вам то, с чем я послан — позвольте мне передать вам их предупреждение! В любом случае, ни ваше оружие, ни Крукс Ансата на двери, ни даже эликсиры или… гха… пение не смогут остановить это тело. Оно слеплено из вещества, из которого сотворены мои повелители! Так вот… — в гортанном, почти ноющем голосе нашего гостя вдруг появились нетерпеливые нотки, словно он готов был впасть в истерику. — Ради Бога, вы дадите мне возможность передать послание, с которым меня сюда отправили?

— Титус Кроу! — нервно выпалил я, хватаясь дрожащей рукой за плечо друга. — Что это такое? Что за чертовщина?

Вместо ответа Титус шагнул вперед и прикрутил фитиль ламны, которую мы повесили возле сходней. Он оставил самое маленькое пламя, едва искрящееся во мраке. Тень стала еще темнее, почти ритмично топающей по сходням.

— Титус! — Страх скрутил меня в бараний рог. — Во имя всех святых, скажите, вы хотите, чтобы нас убили?

— Ничего подобного, Анри, — прошептал мой друг, — я только хочу услышать сообщение ктулхов. Делайте, что вас просят. Убавьте свет!

— Что?

Я с ужасом уставился на Титуса Кроу — пожалуй, напряжение последних нескольких дней свело моего друга с ума!

— Пожалуйста! — вновь попросил наш жуткий гость, сделав еще один шаткий шаг вперед. — Пожалуйста, мне надо не так уж много времени. Они не позволят… гха… этому телу… существовать слишком долго!

Тогда Титус Кроу повернулся, оттолкнул меня в сторону и убавил свет лампы. Проделав это, он поставил возле двери кресло. В это время звезды на ночном небе заслонила бесформенная фигура, появившаяся в проеме двери. Споткнувшись о высокий порог, незваный гость тяжело повалился в жалобно скрипнувшее кресло.

Я к тому времени уже отошел к противоположной стене. Кроу уселся на небольшой столик, напротив нашего гостя. В тусклом мерцающем свете он выглядел очень бравым, но я склонялся к мысли, что он присел потому, что его не держали ноги! Я тоже как подкошенный, шлепнулся на нижнюю койку.

— Мой юный друг, если вы так нервничаете, возьмите пистолет. Но не стреляйте зря! — И Титус Кроу перебросил мне пистолет Канта.

— Послушайте, пожалуйста, — снова заговорил наш гость — черная тень в кресле. Вонь становилась все отвратительнее. — Меня послали, подземные твари, чтобы передать сообщение… гха… и объяснить вам, что это за дьяволы! Они меня послали за тем…

— Вы имеете в виду отродье Шудде-Мьелла? — прервал его Кроу более уверенным голосом.

— Так и есть, — кивнул посланец. — Его братьями, его детьми.

— Кто вы? — неожиданно для себя, как в гипнозе, спросил я. — Вы ведь… не человек!

— Я был человеком, — создание в кресле словно всхлипнуло. Его неясные контуры заколыхались в мерцающем свете. — Я был сэром Эмери Уэнди-Смитом. Теперь от меня остался только разум, мозг. Но вы должны меня выслушать! Только сила моих повелителей удерживает мое нынешнее тело, как единое целое… Но даже они… гха… не в состоянии поддерживать эту форму прочной слишком долго!

— Продолжайте, — тихо сказал Кроу, и я с удивлением заметил нотки — сочувствия в его голосе.

— Хорошо, слушайте… Я посланец и готов засвидетельствовать об истинности того, что они хотят сообщить. Если вы с этой минуты оставите их в покое, они отпустят вас с миром. Они не будут вас больше беспокоить, ни во сне, ни на яву. Они снимут все… заклятья… гха… с вашего разума. Если же вы воспротивитесь — то в конце концов они схватят вас и сделают с вами то, что сделали со мной!

— И что же случилось с вами? — почти беззвучно спросил я, все еще страшно дрожа.

Пока Уэнди-Смит отвечал, я попытался внимательно рассмотреть странное создание в кресле. Наш посетитель выглядел так, словно его упаковали в длинное черное пальто, застегнутое до верху, а на голову нахлобучили плотно затянутый капюшон. Возможно, именно поэтому у него и был такой гортанный искаженный голос. Я не мог рассмотреть ни единой черты его лица. И в тот же миг мой разум, внезапно оказался на краю пропасти безумия… Я вспомнил безумные заметки Абдула Альхазреда, его «Некрономикон», пересказанный Иохимом Фиири: «…Когда из разложения рождается жизнь, унылые мусорщики Земли лелеют ее и чудовищно раздувают, чтобы наслать мор…»

Я поспешно отогнал воспоминания.

Существо в кресле рассказало, что ктулхи сотворили с ним, и то как они собираются поступить с Титусом Кроу и со мной в случае нашего непослушания.

— Они… гха… — бормотал гортанный голос, — они уничтожили мое тело, но сохранили мой мозг! Они поместили его в мерзкую оболочку — бесформенную, неподвижную массу грязи, но с венами и… гха… капиллярами, и с сердцем — со всем тем, что необходимо для поддержания нормальной жизнедеятельности человеческого мозга! Не спрашивайте меня, как они… гха, гха… сделали это. Но за столетия они стали очень опытными.

— Продолжайте, — сказал Кроу, когда голем, в теле которого скрывается мозг Уэнди-Смита, сделал паузу. — Зачем им понадобился ваш живой мозг?

— Чтобы они могли… гха… доить его, по частице извлекая знания. Я ведь был известным ученым, джентльменыом. Я… гха, гха… обладал знаниями в различных областях. Знаниями, которые им очень нужны. Они не хотят… гха… использовать сны, чтобы получить интересующую их информацию.

— Знания? — переспросил я уже спокойнее. — Какого рода знания? Что они хотят знать?

— Гха… Расположение шахт — в особенности не действующих — таких, как в Хардене и Гритхеме. Их интересуют буровые работы, такие, как проект Иоркширских Болот, поиски нефти и газа в Северном Море. Подробности о населении больших и малых городов… гха… научный прогресс и атомная энергетика…

— Атомная энергетика? — переспросил его Титус Кроу. — А это-то им зачем? И еще… Харден ведь перестал действовать уже после вашего… перехода. И в ваши дни не было ни поисков в Северном Море, ни проекта Иоркширских болот. Вы лжете!

— Нет, нет… гха… я упомянул об этих вещах, потому что это те знания, которые Им требуются теперь. Я сам узнал об этих достижениях человечества, исполняя их поручения. Мои повелители внимательно следят за происходящим на земле. Даже теперь…

— А атомная энергетика? — повторил Кроу, очевидно удовлетворенный ответом.

— Я не могу ответить на это. Я только… гха… знаю, что их интересует, а не почему. За эти годы мои повелители выкачали все из моего разума. Все, что я знаю, подчистую. Теперь у меня не осталось ничего… гха… что их интересует… гха… Это означает, что я скоро умру. Я благодарю Бога!

Он замолк. В мерцающем свете его раскачивания и кивки стали более резкими.

— Теперь я должен… уйти.

— Уйти? Но куда? — пролепетал я. — Обратно — к ним?

— Нет… гха, гха, гха… не к ним… Все… гха… закончилось. Я чувствую это. Мои хозяева обозлились. Я сказал слишком много. Еще несколько минут, и я буду… гха… свободен!

Жалкая фигура медленно поднялась на ноги, кренясь на бок, спотыкаясь и едва удерживая равновесие.

Титус Кроу тоже вскочил.

— Подождите, вы можете помочь нам! Вы должны знать, чего они боятся. Нам необходимо знать это. Нам требуется оружие против них!

— Гха, гха, гха… Нет времени. Они развеяли чары контролирующие над этим… гха… телом! Протоплазма… гха, гха, гха… распадается! Жаль, Кроу… гха, гха, гха… Жаль…

Существо стало оседать. Волны чудовищного ядовитого смрада поплыли по каюте. Он качался из стороны в сторону, спотыкаясь, на глазах разбухая в основании туловища и становясь тоньше сверху; плавясь, как сосулька в пламени паяльной лампы.

— Атомная энергетика, да! Глугггг, ургхххю, аххх, аххх! Вы… гха… правы! Людвиг Принн, об… глуггг, угххх… об Азатхотхе!

Теперь вонь стала и вовсе невыносимой. Запах черными волнами смрада исходил от дергающейся фигуры. Я последовал примеру Кроу, поспешно прижав платок к носу и рту. Последние слова посланца, прежде чем он распался и растекся на полу, были следующие:

— Да, Кроу… гларххх, аргххх, ургххх… смотрите «О таинственных червях Принна»!

Через несколько секунд на полу осталось только темное, отвратительно пахнущее пятно, а в центре его — легко узнаваемый комок!

Человеческий мозг в чужом теле из протоплазмы!

Я окаменел, но Титус Кроу все это словно подстегнуло. Он включил лампу на полную яркость и скомандовал так, что у меня зазвенело в ушах:

— Наружу, де Мариньи. Наружу, на сходни. Эта вонь без сомнения ядовита!

Титус Кроу вытащил меня на чистый ночной воздух. Я еле живой сел на сходни.

Мой друг, хотя и надышался ядовитой гадости, быстро овладел собой. Я слышал скрип открываемых раздвижных окон каюты и сдавленный кашель Титуса Кроу, слышал его тяжелые шаги и хриплое дыхание, когда он выбрался на палубу и перешел к другому борту, и громкий всплеск, словно что-то упало в медленно текущую воду.

Затем, когда слабость моя отступила, я услышал звон ведра, звуки льющейся воды, и поблагодарил свою счастливую звезду, что не покрыл пол каюты ковром, хотя собирался это сделать! Неожиданно налетевший свежий ветерок быстро высушил ядовитое пятно, оставшееся от нашего ночного посетителя, и к тому времени, когда я смог снова держаться на ногах, каюта приняла свой нормальный вид.

Уже незадолго до полуночи, Кроу вышел на палубу без пиджака — в одной рубашке — чтобы охладиться и проветриться. И тут к самым сходням подъехало такси. Мы с Кроу видели, как из него выбрался пассажир с большим портфелем, и затем из багажника шофер вытащил большой чемодан. Я отчетливо слышал голос приехавшего, когда тот расплачивался:

— Благодарю вас. Я вижу, хозяева на месте, так что нет необходимости ждать.

В этом полном достоинства голосе чувствовался незначительный северо-американский акцент. Я увидел, как брови Титуса Кроу вопросительно полезли вверх, когда второй за эту ночь посетитель подошел к нашим сходням. Такси тем временем исчезло в ночи.

— Эй, на борту! — позвал приезжий, двигаясь в нашу сторону. — Это мистер Титус Кроу, — и мистер Анри Лоран де Мариньи?

Когда незнакомец шагнул в полосу света, я разглядел пожилого джентльмена, к густым бровям и большим глазам которого очень шли седые волосы. Его одежда была выдержана в самом консервативном американском духе.

— Вы приехали в неподходящее время, сэр, — ответил Титус Кроу, протягивая руку.

— Конечно, — незнакомец улыбнулся. — Пожалуйста, извините меня. Мы никогда не встречались, но часто посылали друг другу письма!

На мгновение мой друг слегка нахмурился, но затем радостно улыбнулся и, охнув, сильно сжал руку незнакомца.

— Значит…

— Писли, — ответил незнакомец. — Уингейт Писли из Мискатоника. Рад с вами познакомиться.

Глава 8 Из записок де Мариньи

Никогда в своей жизни я не переживал такой насыщенной событиями ночи.

Писли вылетел из Америки сразу, как только получил первое письмо Кроу, отправившись из университета в Аркхеме еще до прибытия яиц, которые теперь останутся в Америке. Прибыв в Лондон, профессор пытался связаться с Кроу по телефону и в результате вышел на преподобного Гарри Таунли. Но телефонные переговоры ни к чему не привели, и ему пришлось добраться до резиденции священника, имея при себе все доказательства своего знакомства с Кроу. Только тогда доктор теологии выдал ему наш адрес. Воистину Гарри Таунли не из тех, кто пренебрегает доверием!

— Тверд, как скала, — удовлетворенно отметил Титус Кроу, услышав об этом. — Добрый старый Гарри!

После того, как преподобный возымел доверие к Писли, он рассказал профессору о моем участии в «таинственной» деятельности Кроу. Хотя одной из главнейших целей путешествия Писли в Англию была встреча с моим другом, он не возражал против моего присутствия или участия в беседе. Профессор знал моего отца — великого нью-орлеанского мистика, Этьенна Лорана де Мариньи — и правильно рассудил с самого начала, что ко мне перешло немало отцовских качеств, в особенности любовь к темным и ужасным тайнам.

Как пояснил нам Писли, он прибыл в Лондон, чтобы — помимо всего прочего — пригласить Титуса Кроу (а теперь — и меня) в организацию, или скорее «фонд» Уилмарта. Руководство этой неофициальной организации находилось под контролем самого Писли и членов административного совета, в состав которого входили опытные университетские профессора. Создание фонда было вызвано безвременной смертью мудреца, по имени которого и назвали фонд, а главной целью этой неправительственной организации стало осуществление весьма непростой задачи, завещанной Уилмартом.

Писли мгновенно оценил эрудицию Кроу и колоссальные знания о божествах мифов Ктулху. Когда же Титус Кроцу в разговоре упомянул о своих снах, Писли стал выуживать из него подробности. Похоже, профессор уже сталкивался с подобными явлениями прежде и знал некоторых людей, обладающих подобными способностями. Но собственные открытия Уингейта Писли были куда более удивительны, чем все события той ночи, и мы слушали его увлекательный рассказ до самого утра.

Впрочем, сначала он забросал нас вопросами обо всех событиях, которые произошли с момента получения Кроу яиц из Хардена.

Удовлетворив любопытство, он вежливо поинтересовался, что же привело нас в нынешнее состояние подавленности и печали. И мы охотно поведали ему о нашем жутком госте. Писли страшно заинтересовал наш рассказ, открывший ему доселе неизвестную способность ктулхов сохранять индивидуальные особенности жертвы, заточив мозг в искусственные ткани.

Затем, придавая большое значение подробностям — и подстрекаемый нашими нетерпеливыми вопросами — он рассказал как горстка энтузиастов у постели Уилмарта, его умирающего друга и компаньона по многим легендарным предприятиям, решила основать фонд; о расширении этой группы; о вступлении в нее энтузиастов и «охотников за ужасом», как в свое время предлагал сэр Эмери Уэнди-Смит; и о превращении фонда практически во всемирную организацию, ориентированную на полное уничтожение всех существующих божеств цикла Ктулху.

Но прежде чем я погружусь в рассказ о фантастических открытия Писли, я хочу отметить удивительное чувство облегчения, охватившее Титуса Кроу и меня с той минуты, как профессор шагнул на борт «Морского бродяги». Я прекрасно помню, как несколько дней назад Кроу «освободил» меня от власти ктулхов своими заклинаниями и эликсиром, но ничего подобного на этот раз не произошло. Откуда же взялось это упоительное ощущение полной свободы разума и тела? Глубокие морщины на лице Титуса Кроу разгладились менее чем за полчаса, и непривычная нервозность сменилась почти эйфорической веселостью, тоже не слишком свойственной его характеру. Что же касается меня — то такой радости жизни я уже не ощущал, пожалуй, долгие годы. И это все на фоне зловещих событий и чудовищного визита нечеловеческого существа всего несколько часов назад! Беседуя с профессором Писли, мы радовались, как дети, но, не в силах понять причины столь замечательного настроения, то и дело обменивались вопросительными взглядами. Профессор, внимательно наблюдавший за нами, заметил недоумение, так легко читавшееся на наших веселых физиономиях, и, в конце концов, привел объяснение этого феномена. Но я забегаю вперед, пока же отмечу лишь, что мы с Кроу получили вполне надежную защиту против ктулхов и их воздействия на разум и сны. А до визита Писли нас, оказывается, спасало от сумасшествия лишь умело использованное заклинание Вах-Вираж и эликсир Тиккоуна, благодаря которым воздействие ктулхов было значительно ослаблено. Впрочем, только Старшие Боги могли полностью подавить влияние Великих Старых. Даже если знать, как получить и использовать такую силу, какой человек решится воспользоваться ее? Позволят ли Старшие Боги применять такое заклинание? Каждый из них, по мнению Писли, находится под влиянием сил зла в той или иной степени, но есть способ противостоять этому. Потом, как я уже говорил, мы узнали, в чем он состоит.

Однако, как вскользь заметил профессор Писли, причина его путешествия в Англию состояла не только в том, чтобы предложить Титусу Кроу войти в фонд Уилмарта. Из письма моего друга профессор понял, что тот отчаянно нуждается в помощи, и поспешил в Лондон, чтобы избежать повторения истории Уэнди-Смита и Уилмарта!

Он рассказал, что профессор Алберт Н.Уилмарт, долгое время интересовавшийся реальными мифическими созданиями — в частности, разнообразными тварями из мифов Ктулху. Он стал специалистом в своем деле и тихо скончался после длительной болезни много лет назад. В самый пик его болезни Уэнди-Смит посылал Уилмарту панические телеграммы, на которые больной профессор просто не мог ответить! Когда Уилмарт несколько оправился — незадолго до смерти — то упрекнул своего английского коллегу «в преступной небрежности к переданному ему наследству». Еще до болезни Уилмарт послал ему все, имеющиеся в литературе упоминания о подземных существах мифов Ктулху. Однако, ознакомившись с копией рукописи Уэнди-Смита (до ее первой публикации в форме научно-фантастического рассказа), он поспешил собрать единомышленников, чтобы успеть еще при жизни создать ядро фонда, предназначенного для борьбы с чудовищной угрозой. Вскоре после этого он умер.

Писли рассказал нам о первых годах существования фонда, о скептицизме, с каким поначалу было встречено посмертное сообщение Уилмарта, о последовавших исследованиях, научных экспериментах и поисках, которые проводились, чтобы подтвердить — или опровергнуть — «эксцентрическую» теорию старика; и о том, как постоянно увеличивалась армия приверженцев. Теперь их насчитывалось почти пять сотен — людей различных возрастов, столкнувшихся тем или иным образом со следами подземных чудовищ. Они вошли в фонд Уилмарта — организацию, которая поклялась защищать своих членов, скрытно разыскивать и уничтожать всех злых духов Овернуса, чтобы стереть с лица Земли древнюю заразу — Ктулху, Йог-Сагота, Шудде-Мьелла, Ниогтха, Иб-Тстла и других божеств, их подручных и отродье.

Предварительно было проведено исследование великих оккультных книг. Их изучали целеустремленные люди, пока каждый намек, каждое указание, все ссылки и намеки будущие воители не выучили наизусть — и тогда началась серьезная охота.

Но все это потребовало массу времени, а пока демогоргоны мифологии — ктулхи — успели проникнуть во многие области, хотя Африка оставалась по-прежнему их настоящей крепостью. Отродье Шудде-Мьелла расселилось по всей Азии, Европе, России, по Китаю и Тибету. Наконец, в 1984 году — несмотря на все усилия фонда Уилмарта — они проникли и в Америку. Это не означало, что существа из древних мифов и их подручные попали сюда впервые. В Соединенных Штатах — особенно в недрах холмов и лесных долин береговой части Новой Англии — обитали различные виды чудовищ, что нашло отражение в сказаниях и легендах индейцев и их предшественников. Но именно в 1984 году род Шудде-Мьелла обосновался на Северо-Американском континенте или, скорее, в его недрах!

