«Крыши»

То глуше буря, то сильней

В оковах лондонских аллей.

Дэвидсон

Моему брату Стивену

Четырнадцатое декабря Воскресенье

Глава 1 Первичная материя

Поднять его на колокольную башню оказалось делом нелегким. Дверь в конце узкой каменной лестницы была заперта на висячий замок, и им пришлось остановиться, да еще держать мальчишку, пока Чаймз не придумает что-нибудь.

— Надо сломать ее с другой стороны.

Произнесенные бесстрастным голосом слова, едва прозвучав, были поглощены толстыми кирпичными стенами.

— Кто пойдет?

Как всегда, выбор пал на Дэга, которому пришлось лезть под проливной дождь, на крышу. Он был самым надежным, самым храбрым и, кроме того, безотказным.

Держась за скользкий выступ над головой, он дошел до ближайшего окна и, выбив решетку, осторожно влез внутрь. Ни барабанивший по крыше дождь, ни курлыкавшие голуби не заглушали нетерпеливого шарканья за запертой дверью.

— Отойдите! — крикнул Дэг, нацелившись правым ботинком на замок.

— Черт, давай быстрее, он просыпается.

Дэг ударил раз, другой, третий. Дерево не выдержало. В дверном проеме стоял император Чаймз с двумя жрецами и пленником. Вытащив мальчишку на середину комнаты, они ослабили веревки и заставили его встать на колени, пока Чаймз доставал небольшой кожаный мешочек.

— Расстегните ему рубашку.

Чаймз развязал мешочек и высыпал его содержимое на голову мальчишке. Черный порошок, похожий на золу, покрыл ему голову, плечи, спину.

— Таким образом мы разрушаем внешнюю форму Первичной Материи, — проговорил Чаймз, когда мальчишка заерзал и закашлял, — чтобы вычистить душу этого низкого существа. Ибо сначала — очищение внешней формы, потом ее затвердение, а затем сокрушение огнем. С помощью порошка мы фиксируем непостоянный дух, делаем его неизменным, чтобы он мог цвести и плодоносить.

Не зная в точности, чего требует от них ритуал, Дэг и остальные беспокойно переминались с ноги на ногу и не поднимали глаз ни на Чаймза, ни на пленного мальчишку. Чаймз наклонился, взял мальчика за подбородок и, глядя ему в лицо, сказал ласково, словно говорил с сыном:

— Настал час Возрождения. Солнце и Луна сторожат крылатого Меркурия. Теперь ты тоже в надежных руках.

Мальчик никак не среагировал на его слова, вряд ли до конца понимая, где он и что с ним.

— Отведите его к окну, — приказал Чаймз. — Надо подождать, пока ураган разыграется во всю мощь.

Сидя на колокольне собора Святого Петра, принадлежащего Римской католической церкви, в котором по воскресеньям проходят службы для кантонцев и испанцев, они смотрели, как дождь барабанит по крышам внизу, и ждали, когда наступит час казни.

Пленник понемногу пришел в себя. Его пристроили на самом краю каменного подоконника, свесив ноги наружу над Сохо-сквер. Крепкие руки придерживали его за плечи, чтобы он не упал. Сверху на джинсы лилась вода, и они намокли и потемнели. Во рту у него было полно какой-то дряни, но мальчик слишком ослаб, чтобы выплюнуть ее. Наркотики, которыми его напичкали полчаса назад в укромном углу собора, начинали давать себя знать колотьем и болью во всем теле.

Он осторожно посмотрел вниз и подумал, что высота немаленькая, футов сто пятьдесят, не меньше. Конечно, не сравнить со старым Сентрпойнтом, который теперь далек и недостижим, словно не на его крыше мальчишке приходилось много раз бывать на волосок от смерти.

— Кажется, пора, — услышал мальчик из-за спины, но решил не поворачиваться к своим похитителям.

Его лицо, смутно видневшееся в оконном проеме колокольной башни, невольно рождало мысль о каком-то обитающем там зловещем призраке. Костлявыми пальцами он изо всех сил цеплялся за выступ, но внутренне уже готовил себя к смерти. Ураган бушевал вовсю. Наверное, из-за наркотиков мальчик не чувствовал страха, хотя знал: если он замешкается, кто-нибудь из банды все равно столкнет его вниз. Выбора не было. Да и позориться перед Чаймзом — дело последнее. Для него унижение жертвы было составной частью смертельного ритуала. Мальчик еще немного подался вперед.

Он больше не чувствовал мучительных порывов ветра, который поменял направление и теперь раскачивал трос, терявшийся в сырой тьме. Из-за дождя фонари на лондонских улицах казались тусклыми, а обычно шумный город сделался почти неслышным. Мальчик никогда не думал, что встретит смерть в одиночестве, связанный и накачанный наркотиками. Он окоченел от холода, на лбу у него слиплись мокрые волосы, и он чувствовал только, как громко бьется у него в груди ставшее вдруг огромным сердце.

Закрыв глаза, он прислушался к городу: кому-то настойчиво гудел таксист, глухо шумел мотором автобус. Гром стихал. Мальчик коснулся кулаком нейлонового троса. Еще новый и скользкий, он гудел на ветру и вспыхивал фонтанчиками брызг, когда на него попадала сильная струя.

Чаймз тяжело вздохнул:

— Брат, пора тебе оставить нас.

Он выступил из темноты, пристально вглядываясь в пленника.

Мальчик же не отрывал глаз от троса, стараясь высмотреть его конец, хотя прекрасно знал, где он. Этот прыжок не будет похож ни на один другой, потому что продуман мучителями исключительно для этого случая. И тут он ощутил страх. Ему показалось, что он сидит тут целую вечность. Когда он встал на парапет, ноги у него подогнулись и коленные суставы хрустнули в знак протеста.

Подручные Чаймза, не скрывая своего возбуждения, подошли поближе и замерли в ожидании. Они давно готовились к этому урагану, который должен был очистить город и принести с собой новое начало.

Мальчик схватился за трос обеими руками и напряг мускулы, как делал это миллион раз раньше. Неподалеку полдюжины грязных голубей без всякого любопытства наблюдали, как он возится с металлическим рукавом, надевает его и прикрепляет к тросу.

Сосчитав до десяти, он набрал полную грудь воздуха.

Как нельзя вовремя над городом оглушительно прогремел гром. Мальчик издал воинственный клич и, изо всех сил оттолкнувшись ногами, полетел над улицами Лондона. Ледяной ветер словно только его и ждал с ушатом воды, отчего мальчик, как никогда, ясно увидал деревья внизу, и если бы он только мог немного притормозить, то разглядел бы — он был в этом уверен! — каждую веточку и каждый листочек.

Чаймз подбежал к окну. Вместе со своими подручными он стоял и смотрел, пока мальчик не скрылся из глаз.

Мокрая стена банка из оранжевого кирпича на углу Грик-стрит стремительно приблизилась к мальчику и осталась позади. Неожиданно трос стал тоньше, и движение замедлилось. Чуть дальше его трос пересекся с другим, прикрепленным к крыше Театра принца Эдуарда на Олд-Комптон-стрит, и он подумал, что где-то рядом должна быть станция. Внизу нарядные люди выходили из такси и шли по освещенной неоновым светом улице к китайским ресторанчикам.

Трос шипел от соприкосновения с металлическим рукавом. Когда мальчик пересек Сохо в направлении банка на углу Риджент-стрит, у него заболели руки, не получавшие привычной помощи, а пролетая над очередным воздушным перекрестком, он заметил, что находится дальше от земли, чем раньше. Если бы он сам придумал этот полет, он бы обязательно гордился им, потому что все было спланировано самым тщательным образом, дабы он набирал высоту и скорость на протяжении всего пути.

Когда он вылетел на Пиккадилли, то обратил внимание, что люди смотрят наверх. Он тоже посмотрел и увидел огромную, сверкающую разноцветными огнями стену, которая стремительно приближалась, заслонив собой небо и землю. Мальчик закричал от ужаса и, готовясь к столкновению, подтянул ноги, словно это могло как-то облегчить его участь. Через несколько секунд он уже не видел ничего, кроме гигантской бело-красной рекламы кока-колы на кинотеатре в северной части площади.

Со скоростью шестьдесят миль в час он врезался в нее, как жук в ветровое стекло машины, и на мгновение распластался на ней. Потом его отшвырнуло от стены, пролившейся стеклянным дождем на стоящих внизу зевак. Несколько секунд продержавшись в воздухе, он огненной кометой помчался вниз и с шипением замер на мокрой мостовой.

Если бы он еще мог о чем-то думать, но наверняка обрадовался бы возвращению туда, где его все давно забыли. Наконец-то он мог бы с полным правом сказать, что обе его ноги на земле.

Пятнадцатое декабря Понедельник

Глава 2 “Ньюгейтское наследство”

Ровно в три пятнадцать Роберт обратил внимание на горгулий. Их было пять, сидевших на корточках над верхними окнами, не собиравших воду и не украшавших здание, а просто сидевших и с преувеличенной радостью растягивавших в странной усмешке рты. Изваянные из красивого серого камня, гладкие и сияющие, все они были приземистыми и с когтистыми лапами, но без крыльев и с прическами под панков. По крайней мере, так показалось Роберту, когда он рассмотрел клочья волос, что вылезали из корон на их головах. Вместо ртов у них были клювы, а в глазах, в общем-то невыразительных, заметно было некоторое дружелюбие, как у свиней.

Роберт был уверен, что никогда раньше не видел их, и не понимал, почему теперь обратил на них внимание. Он сидел, положив ноги на стол, глядел на дождь за окном и крутил в руке телефонную трубку, ожидая, когда кто-нибудь откликнется. Иногда в дождливую погоду ему казалось, что в Лондоне вообще никто не работает, что все сидят в своих офисах и глазеют на дождь, мечтая оказаться где-нибудь подальше и лелея свое недовольство.

— Линия еще занята. Вы ждете?

— Жду.

Это был шестой книжный магазин, в который он пытался дозвониться весь последний час. Ему уже начало казаться, что он целую вечность не выпускает из рук трубку. Роберт взглянул на телефон. “Поиск”. “Повтор”. “Память”. Он ненавидел эти новые устройства, хотя именно благодаря им ему теперь не надо было держать в голове телефоны приятелей, отчего он никогда не мог звонить им в рабочие часы.

Горгульи заглядывали в его офис, словно каменные шпиончики, нанятые следить за его дееспособностью. Нет, сегодня он явно ни на что не годен. Вроде бы и дело проще некуда, а он никак не выберется из тупика. Роберт откинул спинку кресла и вытянулся. У него все еще болели руки и плечи после бассейна, хотя он уже несколько раз повторил себе, что еще слишком молод, чтобы терять форму. В трубке щелкнуло:

— Говорите.

— Спасибо. Вы меня слушаете? — Роберт снял ноги со стола. — Не можете ли вы мне помочь? Меня зовут Роберт Линден. Я ищу книгу... — Он поискал глазами записку на столе. — Книгу Шарлотты Эндсли. Называется “Ньюгейтское наследство”. Напечатана примерно три года назад. Спасибо.

Теперь опять надо было ждать, и на сей раз минут пять, не меньше. Роберт отошел закурить сигарету, когда услышал в трубке женский голос. Женщина знала эту книгу, но не могла раздобыть ее экземпляр. Она спросила, не пытался ли он поспрашивать в библиотеках, и Роберт признался, что это не приходило ему в голову. Он поблагодарил и положил трубку. В двери позади него появился один из директоров компании — Скиннер.

— Что, не получается с книгой? — спросил он как бы между прочим, и Роберт, поняв, что тот подслушивал под дверью, разозлился.

— Получается. Просто я стараюсь не очень заинтересовывать людей, чтобы они не задавали мне вопросов.

И он принялся перекладывать бумаги на столе, нетерпеливо ожидая, когда Скиннер соизволит покинуть его.

— Прекрасно. Если все так, как вы говорите, и вам удастся достать экземпляр книги, то мы в конце недели начнем переговоры. Узнайте, какой у них минимальный срок, и действуйте.

У Скиннера была отвратительная привычка учить его, как нужно работать, и Роберт, искоса взглянув на него, закашлялся, слишком сильно затянувшись сигаретой.

— Постарайтесь на праздник все выкинуть из головы, — безмятежно продолжал Скиннер. — Надо только решить этот вопрос. Кстати, где вы будете на Новый год? Поедете домой?

— Нет, — выдохнул Роберт, держась за грудь.

— Что, далеко ехать?

— Ну да.

Роберт не собирался исповедоваться ему в своем безразличном отношении к родителям.

— Понятно. — Скиннер понял, что его не будут спрашивать о его планах. — А я еду с Триш покататься на лыжах, — сообщил он. — Она ни за что не хочет оставаться в Англии на Рождество.

— Я ее понимаю. Бедняки на улицах немного мешают наслаждаться жизнью. Так?

Скиннер окинул его неуверенным взглядом, а Роберт подумал, что Триш, наверное, с трудом переносит, когда жизнь бьет ключом там, где ее нет. Очень красивая женщина. Скиннер внешне совсем не сексуален, тем не менее, что-то все-таки держит их вместе, но что — эта тайна волновала всех до единого в конторе.

— Надеюсь, вы отлично отдохнете, — сказал Роберт. — На Рождество вспомните обо мне.

“Желательно, — подумал Роберт, разминая сигарету в пепельнице, — непосредственно перед тем, когда попытаешься достичь эрекции”.

— Ладно. А вы сделайте все возможное, — фыркнул Скиннер. — Не забывайте про комиссионные.

Едва Скиннер закрыл за собой дверь, как Роберт улегся головой на стол. Он ненавидел Скиннера почти так же, как ненавидел телефон. Этот человек смотрел на других людей так, словно владел пятьюдесятью одной акцией на их владение. А когда он, не мудрствуя лукаво, запросто предлагал клиентам сыграть в гольф в следующий вторник, чтобы наладить с ними отношения, Роберт особенно ощущал свою ничтожность. Ничего не поделаешь, у Скиннера — деньги, а у Роберта всего-навсего неплохие мозги, зато в практических делах он ровным счетом ничего не смыслит.

Да, неплохо все-таки спать по ночам, а не мучиться кошмарами, которые отравляют сознание и заставляют просыпаться в холодном поту. Закурив еще одну сигарету, Роберт, чтобы внутренне избавиться от Скиннера, повернулся к компьютеру и стал работать над “Ньюгейтом”. Он решил разобраться с правами на книгу на тот случай, если ее все-таки удастся раздобыть и если она им подойдет.

В непрестанном поиске материала для телесериалов компания регулярно покупала права на работы неизвестных авторов, чтобы потом продать их втридорога. Иногда она срывала куш, но чаще всего это была пустая трата времени.

Роберт нашел адрес ближайшей библиотеки, налил себе кофе и встал у окна. Опять начался дождь, и первые тяжелые капли упали на горгулий, отчего их лица потемнели и стали сердитыми. У него не было планов ни на ближайший вечер, ни на праздники, поэтому, взглянув на небо, он подумал, что ничего приятного ждать не приходится. Дождь усилился, и на улице стало безлюдно. Потоки воды мчались по водостокам, вызывая в памяти треск жарящейся в масле картошки. Поморщившись, Роберт сделал глоток кофе и пожелал человечеству счастливого Нового года.

Библиотека занимала маленький особнячок в викторианском стиле, но, стараясь соответствовать восьмидесятым годам, выставила в окнах рисунки детей, по-видимому из местной школы. На одном из них был азиатского вида Санта-Клаус на катке, а на другом маленького Иисуса приветствовали три Мудрые Женщины — волховицы. Бледная молодая женщина с рыжими вьющимися волосами и красивыми зелеными глазами делала для Роберта справку на компьютере.

— Есть такая, — сказала она наконец, тыча в экран карандашом. — Но я совсем не уверена, что у нас сохранился экземпляр. Если книгу долго не берут, ее убирают с полки и освобождают место для другой.

— Автор что-нибудь получает с каждого читателя? — спросил Роберт.

Библиотекарша повернулась к нему и, вынув карандаш изо рта, улыбнулась.

— Нет. Мы платим немного за право приобретения книги, и это все. Ничего вдохновляющего. — В ее голосе звучала милая ирландская жизнерадостность. — Что, хотите попробовать написать роман?

— Я? О нет!

Роберт надеялся, что книга, которую он ищет, не слишком пользуется спросом, иначе за нее не получишь больших денег у киношников.

— Ну, если ее нет в отделе художественной литературы, то ее либо украли, либо убрали. — Девушка подалась вперед и махнула узкой, в веснушках рукой. — Понадобится помощь, свистните. Вы ведь умеете свистеть?

Роберт отправился в отдел художественной литературы через комнату, набитую солидными мужчинами, листавшими газеты. Он никогда не замечал знаков внимания со стороны девушек, даже если те откровенно давали понять, что Роберт им понравился. Эмметт... Эндовер... Эндсли. “Ньюгейтское наследство”. Вот она. Пробежав рукой по нижней полке, он вытащил книгу и развернул ее на ладони, но она была совсем новенькой и тотчас захлопнулась.

На форзаце он нашел фотографию автора — средних лет женщины с гладкой прической и круглым лицом. Тип матери. Выпрямившись, Роберт принялся читать, что было написано на обложке:

“Потрясающий первый роман самой талантливой писательницы последней декады” (“Гардиан”)

“Не хуже Ивлина Во” (“Санди таймс”)

Хорошо. Осталось только выяснить, подойдет ли для сериала. Роберт перевернул книгу. Социальная сатира в условиях перенаселенной разлагающейся тюрьмы. Не совсем то. Роберт вспомнил, как пару лет назад, уезжая в отпуск, сунул эту книгу в чемодан и несколько дней не мог от нее оторваться даже в ущерб загоранию на пляже, а потом по-дурацки забыл ее в отеле и не вспоминал о ней, пока Скиннер не потребовал, чтобы он напряг мозги и раздобыл что-нибудь этакое.

— Если вы хотите ее взять, то придется сначала записаться в библиотеку, — улыбнулась ему зеленоглазая красавица. — Хотя ее раньше не брали... Знаете что? Суньте ее под пиджак, и это будет нашей с вами маленькой тайной.

— Нет, я не могу, это против моих правил, — ответил ей Роберт, сразу поняв, что взял не тот тон.

— Видно, вы не любитель приключений, — вздохнула девица.

— Нет, видно, нет.

— А жаль. Что ж, внешность бывает обманчивой.

Она подтолкнула к нему карточку и вернулась к своим бумагам. Выйдя на улицу, Роберт почувствовал, что у него горит лицо. Девушка предлагала ему больше, чем книгу. И почему он вечно ведет себя с женщинами как полный кретин? Направляясь к автобусной остановке, он мысленно несколько раз стукнул себя за то, что не ухватился за представившуюся возможность.

В конторе было тихо и почти безлюдно, как всегда перед Рождеством. За окном гремел гром, понуждая приступить к работе. Горгульи стали совсем черными под дождем. Они гляделись в высшей степени экзотично, вызывая в памяти сумасшедшие готические сюжеты. Однако стоило Роберту бросить взгляд вниз, и он снова вернулся к действительности. Агенты по продаже недвижимости, букмекерская контора, множество разнокалиберных вывесок всяких других контор.

Роберт посмотрел на свое отражение в стекле. Черные вьющиеся волосы, подстриженные по бывшей моде панков, а теперь по моде яппи, узкие карие глаза, оттопыренные уши, опустившиеся вниз уголки рта. Лицо, словно изначально созданное для горького разочарования, в чем он несомненно преуспел. Ему подумалось, что отчасти это связано с его нежеланием в одиночестве встречать Новый год. В конце концов, такой праздник наедине с самим собой не проводят. Роберт всю жизнь прожил в Лондоне и сейчас чувствовал себя обманутым из-за малого числа друзей и подружек, которым мог бы назначить свидание. Вроде бы все неплохо к нему относились, но не проявляли большой заинтересованности, отчего у него всегда было ощущение, что только благодаря его собственной настойчивости он не теряет связи с людьми. Совсем немногие готовы к любви или даже к долгому знакомству.

Роберт принялся листать книгу, останавливаясь то на одном, то на другом абзаце. Он вспоминал отдельные фразы, и теперь они казались ему не менее смешными, чем два года назад. Может быть, она еще что-нибудь написала? В биографии больше ничего нет. Первое издание в 1985 году. Переизданий тоже не было. Напечатано у Ганнера и Кроуфилда. Роберт никогда не слышал о таких. Он вернулся к столу и набрал номер. Через минуту его уже соединили с издательством, еще минута понадобилась, чтобы найти человека, помнившего книгу.

— Вы случайно не знаете ее агента? Можете проверить? Хорошо, я подожду.

Он вновь взглянул на горгулий и обратил внимание на трос вокруг шеи одной из них. Наверное, телефонный кабель...

— Пол Эшкрофт и Компания... Большое спасибо.

Роберт записал номер.

Опять где-то недалеко громыхнуло. Роберт взглянул на номер и узнал код Блумсбери. В офисе было нестерпимо душно. Зажав трубку под подбородком, он расстегнул воротник рубашки. Голова у него закружилась в точности так же, как ночью перед тем, как он увидел сон.

— Здравствуйте. Может быть, вы согласитесь мне помочь. Я хотел бы переговорить с кем-нибудь о Шарлотте Эндсли.

В трубке послышался щелчок. За окном прогремел гром. Роберт уселся в кресло. В голове у него шумело.

— Чем могу служить?

Голос был немолодой и принадлежал, скорее всего, старшему представителю фирмы.

— Меня зовут Роберт Линден, и мне сказали, что вы представляли интересы писательницы по имени Шарлотта Эндсли.

Молчание на другом конце провода затянулось.

— Да... Так... Это правда. Мы действительно представляли ее интересы.

— Она ушла к другому агенту?

Опять молчание.

— Нет, она этого не сделала. Все гораздо... Да. Вы не возражаете, если я спрошу? Вы ее друг?

— Нет. Я работаю на кинокомпанию. У нас есть к ней деловое предложение, и мы думаем, что оно должно ее заинтересовать.

— О Боже... Теперь, боюсь, это невозможно устроить...

— Знаете, я совсем рядом. Может быть, вы позволите мне заглянуть к вам?

— Да, так будет лучше всего.

Роберту послышалось облегчение в голосе собеседника.

— Если у вас есть несколько свободных минут, то я мог бы прямо сейчас...

— Хорошо, мистер?..

— Линден. Спасибо.

Роберт положил трубку и потер глаза. Прежде чем голова у него прояснилась окончательно, он вновь увидел лицо мужчины. Оно было неясным, так как что мужчина отступил в тень, да и память никак не могла его удержать, но глаза эти Роберт хорошо запомнил — серые и пустые, как у трупа. Неожиданно он вспомнил, что видел их раньше... Во сне было то же самое, но только не имело ни конца, ни смысла... Роберт поерзал в кресле, пытаясь припомнить свои ощущения. В конце концов, он мог видеть это лицо в старом фильме по телевизору, а потом заснуть. Объяснений, если поискать, найдется много. Роберт вновь заглянул в книгу, внимательно рассмотрел лицо Шарлотты Эндсли, в основном, чтобы вытеснить из памяти другое лицо. Что же такого ужасного совершила эта женщина, если об этом нельзя говорить по телефону?

Поглощенный своими мыслями, Роберт выглянул в окно. Что-то мелькнуло за дождевой завесой. Его глаза уловили какое-то стремительное движение, но когда он подошел к окну, все уже было как прежде. Трос, привязанный к шее горгульи, чуть-чуть раскачивался, словно несколько мгновений назад кто-то ударил по нему, как по гитарной струне.

Глава 3 Икар

“Лондон стэндард”, 15 декабря, понедельник

СТРАННАЯ СМЕРТЬ НЕИЗВЕСТНОГО МАЛЬЧУГАНА

Вчера вечером, едва наступили сумерки, обрушившаяся реклама убила подростка.

Оказавшиеся на улице прохожие в ужасе наблюдали, как мальчик, имя которого полиция не называет до встречи с родственниками, упал сверху, когда по непонятной причине взорвалась реклама кока-колы. Электрики, обсуживающие здание, отрицают наличие неисправностей.

— Это просто несчастный случай, — сказал мистер Артур Матесон, представитель компании, ответственной за эту рекламу, — один на миллион. Ничего подобного больше не повторится.

ПОДРОСТОК “ВЛЕТЕЛ” В РЕКЛАМУ

Полиция не может объяснить, каким образом подросток оказался на наружной стене здания. Неизвестно также, что он делал там, когда произошел взрыв.

Многие свидетели утверждают, что он “пролетел” над их головами и врезался в стену. В результате расследования полиция обнаружила обрывок нейлонового троса, который был использован, по всей видимости, подростком.

Из-за состояния трупа не удалось установить, находился ли мальчик под воздействием наркотиков или каких-либо других медицинских препаратов.

ЗА ДЕЛО БЕРЕТСЯ “ГРОЗА ВАМПИРОВ”

Расследование возглавил старший инспектор Иэн Харгрив.

— Сейчас у нас нет оснований предполагать что-нибудь, кроме несчастного случая, — сказал он. — Хотя мы не исключаем возможности самоубийства.

Читатели “Стэндард” наверняка помнят Иэна Харгрива, который прошлым летом расследовал дело вампира с Лестер-сквер.

Северная часть Пиккадилли оцеплена, и будет оцеплена до тех пор, пока ее не очистят от стекла и другого мусора.

— Они никогда не, дадут мне забыть этого вампира, — сказал Иэн Харгрив, поворачиваясь в кресле. — Каждый раз, стоит им взять у меня интервью, как он сразу вылезает на свет.

Он с интересом смотрел, как сержант Джэнис Лонгбрайт, зажав в зубах карандаш, карабкается на картотечный шкаф. Свои блестящие каштановые волосы она укладывала в старомодную прическу, но они упали ей на широкое лицо, когда она наконец добралась до нужного ей ящика.

— Помочь, Джэнис? — спросил он, откидываясь на спинку. Ответ сержанта был неразборчив. Когда она еще потянулась, ее ярко накрашенные губы раскрылись, и он увидал два ряда крепких белых зубов, ожесточенно грызущих карандаш. Харгрив обратил внимание, что она опять надела чулки со швом. Настоящая женщина-полицейский — крупная, крепкая и сексуальная, как на карикатурах пятидесятых годов. В ее внешности не было ничего от восьмидесятых. И это ему нравилось.

— Меня не обвинят в сексуальном посягательстве на коллегу, если я скажу, что у тебя красивые ноги?

Сержант Лонгбрайт спрыгнула на пол и бросила несколько конвертов на стол Харгриву.

— Обвинят, — ответила она наконец. — Я же не рассказываю всем, какие у тебя соски.

— Эй, я тоже ни с кем о тебе не говорю, — недовольно возразил Харгрив.

— Ах, нет? — Джэнис наклонилась к нему и понизила голос. — Тогда откуда всем известно, что мы с тобой спим?

— Они всего лишь предполагают. Ты же их знаешь.

Харгрив хорошо представлял, насколько Джэнис чувствительна к подобным разговорам, именно поэтому он настоял, чтобы сегодня утром они приехали в участок врозь. Яркая и волевая женщина, она легко улавливала даже самые незначительные изменения в атмосфере участка. К тому же она была достаточно честолюбива и не желала, чтобы что-то мешало ее продвижению по службе. Харгрив смотрел на нее и не понимал, что она в нем нашла. Во-первых, он ее на двенадцать лет старше, а во-вторых, выглядит еще хуже. Растолстевший внизу и похудевший сверху, он явно переходил в категорию уютного среднего возраста, и только ясные карие глаза, сохраняя юношеский опасный блеск, недвусмысленно говорили, что это не так. К тому же он рано женился и с тех пор был подозрителен, особенно к таким красавицам, как Джэнис. В своих самых страшных кошмарах он видел, как она использует его, чтобы сделать карьеру, но стоило ему заглянуть ей в глаза, и от этих кошмаров не оставалось даже следа.

— Тебе это нужно?

— Ммм?

— Да посмотри же!

Харгрив наклонился над столом. Дел было так много, что ему совершенно не хотелось браться за них. Он даже еще не знал, с чего начнет. Рождество в столице всегда чревато увеличением количества ограблений не только в магазинах, но и на улицах и в домах. Прошлой ночью несколько его парней наведались в квартиру одной арабки на Найтс-Бридж и нашли на тридцать тысяч фунтов барахла, награбленного только в магазинах Хэрродса.

А сколько еще таких? Сотни. Разве лишь размахом поскромнее, и потому он может сам ими не заниматься.

— Попроси Финча позвонить мне. У него уже должно быть что-нибудь о подростке.

Джэнис кивнула и направилась к выходу.

— Еще одно. Если хочешь, можешь присоединиться ко мне.

— Самоубийство на Пиккадилли? — изумленно переспросила она. Харгрив редко позволял ей вмешиваться в свои дела.

— Я не знаю, но у меня есть предчувствие. Мы ведь его еще даже не опознали. Но это никак не несчастный случай, да и для самоубийства способ чертовски странный. Знаешь, они нашли сорок футов крепкой нейлоновой веревки, завязанной у него на поясе. Как тебе это?

Когда Джэнис, улыбаясь про себя, закрыла дверь, он, ничего не видя, смотрел через стеклянную стену в зал, где оперативники изо всех сил старались справиться с обрушившейся на них предпраздничной работой. Пальцы бегали по клавишам, а лица зеленели, отражая свет мониторов. Кто-то постарался немножко украсить зал и принес веточки омелы. Харгрив провел указательным пальцем по усам, наблюдая, как сводки кочуют от стола к столу.

В самоубийстве всегда есть нечто иррациональное, но в этом уж вовсе не было никакого смысла. Зазвонил телефон, и он взял трубку.

— Говорит Финч. С подростком я почти закончил. Есть кое-что интересное. Я зайду на пару минут?

— Не надо. Я сам к тебе зайду.

Выходя из комнаты, он бросил пластиковую карточку на стол одному из констеблей.

— Проверь на компьютере. Не забудь про код и номер. — Самому ему легче было запомнить код, чем номер. — Назови это дело... Не знаю, сколько можно использовать букв.

Констебль поднял голову:

— Не больше семи, сэр.

— Хорошо... — Он подсчитал на пальцах, пожелтевших от табака. — Назови его “Икар”.

— Сэр?

— Посмотри в энциклопедии, — улыбнулся Харгрив. — Неужели тебя ничему не учили в школе, кроме компьютеров?

Финч всегда наводил на него ужас. Бледный серьезный человек с потрескивающими при ходьбе коленными суставами, он словно сошел с гравюры, изображающей охотника и зайца. От его халата шел неистребимый запах химических реактивов, и когда он быстро шагнул от стола с инструментами к закрытому простыней телу, за ним потянулся горько-сладкий шлейф аромата прозекторской, словно за женщиной, перемудрившей с духами. В столовой все старались держаться от него подальше.

Харгрив стоял у сверкавшего чистотой стола, пока Финч мыл руки и снимал перчатки. Для него морг всегда был фантастическим местом, полным самых страшных тайн, запрятанных в пластиковые мешки, и он с интересом посмотрел туда, где острых инструментов Финча ожидало тело покойного.

— Как насчет идентификации? — спросил Финч, наклоняясь к телу и открывая его до груди.

— Ничего. А что зубы?

— Есть несколько пломб, но ничего особенного. Попробуем, конечно, просветить рентгеном. К вечеру закончим. Вот содержимое желудка у него необычное. Его накачали наркотиками, или он сам накачался. Это подтверждает версию самоубийства.

— На самом деле, — перебил его Харгрив, — есть пара вопросов, которые меня волнуют больше, чем его имя.

— Мне кажется, я знаю, о чем ты хочешь меня спросить, — сказал Финч, растянув рот в редкой и ни на что не похожей усмешке.

Харгрив подумал, что с таким лицом лучше ему не смеяться, чтобы не пугать людей до смерти.

— Он был убит электрическим разрядом. На нем полно разбитого стекла, но он сам влетел в рекламу, это точно.

— Значит, она не взорвалась?

— Нет. Смотри.

Лицо и руки мальчика были совсем черными. Голова поранена в нескольких местах и нашпигована стеклом. Нижняя челюсть приплюснута к горлу. Финч поднес к голове карандаш.

— Он с ужасной силой ударился о рекламу. Носовая перегородка ушла в мозг. Но об этом говорит не только перегородка. Например еще коленные чашечки. Под кожей полно стекла.

— Итак, мы имеем дело с человеком, который сам бросился откуда-то сверху на рекламу?

— Не знаю. Может быть, его кто-нибудь толкнул? — задумался Финч.

— Это почему?

— Самое интересное я оставил напоследок, — проговорил Финч, усмехаясь, и инспектор, почувствовав неловкость, переступил с ноги на ногу.

— Когда тело принесли сюда, вся верхняя часть туловища, голова, руки были покрыты черной пылью, напоминающей золу. Сначала мы именно так и подумали, однако все-таки сделали сравнительный анализ, и оказалось, что эта пыль не имеет ничего общего с золой. — Финч взял пластиковый мешочек с тележки возле трупа и аккуратно открыл его. Потом перевернул и высыпал что-то себе на ладонь. — Видишь? Порошок совсем чистый. Спектральный анализ показал, что частицы тщательно отсортированы и. словно подвергались довольно длительной обработке.

— Ты хочешь сказать, что этот порошок фабричного производства?

— Нет. Не обязательно. Он может иметь естественное происхождение.

Финч ссыпал крупинки обратно в мешочек, однако на ладони у него осталось черное пятно, похожее на родинку.

— Прибрежная галька тоже проходит обработку, и в конце концов все камешки обретают похожую форму. Когда я об этом подумал, то проделал некоторый анализ и ввел результаты в компьютер. Он мне выдал ответ, но я не поверил своим глазам. Пришлось проделать всю работу еще раз.

Финч вытащил из кармана рулон бумаги и вручил его Харгриву, который тупо уставился на колонки непонятных знаков.

— Это ил, — торжественно произнес Финч. — Редкая разновидность черного ила, и имеется он только в одном месте.

— На Темзе? — неуверенно спросил Харгрив.

— На Ниле, мистер Харгрив. То, что мы нашли во рту этого подростка, можно найти только в Египте.

Глава 4 Шарлотта

Контора фирмы “Пол Эшкрофт и Компания” имела тот респектабельный вид, который у Роберта ассоциировался с британским литературным истеблишментом. Неопределенного вида секретарь встретил его и повел по бесконечным узким коридорам и по тесным лестницам, уставленным стеллажами с книгами.

Кабинет мистера Эшкрофта выходил мутными от грязи окнами на улицу. Стены были увешаны обложками рождественских бестселлеров, современных эквивалентов дешевых романов ужасов викторианской эпохи. Эшкрофт оказался маленьким и уже довольно пожилым человеком со смеющимися глазами цвета старой оловянной кружки. Он был подозрительно похож на характерного актера из рекламы жилищно-строительной корпорации, и, наверное, из-за этого сходства Роберт сразу почувствовал себя как дома. Они сели друг против друга за большой зеленый стол, заваленный рукописями и контрактами, и принялись пить жидкий чай. Через некоторое время Эшкрофт отставил чашку и виновато взглянул на Роберта.

— Я бы с удовольствием помог вам, мистер Линден, — сказал он, — но вся штука в том, что Шарлотта Эндсли недавно умерла.

— Извините. Я не...

— Так что вы позвонили неудачно.

— Это значит, что права на ее романы перешли к кому-то другому?

— На роман, — поправил Эшкрофт. Несколько минут он перекладывал с места на место бумаги. — Она написала только один роман. Критики встретили его с восторгом, но он не принес ей ни пенни. Мне очень жаль.

— Мне он показался удачным.

— Так оно и есть, но публика его не приняла. Нам не удалось издать его в обложке.

— А что с правами?

— С правами... — Эшкрофт подался вперед. — В этом-то вся и проблема. Миссис Эндсли умерла около двух недель назад. На свою беду она решила помешать взломщику. Знаете, Шарлотта много лет прожила в разводе, была самостоятельной женщиной и ничего не боялась. Так вот, ей пришла шальная мысль выпроводить негодяя, а он взял и стукнул ее по голове. Она так и умерла, не приходя в сознание, через два дня. Теперь вы понимаете, почему мне не хотелось обсуждать это по телефону?

Эшкрофт нагнулся к нижнему ящику и вытащил красную папку.

— У нее есть дочь, Сара, и все права перешли к ней. Кажется, они не слишком ладили между собой.

— Вы думаете, она не разрешит делать фильм по Шарлоттиной книге?

— Не знаю. — Он заговорил чуть не шепотом. — Насколько я могу судить, она из левых, панк или что-то в этом роде. У нее были неприятности с полицией... Думаю, наркотики. Сейчас она куда-то исчезла. Живет, верно, в какой-то норе, да еще не под своим именем. Поскольку права на книгу у нее, то у нас довольно щекотливое положение.

— Вы правда не знаете, где я могу ее найти? — переспросил Роберт. — А ее отец?

— Он уже умер. Вы очень хотите заполучить эти права?

Он постучал указательным пальцем по книге.

— Скажем так: я проявляю к ней интерес.

Роберт знал, что, если книга провалилась у публики, права обычно продают за бесценок.

— Попробуйте заглянуть к ней домой, — посоветовал Эшкрофт. — Я вам скажу зачем... Там есть девушка. Она сейчас занимается ее делами. Шарлотта не оставила завещания, но, может, что-нибудь отыщется в бумагах. Вполне может быть, что она позаботилась о книге. Надежды мало, но почему бы не попытаться?..

— Да. Спасибо. Вы мне очень помогли.

— Я — лицо заинтересованное, — улыбнулся Эшкрофт, не выпуская из рук книгу. — Все время ждал, когда же появится толковый молодой человек с предложением сделать из “Ньюгейтского наследства” фильм.

Старик встал и проводил Роберта до двери.

— Дайте мне знать, если что-нибудь найдете. Упаси Бог, придется ждать еще пятьдесят лет, пока не истекут авторские права на книгу. Я полагаю, что, учитывая множество новых спутниковых систем связи, жаждущих добротного материала... — Он мигнул выцветшими глазками, этакая карикатура на безобидного старичка-пенсионера, и протянул Роберту руку. — Приятно было познакомиться, мистер Линден.

“Старый мошенник! — подумал Роберт и отправился, несмотря на дождь, к метро. — Хочет поддержать во мне интерес, чтобы я проделал за него всю черную работу, а он потом вступит в переговоры и сорвет куш. Однако старик прав в одном: из этой книги получится прекрасный фильм, а тогда и продать ее будет пара пустяков”. Роберту неожиданно пришло в голову, что если он ничего не скажет Скиннеру, то сможет сам сделать сценарий. Прикинет начерно расходы и представит всю работу в готовом виде.

В кармане плаща у него лежал адрес Шарлотты Эндсли. Это в Хэмпстеде. Роберт посмотрел на часы. Почти шесть. Надо пойти домой и позвонить, а завтра утром, если повезет, он поедет прямо к соседке Шарлотты.

Роберт встал в конец очереди за билетами и стал размышлять о том, каково это — жить в жарких, засушливых странах. Его уши-радары, немилосердно поливаемые дождем, потеряли всякую чувствительность, а туфли промокли насквозь и ужасно скрипели. Декабрь в Лондоне. День прошел в мечтаниях да еще в пустом переводе бумаги, зато теперь впереди ночь, когда можно будет обсушиться и согреться. Роберту не нравилось, что погода диктует ему свои условия, но ему вообще многое не нравилось в собственной жизни.

Возвращение домой было для него ежевечерней мукой. Трехкомнатная квартира над магазином видеотехники на Кентиштаун-Хай-стрит, по словам хозяина, была прекрасно меблирована, на деле же огромная старая софа, стоявшая посреди гостиной, стоило на нее сесть, сразу же начинала петь всеми своими пружинами, а кресла и столы выглядели так, словно долго провалялись на помойке, прежде чем их принесли в дом. Счастье еще, что Роберту ни с кем не приходилось делить квартиру, кроме противного лысого кота своей бывшей подруги. Роберт ненавидел мерзкое животное, большую часть времени проводившее под раковиной, потому что оно постоянно и болезненно напоминало ему о прошлом, о девушке, которую он искренне любил и по-дурацки потерял.

Три года они прожили с Анной, а потом он узнал, естественно по глупой случайности, что она встречается с парнем по имени Даррен в то время, когда должна бы сидеть на занятиях вечерних Женских курсов. Это случилось год назад. Он был потрясен ее лживостью и искренне убедил себя, что совершенно невиновен в немедленно последовавшем разрыве. Роберт вполне сознавал, что горький опыт не прошел бесследно, что он ожесточился, но ничего не мог с собой поделать. Короче говоря, он стал человеком, о котором лучше всего говорить, употребляя частицу “не” — недоверчивым, недружественным, непрактичным, неорганизованным.

— Если ты оттуда не выйдешь, я тебя убью и выброшу в мусорный бак.

Роберт встал на колени перед раковиной и целых пять минут выманивал шипевшего кота банкой с консервами, пока не бросил это занятие, чтобы сварить для себя спагетти. Он подошел к окну, отодвинул занавеску и, негодующе фыркнув, запустил тонкие пальцы в густую черную шевелюру. Улица в неясном свете фонарей была похожа на разбушевавшуюся реку. У него возникло неясное ощущение, что где-то вдалеке за темной завесой ночи вовсю веселятся люди, но он не знал, как к ним приблизиться.

Глава 5 Роза

Еще двести лет назад, когда Пэлл-Мэлл и Хэймаркет утопали в грязи и были местом особой привязанности грабителей и проституток, было решено провести дорогу, которая бы соединила центр с Мэрилебоун-парком, то есть с пятьюдесятью акрами настоящего леса, известного теперь как Риджент-парк. Несмотря на то, что первоначальный проект был сильно изменен во время строительства из-за хаоса и неразберихи, Джону Нэшу каким-то чудом все-таки удалось создать нечто единое и величественное, за что и теперь не приходится краснеть перед всей Европой. Проходили десятилетия, а Риджент-стрит не теряла себя, оставаясь символом своей касты и совершенно пустея не в сезон. Вот и сейчас, в самом конце восьмидесятых годов двадцатого столетия, в одиннадцать тридцать ночи декабрьского понедельника, улица была пуста. Нашествие автобусов и такси, компьютеров и модных вывесок не в силах было изменить элегантную простоту стосемидесятилетнего района, куда не сумела проникнуть ни одна новомодная постройка.

Это было одной из причин, почему Роза сейчас скреблась в запасную решетчатую дверь здания, которое называлось Фордхэм-Хауз и представляло собой пятиэтажное строение в том конце улицы, что выходил на Пиккадилли. Она никак не ожидала, что эта дверь будет намертво перекрыта внизу. Дверь вела на пожарную лестницу, по которой Роза собиралась подняться на крышу, чтобы сфотографировать городской пейзаж в лунном свете. Но, во-первых, никакого лунного света не было и в помине, а во-вторых, противная восьмифутовая железяка никак не желала поддаваться. Роза положила камеру на тротуар, а сама принялась ходить взад-вперед, изыскивая путь наверх.

Она некоторое время назад работала секретаршей в одной из контор, расположенных в этом доме, и во время ленча принимала на крыше солнечные ванны, с изумлением вглядываясь в открывавшуюся перед ней панораму Лондона. Именно здесь Роза хотела положить начало своему новому хобби. Она уже видела: “Городской пейзаж”, фотографии Розы Леонард. Закинув камеру себе на спину, она поставила одну ногу на решетку, решив перелезть через нее.

Роза не сомневалась, что у Рене Бари никогда не было подобных трудностей. Никто не мешал ему делать его великолепные снимки, и у него всегда хватало денег на аппаратуру. Но она была уверена и в том, что тоже достигнет успеха, если, конечно, не потеряет интереса к фотографии, как это уже случилось с культуризмом и кинетической скульптурой.

Верх решетки был покрыт черной смазкой, чтобы ее легче было открывать и закрывать, поэтому рука у Розы соскользнула и под тяжестью аппаратуры она опять оказалась на тротуаре. Однако препятствия никогда не мешали Розе добиваться своего, и останавливало ее только опасение, как бы ее не приняли за грабительницу. К тому же она знала, что полицейские, заметив цветную женщину одну, всегда готовы приписать ей что угодно. Наверное, они смотрят слишком много детективов.

Дождь наконец кончился. Отряхивая джинсы, Роза обратила внимание на парочку пьяных солдат, шедших прямо к ней.

— Подержать тебе ножку, малышка? — спросил тот, что был повыше, широко улыбаясь и не отрывая глаз от ее бедер.

— Забыла ключ, — рассмеялась она в ответ.

Хорошо бы они были достаточно пьяны, чтобы поверить ей. И они поверили. В результате мучительных переговоров, продолжавшихся несколько минут и переперченных всякими намеками, Розе удалось убедить солдат, что им совершенно необходимо помочь ей перелезть через решетку, чтобы попасть на лестницу.

Большая часть крыши, как ей и запомнилось, была плоской, крашеной и посыпанной гравием, с грязными стеклянными куполами спереди и сзади. Пятью этажами ниже ехали машины, послушно следуя извилистому уличному руслу, а наверху, если не считать перекрестков, крыши примыкали одна к другой примерно на полмили, точно так же как это было в дни застройки.

Установив штатив, Роза вдруг заметила, что к северу улица идет на подъем до пересечения с Оксфорд-стрит. Сверху хорошо смотрелась Пиккадилли, зато могучие здания Пэлл-Мэлл закрывали собой фонтаны парка Святого Иакова. Роза повернулась кругом, чтобы вставить пленку в аппарат, и налетевший ветер растрепал ей волосы. За Риджент-стрит начинался Сохо с бесчисленными трубами, башенками и навесами, с покатыми и плоскими крышами, двускатными и односкатными, развернутыми в разные стороны и покрытыми Бог знает чем. Зато там, где стояла Роза, крыши были добротные, просторные и однотипные. Многоплановая перспектива словно ждала быть запечатленной на пленку.

Около получаса Роза ходила по крыше из конца в конец, примериваясь и приглядываясь, пока не заметила на соседнем доме небольшой каменный выступ, который изображал, как ей показалось, трех граций или трех нереид, выплывающих из каменного моря. Ей было непонятно, зачем эта прелестная троица помещена там, где ее никто не видит, и она подумала, что, может быть, на других крышах тоже есть что-нибудь похожее.

Между следующими двумя зданиями было расстояние фута в три с единственным назначением — разделить два владения. Когда Роза глянула вниз, у нее закружилась голова, но она верила в то, что страхам надо противостоять действием, и теперь ей подвернулся очень удобный случай испытать себя. Сначала она перебросила на другую крышу сумку, потом прыгнула сама.

Радость, которую она почувствовала, убедившись в том, что все сошло благополучно, была сильнее всего того, что ей пришлось испытать, фотографируя. Отряхнувшись, Роза стала осматриваться кругом. По-видимому, на эту крышу никто не поднимался уже несколько лет, так она была замусорена, завалена строительными материалами. Похоже, здесь собирались проводить какие-то работы, но потом раздумали. Тут было даже напоминающее палатку сооружение из проржавевшего железа, на котором висел замок.

Роза посмотрела вниз и увидела толстый слой грязи на окнах верхнего этажа. Потом она принялась снимать. Часы показывали начало первого.

Ночь была ясной и холодной, на крышах Лондона она не увидела ни одного человека, отчего ей сразу стало уютно и спокойно и захотелось навсегда остаться тут. Аккуратно передвинув штатив поближе к краю, она еще раз заглянула в видоискатель и на сей раз увидала в него нечто совершенно неожиданное. Бегущие люди. Одни передвигались стремительными прыжками, другие, словно раскачиваясь на невидимых веревках, плавно перелетали через широкую улицу. Их было человек пятнадцать, но старые или молодые, мужчины или женщины — издалека определить оказалось невозможно. Зато хорошо видна была собака, молча крутившаяся у них под ногами.

Роза, не теряя времени, поменяла линзы, но с трудом удерживала бегунов в поле зрения. Добираясь до края крыши, они тут же оказывались на другой стороне улицы, хотя там расстояния между домами стали шире и перепрыгивать с одной крыши на другую было не так-то легко. В течение минуты Роза использовала всю пленку, но времени зарядить другую у нее не хватило. Поначалу ей показалось, что люди бегут к ней, но потом она сообразила, что они, являя чудеса обезьяньей ловкости, направляются к Оксфорд-стрит.

Всего на одно мгновение Розе пришло в голову, что они совсем близко и могут ее увидеть, и она, испугавшись, спряталась за стену. Ветер доносил до нее странные звуки, что-то вроде каденции полузвуков, которые можно извлечь из деревянных духовых инструментов, и они слагались в павану[1], сопровождавшую ночной полет людей над притихшим городом. Когда павана стихла, Роза вышла из своего укрытия. Люди исчезли также неожиданно, как появились, и вновь больше не было ничего, кроме машин, тревожащих ночной покой, и ветра, гоняющего по крышам намокшие газеты.

Сложив свои вещи в сумку, Роза опять посмотрела вдаль. Проклиная потухшие фонари, она молилась о том, чтобы пленка не оказалась слишком старой, и снимки получились такими, какими ей хотелось их видеть. Отойдя на безопасное расстояние от края, она взглянула на свои свитер и джинсы, испачканные чем-то черным, похожим на сажу. Роза достала зеркальце. Хотя кожа у нее напоминала полированное красное дерево, все же она разглядела черные пятна на лице и на шее. Пора было на автобус. Неожиданно она почувствовала себя совершенно вымотанной и стала мечтать о горячей ванне.

Усевшись на верхней площадке автобуса, Роза вдруг подумала, не привиделось ли ей все. Это испугало и заинтересовало ее больше, чем она сама себе признавалась. Раньше ей даже в голову не приходило, что она может встретить кого-нибудь в таком малогостеприимном месте, как крыша. Она совсем забыла, что хотела еще поснимать, осторожно вытащила пленку и засунула ее поглубже в карман, размышляя о том, насколько больше деталей уловила электронная камера, чем обыкновенный человеческий глаз. Однако сравнение она решила отложить до утра.

Глава 6 Жаба

Лондон и в наши дни остается городом, который изменяет свой ритм в зависимости от времени суток и дней недели. Даже парламент Англии находится под башней с часами, словно чтобы напоминать тем, кто внутри, о вечно движущихся стрелках. Что бы вам ни говорили, а Лондон не бодрствует двадцать четыре часа в сутки. Он встает в семь и засыпает после полуночи. По субботам он ложится позже, зато спит все воскресенье. И в декабре в час ночи с воскресенья на понедельник на улицах остаются одни приезжие.

Беззвездная ночная мгла, густо висящая над мокрыми парками города, теснила голубовато-серый туман. Желтые пятна уличных фонарей красиво смотрелись на черном фоне за набережной Виктории. С крыши Драматического театра хорошо было наблюдать за машинами последних бражников, катящих домой с Блэкфрайерз-Бридж мимо Парламента в Челси или в Бэттерси. Однако земные дела не интересовали никого из собравшихся наверху и занятых гораздо более важными проблемами. В эту ночь, вторую по счету, провозглашавшую начало новой, ужасной эры, тот, кого они называли Жабой, ждал приговора.

— Вы, присяжные, признали его виновным, и теперь я буду решать, какое наказание назначить брату Жабе, чтобы он искупил свою вину.

Эти произнесенные монотонно слова достигли всех четырех углов театральной крыши. Жаба, скрестив ноги, сидел у подножия огромной квадратной трубы. Он был толстый и весь в саже, к тому же туго связан проволокой. С самого начала судилища он ни разу не поднял головы. Даже когда присяжные объявили вердикт, он остался сидеть, как сидел, лишь один раз всхлипнул, да пот лил с него ручьями, несмотря на холодную ночь.

Вокруг него стояли хорошо знакомые ему люди, скрывшие лица под бесформенными черными масками, символом судебного действа. Голос, последним коснувшийся замерзших ушей Жабы, принадлежал самому высокому человеку из собравшихся на крыше — единственному, одетому в широкую черную мантию. Он стоял в стороне от остальных, среди труб Драматического театра. Неожиданно из складок мантии появилась сверкающая железная рука и указала на испуганного парня.

К Жабе сразу потянулось множество рук, подхвативших его и поставивших на ноги. Парень не сопротивлялся, лишь прислонился спиной к кирпичной кладке, когда его перестали поддерживать. Ему было трудно сохранять равновесие из-за связанных проволокой рук и ног. В конце концов, он безразлично взглянул на судью.

— Жаба, ты должен понять, что признан виновным в самом страшном преступлении. Ты стал предателем. Информация, которую ты передавал, могла поставить под угрозу наши планы и даже само наше существование...

Голос был холодный. Неожиданно налетевший ветер приподнял мантию и тут же со вздохом опустил ее.

— Сейчас нам приходится жить здесь, а не на нашей собственной территории, словно мы изгои. Что это, как не результат твоего преступления?

Жаба дернулся, заслышав далекий гудок баржи.

— Однако ты должен знать, брат, — произнес судья несколько смягчившимся голосом, — что даже я могу прощать.

Все повернулись к нему, и Жаба постарался, хотя ему это плохо удавалось, сосредоточиться.

— Конечно, ты поступил плохо. Однако я верю, что ты раскаиваешься. Именно поэтому я хочу быть снисходительным. Ты был с нами с самого начала нашего дела, у истоков которого стояли когда-то враждовавшие Аполлон и Диана.

Лицо Жабы исказилось в отчаянной нестерпимой благодарности. По толстым грязным щекам потекли слезы. Он еще выше поднял голову, когда помогавшие ему руки ослабили проволоку на кистях и лодыжках.

— Из-за своего преступления ты не можешь, однако, рассчитывать занять прежнее положение в нашей команде. Но я разрешаю тебе этой ночью вернуться к Насекомым.

На лице Жабы появилось недоверчивое выражение, когда к нему подошел широкоплечий юноша и поддержал его за локоть.

— Брат Самуил сопроводит тебя обратно к людям, к которым ты так хотел вернуться. Удалите обидчика, и тогда воцарится мир, прекратятся раздоры и обиды. Мы желаем тебе счастья в твоей новой жизни, брат Жаба. Иди с миром.

Жаба не смог сдержать рыданий. После всего, что он сделал, его освобождают! Он повернулся к своим бывшим товарищам, но невозможно было что-нибудь прочитать по их лицам.

— Однако...

Это одно слово было словно удар бича, но Жаба не обратил на него внимания.

— Ты должен унести с собой символ второй ночи. Именем Господина Вселенной и братьев ордена Изиды, иди, ибо разложившаяся материя дает выход душе.

Вперед выступили двое мужчин с бритыми головами, на одном из которых была черная кожаная рукавица мотоциклиста. Они принесли латунную клетку, поставили ее на крышу и замерли в ожидании. Внутри клетки прыгало и крутилось черное переливчатое существо. Высокий судья повернулся на каблуках и скрылся в тени труб.

— Все в порядке. Ради Бога, Жаба, успокойся. Мне приказано проводить тебя до Трафальгарской площади.

Слова брата Самуила так же мало успокоили Жабу, как его цепкие пальцы на руке жертвы. Круг распался, и все жители крыши разбрелись в разные стороны. Позади Самуила и Жабы двое мужчин с бритыми головами подняли клетку и пошли следом на некотором расстоянии. Сначала Жаба ступал тяжело, вперевалку, но потом пустился в торопливый галоп следом за братом Самуилом, твердо шагавшим к краю крыши. Они двигались в полной тишине, если не считать стука их шагов и плеска воды внизу.

— Разве нам сюда, Сэмми? — спросил Жаба. — Почему бы тебе не отпустить меня на станции?

— Нет, Жаба. Слишком много Насекомых возле Чаринг-Кросс-Бридж. Они увидят тебя. Ты же сам знаешь.

Да, это Жаба знал. По ночам под мостом собиралось чуть ли не все отребье города, но они не обратили бы внимания и на духовой оркестр, вздумай ему прошагать мимо. Но он также знал, что настаивать бесполезно.

— Вот, Жаба, я тебя привел.

Они стояли рядом у высокого края крыши, представляя собой довольно занятное зрелище.

— Я думал, что ты отведешь меня на Трафальгарскую площадь, Сэмми...

Он с трудом сдерживал истерику.

— К сожалению, не могу, брат Жаба. Сам понимаешь, приказ. Если бы моя воля, все было бы не так...

Бритые мужчины остановились в нескольких ярдах от них. Тот, который был в перчатке, наклонился, открыл дверцу клетки и осторожно просунул внутрь руку. Ворон истошно орал, пока его вытаскивали наружу. Потом ему посильнее стянули веревкой лапки, и огромная птица, захлопав мощными крыльями, стала бросаться на своего мучителя, но тому удавалось удерживать ее на вытянутой руке. Бритоголовые с вороном направились к Жабе.

— Нет!

Жаба отчаянно закрутился в руках брата Самуила.

— Он следит за нами с соседней крыши, — прошипел Самуил. — Неужели тебе непонятно? Это он так решил. Стоит ему мигнуть, и нас всех убьют.

Бритоголовые подскочили к Жабе и быстро завязали веревку, стягивавшую ноги птицы, у него на шее. Жаба не отрывал от птицы выпученных от ужаса глаз. Ворон с криком вцепился когтями в щеки юноши, оставляя на его пухлом лице глубокие кровавые борозды. Жаба поднял руки, чтобы оттолкнуть птицу, но она уже накрыла крыльями его голову и стала бить клювом ему по глазам. Покончив с ними, ворон накинулся на белую жирную шею парня. Упав на колени, Жаба крутился изо всех сил, стараясь освободиться от своего убийцы, который, придерживаясь определенного чудовищного ритма, то впивался клювом ему в горло, то издавал истошный крик. В конце концов, Самуил не выдержал. В одну секунду он оказался за спиной юноши и поднял его вместе с вороном высоко над головой.

— Прощай, Жаба! — громко крикнул брат Самуил, в основном стараясь для ушей человека, прятавшегося в темноте. — Нам всем жаль, что так закончилось.

С этими словами он ослабил хватку, не опуская рук, разжал их и отступил назад.

В полной тишине юноша и ворон промчались четыре этажа, пока не упали на ограждение, установленное благоразумными чиновниками страховой компании. Наверху появилась голова брата Самуила, который, увидев, словно насаженное на иголку странное насекомое, проткнутое насквозь тело, вновь исчез.

Взволнованный человек на соседней крыше внимательно следил за концом разыгравшейся у него на глазах драмы. Когда тело юноши перестало вздрагивать под когтями еще изредка взмахивавшей крыльями птицы, он довольно опустил голову и, подождав немного, проговорил тихим, бесцветным голосом:

Я — Меркурий, могучий цветок,

Только я достоин почестей,

Я — Мать Зеркала, и я — творец света,

Я — огненный лев, и я убиваю небесное солнце,

Я свидетельствую начало нового мира.

Удовлетворенный событиями минувшей ночи, Чаймз улыбнулся и ушел во тьму.

Шестнадцатое декабря Вторник

Глава 7 Встреча

Квартира Шарлотты Эндсли находилась в полумиле от Хэмпстедской станции метро. В то утро в семь часов дождь начался снова и спустя три часа все еще лил с шиферных крыш на сверкающий зеленый вереск. Когда Роберт наконец отыскал дом в викторианском стиле в нижней, менее респектабельной части пригорода, он выглядел так, словно его только что выловили из Темзы. Укрывшись под навесом, он старался разглядеть имена на двери, как вдруг она отворилась, и перед ним предстала юная уроженка Вест-Индии в ярком пляжном халате. Принцесса Ида что-то бормотала, позади нее на экране телевизора.

— Чем могу помочь? — Девушка внимательно осмотрела его мокрую одежду. — Вам что-нибудь нужно?

Сглаженные согласные выдавали в ней бывшую жительницу Южного Лондона.

— Можно мне войти? — спросил Роберт. Его туфли отчаянно заскрипели, когда он стал вытирать их о коврик. — Я промок, — зачем-то добавил он.

— Вижу и нельзя.

— Я искал квартиру Шарлотты Эндсли. Понимаете...

— Вы репортер? Из шайки Руперта Мердока?

— Нет, совсем нет, я...

— Они тут все время крутились. “Нет ли у вас фотографии дочери нагишом?” Только об этом и спрашивали. Я их всех выгнала. Всех до одного. “Смуглая брюнетка отказалась ответить на вопросы нашего корреспондента. Не у нее ли ключ к разгадке? Почему она ничего не сказала?” Я думала, именно так они и напишут. А они взяли и ничего не напечатали. Пропал мой единственный шанс.

Роберт ждал, когда ему наконец позволят вставить слово.

— Интересно, как я буду сдавать квартиру? Думаете, мне необходимо указывать, что прежняя жиличка умерла при странных обстоятельствах? Или не обязательно?

Она хитро посмотрела на него.

— Не знаю. Мне нужно поговорить с женщиной, которая занимается делами покойной, если это возможно, — торопливо сказал Роберт.

— А. Значит, со мной.

Она задумчиво постучала накладным ногтем по снежно-белому зубу, прямо глядя ему в лицо, отчего Роберт непременно в нее влюбился бы, если бы не его дурацкая стеснительность в отношениях с женщинами.

— Я хотел бы купить права на ее книгу, и мне надо знать, не оставила ли она каких-либо распоряжений на этот счет. Если вы мне не верите, позвоните ее агенту. Сейчас я найду вам его телефон.

И Роберт принялся рыться в карманах плаща.

— Не беспокойтесь. Я вам верю. Пожалуй, вам лучше зайти. — Она улыбнулась ему и пошире открыла дверь. — После всего случившегося я всегда часа два допрашиваю чужих, прежде чем их впустить, однако вы напоминаете мне одного парня из телевизионной программы. У него такое же честное и виноватое выражение лица. Он детектив.

Она щелкнула пальцами, и Роберт удивленно скривился:

— Тот, что носит костюмы от Армани?

— Да. Правильно.

Девушка одарила его таким невинным взглядом, словно подала крапленую карту. У нее было прелестное круглое лицо и такой призывный взгляд, что Роберту стало не по себе. По-мужски короткие вьющиеся волосы, как ни странно, делали ее еще более женственной. Она скользнула мимо Роберта в глубь холла к узкой и довольно крутой лестнице, обдав его запахом своих духов, в котором было столько света и солнца, что Роберт на мгновение даже забыл о дожде.

— Я вам покажу, где ее бумаги. Несколько дней назад сюда приходила одна старая ведьма, родственница наверное, она унесла все стоящее.

— Забавно все-таки. Стоит человеку умереть, и тут же объявляются родственники, — сказал Роберт, чтобы как-то поддержать разговор.

По темной лестнице они доползли до последнего этажа и остановились перед облезлой коричневой дверью.

— Роза Леонард, — представилась девушка и протянула Роберту руку. — Я приглядываю за здешними роскошными апартаментами. Сама я живу внизу. Если хотите снять здесь квартиру, сходите сначала к психоаналитику.

— Роберт Линден. Здравствуйте.

— Ну надо же, как официально! Входите. Надо же! Здравствуйте. Идемте.

“Какой он несчастный, — подумала она. — Смотрит на меня так, словно вот-вот признается в совершенном преступлении”.

Роза распахнула дверь, и они вошли в квартиру Шарлотты Эндсли, где сильно пахло сыростью и было пусто. Только светлые пятна не обоях говорили о том, что здесь когда-то жил человек, заботившийся о своем жилье и даже украшавший его картинами.

— Вам, наверное, любопытно знать, что случилось с Шарлоттой, — проговорила Роза, ничуть не заботясь, интересно ему это или нет, просто ей самой захотелось еще раз об этом рассказать. — Это было ужасно. Ночь, она кричит, кругом кровь. Нет, я все вру. — Роза положила теплую руку ему на плечо, и он дернулся от неожиданности. — На самом деле никто ничего не слышал. А меня и вообще тут не было. Полиции не удалось никого поймать. Но этот человек может прийти опять, правда? Я все-таки заставила нашего хозяина раскошелиться на сигнализацию. Ведь он мог всех нас убить.

Роза провела Роберта в бывший кабинет Шарлотты. Напротив двери около маленького окошечка под совсем низким потолком стоял заваленный коробками стол. По крыше все еще барабанил дождь. Роберт обратил внимание на отсутствие машинки.

— Вы не поверите, та старуха унесла все: картины, серебро, даже посуду. Проклятая воровка! Надеюсь, когда я умру, ничего такого не случится.

— И пишущую машинку?

Роберт подошел к столу и выглянул в окно. Ему показалось, что дождь уже не такой сильный.

— Тоже. Я не могла ее остановить. В конце концов, она родственница. Хотя странно. Пока Шарлотта жила здесь, она и приходила-то всего пару раз. А тут все ее бумаги.

Роза ткнула пальцем в коробки на столе.

— Эта дама взяла что-нибудь из бумаг? Или книги?

— Нет. Похоже, она взяла только то, что можно продать.

Стоя возле двери, Роза зачарованно смотрела, как Роберт вытаскивает из-под стола табуретку и стряхивает с нее пыль. Она подумала, что есть в его движениях какая-то неуверенность, словно он постоянно ждет чего-то ужасного.

— Вы не находили ничего, похожего на завещание? Какие-нибудь указания родственникам?

— Насколько мне известно, она ничего такого не писала, — сказала Роза. Ей было явно скучно говорить на эту тему. — Знаете, возле нашего дома теперь всегда стоит полицейский. На вид ему не больше семнадцати. Метловище в форме.

Роберт принялся перебирать содержимое одной из коробок.

— Я чувствую себя немножко виноватым, что приходится копаться в чужих вещах.

— А я бы не чувствовала. Это уже никому не принадлежит. Да и что тут? Куча старых книг и журналов.

— Старых? — переспросил Роберт, оглядываясь на Розу. Она стояла, уперев одну руку в бок, а другой держась на дверь, и с улыбкой глядела ему прямо в глаза.

— Ну да! Их теперь уже никто не читает. Какие-то непонятные справочники и все такое.

— Не возражаете, если я посмотрю?

— Они не мои, что мне возражать?

— Я недолго.

— Ну конечно. Это же все-таки не Эрмитаж.

