«Битва»

Андрей Круз У Великой реки. Битва

ПРОЛОГ, который даже не Пролог, а так, разговор в сумерках в гостиничном номере[1]

Как думаешь, Лари[2] найдётся?

— Найдётся наверняка. Она же не человек. Кто с тифлингом справится так запросто?

— А с гномами что? Найдут своих?

— Ну откуда я знаю, Маш? В городе ещё стреляют, сама слышишь, — может, и они уцелели.

— Ты уверен, что тебе сегодня надо туда идти?

— Ну а сама как думаешь? Дадут они нам в форт прорваться, если мы их первые не почикаем?

— Не дадут.

— Ну вот, сама знаешь, а спрашиваешь.

— А мне интересно, что ты думаешь.

— Узнала, что думаю?

— Узнала. Но вы там осторожно, хорошо?

— А куда же мы денемся? Только осторожно и можно.

— Странно получилось.

— Что — странно?

— Приехали сюда просто поговорить[3], а попали на войну.

— Ну, это ещё не война, это пока больше на бандитский налёт похоже.

— А когда сипаи[4] подойдут, тогда что будет?

— Тогда уже война, верно.

— Кстати, темновато становится. Хочешь, свет зажгу?

— Не надо, пальнёт сюда кто-нибудь на свет. Чуть занавески раздвинь[5], уже можно. Только сама к окну не подходи.

— Да без проблем…

ГЛАВА 1, в которой Маша сталкивается со Злом в чистом виде, а герой работает за снайпера

Оставшееся до темноты время я просидел за своей баррикадой из мебели, разглядывая окна напротив в бинокль. Стрельба почти затихла с обеих сторон. Противник на рожон не лез, и защитники форта тоже не собирались тратить боеприпасы впустую. А вот в городке постреливали до сих пор. То тут, то там слышались короткие, но яростные перестрелки, местами что-то горело, в небо поднимались дымные столбы. К счастью для города, погода была безветренная, а то вообще всё пожарами было бы охвачено.

Волшебники противника больше нигде сидеть не могли, кроме как в трактире. Волшебство — вещь недальнобойная: если удаётся откидывать гранаты, то делать это можно почти из того места, куда они летят. Но пока ничего заметить не удалось. Я даже рассадил за другими окнами Полухина с женой и гнома «без салфетки», откликавшегося на самое распространённое гномье имя Балин, по количеству имевшихся в нашем распоряжении биноклей, чтобы они тоже высматривали людей в чёрных клобуках.

Когда дверь у меня за спиной тихо приоткрылась, я услышал уже знакомое сопение, а затем голос Орри Кулака просипел:

— Телефон протянули. Есть связь с фортом.

— Кто на телефоне? — оживился я.

— Поручик и Рарри.

— Хорошо. Погодь минутку, — попросил я своего нового приятеля и обратился к Маше: — Сможешь магическую активность засечь?

— В смысле где колдуны узнать? — обернулась ко мне Маша, рывшаяся в это время в своём рюкзаке.

Вид у неё был нервный и заметно подавленный. На неё не похоже вовсе, вообще она была скорее склонна к необдуманному оптимизму и легкомыслию, чем к депрессиям.

— Ну да, — кивнул я.

— Если их вынудить всерьёз защищаться, то смогу.

— А как они узнают, что в них стрелять начали?

— Думаю, сторожок у них висит. — Она описала пальцем в воздухе чуть засветившийся кружок. — Вроде астрального глаза. И одно заклинание отражения, которое срабатывает буквально от движения пальца. А дальше они должны высунуться из укрытий и продолжать отбивать гранаты заклятиями.

— А сил у них откуда столько?

— Мне кажется, они там жертвы приносят. — Она зябко обхватила себя за плечи, тонкие пальцы с нежными розовыми ногтями дрожали. — Человеческие. Я чувствую. И мне поэтому плохо. Пусть с них в Вираце[6] и дальше кожу сдирают, мне не жалко.

Это всё объясняет. Окончательно. Орден Созерцающих[7] был образован несколькими слабыми колдунами, жаждавшими стать сильными колдунами, которые накачивали огромные количества Силы в амулеты-аккумуляторы, используя единственный доступный им метод её получения — человеческие жертвоприношения с мучительством. За что, естественно, были прокляты служителями всех богов, кроме Кали, и запрещены во всех землях, как и иные культы Кали.

Это же объясняет и депрессию Маши. Она одна чувствует зло, исходящее от проводимых в зданиях напротив обрядов. Мне такого не учуять. Чувствую какие-то волны Силы, но думал, что это от магической защиты. Я даже светлое волшебство от тёмного отличать не умею — только саму магию чувствую. А Маша — волшебница, от тьмы далёкая. В принципе светлых и тёмных магов нет, за исключением патологий. Тот же Васька-некромант — какой же он, к демонам, тёмный? Добрейшей души мужик, слова дурного о нём никто не скажет, кроме девок брошенных. Разве он тёмный? Просто талант у него прорезался в такой вот тёмной области, а уж как её повернуть — во зло людям, или во благо — это ему решать.

Созерцающие же обратились к крайнему злу. К тому, служение которому ведёт к дальним планам нижних миров, которое извращает человеческую суть и обращает её в нечто, чего не должно существовать в мире подлунном. К абсолютному злу. И немногие из тех, кто может это зло чувствовать, способны его перенести. Вот и Маша страдает.

— Орри, — повернулся я к стоящему в дверях гному, — пусть свяжутся с фортом и попросят выпустить по трактиру с гостиницей ещё с десяток гранат. Понял?

— Не дурак, — кивнул гном и направился в коридор.

— Орри! — окликнула его Маша. — Пусть часто не стреляют, примерно по одной гранате в минуту, хорошо?

— Скажем! — прогудел тот, и его тяжёлые шаги удалились по коридору к лестнице.

А я вновь приник к биноклю. Колдуны колдунами, но есть вероятность, что после пуска первых гранат проявят себя снайперы. Это их работа — выбивать гранатомётные и пулемётные расчёты, так что, может, мне и удастся перехватить ещё одного и вышибить ему мозги, как тому, что застрелил мужика с СВД[8]. Пусть тот и дурак, а всё равно жалко.

— Ладно, я делом займусь, — сказала Маша, усаживаясь по-восточному на пятки посреди комнаты, и, сведя ладони перед грудью — как она сделала во время ночёвки в лесу, — стала составлять сторожевое заклятие.

Вокруг неё незримо закрутился прохладный и лёгкий вихрь Силы, совсем-совсем воздушный, невесомый, как всё её волшебство в моих ощущениях. Мне даже казалось, что вся волшба несёт отпечаток её собственной души — светлой, чистой, открытой. Нравилась мне её волшба, короче.

Вскоре со стены форта выстрелил первый гранатомёт. Мне удалось разглядеть, как по пути к цели граната вдруг по крутой дуге сменила направление и улетела вправо и вверх, исчезнув из поля зрения. Вскоре где-то вдалеке раздался взрыв.

От Маши отделился сгусток Силы, словно закапсулированный в самом себе, и поплыл, плавно и быстро, прямо сквозь бревенчатую стену в сторону трактира «Отставной К. барабанщик». А я опять припал к окулярам бинокля. Есть какое-то шевеление на первом этаже трактира, но скрыто оно от меня простенком. Может, колдуны, а может быть, и просто стрелки, среагировавшие на выстрел. Пошарил по тем окнам, которые удавалось разглядеть сквозь приоткрытую занавеску. Пока никого.

От Маши тянулась нить Силы куда-то в ту сторону, но очень тоненькая, сторожкая. Она не хотела привлечь хоть чьё-нибудь внимание к своей волшбе. Хотела прокрасться туда невидимым духом, призраком.

Ещё выстрел гранатомёта — и шевеление в окне. Но не в трактире, а опять на чердаке одного из домов — метров семьсот до него. Чего теперь выглядывать, ежу тут всё понятно. Я приложился к тяжёлой «секире», навёл на подозрительное окно. Так и есть. Если первый снайпер, убивший человека в нашей гостинице, был умным, прятался далеко и хорошо, то второй был дилетантом вроде нашего убитого. Вооружён «маузером»[9] с хорошим прицелом. А ведь может дел натворить. Пусть как снайпер он и дурак, но как стрелок может оказаться хорошим. Не надо нам этого.

Я прицелился на ладонь выше его головы и нажал на спуск. Грохнуло, пыхнуло огнём, ударило тяжко в плечо. Замелькало, закачалось изображение в прицеле, а когда я опять навёл его в окно, то увидел лишь брызги красного на раме и руку, свесившуюся наружу, в камуфляжном рукаве.

А Маша даже не шевельнулась, отстранившись в своём трансе от этого мира. Придёт потом в себя, а в ушах звенит. Нехорошо получается.

Опять ударил гранатомёт со стены — и опять всплеск Силы. Взрыва тоже не было, но я сам почувствовал заклинание противника. Маша чуть шевельнулась, я снова зашарил прицелом по окнам. Появится ли кто? Нет, никого не видно.

Опять выстрел — и в глубине окна на втором этаже мелькнула лысая голова над чёрным откинутым назад капюшоном. Человек развёл в стороны ладони, как будто отдёргивая занавески, и закинул голову назад — так, что натянулась кожа на кадыке, вызывая желание полоснуть по шее ножом. Но ножом тянуться было далеко, а пулей… И я вновь утопил спусковой крючок. И опять всё исчезло в прицеле, грохот ударил по стенам, а отразившись от них — мне по ушам. Когда картинка вернулась, я увидел лишь огромное красное пятно в половину стены — и никого, делающего жесты руками.

— Получил, свинья болотная! — аж взвизгнул я от радости. — Эх, не видит никто, тысяча золотом ведь за тебя от «Камеры знаний»[10].

Затем я мысленно прибавил ещё трёх его коллег, которых вывел сегодня в расход в «Водаре Великом»[11], и пожалел, что не видать за них премии. Разбогател бы ведь.

ГЛАВА 2, в которой герой убеждается, что огнём, гранатой и магией можно добиться большего, чем просто магией

— А скажи ты мне вот что… — задумчиво сказал я, глядя на Машу, когда уже почти совсем стемнело. — То самое сторожевое заклятие, что ты в лесу тогда вешала… ты ведь его сама изобрела? Так?

— Так, — кивнула колдунья, не понимая пока, к чему я клоню.

Она сидела на полу, попивая чай с травками, который принесла ей заботливая управительница гостиницы. Колдунье надо было восстанавливать силы, потраченные на обнаружение колдунов из ордена Созерцающих. Нашла она их в «Барабане», на втором этаже — обоих в правом крыле, в соседних комнатах.

— Можно понять, глядя со стороны, что это за заклятие?

— Нет, не думаю.

Она пристально глянула на меня, пытаясь сообразить, что же такое я теперь придумал.

— Если кто-то увидит и услышит твоих светляков, он может подумать, что это какое-то боевое заклятие? — продолжал я тянуть кота за хвост.

Маша кивнула:

— Естественно, может. Оно, по большому счёту, и есть боевое. Просто добавила к нему ещё и сторожевые функции. А что?

— Да вот есть одна идея у меня, как нам скрытно подобраться к «Барабану». При помощи как раз этого самого охранного заклинания: очень уж оно выглядело эффектно.

— Ну-ну, излагай… — заинтересовалась она.

Я быстро разобрал «секиру»[12] и убрал все части в чехол. Уже стемнело, со снайперкой, да ещё такой тяжёлой, много не навоюешь, а вообще у нас совсем другие планы. Лучше уж собрать вещички, чтобы потом можно было быстро смыться. Затем выщелкал патроны из магазинов к роскошному трофейному «аспиду»[13] и не торопясь набил их в пустые магазины к своему «кольту»[14]. Лучше всегда привычным оружием пользоваться. Попутно изложил Маше свою идею. Та подумала минутку, затем сказала:

— Не вижу ничего невероятного. Сделать я это всё могу, и может сработать, почему бы нет? Достаточно нахально, по крайней мере.

— На это и расчёт, — кивнул я. — Если не выйдет, придётся нам, кто уцелеет, в этой гостиничке от всей толпы восставших сипаев отбиваться. Плохая идея.

— Плохая, — согласилась моя спутница.

Дверь в комнату распахнулась, и в неё заглянула бородатая морда Орри с шофёрскими очками на лбу.

— Ну что, готов? — спросил гном.

Я глянул на часы. Полночь, как и договаривались. Четыре машины на стоянке и как раз четыре гнома, сведущих в шофёрском деле, у нас есть. Впрочем, сначала они все на одну машину понадобятся — мою. Потому что для скрытной вылазки они не очень подходят — пусть уж лучше за руль садятся. Осталось только ещё раз проверить, с кем на вылазку пойду.

Снял с ремня свой незаменимый «сорок четвёртый»[15] и убрал его в чехол со снайперкой. Сегодня работа не для него. «Кольт» сунул на привычное место под мышку, а сам забрал у Маши «маузер» и заменил его длиннющим трофейным «чеканом»[16], благо он тоже с прикладом. Ей всё равно стрелять не придётся, а если и придётся, то револьвер ничуть не хуже будет. А я вот как сделаю… Открыл футляр от этого пистолета, достал оттуда длинную и толстую трубу глушителя, навертел её на ствол. И вогнал магазин с дозвуковыми патронами с тяжёлыми остроконечными пулями чуть не по двадцать граммов весом, с закалёнными сердечниками. Дело у нас ночное впереди, так что самое то, что надо, оружие.

Даже карабин брать не стал — налегке пойду. Или он не понадобится ввиду смерти потребителя, или там подберу. Если дойдём, то будет целый ворох карабинов. Выскользнул в коридор, спустился по лестнице. Там уже все собрались под командой поручика. Он сам, оба мужика с винтовками, сидевшие на первом этаже, тот, которого я увидел на лестнице второго этажа вместе со снайпером-неудачником, и однорукий Полухин с пистолетом. Немного нас, прямо скажем. Злодеев в «Отставном К. барабанщике» побольше будет, чем нас, и это не считая двоих уцелевших Созерцающих, которые наверняка тоже там. И это если скрытно от нас их коллеги не подтянулись из города. Сколько их тут было? Вот вопрос вопросов.

Троих я застрелил в «Водаре Великом», когда они такой подлости от меня никак не ожидали, затем ещё одного подловил выстрелом из «секиры» в «Барабане». Двое остались. А сколько их вообще могло прийти в город? Орден Созерцающих немногочислен, это вам не туги-душители, поклоняющиеся той же богине, но которые просто бандиты со склонностью к принесению человеческих жертв. Туги просто озверелые фанатики, а Созерцающие, как ни крути, чародеи. Шестеро в одном месте и то много. Даже с избытком. Хотя, по слухам, безобразиями тугов именно они, Созерцающие, и верховодят.

— Ну что, готовы все? — негромко спросил я.

— Все. А нам что делать?

Похожий на маршала Будённого хозяин гостиницы в компании домоправительницы и жены Полухина стоял у лестницы.

— Идите в мою комнату, защищайте колдунью, — сказал я им. — Если что не так — спасайте её как хотите. Она наша единственная надежда. Когда будем смываться — тащите её в машину, может так оказаться, что сил даже на ходьбу у неё не останется.

— Хорошо, — ответил хозяин и пошёл наверх по скрипящим деревянным ступеням.

Саломи, жена Полухина, пошла следом, сноровисто держа карабин на сгибе локтя, а громоздкая домоправительница осталась у лестницы.

— Сигнал какой? — спросил стоящий в тёмном углу старейшина Рарри.

Если бы не обычное для всего их гномьего племени сопение, его и не разглядеть там было.

— Говорил же, фонариком кругами размахивать буду. И тогда уже не задерживайтесь, сразу дуйте к нам что есть дури. Понятно?

— А чего тут непонятного? Ты уж нас совсем-то за дураков не держи, — хмыкнул гном.

А я и не держу, просто привычку имею в такие моменты повторять всё по двадцать раз, чтобы потом не оказалось, что кто-то кого-то неправильно понял и от этого всё накрылись известно чем.

— Ну что, всё обсудили? У кого вопросы или что?

— Да какие тут вопросы. Ждём сигнала — и пошли, — сказал поручик.

Я пустил по кругу флягу с чаем для ночного зрения. Нам сейчас каждая малость пригодиться может. И действительно — через пару минут темнота вокруг как будто немного раздвинулась, превратившись скорее в тёмные сумерки.

Ждать сигнала пришлось недолго. Послышался негромкий свист с улицы, и из верхнего окна в темноту вылетели четыре маленьких, но ярких светящихся шарика, выстроившихся в одну линию и медленно поплывших в сторону длинного здания «Барабана».

— Сигнал, пошли! — махнул рукой поручик, и мы по одному выскочили в окно первого этажа, оказавшись на стоянке машин.

Затем, сильно пригнувшись, я перебежал в тень, отбрасываемую на пыльную землю городской стеной. Недаром мы именно в это время решили пойти на наше рискованное дело: тень должна довести нас до ближайших заборов, а до них не меньше четырёхсот метров — полоса отчуждения уставная. Не доведёт — и нам кранты.

Следом за нами через окно на улицу полезли гномы. Их часть операции не менее важна, чем наша. А у Орри Кулака особо почётная задача — не загубить мою «копейку»[17]. Мне такую потом в жизни не купить, если только Пантелея не изловлю и в контрразведку не представлю.

Вроде пока всё тихо. Внимание всех сидящих в «Барабане» должно быть приковано к четырём светлячкам, летающим над площадью подальше от нас, крадущихся в тени. Они должны изображать некое опасное и доселе невиданное чародейство, угрожающее засевшим в трактире.

А светлячки действительно целое представление устроили. Выстроившись в линию, они, издавая заунывный вой, неумолимо приближались к позициям противника. И я даже чувствовал короткие уколы магии с той стороны — кто-то пытался прощупать, чем может им угрожать эта новая напасть. Хорошо бы, чтобы и не удалось, не хрен им щупать.

Я пошёл первым во главе нашего маленького отряда. Пока никто не шумел, тревогу не поднимал, в нас не стрелял. Если удастся дойти до заборов, то можно быть уверенными, что наш маневр остался незамеченным — не будет лучшей возможности перещёлкать нас, как в тире, чем именно сейчас, когда мы выстроились вдоль высоченного частокола городской ограды. И магии никакой не надо: освети нас обычной ракетой или фонарём — и пали на выбор. Но пока боги миловали.

Чем ближе спасительные заборы, тем быстрее бег. Краем глаза вижу, что светлячки начинают разгораться ярче, неуклонно приближаясь к окнам трактира, а кто-то с той стороны на всякий случай начинает выставлять щит. Я чувствую, как оттуда потянуло магией, и неслабой. Успели от жертв набрать Силы эти уроды. Ну ничего, дай только ближе подойти, и там мы вам такое устроим…

Со стороны форта начали постреливать из винтовок и пулемёта. Так тоже задумано, теперь нам шум понадобится. И чем больше — тем лучше. Из «Барабана» тоже начали отвечать — позиционная перестрелка штука заразительная, хоть в большинстве случаев бесполезная. Разве что спать друг другу мешают.

Вот и забор. Осталась последняя трудность — перебраться через него без шума. Как только мы за ним окажемся, нас из «Барабана» никак не разглядеть будет. А мы прямо к его окнам сможем подойти. Главное, чтобы за самим забором засады не было. Недаром мы просили сегодня в эту сторону крепостную спарку[18] бить почаще — чтобы отбить охоту шляться здесь без дела.

Присели на колено. Я упёрся руками в шершавые доски высокого забора, ещё раз огляделся. Непохоже, что нас заметили. И светляки видны прекрасно, к тому же слепить должны тех, кто на них глазеет, ночного зрения лишать.

— Давай руки!

Двое мужиков сцепили ладони замком, и я встал в их замок левой ногой.

— Толкай!

Рванули они меня вверх хорошо, я в одно касание оказался на противоположной стороне. Почти бесшумно приземлился. В другое время кур бы всполошил в близлежащем курятнике, но теперь это не страшно — они там и так бились как сумасшедшие, напуганные стрельбой. А собаки, к моему счастью, во дворе не оказалось — пристрелили собаку. Недаром мы сегодня время от времени днём слышали выстрелы, сопровождаемые собачьим визгом. Мародёры хозяйничали, и местные кабыздохи им кругом помеха.

Едва коснувшись земли ботинками, я вскинул «маузер», уперев его прикладом в плечо. Ну, теперь только сунься кто-нибудь! Но никто не сунулся — мой маневр прошёл незамеченным. Я стукнул ладонью в заборную доску — путь свободен.

Через несколько секунд рядом со мной оказался весь отряд. Даже Полухин перебрался без проблем. С минуту сидели оглядываясь, прислушиваясь к нервно разгоравшейся перестрелке. Винтовочные выстрелы сухо лопались в ночном воздухе, как будто кто-то сухие доски ломал о колено. Отбойным молотком вмешивался в какофонию крупнокалиберный пулемёт, звонко лязгали очередями ПК[19]. Несколько раз разорвались мины из маленьких ротных миномётов — толку от них ноль, но всё равно шум.

— Пошли.

Я, как всегда, оказался в головном дозоре. Впрочем, кто кроме меня прослужил пять лет в эскадроне конной разведки? Только Полухин, но у него уважительная причина, почему он не может вперёд соваться. Спасибо, что вообще с нами пошёл. А поручик хоть и не дурак, а всё же штабист, у меня к самому себе доверия больше, знаете ли.

Мы быстро выбрались со двора в узкий тёмный переулок. В нём тоже никого. Но всё равно я оглядывался по сторонам не меньше минуты. Точно никого. Пересекли ещё один двор. Вскарабкались на забор, опять долго высматривали признаки врага в переулке. И опять никого. Наверное, если кто и был, то убежал участвовать в перестрелке. Или наоборот — от неё подальше.

— За мной!

Пригнувшись, почти неслышно топая по пыльной дороге, перебежал переулок, схоронился в тени забора. За мной опять гуськом все наши выстроились. Затем заглянул в приоткрытую калитку. И замер. В этом дворе кто-то был. На слух не разберёшь — заказанная нами же перестрелка всё забивала, но тянуло табачным дымом и время от времени у самого дома вспыхивали огоньки папирос.

Кто это? Не мирные жители, это точно. Те бы не вывалили из дома покурить на улицу в разгар стрельбы под боком: мало ли кого во двор занесёт. Даже если шальную пулю не схватишь, то просто на пробегающих бандитов напороться можно запросто. Значит, враги.

Обернулся, поднял распрямленную ладонь — «тихо». Затем показал всем — «ждать, смотреть по сторонам». И неслышно двинулся вперёд. Хорошо, что забор в тени и тень за ним. Никто не разглядит силуэта моей головы, неожиданно растущего в калитке. А вот я разглядеть смогу — недаром же чаёк для ночного зрения пил. И разглядел двоих с карабинами. Оба в форме какой-то «вольной роты», у обоих платки на шее. Наверняка жёлтые[20], но сейчас не разглядишь — ночью все кошки серы.

Прижал к плечу приклад моего то ли длинного пистолета, то ли короткого карабина. Совместил три светящихся точки на голове одного из курильщиков. А ведь курение мы в этот мир на их голову притащили! Наградили местное население дурной привычкой, а теперь благодаря ей эти двое начисто ночного зрения лишились. И осталось мне лишь потянуть за мягкий спусковой крючок и услышать, как ударил курок по бойку и лязгнул затвор — хороший глушитель на этой пушке. А один из курильщиков, что лицом ко мне стоял, подкосившись в коленях, осел на землю с дырой во лбу. Второй подхватить его попытался непонятно зачем. Не понял даже, что случилось. Так и умер в неведении от пули в затылок.

— За мной!

Мы вновь тихо заскользили гуськом, стараясь избегать мест, где светила голубоватая местная Луна. До восхода второй, белой, ещё не меньше часа, — а вот она тени подрежет. Надо успевать до её восхода.

Дом проверить пришлось, чтобы нам никто в спину не стрелял. Но там было пусто — населяли его аборигены, судя по обиходу и тому, что Полухин сказал. А значит, запросто могли сейчас дома пришлых грабить — сложностью нравов этот народ не отличается, так что даже если один из убиенных — хозяин дома, ни капельки его не жалко. Думаю, что если удастся отбиться Пограничному, отношение к аборигенам здесь пересмотрят. Наверняка.

— Давай, давай, не отставать! — поторопил я своих.

Уже близко. Уже холод по спине пополз от близкой магии. Два источника, двое колдуют. Мне одно от другого не отличить, но если судить по тому, что от одного волна Силы идёт ровная, однообразная, а от второго — пульсирующая и рваная, то можно заключить, что один из Созерцающих выставил щит и держит его, а второй пытается чем-то сбить непонятных светляков, выглядящих угрожающими. Что и требовалось.

С обратной стороны «Барабана» никого. Наверняка все на вражескую магию глазеют. Незнакомое пугает, но и притягивает. А вой от Машиных огненных шаров я даже здесь слышу, сквозь стрельбу. Накачала она их, как бы совсем силы не растеряла. Ей ещё ветер поднимать. Светлячки да ветер — вот что от неё сегодня требуется. Иначе всё бесу помойному под хвост пойдёт, что мы тут задумали, а заодно и мы сами.

Вот и бревенчатая стена трактира. Показал Полухину и одному из мужиков, отзывавшемуся на Игната, на заднее крыльцо и окна: смотрите, мол. Пусть нас с тыла прикрывают. А сам полез в окно, которое вело на трактирную кухню. Под окном стол обнаружился разделочный, на нём какие-то кастрюли, из которых супом пахнет. А над окном сковородки на крючках висят. Целая сигнальная система. Пришлось их аккуратненько в сторону переставлять и сковороды снимать, чтобы не загремели. Залезли. Затем мы с поручиком к дверям пошли, и двое мужиков следом. Вот и весь наш отряд, собственно говоря. Стволы да две гранаты. И за то спасибо.

За дверью, у которой мы присели, стреляли вовсю. Из самозарядников причём. Трое, не больше. Гранату кидать не буду — жалко. Гранаты на колдунов пригодятся. Один из мужиков дверь толкнул, а я тихо вошел в неё, огляделся. Ещё какая-то небольшая комната, не общий зал. А в ней так и есть, трое. Все в чёрных тюрбанах с закрытыми до глаз лицами. Туги. Присели за перевёрнутым на бок столом, за которым ещё какая-то мебель навалена, и палят самозабвенно по вспышкам, что на стенах форта мелькают. А пули в эту сторону уже и не летят, всё выше крыши трактира, как мы и просили.

В общем, застрелили мы этих троих тремя же выстрелами. Двоих я положил, а одному поручик из табельного «кольта» в затылок пальнул. Кто услышит в такой стрельбе? Главное, чтобы не показалось остальным подозрительным, что здесь пальба затихла.

— Пошли дальше!

А магией откуда-то сверху тянет. И один источник на втором этаже, и второй. Опять дверь, и опять один из мужиков, тот, что раньше с убитым «снайпером» был, дверь отворил. А я в неё и проскользнул. А тут четверо. И все прямо передо мной, за стойкой устроились. Запах разлитого пива такой, что дышать невозможно. Наверняка вылакали половину, а для начальства версию заготовили, что «облились». А как иначе? Тем более что открывшуюся за спиной дверь даже не услышали, хоть она и скрипнула. И уже когда их убивать начали, лишь один спохватился, повернул в нашу сторону ствол карабина — только для того, чтобы две пули из «маузера» в лицо поймать и одну из карабина — в грудь.

Семеро. Семеро было здесь, с улицы стрельбы нет. А первый этаж до самого конца отсюда просматривается. И здесь уже никого. Значит, к лестнице. Я скосил глаза на лежащее на полу оружие. Точно, самозарядник, да ещё и новенький с виду, ярославский СКС-М[21]. Кто им подкинул? Как добыли? Поручик подобрал на ходу один карабин и ловко выдернул пару запасных магазинов из подсумка убитого туга.

Тут спутники мои порядок движения нарушили — сказалось всё же отсутствие выучки. Перемахнули через стойку и с оружием наперевес бросились к лестнице. А лестница охранялась. Едва они туда сунулись, как оттуда наперегонки два ствола ударило. Одного из мужиков на месте убило, я увидел, как пуля у него из затылка целый фонтан крови выбила, а второй две в живот получил, захрипел и упал на пол, скребя его ногтями.

— Идиоты! — аж зарычал я от ярости и выпустил все оставшиеся в магазине «маузера» патроны по невидимым в темноте перилам, из-за которых кто-то стрелял в нас.

И попал. Чьё-то тело покатилось вниз по ступенькам, крича и базлая, сводя на нет всю конспирацию. Второй же увернулся, несмотря на то, что поручик туда дострелял магазин своего СКС-М, побежал вверх по лестнице, топая сапогами и крича «Тревога!» на виларском языке, на котором все государства от Великой и до Лесного хребта говорят. И тревогу поднимают.

Поручик последнюю пулю потратил на корчащегося под лестницей противника, после чего вогнал в приёмник следующий магазин и сорвал затвор с задержки.

Волна магии от щита осталась на месте, а вторую, прерывистую, как ножом срезало. Жди теперь сюрпризов.

— Гранаты к бою! — скомандовал я поручику, хотя обе гранаты были у меня.

Боеспособными только мы двое и остались. И всей артиллерии — две гранаты ГОУ-2[22] из моих запасов. И всё, больше у нас ничего нет. И на обеих я отжал усики — обе сейчас в дело пойдут.

— Держи лестницу, — скомандовал я офицеру, сменив магазин в «маузере» и рванув в ту сторону.

Тот лишь кивнул, наведя ствол на лестничный пролёт.

Сейчас мы только на опережение можем действовать. Не дай боги, два оставшихся колдуна сообразят, откуда основная угроза исходит, и тогда они нас или по стенам тонким слоем размажут, или под землю на десять сажен загонят. По собственному выбору, как левая нога захочет. На таком расстоянии мы им не противники.

Подскочил к лестнице, задрав в ту сторону ствол пистолета, а затем, подумав секунду, выпустил пять пуль прямо сквозь пол, у себя над головой. И не ошибся. Там кто-то заорал, как будто его демоны заживо на куски рвут, и забился в судорогах, колотясь в доски. Нельзя быть слишком предсказуемым в устройстве засад — ведь тогда и проверять необязательно, ждёт тебя кто-нибудь или нет.

Пробежав несколько ступенек, рванул кольцо, выждал пару секунд и закинул «толкушку» гранаты на второй этаж, присел. Рвануло почти сразу, осветило всё вспышкой, сыпануло осколками по стенам. Кто-то заорал дурниной в коридоре, зато корчившийся в судорогах почти у меня над головой — затих. А я, как из рогатки подброшенный, изо всех сил вверх поскакал, стараясь успеть до того, как ответные подарки прилетят. Разглядел в дыму и пыли в коридоре чей-то силуэт с откинутой в сторону рукой, выпустил в него две пули и спрятался за поворотом, молясь, чтобы тот в ответ метнуть ничего не смог — ошибиться было нельзя, что он там делать собирался.

Опять рвануло в коридоре — видать, не дали ему мои выстрелы бомбами разбрасываться. Услышал я, как тело рухнуло. А вверх по лестнице, топоча по ступенькам, летел уже поручик, готовясь поддержать меня. Очень кстати.

— Колдуны слева по коридору, — прохрипел я ему, едва он оказался рядом. — Держи коридор справа, не дай выйти никому мне в спину.

— Понял, давай! — кивнул он и резко высунулся из-за угла. И тут же дважды выстрелил.

Оттуда тоже грохнул выстрел из винтовки. Не везёт, уже началось.

— Отбивай как хочешь, но прикрой меня. Иначе нам абзац! — крикнул я с отчаянием.

Вся наша затея начинала аккуратно сворачиваться в трубочку — как раз чтобы направиться прямо псу под хвост. Такое у меня появилось ощущение.

— Да понял я, дуй вперёд! — огрызнулся штабист.

И тут же открыл частый огонь вдоль коридора. А я, согнувшись в три погибели и выставив перед собой ствол «маузера», побежал дальше, в сторону источника Силы, молясь про себя, чтобы второй источник, отключившийся, не дал по мне со всей дури, испепелив на месте, например.

Боевой маг противника глазами должен видеть, чтобы заклинание навести, на это вся и надежда. И когда вдруг вспыхнул второй источник Силы, обдав меня холодом, и в коридоре показался чёрный силуэт в окружении сверкающего щита, я успел трижды выстрелить в щит и в ужасе убедиться, что пули рикошетят. А затем схватился за последнюю гранату, понимая, что не успеваю. И в этот момент что-то со страшным треском разорвалось в той комнате, откуда выскочил колдун. Щит его мигнул и погас, приняв на себя страшный удар чужой магии. В воздухе резко пахнуло грозой, перекрывшей запах горелого пороха, колдун покачнулся, взмахнул руками, почти успел восстановить щит, но «почти» не считается. Мне хватило этого времени, чтобы трижды выстрелить ему в грудь и голову.

Тёмная фигура, как сбитый с подставки манекен, упала навзничь в коридоре, неподвижно застыв в быстро увеличивающейся луже крови, текущей из разбитого затылка. А я уже перепрыгнул через него, через второго, погибшего от моих пуль и своей гранаты, и бежал вперёд, сжимая ладонью рубчатый бочонок гранаты без рукоятки, наплевав на тех, кто, может быть, ещё прятался в комнатах справа и слева. И, оказавшись у той двери, за которой резко оборвался поток Силы, державший щит, закатил туда гранату, а сам прижался к толстым брёвнам стены прямо за косяком двери. Услышал ругательство, затем почуял новую вспышку Силы и глухой взрыв, как будто граната рванула под слоем пуховых перин.

Накрыл каким-то полем «феньку» Созерцающий, но магию мгновенно не перенацелишь. Поэтому когда я влетел в дверь, увидел лишь наголо бритого, тощего человечка в чёрном балахоне, поворачивающего ко мне оскаленное от страшного напряжения лицо. Он стоял на коленях над вскрытым и разваленным детским обнажённым телом, сжимая в руке кривой и раздвоенный на конце жертвенный нож, с которого капала кровь. Ещё я увидел какого-то бородача в чёрном тюрбане, выбирающегося из-за опрокинутого стола с карабином в руках. И тогда я начал стрелять в них обоих поочерёдно, с ликованием понимая, что опередил противника, и гад в чёрном клобуке ничего противопоставить моему «маузеру» не успел, а теперь лишь дёргается под ударами пуль, попадающими ему в грудь. А вот бородач упал сразу, мешком, схватившись за простреленное горло мгновенно окровенившимися руками.

В колдуна пришлось дострелять магазин. Та Сила, которую он собрал с растянутой на полу, в центре шестиконечной звезды Кали, мёртвой девочки, не давала ему умереть. Прошивающие насквозь его тощее тело пули не давали завершить заклинания, но призванная Сила продолжала удерживать его у грани смерти. И лишь последний выстрел, в переносицу, прервал его колдовство. Накопленная Сила вывернула тело колдуна в штопор, я даже услышал, как треснули кости, и едва успел выскочить в коридор, прежде чем по деревянным стенам плеснуло кровавым дождём.

Вот так бывает, когда Сила уже набрана в себя, но в заклинание не вылилась. В клочья разрывает. Это тебе, уроду, сам знаешь за кого.

С моей стороны коридора уже никого не было, но поручик вовсю перестреливался как минимум с двумя или тремя противниками, на мгновение высовывавшимися в коридор из дверей, чтобы выпустить пулю в его сторону. Гремели выстрелы, свистели пули по всему коридору, сыпалась труха из бревенчатых стен в лучах лунного света, выбивавшегося из открытых дверей, плыла пороховая гарь.

Воевать так можно было до бесконечности, но нам повезло. Услышав, как я крикнул поручику: «Колдуны готовы», его противники решили оборону больше не держать, а лихо повыскакивали из окон второго этажа. И нам осталось послушать стрельбу Полухина с товарищем, которых мы предусмотрительно посадили там в засаду.

А затем я подбежал к окну, зажёг фонарик и начал крутить им перед собой. И через несколько секунд из-за угла «Улар-реки»[23] показалась быстро набиравшая скорость «копейка», в кузове которой виднелись приземистые силуэты гномов.

— Вниз! Наши! — крикнул я поручику, а сам рванул по лестнице, подобрав у одного из противников новенькую СКС-М с подсумками. Добыли ведь где-то, гадёныши, да не впрок пошло — подохли. Вот теперь-то карабин может мне пригодиться, всё как я и предсказывал. Даже не один, два прихвачу — благо под ногами валяются.

Поручик побежал следом, по пути тоже подхватив какую-то винтовку с пола, исключительно на инстинкте сбора трофеев. Мы с грохотом сапог ссыпались по деревянной лестнице на первый этаж, я присел на колено возле того мужика, что получил пулю в живот. Проверил пульс на шее и разочарованно покачал головой. Отмучился. Подхватил с пола ещё и его карабин, а затем мы пробежали общим залом до окна — как раз вовремя, чтобы встретить машину с той стороны и Полухина с Игнатом с тыла.

Едва машина остановилась под окном, как четверо гномов, подхватив могучими руками две пятидесятилитровые бочки с бензином из кузова, лихо закинули их нам в окно. Из моих запасов бензин, не дай боги, потом не восполнят потерю! И нам осталось лишь отбить у них плотные пробки, а затем наперегонки выскочить в окно, прихватив трофеи и забросив внутрь зажигательную гранату гномьего изготовления. И едва мы отъехали метров на сорок, как внутри трактира «Отставной К. барабанщик» рвануло, из всех окон первого этажа вырвались длинные языки клубящегося пламени, крыша словно подскочила над трактиром, и вскоре всё здание окуталось пламенем без всякой надежды на то, что его удастся погасить.

Орри, сидевший на моём месте, за рулём, прибавил газу. В нас начали постреливать из других мест, где засел противник, но неточно. Мы так и рассчитывали, что пламя пожара не даст толком прицелиться — не разглядеть будет тёмно-серую машину в темноте на фоне серой же стены. Так и вышло. И через полминуты мы вновь нырнули за спасительный угол «Улар-реки».

Там нас уже ждали все, кто оставался в здании. Машу держали под руки, усатая домоправительница прикладывала ей к носу белый платок, пытаясь унять кровь, вытекавшую из ноздрей тоненькими, чёрными в темноте струйками.

— Перенапряглась? — подскочил я к ней, затем не удержался, прижал к себе, расцеловал, ощутив на губах вкус её крови.

— Ты чего? — слабо улыбнулась она.

Даже губы побледнели, как у вампира стали.

— Как это — чего? Ты своими светляками у колдуна щит сбила?

— Получилось? А я и не надеялась. Почувствовала, что там дело плохо, и прямо в окно запустила их, даже тот щит, что второй колдун держал, пробила.

А то я не понял. Странно, что она после такого перенапряжения вообще ещё в сознании. Приходилось видеть, как после такого колдовства на износ людей в больничку на рогожке относили. И хорошо, если оправлялись потом.

— Не помешала?

Ну вот, сюрприз за сюрпризом. Из темноты, из-за спин собравшихся, в пятно лунного света вступила Лари.

— Не успела сказать — Лари вернулась, — опять слабо, но вполне искренне улыбнулась Маша.

— Да уж вижу. Могла и не говорить.

Я повернулся к неуловимо ухмыляющейся, по своему обыкновению, демонессе. Выглядела она так, как будто ничего и не случилось. Одежда в идеальном порядке, поза изящна, сапоги без пылинки на них. Как удаётся? Ясно же, что не в карете сюда приехала.

— Ты как сюда попала? — поразился я.

— По стене.

Она показала рукой в перчатке на городскую стену в трёх десятках метров от нас.

— По стене?

Это было возможно, если бы на верхушку городской стены не целился с гораздо более высокой стены форта пулемёт, который, как сор веником, смёл бы любого с её вершины. Именно поэтому противники и не рисковали идти с той стороны. Командование гарнизона атаку с этой стороны предвидело и защитило направление по максимуму.

— С «Покрывалом мрака».

Она вытащила из кармана своей куртки за тонкую цепочку круглый чёрный камешек, оправленный в серебро. Покрутила на пальце перед собой, отчего от камешка расползлось маленькое облачко тьмы, быстро рассеявшееся.

Вот те раз, а я и не знал, что у Лари такой полезный амулетик имеется. Это то самое «Покрывало мрака», которым защищался от наших пуль бхут-трактирщик[24]. Впрочем, много я вообще о ней знаю? Почти ничего. Знаю, что она в розыске за всевозможные хулиганские художества и что вообще склонна к необдуманным поступкам — драка с наёмниками в кабаке тому подтверждение. И знаю, что красива она чертовски, что о ней, демонессе, сказать — язык легко поворачивается. И всё, больше ничего не ведаю. Болтает она много, а вот говорит при этом мало. Тоже талант.

— Во… а это что такое?

Как-то за обшей суетой я совсем не заметил того, что она не одна. Под стеной дома сидела фигура с мешком на голове и в уже хорошо знакомом чёрном клобуке, правда без амулета на груди. На том месте на стальных цепочках висел хорошо мне знакомый с виду «Внутренний щит», но только не казённого тверского образца, а неизвестного мне изготовления. Руки у сидящего были скованы за спиной чем-то здорово отдававшим магией. И оттуда шла цепочка, ведущая непосредственно в затянутую неизменной перчаткой ладонь демонессы.

— А кто это? — переспросил я.

Лари обернулась к пленнику, посмотрела на него, будто только увидела, затем пнула его под рёбра так, что тот охнул и согнулся пополам, после чего сильно постучала по накрытой мешком голове рукояткой латига и спросила:

— А ты кто, заинька? Раскрой нам тайну.

В ответ из-под мешка прозвучало невнятное ругательство, которое повлекло за собой новый пинок. Затем Лари обернулась ко мне, улыбнулась во всю ширь и сказала:

— Необщительный попался. И грубый. Но это не страшно.

Затем на минуту прекратила ерничать и сказала уже серьёзно:

— Созерцающие в городе хулиганят. И туги. Этот мне случайно по дороге попался — бежал по улице с тремя охранниками. И ещё меня с собой прихватить хотели в качестве… не знаю, возможно, жертвы, а возможно, и для потребностей попроще.

Уточнять, что стало с охранниками, я не стал. Покрытые запёкшейся кровью концы латига говорили сами за себя. Подпустили близко, на свою голову. А насчёт тугов я совсем не удивился — недаром же говорили, что орден Созерцающих ими правит. Мы и сами только что их целую кучу настреляли.

— Спасибо, дорогая, — поблагодарил я демонессу, с наслаждением поцеловал её в подставленную щёку и не отказал себе в удовольствии пнуть в пыльный бок пленного, отчего тот опять охнул. — Пообщаемся с этой сволочью позднее, в форте. Время терять нельзя. По машинам!

Команда немного даже запоздала: все были готовы сваливать и сидели в машинах. Лишь поручик присел на корточки на земле возле полевого телефона, шнур которого тянулся в сторону стены форта. Он посмотрел на меня, спросил:

— Готовы? Даю команду?

— Давай, чего ждать.

Сам я тем временем обматывал щиколотки пленного концом цепи, которую отобрал у Лари. Так, «ласточкой», надёжней будет. Мне активно помогал старейшина Рарри, упёршись в спину злодею своим толстым коленом и сжав его щиколотки могучими ручищами молотобойца в сотом поколении. После того, как процесс упаковки пленного завершился, он удовлетворённо хмыкнул, подозвал Балина, и они вдвоём закинули его в кузов «копейки» так легко, будто и не человек это был, а мешок тряпья.

— Орри, заводи! — скомандовал я, запрыгивая в кузов сам и устраиваясь с карабином за щитом, огораживавшим бочки с бензином. Стальной лист, что внутри, разве что из крупнокалиберного прошибить можно — вот и меня прикроет.

— Готово, ждут! — крикнул поручик и, сматывая телефон на ходу, уселся в «козла»[25], стоящего перед нами и в прошлом принадлежавшего парню с СВД, убитому снайпером.

Машу разместили в кузове, заботливо уложив среди мешков и рюкзаков, чтобы ей было помягче, да и защитить по возможности от шальной пули.

— Извини, помочь уже ничем не смогу, — слабо улыбнулась она мне. — Вся выложилась тогда, пальцем пошевелить и то проблема.

— Да ладно, прорвёмся! — махнул я рукой, чтобы её успокоить.

Сам я так уж сильно в этом уверен не был: всё же не такие у нас машины и быстрые, а двести метров под обстрелом — это немало. Вся надежда теперь на тех, кто нас из форта прикрывать будет, чтобы всё сделали так, как мы и договорились.

Все замерли, как будто даже дышать прекратили. Завозившийся было пленник, попытавшийся улечься поудобней, получил очередной пинок в рёбра, на этот раз от Балина, который возню прекратил, а заодно лишил того дыхания.

— Ждём сигнала! — крикнул поручик, перекрыв звуки непрекращающейся перестрелки.

Затем раздался одновременный залп нескольких гранатомётов и ротных миномётов со стороны форта. Пять дымовых гранат рванули почти одновременно метрах в трёхстах от стены форта, а не меньше десятка осветительных мин повисли на парашютах дальше, над ближайшими заборами, вместе с пожаром освещая дымные облака со стороны противника. Должно было получиться что-то вроде непроницаемого занавеса, совершенно не просматриваемого с той стороны, но так ли это — проверить возможности не было, оставалось рассчитывать на лучшее.

— Вперёд! — крикнул поручик, и четыре уже прогретых мотора взревели разом.

Первым в колонне пошёл «полевик»[26] Полухина как самый медленный, за рулём которого сидел «гном с салфеткой». Хозяин пристроился от него справа, а уважаемая Саломи Полухина с винтовкой залегла в кузове. По причине увечья супруга она была главной ударной силой в семье на таких расстояниях. А вот поближе унтер-офицер Полухин до сих пор был неплох — двое из троих, выпрыгнувших в окна, были на его счету.

Едва первая машина показалась из-за угла, как со стороны противника стрельба резко усилилась. Всё же эффективность нашей дымовой завесы оставляла желать лучшего. Неторопливый пикап несуетно набирал скорость, из его кузова открыла огонь его хозяйка. Вспышки голубоватого пламени срывались с пламегасителя её винтовки с частотой молотка, колотящего по гвоздю.

Следом за пикапом выехал второй «полевичок», за рулём которого сидел усатый Иваныч, а рядом с ним усатая управительница. Надпись «Гостиница «Улар-река», сделанная на борту автомобиля, не вызывала ни малейшего сомнения, кому он принадлежит. В самом фургоне за набросанными мешками с мукой спрятались кухарка и горничная, не бросившие своих работодателей в беде, даром что обе были аборигенками из Марианского герцогства.

За фургоном выкатился лишившийся хозяина ГАЗ-69, которым управлял сам старейшина Рарри, а с заднего сиденья стрелял, целясь по вспышкам, поручик-пограничник. Ну и последними, замыкая колонну, катили мы. Вновь за баранкой моего вездехода оказался Орри Кулак, застегнувший по такому случаю свой роскошный кожаный реглан и надвинувший на глаза пылевые очки. Венчала его голову кожаная шофёрская кепка-восьмиуголка с блестящей пуговичкой в центре. В кузове лежала на мешках Маша, под ногами у неё, под присмотром Балина, валялся пленный колдун, а мы с Лари устроились прямо на бочках с бензином, как на баррикаде, рассчитывая на прочность щита. Не бросать же столько добра!

Едва бревенчатая стена уплыла из нашего поля зрения, открыв, подобно отодвинутому театральному занавесу, картину ночного боя, пожара и стелящегося по площади не такого уж густого дыма, как я сразу начал выискивать тут и там мелькающие огоньки винтовочных выстрелов.

Огонь по форту и гостинице «Улар-река» вели отовсюду — с крыш, чердаков, из-за заборов. Доставалось и нам, хоть дымы, уже разошедшиеся по всему пространству перед нами, явно мешали толком прицелиться. Но самое главное — из «Барабана», окутанного облаком ярко-жёлтого, как платки напавших на город, пламени, уже не стрелял никто. И я не ощущал никакой магии с той стороны. Наша вылазка своих целей достигла на сто процентов, вызвав у меня приступ злобного ликования.

Рядом колотил трофейный СВТ-К[27], из которого стреляла наша демонесса, я судорожно выискивал в сверкающей разноцветными огнями темноте вспышки выстрелов, палил по ним в ответ или не в ответ — сам не знаю. Орри ругался во весь голос, взбешённый тем, что мы вынуждены были подстраиваться под самых медленных в колонне, не имея возможности рыкнуть мотором, рвануть вперёд что есть дури, спрятаться от обстрела за крепкими стенами форта Пограничный.

В форте, впрочем, тоже не спали. Гранатомёты выстрелили повторно, раскидав по площади ещё несколько дымовых шашек. Они вспухли облаками серого непрозрачного дыма, а я мысленно проклял нашу торопливость — надо было ехать после второго, а ещё лучше — третьего залпа. Тогда бы нас гарантированно прикрыло. Вот так всегда с хорошей мыслей — задерживается она часто с приходом. Что же она так?..

Увидев, что дым вот-вот скроет нас, противник перенёс весь огонь на машины. Несмотря на треск и грохот вокруг, было хорошо слышно, как пули попадают в стальные кузова, видно было, как выбиваются искры. Хлопнуло и спустило заднее левое колесо в моей «копейке», машину потянуло в сторону. Я отстрелял один двадцатизарядный магазин, выпустил по огонькам второй и начал расстреливать третий, как вся наша колонна, наконец… хотел сказать «влетела», но было бы преувеличением: въехала в ворота форта, распахнутые перед нами несколькими солдатами, присевшими за тяжёлыми створками.

— Туда, туда! — кричал кто-то с винтовкой в одной руке и размахивая другой, свободной, показывая нам место, куда мы должны встать.

Место, кстати, между делом было оцеплено взводом погранцов, и к тому же туда были направлены пулемёты аж с трёх «козлов», за которыми виднелись силуэты солдат. Вот так, к вопросу о доверии.

— Всем сложить оружие, никому не двигаться! — крикнул некто с петлицами капитана.

Голос командный, поставленный. Кто бы это?

— Комендант. Капитан Шадрин, — ответил на мой молчаливый вопрос Орри Кулак. — Тот ещё…

Остаётся только поверить гному, который в этом городе отнюдь не в первый раз. Лично меня судьба с капитаном Шадриным пока не сводила.

При ближайшем рассмотрении капитан Шадрин оказался вполне терпимой в обществе личностью. После того, как он отделил зерна от плевел, то есть поручика с Полухиным от всех остальных, он устроил всем перекрёстный допрос на тему: кто есть кто и кто тут что делает? Рядом с ним всё это время стоял тот самый подпоручик в чёрном мундире ведомства, которое сюда не пускают, и всё это время делал некие пассы своим уставным жезлом. От него исходили некие волны Силы, прерывистые и неряшливые — он явно прощупывал нас «Заклятием ключа», пытаясь определить, правду ли мы говорим.

Колдун-подпоручик силы был невеликой. Что и неудивительно: ведь разве сильного колдуна отправят в дальний гарнизон на КПП[28] стоять и из толпы нечисть вылавливать? Сильные при делах больших обретаются, а совсем сильные так и служить не идут, а деньги зарабатывают. А таких, как он, и направляют. От такой его сноровки даже встречного волшебства не нужно — достаточно небольшого усилия, чтобы эдакого неуча обмануть, но я этого делать не стал. Чего мне скрывать?

После предъявления «сыскухи» капитан Шадрин даже отнёсся к нам с неким расположением. Ему уже доложили сегодня, до того, как всё это безобразие началось, о нашем появлении. Я даже спросил, не удержался, не пришла ли телеграмма из Твери для нас, но тут он меня разочаровал: телеграф не работал. С первыми выстрелами в городе связь оборвалась. Кто-то активно ей мешал, причём забив работу всех амулетов дальней связи. Для этого Силы надо много, мало кто так бы сумел. Сразу Пантелей на ум приходит.

Лари бросила заинтересованный взгляд на дверь в гауптвахту, куда отволокли, не развязывая, её пленного. Тут она права — вопросов к Созерцающим накопилось много. И задать их надо как можно скорее. Но было не до того. Противник, разозлённый потерей «Барабана» и тем, что из «Улар-реки» прямо у него перед носом сбежала целая колонна машин, резко усилил обстрел. Треск винтовочных выстрелов стоял такой, что наблюдатели на стене были вынуждены попрятаться, а с верха вниз летели щепки и труха от беспощадно избиваемого пулями частокола.

Где-то завёлся пулемёт, затем второй. А потом раздался знакомый звук, как будто выдернули пробки из бутылок, и с отвратительным тонким визгом на территорию форта прилетели осколочные мины из ротных миномётов, заставив всех стоящих во дворе попрятаться. В ответ не стреляли ни такие же маленькие миномёты, ни артиллерия крепости — огонь сюда вёлся из города, и куда стрелять, было непонятно. Там было полно мирных жителей, которые сейчас отлично выступали на стороне противника в роли заложников, да там ещё отбивались от захватчиков отдельными очагами. В общем, из форта продолжали бить разве что по ближайшим домам, отчего большой пользы не было.

Когда город закладывался, его готовили к обороне от внешнего врага, а такой простой способ захвата, как сегодня, откровенно прошляпили. Решили, что мощный гарнизон с комендатурой купно такого безобразия не допустят. А ведь просто как мычание — серией мелких нахальных нападений на всё подряд растащить гарнизон по всей территории ответственности, а затем захватить городишко силами «караванной охраны» и «пятой колонны», которая здесь всегда жила и процветала. А прорываться разбредшемуся по долинам и по взгорьям гарнизону обратно не так просто: противник ведь наверняка не поленился засады устроить на путях вероятного подхода неизвестно где блуждающих патрулей.

Сначала я бросился к своей машине и отогнал её за заднюю стену какой-то казармы — туда, куда вероятность попадания мины была самой минимальной. Ну ладно, если мина из «ротника» прилетит — это ещё ничего, а вот как начнут нас завтра сипаи жарить из полковых? Тогда что? Гаси свет тогда, что ещё…

Пока мы суетились во дворе, Иваныч с управительницей под командованием Полухина утащили еле переставлявшую ноги Машу в одну из казарм. До подхода артиллерии противника особо опасаться обстрела в зданиях не следовало, вот её и уложили на солдатскую койку. Мы с Лари зашли к ней, присели рядом, подтащив табуретки.

— Дорогая, как ты? — улыбнулась колдунье наша нечисть.

— Только не приставай сейчас! — притворно испугалась Маша.

Кровотечение из носа у неё уже остановилось, но вид всё равно был такой, что краше в гроб кладут. К тому же кровь с лица она не стёрла, а скорее размазала, поэтому была похожа на вампиршу, у которой проблемы с застольным этикетом. Лари извлекла из кармана сверкающий белизной носовой платок и стала стирать следы крови с лица колдуньи.

— И всё же, как ты? — с сочувствием спросила демонесса.

— Чуть-чуть очухалась, — вздохнула Маша. — А вот сразу после того, как щит продавила, думала, умру на месте. Сознание потеряла, даже не знаю, как внизу оказалась.

— Иваныч с управительницей и с женой Полухина тебя снесли, — сказал я. — Говорят, ты вообще без сознания была. На-ка вот, выпей…

Я достал из внутреннего кармана куртки плоскую серебряную фляжку, отвинтил пробку и протянул Маше. Та осторожно взяла её и чуть не выронила — спасибо, Лари успела подхватить. Затем Маша понюхала с подозрением содержимое и спросила меня:

— А это что?

— Коньяк, — пояснил я. — Хороший, армирский, двадцатилетний. Он тебе сейчас лучше любого лекарства будет.

Для вящей убедительности я дважды щёлкнул себя пальцем по горлу, показывая, что коньяк надо пить, а не смотреть на него.

— Давай, — легко согласилась Маша и сделала неслабый глоток из горлышка. Поморщилась, но вроде бы ей даже понравилось.

— Оставить?

— Нет, забирай, а то напьюсь, — протянула она мне фляжку. — Пусть поесть дадут, и я посплю. Сейчас ведь можно, верно?

— Верно. Сипаи раньше утра не подойдут, да и пользы от тебя на стенах сейчас… сама видишь.

— Вижу, — кивнула Маша. — А вы идите, у вас как раз дел полно.

— Это точно, только успевай разгребать, — вздохнул я и поднялся, опёршись на колени.

Устал я всё же зверски: самому поваляться в койке минут шестьсот было бы просто замечательно. «На спине посидеть», как любил выражаться старший унтер Парамонов, под чьим началом я служил попервости. Вроде и немного бегал, но после нашего набега на «Барабан» от переизбытка адреналина в крови до сих пор колотит, даже руки дрожат.

— Командир, ты что увял? — ехидно спросила Лари. — Пошли, там нас трофей дожидается, зря я его сюда тащила, что ли?

Я подхватил карабин с кровати, встал, потянулся. Помотал головой, как конь, чтобы согнать сон.

— Ладно, пошли, что ещё остается.

Мы оставили Машу на попечение гостиничной управительницы, которая пообещала холить и лелеять нашу колдунью, а сами направились через тёмный двор форта в сторону комендатуры, за которой находилась гауптвахта.

ГЛАВА 3, в которой герой помогает командованию форта принять решение, а сам принимает другое — относительно своих планов

Где-то над нашими головами противно заныла мина — и затем с грохотом рванула посреди крепостного двора, хлестнув осколками по бревенчатым стенам казарм и выбив все стёкла, до которых эти самые осколки дотянулись.

— Пошла пристрелка, — сказал капитан Шадрин, опуская бинокль.

— Похоже на то. Лишь бы самолёты не разнесли, — согласился с ним комэск Порошин, стоящий рядом с нами в тесном помещении НП[29], что разместился на верхушке высокой башни, установленной посреди форта на манер донжонов[30] в замках местных баронов. С этой позиции мы могли обозревать все окрестности, а в случае прорыва противника внутрь даже сопротивляться. Хотя бы до тех пор, пока под основание башни не заложат хороший заряд динамита.

Справа от нас, из бетонного колпака дота, задолбила длинной очередью пулемётная спарка. Трассы потянулись к кустарнику на опушке леса, выбили там облака пыли и грязи, но больше никакого видимого действия не произвели.

Сипаи окружили форт с рассветом. Полковые короткоствольные пушки они разместили на закрытых позициях в лесу, а миномёты, все восемь, которые у них имелись, рассредоточили по городской застройке, рассадив корректировщиков по чердакам.

Полковые пушки первыми начали пристрелку, и им сразу начали отвечать гаубицы форта, пытаясь их нащупать по командам корректировщиков с башни. К сожалению, противопоставить хоть что-то миномётам, расположенным совсем неподалёку, форту было нечего. Гаубицы так близко стрелять не могли. Да и непонятно было, куда стрелять. Мины летели из города с разных сторон, и засечь позиции миномётов было невозможно.

Опять хлопнули мины, одна почти в том же месте, где и первая, вторая — на дальней от нас крепостной стене, выбросив клуб дыма и рванув в стороны тучу щепок с толстого бревна частокола. В том месте, где стояли наши машины, пока ни одной мины не упало, но я прекрасно понимал, что это вопрос времени. И если всё будет продолжаться в таком вот духе, то рано или поздно мы останемся безлошадными. Разнесут всё в клочья.

Весь остаток ночи, до самого рассвета, мы с Лари, начальником разведки и комендантом гарнизона допрашивали пленного аколита ордена Созерцающих, так неудачно попавшего в руки нашей демонессе. Нельзя сказать, что добились мы от него многого: Созерцающий толком даже не знал, кто именно стоит за этим нападением, но одно обнадёжило — он точно видел Пантелея с колдуном, возглавлявшим их отряд. Командовал ими старший жрец ордена, один из тех двоих, которых я застрелил в комнате ещё в «Водаре Великом», чем, кстати, здорово спутал им карты, сам того не ведая. Тот самый шар, который остался стоять на столе, был амулетом, заряженным каким-то сверхубийственным заклятием, которое применить и вызвать мог лишь покойный, сам его и составивший. Я подумал, что надо было бы прихватить игрушку от греха подальше, но не догадался. Принял шар за обычный амулет связи, разве что побольше и другого цвета.

Ещё мы вызнали, что Пантелей, пообщавшись с Созерцающими, ушёл в портал — только его и видели. И как с ним встречаться дальше, знал только убитый жрец, который эту шайку наёмных колдунов привёл. Так что в этом мы тоже оказывались в пролёте.

А ещё пленный нас здорово разочаровал в одном: сообщил, что по реке в сторону Пограничного идёт баржа с боеприпасами для миномётов и полковых пушек. А мы-то надеялись, что осада форта пойдёт теми запасами, которые сипаям удалось увезти с собой, отбиваясь от частей пришлых. А не тут-то было…

— Порошин, что делать будем? — спросил пограничник с петлицами штабс-капитана — начальник разведки гарнизона. — Раздолбят ведь всё они из миномётов. И до твоих птичек дотянутся рано или поздно.

— Дотянутся, — согласился комэск. — А что я могу сделать?

— Взлететь на «громовержце»[31] своём, — подсказал Шадрин.

— С ума сошёл?

У комэска чуть пилотка не свалилась — так резко он подкинулся.

— И как я взлечу? Всё под обстрелом, с опушки бьют. Хорошо, что ворота ангаров в другом направлении, а то бы уже все «птички» издырявили. — Порошин помолчал, затем спросил: — Сколько продержимся здесь, как думаешь?

— Сколько-то продержимся, — подумав, ответил комендант. — День, два… Хорошо, что миномёты у них не дивизионные, накаты над ангарами им не пробить, на совесть делали, а к воротам не подпустим. Главное, чтобы нашу артиллерию не раздолбали.

Комэск не меньше минуты молча кусал губы, затем кивнул:

— Надо что-то придумать. И без машин оставят, и нам здесь головы поднять не дадут.

— О том и речь, — пробормотал комендант, болезненно сморщившись при звуке очередного разрыва снаряда на стене форта. — А если гаубицы разнесут, чем рано или поздно всё это закончится, — тогда вообще хана. Развалят стену с заграждениями — и войдут внутрь. Нас тут раз, два и обчёлся.

— Ну, нашу стену так просто не развалишь, — присоединился к разговору пограничный поручик, тот самый, что с нами прорывался, по фамилии Николаев. — Её ещё и заговаривали.

Брёвна действительно были промаркированы рунами «Ир» и «Ac», означающими прочность и здоровье. И руны заметно излучали. В укреплениях это нормальный обычай. И для прочности заговаривают, и от гниения даже. Держались брёвна крепко. Хоть попадания и повреждали дерево, но всё же не так, как могло бы, будь оно обычным.

— Если из пушек долбить и долбить, то развалится, никакие заговоры не помогут, — буркнул комендант, явно страдающий при виде такой порчи вверенного ему имущества.

Я молчал, стоя рядом и в разговор не вмешивался. Но то, что положение складывается безвыходное, понимал уже без посторонней помощи. А каким ему ещё быть-то, если нас в форте неполная рота, а вокруг чуть не бригада с приданными средствами? К тому же, насколько известно стало из сеанса прервавшейся связи, возвращавшиеся в форт пограничники в составе роты попали в толково организованную засаду, были подрывы на фугасах, и, понеся потери, подкрепление отступило на соединение с остальными подразделениями. Так что помощи ожидать пока не приходилось. И начальник пограничной разведки был прав на все сто — спасти нас мог только «громовержец» с его мощным вооружением. Взлететь, засечь миномёты и разнести их в клочья вместе с расчётами — было этому самолёту вполне по силам.

Но сначала надо взлететь, а для этого его следовало завести, выкатить из ангара, проехать на нём до начала полосы, развернуться, разогнаться, оторваться от земли, набрать высоту… И всё это под винтовочным и пулемётным обстрелом. А возможно, и артиллерийским. Больше похоже на попытку самоубийства. Противник как раз по другую сторону аэродрома пристроился, на опушке леса. Правда…

— А что, у вас за лётным полем вал, что ли? — спросил я комэска.

— Нет, естественный бугор, — покачал он головой. — Но полосу так проложили, чтобы из леса никто не пальнул в самолёт, если банда какая налетит. Мы же днём их обычно открыто держим.

— Так саму взлётную полосу обстреливать не получится?

— С фланга не получится. А продольным огнём она накрывается запросто. Про артиллерию молчим, — ответил разведчик. — Ты нас за дураков-то не держи.

— С какой стороны простреливается? Отсюда не пойму… — спросил я, шаря стеклянными буркалами бинокля по лесным опушкам.

Возле наблюдательных щелей бетонной коробки НП начали биться пули, но внутрь пока не залетали. Щели здесь по уму сделали: и рикошета не будет, и попасть в них даже снайперу сложно, и смотреть наружу удобно, мёртвых зон нет.

— Простреливается с обеих сторон. При развороте самолёт обязательно подловят, и при взлёте будут прямо в брюхо лепить, — сказал комэск.

— И что? — оживился, словно поймав какую-то мысль, начальник разведки. — Глубина порядков у сипаев наверняка никакая, оттуда же они прорыва не ждут. Считай, одна шеренга обстреляет, и та редкая. Крупнокалиберных пулемётов мы у них пока не заметили, единые бьют. Вполне может взлететь машина.

— Взлететь может, — вздохнул лётчик. — Но пока эта корова летающая разворачиваться будет на престарте, его из обычных пулемётов успеют в клочья разнести. И площадь плоскостей у него такая, что только слепой не попадёт.

— А снайпера на что? Есть снайпера в форте? И весь огонь на ту сторону резко перекинуть, чтобы голову поднять боялись. И успеет развернуться, — оживился я.

— Можно попытаться, — задумчиво сказал комендант. — Если скрытно огневые средства подтянем на ту сторону да ударим разом — головы они точно попрячут. И дым опять же можно пустить. Как взлетать с дымом? Получится?

— Если по уму пускать, а не всё вокруг затянуть, то получится, — кивнул Порошин. — Сам машину поведу, взлетим. И делать это надо завтра с рассветом. На левом фланге задымим, на правый фланг солнце в глаза будет, а когда взлетим — то и рассветёт. И со светом ударим.

— Тогда надо пытаться, — сказал комендант. — С чего начнём?

— С того, что спросим зампотеха, когда он намерен установить и запустить движок с «аннушки», что я приказал ему переставить. «Громовержец» у нас сейчас на одном моторе, — ответил Порошин, а мне сразу вспомнился случайно услышанный разговор его со штабс-капитаном — начальником техслужбы эскадрильи.

Действительно, если дело на первый взгляд казалось безнадёжным, то по некотором размышлении таковым уже не выглядело. В любом случае стоило попытаться, потому что было ясно — не сейчас, так к вечеру, в крайнем случае под утро, но нас сомнут. Бетонные колпаки дотов миномётам не взять, но стены с проволочными заграждениями развалят, пушки разобьют, дыма напустят и всей массой в форт ворвутся. И тогда, как выразился персонаж из романа Стивенсона, «живые будут завидовать мёртвым». Средневековье, чего же вы хотите?

Обстрел всё усиливался, и я выглянул в амбразуру, обращённую во двор форта. Там никого видно не было, все укрылись в вырытых и обустроенных за вчерашнее щелях. Лари была с Машей, которая к утру более или менее оклемалась и была способна самостоятельно ходить и даже бегать, если недолго. Когда во дворе разорвалась первая мина, до щели она всё же скорее добежала, чем дошла.

Машина всё ещё была цела. На дощатых дверях, снятых с сарая, которыми я её укрыл спереди, видны были в бинокль следы осколков, но сама машина невредима, за исключением тех дыр, что я заполучил при прорыве. Стена форта защищала её от прямого попадания, мины рвались дальше. Ну и слава богам, мне вторую такую по деньгам ни за что не потянуть. А вот стоящий рядом с моей «копейкой» серый «полевик» Иваныча, содержателя гостиницы, пострадал. Даже радиатор вытек, под капотом и передними колёсами пикапа растеклась немалая лужа. Вот такие дела у Иваныча — машина накрылась, да и гостиница, видать, недолго простоит. Застрахован хоть?

Прямо над нашими головами, над бетонной крышей НП, разорвался шрапнельный снаряд. Даже из-под толстого слоя железобетона были слышны визгливые рикошеты от бетона свинцовых пуль, которыми он был начинён. К счастью, такой поворот событий предвидели, и щели в крепостном дворе имели ещё и противошрапнельные козырьки.

— Всерьёз они за нас взялись, — сказал комендант.

— Похоже на то, — согласился начальник разведки.

Затем вражеская батарея после первого пристрелочного выстрела дала залп, и над фортом разом расцвели четыре серых облачка шрапнельных разрывов. Затем ещё четыре — это ударила вторая батарея. Похоже, противник рассчитывал шрапнельным обстрелом блокировать перемещение подкреплений по территории форта, а миномётами нанести основной ущерб. Мины тоже били по территории с завидной методичностью.

С нашей стороны, но довольно вяло опушку леса обстреливали ротные миномёты, кидающие свои лёгкие мины в ту сторону с резкими хлопками и противным визгом. Не думаю, что от их огня эффект будет, но не сидеть же вообще без дела!

— Так, даю команду на подготовку машины, — сказал комэск.

Я перевёл бинокль на речную пристань, которая неплохо просматривалась с этого места. Столб чёрного дыма, поднимавшийся от взорванных сторожевиков[32], уже развеялся. Оба кораблика лежали с огромным креном в воде, сев на дно, задрав стволы пушек в небо. Там, кстати, кто-то суетился — похоже, потопленные сторожевики решили раскулачить. Ну, это дело понятное. Кто удержится… Интересно, командир отряда речной стражи живой ещё? Если нет, трибунал ему гарантирован. А затем рассвет, стенка и отделение комендачей. Такое головотяпство никому не прощают.

Там было пришвартовано немало самоходных барж, и даже небольшой лесовоз с грузом досок. А вот противника возле пристаней особо видно не было, разве что иногда пара голов мелькала за баррикадой, собранной из штабелей кирпича. И на баррикаде пристроился «максим» на треноге. Верно, кто к пристани прорываться будет? Это или через весь город идти, занятый противником, или спрыгивать со стены да бежать вдоль неё под обстрелом из леса. Нереально на первый взгляд. Пулемётного расчёта на оборону за глаза хватит.

Но у меня между делом созрела одна идея, довольно сумасшедшая, но при правильном исполнении — вполне выполнимая. Главной её составляющей было то, что взлёт «громовержца» наделает паники и суеты в рядах противника, у нашей Лари есть амулет «Покрывало тьмы», а взлёт самолёта намечен на самый рассвет. Порознь эти факты ни на что не влияют, а вот собранные вместе вполне даже обнадёживающе выглядят. И если всё правильно сделать, то под шумок можно будет свалить из форта. Проявив, так сказать, должное нахальство. Но к этому нам, как и комэску, нужно подготовиться. Поэтому я, ни говоря никому ни слова, благо не на службе, бросился вниз по лестнице, прочь с башни.

Следующий шрапнельный залп, ещё больше загадивший дымом голубое небо над фортом, я переждал за железной дверью внизу. Затем пробежал метров пятьдесят и успел укрыться в щели с пограничниками, когда воздух над нами разорвал залп следующий. Интересно, сколько они ещё смогут подобный темп стрельбы поддерживать? Стволы-то греются, а потом и откатники потекут.

Совсем рядом с нами шарахнула залпом батарея гаубиц — так, что уши заложило. Прислуга тоже была укрыта козырьками, и мины пока на позицию батареи не падали, хоть вокруг было немало воронок. Снаряды улетели куда-то вдаль, куда показывал невидимый нам корректировщик, где и разорвались четырьмя тяжкими ударами.

Я опять побежал — и до следующего залпа противника успел укрыться в казарме с выбитыми окнами. Цепочка разрывов выстроилась вдалеке от меня, и я пожалел, что укрылся. Вполне мог бежать дальше. Дождался залпа второй батареи, такого же нацеленного в дальний угол двора, после чего опять рванул вперёд и через минуту спрыгнул в щель рядом с Машей, Лари и компанией гномов, между делом присоединившихся к нам.

— Маша, как ты? — спросил я у колдуньи первым делом.

— Уже нормально, — улыбнулась она. — Колдовать всерьёз пока не могу, а вот ходить-бегать — уже запросто. И стрельнуть могу, если надо.

Действительно, у неё на коленях лежал трофейный СКС-М — тот, что я прихватил в «Барабане» перед тем, как его поджечь. Не зря прихватил, пригодилось — вооружили вот человека.

— Судя по виду, ты что-то задумал, — сказала вдруг Лари, сидевшая на рюкзачке и занимавшаяся полировкой ногтей. Артиллерийский обстрел форта её как будто не касался, настолько спокойной она выглядела.

— Как ты догадалась? — поразился я.

— Сказала же, что по виду, — ухмыльнулась тифлингесса. — Вид такой, будто ты у бабушки из буфета банку варенья украл и уже понял, что она вся твоя, до последней капли. Так говори, не томи.

— Надо нам из форта мотать. Потому что здесь мы радикально на происходящее повлиять не сможем — разве что отстреливаться со стен будем наравне со всеми.

— А что предлагается? — спросила Лари.

Гномы, до того бубнившие рядом и курившие трубки, замолчали и обернулись к нам, прислушиваясь к разговорам.

— Предлагается двинуть дальше по маршруту. Всё равно всё это… — обвёл я рукой грязноватые стены укрытия, — всё это управляется или самим Пантелеем, или через Пантелея. Всё сходится. Значит, нам надо идти за ним — глядишь, и удастся повернуть дело так, что им станет не до осады форта и не до всего прочего.

— Это почему? — пробасил старейшина Рарри, решив не оставаться в стороне. — Что им помешает?

— У них поддержка идёт со стороны баронства, — объяснил я. — А это неправильно. Барон Вирац всегда Созерцающих в куски рвал, а не на помощь звал. Так?

— Верно, — кивнул гном. — Года три назад сами видели, как троих таких в Вираце казнили.

— Это первое, — продолжил я, загнув один палец, а сразу за ним второй. — А второе — то, что сам барон, весельчак и бабник, раньше никогда бы в такую авантюру не ввязался. Баронство у него богатое, сытое, жил с Тверью в мире, торговал. Девок любит, праздники и всё такое. И тут вдруг давай такую бучу поддерживать. Странно выглядит, не находишь?

— Странно, верно, — согласился старейшина. — Мы тут это дело обмозговали и прикинули, что Вирацкому баронству уже кранты. Сейчас Тверь отобьётся да туда походом и двинет — за наглость такую покарать. А ты что думаешь об этом?

— А мы почти и не думаем, — ответила вместо меня Маша. — Мы почти что точно знаем. Есть колдун, умеющий заменять в живом человеке одну душу другой.

— В смысле? — не понял гном и посмотрел в мою сторону, ожидая разъяснений.

— В смысле, что можно тебя оставить таким как есть, но в твоё тело поселить меня. И тогда старейшина Рарри останется существовать для всех, кроме него самого.

— И?

— Есть у нас такая мысля, что барона Вираца давно в его теле нет. А есть кто-то другой, такими безобразиями занимающийся. Кому на само баронство плевать. И хотим мы до этого специалиста, что души с телами меняет, добраться.

В общем-то информация секретная, но гномы мне были бы в данном случае куда как полезны. Личного состава у меня недостаток, а также транспорта.

— И что предлагаешь? — спросил гном. — На чём бежать-то собираешься? Только не говори, что пешком: не поверю.

— Баржу самоходную захватить, — сознался я. — Я с НП смотрел на пристань, там охраны вообще никакой, пара человек. Никто нападения не ждёт.

— А чего его ждать? — удивился Рарри. — Никто и не нападёт. Ты дойди сперва до пристани. До того момента не то что убить — на ремни распустить успеют.

— Верно, — согласился я. — Но есть варианты.

— Это какие? — заинтересовался гном.

Я перечислил ему то, что знал. А для вящей убедительности, поняв мою задумку, Лари показала гномьему старейшине амулет «Покрывало мрака», который произвёл на него заметное впечатление.

— Я смогу ещё заклинание незначительности на нас наложить к тому времени, — добавила Маша. — Силы уже будут. А у них магов выбили. В любом случае с той стороны стены их быть не должно. Маг — персона важная, он в городе с комфортом устроится.

Тут все четверо гномов так плотно задумались, что мы вроде бы даже слышали, как у них мозги скрипят.

— Выглядит… возможным, — сказал после минутной паузы Балин-с-салфеткой. — И каким маршрутом пойдём?

— Как я сюда шла, — сказала Лари. — По гребню городской стены, за первый ряд домов и баррикады. А там можно спуститься. С амулетом, и, если Маша ещё глаза отведёт, точно успеем пройти. Никто из магов не будет за этим местом специально следить.

— Сторожки поставить можно, — возразил Рарри.

— Можно, — сказала демонесса. — Но у нас колдунья, которая их снимать умеет, и охотник, который их за версту чует.

— Иной сторожок я могу просто переставить, даже не заподозрит никто ничего, — добавила Маша.

— Вот как? — хмыкнул старейшина, затем спросил у меня: — Правда? Чуешь?

— Чую, — кивнул я. — Дар у меня такой.

— Наши там ещё в городе. Может, найдём? — заговорил Орри Кулак.

— Как их найдёшь… — вздохнул горестно Рарри. — Сгинули небось. Там до сих пор стрельба местами, в городе-то.

— Раз стрельба, то, может, и не сгинули, — логично возразил Балин-без-салфетки. — У городской управы до сих пор стреляют. Там же подвалы каменные с бойницами, в хранилище резерва городского. Если там засесть, то пушками не вышибить. Год можно отбиваться. А наши примерно в то место и пошли, к банку.

— А чем им там отбиваться-то? — возразил Балин-с-салфеткой. — У них с собой по револьверу да по дюжине патронов было, как у нас всех. Даже их винтовки у нас.

Он кивнул на упакованный вьюк с винтовками — «маузерами» гномьего образца. Гномы на всякий случай всё своё имущество в щель затащили. Но им можно, они же её и выкопали, и перекрыли, и женщин моих туда укрыться пригласили. Хоть и заняли своими тюками больше половины пространства.

— Значит, с рассветом предлагаешь выбраться? — спросил Рарри.

— Чуть раньше, — ответил я. — Чтобы когда суета со взлётом начнётся, двинуться к пристани, а когда самолёт начнёт по миномётам бить, напасть на пулемётчиков у пристани.

— А если не взлетит самолёт? — спросил Балин-с-салфеткой.

— Будем решать проблемы по мере их возникновения, — обтекаемо ответил я. — Годится?

— Вполне, — кивнул Рарри. — Теперь себя как у бога за пазухой чувствую. В полной безопасности.

— Или у богини, — поддакнул Балин-без-салфетки. — У Истары, у неё сиськи больше всех.

— Сам ты сиськи, — буркнул Орри Кулак, но развивать мысль дальше не стал. — Все пойдём?

— Не все, — мотнул круглой башкой в шлеме Рарри. — Ты пойдёшь. Ты водила. Поможешь, случись чего, и тебе отличиться надо за утраченную машину. И он пойдёт.

Короткий толстый палец старшего гнома упёрся в кольчужное плечо Балина-с-салфеткой. Затем Рарри сказал, обращаясь ко мне:

— Он механик, так что польза будет. А мы вдвоём здесь останемся — наших дожидаться, или искать. Тех, что в городе застряли. Нам в безвестности их оставлять не годится. Род не поймёт.

ГЛАВА 4, в которой герои крадутся по стенам, катаются на броневике, много стреляют и меняют сухопутный путь на водный

Весь день я провёл перебегая с одной позиции на другую со своей крупнокалиберной «секирой» в обнимку. Пристраивался и на НП, и в пулемётных дотах, и просто на стене форта, высматривая пулемёты противника. И два подкараулить всё же сумел. Одному «максиму» я бронебойной пулей разнёс всю ствольную коробку так, что из неё какие-то детали полетели. Удачным выстрелом убил пулемётчика за «шварцлозе», а затем, пока его место никто не занял, ещё двумя разнёс сам пулемёт на составные части. Пулемёты как раз и были бы самой большой помехой для «громовержца», когда тот соберётся взлетать.

К середине дня артобстрел со стороны противника немного затих, но беспокоящий огонь они вести продолжали. Одну казарму удалось зажечь, и она разгорелась как костёр, заволакивая всё вокруг дымом, заставляя щурить слезящиеся глаза. Потушить не удавалось из-за непрерывных разрывов шрапнели. Да и похоже, что снаряд, который подпалил здание, был с какой-то колдовской добавкой — очень уж споро всё занялось, будто каждое бревно бензином пропиталось.

Втянулась в дело даже Лари, до того момента державшаяся индифферентно. Она присоединилась ко мне, расчехлив и прихватив мою СВД, и даже несколько раз довольно удачно выстрелила, свалив кого-то из солдат противника. И стрелять она умела, ничего не скажешь.

В конце концов мы с ней добрались до того угла стены форта, который смыкался со стеной городской. Именно к нему она шла сегодня ночью со стороны города — только спустилась раньше, за гостиницей. Я аккуратненько выглянул за край стены, посмотрел вниз — разница по высоте с настилом для патрулирования на городском частоколе была метра три. Спуститься проблемы не будет.

Ещё с этой позиции был хорошо виден город, до самой дальней стены. Не всё, разумеется, скорее видно было скопление двускатных крыш, но просматривались несколько улиц, и хорошо видны были баррикады, за которыми сидели стрелки противника, окружившего форт.

На штурм сипаи не шли. По крайней мере, нигде никакой суеты, скопления войск, подобных и подобающих вещей мы не заметили. С НП было хорошо видно, как они заняли весь город, в котором до сих пор местами слышалась стрельба. Мы даже разглядели оба броневика «гладиатор»[33], как те мелькнули на видневшейся в конце главной улицы торговой площади и исчезли за заборами. Затем один из них появился в конце улицы и в течение пары минут довольно бодро обстреливал башню НП из своих спаренных «максимов». Однако после того, как на него перенёс огонь один из крупнокалиберных ПККБ-С, броневик быстро убрался за угол.

Затем засекли нас и энергично обстреляли из винтовок. Пришлось укрыться, а затем и спуститься во двор — место пристреляли и при каждом нашем шевелении в брёвна врезалась целая стайка винтовочных пуль.

Затем я опять, пользуясь своим непонятным статусом представителя контрразведки, забрёл на НП и в течение часа, наверное, глазел в наблюдательную щель на суету возле ангаров. К счастью для технарей их эскадрильи, ворота форта, ведущие на лётное поле, не просматривались и не простреливались ни с одной стороны.

Время от времени нашим наблюдателям удавалось засечь какие-то демаскирующие признаки батарей противника, и в ту сторону начинали долбить наши четыре гаубицы. Однако результат оставался не виден, а поскольку противник стрельбу побатарейно оставил и огонь вёлся реже, сказать, сколько работает пушек с его стороны, было нереально.

Миномёты били прямо из города, устроившись где-то за домами, и потому были совершенно неуязвимы. Противнику нашему в уме грех отказывать — таким манером они взяли в заложники весь город и теперь спокойно могли посылать в форт мину за миной, не опасаясь получить в обратку пудовый снаряд из нашей гаубицы. Да и по траектории не получалось их поразить, без того, чтобы не развалить половину жилого фонда. И куда стрелять? Их так и не было видно.

А стрелять по городу нельзя категорически, потому как население здесь смешанное и вообще в приверженностях неустойчивое. Даже пришлые сюда селились всё больше самостоятельные, с собственным мнением по любому вопросу. Торговали, открывали фактории, работали, а место-то здесь известно какое — величайшее Дурное болото под боком. Если на такую публику наплевать и начать их дома жечь, у них позволения на то не спросив, рискуешь получить вместо пограничного городка бандитский край. Бывало уже такое в истории Новых княжеств — откуда Гуляйполе взялось? Вот так там всё и начиналось.

С темнотой обстрел практически затих. Даже винтовки почти перестали постреливать. Мы вернулись к своему биваку у щели и даже поспали. Проснулись часа в четыре ночи, и я вышел аккуратненько через ворота на лётное поле — посмотреть, как идёт работа в ангаре с «громовержцем».

Работа кипела, хоть старались технари не шуметь. Пятнистая зеленоватая туша самолёта была буквально облеплена техниками в синих комбинезонах. Там же стоял у затянутой брезентом двери Порошин, наблюдавший за работами. Я подошёл, спросил:

— Ну что, успеете?

— Должны, — ответил комэск, не отводя глаз от машины. — Ещё на час работы осталось. Как раз успеваем. Плохо только, что погонять движок не удастся: шум подымем. Наугад полетим. Мне начразведки сказал, что вы за стену собрались?

— Собрались, — подтвердил я.

— Под наши пулемёты не попадите. Сипаи все миномёты в город затащили, там их крошить будем.

— Попытаемся от них подальше держаться. Если баржу отчаливающую увидите — не трогайте. Это мы наверняка, — предупредил я.

— А если не одну баржу?

— То мы на первой по-любому. А вторая уже за нами гонится.

— Это не пойдёт, — заявил он решительно. — Знак давайте. Зелёная ракета и фальшфейер на носу. Тогда не тронем.

— Нет у нас ракет. Дадите?

Порошин молча пошёл вглубь ангара, затем вернулся, неся в руке несколько картонных цилиндров ракетниц и фальшфейеров. Протянул всё это мне.

— Держи. Но если противник повторить сигнал сумеет, за последствия не ручаюсь.

— Ни хрена себе перспективка, — усмехнулся я.

— Какая есть, — пожал плечами комэск. — Что я могу ещё сделать? Тряпку возьми какую-нибудь, белую например, растяни по палубе. Будет допсигнал.

Мимо нас прокатили тележку с крашенными шаровой краской патронными коробами к четырёхствольным «косам». «Косы» были самым эффективным оружием этого большого самолёта, особенно против конницы и стайных тварей. Крупнокалиберные спарки были предназначены для уничтожения машин и лёгкой брони, а вот две «косы» косили пехоту. С тех пор, как по найденным где-то чертежам, с подачи нижегородского инженера Терентьева, начали производство этих скорострельных пулемётов, те же эльфы во время конфликтов почти полностью отказались от дневных переходов по открытой местности и от передвижения верхом.

Стоило такому «громовержцу» обнаружить отряд, как судьба его оказывалась решена. Ответный обстрел с земли редко имел даже маленький успех — места установки оружия и стрелки были прикрыты бронещитками, равно как экипаж и два звездообразных мотора, поднятых над высоко расположенными широкими крыльями, — зато две «косы» сметали с поверхности земли всё, что не было укрыто броней. А для брони был ПККБ-С.

— Какой сигнал дадите о готовности? — спросил я. — Чтобы знать, лезть уже за забор или погодить…

— Где будете? У третьей вышки?

— Так точно.

— Вестового пришлём.

— Понял, спасибо, — поблагодарил я. — Но вообще я к вам по другому делу. Понимаю, что некогда и всё такое, но это важно.

Порошин вновь обернулся ко мне:

— Что случилось?

— Телеграммку-то нам уже не дождаться о моих полномочиях, а поиски я продолжаю. Мне бы хоть одним глазком посмотреть на ту бумагу, что от «землемера» осталась. Важно может быть.

Порошин секунду подумал, затем кивнул.

— Резонно. Пойдёте в строевую часть, там найдёте, — сказал он, затем крикнул так, что эхо загуляло по ангару: — Резвунов!

— Я! — послышалось почти что из-за спины, и откуда-то из-за полок с инструментами выскочил давешний младший унтер, любитель женских романсов, на этот раз не в кавалерийских сапогах, а в перепачканном маслом рабочем комбинезоне. — Слушаю, господин капитан! — предстал он перед комэском, лихо щёлкнув каблуками потёртых берцев.

— Возьмёшь гостя и отведёшь в канцелярию. Точнее, найдёшь Попова, он где-то возле штаба в щели должен отсиживаться, передашь гостя ему. Скажешь, я приказал найти для него бумаги, что привёз нам чиновник из Земельной управы, который с Варенецким летал. И отдать. Как понял?

— Так точно, всё понял, — браво отрапортовал Резвунов. — Разрешите идти?

— Момент.

Порошин достал из кармана блокнот, что-то быстро написал в нём, вырвал листок и отдал Резвунову:

— Писарю дашь. Дуйте.

Резвунов «дунул» бегом — так, что я за ним еле поспевал. Пробегая через крепостной двор, заметил некое оживление. После того, как обстрел стих, люди расслабились. В некоторых местах собрались возле щелей компании отдыхающих, слышались разговоры, сверкали огоньки папирос. Что-то куда-то таскали, артиллеристы банили стволы гаубиц, готовя их к завтрашнему бою.

У здания штаба эскадрильи Резвунов резко остановился и выцепил из кучки сидевших на краю щели, свесив в неё ноги, бойцов какого-то молодого лопоухого ефрейтора с веснушчатым лицом.

— Попов! — окликнул он его, делая ударение на первое «о». — Комэск приказал тебе с человеком поработать.

— На предмет? — не обратив внимания на вольности с фамилией, осведомился тот.

— Найдёшь ему бумаги сопроводительные, что привезли землемеры, которые с покойным Варенецким над Дурным болотом летали. И отдашь.

— Понял. Сделаю, — лаконично ответил ефрейтор и жестом пригласил меня следовать за собой.

Резвунов убежал, а мы вошли в здание штаба. Зданию досталось за день. Даже в вестибюле крыша была пробита в двух местах, судя по всему, прямым попаданием мин. Стекла были выбиты все, местами виднелись язвы от шрапнели. Большинство кабинетов открыты, в одном заметны следы затушенного пожара. Мы пробежали до конца коридора, затем Попов отпер дверь с табличкой «Канцелярия».

— Нам сюда.

— Не вывезли канцелярию, что ли? — удивился я.

Вообще-то так недолго и без всех бумаг остаться. Странная безалаберность. У таких не то что город захватят, а штаны снимут на ходу.

— Шкафы железные, от огня заговорённые. Ничего не случится. А мина из батальонника пробить крышу, потолок и шкаф одновременно не сможет. Вот и скомандовали оставить как есть — всё равно никто отступать не собирается, и вывозить ничего не нужно, — пояснил писарь.

Я мысленно взял все слова о безалаберности обратно. Хорошо, что вслух их не произнёс.

Писарь открыл один из шкафов, покопался в нём пару минут, подсвечивая себе крошечным фонариком, затем протянул мне лист бумаги, сунув его в картонную папку:

— Вот их сопроводиловка.

Я раскрыл папку, посмотрел. Бумага оказалась вполне нормальной — стандартный бланк «Распоряжение» с шапкой «Е. К. В. Контрразведывательный департамент Министерства благочиния», со всеми степенями зашиты. Подделать невозможно. В распоряжение внесены «землемер-инженер Потапов Б. В., штабс-капитан контрразведки Пилюгин В. Л., титулярный советник по Департаменту контрразведки Ягодкин И. И.». Всё нормально. Инженер, штабс-капитан из силовиков и колдун в гражданском чине.

— Попов, ты их лично видел? — спросил я у писаря.

— Видел. Сам документ принимал, — кивнул тот.

— Охрана с ними была? И какая?

— Странно с охраной… — сморщился, вспоминая, писарь. — У них всего двое были из контрразведывательного спецназа, а ещё четыре человека — сипаи. Я ещё удивился, почему такой странный состав.

— Спрашивал?

— Нет, по чину не положено, — усмехнулся он. — Но запомнил. И что ещё удивило — на трёх «козлах» приехали, а у контрразведки охрана всегда на «копейках», это все знают.

— Точно, — согласился я.

Лёгкие и практичные «козлы» используются всё больше как машины курьерские или командирские, но вовсе не для перевозки солдат и установки оружия. Ну сами инженер, колдун и штабс-капитан на «козле» могли приехать, это ещё понять можно, но сопровождение должно быть на «копейках», а то и вовсе на «горгулье»[34]. Непонятно одно — откуда мог взяться бланк распоряжения?

— Ладно, спасибо за сведения, — поблагодарил я писаря, пожал ему руку и выбежал из штаба в крепостной двор.

С Лари столкнулся у изрядно побитого разрывами здания штаба пограничного батальона, где она напропалую кокетничала с начальником разведки и комендантом. Увидев меня, сделала им ручкой и пошла навстречу.

— Ну, что скажешь? — спросила.

— Похоже, что взлетят, надо готовиться к выходу. Амулет сработает? Я слышал, что ему восстанавливаться долго надо.

— Верно, но он не одноразовый, а по времени работы. Около часа может продержать «покрывало», так что минут тридцать у нас есть. А вообще, его потом даже наша Маша сможет зарядить, это несложно.

— Хотелось бы. А откуда он у тебя? Дорогая игрушка.

— Василий подарил. На прощание, — чуть улыбнулась она, и я задумался, не издаст ли ещё и становой пристав Степан Битюгов ордер на арест «барышни Ларии из Билара» за хищение ценного амулета?

Так, за разговором, дошли до «нашей» щели, вокруг которой так все и расположились. Гномы даже разожгли маленький костерок в ямке, и теперь над ним повис закопчённый чайник. Очень кстати, заставлю снова всех попить травок для ночного зрения. Не сильно, но помогает. А это иногда критично. Вообще, гномы лучше нас в темноте видят. А на свету — хуже. Отчасти поэтому они и стрелки так себе. Вот Лари хорошо, у неё к особенностям физиологии ещё и мистика примешивается. Даже глаза меняются — с человечьих на нечто вроде кошачьих.

Я опять искоса взглянул на демонессу. Эх, ну до чего же хороша. Понимаю, что не человек, и красота демонического происхождения, но… прямо волна от неё исходит и накрывает, этакого… тёплого, тёмного, блаженного… Я амулет-то, кстати, надел? Да здесь, на месте… А чего это я так расчувствовался? Вот так, думаешь, что волшебство, а причины естественные всё больше работают.

Гномы молча паковали рюкзаки, что-то передавали друг другу, а затем Рарри протянул Орри Кулаку продолговатый кожаный чехол и сказал на двергском[35]:

— Смотри, как от сердца отрываю!

Орри раскрыл чехол, и у меня сердце замерло. Ну надо же! В первый раз вживую это вижу. «Шестисотка»! Кто-то из людей в своё время заказал гномам ружьё «экспресс» под сверхмощный калибр «.600 нитро» — совершенно кошмарный по своей силе нарезной патрон, пуля из которого сбивала с ног тур-ящера[36], причём независимо от того, в какое место попадала. Если в ногу, так тот аж переворачивался. Образцы или чертежи такого патрона никто уже толком не знает, каким чудом попали в Великоречье из старого мира. Гномы патрон сделали. И штуцер под него сделали, с горизонтальными стволами, дорогой до невозможности. Заказчик был членом княжеской семьи из Ярославля, так что денег не считал.

Гномы же вообще любители больших калибров. Они их убойностью подчас компенсируют недостаток меткости. Достаточно сказать, что винтовки «маузер» для них Тверской княжеский арсенал производит калибра 9,3x64 мм, точнее даже — 9,3 «Бреннеке», но такое непонятное название у нас не прижилось. Но патрон этот такой… попадёт — снесёт. Им только пещерных медведей бить, но гномы его основным армейским взяли. Им-то что, пенькам каменным. Им такая отдача — как мне моя, от уставной СВТ-К. И уши не закладывает.

Отвлёкся. В общем, взялись гномы выпускать патроны шестисотого калибра и штуцеры под них. И великолепно на них зарабатывали — один штуцер стоил как две моих «копейки». Для себя же делали оружие попроще в устройстве — магазинные винтовки на три патрона. Я из такой стрелял. С ног отдача не сшибала, но ощущение, что не ты стрелял, а в тебя — метя в плечо, причём из пушки — возникало. Я ещё тогда подумал, что больше четырёх или пяти выстрелов подряд из такого оружия не выдержу. Оглохну, или плечо отсохнет. И в общем, с тех пор таких штуцеров не видел. А тут на тебе! Самая настоящая горизонталка со стволами из серой матовой стали. С ложем из драгоценного синего дерева, родственника эльфийского мэллорна, с серебряной инкрустацией на ней и с затейливым рисунком на стволах. Это точно личная игрушка Рарри, кому ещё средств на такое хватит… хотя у гномов всё может быть. Они же сами себе мастера, и какой-нибудь водитель на досуге вполне может себе изготовить «экспресс» невероятной стоимости, но не на продажу, а для личного пользования. Всё, что на продажу, у них через главу рода идёт, чтобы цены не сбивать.

В общем, если понадобится нам сразу двух драконов с ног свалить двумя выстрелами, попросим Орри. Если он, дракон, до того с хорошего расстояния в прицел моей «секиры» не попадёт. Но с моей разборной снайперкой с рук много не повоюешь — только с упора, с удобной позиции, а «экспрессы» тем и хороши, что можно в зарослях и лабиринтах с ними охотиться. Весом и размером не пугают. Если даже каменный тролль на тебя выскочит, одного выстрела хватит, в любое место, чтобы он, даже не умерев, в нокаут часа на два отправился.

Но мне такие игрушки не по плечу и не по карману, так что пользуюсь в таких ситуациях своей обрезанной «вампирской» вертикалкой десятого калибра, заряжая её длинными патронами с тяжёлыми пулями моей конструкции.

Я тоже паковал всё, что можно с собой. «Секиру» пришлось оставить на хранение Полухину. Тяжёлая, не донесу. СВД прихвачу — пока гномам отдам нести. Боекомплект к ней не проблема: и калибр как у СВТ-К, и магазины взаимозаменяемые. «Вампирка», разделённая пополам, улеглась в специальных карманах моего рюкзака, по бокам. Я её таким образом смогу достать, рюкзака не снимая. Отпущу карабин болтаться на ремне, расстегну хитрые застёжки снизу, и в левую руку мне вывалится блок стволов, а в правую — приклад с ударно-спусковым. Сам конструкцию рюкзака придумывал, и на заказ его делали.