Титус Кроу посчитал угрозу несколько преувеличенной, но Писли напомнил моему другу о способности ктулхов влиять на сознание людей, вербуя среди них союзников, вернее — рабов. Легче всего поддавались слабохарактерные или неразвитые представители человечества, используемые — от случая к случаю или постоянно — для перевозки яиц в Соединенные Штаты и способствующие дальнейшему распространению подземных тварей! Эти рабы ктулхов в ряде случаев пытались проникнуть в фонд — даже попасть внутрь университета Мискатоника. Но члены фонда оказалось достаточно бдительными, чтобы выявить этих несчастных. В конце концов, этих люди со временем полностью оказались во власти ктулхов, и поэтому сила, направленная против их повелителей, уничтожала их!

Главная проблема в обращении с отродьем Шудде-Мьелла состояла в том, что любой метод, используемый против них, мог применяться не более одного раза. Твари мгновенно устанавливали телепатические контакты друг с другом — и с другими мифическими созданиями. Это означало, что сведенья о средстве, использованном для разрушения одного чудовищного гнезда, становились известны всем остальным тварям, и те принимали меры для защиты от его воздействия. Благодаря теоретикам, исследователям и экспериментаторам Мискатоника, был создан еще неопробованный способ уничтожения отдельных видов БМК (придуманное Писли сокращение для обозначения Божеств Мифов Кхултху), применение которого не вызывало бы тревоги у прочих видов. На ближайшее время планировались эксперименты, которые нужно было провести одновременно в Англии и Америке. Подготовка американской части проекта уже закончилась и дело стало только за английскими коллегами. Кроу и я, как члены фонда Уилмарта, тоже могли участвовать в осуществлении грандиозных планов Писли.

Пока профессор подробно рассказывал нам об этом, я обратил внимание на то, что мой друг старается вклиниться в этот бесконечный монолог. Воспользовавшись минутной паузой оратора, Титус Кроу спросил:

— Значит, существуют способы уничтожения этих тварей?

— Без сомнения, друзья мои. — Профессор с удивлением посмотрел на моего друга. — И если бы ваши головы не были так затуманены за последние несколько недель, уверен, вы бы и сами открыли некоторые из них. Большинство из живущих в земле — таких как Шудде-Мьелл и его отродье — можно уничтожить используя обыкновенную воду. В воде они расползаются, гниют и растворяются. По своей морфологии и физиологии они отличаются от хорошщо знакомых нам земных существ. Сильная струя воды или погружение в воду на некоторое время для них смертельно. В свете этого очень странным выглядит стремление Шудде-Мьелла освободить Великого Ктулху «из подводной тюрьмы». Впрочем, сам факт освобождения даст Ктулху власть над водной стихией. Такое предположение высказал в свое время Уэнди-Смит, и ученые фонда с ним полностью согласны. Дело в том, что Эрлиех был выстроен на суше, потом погрузился в пучину океана и снова поднялся, и этот процесс, вероятно, повторялся несколько раз. Теперь океан стал тюрьмой Ктулху. Вода, слава Богу, ослабляет его чудовищные телепатические послания до допустимого уровня. Но даже и в этом случае, вы удивитесь, как много пациентов сумасшедших домов мира обязаны своим безумием Ктулху. Конечно, никому не возбраняется думать о том, что вы находитесь в Глубоком Эрлиехе — где бы этот адский подводный город ни скрывался — и вам служат драконы и подводные твари — сверхъестественные существа живущие в воде.

— Значит, Ктулху на самом деле жив? — спросил Кроу.

— Вероятно. Некоторые оккультисты считают его мертвым, но…

— «Тот не мертв, кто может вечно жить…» — закончил за него Титус Кроу, процитировав первую строку из весьма спорного стиха Альхазреда.

— Вот именно, — согласился Писли.

— А я знаю другой вариант, — решил внести свою лепту и я.

— Да? — профессор вопросительно наклонил голову.

— «Тот, который жив, знает смерть, и тот, который мертв уже не может больше умереть, потому что в кольце духа жизнь — это сон, и смерть — это сон… Все вещи в мире живет вечно, хотя временами они спят, и о них забывают».

Кроу вопросительно поднял брови, но прежде чем он спросил, я пояснил:

— Это из девятой главы книги «Она» Райдера Хаггарда.

— Вы найдете массу параллелей и иносказаний в художественных произведениях, Анри, — сказал мне Писли. — В особенности в том виде вымысла, чудесный образец которого приведен у Хаггарда. Наверное, вы считаете, что «Аеша» — стихия огня.

— Кстати о стихиях, — вмешался в разговор Титус Кроу. — Вы сказали, что многие из подземных обитателей разлагаются в воде, и произнесли это так, словно в самом деле видели такое… растворение. А если нет, то почему вы в этом так уверены?

— Растворение, сказали вы… Гм…м…м… — Писли задумался. — Нет, это скорее невероятно быстрый катаболизм… Да, я видел подобное. Три года назад мы, в Мискатонике, разбили одно яйцо.

— Что? — закричал Кроу. — Но это же очень опасно?

— Совсем нет, — невозмутимо отвечал Писли. — Кроме того, это было совершенно необходимо. Нам ведь нужно изучать эти существа, Кроу, насколько позволяет наша наука. Мы и сейчас изучаем их. Полезно заниматься теорией и заклинаниями, но опыт — единственный путь. Поэтому мы раскололи яйцо, и с тех пор проделывали это довольно часто, заверяю вас! Но вот с первым… Мы держали его в большой, напоминающей ящик, комнате пятиугольной формы с магическим «замком» в центре каждой из пяти стен. Тварь была по-настоящему, надежно заточена, и физически, и ментально. Она не могла выбраться из комнаты или связаться с другими! Мы кормили ее, в основном, землей и базальтовым гравием. Мы попробовали давать ктулху, как вы его называете, мясо мертвых животных, но жуткая жажда крови, охватившая его, заставила нас вернуться к минералам. В шесть месяцев объем этой твари превышал толщину двух человек. Она выглядела, как огромный серый уродливый кальмар девяти футов длиной. Конечно, это был еще детеныш, но его размеры уже позволяли проводить эксперименты. Вот тогда мы и решили попробовать воду. Даже старый Уэнди-Смит… — Писли как-то споткнулся на этом имени и взглянул наполненными ужасом глазами — и в то же время оценивающе — на еле видное пятно возле двери. — Да, о воде сэр Эмери точно знал. Поэтому мы оставили пробу водой на самый конец. Кислоты, похоже, это подземное существо ничуть не беспокоили, впрочем как и сильный жар — а мы ведь использовали лазер! Не действовали, как мы и ожидали, ни давление, ни удары, ни взрывы. Даже сильнейшие виды взрывчатки не беспокоили его, а поврежденные участки тела тут же заполнялись протоплазмой! Но вода подействовала прекрасно. Как раз перед этим мы попробовали еще один способ, и он дал такие великолепные результаты, что пришлось остановить опыт, иначе мы просто не смогли бы проверить остальные средства нападения.

— Вот как? — заинтересовался Кроу. — Могу я сам назвать этот прекрасный способ?

— Конечно.

— Радиация, — уверенно сказал мой друг. — Этим тварям не нравится радиация.

Писли казался удивленным.

— Совершенно верно. Но откуда вы знаете об этом?

— Существуют два объяснения, — отвечал Кроу. — Первое — яйца этих существ защищены от радиации; и второе — то, о чем упомянул сэр Эмери — или скорее его мозг, помещенный в чудовищное тело — прежде чем он умер.

— Не припомню что-то… — я постарался припомнить все детали нашего разговора.

— Недаром я говорил о вашей невнимательности, — отметил Кроу и назидательно продолжил. — Он посоветовал нам «поискать у Людвига Принна в „Трактате об Азатотхе“. Но ведь Азатотх — это „Ядерный Хаос“ мифов Ктулху.

— Неплохо, — с одобрением проговорил Писли. — Вы помните отрывок из «Таинственных Червей», на который ссылался Уэнди-Смит?

— Нет, но я уверен, что здесь речь идет о так называемом «заклинании», времено пробуждающем Азатотха.

— Здесь действительно совпадение с вашей теорией, — кивнул Писли. — Да и с теорией фонда Уилмарта. Мы считаем, что «магия» Старших Богов является на самом деле сверхнаукой. Чары — с использованием какого-то металла, который, по словам Принна, «может быть найден только благодаря самому сильному исключительно опасному колдовству» — обычная радиация. Он даже указал количество радиоактивного металла, но в зашифрованном виде. С помощью университетского компьютера мы расшифровали его символы. Остальное уже было легче. Принн, оказывается, указал критическую массу легко расщепляющегося материала!

— Атомный взрыв! — ахнул Титус Кроу.

— Да, — согласился Писли.

— Но в черных книгах — таких, как «Некрономикон» — подобные «заклинания» встречаются нередко, — запротестовал Титус Кроу.

— Да, и многие из них являются речевыми нейтрализаторами ментального заточения, созданного Старшими Богами. В большинстве случаев, слава Богу, произнести их практически невозможно. Да, нам чертовски повезло, что древние, в частности Альхазред, не указали на бумаге — на папирусе, на камне, или еще на чем-нибудь — как правильно произносить многие подобные заклятья. К счастью и голосовые связки человека не приспособлены произносить такие звуки!

— Подождите, — воскликнул Титус Кроу в раздражении. — Выходит Азатотх — не более, чем ядерный взрыв, разрушительное средство против БМК. Но несомненно он был первоначальным вождем Великих Старых, в том числе и Ктулху, в их восстании против Старших Богов? Я этого не понимаю.

— Не толкуйте слишком буквально древние письмена, Титус, — сказал профессор. — Ну хотя бы вспомните описание Азатотха — «аморфное сердце суетливой пустоты, которое глумиться в душе бесконечности». По-моему, это означает, что он скрыт внутри времени и пространства, или, точнее, существует вместе со временем и находится повсюду, но тогда он должен быть первоосновой всего на Земле! Азатотх стал первым повстанцем, превратив совершенную отрицательную структуру без времени и пространства в хаотический континуум, который мы имеем сегодня. Прочувствуйте его природу, Титус Кроу: «ядерный хаос» — вот единственное, что приходит в голову. Поэтому-то он был не что иное, как сам Большой Взрыв, породивший нашу Вселенную, и к черту теоретиков Спокойного Состояния!

— Большой Взрыв, — повторил Титус Кроу, восхищенный открывшейся ему картиной.

— Конечно, — кивнул Профессор. — Азатотх «создал эту Землю» и — как это предсказывается в книгах, существовавших еще до человека — «разрушит ее, если сломаны будут печати». Да, Титус Кроу! И это не единственный из мифов, в которых человечество собираются отправить в ядерный огонь!

Он сделал паузу, чтобы дать нам время представить всю грандиозность, нарисованной им картины, затем он продолжал:

— Но если вы хотите толковать мифы Ктулху буквально, не обращая внимания на зашифрованные ссылки разного рода, то задумайтесь над следующим. После провала восстания Великие Старые подверглись наказанию и Азатотха ослепили, лишив разума и воли. Но любой сумасшедший — непредсказуем, Титус Кроу. Он редко узнает друзей и врагов. А слепой безумец и вовсе никого не узнает. Представляете, насколько велика непредсказуемость безумного хаоса ядерной реакции?

Пока Писли говорил, мне становилось все яснее, что моего друга беспокоит что-то совсем другое. Он дал профессору закончить, а затем сказал:

— Но послушайте, Уингейт. Все это верно. Более того, я благодарен небесам, что вы оказались здесь и поможите нам избежать опасности. Но ваше присутствие и эти наша разговоры должны вызвать тревогу у БМК! Они ведь знают тайну вашего оружия — и о воде, и о атоме, не правда ли?

— Вовсе нет, — улыбнулся профессор Писли. — Хотя в начале своей деятельности мы упустили немало информации…

— Как же так? — я почувствовал смятение. — Вы хотите сказать, что ктулхи могут ментально подслушать нашу дискуссию?

— Конечно, Анри, — поддержал меня Титус Кроу. — Им одинаково хорошо удается и «принимать» и «передавать» ментальные сообщения!

— Тогда почему они не нашли нас сразу, а ждали прошлой ночи? Что помешало им узнать план нашего бегства прочитав наши мысли? — удивился я.

Титус Кроу тяжело вздохнул и проговорил тоном раздраженного учителя:

— Не забывайте, Анри, мы использовали некоторые защитные меры — Эликсир Тиккоуна, Заклятье Вах-Вираж. Тем не менее, все получилось так, как я и ожидал! — тут он повернулся к Писли. — А что вы думаете об этом, Уингейт? Здесь, в плавучем доме, я довольно регулярно использую заклинание Вах-Вираж. Эликсир у нас, к сожалению, кончился… Может ли это заклятие защитить нас от влияния ктулхов?

— Упомянутые вами средства довольно слабы, друг мой, — ответил профессор. — Они, возможно, помогают, но нетрудно заметить, что эти твари все равно влияют на вас обоих. Предполагаю, что они постоянно следили за вами. Однако, теперь они к вам доступа не имеют, о чем свидетельствуют ваш ясный разум и — несмотря на то, что вы не спали — вновь обретенное чувство физической и ментальной свободы. А теперь послушайте: я уже упоминал, что в самом начале работы фонда мы потеряли подобным образом массу информации, и охотники едва не превратились в добычу!.. В 1978 году, по крайней мере, семеро членов нашей организации безвременно умерло неестественной смертью, а остальные стали искать надежный способ защиты. Конечно, все знали, что камни-звезды из древнего Мнара создают прекрасный барьер — непреодолимый для приспешников, и достаточно серьезный для самих БМК — но этих камней было очень мало, и попадались они крайне редко. Нам нужно было научиться самим производить их. В 1979 году в Мискатонике, в печах для обжига, начали производить камни-звезды — или, точнее, их дубликаты из бисквитного фарфора. Процесс был усовершенствован молодым профессором Сэндисом и к 1980 году все члены фонда были обеспечены камнями-дубликатами. К сожалению, первые рукотворные камни-звезды оказались бесполезными, но вскоре обнаружили, что если к ним прикреплять хотя по одному крошечному осколку камня из древнего Мнара, то они действуют столь же эффективно!

Писли остановился и порылся в своем объемистом портфеле.

— Благодаря тому, что у меня скрыто здесь, вы можете больше не бояться нападения ктулхов, ни физического, ни ментального… Конечно, при соблюдении определенной осторожности! Помните — эти твари никогда не прекращают своих попыток! Вы должны носить это с собой повсюду, куда бы вы ни шли. Но не спускайтесь в подвалы. Держитесь подальше от долин, лощин, карьеров, шахт, подземки и тому подобного. Как я сказал, вам не стоит бояться непосредственного нападения, но эти твари могут добраться до вас косвенным образом. Внезапное землетрясение, обвал… Уверен, вы понимаете, что я имею в виду.

Он вынул два небольших пакетика, осторожно их развернул и передал нам то, что в них лежало.

— У меня их много. Но эти две теперь ваши. Они защитят вас от неприятностей.

Я рассмотрел предмет, который получил от Писли. Это был камень в форме пятиконечной звезды, неприметный на вид, серо-зеленый, размером с маленькую морскую звезду. Кроу тоже задумчиво изучил свой камень и сказал:

— Значит, это камни-звезды древнего Мнара.

— Не совсем, — ответил Писли. — Вы не можете назвать эти камни по-настоящему древними. Как я уже сказал, они изготовлены в печах Мискатоника, но, тем не менее, обладают такой же силой, как настоящие.

Кроу аккуратно спрятал свой камень во внутренний карман пиджака, висевшего возле его койки, и поблагодарил Писли за бесценный подарок. А потом он попросил профессора продолжить рассказ о фонде Уилмарта и его работе.

— С удовольствием, — согласился профессор. — А на чем я остановился? Ага! 1979 год был весьма примечательным в истории фонда. Мы не только нашли способ производства защитных средств, но и отправили первые, настоящие экспедиции. В прессе о них практически ничего не сообщалось. Необходимо было соблюдать строжайшую секретность. Нашим ученым удалось обнаружить различные мифические существа. Мы особенно заинтересовались Африкой, зная, что по крайней мере один вид ктулхов — наиболее близких к Шудде-Мьеллу — живет на свободе и беспрепятственно перемещается под землей. На границах области, которую исследовала несчастная экспедиция Уэнди-Смита, наши ученые обнаружили два племени, члены которых носили среди амулетов и камни-звезды, защищающие от «злых духов». Только шаманы решались входить на запретные для прочих соплеменников территории, где откапывали эти камни с незапамятных времен. Мганга, украшенный ожерельем из множества звезд действительно обладал колоссальной силой. Шаманы, правда, не могли рассчитывать на долгую жизнь. Время от времени они начинали рыть землю там, где этого не сделовало делать! Кстати, ритуальное собирание камней-звезд и объясняет неожиданное освобождение Шудде-Мьелла и его собратьев. Вырвавшись на свободу, ктулхи начали возрождать свой род, лелея планы освобождения зла по всему миру. Похоже, после общего исхода, гнездо Шудде-Мьелла еще какое-то время оставалось в Гхарне, и члены именно этого гнезда последовали за Уэнди-Смитом в Англию. Теперь, как вы знаете, Англия имеет собственный приплод ктулхов. Уэнди-Смит несколько ошибался в скорости их распространения. Он говорил об «ордах» и упоминал о «крайне медленном процессе воспроизведения»… Действительно, эти существа медлено размножаются — но не настолько! Мы определили цикл в тридцать лет, причем самка откладывает одновременно от двух до четырех яиц. Сложность у них состоит в том, что достигнув зрелости тридцати лет, они могут откладывать яйца лишь каждые десять лет. К своему столетию каждая самка вполне может произвести тридцать два детеныша! К счастью, насколько мы смогли это определить, только один из восьми «детишек» — самка. Я склонен думать, что одно из яиц, которые Уэнди-Смит по незнанию взял в Гхарне, было как раз женским!

Профессор дал нам время усвоить эту ужасную новость и добавил:

— В целом, я думаю, что сейчас на Земле примерно сотня этих существ.

— Впечатляет, — проговорил Титус Кроу. — Как же вы следите за ними, Писли — что вы используете для того, чтобы обнаружить чудовищ?

— Первоначально, как предлагал ваш английский профессор, мы пробовали использовать специальное сейсмологическое оборудование, но эта система не отличается точностью. Например, как отличить «естественные» толчки от «неестественных»? Конечно, у нас есть всемирная служба новостей, и штаб-квартира в Мискатонике постоянно следит за необъяснимыми исчезновениями и «сверхъестественными» событиями, в которых предположительно могут принимать участие БМК. А последние несколько лет мы стали использовать одаренных людей, таких, как вы, Титус Кроу.

— В самом деле? — Мой друг откинулся на спинку кресла. — Одаренные, подобно мне? Не понимаю, что вы имеете в виду, дорогой Писли.

— Ну как же, а ваши сны, друг мой! Даже когда вы не были «на крючке» у БМК, вы все равно воспринимали мысли этих чудовищ. В определенной степени — конечно на уровне разума ктулхов. Вы, Кроу, телепат! И, как я уже сказал, подобные способности есть не только у вас.

— Конечно! — воскликнул я, щелкнув пальцами. — Иначе невозможно понять, почему я вернулся из Франции, а, Титус! Я чувствовал — что-то неладно, знал, что меня зовут обратно в Англию. Более того, это объясняет мою депрессию за несколько недель до вашего приглашения участвовать в этом деле. Выходит, я ментально перенял ваше мрачное настроение!

Писли сразу же заинтересовался этим и заставил пересказать ему мои пугающие ощущения до возвращения из Парижа.