“Кое-что она знает”, — подумал Роберт, смущенный ее взглядом. Он повернулся обратно к столу и принялся просматривать неоплаченные счета, незаконченные письма и малопонятные записки. Когда он вновь поднял голову. Розы уже не было. В коробках оказалось мало интересного. В основном там были письма старой дамы, в которых мелькало много симпатичных мыслей и забавных наблюдений, но они так и остались неотправленными. Роберт не нашел в письмах никаких упоминаний о семейных делах. Остальное было просто хламом. Роберт убрал все обратно в коробки и прошелся по квартире. От сырости у него вдруг начался насморк. Он полез в карман за платком, выронив при этом почти всю мелочь. Встав на колени, чтобы собрать ее, он обнаружил на полу под столом какой-то конверт. Внутри его была небольшая тетрадь.

Без пятнадцати одиннадцать Роберт спустился вниз, постучался к Розе и был приглашен на чашку кофе. Квартирка оказалась крошечной, но весело разрисованной в красные, желтые и синие цвета. Небо за окном прояснилось, но заросли вереска не пускали свет внутрь.

— Я бы хотел взять вот это и прочитать дома, — сказал он, усаживаясь на кушетку и кладя рядом коричневый конверт.

— Вообще-то я этим не распоряжаюсь, — ответила Роза, — но, думаю, ничего страшного не случится. Это что?

— К сожалению, здесь нет ничего, что имело бы отношение к авторским правам, но очень похоже на набросок новой книги. Я нашел конверт под столом.

— Надеюсь, его содержимое будет вам полезно. Надо отправить коробки на склад.

Роза успела переодеться в невероятных размеров спортивную рубашку и джинсы. Все ее вещи смотрелись так, словно они с чужого плеча, но в этом был свой стиль. Она расхаживала по дому босиком, сверкая крошечными накрашенными пальчиками. Да и выглядела она теперь моложе, чем показалось вначале. Роберт подумал, что ей не больше двадцати четырех — двадцати пяти. Наверное, у нее много друзей — как черных, так и белых. Кутит, должно быть, вечерами где-нибудь, а он в это время сидит один в пустой квартире.

— Вряд ли Сара еще придет.

Роза положила в чашку немыслимое количество сахара и принялась его размешивать.

— Сара? Вы говорите о дочери Шарлотты?

— Да.

— Вы ее видели?

Роберт взял конверт и сунул его между исписанными страничками школьной тетради.

— Пару раз. Мне этого хватило.

— Почему? Какая она?

— Черная помада, фиолетовые волосы, белое лицо. Таких на Кингс-роуд пруд пруди. Похоже, приходила отоспаться и поесть куриного супа. Оба раза они ужасно ругались с Шарлоттой. Даже здесь было слышно. Штукатурка летела от ее крика.

— А когда она приходила в последний раз?

— Когда убили ее мать.

— Минутку. — Роберт поднял голову от записной книжки. — Мне сказали, что Сара исчезла. Никто даже не упоминал, что она была в городе.

— Потому что я никому не сказала, — заговорщицким шепотом произнесла Роза.

— Почему?

— Она приходила с двумя дылдами — они ждали ее снаружи. Похоже, наркоманы. Одного я поймала, когда он что-то писал на двери.

— Но как же вы не рассказали об этом полицейским?

— Я подумала, что она или эти “братья Гримм” могут вернуться и устроить мне головомойку. — Роза сидела, опустив глаза и теребя нитку бус. — Мне одной приходится заниматься домом. И если здесь все разломают, я буду отвечать.

— Не слишком ли вы молоды для такой работы? Роза с нарочитым безразличием отвернулась к окну.

— Нас было двое, но мой напарник решил выйти из игры. Ничего, я и сама прекрасно управлюсь, — холодно проговорила она, и Роберт поспешно сменил тему.

— Наверное, вы не знаете, где найти Сару?

— Нет. Мне показалось, что она принадлежит к тому типу женщин, которые могут оказаться где угодно в зависимости от того, кто рядом с ними.

— Понятно. А вдруг Шарлотту убил кто-то из друзей ее дочери?

Роза недоверчиво шмыгнула носом:

— Не похоже. Привести приятелей, чтобы они убили мать? Зачем? У нее ничего не было. Она едва наскребала на квартиру. — Роза забралась на кушетку с ногами. Она двигалась медленно и осторожно, как кошка. — Мне всегда было неловко требовать с нее плату. И она почти не выходила на улицу. На это у нее тоже не было денег. Да мы все знали о взломщике.

— То есть как?

— Он уже побывал у нас недель за шесть до убийства. Украл кое-что в разных квартирах. И в тот, и в другой раз вор проник в дом с крыши. В соседних домах он тоже похозяйничал. Но только у нас он не остановился на воровстве. Бедняжка! Она бы, верно, и теперь еще была жива, если бы не стала с ним драться.

— Мне еще ни разу не приходилось так близко сталкиваться с убийством, — сказал Роберт. Он поставил чашку на стол и опять сел. — Вот такие дни, как сегодняшний, делают мою работу захватывающей. Не замеченная никем книга, убитый автор и пропавшая владелица прав.

— А мне это дело совсем не по вкусу. Вам нужна роскошная блондинка, которая взяла бы на себя заботу о вас. — Роза с усмешкой подалась вперед. — Я сообщу вам, когда найду подходящую.

— Ладно. Может быть, у вас есть гениальные идеи?

— Если вы говорите о правах, то понятия не имею, как вам их раздобыть. — Роза встала и поправила рубашку на груди. — По-моему, вам надо делать, что вы задумали, и ждать, когда Сара сама к вам придет.

— Слишком рискованно, — вздохнул Роберт. — Не дай Бог, судебный процесс. Что ж, придется забыть об этой книге.

— Вот так так!

— Вряд ли босс позволит мне подобным образом тратить деньги.

— А разве ваше удовольствие ничего не стоит? — спросила Роза. — Что-то вы очень легко сдаетесь. Пошли, мне нужно в магазин. Угостите меня кофе. Ах да, забыла, вы бедный человек. Тогда я угощу вас.

Она стащила Роберта с кушетки, и они вместе пошли на Хэмпстед-Хай-стрит. Там они зашли в фотоателье, где Роза оставила проявить и напечатать пленки, за которыми пообещала прийти через час.

За этот час она почти ничего не узнала о Роберте, который с неохотой говорил о себе и своей работе, хотя было совершенно очевидно, что ему не хочется с ней расставаться. Чтобы поддержать разговор. Роза рассказала ему о своих ночных приключениях на крыше, и морщинка еще глубже прорезала лоб Роберта, пока он внимал тому, что счел полетом фантазии девушки. Роза наблюдала, с какой привередливостью он пробует кофе, и решила, что надо кончать. Этого парня уже не переделаешь. Пустой номер. Когда они наконец выпили свой кофе и вышли на улицу, Роберт объявил, что отправляется на работу, а оттуда позвонит в полицию насчет Сары Эндсли.

— Ладно, я сообщу вам, если что-то узнаю, — почти с облегчением проговорила Роза и бросила в кошелек его визитку. — Вы тоже приходите, если понадобится помощь.

Так они расстались — в полной уверенности, что больше никогда не встретятся.

— Сколько?

— Тридцать пять фунтов двадцать пенсов. — Молодая женщина за прилавком небрежно проверила чек. — У вас много пленок. И вы просили сделать за час.

— Я отроду нетерпелива, но вам незачем было вставлять это в счет. Знаете, за одну пленку я заплачу сейчас, а за остальными приду позже.

— Так не получится.

— Господи, ну почему?

— Потому что они все вместе.

— А кто виноват?

Роза выскочила на улицу как раз вовремя. Роберт уже входил и метро, но она успела свистнуть, как умела делать одна только она — перекрыв шум автомашин и поставив всех пешеходов по стойке смирно. Роберт оглянулся и увидел бегущую к нему сумасшедшую девицу в рубашке не по росту.

— Роберт! — кричала она. — Мне нужна ваша чековая книжка! Я вам отдам!

— Вы всегда так?

— Как?

Роза едва слышала его, просматривая фотографии, которые она вывалила себе на колени. Они сидели на зеленой деревянной скамейке у края дороги, по которой, натужно хрипя, машины и автобусы поднимались вверх, на гору, чтобы попасть из Уэст-Энда в бетонную пустыню Северного Лондона. Воздух здесь был сизым от выхлопных газов, но Роза ничего не замечала, вцепившись в свои бесценные снимки.

— Неплохо вышло. Посмотрите.

Она протянула ему снимок крыши. Потом еще один. И еще. Роберт подумал, что она и впрямь сумасшедшая, хотя, судя по фотографиям, действительно провела ночь на крыше.

— А где же самое интересное? Вот!

Роза с торжествующим видом вытащила из кучи несколько фотографий и разложила их на коленях. Крошечные человеческие фигурки и, по-видимому, собака бежали по Риджент-стрит. В них было что-то непонятное, не людское, но что — Роза не могла объяснить. Несколько фотографий оказались смазанными, но именно на них отставшие от группы поражали своим сходством.

— Мне удалось снять их довольно близко, правда, со спины, — сказала Роза, беря в руки последнюю фотографию.

Несколько мгновений она не могла оторвать от нее глаз, потом, не веря себе, поднесла поближе. Девушка лет двадцати, смеясь, застыла вполоборота, видимо зовя кого-то, кто шел или бежал позади нее. На красивом бледном лице не было и следа косметики, зато волосы выкрашены в фиолетовый цвет. За ее спиной сверкала огнями телебашня.

— Видите, вы были так добры, заплатив за меня, и Господь посылает вам вознаграждение. — Роза повернулась к Роберту и помахала фотографией перед его носом. — Сара Эндсли. Я бы узнала ее где угодно.

— Если вы так шутите...

— Нет. — Роза принялась вновь перебирать фотографии. — Интересно, ее очаровательные дружки тоже здесь?

— Сара Эндсли? Я вам не верю. — Роберт задумчиво поскреб подбородок. — Слишком много совпадений.

— Послушайте, в наш дом дважды залезали воры, и оба раза с крыши. В один из их приходов была убита Шарлотта. А тут ее дочь бегает по крышам с какой-то бандой. Неужели вы не понимаете? Все взаимосвязано, я уверена.

— Вам надо пойти в полицию и показать снимки. Это их дело — расследовать. Я хочу сказать, если какие-то люди живут у нас над головами, правоохранительные органы должны о них знать.

— Вы забываете, что я посягнула на частную собственность, когда залезла на крышу чужого дома. И потом, гораздо интереснее разбираться самим. В этом есть что-то захватывающее. Вы не хотите попробовать?

— Нет, совсем не хочу. — Роберт встал. — Послушайте, записи Шарлотты я верну, как только прочитаю.

— Передайте их Шарлоттиному агенту.

Роза была глубоко разочарована тем, что ей не удалось зажечь хотя бы искру интереса в этом тощем и несчастном на вид парне.

— Нет, лучше я отдам их вам.

— Как хотите. — Роза пожала плечами и сложила фотографии обратно в пакет. — Я перешлю вам деньги по почте.

Встав, она засунула руки под рубашку и зашагала прочь. Она переоценила этого парня, доверившись ему, и он ее подвел.

Только сейчас до Роберта дошло, что она, наверное, замерзла, пока сидела с ним на улице без пальто. Ему нестерпимо захотелось окликнуть ее и попытаться объяснить свое нежелание ввязываться в чужие дела, но он даже не пошевелился, пока она не скрылась за углом. Тогда он сунул тетрадь Шарлотты под мышку и зашагал в противоположном направлении — к метро, еще раз убедившись в своей неадекватности этому миру.

Глава 8 Сон

Она спит.

Спит и видит сон.

Во сне она совсем юная, но уже далеко не невинная, и ее тащат на высокую башню какие-то отвратительные типы. Ее руки и ноги связаны. Она совершила страшное преступление и должна быть казнена на рассвете. Шестьсот футов отделяют ее от земли. Ветер играет распущенными волосами. У ее обнаженных ног крутятся и кричат, борясь с ветром, воздушные змеи. Здесь нет надежды на спасение. Она уверена, что этой ночью не явятся к ней ни громовержец Юпитер, ни в сверкающих одеждах Спаситель, ибо никому не ведомо, где она.

Стемнело. Откуда-то снизу слышны душераздирающие крики дерущихся друг с другом хищников. От боли в туго связанных руках и ногах и от страха перед смертью она плачет, и слезы улетают в ночное небо, подхваченные вольным ветром.

Она не может представить себя мертвой, не в силах понять, что эти часы — последние в ее жизни. Она крутится и дергается, думая, что видит сон и ей надо проснуться. Но тотчас понимает, что это не сон и все ее страхи настоящие...

Глава 9 Анубис

Рано утром, когда серебристый туман еще висел на покатых улицах, идущих от Чаринг-Кросс к набережной, старший инспектор Иэн Харгрив отдавал своим людям приказ убрать труп Жабы с ограды страховой компании. В сопровождении полицейского хирурга двое констеблей приблизились к телу и принялись за дело, стараясь нанести как можно меньше вреда внутренним органам. В связи с состоянием трупа, его голова и плечи уже были положены в пластиковый мешок. Пока Харгриву удавалось держать на расстоянии зевак, так как он заранее дал приказ перекрыть улицу с обеих сторон.

— Какого черта здесь делает Каттс? — Инспектор показал большим пальцем на лысого человека в коричневом плаще, который прорвался через полицейский кордон и теперь направлялся к ним. Он набросился на одного из офицеров: — Я, кажется, ясно сказал: пока нет лабораторных отчетов, в газетах ничего не должно появиться.

— Хотелось бы вам напомнить, — заявил Стэн Каттс, прокладывая себе дорогу к месту происшествия, — что мой долг — снабжать общественность информацией, касающейся ее прав и безопасности...

— Убирайтесь отсюда, Каттс. Вы не журналист, вы бульварная кляча, и плевать вам на чьи-то права. — Инспектор махнул рукой. — Кто-нибудь, уберите его отсюда.

Год назад репутация Харгрива сильно пострадала, потому что Каттс в своей газете публично обвинил его в неправильном ведении дела. С тех пор старший инспектор отказывался общаться с репортерами, разве что на официальных пресс-конференциях. В то же время, осознавая их силу, он старался, чтобы отчуждение не выглядело слишком нарочитым. Один из двух констеблей, регулировавших движение на углу Грэвен-стрит, подошел к Каттсу и положил руку ему на плечо.

— Только один вопрос, инспектор! — крикнул Каттс, подчиняясь констеблю. — Это никак не связано с вашим провалом в деле вампира с Лестер-стрит?

Харгрив резко повернулся на каблуках, и лицо у него пошло красными пятнами.

— Черт возьми, вы сами знаете, что нет. — В голосе Харгрива появились угрожающие ноты. — Если вы во что бы то ни стало намерены связать эти два дела, то я перекрою вам все доступы к информации.

— Значит, происходит нечто серьезное, — сделал вывод Каттс. — В любом случае, как вам известно, мы теперь можем получать информацию из разных источников, хотя, конечно же, я предпочел бы из первых рук. — Каттс знал больше, чем говорил. От его “вечного” пальто несло потом и виски, и Харгрив подумал, что он больше похож на какого-нибудь любителя порнографии, чем на журналиста, занимающегося убийствами. — Дайте мне информацию, и я вам обещаю, что ни одно напоминание о прошлом никогда не просочится ни в один мой репортаж.

— Вы хотите получить информацию? — переспросил Харгрив, и на его лице появилась кислая усмешка. — Отпустите его, Дункан. — И он повел репортера к пластиковому мешку, лежавшему возле полицейской “скорой помощи”. Там он аккуратно стянул мешок с головы трупа. — Мужчина, лет около двадцати, упал на ограждение, которое проткнуло его насквозь в области шеи, груди и правого бедра.

Каттс наклонился над трупом и заметно побледнел.

— А что у него с глазами и с горлом? Это не может быть следствием падения. Что это?

Теперь пришла очередь Харгриву разыгрывать из себя незнайку. Он пожал плечами:

— Этого мы пока не знаем. — Харгрив постарался переключить внимание репортера на себя, чтобы тот не заметил огромного ворона, тоже помещенного в пластиковый мешок, не желая, чтобы таинственная связь между ним и человеком выплыла наружу раньше, чем до нее докопается полиция. — Дайте мне пару дней, и вы получите эксклюзив, скажем, на сутки.

— Послушайте, Харгрив, сначала мальчишка на Пиккадилли, а теперь вот это... Может быть, опять какой-нибудь маньяк-убийца?

“Новое появление Рэмбо на крыше”. В городе предпраздничная суматоха. Неплохо может получиться.

— От одного неосторожного слова, не дай Бог, может возникнуть паника. Поэтому я вас предупреждаю, если вы соедините эти две смерти, я привлеку вас к ответственности за то, что вы мешаете ведению следствия... скажем, фальсифицируете информацию, а?

— Кто это фальсифицирует? Да тут и думать нечего.

— Вы получите официальное опровержение.

— Господи, что случилось с полицейской честностью?

— Она, наверное, начиталась вашей газеты.

— Тридцать шесть часов, — начал торговаться Каттс, который знал достаточно, чтобы осмелиться немножко надавить на инспектора. — Дайте мне эксклюзив на тридцать шесть часов, и я ни строчки не напечатаю до четверга.

— Вы и так получили много. Кстати, а как вы узнали?

— Ну нет, старик, я свои связи не выдаю. И вам это хорошо известно.

Харгрив улыбнулся про себя, ведь он заранее продумал, как ему держать прессу на расстоянии. Теперь он может арестовать Каттса за разглашение информации, если репортер осмелится переступить черту. А тем временем инспектор решил вести два досье — одно для себя, другое — для прессы.

— Они чуть не потеряли ее по дороге. Ты этого не знала? — Харгрив прикурил одну сигарету от другой и посмотрел на памятник. Гранитный обелиск, известный под названием “Игла Клеопатры”, устремлялся в небо цвета позднего снега. Сержант Джэнис Лонгбрайт проследила за его взглядом. — “Иглу” везли из Александрии в железном понтоне, представляешь, как огромную сигару в коробке! А в Бискайском заливе их захватил шторм. Шесть человек смыло за борт, и они утонули. Зато “Игла” была спасена. — Он повернулся к Джэнис и улыбнулся. — Это было почти за полтора тысячелетия до Иисуса Христа. Памятник богам, о которых нам почти ничего неизвестно. А что сделали британцы? Воткнули его на набережную, а под него закопали бритву, коробку с булавками и экземпляр путеводителя по Брэдшоу-Рэйлуэй. Вот боги-то, верно, посмеялись!

Джэнис смотрела, как дыхание Харгрива превращается в белый пар в сыром воздухе возле Темзы. Потом она осторожно просунула руку ему под локоть, не желая нарушать течения его мыслей.

Она знала, что должна быть какая-то особенная причина, иначе он не предложил бы ей встретиться в этом странном месте. Иэн никогда и ничего не делал без причины. Не то чтобы у него не было воображения, как раз наоборот, в его мыслях всегда было нечто парадоксальное, отчего она обычно с интересом внимала ему. Убрав с глаз каштановую прядь, она еще раз взглянула на памятник.

— Что ты знаешь о древних египтянах?

Он бросил сигарету на тротуар и наступил на нее, глядя Джэнис в лицо. Она задумалась.

— Ну, они очень почитали мертвых. Это не они хоронили с хозяевами живых слуг? Кажется, это связано с Анубисом. У него была собачья голова. — Она пожала плечами. — Я не очень-то любила историю.

— У Анубиса была голова шакала, и он был богом мертвых. Считается, что он придумал бальзамирование трупов. Ладно, а как насчет воронов?

— Воронов?

— Парня клевал ворон. Большой, около двух футов. Он был привязан к его шее.

— Вроде бы их можно научить говорить. И они очень долго живут. Извини, я мало что знаю.

— Погуляем? — Харгрив махнул головой в сторону Хангерфорд-Бридж. — Должна быть связь между двумя трупами, но я никак не могу понять, какое отношение подросток с полным ртом египетского ила имеет к ворону.

— Почему бы тебе не подождать лабораторных анализов? — спросила Джэнис. — Ты посылал ребят наверх?

— Первым делом. Ничего не нашли. Такое впечатление, что там прибрали перед нашим приходом. Да и дождь нам не помощник.

— Кстати, токсикологический анализ показал наличие метадона и бензедрина в трупе с Пиккадилли. Однако кто этот мальчишка, до сих пор установить не удалось.

Они молча прошли под мостом.

— У меня плохое предчувствие, — сказал наконец Харгрив. — Словно мы ищем иголку в стоге сена. Я всегда думал, что понимаю и знаю этот город. Сейчас все изменилось. Кто-то пришел на смену старому уголовному миру.

— То есть?

— Я не знаю.

Харгрив уже решил, что ему делать. С сегодняшнего вечера он будет по нескольку часов проводить с компьютером, который вполне в состоянии дублировать логическую человеческую мысль, а Харгрив научил его мечтать или по крайней мере делать такие логические прыжки, которые похожи на подсознательные ассоциации. Подобрав определенные ключевые слова и фразы и крутя ими, он сможет заставить компьютер свободно двигаться в море случайных мыслей и соображений. Поначалу он хотел было объяснить свою систему желающим, но потом решил подождать удобного случая. Сейчас он чувствовал себя совершенно разбитым от мысли, чем могут закончиться его исследования.

Тогда он взглянул на очаровательную мисс Лонгбрайт, которая так выходила из тьмы под мостом, словно послевоенного рождения красотка шагала к богатству, и он заставил себя задуматься о более приятных вещах.

Глава 10 Записи

“Члены ордена, которым приходится исполнять официальные обязанности, должны носить простые черные туники и ленты из цветного шнура. Головные уборы в честь Феба надеваются только во время церемонии, и то не всегда. Когда-то церемонии были призваны поддерживать дисциплину, теперь же они существуют единственно для поддержания старых традиций и происходят под двумя лампами, символизирующими красоту Дианы и чистоту Аполлона. Орден сохранился неизменным до Нового Времени”.

Сидя в поезде, который вез его до Бельсайз-парка, Роберт аккуратно перевернул исписанную от руки страничку. Как только возле него освободилось место, он занял его и еще раз открыл тетрадь. То, что он читал, было не рукописью, а скорее не связанными друг с другом, заметками, которые должны были создать фактическую основу новой книги. Едва поезд двинулся дальше по направлению к Чок-Фарм, Роберт открыл первую страницу. На ней не было ничего, кроме адреса и подписи Шарлотты Эндсли. Ни даты, ни сюжета. На второй странице она писала уже не ручкой, а напечатала на машинке столбиком несколько названий:

ГЛАВНЫЕ СТАНЦИИ:

Холфорд

Ломбарде

Джонс

Уинд

Рен

Барри

Бедфорд

Роберт долго смотрел на эти слова, стараясь углядеть какую-нибудь связь. Он не встречал ни одного из этих названий в Лондоне. Перевернув страницу, Роберт прочитал на обратной стороне написанную рукой Шарлотты Эндсли фразу: “Много других станций существует в городе, но эти — самые загруженные”. Подстегиваемый любопытством, он перелистал еще страничек шесть, заполненных непонятными именами и цифрами. Неожиданно он наткнулся на дату, словно нарочно предназначенную для чужого глаза.

Роберт оторвал голову от тетради, когда платформа Чок-Фарм уже осталась позади. Ему надо было пересесть на Кэмдентаун, чтобы ехать в центр и выйти на Лестер-сквер. Скиннер наверняка будет его искать. Он посмотрел на свое отражение в стекле. Чуть дальше парочка двенадцатилетних обритых наголо оболтусов что-то усердно писала на стекле черным карандашом. В углу притулился бродяга, качая в такт поезду головой. Свисающие по всему вагону с потолка кожаные петли тоже качались, особенно когда состав пересекал другие линии.

Роберт вытащил карандаш и попробовал расшифровать одну из цифровых задачек, но у него ничего не получилось, и он бросил эту затею. Еще одна страница. Седьмая. Здесь записи стали более плотными, словно что-то изменилось в планах автора. Следующая страница выглядела так:

ГЕРМЕС

АПОЛЛОН

ДИАНА

МЕРКУРИЙ

ВЕНЕРА

МАРС

ЮПИТЕР

САТУРН

Роберт удивился. Почему именно эти боги возглавляют список? Он чувствовал, что это только подступы к главной теме, которая все еще ускользала от него. В книге были малопонятные обрывки информации, возможно не имеющие никакого отношения к делу, и еще слабо прочерченная карта путешествий, не поддающихся никакому разумному осмыслению. Вероятно, здесь требовался ум посильнее, чтобы связать вместе разрозненные куски. Ему нужен был помощник, чтобы разгадать загадки чужой тетради, кто-нибудь, с кем он мог бы играть в эти игры долгими зимними вечерами.

Поезд вновь тронулся. Холодный ветер уже высушил улицы, и только над крышами серых бетонных домов сплетались и расплетались белые облака. Зато глубоко под землей пассажиры изнывали от духоты и сырости.

На работу Роберт должен был являться ежедневно, так что дорога Северный Лондон — Уэст-Энд была ему привычна, он пользовался ею почти постоянно. Однако он понимал, что когда-нибудь ему придется ездить и в других направлениях тоже, что ему необходимо прекратить быть затворником и найти себе друзей. В конце концов, так живут все, создают себе круг знакомых, имеют явных и тайных любовников и врагов, людей, которых не замечаешь и которых встречаешь с радостью, или безразличием, или наигранным удовольствием. Однако одна лишь мысль, что на вечеринках надо разговаривать с незнакомыми людьми, связывала ему язык и мутила мозги.

Может быть, Сара Эндсли тоже была такой? Эшкрофт, агент, сказал же, что она исчезла. Недаром она скандалила с матерью, вряд ли одобрявшей ее образ жизни. Она связалась явно не с теми, иначе как объяснить двух дылд, сопровождавших ее домой, и странную компанию, заснятую Розой... Что там было такое на фотографии, что не дает ему покоя?

Роберт перевернул еще одну страницу и прочитал: “Кое-что о Натаниэле Залиане”. Похоже на звучание колокола. Дальше шло:

“До 1980 года врач в больнице Ройал-Фри в Хэмпстеде. Ушел в результате скандала, связанного с профессиональной небрежностью или преступлением. Дело было передано в суд. Развелся в 1981 году. Потом прошел курс антиалкогольного лечения. В 1982 году продал квартиру в Хэмпстеде, закрыл счет в банке и исчез”. “Хэмпстед — Хайгейт экспресс” напечатала материал под заголовком: “ПРОПАВШИЕ НАРКОТИКИ. ПОДОЗРЕВАЕТСЯ ВРАЧ КЛИНИКИ”. В самом низу страницы Шарлотта написала: “Залиан — скисшие идеалы”.

Следующая страница была заполнена аккуратно вычерченными диаграммами. Наверху заголовок: “ЛУННО-СОЛНЕЧНЫЙ ЦИКЛ”, а чуть ниже: “ЛУННО-СОЛНЕЧНЫЙ КАЛЕНДАРЬ НА 1989 ГОД”.

Роберт нахмурился. Как раз когда поезд въехал на станцию, у него в голове мелькнула странная мысль. Спрятав тетрадь, он рванулся с места и, едва двери начали раздвигаться, выпрыгнул на платформу. Перескакивая через две ступеньки, он взбежал по эскалатору и бросился прямиком к телефонной будке.

— Минутку, минутку, говорите помедленнее, я ничего не понимаю. Но сначала признайтесь, отчего в вас такая перемена, — проговорила Роза с подозрительной холодностью.

— Я вам все объясню. Я должен показать вам тетрадь, которую нашел в квартире Шарлотты.

— Вы мне уже показывали.

— Нет. Тогда я полагал, что это черновик романа. А теперь я думаю совсем по-другому. Подождите. — Роберт обернулся к бродяге, который играл на гармонике чуть ли не над его ухом: — Вот тебе двадцать пенсов и, пожалуйста, катись отсюда.

— Господь благословит тебя, — пробормотал тот и потащился к следующей будке.

Роберт опять заговорил в трубку:

— Я могу быть у вас через двадцать минут. — А я думала, что вы должны быть на работе. — Позвоню и скажу, что заболел.

На другом конце провода тяжело вздохнули:

— Если вы хотите кофе, то будете сами варить.

— Хорошо. Я вам такой кофе сварю, какого вы никогда не пили.

— Ну нет, милый, наверняка пила. И она повесила трубку.

Роберт тоже повесил трубку и побежал к эскалатору. Если ничего больше не выйдет, так он по крайней мере хоть возместит убытки.

Роберт взглянул на часы. Два пятнадцать. На полу в Розиной квартире были аккуратно разложены более сорока листочков из тетради Шарлотты Эндсли. Роза в своей необъятной рубашке ползала из угла в угол на коленях и терпеливо разбирала, что на них написано или напечатано. В комнате стоял запах свежезаваренного кофе. Роберт подошел к листочку с диаграммами.

— Вот что заставило меня задуматься, — сказал он, беря листок в руки и передавая его Розе. — Лунно-солнечный цикл. Судя по всему, это греческий календарь, если посмотреть на фазы луны. Я сравнил с моим дневником, и оказалось, когда ты снимала на крыше, было полнолуние.

— Ага.

— Ты что?

— Луна была полная, но ее закрывали тучи. Ну и что?

— А то, что я просматривал записи на предмет новой книги и... А ты вообще читала “Ньюгейтское наследство”?

— Она вторая в моем списке после нового романа Джекки Коллинз.

— Ее книга написана на настоящем тюремном материале, да еще современном. Все выверено до последней детали. Она и пишет почти как документалистка. Поэтому-то мне и пришло в голову, что в этой тетради — материал для ее нового романа. О чем была бы ее новая книга? Вот что я хотел бы знать.

— Понятия не имею.

— Это исследование определенной группы людей. Тех, что живут в зависимости от лунных фаз. Вот тебе записи. Список богов. Первый — Гермес, посланец, Аполлон, который ассоциируется с солнцем, и Диана, богиня луны. Дальше другие планеты. Похоже, Шарлотта расписала весь лунный цикл.

— Это с ними ее дочь? С теми людьми, которых я видела на крыше?

— А как ты думаешь? Кто еще мог подкинуть ей такой сюжет? — Роберт покачался на пятках и махнул рукой на разложенные листки. — Это наш сценарий. Примем за аксиому, что Сара рассказала матери об этих людях. Шарлотта более чем заинтересовалась. Она решила, что это грандиозный сюжет для книги. Дочь снабжает ее информацией. Потом что-то случилось. Что — мы не знаем. Может быть, Сара попала в неприятную ситуацию из-за того, что открыла кое-какие тайны постороннему человеку. Она испугалась и поскандалила с Шарлоттой. Сказала, чтобы та обо всем забыла, пока не накликала на обеих беду. Вскоре, как ты знаешь, мать умерла, а дочь исчезла, вероятно, она похищена.

Роза огляделась кругом. Потом подняла глаза на Роберта.

— Неужели это ты был у меня несколько часов назад?

— Я сказал “похищена”, потому что, если ты взглянешь на фотографию Сары... — Роза подала ему фотографию, и он постучал по ней указательным пальцем. — Видишь, она вовсе не смеется. Скорее она чего-то боится. А теперь посмотри: в записях полно подтверждений того, о чем я сказал. Представь себе, что эти люди живут на крышах. Они бегают не в одиночку. Это ты видела. Послушай:

“Вероятно, существует какая-то церемония, посвящающая человека в члены ордена. Удивительно, что многие хотят присоединиться к ним в определенное время года. Действа, в которых Сара принимала участие, совершенно безвредны и придуманы для возбуждения эмоций. Правда, у них есть жесткий моральный кодекс, и за соблюдением его следит лидер группы”.

И вот тут:

“Сегодня Сара рассказала, что бывает с теми, кто не получил статус члена ордена. Боюсь, у них совсем нет совести. Как бы не вышел удар ниже пояса (неразборчиво)... о котором Сара не посмеет никому сказать. Смотри “Новая Эра”.

— Думаю, у нас достаточно информации, чтобы отправиться в полицию.

Роберт улыбнулся Розе и принялся собирать бумаги.

— Но ты ведь не собираешься передать тетрадь им?

— То есть?

— Во-первых, если ты отдашь им эти “свидетельства”, они или арестуют нас как сообщников, или просто-напросто выставят вон. И во-вторых, почему бы нам самим не попытаться разыскать Сару? У тебя же здесь все есть. — Сара похлопала ладошкой по бумагам, которые ей вручил Роберт. — А потом ты сам сможешь написать книгу.

У Роберта глаза полезли на лоб.

— Это рискованное предприятие.

— Рискованное? Почему?

— Ну, например, меня могут столкнуть с какой-нибудь высокой крыши.

— Эй, слава никогда не достается легко.

— Если все, что я прочитал, хоть отчасти правда, — сказал Роберт и потянулся за своим кофе, — то кое-кто уже поплатился за свою осведомленность.

Роза проигнорировала его слова.

— Ладно, Роберт, я думала, ты пойдешь со мной, потому что я опять собираюсь туда.

По ее глазам он понял, что она говорит серьезно и исполнит свое намерение с ним или без него.

— Не знаю. — Роберт задумчиво поскреб подбородок. — Если идти, то чем скорее, тем лучше. — Он встал, подошел к окну и раздвинул занавески. Бледное солнце все еще освещало разросшиеся во все стороны кусты. — В конце концов, возможно, то, что ты видела, объяснимо без всяких штучек. Но если там действительно что-то такое культовое, тогда Бог знает, что сталось с Сарой.

Теперь они вместе смотрели в окно на поднимавшуюся в зимнем небе луну.

— Роберт, у меня к тебе несколько вопросов.

— Давай.

Они шли рядом по тихой Хэмпстед-стрит. Прошедший дождь оставил после себя аромат свежей зелени. Вновь собранная тетрадка была зажата у Роберта под мышкой. Выставив вперед подбородок, он насвистывал что-то веселое и бессмысленное. Глаза у него сверкали. Остаток дня он провел с Розой, но сначала все-таки позвонил в контору и соврал злому Скиннеру, что неожиданно взял и простудился. Удивительно, как уютно он чувствовал себя рядом с Розой, которая, казалось, могла направлять свои энергию и энтузиазм в любом направлении, стоило ей загореться какой-нибудь идеей. Поели они в индийском ресторанчике неподалеку, где она успела расспросить Роберта о его работе, о доме, о том, что он любит и не любит. У нее были ответы на все вопросы, а если не было ответов, то были вопросы.

Роберту же было трудновато говорить о себе просто потому, что он не привык это делать. День плавно перешел в вечер, и они разработали план действий, опираясь на тетрадь Шарлотты.

Роза переоделась в тяжелый синий свитер непонятной формы и размера и была готова ко всему, что бы ни готовила им ночь. Вопросам ее не было конца, но Роберт уже понял, как с ними быть.

— Куда мы идем?

— Дай подумать.

— Ладно. У меня идея. Если эта банда такая мирная и безвредная, как пишет Шарлотта, то почему они прикончили старуху только за то, что она что-то написала?

— Еще не знаю. Следующий вопрос.

Они остановились у перехода.

— Если они не уживались друг с дружкой, то почему Сара доверилась матери?

— Может быть, ей просто надо было кому-нибудь обо всем рассказать. А может, ее что-то встревожило. К тому же она могла совсем немного рассказать матери. Старая дама сама могла сделать несколько справок по телефону и до всего дойти своим умом.

— Почему “взломщик” не забрал ее тетрадь или не разорвал ее?

— Может быть, он не знал, где ее искать. Или не смог найти. Она же положила тетрадь в конверт, и тот валялся под столом. Думаю, он выпал из какой-то коробки, что унесла вороватая родственница Шарлотты.

— А не надо ли нам получше изучить тетрадь, прежде чем пускаться на поиски?

— Надо, но у нас нет времени.

— А почему мы вдруг так заспешили?

— Я же сказал: если эти люди похитили Сару Эндсли, чтобы не дать ей заговорить, они наверняка уже постановили ее убить. Загадочный культ, полная луна, жертвенные обряды. Кто знает? Если хочешь играть в детектива, ты должна все время об этом помнить.

Роза на секунду замедлила шаг и внимательно вгляделась в убежавшего вперед Роберта, в его скрипящие башмаки и джинсовую куртку, в длинную шею и оттопыренные уши и решила, что он похож на сумасшедшего.

— Роберт!

Он остановился и посмотрел на нее через плечо.

— Ну?

— В твоей семье ведь не было сумасшедших?

— Нет. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что утром ты был совсем другой. Пугался собственной тени.

— Спасибо за откровенность. Я такой и есть.

Роза еще раз стрельнула глазами в недокормленную фигуру впереди. Роберт шагал, по-дурацки бравируя своей самостоятельностью, словно изо всех сил хотел доказать ей, что знает, как надо поступать. Хотя на самом деле он этого не знал. И Роза улыбнулась про себя.

— Наверное.

— Поэтому я надеюсь, ты защитишь меня, если мы попадем в историю.

Они завернули за угол и зашагали в ногу, словно знали, что задуманное ими приключение заведет их дальше, чем они рассчитывают.

Глава 11 Лебедь

Самуил чувствовал себя отвратительно. Уже больше часа его мучили судороги в животе, словно раскаленная добела проволока прожигала ему кишки. Прижав руки к животу, он еще раз присел на краю крыши над последней станцией метро, ожидая, когда пройдет приступ тошноты. Он был таким громадным, что обычно двигался неловко, словно стыдясь себя. Он всегда знал, что его сила нужна Чаймзу, а теперь ему пришлось задуматься, не перестал ли Чаймз в нем нуждаться. Внизу блестели железнодорожные пути, которые от Кэннон-стрит бежали через реку, потом налево — туда, где чернел в окружении рельсов собор. Солнце спряталось за тяжелыми серыми тучами, как будто переоценило свои возможности согреть и осветить зимний день.

Было холодно, а на Самуиле всего-навсего одна тонкая спортивная рубашка, и все равно пот ручьями тек у него по лицу и по спине. В первый раз за много диен его разум не был затуманен наркотиками. Туман рассеялся, и он с ужасом вспомнил, что успел натворить. Два раза он был соучастником убийства. А вчера он убил того, кого когда-то считал своим другом. Он не высказывал возмущения и не умел предотвратить ужас, поселившийся наверху, сквозь пальцы смотрел на жестокости, творимые по отношению к тем, кто раньше считался союзником в борьбе против развращенного мира. На сей раз что-то, вероятно подсознательное желание проснуться, заставило его отказаться от участия в ночном обряде, когда все принимали наркотики. Он видел, как кололись другие, притупляя свою совесть. В то время как у них тускнело в головах, его сознание прояснялось, и он вспомнил все до мельчайших подробностей.

Потом он заговорил и даже потребовал, чтобы все, включая и Чаймза, слушали его. Теперь он понимал, что совершил страшную ошибку, потому что невозможно объяснить человеку без совести, какая тяжелая вина лежит на нем. Чаймз шел с ним рядом по серой крыше, обняв бритоголового гиганта за талию, словно учитель, утешающий любимого ученика. Он даже предложил ему спуститься к Насекомым, если ему так трудно пережить некоторые события, возвещающие Новую Эру. Но Самуил осознал опасность и не согласился. Он помнил, что происходило с другими, которые выражали желание покинуть орден, и Чаймз был уверен, что он помнит.

Еще одна волна боли накатила на него. Он наклонился вперед и уперся рукой в пол, после чего его вырвало. С ужасом он смотрел, как из его горла льется кровь. Он ничего не ел целый день, только выпил пива с Чаймзом. Неужели ему подсыпали яд? Может быть, у него открылась язва или порвался сосуд? Ненадолго боли в животе утихли.

Позади он услышал тяжелые шаги. Вытерев рот тыльной стороной ладони, он повернулся и увидел, что из затененной части крыши к нему идет Чаймз. Когда он дошел до центра, послышались другие звуки — ритмичное хлопанье сильных крыльев. Самуил, скривившись, поднял голову. Как раз в это время белоснежный лебедь, покружив над головой Чаймза, тяжело сел на крышу впереди него. Он крутил длинной шеей, шипел и стонал, как старик, забывшийся тяжелым сном.

— А я думал, брат Самуил, что ты уже ушел вниз, — проговорил Чаймз громоподобным басом.

Самуилу было наплевать на его слова, но ему было слишком больно, чтобы бросить это в лицо Чаймзу. Он тяжело дышал и чувствовал, как на губах у него выступает кровавая пена.

— Что ты сделал со мной? — с трудом выдохнул он, ощущая новый прилив боли в животе.

— Увы, ты сам сделал это с собой, брат. — Чаймз подошел ближе и остановился, возвышаясь над пока еще сидевшим прямо великаном. Длинное бледное лицо в шапке черных волос, густо напомаженных на затылке, — вылитый денди викторианской эпохи. Он протянул к Самуилу железную руку с открытой ладонью, словно умоляя его о чем-то. — Пойми, брат, тебе некого винить, кроме самого себя.

— Ты что-то положил в пиво, да? Ты открыл банку... сволочь... а потом дал ее мне.

Он согнулся, зайдясь в кашле, чувствуя, как его рот заполняется горячей кровью, и, сделав над собой усилие, плюнул в Чаймза, но не попал.

— Я подумал, — весело проговорил Чаймз, словно перед ним сидел по-прежнему здоровый Самуил, — что мы ничего не выиграем, если отпустим тебя к Насекомым. К тому же после всего, что я для тебя сделал, с твоей стороны было бы нечестно уйти, не расплатившись.

Самуил почти не слушал его. Он заплакал, когда посмотрел вниз и увидел кровавую лужу у ног, поняв, что еще немного — и он весь изойдет кровью. Проведя тыльной стороной ладони по глазам, он уже как должное воспринял то, что она тоже стала красной.

— Тогда я решил дать тебе истечь кровью. Помнишь, как пеликан кормит своих птенцов кровью? Вот и кровь из твоего великолепного тела сделает нас сильнее. Ты же сам понимаешь, что нам нужно много сил.

Лебедь взмахнул крыльями и сел прямо в кровавую лужу. Не проявив к Самуилу никакого интереса, он спрятал голову под крыло.

— Что ты со мной... сделал? — выдохнул Самуил и повалился на бок, беспомощно засучив ногами, непослушными его воле.

Два бритоголовых парня, постоянно сопровождавшие Чаймза, стали по обеим сторонам от него. Они были вооружены ножами с узкими лезвиями. Чаймз наклонился над дрожавшим Самуилом, и в глазах у него сверкнул черный огонь, отразившийся в кровавой луже.

— В твоем взгляде, брат Самуил, я давно распознал предательство. Но теперь ты до конца останешься преданным мне, даже в смерти.

Самуил был беспомощен. Руки и ноги больше не повиновались ему, но он знал, что, какие бы пытки ни были ему уготованы, ему придется перетерпеть их живым. В последнем отчаянном усилии он открыл рот и просипел:

— Ты... сумасшедший...

Это были его последние слова.

— А ты мертвец, — проговорил Чаймз.

Бритоголовые приблизились к еще живому Самуилу. Подняв голову, лебедь наблюдал за происходящим ничего не выражавшими глазами.

Глава 12 Контакт

Тучи над городом рассеялись, но звезды не появились над Лестер-сквер. Впрочем, их никогда там не было. Фонари и неоновая реклама магазинов, ночных клубов, кинотеатров, баров освещали болезненным светом все вокруг и внушали превосходство земных радостей над небесными. Шумная толпа заполонила и тротуары и мостовую. Даже в это зимнее время автобусы выбрасывали и выбрасывали из своего чрева растерянных туристов-театралов. В одном месте бродячие актеры собрали вокруг себя плотную толпу, прячась от докучливых полицейских. Какофония пьяных криков, музыки и пения отпугнула птиц, которые, забравшись на верхушки деревьев, тоже что-то пронзительно оттуда кричали.

Роберт и Роза ловко лавировали в толпе. В показавшемся вдалеке ярко освещенном салоне на все голоса орали и скулили игровые автоматы.

— Мне кажется, тут мы кого-нибудь найдем, — сказал Роберт, растерянно оглядываясь. — Кого-нибудь из друзей Сары. Один из них много раз упоминается в тетради.

— Было бы гораздо лучше, если бы я тоже все прочитала, — отозвалась Роза, пробираясь сквозь толпу туристов, словно ледокол во льдах Северного моря. — А что, если “друга” тут не будет?

— Не знаю. Там сказано, что его всегда можно найти в салоне игровых автоматов. Кроме того, нам надо отыскать ксерокс и все переснять.

— Зачем?

— На всякий случай.

Они вошли в огромные стеклянные двери и оказались в зале с грязными красными портьерами и дешевыми канделябрами — жалкой пародии на казино. Несколько человек, не занятых противоборством с однорукими бандитами и космическими войнами, наблюдали за происходившим, словно были вне закона или, наоборот, наняты законом. Пол был усыпан стаканчиками из-под молочных коктейлей и пустыми пивными банками. В воздухе стоял тошнотворный запах немытой посуды и человеческого пота.

— Ты даже не знаешь, как он выглядит.

— Ты почитай, а я пойду пройдусь.

Роберт сунул Розе тетрадь, и она, прислонившись к стене, принялась за чтение, пока сам он с независимым видом обходил зал. В углу он заметил вспотевшего гиганта в переносной будке, словно сошедшего с картинки “Совратитель малолеток”. Когда Роберт прошел мимо, тот перестал считать деньги и передвинул во рту жвачку с одной стороны на другую.

— Извините. — Роберт постучал в окошко. — Я ищу парня, который вечно тут сшивается. Такого невысокого, толстого, то ли Мики, то ли Майкл. Вы его не знаете? Может быть, подскажете, где я могу его найти?

“Совратитель малолеток” внимательно осмотрел Роберта глубоко посаженными глазами. Вблизи на его толстом лице стали заметны пятна смазки.

— Я тут никого не знаю.

— А кто знает?

— Спроси вон того. Тощего.

“Совратитель” постучал пальцем по стенке своей будки.

— Спасибо.

В другом конце зала тощий смуглолицый подросток старательно вел между планетами звездный корабль. Он был в чудовищно узких штанах, к тому же правую ногу перевязал вверху цветным платком, который, очевидно, имел значение для его друзей. Такие мальчики не ходят без ножа, и длинные рукава им нужны, чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Роберт решил не трогать его, пока он не доиграет. У него совсем не было опыта общения с опасными типами, особенно в таких местах, где его легко было принять за человека, выискивающего беспризорных детей для клиентов из отелей Пиккадилли. Наконец послышалось несколько взрывов. Игра закончилась, и мальчишка разразился угрозами в адрес автомата, которые звучали вроде бы по-турецки. Прошла пара минут, прежде чем он заметил наблюдавшего за ним Роберта.

— Что тебе нужно, приятель? — спросил он на кокни, и Роберт понял, что имеет дело с киприотом.

Он суетливо подошел к нему, стараясь держаться как можно независимее.

— Я ищу парня, который всегда болтается здесь по вечерам. Его зовут Мики. Такой маленький. — Мальчишка покачал головой. — Толстый...

— Не знаю никакого Мики.

— Друзья обычно называют его Жабой, — вмешалась Роза, неведомо как очутившаяся рядом с Робертом. — Так там написано. — Она показала на тетрадь.

Мальчишка сразу заулыбался.

— А, Жаба. Только этот ублюдок и может у меня выиграть. Да его все знают. — Он постучал ладошкой по автомату. — Его уже несколько дней не видно.

— Плохо. Нам надо с ним поговорить. Это очень важно.

— Вон видите того парня?

Роберт и Роза оглянулись и одновременно кивнули.

— Это Ник из отряда 7Н. Его приятель. Спросите у него. Роберт не успел сказать ему “спасибо”, потому что он уже опять вперился в автомат, и им с Розой ничего не оставалось, как идти к Нику.

— Не знаю, как ты, — сказала она Роберту, — а я начинаю чувствовать пропасть между собой и малолетками, которые теперь разгуливают по улицам.

— Тебе-то еще ничего, — ответил ей Роберт. — А я вырос в пригороде, где цветных ребятишек можно было увидеть только на ярмарке. Потом я переселился в Лондон и жил в одной квартире с шофером из Вест-Индии, таксистом, и китайским студентом, который за два года слова никому не сказал. Еще у нас был один белый дурак, помешанный на врезных замках, так тот вообще не знал, кто он такой.

— Значит, тебе не о чем волноваться.

— Ну да! Парни знают, что я чужак. Этого не скроешь. Отсутствие уличного воспитания.

В углу, глядя сквозь стеклянную стену на улицу, стоял парень — как они поняли, Ник из отряда 7Н.

— Эй, Ник, ты не видел Жабу? — спросил Роберт и сразу же понял, что взял неверный тон.

— А ты кто такой?

Ник повернулся посмотреть на Роберта. Парень был в кожаной куртке с рисунком, модным в шестидесятые годы, с татуировкой над глазом и с выкрашенными домашним способом волосами, давно не знавшими ни ножниц, ни расчески, ни воды.

— Приятель. Не знаешь, где он?

— Ты не приятель. Жаба не водится с теми, кто уже лысеет. Это он тебе сказал прийти сюда?

И Ник махнул головой в сторону турка.

— Да.

— У тебя есть деньги?

— Ну, немного.

Роберт принялся шарить в задних карманах.

— Дай что-нибудь.

Роберт взглянул на свой капитал и с неохотой отдал несколько монет Нику.

— Я не видел его уже два дня, — сказал Ник намного дружелюбнее. — Он мне должен деньги.

— Думаешь, он придет сегодня?

Эту фразу он вычитал в Шарлоттиной тетради и решил, что ничего не потеряет, если ввернет ее невзначай. Ник несколько долгих мгновений, не отрываясь, вглядывался в него. Роза замерли рядом. В конце концов, Ник отвел глаза.

— Не знаю. Но он мне сказал, что больше не хочет иметь с ними ничего общего. Я тоже ему сказал, мол, ты не такой. Они никого не любят, кроме самих себя. И строят из себя невесть что. Думают, все остальные для них нехороши.

— Ник, ты меня не знаешь. Я не полицейский...

— Еще чего! Ты и ростом не вышел...

— Но мне очень важно поговорить с ним или еще с кем-нибудь с крыши.

Глаза Ника словно покрылись ледяной коркой.

— О чем ты говоришь? Да еще тут! Так не пойдет. Да и Жаба уже не с ними. Понял? У него с ними больше ничего нет общего.

— Да. Я понял. Но у Жабы наверняка есть друзья. Мне очень надо встретиться с одной девушкой. Ее зовут Сара. Фотография у тебя с собой, Роза?

— С собой.

Роза достала фотографии, но Ник, едва взглянув, отдал их обратно.

— Я ее видел до того, как она ушла наверх. Та еще девица. Ник заговорил скороговоркой, словно чего-то испугавшись.

Теперь он не отрывал глаз от дверей, как бы ожидая, что вот-вот кто-то ворвется в зал. Он весь покрылся потом.

— Мы можем как-нибудь с ней связаться? Должно же где-нибудь быть место...

Ник сильно ударил Роберта в грудь.

— Заткнись! Заткнись, тебе говорят! Хочешь, чтобы с меня живого содрали кожу?

Он сделал было движение в сторону двери, но Роберт удержал его на месте. В будке “совратитель малолеток” перестал считать монеты и уставился на них.

— Никто не собирается обижать тебя, и мне плевать, с кем Сара хороводится. Мне просто нужно с ней увидеться или с кем-то, кто знает, где она, понятно?

Роберт вытащил из бумажника две десятифунтовые бумажки и повертел ими перед лицом Ника. Выражение страха, застывшее у того в глазах, уступило место жадности.

— Ладно, парень, дело твое. Пойдешь по набережной до сквера на Вилльерс-стрит, где театр. Знаешь?

— Конечно.

— Завтра вечером стой там у эстрады. Кто-нибудь придет.

— Кто, Ник?

Роберт не выпускал бумажек из руки, положив их на грудь юноши и чувствуя, как сильно бьется у того сердце.

— Его зовут Симон. Одевается он фантастически, ты его сразу узнаешь.

— А когда лучше всего прийти, чтобы застать этого Симона?

— Между восемью и девятью. В это время он всегда там.

— Спасибо тебе.

— Послушай, много народу стало исчезать. Я не поклянусь, что с тобой ничего не случится. Если ты не вернешься целым, я тут ни при чем.

Ник протянул руку за деньгами.

— Тогда давай играть по-твоему.

Роберт разорвал банкноты пополам, и Ник спал с лица.

— Вторую половину получишь, когда я вернусь целым.

Прежде чем Ник успел ответить, Роберт, схватив Розу за руку, потащил ее к двери. Когда он оглянулся, Ник все еще стоял на месте, не в силах прийти в себя от изумления.

— Понятно? — спросил Роберт, довольный своим успехом. Все дело в правильных вопросах.

— Ну да, ты большой специалист, — хмыкнула Роза. — Не слишком ли все хорошо получается? Ты думаешь, он действительно что-то знает или попросту хотел получить с нас деньги? Кажется, он здорово умеет наводить тень на плетень.

Роберт внимательно поглядел на нее. Лестер-сквер осталась позади, они уже переходили Чаринг-Кросс-роуд, когда довольный собой Роберт как бы взял ее под защиту. Он неплохо поговорил с мальчишкой. Как раз в духе уличного воспитания.

— Ты шутишь? — спросил он Розу. — Ему все известно, это точно. “Содрать с живого кожу”! Надо же, обыкновенный полуграмотный мальчишка, а ведь говорил он не о драке, совсем нет, о самой настоящей казни.

— Может быть, он ходит в вечернюю школу? Интересно, к какому отряду, а может быть, команде принадлежит он сам? Разрушающей? Спорящей? Или другой?

— Какой?

— Ну, ты знаешь! — махнула рукой Роза. — Марди грас.

— Нет, не знаю, — возмутился Роберт. Роза всегда говорила так, словно все должны были понимать ее с полуслова.

— Ну, это ордена, которые организовывали Марди грас для Кома, римского бога пиршества. Они очень древние и хорошо хранят свои тайны. У всех у них разные имена, например: Изида, Осирис или калифы из Каира. Их праздник приходится на канун Великого поста. В этот день на Землю приходит дьявол.

Роберт остановился как вкопанный.

— Ради Христа, откуда тебе это известно?

— Когда-нибудь я тебе расскажу.

— А почему не сейчас? Что нам еще делать? Хочешь выпить?

— Хочу. Заодно я просмотрю записи Шарлотты.

— А я хотел рассказать тебе о себе.

— Да? — удивилась Роза и толкнула дверь “Три-Танз-Инн”. — Кажется, я знаю, что ты мне расскажешь.

— Тогда скажи, чем все закончится.

— Если ты действительно хочешь это знать, спроси меня через пару дней.

Недовольно хмыкнув, Роберт придержал дверь за спиной. Он не мог не понимать, что гораздо больше нравится Розе, когда не старается произвести на нее впечатление. Зал был переполнен, и он с трудом протиснулся к стойке бара. А сзади в грязное окно за каждым его движением следила пара болезненно-тусклых глаз.

Глава 13 Пристань Святой Екатерины

Как черная богиня, она стояла на фоне неба, широко расставив сверкающие ноги и что-то крича ему через разделявшую их водную преграду. Ее фиолетовые волосы то поднимались, то опускались, как сожженная солнцем трава на ветру. На ней был облегающий костюм из черной кожи с длинными прорезями под грудью и разрезами на юбке, сделанными для удобства при ходьбе, а возможно, и для привлечения мужских взглядов. Лакированные туфли на высоких каблуках приподнимали ее над крышей и придавали ее фигуре величия. В ней было что-то дерзкое и зовущее одновременно. Медленно она подняла затянутую в перчатку руку и помахала ему.

— Сара!

Натаниэл Залиан шагнул к краю крыши. Это она. И в то же время это не может быть она. Не так-то легко убежать от Чаймза. Он вытащил из кармана пиджака рацию и включил ее.

— Залиан вызывает Ломбарде. Прием.

Сара Эндсли все еще стояла на крыше напротив и смотрела на него, зазывно выпятив живот. Он даже видел улыбку на ее бледном широком лице.

— Натаниэл, какого черта? Почему ты не отзываешься? Мы тебя ищем с тех пор, как начало смеркаться.

— Я на пристани Святой Екатерины.

— Тоже нашел место! Что ты там делаешь? Кто еще с тобой?

— Никого. Я один.

— Господи, Нат, ты что, забыл? Тебе нельзя ходить одному.

Многие из людей Залиана чувствовали, что он теряет хватку лидера. Только в последние дни из-за его нерешительности погибло несколько человек.

— Ты сейчас не в состоянии позаботиться о себе. Что будет, если ты наскочишь на Чаймза или кого-нибудь из его людей?

— Меня позвала Сара. Я ее вижу. Она стоит напротив меня.

— Сара? Это невозможно. Ты знаешь не хуже меня...

— Она здесь. Это она.

— Но нам известно, что ее похитили. Это ловушка, не иначе. Нат, тебе лучше уйти, пока ты еще...

Залиан сунул рацию в карман, потом опять оглянулся на затянутую в кожу фигуру, прищурив голубые, как лед, глаза. Сара переступила с ноги на ногу и засунула между ног руки в перчатках. Залиан стоял, как загипнотизированный. Неожиданно Сара повернулась на каблуках и зашагала прочь в направлении главного порта.

Залиан отстегнул от пояса пистолет и, прицелившись в стену напротив, аккуратно спустил курок. Раздался сухой щелчок, и тугой трос соединил два здания. Прикрепившись к нему, Залиан одним тренированным движением пролетел над домами, над неподвижными яхтами далеко внизу. Промелькнул сбоку красный плавучий маяк, и Залиан уже стоял на широкой покатой крыше заново отделанного пакгауза.

В ту же минуту Сара скрылась на другой стороне крыши, и Залиан, отцепившись от троса, побежал за ней по серому металлическому покрытию. Уголком глаза он разглядел патрульного с овчаркой возле Морского музея. Тихо перевалив через остроконечный верх крыши, он осторожно двинулся дальше. Сара стояла у самого края, спиной к нему. Бросившись к ней, он схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.

Сара уставилась ему в грудь, не отводя упавших на лицо фиолетовых волос. Она раздвинула губы, сверкнувшие в ночи черной помадой, и он со стоном прижал девушку к себе, заскользив руками по ее спине, ягодицам, ища губами ее губы, а когда нашел их, то хотел было рукой коснуться ее волос, но она вернула его руку обратно. Он благодарно закрыл глаза и почувствовал, что теряет голову от ее прикосновений, от жара, которым она обдавала его, несмотря на потрескивавшую кожу костюма.

— Сара, ты убежала. Я всегда знал, что ты...

У него еще сильнее закружилась голова, когда она крепко-крепко прижалась к нему животом. Уже теряя равновесие, он открыл глаза и понял, что падает и ничто не удержит его на краю крыши. Тогда он ухватился за ее волосы, и они сползли с ее головы, потому что бритоголовая девушка, стоявшая перед ним, была вовсе не Сара. Эта кукла с грубо раскрашенным лицом лишь отдаленно напоминала женщину, которую он любил. Она завела руку ему за спину и с силой толкнула его — так, что он упал на колени, потом на бок и покатился к водосточной трубе. Залиан посмотрел наверх. Бритоголовая девушка вытащила из нагрудного кармана шприц и, выпустив немного жидкости в воздух, направилась к нему.

— Влюбленный мужчина — легкая добыча, Залиан, — сказала она, делая еще один шаг и наклоняясь над ним.

Три фигуры появились на крыше за ее спиной. Кто они? Его люди? Или люди Чаймза? Он не мог разглядеть. Водосточная труба треснула, не выдержав тяжести его тела, а снизу послышался топот бегущих ног и лай овчарки.

— Отойди от него, или ты умрешь.

Это был голос Ли, одного из самых надежных людей Залиана. Под его весом труба долго не выдержит. Девушка выпрямилась, повернулась и, отбросив шприц, выхватила пистолет. Она выстрелила бритвами в приближающихся мужчин, но Ли успел ткнуть ее головой в живот, отчего они оба упали и покатились к краю крыши.

Двое других направились к Залиану, подняли его на ноги и увели подальше от дерущейся пары.

— Не порань! Мы возьмем ее с собой! — крикнул один из них Ли, который повалил девушку на спину и, стащив с рук перчатки, связывал ее.

— Надо скорее выбираться отсюда, — сказал он. — Здесь патрули.

С трудом переведя дух, девушка попробовала закричать, но Ли быстро закрыл ей рот. Впереди, поддерживаемый с двух сторон, брел Залиан, за ним шел Ли с пленницей.

— Оставайтесь с нами, госпожа, — с усмешкой шепнул он ей. — Через вас мы доберемся до Чаймза.

Небольшая группа приготовилась идти в сторону “Тауэр-отель”, уродливые коричневые коробки которого были расположены вдоль северной части Тауэр-Бридж. Залиан вроде был не в себе и молча позволил двум своим помощникам надеть на себя пояс. Кажется, в первый раз он понял, что своим поведением подвергает опасности других. Ли надевал такой же пояс на девушку, когда в отдалении послышался щелчок, и что-то тяжело ударило ее в спину. Она повалилась вперед с широко раскрытыми от страха глазами. С ее губ сорвался негромкий стон. Из спины между лопатками у нее торчало самодельное копье, на которое, скорее всего, был употреблен кусок старого флюгера. Ли опустил тело на крышу и показал остальным, чтобы они пригнулись.

— Кажется, кто-то не хочет, чтобы мы задавали вопросы противоположной стороне, — сказал он, обращаясь к помощникам Залиана. — Оставим ее тут. Зачем она нам?

Он перешагнул через девушку, не подававшую никаких признаков жизни, и надел пояс. Если он что-то и чувствовал, то по нему это было незаметно.

— Поглядим, сможем ли мы уйти отсюда, не привлекая к себе внимания. Тебе здорово повезло, Нат, что поблизости оказались наши люди.

Ли никак не мог понять, почему их вождь попался на удочку. Очевидно, дела обстоят гораздо хуже, чем он думал.

Четверо мужчин сумели скрыться, запутав собак и патрульных, которые побежали сначала в одну сторону, потом в другую. На крыше пакгауза, раскинув руки и ноги, лежала лишь жертва Чаймза, и ее парик, то и дело подхватываемый ветром, был похож на нейлоновое перекати-поле.

Глава 14 Нападение

— Ладно, давай тетрадь.

Роза до тех пор не давала Роберту покоя, пока он не бросил ей небольшую синюю тетрадь. Она открыла ее на странице, которую незадолго до этого, как она заметила, изучал Роберт, и принялась за чтение. В зале кабачка “Три-Танз” было слишком много народу для вторника. Сигаретный дым тяжело висел в воздухе над головами “жучков”, которые, стоя у стойки, заговаривали друг друга до смерти. Роберт подвинул Розе виски с содовой и сел рядом.

— Здесь список под названием “Главные станции”.

— Я ничего не понял. — Роберт пожал плечами и выпил пива. — Это не железная дорога и не автобусы.

— Ты прав. Но это так легко.

— Ты видишь между ними связь?

— Ну конечно же. Холфорд, Ломбарде, Рен. Все это архитекторы.

— То есть?

— Станции названы по именам архитекторов. Барри проектировал Парламент. Кристофер Рен. Этого все знают. Джонс, предположим, Иниго, тоже понятно. Уинд построил Бэкингем-Хауз...

— Постой, постой. Я думал, что Нэш построил...

— Нет, Нэш проектировал Бэкингемский дворец. Он восстановил дом Уинда в начале восьмисотых годов.

— Ты случайно не обыкновенный гений? — спросил ошарашенный Роберт, но Роза проигнорировала его вопрос.

— Странно, что здесь Ломбарде. Он же венецианец. По-видимому, в именах — ключ к названиям станций.

— Может быть, это не имеет ничего общего с географией. Просто какие-нибудь пересечения или что-то в этом роде.

— Не усложняй. Подумай. Венецианец. Вода. Станция “Ломбарде” может быть возле воды...

— Пли Айлинггон-кэнал. Или Малая Венеция. Все равно непонятно. Твое здоровье. — Роберт выпил и подвинул себе еще кружку. — Откуда ты так хорошо знаешь архитекторов?

— Не только архитекторов, но и еще много чего. Все мои родители.

— Твои родители?

— Уоррен и Ширли.

— Подожди, но это ведь не настоящие их имена? Роберт откинулся на спинку стула и насмешливо засопел.

— Настоящие. Второе поколение вестиндцев. Эти имена привычны для старых гостиных, принадлежащих белым людям. Мои родители тоже хотели стать такими, как эти белые. Сначала стать белыми, а потом вернуться к своим. Они не живут со мной. Я даже почти не вижусь с ними.

Роза замолчала и отпила виски.

— Почему? Что случилось?

— О, это давняя история. Они назвали меня Роза Хильдегард Леонард. Уже одно это говорит о том, как моя мать ненавидела свое происхождение. В каких только школах я не перебывала! Стоило мне немного привыкнуть, как отец решал, что пора двигаться дальше. Где он только не работал! А потом ему все надоело, и мы осели в Лондоне.

— И ты осталась?

— Да. Но к тому времени меня достали всякие бездельники и идиоты. Целыми днями я во все уши слушала учителя двадцати одного года, который безуспешно втолковывал драчунам и металлистам перипетии тюдоровского правления. Мне же очень хотелось понять этих чертовых Тюдоров.

— И ты поняла? — спросил Роберт. — Я всегда был не силен в истории.

— Поняла, но только после школы. Пока мои подружки учились обращаться с презервативами, я каждый вечер возвращалась домой и укладывалась в постель с Тюдорами. Потом с викторианцами. Кромвель. Индустриальная революция. Мученики. После истории я немного занялась искусством, английскими романами, архитектурой, экономикой, мифологией. У меня прекрасная зрительная память, и, если отбросить скромность, я самая настоящая ходячая энциклопедия исчезнувших монастырей, но это не дало мне приличную работу.

Роза вздохнула и перевела взгляд на рюмку.