Лари тоже не торопясь навинтила глушитель на свой разукрашенный «аспид». Посмотрев на её пистолет, я вспомнил наконец о своём трофее — таком же инкрустированном оружии, что захватил в «Водаре Великом». Выловил пистолет из рюкзака и протянул старейшине Рарри.

— Не знакома работа? — спросил я гнома.

Тот повертел оружие в широких ладонях, поднёс поближе к огню, заглянул в затвор, выщелкнул и вставил обратно пустой магазин:

— Знакома. Оружие мастер Барри переделывал, из наших. Заказная работа.

— А узнать, для кого делал, никак нельзя? — обнадёжился было я.

Рарри полез во внутренний карман своей кожаной куртки, достал складной нож с кучей инструментов. Толстым жёлтым ногтем откинул отвёртку и сноровисто отвинтил накладную костяную щёчку с рукоятки. Перевернул внутренней стороной, показал мне.

— Читать по-нашему умеешь? — спросил.

— С горем пополам. Только говорю.

— Тогда читаю. «Сие оружие улучшено и украшено мастером Барри из Дома Гимри, что в Лесной гряде, для баронета ас-Мирена, что родом из баронства Вирац». Всё понял? Откуда взял?

— Вот оно как… — протянул я. — Взял-то с тела, он нам попался на втором этаже в «Водаре Великом». В плаще таком дорогом, помнишь?

Я показал руками нечто, что должно было продемонстрировать, какой дорогой был плащ на покойном.

— Ну да, помню… Погодь, а его-то что сюда занесло? И это какой из них, из ас-Миренов?

— Сын, думаю, — пожал я плечами. — Папаше лет шестьдесят должно быть.

— О чём вы? — не выдержала Маша, слушавшая весь разговор. — Кто такой ac-Мирен?

— Ac-Мирены — баронеты из Вираца, лишённые всех земель и имений за чернокнижие, — пояснил я. — И, кстати, подозревались в поклонении Кали. Поговаривали, что Арк ас-Мирен был тайным её жрецом и в их замке приносились жертвы. «Палата знаний» как-то об этом прознала, и ас-Ормановы орлы учинили там разгром. Ничего доказать не смогли, но при этом по следам имевшейся там магии в подозрениях укрепились. Поймали в имении одного Созерцающего, но на улице, а тот всё время утверждал, что прокрался в замок, дабы нанести вред владельцу.

— Врал? — уточнила Маша.

— Врал, и правды от него не доискались. Оказался под «Огненной печатью» и сгорел, как наш знакомый вампир. В общем, ас-Мирен-старший отделался изгнанием, исчез, но через пару лет вынырнул с женой и новорожденным в Гуляйполе, где по сей момент в авторитете. Особняк у него немалый в самом центре города, и вообще, по всему видать, процветает.

Рарри кивал в такт каждому моему слову, словно подтверждая их правдивость.

— А ты откуда знаешь? — спросил Орри.

— В газетах одно время много о нём писали, — ответил я. — Вот в «Тверских ведомостях» и прочитал. Подозревали, что он покровительствует шайкам речных пиратов и браконьеров, а то и вовсе ими командует, но тоже ничего не доказали.

— А ты, получается, его сынульку прихлопнул? — с весёлым любопытством спросил Орри.

— Получается, что так.

— Беречься тебе надо, — проворковала Лари.

Она, к моему удивлению, не вмешивалась в разговор, а молча лежала на уже подаренной ей кем-то волчьей шкуре, опираясь на локоть и вытянув длинные ноги, по-кошачьи сонно щурясь на огонь.

— Надо, — согласился я.

А поди не согласись. Папаша покойного имеет репутацию чуть не главного бандюги от Твери и до Нижнего Новгорода. Теперь оглядываться придётся.

— Так что получается? — снова заговорила Маша. — С одной стороны, все проблемы здесь от Вираца. А с другой, если разобраться…

— Верно мыслишь, ведьма, — подхватил мысль старейшина Рарри. — Получается, что в кого ни ткни, тот Вирацу и враг. Подстава настоящая.

— Как знать, как знать, — пожал я плечами. — Может быть, и так, а может, ас-Мирен прощение у своего правителя зарабатывает. Или вообще вся история с изгнанием фальшивкой была. Вообще-то ас-Орман редко чего доказать не может. Беседует с клиентом у себя в подвалах — и тут же всё доказывает.

— Может, — согласился гном. — Но вероятность ниже.

В темноте раздались шаги, в круг света от костра вынырнул ефрейтор-вестовой.

— Волковым кто будет? — спросил он.

— Я. Говори, — приподнялся я.

— Через час взлёт назначен, Порошин приказал передать.

— Понял, спасибо.

Вестовой исчез в темноте, а мы засуетились. Времени на размышления оставалось немного. К моменту взлёта самолёта нам надо быть уже в городе, и желательно неподалёку от городских ворот. Подойти к пристани можно только оттуда — специально так всё строилось.

— Все готовы? — оглядел я свою компанию.

Никто не ответил, но никто и не заявил, что не готов. Я махнул рукой, и мы гуськом потрусили к углу крепостного двора, к третьей вышке. На бесшумность перемещения я заранее махнул рукой: это не про гномов, — вся надежда на заклятие незначительности, которое должна сотворить Маша как раз перед подъёмом на стену. Оно продержится минут десять, и шум это заклятие тоже скрывает. Точнее, на него никто внимания не обратит.

— Все готовы? — повторила мою фразу Маша.

На этот раз никто не промолчал, все негромко загомонили. Маша заставила всех встать в круг, закрыла глаза, вытянула руки перед собой и резко развела в стороны, изогнув ладони странным образом. Волна волшбы хлестнула по мне с такой силой, как будто сутки назад не эта девочка шагу ступить не могла без посторонней помощи. Сильна, сильна…

Действительно, вокруг каждого из нас собралось нечто вроде прозрачного туманного кокона, не видимого обычным взглядом. Вот оно какое, заклятие незначительности. Затем мы пошли наверх по ступенькам ведущей к помосту крутой лестницы, тихо расселись вдоль бруствера, всё же, несмотря на заклятие, стараясь не маячить. Амулет Лари пока не трогали — у него зона действия ограничена, включим в последний момент.

За стальными полукруглыми щитами в пулемётном гнезде сидели двое. Наблюдая за верхом тянущейся от них городской стены, направив туда ствол ПКС. На нас они не обратили вообще никакого внимания, хоть мы и копошились у них под носом. Вроде кто-то и есть рядом, да что на него смотреть? А вот если кто под таким же заклятием пойдёт с той, противоположной стороны, то тогда оно с него спадёт. Так действуют бронзовые руны, забитые в каждое десятое бревно частокола. А если заклятие наложено внутри периметра, то с ним ничего не случится. Так сделано для того, чтобы можно было своих разведчиков под колдовской защитой посылать.

Я перекинул через верх стены верёвку с узлами, которая с тихим стуком упала на помост под нами. Выглянул туда, осмотрел стену. Никого. И никаких ловушек, кроме крепостной сигнализации. Но она на нас сработать не должна. Вокруг стены никого вроде. И вообще относительно тихо. В городе, между прочим, гуляют, судя по звукам. За баррикадами заслоны остались, но откуда-то издалека доносятся музыка, пьяные крики, веселье, женский визг и хохот. Отдыхают. Всю ночь, получается, гулеванили, даже к утру затихнуть не могут. Будь хоть немного больше войск в форте, можно было бы так ударить! Но людей не хватит даже на небольшую вылазку. Если что-то пойдёт не так, отбиваться будет некому. А полверсты до баррикад проскочить без потерь не получится.

И насчёт подкрасться — я тоже не уверен. Сторожевые амулеты пока никто не отменял. Одной Маши на всех не хватит, а два оставшихся колдуна-подпоручика мало на что годятся. Хорошо в амулетах этих лишь то, что они к человеку привязаны, цепь сигналок из них не построишь, а то могли бы и не соваться.

Я опустился на помост, ведущий по верху городского частокола, первым. Доски тихо бухнули под ногами, но так тихо, что и без заклятия мало бы кто услышал. Следом за мной, совершенно бесшумно, спустилась Лари. Я глянул на неё и шепнул:

— Глаза.

— Что? — не поняла она.

— Светятся.

— А что я могу сделать? — чуть возмутилась она. — Прищурюсь.

Действительно, под длинными ресницами изумрудные огни чуть потухли. Следом за ней с помощью гномов спустилась Маша. Потом сами гномы. У них тихо не получилось. Доски затрещали под тяжестью прыжков, зазвякали кольчуги, оружие задевало за амуницию. Ну не приспособлены гномы к тишине, что поделаешь…

— В кучку все собрались! — скомандовала Лари и сжала в ладони чёрный камень амулета.

Из её руки начало медленно, словно чернила в стоячей воде, расплываться облако совершенно непрозрачной тьмы. Но когда эта тьма накрыла нас с головами, то оказалось, что видим мы ненамного хуже прежнего, просто словно через тёмные очки. Не самый лучший вариант, но я травки своей попил, так что баш на баш и вышло.

Когда облако расплылось на всю нашу скучившуюся на помосте, как куры на насесте, толпу, я скомандовал «вперёд». И мы, согнувшись в три погибели, засеменили гуськом, наваливаясь друг на друга, причём при каждой остановке шедший замыкающим Балин-без-салфетки налетал на идущего перед ним Орри, тот наваливался на Машу, которая в свою очередь толкала Лари. А уже та врезалась в меня, а я почему-то каждый раз обращал внимание, какая же упругая грудь у демонессы. О чём я, демоны забери?

Вскоре мы миновали зданьице гостиницы «Улар-река», через окна которой до нас доносился чей-то разговор. Вот так, успел противник загнать туда своих людей. Как прошляпили это в форте, интересно? Или не прошляпили, а я не знаю? Ладно, нам всё равно дальше.

Ещё минута, другая — и мы доковыляли до знакомого уже забора. И замерли. Прямо за забором, за кучей дров и набросанными досками пристроилось не меньше десятка сипаев в форме, а с ними ещё человек пять в разнообразной одежде. Прикрыли дырку, по которой мы добирались. А заодно я почувствовал на помосте сигналку. Присмотрелся, прислушался к себе — как сверкающая ледяная паутинка висела перед нами.

Я поднял руку и замер. Все затихли, только гномы сопели сзади. Я сжал зубы до скрипа от желания выматериться и заехать рукояткой «маузера» кому-нибудь из них по башке. Но ничего, заклятие действовало, на нас никто не обращал внимания, или нас не видели.

Главное, чтобы у них не оказалось какого-нибудь неучтённого Созерцающего. Кого мы при подсчёте трупов не учли в смысле. Маша начнёт колдовать, и он её сразу почует. Колдовать в присутствии другого колдуна, оставаясь при этом незамеченным, может только великий волшебник, уровня того же покойного Бэраха. А уровнем ниже — уже не получится.

Маша начала аккуратно «разбирать» заклятие, преграждающее нам путь, на составляющие. Я почувствовал: словно тонкие холодные нити потянулись от её рук к висящей паутине. Та слегка завибрировала, испуская частые волны Силы. Я напрягся, даже спина заледенела, а на затылке волосы шевельнулись. От противника до нас метров десять, каждое слово разговора слышу, каждое движение вижу. Почуй они хоть что-то — и нас отсюда сметут.

Один из сидящих резко встал, и мы с Лари одновременно направили на него глушители. Но тот подошёл к частоколу, встал под нами, до его головы было метра полтора. Даже посмотрел в нашу сторону, заметил, но не придал тому никакого значения. Так это заклинание действует. Другое дело, что когда он посмотрел на меня, то чуть не получил пулю в лоб: палец на курке уже дрогнул. Но все же я сдержался — глаза его ничего не выражали, никакого интереса. Увидел и увидел. Опустил взгляд вниз, повозился немного, после чего послышалось журчание, а сквозь запах гари в воздухе пробился запах мочи. Я выругался про себя: «Скотина, дальше отойти не мог. Аборигены, забери их демон, гадят где попало».

Помочившись, сипай отошёл обратно к своим, застегивая портки на ходу. Снял с плеча винтовку, сел на лежащую на чурбаках доску. Товарищи его продолжали негромко болтать.

Тем временем Маша уловила «сердце» сторожевого заклятия, нити, тянущиеся от неё, сплелись в канат. Сигналка вдруг взлетела, зависла над нашими головами — и опустилась на прежнее место лишь тогда, когда мы прошли под ней и удалились уже шагов на двадцать. Так даже лучше. Никто и вмешательства не заметит, и следа магии — сигналка сама фонит.

Прошли ещё метров сто, опять остановились. Двор под нами был тихим, от частокола до забора всего пара шагов. К забору вплотную задней стеной стоял большой сарай, за которым вполне можно было укрыться. Там мы и скинули верёвку вниз. Первой, деактивировав амулет и лишив нас прикрытия облака тьмы, соскользнула Лари. Как ни обидно признавать, но она и бесшумней меня, и быстрее, и в темноте видит не хуже кошки. А я что? Просто человек, ничего особого. Ни рогов, ни сверхумений.

Демонесса опустилась на ноги, спружинила, а затем лёгким прыжком перемахнула через забор и исчезла во дворе.

Я спустился следом за ней, сразу перебежал в тень сарая, сгибаясь под тяжестью рюкзака, взял на прицел угол забора — мало ли кто оттуда вырулить может? По крошечному городку не меньше трёх тысяч солдат противника должно шляться, даже если вычесть тех, кто на позициях в лесу. Или меньше всё же? Не все сюда пришли? Но днём их видно было немало, немало.

Снова шум, пыхтенье, кряхтенье, звяканье — это уже гномы. Не перепутаешь. Рядом тяжело дышала Маша — она всё же вымоталась за эти два заклятия, не успела восстановиться после упадка сил.

— На сколько у нас ещё заклинания хватит? — шёпотом спросил я.

— Уже развеивается, — так же шёпотом ответила она.

— Нормально, — кивнул я. — В любом случае прошли, среди домов нас так просто не возьмёшь. Ждём Лари.

Просидели мы минут пять, когда через забор, всё так же бесшумно, перелезла Лари, огляделась, присела рядом со мной, сверкая светящимися глазами.

— В этом доме вообще пусто, труп лежит чей-то. Уже воняет. — Она наморщила нос. — А в следующем дворе в доме полно наёмников. И аборигены, и пришлые. Человек двадцать, наверное. Спят вповалку, на крыльце двое караульных. Но самое интересное дальше — ещё через двор стоит броневик. А с ним всего трое.

Вот это новость интересная. Даже очень. Броневик — штука такая, бронированная, крепкая, в общем. «Гладиатор» трёхместный и тесный, но всё же ездит со скоростью шестьдесят километров в час и палит из двух «максимов» при необходимости. А главное, если ты внутри, то тебя как бы и не разглядеть… А Лари говорит, что ещё и «пришлые» с нападавшими пришли — наверняка бандиты из Гуляйполя. Вот куда, наверное, тот самый Вова Труба[37] с дружками ехал…

— Миномёты видела? — спросил я.

— Нет. Поблизости их нет. А дальше я не ходила. Надо было?

— Нет, не надо. Они их с воздуха быстрее разглядят, да и наблюдатели должны были хоть примерно засечь. Нам лучше от них подальше держаться.

— Как к воротам проберёмся? — спросила Маша.

Я вопросительно посмотрел на Лари, та мотнула головой:

— Меня даже не спрашивай. Там сипаев с наёмниками целый город, пешком не пройдём.

— Предлагаешь броневик захватывать? — уточнил я.

Не могу сказать, что такая мысль мне в голову не приходила. Как раз об этом я и думал. Само напрашивается. Всего трое возле машины. Хотя это доразведать надо.

— Слушать всем сюда, — зашептал я. — Прячетесь в доме. Там труп лежит, так что поаккуратней, как бы в мертвяка не превратился. Приглядывайте, в общем. Найдите простыню белую, потом пометим машину. И ждёте момента, когда вот к той стороне забора… — показал я на забор, отделяющий двор от тупичка, ведущего к частоколу, — вон туда подъедет броневик. Всем всё ясно?

— Сам поведёшь, что ли? — густым утробным шёпотом спросил возмущенный Орри.

— Тихо ты! Гудишь, как из трубы, — шикнул на него я. — Ты поведёшь, отсюда. Знаешь «гладиатора»?

— Знаю, конечно. У нас их в Лесной гряде десятка два, только со «шварцлозе». А чего отсюда?

— Громкий ты! — разозлился я на его непонятливость. — А туда подкрасться надо.

— Ага, понял, — кивнул гном. — Но если чего — зови, подмогнём.

Он выразительно тряхнул своей винтовкой. А Балин-с-салфеткой кивнул, подтверждая слова товарища.

— Балин, судовые дизеля знаешь? — спросил я.

— Как задницу свою.

— А задницу свою знаешь? — уточнил я.

— До последнего волоса, — кивнул тот.

— В зеркало рассматривал, что ли, извращенец? — фыркнул я на это заявление.

— Я её внутренним зрением вижу, — ухмыльнулся Балин. — Ибо дорога она мне. Знай, что бережёшь!

— А… — протянул я. — Уважаю. Ждите, в общем.

Лари уже ждала меня в полной готовности. Я лишь кивнул ей, скинул рюкзак и карабин, оставшись налегке, и мы проскользнули во двор. Маша с гномами втянулись следом и направились к дому. Орри тащил моё имущество. А мы с демонессой пересекли двор и присели у калитки, ведущей в проулочек. Я выглянул над забором, пытаясь понять, где крыльцо соседнего дома и где могут сидеть караульные.

— Караульных убить бы надо, — почти неслышно прошептала Лари. — Могут что-то заметить.

— Надо бы, да шумнуть можно, если что не так пойдёт, — засомневался я.

— У меня всё так пойдёт, — чуть оскалилась она, показав клыки и сверкнув глазами. — Ты меня от калитки страхуй на случай чего.

— Уверена?

— А как же! Не в первый раз.

Она резко поднялась и, ничуть не скрываясь, пошла в калитку напротив, покачивая бёдрами. Мне осталось лишь перебежать к противоположному забору и присесть возле него на колено, всунув в калитку длинный глушитель «маузера».

Действительно, на ступеньках деревянного крыльца сидели двое в разномастной одежде, державшие винтовки стоймя между колен. К моему удивлению, они не стали шуметь или требовать остановиться — они просто молча смотрели, как Лари к ним приближается, глядя на неё во все глаза, как дети на вносимый в комнату именинный торт: с надеждой и восхищением. Я почувствовал, что сам не могу оторвать взгляда от её плавно покачивающихся бёдер. И это с амулетом! Видать, она пустила в дело всё, что могла.

Всё так же, не сбиваясь с плавного шага, она подошла к караульным, а затем в воздухе дважды тонко свистнуло, и два тела осели на ступеньки, две головы скатились на дорожку. Вот это да… И это сделано кнутом, пусть и со стальными концами. Чего-то я всё же о своей легкомысленной на первый взгляд спутнице не знаю.

Она изящно присела, придержав рукой готовую со стуком свалиться винтовку, а затем обернулась ко мне, сверкнув светящимися изумрудами глаз, и махнула рукой: мол, «иди сюда».

Я тихо подошёл к ней, обходя по кругу всё больше растекающуюся лужу крови. Покачал головой. Даже дёрнуться никто не успел, как она им головы снесла. Я толкнул одну из голов носком ботинка, повернув к свету. На лице лишь застыло выражение лёгкого недоумения, как будто покойный в последнюю секунду что-то переспросил и прислушивался к ответу.

— Хватит головы катать, пошли, — рыкнула Лари.

Опять у неё голос меняться начал, как в Березняках. Сумеет она себя в руках-то держать? А то, может быть, она как оборотень? Изменится — и с катушек съедет. Надо будет у неё это как-то деликатно выспросить — со временем, естественно. А то так под шумок самого порвёт на тряпки.

Надо бы тела убрать, да что толку? Крови столько, что вопросов не возникнет, что с караульными случилось. Две срубленные головы, как из фонтанов хлестало.

В доме никто не пошевелился, хоть через открытые окна доносился многоголосый храп. А заодно оттуда неслабо пёрло перегаром. Бандиты и наёмники передали «зону ответственности» сипаям и теперь праздновали победу. Ну и добычу: в городке было что пограбить.

Мы пересекли двор, выбрались через следующую калитку, замерли, прислушиваясь.

— Куда?

— С той стороны двора, за садом.

— За садом… засадим… — пробормотал я и пошёл дальше.

Перебежали к дому, присели за углом. Затем я аккуратно, на фоне куста сирени, уже тяжело и душно пахнущей, выглянул. Так и есть — ворота настежь, а во дворе, прикрытый стеной дома от обзора со стороны форта, стоял «гладиатор» — приземистый и широкий бронеавтомобиль на больших колёсах с могучим протектором и довольно нелепой и высокой прямоугольной башней, открытой сверху, из которой, как два полена, торчали вперёд стволы «максимов».

Броневик недавно подъехал, потому что можно было слышать, как пощёлкивает, остывая, его мотор. Возле него было трое. Один, в стальном шлеме с торчащими из-под него кожаными наушниками и в кольчуге, сидел на крыле, свесив ноги. Винтовки у него я не видел, вооружён он был уже знакомым «чеканом» в кобуре. Ещё один, одетый точно также, стоял напротив, сложив руки на груди. А третьего видно было плохо — он стоял за корпусом машины, опираясь на него локтём.

Так, отсюда нам сразу всех не взять: тревогу поднимут. Я обернулся к Лари, поблескивающей не только глазами, но и белоснежными клыками в свете луны, после чего показал ей жестом: «Обойди дом по кругу». Ей проще, она движется бесшумно. Она лишь улыбнулась так, что у меня мороз по коже прошёл, повернулась и исчезла за углом дома, рубленного в лапу. А я прижал приклад «маузера» к плечу и навёл его в голову тому, кто сидел на броне лицом ко мне. Лучше всего начинать с тех, кто первый может засечь, откуда стреляют.

Лари обошла дом быстро. Раздался негромкий звук, словно в ладоши кто-то хлопнул, и голова, торчащая из-за борта броневика, исчезла так быстро, словно кто-то марионетку дёрнул за ширму. Сидевший на броне лишь повернулся в ту сторону — и через секунду сам упал на землю лицом вниз. А я уже всаживал пулю за пулей в спину тому, кто разговаривал с ним.

Совсем бесшумно не получилось: последний противник всё же вскрикнул негромко. Минуты три мы выжидали, прислушиваясь к каждому звуку, но ничего не происходило. Никто не кричал, не стрелял, не бежал к нам или от нас. Тогда мы тихо перебрались к машине.

— Стереги поляну. Надо жмуриков убрать, — сказал я демонессе, всё ещё окончательно не вернувшейся в нормальное состояние.

Что-то в чертах лица у неё до сих пор было неправильным, хоть и не мог понять что. Вроде всё элегантно и красиво, как обычно, но очень уж хищно. Демон, что поделаешь, хоть и наполовину всего.

Лари присела за броневиком, вооружившись карабином, а я затащил тела в пустующий, разгромленный дом, одно за другим, где и бросил, не забыв, впрочем, изъять амулет-распознаватель от зажигания, а то возились бы потом с замком. Опять Машу пришлось бы колдовать заставлять, а нам её беречь следует. Совсем заездили колдунью.

Разобравшись с мертвецами, из которых, к счастью, никто воскресать не стал — тут всякое случается, могло и заклятие на ком-то лежать, — я выбежал на улицу. Небо на востоке уже порозовело, рассвет приближался, и «громовержец» должен был взлетать через несколько минут.

— Машину водишь? — спросил я Лари.

Двойка мне: до того не удосужился спросить. Планирую, понимаешь, операцию. Привык всё в одиночку, вот и косячу через шаг.

— Естественно, вожу, раньше мог поинтересоваться! — с ядовитой интонацией ответила она.

— Тогда давай за руль, а то эти спящие красавцы из соседнего дома каждую минуту могут проснуться, — сказал я, сделав вид, что не заметил иронии. — А я на пулемёты.

Вести «гладиатора» не труднее, чем обычный грузовик. Внутри это всё тот же ГАЗ-63, только по компоновке развёрнутый задом наперёд. Мотор оказался сзади, боевое отделение там, где у грузовика кузов. Дело нехитрое так всё устроить. И броня нормальная: винтовочную пулю без сердечника держит, — а другие мы на сторону и не продаём. И сипайским частям бронебойные патроны тоже не выдаются. Так что взять нас могут только из пушки, или если случайно миной накроет. Правда, есть ещё колёса, но внутри они ещё и губчатой резиной заполнены, чтобы даже на пробитых мог доехать куда надо. Вот мы и попытаемся.

Лари скользнула в водительский люк, я скинул ей туда шарик амулета. А сам заскочил в башню, уселся на висячее кресло с кожаными подушками. Положил руку на гашетку, общую для обоих пулемётов, рванул вперёд-назад длинный рычаг синхронизатора. Лязгнули рукоятки взведения на ствольных коробках, патронники мягко заглотили свою добычу. Я осмотрел передний и задний сальники — не текут, а кожухи полны воды. Сегментные ленты плотно лежат на направляющих барабанах. Откинул прицел в форме концентрических колец из проволоки, выставил на прямой выстрел. Всё, можно воевать.

Плохо только, что башня без крыши — только с боков защищает. Будем надеяться, что с чердаков никто стрелять не станет и «тромблон» винтовочный или гранату какую внутрь не закинет. Будет неприятно.

Мотор броневика зажужжал стартёром, схватился, повибрировал, потроил, выбросил два клуба вонючего дыма из труб, но затем заработал гладко и ровно. Я покрутил рукоятку горизонтальной наводки. По вертикали пулемёты с усилием сдвигались рычагом по бронзовому зубчатому сектору с разметкой по дальности. Тоже так себе решение… Ну да ладно, это же аборигенам на продажу сделано. Главное, что два «максима» — это сила. Особенно учитывая, что к каждому приставлено по коробу на двести пятьдесят патронов, а по периметру башни таких коробов ещё шесть стоит в гнездах.

Тронулся броневик резко, так что я чуть переносицей не впечатался в гашетку. Всё же с водительскими талантами у нашей демонессы так себе дело обстоит. Баранку крутить — это не караульных соблазнять плавным движением бёдер. Ладно, два двора сумеем преодолеть, а даже если и забор протараним — ничего страшного. Машина крепкая, железная.

Броневик катил по грязной улице тяжело, увесисто, глотая неровности длинноходной подвеской. В поворот вписались еле-еле, а когда у самого частокола начали разворачиваться, я этот процесс волюнтаристски прервал, потому что из дома к нам бежали гномы с Машей. Балин тащил свернутую в неаккуратную кучу белоснежную простыню. Орри Кулак не забыл надеть свои шофёрские очки с кожаной кепкой-восьмиуголкой, а полы его чёрного пальто-реглана развевались на бегу как вороньи крылья.

Дальше всё пошло проще. Сначала свалили свои рюкзаки на моторный отсек, цепляя их лямками друг задруга, затем быстро натянули простыню поверх них, привязав её концы к ручкам, что тянулись вдоль бортов. Затем гномы кое-как протиснулись в люки, которые не под их плечищи были вырезаны. Машу усадили на колени Балину, потому что других мест в боевом отделении не было, я сунул ей «маузер». А Лари ничтоже сумняшеся перемахнула через край башни и пристроилась стоя у меня за спиной, прижавшись ко мне грудью, жарко дыша в шею и обхватив руками за плечи. Заодно и прошептала: «А куда мне деваться, а? Предлагай… Я на всё согласна».

Последние слова прозвучали несколько издевательски, поэтому я ничего из того, что хотел бы предложить, предлагать не стал, а лишь кивнул.

— Командуй, — прогудел из стального чрева броневика голос Орри.

Эва, как он там, в трюме, резонировать стал. Впечатляет.

— Ждём старта пока. Тут вроде тихо, — сказал я, наводя пулемёты на пустынный проулок перед собой.

Сунься туда кто — смету как сор метлой. Затем спросил у Орри:

— С горючкой как там?

— Под пробку, если уровню верить, — ответил гном. — А когда старт?

— Да вот сейчас уже должен быть.

Тишина тянулась ещё минуты три, после чего рассыпалась треском очередей и разрывов. Ударили в форте здорово, разом, грохот стоял такой, что в ушах зазвенело. Шарахнули из всего, что было, включая гаубицы, открывшие залповый огонь по предположительным позициям батарей противника. Из-за стены вверх начали подниматься густые клубы красного, в рассветных лучах, дыма. По всему городку засвистели свистки унтер-офицеров сипаев, забегали, засуетились, затарахтели пулемёты, в сторону ограды форта потянулись трассы, оттуда огрызнулись огнём. Гулко, как отбойные молотки, заколотили из дотов крупнокалиберные.

Из соседнего двора начали выбегать полуодетые наёмники с винтовками, вид у них был ошалелый. Под ногами у них метался не менее ошалевший лохматый барбос, непонятно откуда взявшийся. Один из них, видимо командир, увидев наш мирно стоящий в конце переулка броневик, приостановился, затем призывно махнул рукой. Мы, естественно, не прореагировали, хотя мотор работал на холостом ходу.

Никто, кроме этого самозваного командира, на нас внимания не обратил, все пробежали дальше. Однако этот упорный попался. Узкое лицо, немолодой, длинные усы. Из Озёрного края, не спутаешь. Там вообще бандит на бандите. Он решительным шагом, со злым лицом подошёл к нам, одним прыжком запрыгнул на броню, заглянул сверху в башню — и тут же отлетел назад с дыркой в середине своей жёлтой повязки. А Лари опустила пистолет с глушителем, из круглого отверстия в котором понемножку курился дымок.

— Всё, поехали! — скомандовал я куда-то себе под ноги, и машина рывком тронула с места.

Видать, не Лари была вина в том, что я себе недавно чуть нос не расквасил, а сцепления. Не получится гному-шофёру плохо машину водить: скорее эльф не сможет из винтовки попасть в ведро с пяти шагов.

Машина, рыча мотором, проехала по переулку до главной улицы, свернула налево и, плавно набирая скорость, покатила навстречу потоку бегущих сипаев. Проехали мы не больше ста метров, как на дорогу перед нами выскочил кто-то кольчужный, с бантом оруженосца на плече, встал на пути, предостерегающе подняв руку. Орри, предупреждённый о том, что на рожон лезть не надо, честно ударил по тормозам.

Из-за угла выбежало строем до роты сипаев в полной боевой выкладке, у всех жёлтые платки на шеях. Вот демоны, как же мы-то до сих пор не догадались жёлтые тряпочки повязать? И хоть бы раз кто подумал! Не-э-эт, ума нет — считай, калека.

Рота пробежала мимо, оруженосец в кольчуге махнул рукой: проезжай, мол, — а сам побежал следом за сипаями, придерживая рукой висящую на ремне винтовку. А нам второй раз повторять не надо было, Орри сразу с места рванул. Проскочили по главной улице почти до самой рыночной площади, но там в очередной раз столкнулись с проблемой — выход на неё был перекрыт баррикадой, причём из толстых брёвен, столкнуть которые с ходу никакой возможности не было. Можно рискнуть, завалить забор, но чёрт знает, что там за ним. Зато у баррикады пятеро сипаев. У одного в руках длинное полено пулемёта «льюис»[38]. Стоят, на нас глазеют.

Я выматерился, ударил кулаком по броне. Лари шепнула мне прямо в ухо:

— Тише. Тише. Главное — спокойствие. Давай проезд искать: как-то же они туда проехали!

— Орри, давай влево бери. Там проезд поищем, — скомандовал я себе под ноги.

Тоже недоработочка — с убитых шлемофоны не сняли, а теперь не можем в бортовую сеть переговорную включиться. С другой стороны, шлемаки у них все простреленные, охота была эти горшки с расплёсканными мозгами на голову напяливать?

Броневик поехал по неширокой улице под свисающими через заборы ветвями яблонь, которых здесь великое множество. Проехали один переулок, второй, но выезда на рыночную площадь пока не было. Я уже начал нервничать. Скоро здесь будет «громовержец», который явно уже взлетает, и как знать, не захотят ли его пулемётчики поохотиться и на бестолково катающийся по улице броневик? А белую простыню можно и не заметить. И вообще, разговор о барже был, когда белая тряпка обсуждалась.

Так доехали до самого частокола. Я даже хотел скомандовать, чтобы Орри ломился напролом, свалив забор, но вспомнил, что примерно в этой части рынка, куда мы можем отсюда попасть, всё застроено бревенчатыми срубами лавок, которые нам корпусом всё равно не пробить.

— Разворачиваемся.

Развернулись с трудом, в три приёма. Узко здесь было. Стрельба в районе форта стала вообще отчаянной. И мне послышался гул самолётных двигателей сквозь неё. Надо торопиться!

— Давай быстрее! — крикнул я вниз.

— Понял! — пробасил Орри и действительно прибавил газу.

Мотор взвыл и поволок тяжёлую машину все быстрее и быстрее. И на перекрёстке с центральной улицей гном вынужден был резко затормозить: из-за угла выехал ещё один «гладиатор», близнец нашего. Из люка по грудь торчал офицер в незнакомой мне форме какого-то из Старых княжеств, взгляд которого упёрся мне прямо в лицо. И глаза его начали расширяться и расширяться.

«Хана конспирации!» — подумал я, срывая с пояса гранату Ф-1, которыми мы разжились в форте.

Отлетело кольцо, со звонким щелчком отскочил предохранитель, и увесистая рубчатая чушка по крутой дуге перепорхнула из моей руки в башню бронемашины. Офицер, даже не осознав сразу, что произошло, успел только рот для крика открыть, когда в чреве их «гладиатора» рвануло — с металлическим гулом, как в кастрюле, а вверх вылетел клуб серого дыма. Офицер свалился вниз, как будто его дёрнули за ноги, а потерявшая управление машина, в которой живых не осталось, резко свернула влево и уткнулась массивным швеллером переднего бампера в воротный столб.

— Ну всё, ходу! — заорал я, поворачивая башню влево. — К баррикаде — и вали забор.

Когда корпус нашего броневика вылез из-за угла на центральную улицу, я открыл огонь сразу, даже толком не рассмотрев противника у наваленных брёвен, скорее по памяти. Пулемёты загрохотали, мелко затряслись у меня в руках, пытаясь сорваться со станка, а я дважды повёл стволами, на дулах которых плясали жёлтыми цветками лепестки огня, в одну и другую сторону. Гильзы со звоном сыпались из выводной трубки в брезентовые мешки, подаватель весело глотал ленту, а две струи пуль хлестали по пяти распростёртым на грязной земле телам, выбивая фонтанчики и откалывая щепу со штабеля.

Орри тормозить не стал. Пока я достреливал караул, он опять разогнался и направил машину под углом на дощатый забор. Звено забора вывалилось, доски загрохотали по броне, броневик запрыгал, Лари крепче вцепилась в меня, с такой силой, что дух перехватило, затем заквохтали разбегающиеся из-под колёс куры, не съеденные мародёрами, из-за чего я предположил, что хозяйство принадлежало кому-то из «пятой колонны». На голову посыпались листья и ветки, со страшным треском осел лёгкий курятник, завизжала, убегая, караульная собака. А наша машина, ревя мотором, свалила второй забор и вырвалась на оперативный простор — базарную площадь.

Простор оказался несколько стеснённым. Вся площадь была заставлена грузовиками лже-купцов, купцов настоящих, крестьянскими телегами, лежали кучи добра, явно награбленного в Пограничном, повсюду ходили вооружённые бандиты и сипаи. Стрельба из пулемётов паники не вызвала — стреляли везде, и лишняя длинная очередь никого не напугала. И когда забор рухнул и мы вылетели прямо к толпе, мародёры лишь шарахнулись в сторону, выражая неудовольствие красноречивыми жестами и ещё более красноречивыми словами. А я, понимая, что быстро нам не пробраться, а каждая секунда промедления может стоить жизни, крикнул Орри:

— Давай в объезд площади, по большому кругу.

Сам же в это время изо всех сил крутил рукоятку горизонтальной наводки, разворачивая стволы «максимов» на толпу. И в этот момент над городом пролетел «громовержец», победно гудя моторами. Он прошёл над рыночной площадью, поднимаясь всё выше, вызвав настоящий ураган винтовочного огня в свою сторону. Мне даже казалось, что я вижу, как пули выбивают искры из его фюзеляжа, хоть на самом деле видеть этого не мог. Не знаю, повредили его или нет, отсюда не видно, но шёл он ровно.

Самолёт ушёл за пределы города, плавно завалился на одно крыло, ложась в пологий вираж, опять приблизился, а затем на его борту заплясали сразу четыре огонька, а сверкающие трассы потянулись куда-то за рынок. И через пару секунд там рвануло, причём с такой силой, что в воздух взлетел в клубах чёрного дыма разваливающийся на лету на составные части сарай. Видать, по штабелю минных ящиков залупили, иначе и не подумаешь.

На нас уже никто не обращал внимания: на площади царила паника, кто-то куда-то бежал, кто-то прятался, некоторые, упав на колено, бесполезно стреляли в самолёт из винтовок и ручных пулемётов. И тогда я решил добавить веселья — и хлестанул по всей этой толпе из двух стволов длинной, на полсотни патронов из каждого, очередью, благо водяное охлаждение позволяет. Двойная струя пуль хлестнула по машинам, по прилавкам, по телам, вздымая клубы пыли, крови, щепок, выбивая как огненным бичом из тела толпы отчаянные крики. Мотор ревел, броневик нёсся в объезд, огибая базарную площадь.

Затем нам навстречу попался заляпанный камуфляжными пятнами и грязью ГАЗ-63 на высоких колёсах, с кузовом, полным людей с оружием и в кольчугах баронских дружинников. Я навёл «максимы» на кабину и утопил большими пальцами гашетку. Брызнули во все стороны искры, посыпалось стекло, выбило дым из мотора. Водопад свинца обрушился на дощатый кузов, кроша в нём всех в мелкий винегрет. Уцелевшие с криками вываливались из машины, разбегаясь, кто бегом, кто ползком, во все стороны в поисках укрытия.

В нас начали стрелять, пули бессильно защёлкали по броне. Лари захохотала. Я снова выкрутил башню влево и опять завёл длинную очередь по базару, заставляя укрыться осмелевших было стрелков. Демонесса улюлюкала, а затем по-разбойничьи длинно и громко свистнула в два пальца. Она явно наслаждалась происходящим.

В этот момент снова ударил по городу «громовержец», причём одна из «кос» била по базару, выплёскивая вниз пули всеми четырьмя своими вращающимися стволами. Следом за быстро перемещающимся столбом пулемётных трасс поднимался в небо густой столб пыли, выбиваемой из земли. «Коса» не «максим», даст так даст!

Это оказалось последней каплей для тех, кто пытался укрыться там между прилавками. Стрельба из винтовок прекратилась, началась паника. Наш броневик нёсся среди разбегающейся толпы, я постреливал во все стороны короткими очередями, добавляя оживления процессу, демонесса хохотала, гномы ругались матом, причём по-людски, только Маша молчала как приличная девушка.

Наконец ряд лавок закончился, дальше была открытая площадь и городские ворота. В воротах не было никого — все разбежались. Я на всякий случай обстрелял окна надвратной вышки, чтобы оттуда никто не пальнул в открытый верх башни, и вскоре наш броневик вылетел через ворота на складской двор у пристаней.

Пулемётчики за кирпичной баррикадой были на месте, но что случилось — они не поняли. Они постреливали из пулемёта над продолжающим кружить над городом «громовержцем», а на нас не обратили никакого внимания. А что на нас его обращать? Если по машине судить, мы свои. Поэтому когда мы подъехали к ним вплотную, расчёт из троих человек лишь приостановил стрельбу и повернулся к нам. Я высунулся из люка с «сорок четвёртым» в руке и прежде, чем они успели хотя бы моргнуть, прицелился пулемётчику прямо в середину лба, прикрытого жёлтым платком, и нажал на спуск.

Из револьверного ствола вылетел сноп огня, а бандиту словно кузнечный молот в лоб угодил, отшвырнув его на второго номера и сбив того с ног. Третий попытался убежать, пригнувшись и бросившись в сторону, но пули такого калибра, угодившей в спину, хватило ему за глаза. Его бросило вперёд, и он затих, пропахав лицом по земле. А затем двумя выстрелами я добил сбитого с ног. Всё. Больше из врагов никого.

Я перемахнул через край башни, оставшись на броне, следом выпрыгнула Лари, из люков вылезли гномы.

— Машину не брошу! — заорал Орри.

— А что сделаешь? — крикнул я в ответ.

— Не знаю! — с отчаянием прокричал водитель.

— А не знаешь, так не… — закончил фразу я непарламентским выражением. — Хватай тюки и цинки с патронами — и бегом в рубку. Баржа тебе вместо броневика. Пулемёт на кормовую вахту ставьте!

Балин сообразил быстрее и уже нёсся на борт со своим рюкзаком, ещё чьим-то, да ещё держал в руках тушу пулемёта с растопыренной во все стороны треногой. Лари и Маша тоже бежали туда с вещами и оружием. Я один за другим вытащил шесть запасных коробок с патронами из держателей в башне, передавая их Орри, который составлял их на земле. Схватили сколько могли, тоже побежали на борт.

Самолёт, который умудрился ещё что-то взорвать в городе, продолжал отвлекать внимание от нас. Загрузились полностью за три ходки. Балин даже два мешка с песком притащил, навалил на металлический бруствер вахты, — за ними мы установили пулемёт, обращённый к городу. Орри запустил судовой дизель, тяжко и медленно заколыхавшийся под палубой. Я забросил в боевое отделение броневика шесть двухсотграммовых шашек тротила, смотанных проволокой, с куском тлеющего шнура минут на пять, а сам уселся к пулемёту за стрелка. Дело знакомое, в армии мне «популемётить» немало пришлось, хоть и не из «максима». Но и «максим» знаю на «ять», без вопросов. Дамы укрылись за бортом пустой, к нашему счастью, баржи. А затем мы отбыли, причём очень драматически — Балин перерубил канат своей острой, как бритва, секирой.

Обороты дизеля участились, колебания дощатой палубы сменились крупной дрожью, и мы медленно отвалили от пристани, выгребая на речной стрежень. Наша посудина развернулась кормой к городским воротам — и пошла, всё ускоряясь и ускоряясь, оставляя за собой расходящийся шлейф приглаженной и бурлящей воды.

Лишь когда мы оказались на самой середине, из ворот начали выбегать вооружённые люди в разношёрстной форме. Некоторые падали на колено, некоторые вскидывали винтовки стоя, но над нашими головами довольно густо засвистели пули.

Расстояние было уже метров пятьсот, не меньше, вода затрудняет определение дистанции. Я взял в прицел толпу у ворот и выпустил очередь патронов на десять. Пулемёт затрясся — сильнее, чем башенный из броневика. Фонтанчики выбитой пулями земли и пыли поднялись по самому берегу, по воде и почти у толпы. Недолёт.

В ответ с берега затарахтели два «льюиса», замигали два огонька, свист пуль над головой стал гуще. Вокруг баржи тоже плеснулись фонтанчики воды, пара пуль со стуком угодила в толстые доски настила.

Я подкрутил прицельное кольцо, добавив сто метров в прицел, почти нежно обхватил рукоятки затыльника расслабленными руками и утопил большим пальцем рубчатую клавишу спускового рычага. «Максим» послушно завибрировал, жадно глотая ленту и осыпая доски палубы горячими гильзами. Накрытие! Сердцевина полосы попадания хлестнула плавно по толпе, и я, не отпуская рычага, завёл долгую, на все оставшиеся двести сорок патронов, очередь по нашим преследователям, плавно ведя ствол слева направо, буквально засеивая пулями берег.

Прицел вибрировал, тряслась слегка тренога, на надульнике плясал хвост огня, а бесконечная струя тяжёлых пуль летела вдаль, затягивая пылью от попаданий неплотный строй врага. Нервы у преследователей не выдержали, и они начали разбегаться, укрываясь кто где горазд. Оба «льюиса» тоже заткнулись. Отдельные винтовочные выстрелы шли неточно, а расстояние между нами всё увеличивалось и увеличивалось. Через минуту в нас мог попасть только снайпер или эльф, но нанести серьёзный ущерб нашей барже даже он бы не смог. Все уязвимые для огня из лёгкого оружия узлы были укрыты[39].

Я прислушался — вода в кожухе булькала, из-под крышки с клапаном поднимался пар. Стрельба с берега стихла совсем. А в довершение картины рванул броневик, выбросив из жерла открытой башни и из люков снопы огня и чёрного дыма, вновь заставив залечь поднявшихся было с земли бойцов противника.

— Ну всё, кажется, сбежали, — объявил я экипажу.

Так оно и было, даже фальшфейеры зажигать и ракеты пускать не понадобилось. Не обратил на нас «громовержец» никакого внимания, а покрутился над городом, пострелял ещё немилосердно — и улетел за горизонт, уйдя на запасной аэродром, что в Городищах. По поступавшим данным, там власть была по-прежнему княжеская, не то что в Пограничном. Заодно и связь установит, и подмогу приведёт.

— Не погонятся? — спросила сидевшая рядом Маша.

— Не думаю, — помотал я головой. — Катеров у пристани не было, остальные баржи не быстрей этой. Гнаться придётся долго и упорно. Да и кто мы для них? Им ещё целый форт штурмовать. Причём, судя по всему, без миномётов.

— Хорошо бы, — вздохнула колдунья и откинулась назад, даже не заметив, что оперлась на бедро ехидно ухмыльнувшейся Лари.

Но, против обыкновения, демонесса пугать Машу не стала. Похоже, она тоже расслабилась, хоть вроде веселилась во время заварухи.

Тяжело топая по палубе, к нам подошёл Балин, уселся рядом, сопя. Расстегнул ворот кожаной куртки, поскрёб в бороде. Затем спросил:

— Сколько идти-то нам?

— Если не останавливаться, то считай что двое суток, — ответил я, прикинув расстояние. — Улар — река вихлястая, пропетляем долго. С топливом как?

— С топливом без проблем. Из четырёх танков три полных. Хватит до Нижнего Новгорода, если взбредёт туда идти. А вот ты мне скажи… если патруль тверской нас остановит, а баржа чужая?

— Отмажемся, — отмахнулся я, надеясь на военное положение и своё сыскное поручение.

— Уверен? — спросила уже Маша.

— Уверен. Имеем право временной реквизиции средств транспорта, если того потребует служба по защите государственных интересов княжества, — вспомнил я фразу из Устава охотничьего сообщества.

Такая же и у урядников есть, и у жандармов, и у городовых, точно знаю. Главное — потом вернуть куда положено. К тому же…

— А ты табличку смотрел, откуда баржа? — спросил я Балина.

— Не-а, — мотнул тот головой.

— Ладно, я сам посмотрю.

Это ведь тоже вопрос, насчёт таблички этой самой. Нападавшие прибыли в город как купцы — и дорогой, и рекой. И если эта баржа… Ладно, чего впустую рассусоливать? Я встал и пошёл на нос, в крепкую, обшитую испятнанной пулями сталью рубку с окнами-бойницами. Зашел внутрь, чуть отодвинув в тесном помещении широченного Орри.

Бронзовая табличка с регистрационными данными всегда прикрепляется на колонку штурвала, как было и здесь. Текст был на двух языках — русском и пореченском, как тут называют язык, делящийся на множество диалектов, на котором говорят почти все народы по течению Великой, до самого Астраханского княжества. Гласил текст, что баржа принадлежит купцу Бер-Ассату, порт приписки — город Мельвар, что в герцогстве Болер. Хм, как хочешь, так и понимай. Мог быть честным купчиной, а мог и злодеем. Ладно, дальше видно будет, что сейчас всякой ерундой голову забивать?

— Как баржа идёт? — спросил я у Орри. — А заодно — где управлять научился?

— В Царицыне учился всем управлять. Машина, катер, баржа. Даже самолёт могу, но только У-2. На других не пробовал, — важно заявил гном.

Да, гномы в своём амплуа. Хлебом не корми и пивом не пои, но к технике допусти. Сейчас он вполне уверенно стоял за штурвалом баржи, широко расставив толстые ноги в тяжёлых высоких ботинках, поскрипывая кожей реглана, когда приходилось вращать колесо. Солидный вид, как памятник самому себе.

— Дурное болото скоро будем проходить? — спросил я о самом животрепещущем на настоящий момент.

— Часа через три, — задумчиво ответил Орри, поглядев на хронометр, счётчик лага и расстеленную карту.

— Ну, это нормально, день только начнётся. И приготовимся.

— Я динамита ящик нашёл, — сказал Балин, неожиданно засунувшись в рубку.

— Неплохо, но… ни о чём не говорит. Динамит они могли честно купить для строительных работ, — ответил я. — Я вот сейчас пулемёт заново заряжу, вскоре Дурное болото. И динамит далеко не убирай. Шнур есть к нему?

— Это верно, мог и купец возить динамит, — согласился Балин. — А шнура бухта целая, локтей тридцать. Так на ящике и лежала.

— Это хорошо, глядишь — и пригодится.

— Ещё две обрезанных курковых горизонталки двенадцатого калибра нашёл и целый ящик патронов с картечью.

— Вот это хорошо! Это специально приготовлено — мимо болота ходить. Надо будет на палубу поднять.

— Сейчас, на дизель гляну — и подниму, — сказал Балин.

Балин спустился в люк машинного отделения осмотреть дизель. Я же опять вышел на палубу и протопал на корму. Присел возле Маши, задумчиво глядящей на совсем удалившийся Пограничный и блестящую поверхность реки.

— Как себя чувствуешь?

— Устала немножко, а сейчас нормально. Есть только хочется.

— Сейчас попробуем что-то придумать. Пайки мы взяли, но тут камбуз должен быть…

— Я посмотрю, ты сиди. Я умею готовить, — сказала она, встала и направилась вниз по трапу.

На таких баржах всегда внизу имеются две крошечные каютки и камбуз. Экипаж редко превышает три человека, но ходят баржи далеко и надолго. Иной купец по весне, как лёд сойдёт, выйдет на реку — и только осенью домой возвращается. Так и живёт на своей барже. В тесноте, да ближе к делу, — и кто говорил, что доля купеческая легка? Дорастёшь до первой гильдии, тогда и расслабишься.

Лари между тем пересела на борт, свесив ноги. Аллегорическое изображение беспечности, но по отношению к ней в это как-то не очень верится. Надо, надо будет найти время чуть расспросить её о тифлинговском житье-бытье. Очень уж много нового я узнаю о ней с каждым нашим приключением. Хочется прояснить отдельные моменты, хоть ни в чём таком я её не подозреваю. Свою верность как спутника она доказала делом уже не раз. Да и вообще… такая она… гм… да.

Я вернулся к пулемёту, для начала осмотрел машинку внимательно. Ничего, не новенький, но и не старьё. Вполне живой агрегат. Сальники не текут, расчёт чёткий был, наматывал своевременно и аккуратно. Я подобрал с палубы ведро с верёвкой, заглянул в него — чисто ли? Затем зачерпнул воды из реки. Здесь дно песчаное, ила нет, воду пить можно. После болот она уже помутнеет, пожелтеет — и так до самой Великой потечёт.

Откинул широкую крышку на кожухе, слил воду из него. Затем аккуратно, но всё же расплёскивая, налил из ведра в горловину свежей, холодной. Пусть пулемёт готов будет на все сто процентов. Подтянул крашенную шаровой краской жестяную коробку с лентой, откинул крышку. Прихватил наконечник ленты, воткнул его в окно приёмника. Нащупал слева, через левое окошко, потянул на себя и вперёд, толкнул рычаг. Опять потянул, опять рычаг. Такая у «максима» процедура зарядки затейливая. Но уж как зарядил, так дальше не задумывайся — пулемёт надёжный, хоть и устаревший.

Затем поправил треногу, чуть развернув в сторону ожидающегося болота, выставил на прямой выстрел. Примерился, прицелился. Вроде кругом готов к обороне.

— Кого ждёшь? Пиратов, погони или из болота кого? — высунулся из рубки Орри.

Река в этом месте шла прямо, равно как и фарватер — хоть вообще не рули. Вот он и расслабился.

— Всех сразу, но скорее из болота, — ответил я, затем сказал: — Слушай, ты бы тоже свой штуцер приготовил. В этих краях всякое бывает, подчас такое из-под воды на борт полезет, что хоть из пушки в него пали.

— Так день же деньской кругом! — удивился Орри. — До полудня к болоту подойдём, какая нечисть полезет?

— Водяная, — исчерпывающе ответил я. — Водяная нечисть ночным временем особо не заморачивается. Ей под водой и так темно. Рванёт из воды на пару секунд, чтобы кого-то с борта сдёрнуть, и опять на дно. Знаешь, сколько народу именно в этом месте гибнет? И как раз потому, что думают как ты: среди бела дня нечисть не нападает.

— Не врёшь? — с подозрением посмотрел на меня наш шкипер.

— А оно мне надо? — резонно возразил я.

— И кого тут ждать можно?

— Да много кого… — задумался я. — Считай, весь список. Самый опасный в такое время рыпач, как его в Вираце называют. Или малый гаргулец. Мерзкая тварь.

— А это что? — заинтересовался Орри.

— Разновидность горгульи, но водяная. Очень быстрый, может на борт выскочить, а самое главное — плюётся какой-то невероятно вонючей липкой дрянью, которая к тому же дурманит. Если на тебя угодит — через несколько секунд свалишься, надо смывать немедленно.

— Это как?

— А в воду прыгать.

— Так сожрут же… — удивился Орри.

— Сожрут, — согласился я. — Поэтому нельзя давать плеваться или уворачиваться надо — он тонкой струёй плюётся, но предварительно пасть раскрывает и у него пузыри как у жабы надуваются. По этому можно понять, что сейчас плюнет, и увернуться. Но может и не плюнуть, а прямо так напасть, если есть вероятность сразу тебя за борт стащить.

— Большой?

— Метра четыре в длину бывает. Узкий, гибкий, на четырёх ногах. Может хвостом хлестнуть, у него позвонки колючие наружу торчат. Та ещё тварь, в общем. Ещё речные импы могут напасть — это как зубастые жабы, с короткими хвостами и немалыми когтями. Кидаются всегда стаей, три таких жабы человека разорвут за несколько секунд.

— И что делать будем? — загрустил от такой перспективы Орри.

— Да ничего, — пожал я плечами. — Ждать. И вооружаться дробовиками, они для таких дел сподручней. Два у нас есть, ещё два Балин в трюме нашёл, сейчас принесёт. Двустволку в руки, патронташ на грудь, и револьвер под рукой. Нас много, отобьёмся. Тут баржи всё время ходят, и ничего — отбиваются.

— А штуцер тебе на кого нужен? — не успокаивался в своих волнениях Орри.

— На всякий случай. Если вдруг водяной конь появится. Говорят, вроде видели в Уларе такого, хоть и не знаю, правда оно или нет.

— Погодь… Водяной конь вроде в Зимнем море водится. Сам в книжке читал, — нахмурился гном.

— Верно. Там он вообще гигантский, шхуну может утопить. А в реках и озёрах поменьше, но всё равно метров на десять бывает, если с хвостом и шеей считать[40]. Вот для него и штуцер.

— Ты его видел?

— Нет, что ты. Слышал от заслуживающего доверия человека, что тот знает другого человека, который видел. Вот так.

— А-а, ну ладно, — успокоился Орри и ушёл в рубку: приближался поворот.

Из трюма поднялся Балин, вынеся два ружья — вовсе не обрезанных, а просто короткоствольных[41], и здоровенную коробку с патронами. Это у гномов есть манера называть подобное оружие обрезами. Впрочем, у нас их вообще «огрызками» зовут. Одно ружьё я сразу же сунул ему, заставив набить патронами карманы, а второе отнёс шкиперу. Пусть наготове будут. И сам свою «вампирскую» двустволку приготовил.

Затем Балин опять сбегал в трюм и притащил восемь штук динамитных шашек, к которым нашлись шестисекундные готовые запалы, делавшие их чуть ли не гранатами. Явно хозяин баржи возил этот динамит для обороны от тварей болотных — очень уж стандартный набор получился вместе с двустволками.

Мы поделили шашки пополам — по четыре каждому, и я распихал их по карманам. Лучше уж быть готовым к любому повороту событий.

Вскоре из камбуза через вентиляционный короб потянуло жарящимся беконом. Все начали настороженно принюхиваться — даже Лари. Бешеный прорыв через город на захваченном броневике, стрельба и захват баржи, и всё это с утра и на свежем воздухе — лучшая утренняя зарядка. И аппетит возбуждает.

ГЛАВА 5, в которой герой и его спутники вступают в тяжёлый бой с чудовищами и в которой Орри обращает внимание Волкова на то, что тот не замечает очевидного

Орри ошибся. Добралась мы до бакена, обозначавшего начало опасной зоны, примерно к полудню. Да и бакен не слишком нужен был: здесь бы и совсем дурак понял, что Дурное болото близко. Постепенно понижавшийся берег опустился почти на уровень воды, а затем его быстро затянуло непроглядным туманом. Постепенно туман наполз на блестящую поверхность реки почти до её середины, навис сверху мутной дымкой, закрывая небо и превращая солнечный день в пасмурный. Похоже это было скорее на ранние сумерки.

Про местную нечисть я знал больше в теории, плавать мне раньше в этих местах не доводилось. Такая обстановка была для меня внове. Признаться, я сам не ожидал, что всё это будет настолько гнетущим, хоть мне немало рассказывали про это место. Впрочем, помнил я и о том, что днём суда проходят здесь чаще всего без происшествий. Ночью, правда, сюда вообще никто не суётся…

Орри, вцепившись в штурвал, вёл баржу от одного буя к другому, покачивающемуся на мелкой волне и побрякивающему колокольчиком. Цепь этих оранжевых конусов обозначала правую границу фарватера. Заходить за них совсем не рекомендовалось. Дальше туман резко сгущался, и потеряться в нём можно было без всякого напряжения. И теряются у Дурного болота обычно безвозвратно. Хотя вру, иногда возвращаются, но таким возвращениям совсем никто не рад — это чаще всего.

Чем дальше в туман, тем глуше становились звуки, вязли в нём, будто в вате. Левый берег проглядывал сквозь дымку тёмной полоской, а по правому борту видимость была метров тридцать — и то в лучшем случае. Если что кинется из тумана, то с пулемётом среагировать не успею. Поэтому я от «максима» отодвинулся и половчей перехватил «вампирский» дробовик, заряженный на этот раз обычной картечью.

Маше тоже было не по себе. Она кусала губы, нервно оглядывалась. Сначала я хотел загнать её в каюту, но всё же не стал. Не уйдёт — не тот характер, да и пригодиться она может со своим колдовством. Даже Лари выглядела напряжённой, что для неё вообще нехарактерно. Обычно вид у демонессы расслабленный и немного дурашливый в любых обстоятельствах.

— Муторно на душе что-то… — пробормотал Балин.

— Мне тоже, — согласился я. — Давай к рубке поближе переберёмся. Если кто сунется, будем шкипера с тыла прикрывать.

Гном кивнул молча и переместился к рубке. Я последовал за ним.

— А нам куда? — спросила Маша.

— К спуску в трюм. Если кто полезет — бейте со всех стволов, а потом ныряйте вниз. Понятно? — негромко пробормотал я.

— Хорошо, — согласилась колдунья.

И впрямь что-то муторно. И взгляд ощущаю всё время, голодный и злой, но какой-то несфокусированный. Непонятно откуда и даже непонятно на кого. Как будто просто накрыло нас не туманом, а облаком концентрированной злобы. Мурашки по спине вперегонки бегают, и волосы шевелятся на затылке самопроизвольно.

Но всё шло тихо. Судовой дизель равномерно молотил под палубой, вода плескалась в борта, туман обтекал нас с двух сторон, как бы расступаясь вокруг баржи и смыкаясь за кормой. Словно кто-то перед нами занавес раздвигает и задвигает его позади.

Что-то сильно плеснуло возле самого борта. Все подскочили от неожиданности.

— Что это? — нервно спросила Маша.

— Мало ли… — пожал плечами Балин. — Может, и рыба. Рыбы в Уларе прорва.

— Хрена лысого это рыба, — процедил я. — Рыба к фарватеру здесь близко не подходит, вся под берегом. Страшно тут рыбе. Любая живая тварь зло чует.

С этими словами я чуть приподнял стволы ружья. Этого оказалось достаточным для всех. Балин с двойным щелчком откинул курки своего «огрызка», и даже Орри в рубке поступил точно так же, хоть на первый взгляд к разговору не прислушивался.

— А что это в таком случае? — спросила Маша, перейдя на шёпот.

— Местный обитатель. Нечисть какая-то.

— Нападут? — заметно испугалась она.

— Откуда я знаю? — пожал я плечами. — Могут.

Плеск повторился. Теперь уже с другой стороны. И вроде бы даже ближе к борту. Балин шагнул было в ту сторону, чтобы посмотреть, кто там плещется, но я за рукав оттащил его обратно.

— К бортам не приближаться! — громко сказал я, чтобы все слышали. — Много местных тварей кидаются прямо из воды на тех, кого увидят. Держаться середины палубы!

Палуба на барже широкая, метров пять. Место есть, где разместиться, тем более что с тыла нас рубка прикрывает. Ох, чует моё сердце, что неспроста всё это.

— Если из воды что полезет, дайте сначала высунуться, а уже потом стреляйте, — продолжал я командовать. — А то у нас перезарядка небыстрая.

— Понял, — буркнул Балин.

Снова плеск воды, затем ещё один. С двух уже сторон. Точно, кто-то увязался за нами, о чём я всех и оповестил. А затем справа от меня в борт вцепились две когтистые, скользкие тёмно-зелёные лапы, по форме удивительно напоминающие человеческие руки, разве что поменьше. И ещё через секунду на борту оказалась рогатая, зубастая жаба с глазами, светящимися красным. Ну, почти жаба — по крайней мере, пасть по пропорциям очень похожа. Только с коротким хвостом с гребнем и шея подлиннее. Скользкая, бородавчатая, с густыми слюнями, капающими из зубастой пасти. Небольшие чёрные рога, направленные вперёд.

Распахнула пасть, усаженную длинными тонкими зубами… и поймала ею заряд картечи, влетевший через глотку прямо в голову и вырвавший твари затылок. Жабу швырнуло за борт, но на палубу выскочили сразу три одновременно. Две были у самой кормы и длинными прыжками сократили расстояние, приземлившись на доски с влажным хлюпаньем, а ещё одна выскочила слева, успела завизжать на невероятной ноте, вгрызаясь в мозг зубьями циркулярной пилы по металлу, но визг мгновенно прервался резким свистом и ударом — Лари просто разрубила её пополам своим латигом.

Слева дуплетом бабахнул Балин, голова одной из жаб разлетелась кровавыми брызгами. А по второй ударили одновременно я из заряженного ствола и Маша из правой ладони. В результате я промахнулся — удар Силы отбросил тварь метров на пять назад, перевернув через голову. А ещё две жабы разом выскочили на борт со стороны Лари. И сразу же ещё одна с моей стороны, справа. Да они всерьёз намерены нами пообедать!

Не успевая перезарядить ружьё, я его просто отпустил, и оно качнулось у меня на плече на ременной петле. А сам выхватил револьвер, всадил пулю в жабу с моей стороны, затем поймал в прицел вторую, слева, но она успела прыгнуть в нашу сторону и попала под секиру Балина, раскроившую ей череп и вонзившуюся в палубу. Опять мелькнул раздвоенный латиг демонессы, раздался визг, а с той стороны на доски брызнуло бурой кровью.

«Ничего, пока держимся! — подумалось мне, но я мысленно же оборвал себя, добавив: Пока — это пока. Не сглазить бы».

— Впереди! — заорал Орри, и одновременно из рубки донёсся грохот ружейного выстрела.

Я не удержался, заглянул туда. В воздухе расплывалось облако порохового дыма, а рама смотрового окна в рубке была перемазана кровью. Это ничего, с той стороны так просто не пролезешь: такие баржи, как эта, не дураки строили. Рубка здесь вообще пуленепробиваемая — никакая жаба не пролезет. А вот заскочить с той стороны и попытаться подобраться к нам вдоль борта — это пожалуйста, это запросто.

Я успел перезарядить двустволку, вбив два толстых патрона в стволы, и был готов принять на палубе следующих гостей. Но пока было тихо, хоть я готов был свою голову прозакладывать против чего угодно: ничто ещё не закончилось. Про этих жаб — речных импов — известно было то, что смерти они не боятся, а производит их старшая особь-матка, которая тоже крутится где-то здесь, под водой, и которой таких ещё наделать, если этих перебьют, ничего не стоит.

— Балин, динамит давай! — крикнул я. — Надо их матку гнать наверх!

Ждать у моря погоды тоже не годится. Лучший способ защиты — это нападение, вот и попробуем к нему прибегнуть. А сразу матку ничем не выгонишь, пока нескольких её потомков не уничтожишь. Так, по крайней мере, все мои книги говорят.

Я выдернул цилиндрическую шашку взрывчатки из кармана, поймал зубами хвостик бечёвки, торчащий из запала, и рванул его зубами. Треснуло, зашипело, как от зажжённой спички. Из огрызка шнура, похожего на окурок папиросы, повалил дым, струйкой брызнули искры.

Посчитав до четырёх про себя, одновременно молясь, чтобы запал был небракованным, я, размахнувшись, метнул шашку за борт. И через пару секунд глухо там бухнуло, а поверхность воды вспухла большим пузырем. Гидравлический удар мягким молотом ударил в борт баржи, и почти одновременно рвануло с другого борта — Балин тоже ненамного отстал. А я уже рвал бечёвку из запала следующего заряда динамита.

Из воды опять выскочила жаба, умудрившись перелететь через борт и упасть мне прямо под ноги. Я едва успел отпрыгнуть назад, когда острые как иглы зубы со стуком сомкнулись в том месте, где только что было моё колено.

Устоять на ногах не получилось, поэтому и выстрелить я не успел. Из распахнувшейся пасти вылетел хлыстом длинный язык, подсёк меня сразу под обе щиколотки, а затем тварь резким движением головы выдернула ноги из-под меня. Я рухнул навзничь, роняя ружьё и хватаясь опять за кобуру.

Краем глаза я увидел, как на левом борту оказались ещё две твари одновременно, отвлекая бросившихся было мне на помощь Балина и Лари. Сильный рывок заставил заскользить меня по доскам палубы на спине, и я едва успел вцепиться руками в проём двери в рубку, иначе мои спутанные ноги уже исчезли бы в жабьей пасти. Силы у чудовища было с избытком, даром что оно раза в два меньше меня.

Спасла меня Маша, выпустившая из ладони сверкающую, ветвящуюся молнию. Треснуло разрядом, запахло одновременно озоном и гарью. Жаба дёрнулась и отлетела назад, волоча мгновенно ослабший и соскользнувший с моих ног язык за собой. А затем в неё угодил дуплет картечи из дверей рубки — это уже Орри помог, вмешался в заваруху.

Я перекатился, схватил как последнюю надежду выроненное ружьё, встал на колено. Балин с Лари ещё отбивались — твари словно ускорились, даже латиг, вертевшийся в воздухе, не мог попасть по уворачивающейся жабе. Она отскочила в сторону, разрывая дистанцию, оказавшись на корме баржи. Вторая же, совершив невероятный прыжок с места, заскочила на крышу рубки, выстрелила оттуда в увернувшуюся Лари языком, но всё же попала под раздвоенный хвост латига, раскроивший ей череп.

Маша подхватила с палубы бесполезно валяющийся «таран» и дважды выстрелила в сидящую на корме жабу, ни разу не попав, но заставив её прыгнуть за борт.

Где матка? Драка пошла во всю ширь — теперь она обязательно должна появиться. Или те, кто книжки пишет про монстров, ни черта в них не понимают.

Матка оказалась совсем не похожей на своих питомцев. Больше всего она напоминала длинную ящерицу с широкой, как раскрытый чемодан, башкой, с гребнем вдоль всей спины и жуткими когтями, под которыми беспомощно крошился деревянный планшир. Она появилась из воды совершенно бесшумно, выскочив до того места, где у неё должен быть «пояс», и опёршись передними лапами на борт, заваливая широкую, увесистую баржу в крен. Сверкающие каминными углями глаза уставились на нас, сгрудившихся возле рубки. Даже частично показавшись из воды, она нависала над нами сверху.

— Маша, щит! — заорал я, сделав это своевременно.

Едва перед нами возникла искрящаяся полусфера, как ящер выбросил из пасти облако зелёной слизи, осевшее на невидимой сфере и стекшее вниз. Доски палубы в том месте, куда упали капли, зашипели и задымились.

— Щит! — вновь крикнул я, и сфера, мигнув, рассыпалась искрами.

А я влепил в морду ящера картечью из двух стволов, дуплетом — так, что у меня чуть не вывернуло плечо. Две порции картечи с такого расстояния — не шутка. Голова матки откинулась под страшным ударом, брызнула бурой кровью, облаком повисшей в воздухе. Тварь чуть не сорвало с борта, но глубоко впившиеся в дерево когти удержали её на месте. Но удержали только для того, чтобы выхватившая у Маши помповик Лари начала всаживать в грудь и шею заряд за зарядом, рвущие мышцы и жилы, вырывающие куски зелёной плоти. «Таран» подпрыгивал при каждом выстреле, плевался огнём — и пять раз подряд честно рванул свистящими кучками свинца осклизлую плоть твари. Бабахнул дуплет из двустволки Балина. Но точку поставили всё же не они, а штуцер старейшины Рарри, с которым высунулся из рубки Орри Кулак.

Орри вскинул свою двустволку пугающего калибра, утопил крючок и… Я оглох на левое ухо, а длинный пучок пламени вырвался сначала из верхнего, а затем, через пару секунд, из нижнего ствола. И второй выстрел был уже лишним. Монстра сбило с баржи и швырнуло в воду уже первым попаданием. Удар пули шестисотого калибра весом шестьдесят граммов — дракона на задницу усаживает, не то что матку речных импов. Вторая пуля ударила молотом в уже неподвижное тело, покачивавшееся на волне и медленно погружающееся, выбив фонтан воды и крови, перевернув тушу и закружив в медленном водовороте.

— Всё, что ли? — спросила Лари, быстро заталкивая патроны в помповик.

— Всё, — ответил я, переламывая стволы «вампирки».

— Уверен? А мелочь? — спросила уже Маша, тяжело дыша.

— Матку убили, мелочь сейчас сама помрёт. Они друг без друга не живут, — ответил я, запихивая патроны.

— Точно, я в книжке читал, — подтвердил стоящий в дверях Орри, воинственно держащий свой убийственный, но разряженный штуцер наперевес. — Дальше спокойно пойдём. Импы даже нечисть вокруг распугать должны были.

— Точно? — на всякий случай переспросила меня Маша.

— Точно, — кивнул я. — Они всех подряд жрут, другая нечисть им тоже годится. Так что дальше спокойно пойти должны. Но до выхода из тумана всё равно никому не расслабляться.

— Расслабишься тут, — к моему удивлению, заявила до сей поры бесстрашная Лари.

Машу, слегка утомлённую, я отправил в купеческую каюту отдыхать. Балин ушёл к дизелю, а мы с Лари остались караулить на палубе. А заодно помыли её из шланга, сгоняя за борт сильной струёй речной воды кровь, ошметки грязно-зелёной плоти и куски каких-то непонятных костей. Досталось импам всё же неплохо. Пришлось даже на крышу рубки лезть, где Лари своим кнутом разрубила череп одной из тварей.

Ружей из рук не выпускали, а я мысленно отметил, что лучше коротких двустволок десятого калибра для такого боя ещё никто ничего не придумал. Хоть с каждого ствола поочерёдно бей, мало один хрен не кажется. А хоть дуплетом — тогда вообще как тур-ящер пробежал.

Однако дальнейший путь мимо Дурного болота прошёл почти спокойно. Один раз из тумана над головой вылетела непонятная тварь, напоминавшая лысую, уродливую обезьяну с кожистыми перепончатыми крыльями, но нападать не стала. Лишь завыла истошно, замахала крыльями, гоняя клубы густого, как кисель, тумана, и исчезла в нём, зависшем над нами сплошной серой пеленой. А вскоре и крик затих.

Несколько раз замечали длинную скользкую чёрную спину какой-то большой подводной твари, время от времени поднимавшейся к самой поверхности, но нападать на нас она не стала, да и намерения такого не проявляла. Возможно даже, это была не нечисть, а некий водяной монстр такого калибра, что ему никуда лезть не страшно. Драконы те же — тоже с нечистью ничего общего не имеют, а заодно её в упор не замечают.

Через пару часов Дурное болото осталось позади. Как-то моментально посветлело — сначала пробилось, а потом засветило во всю мощь солнце, веселя душу и согревая дрожащее от непонятного озноба тело, а перед нами опять раскинулась во всю свою почти километровую ширину река Улар. Велики здесь реки, в Старом мире таких и не было, если книгам верить. Точнее, было, но уже в низовьях, а реки здешние в нижнем своём течении уже на моря похожи.

Дальше Лари завалилась на корме загорать, убив меня окончательно белизной кожи и совершенством форм — и чего загорать, если загара нет и даже обгореть не получится? — а я ушёл в рубку к Орри, благо для двоих там места хватало вполне. Даже два высоких вращающихся стула имелись.

— Ну что, как посудина? — спросил я нашего шкипера.

— А хорошая, — степенно заявил тот. — Так и ходил бы на такой от верха до низа Великой.

— Лучше, чем грузовик? — подколол я.

— Грузовик — особь статья, а баржа — особь статья, — ответил гном, переиначив, сам того не зная, фразу исторической личности с нашей исторической родины. — На грузовике такого степенства в поездке нет, да и товара на нём поменьше везёшь. Была бы баржа твоя — напросился бы с тобой годик-другой поработать. У меня два года «большой жизни»[42] не израсходованы.

— Хм… Смотри, на слове поймаю.

— Будто у тебя баржа есть, — усмехнулся в бороду Орри.

— Если Пантелея своего выловлю и премии подобающие получу, куплю баржу. И «полевик» пассажирский.

— Машина-то тебе зачем? — не понял гном. — У тебя же полуторка, зверь-машина. Что может лучше-то быть?

— «Полевик» на палубу загнать и укрыть — без проблем. Понял, борода?

— А… Ножки лень топтать там, куда приедешь? — съехидничал в ответ Орри. — Но мысля здоровая. Весу в нём всего ничего, загнать по мосткам не проблема, а ездить всегда лучше, чем ходить. Недорого, и четверых везёт. Все уместимся.

— Все? — удивился я. — Ты это о чём?

— Будет у тебя баржа — наймусь в шкипера однозначно. Очень пока такая жизнь по мне. А водить, как я, ты в жизни не сумеешь. А ещё колдунья и эта… демоница голая.

— Демоница, положим, голая только наполовину, — встал я на защиту справедливости, хоть то, что на ней осталось, на звание «одежды» никак претендовать не могло. — А потом, она со мной временно, на этот раз только. Надеюсь, что Маша останется, очень хорошо с колдуньей на охоте, но даже не спрашивал пока.

— А ты спроси, — посоветовал Орри. — Девка на тебя такими глазами смотрит, а ты «не спра-а-ашивал».

— Это какими? — удивился я.

— А такими… влюблёнными. Не видел, как она защищать тебя кинулась, когда тебя жаба потащила?

— Можно подумать, что если бы тебя потащила, то она не кинулась бы, — усомнился я.

— Кинулась бы, — кивнул гном. — Но не с таким лицом. Приглядись, короче. А то на демоницу распутную всё таращишься. А колдунья девочка скромная, на глаза не лезет, не то что эта… — Орри ткнул пальцем в сторону кормы, но тон его, несмотря на текст речи, был скорее сожалеющим.

Вот оно как! И тут природные тифлинговские чары прокатились. Однако речь степенного гнома в защиту высокого чувства заставила меня задуматься. Я ещё не забыл первоначального недружелюбия Маши, вот до сих пор стараюсь дистанцию удерживать, чтобы её не напрягать. А если задуматься да недавнее повспоминать, то как бы смысл такого моего поведения теряется вовсе. Нет никакого смысла, в общем. А Маша мне нравится. А кому она может не понравиться? И красивая, и умная, и молодая…

Странно, однако, что я эдаких влюблённых взглядов не заметил. На меня это непохоже. А не врёт ли мне, часом, Орри? В издевательских, например, целях? Ладно, не буду дурака изображать и у него выспрашивать, попробую сам присмотреться. Может, и вправду говорят, что в последнюю очередь видишь то, что под носом?

Да, кстати, чуть не забыл. Я вышел из рубки и пошёл в трюм, в каюту, чтобы достать из рюкзака сыскной ордер и ордер арестный. Надо бы Орри с Балином в бумагу вписать, чтобы завтра проблем и вопросов меньше было, если на своих наткнёмся. А мы на них наткнёмся наверняка.

ГЛАВА 6, в которой друзья вынужденно, но с удовольствием бездельничают, а герой получает полезную телеграмму

Утром следующего дня мы вышли к устью Улара, к тому самому месту, где он впадает в Великую. Дошли спокойно, ночью меняясь у штурвала и не останавливаясь. Вставать на якорь что у берега, что на середине реки ночью разумным не считается. Мало ли кто вскарабкается на борт по якорной цепи? Или в порту стой, или не стой вообще. А вот движение от девяти неприятностей из десяти потенциальных спасает. Не так просто уцепиться за высокий, обитый металлом борт судна, идущего на восьми узлах. И при этом ещё под винты не попасть.

В общем, постоял и я два часа возле штурвала, как раз в «собачью вахту», но меня это беспокоило мало. Лёг спать я в шесть часов вечера — в капитанской каюте да на свежих простынях. И к тому времени, как подошла моя очередь, отоспался за всю мазуту. Потому как перед этим долго поспать не удавалось. Три ночи, считай. Да ещё таких ночей, что врагу не пожелаешь.

А на подходе к устью меня оттеснил от большого, легко вращающегося стального колеса Орри Кулак, тоже хорошо проспавшийся, умытый, с расчёсанной бородой и даже благоухающий каким-то одеколоном. Прям не шкипер баржи, а капитан «Ласточки»[43]. Разве что вместо кителя оттёртый от пыли кожаный реглан и всё те же шофёрские очки на лбу. Хотя, на мой взгляд, фуражка-капитанка была бы куда актуальней. Как раз такую в каюте нашёл, но Орри её отверг.

На мысу, образуемом течением двух рек, возвышался форт, возле которого у пристани стояли два малых сторожевика — семнадцатиметровых посудины с пушкой на носу и крупнокалиберной спаркой на корме. Патрульный катер неторопливо резал своим острым форштевнем середину фарватера, и стоило нам появиться в поле зрения — недвусмысленно навёлся на нас. Видать, с той стороны, из верховий Улара, ничего путного не ждали.

Слияние рек — позиция более чем стратегическая, вот и гарнизон форта больше чем наполовину артиллеристами был укомплектован — это я ещё по временам своей службы помнил. И стволов этой самой артиллерии было здесь не меньше дивизиона. Причём не только на закрытых позициях, как в том же Пограничном, но виднелись за бетонными брустверами длинные стволы полковушек ПП-4 с массивными дульными тормозами на них. Из такой монитор насквозь пробить можно, так что без ведома гарнизона здесь не то что баржа — мимо жаба не проплывет. Разнести в этом месте могут что угодно, причём в щепки. А сектора обстрела с высокого мыса — залюбуешься.

Были и признаки военного усиления: вдалеке, высоко в небе, неторопливо плыл вытянутый силуэт дирижабля с казавшейся крошечной гондолой снизу. Это уже нетипично: дирижабли в мирное время за просто так никто не гоняет. А этот явно на патрулировании — с дирижабля и связь куда хочешь дотягивается, и видно всё как на ладони, и висеть он неделю может, а то и месяц, пока у экипажа вода со жратвой не закончатся. А при необходимости и отбомбиться неслабо. По подвижной цели особо не попадёт, а вот по городу или по лесу канистры с напалмом побросать — это запросто. От четырёх до пяти тонн таких канистр загрузить можно.

— Патруль. По нашу душу, — сказал Орри, указав на катер, который заложил резкий вираж на середине речного плеса и рванул к нам, неся по носу немалый бурун.

— Естественно. Война же, да и вообще, здесь всегда проверки, — подтвердил я его догадку.

— А тут с кем граница? Для меня с воды здесь места незнакомые, я всё больше по дорогам катался.

— С Марианским баронством. Вон, видишь? — указал я пальцем на небольшую деревянную крепостцу на холме на противоположном берегу. — Там у них застава, копейный десяток[44] граничной баронской стражи штаны протирает.

— Вроде целое всё, — прищурился Орри, разглядывая крепость. — Не долбили по ним. Видать, с марианцами войны нет.

— Да и с Вирацем нет, по всему видать, — поделился я своей идеей. — Скорее всего, даже если Вирац по уши в этом деле, всё равно там что-то не так. Считай, чутьём или логикой, но я уверен.

Ввиду полного отсутствия любой связи и новостей приходилось обходиться догадками.

— А я что? Я ничего, — пожал плечами гном. — Я и не спорю. Похоже на то. Мы же в толпе этой швали успели, считай, половину дня покрутиться, там даже с Южного берега народ был. И из Гуляйполя хватает.

— Из Гуляйполя? — слегка удивился я. — Интересно.

Вспомнился мне, естественно, Вова Труба, с которым мы подрались в Бродах. А ведь он, скорее всего, ехал не за головами разбойников, а поучаствовать в захвате и разграблении Пограничного. И ехал как раз с территории княжества, где таких, как он, может, и не любят, но гонять необходимым пока не считают. А раньше от них польза была. Кстати, убиенный мной любитель пистолетов ручной работы и роскошных плащей баронет ас-Мирен — тоже ведь из этого недоброй памяти города. А сам родом из Вираца. Что-то слишком уж много в этой истории совпадений.

А ведь тоже умный маневр — одни безобразничают, другие вроде как за ними гоняться должны, а на самом деле и те и другие в сговоре и цель у них совсем иная. Гибкий и прозорливый ум за всем этим чувствуется. Знать бы точно, чей именно. Ашмаи?

Тем временем патрульный катер подошёл к барже, держа её под прицелом крупнокалиберной спарки и ПКС на крыше рубки. Дадут — мало не покажется. А заодно я приметил, что одна из полковых пушек форта держит нас в прямой наводке. Серьёзно подготовились. Впрочем, подготовились и мы, только по-своему — убрали пулемёт, к демоновой матери, с палубы вместе с патронными коробками и запрятали его под дизель, куда Балин показал. Если вдруг, то не доищешься. Не положено гражданским лицам, даже купцам, пулемёты в собственности иметь, а уж в военное время можно таких проблем за это огрести — никакая «сыскуха» вместе с самим Бердышовым[45] не поможет.

На катере на палубе было четверо. Голова стрелка торчала из барбета, один в рубке за штурвалом, и ещё двое с укороченными СВТ-К готовились перепрыгнуть к нам на борт. Все в чёрных беретах и чёрной же форме, в полосатых тельниках, видных в вырезах форменок, на груди знак пограничной стражи.

Нет, не четверо, а пятеро их. В рубке ещё сидел унтер с СВД в руках, невидимый до последнего момента. А теперь он поднялся над невысоким бронебортом и крикнул:

— Кто такие?

— По поручению Департамента контрразведки, — ответил я по максимально солидному варианту. Все другие версии звучали бы хуже, на мой взгляд.

— Ага… — задумчиво протянул унтер. — Во как… И доказать сумеете?

— Сумеем, — кивнул я, выходя из рубки.

По собственному опыту службы знаю — в такие моменты лучше всего демонстрировать открытость и дружелюбие. Погранцы в курсе, что Пограничный захвачен, и своих с той стороны не ждут. Раз уж мы нарисовались — надо быть готовым к тому, что нам все сидоры выпотрошат и все извилины заплетут. А как иначе?

Я под пристальными взглядами пограничников, быстро перепрыгнувших к нам на борт, извлёк футляр с бумагами, после чего подробно и детально показал каждую из них, провёл рукой над печатями, идентифицируя себя, затем поочерёдно то же самое проделали все из моей команды — гномы, люди и демоны. Однако этого не хватило для того, чтобы быть отпущенными.

— Давайте к берегу и швартуйтесь к пирсу, — скомандовал унтер. — По-любому придержим вас до телеграфного подтверждения. А заодно и отдохнёте.

Последнюю фразу он уже произнёс для того, чтобы смягчить впечатление, а общий сигнал был нам всем понятен — дуем к берегу и не петюкаем. Если проблем не хотим, например снаряда в борт.

Орри вопросительно глянул на меня, но и в его глазах никакого энтузиазма на предмет покачать права я не заметил. Скорее, он выглядел вполне готовым к внеплановому отдыху.

— А чего думать? Давай к берегу, — сказал я. — Ещё легко отделались.

Чтобы мы в благоразумии своего решения не усомнились, на борту у нас остались двое погранцов. И наша медленная баржа пристроилась в кильватер быстрому катеру, и так мы не торопясь добрались до небольшого затона, в котором было несколько свободных швартовочных стоянок. Причём всё это время мы были сопровождаемы стволом пушки из форта.

Орри ловко подогнал неуклюжую баржу к пирсу, мы с Балином не менее ловко подтянули её канатами к кнехтам, уперев в пирс старыми автомобильными покрышками, после чего выбрались на палубу и разлеглись в вольных позах, решив позагорать. Катер снова отвалил на середину реки, а пограничники вопросами нашего задержания особо не заморачивались — лишь выставили парный пост у входа на пирс и подтянули трос на выходе из затона. В общем, наша же посудина стала нашей тюрьмой.

А я ещё порадовался, что баржу обыскивать и документы на собственность проверять никто не стал. Хотя такого и не бывает, чтобы кто-то в этих местах на краденой барже катался. Поймают сразу: тут всё под контролем. Бортовые номера под учётом, приметы имеются, владельцы и шкипера зарегистрированы. Если впервые идёшь, регистрируйся у начальника порта, а тот немедля передаст сведения пограничникам, какие в нашем, например, княжестве ещё и за таможенников. Поэтому все пиратские трофеи сбывались намного ниже по течению, в Гуляйполе или в тех Старых княжествах, что раскинулись по берегам Великой между Ярославским княжеством и Нижегородским. Там уже не так просто попасться, да и притоки, которые Новые княжества не контролируют, там такой длины, что в Великую можно вообще никогда не выходить. Я старые карты видел, из прошлого мира, так там иная главная река меньше какого-нибудь из притоков Великой. Там люди мосты строили через реки, а тут такую роскошь разве что над ручьями и в самых-самых верховьях позволить себе могут.

Что расстраивало — так это что общаться с нами отказались до поступления телеграммы из Твери. А меня так и подмывало расспросить о новостях. Считай, два дня уже без оных, а события развиваются так кучеряво, что за это время могло что угодно случиться. Ну да ладно, придёт телеграмма — расспрошу.

Вскоре все хождения возле пирсов прекратились, и лишь двое часовых были вынуждены нюхать запахи готовившегося у нас на борту завтрака. К моему удивлению, за приготовление оного взялась не только Маша, которой завтрак был нужнее всех, но и Лари. Но это, наверное, от скуки — с чего бы ещё?

Ели тоже на палубе, натянув тент на четырёх бамбуковых шестах и закрепив его растяжками на швартовочных утках, в общем — пикник настоящий устроили. Нашлось даже холодное пиво в бочонке вроде моего, причём немаленьком — литров на двадцать. Если бы не Пантелей, то можно было бы вообще никуда не спешить. Весна сменялась летом, и погода стояла идеальная для отдыха на пленэре.

Болтали, смотрели на реку, занимались кто чем, Орри полез в трюм с рулевым управлением заниматься, Балина от дизеля отогнать невозможно было. Я расстелил кусок ткани на палубе и сел за чистку оружия, Маша грызла засахаренные орешки, загорая и глядя на облака, а Лари вдруг взялась упражняться со своим латигом, сшибая им по сантиметру с воткнутых в щели между досками пирса веток. За ветками она, кстати, умудрилась послать проходившего мимо матроса со сторожевика. Думаю, она бы могла запросто уйти и по форту гулять, но осталась с нами из солидарности.

Так лениво провели время до обеда. Кашеварить опять взялись колдунья с демонессой. И когда обед был уже съеден, последовавший за ним чай выпит, на склоне, ведущем к затону, появился вестовой с красной повязкой на рукаве. Молодой, лет восемнадцати, боец, явно недавно призванный, отчаянно белобрысый. Пройдя меж разошедшихся в стороны караульных, он вышел на пирс, помахивая сложенной вдвое желтоватой бумажкой. Развернул её, сверился с чем-то, потом спросил:

— Господином Волковым Александром здесь кто будет?

— Я буду, — махнул я вестовому рукой, не отрывая задницы от досок палубы.

— Телеграмма для вас пришла. И командир просит к нему подняться, я провожу.

Он поднялся по мосткам на палубу и протянул мне бланк телеграммы. Я заглянул в неё, прочитал:

КОМАНДИРУ 4 ОПОТР МАЙОРУ РИХТЕРУ ТЧК ПОДТВЕРЖАЮ ПОЛНОМОЧИЯ ОХОТНИКА НАЙМУ АЛЕКСАНДРА ВОЛКОВА ДЕЛЕГИРОВАННЫЕ ПОРУЧЕНИЕМ СЫСКУ НОМЕРОМ ДВАДЦАТЬ ДВА ДРБ ПЯТНАДЦАТЬ ТЧК ОКАЗЫВАТЬ ВСЕМЕРНОЕ СОДЕЙСТВИЕ ВВИДУ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ ИСПОЛНЯЕМОГО ПОРУЧЕНИЯ ТЧК БЕРДЫШОВ.

Была и вторая телеграмма, лично мне:

ВОЛКОВУ ТЧК БЛАНК РАСПОРЯЖЕНИЯ УТРАЧЕН РЕЗУЛЬТАТЕ ИЗВЕСТНОГО ИНЦИДЕНТА ГУЛЯЙПОЛЕ ТЧК ВЯЛЬЦЕВ.

Ага, вот оно как. При ликвидации явки, где на Пантелея засада была, захватили. Логично. А вот первая телеграмма — очень даже хорошая телеграмма, надо будет впрок сохранить. Звучит солидней некуда. Можно сразу сдаваться. Я подхватил с палубы свою рубашку, натянул кое-как и пригладил, смочив ладонь, растрёпанные волосы. Раз командир зовёт, надо выглядеть прилично.

— Давай веди, — сказал я вестовому, поправив пояс с кобурой.

Тот резво пошёл впереди, я едва за ним успевал. Мы поднялись по заглублённой в склон и прикрытой от обстрела с воды лестнице, вошли в ворота форта, возле которых маялись двое часовых. Обычно один стоит, а тут — усиление: сразу же смена одиночных постов на парные.

Внутри форт ничего интересного собой не представлял. Всё как в других подобных местах. Бревенчатые здания штаба и казарм, камуфлированные машины под навесами, караульные вышки по углам, в них — пулемётные гнезда за мешками с песком. Оттуда виднеются головы караульных. В нескольких местах из окопов, обложенных мешками с землёй по краям, торчали задранные в небо стволы стомиллиметровых гаубиц. Виднелась и миномётная батарея. Да, этих так просто не возьмёшь — четыре батареи артиллерии в обороне, да ещё и весь спектр по боевому применению перекрывают.

Однако признаков войны здесь не было видно. Ни бетонные стены укреплений, ни бревна частокола никаких следов обстрела не имели. От всего веяло военной аккуратностью и ухоженностью. Дорожки в форте заасфальтированы и тщательно выметены, травка пострижена, бордюры белым крашены. Устав в чистом виде.

Я прошёл за вестовым в штаб, проскочил мимо стойки дежурного по части, поздоровавшись с пограничным поручиком, а затем зашёл в кабинет с табличкой «Командир 4 ОПОтр. майор Рихтер Б. В.».

Майор оказался невысоким, худощавым, седоватым, с аккуратной эспаньолкой офицером в повседневной, что меня удивило, форме. В армии есть традиция: в отдалённых гарнизонах все ходят в полевой форме, а повседневную носят только при поездках в большие гарнизоны. А тут на тебе.

Он был не один: справа от него сидела смуглая миловидная полуаборигенка в чёрной форме прапорщика с серебряными кантами и уставным колдовским жезлом. Ага, штатная колдунья гарнизона. Интересно, как она, такая хорошенькая, оказалась в таком захолустье? Аборигенская кровь повлияла, или двоечница? Или карьеру побыстрее хочет сделать? Тогда начинать с подобной дыры даже полезно.

— Господин майор, охотник Волков, — представился я, не разбавляя речь излишками бальзама на его душу в стиле «прибыл по вашему приказанию», или «прибыл для беседы».

— Присаживайтесь, Волков, — кивнул майор, указывая на стул перед своим столом.

Я присел на жёсткий конторский стул, который был придуман ещё в те времена, когда эргономика считалась лженаукой, а любой занимающийся ею был достоин расстрела на месте. Кое-как разместился, столкнулся взглядом с колдуньей, мимолётно улыбнувшейся. Затем выжидательно уставился на майора.

— Телеграмму мы получили. — Майор постучал пальцем по лежащему перед ним на столе голубому бланку — второй копии. — Департамент контрразведки вашу благонадёжность подтвердил. Но у меня есть вопрос.

— Я слушаю, — вполне нейтрально подтолкнул я его к продолжению беседы.

— Как вы вырвались из Пограничного? Нам доподлинно известно, что город захвачен и блокирован превосходящими силами противника.

— Если у вас есть связь с командованием тамошнего гарнизона, можете выяснить все подробности, — пожал я плечами.

— Связи у нас нет, иначе я так бы и поступил, — спокойно ответил майор. — Поэтому у меня есть лишь один способ не допустить прорыва в Великую враждебных элементов оттуда — проверять всех и каждого. А Мона проверит ваши ответы на соответствие истине. Она это очень хорошо умеет.

Мона в погонах прапорщика опять улыбнулась, и я почувствовал неслабую и очень «аккуратную» струйку Силы, прошедшую через меня насквозь. Нет, не двоечница. Не Маша, конечно, но и не олухи из Пограничного. Хорошее, ловкое, естественное управление потоком энергии. Наверняка унаследовала от своей аборигенской «составляющей» такие способности. Значит, или в неблагонадёжных числится, или за карьеру бьётся.

Впрочем, скрывать мне было нечего, и я не торопясь, со всеми подробностями рассказал историю нашего побега. Мона не прерывала, не мешала, я время от времени ощущал лишь короткие уколы Силы, не подавая виду, что я их чувствую. Когда же майор перешёл к целям нашего путешествия, равно как и к вопросам собственности на баржу, я заперся намертво, сославшись на тайну расследования, и даже отчеркнул в ордере ногтем слова «без общего уведомления о личности такового», подразумевая, что они должны снять все вопросы о том, чья у нас баржа.

Майор достаточно справедливо указал на несколько логических нестыковок в моём заявлении, в результате чего я вынужден был сознаться, что баржа первая попавшаяся, какую нам удалось захватить во время бегства. После этого майор лишь протянул мне пустой бланк телеграммы и предложил повторно обратиться к контрразведывательному начальству в Тверь, если мы не хотим продолжить свой путь пешком или на перекладных.

Я понял, что попытки спорить ни к чему не приведут. Тем более что со своего места я мог разглядеть, что за раскрытый журнал лежит перед майором на столе. А лежал там «Общий регистр торговых судов Великоречья», открытый как раз на букве «Б». И фамилия Бер-Ассат читалась сверху тоже запросто. И название баржи — «Путеводная звезда». Впрочем, примерно четыре из пяти барж назывались именно так, типа добрая традиция, поэтому на название можно внимания не обращать. Но есть ещё бортовой номер, введенный с лёгкой руки пришлых и признанный удобным всеми властями, и этот номер недвусмысленно свидетельствовал: баржа чужая.

Пришлось смириться и написать телеграмму на имя Вяльцева с просьбой, или требованием, считать баржу нашей до окончания операции по изловлению государственного супостата. После чего я телеграмму отдал появившемуся вестовому, а сам был препровождён обратно на судно. Пришлось смириться ещё и с тем, что сегодня выход на реку нам никак не светит. Пока там телеграмму до Вяльцева донесут, пока он всё согласует, пока обратно отослать изволят — времени пройдёт немало. А жаль. Пропал день. Я рассчитывал завтра к вечеру подойти к Гуляйполю.

Моё заявление о том, что продолжаем загорать, вызвало неискреннее разочарование у всех присутствующих. Было заметно, что в бой пока никто не рвётся, а все с удовольствием отдыхают на палубе после приключений последних дней. Даже азартная Лари с откровенным удовольствием предавалась ничегонеделанью и Машу подкалывала лениво и беззлобно. Гномы босиком и в одних портках сидели на палубе, скрестив ноги по-восточному, и очищали от смазки какие-то детали судового дизеля, разложив их на куске брезента. Маша лежала на спине, закинув босые ноги на планшир, и просто рассматривала медленно плывущие над нами облака, и опять что-то жевала. Бутерброд, кажется.

Признаться, я и сам не слишком рвался в битву. Лимит приключений на год я исчерпал за последние дня три с избытком. Другое дело, что, как говорят в народе, назвался груздём — так не… не болтай много, в общем, а я таковым груздём назвался, когда обрадовался сумме награды, объявленной за Пантелееву голову. Но, в общем, и сам нечаянному отдыху был рад, и остаток дня провёл лениво и бездельно. А телеграмма от Вяльцева пришла с разрешением на временную экспроприацию баржи «до выяснения степени участия официального владельца в антигосударственных действиях, направленных на подрыв устоев…» и так далее, в общем. Я подумал да и плюнул на ночной выход на реку. Всё равно уже поздно, гномы с дизелем возятся, дамы вообще разбалделись, короче — завтра. Всё завтра. Это у нас типа устремлённость в будущее. Тем более что гнать нас отсюда никто не собирается. Даже пост сняли у пирса и пригласили ужинать в гарнизонную столовую, от чего мы, впрочем, вежливо отказались.