Когда я закончил, профессор сказал:

— Тогда, похоже, мы можем признать вас, де Мариньи, тоже в некоторой степени телепатом. Вы не в состоянии защищать свои мысли и чувства, как, очевидно, умеет Титус Кроу, но выходит вы тоже можете принимать ментальные послания! Боже! Кажется, фонд приобрел еще двух исключительно ценных членов.

— Вы хотите сказать, — насупился мой друг, — что этих тварей выслеживают телепаты?

— Конечно. Это самая успешная фаза всех наших действий, — ответил профессор Писли.

— И тем не менее, вы так и не нашли место, где был расположен Эрлиех.

— Что? Вы меня удивляете! — Писли казался потрясенным. — Вы в самом деле думаете, что мы станем рисковать людьми, попросив их связаться с Ктулху? — Он нахмурился. — Правда, один из наших телепатов предпринял подобную попытку по собственной инициативе. Он видел все во сне, подобно вам, и, как потом выяснилось, принял перед сеансом наркотическое средство, разработанное нами. Оно вызывает глубокий сон. Очень способный был человек, но очень упрямый! Теперь он в сумасшедшем доме в Бостоне, в безнадежном состоянии.

— Боже мой… Ну, конечно! — ахнул мой друг, поняв, что подобное могло случиться и с ним. — Иначе и быть не могло!

— Да, — угрюмо согласился Писли. — Вступать в контакт с этими тварями очень опасно, но два года назад мы усовершенствовали наш метод. Я прилетел сюда с одним из наших телепатов. Сегодня он должен отправиться на встречу со своим британским коллегой — пилотом, который служит в картографической военном отделе. Они возьмут на прокат небольшой самолет, и завтра или послезавтра начнут четвертовать Англию, Шотландию и Уэльс.

— Четвертовать? — мне показалось, что я ослышался.

— Это наш термин, обозначающий деление на квадраты исследуемой территории, — объяснил Писли. — Девид Уинтерс — способен обнаружить БМК на расстоянии двадцати пяти миль и точно показать их жилище с расстояния в пять миль! Через неделю или две мы будем знать расположение каждого гнезда и каждой твари во всех трех областях… Если, конечно, все пойдет в соответствии с нашими планами.

— А Ирландия? — поинтересовался я.

— У нас нет причин полагать, что Изумрудный Остров подвергся вторжению, — ответил профессор. — Ирландию мы, конечно, проверим, но позднее.

— Но ведь чудовища могут перемещаться! — запротестовал ТитусКроу. — Пока ваш телепат выслеживает очередного ктулха, предыдущий уже окажется за сотню миль от того места, где его заметили!

— Верно, — согласился невозмутимый Писли, — но нас интересуют не отдельные твари, а их «гнезда». Мы ищем подходящее место для бурения, понимаете?

Мы с Кроу переглянулись. Опять что-то новое!

— Нет! — я выразительно пожал плечами. — Мы не понимаем, что вы имеете ввиду.

— Позвольте мне объяснить, — с воодушевлением начал Писли. — У нас есть люди в крупных компаниях, таких как Сигассо, Лескойл, Эн-Си-Би, Ай-Си-Эй, Норгаз, даже в правительственных кругах. Некоторые из чиновников и ученых — американцы, прошедшие обучение в Мискатонике и оказавшиеся здесь по воле случая, но большинство — уроженцы Великобритании, привлеченные в фонд Уилмарта. Кроме того, у нас немало заинтересованных союзников в некоторых министерствах — в Министерстве Земли и Развития, Сельского и Рыбного Хозяйства, Национальных Ресурсов и прочих… Несколько лет мы готовили операцию «Великобритания», но когда появилась возможность вовлечь вас в работу фонда, я решил совместить свой визит с началом осуществления этого плана. Пожалуй, сейчас для этого самое подходящее время… Я предполагаю координировать этот проект в целом, а вы, джентльмены, безусловно, сможете мне в этом помочь, а заодно побольше узнать о деятельности фонда. И еще, хотя это может показаться вам не слишком серьезным. Я не люблю водить автомобиль по левой стороне и не очень хорошо разбираюсь в британских правилах дорожного движения, но будь я проклят, если мне придется ездить следующие несколько месяцев в такси. Это полностью исключено. Нам предстоит увидеть довольно странные вещи, и лишние свидетели совершенно ни к чему. По-моему, обывателям незачем знать о работе фонда. Итак, нам понадобится большой автомобиль…

— У меня есть «мерседес». Он стоит в гараже, в Хенли, — поспешно вмешался Титус Кроу.

— И конечно мне понадобится кто-то с хорошим знанием географии, топографии Британии и тому подобное. Вот здесь, джентльмены, вы мне очень пригодитесь, — закончил Писли.

— Минутку! Вы не договорили о бурении! — вмешался я.

— Да! Так уж получилось. Когда я устаю, то подчас теряю нить разговора. Извините меня, де Мариньи, но голова у меня забита другими заботами, а эти подробности — обычное дело… Бурение… Да… Наш план таков: когда мы установим, где располагаются гнезда, то выберем две или три бурильных площадки, расположенные как можно дальше от взглядов публики, и после этого начнем бурение звездных колодцев…

— Звездных колодцев? — снова не удержался я.

— Да. Так мы называем глубокие отверстия для размещения камней-звезд. Мы бурим пять таких колодцев на равном расстоянии друг от друга по периметру круга в несколько сотен ярдов диаметром и еще одну — центральную — скважину, куда опускаем яйца. Идея состоит в том, что взрослые ктулхы, услышав отчаянные сигналы «младенцев», кинутся им на помощь. Как только наши телепаты и приборы отметят прибытие достаточно большого количества взрослых особей… мы опустим камни-звезды в скважины по периметру, и все ктулхи окажутся в ловушке.

— Но ведь эти существа могут двигаться в трех измерениях, и вы отлично знаете это, Уингейт, — заметил Титус Кроу. — Наверняка ваши камни-звезды будут лежать в одной плоскости. Что помешает ктулхам начать рыть ходы вниз — или, что еще хуже… вверх?

— Нет, круга должно хватить, Титус. Как я уже говорил, мы проводили эксперименты и уверены, что наш план сработает. Но если не получится с яйцами, заменим их молодыми самками. Приманка не менее соблазнительная. А если даже взрослые попытаются убежать после того, как мы опустим камни-звезды, то будет уже слишком поздно!

Титус Кроу поднял руки и покачал головой.

— Минутку, Писли! Прежде всего, где вы возьмете юных самок; и второе — почему приманенным ими взрослым будет «слишком поздно» сбежать?

— Что касается вашего первого вопроса, — отвечал профессор, — так у нас есть теперь настоящий инкубатор в Мискатонике. Два десятка яиц мы привезли из Гхарне, и с тех пор собрали еще пару десятков. Между прочим, и четыре яйца из Хардена тоже отправлены туда… А в ответ на второй ваш вопрос скажу: опустив камни-звезды, мы через скважины зальем все подземное пространство водой, подав ее под высоким давлением!

На мгновение воцарилась тишина, затем Титус Кроу вновь спросил:

— И таких площадок будет несколько?

— Да. Все операции, конечно, начнутся одновременно, и даже если ктулхи успеют подать «сигнал предупреждение» своим собратьям, то мы все равно успеем прикончить достаточное количество тварей за один прием. Ну а в следующий раз придется разрабатывать новый план нападения, но… — Писли нахмурился, задумавшись на мгновение, затем добавил. — В любом случае, после того, как мы нанесем первый удар по ктулхам, то сможем обратить свое внимание на других британских БМК.

— Других? — переспросил я. — Каких еще других?

Я заметил, что Кроу не очень удивила моя реакция.

— Видите ли, мы знаем, что существуют несколько различных типов подобных существ, — терпеливо объяснил профессор. — И поэтому естественно предположить, что в Великобритании существуют самые разнообразные твари. Некоторые более уязвимы, для других надо разрабатывать особые средства уничтожения. Один из наших парней, между прочим англичанин, однажды столкнулся с подобной тварью, работая на океанской буровой платформе. Я говорю о «Понго» Джордане. Теперь он член фонда, но убедить его встать в наши ряды было довольно трудно. Он до сих пор числится работником Министерства Развития Земли. Как специалист по бурению, он может определить оптимальное место для закладки звездных колодцев, когда Девид Уинтерс сообщит местоположение гнезд.

— Джордан?.. — Кроу задумался, затем на лице его появилось удивление, он нахмурился. — Не тот ли это Джордан, который… И ваш телепат, Девид Уинтерс! Видите ли, я…

— Продолжайте, — сказал Писли. — Вы знаете Джордана и Уинтерса?

— Я знаю, что ктулхи отчаянно боятся их, точно так же, как вас, — ответил Титус Кроу. Потом мой друг рассказал профессору о своих снах того времени, когда океанские платформы охватила волна загадочных аварий, и закончил описанием последнего сновидения, когда ктулхи пытались его «подкупить».

Выслушав Кроу, Писли принялся возбужденно рыться в своем огромном портфеле.

— Вы знаете, — сказал он, — отправляясь сюда, я не рассчитывал, что смогу так легко привлечь вас к делам фонда, и потому взял с собой несколько свидетельств, которые, как я надеялся, помогли бы убедить вас. Одно из них — письмо 1, 0написанное Джорданом после катастрофы на «Русалке». А! Вот оно. Я думаю, вам будет интересно прочитать его.

Глава 9 Из документов фонда Уилмарта

Гостиница «Королева равнин»

Клиффсайд Бридлингтон, Е. Иоркс 29 ноября

Дж. Х. Гриру, директору Григ и Андерсон

Сигассо Сандерленд, Ко. Дурхем.

Дорогой Джонни,

Я полагаю, что к настоящему времени вы уже прочитали мой официальный доклад, отправленный вам 14 числа настоящего месяца, три дня спустя после того, как утонула «Русалка». Как мне удалось составить его, сам не понимаю — но так или иначе, я готовился к этому с самого начала, и если вы беспокоились обо мне или удивлялись, почему я не даю знать о себе, то должен согласиться, что это моя ошибка. Я просто был не готов к большому отчету после… несчастья, и никак не мог взяться за дело. Боже, как я ненавижу мысль о том, что мне придется предстать перед правительственной комиссией!

Так или иначе — и мой доклад тому несомненное свидетельство — я привел свои мысли в порядок, и теперь полагаю, что смогу достаточно внятно объяснить вам свое решение. В конце концов, вы платили мне хорошие деньги, а я неплохо управлялся с вашей платформой четыре года — без жалоб и нареканий. Конечно, со временем Сигассо могла бы отправить меня на другую буровую, да только я прокляну себя, если снова утоплю морскую скважину! В самом деле, я покончил со всеми изыскательскими делами! Море, земля… Теперь для меня особой разницы нет. Разве я когда-нибудь думал, что такое может случиться…

Тут я остановлюсь. Я разорвал три варианта этого письма, предвосхищая вашу возможную реакцию, пытаясь сгладить все нелепости. Теперь же, продумав все до мелочей, я, честное слово, не прокляну вас, что бы вы ни сделали с моими откровениями. Вы можете наслать на меня целую армию инспекторов, если хотите. Но одно я знаю твердо: мой рассказ не заставит вас прекратить работы в Северном море. «Экономика страны» и все такое…

По крайней мере, надеюсь, что мое письмо рассмешит старого Андерсена, этого твердолобого, лишенного воображения старого ублюдка! Не сомневаюсь, что мое «сочинение» расценят, как фантастический рассказ, и, видимо, постараются доказать, что в ту ночь я был в подпитии. Это, кстати, не так далеко от истины. Но вы прекрасно помните, что я знаю меру. И тем не менее, события, свидетелем которых я стал, пьяный или трезвый, остаются просто фантастическими.

Вы помните, что с самого начала возле Хантерби Хед все время барахлило оборудование. Эти неполадки замучили и водолазов; и геологов. А уж с какими дьявольскими трудностями перегоняли «Русалку» из Сандерленда и ставили на якорную стоянку! Однако это оказалось только началом! Тем не менее, все предварительные работы были закончены в начале октября.

Мы пробурили не более семисот футов в дне океана, когда впервые нашли камень, напоминающий пятиконечную звезду. Вы, Джонни, слышали когда-нибудь о таком? Я не дал бы и двух пенсов за рассказ об этой штуковине, если бы не видел нечто подобное прежде.

Старый Челки Грей, тот, что работал недалеко от Ливерпуля на платформе «Сокровище океана», принадлежащей Лескойлу, прислал мне такую штуку за несколько недель до того, как его платформа вместе со всей командой, включая и самого Челки, пошла ко дну в десяти милях от Витнерси. Когда я увидел, что мы подняли вместе с большим керном такую же звезду, я вспомнил Челки, и мне стало не по себе: оба камня были похожи, как две капли воды, понимаете? А в том году «капризные шторма» разбили не только «Сокровище океана»!

И вот еще что: не только я спасся той ночью, когда утонула «Русалка». Нет, это не совсем верно — мне единственному удалось выжить в ту ночь, но где-то скрывается еще один член команды, который понял, что происходит, и исчез накануне катастрофы. И все из-за той звезды!

Этот человек — Джо Борщевски — суеверный, как черт, склонный к панике. Даже туман на море казался ему привидением — а уж когда он увидел нашу странную находку!..

А получилось все так.

Мы проходили трудный участок в очень твердой породе, и тогда — как я сказал — вместе с керном появилась первая из этих звезд. Челки считал, что это какая-то ископаемая морская звезда, оставшаяся от времен, когда Северное море было теплым, а значит, очень древняя штука. Из-за ее формы и небольших размеров я решил, что он прав. Так или иначе, когда я показал находку старому Борщевски, он чуть с ума не сошел от страха! Он божился, что мы попадем в неприятность, потому что это место «проклято», требовал остановить бурение и вернуться на берег и вообще вел себя, как безумный, не объясняя — почему.

Я, конечно, не мог оставить этот случай без внимания. Вы знаете, как опасно, если один из парней съехал с катушек — а я именно так и подумал о Борщевски. Сумасшедший на буровой платформе — это большой риск. Тут повсюду работающие механизмы, а кроме того ограниченна площадь — мало ли что может случиться. Я решил немедленно отправить Борщевски на сушу, но по радио передали штормовое предупреждение, поэтому я не мог вызвать Уеса Этли, пилота нашего вертолета. А это был бы выход из положения. Люди в море обычно страшно суеверны, и я не хотел, чтобы Джо заразил остальных ребят своими дикими фантазиями. Но все обошлось: старый Борщевски успокоился, извинялся за несдержанность и вызванную им суматоху. Кто-то, правда, сказал мне, что к своим страхам поляк относился весьма серьезно.

Поэтому, чтобы пресечь все кривотолки, я поручил геологу платформы Карсону исследовать звезду, — ну, разломать ее на части, изучить состав — а потом доложить, что она в действительности собой представляет. Конечно, если бы он сказал мне, что это всего лишь окаменевшая морская звезда, я бы сообщил об этом Борщевски. Тем бы все и кончилось. Но Карсон сказал мне, что это не окаменелость… Я не стал ничего говорить команде и попросил Карсона не распускать язык. Вряд ли я смог бы успокоить Борщевски заявив, что эта звезда — странный камень.

При бурении до 1000 футов нам попались еще две или три такие звезды, но на большей глубине они исчезли, и я на время я забыл о них. Потом я сожалел, что отмахнулся от перепуганного поляка.

Видите ли, с самого начала мне вся эта история показалась странной. Слишком густой туман висел над неестественно спокойным морем… Это не соответствовало времени года. Конечно, меня не коснулись те неприятности, с которыми сталкивались водолазы или геологи. Я оказался на уже подготовленной к работе платформе — но и я чувствовал неладное. Все началось с морских геофонов, еще до того как нашли первый камень-звезду.

Вы знаете, Джонни, что я хорошо отношусь к геофонам. Это прекрасные приборы, определяющие с точностью до дюйма глубину залегания газа или нефти. Они показали, что спускаться под воду нельзя, но… мы просто не поверили своим глазам и скрыли предупреждение, только и всего.

Хотя, если быть предельно честным, предупреждения так и сыпались, но началось все с геофонов. Мы опускали приборы внутри каждой ноги платформы до самого дна, и там они лежали и «слушали», как бур проходит сквозь камень, принимая эхо от вибрации работающей стали, разгрызающей породу. Всю информацию от геофонов электроника передавала в в наш компьютер. Вот потому мы первоначально решили, что либо компьютер не исправен, либо барахлит один из приборов. Понимаете, даже когда мы останавливали бурение — требовалось сменить бур или облицевать скважину — на компьютер все равно поступали данные о вибрации!

Какая-то неисправность все-таки была, но она повторялась так регулярно, что мы решили: существует чисто механическая причина, объясняющая происходящее. На ленте сейсмографа был отмечен повторяющийся всплеск, который возникал примерно через каждые пять секунд — блип… блип… блип… Очень странно! Однако, во всех остальных отношениях информация компьютера выглядела нормальной, поэтому никто особенно не беспокоился. Мы регистрировали эти всплески до самого конца, и, по-видимому, виной всему были какие-то морские существа, во всяком случае только так мы могли объяснить происходящее.

Пока на буровой все шло нормально. Парни не перетруждались и в свободное время каждый придумывал себе занятие по душе: кто-то спал, кто-то пил, запершись в каюте, а кто-то удил рыбу. Для этой — последней — цели использовали обычно небольшую платформу, установленную футов на двадцать ниже главной, и примерно на такой же высоте над водой. Там почти всегда сидел кто-нибудь с удочкой.

Впервые мы обратили внимание на странное поведение рыбы утром, когда Ник Адамс поймал на крючок удивительный экземпляр. Длиной в три фута, эта рыба извивалась словно светилась изнутри желтым огнем под лучами холодного ноябрьского солнца. Ник уже вытаскивал ее, когда крючок выскочил у нее изо рта, и она полетела вниз на защитные решетки возле ноги платформы. Чтобы добро не пропадало, Ник стал спускаться вниз, обвязавшись вокруг пояса веревкой, конец которой держал его брат Дейв. И что вы думаете? Когда он почти добрался но рыбины, ругаясь на чем свет стоит, эта тварь вдруг подпрыгнула и вцепилась в него, сжав челюсти с невероятной силой. Ник в панике велел Дейву немедленно поднять его наверх.

Потом он рассказал мне об этом подробнее. Проклятая рыбина, оказывается, пыталась утащить его в море, и беспокоилась больше о том, чтобы поглубже вонзить в него зубы, чем сохранить свою жизнь! Джонни, вы могли бы ожидать такого поведения от большого угря, но не от трески — обычной североморской трески!

Следующей жертвой стал водолаз Спелмен. Он не смог опуститься под воду. Вернее, ему не дали! Рыбы не позволили ему нырнуть. Они наскакивали на него, жевали его костюм и грызли воздушный шланг… Спелмен так перепугался, что отказался работать под водой. Но не стоит осуждать его, особенно если вспомнить, что впоследствии случилось с Робертсоном.

Но до того произошла еще одна неприятность с Борщевски. На шестой неделе буровых работ, Джо, отправившись на сушу, наотрез отказался вернуться на платформу, прислав мне длинное, путаное письмо. Прочтя его, я, честно говоря, вздохнул с облегчением. На этот раз поляк окончательно свихнулся. Он рассказывал о чудовищах, заточенных глубоко под землей и под дном моря, и ожидающих подходящего случая, чтобы вырваться на волю. Сумасшедщий писал, что камни в форме звезды были печатями, удерживающими этих кошмарных созданий (он называл их «Богами») в заточении; что эти боги могут влиять на погоду и способны управлять действиями других существ — таких, как рыбы — а, быть может и людьми. Он уверял меня, что одно из чудовищ покоится под морским дном, очень близко к тому месту, где стоит наша буровая, и смертельно боялся его внезапного пробуждения! Борщевски хотел предостеречь нас, но боялся прослыть сумасшедшим. Впрочем именно так и получилось… Теперь же — по его словам — он больше не в праве молчать. Если случится несчастье, он никогда не простит себе, что не сделал попытки предупредить нас.

