«Миссис Эмвоз»

Если вам когда-нибудь доводилось проезжать по вересковому нагорью Суссекса, вы наверняка запомнили наш небольшой и сказочно красивый поселок. Я готов поспорить, что лучшего места в Англии попросту не найти. Южный ветер приносит сюда запах моря, с запада и севера тянутся мили сосновых лесов, а высокие холмы защищают нас от холода Арктики.

Население поселка невелико. Дома в основном стоят вдоль единственной улицы. Главной достопримечательностью Максли является нормандская церковь с заброшенным средневековым кладбищем. По сторонам дороги вместо тротуаров зеленеют просторные лужайки, перед каждым домом разбиты цветники, а на задних дворах начинаются обширные сады. Десять магазинов с лихвой обеспечивают нужды местных обитателей и многочисленных приезжих, которые путешествуют в выходные дни по магистрали Брайтон — Лондон.

По субботам и воскресеньям жизнь Максли превращалась в ад. Тихая улица становилась треком для автогонок. Казалось, что знак перед поселком, предупреждавший об ограничении скорости, побуждал водителей еще сильнее давить на педали газа. При виде приближавшихся машин наши леди в знак протеста закрывали платочками носы и рты, хотя, после того как улицу заасфальтировали, колеса уже не поднимали в воздух столько пыли. Тем не менее выходные дни кончались, орды лихачей разъезжались по городам, и нас вновь оставляли на пять дней в мирном покое провинциального уединения.

Я жил в небольшом двухэтажном коттедже из красного кирпича, с цветником за металлической оградой и садом на заднем дворе. Дом напротив меня занимал профессор Аркомб — тот самый Френсис Аркомб, который прославил своими работами кафедру общей психологии Кембриджского университета. Два года назад он оставил преподавательскую деятельность и занялся изучением странных курьезных явлений, которые в равной мере имели отношение к психологии и оккультизму. Ходили слухи, что неуемная страсть профессора к подобным вещам и послужила причиной его отставки. В одной из своих докладных записок он потребовал, чтобы студентам-медикам ввели экзамен на проверку их знаний в таких областях как вампиризм, автоматическое письмо, одержимость и очищение домов от привидений и призраков.

— Конечно, они даже слушать меня не стали, — рассказывал Аркомб. — Эти тупоголовые материалисты напрочь отвергают все, что лежит за пределами их скудных познаний. Символом современной науки является скелет — скелет без плоти и души. Голая схема механических соединений. Поэтому любой исследователь, рискнувший коснуться нетрадиционных тем, тут же подвергается осмеянию и выставляется суеверным изгоем. Я покинул их среду, потому что мне претила ржавая клеть науки, в которой они, как канарейки, чирикали о давно известных и решенных проблемах. Их знание столь смешно, что любой заносчивый осел может стать светилом в кругу этих вертких бездарных пустышек.

Мне нравилось проводить время с Френсисом Аркомбом. Мое пылкое любопытство к его рассказам о «туманных и опасных сферах» послужило добрым началом для нашей дальнейшей дружбы. Мы часто засиживались допоздна, коротая вечера в беседах о загадочных явлениях. Но потом появилась миссис Эмвоз, и встречи с профессором внезапно потеряли для меня свое очарование. Я увлекся этой милой вдовой и, честно говоря, всерьез задумался о финале затянувшейся холостяцкой жизни.

Ее муж руководил строительством электростанции в одной из северо-западных провинций Индии. После его неожиданной смерти миссис Эмвоз вернулась в Англию, провела год в сырых туманах Лондона и, заскучав по свежему воздуху, перебралась в Максли, где еще сотню лет назад ее предки занимали высшие посты в совете общины.

Яркая личность миссис Эмвоз пробудила наш поселок от старческой дремоты. Жизнерадостность этой женщины покоряла сердца людей, и мы вились вокруг нее, как мотыльки у включенной лампы.

Возможно, вы замечали, что старые девы и закоренелые холостяки подчас считают гостеприимство излишней роскошью. Вот и у нас апогеем веселья обычно бывали чайные столы, игра в бридж и галоши в непогоду, когда мы возвращались домой к одинокому ужину и холодным постелям. Но миссис Эмвоз вернула нам радость общения. Мы начали проводить совместные завтраки и небольшие обеды. Мрачными вечерами такому одинокому мужчине, как я, приятно было ждать телефонного звонка, предвкушая приглашение на партию пикета и стаканчик портвейна перед сном.