Поставил всем задачи на завтрашний выход, спустился в каюту — и опять спать завалился.

ГЛАВА 7, в которой путешественники продолжают движение по реке, в ходе оного многих встречают и видят, а герой впервые говорит с Машей на личные темы

Наутро мы всё же блеснули внутренней дисциплиной, и едва первые лучи рассветного солнца упали на речной плес, заиграв багровыми отблесками на мелкой ряби, гонимой утренним ветерком, наша баржа покинула затон, пыхтя дизелем, эхом отражающимся в крутом склоне, и направилась дальше. Ещё два дня такого неспешного путешествия нас ожидало впереди.

Бодрствовали на барже трое — гномы и я. Маша до сих пор отсыпалась и отъедалась после магического истощения, случившегося с ней недавно, а для Лари на борту никакого занятия пока не было. Как я сказал, она даже кашеварские обязанности на себя добровольно приняла, чтобы хоть чем-то заниматься. После нескольких дней непрерывной стрельбы и беготни путешествие в относительной безопасности на борту неспешно плывущего, широкого и длинного как сельская площадь судна, было настоящим курортом.

Я даже взялся рыбачить, обнаружив в кондейке возле купеческой каюты целый набор снастей. И к полудню натаскал из воды целый садок хорошей белой рыбы, которую мы с Балином взялись чистить: уже вполне проснувшаяся Лари согласилась её приготовить, но чистить отказалась наотрез. Маша же благополучно продолжала почивать.

Вообще чем дальше, тем больше я начинал завидовать таким вот купцам-баржевладельцам. Вся моя бродяжья натура восхищена была такой жизнью — иди себе солидно и неторопливо от города к городу, покупай товар и продавай, а днём лежи на палубе с интересной книжечкой, лови рыбу, проводи время за беседой. Считай, как на том же дирижабле путешествовать. Хотя какой там дирижабль — на дирижабле шашлыка не пожаришь, а тут на палубе мангал стоит на железном листе. А на дирижабле даже чаю не греют — водород рядом. Сухпайки да вода с соком из бутылок. А за курение так и за борт могут выкинуть. А на барже никто тебя никуда не торопит, да и торопить баржу дело дурное: больше восьми узлов она всё равно не даёт. Ну десять ещё может показать, если на пределе сил.

Собственно говоря, покинув пристань у форта, мы покинули и пределы Тверского княжества. Дальше, вёрст на двести, тянулись берега Марианского герцогства, Поречного баронства и двух совсем маленьких майоратов. Такого патрулирования, как в Новых княжествах, здесь налажено не было, а двести вёрст — это нам почти пятнадцать часов ходу. Поэтому мы подняли из трюма «максим» и водрузили его на корме, выставив возле него короба с лентами. И не зря — к полудню из него пришлось пугнуть две какие-то лихие моторки, набитые людьми с винтовками. Они вылетели из камышей в заводи, что образовалась в устье небольшой речки. Взревели подвесными моторами, резко разогнались, поднявшись на реданы, и решительно ломанулись прямо к нам.

К такому я уже вполне был готов, сомнений в том, что следует делать, не испытывал — и дал очередь патронов на двадцать прямо по их курсу. Не ожидавшие наличия пулемёта на гражданской посудине преследователи, недолго думая, завалились в расходящиеся виражи и через пару минут бесследно исчезли там, откуда появились. Разбойнички. Точнее, речные пираты. А пулемёт иметь в хозяйстве очень полезно, как я и полагал.

Ещё чем река хороша, особенно такая широкая, как Великая, так это тем, что скрытно подобраться к тебе невозможно. Ширина её в этом месте уже километра три, от берега до берега раскинулась совсем плоская серебристая водная лента, на которой каждая лодка как прыщ на лбу. Это не через лес на открытой машине катить, ожидая, что из-за куста на тебя лешак прыгнет. Кстати о лешаках: с лешим их не путайте. Леший — это бес лесной, нечисть, владеющая магией, а лешак — это просто смесь крысы с уродливой обезьяной и со средней величины обезьяну габаритами, сплошь покрытый свалявшейся шерстью, и он хищник. Хоть и дрянь порядочная, хуже любого лешего, и охотится исключительно из засад и в стае.

Часа в три случилась интересная встреча — навстречу нам полным ходом прошёл монитор под ярославским флагом в сопровождении аж трёх сторожевиков. На носу его витыми бронзовыми накладными буквами было выведено: «Князь Олег». Надо же, самый новый корабль ярославского флота послали на помощь. А что на помощь — в том никто не сомневается. Куда им ещё идти?

Серый корпус монитора прошёл метрах в ста от нас. Я разглядел внушительно длинные стволы двух четырёхдюймовок, установленных в округлых башнях, спарку автоматических миномётов, торчащую вертикально. Серьёзная сила. Послабже, правда, чем тверские мониторы серии «Сом»[46], но и в длину поменьше. И осадкой помельче. В любую протоку зайти способен такой корабль.

Сторожевики же окружили монитор с трёх сторон, оберегая его от гипотетических неприятностей. А что, бывало и такое. Бывали случаи запуска самодельных торпед с притопленных аппаратов. Случались и речные мины, разве что не на середине фарватера. От удара торпед, кстати, года четыре назад затонул астраханский сторожевик «Стрелец», а ещё двумя годами раньше на минах в русле реки Велага улёгся на грунт старенький монитор «Гоплит» из того же Ярославля.

Волну корабли развели такую, что даже на палубе увесистой широкой баржи устоять было трудно. А затем опять стало тихо, разве что время от времени мы замечали рыбацкие баркасы у прибрежных деревень, да и те старались далеко от берега не отходить. Времена лихие настали, вот все и береглись. В самих деревнях на вышках за частоколами видны были дозорные, и ещё заметно было, что стояли не просто так, а действительно смотрели на реку. И правильно делали, потому как кому война, а кому мать родна. Те же две моторки с вооружёнными субчиками способны не только на баржи нападать.

Ближе к вечеру мы прошли ряд жёлтых бакенов, обозначавших границу Ярославского княжества. Качнули их своей пологой волной, усами разбегающейся от форштевня, заставив приветливо закивать нам вслед. А дальше наткнулись на малый сторожевик ярославцев, пристроившийся ближе к правому берегу. Останавливать нас никто не стал, лишь запросили о том, куда следуем. Середина фарватера — территория ничейная, по большому счёту, официально задерживать никого нельзя, хоть на это правило все давно плюют с мачты. Поэтому мы лишь облегчённо вздохнули, узнав, что никакой досмотр нам не грозит, равно как и проверка — до тех пор пока мы не попытаемся причалить в каком-нибудь порту. А швартовка вне порта, если она не аварийная, влечёт за собой штраф, а то и тюрьму годика так на два. Такие, понимаешь, правила в наших краях. В целях борьбы с контрабандистами и прочими жуликами.

В общем, мы решили следовать через ярославскую территорию без стоянок. К неудовольствию Лари, которая что-то намерена была купить в Ярославле. Но она тоже в общем-то легко смирилась с нашим решением. Она вообще на удивление неконфликтна, хоть и одновременно с этим хулиганиста до невозможности.

Княжество растянулось изрядно, вёрст на пятьсот. Столицу ночью пройдём, границу пересечём ночью следующей. А уже к вечеру нового дня подойдём, если всё нормально будет, к Гуляйполю. А там не зевай. И перед Гуляйполем места беспокойные, настороже всегда быть надо.

Часов в восемь вечера гномы направились спать перед ночной вахтой, а я остался в рубке наедине со штурвалами и немногочисленными приборами. Фарватер впереди ожидался несложный. Даже такой профан в судовом деле, как я, мог с ним справиться играючи, не загнав неуклюжую баржу на мель или не вогнав в берег. Хотя уже начинало темнеть.

— Чай будешь? — Вскоре заглянула в рубку Маша.

— Ну, если дадут…

— Дадут, дадут, — ответила колдунья, против ожидания не добавив: «Потом догонят и ещё добавят». Я бы не удержался.

Она просто вышла на палубу, а затем вернулась с двумя большими парящими кружками.

— Думала тебе твоих ночных травок подсыпать, но ты вроде говорил, что они ещё и взбадривают…

— Верно. Сон сгоняют, а мне только до двух ночи вахту сидеть. Поэтому лучше не сгонять.

— Я с тобой посижу?

Вместо ответа я лишь похлопал рукой по кожаному сиденью соседнего высокого кресла.

— Лари на пулемёте?

— Да, — кивнула Маша. — Она обещала за кормой присмотреть.

Корму — как свою, так и баржи — ни за что нельзя ночью без присмотра оставлять. Это только днём далеко назад видно, стоит из рубки выглянуть. А ночью… сколько раз такое было, что речные лихие люди разглядят, что отдельного дозорного сзади нет, и догоняют потихоньку, скрытые сперва темнотой, а потом и высоким бортом. А когда они уже близко, взять на прицел выходы из рубки и трюма проблемы нет. И всё, считай, что баржа захвачена, а те, кто на ней — покойники или в рабство проданы. Поэтому специально для кормовой вахты оборудовано заглублённое гнездо в палубе, с тентом сверху, и на каждой барже ночью в нём по человеку сидит. Всегда, если жить не надоело.

— Ну, если уж Лари обещала, то можем не беспокоиться, — кивнул я.

— Как ты думаешь, кто она такая?

— В смысле? — переспросил я.

— Не верится мне, что она просто вечная любовница и светская львица. Недоговаривает она что-то.

— Ты её проверяла?

Это уже серьёзное заявление. Одно дело, если просто один человек о другом говорит, что тот неискренен, и совсем другое дело, когда говорит сильный колдун, или колдунья, как в нашем случае.

— Проверяла. Лгать она не лжёт. Вообще. Но есть что-то, о чём она не считает нужным рассказывать.

— Ну, милая моя… — протянул я. — У меня тоже полно такого в жизни, о чём совсем рассказывать не хочется.

— Естественно, — кивнула Маша. — Я её ни в чём плохом не подозреваю. Я даже пугаться её перестала. Но есть у меня ощущение, что не она с нами, а мы с ней. Как будто она тут главная и знает больше нас всех, вместе взятых, о том деле, которым мы занимаемся.

— И выводы?

Мне надоело ходить вокруг да около.

— Она тоже охотится, — ответила Маша, отпив чаю. — Или на Пантелея, или ещё на кого-то. Может, даже на самого Ашмаи, не к ночи будь помянут.

Она даже сплюнула три раза при упоминании имени лича.

— Возможно, — согласился я. — Я уже подумывал об этом. Очень уж она для обычной авантюристки, пусть даже не человека… Ну, как сказать…

Я щёлкнул пальцами, силясь подобрать определение.

— Совершенна?

— Именно!

Как ни странно, но именно это слово описывало Лари лучше всего. В бою она меня, опытного солдата и охотника, затыкала за пояс одной левой. Умение заплетать мозги любому гуманоидному существу прекрасно уживалось с удивительно трезвым и логичным умом. Красота в любую минуту могла смениться маской демона, а маска — непринуждённым изяществом её женственности. Плюс не следовало забывать о том, кто же она по происхождению — тифлинг из рода бойцов-полудемонов.

— Согласен, — ещё раз кивнул. — Но я её не опасаюсь. А ты?

— Я тоже, — ответила Маша. — Просто у неё целей в нашем походе больше, чем кажется на первый взгляд. А ты мне вот что скажи…

Она слегка задумалась, отпила чаю.

— Что сказать?

— А ко мне ты как относишься?

— Прекрасно отношусь, а что?

— Я не о том… — Она помахала ладонью, чуть раздражённо. — Как к женщине ты ко мне как относишься?

— Дурацкий вопрос.

— Это почему? — возмутилась Маша, подскочив на месте.

— По кочану, — отрезал я. — Ты в зеркало смотришься? А если смотришься, то скажи — как к тебе можно относиться?

— Ну-у… — вполне искренне задумалась она. — Даже не знаю. Ты скажи!

— Мил-моя, да ты же самая красивая колдунья во всем Великоречье.

Я, кстати, ни капли не врал и действительно так считал. И не только колдунья, Маша у нас вообще девушка красивая, о чём тут спорить? Похоже только, что она сама об этом никогда не задумывалась. Кстати, у колдуний такое бывает — им не до кавалеров, комплименты делающих, а кавалеры их десятой дорогой обходят. Опасаются, да и просто думают, что на кой демон они, такие простые, таким продвинутым колдуньям нужны? И остаются колдуньи, даже самые симпатичные, чаще всего мужским вниманием не охваченными.

— Да ладно! — отмахнулась она. — Скажешь тоже, самая…

Она даже засмеялась, но не совсем искренне. Возможно, что и вправду поверила. А может, и нет. Но это уже её проблемы, я со своей стороны был очень даже искренним. Красивая она девка, без всяких сомнений. Сиди мы не в двух высоких креслах, отстоящих друг от друга, а на лавке — я бы уже поближе придвинулся в неясном томлении. А так не получится. Остаётся держать руки у штурвала да чай попивать, ею заваренный.

— Ладно, это ты комплимент моей внешности сказал. А что же ты на неё так вяло реагируешь?

— Почему вяло? — ответил я тяжёлой глупостью на столь прямолинейный вопрос.

— Не знаю, почему вяло! — ехидно ответила она. — Говоришь, красивая, а сам или на зад Лари таращишься, или игнорируешь меня, как гладкое место.

После этого заявления Маша закинула руки за голову, скрестив ладони на затылке, сильно потянулась, так что толстый свитер, накинутый к вечеру, вдруг резко очертил её высокую грудь. Я лишь слюну сглотнул. Правда ведь, красивая девка. И как я раньше о ней не думал? Думал, если честно, но как-то неконкретно. Разве что на её виляющий перед моими глазами зад уставился — ещё тогда, в гостинице, на лестнице. Единственная грешная мысль на её счёт.

Я уже открыл рот, чтобы сказать очередную неуместную глупость, но она сказала:

— Кто-то впереди.

Я перевёл взгляд с её бюста на реку впереди, всмотрелся. Огоньков нет, кроме нашего. Зато есть взгляды, на наш носовой фонарь направленные. Откуда-то издалека, очень настороженные. С эмоциями взгляды. Но фонарь у нас жёлтый — видно, что купец. Жёлтый носовой — это торговцы или рыбаки. Мы его в девять вечера зажгли. Неохота светиться на все окрестности в такие времена, но приходится — хуже намного в темноте налететь на кого-то. Широка Великая, но сталкиваются на ней регулярно. То заснув, то напившись, то по дури.

— Пойду Лари предупрежу, — сказала Маша и выбежала из рубки.

Я тоже подтянул к себе поближе свой СВТ-К, проверил, как выставлены барабанчики на двукратном прицеле. Мало ли кто нам навстречу катит. Под торговца кто угодно замаскироваться может. Мы, например. Какие из нас торговцы-то?

Встречные суда приближались, взгляды я ощущал всё лучше и лучше. Наверняка гадают, кто им навстречу идёт. Всё здесь так всегда. И на реке оживлённо, и каждый друг друга опасается.

А что делать, если Великая стала хребтом всей местной цивилизации? Всё к ней стремится, всё на ней происходит. Из многих земель единственный путь в обход Хребтов да Болот — по её притокам. А уж как на её берегах всё смешалось… И кто только на них не смешался. Двести лет прошло, как наш народ сюда провалился, а порядок навести не получается. Ладно бы провалилось несколько областей целиком, а то и города-то кусочками. И расстояния все изменились. От Твери до Ярославля, если картам Старого мира верить, по реке было под четыреста вёрст, а теперь эта дистанция до тысячи вымахала. Впрочем, сама Волга, которая с Итилем вместе Великую образовала, была всего три с половиной тысячи километров от истока до Каспийского моря, а теперь она растянулась на шесть тысяч с лишним, забегая в тропики, куда утащило Астраханское княжество. Раньше арбузы были астраханскими, если верить книжкам о Старом мире, а теперь ананасы. Впрочем, арбузы там тоже растут хорошо. А дальше — только Южный океан с многочисленными островами.

Вскоре со стороны встречных судов послышался пока ещё негромкий, но уверенный и размеренный стук низкооборотных дизелей. Это баржи, широкие и неторопливые, вроде нашей. По крайней мере, не пираты, хоть от иных купцов неприятностей неменьших можно ждать. Впрочем, почему без ходовых огней? Приличные люди так не ходят по Великой.

Снова заглянула в рубку Маша, схватила бинокль с крючка, приложила к глазам. Я почувствовал лёгкое истечение Силы от неё… Чего это она задумала? Но спросил о другом:

— А что ты в такой темноте рассмотреть намерена?

— А я не в темноте… — пробормотала она. — Я «Кошачий глаз» активировала.

Вот что за заклинание я почувствовал. «Кошачий глаз» позволяет всё видеть в любой тьме, только в чёрно-белом цвете. Но только с таким заклятием можно смотреть в бинокль, любые другие с оптикой не работают.

— И кто там?

— Две баржи. На обеих люди на палубе. Или не люди, но ты меня понял… Несколько стоят, смотрят в нашу сторону. У всех винтовки, — быстро перечислила она всё, что ей открылось. — И сидит целая толпа, я головы вижу.

— Нападать собираются, как думаешь?

— Непохоже, — ответила она.

— Работорговцы?

— Ой… ты почему так решил? — резко обернулась она ко мне, чуть не выронив бинокль.

— Если несколько с винтовками стоят, а много сидит на палубе, и это всё ночью, то наверняка рабов везут. Такие суда днём в протоках отсиживаются, а движутся только по ночам, когда патрули неактивны, — объяснил я ей.

— Ой… а ведь похоже!

Она опять прижала к глазам бинокль, а я пожалел, что не выпил своего чаю для ночного зрения.

— Маш, буди гномов.

— Напасть хочешь? — удивилась она.

— Нет, не получится. Но что-то сделать надо: работорговцы в княжестве вне закона. Хотя бы патрульным дать знать. Буди, посоветуемся.

Она лишь кивнула, отдала мне бинокль и выбежала из рубки. Я услышал, как простучали по ступенькам трапа, ведущего вниз, её ботинки. А я задумался так, что мозги закипели. Что делать?

Мало кого я ненавижу так, как работорговцев. В Старых княжествах это нормально, на любом большом базаре есть шатры этой малопочтенной публики. А в Новых княжествах рассудили так: «Мы в ваши дела не лезем, но и вы нам со своими не попадайтесь». И объявили работорговцев вне закона. Тем бы фарватеры ярославские, тверские да казанские обходить десятой дорогой, — да как обойдёшь? Река не море, а государства пришлых воткнулись на этой земле, чередуясь с аборигенскими царствами. Середина реки нейтральна, да кто об этом печётся? Не пойдут же с теми же пограничниками разбираться за то, что остановили для досмотра в неположенном месте. Послать дело недолгое. Да и как узнаешь, что на середине реки остановили, если на второй день весь экипаж баржи в петле болтается?

Вот и приходится работорговцам подчас пересекать территории Новых княжеств по ночам, крадучись и скрываясь. В многочисленных притоках они заранее оборудуют логова, где прячутся днём, а идут по ночам: всё равно к этому времени патрульные силы на реке сокращаются и стягиваются поближе к своим базам — на их оборону от ночных тварей.

Эх, демон тёмный, и нет на этой барже дальней связи… Роскошь, конечно, такие амулеты с преобразователями ставятся разве что на ведущих судах купеческих караванов, но как бы сейчас пригодилась… Вызвали бы пограничников ярославских да и заложили им рабский караван. Но чего нет, того нет. Что ещё можем сделать? Обогнать не получится. Скорости у нас одинаковы. Значит, и предупредить кого-то перед ними не выйдет. Что ещё? Дойдём до самого Ярославля уже к утру, к тому времени работорговцы спрячутся в каком-то логове — и ищи-свищи их потом.

Снова в рубку забежала Маша.

— Разбудила? — обернулся я к ней.

— Нет! У меня идея!

— Что за идея?

Хоть у кого-то идея, и то хорошо. А то у меня ни единой, просто хоть шаром покати в башке.

— Рассказывай, не томи.

— А что тут рассказывать… — сказала она, разминая кисти рук. — Просто посмотри.

Она вышла на палубу, раскинула руки в стороны и запрокинула голову так, что подбородок задрался вверх. Затем руки поднялись вверх, опустились вперёд, сходясь в ладонях. Я почувствовал мощнейшую волну колдовства, причём колдовства злого, тяжёлого, чёрного. У неё между ладонями начал собираться небольшой сгусток тьмы, от которого несло такой злобой, что меня мороз по коже подрал и дыхание спёрло. Что же она такое задумала?

Маша прошептала какое-то заклинание, и тьма, превратившись в крошечное облачко, бесшумно сорвалась с её рук и поплыла в сторону уже поравнявшегося с нами каравана, всё ещё невидимого в темноте. Лишь звук дизелей доносился по воде, да взгляды я по-прежнему ощущал всей кожей.

Когда ночная тьма поглотила сгусток тьмы волшебной, Маша с резким выдохом опустила руки, после чего довольным голосом сказала:

— Всё, теперь никуда не денутся. Поймают их завтра, как бы ни прятались.

— А что ты сделала? — не понял я.

— Метку им сделала. Знаешь, что за облако было? Чистое Зло. Оно сядет на их суда и будет так фонить, что завтра их первый же патруль простейшим магическим детектором засечёт. Остановят, полезут обыскивать… а дальше всё понятно.

— Ну точно… — сообразив, махнул я рукой. — У патрулей же на любую магию Зла детекторы и право обыскать. А метку твою я до сих пор чувствую, без всяких детекторов.

— А ты думал! Стараюсь, — усмехнулась колдунья.

Действительно, мёртвая и холодная аура её заклинания до сих пор доносилась до меня откуда-то из темноты. Хорошо, если у них своих магов или чувствительных вроде меня нет. Хотя… даже если и есть, то что сделают? Такую метку может снять колдун, по силам не хуже того, кто её поставил. А по силам с Машей равняться трудно. По знаниям можно, верно, а вот по силе — сомнительно. Останется им либо баржи свои бросать, либо ждать, когда метка развеется. А такая, как у них, развеиваться не одну неделю будет.

В рубку неожиданно заглянула Лари.

— Маш, пойдём, со мной посидишь, — улыбнувшись, заявила она.

— Это зачем? — слегка насторожилась Маша.

Хоть демонесса в последние дни издеваться над ней прекратила, но Маша всё ещё от неё шарахалась.

— Плещется что-то за кормой. И плывёт следом. Прощупаешь, что это такое, — сказала демонесса.

— Ага, иду, — засуетилась Маша.

— Ружьё возьми, — сказал я ей, кивнув на один из двух двуствольных «огрызков», висящих на крючках в рубке в комплекте с патронташами. — Мало ли чего, вдруг пригодится.

Маша кивнула и повесила на плечо ружьё с патронташем. Если уж Лари что-то подобное заявляет, дело и впрямь может быть серьёзным. А вдвоём они, пожалуй, с любым делом справятся, тут я спокоен. Не приведи боги с двумя этими девицами на узкой дорожке столкнуться, демоном и ведьмой. Лари, кстати, вторую двустволку взяла. Правильно сделала.

Женщины ушли, а я опять остался в будке наедине со штурвалом и скупо подсвеченными приборами. Броневые заслонки на переднем окне рубки были раздвинуты, с реки тянуло свежестью и прохладой. Полная луна висела прямо перед глазами огромным белым кругом, заляпанным расплывчатыми серыми пятнами, и лунная дорожка тянулась по покрытой рябью воде прямо от неё к нам, словно приглашая нас подплыть поближе воткнуться в неё носом.

Река была пустынна, тиха, лишь расходился по её поверхности во все стороны ленивый перестук нашего медленного дизеля. Плескалась у борта мелкая волна, колотясь в обшивку, штурвал под руками слегка вибрировал, у головы слегка покачивалась ручка гудка и свистка, подсоединённого к баллону со сжатым воздухом.

Я посмотрел на хронометр — оставалось ещё больше двух часов вахты. Но сна ещё ни в одном глазу, и вообще, вести баржу по широкой тихой реке — чистое удовольствие. Фарватер здесь был несложный, хоть и не отмеченный буйками. Глубоко было почти что до самого правого берега, да и к левому с нашей осадкой мы могли бы подойти метров на пятьдесят. А на середине Великой глубины хватало и для морского астраханского броненосца.

Опять вошла в рубку Маша, но не села в кресло, а встала совсем рядом со мной. Так близко, что я ощутил исходящее от неё тепло.

— Что там было?

— Гигантский сом за нами увязался почему-то, — ответила она.

— Это ерунда, всё равно не нападёт, — махнул я рукой. — Если к нему специально не нырнуть. Просто чем-то заинтересовали.

Я словно невзначай обнял её за талию, чуть притянул к себе, ощутив, какое тёплое и упругое у неё бедро. Она не отстранилась, а просто обняла меня за плечи обеими руками, замерев. Затем шепнула:

— Не отвлекайся от штурвала, никуда я не денусь. А с тобой постою.

ГЛАВА 8, в которой выясняется, что герой уже не одинокий мужчина в самом расцвете сил, и в которой друзья швартуются в порту Гуляйполя

Нас с Машей с утра никто не будил. Именно так: «нас с Машей». Потому что когда я проснулся в каюте, её коротко стриженная светловолосая голова покоилась у меня на плече. Которое, кстати, онемело до полного бесчувствия за ночь. Я поцеловал её куда-то в макушку, потому что никуда больше дотянуться не мог, и попытался выбраться из-под неё тихо-тихо, чтобы не разбудить. Но не смог — она проснулась сразу, обняла меня и повалила обратно, сонно пробормотав: «Куда пошёл?» Её тёплые со сна губы впились в мои, руки обхватили за шею. Вот так… неожиданно всё.

Затем мы всё же из каюты выбрались. Пока Маша ещё плескалась в тесном судовом душе, я успел выбраться на палубу, огляделся. Наткнулся на слегка ехидный взгляд Лари, сидевшей на борту свесив ноги, и равнодушные взгляды Орри с Балином, возившихся с чем-то в рубке.

А день был великолепный. Тихий, солнечный, тёплый — настоящий конец весны. По такой погоде бы искупаться в первый раз где-нибудь на песчаной отмели, поплескаться в реке. Ещё день, другой — и о себе во всей своей красе заявит лето. Просто благодать. Так и плыл бы и плыл вниз по Великой, до самой Астрахани и тамошних джунглей.

— Сколько до Гуляйполя ещё? — спросил я у Орри, заглянув в рубку и поморщившись от запаха керосина, в котором они вымачивали какую-то железяку.

— К вечеру будем. Часам к восьми, наверное.

На маленьком столике у него была карта с воткнутыми в неё булавками, на которой лежал большой хронометр в резиновом кольце-амортизаторе. Видать, недавно сверялся наш шкипер с маршрутом.

— Саша, завтракать будешь? — окликнула меня Лари.

— Не говори, что ты уже и завтрак приготовила! — поразился я.

— А ты думал! И вообще, тебе надо силы восстанавливать. И набираться, — двусмысленно улыбнулась она.

— Намёк? — с притворной суровостью спросил я.

— Нет, не намёк, а прямым текстом говорю — наконец-то сообразил, что делать надо, — упёрла руки в боки Лари. — Девочка извелась уже.

Не, ну нормально? Все вокруг всё замечают, один я дурак дураком.

— Спасибо за внимание проявленное. А завтракать буду. Чем завтракаем, кстати?

— Ничего особого, чай и белые гренки с сыром и ветчиной. Тут многого не сочинишь: запасы в камбузе явно не пополнялись, — вздохнула Лари.

— Знаешь, никогда не думал, что мне тифлинг готовить будет.

— И чего странного? — поразилась она. — Мы что, от дыма жертвенников питаемся, что ли? Или призываем служащих духов нам кофе варить по утрам?

Так-то оно так, но всё же… Не мог я до сих пор представить Лари Великолепную, тварь ночи и создание тьмы, жарящей гренки на сковородке в камбузе. Не укладывалось в башке — и всё тут, хоть тресни.

Орри с Балином от завтрака отказались, сославшись на грязные руки, а я отказываться не стал. По трапу на палубу поднялась Маша, на ходу вытирая полотенцем влажные короткие волосы. Лукавый взгляд Лари её совсем не смутил, к моему удивлению. Она посмотрела на демонессу даже с неким превосходством, отчего та заулыбалась ещё шире. Затем Маша подсела к нам на расстеленное покрывало, на котором, как на пикник, расположились мы на завтрак, протянула руку к блюду с гренками и быстро захрустела одним из них, запивая его яблочным чаем из заботливо налитой мною для неё кружки. Затем быстро схватила второй, третий… ну, Машу вы уже знаете. И везёт ведь — не толстеет.

— Что делать будем в Гуляйполе? — спросила Лари, намазывая гренок клубничным вареньем.

— Два адреса у нас есть, — ответил я. — Тот, что этот дурак выложил, которого мы в контрразведку сдали…

— Это где вербовали? — перебила Маша.

— Ну да, он самый. Где он виделся с помощником ас-Ормана, как его…

— Велер Алан, — подсказала Лари.

— Верно, он самый, — кивнул я. — Память у тебя, надо сказать…

— Демоническая, — съехидничала Лари.

— Ага, она самая, — согласился я. — Велер Алан. Надо присмотреться к месту, а если сам Велер там, то и к нему. Трактир это, так что проблем посетить не имеется. Затем аккуратно разведать «Хромого разбойника», где, со слов горелого вампира[47], дверь в подвале, а за ней портал. И если всё нормально, то в этот портал зайти.

— Куда портал-то? — спросила Маша.

— Куда-то за Лесной хребет. Оттуда вроде бы можно добраться до небольшого замка, где встречались с Пантелеем.

— Кто пойдёт?

— Поначалу мы втроём, — ответил я. — Гномы на барже останутся, как я думаю. Это дело не совсем их, зачем бородами рисковать, да и баржу полезно под присмотром держать. А мы культурно заселимся в гостиницу, покрутимся в городе, посмотрим, что к чему. Вроде как купцы и товар ищем.

— Куда товар? — спросил подошедший Орри.

— В… — Я задумался. — В Тверь не надо — кто пойдёт в Тверь в разгар войны… В Астрахань. Далеко, дела нет никому. Что в Астрахань возить принято?

— Кожу, если из Гуляйполя, — уверенно сказал гном. — К ним конская кожа по притоку идёт от харазцев[48]. И мука там всегда в цене — где им там в джунглях своих пахать да сеять? Один рис и растёт. А в Гуляйполе хлебный базар неплохой.

— Хлеб вроде бы из Царицына нашего лучше всего брать? — спросила Маша.

— Если в довесок к кожам, то выгодней вместе, — возразил гном.

— Как знаешь. Тогда надо решить, кто на барже на стоянке останется.

— Балин останется, — ответил Орри. — Он всё равно товаром никогда не занимался. А я с Рарри куда только не ездил, наблатыкался.

— Ну и отлично, — кивнул я. — Бывал в Гуляйполе?

— Бывал пару раз. А ты? — переспросил Орри.

— Нет, ни разу, — помотал я головой.

— Я была, — сказала Лари. — Если под купцов выступать будем, то останавливаться надо в «Галерном колоколе». Там как раз купцы в основном селятся, там в трактире и сделки заключают. Степенное заведение, тихое. Если пойдём в другое место — не поймут.

— А как с безопасностью баржи там будет? — уточнил я у гнома.

— Нормально. Без проблем, — отмахнулся Орри. — Главное — швартовку оплатить, а там даже швабра с палубы не пропадёт. С этим у них строго: отдельная банда охраной порта зарабатывает, сплошь друэгары[49]. Сунется кто без спросу — на куски порвут. Гуляйполе с торговли в немалой степени живёт, всё же весь товар с верховий Велаги контролируют.

— Там много чего контролируют, — хмыкнула Лари. — Всю торговлю краденым, например. Половину работорговли. Продажу дурной травы. Всех амулетов, использующих Зло. Созерцающих приютили. Что забыла?

— Игру и бордели с рабынями, где всё можно, только плати, — добавила Маша.

Так мы в диалоге кратко описали настоящее лицо города, к которому приближались и в котором планировали провести несколько дней. История города Гуляйполе вообще своеобразна. Раньше он назывался форт Левобережный и принадлежал к владениям Ярославля. Население его было смешанным. Наполовину город заселили особо предприимчивые и деловые пришлые, которым возможность заработать компенсировала тяготы жизни в глуши, да ещё на фоне постоянной угрозы нападений эльфов и набегов харазцев, вторая же половина населения была из аборигенов, имеющих с ними общие дела. В общем, «пионеры». Копия тверского Пограничного, если уж откровенно.

Форт, как и его тверской аналог, процветал на торговле, но зачастую подвергался нападениям и набегам. Левый берег Великой вообще опасней правого, так что неудивительно.

Во время одного из крупных набегов харазцев последним удалось захватить почти все жилые кварталы. А командование пограничного форта приказало открыть огонь из пушек и миномётов по ним, где ещё продолжали сопротивляться нападавшим местные жители. Огонь корректировался плохо, разведки не было, в результате много людей погибло, городок выгорел почти полностью, харазцев отбили, причём в основном силами жителей.

Но… Местные военным этого не простили. И, повернув оружие, взяли форт в настоящую осаду, прервав связь пограничников со столицей. Те отбивались сколько могли, пытались даже устроить что-то вроде карательной экспедиции, но были почти полностью выбиты в многочисленных засадах. Остатки погранотряда прорвались к своим, после чего началась без малого пятнадцатилетняя война за эту территорию. К местным, отбивающимся от княжьего войска, почуяв новые перспективы, присоединились авантюристы из всех Новых княжеств, а заодно разбойники из аборигенов, пираты, контрабандисты и прочий подобный криминальный элемент. Многие старые государства и даже некоторые купцы из Новых княжеств по разным причинам поддерживали повстанцев материально, поставляя им винтовки, миномёты, пулемёты, взрывчатку и боеприпасы. Форт контролировал вход в Велагу — большую торговую реку, и такое положение сулило многие выгоды.

Ландшафт и рельеф этой болотисто-лесной местности способствовал войне партизанской и препятствовал действиям регулярной армии. Армия была вынуждена действовать с правого берега Великой, зависимая от переправы, леса прекрасно укрывали от авиации, вихлястое и изобилующее мелями русло реки Велаги давало возможность выставлять мины в фарватерах и всячески мешать входу в неё боевых кораблей. Сами берега отсутствовали как таковые, вместо них были заросшие камышом плавни и старицы. В конце концов повстанцы дождались того момента, когда начались проблемы в самом Ярославском княжестве — возник вопрос об унаследовании престола, и, по большому счёту, столице стало не до отколовшейся провинции.

Городок чуть сдвинулся от побережья Великой вверх по притоку, отстроился заново, населился бандитами и авантюристами со всех краёв и переименовался в Гуляйполе — разухабистую бандитскую республику, заодно ставшую популярным местом отдыха для толстосумов со всего Великоречья, ибо никто больше не предлагал развлечений в таком количестве и разнообразии, как этот город. В ином месте за некоторые развлечения и казнить могли или разве что, в виде милости, оскопить публично.

Кроме того, постепенно утряслись отношения с агрессивным Харазом, и Гуляйполе стал контролировать всю торговлю с этим богатым государством. Например, если говорить о торговле лошадьми, то не меньше половины её проходит теперь через Гуляйполе. И почти вся торговля наркотиками — как растительными, так магическими и алхимическими. А ещё в Гуляйполе нашли приют все запрещённые и преследуемые культы, все изгнанники и все беглецы. То ещё местечко вышло.

Нельзя сказать, что Ярославль не пытался вернуть себе взбунтовавшуюся окраину. Попытки были. Но все закончились неудачей — воевать неудобно, противник всё время усиливает оборону, к тому же использует напропалую силы всех волшебников и магов, нашедших убежище в городе. То ловушки срабатывают, то болота шалят, то ещё что-то. И с реки не зайдёшь — монитору или канонерке скрытно не подойти, а за это время успевают снять бакены, а неразмеченный фарватер перекрыть минами. После затопления «Гоплита» атак с воды больше не было.

В довершение всего проскакивают время от времени слухи, что гуляйпольских тайно поддерживает Нижегородская республика, у которой есть неявный конфликт с Ярославлем по поводу огромного месторождения богатой металлом медной руды, что обнаружили выше по течению Велаги. Пока гуляйпольские контролируют устье Велаги, ярославцам туда ходу нет, а нижегородцы договорились — и гоняют оттуда баржи с ценным сырьём. А если Ярославль свою отколовшуюся землю опять к рукам приберёт — поминай как звали такое выгодное дело.

К полудню мы прошли двойную цепь бакенов, охраняемую береговым фортом и сторожевиком, обозначавшую границу княжества. Дальше пошла настоящая анархия — никто рекой не правил. Мы опять вытащили из трюма «максим», установив его в кормовой вахте. Ни один из нас в трюм не спускался, а мы с Балином в случае неприятных неожиданностей должны были бежать к пулемёту, где я выступал за наводчика, а он за помощника, следящего, чтобы лента подавалась без перекосов.

Оружие тоже держали на палубе — уже не двустволки, а приготовили всё, что у нас было пригодного для нормального боя. В этих местах берега реки контролировались несколькими маленькими аборигенскими княжествами, где порядка отродясь не было. Плавни давали возможность укрыть любое судно — от моторки до баржи, а десятки притоков, многие из которых были вполне судоходными, позволяли добраться до Великой злодеям из очень дальних земель, даже из Озёрного края, где половина населения пробавляется бандитизмом. Дойдут по притоку, грабанут кого-то — да и рванут обратно, только их и видели.

Однако судов на реке не наблюдалось. Пару раз замечали баркасы вдалеке, но те на нас никакого внимания не обращали. Часам к трём дня почти перед нами из притока появились два судна — впереди шёл катер с охраной, крепкая десятиметровая посудина с двумя «максимами», спереди и сзади. На катере, в окнах бронерубки и на палубе, виднелись люди в тёмно-синей с красным форме. Дружинники баронские. Следом за катером величественно и плавно скользил хаусбот[50] не меньше нашей баржи в длину, то есть метров так двадцать. И метров пять в ширину. Добротная, спокойная посудина, эдакий плавучий мини-дворец. Если не дворец, то особняк по крайней мере, даже по архитектуре. На крыше надстройки была терраса под тентом, на которой в креслах сидели два человека в белых расстёгнутых рубашках с бокалами вина в руках, — не стану скрывать, я их в бинокль рассматривал. Над ними развевался родовой флаг кого-то из них, состоящий из синих и красных полос с каким-то гербом в середине. На хаусботе суетилась прислуга. На корме стоял часовой с карабином, настороженно глядящий в нашу сторону.

Сидевшие наверху обладатели белых одежд окинули нас равнодушными взглядами, которые вырабатываются многими поколениями знатных предков, после чего вернулись к прерванной беседе. И затем понемногу стали удаляться. Всё же их посудина была самую малость быстрее.

— В Гуляйполе развлекаться едут, — пробормотал Балин.

— Думаешь? — спросил я. — Может, дальше?

— А куда им дальше? Все удовольствия на месте. В Гуляйполе половина местных дворян половину времени проводят. Сколько там поместий родовых спустили — не счесть, наверное.

— И как, отбирают? — заинтересовался я.

— А куда денешься? Должникам «Временную печать»[51] накладывают. Но имения их никому не нужны чаще всего — предлагают продать, а деньги привезти. Про баронство Ралле слышал?

— Ну да… есть вроде бы такое… Как раз вверх по Велаге. А что?

— Так тамошний владетель вообще скипетр свой с троном проиграл. В общем, когда приехали с него долг получать, наследник баронский, племянник, дядю родного мечом проткнул фамильным, а сам в замке заперся и давай от кредиторов отстреливаться. По слухам, до осады дошло.

— И чем закончилась история?

— По тем же слухам, как-то договорились. Заплатил что-то племянник. По крайней мере, налоги в баронстве в два раза выросли.

— Тогда точно заплатил, — усмехнулся я. — Да и поди не заплати… Думаю, что средняя гуляйпольская банда дружину заштатного барона в клочки порвёт при необходимости.

— Порвёт, — кивнул гном. — Особливо если учесть, сколько всяких колдунов да магов осело у них в городе. И все такие… каких в приличное общество не пускают.

— А правду говорят, что в Гуляйполе им человеческие жертвы разрешены? — спросила подошедшая и прислушавшаяся к разговору Маша.

С ней подошла Лари, которая же и ответила, не удержавшись от подколки:

— Думаешь заняться? Пора, пора силы подкопить. — Затем добавила серьёзно: — А там ничего не запрещено. Если что делаешь — не мешай другим. И будь готов, если мешаешь, получить в ответ. А чем ты занимаешься дома — твоё личное дело. Хоть девственниц насилуешь, хоть в жертву их приносишь. Никому дела нет. Такой вот интересный город.

Некоторое время мы продолжали смотреть вслед удаляющимся хаусботу с катером, затем наше внимание привлёк ещё один катер — мощный, широкий и крепкий, со стальными бортами, крашенными шаровой краской, надписью «Анархия — мать порядка!» по всему борту, нанесённой белой краской. На носу катера стояла крупнокалиберная спарка с водяным охлаждением, которая никак легальными методами не могла попасть к гуляйпольцам, за ней сидел человек в прорезиненной зюйдвестке. И не жарко ему.

Всего в катере было человек семь, вооружённых исключительно укороченными СВД-П, которые в Нижнем Новгороде делаются. Точно, подогревает купеческая республика тутошних бандитов — ни стыда, ни совести. Одеты все были в смесь кожи и камуфляжа, вид самый что ни на есть бандитский.

Катер прошёл всего в десятке метров от нас, на встречном курсе, подняв крутую волну, раскачавшую нашу большую и неуклюжую посудину.

— Видал? — сказал Балин. — Дозоры на реке организовали — на случай, если снова ярославские появятся. Говорят, что таким дозорам в тихом месте лучше не попадаться — ограбят.

— Пустое, думаю, — возразил я. — Есть же правило, что не надо гадить, где ешь. Здесь они едят — зачем гадить?

— А они дальше от своей территории ходят.

— Дальше и без них охотников до такого дела хватает, — сказал я.

— Тоже верно, — согласился Балин. — Но вот за Нижним, ближе к Царицыну, всё пиратство на реках отсюда.

— Ну, это и дети знают. Нашёл чем удивить.

К устью Велаги мы подошли около шести часов вечера. Сама Велага, относительно небольшая, не более пятисот метров в ширину в своём нижнем течении река, образовывала на месте впадения в Великую множество заросших островов, возникших случайным образом во время Пересечения сфер. Теперь на этих островах разместились сторожевые посты гуляйпольцев, управляющие к тому же минным заграждением. Именно такой пост утопил в своё время «Гоплит».

Пост этот снесли высадившиеся на остров пехотинцы, монитор позже подняли, но подниматься дальше по реке не рискнули, узнав, что по пути попадётся ещё не менее двадцати «ниток» заграждения. Решили, что такой штурм дорого обойдётся. Правда, потом чуть не половину Гуляйполя пришлось отстраивать заново — его нещадно бомбила ярославская авиация, не меньше недели. Даже дирижабли с напалмом отметились. Если бы не множество колдунов в городе, задавивших огонь и затянувших город непроницаемыми тучами, обрушившими ливень и укрывшими от лётчиков, от Гуляйполя бы даже головешек не осталось.

Но теперь уже лет семь тихо, всё отстроили заново. И в этом месте было на диво оживлённо. Если тверская война распугала всех в верховьях реки, то на нижнем течении это никак не отразилось. И снизу сюда шло немало торговых и грузовых барж, дворянских хаусботов и речных моторных яхт, каких-то баркасов и катеров откровенно пиратского типа.

Фарватер был аккуратно размечен буйками, и, глядя на эти буйки, я понял, что пройти без них будет очень сложно. Отмелей здесь множество, а ещё говорят, что течение их постоянно перемещает, и уже трёхлетней давности лоции можно смело выбрасывать. Подозреваю, что течениям помогают и колдуны — для них это дело нехитрое. «Блуждающие мели» — стародавний способ защиты побережий. До всяких пришлых его придумали. Умение управлять течениями и ветрами изучалось в этом мире веками.

Город Гуляйполе разместился на берегу обширной заводи, образованной из соединённой с фарватером старицы. Получилась просторная и удобная бухта, скрытая даже от наблюдения с реки и противоположного берега. Вход в неё частично был перегорожен молом из наваленных валунов, на котором размещался дот с крупнокалиберным пулемётом. А за ним плавучий указатель посылал гостей кого куда: частные суда с пассажирскими налево, а грузовые суда направо, куда мы на своей барже и направились.

Порт был оживлённым, и доминировали на стоянках хаусботы и большие каютные катера. Так и есть, стал Гуляйполе популярным среди залётных богатеев. Виднелось несколько катеров рыцарских дружин, а посреди всего этого великолепия белоснежной скалой возвышался даже частный пароход не меньше пятидесяти метров в длину. На корме свисал с флагштока герцогский флаг Илира — великого герцогства, раскинувшегося по соседству с Астраханским княжеством. Сам правитель развлекаться пожаловал, не шутка.

Пирсы в том краю были длинные, со множеством мостков и с ограждениями. Большинство заезжих аристократов в гостиницах не селилось, а так и жили на своих роскошных плавучих дачах, выставляя на пирсах вокруг них собственную охрану. С комфортом и в безопасности. В гостиницы переезжали только те, кто предпочитал медленному хаусботу быстрый, но не столь комфортный катер.

В торговом углу порта тоже было оживлённо, хоть и не настолько. Сказалась, видимо, война. На якорях и швартовах стояло с десяток барж, на некоторых палубах были раскинуты большие палатки. Такое тоже бывает — когда у купцов рейс попутный, они могут на палубу взять пассажиров, а расселить в палатках. А за рейс в Гуляйполе оплату можно как за рейс на пароходе посчитать — нет ведь сюда рейсов официально, всё же стесняются Новые княжества обустраивать с бандитской вольницей прямое сообщение. Так те, у кого на свой катер или баржу денег нет, сами добираются — кто по делам, а кто и развлечься. Так же небось и трактирщик Ветлугин сюда добирался, чтобы в долгах увязнуть, до смертоубийств дойти да на виселицу угодить — достойное завершение жизненного пути.

Я зашёл в ходовую рубку к энергично вертящему колесо штурвала и дёргающему рычаги «подрулек» Орри.

— На якорь встанем? — спросил я его.

— На якорь, — ответил он. — И дешевле, и если Балина на борту оставлять, то безопасней. Груза-то у нас нет, никто не удивится. Скорей наоборот — не поймут, если без груза у причала встанем.

— Сколько здесь берут за стоянку?

— У пирса двадцать новых рублей[52] золотом в сутки, а за якорную стоянку всего по два в день.

— Терпимо, — согласился я. — Бывает и хуже.

— А у них места много. А за всё остальное, вплоть до лодки, отдельно берут.

— А… ну, тогда тем более понятно.

— Ну и хорошо, что понятно, а теперь пора якорь отдавать, — сказал он и крикнул в окно Балину: — Отдать якоря!

Через пару секунд загрохотала цепь на носу, а затем, чуть позже, ещё и на корме. Всё, встали. Орри заглушил натрудившийся за последние дни дизель, и наступила тишина.

— Ну, пришли, куда хотели, — высказался шкипер. — Пошли воздухом дышать и ждать, когда приедут деньги собирать.

Послышался звук лодочного мотора, и из-за длинного пирса выскочила моторная лодка, в которой на задней баночке, возле люка двигательного отсека, сидел коренастый мужик, держащийся за румпель. Через несколько секунд лодка уже подвалила к нашей барже, мужик приподнялся в ней, а Балин скинул ему трап. И вскоре я уже разглядывал уполномоченного банды друэгаров, контролирующей порт.

Не слишком-то они на гномов похожи, как ни крути, хоть и общего корня. Стоящий передо мной был бронзово-смугл, имел короткую, чёрную как смоль бороду, узковатые глаза под хищно приподнятыми по краям густыми бровями, скуластое лицо. Волосы длинные, заплетённые в косу на затылке. Ростом он был около метра семидесяти, в плечах широк, хоть и поуже наших гномов. На плече у него висел стволом вниз помповик с длинным стволом и вместительным магазином, на поясе кобура с короткоствольным «чеканом».

— Кто купцом будет? — спросил он, оглядев нас.

Когда его взгляд задержался на гномах, в нём мелькнуло некое неодобрение. Вражда между этими расами пока не стихла. Впрочем, в Великоречье раньше все друг с другом враждовали, ничего удивительного. Затем с куда большим любопытством он посмотрел на Лари с Машей, а затем уже уставился на меня.

— Я купцом буду, — ответил я, выходя вперёд. — А вы?

— Я тут сегодня за капитана рейда, — с некой иронией представился друэгар. — Вэраг меня зовут. Сейчас с вас плату соберу. Сколько стоять планируете? Где и как?

— Простоим с неделю, на якоре.

— Груз брать не будете? — удивился Вэраг.

— Будем, но его ещё найти и купить надо. Насчёт пирса и погрузки позже договариваться будем.

— Ну как хотите, — пожал плечами визитёр. — Тоже не возбраняется. Рублями платить будете?

— Рублями, — кивнул я, вытаскивая из кармана кошелёк.

— Пятнадцать с вас за неделю стоянки, — сказал друэгар, вынимая в свою очередь блокнот с квитанциями.

Надо же, культура! Даже квитанции есть. Не ожидал от Гуляйполя. Но вот моментик один с ценой…

— Это с чего пятнадцать? — опередив меня, выступил Орри Кулак. — Два золотых в день у вас плата, знаю точно!

— А лодка? Или на борту жить будете? — притворно поднял удивлённые густые брови Вэраг. — А я вас и доставлю. Доставка как раз рубль золотом стоит.

— Ты очумел, угольщик? — влез в разговор Балин. — В любом порту лодка за двадцать копеек возит.

— В любом порту возчик возит, башка каменная, а тут — сам капитан рейда, — отрезал друэгар. — Или вплавь давайте, мне без разницы.

— Демон с тобой, держи. — Я отсыпал ему в широкую ладонь пятнадцать золотых монет. — Но тогда стой здесь и жди, пока мы баулы свои соберём.

— А это без проблем, — пожал он плечами. — Кроме вас только хаусбот зашёл, но он к пирсу швартуется. С него плату всегда взять успею. Это вы, купчины, народ практичный, сами платите, а у тех ребят дворецкий для таких дел есть.

— Ну и жди, раз без проблем, — сказала Лари и первая пошла к трапу.

А уже за ней потянулись и мы, оставив на палубе одного Балина — полновластным хозяином нашего плавучего трофея.

ГЛАВА 9, в которой словоохотливый таксист просвещает путешественников относительно местных реалий, после чего они держат совет

Друэгар честно дождался нас на барже, помог погрузить и выгрузить багаж на пирсе, на котором топтались двое охранников с винтовками и стояли два «полевика», кем-то переделанные в довольно вместительные пассажирские экипажи без дверей и окон, но с брезентовым верхом, отсутствие места для багажа в которых компенсировалось двухколёсными прицепами. Извозчики даже есть моторизованные. Культура!

За рулём машины, в которую мы загрузились и которая за рубль взялась доставить нас до гостиницы «Галерный колокол», сидел невысокий болтливый мужичок в потёртой кожаной куртке и такой же кепке с длинным козырьком. Он успевал крутить руль, давить на гудок, пугая прохожих и собак, и попутно рассказывать, что же открывается нашим взглядам.

— Тут вот, изволите ли видеть, игорный дом «Дух удачи», — тараторил он, указывая на длинное бревенчатое здание на каменном фундаменте. — На первом этаже общий зал, на втором — для больших игроков, и ставки им под стать. Покушать также можете. И винный погреб у них изрядный. — Он указывал на недавно выстроенный двухэтажный дом из крашенных в розовый цвет брёвен, продолжая болтать: — Это вот, позвольте известить, борделем у нас будет. «Нега Хараза» зовётся. Дамочки, правда, не только харазские, а всякие. Но хозяйка — харазка. Та ещё… харазина.

Он трындел, трындел своей монотонной скороговоркой, словно и сам не вслушивался в то, что говорит, а лишь прокручивает вусмерть заезженную магнитофонную плёнку. Вскоре мы просто перестали обращать внимание на его болтовню, а я погрузился в разглядывание окружающего пейзажа.

Гуляйполе удивил меня своими размерами. Не думал, что здесь поселилось так много людей. По крайней мере, наш Великореченск с ним было не сравнить. Не Тверь, конечно, но не маленький город, не маленький.

Строились, как ни странно, широко, что для наших краев необычно. Широкие немощёные улицы с деревянными тротуарами были с обеих сторон обстроены обшитыми крашеным тёсом домами, в которых, тесня друг друга, разместились игорные дома, бордели, кабареты, рестораны, просто трактиры, гостиницы, магазины, торгующие всякой всячиной — от готового платья до ювелирных изделий, и целая прорва ломбардов для тех, кто проигрался в пух и прах и ищет возможности заложить последнее своё имущество.

Был вечер, разгульная гуляйпольская ночь вступала в свои права, и народу на дощатых тротуарах толпилось немало. Из открытых окон кабаков и кафешантанов доносились звуки скрипок, эльфийских виол, раздрызганных и не очень пианино, голоса певичек, из кабарета доносилось дружное буханье женского кордебалета каблуками в доски сцены, сопровождающееся канканными взвизгами. Веселье разворачивалось во всю ширь.

Люди шли поодиночке, парами, компаниями, замирая у каждой двери, читая вывески и разглядывая витрины. У входов в увеселительные заведения толпились вышибалы и зазывалы, какой-то мелкий и горластый харазец с гигантскими усами голосисто кричал на всю улицу, неуклюже рифмуя:

— Только в нашем кабарете умеют девки штуки эти! Её на сцене погляди, плати и в нумер уводи!

Возле него замерли, открыв рты, трое матросиков с торговой баржи, на которых эти немудрящие вирши явно произвели впечатление. Судя по выражению их лиц, они уже вполне созрели для того, чтобы заплатить за «штуки».

По мере удаления от порта шума становилось меньше, а заведения становились явно дороже. Появились возле них и наёмные автомобили, всё больше чёрные и белые «волги», украшенные со всей доступной местному сознанию пышностью, возле которых стояли кучками, дожидаясь пассажиров, ливрейные шоферы. У входов в заведения скучали кроме вышибал охранники клиентов, образуя подчас настоящие толпы.

Затем развлечения сошли на нет, потянулись жилые дома, всё больше двухэтажные, с небольшими двориками за высокими заборами. Дома были на подбор новыми и аккуратными, заборы ровными, дощечка к дощечке.

— Тут у нас всё больше торговцы живут, колдуны, знахари и подобная публика, — пояснил таксист.

— А где воротилы местные обитают? — спросил я.

— У каждого воротилы своя усадьба, в ней и живут, с охраной и домочадцами. Это уже ближе к стене городской. Только их тут смотрящими кличут, а не воротилами, — пояснил водитель. — А строятся у стены для того, чтобы каждый ещё за участок её отвечал. Вроде как они городом правят — они и защищают.

— Ага, — кивнул Орри. — И у кажинного по калитке в стене. Если конкуренты навалятся, то сразу сдристнуть в неё можно.

— А что, разумно, — усмехнулся я.

Таксист на всякий случай от комментариев воздержался.

— А много смотрящих-то тут? — снова задал я вопрос.

— Семеро сейчас, — ответил шофёр. — Раньше девятеро было, но двое померли скоропостижно. Один свинцом отравился, что в голову ему всадили. Второго магией извели, как ни странно.

— А чего странного? — удивилась Маша.

— Как чего? — возмутился тот. — Вокруг каждого из них и колдунов, и лекарей, и знахарей толпа. А тут напустили какую-то такую болезнь, что никто не знал. И свели в могилу за два дня.

— А что за болезнь? — заинтересовалась Лари.

— Не знаю, барышня. Мне, понимаете, докладывать часто забывают. Бывало, сидишь с утра, чай пьёшь и докладов ждёшь, а всё не идут, не торопятся, — заёрничал таксист.

— Не паясничай, разговорился… — оборвал я его. — А кто что сейчас тут контролирует?

— Ну, это уже за дополнительную плату объяснения к экскурсии, — мотнул головой шофёр.

— Ну ладно, постарайся уж, расскажи… — грудным томным голосом попросила Лари, «надавливая».

Помогло. Таксист довольно подробно рассказал, кто и что контролирует в этих краях. Если тут перечислять деятельность каждой из банд, что верховодили в городе, то половины книги не хватит. Достаточно сказать, что интересы местных бандюг имелись по всему течению Великой — от верховьев, что в Норлаге, и до самой Астрахани и островов в Южном океане. Почти вся работорговля по Великой была так или иначе связана с местными злодеями. Половина организованной проституции. Контрабанда в половине государств. Подпольная торговля запрещённым оружием. Игорное дело. Ссуды под залог души и ауры, ссуды и кредиты под «временную печать». Половина добычи с пиратства перепродавалась здесь. Нелегальное наёмничество и наёмные убийцы. Весь дурман, простой и волшебный, что продавался в Великоречье, пополнял казну трёх местных банд. Нелегальная волшба и производство амулетов, основанных на Силе из нижних планов и даже на Хаосе и Чистом Зле. Запретные храмы и культы получали здесь в обмен на деньги и службу земли и протекцию, как те же Созерцающие.

В общем, если есть какое-то злодейство в этом мире, которое я забыл упомянуть, то можно быть уверенным — оно тоже тем или иным способом связано с Гуляйполем.

— А вот усадьба смотрящего Якова Брыластого, — сказал таксист, показав на длинный и высоченный забор, возле которого дорога поворачивала.

Усадьба впечатляла. Высокий и мощный частокол с колючкой и наточенными остриями по всему верху тянулся метров на триста, а то и больше. Возле массивных ворот стоял «козёл» с пулемётом ПКБ на турели, в машине сидели трое в чёрных кожаных куртках и камуфляжных штанах. Над воротами за ограждением вышки стояли ещё двое с винтовками. В глубине территории виднелся длинный и массивный двухэтажный дом с высокой крышей, половина окон в котором была закрыта ставнями. Ещё крыши виднелись тут и там, но венчали домики явно поменьше. Немало народу там обитает, по всему видать. Он что, со всей бандой там проживает?

Это я и спросил у нашего гида.

— Нет, банда всё больше по соседству живёт. У него наложниц душ тридцать, жены четыре, охрана, прислуга, рабы, кого там только нет. Хорошо живёт, — с явной завистью вздохнул шофёр.

— Действительно хорошо, — хмыкнул я после упоминания о тридцати наложницах. — А что он контролирует?

— За провоз угля ему Нижний Новгород приплачивает, всю торговлю лесом держит, что по Велаге идёт, рабынь скупает, поставку проституток в бордели половины Великоречья контролирует и пиратской добычей ведает. Не всей, конечно, ею многие смотрящие занимаются, но доля есть.

— Он как, по сравнению с остальными, в силе? — уточнил я.

— Середнячок. Самая сила здесь Фёдор Слива. Вот к нему близко не подойти, особливо в последние года два. Всегда был силён, а теперь совсем поднялся.

— На чём?

— Весь магический дурман у него, два культа каких-то на него работают, один так вообще жуть какой — говорят, что каждый день по человеку в жертву приносят, богине смерти поклоняются.

— Созерцающие? — уточнил я.

— Во-во, они самые. Бошки бритые и хламиды чёрные. Глянет такой — и душа в пятки.

— А ещё что у него?

— Работорговля опять же, наёмническая биржа, половина казино и две ссудных кассы, причём одна из них меньше чем с баронами дела не имеет. И слухи ходят… — Тут водитель оглянулся и перешёл на шёпот, склонившись ко мне: — …Слухи ходят, что нашли в его казино способ колдовать так, чтобы посетители играли, пока последнее имение не спустят.

— Погоди, — перебила его Маша. — Насколько знаю, когда игорный дом строят, там негаторы магии чуть не через шаг ставят. Иначе и не придёт никто.

— Верно, — кивнул шофёр. — И вроде так и есть, не придерёшься. И клиенты многие со своими ведунами и колдунами приезжают, чтобы те следили за честностью. Но слухов чем дальше, тем больше. Как сговорились все проигрывать. Даже трон спустить один барон сумел, до войны дошло.

— Это ты про баронство Ралле, что ли? — спросил Орри Кулак.

— Про него, именно! — усмехнулся шофёр. — Хоть трон и не забрали, а денег взяли с него прорву, как ребята Сливы в кабаках хвастали. И дань те платить будут ещё десять лет — за то, что из последних порток не вытряхнули.

— Ишь ты… — поразился гном.

— Вот те и «ишь ты», борода. Знай наших.

— «Наших»! — гыгыкнул Орри. — Твоё дело баранку крутить, примазался тоже мне.

Водила не обиделся, а лишь опять повернулся ко мне, продолжив рассказ о Фёдоре Сливе:

— А ещё, по слухам, всяких дел у него хватает, даже таких, о которых и не слышал никто. И ещё говорят, что Биляза Резаного, что от странной болезни помер, по его указу извели. Эти самые, которые богине Кали молятся, — с неестественной откровенностью продолжал вешать шофёр.

— Откуда узнали? — уточнил я.

— Не знаю. Болтал один клиент спьяну. Почём купил, за то и продаю, — ответил он.

— Ты мне вот что скажи… Гостиницу «Хромой разбойник» знаешь?

— Я всё знаю. Это возле порта. А что?

— Она под чьим крылом?

— Это Ренат Татарин держит.

— А «Ржавый шлем»?

— «Шлем» при наёмнической бирже гостиничка. Слива ведает.

— Ага, спасибо. А Татарин этот со Сливой в каких отношениях?

— Кто его знает? Вроде не воюют, — пожал плечами собеседник.

Машина между тем, чуть попетляв по улицам, остановилась у крыльца под вывеской «Галерный колокол», под которой и вправду висела начищенная корабельная рында. На крыльце, приосанясь, стоял двухметрового роста орк с обшитой кожей дубинкой за поясом. Там же у него болтался огромный револьвер пятидесятого калибра в расшитой серебряной нитью кобуре, а могучие, голые до плеч руки, каждая толщиной со свиной окорок, сплошь покрытые затейливой ритуальной татуировкой, он скрестил на груди. На наше появление никак не прореагировал, даже глаза не скосил. Он выше этой суеты, пока не потребуется кого-то вышибить из заведения. А вообще, орков как вышибал во многих местах почитают. Силищи у них не меньше, чем у гнома, и приложить они её всегда рады. При этом нанимателю верны и проблем с ними не бывает.

Мы со своими рюкзаками зашли в просторный гостиничный холл, для деревянного дома даже удивляющий богатством. В дальнем конце его возвышалась стойка из красноватого полированного дерева, слева был вход в гостиничный ресторан, где за столиками сидело несколько человек, и пахло оттуда на диво аппетитно. Ещё несколько купцов из пришлых и аборигенов сидели на диване в углу холла, что-то негромко обсуждая. У двоих на шеях висели серебряные гильдейские бляхи. В сторонке молча пребывали трое вооружённых охранников. Действительно купеческая гостиница, верно Лари сказала.

Мы подошли к стойке, за которой стоял с невымученно приветливой миной на лице портье в синей, шитой по воротнику и обшлагам рукавов золотистой нитью, короткой биларской куртке[53].

— С приездом! Чем могу служить? — осклабился он.

— Спасибо, — кивнул я. — Номера есть? Нам один двухместный и два одноместных.

— Есть, пока есть, — ответил портье. — Только одноместных у нас не имеется. Спрос отсутствует. Господа купцы всегда на ночь обзаводятся компанией. В нашем городе, сами понимаете, одинокому мужчине без компании остаться сложно.

— Понятно. Тогда три двухместных.

— Надолго?

— Примерно на неделю, но, может, и задержимся.

— Хорошо… Номер у нас два золотых в сутки, три номера да на семь… Семь ночей? — уточнил конторщик.

— Семь, — кивнул я.

— Тогда… сорок два рубля золотом за номера, плюс по пять рублей залога в счёт возможных повреждений… пятьдесят семь рублей извольте. Вперёд, — снова заулыбался портье.

Чеки я решил здесь не выписывать в целях конспирации, поэтому отсчитал пятьдесят семь рублей монетами, высыпал их на стойку. Ох, не дёшево жить в такой гостинице, совсем не дёшево…

— Депозит не зажми потом, — сказал взявшемуся пересчитывать золото портье.

— Не извольте беспокоиться. Заведение мы солидное, купеческое, вернём до грошика.

Кто-то толкнул меня в бок, я обернулся. Орри протягивал мне кучку монет в ладони — плату за свой номер.

— Не, не возьму, — мотнул я головой. — Ты к нам присоединился, так что плата на мне. Потом рассчитаемся, когда дело сделаем.

Тот лишь молча пожал плечами и высыпал монеты к себе в кошелёк. Типа как хочешь. В этом все гномы — чужого не возьмут, но и со своим расставаться не спешат. За это и ценю.

Но вообще деньги летят. Туда, сюда, на то, на это… а мой бюджет уже почти ополовинился. Надо срочно отлавливать Пантелея, или придётся прекращать розыск за недостатком финансов.

Пересчитав деньги и смахнув их в кассу, портье выдал нам ключи с большими костяными брелоками, от которых заметно тянуло магией. Если держать такой брелок прямо в ладони, когда запираешь дверь, то даже этим ключом, кроме тебя, её никто не сможет открыть. Очень любят в гостиницах этот трюк, не в первый раз встречаю. Особенно полезен он становится, если учесть тот факт, что от взлома дверь при этом ни в коей мере не защищена.

— Пошли, дорогой, чего встал? — взяла меня под руку Маша, вызвав несколько удивлённый взгляд гнома и ехидный Лари.

— Пошли, пошли, — кивнул я. — А вообще всех касается: бросаете вещи — и к нам в номер. Надо поговорить.

Мы похватали вещи, причём на этот раз я тащил уже два рюкзака — свой и Маши. Можно сказать, что появились новые обязанности. Впрочем, Лари тоже без зазрения совести вручила свой багаж гному, который, впрочем, этого словно и не заметил. Топал себе по ступенькам своими пудовыми сапогами да сопел в бороду. И никакой другой реакции.

Номер был просторный, светлый, кроме большой двуспальной кровати были два кресла, которые мы уступили дамам, низкий стол, зеркало на стене, и даже очень приличная ванна имелась за сдвижной деревянной дверью. Неплохо для города, который сожгли чуть не до земли несколько лет назад.

— Где этот портал, мы знаем? — нарушил тишину Орри.

— Знаем, — кивнул я. — В подвале гостиницы «Хромой разбойник».

— Если знаем, где портал, то чего ждём? — заявил Орри. — Надо прямо туда и переть.

— А дальше? — спросила Лари. — Куда портал ведёт? Сказано было, что во дворе замка выход, и всё. Как охраняется?

— На месте и разберёмся, — отмел возражения гном. — Нас с той стороны тоже никто не ждёт.

— Почему ты так решил? — вмешался я в разговор. — Там могут просто пост выставить, который всё время кого-то ждёт. А выход из портала над колодцем со сколопендрами устроить — только рычаг дёрнуть, чтобы всех сбросить.

— Ну ладно, так прямо и над сколопендрами… — не очень уверенно пробурчал Орри.

— Орри, это даже в книге о порталах описано как руководство к действию. Если, дескать, вы имеете постоянно открытый портал, устраивайте выход из него так, чтобы враг был безопасен, — сказала Маша. — Наверняка всё охраняется, причём хорошо.

— Ну может быть. Я в порталах не силён, — окончательно отбрехался Орри.

— А не силён, так не болтай, — наставительно сказал я, после чего заговорил серьёзно: — В общем, надо покрутиться нам в городе. Что у нас есть? Есть адресок, который выдал тот самый липовый унтер, которого по дороге в Тверь взяли: трактир. Есть имя, которое можно найти в этом адреске.

— Кто такой? — опять влез гном с вопросом.

— Некто Велер Алан, бывший пират, который подрабатывает тем, что помогает главному вирацкому шпиону. Он набирал наёмников — тех, что на нас напали.

— Что ты от него хочешь узнать? — спросила Лари.

— Что-нибудь полезное. Не знаю, — развел я руками. — Хотя бы понять, что у них тут за гнездо. И каким образом оно может быть связано с порталом.

— А оно должно быть связано? — удивилась Маша.

— Демоны его ведают, — честно сознался я. — Пантелей работает на лича[54], лич раскидывает порталы, Пантелей раскидывает порталы, наёмники из Гуляйполя участвуют в нападении на Пограничный, наёмников, что напали на нас, набрали в Гуляйполе, с Пантелеем бродят наёмники, вампир работал на ас-Ормана, ас-Орман работал на лича или не работал… Тут десять демонов рога переломают, разбираясь. Но всё равно всё в один клубок собралось. И всё здесь.

— И чего ты хочешь?

— Чуть повозиться с этим клубком, покатать, может, появится ниточка, за которую удастся потянуть и хотя бы узнать, что нас ждёт за порталом. Да и куда там дальше идти. Вампир сказал, что портал не в самом месте, ещё оттуда придётся добираться до замка.

— А хоть куда забрасывает, сказал? — спросил Орри. — И долго добираться?

— С его слов — куда-то за ваш Лесной хребет, — ответил я. — Предгорья, леса, что-то в таком духе. А сколько добираться… это как доберёмся. Парадней верхом, если всё хорошо. И конюшня там имеется.

— Ну так там только леса с предгорьями и есть, — хмыкнул гном. — Точнее не говорил?

— Нет, — вздохнул я. — Сказал, что на месте пойму. Замок какой-то нам нужен.

— Замков там тоже пропасть… Каждый местный, у кого больше урма[55] земли было, себе такой выстроил. У кого десять свиней есть — там уже барон. — Орри помолчал, потом мотнул круглой головой: — Нет, не подскажу точнее.

— Ну и ладно. Давайте решать, кто куда пойдёт.

— А что решать? — вступила в разговор Лари. — Вы вдвоём идите в «Ржавый шлем», покрутитесь с наёмниками. А мы пока здесь побеседуем, с купцами пообщаемся.

— Смотрите поаккуратней. Здесь к дамам отношение всё больше странное… — предостерёг я их.

— Я медальон[56] свой надену, чтобы видели, что колдунья, — сказала Маша. — Он у меня с золотыми лучами.

— А ты же вроде не закончила обучение? — удивился я.

— Валер, когда умирал, всё равно вручил, — ответила она, нагнувшись через поручень широкого кресла и вытаскивая из потайного кармана своего рюкзака небольшую серебряную коробочку, от которой шло лёгкое истечение Силы. — Сказал, что доучиться сама сумею, а по Силе я уже далеко от всех учеников ушла.

— Хм… надо же.

Да, так оно куда спокойней будет. Я пока ещё не слышал о том, чтобы кто-то пытался, скажем, изнасиловать колдунью с медальоном. Это больше на самоубийство похоже, причём неизвестным самому себе способом.

Она раскрыла коробочку, вытащила оттуда за цепочку небольшую звезду с восемью длинными лучами из золота и крупным бриллиантом в центре. Приметив камень, я спросил, удивившись:

— Так ты ещё и в статусе «вне школы»?

— Вне, — с гордостью кивнула Маша. — Валер тоже ни к какой конкретно не принадлежал — универсал. Даже некромантию знал немного, чего практически не бывает.

— Интересно…

Волшебник «вне школы» почти всегда редкий талант от природы. Так мало кто умеет — черпать Силу от каждой из стихий. Если кому-то украсили медальон алмазом, значит, он уже возвысился над коллегами. Как в данном случае моя девушка.

Кстати, об упомянутой ею некромантии: действительно, для подавляющего большинства колдунов некромантия несовместима с другими школами и основами. Маг Земли может перейти к Воздуху, Огонь к Воде, но никто из них не может перебежать в стан Смерти. И наоборот — Васька тому пример, который даже похудеть с помощью магии не может: Велиссу[57] на помощь зовёт. Чем и пугает искомый нами Пантелей, так это тем, что с каждой из школ, судя по всему, он на «ты», и что самое удивительное — даже по знанию некромантии опережает нашего Ваську, чья слава разошлась куда дальше, чем он сам когда-либо ездил. Вот так.

— А ты с некромантией как? — спросил я Машу.

— Ни в зуб ногой. На могиле травинку не шевельну.

— Ну и не надо, — кивнул я, после чего спросил уже по делу: — В общем, могу за вас не беспокоиться?

— Не беспокойся, — ответила за Машу Лари. — Ты нас не знаешь ещё, что ли?

— Да я не о том! — отмахнулся я. — В том, что вы отобьётесь от кого угодно, у меня сомнений нет. Однако надо так, чтобы не пришлось отбиваться. Ну, чтобы за нами потом весь город не гонялся. Сможете? Сумеете? На это у вас выдержки хватит?

— А, вот ты о чём! — усмехнулась Лари. — Надо подумать… Ладно, только ради тебя обещаю драк не устраивать. Идите к своим наёмникам.

И на том мы с Орри пошли. К наёмникам. В «Ржавый шлем».

ГЛАВА 10, в которой герой и Орри поочерёдно посещают оружейную лавку и наёмническую биржу, встречаются со многими людьми и не-людьми, из коих не все радуют их своим появлением

Такси или извозчика брать мы с гномом не стали, потому как я изъявил желание прогуляться. До этого судьба меня в Гуляйполе не заносила, города я не знал, так что следовало его изучить чуть лучше, чем просто осмотреться с сиденья таксомотора. Оттуда много не увидишь. Мало ли что нас тут ожидает в перспективе? То ещё местечко.

Перед выходом я задумался, что надеть, но сомнения отпали быстро. Одеждой для приличных мест я перед отъездом из Великореченска всё равно не запасся — не думал, что понадобится, к тому же я считал, что такая публика, как наёмники, не будет слишком уж много внимания уделять туалету. Орри меня полностью поддержал в этом вопросе, потому что не намерен был менять свой чёрный реглан с очками ни на что иное — для него это было словно принудительное разжалование.

Вышли на крыльцо, огляделись. Я повернулся к так и стоящему со скрещёнными на груди ручищами орку:

— Уважаемый, милость богов. Не подскажете дорогу?

— Над вами милость, — неожиданно тонким и сиплым голосом ответил здоровяк. — Куда собрались?

— «Ржавый шлем» ищем.

Орк смерил каждого из нас придирчивым взглядом, словно пытаясь оценить, за сколько каждого можно продать, но не оценил и спросил:

— Нанимать хотите или наниматься?

— «Ржавый шлем» найти хотим, — ответил я, намекая, что излишнюю любознательность поощрять не будем.

— Найдёте, это просто. Вон до конца улицы дойдёте, направо глянете — там оно и будет, — примирительно — а примирительность оркам крайне несвойственна, — сказал вышибала. — Я к тому, что если наниматься, то вам и флаг в руки. Все вольные отряды, что здесь крутились, кто-то нанял. Заказчиков в городе пруд пруди, а наёмников мало. Есть какие-то, конечно, но куда меньше, чем пару месяцев назад.

— А кто нанимал? — сделал я вид, что просто удивился.

— Ну, это уже там спросите, мне надо деньги зарабатывать, — с явным намёком ответил орк. — О таком у нас распространяться не принято, тем более перед приезжими.

Я сунул руку в карман, вытащил два рубля и начал ими жонглировать одной рукой. Чёрные глаза орка внимательно следили за полётом монет, словно он был загипнотизирован. Но оказалось, что это не так, потому что он вдруг спросил, ткнув толстым пальцем с изрядным когтем в маленькую, сверкающую в свете фонаря карусель:

— А тремя жонглировать сумеешь?

Я сунул руку в карман, щелчком подбросил ещё одну монетку в воздух, поймал все три монеты другой ладонью и с лёгким звяканьем переместил увесистый столбик в мозолистую лапу орка.

— Так? — спросил я.

— Ага. Так даже виртуозней получается, — кивнул он и ссыпал добычу в кожаный кошелёк, подвешенный к поясу. — Так о чём спрашивал, уважаемый?

— Кто такую прорву вольных бойцов нанял?

— Смеяться будешь, но это эльфы.

— Эльфы? — влез в разговор гном. — Прямо здесь? Сами?

— А что ты так удивился? — обернулся к нему орк и нахмурился.

Орки с гномами вообще-то друг друга недолюбливали, разве что тех самых эльфов дружно не любили ещё больше.

— Сами, — продолжил орк. — Их в городе хватает в последние годы. Храм свой открыли у какого-то дерева, и даже кабак у них собственный имеется. Только они там и пасутся; если кто другой зайдёт, рожи воротят.

— Ну ты скажи… — мотнул бородатой головой гном, словно не веря тому, что слышал.

— Я и говорю, — с оттенком насмешки прокомментировал вышибала. — А нам что? В этом городе всем воля, одно слово — Гуляйполе. Главное — денежку отсыпать не забывай тому, кто тебе дышать даёт, и делай что хочешь. Даже эти… «слуги смерти» у нас завелись, и никто их не трогает. Уж тоже лет пять как.

При упоминании молящихся Кали Созерцающих орк брезгливо сморщился — так, что клыки показались из-под губы. Да и кто их любит вообще? Я слышал, что до того, как они здесь пристроились, храм у них был в пещерах на Восточной Стене, а для жертв они пленных у степняков покупали. Теперь тут вот обретаются.

— А кто эльфам дышать даёт? — задал я ещё один вопрос.

— Слива. Слыхал о таком?

— Наслышан, — кивнул я. — Наслышан. Тот же, кто и Созерцающих привёл. Давно он с эльфами закрутил?

— Лет пять, наверное, — подумав, ответил орк. — Как раз когда я в город приехал. Помню, тогда говорить начали, будто Слива с длинноухими дела повёл, а раньше их на дух не терпел. У него даже помощник был — вроде первого советника, Рыпачом прозывали, так он от нанимателя сбежал даже из-за разногласий по эльфам.

— В смысле? — уточнил я.

— Рыпач какие-то дела с эльфами из Эрала вёл, а Слива это дело прекратил. И вроде даже завалить Рыпача приказал, да тот сбежать успел. Но тут сразу скажу — продаю почём брал. Всё с чужих слов — слышал, что народ болтает.

— И за то спасибо… — протянул я задумчиво.

— Так кто нанимал — тебе знать надо или как? — уточнил орк.

— Да, конечно! — спохватился я. — Кто?

— Имя мне его вовек не выговорить, но есть тут такой у них, говорят, что даже архонт — Легра… Лерга… Лор… — Орк сморщился, словно неспелой клюквы полную пасть набил. — В общем, он у всех здешних эльфов за главного. У любого спроси, кто его имя, так его в душу, выговаривать умеет, — тот тебе и назовёт.

— Ага, спасибо, — кивнул я.

А вообще, во как получается. Не любил Слива эльфов, а вдруг полюбил. Пять лет назад. Чуть позже вдруг приют и покровительство Созерцающим дал. Весь найм вольных бойцов под его присмотром проходит, и под его же присмотром множество их наняли эльфы. Что им двигало? То, что они дали ему взамен. Большую силу? Или что другое? Или это уже вообще не он, если вспомнить о Пантелеевых талантах? Опять совпадение получается, на этот раз с Вирацем. Там у местного правителя тоже все поменялось неожиданно.

— А где семейство ас-Миренов живёт, слышал? — продолжил я расспросы.

— А кто тут не слышал? Прямо на берегу у них подворье большое. Даже причал свой с лабазами. Как до порта дойдёте — смотрите направо, там длинный такой дом под медной крышей, с флюгерами. Не промахнётесь, — указал орк могучей ручищей куда-то в темноту.

— Тоже спасибо. А как вообще в городе? Спокойно? — неопределённо покрутил я рукой, подразумевая, что собеседник волен понимать вопрос так, как ему заблагорассудится.

— Вообще-то осторожно ходите, — сказал вышибала. — Вроде как вампиры объявились. Даже охотников наняли, чтобы их извести.

— Откуда охотники? Приезжие? — поинтересовался я уже из чистого любопытства: коллеги как-никак.

— Местные. Кудин с Арравой. Те ещё охотники… за кем хошь поохотятся — лишь бы платили. Пока не извели. Да они в «Ржавом шлеме» кажин вечер пасутся, увидите. Кудин такой здоровый нордлинг, с ниткой зубов в патлах, а Аррава вообще не пойми кто, полуэльфийка, что ли… Вообще их больше обычно в команде, человек пять, но остальные меняются. Поработают с полгода — и уходят, или башку им кто отрывает из тех, на кого охотились.

— Ага, это бывает, — кивнул я. — Ну, спасибо за информацию.

— Ага, иди давай, — вроде как тоже попрощался орк. — Ходи аккуратней.

Спустились с крыльца на гулкий деревянный тротуар, мода на которые пошла с новых городков в Новых княжествах, и пошли вперёд — туда, где сверкал огнями и шумел музыкой центр этого странного города. Города, которым непонятно кто правит, который непонятно чего хочет, но проблем от него по всему Великоречью — лопатой не разгребёшь. И при этом на его самостоятельность кроме ярославцев никто и не покушается. Нужен? Наверное, иначе и не объяснить такую, в общем неожиданную, его неуязвимость.

Едва отошли от гостиницы, как навстречу нам проехали целых две «копейки», битком набитые развесёлыми бандитами, заметно пьяными, крикливыми и весёлыми. На нас они никакого внимания не обратили, да и опасности никакой не было — смотрящие местные за уличные безобразия не милуют, потому как от визитёров в немалой степени питаются. Зато я обратил на них внимание — на турелях, торчащих за вторым рядом сидений, болтались пулемёты МГ[58]. А их на Нижегородском арсенале вместе с СВД клепают и вроде как никому не продают. А тут на тебе! И СВД новенькие мы уже видели, стандартной пехотной модели. Видать, шибко заинтересована торговая республика в том, чтобы Гуляйполе Ярославлю и дальше жить мешало. Интересные получаются расклады, но к нашим делам отношения не имеющие. Это пускай ярославская голова болит, у нас хватает своих проблем.

Орк действительно не обманул. Стоило нам дотопать до конца недлинной прямой улицы и свернуть направо, как нашим глазам предстала ярко освещённая вывеска трактира «Ржавый шлем», халтурно изображавшая несколько кривобокого воина с мечом в одной руке и пулемётом неизвестной конструкции в другой. На воине был старинный пластинчатый доспех, а из-под поднятого забрала ржавого шлема не по росту в стороны торчали чёрные усы, смахивающие на тараканьи. Венчала эта вывеска широкое деревянное крыльцо, с которого дальше вели две двери. На одной крупными буквами на трёх языках было написано «Трактир», а на другой — «Оружейная лавка».

— Зайдём? — слегка толкнул я Орри.

— А чего не зайти? Зайдём, — откликнулся тот.

Какой гном не откажется поглазеть на оружие? Никакой. А я на сей счёт ещё хуже. Хотя работа у меня такая — куда денешься? Работаю этим самым оружием, можно сказать. И есть простое правило: где имеются наёмники или охотники, оружейные лавки всегда хорошие и дерьмом не торгуют. Народ кругом понимающий. Поэтому в них и стоит заходить. И мы зашли.

Тяжёлая, обитая сталью и укреплённая заметно излучающими рунами прочности дверь скрипнула, пропустив нас в достаточно тесное, но забитое под потолок всякой военной справой помещение. С охотничьим оружием здесь было не очень, я сразу заметил, а вот с военным всё в порядке. Винтовки, револьверы, пистолеты и, что совсем невозможно в ином месте, пулемёты и гранаты. Есть же соглашение даже со Старыми княжествами, что ни то, ни другое продавать открыто нельзя, а Гуляйполю законы с соглашениями и не писаны.

За прилавком стоял могучий, широченный гном с рыжей бородищей, крайние прядки которой были обжаты золотыми колечками. Длинные волосы удерживала широкая, вышитая бисером кожаная лента, голубые, как у всего их племени, глаза смотрели настороженно и чуть ехидно.

— Милость богов, — поздоровался я. — Оглядимся?

Гном помолчал пару секунд, затем кивнул, видимо утвердившись в мысли, что мы можем быть покупателями, а вовсе не праздношатающимися бездельниками, и сказал:

— Над вами милость. — Он обвёл рукой магазин, сказал: — Смотрите, конечно. Если что — спрашивайте.

— Я сразу и спрошу, — прогудел Орри. — Откуда сам будешь?

— Откуда буду — там уж меня нет, — отрезал рыжий, но затем все же добавил, видя такого же гнома перед собой: — С Северных приисков. Разделились мы.

Орри кивнул, показав, что понял, затем спросил:

— Револьверы под сорок первый калибр есть с коротким стволом?

— Скрытно носить? Как дополнение к этому? — спросил рыжий, кивнув на кобуру, висящую на боку у Орри.

— Ну да, для этого самого, — подтвердил тот.

— Есть.

Продавец нагнулся и достал из-под прилавка небольшой массивный револьвер из серой матовой стали с небольшой изогнутой рукояткой синеватого дерева. Мне в глаза бросился пятизарядный барабан без долов, а по его запору понял, что сделан он, как и мой «сорок четвёртый», из конструкции «смит-вессона».

— Вот, посмотри, — протянул гному револьвер продавец. — «Сила гор», с Северных приисков как раз. Под гномов делали. Скоба большая, аккурат под наши пальцы, рукоятка тоже.

Орри невольно посмотрел на свои широченные ладони с толстыми, как сардельки, пальцами. Затем глянул на руки продавца и удовлетворённо кивнул каким-то своим мыслям. Продавец продолжал:

— Пять патронов в барабане, сорок первый калибр, ствол шесть с половиной сантиметров. Точности особой нет, вспышка большая, зато вблизи не хуже твоей колотушки будет. А при твоих габаритах под курткой незаметно получится.

Орри с сопением крутил револьвер в руках, даже примерил его у себя на боку, и действительно — не слишком уж маленькое оружие на его кряжистой фигуре почти потерялось. А я думал, что и не компактно вовсе, а оно кому как.

— Сколько хочешь за него? — в конце концов спросил Орри.

— Сто двадцать золотом. Просто серая сталь… — начал объяснять продавец, откуда такая высокая цена.

— Я вижу, тоже гном всё же, — буркнул наш шкипер. — Сталь серая, дорогущая, дерево ценное, обработка ручная. Дорогое оружие. Возьму его, пожалуй.

На свет из-под полы реглана появился увесистый кошелёк, из которого одна за другой на деревянный прилавок с глухим стуком посыпались жёлтые кругляши гномьих марок. Орри тихо — для гнома — считал вслух, и, когда последний кругляш упал на исцарапанную деревянную поверхность, он сказал: «Сорок восемь», а затем придвинул кучку золота продавцу. Тот так же молча пересчитал монеты, ссыпая их в заскорузлую и пропитанную оружейным маслом ладонь, кивнул и полез под прилавок за коробкой и кобурой, полагавшейся в подарок.

Пока Орри разбирался с покупкой и пихал патроны в барабан, я рассматривал, что ещё есть в лавке. Вообще-то мне нужны были дозвуковые патроны для «маузера», но их не было. Можно подкупить пачку-другую для СВТ-К, но их у нас вроде и так хватает. Всё у нас есть, в общем. Так, оглядываясь, подошёл к вызывающе стоящему на прилавке «дегтярю». Чёрный длинный пулемёт уставился в окно раструбом пламегасителя, уверенно опираясь на растопыренную сошку. Венчал его сверху диск на сорок семь патронов, ещё три таких же диска лежали в специальной кожаной сумке с отделениями.

— Уважаемый, почём «дегтяря» торгуете? — спросил я.

— Тысяча ровно, — ответил рыжий.

Я только крякнул. Я знаю, почем отпускаются пулемёты для армий в Новых княжествах. И это современные, а «дегтярь»-то, как ни крути, отстал от того же ПК на поколение. Это с одной стороны. А с другой — очень было бы неплохо прикупить такой для гномов, если придётся нам баржу покинуть, но идти дальше всем вместе. С меткостью у гномов посредственно, как я говорил, зато силы на троих. И тащить не такой уж тяжёлый, всего-то одиннадцать с небольшим килограммов, если с патронами, пулемёт, тому же Балину — что мне с тросточкой гулять. Камышовой. Зато при необходимости из «дегтяря» такую плотность огня можно организовать, что дракона за Можай загонишь. Пулемёт — он и в Дурном болоте пулемёт. Я из него успешно поработаю метров за восемьсот, ну и гномы метров за пятьсот отстреляться качественно сумеют.

Но тысяча… это очень много. Столько у меня просто нет. Есть, правда… я задумался. Есть «максим» новенький на барже. «Дегтярь» ему там не конкурент ни по какой статье, ручник против станкача не боец. Но это если мы и дальше пойдём на барже. Но вот куда? У нас вроде как портал впереди, и дальше неизвестно что. А баржа вообще не наша, можно и нарваться на приключения на такой. Загребут как грабителей, и никакая тверская контрразведка не поможет. Баржу надо бросать и валить с неё. Хотя… а куда нам ещё деваться? В портал, а туда на барже проблематично.

— Уважаемый… а как ты насчёт обмена? — осторожно поинтересовался я.

— Что на что? — задал логичный вопрос продавец.

— «Максимку» на «дегтяря». Почти нового. На трёх ногах. И шесть коробов с лентами к нему, но это уже на обмен. Снаряженные ленты — на ящики с пачками. Как, а? Зачтёшь «максима» за полторы, подкинешь на разницу чего-то там, договоримся…

— С ума сойти изволите? — хмыкнул продавец. — У меня «максим» на колёсном станке и со щитом тысячу четыреста стоил и продавался с трудом, а ты мне за полторы на треноге впариваешь. Не, за восемьсот возьму, если новый и всё с ним нормально, а больше не дам. Ручник продать легко, а кто станкачи покупает?

— Да любое подворье или хутор, — пожал я плечами.

— Подворья? У смотрящих теперь с пулемётами проблемы нет, Нижний Новгород им подкинул, — чуть не сплюнул рыжий. — Половину торговли сгубили. Если только кто на баржу поставить захочет. Трудно продать будет, с ручниками проще, многие их так таскают. Восемьсот.

Ну, это он хватил. Я и сам понимаю, что ломанул цену нереальную, но и он со своими восемью сотнями пусть в цирке выступает, публику смешит.

— Ну не хочешь, как хочешь, — пожал я плечами, после чего обернулся к Орри и спросил: — Готов? Можем идти?

— Ага, — сказал гном, заканчивая подгонять скрытую кобуру. — Щас пойдём.

— Баш на баш сменяю, — сказал продавец. — Патроны в лентах на четыре диска и остальное в пачках, а пулемёт на пулемёт.

Вот это уже ближе к теме. Почти, но выступать уже не буду. И так нормально.

— Согласен, — сказал я. — Есть ещё СКС-М новенький, с магазинами. Двести двадцать.

— Если новенький, то двести. И только после осмотра, — отрезал гном.

Всё равно нам надо от всего лишнего избавляться. Карабин не лишний, разумеется, но его Маша несёт, которая у нас по магической части всё больше. И самое главное — она тащит СВД, без которой мы можем не обойтись. Так что как ни жалко, а трофей лучше продать.

— Ты завтра во сколько откроешься? — уточнил я у продавца.

— С восьми утра мы открыты.

— Ага. Ну, я где-то к полудню подвезу. Не вздумай «дегтяря» до нас продать.

— Задаток давай — и не продам, — пожал плечами гном. — Сто рублей. Завтра верну до грошика или зачту в товар со скидкой, если захочешь.

— Ты сдурел? — аж подскочил Орри. — С каких это пор гном с гнома задатки брать стал?

— С таких, как в Гуляйполе торговать взялся, — невозмутимо ответил тот. — И не ты договариваешься, а товарищ твой. Мало ли что тут с вами случиться может. Вы же в «Ржавый шлем», так? А там всякое случалось. Задаток давайте, а завтра всё верну. Чужого мне не надо.

Я полез было за кошельком, но Орри отпихнул меня в сторону и сказал, пыхтя:

— Я сам. Пущай потом ему стыдно будет за эдакое.

— Стыдно у кого видно, — ответил вполне людской поговоркой рыжий гном и принял от Орри монеты по счёту. Затем ссыпал их в коробочку, закрыл её и налепил сверху бумажку с надписью на двергском: «Задаток за пулемёт». Культура!

— Ладно, пошли, — буркнул Орри и потянул меня из магазина.

И вправду всерьёз обиделся на «соотечественника». Наверное, серьёзный косяк это у них. А лично я продавца вполне понимаю — мало ли что в таком развесёлом месте случиться может. Хоть местные бандюганы заезжую публику и не трогают, но сама публика тоже всякая бывает.

Толкнулись мы в соседнюю с магазином дверь и упёрлись в двоих орков с уже начавшими надоедать дубинками и револьверами на поясах, стоящих как изваяния возле гардероба, в котором за стойкой красовался друэгар. Над друэгаром висел огромный плакат, на котором на трёх языках было написано:

«КТО ПЕРВЫЙ ДОСТАЛ СТВОЛ — ТОТ И КРАЙНИЙ, И ЗА СТРЕЛЬБУ В ЗАЛЕ ОТВЕТИТ. ПРЕЖДЕ ЧЕМ ЧТО-ТО СДЕЛАТЬ — ЧУТОК ПОДУМАЙ, ХОЧЕТСЯ ЛИ ТЕБЕ СЕГОДНЯ ПОМЕРЕТЬ».

Доходчиво. И понятно. И никакой ложной скромности в изложении правильной и простой в сущности мысли. Достанешь волыну первым — кругом виноват. А если кого стрельнешь, то отсюда уже не выберешься. Такие правила действуют здесь по всему городу, насколько я слышал. Судов, урядников и тюрем нет, каждая банда на своей территории свой суд вершит. А приговоров здесь всего три: могут оштрафовать, и попадёшь ты на такие деньги, что последние штаны продашь. А чтобы не думал, надо расплачиваться или не надо, колдун наложит «Временную печать». Не привезёшь деньги за отпущенный срок — сгоришь как свечка, и никто не погасит. А будут гасить — ещё больше помучаешься. А если не рассчитаешься, но прятаться не станешь, то могут самого в рабство продать. Или убьют. Пристрелят сопротивляющегося или как-нибудь творчески подойдут к казни сдающегося. Так что лучше сопротивляться: пуля лучше котла с маслом, например. И даже петли.

Хотя… я посмотрел на друэгара, изображавшего гардеробщика. А друэгар-то колдун. Только прикидывается скромнягой, принимающим плащи да пыльники от посетителей. И в карманах у него что-то понапихано, Силой так и прёт. Наверняка какие-нибудь боевые амулеты, чтобы можно было буйных обезвреживать. И на шее под одеждой что-то висит. И посох у него с навершием к стойке прислонён. Учтём.

— Прочитали? — спросил нас один из орков с затейливой татуировкой на лбу, над правым глазом, показав на вразумляющий плакат.

— Прочитали, — кивнул я. — Вопросов нет.

— Раз нет, то проходите, — сказал второй орк, с огромной рубиновой серьгой в ухе.

Мы прошли ещё за одни двери и оказались в здоровенном зале. Я даже сперва замер от неожиданности. Тут человек двести могло рассесться при желании. Ну, сто пятьдесят, может быть. Но не меньше. Высоченный потолок, из-под которого на цепях висят люстры с лампочками, прикреплёнными к тележным колёсам. Пространство над головой пересекают поперечные балки, на них террасой лежит галерея, на которой тоже столики. Длинная стойка, за нею двое в кожаных передниках. И длинные дубовые столы с длинными же дубовыми лавками. Всё неподъёмное, драться не получится.

Посредине зала горит огромный очаг, дым от которого уходит в широкую трубу, а отблески пламени мечутся на стенах. Вокруг него буквой «П» огромный стол, и несколько человек сидят за ним и сами себе жарят мясо на шампурах, расположив их над грудами тлеющих углей, которые служитель время от времени отгребает кочергой из пламени. Ну, такое у аборигенов часто бывает — каждый в трактире может взять жареное мясо или потребовать сырого и зажарить себе сам. Традиция вроде как, проистекающая отчасти из опасения, что вместо нормального мяса подсунут не пойми какое.

Зал был заполнен едва ли на четверть, а то и меньше, хотя время уже было самое разгульное. Не соврал орк: похоже, растащили тутошних наёмничков наниматели. Как я слышал об этом месте — тут всегда народу прорва была. Значит, местные завсегдатаи сейчас с гарнизоном Пограничного бодаются, скорее всего.

Но музыка уже была — какой-то тощий юнец с конопатым лицом бренчал на мандолине и ломающимся голосом пытался петь какие-то лихие куплеты на виларском, явно из солдатского репертуара. Его никто не слушал, но несколько монеток на маленьком подносе перед ним всё же лежало. Искусство тут ценили, видать. Даже такое.

Мы выбрали с Орри стол поближе к огню. Едва сели, как к нам, покачивая широченными бёдрами, подошла девка лет двадцати, смуглая, молодая, но статью запросто переплёвывающая дочку предводителя гномов Дарри Рыжего — Вару. Та перед ней что младенец. Причём недоношенный. Огромный вырез кофты открывал арбузного калибра груди, из юбки, свисавшей чуть ниже колена, высовывались икры, сравнимые мощью с моим бедром. Впечатляет. Орри особенно впечатлился — аж рот раскрыл, и глаза у него нездорово заблестели. Тут всё правильно — такая девка ему под стать.

— Милость богов, уважаемые. Что принести? — белозубо улыбнувшись, спросила деваха.

— Милость богов, милая, — улыбнулся я в ответ. — Пива. Светлого. Мне. Орри?

— Тёмного, — спохватился мой спутник.

— Кувшин светлого и кувшин тёмного. А к пиву… что посоветуете?