— Поверь мне, в Лондоне не очень-то в чести продавщицы со знанием британской истории. Вот так я стала смотрительницей нищих дворцов. Поселилась здесь с парнем, который выразил желание стать отцом моих детей, на деле же это означало, что он не будет сильно расстроен, если я забеременею. Я все еще скучаю по нему, особенно в холодные ночи. Но здесь мне по крайней мере не приходится думать о квартирной плате. — Она подняла глаза на Роберта. — А что у тебя?

— У меня? О, ничего особенного. — Роберт смущенно заерзал в кресле. — Я начинал как журналист.

— Значит, ты умеешь обращаться с выпивкой.

— Это была не совсем та журналистика. Я работал в журнале, специализировавшемся на фильмах “фэнтэзи”.

— Только не говори мне, что когда репортеры осаждали Мадонну в “Ритце”, ты писал о смешных сборищах чудо-детей в анораках.

— Очень похоже. У нас была своя немногочисленная, но преданная публика, которая проводила свободное время, гоняясь за фильмами ужасов, где фигурируют девицы с изуродованными лицами. — Роберт провел пальцем по лужице пива на столе. — Платили там мало, так что я ушел и стал работать в кинокомпании. Прошло уже три года, и я все на той же зарплате.

— А родители?

— Похожи на твоих. Несколько лет назад они выпускали фотоальбомы. Потом отец сбежал в Кент с представительницей фирмы “Эсте Лаудер”, а мать переключилась на выпивку. Когда сестра забеременела, отец вернулся, и мы некоторое время пожили посемейному в пригороде, почти не общаясь друг с другом. Сейчас я бываю дома только на Рождество. Мы обычно сидим и обсуждаем, как нам переделать дом.

— Знакомая картинка.

— Когда проводишь много времени с людьми, которых ничего не интересует, на тебе это тоже сказывается.

Роберт взглянул на часы.

— Ты не хочешь сменить обстановку?

— Смеешься! Я сейчас нигде. Если у меня что и есть, так это уйма свободного времени.

— Послушайся моего совета, не жалей себя, — резко произнесла Роза.

Наступило тягостное молчание. Она взяла тетрадь и углубилась в нее, но Роберт видел, что ей неловко за свою резкость, и решил первым протянуть ей руку. Он подался вперед и постучал пальцем по странице.

— Что-нибудь привлекло твой орлиный взгляд?

— Схема лунного цикла довольно интересна, но в ней столько же понятного, сколько непонятного. Очень странно. — Роза поднесла тетрадь поближе к глазам и прочитала вслух: — “Луна имеет две стороны. Одна видна, а другая вечно скрыта от нас. Как же легко тьме поглотить свет!” Ты не думаешь, что они мистики? Сатанисты?

— Если нам повезет, мы все узнаем завтра, — сказал Роберт, поднимая кружку. — Послушай, вдруг я все-таки напишу эту книгу, можно мне посвятить ее тебе?

— О, я буду очень тронута. — Роза многозначительно наморщила лоб и улыбнулась. — Будем надеяться, что мы узнаем не так много, чтобы это стало посмертным изданием. Можно я возьму тетрадь?

— Конечно. Утром мне придется поработать, но я позвоню тебе. Пойдем, я провожу тебя до метро.

Вышли они вместе. На улице было полно народу, наглядевшегося на фильмы и спектакли.

— Мне на Лестер-сквер, — сказала Роза, обходя группку подвыпивших секретарш, вывалившихся из бара.

На углу несколько человек из Армии Спасения вели за собой пошатывающийся народ, выкликая: “Веселитесь именем Господа, джентльмены”. Роза свернула на боковую улочку, соединявшую площадь с Чаринг-Кросс-роуд. Роберт старался не отставать от нее. Здесь пахло мочой и протухшими гамбургерами, было совершенно темно и слышался только стук Розиных каблучков.

— Что, нельзя было пройти там? — не удержался Роберт.

— Здесь быстрее.

Роза черной тенью двигалась между двумя рядами домов, и свет далекого фонаря окружал сиянием ее головку. Вдруг словно прошелестел ветер и что-то стукнулось о землю. Какой-то большой предмет пролетел у Роберта над головой и скрылся во мраке. Через несколько секунд чья-то тень появилась рядом с Розой. Роберт разглядел мужчину. Роза вскрикнула и упала. Раздался шаркающий звук, потом крышка мусорного бака стукнулась о стену.

Роберт бросился вперед и споткнулся, налетев на стоящего на коленях человека. Он попытался было сразиться с ним, но получил сильный удар в живот, который отшвырнул его к стене, и ему ничего не оставалось, как беспомощно наблюдать за происходящим. Нападавший вновь повернулся к Розе. Но тут Роберт услыхал какое-то шипение, и воздух наполнился едким запахом. Закричав от боли, мужчина помчался прочь и скрылся за углом. Роберт попытался открыть обожженные глаза, но все равно ничего не увидел. Ему нечем было дышать.

— Роза, ты в порядке?

— Кажется. А ты?

Она, ругнувшись, поднялась с земли и принялась отряхиваться.

— Да. Ради Бога, что ты с ним сделала?

— Мне удалось достать мой любимый газовый баллончик, — проговорила она сквозь кашель. — Кто бы это ни был, теперь он ослеп часа на два-три.

Роберт схватил Розу за руку и повлек ее на освещенную улицу.

— Он что-нибудь взял? — спросил Роберт, вытирая слезящиеся глаза бумажным платком. — Кошелек на месте?

— Роберт, ему был нужен не кошелек. — Она сунула руку во внутренний карман пиджака и достала помятые тетрадные листы. — Ему было нужно это.

Глава 15 Пробуждение

Она проснулась и огляделась.

Значит, это не сон. Грубая нейлоновая веревка стягивала ей руки и ноги. Она знала, что скоро ее казнят, на заре Новой Эры, и умрет она не в одиночестве. Шестьсот футов отделяют ее от земли, от лондонских улиц. Фиолетовые волосы упали на заплаканное лицо. На ней все еще были джинсы, рубашка и куртка, вот только туфли она потеряла, когда пыталась защищаться. Сколько же она пробыла тут? Все смешалось у нее в голове. Вчера кто-то приходил ее накормить. Или это было позавчера? Она уже не чувствовала холода. И, чтобы ей не было больно, ей дали таблетки. Это она знала точно. Никакой надежды на спасение. Стемнело. Но она видела с двух сторон желтые огни. Под ногами у нее ворковали голуби, прячась от ветра.

Снизу доносились приглушенные гудки машин. Руки и ноги у нее затекли и даже стали кровоточить из-за слишком тугой веревки. В отчаянии она закричала, не в силах поверить, что совсем скоро ей предстоит уйти из жизни. Даже связанной, ей не дали лечь, а поставили вертикально, чтобы все видели пока еще живой крест, хотя на самом деле никто не мог ее видеть. С неба холодно и одиноко смотрели на нее несколько звезд. Здесь, на крыше, горький ночной воздух все же был чище, чем внизу. Сара набрала его полные легкие и стала молить Бога послать ей сон, пока ледяная мгла не совсем завладела ее сердцем.

Семнадцатое декабря Среда

Глава 16 Опять кровь

— Мистер Нари, вы опять опоздали. Да еще в торговый день. Что случилось на сей раз?

Маленький человечек встал на цыпочки и, глядя на себя в огромное позолоченное зеркало, поправил галстук.

— Простите, сэр, — виновато складывая руки, ответил молодой индиец. — Поезд. Кажется, труп на рельсах.

— Открывайте, открывайте. Разве вам неизвестно, что рождественская торговля дает больше всего прибыли? У нас уже очередь.

Мистер Бакли был одним из самых привередливых управляющих магазинов на Риджент-стрит, к тому же весьма гордившимся своей пунктуальностью. Как можно заставлять покупателей ждать на улице? Сам он приехал в свое ювелирное царство, как всегда, в девять часов, но не стал расставлять коробочки и открывать двери. В конце концов, это входит в обязанности простого продавца.

— Мистер Бакли, разрешите мне сказать.

Он поднял руку, словно просил позволения выйти из комнаты.

— Хорошо, хорошо, только быстро.

— Как вам известно, сэр, вчера вечером я закрывал...

— Да-да.

Мистер Бакли нетерпеливо взглянул на часы. В окно на них, приложив руку ко лбу, смотрела женщина.

— Понимаете, я услышал шум этажом выше. Я поднялся туда, но никого не нашел. А из окна я увидал на крыше соседнего магазина двух человек. Они тоже меня увидели и убежали.

— Боже мой! Вы проверили подвал?

— Да, сэр. Ничего не пропало, и никто туда не входил. Поэтому я хотел вас спросить, надо ли нам сообщить в полицию?

Мистер Бакли задумчиво потер подбородок.

— Нет, мистер Нари, думаю, что нет. Если только они не пытались взломать соседнюю дверь. Надо проверить... — Мистер Нари послушно повернулся, чтобы идти, но был остановлен своим шефом. — Не сейчас, парень! Сначала отоприте двери и опустите навес. Вроде бы опять обещали дождь.

Мистер Нари отпер двери и обошел кучку любителей распродаж. На улице почти не было случайных людей. Чиновники спешили на службу, и редко кто из них поднимал глаза на витрину.

Мистер Нари посмотрел вверх. Голубое небо уже покрылось грозовыми тучами. Он торопливо вернулся в магазин и взял крюк. Аккуратно зацепив крюком за медное кольцо, он перенес всю тяжесть своего тела на одну ногу и потянул вниз. Без толку. Он попробовал еще раз, посильнее, однако у него все равно ничего не вышло.

— Мистер Бакли, сэр, у меня ничего не получается! — крикнул мистер Нари. — Там заело.

Мистер Бакли остался глух к его мольбе, потому что весь был поглощен первым покупателем. Мистер Нари попытался еще раз. На сей раз он откинулся назад и дернул изо всех сил. Раздался громкий скрежет, и навес начал опускаться. Он стал раскрываться с необычной скоростью, словно что-то тяжелое тянуло его к земле. Изнутри он был почему-то красного цвета. Мистер Нари в ужасе поднял голову, и тут навес полностью раскрылся, сбросив на тротуар мокрое, залитое кровью тело.

Поначалу продавцу показалось, что кто-то раскрасил это тело. Оно было безволосое, голое и принадлежало мужчине. Только глаза и ногти выделялись белыми пятнами.

Когда мистер Нари понял, что с этого человека полностью содрали кожу, он упал без чувств рядом с ним, вызвав неудовольствие мистера Бакли, которому так и не удалось продать очаровательные женские золотые часики.

— Я хочу сказать, что мне вовсе не обязательно приезжать, чтобы получить от вас данные о причине смерти. Я прав? — Харгрив крутанулся на стуле и, придерживая трубку плечом, включил компьютер. — Ладно. У вас было четыре часа, и я думал, что вам есть, что мне сказать.

В комнату тихо вошла сержант Джэнис Лонгбрайт и села рядом. Ее пышный бюст рвался на волю в трещавшей по швам форме, и Харгрив несколько минут с удовольствием наслаждался этим зрелищем, прежде чем переключил свое внимание обратно на эксперта.

— Прекрасно. Так и сделайте. Пришлите мне отчет с описанием всех ваших анализов, но таким, чтобы и дурак мог разобраться что к чему. Приложите его к двум другим отчетам, которые, не сомневаюсь, у вас уже готовы. Сколько мне ждать? Замечательно. Вы меня просто осчастливите.

Харгрив положил трубку и вновь сосредоточил свое внимание на крупной цветущей женщине в форме сержанта, которая тихонько ждала, когда он заговорит с ней.

— Я-то думал, Джэнис, что ты весь день провозишься с арабами. За последние двадцать четыре часа расследование воровства из магазина “Хэрродс” стало набирать темп. У сержанта на руках оказались адреса целой сети компаний, специализировавшихся на покупке и продаже краденого, и все они принадлежали арабам.

— Так и получится. Там внизу полно разгневанных посольских чиновников. У меня такое чувство, что вскоре заговорят о дипломатической неприкосновенности.

Сержант Джэнис Лонгбрайт скрестила длинные полные ноги в тонких чулках и улыбнулась старшему инспектору, который, не зная, куда деваться от смущения, заложил руки за голову и прикрыл ими лысину.

— Я пришла, потому что до меня дошли слухи об еще одном трупе, — сказала она. — Где его нашли?

— Он, судя по всему, упал с неба недалеко от Риджент-стрит, — скривился Харгрив. — И опять ничего. Черт возьми! Никакой надежды на опознание. Финч принялся за работу, имея в виду данные, полученные им от обследования первых двух трупов, но его помощники ни черта не хотят делать.

— Ты уже был там?

— В первую очередь. Финч плотоядно кружился вокруг трупа и втыкал в него булавки. Наверняка он в детстве отрывал крылышки мухам.

— Иэн, почему ты не созвал всех на совещание? Я хочу сказать, три смерти... Это уже очень серьезно, разве не так?

— Знаю, но я еще немножко придержу информацию, пока не получу, больше данных и не выясню имя хотя бы одного из парней. Пресса завопит, не приведи Бог как. Этих подстегивать не надо. Да и начальство начнет дышать в затылок. Потерпи. Похоже, что-то вырисовывается.

Харгрив повернул экран и показал на ряды светящихся зеленых букв, бегущих по нему.

— У меня прямая связь с Финчем, а ты знаешь, чего он стоит.

Джэнис придвинула стул поближе, чтобы лучше видеть экран. Первый парень дал кое-какие данные, связанные с лечением зубов. По второму информация была только маргинальная, а третий труп подбросил совершенно новую проблему.

— Он довольно неумело освежеван. Но Финч не думает, что это было причиной смерти.

— Посмотри, Иэн, сколько в нем отравы. — Джэнис постучала по экрану карандашом. — Господи, какая ужасная смерть!

— Почему? Что это значит? — Он протянул руку и набрал номер лаборатории. — Финч, снимай трубку! — Когда Финч ответил, Харгрив включил селектор. — Финч, что у него с кровью?

В своей лаборатории Финч использовал собственный компьютер, чтобы перевести данные на экран Харгриву.

— Гляди. Я отметил места несоответствия...

— Сколько, говоришь, ему лет?

— Около тридцати. Тридцать два. Единственное общее у всех троих — большое количество наркотика. В данном случае — героина.

— То, что все они упали с неба, тоже в какой-то мере общее, — буркнула Джэнис.

— На сей раз наркотик был введен оральным способом.

— Ну и что это значит?

— Это предотвращает гемостазы, — с воодушевлением проговорил Финч. — Короче, это антикоагулянт. — Харгрив молчал, требуя пояснений. — Кровь не сворачивается. Парень просто-напросто истек кровью. Крошечный порез — и все. Он — как бы это сказать? — утонул в собственной крови. — Финч сделал паузу, чтобы насладиться драматическим эффектом. — Обычно это вещество полностью поглощается печенью, но нам удалось найти его следы в моче и кале. Так люди не умирают.

— Ты можешь назвать время смерти?

— Ну, потребовалось часа два, чтобы яд начал действовать, и еще шесть часов, чтобы пищеварительная система обработала токсин. Я склонен думать, что он испустил дух вчера вечером, около семи часов. А потом его освежевали. Зачем — не имею ни малейшего представления.

— Финч, спасибо. Я позвоню тебе, когда получу отчет и просмотрю его. — Он положил трубку и повернулся к Джэнис, постукивая ногтями по передним зубам. — Хочу засадить за это кого-нибудь помоложе и посвежее, с неординарным мышлением.

Я для этого слишком стар, мне не избежать стереотипов. — Джэнис хотела было запротестовать, но Харгрив не дал ей сказать ни слова. — Это правда. Нужна свежая кровь.

— У нас в отделении Мартин Баттерворт.

— Ну? Сын комиссара? Зачем он мне? Чтобы выслушивать всякие ехидные шуточки?

— Он хорошо соображает. Здорово помог мне с арабами. Думаю, с тобой он себя проявит.

— Ладно, пришли его ко мне.

Харгрив повернулся к компьютеру и занялся отчетом Финча. Компьютеры, конечно, зло, но бывают чертовски полезны, если всаживать в них свои программы. Жаль, что в отделе столько людей страдает полным отсутствием воображения. Что они могут, кроме как в точности следовать букве закона? Куда подевались гиганты с идеями и чутьем?

— Что ты имеешь в виду? — с удивлением услышал он вопрос Джэнис, потому что не сразу сообразил, что позволил себе думать вслух.

— Ничего. У меня тут список вопросов не короче твоих прелестных ножек.

Румяные щеки Джэнис стали совсем красными.

— Ты тоже думаешь, что эти три смерти связаны между собой?

— Ну, Джэнис, конечно, связаны. Иначе какой смысл? Зачем привязывать к человеку ворона и затем сбрасывать их обоих с крыши? Зачем кого-то травить, когда гораздо проще толкнуть посильнее — и пусть себе летит вниз? А с мальчишкой уж совсем. Напихали египетского ила в рот, а потом убили...

— Они знали, что в полиции будут обследовать трупы. Может быть, чтобы отвести нам глаза?

— Мы же прочесали крышу. И не нашли ничего, кроме пары смазанных отпечатков обуви. Однако там должен был быть не один человек. Один не справился бы. А последний малый — вообще гигант. Шесть футов и два или три дюйма...

— Почему бы тебе не выпить кофе и не отдохнуть? — спросила Джэнис.

Иэн не был у нее прошлой ночью. Он проработал допоздна, и это было видно по его лицу.

— Я не собираюсь отдыхать, пока до чего-нибудь не докопаюсь.

В дверь постучали, и в стекле появилась голова секретарши.

— Прошу прощения, сэр. Это только что принесли...

Она держала в руках вечернюю газету, которую отдала Джэнис, и та, быстро пробежав глазами заголовки, с возгласом удивления сунула ее Харгриву, словно это была бомба.

— Черт бы их побрал!

ПОЛИЦИЯ ОТКРЫВАЕТ ОХОТУ НА СУМАСШЕДШЕГО, ОРУДУЮЩЕГО НА КРЫШЕ

Лондонская полиция была предупреждена насчет вооруженного маньяка, терроризирующего людные улицы столицы, как сообщает журналист Стэн Каттс. В понедельник было сделано сообщение о мальчике, найденном мертвым на площади Пиккадилли. После этого были обнаружены еще два трупа, оба с признаками насильственной смерти. Полиция опасается начала войны между подпольными криминальными группировками.

ОФИЦИАЛЬНОЕ ПРИКРЫТИЕ

В то время как все полицейские силы брошены на поддержание порядка в связи с предпраздничной торговлей, расследовать связь между тремя убийствами, вероятно, просто-напросто некому. Старший инспектор Иэн Харгрив — дело вампира с Лестер-сквер (“Черт бы его побрал!” — простонал Харгрив.), — возглавивший следствие, отрицает наличие этой связи и всеми силами скрывает информацию от журналистов. Сегодня он вовсе отказался говорить с представителями средств массовой информации.

“Странно, — сказал один из сотрудников полиции, — но у нас еще нет никаких материалов по этим делам. Мы ничего не знаем”.

НАСИЛИЕ, ПУГАЮЩЕЕ МАТЕРИНСКОЕ СЕРДЦЕ

Сегодня, когда матери с детьми, увешанные рождественскими подарками, торопливо бегут по улицам Лондона, город со страхом ждет новой волны насилия, от которой, как всегда, пострадает много невинных людей, по воле случая оказавшихся в поле зрения сумасшедшего снайпера. (См. редакционную статью.)

— Надо быть очень талантливым, чтобы умудриться наляпать столько ошибок в одном параграфе, — с поразительным спокойствием проговорил Харгрив. — Редакционная статья тоже ничего. “Почему, ну почему ничего не делается?”. Снимок, правда, получился немножко смазанным. Серые дома и стрелка, указывающая на рельсы и крышу. А вот это неплохо. “Гороскоп скажет, является ли этот человек маньяком”.

Харгрив со злостью отшвырнул газету.

— Кого он цитирует? — спросила Джэнис. — Не может быть, чтобы кого-нибудь из наших.

— О, он сам их выдумывает. Все так делают, когда что-то подозревают, но не имеют фактов. Он же пишет “снайпер”, хотя никто ни в кого ни разу не выстрелил. Ему просто надо, чтобы весь Лондон начал высматривать убийц на крышах. Подожди, вечером он уже придумает убийце имя. Ублюдок. Обещал же, что до четверга будет молчать. Ничего он у меня не получит. — Харгрив махнул рукой на сотрудников за стеклянной стеной его офиса. — Проследи лучше, чтобы они как надо отвечали на телефонные звонки.

— Но, Иэн, откуда он так быстро узнал о третьей жертве? Где он с такой оперативностью получает информацию?

Харгрив двумя пальцами ухватил себя за переносицу. Потом посмотрел на Джэнис и нахмурился.

— Это я тоже хотел бы знать, — сказал он.

Глава 17 Симон

Костюмы Скиннера были постоянным источником удивления для Роберта. Сшитые из заморской синтетики, они никогда не мялись и не пачкались. А может быть, сам Скиннер тоже сделан из этого материала? Когда на него ни посмотришь, у него всегда чистые ногти. Роберт с раздражением уселся за стол, решив убрать с него все подчистую, так как контору закрывали на рождественские праздники.

Скиннер с неудовольствием оглядел сваленные по углам книги и журналы.

— Получается что-нибудь с вашим супербоевиком? — спросил он, как всегда остановившись на пороге.

— В данный момент еще осталось несколько препятствий, но это уже не страшно, — ответил Роберт и закурил сигарету, зная, что это не понравится Скиннеру. — Надеюсь закончить до Нового года. А я думал, вы с Триш уже катаетесь на лыжах.

— Мы сегодня уезжаем, хотя, наверное, у нас будет меньше лыж и больше apres, насколько я знаю Триш. — Он не смеялся, а как-то странно и неприятно фыркал, брызгая слюной. — Завтра контора будет закрыта, и, честное слово, я удивлен вашей напористостью. Почему бы вам не отдохнуть? Все же отдыхают.

— Нет. Будет слишком поздно.

— Что значит “слишком поздно”?

— Ничего. Просто есть некоторые соображения. Забудьте об этом.

Роберт не собирался рассказывать Скиннеру о своих поисках Сары Эндсли. Не хватало еще, чтобы он начал возражать! Скиннер не мог не чувствовать витавшей в воздухе враждебности, словно из него тайно делали посмешище. Тоже проблема. Ему не пережить изменений в штате, по крайней мере, если Скиннер получит право голоса.

— Ладно, я ухожу, — неловко попрощался Скиннер, но Роберт даже не поднял головы. — Счастливого Нового года.

— И вам с Триш тоже.

Дверь мягко закрылась, и Роберт решил позвонить Розе, чтобы условиться с ней о встрече. Ранние сумерки уже опустились на неусыпных горгулий, которые были также неподвижны и невозмутимы, как китайские солдаты.

В восемь часов Роберт с Розой вышли из бара на Саттон-роу и свернули на Чаринг-Кросс-роуд. Чем дальше они уходили от центра, тем меньше встречали людей на улице. В маленьком скверике, где им была назначена встреча, росло всего несколько больных вязов. Посередине была площадка, там летом стояли скамейки и играл оркестр. Сейчас здесь было пусто и грязно. Скамейки же стояли у разросшихся кустов, густо покрытых птичьим пометом. Большая их часть была занята бродягами, которые пили из пущенной по кругу бутылки и вели бесконечные споры. Несколько бродяг улеглись прямо на землю, являя полное безразличие к холодной декабрьской ночи.

— Я никого не вижу.

Роза долго стояла с другой стороны эстрады, дожидаясь Симона.

— Он может прийти в любую минуту между восемью и девятью.

— Если он вообще придет.

И тут, заслышав звук шагов, они разом повернулись лицом к реке. От ярко освещенной набережной к ним шел долговязый мужчина в лохмотьях и цепях.

— Господи, да это же призрак Марли! — шепнула Роза и прижалась к Роберту.

Теперь они стояли друг против друга. Парень оказался высоким, тощим, с белым, как яичная скорлупа, лицом, на вид лет семнадцати, последние из которых он, судя по всему, провел не дома. Ни голове у него между выбритыми и татуированными местами топорщились клочья волос, особенно подчеркивая грязновато-голубые проплешины. Брови, если они у него и были, он тоже сбрил начисто. На горле виднелась круглая татуировка — символ анархизма. Старая, оборванная куртка из грубой хлопчатобумажной ткани ненадежно прикрывала плечи.

— Привет. Я — Симон. Вы хотели меня видеть? — Симон протянул им руку. У него оказался такой на удивление правильный выговор, что его сразу можно было нанимать и записывать для говорящих часов. Роберт и Роза изумленно уставились на него. — Вас удивило мое произношение? — виновато спросил Симон. — Всем это кажется смешным. Не вяжется с моим видом, не правда ли? Нарушает общепринятое представление. Предрассудки — это очень забавно. Они у всех есть. Например, все думают, что лесбиянки пьют только пиво, а биржевикам наплевать на бедняков. Что, конечно, не так. И не может быть так в наши дни. А все-таки...

Роберт и Роза переглянулись и вновь уставились на Симона.

— Ничего не поделаешь. Я получил хорошее образование. А потом от всего отказался.

Он был слишком приветливым, и это вызывало опасения. Он слишком торопливо говорил и слишком скоро предлагал свою дружбу.

— Все-таки это значит быть немножко белой вороной среди панков, — отважилась предположить Роза.

— А кто вам сказал, что я панк? Еще один предрассудок. Нельзя как будто называться Симоном и не учиться в частной школе!

— Наверное, у тебя есть другое имя?

— Нигель. Но, думаю, оно мне не нужно.

Пока Симон разговаривал с Розой, Роберт с тоской оглядывался кругом, переставая понимать, какого черта он пришел в этот дурацкий сквер на встречу с явным психопатом.

— Его зовут Роберт, меня — Роза.

Роза протянула руку, и Симон пожал ее.

— Роза... Имя, любимое небогатым, средним классом, — недоверчиво проговорил Симон.

— Правильно, у меня совсем простые родители, и они всегда ставят на стол молоко в бутылке.

— А мои родители, возможно, даже не знают, как эта бутылка выглядит, потому что им подают молоко в кувшине. Они только и делают, что покупают акции. Сейчас все на них помешались, правда? Копят-копят сертификаты, словно смогут забрать их с собой, когда наступит час переплывать Стикс.

Воцарилось неловкое молчание, пока Роберт и Роза решали, кто из них должен говорить с парнем. Лежавший за их спинами бродяга неожиданно изрыгнул проклятия и швырнул бутылкой в стену. Наконец Симон не выдержал:

— Я уже пять минут стою здесь с вами, а вы еще даже не попросили меня взять вас наверх.

— Ну, это не так просто. Мы же не знаем, что нас там ждет.

Роза вопросительно посмотрела на Роберта, продолжавшего хранить молчание.

— Не волнуйтесь. Я все равно собирался это сделать. У меня инструкции. — Он таинственно показал на небо. — Если бы все было нормально, вы бы ни с кем из нас не увиделись только из-за того, что кого-то ищете. Но нормального больше ничего нет. В сегодняшней ситуации, они даже, возможно, откажутся от обряда посвящения.

— Что это за обряд?

— Испытание на доверие. Дайте мне, пожалуйста, сигарету, если у вас есть.

Роза достала сигареты и зажгла спичку, при свете которой лицо Симона, когда он наклонился к ней, показалось ей почти прозрачным.

— Нас не заставят делать ничего такого, что нарушает закон? — спросила она.

— Все может быть. — Симон медленно выдохнул дым. — Мне велели предупредить вас, что всякое случается, поэтому с вас возьмут клятву молчания. Но одно уж точно: сделав первый шаг, вам придется делать и второй.

Роза повернулась к Роберту, продолжая их безмолвную беседу, но от его вчерашней уверенности не осталось и следа.

— Роберт, ты еще этого хочешь? Мне кажется, ты не очень в этом уверен.

Симон подозрительно оглядел Роберта.

— Если он сомневается, то, во-первых, ему не надо было приходить даже сюда, не говоря уже обо всем остальном.

— Эй, послушай, мне просто хотелось бы знать, во что мы влезаем, — сказал Роберт. — Ты вроде бы должен был помочь нам отыскать нашу приятельницу.

— Мне об этом ничего не известно.

— Тогда, может быть, нам лучше поговорить с тем, кому известно.

Роберт недовольно топнул ногой.

— Вы это сделаете. Однако имейте терпение. До чего же все здешние люди противные, и все похожи на вас.

— Перестань со мной так разговаривать, — рассердился Роберт.

— Послушайте, становится холодно, — вмешалась Роза. — Почему ты не даешь нам подумать, если, конечно, собираешься вести нас с собой?

Симон пожал плечами, повернулся и пошел прочь. Роза догнала его, а Роберт поплелся сзади.

— Куда мы? — крикнул он.

Симон обернулся и, криво ухмыляясь, показал костлявым пальцем на небо.

— Туда, но сначала мы пойдем на север, к Юстону. Вам надо кое с кем встретиться.

Улыбка на его лице погасла, а взгляд больших безбровых глаз стал такой, что Роберт выдержал его с трудом.

— Не знаю, чего вы ждете, — прошептал он несколько по театральному. — Но хотите или нет, вы все равно попадете в совершенно другой мир. Может быть, он вам понравится. Может быть, вас убьют. Понятия не имею.

Симон огляделся кругом, потом закинул голову и посмотрел наверх. Огородное пугало, да и только.

— Это другой мир, о котором люди вроде вас ничего не знают. — С этими словами он обнял Розу за плечи. — А скоро он может исчезнуть навсегда. С вами, со мной и со всеми, кто достоин спасения.

Встав между двумя ничего не понявшими новобранцами, Симон двинулся на север.

Глава 18 Наверху

Стеклянная кабина лифта медленно поднималась вверх, позволяя с неожиданной стороны взглянуть на лондонские улицы. Направо сверкала стеклом башня Британского телевидения, увешанная наверху тарелками радаров, как шляпками грибов. Множество ресторанов и ресторанчиков у ее подножия в нижней части Шарлотт-стрит уже были переполнены желающими повеселиться.

Роза подошла к стене лифта. Прямо перед ее глазами поток машин разделялся надвое у ярко освещенной Тоттенхэм-Корт-роуд. Налево лежали мрачные георгианские террасы Блумсбери, а прямо под собой она видела грязный, открытый всем ветрам вокзал Юс-тон. Все трое стояли, прижавшись друг к другу в тесном лифте в доме прямо напротив вокзала, без всяких хлопот открыв одну из боковых стеклянных дверей и пройдя по пустому холлу.

— Разве не рискованно так запросто входить в частный дом? — спросила Роза. Шарлоттина тетрадь лежала у нее в сумке. Роза помнила, что Роберт назвал ее “главным аргументом”. — Еще ведь довольно рано. Мог кто-нибудь задержаться на работе.

— Вам не о чем беспокоиться, — отозвался Симон. — Большинство сторожей из наших. Есть, правда, один дурак, но он в это время обычно смотрит телевизор на третьем этаже. У нас данные на все главные ворота.

— Ворота?

— На здания, где начинается путь наверх. Приехали. Лифт остановился. Впереди было несколько ступенек и дверь. Симон открыл железный засов. На крыше оказалось чисто и тихо. Правда, ветер был довольно сильный и поднимал вверх загазованный нижний пласт воздуха, но зато он же высушил все лужи наверху.

Их ждали двое молодых людей в бумажных спортивных свитерах. У одного были коротко остриженные светлые волосы, торчавшие из-под вязаной шапочки. Симон назвал его Джеем. Другой был пониже, потемнее и посерьезнее, по-видимому восточного происхождения. Его звали Ли, и из них двоих он явно занимал более высокое положение. С двух сторон у края крыши были высокие металлические стенки, и Джей жестом показал Роберту и Розе, чтобы они сели возле одной из них. Сам он остался стоять.

— Что ты им сказал? — спросил он Симона.

— Рассказывать — не моя обязанность, — заявил панк, который не желал называться панком, после чего скрестил свои длинные ноги и уселся сбоку. — Лучше показать, чем рассказать, — пробормотал он. — Но не потому, что меня не хотят слушать.

Джей, не обращая больше на него внимания, повернулся к новичкам.

— Сегодня вам разрешили подняться сюда при одном условии — сохранения тайны. — Было заметно, что он не в первый раз говорит эту речь. — То, что здесь происходит, — не игра, а настоящая жизнь, и весьма опасная. Я не знаю, что вы уже слышали о нас, но все это наверняка неправда. Мы сразу же прогоняем от себя людей, готовых обсуждать наши дела с посторонними.

Роберт обернулся посмотреть на Розу. Спина у него замерзла, и вообще он чувствовал себя немножко глупо, сидя на крыше и внимая сумасбродному мальчишке. Роза же, казалось, все воспринимала на полном серьезе и не сводила глаз с Джея.

— Я вам немножко расскажу о нас. В течение многих лет это был замкнутый мир.

— Но больше не будет, — еле слышно вставил Симон. Джей откинулся назад и прижался головой к металлической опоре. За его спиной шестью этажами ниже фыркали и ревели машины.

— У нас свой мир, не такой, как у вас внизу, со своими законами и своим судом. Он довольно большой и раньше никогда не пересекался с вашим.

Он махнул рукой в сторону Тоттенхэм-Корт-роуд, где крошечные фигурки останавливались у магазинных витрин и переходили из одного бара в другой, из одного кафе в другое, как насекомые в своем вечном движении.

— Важно, чтобы вы поняли. Наш порядок отличается от того, к которому вы привыкли там. Мы живем по правилам, которые сочинили мы сами.

Замерзший и обуреваемый сомнениями Роберт чувствовал себя так, словно настойчивые кришнаиты пытались всучить ему книжку с учением о самосовершенствовании. Он поднял руку, желая задать вопрос.

— Сколько вас здесь?

— У нас есть выпускники университетов, панки...

— Да-да, но сколько вас?

Джей вздохнул и, вновь откинувшись назад, посмотрел в небо.

— Надо им сказать, Джей, — вмешался Симон.

— Раньше были сотни. В двадцатые годы почти тысяча...

— В двадцатые?

— Многие бедняки бросили то малое, что у них было, и пошли наверх.

— Но такое нельзя долго хранить в тайне, — возразил Роберт. — Неужели никто не задавался никакими вопросами?

— Вы представляете, сколько людей пропадает каждый год в этой стране? — спросил Джей. — Раньше не заводили карточек. Не было компьютеров. Крыши тогда были не только выходом, это было святое место для человека, который хотел исчезнуть.

— Вы так мне и не ответили, сколько вас здесь. Джей медлил. Роберт удивленно посмотрел на Розу, но она сделала вид, что не замечает его взгляда. Джей, по-видимому, не хотел выдавать информацию. Наверное, он уже и так сказал больше, чем надо. Роберт решил, что пока им с Розой неблагоразумно было бы открывать свои карты, не дай Бог, они преступили какой-нибудь тайный закон следом за Сарой Эндсли.

— Думаю, нас осталось около тридцати. Может быть, меньше. А на рассвете в воскресенье уйдут почти все.

— Как? Почему?

— Я сказал достаточно. Может быть, после посвящения вам скажут больше, но это уже зависит от Залиана.

— А как вы здесь живете? — спросила Роза. — Как передвигаетесь?

— Все в свое время. Ли научит вас перебираться с крыши на крышу. Это легко благодаря городской архитектуре, надо только знать как. Надеюсь, вы хорошо переносите высоту?

— О, я как кошка, — неловко улыбнулась Роза. Она посмотрела на Роберта и отчего-то ей стало беспокойно. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, даже лицо у него покрылось потом. Роза нахмурилась. Не может быть, чтобы он боялся. Ребята, конечно, странные, но не страшные же.

— Ладно, сначала разберемся с передвижением. Затем будет посвящение, а потом мы проводим вас на одну из наших станций и там разберемся, чем мы можем помочь друг другу. Ли, давай.

Джей сел рядом с Симоном, а на его место встал Ли и широко белозубо улыбнулся Розе.

— Иногда меня зовут мистер Фикс, потому что я пришел сюда с кучей приспособлений, которые помогают нам передвигаться с места на место. В основном все то же, что было раньше, разве лишь тогда было опаснее. Единственным способом проверить, выдержит ли трос твой вес, было повиснуть на нем. Я кое-что усовершенствовал, используя новые материалы и сделав несколько защитных приспособлений. Одно из них нужно носить всегда и никогда не снимать, если только не ложишься в ванну.

Он поднял свитер и ткнул пальцем в черный кожаный пояс с металлическими колечками по всей длине. Вверху и внизу в прорези был пропущен великолепный нейлоновый трос.

— Встань на минутку, малышка. — Ли расстегнул пояс и одел его на Розу. — После посвящения ты получишь свой собственный. А теперь пойдем со мной.

Все отправились следом за Ли на другой конец крыши. Напротив стояло грязное здание в викторианском стиле, фасадом обращенное на Юстон-роуд. До него было футов пятнадцать. Роза посмотрела вниз на узкую улочку, разделявшую два дома.

— Не везде можно просто перепрыгнуть. Здесь, например, нельзя. Посмотри на стену напротив, и ты увидишь железный прут. Только хорошо смотри.

Роза подалась вперед и долго вглядывалась во тьму, пока разглядела трехдюймовую палку, выступающую из кирпичной кладки.

— Будешь хорошо смотреть, много чего сможешь увидеть, и не только здесь, — сказал Джей, открывая небольшую нейлоновую сумку, из которой вытащил нечто, напоминающее пистолет с очень широким барабаном, и прицелился в палку.

— Работает на сжатом воздухе, — объяснил он и спустил курок. — Раньше стреляли при помощи взрывоопасной смеси азотной кислоты, угля и серы. Вполне можно было покалечиться.

Раздался щелчок, что-то вылетело из дула и ударилось в стену напротив.

— Хороший выстрел, — сказала Роза.

— Практика, как везде.

Маленькое металлическое кольцо замкнулось на палке, а к нему был привязан тонкий нейлоновый трос. Другой его конец Ли привязал к металлическому кольцу на этой стороне.

— Здесь нет ничего сложного. На той палке есть защелка. Выстреливающее кольцо, попадая на палку, открывает ее, потом она закрывается.

— Надо быть выдающимся стрелком, чтобы попасть в такую крошечную цель.

— Конечно, если бы не магнит, — согласился с ней Ли. — Обычно требуется время, чтобы научиться, но сегодня у нас самый общий урок. — Он перегнулся через край крыши и прикрепил свой конец троса к палке, находившейся футом ниже. Потом он туго натянул трос. — Есть много способов. Один — выстрелить веревкой, а потом прикрепить ее к катушке. — Он показал сверкнувшую в темноте металлическую катушку дюймов пяти в диаметре и одного в ширину. — Катушка, в свою очередь, крепится к поясу. Надо прыгнуть так, чтобы поставить ноги на стену, и катушка сама поднимет наверх. Но это только если расстояние невелико и внизу мало людей, потому что получается немного шумно.

— Это привлекает внимание, — вставил Симон.

— Представляю, — сказала Роза. — Эррол Флинн, да и только.

— Есть множество домов, на которые трудно перебраться другим способом. Если у них лишний этаж или слишком крутая крыша. В некоторых районах почти на всех домах есть такие палки. Но они ржавеют с годами, и защелки перестают работать. Мы стараемся их заменять, но среди нас осталось мало таких, кто в этом разбирается. В других местах есть специальные “дороги” с постоянно натянутыми тросами. Места, где они пересекаются, называются станциями. Во всех районах есть хотя бы по одной станции.

— Правильно, — заявила Роза. — Нам известно о станциях. Они названы в честь людей, которые построили что-нибудь под ними. Так?

— Так. Но откуда тебе известно?

— Секретами поделимся позже. Давай дальше.

— Много лет наши пути доходили до Хаммерсмита. Никто так и не нашел способа перебраться через реку.

Рассказывая, он был занят еще тем, что доставал смотанную веревку, привязанную к небольшому металлическому рукаву, и прикреплял ее к Розиному поясу и натянутому тросу. Она уже сидела на краю крыши, свесив вниз ноги. У Роберта тошнота подступила к горлу.

— Это у нас называется приспособлением для новичков, и работает оно намного медленнее, чем то, что у Джея или у меня. Не бойся упасть. Оно выдержит пятнадцать таких, как ты. Металлический рукав присоединяется к основному тросу, чтобы легче было передвигаться.

Роза растерянно взглянула на Роберта, но уже в следующую секунду со спокойной уверенностью бросилась вперед, чем очень его удивила. Мгновенно она оказалась на полпути, но тут-то и зависла.

— Что случилось? — окликнул ее Ли.

— Ничего. Просто мне не надо было смотреть вниз. Роза двинулась дальше, немного помогая себе руками. Добравшись до противоположной стены, она попыталась перелезть через парапет и уже занесла над ним ногу, но короткая веревка не давала ей ходу, сколько она ни пыхтела от усилий.

— Что мне делать? — спросила она.

— В рукаве есть защелка. Она открывается внутрь, — ответил Ли. — Нажми на нее.

Отцепив рукав от троса, Роза на мгновение потеряла равновесие, Роберту показалось, что сейчас она свалится с крыши, и тогда уж точно разобьется. Но ей удалось выпрямиться и перейти в безопасное место, правда, шуму она все-таки наделала много.

— Все в порядке! — крикнул ей Ли. — В первый раз всегда не слишком удачно.

— А ты как собираешься перебираться? Кинуть тебе пояс?

— Не надо, — ответил Ли, забрасывая сумку на спину, и через несколько секунд он оказался рядом с Розой.

— Впечатляет, — сказала Роза. — Все знают, как это делается, или только ты?

— Учили-то всех, но не всем это нравится, потому что, как ты заметила, всюду смазка. Что до меня, то я люблю пустить пыль в глаза.

— Астрея, вернувшаяся на небо! — развеселился Джей. Роберт подумал, что они похожи на детей, и ему до смерти захотелось удрать, потому что к горлу опять подступила тошнота. Ли оглядел крышу, на которой он стоял вместе с Розой. Как и первая, она оказалась просторной и плоской, зато следующая была крутой и покрытой старинной черепицей.

— Горе в этих местах с водосточной системой. Она старая, и ее легко разрушить, зато благодаря ей крыши почти всегда сухие. И еще подпорки. Они есть почти на всех улицах и очень для нас удобны.

— Не могу поверить, что никто не знает о вас, — сказала Роза, следя за потоком машин на Гауэр-стрит, которые все одновременно дернулись, едва зажегся зеленый свет.

Поднимавшийся снизу сухой прохладный ветер обдувал ей ноги и затылок.

— Даже днем никто не смотрит наверх. Что уж говорить о вечерах! — отозвался Ли.

— Крыши хранят множество секретов, — вмешался Симон, с заговорщицким видом постучав себя по носу. — Сама увидишь. Роза была в восторге от своего первого удачного прыжка.

— Я сейчас чувствую себя, как детишки на попечении Мэри Поппинс, — призналась она. — Стою себе на крыше и любуюсь Лондоном.

— Ты еще по-настоящему налюбуешься городом, когда пройдешь обряд посвящения, — хмыкнул Ли. — Теперь надо заняться твоим другом. Кажется, с ним будет непросто.

— О чем ты?

Роза оглянулась на Роберта, который все еще сидел на краю крыши, уставясь вниз.

— Похоже, бедняга понял, что боится высоты.

— Послушайте, мне не хотелось бы вас прерывать, — донесся до них голос Симона, — но мы здесь слишком на виду. Давай проведем их по Скелтерской дороге и обратно к Рену.

— Господи, Симон, ну что ты беспокоишься? — Ли повернулся к Розе, которая с восторгом рассматривала его пистолет. — Как насчет того, чтобы вернуться обратно?

— Согласна. А как вы избавляетесь от использованных тросов?

— Раньше отцепляли их и бросали, а теперь сворачиваем и закладываем обратно. Требует времени, зато дешевле обходится. Идем.

Ли скользнул вниз и мгновенно оказался на противоположной крыше. Следом за ним Роза закрепила пояс и сделала то же самое. Роберт, не говоря ни слова, следил за ней, а Симон и Джей подали ей руки и помогли взобраться на крышу. Они были явно довольны ее успехами в путешествии по воздуху.

— Займемся сразу посвящением, — сказал Джей, закидывая точно такую же сумку, как у Ли, себе на спину. — Покончим с этим.

— Что мы должны делать? — спросила Роза, когда Симон повесил себе на плечо еще одну сумку.

— У обитателей крыш издавна существовала символическая церемония посвящения для тех, кто хотел жить наверху. Теперь мы многое опускаем. Тем не менее посвящение служит практической цели.

— Так что же это все-таки? — спросила Роза.

— Проверка, как человек переносит высоту, — сказал Симон. Они все посмотрели на Роберта, который неподвижно сидел на парапете.

Глава 19 Баттерворт

— Ладно, Баттерворт, это мне и так ясно. Думай, мальчик.

Иэн Харгрив откинулся, сколько возможно, в кресле и задумчиво поскреб в затылке. Перед ним стоял констебль Баттерворт, который очень хотел ему понравиться. Со своими младенчески голубыми глазами и копной волос цвета спелой пшеницы он выглядел слишком юным для работы в полиции, к тому же все лицо у него было усеяно веснушками, как у диснеевского мальчишки.

— Да, сэр. Все три убийства произошли в одну неделю.

— И тебя и твою бабушку тоже могло сбить автобусом в одну неделю, но это не значит, что за рулем был бы один и тот же шофер.

Баттерворт молчал. Он держался подальше от рук Харгрива, которые, как он слышал, имели обыкновение сами набрасываться на людей и на вещи.

Баттерворт пошел служить в полицию, чтобы не поссориться с отцом-комиссаром. Подумал, что если будет держаться в тени и заниматься своим делом, никого не раздражая, то о нем скоро забудут и он сможет по-тихому сбежать. Однако он не сумел предвидеть встречу с сержантом Джэнис Лонгбрайт, которая была глубоко убеждена в нереализованном потенциале застенчивого юнца и уговорила Харгрива заняться им.

— Модус операнди, Баттерворт?

Харгрив неожиданно подался вперед в скрипучем кресле, и Баттерворт в страхе отступил назад.

— Ну, знаете, ничего такого, что бы позволило сказать “да, сэр”.

Харгрив закрыл лицо руками.

— Из уважения к твоему отцу и сержанту Лонгбрайт я не откажусь от работы с тобой и сделаю все, чтобы ты понял значение словесного анализа, Баттерворт, хотя, насколько я понимаю, я мог бы с тем же успехом беседовать с вешалкой для шляп. Ты же изучил все эти дела на компьютере, разве нет?

— Да, сэр. Очень внимательно.

— И ничто не поразило тебя в этих трех смертях?

— Не сразу, сэр.

— Что значит “не сразу”, безнадежное создание? — И он стукнул по стенке компьютера так, что забегал экран. — Подросток сгорает на рекламе. Свидетели в один голос говорят, что он “влетел в нее”. Другой найден на ограде офиса проткнутым насквозь. Еще один со снятой кожей, Господи помилуй, свалился с навеса. — Постучав по корпусу компьютера, Харгрив решил, что будет справедливо, если он пару раз ударит кулаком по столу, отчего чай пролился в блюдце, а Баттерворт испуганно мигнул. — Для меня совершенно очевидно, что все трое умерли где-то наверху, потому что кровь найдена на тротуаре только там, где лежали трупы. Лишь жертва номер два умерла в результате падения, да и то вполне возможно, что ворон вначале проломил парню череп. Остальные двое умерли до того, как коснулись земли. Теперь вопрос: сколько за последние шесть месяцев мы получили сообщений о людях, которые бродят по крышам в этом районе?

— В каком районе, сэр?

Харгрив закрыл глаза и указательным и большим пальцами ухватил себя за нос. Зачем он послушался Джэнис и допустил мальчишку к информации? Неужели из-за любви к ней? К сожалению, ему пришлось признать это.

— Если нечто происходит на Пиккадилли, Чаринг-Кросс и Риджент-стрит, то мы, Баттерворт, как я понимаю, можем рискнуть и попытаться определить район, не правда ли?

— Да, сэр. Я немедленно этим займусь, сэр.

— Не надо. Это уже сделано. — Харгрив постучал пальцем по листам бумаги, отпечатанным на принтере. — Таких сообщений около шестидесяти, причем большая часть приходится на последний месяц. Шестьдесят! Почему никто не обратил на это внимание? Потому что это никому не было нужно. Так происходит с большинством преступлений. Ответы тут, перед тобой, в статистическом анализе, однако надо правильно уловить связь, чтобы выбрать относящиеся к делу факты.

Баттерворт задумчиво смотрел на ковер, словно самым серьезным образом обдумывал сказанное Харгривом, на самом же деле он всего-навсего размышлял о том, когда наконец его отпустят и он сможет вернуться за свой стол.

— Теперь что мы можем добавить к этим сообщениям? Три смерти! Из того, что люди умирают по одному в день, мы можем заключить, что, вероятно, здесь действует не одна группировка, ты как думаешь? Может быть, мы имеем дело с войной гангстерских банд? Один-то точно был напичкан наркотиками, да и у двух других, судя по заключениям медиков, нашли следы наркотиков. То ли это наркотическая война, то ли несколько наркоманов выясняют отношения? — Харгрив не поднимал глаз от стола, словно рассчитывая на нем прочитать имя убийцы. — Мы совсем ничего не можем сказать о третьей жертве. Если бы с нее не сняли кожу, было бы все же легче.

— Не понимаю, зачем это сделали, сэр.

— Правильно, Баттерворт, ты не понимаешь. А вдруг у него на теле были какие-нибудь особенные родинки? Или татуировка? А может быть, он просто снял ее, потому что ему было жарко?

— Прошу прощения, сэр?

Баттерворт неловко переминался на ковре.

— Не будет тебе прощения, если мы затянем с распутыванием этого дела. Твой отец был великий детектив. Если бы он сейчас тебя увидел, он бы перевернулся в могиле.

— Э... — Баттерворт кашлянул в кулак. — Он еще не умер, сэр.

— Если нет, то ты его убьешь. О первом парне нам кое-что известно. Около года назад он был официально зарегистрирован как пропавший без вести. Интересно, не правда ли? Проверь, не были ли когда-то зарегистрированы и остальные двое? Вот тебе бумаги. Сделай для себя копии. Потом попробуй задать себе странные вопросы. Тебе ведь известно, как работает пресса? Когда найдешь ответы, приходи, мы сравним мои и твои, идет?

После того как Баттерворт с радостью удалился, Харгрив вновь повернулся к компьютеру. Нравилось ему это или нет, но он чувствовал, что на город надвигается нечто ужасное, и он задумался над тем, сколько еще будет трупов, прежде чем он сумеет найти ответы на все вопросы.

Глава 20 Скелтерская дорога

— Постарайся привыкнуть смотреть вниз. Так гораздо удобнее прикидывать расстояние.

Симон застегнул пояс на Роберте и встал.

— Не могу, — прошептал Роберт. — У меня кружится голова. Он стоял на краю крыши рядом с Розой и Ли, ожидавшими, когда можно будет прицепить себя к тросу над головой. Ветер холодил ему спину и лез в рукава пиджака, словно только и ждал удобного случая столкнуть его в бездну.

— Сможешь, — успокоил его Симон. — И вовсе голова у тебя не кружится. Это случается, лишь когда теряешь ориентировку. Тебе только надо видеть крыши, чтобы не сбиться с дороги.

— Успокоил, нечего сказать.

— Ни о чем не думай. Я уверен, у тебя не будет никаких проблем с высотой, как только ты сделаешь первый шаг.

— Ну конечно, какие проблемы, когда я разобьюсь о мостовую! — У Роберта в лице не осталось ни кровинки. — Смерть в Юстоне, — пробурчал он, не отрывая глаз от троса, который был прикреплен к бывшему лифту.

Все теперь стояли в южной части крыши, готовясь к прыжку.

— На многих зданиях до дюжины креплений, но это наша постоянная дорога, — сказал Симон, прикрепляя их пояса к рукавам, которые он вытащил из сумки.

— Обычно мы здесь проводим состязания, правда, Ли? Это и называется Скелтерской дорогой, потому что у нас здесь самый крутой спуск. По пути у нас будет несколько станций, прежде чем мы доберемся до “Савоя”. Да не бойтесь вы, земляне, нет же ничего страшного!

— Да, у нас тут еще никто не погибал. Джей принялся прикреплять рукава к тросу.

— Здесь довольно быстрое движение, — продолжал рассказывать Симон, чтобы отвлечь Розу и Роберта от предстоящего полета. — Но вы для начала будете двигаться на небольшой скорости. Для этого в рукаве имеется специальный кусок кожи. Мы пойдем следом, как обычно...

Неожиданно они услышали шипение над головой, словно пролетела стрела. Потом еще одна, и еще... Роберт оглянулся, как раз когда Джей схватился за шею и стал падать. Все лицо у него было в крови. Роза в ужасе закричала.

— Черт! Я знал, что мы тут слишком долго валандаемся.

Симон бросился к Джею, а вокруг шипели все новые и новые “стрелы”.

— Господи, да ложитесь вы!

Симон склонился над Джеем, стараясь остановить кровь, лившуюся у него из горла.

— Ублюдки! Попали-таки! Ли, дай мне руку!

Ли тоже склонился над Джеем и осмотрел рану. Словно металлический дождь поливал крышу вокруг них.

— Он умрет прежде, чем мы доставим его к Залиану, — сказал Ли. — Посмотри на него.

Симон держал за плечи бившегося в конвульсиях Джея. Роза и Роберт спрятались за низким бортиком на краю крыши. Ли вскочил на ноги и бросился к тому месту, где висели полуприкрепленные пояса. Роберт приподнял голову и увидел шесть черных фигур, бегущих к ним по соседней крыше и стреляющих на бегу. Что-то упало рядом с ним. Знакомо сверкнул металлический диск. Роберт протянул руку.

— Не трогай! — крикнул Симон. — Они наточены, как бритва, и намазаны ядом.

Роберт вгляделся и узнал старый пенни, отполированный так, что отражал свет. Эта монетка несла людям смерть.

— Ты присоединен. — Ли подался к Роберту. — Давай! Он нагнулся, а Симон встал. Кровь была у него на груди и на руках. Ли двинулся в сторону Джея.

— Он умер, Ли. Нам надо уходить.

За их спинами черные фигуры приготовились одолеть последнюю преграду. Еще одна волна наточенных монет обрушилась на крышу. Роза заставила Роберта встать и посмотрела на трос над головой.

— Ты должен, Роберт! — крикнула она.

— Не могу, — отозвался он, поглядев на мостовую, до которой было шесть этажей лета.

— Давай, ради всего святого!

Подбежавший Ли толкнул Роберта в спину. Роберт, сопротивляясь, развел руки в стороны, но поскользнулся и потерял равновесие. Он перевалился через бортик, веревка натянулась и его потащило, хотя одной ногой он еще цеплялся за крышу. Ли сильно ударил его по ноге, Роберт поджал ее и полетел вниз во тьму.

Роза сама оттолкнулась от крыши. Когда веревка натянулась и она повисла на ней, у нее похолодело в животе, словно она в первый раз летела с американской горки. Металлический рукав над ее головой фыркал, соприкасаясь с тросом. Далеко внизу мелькали мостовые и тротуары. Ветер свистел у нее в ушах. А впереди крутился, как лоскутная кукла, Роберт.

Роза оглянулась на оставленный ими дом. Черные фигуры взяли Ли и Симона в кольцо. Неожиданно почти под самыми ее ногами промелькнула посыпанная гравием крыша, а наверху что-то щелкнуло, словно она поменяла направление, и теперь ее понесло сначала вверх над пилоном, а потом вниз. Высокий металлический прут остался справа, и она опять полетела вниз над плохо освещенными боковыми улочками. Сердце готово было выскочить у нее из груди и ни одной мысли не осталось в голове, когда город засверкал справа проносящейся мимо великолепной диорамой.

Крутая черепичная крыша осталась слева, а потом еще одна. Впереди была новая станция, и Розу резко повернуло направо. Она видела, как тот же поворот на огромной скорости сделал Роберт. Его как будто сильно отнесло в сторону, прежде чем он нырнул во тьму. Роза знала, что ей ничто не грозит, и все-таки обеими руками вцепилась в нейлоновый трос.

Она неотвратимо приближалась к черному зданию в викторианском стиле с белой балюстрадой. Трос поднялся выше пилона, и Роза инстинктивно подогнула ноги, хотя была уверена, что летит по крайней мере восемью футами выше. Еще одна станция, и снова вниз к ярко освещенным улицам Уэст-Энда, которые напоминали пульсирующие артерии.

Роберт поначалу боялся открыть глаза. Он кричал от страха, когда его ноги тыкались в пустоту, которая свистела и вопила у него в ушах, доводя его до полубессознательного состояния. Проскочив первую станцию, он решил, что теперь непременно упадет. С трудом он заставил себя открыть глаза и посмотреть наверх, где рукав мягко скользил по тросу над освещенным городом.

Роберт опять посмотрел вниз, когда летел между двумя высокими домами где-то за Тоттенхэм-Корт-роуд, и с удивлением понял, что больше не боится. Он был поражен и ослеплен красотой простершегося внизу города, который он словно облетал на вертолете.

Еще немного, и трос резко повернул к центру города. Но к этому времени Роберт уже достаточно освоился, чтобы оглянуться и посмотреть, где Роза. Ее тело волнующе покачивалось, свитер туго обтянул груди. Пиджак она где-то потеряла. Роберту оставалось только молиться, чтобы вместе с ним не пропала и тетрадь Шарлотты. Девушка откидывала свои длинные ноги то влево, то вправо, с заметной уверенностью управляя движением.

Роберт испугался, когда его неожиданно потащило в сторону и вниз, но он успел повернуться и оказался лицом к театру Шэфтсбери, пронесясь мимо на огромной скорости всего в нескольких футах от него. Роберт попробовал раскинуть руки и понял, что так двигаться гораздо легче.

Теперь трос над головой пошел вверх. Скорости, которую он набрал, хватило, чтобы поднять его и прокатить вниз, как на американской горке. Он заметил, что Роза тоже раскинула руки, повторяя его жест, и громко рассмеялся, заглушая ветер, когда трос завернул над Ковент-Гарден, захватив краешек Пьяцца, где посетители сидели за запотевшими окнами дорогих ресторанов, а пешеходы стучали каблуками по булыжной мостовой. Роберт переносился от одной великолепной миниатюры к другой, словно на какой-нибудь гигантской ярмарке.

Когда же он увидал вдали отель “Савой”, ноги у него уже занемели, и заболела спина, к тому же пиджак с каждым взлетом и. падением все больше рвался в подмышках. Он не понимал, почему люди внизу не тычут в него пальцами. Ведь его так легко увидеть, когда он летит в ночном небе, словно супергерой из комиксов!

Потом его отнесло к задней стене отеля, крыша которого стремительно разрасталась у него под ногами. Это был конец путешествия. Роберт попытался было затормозить ногами, но удар оказался слишком силен. Тяжело дыша, он лежал на спине и тер бок, пока Роза, тоже стукнувшись, но сумев все же удержаться на ногах, не остановилась с открытым ртом в полном восторге от совершенного путешествия.

— Вовремя! — воскликнул кто-то у них за спиной. — А где остальные?

Роберт перекатился на бок и уперся локтем в крышу. Перед ним стоял высокий мужчина в черном глухом свитере и джинсах. Его обветренное загорелое лицо резко контрастировало с короткими светлыми волосами. Длинный острый нос разделял кобальтовые глаза. Ему было чуть-чуть за тридцать, и он был по-своему красив. Протянув широкую руку, он помог Роберту встать на ноги.

— Кто-то напал на нас. Одного убили, по-моему Джея, — задыхаясь, проговорил Роберт. — Мы не видели, что сталось с Ли и Симоном.

Из-за спины блондина появилось еще несколько человек, которые до этого прятались в лабиринте огромных алюминиевых труб.

— Я знал, что так будет. Я знал!

Блондин ударил кулаком по ближайшей трубе, которая ответила ему приглушенным рокотом. Худенькая бледная женщина подошла к нему и взяла за руку.

— Как же вы сумели добраться, а они не смогли? — в ярости спросил он.

— Они нас уже прицепили тогда, — защищаясь, ответила Роза. — Мы ничего не могли поделать.

— Их сбросят вниз, как Жабу? — спросила бледная женщина.

— Кто знает?! — ответил блондин. — Сейчас уже невозможно предсказать, что они еще сделают. — Он повернулся к Розе и Роберту: — Вы, надеюсь, знаете, почему на вас напали?

— Нет, нам никто ничего не объяснил, — сказал Роберт. — Кто вы?

— Пойдемте со мной. Кажется, нам будет полезно обменяться информацией.

Он куда-то повел их, а остальные вернулись к прежним занятиям и разговорам.

На крыше было много оружия и всяких приспособлений. Блондин дошел до противоположного края и сел на невысокий парапет, жестом пригласив Розу и Роберта последовать его примеру. Казалось, он что-то искал в ночном небе, впиваясь в него светлыми глазами. Неожиданно из-за тучи появилась луна. Блондин заговорил первым.

— Я — доктор Натаниэл Залиан, — сказал он, — а у вас, как мне кажется, есть то, что мне нужно.

Глава 21 Килевание

В одиннадцать часов ночи салон игровых автоматов на Лестер-сквер был переполнен. Торговцы наркотиками и воришки слонялись между машинами, готовые убежать, едва появится полиция. Беззаботный вид скрывал предельное внутреннее напряжение, благодаря которому от их внимания не ускользало ничего в зале. За стеклянными дверьми было много таких, чьи лица уже отметила привычка к наркотикам. Об этом говорили и их алчные взгляды.

Ник все еще держал в кармане половинки десятифунтовых банкнот. Черные очки прикрывали паучью татуировку и распухшие от драк и слез глаза. Жаба умер, и ничто не могло вернуть его, но ведь можно было что-то сделать, чтобы спасти себя и остальных. Он понимал, что ему угрожает опасность, но никак не мог заставить себя свернуть с наезженной дороги.

Он все еще не мог оторваться от автомата, когда за ним пришли. Двое бритоголовых парней с другой стороны зала заметили его куртку отряда 7Н и направились прямо к нему, лавируя между игроками.

— Эй, что...

Тощий турок стукнул Ника по спине так, что он промахнулся, а когда повернул голову, то увидал ужас на лице парня.

— Тебе лучше слинять отсюда, да побыстрее. Тебя ищут.

Ник нырнул за автомат и, осторожно выглянув из-за него, заметил двух бритоголовых парней, шедших прямо к нему. Не говоря ни слова, он благодарно пожал руку турку и скользнул вдоль стены к дверям. На улице было безлюдно. Ник снял очки. Он решил бежать прямо в Чайнатаун, где, возможно, ему удастся раствориться среди коробок и ящиков, сваленных возле ресторанов. Вновь открылась дверь, и вышли двое бритоголовых. Одного он узнал. Это был Дэг, садист, получавший наслаждение от ритуальных убийств, устраиваемых Чаймзом. Ник заскользил по темной улице, стараясь держаться в тени.

Через несколько минут он оглянулся, но увидел одного только Дэга. Ничего не понимая, он побежал дальше — на освещенную Лисл-стрит, потом, обогнув кинотеатр сзади, на Джерард-стрит, что в самом центре Чайнатауна. Здесь, среди людей, слоняющихся от одного ресторана к другому и сравнивающих цены, он смог замедлить бег. Примерно в сотне ярдов позади Дэг тоже замедлил бег, ожидая, что Ник будет делать дальше. С Джерард-стрит был только один выход: на Уордор-стрит, где было много клубов и много людей, жаждущих туда попасть. Ник мечтал затеряться в толпе. К тому же там, среди панков и рокеров, это было бы нетрудно сделать. Он почувствовал себя свободнее и стремительно рванулся к перекрестку.

Вдруг он ощутил острую боль в бедре. Оглянулся. Ничего не заметил. Потом опустил глаза и увидел ленту, свисающую с тонкой стальной стрелы, впившейся ему в ногу. Из-за деревянных ящиков выступил второй бритоголовый со стрелометом. Дэг и его подручный были уже совсем близко, когда Ник потерял сознание и упал на тротуар.

Возвышающаяся над всем фигура человека легко преодолела расстояние между парапетами двух складов. Далеко внизу пьяный смех сливался с фырчаньем моторов, когда прогулочные пароходы проходили по Темзе. Дэг беспокойно кашлянул и догнал своего хозяина, перепрыгнув трехфутовую пропасть между домами.

— Прекрасная ночь. Первая из многих подобных ночей. — Бархатный голос звучал тихо и спокойно, но в нем слышалась уверенная сила. — Это будут ночи очищения для всех нас. Они обозначат конец слабости и начало победы над светом. Я хотел поблагодарить тебя, брат, за твою борьбу с предателями в наших рядах. Твоя преданность будет вознаграждена.

Дэг шумно перевел дух, вспомнив, как была “вознаграждена” преданность Самуила.

— Что ты собираешься сделать с парнем, которого мы притащили сюда? — спросил он.

— Его ждет суровое наказание за его преступления, и мне нужна твоя помощь.

Дэг незаметно взглянул на сильно разгневанного человека рядом с собой, чье лицо было спрятано под капюшоном. Дэг вместе со всеми приводил в порядок оружие, готовясь к нападению на Залиана, когда Чаймз вызвал его к себе и послал за мальчишкой с вытатуированной на лице паучьей паутиной. Теперь они шли вдоль южной стены пустого склада, и Чаймз тихо и монотонно говорил своему подручному:

— Ты же знаешь, что мы не могли позволить Жабе вернуться к Насекомым, потому что он предал нас и хотел отказаться от нашего дела. Ты хорошо помог мне с братом Самуилом, но знаешь ли ты, почему он должен был умереть?

Даже такой дурак, как Дэг, понял, что неразумно перебивать Чаймза, если ему захотелось поговорить.

— Брат Самуил думал, что успокоил мои подозрения тем, что помог расправиться с Жабой. Но я умею читать в сердцах. Я видел ложь в его сердце. — Чаймз ткнул пальцем в грудь Дэга. — Когда проныра Сара Эндсли, — сказал он вдруг, словно ее имя только что всплыло в его памяти, — пришла ко мне, обещая свою преданность, то ручался за нее брат Самуил. Он знал, что Жаба подкармливает ее кое-какими сведениями, и все-таки ничего мне не сказал и остался ее другом. Он был последним звеном в этой предательской цепочке. Не пройдет и недели, как все сомневающиеся исчезнут, но даже теперь среди нас еще есть предатели. Только после очищения мы будем достойны нашей задачи. — Чаймз остановился и повернул назад. — А теперь пора идти к Нику.