Миссис Эмвоз казалась мне верхом совершенства. А слышали бы вы, как она играла на пианино! Ее очаровательный голос пробуждал давно забытые воспоминания, и я грезил о былых днях, когда в моей груди пылала любовь. О, годы, годы… Под показной бравадой старого холостяка вы всегда найдете рану, из которой сочится кровь души — тоска и безнадежная печаль.

С приходом весны мы все чаще играли в карты у нее в саду. И надо сказать, что за несколько месяцев она превратила этот рассадник слизняков в прекрасный уголок цветущих растений. Миссис Эмвоз знала толк во всем — и в музыке, и в садоводстве, и в тонкой беседе с застенчивым, но пылким мужчиной. Мы восхищались ею, как восхищаются солнечным днем. Однако у каждого правила бывают исключения.

К моему великому сожалению этим исключением стал Френсис Аркомб. Однажды он предупредил меня, что миссис Эмвоз — опасное и злобное существо. Я даже обиделся на него за такие слова. Его надуманные подозрения не имели под собой никакого основания. К тому же, мы начали замечать, что он и сам не сводит глаз с пленительной особы. Его интерес был настолько очевидным, что я воспринял слова профессора как обычное проявление старческой ревности. Мы все добивались ее расположения, и здесь, как в карточной игре, в ход шли всяческие психологические уловки.

Лично я считал миссис Эмвоз очень милой и соблазнительной дамой. Как-то раз она без лишнего жеманства сообщила нам, что ей исполнилось сорок пять. Однако, взглянув на ее черные волосы и гладкую кожу, вы ни за что не дали бы ей больше тридцати пяти. Хотя, возможно, она нарочно добавила к своему возрасту десяток лет. Я давно уже понял, что мужчинам никогда не постичь мотивов и мыслей очаровательных вдов.

Когда наша дружба окончательно окрепла, мы начали встречаться почти каждый день. Миссис Эмвоз звонила, приглашала меня в гости или приходила сама. Если я писал очередной рассказ, она желала мне успешно потрудиться, а затем с веселым смехом вырывала обещание о встрече с ней за завтраком или обедом. Довольно часто к нашей компании присоединялся и профессор. Аркомб говорил, что хочет научиться игре в пикет. Но я сомневаюсь, что он обращал на игру какое-то внимание. Сморщив лоб, профессор посматривал из-под густых бровей на миссис Эмвоз, и мне казалось, что вот так же ученые разглядывают в микроскоп вирус ужасной болезни или проводят судебную экспертизу какого-то маньяка-убийцы.

Наша дама старалась не замечать его пристальных взглядов, но договариваясь о новых встречах, она начала расспрашивать меня о Френсисе Аркомбе. Узнав о его предстоящем визите, она тут же ссылалась на головную боль и переносила наше свидание на следующий день. Если я настаивал, миссис Эмвоз говорила, что не хочет мешать беседе двух холостяков и со смехом желала мне спокойной ночи.

А потом настал тот вечер, когда вуаль, скрывавшая ужасную тайну, приоткрылась. Аркомб вновь завел разговор о вампиризме и рассказал мне несколько медицинских историй, связанных с этой темой. Он сожалел, что такая огромная область неисследованных явлений оказалась выброшенной в выгребную яму средневековых суеверий. По его мнению, в каждом случае вампиризма у людей наблюдались одни и те же общие черты — одержимость демоном, неутолимая жажда крови и сверхъестественные силы, позволявшие человеку парить в воздухе, как гигантской летучей мыши. После смерти труп такого вампира не поддавался разложению, и демон, обитавший в нем, выходил по ночам на свой кровавый промысел. По словам профессора, ни одна из европейских стран не избежала нашествия подобных существ; причем, упоминание о них можно найти в истории Рима, Древней Греции и дохристианской Иудеи.