— Маранийские колбаски. Пожар, а не колбаски.

— Бараньи… — поморщился я.

Баранину я не любил, если честно. Прямо предубеждение против неё какое-то: всё время, пока ем, бараний запах преследует.

— Говяжьи тоже есть, — сказала девка. — Ничуть не хуже.

— Ну, давайте мне говяжьи — со всем, что там к ним полагается. Орри?

Орри, глазевший на подавальщицу раскрыв рот, очнулся и сказал:

— Я то же самое.

Девица кивнула и пошла к стойке, покачивая бёдрами с плавностью и мощью океанского прибоя.

— А что я заказал? — спросил меня Орри, когда девица-красавица скрылась на кухне.

— Увидишь, — хихикнул я. — Отвлекаться надо меньше на… посторонних.

— Сам ты мне посторонний по гроб жизни, если такое говоришь, — буркнул гном. — Это ты с ведьмой когда хочешь милуешься, а я в последний раз с девкой был в прошлый торговый сезон. Ехали в Пограничный, думал — хоть там оторвусь, так нет… угораздило сволочей этих на город напасть, всю поездку испортили.

— А тебе сколько лет?

— Сорок.

— Фигня какая. Ещё года четыре потерпи, и возляжешь… с «девой своего народа», — злобно поглумился я.

— Счас в морду дам, шутник, — заявил Орри, показав мне гигантский кулак. — Посмотрел бы на тебя, если тебе предки завещали по семь месяцев в году безвылазно в горах сидеть и при этом девок не трогать.

Я пожал плечами, сказал:

— Может, что такое и завещали, просто я не в курсе. А что, понравилась девка?

— Спрашиваешь! — аж всплеснул руками мой спутник.

— Так чего теряешься? Прояви обаяние, подкрепи финансами — и счастье тебе улыбнётся. С каких это пор трактирные подавальщицы в Великоречье стали славиться крепостью нравственных устоев?

— Чего? — переспросил гном.

— Даст она, говорю, за чуть ласки и чуть денег, — упростил я свою мысль до возможного предела.

— А! Так бы сразу и сказал. Попробую, — почему-то горестно вздохнул гном.

Девица, поднимая на своём пути ветер, принеслась к нам через минуту, неся в крепких руках два здоровенных запотевших кувшина холодного пива. Тот, что посветлее, она бухнула на стол передо мной, второй поставила перед Орри. Собралась было бежать обратно, но я её придержал за руку и выложил на стол золотой кругляш рубля.

— Не торопись, милая. Посиди с нами минутку.

Орри уставился на меня удивлёнными глазами, полагая, что я забочусь о его личной жизни, а я решил не развеивать его заблуждений.

— Не могу, господин хороший, — улыбнулась девица. — Нам не положено.

— Да сядь ты… — поморщился я. — Никто тебя за коленки хватать не собирается. Расскажи нам, кто здесь кто в зале. Впервые мы здесь.

— А… Понятно, — кивнула девица. — Только садиться для этого без надобности.

Она нагнулась к нам так, что отвисший ворот блузки открыл широкий обзор на её могучий бюст — такой, что Орри снова впал в ступор, и быстро зашептала, пригнувшись мне почти к самому уху:

— Значит, слушайте, господин хороший. Та компания, что вокруг очага расселась, — новые, их раньше не видели. Маранийцы все, одни мужики, баб с ними нет. В дальнем углу, под головой тур-ящера, сидят мужик с девкой, видите?

Я взглянул, куда она показывала. Действительно, там сидели несколько человек, среди которых заметно выделялись двое — рослый мужик с длинными соломенными волосами, собранными в хвост, и с короткой бородой. С правого виска у него свисала прядь волос, перевитая стандартной для нордлинга ниткой зубов, вырванных у мёртвых врагов. Правда, у этого нитка обвивала прядь слоев в пять, наверное. Немало накрошил. Рядом с ним сидела женщина лет тридцати с очень узким лицом с резкими чертами, оттянутыми к вискам уголками чёрных глаз, чуть вытянутыми ушами, узким, словно прорезанным ножом в гипсовой маске, ртом. Чёрные прямые волосы несколькими прядями падали на глаза, одежда тоже была сплошь чёрной. На перевязи висела деревянная кобура с «маузером» — серьёзная заявка на победу, случись чего. Я сегодня сам с таким же. Патронов вот хотел подкупить, да не судьба.

Рядом с этой парой сидели ещё трое нордлингов, все молодые, крепкие, в кожаных безрукавках с нашитыми стальными пластинами, у пояса револьверы. Вся компания пила светлое пиво, на столе у них лежал здоровенный вяленый окорок, от которого они время от времени отрезали изогнутым ножом длинные ломти и закидывали их в рот, запрокинув голову.

— Это Аррава с Кудином, — шептала официантка. — Они охотники на нечисть и всяких тварей, и говорят, что могут подрядиться и так кого-то убить. У стены, что слева, где светильник, сидят двое — это Рыбак с Мертвяком. Говорит, что раньше пиратами были, а теперь нанимаются в охрану караванов и ещё какими-то тёмными делами занимаются. Контрабандой, наверное.

Я обратил внимание на упомянутых двоих. Они выглядели тоже весьма примечательно. Рыбак был мощным здоровяком с наголо бритым загорелым затылком, с которого свисала недлинная, перевитая золотой нитью с жемчужинами, косица. Другой растительности на лице и голове у него не было. Даже могучие ручищи, лежащие на столе и баюкающие гигантскую оловянную кружку, были совсем безволосыми, как у циркового атлета. Сидящий напротив Мертвяк никаких вопросов не вызывал по поводу того, как прилипло к нему такое прозвище. Тощий, с редкими прилипшими к костлявому потному черепу волосами, с лицом, обтянутым кожей так сильно, что даже зубы выделялись, он не вызывал никаких других ассоциаций, кроме как с мумией. Особенно похожим на хорошо выделанного и выдержанного мертвеца делал его бурый загар. Он пил не пиво, а вино, с брезгливым видом цедя его из высокого бокала, сделанного из толстого неровного стекла.

— У Рыбака с Мертвяком ватага человек двадцать, но сейчас никого здесь не вижу. Но вообще, к нам всё больше командиры ходят, ватаги в других местах веселятся, — пояснила подавальщица.

— Это почему? — переспросил я.

— Так у нас тут вроде биржи, — слегка удивилась моему вопросу подавальщица. — Скучно здесь ватагам. Ни девок, ни плясок, ни игры.

Я кивнул: понял, мол, — а девица продолжила:

— Компания за самым дальним столом — капитан Ворг со своими ближними. Их отряд человек тридцать, конные стрелки. Нанимались куда-то на юг, вернулись только три дня назад, теперь отдыхают, до следующей недели ни одного заказа не возьмут, — просветила меня подавальщица по поводу троих крепких мужичков в исцарапанных кольчугами кожаных камзолах и крепких высоких ботинках на шнуровке до самых колен, переходящих в наколенные щитки.

На боку у каждого висело по могучему «молоту Тора»[59] с длинным стволом и по кавалерийской шашке, которые попали в этот мир с пришлыми и которые очень удачно заменили мечи после того, как тяжёлые доспехи отступили на второй план. На всех галифе с кожаными вставками, высокие шнурованные ботинки, переходящие в наколенники из толстой, негнущейся кожи. Сразу видно, что кавалерия. Лица загорелые, спокойные, все в возрасте под сорок примерно. В общем, вызывают невольное уважение. Связываться с такими не станешь за просто так — без башки в момент окажешься. По виду похоже, что все они или из Вираца, или из Марианского герцогства, или из Билара. Соседи, по большому счёту.

— А больше никого интересного и нет, господин хороший, — закончила разговор подавальщица. — Так, всякая шелупонь ошивается. Разве что…

— Что?

— Маленького такого мужичка видите? Озёрника. В чёрном сюртуке.

Я обратил внимание на невысокого худого мужичка с жидкой бородкой, жадно сосавшего пиво из кружки. Судя по чертам лица, явно из Озёрного края приехал.

— Вижу.

— Это Угорь. Скользкий, как та самая рыба, такой же вертлявый, но знает почти всё в городе и почти всех. Может о многом рассказать за денежку. Только ему никакой информации о себе не доверяйте.

— А то её кому-то другому расскажет за денежку?

— Именно так, господин хороший, — улыбнулась она.

— А такое имя, как Велер Алан, говорит тебе о чем-нибудь?

— Говорит, — кивнула девица. — Заходит сюда такой господин. Из тех, с которыми мало кто связаться решится.

— А почему?

— Да всякое о нём говорят, не буду повторять, — пожала она могучими плечами. — Серьёзный господин, короче.

— А попробуй повторить всё же, — сказал я и щелчком толкнул по столу к ней ещё одну монету.

Она так же щелчком оттолкнула её обратно и сказала:

— Не знаю, что там правда, а врать не хочу. Серьёзный человек — и всё тут.

— Часто бывает?

— Часто. Не каждый день, но раза два-три в неделю заходит, если в городе.

— Один?

— Считайте, что один. С ним помощник ходит. Пало, из островитян, что с Южного океана. Вроде охраны, но он скорее для мебели, если вы поговорить хотите. Слова от него не слышали.

— Сегодня не было его?

— Нет. Да и рано ещё для господина Велера. Он через часок зайдёт, не раньше. А может, и не зайдёт.

— Ну спасибо, просветила, — сказал я, одобрительно похлопав её по крепкой руке. — Там мой друг тебе что-то сказать хочет.

Я кивнул на продолжавшего пребывать в ступоре Орри.

— Этот-то? — слегка насмешливо спросила девица.

— А что? — неожиданно обиделся гном, которого насмешка вывела из ступора. — Чем плох?

Он даже подбоченился, хоть у гномов в силу комплекции это плохо получается.

— Да ничем! Просто есть у меня уже один такой, за стенкой ружьями торгует, — захохотала она.

Орри сник и замолчал, уткнувшись в кружку. Обломался наш шкипер по самое не могу. А девица направилась к кухне, и я не отказал себе в удовольствии треснуть её по могучему заду — в аборигенских кабаках из правил хорошего тона это не выбивается. Если кто не хочет, чтобы его любезную по заду шлепали все, кому не лень, не пускает её кружки с пивом в трактирах разносить. А раз можно, то пожалуйста. Правда, ощущение было такое, словно по скале ударил. Девица даже не среагировала, а ладонь заныла.

Я налил себе пива, глотнул как следует. Отлично! Настоящее царицынское даже с тверским не спутаешь. Если боги в своих чертогах вообще пьют пиво, то берут его в Царицыне. Иначе и быть не может.

— Как пиво? — поинтересовался я у Орри, чтобы отвлечь его от мрачных мыслей. Пиво гномы любят чуть ли не больше, чем люди.

— Хорошее, — кивнул он и вылил куда-то себе в бороду не меньше половины кружки.

Громкий глоток возвестил, что гном мимо рта не промахнулся. А то у них на первый взгляд и не поймёшь.

— Хорошее, — ещё раз сказал он. — То, что надо после таких приключений. Что дальше делать будем?

— Попробую поговорить с народом. Может, и узнаю, что здесь за дела творятся. К охотникам подойду, и с тем склизким, который Угорь, пообщаюсь.

— И я пообщаюсь! — неожиданно вскинулся Орри, глядя куда-то мне через плечо. — Про свой задаток ещё раз спрошу и вообще познакомлюсь.

Я оглянулся и увидел рыжего оружейника, заходящего в трактир. Видать, закрыл свою лавочку и тоже на пивко потянулся. Ну и славно — глядишь, гномы найдут общий язык, если из-за девки-подавальщицы не передерутся. Хотя гномы друг с другом дерутся из-за дел серьёзных, если, например, один подвергнет сомнению мастерство другого или в чём другом столь же серьёзном не сойдутся. А из-за девки, да ещё и не гномы, — ни в жизнь. Поэтому я спокойно оставил Орри за столом, а сам встал и направился к продолжающему неряшливо лакать пиво Угрю.

Пройти пришлось через весь зал, но внимания никто на меня не обратил. Компания у очага о чём-то громко разговаривала на великореченском[60], шумела, хохотала и бренчала кружками, остальных вообще почти не было слышно. Угорь заметил моё приближение, но виду не подал. Я подошёл к нему, не говоря ничего, переступил через лавку у стола и сел напротив, поставив свою кружку перед собой.

— Милость богов, — сказал я ему стандартное приветствие.

— Над вами милость, — ответил он, равнодушно глядя на меня блёклыми, слезливыми глазами с жёлтыми белками любителя дурь-травы.

— Разговор есть, — сказал я, положив руки на стол.

— На сухую? — притворно удивился он, показав мне свою огромную, но почти пустую кружку с крышкой.

— На мокрую, — буркнул я и сделал знак трактирщику за стойкой, чтобы тот послал ещё кружку Угрю. Трактирщик махнул в ответ рукой, показывая, что понял.

— Разговор есть, — повторится.

— О чём?

Какой-то весь нечистый, скользкий, всё время двигающийся, с убегающим взглядом и прыщавым лицом, Угорь вызывал отвращение. Его грязноватые пальцы с уродливыми выпуклыми ногтями, с траурной каймой под ними, секунды не оставались на месте, всё время вертя пивную кружку, без надобности трогая и сминая ткань рукавов куртки, поправляя воротник. Мерзкая личность, короче. Таких как видишь, сразу бить хочется.

— Интересуюсь знать, — загогулисто начал я, — кто нанял большинство вольных отрядов недавно и на какую работу?

— Хм… — сделал вид, что задумался, Угорь. — Так и не припомню сразу.

После этих слов он сокрушённо, но неискренне вздохнул.

— Не кобенься, скажи просто, сколько хочешь за нормальный разговор без кривляния, и пообщаемся. Я не в цирке, чтобы на обезьяньи ужимки смотреть, — сбил я его с актёрского настроения.

Угорь слегка окрысился, но всё же сказал:

— Десять рублей — и мы говорим.

— За десять рублей я из тебя все новости с кишками выбью, — сказал я. — Пять получаешь, и беседуем.

— Девять, — решил поторговаться Угорь.

Я молча высыпал из кошелька пять золотых на стол перед ним, затем убрал кошель в карман под его как будто равнодушным взглядом.

— Здесь пять. Хочешь — бери. Не хочешь — я пошёл. Торга не будет.

Угорь поморщился, пожал плечами, а затем ловко смахнул монеты со стола. Сперва взялся за кружку, глотнул пива, после чего заговорил без всякого вступления, словно продолжая начатую до этого фразу:

— С месяц назад почти все сильные отряды наняли. Разом. Платили не скупясь. Приходил эльф со старшим сыном ас-Мирена. Есть здесь такой рыцарь, из Вираца беглый.

— Что за эльф?

— А что может быть здесь за эльф? Из «Священного аэрбола[61]» эльф, имя не помню. Но он всё время в городе, не ошибешься. Волосы ещё в какой-то чудной синий цвет красит и вечно ходит в обнимочку с милым своим. Как милого зовут — тоже не знаю, не интересовался. Не мой профиль.

— А что… я тебя правильно про милого понял? — переспросил я.

— Правильно, — кивнул Угорь. — У нас в городе эльфы всё больше такие… как этот. Как же его имя-то называется… Легра… Легар… Лга… Нет, не помню. Не выговоришь у него имя. Да его все здесь знают. Спроси про Синеволосого, и любой покажет, где искать.

Ну в принципе в сказанном ничего удивительного. В Великоречье такие отношения зовут «эльфийской любовью», так что нечему удивляться. У эльфов это от вечной жизни, помноженной на выпендрёжное эстетство. Вроде как им даже не к лицу быть похожими на другие расы, тем более что эльфийки рожают мало и редко, одного, редко когда двоих за свою бесконечную жизнь, так что о продолжении рода и беспокоиться незачем. Впрочем, со временем они даже про такую любовь забывают и занимаются лишь интригами и философией, то есть о вечном рассуждают. О себе то есть.

Из всего сказанного вытекают две истины. Первая — с эльфами никто не может иметь нормальных отношений, потому что правят ими те, кому из удовольствий только интриговать осталось. А учитывая их вечную жизнь, вполне можно угодить в интригу, не на один десяток лет спланированную. В общем, вероятность того, что тебя объегорят или на тебя просто наплюют, приближается к ста процентам. Оно кому надо? Вот все их и избегают по этой самой причине, а вовсе не из зависти, как они сами говорят.

Вторая истина — эльфийки, несмотря на свою тонкую красоту, любовницы нестоящие. Темперамента в них нет, да и тянет их всё больше к подружкам своим, чем к противоположному полу.

Раньше, говорят, у них не так было, да и сейчас в некоторых их родах, где всё больше молодые заправляют, по-другому дела идут, но в массе — как я описал. Вырождаются вечные, а немногочисленные их племена «молодых» погоды не делают. Да и со старшими родами у них отношения хуже некуда: на дух друг друга не переносят.

— А из ас-Миренов только старший сын был? Папаша не мелькал? — уточнил я.

— Папаша вообще нигде не мелькает, — покачал головой информатор. — Даже из дома почти не выходит и в гости никого не зовёт. Сидит себе там с охраной, как медведь в берлоге. А вот сыновья его в городе примелькались. Редкий кабак без них обходится вечером.

— Сюда заходят?

— Тут-то что им делать? — пожал плечами информатор. — Тут народ всё больше по делам собирается. А вот к длинноухим в клуб сыночки захаживают регулярно. И с эльфийками их тоже видели. Здесь это модно, с эльфийками, хоть говорят, что не стоит оно того.

— Тоже верно, — кивнул я. — Теперь вот какой вопрос будет… Что про Велера Алана можешь рассказать?

— А что про него рассказывать? — слегка озадаченно пожал тощими плечами Угорь. — Он вообще гуляйпольский, долго походил в ватаге на реке. С хорошей добычей всегда был, дом с подворьем отстроил. Потом с какими-то ещё людьми дела вести начал. Не местные, по говору и виду явно из Вираца. В городе при этом кое с кем рассорился, почему — не спрашивай, не скажу. Он и так этого не показывает.

— Здесь бывает? — решил уточнить я на всякий случай.

— Через день примерно.

— А зачем ходит? Что у него за дела тут?

— А он людей для заказчиков продолжает нанимать. И не только на войну. Ты меня понимаешь?

— В смысле… и просто кого-то заказать?

— Значит, понял, — кивнул Угорь. — С Кудином и Арравой, кстати, частенько общается. Если тебе интересно.

— Мне всё интересно.

Про Кудина с Арравой ещё интересней стало, с тех пор, как я вспомнил описание тех, что явку контрразведки перестреляли и пленного увели.

Подошла монументальная подавальщица, без всякого уважения бухнула на стол перед информатором большую оловянную кружку, затем быстро ушла. Не любит она его явно. Да и кто такого любить будет? Шнырь какой-то.

— В общем, толком ты о нём ничего не знаешь? — подвёл я итог.

— О нём никто ничего не знает, — криво улыбнулся информатор. — А кто старается знать, тот долго не живёт.

— Даже так? — удивился я. — Интересно. А что за кавалеристы там сидят?

— Просто вольный отряд, — пожал плечами Угорь. — Если надо нанять бойцов за разбойниками гоняться или, скажем, рейд куда организовать, то лучше всего к ним. Договор до грошика отрабатывают, на другую сторону не переходят. В общем, с репутацией люди. Уже лет пять, как в «Ржавом шлеме» нанимателей находят. Но берут дорого.

— Сколько? — не знаю зачем поинтересовался я.

— Точно не скажу, они то подённую плату берут, то «поголовную», за убитых и пойманных, то за результат. Но дороже них мало кто есть.

— Сколько их? Тридцать?

— Тридцать один с самим капитаном[62] Вортом. Говорят, что они любых денег стоят, без работы не сидят. Барон Ралле пару лет назад, до того, как в долги влез, нанимал их избавить баронство от разбойников — с каких-то пор от них вообще продыху не было. И что ты думаешь? За шесть месяцев всех перестреляли или переловили.

— Неплохо, — согласился я.

— А ты думал! — с оттенком превосходства, будто это он сам извёл разбойников в Миле, сказал Угорь.

— О вампирах теперь… — отхлебнув пива, перешёл я к следующей теме. — Что о них слышно?

— Уже знаешь? — вскинул Угорь жиденькие брови. — Вроде как гнездо завелось здесь. Месяца два назад. Сначала несколько человек пропали, потом двоих из них случайно увидели ночью, возле порта.

— Ну, это точно вампиры, — кивнул я. — Шансы — два из трёх.

— Верно. Знаком с темой?

— Охотник я.

— Поня-атно, — протянул он. — Я почему-то так и подумал.

— Почему? Разве бляха видна или на лбу написано?

— Дар у меня такой — угадывать. Из-за этого и в карты никто не садится со мной.

— Неплохо.

— Я знаю, — усмехнулся он. — Но лучше бы садились: денег бы зарабатывал. В общем, сначала увидели двоих из пропавших. А затем остальных нашли в подвале заколоченного дома. Мёртвых, естественно. Их оживлять не стали — просто выпили и убили. Колдуны город в поисках нежити обходили, как раз в две недели делают, и нашли.

— Не понял… А как вампиров не нашли в таком случае, если у вас обходы регулярные?

— Вот это и непонятно, — развёл руками Угорь. — Кудин с Арравой тоже голову ломают. Давно такого не было, чтобы в Гуляйполе нежить незамеченной жила. Послушники ордена Границы каждые две недели город объезжают со своими амулетами и какими-то тварями на поводках, в каждую щель заглядывают, баб чуть не до судорог пугают, но никаких вампиров не засекли.

— Странно, — задумался я.

Знания ордена Границы в области как некромантии, так и вообще Зла никто под сомнение ставить не будет. Это магический орден, умеющий использовать Силу как из верхних, так и нижних планов, а наш слой полагающий астральной границей между Добром и Злом. Появились они при храмах Акера — бога земли и оберегателя покоя мёртвых, врага Кали, их покой тревожащей. Дело своё они изучают веками — и не найти вампиров не могут, хоть те на пятьдесят саженей под землю зароются. Две недели погуляют, да и отловят их после очередного объезда. А в воротах городских тоже амулеты против нежити и враждебной нелюди имеются. И не такой уж огромный город Гуляйполе. Тысяч пятнадцать населения в нём всего, трудно спрятаться. В общем, странно так, что дальше уже и некуда.

— А в порту проверяли? На баржах, катерах?

— Не знаю. Чего не знаю, того не знаю. Не спрашивал, — замотал головой Угорь.

— «Не спрашивал»! — хмыкнул я. — А ещё десятку хотел! Ну ты даёшь. Про гостиницу «Хромой разбойник» что скажешь?

Брови Угря снова поползли вверх от удивления.

— А что про неё знать? Гостиница как гостиница. Ничего особого. Там всё больше охрана купеческая с прислугой останавливается — тех, что селятся в «Речной короне». Вообще ничего интересного. Разве что прямо возле усадьбы ac-Мирена расположена, раз уж ты им интересовался.

Вот как? Тоже любопытная деталь. Тогда и вовсе задумаешься о том, как здесь всё переплелось.

— Она Татарину за жизнь платит? — спросил я, отпив пива.

— Платила… — осторожно кивнул Угорь. — Год уже, как Сливе платит. Они как-то там переделили дела для большего удобства, как я слышал.

— Точно?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Тому, кто мне сказал, врать смысла не было, всё равно он с этого ничего не имеет. Говорил, что гостиница Сливе отошла. А тот Татарину что-то отдал, что тому к территории поближе, — «Речная корона» для него на отшибе. Махнулись.

— Интересно.

Вот теперь уже действительно интересно. Совсем. Всё упирается в смотрящего Сливу. Куда ни сунься, куда ни плюнь — всюду он. Единственное, что на него не указывало, так это «Хромой разбойник», со слов таксиста, — а и то, выясняется, информация устаревшая.

— А Слива где живёт?

— «Где Слива живёт»! — усмехнулся Угорь. — Ну ты спросил. Доедешь до конца этой улицы к югу — и сразу увидишь. У него такое подворье, что можно ещё один город внутри расселить. Слива здесь всех переплюнул.

— Давно он так в гору пошёл?

— Года так четыре. Наверное. Может, больше чуток. А может, и меньше.

Да, всё совпадает. Появление Созерцающих, дела с эльфами, вознесение Сливы — всё на этот период приходится. Созерцающих посылал в Пограничный сам Пантелей, как показал пленённый нашей демонессой колдун, а если верить вампиру, то ход к Пантелею идёт из «Хромого разбойника», который теперь принадлежит Сливе. Есть ещё вопрос: каким боком к этому всему ac-Мирен, кроме как соседствует с «Речной короной» и сын его с эльфом наёмников набирал? Об этом я и спросил, хоть и другими словами.

— Толком не понятно, — сморщился Угорь. — Ac-Мирен в городе в авторитете, с тем же Сливой, по слухам, дружит, но чем занимается, с кем дела ведёт — никто не знает. Он вроде как даже ни под одним из смотрящих — сам по себе, хоть так и не бывает. Богато живёт, баржи у него есть, и хаусбот такой, что глянешь — и дух захватывает. Дворец вообще.

— А сыночки его не болтают? — зашёл я чуть с другой стороны. — Говоришь же, что они из кабаков не вылезают. Сам знаешь, где пьют, там и языком метут.

— Метут, да не о том, наверное, — пожал Угорь плечами. — Нет никаких слухов. Старший из братьев с месяц как запропал куда-то, а младшие здесь. Каждый день с новыми девками, через день на новой машине.

— Значит, у папочки дела хорошо идут?

— Это точно, — кивнул проныра. — Куда уж лучше… О! Смотри! Ещё интересные люди.

С этими словами он указал на вход в кабак. Я поднял глаза от кружки, бросил туда взгляд. В зал вошли четверо. Трое явно были братьями. Все средних лет, все с бритыми наголо головами, один из них с короткой бородкой, ещё один с усами, третий же был «лицом бос». Что их всех объединяло — чёрный цвет одежды. Недлинные плащи «пришлого» покроя из чёрной кожи, чёрные рубашки под ними, чёрные брюки, заправленные в чёрные же высоченные кавалерийские ботинки, столь популярные здесь. У каждого справа висело оружие в кобуре, у всех разное, а слева в ножнах покоились совершенно одинаковые широкие и длинные тесаки, чуть изогнутые. В исторической книге о холодном оружии я видел название для подобного оружия: «артиллерийский тесак». Не знаю, зачем он артиллеристам, но башку таким раскроить до зубов можно в единый миг.

Четвёртый, вошедший с ними, был молод, но на бандита уже вполне смахивал. Узкое лицо, светлые короткие волосы, как у военных. С Лесного хребта человек. На нём был обычный для наших краев длинный брезентовый пыльник, берцы из рыжей кожи, серые брюки со множеством карманов и свитер. Если исключить, что пыльник я в гостинице скинул, а сейчас в кожаной куртке, то в остальном мы с ним как близнецы. В жёлтой кобуре, висящей наискосок на животе, покоился сипайский «чекан».

Все четверо неспешно прошли в зал, выбрали столик у стены, после чего за ним расселись. Тот, который с бородкой, махнул рукой задастой подавальщице. Я глянул на неё — восторг на лице не отразился. Похоже, не самые любимые посетители.

— Это кто? — спросил я.

— Братья Рахсен. С бородой — старший, зовут Пер. С усами — средний, Батор, а самый младший — Волло.

— Из Западных гильдий? — спросил я, присмотревшись к лицам.

— Оттуда, — подтвердил Угорь мою догадку. — Лет семь уже, как в Гуляйполе крутятся. Берут заказы на добычу черепов и выбивание долгов. Ухорезы те ещё; по слухам, любили неплательщиков их же кишками душить. А года два назад стали они с Созерцающими работать. Исключительно. Башки обрили, напялили всё чёрное, в храме Кали их видели. Заказы со стороны не берут, что делают — никто толком не знает. Но поднялись. Завели даже торговлю. Две баржи купили и уже грузовиков пять для них катается, с их товаром. А до этого только на пьянки с гулянками зарабатывали.

— Интересно… — протянул я. — Интересно. А сюда часто ходят?

Он щёлкнул языком, что у аборигенов означает отрицание, затем сказал:

— Нет. Теперь нет. Раньше, до того, как в чёрную масть перекинулись, часто бывали, а теперь пару раз в год, не чаще.

— Интересно… — повторил я. — A с ними кто?

— Не знаю. Видел вроде его здесь раньше раз или два, но внимания на него не обращал. Он с какой-то ватагой был вроде, не с Рахсенами. С ними его впервые вижу.

— Понятно. А одеты одинаково — это что, форма? Или выпендрёж?

— Вроде формы у них, кто с Созерцающими дела ведёт, но в этих… — Он пощёлкал гибкими пальцами, подбирая слово: — Во! Кто в тугах состоит, тот так и одевается. Это у них вроде армия своя такая.

Что-то знакомое было в лице молодого бандита в пыльнике. Но что именно — я никак не мог понять. Словно воспоминание какое-то с ним связано. А вообще, всё это очень интересно. Чем именно? Лично мне интересно, зачем это трое наёмных убийц и поклонников Кали в компании ещё кого-то заявились в кабак именно в тот день, когда в него пришли мы? Учитывая, что они сюда почти не ходят. Подозрительно. Боги видят — подозрительно. Я вообще в совпадения верю редко и с большим трудом. Точнее, даже вовсе не верю. Поэтому я просунул руку под куртку и активировал амулет связи, послав два длинных тона женщинам: «Как вы?» К счастью, ответ пришёл быстро. Амулет завибрировал, сообщив, что у них всё в порядке. Ладно, это радует. Если что и начинается, то начинается с нас.

— Ладно, увидимся ещё. Пятёрку свою хоть с трудом, но отработал, — сказал я Угрю. — Услышишь что ещё про тех людей, о ком я спрашивал, — подходи, подкину ещё деньжат. Усёк?

— Усёк, — кивнул тот.

— Ну и молодец, раз усёк.

Забрав со стола свою кружку, я встал и огляделся. Братья Рахсен явно отвели глаза в сторону — смотрели они на меня тяжело: взгляд чувствовать я пока не разучился. А четвёртый настолько старательно смотрел в другую сторону, что это внушало ещё большие подозрения. Тем более что его взгляд я ещё до этого почувствовал — злобный такой, вроде как зарезать меня хочет. А вообще, выглядело всё так, как будто молодой в пыльнике привёл троих убийц специально, чтобы меня показать. Откуда он может меня знать? И почему столько злости? Я его в упор узнать не могу. Не встречались мы в этой жизни, пожалуй.

Тогда я неторопливо побрёл к своему столу, даже не глядя в их сторону. Здесь они не нападут. Заведение явно репутацией дорожит, плакат про то, что лучше здесь не стрелять, следует принимать всерьёз, как мне кажется. И они это знают. А вот после того, как мы отсюда выйдем, могут возникнуть неприятности. Думаю, что наверняка возникнут. Но мы покуда не спешим. Нам и здесь хорошо, тем более что у Орри контакт с рыжим гномом налаживается. Беседа вовсю идёт, оба ещё по кружечке попросить успели.

Я подсел к ним. Орри повернулся ко мне, сделал жест в сторону оружейника, сказал:

— Знакомься. Это Дарин Горящая Борода.

Гном с огненно-рыжей бородой степенно кивнул, протянул мне через стол могучую руку с мозолистой, твёрдой, как доска, ладонью.

— Дарином кличусь, — просипел он. — Кузнец и оружейник. Тут магазин держу.

Гномы почти всегда по профессии и месту работы представляются. Это у них как продолжение имени. Поэтому и отвечая следует таких же правил придерживаться, чтобы не унижать собеседника тем, что скрываешь от него своё занятие.

— Александр, — пожал я протянутую ладонь. — Волковым прозываюсь. Охотник на нечисть.

— Сказал уже Орри, благодарствую. Пива тебе хочу предложить. Какое будешь?

— Спасибо, с радостью приму. Пью светлое.

Гном махнул рукой своей подружке, которая побежала к стойке за очередной кружкой, а я спросил нового знакомого Орри, блеснув гномьей вежливостью:

— За рыжесть так прозвали?

— Нет! — захохотал тот. — За то, что в кузне бороду спалил, когда в учениках ходил. Позорище! До сих пор не избавлюсь.

— Ни за что бы не подумал…

— А никто и не думает.

В общем, дальше просто беседа пошла, сугубо гномья. О качестве металлов, о том, какой род инструмент лучше делает, почем теперь железная руда и кокс. В общем, всё как у них заведено. Попутно Орри подкидывал Дарину вопросы о местных реалиях, но тот всё больше повторял то, что мы услышали от его подруги-подавальщицы и что я узнал от Угря. Но это тоже ценно, называется «подтверждение из независимых источников». Показывает, что я, скорее всего, пятёрку на Угря не зря истратил.

Гномы заливали в себя кружку за кружкой, я же после выставленной мне оружейником притормозил — крепости к алкоголю у меня не так много, как у этих подземных жителей, а факт, что нас явно поджидают люди с плохой репутацией, помогал проявлять сдержанность, хоть пиво исключительное было. Сволочи, лишают человека удовольствия.

Так, за неторопливой и уже вполне дружелюбной беседой, они провели примерно час. Я время от времени искоса поглядывал на неприятных соседей, но те сидели спокойно, негромко о чём-то беседовали и даже не смотрели в мою сторону. По крайней мере, не смотрели так пристально, чтобы я это почувствовал.

Уходить из кабака я не торопился, хотя никаких дел здесь уже не осталось. Неприятная компания из троих братьев-убийц и молодого бандита ушла. Заплатили по счёту, встали, ненатурально потягиваясь и стараясь выглядеть беззаботно, мазнули по мне взглядами несколько раз, да и пошли на выход.

Не думаю, что далеко ушли, скорее всего для того, чтобы подождать снаружи, так что пусть подольше посидят, понервничают. А ещё я немного рассчитывал на то, что в кабак зайдёт бывший пират Велер Алан. Что именно я намерен с ним делать — я и сам не знал. Решил, что как морду его увижу, так сразу и определюсь с дальнейшей культурной программой. Если он и вправду давно работает на «Камеру знаний», до того, как начались все странности, то он даже может оказаться нашим невольным союзником. Или нет?

В любом случае он общается с моими местными коллегами, которые с плохой репутацией и которые так в дальнем углу и веселятся. И тут возможны комбинации. Профессиональный интерес изобразить, например, или ещё что. Через них к нему подкатить. Или через него к ним? Ладно, разберёмся, если придёт. Для начала нам лучше осмотреться.

— Дарин, — обратился я к подсевшему гному, — а ты с этими охотниками знаком, кстати?

— С Кудиновой шайкой? Знаком. Те ещё бандюги, хоть и охотники хорошие. Не отнять, — сказал Дарин, хлебнув пивка. — А что, интерес тебе в них есть?

— Не то чтобы интерес, а поболтать не отказался бы. Чудные дела тут у вас творятся.

— Это какие?

— Целая шайка колдунов из ордена Границы засечь вампиров не может. Так не бывает.

— И что с того?

— Да поболтал бы, может, чего нового узнал бы для себя. Они как охотники, гильдейские?

— Бляхи у них есть, сам видел, — кивнул Дарин.

— Ну и я гильдейский.

— Тогда пошли, — сказал гном, не откладывая дела в долгий ящик, и поднялся из-за стола.

Орри тоже встал, и мы втроём направились через весь зал к компании за дальним столом. Когда подошли ближе, я рассмотрел обоих охотников повнимательней, заодно заглянув и в глаза. Да, вполне серьёзные люди, сто раз подумаешь, прежде чем таким дорогу перебегать. И то, что Аррава женщина, здесь мало что меняет. В этих краях и женщины воевать обучены — всякая ночная тварь не разбирает, пробравшись в город, на кого ей кидаться. Ну и умение драться стало здесь прерогативой не только мальчишек. Бытие определяет сознание.

Предлог для знакомства был у меня теперь железный. Если эти самые Аррава с Кудином гильдейские, то есть получили от Совета серебряные бляхи с такими же пробитыми мечами головами виверны, то сам кодекс поведения обязывает меня подойти к ним познакомиться, а буде они окажутся в затруднении — предложить помощь.

— Кудин, разговор есть, — окликнул здоровяка-нордлинга Дарин. — Присядем?

Никто не ответил, но подручные охотника, нордлинги в кожаных безрукавках, молча раздвинулись на лавке, давая нам место. Интереса, волнения или раздражения никто не выказал, лица у всех оставались равнодушными.

— Охотника к нам занесло, просил познакомить, — не стал разводить на бобах, а сразу перешёл к делу Дарин, указав на меня.

Я за цепочку вытащил из-под свитера свою бляху. Показал всем, затем представился. Кудин лишь кивнул, Аррава слегка поморщилась, но ничего не сказала.

— В общем, я познакомиться да пару вопросов задать.

— Про вампиров, что ли? — заговорила охотница.

Голос у неё был очень низкий, грудной, акцент чуть шепелявый, вместо «ш» говорила что-то похожее на «ф». Теперь понятно, откуда она — из Хараза, да ещё с примесью эльфийской крови, на четверть примерно. Отсюда и внешность такая необычная.

— Про них. Сказали, что завелось в городе гнездо, причём такое, что свора некромантов найти не может. А так не бывает.

— Верно, не бывает, — сказала Аррава, крутя в пальцах бокал из-под вина. — Но теперь бывает, получается. Но только вот что я тебе скажу: если рассчитываешь в долю войти — не возьмём.

— Не рассчитываю, дел своих хватает, — примирительно сказал я. — А вот узнать, как такое случается, полезно — мало ли когда понадобится? Мне вампиров часто заказывают.

— Демоны его ведают, как такое случается, — заговорил Кудин.

Голос у него был хриплый, на собачий лай смахивающий — нордлинги вообще очень отрывисто говорят, недаром их за глаза «полярными собаками» кличут. В глаза так называют редко: нордлинги драться горазды и не откажутся выбить лишний зуб для своего ожерелья у мёртвого врага. Они вообще бойцы хоть куда — северные края богаты всякой злобной тварью, люди там с рождения воинами растут.

— А что вообще известно?

— Гнездо есть — это известно, — начал загибать пальцы Кудин. — Человек двадцать они уже в городе точно убили. А может, и больше — тут не проследишь, приезжих-то прорва. Чаще всего нападают недалеко от пристаней. Как минимум двоих местных обратили.

— Сколько их всего?

— С местными, как мне кажется, их голов шесть стало. И баба во главе.

— Откуда знаешь? — заинтересовался я.

— Видели. Высокая, темноволосая, с ней двое мужчин были. Они девку гулящую с улицы забрали, а её подружка в тот момент в гостинице с клиентом была, тот как раз расплатился уже, и из окошка увидела.

— А эти, из ордена Границы, вообще ничего не сказали?

При упоминании колдунов Кудин поморщился, а ответила Аррава:

— Ни демона плешивого они не нашли, хоть весь город облазили. Даже церберов с собой притащили — всё без толку.

— Церберов? — вопросительно поднял брови молчавший доселе Орри.

— Псы демонические, чешуйчатые и огнедышащие. Полуразумная демоническая сущность, — тоном сельского учителя объяснил я ему. — Иммунны к магии, чешую не всякий меч пробьёт, очень сильные и опасные твари. И самое главное — для охоты на вампиров идеальные: в куски разорвут и изжарят. Странно, что они не почуяли.

— Ишь ты! — удивился таким сведениям Орри. — А я и не слышал.

— Они редко встречаются. Это орден Границы умеет их вызывать и приручать. Кроме них, пожалуй, и никто больше, как мне кажется.

— Созерцающие умеют, — сказала Аррава. — У них Силы море разливанное. По слухам, каждый день по человеку в жертву приносят.

— И как такое терпят? — удивился мой спутник.

— Здесь всё терпят, — ответил за подругу Кудин. — Потом, они же не с улиц хватают, а рабов на рынке покупают, платят полную цену, так что это их личное дело.

— Говорите, нападения всё больше у пристаней? — перевёл я разговор с темы, вызывающей у меня агрессию.

— У пристаней, — подтвердила охотница. — Друэгарская банда даже патрули на машинах на улицы вокруг порта пустила, это им всю коммерцию портит.

— Странно, а нам ни слова не сказали, — хмыкнул я.

— Ну, если сказать, так вы ещё обратно повернёте, — усмехнулась она. — Охрану просто усилили.

— Помогло?

— Нет.

В общем, просидели мы с охотниками примерно с полчаса. Разговор сложился. Договорились, что я попытаюсь выяснить, что может помешать некроманту учуять вампира, — это я решил Ваське телеграммку отстучать, — а заодно я упомянул, что со мной сильная колдунья на случай чего. Со своей же стороны они обещали с нами завтра опять увидеться и обсудить всё заново, что мне и требуется: отношения завязались помаленьку.

Когда настала пора уходить, я обратился к Дарину:

— Другой выход есть отсюда?

— Через кухню, — ответил тот. — А зачем тебе?

— Братьев Рахсен знаешь? — спросил я.

— За вами, думаешь? — сразу понял он.

— Думаю. Имею основания, — кивнул я.

— Алина выведет, — показал он на свою подружку и подозвал её взмахом короткой руки.

ГЛАВА 11, в которой герой доказывает, что не чужд военной хитрости

— Где они могут быть, как думаешь? — спросил Орри.

Алина не подвела, выпустила нас через заднюю дверь, причём ни один из двоих поваров, возившихся на кухне, не удивился нашему появлению. Теперь мы сидели за немилосердно воняющими помойными баками, схоронившись в их тени, готовые открыть пальбу по всему, что покажется опасным или подозрительным.

— Если они не дураки, а на дураков они непохожи, то двое засядут у главного выхода, а двое — здесь, за калиткой. И ухлопают нас, как только мы покажемся, — прошептал я в ответ.

— Так за каким демоном мы сюда полезли? — громким сиплым шёпотом возмутился гном.

— Здесь хоть во дворе укрыться можно и запросто не заметишь, а оттуда мы как жабы на подносе окажемся — стреляй, как в тире, — объяснил я.

— А ты уверен, что они за нами?

— Конечно, уверен. Процентов на девяносто.

— И что делать будем? — поинтересовался Орри.

— Выход искать, — ответил я. — Сиди здесь, держи калитку на прицеле. А я попробую что-то придумать.

Шариться с гномом по тихому и тёмному двору не стоило. Хоть и видят они в темноте лучше людей, но очень уж шумные. Пусть лучше прикрывает. А сам я вытащил из кобуры «маузер» и быстро навернул на него глушитель. Сейчас он как нельзя кстати — не только шум скроет, но и вспышку. И ночное зрение тебе же сбережёт. Правильно, что я с этим здоровенным пистолетом сегодня пошёл вместо привычного «сорок четвёртого». Вот и пригодился.

С тихим щелчком я присоединил кобуру-приклад, приложил к плечу. Вот так, теперь у меня будто небольшой карабин. Затем аккуратно присоединил маленький оптический прицел-двукратник. Пригодится.

Я прислушался к темноте. Но ничего, кроме приглушённого звяканья кастрюль из окон трактирной кухни, не услышал. Ну ещё Орри шумно сопел и где-то далеко лаяли собаки. Тогда я бесшумно, насколько сумел, перебежал к забору, укрывшись в его тени. Поискал щелей, но доски были пригнаны плотно, сквозь них на улицу не выглянешь. Нехорошо. Если сверху заглядывать — можно нашуметь, да и заметить могут, если ждут нас. А что ждут, я уверен — иначе и быть не может.

Я опять замер и снова прислушался. С тем же успехом. Да и за каким демоном засада должна шуметь? Это же засада, а не танцы на празднике урожая. Демоны тёмные, как же быть? Вызывать подмогу в лице Лари и Маши? А как объяснить, что от них требуется и где мы сейчас? Наш амулет связи мысли не передает, только «да», «нет» и всё похожее по сложности. Не годится, надо самим выкручиваться… А попасть на мушку неохота…

Не придумав ничего лучше, я быстро пошёл вдоль забора к сараю, со стеной которого он образовывал угол. Сверху нависал скат крыши, снизу лежали какие-то доски штабелем, и оттуда вполне можно было выглянуть через забор — всё в тени окажешься. Другое дело, что и для засады это место идеальное: дверь с кухни как на ладони. Но если бы там кто-то был, мы бы уже лежали на земле, каждый с дополнительной парой дырок в организме.

За досками темнота была вообще как у демона тьмы в заднице — хоть глаз коли, своей руки не видать. Но всё же на ощупь мне удалось подняться на штабель и замереть там, согнувшись в три погибели и прислушиваясь. Совсем без шума мне это исполнить не удалось. Затем медленно-медленно, не дыша, я чуть-чуть приподнялся над краем забора, усаженного по верху изрядной длины наточенными шипами. И опять замер.

Улица передо мной была узкой и пустынной. Если есть засада, то где она может быть? Им ведь желательно видеть не только калитку, но и весь забор: мало ли что. И тогда места лучше, чем палисадник у дома чуть наискосок и напротив, не найдёшь. Густые кусты сирени, запах от которой доносился даже сюда, перебивая вонь помойки, вместе с частым штакетником могли укрыть кого угодно. Мало того что кусты густые, так прямо на этот палисадник падала тень, отбрасываемая домом. А всё пространство перед ним хорошо освещено фонарём — клоп не пробежит. Подождём. Пусть хоть как-то себя выдадут. Хотя я бы не выдал. Я так могу просидеть до утра, и веточка не шелохнётся. Охотник как-никак…

Открыть стрельбу по палисаднику наугад? У меня глушитель, всё равно никто в окрестностях не услышит. Если там никого нет — это половина беды, а вот если есть и они меня после такого засекут, то тогда беда будет самая настоящая. Моя личная, персональная беда. Ухлопают меня, куда уж хуже. Не думаю, что кто-то из братьев Рахсен промахнётся с такого расстояния. От палисадника до меня метров тридцать, не больше.

А вообще… есть идея. Тупая, как угол дома, но может сработать. Расчёт на то, что со мной гном, а гном — это сила. Её мы и попробуем использовать. Потому что у гномов есть спорт — метание бочонков с сидром в воду на дальность. Не знаю, откуда он пошёл, но у гномов он популярен, и именно навыки метателя мне сейчас от Орри и понадобятся.

Я тихо спустился со штабеля и быстро прокрался к помойке, за которой с перекошенной от отвращения физиономией расположился Орри. Ароматы разлагающихся мясных обрезков и гниющих овощей довели его уже до белого каления, привлекая заодно целые толпы огромных чёрных тараканов, которые в этом мире заменили крыс. Из-за их изобилия казалось, что мусор в бачках шевелится. Сменить же позицию по своей инициативе Орри не догадался — дисциплина у гномов первое дело.

— Орри… ты помойный бак как далеко сможешь забросить? — спросил я шёпотом.

— Сейчас? Уже до Ярославля докину, — злобно прохрипел гном.

— До Ярославля не надо. Я сейчас заберусь на доски и тебе красным фонариком мигну, а ты бери бачок, какой повонючей, и швыряй его… — Я прикинул расстояние и направление, затем показал рукой: — Чтобы он пролетел над во-он тем столбиком и упорхнул метров на пятнадцать. Докинешь?

Орри задумался, покачал бачок за ручку, затем кивнул:

— Докину. Если и не долетит, то докатится. Годится?

— Наверное, — кивнул я. — Метнёшь — и смотри на меня. Если я снова рукой махну, то мечи следующий. Понял?

— Не тупой. Беги давай, а то я тут и без команды всё расшвыряю — нет мочи терпеть такое.

Я вновь метнулся назад и через минуту тихо занял свою позицию. В палисаднике по-прежнему никто не шевелился. Я достал из кармана фонарик, проверил, на месте ли красный светофильтр, после чего направил его в сторону гнома и мигнул им. Из тёмного двора донёсся звук, как будто кто-то задержал дыхание и напрягся, затем раздалось молодецкое кряканье, и бачок с помоями, теряя по пути своё содержимое, по плавной баллистической параболе пересёк пространство до цели и с треском приземлился в кусты палисадника — точность броска получилась идеальной.

Какой бы ты ни был опытный стрелок, но не выдать себя, когда вдруг совершенно ниоткуда тебе на голову падает нечто непонятное, но тяжёлое и вонючее, ты не сможешь. Так получилось и на этот раз. Из кустов раздались ругательства, и две тёмные фигуры бросились в сторону от упавшего бачка. Видны они были смутно, но мне этого хватило — и не по такой цели стрелял. И, едва заметив движение, я нажал на спуск и продолжал часто давить на него, пока не расстрелял все восемнадцать патронов из магазина. Глухо пукал глушитель, лязгал затвор, сыпались со звоном гильзы на доски, но настоящего звука выстрелов не было. Зато были крики и ругательства, которые донеслись из кустов. Мне было видно, как один силуэт неловко осел на колени, а затем завалился вбок, ткнувшись лицом в землю. Второй же, держась за живот, согнувшись, вышел на свет и опёрся на штакетник. Стрелял я всё же почти наугад, скорее по намёкам на цели, чем по целям, так что убить сразу не получилось.

Я быстро сменил магазин, сбросил затворную задержку. Тем временем раненый тяжело перевалился через штакетник и упал на пыльную землю. В свете фонаря хорошо были видны красные и блестящие следы крови — лило из него сильно. Это как раз и был тот самый молодой бандит с лицом жителя Озёрного края. Тот самый, что привёл братьев-убийц. Зачем?

И тогда я сделал глупость, чего не позволял себе раньше. Крикнув гному: «Прикрывай меня!» — я со всех ног метнулся через двор, выскочил в калитку, рывком добежал до раненого и присел рядом с ним, взяв на прицел угол дома напротив. Если кто побежит сюда на помощь нашим врагам, встречу огнём. Через секунду рядом тяжело плюхнулся на колено гном, с явным облегчением переводя дух. Для него любой предлог, позволяющий покинуть позицию у помойки, был хорош.

Раненый, лежавший ничком и тяжело, с мокрым хрипом дышавший, приподнялся на руках, словно пытаясь отжаться. Мокрые длинные волосы упали ему на лицо, из угла повисла тягучая вожжа кровавой слюны. Он, приподняв голову, посмотрел на меня с ненавистью, такой сильной, что я удивился и даже поежился.

— Ты кто? — спросил я его. — За каким демоном на меня напал?

— Не узнал? — вопросом на вопрос ответил он.

— А должен? — нахмурился я.

— На дороге… в Тверь… из Великореченска… мы там с братом были… меня ранили… три дня через лес шёл… — тяжело вытолкнул он из себя слова.

— Да ну? — удивился я. — Так ты тот самый, что ушёл от нас? Узнал?

— На пристани видел… как приехали… — Он закашлялся, и целый фонтан кровавых брызг окрасил землю перед ним. — Собрал всё, что было… в долг взял…

Ну надо же, как бывает! Вот тебе на… А я надеялся, что убежавший бандит где-то в лесу помер. А он и не помер, а ещё умудрился встретить нас. И теперь попробуй утверждать, что мир не тесен.

— А эти, которых нанял, они откуда?

Раненый не ответил, а лишь исподлобья смотрел на меня.

— Ну ладно, ладно… — усмехнулся я. — Зла не держу, бывает.

Поднявшись на ноги, я шагнул назад, вскинул оружие и выстрелил раненому в затылок. Мне даже почудилось, что я услышал, как тяжёлая остроконечная пуля пробила его череп. Тот тяжело рухнул в пыль, из-под головы начала быстро растекаться кровавая лужа. Вот и всё. Затем обернулся к напарнику:

— Орри, обшарь у них карманы, может, что полезное найдём или узнаем. И второго проконтролируй — вдруг не откинулся?

От покойника ни звука не доносилось, но безопасность прежде всего. К тому же есть любители носить всякие амулеты, превращающие тебя после смерти в агрессивную нежить. Типа чтобы отомстить потенциальным погубителям. Сам я с такими пока не сталкивался, но от людей наслышан.

— А ты куда? — удивился он.

— С той стороны трактир обойду. Нельзя живых оставлять: они братья всё же. Было для них делом, а станет личным. Этот-то… — Я толкнул носком ботинка труп молодого бандита. — …Этот вот даже в долг взял, чтобы убийц для нас нанять. Дурак. И ведь тоже за брата.

— Я с тобой! — возмутился гном.

— У тебя пушка без глушителя, — вывернулся я. — Неохота на весь город шухер поднимать. Да я справлюсь! Закончишь — во дворе за доски спрячься.

— Ну давай… — ответил он с сомнением и легко перевернул труп бандита на спину.

Я решил попытаться зайти противнику с тыла. По моим прикидкам, позицию они должны были выбрать примерно по такому же принципу, как и убитые: одна школа. Да и не было у них времени изыскивать какие-нибудь особо хитрые способы смертоубийства. Мы всего несколько часов в городе. А молодой, ныне покойный, за это время успел ещё и денег собрать, и банду нанять, и нас найти, так что атаковать им приходится чуть ли не в лобовую.

Прикинув, какой переулок будет параллельным тому, что мне требуется, я метнулся туда, стараясь держаться в тени домов. Что было не сложно — на фонари в переулках здесь не разорялись, освещались только главные улицы. Не больше пяти минут ушло у меня на то, чтобы обежать по большому кругу место предполагаемой засады, а затем тихо приблизиться к нему сзади. И когда я забрался в крошечный проулок между двумя высокими заборами, то с облегчением убедился, что не ошибся. Пер и Волло Рахсен устроились именно так, как я от них и ожидал. Стоят себе два человека в тени, прислонясь к забору. У обоих карабины с плеча свисают стволами вниз, вскинуть — дело мгновения. До дверей трактира полста метров. Над дверями фонарь. Кто выйдет — тот словно в добровольные мишени записался, а вот разглядеть стоящих в тени при всём желании не сможет: свет не даст. И подозрений никаких — стоят себе двое и стоят, может быть, поболтать, а может, покурить остановились. Но сзади они никого не ждут.

Силуэты братьев выделялись на фоне света словно вырезанные из чёрной бумаги мишени. Промахнуться невозможно при всем желании. Вновь приложился, навёл красную точку в центре перекрестья на голову кого-то из них, кажется Пера, и плавно нажал на спуск. Пистолет слегка брыкнулся в руке, вышвырнув пустую гильзу, но не успела она коснуться земли, как я уже поймал в прицел второго брата и выстрелил ещё. Всё.

Два тела лежали в пыли неподвижно, рухнув без стона и крика. Идеально попал, обоим в затылок. Я подождал минутку, ожидая возможной шумной реакции от каких-нибудь не замеченных ранее сообщников или просто прохожих, но все было тихо. Тогда я, всё так же держась в тени, подбежал к телам, присел рядом. Так и есть, Пер и Волло. Значит, вместе с молодым бандитом я завалил Батора. Все спеклись, что и требовалось. Только мстителей на мою голову не хватало ко всем прочим проблемам.

На боку у Пера висела почти пустая, но объёмистая кожаная сумка, которую я сорвал с него и заглянул внутрь. Ничего особого внутри, только складной нож с инструментами да какие-то ключи с амулетом-брелоком. Амулет простенький, Маша такой на раз сломает. Что ещё?

Револьвер хороший. Но от рукоятки магией заметно прёт. С сюрпризом щёчки, скорее всего. Схватит кто чужой, нажмёт на спуск — и без руки останется, если не что похуже. А может, и проклятие поймает особо мерзостное. Этого не надо, к демонам чужое оружие. А патроны выгребу. Они у него как раз сорок четвёртого калибра, мне очень пригодятся. И винтовочные тоже будут как нельзя кстати, благо сама винтовка тоже с сюрпризом.

На шее амулет — на тонкой цепочке из чёрного металла диск с тремя короткими зубцами по нижнему краю и изображение заходящего солнца. Знак Кали. Покойный, видать, окончательно в туги записался. Амулетик специальный — для опознания убитого, чтобы ему войти куда-то. Лицевая сторона вся мелкими царапинами покрыта, словно его к чему-то регулярно прикладывали. Надо прихватить амулетик: мало ли что!

Всё собираемое с убитого я бросал в сумку. В последнюю очередь мой взгляд упал на кошелёк, шитый серебряной нитью и висящий на поясе. Кошель выглядел полным и слегка фонил. Знаю такое — без пальцев любого карманника оставит. Но это если в толпе на ощупь тянуть. А если вот так…

Я достал складной нож из кармана, выкинул остро отточенное лезвие, которым аккуратно разрезал кошель по самому низу, придерживая его глушителем «маузера». Нет касания руки — нет срабатывания заклятия. И через минуту мне в ладонь высыпалась целая пригоршня золотых монет. Демоны ночные, да тут больше сотни! Неплохо… А ведь всё очень просто — молодой бандит заплатить им успел, а вот запрятать деньги времени у них не хватило: сразу за заказ взялись.

Я быстро перебежал ко второму телу. И замер — по освещённой улице кто-то шёл. Прижался к забору, приподнял толстый из-за навинченного глушителя ствол пистолета, направив его в ту сторону. Но вскоре опустил: мимо входа в переулок прошла шумная компания подгулявших купцов. Через пару минут их голоса стихли, а я продолжил обыск.

С тела Волло я тоже взял больше сотни золотом и такой же, как у брата, амулет. Больше ничего интересного не было — оружие тоже под заклятием. Ну патроны ещё выгреб, пригодятся. Патроны в наших краях те же деньги. Нет монет — можно ими рассчитаться, даже курс на них есть. Амулет интересней всего. Куда с ним можно войти? И можно ли? Пока Маша не посмотрит, сказать что-то конкретное не получится.

Закончив с покойными ныне братьями, я побежал обратно, к Орри, который со своим делом тоже давно управился, а сейчас скрывался в заднем дворе трактира за досками, как я ему и приказал.

— Ну, что нашёл? — спросил я его.

— Денег только собрал, сотню золотом, и амулет странный, — ответил гном, подхватывая с земли сумку с трофеями.

— Такой? — Я показал ему шипастый диск на цепочке.

— Он самый, — кивнул Орри.

— Эмблема тугов, а вот что он значит… и для чего нужен… Маша разберётся, — сказал я. — Может быть. Ладно, валим отсюда.

— Валим, — согласился гном. — По крайней мере, денег прибавилось, а то у меня кошелёк уже дно показывал.

Ну вот, не у меня одного такая проблема. Да и мне две с небольшим сотни точно лишними не будут, я как раз сегодня задумываться начал, на что вскоре жить будем. Гоняться за колдунами дело накладное, как выяснилось.

ГЛАВА 12, в которой герой говорит с Машей о важном, но не очень долго

Уже в постели, засыпая, мне удалось обстоятельно поговорить с Машей. Им в плане добычи информации повезло меньше, чем нам. Ничего такого, чего бы мы уже не знали, им выяснить не удалось, хоть они и навестили храм богини Арру, как и подобает приличной колдунье в новом месте, пообщались с главной жрицей и двумя послушницами. Но опять же получили подтверждение информации из независимых источников.

Лари благополучно прикинулась её телохранительницей, добыв откуда-то из своего чемоданчика нагрудный медальон этого почтенного тифлинговского ордена. И даже, со слов Маши, самый настоящий, на подружку нашу завязанный. А что это значит? Значит это, что Лари наша вполне профессиональный боец даже по меркам их народа. Впрочем, для меня совсем не сюрприз — насмотрелся на неё в деле. Правда, теперь цель её похода с нами стала ещё загадочней.

К моей радости, Маша сразу определила, что за медальоны мы сняли с Рахсенов.

— Это ключ. И явно храмовый, — совершенно безапелляционно заявила она.

— А почему не домашний? — удивился я. — Кто мешает магический замок дома поставить? Хлопцы они богатенькие были, по слухам, есть что беречь.

— Этот ключ не обращается к замку, — сказала она и провела ладонью над лежащим на прикроватной тумбочке медальоном. — Видишь?

Действительно, тонкий расплывчатый луч красного света поднялся из него вертикально и исчез где-то в потолке. Потянуло магией.

— Это что? — не понял я.

— Он должен соединиться с чем-то внутри храма, предположительно с алтарём, и тот впустит его. Они же не колдуны были?

— Нет, — кивнул я. — Говорят, что просто наёмные убийцы.

— Значит, и алтаря у них дома быть не могло, — заявила Маша, улёгшись коротко стриженой головой мне на плечо и натянув одеяло почти до носа. — До алтаря ещё и настоящему магу дорасти надо.

Это верно, это даже я знаю. Алтарь есть всегда творение самого мага, средоточие его силы, и сотворить алтарь — целое искусство. Тут нужен или маг великий, или целый орден. Кстати, один такой орден в нашей истории не то что мелькает, а уже в зубах навяз, не выплюнешь. И Угорь про принадлежность этих самых Рахсенов к этому самому ордену прямо сказал. Как раз они там за «силовую составляющую» работали. Кстати, а насчёт «нашего заказа» — это для них заработок на стороне был или и сами Созерцающие к этому руку приложили? Вот это было бы совсем плохо.

— Так почему ключ от храма?

— А какой колдун даст ключи от своего дома сразу троим бандитам? — вполне логично возразила она. — Да и не ключ это на самом деле, а защита от магических ловушек. Чужого прихлопнет, а своего не тронет, кто с таким медальоном.

Я опять поднял медальон перед собой, держа его за цепочку. Серый, похожий на свинец, металл с серебристыми прожилками, три неровных тупых выступа-шипа, лёгкий след магии. Ну и откуда ключ? Что в городе у Созерцающих? Храм-то наверняка, а где вся братия обитает? Забыл спросить, забыл. Не подумал вовремя. А может…

— Маш, а насчёт Созерцающих ты у жрицы Арры спрашивала что-нибудь?

— Конечно, — кивнула она, и волосы защекотали мне шею. — С этого и начали. Подворье у них в городе, неподалёку от порта. Там у них и храм имеется, там и жертвы приносят. Но больше ничего не знаю.

— В смысле храм и подворье в одном месте?

— Говорят, что в одном.

Ага… Что это мне даёт? А демоны его ведают, что это даёт. Если, скажем, наловить Созерцающих… эдак с десяток… ага… с десяток… и всем башки отрезать… и сдать куда положено, то по финансовому вопросу можно и за Пантелеем не гоняться. Хотя вопрос поиска Машиной сестры с повестки дня никто не снимал, а к нему финансы уже плохо применимы. Да и столько голов у этих колдунов настричь, да ещё в их логове — такого и в восточных сказках не встретишь.

Соблазнительная картина в виде мешка с головами жрецов Кали, сдаваемых по счёту, развеялась. Что ещё даёт? Подворье возле порта. И подворье ac-Мирена возле порта. И храм на подворье. А в храме алтарь. А к алтарю, очень даже может быть, этот самый ключ привязан, который и не ключ вовсе. Что там у нас ещё возле порта? А там всё время вампиров видели. А так их не чувствуют, даже с церберами… Ну-ка, ну-ка… Ох… А ведь… Ёлки-палки…

— Маш! — Я аж подскочил на постели.

— Что? — перепугалась она.

— Как можно поддерживать постоянный портал?

— Известно как — постоянной подкачкой Силы. — Она явно удивилась столь глупому вопросу. — Кто-то должен обновлять его постоянно, или он может быть замкнут на какой-то мощный амулет. На алтарь, например…

Судя по неожиданно появившемуся у неё на лице выражению, до неё тоже начало доходить.

— Погоди! — тоже уселась она на постели, обхватив колени руками и подтянув их к самой груди. — Ты думаешь, что этот самый портал как раз к алтарю… Созерцающих привязан?

— Естественно, — кивнул я. — Но это не всё.

— А что ещё?

— Почему вампиров колдуны из ордена Границы обнаружить не могут? Даже с псами своими адскими?

Глаза у неё расширились, затем она ладонями зажала себе рот, словно боясь сказать лишнее. И всё же сказала:

— Вампиры? Проходят через портал?

— Последнюю рубашку закладывать не стану, но очень на это похоже.

А как всё это ещё объяснить? Невозможно такое, чтобы никакая магия нежить обнаружить не могла. А вот если подставить в головоломку портал, то все кусочки мозаики оказываются на своих местах. Как их обнаружишь, когда они во время поиска за тридевять земель?

— Точно, — уверенно кивнула она и даже звонко хлопнула себя по голой коленке. — Нет другого способа спрятаться от этих, из ордена Границы. А от церберов и подавно. Никакой амулет не сможет так экранировать, а вот если так, то всё очень просто.

— И заодно вопрос с охраной портала с той стороны решается — ты прямо в вампирское гнездо выходишь, — заключил я. — Как ни вооружайся, а всё неожиданность будет: кто ещё с кольями наперевес в порталы заходит? И Арлан тогда сказал, что там на конюшне кони вампиров не боятся. А как их ещё приучишь, если не постоянным соседством?

Она пару секунд помолчала, затем спросила:

— И что мы в таком случае делать будем?

— Действовать. Решительно.

— Это как?

— А вот так, — сказал я и повалил её навзничь.

ГЛАВА 13, в которой герой прогуливается с дамами, а заодно идёт на разведку

Утром гномы, наняв конный экипаж, направились к барже, чтобы забрать с неё пулемёт и оттащить его на обмен. Я решил в процесс не вмешиваться, потому что с соплеменником они сами лучше договорятся обо всём. Что касается оружия, да и вообще всякой техники, гном ни об единой гаечке не забудет. А мы же втроём решили провести разведку возле речного порта, с резонной целью бросить взгляд на подворье Созерцающих, на владения ас-Мирена, да заодно и на гостиничку «Хромой разбойник».

С утра, к нашему удивлению, в Гуляйполе на улицах тоже было многолюдно, только вместо праздношатающихся отдыхающих улицы заполнили купцы, приказчики, какие-то мастеровые, по направлению к базарной площади, образовавшей центр города, катили телеги и редкие грузовики — в общем, похоже было даже на самый обычный город. Окна борделей и игорных домов были закрыты ставнями, огни не горели, вышибалы не топтались на крыльце. И даже бандиты с улиц исчезли — они, видать по всему, тоже народ ночной. Не то чтобы совсем исчезли, но было их мало, и на глаза они не лезли.

Пошли мы опять пешком, втроём. Маша вышагивала в середине, со своим авторитетным медальоном на груди. Лари, к моему удивлению вдруг нацепившая знак тифлинговского сообщества телохранителей — два платиновых скрещённых меча на стальной цепочке, — шла чуть справа и сзади, честно выполняя обязанности охранницы, держа в руке, затянутой в перчатку, перекрученный латиг. Ну и я плёлся левее, потерявшись в тени двух столь важных особ. А то, что они важные, сомнения ни у кого не вызвало. Приказчики в лавках, куда мы по пути заглядывали, спину гнули и шапку ломали, а те из них, что из аборигенов, обращались к нашей исключительно «владеющая»: сие подразумевало, что владеет она Силой. Ну а что, не правда, что ли?

Так степенно, заходя в каждую лавку по пути, мы дошли до порта. Но вышли к нему не с той стороны, где высадил нас вчера из лодки «капитан рейда», а с противоположной — со стороны набережной, где прогуливалась по вечерам тутошняя публика. Тут и сейчас было многолюдно, на набережную были открыты окна трактиров, откуда доносились голоса и звон посуды: публика завтракала. Устраивать же открытые веранды на манер того, как поступают в городах пришлых, здесь не привыкли.

В порту тоже было шумновато, туда подъезжали трудяги-«полевички», с которых на пришвартованные вдоль набережной хаусботы сгружались припасы, а за разгрузкой бдительно следили дружинники владельцев этих плавучих домов — у каждой сходни по одному, а то и по двое топталось. Я ещё подумал, как умно устроили пирс для хаусботов — они словно вторую сторону домов у этой набережной образуют.

Я огляделся. Высокая островерхая крыша, крытая медным листом, в глаза бросалась сразу. На коньках её торчали два флюгера в виде горгулий. Сам особняк разглядеть было трудно, его вместе с двором окружал высоченный забор, но всё равно было видно сразу — домина огромный. И наверняка не один за этим забором, судя по всему.

Мы не торопясь, словно прогуливаясь, пошли вдоль забора, искоса поглядывая на его верх — исключительно на всякий случай. Да, такой и Лари не преодолеет, наверное. Мало того что подняли его метра на три, так там поверху и колючка, и лезвия, и магическими сторожками тянет так, что под зубами зудит. Серьёзная защита, даже не суйся.

Ворота были приоткрыты, но перегорожены натянутой цепью, и прямо в них стояли трое в чёрном и коже, с СКС-М на плече. У одного из них на поводке была огромная, с телёнка размером, мохнатая собака, развалившаяся сейчас на тротуарных досках и тяжело дышавшая, вывалив розовый язык. Становилось жарко.

Охрана проводила нас заинтересованными взглядами, но привлекло их не наше подозрительное поведение, а исключительно стати женщин. Ну, это простительно, я и сам на них, стати эти, всё время поглядываю — очень уж впечатляют.

Забор ас-миренового подворья вытянулся метров на двести, не меньше. Но самым главным из того, что нам открылось, было вовсе не это. Сразу за забором потянулся ещё один, не хуже, сколоченный из могучих, укреплённых волшебством досок, перемежаемых через каждые десять шагов мощными столбами. И на каждом столбе была привинчена литая бронзовая табличка с изображением обнажённой четырёхрукой, сидящей скрестив ноги женщины со злым лицом и высунутым длинным языком-жалом. В двух нижних руках она держала за волосы отрубленные человеческие головы, в верхних же у неё были кривой меч и чаша. Кали, владычица Смерти и Ужаса[63].

Это что получается? Ac-Мирен, сбежавший из Вираца за подозрение в связи с орденом Созерцающих, здесь с ними через стеночку перестукивается? Небось и в гости ходят, на блины и наливочки? Эх, и почему тогда «Камера знаний» его вину не смогла доказать?

За забором возвышалось каменное, что редкость для этих мест, здание храма. Не слишком большого, но поражающего массивностью стен. Откуда-то со двора доносилось позвякивание бубенцов, словно некто лениво встряхивал бубен. Ворота храмового подворья тоже выглядели серьёзно, такие и грузовиком с ходу не вышибешь. Толстенные дубовые плахи, соединённые мощными железными полосами. На каждой створке грубо откованная железная эмблема — круг с тремя направленными вниз шипами: «Кровоточащее солнце Кали».

— Силу чувствуешь? — спросила Маша.

— Чувствую.

Действительно, даже через фон магических сторожей со стены мощно, хоть и едва заметно при этом, тянуло Силой, причём такой пугающей мощи, что, хоть мы и шли по противоположной стороне улицы, хотелось сбежать вовсе. Сила была приглушённой, словно замкнутой на себя. Так, на грани слуха, скорее желудком, ты даже не слышишь, а ощущаешь дыхание спящего дракона. И понимаешь, что разбуди его — и от громового рёва содрогнутся земля и небо. Так было и здесь.

Ощущали злую Силу не только мы. Идущие по улице, приближаясь к храмовому подворью, не замечая того сами, переходили на противоположную сторону — никому не хотелось к нему подходить.

— Это алтарь, — пояснила Маша, прищурившись и глядя на чёрно-чешуйчатый конус крыши храма, поднимающийся над стеной. — Я его даже вижу. Он сейчас собирает Силу, поэтому мы его почти не чувствуем.

— Там жертву принесли. Я чувствую смерть, — пробормотала Лари. — От этого и Сила.

Я ничего на это не сказал, но в моём сознании опять возникла картина с корзиной, наполненной головами Созерцающих. А неплохо было бы, неплохо, видят боги…

За храмовым подворьем имелся небольшой пустырь, в этом месте что-то снесли, — но сейчас начинались работы. На пустыре копошились десятка два рабов в бронзовых ошейниках, одетых в какое-то тряпьё, и охраняли их двое охранников в чёрном, в тюрбанах с закрытыми лицами, и один совсем молодой монашек с жезлом в руке — маленький, тощий крысёныш с обритой головой. А все ошейники наверняка к его жезлу привязаны. Только пальцами щёлкни, и раба скрутит такой болью, что он белого света невзвидит.

Получается, что Созерцающие ещё и расширяются, пользуясь поддержкой смотрящего Сливы и поддерживая Сливу в свою очередь. Интересно, а кто там из них теперь на самом деле главный? Такое их заметное процветание начинает превращаться в настоящий вызов всему сущему. Как отнесётся, например, тот же Нижний Новгород к такому мерзкому делу? Не откажет ли в поддержке местным воротилам? А ведь очень просто такое может произойти, если кто-то возьмёт на себя труд обратить внимание торговой республики на происходящее. А кто обратит? Местные смотрящие? Не думаю: тогда и сами они пострадают.

И насколько такое неожиданное возвышение одного смотрящего по нраву шести остальным? Тоже вопрос. Не думаю, что они все счастливы, особенно если вспомнить о судьбе двоих из них, безвременно покинувших эту юдоль скорби.

— Маша, скажи мне вот что… — обратился я к своей подружке, подхватив её под локоток. — На каком расстоянии должен быть портал от алтаря, если он от него питается?

— В идеале они должны совпадать по вертикальной оси.

— В смысле? — заинтересовалась уже Лари.

— Очень просто, — взялась объяснять Маша, активно жестикулируя. — Алтарь всегда черпает энергию либо снизу, либо сверху…

— А не от жертвы? — перебила её демонесса.

— Нет, не от жертвы, — покачала головой колдунья. — Жертва лишь таран, предсмертный выброс энергии, накопленной её муками, разрушает границу между слоями, позволяя алтарю включиться в поток Силы одного из самых нижних планов, скорее всего именно плана Кали.

— Ну, насчёт плана-то всё понятно… — пробормотал я. — Откуда им ещё черпать? А вот насчёт вертикальной оси поподробней, пожалуйста.

— Запросто, — кивнула она. — Если «луч Силы» направлен вверх или вниз, а в данном случае вниз, то портал, питающийся от алтаря, лучше всего расположить прямо под алтарём. В подвале, например. Тогда он будет стабильным, будет потреблять меньше энергии. Чем дальше портал будет от вертикальной оси, тем нестабильной он будет и тем больше потребуется энергии для его поддержания в рабочем состоянии. Если же ось отклонится больше чем на сорок пять градусов, связь прервётся. И портал превратится в самый обычный, действующий несколько секунд.

— А какое может быть расстояние от алтаря? — чуть вкрадчиво спросила Лари.

— В подвале он, — вздохнула Маша, словно сожалея о том, что ей приходится объяснять кому-то столь очевидные вещи. — А алтарь прямо над ним. Именно так получается оптимальная схема его работы, а всё остальное уже чесание левого уха правой ногой.

— Уверена? На сто процентов? — переспросил я.

— Уверена.

Я подумал минутку и повторил вопрос:

— А что по расстоянию от алтаря?

— Расстояние может быть разным. Но всё же чем ближе, тем лучше. На их месте я бы портал в подвале разместила, прямо под алтарём. Никаких потерь энергии в таком случае. Это принципиально?

— Это не просто принципиально: это определяет все наши действия, — усмехнулся я. — Скажи, алтари же к физическим разрушениям восприимчивы?

— Ну да, — пожала она плечами. — Ровно в той мере, насколько восприимчив материал, из которого они сделаны. Чаше всего это камень. Ну и всё остальное важно — как стоит, где расположено. Нарушишь что-то — и вся Сила разойдётся или вообще алтарь погибнет.

— Вот как… — удовлетворённо сказал я.

— Так, — кивнула она. — Ты когда-нибудь слышал о «походных» алтарях, например?

— Нет.

— И я не слышала, — добавила Лари.

— Потому и не слышали, что их не бывает. Алтарь — слишком тонкий инструмент, чтобы его с собой возить можно было. А что ты задумал? — обернулась она ко мне.

— Да так… есть идея…

Лари указала кнутовищем латига на повернувшееся углом к нам здание на противоположной стороне улицы, стоящее за четыре двора от стройки Созерцающих:

— «Хромой разбойник».

Над высоким крыльцом здания висела табличка с такой надписью на виларском. Дом выглядел ещё крепким, хоть и слегка запущенным. Серые от непогоды брёвна, дальний от нас угол немного осел. Впрочем, учитывая, что останавливаются там экипажи с барж и заодно гулящие девки туда на часок с клиентами забегают, класс гостиницы невысок и архитектурных изысков от неё никто не ожидает. Зато обращал на себя внимание высокий и крепкий забор, огораживающий задний двор, за которым была видна крыша какого-то сарая. Вход во двор был перекрыт мощными воротами, а поверху вилась спиралью колючая проволока, причём вполне новая с виду. А вот это уже необычно, чаще всего на задах гостиниц, кроме дров да помоек, и нет ничего, что следовало бы так охранять.

— Маш… а собаки там есть? Сможешь узнать?

— Могу, — усмехнулась она.

Нагнувшись, девушка подобрала с дороги маленький камешек, сжала его в кулачке, тихо сказав какое-то заклинание. Затем размахнулась и перебросила через забор «Хромого разбойника». Мы услышали, как камешек ударился в какие-то доски, но дальше наступила тишина.

— Нет собак, — сказала Маша.

— Дорогая, а что это было? — поинтересовалась демонесса, озадаченно глядя на колдунью.

— Шутка такая, мы с другими учениками Валера придумали, — заулыбалась колдунья. — Если бы там были собаки, то им бы привиделось целое стадо котов, откровенно над ними издевающихся. Иллюзия простейшая, но настроенная специально для собак.

— Это вам зачем понадобилось? — озадачился я.

— Рядом с домом Валера купеческий лабаз был с барбосами, вот мы и развлекались, пока наш маневр сам Валер не раскусил. Хулиганить он запретил, но заклятие осталось.

— Забавно, — улыбнулась Лари.

Демонессе идея устроить переполох на пустом месте явно понравилась. И не удивительно: в этом вся она, можно сказать.

— Надо бы спуск в подвал найти для начала, — задумчиво сказал я, исподтишка разглядывая обшарпанную гостиницу. — Арлан сказал, что вход в портал через подвал.

— Если вампиры выходят отсюда, то наверняка не через гостиницу, — сказала Лари. — Зачем им лишний раз на людей нарываться? Наверняка есть ещё один выход, во дворе.

— Очень может быть. Но не мешало бы нам найти способ обнаружить его заранее.

— А какие проблемы? — хмыкнула демонесса. — Я схожу и выясню. Здесь вся прислуга в гостиницах мужского пола, мне они что угодно расскажут и покажут.

Верно, как-то я об этом и забыл. Вообще, как командира группы я себя оцениваю очень низко. Привык всё в одиночку делать — и в результате постоянно забываю, кто из нас что может. Надо учиться, надо.

— Сейчас сможешь заняться? Наверняка там вся гостиница ещё спит, особого внимания не привлечёшь.

— Я-то? — усмехнулась Лари. — Мне везде внимание. А вообще, я рассматриваю твоё заявление как намеренное оскорбление. И требую удовлетворения. Сегодня же ночью!

— Что? — аж подскочила Маша. — Лари! Да я тебя…

— Я его на дуэль собиралась вызвать, дорогая, — обнажила в улыбке клыки демонесса. — А ты что подумала?

— Что подумала, то и подумала, — буркнула Маша.

— Милая, у тебя все мысли только об этом, — притворно вздохнула Лари. — Иногда просто страшно находиться рядом — опасаюсь за свою невинность.

Маша ничего не ответила, а лишь злобно засопела.

— Лари, ты всё же сходила бы и узнала, — решил я положить конец словесной пикировке. — А мы пока обойдём район по кругу — посмотрим, что к чему.

— Где встречаемся? — перешла на деловой тон Лари.

— Мы трактир неплохой проходили, «Жёлтый парус». Вот там тебя и подождём.

Трактир мне вспомнился исключительно потому, что из его окон чрезвычайно вкусно тянуло свежей выпечкой, а завтракать в гостинице мы не стали. Поэтому пора было подумать и о вечном, то есть о еде.

— Хорошо, идите, — хмыкнула демонесса и направилась через дорогу к «Хромому разбойнику», причём такой походкой, что патруль каких-то княжеских дружинников засвистел ей вслед, а проезжавший по улице белый «стриж» вильнул в сторону и чуть не выкатился на тротуар, напугав двух идущих с рынка кухарок с корзинами.

Мы с Машей под ручку, словно просто на прогулке, отправились в обход всего квартала, но больше ничего интересного не нашли — разве что обратили внимание на странной архитектуры крыльцо некоего клуба на соседней улице, на фронтоне которого вилась причудливыми буквами эльфийского алфавита надпись «Священный аэрбол». Кстати, понятие «клуб» в этом мире тоже с пришлыми появилось. Были харчевни, были трактиры, были гостиницы. А вот такого, чтобы сразу и музыка с плясками, и представление, и ещё что-нибудь, тут отродясь не водилось. И наряду с винтовками это было одним из немногого, что эльфы позаимствовали у людей.

Однако всякое знание полезно, а в этом эльфийском клубе регулярно мелькали сыновья ас-Мирена. Что это нам даёт — не знаю, но всё это семейство в нашей истории тоже по уши увязло. Глядишь, захочется с сыночками побеседовать, а мы уже будем знать, где их искать. Не идти же на штурм папашиной твердыни?

Однако сейчас «Священный аэрбол» выглядел столь же пустынно и сонно, как и всё остальное, парадные двери были на замке, лишь у чёрного хода, расположенного сбоку здания, виднелась какая-то небольшая суета — похоже, разгружали телегу с продуктами с рынка. Двое аборигенов в грязных рабочих фартуках носили внутрь большие корзины с фруктами и зеленью. Эльфов видно не было, да и неудивительно — они вообще раса скорее ночная, хоть у них это не слишком выражено. На моей памяти, во время войны в Левобережье большую часть операций они всё же днём проводили. Нападали по ночам на опорные пункты, но не чаще, чем мы сами бы это делали.

Так, по улице параллельной набережной, мы вернулись к самому порту. Со стороны подворья Созерцающих на эту сторону выходила всё та же огромная стена, из-за которой тянуло «эхом Силы», затем вновь шёл забор подворья ac-Мирена, но ни ворот, ни калиток, ни дыр в них с этой стороны не было, так что и интерес он для нас представил минимальный. А потом мы опять вернулись на то же место, откуда и начали наш обход.

— Ну что, пошли завтракать? — сказала Маша.

При этом глаза у неё заметно загорелись, и она даже непроизвольно потёрла ладони друг о друга. Кто бы удивлялся?

— Пойдём, что ещё делать? Булками оттуда пахло вкусно, по крайней мере, — согласился я с ней.

— А потом что делать будем?

— Как — что? Дела свои в городе доделаем да пойдём приступом на портал, — объявил я. — Пора, как мне кажется.

ГЛАВА 14, в которой герой встречается с бывшим пиратом, а ныне просто тёмной личностью, и в которой он заключает соглашение о временном военном союзе

— Шестнадцать ваших килограммов, — сказал Балин, закончив пересчитывать динамитные шашки в ящике. — Хватит, чтобы здоровенный дом завалить, если понадобится.

— Хватит, — согласился я.

Динамит даже чуток мощнее тротила, так что бабах можно устроить неслабый. А мне по тому, что я задумал, как раз такой и нужен.

— Орри, ты же тут по купеческим делам бывал раньше?

— Бывал, — кивнул гном. — И Балин бывал. А чего надо?

— Надо бы кож прикупить, но не много, а так, чтобы одной ездкой на пикапчике можно было довезти до порта. И надо о швартовке договориться к причалу.

— Дорого! — возмутился Балин. — Если груз на один пикапчик, то можно и лодкой привезти. Грузчики дешевле обойдутся.

— Дешевле, — согласился я, но сказал: — Однако по нашим делам отшвартоваться надо. Насчёт кож скажи, мол, как образцы берём, если понравятся, то завтра-послезавтра целую партию выкупим.

— А зачем? — не понял Орри.

— Чтобы подозрений меньше, — объяснил я. — Баржа большая, а груза берём мало… Тут не одни дураки вокруг, а нам лишнее внимание ни к чему.

— Зато ты вот что скажи… — заговорил Орри. — А на кой демон тёмный нам кожи?

— Кожи должны быть в очень больших рулонах. Это раз. А два — нужно рулона три сделать внутри пустыми, чтобы туда целого человека запихать можно было.

— Ах вот оно что… — протянул Балин. — Это можно, это нетрудно. Сюда повезём?

— А чем плохо? — пожал я плечами. — Отличная тюрьма получится в трюме.

— Шуметь будут! — заявил Орри.

— Пусть шумят. Маша «Сферу безмолвия» установит на любой срок, сколько ни попроси. Ей трудов с этого никаких, простейшее заклинание.

— Верно, — подтвердила Маша, с ногами сидящая на койке. — Детские игры.

— Всё равно везти сюда опасно, — упрямо мотнул башкой Балин. — Друэгары народ внимательный, да ещё нас, гномов, не любят хуже хрена в компоте. Могут придраться. Или товар проверить.

— Это уже моя забота, чтобы не придирались, — томно улыбнулась Лари.

— А… ну да… — кивнул гном, спохватившись.

План наших дальнейших действий в моей голове в целом оформился. И выглядел он вполне достойно, красиво и логично. Осталось только время правильно выбрать, чтобы всё прошло как по маслу. Ну на худой конец, если не как по маслу, то хотя бы в дерьме по уши не оказаться. Ну чтобы не накрылся он большим медным тазом со всей своей красотой и логикой. Потому что был он на сто процентов авантюрным, а ничего другого, не авантюрного, взвешенного и обстоятельного, мне в голову так и не пришло. Обидно, досадно, но… ладно.

— Пулемёт проверили? — спросил я у гномов.

— А как же! — почти возмутился Орри. — Извозчик за ворота вывез, и мы в овражке целый диск расстреляли. Не обманул продавец, почти новый механизм.

Он похлопал широкой ладонью по чёрному, маслянисто блестящему боку «дегтяря», стоявшему на столе на сошках. Рядом с ним лежала сумка с четырьмя дисками, а под столик был задвинут деревянный ящик с патронами.

Обмен гномы сегодня провернули, как я их и просил. Затем мы втихаря сбежали из гостиницы, уже вполне привычно подавая рюкзаки через заднее окно, пока Лари заговаривала зубы приказчику и охраннику-орку. Теперь вещи опять лежали у нас под ногами, а номера в «Галерном колоколе» продолжали числиться за нами. Начни кто нас там искать — узнает, что мы просто «вышли ненадолго». Что и требуется, собственно говоря.

Была ещё одна непростая задача: теперь нам следовало груз распределить так, чтобы весь его можно было тащить на себе. А это непросто. Вот меня взять, например: с собой ружьё, винтовка — хорошо, что «секиру» оставил в Пограничном, — целых три пистолета, считая револьвер, да боекомплект ко всему, да ещё вещи в рюкзаке. И у остальных картина не лучше. То мы всё транспортом да транспортом, а теперь придётся ножками да ножками. По крайней мере, за портал, а дальше видно будет.

— Ты, Сашка, лучше вот что скажи… — прогудел Балин. — Когда надо кожи эти самые подготовить?

— К вечеру сегодня — самое оптимальное.

— Ага… — поскрёб он в затылке. — Тогда торопиться надо.

— Вот и иди давай. Торопись, — буркнул Орри. — А я насчёт швартовки договорюсь.

— Так я и сам договорюсь, — заявил Балин.

— Ха! Видали его? — чуть не задохнулся от возмущения Орри. — Тут кто шкипер, я или ты?

— Да ладно! — небрежно отмахнулся Балин. — Шкипер он. И баржа чужая, и шкипер без году неделя.

— И недели не шкипер, а всё равно при должности, — отрезал Орри. — Я баржу швартовать буду.

— Тьфу! Да демон с тобой, швартуй, — поднялся на ноги Балин. — Лодку пошёл звать. Кто ещё на берег? А то расценочки тут у них за перевоз…

— Я пойду, — поднялся я следом, затем обернулся к остальным: — Значит, действуем, как договорились. Дамы, вы сегодня вечером развлекаетесь в «Священном аэрболе». Я буду в «Ржавом шлеме». Орри, Балин, ждёте моего сигнала с уже готовыми рулонами. Сколько на кожи денег надо?

— Не меньше пятидесяти золотом уйдёт, если хочешь, чтобы поверили, — сказал Балин.

Я покряхтел, покряхтел, но деньги отсчитал. А куда деваться? Без этих самых кож мой план никуда не годится. Он вообще годится лишь при том условии, что ни единого прокола не произойдёт. Балин деньги пересчитал, ссыпал в кожаный кисет и убрал за пазуху.

— Ну пошли, что ли?

— Пошли.

Мы поднялись на палубу и включили на невысокой мачте ярко-зелёную лампочку-мигалку, которой у нас лодки с берега вызывать принято. Традиция от галер осталась. Хотя последние галеры ещё сто лет назад в этих краях почем зря плавали, в седую древность записывать их пока рано. Это теперь вёсла разве что на рыбачьих лодках остались. Ну и в морях парусные шхуны бегают, но на них вспомогательные дизеля тоже имеются. А как иначе?

— Кто из вас с пулемётом пойдёт? — спросил я Балина, нетерпеливо перетаптывавшегося рядом.

— Орри пойдёт. А я боезапас понесу да обе винтовки.

— Надо было вам одну здесь продать, а потом другую купить, дома уже. Мешать же будут, — подсказал я.

— Не, нельзя! — даже слегка возмутился он. — Раз родом выдано оружие, только роду его отдать и можно. Со своей так пойду, а его в чехол оберну, да за спиной понесу.

— Надо будет ещё пуд динамита с собой тащить до портала, — напомнил я.

— Пуд! Удивил, — хмыкнул Балин. — Никакой проблемы не вижу.

Ну да, ну да. Для гнома лишний пуд не проблема. Ящик патронов, ящик с динамитом, две винтовки с запасом патронов, да ещё и своё барахло. Его хоть самого из-под рюкзака видно будет?

По тихой воде разнеслось тарахтенье маленького лодочного мотора, и вскоре из-за ряда стоящих на якорях барж появилась большая деревянная лодка, которой правил какой-то полуорк[64] в чёрной безрукавке с нашитыми на неё в виде сложного орнамента костяными пластинками. Ну ты скажи, с островов Студёного озера житель — тут они редко попадаются. Да ещё и лодочником пристроился.

Подойдя к самому борту, лодка остановилась, а полуорк спросил:

— На берег вы, что ли?

— Мы, — ответил я, и на этом наш с лодочником словесный обмен закончился.

На всём пути на берег он рта не раскрыл, ну и мы молчком сидели. Подошли к пирсу, выгрузились, молча кивнув друг другу. Затем и мы с Балином разошлись. Ему к рынку надо было, а я направился в хорошо уже знакомый «Ржавый шлем», по пути решив ещё раз пройти как мимо усадьбы ac-Мирена, так заодно и храма Созерцающих. Мало ли, может, ещё что-то замечу.

В общем, пошёл прогулочным, неторопливым шагом от порта вдоль берега, мимо пришвартованных у пирсов хаусботов, где уже просыпались, судя по звукам, доносившимся из окон, и по запахам, доносившимся с камбузов. Провеселившиеся всю ночь господа продирали глаза навстречу новой загульной ночи. А что им ещё делать? Если дворянин не на службе у своего сюзерена, то делать ему, по большому счёту, и нечего. Дела управляющий вершит, добровольно принявший на себя «Печать честности к господину», что подразумевало: обманывать именно его он не может, а всех остальных — сам бог велел. Вот и остается сеньору лишь пропивать плоды трудов смердов своих, ну ещё и проигрывать, благо что для первого, что для второго Гуляйполе предоставляло возможностей великое множество.

Когда я оказался на тротуаре напротив ворот подворья ас-Мирена, там началась какая-то небольшая суета. Охранники в чёрной форме распахнули тяжёлые створки до конца, перегораживающая ворота цепь опустилась, и со двора выехала чёрного с золотом цвета «чайка»[65], столь богато отделанная, что я просто диву дался, в какие бездны дурного вкуса может провалиться воображение художника. Драконы, демоны, хищники и твари, сплетённые в причудливый орнамент и нанесённые на борта сусальным золотом, опоясывали машину по кругу. Рамки стекол, зеркала и даже гайки на колёсах были либо золотыми, либо искусно золотом покрыты. М-да… чудны пути богов, ведущие в неведомую даль в неведомых нам планах… Но это местный стиль, куда денешься? Совсем недавно верхом роскоши был золочёный возок с резными диковинными тварями. Ну и машины аборигены пытались примерно в таком же духе оформлять. А «чайка» эта самая, по слухам, сначала под аборигенских сеньоров проектировалась — это потом купечество из пришлых тоже к ней склонилось, ибо не чуждо любви к аляповатому богатству.

Ладно, дело и не в машине вовсе, а в её водителе и пассажире справа, вольготно развалившихся на обшитых кожей василиска — это же надо! — сиденьях. Молодые, одному лет двадцать, другому двадцать пять примерно, светловолосые, похожие на нордлингов. Волосы длинные, собраны на затылке в косички, но это у молодых дворян принято. Что братья — видно сразу. По волосам похожи как раз на того любителя инкрустированных пистолетов, которого я в «Водаре Великом» застрелил. Значит, это и есть оставшиеся в живых сыновья ас-Мирена-старшего, лоботрясы и прожигатели жизни. И они уже куда-то направились. Надеюсь, что развлекаться.

Хуже другое: прямо за ними, побрякивая откидным задним бортом, катил открытый «козёл» с четырьмя охранниками, вооружёнными СКС-М. Куртки из чёрной кожи, чёрные же бриджи и кавалерийские сапоги. На головах чёрные кефи[66] — они в этих краях вообще популярны в тёплое время. У «дружины» ac-Мирена тоже своя униформа. Кстати, случайно ли это, что они тоже в чёрном с головы до пят, как и туги? Или они и есть туги? А почему бы и нет? Всё одно к одному, ас-Мирен и Созерцающие в истории уже неделимы.

Я вообще человек не то чтобы сентиментальный, но решение, что в охране отпрысков мятежного вирацкого сеньора пребывают туги, окончательно успокоило мою совесть. Дойдёт до дела, и их становится не просто не жалко, а ещё и благородное дело сделаю, изведя всех. Правая рука непроизвольно легла на рубчатую деревянную рукоятку увесистого «маузера», висящего у меня стволом вниз на перевязи почти на животе. Эх, пальнуть бы вслед, прямо в чёрные кожаные спины…

Машины уехали вдаль по улице, свернув направо за храмовым подворьем, — ну и я пошёл следом. Храм Созерцающих был тих, не слышалось никаких звуков, да и ощущения текущей оттуда Силы тоже не было. Алтарь замкнулся сам на себя, или истечение Силы из него было направленным — как раз одним лучом, на портал. Как я думаю. Если не ошибаюсь. На самом деле я всего один раз в жизни видел храмовый алтарь, к тому же божества из верхних планов. Это была невысокая массивная колонна из красного базальта с огромным прозрачным, похожим на каплю воды камнем на ней. Как выглядят другие алтари и как себя ведут — понятия не имею, надо бы подробней у Маши уточнить. Вечно тороплюсь и о важном забываю.

Стройка за забором храмового подворья продолжалась. Рабы в обносках равнодушно и равномерно долбили кирками дно котлована, мелькали лопаты, охранники столь же равнодушно за ними наблюдали. Всё тот же тщедушный служка крутил в руках всё тот же знакомый жезл. У гостиницы «Хромой разбойник» стало оживлённей. Какие-то люди с котомками и мешками за плечами спускались с крыльца, в распахнутом окне стояла проститутка неглиже и, зевая, глазела на улицу. Всё как обычно, ничего интересного.

Прошёлся опять мимо «Священного аэрбола», на этот раз в поисках тёмного проулка. К счастью, в городе Гуляйполе таких было предостаточно, и вполне удобный нашёлся всего в трёх дворах от эльфийского клуба. Я пару раз прошёл по нему, огляделся — фонарей нет, темень должна быть кромешная. Выхода два, незамеченным никто не подберётся. Хорошее место, удобное для наших планов.

Вышел из переулка с противоположной стороны, чтобы к своим маневрам лишнее внимание не привлекать, да и пошёл себе дальше, куда и собирался. В сам «Ржавый шлем» я не попёр. Сами понимаете, если кто собирался за братьев Рахсенов посчитаться, то вычислить, кто их завалил, большого труда не составит. Если, конечно, они не в полной тайне от других тугов заказ принимали. Да если и в полной тайне, всё равно докопаться до истины можно. Пули у дозвуковых патронов из «маузера» очень характерные, гильзы я тоже с земли не собирал, а оружие это редкое, немного любителей таскать его на себе постоянно. В трактире только двое с таким оружием и были — я да полуэльфийка-охотница, которую тут каждый знает и которую видели как раз в тот момент, когда братцы-убийцы вдруг скончались.

Поэтому я зашёл не в трактир, а в оружейную лавку, где с утра побывали Орри с Балином и достигли некоего соглашения с её хозяином.

Дарин Горящая Борода нерушимым утёсом возвышался за прилавком, на котором уже был выставлен наш «максим». Таблички с ценой, впрочем, на нём пока не было. Судя по довольному виду гнома, протиравшего пулемёт чистой ветошью, проигравшей стороной он себя не считал.

— Милость богов! — поздоровался я с порога.

— Над тобой милость! — ответил Дарин, жестом приглашая меня заходить, что я и сделал. — Искали тебя в трактире.

А кто бы сомневался?

— И кто искал? — спросил я.

— Известно кто — кто в чёрном ходит с головы до пят одетый. Очень интересовались, был ли кто вчера в трактире с «маузером».

— И как? Узнали?

— Угрю чуток золота отсыпали, сам видел.

— Ну, Угорь-то и сам немного знает, — пожал я плечами.

— Верно, — согласился гном. — Но если побегает, то узнает больше. Он это умеет. За что ему платили, тебе ведомо? Не ведомо. И мне не ведомо. А Угря с тех пор в трактире не видно, ушёл куда-то.

