«Сырая солома»

Это началось спустя несколько месяцев после смерти его жены.

Он переехал в пансион. И вел в нем жизнь отшельника — продажа ее облигаций обеспечила его средствами. Книжка на день, обеды в одиночестве, посещение музеев — на это хватало. Он слушал радио, дремал и много думал. Жизнь была не так уж плоха.

Однажды вечером он отложил книгу и разделся. Выключил свет и открыл окно. Он сел на кровать и минуту смотрел в пол. Глаза немного болели. Потом он лег, подложив под голову руки. Из окна тянуло прохладой, поэтому он накрылся одеялом с головой и сомкнул глаза.

Было очень тихо. Он слышал звук собственного ровного дыхания. Его начало обволакивать тепло. Тепло нежило тело и успокаивало. Он глубоко дышал и улыбался.

На мгновение он открыл глаза.

Легкий ветерок коснулся щеки, и он почувствовал какой-то запах, похожий на запах сырой соломы. Да, так и есть.

Протянув руку, он мог коснуться стены и ощутить дуновение из окна. Однако под одеялом, где до сих пор был только теплый воздух, дул другой ветерок. И слышался мокрый, холодящий запах сырой соломы.

Он откинул одеяло и какое-то время лежал так, сипло дыша.

Потом засмеялся собственной фантазии. Сон, ночной кошмар. Слишком много читает. Съел что-то не то.

Он снова натянул на себя одеяло и смежил веки. Он не стал накрываться с головой и благополучно заснул.

На следующее утро он забыл о том, что случилось. Позавтракав, он отправился в музей, где и провел целое утро. Он зашел во все залы и осмотрел каждый экспонат.

Когда он уже собирался уходить, ему внезапно захотелось вернуться и посмотреть на картину, которую он удостоил только беглым взглядом.

Он встал перед ней.

Это был деревенский пейзаж. Большой амбар посреди долины.

Он тяжело задышал, рука сама потянулась, чтобы ослабить узел галстука. «Как странно, — подумал он через мгновение, — что из-за такой ерунды я вдруг разнервничался».

Он отвернулся. В дверях снова посмотрел на картину.

Этот амбар нагонял на него страх. Именно амбар, понял он, амбар с картины.

После обеда он вернулся в комнату.

Как только он открыл дверь, ему вспомнился тот сон. Он подошел к кровати. Сдернул одеяло и простыни, встряхнул.

Запаха сырой соломы не было. Он почувствовал себя полным дураком.

Устраиваясь на ночь, он запер окно. Погасил свет, лег и накрылся с головой.

Сначала было то же самое. Тишина и обволакивающее тепло.

Потом снова потянуло ветерком, и он отчетливо ощутил, как ветерок ерошит волосы. Он чуял запах сырой соломы. Он вглядывался в темноту и дышал ртом, чтобы не чувствовать этого запаха.

Где-то в темноте он заметил квадрат серого света.

Это же окно, подумал он вдруг.

Он присмотрелся еще, и сердце екнуло, когда в окне мелькнула вспышка. Похоже на молнию. Он прислушался. Ощутил запах сырой соломы.

Услышал, как начался дождь.

В испуге он сдернул одеяло с головы.

Никакого дождя. Окно по-прежнему закрыто, из-за чего в комнате стояла духота.

Он смотрел в потолок и размышлял, откуда взялось это видение.

Потом, чтобы удостовериться, снова накрылся с головой. Он лежал неподвижно, с крепко зажмуренными глазами.

Через некоторое время носа опять коснулся запах. Дождь бешено колотил в окно. Он открыл глаза и ясно увидел потоки дождя. Затем дождь начал капать и на него самого, просачиваясь сквозь деревянную крышу. Он находился в некоем месте, где была деревянная крыша и сырая солома.

Он был в амбаре.

Так вот почему картина испугала его. Но почему испугала?

Он попытался дотянуться до окна, но не смог. Ветер обдувал руки. Он непременно хотел дотянуться. «Может быть, — подумал он с азартом, — может быть, открыть его и высунуть голову под дождь, а потом быстро откинуть одеяло и посмотреть, будут ли волосы мокрыми».

Он начал чувствовать вокруг себя пространство. Уже не было одеяла, краев постели, стен комнаты. Он по-прежнему ощущал под собой матрас, это правда, но, несмотря на это, казалось, будто он лежит в обширном пространстве. Ветерок обдувал все его тело. И запах сделался еще более отчетливым.