Как я сказал, письмо Борщевски было бессвязным, но тем не менее, несмотря на мое первое впечатление, поляк описывал все довольно убедительно, чего трудно ожидать от настоящего умалишенного. Он приводил примеры из Библии, в частности ссылался на книгу Исхода, стих 20:4, и неоднократно подчеркивал то, что предметы в форме звезды ни что иное, как доисторические пентакли, зарытые под морским дном много миллионов лет назад какими-то великими волшебниками. В качестве доказательства своей правоты он перечислял все странные события: и густые туманы, и хищное нападение трески, и сбои геофонов и компьютера. В заключение Борщевски еще раз подчеркнул, что «Русалке» грозит опасность.

Я весь вечер размышлял о невероятном письме и о его авторе — старом суеверном поляке. Все это так меня растревожило, что я даже провел небольшое расследование. Как оказалось, в юности Джо был учеником какого-то колдуна или оккультиста, и, видимо, набрался от него всякой всячины… Моряки не раз замечали, как Джо чертит в воздухе странные знаки, словно состоящие из стрел: одна стрела вверх, еще две — ниже и в стороны, две — еще ниже, но ближе друг к другу. Больше всего это напоминало пятиконечную звезду!

Когда закончился рабочий день, я вышел на главную платформу, чтобы спокойно выкурить трубку — вы знаете так, мне легче сосредоточиться. Сумерки наступили всего несколько минут назад, когда произошел… следующий несчастный случай…

Робертсон, монтажник подтягивал ослабшие болты, болтаясь на подвеске где-то между водой и платформой. Не спрашивайте, откуда появился туман. Я не знаю! Но он неожиданно поднялся из моря толстым серым одеялом. Видимость ограничивалась всего несколькими футами. Я уже крикнул Робертсону, чтобы он оставил работу до утра, когда услышал его вопль и увидел, как его фонарь (ему пришлось включить его, как только появился туман) падает вниз, сияя в тумане. Фонарь исчез, и за ним последовал Робертсон. Затем послышались всплески — когда вначале фонарь, а затем и человек упали в море. Буквально пару секунд Робертсон молотил руками по воде, орал и ругался, как ненормальный. Весь экипаж платформы, бросив ужин, выбежал на палубу. Судя по крикам Робертсона падение не причинило ему вреда. Мы немедленно спустили спасательный плот, отправив двоих моряков на выручку. Все это заняло минуты две. Ни один из нас ни секунды не сомневался, что Робертсона вскоре поднимут на платформу. Помимо всего прочего он был отличным пловцом. По началу случившееся рассмешило моряков… пока Робертсон не закричал!

Я хочу сказать, что кричать можно по-разному, Джонни! Робертсон не тонул. Он кричал не так, как кричит тонущий человек!

Найти его не удалось. Вскоре туман рассеялся. Когда же спасательный плот подплыл к тому месту, где должен был плавать Робертсон, видимость уже стала нормальной — для ноябрьского вечера… И на воде не было ни малейшего следа нашего монтажника. Вместо него мы увидели нечто такое, о чем захотелось сразу же забыть — поверхность моря казалась серебряной от рыб!

Рыбы! Большие и малые, все виды, какие вы только можете себе представить. И они вели себя очень агрессивно. Понаблюдав за ними секунду, я велел поднять спасателей обратно на платформу. Мне стало ясно, что Робертсон ушел в лучший мир. Джонни. Клянусь — никогда больше не возьму в рот рыбы!

В эту ночь я не мог спать. Вы ведь знаете — я не бессердечный человек. Обычно, на океанской платформе, после дня тяжелой работы, что бы там ни случилось в течение дня, человек всегда спит крепко. Но в эту ночь я так и не сомкнул глаз, вспоминая… странные события, неприятности с приборами, рыбу, письмо Борщевски и страшную смерть Робертсона. Наконец голова моя разболелась от диких мыслей и образов.

На следующий день пополудни вернулся вертолет. Наш пилот Уес Этли жаловался, что ему пришлось сделать два полета за два дня. Нам привезли выпивку и сладости для вечеринки на следующий день. Как вы знаете, мы всегда устраиваем кутеж на борту, когда доходим до богатого места. На этот раз образцы породы говорили о том, что мы вот-вот наткнемся на богатое месторождение. К тому времени мы сидели без пива уже несколько дней — из-за плохой погоды Уес возил только почту — поэтому я порядочно «высох». Ну, вы знаете меня, Джонни. Я пошел в нашу столовую, где хранилась выпивка, и забрал несколько бутылок. Из иллюминатора я видел тускло-серое море. Оно выглядело так странно, что мысль принять стаканчик-другой показалась мне чертовски приятной.

Я сидел в своей каюте уже больше получаса, когда Джеффри, второй помощник, связался со мной по телефону. Он находился в приборном отсеке и сказал, что, по его расчетам, бур через несколько минут дойдет до «грязи». В голосе его звучало сильное беспокойство, и когда я его спросил, что с ним, он не смог мне ответить — бормотал что-то о приборах, снова воспроизводящих странные всплески. Судя по его словам в этот раз они барахлили сильнее обычного.

Примерно в это же время я заметил поднимающийся над морем туман, настоящий гороховый суп, окутывающий платформу и превращающий людей на ней в серые привидения. Заглушив звук работающих механизмов, он превратил металлический звон и стук шкивов и цепей в далекие слабые шорохи, словно я находился в водолазном костюме глубоко под водой.

В задней комнате столовой было достаточно тепло, но я необъяснимым образом почувствовал озноб, глядя на платформу и вслушиваясь в призрачные звуки, рожденные машинами и людьми.

Затем поднялся ветер. Сначала туман, потом ветер… Но я никогда прежде не видел тумана, которого сильный ветер не мог бы разметать! Мне доводилось и прежде видеть капризные шторма, Джонни, но проверьте мне, этот был по-настоящему капризным!

Он, этот шторм, налетел неизвестно откуда — и не растерзал одеяло тумана, а закрутил его, превратив в дикий безумный призрак. Огромные волны ударили по ногам старушки «Русалки», забрызгав даже поручни платформы. Я еще не совсем пришел в себя от удивления, когда телефон зазвонил снова. Отойдя от окна, я взял трубку и услышал радостный крик Джимми Джеффри.

— Мы добрались, Понго! — кричал он. — Мы добрались до нефти! — И тут его голос задрожал, из торжествующего он в секунду превратился в испуганный — в это время платформа качнулась. — Небеса святые!.. — взвыл Джеффри. — Что это было, Понго? Платформа… Подождите… — Я услышал топот, в то время как трубка телефона на другом конце упала на пол, но через мгновение Джимми вернулся. — Платформа в порядке, — уверил он меня. — Ноги крепкие, как скалы. Качнулось само дно! Понго, что происходит? Небеса святые!..

На этот раз телефон и вовсе смолк, в то время как платформа покачнулась снова, дернувшись вверх и вниз три или четыре раза. Все, что свободно лежало в каюте, свалилось на пол. Я едва смог удержаться на ногах. Трубка телефона все еще была у меня в руке. Через секунду или две она снова ожила. Джимми невнятно выкрикивал какие-то слова. Я приказал ему надеть спасательный жилет, потому что происходило что-то на редкость поганое, но не знаю, услышал ли он меня.

Платформу тряхнуло еще раз. Я полетел на пол и оказался среди корзин, банок, пакетов и осколков бутылок. Покатившись по накренившемуся полу, я натолкнулся на спасательный жилет. Один Бог знает, как он оказался в кладовке. Обычно два или три жилета висели на платформе, а остальные хранились в машинном отделении. Их надевали только после штормовых предупреждений и напоминать никому об этом не требовалось… Каким-то образом я успел надеть жилет и пробраться в столовую, прежде чем платформа качнулась снова.

В это время, сквозь рев ветра и волн, сквозь удары гребней волн о стены столовой я услышал скрип шкивов, вой работающего вхолостую оборудования и — крики.

Я в панике пробирался сквозь баррикаду из столов и стульев к двери, ведущей на платформу. В этот момент пол так резко накренился, что я вылетел в открытую дверь, попав в объятия шторма. Теперь я уже наверняка знал, что старая «Русалка» тонет. До того у меня оставалась какая-то надежда, нелепая, невероятная надежда, но теперь я знал наверняка. Наполовину оглушенный от удара о дверь, я едва не вылетел через ограждение платформы, но успел схватиться за поручни, пытаясь спасти свою жизнь. Вокруг ревел ветер, клубился ледяной туман, воздух казался соленым от водяных брызг.

И тогда передо мной открылось удивительное зрелище!

Растерявшись я разжал руки, скользнув прямо в объятие дьявольского шторма, который выл и рвал дрожащие конструкции старой «Русалки».

В тот момент, когда я оторвался от поручней, колоссальная волна ударила в платформу, сломав две ее ноги так легко, словно это были спички. Через секунду я оказался в море. Гигантская волна подхватила меня и унесла прочь на своем гребне. Даже в головокружительной гонке, когда эта гигантская водяная стена уносила меня, я пытался рассмотреть «Русалку» в мешанине ветра, тумана и океана. Но тщетно. Потом я отвернулся…

Я мало помню из того, что случилось дальше. В памяти остался жуткий страх быть съеденным заживо, но в ледяной бушующей воде я не увидел ни одной рыбины. Помню еще, как меня подняли на борт спасательной шлюпки из моря — гладкого, как сковородка, и спокойного, как мельничный пруд.

Окончательно я пришел в себя, проснувшись на чистых простынях в бридлингтонском госпитале.

До сих пор я молчал по той же причине, что и Джо Борщевски. Я не хочу, чтобы меня считали сумасшедшим. Поверьте мне, Джонни, я не безумец. Надеюсь вы серьезно отнесетесь к моему рассказу — хотя Сигассо не остановит работы в Северном море. По крайней мере я удовлетворен тем, что старался предостеречь вас.

Теперь вспомните, если хотите, что рассказывал мне Борщевски об огромных чуждых существах, томящихся в заточении под дном моря — злых «богах», управляющих погодой и морскими созданиями — и объясните мне то, что я видел, прежде чем меня смыло со старой «Русалки».

Я видел фонтан, Джонни, но не нефтяной! Такого я не видел за всю свою жизнь и надеюсь, что не увижу больше никогда! Вместо того, чтобы рвануться к небесам сплошной черной колонной, он пульсировал, выбрасывая короткие сильные струи примерно через каждые пять секунд. Нефтью и не пахло, Джонни! Боже, это была не нефть! Клянусь, я не был пьян, или не настолько пьян, чтобы путать цвета.

Старый Борщевски оказался прав: один из великих богов спал глубоко под дном океана, и наш бур попал прямо в него!

Каким бы он ни был, его кровь оказалась очень похожей на нашу — сильная, густая и красная. Только представьте, какое мощное сердце гнало по венам эту кровь, если она фонтаном ударила через скважину! Подумайте, какой чудовищный гигант лежит под каменным дном! Но откуда нам было знать об этом? Разве мы могли предполагать, что с самого начала все приборы работали правильно, а странные повторяющиеся всплески были ни чем иным, как биением сердца подводного гиганта?

Я надеюсь, что теперь вы не станете возражать против моего увольнения.

Бернард «Понго» Джордан Бридлингтон, Йорк.

Глава 10 Из записных книжек де Мариньи

Раннее утро оказалось очень насыщенным. К этому времени мы с Титусом Кроу закончили читать удивительный документ Джордана. Профессор Писли снял, наконец, свое пальто и принял очень деловой вид. Он нацепил очки с маленькими стеклышками, закатал рукава рубашки и разложил на столе несколько папок, тетрадей и деловые бумаги, которые извлек из своего портфеля. Он объяснил нам, что уже перевалил через пик усталости, и, поскольку смог выспаться в самолете, решил приспособиться к другому часовому поясу. Правда, он рассчитывал «немного подремать» в «мерседесе» по дороге в Лондон. Сон в дороге, заверил он нас, полностью восстановит его силы.

«Лондон, Британский музей» — нас и этот нормальный мир казалось разделяли световые годы. И тем не менее, заря сквозь занавешенные окна протянула свои бледные пальцы, коснувшись далекой столицы, и новый день вступал в свои права. Я и Кроу очень устали, но ощущение благополучия, вызванного близостью камней-звезд, наполняло нас новыми силами.

Все произошло, когда я отправился на камбуз, чтобы приготовить бекон и яйца для первого завтрака. Я находился в коротком коридоре между спальней и камбузом, когда наш плавучий дом неожиданно накренился. В спальне послышался звон падающих стаканов, грохот падающих книг и удивленный вопрос Кроу:

— Эй, что там такое?…

Я открыл окно камбуза и выглянул наружу. Солнце едва показалось над зубчатой линией деревьев и крыш. Дул слабый ветерок, но река была белой от тумана.

Мысленно повторяя фразу Титуса Кроу, я удивился:

— Что там такое?

Может, какой-то сумасшедший пронесся по реке на мощной моторной лодке? Вряд ли. Я не слышал шума мотора. Пожалуй, только океанский лайнер мог создать волну, наподобие этой! Едва эти мысли пронеслись в моей голове, как «Морской бродяга» снова накренился, на этот раз градусов на двадцать. Я поймал себя на мысли о письме Джордана.

— Де Мариньи! — услышал я крик Титуса Кроу сквозь открытое окно. — Анри! — Послышался шум шагов. — Возьмите свой проклятый пистолет! — В голосе его звучали беспокойство, неестественное напряжение и… страх!

— Нет, нет! — раздался крик профессора, в то время как судно вновь накренилось и закачалось. — Это не поможет, Кроу. Серебряные пули бесполезны против этой твари!

— Какой твари?

Я кинулся — из камбуза, через коридор и спальню, а оттуда на палубу. Мои недавние собеседники уже были там, с вытянутыми и побелевшими лицами. Когда судно перестало раскачиваться, я присоединился к ним.

— В чем дело, Титус? Что неладно?

— Там в воде что-то есть, Анри. Что-то большое! Оно только что бросилось на судно, потом остановилось в пятидесяти футах и снова погрузилось в воду. Я думаю, это морской шогготх — еще одна тварь из моих снов.

— Да, это морской шогготх, — выдохнул Писли. — Одна из подводных тварей. Она приплыла из глубин Джилл-хо как я полагаю. Но она не может причинить нам вреда… — профессор старался говорить уверенно, однако я услышал дрожь в его приглушенном голосе.

Над рекой по-прежнему висел густой туман, его молочные клочья и струи доходили почти до уровня палубы, и мы стояли словно на плоту. Я услышал, как потревоженная вода ударила в корпус корабля, но ничего не смог рассмотреть. Мой пульс стучал учащенно, волосы на затылке встали дыбом.

— Я возьму пистолет, — объявил я. Мне надоело просто так стоять и ждать.

Только я отвернулся от поручней, Писли схватил меня за руку.

— Это глупо, де Мариньи, — взорвался он. — Пистолеты, чем бы они ни были заряжены, бесполезны против этих тварей!

— Но где же она? — я попытался рассмотреть чудовище.

И словно в ответ на мой вопрос, вся в радужных брызгах, черная сияющая колонна из чего-то, похожего на грязь или смолу, покрытую осколками многоцветного стекла, поднялась из клубящегося над рекой тумана. Выскочив, как пробка, из воды, огромная — восьми футов шириной, и не меньше двадцати высотой — тварь нависла над «Морским бродягой»… и на нас уставились множество глаз ужасной твари!

От существа исходила невыносимая вонь! Нет способа выразить словами невероятный запах, исходящий от него. На память мне снова пришли строки из Альхазреда: «По запаху вы узнаете их» — теперь я понял, что имел в виду сумасшедший араб! Это был запах зла. Дважды, за последние несколько часов, я столкнулся с ним, и вряд ли я смог бы вынести это еще раз! Слава Богу, что этот глубоководный кошмар вынырнул с подветренной стороны, и легкий ветерок относил благоухание чудовища к противоположному берегу реки…

А еще у шогготха были рты… Множество ртов, но я увидел их только мельком, когда тварь резко качнулась в сторону судна. Потом я бросился вниз за пистолетом Канта. Что бы там ни говорил Писли, я не хочу встречаться с такими чудовищами без оружия! Лучше иметь малоподходящее оружие, чем не иметь никакого. В панике я совсем забыл, что мы вовсе не безоружны и обладаем самой лучшей из возможных защит!

Пистолет мне найти не удалось. Куда я его дел?

Судно снова качнулось, значительно сильнее, и я выбрался по ступенькам на палубу с пустыми руками. Здесь моему взгляду предстала следующая, в чем-то даже забавная картина: уцепившись одной рукой за поручни, Писли вытянул другую в сторону шогготха, сжимая пальцами камень-звезду. Он что-то то ли пел, то ли кричал, обращаясь к чудовищу. А тварь тем временем медленно отступала, готовясь к новой атаке на мой плавучий дом. Мое внимание разделилось между профессором и нелепым телом твари, торчащим из тумана. Писли проворно распевал:

— Прочь, слизь морей! Уходи в свое темное подводное логово. Я приказываю тебе властью Старших Богов. Прочь, и оставь нас в покое!

Его голос звучал уверенно. Тощий старик казался высоким и сильным, и это придавало словам заклятья почти физически ощущаемую мощь.

Пока Писли не начал своих магических манипуляций, утреннюю тишину реки нарушал лишь шум взбаламучиваемой чудовищем воды. Но теперь…

Немыслимая тварь неожиданно завопила, очевидно от ярости. Ее голос оказался очень высоким, похожим на едва различимый тонкий писк, но по мере того, как профессор снова и снова повторял слова заклятья, писк сменился низким утробным рыком такой силы, что я невольно заскрежетал зубами и зажал пальцами уши. Никогда в жизни я не слышал такой какофонии всевозможных звуков, и молюсь, чтобы подобное больше не повторилось!

Чудовище вопило — в основном на высоких тонах, наподобие свистка паровой машины. А потом свист сменился совершенно невоспроизводимыми на бумаге хлопающими вздохами вроде тех, которые издают рептилии и большие лягушки. Тварь еще дважды попыталась пробить невидимый барьер, но тщетно. Затем она повернулась, погрузилась в воду и поплыла, поднимая волну, среди быстро рассеивающегося тумана в сторону Лондона.

Наступила благословенная тишина. Только небольшие волны разбивались о корпус судна, и еще слышалось наше тяжелое нервное дыхание и бодрый щебет замолкших было птиц. Наконец раздался голос Писли. Профессор говорил гораздо спокойнее, чем обычно. Смысл его слов дошел до меня уже после того, как профессор кончил говорить:

— Как там насчет завтрака, Анри? Он не сгорел?

Титус Кроу нервно расхохотался, когда я объяснил, что не успел начать его готовить и сказал:

— Завтрак? Ради Бога, Писли… Вы не увидите меня за столом на этом судне! Я больше здесь не хочу оставаться!

— Возможно вы правы, — поспешно согласился профессор. — Да! Чем скорее мы отправимся в путь, тем лучше. Уверяю вас, мы были в полной безопасности, но подобная демонстрация силы всегда неприятна.