Да, такой возможности я не учитывал. Такие, как Угорь, в силу скользкости да пронырливости, вполне способны отследить, по крайней мере до гостиницы. Хорошо, что мы оттуда смылись втихаря. Очень возможно, что именно там нас ждать и будут, а значит, потеряют время. Появляться в тех местах мы уже не намерены. Да и в «Ржавом шлеме» у меня всего одно дело осталось.

— Кудин с Арравой здесь?

— Здесь. Позвать?

Вот об этом-то наши гномы с Дарином и договаривались. О конспиративной встрече.

— Хотелось бы, — кивнул я.

— Пошли, — сказал Дарин, после чего решительным шагом направился в дверь за прилавком. Пожав плечами, я направился следом. За дверью оказался маленький тамбур, из которого мы попали в коридор возле трактирной кухни. А уже оттуда, через совсем неприметную дверь, зашли в небольшой, но весьма богато обставленный кабинет, от стен которого весьма ощутимо тянуло магией.

— Это что? — спросил я.

— Для тех, кому с глазу на глаз поговорить охота. У нас тут заказчики разные бывают, не все хотят по трактиру у всех на виду шляться, — ответил Дарин. — Кто-то появится втихаря, да втихаря и смоется.

Я огляделся. Стены полированного бревна с рунами заклятий неслышимости. Дубовый стол из идеально пригнанных друг к другу досок. Вдоль стола деревянные лавки, но на них в два слоя навалены мягкие ковровые подушки, чтобы гостевые афедроны, значит, от жёстких досок не страдали.

— Садись, — сказал гном и хлопнул по бронзовому звонку посреди стола. Где-то звякнуло, и через минуту в комнату заглянула монументальная подружка Дарина.

— Ой, драсти! — узнав меня, заулыбалась подавальщица. — Что закажете?

— Пива нам два больших кувшина. И вина… того, что Аррава пьёт обычно, — вспомнил я.

— Сделаю, не извольте волноваться! — ответила девица и убежала, хлопнув дверью.

Гном тоже направился на выход, но задержался в дверях, сказал:

— Мешаться не буду, и никто лишний не войдёт. Орри привет передавай.

— Передам, — кивнул я.

Едва он ушёл, как дверь вновь распахнулась и появилась давешняя парочка охотников: нордлинг и полуэльфийка. А с ними были новые лица — невысокий, неприметный дядёк лет пятидесяти с лицом добродушного кондитера, упитанный, лысоватый, с маленькими голубыми глазками и мрачный, смуглый детина могучей комплекции, скромно вставший у входной двери, скрестив ручищи на груди.

— Не помешаю? — радостным голосом осведомился дядечка.

Аррава с Кудином зашли молча, сели на лавку напротив меня, не раскрывая рта.

— Да уж садитесь, раз пришли, — сказал я, показав на место прямо напротив себя. — Попробую угадать… Велер Алан. А у дверки Пало топчется. Угадал?

— Угадал! — радостно подтвердил дядёк, усаживаясь на лавку и ёрзая на подушках.

Едва все, кроме Пало, присели, распахнулась дверь и вошла могучая подавальщица с большим подносом.

— Вот и попить принесла, умница моя! — похвалил девку Алан, после чего спросил у меня: — Ничего, что я к заказу ещё и себя прибавил?

Действительно, на подносе кроме пива с вином стоял маленький пузатый чайник, распространяющий аромат каких-то трав.

— Милости просим.

— Ну и ладненько, — опять обрадовался Велер.

Он быстро налил горячего чаю в широкую расписную пиалу, хлебнул из неё не поморщившись, хотя в ней был крутой кипяток, затем уставился на меня вдруг ставшими колючими глазками:

— Зачем искал меня?

— Разговор был.

— А теперь уже нет?

— Пока нет, — пожал я плечами. — Разговор приватный был, не для чужих ушей.

— Ну ладно, — кивнул он согласно. — А товарищам моим что предложить хочешь?

Я посмотрел на Кудина с Арравой, затем вопросительно указал на Велера Алана. Кудин кивнул, после чего я сказал:

— Знаю, откуда вампиры в город лазят.

За столом воцарилось молчание. Нарушил его бывший пират и шпион, осторожно спросивший:

— Вот так, приехал — и сразу узнал?

— Почти что, — кивнул я. — Собственно говоря, я уже давно знал, потому что ищу нечто с вампирами связанное. А до сегодня ждал, чтобы убедиться.

Не велика ложь, к тому же с такой версией объяснять меньше придётся. А что я ищу, спрашивать в таких кругах и таких местах даже неприлично. Дурной тон.

— Где? — негромко спросила Аррава. — И что взамен хочешь?

— Взамен ничего не хочу, просто пойдём вместе, — максимально нейтральным голосом ответил я. — До самого места. Там у вас свои дела появятся, а у меня свои будут. Зайдём в нужное место, а дальше каждый своей дорогой пойдёт. Годится?

— А тебе какой смысл с этого? — спросил Кудин.

Велер Алан поморщился, словно сетуя на глупость своего спутника, после чего ответил за меня:

— Если он сам пойдёт, ему ещё с вампирами разбираться. А если не врёт про другие дела, то вы с него проблему снимете. Одной болью в заднице меньше для него. Одной болью в заднице меньше и для вас — вы до сих пор без понятия, где кровососов искать. А премия-то повисит-повисит, да и кому другому уйдёт. Или кровососы место сменят.

— А Созерцающих привлекать не пробовали, кстати? — запустил я пробный шар. — Они ведь смерти поклоняются, вампиры и по их части тоже. Может, они бы нашли?

При упоминании о поклоняющихся Кали всех присутствующих, кроме Пало, скривило так, будто я каждому в рот по лимону запихал.

— Ты бы ещё упырей предложил на поиски позвать, — сказала Аррава. — Кто же с ними дело-то иметь захочет? Или ты с ними в дружбе?

С последним её вопросом голос заметно заледенел. Да и рука её переселилась на рукоятку «маузера». Ага, кажется, брошенный наугад камень дал круги. Попробуем за ними понаблюдать.

— Я думал, что вы тут все с ними в дружбе, — добавив яду в голос, заявил я. — Их по всей Великой, от истока до устья, вешают да в кипятке варят, а у вас они посреди города храмы строят, да ещё и расширяются. Так почему их на помощь не позвать?

— В кипятке их сварить не в нашей власти, к сожалению, — пожевав в задумчивости губами, ответил Велер Алан. — К большому моему сожалению. Много в городе изменилось за последние годы, да и не только в этом городе. Ты откуда сам?

Я решил в этом вопросе особо не врать — лишь так, по малости. Поэтому и ответил:

— Из Твери я.

— Вот! — даже обрадовался бывший пират. — Из Твери! А ты вот мне скажи, коли из Твери: мог ты подумать, что у вас война на вирацкой границе начнётся? Не мог? И я не мог, а ведь так случилось.

— А что с Вирацем? Ему же хана потом будет за такие шутки… — подтолкнул я Велера в нужном мне направлении.

— А не знаю! — с досадой махнул мне рукой. — Так вот работаешь много лет с одним человеком, а потом он вдруг оказывается другим. И вообще у них всё другое.

Похоже, он сейчас больше сам с собой разговаривал, мне оставалось только прислушиваться, чтобы не упустить что-то важное. Хотя самым важным было то, что новое укрепление Созерцающих ему не нравилось до рвоты. А именно это мне и хотелось бы услышать. Правда, при этом следовало помнить, что нас чуть не перестреляли в лесу, по дороге из Великореченска в Тверь, как раз милостями этого похожего на булочника дядьки. Да и… историю про перебитую явочную квартиру Тверской контрразведки помните? Где на Пантелея хотели засаду устроить? Всё же очень похоже на то, что вломились туда как раз эти самые охотники, с которыми мы собираемся «на вампира» идти.

Единственное, в чем я искренне сомневаюсь, — это в том, что он содействовал появлению на сцене братьев Рахсен. Он бы нас в таком случае заказал всё тем же Кудину с Арравой, не стал бы к тугам обращаться. Это уже самодеятельность единственного уцелевшего была. Да и то нападение на дороге не на нас было нацелено, по большому счёту, а на захваченного вампира. Мы были так, побочным продуктом. Кругами на воде, как любят говорить в Великоречье.

К чему я об этом? А к тому, что считать Велера Алана нашим новым другом было бы ошибкой. Вот временным союзником — пожалуй, можно.

— Я всё же наедине поговорил бы, — сказал я.

— А это и не проблема, — ответил бывший пират. — Решим вопрос с вампирами, и наши друзья удалятся.

— Пусть наши друзья будут готовы выдвинуться по первому сигналу, — кивнул я.

Я полез в карман, достал обычный кусочек гранита, который Маша подобрала на улице и наложила на него простейшее заклятие вызова. Затем я передвинул этот камешек в сторону охотников.

— Как он засветится, подходите на набережную, примерно к гостинице «Хромой разбойник». Знаете такую?

Охотники лишь синхронно и молча кивнули.

— Вот и прекрасно, — улыбнулся им я. — И будьте готовы.

— Когда это будет?

— Утром. Уже когда рассветёт и народ на улицах появится.

— Понятно, — кивнул Кудин.

А чего тут непонятного? По всем правилам охота на вампирские гнёзда всегда на рассвете начинается. Добыче «домой пора», засад можно не опасаться, потому что даже в тени, но в светлое время суток вампиры себя неуютно чувствуют. У нас-то причина совсем другая: мы раньше и не успеем просто, но излагать я её не стану.

— Договорились? — уточнил Велер Алан, попивая чаёк.

— Договорились, — подтвердил я.

— Договорились, — кивнула Аррава.

— Ну раз договорились, то и идите себе, — сказал охотникам их главный. — А я с господином из Твери ещё побеседую.

Кудин одним могучим глотком влил себе в глотку остатки пива из кружки, Аррава же просто поставила бокал на стол, после чего они вышли. А следом за ними удалился и Пало, вставший теперь не с внутренней, а с внешней стороны двери.

— Так о чём ты со мной говорить хотел? — опять обратился ко мне собеседник.

— Хотел расспросить про такого колдуна, как Пантелей. Что тебя с ним связывало? — задал я вопрос в лоб.

Велер такого явно не ожидал и слегка опешил. Отпил чаю, взяв малую паузу, потом спросил осторожно:

— А тебе до Пантелея что за дело?

— У меня заказ на него, — не стал я слишком темнить. — Даже не совсем на него, а на спасение похищенного человека.

— И что? — вновь осторожно спросил собеседник.

— А то, что твои беды тоже от него идут. Поэтому можем быть друг другу полезны.

— Это какие беды? — продолжал он тянуть меня за язык.

Но это меня не слишком смутило, в местных раскладах, как мне казалось, я уже достаточно разобрался.

— Скажи, Созерцающих кто к силе привёл? Только честно.

— За это не скажу, — ответил он. — Но с ними он крутился и дела имел, верно.

— А почему твои наниматели так изменились? Ты же на «Камеру знаний» работал, я точно знаю.

Велер не стал уточнять, откуда я знаю, лишь сказал:

— И на «Камеру знаний» тоже. Я всегда был свободным художником. Но что верно, то верно — больше на них работать не хочу, какие-то совсем гнилые у них дела стали. Можно и без головы остаться.

— Кому нравятся в городе Созерцающие?

— Мало кому, — осторожно ответил Велер. — Слива их привёл, с ним они и милуются. Остальные лишь боятся их. Ну и ас-Мирену нравятся, потому что он же с ними в городе и появился.

— Так почему их не вырезали до сих пор? — задал я прямой вопрос.

— Шутишь? — усмехнулся собеседник. — Силы у них много, да и Слива в обиду не даёт. Пытались поначалу, но к их подворью даже с сотней колдунов не подступишься. А обид они не прощают — мстят всегда и гадостно. Болезнь нашлют или проклянут. Всякое бывало.

Я помолчал, размышляя над тем, что собираюсь предложить, затем перешёл к главному:

— Хочешь их гнездо разорить?

— Насколько ты серьёзен?

— Серьёзен как демон нижнего плана.

Велер Алан понимающе усмехнулся:

— Что хочешь взамен? В чём твой интерес?

— В том, что я с Пантелеем воюю, — опять ограничился я полуправдой. — И стараюсь бить по любому его союзнику. В данном случае это Созерцающие, это Слива и это ас-Мирен.

— Один воюешь? — удивлённо поднял брови Велер.

— Не один. Но это неважно, я в штыковую атаку на него идти не собираюсь.

Велер молча допил чай из пиалы, протянул руку за чашкой и налил следующую порцию. Ишь ты, чаёвник… Затем он спросил:

— Что от меня тебе надо?

— Для начала на такой вопрос мне ответь: если я сумею выключить поток Силы, от которого питаются Созерцающие, что ты сделаешь? — спросил я.

— Если ты это сумеешь сделать, то через удар сердца к ним в подворье вломятся те, кому не терпится перерезать им глотки. — Перехватив мой сомневающийся взгляд, Велер добавил: — Будь уверен, мне только весточку подать. Слива всех под себя подмял, никому дышать не даёт.

— Сколько времени тебе нужно, чтобы людей собрать?

— А я собирать и не буду. Заеду на минутку к нескольким смотрящим — и через час несколько сот человек, бойцов и колдунов будут готовы выступить. Ты недооцениваешь их желания разобраться со Сливой.

— Но это же не на Сливу атака. Он уцелеет.

— Без Созерцающих ему одному против всех не выстоять, даже ребёнку понятно, — словно сожалея о моей непонятливости, терпеливо сказал Велер. — Даже если со всеми людьми у себя на подворье запрётся — сколько он продержится? Даже колдунов у него других не осталось, всех Созерцающие выдавили.

Это мне и требуется слышать. Я понял, собирая информацию о тутошних реалиях, Слива со своими амбициями всем поперёк горла должен был встать. Да и Слива ли это? С чего он вдруг так резко линию поведения изменил?

— Кстати, а что эльфы сделают, начнись драка? Они ведь тоже за него?

Собеседник брезгливо сморщился, затем сказал:

— Эти пусть друг другу в задницу заглядывают повнимательней, мужеложцы, чем в местные разборки лезут. — Помолчав, добавил: — Да и не так их здесь много, а если с их главным, Легеланголасом, что-то случится, так они вообще растеряются.

— Это Синеволосый который?

— Он самый, — кивнул Велер. — Слышал уже?

— Только по прозвищу, имя так никто и не выговорил.

— У нас здесь уровень образования невысокий всё больше, — сдержанно улыбнулся он. — В общем, Синеволосый представляет здесь Совет архонтов. Сам он фигура заметная — случись с ним что, действительно могут начаться проблемы с эльфами. Их два племени неподалёку от города, могут создать неприятности. Но думаю, что влезать в драку они в городе не станут, если увидят, что шансы их союзника невысоки.

— Ты о Сливе? — уточнил я, чтобы ничего из разговора не оставлять на «догадаться».

— О Сливе, — подтвердил Велер. — Если Слива останется без Созерцающих, он превратится в их союзника без шансов на выживание. И они таких бросают.

Ну что, можно считать, что танцы вокруг предмета разговора следует считать законченными. Пора переходить к делу. Велер со своим влиянием и своими связями в городе может помочь нам многим. Поэтому я сказал:

— Думаю, что в таком случае мы можем быть друг другу полезны. Надеюсь, завтра с утра, когда я дам сигнал охотникам, вы сможете атаковать храм. Сила их алтаря должна погаснуть.

— Как это произойдёт? — чуть приподнял он брови.

— Неважно. Есть способ, и мы берём это на себя. От вас требуется лишь готовность к нападению.

— Кто-то будет рядом с охотниками, — кивнул он. — Когда ты дашь сигнал им, для нас это будет сигналом к полной готовности. Как мы узнаем, что их алтарь не работает?

— Вы это сразу поймёте, — улыбнулся я. — Только к стенам на тот момент вплотную не подходите.

— Я понял. Что-то ещё? Люди? Помощь? Деньги?

А почему бы и нет? Денег я не возьму, это вопрос принципиальный. Мы всё же по разные стороны баррикад, и деньги мне от него брать равно как не положено, так и бесчестно. Но от помощи отказываться тоже грех.

— Грузовичок маленький, даже «полевика» можно. На денёк. Очень нужно.

Он пренебрежительно фыркнул, сказал:

— Не проблема. Прямо сюда подгонят, на нём и уедешь. Что-то ещё?

— Банда друэгаров, что порт охраняет, под кем ходит?

Велер Алан секунду подумал, затем ответил:

— Под Дракончиком. Есть такой смотрящий в городе. А что нужно?

— Нужно, чтобы они глаза закрыли на то, что мы сегодня ночью в порт привезём.

— А что в порту случится после этого? — уточнил Велер.

— Ничего не случится, — покачал я головой. — Нам просто побеседовать надо кое с кем приватно.

— Хорошо, я договорюсь. Что-то ещё?

— Ещё хотелось бы, чтобы кто-то проверил, что вокруг «Ржавого шлема» делается. На меня засада может быть. Туги.

— Это ты братьев Рахсен завалил? — в упор спросил он.

— Неделикатный вопрос.

— Понятно, — кивнул он. — Пало проследит. Я пошёл, а ты выходи минут через десять. А завтра с утра всё будет готово, ждём сигнала. Не подведи меня, я перед людьми обязательства возьму. Подведёшь — посреди Дурного болота тебя найду и достану.

— Впечатляет, — улыбнулся я. — Договорились.

ГЛАВА 15, в которой герой организует засаду, а Маша вновь демонстрирует мастерство в колдовстве

Амулет на шее завибрировал. Я чуть придержал его ладонью: очень уж эта вибрация противная, как зубная боль. Мы с Орри стояли в тени заранее намеченного переулка, глядя издалека на ярко освещённый подъезд эльфийского клуба «Священный аэрбол». Вчера с вечера чья-то шкодливая рука нарисовала на стене дома красной краской некий гибрид напряжённого мужского члена с ветвистым деревом и защитила магией, судя по всему, потому что до сих пор никто не смог этого стереть. Хотя попытки предпринимались: следы магии на стене я ощущал даже отсюда.

Несмотря на середину ночи, возле подъезда было оживлённо. Там стояли, говорили, прогуливались длинноволосые и длинноухие эльфы с неправдоподобно красивыми и какими-то неживыми лицами. Так смотришь на него — вроде и человеческое даже, но что-то неуловимо другое, чуждое нам. Странное всегда впечатление оставляли у меня эльфы, странное.

Из того, что я успел разглядеть: пары были не только однополыми. Но и таких тоже хватало. И эльфийки с эльфийками, и эльфы с эльфами, и не только эльфы. Заметил я и Синеволосого: неестественно молодой — они всегда такие — эльф с длинными, захваченными причудливыми серебряными заколками волосами, выкрашенными в синий цвет. Причём выкрашенными магически — от них даже свечение шло. Новая мода у длинноухих, наверное. С ним был ещё один эльф, с тоже светящимися, но красновато-розовыми волосами, растрёпанными в эдаком художественном беспорядке, томный, виляющий бёдрами и держащийся за ручку своего возлюбленного. Хотелось плюнуть, да не стал. Нечего внимание привлекать: эльфы и в темноте отлично видят.

Нельзя сказать, что эльфы нас не замечали, укрывшихся в тени в отдалении. Много раз я чувствовал скользящие, равнодушные взгляды. Но в силу высокомерия своего они не считали необходимым уделять нам внимание. В общем, зная эту черту эльфийского характера, примерно на такую реакцию я и рассчитывал.

А вообще, мы ждали Машу и Лари, которые с вечера отправились в «Священный аэрбол» повеселиться, точно зная, что там сейчас развлекаются сыновья ас-Мирена. Это мы проследили точно. Да и следить смысла не было, потому что «козёл» с четырьмя вооружёнными тугами их охраны стоял прямо у крыльца заведения. Это как афишу повесить: «Сегодня у нас в гостях…» — и так далее.

В проулочке, в дальнем его конце, стоял ещё один «козёл», но уже в грузовой версии, с удлинённым кузовом, в котором лежали толстые мотки кожи, три из которых были пустыми внутри. Гномы расстарались, как я их и просил. Балин сидел за рулём, а мы с Орри топтались на улице. Всё было готово, все были начеку. Навинчен глушитель на «маузер», которым я должен был решить главную проблему, Орри поигрывал своей увесистой секирой. Вторая секира, Балина, которую он одолжил у своего друга для такого ответственного дела, висела на запястье в ременной петле.

— Орри, начинается, — прошептал я, увидев, как по ступенькам крыльца спускаются под ручку с Машей и Лари два расфранченных до полной невозможности длинноволосых блондина.

Демонесса с колдуньей должны были применить все свои «спецсредства» для того, чтобы привлечь и влюбить этих двоих разбойников и детей разбойника в себя. И кажется, у них это получилось. По крайней мере, вид у обоих ас-Миренов был донельзя глуповатый, и ясно было, что они готовы ехать куда угодно и за чем угодно. Дамы же блистали. Маша успела днём пройтись по лавкам, чтобы прикупить что-то для своего гардероба, в чём и в свет выйти не стыдно, потому что в походе подобными туалетами она не запаслась. Ну а Лари… Лари была как всегда.

Охранники, до того вольготно стоявшие вокруг своего вездехода, засуетились, двое подскочили к стоящей рядом «чайке», распахивая двери. Охрана тоже так себе, ленивенькая, как я заметил. Привыкли на своей территории к безопасности: что может здесь их хозяевам угрожать?

А затем обе машины неторопливо поехали в нашу сторону. Теперь всё от женщин наших зависит: они должны уговорить ас-Миренов свернуть в переулок, где мы их ждём. А мы отступили в темноту заросшего всё той же сиренью палисадника, я взвёл пистолет, а Орри взвесил в руке секиру. Поедут сюда или не получится? Тогда придётся за ними следом тащиться, а не хотелось бы.

Звук моторов всё ближе, слышен плеск луж под колёсами — с вечера прошёл дождь. Я вообще вжался спиной в бревенчатую стену дома, Орри засопел громче. Есть! Отблеск фар первой машины пополз по стене напротив, она свернула в переулок. Обдав нас запахом бензина и резины, проехала мимо нас в паре метров, неторопливо, со скоростью пешехода. Следом за ними заехал открытый «козёл», где в два ряда, покачиваясь болванчиками, торчали четыре головы. Увидеть они нас не должны: мы в мёртвой зоне для фар, да и «Облаком тьмы» слегка воспользовались, спасибо Лари, амулет одолжившей. И не увидели — «козёл» медленно проехал мимо, а «чайка» поравнялась с последним столбом забора палисадника. Это и есть сигнал. Внутри вездехода что-то неярко сверкнуло, и он плавно остановился. А следом за ним, в трёх метрах от нас с Орри, остановился «козёл». Охрана даже привстала, пытаясь понять, что случилось в «чайке», потому что ничего больше не происходило. Были видны четыре головы через окна, ас-Мирен младший всё так же сидел за рулём, а волну магии, которую почувствовал я, они ощутить не могли.

Я вскинул «маузер» и всадил пулю в затылок водителю. Рядом раздалось негромкое хаканье, и маленькая тяжёлая секира с хрустом врезалась в затылок охраннику, сидевшему сзади справа. А я уже стрелял в сидящего слева. Дёрнуться успел только тот, кто был рядом с водителем: его закрыли своими спинами те, кто был сзади. Он успел попытаться выскочить из машины, но для этого привстал. И я расстрелял в него с десяток патронов, опасаясь, что он всё же успеет закричать. Не успел. Все четверо мешками повалились друг на друга. Одиноко брякнулся на дорогу выпавший карабин.

Двери «чайки» распахнулись, оттуда выскочили женщины, Маша призывно взмахнула рукой. Балин со всей возможной скоростью сдал на грузовичке назад, а Орри бросился к кузову, разворачивая рулоны кож. А я уже тащил из-за руля превратившегося в истукана ас-Мирена. И глаза открыты, и даже на ногах стоит, а делать с ним что угодно можно. Со слов Маши выходило, что поражённый заклинанием «Сон души» даже всё видел и понимал, что происходит вокруг, но никак не мог сопротивляться. Ведут — идёт, сажают — садится.

Всего за минуту мы успели обыскать, связать и завернуть в кожу наших пленных. Затем рулоны забросили в кузов, мы сами уселись кое-как в тесную машину, и она поехала, хрустя песком и камешками под колёсами, по улицам в сторону порта. Оставалось надеяться, что и в этом Велер Алан нас не подвёл и сообщил друэгарам, что не следует к нашей машине излишнее внимание проявлять.

Так всё и вышло. Едва мы притормозили у мостков, перекинутых с пирса на борт «Путеводной звезды», как прогуливавшийся неподалёку парный патруль друэгаров неторопливо направился от нас вдаль, показав спины. Маша с Лари выскочили из кузова, где сидели, пристроившись на рулонах, и забежали на борт. Им теперь следить за тем, чтобы нам никто не помешал, пока мы погрузкой занимаемся. А мы с гномами взялись за работу грузчиков, в чём быстро преуспели. Кожи свалились в трюм, два рулона были развёрнуты, откуда извлекли изрядно помятых сыновей вирацкого беглого аристократа. Ещё через минуту они были привязаны к вертикальным трубам, поддерживающим палубу, а Маша произнесла заклинание «Сферы неслышимости». Теперь мы можем пленных хоть пилой пилить, а на берегу никто и слова не услышит. Впрочем, пилить их было рано, оглушившее их заклинание ещё не закончилось, и они не могли издать ни звука.

— Ну что, с чего начнём? — спросила, потирая руки, Лари.

— С того, что сторожок на сходнях Маша поставит, — чуть с укоризной сказал я, посмотрев на свою подружку.

— Уже, — сказала она. — Когда ещё разгружали машину. А ты и не заметил.

Верно, не заметил. Сильна. И чем дальше, тем сильнее становится. Золотая моя.

— Тогда надо бы этих к сознанию вернуть.

Я указал на пленных. Она кивнула, сделала небрежный жест рукой, с которой сорвалась золотистая волна, прокатившаяся по пленным и быстро погасшая. Они оба вздрогнули, заозирались.

— Вы кто? — спросил старший, пару раз дёрнувшись и убедившись, что верёвки у нас крепкие.

Младший не сказал ничего, но я почувствовал, как вокруг него начинает закручиваться слабенькая карусель Силы. Колдун он, оказывается, хоть и несильный. А для несильных есть простое средство — я шагнул вперёд и с маху впечатал носок тяжёлого ботинка ему в солнечное сплетение. Он только икнул, подавившись воздухом, и обмяк на верёвках, побледнев смертно. Заклинание рассыпалось.

— Попробуешь колдовать — убью жестоко, — сказал я ему. — Ты понял?

Ответить он не мог, пытаясь поймать дыхание, за что и схлопотал от меня дополнительно по морде. Надо сразу объяснить, что здесь к чему.

— Понял? — спросил я снова.

Он только кивнул, после чего сплюнул, на диво быстро восстановившись. И смотрел злобно.

— Не будет он колдовать, не будет, — улыбнулась Лари, подходя к нему.

В руках у неё висел на цепочках «Внутренний щит», который она сноровисто и быстро надела на него.

— Вот так… милый, — чмокнула она его в щёку. — Не хулигань больше.

Она отошла назад и опёрлась спиной о столб. Воцарилось молчание, которое быстро нарушил старший из братьев ac-Мирен. Он спросил, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Вы, вообще, знаете, кого вы захватили? И что вам за это будет?

— Естественно, знаем, — ответил я. — Не думаешь же ты, что мы на улице первых попавшихся хватать бы стали? Вы нам и нужны. Нам побеседовать надо. Вы нам расскажете кое-что, а мы вас отпустим. Как предложение?

— Пошел бы ты… — ответил он и сплюнул себе под ноги.

Я присмотрелся к ним повнимательней. Богатством от них так и пёрло. Что не шёлк, то кожа виверны, не виверны, так василиска, где не платина, там золото. Амулеты у них раньше были, но мы все изъяли, вместе с оружием, и предусмотрительно в реке утопили, хоть Маша и сказала, что никаких маячков в них не чувствует. Но лучше перестраховаться. Проточная вода — лучший в мире магический экран, это даже дети знают. Почему всегда норовят нежелательные артефакты в море или реке топить? Потому, что не найдёшь с помощью волшебства.

Однако просто богатыми сынками наши пленные не выглядели. Это по глазам сразу видно. Выглядели они скорее опытными бойцами. Испуг присутствовал, конечно, не без того, но паники не было. Оба пытались найти способ выкрутиться, и желательно такой, чтобы ещё и наши головы попутно отрезать. Но с этим, как мне кажется, будет облом. Мы ещё сами отрежем, если надобность возникнет. Вон Лари попросим, у неё с этим запросто.

— Нет. Тут ты ошибся, — сказал я плевальщику. — Я никуда не пойду, а останусь здесь и буду тебя пытать ровно столько, сколько мне понадобится, чтобы узнать то, что мне нужно. Время у нас есть, отсюда наружу ни звука не выйдет, друэгары из охраны в курсе, что тут происходит, и ни капли вам не сочувствуют. А нужно от тебя не так чтобы многое. Папу предавать не надо, брата предавать не надо, деньги даже платить не надо. Беседуем — ты проваливаешь. Мне даже убивать тебя не потребуется после разговора.

Я заметил, что к речи моей они прислушались, но всё же она произвела недостаточное впечатление на них, чтобы они пустились в откровения. Даже небольшая ложь про друэгаров их тронула недостаточно.

— Тебя потом будут искать, — снова заговорил старший. — Затем найдут. А потом принесут в жертву перед алтарём Кали, где ты будешь выть в страшных муках, а Чёрная богиня заберёт себе твою душу, обрекая её на вечные страдания в самом нижнем из планов. Это ты понимаешь?

— Конечно! — обрадовался я. — Именно об этом я и хотел с тобой побеседовать. Расскажи мне, пожалуйста, куда и как меня повезут, после того, как отыщут и поймают. И максимально подробно, с деталями и линейными размерами.

— А я тебе помогу, — сказала Маша.

Она соединила ладони горстью, прикрыла глаза, и на руках у неё как мыльный пузырь стала раздуваться прозрачная невесомая сфера, внутри которой дергалось и билось о стенки нечто серебристое. Маша присела и просто катнула с руки этот пузырь к самым ногам старшего ас-Мирена, где он беззвучно остановился, продолжая разрастаться. Я присмотрелся. То, что металось в сфере, больше всего напоминало сколопендру. Ту самую, что недавно чуть не убила меня. Та сколопендра, что укусила меня, была цвета прелой листвы. Эта же словно отлита из нержавеющей стали, по сегментам её тела бежали блики от скудного света, отбрасываемого лампой под потолком.

Загнанная в тесную сферу, она, словно сошедшая с ума пружина, билась о стены, причудливо и пугающе быстро изгибаясь. Иногда замирала, поводя из стороны в сторону маленькой головой с огромными клещами жвал, влажных от ядовитой слизи, после чего опять начинала свой сумасшедший танец.

— Это мёртвая стальная сколопендра, — сказала Маша. — Я призвала её оттуда, куда ты обещал отправить нас. Сейчас я выпущу её и натравлю на тебя. Её яд не только парализует тебя: ты начнёшь гнить заживо и сможешь смотреть, как куски твоей зловонной плоти отваливаются от костей…

Ac-Мирен смотрел на бьющуюся в сфере тварь расширенными от ужаса глазами. Лоб покрылся испариной, руки дрожали. Сколопендра действительно тварь кошмарная, но я не думаю, что он испугался бы настолько, если бы всё та же Маша не протянула тоненькую, почти незаметную даже для меня ниточку Силы к нему. Я не чувствую разницы в заклинаниях, но могу поклясться, что она незаметно для допрашиваемого перекачивала на него заклятие «Покрывало ужаса». И без того напуганный взбешённой тварью, дёргающейся за тончайшей преградой у его ног, он не заметил, что ещё и сам страх в нём усиливается искусственно.

Думаю, его младший брат сумел бы это заметить, если бы не «Внутренний щит», да и не слышал он ничего: Маша и об этом сообразила позаботиться. Голова его свесилась на плечо, и слышался негромкий храп. Всего-навсего заклятие сна. Но крепкого сна, не разбудишь.

Гибкая сфера пугающе продавливалась упругим полутораметровым телом хищной тысяченожки, казалось, что тварь вырвется оттуда в любую секунду, что прозрачная пелена удерживает её из последних сил. Когда сколопендра пыталась проколоть сферу жвалами, это выглядело так, словно гвоздём натягивают изнутри воздушный шарик. Ещё миллиметр — и он лопнет.

— Я всё скажу! — закричал старший брат, дёргаясь и пытаясь поджать ноги, чтобы они оказались подальше от сферы. — Всё, что хотите!

— Так говори, — пожал я плечами. — Как потопаешь, так и полопаешь. Подтвердит колдунья, что ты правду говоришь, — и уберём.

Маша всё же немного отодвинула прозрачный шар, отчего пленный судорожно, но с облегчением вздохнул.

— Ты в храм Кали вхож? Бывал там? — спросил я.

— Бывал, не раз… — осторожно ответил он. — А что знать хотите?

— Да, в общем, немногое. Нам схемка нужна храма Кали с подворьем. Надо нарисовать, где алтарь. Рассказать, как алтарь выглядит. И есть ли к алтарю ход снизу, из подвала?

— Зачем вам? — спросил пленный.

В голосе у него явственно чувствовалось удивление. Такого он точно от нас не ожидал. Он думал о конкурирующих группировках и бандитских войнах, а вовсе не о храме. Похоже, что он даже испытал некое душевное облегчение.

— Надо.

— Вам туда не войти, — сказал он. — Никто не сможет войти: Сила алтаря убьёт любого, кто пройдёт ограду. Да и одной охраны там четыре десятка человек.

— У вас охрана та же, что и у храма? — уточнил я.

— Не совсем. Тоже туги, верно, но живут на нашем подворье. И так просто на храмовое подворье они войти не смогут.

— Когда приносят жертвы? — спросила Маша.

— Каждое утро. Время каждый день рассчитывается заново.

— Где? На алтаре?

— Нет, — мотнул он головой. — Алтаря никто не видел, он в крипте под храмом. А в храме лишь каменная плита, жертвенник. Первосвящённик зажигает курильницы, затем четверо служек режут жертву, а кровь стекает по желобам куда-то под жертвенник.

— Кого приносят в жертву? — уточнил я.

— Кого угодно. Рабов. Пленных. Лишь бы принадлежал к разумной расе. Чёрной богине всё равно — ей нужна смерть разумного, обладающего душой.

— Пусть ты не видел… но что-нибудь слышал про то, как выглядит алтарь? — спросила Лари, подходя ближе.

— Нет. Даже служки храма не знают. Только первосвящённик знает.

— А как насчёт хода вниз? Откуда он идёт?

— Есть дверка в стене, прямо за жертвенником. Но она всегда закрыта, даже первосвящённик не может входить в неё.

Я вопросительно посмотрел на Машу. Она подумала и кивнула: мол, всё верно, всё как и должно быть. И «клиент» не врёт.

— Подземный ход под храмом. Ты там был? — спросил я.

— Не был, — помотал он головой. — Никогда не был.

Я опять посмотрел на колдунью, и она опять кивнула. «Заклятие ключа» подтверждало, что он говорит правду или верит в то, что говорит.

— А что слышал про ход?

— Слышал, что есть ход под храмом, ведёт к какому-то порталу, через который можно пройти к кому-то, кто говорит от имени Кали. И что может туда войти только первосвящённик, а все остальные обратятся смертным прахом, едва приблизившись. Все знают про этот ход.

А что? Хорошо. И скрывать ничего не надо. Будешь скрывать — любопытные всё равно дознаются, силу любопытства лучше не преуменьшать. А если рассказать всё и всем самому, но правильно скорректировав истину, то никто и докапываться до правды не полезет. А заодно будет обходить запретное место десятой дорогой, что и требуется, собственно говоря.

— Теперь с твоим братом поговорим, — сказал я. — Скажи сам, подтвердит ли он твои слова? Не заставляй распускать вас на верёвки из жил и нервов.

— Подтвердит! — закивал он уверенно.

— Вот и хорошо, — сказала Маша, после чего, взмахнув рукой, скомандовала: — Спать!

И старший из ас-Миренов отключился в тот же миг.

ГЛАВА 16, в которой случается так много всего, что описать все события в этом кратком анонсе не представляется возможным

Второй брат подтвердил всё, что сказал первый. Вызванная Машей материальная иллюзия — да-да, иллюзия! — сколопендры вместе с тихо подсунутым заклинанием «Покрывало ужаса» дала обильные плоды. Как словесные, так и предметные — оба пленных так навалили в штаны, что конец допроса вышел вынужденно скомканным: всем хотелось на воздух из зловонного трюма.

Обязанность «подчистки хвостов» я взял на себя. По отношению к последователям Кали сделать это совсем не трудно, скорее даже испытываешь некое моральное удовлетворение, удаляя с тела этого мира вредного паразита. Разве что милость им оказал, покончив с ними двумя выстрелами из «кольта». Если бы мы отдали их в руки властей любого из государств, им досталось бы куда хуже. Тела сбросили за борт с грузом. Найти их под водой сложнее всего.

А сейчас мы все сидели в тесноте в маленьком «козле»-пикапе почти напротив гостиницы «Хромой разбойник» — и ждали, когда появятся охотники. Пора. Всё, что мы хотели узнать, мы узнали. И даже дали знать об этом Велеру Алану, и не безрезультатно. На набережной и окрест замелькало немало вооружённых до зубов бандитов — пеших, на машинах и конных. Бывший пират своё дело сделал: дал знать кому надо, что могущество смотрящего Сливы сегодня должно поколебаться, и если они хотят успеть его подхватить, то пусть не зевают.

— Все готовы? — спросил я.

— Готовы, готовы… — промурлыкала Лари, поглаживая рукоятку латига, которым поигрывала.

— Готовы, — кивнул нянчащий в руках «дегтяря» Орри.

— Готов, не сомневайся, — буркнул Балин, которого почти не видно было из-под огромного рюкзака, но который тем не менее держал наизготовку двустволку.

— Ну и я готова, — прошептала Маша, задумчиво перегонявшая с ладони на ладонь волшебную радужную бабочку.

Готов. И я готов. Только бы нам там, если Арлан не обманул, коней добыть. Потому что нагрузились мы здорово — для дальнего перехода не очень разумно. Тем более что бой впереди.

— Охотники едут, — сказала Лари.

В конце переулка действительно показался «лейланд» на высоких колёсах, с серым кунгом[67] вместо кузова. На подножке открытой кабины стояла Аррава, явно выглядывавшая нас. Баранку крутил Кудин. Остальная шайка в кунге сидела, наверное.

Машина остановилась возле нас, скрипнув тормозами и обдав запахом сгоревшего бензина. Аррава спрыгнула на землю, подошла. В руках у неё был эльфийский лук, расписанный рунами, за плечом — колчан со стрелами. На боку висел неизменный «маузер», от которого тянуло Силой. Что у неё там за патроны? Механизмы-то пока никто заговаривать не научился.

— Всё готово? — спросила она. — Ночью вампиры ещё двоих выпили в городе.

Голос холодный и не слишком дружелюбный. Всё подозревает, что мы будем претендовать на долю в награде, наверное. Ну и демон с ней, пусть подозревает. Сейчас у неё других забот прибавится, голову готов прозакладывать. А в финале, если они в живых останутся, их ещё и сюрприз ожидает.

— Готово всё, — сказал я, выбираясь из кузова машины.

Попрыгал ещё раз, проверяя, как подогнано снаряжение и оружие. Тяжеловато получается, но деваться некуда. Как из песни слова не выкинешь, так и ствола из арсенала. «Вампирка» нужна, СВТ-К нужна, все три пистолета нужны, ни от одного не откажусь. Запихал всё что смог в рюкзак, но тот же карабин пришлось за спину повесить и притянуть к рюкзаку сбоку. Если за него хвататься, то не меньше минуты пройдёт, пока его освободить получится.

Следом за мной из машины вывалились все наши. Всё, пикап потом подберут.

— Давай собирай своих, — сказал я Арраве.

Та обернулась, махнула рукой Кудину. Тот тоже выбрался из машины, попутно стукнув кулаком в стенку кунга, из которого один за другим выбралась ватага нордлингов, все четверо. У каждого было по арбалету, по короткому помповику и по мечу или секире. Все в посеребрённых кольчугах со знаками Солнца. Да, ничего нового. Могли бы и поизобретательней быть. Такими почти все охотники на вампиров пользуются. Не все такие умные, как я!

— Значит, так… — обратился я к ним. — Вампиры ваши, поэтому и идёте первыми. Идти надо в портал, который вы без нас не найдёте. Мы зайдём через пару-тройку минут следом за вами. Справитесь до того времени сами — молодцы. Не справитесь — поможем справиться, если вы сами не откажетесь. Нам до вампиров дела нет, нам дальше идти нужно. Есть вопросы?

— А за порталом что?

— Усадебка небольшая, точнее не знаю, — ответил я. — Там у них гнездо, потому и найти никто их не мог — через порталы заклятия поиска не действуют. Выйдете прямо посреди двора, где будут вампиры — понятия не имею. Неподалёку будут, они этот выход охраняют.

— А почему просто сказать не мог, где это? Мы бы сами пошли, — спросила полуэльфийка.

— Не так всё просто. Сначала колдунья должна разрушить вещественную иллюзию. А это не каждый сделает: мастер её ставил.

— Хорошо, — кивнул Кудин, отстраняя свою подругу. — До места с нами идёте?

— Конечно, — кивнул я. — Пошли. Нам в гостиницу.

Все дружно направились в «Хромой разбойник». Охотничья команда шла впереди, мы же тащились следом. С грохотом сапог поднялись по дощатому крыльцу, кто-то пинком распахнул дверь, все направились к стойке, за которой замер с обалдевшим видом приказчик. Я подошёл к нему, посмотрел прямо в перепуганные, часто моргающие глаза и сказал:

— Ключ от подвала. Быстро.

— Сей момент… — пролепетал он, схватил из шкафчика на стене большой бронзовый ключ и засеменил к неприметной двери за высокими полками.

Замок сочно щёлкнул, я толкнул его в спину и сказал:

— Веди.

— Сей момент, — повторил он, снял с крючка переносную лампу и зажёг коротким заклинанием. Затем его каблуки затопали по каменным ступенькам. Я пошёл следом за ним, держа руку на рукоятке револьвера на всякий случай — мало ли что приказчик выкинет. Все остальные спускались следом.

На первый взгляд в подвале не было ничего интересного. Да, старый, старше дома. Глубокий, со сводчатыми кирпичными стенами и потолками. Сыро, прохладно, пахнет сырой землёй. Но стены глухие, никакого прохода никуда нет.

— Вот… Подвал-с… Извольте видеть, — пробормотал приказчик.

— Стань там и не маячь перед глазами, — скомандовал я, указав в дальний угол.

Маша прикрыла глаза, свела руки вместе и отпустила от себя маленький красный светлячок заклятия поиска. Он взмыл под потолок, немного покружился на месте, затем медленно поплыл к одной из стен. Повисел перед ней, бесшумно полетел дальше.

— И чего? — негромко спросил Кудин.

— Жди, пока иллюзию найдёт, — ответил я. — Тут большой колдун её наводил, так просто не сломаешь.

— Как скажешь, — пробормотал он.

Стоявшие с ним нордлинги распространяли густой запах чеснока и пива. Позвякивали кольчуги, похрустывала пыль на каменном полу под подошвами тяжёлых сапог с шипастыми набойками. Удар таким сапогом под колено — у нордлингов самый эффективный приём в рукопашной. Ватага откровенно маялась и ждала драки.

— Есть, нашла, — негромко сказала Маша, указав рукой на дальнюю стену.

Все уставились на красный светящийся шарик, который вдруг ускорился и подплыл к одному участку стены, зависнув перед ним. Свечение усилилось, а из-под вполне натуральных кирпичей, ставших вдруг полупрозрачными, появился контур полукруглой двери. Красиво, ничего не скажешь.

Маша взяла в руки свой медальон, в который заранее заложила заклятие разрушения иллюзий, и тихо что-то прошептала. Никто ничего не заметил, лишь для меня словно ледяной вихрь пронёсся по подвалу. Но стена просто исчезла — бесшумно и без лишних визуальных эффектов. А наши фонари осветили уходящий вдаль и чуть вниз сводчатый коридор, отделанный заплесневелым известняком.

— Ну вот, а вы боялись! — торжествующе заявила Маша.

— Сильна, сильна… — пробормотал Кудин, после чего спросил у меня: — Дальше мы сами или пока вместе?

— Вместе покуда. До самого портала. Там уже вы сами.

— Тогда веди, — сказал нордлинг.

Я обернулся к Маше, сказал:

— Запускай импа.

Она кивнула, сжала медальон ладонью, и прямо в воздухе серебристо засветилось непонятно откуда взявшееся облачко. Затем оно сгустилось в небольшую уродливую крылатую тварь вроде обезьяны с перепончатыми крыльями, которыми она часто-часто махала в воздухе, оставшись на месте. Удерживал её небольшой колдовской круг, невидимый, но отсвет которого отпечатался на каменном полу.

— Ищи, — сказала Маша твари и сделала жест, словно отгоняя надоедливую муху.

Крылья взмахнули энергичней, тварь раскрыла зубастую пасть и издала такой вопль, что у меня чуть сердце не остановилось, а волосы дыбом встали. Такой же эффект визг произвёл и на всех остальных. Кто охнул, кто выругался, кто выматерил импа, который, глубоко равнодушный к нашим эмоциям, полетел в тёмный коридор. В том и смысл, что тварь эта, планарный имп, злая и бешеная. И кинется с такими воплями на любого, кого встретит на пути в этом самом коридоре. И от неё даже невидимка скрыться не может — имп неуязвим для магии, и на него не действуют ни отвод глаз, ни заклятия незначительности или даже невидимости.

— Что теперь? — спросила Аррава.

— Ждём, — ответила Маша. — Если имп опять не заорёт, там никого нет. И мы можем идти.

— А на нас он не кинется? — спросил один из нордлингов, высокий, худой, с маленькой веточкой укропа, застрявшей в жёсткой кудрявой бороде.

— Нет. Он через пару минут сам развоплотится, — ответила Маша.

— А как мы узнаем? — продолжал допытываться «укропобородый».

— Я почувствую.

В молчании прошло ещё минуты две, затем Маша сказала:

— Там никого нет, можем идти.

— Пошли, — скомандовал я и первым пошёл в проём подземного хода. Все остальные, побрякивая амуницией, двинулись за мной.

Сразу за аркой я обнаружил отнорок — ведущую вверх лестницу. Не удержался, пошёл проверить, хоть и догадался, что это такое. Упёрся в массивную стальную дверь, но понял, что это и есть выход в сарай во дворе, через который вампиры ходят в город. Спустился вниз, отрицательно мотнул головой в ответ на вопросительные взгляды — и повёл всех дальше.

Ход был прямым как стрела и всё время понижался. Откуда-то из тёмного его нутра ощутимо тянуло мощной магией, а заодно и обычным сквозняком. Значит, не такой уж он глубокий и не такой запечатанный. Как ни странно, эха от шагов не было: все звуки словно в перине тонули. Тишина даже на уши давила, как будто мы находились под водой. Всё было приглушённым, свет фонаря, обычно яркого, был тусклым и даже словно серым. Вообще было мерзко, все чувствовали себя нехорошо.

Ход оказался недлинным, всего метров двести. Он закончился круглым залом метров десяти в поперечнике, в котором так сквозило Силой, что у меня волосы шевелились. Я заметил, что чувствовать это начинают даже те, кто чувствовать и не должен.

В середине зала на полу был выложен мозаикой из бронзовых пластинок круг, по всей окружности которого шли непонятные письмена. Прямо над кругом висел в воздухе, едва не касаясь каменного пола, переливающийся овал, похожий то ли на стекло, то ли на ртуть. По крайней мере, его поверхность непрерывно изменялась, хоть и почти неуловимо для глаза. Таких порталов я ещё не видел.

— Это вообще портал? — спросил я у Маши.

— Ещё какой! Это всем порталам портал! — ответила она, обходя его по кругу и разглядывая с заметным оттенком восхищения. — Это просто шедевр, а не портал. Мне бы так уметь.

Ещё в стене круглого зала я заметил решётчатую дверь, за которой были видны уходящие вверх ступеньки. Я подошёл ближе, ощущая, что в двери есть какой-то магический сюрприз. Заглянул сквозь решётку, не касаясь ничего. Ступеньки сворачивали вдоль стены зала, уходя в темноту. Наверное, это и есть ход в крипту.

— Ну что, так и будем стоять? — спросила Аррава, снимая с плеча лук.

Я обернулся к ней, поджал плечами, сказал:

— А вас никто и не держит. Милости просим.

И указал рукой на зеркало портала. Она заметно опешила от такой простоты приглашения, но взяла себя в руки и спросила у Кудина:

— Пойдём, что ли? Чего ждать?

— Пошли, — кивнул тот и взял на изготовку арбалет. Охотничья ватага выстроилась гуськом — и быстро, один за другим, они зашагали в овальную дверь в пространстве. На каждого входящего она отзывалась беззвучной неяркой вспышкой, но больше ничего не происходило. Когда последний из нордлингов, тот самый, с укропом в бороде, шагнул внутрь, я успел разглядеть за ним траву и посыпанные гравием извилистые дорожки на фоне серой стены. Затем пространство опять стянулось, и я уставился в собственное искажённое изображение. Оно мне не слишком понравилось, поэтому я отвернулся и направился к ходу в стене.

— Маша, что на эту дверь наложено? — спросил я.

— Сигналка с молнией. Ничего сложного. А зачем тебе?

— Ты алтарь чувствуешь? — вопросом на вопрос ответил я.

Силу чувствовал каждый. Настоящий водопад её струился куда-то вниз, в толщу земли, или наоборот. С этими потоками Силы никогда не поймёшь, что там и куда течёт. Но вот какой-то её центр ощутить у меня не получалось.

— Нет, если честно, — ответила она, постояв минутку с закрытыми глазами. — Он где-то сверху, но точно сказать не могу. Но мы неглубоко, не больше… метров пятнадцати от поверхности. Я даже солнце могу разглядеть внутренним зрением.

— Думаю, что эта дверь как раз и ведёт к алтарю, — сказала непривычно сегодня молчаливая Лари, нервно крутя в руках «таран». — Если кто-то ходит с той стороны, то он должен иметь доступ к нему.

— Почему ты так думаешь? — спросил я.

— Чтобы общаться с первосвящёнником. Втайне от всех. Иначе зачем весь этот балаган?

— Хм, верно, — кивнул я. — Маш, можешь с двери сигналку снять?

— Сейчас посмотрю, — ответила девушка и присела на корточки перед дверью.

Так она просидела совсем недолго, затем сказала:

— Сейчас сниму. А замок пусть Балин вскроет, он обычный. Не хочу зря Силу тратить.

— Да без проблем! — заявил гном, выгружая из рюкзака килограммовые связки динамита.

Орри молча стоял перед порталом, направив в его зеркало раструб пулемётного ствола. Так, на всякий случай: мало ли что оттуда полезет. А очередь из ручника и дракону с такого расстояния щекоткой не покажется. И вампиру хватит для того, чтобы и думать забыть о нападении.

Маша колдовала над дверью пару секунд всего. Потом хлопнула в ладоши, и истечение Силы с той стороны погасло. Она отошла, сделав приглашающий жест Балину. Тот кивнул, извлёк из кожаной сумки на боку кожаный же футляр с инструментами и присел перед замком. Даже если он гномами сделан, гном его и откроет, для Балина это должно быть раз плюнуть да два растереть. Так и вышло. Замок негромко щёлкнул, и дверца отошла в сторону.

— Готово, — заявил Балин.

— Вижу, — ответил я. — Пойду посмотрю, где там алтарь и что за алтарь.

Я скинул на пол тяжёлый рюкзак с навьюченным на него карабином в чехле, переломил стволы ружья и затолкал в стволы «вампирки» два зажигательных патрона. Вампиров там я не встречу, скорее всего, а пули с фосфором самые универсальные, как мне кажется.

Тут я обратил внимание, что со мной собрались идти Маша и Лари.

— А вы куда?

— Туда же, — заявила Маша. — Мало ли что ты там увидишь! Я и морок уберу, и иллюзию разрушу.

— А я без тебя просто буду скучать, — промурлыкала Лари, послав мне воздушный поцелуй, а заодно отвесив шлепка колдунье, от чего та уже привычно подпрыгнула и взвизгнула.

Мысленно я махнул рукой и вслух сказал:

— Пошли.

Пошли мы очень осторожно. Я останавливался перед каждой ступенькой, пытаясь ощутить хоть какие-нибудь следы Силы, исходящие от ловушки. И не обманулся. Вскоре Маша сняла одну из них, с «Пепельным саваном», а затем вторую, заряженную «Огнём бездны». Всё равно без неё не прошёл бы, так что зря выступал.

Лестница была узкой, едва шире полуметра, и плавно изгибалась вслед за стеной зала. Когда мы поднялись на площадку перед следующей дверью, на этот раз глухой и защищённой убийственной магией, лестница совершила полный оборот.

— Здесь. Алтарь здесь, — уверенно сказала Маша.

— Дорогая, ты имеешь в виду — за дверью? — прошептала Лари.

— Да. Ты разве не чувствуешь? — ответила Маша, даже не обратив внимания на «дорогую», на которую всегда злилась.

— Чувствую, — кивнула демонесса. — Так чувствую, что мне даже плохо. Там что-то очень страшное. Даже для меня.

У меня вообще язык присыхал к гортани. Где-то совсем рядом, за каменной стеной, ждало нас нечто настолько огромное, величиной с весь этот мир, хищное, как бездна, и жестокое, как адское пламя. Могучая, чудовищная Сила протекала через это место, словно сотканная из боли, крови и трупного тления, по сравнению с которой даже смерть казалась чем-то добрым и благостным.

— Я не могу, — прошептала Маша. — Я должна это увидеть, или никогда в жизни, сколько бы мне ни осталось, не буду знать покоя.

И она произнесла заклинание. Стена перед нами словно подёрнулась дымкой, затем стала неожиданно светлеть, а потом за ней, становящейся всё прозрачней и прозрачней, начали проступать контуры тёмного, отделанного мёртвым белым мрамором зала. Четыре колонны ограждали нечто скрытое тьмой в середине. Тьма клубилась в углах, тьма собиралась под потолком крипты. Но что было в центре её, пока не удавалось разглядеть.

— Что это? — прошептала Лари.

— Увидишь… — ответила Маша.

За стеной становилось всё светлее и светлее, постепенно тьма открыла основание мраморного постамента, отступая всё выше. На постаменте оказалась статуя. Сделанная из синеватого камня, она изображала идеально сложенную обнажённую женщину, сидящую, скрестив ноги и вывернув пятки. Синее тело, чёрные волосы, сделанные так, словно они были настоящими, чёрные глаза без белков, чёрные губы. Длинный ярко-красный язык, опущенный в чёрную чашу, в которую равномерно, одна за другой, падали сверкающие рубиновым светом звёздочки, образуясь прямо в тёмной пустоте. Ожерелье из черепов чудовищ на высокой груди.

Её можно было принять за саму Кали, Чёрную богиню, если бы у женщины не было всего двух рук. В правой она держала причудливо изогнутый палаческий меч, в левой — золотую чашу с чернением, из которой, как пар, клубилась тьма.

— Ракшаса… — прошептала Маша. — Это не алтарь, это Сосуд.

— Кто такая ракшаса? — также прошептал я.

В моих энциклопедиях такая тварь не числилась. Хотя тут всё пахло богами, а на них я не охотился — кишка тонка, знаете ли.

— Демон-слуга, прислуживающая Кали, собирающая для неё Силу и кровь… — ответила за Машу Лари.

Я глаз не мог оторвать от статуи, от столь великого Зла, что находилось против меня, и одновременно поражаясь тому совершенству, с которым она была сделана. И чем больше я смотрел, тем яснее видел каким-то внутренним зрением, как была растерзана долгими пытками жертва в храме над нами. Как кровь её впитал белый камень жертвенника, который теперь по капле ронял её. На лету кровь превращалась в яркие звёздочки Силы, которая скапливалась в чаше, что держала статуя. И в чаше полоскался длинный и алый её язык, шевелящийся подобно змее… Стоп! Это с каких пор у статуй начали шевелиться языки? И почему я вообще решил, что это статуя?

Живой демон, сидящий в потоке Силы, открытом жертвенной кровью и идущем куда-то вглубь тёмных планов. «Это не алтарь, это Сосуд». Ну правильно! Демон-слуга, питающий повелителя.

Словно желая окончательно убедить меня в том, что я наивный болван, ракшаса подняла взгляд от чаши. Я его ощутил прямо сквозь стену, как ожог, будто я встал у открытого зева адской печи, а затем чёрные губы демона растянулись в жуткой улыбке, обнажая длинные чёрные зубы, а рука с кривым мечом указала прямо на нас.

Кто из нас первый заорал, я так и не понял. Может, даже я. Последнее, что помню, это улыбка ракшасы, затем не помню ничего, а первое после того — как я вбежал в круглый зал с порталом, трясущийся от страха и готовый сигануть в портал прямо с ходу, забыв обо всём, лишь бы оказаться подальше от этого места.

Остановил меня Орри, схвативший за ремень, а затем он свалил и оттащил назад от выхода Машу. Лари просто сидела на корточках посреди зала, обхватив себя руками за плечи, и заметно тряслась.

— Да что там такое? — теребил меня за плечо Балин.

— Там вообще кошмар, — честно ответил я, сообразивший, что никакая ракшаса не гоняется за нами со своим мечом на предмет отчекрыжить наши головы.

Тогда я со всей решительностью заявил:

— Но пол нетолстый. Минируем! Маша, очнись!

Я потряс свою девушку за плечо, и она вроде как и вправду очнулась.

— Помнишь, что надо сделать? — спросил я.

— Помню, — крайне решительно кивнула она. — Прикрепить заряд к потолку.

— Сможешь?

— Конечно!

У Балина всё было уже готово, связки динамита разложены и скреплены между собой, огнепроводный шнур отмотан.

— Слушай, а почему ракшаса за нами не погналась? — спросил я у Маши.

Но ответила опять Лари.

— Нужны мы ей, — фыркнула демонесса. — Она сейчас проводник Силы для Кали, купается в её потоке. Что мы для неё? Меньше насекомых, ничтожества. Мы неспособны ей навредить, мы неспособны даже поцарапать её, пока она в центре потока Силы своей богини.

— Вот как, — задумался я, и следующая посетившая мысль вызвала во мне волну эдакой мстительной радости. — Пока в потоке, то и поцарапать нельзя? Ну пущай посидит пока. Маша, лепи динамит к потолку!

— Куда? — спросила она.

— А вот как раз в центр свода, — ответил я и указал рукой. — Во-он туда, где крюк металлический.

Куча взрывчатки плавно поднялась от земли и медленно взмыла к каменному своду зала, оказавшись, по моим расчётам, как раз под постаментом, на котором восседала ракшаса. И как раз над порталом, потому что тот был в центре того же потока. Лишь огнепроводный шнур свесился поросячьим хвостом вниз.

Я достал из кармана увесистую стальную гайку, которую подобрал на барже, и продел в неё шнур, после чего прихватил её к оболочке липкой лентой. Так не скрутится он после поджигания и не прижмётся случайным образом к детонатору, прежде чем мы успеем сбежать в портал.

— Берем вещи — и пошли. Все всё помнят? Как входим в портал, занимаем позиции по кругу. Всё лишнее сбрасываем на землю, а дальше уже разберёмся.

Все похватали с пола рюкзаки, взвалили их на плечи, Орри поудобней перехватил пулемёт. Я выбросил из стволов «вампирки» зажигательные патроны, сменив их на «колотушку» в верхнем стволе и осиновый кол в нижнем. Всё, готов.

— Зажигаю! — крикнул я, привлекая внимание.

Вытащил из кармана стерженёк зажигалки с цепочкой, щёлкнул по выдавленной на нём руне огня ногтем, прошептав заклинание, и с конца стерженька поднялся небольшой хвостик огня, который не гаснет даже под водой, пока не щёлкнешь по второй руне. Поднёс огонёк к шнуру, подержал некоторое время. Наконец тот «схватился», зашипел, задымил, начал плеваться искрами — и бодро пополз вверх. Теперь взрыв уже ничто не предотвратит, Маша постаралась. Даже если кто-то шнур обрезать попытается, то всё взорвётся сразу.

— За мной, бодрее! Пять минут до взрыва! — крикнул я и прыгнул в овал портала.

Обдало шипучим электричеством, затрещало, запахло озоном, под подошвами захрустел гравий, и я сразу рванул в сторону, освобождая проход для Лари, шедшей за мной. Упал на колено, роняя рюкзак, вскинув стволы «вампирки», огляделся. Рядом треснуло, сыпануло искрами, и из портала вылетела демонесса с дробовиком в руках, присевшая на колено с другой стороны. А дальше, как горох из мешка, посыпались все остальные.

Маша сразу вытянула руку с лежащим на ней медальоном — в нём хранилась ещё пара боевых заклинаний, которые она была готова пустить в первого, кто представится ей врагом.

А во дворе особняка было весело. Прямо передо мной на траве лежал высохший как мумия труп в чёрной одежде. Сухая, точно пергамент, кожа обтягивала череп, в ряду оскаленных жёлтых зубов выделялись четыре острых клыка. Из груди у него торчало оперение арбалетного болта, пробившего кольчугу. Так выглядят мёртвые вампиры: настоящая жизнь ушла из них давным-давно, и после новой смерти они превращаются в тех, кем они на самом деле и являются, — в давно умерших.

Прямо за ним лежали двое нордлингов из ватаги. Один был убит пулей, ударившей его в середину лба, второму, тому самому, что был с укропом в бороде, сломали шею. У серого каменного цилиндра колодца, возвышавшегося посреди двора, лежал ещё один вампир, с двумя стрелами из лука в животе. Он ещё шевелился, но было ясно, что жить ему осталось всего ничего. Рядом с ним, положив ствол дробовика на край колодца, сидел Кудин. Его арбалет, перерубленный пополам мечом или топором, валялся у него под ногами. Ещё одного вампира я увидел в дальнем конце двора. Он лежал лицом вниз между колоннами, поддерживающими галерею второго этажа. Арбалетная стрела торчала у него из затылка.

Аррава пряталась за каменной лавкой, целясь из своего «маузера» куда-то в окна второго этажа напротив. На правом бедре у неё была длинная резаная рана, кое-как перемотанная белой тряпкой, пропитавшейся кровью. Её эльфийский лук был цел и висел за плечом. Похоже, что она ошиблась с выбором оружия — все вампиры были в кольчугах, для стрел из лука неуязвимых, да ещё они не гнушались огнестрельным оружием, потому что в этот момент грохнул выстрел, заметавшийся эхом между стен, а в камень колодца ударила пуля, выбив искры и облачко крошки и заставив Кудина пригнуться.

Сидевший за столбом нордлинг выстрелил из помповика в ответ — раз, второй, третий, целясь в окно. Оттуда тоже треснуло, и пуля угодила в столб, вырвав из него пучок щепок. Нордлинг опять укрылся. Стреляли из винтовок, всё серьёзно.

Я почувствовал какой-то след магии у себя над головой. Поднял голову и понял, почему здесь так темно. Прямо над двором особняка висела тяжёлая свинцовая туча, закрывшая доступ солнцу. Это позволяло вампирам разгуливать по улице в любое время. И питалась эта самая туча от портала, оттягивая тонкий смерч Силы, который входил в самый центр её провисшего тёмно-серого брюха.

Почувствовал взгляд, перевернулся вбок, и туда, где я только что стоял, ударила пуля, подняв фонтанчик мелких камешков. Я успел заметить, откуда стреляли, но тратить заряды из «вампирки» на стрельбу в ответ не стал. Они у меня на счёт, причём колья легко считаются на пальцах одной руки.

— Всем укрыться! — крикнул я и побежал зигзагами к столбам под галереей.

Надо было как можно быстрее убраться с середины двора. К тому же с той стороны портала должно вот-вот рвануть, и кто знает, что оттуда сюда прилетит во время взрыва. Краем глаза успел заметить, что Маша тоже улепётывает, но в другую сторону и прикрывшись прозрачным щитом. Умница!

Мне пару раз стрельнули вслед, но не попали — пули угодили в землю. Вампир вампиром, а стрелок он так себе. Зато гулко загрохотал пулемёт, и пули хлестнули по серой стене возле окна. Это Орри взялся за огневую поддержку. Часто захлопали выстрелы из «маузера» Арравы, её колдовские пули оставляли светящийся след в воздухе, а там, куда они попадали, звучно вспыхивали яркие молнии.

С треском распахнулись деревянные ставни на окне у меня за спиной, я резко обернулся — достаточно быстро для того, чтобы увидеть силуэт в чёрной хламиде, стремительно выскочивший из окна. И чтобы пальнуть в него «колотушкой». Грохнуло, ударило в плечо, вампира отбросило к стене словно тараном, и, прежде чем он успел хоть что-то сделать, я выстрелил снова, проткнув его колом.

Девка. Блондинка с распущенными волосами, бледная как смерть, с оскаленными зубами и со здоровым тесаком в руке. Она зашипела, упала на бок, и её мелко затрясло, как человека в предсмертной агонии. А это и была агония, потому что она почти сразу умерла и начала превращаться в мумию на глазах. А я быстро перезарядил ружьё, бережливо положив пустые гильзы в карман.

Рядом со мной оказалась Лари, которая несколько раз выстрелила в окно напротив, заставив спрятаться того, кто там был, и начала быстро заталкивать патроны в приёмник. Я огляделся. Где Маша? Обнаружил её рядом с Балином, засевшим в воротах дровяного сарая, что расположился у дальней от меня стены. Нормально, там они хорошо укрылись. Гном воинственно держал в руках двустволку, а вторая оказалась у моей подружки. Ну, ещё лучше: кроме магии и двенадцатый калибр полезно иметь.

— Аррава! — позвал я охотницу, сидевшую шагах в десяти от меня. — Сколько кровососов здесь?

— Шестеро! — крикнула она в ответ.

Вопросы деления гонорара уже не возникали — прижали их здорово. Ну ничего, знали, на что шли. Я быстро пересчитал вампирские трупы во дворе. Четверо. Ещё двое где-то в особняке, и это при условии, что их правильно посчитали. Один всё пытается постреливать со второго этажа.

— Сашка! — послышался крик Маши. — Мне помочь?

— Нет! Береги Силу! — крикнул я в ответ.

Не надо тратить Силу, она наш последний резерв. У нас численное преимущество, мы сильные, опытные, вампиров уже мало, так что сами справимся. И я начал раздавать указания:

— Балин! Прикрывай Машу! Орри, держи окна напротив, не давай высовываться. Лари, ты со мной пойдёшь. Аррава! Кудин! Прикройте нас!

— Понял! — крикнул в ответ нордлинг из-за колодца, и туда опять угодила пуля.

В ответ прогрохотала очередь из «дегтяря», снова заставив стрелка убраться. Пули вампира не убьют, но с простреленной башкой много не навоюешь. Грохнул дуплет из двустволки Балина, картечная осыпь выбила облако пыли из стены. У него позиция удобна, чтобы по окнам бить.

Я вытащил из кармана своей сбруи «грелку» со святой водой, затем ввернул гранатный взрыватель в пробку, где притаилась маленькая тротиловая шашка. А вот и сюрприз им всем будет — это они ещё со мной не сталкивались…

— Бегом! — скомандовал я и с такой силой рванул к стене напротив, что думал, ноги оторвутся.

Лари не отстала. Да и как она отстанет? Кстати, лицо у неё начало меняться, опять превращаясь во что-то очень хищное. И движения немного изменились, стали плавными и быстрыми, совсем не человеческими. Боевая трансформация, ешь меня демоны. В нас успели раз неточно выстрелить, но дружный огонь по окнам заставил стрелка спрятаться. А теперь мы сидели прямо под тем окном, где он выбрал себе позицию.

Я выжидал, когда он снова проявит себя. Обидно будет потратить «святую бомбу» на пустую комнату, если он сменил позицию. И оказался прав. Следующая серия выстрелов раздалась уже из окна соседнего. Все во дворе догадливо укрылись, не вынуждая стрелка опять убегать. А я вырвал кольцо из запала, отпустил предохранительный рычаг, досчитал до двух и аккуратно забросил «грелку» в окно, откуда стреляли.

Взорвалась она, едва влетев в проём, как я и рассчитывал. Раздался приглушённый хлопок, громкий плеск воды, а затем такой дикий вой, что уши заложило. Из окна вылетел СКС-М и со стуком упал на каменную отмостку. Вот как, даже оружие потерял. Видать, накрыло с головы до пят, мало не показалось. Это как живого человека кислотой облить. И я добежал до ближайшего ко мне окна, закрытого ставнями. Подёргал их. Заперто.

— В сторону! — своим странным «боевым» голосом скомандовала Лари и ударила по замку кулаком, проломив изрядной толщины деревяшку.

Ставни открылись, а я немного обалдел. А ведь Силы в ней как в немолодом вампире, пожалуй[68]. И скорость соответственная.

Я заглянул в окно, затем влез в него. Мы оказались в столовой. Длинный дубовый стол с лавками вдоль него, люстра из тележного колеса, бронзовая и медная посуда, развешанная по стенам. Везде пучки сухого шалфея, зачем — не знаю. Густой полумрак. Звуки со двора сразу стали глуше, дикий крик, доносящийся сверху, тоже почти не слышен. Ничего, покричи, от святой воды ты восстанавливаться не один год будешь, если проживёшь их, конечно. В чём лично я сомневаюсь.

Два выхода из столовой, с одной и другой стороны, тяжёлые дубовые двери. Куда идти?

— Лари, ты налево иди, я пойду направо, — осторожно предложил я. — Хорошо?

Она начинает меня слегка пугать в такие моменты, вот и стараюсь быть вежливым.

— Ладно. Осторожней там, — тихо рыкнула она и бесшумно пошла к двери.

Я вскинул ружьё и пошёл ко второму выходу из зала. Ну и где последний вампир? Точнее, вампирша, потому что все говорили о том, что Мастер Гнезда — женщина. И о том, что обратили в вампиров двоих молодых мужчин из города. А кто мог это сделать? Не она ли, случайно?

Дверь со скрипом отворилась, открыв путь на тёмную лестницу и куда-то дальше, в следующую комнату. Пойду наверх пока, к орущему от боли вампиру. Даже отсюда слышу, как он колотится в деревянный пол. Его успокою, да и есть вариант, что Мастер Гнезда к нему придёт. Им хоть и плевать друг на друга, но Мастер обязан заботиться о них.

Я пошёл по скрипящей лестнице, закончившейся очередной дверью. Толкнул её, она слегка подалась, а затем застряла. Я заглянул в щель. Вот где недостающий нордлинг. Следы укуса на шее, рядом с рукой дробовик. Вот он куда успел забраться.

Я навалился на дверь сильнее, труп подался дальше по скользким, навощённым доскам пола. Так… можно идти, но почему-то не хочется. Почему? Цвет губ странный у мертвеца. Слишком красный, словно кровью его поили. Зачем? А в вампира превратить. Он пока совсем не сильный, до первой кормёжки, но голодный, хитрый и злой.

Моя правая рука скользнула по поясу, где в кожаных ножнах лежал длинный осиновый кол со стальным острием и резиновой ручкой, тихо схватился за него, вытащил. И резко, с шагом, со всего маху вогнал его в грудь лежащего, с хрустом раздвинув кольца кольчуги. Тот зашипел, выгнулся дугой, заколотив пятками в пол, и сразу затих. Прямо в сердце попал — тогда они, как люди, почти сразу умирают. А вот кто его успел обратить?

Удар в спину заставил меня выронить ружьё и кол. Ружьё свалилось на труп, а кол покатился по лестнице вниз. Чья-то холодная рука стальной хваткой обхватила мне шею, прижав к себе, пахнуло зловонием, тленом и прокисшей кровью. Я успел скосить глаза и увидеть справа от себя женское бледное лицо с чёрными волосами и ярко-голубыми глазами. Растянутый противоестественно рот, белоснежные и острые, как у змеи, клыки. Я зашарил по поясу, нащупывая последнее средство — водяной пистолет, но понял, что не успеваю. Мою голову с невероятной силой потянули назад, и единственное, что я успел сделать, это прохрипеть:

— Арлан. Арлан вер-Делин.

Рука, тянущая меня за подбородок, замерла с неподвижностью и силой мраморной статуи.

— Что ты сказал? — прошептал нежный женский голос прямо мне в ухо. — Повтори.

— Арлан вер-Делин, вампир, чья сайре[69] — ты. Он сказал, что я должен назвать тебе его имя, если встречу тебя на своём пути. И не убивать, даже если буду обязан.

— Почему? — Почти неслышный шёпот:

— Он мне помог. И я обещал.

— Как он умер?

Губы приблизились к самому уху, я даже почувствовал, как невероятной остроты клык уколол меня.

— Он попал в плен и убил себя, опасаясь лича.

Молчание. Ни звука. Вампиры не дышат, иначе я должен был бы ощущать её дыхание на своей шее. Рука нащупала рукоятку водяного пистолета, и я медленно потащил его из кармана на животе. Она не реагировала, совсем этого не замечая. Она была далеко.

— Тебя зовут Ливия, — прошептал я.

— Ливия… — эхом повторила она с невыразимой горечью.

Неужели эти пустые внутри твари действительно способны любить? Не верю, не верю, из них же изгнали человека, там воплощённый демон внутри. Но зачем ей притворяться?

Водяной пистолетик удобно улёгся в руке, пальцы обхватили рычаг, но я медлил. Если я выстрелю, облив её святой водой, она одним движением может свернуть мне шею, даже инстинктивно. Она древняя, я это чувствую, и Силы у неё на десяток обычных вампиров. Не хочу.

Рука моя скользнула вдоль бедра вниз, я даже не целился, а угадывал направление. И начал жать на рычаг «брызгалки», стараясь, чтобы святая вода лилась на подол её просторного балахона. А она по-прежнему стояла за мной, обхватив за шею. Ткань толстая, промокнет она не сразу, и главное — постепенно. Из-за этой ткани она не наткнулась рукой на знаки Мардога на воротнике моей кольчуги, не сработала моя защита.

— Что за демон? — чуть повысив голос, спросила Ливия, ни к кому не адресуясь.

После чего сделала то, на что я и рассчитывал, — почувствовав первое жжение и не имея намерения убить меня немедленно, она с самоуверенностью, присущей всему вампирскому племени, просто оттолкнула меня. Небрежно, но при этом с такой силой, что я пролетел лицом вперёд через всю комнату, больно наткнулся коленями на стоящую поперёк моей траектории полёта длинную дубовую лавку и с грохотом перевалился через неё. Но когда я поднялся, водяной пистолет был у меня в левой руке, а в правой надёжно и увесисто устроился «сорок четвёртый».

Вампирша даже не смотрела на меня. Шипя, она старалась оттянуть от своего тела промокший подол её просторной хламиды с капюшоном. Наивная, она уже не числила меня во врагах? Или просто близость святой воды к её драгоценному телу сделала её невнимательной? А я целился в неё с двух рук и мог её просто убить. Плевать на колы осиновые, но святой водой я не подпустил бы её близко, а шесть семнадцатиграммовых пуль моей собственной конструкции из револьвера могли просто разнести её голову в куски. В любом случае могли ранить так тяжело, что она не смогла бы больше сопротивляться.

Но я тоже медлил. Обещание, данное Арлану, откровенно мешало мне спустить взведённый уже курок. Когда я обещал, что не стану её убивать, я действительно имел это в виду. А клятвопреступников боги карают — это знают все, даже младенцы.

Неожиданно зарычав, как хищный зверь, Ливия рванула ткань своего балахона руками в стороны, раздирая его. И осталась обнажённой, в чёрных сапогах до колен, да на чёрном шнурке у неё на шее висел чёрный же амулет «Кровоточащее солнце Кали». Кожа её, наоборот, поразила белизной, а само тело — совершенством форм. На правом бедре и колене вздулся красноватый ожог, словно её ошпарили кипятком.

Она посмотрела на меня в упор тяжёлым, давящим взглядом, стараясь зачаровать, как умеют делать древние вампиры, но бляха охотника такую магию отбивает играючи. Я лишь почувствовал её попытку.

— Ты… — свистяще выдохнула она, и черты её прекрасного лица начали искажаться. На переносице собрались морщины, а лоб словно надвинулся на неё. Резко обострились скулы, рот растянулся, превращаясь в клыкастую пасть. Это предел её эмоций, она в бешенстве. Но что её удерживает от нападения? Тоже соображает, что нет шансов? Или что?

— А что — я? — переспросил. — Я же тебя сейчас не убил, верно? Как и обещал Арлану. А ведь мог.

При этом я смещался в сторону — с расчётом, чтобы между нами оказался круглый тяжёлый стол. Её зрачки из голубых превратились в ярко-жёлтые, пальцы скрючились как когти, спина согнулась каким-то странным образом, отчего её прекрасное тело сразу же превратилось в уродливое.

— Ты… — повторила она, и в голосе не осталось человеческого совсем ничего, а я понял, что клятвопреступления не избежать. Или смерти: тут уж одно из двух. Палец на спусковом крючке почти нажал на него, чтобы сдвинуть на последний миллиметр, как вдруг страшный удар сзади отшвырнул Ливию вперёд, что-то свистнуло тонко и пронзительно, и голова вампирши, не потеряв злобного своего выражения лица, со стуком упала на пол, а обезглавленное тело успело сделать ещё три шага, прежде чем рухнуть.

— Как вы тут? Беседовали? — спросила Лари, сворачивая латиг движением кисти. — Не помешала?

— Нет-нет, всё в порядке, — ответил я, убирая револьвер и поднимая с пола «вампирку». — Всегда рады, заходи без приглашения.

— Ловлю на слове, — ослепительно улыбнулась она.

Спасибо демонессе — спасла от клейма клятвопреступника. Вот как всё бывает. Я на приманку повёлся и попался, как последний новичок, но и Ливия, на приманку меня изловив, не убедилась в том, что у неё за спиной никого. И зря, как выяснилось.

Я посмотрел на её голову и обнаружил на этом месте лишь голый, выбеленный сотнями лет череп. И от тела остался скелет. Древняя она была, очень древняя, затрудняюсь даже возраст определить.

Я обратил внимание, что затих крик облитого святой водой вампира. Я спросил об этом Лари, и она в ответ молча показала мне латиг. Понятно: к нему она тоже успела наведаться.

— Почему портал до сих пор на месте? — совершенно неожиданно спросила Лари, по ходу дела меняясь в лице «в лучшую сторону» и стаскивая свой тюрбан, открыв торчащие в растрёпанных рыжих волосах маленькие малахитовые рожки.

— Портал? — глупо переспросил я.

А ведь верно, почему портал на месте? Неужели ещё пяти минут не прошло с тех пор, как мы из него выскочили? Не может быть такого.

— Бежим обратно, — сказал я и загрохотал ботинками по деревянной лестнице.

Демонесса просто съехала по перилам. Не теряя времени на поиски двери, я выскочил во двор снова через окно с проломленными ставнями, даже не подумав о том, что в меня могут пальнуть те, кто держит окна на прицеле. К счастью, не пальнули. Следом выпрыгнула Лари.

— Вроде бы всё с вампирами! — крикнул я на весь двор.

Кудин приподнялся из-за колодца и спросил:

— Женщина, Мастер Гнезда?

Самый важный из возможных вопросов. Без Мастера гнездо нежизнеспособно и зачастую даже серьёзной опасности не представляет. Вампиры — индивидуалисты, если они не в гнезде, то просто разбредаются, не в силах ужиться друг с другом. Если кто и уцелел, то сейчас он, скорее всего, или спрятался, намереваясь отсидеться, или улепетывает куда подальше. Недаром же они все в чёрные хламиды с глубокими капюшонами были одеты. В таком наряде они и по солнышку пробежаться могут.

— Мертва. Там ещё один ваш лежал наверху, они его обратили.

— Демоны тёмные! — выругался он, ударив кулаком себе по ладони. — Троих потеряли.

Прихрамывая, к нам подошла Аррава. Вид у неё был недовольный, но чем именно, понять я не мог. Единственный уцелевший из нордлингов-помощников стоял возле столба, где и укрывался от огня, и заталкивал патроны в помповик.

Гномы быстро перетаскивали наши мешки к дальней от портала стене. Я остановил пробегавшего мимо Балина, затем спросил:

— Почему до сих пор портал на месте? Должно уже рвануть было.

— Не должно, — покачал он головой. — Я на десять минут шнур рассчитал.

— Зачем? — не понял я.

— А если бы мы сюда сунулись, да неудачно? Пришлось бы назад бежать, а там уже бомба в любую секунду рвануть может! — заявил он. — Ты, командир, иногда больше бы думал, когда бой планируешь.

Уел. Как есть уел. А ведь я бы ещё и спорить начал, требуя в обязательном порядке сжечь все мосты за собой.

— Через пару минут шарахнет, так что отходим все назад, — сказал он, бросив взгляд на карманные часы на цепочке.

— Это вы о чём? — поинтересовалась Аррава.

Я улыбнулся ей, понимая, что благодаря предусмотрительности Балина, исправившей мою непредусмотрительность, мы избавляемся от этой вечно всем недовольной полуэльфийки и её коллег, и сказал:

— О том, что сейчас портал исчезнет. И вы останетесь с нами, а отсюда месяц ходу до Гуляйполя. Но у вас есть две минуты, чтобы пробежать до выхода из подземного хода. И не пытайтесь обезвредить бомбу — она с ловушкой, рванёт сразу же, как вы к ней притронетесь.

Надо отдать охотникам должное — скандалить и драться они не стали, а молча рванули к сверкающему порталу, а безымянный нордлинг даже успел подхватить с земли выпавший из окна СКС-М. Самозарядка вещь ценная, бросать такое жалко, хотя трофей по праву принадлежал нам. Ну да демоны с ним, мы и так перегружены, одну такую винтовку уже продать пришлось.

Один за другим они исчезли в сверкнувшем у каждого за спиной зеркальном овале. А мы остались стоять у каменного сарая в дальнем конце двора, глядя на портал, выстроившись в рядок. Я освободил стволы «вампирки» от «колотушки» с колом, а вместо них забил два патрона с тяжёлыми зажигательными пулями — теми, которыми недавно по бхуту палил. В любом случае надо будет усадебку осмотреть внимательно — мало ли кого в таком месте ещё встретить можно?

— Не расслабляйтесь, помните? — сказал я. — Нам ещё место обыскивать, да и конюшни я пока не видел.

— Конюшня снаружи где-то, — сказала Лари, потянув носом воздух. — Лошадьми пахнет.

— Демон, я не чую… — покачал я головой.

— Доверься мне, — улыбнулась она, показав короткие острые клыки. — Я же демон, хоть и наполовину.

А тут ещё и рога обнажились. Привык, что она в тюрбане вечно, вот и относишься как к человеку. А Лари вовсе и не человек. А рожки ей даже к лицу, симпатичные такие, в тон глазам.

— Сколько ещё? — спросил я у Балина.

— Вот-вот уже, — ответил он, даже не глядя на часы. — Интересно, эти там успеют до конца хода добежать?

— Если блох на себе ловить не будут, то успеют, — уверенно заявил гном. — Шарахнуть здорово должно.

— Это точно, — подтвердил Орри, баюкающий на груди пулемёт, как младенца.

Маша встала сбоку от меня, обняла за пояс. Все напряжённо ждали. Сейчас, сейчас что-то должно произойти с порталом. Никогда не видел, как ломаются порталы.

— Маш… а с нами здесь ничего не случится, когда портал накроется? — все же забеспокоился я.

— Нет, — пожала она плечами. — В портале же нет своей концентрации энергии, он её со стороны подсасывает. Ничего не может.

— Есть! — радостно хлопнул в ладоши Балин.

И действительно, из овального зева пространственной двери вдруг вылетел клуб самой банальной пыли и мелких камешков, дождём просыпавшихся на траву двора. Некоторые долетели почти до стены. Но больше ничего впечатляющего не произошло. Светящийся овал мигнул пару раз, затем прерывисто и как-то неряшливо замерцал.

— И чего? — спросил я.

— Жди, — сказала Маша. — Подпитка Силы прервалась, но минутки две-три он теперь сам проработает. Что это за портал, который гаснет сразу же после отключения канала Силы? Портал должен быть со стабилизацией… Сейчас он даже выровняться должен. Вот смотри…

Я внимательно вгляделся в зеркальный мигающий овал, который вдруг каким-то странным образом начал выдуваться в нашу сторону, становясь ещё при этом заметно больше. Даже само пространство вокруг него загадочным образом искривилось. Это так и надо? И Лари как-то с сомнением на всё это смотрит и заметно нервничает. Об этом я у Маши и спросил.

— Не знаю… — честно ответила Маша.

Всё, что случилось потом, произошло как-то очень быстро, совсем бесшумно и без лишнего драматизма. Пространство превратилось в настоящий пузырь, как-то вывернулось наизнанку, отделяясь от самого себя — ну не могу я описать это по-другому, — затем пузырь вдруг исчез куда-то, а на его месте оказался мраморный невысокий постамент, на котором сидела, поджав пятки, голая мертвенно-синяя ракшаса с чашей крови и палаческим кривым мечом. За спиной у неё по-прежнему нестабильно продолжал мерцать портал.

— Ой… — пискнула Маша.

— Борода прародителя… — охнули хором гномы.

— Не может быть… — сказала Лари.

— Мама, — завершил я список высказываний самым банальным из них.

Ракшаса заглянула в чашу, затем вопросительно глянула вверх, откуда туда должна была капать кровь. Капать было неоткуда: над головой висела лишь туча, клубящаяся и быстро прореживавшаяся — смерч Силы, питавший её, всё же исчез. Тогда она перевела взгляд своих чёрных глаз на нас, видимо осознавая, что без нашей помощи такое паскудство случиться не могло. Чёрные глаза вдруг начали разгораться алым огнём, как раздуваемые в камине угли, длинный алый язык, заострённый на конце, змеей выскользнул из чаши и исчез за частоколом чёрных, кривых клыков. Рука с мечом вытянулась в нашу сторону, словно намечая линию удара, чёрные губы растянулись, а затем… А затем словно ураган пронёсся над двором, сбивая нас с ног и волоча по траве. Ракшаса завизжала так, словно тысяча пароходных свистков дунули разом в единый рупор.

Мы оглохли, ослепли, обалдели, меня крутило по мокрой траве, я скользил, не в силах остановиться, пока со всего маху не врезался в каменную стену так, что зубы лязгнули, а дыхание вылетело из меня вон. Рядом со мной, как сухие листья, сметённые ураганом, оказались мои друзья, сваленные в кучу, перемешанные как огурцы в салате со своими рюкзаками, деревянной скамейкой и трупом вампира с арбалетной стрелой в затылке.

— Бежим в дом! — закричала Лари, вскакивая на ноги, пока ракшаса набирала дыхание для следующего крика.

Но спасла нас всех Маша. Как она догадалась закачать в свой амулет именно «Сферу безвременья» — я не знаю. И я не уверен, что на переполненную Силой своей Чёрной богини ракшасу подействовало бы хоть что-нибудь ещё. Маша крикнула, взмахнула рукой с амулетом, с которого сорвалась призрачная стрела, врезавшаяся в демона и обратившаяся вертикальным прозрачным цилиндром, А ракшаса оказалась в его середине, медленно-медленно встающая со своего постамента.

— Бежим! — крикнула следом за тифлингессой Маша, и мы со всех ног метнулись во входную дверь дома, надеясь найти спасение за его толстенными стенами из дикого камня, заросшими мхом.

С грохотом распахнулись окованные металлом створки, в которые со всего маху врезались два тяжеленных гнома. Мы вбежали за ними, и я заорал что было сил:

— Рассредоточиться и спрятаться! Стрелять только тогда, когда заклинание рухнет.

Затем я схватил Машу за руку и потащил туда, где несколько минут назад вёл беседы с бывшей сайре вампира Арлана. Окошки второго этажа показались мне самыми подходящими.

— Рюкзаки! — в отчаянии крикнула сопротивляющаяся Маша.

— Демон с ними! — крикнул я в ответ, даже не осознав, насколько это правда. Именно демон почти божественной силы и оставался с ними во дворе.

Мы птицами взлетели по лестнице, я пригнул Машу к полу, схватив её за затылок, и затем мы на четвереньках подбежали к окну и осторожно выглянули в него. Ракшаса уже встала на ноги и медленно, но уверенно совершала первый шаг в сторону границы заклятия.

— Так не должно быть… — жалобно проныла волшебница. — «Сфера» вообще останавливает время, она никак не может двигаться.

— А почему двигается? — спросил я, трясущимися руками пристраивая на подоконнике двустволку. — И стрелять-то можно?

— Нельзя, — мотнула головой Маша. — Ничего не получится, на пули время тоже действует.

Словно желая подтвердить её заявление, с первого этажа прогрохотал пулемёт. Прозрачная стенка заклятия среагировала на угодившие в неё пули тусклыми вспышками, а сами пули повисли в воздухе прямо на самой границе. Время для них остановилось. Для пуль, но не для ракшасы, которая делала уже второй шаг, а выражение её жуткого лица менялось от бешеного к осатанелому и маниакально кровожадному. Ну ещё бы, сидела в крипте, питалась, в потоке Силы своего божества чуть не купалась — и вдруг пуд динамита под задницей рванул. Озвереешь тут. Особенно если учесть, что ракшасы — демоны ярости и убийства и с понятием «гуманизм» если знакомы, то исключительно понаслышке.

— Видишь? — указала на цилиндр Маша. — Пока она не вырвется, даже не пытайся стрелять.

— Вижу. А у тебя что в запасе осталось? Нельзя её на денёк, скажем, здесь задержать? Мы бы тогда сбежать успели.

— Не успели бы, — отмахнулась она от моей наивной идеи. — И нет у меня больше таких «сфер». Могу наколдовать, но уже на последний резерв. А так… «Шаровая молния» осталась и «Болотный туман» — на случай, если спрятаться надо.

Нет, под «туманом» мы не спрячемся, это как дымовая завеса. Побегаем чуть-чуть, до первого крика ракшасы, да и всё. На лестнице загрохотали шаги, и в зал ввалились оба гнома, а следом за ними вошла Лари.

— Мы на втором этаже схорониться решили, — буркнул Орри, как и подобает гномам, с трудом признавая свой испуг. — Всё же тут нас так просто не достанешь. Стены-то гномами выложены, я давно заметил.

— Только рассредоточьтесь! — скомандовал я, целясь в лицо ракшасе, которое всё ближе и ближе придвигалось к границе заклятия.

Ещё чуть-чуть, и оно будет снаружи, а дальше демон ярости и убийства в плохом настроении займётся нами вплотную. Так, что у меня ещё есть? СВТ-К, прикреплённая к рюкзаку, рюкзак во дворе. Две гранаты с напалмом, то, что надо, обе в рюкзаке, а рюкзак сами знаете где. Ещё одна «грелка» со святой водой, которая демону что вода обычная. Демоны не нежить. Револьвер. Двустволка. Всё!

Я беспомощно оглянулся лишь для того, чтобы убедиться: все остальные вооружены примерно так, как и я, только хуже. И что? Даже «лимонки» остались в вещмешках — против вампиров они не годятся, а лишний вес в драке таскать никто не хотел.

— Короче, всем целиться демону в морду! — скомандовал я, поудобней прикладываясь к ружью. — Стрелять залпом и по моей команде.

Ракшаса уже заметно ускорилась, преодолевая действие заклятия. И вскоре её голова с многочисленными чёрными косами, свисающими водопадом, показалась снаружи. А вот дальнейшего я не ожидал. Заклятие рухнуло сразу, и наш дружный залп, наложившийся на очередь из «дегтяря», в основном пропал впустую. В ставшую очень быстрой ракшасу попала лишь одна моя пуля, разорвавшаяся вспышкой белого огня прямо на её коже, да заряд картечи, выпущенный Лари.

Хуже было другое — ни пуля, ни картечь не оставили на синей, лоснящейся коже демона ни царапины. Она даже не обратила на них внимания, хоть и покачнулась от удара. Всё же пуля десятого калибра не камешек из рогатки. А в ответ она распахнула свою пасть, противоестественно страшную, потому что находилась та на красивом женском лице, хоть и странной цветовой гаммы, а затем я опять оглох, сорванная ставня врезалась мне в лоб, выбив искры из глаз, а ураганный ветер швырнул меня спиной на резной дубовый буфет, дверка которого проломилась под моей тяжестью. А затем с улицы донеслись тяжёлые шаги — дуб-дуб-дуб, словно по земле шествовала бронзовая статуя.

— Она сюда идёт… — простонала Маша, а затем что-то мелькнуло в окне, и отколотые страшным ударом меча о стену большие осколки гранита влетели в комнату, забарабанив по стене у нас над головой, ломая мебель, обрушивая полки и выбивая искры и пыль.

— Бежим! В другую комнату! — заорал я, схватил Машу за руку и потащил за собой.

Все бросились следом — вовремя, чтобы не попасть под горизонтальный поток булыжников, в который превратился могучий простенок между двумя окнами. Как из гаубицы угодили!

Мы неслись по скользкому, навощённому деревянному полу, оскальзываясь и пробуксовывая на поворотах, но недолго, вскоре достигнув противоположного конца здания усадьбы. Все без команды попадали на пол, но я всё же подполз к окну и аккуратно выглянул.

Ракшаса стояла там же, где и была, стараясь заглянуть в разрушенные окна зала, в котором мы были. Для этого ей не хватало роста, она была лишь раза в полтора выше меня, поэтому, поставив ногу на подоконник первого этажа, тварь подтягивалась на руке. Это что, с умом у неё проблемы? Хотя кто сказал, что ракшасы должны быть умными? Они проводники Силы, а не ума. Сила есть, ума не надо — так вроде…

Верно, не надо. А зачем ей ум, если наши пули на ней царапинки не оставили, а двумя ударами своего меча она второй этаж гномами сложенного замка вскрыла как глиняный горшок со сметаной? Не нужен ей ум. Если там нас не найдёт, то перейдёт дальше. А за пару дюжин ударов она всю усадьбу с землёй сровняет. А что с нами будет? Что она сделает? Сожрёт с костями, изрубит на куски или что-нибудь покруче совершит, вроде вырывания души и отдачи её во власть всяким когтистым тварям на вечное разрывание? Не хочу!

Портал так и мигал посреди двора, но амплитуда миганий становилась всё чаще. Он вот-вот должен был закрыться, а проходить через него сейчас было уже смертельно опасно. Попади в такое «мигание» — и тебя на куски разорвёт. Так что идея насчёт «смыться обратно» не прокатывала. Не выйдет смыться.

Я переломил стволы ружья, выбросив пустые гильзы, а демон насторожился, начав озираться. Чёрт, а толку с того, что я перезаряжу ружьё? Чем оно мне поможет? А ничем. Но не ждать же просто так, когда ракшаса до нас доберётся. На этот раз я аккуратно затолкал в патронники две «колотушки»: всё равно никакой разницы — зажигательные пули или нет. На ракшасе нет и царапинки.

— Всем сидеть тихо, — прошептал я и на четвереньках, чтобы не мелькать в окнах, рванул в обратную сторону. За мной сразу увязалась Лари. Лари — это хорошо, она сильнее и быстрее. Осталось только придумать, что с этой силой и быстротой делать.

Я дополз до лестницы и прямо на заднице соскользнул по полированным деревянным ступенькам на первый этаж. Незачем что-то предпринимать вблизи того места, где Маша прячется. Не надо.

— Я могу попытаться её увести отсюда, — прошептала оказавшаяся рядом Лари. — Но не уверена, что она увяжется за мной.

— Она может сначала увязаться, а потом вернуться, — зашептал я в ответ. — Увидит, что ей тебя не догнать, и передумает. Или просто догонит, а потом вернётся.

— А что делать? — прошипела тифлингесса.

— Делать?

В голове у меня мелькнула какая-то смутная идея, совсем ещё непонятная, но вселившая робкую надежду. Потому что идея — это уже хорошо в положении полной безыдейности. И натолкнул меня на неё всё чаще и чаще мерцающий портал.

— Пока укройся, — сказал я и бросился к окну столовой, тому самому, через которое я уже сегодня дважды пролез в обоих направлениях.

Ракшаса отошла от стены и теперь стояла во дворе, задумчиво заглядывая на дно опустевшей чаши. Вид у неё был не столько злобный, сколько огорчённый, словно она хотела сказать: «Ну что за сволочи, а? Как так можно?» Я прикинул, куда мне потом придётся бежать, после того, как у меня получится опять привести её в бешенство, и понял, что, если я пальну из этого окна, пространства для маневра у меня останется всего ничего. Поэтому я, стараясь даже не дышать, начал тихо подкрадываться к ней, поочерёдно выглядывая из многочисленных вытянувшихся в ряд окон.

Видимо, созерцание опустевшей жертвенной чаши окончательно расстроило ракшасу, потому что она вдруг пригнулась, напряглась, шея её вздулась верёвками жил, и она снова завыла, к моему счастью, не в мою сторону, отчего у меня лишь заложило уши, а в мозг словно вилку воткнули. К этому моменту я держал её на мушке — и совершенно инстинктивно спустил курок. Ударило в плечо, вспыхнул хвост пламени, но выстрела я не слышал — весь запас моего слуха ушёл на крик ракшасы. И, к моему удивлению, крик прервался. Тяжёлая «колотушка» ударила в затылок, взметнув мелкие косы, а сама ракшаса чуть не свалилась вперёд.