Двое юношей с выбритыми головами и татуированными лицами вышли из-за разбитой трубы и схватили Ника за руки. За несколько минут до этого кончилось действие снотворного, и он пришел в себя, с ужасом осознав, что находится в самом сердце Чаймзова королевства.

Перед ним, сложив на груди руки, стоял сам Чаймз. Одна его рука сверкала металлом. Лицо было скрыто под капюшоном. У ног чистил перья невозмутимый павлин.

— Ты так и не удостоился быть принятым наверх, правда, Ник? — Чаймз издал сухой невеселый смешок. — Наверное, тебе обидно было видеть, как твои друзья уходят наверх и бросают тебя внизу. Ты не смог стать частью нас и поэтому решился на другое? Ты задумал продать нашу тайну газетам. Мы неплохо поработали, чтобы перехватить тебя, прежде чем ты успеешь рассказать своему приятелю-репортеру что-нибудь важное. Освежи мою память... кто это был?

— Иди ты знаешь куда! Ты убил моего друга, и ты будешь гореть в аду.

— Не имеет значения. Я записал его имя. Глупо было ставить имя под статьей. Но журналисты все такие. Они очень хотят, чтобы их любили, поэтому всегда все подписывают.

— Так вот, Ник, — вздохнул Чаймз, — пришло время.

Огненный лев убивает солнце на небе, А огненный человек своим потом убивает свое тело, Чтобы явился и обрел жизнь Прекрасноликий Меркурий.

Он наклонился, схватил павлина за шею, после чего выбрал и выдернул длинное перо, которое отдал Дэгу. Бритоголовый подошел к очередной жертве Чаймза, заставил парня открыть рот и как можно дальше всунул ему в горло перо. Ник стал рваться из рук мучителей, но они крепко держали его. Он попытался сбросить их с себя, прижавшись к трубе, но они повисли на нем, постепенно пригибая его к гудронированной поверхности крыши. Чаймз развел руки и подал знак.

Каждый раз, когда Нику удавалось подняться, один из тех, кто держал его, колол ему запястье, потом плечо, потом живот длинной металлической иглой, пока он не начинал кричать и не валился опять на крышу. В несколько секунд мускулистые братья раздели его догола и туго связали длинной нейлоновой веревкой, в которой было еще несколько сот ярдов.

— Ты думаешь, они не достанут тебя! — Ник перестал сдерживаться, зная, что смерть совсем рядом. — Наверное, ты прав, но все равно тебе недолго осталось. Ты называешь себя богом! Болтаешь всякую чепуху! Чей ты бог? Кучки психов и наркоманов? Они грабят, режут, убивают, делают все, что ты скажешь, потому что ждут не дождутся очередной дозы. Вот кем ты правишь!

— Килевать его!

Черный человек повернулся на каблуках и зашагал прочь.

Один из парней схватил Ника за голову и приблизил ее к себе.

— Тебя когда-нибудь килевали, Ники? Тяжелый случай. Придется попортить тебе шкуру.

Ник плюнул в ухмыляющееся лицо и, получив жестокий удар в грудь, услыхал, как треснуло ребро.

Двое парней перетянули ему рот, подтащили к краю крыши и начали спускать вниз. Понемногу освобождая веревку, они отсчитали семь этажей, этаж за этажом, а когда он почти коснулся ногами земли, начали поднимать обратно.

Неровная кирпичная кладка сдирала с Ника кожу, и сначала выступили капли крови, а потом кровь полилась ручьями. Фут за футом, умирая, поднимался он наверх, оставляя на стене кожу со спины, груди, плеч, лица, колен. Каждый раз, когда он пытался отодвинуться от стены, его потом еще больнее прижимали к ней. Вскоре у него совсем не осталось сил на борьбу, и он безжизненно повис на веревке, отдавая на растерзание стене даже подошвы ног.

Вися на веревке, он оказался напротив окна и принялся биться в стекло, отчего оно треснуло и раскололось. Когда же его подняли выше, осколки впились ему в кожу.

На уровне пятого этажа уже ничего не осталось ни от кляпа, ни от языка, и только по стене тянулась следом широкая красная полоса. Когда его наконец вытащили наверх, он, к счастью, потерял сознание, но все еще слабо дышал, хотя ничто в нем уже не напоминало прежнего Ника. Теперь это был кусок свежеосвежеванного мяса.

— Неважно выглядит, — сказал один из братьев, с интересом разглядывая неподвижное окровавленное тело. — Куда нам его деть?

— Как насчет витрины “Хэрродса”?

— Не, такое уже было.

— Опять положим на навес?

— У меня есть идея получше.

Через полчаса любой прохожий, если бы потрудился поднять голову, увидел бы нечто невероятное. Над часами на стене банка “Мидлэнд” возле Королевской биржи висела почерневшая, скрюченная человеческая фигура с оскаленными белыми зубами. Она висела высоко над тротуаром, как бы выступая из окровавленной стены, что было похоже на украшение носа корабля, ведомого проклятой и погибающей командой.

Глава 22 Залиан

— Посмотрите. — Доктор Натаниэл Залиан показал рукой вниз. Такси шныряли вокруг “Савоя”, останавливались, выпускали пассажиров, вокруг которых немедленно принимались суетиться швейцары и носильщики. — Новый год в Лондоне. Время веселья. Здесь, внизу, единственное место в Британии с правосторонним движением. Не правда ли, это замечательно дополняет фантастическую атмосферу вокруг “Савоя”? Словно, приближаясь к нему, вы попадаете в прошлое. А это? — Он показал пальцем в направлении станции Чаринг-Кросс. — Вы знаете, что это?

Роберт взглянул на высокий каменный шпиль перед станцией.

— Нет. А что это?

— Точная копия Элеонор-Кросс. В этом месте первая жена короля Эдварда отдыхала по пути в Вестминстерское аббатство. Однако теперь таксисты рассказывают туристам, что это шпиль будто бы ушедшего под землю собора, то есть, фабрикуя историю, они как бы украшают ее. А вон Стрэнд. — Залиан выпрямился и стряхнул пыль с рук. — Там еще остались дома двенадцатого века. Босуэлл[2] обедал тут за шиллинг, платил шестипенсовик шлюхам, крутившимся вокруг Большого Тома. В 1890 году здесь было больше театров, чем где-либо еще в Лондоне. Таких мест, как “Тиволи” и “Гэйети”... А сейчас их всего три. “Берлингтон Берти по Стрэнд гулял, вечно перчатки в руке он держал...” Залиан посмотрел в небо.

— А что теперь? Грязные стеклянные банки вместо деревянных домов. Веками это была жилая улица. Теперь здесь, как везде. Полная безликость. Святилище иены и доллара.

Он повернулся к Роберту и Розе, и глаза у него мрачно сверкнули. Задумчиво почесав короткую бородку, он подошел к ним ближе. Розе показалось, что он гораздо старше, чем ей подумалось вначале. Голубые глаза его как будто помутнели от безмерной усталости, которую он испытывал из-за жестокой и заранее им проигранной войны. Роберт хотел спросить его, где же Сара Эндсли, но, почувствовав, что еще не время, решил подождать, пока доктор выскажется до конца.

— Там богатые банки стоят бок о бок с жалкими, сдаваемыми внаем домами. Суетливые биржевики бегут рядом с безработными панками. Вам не кажется странным, что два мира существуют рядом, ничего не зная друг о друге и никак не соприкасаясь? — Он отвернулся и вновь посмотрел на сверкающую огнями улицу внизу. — Теперь к этим двум мирам прибавился еще один. Крыши. Этот мир одинаково и над бедными, и над богатыми. Вот где вы понимаете смысл мечтаний...

Залиан, словно забыв, что он не один, пошел по крыше, где его люди укладывали какие-то вещи в мешки, расчищая пространство. Он молча смотрел на них несколько минут, потом повернулся к Роберту:

— Побыв немного наверху, начинаешь понимать перспективу своей жизни, ведь постоянно представляешь людей внизу насекомыми. Понаблюдайте-ка за ними по вечерам, как они бродят по грязным улицам, убивая время после работы. Да и для многих из тех, у кого есть настоящая работа, жизнь похожа на комнату с одним окном, выходящим на кирпичную стену.

Роза хотела было остановить Залиана, но фанатичный блеск в его глазах остановил ее.

— А что с теми, у кого нет работы? Им все еще хочется иметь те вещи, в которых они научились нуждаться. Фантазии большинства не идут дальше выигрыша в викторине. И это не их вина. Спросите, чего они в самом деле хотят от жизни, и они вам не скажут. Не потому, что не знают, а потому, что не подберут нужных слов. Система не учит говорить, — со злостью сказал Залиан. — Она показывает им, как они должны хотеть жить, но не как выживать. Ладно, это не наш мир. Он остался внизу и забыт нами. Здесь у нас у всех есть одно общее — ненависть к дегуманизированному существованию там, надежда, что где-то жизнь может предложить больше, чем изматывающая борьба за кусок хлеба.

Роберт бросил насмешливый взгляд на Розу, но она проигнорировала его.

— Десятилетиями тайная армия разрасталась, — продолжал Залиан, — и обзаводилась собственными законами и ритуалами. — Он помолчал, стараясь правильно подобрать слова. — И со временем посеяла семена саморазрушения. — Роберт посмотрел на облака, со всех сторон окружившие луну. Залиан продолжал свою монотонную речь, обращенную, скорее всего, к самому себе. — Дети все так же тянутся к наркотикам, а взрослые теряют надежду, и когда порывается последняя связь с другими людьми, некоторые из них все еще идут к нам.

— Не понимаю, — перебила его Роза. — Если все так, то почему вас осталось мало?

Залиан очнулся и склонился над изумленной девушкой, стоявшей рядом с ним возле парапета. Больше нескольких секунд трудно было выдержать странный взгляд его голубых глаз.

— Это вас не касается, — сказал он наконец. — Чем меньше вы знаете, тем для вас безопаснее. Вы здесь по одной-единственной причине: чтобы снабдить нас имеющейся у вас информацией. Я вас ждал, но не думал, что вы явитесь так поздно.

— Вы нас ждали? — ничего не понимая, переспросил Роберт. — Не понимаю. А что мы могли сделать?

— То, что вы сделали. — Залиан пожал широкими плечами. — Вы принесли тетрадь Шарлотты Эндсли.

— Вы знали, что она у нас?

— Конечно.

— Не понимаю, — повторил Роберт. — Не понимаю, как вы узнали об этом? И о том, что мы собираемся отдать ее вам?

— У нас нет времени, — твердо проговорил Залиан. За спиной Розы один из мужчин начал подавать знаки, которым все молча подчинялись.

— Пойдемте со мной в центр, и вы получите ответы на все ваши вопросы.

— Нет. Или вы объясняете все сейчас, или мы уходим вниз, — заявила Роза. — И унесем тайну тетради с собой.

Она уже поняла, что Залиан — человек несильный. Но его обветренное лицо было честным и вызывало доверие. Тем не менее, ей показалось, что он собирается напасть на нее. Однако он принял другое решение.

— Вы уже знаете, что Сара Эндсли — одна из нас, — сказал он, переводя взгляд с Роберта на Розу. — Когда она впервые появилась, то не стала скрывать, что ее мать — писательница. А потом я выяснил, что Сара рассказывает ей о жизни на крышах...

— И вы убили ее мать, чтобы помешать ей написать об этом?.. — не выдержал Роберт.

— Не глупи, парень. Ни один из нас даже пальцем к ней не прикоснулся. Мы поняли, что она совершенно безвредна, и даже если бы она написала о нас книгу, никто все равно не принял бы ее всерьез. В конце концов, ей тоже было известно далеко не все. — Залиан пробежал длинными тонкими пальцами по волосам. — Потом я узнал, что Сара глупа и опасна. Она рассказала матери о Новой Эре.

— Что такое “Новая Эра”?

— Это то, что она поклялась хранить в тайне ото всех посторонних. Сара знала об этом больше нас. Однако она предпочла рассказать матери, а не мне.

— Почему?

— Не знаю. Нам было известно, что ее мать хранит записи дома, потому что она почти никуда не выходила, и мы решили днем и ночью следить за домом. Неожиданно случилось так, что ее тетрадь очень нам понадобилась.

— Вы не хотите сказать почему? — спросил Роберт.

— Нет.

— Почему вы не пришли и сами все не перевернули?

— Мы попытались было, когда Шарлотту убили, но она... — Залиан показал на Розу. — Она весь дом утыкала сигнализацией.

— Вы продолжали следить...

— В надежде, что кто-нибудь еще раз обыщет квартиру и найдет тетрадь. Старуха, которая забрала вещи Шарлотты, напугала нас до смерти.

— Тетка. Потом явился я, — продолжал Роберт, — и нашел то, что вам было нужно. Почему же вы сразу не отобрали у нас тетрадь?

— Возле Лестер-сквер на вас напал наш человек, — признался Залиан. — Надеюсь, он не причинил вам вреда.

— Вы бы сохранили чертовски много времени и сил, если бы сразу попросили у нас записи Шарлотты, — недовольно проговорил Роберт.

— И вы бы отдали их нам?

— Думаю, что нет.

— Слишком опасно было устраивать похищение. Все время, пока тетрадь была у вас, вы были окружены множеством людей.

Роза нащупала тетрадь под свитером, потом крепко обхватила себя руками.

— Я ничего не поняла, — сказала она. — Там сплошная бессмыслица. В записях нет ключа к убийце. А что вы надеетесь там найти?

— Если вы хотите жить долго, лучше вам об этом ничего не знать, — сказал Залиан, взглянув на часы. — Пора уходить. Боюсь, вам придется отправиться с нами, хотите вы этого или нет.

Глава 23 Нападение

— Я не могу вздохнуть.

— Ладно, сейчас ослаблю немножко. Иди сюда. — Роза расстегнула ремень на Роберте и застегнула его опять.

Вокруг них все таскали ящики и перекладывали их содержимое в небольшие нейлоновые сумки. Залиан со своими людьми собирался совсем покинуть “Савой” и перебраться в какое-то другое место. Им осталось только переупаковать немного оружия.

— Это не пояс. Просто мне опять страшно.

— Один раз у тебя вышло, выйдет и еще раз. Давай. Роза встала и потянулась. Теперь они с Робертом были в одинаковых бесформенных костюмах из черной материи, напоминающих рабочие комбинезоны, разве что Розу он все равно не портил. Юная девушка с угрюмым выражением лица принесла им пояса, и они узнали ее, потому что она уже раньше появлялась перед ними рядом с Залианом. Все называли ее Спайс, пряность, и, кажется, ей очень не нравилось, что их так быстро приняли в группу Залиана. Роберт взглянул на часы. Было почти полдвенадцатого.

— Все не так. Я хочу спать. В конце концов, мне пора быть дома и наряжать елку.

— Ты купил елку? — спросила Роза. — Ты ходишь в церковь и вообще делаешь все, что положено?

— Нет. И елка у меня синтетическая.

— Ага. Я так и думала, — проговорила она, не отрывая глаз от зажимов на своем костюме.

— Что ты имеешь в виду?

— Что мы разные люди, Роберт.

Роберт даже зарычал от ярости. Еще раз поглядев на Розу, он понял, к какому типу она принадлежит. Такие женщины считают себя романтичными и свободно мыслящими и все время унижают мужчин, внушая им, что они эмоциональные калеки. “Ладно, — подумал Роберт, — еще посмотрим, кто к кому прибежит, когда все закончится”.

Семь или восемь человек, мужчины и женщины, укладывали сумки у самого края крыши. Хотя здесь было человек пятнадцать, тишина стояла поразительная. Слышалось только клацанье металла, когда кто-нибудь протягивал трос к соседнему зданию.

— Я бы не очень доверял Залиану, — сказал Роберт, засовывая пистолет с тросом в задний карман. — У него странная привычка уходить, как только соберешься его о чем-то спросить. — Он вертел пистолетом до тех пор, пока тот не лег как надо. — Надеюсь, эта чертова штука выдержит, когда я буду болтаться в воздухе.

— У тебя есть запасная система защиты. Если не перестанешь так нервничать, заработаешь язву.

— Нервничать? — переспросил Роберт. — А почему мне надо нервничать? Разве только потому, что я хочу еще пожить? Господи, как же холодно!

— Надо застегнуться доверху, вот так.

Роза показала на свой комбинезон. За спиной Роберта послышалось шипение троса, когда первая группа покинула крышу “Савоя”. Роза смотрела, как они исчезают во тьме.

— Вот почему они так странно двигались, когда я видела их на Риджент-стрит. Они несли вещи. Но сейчас с ними нет собаки.

Юная девушка по имени Спайс вскарабкалась на парапет, собираясь тоже отправиться в путь. Она наклонилась и свободной рукой подняла тяжелый мешок, успев оглянуться на Залиана. Один из мужчин нес нечто, похожее на треножник.

— Интересно, для чего это? — спросил Роберт. — Если они так долго живут тут, у них должны быть свои приспособления для всего...

— ...кроме стрельбы, — услыхал он позади себя. Обернувшись, они увидали Залиана, который наблюдал, как уходят его люди. — До недавнего времени нам не нужно было оружие. Мы слишком тут на виду, и нас осталось совсем мало, поэтому мы не можем рисковать. Все знают, что мы тут, на крыше “Савоя”, так что теперь нам надо перебраться в другое место.

Люди Залиана уже покинули крышу. Остались только они трое. Вещи тоже были уложены и унесены. На долю Роберта и Розы пришлись всего две маленькие коробки.

— Положите их в сумки. Это медикаменты. Здесь никогда не знаешь, что может понадобиться. Пора. — Залиан взглядом прощупал Роберта. — Тетрадь у вас?

“Если он попытается отнять ее у меня, — подумала Роза, — ему придется сделать это силой”. Роберт, казалось, прочитал ее мысли и постарался не дать понять Залиану, у кого тетрадь.

— Минуточку, Залиан. Этот “обмен информацией” несколько односторонен. Ты получишь тетрадь, когда скажешь, где Сара Эндсли.

— Дурак, — устало проговорил Залиан. — Да я мог бы в секунду забрать ее у тебя, и вы оба уже летели бы с крыши.

Несмотря на угрозу, он не сделал ни шагу, чтобы приблизиться к Роберту. “Блефует”, — подумала Роза. Может быть, он тоже не знает, где Сара. Засунув руку под комбинезон. Роза прижала ладонь к темно-синей обложке.

— Скажи, где нам найти девушку, и тетрадь твоя, — неосторожно выпалил Роберт.

Новая для него уличная стихия ударила ему в голову. В эту минуту он не думал об авторских правах, поглощенный зрелищем по-настоящему таинственной жизни, и ему хотелось узнать о ней побольше.

— Я не могу этого сказать, — проговорил наконец Залиан, — потому-то мне и нужна тетрадь, чтобы самому знать точно, где она сейчас. У нас есть причины думать, что в тетради содержится информация, которая может привести нас к ней, так же как к другим пленникам.

— Тогда будем действовать вместе.

— Нет! Нас окружает зло. Вам не надо этого знать, слишком опасно. Едва они поймут, что вы с нами, я не смогу ручаться за вашу жизнь.

— А сейчас вы считаете, что защищаете нас? — спросила Роза.

— Вы не имеете ни малейшего представления о том, что творится вокруг. Я сглупил, когда позволил привести вас наверх.

Залиан склонил голову набок. Он медленно повернулся, словно выискивая что-то на соседней крыше или прислушиваясь к чему-то в наступившей тишине.

— Они идут, — прошипел он. — Мы слишком заговорились. Отдайте мне тетрадь и убирайтесь поскорее.

Позади них послышался уже знакомый звук натягиваемого троса и удар металла по кирпичной кладке. Роберт остался стоять, где стоял, и Роза придвинулась к нему поближе.

— Отдайте мне тетрадь и обо всем забудьте. Лучше вам ничего не знать о нас!

Залиан протянул руку, чтобы взять тетрадь.

Роберт сунул руку за пазуху, а потом быстро вытащил ее и ударил Залиана изо всех сил в грудь. Залиан потерял равновесие и упал. Роза закричала, но не отошла от Роберта.

— Идиоты! — крикнул Залиан. — Я же пытаюсь вас спасти!

— Роберт, какого черта? — не выдержала Роза. — Он же хочет нам помочь!

— Ты готова? — едва дыша, спросил Роберт. — Путь долгий. Вместе они бросились в ту сторону, где уже был натянут трос, в сторону Стрэнд-стрит. Из лучших побуждений Роза толкнула Роберта, чтобы он шел первым и она могла приглядеть за ним, а сама подождала пару секунд и двинулась следом. Оглянувшись, она увидела совсем близко от Залиана несколько темных фигур, возникших неизвестно откуда.

— Доктор Залиан! — что было сил крикнула она. — Оглянитесь!

Залиан оглянулся и лицом к лицу встретил первых нападавших. В ту же секунду отравленные стрелы просвистели мимо его головы. Тем не менее, он успел перевеситься через край крыши и повиснуть на тросе.

Роза была уже возле стены соседнего дома. Когда она взбиралась на крышу, наточенный, как бритва, снаряд пролетел, чуть коснувшись ее ботинка и срезав с него кусочек кожи. Следом за ней появился Роберт, не рассчитавший в темноте расстояния. Она помогла ему подняться на крышу, моля Бога, чтобы монета, поцарапавшая ботинок, не порезала ей ногу.

— Как плечо?

Роберт тер левое плечо.

— Нормально. Ты ударилась? — Он наклонился, чтобы осмотреть ботинок. Они спрятались за трубой и были недосягаемы для врагов. — Кожа цела.

Довольно далеко от них приземлился на крышу доктор Залиан и стал отцеплять трос. Он побежал по пологой черепичной крыше к стоящему рядом дому, крыша которого была на целый этаж выше, выстрелил из пистолета и закрепил трос, чтобы можно было лезть на двадцатифутовую высоту.

— Идемте со мной, — позвал он. — Они попытаются нас догнать. Надо их опередить, чтобы вы могли без опасности вернуться на землю.

Он бросил диск Роберту, не открепляя трос от крыши.

— Он здесь все знает, Роберт. Без него мы погибнем, — испуганно оглядываясь кругом, прошептала Роза. — Давай сделаем, как он говорит.

Роберт присоединил диск к поясу и нажал на кнопку, выпустив немного веревки, потом стал упираться ногами в стену, чтобы его не потащило вверх. На крыше появились два человека в балахонах с капюшонами. Роберт бросил веревку Розе как раз в ту секунду, когда отравленные монеты начали ударяться в стену. Роза запаниковала и пустила диск с большей силой, чем требовалось, так что он едва не пролетел мимо, благо Залиан поймал его сильными руками.

Перед ними было огромное черно-серое пространство, сотворенное из крыш поставленных рядом домов, но им потребовалось всего несколько секунд, чтобы одолеть его.

— Они преследуют нас! — крикнула Роза. — Я выдохлась.

— У меня кое-что есть на такой случай. Стойте рядом.

Залиан сбросил с плеча сумку, достал пистолет и зарядил его. Он тщательно прицелился в стеклянное здание в северной части Стрэнд-стрит, потом выстрелил, и удачно, несмотря на триста ярдов, отделявших его от цели.

— Вот это да! — только и сказал Роберт, в изумлении забыв закрыть рот.

— Лазер, — пояснил Залиан и показал на трубку не толще карандаша на пистолете. — У нас есть несколько таких, украденных с Оксфорд-стрит в прошлом году, когда там делали цветную рекламу. — Он усмехнулся. — Пошли.

Натренированным движением Залиан быстро привязал трос, прицепил к нему Роберта и толкнул его. У него не было времени позаботиться о замедляющем приспособлении, и Роберт, замерев от ужаса, стремительно полетел во тьму.

— Смотри, чтобы пояс не перекрутился, — сказал Залиан Розе, — а то остановишься, и все. — Он проверил снаряжение Розы и помедлил секунду, глядя на нее прищуренными глазами. — При других обстоятельствах я бы пригласил тебя на ночную прогулку по городу, — с кислой улыбкой проговорил он. — В тебе нет ничего напускного.

Роза ответила ему напряженной улыбкой и перегнулась через край крыши.

— Спасибо, — сказала она. — Если мы доживем до утра, ловлю тебя на слове.

Ногами она оттолкнулась от стены и полетела между двумя рядами домов. Роберт уже был у цели. Залиан только начал пристегиваться, когда возле него показался один из людей в капюшонах, но ему удалось вытащить пистолет и выстрелить тому в грудь. Человек в балахоне упал бездыханный. Появились еще двое, мужчина и женщина, и принялись стрелять отравленными монетами. Одна пролетела всего в дюйме от лица Залиана, когда он уже отталкивался ногами от крыши.

— Господи, они собираются перерезать трос, — завопила Роза, показывая рукой на крышу, которую они только что покинули.

Роберт уже помог ей подняться наверх. Они стояли и смотрели, как двое в балахонах перегнулись, стараясь отцепить трос, но он сильно натянулся под тяжестью Залиана, и у них ничего не получалось. Тогда один из них вытащил нож. К этому времени Залиан одолел всего лишь две трети пути.

— Тащи его, как только он появится! — крикнул Роберт. На другой стороне люди в балахонах трудились над тросом, но Залиан уже замедлил скорость. Роза протянула ему руку, наклонившись как можно ниже. Убийцы опоздали всего на несколько мгновений. Трос со свистом полетел вниз, когда Роберт и Роза уже держали Залиана за руки и тащили наверх.

— Они отрезали себя от нас! — громко рассмеялся Залиан. — Только у нас есть лазеры, и все благодаря Ли. Однако пошли дальше. Вполне возможно, что где-то здесь прячутся другие, а нам еще добираться до места.

Дрожа от перенапряжения, Роберт протянул руки Розе и Залиану, и они потащили его за собой по черепичной крыше, где бегом, где шагом, подальше от опасного края.

— Все. Теперь можно не так быстро. Мы в безопасности. — Залиан повернулся к Роберту и Розе, шедшим позади: — Здесь мне придется вас оставить. Вон там пожарная лестница. — Он махнул рукой. — Спуститесь прямо на Ковент-Гарден. Постарайтесь, чтобы вас никто не увидел.

Роза все еще тяжело дышала, и первым заговорил Роберт:

— Тетрадь. Что, если мы отдадим ее вам в благодарность за наше спасение?

— Вашу безопасность она не гарантирует, но еще может спасти кое-кого из наших.

— Я отдам ее, Роберт?

Роза стояла, наклонившись вперед и упершись руками в колени. Роберт недовольно кивнул и, взяв у Розы тетрадь, отдал ее Залиану, который тут же принялся просматривать ее. Две или три минуты они простояли так, слыша лишь свое дыхание и гудки машин внизу, пока доктор светил на страницы маленьким фонариком. Потом он медленно закрыл тетрадь и поднял нахмуренное лицо.

— Здесь нет.

— Чего нет?

— Планов относительно Новой Эры. Хотя много второстепенных деталей о нас.

— Но это та самая тетрадь, разве не так? — спросил Роберт.

— Одна из них, — ответил Залиан. — Где-то должна быть вторая часть. — Он перевернул тетрадь, и они увидели то, что до сих пор оставалось незамеченным. Это была большая цифра “I”, начертанная зеленым карандашом.

— О Господи! Кажется, я знаю, где другая. Роберт повернулся к Розе, явно почувствовавшей себя смущенной.

— О чем ты? — спросил он.

— Помнишь я говорила тебе о старухе, родственнице Шарлотты? — Смущенное выражение на лице Розы сменилось виноватым. — Я помогала ей перетаскивать вещи. Ей бы одной не справиться. Одна из коробок открылась, она была переполнена, и кое-что выпало...

— Включая записи, которые я нашел.

— Возможно. Просто я помню, как подняла тетрадку и положила ее обратно.

— Кажется, ты говорила, что она не взяла ни одной книги.

— Это была не книга, а простая школьная тетрадь.

— Подожди, — сказал Залиан. — Почему ты так хорошо все запомнила?

— Потому что я видела цифру “2” на обложке.

Залиан и Роберт одновременно застонали от разочарования.

— Ты должна раздобыть ее, — сказал Залиан. — Завтра утром. А теперь мне пора. Надо убедиться, что остальные добрались без приключений.

— Подожди! — крикнул ему Роберт. — Ты когда-нибудь скажешь нам, что все это значит?

— Давайте будем надеяться, что вам это не понадобится, — отозвался Залиан, не останавливаясь. — Если мы проиграем, вы прочитаете об этом в газетах. Достаньте другую тетрадь, тогда поговорим.

— Пошли, Роберт. Я устала.

Несмотря на холодную ночь, по лицу Розы текли ручейки пота, размазывая по блестящим щекам пятна смазки. Едва Роберт отвернулся, Залиан исчез между трубами.

Роберт и Роза еще постояли наверху, переводя дух и вглядываясь в чуждый пейзаж. Вдалеке сверкала огнями рождественская елка на Трафальгарской площади. До них даже доносились отдельные звуки песенки “Тихая ночка”.

— Послушай. Кажется, будто ничего не было, — прошептала Роза.

Измученные и обессиленные, они ступили на верх пожарной лестницы, чтобы, медленно переставляя ноги, пройти долгий путь вниз, и только желтая луна была молчаливой свидетельницей их ночных приключений.

Восемнадцатое декабря Четверг

Глава 24 Морг

В “Каприччиозу” не приходили поесть, потому что тесто здесь всегда было сырое, цыплята непрожаренные, телячьи котлеты безвкусные. Сюда приходили совсем за другим: посмотреть на стены с уличными сценками Палермо да послушать пение пылких официантов, которые откровенно предлагали себя вместе с переперченным мясом и вполне были способны заставить посетительниц забыть о плохой еде и даже оставить им большие чаевые, преподнеся гвоздики или выразив восхищение их глазами.

Иэн Харгрив и Джэнис Лонгбрайт оказались тут, потому что даже после полуночи повар еще что-то готовил в “Каприччиозе” и расположена она была недалеко от морга. Джэнис любила трапезничать с Иэном, который обыкновенно бывал неистощим на анекдоты и веселые истории. Он очень привлекал своей неуспокоенностью и своим любопытством к жизни, только ей хотелось, чтобы он серьезнее отнесся к их отношениям и предложил ей жить с ним вместе.

На сей раз Харгрив был молчаливее обычного. Он зачарованно следил, как Джэнис уничтожала порожное. У нее был чудовищный аппетит для женщины, она выглядела так, словно могла съесть еще целую поваренную книгу. Уже несколько недель он намеревался попросить ее руки, но все не находил подходящего времени и места, чтобы сделать ей предложение, поэтому они говорили о чем угодно, только не о том, о чем больше всего хотели говорить.

— Я всегда плотно ем перед тем, как идти в морг, — сказал наконец Харгрив. — Обязательно надо набить себе желудок. — Он смотрел, как Джэнис поднесла салфетку ко рту и стерла остатки крема с безупречной верхней губки. — Это уже четвертый труп. По одному на день. — Он махнул рукой официанту. — Молодой мужчина неанглийского происхождения был найден в финансовом районе, поэтому нам лучше посмотреть на него сегодня, прежде чем что-нибудь появится в газетах. Еще одна провокация Каттса насчет снайпера — и мы будем иметь дело с паникой в городе.

— Би-би-си уже сообщила о нем сегодня, ты не слышал?

— Нет. Я внизу просматривал списки пропавших без вести.

— Ты говорил с Каттсом? — спросила Джэнис, отставляя тарелку. — Тебе не кажется, что он знает больше, чем полиция? Не мешало бы докопаться, откуда у него информация.

— Я уже думал об этом, но ты же понимаешь, он ни за что не раскроет свой источник. А тем временем трупы падают с неба по всему городу, и ни один из них не дает никакой зацепки.

К вечеру Харгриву удалось идентифицировать трупы. Все жертвы числились пропавшими и были занесены в картотеку.

— Похоже, чем больше ты раскапываешь, тем меньше в тебе уверенности, — сказала Джэнис. — Знаешь, наш любимый начальник уже предложил расставить на крышах патрули, естественно, в стратегических точках Уэст-Энда.

— Он мне говорил. Мы пытались навести справки обо всех подростках, которые числятся у нас, и что же я слышу? “О, конечно, на нас надвигается нечто ужасное, но Бог его знает, кто в это втянут”. — “Что — ужасное?” — “Не знаю, просто я слышал от кого-то”. — “От кого?” — “Не помню”. Ну вот, остается надеяться, что сегодняшняя ночь нам что-то подскажет. — Харгрив бросил салфетку на стол и поднялся. — Пойдем, пока мимо нас не провезли еще что-нибудь сладенькое...

— А, Баттерворт, как мило с твоей стороны, что ты пришел! — насмешливо проговорил Харгрив, приваливаясь к “шкафу” с ящиками, в котором содержались трупы. — А я думал, ты пляшешь где-нибудь в дискотеке и тебя не отыщут.

— Нет, сэр, — сонно ответил Баттерворт. — Я был в постели. И он вытянул пояс пижамных штанов в качестве доказательства своей честности.

— Что ж, здоровее будешь. Только в нашей работе здоровым быть трудно, а умным, Баттерворт...

Харгрив хмыкнул. Ужин с чесноком и общество Джэнис привели его в хорошее настроение. Он усомнился, стоит ли ему придираться к парню, даже если учесть, что его отец скоро отправляется на пенсию. Однако Баттерворт был на удивление удачной мишенью. Он не мог устоять. Да и, Господь свидетель, ему надо встряхнуться, если он хочет чего-то добиться.

— Кто знает, может быть, ты еще всех нас удивишь. Итак, что у нас тут... — Он задержался, чтобы ткнуть в живот Баттерворту своим проникотиненным пальцем. — На редкость неприятное зрелище. Ты что ел на ужин?

— Свинину с карри, сэр.

— Прекрасно. А теперь поглядим. Мистер Финч, не будете ли вы так любезны...

Финч выдвинул ящик, от которого отошел Харгрив, и расстегнул “молнию” на пластиковом мешке, в который были помещены останки Ника, бывшего члена команды 7Н. То, что предстало взорам полицейских, было куском мяса, лишенным всяких человеческих признаков. Джэнис разглядывала его из-за спин мужчин с исключительно профессиональным интересом.

— Мой мальчик, ты никогда не догадаешься, где нашли этого красавца. Меньше двух часов назад он украшал собой часы банка “Мидлэнд”. Финч, насколько я понимаю, у вас было время осмотреть его. Есть что-нибудь интересное для нас?

Финч подошел к изголовью и низко наклонился, почти коснулся носом лица покойника, хрустя при этом коленными суставами. От него так и несло одеколоном, с помощью которого он старался избавиться от запаха химикалий, случайно пролитых за день на халат.

— Несмотря на холодную ночь, тело еще сохраняет тепло. Первая стадия трупного окоченения. — Он повернулся кругом, задев шариковой ручкой кусок кожи. — Ректальная температура...

— Это так важно? — спросил Харгрив, кривя лицо.

— Да, если тебе надо знать время смерти, — возмущенно отрезал Финч. Ему нравился Харгрив, но его легкомыслие раздражало Финча. — Вычитаем ректальную температуру из нормальной и делим на одну целую и пять десятых. Теперь посмотрите, гравитацион... уменьшение крови на ногах и ягодицах, здесь и здесь... — Он тыкал в труп своей ручкой. — Это означает, что он был помещен на часы буквально через несколько минут после того, как наступила смерть.

Баттерворт уже запихал пижаму обратно и пристально глядел на труп, отчего понемногу карри стал подниматься у него в животе.

— Множество следов внешних повреждений, — продолжал Финч. — Сломана ключица, также голени и несколько ребер. Порваны мускулы. Очень пострадала кожа. Некоторые раны как бы налагаются друг на друга, как, например, на лопатках.

— Из чего следует, мистер Финч, что причина смерти... — перебил его Харгрив, неприятно усмехаясь, в основном для того, чтобы еще больше помучить констебля Баттерворта, у которого веснушки на лице выступили так ярко, словно он внезапно заболел корью.

— Не могу с уверенностью сказать, что он умер в результате повреждений, так что придется резюмировать, что он умер в результате потери крови.

— Бедняга! — прошептала Джэнис, единственная, выразившая сочувствие мертвому.

— Мистер Финч, будьте добры, объясните, каким образом могли быть нанесены эти повреждения?

Финч наклонился над трупом, как всегда, влюбленный в предмет своих исследований.

— Его тащили то ли по булыжникам, то ли по кирпичам. Под ногтями и под кожей найдены кусочки камня. А на глубине мускулов — дерево и стекло...

— Что?

— В животе, — сказал Финч, показывая на свой живот. — И еще кирпичом повреждены бедра до костей. Видите, здесь стекло прошло по глазу и по рту. Он сам откусил себе язык, и мы его не нашли. Я даже подумал, что он его проглотил, но потом догадался, что ему перекрыли горло. Пока я не стал ничего трогать, потому что мы еще не начинали вскрытие, но я был бы не прочь посмотреть на трахею. Думаю, там перо павлина.

— Простите?

Финч подался вперед, и на его лице появилась страшная гримаса.

— Перо павлина, или Pavo cristatus. Противные существа, но одного я держу у себя в саду.

— Что, черт возьми, оно делает у него в горле? — Харгрив был ошеломлен. — Вы можете достать перо?

Финч задумчиво поскреб подбородок.

— Не знаю, сумею ли извлечь его в целости.

— Не важно. Я вовсе не собираюсь хранить его как сувенир.

— Попробую. Подрежу трахею снизу и...

Харгрив весело улыбнулся Баттерворту, который поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Финч бездумно засовывает ручку себе в рот. Ему вдруг стало не по себе.

— Благодарю вас, мистер Финч. Насколько я понял, даже в “Макдоналдсе” вы не могли бы купить лучше очищенного куска мяса. Итак, мои дорогие Лонгбрайт и Баттерворт, ваши соображения...

— Можете ли вы утверждать, что он был убит на земле?

— Замечательно, Джэнис. Нет. Кровь на тротуаре появилась после того, как труп оказался на часах. Она капала с большой высоты.

— Опять то же самое. Убит где-то наверху.

— Похоже на то. — Харгрив повернулся к Баттерворту с малоприятной улыбкой. — Это подвигло меня на то, чтобы вытащить вас из-под ночника на неоновый свет морга.

Баттерворт странно посмотрел на Харгрива. Он чувствовал, что начинается настоящая игра, и у шефа подскочил адреналин в крови в предвидении охоты. Неожиданно он с ужасом представил себе, что ему придется делать что-то вредное для собственного здоровья, поэтому он взглянул сначала на Джэнис, потом подозрительно на шефа. Они уже были в коридоре, и Баттерворт с жадностью глотнул кофе, чтобы выветрить из головы запах лекарств.

— Ответ надо искать в Уэст-Энде, — сказал Харгрив, глядя поверх стаканчика с кофе на пожелтевшего юношу. — Наши люди сейчас вытаскивают кого только можно из баров, залов с игровыми автоматами и прочих мест. Кажется, каждая собака знает, что до конца недели должно произойти что-то, но никто — никто! — не желает ничего сказать, хотя бы сколько нам еще предстоит получить трупов. Итак, что мы имеем? Приближающуюся резню? Пожар в клубе или поножовщина в Чайнатауне — вот вам бандитизм. Но как назвать действия, когда людей мучают до смерти где-то наверху, а потом спускают вниз с общественных зданий? Какие же выводы?

Он допил кофе и бросил стаканчик в ведро, поставленное пожарниками.

— Может быть, мы имеем дело с бандой сумасшедших архитекторов? Долой модернизм! Вернем городу средневековой облик! Или... — Он ткнул пальцем в Баттерворта. — Или это имеет какое-то отношение к загадочным видениям на крышах. Пошли, мой мальчик. — Он по-отцовски обнял Баттерворта, который изо всех сил постарался не уклониться от его объятия. — Нам предстоит еще поработать. Тогда нас не обвинят в том, что мы манкируем своими обязанностями, если что-нибудь и вправду случится. Если же нас потянет в сон, то придется попросить у Джэнис ее диетических таблеток. Они творят чудеса. А для начала отправимся-ка взглянуть на компьютер.

Когда они поднялись по лестнице морга и выбрались на ночную улицу, Харгрив, подмигнув Джэнис, повернулся к Баттерворту и ухватил его за плечо.

— У меня были две причины, по которым я выбрал именно тебя помогать мне в этом деле, — сказал он. — Во-первых, чтобы ты мог показать своему отцу, какой замечательный детектив из тебя может выйти со временем.

Он вдруг замолчал, погрузившись в свои мысли.

— А вторая? — спросил Баттерворт.

Харгрив посмотрел на него отсутствующим взглядом.

— Совсем ребенок. — Он очертил пальцем круг в воздухе. — Не знаю почему, но мне все время кажется, что ты мечтаешь о подвигах. Как только у нас что-нибудь прояснится, мы немедленно от — правим тебя наверх. Да не бойся ты, мы с Джэнис будем охранять тебя здесь. Привыкай думать о нас, как о вторых маме с папой.

Над черными крышами спящего города сверкали звезды. Внизу в морге останки Ника вновь были упакованы в мешок в ожидании безжалостного скальпеля доктора Финча.

А на лице Баттерворта промелькнуло кислое выражение, когда он покорно поплелся следом за боссом.

Глава 25 Мусор

Пустые серые глаза смотрели прямо перед собой, не интересуясь никем и ничем. Медленно раздвинулись губы, явив белые зубы, и растянулись в широкую безрадостную усмешку. Лицо было спокойное, бескровное и бессовестное. Такие черты не давали ни малейшей надежды на сострадание. Это было лицо человека, безразлично смотрящего, как вы умираете...

Роберт открыл глаза. Он сел в кровати и посмотрел на часы. Ничего удивительного в том, что он проспал. В комнате было холодно. Опять испортился нагреватель. Он вылез из постели и надел халат, когда зазвонил телефон.

— Роберт, ты уже проснулся?

Этот голос стал Роберту ближе всех других за последние сорок восемь часов.

— Господи, Роза, ты когда-нибудь спишь? Дай мне пару часов. У меня опять не работает нагреватель. Холод, как на Аляске. Я хочу залезть под одеяло, или у меня будет гипотермия.

Роберт отодвинул на окне занавеску. Небо было покрытым тяжелыми свинцовыми тучами.

— Как это — под одеяло? Я нашла ее адрес. Той женщины, что унесла вещи Шарлотты.

— Ну и пойди к ней сама. А потом позвони мне. Я тут же приеду.

— Эй, я думала, ты хочешь написать сценарий?

— И умереть, подобно Шарлотте. Правильно, я хотел, но нельзя же писать, когда зуб. на зуб не попадает. Так что я отправляюсь в постель. Пока!

Роберт положил трубку.

Не прошло и двадцати минут, как раздался стук в квартиру. Он вскочил, открыл дверь и не успел еще никого рассмотреть, как Роза оказалась в комнате. На ней был черный комбинезон с глубокими карманами, в которых лежали гаечные ключи и другие инструменты.

— Понимаешь, чтобы в доме у меня все работало, — сказала она, словно продолжая телефонную беседу, — мне пришлось досконально изучить обогревательную систему. Ты пока свари кофе, а я займусь делом.

Роберт был слишком измучен, чтобы возражать, поэтому он, не говоря ни слова, поплелся на кухню.

Роза все время заставляла его чувствовать себя неполноценным. Он и так знал, что недостаточно практичен для этой жизни. Еще его отец, умелец из умельцев, с насмешкой пресекал попытки Роберта заслужить его уважение, так что он вскоре оставил всякую надежду умилостивить старика и смирился с тем, что прагматизм чужд его натуре.

Когда он уже ставил дымящиеся чашки на стол в кухне, вошла Роза и принялась мыть руки.

— Все в порядке, — улыбнувшись, сказала она. — У тебя просто заело ручку. А вообще тут нужно менять всю систему. Этого не делали, видно, со времен Рода Стюарта.

— Хотел бы я знать, с кем воюет Залиан, — заявил Роберт, меняя тему.

— Наверное, мы найдем это в другой тетради. Ты понял, что он нас использует для поисков?

— Конечно. Но у тебя больше шансов, чем у него. Ты уже встречалась с этой женщиной. Где она живет?

— По другую сторону реки. В Гринвиче. Думаешь, за нами следят?

— Кто?

— Люди Залиана.

— Не знаю. Меня больше волнуют его враги.

Роберт смотрел, как Роза пьет кофе. Она делала это с неотразимым изяществом. А вчера она путешествовала по крышам не хуже циркача — столько в ней было ловкости и уверенности. Про себя он этого сказать не мог...

— Вроде бы они появляются только ночью. Наверное, днем рискованно. Еще увидят снизу. Кроме того, в Гринвиче безопасно. Это тебе не центр города. Дороги шире и дома ниже. Им там негде спрятаться.

— Пусть так, — вздохнул Роберт. — Только давай на сей раз не испытывать судьбу.

Они вышли из автобуса у восточного входа в Национальный морской музей и еще раз взглянули на адрес, записанный Розой. Легкая серая дымка поднималась над скверами и заполняла улицы.

— Если она живет тут, у нее, наверное, водятся деньги, — сказал Роберт. — Ты только посмотри на дома.

Дома с террасами в стиле короля Георга содержались в безукоризненной чистоте. За окнами видны викторианские интерьеры. На каждом доме сигнализация.

— Спорим, здесь нет ни одного человеческого магазина поблизости, — сказала Роза. — Знаю я этих яппи. Все в порядке, если тебе вдруг захотелось купить камин времен короля Эдварда, а обыкновенного мусорного ведра днем с огнем не...

Звонок на двери дома сорок три издал мелодичную трель, и Роза отступила на шаг, торопливо одергивая комбинезон, словно это могло что-то изменить в ее внешности. Роберт посмотрел на нее и улыбнулся. Она выглядела как весьма сексуальный автомеханик.

Пожилой мужчина, открывший дверь, недоверчиво осмотрел их, словно подтверждая ту мысль, что молодые всегда подозрительны старикам.

— Надеюсь, мы вас не очень потревожили, — сказал Роберт, выступая вперед. — Мы ищем миссис Рассел.

— Я ее муж.

— Она родственница одной нашей знакомой, — торопливо проговорила Роза, и Роберт заметил, что она старается пригладить свой кокни. Результат был довольно забавный и даже трогательный, словно Дик ван Дайк влез в “Мэри Поппинс” — Нельзя ли нам поговорить с ней несколько минут?

— К сожалению, нет, — недовольно ответил старик. — Миссис Рассел в больнице Святого Петра.

— О, мне очень жаль. Она заболела?

— Два дня назад на нее напали. Кто — мы не знаем.

— Надеюсь, это не очень серьезно?

— Кто знает?! В ее-то возрасте. У нее сотрясение мозга, сломана рука, трещина в ребре. Теперь нигде нельзя чувствовать себя в безопасности.

— Может быть, мы могли бы... — начал было Роберт, но Роза наступила ему на ногу.

— Спасибо, мистер Рассел, — сказала она. — Мы желаем вашей жене поскорее поправиться. Пожалуйста, передайте ей привет от Розы Леонард.

— Я к ней пойду сегодня и передам. Дверь закрылась.

Они пошли прочь, и Роберт время от времени подскакивал, чтобы потереть ногу.

— Зачем ты это сделала?

— Ты же хотел спросить, нельзя ли нам ее навестить, правильно?

— Ну и что?

— А если бы он сказал “нет”? Ты же видел, с каким подозрением он глядел на нас. Лучше нам самим узнать, когда там приемные часы, и навестить ее без ведома мужа.

— И встретиться там с ним?

— Мы пойдем пораньше и успеем уйти до его прихода.

У дверей больницы стояла такая же негостеприимная стража, как везде в подобных местах. Вдалеке слышался перестук каблучков между высокими железными кроватями и гулкое эхо, пробуждавшее забытые детские страхи. На самом деле в огромной палате было так по спартански пусто и так, говоря по-современному, неуютно, что сама Флоренс Найтингейл, окажись она тут, пожелала бы для себя чего-нибудь другого.

Роберта поразило, что миссис Рассел лежит не в отдельной палате. Потом он вспомнил, с какой торопливостью она унесла вещи Шарлотты Эндсли, и понял, что они имеют дело со скупердяйкой.

— Миссис Рассел, вы меня помните?

Роза наклонилась над кроватью. Посетительский час только начался, и еще почти никого не было. Старая дама уставилась на нее из-под марлевой повязки и с трудом улыбнулась. Выглядела она хуже некуда.

— Роза.

— Правильно.

— Это Тедди с тобой? — Роза решила, что Тедди — муж старушки. Она покачала головой. — Нет, но он сейчас придет. Кто это с вами сделал?

— Я уже рассказывала полицейским, — еле слышно проговорила она. — Они были бритоголовые. Двое. Вот как он. И она показала на Роберта.

— О Господи! — пробормотал Роберт и взъерошил себе волосы на голове. Уже второй раз на этой неделе его волосы стали объектом внимания.

— Миссис Рассел, вы их знаете?

— Я хотела вынести ведро, а они были у двери. Один ударил меня в живот.

— А другой? Что он делал?

— Кричал.

— Вы помните, что он кричал?

— Я никак не могла его понять. Он кричал прямо у меня над ухом...

— А потом?

— Я ударила его по носу кочергой. — Роберт не удержался от смеха. Вот тебе и старушка! — Она у меня стояла за дверью.

— Понятно, миссис Рассел. Мы, кажется, знаем, зачем они приходили. Помните, как мы собирали вещи Шарлотты? Там была синяя тетрадь.

Старуха отвернулась. Роза не могла понять, то ли она пытается вспомнить, то ли, наоборот, намеренно не хочет этого делать. Она решила нажать на нее.

— Обыкновенная школьная тетрадка. Вы должны вспомнить. Это очень важно.

— Да-да. О ней-то они и спрашивали, — тихо проговорила она. — Кое-что из Шарлоттиных вещей я выкинула. Старые записи. Ничего серьезного.

— А тетрадь? Постарайтесь вспомнить.

— Не знаю... Если она и была, то теперь ее нет.

— Что вы хотите сказать?

— Когда я открыла дверь... Я выкидывала мусор, когда они напали на меня. Выкидывала последние бумаги Шарлотты. Зачем они мне?

Миссис Рассел засыпала на глазах. Роза метнула на Роберта быстрый взгляд.

— Миссис Рассел, когда у вас вывозят мусор?

— Сегодня какой день?

Ее уже почти не было слышно.

— Четверг.

— Сегодня. Увозят сегодня.

Роза и Роберт едва не столкнулись с Тедди, когда, скользя по натертому паркету, бежали по коридору к выходу.

Они уже были на углу знакомой улицы, однако их худшие опасения сбылись. Они услышали фырчанье мотора и шипение железных челюстей, поглощавших мусор возле соседнего дома. Поднявшись на ступеньку, мусорщик опустошал бак от пластиковых мешков и газет, после чего соскочил с нее и отступил в сторону. Им хватило секунды понять, что они опоздали. Второй мусорщик ставил два пустых ведра на ступеньку дома сорок три.

— Подождите! — закричал Роберт, когда машина, набирая скорость, стала съезжать на проезжую часть улицы. — Стойте!

Мусорщики не услышали его. В ту же секунду Роза с ужасом увидела, как Роберт перескочил через низкий барьер и исчез в куче мусора. Завопив, она бросилась за ним. Железные челюсти начали сжиматься, тихо заскулил компрессор. Но мусорщики уже заметили их, и один бросился к кабине.

Роберт стоял на четвереньках, роясь в куче старых журналов и сгнивших фруктов. Ему показалось, что он углядел внизу синюю обложку. Он протянул к тетради руку, которую уже успел вымазать в чем-то, но не сумел как следует ухватиться за нее. Оставались считанные секунды. Компрессор начал издавать совсем другие звуки, а железные челюсти сжиматься быстрее, чем он предполагал.

Последним отчаянным усилием он вытащил тетрадь и бросился к щели, где его уже ждал разъяренный мусорщик. Однако он не успел вытащить ботинок. Железные челюсти сжали его, и Роберту ничего не оставалось, как проститься с ним, чтобы не жертвовать ногой.

Когда он был уже в безопасности, мусорщики сказали ему все, что они о нем думали, а один из них произнес такую цветистую фразу с оригинальным использованием сексуальной терминологии, что Роза даже записала ее потом в дневник.

— Вот тетрадь! — крикнул он, побежав впереди Розы, что — если учесть, где он только что побывал, — было для Розы предпочтительнее.

— Я думала, что умру, когда ты влез туда, — отозвалась она. — Больше никогда так не делай!

— Почему? Ты будешь по мне скучать?

Роза помахала рукой перед своим носом.

— Сейчас по тебе никто скучать не будет, — заявила она.

Они пересекали широкую, выложенную камнем площадь, где в сухом доке стоял клиппер “Катти Сарк”, когда увидели своих преследователей. Две темные тени, отделившись от клиппера, быстро приближались к ним.

— Смотри вперед, — сказала Роза. — Может быть, это ничего не значит.

— А вдруг это люди Залиана? — с надеждой спросил Роберт и ускорил шаг.

— Нет, — ответила Роза. — Бритоголовые. Двое.

— Почему же они не заглянули в ее ведра?

— Ты смеешься? Они же бритоголовые. Идем!

Они обогнули корабль и теперь бежали к реке. Позади слышались тяжелые шаги. Роза оглянулась.

— Проклятье! Роберт! — крикнула она, и он, оглянувшись, увидел, как один из бритоголовых достает из-под свитера пистолет, стреляющий заточенными монетами.

— Вниз! В туннель!

Стеклянный купол над лифтом в туннель, который вел под реку, был всего в тридцати ярдах от них. Роза добежала первой. Она не стала ждать, когда громоздкий лифт поднимется на поверхность, а бросилась вниз по широкой винтовой лестнице. Роберт поскользнулся у самого входа на прилипшем к его единственному ботинку листе капусты и, сбросив ботинок, тоже побежал вниз, как раз когда Дэг и еще один из людей Чаймза, Риз, появились на верхней ступеньке.

Чем дальше вниз, тем меньше было света, пока они не оказались в мрачном, выложенном плиткой коридоре, который должен был привести их на Собачий остров.

Столетний туннель был построен, чтобы возить рабочих на вест-индские доки. Теперь, с возрождением лондонских доков, его опять стали вовсю использовать. Роза лавировала между ребятишками и колясками, и белый пар вырывался у нее изо рта. Она знала, что сейчас в нее стрелять не будут, из страха задеть еще кого-нибудь и привлечь к себе внимание, но в узком прямом туннеле скрыться было некуда, оставалось только бежать вперед. Роза оглянулась. Роберт начал отставать. Дэг и Риз потихоньку сокращали расстояние, наполняя туннель грохотом своих ботинок.

Впереди был круглый вход в северный туннель. Роза добежала до него, когда лифтер уже собирался закрывать дверь. Негодующе смотрел он на монитор, на экране которого появились бритоголовые, и поэтому, едва Роза с Робертом оказались внутри, громко захлопнул тяжелую дверь.

— Чертовы хулиганы, — сказал он, кивнув на экран. — Сколько их тут развелось! Никакого уважения к приличным людям.

— Они будут ждать нас наверху, — задыхаясь, проговорила Роза. — Они хотят убить меня и моего друга.

— О, правда? — Наморщив нос, он внимательно оглядел Роберта. — Ну, мы им не позволим.

Он взял в руки телефонную трубку и что-то сказал. Буквально через пару секунд на экране появились полицейские, ожидающие лифт наверху.

— Похоже, нам повезло, — вздохнула Роза, прислонившись головой к дергающейся деревянной стенке лифта.

Роберт старался смотреть в сторону и был похож на человека, только что выловленного из Саргассова моря.

— Вы должны извинить моего друга, — сказала Роза лифтеру. — Он работает на очистке.

— Наверное, тебе придется устроить ему купание, не дожидаясь вечера, — пошутил коротышка-лифтер, плавно останавливая лифт.

Глава 26 “Свободное падение”

Роберт сидел за письменным столом и вводил в компьютер все, что ему удалось запомнить из первой тетради. Потом он вывел информацию на дискету под названием “Ньюгейт”. Во всем доме было безлюдно и тихо. Скиннер, заранее упаковав свои лыжи, уже отправился за радостями piste[3]. Роберт откинулся в кресле и закурил сигарету.

Сумасшедшая бессонная ночь, а потом приключение в подземном туннеле и день уже не воспринимался как реальная данность, а обретал во всех своих проявлениях причудливую двоякость. Роберт очень жалел, что отдал Залиану тетрадь, не сделав предварительно ксерокопии. Он подошел к окну. Сегодня горгульи выглядели как никогда буднично в холодном зимнем небе. Он поглядел вниз. По улице туда-сюда сновали покупатели рождественских подарков, нагруженные пакетами и сумками. Неожиданно до него дошло, что трос, привязанный к шее горгульи, вовсе не телефонный провод, а кусок воздушного пути. Роберт быстро отвернулся, но это уже не имело значения. Он знал, что любопытство не позволит ему бросить начатое дело на полпути. Тогда он решил позвонить Розе. Она подошла, когда он набрал номер во второй раз.

— Я тебе помешал?

— Нисколько. Просто я собиралась пойти купить что-нибудь поесть. Здесь недалеко шашлычная с моим именем. А ты уже в порядке?

— Да. Что ты думаешь о наших приключениях? Роберт постарался, чтобы его вопрос прозвучал как бы между прочим.

— Да ничего не думаю. Или мы идем до конца, или останавливаемся прямо сейчас.

— Согласен. Не исключено, что мы напали на банду психов. — Он глубоко затянулся, наполнив легкие прохладным дымом сигареты. — Но я так не думаю.

Роза помедлила с ответом.

— В таком случае, — наконец отозвалась она, — мы смеемся в лицо опасности и идем наверх. Осталось только выяснить — как. Залиан ничего нам не сказал.

Роберт выбросил окурок и мрачно посмотрел на пустую пачку “Мальборо”.

— Если ему нужна тетрадь, он организует встречу. К тому же мы и сами можем кое-что предпринять. — Он посмотрел на часы. — Час пятнадцать. Не хочешь поговорить об этом?

— Сначала я поем, а потом мы вместе выпьем кофе.

— Идет.

Они договорились о встрече в Сохо на Олд-Комптон-стрит в кондитерской “Валери”. Через час. Роберт положил трубку. Скомкав пустую пачку, он со вздохом поднялся из-за стола.

По дороге к табачному киоску он поймал себя на том, что все время смотрит наверх, на крыши домов по обеим сторонам улицы. Трудно было поверить, что еще несколько часов назад так много людей прыгало, бегало и шумело там. Он всматривался в лица мужчин и женщин, проходивших мимо. Никто из них не смотрел выше самой высокой головы, а большинство вообще предпочитали не поднимать глаз от тротуара, поглощенные своими мыслями или просто-напросто спешкой. Но как бы ни были похожи дома внизу, наверху почти все они были разные, ибо строились в разное время. Двускатные крыши, с мансардами, сверкающие и тусклые, они составляли гористый пейзаж из камня и шифера, оставляемый без внимания неосторожными жителями города.

Непонятно почему, но даже когда Роберт вглядывался в окружавшие его здания, он не мог различить тросы постоянного воздушного пути. Роберт знал, что тросы там есть, но они совершенно сливались с небом.

Роберт решил, что позднее они с Розой пройдутся по Стрэнд-стрит и постараются разглядеть паучью паутину, которая — он был в этом совершенно уверен — накрывает сверху всю улицу до Олдвич-стрит.

Он скользнул взглядом между столбами, поддерживающими леса в Сейнт-Эннз-Корт, совершенно отрешившись от реальности, и вдруг услышал пронзительный старушечий крик, похожий на крик раненой птицы. Оглянувшись, Роберт увидел, как старушка уронила сумку, рассыпав по асфальту пакеты и банки, и стремительно воздела вверх руки. Он поднял голову. Тяжелые металлические леса медленно отделялись от стены, распадаясь на части, и на него неумолимо мчалась сверху тачка. Роберт бросился вперед, каким-то чудом удержавшись на ногах и слыша, как рокот позади него превратился в оглушительное грохотанье.

Потом все стихло, пыль улеглась, и Роберт увидел, что тяжелогруженая цементом тачка, пролетев несколько этажей, упала как раз в том месте, где он только что стоял. Начала собираться толпа, и Роберт, скрывшись за спинами людей, устремился к ближайшему магазинчику.

Прислонившись спиной к стеллажу с пластинками, он изо всех сил сдерживал дрожь, сотрясавшую его тело, и пытался сфокусировать внимание на обложке ближайшего альбома. Прошло довольно много времени, прежде чем он смог выдавить из себя смешок. Альбом назывался “Звуки смерти и несчастья”.

— Я же говорила, что тебе вредно курить.

— Если бы ты там была, то поняла бы, что это не несчастный случай.

Роберт крутил в руках чайную чашку и смотрел на Розу, которая поставила перед собой огромный кусок кремового торта и теперь впивалась в него зубами, пачкая лицо.

— Кто-нибудь пострадал?

— Не знаю. Думаю, нет. У меня не было времени глазеть по сторонам. Эта штука пролетела четыре этажа и упала там, где я стоял.

— Наверное, они целились в тебя, взяв за ориентир твои уши.

— Тебе не кажется ужасным после мяса наедаться еще кремом?

— Я хотела взять клубничный пирог. Послушай, нам надо найти Залиана прежде, чем тебя застрелят. Или меня.

— Каким образом?

Выкурив одну сигарету, Роберт закурил другую.

— Тебе хочется это делать, пока я ем?

— Меня чуть не убили несколько минут назад, так что я, надеюсь, могу позволить себе покурить.

— Не думаю, что трудно его отыскать. У меня есть список станций.

— Где?

Роза постучала себя по голове и улыбнулась.

— К тому же у нас есть пояса. Плюс к этому мы можем вычислить его убежище.

— Если доживем до вечера. Может быть, нам прямо сейчас пойти наверх?

— И попасть в руки того, кто хотел поиграть тачкой на голове у милого Роберта? Враги Залиана жаждут заполучить тебя, если решаются действовать днем.

— Послушай, моя контора как раз за углом. Мы можем заложить в компьютер все, что ты помнишь из первой тетради. По крайней мере, у нас будет хоть какая-то копия.

— А ты уже заглядывал во вторую? Там есть то, что ищет Залиан?

— Не уверен. Она похожа на первую, и в ней уйма всяких шифров. Да к тому же она побывала в мусорном ведре, так что разобраться в ней будет еще труднее. Знаешь, если у тебя память хотя бы вполовину такая, как ты говорила, ты вполне могла бы найти дорогу к Залиану.

Роза помедлила минуту, вытирая крем с губ.

— Не знаю. Но я постараюсь вспомнить как можно больше. — Она встала и положила на стол деньги. — Пошли.

В конторе на третьем этаже мрачно светился зеленым светом экран компьютера.

— Стой, стой! — Роза ухватила Роберта за руку. — Там был еще один список. Такой же, как список станций. Подожди... Там... Лад, Нью, Крипта, Мур и Олдерз... Нет, забудь. Это все чепуха.

— Почему? Что это?

Роберт развернулся в кресле.

— Это названия семи ворот Лондона в окружавшей его стене. Плохо, что я не помню, где они были расположены. В любом случае, их нет уже лет двести. Еще там было что-то вроде: “№1, Лондон”.

— А это что может быть?

Роза одарила его веселым взглядом, который она приберегала все время для особо важной информации.

— Например, если ты надписывал письмо “№1, Лондон”, оно попадало к герцогу Веллингтонскому. Он жил в Эпсли-Хаус возле Гайд-парка, и это был первый большой дом, если въезжать в Лондон с запада. Сейчас там музей. Интересно, не на его ли крыше Залиан устроил себе убежище? Хотя мне кажется, что кое-какую информацию Шарлотта просто брала из исторических справочников, рассчитывая использовать ее в книге.

— Замечательно! Что ж, нам от этого не легче.

— Дай мне напечатать все, как я помню. Если бы ты не отбирал у меня все время эту проклятую тетрадь, я бы запомнила больше, чем первые несколько страниц.

— Откуда мне было знать о твоей хваленой памяти? — посетовал Роберт. — Надо было раньше сказать.

— Постарайся немножко сосредоточиться. Где Залиану удобнее устроить убежище?

Роберт посидел, помолчал, потом подался вперед и стал нажимать на клавиши.

— Если жизнь на крышах так тесно связана с мифологией и планетами, особенно с Солнцем и Луной...

— Лошади.

— Что?

— Они могли устроиться на крыше конюшни или любого другого дома, на стенах которого висят медные лошадиные подвески. Роберт изумленно уставился на Розу.

— Почему ты так думаешь?

— Медные лошадиные подвески обычно являются символами Солнца или Луны, — развеселилась Роза. — Их всегда вешали на мартингалы[4] лондонских лошадей, чтобы задобрить обоих богов.

— Здорово, Роза, и проще некуда. — Роберт покачал головой. — В тихом омуте черти водятся. Как насчет крыши Планетария? Роза посмотрела на него и тяжело вздохнула:

— Ты меня разочаровываешь, Роббо. Это же так понятно! К тому же над Планетарием купол, который со всех сторон открыт ненужным свидетелям. Как им на нем спрятаться?

— Тем более. Стоит проверить. Бери плащ.

— Ладно, но я обещаю тебе, что не стану молчать. И они вместе двинулись в сторону Бейкер-стрит.

Тем временем Иэн Харгрив проверял на компьютере всю относящуюся и не относящуюся к делу информацию, предполагая выйти на исходную позицию в результате своего “нового” мышления. Он много чего добавил к “Икару”, переименовав его в “Анубиса” по причинам, ему самому не совсем понятным. Что-то было египетское в каждой из казней... Он не сомневался в том, что это были казни, а не просто убийства, но какую они преследовали цель?