— Неприятна! Боги!

Нам понадобилось полчаса, чтобы упаковать вещи, и в 9:45 мы уже ехали в «мерседесе» Титуса Кроу.

В 10:30 мы позавтракали в пабе у въезда в город. Пили «Гиннес» и ели сэндвичи с ветчиной. Мы были очень голодны. Прикончив по две бутылки (Писли удивился качеству темного пива), мы приступили к обсуждению утреннего визита чудовищного гостя.

Как объяснил профессор, в Мискатонике и фонде Уилмарта уже давно возникли предположения, что севернее Британских островов находится глубоководная цитадель, населенная существами из мифов Ктулху. Для таких подозрений имелось достаточно оснований: Джилл-хо упоминалась во многих великих трудах известных и анонимных оккультных авторов. Понятие — «оккультный» — естественная часть моего лексикона, и я сомневаюсь, что смогу когда-нибудь обходиться без этого термина в устой или письменной речи. Абдул Альхазред в «Некрономиконе» назвал это место «Утонувшей Глохеей, у Туманных островов", и намекал, что ее обитатели были отродьем самого Ктулху! Много лет спустя, Гордон Уолмсли из Гула высказывал аналогичные соображения в своих предсмертных записках. Титус Кроу тут же вспомнил сны, в которых он видел обширную подводную крепость где-то неподалеку от островов Вестманна. Именно там в конвульсиях подводного извержения возник остров Суртси.

Профессор был уверен, что утренний посетитель прибыл к нам из Джилл-хо, повинуясь телепатическим командам Шудде-Мьелла или ему подобных и собирался так или иначе нейтрализовать двух опасных противников. И если бы Писли вовремя не вмешался…

Объяснения профессора показались мне вполне удовлетворительными, однако Титус Кроу явно сомневался. Его заинтересовало, например, почему собратья твари не пришли на помощь гиганту, которого — правда, не умышленно — прикончили буровики с «Русалки». Писли, не задумываясь, указал, что причин тому могло оказаться несколько. Он напомнил, что некоторые мифические существа — в частности, Ктулху и Хастур — находились в постоянной конфронтации. Твари, наславшие ураган, погубивший «Русалку», вряд ли считались врагами хозяина Эрлиеха, и значились в мифах на куда более низком уровне. Так что у Ктулху и других БМК, обладающих властью, случай на буровой не вызвал беспокойства. Исследования фонда Уилмарта доказали, что Джордан столкнулся с созданиями, обладающими способностью управлять стихиями и низкоорганизованными существами, вроде рыб. Но при этом они являлись наименее опасными из всех, заточенных Старшими Богами.

Это были всего лишь малозначительные приспешники Великих, но их заключили отдельно из-за огромных размеров словно в зоопарках, где самых крупных зверей помещают поодночке, в отличие от более мелких животных. Кстати, яйца в Гхарне и чудовищное распространение ктулхов по всему миру свидетельствуют о том, что для Шудде-Мьелла не предусматривалась отдельная тюрьма. Писли ожидал, что в случае удачного осуществления плана «Великобритания» с крупными тварями будет покончено раз и навсегда. И действительно, нам довелось стать свидетелями уничтожения некоторых странных созданий. Один такой «эксперимент» особенно живо запечатлелся в моей голове, хотя временами я стараюсь забыть о нем… Впрочем, об этих событиях я расскажу чуть позже.

Обитатели Морских Глубин значительно отличаются от ужасных подземных гигантов и представлены множеством разновидностей. Сюда относятся все виды рыбоподобных, протоплазмоидных, земноводных и получеловеческих существ, объединенных единой верой. Все они поклоняются Дагону и стремятся к восстановлению власти Великого Ктулху. Об этих Глубоководных мы с Кроу кое-что знали и потому не выглядели полными невеждами. Мы слышали разнообразные слухи о событиях в Иннсмуте, полузаброшенном порту на берегу Новой Англии. Невероятная история случившаяся в конце двадцатых годов, именуемая «Иннсмутским делом», через десятилетия превратились в весьма увлекательную фантастическую повесть. На деле же — по заверениям Писли — все это был не вымысел, а установленный факт, подтвержденный документами федерального правительства, в которых приводились подробности почти невероятных событий 1928 года. Копии этих материалов уже давно хранятся в архиве фонда Уилмарта. Суть происшествия состояла в следующем. В начале восемнадцатого века некоторые купцы на восточно-индийских и тихоокеанских торговых путях вступили в связь с дегенератами-туземцами одного из Полинезийских островов. У этих туземцев были свои «боги» — Ктулху и Дагон. Последнего чтили еще филистимляне и финикийцы. Так вот туземцы поклонялись этим богам самым отвратительным и варварским способом. Постепенно местные жители начали вовлекать в свои обряды и матросов из Новой Англии, причем, похоже, не гнушались даже подкупом!

Иннсмут процветал, становился все богаче и богаче по мере того, как расширялась торговля, но вскоре у золота в этом городе «сменились хозяева». Появились эзотерические церкви — или скорее — храмы, мерзкие капища поклонения чудовищным «Богам», и именно тогда многие моряки стали привозить из Полинезии странных рыбоподобных невест. Кто знает, к чему бы все это привело, если бы в 1927 году федеральное правительство не проявило беспокойства в отношении растущей опасности!

Зимой 1927-28 годов в Иннсмуте появились федеральные агенты, в результате чего почти половина населения этого города оказалась — по мнению Писли — в отдаленных морских и военных тюрьмах или психиатрических лечебницах со строгим режимом, а у Атлантического побережья — в районе Рифа Дьявола — прогремели взрывы глубинных бомб. Там, в глубинах естественной впадины, существовал огромный город чуждых людям пропорций и очертаний — Иха-нтхлей — населенный обитателями глубин. Апологетами этого «ордена избранных» и стали многие купцы Новой Англии, а после установления контактов с полинезийцами сто лет назад, — их немыслимо кощунственные отпрыски. Для островитян-канаков прошедшие десятилетия оказались отмечены тесными контактами с подводными тварями…

Морские купцы дорого заплатили за свою новую «веру». К тому времени, когда федеральные агенты захватили Иннсмут, едва ли нашлась хоть одна семья в городе, не отмеченная печатью так называемого «иннсмутского вида».

Иннсмутский вид!

Жуткое деградация разума и тканей… чешуйчатая кожа, перепонки между пальцами на руках и ногах… выпученные, как у рыбы глаза… жабры!

Именно иннсмутский вид возвестил о возможности мутации человека. Теперь ученые знали, что гомо сапиенс может превратиться в амфибию и даже в обитателя глубин! Часть жителей города скрылась от агентов перепуганного правительства, исчезнув в водных глубинах возле Рифа Дьявола. Они отправились в Иха-нтхлею, чтобы воссоединиться с подводными тварями.

Это были члены активной секты церкви Дагона. Но существовали еще и те, кого Титус Кроу называл «выжившими» — пришедшими в наш мир из самых бездн времени и эпох еще до наступления водной фазы, когда Земля знала только полупротоплазмоидные нити неописуемых созданий, и их хозяев. Именно одно из этих существ, остановленное камнем-звездой Писли и его заклинаниями, и пыталось напасть на «Морского бродягу».

Закончив разговоры и позавтракав, мы почувствовали себя лучше, покинули паб. Наше путешествие прошло на удивление спокойно и благополучно. Титус Кроу вел машину, я отдыхал на заднем сиденье, а Писли — рядом со мной — клевал носом и дремал, видимо подстраивая свой организм к европейскому отсчету времени. После того как профессор полдня пробыл в Британском музее, мы решили провести ночь в Блаун Хаусе. В первый раз за, как мне показалось, целые годы, я спал мирно и без сновидений, так что даже деревья в саду своим скрипом и шорохом не смогли нарушить мой сон.

Глава 11 Из записных книжек де Мариньи

«Различные формы принимают ужасы Земли. Ныне они спят под камнями; они поднимаются с деревьями от самых их корней; они движутся под морским дном, и живут в глубочайших пещерах. Некоторые из них давно известны человеку, другие — еще нет, но они терпеливо ждут дней, когда им дозволено будет появиться. Только самые страшные и отвратительные из них имеют имена».

«Заметки о Некрономиконе» Фиири.

Прошло несколько месяцев, но они показались мне годами. По крайней мере, я почувствовал, что постарел на несколько лет. Многое из увиденного мною выглядело настолько невероятным, что угрожало выветриться из памяти немедленно. Ныне я и в самом деле обнаружил какие-то провалы в памяти. По мере того, как шли дни, я испытывал все большие трудности при пытаясь сосредоточится на каком-то определенном факте или отдельном случае. Тем не менее, «забытые» события оставили шрамы в моей душе.

Может быть эти провалы памяти — мое нежелание вспоминать — лишь часть процесса психического выздоровления? Полагаю, что мой измученный мозг таким способом регенерирует себя…

Эти странные симптомы болезни я заметил у себя после демонстрации профессором Писли всех видов деятельности фонда. Вероятно, мое сознание пересытилось страхом, и теперь, чтобы изложить все эти поистине кошмарные события, я не могу полагаться на собственные впечатления. Потому я листаю ранние записные книжки…

Возможно мое внутреннее сопротивление началось еще до появления Писли и последовавших ужасов, потому что я обнаружил, что чудовищные события на борту «Морского бродяги», как раз накануне его визита, также постепенно затухают перед моим мысленным взором. Недавно я перечитал свои записки и обнаружил одно забавное обстоятельство: кто бы мог подумать, что самым замечательным свойством человеческого разума окажется его способность забывать пережитое? И тем не менее, я считаю, что пришло время вспомнить и сопоставить, по крайней мере, некоторые события…

Был конец августа.

Мы трое — я, Титус Кроу и профессор Писли, с вершины низкого холма, заросшего куманикой и утесником, разглядывали дикие болота, вытянувшиеся до самого горизонта. Конечно, я не собираюсь раскрывать раскрывать точное положенин места, где все происходило, скажу только: мы находились «далеко от проезжих дорог». Три заросших заброшенных проселка проходили примерно в четырех милях от места проведения операции, и на них были установлены щиты с предупреждающими надписями: «Опасность!», «Не разорвавшаяся Бомба», «Собственность Правительства», «Удались!» «Танковый Полигон», «Идут Стрельбы!» Эти надписи вначале немного беспокоили Титуса Кроу, пока Писли не напомнил ему о влиянии фонда Уилмарта в самых высших сферах — даже в правительственных кругах! Для подкрепления этих предупреждений несколько членов фонда со сторожевыми собаками патрулировали местность. Было бы катастрофой допустить утечку информации.

Примерно в миле от холма, на вершине которого мы находились в пустынной части болота, устремлялась к ясному, но серому небу огромная буровая вышка. Под этой пирамидой из решеток и оборудования в тысяча четырехстах футах под землей, спало в заточении одно из чудовищ, наподобие того, что встретилось Понго Джордану и его несчастной платформе «Русалка». Телепат, отыскавший это чудовище, узнал хорошо знакомое ментальное излучение и воспринял образ, предполагавший большие размеры. Это был действительно один из особо крупных приспешников Старых Богов, который, по словам Писли, «наименее опасен из всех заточенных Старшими Богами».

Несмотря на теплую погоду и светлый, солнечный день, послеполуденный ветер обдавал нас ледяным холодом. Нам даже пришлось поднять воротники пальто. Писли уже несколько раз звонил по радиотелефону британскому телепату, Гордону Финчу, который четко и понятно пересказывал нам свои впечатления. Профессор использовал «громкую связь», чтобы мы тоже слышали слова телепата. Огромное чудовище, которого не тревожили много тысячелетий, начало выходить из состояния, напоминающего коматозное, несколько часов назад. Его чудовищный мозг создавал довольно четкие картины, на которые настраивался Финч. Титус Кроу с помощью мощного бинокля разглядывал людей, размером со спичку, и игрушечные машинки, двигающиеся по далекой паутине тропинок и дорог среди серого дрока и вереска.

«Лендровер», раскидывая песок и коричневые цветы дрока, окутался клубами голубого дыма, пробираясь по бездорожью у основания холма. Ярко-желтый бейдж на груди водителя указывал, что это Бернард «Понго» Джордан. Бывший капитан спешил к нам, так как надеялся с вершины холма сфотографировать убийство. Это ни в коем случае не отражало болезненную склонность Понго, просто любая информация о БМК имела огромное значение для фонда Уилмарта. После гибели большинство тварей разлагалось так стремительно, что идентификация вещества, из которого они состояли, была невозможна. К тому же очень немногие различные виды хотя бы отдаленно походили друг на друга! Даже частота сердечной пульсации — или пульсации какого-то другого органа, который у этих существ заменял сердце — имела колоссальное значение. И, конечно, ученых интересовал выброс струи жидкости, который Понго собирался снимать.

За несколько минут «ровер» добрался до вершины холма. Понго повернул машину и небрежно припарковал ее возле черного «мерседеса» Кроу. Прежде чем мотор кашлянул в последний раз, дюжий йоркширец присоединился к нам. Он вытащил из кармана своей грубой куртки плоскую фляжку и сделал большой глоток, прежде чем предложить виски Титусу Кроу, который с улыбкой отказался.

— Нет, благодарю, Понго, я предпочитаю бренди. У нас есть фляга в машине.

— А вы, де Мариьи? — судя по голосу, великан явно нервничал.

— Благодарю вас, с удовольствием.

Я взял фляжку. Вряд ли мне хотелось выпить, но нервозность Джордана оказалась заразительной. Меня преследовало странное ощущение, как будто что-то… неладно… Мы все могли чувствовать это. Нами овладело ощущение чего-то неминуемого, неотвратимого. Затишье перед бурей. Голос Финча, доносившийся из трубки радиотелефона, стал громче.

— Тварь еще не очнулась. Она все еще находится в полусне, но испытывает какое-то беспокойство. Я собираюсь проникнуть поглубже в ее разум. Посмотрим, что откроется мне.

— Осторожнее, Финч, — предупредил Писли. — Не тревожьте тварь, насколько это возможно. Нельзя все предусмотреть — мы ведь не знаем, на что она способна.

Примерно полминуты радиотелефон молчал. Затем — одновременно с напоминанием Джордана, что осталось всего шесть минут до проникновения — снова позвонил Финч. Теперь его голос звучал сонно. Он проник глубже в разум чудовища и говорил с нами, не разрывая ментальной связи:

— Это… Странно!.. Самое странное ощущение, которое я когда-либо знал… Давление, вес бесчисленных тонн… камня.

Телепат замолчал.

Писли подождал секунду, затем не выдержал и закричал:

— Финч, держитесь! Что случилось?

— А? — Мне казалось, что я вижу, как телепат раскачивается. Затем раздался его нетерпеливый голос. — Все в порядке, профессор, но я хочу проникнуть глубже. Я думаю, что смогу прочесть его воспоминания!

— Я запрещаю… — крикнул Писли.

— Никогда ничего не запрещайте англичанину, сэр. — Голос Финча прозвучал высокомерно и жестко. — Еще несколько минут и с этой тварью будет покончено, навсегда, а ведь ей миллионы лет. Я хочу… Я хочу знать!..

Финч снова умолк, а Писли явно начал нервничать. Затем…

— Давление… — голос телепата стал слабее. Он и в самом деле говорил с нами, находясь в трансе. — Тонны и тонны безмерного… веса.

— Где находится Финч? — резко спросил Титус Кроу, ни на секунду не отрывая бинокля от глаз.

— В контрольной будке возле буровой, — ответил Джордан, в его руках тихо гудела телекамера. — Остальные должны уже уйти, отступить. Перед началом последней фазы операции, на буровой никого не останется. Финч тоже должен убраться оттуда. Иначе он вымажется в дерьме, когда оно ударит из-под земли, а когда взорвут бомбу…

Под «бомбой» он имел в виду гарпун со взрывчаткой, расположенный в головке бура. Как только бур войдет в мягкие ткани чудовища, бомба автоматически опустится по полости внутри бура и окажется во внутренностях чудовища, где и взорвется. Предполагалось, что перед взрывом Финч прервет контакт.

— Четыре минуты, — проговорил Понго.

— Пойман! — снова раздался голос Финча. — Пойман здесь… Здесь! Ничего не изменилось — но почему я просыпаюсь? Мне только надо размять мускулы, разогнуть спину и вырваться, освободиться — как я освобождался когда-то. А потом я отправлюсь на поиски маленьких существ — чтобы утолить свою великую жажду их красной… Аххх! Я вижуэтих малышек. Помню, когда однажды, после великого шума, треска и движения земли, я освободился! Козявки с маленькими руками, волосатыми телами и ничтожными палками. Я помню их крики, когда я утолял свою великую жажду их кровью. Но я не смею, не могу, освободиться! Несмотря на мою силу великие цепи заклятий сковали меня — цепи разума ибарьеры, установленные Великими Старшими Богами, которые заточили меня тут так давно. Это они повторно заточили меня, после того как я на краткий миг вырвался на свободу. Тогда земля сама затряслась и разбросала печати… Я по-прежнему заточен, и… опасность!..

— Финч, выходите из транса! — неистово закричал Писли в телефон. — Бросьте эту тварь и бегите!

— Опасность! — продолжал Финч чужим голосом, грубым и невнятным. — Я чувствую… маленьких! Много их… надо мной… Что-то приближается!

— Осталось всего две минуты! — воскликнул Джордан.

Из трубки доносилось только хриплое дыхание телепата. Вдруг напряженную тишину разорвал крик Титуса Кроу:

— Послушайте! Я тоже чувствую эту тварь! Она зовет на помощь… Она знает, что мы собираемся делать… Она более разумна, чем мы думали, Писли, и значительно превосходит в этом остальных, с которыми мы сталкивались. — Мой друг отпустил бинокль и прижал руки к ушам, как бы защищаясь от страшного звука. Крепко зажмурившись, он скривился словно от боли. — Тварь напугана… Нет, разозлилась! Боже мой!

— Я не беззащитен! — донесся из трубки жутко изменившийся голос Финча. — Пусть я в ловушке, но не беззащитен. Вы многому научились за время моего сна, но у меня еще есть силы! Я не могу остановить смерть, которую вы послали ко мне, но у меня есть… сила!

Кроу резко вскрикнул и упал на колени, раскачиваясь и сжимая голову. В этот момент я обрадовался, что мои психические и телепатические таланты остались недоразвитыми!

— Небо! — ахнул Писли, отвлекая мое внимание от распростертого на земле Титуса Кроу. — Посмотрите на небо!

Там, где несколько минут назад было голубое небо, клубились и громоздились черные тучи. Между ними сверкали огромные молнии. Чуть позже поднялся сильнейший ветер, который словно бешеный пес, принялся рвать нашу одежду и сорвал бейдж Джордана. Кусты дрока, вырванные из песчаной почвы, понеслись по воздуху, словно в них вселился дьявол.

— Ложитесь, — завопил Джордан. Его голос был едва слышен сквозь дикий вой ветра и шум летящего песка, треск ломающихся кустов вереска, дрока и папоротника. — Осталось меньше минуты. Ложитесь!

Мы немедленно упали на землю. Титус Кроу теперь лежал совсем тихо. Я коснулся рукой неподвижного тела друга. Ветер превратился в ураган. Земля тряслась. Грохот грома оглушал. Вспышки молний расцветили небо, высветив торчащую буровую вышку на фоне мрачного болота.

Эхо принесло к нам отраженные крики, едва различимые в адском реве разбушевавшихся стихий. И эти крики заставили меня потянуться за биноклем Титуса Кроу. Я взял его и поднес к глазам, пытаясь резкими движениями дрожащих пальцев навести резкость.