— Чтобы успокоить себя, ученые отвергают эти факты как нелепый вздор легковерных людей, — рассказывал он. — Но мы имеем тысячи свидетельских показаний. Существование вампиризма подтверждается хрониками любой страны и любого народа. Возьмем, к примеру, «черную смерть» — болезнь, которая наблюдалась у жертв вампиров. В средние века «черная смерть» наполовину опустошила население Норфолка, а триста лет назад вспышка этой болезни отмечалась и в наших краях, и ее эпицентр находился в Максли. Современные ученые ссылаются в подобных случаях на некомпетентность прежних докторов, но они стыдливо умалчивают о том, что не более двух лет назад эпидемия «черной смерти» разразилась в Индии.

В этот момент я услышал стук в дверь и поспешил в прихожую, чтобы впустить миссис Эмвоз.

— Вы пришли как нельзя кстати, — сказал я ей. — Прошу вас, спасите меня от рассказов профессора, иначе моя кровь свернется от ужаса. Сегодня он решил запугать меня до смерти.

Она засмеялась, коснулась пальцами моей щеки и легкой походкой направилась в гостиную.

— Ах, мистер Аркомб! Я тоже хочу услышать этот кошмар. Мне так нравятся истории о привидениях.

Профессор нахмурился и мрачно взглянул на миссис Эмвоз.

— Моя история не о привидениях, — тихо произнес он. — Я рассказывал нашему другу о том, что вампиры существуют до сих пор. Мы можем столкнуться с ними в любую минуту. И это подтверждает вспышка «черной смерти», которая наблюдалась в Индии пару лет назад.

Я повернулся к миссис Эмвоз, и по моей спине пробежала дрожь. От нее веяло ледяным холодом. Лицо исказила злая и беспощадная усмешка. Взгляды моих гостей скрестились как шпаги. Молчание затягивалось. А потом ее веселый смех разорвал напряженную тишину, и мы с профессором облегченно вздохнули.

— Ну как же вам не стыдно! — воскликнула она. — Вы могли бы пощекотать мои нервы чем-то более серьезным и страшным. Я провела в Индии несколько лет. И такие сплетни там обычно распускают базарные торговки. Скорее всего, ваши сведения почерпнуты из тех же источников.

Я видел, как вспыхнул Аркомб. Едва сдерживая гнев, он вежливо ответил:

— Возможно, вы правы, миссис Эмвоз. Во всяком случае, мне бы очень хотелось верить в истинность ваших слов.

Вполне понятно, что вечер был безнадежно испорчен. Мы без особого энтузиазма сыграли две партии в пикет, после чего миссис Эмвоз оставила нас, сославшись на неотложные дела. Профессор тоже собрался домой. Прощаясь со мной, он многозначительно произнес:

— Я забыл вам сказать, что вспышка той таинственной болезни произошла в Пешваре — как раз там, где вместе с супругом проживала ваша гостья.

— И что из этого?

— Я подозреваю, что ее муж стал одной из жертв вампиризма, — ответил он. — Немного странно, что миссис Эмвоз умолчала об этом, правда?

Лето выдалось засушливым и жарким. Вся округа страдала от нашествия больших черных комаров, укусы которых вызывали острую боль и раздражение кожи. Насекомые подлетали так тихо, что их атаки в большинстве случаев оставались незамеченными. Длинные хоботки впивались в шеи людей, и на месте укусов появлялись красные прыщи.

В середине июля мы узнали, что в Максли заболел ребенок. По мнению доктора, недуг был вызван затянувшейся жарой и инфекцией, занесенной комарами. Меня встревожила эта новость, поскольку больным оказался сын моего давнего знакомого — садовника миссис Эмвоз. Мальчик находился в апатичной прострации, почти все время спал и, несмотря на хороший аппетит, худел буквально на глазах.

Доктор обнаружил на его горле две небольшие ранки и, конечно же, счел их укусами черных комаров. Однако странность данного случая заключалась в том, что вокруг ранок отсутствовало покраснение. К тому времени жара уже начала спадать, но прохлада не улучшила состояние больного. Мальчик сох, как сорванный цветок, и все больше походил на скелет, обтянутый кожей.