Отрываясь от компьютера, чтобы закурить сигарету, он загружал его именами и ипостасями римских, греческих и египетских богов. Потом добавил нечто, что могло направить его мысль в другую сторону: знаки зодиака, тайные общества, список исчезнувших людей, даже описание всякой дичи. В конце концов он заключил всю эту информацию в собственную охраняемую программу под названием “Свободное падение” и откинулся в кресле, чтобы посмотреть на результат своей работы.

СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ

Наступила пауза, во время которой компьютер анализировал информацию. Потом по экрану побежали зеленые буквы.

ВОПРОС: ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА ОТВЕТ: РЕЛИГИОЗНЫЕ ОРДЕНА:

РЫЦАРСКИЕ БРАТСТВА

МАСОНЫ

ХРАНИТЕЛИ

ОРДЕН ВОСТОЧНОЙ ЗВЕЗДЫ

ОРДЕН ЗОЛОТОЙ ЗАРИ

ОРДЕН КАМЕНЩИКОВ

ОРДЕН ДОЧЕРЕЙ ИОВА

МИСТИЧЕСКИЙ ОРДЕН ПРОРОКОВ ПОД ПОКРЫВАЛОМ ИЗ ВОЛШЕБНОЙ СТРАНЫ

Фыркнув, Харгрив наклонился над клавишами, отказавшись от мысли прочитать названия всех тайных обществ, когда-либо существовавших на территории страны. Он поставил указатель на “МАСОНЫ” и нажал клавишу. На экране появилась новая информация.

ВОПРОС: МАСОНЫ ОТВЕТ: НЕХРИСТИАНСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ

САМОЕ МНОГОЧИСЛЕННОЕ ТАЙНОЕ

ОБЩЕСТВО В МИРЕ

ВЕРА:

* СУЩЕСТВОВАНИЕ ВЫСШЕЙ СИЛЫ

* БЕССМЕРТИЕ ДУШИ ТРИ ГЛАВНЫЕ СТУПЕНИ:

* НОВООБРАЩЕННЫЙ УЧЕНИК

* ЧЛЕН МАСОНСКОГО БРАТСТВА

* МАГИСТР ОРДЕНА

В ОСНОВНОМ РАССМАТРИВАЕТСЯ КАК СИСТЕМА НЕСПРАВЕДЛИВЫХ ПРИВИЛЕГИЙ, МАСОНСТВО ЧАСТО ВОСПРИНИМАЕТСЯ КАК АНТИКЛЕРИКАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО И ЗАПРЕЩЕНО В СЛЕДУЮЩИХ СТРАНАХ:

* ЕГИПЕТ, СССР, ВЕНГРИЯ, ИСПАНИЯ, ПОЛЬША, КИТАЙ, ПОРТУГАЛИЯ, ИНДОНЕЗИЯ и другие

Здорово! Компьютер уже выдает оценки. Следующее, что, наверное, он сделает, — это запретит ему курить. Харгрив нажал на “СТОП” и предложил компьютеру поискать что-нибудь в сходных сообществах, которые придерживаются определенных ритуалов. Буквы исчезли. Заработал банк памяти. В двери кабинета показалась чья-то голова. Харгрив чертыхнулся. Он по крайней мере пытается понять проблему. У них и этого нет. Его внимание вновь сосредоточилось на экране, по которому побежали слова.

ВОПРОС: СХОДНЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ СТРУКТУРЫ

* МАРДИ ГРАС

РИТУАЛЬНЫЕ ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА, ПРАЗДНУЮЩИЕ МАСЛЕНИЦУ ПРОИЗВ/КАРНЕЛЕВАРЕ = ПОЗДНЕЕ КАРНЕЛЕВАРЕ — “ПРОЩАНИЕ С ПЛОТЬЮ”

* МАРДИ ГРАС ПРОИЗВ/“МАРДИ ГРОС” = “МАСЛЕНЫЙ ВТОРНИК” ОРИГ/ РИМСКИЙ ОБЫЧАЙ ИСКУПЛЕНИЯ ПОГРЯЗШИХ В РАСПУТСТВЕ, ЖЕСТОКОСТИ, УБИЙСТВЕ, СОВРЕМЕННЫЙ СТАТУС/ БЕЗОБИДНОЕ РИТУАЛЬНОЕ ПРАЗДНЕСТВО МИФОЛОГИЯ/ОБРЯД, РАСПРОСТРАНЕННЫЙ ЕВАНДРОМ, СЫ/НОМ ГЕРМЕСА ГЕРМЕС = АНУБИС

Харгрив едва слышно выругался и разочарованно закрыл экран рукой. Вот оно, все тут, у него перед глазами. Почему же у него никак не получается найти связь с насилием, творимым в современном мире. Он погасил сигарету. Итак, есть тайное общество, что-то похожее на масонов и Марди грас, распространившееся по стране и даже, возможно, по всему свету. Однако оно не имеет никакого отношения к христианству. Он еще раз взглянул на экран.

Марди грас прославляет радости плоти перед началом Великого поста. Учение масонов тоже часто злило церковников. Ритуалы постепенно стали безвредными и широко известными. Что еще? Сатанинские сообщества? Шабаши ведьм? Обряды племени мумбо-юмбо бледнеют перед тем, что происходит сегодня в Лондоне.

Харгрив смотрел на светящиеся изумрудные буквы. Темная часть города постепенно раскрывает себя. Возможно, она существует уже много лет. Возможно, только начинает свою жизнь. Ясно одно: она гораздо страшнее, чем они себе представляли. Страшнее даже, чем они могут вообразить.

Глава 27 Планетарий

Роза потопала замерзшими ногами по тротуару. Она поплотнее закуталась в плащ и обмоталась шарфом.

— Видишь что-нибудь?

— Ничего. Пусто. Обыкновенный купол. Вокруг него, правда, выступ, и довольно широкий. Стоять можно. Теперь твоя очередь.

Роберт спрыгнул с деревянного ящика. Лихорадочно двигавшиеся по Мэрилебоун-роуд машины возле них замедляли свой ход. Огромные автобусы с замирающими моторами высаживали туристов, спешивших в музей мадам Тюссо. Над ними возвышался сверкающий зеленый купол Планетария, любимое прибежище голубей.

— Ничего тут нет, никаких щелей, никаких дополнительных конструкций, — сказала Роза. — Думаю, мы пошли по неправильному...

Как раз в эту минуту приподнялся узкий продолговатый кусок покрытия купола, и в щели мелькнуло лицо девушки, которую они видели с Залианом прошлой ночью. Она была одета в серый комбинезон и совершенно не предполагала, что кто-то может наблюдать, как она надевает ранец, закрывает железом дыру и достает пояс.

— Ладно, я... Эй, ты, наверху! — крикнул Роберт. Девушка поглядела вниз, и ее большие глаза стали еще больше от удивления.

— Какая проницательность, Роберт! — не разжимая губ, проговорила Роза.

— Тебя зовут Спайс, правда ведь? Послушай, нам надо поговорить с Залианом, — частил он, боясь остановиться. — Кто-то уже два раза пытался нас сегодня убить!

Позади них остановилось несколько пожилых американцев и тоже стали смотреть наверх. Кое-кто уже наводил фотоаппараты. Испугавшись, девушка обежала купол кругом и встала на выступ. Роберт устремился за ней.

— Ради Бога, ты хочешь, чтобы всех нас убили? — прошипела она, наклоняясь к Роберту. — Чертовы любители!

— Прости, но нам надо повидаться с Залианом. Роберт подумал, что вот сейчас она убежит и им больше не удастся никого отыскать.

Спайс пребывала в нерешительности.

— Я не могу отвести вас к Натаниэлу, — в конце концов, сказала она. — Это слишком опасно. Да вы и не знаете, как незаметно передвигаться днем.

— А это что, особое искусство? — спросил Роберт, поднимая бровь. — Кстати, мне нравится дневная форма. Очень элегантна.

— Мы можем ему помочь, если ты не будешь сопротивляться, — вмешалась Роза. — Мы обыщем весь город, чтобы найти Сару.

Спайс отшатнулась.

— Мы отдали Залиану тетрадь в знак нашей доброй воли, — продолжал уговаривать девушку Роберт. — И нам удалось найти вторую тетрадь. Но мы хотим сами отдать ее Залиану. Послушай, мы сделали всю черную работу, и самое меньшее, чем он может отплатить нам, это встретиться с нами.

Спайс еще помедлила в раздумье, потом опять наклонилась к ним.

— Хорошо, если хотите увидеть Залиана, будьте тут в девять вечера.

И она повернулась, чтобы уйти.

— Прекрасно, — пробормотала Роза. — Осталось только не умереть в ближайшие шесть часов.

— Кстати, — окликнул девушку Роберт, — что это за трюк с дверью в крыше? Ее совсем не видно снизу. Как она работает?

Спайс остановилась в замешательстве.

— Ложная панель. — Она пожала плечами. — Точно такие же они и на других домах.

И она быстро побежала прочь.

— Великолепно. Спасибо. Я это запомню, когда мне нужно будет перетащить шкаф.

Он повернулся к Розе. Роза же притянула его за воротник:

— Роберт, лучше тебе заткнуться, прежде чем ты наговоришь лишнего. — Когда же он схватил Розу за плечи, девушка округлила глаза, но, раньше чем она успела что-либо сказать, Роберт поцеловал ее. В ответ Роза, немного придя в себя, звучно шлепнула его по щеке. Роберт отскочил от нее подальше.

— Ты выбила мне мозги, — простонал он, схватившись за ушибленное место.

— А ты больше не проделывай ничего подобного. Скажи еще спасибо, что у меня тесные джинсы, а то получил бы вдобавок между ног.

Она повернулась на каблуках и зашагала к метро. Ярдов через тридцать Роза все-таки остановилась и подождала Роберта.

Роберт радостно подбежал к ней, и дальше они пошли вместе.

— Знаешь, прости меня, — сказал Роберт. — Я бы не сделал этого... но мне показалось, что ты сама не против.

— Ты ошибся. — Роза посмотрела ему прямо в глаза. — Ты мне нравишься, но если ты не можешь удержаться, лучше нам сразу расстаться, понятно?

— Понятно, — с неохотой проговорил он. Как глупо все вышло! Однако она не хочет, чтобы он ушел. Может быть, он просто неудачно выбрал время?

— Я думал, — поспешил он переменить тему, — ты ведь тоже не считаешь все это игрой? Например, игрой в театр, когда все получают роли и действуют в зависимости от уже известного сценария. — Он прыгнул на тротуар, чтобы не попасть под такси. — Я хочу сказать, они бегают над городом по ночам, потому что у них война. Ты не можешь не согласиться, что для взрослых людей они ведут себя немножко странно.

Бейкер-стрит была запружена машинами и автобусами. Пешеходы сновали между ними, вдыхая выхлопные газы, чтобы как-нибудь добраться до сравнительно безопасных островков.

— Роберт, не все люди живут, как ты, — сказала Роза, внимательно следя за потоком машин. — Я согласна, что у тебя своя жизнь. Но в любом случае игра у них серьезная, и людей они убивают по-настоящему.

— Правильно. Но ты видела кого-нибудь, кто был убит по-настоящему? — настаивал Роберт. — Это ведь только слова Залиана, что монеты отравлены. Может быть, смерть Шарлотты Эндсли — всего-навсего несчастный случай?

— Что ты говоришь? Ты думаешь, они ставят специально для нас какую-то дурацкую пьесу? Нет, Роберт, это жизнь, а не притча дзэн-буддистов. Мы видели, как люди умирали. Это не игра, малыш.

— Ну, ты меня не убедила.

— Клянусь, ты скорее поверишь воскресным газетам, чем собственным глазам. — Роза схватила его за руку и потащила между двумя содрогавшимися грузовиками. — Скажи мне!

— Что?

— Ты веришь в дневники Гитлера?

— Да, — мгновенно подтвердил Роберт.

— Тогда мне не о чем с тобой разговаривать. — Она в упор смотрела на него своими насмешливыми бронзовыми глазами. — Может быть, сегодня мы увидим нечто такое, что тебя убедит. Хотя дай Бог, чтобы этого не случилось.

— Где ты хочешь провести день? — крикнул он, стараясь перекричать рев мотора.

— Все равно где, лишь бы было спокойно, чисто и, самое главное, безопасно.

— Как насчет метро? — предложил Роберт. — Одно из трех — не так уж плохо.

И они вместе побежали вниз, в относительную безопасность станции “Бейкер-стрит”.

Глава 28 Ночное зрение

Наверняка из-под пера Стэна Каттса вышла не одна дурацкая статейка, но дураком он не был. Когда его информатор Ник не пришел на назначенную встречу, он сразу понял, что случилось самое страшное.

Стэн давно подозревал, что над головами жителей Лондона происходят странные вещи. Сначала он что-то услышал, оказавшись рядом с парнями из салона игровых автоматов. Сквозь мужские шуточки, разговоры о девочках и наркотиках до него долетело непонятное слово, исполненное угрозы и скрытого смысла. Харгрив может считать его кем угодно, но у Стэна был нюх на сенсации. Понадобилось время да еще немножко денег, не считая нескольких пачек таблеток, чтобы стать своим среди игроков, но эта игра стоила свеч. Его познакомили с членами отряда 7Н, в частности с Ником, у которого было тело больного ребенка, а ум сорокалетнего шулера.

Ник любил деньги. Это было видно по его глазам. У него их было достаточно с тех пор, как он стал снабжать Стэна информацией. Это от него он узнавал об убийствах, хотя Ник ни словом не обмолвился о тех, кто их совершал. В последнюю их встречу Стэн заметил в глазах Ника страх, который заслонил прежнюю его страсть к деньгам. И вот Ник исчез, скорее всего, пополнив собой список упавших в последнее время с ночного неба.

Шагая домой по пустынной Флит-стрит, Стэн размышлял о том, не грозит ли опасность ему самому. Как бы то ни было, он стал слишком хорошо известен в соответствующих, так сказать, кругах. Надо перестать ходить в салон, хотя бы на какое-то время, и попробовать переменить тактику. Может быть, ему еще раз пройтись по некомпетентности Харгрива или, наоборот, рассказать, что его загадочному информатору угрожает смертельная опасность?

Стэн оглянулся на оставшееся позади здание газеты. Пожалуй, она единственная теперь тут, все остальные издания перебрались в другие дома, более современные и удобные для новых технологий. Вздохнув, он натянул шарф на горло. Скоро Рождество, а одна из центральных улиц совсем безлюдна. Хотелось бы ему посмотреть на нее во времена королевы Анны, когда здесь было полно фокусников и глотателей огня, слонов и пляшущих карликов. Он не сомневался, что улица еще возродится в новом качестве, но без газет это будет совсем не то...

Тяжело переставляя ноги, Стэн не заметил, как с крыши “Дейли экспресс” сбросили вниз нейлоновую веревку, которая тотчас поползла наверх, подхватив репортера под мышки, и он оказался на крыше, не успев прийти в себя и оказать хоть какое-то сопротивление. Отряхивая руки и снимая с себя веревку, успевшую натереть ему подмышки так, что они горели огнем, репортер огляделся. Он увидел странную картину, но, прежде чем понял ее смысл, ему заткнули рот и связали сзади руки. Беспомощно смотрел он на людей, столь безжалостно выдернувших его из родного и безопасного мира.

Бритоголового звали Риз. Это имя было вытатуировано у него на шее, и он читал по библиотечной книге тонким срывающимся голосом:

“Quod est inferius, est sicut id quod est superius, et quod est superius, est sicut id quod est inferius, ad perpetranda miracula rei unius”.

Кончив читать, он отступил в сторону, и стала лучше видна узкая и старая крыша. На другом ее конце в черном плаще с капюшоном сидел человек, которого все называли Чаймзом. Он внимательно слушал Риза, положив на колено железную руку. Кроме него, двух бритоголовых помощников и задыхающегося репортера на крыше была еще юная и испуганная девушка.

— Давай ее сюда, Дэг.

Бритоголовый Дэг потянул за веревку, которой была связана девушка, принуждая ее сделать несколько шагов. Стэн был не в состоянии уразуметь происходящее.

Из-под капюшона сверкнули холодные глаза. Чаймз протянул железную руку и схватил упиравшуюся девушку. Дэг тоже не выпускал ее, а Риз продолжил чтение на радость своему хозяину:

“Pater ejus est Sol, mater ejus Luna:

portavit illud ventus in ventre suo:

nutrix ejus terra est”.

Девушка билась у них в руках, но все равно с нее сорвали одежду, и через пару минут она осталась совсем голой. Косметика размазалась по ее испуганному лицу, и оно напомнило Стэну древнюю маску. Только час назад она шла домой по темной улочке Уэст-Энда, когда на нее, словно с неба, упали две тени. Чаймз вздохнул и встал. Его руки скользнули по ее груди.

— Свяжите ее и уходите.

Бритоголовые мгновенно исполнили приказ, не обращая внимания на репортера, который поднялся на подгибающихся ногах и встал в выжидательной позе, словно хозяин мешкал с чаевыми. Дэг локтем подтолкнул девушку. Она споткнулась и упала.

— Эй, вы хорошо поработали. — Чаймз бросил своим прислужникам пакетик из фольги. — Смотрите не переберите. Вы должны быть наготове сегодня ночью.

Они не стали мешкать и зашагали прочь, чтобы через пару секунд скрыться среди труб, которые все еще возвышались над старинными домами.

Стэн с ужасом смотрел, как девушка в отчаянии перевернулась на живот, чтобы хоть как-то спрятать свое обнаженное тело от устремленных на нее из-под капюшона глаз.

— Ну-ну, любовь моя, пожалуй, поздновато для такой стыдливости, — сказал Чаймз и, как показалось репортеру, в первый раз обратил внимание на него. — Мистер Каттс, вы должны чувствовать себя польщенным. Сегодня нам предстоит величайшая битва, и для нее я возьму силы у этой юной дамы. Я собираюсь крестить ее именем Тьмы.

Он протянул обе руки, схватил девушку за плечи, перевернул ее на спину и прижал к крыше, чтобы еще раз увидеть ее всю. Помимо своей воли девушка вглядывалась в склонившегося над ней мужчину, но его лицо оставалось скрытым от нее.

— Наступил час четвертой ступени, Соединения, — пробормотал Чаймз, внезапно охрипнув от охватившего его желания. — Сера и ртуть должны соединиться, ибо то, что было разъединено, соединится навеки.

Когда Чаймз сунул руку под балахон, чтобы довести задуманное до конца, девушке чудом удалось согнуть колено и ударить его между ног, так что он с криком покатился по крыше. Она же вскочила и со связанными за спиной руками побежала что было сил по узкой тропинке, образованной выступами двух соединявшихся наверху крыш.

Впереди она видела несколько ступенек, уходивших во тьму. Забравшись в самый темный угол среди нагромождения труб и железа, она слушала свое рвущееся из груди сердце.

Стэн как завороженный смотрел на разворачивавшееся перед ним чудовищное действо, забытый и Чаймзом и его жертвой, которую он потерял из виду.

Девушка подождала минуту, другую, пока ее глаза привыкли к темноте, но она все равно ничего не увидела, кроме черных теней на темном фоне зимнего неба. Далеко внизу прогудел автомобиль, напомнив о существовании другого мира. Наверху же было тихо, лишь ветер слегка ворчал, натыкаясь на провода и тросы и поднимая в воздух тучи черной пыли.

Ее чувства были обострены до предела, но она все равно оставалась глухой и слепой в непроницаемой мгле. Замерзая, девушка мечтала только об одном — чтобы сумасшедший насильник не нашел ее. Она лишь осмелилась вздохнуть и привалиться спиной к стене. Может быть, он ушел? Она ничего не слышала, кроме ночного ветра, который более привычен на побережье, чем в большом городе.

С гортанным криком он выдернул ее из укрытия, ухватив ледяными руками за подмышки. Кляп выпал у нее изо рта, и она, зная свою участь, не смогла сдержать страшного вопля. Он ждал. Ждал до тех пор, пока она не сорвала голос, и только потом заговорил с ней.

— Тебе не удастся скрыться от меня, — сказал он с легким присвистом, покачивая ее, как куклу, перед собой. — Разве тебе не сказали? А как иначе я узнал бы, что избран стать вождем? Я вижу в темноте. Сатана одарил меня ночным зрением.

Он с любопытством смотрел на девушку, все еще держа ее на весу и не позволяя ей коснуться ногами крыши.

— Нам пора, — проговорил он через некоторое время, не выпуская ее из крепких рук. — Нам пора соединиться. Тебе и мне. Тогда я получу силу для полной победы.

Он наклонился над кричавшей девушкой, покрыв ее своим балахоном и став невидимым среди кирпичных теней. Потом вытащил острый кинжал с перламутровой ручкой и аккуратно воткнул его в нежную плоть, разрезав ее от горла до лобка. Когда же он соединился с ней, прижав девушку к себе, горячая кровь брызнула фонтаном, заливая его волна за волной, пока он познавал радость последних содроганий.

Стэн кричал завязанным ртом, пока у него были силы кричать, а когда он вновь осмелился поднять глаза, то увидел Чаймза все еще простертым на исходящем паром теле, с поднятой и не покрытой капюшоном головой. Он широко раскинул руки, красные от крови. Много времени прошло, прежде чем он вспомнил о репортере. Но в конце концов все же подошел к нему.

— Полагаю, я должен поблагодарить тебя за то, что ты первый позволил нам узнать вкус славы, — сказал он спокойно. — К сожалению, ты немножко опередил время. Мы пока не готовы показать себя нижнему миру.

Стэн все еще не оставлял надежду развязать себе руки, хотя теперь он точно знал, что Ник мертв и его собственная смерть тоже близко.

— Жаль, что ты не прочитаешь завтрашних газет. В них наверняка появится сообщение о малоприятной смерти твоего информатора. Возможно, в сопровождении цветных фотографий.

Чаймз плотнее закутался в балахон, пряча под ним вымазанную в крови грудь.

— Печально, что ты не единственная помеха на пути к Новой Эре, — продолжал он. — Дурак Натаниэл Залиан упорствует на своем клочке крыши и как будто не оставляет попыток разделаться с нами. Еще есть парочка Насекомых, черная девица и ее дружок, которые тоже причиняют нам некоторое беспокойство, носясь повсюду с нашими тайнами, словно это какие-то игрушки. Я был бы не прочь отослать тебя вниз, чтобы они узнали, что это за игрушки.

Стэну очень хотелось верить, что его отпустят обратно, но, наглядевшись на зверскую жестокость стоявшего перед ним человека, он понимал, что ему не на что рассчитывать. Однако даже в этот отчаянный момент, он не мог не подумать о том, какой бы мог сочинить сенсационный материал, если бы Чаймз отпустил его.

— К сожалению, ты умрешь, так ничего и не узнав о моих планах, — ухмыльнулся Чаймз. — Слишком много я видел фильмов, в которых преступники все выкладывали заранее, прежде, чем убить жертву. Нет, я знаю, что нельзя ни на минуту отвернуться от жертвы, которая до конца старается выжить. Нет, надо быть рядом и смотреть, как последний вздох слетает с ее губ.

Он еще ближе подошел к Стэну, который непроизвольно отодвинулся от него к самому краю крыши.

— Не делайте ошибки, мистер Каттс! — рассмеялся Чаймз. — Я в самом деле преступник, а не сумасшедший. Я — умный, эгоистичный, ловкий вождь. И я весь черный. На мне нет не то что белого, но даже и серого пятна. Знаете, наверное, я мог бы стать политиком.

Мир Стэна Каттса сузился до одного приближающегося к нему человека в черном балахоне.

Глава 29 Спайс

— Где мы? — спросил Роберт, медленно поворачиваясь и оглядывая огромную плоскую крышу.

Всего несколько зданий были выше этого, и одно из них в четверти мили — здание Парламента. Ветер жалобно постанывал, пробегая по бетонной крыше, на которой они стояли, и шевеля на них одежду, прежде чем броситься на гранитные каньоны финансовых институтов города и дальше — в пустынный простор понемногу убывающей реки.

— На крыше фондовой биржи наш временный дом, — сказала Спайс. — За последние несколько недель мы уже раз шесть переходили с места на место.

Она сдержала слово и пришла к Планетарию, хотя и на полчаса позже. Достав им новое обмундирование из-под фальшивой панели на куполе, она повела их через город, требуя, хотя это было нечестно с ее стороны, как решил Роберт, чтобы они не отставали от нее.

Роза посмотрела на часы. Было почти половина двенадцатого, и на нее уже начала накатывать усталость. Руки болели от непривычной нагрузки, и все тело было потным, несмотря на холод. Лицо и ладони она испачкала в смазке, потому что то и дело хваталась за трос над головой.

Внизу машин было немного, особенно тех, что поворачивали к Тауэр-Бридж. Их пассажиры, наверное, мечтали о доме после целого вечера предпраздничного веселья. Роза не ощущала никакой радости из-за приближающегося Рождества. Она растирала себе плечи и смотрела, как Спайс перезаряжает для нее пистолет с тросом.

— Вероятно, это глупый вопрос, но нет ли здесь места, где можно было бы помыть руки? — спросила она. Спайс показала рукой на нечто, похожее на выкрашенную кремовой краской трубу.

— Вон там. Не “Ритц”, конечно, но неплохо для временного пристанища. Одно место у нас было просто великолепное, на станции Морнингтон-Креснт, но нас там засекли. А жаль, хорошее было место.

Роза поблагодарила и устало побрела в указанном направлении, не снимая с плеча сумку. Роберт долго смотрел ей вслед, а потом повернулся к Спайс.

— Скажи, — попросил он, усаживаясь на краю крыши и спуская вниз ноги. — Залиан очень не хочет объяснять, что это за беда, в которую вы попали. У вас всегда было так?

— Ну конечно же нет. — Спайс положила рядом пистолет и тоже села на краю крыши. — Никакой беды раньше не было... Было что-то, привязывающее нас друг к другу... наверное, воспоминания о прошлом. Натаниэлу это тоже нравилось. Он хотел, чтобы все было, как раньше. Он говорит, что ненавидит общество, которое выбрасывает человека на свалку, если он ему не годится. Он живет в придуманном мире, но мне кажется, что нам нужны фантазеры и мечтатели. Не так уж много их осталось внизу.

Она легла на крышу, подложив руку под голову, и Роберту пришло на ум, что она здорово рискует свалиться вниз.

— Понимаешь, внизу, если ты не работаешь, все считают тебя лентяйкой. Натаниэл говорит, что легче обвинить человека, чем систему, с которой человек не уживается.

В ее голосе Роберт услышал восхищение Залианом. Она помахала рукой людям, усевшимся на другой стороне крыши покурить и поболтать.

— Представь, что все смогли бы найти там работу. Не думаю, что нам понравилось бы всю жизнь увеличивать прибыли кока-колы или убеждать китайцев покупать цыплят от Макнаггет. Что-то должно быть в жизни еще, кроме желания отхватить свой кусок.

— Ладно. Тогда почему вы ничего не делаете, чтобы помочь обществу? — спросил Роберт и застегнул комбинезон на груди, почувствовав прохладу.

— Мы достаточно делаем для общества, но не через его системы. Слишком медленно, слишком много канцелярщины, слишком мало денег. Кто хочет отдавать лишнее обществу? Да люди скорее будут работать в архивах, чем помогать старикам. Такова природа человека.

Спайс приподнялась на локте, чтобы прикурить сигарету, и осветила себе лицо неярким пламенем вспыхнувшей спички.

— Как же вы тут проводите время? — спросил Роберт. — Не могу понять, что вы тут делаете.

Спайс улыбнулась ему.

— Правильно, ты не понимаешь и не можешь понять, — ответила она с ласковой усмешкой, отчего вдруг переменилась, стала совсем другой, более дружелюбной и красивой в ореоле светлых вьющихся волос. — Здесь очень красиво наверху. Уже шестьдесят лет мы тут, а внизу никто ничего не заметил. Интересно, что от нас останется к концу недели? — произнесла она с вопросительной интонацией, но так, словно ее это вовсе не касалось.

— Кажется, тебя не очень волнует, если ты все это потеряешь?

— Ты хочешь знать? Нам говорят, что жизнь на крышах всегда была замечательно организована. А теперь все системы надо чинить и менять, да и с каждым днем здесь становится все грязнее. На многих новых зданиях установлены камеры наблюдения. Дело времени. Рано или поздно система развалится, и нас обнаружат. Техника до нас доберется. И мы кончим в тюрьме. По крайней мере, теперь мы выходим из игры, не уронив нашего знамени.

Она поглядела вдаль, на пустые общественные здания. Ветер легонько шевелил ей волосы.

— Но я все равно останусь тут до конца. Лучше мне упасть с крыши, чем умереть дома, уставясь в видео. Шесть лет я здесь и шесть лет смотрю, как все разваливается. Те, кто мог бы восстановить систему, соблазнились другой жизнью. Натаниэл — хороший человек. Он делает для нас все, что может. Но он проиграл.

Она докурила сигарету и швырнула ее вниз. Роберт подался вперед поглядеть, как крошечная красная звездочка спиралью летит к земле, а Спайс уставилась в черные тучи, собравшиеся над их головами.

Роза была поражена. Внутри “трубы” было несколько помещений: душ, туалетные комнаты, операционный зал с компьютерами, а также кухня и склад с разными приспособлениями для лазания по крышам и оружием. Вода в душе оказалась горячей, потому что подогревалась благодаря присоединению к горячим трубам биржи. Через несколько минут она почувствовала себя словно родившейся заново. Удивленно она приблизилась к белому пушистому полотенцу, которое держал в руках Залиан.

— Ладно, я закрываю глаза, — сказал он и открыл один глаз. Роза выхватила у него полотенце и завернулась в него.

— Давай я по крайней мере вытру тебе спину. — Его светлые глаза сверкали весельем. — Что ты думаешь о нашем временном пристанище?

— Удивительно, во что ты можешь превратить забытую собственность. — Роза позволила Залиану вытереть ей спину. — А зачем компьютеры?

— Они у нас подсоединены к бирже, — сказал он, удивившись ее вопросу. — Газ для кухни из той же системы. Это Ли придумал. Надеюсь, ты рада, что ему удалось бежать? Он цел и невредим.

— Я рада, — искренне подтвердила Роза. — А Симон?

— От него пока ничего нет. Однако он умеет за себя постоять. Вот. Залиан протянул ей наглаженную одежду.

— Ты не хочешь выйти, пока я одеваюсь? — спросила Роза, подталкивая его к двери.

— Нет. Но я выйду.

Роза плотно закрыла дверь. Ей было не по себе от его смены настроений, словно он реагировал на каждую новую ситуацию только на эмоциональном уровне, не заглядывая в будущее. Неудивительно, что у его людей невысок моральный уровень. Откуда им знать, что он будет делать в следующую минуту?

Надев комбинезон и застегнув молнию. Роза вышла в операционный зал. С трудом сдерживая зевоту, она обходила компьютеры, едва взглядывая на них.

Даже после душа у нее не перестали болеть руки. На одном из экранов она увидала список гигантских корпораций, типа “Нат-Уэст”, “Пепси”, “IBM”, причем каждая имела свой номер. Ее любопытство стало еще сильнее, когда она вызвала на экран информацию о “Нат-Уэст”. На экране появился длиннющий список имен, дат, денежных ресурсов. Она все еще не могла оторваться от увиденного, когда позади нее открылась дверь.

— Роза? С тобой все в порядке? — Холодный воздух влетел в комнату, когда вошел Роберт. — Руки болят? У меня так просто отваливаются.

— У меня тоже. А так все хорошо. Я уже иду.

— Ничего он тут устроился, — заметил Роберт, оглядываясь. — Интересно, зачем ему компьютеры?

— Я как раз тоже об этом думала.

— Давай спросим.

— Ты все равно не получишь прямого ответа. — Роза прошмыгнула у Роберта под рукой и вышла на крышу. — Роберт, он ждет, когда ты отдашь ему вторую тетрадь.

— Я с ним поторгуюсь. Информация за информацию. Придется довериться, если уж нам надо друг другу помогать.

— Хорошие слова, малыш, — сказала Роза, хлопнув Роберта по спине. — Пойдем посмотрим, как получится на деле.

Глава 30 Новая эра

Залиан собрал своих людей и с помощью карты объяснил, что им предстоит ночью. Часть из них сидела странным кружком на алюминиевых полосах, покрывавших крышу. Несколько человек стояли, прислонившись спиной к трубе и засунув руки в карманы своих черных комбинезонов. Все выглядели замерзшими и разочарованными.

— Роза и Роберт принесли нам новые сведения. Они, как мы надеемся, помогут найти место, которое мы ищем.

Даже в темноте выдержать взгляд светлых глаз Залиана было нелегко. Роберт подумал: не во власти ли все эти мужчины и женщины фанатической силы, пусть даже эта сила добрая?

— Почти точно, что Чаймз попытается напасть на нас сегодня, может быть, он уже на пути к нам. Никто не должен покидать свой пост. Я предлагаю следующее. Мы должны разделиться на три группы. Первую поведет Ли, вторую — Дэмьен, третью — Спайс. Вы займете определенные секторы в городе и включите рации. Если вы увидите Чаймза или его сторонников, сообщайте немедленно, причем сведения должны быть максимально полными, и дожидайтесь ответа. Нападать на них не следует, даже если вас окажется больше. Мне не нужны героические дураки. Мы должны работать в контакте, чтобы захватить самого Чаймза или тех его прислужников, которые пользуются его доверием и могут дать нам информацию.

— С какой группой пойдешь ты? — спросил худой парнишка азиатской внешности, стоявший ближе других к Залиану.

— Я буду здесь: Мы с нашими гостями займемся их сведениями. Они не так привыкли к путешествиям по крышам, как вы, а мне нужна их помощь. Я буду связываться со всеми по радио.

— Минутку. — Ли встал и, продолжая говорить, взялся за экипировку. — Что будет, если вы не обнаружите ничего нового? Мы ведь даже не знаем, сколько их на самом деле! К тому же они могли расставить по всему городу ловушки.

— Придется рисковать. Двенадцать наших лучших людей ожидают у него казни. У нас нет выбора. Мы должны найти, где он прячется. Иначе мы тоже умрем.

Хотя Залиан старался настроить людей на борьбу, они были явно разочарованы, ибо все ждали, что он поведет их сам. Раньше, в более мирные времена, твердая позиция доктора помогала поддерживать дисциплину, заряжала людей энергией и убеждала их, что жизнь на крыше — наслаждение. Залиан каждый день наверху превращал в приключение. Он внушал своим людям ощущение общности и придавал смысл их жизни. Он был учителем, другом и советчиком. Теперь же утопия, которую возводили с его помощью, лежала в руинах, и всем было ясно, что он не может вести людей к победе. Его вера поколеблена. Слишком много его друзей перешло на другую сторону.

— Ли снабдит вас любым оружием, какое только у нас есть. Я знаю, никто из вас не умеет сражаться, но никто и не думал, что нам придется это делать. Я хочу сказать только одно. — Залиан вошел в круг сидящих людей, и все смолкли. — Если вы верите в ту жизнь, которую мы пытались здесь построить, вы должны выдержать это испытание... чтобы, когда нам на смену придет другое поколение, жизнь на крышах продолжалась.

Многие вокруг Залиана в сомнении опустили головы. Тогда Залиан обратился к каждому в отдельности.

Чтобы прервать недовольное молчание, воцарившееся после бодрых речей Залиана, Ли хлопнул в ладоши и принялся поднимать всех с мест.

— Ладно. Мак, Маленький Джо и все, кто умеет обращаться с оружием, сюда. Давайте, давайте, двигайтесь быстрее.

Люди понемногу начали подниматься. Спайс следом за Ли принялась собирать свою группу. Третью группу явно с неохотой возглавил Дэмьен, парень со стоящими торчком волосами и хромой ногой. Он тоже поднял своих людей и разделил их на умеющих владеть оружием и не умеющих. Роберт и Роза послушно направились следом за Залианом в операционный зал.

Доктор включил угловую лампу и сел, взяв у Розы тетрадь.

— Давайте разделим страницы, — сказал он. — Если здесь есть что-то, что может привести нас к месту нахождения самого Чаймза с его Носителями Новой Эры или к местам казней, мы должны это найти.

— Подождите, — остановил его Роберт, подняв руку. — Я что-то пропустил? Какие казни? Какая, к черту. Новая Эра?

— Просмотрев тетрадь, возможно, вы все поймете, — сказал Залиан, хватая себя за нос большим и указательным пальцами. — Больше всего нам не нужны были тут распри.

Он откинулся назад и внимательно посмотрел на Роберта и Розу, понимая, что ему придется кое в чем просветить их, иначе от них не будет толку. Но объяснять надо все по порядку.

Роза решила взять инициативу в свои руки.

— Начни с того, как ты сам очутился на крыше, — сказала она. — Ты же не интервью даешь в “Гардиан”.

— Если вы хотите спросить, почему я ушел из города, то, скажем, так... Существование там стало для меня невыносимым. Началось все с моего пациента, старика... После операции, оправившись от анестезии, он рассказал мне о людях, живущих на крышах. Ему это было известно уже несколько десятков лет. Я узнал... о другой жизни. — Залиан пожал плечами, встав, сбросил со стола ящик с пепси и открыл одну банку. — Естественно, я подумал, что у старика галлюцинации, и он говорит о том, чего нет на самом деле, но все же его слова заинтересовали меня. Через некоторое время я опять кое-что услышал, но совершенно от другого человека, поэтому решил сам все разузнать. Хотя слишком уж это заманчиво звучало, чтобы быть правдой, и в каком-то смысле так оно и оказалось.

Короче говоря, я бросился на поиски “тайной жизни” и однажды случайно наткнулся на какое-то жилище на крыше. — Он открыл еще банку и подвинул ящик ближе к Розе. — Там был настоящий разгром. Прежний вождь ушел от своих людей вниз, и на крыше оставались... ну, двое-трое. Но мне казалось необходимым и важным попытаться возродить то, что было прежде.

Он пробежал рукой по светлым волосам, которые завивались у шеи, и улыбнулся собственным воспоминаниям.

— Я открыто объявил о своих намерениях, и, как ни странно, нашлись люди, которые решили помочь мне. Они показали мне книги, в которых описывались обряды и ритуалы, совершавшиеся на крышах пятьдесят лет назад. Я отбросил все таинственное и принял законы, которые должны были сделать жизнь людей, поднявшихся наверх, приятной и полезной. Я решил возродить идеалы крыш и приспособить их для нового поколения...

— Что же случилось потом? — спросил Роберт.

— Наверное, я был слишком удачлив. Все больше и больше людей разочаровывалось в жизни внизу и хотело прийти к нам. Система безопасности начала давать сбои. Кое-кто распускал язык. Кроме того, те, кого мы не принимали к себе, успевали узнать достаточно, чтобы их рассказы тоже вредили нам. В первый раз жизнь на крышах подверглась опасности стать известной внизу.

Залиан оглянулся на дверь.

— Давайте продолжим разговор снаружи. Я хочу видеть, как они готовятся. По тому, как все оборачивается, не исключено, что мы последний раз вместе. — Залиан встал.

Он медленно ходил по крыше вдоль парапета, как бы проверяя закон тяготения. Роберту и Розе пришлось шагать с ним рядом, чтобы слышать его. Повсюду упаковывали сумки и проверяли снаряжение.

— Что случилось потом? — спросил Роберт.

— На крышах стали возникать другие группы, — ответил Залиан. — Многим было наплевать на какие-то идеалы и дисциплину. Вскоре я понял, что кто-то достаточно сильный расставляет на моих людей сети, и с явно дурными намерениями. Это было очень опасно для всех. У нас появились враги. Их законы — это отвратительная пародия на наши. — Ветер окреп и принялся играть волосами Роберта и всяким сором под ногами. — Первые жители крыш следовали благородным идеалам греческих богов, — продолжал Залиан. — И мы приняли их мирный символ — луну. Наши же соперники назвали себя Носителями Новой Эры и все извратили, погрязли во зле. Их первый вождь был заживо сожжен на Пиккадилли узурпатором, которого они зовут Чаймзом. Этот человек за короткий срок избавился от многих своих врагов. Теперь, по-видимому, только мы стоим у него на пути. Когда нас не станет, никто на земле не будет в безопасности.

— Почему? — спросила Роза.

— Когда смотришь на что-то с большой высоты, — пояснил Залиан, — легче понять систему и совсем уж просто научиться ее доить. Ее слабости у тебя как на ладони. Мы нарушали законы, но не убивали и никогда не причиняли зла людям внизу. Тем не менее мы заставили нижнюю систему работать на нас. Наши враги совсем другие. Они считают себя наверху в безопасности, поэтому крадут и убивают. С их победой старые благородные законы обитателей крыш будут отменены и улицы захлебнутся в крови. Резня, которая уже началась, станет образом жизни.

Залиан взглянул на часы и пошел прочь от края, на сей раз в центр крыши.

— Они захватили наших людей. Мужчин и женщин. Они их пытают, чтобы вытянуть из них информацию, а когда настанет час, их убьют. Подобно тому, как наше общество имеет добрые корни в древнем мире, Чаймз тоже выбрал для себя что-то очень древнее, но злое. Восход солнца символизирует конец ночи. Они своими жертвоприношениями отмечают смерть луны.

— Ты думаешь, они нападут на вас, а потом на рассвете убьют ваших людей? — спросила Роза.

— Похоже. Но когда? Завтра? Послезавтра? — Они подошли к алюминиевым трубам. С одной стороны было нечто вроде будки с открытой дверью, в которой две молодые женщины разматывали нейлоновый трос. Залиан молча постоял немного, глядя на них. — Наши запасы на исходе. Они разворовали почти все наши склады.

— Ты не имеешь права терять надежду, — заявила Роза. — Вспомни, как часто можно видеть луну днем.

Залиан горько рассмеялся:

— Носители Новой Эры станут новыми хозяевами крыш. Они живут племенем, исповедуют насилие и совершенно лишены совести, ибо воспитаны пустыней, в которую превратился этот город. Присоединиться к ним — значит войти в царство тьмы.

— Если их больше и они так сильны, — спросил Роберт, — то каким образом можно их победить?

— Нам надо было уже давно начать действовать, — сказал Залиан, словно не слыша Роберта. — А мы ждали. Я недооценил их. Я недооценил его.

— Какое ко всему этому имеет отношение Сара Эндсли? — спросил Роберт.

— Я позвал ее наверх, — ответил Залиан. — Я был любовником Сары. — Залиан прислонился спиной к будке и потер рукой лоб. По-видимому, он не замечал, что поднялся сильный ветер. — Это моя вина. Мы все знали о новом вожде Носителей Новой Эры, кроме его имени. Чаймз. Похоже, он взял его из комикса.

— Но почему так много ребят принимают его всерьез?

— Этот человек ведет себя как герой комикса. Показывает фокусы, вбивает им в головы сумасшедшие идеи, внушает веру в культ крови и мести. Каждый несправедливо обиженный дурак, каждый свихнувшийся юнец, каждый, кто мучается от одиночества, у него под контролем. А теперь он убивает нашу семью.

— Ты говорил о Cape, — мягко напомнила ему Роза.

— Я попросил добровольцев разузнать все о Новой Эре, — тихо проговорил Залиан. — Сара захотела пойти. Я не мог ее остановить. Спустя некоторое время она передала мне информацию, которую получила от двух парней. Одного звали Жабой, другого Самуилом. А потом она исчезла. И пока Чаймз решал, как с ней поступить, он послал ее вниз с двумя своими...

— Чтобы предостеречь мать от болтовни. В то утро я тоже ее видела! — воскликнула Роза.

— Один из них был на нашей стороне, — продолжал Залиан, — но ради его безопасности мы не могли назвать его Саре. Шарлотта была упрямой женщиной. Ей как-то удалось выведать наши секреты у своей дочери. Она не захотела отдать им тетради. Сомневаюсь, чтобы она понимала, какая опасность грозит ей и Саре.

— Что-то мне показалось странным в тот день, — перебила его Роза. — Вообще-то я ужасно ненаблюдательная. Если бы только я поняла, что Сара пришла не по своей воле...

— Если бы ты это поняла, то тебя бы уже не было в живых.

— Меня чуть-чуть не убили сегодня, — пробормотал Роберт, засовывая руки поглубже в карманы.

— Естественно, Чаймз не поверил Саре, когда она вернулась с пустыми руками. Он послал, кого-то еще поискать в квартире старухи. К несчастью, парень оказался неуравновешенным. Шарлотта застала его, и он ее убил.

Залиан замолчал и уставился в грозное ночное небо.

— Мне холодно, — пожаловался Роберт. — Не пора ли нам вернуться в комнату и поработать над тетрадью?

— А что ты рассчитываешь там найти? — спросила Роза.

— Мы не знаем, что как бы служит причиной, что мотивирует Новую Эру, — объяснил ей Залиан. — Нам надо понять их идеи, способ мышления. Зачем им понадобились ритуальные убийства? Верят ли они в сверхъестественные силы? Во власть Сатаны? Многие именно так думают. Они боятся встретиться с Чаймзом лицом к лицу, чтобы он... не знаю, как сказать... не применил к ним дьявольскую силу. Чаймз — умный человек. Он правит, используя наши физиологические страхи, ужас перед самым примитивным злом. Если можно заставить поверить в это, значит, можно контролировать их жизнь.

Неожиданно он повернулся на каблуках, чтобы спрятать от Роберта и Розы свое лицо.

— Сара знала, что движет Чаймзом. И я молю Бога, чтобы она рассказала об этом матери. Как только мы поймем его мотивы, мы найдем способ покончить с ним. Подозреваю, что без Чаймза вся затея с Новой Эрой рухнет сама собой, а его люди разбегутся.

— А если ты не прав? — спросил Роберт.

— Тогда мы погибли, и последнее препятствие между ними и черными жителями падет. Безумие восторжествует над разумом.

— Как ты думаешь, сколько у нас времени? — поинтересовалась Роза.

— Судя по их прежним нападениям, около трех часов. Роберт подтолкнул обоих к трубе.

Глава 31 Под мостом

— Иэн, это не причина. Ты обещал, что хотя бы часть рождественских праздников мы проведем вместе. Я-то думала, что мы на несколько дней уедем из этого проклятого города!

— Но это было до того, как все началось. А теперь, когда у меня что-то вырисовывается, я должен оставаться в городе и быть наготове. Уж кто-кто, а ты-то должна это понимать.

Джэнис Лонгбрайт рассчитывала провести с ним ночь, но Харгрив знал, что и сегодня, и завтра ему придется возвращаться на работу, проводив Джэнис до ее уютной квартирки на Бельсайз-парк.

— Я совсем не стараюсь выслужиться, как раз наоборот. Но если случится еще одно убийство...

— Иэн, я знаю. Я все понимаю. Я бы, наверное, тоже... Просто я эгоистка. Ну почему обязательно на Рождество?

Джэнис стояла в дверях, и свет ламп отражался в ее гладких, по старомодному уложенных волосах. И губы она накрасила помадой, которой давно уже никто не пользовался. Харгрив наклонился и легонько коснулся губами ее губ.

— Утром увидимся.

— Может быть, мне тоже поработать сверхурочно? — промурлыкала она. — По крайней мере тогда мы могли бы вместе пообедать. Будь у тебя веточка омелы, ты мог бы засадить меня за ксерокс.

— Для всего, что у меня в голове, одной веточки мало. — Харгрив застегнул воротник и посмотрел на небо. — Говорят, к концу недели выпадет снег. Я уже снарядил Баттерворта с целой командой патрулировать крыши в районе Сохо, но пока у них ничего нет. А нам надо действовать быстро, пока не засыпало все вокруг.

— Ты сейчас куда? На работу?

— У меня встреча со Стэном Каттсом. Может быть, он наконец выложит, что знает, и даст мне ниточку. Я тебе позвоню, когда что-нибудь прояснится.

Вечером он получил телеграмму от репортера, в которой тот предлагал ему встречу возле Хангерфорд-Бридж. Харгрив удивился, но решил все-таки пойти на случай, если Каттс выскажет ему свои подозрения, а еще лучше — отдаст своего осведомителя.

Шагая по широкому тротуару плохо освещенной Нортумберленд-стрит по направлению к набережной, он все больше поддавался неясным опасениям. Почему Каттс послал ему телеграмму, а не позвонил? Он никогда так раньше не делал. Харгрив завернул за угол и, пройдя мимо симпатичного белого здания театра, очутился, пожалуй; в самом отвратительном районе города. Здесь, под железнодорожным мостом, собирались отбросы общества, бродяги, которых выкинули из переполненных ночлежек Сохо, Кэмдена, Степни и Бау, и теперь они спали в картонных ящиках прямо на тротуаре, жестоко сражаясь за окурок сигареты и глоток вина.

Удивительно, почему они выбрали себе место рядом с театром, из которого во время антракта выходили прилично одетые господа с бокалами белого вина, ожидавшие начала следующего акта. Даже в такую холодную ночь, как сегодня, здесь были сотни оборванцев, которые, расположившись под опорами моста, становились совершенно неразличимыми в темноте.

Харгрив чувствовал себя очень неловко и то и дело поглядывал на часы. Напротив моста чернели окнами подлежавшие сносу магазины, которые должны были уступить место новым зданиям из бетона и стекла. В них поселят новых борцов против противной глазу клоаки под мостом. Где же тогда спать этим несчастным? Церкви и те стали закрываться на ночь. Харгрив опять взглянул на часы и полез в карман за сигаретой. Каттс опаздывал уже на двадцать минут.

Позади он услышал шум борьбы. Это бродяги не могли поделить кусок асфальта. Он поднял глаза на серые перила моста. Наверху были люди.

Чем лучше его глаза привыкали к темноте, тем больше человеческих фигур он мог разглядеть. Четыре... Нет, пять. Они что-то тащили, похоже, большой мешок. Привязали его к перилам, а потом вдруг перекинули через них, и он стал раскачиваться на натянувшейся веревке, как маятник.

Харгрив не мог оторвать от него глаз и видел, как он с оглушительным шумом влетел в окно ближайшего магазина. Прежде чем бродяги сообразили, в чем дело, и вскочили, кашляя и чертыхаясь, на ноги, Харгрив уже перебежал дорогу и влез в разбитое окно. К веревке за шею был привязан человек. Среди кукол и медведей со связанными за спиной руками лежал, странно вывернув ноги, Стэн Каттс. Глаза у него были широко открыты.

Харгрив встал и посмотрел в сторону моста, откуда все еще слышались быстрые удаляющиеся шаги на узкой пешеходной тропинке, но ему было слишком хорошо известно, что единственный путь наверх находится в конце улицы. Тогда он достал переговорное устройство и потребовал машину и людей, которые должны были немедленно начать поиск с дальней темной стороны моста. Наклонившись над телом, он принялся тщательно обыскивать карманы, сначала в плаще, потом в пиджаке... За его спиной затаили дыхание бродяги, не понявшие, что, собственно, помешало им спать.

Из всего, что оказалось в карманах Каттса, Харгрив взял несколько клочков бумаги, какие-то билеты и бумажник, положив обратно мелочь и ключи. Когда ему пришлось наклониться над репортером еще раз, он поморщился, учуяв едва уловимый странный запах. Большим и указательным пальцами он потер плечо Каттса, потом понюхал их, разглядев какой-то желтый порошок...

В нескольких футах от него из разбитого окна вывалился большой треугольный кусок стекла, и Харгрив вздрогнул. Еще раз оглядев тело, он обнаружил волдыри вокруг рта убитого репортера. Тогда он повнимательнее осмотрел их. Похоже было на ожог кислотой. Запах был тот же, но только сильнее. Харгриву вспомнилась химическая лаборатория в школе. Сера. Тело было или облито серной кислотой, или обсыпано большим количеством серы. Иэн Харгрив понял, что Стэну Каттсу пришлось ее еще и выпить. Он встал и спрятал лицо в ладонях. Кажется, его теория, которую он выстроил, дав полную волю компьютеру, воплощается в действительность.

Это, конечно, сера. Та самая сера, которая чаще всего ассоциируется с дьявольскими силами.

Девятнадцатое декабря Пятница

Глава 32 Поисковые группы

В десять тридцать вечера группа Залиана, включая Роберта и Розу, вновь собралась на крыше биржи. Поиски, предпринятые прошлой ночью, не дали результатов. Чаймз и его люди ничем не обнаружили себя, и на крышах воцарилась гнетущая тишина. К большому неудовольствию Розы, Залиан ревниво оберегал тетради, аккуратно вводя в компьютер целые куски. Теперь у него было много фактов и цифр, но выводы ему все равно не давались. Ключи к раскрытию грандиозного плана Чаймза потерялись в нагромождении информации.

В пять утра Роберт и Роза в полном изнеможении спустились с крыши. Они проспали весь день, пока горожане продолжали участвовать в традиционном предновогоднем празднестве, покупая подарки и выпивая, а теперь опять были на крыше. Но в этот раз у Розы возникло предчувствие, что что-то должно случиться. Отряд Спайс выстроился наверху, получая у Ли оружие. Каждому из девяти человек полагалась небольшая нейлоновая сумка с морской сигнальной ракетой, запасными патронами, ножом и еще чем-то, очень похожим на арбалет.

— Я не хотел их использовать, пока они не доведены до совершенства, — посетовал Ли. — Не заряжен, — сказал он, вручая арбалет Спайс. — Автоматически он не работает, да и вообще он малопригоден.

— Легкий, — заметила Спайс, взвешивая на руке алюминиевый арбалет.

— Это модифицированный дротик. — Ли вытащил один из сумки и подбросил на ладони. — Их не возьмешь с собой больше шести, и использовать надо только в ближнем бою.

— Стрелы отравлены? — спросила, остановившись возле Спайс, одна из девушек ее отряда.

— К сожалению, нет, — ответил Ли. — Залиан не разрешил бы использовать яд, но мне удалось сделать их так, что они застревают в ране намертво. У них нет прикрытия, так что будьте осторожны, не пораньтесь сами. Мы еще готовим кое-что для больших расстояний.

— Неужели нет ничего сейчас? — Спайс взяла пучок стрел и аккуратно положила их в сумку. — У них теперь пистолеты, стреляющие отравленными монетами.

Когда Чаймз начал свои воровские вылазки, он сумел выкрасть у Ли все пистолеты, которые раньше использовались, только чтобы оглушить кого-нибудь, а потом были переделаны в орудия убийства.

— У меня нет ничего для больших расстояний, — сокрушенно проговорил Ли. — Я не думал о войне.

— Ладно, собирай моих людей, а я пока выясню, куда нам идти.

Она отошла, на ходу перестегивая ремень на тонкой крепкой талии. С Залианом они говорили недолго. Он решил, что поиски Чаймза надо начинать с центра, разделив его на три сектора, то есть отправляться в путь из центральной точки, а потом расходиться по одному и встречаться уже на бирже.

Первым ушел со своей группой Дэмьен, совсем юный парень, который использовал стационарные тросы. Следующей была Спайс. Она повела свою группу к Уэст-Энду.

Ли раздал оружие своей группе, состоявшей из восьми человек, которые докуривали сигареты и натужно шутили между собой, пока не застонали и не затрещали столбы под их тяжестью. Неожиданно на крыше стало пусто и тихо.

Спайс прицелилась и медленно нажала на спусковой крючок. Щелкнул металл, зашипел нейлоновый трос, потом до нее донесся еще один щелчок. Спайс быстро прикрепила трос у своих ног. Они направлялись на север, к Оксфордской площади, в основном используя старые стационарные тросы, однако на Портленд-Плейс пришлось от них отказаться, так они проржавели. Спайс пропустила вперед своих людей, и все вместе они молча пересекли безлюдную улицу.

Крыша дома напротив совершенно не просматривалась. Спайс была последней, и, взобравшись на довольно широкий выступ, она отцепила трос, чтобы им не смогли воспользоваться чужие.

Кто-то зажег фонарик и осветил крышу.

— Не похоже, чтобы здесь жили:

— Думаете, они держат Сару и остальных за пределами станций? — спросила Спайс.

— Вряд ли, — ответил парень с фонариком. — Им надо хотя бы частично пользоваться стационарными тросами.

Эти тросы формировали единую систему, опутывавшую город сверху, и были прикреплены к высоким железным шестам, намертво вколоченным в крыши, которые из соображений безопасности были вне пределов досягаемости. Высота, на которой они находились, позволяла почти не ощущать земного притяжения и путешествовать без особых усилий. Предположив, что люди Чаймза держат пленников связанными, Спайс решила, что передвигаться они могут только по скоростным линиям.

— Здесь конец Северного пути семь? — спросила Спайс у паренька, которого звали Том.

Он достал карту и осветил ее фонариком.

— Правильно, Северная семь. Но это не конец. Есть еще три станции, только они помечены как опасные.

— Где они?

Том провел пальцем по синей линии. К ним подошли другие.

— Последняя, видишь, Эдам? — Грязный палец ткнул в карту. — Похоже, она действительно в парке, в северной части Парк-Креснт.

— Удивительно. Там такое яркое освещение ночью. Может быть, даже трос виден снизу.

— Зависит от того, насколько он высоко.

— Парк... Интересно, к чему он там прикреплен? — Спайс задумалась. — Надо пойти поглядеть. А вы побудьте здесь. Если дороги нет, я сейчас же вернусь, но в любом случае меня не будет всего несколько минут.

— Здесь сказано: “опасно”.

— Залиан всегда пишет “опасно”, когда не уверен в состоянии трассы. Я вешу меньше вас всех. Как бы то ни было, мы должны проверить. Пока продумайте наш следующий маршрут.

Спайс уже было скользнула прочь, но вернулась, глядя вперед, где Дом Радио разрезал дорогу, как гордый океанский лайнер. Она улыбнулась.

— Знаете, они настаивали, чтобы ничто не закрывало отсюда вид на север.

— Кто? — спросил Том.

— Архитекторы. Несколько сот лет назад это была самая большая улица в Лондоне. — Спайс привычно пристегнула поясной ремень. — Ночью она выглядит чудесно, правда?

— Легкой дороги! — пожелал ей Том. Он уже давно заглядывался на Спайс, но она не обращала внимания на мужчин. — Дать тебе радиотелефон?

— Нет, пусть он останется у тебя.

Спайс подняла ноги и унеслась вдаль между двумя рядами домов с погашенными огнями, в которых жили бесчисленные врачи, юристы и архитекторы. Ее цель — южная часть Риджент-парка.

Том повернулся к остальным:

— Давайте думать. У кого-нибудь есть гениальные идеи, куда нам податься потом?

— Как насчет Вышки? Оттуда хорошо все видно, — предложила крепенькая девушка с короткими черными волосами.

Вместе с остальными она использовала передышку, чтобы покурить и размяться.

— Нет, слишком высоко. Отсюда не получится. Надо тогда использовать Северный путь два.

— Долго нам ждать Спайс?

— Сколько надо, столько и будем ждать.

— А если она не вернется?

— Вернется.

Том сидел, сворачивая и разворачивая карту. Он не считал хорошей мыслью разделение территории на три части и планомерное обследование каждой из них, но Залиан не предложил ничего другого, так что, хочешь не хочешь, приходилось подчиняться. Однако если Чаймзу по душе идея “разделяй и властвуй”, они как раз играют ему на руку. Том встал и прошелся по крыше, всматриваясь в чернильно-черную тьму над парком.

Без семи двенадцать. На крыше магазина “Хэрродс” ребята из отряда Дэмьена перессорились между собой. Юный панк еще не заслужил уважения товарищей, но чем-то понравился доктору Залиану, который и поставил его командовать группой. Едва он появился на крыше, Залиан взял его под свое крылышко и тренировал по специальной программе. Это особенно разозлило четырех женщин и пятерых мужчин. А теперь еще Залиан отказался сам вести их на поиск и заменил себя мальчишкой, которому они немедленно высказали свое возмущение.

Мальчик в самом деле великолепно передвигался по городу, но он совершенно не умел держать дисциплину в группе, которая с криком и шумом добралась до Найтс-Бридж. Теперь они ждали, пока Дэмьен по карте определит границы поиска.

— Начнем отсюда и пойдем к реке, — неуверенно проговорил он, глядя на неулыбчивую девицу рядом.

— То есть как? Ведь мы должны все встретиться в центре. Она отошла и плюнула на крышу. За ее спиной кто-то затянулся сигаретой с марихуаной и закашлялся.

— Эй, брось! Мы должны быть в форме, если вдруг налетим на Чаймза.

Дэмьен подбежал к парню, чтобы забрать у него сигарету, но не успел.

— О чем ты беспокоишься? Здесь мы никого не встретим, — сказал высокий прыщавый подросток с сигаретой. — До Новой Эры отсюда далеко.

Он глубоко затянулся и выпустил дым прямо Дэмьену в лицо.

— Ты так много знаешь, Тони! Может быть, ты возьмешь на себя ответственность? — Дэмьен не умел скрыть страх, отчего все ощутили неловкость и желание спорить. — Мы должны идти к реке. Отсюда до Ноттинг-Хилл нет стационарного пути.

Тони развернул карту и придвинул ее к самому лицу Дэмьена.

— Мы все должны разойтись веером и идти на восток, а не на север! — крикнул он на самом настоящем кокни. — Здесь, над “Хэрродс”, начинается Восточная дорога четыре, по которой мы легко доберемся до Альберт-Холл и Скотт-стейшн. Никто ведь там еще не искал.

Он бросил Дэмьену карту и сделал вид, что отправляется в путь.

— Ты не имеешь права уходить, пока я тебе не скажу, — взвился Дэмьен. — Представь себе, что мы разделимся и попадем в засаду, что тогда?

— Лучше уж одному, чем всем, — сказал Тони, забираясь на вентиляционный люк и цепляясь за трос. Дэмьен понимал, что любое проявление силы с его стороны приведет к открытому бунту. С неохотой он повернулся посмотреть на остальных. — Ну что ж, ребята, — сказал он, — похоже, мы отправимся на Скотт-стейшн.

— Можем мы сначала пять минут передохнуть? — раздался голос сзади. — Я устал. Мы же только что добрались сюда.

Тони медлил наверху, ожидая решения Дэмьена, который удивился, что благодаря своему отступлению одержал небольшую, но все-таки победу.

— Ладно, идет, но только пять минут. У нас впереди много работы.

Дэмьен вытащил радиотелефон и положил его на люк, когда Тони спустился вниз. Вместе с остальными они расположились в середине крыши.

Магазин сверкал огнями. Во всех витринах ярко освещенные сцены из рождественских сказок привлекали взгляды прохожих. Хотя одна из стационарных дорог проходила как раз через крышу магазина, ею редко пользовались из-за риска попасться на глаза покупателям. Здание магазина было одним из немногих, на которое люди поднимали глаза, к тому же крыша хорошо просматривалась и посетителями ночного клуба, устроенного тоже на крыше в нескольких кварталах от главного магазина. Залиан постоянно предупреждал, чтобы здесь не задерживались дольше необходимого времени.

— Сколько времени ты уже здесь? — спросил Тони, опять раскуривая сигарету с марихуаной.

На сей раз Дэмьен ответил без всякого напряжения:

— Немножко больше года. Я был учеником механика, и мне надоело получать от него подачки. А найти что-нибудь другое, на что можно было бы прожить, я не мог. Ну, я и ушел оттуда.

— Со мной было то же самое, — сказал Тони, передавая сигарету сидевшей рядом девушке, которая смазывала свой пистолет с тросом. — Только я здесь уже три года. Часто ходишь вниз?

— Шутишь! — воскликнул Дэмьен. — Чего я там не видел? Разве только кино? В кино я хожу пару раз в неделю.

— Застекленные крыши кинотеатров. Забавно, что они никогда не запираются. Как бассейны или турецкие бани. Считают, что у них нечего украсть. А я теперь совсем не хожу вниз. — Тони глубоко затянулся. — Обычно мы ходили с девушкой из Восточного отряда четыре, но они все переметнулись к Чаймзу. Она и меня пыталась увести. Я ее послал. А теперь не знаю. Все стало не так. От Залиана никакой пользы. Мы тоже ничего не делаем. Чего удивляться, что к нам приставили младенца?!

Едва он это сказал, как понял, что своим языком убил едва зародившуюся дружбу между ним и Дэмьеном. Тем не менее Дэмьен был их вожаком, и все они хорошо помнили, что Залиан говорил им о дисциплине. Наверное, из-за этого многие ушли туда, где экзотические церемонии значили больше, чем тяжелая работа и армейский порядок.

— Пора нам отправляться.

Тони встал и закинул сумку на плечо. Сигарета совсем не повлияла на координацию его движений. Дэмьен тоже, не говоря ни слова, встал и пошел следом за ним.

Тони обогнул люк и, посмотрев туда, где был край крыши, отшатнулся. Там, освещенный снизу, стоял сам Чаймз, одетый с головы до ног, словно в доспехи, в черную кожу и черный балахон, свисавший с его воздетых к небу рук.

Неожиданно тишину прорезал неприятный звук, и Тони повернулся как раз вовремя, чтобы подхватить упавшего прямо ему на руки Дэмьена, кричавшего от боли. Из его груди торчала металлическая стрела. Тони повалился под ставшим неожиданно тяжелым Дэмьеном, когда сверху на поисковый отряд обрушились люди Чаймза, вооруженные ножами.

Никто не успел даже открыть сумку. Дэмьен забыл приказать им расчехлить оружие. Пока его друзья падали под ножами и кулаками людей Чаймза, Тони выбрался из-под Дэмьена и пополз к тому месту, где остался лежать радиотелефон. Он понимал, что у него всего несколько секунд. Когда он вскочил на ноги, то увидел, что Чаймз покинул свою выигрышную позицию. Тони вытащил новый арбалет.

Невысокая кирпичная стена впереди скрывала его ото всех, а за спиной он слышал шарканье ботинок и предсмертные хрипы. Он включил радиотелефон и стал вызывать Залиана.

— Ради Бога, ответь! — шептал он в трубку. — Ответь! Есть там кто-нибудь? Ответь.

Телефон молчал. Шаги за спиной заставили его обернуться. Чаймз стоял рядом и смотрел на него.

— Не получается? Наверное, ты не уплатил по счету, — сказал он и отобрал у Тони бесполезный радиотелефон, протянув за ним затянутую в перчатку руку.