— Тварь поднимается из-под земли, — закричал Финч из телефонной трубки Писли не своим голосом. — Я чувствую ее… Пусть так и будет. Я умираю, но перед этим почувствуйте силу моего гнева. Дайте мне добраться руками до поверхности, чтобы мои рты могли испить вашей крови в последний раз! Теперь знаю вашу силу и вы знаете мою власть над стихиями! Помните и дрожите, когда звезды займут свои места и Великий Ктулху снова явится в ваш мир!

Мне наконец удалось сфокусировать бинокль на буровой вышке и я стал разглядывать будки, окружающие ее. В одной из них сидел Финч, поддерживающий контакт с гигантом в чреве земли. Подумав об этом, я невольно содрогнулся.

Грузовики и другие машины теперь разъезжались в разные стороны от буровой площадки. Борясь с порывами ветра и шквалами дождя разбегались люди…. И тут начался настоящий ужас! Молнии стали бить более целенаправленно — вниз, точно в буровую вышку и рядом расположенные предметы. Бегущие фигурки вспыхивали в электрическом пламени. Грузовики и «лендроверы», дико кренясь, вспыхивали и с грохотом взрывались. Решетки ферм вышки плавились и падали на редкие кусты и траву. Вначале над ними поднимался пар, а скудная зелень занялась.

— Время подходит, — заорал Джордан мне в ухо. — Бомба должна взорваться через несколько секунд. Тогда подземное чудовище должно будет остановиться!

Снова раздался голос Гордона Финча:

— В меня попали!.. На-нгнх… нгх… нгх-а… Великий Уббо-Сатхла, твое дитя умирает… Дай мне сил испить крови в последний раз… Позволь мне в последний раз вытянуться… разорвать печати Старых Богов… на-аргх… нгх… нгх!.. Аргххх-к-к-к!.. Хью, юх, х-юх-юх!

Потом из радиотелефона доносились лишь чудовищные, совершенно нечеловеческие звуки. Видимо у твари началась агония. Я услышал как бессвязно закричал Писли, когда холм у нас под ногами вздрогнул и заскользил. Я заметил, что Джордан пытается встать на ноги, но снова повалился на землю, которая буквально ходуном ходила. Однако мое внимание было приковано к кошмарной сцене!

Земля раскололась надвое. А потом из пропасти высунулись жуткие щупальца серые щупальцы! Они корчились и извивались, словно гигантские, смертельно раненые змеи, расползаясь по опустошенной земле. Некоторые из них стали хватать бегущих людей! Огромные красные рты раскрылись на концах серых щупалец и…

Наконец мне удалось отвести взгляд от этого ужасного зрелища. Я закрыл глаза и прижался лицом к мокрой траве. В тот же миг раздался страшный удар грома, затем последовала невероятно яркая вспышка, взрыв вздыбил землю и над землей поползла такая ужасающая вонь, что я на какое-то время потерял сознание…

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я почувствовал руку Джордана на своем плече и услышал его голос. Открыв глаза, я осмотрелся. Небо прояснилось. Освежающий ветерок обвевал опустошенный холм. Писли сидел, покачиваясь из стороны в сторону, и смотрел куда-то вниз. Я проследил его взгляд.

Огонь по-прежнему бушевал на болотах. Клубы голубого дыма поднимались среди голых кустов дрока и хрупкого вереска. Буровая вышка превратилась в скрученную массу почерневшего металла и лежала на боку. Один или два обгоревших грузовика ползли по равнине, с трудом пробираясь к нашему холму. Кучка оборванных людей, спотыкаясь, брела следом. Стоны и мольбы о помощи доносились даже сюда. Серая отвратительная жидкость, от которой поднимался пар, разлагаясь, кипела, заполняя новые трещины в земле, как гной в дьявольских ранах.

— Надо помочь раненным, — просто сказал Джордан.

Я кивнул и с трудом поднялся на ноги. Писли тоже встал. Тут, вспомнив о друге, я опустился на колени и легонько потряс за плечо Титуса Кроу. Через мгновение он пришел в себя, но не мог участвовать в предстоящей нам работе: мысленный контакт с чудовищем — пусть и короткий — высосал все его силы. Когда мы втроем отправились к «роверу» Джордана, я прихватил брошенную Писли трубку радиотелефона. Машинально повернув ручку громкой связи, я понял, почему профессор бросил ее: сквозь треск помех доносилось тихое бессвязное бормотание, отрывки детских песенок, дьявольское хихиканье…

Мы нашли тела шестерых мертвых рабочих, пятеро пропали без вести, а бедный Финч сошел с ума. Многие получили ранения, но в основном — легкие: ожоги, порезы и ушибы. Однако, тот факт, что уничтожено еще одно чудовище — пусть и из «наименее опасных» — вряд ли оправдывало подобные потери. Это были первые жертвы фонда при выполнении плана «Великобритания».

Газеты на следующий день много писали о подземных толчках, потрясших всю северо-восточную область страны, и — значительно скромнее — о взрыве газов, «по небрежности выпущенных на поверхность земли при выполнении бурения в научных целях». Подземный гул и толчки дошли до Котсволда, и Суртси отреагировал на них клубами вулканического пара. В прессе упоминалась также неожиданно налетевшая буря. Град размером с шарик для гольфа прошел на юге страны. Необычно сильные грозы пронеслись над многими областями Англии, в особенности бури свирепствовали в Дурхеме и Нортумберленде. Сильный дождь после полудя обрушился на западные районы. Действия фонда Уилмарта сказались даже на психиатрических клиниках. Газеты и телевидение сообщали о массовых беспорядках и побегах. «Луна, приливы, циклы погоды» — психиатры и психологи представили все происходящее как единую систему…

О форме, типе и прочих характеристиках чудовища, которого мы уничтожили в тот день, до сих пор известно мало. Замечание об Уббо-Сатхле лишь подтвердило необходимость постоянно учиться. В течение нескольких часов после взрыва газов в теле чудовищ (по своему составу тела тварей напоминали метан и находилось под давлением) вещество щупалец и всего тела разложилось и исчезло за считанные минуты. Зондирование пространства, которое чудовище занимало под землей, показало, что длина этого экземпляра составляла четверть мили при одной десятой мили — в поперечнике!

Мы точно даже не знаем имени этого создания. Конечно мы могли его слышать в интерпретации Финча во время телепатического сеанса, но вряд ли оно соответствовало бы какому-то имени, известному нам. Все дело в том, что голосовые связки человека не в состоянии воспроизвести немыслимо расставленные согласные. Единственный человек, бывший в мысленном контакте с этим существом, бедный Гордон Финч, уже ничего не мог подсказать нам. Та же транскрипция, что получилась у нас, звучала и вовсе не произносимо: «Цгфтхгнм-о-тх».

Его прародитель, Уббо-Сатхла (Убхо-Шатла, Хбошат, Ботхшаша), появился даже раньше Ктулху. Его потомки первыми спустились со звезд. Похоже, Уббо-Сатхла был привлечен в род Ктулху после того, как тот стал повелителем пра-Земли, если судить по следующему отрывку из «Книги Эйбони»:

«…потому что Уббо-Сатхла — источник и окончание. Перед приходом со звезд Зхотхаквах, которого порой зовут Иок-Зотхотх или Ктулхи, Уббо-Сатхла жил в кипящих болотах только что сотворенной Земли: масса без головы или членов, рождала серых бесформенных саламандр рассвета, и жутких прототипов земной жизни… Считается, что вся жизнь на Земле, после окончания великого цикла времен вернется к Уббо-Сатхлу…»

Понадобилось две недели, чтобы навести порядок, и замести следы операции. А потом еще неделя активных переговоров в высоких кругах, которые вели Писли и другие влиятельные лица, чтобы операции фонда Уилмарта на Британских островах получили свое продолжение. И, в конце концов, все дела пошли, как и было задумано.

Глава 12 Из записных книжек де Мариньи

Несколько недель спустя мы с Кроу ехали в «мерседесе» возвращаясь из северо-западных районов страны. Несколько дней назад, на Южно-Шотландской возвышенности, фонд Уилмарта обложил еще одно чудовище — одного из последних экземпляров гигантской формы в Великобритании и ее водах. Его выгнали из норы под горным утесом. Существо, оказалось сравнительно небольшое по размерам, и было смыто мощными струями воды, буквально размыто в ничто. Это произошло почти в центре возвышенности, в малонаселенной местности между Ланарком и Дамфрисширом. Невыносимое зрелище предсмертной агонии чудовища потрясло меня. Тварь извивалась под непрерывными струями воды, от которых она не могла увернуться, ее тело буквально плавилось, а затем превратилось в лужу жуткой полуорганической материи — пузырящейся гнили. У меня перед глазами все еще стояла эта ужасная сцена, а Титус Кроу гнал машину на юг.

После этой операции, Писли вылетел из Глазго в Лондон, чтобы встретить своих американских друзей и коллег. Из-за океана привезли новое сейсмографическое оборудование, с помощью которого фонд надеялся выслеживать движущиеся «орды» Шудде-Мьелла, если те сделают попытку напасть на Британию, как полагали некоторые телепаты. За последнее время обитатели подземных гнезд и отдельные особи маскировали свою ментальную деятельность. Ограниченные телепатические способности Титуса Кроу после катастрофы на болотах, казалось, исчезли, но в остальном, по его мнению, он чувствовал себя нормально.

Было уже около полудня. Мы ехали через пустынный район в нескольких милях к востоку от Пенрита. Уже довольно долго Титус Кроу вел машину в состоянии, которое я назвал бы молчаливой задумчивостью. Краешком глаза я заметил неподалеку что-то необычное. Не в силах полностью отделаться от жутких воспоминаний, я все же попытался сосредоточиться на дороге, почувствовав внезапно какое-то беспричинное беспокойство.

Местность выглядела унылой. Справа от шоссе поднимались стены неровных скал, с левой стороны — сразу за краем дорожного полотна — начинался обрыв, а дальше далеко раскинулась холмистая равнина. Туман, неожиданно затянувший узкую и неровную дорогу, постепенно становился все гуще.

Казалось, весь мир ополчился против меня. И тут же появилась головная боль, о которой я даже не вспоминал с тех пор, как к нам присоединился профессор Писли. Подумав об американце и тут же вспомнил его пугающее предупреждение: «Помните — эти твари никогда не прекращают своих попыток! Вы должны носить это с собой повсюду, куда бы вы ни шли. Но не спускайтесь в подвалы. Держитесь подальше от долин, лощин, карьеров, шахт, подземки и тому подобного. Как я сказал, вам не стоит бояться непосредственного нападения, но эти твари могут добраться до вас косвенным образом. Внезапное землетрясение, обвал… Уверен, вы понимаете, что я имею в виду».

— Титус! — я не на шутку встревожился. — Титус, куда вы, черт возьми, едете? Это же не та дорога. Мы должны были повернуть несколько миль назад, и двигаться по шоссе А69 к северо-восточному побережью!

Я со страхом взглянул на крутой обрыв с одной стороны, и почти вертикальную стену, вершина которой тонула в тумане — с другой.

Кроу вздрогнул, когда я назвал его по имени, и, нажав на тормоз, остановил машину. Покачав головой, он изумленно протер глаза.

— Конечно, нам надо было ехать по А69, — согласился он, озабоченно нахмурившись, и вдруг удивленно вскрикнул: — Какого черта?..

Его глаза лихорадочно загорелись, словно он о чем-то вспомнил и страшно испугался.

— Де Мариньи, я думаю, что понимаю, почему фонд в последнее время постигло такое большое количество странных «случаев», самоубийств и смертей. Кажется, я понял причину, и подозреваю, что мы следующие в списке самоубийц!

Титус Кроу еще продолжал говорить, когда земля под нашей неподвижной машиной дрогнула. Гул был слышен даже сквозь шум работающего двигателя. Волосы у меня встали дыбом.

Признаться, я потерял самообладание, но мой друг уже действовал: отпустив ручной тормоз, он включил задний ход и вдавил педаль газа. Это оказалось вовсе не лишним. Едва машина отъехала, отчаянно вращая колесами, как огромный валун, вместе с кучей мелких обломков, камней и тоннами земли рухнул сверху на то место, где всего секунду назад находился наш «мерседес». И тут же мы услышали неприятные и столь знакомые нам звуки:

— Се хайе еп-нгх флхур Гхарне фхтагн. Се хайе фхтагн нгх Шудде-Мелл.

— Негде развернуться, — проворчал Кроу. — Вот если бы я мог отъехать ее подальше задним ходом…

Разбив все его надежды и наши безмолвные молитвы, туман словно по просьбе какого-то дьявола (я вполне мог поверить, что это так и было), накрыл нас матовой пеленой.

— Боже мой, — ахнул я, а Титус Кроу снова остановил машину.

— Ничего не вижу! — закричал он. Лицо его стало серым, как окружающие нас стены призрачного тумана. — Вам надо поскорее выйти из машины, де Мариньи! Положите руку на средину заднего стекла и идите впереди машины, держась точно посредине дороги, пока мы не найдем места, где можно будет развернуться. Сумеете?

— Будь я проклят, попробую, — прохрипел я сухими от страха губами.

— Вы должны это сделать, — сердито сказал он, когда я открыл дверцу. — Если — нет, то с нами покончено!

Я захлопнул за собой дверцу, обежал багажник и прижал правую ладонь к мокрому заднему стеклу. Мотор взвыл, и до меня донесся голос Титуса Кроу:

— Хорошо, Анри — теперь идите по дороге, или лучше сядьте на багажник и показывайте, куда мне рулить — влево или вправо — когда дорога будет поворачивать. Хорошо, так, поехали!

Сидя на крышке багажника, я действовал, как сказал мне Титус Кроу — двигал ладонью по заднему стеклу, показывая нужное направление, в то время как мой друг осторожно вел машину назад, по затянутой туманом узкой дороге. Три или четыре раза на дорогу падали камни, потревоженные на продолжающимися подземными толчками. И все это время я слышал жуткое гудящее пение!

Мне казалось прошло несколько столетий прежде чем туман несколько рассеялся, дорога стала пошире, и сбоку в склоне показалась заросшая кустами неглубокая выемка, достаточная, чтобы в нее могла заехать машина. Я соскочил с багажника и побежал к расширению дороги, чтобы показать Кроу, где следует остановиться, а он тем временем уже начал разворачивать «мерседес», направляя машину в сторону скалы.

И в эту минуту земля дрогнула под моими ногами и полетел резко качнулась. Потеряв равновесие, я повалился на спину и полетел вниз головой в пропасть. К счастью, мое падать пришлось недолго — пролетев не более двенадцати футов, я ударился плечами и спиной о какие-то камни. Ошеломленный, я с трудом поднялся на ноги. Оказалось, меня спас широкий карниз, а склон уходил вниз куда-то к невидимой в тумане долине. Туман, тем временем, снова сгустился и опять возникло давящее ощущение страха.

— Кроу! — закричал я, тщетно пытаясь выкарабкаться на дорогу. — Титус, где вы?

Я услышал какой-то звук, перестал штурмовать стену и огляделся. Внезапно слева от меня, на расстоянии не более пятнадцати футов — на пределе видимости — покрытый мелкими камнями склон выпятился наружу, обрушив вниз массу камней и земли, и передо мной предстало нечто настолько ужасное, что у меня чуть не остановилось сердце… Ктулх!..

Я попятился назад, подвывая от страха и зовя на помощь Титуса Кроу, а тварь двинулась на меня! Обитатель подземелий напоминал осьминога — извивающиеся щупальца и мягкий серо-черный продолговатый мешок тела… словно резиновый… выделяющий мерзко воняющую белую слизь… безглазый… безголовый… Конечно, я не мог разглядеть мелкие детали, я видел только тянущиеся ко мне, жадные щупальца! — В верхней части тела чудовища выступал горб… Вероятно, своего рода контейнер для мозга, управляющего омерзительной жизнью этого существа!

Отродье Шудде-Мьелла приближалось. Оно уже почти подобралось ко мне! А я словно прирос к месту — замер неподвижно, словно муха в патоке, околдованный чудовищными песнопениями; замер с выпученными глазами и разинутым ртом, со стоящими дыбом волосами…

Мой камень-звезда!

Ощупью я попытался отыскать талисман Старших Богов, но мой пиджак, с камнем-звездой, спрятанном во внутреннем кармане, так и остался в «мерседесе».

Я увидел, как течет земля под этим мясистым чудовищем. Земля текла и испарялась от жара, созданным адским ктулхом. Там, где его тело касалось земли, она раскалялась и все время меняла цвет. Боже мой! Тварь уже была возле меня! Щупальцы протянулись…

— Де Мариньи! — это был голос Титуса Кроу. Когда я услышал этот крик, сквозь гипнотические песнопения и вибрирующие вопли чудовища, я попытался ответить, но с трудом узнал собственный голос. И тут сверху упал камень-звезда — мой, или принадлежащий Титусу Кроу. Он упал на землю на пути движущегося чудовища…

Колдовское средство подействовало немедленно и точно. Огромный слизень попятился и едва не свалился с выступа. Его пение мгновенно превратилось в жалобы и причитания. С невероятным проворством это громадное существо развернулось на покрытой слизью земле и поползло прочь от меня вдоль выступа. На некотором расстоянии от звезды, которое ктулх посчитал, по-видимому, безопасным, он застыл в ярости размахивая щупальцами, потом повернулся к утесу и двинулся вперед, словно ввинчиваясь в каменную стену земли и камня. А потом часть склона обвалилась, закрыв дыру, и остался только отвратительный запах.

Неожиданно я заметил, что по-прежнему стою, вытянув руки. Я замер в этом положении, когда понял, что ктулх собирается схватить меня. И в ту же секунду я снова услышал голос Титуса Кроу. Я поднял голову. Мой друг свесился вниз с побелевшим напряженным лицом, в руках он держал мой пиджак.

— Быстрее, Анри, ради Бога! Быстрее, пока они снова не напали!

Я опустил онемевшие руки, поднял драгоценный камень-звезду и сунул его в карман брюк, затем ухватился за пиджак, и попытался выбраться на дорогу. Я увидел, что Кроу успел развернуть машину, и со вздохом рухнул на переднее сиденье.

Когда Титус включил скорость, земля задрожала снова, но через секунду мы уже мчались, шины скрипели и свет фар разрезал пелену тумана, как нож.

— А ведь тварь была рядом, де Мариньи, — сказал мой друг.

— Да уж! Бога ради… Не хотел бы я, чтобы она оказалась еще ближе! — ответил я.

Через полмили не осталось и следов тумана, и чем бы ни была вызвана моя головная боль, она сразу же прошла. Снова почувствовав себя нормально, я спросил Титуса Кроу, что он имел в виду, когда упомянул о недавних неприятностях фонда — несчастных случаях и самоубийствах.

— Ну, вы же помните, в последнее время наши телепаты испытывают трудности в контактах с ктулхами. Предполагаю, что эти чудища всему виной. Собственно, я обдумывал это давно, а теперь мои подозрения подтвердились: ктулхи научились концентрировать ментальные силы, объединяя разум отдельных особей, чтобы преодолеть защиту камней-звезд — до определенной степени, конечно. Потому они и начали нападать на членов фонда. Каждый раз жертвой они выбирали кого-то одного. Это не случайное стечение обстоятельств, а их новый способ борьбы за выживание, который сводит на нет все усилия фонда! Чем скорее мы дадим знать об этом Писли и всем остальным, тем лучше.

Он еще поднажал на акселератор.

Глава 13 Из записных книжек де Мариньи

8 октября.