Когда мы встретились с доктором Россом на улице, он выразил опасения, что его пациент, возможно, погибнет. Этот случай поставил доктора в тупик какая необычная форма злокачественной анемии! Он спросил меня, не согласится ли профессор Аркомб взглянуть на мальчика. По его словам, диагноз такого крупного специалиста мог бы пролить новый свет на эту странную болезнь. Я сказал, что профессор приглашен ко мне на ужин, и предложил доктору присоединиться к нашей компании.

Френсис Аркомб без колебаний согласился оказать посильную помощь. Они ушли, и я, растеряв в тот вечер всех своих гостей, позвонил миссис Эмвоз. Она позвала меня к себе. За пикетом и музыкой мой визит затянулся на два часа. А потом она заговорила о больном мальчике, и ее глаза увлажнились. Оказалось, что миссис Эмвоз каждый день носила ему фрукты и сладости. Состояние ребенка пугало ее, и она боялась, что мальчик скоро умрет.

Зная об антипатии между ней и Аркомбом, я не стал распространяться о том, что профессора пригласили на консультацию. Миссис Эмвоз захотелось пройтись перед сном. Я предложил ей свою компанию, и мы медленно двинулись к старому кладбищу.

— Мне так нравятся вечерние прогулки, — щебетала она, выразительно втягивая носиком воздух. — Прогулки, мой сад и рука верного друга. Ну что еще надо для счастья? Впрочем, хотелось бы и немного любви…

Я заметил ее быстрый лукавый взгляд. Она радостно засмеялась.

— Земля и воздух — две моих стихии. Возможно, поэтому я и занимаюсь садоводством. Как жаль, что когда меня похоронят, вокруг будет только земля — земля без воздуха, без света и любви. Как жаль, что нам всегда чего-то не хватает.

Она повернулась ко мне, и ее холодные пальцы, скользнув по щеке, начали ласкать мое горло.

— Если вы будете спать при открытых окнах, у вас никогда не будет малокровия, — шепнула миссис Эмвоз.

— А я всегда сплю с открытыми окнами.

Утром меня разбудил телефонный звонок. Пробурчав приветствие, профессор спросил, можем ли мы с ним встретиться. Я пригласил его к себе, и через несколько минут он пришел ко мне, мрачный, как грозовая туча. В его губах подрагивала давно погасшая трубка.

— Мне нужна ваша помощь, — сказал он. — Однако прежде чем вы предложите ее, я должен рассказать о событиях прошлой ночи. Как вы знаете, мы с доктором пошли взглянуть на больного мальчика, и я застал его почти при смерти. Диагноз подтвердился — это анемия. Но вызвали ее не комары и, конечно же, не жара. Мальчик стал жертвой вампира.

Он положил трубку на стол и сурово взглянул на меня из-под нависших бровей.

— Я настоял на том, чтобы ребенка перенесли из коттеджа его отца в мой дом. По пути нам встретилась миссис Эмвоз. Она начала возражать против транспортировки больного, и мы едва ль нее отвязались. Она буквально с ума сходила. И догадываетесь, почему?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Тогда слушайте, что случилось дальше. Уложив мальчика в постель, я выключил в комнате свет и начал ждать. Одно окно осталось приоткрытым. Я забыл о нем, но около полуночи меня насторожил странный шорох. Кто-то пытался открыть окно. Мне захотелось взглянуть на этого незваного гостя. Моя спальная находится на втором этаже — от земли до окна не меньше двенадцати футов. Я быстро опустил жалюзи и сквозь щель разглядел большую черную тень. Мне показалось, что это миссис Эмвоз…

— Минуту, профессор, — воскликнул я. — Неужели вы хотите сказать, что миссис Эмвоз летала в воздухе? Это же просто смешно…

— Я видел ее собственными глазами, — закричал он. — Эта женщина превратилась в огромную летучую мышь и всю ночь до самого рассвета носилась за окнами, пытаясь ворваться в мой дом. А теперь давайте сопоставим некоторые факты.

Он начал перечислять их, загибая пальцы.

— Во-первых, мы имеем случай заболевания «черной смертью». Мы знаем, что в Пешваре от этой болезни погибло около сотни человек, в том числе и муж миссис Эмвоз. Во-вторых, ей почему-то не понравилось, что мальчика захотели перенести в мой дом. В-третьих, этой ночью она пыталась пробраться к своей жертве. Добавьте сюда изменение облика, левитацию и прочие проявления демонической силы. Вспомните, что в средние века в Максли бушевала эпидемия вампиризма.