Чаймз бросил радиотелефон за спину. На мгновение его лицо под капюшоном осветилось, и Тони увидел в его черных глазах такое безумие, какого ему еще не доводилось видеть.

— Ой! — крикнул он и сразу пришел в себя. Не медля больше, он выстрелил и попал Чаймзу стрелой в бедро, тот согнулся от боли, а Тони в это время успел схватить трубку.

— Это Чаймз! Он здесь! — крикнул Тони что было сил в надежде, что его кто-нибудь услышит.

Чаймз развернулся, взмахнул своим балахоном и, схватив Тони за шею, оторвал его от крыши. С неожиданной легкостью он поднял парня над краем крыши и отбросил капюшон, открывая гриву грязных черных волос и горящие адским огнем глаза.

— Для тебя было бы лучше, если бы ты был с нами! — насмешливо проговорил Чаймз. — К сожалению, мы на некоторое время закрыли прием, пока не почистим немножко наш дом. Разрушение несет с собой гибель материи, но дух вновь возрождает, как это было всегда, жизнь.

Тони в ужасе оглянулся.

— Это означает, сынок, что мы избавляемся от людей, подобных тебе. Пришло наше время. — Он начал ослаблять хватку. Тони закричал, и Чаймз, улыбаясь, сказал ему: — В следующий раз слушайся хозяина и не связывайся с орлами, пока не научишься летать.

Он разжал пальцы, и Тони полетел вниз. Он кричал, пока падал вдоль ярко освещенного фасада здания, руша на своем пути сотни ламп и лампочек, которые вспыхивали и гасли, словно в некой экстравагантной рождественской картинке из огня и света.

Глава 33 Крыши

Операционный зал представлял собой причудливое смешение старого и нового. Древние лампы освещали небольшие ящики из пластика, наполненные микросхемами. Свернутые в кольца веревки и куски железа валялись рядом с коробками, набитыми всякими деталями, большинство из которых имело отношение к компьютерам. Залиан включил радиопередатчик, когда, шагая по крыше, объяснял свой план Роберту. Роза наконец-то осталась одна и, притулившись в углу, читала тетрадь Шарлотты. Может быть, ей удастся расшифровать ее? Во всяком случае, она может справиться с ней не хуже Залиана, который, казалось, использовал любую возможность увильнуть от решения насущной проблемы.

Вождь здешних мест, откинув с глаз прядь светлых волос, поддел ботинком компьютер, неустойчиво стоявший на краю одной из коробок. Когда Роберт увидал торговые знаки, Залиан решил ему кое-что объяснить.

— Ладно, ты спрашивал, как мы тут выживаем. Я расскажу тебе о нашей финансовой системе.

Залиан нажал на клавишу, решившись наконец рассекретить одну из своих закодированных программ. Поддавшись любопытству. Роза закрыла тетрадь и тоже подошла к компьютеру.

— Думаю, ты мне скажешь, что на самом деле вы — шайка воров, — подозрительно глядя на экран, заявил Роберт. — А иначе откуда у вас деньги на оборудование?

— Я всегда предпочитал думать о нас как о социальных благотворителях, — высокомерно произнес Залиан, — которые берут у богатых и отдают бедным. То есть нам.

Роберт оглянулся на Розу, но она лишь пожала плечами.

— Скажу вам только одно: когда мы берем у богатых, мы делаем все, чтобы они этого не заметили. Крадем только у самых больших корпораций. Вы, правда, можете спросить, как нам это удается?

Роберт постучал пальцем по экрану.

— Думаю, ответ мне известен. Вы выбираете компании, которые могут выдержать кое-какие потери.

— Правильно. Я выбираю компании, которые кажутся мне слишком большими, что не идет во благо ни им, ни кому другому. Вот они здесь... “Кока-кола”, “Сони”, “Барклис”... Они все закладывают в бюджет воровство. А мы просто к ним подключаемся.

Залиан с гордостью посмотрел на экран, который в это время высвечивал потери и прибыли корпораций, потому что на самом деле гордился своей тайной системой.

— Некоторые цели я выбираю просто потому, что они меня не замечают, — продолжал он. — Такие, как “Макдоналдс” или “Бритиш Ассошиэйтед Тобакко”. Еще компании с прочными связями с городом Солнца. Надо всего-навсего переключить...

— Стащить, ты хочешь сказать.

— ...их компьютеры на нас. Прежние вожди годами делали это в той или иной форме, только раньше до поступления компьютеров они отправлялись в большие магазины и крали системы, чтобы потом перекинуть разницу на своих людей.

Продолжая говорить, Залиан переключил программу.

— Теперь, конечно, с созданием центрального банка данных нас гораздо легче выследить, так что приходится действовать через официально зарегистрированные компании. Способ, каким мы стрижем мультимиллионеров, очень сложный, его не назовешь простой кражей.

— Я восхищен, — сказал Роберт.

— Правильно. Ли — один из лучших наших специалистов. А теперь он вообще остался у нас единственным. Он считает, что может разобраться в любой системе, стоит ему только посмотреть на нее.

— А как он может посмотреть? — поинтересовался Роберт, вновь оглядываясь на Розу и удивленно поднимая брови.

— О, это легко. У нас есть стариковская сеть.

— Стариковская сеть? А что это такое?

— Есть люди, которые пробыли здесь довольно долго, а потом ушли вниз. Прослужив несколько лет, многие из наших начинают вести спокойный, размеренный образ жизни. Но есть и такие, что не успокаиваются, хотя уже, кажется, далеки от нас. Это для них словно наркотик. Может быть, они верят в наши идеалы. Может быть, хотят взбодриться, пройдя через рискованное дело. Таких стариков и старушек мы устраиваем в компании уборщиками, секретарями, чиновниками всяких уровней. Большинство больших домов в Уэст-Энде по ночам обслуживается бывшими жителями крыш. Они помогают нам не попасться на глаза и снабжают самой разнообразной информацией.

— Это для них опасно? — спросила Роза.

— Мы не просим ничего такого, из-за чего они могли бы лишиться работы. Они просто держат глаза и уши открытыми и кое о чем сообщают нам. В свою очередь мы платим им дополнительное жалованье. Пенсию, если хотите.

— И все это проходит через твою компанию?

— Компании. Мы периодически меняем их, чтобы не вызвать подозрений. Вы не можете не оценить наше последнее дело. “Вэлайент-Секьюрити-Лок и Компания”.

— Ты нас разыгрываешь, — не поверила Роза. — Их люди ставили в моем доме сигнальную систему. Но они вошли в парадную дверь, а не свалились с крыши.

— Старики.

— Таким образом ты следил за домом?

— Видишь, как просто? Стоит только хорошо организоваться, — сказал Залиан и, откинувшись в кресле, скрестил длинные ноги. Он был очень доволен собой. — Они даже обыскали для нас квартиру Шарлотты, но ничего не нашли, и тут мы сообразили, что наша собственная защитная система, едва она начала работать, не пустит нас еще раз внутрь. — Залиан ненадолго задумался. — Немножко самонадеянно получилось. В следующий раз придется подумать, как соединять провода.

— Сообщи мне заранее, и я оставлю дверь открытой, — съязвила Роза.

— Есть и другие компании... “Альбион-Тайлинг”... У них есть необходимые для нас финансовые структуры, через которые мы можем получать деньги... А у нас собственная благотворительная служба для несовершеннолетних наркоманов. Думаю, она приносит пользу тем, кто приходит к нам, но не остается надолго. — Залиан вытащил дискету и вставил другую. — Все, что мы делаем, должно побеждать общество в его собственной игре, и так долго, как мы будем вне его. Я всегда думал, что мы на чем-нибудь поскользнемся и нас схватят за руку, но пока этого не происходит.

— Не понимаю, — сказала Роза. — Если вы получаете столько денег, то почему не почините свои стационарные пути?

— Не из-за денег. У нас больше нет людей для такой работы. Многие переметнулись на другую сторону, чтобы нести Новую Эру. Сейчас на крышах больше людей, чем когда-либо, но они не с нами. Большинство стало старательными учениками Чаймза. Действительно, на первый взгляд у него все гораздо привлекательнее. Они получают наркотики, деньги, девочек, короче, все, что им нужно, в обмен на верность. Как мы можем соперничать с ним?

— А им не надо содержать тросы в хорошем состоянии?

— Их слишком много в городе, чтобы кого-то серьезно волновал выход из строя одного-двух. Однако пройдет еще немного времени, и прежняя сеть будет навсегда потеряна. — Залиан потер глаза ладонью. Он выглядел усталым. — Наши планы спасения системы полетели к черту, когда началась заваруха. Вот закончится все — хотя я очень сомневаюсь, что мы выживем, — тогда и начнем переделывать...

— Этим должен заняться кто-то очень сведущий, — заметил Роберт, глядя, как Залиан настраивает компьютер.

Сотни знакомых названий международных фирм замелькали перед ним, и у каждой был свой кодовый знак.

— Система более или менее эволюционировала сама, благодаря многим людям, работавшим с ней. Знания переходили от одного поколения к другому... А зачем? Чтобы был выход для тех, кто живет внизу. А теперь я склонен думать, что жизнь на крышах завершается. Кому она нужна?

Роберту не понравился этот поворот. Залиан выглядел усталым и осунувшимся, словно он уже проиграл.

— Перед смертью Джей сказал кое-что странное.

— То есть?

Доктор поднял голову и уставился на Роберта, хотя видно было, что его мысли витают где-то очень далеко.

— Он сказал, что все вы умрете на рассвете в воскресенье. Почему в воскресенье?

Прежде чем Залиан успел ответить, вскочила Роза и постучала по тетради.

— Чаймз — не просто сумасшедший мистик, это очевидно. Наверное, воскресенье имеет для него особое значение?

— Правильно, — согласился Залиан. — Кульминация наших действ всегда происходит в полнолуние. Это одна из немногих традиций, которая осталась нетронутой.

— Не вижу связи, — заявил Роберт.

— Диана Охотница была богиней Луны. А Аполлон соответствовал Солнцу, — пояснила Роза. — Если мы признаем, что Новая Эра как бы негатив всего того, что есть хорошего в обществе доктора Залиана, нам надо поискать противоположных им богов.

— Я уже думал об этом, — сказал Залиан. — У греческих богов нет alter ego[5]. С римской мифологией тоже ничего не получается.

— Тогда, может быть, Чаймз совсем отказался от мифологии? — предположил Роберт. — Может быть, тут дело совсем не в мифологии...

— Похоже, у него в основе набор сатанинских слов, — заметила Роза. — Смотрите.

Она открыла тетрадь на середине.

— Здесь несколько параграфов посвящено освобождению силы через сексуальное жертвоприношение. Залиан стал читать через плечо Розы.

— Неудивительно, что он переманил так много твоих людей, Залиан, — подвел итог Роберт.

— У нас тоже есть “ритуальное сношение во имя победы” и “руническая власть символов”, хотя о таком символе речи нет.

— Сколько у тебя пропало людей, которые, вероятно, ждут казни? Кажется, ты говорил, двенадцать.

— Двенадцать, включая Сару.

Роберт смотрел, как Роза забирает власть в свои руки. Она вроде бы действительно была здесь на месте, действуя в своей обычной самоуверенной манере. У него появилось чувство, что такой, какая она была раньше, она нравилась ему больше. По крайней мере, он знал, как себя с ней вести.

— Цифра “двенадцать” должна иметь какой-то смысл. Может быть, она имеет отношение к знакам зодиака? — предположил он.

— Одна жертва на каждый знак? — оживляясь, переспросила Роза. — Ты думаешь, каждый знак имел в основе ритуал черной магии?

— Минутку, — попросил Роберт, поднимая руки. — О чем мы говорим? Не похоже, чтобы, прежде чем украсть человека, люди Чаймза спрашивали, когда он родился. “Извините, мы хотим принести вас в жертву, поэтому нам нужно знать ваш знак зодиака”. Лучше нам признать, что парень просто сошел с ума, а его разбойничья банда — банда и есть. — Роберт встал с кресла и потянулся. — Это место начинает на меня плохо действовать. Надо мне немножко прочистить голову.

В холодном сыром небе на другой стороне Темзы сверкали бесчисленные огни. Затихли автомобили. Вокруг стояла оглушающая тишина.

Роберт глубоко вдохнул на удивление чистый воздух. Глаза у него болели и слезились, но он совсем не чувствовал усталости. Он знал, что утром все происходящее опять покажется ему маловероятным. Может быть, никто вовсе не хотел его убить. Просто он тоже потихоньку сходит с ума, как все тут.

— Роберт.

Он почувствовал прикосновение руки к своему плечу и оглянулся. Рядом с ним стояла Роза и смотрела вдаль поверх безлюдной улицы. Он чувствовал ее теплую ладошку сквозь ткань комбинезона, и ему очень захотелось прижаться к ней, но что-то удержало его, скорее всего, подсознательная уверенность, что между ними никогда не будет любви, потому что он не тот человек, который ей нужен.

— Идем.

— Но вы прекрасно без меня обходитесь, — помрачнел Роберт. — Я не доверяю Залиану. У него было достаточно времени изучить тетрадь, а он, видите ли, ничего не нашел.

— Думаю, мы можем признать, что он неплохой парень, — возразила Роза. — Светлые волосы, белые зубы. Слишком он привлекательный, чтобы быть плохим.

— В тетради сказано, что он бывший алкоголик. Это же ужасно. И как вообще он еще не попался?

— Не знаю. Давай спросим, если это тебя интересует. Наверное, есть объяснение.

Но было слишком поздно. Роберт мгновенно взорвался:

— Сама иди и спроси Голубые Глаза. Я хочу немножко отдохнуть от него.

Он чуть ли не бегом бросился через всю крышу, оставив Розу одну. Хотя он наверняка устал и был чем-то раздражен, его поведение не имело ничего общего с недоверием к Залиану. Роза это понимала. Он просто ревновал ее, как мужчина ревнует женщину к другому мужчине. Он не хотел, чтобы она проявляла дружелюбие к другому мужчине, точно так же как не хотел, чтобы она была ловкой и сообразительной. Это делало его слабым и неуверенным в себе. Да пошел он к черту! Роза стремительно повернулась на каблуках и зашагала обратно. В это время Залиан слушал первый рапорт, кажется, Ли.

— Ничего, Нат. Мы прошли Майфаар, сейчас двинемся дальше.

— Ли, не забудь об отметках на карте. Центр десять и тридцать. Залиан повернулся всем телом, услыхав, что открывается дверь. Вошла Роза.

— Нам нужно быть очень осторожными в Уэст-Энде, — пояснил он. — На всех королевских домах, на посольствах и вдоль Даунинг-стрит поставлены камеры. С каждым днем на крышах все больше техники. В основном это нужно, чтобы управлять транспортом, но много и такого, что используется против опасных преступников и террористов. Мы пытаемся как-то приспособиться.

Радиотелефон опять ожил.

— Эй, база, нам было бы легче, если бы мы знали, что ищем.

— Мы вас вызовем, как только у нас что-нибудь будет. Сейчас могу только сказать, чтобы вы держали ухо востро и немедленно связались со мной, если увидите Чаймза с его людьми. Связывайтесь, если найдете что-нибудь необычное. Конец.

Залиан вздохнул и повернул кресло. Он пробежал ладонью по волосам и закрыл глаза от усталости.

— О Новой Эре здесь немного, — сказала Роза, садясь на стул и просматривая последние пять-шесть страниц тетради.

— Какую тетрадь ты смотришь?

— Вторую.

— Дай мне другую.

Роза передала ему тетрадь. Ветер с завываниями огибал здание.

— Здесь нарисованы астрологические символы. Овны, луны и козероги. Есть кое-что о тебе.

— Дай посмотреть. — Залиан взял тетрадь и прочитал несколько страниц, потом отложил ее. — Не очень-то красивый портрет, — в конце концов сказал он. — Судя по нему, я “заблуждающийся идеалист”. Надо же такое написать! Ведь она ни разу меня не видела. Шарлотта наверняка делала записи после разговоров с дочерью, но в них нет никакого порядка. Давай попробуем что-нибудь другое.

— Во что верят сатанисты? — спросила Роза. — Имеет ли это что-то общее с основными элементами? С огнем, водой, землей и воздухом? Может быть, они прячутся в таком месте, которое у тебя легко ассоциируется с одним из этих элементов?

— Например, пожарная станция или река? — неуверенно переспросил Залиан. — Или аэропорт?

— Почему бы не попробовать? Сделай список всех мест, естественно в ближайшем окружении, которые у тебя ассоциируются с элементами, и попроси своих людей их проверить.

— Ты знаешь, сколько на это потребуется времени? Таких мест сколько угодно. Ничего удивительного, что Лондон называют самым загадочным городом в мире. Его характер меняется от одной улицы к другой. Ни складу, ни ладу. Возьми шесть человек, каких угодно, которые живут в центре города, попроси их записать те места, которые они посещают регулярно, и ты увидишь, что все они пересекаются не больше чем в одной-двух точках. Каждый видит свой город.

Залиан покачал головой и вновь принялся за чтение. Снаружи слышалось только завывание ветра, а внутри было светло, тепло и уютно. Роза потерла глаза и тоже уставилась в тетрадь.

— Может быть, нам позвонить Деннису Уитли? Или он уже умер? А может быть, нам устроить сеанс и поговорить с ним?

— Роза, все это очень серьезно. Если ты устала, отдохни. А я послушаю рапорты. — Он посмотрел на чистую бумагу перед собой, потом на женщину рядом, листающую тетрадь, и, протянув руку, тронул ее за плечо. — Наверное, тебе это кажется странным, — сказал он со слабой улыбкой. — Но ты все понимаешь, словно прожила тут много лет. Удивительно.

— Я очень легко вживаюсь, — сказала Роза, вставая со стула и снимая с плеча его руку. — Безумие, опасность, насилие. Мне кажется, будто я дома перед включенным телевизором.

— Но у нас реальная жизнь, — возразил Залиан. — Здесь ты не можешь переключить канал. И я так же напуган, как остальные, только мне нельзя в этом признаваться. Хочешь что-нибудь, чтобы не заснуть?

— Что?

— Я пью крепкий черный кофе с капелькой чего-нибудь.

— О, я бы все отдала за чашку настоящего кофе!

— Хорошо. Я вернусь через минуту, и мы пойдем.

Залиан исчез и вернулся через целых пять минут, улыбаясь во все лицо и приглашая Розу следовать за ним.

К ее удивлению, в одном из закутков она увидела настоящую кофеварку, и сюрреалистический пейзаж обрел для нее еще одно чудесное свойство.

— Зачем мы ее сюда притащили? Зато сразу же покрасили в серый цвет, чтобы она не отличалась от всей вентиляционной системы. Не знаю только, хорошо ли она варит. — Он передал Розе пластиковый стаканчик. — Твое здоровье!

Если он и заметил отсутствие Роберта, то ни слова не сказал об этом. Роза посмотрела на него прохладным оценивающим взглядом. У нее не было никаких сомнений, что Залиан умеет очаровывать. И внешне он был красив. Что ее смущало, так это его безразличие к судьбе Сары. Или он тщательно скрывает свои чувства? Разве он не сказал, что был ее любовником? Роза пила кофе и наблюдала за Залианом.

— Звезды... — мечтательно произнес Залиан, скомкав свой стаканчик и показывая рукой на нависшую над ними мглу. — В городе не часто такое увидишь.

— Почему?

Роза откинула голову. Ей казалось, что ледяное покрывало ночи опускается на нее.

— В городе слишком много света. Он мешает разглядеть звезды.

Они замолчали. Вдалеке послышался гудок баржи.

— Как там в песне? “Наверх на крышу”? — Роза напела несколько тактов. — “Когда устану я от этой жизни и надоест мне на людей смотреть...”

— “Я заберусь на верхнюю ступеньку и все обиды пусть уносит ветер”, — подхватил Залиан. — Это почти наш гимн. Во всяком случае, когда мы здесь выпиваем, все заканчивается именно этой песней. — Он засмеялся своим воспоминаниям. — Ли и Спайс чуть не установили проигрыватель-автомат на станции Морнингтон-Креснт.

— Что им помешало?

— А, они тащили его поверху, и один трос оборвался. Проигрыватель упал в канал и наделал много шума. Я уж думал, что мы разбудили всю округу. Ли это стоило драгоценной коллекции пластинок Пресли, которая тоже погибла.

Они опять замолчали. Далеко внизу крошечные фонарики освещали сырой ночной воздух.

— Было и другое, — неожиданно вспомнил Залиан. — Одно время мы устраивали вечеринки в магазинах. Вот были золотые ночки! Неплохо мы тогда погуляли. В субботу — у “Маркса и Спенсера”, по особым случаям — у “Хэрродса”. Только по приглашениям. У “Селфриджиса” тоже было хорошо.

Он повернулся и стал смотреть на расстилавшийся внизу город, на беспорядочную кучу зданий и фонарей, словно это была красивая и дорогая игрушка, отвергнутая избалованным ребенком.

— Я всегда думал: неужели мы одни такие? — тихо проговорил он. — Да нет, наверное, есть люди и в Нью-Йорке, которые летают между небоскребами, и в Париже, устраивающие вечеринки на Триумфальной арке и прикрепляющие свои тросы к Эйфелевой башне.

— Наверняка есть. Я уверена.

Роза вздрогнула. Залиан обнял ее и прижал к себе. В следующее мгновение он уже целовал ее и прижимал к себе с такой силой, что Розе пришлось оттолкнуть его. Она заглянула ему в лицо и увидела в его сапфировых глазах такую муку, что не стала сопротивляться, когда он опять поцеловал ее. Светлые волосы упали ему на глаза. Он нежно гладил ее спину, и ее груди упирались в его широкую теплую грудь.

— Нет, подожди, Натаниэл, я не могу. — Роза высвободилась из его объятий. — Сара, возможно, мертва, возможно, ранена, а ты даже не...

— К черту Сару.

Он вновь приблизился к ней и протянул руки. Роза сделала шаг назад. “Господи, — подумала она, — что-то здесь не так. Успокойся и останови его”. Она склонила голову набок. Куда же подевался Роберт?

— Нам надо было пойти со всеми, — сказала она, стараясь не выдать своего волнения.

— Ты бы не поспела за ними. К тому же у нас есть дела здесь.

— Неужели? Но пока мы ничего не сделали. Мы даже не получили ни от кого известий...

Она замолчала, а потом бросилась обратно в комнату, где стояли компьютеры.

— Подожди, Роза! — крикнул Залиан и побежал следом за ней.

— Ради Бога! Кто-нибудь! Спасите! Нас осталось только четверо! Остальные погибли! Спасите!.. — кричал радиотелефон, когда Роза включила его.

“Ты его выключил, — подумала она. — Ты его выключил, сукин ты сын”.

— Где вы? Это чья группа?

— Наконец-то! Что у вас там происходит? На нас напали. Запад сорок. Нужна помощь. Срочно. Чаймз ждал нас. Везде мертвые. Тони убит. Слышу сирену. Скоро здесь будет полиция...

До Розы донеслись рыдания.

— Послушай, сколько вас там?

— Двое целы, двое тяжело ранены. Остальные мертвые.

— Вам надо вынести раненых. Мертвых оставьте. Вы им уже ничем не поможете, только спрячьте или унесите их снаряжение. Проверьте карманы. Пусть полиция подольше проваландается с опознанием. Иначе вы все погибнете. Возьмите себя в руки и делайте все быстро. Сможете?

— При чем тут твои приказы? Где Залиан?

— Натаниэл, поговори с ними!

Залиан подошел к ней.

— Все правильно. Делайте, как она говорит.

— Хорошо. — Голос уже звучал спокойнее. — У нас есть тайник неподалеку. Мы там все спрячем.

Роза повернулась к Залиану.

— Какого черта? — крикнула она. — Ты на чьей стороне? Твои люди погибают, а тебе наплевать!

Залиан выглядел совершенно разбитым. Закрыв лицо руками, он сел на ящик, а когда заговорил, в его голосе не было уверенности. Он был как провинившийся ребенок.

— Ты не понимаешь, — сказал он. — Мы больше ничего не можем сделать. Слишком поздно.

— Подожди, — бросила она на бегу.

Она вдруг поняла, зачем Залиан выходил один, и принялась обыскивать крышу. Очень скоро она нашла кусок фольги и использованную иглу в лужице крови.

“Преступная небрежность врача, — было написано в тетради. — Пропали наркотики. Подозревался врач”.

Все сразу стало ясно. Только этим можно было объяснить быстрые перемены в его настроении. Не в состоянии выдержать напряжения последнего времени, Залиан вновь начал колоться, и у Розы были доказательства. Вернувшись в комнату, она бросила их к его ногам.

— Чертов кретин! — кричала она. — Ты мне скажешь, что происходит, пока вас всех не поубивали! — Опустившись перед ним на корточки, она крепко взяла его за плечи. — Чего ты добивался, когда выключил радиотелефон?

Сначала Залиан не хотел ничего говорить. Он смотрел мимо нее, туда, где в двери виднелся кусочек ночного неба. Глаза у него сверкали под действием наркотика.

— Чаймза нельзя победить, — сказал он наконец едва слышно. — Те, кто еще не отступился, умрут от его руки. Я не могу слышать, как они умирают.

— Ты должен придумать, как им помочь. Натаниэл, ты не имеешь права делать вид, что ничего не происходит. Только мы можем одолеть его. Мы не должны сдаваться. Что с Сарой?

— Сара ушла к своему настоящему хозяину. — Лицо Залиана словно затвердело. — Они обманули и предали меня, а теперь вместе готовят приход Новой Эры.

Глава 34 Логово

Роберт с трудом залез на черепичную крышу. Все оказалось не так просто, как бы ему хотелось. Когда он убежал от Розы, то решил сразу вернуться домой. А потом, поостыв немного, подумал, что никогда себе не простит, если не увидит до конца событий этой ночи, так что он решил пристать к какой-нибудь группе, однако без Розы дело у него шло ужасно медленно. Чуть ли не через каждые две минуты он останавливался, чтобы сверить свой маршрут с картой или дать отдых натруженным мускулам. В конце концов ему стало ясно, что все группы уже недосягаемы для него.

Роберт посмотрел вниз. Он был где-то на задворках Сити. Позади оставались чудовищные стеклянные блоки бесконечно разросшейся финансовой системы города, а вокруг него был старый город с неотреставрированными домами и замусоренными крышами. Улегшись спиной на пологую крышу, Роберт смотрел на звезды и ждал, когда его сердце забьется в обычном ритме.

Через несколько минут он встал и вытер холодный пот, заливший ему глаза. Оказалось, что он сидит на довольно невысоком, всего в три этажа, здании, и он подумал, что, наверное, лучше ему спуститься, чтобы пощадить разболевшуюся спину, из-за которой ему даже подумать было тяжело о карабканье наверх. Он наклонился и попробовал разобрать надпись на доме в слабом свете фонаря. Похоже было на Уиттингтон или Уиттейкер-авеню. По крайней мере он знал, что это ВЦ 3.

Крыша все-таки оказалась для него слишком крутой. Он устал. Если он здесь останется, то непременно заснет и упадет. Здание рядом хотя и было выше, но с ровной крышей. Роберт поднялся и стал искать сумку. Вытащив диск, он обнаружил, что ладони у него начали покрываться мозолями. В этой части города железные палки для зацепления тросов встречались реже. Наверное, он все-таки сбился с пути. Надо было вернуться обратно.

Внимательно обшарив глазами стену, он нашел почти невидимый крюк, похожий на крошечный треножник. Тогда он осмотрел свой пистолет, обнаружив, что в нем есть специальное приспособление, тщательно прицелился и выстрелил.

Его крюк ушел много выше цели и царапнул по крыше. Роберту понадобилось несколько минут, чтобы свернуть трос, не запутав его. В следующий раз крюк зацепился намертво, после чего Роберт присоединил другой конец троса к диску, чтобы подняться наверх. Потом он подумал, что на той крыше гораздо темнее, чем вокруг, да и диском он еще не пользовался, а ему хорошо запомнилось, что произошло, когда Роза взялась за него в первый раз. Что, если он поранит себя и не сможет двигаться? Как его тогда найдут? И он сообразил сначала сообщить по радиотелефону, где он, а уж потом на что-нибудь решаться.

— Роза! Залиан! Прием.

От всплеска шума атмосферных помех он даже подскочил.

— Кто говорит?

— Роза, это я, Роберт. — Он вспомнил, как по-дурацки сбежал, и ему стало стыдно. — Послушай, прости меня...

— Забудь. У нас тут большие неприятности. Весь отряд Дэмьена погиб от рук Чаймза и его людей. Ты где?

— Где-то в районе ВЦ 3.

— Это где?

— Не знаю. Я думал, ты мне поможешь, дашь какой-нибудь ориентир.

— Великолепно. Только не хватало, чтобы ты заблудился. Подожди, мы посмотрим. Как называется улица?

— Кажется, Уиттингтон-авеню. — За его спиной ветер поднял обрывок газеты и уронил обратно на крышу. — Страшное местечко.

— Роберт! Тут нас вызывают. Может быть, это важно. Перезвони через пару минут.

— Ладно.

Роберт с неохотой отключился и сунул радиотелефон в карман. Потом он поднял диск и, прикрепив его к ремню, очень осторожно нажал на кнопку, после чего стал медленно подниматься, растопырив ноги и не мешая нейлоновому тросу делать свое дело. Забраться наверх оказалось для него не просто, но в конце концов он справился с этим и оказался на гудронированной поверхности. Он посидел, приводя в порядок дыхание, и тут порывом ветра пронесло по крыше пустую банку из-под пива.

Прошло еще немного времени, Роберт выпрямился и огляделся.

— О! Дерьмо...

Он медленно встал на ноги, продолжая глядеть вперед, а потом двинулся к краю крыши, и от страха у него похолодело в животе.

Глава 35 Ночное посещение магазина

Мартин Баттерворт угрюмо смотрел на сверкающую в праздничном убранстве витрину и жалел, что он не дома, в своей постели. Стекло слегка запотело от его дыхания, пока он вглядывался в волшебный мир. Три очаровательных юных существа пили чай на летней лужайке. Веселенькая летняя мебель утопала в разноцветье искусственных цветов. Две высокие, тонкие и очень белокожие девушки были одеты в обманчиво простенькие платья (обманчиво — потому что эта простота стоила чрезвычайно дорого) и кормили бутербродами на серебряном подносе молодого человека с ненормальной улыбкой и оторванной левой ногой. Над ними крупными буквами было написано: “ПОСЕТИТЕ ДРУГОЙ МИР, КОТОРЫЙ ПРЕДЛАГАЕТ ВАМ ХЭРРОДС”. Баттерворт не возражал бы. Он поглядел на свои ботинки и, подняв ногу, обнаружил, что носок запачкан кровью.

Харгрив больно стукнул его по плечу.

— Эй, парень, что толку смотреть? По крайней мере, не с нашим жалованьем. Хотя бы подожди до январской получки.

Молодой констебль неохотно отвел глаза от беззаботной сценки в витрине, и его взгляду предстало ужасное зрелище — труп подростка с выбитыми мозгами от удара о безлюдный, к счастью, тротуар, который был уже очищен и огорожен желтой лентой. Прямо над этим местом шипела и потрескивала разбитая электрическая реклама.

— Неплохой выбор домашнего скарба, — заметил Харгрив, приложив ладони к вискам и заглядывая в витрину. — Но и цены тоже дай Бог. — Он ткнул пальцем в кухню. — Сейчас бы нам это ведерко не помешало.

За его спиной два бледных полицейских несли сырой мешок в полицейскую машину, закамуфлированную под газовую инспекцию. Харгриву с трудом удавалось создавать хотя бы видимость секретности. Он работал в главном операционном зале с компьютером, когда его вызвали, и ему пришлось срочно оставить все дела. Однако приходилось быть осторожным. Даже если пресса еще в неведении, мало надежд продержать ее в этом состоянии до утра. Ему не повезло. Едва он начал до чего-то докапываться, случилась еще одна смерть в центре города.

Харгрив с силой ухватил Баттерворта за плечо и повел за собой.

— Становится теплее, правда? — весело проговорил он. — Тело еще почти не остыло.

— Все равно оно в таком состоянии, что опознать его будет нелегко, — храбро возразил Баттерворт.

— Это правильно, — Харгрив задумчиво тер подбородок. — Человек здорово изменяется внешне, когда его лицо выворачивают наизнанку. — И он так посмотрел на Баттерворта, что тот немедленно возненавидел его, но это был единственный способ отвлечь беднягу от ужасов сегодняшней ночи, чтобы они не мучили его хотя бы дома. — Кажется, они начинают проявлять небрежность. Еще не похоже на тринадцатую пятницу? Может быть, тогда и поймаем убийц? Или попробуем определить, что происходит, и положим этому конец прежде, чем на головы пассажирам, выходящим из метро, начнут дождем валиться трупы, как во время библейского мора?

Он посмотрел, как полицейские закрывают двери машины.

— Напоминает картины Магритта, только на его жертвах котелки...

— Сэр?

Харгрив сунул руку в карман пальто и задумался.

— В таких случаях используют обычно целую армию полицейских. — Он щелкнул пальцами перед носом удивленного Баттерворта, и по его тону юноша понял, что армии не будет. — Но, конечно, этого не произойдет, потому что тогда газетки разойдутся вовсю и обвинят нас в некомпетентности. Представляешь разгуливающих по крышам полицейских, которые спотыкаются на каждом шагу и сбивают лифтовые ограждения? Ты никогда не слышал, как наши парни собираются вместе? Грохот стоит невообразимый. Как от стада слонов. Поэтому мы лучше отправим сюда по двое-трое аккуратных сотрудников, и при свете дня, чтобы к тому времени все ночные следы совсем исчезли.

Баттерворт смотрел, как инспектор прикуривает одну сигарету от другой, понимая, что до сих пор не был ничем полезен, но он искренне надеялся, что его не пошлют наверх, и секунды четыре удерживал на лице самоуверенную улыбку, пока Харгрив не стукнул его по плечу, чудом не сломав его.

— Итак, дружок, теперь дело за тобой.

— Сэр, я не понимаю.

— У тебя будет шанс испытать свое мужество. Завтра вечером. Там.

Харгрив не отвел глаз от испуганного лица юноши, у которого мгновенно забурлило в животе. Ему захотелось, чтобы поблизости оказался туалет.

— Ну-ну, парень, ты же будешь не один. Я пошлю с тобой Бимсли. Он не такой бестолковый, как ты, но у него огромные ножищи и он часто на них спотыкается, так что присматривай за ним.

Услыхав свою фамилию, констебль Бимсли улыбнулся и помахал им из полицейского фургона. Бимсли многие считали сумасшедшим, готовым на все ради продвижения по службе, как бы это ни было опасно. В свободное время он к тому же увлекался прыжками с парашютом, и его называли Бешеным Псом Бимсли. Баттерворт посмотрел на констебля, и душа у него убежала в пятки.

— Перестань корчить из себя сторожевую собаку, парень, и все будет не так уж трудно. Я всего лишь хочу, чтобы ты сунул нос в пару мест, и если ты кого-нибудь там встретишь, то действуй по обстоятельствам. У тебя будет передатчик. Все, что тебе нужно, это держать его включенным, и мы немедленно явимся, если запахнет жареным. А теперь иди и хорошенько выспись.

Харгрив осторожно переступил лужицу подсыхающей крови и обернулся посмотреть на покачивающегося на ходу Баттерворта, который направился к ожидавшей его машине.

Прежде чем вечером засесть за компьютер, Харгрив просмотрел данные установленной на крышах видеотехники. Самая новейшая была настроена реагировать на любое существо больше кошки. Она записывала на дискеты любое появление на крыше человека и зарегистрировала очевидное усиление активности в последние несколько часов именно в том треугольнике, который отметил Харгрив. К сожалению, дискеты он не смог посмотреть, потому что комната, в которой они хранились, оказалась на запоре. Но еще час — и он доберется до них.

Харгрив взглянул на часы и вздохнул. Джэнис уже, наверное, спит, свернувшись клубочком, как рекламировалось в пятидесятые... Направившись к фургону, он зевнул, и изо рта у него вырвался клуб пара. Уик-энд обещает быть чертовски холодным. Надо завтра зайти к Джэнис и обсудить с ней свою фантастическую теорию.

Большинством прошлых побед Харгрив был обязан своей необыкновенной интуиции, которой теперь приходилось работать сверхурочно. Баттерворт и Бимсли пойдут из одной вершины треугольника, еще двое полицейских — из другой, сам он с вооруженной бригадой будет ждать в третьей. Внутри этого треугольника на улицах центра он разместит машины с мониторами, и у него не будет никаких проблем со связью. Он хотел быть уверен, что сможет загнать убийц в ловушку в течение следующих сорока восьми часов, но ему это плохо удавалось. Слишком много вариантов еще надо было продумать.

Утром он пойдет в библиотеку и проверит, насколько его идея обоснованна, а до тех пор он не может позволить себе расслабиться. За его спиной в освещенной витрине загорелые женщины в жакетах из чернобурки, словно современные богини, посылали в ночь бессмысленные улыбки.

Глава 36 Во тьму

Почти полчаса радиотелефон молчал. В конце концов Ли удалось выйти на связь со станции Хенглера, расположенной на одной из самых фантастических крыш города — на крыше театра “Палладиум”. Станцию назвали в честь первого человека, использовавшего ее для развлечения, почти как цирк. Если бы Чарльз Хенглер мог сегодня появиться здесь, он бы увидел, что его акробатические традиции живы и поныне.

Сообщив о своем местонахождении, Ли со своими людьми приготовился уходить. Пока они ничего не услышали, не увидели, не нашли, поэтому решили идти на юг и поискать на территории, близкой к реке. Для Ли было делом чести отомстить за смерть Джея, и он был глубоко убежден, что именно ему предстоит первым найти Чаймза.

Даже температура воздуха неуклонно падала, и Ли был рад, что никто из его группы не выказывает неудовольствия. Он знал: если бы удалось поддержать порядок, Чаймзу и его головорезам пришел бы конец. Больше всего его огорчала неспособность Залиана определить место расположения Чаймза, и он думал об этом, пока тщательно затаптывал следы, чтобы, как всегда, последним покинуть крышу и лететь следом за остальными над городом.

Спайс быстро продвигалась на север, пока ее не остановила совершенно проржавевшая палка, из-за которой трос низко навис над огромными дубами в конце парка. Она выяснила, что по крайней мере на двух последних станциях трос крепился к деревьям в парке, хотя она совершенно не понимала, почему именно эта дорога была проложена в первую очередь. История жителей крыш все еще передавалась из уст в уста из страха, что, записанная, она может попасть в чужие руки. Залиан больше других знал об их предшественниках, наверное, потому, что ввел в компьютер воспоминания стариков.

Спайс не видела смысла в проверке этого пути до конца, тем более что дальше трос спускался еще ниже и исчезал в черных и голых ветках дуба, которые торчали в разные стороны, как связки ножей. Спайс постояла немного, балансируя на суке, и раскрутила поясной трос. Потом она взглянула на часы. Пора возвращаться, чтобы не волновать остальных, ведь без нее им придется ой как туго. В это мгновение над головой Спайс хрустнула ветка, и на ней появился незнакомый парень. Спайс прижалась к стволу, не отрывая от него глаз.

Парень был бритоголовый, с вытатуированной на шее паутиной, к Спайс не потребовалось много времени, чтобы определить в нем одного из приближенных Чаймза.

Риз сверху смотрел на девушку. Отпущенные вождем, который хотел насладиться еще одним жертвоприношением, они с Дэгом отправились на север на одну из заброшенных станций, где собирались без помех получить удовольствие от наркотиков. Теперь, когда первое опьянение прошло, он ощутил другой голод.

Экипировка девушки подтверждала, что она из стана Залиана. Очень симпатичная, мускулистая, с маленькой грудью и сильными ногами. И не боится его. Интересно. Риз стал спускаться вниз, прыгая с ветки на ветку.

— Эй, прелестное создание, тебе разве не говорили, что нельзя одной гулять по ночам? Как же твой большой храбрый вождь не присмотрел за тобой?

Спайс, улыбаясь, подпустила его поближе.

— Вроде мне понятно, чего ты хочешь. Ты хочешь настоящего мужчину.

Он был еще на корпус выше ее, когда она схватила его за ноги и с силой потянула вниз. Он попытался было вывернуться и ударить ее в лицо, но почему-то разжал пальцы и полетел вниз, ломая ветки и пытаясь все-таки вытащить пистолет, стреляющий монетами. Спайс прицелилась ему в грудь стрелометом и выстрелила. Риз закричал. Его словно опалило огнем, и, дернувшись несколько раз, он рухнул на землю с высоты тридцати футов.

— Вот чего хочет настоящая женщина, — сказала Спайс, убирая арбалет.

Проверив ремень и крепление, она исчезла среди деревьев.

Согнувшись в три погибели, Дэг с ближайшей крыши следил за тем, как сначала упал его друг, а потом девица помчалась в сторону ярко освещенного города, то тут, то там мелькая на фоне ледяного неба вроде тряпичной куклы.

Прицепившись к линии над головой, Дэг оттолкнулся от крыши довольно элегантного здания, чтобы перехватить девушку на одной из станций. Падая в темноту, он вытащил пистолет и тщательно прицелился в далекую фигурку. Потом выстрелил раз, другой, третий, четвертый, но из-за раскачивавшихся тросов промазал все четыре раза. Его трос позволял двигаться так же быстро, как и ее, но ему нужна была скорость, раза в три превышающая теперешнюю, поэтому он свободной рукой убрал тормоз. Постепенно скорость стала нарастать, однако была все еще недостаточной. Наркотики придали ему силы, и он сумел убрать из рукава еще одно тормозящее устройство, после чего помчался сразу вдвое быстрее.

— Сейчас, сука, ты умрешь! — кричал он, крутясь во все стороны и паля почем зря.

Ему все еще не удавалось заглянуть ей в лицо, но он был уверен, что сумел испугать ее.

Теперь он мчался в три раза быстрее, чем Спайс, но ему никогда не приходилось передвигаться с такой скоростью. Оглянувшись, он увидел круглые от страха глаза девушки. Поняла, что он перехватит ее на ближайшей станции. Длинные голые ветки надвигались на него с ужасающей быстротой, но он уже ничего не мог поделать. Завопив от ужаса, он влетел в крону дуба, как пуля, выпущенная из пистолета, и один сук продырявил ему живот насквозь.

Приблизившись к станции, Спайс стала ногами на ствол дуба и оглянулась на бессильно повисшего бритоголового.

— Поэзия движения! — прошептала она, махнув головой, словно отгоняя непрошеное видение. — Зачем только испортил дерево?!

Ее передернуло от отвращения, и она вновь помчалась вперед, в относительную безопасность Портленд-Плейс.

Роза связалась с оставшимися в живых людьми из отряда Дэмьена и записала их координаты. Потом она попыталась определить местоположение Роберта, то и дело недовольно посматривая на Залиана, который сидел, уткнувшись в тетрадь. Роберт оказался прав. Нельзя было ему доверять, тем более что он наотрез отказался обсуждать свои слова насчет Сары, пообещав лишь, что с этого мгновения своим поведением не поставит под удар ничью жизнь. Если бы тем не менее он решился взять бразды правления в свои руки, вряд ли Розе удалось бы его остановить. Она не отходила от радиотелефона, боясь пропустить призыв о помощи.

— Здесь что-то непонятное.

Залиан развернулся и показал ей страницу с астрологическими символами.

— Козерог, луна...

— Знаки зодиака. В скорописи.

— Ну нет. Там не может быть луны и вообще ничего, что хотя бы отдаленно ее напоминает. А тут много другого странного. Посмотри. — Он ткнул пальцем в ряд знаков. — Четвертый. Женский знак. Круг и крышечка над ним. Серп с крестом. Что бы это значило?

Роза подалась вперед, чтобы поближе рассмотреть непонятные символы.

— По-моему, я знаю! — взволнованно воскликнула она. — Это древние алхимические знаки. Думаю, ими все еще пользуются при торговле металлами. Покажи-ка... — Она взяла у Залиана тетрадь. — Четвертый — знак олова. Женский символ — медь. Луна — серебро. Тоже женский знак. Два других, думаю, свинец и цинк, только не помню, что из них что. Теперь понятно, что значит список с Аполлоном и Дианой.

— То есть?

— В точности так же, как планеты соотносятся с богами, они соотносятся с металлами. Ртуть — это Меркурий, медь — Венера, олово — Юпитер, свинец — Сатурн и так далее. — Роза закрыла лицо руками и задумалась. — Вопрос в том, где сегодня искать эти древние знаки.

— Вроде бы я знаю, где их можно найти, — сказал Залиан. — На Лондонской бирже металлов. Когда-то давно мы ее использовали, естественно не давая о себе знать.

— А почему Чаймз решил прятаться там? Подожди, ты знаешь, где она?

Залиан включил компьютер, и на экране появился адрес биржи.

— Вот. ВЦ 3...

Потом буква за буквой появилось название улицы.

— Ой! Нет... — Роза схватилась за радиотелефон. — Роберт, прием! — кричала она. — Роберт, уходи оттуда скорее...

— Слишком поздно. — Его почти не было слышно: — Передо мной примерно пятьдесят человек из воинства Чаймза. Они вроде медитируют... Меня еще не заметили, о чем я нисколько не жалею. Какие-то они неуравновешенные.

— Мы сейчас организуем помощь...

— Ты шутишь? Я...

Послышались щелчки, потом наступила тишина.

— Роберт! — завопила Роза. — Роберт, отвечай! — Она отшвырнула от себя телефон. — Проклятье, они его схватят, и все по моей вине!

— Почему? Потому что ты раньше не определила, где он находится?

— Его бы вообще здесь не было, если бы не я, — со злостью проговорила она, вскакивая со стула.

— Но что мы можем? — попытался урезонить ее Залиан. — Все равно мы опоздаем.

— Можешь оставаться, если хочешь. А я иду к нему. Она распахнула дверь и побежала по крыше, на ходу подхватив одну из сумок.

— Ты же не знаешь дороги! Поверь мне, Роза, мы лучше поможем ему отсюда! — кричал ей вдогонку Залиан, но его слова не достигали цели. — Ты не можешь идти одна! Это совсем не безопасно. Там старые крепления!

Залиан оказался рядом с ней, когда она пристегивала свой поясной ремень к верхнему тросу.

— Роза, если ты будешь одна, у тебя нет шансов! Это старая плохая дорога...

Он хотел было схватить ее за ноги, но Роза оказалась половчее его. Выскользнув из его рук, она мелькнула над его головой и исчезла в темноте.

Глава 37 Спасение

Радио. Они услышали это чертово радио. Роберт выпустил его из рук. На мгновение люди на крыше застыли, не веря своим глазам, но тут налетел ветер, и все задвигалось, зашумело.

Пот выступил у Роберта на лице. Он оглянулся и увидел краешек крыши, улицу внизу, трос, соединяющий этот дом с другим домом, на параллельной стороне улицы. Потом он опять посмотрел та людей Чаймза. Они вроде бы не понимали, кто он такой и почему вдруг появился на их территории. За их спинами Роберту удалось разглядеть длинное низкое сооружение, что-то вроде временного укрытия Залиана на крыше биржи. Мужчины — ибо здесь было гораздо больше мужчин, чем женщин, — выглядели намного хуже, чем люди Залиана. Сказывалось, по-видимому, постоянное употребление наркотиков. Мертвые глаза глядели с бледных потных лиц. На всех была как будто новая форма, черная, с красной полосой впереди — скорее всего, ритуальным символом.

Кое-кто из переднего ряда медленно двинулся к Роберту, и ему ничего не оставалось, как отступить. Он оглянулся. Поясной ремень был отстегнут от троса, до которого можно было достать только с прежней невысокой крыши. Зато он чуть не закричал от радости, заметив крюк в стене и диск.

Двое парней Чаймза подошли к нему. Один схватил Роберта за руку, другой закрыл ему ладонью лицо. И тут раздался крик, потом еще один. Роберт рванулся. Комбинезон был ему слишком велик, и он легко выскользнул из него, так что в кулаке парня остался только пустой рукав. Тогда тот сжал другую руку в кулак и ударил Роберта в живот. Роберт упал. Ничего не видя от боли, он все-таки сумел ухватиться за диск, перекатиться через край крыши и спуститься на другую крышу, когда вражеские руки уже протянулись, чтобы схватить его.

Роберт спешил. Нейлоновый трос сорвал кожу у него с ладоней, и он, не умея управляться с ним, больно упал на спину. Несколько секунд он приходил в себя, баюкая боль в животе и тихонько скользя вниз по черепичной кровле. Люди Чаймза собрались на краю крыши, высматривая его и громко осыпая проклятиями. Один уже был на полпути к Роберту, другой перелезал через парапет, когда Роберт попытался перевернуться и встать. Это ему не удалось, и он оказался на краю, осыпаемый скопившимся за много лет мусором. На мгновение ему показалось, что он не сможет удержать равновесие, и он раскинул руки. Вот он уже висит в воздухе, а над ним его преследователи, и он не знает, сколько их.

Роберт изо всех сил обнял водосточную трубу, а всего двумя футами правее был прикреплен трос, переправивший его на эту сторону улицы. Поставив ноги на кирпичную стену, Роберт с трудом расцепил пальцы и прыгнул с поднятыми руками, успев все-таки уцепиться за трос. Вопя от боли, он подтянулся, и трос оказался у него под мышками. Вися таким образом, он как-то исхитрился прицепить свой ремень к главному тросу.

Один из фаворитов Чаймза не сумел удержаться на крыше и с криком полетел вниз. Другой уже повис на трубе, на которой только что был Роберт. К нему присоединился второй, потом третий. Высокий бритоголовый парень не удержал равновесия и больно стукнулся коленями о трубу. Металл не выдержал, часть трубы отделилась от стены и вместе с людьми стала падать вниз.

Роберт понемногу приближался к другой стороне. Находясь уже посредине улицы, он оглянулся и увидел, что один из парней, склонившись над тросом, пытается перерезать его ножом. Роберт потерял последнюю надежду выбраться живым, и все-таки он поднял руки и ухватился за верхний трос. Но тот оторвался, и Роберт камнем полетел вниз. Неожиданно трос качнуло, а Роберт, закрыл одной рукой лицо, ногами ударился в окно и влетел внутрь здания, осыпаемый дождем осколков.

Через несколько секунд сработала сигнализация. Роберт с трудом сел на полу конторы. Вся мебель была в стекле, а на окне сломались жалюзи. Медленно поднявшись на ноги, он оглядел себя. Несколько порезов, рана на ноге, содранная кожа на ладонях. Роберт не стал терять даром время и отправился к пожарной лестнице в конце коридора, по которой благополучно спустился вниз.

Ему повезло, что он остался жив. С трудом он отодвинул металлический засов и вышел на улицу. Наверху все еще не умолкала сигнализация. Ему пришлось держаться поближе к домам, потому что еще не все опасности остались позади и сверху до него доносились крики и ругань. К тому же, чтобы выбраться на другую улицу, ему надо было одолеть освещенный участок. Что ж, придется бегом. Тяжело вздохнув, он оторвался от стены и бросился на красные огоньки машин. Первый снаряд попал в машину рядом и срикошетил в фонарный столб. Роберт почувствовал, как из раны на ноге полилась кровь.

Монеты сыпались на него дождем, одна даже плашмя ударила его в плечо. Наверху дюжина парней с пистолетами старалась преградить ему путь к свободе.

Роберт не поверил своим глазам, когда увидел впереди такси, которое под Рождество было такой же редкостью, как, скажем, антилопа-гну в подземке. Он поднял руки и закричал таксисту, в тот же миг на него посыпалась вторая волна заточенных монет, которые звенели, ударяясь о булыжники за его спиной.

Красный свет сменился желтым, потом зеленым. Такси стало удаляться, но Роберт со всех ног бросился следом за ним. Шофер увидел его в зеркале и замедлил ход. Роберт рванул дверь и, задыхаясь, прыгнул на заднее сиденье.

— Куда едем, приятель? — спросил таксист, неожиданно засомневавшись, надо ли было останавливаться.

— Куда хочешь, — ответил Роберт, блаженно закрывая глаза.

Роза неплохо справлялась с дорогой. Она уже пересекла Мургейт и направлялась к улочкам, огороженным Треднидл-стрит, когда начались несчастья. Путь, который она выбрала, был четко прорисован на карте и шел как бы зигзагом от старого Смитфилд-маркета до Банка, потом над Лондонской биржей металлов до площади Финсбери. Ей уже казалось, что летать в воздухе стало ее естественным состоянием и она почти автоматически переставляет крюк, куда и как надо.

Роза задумалась о Залиане, когда пролетала над Грешем-стрит, и не заметила, что часть пути здесь почти что отсутствует. Она уже была совсем близко к опасной точке, когда вдруг остановилась. Тогда она подняла руки и попыталась сама подтолкнуть рукав, но у нее ничего не вышло. Наверное, мешала наледь из-за неожиданного мороза, и, как она ни старалась, как ни крутилась, как ни билась, у нее ничего не получалось. А впереди кряхтела под порывами ветра станция с оборванными проводами.

Тут только она вспомнила, что не взяла радиотелефон. Намертво прицепленная к тросу, она висела над безлюдней дорогой как пойманный в силок рождественский ангел.

Постаравшись пониже опустить руку, Роза потянулась к сумке, висевшей у нее за спиной, и в конце концов открыла ее. Вниз посыпались всякие приспособления, но Розе все-таки удалось на-. щупать и вытащить запасную сумку, правда, ее содержимое могло лишь разочаровать — бинты, мазь, спички. И ничего, что она могла бы использовать в своем отчаянном положении. Расшатанный пилон, издав странный звук, опустил трос на фут. Роза не удержалась от крика. Предупреждал же ее Залиан! Кто знает, сколько он еще выдержит, прежде чем обвалится.

Она уже начала смазывать трос лекарственной мазью, когда услыхала крики и поняла, что перед ней люди Чаймза. Увидав, как они бегают по плоской крыше всего ярдах в пятидесяти от нее. Роза решила, что это они из-за нее, и сердце у девушки остановилось. Все они были с пистолетами, но стреляли, как ни странно, в бегущего по улице человека. Роза внимательно вгляделась в него и узнала походку, а еще лучше — уши. Ей захотелось окликнуть его, но, к счастью, она вовремя себя одернула. Стоило ему хоть на секунду замешкаться, и его бы обязательно убили. С ужасом смотрела она, как исчезает ее последняя надежда на спасение.

Через некоторое время что-то прошипело, и еще один трос натянулся поперек ее троса. Там, где они пересеклись, трос закачался, словно кто-то перешел с одного на другой.

— Тебе никто не говорил, что нельзя гулять по ночам?

Роза оглянулась и увидала Симона с его неизменной усмешкой на губах и в развевающихся на ветру одеждах, словно он играл роль пирата из сказки.

— Господи, а я уж приготовилась умереть здесь, — пожаловалась Роза. — Я застряла.

— Так я и подумал. Издалека ты была похожа на фею с рождественской елки. — Симон крутанулся длинным телом, чтобы быть лицом к ней. Обхватив одной рукой за талию, он приподнял ее и отцепил ремень. — Тихо, — прошептал он сквозь стиснутые зубы. — А то я тебя уроню.

Он прикрепил освободившийся конец троса к собственному рукаву и стал постепенно отпускать ее, чтобы убедиться, что она прочно держится на весу. В это время пилон, не выдержав натиска ветра, отломился и упал на крышу.

— Еще полминуты, и меня бы не стало, — глядя вниз и прислушиваясь к стуку металла об асфальт, сказала Роза.

— С тех пор как я видел тебя в последний раз, ты сделала большие успехи. Берешь ночные уроки? — хмыкнул Симон, отключая тормоз в своем рукаве. — Тебе очень повезло, если не считать дороги. Тут повсюду люди Чаймза. У них что-то вроде собрания. Наверное, он готовит их к последнему броску.

Роза ухватилась за цепь у Симона на поясе, и они вместе по новому тросу добрались до относительно безопасной боковой улочки.

— Спасибо за спасение, — сказала она ему в спину. — А ты куда направлялся?

— Домой! — прокричал он. — По всему городу идет резня. Чаймз взялся за дело. О чем только Залиан думает? Почему он ничего не предпринимает?

— Он опять стал принимать наркотики и убедил себя, что Сара бросила его ради Чаймза.

— Чепуха. Да она без ума от Залиана, поэтому и с самого начала согласилась шпионить за Чаймзом. Плохо, что она попалась. Все равно он должен быть со своими людьми, а не отсиживаться в сторонке, вздыхая о чертовой девчонке.

Трос скрежетал и грохотал, когда они пролетали над крышами домов и над улицами, словно большие ночные стрекозы.

— Я не хочу вмешиваться, — крикнула Роза, — но мне кажется, пока мы не можем отстранить Залиана, надо, чтобы кто-нибудь взял на себя ответственность за происходящее!

И она прижалась к Симону, когда увидела впереди потрескивающий пилон.

— Только Ли или Спайс, — отозвался Симон. — Если кто-нибудь и знает нашу жизнь так же хорошо, как Залиан, то они. Правда, есть еще один человек, который все знает не хуже Залиана.

— Кто это?

— Чаймз.

— Уж не хочешь ли ты перейти к нему? — завопила Роза. — У нас и так почти никого не осталось.

Оставшиеся далеко позади и взбаламученные появлением чужака, ученики Чаймза понемногу пришли в себя и теперь ждали сигнала своего вождя, который должен был возвестить о начале решающей атаки.

Глава 38 Император-полководец

Чаймзу нравилось собирать своих людей в самый темный час перед рассветом. В черных туниках они казались ему нескладными и неуклюжими. На некоторых были шелковые пояса и знаки отличия. Но на самом деле их туники как бы символизировали порядок и дисциплину, которых не было и в помине. Они бессмысленно шагали по просторной ровной крыше и что-то жалобно бормотали в ожидании, когда явится их хозяин и скажет им речь. Густая тьма рассеивалась только в одном месте, где возле ораторского возвышения стояли два столба с зелеными фонарями.

На другом конце станции Бэттерси-Пауэр, похожей на перевернутый бильярдный стол, располагалась пара труб высотой в три сотни футов. На фоне черного неба они тянулись вверх, словно гигантские стражи из забытой машинной эпохи. Из них уже давным-давно не шел белый дым, который заменили серные воскурения, делая это место идеальным для изложения Чаймзом своего кредо ордену Новой Эры.

Тем временем появился сам император в одежде цвета старого золота, блистая и позвякивая металлическими пластинами. Постепенно шепот стих, и все глаза устремились к одинокой фигуре на возвышении.

— Именем Господина Вселенной, именем Изиды, — произнес он высокопарно, не оставив равнодушными даже задние ряды, — я стою здесь перед вами, членами нашего ордена, в час, предшествующий нашему триумфу.

Недобрым взглядом он обвел собравшихся, требуя от каждого внимания к себе.

— Я уже говорил вам о целях нашего ордена. И говорил о необходимости убрать все препятствия, которые стоят на пути к нашей победе. Старый мир, который многие из вас покинули, пережил себя. Кто теперь разделяет взгляды доктора Залиана с его мирным сообществом, которое предоставляет убежище всем, покидающим жестокий мир городских улиц? Друзья мои, мы все знаем, что происходит в стаде с больными животными. Их пожирают более сильные. Те, кто верит в себя и свое могущество.

Помните! Мир, который вы оставили внизу, ушел навсегда. Вера, милосердие, терпимость, совесть — отжившие понятия в современном городе, где компьютер вытеснил карандаш.

Переводя взгляд с одного бледного лица на другое, он продолжал говорить:

— От тех, кто внизу, больше не потребуется помощь слабым, бедным, больным, потому что впервые в истории нашего города таких просто не будет.

Залиан считает наш орден мерзким творением, но когда он в последний раз видел то, что творится внизу, то, что сталось в последнее время? Теперь там живут одни шакалы. В цепи не должно быть слабых звеньев. Только та цепь крепка, из которой удалены все ненадежные звенья. Когда-то во имя Империи мы взяли на себя заботу о людях, теперь же все разобщены. В этом я согласен с доктором Залианом.

Злобный ропот пробежал по толпе. Но все смолкло, едва Чаймз поднял руку, на которой отполированные металлические пальцы отливали призрачно зеленым светом.

— Залиан считает, что во всем виновата людская жадность, но он не прав. Я вам скажу, почему общество, которое живет у нас под ногами, не может больше сохранять порядок. Потому что чистое национальное чувство перестало быть чистым. Его загрязнили всякие фальсификаторы. Чужестранцы правят нашей страной, и пришел наш час смыть грязь с запачканного здания. В этом наша задача. Мы должны все исправить.

Некоторые из вас думают, будто наши ритуалы и наши символы ничего не значат, но они не правы. Каждый из них был определенной точкой на пути к духовной дисциплине, которая даст нам силы вытеснить самые варварские и разложившиеся сообщества. То, что скрыто в Пламени Мудрецов, сделает нас эмиссарами Новой Эры. Когда мы станем хозяевами над миром крыш, наступит час полного перевоплощения. И только потом мы сможем приступить к очищению Земли. Завтра ночью мы совершим последние обряды. Двенадцать ближайших сподвижников Залиана будут принесены в жертву. Доктор и весь его мир погибнут. Тогда придет час Новой Эры.

Чаймз сделал несколько шагов назад и оглядел слушавших его людей. Было очевидно, что его страстное видение чистого и жестокого сообщества убедило немногих. Мало было таких, кто хоть что-то понимал в его планах на будущее, и еще меньше — кто осознавал, что конечная цель Чаймза, о которой он молчит, не больше и не меньше, как завоевание всей Земли. Его ученики знали лишь то, что Чаймз платит им за верность и что в борьбе за власть лучше быть с тем, кто сильнее. Они уже ощутили, как слаба оппозиция, и поэтому не сомневались в победе. Чаймз покинул крышу. Пусть сейчас они не все поняли, но со временем им придется осознать масштаб его притязаний. Старая система, которая существует внизу, падет, но поначалу придется действовать медленно, разделяя и уничтожая ее изнутри, зато конечным итогом будет возрождение национального духа. Тогда возгорится свет истинного разума!

Император Чаймз будет его творцом.

Когда-нибудь все до единого скажут ему спасибо.

Двадцатое декабря Суббота

Глава 39 Толкование

“Дейли мейл”, 20 декабря, суббота

ФАРС!

ПОЛИЦИЯ НЕ СПРАВЛЯЕТСЯ С “ВОЗДУШНЫМ РЭМБО”

Еще один выстрел лондонского снайпера-маньяка. Убиты уже пять человек, включая одного журналиста, тем не менее, полиция продолжает отрицать существование сумасшедшего стрелка, обосновавшегося на крышах Лондона. Вплоть до настоящего времени так и не определена дата слушания дела.

Все пять жертв маньяка были хладнокровно им расстреляны, когда они шли по своим делам по улицам Лондона.

Однако полиции придется признать сокрытие фактов. В заявлении, сделанном вчера вечером старшим инспектором Иэном Харгривом, известным своим фиаско в деле лестерского вампира, сказано, что нет никакой необходимости волновать публику возможными убийствами.

ВОЙНА ГАНГСТЕРОВ

“У нас есть все основания полагать, что эти убийства стали результатом разборок между гангстерскими группировками, — заявил расстроенный Харгрив. — Погибший репортер был тесно связан с одной из банд и, раскрыв ее тайны, стал ее жертвой”.

Однако более высокие полицейские чины недовольны темпами расследования. Мы хотели бы задать несколько вопросов:

ПОЧЕМУ прессу не допускают к источникам информации?

ПОЧЕМУ затягивается опознание трупов?

КАК удается тайно избавляться от жертв?

КТО истинный подозреваемый в убийствах?

До сих пор полиция получила около двухсот донесений о снайпере.

Сегодня утром Управление лондонским транспортом сообщило об уменьшении числа людей, отправляющихся за рождественскими подарками в Уэст-Энд. “Я куплю подарки своим внукам рядом с домом, — заявила миссис Элизабет Спрэгг из “Шепердс-Буш”. — Не дай Бог, кто-нибудь притаился на крыше и выслеживает меня с заряженной винтовкой”.

СМОТРИТЕ: личный арсенал “воздушного Рэмбо”. Пользуется ли он таким же оружием?

— Ужас, сколько ерунды они печатают, — заявила Джэнис Лонгбрайт, смяв газету и выкинув ее в корзину. — Если бы они хоть взглянули на трупы, они бы не задавали вопрос, почему их нельзя опознать. Куда ты теперь?

— В библиотеку. Хочу проверить одну гипотезу, — сказал Харгрив, надевая пальто.

Черные круги под глазами говорили о том, что он проработал всю ночь. Ему удалось добраться до показаний родственников пропавших людей, но все истории были похожи. Ни одну из жертв родственники не видели в последние два года. Все они были официально зарегистрированы как пропавшие без вести, и их дела оставались открытыми на случай какой-нибудь информации.

Харгрив поискал в кармане сигареты, но нашел только пустую пачку. Он недовольно вздохнул. К сожалению, Джэнис не курила. Она сочувственно улыбнулась ему, и в ее каштановых волосах засверкали огненные искры. Харгриву показалось, что она в любой момент готова подпрыгнуть на месте и побежать играть в бадминтон. Бесчисленные чашки черного кофе дали ему силы для предстоящего дня, однако он чувствовал, что ему придется исчерпать все свои резервы.

— Если ты здесь, почему бы тебе не проводить меня? Мне бы хотелось узнать твое мнение. По крайней мере, ты мне скажешь, не сошел ли я с ума.

Они вместе вышли из полицейского управления и, не обращая ни на кого внимания, рука об руку зашагали по улице.

— Меня отстранят от расследования, если я не подброшу им что-нибудь на их проклятой пресс-конференции.

— Во сколько?

— В три часа.

— Ты думаешь, тебе удастся им что-нибудь подбросить?

— Решай ты, — невесело улыбнулся Харгрив. — Я никак не мог подобраться к этому делу. А все потому, что действовал неправильно. Меня совершенно не интересовали внешние характеристики убийств, но зато мне очень хотелось побыстрее докопаться до мотивов.