Я не понял, как именно она развернулась: выглядело это всё так, словно она перетекла из одного положения в другое. Метнулся алый длинный язык, оскалились чёрные клыки, вновь вздулись жилы на шее… и я снова пальнул в неё, целясь в лицо. Попал не в лицо, а в грудь между ключицами. Мне показалось, я даже увидел, как разлетелась на куски моя пуля, на коже опять не появилось ни царапины, но ракшаса качнулась назад, запнулась за одну из каменных скамеек и вульгарно шлёпнулась на задницу, вновь не закричав.

А я бросился из комнаты с такой скоростью, что врезался плечом в косяк двери, чуть не выронив «вампирку». Пробежал мимо лестницы, заметался взглядом, куда спрятаться, увидел, как метнулась из-за угла узкая рука в чёрной перчатке, схватившая меня за воротник и дёрнувшая в какую-то тёмную кладовую.

— Уши! — крикнула Лари, и я зажал свои ладонями. И вовремя. Новый крик метнулся по дому, с грохотом обвалилась лестница, полетели какие-то обломки вдоль коридора, завибрировали могучие каменные стены — так, что из них посыпалась известка, а желудок сжался до величины грецкого ореха, вместе с сердцем. А затем здание сотряс дикий грохот: ракшаса вновь взялась за меч, вымещая злобу на древней усадьбе. Прямо у меня перед глазами по вековой давности кладке вдруг пробежала извилистая трещина, щёлкая и плюясь осколками камня.

— Лари, единственный шанс! — быстро заговорил я. — Мне надо добраться до штуцера Орри. Ракшасу можно сбить с ног. Но она меня поймает. А ты намного быстрей меня.

— Пока я буду доставать штуцер, она меня в землю втопчет! — возмутилась тифлингесса.

— Я сам достану! Ты побегать от неё сможешь? Дай мне хоть четверть минуты, я успею.

— И что потом? — резко сменила тон Лари, заинтересовавшись.

— Надо сделать так, чтобы она оказалась между мной и порталом.

— Бегом к Маше, пусть нам поможет! — скомандовала она. — У неё остались заклятия.

Мы выскочили из кладовки вдвоём — и упёрлись в обрушившуюся лестницу. Демоны тёмные, мне быстро туда ни за что не забраться. Тут и уцепиться не за что, гладкие стены. Лари же каким-то странным прыжком оттолкнулась от одной стены, другой — и обернулась ко мне уже сверху:

— Ну ты что?

Голос у неё снова начал меняться, демоническая часть её натуры опять брала верх.

— Давай сама, я подберусь ближе к мешкам, — махнул я ей рукой и втолкнул две очередные «колотушки» в стволы.

Не надо, чтобы она время теряла, затаскивая меня наверх. Я уж лучше пользу какую-нибудь принесу. И с этой благородной мыслью я бросился по первому этажу подальше от того места, где ракшаса шарахнула по стене своим мечом. Не хватало ещё под камнепад угодить, когда она снова своей железякой начнёт размахивать: мокрого места не останется.

На этот раз ракшаса решила быстро не успокаиваться, и, когда я пробегал как раз мимо окна, она закричала вновь. Ощущение было такое, словно в спину разогнавшийся грузовик врезался. Дыхание в очередной раз покинуло мои лёгкие, подошвы оторвались от пола, и я совершил полёт через всю комнату, к счастью своему перелетев через стол и опасного вида бюро, с грохотом обрушившись на деревянный пол и проехавшись по нему в следующую дверь, куда мне, собственно говоря, и было нужно. Это же меня и спасло, как я думаю, потому что простенок между окнами в зале, откуда я прилетел, вдруг превратился в облако пыли, молнией мелькнуло золотое лезвие, а летящие каменюки разбили всю мебель в щепки. Красиво бы я выглядел, окажись там.

А вот ракшаса, видать по всему, погналась за мной. Плохо. А как поймает? Я вскочил на ноги, благословив себя за то, что надел наколенники из толстой кожи и накинул ремень ружья, тем самым в полёте его не лишившись, и изо всех сил побежал тёмными извилистыми проходами без окон наугад вперёд, распахнул какую-то дверь, перепрыгнул через ранее не замеченный труп вампира со стрелой во лбу — молодой, видать, был, даже на мумию не похож, совсем свежий, — нырнул рыбкой на пол, проскользив до самого дальнего окна, откуда и выглянул.

Ракшаса действительно искала меня, и с самыми недружелюбными намерениями. Сейчас она заглядывала в пролом, проделанный её мечом, отставив назад голую синюю задницу. Второй раз за недавнее время я поймал себя на мысли, что успел оценить её форму. Маньяк какой-то, нашёл о чём думать. Оставаясь незамеченным, прикинул расстояние до наших мешков. Они находились почти на противоположном краю двора, и до них было не меньше полусотни метров. И добежать мало, потому что штуцер не только в чехле, примотан к рюкзаку Орри, но ещё и разряжен. К счастью, четыре патрона к нему есть в патронташе на прикладе ружья — хоть это сэкономит драгоценное время. Будь все патроны в рюкзаке, нам оставалось бы только молиться.

В этот момент в дело вступила Лари. Кошкой вымахнув из окна второго этажа, она приземлилась на ноги, а затем ничтоже сумняшеся вытянула своим латигом ракшасу поперёк отставленного зада.

Не думаю, что ракшаса почувствовала боль. Но возмутилась она уже всерьёз. Если, конечно, не была возмущена всерьёз до этого. Даже Лари, несмотря на всю её нечеловеческую скорость и реакцию, едва успела увернуться от палаческого меча, золотой молнией ударившего в то место, где она только что стояла. Стояла до этого, но не сейчас. А сейчас она как бросившаяся бежать кошка запрыгнула, едва коснувшись перил руками, на длинную галерею второго этажа — и опять вытянула ракшасу латигом, норовя угодить стальными составными хвостами по глазам. Могу поклясться, что попала, но ракшаса даже не сморгнула, а обрушила второй удар меча на галерею, по которой Лари уже бежала дальше с невероятной скоростью.

Пыль, грохот, деревянный пол галереи обрушился во двор, затем снова удар, и вся она начала, как костяшки домино, с треском оседать на землю, но Лари уже была на черепичной крыше особняка, на самом её коньке.

За это время я успел выскочить в окно рыбкой, даже не глянув, куда прыгаю, и свалиться на упавшую ставню, острая щепка из которой вонзилась мне в предплечье, заставив от всей души выматериться. Брызнула кровь, и ракшаса мгновенно обернулась ко мне, оскалив свою отвратную чёрную пасть. Вот как она кровушку-то уважает…

Длинный язык метнулся по чёрным губам, глаза разгорелись красным ещё ярче, она явно решила заорать, но я ещё раньше придумал в неё стрельнуть. Что и сделал, бабахнув из верхнего ствола. «Колотушка» угодила в лоб, почти опрокинув демона назад. А я, рвя мышцы изо всех сил, бросился по окружности двора к каменному сараю в дальнем конце, где так трогательно и призывно маячили наши рюкзаки. Рюкзак Орри лежал наверху, и я глаз не отрывал от длинного свёртка, пристегнутого к нему.

Ударило магией — словно морозная волна пронеслась над двором, а всё вокруг погрузилось в серую дымку. Не поняв, что произошло, я оглянулся и увидел, что вместо ракшасы у стены особняка дергается серое дымное облако. Маша! Она выпустила свой «Болотный туман», слегка поправив его. Вместо того, чтобы накрыть всех нас, маскируя от врага, он «обмотался» вокруг нашего единственного и совершенно неуязвимого противника.

Почувствовав, что у меня появилась фора, я приналёг, если такое вообще было возможно, и, не сумев затормозить, упал грудью на кучу рюкзаков, успев вцепиться в вожделенный чехол, перекатился на спину, увлекая его за собой, а заодно чувствуя, как холодеет в груди. Ракшаса лишь взмахнула своим мечом, и заклинание «Болотный туман» развеялось, словно его и не было. Вылетевшую следом из окна «Шаровую молнию» она отбила тем же мечом, а затем… К счастью, Маша успела выставить щит, насколько я успел заметить по тому, как замелькали за окном синеватые сполохи. Палаческий меч, рубанувший по стене, выбил гигантский сноп искр и почти начисто снёс эту часть этажа.

Трясущимися пальцами я судорожно расстегивал на совесть закреплённые ремешки на оружейном чехле, с ужасом представляя, что будет, если именно сейчас ракшаса вновь решит заорать. К счастью для меня, в дело снова вступила Лари, каким-то чудом оказавшаяся на крыше и оттуда спорхнувшая почти на середину двора, пролетев прямо над головой ракшасы. Опять взмах руки, безрезультатный удар латигом по глазам, который ракшаса даже не стала парировать, пируэт, с помощью которого тифлингесса едва увернулась от кривого золотого меча, снова удар латигом — и отчаянное бегство, частью по стенке особняка.

Ракшаса, как мне показалось, даже в цвете изменилась. Словно кроваво-красное сияние появилось вокруг неё, она замотала головой так, что её многочисленные косы заметались чёрными змеями, оскалила пасть до самых ушей, грудь поднялась — она набирала воздуха для нового крика, а я только тащил из чехла увесистый штуцер. Помогли гномы — из разрушенного окна второго этажа выплеснуло хвост огня из пулемётного надульника, и одновременно бухнула двустволка. Треск выстрелов слился с визгом рикошетов, ракшаса зарычала, но крик не состоялся. А я уже переламывал стволы штуцера, запихивая в них два огромных, тяжёлых, похожих на фаллические символы патрона.

А затем я перехватил взгляд бегущей через двор Лари и лишь кивнул. Этого кивка она и ждала. Резко остановившись, так, что каблуки её сверкающих сапог взрыли дёрн, она обернулась к ракшасе и что-то крикнула на неизвестном мне языке. И ракшаса поняла её! Черты и без того отвратительного теперь лица исказились ещё больше, она пригнулась и бросилась к тифлингессе, топая так, что сваленные в кучу рюкзаки запрыгали, словно действительно статуя побежала.

Страх исчез. Тот самый страх, который буквально душил меня до последней секунды, исчез совсем. Теперь передо мной стояла одна задача — двумя ударами загнать биллиардный шар — ракшасу — в лузу: в портал. А вместо кия должен был выступить штуцер. Удар его пули столь страшен, что сбивает с ног любое живое существо, существующее в Великоречье. Даже каменного тролля, тяжелее которого сложно даже что-то себе представить. Сила удара пули шестисотого калибра — это как гром небесный. Я изо всей силы вдавил подбитый резиной приклад штуцера в плечо, завалившись всем телом вперёд, и когда ракшаса оказалась на линии огня, нажал на первый спусковой крючок.

Отдачей меня чуть не развернуло, стволы уставились в небо, грохнуло так, что утраченный было слух вернулся ко мне в полном объеме, а ракшаса упала. И не просто упала, а её ещё и покатило по мокрой траве, в результате чего она оказалась в неприличной для её статуса в пантеоне демонов позе, именуемой у южных народов в их трактатах о телесной любви «позой крадущейся мантикоры[70]». Обернувшись ко мне, не меняя позы, она издала какой-то хриплый рёв, и я едва сдержался, чтобы не выстрелить. В створ портала она пока не попадала. И тогда я побежал тоже, стараясь достичь ближайшего ко мне угла особняка до того, как ракшаса успеет что-то предпринять. Иначе мне хана. Твёрдая уверенность в этом вдруг в виде оформленного и подписанного приговора забрезжила у меня в сознании. Если не успею, то всё.

И я не успевал. Спина ракшасы странно выгнулась, противоестественным движением, словно киноплёнку промотали в обратном порядке, никак не вяжущимся с её человеческой анатомией, она поднялась на ноги. Облако чёрного пламени вылетело у неё из пасти, а откуда-то сверху к ней потянулась чёрная воронка чистого Зла, чудовищного в своей невероятной силе. Чёрная богиня Кали делилась силой со своим слугой. Ракшаса раскинула руки в стороны, готовая принять смерч Зла в себя, и в этот момент, как зонтик, над ней раскрылся самый обычный колдовской щит. Тот самый, что на несколько секунд способен удержать что угодно — от пуль до Зла. И этих самых нескольких секунд мне хватило для того, чтобы остановиться, я просто врезался в стену дома, на бегу поворачивая ствол штуцера в цель. И едва он оказался направлен в грудь ракшасы, я нажал на второй крючок.

Шестисотый калибр, придуманный для слонов в мире, откуда мы сюда попали, не подвёл. Удар отбросил ракшасу прямо в мерцающее зеркало портала. Даже пятки её оторвались от земли, а готовый вырваться крик так и остался в глотке. Портал вспыхнул ослепительным светом, когда полубожественная сущность влетела в него. Он превратился на миг в какой-то суматошный вихрь света и искр, затем в зеркальный шар, то появлявшийся, то исчезавший, и до моего сознания донёсся чей-то крик: «Ложись!» Что я и сделал, так что остального не видел. А ракшаса просто исчезла. Так же недраматически, как и появилась, без звука и треска — она просто исчезла из нашего двора вместе с порталом, которого будто и не было. И разрази меня гром, если она не исчезла из нашего плана бытия: я почувствовал это всем своим существом — словно что-то давить на сердце перестало. Интересно, к кому её закинуло?

ГЛАВА 17, в которой друзья отправляются в конный поход — и, как всегда, не без происшествий

— Ты уверена, что здесь безопасно? — уже в третий раз спросил Орри у Маши. — А если она снова припрётся, чего делать будем?

Буйство провалившейся к нам ракшасы произвело на него неизгладимое впечатление. Несмотря на то, что Маша ему дважды подробно рассказала о гаснущих порталах и даже рисовала на песке схему, почему ракшаса не могла остаться в нашем плане, гном упорно ей не верил и был не в силах выпустить из рук свой громобойный штуцер, который сегодня оказался очень к месту, чтобы спасти наши головы от совершенно безобразного их отрывания, или какие там у ракшасы были творческие планы на наш счёт. Хотя, с моей точки зрения, Орри-пулемётчик был куда полезней отряду, чем «штуцероносец».

— Не припрётся. И в любом случае я сторожей наставила. Никто сюда тихо не придёт, разве что сам Пантелей.

— А если Пантелей?

— А если Пантелей, то он нам и нужен. Разберёмся, — устало пробормотал я, перевернулся сбоку на спину и хлебнул армирского коньячку из серебряной фляжки.

Коньячок оказался здесь не менее кстати, чем упомянутый штуцер. Срочно требовалось снимать последствия стресса. Травмы же подлечились из моих запасов целебных бальзамчиков, воткнувшуюся в руку щепку выдернула Лари, после чего запечатала рану каким-то заклинанием, хранившимся у неё в браслете. А вот последствия моральных травм лечились отличным коньяком, отдающим божественным виноградом со склонов Прибрежного хребта. Хорошо! К фляжке и Лари уже приложилась, и Маша. А гномы достали флягу с водкой и, помянув Бороду Прародителя, залили в себя по паре стопок, закусив чесночными сухариками.

Коней обнаружили прямо за воротами усадьбы, через которые мы вышли осмотреть окрестности. Большая конюшня, в которой было больше двух десятков лошадей и мулов, обслуживалась троими рабами-конюхами в колдовских ошейниках[71], которые Маша чуть ли не щелчком пальцев с них сняла, к их великому удивлению. Да и моему тоже, потому что рабские ошейники снимаются лишь хозяином.

— Валер научил, — усмехнулась Маша, ответив на мой немой вопрос. — Он ведь рабом был до шестнадцати лет, пока Силу чувствовать не начал. И первое, что придумал, — заклинание «как сломать ошейник». И всех потом ему научил, кто желает. А своих учеников обязательно.

Рабами оказались трое друэгаров, и за подаренную им свободу, в которую они поначалу долго не верили, бывшие рабы взялись караулить ночью, выбрать лучших коней, нарисовать карту и даже пожарить мясо — половина свиной туши обнаружилась на леднике в подвале особняка. И теперь со двора тянуло божественным ароматом жареной свинины: друэгары жарили здоровые ломти мяса прямо на костре во дворе. Почему не на кухне — я, признаться, так и не понял.

Сами мы обосновались в столовой, все вместе, сдвинув длинный стол к дальней стене, решив спать сегодня по-бивачному — на полу. Разбредаться по спальням не хотелось: мало ли что случится, да и спальни здесь вампирские, после этих мёртвых тварей в них и заходить противно, не то что на кровати лежать.

Что можно сказать? За портал мы прорвались. Идея сдать вампиров местным охотникам оказалась для нас удачной. Потери были только у них, тела троих нордлингов мы сожгли, побрызгав друидским очищающим зельем. У нордлингов только такое погребение в обычае, так что сделали всё правильно. Орри даже на их языке прощальную вису прочёл — обращение к Вотану и Тору, которым положено сопровождать погибших воинов на костёр.

Теперь мы сидели за столом, готовились к продолжению пути, сравнивали нарисованную друэгарами карту с той, что имелась у нас. Выходило по ней, что мы находимся в местности, называемой Нечистыми логами, что нас не слишком радовало. Это пакостное местечко состояло из холмов и густого леса, разбитого на куски маленькими Дурными болотцами. Как образовалось такое уникальное явление — никто не знает. Дурные болота всегда большие, а тут и по версте в поперечнике не встретишь, в распадках меж холмов устроились. К тому же их много, попадаются они часто, и нечисти производят и приманивают изрядно.

Кстати, никто так до конца и не понял, что это за Дурные болота такие. И почему зачастую из разных болот разная нечисть лезет? И даже непонятно откуда она берётся. Слышал я теорию, и мне она внушает большое доверие, что в болотах этих порталы из нижних планов, причём в разных болотах из разных, вот из них обитатели этих самых планов и выползают.

Со слов друэгаров выходило, что сама дорога безопасна, по крайней мере частично, однако ночевать и на ней не рекомендуется. Все, кто здесь ездил, всегда выезжали с раннего утра — и никогда в это время. А затем останавливались в убежище в холмах, но что за убежище и где именно — они не знали, потому что никогда не покидали этой усадьбы.

Поэтому мы и остались тут. Что такое ночёвка вблизи Дурного болота, знают даже дети — попытка скормить самого себя какой-нибудь чрезвычайно мерзкой твари. Поэтому решили ничего не изобретать, а поступить как все — выехать завтра с утра пораньше.

В общем, решили провести время с пользой. Я разобрал свою «вампирку», к которой осталось совсем не густо спецпатронов, всё больше с картечью, почистил, потом заново собрал. Затем тщательно осмотрел свою драгунскую СВТ-К. Чёрт его знает, что нас ждёт по дороге, так что вооружусь на все случаи жизни.

Ели мясо, приготовленное на углях, выпили вина. Люди думают, что вампиры только кровью и питаются, но это не так. Они и едят, и пьют, и нуждаются в продуктах. Хоть и мёртвые, а за счёт одной магии с кровью жить веками неспособны. Проверено — умереть с голоду, равно как и без крови, вампир не может, но превращается в беспомощное существо, похожее на мумию, что хуже всякой смерти. Вот чтобы и дальше процветать, завели они здесь немалый запас еды, которым мы и воспользовались, когда Маша проверила её на яды и проклятия.

Ночь прошла спокойно, в зале горел очаг, сторожки, которые расставила Маша, никаких сигналов не подавали. Думаю, что причиной тому было вампирское гнездо, которое процветало в этой усадьбе до нашего визита. Вампир ведь чем уникален — он одновременно и нежить, потому что мертвец живой, и нечисть, потому что человеческое естество заменено демоном. И именно вампиров не трогает ни одна тварь, потому что даже обычным монстрам, которым всё равно кого рвать, не гниющая лишь в силу действия магии мёртвая плоть не по вкусу. Кстати, во многих местах вампиров считали чуть ли не повелителями всей нечисти и нежити, да только это болтовня глупая. Просто они везде за своих, или всем на вкус противны.

Встали мы перед самым рассветом. Освобождённые рабы-друэгары не обманули, собрав нам и оседлав к утру семь невысоких крепких коней вроде степных — пять под седло и двух под вьюки. А заодно и себе выделили гужевой транспорт из бывших хозяйских запасов. Местные вампиры огнестрелом не брезговали, понимали, что прогресс штука такая… объективная. В общем, друэгарам хватило, чтобы неплохо вооружиться для путешествия.

Попрощались они с нами низкими поклонами, да и поехали втроём на трёх конях и с шестью мулами на север, в сторону обжитых земель. Путь им предстоял далёкий, почти к Норлагу, ехать и ехать. А мы по той же дороге направились на юг, вытянувшись в кавалькаду.

Вспомнилась драгунская бытность моя, хоть с тех пор с конями дела почти не имел. Конёк попался одновременно резвый и спокойный, да ещё и иноходец харазской породы, отчего в седле не трясёт, а лишь плавно покачивает из стороны в сторону. Этим харазские кони и знамениты: неутомимы и всадника берегут. С умом подбирали коней в вампирской усадьбе.

Иного хода, кроме как конному, тут и не было. Дорога вилась среди некрутых, поросших густым лесом гор, точнее, юго-западных предгорий Лесного хребта, в распадках между которыми текли реки, а подчас скрывались Дурные болота, заметные по странно клубящемуся, почти живому туману над ними.

Противоестественный ландшафт, игра и шутка Пересёкшихся сфер: нигде такого больше нет, чтобы чередовались холмы с болотами. Дорога в ширину была достаточной трём конным разъехаться, засыпанная то побуревшей хвоей, то сухими листьями. Стук копыт почти полностью гасился, но тихо не было. Птицы старались перепеть друг друга, стрекотали сверчки, почувствовавшие уже летнюю жару и радующиеся солнцу, журчали ручьи, пробиваясь через заросшие зеленью низины, плеща маленькими водопадами. Время от времени видели мы горных кроликов, которые нас совершенно не боялись, из чего я сделал резонный вывод, что люди на них тут не охотятся. А значит, люди бывают редко.

Солнце только взошло из-за хребтов, ночная нечисть уже скрылась, кони шли бодро, и настроение поднялось. Что ждёт нас впереди, только сама судьба ведает, но то, что ожидало нас позади, мы всё же прошли. И через вампиров прорвались, и от самой Слуги Чёрной богини отбились, а это многого стоит. Такие мы орлы, понимаешь.

К радости моей, Маша в верховой езде оказалась достаточно искушённа, и с ней проблем не было. С Лари проблем не бывает вообще, если ей подраться не с кем, а вот гномы с конями оказались в отношениях натянутых. Непривычные они к верховой езде, вот и ёрзают в седлах. Но тут уж ничего не поделаешь, пешком не пойдём. Они это понимали тоже, поэтому лишь сопели, кряхтели и вздыхали, но не жаловались.

Маша понемногу подколдовывала, неспешно, не напрягая сил, «заливая» в свой амулет какие-то боевые заклинания. Тонкая нитка Силы тянулась откуда-то сверху, собираясь в крошечный прохладный вихрь возле звезды с алмазом в центре, что висела у неё на груди. Это хорошо. Глядишь, случись чего — и отбиться поможет, и силы сохранит. Она у нас теперь чуть не за главную ударную силу. Тяжёлая артиллерия, невзирая на хрупкое сложение.

— А про ловушки тебе точно никто ничего не говорил? — неожиданно спросила подъехавшая Лари, словно продолжая прерванный разговор.

— Не говорили, — покачал я головой. — Думаешь, могут быть? Здесь два дня пути всё же.

— Ну и когда по этому пути в последний раз ездили? — чуть с иронией спросила она.

— Несколько дней не ездили, это точно, — уверенно сказал я.

Тут и минимума знаний по «следопытству» достаточно, чтобы понять, что дорога эта в основном простаивает.

— Вот и прикинь, — с нажимом сказала она. — Могут придумать что-нибудь.

— Магию я почувствую, — пожал я плечами. — А так… если только какую-то тварь заклятием к конкретному месту привязать. Так делают.

— Зачем? — переспросила Маша.

— Представь, что серый медведь вместо охоты на половине всего леса, где он хозяин, почему-то вынужден крутиться в одном месте. Он начинает жить впроголодь, отчего звереет окончательно. Затем едем мы, а он на нас кидается немедленно, — объяснил я.

— Медведь? — уточнила она.

— Да к примеру! Я даже случай знаю, как в одном месте трёх этеркапов[72] к одной поляне привязали, хотя они друг друга терпеть не могут. Никто мимо пройти не мог — всех сжирали.

— И что? — очень неконкретно уточнила Маша.

— Что? — переспросил я. — Да сбросили четыре напалмовых контейнера с самолёта — и пожгли всё, к демоновой бабушке. Это эльфы в Левобережье на нашу разведку такую ловушку устроили. Два патруля пропало в полном составе: вляпались в паутину.

— А я со змеями в тоннеле встречалась, — сказала Лари. — Сразу не почувствовала, а потом едва сбежать успела. Их там не только держали заклинанием, но ещё и подманивали отовсюду. Столько набралось, что они чуть не под потолок его собой забили.

Маша задумалась, причём глубоко. Все замолчали, только кони фыркали иногда да мягко постукивали их копыта. Около полудня я заметил совершенно не скрывавшуюся ни от кого мантикору на склоне горы, что поднималась по другую сторону распадка. Хищник увидел нас и пристально следил, но никаких враждебных действий не предпринимал, лишь хвостом с палицей нервно помахивал. Слишком нас много: не добыча. А будь один или даже вдвоём, мантикора вполне могла пойти по следу, а то и вперёд — засаду устроить. Хитрая это тварь, упорная. И умная. А раз умная, то соображает, что в таком количестве мы ей не по зубам.

Так, в тишине и относительном покое, прошло время до полудня. В полдень объявил привал, к великой радости гномов, с трудом сползших с сёдел, с бранью и кряхтением. Однако расстелить свои клетчатые пледы они не забыли: только после этого со стонами повалились на них.

Долго не прохлаждались. Демоны его ведают, по какому графику обычно здесь передвигались те, кто проходил этой дорогой до нас. Про убежище мы лишь знаем, что оно в дневном переходе от усадьбы, а вот какой у них был дневной переход, мы ведать не ведаем. Перекусили наскоро, подтянули подпруги — и через полчаса снова были в седлах.

Когда дорога завернула за склон холма и потянулась в густой тени, я насторожился. Для иной нечисти и ночь не нужна, достаточно тени. Тот же вампир только прямых солнечных лучей боится, а в тени так и нормально ему.

Я оторвался немного от нашей кавалькады и поехал дозором вперёд, прислушиваясь скорее к своим ощущениям, чем присматриваясь к окрестностям. Взгляды ловил несколько раз, но не агрессивные, а скорее настороженные. Кто-то наблюдал за нами из леса. А кто? Тут одни боги ведают, даже кролик мог.

Дорога, извиваясь, шла вниз, деревья сменились зарослями упырьей травы — высокой, в рост человека, с мясистыми стеблями с красноватыми пятнами, отчего её так и назвали. Слева и справа сквозь неё просвечивали бока заросших мхом валунов, жужжали комары. В середине лощины серебрился и играл мелкий ручей, и дорога пересекала его вброд.

Насторожился я тогда, когда помимо лёгкого ветерка колдовства из-за спины, от Маши, почувствовал след магии впереди. Слабый, размытый, но достаточный для того, чтобы задуматься. Какая магия может быть посреди безлюдных, поросших лесом холмов? Дружественная? Ох, сомнительно… А вот от этеркапа, к слову, примерно так и должно тянуть. Да и конь подо мной вдруг захрапел, упёрся и попятился. Кони нечисть и хищника всегда чуют.

— Стой! — скомандовал я, постучав пальцами по амулету.

Кавалькада остановилась, а я спешился, передав поводья своего коня подъехавшей Лари.

— Что случилось? — спросила она.

— Не знаю. Прогуляюсь, разведаю, — ответил я.

— Ну… зови, если что… — сдержанно улыбнулась демонесса.

Волшбой тянуло откуда-то из самой низинки, от ручья. Что там такое? Очень уж… того, на ловушку похоже, это место и не обойдёшь. Что же там ещё может быть? А если ловушка, то как проходили мимо неё те, кто ездил до нас?

Да и идти туда можно только по дороге. Если полезу через упырьку, то на шаг вперёд видеть не буду — мало ли во что вляпаюсь? А по дороге… ловушки для дороги и ставятся обычно. Только выбора всё равно нет, так что благословите, светлые боги и боги удачи…

Пошёл аккуратно-аккуратно, медленно-медленно, прижав красное дерево приклада к плечу и поводя стволами ружья из стороны в сторону. Мало ли кто из зарослей кинуться может! До источника магии ещё далеко, шагов пятьдесят, наверное, а может, и все сто, пока трудно понять, но ведь про ловушки из хищника или нечисти, привязанных «длинным поводком» к источнику магии, я сам рассказывал недавно. А если там мантикора, к слову? Как прыгнет сейчас… Нет, мантикоры быть не может, она к магии иммунна… И этеркапы живут в лесу… а тут ручей да камни, а меж камней трава… Непримятая трава. Значит, никто через неё не ломился напрямую. Что это значит? Это значит, что смотреть надо под ноги, а не вверх.

А если под ноги, то надо было… Нет, всё же я умный. Не стал убирать двустволку в чехол, как поначалу собирался. Карабин в таких зарослях не годится. Так оно поглавней будет… с картечью-то.

Ещё десяток шагов вперёд — источник волшебства сместился чуть правее. Не на дороге он, в стороне, почти у самого ручья. Значит, по ручью к нему подойти можно. Остаётся надеяться, что там не гнездо водяных змей. Впрочем, водяные змеи меня мало волнуют, их только босому опасаться следует, а ботиночную кожу им в жизни не прокусить. Ботинок только сколопендра пропороть может. Жвала у неё что клещи твои. Ой… Точно. Сколопендра. Причём стальная. В таких местах стальные водятся, между камнями в низинах. И место подходящее, мы всё же от Твери на юг изрядно забрались. Тут они и должны быть.

Я почувствовал, как под панамой зашевелились волосы, а по спине пробежала волна озноба. Вспомнилась бурая лесная дрянь, что тогда чуть не убила меня. А заодно и сколопендра в прозрачной сфере — иллюзия, которой Маша пугала ас-Мирена. Я даже ощупал флакон с противоядием в кармане разгрузки. Мало ли что! После того случая как-то некомфортно мне при одной мысли об этой гадости.

Прислушался. Тихо, только трава шуршит под ветром да вода журчит. А что я должен услышать? Как сколопендры рычат или что? Они же вообще немые и бесшумные. И слепые, кстати, так что, даже если какая напасть соберётся, я её взгляда не почувствую. Вот это и плохо. Когда бурая в лесу мне в ногу вцепилась, я тоже ничего не подозревал. Они на тепло и ауру наводятся. А я совсем разбалован своей «взглядо-чувствительностью», не всегда она мне на пользу идёт…

Серо-стальной блеск между камнями, что-то похожее на мелко витую упругую пружину — неправдоподобно гибко, ртутью струится между камнями в мою сторону по самой кромке воды.

Грохнул дробовик, стегнула картечь по камню, выбив искры и пыль, взметнулось кольцами стальное тело с бахромой конечностей по бокам, выгнулось упруго, забилось в судорогах. А я попятился назад, крикнув во всю глотку: «Тревога! Хватай ружья!» А затем ещё раз, уже тщательно прицелившись, пальнул в бьющуюся между камнями сверкающую сталью тварь.

К счастью, панцирь у неё обычный, хитиновый, он только выглядит стальным, поэтому два выстрела из десятого калибра разнесли почти всю переднюю часть тела сколопендры на куски, забрызгав чем-то жёлто-зелёным и неимоверно смердящим камни вокруг. А я, продолжая пятиться, переломил стволы, толчком на себя выбросил гильзы и, выдернув из прикладного патронташа ещё два увесистых латунных цилиндра, затолкал их в патронники.

Ещё одна! Ползёт-струится между мелкими камнями, расталкивая их боками, голова из стороны в сторону виляет, тело извивается нереально, словно кем-то нарисовано оно на земле и каждую секунду перерисовывается заново. Выстрел! И мимо, картечь прошла выше, выбив целое облако мелких камешков из дороги. Второй выстрел: сколопендру сложило пополам и швырнуло от меня на высокий плоский камень, по которому она скатилась вниз — и вдруг резво направилась ко мне. И я побежал. Человек бегает быстрее, чем сколопендра ползает, никогда нельзя дожидаться, чтобы она близко подобралась — она ещё и ядом плеваться умеет, если укусить не может, а именно стальная даже прыгнуть способна.

На ходу перезарядил «вампирку», но стрелять не пришлось. Прямо с сёдел выстрелили Маша и Лари, а гномы уже встали по бокам от них, подняв оружие, подстраховывая.

— Сколько их там? — спросил Орри, поудобней перехватывая пулемёт.

— Откуда я знаю? — поразился я неуместному вопросу. — Иди вон в травку да посчитай.

— Там магическая приманка, — сказала Маша, тоже перезаряжая двустволку. — Если здесь вообще сколопендры водятся, она могла их со всех окрестностей собрать. Часто они здесь попадаются?

Это она у меня спросила. Я лишь пожал плечами и ответил:

— Мужик, что меня охотничьей науке учил, Борис Дубинин, видел в горах настоящие кубла, как у змей. Штук по сто в одной пещере собиралось. Но думаю, что здесь столько нет. Да и передохли бы они с голоду на такой маленькой площади.

— Не обязательно, — покачала головой Лари. — Если приманка слабая, то они не всё время возле неё живут, а просто возвращаются постоянно. Тогда и с голоду не помрут.

Опять блеснула нестандартными знаниями наша на первый взгляд непутёвая спутница. А что ни спроси — всё она знает. Интересно, сколько ей лет?

При этом мы глаз не отрывали от зарослей. А я пытался определить как можно точнее, где эта самая приманка. Похоже, что как раз за наклоненным большим валуном, обратившимся к нам плоским боком. Оттуда тянет Силой, без сомнения.

— Ещё одна! — крикнул Орри, и загрохотал пулемёт.

Пули хлестнули по камням, причём несколько из них рикошетами взвизгнули прямо над нашими головами, заставив меня мысленно обматерить пылкого пулемётчика, но почти подкравшаяся к нам сколопендра проворно метнулась в заросли. И забуксовала, охваченная нитью Силы, тянущейся из раскрытой ладони Маши. Снова дважды грохнуло — Балин двумя выстрелами располовинил тварь. А по половинкам, бьющимся на земле, дважды пальнула Лари, превратив их в четвертинки.

Ещё есть? Если есть, то где может быть? У приманки. А как далеко до приманки?

— Что делать будем, дорогой? — спросила Маша. — Я их почему-то совсем не чувствую. Почему так, кстати?

— У стальных сколопендр панцирь их ауру блокирует. А сама аура слабенькая, тварь ведь совсем тупая[73], — пробормотал я в ответ и опять стал медленно приближаться к ручью.

Я услышал, как Лари соскочила с лошади, уже здорово нервничающей, и встала рядом со мной, подняв дробовик. Кони вообще понемногу начали сходить с ума, и Балину пришлось железной рукой наводить порядок. И ведь совсем не значит, что они чуют живых сколопендр — их как раз запах мёртвых пугает. Только суету вносят.

— Стой! — раздался голос Маши. — Ни шагу.

— Что случилось? — крикнул я, не оборачиваясь и не отводя глаз от камней и зарослей травы.

— Я их почувствовала. Там ещё две или три, они прямо за тем камнем, что перед тобой.

Я почувствовал лёгкое истечение магии, и прямо из-за плеча у меня вылетел маленький золотистый светлячок, метнувшийся к камню и повисший над ним. Примитивная указка, одно из самых простых заклинаний. Но иногда бывает полезным, как сейчас.

Я на ощупь расстегнул клапан большого кармана на животе, нащупал большой цилиндр зажигательной гранаты. Свёл усики, размахнулся… и за камнем полыхнуло огромным шаром почти белого пламени. Волна жара заставила нас попятиться, упырья трава мгновенно почернела вокруг и рассыпалась пеплом, а из пламени выскочили сразу три огромные сколопендры, кажущиеся светящимися в отблесках фосфорного огня, и заструились прямо к нам.

— Демоны тёмные! — аж подскочила с испугу Лари и открыла частый огонь из «тарана».

Ракурс был неудобный, но убить одну и попасть во вторую она всё же смогла. Я тоже пальнул картечью по той, что была слева, промахнулся, прицелился опять, чувствуя, как холодеет спина и ужас наполняет желудок, — она была уже опасно близка. Но тут вмешалась Маша. Тварь вдруг закрутило по земле и потащило назад, в огонь. А заодно и двух других — мёртвую и подранка. Их тащило медленно, но неотвратимо. Мне даже показалось, что Маша делает это намеренно, давая тварям насладиться предвкушением смерти. Интересно, может ли столь скудный разум это осознавать?

Сколопендры, захваченные арканом Силы, бились и корчились с такой скоростью, что разглядеть их было почти невозможно — лишь размытые силуэты, треск сочленений панциря и разлетающиеся во все стороны мелкие камешки с тропы. Их подволокло к уже начинающей опадать стене огня, затем словно пинком втолкнуло внутрь. В языках пламени замельтешило нечто бесформенное, потянуло отвратным запахом, словно дерьмо в резиновой покрышке сгорело, а затем все шевеления стихли.

— Вот так, — явно гордясь собой, заявила Маша.

— Ага, примерно, — согласился я, переводя дух и перезаряжая стреляный ствол «вампирки».

— Неплохо, — с уважением кивнула Лари.

Гномы промолчали, только Орри перехватил «дегтярь» поудобней.

— Думаешь, всё? — спросил я, наблюдая, как всё ниже и ниже опускается костёр, вызванный разогнанной магией смесью напалма и белого фосфора.

— Ничего больше не чувствую, только приманка на месте, — покачала головой Маша. — Но лошади успокоились.

Лошади действительно вели себя тихо, лишь перетаптывались на месте, опасливо глядя на огонь, который быстро опадал. И вскоре стих совсем, оставив после себя выжженное и закопчённое пятно земли, опалённые бока валунов и покрывшуюся быстро уносимый жирным пеплом поверхность ручья.

Я сел в седло, да так и доразведал тропу до подъёма на противоположный склон, не слезая, лишь «вампирку» перекинув поперёк седла. Раз Маша сказала, что никого не чует, значит, там и нет никого наверняка. Я ей чем дальше, тем больше теперь доверяю.

Кони пошли вверх по склону, по тропе, вновь ставшей мягкой от опавшей листвы. Дорога втянулась под кроны могучего леса, буро-зелёные снизу и золотистые сверху стволы деревьев тянулись куда-то в невероятную высь, закрывая небо над головами. Откуда-то появилось много невероятно крикливых птиц, поднявших отчаянный шум, но кони шли спокойно, все мои «внутренние радары» сигналов тревоги не подавали. И это радовало, потому что нападение сколопендр на нас было явной ловушкой. Сами-то путешественники от вампирской усадьбы до конечного пункта наверняка каким-нибудь амулетом пользовались вместо «пропуска».

Дело шло к вечеру, жаркий день смягчился подувшим вдоль лощин прохладным ветерком, а я начал беспокоиться. Пора бы уже и обещанному пристанищу появиться — ночевать здесь, на полянке, совсем не хочется. В молчании и некотором напряжении проехали ещё полчаса. А затем как камень с души: в маленьком распадке раздвоенной вершины холма показалось крепкое каменное строение без окон, лишь с крошечными бойницами да с немалой высоты башней на нём. Вот оно, убежище, Арланом-вампиром обещанное.

Откуда в этой глуши такая капитальная постройка? Невероятно. Однако всё стала ясно, когда мы подъехали ближе. В зелёной густой траве затерялись массивные гранитные плиты старой дороги. Вот оно что! До Пересечения сфер тут проезжий тракт шёл — отсюда и постройка такая основательная. Затем, после того, как катаклизм заново перекроил лицо этого мира, тракт, скорее всего, потерял своё значение, а может, и просто оборвался, упёршись в непреодолимые скалы. А убежище уцелело, потому как на века было строено.

Его даже подновили не так чтобы очень давно. Местами трещины в извёстке заделали свежим раствором. Следят за местом. Колючий плющ облепил стены старого укрепления, создавая им дополнительную защиту. Мало того что в окнах башни бронзовые решётки, не хуже чем в хорошей графской тюрьме, так и плющ этот лучше любой колючей проволоки, а вонзившиеся в тело шипы, случись такие заполучить, без знахаря и не вытащишь. Если ты сам не знахарь, разумеется.

Въезд в укрепление вёл через массивные ворота из толстых досок, обитых всё той же бронзой. Бронза не железо, стоит дороже, и тут не поскупились на обустройство. Воротца маленькие, калитка скорее, но конный проедет. Разумно всё сделано, но на машину не рассчитывали — старая постройка, до пришлых появилась. На доски заклятие от гниения наложено, и его недавно подновляли. Даже бронзовые руны начистили, не поленился кто-то.

Спешились у ворот, я сразу за «вампирку» свою схватился. Надо проверить: не заселился ли кто здесь, пока людей не было?

— Схожу с тобой? — полувопросительно-полуутвердительно сказала Лари, подходя сзади.

— Не вопрос, пошли, — даже обрадовался я.

С демонессой поспокойней будет: чего она стоит в драке — все успели убедиться. А при конях колдунья с двоими гномами останется — тоже неплохо.

Я потянул тяжёлую воротную створку, открывавшуюся наружу, заглянул внутрь. Полумрак, стойла для лошадей, солома на полу, вязанки сена. Свет пробивается похожими на золотые мечи лучами через маленькие бойницы под потолком. Под бойницами выложена каменная полка, куда ногами стать можно, если отстреливаешься. Сами бойницы маленькие, под арбалет сделаны. Сбоку выложено из камня кольцо колодца с воротом. Можно лошадей напоить. Но пока рано.

Мы вошли. Тихо, где-то высоко, под крышей башни, воркуют голуби. Пол птичьим помётом засеян. Этих серунов тут только не хватало. Сосредоточился, пытаясь почувствовать хоть что-нибудь — магию или взгляд. Слабый ток Силы лишь от заклятия на досках ворот, и всё.

Посреди конюшни крепкая деревянная лестница, уходящая в квадратный люк в потолке — вход в башню. Вторая ступень обороны, случись чего. Лошадей в стойлах на первом этаже размещают, сами же в башне ночуют, подняв лестницу и захлопнув тяжёлый люк с засовом. На вершине башни выставляют пост.

Если кто нападёт и случится отбиваться, то сначала можно это делать через бойницы конюшни, затем, если не удержались, можно укрепиться в башне. Сейчас-то её взорвать можно, хоть и не запросто — из таких каменюк она построена, — а раньше только планомерную осаду начинать следовало. Добротное убежище.

Лари быстро вскарабкалась по ступенькам в башню, я следом. Огляделись. Всё те же маленькие бойницы, крепкий пол, набранный из мощного деревянного бруса на дубовых балках толщиной в туловище человека. На них лёгкий след магии — тоже от гниения заклятия, да и сами балки магией кололи: кто ещё от дубового ствола мог такую массу отделить?

Голуби свили свои гнёзда уже под навесом над вершиной башни. Гонять я их не стал — если кто сумеет забраться через верх из злобных тварей, то сначала птиц переполошит. Гуси спасли Рим, а голуби пусть нас спасают. Навес подлатали недавно, заново перекрыли свежей доской — от неё ещё попахивало свежеспиленным деревом. Нормально. Следили за местом. А кто, интересно? Из замка, куда мы собираемся, или кто другой?

Никого. Совсем никого, даже снизу не подкопаешься в это место — на скале строено, на каменном монолите. Надёжное, ночь скоротаем. Дрова припасены, надо будет завтра с утра, как солнце взойдёт, нарубить немного в леске поблизости. Не годится общественный припас на себя тратить, ничего взамен не оставляя.

— Заводи коней! — крикнул я с башни вниз, после чего сказал Лари: — Я пока тут постою, огляжусь.

— Хорошо, — кивнула та и бесшумно соскользнула вниз по лестнице.

Панорама с этой точки и вправду открывалась такая, что дух захватывало. Идущее к закату солнце окрасило контур синеватых гор, возвышавшихся на горизонте. Оловянный хребет, почти непреодолимый. От него, превращаясь из туманно-синих в тёмно-зелёные, рядами спускались пологие горы Лесного хребта. Те самые, через которые мы сегодня целый день ехали и через которые ехать завтра, покуда ведёт нас дорога. Дорога узкой полоской петляла среди них, исчезая за одним из поворотов.

В узкой долине с пологими склонами текла река, заросшая камышом по берегам, отчего её поверхность в свете уходящего солнца казалось медной саблей, лежащей на тёмно-зелёном, почти чёрном бархате. Наперебой пели птицы — даже не верилось, что именно сейчас из нор и логов выбирается всякая нечисть, выходя на свою нескончаемую охоту. Ну ничего, ещё немного времени есть, покуда она выползет окончательно. Уйдёт солнце за горы, скроется весь его диск целиком, и уже тогда надо будет приглядывать за окрестностями. А пока, по-хорошему, график дежурств надо определить.

Маша с Лари обосновались на нижнем уровне башни и уже колдовали возле маленького бронзового очага с таганком на нём, разжигая небольшой костерок. Попросив одну из них подняться на башню, как солнце зайдёт окончательно, я спустился в конюшню, где гномы уже разогнали коней по стойлам и теперь расседлывали. Я присоединился к ним, замечая, что кавалерийская сноровка никуда не делась. Подкинул подвяленного сена в кормушки, скрутил травяной жгут для обтирки. В общем, делом занялся.

Гномы, не столь сноровистые, как бывший драгун, тоже поглядывали на меня, стараясь повторять всё, что делаю. Хоть и устали в седле, но не жаловались, обтирали конские бока, затем, когда с этим покончили, обтёрли всех, обиходили и расседлали, по очереди поднимали из неимоверно глубокого колодца бадейки с водой, вращая ворот, поили коней, развешивали на морды торбы с овсом. Ни дать ни взять — конюхи. Я ещё раз прошёлся по лошадям, прозвонил подковы, выковырял пару камешков из-под них. Так не заметишь, оставишь, а лошадь захромать может. Но пока всё было в порядке, лошади дневной поход перенесли отлично — спасибо этой низкорослой, крепкой породе с прямой спиной и широкой грудью.

Затем Маша позвала нас наверх, где у неё на таганке приготовилась похлёбка из концентрата. Ещё из тех запасов, что мы с ней в Великореченске покупали. И ведь совсем недавно было…

Я подошёл к воротам, тщательно проверил запоры и засовы, огляделся. Нет, кроме разве что змей и сколопендр, никто сюда не заберётся через узкие бойницы. Да и змеи вряд ли — колючий плющ изорвёт им всю шкуру. А вот сколопендры могут. В конюшню. А в башню уже не получится. Тут всё по уму построено: вековой опыт у аборигенов. Одна разница, что в горах такие убежища из камня строят, а в наших краях — из крепких брёвен. Ещё через узкие бойницы туманные болотники могут просочиться — та ещё гадость, но тут для них высоко. В смысле они вообще на холмы не поднимаются, только в низинах живут. Почему? Никто не знает.

Достал из поясной сумки флакончик с вытяжкой из железы мантикоры, капнул пару капель на дверь. Должно отпугнуть всех, кроме других мантикор. Или, по крайней мере, внушить осторожность.

Залезли наверх поочерёдно, я последний, втянули за собой лестницу воротом. Даже ворот поставить не поленились — за что и спасибо. Начали распаковывать вещи, кому что для ночёвки надо, достали котелки. Запах от варева шёл вкусный — недаром консервный заводик гнома Халли, что из рода Дарри Рыжего, на всю округу славился.

Я отхлебнул колодезной воды, набранной в большую баклагу, крякнул. Хороша здесь вода — сама свежесть, и ледяная, как дыхание хримтурсов[74]. Ну жить можно, а уж переночевать и подавно.

Отложил «вампирку» на свой рюкзак, взялся за СВТ-К. На башне на посту сидеть — двустволка не нужна, там только с винтовкой. Да и стрельбы вообще избегать следует до крайних случаев, разве только армия упырей на штурм укрепления пойдёт. А так… что толку? Поголовье нечисти уменьшить не получится, дорогие патроны потратишь, да и нашумишь. А мало ли кого звук стрельбы приманит. Поэтому обязанность часового башкой крутить да не спать, а не палить сверху во что попало.

Посидели, поболтали, Маша ещё сторожок поставила на ворота. Я из рюкзака достал амулет от комаров и летающей дряни, активировал щелчком да на шею повесил. А то налетят сейчас на свет… Потом все понемногу спать пристроились, к огню поближе. Ночи в предгорьях пока прохладные. Завалился к Маше под бок, обнял её, да и уснул почти мгновенно. И, как ни странно, никаких волнений относительно того, что нас завтра ждёт. Даже не задумался об этом за сегодня ни разу.

ГЛАВА 18, в которой герои неожиданно оказываются в осаде, находят удивительный способ из неё вырваться, а затем вступают в отчаянный бой с самыми разными, подчас невероятными, противниками и даже совершают акт неуместного милосердия

Разбудил меня Балин, тронув за плечо. Дождался, когда я открою глаза, шепнул:

— Давай на башню, твоя смена.

— Ага, иду! — сказал я, откидывая полог спальника.

«Собачью вахту» я всегда себе оставляю. Почему? А чтобы винить потом некого было, если проспим нападение.

— Как там?

Балин сделал неопределённый жест рукой, сказал:

— Демоны его ведают. Шляется кто-то в темноте, пару раз к убежищу подбирался. Но в окна-двери не лез, вот и я шуметь не стал. Кони храпели, но не бесились.

— Ну и правильно сделал, — кивнул я, схватил стоящий у стены карабин и полез по лестнице наверх.

Если кони храпели, но в стойлах не бились, значит, тварь была вредная, но угрозы на тот момент не представляла. Кони здесь учёные — не хуже собак караульных всё чуют. У любого зверья нюх на нечисть куда лучше, чем у людей.

В углу огороженного пространства башни стоял увесистый деревянный чурбак, на который можно было сесть, но эту мысль я сразу отмёл. Разоспался, пригрелся под боком у Маши, теперь меня ещё и усади поудобней — усну в момент. Несколько раз развёл резко руки в стороны, налил на ладонь ледяной колодезной воды из баклаги, плеснул в лицо. Хорошо. И ветерком потянуло по мокрой коже, быстро её высушивая.

Подошёл к ограждению, опёрся локтями на высокую, по грудь, каменную стенку. Вокруг темно, рассвет ещё и не напоминал о себе, до него часа полтора. Но сейчас полнолуние, света хватает, можно и поглазеть вокруг. Да и звёзд столько, да таких ярких, что они сами по себе землю освещать способны.

Почувствовал, как по мне взгляд мазнул. Хищный такой, но ленивый, словно тот, кто на меня смотрел, как раз в этот момент подумав: «Вкусный, но не дотянусь». Откуда взгляд-то? Вроде как из кучи кустов, которыми обросло скопление валунов у самой дороги — шагов пятьдесят от укрытия.

Интересно, кто там? Интерес у меня тоже такой, ленивый, как и у того, кто на меня смотрит. Ему не дотянуться, а я и не полезу выяснять. Так и сидим каждый со своей стороны. А всё же интересно. Любопытство ведь не порок, верно? Мантикора, наверное. Они тут водятся, да ещё запах другой мантикоры на воротах. Вот и пришла выяснить, кто на её владения посягает, а найти никого не может. Нет тут другой мантикоры: только мы в каменном укрытии, не дотянешься.

Где-то далеко, за грядой холмов, истошно завыла какая-то тварь. На матёрого лешака смахивает голосом, я таких уже слышал. Точно лешак, потому что его вой подхватила вторая глотка, третья, а потом заголосила целая стая. Такая стая, кстати, может и с мантикорой сцепиться. Когти у лешаков длинные и, как кинжалы, с обратной заточкой, острые, а зубы, хоть и не длинные, но как гвозди. Мерзкие твари, я о них говорил уже. Предпочёл бы с мантикорой в тёмном месте столкнуться, чем со стаей лешаков. Кидаются всегда из засады, причём со всех сторон — не успеешь отбиться. А сейчас у них там какие-то свои игры. Власть делят или самок.

О, угадал, мантикора в кустах была. После того, как лешаки разорались, она рыкнула, скользящей тенью бесшумно прошла вдоль валунов и исчезла в щели между ними. Ушла границу территории оберегать, наверное. Или демоны её знают, зачем ушла.

Потом опять стало тихо, лешаки, подравшись всласть, судя по визгу, заткнулись. Ближе к рассвету заметил пробежавшего по склону холма ырка. Тоже та ещё дрянь. Лесной упырь, да ещё и нечисть. По людям не специализируется, где ему тут людей набраться, но попадаться на дороге точно не следует. Умеет глаза отвести немного, за это время до жертвы добраться и одним ударом кишки выпустить. Они все из одного племени — упыри, гули, ырки. Родственники, так сказать.

Потом опять вернулась мантикора, переставшая уже прятаться, походила кругами возле всё тех же кустов, затем назад ушла. Дело шло к рассвету. Диск солнца над горами ещё не появился, но лучи его уже окрасили розовым небо с редкими облачками. Скоро нечисть по норам попрячется, да и мантикора спать свалит, если голодной не осталась. Но непохоже: вон как вальяжно вышагивала. Сожрала кого-то, уйдёт. И тогда можно седлать коней, паковать вьюки да и дальше двигать. Ночь прошла. Почти.

Солнце показалось над горами, а я вдруг ощутил мощную волну Силы, прошедшую по окрестностям. Даже подпрыгнул от неожиданности и присел за ограждением на всякий случай. Это что ещё значит? За поворотом дороги, скрывающейся за холмом, замигал свет, синеватый, вроде электрического, но шума не было. Что там может быть? Будить наших? Будить однозначно, нечего спать, когда такой источник магии поблизости сработал.

Сунул руку под куртку, нащупал амулет связи и забарабанил по нему пальцами. Сейчас у них у всех под рубашками эти медальоны так запрыгают, что мёртвого подымут, не то что сонного.

И действительно, через несколько секунд на площадку выбралась Маша, посмотрела на меня, сонно моргая, спросила:

— Что за паника?

— Чувствуешь?

Напряжение источника Силы между тем быстро падало, словно заклинание затухало. Но Маша уловить его успела и даже понять, что это:

— Портал! И людей чувствую!

— Много?

— Не пойму… их прикрывают. Много. Десятка два. Или три. Или больше.

— Где? Там? — спросил я, указывая в сторону, где видел свет.

— Там. Я вниз, — кивнула она и скользнула в люк.

Ну, ей указывать не надо, что делать. Она колдунья, она лучше знает. А вот всем остальным изготовиться к бою надобно. И я сиганул в люк следом.

Гномы уже тоже вскочили, Орри с пулемётом в руках пристроился у бойницы, причём целился в нужном направлении. У второй бойницы сидела с винтовкой Лари. Всё правильно. Балина не вижу.

— Где Балин? — спросил я.

— На первом этаже, — буркнул Орри.

Я сунул голову в люк. Точно, второй гном с «маузером» пристраивался на позицию, причём целясь в тыл. Разумно, нельзя всем в одну сторону смотреть, и никакие заклинания поиска не дадут стопроцентной гарантии, что к тебе с тыла не подберутся.

— Значит, так: без команды не стрелять! Все слышали?

Так ловко распорядившись, я отставил свой складной карабин и схватил чехол с СВД. Вот и пригодится, расстояния как раз под неё. Расчехлив винтовку, полез наверх. Стараясь не показываться над краем ограждения, осторожно выглянул, прикрываясь краем массивного столба, держащего крышу. И кого же через портал принесло? И зачем их так много? Как-то мне это всё… того… не нравится, в общем. Очень уж похоже, что пришли как раз по наши души. И как бы не из того места, куда мы направляемся. Должна же была дойти до них весть о том, что вампирская стража у портала перебита, да и сам портал того… нет его, в общем.

Им бы по уму дождаться на дороге, подловить в засаду, да портал без ориентиров или маяка не наведёшь. Башня — ориентир. А кто бы вдоль дороги маяки раскидывал? Никто, вот и пришлось им прямо сюда выходить.

Из-за поворота дороги появилась одинокая фигура в чёрном плаще. Сначала подумал, что очередной Созерцающий, но, посмотрев на него в бинокль, понял — нет, просто человек. Хотя с какой стати «просто»? Силой от него прёт так, что у меня мураши вдоль позвоночника бегают. Как чувствую? А он сюда что-то направил. А щитом он прикрылся? Не забыл? Эх, не умею я читать заклятия, только Силу и чую…

Ладно, как бы то ни было… Но перекрестье прицела я подвёл на середину груди. Тут и пятисот метров не будет, поправочка всего на метр, можно и по сетке. Если щита нет и стрелять всё же придётся, не промахнусь.

— Они что-то задумали, — послышался голос Маши. — Я чувствую, как остальные перебегают. Этот нас отвлекает. Как подойдёт шагов на двести — точно что-то сделает. Попытаюсь прикрыть.

— Ну а чего тогда ждать? Не завтрак же он нам несёт в корзиночке? — прошептал я и нажал на спуск. — Пусть сам прикрывается.

Винтовка треснула выстрелом, пуля отрикошетила от вспыхнувшего синеватым светом щита, но я тут же выстрелил повторно, загрохотал пулемёт, ударила, захлопала винтовка Лари, и даже Маша, схватив мой карабин, вместо колдовства увлечённо посылала в сторону коллеги по цеху пулю за пулей.

Судя по всему, такой простой и конкретной встречи он не ожидал. Что задумал он — понятия не имею, наверняка что-то очень хитрое. Но того, что по нему просто откроют пальбу из-за пределов действия самых мощных боевых заклятий, не вступая в переговоры и не задавая лишних вопросов, он не ожидал.

Щит достойно прикрывал его несколько секунд, но сам он явно растерялся, заметался по дороге, затем побежал назад… Поблёскивающая под пулями полусфера мигнула пару раз и погасла. И он сразу же поймал спиной пару пуль, а я исхитрился угодить ему в затылок. Даже не дёрнувшись, он рухнул на дорогу лицом вниз, в быстро растекающееся пятно крови, а по трупу вдруг неожиданно зазмеились электрические разряды. С «цепной молнией» к нам шёл, а теперь заклятие само разряжается после смерти заклинателя. А мог много проблем доставить. «Цепной молнии» достаточно в одного угодить, а дальше она по всем пройдётся, кто неподалёку. Можно было весь наш отряд выбить.

Под действием электричества труп конвульсивно дёргался, и Орри, не выдержав, послал в него короткую очередь, подняв стайку пыльных фонтанчиков.

Дальнейшее меня ничуть не удивило. Весь заросший лесом склон горы напротив вдруг расцвёл короткими огненными вспышками, словно кто-то бросил на зелёный ковёр россыпь огней, а из камней башни посыпались искры, и воздух запел рикошетами. Пули заколотили и в деревянный шатёр крыши, осыпая нас щепками и древесной трухой.

— Укрыться! — крикнул я, ныряя за каменный парапет.

Пока мы в убежище, взять нас сложновато. Крепкое строение, чтобы развалить — серьёзная артиллерия нужна, хорошего калибра, или куча взрывчатки. А её под стены затащить надо ещё суметь.

Так, на самой верхотуре сидеть больше не следует. Тут мы как куры на насесте: любой стрелок противника именно сюда и целится. Вниз, вниз. Мы спустились по лестнице на верхний уровень башни, где Маша и осталась. Ей с её заклятиями лучше повыше сидеть. Орри и Лари пристроились у бойниц, время от времени выглядывая в них, но я послал гнома на нижний этаж. Здесь достаточно было колдуньи и Лари с карабином. Он, не возражая, спустился ниже, топая коваными ботинками по деревянным ступеням, а я вытянул лестницу из люка и спустился по ней в конюшню.

Лошади пока стояли спокойно. Их явно ко всему приучали, выращивая, так что стрельба не пугала. Я подбежал к стене, заскочил на каменный приступочек, выглянул в крошечное окошко, приставив к глазам бинокль.

Прибор рывком придвинул к моим глазам лес на склоне, и я сразу заметил перебежки за деревьями. Дружинники. Чьи-то дружинники, причём кого-то продвинутого. У всех одежда цветов вполне «пришлого» камуфляжа, шлемы чехлами обтянуты. На боку низко подвешенные сабли, высокие кавалерийские сапоги, в которые заправлены свободные серые штаны. Вид чуток дурацкий, но дела это не меняет. Двигались дружинники толково. Я сунул винтовку в бойницу — ох, не для ружейного огня они проделывались… Поймал в перекрестье одного противника, пристроившегося на колено и частично скрытого стволом дерева. Затаил дыхание, потянул спуск. Треск, толчок приклада в плечо, противник завалился на бок, а я сразу же убрался от бойницы, рывком выдернув винтовку. И вовремя — через пару секунд прямо в неё влетели две пули, а третья щёлкнула о самый край.

Вот так… И пусть меня назовут паникёром, но это снайперы. И скорее всего, эльфы. Одна радость — солнце у нас пока за спиной, бойницы они видят чёрными пятнышками, да и в глаза светит. Когда солнце переберётся на другую сторону, нам резко станет хуже. Мне ещё с биноклем повезло, что не словил пулю из трёхлинейки промеж окуляров сразу же, как высунулся.

Я со всех ног бросился к лестнице, крикнул наверх: «Никому не высовываться! Там снайперы!» Затем вскарабкался до половины, зачерпнул всей ладонью свежей и ещё тёплой золы из очага, размазал по лицу тщательно.

— Это ты зачем? — спросил Балин, с недоумением глядя на меня.

— Также сделайте, — ответил я. — Тогда ваши морды в тёмной бойнице светиться не будут, если выглядывать придётся.

Скатился вниз, но меня сверху окликнула Маша:

— Стой! Куда полез? Замри!

Замри так замри, в чём вопрос… Только зачем? Впрочем, ответ вырисовался сразу — на меня облачком опустилось заклятие, сброшенное небрежным движением рук.

— Что это?

— Как — что? — вроде даже удивилась Маша. — Заклятие незначительности. Можешь выглядывать в окна теперь.

— И долго продержится? — обрадовался я.

Она пожала плечами, ответила:

— Часок, пожалуй. Или пару-тройку выстрелов. Но на большее я бы не рассчитывала.

Пара-тройка безответных выстрелов? Да это и так предел мечтаний. И я с грохотом ломанулся по лестнице вниз. И ко мне присоединилась Маша. Я вопросительно глянул на неё, на что получил ответ:

— Посмотрим. Может, заклинание подновлю или что ещё. И колдуны у них есть, я два источника волшбы чувствую.

— Сильные?

— Не сильней меня, — усмехнулась она. — Но пока для чего-то серьёзного с их стороны расстояние великовато.

— А тварь какую призвать? — спросил я о том, что меня всерьёз волновало. — Напустят, а мы отбивайся.

— Для обычной твари стены крепкие, астральную же я развеять смогу, а они это понимают. Наверняка мою волшбу тоже почувствовали.

Это верно. Астральные твари даже против слабого колдуна не тянут. Их только на противника без колдовской защиты натравливают. Много тонкостей в колдовском деле.

Ну и ладно, вдвоём веселей. А может, ещё и прикроет меня дополнительно. Кто бы возражал, кто бы возражал. Я вновь забрался на приступочек, с опаской выглянул в бойницу, поднял бинокль. Выстрелов не последовало. Работает заклятие. Это хорошо, что работает.

Так… где их искать? Снайперов в смысле. Если это эльфы, то начинать надо с деревьев. Эльфы из лесной войны выросли, в своих пущах, где кроны тайными переходами соединены были. С крон стреляли и на другие деревья уходили. Так что здесь… Хм…

— Орри! — крикнул я.

— Чего-сь? — сунулось в люк бородатое лицо, уже перемазанное золой.

— Дай-ка очередь по лесу патронов на двадцать, только сам не высовывайся. Не прицельно можно. И сразу ствол убирай.

— Понял, — кивнул гном и исчез из проёма.

Через секунду сверху загрохотал пулемёт. Я увидел, как пули врассыпную хлестнули по кустам, сбили ветки. А затем в двух местах сверкнули дульные вспышки, а Орри выругался.

— Что? — крикнул я, шаря биноклем по кустам.

— Ерунда. Камешками по руке, когда «дегтяря» стаскивал, — крикнул в ответ гном.

Всё равно впечатляет, как они точно и быстро влепили. Ага! А это кто, в куртке с лохмами, сидящий на толстом суку и пристроивший винтовку на другой сук? Капюшон, сапоги из зеленоватой кожи… точно эльф.

Бинокль повис на груди, в руках оказалась СВД. Совершенно не скрываясь, высунул ствол в бойницу, опёр на камень. Наглость такая, что дальше некуда, я бы такого стрелка первой пулей сбил. Но внимания на меня не обращают, да и сам я вижу некий туманный кокон вокруг себя. Заклинание незначительности, то самое, с каким мы из Пограничного крались.

Прицел тоже приблизил мне вражеского снайпера, хоть и не так, как бинокль. Но нормально, достаточно. По шкале метров пятьсот до него, не должен промахнуться. Ветерок слабенький, по диагонали от меня, если на траву смотреть… Эльф выше меня, градусов так… десять уклон примерно… Нечего барабанами щёлкать, винтовка на триста пристреляна, поэтому просто второй шеврон, вот так… на самое остриё и на тысячную правее… достаточно. Всё равно, куда ему попаду, но целюсь в грудь, что наполовину видна из-за ствола. Расслабился он… Лучше надо укрываться. Вот так!

СВД лягнулась, а через несколько мгновений эльф, ломая ветки, камнем свалился вниз. Винтовка с оптическим прицелом, «мосинка[75]», закачалась на ветке, зацепившись ремнём. А я на всякий случай вытащил винтовку из бойницы и отодвинулся в сторонку. И оказался прав — обстрел пошёл активный, лупили по всем бойницам без разбору. Этажом выше послышались звонкие рикошеты и испуганные крики гномов. Но вроде никто не пострадал. Самое важное — к обстрелу присоединился пулемёт. «Максим», судя по звуку, в лихом темпе высадивший по нашим окошкам целую ленту как минимум.

Затем шквал огня понемногу начал стихать.

— Маш! Ещё можно? — спросил я. — Высовываться в смысле.

— Разок минимум, — кивнула она. — Они тебя не заметили, стреляли куда попало.

— Вот и славно.

Где там я вторую вспышку заметил? Никаких ориентиров. Вроде запомнил, но вот где?.. И пулемёт бы поискать. Но пулемёт всё же не та проблема, не эльф-снайпер. Последний такая зараза, простите боги, что истреблять его нужно в самую первую очередь.

Где-то за гребнем хлопнул ротный миномёт, следом за ним второй, и две мины, противно завывая в воздухе, долетели до нас и вперегонки рванули прямо на дощатом шатре навеса над башней. Грохнуло, вниз, через лестничный проём, полетели щепки. И чего? Что они могут сделать с убежищем? Если только разнести шатёр, а потом какая-нибудь влетит в открытый люк. Или…

— Маш, а мины без начинки?

— В смысле? — не поняла она.

— В смысле — без колдовских приблуд?

Она прикрыла глаза, затем отрицательно помотала головой. Ну ладно, это хорошо. Я и сам ничего такого не ощущаю. Но не зря же с противником ещё два колдуна? И для чего стрелять из лёгких миномётов, которые на спине переносятся? Хотя… это может быть пристрелкой. Или попыткой раздолбить сначала шатёр, накрывающий башню.

Снова двойной выстрел, вой мин, затем взрывы. В шатер попала только одна, вторая рванула на земле возле убежища.

— Балин! — крикнул я. — Проверь, как там шатёр? Держится ещё?

— Понял! — донеслось сверху, и лестница закачалась под тяжёлым гномом, карабкающимся наверх.

Что они могли задумать? И где этот снайпер, ракшасы его забери? Я продолжал шарить биноклем по кронам деревьев в том секторе, где вроде бы видел вспышку выстрела. А почему обязательно по кронам, кстати? Эльфы часто на деревьях позиции оборудуют, но не обязательно. Когда-то и мне в Левобережье довелось в эльфийскую засаду угодить — и никого на деревьях не было, а около тридцати стрелков укрылись в подлеске и за стволами. Здорово они нас тогда прижали, подловив в поле. Хорошо, что у них нервов не хватило нас ближе подпустить, тогда всех бы выбили. И спасибо гуркам, что сами их с тыла обошли, и «громовержцу», который это всё закончил.

Снова ударили миномёты, и две мины бухнули в шатёр. Послышалась отчаянная брань Балина, которому запорошило глаза, затем он крикнул вниз:

— С десяток попаданий он выдержит, но не больше! Развалится!

Это плохо. Тогда действительно что-то может влететь внутрь башни. Пусть мина и маленькая, но не слабей той же «лимонки». Рванёт в закрытом пространстве — всем каюк. Надо что-то делать…

Между тем я продолжал шарить биноклем по лесу. И всё же нашёл второго эльфа. В отличие от первого, сидевшего на дереве, этот укрылся хорошо. Только винтовка, рука и часть головы видны. Попаду? Могу, тем более что после первого выстрела пристрелялся. Но могу и не попасть, что будет неприятно. Нельзя расточительно относиться к Машиным заклятиям. Ладно, где наша не пропадала! От него беды больше может быть — вон как он ловко пристроился, корневища как упор использует.

Снова на один шеврон вниз и опять чуть в сторону… на тысячную. Холостой ход выбрать, дыхание придержать… так… дожимаем… СВД подпрыгнула слегка, звонко ударила выстрелом. Я успел увидеть фонтанчик земли рядом с головой снайпера. Промах, но прицел верный! И я снова нажал на спуск, а затем ещё раз. На третьем выстреле его винтовка откатилась в сторону, а голова исчезла за корнем. Ошибку он сделал: надо было сразу укрываться, а он мою вспышку начал искать. Эльфийские снайперы к самозарядным винтовкам скептически относятся — вот и не ждал он следующих выстрелов так быстро. Даже укрыться не попытался: хотел воспользоваться той секундой, что нужна была бы для того, чтобы патрон вручную дослать — для ответного выстрела. За что и поплатился.

А меня засекли. Я едва успел смыться из бойницы, как на стену возле неё словно свинцовый град обрушился. Особенно усердствовал пулемёт. Пара пуль даже влетела в конюшню, угодив в противоположную стену, но не причинив никакого вреда. Хорошо всё же в крепости сидеть, иногда это радует.

— Хана заклятию? — спросил я.

— Ещё какая, — подтвердила Маша. — И заново на тебя пока не смогу его наложить.

— Это почему? — не понял я.

— На след самого себя оно не ложится. Надо, чтобы совсем истаяло, — пояснила колдунья.

— Тьфу ты… — От расстройства я сплюнул, жалея об утрате такого преимущества.

Ну да ладно, что ещё остается? Двоих снайперов выбил — и ладно. Когда обстрел затих, я перебежал на две бойницы правее. Морда крашеная, заметить не должны, если выгляну аккуратно.

Выглянул. Пулю в лоб не получил. Это уже хорошо. Атаки противника тоже не заметил. В бинокль засёк позиции троих дружинников, но стрелять в них не стал. У них винтовки без оптики, они просто солдаты, вряд ли так запросто в бойницы попадут. Так что смерть их ничего — пока — не изменит. Ну и нечего это осиное гнездо ворошить, лучше осмотреться.

Снова двойной миномётный выстрел, и одна мина угодила в цель. Вторая со звонким треском разорвалась на каменной стене. Чего они хотят добиться? Неужели только для того бьют по шатру, чтобы потом пытаться в люк закинуть? Мы и щиты можем подкладывать, в конце-то концов. Не-э-эт, что-то не так. И чего колдуны ждут, поди пойми.

— Маш, а что колдуны могут сделать? — спросил я.

— Откуда я знаю? — разозлилась она. — Я что, провидица?

При слове «провидицы» она ещё больше помрачнела. Сестру вспомнила.

— Ну а ты что бы сделала? — поинтересовался я, не обратив внимания на эмоции.

— Я? — вздохнула она, но всё же сосредоточилась. — Я бы, пожалуй, в мину амулет с «Болотной хмарью» затолкала. «Хмарь» можно на кусочек обычного мрамора записать, и заклинание не сложное. Но вредное. И при разрыве оно бы само активировалось.

— Это что?

О таком заклинании я не читал и не слышал, но это не показатель. В заклинательных делах я вообще не очень силён, так что не читал и не слышал я о многом.

— Это как ядовитый газ. Только вытягивает саму жизнь. Может превратить в зомби, если им всерьёз надышаться. И он вниз стекает. Если разорвутся мины на башне, то всё потечет сюда. И щели в досках «хмари» не помеха, она просочится, — объяснила Маша. — Поэтому они и шатёр ломают, наверное. А то будет стекать в стороны всё больше.

Настроение у меня опять упало на уровень нуля. Если она права, то у нас проблемы. Осталось только выяснить, насколько серьёзные.

— А как противодействовать?

— Я могу вихрь организовать, чтобы он туман в сторону относил, — пожала плечами Маша. — Но я буду тратить свои силы, а они могли готовых заклятий наделать дома. После десятка-другого мин у меня силы закончатся.

— А ещё?

— Ещё можно убежать, туман медленный.

— Куда? — уточнил я.

— Откуда я знаю? — пожала она плечами. — Отсюда куда-нибудь.

Да, бежать отсюда… Вопрос интересный, конечно. Да вот одна тонкость — выход только один, и он обращён к противнику. Пока будем выбираться, разнести нас из пулемёта и винтовок труда не составит. Даже если Маша какого-то туману напустит, гением быть не нужно для того, чтобы сообразить, что в этот туман и надо стрелять. Да и колдуны там не зря: могут и развеять. Это для боевых заклинаний далековато, а для «дуновения Востока» — шквалистого свежего ветерка — так и в самый раз.

Да и куда дальше? Убежище в крошечной долинке, из которой конному один выход — к дороге. А там всё в пять слоев простреливается. Ста шагов не проскачем. Пешему уходить только на склоны, но тогда противник на хвост сядет, и куда нас погонит — одни боги ведают. Тоже не годится. Из убежища выходить нельзя, здесь нас хоть пулей не возьмёшь.

Снова парный разрыв мин, но пока никакой зловредной магии. Однако звук упавшей доски мне не понравился. Похоже, шатёр уже не выдерживает. А что потом? Насчёт «Болотной хмари» Маша пока предполагает, но это негарантированно. Могли и другую пакость учинить. Но что они специально ломают шатёр, это сразу ясно.

Стоило мне об этом подумать, как снова затарахтел пулемёт. И на этот раз не по бойницам, а по шатру. Эй, так они его вместе с миномётами быстро разнесут! Пулемёт перфорацию сделает, а мины «по линии отрыва» всё раскокают. Нет, надо что-то делать!

Бросился к лестнице, полез на верхний этаж башни. Высовывать ствол через бойницу — это как флагом размахивать: мол, вот он я, стреляйте! И бойницы высоко, в середине конюшни не пристроишься. Да и что я хочу сделать? Я остановился. Ну сшибу я пулемётчика, а дальше что? Другой ляжет на его место. Да и сшибу ли? Щиток-то у «максима», если он у них не на треноге, всем щиткам на зависть. Пулю отшибёт запросто. Эх, демоны тёмные, что делать? Что делать-то?

— Маша, милая, а портал никуда не можешь открыть? Ты совсем ничего про них не знаешь, а? — просительно обратился я к девушке.

— Я только на маяк могу порталы открывать! — сказала она сквозь зубы, стукнув кулачком по камням. — Не учила я, как они без маяка строятся. Умер Валер раньше. Сказал, что сама по книгам выучу. А я не успела!

— А что за маяк? Сама разместить должна где-то? Или как?

В голове у меня вроде как огоньком разгорающейся свечи замелькала слабенькая догадка.

— Насчёт «сама» — это не обязательно, — покачала она головой. — У всех порталов маяк одинаковый. Может кто-то маяк зажечь хоть за тридевять земель, а если я его нащупаю, то открою портал.

— А чужой маяк можешь использовать?

Она задумалась. Сверху донеслись два разрыва мин и треск досок. Пулемёт продолжал тарахтеть, и попадания пуль в дерево напоминали стук многочисленных молотков, забивающих десятки гвоздей одновременно. Всё, скоро шатру кранты. Тут и к гадалке не ходи.

— Ну? — поторопил я её.

— Не нукай, не запряг, — машинально ответила она, затем добавила: — Смогу, если буду знать, кто держит маяк открытым. Нить заклинания тянется.

— Они! — решительно заявил я, указав пальцем в сторону.

— С чего ты взял? — удивилась она.

— С того, что они сюда пришли за нами по ориентиру. А назад зачем им по ориентиру ходить? Можно и промахнуться, маяк надёжней. Наверняка они его там оставили, а потом, когда до нас доберутся, туда портал и откроют, без промаха.

— Верно. На маяк они портал откроют, — встряла в разговор неожиданно спрыгнувшая из люка Лари. — Ничего, что я в разговор вмешиваюсь?

Последняя фраза прозвучала весьма ехидно, но мы на это внимания не обратили. А Лари добавила:

— Если вы надеетесь открыть портал на чужой маяк, то рекомендую быть готовым ко всему. Догадываетесь, откуда эти ребята пришли?

— Откуда? — переспросила Маша.

— Из замка, куда мы и направляемся, — ответил я. — С вероятностью девять из десяти.

— Именно, — с каким-то непонятным удовлетворением кивнула демонесса.

А затем раздался грохот осыпающихся досок. Шатёр на башне не выдержал обстрела и начал рушиться. На сколько его осталось?

— Балин! — заорал я. — Крыше совсем хана?

Через несколько секунд из люка, ведущего наверх, донёсся ответ:

— Совсем! Всё прямо на площадку завалилось!

— Скидывай мешки вниз! — скомандовал я, после чего повернулся к Маше: — Других способов уйти нет. Попытайся.

— Я попытаюсь, — кивнула она. — Что мне ещё остается, кроме как пытаться? Только вот…

Посмотрев в люк снизу, она сделала причудливый пасс руками, словно пытаясь закрутить волчок, и с пыльного пола вверх поднялся вихрь, заставивший отскочить меня, прикрывая руками глаза, и расчихаться гномов наверху.

— Это что?

— Обычный вихрь, — пояснила Маша. — Не даст стечь «хмари» или другой дряни в люк, пока я тут… делом занимаюсь. А вы собирайте мешки, времени у нас мало.

Два раза повторять не пришлось. Уже через несколько секунд я принимал внизу сбрасываемые гномами рюкзаки. Лари через бойницы наблюдала за противником, а Маша, усевшись на пятки по-восточному, сложила, причудливо изогнув ладони, руки перед грудью. Колдовство ожидалось серьёзное.

Опять хлопнул сдвоенный миномётный выстрел, провыли в воздухе килограммовые чушки из чугуна и взрывчатки, и сверху донёсся громкий треск взрывов. Магии я не почувствовал. Наверное, окончательная пристрелка проводится, пытаются точно положить их на наблюдательную площадку башни. Толково подготовились к нападению, грех возражать. Всей нашей мощной позиции грош цена оказалась. Где-то на открытом месте с той же «хмарью» они могли бы только кур смешить, самый-самый слабенький военный колдун одним движением жезла мог бы зловредные облака сдувать, а вот именно в нашем случае, в четырёх стенах… Знали, к чему готовились, демоны их забери.

Вихрь, запущенный Машей, оказался настолько сильным, что когда Орри полез вниз, полы его куртки ветром завернуло ему на голову. От неожиданности он выругался на двергском так сочно, что даже мне захотелось покраснеть. Следом за ним спустился Балин, стаскивая последний из рюкзаков. Всё, к бегству мы готовы, а вот к тому, что ждёт нас за порталом? Если, конечно, Маше удастся таковой открыть… Я огляделся, взгляд мой упал на лежащую возле Маши мою СВТ-К. Так, пора перевооружаться. Мне, если дело дойдёт до ближнего боя, как раз укороченный карабин со складным прикладом пригодится.

Я закрыл прицел на СВД чехлом, затем уложил в больший чехол саму винтовку. Пусть Маша её и дальше несёт, мне надо быть к драке готовым. Всё удобно, всё знакомо, всё привычно, ничего нового. Что там снаружи?

Снова разрыв двух мин наверху, и две быстрых волны Силы пробежали по телу. Чем это они? Пристрелялись, гады… Попытался глянуть снизу, но ничего не вышло — колдовской вихрь собрал всю пыль из конюшни, заставив храпеть и нервничать лошадей, и в результате превратился в серый и совершенно непрозрачный столб. Ну может, оно и к лучшему на самом деле. Мало ли что бы я там увидел.

Побежал к бойнице, выглянул аккуратно, но тоже ничего не разглядел. Откуда-то из лесу редко постреливали винтовки, пару раз наобум пустил короткие очереди «максим». Но это уже так, от избытка адреналина в крови, неприцельно. Так чем всё же засадили в нас из миномётов? Силу я всё ещё ощущаю, идущую сверху.

Силой тянуло и от Маши. Волшба у неё шла самая серьёзная, никаких сомнений. Лицо бледное, губа закушена до крови, руки сплетены перед грудью, вокруг неё кругами летает золотая звёздочка поискового заклятия. Где она сейчас находится — понятия не имею. Не думаю, что в нашем плане.

Столкнувшись с озабоченным взглядом Лари, я спросил, показав на колдунью:

— Это нормально? Ничего не случится?

Потому как если случится, то я лучше здесь с ней до конца отстреливаться буду.

— Она очень много силы тратит, — озабоченно сказала демонесса. — Она сильная колдунья, но сейчас… Я не знаю… Попытаюсь помочь.

Она открыла поясную сумочку из кожи василиска, отделанную драгоценным немутнеющим серебром, достала некий медальон, напоминающий большой платиновый орех, составленный из двух половинок. Оскалив острые зубы, стащила ими чёрную перчатку с узкой изящной ладони, затем выронила на неё, открыв крышечку медальона, крупный, странно огранённый рубин. От него прошла такая волна Силы, что я невольно попятился.

— Что это? — спросил я.

— Запас чистой Силы, — ответила Лари, зажимая камень пальцами. — Самый мощный целительный амулет, с границы нижних планов можно душу вернуть. Да ладно, один раз живём!

С этими словами она подсела к Маше сзади, левой рукой начала расстегивать пуговицы на её сорочке. Я поначалу чуть было не подскочил от возмущения, но вовремя спохватился. Всё верно, рука демонессы легла на «Глаз души» — ямочку между ключицами, на то место, через которое идёт поток Силы в заклинателя. Всё верно, куда я лезу со своими скудными знаниями, а точнее — с незнаниями?

Лари закрыла глаза, опустив голову и упёршись лбом в затылок колдуньи. Вихрь Силы заметно усилился. В нем появились какие-то новые, жаркие нотки. Сила, проходящая через демона, отличается?

Снова двойной разрыв наверху, и снова волна магии оттуда. Да что там происходит-то, а?

— Если портал будет, на конях уходить придётся? — спросил без особого вдохновения Балин.

Ну это понятно, почему без вдохновения. Гномы до седла охотники невеликие. Ладно, можно и обрадовать его:

— Пешком уходим. Если маяк есть и портал получится, то он куда-нибудь к «дому воинов» ведёт, никто за версту от него уходить бы не стал.

— Ну тогда ладно! — обрадовался гном.

Понятное дело. Так чем нас всё же обстреливают?

— Слышишь? — толкнул меня в плечо Орри, указав пальцем куда-то вверх.

— Что? — не понял я.

Снаружи доносились выстрелы и даже крики откуда-то издалека, совсем рядом тихо завывал смерч колдовского происхождения. А больше ничего нового.

— У, людишки! Уши не под то у вас заточены! — выругался подгорный житель. — Сейчас слушай!

Он практически насильно подтащил меня к стене и заставил прижаться к ней ухом. И тут я услышал.

— Это что?

— Не знаю. Было бы в шахте, сказал бы, что свод сейчас рухнет. А тут не знаю. Но ничего хорошего.

— Дай сюда!

Не дожидаясь возражений, я стащил у него со лба шофёрские очки, нацепил их и бросился к лестнице, на ходу обматывая лицо шарфом, который на бегу сдёрнул с ушедшей в волшбу демонессы — тем самым, из которого она себе раньше тюрбан крутила.

Вихрь встретил меня секущей лицо пылью, сразу вздыбившейся на мне одеждой, но в общем ничего страшного не произошло. Он должен был лишь колдовской туман отгонять. А вот мы и посмотрим, что там за туман. Быстро вскарабкался на первый этаж, высунулся из пыльного столба как играющий в прятки ребёнок, но ничего подозрительного не заметил. Полез дальше.

На втором этаже треск стал слышен намного сильнее, даже сквозь гул вихря. Я опять выглянул наружу, прищурился… Свод над комнатой рушился. Змеились появляющиеся на глазах трещины, мелкие камешки, отколовшиеся от массивных валунов, дождём сыпались на пол, а заодно и мне на голову. Я просто оторопел. Но ненадолго. Соскочил с лестницы, бросился к стене, от которой заметно несло магией, присмотрелся. Прямо сквозь камни на глазах прорастали тонкие древесные корни, раскалывая их на глазах. Я выдернул нож из ножен, поддел лезвием один из корней. Тот немедленно сжался, с такой силой обхватив острую сталь, что располовинил сам себя. И задёргался, будто от боли.

Да это же обычная друидская «Камнеломка», только с ещё какой-то гадостью, на неё навешенной, отчего в принципе мирное заклятие, предназначенное для благоустройства лесов, превратилось в нечто очень быстрое и столь же агрессивное. Прямо на глазах балки, удерживающие массивный потолок над моей головой, начали проседать, и я счёл за благо нырнуть в вихрь и спуститься вниз. Даже не спуститься, а почти скатиться. А как всё на башку свалится? Задавит, к демонам диким.

— Что там? — хором спросили меня гномы, а Орри бесцеремонно конфисковал свои очки.

— Там конец, — ёмко обрисовал я им ситуацию. — Скоро вся эта будка завалится.

— Да с чего вдруг?

— С «Камнеломки» друидской.

— Ей день нужен, чтобы всё свалить, — не поверил Балин. — А то и дольше. Что я, не знаю, что ли?

— Это нормальной. А тут какая-то ускоренная.

— А ведьма наша не сможет остановить? — удивился Орри.

Я обернулся, поглядел на погруженных в глубокий транс Машу с Лари, покачал головой отрицательно. Затем сказал:

— Может. Любой мало-мальски грамотный волшебник может. Но противник Силу не тратит на заклинания, они всё заранее заготовили. А Маше каждое придётся своими силами гасить. Ослабнет — и всё.

— Понятно… — помрачнел гном.

Действительно, иного выхода, как открыть портал, у нас не было. Или идти напролом, на прорыв, с очень малой надеждой на успех. Противник мало того что был умён, он ещё и подготовился заранее — знал, куда шёл. Не вышло запустить в нас «Цепную молнию», чтобы сразу всех убить, — и не надо. Развалят башню, а нас под развалинами похоронит. Или под пули выскочим. В любом случае нам кранты.

Снова двойной разрыв наверху, и опять волны магии. Нет, тут нам точно теперь не продержаться. Мы все втроём умоляюще уставились на Машу. А она словно этого и ждала. Глаза у неё вдруг широко раскрылись, она глубоко, судорожно вздохнула, вцепившись в ладонь Лари. Глянула на неё сначала с недоумением, потом кивнула, уже с пониманием. А затем сказала нам совершенно будничным, хоть и уставшим голосом:

— Рюкзаки берите кому нужно. Сейчас уйдём.

Напоминать два раза нам не пришлось. Через секунду багаж висел у нас на спине, оружие было в руках, а мы сами готовы ко всему. Лари тоже встала, подхватила свой небольшой и очень дорогой рюкзачок, взяла винтовку.

Кони в стойлах явно почуяли приближение беды, храпели, ржали и выражали беспокойство. Если уж они учуяли беду, то она совсем недалеко, надо торопиться. Маша же между тем без суеты взвалила себе на плечи вещмешок, без слов закинула за плечо стволом вниз СВД. Размяла ладони, а затем сделала ими резкий жест, словно стряхивая с пальцев капли воды. Сверкающая синевой звезда пронеслась через конюшню, зависла в воздухе — и вдруг развернулась в удивительно красивый овал, словно сплетённый из крошечных молний, с заключённой в её раме зеркальной поверхностью, по которой пробегали крошечные цветные искорки.

— Красиво! — улыбнулась Лари, подвешивая себе на шею медальон с аккумулятором Силы.

— А то! — гордо объявила Маша. — За раму только не заденьте — так наподдаст, что мало не покажется. Аккуратненько.

— А заглянуть на ту сторону никак? — поинтересовался я, прижимая приклад карабина к плечу.

— Никак, — помотала она головой. — Не умею пока. Готовы?

— Готовы, — кивнул я. — Мне сразу стрелять, если кого увижу, или как?

— Я первая, — сказала Маша, зажимая в ладони свою волшебническую звезду, которая сразу же отозвалась на её прикосновение. — Пошли!

И первая шагнула в портал. Едва она исчезла за колышущимся зеркалом, даже одна её пятка ещё оставалась на этой стороне, я уже ступил следом за ней. Холод, ощущения мелких электрических разрядов на лице, мощённый каменной плиткой с пробивающейся местами травой двор, два длинных здания с узкими окнами, крепостная стена вокруг. Четыре человека — двое в военной форме и двое в плащах, с магическими амулетами на груди — удивлённо смотрят на возникшую из портала Машу. Не её ждали. И не меня. И не Лари, возникшей следом.

Из руки колдуньи вылетела волна жаркого пламени, накрывшая всех четверых. Умерли они без единого звука, просто обратившись в пепел и осыпавшись на землю. Вот так. Не стой на пути. У меня аж челюсть отвисла от удивления. Вот это сила…

— Идите дальше! — скомандовала Маша, оборачиваясь к порталу, который уже пропустил на эту сторону обоих гномов.

Мы спорить не стали, а сразу побежали за угол ближайшего здания — «Дома воинов», проще говоря казармы. На бегу я глянул на кучки пепла — даже костей не осталось. Это же надо! Прижался к стене, присел, наведя ствол карабина на ближайший угол. Сунься кто — сразу пулю в лоб. Лари направила оружие в другую сторону, между нами пристроились гномы. Орри воинственно держал пулемёт у плеча — вот это силища, это как я винтовку.

А Маша, просто подобрав с земли камешек, отколовшийся от мраморной плитки, провела над ним ладонью, а затем, не размахиваясь, забросила его в портал. И тот бесшумно свернулся, а ток магии от него прервался. Маша же с гордым видом хлопнула в ладони.

— Это я сама придумала, — гордо сказала она. — Теперь им свой портал в эту сторону никак не навести — унесёт вёрст за сто.

— Укройся! — прошипел я, взмахнув рукой. — Расслабилась, великая магиня.

Маша спохватилась, пригнулась и быстро перебежала к нам. Где мы? Большой двор, мощённый камнем, зажатый меж могучих гранитных стен. Дружинный двор замка, должен к площади сеньора примыкать. У дальней стены, под навесом, стоят три «козла» с пулемётными турелями, но без пулемётов, а рядом с ними три ГАЗ-63 «мула»[76], да ещё с тремя полковушками ПП-3[77], такими же, из которых сипаи по Пограничному палили. Богатая тут дружина, оказывается. Для провинциального сеньора очень даже неплохо.

— Там никого, — сказала Маша, кивнув на казарму. — А дальше, в арке, что ведёт из двора, человек десять. В караулке, наверное. Но это ненадолго: заклятие должны были заметить.

Вот с этого и надо было начинать. Прижав к плечу приклад СВТ-К, я скомандовал: «За мной!» — и бросился вперёд, в арку, к караулке. Повторять никому не пришлось. Присели возле двери, прислушались к доносившимся сквозь толстые доски голосам. Эти пока ещё не хватились. Ну и не хватятся уже. Отметив вопросительный взгляд Балина, я кивнул ему, одновременно вынимая из подсумка гранату. Орри сделал то же самое. Балин слегка нажал ладонью, и дверь приотворилась. Не заперто, к счастью. Впрочем, на случай «заперто» у меня всегда один амулетик с собой, напоминающий бляху на тыльной стороне перчатки, и именно сейчас эта перчатка у меня на левой руке. Дверей на пять-шесть его хватит — если не сейфовых, конечно.

Орри оглянулся на меня, я опять кивнул, и мы разом закатили в караулку две «лимонки». Смех внутри прервался мгновенно, началась было какая-то суета, но тут двойной взрыв заглушил всё, а я пинком распахнул увесистую дверь и заскочил внутрь. В воздухе висел запах взрывчатки, сквозь серый дым были видны лежащие на полу тела, кто-то кричал, суетился, но рассматривать картину я не стал, а сразу открыл частую пальбу по всем, кто попадал в прицел. Карабин резко колотил прикладом в плечо, летели гильзы, дульные вспышки на краткий миг разгоняли царивший здесь полумрак. Прямо у меня из-под локтя заколотил пулемёт, совершенно оглушительный под низкими арочными сводами, ударил карабин Лари, всё это слилось в непрерывный железный грохот, словно мы сидели в стальной бочке, которую запихали в камнедробилку.

Но вскоре стрельба стихла, и наступила тишина, прервавшаяся чихом Маши. Не всякий выдержит такое задымление. А затем надо всем поплыл запах крови — вокруг нас лежало не меньше десяти трупов в камуфляжных сюркотах[78], шлемах в чехлах и тонких кольчугах.

Я сменил магазин, огляделся — никого живого. Зато в углу пирамида с новенькими СКС-М, а под ней явно патронные и гранатные ящики. Это хорошо, значит, дефицит боеприпасов нам не грозит пока. Подскочил к ящикам, открыл один, серого цвета, обитый железом. Гранаты ГОУ-2, в осколочных рубашках, с прикрученными ручками. Отлично! Запихал сразу пять штук в свою опустевшую гранатную сумку, махнул рукой демонессе:

— Лари, за мной! Надо выход на стену перекрыть! Балин, вскрывай вход в арсенал! Орри, за мной! Маша, запечатай дверь и помогай всем, чем сама знаешь!

И после раздачи столь исчерпывающих приказов я изо всех сил ломанулся по винтовой лестнице, уходящей на верхний уровень башни. Второй этаж, круглый, как циркулем выписанный каземат, бойницы во все стороны, настоящий дот, да ещё в четырёх метрах над землёй. Крепкая позиция.

— Орри, к бойнице — и не давай никому во двор выглянуть! — крикнул я.

Гном с «дегтярём» наперевес бросился к бойнице и тут же выпустил короткую очередь. А мы понеслись выше. Ещё круглый пустой каземат, ещё этаж вверх — комната с узкой дверью, которая распахнулась в ту же секунду, как я наступил, запыхавшийся как собака на жаре, на верхнюю ступеньку.

Солдат в дверях, за ним ещё один и ещё… Внутри был полумрак, на улице яркое солнце. Поэтому они меня просто не заметили, дали секунду лишнюю, а для меня были как тёмные мишени на светлом фоне. Захлопали выстрелы, последний из троих дёрнулся от попадания в голову, начал падать вперёд, на него наткнулся сдавший назад второй, а я всадил две пули в грудь первому, уже вскидывавшему свой карабин, и, кажется, пробившие насквозь его тело пули угодили и во второго. Образовалась куча, в которую я несколько суматошно выстрелил ещё раза четыре, упал на колено и навёлся на поворот крепостной стены, что виднелся метрах в семидесяти за дверью, достаточно проворно, чтобы свалить ещё одного дружинника, появившегося там, двумя выстрелами, а ещё одного заставить юркнуть обратно за поворот, укрывшись за зубцами.

— Лари, держи поворот! — крикнул я, а сам подскочил к двери.

Не так уж много патронов у нас с собой, на пару минут такого боя. А тут на каждом трупе новенький, считай, только с завода, СКС-М — и где они все их добыли? — и подсумки. Поэтому я под прикрытием Лари, время от времени выбивавшей каменную крошку из крайнего зубца, разоружил всех убитых и затащил трофеи внутрь. А заодно ещё шесть гранат поимели: у каждого из дружинников по две было.

Огляделся, схватил один из трофейных карабинов, сунул его Лари:

— Тебе этого хватит, не хуже твоего. Спустись на ступеньку ниже, укройся и держи стену. Не давай тебя гранатами забросать. А мне отдай все патроны к СВТ-К, что у тебя есть.

Мне на самый верх башни надо, а там и оптика пригодится, пусть и двукратная. К счастью, Лари возражать опять не стала, а лишь молча приняла СКС-М со всеми магазинами и пристроилась с ним, целясь вдоль стены. Теперь по ней только если тромблон с той стороны запустить — обычную гранату не добросишь. А тромблонов у местных караульных я пока не видел, их аборигенам тоже не слишком продают. И у нас нет: не сообразил в Пограничном выпросить, хоть с моего карабина ими стрелять вполне возможно. И тут недодумал.

Оставив лишённую патронов СВТ-К на полу, я со своей старой винтовкой бросился по ступенькам выше, но при этом стараясь не шуметь. На Башне стражи пост на боевой площадке не выставляется, если время не военное, но как знать?

Лестница-то крутовата, да и длинновата, запыхался уже, дыхание запалённое. На совесть в этом замке башни строились, от всей души. Темень тут кромешная и пыльно, явно давно никто не поднимался. Всё же забрался, подошёл к узкой дверке. На засов изнутри закрыто. Точно никого быть не должно. Но проверить следует. Открыл дверку тихо, повёл стволом карабина по сторонам. Нет, точно пустота. Круглая площадка, огороженная массивными зубцами с узкими бойницами между ними, пуста как душа вампира.

А на улице уже вовсю шла стрельба. Очереди из пулемёта Орри накладывались на частую винтовочную трескотню, эхо которой металось меж каменных стен, усиливая впечатление о своей интенсивности. Слышались крики, команды, грохнула граната, где-то с отчаянным звоном посыпались стёкла.