Профессор придвинулся ко мне и громко зашептал:

— Недавно я пролистал хроники поселка, и там написано, что вампиром была Элизабет Честон! Мне кажется, вы помните девичью фамилию миссис Эмвоз! Этим утром состояние больного улучшилось, но он определенно не выжил бы, если бы вампир повторил свой визит. Так что же вы скажете теперь?

Мы молча смотрели друг на друга, и я вдруг начал понимать весь ужас нашего положения.

— Мне действительно надо вам кое-что рассказать, — произнес я. — Вы говорили, что призрак исчез незадолго до рассвета?

— Да.

И тогда я поведал профессору о своем кошмаре. До этого откровенного разговора мне казалось, что события сна были вызваны моей последней беседой с миссис Эмвоз, но доводы Аркомба убедили меня в обратном.

Кошмар начался с того, что я проснулся от удушья. Окна спальной оказались закрытыми. Комнату наполнял сухой горячий воздух. Мне нечем было дышать. Задыхаясь и давясь хриплым кашлем, я шагнул к окну, поднял жалюзи и увидел рой черных комаров с ужасными человеческими лицами. Меня охватила паника. Удушье усиливалось. Я со стоном поднял раму, и вместе со струей свежего воздуха ко мне рванулись сотни злобных насекомых. Вместо хоботков у них торчали маленькие острые зубы.

А затем кошмар перешел в новую стадию и начал приобретать черты реальности. Я проснулся от собственного крика. Окна были открыты, а жалюзи подняты. В белесых облаках запутался серп луны. Внезапно тишину нарушил слабый хруст обломившейся ветки.

Я с ужасом увидел на подоконнике чью-то волосатую руку. Перебирая толстыми пальцами, она тянулась все дальше, нащупывая край, за который могла бы зацепиться. Я подбежал к окну и с грохотом опустил раму. Она вонзилась в один из пальцев, и дикий крик боли заставил меня отпрянуть на шаг.

— Я проснулся утром, когда вы мне позвонили. И знаете, рама этого окна действительно была опущена. Но вы напрасно подозреваете миссис Эмвоз. Судя по волосам, рука принадлежала мужчине.

— Друг мой, вы забываете о том, что вампир может менять свой облик, — возразил профессор. — И вам невероятно повезло, что вы вовремя проснулись. По-видимому, какая-то часть вашего подсознания предупредила вас о грозящей опасности. Теперь вам придется помогать мне уже по двум причинам — чтобы спасти свою жизнь и уберечь от вампира других людей.

— Что я должен делать?

— Прежде всего помогите мне присматривать за больным мальчиком. Мы должны обеспечить непрерывное дежурство у его постели и ни в коем случае не подпускать к нему миссис Эмвоз. Я убежден, что она не женщина, а воплощенный демон. И нам надо разоблачить эту тварь. Я еще не знаю, что мы предпримем, но предупреждаю вас — битва будет жестокой!

До полудня оставался час. Я без лишних слов пошел к нему домой и просидел у кровати мальчика двенадцать часов. Меня сменил отдохнувший Аркомб, и мы, обсудив состояние больного, пожелали друг другу спокойной ночи. Потом наступила суббота. Утро выдалось ясным и чистым. Когда я подходил к дому профессора, улица наполнилась ревом машин, и поток автотранспорта понесся в направлении Брайтона.

Френсис Аркомб встречал меня у калитки. Судя по его радостной улыбке, состояние больного улучшалось. Внезапно я услышал за спиной быстрые шаги и, обернувшись, увидел миссис Эмвоз. В ее руке была корзинка. Она поравнялась со мной у калитки. Я едва не завыл от досады, заметив, что один из ее пальцев забинтован. Профессор тоже смотрел на ее руку.

— Доброе утро, джентльмены, — сказала она. — Я слышала, мальчику стало лучше. Мы все очень благодарны вам, мистер Аркомб. Ваши познания в медицине творят чудеса. Я принесла ребенку фрукты и желе. Надеюсь, вы разрешите мне посидеть с ним часок-другой?

Еще раз взглянув на ее забинтованный палец, профессор нахмурился и мрачно покачал головой.