Он прислушался. Услышал писк, потом заржала лошадь. Он прислушивался еще какое-то время.

И тут понял, что матраса тоже больше нет.

Ощущение было такое, словно от пояса и ниже он лежит на холодном деревянном полу.

Он в тревоге вытянул руку и нащупал край одеяла. Отбросил его.

Пот тек ручьями, пижама прилипла к телу. Он вылез из постели и включил свет. Стоило открыть окно, как освежающее дыхание ветра ворвалось в комнату.

Ноги задрожали, когда он встал, и ему пришлось ухватиться за шкаф, чтобы не упасть.

В зеркале показалось лицо, побелевшее от страха. Он вытянул перед собой руку и увидел, как она трясется. В горле пересохло.

Он дошел до ванной и выпил воды. Потом вернулся обратно в комнату и осмотрел кровать. Там не было ничего, кроме скомканного одеяла, простыней и влажного пятна от его тела. Он снял одеяло и простыни. Встряхнул их и дотошно осмотрел на свету. В них не было ничего.

Он взял книгу и остаток ночи читал.

На следующее утро он снова пошел в музей, чтобы посмотреть на картину.

Он пытался вспомнить, бывал ли когда-нибудь в амбаре. Шел ли тогда дождь и смотрел ли он в окно на молнии?

И он вспомнил.

Был медовый месяц. Они отправились на прогулку, зарядил дождь, и они решили переждать в амбаре. Там внизу была лошадь в стойле, бегали мыши и пахло сырой соломой.

Однако что же все это значит? Не было никаких причин, чтобы тот день так настойчиво напоминал о себе.

Когда пришла ночь, ему было страшно ложиться в постель. Он оттягивал момент. Наконец, когда глаза уже совсем слипались, он лег полностью одетым, затворив предварительно окно. И не стал накрываться одеялом.

Он спал беспокойно, без сновидений.

Рано утром он проснулся. Только-только забрезжил рассвет. В полусне он стянул со стула одеяло и накрылся.

Последствия не заставили себя ждать. Он мигом очутился в амбаре.

Не было ни звука. Дождя тоже не было. В окне серел рассвет. Возможно ли, что в его воображаемом амбаре сейчас тоже раннее утро?

Он сонно улыбнулся. Все это было просто очаровательно. Надо попробовать попасть сюда днем и посмотреть, будет ли амбар залит светом.

Он начал стягивать с головы одеяло, когда услышал рядом шорох.

Перехватило дыхание. Сердце будто остановилось, в голове зазвенело.

Ушей достиг легкий вздох.

Что-то теплое и влажное коснулось руки.

Он с криком отбросил одеяло и соскочил на пол.

Он стоял, во все глаза глядя на постель. Сердце колотилось с тяжким грохотом.

Он в изнеможении опустился на кровать. Солнце только начинало подниматься из-за горизонта.

Целую неделю он спал, сидя в кресле. Наконец, не в силах больше обходиться без нормального ночного отдыха, он лег в кровать, полностью одетый. Он никогда уже не станет накрываться одеялом.

Пришел сон, без видений, полный тьмы.

Он не знал, во сколько проснулся. Рыдание застряло в горле. Он снова побывал в амбаре. Молнии сверкали в окне, дождь колотил по крыше.

Он в испуге шарил вокруг себя, но одеяла нигде не было. Руки безумно хлопали по воздуху.

Внезапно он посмотрел на окно. Если удастся его открыть, он сумеет вырваться на свободу! Он вытянул руку как можно дальше. Ближе. Ближе. Он почти достал. Еще чуть-чуть, и пальцы коснутся ручки окна.

— Джон.

От неожиданности он пробил рукой стекло. По тыльной стороне ладони потекла дождевая вода, запястье сильно саднило. Он выдернул руку обратно и с ужасом уставился в ту сторону, откуда раздался голос.

Нечто белое зашевелилось рядом, и чья-то теплая рука провела по его руке.

— Джон, — послышался голос. — Джон.

Он не мог говорить. Он размахивал руками как ненормальный, нашаривая одеяло. Но пальцев касался только ветер. Под ним был холодный деревянный пол.