На четвереньках прокрался к краю площадки, выглянул через бойницу. Несколько дружинников пристроились в крепостном дворе и на стене напротив — и оттуда вели огонь по бойнице, из которой огрызался наш пулемёт. Магов пока не было. Трое дружинников расположились на боевой площадке Башни сеньора, в нескольких десятках метров от меня, и вели частый огонь, целясь вниз. Меня никто не заметил. Очень хорошо. Вскинул карабин и двумя выстрелами свалил сразу двоих, а вот в третьего не попал — тот успел укрыться. Тогда я перевёл прицел вниз, на крепостную стену, с которой из положения с колена стреляли несколько дружинников, и открыл огонь по ним.

Свалить удалось опять двоих, а ещё четверо, отстреливаясь, укрылись в угловых башнях, с боевых площадок которых пошла ответная стрельба, да такая интенсивная, что каменная крошка с зубцов повисла облаком, а визг рикошетов ножом врезался в уши. Пришлось уже прятаться мне, но собой я остался доволен — минимум четверых я свалил с этой позиции, что уже неплохо. Метнулся на фланг, опять высунулся: так и есть, на дальней стене ещё не разобрались, что тут произошло. Трое солдат стояли у входа в угловую башню, держа винтовки на изготовку, но не видя никакой цели. Да и смотрели они во двор.

Я навёл перекрестье оптики в середину груди бойцу со шнуром сержмена[79] на плече и нажал на спуск. Винтовка лягнулась, сержмен начал падать вниз, а я успел дважды попасть во второго бойца. А третий, как обычно и бывает, успел уйти в башню. Всё, с этой стороны лучше не маячить.

Бросился обратно к двери. «Потенциал» боевой площадки исчерпан, больше мне отсюда и пальца высунуть не дадут. Со всех сторон она на прицеле. Да и не воюет с них больше никто с тех пор, как огнестрельное оружие пришло в Великоречье — хорошему миномётчику положить мину на эту площадку труда не составляет, а укрытий там нет. Деревянная кровля сколько-то попаданий, может, и выдержит, а может, и нет. Всех сдует, как листья ветром с тротуара. Теперь все огневые позиции в башнях и стенах как в дотах. Против таких же аборигенов с лёгкой артиллерией пока действует.

Стоило мне подумать об этом, как прилетело подтверждение. Со двора замка послышалось громкое шипение, а затем на зубцах площадки дымно рвануло, да так, что я с перепугу чуть по лестнице не скатился. Это из чего они так умудрились? Магии я не почуял… Но долго размышлять было некогда, и я бежал вниз по лестнице, топая по ступенькам и думая лишь о том, чтобы не свалиться на такой скорости.

— Это я! Это я! — крикнул я дважды, приближаясь к «стеновому» этажу.

А то мало ли что Лари подумает да и пальнёт вверх! Но она откликнулась, и вскоре я опустился рядом с ней на колено.

— Как тут?

— Двое за поворотом, но высунуться боятся, — совершенно спокойным голосом, словно болтая о погоде, ответила Лари. — И вроде кто-то к ним ещё подошёл.

Действительно, у зубца обозначилось какое-то движение, но Лари дважды выстрелила, и пули вышибли из гранита пучки искр. Попытавшийся высунуться из-за угла солдат противника опять спрятался.

Я нащупал амулет связи под курткой и вызвал Машу. Раз она не сообщила, что у неё проблемы, это значит, что вход в башню она сумела запечатать. А противника на подходах пока и гномы сумеют удержать — «дегтярь» порыкивал уверенно и регулярно.

— Ладно, продолжай в том же духе! — сказал я Лари, а сам бросился к бойнице в стене.

Пристроился к ней, выглянул аккуратно. Видимо, противник пытался опрометчиво броситься на приступ. Посреди крепостного двора лежали, раскинув руки, три трупа в камуфляжных сюркотах. На пулемёт нарвались. Ещё двое убитых лежали в отдалении, за телегами, стоящими у дальней стены. Этих, наверное, в самом начале завалили. Не меньше десятка солдат противника обстреливало амбразуры нашей башни, укрывшись кто где.

Да, нашего появления явно никто не ждал. Если всё посчитать, то мы у них целый взвод выкосили, без единой царапины с нашей стороны. Что значит фактор неожиданности! Но вот теперь никакой неожиданности нет, и пусть кто-нибудь скажет, что парный алый светлячок, выписывающий причудливые пируэты над крепостным двором, не заклятие слежения. Маги с той стороны тоже есть, просто они пока в дело не вступили.

В середине двора лежит штабель свежеотёсанного бруса — где-то ремонт, наверное, затеяли. А за ним несколько солдат и кто-то активно рукой машущий, командует вроде. А мне его отсюда видно, забылся он, понимаешь. Приложился к винтовке, перекрестье прицела на шлем в камуфляжном чехле. Стукнул выстрел, толкнулся приклад, и голова исчезла. Но пробитый шлем выкатился на замощённую камнем дорожку. Попал. Мелькавшие рядом с убитым дружинники присели, исчезли из виду.

Вдруг прямо на боевой площадке надвратной башни расцвело здоровенное облако дыма, и что-то чёрное довольно быстро метнулось через двор, оставляя за собой серый дымный след. Я отскочил от бойницы, а снаружи сильно грохнуло — так, как наверху, когда я с площадки этой башни смывался. Это чем они? Похоже на гранатомёт, да вот только дыму многовато… Особенно при пуске. Странно.

Выглянул в соседнюю бойницу, увидел какую-то суету на башне, но попасть в кого-то было нереально. Я лишь разок пальнул между зубцами для острастки — и укрылся. С лестницы показалась Маша, а следом за ней ввалился Балин с каким-то огромным свёртком.

— Гляди! — гордо заявил он и уронил свёрток на каменный пол, решительным движением откинув брезент.

— Вот это да-а… — протянул я, глядя на содержимое свёртка.

Подобные штуки я видел на картинках в книжках про наш старый мир. Труба, словно раздутая с одной стороны вставленной в неё надкалиберной гранатой. Правда, у этой гранаты в стороны ещё и крылышки стабилизатора торчат. Примитивный прицел — планка с дырочками и криво вычеканенными цифрами. Приклёпанное к трубе сбоку причудливое приспособление с пружинкой и закручивающимся колпачком. Называлось похожее устройство в книжках «Панцерфауст». Но этот «фауст» был явно изготовления местного и, без сомнения, друэгарского. Их работу ни с какой другой не спутаешь. Научились. Подсказал кто-то. Не сами придумали, это точно.

Я покрутил оружие в руках, отвинтил колпачок сбоку. Ага, вот как они его в действие приводят! Под прямым углом к стволу трубка, в которую пистолетный патрон без пули вставляется, а порох чем-то склеен. И граната вынимается, не одноразовый он.

Не бабахнет? Не-э-эт, не бабахнет, на гранате предохранительный колпак накручен. Аккуратно её вытащил, а затем вытряхнул себе на ладонь длинный картонный цилиндр со шпеньком и с дырочкой сбоку. Ага, к дырочке патрон прижимается. А набит цилиндр прессованным дымным порохом. Его-то состав совсем не секрет, вот аборигены дымарём и снарядили оружие. А второй столбик такого же пороха в хвосте гранаты торчит, от него и след был в воздухе. Понятно: дальности добавить решили. Поэтому и раструб такой большой, чтобы стрелка не обожгло. А сама граната небось динамитом покупным снаряжена. И граната увесистая, и взрывалась неслабо. Что там внутри, интересно? Шрапнель? Одна труба, а к ней восемь гранат. К каждой гранате тонкой проволочкой холостой пистолетный патрон прикреплен. Вернул гранату на место: пусть в готовности будет.

В общем, так себе оружие, и демаскирует, и заряжается медленно и сложно, и дальность у него метров сто, наверное, не больше, но для аборигенов это большой прогресс. А против нас сейчас это так и вовсе чудо-оружие. И ничего удивительного в нём нет — схему такого простого устройства узнать нетрудно, сделать тоже ненамного сложнее. А вот догадаться… но кто-то и подсказать мог — тот же Пантелей, например. Мало пришлых с аборигенами дела ведут? Половина Гуляйполя таких, кто-то и книжки мог почитывать в прошлом. Конструкция проще некуда.

— Арсенал вскрыл? — спросил я гнома.

— Ага, — кивнул тот. — А там такого добра ящиками. Друэгарская работа, клана Алого Пика.

— Это клан, который у Бычьего хребта живёт? — уточнил я.

— Они самые. И вот что ухватил, — гордо заявил он и снял с плеча «льюис», на который я не обратил до сих пор внимания. — Видал?

Он даже потряс пулемётом у меня перед лицом, чтобы я оценил трофей. А я и оценил. В два пулемёта мы можем такую плотность огня организовать, что только держись.

— Ты что делать думаешь? — спросила Маша.

— Со входом что? — вопросом на вопрос ответил я.

— Вход завален, — самодовольно усмехнулась она. — Я скалу из земли подняла прямо в дверном проёме. Теперь если только сам Пантелей колдовать будет, то она обратно уйдёт. Нет больше входа к нам.

— Это отлично! — обрадовался я. — Тогда будем прорываться по стене. Здесь зубцы с двух сторон, а дальше нам только боевой ход главной стены проскочить — и за ним опять укрытие будет. А что тут с магией?

— Есть маги, — вздохнула она. — Двое — это как минимум. Я их почувствовала, а они меня засекли. Но пока не вмешивались: на солдат надеются, наверное.

— Возможно, — поморщился я.

Это плохо, что один из козырей противник скрывает. Значит, выжидает какого-то специального момента, чтобы его на стол выбросить. Задумал что-то. Напрягает. Впрочем, тут всё напрягает, потому что планы у нас были одни, а пошло всё совсем по-другому. Как сейчас.

Лари снова открыла активную стрельбу вдоль стены. Я подскочил к ней, выглянул в дверной проём. Но ничего нового не увидел, по-прежнему убитый лежал, раскинув руки, и больше ничего. С улицы доносилась стрельба.

— Они гранатомёт принесли, — сказала демонесса. — Пытались с ним из-за поворота высунуться.

О-па… Вот и сбегали до второго арсенала. А с улицы ещё и пулемёты начали постукивать, не только «дегтярь» Орри теперь слышен. Проблемы начались у нас. А может, и не начались. Я обернулся к расстеленному брезенту, схватил гранатомёт, отвинтил предохранительный колпачок с трубки, куда был вставлен холостой патрон, оттянул боёк на пружинке. Отсюда стрелять — всем достанется. Выхлоп у него должен быть неслабым. Значит, выйти надо из башни.

— Орри, хватай пулемёт и иди справа от меня. Стреляй по всему, что высунуться попытается. Понял?

— Ага! — решительно кивнул гном и поудобней ухватил бревно пулемёта.

— Пошли!

Согнувшись в три погибели, я бросился вперёд, по верху стены, с двух сторон огороженной зубцами. Укрытие укрытием, но между ними и бойницы есть, надо поосторожней. Хорошо, что стрельба снизу активная, шагов наших не слышно. Если бы тишина была, гнома с любой точки услышать можно было бы — так топал сапожищами.

Балин пыхтел рядом и, когда я кивнул ему, пустил длинную очередь, патронов так на тридцать, норовя обстрелять поворот и дальнюю стенку, для того, чтобы никто слишком решительный не попытался выглянуть именно в эту секунду. А я уложил трубу «фауста» на плечо, прицелился с грехом пополам, да и нажал на спусковой рычаг. Под самым ухом хлопнул холостой патрон, бабахнуло, раздуло дымное облако, так что я мгновенно закашлялся, труба на плече дёрнулась и стала лёгкой, а толстая чушка выстрела по плавной дуге пролетела полета метров и врезалась в дальний от нас зубец стены, разорвавшись с грохотом. Я продолжения ждать не стал, а, бросив пусковую трубу под ноги, метнулся вперёд изо всех сил, сокращая расстояние и на ходу выхватывая гранату из сумки. Успеть, успеть, пока там не прочухались!

Размахнувшись, я перебросил гранату через зубец, раздался чей-то испуганный крик, затем рвануло, стеганув осколками по камням, и в ту же секунду я выскочил из-за поворота и открыл частый огонь по лежащим дружинникам, не разбирая даже, кто жив, а кто нет. Пули впивались в кольчуги, летели гильзы, кто-то застонал предсмертно, но я даже не понял, кто это был. А затем я рухнул на живот, пристроив на одном из тел винтовку и взяв на прицел выход из угловой башни, в которую вёл боевой ход. Если противник и появится, то только оттуда. Сменил магазин, мысленно прикинув, сколько патронов в запасе осталось. Не так много, но пока хватает. Ладно, у нас целый арсенал под башней, в случае чего, трофейным карабином повоюю.

А если нам прорываться дальше, то лишь через ту дверь, только непонятно, как это сделать, потому что боевой ход со стороны двора одной длинной жердью перил огорожен. И бежать по нему мы будем как мишени по рельсу в ярмарочном тире, по которым из духовушек детишки за гривенник постреливают, выигрывая игрушки да свистульки.

Что теперь делать? Можно в Башню стражи отступить, мы в ней пока почти неуязвимы, но какой в этом смысл? Мы сюда пришли не для того, чтобы сесть в осаду и ждать, пока нас возьмут измором или магией. Кстати, почему до сих пор никакой магии не было? Мы вот ещё четверых дружинников положили, сами не пострадав, — и что? Чего ждут? Не нравится это мне, совсем не нравится. Это как ждать, когда наконец второй сапог на пол уронят.

Рядом послышалась возня. Я скосил глаза и обнаружил Орри, подтянувшегося снизу, который вместе с Балином оттаскивал назад убитых и собирал с них запасные магазины и патроны к карабинам. Правильно, всё пригодится, тут хоть магазины уже снаряженные. А вот что дальше-то делать? Лари рядом со мной на колено пристроилась, держа вход в башню под прицелом. Маша тоже настороже, но пока силы экономит. Это правильно, она у нас за последний шанс.

— Балин! — окликнул я. — Заряжай гранатомёт.

— Понял, — кивнул гном, отвлекаясь от сбора трофеев. Сама пусковая труба была уже у него в руках, успел сбегать за ней и поднять. Хозяйственный, и силы хватает всё это барахло на себе таскать. Хотя нет… не всё. А «родовых» винтовок-то и не видать больше. Как он «льюис» подобрал, так где-то их и выбросил. Небезнадёжен.

До башни метров пятьдесят, бежать всего ничего, но, будь я на месте дружинников, хоть кого-то из бегущих снять бы успел. Мы секунд шесть-семь на стене будем, не меньше. И вход в башню узкий, перед ним обязательно маленькая задержка случится, если заранее не подготовиться к тому, чтобы «нос к затылку» в неё заскочить.

Оглянулся. Гном вполне сноровисто зарядил «фауст» осколочной гранатой. Хорошо, что они осколочные делают, а не зажигательные, скажем… Хотя нет, напалм аборигенам в жизни не достать. Но сейчас нам именно осколочные и нужны. И спешить надо, спешить — если на башне выберутся на боевую площадку, то огнём оттуда нас загонят обратно, в Башню стражи, и останется нам считать, на сколько у нас еды остаюсь. Даже штурмовать не потребуется, и порталом не уйдём.

— Маша, что можно сделать, чтобы нам успеть до башни?

— Щит можно сделать, — пожала она плечами.

Верно, щит. Об этом я и подумал. Держится он совсем недолго, но нам хватит. А если не хватит? Если замешкаемся? Что ещё? Повернулся к своим:

— Значит, так: по команде каждый по две гранаты во двор, стараемся бросать как можно шире, чтобы везде рвануло. До нас осколки не должны долететь, поэтому как бросили — так и бегом за мной. Пулемётчики, по площадкам тех двух башен даёте по очереди, чтобы они пригнулись. Маша, сразу щит! И не растягиваться! Всё ясно?

А что тут может быть неясно. Наше плачевное положение каждому видно, тут и к гадалке ходить не надо, чтобы уяснить, чем для нас всё это может закончиться. Только скорость нас спасти может, ничего больше.

— Внимание! По моей команде… Приготовить гранаты… Балин, по двери — огонь! Гранатами — огонь!

Гулко бухнул «фауст», закрыв нас облаком вонючего дыма, а через секунду в башне гулко рвануло. Не промахнулся, гномы вообще с любым оружием быстро осваиваются. Чуть приподнявшись над зубцами, я со всего маху швырнул одну за другой две «толкушки» в крепостной двор, затем бегло обстрелял вершину одной из башен, откуда в нашу сторону постреливали, заставив пригнуться тех, кто там засел, и, призвав всех богов удачи, бросился вперёд, увидев, как слева от нас образовалась призрачная выпуклая линза — Маша всё же чуть сэкономила силы, не стала творить полусферу.

Наш отчаянный топот по отёсанным камням был перекрыт настоящей очередью взрывов в крепостном дворе. По боевым ходам стен сверкнула цепочка дульных вспышек, щит загудел под ударами пуль. Две чушки из «Фаустов» сменили от него направление и разлетелись в разные стороны, взорвавшись на стенах. А мы с дикими криками неслись по боевому ходу.

Вход в башню окутан вонючим, едким дымом, едва влетев внутрь, я снова закашлялся, но успел оглядеться. У дальней стены умирал тяжелораненый дружинник, с которого Лари сразу сорвала подсумок с магазинами, а больше никого не было. Бой башни тоже был пуст, это я помнил, а вот ниже должен быть каземат. И ждать некогда! Ни секунды нельзя потерять, пока враг не понял, что мы делаем.

Дверь напротив заперта, но её и сломать могут, зайти со стороны другой башни. Так её бросать нельзя.

— Маша, двери запечатай! — громко прошептал я. — Но как-нибудь экономно, все силы не трать. По минимуму.

Она лишь кивнула и сжала в кулачке свой амулет, который теперь работал у неё как аккумулятор Силы. Я почувствовал, как от неё пошла прохладная волна волшбы. Ладно, не до этого мне! Карабин за плечо, «сорок четвёртый» из кобуры, чтобы вторую руку освободить, и гранату вниз, по ступенькам. И приготовился к рывку, как бегун на стадионе.

Грохот снизу, облако дыма, а я уже летел через три ступеньки по лестнице, вкатился, падая на колено и обводя револьвером пространство вокруг себя. Камуфляжный сюркот попал на мушку — выстрел, вспышка, дружинника отшвырнуло на стену с такой силой, что шлем слетал с головы, ещё один убитый лежит у стены, а ещё один, третий, метнулся за станину крепостного пулемёта, целясь в меня из карабина. А брюхо с ногами не укрыто! И я дважды выстрелил ему в живот тяжёлыми составными болванками из револьвера. Солдат свалился на бок, изо рта хлынул поток крови. А мне осталось дострелять оставшиеся три пули «контролем», после чего загнать в барабан следующие шесть патронов. Револьвер вернулся в кобуру, уступив место в бою СВТ-К. Ну и все наши, кроме Маши, ставившей какую-то магическую ловушку на вход, скатились в каземат.

Эта башня была намного теснее Башни стражи. Середину квадратного каземата занимал массивный, прикрученный к полу станок, на котором рядком, почти прижавшись боками, лежали две туши пулемётов «шварцлозе». Вместо древних бойниц, через которые в своё время стреляли из луков и арбалетов, перед ним была узкая, вытянутая почти во всю ширину стены бойница для ведения огня по широкому сектору. Это уже наше влияние, в смысле пришлых. Бойница была полуприкрыта массивными стальными щитками, оставившими лишь узкое окошко, через которое можно было бы поглядывать за пределы периметра крепости.

Массивный четырёхногий станок гномьей работы прочно стоит на узких рельсах, тянущихся от фасовой стены башни до тыльной. И с обратной стороны тоже длинная бойница, закрытая сталью. Если враг ворвётся в крепость, то расчёт повернёт пулемёты в ту сторону, подкатив массивную станину по рельсам. А если враг захватит саму башню, как мы сейчас?

Гномы залязгали железом, меняя расстрелянные диски в пулемётах, а Лари взяла на прицел вход на лестницу, ведущую ниже, на первый этаж, к выходу в крепостной двор: «Ладно, что время терять?» — подумал я да и метнул вниз по лестнице сразу две гранаты. Снова грохнуло, но криков и суеты не услышал. Заперта башня или что?

Опять посмотрел на двойной «шварцлозе». Изготовлены к стрельбе, ленты заправлены, вдоль стены в специальных держателях выстроены большие короба по пятьсот патронов. Много патронов, тысячи и тысячи. Правда, некоторым из коробов неслабо осколками гранаты досталось. Да и один из пулемётов потёк, кажется… Но второй точно нормальный. Ну вроде нормальный, если бегло смотреть.

Что делать дальше? Что делать? Дальше уже ничто на ум не идёт, и даже всегда спокойная и умиротворённая Лари выглядит весьма озабоченной, покусывает своими кроткими клыками нижнюю губу, причём до крови. Это уже точно показатель, что у нас проблемы. Открывать бойницу во двор и принимать последний и решительный?

— Ты знаешь, что в этой башне потерна[80] может быть? — вдруг спросил Балин.

— Потерна? Куда? — поразился я.

Откуда он знает, я даже спрашивать не стал. Больше гнома о местном строительстве и знать никто не может. Они впустую не болтают. Если сказал, значит, правда.

— Тут всяко может быть, — задумался он. — Может вообще в ближний лес вести. А может и в Башню сеньора. Только найти потерну ещё надо, если она есть.

— А с чего ты решил, что из этой башни? — поинтересовалась Лари, обернувшись к нему.

Орри, перезаряжавший «фауст», лишь тихо хмыкнул, услышав вопрос демонессы. Видать, совсем наивным ему показался. А я промолчу — за умного сойти попытаюсь.

— От Башни стражи первая башня по стене, — начал объяснять Балин. — Так? Так. В Башню стражи ходы никогда не ведут, считается, что враг всё же может открыть хоть один портал в крепость, поэтому прямого хода быть не может. Значит, если потерны делали, то в башнях, ближних к донжонам, чтобы прорыв врага можно было отсечь, а ещё скрытно перебрасывать подкрепления.

Вот как… А я не знал. Да и откуда мне такое знать? А ведь всё просто: захвати один донжон — и весь крепостной двор под обстрелом, как у нас и получилось. Почему нас так мало дружинников встретило в башне? Потому, что связали их боем, не давали перемещаться. А почему потерной не прошли, если она есть? Это странно. Хотя почему странно? А если Маша как раз их командиров и сожгла? Кто ещё должен был своих из портала встречать? А без командования они маневра силами и не устраивают, стреляют со своих постов и откуда удобней, да и всё… Очень может быть.

— А как искать эту потерну? — спросил я.

— А вот так, — вздохнул Балин и скинул со спины рюкзак.

Из рюкзака был извлечен инкрустированный серебром кожаный футляр. Балин снял с него крышку, после чего толстыми пальцами, аккуратно удерживая, извлёк зелёную лозу, в нескольких местах перехваченную серебряными колечками. Вот оно что! Лозоходец он! Ценный специалист. У гномов в кланах таким, как он, всегда лучший кусок за столом обеспечен. Кто ещё умеет узнать, что скрыто под землёй, не долбая киркой? Только такие лозоходцы.

— Вниз? — спросил я.

— А куда ещё? Пошли.

Снизу было по-прежнему тихо, даже стрельба на улице стихла, разве что какие-то крики время от времени оттуда доносились. Взяв винтовку на изготовку, я пошёл по лестнице первым, а гном затопал следом, как всегда заставляя меня страдальчески морщиться. Ну ладно, зато теперь он из своего «льюиса» может так сыпануть свинцом, что мало никому не покажется. Но в нижнем каземате никого не было. Толстенная дубовая, обитая железом дверь, ведущая в крепостной двор и укреплённая заклятием, была закрыта на невероятно массивный засов. Вру, даже на два. Поэтому от взрывов никто не пострадал, кроме деревянных досок двери, исклёванных осколками. Ну и облако вонючего дыма от сгоревшей взрывчатки висело в воздухе.

— Всем тихо, короче, — пробормотал Балин и провёл рукой по лозинке.

Та вдруг засветилась нежным серебристым сиянием, особенно ярким вокруг колечек, и вроде даже чуть шевельнулась. А Балин, закрыв глаза и что-то шепча одними губами, пошёл крошечными шажками по каменному полу, плавно ведя лозинку из стороны в сторону. Я замер на нижней ступеньке лестницы, стараясь даже не дышать. Если есть потерна, то плевать, куда она ведёт. Пока мы движемся, мы воюем. Если нас где-то запрут, мы обречены. Но лично у меня совсем другие планы.

Гном между тем ходил из стороны в сторону, иногда тихо притопывал, а может, даже и приплясывал, время от времени что-то бормотал, поворачивался на месте, приседал, но, в конце концов, остановился и уверенно ткнул пальцем в ничем не примечательный участок стены, примыкающий, по моим прикидкам, к крепостной стене, и уверенно сказал:

— Здесь! Закрыто на тайный замок, но колдовства быть не должно.

Колдовства я не чуял, верно, но не удержался, спросил:

— А почему?

Балин посмотрел на меня с лёгким сожалением, как смотрят на детей, от которых ждали большего, а они продолжают приносить разочарования, и ответил:

— По колдовству дверь найти можно. Ты бы первый и нашёл. А ход — тайный!

Последнее слово он произнёс чуть не по буквам, чтобы я точно понял, о чём идёт речь. А я и так понял, чего издеваться-то?

— Открыть сумеешь? — спросил я.

— Не сумею, — покачал он головой. — С этой стороны замок не отпирается, только изнутри. Магия нужна.

Магия, магия… Возможно, без Маши обойтись сумеем. Надо только примерно знать, где там сам замок спрятан. Об этом я и спросил. Балин задумчиво покомкал бороду в кулаке, затем похлопал ладонью по гранитной кладке:

— Вот тут должно быть. Ну, на ладонь выше или ниже, не больше.

— Ну-ка… — сказал я, приседая на колено и перетягивая бляху на ремешке с тыльной стороны ладони на внутреннюю.

Прижал ладонь с раскрытой пятерней к стене как можно плотнее и тихо шепнул заклинание. Лёгкая вспышка Силы разошлась в сторону — амулет активировался. Теперь сосредоточиться, пока лепесток Силы найдёт замок. Двигать амулет нельзя, а лепесток короткий, с полметра всего. Ошибся с местом — и активируй отмычку заново. А заряд небесконечный.

Всё же ошибся. Через минуту Сила исчезла, не «зацепившись» за механизм. Выше пробовать или ниже? Выше. Передвинул ладонь, повторил всю процедуру — и опять с нулевым результатом. Так придётся Машу звать, её силы тратить. Это будет плохо. Ладно, теперь ниже попробуем…

Я чувствовал, как лучик Силы изгибается в толще камня, стараясь нашарить замок, будто щупальце маленького, невидимого животного, и вдруг он окреп, затем Силой просто ударило так, что я даже охнул, а в глубине стены раздался металлический лязг. А затем дверь приоткрылась на могучих пружинах, солидно щёлкнув при этом. В тот же момент в её край вцепились могучие руки гнома, рывком отворившие её, а я успел вскинуть карабин, из которого целился в темноту уходящего вниз узкого каменного тоннеля со сводчатым потолком. Но там никого не было.

Просигналить «общий сбор» было делом одной секунды. А ещё через несколько вся наша компания собралась возле спуска в чёрный тоннель. Я повесил карабин на плечо, выдернул из длинных чехлов, висящих с боков рюкзака, стволы с ложем от «вампирки», состыковал их с сочным щелчком, забил два патрона — с «колотушкой» и картечь. Мало их осталось, штук пятнадцать всего всех видов. Достал затем из подсумка фонарик, прикрепил под нижний ствол ружья, щелчком включил. Яркий луч разрубил тело тьмы и осветил слегка выщербленные, но ещё вполне целые ступеньки до самого низу.

А потерна глубокая — не халтурили, когда копали, на совесть делали. И камнем обложена мастерски, один к одному. Точно ведь гномья работа, а гномы никогда не халтурят. Я спросил, а Орри с Балином подтвердили хором. Значит, не обвалится, по крайней мере.

Лари опять повеселела и даже игриво шлёпнула Машу, кажется просто по привычке, а та уже не заметила фамильярности. Тоже привычка, наверное. А затем мы начали спускаться. Правда, я задержался на минутку на верхней ступеньке, когда дверь закрылась, и примотал к рычагам запора гранату с отвинченной ручкой, но в «рубашке». Так, на всякий случай.

Мимо замерших на лестнице друзей пришлось протискиваться, потому что шириной галерея не отличалась, но всё же мне удалось возглавить нашу процессию и пойти вперёд. Вместе с Лари, конечно, глаза которой светились как два зелёных фонаря и которая видела в темноте не хуже иного демона.

Нащупал заодно рукоятку «сорок четвёртого» — удобно ли? С «вампиркой» по ударной мощи револьвер не сравнится, но тоже не шутка. Бабахну — мало не покажется, тем более что у меня там пули собственной конструкции, мной же и изготовленные. Такие никакая фабрика не выпускает, сложно очень и дорого, только вручную можно или заказать кому. В середине каждой пули шип-сердечник из закалённой стали, любую броню прошибающий, а по краям обложен он, как чесночная головка, свинцовыми дольками хитрой формы, на особом клею вроде резины держащимися. Попадёт в тело пуля — сердечник прямо пойдёт, насквозь, а дольки во все стороны разойдутся, выписывая причудливые траектории, ломая кости и разрывая ткани.

Зимой, когда работы мало, потому что люди всё больше сидят в городах и нечисть с нежитью их ест не так часто, а вечера тёмные и долгие, каждый день я «готовлю телегу»: снаряжаю патроны, клею свои резиновые «грелки», подгоняю под них пробки, в общем — готовлюсь к «охотничьему сезону». В такие вечера и делаются «колотушки» для ружья, осиновые колья с оперением, заполняются колдовским фосфором зажигательные пули, ну и вот эти револьверные льются, собираются, клеятся и обжимаются в гильзах. Жаль только, что и эти запасы когда-нибудь к концу подходят. Как сейчас, например.

Отвлёкся я, а отвлекаться нельзя. Потому как не верю, что этот ход без всяких сюрпризов. Не может такого быть. Пусть замок этот не Пантелея, он здесь только бывает — и то если мы куда надо попали, а не демоны ведают по чьему хозяйству шляемся, — но магики здесь были точно. Двоих Маша сожгла, одного мы из убежища застрелили, и как минимум двое живых были там. А значит, было кому безопасностью тутошних галерей заниматься.

Поэтому шёл я медленно, хоть вибрирующий от переизбытка адреналина организм требовал нестись сломя голову. Шел и прислушивался — нет ли где слабого магического отблеска настороженной ловушки? Где же их ещё и ставить, как не в подземных ходах. Самое место.

Синеватый луч фонаря освещал лишь обожжённые кирпичи, которыми был выложен ход. Под ногами было сухо и совершенно непыльно, но воздух не был спёртым, да и ток его ощущался. Время от времени к нам приносило волны какого-то смрада, больше всего напоминающего о зверинце.

Вскоре через потолочную кладку начали пробиваться, и довольно густо, какие-то светлые, полупрозрачные корни. Это меня насторожило, а послышавшийся сзади голос Орри укрепил меня в подозрениях.

— Так быть не может, — просипел сзади гном. — Через гномью кладку корни не растут, мы в потернах кладем кирпич с давлёными рунами. Не так тут что-то.

Подумав секунду, я извлёк нож и аккуратно прикоснулся его лезвием к одной из свисающих прозрачных верёвочек. Реакция была мгновенной — с необыкновенной быстротой корень стянулся вокруг лезвия, да ещё с такой силой, что разрезал сам себя, распался, а соседние корни тонкими плетьми замельтешили в воздухе, удлиняясь и норовя схватить хоть что-нибудь. Я резко отскочил назад, столкнувшись с Лари, отчего мы чуть не повалились на пол.

Одновременно с этим по тоннелю пронеслась несильная, но ощутимая волна магии. Вот гадство! Не только ловушка, но ещё и сигнализация! Если и была у нас какая-то скрытность, то теперь ей точно конец.

Прижавшись к самому полу, я пошарил лучом фонаря по стенам коридора. Участок с бешеными корнями тянулся метров на десять, затем кладка вновь была гладкой. А как эти десять метров проходить? Рвать каждый корешок? Ножами резать? Это сколько же времени займёт? Зажигательная граната одна осталась у меня, но может и нам самим от неё достаться. И горит потом долго, задохнёмся…

Выручила Маша. Недолго думая и даже не предупредив, она послала вдаль по коридору вихрь стужи, столь сильной, что я испугался — как бы самому не проморозиться. И в ту же секунду шевеление прекратилось — все корешки замерли в том положении, в каком застал их почти незаметный белый смерч. А Маша спокойно сказала, пояснив:

— Нас в любом случае уже засекли, незачем скрываться.

— Наверняка, — подтвердила Лари. Действительно, мы уж и так шумим-стреляем-колдуем здесь напропалую — было бы наивно полагать, что в этом ходе нас не заметят. Даже не наивно, а форменной дуростью было бы так думать.

— Ну и демоны тёмные с ними, — подвёл я итог короткому диалогу и опять прикоснулся ножом к одному из корешков.

Как я и ожидал, тот отломился со слабым хрустальным звоном, упал на каменный пол и разбился вдребезги, как самая обычная сосулька. Дальше всё было просто — ружьё с фонарём под мышку, а разложенной пружинной дубинкой знай води перед собой. И слушай тихий, мелодичный звон падающих сосулек. Когда уже почти дошли до самой границы «корневого места», я замер как вкопанный.

— Ловушка.

С этим меня не обманешь — дар. Мне вором надо было становиться, а не охотником. Поставили толково, на их месте я бы точно так поступил. Если кто прорвётся сквозь корни, то, радостный и гордый победой, влетит в новую напасть.

— Где? — спросила меня подтянувшаяся сзади Маша, но тут же сама себе ответила: — Ага, вижу. «Демонова печь».

— Это что? — не понял я.

— Заклятие такое, только в ловушках используется, — объяснила колдунья. — В том месте, где ловушка стояла, жар поднимается такой, что жертва спекается как пирог в печи.

— И что делать будем? Сломаешь?

— Примерно, — кивнула она. — Но не сломаю, а украду.

— В смысле?

— В прямом. Это же Сила! — подмигнула она мне. — А ты и не слышал про такое небось? Сама придумала.

Во как. Действительно не слышал. Интересно. Зато я слышал, что если какой колдун, или колдунья, как в нашем случае, придумывает не только новые заклятия, но и новые методы их использования, как сейчас например, то такой заклинатель очень даже запросто может претендовать на звание Великого. Не сейчас, так попозже.

Пока я так лестно о ней размышлял, без пяти минут Великая вытянула левую руку со своим амулетом, произнесла короткое заклинание, после чего между её рукой и ничем не примечательным местом каменной кладки образовалась светящаяся и слегка колеблющаяся дуга. Совсем как призрачная струйка воды из шланга, только текущая задом наперед, как будто киноплёнку крутят назад. Прошло несколько секунд, и струйка прервалась, а тихий отблеск магии, идущий от ловушки, просто исчез. Нет там ничего больше.

— Это что же получается? — спросил вдруг Балин, заметно поражённый. — Было ваше, а стало наше? Просто всю Силу забрала, ведьма? Ну ты скажи, даже не слыхал про такое…

Он лишь покачал головой.

— Именно! — гордо заявила Маша, надевая цепочку медальона на шею, после чего скомандовала: — Повосхищались — и хватит. Сашка, веди давай.

Действительно, что-то тормознул я от обалдения. Надо бы и дальше идти. Да и повнимательней нужно, а то раскрыл варежку… Вперёд, вперёд и только вперёд.

Ход повёл нас дальше, изгибаясь каждые двадцать метров под прямым углом. Зачем — не знаю. Так надо, наверное. Двигались мы очень медленно, короткими, осторожными шажками. В показавшиеся подозрительными кирпичи я тыкал то стволами ружья, то своей раздвижной дубинкой, но пока с неприятными сюрпризами мы не сталкивались. А ведь помимо ловушек магических есть ещё самые обычные, механические, а то и просто мины.

И запах зверинца, который мне нравился тем меньше, чем сильнее он становился. Хороший такой запах, какой обычно идёт от хищников. Или от очень больших, или если их очень много. Ну и куда нас выведет этот ход?

— Стой… там кто-то есть, — прошептала сзади Лари.

Я послушно замер. Я чувствую взгляды и магию, а тифлинги чуют жизнь. Сказала, что кто-то впереди, значит, так оно и есть. И там не нежить: у нежити жизни не бывает. Да и запах сомнений не вызывает — точно есть.

Вид у Лари здорово настороженный, черты лица опять заострились и глаза вроде засветились ярче. Нюхает воздух, даже клыки оскалила. Карабин, как и у меня, за плечом висит, в руках «таран» помповый.

— Что там? — шепнул я.

— Не знаю… — ответила она сквозь зубы. — Что-то большое. И, кажется, голодное.

Я было собрался задуматься, но сразу же отмёл сомнения. Выбора у нас нет в любом случае, равно как и обратной дороги. Что бы я ни планировал, но всё пошло не так с момента, как нас обложили в убежище, и события развиваются по своей собственной логике, ничего общего с моими планами не имеющей. А это значит, что нам надо идти вперёд. Что бы там нас ни ждало. А насчёт «большое»…

— Орри! Штуцером вооружайся, — прошептал я, не оборачиваясь.

Чтобы понять, что гномы стоят совсем близко, глаза на затылке были не нужны — гномы по сопению определялись. Орри пробормотал что-то невнятно, послышалась возня, а затем негромкий лязг металла — гном зарядил штуцер парой жутких патронов. Расстояния в тоннеле невелики, и он не промахнётся. Лишь бы нам всем не оглохнуть, если эта его карманная гаубица пальнёт.

Ну, вперёд! Я всех веду, я первый и иду. Можно, конечно, проверять каждый шаг магией, Машу просить, да вот беда — сколько нам таких шагов сделать надо? И не придётся ли нам драться в конце пути, когда все шаги будут сделаны? Шаги ведь эти нас точно не к банкетному столу ведут. И останутся ли тогда у нашей колдуньи силы? А это значит, что её силы мы будем экономить, а для этого я пойду в головном дозоре.

Опять поворот тоннеля, в такой темноте даже с помощью зеркала выглядывать бесполезно. Каждый раз приходится высовываться с ружьём самому, светить подствольным фонарём, ожидая, что какая-нибудь гадость откусит голову. А я от такой мысли, можно сказать, лёгкий дискомфорт испытываю, до самого нутра. Но и за этим поворотом ничего. И обычных ловушек пока не встретили. А вот запах всё сильнее и сильнее, а заодно и какой-то странный звук появился. Такой, словно кто-то задумчиво пинает неплотно прикрытые решётчатые ворота, а створки гудят от вибрации и лязгают друг о друга, по-другому и не объяснишь. Регулярно так пинает, неторопливо и методично, будто от скуки. Кто бы это там скучал?

Почему-то вспомнилась совсем недавно прочитанная книга «Описания разнообразных подземелий, имевших бытность свою в фамильных замках достопочтенных родов дворянства, что проживают в Северо-Западном уделе», в переводе. Что мне из этой книги запомнилось — так то, что ни от одного из подземелий ничего хорошего ждать не следовало. Кто там просто тюрьмы устраивал, кто зверинцы с диковинными хищниками держал, а один владетель все выходы замуровал и специально нежить разводил, а затем туда своих врагов через колодец спускал. Автору книги он больше всех понравился своей изобретательностью. А чем тут развлекаются местные хозяева? Воняет, демоны тёмные… И стук этот…

Чем ближе к источнику звука подходил, тем медленней и тише становились мои шаги. И это несмотря на то, что фонарь светил как прожектор на маяке и увидеть меня можно было чуть не с другого края вселенной. Но тут одна тонкость есть: у подземных тварей или вообще зрения нет, они на тепло, звук и ауру наводятся, или, наоборот, зрение острое невероятно. Для первых свет фонаря ничего не значит — от этого света тепла нет, от меня самого куда больше. Да и ауру не отключишь. А вот для вторых яркий свет большой помехой может быть: они к темноте привычные. Так что от фонаря проблем не будет, а вот от отсутствия оного — будут наверняка.

А затем впереди обнаружился выход из галереи. Не на воздух выход в смысле, а просто в какое-то большое и широкое помещение. Из которого, судя по всему, и несло хищником и откуда доносился стук. Луч же моего фонаря освещал участок кирпичного пола и быстро гас: в воздухе плотным облаком висел какой-то туман премерзкого вида.

— Оно рядом, — тихо сказала Лари.

— Да уж наверняка, — согласился я. — Воняет так, что сомневаться грех.

Ещё пара осторожных шагов, ещё и ещё. Вот и выход из тоннеля, за ним туманная тьма. Хотя… не совсем тьма, откуда-то свет падает. Немного, но есть. Значит, тварь здесь может быть не слепая, но привыкшая к темноте. И фонарик ей наверняка не понравится, если в глаза, скажем…

А затем в темноте что-то рыкнуло, негромко, но так внушительно, что я чуть не подпрыгнул с перепугу. Солидный такой рык, да и злобный к тому же. Ладно, всё равно нам вперёд, боковые ходы нам в галерее пока не попадались, чтобы направление выбирать. Лишь пригнулся, почти присел, чтобы Лари могла через моё плечо тоже стрелять. Ох, не оглохнуть бы. Ещё чуть-чуть… Нам бы из самого тоннеля выйти, а то мы так стрелять друг другу мешаем. Нам хоть бы в колонну по два разойтись… или шире.

Ещё немножко вперёд, ещё, в туман, во тьму, пожирающую свет моего фонаря. Да и не только моего: у остальных-то фонари тоже светятся, а всё как в вате вязнет. Кто рычит? Покажись.

Конец тоннеля, стены зала резко пошли в стороны. Потолок низкий, лежит на массивных колоннах, но сам зал большой и, кажется, круглый. Откуда-то сверху через редкие отверстия пробивается дневной свет. Мы резко раздались в стороны, инстинктивно выстраивая полукруг, в центре которого оказалась Маша. Все понимают, что на неё у нас главная надежда, если пули, скажем, не помогут. Я обвёл всех глазами. Лари спокойна, но лицо опять поплыло, став неуловимо нечеловеческим, а глаза светятся изумрудным светом. Балин нервничает, всё время перехватывает «льюис», стараясь взять его половчее. Орри набычился и сопит громко, прижав приклад своего «громобоя» к плечу. Маша вообще глаза закрыла, обратившись к внутреннему зрению. Интересно, видит что-нибудь? А себя мне не видно: зеркал тут не предусмотрено, знаете ли.

— Орри, тихо ты! — прошипел я.

Мне показалось, что я что-то услышал, но сопение гнома забивало все прочие звуки. Вроде как не он один сопел, а ещё кто-то. Не Балин.

— Здесь есть кто-то живой. В этом зале. Там! — сказала Лари, указав дробовиком с фонарём прямо перед нами.

Похоже. Оттуда вроде пыхтение и слышалось. Стоп, слышится, Орри действительно убавил звук. И сопит кто-то всерьёз — лёгкими объёмом так с кузнечный мех примерно.

— Всем укрыться за колоннами! — скомандовал я. — Это что-то большое.

Вопросов никто не задавал, все метнулись к укрытиям. Если тварь велика и тяжела, то у неё зачастую есть привычка атаковать с разбегу, чтобы просто пробежать по тебе и вмять в землю. Поэтому даже дети в Великоречье знают: встретил что-то крупное — сразу встань за любое укрытие, если успеешь, конечно. А колонны здесь капитальные, из дикого камня сложенные, по метру в поперечнике. Даже каменный тролль не сможет свалить эти колонны, хорошо не поработав молотом. Интересно, а если ракшаса мечом? Вдребезги разлетелась бы, наверное. Ракшасу больше не хочу, пусть даже тролль будет.

За одной колонной со мной укрылась Маша. Я выглядывал справа, а она — слева, сжимая в кулачке свой амулет-медальон. Она явно была растеряна и крутила головой во все стороны.

— Что такое?

— Не понимаю, — прошептала она. — Я ещё чувствую нежить, совсем рядом и очень много. Вокруг нас, словно мы окружены… Но какую-то странную нежить.

— Чем странную? — спросил я, чувствуя, как сердце начало свой путь вниз, от законного места в груди до самой нижней точки желудка.

Вот только нежити вокруг нас, и чтобы очень много, нам только и не хватало для полного счастья. Кого мы пока ещё не встретили? Правильно, нежити. Соскучиться успели… Шучу. Плоско.

— Ещё какой-то барьер есть между нами, и…

Договорить она не успела. Пахнуло вонью и жаром, послышался тяжёлый топот, сопровождаемый клацаньем крепких когтей по камню, и из-за ближайшей колонны в луч фонаря выбежало нечто огромное, сгорбленное, покрытое с головы до ног свалявшейся в колтуны серой шерстью. Существо напоминало одновременно ставшего на дыбы медведя и огромную обезьяну… Нет, всё же именно гигантскую обезьяну, но с огромной пастью, набитой кривыми клыками, над которой расплылся широкий нос и алели крошечные красные глазки. Кожа на морде — лоснящегося чёрного цвета и сплошь покрыта морщинами, толстые пальцы на огромных ладонях заканчивались не слишком длинными, но явно острыми когтями. В довершение всего в одной лапе обезьяны был огромный обоюдоострый боевой топор.

— Ночной гость! — заорал Балин, и в ту же секунду по ушам хлестнуло грохотом пулемётной очереди.

Пули вздыбили грубую длинную шерсть на груди существа, брызнула кровь, но никакого другого эффекта это не произвело. Оно даже не покачнулось, а лишь рванулось к гному, на ходу занося топор и придавая ему убийственный замах. Но и гном не зевал — неожиданно ловким скачком скрывшись за колонной, в которую, выбив огромный пучок искр, врезалось полукруглое острое лезвие. А заодно тварь издала такой рёв, что и тур-ящер бы постеснялся впредь с ним состязаться, а у меня сразу заложило уши.

Увидев, что немедленная гибель Балину не грозит и он даже успел перебежать за следующую колонну, я сдержал уже давивший на спуск палец — позиция не давала возможности выстрелить так, чтобы поставить точку. Обезьяна оказалась ко мне спиной, сплошь покрытой могучими мышцами под ковром свалявшейся в войлок шерсти, а уязвимый затылок исчез за могучими покатыми плечами.

Загрохотали выстрелы «тарана». Лари тоже стояла за колонной, с невероятной быстротой передёргивая цевьё и выбрасывая из толстого дула длинные всплески синеватого пламени. Но стреляла она картечью, что для этой тварюги было не опасней щекотки — всё путалось в шерсти, выбивая из неё облака пыли и грязи, как мне кажется, не причиняя твари не то что вреда, а даже боли.

Сомкнутые ладони Маши налились красноватым сиянием, но она держала, не отпускала заклятие, — всё же на это хватало выдержки. Я бросился за следующую колонну, обегая тварь по кругу, чтобы влепить две «колотухи» с усиленным зарядом в морду существу.

Обезьяна разозлилась. Гигантская секира описала стонущий полукруг в воздухе, целясь в демонессу, но та тоже увернулась, с кошачьей грацией и скоростью скрывшись за колонной. А опустевший дробовик покатился по полу, под ноги твари, заставив её на секунду отвлечься. Видать, Лари решила за карабин схватиться, пули из которого мало какая шерсть удержит. Это и стало последней секундой жизни моего «тарана» — огромный топор снова свистнул в воздухе, и оружие разлетелось пополам, разрубленное прямо посреди ствольной коробки. Половинки его, скользя по камню и вращаясь, исчезли в темноте, озарившейся было огнём от выбитых искр, а демонесса, успевшая укрыться за следующей колонной, вскинула СКС-М и с огромной скоростью расстреляла в обезьяну целый магазин.

Эти выстрелы попали в цель. Обезьяна взвыла, дёрнулась, огромная лапа с громким хлопком закрыла морду, из-под пальцев потекла кровь. Ага, работают пули! Да и от пулемётной очереди, что Балин в тварь засадил, шерсть у неё на груди вся промокла от крови. Остроконечная высокоскоростная пуля — это вам не картечь.

Однако точку в поединке поставил Орри. С поднятым штуцером он выступил из-за колонны, прицелился и… Сверкнуло, все мгновенно оглохли, сноп пламени, как будто вырвавшийся из главного калибра канонерки, разогнал тьму, гном чуть не сел на задницу, а обезьяна будто попала под невидимый грузовик, сбивший её с ног и покативший по полу. Вылетевший из лапы топор беспомощно закрутился на камнях, после чего замер.

Я ничего не слышал, но понял по шевелению бороды и усов, что гном выругался, сам поражённый мощью своего оружия. Я перевёл взгляд на обезьяну. Она лежала на полу, упав мордой вниз, и из полуоткрытой пасти на камень вытекала красноватая, смешанная с кровью пена. Кровь текла и из пустой глазницы, куда угодила пуля из карабина. Конечности и спина твари мелко подёргивались, что сразу наводило на мысль о предсмертной агонии.

Медленно, прижав приклад ружья к плечу, я приблизился к твари, но так, чтобы оказаться за пределами досягаемости её длинной лапы, навёл стволы ей в лоб, низкий, покатый и морщинистый. Такой «колотухи» могут и не пробить. Зато мозги через уши вышибут.

Краем глаза увидел остановившиеся возле меня тяжёлые гномьи ботинки — подошёл Орри. Что-то сказал, но за звоном в ушах я его не расслышал.

— Что? — переспросил я.

— Видал, какая моща? — рявкнул он, продолжая целиться из штуцера в чудовище.

— Видал, — ответил я излишне громко. — Сам как?

— Чуть не упал, — нервно хохотнул он.

— Надо стоять по-другому, не как с обычным карабином. Я потом покажу.

Увидев, что он опять собирается выстрелить, я положил руку на ствол штуцера и направил его в пол, сказав:

— Не надо! А то совсем оглохнем, и патроны жалко. Мы вот так!

С этими словами я вытащил из кобуры револьвер, обошёл лежащую тварь так, чтобы зайти со стороны темени, и дважды выстрелил. Там кость была тоньше, и в куполообразном своде черепа появились две дыры, а тварь лишь дёрнулась пару раз и затихла. Светящиеся красным глаза погасли. Пальба из «сорок четвёртого» тоже по ушам прошлась как катком, но всё же не столь ужасно, как из гномьего «громобоя».

Нежить. Маша сказала про нежить. Хоть с ней что-то не так, но я даже само слово не люблю. Напрягает оно меня и расстраивает.

— Занять круговую оборону! — крикнул я.

Раз нежить вокруг нас, то вокруг и будем обороняться. А я всё же посмотрю, что там такое. Кстати, после смерти твари туман начал быстро развеиваться, словно где-то включилась мощная вытяжка. Обезьяна его напустила? Очень может быть: ведь природную магию, данную существу от рождения, я не умею ощущать. Вот и не ощутил. Границы зоны видимости начали постепенно раздвигаться, лучи фонарей достигали всё дальше и дальше, равно как ярче становился свет, падающий через световодные колодцы. Они же были и вентиляцией, судя по всему, только неэффективной.

— Пошли посмотрим, — услышал я над ухом и вздрогнул.

Ну что за манера у тифлингессы так бесшумно приближаться? Неприлично. Некультурно. Но с другой стороны, я уже не раз убеждался, что смотреть на новую потенциальную опасность лучше вдвоём с Лари, чем без неё. Вот мы и пошли — я с ружьём, а она с карабином на изготовку — в темноту, туда, где должны быть стены зала. Но вместо стен лучи фонарей высветили массивную стальную решётку, украшенную символами Солнца. Но никакой магии, и замки вполне обычные, под ключ. А за решёткой… за решёткой были тюремные камеры, узкие, утонувшие в глубине массивной стены и такими же стенами между собой разделённые.

Некоторые из камер были пусты. А в некоторых были… люди? Нет, не люди. В некоторых были вампиры, ослабевшие, отощавшие от бескормицы, похожие на очень бледных людей, которых морили голодом по нескольку недель. Мужчины и женщины, все одетые в серые, грязные балахоны с капюшонами, напоминающие клобуки монашеских орденов. Все выглядели безразличными ко всему, на нас даже никто не смотрел, кроме одной вампирши, выглядевшей посвежей и поздоровей других. Видать, недавно сюда угодила. Из пришлых вампирша, совсем молодая, в смысле и обращена недавно, да и, когда обращали, ей не больше восемнадцати было.

Мы встали напротив её камеры, глядя на неё и не говоря ни слова. Она попыталась привстать с каменного ложа, но свалилась назад — на неё ещё и ошейник был надет, от которого цепь вела к стене. И не простой ошейник — рунный, наверняка для того, чтобы её смирять можно было.

— Кто вы? — разлепив сухие губы, спросила вампирша.

— Неважно, — ответила Лари. — Кто ты?

— А это разве теперь важно? — невесело усмехнулась та. — Узник. Не знаю чей, не знаю зачем.

— Как ты сюда попала? И откуда? — спросил я.

Вампирша помолчала пару секунд, затем пожала плечами, как будто говоря: «Да что теперь терять?» — и сказала:

— Я из Царицына. У нас там было гнездо. Но как оказалась здесь — не спрашивайте, понятия не имею. Очнулась на каком-то столе, голая и привязанная. Потом мне дали эту одежду… — раздражённо тряхнула полой балахона, — и приволокли сюда, приковали.

— Давно?

— Не знаю, — пожала та плечами. — Здесь нет времени. Раз давали кровь, совсем немного. Не хотят, чтобы мы ослабели окончательно, наверное. Но и стать сильнее не дают, посмотрите на остальных.

— Кого ты видела?

— Слуг, в масках. И колдуна, очень сильного, даже страшно стало.

Вот это уже интересней. Мы тут, знаете ли, одного колдуна разыскиваем — сильного, аж страшно.

— Расскажи о нём.

Она чуть улыбнулась:

— Зачем? Разве вы меня отпустите? Если я не ошибаюсь, у господина на шее бляха охотника: я для него добыча.

Она не сказала «мы», она сказала «я». Всё верно: вампиры без гнезда неспособны думать о ком-нибудь, кроме себя самого.

— Отпустим, почему нет? — пожала плечами Лари. — Вампиром больше, вампиром меньше…

— Отпустим, — кивнул я. — Мы не за тобой пришли. Правда, выбираться будешь отсюда сама, помочь ничем не сможем. У нас свои дела.

— А это?

Тонкие, бледные пальцы вампира коснулись ошейника. Тот откликнулся едва заметной магической вспышкой. Явно модификация обычного рабского ошейника, только не душит, а что-то другое делает. Для нашей колдуньи — раз пальцами щёлкнуть.

Я обернулся к Маше, жестом пригласил подойти, что она и сделала. Показав через решётку на ошейник, я спросил её:

— Сломать сможешь?

— А стоит? — с сомнением протянула она.

— Ну, решётку же мы не открываем, — пожал я плечами с показным равнодушием. — Не договоримся — пусть дальше сидит, уже без ошейника. Решётка крепкая, замки надёжные, открыть всё равно не сумеет.

— Думаешь? Ну ладно.

Хлопок в ладони — и тот для внешнего эффекта, — краткое заклинание, луч Силы — и толстый ошейник со звоном осыпался на пол. Старая бронза разлетелась на куски как стекло под молотком. Вампирша испуганно подпрыгнула, схватилась за шею, но быстро успокоилась и с подчёркнутой благодарностью поклонилась Маше:

— Благодарю.

— Без проблем, — ответила колдунья. — А теперь говори, а то останешься в клетке.

Вампирша сделала шаг к решётке, оплела её ржавые прутья пальцами.

— Выход там. — Рука в широком рукаве просунулась между прутьями и указала куда-то в темноту. — Нас приводят оттуда. Там лестница, за ней стальная дверь. За дверью охранники. Потом ещё одна дверь, за которой круглый зал с несколькими комнатами. Я была только в одной, она похожа на камеру пыток, но это не она. Там чувствуется Сила. Много Силы.

— Что про колдуна? — задал я самый важный вопрос.

— Сильный. Из пришлых. Худой, спокойный, даже равнодушный. Он осмотрел меня, сказал «годится», после чего меня увели в камеру. Больше ничего не знаю.

Пантелей. Точно он, всё совпадает. И интерес к вампирам, и то, что она из Царицына, и вообще всё. Нельзя так ошибиться — он это. Только бы в замке был, не уехал никуда. Обидно будет разминуться. О том, что может случиться с нами, если мы не разминёмся, думать не хотелось.

— С того раза его ещё видела? Здесь он сейчас?

— Откуда мне знать? Заперли меня — и забыли.

— Женщину молодую не видела? — спросила Маша. — Молодая, худая, высокая, длинные светлые волосы.

— Нет, никого больше не видела, — покачала головой вампирша.

— Вас так и держат здесь? — опять вступил я в разговор.

— Иногда уводят. Слуги эти самые. Обратно никто не возвращается.

— Слуги — люди?

— Нет, — слегка усмехнулась она. — Когда меня сюда тащили вдвоём, я даже брыкнуться не могла. А их двое было. Сами подумайте, смогли бы люди? Да и вообще они какие-то странные.

— Чем?

— Тяжёлые очень, — задумчиво сказала вампирша, прищурившись и словно анализируя впечатления. — Я одного оттолкнуть ухитрилась что есть сил, а он только на пару шагов отступил. И такое впечатление было, что статую толкаю.

После этих слов Маша, Лари и я дружно переглянулись. Что-то это всё очень напоминает. А Маше так особенно.

— Ну что, откроете дверь? — нетерпеливо спросила пленница, побарабанив пальцами по прутьям решётки.

Затянутая в чёрную перчатку рука Лари метнулась к ней, вцепившись в волосы, вдавила лицом в решётку, причём ловко так, как раз меж двух знаков Солнца. На палец в сторону — и ожог до конца вечной жизни. Черты красивого лица снова заострились, показались клыки, засветились глаза. В голосе опять послышалось сдержанное рычание:

— Если хоть шаг сделаешь без разрешения — отрежу голову. Поняла?

С последними словами Лари так сильно прижала жертву к прутьям, что я даже слегка испугался за её лицевые кости. А та заметно перетрусила, что для вампиров совсем не характерно. Почуяла силу. Ничего, ей полезно. Отпускать всё равно придётся, раз обещано: за обещаниями боги следят, — но вампиры такой народ подлый, что доверять ей страшновато. Души нет, внутри пустота, могут что угодно сотворить.

— Да поняла я, поняла! — аж взвизгнула вампирша, стараясь вырваться и понимая, что не получается.

Верно, молодая вампирша демонессе по силе не соперник. Дорасти ещё надо.

— Обезьяна, что мы убили, за тюремщика была? — спросил я.

— Да, он клетки охранял! — уже проскулила пленница. Лари с силой оттолкнула кровососку назад — так, что та отлетела к задней стене камеры и изрядно приложилась затылком. Но ничего, сразу вскочила, вид одновременно испуганный и злой.

— Посиди пока, — сказал я и направился назад, к гномам, которые стояли с настороженным видом возле туши убитого чудовища.

Кстати, тварюгу эдакую вообще стоит рассмотреть, я таких ещё не видел. Вон какой топор валяется на полу, — значит, ещё и разумное оно было. Подошёл вплотную, чуть не задыхаясь от отвратной вони, присел на корточки. Самая натуральная обезьяна. Только очень большая, под тонну весом, наверное. Низкий лоб, маленькие глазки, огромная пасть, толстый череп, шерсть как войлок, как перепутанный конский волос даже — броня настоящая. И плотоядная, по всему видать, — зубы, когтищи… и насекомые!

Я прыжком отскочил назад, увидев великое множество вшей. Спутанная шерсть обезьяны шевелилась как живая от сонмов насекомых, под ней ползающих. Сейчас труп станет остывать, и вся эта армия начнёт экспансию на окружающих теплокровных, вознамерившись найти себе новое пристанище поуютней и потеплее. Так что нечего слишком приближаться. И всё же…

— Балин, как ты это назвал? — спросил я у меняющего диск в пулемёте гнома.

— «Ночным гостем» я его назвал. Не слыхал про таких? — спросил он.

— Нет, — покачал я головой. — А должен был?

Пулемёт был заряжен, а пулемётчик настороженно огладывался по сторонам. Кстати, держал его Балин уже с некоторой нежностью — видно, своим посчитал, вместо незаметно покинутого карабина. Ну и правильно, даже этой обезьяне от его стрельбы досталось: вон кровь сквозь шерсть до сих пор с груди на пол стекает.

— Ну, если ты охотник, то знать бы не помешало, — наставительно сказал гном. — Хотя в этих краях они не водятся, они на самом севере, под Медвежьими горами, обитают. Там, где клан Байри Молота живёт. Очень мерзкие, понимаешь, твари.

— Что так?

— Живут в пещерах, туман наводят, а сблизи ещё и морок. А силы как у тролля. Часовых воруют и едят, на рудокопов нападают — беда с ними, в общем.

— Разумные? — уточнил я.

А то мало ли. Может, дрессировкой научили топором махать…

— Мало того что разумные, — влез в разговор Орри, — так ещё и хитрые, каких поискать. Лет двадцать назад клан Байри за помощью обратился: житья от них не было. Несколько тысяч нашего народа туда съехалось, облаву устроили, взрывали проходы, истребили… почти. Последние вроде как ушли.

— Ага, — кивнул я. — И один, значит, аж досюда дошёл. Ну-ну. Кстати, Балин, замок надо бы вскрыть.

— Надо — так вскроем, — кивнул гном. — Кровососку отпускаете?

— Её самую.

— Гляди, пожалеем, — вздохнул он в бороду.

— А что делать? — не менее горестно вздохнул я. — Обещано было.

— Раз обещано, выполнять надо, — кивнул гном косматой башкой и, закинув пулемёт за плечо, направился к камере, по пути вытаскивая из висящей на боку кожаной сумки какие-то побрякивающие инструменты. А я ногой пошевелил половинки дробовика, по которому тварь рубанула своим топором. И перехватил виноватый взгляд Лари. Ну да чёрт с ним, хорошо, что не по ней угодило. А вот что она успела забрать у Орри двуствольный «огрызок» — ей большой плюс. Тактическая грамотность это называется. Так что помимо моей «вампирки» ещё один дробовик на острие удара у нас есть.

Через минуту тяжёлая, скрипучая дверь распахнулась. Вампирша было сделала шаг вперёд, но наткнулась на предостерегающий жест Маши и послушно отступила назад. Уже поняла, что с нами шутить не надо. Молодец, вовремя сообразила.

Затем у Маши на правой ладони словно маленькое светящееся облачко появилось, совсем крошечное, с недозрелое яблоко. Она слегка подкинула его в воздух — и издевательски небрежным щелчком отправила его в вампиршу. Та среагировать не успела, облачко превратилось в призрачную золотистую стрелку, метнулось к ней со скоростью молнии и ударило в грудь.

— Что это? — испуганно спросила она, прижавшись к стене.

— Если приблизишься к нам на пятьдесят шагов, я это почувствую, — сказала Маша. — И испепелю. И ты почувствуешь — так что держись подальше. Освободить тебя освободили, иди следом, но приближаться не смей. Ясно?

— Ясно… — протянула вампирша с оттенком разочарования.

Вздохнуть бы ещё надо было для выразительности, да вампиры не дышат. Мёртвые они — нежить, одним словом.

Неожиданно вампирша ойкнула и схватилась за грудь. Испуганно посмотрела на колдунью.

— Ты что сделала со мной?

— Больно? — усмехнулась Маша. — Это потому, что мы близко. Сиди пока, мы отойдём в сторонку.

Она жестом предложила нам отойти от камеры, оставив кровососку наедине с новыми страхами. Так мы и сделали, направившись к широкой двустворчатой двери в дальней от нас стороне зала, сопровождаемые равнодушными взглядами доброго десятка вампиров, сидящих в своих клетках. Пусть сидят, не до них нам.

А вот через эти грязноватые железные створки и проходит наше продолжение маршрута. Опять построились в боевой порядок, держа ворота под прицелом.

— Всем внимание! — заговорил я. — По поводу этих самых слуг, что очень тяжёлые. Убить их никак не получится, способ лишь один — стрелять прямо в пасть. Или башку снести, но они как глина сырая — даже топор завязнет.

— Это как так? — удивился Орри.

— А так. Продукт колдовства, Пантелей их из вампиров делает, — пояснила Маша. — Но то, что держит их живыми, у них во рту. Другого способа справиться нет. В меру сил буду прикрывать вас, если наткнёмся, постараюсь хотя бы не подпускать близко. А дальше уж вы сами.

— А глаза? — спросила Лари, поглаживая цевье «огрызка».

— Глаза должны быть уязвимы, — ответила колдунья. — Но не уверена, что смотрят они именно глазами.

— Ясно, — кивнула демонесса, не выглядя слишком уж озабоченной.

Я выкинул из ружья патроны с «колотухами», а вместо них забил в стволы два с картечью. Обычной, без хитростей: всё равно ни огонь, ни серебро на таких тварей действовать не должны. Только бить по-тупому картечью, на разрушение. За спиной у меня послышалось металлическое бряканье — Балин изготовил к стрельбе «фауст», которым против Ночного гостя так и не воспользовались, что и к лучшему — тесновато, а осколков от этих гранат много.

— Ну раз ясно, то пошли, — сказал я. — Орри, глянь, замок заперт или как? Балин, давай дверь на прицел. Но без команды не стреляй.

Про команду я добавил, вспомнив о том, что здесь в любом месте может Настя оказаться. А гномы не очень в курсе всех дел, могут пальнуть в кого угодно. А теперь надо поаккуратней, да и кто знает, кого мы вообще встретим?

Замок лязгнул, Орри удовлетворённо пробурчал что-то, убирая инструменты и снимая с плеча пулемёт. Имеешь гнома в команде — имеешь взломщика. Безразлично какого гнома, уточню. У нас что Орри, что Балин — любой замок для них как орех щёлкнуть, разве что за исключением особо сложных, гномами же изготовленных.

Все разбежались за колонны, которых, к счастью, было много и которые являли собой хорошее укрытие. В том числе и от гигантских обезьян, как мы совсем недавно убедились.

— Приготовились! — скомандовал я, беря на прицел двери. — Открывай!

Орри вцепился в ручку и потянул протяжно завывшую створку на себя. За нею была пустота. Ну в смысле насчёт охраны. Недлинная лестница вверх с выщербленными ступенями, а там ещё одна дверь, близнец этой. Опять всё заново начинать. Радует лишь то, что эту дверь тоже снизу на прицел можно взять — очень не хочется скапливаться в узком проходе всем сразу.

— Орри, только замок открой — и сразу беги вниз! — крикнула Маша, по ходу что-то колдуя. — Сам дверь не открывай!

Гном лишь кивнул, подбежал к двери и, присев возле неё, взялся возиться с замком. Маша же, пробормотав: «Какая уж теперь скрытность», — выпустила с ладони светлячок поискового заклятия. Он покрутился над нами, запоминая, а затем вспорхнул вверх по лестнице, прошёл сквозь дверь и исчез из виду. Маша прикрыла глаза, к чему-то прислушиваясь.

Гном закончил с замком, сбежал вниз и занял позицию за одной из колонн, подняв перед собой пулемёт как винтовку. Маша открыла глаза, словно проснулась, кивнула каким-то своим мыслям, после чего сказала:

— За дверью какой-то зал, и в нём кто-то есть. Охрана, наверное. Я открою створки, а вы готовьтесь.

— Понял, — кивнул я. — Лари, гранаты! Балин, приготовься! Можно открывать.

Луч Силы обдал меня холодом, а тяжёлые двери над лестницей вдруг распахнулись с такой силой, словно через них невидимый тур-ящер пробежал. Створки с грохотом врезались в каменные стены, но не отскочили назад, а будто прилипли к ним — лишь каменная крошка посыпалась водопадом. Вот это да!

Прямо за дверью оказались две фигуры в клобуках, с откинутыми капюшонами и с тяжёлыми боевыми топорами в руках. За ними стояли ещё две, уступом. За ними — ещё. Видать, наша деятельность в «вампирской тюрьме» без внимания не осталась, и нас ждали. А вот самопроизвольное открытие ворот оказалось неким сюрпризом, судя по тому, что противник выстроился на верхней ступеньке наподобие мишеней в ярмарочном тире.

— Балин, огонь! — крикнул я.

Тот команды ждал, и в ту же секунду пространство между нами и строем фигур с топорами прочертила дымная дуга. Я успел заметить, что граната из «фауста» угодила прямо в грудь стоящему в центре и рванула. Вспышка, дым, грохот, взвизгнули осколки. Я выглянул из укрытия и наткнулся взглядом на оторванную голову, медленно скатывающуюся по ступенькам. Одного разорвало на куски, стоящему рядом оторвало руку с топором и, кажется, сломало шею, судя по тому, как скособочило ему голову. Остальные же стояли почти недвижимо. А затем, словно подчиняясь невидимому приказу, разом шагнули вниз по лестнице.

— Господа заключённые вампиры, вы можете полюбоваться на тех, кого из вас скоро должны сделать! — громко крикнул я обитателям камер, после чего добавил: — Лари, гранатами огонь!

И сам метнул толкушку ГОУ в коридор. А следом за ней полетела вторая. Два взрыва наложились друг на друга, пахнуло гарью и серой, один из спускавшихся вампирских големов свалился на бок, но так и не выронив топора — ему оторвало ступню. Но это было всё, чего мы добились, остальные, хоть и сильно, до висящих лохмотьев, посечённые осколками, продолжали двигаться вперёд.

Затем по вампирам стегнули две пулемётные очереди. Никого не убили, но заставили покачнуться. Причём старались стрелять по головам: как минимум двоим рвануло лица. Но сверху начал спускаться второй ряд големов, ещё шестеро. Это уже серьёзно. Скорее, даже плохо.

Ждать некогда, пока они все выйдут из коридора и начнут гоняться за нами по залу. Тогда нам кранты, выпускать нельзя. И я просто бросился навстречу нежити, вскинув ружьё. Равнодушные глаза противников остановились на мне, один начал поднимать топор, но я притормозил в нескольких шагах и дважды выстрелил, целясь прямо в клыкастые рты двоих из них.

Это сработало. Добрая пригоршня картечи одного повалила назад, топор вылетел со звоном из руки, а второму голову разорвало, так, что её верхняя часть, как сбитая набок шапка, повисла сбоку. Покачнувшись, он тоже упал, но уже вперёд. А затем я едва успел увернуться от метательного топорика — кажется, даже не успел, а просто Маша его отклонила.

Двумя огромными прыжками я заскочил за колонну, услышав, как второй топорик с громким звоном ударил по камню. Затем дуплетом пальнула Лари, и я, выглянув, увидел ещё одно тело, рухнувшее на пол. Ай да Васька-некромант, научил, как неуязвимых с виду тварей бить! А первый ряд-то мы уже выбили!

— В пасть им целиться, в пасть! — заорал я так, что эхо заметалось по залу.

И услышал меня кто-то ещё. Потому что до этого момента медленный строй големов, пытавшийся давить своей неуязвимостью, резко, явно по команде, сменил тактику, бросившись вперёд и на ходу поднимая топоры. Встретила их Маша, «толчком» — тем самым, из-за которого в своё время нарвалась на неприятности, только куда сильнее на этот раз. Волна Силы отшвырнула бывших вампиров на несколько шагов, побросав их друг на друга, кучей. Я едва успел, увидев такую возможность, крикнуть:

— Балин!!!

Тут же бухнул «фауст», и новая граната рванула прямо в середине куча-малы. Вновь в воздух полетели куски тел, зарикошетили в тесноте арочного прохода осколки, а я уже выглянул из укрытия и метал туда очередную гранату. И то же самое делала Лари. Тяжко грохнуло, выбив окончательно из мучительно болящих ушей остатки слуха, но когда я выглянул опять, то увидел всего двоих, крепко изорванных големов, поднимавшихся на ноги, и ещё одного — того, которому в самом начале оторвало руку с оружием, колотящего кулаком левой руки по каменной стене. Зачем? Откуда я знаю. Взрывами мозги перевернуло, наверное.

Я успел перезарядить «вампирку», снова зажёг погасший было фонарь — волной Силы его накрыло — и теперь целился, прижав стволы к шершавым камням колонны. Загрохотал «дегтярь», очередь хлестнула по головам големов, сбив одного из них с ног. Зато второй успел, я даже не понял как, метнуть сразу два топорика. Один выбил искры из камня возле Лари, а второй скользнул у меня под рукой, разрезав кожу рукава куртки. Ничего себе!

С перепугу я укрылся, а Лари пальнула с двух стволов. Результат мне не был виден, но, судя по удовлетворённому выражению её лица, стрельба даром не прошла. Кому-то досталось.

Тут я мысленно коротко, но очень горячо похвалил себя самого. Была ведь у меня мысль идти дальше налегке, без двустволок, рассчитывая на карабины. И где бы мы теперь были? Нет, лишнего оружия не бывает в принципе, пусть и тащить тяжело.

Опять выглянул из-за колонны. Не могут же у них топорики быть бесконечными? Увидел одного из големов всего шагах в пяти, уже с занесённым топором и направлявшегося прямо ко мне. Лари смотрела на него, но как раз перезаряжала двустволку.

Загрохотал «дегтярь», пули рванули остатки и без того растерзанной осколками и даже местами тлеющей хламиды на груди нежити, заставив покачнуться. Это его чуть-чуть задержало, и мне хватило времени прицелиться прямо в оскаленные зубы. Приклад ударил меня в плечо, сноп огня осветил колонны, картечь почти начисто снесла верх головы. Но он всё же не упал, как-то неуверенно шагнул вперёд, и я выстрелил снова, сразу переломив стволы и заталкивая в патронники два увесистых цилиндрика. А голем просто рухнул навзничь, даже не пошевелившись, как статуя. Стук был такой, словно мешок с гравием уронили, выпавший топор протяжно зазвенел.

Всё, что ли? Всё. Точно ведь всё. Ха! Ну надо же! Что значит знать слабую точку! А ведь не знай мы, что в пасть надо стрелять, — старались бы в лоб, в глаза, куда угодно — и разорвали бы нас. Против этих тварей ни латиг Лари, ни «секиры» гномов не помогут. Ни даже штуцер-«громобой» — он бы их просто с ног сбивал, да и всё.

— У меня с двенадцатым калибром всё, — сказала Лари. — Два последних патрона осталось.

Она подняла «огрызок» перед собой и выразительно тряхнула. А у меня ненамного лучше. С картечью четыре штуки, два осиновых кола, четыре зажигательных с пулями и два комбинированных, серебро с фосфором. И считать мне ничего не надо, я свой боекомплект наизусть знаю. С каждым выстрелом в голове арифмометр звякает. А вот к карабину пока хватает.

— Пулемётчики? — спросил я.

— Завались патронов, — солидно прогудел Орри. — Полный рюкзак ещё, надо бы только диски набить. И к штуцеру семь выстрелов.

— Три диска ещё есть, и в пачках триста, — сказал Балин. — И две гранаты к гранатомёту.

— У меня всё как было, — сказала Маша, похлопав себя по кобуре и качнув плечом, на котором висела стволом вниз СВД.

Это верно, у Маши расход боеприпасов самый низкий, она и не стреляет почти с тех пор, как к ней Сила вернулась. Можно сказать, за личного оруженосца у меня: то карабин несёт, то снайперку.

С гранатами тоже всё пока было нормально — набрали их, пока была возможность. В принципе воевать ещё вполне возможно, и так просто, за понюшку табаку, нас не возьмёшь. Да и таланты у нас у всех разные имеются — не кем-то там с бугра здесь получаемся, а вполне достойной командой охотников. Нам бы дальше такой остаться — на самого Ашмаи могли бы заказ взять. Шучу, шучу, мы не самоубийцы.

— Значит, так, — обратился я к своим спутникам. — Орри, Балин, набиваете диски и делаете, что там вам ещё надо делать. Маша, с ними, сторожќа выпусти, ждите. Лари, пройдёмся — чуть-чуть вперёд посмотрим. Зависать здесь не годится.

Инициатива у нас, мы атаку отбили и должны сами проблемы врагу создавать, не давать придумывать новую пакость. Пока мы тут бежали и стреляли, никто нас взять не мог: не успевали собраться, перегруппироваться и даже прицелиться. А застрянь мы здесь — обложат, как лис в норе, да и выкурят. Однако толпой вперёд ломиться тоже нельзя. Два пулемёта у нас за главную огневую поддержку, а без набитых дисков им грош цена — только как дубинами ими драться. Поэтому пусть пулемётчики диски набивают, а мы вперёд пройдём, пошалить попробуем. Нет другого выхода.

— Сторожок с вами пойдёт, — сказала Маша, и я почувствовал, как на меня завязалась тонкая ниточка Силы, а светлячок, так и крутившийся вокруг неё, вдруг передвинулся ко мне. — Если есть кто впереди — ты узнаешь.

— А кто там именно, почувствую? — живо заинтересовался я.

— Нет, — покачала она головой. — Всё, что размером с собаку и больше, ощутишь, а что это будет — не узнаешь. А так тебе сперва надо магом стать, чтобы через сторожок видеть.

— Ну и ладно, и так нормально, — ответил я.

Действительно, всё лучше, чем вслепую ломиться вперёд.

— А управлять как? — спросил я, уже направившись в сторону колонны.

— А мысленно. Смотришь в ту сторону, куда ему лететь, и приказываешь какими хочешь словами. Хочешь подозвать — зовёшь.

— М-да? — удивился я. — А он у тебя вроде и через двери пролетал?

— И у тебя пролетит, — ответила Маша. — Просто до двери… ну, если о тебе говорить, то шагов десять должно быть, не больше. И далеко его за дверь не отпускай, как пролетел насквозь — так сразу пускай и зависает. А то связь потеряешь.

Ну, с этим всё понятно. И дети знают, что даже обычные стены для магии препятствие серьёзное, поэтому она его через двери пускала. Но не думал, что и дверь проблемы создает. Обернулся к висящему метрах в двух над полом золотистому шарику, посмотрел на распахнутые двери за кучей трупов големов и скомандовал: «Туда лети!» Шарик бесшумно и плавно, но вместе с тем быстро улетел за двери. А затем вдруг я понял, что там какое-то помещение, но в нём никого нет. Здорово!

— Пошли? — сказала Лари.

— Пошли, чего ждать, — кивнул я и двинул вперёд.

Куча убитых големов меня несколько пугала, но затем я понял, что сторожок сообщил бы мне, что в ней есть живые, как ни странно звучит это для нежити. Не пролетел бы он мимо просто так. Поэтому я смело вскарабкался на кучу тяжёлых и неожиданно твёрдых тел. Ощущение — как через баррикаду из мешков с песком перелез. Дальше ступеньки, в воздухе запах взрывчатки. От трупов ни крови, ни вони — ничего вообще. Как манекены свалили. Одно их роднит: у всех пасти разворочены, клыки выбиты, но даже крови нет. И плоть на разрывах больше на мокрый песок похожа.

А почему, кстати, они с топорами? На что-то стреляющее ума не хватает у вампирских оболочек? А ведь наверняка так и есть. Пантелей колдун из пришлых, если бы мог из них пулемётчиков неуязвимых наделать, не удержался бы. Вручил бы каждому по «максиму» с двумя коробами на пятьсот патронов — и всем хана. А вообще ему надо было бы на них шлемы надеть, в пределах пасти пулестойкие. И этого бы вполне хватило. Магии научился, а инженерного мышления ноль — вот и весь хрен до копейки. А так бы они за нами с топорами вовсю ещё гонялись. А может, нельзя? Стальной намордник связь нарушает, если такая есть? Не знаю, Пантелею виднее.

За залом, в котором мы укрепились, был ещё один, небольшой, вытянутый, из которого куда-то вели пять дверей. Четыре по бокам, дощатые, с бронзовыми полосами на них, и тяжёлая стальная вроде той, возле которой мы засели сейчас, в торцевой стене. В зале действительно пусто. Светлячок так и висел в воздухе. Я подумал — да и приказал ему пролететь через ту деревянную дверь, что справа. Он подчинился, и я вдруг узнал откуда-то, что в маленькой комнате никого нет. Вызвал светлячка, заслал через дверь, что слева. И тут же новое знание — кто-то внутри. Один. А вот кто — непонятно.

— Там кто-то есть, проверим, — шепнул я Лари, показав на дверь.

Она кивнула и совершенно бесшумно перебежала к ней. Я тоже попытался не шуметь, и вроде бы получилось. Заперто? Опять амулет напрягать? Взялся за ручку двери, слава богам, без всяких следов магии и ловушек — и плавно потянул на себя. И она легко и без всякого скрипа открылась. Я отскочил назад, поднимая «вампирку» и наводя её внутрь. Лари кошкой скользнула в дверь почти у самого пола, ниже линии стрельбы. Я заскочил следом.

Это был вампир. В небольшом каземате со сводчатым потолком, посреди пентаграммы причудливой формы возвышался каменный алтарь, к которому был прикован за все конечности, пояс и шею вампир — мужчина лет двадцати, из аборигенов, бледный, черноволосый, явно испуганный. Я прикрыл глаза, прислушиваясь… Нет, пентаграмма неактивна, можно заходить. На столах много магического фона, но в пентаграмме чисто.

Пленник смотрел на меня, явно не понимая, чего следует ожидать. Я подошёл вплотную, спросил:

— Колдун, из пришлых, худой, лет сорока с виду, был?

— Недавно ушёл… — прошептал вампир. — Кто вы?

— Женщину, молодую, блондинку, высокую, с длинными волосами, видел?

— Была с ним, — ответил вампир.

— С ним?

— Ну да, они вместе здесь были, — подтвердил вампир. — Он её Анастасией звал. Развяжите.

— Подождёшь, — ответил я. — Насчёт женщины не врёшь? Она пленница или кто?

— Скорее, любовница, — вроде даже удивился вампир. — Он к ней с нежностью…

— Понял, — кивнул я, нащупывая резиновую рукоятку «кола-кинжала», и со всего маху ударил его этим инструментом в грудь.

Он дёрнулся пару раз и затих. А я выдернул кол и отошёл к двери, вытерев полированное дерево и стальное остриё о тяжёлую занавесь из чёрного бархата. Голова кровососа повернулась набок, глаза закрылись, и через секунду перед нами лежала мумия. Не из молоденьких вампир был, хоть и не старше ста лет.

Лари и глазом не моргнула, но у меня спросила:

— Это что с сестрой Маши получается? Не пленница?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Может быть, и нет. Странно. Ну ладно. Дальше пошли, короче.

— Верно, — кивнула демонесса, сделала шаг к двери, но вдруг остановилась как вкопанная, повернулась к странной штуке, которая привлекла моё внимание, как только я зашёл внутрь. — Видел?

— А что это?

Передо мной было сооружение вроде небольшого нефритового столбика, расширяющегося кверху тюльпаном. А над тюльпаном в красноватом сиянии висел и слегка вращался хрустальный шарик.

— Не знаешь? — удивилась Лари. — Аккумулятор Силы, как мой рубин. Маше потом отдам, может, пригодится ещё.

Она ловко сбила стволами ружья шарик с колонки, поймала его в ладонь и убрала в поясную сумку.

— Просто Сила? — уточнил я.

— Именно, — подтвердила она. — Как хочешь, так и используй, если умеешь. Пошли дальше.

Проверили ещё две двери. За ними были комнаты побольше, уставленные грубыми деревянными топчанами. Под потолком висело по какому-то амулетику, распространяющему лёгкие волны Силы. Похоже, големы-вампиры как раз в этих комнатках и жили. Очень похоже на это, по крайней мере. Типа караулка тут была, а они за стражу. А мы в том зале тревогу подняли, вот они и кинулись на нас. Так, с этим всё понятно. А больше ничего интересного мы не нашли.

Все это время сторожок-светлячок висел перед закрытой стальной дверью, готовый предупредить нас о нападении, если оно последует с этого направления. Я подёргал дверь — заперто. Послал сторожок за неё, но он неожиданно не смог пробиться через преграду. Дверь с волшбой, видать по всему. Как раз от «проникающих заклятий», чтобы никто не подсматривал. Это бывает, такие даже в гостиницах и на постоялых дворах ставят. Ничего не поделаешь, придётся идти дальше наугад.

Я снова передвинул бляху «взломщика» с тыльной стороны ладони на внутреннюю, как вдруг из круглого зала загрохотала пулемётная очередь, сразу за ней — вторая, из другого ствола, грохнула граната, часто захлопали карабины, послышались крики, кто-то орал, словно его пилой пилили, — в общем, шум и суматоха огневого боя сразу достигла своего пика. Догнали!

— Лари, дверь! — крикнул я, показывая ей на ворота, у которых мы застряли, положил на пол «вампирку» и бросился обратно, срывая с плеча карабин.

За кучей вампиров упал на колено, вскинул оружие. Дверь, по которой мы пришли по подземной галерее, оказалась прямо напротив меня, и в прицел мне хорошо видны были солдаты с оружием, в камуфляжных сюркотах, бегущие прямо на меня. Пробились через наложенное Машей заклятие и мою растяжку и пошли по следам.

Поймав в прицел герб на груди одного из них, я выстрелил, тот свалился, за ним показался второй — пуля не пробила тело первого, застряла в кольчуге, наверное. Второй тоже поймал две пули, но ещё двое успели заметить меня и открыть частый огонь из своих СКС-М, упав на колено. Мне пришлось прижаться к полу, пули с глухим стуком втыкались в тела мёртвых големов, но грохнул взрыв гранаты, стрельба в меня прекратилась, хоть в лабиринте колонн в зале она трещала как сырые дрова в печке.

Затем рядом со мной оказалась Маша, и сразу за ней оба гнома.

— Балин, прикрывай! — сразу взял я инициативу в свои руки. — Маша, наверх, помогай Лари. Орри, как Балин откроет огонь — к дверям!

«Льюис» дробно застучал рядом, выплёвывая блестящие гильзы и покрыв дверной проём напротив облачками ударов пуль о стену. Мы с Орри лихо перескочили через баррикаду из тел, подскочили к стальным створкам, навалились на них изо всех сил и с грохотом захлопнули. И вовремя — с обратной стороны в сталь забарабанили пули, покрывая до того ровную поверхность волдырями. Но поздно — я уже с лязгом задвинул засов, а Орри бодро крутил колесо, приводящее в действие массивные зубчатые кремальеры[81], расталкивающие в стороны бронзовые полосы, плавно входящие в пазы, проделанные в каменной плоти тоннеля. Серьёзные ворота, специально сделаны, наверное, чтобы удержать Ночного гостя весом в тонну и десяток озверевших вампиров.

Оглядевшись, я выдернул у мёртвого вампира маленький метательный топорик и вбил его в распор в зубчатое колесо замка. Теперь его с той стороны даже ключом не откроешь.

Стрельба теперь доносилась приглушённо, но тише она не стала, к моему удивлению. И лишь когда мы уже втроём проделывали процедуру запирания следующих ворот, я сообразил: вампирша вырвалась из клетки. Пока Маша сидела в зале, заклятие удерживало её в камере. А когда Маша ушла, а в зал ворвались дружинники, она почувствовала свободу. И, скорее всего, кинулась на них, сходя с ума от запаха крови. Там же убитые появились, кровь течёт рекой, а вампирша молодая, ума — вампирского — пока не набралась, только силу свою почувствовала. Если солдаты к атаке вампира не готовы, то у них будут проблемы. Но если готовы, то у неё.

В любом случае своё обещание мы не нарушили. И клетку открыли, и ошейник сняли, и свободу идти куда угодно предоставили. А у нас по-прежнему остался один-единственный путь, который только вперёд. Как по рельсам чешем, только не гладким да ровным, а ещё и с препятствиями. Но деваться с них некуда.

ГЛАВА 19, в которой на героев обрушивается целый вал неожиданных новостей, Лари вступает в поединок чести, а Волков одерживает чистую победу

Круглый большой зал с массивной колонной посредине, от которой лучами по потолку разбегаются арки. Шесть дверей, магические светильники. В зале никого нет. Зато магией прёт из-за каждой двери. Об этом зале, наверное, вампирша и говорила. Тихо. Погоня ещё в зале с пленными вампирами застряла, а мы уже третьи кованые ворота за собой заперли. Повезло. Наверное. Демоны его ведают, повезло ли нам на самом деле, или мы, наоборот, влипли? Не нравится мне такая тишина. То стрельба, то нападение големов — то-сё и так далее — и вдруг тихо. И не встречает никто.

Незаметно для себя столпились в центре зала, у колонны — единственного укрытия, случись чего. Проверили одну комнату за дверью, вторую — ничего сверхинтересного. Смесь пыточных, магических лабораторий и чего-то вроде лаборантских. Одна дверь заперта оказалась, но заперта с нашей стороны на целую систему засовов. За ней очередная галерея, неизвестно куда ведущая, совсем как та, по которой сюда пришли. Закрыл дверь обратно и все засовы задвинул. Найденным в одной из камер ножом заклинил колесо кремальеры. Теперь даже магией с той стороны замучаешься дверь вскрывать. Если только выбивать каким-нибудь особо могучим заклятием. Замок, как я уже сказал, блокирован.

На одной двери ловушка оказалась, которую Маша тоже вытянула в свой амулет, хоть и пожаловалась на изощрённость. Растёт на глазах девушка, если уже изощрённые ловушки утилизировать научилась. А дверь серьёзная, кстати, вроде сейфовой. Интересно, что там, но пока не до неё. Маша заклинаниями пощупала и сказала, что за ней совсем небольшая комната и никого в ней нет, а это нашему общему замыслу не соответствует. Нам Настя нужна, сестра её, и Пантелей-похититель. Только вот… похититель ли? У меня как-то сомнения на этот счет проявляться начали. Но я их при себе подержу покуда.

Ещё одна мощная дверь оказалась заперта с противоположной стороны. И тоже заклятием защищена от заглядывания за неё.

— Ну и где мы, интересно? — спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Известно где — возле сокровищницы, — хмыкнул Орри.

— Чего? — чуть не подскочил я от удивления.

— Того! — передразнил меня гном. — Ты, чем мозги свои слабые напрягать, сперва бы у знающего народа спрашивал.

Я повернулся к нему, глядя в торжествующие голубые глаза, поблескивающие из-под натянутых на лоб шофёрских очков, и сказал:

— Ну так просвети, сделай милость.

— Милость так милость, — удовлетворённо кивнул Орри с ехидной ухмылкой. — Вот эта дверь… — указал толстый палец на дверь, в которой я заклинил кремальеру, — ведёт в потерну, которая тянется куда-то за пределы замка. Без отнорка и замок не замок. Вот эта дверь… — переместился палец на дверь с заклятием, за которую не удалось заглянуть, — она ведёт наверх, в Башню сеньора и второй арсенал. А из Башни сеньора есть ход в покои владельца замка. Так всегда строили, и по-другому не было.

— А вот это что?

Я показал на сейфовую дверь.

— А ты не понял до сих пор? — гоготнул вмешавшийся в разговор Балин. — Сокровищница это замковая, со-кро-вищ-ни-ца! Мечта грабителя. Самое запретное тут место.

— И мы сюда так просто попали? — не поверила Маша.

— Просто? — поразились гномы разом и потом заговорили наперебой: — А кто нас тут вообще ждал? Если бы через их портал прямо на головы им не свалились, да в подземный ход не сбежали, да ловушки не прошли, да с Ночным гостем не схватились…

— Стоп, — подняла руку Лари, начальственным жестом прерывая речь. — Мы сюда попасть не должны были. Никак.

— И что теперь? — спросила Маша, поджав губы и скрестив руки на груди. — Бросим всё и будем сокровища в мешки набивать? А Настя? А Пантелей, сволочь такая?

— А кто сказал, что мы лезть в сокровищницу собрались? — даже обиделся Орри. — Не говорили мы такого. Нас спросили, где мы, а мы и ответили. Хотя…

Орри вздохнул глубоко, а фразу закончил за него Балин:

— Хотя заглянуть за дверку неплохо было бы. Замок нам не сломать, на совесть сделан, а вот твоя штука… — указал он на «взломщика», красовавшегося на моей левой руке, — твоя штука его откроет. Уверен.

Я задумчиво посмотрел на бронзовую бляху «взломщика», затем на дверь в сокровищницу, после чего мой взгляд перескочил на дверь, ведущую в Башню сеньора. Кстати, а её мы взломать сможем? О чём Машу и спросил.

Судя по всему, на эту тему она пока не думала. Подошла к двери, положила на неё руки, закрыла глаза. До меня донеслись лёгкие и короткие толчки Силы от поисковых заклятий, которыми моя колдунья прощупывала механизм замка. Голову она наклонила вперёд, и я уставился на нежную, какую-то очень детскую шею над воротником грубой куртки, под стриженым затылком. И ощутил настоящий прилив нежности к этой одновременно и молодой, и наивной, и удивительно сильной девушке.

Интересно, почему на меня такие мысли вечно в столь напряжённые моменты накатывают? То нас тогда в гостинице убивать собрались, а я от её попы оторвать глаз не мог, теперь вот опять… При такой мысли глаза самопроизвольно перескочили ниже её талии, и я убедился, что там по-прежнему всё в порядке, форма не ухудшилась. Блин, озабоченный!

— Тяжело… — разочарованно сказала Маша, оборачиваясь ко мне. — Придётся Силой ломать. Даже «взломщик» твой не откроет, механизм чем-то заклинили.

Ну вот, не один я такой умный, чтобы догадаться в зубчатое колесо кремальеры посторонние предметы совать. А я-то надеялся…

— Специально от нас? — уточнил я.

— Скорее всего, — подтвердила она. — В ловушку вроде как поймали. Ладно, попытаюсь. Отойдите все подальше, а ещё лучше в комнатах укройтесь.

Это уже относилось ко всем. И все засуетились, потому что если Маша предупреждает, что лучше спрятаться, то так и следует поступать. Колдунам в таких делах виднее. Но спрятался я так, чтобы Машу из виду не терять, с «вампиркой» наготове. Мало ли… Вышибет она ворота, а в том, что вышибет, ни капли не сомневаюсь, — а что оттуда кинется? Орри, пристроившийся за мной, как я заметил, тоже пулемёт забросил за плечо, а в руки свой смертоубийственный штуцер взял. Видать, всем нам ещё с Ночного гостя икается. Вроде как фобия у нас теперь и ночной страх.

Маша прикрыла глаза, как обычно она делает перед чем-то серьёзным, даже размяла кисти. Вдохнула глубоко пару раз, сосредоточилась… И тут раздался лязг железа, дребезжание храповиков кремальер, гулкий удар в створки. Колдунья лишь испуганно открыла глаза — дверь перед ней открывалась сама. Из комнаты напротив кошачьим прыжком выскочила Лари, схватила Машу за рукав и дёрнула за собой, затаскивая её в укрытие. Все замерли. Я нащупал деревянную ручку гранаты, готовясь рвануть кольцо и метнуть её в зал.

Послышался громкий гулкий скрип открывающихся стальных створок. Что-то лязгнуло, словно упала на каменный пол изрядного веса железяка, загремела какая-то цепь. Я вздохнул глубоко, продел большой палец в кольцо чеки, усики которой были уже заранее разжаты. Ну… сейчас…

Неожиданно вместо криков и выстрелов, рычания чудовищ и грохота взрывающихся огненных шаров, лязга стали и прочих звуковых атрибутов вооружённого и магического нападения из-за дверей донёсся звучный мужской голос, слегка даже насмешливый:

— Господа, прекратите прятаться! Для вас это даже унизительно! — Тут вроде послышалось женское хихиканье, но затем голос продолжил: — Выходите! Поговорим как цивилизованные люди.

А затем заговорила женщина, скорее даже девушка — голос был молодой:

— Машка! Хватит прятаться! Никто вам ничего не сделает, выходи!

Я вопросительно посмотрел на Машу, сидевшую с демонессой в каземате, что напротив. У Лари вид был озадаченный, а вот у Маши… у Маши скорее расстроенный, как будто она лишь укрепилась в своих подозрениях. Ни секунды не сомневаясь, она поднялась и пошла в зал. Ну и я подумал, что лучше быть с ней рядом. Поднялся, бесшумно поставил «вампирку» стволами кверху в арке за дверью, перекинул вперёд карабин и тоже вышел в зал. За мной вышли гномы, я слышал, как топали их башмаки по камню, из двери напротив появились Маша и Лари.

Напротив нас, слева от колонны, стояли двое. Тот самый мужик, которого я видел в «Тихой пристани»[82]. Среднего роста, среднего возраста, худощавый, коротко стриженный, с заметной сединой. Тёмные глаза, в которых ничего зловещего, загар, сильные руки сложены на груди, демонстрируя отсутствие оружия и дурных намерений. Даже некая полуулыбочка на губах, безо всякого глумления, кстати. Одет в простую куртку-штормовку с откинутым капюшоном, свитер с горлом под ней, серые брюки и крепкие ботинки. К моему удивлению, на перевязи под курткой кобура с самым обычным «чеканом». У колдунов такое редко увидишь, особенно у столь сильных. Или вообще без оружия, или что-то такое модное…

На шее под свитером какой-то мощный амулет. Подозреваю, что самоактивирующийся щит. Я такой только однажды видел. На среднем пальце правой руки массивный серебряный перстень. Больше ничего примечательного. Примечательной была девушка, стоящая радом с ним, лицом неуловимо напоминавшая Машу. Только девушка была выше моей подружки и на несколько лет старше. И волосы носила длинные, в то время как Маша всему предпочитала растрёпанный ёжик. Но тоже красивая. В смысле и Маша красивая, и эта девица не хуже.