— Я не подпущу вас к нему ни на шаг. Ни на минуту! Ни на секунду, леди! И вам известна причина моего отказа!

Она побледнела и отступила назад. Ее нижняя губа задрожала от обиды и страха. Миссис Эмвоз повернулась ко мне. По ее щекам потекли слезы.

— Неужели вы приняли меня за вампира? Неужели вы верите в эту чушь? Уверяю вас, это неправда! Да как вы смеете… Как вы только могли…

Выхватив из-под полы большое распятие, Аркомб грозно двинулся на нее. Миссис Эмвоз, ахнув, бросилась через дорогу. И тогда заревел клаксон, завизжали тормоза, и мое сердце замерло от долгого пронзительного крика, который был прерван глухим ударом. Словно в диком кошмарном сне я увидел, как по ее телу проехали колеса, как миссис Эмвоз отбросило на лужайку, и она, извиваясь в конвульсиях смерти, тянула ко мне руку с перебинтованным пальцем.

— Мой друг, — шепнула она напоследок. — Это неправда… Не верьте…

Ужасная гибель миссис Эмвоз потрясла весь поселок. Через три дня, в соответствии с завещанием, мы похоронили ее на кладбище Максли. Профессор попросил меня никому не рассказывать о случае вампиризма, однако мне показалось, что он не удовлетворен ее кончиной.

Дни яркого сентября отлетали в прошлое, как желтые листья с деревьев. Моя тоска по миссис Эмвоз смягчилась и превратилась в тихую печаль. Но Аркомб по-прежнему не желал успокаиваться. Однажды он ворвался ко мне едва ли не в полночь и с порога поднял крик о новом появлении вампира.

— Меня пригласили на ужин в один из домов на дальнем конце поселка, — рассказывал профессор. — Около одиннадцати вечера я возвращался домой. Проходя мимо особняка миссис Эмвоз, я услышал стук калитки и увидел черный силуэт. Внутри у меня все похолодело. Ужас был так велик, что я прикусил себе губу, чтобы не закричать. К счастью, меня скрывала густая тень тисовой аллеи. А потом фигура, покрытая саваном, перешла дорогу и исчезла во дворе противоположного дома.

— Вы имеете в виду дом майора Перселла? — спросил я.

— Да. И его семье грозит большая неприятность. Признаюсь, в тот момент мне не хватило смелости прервать визит вампира. Но теперь, в вашей компании, я готов для встречи с этим существом. Мы должны немедленно навестить майора.

Я быстро оделся, и мы вышли на улицу.

— Она вернулась… вернулась, — шептал Аркомб. — Этого и следовало ожидать. Их может остановить только осиновый кол…

Когда мы подошли к дому майора, во всех окнах горел свет. Внезапно дверь открылась, и на аллее появилась плотная фигура Перселла.

— Я иду к доктору Россу. Что-то случилось с моей женой. Несколько минут назад я поднялся к ней в спальную и нашел ее в абсолютно невменяемом состоянии. Она выглядит как призрак. Так похудеть за какой-то час — это, знаете ли, не шутка. Прошу меня простить, джентльмены, но я должен торопиться.

— Одну минуту, майор, — сказал Аркомб. — Вы заметили на ее горле какие-нибудь следы?

— Как вы догадались? — с удивлением спросил он. — Должно быть, один из этих чертовых комаров укусил ее дважды в горло. Из ранок даже показалась кровь.

— Вы оставили кого-нибудь с женой?

— Да, я отправил к ней нашу горничную.

Он ушел, и профессор повернулся ко мне.

— Теперь я знаю, что нам делать. Но прежде вам следует одеться потеплее. Встречаемся на улице через десять минут.

— Что вы задумали, Аркомб? — спросил я.

— Расскажу по дороге. Мы пойдем на кладбище.

Когда мы встретились, я увидел в его руках лопату, осиновый кол и моток веревки. На душе у меня заскребли кошки, и план профессора подтвердил мои худшие подозрения.