Он подвывал от ужаса. Снова прозвучало его имя.

Потом вспыхнула молния, и он увидел, что рядом лежит его жена, она улыбалась ему.

Внезапно в руке оказался край одеяла, он потянул, и одеяло соскользнуло на пол.

Что-то пробежало по запястью, в руке ощущалась тупая боль.

Он поднялся и щелкнул выключателем. Яркий свет залил комнату.

Рука была залита кровью. Он вынул из запястья осколок стекла и уронил его на пол.

Все пальцы были в крови.

Он оторвал кусок простыни с кровати и кинулся в коридор, в ванную. Смыл кровь и плеснул йода на глубокий порез, затем перевязал. От жжения закружилась голова. В глаза затекали капли холодного пота.

Вошел кто-то из постояльцев. Джон сказал ему, что случайно порезался. Увидев кровь, тот побежал к телефону вызывать врача.

Джон сидел на краю ванны и наблюдал, как красные капли падают на кафельный пол.

Утром рану промыли и перевязали.

Врач с сомнением отнесся к его объяснениям. Джон сказал врачу, что порезался ножом, но нигде не было никакого ножа, зато кровавые отпечатки были на всех простынях и одеяле.

Ему было предписано сидеть дома и держать руку в покое.

Он почти весь день читал и думал о том, как мог порезаться во сне.

Его волновала мысль о ней. Она по-прежнему была прекрасна.

Воспоминания были такими живыми.

Они лежали в соломе, обнимали друг друга и прислушивались к шуму дождя. Он не мог вспомнить, о чем они тогда говорили.

Он не боялся, что она вернется. У него не было склонности к мистике. Она умерла, и ее похоронили.

У него просто какое-то расстройство мозга. Возрастной упадок умственных сил, которого он до последнего момента не замечал.

Затем он посмотрел на руку и увидел повязку.

Это все равно не ее вина. Она же не просила его выбивать стекло.

А что, если он сможет быть с ней в одном измерении, а деньги ее тратить в другом?

Его не оставляло беспокойство. Это действительно страшно. Запах сырой соломы и темнота, мыши и шум дождя, пронизывающий до костей холод.

Он придумал, что надо сделать.

Этим вечером он рано потушил свет. Встал перед кроватью на колени.

Сунул голову под одеяло. Если что-нибудь пойдет не так, ему просто надо будет побыстрее вытащить голову.

Он принялся ждать.

Скоро он ощутил запах сырой соломы, услышал шум дождя. И увидел ее. Он тихонько позвал ее по имени.

Послышался шорох. Теплая рука нежно провела по его щеке. Сначала он вздрогнул. Потом улыбнулся. Возникло ее лицо, она прикоснулась щекой к его щеке. Запах ее волос сводил с ума.

Слова затопили его разум.

«Джон. Мы навеки одно целое. Обещаешь? Никогда-никогда не расставаться? Если один из нас умрет, то другой будет ждать. Если я умру, ты подожди, и я найду способ вернуться. Я приду и заберу тебя с собой.

И вот теперь меня нет. Ты приготовил мне то питье, и я умерла. Но ты открыл окно, чтобы проветрить комнату. И вот я вернулась».

Его затрясло.

Голос ее сделался грубее, дыхание участилось, он слышал, как она скрипит зубами. Ее пальцы дотронулись до его лица. Пробежались по волосам и погладили по шее.

Он начал стонать. Попросил отпустить его. Ответа не последовало. Ее дыхание все учащалось. Он пытался отстраниться. Ноги отчетливо чувствовали пол его комнаты. Он из всех сил пытался вытащить голову из-под одеяла. Однако ее хватка была слишком сильна.

Она начала целовать его в губы. Рот ее был холодным, глаза широко раскрыты. Он смотрел в них, и его дыхание смешивалось с ее дыханием.

Затем она откинула голову назад, засмеялась, и молния сверкнула в окне. Дождь грохотал по крыше, мыши попискивали, лошадь топала, и амбар сотрясался. Ее пальцы впивались ему в шею. Он силился высвободиться, скрипел зубами, вырывался. Потом вдруг стало больно, и он покатился по полу.

Когда двумя днями позже в комнату зашла уборщица, он лежал все в той же позе. Руки широко раскинуты в засохшей луже крови, тело окоченевшее и скрюченное. Его головы так и не нашли.