Опасность, того что ктулхи, соединив свои ментальные способности смогут добраться до нас исчезла. Во-первых, нам привезли из Соединенных Штатов большое количество камней-звезд. А во-вторых — наши телепаты давно начали подозревать, что оставшиеся ктулхи хотят предпринять попытку вернуться в Африку и уже начали движение. Их путь к югу должен был пройти через гнездо, твари которого подстерегали нас с Кроу в той поездке. По всей вероятности они — и «местные» и «путешественники» — объединили свои усилия против нас двоих. Возможно им помогали другие виды чудовищ, или даже — сам Шудде-Мьелл. Преодолев защитную силу камней-звезд, они узнали о том, что мы собираемся ехать на юг к Дувру и решили заставить нас изменить маршрут, а затем перехватить машину в подходящем месте и устроить обвал. Мы должны были погибнуть в лавине. План этот сорвался, и ктулхам пришлось искать другой способ разделаться с нами. Однако, преодолеть силу камней-звезд при непосредственном столкновении им не удалось, и они отступили. Последнее слово осталось за печатью Старших Богов. Впрочем, возможно, неудача ктулхов объясняется молодостью членов этого гнезда, о чем сообщал в свое время телепат Уильямс, обследовав Шотландию с самолета. После этого инцидента гнездо ктулхов словно растаяло в воздухе — или в земле. Двое наших телепатов до сих пор не могут найти его.

10 октября.

Вчера вечером Писли поймал человека, пытавшегося вломиться в номер лондонской гостиницы, где профессор устроил свой штаб. Увидев перед собой дуло пистолета, взломщик забился, словно в приступе эпилепсии, и выбросился с балкона. А ведь апартаменты Писли находятся на пятом этаже! Профессору с большим трудом удалось избежать внимания прессы.

11 октября.

Джордан установил буровые в местности, неподалеку от Нотингема. Он надеется перехватить семейку ктулхов, которые напали на нас с Титусом Кроу. Место оказалось выбрано удачно, потому что тут полным-полно старых армейских бараков и вся территория в пределах полумили вокруг — собственность государства. Полуразвалившиеся здания давно готовили под снос. В дальнейшем здесь, кажется, планируют построить атомную электростанцию, но у меня такое ощущение, словно это место вскоре проваливается в бездну. Слишком свежи в памяти случаи на других наших площадках.

13 октября.

В отношении исхода ктулхов: на Британских островах с ними слишком сурово обошлись. С появлением Писли и фонда Уилмарта в Англии почти не осталось созданий из мифов Ктулху. Обитателям мертвого Гхарне пришлось отступить. Их медленно, но верно, разыскивали и уничтожали! Если сохранившиеся чудовища, а их теперь чертовски мало, смогут вернуться в Африку, у них появится шанс затеряться в недрах этого обширнейшего континента, со временем восстановить численность и снова стать угрозой человечеству. Без сомнения несколько чудовищ проскользнули под Ла Маншем, но это еще не означает, что им удалось сбежать. Французы тоже выполнят свою часть работы — у фонда есть свои люди и в этой стране. У профессора Писли много друзей и он получает немало конфиденциальных писем со штампом Национальной Библиотеки Франции.

Однако в Англии под землей по-прежнему бродит несколько ктулхов, потому что за последние несколько дней были зарегистрированы подземные толчки и небольшие оседания по всей стране. По карте можно было прочертить три дороги сходящиеся в Тентердене. Возвращаясь к событиям прошлой недели, должен заметить, что шестого числа фонд поймал и уничтожил не меньше дюжины тварей на равнине Солсбери. А от заточенных «безвредных» чудовищ Британские острова почти уже очищены.

16 октября.

За минувшие недели члены фонда задержали ряд «подозрительных» личностей. Обычно это происходило в местах активных действий фонда, в частности, на буровых площадках. Одного, помнится, Писли задержал на площадке номер десять, двух других — в бараках, в Ноттингеме. Каждый раз задержанные пытались сбежать, но сразу же — если побег не удавался, или же если их ловили повторно — несчастные сходили с ума. Ктулхи не тратили времени даром! Эти люди находились под влиянием БМК — безумцы как мужчины, так и женщины, обычно с уродливыми телами и еще более изуродованными душами. Однако теперь количество таких инцидентов значительно сократилось.

20 октября.

История нашествия рода Шудде-Мьелла на Британские острова подходит к концу. Буровые Джордана в районе Ноттингемшира решено демонтировать. Твари, обитающие в этом гнезде каким-то образом разузнали о наших планах. Впрочем, результат был тем же самым. Телепат засек паническое бегство ктулхов из Бридлингтона. С их собственной точки зрения трудно выбрать путь хуже. В пятнадцати милях от Бридлингтона находится глубокая впадина, провал подводных пород. Скорее всего, твари не стали углубляться в твердую, скальную породу, обходя впадину стороной. При помощи Королевского военного флота — под видом маневров командного корабля и двух приданных ему подводных лодок — это место забросали мощными глубинными бомбами. Со стороны обитателей глубин никаких помех не наблюдалось.

В 3:30 утра по команде Хенка Сильберхутта (одного из лучших американских телепатов) английские моряки сбросили бомбы с рыболовного судна из Галла, перекрыв подземным тварям единственный путь отступления. Сильберхутт сообщил нам о том, что операция оказалась успешной! Адмиралтейство, чтобы не возникло подозрений со стороны общественности завтра сообщит прессе о том, что был найден германский военный корабль времен второй мировой войны, который пришлось взорвать из-за его опасного груза. Похоже, люди фонда Уилмарта, есть не только в нашем военном министерстве, но и в правительстве!

23 октября.

Насколько известно в Великобритании и в ее территориальных водах не осталось ни одного ктулха. Все они либо уничтожены, либо изгнаны. Правда, несколько наших телепатов сообщали о посланиях, которые они как будто получали из какого-то места под йоркширскими болотами. Однако теперь эти «отражения» — так телепаты называют ошибочные ментальные послания — в расчет не принимаются. Насколько я знаю, ктулхи разгромлены.

Кроме того, пришла исключительно интересная информация — оказывается «Несси» — настоящий плезиозавр! Именно в Шотландии поселились последние динозавры на Земле. Всего их пятеро, двое взрослых и трое молодых. Заключительное телепатическое исследование всей страны закончено. Ничего злокачественного в чудовищах Лох-Несса не обнаружили, зато телепаты смогли принять слабые водянистые мысли «ужасных ящеров». Боже! Как бы я хотел сообщить об этом в прессу!..

28 октября.

Да здравствует Франция!

Я горжусь, тем, что фамилия моя де Мариньи!

Три подземных атомных взрыва в Алжирской пустыне за последние 24 часа! Погибло еще несколько проклятых тварей.

30 ноября.

Пришло сообщение от Писли, вернувшегося в Мискатоник. Американский Проект, который начал осуществляться параллельно с операцией «Великобритания» продвигается не слишком успешно. Однако не стоит забывать, что в Соединенных Штатах и Южной Америке на огромной территории обитают сотни видов разнообразных чудовищ, причем не обязательно подземных! Уже сейчас некоторые лесные и горные регионы (главным образом Кетскилс, Адирондаг и Скалистые Горы), Великие Озера и некоторые мало известные водные пространства; обширные области в Новой Англии, Висконсин, Вермонт, Оклахома и Мексиканский залив; предгорья Анд в Южной Америке подверглись самому тщательному изучению, как с использованием приборов, так и телепатически. После этого члены фонда приняли меры — как образно выразился профессор — по «борьбе с чумой».

В целом, сообщение Писли звучит оптимистично. Похоже, что количество мигрирующих тварей в Америке на, так сказать, единицу площади, существенно меньше, чем в Англии. Однако, там другая серьезная проблема — множество американцев (а в некоторых случаях, как в Новой Англии, полулюдей) служат отродью Ктулху. И снова, как в 1928 году, специальным агентам правительства пришлось тайно проникнуть в некоторые уединенные порты.

6 декабря.

Ктулху нанес ответный удар!

Обозленный до крайности, он, наконец, показал себя, подтвердив раз и навсегда свое бессмертие и власть. Я, по-видимому, никогда не узнаю, как фонду и его многочисленным отделениям по всему миру удалось скрыть информацию об этом — какими цепями они связали прессу свободного мира!

Встревоженные мощными потоком ментальных волн, исходящим откуда-то из Тихого Океана, пятеро особо одаренных телепатов фонда настроились на наиболее опасный ментальный диапазон… Перед этим шесть дней Великий Ктулху, заточенный, но не мертвый, рассылал жуткие мысленные послания из Эрлиеха.

Его гнев обрушился на всех и вся!

Никогда прежде, даже в это время года, погода, не бывала такой капризной… Последователи эзотерических культов никогда не предавались поклонению темным богам с таким неистовством… Состояние пациентов в психиатрических клиниках никогда не казалось столь безнадежным, и никто не помнил такого количества самоубийств. Безмерно возросла солнечная активность, что резко ухудшило прием радио — и телевизионных передач. Метеорологи и остальные ученые теряются в догадках…

Вчера вечером выдающиеся вулканологи четырех стран опубликовали сообщение, что, по крайней мере, семь вулканов в разных точках планеты (четыре считались давно потухшими) готовы проснуться. В статье говорится о возможности одновременного извержения, и тогда «взрыв Кракатау по сравнению с этим кошмаром покажется просто хлопушкой».

Я напуган.

7 декабря.

Удивительно, но сегодня утром — после ночи чудовищных кошмаров, размышлений и опасений за безопасность и здравый смысл человечества — все пришло в норму.

Позже.

Титус Кроу долго беседовал по телефону с Писли и американский профессор рассказал последние новости. Причиной ярости Ктулху стала пятерка телепатов из Мискатоника — тех, кто неделю назад установил, что именно тот древний Бог — источник неприятностей. Они умышленно выступили против хозяина Эрлиеха и попытались помериться с ним силой на ментальном уровне. Хотя, один Бог знает, как, телепатам удалось проделать этот фокус, они заплатили за свою идиотскую смелость. Перед тем как начать свои опыты, они сочинили записку для Писли, на случай, если все плохо кончится. Теперь, по мнению уважаемого профессора, их головы можно было сравнить разве только с капустными кочнами. Все пятеро превратились в полных идиотов.

3 января.

После временной остановки работ фонд, похоже, снова начал действовать в полную силу. Титусу Кроу и мне предложили высокие должности в компании «Нефть и Минералы Интернешнл» (НиМИ), сомнительной, но очевидно хорошо финансово обеспеченной организации — со штаб-квартирой в Аркхеме, штат Массачусетс! Мы оба отклонили это предложение. Титус Кроу занимался собственными исследованиями, а я писал фантастические рассказы для различных журналов и должен был время от времени присматривать за своей лавкой, торговавшей предметами античности. Кроме того, мы знали, что и сам Писли занимается самостоятельными исследованиями и ни в коей мере не зависит от фонда. Но не смотря на отказ, мы согласились вместе с другими «работниками» НиМИ в Анкаре организовать «Турецкий проект». В результате, поддавшись уговорам Писли, мы согласились возглавить отделение фонда в Великобритании, его английскую секцию. Писли, в свою очередь, обещал информировать нас о состоянии дел в Турции. А работа там предстояла жаркая. Частота сильных землетрясений в Турции позволяет предположить — независимо от любых диссертаций о движении континентов и расширении материковых разломов — что Турция буквально кишит ктулхами. Приведу слова Титуса Кроу относительно предложений фонда по «Турецкому проекту»:

«Это очень приятное предложение, де Мариньи, но скромность говорит мне, что по крайней мере к настоящему времени мы сделали достаточно».

5 января.

Последние из нынешних серий французских и американских подземных атомных испытаний проведены только что, и, как мне кажется, с более чем умеренным военным успехом.

2 февраля.

В последнем письме из Денизли, Турция, Писли сообщает о потере самолета, принадлежащего фонду. Погибли пилот, два члена команды и Хенк Сильберхутт. Последний раз они вышли на связь десять дней назад в горах Маккензи, примерно в сотне миль южнее Полярного круга. Сильберхутт уже несколько лет вынашивал планы уничтожения Итаквы («Снежного Существа», «Существа, Которое Идет Вместе с Ветром», «Спутника Ветров», «Вендиго») — опаснейшей твари, описанной в мифах Ктулху, после исчезновения в Манитобе — при таинственных обстоятельствах — своего двоюродного брата. Во времена бедного Уэнди-Смита, как свидетельствуют документы, Спенсер из Квебекского университета привел убедительные доказательства того, что поклонники-дегенераты в Манитобе приносят жертвы Итакве. С одобрения фонда Сильберхутт работал над собственным долгосрочным проектом. Он хотел отыскать Итакву.

Писли считает, что телепата могли заманить — или затащить — слишком далеко на север, в Арктику, в царство Спутника Ветров, в те края, куда сослали Итакву за участие в восстании Великих Старых против Старших Богов.

Не устаю благодарить Господа за то, что не «одарен» телепатическими способностями большой силы.

11 февраля.

Титус Кроу высказал некоторые соображения, которые нельзя проверить. Но тем не менее, его теория кажется достаточно верной. Ньярлатхотеп, Великий Посланец Старых, единственный из БМК, остался на свободе и не был заточен Старшими Богами в то немыслимо отдаленное время. Титус Кроу предположил, что Ньярлатхотеп вовсе не является существом или божеством, а просто «силой». Великий Посланец — на самом деле всего лишь телепатия. Титус Кроу предположил, что эти два слова очень близки к тому, чтобы быть анаграммой, но это может быть чисто случайное совпадение. Мы точно знаем, что БМК связываются между собой именно с его помощью — и мгновенно. Кроу говорит, что если использовать правильным образом физические проявления Ньярлатхотепа, то при помощи телепатических средств можно получить очень реалистичное трехмерное изображение!

15 февраля.

После первоначального успеха проета «Турция», компания НиМИ заключила контракты в Родезии и Ботсване. Трое из доверенных и хорошо подготовленных инженеров Понго Джордана вместе с двумя опытными телепатами Писли отправляются в Африку, чтобы подготовить первые стадии операции.

28 февраля.

На фоне радостных новостей об очередной удачной посадке на Луну «Апполона» пришло неприятное сообщение из Мискатоника. Вместе с прочим оборудованием, оставленным на Луне, были также сейсмологические приборы — и похоже, что научные лаборатории Мискатоника приложили руку к разработке двух из них! Независимо от того, что НАСА узнала о строении Луны, Мискатоник тоже «слушал». Однако ничего, похожего на лунотрясения пока не отмечено! Правда, университетские ученые по-прежнему надеются, что вскоре будет доказано существование жизни под поверхностью спутника Земли.

27 марта.

В дополнение к письму Писли, полученному больше месяца назад, описывающему попытки отыскать в Африке пока еще не открытое место заточения Шудде-Мьелла (Гхарне уже опустел) — привожу следующее сообщение, напечатанное во вчерашней «Дейли Мейл».

СОПЕРНИЧЕСТВО ВО ВНУТРЕННЕМ КОСМОСЕ!

Не дожидаясь начала эфиопского проекта «Могол», университет Мискатоник из Соединенных Штатов Америки перехватил инициативу и направил собственную научную экспедицию. Группа исследователей под руководством известных ученых из Британии уже проводит изыскательские работы под Аддис-Аббебой. Неподалеку, в необыкновенно враждебной человеку пустыне Данакил, где жара достигает более 138 градусов по Фаренгейту в тени, сходятся три величайших естественных разлома земной коры. Именно здесь британские ученые намереваются пробурить глубинную скважину, чтобы добраться до мантии Земли.

Подобные эксперименты предпринимались и ранее — американцы пытались пробурить сверхглубокую скважину в Тихом Океане вблизи Гавайев. Но проект бурения пришлось свернуть из-за все нарастающей стоимости затрат. Аналогичную неудачу пережили и русские на Кольском полуострове за Полярным Кругом. Но помимо недостатка средств на продолжение работ в обоих случаях препятствием стали огромные технические трудности.

Однако профессор Норман Уорд, возглавляющий геологическое отделение Медхэмского Университета и являющийся главным советником спонсоров британского проекта, не испытывает беспокойства в связи с появлением на сцене американцев. Он заявил нашему корреспонденту: «Янки ошибаются в своих расчетах, решив, что нашли идеальную точку возле своего лагеря. Впадина Афар подходит гораздо лучше, но по каким-то причинам американцы выбрали площадку далеко в стороне. Да и привезенное оборудование — если только они не собираются применить какие-то новые, еще не испытанные методы — не дает шансов на успех. Они, правда, о многом умалчивают, но создается впечатление, что запланировано гораздо больше».

«… запланировано гораздо больше»! Безусловно! Они ищут одно из самых великих чудовищ, которых знал мир — безмерное зло, которое превосходит только сам Великий Ктулху! Я желаю им удачи, но рад, что не участвую в этих исследованиях.

10 апреля.

Титус Кроу получил сообщение из фонда Уилмарта. Эфиопский проект идет полным ходом. Трое телепатов фонда уверены, что нашли того, кого искали — самого Шудде-Мьелла! Они придумали для него приманку в виде нескольких недавно вылупившихся и самок. Предполагается, что значительное сокращение численности его ужасного рода заставит Шудде-Мьелла принять участие в освобождении будущих мамаш. Уже пробурена скважина глубиной в три четверти мили, и через четыре дня в нее опустят молодых самок — вместе со взрывным устройством, которое должно рассеять под землей радиоактивное вещество. Эксперименты в Мискатонике показали, что обычного ктулха убивает даже десятая часть излучения запланированной массы. А это означает конец одного из величайших БМК.

15 апреля.

Беда! Ужас!

Газеты пестрят сообщениями, но пока никаких официальных сведений от Писли или фонда мы не получили. Сильные землетрясения возле Аддис-Аббебы, подземные толчки в городах и деревнях по соседству. Вся исследовательская группа Мискатоника в Эфиопии погибла, за исключением одного человека, успевшего сбежать в горящем автомобиле! Этот человек (подробности о нем не сообщаются) ныне находится в госпитале Аддис-Аббебы в тяжелом состоянии, сильные ожоги и шок. Что там произошло на самом деле, узнаем, если он выживет.

Позже.

Я прочел в «Мейл» высказывание профессора Уорда. Он удивлен успешной попыткой американцев столь быстро пройти сквозь земную кору. Правда, это вызвало истечение потока лавы такой силы, что до сих пор невозможно приблизиться к бурильной площадке. Профессор утверждает, что с воздуха площадка выглядит, как гигантский кратер размером в милю. У нее неровные края, через разломы в которых вытекло большое количество лавы. Вся «вулканическая» активность теперь, видимо, прекратилась, но раскаленная земля не позволяет приблизиться к этому месту ни пешком, ни наземным транспортом. Нет ни малейших следов людей, которые находились здесь всего несколько часов назад, так же как и оборудования, которое они использовали, исключая металлический остов от огромной буровой вышки. Он оказался на расстоянии нескольких сотен ярдов к северу от кратера — куда его, предположительно, отшвырнуло взрывом, предшествующему извержению. Уорд считает, что был прав в своих первоначальных предположениях о новых методах скоростного бурения. По его мнению, только это может объяснить столь катастрофическое по последствиям проникновение сквозь земную кору. Боже мой, если бы он знал правду! Думаю, что вскоре Мискатоник исчерпывающие объяснения.

2 августа.