— Наша миссия может показаться вам слишком нелепой и аморальной, но еще до рассвета вы убедитесь в реальности того страшного явления, которое люди назвали одержимостью, — говорил он. — При благоприятном стечении обстоятельств мы увидим демона, овладевшего телом миссис Эмвоз. Мы увидим демона-вампира, который отныне раз за разом будет оживлять труп несчастной женщины и совершать нападения на жителей Максли. Все эти недели я ждал его появления. И теперь мы должны остановить вампира. Вот увидите, мы найдем ее тело абсолютно целым и нетронутым разложением.

— Но она скончалась почти два месяца назад, — возразил я.

— Даже по прошествии двух лет ее тело осталось бы невредимым. Поймите, это уже не та женщина, которую вы знали. Это обитель демона, и нам надо ее сокрушить. Прах миссис Эмвоз давно бы питал траву над могилой. Но злой дух внес в него фантом жизни и превратил труп в ужасное средство передвижения.

— Что вы намерены делать? — спросил я.

— В течение ночи изголодавшийся вампир будет выслеживать новые жертвы. Однако еще до рассвета он должен вернуться в могилу. Мы дождемся этого момента, а затем выкопаем и откроем гроб. Если тело миссис Эмвоз окажется нетленным, я пробью ее сердце осиновым колом. И демон-вампир будет уничтожен во веки веков. Я убью это гнусное порождение ада, а потом мы похороним останки заново… И пусть они покоятся в мире.

Мы пришли на кладбище и без труда отыскали нужную могилу. Она располагалась в двадцати шагах от небольшой часовни, крыльцо которой скрывала густая тень. Сев на ступени, профессор продолжил свой рассказ:

— В хрониках Максли я прочитал о том, как убили демона, обитавшего в теле Элизабет Честон. На кладбище устроили засаду, и под самое утро люди увидели силуэт женщины, который бесшумно парил в воздухе над могильными плитами. Опустившись на землю, эта тварь три раза обошла на четвереньках свою могилу, потом встала и вытерла с лица кровь убитого ею человека. Подняв руки над головой, она захохотала и медленно погрузилась под землю. Люди выкопали гроб. На щеках женщины пылал румянец. Полные губы кривились в усмешке. Ей всадили в сердце кол, и фонтан крови…

— Достаточно, профессор, — вскричал я. — Вы начинаете действовать мне на нервы!

Остаток ночи мы провели в напряженном молчании. Гость из ада так и не появился. Луна по-прежнему сияла, но звезды уже бледнели в предрассветном небе. Часы на ратуше пробили пять звонких ударов. Рука Аркомба легла на мой локоть.

— Очевидно, она вернулась в могилу незадолго до нашего прихода. Пора идти, мой друг. Мы должны завершить это дело.

Земля оказалась сухой и песчаной. Нам потребовалось около десяти минут, чтобы докопаться до крышки. Профессор просунул веревку через четыре угловых кольца, и мы попытались вытащить гроб из могилы. Это была долгая и кропотливая работа. Когда мы закончили ее, на востоке показался краешек солнца. Достав из кармана отвертку, Аркомб освободил крепления крышки и одним резким движением откинул ее в сторону. А потом мы стояли и смотрели на останки миссис Эмвоз — на некогда прекрасное лицо, которое превратилось в череп с клочьями истлевшей плоти; на прах, которому и после смерти не давали покоя.

А мне вспоминались ее мягкие губы и слезы счастья в уголках глаз, когда, всплывая на последней волне жаркой истомы, мы шептали друг другу слова любви. Я вспоминал ее нежность и объятия, которых лишил меня этот старый маразматик. О, как она кричала, почувствовав смерть. Как она мучилась и тянулась ко мне, прощаясь с жизнью и таким коротким счастьем…

Выронив из рук осиновый кол, Аркомб повернул ко мне удивленное лицо.

— Неужели мы ошиблись? Но кто же тогда вампир?

Я зарычал и, более не в силах сдерживать ненависть к этому человеку, вонзил свои зубы-клыки в его тощую шею. Он задергался, попытался вырваться, но моя хватка была крепка. Я высосал его кровь до последней капли и бросил безжизненное тело на холмик вырытой земли.

Сотни лет одиночества и мук! Сотни лет ожидания той единственной, что принесла бы мне долгожданное спасение. Она могла бы снова вернуть мою душу и снять ужасное проклятие. Но он убил ее, прекрасную женщину, которую я любил… мою незабвенную миссис Эмвоз.