Они быстро взошли по лестнице публичной библиотеки и, открыв двойные двери, оказались в сыром коридоре, выкрашенном белой краской.

— Когда я начал закладывать в компьютер первые данные, то назвал это дело “Икар”. С самого начала мне мерещилось во всех убийствах что-то древнее и мифическое... Словно каждое следующее подчинялось определенному плану. Ил, сера, птица — все эти обрядовые детали не имеют современного объяснения.

Харгрив уверенно вел Джэнис по крутой деревянной лестнице в подвал библиотеки, где хранилось большинство справочной литературы, переведенной на дискеты. В сыром, плохо освещенном зале никого не было. Харгрив уселся за стол и включил ближайший компьютер. Экран засветился, и на нем появилось несколько проверочных тестов.

— На правильный путь меня вывела “Игла Клеопатры”. Я заинтересовался обычаями древних египтян. Помнишь, мы говорили об Анубисе? Ну вот, у Анубиса есть греческий эквивалент — Гермес. Он дал название некоторым писаниям, например в области алхимии, которые помещают греческую философию в египетский контекст. Это как бы откровения, которые особенно связаны с теологией и оккультизмом, и именно они дают жизнь всяким фантастическим обществам, наподобие нашего...

Харгрив сверился с индексом и напечатал нужный код, после чего попросил Джэнис обратить внимание на экран.

АЛХИМИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО ЗОЛОТОЙ ЗАРИ

ТАЙНЫЕ РУКОВОДИТЕЛИ ХРАМА ИЗИДЫ-УРАНИИ

ОСНОВАНО В ЛОНДОНЕ В 1888 ГОДУ УИЛЬЯМОМ УИННОМ УЭСТКОТТОМ,

ЛОНДОНСКИМ КОРОНЕРОМ, ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСОВАВШИМСЯ ОККУЛЬТИЗМОМ

НОВООБРАЩЕННЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРОХОДЯТ В ИЗУЧЕНИИ СТАДИИ НЕОФИТА, ЗЕЛАТОРА, ТЕОРЕТИКА, ПРАКТИКА, ФИЛОСОФА. СОБРАНИЯ ПРОВОДИЛИСЬ РАЗ В МЕСЯЦ. СПЕЦИАЛЬНЫЕ СОБРАНИЯ В ДНИ РАВНОДЕНСТВИЯ. ПРЕДМЕТЫ ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ:

АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ ЗНАКИ

ЗОДИАК И СЕМЬ ПЛАНЕТ

ШИФРЫ

ЕВРЕЙСКИЙ АЛФАВИТ

ДВЕНАДЦАТЬ НЕБЕСНЫХ ДОМОВ

ТАРО

АЛХИМИЧЕСКИЕ СИМВОЛЫ И ТАЛИСМАНЫ

ПОРЯДОК ЭЛЕМЕНТОВ

СМОТРИ ТАКЖЕ:

* Масоны

* Розенкрейцеры

* Алхимики

— Не понимаю, какое это имеет отношение к нашим дням, — сказала Джэнис, подаваясь вперед. — Мумбо-юмбо вышли из моды в конце викторианской эпохи.

— Ты совершенно права, — разволновался Харгрив. — Но теперь это возрождается. Представь себе, что такое общество существует в наши дни, но немножко в другой форме, ибо оно усвоило современные модные теории. Смотри. — Он сместил курсор под последнее слово и нажал на “ВОЗВРАТ”. Экран очистился, потом снова заполнился буквами и словами. — Я проверил все, что только можно было проверить, все тайные общества, но не нашел ничего более подходящего, чем алхимики. В той или иной форме они существовали по крайней мере две тысячи лет. Искусство перевоплощения — как физического, так и духовного. Идея заключается в том, что трансформируется нечистая субстанция в совершенную и чистую с помощью определенных ритуалов и церемоний, во время которых уничтожаются нежелательные элементы.

— Эта чистая форма чаще всего осязаемый предмет, как золотой брусок. Или это может быть возвышение разума — то есть духовный план.

Харгрив ткнул пальцем в экран.

АЛХИМИЯ

ПРОЦЕСС ПОСТЕПЕННОГО ТРАНСФОРМИРОВАНИЯ,

СООТВЕТСТВУЮЩИЙ АСТРОЛОГИЧЕСКИМ КОНФИГУРАЦИЯМ.

СИСТЕМА ПОЛУЧЕНИЯ ЗОЛОТА ИЗ СВИНЦА ИМЕЕТ СХОДСТВО С ОЧИЩЕНИЕМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ДУХА. ОЧИЩЕНИЕ ВЕДЕТ К СОЗДАНИЮ СКРЫТЫХ СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ.

ВОЗМ ИСТ/ АЛЬ КИМИА (арабский) КЕМ (египетский) КИМИА (греческий)

ПЕРВЫЙ ИЗВЕСТНЫЙ АЛХИМИК — ЧАЙМЗ

— Я затребовал дополнительную информацию о египетском источнике, и посмотри, что я получил.

Харгрив опять повернулся к компьютеру, и Джэнис, положив руку ему на плечо, стала смотреть, как на пустом экране появилась новая информация.

КЕМ-ЧЕРНЫЙ “ЧЕРНАЯ ЗЕМЛЯ”

СЧИТАЕТСЯ, ЧТО ЭТО ИМЕЕТ ОТНОШЕНИЕ К ЧЕРНОМУ

ИЛУ НА БЕРЕГАХ РЕКИ НИЛ

— Первый процесс в алхимии — это смерть субстанции через ее “очернение”.

— Парень, который погиб на Пиккадилли...

— С египетским илом во рту. Вот все и становится на свои места. — Харгрив пробежал пальцами по клавишам. — Каждый алхимический процесс ассоциируется с определенным знаком, символом, и каждый металл связывается с определенной планетой. Итак...

АЛХИМИЧЕСКИЕ РИТУАЛЫ

ТЕЛО МОЖЕТ БЫТЬ ОЧИЩЕНО ВОРОНОМ И ЛЕБЕДЕМ,

ПРЕДСТАВЛЯЮЩИМИ РАЗДЕЛЕНИЕ ДУШИ НА ЗЛУЮ ЧАСТЬ (ЧЕРНУЮ) И БЛАГУЮ (БЕЛУЮ)

ПЕРЕЛИВЧАТЫЕ ПЕРЬЯ ПАВЛИНА ПРЕДЛАГАЮТ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ТОГО, ЧТО ПРОЦЕСС ТРАНСФОРМАЦИИ НАЧАЛСЯ ДРУГИЕ ПТИЦЫ, КОТОРЫЕ АССОЦИИРУЮТСЯ С АЛХИМИЧЕСКИМ ПРОЦЕССОМ, СЛЕДУЮЩИЕ:

ПЕЛИКАН (КОРМЛЕНИЕ КРОВЬЮ)

И ОРЕЛ (ПОБЕДНЫЙ СИМВОЛ ЗАВЕРШЕННОГО РИТУАЛА)

— Наш убийца переосмыслил древний текст. У него каждая ступень алхимического очищения приняла форму ритуального убийства. — Харгрив откинулся в кресле и закурил сигарету. — Он думает, что таким образом наберется сверхъестественной силы.

Он переключил компьютер на принтер и стал переносить необходимый текст на бумагу.

— Хорошо, — согласилась Джэнис, — теперь мы знаем, почему это происходит. Но кто-то должен найти, где эти люди находятся, и притащить их в тюрьму, пока они еще кого-нибудь не убили.

Харгрив встал и, оторвав отпечатанный текст, аккуратно сложил его и спрятал в карман пальто.

— У нас времени только до завтра, до рассвета, — сказал он.

— Откуда ты знаешь?

— Все завязано на астрологии. Посмотри, какое сегодня число.

Джэнис взглянула на часы.

— Я не понимаю.

— Нет? Зато другие поймут, если мы не управимся за двадцать четыре часа.

— Что дальше?

— Надо отправить на крыши еще людей и прочесать тот район, который я указал. Но сначала я должен каким-то образом на несколько часов задержать пресс-конференцию.

— Зачем? — удивилась Джэнис. — Мы можем подсунуть им немножко дезинформации. Не лги себе, Иэн. Хуже, чем теперь, они все равно о тебе не станут думать.

— Знаешь, мне не очень нравятся нечестные методы.

— Я знаю, что тебе не светит ничего хорошего.

— Что ж, главное ты знаешь. Могу я рассчитывать, что ты придумаешь что-нибудь приемлемое?

Джэнис усмехнулась. Потом с удовольствием откровенно ему подмигнула.

— Можешь не сомневаться, я что-нибудь придумаю, — сказала она.

Глава 40 В фокусе

На сей раз он видел другой сон. Видел лицо и, конечно же, чувствовал страх, но сон все равно был другой. По-доброму улыбались пустые серые глаза, и губы двигались, напевая что-то, ускользающее от слуха. Роберт даже ощущал, что придвигается ближе к человеку в надежде, что в конце концов он что-нибудь скажет ему и откроет свою тайну. Лицо принадлежало кому-то, кто знал гораздо больше, чем он сам, кто был образованнее и умнее его. Глаза манили его, и голос звал и искушал, пока не окружил его и не проник, ему в душу. Ближе. Еще ближе. Вдруг лицо попало в фокус, словно кто-то отрегулировал настройку, и он все увидел, все узнал и все понял.

Во сне он увидел человека, который был всем тем, чем он не был, человека, лишенного совести и чувств и способного на бес-, конечную жестокость во имя справедливости. Это было новое лицо Человека Вселенной, лицо будущего...

Роберт в ужасе проснулся. Он лежал поверх одеяла голый и весь в поту. Вскочил, сел, склонил голову набок и прислушался. Кто-то пытался проникнуть в квартиру. Роберт оглядел комнату. Темно. Занавески задвинуты. Светятся только стрелки часов. После своего чудесного спасения Роберт вернулся в нижний мир и даже к себе домой, чтобы провалиться в беспокойный сон, хотя Залиан предупреждал, что лучше этого не делать. Был уже почти полдень. Роберт тихо соскользнул с кровати и натянул на себя старые джинсы, валявшиеся на полу.

Напряженно вслушиваясь в тишину, он скорее почувствовал, чем услышал, как щелкнул замок наружной двери, словно кто-то открыл ее и закрыл. Роберт подкрался к двери спальни и посмотрел в замочную скважину. В коридоре, затаившись, неясно темнела фигура человека. Удовлетворившись тишиной, “взломщик” на цыпочках подошел к ближайшей двери и открыл ее.

Роберт улыбнулся про себя, зная, что “взломщик” по ошибке забрался в ванную. “Взломщик”! Наверняка это “бывший водопроводчик” взялась за старое. Выйдя в холл, он включил свет.

— Эй, Роза, красней, умывайся и выходи с поднятыми руками. С самого начала я знал, что это ты...

В дверном проеме показалась голова. Но не Розина. Бритоголовый парень с безумными глазами, желтыми зубами и словом “СМЕРТЬ”, вытатуированном на лбу, держал в руке крикетную биту. Роберту потребовалось не больше двух секунд, чтобы все понять, метнуться в спальню и запереть за собой дверь. Каким же надо было быть дураком, чтобы вернуться домой! Как он не предвидел, что его будут искать и найдут? Нужно предупредить Розу, если с ней еще ничего не случилось!

С победным кличем бритоголовый бросился на дверь с такой силой, что она слетела с верхней петли. А затем после небольшой передышки он обрушил на нее серию новых ударов. Роберт взвизгнул и, подхватив кожаную куртку и ремень с пола, побежал к окну, правда, ему пришлось немного повозиться, прежде чем он поднял раму.

Стоя на узкой пожарной лестнице, которую хозяин дома вынужден был поставить для безопасности жильцов, Роберт слышал, как “мальчик” Чаймза пробивает себе дорогу в спальню.

Потом он посмотрел вниз. Если раньше он бы непременно стал спускаться, то теперь его первым побуждением было подняться наверх. Однако, сделай он так, его бы непременно перехватил кто-нибудь более опытный в воздушном передвижении. На полпути к верхнему этажу он остановился и, немного спустившись, сверху заглянул к себе в спальню. Еще один удар — и бритоголовый ворвался в комнату. Роберт услышал тяжелые шаги и взялся за оконную раму. Наконец “гость” высунулся в окно, высматривая Роберта внизу, и тогда Роберт с силой опустил раму на голую шею, отчего бритоголовый сильно стукнулся головой об угол окна.

Роберт всем телом налег на раму. Потом он ступил босой ногой на нижний край и попрыгал на нем для уверенности. В горле у “взломщика” захлюпало и засипело, за стеклом Роберт увидел раскиданные в стороны руки и ноги, а в дальнем углу на полу крикетную биту. Все-таки бритоголовому удалось разбить кулаком окно, отчего проходившие по улице люди начали поднимать головы и показывать на Роберта пальцами.

Еще раз посильнее нажав на раму, Роберт поспешил убрать ногу, пока бритоголовый не схватил ее окровавленной рукой, и, взглянув на беспомощно распластавшегося на подоконнике врага, бросился наверх, мечтая хотя бы на сей раз избежать погони. Если Роза тоже вернулась домой, ей грозит не меньшая опасность.

Роза еще спала, когда он позвонил ей из промерзшей будки в Кэмдентауне. Ему пришлось бежать до нее, не обувшись, чтобы подальше уйти от бритоголового на случай, если Чаймз послал еще кого-нибудь в эти места.

— О чем ты думаешь, Роберт? — сонно проговорила она. — Позвони попозже. Я кладу трубку.

— Ну что ж, давай. Роза, но знай, что если я сам тебя не укокошу, это сделает кто-нибудь другой. Они уже были у меня, так что держу пари, теперь очередь за тобой.

— Ладно, ладно... — Голос у нее звучал так, как будто она в любую секунду могла отключиться и снова провалиться в глубокий сон. — Еще полчасика. Потом я встану...

Роберт ее едва слышал.

— СЕЙЧАС ЖЕ! Поднимайся прямо СЕЙЧАС!

После непродолжительного молчания Роза заговорила не в пример бодрее:

— Господи, ладно, Роберт. Я встала. Так? Мы с тобой встретимся. Скажи где?

— Наконец-то! — с облегчением вздохнул Роберт. — У тебя в доме есть черный ход?

— Да.

— Спускайся по нему. Кстати, ты не можешь принести мне свитер? А то я не успел надеть рубашку и ботинки. Да, захвати еще деньги, потому что я не могу вернуться домой. Я буду ждать тебя в кафе с клетчатыми скатертями в Чок-Фарм. Если ты не выспалась, мы можем доспать в гостинице.

— Звучит заманчиво. Буду через двадцать минут.

И она положила трубку.

Роберт был уверен, что все принимали его за бродягу, пока он нетерпеливо выхаживал перед кафе. Ремень неприятно холодил кожу. Заметив Розу, Роберт потуже запахнул кожаный пиджак; На ней был черный комбинезон, который она получила от Залиана, и тяжелый черный шарф на шее. Для девушки, проведшей всю ночь на крыше и вскочившей с постели всего двадцать минут назад, она выглядела на удивление хорошенькой.

— Господи, Роберт, ты ужасно выглядишь! — Она ладошкой прикрыла рот, не в силах сдержать смех. Роберт погрустнел.

— Я всегда так выгляжу после нападения маньяка с битой, — пробурчал он. — На земле стало небезопасно. Надо возвращаться наверх и ждать, пока все кончится.

— И это после того скандала, который ты учинил, чтобы мне разрешили уйти вниз! — с досадой выпалила Роза. — Уж лучше бы я наверху выспалась.

У Роберта появилось чувство, что она бы с радостью провела на крыше столько времени, сколько ей разрешил бы Залиан.

— Может быть, ты права, — согласился он. — Признаюсь, мне пришлось спешно покинуть мой дом, чтобы меня не забили насмерть в постели. Где здесь ближайшая станция?

— Я многое передумала, — говорила Роза, пока они шли навстречу пронизывающему ветру по безлюдной Юстон-роуд. — Если бы ты был Чаймзом и хотел создать сообщество, которое бы извращало идеи Залиана, с чего бы ты начал?

— Ну, Залиан заимствовал свои идеалы в Древней Греции. На небесах много мифических богов.

— А людей Чаймза нашли на крыше Лондонской биржи металлов. Звучит как-то по-земному, ты не находишь?

— Ты говоришь так, будто уже сотворила свою сумасшедшую теорию.

— Не сумасшедшую, а логическую. Вспомни древнее искусство, которое вышло из земли.

— Не знаю... — Роберт поднял руки, прося пощады. — Черная магия. Колдовство.

— Ну-ну. Представляешь банковских менеджеров и почтовых дам, пляшущих голыми в лесу? Неаппетитное зрелище. А я подумала об алхимиках. Ты что-нибудь помнишь об основных металлах и всем, что с ними связано? Когда-то я что-то читала об этом, в книжке было не меньше символов, чем в тетради Шарлотты.

— А я думал, что алхимия — это остроконечные колпаки и бурлящий свинец, — ухмыльнулся Роберт. — Немножко устарело на сегодняшний день, ты не согласна?

— Нет! Алхимические общества и теперь есть в Англии!

— Но что Чаймз получает от подобного колдовства?

— Может быть, что-то сверхъестественное. — Роза задумалась на минуту. — Власть над слабыми — вот вечная цель. Еще есть люди, которые хотят управлять миром, получив определенные знания.

— Если мы собираемся воевать из-за религии, давай отложим это до следующего раза.

— Ну да, религия, — сказала Роза, угрожающе прищуриваясь. — Белые миссионеры учат невежественных чернокожих петь гимны, которых они не понимают, чтобы спасти тех от их собственных богов. Великолепный пример того, что “твой Бог недостаточно хорош, поэтому возьми моего”.

— Послушай, — рассердился Роберт, — религия помогла множеству людей найти согласие с самими собой...

— И начала жуткое количество войн. Может быть, война Залиана — последняя в длинном списке?

— Давай лучше вернемся к символам в тетради Шарлотты...

— Ладно. Тебе никогда не приходило в голову, что самые испытанные символы все связаны друг с другом?

— О чем ты? — спросил Роберт.

— Ты знаешь, что Солнце всегда считалось мужским символом и его можно приравнять к золоту, правой стороне всех вещей и огню...

— Правильно. А Луна — всегда женское начало, левое и серебро...:

— И ассоциируется с водой. — Она бегло улыбнулась ему. — Это части большого плана.

— Дай подумать. Ты хочешь, чтобы мы приложили это к Чаймзу и Залиану...

— Просто я думаю, что получится, если мы их соединим. Две стороны монеты?

— Меня не перестают поражать идеи, которые рождаются w твоей головке. — Они подошли к месту подъема. — Удивляюсь, как ты еще спишь по ночам. Может быть, тебе надо взять бразды правления в свои руки, вместо Залиана?

— Может быть, я это и сделаю, — проговорила Роза, словно убеждая сама себя.

Глава 41 Полицейские маневры

— Он говорит, что нам надо только оглядеться, — бросил Баттерворт через плечо. — Это значит, что он оторвет нам яйца, если мы вернемся ни с чем.

— Плевать мне, — сказал Бешеный Пес Бимсли. — Он — твой шеф, а не мой. Мы уже наверху?

— Еще один этаж. Поднимай ноги.

С пожарной лестницы они ступили на ровную, площадью с акр, крышу. Баттерворт взглянул на часы. Было почти десять часов. Вокруг вспыхивали фантастической морзянкой огни Пиккадилли, словно огораживая посадочную полосу для самолета какого-нибудь миллионера. Крыша принадлежала отелю “Ритц” и, естественно, была получше многих других поблизости, тем более что ее беспрепятственно обдували ветры, шелестящие голыми ветками в Грин-парке.

Прошедшая днем пресс-конференция была смехотворной. Харгрив вообще не явился, и одна Джэнис Лонгбрайт спасала следователей от жаждущих крови журналистов. Купились они на ее версию об одиноком стрелке или нет, время покажет. Шеф, кажется, решил придерживаться именно ее.

Баттерворт стер пот со лба, оставив на нем черные пятна. За последние два часа они с Бимсли облазили не меньше полудюжины пожарных лестниц — и ничего. Баттерворт оглянулся на неповоротливого констебля, который, казалось, был совершенно доволен собой, несмотря на то что совсем не умел ходить, не падая. Отчасти это было понятно. Слишком он был огромен и напоминал Баттерворту разложенную голубую, как море, софу. Ухватившись за перила, Бимсли вылез на поверхность, словно какой-нибудь монстр из фильмов пятидесятых годов. Баттерворт вовсе не чувствовал себя защищенным, потому что огромные кулаки Бимсли не возмещали отсутствующие у него мозги. Его отрывочные замечания и тяжелые шаги пробуждали в памяти образ Джаггернаута, ищущего, где бы что сломать.

Баттерворт зашагал по гудронированной крыше, потом посмотрел вниз на Сент-Джеймс-стрит, где когда-то наемные клячи подбирали постоянных покупателей Локка-шляпника и Лобба-башмачника, где жили Рен, Поуп, Байрон и Уолпол, где полубезумный карикатурист Гиллрэй разбился до смерти и где теперь только такси проносятся мимо стерильных автосалонов и контор аэролиний. Он вздохнул, пожалев о том Лондоне, которого больше не было, и о том времени, когда он был студентом, а не шел по стопам знаменитого отца. А вдруг ему удастся щелкнуть это дело, совершив невероятный дедуктивный подвиг? Тогда он сразу же подаст в отставку.

За его спиной Бешеный Пес Бимсли поскользнулся на мертвой ласточке и упал. Что бы сделал отец? Баттерворт много думал об этом деле, пытаясь установить разумную связь между известными фактами. У него ничего не получалось. Почему все убитые сваливаются с неба? Потому что убийцы прячутся на крышах. Убийц много, гак как один убийца не смог бы нанести столько жутких ран, не говоря уж о транспортировке жертв вниз. Что еще ему говорил Харгрив? Поискать банду, вступившую в жестокую войну с другой бандой или объявившую вендетту соперникам. Неужели здесь кто-нибудь живет? А как они передвигаются по городу, если их пока никто не заметил?

Баттерворт поскреб подбородок и стал обходить крышу, не зная, чем заняться дальше. Ужасно. Он совершенно лишен отцовского чутья. Надо бросать эту работу и возвращаться в гончарную мастерскую. Керамика по крайней мере не стреляет.

Он все еще предавался своим размышлениям, когда заметил трос, протянутый от “Ритца” к зданию на противоположной стороне улицы. Это не было ни линией связи, ни электрическим проводом, потому что трос просто был прицеплен к стене. В изумлении он повернулся посмотреть на Пиккадилли. С другой стороны трос шел к Стрэттон-стрит. У Баттерворта округлились глаза.

— Пойдемте отсюда, Бимсли! — крикнул он. — Кажется, я что-то нашел.

Бимсли сидел на крыше и растирал колени. Он медленно разогнулся и встал во весь свой устрашающий рост.

— Слава Богу, — буркнул он. — Тебе хорошо, на тебе свитер. А я продрог. Это в полиции дали?

— Нет, — признался Баттерворт. — Бабушка связала.

— Знал бы я, что будет холодно, — сказал Бимсли, растирая уши, — захватил бы вязаный шлем.

Все еще ворча, он встал на пожарную лестницу, и им обоим бы несдобровать, если бы Баттерворт не ухватился за перила. Потом юный детектив двинулся побыстрее дальше, пока между ними не стало по крайней мере футов шесть, и как раз вовремя, потому что Бимсли из-за одного неосторожного движения повис в воздухе. Спускаясь вниз, Баттерворт излагал свои мысли констеблю так, как объясняют ребятишкам правила дорожного движения.

Малыш — а несмотря на свою огромность, он был малышом — пришел в восторг оттого, что остался жив, и на радостях окончательно утратил координацию движений. Когда они оказались на крыше галереи, Баттерворт решил держаться от него подальше.

Баттерворт и Бимсли методично обследовали крышу, ища трос, и вскоре нашли его. Но они увидели не только трос. Словно парашютисты, на огромной скорости по тросу летели по направлению к их крыше какие-то люди. У Баттерворта сердце ушло в пятки, когда он оказался окруженным ими. Он оглянулся в поисках Бимсли, который стоял за его спиной, открыв рот, словно ожидая, когда туда влетит баскетбольный мяч. Они оба, в прямом смысле слова, приросли к крыше, пока неизвестные люди в черных комбинезонах обтекали их с двух сторон.

Спайс, Симон и остальные люди Залиана не обратили никакого внимания на присутствие двух полицейских, когда, перекрикиваясь на ходу, пробегали к другому краю крыши. Несколько человек были ранены, и капли крови падали на гудрон.

Бимсли пару раз попытался ударить одного, другого, но, к счастью, они не обратили на него внимания. Через несколько мгновений, в течение которых клацал металл и шипел трос, они исчезли в направлении Сент-Джеймс-сквер, оставив Бимсли и Баттерворта в полном недоумении на крыше галереи.

— Черт возьми, что все это значит? — изумленно проговорил Баттерворт. — Они даже не остановились. И вообще, зачем вы пытались их ударить?

— Имею право, — недовольно ответил Бимсли. — Я — полицейский. Мы даже могли их арестовать за вторжение в частное владение.

— Вы видели, как они бежали? Словно за ними гонится дьявол. Нам нужно подкрепление.

Баттерворт вытянул шею, глядя вслед удалявшимся фигурам, которые были уже почти неразличимы на гранитном фоне отеля. Он включил микропередатчик и уже был готов сделать сообщение, как услышал позади себя шум, и крыша вновь заполнилась людьми.

Бритоголовые люди обшаривали каждый закоулок в поисках первой группы. Они все были одеты по-другому, в черную с красной полосой на груди форму. Один из них пхнул коленом Баттерворту между ног, но тотчас был поднят в воздух могучими ручищами Бимсли, который повертел его и бросил головой вниз. К тому времени, когда Баттерворт пришел в себя и встал на ноги, они тоже улетели в сторону Пиккадилли.

— Одного я поймал! — крикнул довольный собой Бимсли, поднимая парня.

Все еще держась за низ живота, Баттерворт поглядел наверх и увидел, как бритоголовый запустил руку в карман и вытащил нож. Каким-то образом вывернувшись из крепких рук Бимсли, он ударил его ножом под ребра, отчего изумленный Бимсли выпустил бритоголового и отскочил в сторону. Когда он оглядел себя, то обнаружил разошедшиеся полы фирменного кителя и пуговицу, выскользнувшую из петли и упавшую на крышу. Он испустил крик ярости и бросился на парня, который перекидывал нож из одной руки в другую и прыгал, согнув колени, из стороны в сторону, словно герой “Вестсайдской истории”.

— Брось нож, парень, — без всякого успеха взывал к нему Баттерворт. Тогда Бимсли применил к парню прием, в результате которого нож упал на крышу.

Когда же Баттерворт подбежал и наклонился, чтобы поднять его, то опять услышал за спиной шум и увидел еще двоих бритоголовых, невесть как объявившихся на крыше. Обстановка менялась стремительно. Бимсли отскочил в сторону, чтобы встретить новых врагов лицом к лицу, а парень побежал к краю крыши.

— Быстрей! — крикнул он, хотя бритоголовые уже полезли в карманы за оружием. — Плевать на них! Нас звал Чаймз.

После минутного колебания двое вновь прибывших побежали вперед. Баттерворт все еще был недееспособен. Он смотрел, как трое парней перепрыгнули с одной крыши на другую через дорогу. Бимсли едва не достал их на краю, но у него был слишком медленный разбег, чтобы перескочить через проулок.

Баттерворт с ужасом смотрел, как он не удержался и с криком удивления исчез из поля его зрения. Когда Баттерворт добрался до края крыши, бритоголовых уже не было и в помине, и он, не ожидая ничего хорошего, посмотрел вниз.

Его напарник повис на лепнине между верхними окнами и крышей, и Баттерворт, увидев это, не сдержал испуганного крика:

— Не двигайся! Я тебе помогу!

Он глубоко вздохнул и смело заглянул в бездну между домами. Он попытался было дотянуться до Бимсли, но потом подумал, что не вытянет его наверх, ведь в нем не меньше двухсот пятидесяти фунтов.

— Я скольжу, — пожаловался Бимсли. Словно в подтверждение этого, локоть у него соскользнул с выступа, и он неловко задергался в воздухе.

Баттерворт принялся обшаривать взглядом крышу, словно искал приготовленный тут заранее спасательный пояс.

— Ааааа!

Он снова посмотрел вниз: второй локоть Бимсли сорвался с лепнины. Теперь он держался только пальцами. Ничего не оставалось, как все-таки попытаться вытащить его. Баттерворт опустился на колени позади парапета и наклонился пониже.

— Давай руку! — крикнул он.

Бимсли понял и ухватился за него мощной ладонью, едва не стащив его вниз за собой.

— Господи, — еле слышно выдохнул Баттерворт, стараясь удержаться на исходной позиции. — Да ты весишь больше моей машины.

Боль в руке была ужасающей, но Бимсли каким-то образом все-таки удалось поставить на выступ ногу. Из этого положения он исхитрился поднять еще одну руку и ухватиться ею за другую руку Баттерворта. В этот момент юный детектив не был готов принять на себя дополнительную сотню фунтов, и, еле пискнув, он перекувырнулся через парапет и повис над бездной.

Баттерворт никогда особенно не любил цирк, и акробатические трюки скорее раздражали его, чем доставляли удовольствие, но теперь он пожалел, что относился к ним с таким легкомыслием. Он почувствовал, что выскальзывает из рук Бимсли, постепенно ставит их скользкими от пота, и попытался дотянуться ногами до ближайшего окна, однако это его движение чуть не свалило Бимсли.

— Перестань дергаться! — завопил тот. — А то я брошу тебя, и ни один судья ничего мне не сделает.

Из-за Баттерворта он потерял несколько дюймов выступа, к тому же китель у него завернулся и закрыл ему глаза. Баттерворт посмотрел вниз. В эту минуту он пожалел, что мало пожил на свете и ему почти нечего вспомнить. Руки болели так, словно их выдернули из суставов. Еще несколько секунд — и все.

— Сил моих больше нет, — прошептал из-под кителя Бимсли.

— Терпи. Мне надо подобраться ближе к окну и разбить его.

Баттерворт выбросил вперед ноги, и оба полицейских еще на несколько дюймов приблизились к смерти.

— Я не хочу умирать, во всяком случае из-за тебя.

Это было последнее, что сказал Бешеный Пес Бимсли перед тем, как выступ обломился и они оба полетели вниз — на навес перед входом в картинную галерею, который разлетелся вдребезги, не выдержав удара. Бимсли упал на тротуар, замешкавшись на навесе, зато Баттерворту повезло больше, ибо он угодил прямо Бимсли на живот. Пока на них сверху падали мили парусины, Бимсли решил, что счастливое спасение дает ему право избить напарника до полусмерти, как только он придет в себя после обморока, приближение которого он ясно сознавал. А парусина все падала и падала, напоминая незакрывшийся полосатый парашют...

Глава 42 Без маски

Мертвые глаза сверкали белками. Ли почувствовал, как к горлу подступает тошнота, и отвернулся. Казалось, вся крыша полита кровью девушки. Ее обнаженное тело, разрезанное и оскверненное — как туша на скотобойне, соскочившая с крюка. Ли со своей командой примчался на грязные двускатные крыши Брюэр-стрит в Сохо, проверяя последний закрепленный за ним участок. На теле, которое они обнаружили, были такие ужасные повреждения, что Ли запретил своим людям приближаться к нему. Нравственность в его группе и так уж пала ниже некуда, поэтому нечего им глядеть на этот кошмар.

Он не понимал: неужели Залиан не знает о мерзостях Чаймза? Белое тело светилось в кромешной тьме зимней ночи, прикрепленное к крыше растекшейся треугольником кровью. Ли Перевел взгляд на своих ребят, которые в отдалении переминались с ноги на ногу, инстинктивно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Ладно, отправляемся дальше. — Ли хлопнул в ладоши. — Натаниэл ждет нас.

Пока ребята позади него готовились уходить, Ли повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на мертвую девушку.

— Если ты ее хочешь, можешь ее взять. Но ты не хочешь ее.

Ли почувствовал, как страх когтями вцепился в его сердце. Медленно он отвел глаза от трупа.

Между двумя трубами стоял Чаймз в балахоне с капюшоном и говорил с ним. Ли постарался как можно незаметнее опустить руку, пока его пальцы не легли на стреломет.

Твердо и широко ступая, Чаймз медленно вышел из-за трубы. В железной руке, одетой в перчатку, он держал серебряный гарпун, вставленный в самострел.

— Ты не успеешь вытащить руку из кармана, как я убью тебя, парень.

Все так же твердо ступая, Чаймз подходил ближе и ближе. Гарпун сверкал в лунном свете. Ли оглянулся на своих людей. Трое держали в руках оружие, но ни один не осмелился выстрелить. Кто знает, сколько людей прячется за спиной Чаймза?

— Где Залиан?

Широкий черный балахон бился вокруг одетых в черные кожаные сапоги ног Чаймза.

— Ты никогда его не найдешь.

Ли удивился, почувствовав внезапную дрожь во всем теле.

— Не думаю, что ты сознаешь свое положение. Если ты скажешь мне правду, я, может быть, только ослеплю тебя. Давай еще раз. Где Залиан?

Чаймз поднял гарпун на уровень глаз Ли.

— Ли, скажи ему! — не выдержала Маленькая Джо, самая юная в его команде. — Если ты не скажешь, это сделаю я!

— Прислушайся к ее совету, Ли. Эта война не должна тебя волновать. Ваша капитуляция — дело решенное. Осталось только выяснить отношения между мной и твоим хозяином.

— Он мне не хозяин. Мы все равны.

— Ну надо же, как демократично! В этом ваша слабость. Где же он?

— Ты можешь меня убить, но я не скажу.

Ли стоял на своем, хотя ледяные ручьи текли у него между лопатками. Чаймз чуть-чуть нажал на спусковой крючок.

— Он на крыше биржи! — закричала Маленькая Джо, впадая в истерику.

Лицо Чаймза было скрыто под капюшоном, но Ли почувствовал, что он победно улыбнулся. Он медленно опустил гарпун, и тотчас дюжина его людей явилась из темноты. Все они были бритоголовые, с бледными и нездоровыми лицами. Понимая безнадежность схватки с самим Чаймзом, Ли еще раньше наказал своим немедленно исчезать, попав в такое положение, и теперь они все, как один, устремились к своим тросам. Двое упали сразу. Один был убит монетой, выпущенной ему в спину подручным Чаймза, другой пал от руки самого Чаймза.

С ножами наизготовку люди Чаймза помчались следом и схватились врукопашную со своими врагами, которых стали хладнокровно сбрасывать с крыши. Один из них вцепился в Маленькую Джо, которая ответила Чаймзу, и поднял ее над головой, собираясь бросить вниз, но неожиданно получил сильный удар в живот от Мака, который был ростом в семь футов и считался другом и защитником девушки.

Ли бросился на Чаймза, не давая ему времени перезарядить самострел. Человек в капюшоне не успел шевельнуться, как его настиг кулак Ли, которому показалось, что тело Чаймза словно не из плоти и крови, а из металла. Поняв, что единоборство может кончиться только его гибелью, Ли попытался убежать, но Чаймз протянул руку и оказался проворнее его. Кожаная перчатка обхватила горло Ли, и Чаймз поднял его над крышей. Из глаз Ли посыпались искры от боли. Дышать стало нечем. Чаймз закинул голову и рассмеялся негромко и безжалостно.

— Борись, — прошептал он. — Так намного интереснее.

Ли с неимоверным усилием поднял ногу и ударил Чаймза в грудь, отчего он немного подался назад и капюшон упал ему на плечи. Ли не удержался от крика, узнав лицо человека, который когда-то был в их команде.

Чаймз несколько ослабил хватку, чтобы накинуть капюшон на лицо, но было уже поздно. Он был опозорен. Ли успел подбежать к краю крыши и закрепиться на тросе прежде, чем Чаймз пришел в себя. Летя через улицу следом за своими ребятами, Ли видел тела двоих своих друзей, простертые на мостовой в лужах крови, и полицейскую машину, со скрежетом затормозившую возле них. И еще он видел лицо человека, которому и он, и Залиан когда-то доверяли как брату. Они верили, что именно он поведет жителей крыш к еще более славному будущему.

Глава 43 Перелом

— Симон, они уже на пути сюда, — услышал он из-за спины. — Сейчас не время. Потом.

Нож сверкнул, отразив свет голой лампочки, и прижался к горлу Залиана. Никто не пошевелился. Все затихли. И вдруг кто-то кашлянул, положив конец затянувшемуся молчанию.

— Или он пойдет с нами, или мы все останемся здесь и будем ждать Чаймза.

— Их примерно в пять раз больше, — сказал Ли. — И они знают, что мы на бирже. Это будет резня. — Он вышел вперед, в круг света, и, схватив Симона за руку, прошептал как можно тише:

— Мы теряем драгоценное время. Хватит. Отпусти его.

— Не отпущу, пока он не скажет мне, почему он пальцем не шевельнул, чтобы спасти себя... нас.

Симон сильнее прижал нож к шее Залиана, и тот еще дальше откинул голову назад. Ли из предосторожности шагнул в сторону, зная, что Симон на все способен в таком состоянии. Когда он со своими ребятами возвратился на биржу, то застал панка склонившимся над полубесчувственным доктором. Хотя тот и сидел за включенным компьютером, но рядом валялась иголка, спичка, черный порошок и ложка — короче говоря, все, что требовалось Залиану, чтобы сделать глубокий наркоз.

Немногие оставшиеся в живых жители крыш столпились у двери с наружной стороны. Некоторые были ранены. Но кое-кто еще не вернулся из ночного поиска. Все чувствовали нарастающее напряжение, которое грозило перейти во враждебность, способную окончательно развести усталых людей в разные стороны.

— Симон, чего ты от него хочешь? — вздохнув, спросил Ли. — Каждый раз, когда мы натыкаемся на Чаймза, мы теряем людей.

— Потому что у нас нет стратегии, нет разумного плана. Ли, у нас нет вождя. Посмотри на него! — И он ткнул пальцем в Залиана, который сидел, уставившись в пол между ногами. — Роза сказала, что он выключил ночью радиотелефон. То, что мы ради него сражаемся с Чаймзом, его устраивает, но у него самого кишка тонка встретиться с ним лицом к лицу.

Роберт чувствовал, как на него волной накатывает страх. Он появился на крыше, когда Симон и Залиан уже выясняли отношения, и теперь много бы отдал, чтобы оказаться подальше от них и от приближающегося Чаймза с его выродками.

— Нам все еще неизвестно место казни, — заметил Ли. — И если мы начнем выяснять между собой отношения, это ни к чему не приведет.

— Тогда пусть он объяснит нам, — вновь рассердился Симон. — Что это за причина, по которой ты не можешь встретиться с ним, Натаниэл?

— Прежде чем страсти окончательно разгорятся, позвольте мне кое-что вам сказать, — вмешалась Роза, которая, пробившись вперед, вытащила из ящика стола тетради. — Симон, убери нож. Ты же этим ничего не решишь.

Парень вызывающе взглянул на Залиана, потом на Розу и убрал нож.

— Ты говорил нам, что Чаймз стоит на том, что является полной противоположностью вашим идеалам, и мы решили поставить это во главу угла, — сказала она и поведала собравшимся свою алхимическую теорию. — Сегодня я побывала в Британском музее. Чаймз — настоящий Чаймз — был первым алхимиком, насколько известно. К тому же наш доктор, по-моему, еврей, а, доктор? Натаниэл... На мой слух, имя еврейское. — Роза оглянулась и не увидела ничего, кроме искреннего удивления на всех лицах. Тогда она опять повернулась к Залиану: — Я проверила. Слово “алхимия” пришло к нам со Среднего Востока. Чтобы противостоять тебе, Чаймз выбрал для своего враждебного общества науку арабского происхождения. Я думаю, он заранее спланировал вашу “естественную” вражду.

— Не сомневаюсь, все, что ты говоришь, очень интересно, — сказал Симон. — Но, Роза, нам нужна практическая помощь. Он повертел нож в руках, но так и не сунул его обратно за пояс.

— Я тебе скажу. Мы прошлой ночью нашли его... Нашли на крыше Лондонской биржи металлов... И мы можем опять его там найти. Если мы узнаем, где он берет свои силы, мы будем знать и его слабости.

— Это бесполезно, — взмолился Залиан. — Он как будто читает все мои мысли. Его нельзя победить. Он словно мое отражение в зеркале, только в черном, перевернутом зеркале. Он уничтожает все, что бы я ни сделал. Он всегда впереди. Как можно победить того, кто ведет себя не по-человечески?

— Ты не выключаешь радио? — возразил Симон. — Ты не дырявишь себе вены, не прячешь голову под мышку и не делаешь вид, что он как придет, так и уйдет?

— Нет, я...

— Мы должны его победить, — сказала Роза. — Если ты такой же, как он, ты должен хорошо его знать.

— Я не такой. Он видит в темноте.

— О чем ты?

— Он видит в темноте. Не спрашивайте меня, почему и как, просто он видит, и все.

— Это правда, — подтвердил Симон. — Я видел, как он бежал по крыше и прыгал на другую сторону в полной темноте. Похоже, у него сверхъестественный дар.

— Подождите, — вмешалась Спайс. — Что такое чертова Сумеречная Зона? Давайте-ка вернемся на минуту к реальности. — Она подошла к Залиану и схватила его за плечи. — Док, хватит, а то мы все погибнем. — Она повернулась к Симону: — Мы можем привести его в чувство?

— Я вполне в состоянии сам отвечать за себя.

Залиан медленно поднял голову и, отбросив волосы с глаз, посмотрел на нее.

— Тогда расскажи нам, что, как ты думаешь, он будет делать дальше. Если вы так похожи, ты же можешь предвидеть его действия. Первое. Он может видеть в темноте. — Спайс толкнула кресло, и Залиан вновь оказался лицом к столу. — Это мы знаем. Что еще? Давай, док, перестань темнить.

Все, соглашаясь с ней, заговорили разом. Залиан медленно встал и поднял руку.

— Вы не понимаете, — сказал он, еще не совсем овладев собой. — Чаймз украл у меня Сару... Он соблазнил ее, перетянул на свою сторону и спит с ней, чтобы полнее ощутить свою победу. Он разрушил ее веру в меня. Может быть, не совсем, но достаточно, чтоб она не доверила мне свои записи. Она отдала их матери. Она по своей воле предала меня, и он радуется, зная, что мне это известно.

Роберт с тревогой взглянул на часы. Двадцать минут второго. Он был уверен, что Чаймз со своими людьми может появиться в любую минуту, и хотел бы перенести дискуссию в другое место.

— Подожди, это все неправда, — возразил ему Ли. — Сара в тебе души не чает. Она никогда бы не предала тебя. Никогда. Да Сара только и говорила, как она тебя любит.

С Роберта было достаточно. Он протиснулся сквозь толпу и оказался на холодной крыше, где двое ребят из команды Спайс несли дежурство. Он зажег сигарету и глубоко затянулся дымом. Здесь, снаружи, казалось, что арктический покой ночи ничем не может быть поколеблен. Роберт поглядел на небо. Луна то появлялась, то исчезала за облаком. “Они все сумасшедшие, — думал Роберт, — и оживляют сумасшедшую логику Льюиса Кэрролла, которой трудно не поддаться. Они хотят вернуть к жизни своего вождя, видя в этом единственную надежду на победу над Чаймзом”. Роберт несколько минут обдумывал сложившуюся ситуацию, после чего вернулся обратно в забитую людьми комнату.

— Сара очень тебя любила, иначе она не пошла бы к этим, с Новой Эрой, — говорил Ли. — Со мной последним она говорила об этом. Она даже сказала, что постарается дать тебе знать, если ее схватят. Натаниэл, так не говорят лживые женщины.

Все кругом затихли.

— Я согласна с Ли, — помолчав, поддержала его Спайс. — Не думаю, чтобы Сара тебя предала. Если ты можешь вычислить, где она теперь, пока мы все не погибли, ты сам ее об этом спросишь. А я тем временем предлагаю продумать, что мы будем теперь делать, как будем драться. Или давайте выбирать нового вождя.

Все взгляды устремились на Залиана, который тоже всматривался в окружавшие его чумазые и честные лица.

— Что будем делать? — взволнованно переспросил Симон. — Остаемся здесь и умираем или будем воевать? Залиан что-то неразборчиво пробормотал.

— Не слышу, — сказал Симон, подаваясь вперед. — Что?

— Будем воевать.

— Здорово!

Ли захлопал в ладоши, и у всех повеселели лица. Спайс повела людей получать оружие.

— Мы должны все продумать, пока не появился Чаймз, — предложил Ли, закидывая на спину сумку. — Сначала доберемся до Уэст-Энда и перегруппируемся. Если они нападут на нас здесь, нам конец.

Он взглянул на Розу, которая смотрела на него округлившимися глазами.

— Что такое?

— Мне только что пришло в голову, — медленно произнесла она, словно разговаривая сама с собой. — Сара обещала, что сообщит, если ее схватят? Мне кажется, она оставила сообщение. Я все время это знала. Ну надо же! Дура я!

И она убежала.

— Постой! — крикнул Залиан. — Не дайте ей уйти одной.

— Правильно, — согласился Симон. — Она, кажется, не того.

— Я вас догоню! — крикнула Роза. — Вы куда теперь? Спайс оторвалась от своей сумки и поглядела на Ли.

— Может быть, на Юстон-стейшн? У нас там склад.

— Хорошая идея, — согласился Ли. — Роза, приходи потом во двор, и мы покажем тебе путь наверх. Будь все время на связи. Ты уверена, что хочешь идти одна?

— Да. Со мной ничего не случится.

— Ты куда сейчас? — спросил Роберт, недовольный, что она не позвала его с собой. Роза подбежала к нему.

— Домой, — сказала она. — Когда Сара приходила к матери, с ней были два парня Чаймза, но один из них на самом деле работал на Залиана, помнишь? Пока он внизу ждал Сару, он что-то накарябал на двери. Я же говорила тебе, когда мы в первый раз встретились. Просто у меня это выпало из головы.

Сказав это, она исчезла, словно за ней гнались, не оставив Роберту ни малейшей надежды догнать ее.

— Идем, пора! — крикнул Ли, закрывая дверь на замок. — А то Чаймз со своими недоучками-колдунами каждую минуту может появиться тут.

— А если спуститься вниз? — спросил Роберт и сразу понял, что сказал не то.

Вокруг все рассмеялись.

— Никогда он не заставит нас спуститься вниз, — заявила рыжая девчушка лет одиннадцати на вид, — даже если займет биржу.

Собранные вместе, жители крыш выглядели не лучшим образом и очень напоминали банду недокормленных трубочистов. Промешкав еще немного, Ли, Спайс и Тони, пробудив во всех жажду деятельности, уже намеревались увести их с биржи, как один из часовых поднял тревогу.

Доктор подбежал, не очень уверенно держась на ногах, к краю крыши и поднес к глазам маленький полевой бинокль, чтобы получше рассмотреть причину тревоги.

— Кому-то надо за ним присмотреть, — сказал Ли. — Не очень бы хотелось, чтобы он упал с крыши.

— Они идут! — крикнул Залиан. — Их сорок, нет, пятьдесят, и они всего в полумиле от нас. Черт! Сколько времени? Роберт взглянул на часы.

— Чуть больше двух. — Он заметил, что и дата на его часах уже другая. Двадцать первое декабря. Имеет ли это какое-нибудь значение? И он встревоженно повернулся к Залиану: — Сегодня день зимнего равноденствия. Перелом в солнечном календаре.

— Ну конечно, если Чаймз — алхимик, он должен был назначить днем своего триумфа именно этот день. — Под пристальным взглядом Ли Залиан прицепил себя к тросу, уходившему с крыши биржи, и позвал Роберта, который прицепил себя сразу за ним. — Будем надеяться, Роза знает, что делает. Нельзя было отпускать ее одну.

Роберт не смог ему ответить. Ледяной ветер хлестнул его по лицу так, что у него перехватило дыхание. Руки и ноги у него вновь заныли, не успел он напрячь их для новой гонки. Роберт знал, что если сумеет выжить, то проспит весь Новый год, лишь бы ему никто не помешал.

Спайс и остальные время от времени помогали Роберту и Залиану, оказавшимся самыми неловкими в группе, но наконец-то все сторонники Залиана в первый раз двинулись в путь вместе. Внизу в городе было, как всегда в это время, тихо. Зато вдалеке на крыше биржи воинство Новой Эры громило все, что попадало под руку.

Они миновали Джокиз-Филдз и Бедфорд-роу, пересекли Теобальд-роуд, новые правительственные здания, построенные на месте разрушенных во время Второй мировой войны, выскочили на Блумсбери-сквер, самую первую и самую благородную в своем роде, где когда-то были повешены смутьяны Гордона, а теперь расположился гигантский гараж. Здесь они остановились передохнуть, устремив взгляды в ледяное небо, когда на них посыпался легкий снежок.

— Только этого нам не хватало, — пробурчал Симон. — Если снег усилится, мы не увидим болты, так что лучше нам придерживаться стационарных путей.

Он беспокойно взглянул на Залиана. С перегруженного неба медленно падали большие белые хлопья, словно уничтожавшие луну. Доктор понимал значение этого.

— Из-за снега мы будем двигаться медленнее, — сказал он Симону, — но и они тоже. У кого тетрадь?

— Я думал, у тебя, — сказал Роберт, расстегивая сумку.

— Не важно. — Залиан пожал плечами. — Вряд ли она нам чем-нибудь поможет.

Роберт понял это так, что Залиан сумел восстановить силы и больше не нуждается в тетради ради оправдания своего ничегонеделанья.

— Если бы светила луна, нам было бы легче. Чаймз ведь видит в темноте, и это ему на руку.

— Теперь мы действительно должны рассчитывать только на себя, — сказала Спайс.

Эйфория прошла. Все устали, и больше всего от того, что не могли позволить себе отдых. Поэтому они стояли и смотрели на сгущающиеся облака в ожидании снежной бури.

Глава 44 Домой

Встав на колени перед дверью, Роза направила на нее фонарик. Сначала ей показалось, что кто-то закрасил царапины, но потом она их разглядела. Тонкие, едва заметные штрихи на зеленой краске. Роза вспомнила то утро, когда Сара пришла домой. Она тогда еще выскочила на улицу купить апельсиновый сок в угловом супермаркете, а на обратном пути обнаружила, что один из противных бритоголовых парней, которые пришли с девушкой, портит дверь. Тогда ей это показалось обыкновенным варварством, к которому она привыкла, живя в Лондоне. Зато теперь это обрело совсем другой смысл.

Розе показалось, что она может разобрать несколько букв — “О” или “М”, трудно сказать точно, потом пустое место и “Т”, “Е” и “Л”:

Само собой напрашивалось “МОТЕЛЬ” или “ОТЕЛЬ”. Роза села на ступеньку и включила передатчик, рассчитывая, что соседи спят крепко и он им не помешает.

Роза добралась до дому поверху, используя стационарный путь, считая, что надо держать себя в форме, а не расслабляться в такси, чтобы потом не жаловаться на растянутую руку. Она уже больше не боялась бегать по крышам. Наоборот, теперь она чувствовала себя неуютно на земле. Дома и деревья возвышались над ней, как великаны, и закрывали небо. С сожалением она спустилась вниз с белоснежного торгового центра возле станции метро на Хэмпстед-стрит и задворками прошла к своему дому. Как раз в это время в безлюдном городе начался снегопад.

— Правильно. Похоже на “МОТЕЛЬ”, но без “О”. Что вы думаете? “ОТЕЛЬ”?

Роза переключила на “ПРИЕМ”.

— Понятия не имею, — ответил Роберт. — Может быть все, что угодно. “Хилтон”, “Ритц”, “Клэридж”...

— Нет, не думаю, — послышался голос Залиана. — Мы уже обыскали большинство отелей. Роза, нельзя ли поточнее? Что там? Есть “А” или нет?

Роза перевела фонарик на дверь.

— Трудно сказать.

— Если это “Отель” или “Мотель”, то почему пропущена “о”?

— Потому что это единственная круглая буква здесь. Наверное, ее трудно было изобразить. Извините, ребята, кажется, это тупик.

— Ты все сделала правильно. Мы на Хардвик-стейшн, над Юстоном. Вряд ли Чаймз знает, где мы сейчас, но его ребята скоро нас засекут.

— Я только еще раз взгляну и бегу к вам.

Она убрала передатчик в сумку, выключила фонарик. И почти тотчас услыхала шум за спиной, словно ботинок царапнул гвоздем по бетону. Едва она решила, что это ей показалось, как откуда-то появилась рука с татуировкой и зажала ей рот.

— Веди себя тихо, или я сверну тебе шею.

Краем глаза Роза разглядела бритую голову, поцарапанную щеку и сверкающий нож.

Потом он убрал с ее лица руку, но, пригрозив ножом, прижал девушку к стене. Вся его одежда спереди была вымазана кровью из раны, пробитой стрелой Спайс. Он наклонился ближе, приставив нож к груди Розы.

— Помнишь, мы уже встречались? Ты и я? Помнишь?

— Нет-нет, я...

Роза задыхалась.

— Нас было трое.

— Ты приходил с Сарой.

— Правильно. Сегодня мы все заканчиваем, и Чаймз хочет повидать девчонку, которая заварила эту кашу.

Он опустил глаза и заметил царапины на двери.

— Этот ублюдок еще что-то написал?

— Тебе лучше знать, — откашлявшись, проговорила Роза. — Вы стояли рядом, и ты совсем дурак, если ничего не заметил.

Риз сунул свободную руку в карман и вытащил наручники.

— Теперь тебе представится возможность узнать, что означают эти каракули. — Он одел на нее наручники. — Извини, что только я один буду сопровождать тебя, но мой напарник висит на дереве с проткнутым животом. — Он оглядел ее. — А ты ничего малышка.

Розе ударил в нос кислый запах, когда он прижался к ней. Неожиданно он облизал ей лицо языком.

— Мадам, вы увидите, как солнце встает над городом. — И он усмехнулся, обнажив редкие желтые зубы. — Только город тебя не увидит.

Он убрал нож в карман и достал веревку.

— Помогите! — заорала Роза и, подпрыгнув, ударила его ногами в низ живота. — Помогите! Насилуют! Свет зажегся в одном окне. В другом.

— Ты, корова! — простонал Риз и, схватив Розу за волосы, столкнул ее с крыльца в снег.

Роза скользила, падала на мокром тротуаре и кричала что было сил, пока Риз тащил ее в боковую улочку, к вересковым зарослям у подножия холма. Освещенных окон было довольно много, но ни один человек не осмелился выйти на улицу. Два раза она падала и больно ударялась боком об асфальт, и оба раза Риз поднимал ее и тащил дальше. Когда они добрались наконец до плохо освещенного сквера, Роза поняла, что теперь ей не вырваться.

Роберт прислонился спиной к стеклянному навесу над станцией и подставил горящее лицо под снег.

— Кажется, я не в форме, — задыхаясь, проговорил он, не переставая тереть плечи. Он поглядел на Спайс, которая проделала точно такой же путь, но дышала, как всегда, ровно. — Удивительно, почему у вас еще руки не похожи на лапы горилл.

— Поначалу всегда так, — сказала Спайс. — А потом ничего, привыкаешь. Это одно из наших преимуществ перед людьми Чаймза. Мы здесь дольше, чем они, и физически им до нас далеко.

— Но их преимущество в количестве.

Спайс закурила сразу две сигареты и одну протянула ему.

— Если тебе эта дорога трудно далась, — не желая идти у него на поводу, предложила Спайс, — попробуй как-нибудь путь Рена.

— К собору Святого Павла?

— Да. Он короткий, но очень крутой. Это была наша первая дорога, прежде чем мы успели переломать себе руки-ноги. А собор Святого Павла выбрали потому, что это часть Римского храма, посвященного Диане.

— Вон опять луна появилась, — заметил Роберт. — Куда мы теперь?

Изо рта у него вырвалось облачко пара.

— Поищем на станции всех наших.

— В пятидесятые годы здесь была наша главная база, — вмешался в их разговор неожиданно подошедший сзади Залиан. — До 1963 года, когда Британская железная дорога додумалась уничтожить знаменитую галерею на Юстон-стрит и примыкавший к ней отель. Пошли, надо двигаться, чтобы не замерзнуть.

Оттуда, где они стояли, хорошо были видны пути, которые уходили с восемнадцатой платформы и скрещивались с другими путями, образуя тяжелую стальную паутину.

— А нас не видно снизу? — спросил Роберт, осторожно ступая по бетонной дорожке между двумя рядами стекол.

— Да нет, снизу стекло почти непроницаемо, — ответил Залиан. — Хотя...

— Ну да, знаю. Никто не смотрит наверх. Впереди Ли и Тони уже ступили на широкую бетонную площадку с металлической электробудкой посередине.

— Джей здесь все переделал, и получился склад, — сказал Ли, стряхивая снег с крыши и доставая ключ. Он открыл дверь и вытащил из будки свернутый трос, ножи, бинты, фонари и — о, чудо! — пиво плюс нечто, похожее на бутерброды.

— Тайник Спайс, — усмехнулся Тони, помогая Ли разгрузить будку.

— Я-то думала, никто не знает... — недовольно пробурчала Спайс, беря пиво. — Ладно, не волнуйтесь, у меня есть и другие тайники. О них уж точно никто не знает.

Роберт припомнил, как она появилась на крыше Планетария в самом начале их знакомства.

— Ты вроде все продумала, — не удержался он, чтобы не съязвить, и открыл банку холодного пива.

— Не все, иначе мы с самого начала не попали бы в переплет, — вмешался Залиан.

Симон стал по цепочке передавать продукты. Все уже здорово промерзли.

— Думаешь, в послании есть смысл?

— Даже если есть, — заявила Спайс с набитым ртом, — мы его не поняли.

— Надо подумать. Может быть, кто-нибудь догадается. Все уныло молчали, а снег тяжелыми хлопьями ложился на стеклянную крышу.

— Есть идея.

Роберт стоял спиной к остальным и лицом к западной части города.

— Ну?

— Нет, посмотри сама. — Он подбежал к Спайс, схватил ее за руку и показал пальцем, куда надо смотреть. — Видишь, Спайс? А теперь вспомни буквы.

Спайс молча вглядывалась в даль.

— Господи!

— Ну что?

Симон, Тони, Ли и все остальные столпились у них за спиной. Не очень далеко и не очень близко от них возвышалась круглая башня, и сквозь падающий снег на самом ее верху видны были огромные неоновые буквы желтого цвета “ТЕЛЕБАШНЯ”. После небольшого интервала это слово вспыхивало снова и снова.

Двадцать первое декабря Воскресенье

Глава 45 Ночное дежурство

В ночь на воскресенье, а точнее, без пятнадцати три, в слабо освещенном коридоре больницы Лондонского университета было тихо и безлюдно. Сидя рядышком на кожаном диване и разглядывая бесконечный ковер пастельных тонов, Харгрив и Баттерворт дожидались врача.

— Что я должен был ему сказать? — злобно прошипел Харгрив. — Твой отец звонит мне среди ночи, чтобы узнать, почему ты в больнице, и что я должен был ему сказать? — Он недовольно заерзал. — Ты знаешь, я глубоко уважаю его как одного из лучших комиссаров в нашей стране, отмеченного королевскими почестями. Да, я с трудом выдавил из себя, что его сын свалился с крыши, причинил ущерб частной собственности и поехал сопровождать в больницу своего коллегу с чуть ли не полудюжиной переломанных ребер. Вы меня очень разочаровали, Баттерворт, очень разочаровали.

Харгрив встал и принялся мерить шагами ковер.

— Прошу прощения, сэр. Это врач спросил у меня о ближайших родственниках.

— А тебе не надо было отвечать, парень. Мне только не хватало, чтобы еще твой отец сел мне на хвост. У меня не хватает времени, я по уши завяз в этом расследовании и, как могу, экономлю время. Ты представляешь, что происходит у нас над головой, пока мы сидим здесь? Орды психов уничтожают друг друга. Перед рассветом должна быть резня. Это очень важное время в алхимическом календаре. Равноденствие. Они все хотят еще до завтрака обрести сверхъестественную силу и власть! Естественно, им придется немножко поуничтожать других людей, чтобы довести дело до конца, но на то это и черная магия! По правде говоря, мне никто не сообщил, где произойдет окончательное очищение. А тем временем... — Он вытянул вперед голову, закрыв Баттерворту все пространство кругом. — Тем временем восемь лучших людей, не считая, как ты понимаешь, Бимсли, помещены в больницу с очень странными ранениями. Только что две юные леди рассказывали врачу, как они возвращались с праздничного приема и на них с неба упал полицейский. Протокол можно читать, как сценарий фильма ужасов.

Харгрив в отчаянии прижал ладонь ко лбу.

— Видеотехника зафиксировала по крайней мере десять человек с пистолетами и самострелами, дерущихся друг с другом, и ни один из них не был полицейским. Да ты сам был в контакте с этими людьми, ну и что? Ну и что, я тебя спрашиваю?

Харгрив побагровел, в основном от усилия, с каким он заставлял себя говорить softo voce[6] в глухом больничном коридоре.

Баттерворт сидел, выпрямившись и морщась при каждом движении. Плечо у него было сине-черным под повязкой.

— Один из них, сэр, назвал имя. Необычное имя.

— Какое? — подскочил к нему Харгрив и наклонился к самому его лицу.

— Я забыл.

— Ну что ж, ты сразу его вспомнишь, как только окажешься на том же месте.

Харгрив схватил его за поврежденную руку и, несмотря на протесты, поставил на нога.

— Доктор проявляет снимок. Разве нам не надо подождать результатов рентгена?

— Я все знаю и без рентгена. — Харгрив злобно ткнул Баттерворта указательным пальцем под ребра. — Там все в порядке.

— Я неважно себя чувствую.

— Конечно, неважно. Ты ведь опозорился. И тебе стыдно, потому что ты похож на маленькую дурочку, которая сплоховала в борделе. Все понятно. Твой начальник упал по твоей вине. Но я дам тебе еще один шанс, чтобы ты мог поправить свои дела.

У Баттерворта сердце убежало в пятки.

— Сегодня у меня каждый человек на счету, и мне некого тебе дать в пару, так что придется тебе поработать одному. Меньше риска, что ты кого-нибудь убьешь.

— Нет, сэр, я не могу идти туда один. Если они меня увидят, мне конец!

— Тогда я сообщу твоему отцу, что ты погиб при исполнении долга, — издевательски проговорил Харгрив. — Вполне возможно, что тебя даже наградят посмертно.

Полицейский фургон со скрежетом одолевал один поворот за другим, пролетая по улицам Лондона. Баттерворт был уверен, что Харгрив сошел с ума, и покрывался холодным потом при одной мысли о возвращении на крыши над Пиккадилли. Медленно тянущееся время, нераскрытые преступления, бессонные ночи не прошли для него бесследно. Баттерворт смотрел на витрины магазинов через окно машины и думал о том, что видит их в последний раз.

— Если мы сегодня ничего не сделаем, на нашей совести будет Бог знает сколько жизней. Кроме того, я вовсе не хочу, чтобы из полицейских опять делали дураков, — говорил Харгрив, въезжая на тротуар и едва не сбивая фонарь Белиши. — Не забудь о радио, если попадешь в затруднительное положение. Я буду поблизости. И не вздумай сам никого задерживать, ясно? — Машина завернула на Тотгенхэм-Корт-роуд и подъехала к обочине. Харгрив стукнул по тормозам, и Баттерворт оказался на переднем сиденье. — Мы на службе у правительства Ее Величества и призваны охранять и защищать, — сквозь стиснутые зубы прошипел Харгрив. — Именно это ты и должен делать.

Когда констебль вновь сел прямо и убедился, что руки-ноги у него на месте, Харгрив открыл дверь и показал на крышу великана Сентрпойнта. Перед носом у них были уродливые фонтаны, из которых еле текла вода. — Их здесь засекли. Наверху. Но у меня больше нет людей, так что давай действуй.

Баттерворт запрокинул голову, но падающий снег помешал ему разглядеть верхние этажи.

— Сторож тебя ждет. Постарайся остаться в живых. Тогда мне не придется объясняться с твоим отцом.

С этими словами Харгрив захлопнул дверь машины и рванул вперед, несколько секунд пробуксовав на скользком снегу.

Помянув и Господа и черта, Баттерворт укутался потеплее и потопал по лестнице. “Ему плевать, целы ли у меня ноги, главное — закончить дело сегодня, — думал он. — Его ничего не интересует, кроме собственной репутации. Сам-то он не рискнул пойти”. Баттерворт взглянул на часы. Десять минут четвертого. Воскресенье. А если у этих воздушных маньяков в самом деле сверхъестественная сила? Что тогда? Нет, главное — не попасться им в руки.

Когда Баттерворт кивнул головой сторожу и тот пустил его в сумеречный холл, он уже мог думать только о полыхающем камине, жгучем бренди и пуховом одеяле. В лифте его мысли обратились на страстных южных женщин с загорелыми ногами и томными улыбками. Ступив же на заснеженную крышу самого высокого здания в Уэст-Энде, он представил себе, как его сбросят вниз в фонтан, до которого не меньше миллиона этажей с хвостиком.

Глава 46 Забытье

То, что теперь она не одна, она поняла сразу.

С каждым рассветом она начинала ждать смерти, и каждый день приносил ей еще одну отсрочку. Скрученные руки и ноги больше не досаждали ей нестерпимой болью. От голода и жажды она спасалась в дремотных снах. Тем не менее она замечала все, что происходило вокруг нее. Пленников стало много. Одни плакали, другие молча поникали головами, смирясь с судьбой.

Каждый вечер он приходил, и его шаги отзывались звоном в металлических конструкциях над ее головой. Он молча смотрел ей в глаза, ища в них проблеск жизни, легко касался рукой ее щеки и шел дальше к другому скрюченному человеку, над которым жужжали неоновые буквы.