Собранная за четверть века коллекция моих записей, газетных вырезок и документов Титуса Кроу, рассортирована по предложению Писли. Это позволяет мне экономить драгоценное время, но я по прежнему слежу за событиямии веду хронику этой странной войны. Сообщения из Америки позволяет мне быть постоянно в курсе дел, хотя я теперь почти не участвую в акциях фонда, а лишь числюсь на незначительной административной должности в Британском отделении.

Титус Кроу сейчас в Оклахоме, и его письма, повествующие о подземных чудесах стали для меня настоящей приманкой. Видимо я не смогу долго сопротивляться такому искушению. Мой друг говорит о начале «величайшей в истории спелеологической экспедиции», но пока не рассказывает о подробностях.

Как все сложится?..

Тем временем члены величественного и преданного человечеству корпуса Мискатоника продолжают войну и уничтожают оставшихся приверженцев и приспешников БМК низших уровней. Считается признанным, что величайшие из этих созданий — порождения тьмы, вроде Ктулху, Иб-Тстла, Йог-Сагота, Итаквы, Хастура и еще полдюжины других, включая Лойгора, чей освобожденный от телесной оболочки разум по-прежнему витает где-то над Уэльсом — все еще останутся на Земле, по крайней мере до тех пор, пока наши знания не позволят нам избавиться от них. Об их уничтожении сейчас не идет и речи. Если их можно уничтожить, почему этого не сделали — хотя бы из милосердия — Старшие Боги много эпох назад? Этим вопросом теперь плотно занимаются теоретики из Мискатоника.

13 августа.

В дополнение к моей последней записи, относящейся к БМК: хотелось бы установить, правда ли, что все великие существа — вечны. Но это не представляется возможным. Однако Шудде-Мьелл, показал себя почти несокрушимым! Это выяснилось после выздоровления Эдварда Эллиса, уцелевшего в кошмаре Эфиопии. К счастью, Эллис был телепатом, причем наиболее одаренным из несчастной троицы, присланной из Америки в Аддис-Аббебу. Интенсивное лечение, как психики, так и телесных ран — включая многочисленные операции по пересадке кожи, уже позади, и несчастный выздоровел.

Только теперь он смог рассказать, что произошло, когда глава рода бросился спасать приговоренных самок. Вне всякого сомнения эти беззащитные существа погибли от невероятно сильного взрыва и распыленных частиц жесткой радиацией, но их повелитель?…

…Тишина, наступившая после гибели самок ктулхов, буквально взорвалась от чудовищных волн гнева и ярости, которыми Шудде-Мьелл отреагировал на жесткую радиацию. Вполне возможно, он пострадал и сам — и впечатления Эллиса вроде бы подтверждают это. И все же Шудде-Мьелл уничтожил ловушки, скважину и людей! Значит, он выжил!

Я не очень доверяю рассказу Эллиса, потому что он признался, что установил телепатический контакт с этой тварью находясь под воздействием весьма специфического наркотика. Мои сомнения с одной стороны укрепляет, а с другой — подтачивает тот факт, что Эдвард Эллис не сошел с ума, в отличие от своих коллег, также употреблявших наркотики во время телепатических сеансов.

Я слышал магнитофонные записи, которые были сделаны, в тот злополучный день. Телепат надиктовал свои впечатления на диктофон. Его голос звучал жалобно:

— Огромное серое существо длиной в милю… Его песнопения разрушают душу… Его тело покрыто кислотной слизью… Тварь движется в глубинах земли с фантастической скоростью… В ярости плавя базальт, как паяльная лампа — сливочное масло!

Потом Эллис забормотал что-то о взрыве, об исключительно жесткой и смертельной для всех известных форм жизни радиации, о мгновенном исчезновении ментальных узоров маленьких самок. Он почти неразборчиво бормотал о раненом, полурастворенном чудовище, которое тем не менее смогло пробить путь наверх, сжигая все вокруг невероятной энергией гигантского тела! В заключение он начал слабо всхлипывать, говоря о бегстве этого существа в недра земли, на глубину, недоступной человеку. Удирая Шудде-Мьелла в неописуемой ярости пробил земную кору и нырнул глубже, во внутреннюю магму, в океаны из расплавленного камня, те океаны, на поверхности которых плавают лепестки лилий, называемые нами континентами!

После этого Эллис потерял след чудовища и лишился сознания, но перед этим успел выпрыгнуть из горящего автомобиля в спасительные воды озера, ближайшего оазиса. Диктофон, закрепленный на его куртке чудом уцелел.

24 августа.

Титус Кроу возвращается в Англию!

Я предвкушаю удовольствие от встречи с другом! Он писал мне о вещах на первый взгляд невозможных: о загадочных обитателях подземных лабиринтов под Оклахомой. Ученые фонда Уилмарта даже не подозревали о существовании подобных созданий. В письме моего друга упоминаются «освещенный синим мир К`няна», «склепы Зина», чудовищные руины жуткой цивилизации в еще более глубоком, «освещенном красным, мире Иотха» и тайные, но неоспоримые свидетельства, подтверждающие теории Титуса Кроу, относящиеся к невероятной древности мифов и легенд о Ктулху и Йог-Саготе. В заключение мой друг осторожно намекал на самую глубокую пропасть: «Черной Н’кай, необыкновенные каменные желоба и норы которого своей древностью заставили бы людей в ужасе отвернуться от них!»

Однако я знаю, что на самом деле никакой спелеологической экспедиции не было, и все эти фантастические миры навеяны сновидениями. Но не имея некоторое представление о природе телепатических снов, я чувствую, что не могу удержаться от страшного вопроса: если эти места находятся так немыслимо глубоко под землей — чем разум передал их изображения людям?..

Титус Кроу писал мне, что, к сожалению, подземный мир считается слишком опасным для серьезных исследований. Некоторые индейские легенды неизвестного происхождения, столь древние, что их трудно назвать даже доисторическими, воспевают силу и мощь древнейших городов Зина и Иотха. А совсем недавно были отмечены случаи странных исчезновений, сопровождавшиеся перемещением во времени. Поэтому местные власти почли за благо взорвать тайные ходы, ведущие из нашего, верхнего мира в мир подземелий, запечатать их навсегда. Обитатели К`няна, Иотха, Н`кая не походят на тех тварей, с которыми мы взялись бороться в рамках деятельности фонда — но они не менее страшны, чтобы рассматривать или изучать их в рамках так называемой рационально построенной вселенной.

29 августа.

Пришло еще одно письмо от Писли. Он спрашивает, не хотел бы я присоединиться к нему, чтобы возглавлять «экспедицию» в Австралию. По его словам, в Великой Песчаной пустыне попадаются существа, к которым он испытывает особый интерес. В 1965 году он сопровождал в те места своего отца и, кажется, позже опубликовал малым тиражом доклад об открытиях своего отца. Но в любом случае мне пришлось отказаться. Мои торговые дела требуют, чтобы я находился в Англии. Кроме того у меня есть некоторые административные обязанности в Британском отделении фонда.

Да и не хочется мне срываться с места и мчаться в другой конец земного шара.

3 сентября.

Титус Кроу прибудет в лондонский аэропорт сегодня вечером. Его последнее письмо, пришедшее вчера, очень взволновало меня. Новости связаны с одной книгой, обнаруженной моим другом в университете Мискатоника. В ней содержатся отрывки текстов, выполненных древней клинописью с соответствующим пересказом на латыни. Титус Кроу упоминул об огромных старых часах — странном механизме, с четырьмя стрелками, настоящем чудище, которое когда-то принадлежало моему отцу. Мой друг сравнил фантастические изображения на циферблате с его последним открытием — »Розеттским камнем». Он убежден, что может теперь раскрыть тайну этих часов, определить их назначение. Помнится, он неоднократно говорил, что эти часы на деле являются пространственно-временной машиной — устройством, дошедшим до нас с доисторических времен. Мой друг считает, что это творение циклопической «магии», чуть ли не игрушка самих Старших Богов.

Возбуждение Титуса Кроу, его предвиденье, едва ли уж совсем необоснованны. Я вспоминаю, как несколько лет назад он рассказал мне о двух ворах, которые забрались в Блаун Хаус однажды ночью. Очевидно один из этих джентльменов нашел способ открыть часы, чего Кроу никогда так и не удалось. Он говорил что-то о пугающих измерениях, о «калитке в страшные времена и пространства» и о «невероятном озере, где кошмарные существа нежатся в прибрежных водах, в то время как двойное солнце тонет в далекой дымке…» Мне надо будет напомнить, чтобы он рассказал эту историю целиком. Еще я уверен, что Титус Кроу упоминал о том, что его «незваные гости» исчезли внутри часов! Но еще раз должен повторить — Кроу был весьма сдержан. Правда, в те дни мы еще не пережили столько ужасов.

Есть и другие причины, по которым Титус Кроу может убедиться в том что прав, относительно назначения и происхождения часов. Я помню — хотя в то время я был мальчишкой и жил отдельно от отца — забавный случай, связанный с мистиком из Восточной Индии, Свами Чандрапутрой. Индус исчез при странных обстоятельствах, связанных с часами.

Титус Кроу знает обо всем этом гораздо больше, чем я…

Глава 14

А. Л. де М.

11 Коттедж, Ситтон Керью, Ко Дурхем

28 сентября

Блаун Хаус.

Дорогой Титус,

Я надеялся, что получив записку, объясняющую мой скорый отъезд, вы свяжетесь со мной, пока я еще дома. Я здесь уже три дня, вместе с друзьями, и стараюсь поправить настроение после нахлынувшей на меня волны депрессии. Идея уехать из Лондона пришла мне в голову совершенно неожиданно. Утром, во вторник, я решил ненадолго выбраться к морю. Городской смог и грязные улицы Лондона гнетут меня. Но на побережье оказалось ничуть не лучше: от мрачного грязного моря накатываются волны тумана и… Я не знаю… Кажется, я подавлен еще сильнее, чем прежде. У меня есть несколько забавных мыслей о причинах такого настроения, и хотя Британия теперь в безопасности — на всякий случай у меня при себе камень-звезда. Я звонил вам перед отъездом, но ваш телефон не отвечал. Я еще раз звонил отсюда, но с тем же результатом.

Вашу записку я получил еще до отъезда, и рад, что вам удалось наконец раскрыть тайну старых часов. Надеюсь, что сейчас вы уже запустили их механизм?..

Мой отъезд ознаменовался странным событием. Крайне неприятно, но в воскресенье вечером, перед тем, как отправиться на север, ко мне забрался вор! Бог знает, как ему это удалось. Он действовал тихо, как мышь! Унес несколько фунтов, но вроде бы ничего больше не пропало.

Я думаю, что пробуду здесь еще две недели. Может быть на следующей неделе съезжу в Ньюкастл и посмотрю, как идет торговля в лавке древностей старого Четхема. Я слышал, что он очень доволен.

Вот и все. Чиркните мне строчку, когда появится возможность.

Анри.

Блаун Хаус

1 октября

Анри Лорану де Мариньи,

эсквайру 11 Коттеджи Ситон Керью

Дорогой Анри,

Ваша записка у меня, и мне приятно, что вы не забыли обо мне. Да, мой телефон неисправен! Что-то неладно на телефонной станции!

Странно, что вы упоминаете о вашем гнетущем состоянии… Знаете, я тоже чувствую что-то похожее. Видать всему виной погода и — какое совпадение — ко мне тоже залезал вор! В ту же ночь, что и к вам. Похоже, сейчас в городе масса преступников.

В отношении старых «часов» вашего отца: я действительно раскрыл секрет и заставил их бить. Это очень увлекательно! Прошлым вечером я в первый раз сумел открыть их. Переднюю часть их занимает какой-то механизм, находящемся вне человеческой технологии. Тут нет ни петель, ни шкворней, ни точек опоры, а когда часы закрыты, нет ни малейшей щели, которая показала бы, где находится дверца! Но все это мелочи. Если я не ошибаюсь, часы являются дверью в миры прошлого, настоящего и будущего, дорогой, ведущей к любому закоулку пространства и времени. Проблема в том, чтобы научиться управлять ими. Я нахожусь сейчас в положении неандертальца, изучающего инструкцию по управлению авиалайнером, хотя, наверное инструкция не такая сложная! Ну, может быть я немного преувеличиваю, однако это достаточно трудно, с какой стороны ни посмотри.

Получил письмо от матушки Квелли — очевидно у нее было одно из ее «видений». Она пишет, что мы оба в страшной опасности — вы и я. Я бы сказал, что ее предостережение немного запоздало, вы согласны? Но она настоящий друг, и то, о чем она говорит нередко подтверждалось.

Теперь о вашей предполагаемой поездке в Ньюкастл. Есть шанс, хотя и довольно слабый, что Четхему удалось раздобыть то, о чем я просил его уже давно. Я имею в виду очень старые книги, которые Уолмсли упоминает в своих «Заметках по Дешифровке Кодов, Криптограмм и Древних Надписей». Я был бы обязан вам, если вы справитесь об этом для меня.

Да, путешествие — неплохая мысль. Я и сам испытываю тягу к бродяжничеству. Думаю, как-нибудь съездить на машине и посмотреть на Стоунхендж или Силбери Хилл. Всегда чувствовал умиротворение, созерцая эти монолитные реликвии. Хотя зачем мне нужно себя успокаивать — трудно объяснить. Как бы там ни было, в последнее время я чувствую себя не лучшим образом.

Вот и все. Всего хорошего, как всегда,

Т. К.

PS.

Срочно!

Анри! Бросайте все и возвращайтесь в Лондон как можно скорее. Мы оба слепы или безрассудны, а может и то, и другое вместе! На нас снова напали, на нас двоих! Наша гибель только вопрос времени. Я не могу писать больше, звонить мне бесполезно. Я должен перехватить почтальона и затем займусь обновлением магической защиты. Вы можете выкинуть вон эти проклятые «камни-звезды»! Я объясню вам все при встрече.

Не теряйте времени! Возвращайтесь в Лондон!

Т. К.

Приложение.

Предыдущие 14 глав этой работы, последнюю из которых, 14-ю, я составил из писем, найденных в руинах Блаун Хауса после «капризной бури» в Лондоне 4 октября. Они были написаны и скомпанованы мистером Анри Лораном де Мариньи, который в представленных материалах достаточно полно характеризует себя, как наследник великого американского мистика; как собиратель и торговец древностями, и как член фонда Уилмарта. Рукопись — целиком, кроме номеров глав, которые я добавил для удобства — лежала вместе с письмами в закрытом металлическом ящике, на котором стояла печать Титуса Кроу о том, что он адресован мне. Рукопись в целом показалась мне просто замечательной, хотя некоторые части больше напоминают наброски, не говоря уже о предостережении всем членам фонда. Это увлекательный и достоверный рассказ об участии де Мариньи и Титуса Кроу в событиях, связанными с БМК, до и после моей первой встречи с ними.

Странно, но я не испытываю особого беспокойства за судьбу моих английских коллег. Почти уверен, что для Кроу и де Мариньи конец еще не наступил. В качестве подтверждающего это свидетельства, я прилагаю записку, оставленную мне Кроу в металлическом ящике. Британская полиция переслала мне ее вместе с документами и рукописями Титуса Кроу в начале этого года.

Писли, тучи сгущаются.

Эта записка, будет краткой. Я думаю, что знаю, какой из БМК оказал честь, пытаясь устранить де Мариньи и меня.

Боже, какими глупцами мы были!

Из двух писем, лежащих в этой коробке, вы поймете, что предупреждений мы получили предостаточно: прогрессирующая депрессия после подстроенных «краж», которые имели только одну цель — заменить наши защитные камни-звезды бесполезными копиями. Отсюда беспричинная склонность посетить места, которые даже Уэнди-Смит считал опасными — Стоунхендж, Силбери Хилл, Стена Адриана в Ньюкастле. Вам, Писли, надо еще раз заглянуть в Британию. А смысл всего этого — разделить нас и разделаться с нами поодиночке. С де Мариньи на севере, со мной — в Лондоне.

Предупреждений было достаточно!

Не знаю, что подтолкнуло меня к осознанию происходящего. Думаю, все началось с письма матушки Квелли. Она оказалась совершенно права! Как, во имя всех святых, им удалось это, Писли? Как им удалось украсть наши камни-звезды? Де Мариньи считает, что у него есть ответ, и возможно он прав: камни подменили не просто доверенные БМК, а настоящие воры. БМК имплантировали в их разум требование ограбить нас и украсть камни-звезды! Остальное очень просто: типичные слабовольные люди вручили ворам фальшивые камни, сопроводив этот факт какой-нибудь завлекательной историей, усилив ранее имплантированные желания, объявив о ценности настоящих звезд. Затем телепатический удар… и на этом все закончилось!

Впрочем, сейчас это не важно, Писли. Буря приближается. У меня остается мало времени. Я обновил свою защиту вокруг Блаун Хауса — эликсиром Тиккоуна, заклинаниями и некоторыми другими «оккультными» мерами, хотя знаю, что они не создают защитных чар!

Де Мариньи находится со мной, и мы встретим судьбу вместе. Снаружи бушует буря. Ужасные ветры рвутся в дом, и молнии вспыхивают все ярче. Несколько секунд назад радио объявило о «буре» разыгравшейся на окраине Лондона. Если бы они знали хоть половину истины!

Всем виной Итаква. Не сам Спутник Ветров, а его приспешники, частицы воздушной стихии, рванулись на нас с бездонного неба. Они уверены, что доберутся до нас… и все же… у нас есть шанс. Довольно слабый шанс, но мы вынуждены…

Времени остается мало, Уингейт. Уже три раза дом испытывал удары. Я вижу, как вырывает с корнями деревья в саду. Вой ветра не поддается описанию. Окна вылетают одно за другим. Я надеюсь, что старый Гарри Таунли молится за нас! Он видит Блаун Хаус из своего дома.

Я пытался еще заскочить в Британский музей. Помнится, вы оставили там несколько камней-звезд?.. Но так или иначе, моя машина заглохла и не желает заводиться… БМК имеют своих последователей здесь, в Англии… И, конечно, телефон снова перестал работать…

Какая ужасная молния!

За разбитыми окнами появились силуэты… Враги приближаются, чтобы… де Мариньи крепок, как скала… У часов открылась дверца и изнутри виден зеленый свет… Это наш единственный выход, но один Бог знает, куда он может привести… Рэндолф Картер, если мои формулы верны… Не отчаивайтесь и продолжайте бороться…

Крыша…

Надежда на то, что мои соратники и друзья уцелели, поддерживается тем фактом, что несмотря на невероятные повреждения Блаун Хауса, тела так и не были найдены в развалинах. Мне остается добавить, что во время «бури» исчезли и древние часы Титуса Кроу. От них не осталось ни щепки, ни малейшего осколка. Я догадываюсь, что имел в виду Кроу, когда писал: «…это наш единственный выход, но один Бог знает, куда он может привести…»

Уингейт Писли

Университет Мискатоник

4 марта 19…

Оглавление

.

Глава 1 . Из архивов Титуса Кроу.

Глава 2 . Дневник Анри-Лорана де Мариньи.

Глава 3 . Рукопись Пола Уэнди-Смита

  1

  2

  3

  4

  5

  6

Глава 4 . Из записных книжек де Мариньи

Глава 5 . Из записных книжек де Мариньи

Глава 6 . Из записных книжек де Мариньи

Глава 7 . Из записных книжек де Мариньи

Глава 8 . Из записок де Мариньи

Глава 9 . Из документов фонда Уилмарта

Глава 10 . Из записных книжек де Мариньи

Глава 11 . Из записных книжек де Мариньи

Глава 12 . Из записных книжек де Мариньи

Глава 13 . Из записных книжек де Мариньи

Глава 14

Приложение.

Реклама на сайте