По ночам пронзительный желтый свет доходил до самого темного уголка крыши. Проснувшиеся птицы, поднимавшие крыльями тучи грязи, садились на нее, чтобы добыть пару ниток из кофты или юбки, а потом возвращались обратно в слуховое окно. В темный час наверх принесли чернокожую девушку, чье заплаканное лицо ей приходилось видеть раньше, в другой жизни. Она попробовала заставить свой мозг работать, чтобы он вспомнил девушку и осознал важность ее появления на этом продуваемом ветром месте смерти.

— Сара!

На долю секунды ей удалось напрячь все свои силы, и вот она уже заглядывает в смеющееся лицо вест-индской смотрительницы в доме, где живет ее мать.

— Сара, проснись!

Тотчас к ней вернулась память. Мольбы, похищение, злость и горечь предательства, а теперь еще и жертвоприношение на телебашне. Девушка опять позвала ее. Ну почему она не дает ей спать? А вест-индская хлопотунья, привязанная всего в десяти футах от нее, настойчиво говорила:

— Сара, послушай. Скоро рассвет. Они нас убьют. Ты слышишь меня? Нам надо бежать отсюда!

Глупая девчонка! Неужели она не знает? От Чаймза нельзя убежать. Ведь он не человек. Постепенно ей удалось спрятаться за снеговой завесой от странного голоса и вернуться к своим снам.

Глава 47 На башню

— Сколько их?

— С этой стороны видны шестеро, нет, семеро. Я не уверен. В такую погоду плохо видно. — Залиан отдал инфракрасный бинокль Ли. — Они между буквами. Видны только руки и ноги. Неплохо сработано.

— Если они все время там, то, наверное, здорово мучаются от холода. — Ли настроил бинокль. — Трудно будет увести их оттуда и где-нибудь спрятать.

Вдалеке сверкали желтые буквы: “ТЕЛЕБАШНЯ”, пробиваясь сквозь густой снег.

— У нас есть лекарства, — напомнила Спайс. — Интересно, каким образом Чаймз намеревается их казнить? Она протянула руку за биноклем.

— Вокруг башни наверняка часовые, — сказал Ли, отдавая бинокль. — Наверное, с другой стороны.

— Вряд ли. Лучше укрытия не сыскать.

— Люди Чаймза могут быть в другом месте, откуда легко добраться до башни. Что там есть в округе? — Спайс развернула карту и разложила ее на стекле. Все немедленно обступили ее и, поскольку становилось все холоднее, сбились в тесный кружок. — Вот Фитцрой-сквер, но дома здесь низкие. А на Кливленд-стрит и Шарлотт-стрит высокие дома из стекла и бетона. Рекламные агентства, строительство шестидесятых годов, плоские крыши.

— Они должны быть там, но все-таки я не понимаю. — Спайс выпрямилась и стряхнула снежинки с волос. — Даже если подниматься с самого высокого здания, все равно подъем слишком крутой, особенно если учесть, что у них нет наших приспособлений. Нет, по воздуху они не могут туда добраться.

— Может быть, они используют стреляющие тросы. Если с крыш на Шарлотт-стрит, то полвысоты уже есть, — предположил Роберт, тыкая в карту замерзшим пальцем.

— Там вся стена стеклянная, Роберт. Не к чему прикрепить трос. Но можно по-другому. Крана не видно поблизости?

— Видно. Вон. Вон он торчит.

Неподалеку от телебашни возвышался над крышами домов кран, протянув руку-стрелу к черным тучам.

— Посмотри в бинокль, — сказал, возвратившись к остальным, Залиан. — От крана к башне идет трос. Вот так они приходят и уходят. Им только надо отцепить трос на время казни, и башня станет неприступной. — Он взял у Спайс бинокль и отдал его Ли. — Мы могли бы попробовать захватить кран, но Чаймз наверняка ждет там. Нет, нам надо придумать что-то такое, что ему никак не придет в голову.

— А мы не могли бы добраться до кабины? — спросила Спайс.

— Даже не думай, — ответил Залиан. — Именно на это он и рассчитывает. Сконцентрируйте свои мысли на башне. Изнутри нам тоже не пройти. Он об этом позаботился. Ну же, осмотрите ее внимательно. Включая крышу, она имеет девять платформ, то есть девять выгодных позиций. Многие из них предназначены для спутниковой связи. Не сомневайтесь, Чаймз использовал их все, но вы все равно ничего не увидите. Он хочет, чтобы мы пошли в лоб, и тогда он всех нас засечет.

— Что вы предлагаете, доктор Залиан? — с вызовом спросила Спайс. — Мы закоченеем до смерти, если будем стоять тут. Да и светать скоро начнет.

— Есть выход, — спокойно ответил Залиан. — Только если ветер не прекратится, это очень опасно. — Все разом заговорили. — Ли, у нас много тягачей? Какая у них мощность?

— Тягачей?

Симон наклонился к Роберту и объяснил ему:

— Это такой маленький моторчик, который прицепляется к поясному ремню, и на нем можно подниматься вверх. Но он хорош только на небольшие расстояния.

— Много, — ответил Ли, — но не здесь. А здесь не очень мощные. Джей все колдовал над ними, хотел их улучшить. В этих условиях они дадут угол градусов в пятнадцать, не больше.

— А если использовать их на большом расстоянии?

— На каком?

Черные глаза Ли сверкнули любопытством:

— Это будет новый путь. Я первый проложу его.

— Ради Бога, сейчас не время! — крикнула Спайс.

— Самое время, — повернулся к ней Залиан. — Одним махом от Сентрпойнта до башни.

— Ты с ума сошел! — Спайс недовольно покачала головой. — А за теми моторами недалеко сбегать.

— Да. Близко. Удобно, — согласился Залиан. — Чаймз наверняка тоже об этом подумал. Уверяю тебя, там нас ждет ловушка.

— От Сентрпойнта до башни... чертовски далеко, Залиан, — не удержался Роберт. — Что ты собираешься делать? Лететь?

— Видите? — спросил Залиан остальных. — Хоть один ведет себя как разумный человек.

— Микролит? Да ты шутишь! — отрезал Симон. — Мы его Бог знает сколько не использовали.

— Вот и используем. — Залиан отправился вместе с Ли к краю крыши. — Какой у нас самый длинный трос?

— Триста метров. Нам придется соединить несколько.

Ли едва не бежал за Залианом. За ними двинулись все остальные.

— Можно их срастить так, чтобы узел не очень выдавался?

— Это не проблема. Самый большой риск — отсутствие якоря и сильный ветер. К тому же трос скоро начнет растягиваться. Будет другой предел точности.

— Хорошо. Можно отсюда следить за изменениями натяжения.

— Подожди, Натаниэл. — Ли поймал Залиана за руку, когда он уже готов был переступить через край крыши. — Я не уверен, что микролит возьмет вес такого длинного троса. В этих условиях я не говорю о дополнительном грузе.

Залиан горько усмехнулся:

— Это все, Ли. У тебя есть идеи?

— Эй, вы! — крикнул Роберт. — А что нам прикажете делать?

— Половина пойдет со мной. Нам будет нужна помощь с микролитом. А остальные вместе со Спайс будут готовить трос. Встретимся на крыше Сентрпойнта.

Баттерворт резво мерил шагами периметр Сентрпойнта в безнадежной попытке хоть немного согреться. К тому времени, когда он перестал чувствовать правую ногу, он понял, что старается зря. Не считая нескольких следов, постепенно исчезнувших под снегом и, следовательно, принадлежавших неизвестно какому времени, больше ничто не говорило о появлении здесь людей. Баттерворт осмотрел все здание кругом в поисках тросов, которые он уже видел на Пиккадилли, но ничего не нашел. По-видимому, Сентрпойнт слишком возвышался над окружающими домами, чтобы к нему стоило что-нибудь цеплять.

Прошло еще пятнадцать минут кружения вдоль парапета, в течение которых Баттерворт вспомнил все, что было ему ненавистно, и всех, кого до сих пор лишь немного недолюбливал. Как раз когда он придумывал достойный конец для новой жены своего отца, дверь, что вела на крышу, отворилась и около дюжины человек, вывалившись из нее, замерли в растерянности при виде полицейского.

Он не успел пошевелиться, как кто-то обхватил его сзади, приставил колено к спине и заставил встать на колени. Этот “кто-то” оказался юной женщиной пяти футов и пяти дюймов ростом, и Баттерворт горячо воззвал к Богу, чтобы о ней никогда не узнал Харгрив.

— Не двигайся, иначе тебе несдобровать, — сказала Спайс, придавливая ему плечи коленями. — Говори, где Чаймз.

— Не знаю... кто... такой... Ой! — вот и все, что сказал юный детектив, прежде чем его поставили на ноги и хорошенько встряхнули.

— Чаймз... в... башне? — очень громко спросили его, словно он был слабоумным, но Баттерворт все равно лишь пялил глаза, совершенно зачарованный странным поведением пришельцев.

— Бессмысленно. Накачался наркотиками, — сказал парень, который только что кричал ему. — У Чаймза все такие.

— Вроде он не похож на людей Чаймза, — сказал Симон, гремя своими цепочками перед носом у онемевшего полицейского. — Поглядите на него. Да он боится собственной тени.

— Кто... ты... такой? — спросила Спайс так же громко и медленно, как Симон.

— П... п... полицейский, — выдавил из себя Баттерворт.

— В оранжевой куртке? — не поверил своим ушам Симон. — Кажется, в полиции меняется мода.

— Что ты здесь делаешь? — продолжала допрос Спайс, прищурив красивые глаза. — Ты один?

— Если я не сообщу о себе в течение пяти минут, дом будет окружен, — внезапно осмелел Баттерворт и с надеждой огляделся, но понял, что ему никто не поверил.

— Ну и что нам с тобой делать?

Спайс игриво пробежала ручкой по его груди.

— Меня послали наверх выяснить, что происходит, — начал было объяснять Баттерворт, хотя его больше ни о чем не спрашивали.

Когда ему позволили встать на ноги, он решил добраться до своей рации, но не нашел ее в кармане куртки.

— У меня идея. — Спайс искусительно повертела рацией перед его носом и шепнула: — Идем со мной.

Она подтолкнула полицейского, потом подмигнула одной из девушек. Через несколько минут Баттерворт сидел в теплой вентиляционной будке, внимательно слушая очаровательную, но очень сильную юную леди, которая обещала рассказать, что происходит, причем сделать это не торопясь и такими словами, чтобы даже он был в состоянии понять. Только через несколько минут Баттерворт осознал, что его наручниками прицепили к одной из труб.

— Теперь он нам не помешает, — пробурчала Спайс. — Пора заняться делом.

Она и остальные бросились под лестницу, где хранился запас тросов. Спайс достала инструменты и горелку, а остальные пока расселись рядом, грея руки.

— Вызываю доктора Залиана, — неожиданно заговорил передатчик в сумке. — Чаймз шлет привет доброму доктору и немногим его ученикам.

— Дерьмо! — Спайс быстро открыла сумку и повернула ручку на “ПРИЕМ”. — Тихо, вы все!

— Доктор, я надеюсь, вы хорошо меня слышите. — Все, затаив дыхание, ждали, что он скажет дальше. — Я желаю сообщить вам, что не таю обиды на происки ваших учеников, и, чтобы доказать это, предлагаю вам встречу, соответствующую нашему рангу. Для вас еще не поздно присоединиться к нам ради нашего общего возрождения. К тому же у вас нет выбора. Мы можем захватить вас, как только пожелаем. Ваша новая подружка, чернокожая малышка, уже у нас. Помните, доктор Залиан, Феникс возрождается из пепла. Вы должны принять решение до рассвета. Или вы принимаете Новую Эру, или будете уничтожены.

— Ладно. Кто-нибудь хочет уйти? — спросила Спайс. — Думаю, нет. Она наклонилась и выключила передатчик.

— Это никогда не полетит.

Роберт сидел на крыше и смотрел на припорошенные снегом куски нейлона и железа. Вытащенная из своего убежища конструкция выглядела хуже некуда и была похожа на огромный сломанный зонтик.

— Заткнись, Роберт, — попросил Ли. — Вес большой, даже если нас будет всего шестеро. Надо бы приспособить что-нибудь вроде крыльев. — Он положил поперек несколько алюминиевых трубок, а потом сел рядом с машиной, которая была не больше тележки для игры в гольф. — Если мы в ближайшие полчаса доставим эту штуку на Сентрпойнт, тогда нам останется всего-навсего собрать ее.

— А газ там есть?

Залиан постучал по баку.

— Есть еще несколько баков на складе на Кьюбитт-стейшн. По крайней мере, они были, когда мы проверяли в последний раз.

— А где это? — спросил Роберт.

— Кингс-Кросс. Но у нас нет времени. Придется довольствоваться тем, что есть.

Ли и Роберт обошли микролит. Перед ними были огромные нейлоновые паруса.

— А что это? — спросил Роберт, берясь за конец линялой на вид простыни. — Не слишком ли они большие?

— Так они сейчас разложены. Смотри. — Ли без труда разъединил полотнища на куски и принялся сворачивать их наподобие парашюта. — Ладно, если ты готов, давай иди. — Ли остановил одного из мужчин. — Сентрпойнт слишком высоко, чтобы прыгать на него в такую погоду. Лучше всего прицепить трос пониже и изнутри подняться на крышу. — Он повернулся к Роберту: — Ночной сторож — один из наших. — И он, чуть ли не извиняясь, пожал плечами. — Точнее, это отец Спайс.

Дорога до Сентрпойнта была тяжелой. Нагруженная до предела группа медленно продвигалась вперед. К тому же ветер разыгрался вовсю, наметая на крыши сугробы снега. Роберт чувствовал, как постепенно теряет силы под ударами ледяного вихря. Хотя черный комбинезон должен был бы неплохо защищать от холода, снег набивался за воротник, и уши уже замерзли так, что удивительно, как они еще не отвалились. Когда они наконец добрались до выступа на уровне седьмого этажа и через открытое окно вошли внутрь, их словно обволокло теплом.

— Не очень-то пригревайтесь, — сказал Залиан. — Мы сейчас же идем назад.

У многих вырвался из груди отчаянный стон, но все послушно поплелись к пожарной лестнице.

— Мне надо тебе кое-что сказать. — Это Симон позвал Роберта, заметив его на крыше. — Плохие новости. — У Симона было виноватое лицо. — Они схватили Розу.

— Что ты? Откуда ты знаешь?

— Чаймз недавно обратился к нам по радио. Один из его подручных перехватил ее возле дома.

— Проклятье! Надо было мне пойти с ней. А как она? Что еще он сказал?

— Ну, немного. Как всегда, заявил, что мы умрем ужасной смертью на пороге новой эры.

— Зачем ему это было нужно?

— Он не знает, где мы. Думаю, может, надеялся, что мы сложим ручки и встанем под его знамена, по крайней мере ответим ему, и он нас засечет. Ну, а мы ничего этого не сделали.

— Прекрасно. Это означает, что, пока мы тут бегаем, он не уверен в своей победе. Кстати, он не знает, что нам известен его жертвенный алтарь.

— Туда еще надо добраться, — вмешался Залиан. — Так что прекращайте разговоры и займитесь делом. — Все уже собрались вокруг микролита.

Роберт взглянул на часы.

— Надо поторопиться. До рассвета всего два часа.

Собрать микролит оказалось делом нелегким, но когда был завинчен последний болт и все немного расступились, эта штука выглядела так, словно готова была сию минуту взлететь. Нейлоновые паруса придавали ей вид дельтаплана, а внизу были три маленьких колесика на треугольнике из алюминиевых труб. Ли убрал сиденье, чтобы уменьшить вес конструкции, и это означало, что Залиану придется держаться за тросы, но к этому он вполне привык за многие годы.

Вновь объединившись, люди Залиана уже не отходили друг от друга и все вместе сопровождали микролит, который Ли вез на колесах к краю крыши. Один конец троса был прикреплен к металлической мачте на углу здания. Больше всего Ли беспокоило, чтобы трос нигде не заклинило, когда Залиан будет в полете. Ведь стоит ему только один раз потерять поток воздуха, и все будет кончено.

— Ты должен обязательно попасть на крышу, — напутствовал Залиана Ли. — Если там будут часовые, все пропало. Тогда отцепляй трос и возвращайся.

— Думаю, часовых не будет. — Залиан показал на бак. — С этим газом мне все равно не вернуться.

Спайс подошла к Залиану с огромной пластиковой сумкой “Счастливого пути”. Она неловко передернула плечами.

— Ничего больше не нашла, — сказала она. — Как только будешь на крыше, привяжи трос к радиомачте, и мы сразу же его натянем.

— Не забудь о тормозе, чтобы придерживаться более или менее постоянной скорости, — сказал Ли. — Еще есть советы?

— Думаю, это не случится, но, если их все-таки потревожит шум мотора, когда ты будешь садиться, — подвел итог Симон, — мы пошлем кого-нибудь к крану, чтобы отвлечь их внимание. Не сомневайся, мы сделаем вид, что хотим всерьез завладеть им.

— Вряд ли они услышат мотор, — ответил Залиан, проверяя на себе одежду. — Крыша гораздо выше того места, где они держат заложников. Самая большая проблема — это добраться до них.

— На крыше должна быть дверь для тех, кто обслуживает мачту. — Ли обмотал вокруг руки веревку от стартера и несколько раз сильно дернул. — Ты ее найдешь. — Мотор чихнул раз, другой, третий... И завелся только на седьмой раз. — Все в порядке, — подбодрил Ли Залиана. — Он тебя не подведет там. По крайней мере, е1це ни разу не подводил.

— Спасибо, Ли, — усмехнулся Залиан. — Слушать тебя — одно удовольствие.

Все отошли назад, чтобы не мешать Залиану. Только Спайс осталась помочь ему забраться в крошечную конструкцию и укрепить мешок с тросом где-то на уровне колен, чтобы он не мешал во время перелета.

— Теперь нам, как никогда, нужно немножко удачи, — сказал он ей, грустно усмехаясь.

Когда микролит начал свое движение по крыше, Роберт впился в него глазами и не отрывал их, пока он не скрылся. Залиан крепко держался за ручку управления, но совершенно не вписывался в легкие пропорции и напоминал взрослого дядю на детском велосипеде. До края крыши оставалось пять футов, три, потом микролит неловко повалился на бок, но через несколько секунд уже плавно взмыл в небо.

Залиан держал курс на север через Тоттенхэм-Корт-роуд, но вскоре понял, что при таком ветре сохранять точное направление довольно трудно. Чем дальше он уходил, тем длиннее становился трос, соединявший аппарат с крышей Сентрпойнта и провисавший все ниже и ниже.

— Ему надо побыстрее натянуть трос, пока он ни за что не зацепился! — крикнула Спайс. — Смотрите, он почти достает до деревьев.

Она еще успела увидеть, как поток воздуха подхватил Залиана и опасность осталась позади. Прошло еще немного времени, и Залиан со своей “спичечной коробкой” исчез в серебристом тумане.

Глава 48 Аврора

Еще темно, но не позднее, чем через несколько минут, появятся первые розовые лучи и осветят черное небо. Залиан хорошо видел внизу телебашню. Он подобрался к ней сверху и теперь начал, маневрируя, снижаться, отчего трос позади бился и хлестал ни в чем не повинную машину. Несмотря на все заглушающий шум ветра, он все-таки услышал, как мотор постепенно затихает, но тут ему показалось, что тяжелый нейлоновый трос потащил его назад не меньше чем на несколько сотен ярдов.

В отчаянии он дал полный газ, и микролит рвануло вперед с такой скоростью, что, словно из-под земли, выросла мачта на подпорках, укрытая от взглядов плотной снеговой завесой.

Залиан дернулся было в сторону, чтобы избежать столкновения, но тут сбоку налетел ветер, подхватил нейлоновые крылья и перевернул микролит.

Паруса обвисли, все веревки, что их поддерживали, перепутались, и Залиан стал падать, как подраненное насекомое. Правда, падение было мягким, благодаря тому же ветру, и он в микролите лишь слегка задел мачту, зато мешок с тросом упал отдельно на крышу. Залиан даже не заметил, что его плечо заливает кровью, когда он выпрямился между подпорками, затем спрыгнул на крышу и едва успел ухватиться за конец троса, который змеей скользил прочь от него. Он привязал его, как смог, к опоре и поставил защитное устройство. С трудом встав на ноги, он огляделся.

Здесь, на железобетонной круглой платформе максимум тридцати футов в диаметре, он в первый раз ощутил в ветре злобного врага, который готов был подхватить его под мышки и сбросить вниз. Всего в четверти мили виднелась длинная рука-стрела крана. Залиан даже мог бы сосчитать, сколько там человек, только не знал, заметили ли его, когда он падал сверху.

Залиан перегнулся через край и посмотрел вниз. Сейчас он отлично видел людей, привязанных к огромным неоновым буквам, и даже узнал некоторые лица. Пока еще не показался ни один часовой, словно никто из членов ордена Новая Эра ни за чем здесь не присматривал, хотя на самом деле это наверняка было не так. Чаймз и его люди должны быть тут. Только где именно? Он огляделся. Под самой мачтой он увидел железную дверь, которая вела на нижнюю платформу. Залиан уже начал замерзать, но заставил себя подойти к двери, ухватиться за ручку и потянуть за нее. Напрасно. Дверь была заперта изнутри. Он выругался, потому что за его спиной уже начали золотиться края туч и мертвые цвета ночи растворялись в живых красках новой зари.

— Если я еще сильнее натяну трос, то не гарантирую, что он не разойдется где-нибудь посередине, — заявил Ли и отбросил храповик в сторону. — Лучше я пойду первым и все сам проверю. Вполне возможно, что на стыках придется поработать. Дайте мне пять минут, а потом идите тоже.

Он прицепил пояс к уже туго натянутому тросу и ступил на парапет. Первое, что он увидел внизу, были фонтаны, а потом на углу Оксфорд-стрит он резко пошел вниз и на долю секунды ему показалось, что он влетит в один из магазинов, но потом он опять поднялся вверх, набирая скорость с каждым уходящим мгновением.

Когда он пролетал высоко над Гудж-стрит и Шарлотт-стрит, он попросил Бога, если можно, сделать его невидимым, когда он будет над башней. Моторчик исправно гудел, и вот слева уже остался башенный кран, на котором он увидел людей Чаймза, с ужасом осознав, что они тоже засекли его. Потом его потащило наверх, но уже с меньшей скоростью, и он легко одолел последний шов, чтобы буквально через секунду оказаться возле мачты, где его с распростертыми объятиями, чтобы не дать ему упасть, ждал Залиан. Тем не менее посадка была жесткой, и он все-таки ударился об опору, разбив себе плечо и локоть.

Через пару минут явилась Спайс, которая была не в состоянии дождаться подтверждения исправности троса.

Для Роберта это было самое ужасное путешествие из всех им совершенных. Во-первых, он еще ни разу не забирался так высоко. Во-вторых, ветер слепил его, и он ровным счетом ничего не видел. 'Неожиданно Роберт услышал недовольный скрип волокуши, которая застряла на одном из швов, и он повис на месте. Тогда Роберт попытался что-то наладить в моторе заледеневшими руками. Его ударило огнем и отбросило в сторону, но этого хватило, чтобы волокуша одолела препятствие и моторчик потащил его дальше уже без всяких приключений.

Когда Спайс и Ли приняли его в свои руки возле мачты, ему захотелось пасть на колени и возблагодарить Бога за счастливое спасение, но он вспомнил, что явился сюда не за этим.

— Надо попытаться по стене, — сказал Ли. — Другого способа я не вижу.

— Так они расстреляют нас с крана.

— Симон, дверь на запоре. У нас есть выбор? Симон заглянул в черные глаза Спайс.

— Нет, наверное, — неохотно признал он. Пока прибывали остальные, Залиан и Ли устанавливали крюки и готовились к спуску.

— Как только окажешься внизу, сразу мчись к ребятам и освобождай их! — крикнул Залиан. — Через несколько минут будет светло. Чаймз или явится со своими творить расправу на месте, или у него есть способ сделать это на расстоянии.

Если бы кто-нибудь проходил поблизости от телебашни в воскресенье в рассветный час и посмотрел наверх, он увидел бы нечто невероятное. Когда Залиан и его друзья стали спускаться вниз к сверкающим неоновым буквам, венчавшим башню, их враги, засевшие на башенном кране над Фицрой-сквер, открыли по ним огонь. Ли схватился за веревку ниже рук Залиана на случай, если здоровая рука откажет вождю.

— Пусть тросы останутся! — крикнула Спайс, спрыгивая на скользкую платформу в двух-трех футах над пленниками. — Вдруг они нам еще пригодятся.

Вся группа стояла на металлическом выступе, над пленниками, слушая, как шквал заточенных монет бьется о намного выступающую вперед стену внизу.

— Недолет! — крикнул Залиан. — Они до нас не достанут.

— У них наверняка есть модернизированные экземпляры.

— Сюда! Здесь Сара!

Симон, перегнувшись через букву “А”, показывал вниз. Девушка была без сознания, но завернута в несколько слоев прозрачной пленки, которая не давала ей замерзнуть до смерти и вместе с торчащими крашеными волосами придавала ей сходство с плохо очищенным цыпленком на прилавке в супермаркете. Упасть она не могла из-за тонкой стальной проволоки, которой ее прикрутили к неоновой букве. Некоторые пленники были в сознании и понимали, что происходит, но другие, по-видимому, тяжело пострадали из-за мороза.

Чуть дальше Роберт нашел Розу, всю в синяках, но в сознании.

— Роберт? Ты? — Она сколько могла вывернула голову, чтобы понять происходящее. — Я была уверена, что вы не успеете. Уже почти рассвело.

— Как он собирается это сделать? — спросил Роберт. Он опустился на колени и стал внимательно рассматривать проволоку, которой она была привязана. — Каким образом он собирается совершить жертвоприношение?

— Я думала, это ты мне скажешь. Наверное, он хочет использовать проволоку, которая присоединена к буквам. Он недавно приходил сюда. Проверял. Я даже немножко его рассмотрела.

— Ты права. — Роберт обернулся и позвал Залиана. — Будь осторожнее с проволокой. Похоже, Чаймз не зря воспользовался ею.

Ли спрыгнул на платформу и подошел к нему. Осмотрев проволоку, он глубокомысленно кивнул.

— Да, так оно и есть. Правильно. Где-то должен быть часовой механизм, который выключает свет, когда наступает день. А он, похоже, переделал его так, что ток должен пойти в проволоку.

— Так чего же мы ждем? — воскликнула Спайс и бросилась с ножом к ближайшей букве. — Надо перерезать проволоку и уходить.

— Смотри, там ли ты режешь! — предупредил Ли. Роберт не мог отделаться от неприятного чувства, что они все-таки попали в ловушку. Ни звука не было слышно, кроме завываний ветра и плача пленников. Пока Залиан и остальные занялись проволокой, он огляделся. Ему показалось, что чья-то тень промелькнула у него над головой, потом сверкнул золотой луч и исчез. Очередная волна монет застучала в стену. Однако никто не спешил к ним с крана. Роберт разрезал ножом проволоку у Розы на груди, и она повалилась на него, не в силах устоять от слабости. Он подхватил ее и с большой осторожностью поднял на верхнюю платформу.

Роза освободилась от пластикового кокона и изо всех сил терла руки и ноги, чтобы восстановить циркуляцию крови.

— Мне кажется, я похудела фунтов на десять, не меньше, — пожаловалась она.

— Не сомневаюсь, что он хотел сохранить вас живыми для утреннего фейерверка.

— Ты бы послушал его! Он тут расхаживал и извергал из себя что-то немыслимое. Он думает, будто станет богом, если заполучит нашу энергию. А вообще-то у него явно не хватает шариков в голове. — Роза протянула руки к Роберту. — Ну же, обними меня.

Роберт уже подался вперед, когда услышал какое-то движение у себя за спиной. Быстро обернувшись, он увидел прямо над своей головой Чаймза в одеянии цвета старого золота. Пальцами протеза он сжимал арбалет. Так вот почему его люди не примчались сюда с крана! Значит, Чаймз все время был тут.

— Натаниэл, если бы ты сообщил мне о своем визите заранее, я бы организовал что-нибудь, достойное тебя.

Голос у него был хриплый, и в нем бурлила едва сдерживаемая ярость. Залиан встал с поперечины над одной из букв и поднял нож, которым перерезал проволоку, связывавшую Сару.

— Мои люди в ресторане прямо под нами. Наверное, они с удовольствием возобновят знакомство с тобой. — Он наклонился и постучал арбалетом по стеклянному потолку. Тотчас показалась одна бритая голова, за ней другая. Чаймз сделал шаг вперед. — И это все люди, что у тебя остались? Маловато, не правда ли? Скажи же что-нибудь, Натаниэл. Как это получилось, что вас так мало и вы такие неподкупные? Они что, святее тебя и все такие правильные? Отчего, ты думаешь, ты такой особенный?

Роберту вдруг показалось, что на платформе нет никого, кроме Чаймза и Залиана. Спайс, Ли, Симон и все остальные застыли на месте. Легендарная рука Чаймза приковывала к себе взгляд Роберта.

Беззаботным движением Чаймз скинул капюшон и открыл лицо. Мертвые серые глаза, орлиный нос, тонкие невыразительные губы. Кровью своих прежних жертв он разрисовал себе щеки символами войны. У Роберта отчаянно заколотилось сердце. Именно это лицо являлось ему в снах. Это было лицо Уэсткотта и Мэтьюса, Кроули и Эйтона и всех других основателей Золотой Зари, лицо розенкрейцеров и кабалистов, астрологов и масонов и всех прочих. Они все сошлись в этом человеке, неожиданно дошло до Роберта. Он — это вся история магии, которая бежит через века неиссякающей рекой. Его появление означает предупреждение в снах тем, кто таит в себе такой же дух.

— Вот мы и встретились с тобой, Натаниэл, на башне, устремившейся с земли в небо. Огонь разгорается на горизонте, и с небес льется вода. Четыре элемента, которые уже сами по себе сбалансировались, чтобы сотворить золотую чистоту. И этого уже достаточно для преображения. Но требуется еще кровь, чтобы возвести обряд в сферу истинной сатанинской силы. — Чаймз подался вперед. Неожиданно он улыбнулся. — Почему ты не захотел быть со мной? Не так уж невероятно представить, что мы вместе правим верхним миром. Мы с тобой гораздо больше похожи, чем ты думаешь. У тебя даже такое же клеймо, как у меня.

Он приблизился к Залиану, у которого уже вся рука была залита кровью. Чаймз медленно стянул черную кожаную перчатку, выставляя напоказ сверкающие стальные пальцы.

— Я изменился, Натаниэл, — как-то нехорошо просипел он. — Поначалу я хотел иметь все, что было у тебя. Я хотел твою женщину, твою жизнь, твою власть. А теперь, когда у тебя нет ничего, я вижу, мы поменялись местами. Мы — две стороны одной монеты. Неужели ты не понимаешь? Ты разделяешь мое отвращение к нижнему миру. Ты ненавидишь жадность и жестокость точно так же, как я. Естественное равновесие, которое так долго удерживалось внизу, нарушено. Погляди на них! — Он устремил обвиняющий перст на улицы далеко внизу. — Трущобы обновляются, чтобы, стать квартирами маклеров. Фармацевты отправляют запрещенную продукцию в “третий мир”. Нефтяные компании, создающие зажигательные смеси, рекламируют себя на телевидении. Как же должен смеяться над нами дьявол в преисподней!

Ненадолго стих ветер, и на башне установилась тягостная тишина, пока Чаймз не заговорил с новой силой:

— От яда лицемерия мы можем избавиться, только пройдя через очистительную власть жертвоприношения. Почему ты не хочешь стать частицей новой чистой расы? — Он сделал еще один шаг к ограде. — Весь город сейчас под нами. Он наш. Это всего лишь последнее препятствие на нашем пути. Тебе надо только кивнуть головой, и мы покончим с кровопролитием. Воцарится единый верхний мир, мир крыш, и у меня хватит сил восстановить его в полном величии. Но ты, доктор, должен теперь решить.

Роберт смотрел на двух мужчин на платформе и понимал, что Залиан скорее умрет, чем примет предложение врага. Наконец он сказал:

— Какой смысл во власти, если она замешана на страхе? Неужели, Чаймз, ты не понимаешь, что равновесие нельзя восстановить, пока один человек хочет властвовать над другим? То, что ты делаешь, называется торговлей злом. Нет, мы не можем присоединиться к тебе.

— Тогда вы все умрете.

Чаймз стал медленно поднимать арбалет, пока не нацелил стрелу в лоб Залиану. И тут случилось непредвиденное. Из стены стали вырываться один за другим огненные сполохи. Люди Чаймза, которые были на кране, действовали по разработанному плану, расстреливая башню морскими сигнальными ракетами. Глухие взрывы сотрясали воздух.

Залиан бросился к Чаймзу и выбил у него из рук арбалет, отчего отравленная стрела, не задев никого, полетела в никуда. Когда Залиан и Чаймз покатились по полу, один за другим снизу явились бритоголовые и накинулись на людей Залиана, размахивавших ножами, которыми они только что освобождали пленников. Роберт оттолкнул Розу, когда на нее с ножом бросился Риз, и она тоже пнула его, когда он пробегал мимо, но Риз сумел развернуться и так ударить Роберта, что тот отлетел в дальний угол платформы.

Один из бритоголовых ранил в плечо Симона, и он, зарычав от боли, набросился на него и швырнул за ограду. Ли сумел стряхнуть с себя громилу в два раза больше его и, высоко подняв нож, проткнул ему горло прежде, чем выбросить его с пары-тройки сотни футов на улицу.

Остальные сгрудились возле упакованных тел, вступив в единоборство друг с другом. Снег пошел сильнее, делая неразличимыми врагов и друзей и невидимым край платформы.

Только трое пленников были освобождены, и одной из них, Роберт знал это, была Сара Эндсли, которая все еще была обвязана проволокой с головы до ног и лежала под буквой “Т”. Первые слабые лучи солнца позолотили покрытые снегом крыши. Времени больше не оставалось. Роберт стрелой промчался между дерущимися и добежал до бесчувственной девушки, как раз когда огромные желтые буквы начали одна за другой гаснуть. Он бросился ничком на платформу, успев все-таки перерезать ножом провод над головой Сары.

Занимался рассвет. Но он был светлее, чем когда-либо из-за вспышек ракет, окрашивавших снеговые тучи, нависшие над городом, в красный свет. Зажужжала буква “А” и погасла, потом “Ш”, следом за ней “Н” и “Я”.

Роберт уже разрезал провод, затянутый у Сары на поясе, когда в голове у него словно разорвалась бомба, а из глаз посыпались искры, и он рухнул на Сару, дернув в воздухе ногами.

Риз потер кулак и посмотрел на два безжизненных тела у своих ног. Ухмыльнувшись, он вставил стрелу в арбалет и, тщательно прицелившись Роберту в спину, стал медленно спускать курок.

В это время Баттерворт стукнул его своим полицейским ботинком в зад, и Риз повалился вперед, пустив стрелу в небо. Юный детектив опустился на колени перед Сарой, стащил с нее проволоку и, взяв ее под мышки, поднял наверх, где было безопаснее. Потом вдруг послышалось щелканье, исходившее от неоновых букв. Вновь ожили провода, и искры заплясали на стенах.

— Ты должен был присоединиться ко мне, Натаниэл. — Чаймз стоял над своим учителем, вынуждая его опуститься на колени. Он протянул металлическую руку и сорвал черный свитер, закрывавший горло Залиана, после чего принялся сжимать стальные пальцы, медленно погружая их в теплую плоть. — А теперь я вырву твое сердце, и мы сохраним его, чтобы оно вечно напоминало нам о жертве, которую ты принес ради нашей власти.

Натаниэл начал задыхаться. Ноги у него подкосились. Человек в балахоне уже виделся ему словно в дымке. Потом ему показалось, что ледяная стальная рука поднимает его за шею...

Вокруг платформы погасли последние две зеленовато-желтые буквы, и ток пошел по проводам к двум не успевшим получить освобождение пленникам Чаймза, убив их одного за другим. На мгновение Чаймз отвлекся от Залиана. Серые глаза у него расширились, и он даже застонал от удовольствия при виде конвульсий своих жертв.

Внезапно воздух вокруг него наэлектризовался так, что Чаймз задрожал всем телом, а его одеяние засверкало странным и чудным блеском. Он разжал пальцы. Роберт поднял полыхавшую огнем голову и увидел, как снег спиралями падает на мерцающую фигуру в центре горящей паутины. Он подумал, что даже силы природы преклонились перед Чаймзом, и он похож на магнит, подчиняющий себе железо. Не в силах поразмышлять над увиденным, Роберт опять закрыл глаза и уронил голову на руки.

— Залиан, началась последняя стадия превращения. Я чувствую, как она наполняет меня силой!

Низкий голос Чаймза прорвался сквозь крики и грохот:

Именем Братства Новой Жизни,

Святыни Золотого Орла И Кабалы,

Воспринятый в истине Мудрецом Абра-Мелин,

Я вновь возрождаюсь к жизни.

Он широко раскинул руки, и его ладони вошли в шквал огня. Последним нечеловеческим усилием Залиан выскочил в центр, ухватился за золотые одежды Чаймза и кулаком ударил его по голове. Он опрокинул императора, и тот упал, а Залиан выпрямился во весь рост.

Чаймз все же исхитрился и ударил Залиана в живот, но в его ударе уже не было силы. Если он и получил энергию от жертвоприношения, то она не воплотилась в физическую силу. Господин Новой Эры попытался было подняться, но Залиан двумя ударами послал его на край платформы.

Несколько мгновений казалось, что Чаймзу удастся восстановить равновесие, но потом он медленно осел на букву за своей спиной.

— За это ты умрешь сто раз, — сказал он, хватаясь за букву. Скользя по краю платформы, Чаймз инстинктивно уцепился за оголенный провод, по которому шел электрический ток. Едва его металлическая рука коснулась провода, как вспыхнул голубой огонь, и пальцы намертво сжались в кулак. Чаймза трясло и колотило о стену, зубы у него скрипели, не пуская предсмертный крик, а стальная рука еще крепче сжимала провод.

Залиан, схватившись за горло, с воплем упал на колени. Он словно тоже испытывал нечеловеческую боль и готов был протянуть Чаймзу руку помощи, но Спайс оттолкнула его.

— Натаниэл, ты ничего не можешь для него сделать. Уходим.

Она оттащила доктора поближе к краю платформы, где воздух не был так наэлектризован.

Бритоголовые, лишившись своего вождя, совершенно потерялись. Некоторые старались подойти к Чаймзу поближе и смотрели на его почерневшее тело с открытым в безмолвном крике ртом, чем не преминули воспользоваться люди Залиана, которые обрушились на оторопевших врагов всей своей силой.

Чуть дальше Роберт тер затылок и пытался встать на ноги, но стоило ему немножко напрячься, как все шло кругом перед его глазами. Как сквозь туман он видел дерущихся людей, слышал стоны и крики. Неужели Чаймз действительно исчез в небесном огне? Что же все-таки происходит? Он растерянно хмыкнул. Черт возьми... Роберту в конце концов удалось сесть. Снег падал на нейлоновую куртку и таял, пока он пытался вспомнить, где он. Через несколько минут все встало на свои места. Он все вспомнил и тут же совершил непростительную глупость. Он пожелал опереться спиной на букву “Т” и полетел вниз, совсем как ныряльщик с лодки.

Сражение закончилось. Оставшиеся в живых члены ордена Новая Эра, покинутые своим вождем, бежали кто куда. К счастью, несмотря на непредвиденные обстоятельства, почти ничего трагического не произошло. Залиан сидел на полу, прислонившись к ограде, и смотрел, как Сара постепенно приходит в себя. Она открыла глаза, и он обнял ее.

— Я только хотел... чтобы ты всегда была со мной... здесь.

Сара посмотрела ему в лицо, и он улыбнулся, крепче прижав ее к себе и легко касаясь губами лба девушки. Ее взгляд сказал ему все. Сара ласково поцеловала его в ответ.

Что-то надавило ей на ребра. Сара удивленно посмотрела вниз и увидела, что из груди Залиана торчит обломок железной стрелы. Когда она опять посмотрела ему в глаза, доктор уже ушел из жизни.

— Кто-нибудь даст мне руку? — взмолилась Роза, сидя на букве “Т”. Туфли Роберта, к счастью, застряли в металлических подпорках, и Роза изо всех сил держала его за уши, сумев схватиться за них, когда Роберт кувыркнулся с башни. Каждые три секунды Роберт испускал дикий крик. Когда к Розе подошли Ли и Спайс, она наклонилась к нему и насмешливо проговорила:

— Теперь я знаю, зачем Бог наградил нас этим атрибутом. Хорошо, что твоя мать не пришпиливала их, когда ты был маленьким.

— Теперь они вообще будут, как у слона, — чуть не заплакал Роберт. — Хорош же я буду!

В конце концов Ли, Спайс и Розе удалось втащить Роберта на платформу.

— Роза! Смотри! — Симон пальцем показывал на то место, где только что был Чаймз. — Он исчез!

Стальная рука императора все еще цеплялась за провод, а самого его словно вовсе никогда не было. Высоко в небе огромный золотой орел махал крыльями и летал кругами, собираясь навсегда исчезнуть в бледном свете зари.

Роберт тер распухшие уши, когда появился констебль Баттерворт и строго оглядел всех одного за другим. Потом он достал блокнот.

— Вы арестованы, — заявил он. — Все, что вы скажете, может быть...

Больше ему ничего не дали сказать, просто схватили и уложили на пол.

Двадцать четвертое декабря Среда

Глава 49 Отчет Баттерворта

За окном кабинета Харгрива снег лежал, поблескивая, уже три дня, и Харгрив мерз не меньше, чем бедняги под мостом, хотя центральное отопление работало исправно.

— Подожди-ка, подожди-ка минутку. Позволь мне освежить тебе память. В результате таинственных действий, предпринятых неизвестным двадцатого ночью, мы получили утром в воскресенье семь... считай, Баттерворт, семь трупов только у самой башни и еще четыре немного поодаль, один разбитый одноместный самолет и, сейчас уточню, шестьдесят простреленных, Бог знает зачем, стрелами окон. Нас завалили заявлениями о взрывающихся бомбах, о пожарах, о непонятных ночных криках и НЛО. Одна юная девица клянется, что утром в воскресенье, когда она бежала на работу, на нее налетел золотой орел. Так мало этого! Кто-то еще вывел из строя светящуюся надпись на башне! И ты хочешь отделаться вот этой ерундой вместо отчета?

Харгрив бросил в ящик стола тонкую стопку бумаги, сумев расплескать при этом чай, и Баттерворт, подавив улыбку, подал шефу бумажный платок.

— Этим воду не удержишь, как и проклятым университетским дипломом тоже, и ты это знаешь. — Харгрив выпрямился, вновь взял в руки отчет и задумчиво прищурился. — Что-то ты, парень, скрываешь. Я ведь не дурак. И не вчера родился. Кто посадил тебе синяк под глазом?

— Сэр, я уже докладывал вам. Это — результат падения на констебля. Бимсли.

Баттерворт осторожно прикоснулся к больному месту и улыбнулся.

— Бимсли... Чепуха все это! — фыркнул Харгрив, перевернул закапанную чаем бумагу и облокотился на нее. — Давай сначала. Плевать на отчет, излагай по-человечески. — Он провел ладонью по лицу знакомым усталым жестом. — Знаю, это трудно, но представь, что перед тобой не я, а твой приятель. Давай, парень, только честно.

Баттерворт откашлялся.

— Сэр, насколько я понял, был некий мистер Чаймз, одно время пациент психиатрической лечебницы, чье досье наверняка уже у вас. Мой источник сообщил мне, что этот мистер Чаймз имел склонность к появлению на крышах домов и у него была привычка похищать людей с улиц и убивать их в своих любимых местах наверху.

Баттерворт отступил на шаг, довольный своей речью.

— Твой источник? — устало переспросил Харгрив. — Надеюсь, ты его не потерял?

— Он исчез вскоре после того, как передал мне информацию, сэр... Как я указал...

— ...в отчете. Знаю. — Харгрив бросил промокшую бумагу в корзину. — И ты веришь этому источнику? Или это я должен поверить твоей дурацкой истории? Значит, не было никаких гангстерских разборок, никаких ритуальных убийств? Просто был один маньяк, который тихо-спокойно, совершенно один и без всякой посторонней помощи, отлавливал людей, числящихся у нас в пропавших, и вообще бродил по всему городу в поисках жертв? — Он тяжело вздохнул и поерзал в кресле. — Если принять во внимание время смерти всех жертв, ему не хватило бы даже удвоенной скорости “Конкорда”.

Харгрив закрыл лежавшее перед ним досье. Он еще никогда не был так угнетен неудачей, и Баттерворту даже стало его почти жалко. Почти.

— Ты хоть понимаешь, как близко я подошел... как близко мы подошли... к решению этой тайны века? — спросил он. — Ты понимаешь, что это значило для нашего управления? Или хотя бы для меня лично? Я бы наконец смыл грязь со своего имени после неудачи с проклятым делом вампира в прошлом году. Ладно, Баттерворт, если ты когда-нибудь решишь очистить душу, надеюсь, я все узнаю первым.

— Сэр, еще один вопрос. — Баттерворт решил высказаться до конца. — Сегодня утром я подал прошение об отставке. Мне кажется, я не подхожу для этой работы.

Харгрив еще больше сощурился.

— Ничего, — сказал Харгрив. — Еще поработаешь со мной. Не думай, что сможешь вот так взять и удрать со всем, что тебе известно. Намечается официальное расследование по этому делу. — Весь багровый, он встал из-за стола. — В сущности, знай я тебя похуже, сказал бы, что ты струсил. Мы получили сотню заявлений о странных событиях в ночь на двадцатое. Представляешь, сколько людей готово поклясться во всякой чертовщине — от пляшущих домовых до окровавленного супермена в небесах! Он немного подумал и опять уселся в кресло.

— К несчастью, — спокойно произнес он, — я не могу заняться этими загадочными заявлениями, потому что отстранен от работы на время расследования. — Он с отвращением уставился на разлитый на столе чай. — Наверное, тебе будет интересно узнать, что это твои отец счел необходимым освободить меня от дела. — Харгрив скривился, как от боли. — Он вроде бы думает, что я несправедливо послал тебя выполнять черную работу. Кто-то ему, — продолжал он подозрительно, — донес.

Баттерворт мысленно подпрыгнул от радости.

— Уходи, — простонал Харгрив. — Убирайся отсюда.

— Ну как? — спросила девушка, обнимая его.

— Не здесь, — прошептал Баттерворт, не открывая рта. — Подожди, пока мы будем на улице. — Девушка неохотно убрала руки. По дороге к машине она зазывно улыбнулась ему. — И долго мне ждать, пока ты уйдешь отсюда?

Баттерворт немного подумал.

— Наверное, они заставят меня отработать положенное время, потом Харгрив непременно захочет, чтобы я ответил на вопросы комиссии, кроме того, мне надо будет продать квартиру и найти кого-нибудь для моих рыбок. Да, еще продать стереосистему. В общем, если все пойдет, как надо, месяца мне хватит.

Девушка поднялась на цыпочки и поцеловала его.

— Я не дам тебе покоя, пока ты внизу. Ты знаешь, где меня найти.

Она ткнула указательным пальцем правой руки в небо и пошла прочь, зазывно покачивая бедрами.

— Чем скорее ты здесь закончишь, тем раньше мы сможем начать с того места, где остановились! — крикнула она ему напоследок.

Поискав в карманах, она вытащила ключ от наручников, которые сняла с него в их последнюю встречу. Баттерворт все еще слышал ее смех, хотя она уже скрылась из глаз, завернув за угол полицейского участка.

На веснушчатом лице Баттерворта сияла счастливая улыбка. Он был доволен, что наконец-то решил, как ему распорядиться своей жизнью. Харгрив никогда не узнает правду о том, что случилось наверху. Ну и что? Не удалось же ему, в самом деле, раскрыть дело вампира с Лестер-сквер?

Харгрив сидел за компьютерным столом и, куря сигарету, в последний раз просматривал материалы “Икара”. Теперь он знал все факты. Он даже знал все ответы, кроме одного. Перед ним была последняя страница дела.

ИМЯ ПОДОЗРЕВАЕМОГО — В. В. ЧАЙМЗ

ФИЗИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ:

6 ФУТОВ 2 ДЮЙМА, КАВКАЗСКОГО ТИПА,

ЧЕРНЫЕ ВОЛОСЫ,

СЕРЫЕ ГЛАЗА, НЕТ ЛЕВОЙ РУКИ. ПРИЧИНА

НЕИЗВЕСТНА ЛОНДОНСКОЕ ДОСЬЕ

26, ЛИЛЛИ-ГАРДЕНС, УЭСТ-ХЭМПСТЕД

ТЕПЕРЕШНЕЕ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ НЕИЗВЕСТНО ВЫЗЫВАЛСЯ НА ДОПРОСЫ В СВЯЗИ СО СЛЕДУЮЩИМИ ОБВИНЕНИЯМИ:

МОШЕННИЧЕСТВО 6.2.83

ПОДЖОГ 9.5.84

НАПАДЕНИЕ С ОТЯГЧАЮЩИМИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМИ 26.3.86

УБИЙСТВО 11.9.89 ИЗВЕСТЕН ПОД ИМЕНАМИ:

ДЖ. БАХМ, 35, ПРИТЧАРД-АВЕНЮ, ЭДИНБУРГ

Р. БАХМАН, 14, НЕТТЛФИЛД-ТЕРРАС, АЙЛИНГТОН, ЛОНДОН

Г. ГЕРБЕРТ, ДЕЛАСОРТ-СКВЕР, НОРВИЧ,

С.ПАРТРИДЖ, 35, УЭСТЕРДЕЙЛ-РОУД, ГРИНВИЧ, ЛОНДОН (и так далее)

Не выпуская изо рта сигарету, Харгрив всматривался в экран. На вопросы “кто?”, “где?”, “когда?” и “как?” он мог дать вполне удовлетворительные ответы. Но ему не давал покоя вопрос “почему?”. Он со всех сторон проверил своего алхимика, и компьютер засвидетельствовал все адреса и выдал имена людей, которые жили по этим адресам. Он даже вывел их всех в один список и нашел между ними много общего. Всем им было за тридцать, все сделали карьеру, и все были зарегистрированы членами одних и тех же обществ. Еще он подозревал, что все они были масонами. Однако вызвать их на допрос было совершенно невозможно по той простой причине, что все они умерли в начале двадцатого века. Он еще раз все проверил, надеясь, что имя Чаймза так или иначе объявится.

Безрезультатно. По его подсчетам, Чаймзу сейчас должно было быть приблизительно сто двадцать лет. Ну и что со всем этим делать? Никто же не поверит в сверхъестественное существо, которое то и дело появляется в качестве носителя возмездия!

Харгрив умел по достоинству оценить хорошую легенду, и, естественно, у него были собственные догадки. Он решил, что все еще существует общество, которое насчитывает не одну сотню лет, и его вожди перенимают друг у друга имя самого первого алхимика, известного как Чаймз. Ну и что дальше? Может быть, еще немного поковыряться в этом деле? Попробовать последний указанный на компьютере адрес... Но тут ему в голову пришла другая мысль. Если пресса о чем-нибудь пронюхает, его опять вымажут в грязи с головы до ног, так что он уже никогда не отмоется. Харгрив медлил.

Нет, слишком большой риск.

С неохотой он нажал желтым от табака пальцем на клавишу “СТЕРЕТЬ” и смотрел, как исчезает с экрана и из памяти компьютера все, что ему удалось наскрести, и, наверное, навсегда. Тотчас на него обрушилась депрессия. Он ощутил ужасающую внутреннюю пустоту, из которой, насколько ему было известно, имелся только один выход. Он решил завершить нечто, начатое уже довольно давно. Отключив компьютер, он встал и отправился на поиски Джэнис.

Когда, он почти бесшумно закрыл за собой дверь, бесплотные тайны, мерцавшие на экране компьютера, исчезли в таинственных лабиринтах микросхемотехники.

Сержант Лонгбрайт принадлежала к тому типу женщин, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не забывают о своем долге. Тем не менее, несмотря на свой вид любительницы холодного душа и строгих правил, она была так сексапильна, что сама Маргарет Тэтчер могла бы ей позавидовать. И эта женщина за несколько часов до наступления Нового года находилась в морге и спорила с Финчем о каких-то неточностях в отчете. Харгриву это понравилось.

— Привет! — крикнул он и весело помахал им, отделенным от него несколькими рядами вскрытых трупов. — Я подумал, что неплохо бы угостить тебя чем-нибудь.

— Как это трогательно с твоей стороны, — ответил Финч, тщательно протирая какой-то инструмент. — Мне пинту горького.

— Да не тебя, чертов потрошитель, а Джэнис. — Он огляделся. — Не очень-то здесь празднично, а? Может быть, стоит поставить один труп в угол, покрасить ему в красный цвет нос и обвесить его мишурой? '

Сержант оторвалась от своих бумаг и одарила Харгрива широкой белозубой улыбкой. Даже вид ее зубов возбуждал в нем желание.

— Мы повесили вон там ветку омелы, — заметил Финч, — но не думаю, что они от этого повеселеют. Почти ни у кого из них внутри ничего не осталось. Как бы то ни было, — загрустил он, — тебе там хорошо с твоими компьютерами, пока я здесь по локти в чужих кишках.

— Иэн, самое меньшее, что ты можешь сделать, это угостить его чем-нибудь, — вмешалась Джэнис. — Вспомни, сколько он тебе помогал.

“Никто во всем мире не спасет меня от жертвоприношения, когда начнет работать комиссия”, — подумал Иэн и поглядел на долговязого медицинского эксперта, от которого, как всегда, несло так, словно он вылил на себя галлон дешевого одеколона.

— Ну хорошо, — неохотно согласился он. — Ты тоже можешь пойти с нами. Только сначала вымой руки.

Пока Финч приводил себя в порядок, Харгрив подошел и легонько коснулся губами щеки Джэнис.

— Интересно, — сказал он, — что ты скажешь, если я попрошу тебя исполнить старомодный обряд и обручиться со мной?

— Я соглашусь, — ответила очаровательная сержант, — если ты мне кое-что пообещаешь.

— Говори.

— Пожалуйста, сделай мне предложение где-нибудь в другом месте.

— Прекрасно.

Он усмехнулся и неловко обнял Джэнис, словно боясь, как бы все, кто был в этой комнате, не вскочили и не принялись аплодировать. В конце концов, Новый год будет не так уж плох.

Глава 50 Обратно на землю

Вся группа собралась на крыше Большой лондонской биржи, в тесном, но закрытом со всех сторон помещении, из которого была видна укрытая туманом Темза. Здесь успели побывать люди Чаймза, но по крайней мере стены защищали от пронизывающего ветра. Раненые находились в другом месте, более приспособленном под жилье.

— Хоть Натаниэл теперь успокоился, — сказала Сара. — Мы с Ли похоронили его в самом тихом уголке Хайгейтского кладбища. — Она подошла к двери и стала смотреть, как маленький полицейский катер поднимается вверх по серой спокойной воде. — Похоже, опять будет снег. На Новый год тоже.

— Вернемся на биржу, — предложила Спайс, поднимаясь на ноги. — Там теплее. Есть чертовски хочется. Чуть помедлив, Ли подошел к Саре.

— Что бы мы там ни видели... или подумали, что видим... ну, на башне, — сказал он, — факт остается фактом, что тело Чаймза исчезло с наступлением рассвета.

— Может, его унесли его люди? — предположил Симон.

— Нет. У меня такое чувство, что в этой войне было много такого, о чем мы даже не догадываемся. Теперь мы не можем себе позволить снять стражу... никогда. — Он улыбнулся. — Стражи города Лондона. Грязная работенка, но кто-то же должен ее делать. Правильно?

Он сунул руку в чудом оставшуюся целой коробку и вытащил бутылку вина. Оттуда же появились пластиковые стаканчики.

— Роберт, Роза мне сказала, что ты сегодня возвращаешься вниз?

— Ага, — смущенно подтвердил Роберт. — У меня там работа. Сара любезно передала мне права на книжку ее матери. — Он поглядел на Розу. — Насколько я понял, наш юный детектив собирается удрать наверх.

— Я знала, что мы убедим его это сделать, как только увидала его во второй раз, — сказала Роза.

— То есть как? Ты же видела его, только когда он спас мне жизнь на башне.

— Нет, я видела его раньше. Это тот самый констебль, который приходил после смерти Шарлотты.

Роберт от изумления открыл рот.

— Роза сразу его узнала, — пояснила Спайс. — К счастью, его не пришлось долго уговаривать. Мы лишь на несколько минут оставили его одного на Сентрпойнте, и он быстренько принял решение.

— Он сам добрался поверху от Сентрпойнта? — не веря своим ушам, спросил Роберт.

— Нет, он где-то угнал мотороллер, но идея уже засела у него в голове.

— Через месяц он будет здесь, — подтвердил Ли. — Так что связь между Шарлоттой Эндсли и верхним миром будет сохранена в тайне. К тому же он раздобудет для нас планы полицейских операций в городе, что тоже небесполезно. Верхний мир должен стать таким, каким он был раньше. Газетки пусть поищут что-нибудь другое, чем позабавить своих читателей. Мы хотим спрятаться. — Он разлил вино и поднял свой стаканчик. — Выпьем за новый проект.

— Какой новый проект? — спросил Роберт.

— Проложить дорогу над рекой, — ответила Спайс. — Мы уходим в Южный Лондон. Может быть, отправимся дальше, в другие города. Ли и я очень хотим повидать Нью-Йорк. Мы могли бы наладить сообщение между башнями Всемирного торгового центра.

— Конечно, это дело долгое. Разработка, материалы. Еще надо учесть погоду, ветер... А почему бы нам не позаимствовать кое-что у Макдоналдса на оборудование...

Они сдвинули пластиковые стаканчики, и тут пошел снег, укрывший тяжелым ковром улицы Лондона.

— Как только я сюда пришла, я сразу подумала, что хорошо бы тут остаться, — сказала Роза.

Теплый синий комбинезон застегнут до подбородка. Крутые кольца рыжих волос лежат на поднятом воротнике. Роза и Роберт стояли совсем близко друг к другу, и Роза засунула руки к Роберту в карманы. Они находились на крыше Национальной галереи возле пожарной лестницы. Дыхание их смешивалось. Площадь готовилась к вечерним песнопениям. Отовсюду доносилось шарканье ног. Скоро должна была начаться служба.

— Залиан соблазнил тебя, правда? — спросил Роберт. — О, я не в смысле секса. Это он внушил тебе мысль о том, как хорошо жить наверху. Я же с самого начала знал, что это не про меня. Слишком я люблю комфорт и цивилизацию. Может быть, ты тоже рано или поздно придешь к этому.

— Не думаю.

— Тебе придется здорово себя переделать.

— Ли, Сара и другие помогут мне. Я дам тебе знать, как все устроится.

— Я бы тоже мог прийти в гости. — Роберт отступил к пожарной лестнице, застегивая на ходу куртку. — Хотя я не уверен, что высота мне на пользу.

— Ты неплохо справлялся. — Роза наклонилась к нему, когда он начал спускаться. — Обещай, что никуда не денешься. Я хочу знать, что будет с твоим сценарием. Ты сейчас куда?

— Домой. Через Лестер-сквер. У меня еще вот это. — Роберт вытащил из кармана разорванные банкноты. — Надо отдать их тому парню. Он сдержал слово. Теперь моя очередь.

Ни Роберт, ни Роза не знали, что случилось с юным осведомителем.

Роза положила локти на верхнюю ступеньку пожарной лестницы и рассмеялась.

— Не только у тебя проблемы! — воскликнула она. — У меня появился талисман. Ужасно глупый пес. Ему лет сто на вид, и его почти все время приходится таскать на руках. Но у него убили хозяина.

— Теперь буду искать на крыше девушку с собакой. Как его зовут?

— Просто Пес.

— Здорово. Постарайся поосторожнее. Слишком ты красива, чтобы позволить ветру сдуть себя с крыши. — Роберт всматривался в ее лицо, оказавшееся совсем рядом, когда лестница круто развернулась. — Знаешь, если бы мы с тобой встретились при других обстоятельствах...

— Иди! — сказала Роза. — Я тебе не подхожу. И никогда не подходила.

Он стал быстро спускаться по лестнице, стуча каблуками по железным ступенькам, а Роза смотрела вниз, пока он не скрылся из виду.

Страшный сон больше не тревожил Роберта по ночам, словно реальное противостояние с Чаймзом навсегда вытеснило его из подсознания, так же как воспоминание о тьме и кошмаре, которое иногда, выплывая из далеких времен, мутит чистую гладь другого времени. Роберт хорошо спал. Ему нечего было бояться. Теперь, когда раннее утреннее солнце заглядывало в его рабочий кабинет, он поворачивался к окну и думал о девушке с зелеными глазами, работавшей в библиотеке. Он виделся с ней несколько раз, и с каждым свиданием ему все труднее было забывать о ней хотя бы на несколько часов.

Случайно бросив взгляд на дом напротив, Роберт с удивлением обнаружил на шее одной из горгулий красное бумажное сердечко. На настольном календаре стояла дата — четырнадцатое февраля. Роберт хмыкнул. Только один-единственный человек мог вспомнить об этом. Весь оставшийся день Роберт напрасно всматривался в крыши. Черные и отчужденные, возвышались они на фоне зимнего неба.

С тех пор он частенько посматривал наверх, и в летние вечера поднимался на крышу своего дома, чтобы сверху взглянуть на машины, которые напоминали ему мельтешение белых и красных кровяных шариков в артериях города.

В начале мая он представил первый вариант сценария Полю Эшкрофту. Агент встретил его лучше некуда и с восторгом принял рукопись.

— Я так рад, что вы нашли Сару! — воскликнул он. — Это была бы невосполнимая потеря, если бы книгу нельзя было использовать.

— Скажите, пожалуйста, могу я вас кое о чем попросить? — Роберт взял в руку высоченный стакан с виски и уселся напротив старика. — Вам что-нибудь было известно о Сариных причудах?

— Ну... — У старика сверкнули глаза. — После всего, что вы сделали, давайте начистоту. Понимаете, я, в общем-то, предполагал, где она, но, увы, я слишком стар, чтобы пускаться в авантюры... теперь.

И он понимающе улыбнулся Роберту, прежде чем проглотить свое виски.

“Попал прямо в точку, — размышлял Роберт, шагая домой по темным улицам. — С самого начала угодил в стариковскую сеть”. Он покачал головой, представив, сколько тайных обществ опутало город невидимой паутиной взаимных любезностей, обид и отмщении, связывающих респектабельного бизнесмена с отверженным преступником. Две стороны одной монеты. Тьма и свет. Переходя дорогу возле Кингс-Кросс, он обратил внимание на неподвижную фигуру женщины, смотревшей на него с высокого гранитного выступа.

Он сразу узнал ее.

И на него накатила такая тоска, что ему немедленно захотелось бежать к ней, бросив все, что его удерживало внизу. А удерживало его теперь многое, потому что у него появились друзья и были обязательства, которые невозможно нарушить. Но он все равно позавидовал ее свободе, тому, что она может приходить и уходить, когда ей самой этого хочется, и ей плевать на все условности, которыми ограничена его жизнь. Всего одно мгновение — и вот уже ее нет на фоне малинового заката.

“Ничего, мы еще встретимся на равных, — подумал он, — и тогда посмотрим”. Он поднял голову, но увидел только экзотические башенки из нагретого солнцем камня, вознесшиеся над городом, словно сумасбродные часовые.

Примечания

1

Павана — старинный бальный танец.

(обратно)

2

Босуэлл Джеймс (1740 — 1795) — английский писатель.

(обратно)

3

Piste — лыжная трасса (англ.).

(обратно)

4

Мартингал — часть лошадиной упряжи.

(обратно)

5

Alter ego — второе “я” (лат.).

(обратно)

6

Вполголоса (ит.).

(обратно)

Оглавление

Четырнадцатое декабря . Воскресенье

  Глава 1 . Первичная материя

Пятнадцатое декабря . Понедельник

  Глава 2 . “Ньюгейтское наследство”

  Глава 3 . Икар

  Глава 4 . Шарлотта

  Глава 5 . Роза

  Глава 6 . Жаба

Шестнадцатое декабря . Вторник

  Глава 7 . Встреча

  Глава 8 . Сон

  Глава 9 . Анубис

  Глава 10 . Записи

  Глава 11 . Лебедь

  Глава 12 . Контакт

  Глава 13 . Пристань Святой Екатерины

  Глава 14 . Нападение

  Глава 15 . Пробуждение

Семнадцатое декабря . Среда

  Глава 16 . Опять кровь

  Глава 17 . Симон

  Глава 18 . Наверху

  Глава 19 . Баттерворт

  Глава 20 . Скелтерская дорога

  Глава 21 . Килевание

  Глава 22 . Залиан

  Глава 23 . Нападение

Восемнадцатое декабря . Четверг

  Глава 24 . Морг

  Глава 25 . Мусор

  Глава 26 . “Свободное падение”

  Глава 27 . Планетарий

  Глава 28 . Ночное зрение

  Глава 29 . Спайс

  Глава 30 . Новая эра

  Глава 31 . Под мостом

Девятнадцатое декабря . Пятница

  Глава 32 . Поисковые группы

  Глава 33 . Крыши

  Глава 34 . Логово

  Глава 35 . Ночное посещение магазина

  Глава 36 . Во тьму

  Глава 37 . Спасение

  Глава 38 . Император-полководец

Двадцатое декабря . Суббота

  Глава 39 . Толкование

  Глава 40 . В фокусе

  Глава 41 . Полицейские маневры

  Глава 42 . Без маски

  Глава 43 . Перелом

  Глава 44 . Домой

Двадцать первое декабря . Воскресенье

  Глава 45 . Ночное дежурство

  Глава 46 . Забытье

  Глава 47 . На башню

  Глава 48 . Аврора

Двадцать четвертое декабря . Среда

  Глава 49 . Отчет Баттерворта

  Глава 50 . Обратно на землю . . . . . . .