Девушка была одета в серое, но явно без всяких претензий на какую-то символику: просто нравился ей цвет. Короткая кожаная куртка, плотные кавалерийские лосины с кожаными вставками, сапожки для верховой езды с маленькими блестящими шпорами. На шее, на цепи висел массивный амулет, буквально истекающий Силой, но истекающий как-то странно: Сила выходила из него, закручивалась в кольцо — и в нём же исчезала. Странно. На запястьях платиновые браслеты, тоже залитые энергией под завязку.

Девушка была вооружена и тоже, как и её спутник, без особых затей — воронёным «аспидом» в кобуре на поясе. Ничего больше. Скорее так, для порядка. Гораздо лучше вооружены были их спутники, стоящие поодаль, у дальней стены. Их было трое. Двоих я опознал сразу — не в лицо, а по типу: телохранители. У обоих на плече по короткой СВД-К со складным прикладом и оптикой-малократкой и по длинному армейскому «кольту» в кобуре. Гранаты в подсумках, тяжёлые тесаки, под куртками тонкие дорогие кольчуги. Оба пришлые, и что интересно — близнецы. Рослые, плечистые, светловолосые. Двое из ларца, короче.

Перед ними, ближе к нам, стоял ещё один, вооружённый точно так же, разве что пистолет был богато инкрустирован и по стволу карабина вился золотой узор, а цевьё было из какого-то красноватого дерева с затейливой резьбой. Интересно. Бледное лицо с очень правильными чертами, чёрные глаза. На голове чёрный тюрбан, намотанный на маранийский манер, обхватывающий лицо снизу, под подбородок. Худощавый, явно очень гибкий и сильный. Хм… что-то знакомое в этом всем… Точно! Тифлинг! А вон и свёрнутый латиг под распахнутой курткой. Уже интересно.

Но вообще, с не такой уж богатой свитой пришёл к нам Пантелей. Кстати, он ли это вообще? Ну мало ли — вдруг обознался, в кабаке темно и суетно было. Может, похожий кто?

— Пантелей? — спросил я. — Не ошибся?

— Я. Именно так, — слегка улыбнулся он. — Не ждали?

— Как — не ждали? Ждали, — пожал я плечами. — Даже искали. Разве не заметно было?

— Заметно, заметно, — успокаивающим тоном, каким обычно говорят с нетрезвыми буянами, уверяя, что их уважают, ответил колдун. — Особенно в последние полчаса, с тех пор, как вы чужим порталом пришли и владетеля сего спасаемого богами места извели огненной смертью. Вместе с его начальником охраны — родственником и единственным настоящим наследником. И двоими личными магиками, а заодно и ближайшими советниками.

Тон у него по-прежнему был весёлый, как будто наше появление его вовсе не беспокоило. А может, так оно и было. Недаром он чуть не первым колдуном из ныне здравствующих почитается. Маша, кстати, молчала — лишь смотрела на сестру в упор. А сестра смотрела на неё с непонятным выражением лица.

Однако нечто интересное я узнал. Почему, например, сопротивление нам было таким неорганизованным и немного бестолковым, хоть и яростным. А всё очень просто оказалось, да и объяснимо, по большому счёту. Сеньору местному не терпелось результатов похода дождаться, вот и пошёл со всеми присными покараулить у портального маяка, где и попал под раздачу. Маша их всех раз — и в прах повергла, причём в прямом смысле слова. Как в погребальной урне прах, не гуще.

— А зачем искали меня? — спросил Пантелей. — Неужто из-за денег? Сколько там — десять за меня?

— Двадцать.

— Ах, два-а-адцать! — иронически протянул он. — Можно с ума сойти! Бешеные деньги! Настенька… помоги мне с дверкой.

Так обратился он к стоящей рядом сестре моей подружки, указав ей на сокровищницу. Та лишь улыбнулась мимолетно, как Лари часто делает, подняла вытянутую руку с повёрнутой от себя ладонью, и… выбросила такую могучую волну чистой Силы, что меня морозом до костей прохватило, а могучая дверь смялась как листок картона в мозолистой ладони пьяного портового грузчика. Лишь заскрипело и жалобно заныло толстое железо, и с пулемётным треском вылетели могучие заклёпки, одна за другой. Вырвало петли, дверь сплющило в уродливый ком и отшвырнуло с грохотом в сторону — так, что с каменной стены крошка посыпалась.

Затем она вновь обернулась к нам с небрежным видом, хоть и несколько ненатуральным. Похоже, что такая мощь для неё не безделица, откатом-то накрыло. Испарина на лбу, и побледнела даже.

— Насть… а это ты как? — вдруг спросила Маша. — Ты же не колдовала.

— Не колдовала, — улыбнулась та. — Просто знала всё про всех, за что меня все ненавидели. А я ненавидела их за то, что вынуждена всё про них знать. Знать, кто ворует, кто изменяет жене, кто и вовсе с кобылой любится. А они знали, что я знаю. И хотели от меня знать о других. И что это была за жизнь?

Говорила она не повышая голоса, как будто повторяя наизусть давно затверженную речь. Наверное, так оно и было. Она эту речь, пожалуй, с тех пор как говорить научилась, повторяла. Я бы повторял, на её месте будучи.

А что? С таким даром жить среди людей не просто невозможно, но ещё и опасно. Ведь рано или поздно любой задумавший худое сообразит, что все его планы и тайны могут быть раскрыты некой девушкой Настей — лишь потому, что дар у неё такой. Придёт к ней квартальный, спросит, а она подумает — да и ответит. И тогда злодеи подумают немножко — да и убьют её заранее. На всякий случай, от худого. А этого она не узнает, потому что думать про каждого злодея в округе и знать его планы невозможно — думалки не хватит, через край потечет.

— И что теперь за жизнь? — спросила Маша, нагнув голову и глядя исподлобья, словно собираясь бодаться.

— Теперь? — переспросила Настя. — Теперь нормальная жизнь! Беспокойная, но нормальная. Это видела?

Резким жестом, словно отбрасывая что-то в сторону, она указала на дверь, которая на дверь уже и непохожа была. Затем она постучала пальцем с отполированным ногтем по амулету на груди, тряхнула браслетами.

— И вот это ты тоже видела? — Она даже с дыхания сбилась от переизбытка эмоций. — Вот он так сделал, повернул мою Силу в нормальную сторону. Теперь, сестрёнка моя дорогая, я посильней тебя буду! Месяц-другой — и мне даже амулеты не будут нужны, я стану обычной колдуньей!

— И это всё, что тебе было нужно? Стать сильней меня? — прищурилась Маша.

— Дура, что ли? — чуть не подскочила на месте Настя. — Я хотела стать НОРМАЛЬНОЙ. Надоело мне быть уродом, угадывающим всё подряд. Пусть НОРМАЛЬНОЙ колдуньей, пусть даже не колдуньей, но избавиться от этого проклятия, которое все считали даром, но этот дар ненавидели. Это тебе было хорошо! Способная, всеобщая любимица, никому жить не мешает. А о том, как живётся мне, ты хоть раз подумала? Когда тебя все избегают, когда с тобой не хотят говорить и каждый мечтает о том, что в один прекрасный день тебе на голову свалится балка или в городе объявится упырь — и тебя не станет! Когда в каждом втором взгляде видишь: «Чтоб ты сдохла!»

По мере того, как эмоции в её речи взлетали, Настя наступала на явно растерянную Машу, почти прижав ту к стенке. К счастью, напряжение разрядил Пантелей, похлопав в ладони и сказав укоряюще:

— Дамы, дамы! Ну вы же сёстры, прекратите. Некрасиво это.

Подействовало. Пышущая эмоциями Настя отступила назад, Маша с явным облегчением вздохнула. По всему видно, она не знала, что ответить. Охрана колдуна, равно как и гномы, остались недвижимы как статуи, избегая вмешиваться в конфликт двух сестёр-колдуний. Я и сам избегал, собственно говоря, а всё больше напускал на себя отвлечённый вид. А что я скажу? Лишь Лари слушала с заметным интересом.

Пантелей сделал шаг вперёд, оказавшись в центре всеобщего внимания, сказал:

— Собственно говоря, я вёл разговор совсем к другому. — Широким жестом он указал на опустевший дверной проём, ведущий в сокровищницу. — Благодаря трудам и таланту моей новой, не побоюсь этого слова, родственницы… — рука его указала на Машу, — владелец этих сокровищ почил в бозе…

— Кого? — в совершенном обалдении переспросила Маша.

— Родственницы, — ответил колдун, вздохнув. — Девушка, не перебивайте, пожалуйста, это невежливо. Так о чём я? Да, о сокровищах. Никто из нас не будет возражать, если вы вознаградите себя за труды по моим поискам из той кладовочки и не станете ввязываться в глупую, никому из нас не нужную и, если откровенно, бесполезную драку.

Ну, насчёт бесполезности — это вопрос обсуждаемый. Спорный, так сказать. Колдунская самоуверенность уже многих из их почтенного цеха под монастырь подвела. На его месте я и Машу не стал бы недооценивать: она ведь в этом зале во всю силу ещё не выступала, как раз для такой вот встречи себя берегла. Но вот в эту самую встречу вмешался совершенно неожиданный факт, который смешивает все кости на столе, нарушая их стройный порядок.

Действительно, на пальце и у него, и у Насти я увидел тонкие серебряные колечки, какие дают только в храмах Мирои, покровительницы семьи, соединяющей души. Те, кто вступает в брак перед её алтарём, позволяют вмешиваться в свою судьбу высшим силам, и лишь тот, кто уверен в своих желаниях, идёт в этот храм. От Пантелея, злодея и преступника, подобного романтизма я никак не ожидал. Такие признанные злодеи должны стоять перед алтарями из чёрного оникса, залитыми кровью невинных младенцев, и наводить мор и зло на людские земли, а вовсе не держаться с избранницей за руки перед прозрачным алтарём богини Мирои, пока три её жрицы смешивают вашу кровь в хрустальной чаше. Да и вообще, браки под покровительством Мирои всё больше в рыцарских романах великореченских описывались, живые люди не рисковали настолько, чтобы отвечать своей жизнью за верность. У живых людей всякое случается.

Гномы терпеливо сопели за спиной, даже Лари напустила на себя непроницаемый вид, как бы окончательно отстраняясь от семейных разборок. Впрочем, новый объект её внимания тоже обнаружился — тифлинг с модной винтовкой. А он в свою очередь не отрываясь смотрел на неё. И, кажется, заметно нервничал.

— Настя, это серьёзно? — спросила Маша каким-то жалобным тоном.

— Нет, шутка, — съехидничала в ответ сестра. — А что, мне и замуж нельзя? Не заслужила? Город во мне нуждается, чтобы узнать, кто ворует бельё с верёвок? Или что?

— За него?

Обличающий жест в сторону Пантелея получился не очень. Не обличающим каким-то — так себе жест. Нерешительный какой-то.

— А чем он плох?

Пантелей, когда заговорили о нём, заложил руки за спину и демонстративно отвернулся в сторону, рассматривая ковку держателя для магического факела, освещающего помещение. Слегка потянуло Силой, у факела собрался крошечный светлячок, который и начал летать вокруг, оставляя за собой слабо мерцающий след. Поигрывает он, понимаешь.

— Чем он плох? — удивилась Маша. — Как — чем? Тебя увёл…

Тут она запнулась, обнаружив очевидную глупость собственного ответа. Вопрос с насильно и злодейски увезённой сестрой разрешился сам по себе. Уехала по доброй воле и со всей охотой. Тут уже ни на какое ментальное доминирование не спишешь, всё и так ясно. А лично у Маши никаких других претензий к Пантелею не было. Были у других.

— Меня убить хотел! Напустил тварь! — слегка растерянно сказала она.

— Не знал я, грешен, кто вы такая, — ответил колдун. — Вы как бы представиться перед нападением забыли, что сестра Насти. Я почувствовал, что на меня сейчас нападут, вот и решил противодействовать. Законное право, кстати.

Законное не законное, но всё же таскать за собой голема, из вампира сделанного… некрасиво как-то. Да и здесь на нас кто только не кидался. И атака в убежище. Ни за что не поверю, что там без Пантелея обошлось. Это я и высказал.

Он лишь пожал плечами, затем ответил:

— А чего вы ещё ожидали? Оркестра и цветов? Банкет во дворе под шатрами? Охрана замка была не против вас настроена, а против любых вторгшихся. Пока то, пока сё… Да и мы только прибыли сюда. Прибыли бы раньше — этот разговор состоялся бы до того, как вы сожгли местного владетеля. Да и не один я здесь колдун, и вообще, я «не здесь» — колдун, а они ваш проход по запретным землям вычислили, вот и пытались захватить. С той стороны никто не может идти без приглашения, а вы пошли.

Он немного подумал, затем добавил:

— Нет, всё же после. От владетеля проблем уже больше было, чем пользы. Не умеют сеньоры аборигенские ни в чём меру соблюдать. Ты к ним хорошо, а они к тебе на шею. Ладно, что-то ещё?

— Форт Пограничный, — сказал я. — Приход туда Созерцающих.

— Мерзкие они, верно? — улыбнулся Пантелей. — Тоже их не люблю. Но послал их не я — слуги Смерти не по моей части. Ни я их не люблю, ни они меня.

— А я от одного из них кое-что другое слышал. От пленного.

— Пленного? — удивился колдун. — Их можно в плен взять? А, ну да…

При этом он быстро взглянул на непривычно молчаливую Лари. Интересно, о чём это он? Вообще о тифлингах, или мне пора всё же узнать окончательно и бесповоротно, кто же со мной путешествовал?

— Да, от пленного, — подтвердил я.

— Нет, я сам с Созерцающими дел не имею и иметь уже никогда не буду, — задумчиво сказал колдун. — Моё знакомство с ними было краткосрочным и не мной инициированным. Попросили меня, так сказать. Да и не затянется оно теперь, учитывая, что их орден практически полностью уничтожен. Ваша ведь работа, верно?

— Смотря какая, — уклончиво ответил я.

— Разрушение алтаря и подготовка нападения на них, — ответил он. — Интересуют подробности?

— Меня интересуют, — неожиданно сказала Маша.

Пантелей вежливо поклонился ей, усмехнулся и ответил:

— Что именно вы сделали с алтарём, я так и не понял. Но вы колдунья сильная, талантливая, хоть и молодая. Ваше «воровство Силы» из ловушек вообще шедевр, даже я так не умею. Как бы то ни было, но поток Силы, идущий в Храм ордена, прервался. А местные бандюги с «приданными» колдунами этого ждали. Сразу же началась атака. Орден вырезан поголовно, уцелели всего несколько человек, которых в тот момент не было в городе.

— Приятно слышать, — улыбнулся я.

Колдун — он и на Южных островах колдун. Не понял он, каким заклинанием разрушили алтарь. А про заклинание «пуд динамита» ему подумать в голову не приходит. А у нас всё больше такие заклятия.

— Мне тоже, кстати, — вернул он улыбку. — Столь же печальна судьба Сливы — местного главаря, которого поддерживали Созерцающие. Союз у них был.

— И вы, — дополнил я, — в смысле поддерживали.

— Не совсем, — опять удивил меня ответом Пантелей. — Его поддерживали эльфы, которым я некоим образом обязан. Они просили меня об услугах, и я иногда им — а как следствие ему — помогал.

— Замены душ и всё такое? — уточнил я.

— Именно! И всё такое! — даже засмеялся он. — Боги милостивые с вами, Саша! Какие души? У кого там вообще души? Это же Гуляйполе, им души противопоказаны. То, что у них было, никак под определение «душа» не подходит!

— А Астрахань?

— Астрахань… — усмехнулся он. — А что вы знаете про Астрахань? Астрахань преследовала свои интересы, весьма корыстные, и оттёрла эльфов от устья Великой. А эльфы с ними вовсе не враждовали, кстати. Жили себе понемногу, к себе никого не пускали и в чужие дела не лезли. На землях, что принадлежали им тысячи лет. Вы слышали когда-нибудь, чтобы эльфы захватывали чужие земли?

— Нет, не слышал, — признался я.

— Вот! — воздел палец Пантелей. — Эльфы, не в силах противостоять княжеству в бою, тем более что лесов там мало, а в чистом поле они лёгкая добыча, ответили как сумели — наймом группы колдунов. И меня в том числе.

— А вы пошли против своих? — спросил я.

— Своих? — вскинул он брови, а затем выдал неожиданно длинную для него речь: — Это кто мне в Астраханском княжестве свой? Князь, который от жадности готов был всех соседей извести? Или кто? Давайте не будем углубляться в материи политические и выяснять мотивы моих поступков. Я сам по себе. Сам себе князь, сам себе государство, кто угодно. С вашими нанимателями из тверской контрразведки у меня конфликт. На какой почве — вам знать не надо, это уже личное. Я в меру сил вредил им — и буду вредить, они в меру своих сил, немалых кстати, вредили мне — и впредь будут. Зачем вам в это встревать? Я ведь стараюсь не вредить людям вообще. Ни пришлым, не аборигенам.

— Да ну? — чуть не подскочил я. — А как насчёт атаки на Пограничный?

— А при чём тут конфликт Тверского княжества с аборигенами и я? — тоже возмутился колдун. — Больше списать не на кого последствия своей политики? Вы на эту войну уже сотню лет напрашиваетесь, да ещё удивляетесь. Чем я навредил Пограничному? Меня увидели Созерцающие? Я был в Пограничном? Я там колдовал? Я хоть одного человека в вашем княжестве тронул — пальцем или заклинанием?

— Меня. Мертвяком своим, — напомнила Маша.

Пантелей сморщился, как от зубной боли, ответил:

— Ну я ведь уже извинился. Не знал я, кто на меня напасть хочет. Да и не должен он был убивать. Я хотел, чтобы он вас держал, пока мы спокойно уйдём. А в результате одного моего парня убили, а второго ранили. Я же не предъявляю за это претензий! Хорошо, что у меня есть от этого средство…

— А зачем вам? — зашёл я с другой стороны.

— А вы их жалеете, что ли? — удивился колдун. — Вам вообще кого там жалко? Вампиры в новой форме хоть пользу приносят, караулят что-то.

— А…

— Новые тела для душ моих друзей? — перебил меня Пантелей. — Верно? Я ждал вопроса.

— Верно, — кивнул я.

— Тела бывают разные, — сказал он наставительно. — Иные надо бы на куски изрубить и в выгребную яму выбросить, поскольку души ими управляли мерзкие, а я караю лишь души злодеев, помещая в их тела людей достойных. Что не так?

— А тверской агент, что взят был в охрану?

— Я так и думал, — вздохнул собеседник. — Не разобрался я тогда. Он кем пришёл к нам? Дезертиром, сбежавшим от кары за зверства на войне. Вот я его и покарал. Это уже потом вышло — узнали, что ошиблись. Был бы просто отставным егерем — до сих пор у меня служил бы. И знаете, почему так вышло? Потому, что ваши наниматели изначально меня в злодеях числят, вот и подослали мне другого злодея. А я злодеев не люблю. И главный мой грех — я не занимаю сторону в конфликте. Никакую. Ни ту, ни эту.

— Чудовища, — сказал я. — Чудовища, которые стали появляться то тут, то там. Я даже охотился на одно.

— Не знаю, — покачал он головой. — Но я этим интересовался, для этого и в Великореченск приехал. Их кто-то делает, но кто и зачем — не знаю. И не понимаю пока. Буду искать.

— А вам зачем? — спросил я.

— У меня свои причины, — уклончиво ответил он.

— А лич?

— Лич… — Он опять вздохнул. — Лич, лич… Всех волнует лич. Верно, есть такой лич. И я у него в учениках. И что?

— Лич нам враг.

— Верно, Ашмаи вам враг. И не только он, у вас много врагов, — кивнул Пантелей. — А я — нет. Кстати, всё вот это… — обвёл он рукой стены вокруг себя, — не моё. Лича. И гнездо вампиров у портала служило ему. Если было бы по-другому, то я давно из них таких вот остолопов с топорами наделал бы.

Он показал рукой на закрытые двери у нас за спиной, подразумевая «вампиро-големов», с которыми мы сцепились недавно.

— Друг моего врага — мой враг, — сказал я.

— А муж сестры моей жены мне свояк, — сбил меня с решительных мыслей Пантелей. — Вы не женились ещё? Чудесная девушка, красавица и магический талант невероятный. Был бы рад такой ученице — жаль, не согласится.

Летавший у светильника светлячок вдруг прекратил нарезать круги и с тонким хрустальным звоном опустился ему на ладонь. Колдун начал его подкидывать как мячик. Светлячок плавно взлетал и опускался обратно. Настя подошла к Пантелею и обняла его за пояс. Он улыбнулся ей, и готов поклясться, что с настоящей любовью. Машу аж перекосило.

— И всё же про лича… Чего он хочет? — спросил я.

— Спросите у него, — ответил Пантелей. — Если когда-нибудь до него доберётесь. Он вам не друг, в этом я уверен. И у него есть к тому причины, уверяю вас. А я вам не угроза. Не друг, но и не враг. Будете поблизости — заходите в гости.

Светлячок завис у него перед лицом, зазвенев чуть громче.

— Поблизости — это где? — спросил я.

— Ну, где я живу, — улыбнулся он. — Вот как там будете — так и милости просим.

Неожиданно светлячок развернулся в сверкающее золотым светом кольцо, вытянувшееся от пола до потолка между нами и Пантелеем с Настей. Близнецы-телохранители, не поднимая, правда, оружия, молча подошли к колдуну и встали по бокам.

— Мы откланяемся, да, Настенька? — посмотрел он на сестру Маши.

— Машка, мы ушли. Пока, — просто, словно прощаясь после дружеского чаепития, сказала Настя, помахав рукой.

— Куда… как? — удивилась Маша. — Просто ушли — и всё?

— А как? — в свою очередь удивилась её сестра. — Ты что, на меня теперь напасть собираешься? Не с кем драться оказалось, так хоть на мне оторвёшься?

— Нет… но… — совсем растерялась Маша.

— Что? — спросила та. — Ладно, я тебя люблю, всем остальным привет, зайдите в кладовочку и ни в чём себе не отказывайте.

Лари неожиданно сорвалась с места и обошла портал сбоку. Пантелей посмотрел на неё, затем на тифлинга из своей свиты.

— Иган, ты ведь остаёшься?

— Разумеется, — кивнул тот. — Уход равносилен потере чести воина.

— Вы удовлетворены? — спросил колдун у демонессы.

— Вполне, — кивнула наша Лари, сделав шаг назад.

Что у них тут вообще происходит? Мало того что колдун озадачил меня по самое не могу, так ещё и наша Лари… Кстати, а что делать с колдуном? Нападать? Как? А Настя? А как поступит Маша, если я сейчас начну заваруху? А как бы я поступил на её месте?

Пулемётная очередь этих вопросов, прозвучавшая у меня в голове, заставила меня растеряться вконец. И что делать прикажете? Я не знаю! Люди, добрый совет, пожалуйста! И прямо сейчас! Только умный совет, умный!

Я оглянулся на гномов и увидел у них на лицах точно такое же выражение, какое должно было быть и у меня. Обескураженность полная и окончательная. У гномов своя кровь вообще святое, никогда родич против родича не шёл, тем более сестра против сестры, во всей их истории такого не было — вот и не знают, что теперь делать. Никто не знает, короче. Кроме Лари, которая знает, что делать ей, и дела у неё свои, от наших отличные, как я понимаю.

— Прекрасно. Во всём разобрались, — вдруг подвёл итог беседе Пантелей. — Вынужден откланяться, дела. Мария, Александр, приятно было познакомиться. Не забывайте про кладовку и помните о том, что за вами по-прежнему гонятся. Взять вас с собой, к сожалению, не могу. До свидания.

И, не давая ничего никому сказать, решительно шагнул мне навстречу, в кольцо. И исчез, будто растворился. А за ним растворились близнецы, а кольцо опять собралось в светлячок, который вдруг перелетел к тифлингу и слился с браслетом у него на руке — он как раз поднял руку навстречу.

— Лари, — негромко сказал я, но в наступившей полной тишине мой голос прозвучал как глас вечности, — что нам делать теперь?

— Не вмешиваться, — ответила она. — Моё путешествие закончено. Так или иначе.

Я не стал спорить, а просто сделал шаг назад. Маша, которая так и стояла с потерянным видом, подошла ко мне, всхлипнула и прижалась. Молча. Гномы тоже отошли к стене.

Тифлинг по имени Иган сделал шаг вперёд. Так же бесшумно, как и Лари. Я прислушался. Пантелей прав: погоня ведь не унялась. За собой мы путь закрыли, а вот как насчёт противоположной стороны? Со стороны Башни сеньора к нам сейчас не ломятся?

Лари тоже шагнула, отставляя к колонне винтовку. Латиг развернулся по каменному полу. Навстречу ему выкатился второй. Так, поединок. Не знаю, что у тифлингов за дела, какие-то внутренние разборки, но мы должны будем ждать, пока они закончат. Сильные бойцы могут заниматься этим долго. А эти двое — сильные, они от природы такие.

— Иган, изменник ордена, готов ли ты к поединку? — послышался голос Лари, в котором опять послышалось рычание.

Лицо демонессы заострилось, засветились глаза. Иган выпрямился, оскалился, прорычал:

— Лари, палач ордена, предавшаяся узурпатору, готова ли ты попытаться убить меня?

Силуэт Лари смазался, она прыгнула, оттолкнулась ногой от колонны с невероятной скоростью и грацией, послышался свист стальных двойных кнутов, брызнули искры и каменная крошка, упал перерубленный пополам держатель факела. Лари скрылась за колонной, а Иган противоестественно ловко отскочил, замер в причудливой позе, рука с зажатым латигом на отлете. Спиной ко мне, сосредоточенный на поединке.

Ну ё-моё, нельзя же так… Я выдернул из кобуры «сорок четвёртый» и пальнул ему в затылок. Гулко грохнуло, труп полудемона бросило на колонну, после чего он свалился навзничь.

— Опаньки, — сказал я, сделав шаг назад от быстро разбегающейся лужи крови. — Чистая победа.

ГЛАВА 20, в которой есть и решительный бой, и отступление, и даже лихая погоня, и серьёзный разговор

— Я тебе этого никогда не прощу. Ты меня опозорил, — пробормотала Лари, присев на колено рядом со мной.

— Это чем, интересно? Нам надо было дождаться конца вашей драки и сдохнуть тут всем как один? Дружина не собиралась дожидаться, пока вы там закончите. Видела, где мы их встретили?

В конце коридора мелькнул силуэт вооружённого человека, и мы с демонессой одновременно открыли частый огонь. Дружинник неловко завалился на бок, а я бросился вперёд, к колонне из красноватого гранита. Присел, взял вход в коридор на прицел. Через секунду у колонны напротив оказалась Лари.

— Он — предатель ордена! — обернувшись ко мне, заявила демонесса. — Он должен погибнуть в поединке, или на орден падёт бесчестье.

Кто-то мелькнул вдалеке, она выстрелила, но не попала. Сзади загрохотал «дегтярь» Орри, пули хлестнули по дальней стене зала, в который выходил коридор. Правильно, пусть боятся высунуться. Так и надо.

— А мог его кто-то убить до того, как начался поединок? Он же не бессмертный, и вообще драка была. Взял да и пулю башкой поймал, — сказал я. — Не спи!

С этими словами я предпринял следующую перебежку, продвинувшись вперёд ещё на одну колонну. Снова простучал пулемёт, на этот раз «льюис», и едва очередь оборвалась, как рядом оказалась тифлингесса.

— Мог, — кивнула она. — Тогда бы всё было нормально.

— Ну представь, что так и было, — ответил я. — Я вот ваших правил не знал, да и пальнул в него по темноте своей. Не въехал, понимаешь, в благородные правила поединка, думал, что так и надо.

— Но я-то знаю правду! — вызверилась она, даже глаза сверкнули.

— А ты знай, но никому не говори, — возразил я логично. — Говори, что хлопнули его без твоего участия. А ты только его кнут подобрала в доказательство гибели.

— Латиг, — машинально поправила она меня.

— Ну латиг, — согласился я. — Без участия.

В конце коридора из-за угла мелькнула чья-то рука, и прямо нам навстречу покатилась граната. Этого мы и ждали. Волна Силы прокатилась вперёд, вокруг гранаты образовался полупрозрачный голубоватый кокон, а мы с Лари со всех ног бросились вперёд, к концу коридора. До которого оставалось метров пятнадцать. За спиной взорвалось, хоть и чуть-чуть странно, как-то глухо, без осколков, с визгом рикошетирующих от каменных стен. Но в любом случае те, кто метал гранату, должны были убрать морды.

И когда эхо от взрыва рассеялось, мы с демонессой уже палили из винтовок в троих дружинников, поджидавших нас за поворотом. Частый треск винтовочных выстрелов и три осевших у стены тела. Затем в зале появились гномы и Маша — она проделала такой трюк с гранатой уже второй раз, и вид у неё был утомлённый. Заклинание кокона тяжёлое, много силы отбирает. Но именно за счёт него нам удалось сбить два заслона и прорваться мимо выхода из Башни сеньора. И теперь мы оказались во внутренних покоях самого замка — пышных, богатых, грязных. До сих пор у аборигенов проблема с гигиеной.

— Это был поединок чести, — сказала Лари. — Дуэль.

— Да не вопрос, — ответил я, пожав плечами. — Если бы вы вдвоём нашли способ выбраться отсюда, а затем на досуге махали бы своими латигами, то я бы и не возражал. И болел за тебя изо всех сил. А когда у нас погоня зубами в штаны вцепилась, то мне до ваших разборок с ритуальными приседансами…

Мы бросились в следующий зал, а в этот через окна влетело несколько пуль, выбивших пыль из штукатурки. Со стен постреливают — там до сих пор дружинники. Засекли, как мы сюда вбежали.

В сокровищницу, кстати, мы тоже успели заглянуть, хоть и мимолётно. Сейчас в карманах моей разгрузочной сбруи побрякивало золото. Не так чтобы и очень много. Ожидал я настоящего склада золотых слитков, а там на полках пара шкатулочек всего была — только нам и разделить между собой. И какие-то тюки с «драгоценными тканями», горшки чёрт-те с чем, и вообще настоящая помойка.

Драгоценных камней оказалось тоже совсем немного, и, за исключением пары-тройки, ценных почти не было. Гномы недовольно морщились и поджимали губы. Но в общем — нормально. В одном Пантелей не соврал — от контрразведки я получил бы меньше. А тут… ну чего можно ожидать от захолустного баронства? Владетелю только на поддержание замка да небольшой дружины и хватает.

Впрочем, то, что мы прорвались в господские покои, и то, что погоня за нами велась неорганизованно, всё же нас от неё не избавило. Дружинники жаждали добраться до наших глоток — хотя бы для того, чтобы отомстить за убитых товарищей. Нам удалось запереть ворота, ведущие из Башни сеньора, и хотя бы с той стороны мы нападения не ожидали. С тыла нас тоже защищали двойные стальные ворота, без волшебства через них было бы не прорваться. Если только взрывать, но тогда весь ход мог обвалиться, как объяснил Балин.

Во время прорыва нас спасала Маша и то, что в рядах противника не было волшебников. Оставалось надеяться, что отряд, посланный на наш захват в убежище, оказался достаточно далеко от замка. Если ещё и они присоединятся… Как минимум двое волшебников у них есть. И эльфы-снайперы.

Но в любом случае — положение было нерадостное. Здесь нас обложили, крепостной двор, куда только и можно было выйти отсюда, простреливался со всех сторон, и больше пары шагов никому из нас пройти не дали бы.

— Куда дальше? — спросил Орри, заменяя диск в пулемёте.

— Честно? Не знаю, — ответил я, не покривив душой ни разу. — Портал открыть сможешь?

Это я уже у Маши спросил. Так спросил, без всякой надежды, поэтому и ответ меня не разочаровал:

— Я же говорила, что только на маяки умею. А маяка нет.

— Машины во дворе были, — сказал Балин, осторожно выглядывая в окно. — И от ворот замка грунтовка хорошая, вполне можно проехать.

— Ну-ка? — оживился я, хоть пока сам не понял, чему обрадовался.

Действительно, из узкого окна замка открывался потрясающий вид на пологие холмы, ближние деревеньки с хуторами и извивающуюся между ними ленту вполне наезженной грунтовки. И мост над рвом опущен — по всему видно, что его лет десять никто и не поднимал. Замечательно. Осталось только решить две маленькие проблемки — как добраться до машин, которые стоят теперь в самом дальнем от нас углу замка, и как потом на машине проехать через запертые крепостные ворота. И так, чтобы нас при этом не расстреляли со стен, пока мы будем ехать по самому замку. Детская задачка, можно сказать.

— Ворота изнутри я смогла бы выбить, — вдруг сказала Маша. — Но тогда вам придётся меня тащить дальше на руках. На этом моя помощь закончится. Надолго.

Мысли ещё читать научилась? Хотя… сейчас у всех одни мысли. Одни. И у меня вот… одна.

— Мы пойдём назад, — сказал я.

Все повернулись ко мне и посмотрели со сдержанной жалостью: понимают, что умом тронулся.

— Это куда — назад? — тихо переспросила Лари. — У тебя жар?

— Туда!

Я указал пальцем на коридор, из которого мы выскочили только что. И откуда так старательно прорывались.

— И зачем мы тогда ломились сюда? — спросила Маша. — Любимый, ты умом тронулся?

— Сюда мы ломились, чтобы врага обмануть, — заявил я. — Это дежурная версия. А версия рабочая — мы так старательно сюда рвались, что сзади нас никто ждать не будет. Максимум, что сделают, — посадят заслон у запертых ворот, а сами в обход побегут. Побежали в смысле.

— Да? — переспросил Орри, явно задумавшись. — А ведь может получиться. И тогда мы в башню — и оттуда во двор. Там завалено, правда.

При последних словах он аж застонал с досады.

— Я вход завалила заклятием, — сказала Маша. — Как завалила, так и освобожу. Моё заклятие — что хочу, то и делаю.

— Тогда чего ждём? — сказала Лари, заканчивая собирать магазины с трупов.

С патронами мы сейчас с ней потратились, верно. Ломились вперёд, стреляя во всё, что мелькало и просто казалось. Если бы не запас, взятый с Игана, я бы уже выбросил свою СВТ-К. Впрочем, есть патроны к пулемёту, я их не люблю за низкую кучность, но на таких дистанциях боя…

— Вперёд, — сказал я и, как всегда, побежал в авангарде.

Коридор, двери, спуск, коридор, зал, опять двери, которые мы сумели закрыть изнутри, коридор, круглый зал, где так и валялось тело тифлинга Игана, запертые двери. Я приложился ухом, прислушался. С той стороны тихо. Но за ними ещё двери.

Разблокировав механизм, Орри быстро завертел колесо. Тяжёлые бронзовые брусья вылезли из отверстий, затем мы слегка приоткрыли створку. К счастью, смазывать ворота не забывали, да и звук Маша приглушила. Никого, только гора мёртвых големов лежит на своём месте. Зато шаги заглушат.

Следующие ворота явно пытались сломать. Они как оспой были покрыты волдырями от ударов пуль, и явно были видны следы ударов чем-то тяжёлым. Но повредить их, естественно, дружинники не смогли. Тут не всякий маг справился бы. На этот раз Балин схватился за колесо, Орри вскинул пулемёт, а мы с Лари взялись за гранаты.

— Сейчас… — сказала Маша, затем негромко хлопнула в ладони.

Изображение ворот словно размылось на мгновение, будто перед ними костёр горел и тёплый воздух поднимался, а Маша сказала:

— Можно открывать. Шума не будет.

Так и оказалась. Тяжёлые железяки скользили по направляющим без единого звука, и когда Балин с усилием толкнул створки, а мы с Лари прыгнули в зал, то обнаружили всего четверых совершенно обалдевших от нашего появления дружинников во главе с сержменом, которые укрылись за баррикадой из принесённых откуда-то дубовых лавок и вообще не ждали нас. А совершенно бесшумно растворившиеся ворота удивили их так, что они замерли с открытыми ртами.

С первым дыханием я всадил пулю в лоб сержмену. В шлеме без чехла появилась круглая дырка, тонкая струйка крови скатилась на лицо, и он упал вперёд. А я уже палил во всех остальных без разбору, равно как и Лари, и завершил всю эту бойню Орри, прочертив кучу упавших тел из пулемёта крест-накрест.

А я сменил магазин в карабине на предпоследний — и пошёл вдоль стены зала, проверяя, не спрятался ли кто за колонной. А по противоположной стене шла-скользила тифлингесса. Но никого не было. А если кто и был, то уже скрылся.

Я подбежал к Орри, спросил:

— Патроны есть ещё, которые без дисков?

— Есть, — кивнул гном. — Отсыпать?

— Дай пять пачек, — ответил я.

— Мои возьми, — сказала Маша, показав на СВД, которая так и висела у неё за плечом.

— У тебя снайперские, кучные, ещё пригодятся, — мотнул я головой.

Гном скинул рюкзак и быстро передал мне из него пять бумажных пачек с тяжёлыми патронами. Набивать магазины не стал — некогда задерживаться, а просто распихал их куда попало, по карманам и в подсумки.

— Не спим, бегом отсюда!

В зале лежали тела ещё нескольких дружинников, причём у двоих были просто свёрнуты шеи и вырваны сонные артерии. Вампирша напала, больше некому. А её тела не видно: неужели сумела смыться?

И снова коридор, уже знакомый, ещё труп дружинника со следами укуса на шее, смылась кровососка, точно ведь, размёрзшиеся и лежащие в зловонных лужах когда-то живые корни, лестница вверх, кровавое пятно у двери — сорвали-таки растяжку! — дверь нараспашку, не выглядываем, а прямо гранату туда. Крик раздался только одновременно со звуком катящейся по камню железяки. Проспали! Грохнуло, дымно и смрадно, а мы с демонессой уже в башне и палим по двоим раненым. Кто-то сунулся в открытую теперь дверь с улицы — и нарвался сразу на две пули, выпал наружу, и туда ещё одну гранату. Все к стенкам — бабах, — а затем мы навалились на дверь и закрыли её на засов. Опять. Вот так, не ждали нас тут? Ну и не надо.

Бегом на второй, где на станке двойной «шварцлозе». Орри — к бойнице, Балин с Лари вверх — блокировать стену, а я метнулся к пулемётам. Вцепился в рукоятки, покатил по рельсам на маслянисто-бесшумных колёсах, подкатил к уже открытой бойнице. И, не размышляя и не думая особо, завёл длинную очередь из обоих стволов, ведя цепочку попаданий по верху крепостной стены, по башням, по окнам замка, по всему, что видел, по мелькающим фигурам. Два снопа огня бились и плясали на длинных надульниках, на третьей сотне воздух над кожухами колебался как над костром, гильзы сыпались в большие мешки на станине непрерывным бронзовым ручейком, — и никакого ответного огня: все попрятались. Затем левый пулемёт заглох, заклинившись, а правый продолжал тарахтеть.

Я сам обалдел от грохота, гулявшего в башне от стены к стене, но даже вроде как излишек эмоций сбросил. Добивать ленту специально не стал — пусть думают, что поджидает их пулемётчик с полутора сотнями выстрелов на каждый ствол, а сам я уже бежал вверх, на бой башни, на стену.

И на стене нас не ждали. И даже не заходил сюда никто. Убитые нами так и лежали на месте, и даже гранаты для гранатомёта торчали у одного из них из рюкзака. Балин на ходу выдернул парочку и начал пристраивать себе в петли-держатели.

Пригнувшись, мы успели пробежать по боевому ходу стены никем не замеченными. После лихого пулемётного обстрела в эту сторону никто и не смотрел, наверное, а зубцы прикрывали хорошо. Снова башня, узкая дверь, лестница вниз. Брошенная СВТ-К, где Лари сменила оружие, я не удержался, подхватил, закинул на шею, — вниз, вниз, только ботинки грохочут на лестнице. Маша снова на толику Силы разорилась, пустила вперёд светлячка-дозорного, чтобы нам не отвлекаться, не терять драгоценных секунд.

Вот открытый вход в арсенал, а дверь в караулку прикрыта гигантским валуном.

— Сколько времени тебе надо? — спросил я Машу.

— Минуту.

— Давай! — махнул ей рукой, ощущая спиной нарастающее давление Силы.

Бросился в арсенал, за мной топотал Орри. Гранаты, гранаты заканчиваются! Где гранаты?

Повезло: арсенал был совсем небольшой, всё на виду. Открытые ящики с гранатами прямо у входа. Схватил сколько мог, бросился обратно. А Орри, к моему удивлению, схватил ящик с фугасными гранатами для полковых пушек.

— Это зачем? — не понял я.

— Ворота открывать! — рявкнул гном.

Ладно, гному виднее. Мы бросились наверх и вбежали в караулку как раз в момент, когда огромный камень, словно выросший из земли, со страшным треском ушёл обратно в землю. А Маше и вправду это с виду трудов никаких не стоило.

— Это как ты так? — удивился я.

— А в любом заклятии надо «ниточку» оставлять, за которую дёрни — и всё развалится, — аллегорично, но непонятно ответила она.

— Как скажешь.

Караульный двор был пуст, крики и суета доносились из двора замкового. Никто нас с этой стороны не ждал. Было желание метнуть пару гранат сразу за ворота, чтобы спугнуть тех, кто мог бы нам потом в спину пальнуть, но Маша перехватила мою руку и отрицательно покачала головой:

— Там нет никого.

Бежали мы всё же «гусеницей», прикрывая друг друга. Лишь оказавшись у навеса с техникой, остановились, а Орри толкнул Балина в плечо и сказал:

— Давай, хватаем пушку и покатили к воротам.

Показал он, разумеется, на арку караульного двора. А ведь верно, оттуда можно попасть в ворота, но вот хватит ли такого снаряда для крепостных засовов и блоков? Он ведь шесть килограммов всего, и бревна не переломит, а что ворота заперты на совесть, никто не сомневается.

— Подержи снаряд, — сказала вдруг Маша.

— Что задумала? — не понял гном.

— Заклятие разрушения на него наложу. Сильное, какое мало кто умеет. — Затем она повернулась ко мне и сказала: — А ты думай, что ещё от меня надо. Меня хватит на два серьёзных заклятия, не больше. Потом понесёшь на руках — и так до постели.

— До постели — запросто, — кивнул я. — Можно даже сейчас, война подождёт.

— Думай, озабоченный! — улыбнулась она, после чего повернулась к гному, держащему снаряд на вытянутых руках.

Думай, думай… Вечно мне за всех думать. Лари тоже вон умная, а сегодня в дурацкую дуэль полезла и до сих пор зла на меня, что не дал ей по законам чести самой сгинуть и всех нас в могилу свести. Поединок у неё, понимаешь. А какова первая заповедь разведчика, как Парамонов меня в своё время учил? «Приглашение к поединку осуществляется путем выстрела в затылок противнику, не подозревающему о твоём присутствии». И всё тут. Зато сразу выигрываешь.

Так, матерясь про себя, я полез в открытую кабину «мула», переделанного в военный транспорт ГАЗ-63. Неплохо так, по уму переделано, нижегородская работа. Кузов с лавками, где сидят спиной друг к другу по оси машины, вместо бортов — стальные решётки на крючках, которые в грязи и под колёса можно бросить, кабина открытая, укреплённая дугами. Запаски как щиты дополнительные, за ними по ряду канистр с каждой стороны. Посредине турель пулемётная. А к ней широкий ремень с карабином приделан — пулемётчику пристегиваться, чтобы на кочках не вылететь.

Привод полный, колёса здоровенные, сидит высоко — не вдруг залезешь. Хорошая машина, хоть и небыстрая. Как моя «копейка», только побольше. Моя на тонну с небольшим рассчитана, а эта — на две.

К счастью, амулетов и ключей здесь не было, заводилась машина большой грибовидной красной кнопкой. И завелась с полтычка, после того, как я хлопнул по этой самой кнопке. Дрогнули стрелки, посмотрел на уровень топлива — под пробку, как и положено в боевой машине. Ну, в этом я и не сомневался: в замке явно порядок был, пока командиры не скончались. На тысячу с лишним вёрст хватит, если с канистрами считать.

Между тем Маша свою работу закончила, вздохнула тяжело, стёрла пот со лба. Снаряд теперь просто светился убийственной магией. И где она всему этому научилась? Неужели талант самой заклятия составлять? Хотя верно, не раз уже доказывала… Гений у меня в постели, гений. А я, сиволапый…

Всё это время Лари, присев на колено у колеса и положив карабин на массивный бампер, держала арочный проём под прицелом, готовая открыть огонь по первому, кто там появится. Но сюда никто не шёл, зато с того двора доносилась отчаянная винтовочная трескотня, и даже раза три грохнули «фаусты». Шла война с пулемётом в каземате, у которого нас давно не было. Что значит неожиданно и кстати выступить с сольным номером! На пулемёте в смысле.

Гномы лихо покатили небольшую пушку к воротам, ухватив её за станины. Затолкали в арку, застопорили рессоры, дружно нажав на рычаги, раздвинули станины. Орри присел к прицелу, плавно вращая рукоятку. Балин, не дожидаясь команды, загнал снаряд, с чавканьем закрыв поворотом рукоятки поршневой затвор. Эк они слаженно — прямо расчёт.

В замковом дворе что-то поняли, снова послышались крики и команды, несколько пуль звонко ударили в щит пушки, но было уже поздно. Орудие выбросило сноп огня, родило облако дыма, а гномы разом подскочили и заревели хором, подпрыгивая и размахивая руками. А где-то вдали грохнуло взрывом, полыхнуло Силой, послышался звон, словно нечто железное и очень тяжёлое упало на камень. А они уже волокли пушку за станины обратно во двор, освобождая проезд. А я с водительского места полез в кузов, освобождая место за баранкой Орри, уже натягивающему на бегу свои любимые шофёрские очки.

— Прям засовы сбили, они все завалились, — возрадовался он. — Только толкнуть теперь!

— Пулемёт давай! — крикнул я ему, когда гном подбежал к машине.

Через секунды сумка с дисками висела у меня на животе, а я пристраивал «дегтяря» на некую рогульку с зажимами и на шарнире, которая заменяла здесь универсальную турель. Балин со своим пузатым «льюисом» плюхнулся справа от водителя, установив самоварную трубу пулемёта на сошки, Лари в одно касание метнулась в кузов, пристроившись на колене за скамейкой и уложив карабин на спинку, а прямо за ней устроилась Маша, которая и скомандовала:

— Вперёд! Я готова!

— Не сразу, а как из арки покажемся! — крикнул я в ответ, а Орри врубил первую передачу.

Мотор «газона» взревел, задранная вверх труба выбросила облако вонючего дыма, зубастые бронетранспортёрные покрышки с хрустом вцепились в гальку, которой был посыпан двор у стоянки, и машина, решительно разгоняясь, покатила в арку. Маскироваться было уже поздно, поэтому я с большим удовольствием влепил по короткой очереди в радиаторы оставшейся на стоянке техники. Надо было раньше моторы раздолбить, да не успел — всё в спешке, всё в спешке.

Рёв мотора ударил в арке по ушам, и, когда защитная решётка перед покатым капотом «газона» оказалась в замковом дворе, Маша сделала жест рукой, словно отгоняя муху, летавшую над ней. И нас накрыл прозрачный, искрящийся местами купол.

Ударили в нас со всех сторон — со стен, из-за углов, из окон, с боя и казематов Башни сеньора, с надвратного барбикана[83] — откуда угодно. Купол завыл под клевками пуль, расцвёл яркими вспышками, как фейерверк, но ни одна пуля нас не задела. Ну и мы не стреляли, потому как щит двусторонний, можно и рикошетом получить.

Машина лихо проскочила через просторный, мощённый каменными плитами двор, притормозила у ворот, прогрохотав колёсами по валяющимся на земле железякам, бывшим раньше воротными запорами, упёрлась могучим бампером с лебёдкой в створки, как раз посредине, взревела… и створки со скрипом и стоном разошлись в стороны, щит мигнул и погас, тяжко вздохнула Маша, а мы, обдирая краску с бортов, протиснулись наружу и, наддав, рванули прочь из замка.

На второй шит у Маши сил не хватило уже — единственное, что она сделала, это бросила на башню тёмный комок «Болотного тумана», того самого, чем она прикрывала нас с Лари от буйствующей ракшасы. Там словно беззвучный взрыв раздался, башня скрылась с боя и до подошвы в мутном, сером облаке, а наша волшебница просто завалилась назад, подхваченная демонессой. Из носа у неё потекла тонкая струйка крови, которую Лари заботливо стёрла непонятно откуда взявшимся у неё в руке носовым платком.

Я же, прижав приклад пулемёта к плечу, старался удерживать в прицеле крепостные ворота. И не зря — через минуту оттуда вылетели два «виллиса», которые резво рванули в погоню за нами. В каждом тоже стояло по пулемётчику за турелью, и они сразу же открыли огонь. Пусть неточно: дорога-то ухабистая, — и у нас над головой засвистели воробьями пули. Ударила спарка пулемётов с башни, но наугад — и чуть не угодила по своим. Задняя машина даже вынуждена была так шарахнуться от очереди, что встала на два колеса и едва не перевернулась.

Слева замельтешили брёвна деревенского частокола, немолодой бородатый караульный бросился с вышки вниз, выронив свою одностволку. Какая-то лошадь, впряжённая в телегу, с отчаянным ржанием понеслась от нас, гора пустых корзин посыпалась на дорогу. Возница с криками побежал в сторону деревенских ворот, призывая себе в помощь всех светлых богов. Переходившая дорогу стайка гусей шарахнулась во все стороны. Лишь их вождь — огромный серый гусак с оранжевым клювом — погнался за нами, раскинув крылья, и погиб смертью храбрых, угодив под преследующую машину, лишь перья взлетели.

Справа открылся вид на поле, по которому бежала вдаль стайка сельских дев, визжа и сверкая голыми грязными пятками, затем какой-то мужик, до глаз заросший бородой, ведший в поводу лошадь, впряжённую в телегу, гружённую дровами, обложил нас последними словами — и тут же бросился в канаву, когда над головой у него прошла очередь из пулемёта преследователей.

На дороге было людно — видать, население двух деревенек, прилегающих к замку, высыпало за частокол, привлечённое отчаянной пальбой во владениях их повелителя, и никак не ожидали нашей бешеной погони. Я даже боялся стрелять в ответ, опасаясь угодить в паникующих крестьян: уж они-то точно ни в чём не виноваты и к нашим разборкам никаким боком.

Опять поворот налево, направо, деревни скрылись за холмами, вокруг замелькали выгоны для скота, местами огороженные жердями, тут же с двух сторон отдельными всплесками зелёного на дорогу начал наваливаться лес, возвращавший нам эхом рёв нашего мотора, песок лесной почвы летел из-под колес.

Снова мы оказались в зоне огня преследователей, и снова нас обстреляли — пули прошли совсем впритирку. Я ответил серией коротких очередей в ответ, целясь в машины, ни в кого не попал — лишь выбил фонтанчики пыли. Дальше склон холма скрыл нас от погони, но вскоре машины вынырнули из-за поворота. Одна моя очередь всё же хлестнула по головной машине — я даже видел, как из неё выбило искры, и один дружинник вывалился на дорогу, покатился в кювет.

Оттуда тоже заработали пулемёты, строчка фонтанчиков хлестнула кнутом по дорожной пыли справа от нас, затем задний пулемёт противника заткнулся, когда передняя машина перекрыла ему сектор обстрела. Орри ещё притопил педаль газа, мотор заревел, как попавший в ловушку тур-ящер, но существенного ускорения мы не добились — и так гнали почти на пределе, пользуясь тем, что грунтовка была ровной.

Балин, схватив «льюис» с капота, хотел перелезть ко мне, чтобы отбиваться «в два ствола», но я заорал, чтобы он даже не думал об этом — чёрт знает, кто покажется нам навстречу. И как в хрустальный шар глядел: через несколько секунд из-за очередного поворота нам навстречу выехал точно такой же «мул», да ещё и с полковой пушкой на прицепе. Расчёт орудия сидел спинами друг к другу в кузове, рядом с водителем красовался сержмен — командир, который замахал руками, призывая нас остановиться.

К нашему счастью, причина стрельбы в замке оказалась им не ясна, а мы неслись им навстречу на их же машине, да ещё и с заметным гербом сеньора на капоте — секира меж воздетых драконьих крыльев. Поэтому когда Балин влупил по ним из пулемёта, они никак такой подлости не ожидали. Лишь командир выкатил глаза на лоб, разглядев в хозяйской машине непонятную публику в разномастной одежде вместо пехотинцев в камуфляжных сюркотах.

Их машина свернула в сторону, завалившись в кювет одним боком, передок с орудием подпрыгнул и тоже опрокинулся, а я даже успел бегло обстрелять копошащуюся там людскую кашу короткими очередями.

К сожалению, создать помехи преследователям не получилось, и оба «козла» неслись следом. Спасало нас лишь то, что эти кургузые машинки на жёстких рессорах показывают чудеса прыгучести на самых скромных неровностях — даже таких, какие этот «мул» глотает не замечая. Но любому везению рано или поздно должен прийти конец, и какая-то из очередей, щедро выпускаемых нам вслед из двух «льюисов», должна была угодить в нас.

Дикий всплеск радости, после чего я похвалил себя за предусмотрительность — обстрел машин на стоянке и для «виллисов» бесследно не прошёл, — головная машина сначала отчаянно запарила, а затем резко остановилась. Движок «клина поймал», судя по тому, как её поволокло.

Задняя ловко обогнула её и продолжила преследование, хоть и отстав немного, на несколько десятков метров.

— Орри, как будет поворот — сразу за ним прижмись внутрь и останови машину! — крикнул я. — Иначе они нас до самой Великой будут гнать!

— Понял! — проорал гном.

Я сменил диск на полный, ухватился поосновательней, затем крикнул Балину:

— Они наверняка мимо нас проскочат, так что будь готов, лупи до последнего патрона!

— Понял! — рявкнул тот, придя в воинственный настрой после расстрела машины с артиллеристами.

Очередной поворот ждать себя не заставил. Опять склон холма, дорога обошла его, изогнувшись очередной петлёй, и Орри так затормозил, что «газон» пошёл юзом и чуть не развернулся. Но остановиться мы успели ровно к тому моменту, как небольшой вездеход, завывая мотором, вылетел из-за поворота. И я увидел, как испуганно расширились глаза сидящих там дружинников. И завёл долгую, на весь диск, очередь по ним, норовя бить не в машину, а в седоков.

Главный у них поступил верно — успел толкнуть водителя, требуя от того скорости, чтобы проскочить мимо нас. Остановиться было вообще самоубийством — их пулемётчик никак не успевал даже открыть ответный огонь, в то время как я уже держал их в прицеле. И это даже могло бы сработать, но при двух условиях — если бы я хуже стрелял и если бы эстафету обстрела их машины не принял Балин.

Я видел, как пули хлестнули по людям, как завалился на бок пулемётчик, как ударило искрами, словно от электросварки, от турельной трубы, как машина завиляла, а затем утробно загрохотал «льюис», и новая струя пуль ударила в них, уже выскочивших из моего сектора обстрела.

— Не ждём ничего! — заорал я, снова меняя диск на последний полный. — Ходу отсюда!

Два раза повторять не пришлось, и наша машина рванула с места. Замелькали деревья с двух сторон, летел песок из-под колёс, нас раскачивало как в лодке в шторм, в поворотах заносило, но Орри, как и подобает истинному гному, да ещё и шоферу, уверенно держал автомобиль на курсе. Мы же расслаблялись понемногу, видя, что нас не преследуют.

Время от времени попадались одинокие хутора, работавшие крестьяне смотрели нам вслед с лёгким недоумением — куда это мы так несёмся? Стрельбы они уже не слышали — далеко.

Но лишь по истечении примерно часа я поверил окончательно в то, что мы оторвались. Единственным беспокойством для меня оставалось положение того отряда, что осадил нас в убежище, поскольку колдуны в нём были и открыть портал куда-то в окрестности замка они бы сумели. Поэтому, когда мы пересекли по деревянному мостику узкую лесную речушку, я потребовал остановить машину и согнал с неё всех.

Машу пришлось поддерживать под руки, но всё же она начала приходить в чувство. Причём очень быстро, на удивление. Причину я заметил сразу — Лари была при ней безотлучно, и вдвоём они сумели наладить перекачку Силы в нашу колдунью из того самого аккумулятора, который тифлингесса прихватила в подвалах замка. Вот ведь умница!

— Проверь машину на маячки, — сказала Маша, у которой на бледном лице даже начал появляться первый румянец. — Наверняка должны быть.

— Для этого и встал.

Пока гномы начали быстро набивать пулемётные диски и по моей просьбе магазины к моему карабину, я ходил вокруг машины, пытаясь ощутить какие-нибудь токи Силы. И не зря! Пришлось даже отвинчивать от пола основание турели, чтобы извлечь оттуда маленький костяной шарик-маяк, по которому толковый волшебник вполне мог засечь, где мы находимся.

Балин взялся прикручивать снятую железяку на место, а я закинул маячок в речку: нет лучшего экрана для волшбы, чем проточная вода.

— На-конь! — скомандовал я по кавалерийской привычке и полез в кузов «газона».

Мы поехали дальше, хоть уже и помедленней. Маша сидела самостоятельно, сжимая в кулачке шарик аккумулятора, Лари выглядела спокойной, но мрачной, сидя с карабином на коленях. Думаю, что основное объяснение по поводу их поединка с Иганом между нами впереди.

Ладно, об этом потом. Сейчас же мысли должны быть совсем о другом. Определить, в какую сторону мы направляемся, труда никому не составляет. Дорога-то из замка одна, так что послать погоню не так уж трудно. В направлении при всём желании не ошибёшься. Какое-то время уйдёт на ремонт машин, это верно. Недаром погнались за нами всего два «виллиса» — остальные наверняка не смогли с места стронуться. И дорога не слишком петляет по местности: несмотря на обилие поворотов, основной маршрут стремится к прямой. А это значит, что какой-нибудь отряд конницы не сможет перехватить нас, срезав путь лесами или там холмами.

Опасаться нам следует лишь какого-нибудь отряда, находящегося с этой стороны, с которым сумели связаться, а ещё впереди нас наверняка ждёт застава как с этой стороны, так и со стороны следующего княжества, которое может быть тому как дружественным, так и враждебным. Если дружественное — то ещё сложнее, нам и дальше придётся прорываться.

— Орри! — окликнул я водителя. — Ты места узнаёшь?

— Примерно, — ответил он. — По гербу судя, были мы в замке ас-Вимара. А значит — вёрст на триста к западу от Лесного хребта. Он с нашими родами торговлю вёл, так что знаю, о чём говорю.

— И кто этот ас-Вимар? — уточнил я.

Орри хмыкнул и потом сказал:

— Барон такой. С придурью. Вечно со всеми в ссоре, и вечно от него проблемы. То у соседа пытается какие-то угодья отхватить, то вдруг пошлины для проезжих введёт, не человек был — а коготь в заднице для всех. Отчего у него дальний родственник в наследниках? А двоих сыновей положил в междоусобицах.

Ага, хорошая новость. В таком случае мы могли бы даже надеяться, что за границей баронства нас преследовать не будут. А через заставу прорвёмся — тут сомнения нет. На таких заставах больше двух-трех копий бойцов и не служит никогда, их дело шлагбаум поднимать да пошлину в мелкой монете собирать. Ну и следить, чтобы шлагбаум не украли вместе с караулкой. Великих бойцов на такие места никогда не ставят. Таможенники скорее, чем солдаты.

— А с той стороны, куда мы едем, чьи владения?

— Это надо разобраться ещё, куда мы едем, — ответил Балин. — Бывал я в этих краях, теперь узнаю. Дальше развилка будет, на ней малая дорожная застава. Одна дорога пойдёт на север, и так постепенно до Билара можно добраться. Вторая дорога свернёт к северо-востоку, пройдёт через баронство Горм и затем упрётся прямо в Лесной хребет, в наши владения.

Интересно. В принципе что в одну сторону, что в другую — нам всё подходит. Гномьи владения нам в самый раз, и Билар тоже годится — он Твери не враг, а даже наоборот.

— А если на север, то куда попадаем сначала?

— Мирланская Марка, а затем Озёрный край, — ответил Балин и продолжил стишком: — Озёрный край — на дорогах не зевай. С другой стороны, в тех краях, кроме местного жулья, до нас никому дела нет. От разбойников отбиться можно, а властям на всех плевать.

— А что в Мирланской Марке творится? В смысле отношений с ас-Вимаром? — поинтересовался я.

— Как у таракана с птицей, — отмахнулся гном. — Не любит его никто. Видать, потому и с личем связался, что надеялся сильнее стать, с соседями грызться.

Ну, кое в чём и стал: самозарядные винтовки, даже гранатомёты. Такое мало у кого есть в сеньорских дружинах. У нас свои войны, а тут свои намечались, наверное. Интересно, а после гибели сеньора ас-Вимара что с его баронством случится? Наследников ведь нет… Прихапает кто-то из соседей.

— А до развилки далеко?

Балин задумался, заскрёб в затылке, потом ответил:

— Да вёрст с полсотни, не больше. — Затем добавил: — Там застава маленькая, копья два, мостовую пошлину собирают. Одни винтовки — ни пулемётов, ничего другого у них нет.

Ладно, с этими мы справимся. Главное — заранее решить, куда направляемся. По большому счёту, любое направление годится. У гномов передохнуть можно, а потом без Орри и Балина… Стоп, чего это я за них решаю?

— Господа гномы, а вам куда удобней направляться?

— В Пограничный, знамо дело! — отозвался Орри. — Старейшина нас оттуда послал — туда вернуться и должны. И машину проверить надо: вдруг уцелела? А если нет, так надо новую покупать, денег теперь должно хватить, если поторговаться. А то поставят дома в механики, гайки крутить, и к рулю не допустят.

— Верно, — подтвердил Балин. — Нам бы в Пограничный.

— Лари? — окликнул я демонессу.

— В Билар, — коротко отозвалась она.

Злая явно. Ладно, потом побеседуем, палач ордена, ешь её духи тёмные. Мне тоже есть что сказать. А вот Билар по пути через Озёрный край. Места там лихие и беззаконные, но проскочить вполне можно. Даже самим, у нас всё же два пулемёта и волшебница со мной в обнимку сидит, а можно и вовсе дождаться каравана, как там принято кататься, да с ним проехать.

— Маша, как думаешь? — чуть тряхнул за плечи прижавшуюся ко мне колдунью.

— Я с тобой, — слегка пожала она плечами. — Но думаю, что лучше на Билар.

— Вот и решено, — кивнул я, после чего окликнул Балина: — Сумеешь заранее предупредить о заставе?

— Конечно, — кивнул он. — Они и сами предупреждают за версту, чтобы, значит, деньгу готовили.

Дальше ехали в молчании, разве что Маша что-то напевала себе под нос, с заметным удовольствием вытягивая Силу из аккумулятора. Для неё, колдуньи, это вроде массажа души, наверное.

Машина шла ходко, лес был полон птичьего пения, воздух просто опьянял, и я даже забыл, что мы час назад выскочили из самого отчаянного боя в моей жизни, в котором с самого первого момента всё висело на волоске и на расположении богов удачи к нашей судьбе. И что мы из всего этого вынесли?

Немножко выводов. Пантелея так просто не достать. Весь наш отчаянный порыв его сцапать даже серьёзного отношения с его стороны не вызвал. Авантюра — она и есть авантюра. С другой стороны, если к его словам прислушаться, злодейств он натворил не так чтобы и много. Самое главное обвинение с моей стороны — похищение Насти — снято с него полностью. Сама она с ним ушла, пожелав нормальной жизни и отказавшись быть неудобной диковинкой для всего Царицына. В остальном… если так разобраться, то вред, нанесённый людям, неочевиден. Совсем неочевиден.

То, что Пантелей вампиров везде ловит, превращая их в послушных себе слуг, грех небольшой. Всё лучше, если они его подвал охраняют, чем у обывателя кровь сосут. Другое дело, что у него на этих истуканов и другие планы могут быть… Но это уже предположения. Могут быть, а могут и не быть.

Враждует он с правителями двух княжеств — Тверского и Астраханского. Может, и с другими, но утверждать ничего не хочу — не знаком с предметом. Однако правители для того и существуют, чтобы врагов себе заводить. Что там у них было и как — я не знаю, мне всю подноготную тоже никто не выкладывал. Дали папочку почитать — и сочли достаточным. И ловят его оных княжеств разведки с контрразведками. Да и помнится мне история про полуэльфийку, что попала в засаду, приготовленную ему самому. Да и кто с машиной взлетел на небеса на дорожном фугасе? Кто они Пантелею были? Всё ли я знаю, чтобы судить?

Иное дело, что я княжеству своему гражданин, и раз задание взял, то ловить Пантелея обязан. И не так чтобы мне очень интересно было, что там у них с колдуном за разногласия. Они мне свои, а колдун — нет. В охотники шёл — присягу давал. Но тут проблемка — с ним рядом не чужой человек. И излишняя наша активность этому человеку, то есть Насте, может повредить, потому как без большой драки там не обойдёшься.

Поэтому, хоть я и дальше буду ловить его… «ловить» и «поймать» — понятия разные. Я в контрразведке не служу и делом за свой счёт занимаюсь, так что отчёта с меня никакого нет. Поймал — молодец, не поймал — ну так вышло. Не будет тебе приза, да и всё. Спрос с контрразведчиков, а не с вольных охотников.

А я теперь сильно подумаю, как с этим делом дальше быть. Маша им уйти дала спокойно — и пальцем не шевельнула, чтобы помешать. А я могу палец отдать на спор, что портал разрушить как минимум она могла. Силы у неё для этого с избытком. Могла, но не стала. И правильно сделала, потому как если бы пошла она против родной сестры, то я бы с ней уже не обнимался. Не понял бы я её тогда.

Денег я взял пусть и не двадцать тысяч золотом, как надеялся получить с награды, но побольше половины от этой суммы. Если подумать, то могу хоть сейчас в купцы подаваться. Могу. Но почему-то не хочу. Впрочем, и для охотника в нашем Великореченске дел хватает, а уж с могучей волшебницей на пару мы за такие дела можем браться — закачаешься!

Кстати, а не замахнуться ли мне на сверхзаказ — на лича? Нет, я всё понимаю, самоуверенность многих сгубила, но в одном вампир Арлан был прав, когда говорил со мной в подвале Тверской контрразведки: великие враги с великими целями часто просто не ждут того, что кто-то натянет проволоку на лестнице по пути в уборную, куда он ходит ночами. Ждут армий, ждут чар и козней, а не мелких пакостников с большими амбициями.

Впрочем, это я уже вперёд забегаю. Нам бы куда-нибудь доехать надо, да заодно и новости узнать: что там в Пограничном? Может, сподобились его взять взбунтовавшиеся сипаи, хоть и сомнительно это после того, как «громовержец» взлетел? А то мы уже который день без новостей.

Через некоторое время Балин сказал, указав вперёд:

— Через версту застава.

И вправду, мы проскочили мимо знака в виде восьмиконечного креста, висящего на столбе. Я поднялся с сиденья, пристроился за турелью, обернувшись вперёд. Балин тоже выставил «льюис» на капот.

— Значит, так! Если застава обычная, домик да шлагбаум, то просто стрельбой вояк загоняем внутрь или разгоняем по кустам — как получится. Всем понятно?

— Понятно, — ответил Балин.

Лари молча перехватила карабин поудобней, и даже Маша взялась за винтовку. Не зря я брошенную в замке СВТ-К подобрал — знал, что лишней не будет. Верно, нечего ей силы тратить, мы с заставой и так справиться должны.

Вскоре стены леса по бокам раздвинулись, и дорога выскочила на широкий плоский луг, который пополам делился узкой речкой. Через речку шёл мост, закрытый опущенным шлагбаумом, у моста стояло несколько телег и расписной купеческий «лейланд», двое дружинников стояли у шлагбаума, лениво опираясь на столбики. Ещё один размахивал руками, что-то объясняя скопившимся путешественникам, а больше никого видно не было. Видать, прятались в караулке — бревенчатом домике размером с обычную сельскую избу.

Увидев нас, воины, не теряя ни секунды, бросились бежать в луга, размахивая руками и подбадривая себя отчаянными криками. Ещё трое выбежали из караулки и рванули следом за товарищами. Впрочем, «рванули» — звучит не совсем корректно, потому как даже во время их бега я заметил, что вид у тутошних бойцов был и вправду вахлаковатый. Все в старых шлемах без чехлов, залатанных кольчугах и простеньких сереньких сюркотах поверх них, сидящих как мешки на огородных пугалах. Вооружены они были не новенькими СКС-М, а старыми «энфилдами» с изрядно поцарапанными и побитыми ложами.

Да, это не лихие баронские дружинники — однозначно. Зато не забывают и в свою пользу отчуждать долю с пошлины, потому что ещё до их первого рывка я отметил, что морды у всех круглые, подбородки свисают через ремешки, удерживающие каски, а старые кольчуги с трудом сдерживают напор протестующей плоти, упорно рвущейся из-под доспеха на свободу.

Владельцы и пассажиры столпившегося у шлагбаума транспорта побежали в другую сторону. Получилось вроде как «воины — налево, гражданские — направо», причём даже намного резвее, чем при поносе.

Однако без проблем для нас не обошлось. Испуганные нашим неожиданным приближением, а заодно и бегством хозяев, две коротконогие крестьянские лошадки, впряжённые в телеги, одновременно рванулись вперёд. Гружёные повозки с треском врезались в перила моста, а заодно сцепились между собой, начисто заблокировав нам проезд.

— Я разберусь! — крикнула Лари, спрыгнув на землю и бросаясь к лошадям.

Дружинники же бегство прекратили и дружно повалились в высокую траву, откуда вполне могли открыть огонь из своих старых, но мощных и дальнобойных «энфилдов». Я уже даже собирался прочесать из пулемёта их предполагаемую позицию, как вдруг один из них, с красной полосой на сером сюркоте, вскочил на ноги и начал делать какие-то маловнятные жесты, словно во что то стреляя. И адресовался с этими жестами он явно к нам.

— Он хочет, чтобы мы их караулку обстреляли, — вдруг сказала Маша. — Чтобы у них доказательство было, что в бой вступили.

— А-а… это запросто, — кивнул я. — Желание достойное.

Ну конечно, как же ещё? На всех заставах есть амулеты связи. Если кто пытается проскочить по дорогам местных земель непрошеным, на заставы дают знать. Вот и этим дали, почему они так вовремя и смылись. Но в бой не рвутся: им тихая и мирная служба по сбору денег с проезжих больше нравится, чем гром побед военных.

Лари с лошадьми справилась быстро, — видать, словечко какое-то знает. Обе кудлатые коняжки послушно сдали назад, вытолкнув телеги из мёртвого замка, и мирно сошли с ними на обочину. Демонесса забралась в кузов, «газон» сдвинулся на середину моста, доски настила потрескивали под колёсами. И оттуда я выпустил несколько очередей по окнам караулки. Посыпались стёкла, брызнуло древесной щепой, заржали и шарахнулись в стороны крестьянские кони, вновь зацепившись телегами. Достаточно, нечего для этих лентяев боекомплект тратить. Пусть ещё и сами постреляют, вроде как ответный огонь вели.

Дальше дорога потянулась пустая, лишь пару раз нам навстречу попадались крестьянские телеги. Лес сменялся полями, поля — опять лесом, было солнечно, пахло свежими травами и наступившим летом. Хорошо! Но расслабляться всё же не надо, потому что до следующей заставы, уже пограничной, со слов Балина, оставалось вёрст сорок. Надеюсь, проскочить её удастся в таком же стиле. Тем более что и мост там имеется — граница между княжествами проходит тоже по какой-то маленькой речушке.

Впрочем, тут я немного ошибся. Когда мы добрались до границы, нас встретила брошенная караулка и поднятый в небо шлагбаум. Видать, у страха глаза велики, а слухи, обогнавшие нас, превратили нашу компанию в нашествие демонов численностью в тысячи. В конце концов, надо было обитателям недавней заставы объяснить свою трусость? А чем её объяснишь иначе, как подавляющим численным превосходством противника?

Мы перемахнули реку по мосту, и вскоре перед нами появилась новая застава, уже с опущенным грубо оструганным бревном шлагбаума, за которым топтались несколько немолодых воинов небравого вида, в зелёных сюркотах и островерхих шлемах. Герб на груди у них изображал драконью лапу, держащую факел, а вооружены они были уже не «энфилдами», а трёхлинейками.

— Четыре золотых шелонга за машину и по медной полтине с человека, — сказал чиновник в гражданской одежде, но с бляхой на медной цепи. — Вы въехали в Мирланскую Марку, так что пошлину извольте платить.

Собрав с нас деньги и пересчитав, выписав подорожную и притиснув к ней полыхнувшую магией печать, он указал на опустевший пост на противоположном берегу и спросил:

— А чем это вы их так напугали? Хотя вимарские всегда от всех бегали как тараканы пуганые.

Собственная шутка привела чиновника в такой восторг, что он заржал, закинув голову и демонстрируя отсутствие многих зубов. Его воинство услужливо захохотало вместе с ним.

Так мы и поехали дальше, уже никуда не торопясь, и я сидел в кузове с Машей в обнимку, откровенно наслаждаясь покоем, её близостью да и просто осознанием того, что за нами наконец никто не гонится. По пути мы сделали небольшой привал, быстро перекусили, сбегали кто куда. Потом поехали дальше. Пару раз попадались конные патрули дружинников, у нас проверяли подорожную, после чего сразу отпускали.

Ближе к вечеру мы озаботились ночлегом. Балин эти края знал плохо, Орри — не лучше, но местность выглядела достаточно населённой, чтобы мы не слишком беспокоились. Хоть просто в деревню, но напросимся.

Постоялый двор мы нашли на крепком хуторе, окруженном мощным частоколом. Трудолюбие людей, его соорудивших, вызвало большое уважение. Подворье же было выстроено по принятому в наших и этих краях плану. Глухие задние стены хозяйского дома, домов семейных, сараев, самого постоялого двора и прочих пристроек выходили наружу, а промежутки между ними как раз и замыкал этот самый частокол.

Пыльный двор был просторным, так что проблем поставить машину не было. Вимарского герба у нас на капоте уже не стало — в инструментальном ящике нашлись баночки с краской двух цветов — военная машина как-никак, подкрашивается регулярно, — вот Балин его и закрасил, а Маша каким-то заклятием заставила краску почти мгновенно высохнуть. Негоже в Мирланской Марке с вимарским гербом на капоте раскатывать: можно и на проблемы нарваться.

Населен хутор был — хозяином, крепким широкозадым мужиком с бородой веником и хитрыми глазами, такой же невысокой и коренастой хозяйкой и двоими взрослыми сыновьями, похожими на обоих родителей. Оба сына были женаты, и их жены тоже вовсю занимались местным хозяйством.

Под постояльцев был отведён просторный дом с четырьмя спальнями, из которых к нашему приезду были заняты две. Там разместились купец с приказчиком и двоими охранниками. Их «зилок» стоял, прижавшись боком к стене сарая.

Кормили гостей в просторной горнице хозяйского дома, превращённой в подобие небольшого трактира. Стояли тяжёлые длинные столы, вдоль которых вытянулись столь же длинные лавки.

Пиво было в этих краях только тёмное, светлое тут почему-то не любили. И ещё подавали хорошую медовуху, отчаянно понравившуюся Маше, которая к этому времени совсем оклемалась и была бодра и весела, а тут ещё оказалась и навеселе. С устатку её быстро подкосило, да и медовуха была коварная — из тех, что пьётся легко, а потом вдруг ноги заплетаются.

Немудрящую, но вкусную еду носила с кухни хозяйская сноха, комплекцией и повадками напомнившая мне подавальщицу из «Ржавого шлема». У Орри тоже, видно по всему, всколыхнулись воспоминания, потому как каждый раз провожал её долгим задумчивым взглядом, что-то невнятно бормоча себе под нос. Сидящий рядом Балин тоже вниманием её не обделял. Подавали, как всегда здесь, свинину с картошкой, щедро сдобренные пережаренным луком, овощи и свежий хлеб. Более чем достаточно нормальному человеку.

Лари была сдержанно-вежлива со мной, не пускалась в выяснение отношений. Впрочем, возможностей остаться наедине для разговора у нас тоже ещё не выдавалось. Да и я не слишком грузился этим делом, твёрдо зная, что правда на моей стороне, потому что группой командую я, а Лари правила игры приняла. И если она думает иначе, то пусть вспомнит, кто здесь командует.

Компания из купца с приказчиком и охранников веселилась за соседним столом, купец всё время шутил с хозяйской снохой, причём весьма сомнительно, но та только хохотала и отмахивалась. Столь же неприступной, как подавальщица в «Ржавом шлеме», она не выглядела — даром что мужняя жена.

Дело шло к закату, о котором хозяин нас предупредил. Всё верно, «час нечисти» приближается. А предупреждал он для того, чтобы дать понять: кто будет ночью ходить по двору, тот делает это на свой страх и риск. Так у всех странноприимцев здесь принято, потому как частокол частоколом, но иной твари и он не помеха. Я к приближению ночи был готов, моя «вампирка» с оставшимися патронами стояла у меня за спиной, прислонённая к деревянной стене.

В конце концов Лари не выдержала и сказала мне:

— Поговорим? — указав при этом на дверь.

Маша сделала вид, что внимательно прислушивается к спору гномов, которые обсуждали какие-то кузнечно-металлургические дела, а я преувеличенно вежливо показал на выход, подхватив двустволку, — за окном было уже темно.

Отошли под навес сарая для сена, возле которого и остановились. Пахло навозом и свиньями, посреди двора лежали два спущенных с цепи лохматых пса. В наших краях на собак внимания не обращают — на людей они даже не лают. А вот нечисть чуют почти всегда, для чего их и держат.

— Объяснись, — сказала Лари, сложив руки на груди и набычившись.

Тюрбан она снова намотала, а то бы её рожки прямо на меня уставились, будто тифлингесса бодаться собралась. В глазах у неё опять начал разгораться зелёный огонёк, который на этот раз почему-то меня не впечатлил.

— Мне объясняться? — усмехнулся я. — Пока командую этим отрядом я, объясняться будешь ты. Когда ты к нам примкнула, ты не протестовала против того, что я у руля. Так что объясняйся.

При этом я ещё и фамильярно ткнул в неё указательным пальцем.

— Это в чём? — даже чуть отшатнулась она.

Видать, с этой точки зрения она над проблемой пока не размышляла. А вообще-то не мешало бы подумать. Думать вообще полезно — меньше глупостей делаешь.

— Ты примкнула к нам, но со своей собственной целью. И в какой-то момент ты поставила всех под угрозу, своими делами занимаясь, — заявил я.

— Это не свои дела, — неожиданно спокойно ответила она. — Иган — отступник. За ним кровь. Он убил одного из сородичей, после чего ушёл служить колдуну без согласия Совета ордена. Это преступление.

— И? — кратко подтолкнул я её к продолжению речи.

— И в таких случаях орден посылает одного из лучших воинов покарать отступника, — продолжила она. — Назначает его палачом. Палач вызывает преступника на поединок, и тем свершается правосудие.

— А если преступник победит палача? — заинтересовался я таким способом совершения правосудия.

— Значит, боги удачи покровительствовали ему, и орден принял неправильное решение. Но чаще удача покровительствует палачу, — ответила Лари. — Я ждала Игана в Великореченске, изображая любовницу Василия, но произошло то, что произошло, и мне пришлось менять планы на ходу. Я отправилась с вами.

— Чудесно! — кивнул я, дослушав. — А теперь скажи, какова была цель моего отряда? Покарать Игана строго по тифлинговским правилам? Или какая другая? Оставаться и смотреть на вашу драку было самоубийством, мы бы оттуда не выбрались. Счёт шёл на минуты, нас уже начинали блокировать. А бросить тебя было бы подлостью — ты одна из нас. Значит, ты предлагала нам коллективное самоубийство в целях сохранения твоего палаческого реноме. Чтобы твой орден хорошо себя чувствовал. Умно!

— Вы отпустили Пантелея, — сказала она. — Ваше дело было закончено. Закончено в том виде, в каком вы его закончили. Вы выполнили всё, что предназначили себе. Лишь после этого я вызвала Игана на бой. А ты… у меня даже слов нет…

Она лишь сокрушённо покачала головой.

— Дело отряда не только дойти туда, но и вернуться оттуда, — сказал я жёстко. — Именно это мы себе предназначили, так что можешь считать, что выполнили к тому времени мы только половину.

Кто-то вышел из хозяйского дома во двор, приоткрыв дверь. Широкий силуэт показался в светящемся дверном проёме и шмыгнул во тьму, почти неслышно. Я снова повернулся к Лари, терпеливо ожидавшей продолжения моей речи:

— А я, как командир, отвечаю за каждого. И за тебя в том числе, если ты к нам примкнула, а не пошла сама искать своего Игана. Если бы сначала сказала, что ты его ищешь и намерена вызвать на поединок, я бы ещё подумал, принимать ли тебя. Или заранее сказал, что тогда мы тебя там и бросим, если это твоё дело чести поставит всё под угрозу. Но ты предпочла нам об этом не сообщать. Ты знала нашу цель, когда присоединялась, а мы не знали твоей.

— Верно, — согласилась она. — Но наши законы запрещают сообщать об этом первым встречным.

Во как заговорила! Мы уже первые встречные. А так бы её анабазис[84] закончился тем, что она бегала по ночной Твери от городовых. Или так и было задумано с самого начала? Кто теперь знает?

— А объединяться с первым встречным они вам не запрещают? — преувеличенно удивился я. — Или мы тебе так, расходный материал? Тогда ты не по адресу: дураки живут в другой деревне. Если ты вступаешь в отряд, подчиняйся правилам. Или хотя бы оговаривай свои при вступлении. Если этого не сделала, мы ничем тебе не обязаны.

Снова скрипнула дверь дома, ещё один силуэт выскользнул наружу. Точнее, не выскользнул, а выбрался, потому что топот и сопение были слышны даже отсюда. Сопение удалилось следом за первой фигурой.

— Вот тебе моё последнее слово: пока я командир и пока ты это признаёшь, изволь подчиняться, — сказал я жёстко. — Впредь, если захочешь ещё иметь со мной дело, — всегда говори, зачем тебе это нужно. Не хочешь подчиняться — я тебя не удерживаю. Долю золота ты получила, вот и свободна.

— Прогоняешь? — удивилась она и вдруг «придавила».

Вот змея-то, а! Хотя… хороший знак. Видать, небезразлична ей наша компания. Да и она нам, если честно. Грустно и скучно нам будет без этого шкодливого и красивого создания.

— В общем, так! — сказал я, направляясь к дому. — Если ты с нами, тогда идёшь со мной и мы празднуем, что уцелели. Не с нами — считай, что я тебя не приглашал. Дальше сама.

Отвернувшись, я пошёл к крыльцу. Шагов я не услышал, но чья-то рука подхватила меня под локоть, и притворно-томный голос произнёс:

— Ну вот, уже и не любит.

В общем, Лари изменилась мало. Ну и хорошо, нам она прежняя нравится. Не надо ей меняться. Когда мы уже подошли к крыльцу, моё внимание привлекли возня и сопение из-за угла. Мне показалось, что я слышу бурчание Орри и повизгивание хозяйской снохи, так напомнившей моему спутнику предмет его вожделения из Гуляйполя. Ну и хорошо, лишь бы муж на них не наткнулся.

Эпилог

Я изо всех сил затянул толстую пеньковую верёвку на длинном брезентовом свёртке, уложенном вдоль кузова, отдуваясь и упираясь в него валенком. Даже взмок, пока затаскивал эту тушу в кузов, тулуп расстегнул, и сейчас от меня валил пар. Брезент примёрз к деревянному решётчатому поддону — кровь вытекла из свёртка и схватилась льдом, поэтому нормально уложить добычу никак не получалось, широкие когтистые задние ноги свисали с кузова, не давая захлопнуть борт. Ну и демоны с ним, всё равно недалеко ехать.

В заднем окошке тента, натянутого на кабину «копейки», показалось раскрасневшееся на морозе лицо Маши. Шапку она уже стащила, короткие светлые волосы торчали во все стороны. Она вопросительно посмотрела на меня, и я крикнул:

— Заводи.

Не успевший остыть мотор подхватился, рыкнул, из шнорхеля вылетел клуб дыма и пара, заслонка задребезжала. Я выпрыгнул наружу, подошёл к водительской двери, но Маша через окно жестом отправила меня на пассажирское сиденье. Ну и ладно — нравится девушке машину водить, я и справа посижу.

Дверка с брезентовым верхом и маленьким окном отделила меня от мороза, кабина неплохо прогрелась. Дробовик — новенький семизарядный «таран» чуть длиннее прежнего — я поставил в держатель, стащил с рук варежки с отделённым для стрельбы пальцем.

— Ну, чего ждёшь? — спросил с улыбкой. — Вези домой, раз за руль уселась. Приноси пользу.

— Ой, можно подумать… — поддразнила меня Маша. — Пользу. С кого тут ещё польза, надо посмотреть. Кто зверюгу нашёл и подманил? За час справились, а ты бы за ней неделю гонялся.

— Ну так бы и гонялся! — возмутился я. — Я таких снежных бесов уже десятка три настрелял, от них тут каждую зиму житья нет. На кровь подманил бы, к вечеру управился. Ну, к завтрашнему утру наверняка.

— А так мы ещё в город к обеду успеем, — вполне логично возразила Маша, разогнав тяжёлую «копейку» по зимнику. — Всё равно работа бесплатная, так зачем столько времени тратить? Целуй меня, в общем, и признавайся в любви. Хвали, как я всё здорово сделала.

Я нагнулся к ней, поцеловал в щёку.

— Умница, — сказал. — Куда я без тебя? Люблю, в общем.

— Вот осознал наконец, что без меня никуда, — гордо кивнула она. — Люби.

Снег, высушенный морозами, скрипел под тяжёлыми колёсами так громко, что иногда забивал рычание двигателя. Заговорённые стёкла не запотевали, под ногами, у самого трансмиссионного тоннеля, светился крошечный бронзовый треножник — обогревательный амулет. От него в кабине царило комфортное тепло, в котором сразу защемило слегка отмороженные уши.

Я откинул металлическую крышку бардачка, достал маленький термос, показал Маше:

— Чай будешь?

— Налей чуть-чуть, половину чашечки, — кивнула она.

На зимнике трясло не так, как на грунтовке, всё же лёд на реке — штука ровная, поэтому я без всяких опасений налил эвировую чашечку до половины горячим тёмным настоем, пахнущим лимонником, и протянул Маше. Затем выловил вторую чашечку и налил в неё чаю себе. Теперь у меня всё в двух экземплярах — после того как Маша вернулась со мной в Великореченск да так и осталась.

Свадьбу мы на весну запланировали, на праздник Первой травы, но жили уже мужем и женой. Деньги, что в замке ас-Вимара захватили, транжирить не стали, купили только маленький пассажирский «полевик». Новый взяли, прямо с завода. Если баржу соберёмся покупать — пригодится, да и по городу на нём кататься хорошо: «копейка» бензина жрёт куда больше. Да и Маша предпочитает эту компактную и проходимую тарахтелку.

Сама Маша в основном над книгами своими сидит, которые ей из Царицына курьерской почтой прислали. Иногда дома бывают проблемы от не всегда успешных упражнений с магией. Но последствия она сама ликвидирует. Иногда берёт уроки, мне непонятные, у Васьки, а иногда и у Велиссы вер-Бран — правда, после визитов к ней фыркает и нос морщит. Но ходит и говорит, что аборигенка и вправду великой силы специалист.

Велиссу я тоже как-то встретил в городской управе, и она хоть и высокомерно, но вполне искренне Машу похвалила. И за то спасибо. Лично я думаю, что через пару лет Велисса будет у неё сама уроки брать.

Пару раз Васька подкидывал Маше заказы от города, за которые ей неплохо платили. А я за всю зиму брал только бесплатные заказы — те, что по обязанности, совсем устранившись с «рынка охотничьих услуг», к радости Колобка с Попыйводой. Сам же всё больше занимался снаряжением, домом и медовым месяцем, который затянулся, к моему удовольствию. Баржу купить мы пока так и не решились: очень уж круто она могла жизнь поменять. К весне обещали появиться в городе Орри с Балином, вот с ними и посоветуемся. Всё же из охотников в купцы — зигзаг ещё тот, даже не всякий заяц на снегу подобный выпишет.

Пару недель назад в городе неожиданно нарисовался надворный советник Вяльцев, что из Департамента контрразведки. Зашёл с неожиданным визитом, Маше коробку армирского шоколада принёс — знал, чем подкупить. Попил чайку, поболтал о том о сём. О Пантелее и нашей неудаче почти не спрашивал, на продолжении охоты вроде как и не настаивал. Ну и мы не стали говорить, что на это дело наплевали. Мы не на службе, так что ничем не обязаны.

Интересовался он всё больше Гуляйполем и тем, что мы там видели. Заодно тем, что довелось слышать про Ашмаи. Про вампиро-големов расспрашивал подробно. Просидел часа три, после чего откланялся, сославшись на спешку: мол, аэросани ждут.

С Лари мы больше не виделись. Расстались в Биларе, в конце нашего похода, очень тепло и мило, хоть и без долгих прощаний. Поцеловала меня, поцеловала Машу, да ещё её шлёпнула, заставив привычно взвизгнуть. Подхватила свой рюкзачок с кисетом золотых монет внутри, помахала нам узкой, изящной ладонью в перчатке — да и пошла, покачивая бёдрами. А мы дальше поехали, до Пограничного.

Пограничный выстоял. Когда через несколько часов «громовержец» вернулся с запасного аэродрома, да ещё в компании двух таких же, у осаждавших начались проблемы. Проблемы переросли в свары, свары — в раскол. Пошли слухи, что на выручку форта идёт чуть не вся тверская армия с флотом, хотя на самом деле шли всего два батальона мотострелков. Гуляйпольские бандиты бросили всех и направились к себе через территорию Вираца, сипаи тоже раскололись на несколько отрядов и разбрелись в разных направлениях. Некоторые уже сами напоролись на засады егерей и пограничников, где частично полегли, а частично сдались, пополнив собой ряды каторжан на рудниках. Иные же ушли, судьба их неизвестна.

В Пограничном установили чрезвычайное положение, перекинули туда жандармов с контрразведкой, урезав права военных. Начали обширное следствие, многие из местных аборигенов вынуждены были бежать, а виселица на городском выгоне провисла под весом небывалого «урожая». Заодно объявили льготы для переселяющихся туда пришлых, а для аборигенов правила, наоборот, ужесточили.

Война с эльфами затихла сама собой к зиме, не принеся ни одной из сторон очевидного успеха. Было мнение, что с наступлением тепла всё заново начнётся. Возможно. На границах вообще стало беспокойно — похоже, многие решили переделить пирог Великоречья.

Но, в общем, тех приключений, что выпали на нашу долю весной, хватило нам до самой зимы. Дальше мы старались жить семейно, тихо, и в основном это получалось. Отдохнули.

Послезавтра ожидается праздник Зимнего перелома, по каковому поводу в «Царь-рыбе» намечается большая гулянка. Гулянка — это хорошо, тихое прозябание нам уже наскучило.

Потом весна, а с весной новые планы на жизнь. Баржа хорошо, но… без приключений скучно тоже.

Примечания

1

Беседа главных героев — лицензированного охотника на нечисть Александра Волкова и молодой симпатичной колдуньи Маши, которые разыскивали мерзкого колдуна Пантелея, похитившего Машину сестру Настю, а попали в городе-форте Пограничном в самое пекло войны и вынуждены отсиживаться в гостинице, вместе с кучкой верных друзей отстреливаясь от агрессивных аборигенов, которыми неизвестно кто руководит.

(обратно)

2

Лари — женщина-тифлинг, тифлингесса, получеловек-полудемон, с которой Волков расстался до начала заварухи, а теперь, естественно, потерял следы. Тифлинги — немногочисленное племя, возникшее из редких потомков людей и демонов (инкубов и суккубов), и отличительной особенностью Лари являются исключительно привлекательная внешность и небольшие рожки на голове, которые она старательно прячет под тюрбаном.

(обратно)

3

Волков, Маша и Лари приехали на грузовике Волкова в Пограничный, чтобы выяснить на местном военном аэродроме, летал ли кто-то над Дурным болотом, чтобы сбросить в его дебри «маяк», по которому потом некие мощные колдуны выстроили портал в самое неприступное место Земли. Ради того, чтобы перед ним открывались все двери, Волков обзавелся серьёзными документами, согласно которым он действует от имени Тверской контрразведки.

(обратно)

4

Воинские части армии Тверского княжества, состоящие исключительно из аборигенов. «Сипаи» — слово, пришедшее из старого мира и обозначающее британские колониальные войска в Индии. В Великоречье оно прижилось и стало собирательным для всех пехотных частей, набранных из аборигенов. Не изменившись, слово было перенято туземными языками и диалектами. Кроме слова «сипаи» также прижился термин «зуавы», обозначающее колониальную кавалерию, и «гурки». Впрочем, зная ненадёжность аборигенов, правительства Новых княжеств (государств пришлых людей) стараются вооружить «местные» войска похуже, чем те, что состоят исключительно из пришлого населения. Так не только в Тверском княжестве, а во всём Великоречье.

Великоречье — можно сказать, Поволжье, хотя это будет не совсем правильно. Потому что двести лет назад состоялось так называемое Пересечение миров, или Пересечение сфер, благодаря которому значительная часть земного мира начала XXI века «провалилась» в XIII век, но оказалась там не сама по себе (население), а вместе с ландшафтом — как природным, так и рукотворным, — городами, заводами и т. д. Река Волга слилась с рекой прошлого Итилем и образовала единую реку Великую — настолько мощную и протяжённую, что местоположение, скажем, Астрахани сдвинулось почти до экватора, а Великая стала впадать не в Каспий, а в Южный океан. И так далее. Дурные же болота образовались в точках нестыковок двух миров, и именно оттуда Землю непрерывно заполняла всевозможная нечисть и нежить, с которой как раз успешно борется охотник Александр Волков.

(обратно)

5

Маша хоть и молодая, но мощная колдунья, и потому раздвинуть занавески, находясь на приличном от них расстоянии, — это для неё семечки.

(обратно)

6

Вирацкое баронство — незначительная по размерам территория с населением около пятидесяти тысяч человек, управляемая династией аборигенов. Баронство существует в основном за счёт торговли с Тверским княжеством, с которым граничит по реке Улару. Знаменито тем, что оттуда родом две самые известные в Великоречье династии колдунов — Бэрах и ас-Пайор.

(обратно)

7

Орден Созерцающих — запрещённый по всему Великоречью чародейский монашеский орден поклоняющихся богине Кали — богине Смерти и Ужаса. Причина — принесение членами ордена человеческих жертв богине. Впрочем, в Великоречье имеются и места, где нет никакой власти и где Созерцающие вполне могут найти себе пристанище. К примеру, в вольном городе Гуляйполе, где власть поделена между бандами, во главе каждой из которых стоит один главный бандит — «смотрящий».

(обратно)

8

СВД — изначально это снайперская винтовка Драгунова, но в Великоречье расшифровывается как «самозарядная винтовка Драгунова», выпускается Нижегородским арсеналом. Существуют три модификации винтовки: СВД — обычная снайперская, со стволом 62 см, прикладом скелетной конструкции со щекой, СВД-С — укороченная, со стволом 52 см и складным каркасным прикладом, и СВД-П — самая простая версия, со стволом 52 см и деревянным прикладом, чаще всего даже без базы под оптику. Калибр 7,62x54 мм с закраиной, магазины на 10 и 20 патронов. Многие гномьи мастерские производят для снайперской версии стволы матчевого класса, повышающие кучность.

(обратно)

9

«Маузер» — имеется в виду местное оружие, построенное скорее «по мотивам» классического пистолета системы Маузера 1896 года. Того самого, что знаком всем по фильмам про Гражданскую войну. Когда в Великоречье появилась потребность в пистолетах под мощный патрон, был разработан самый мощный из имеющихся — 10x28 мм, с вытянутой остроконечной тяжёлой пулей. Габариты патрона не позволяли располагать его в рукоятке, делая её очень неудобной. И тогда вспомнили о конструкции этого знаменитого в прошлом оружия, в котором магазин находится перед спусковым крючком. Переработали творчески, усилили, добавили затворную задержку, да и про эргономику вспомнили. В результате получили очень мощный и тяжёлый пистолет с приставными магазинами на 10 и 18 патронов, продающийся в комплекте с двумя стволами — 180 мм и 320 мм. С длинным стволом, с установленным прикладом, съёмной тактической передней рукояткой и прилагающимся оптическим прицелом кратностью х2, пистолет показывает великолепные результаты по кучности на дистанциях до 200 м, что делает его скорее мини-карабином. Многие офицеры различных армий, кому по штату положен пистолет, заменяют его на «маузер».

Большой плюс этого пистолета в том, что к нему существуют дозвуковые патроны 10x28 мм с очень тяжёлой пулей с закалённым сердечником. И в комплект поставки может входить глушитель, так что на расстояниях метров до 150–200 удаётся получить достаточно мощное и точное оружие. В такой версии он очень популярен у разведподразделений, а относительная компактность оружия позволяет пользоваться им как дополнительным. Ещё одним достоинством этого пистолета стала его легальность ношения, так как в большинстве княжеств постоянно носить винтовку запрещено. А так получается, что на боку висит вполне разрешённый пистолет, который при примыкании кобуры-приклада превращается в карабин.

(обратно)

10

«Камера знаний» — так именуется контрразведка в Вираце, возглавляемая ас-Орманом.

(обратно)

11

«Водар Великий» — трактир в Пограничном, названный в честь Водара Великого, предка барона Вираца. Именно с этого трактира начался захват Пограничного силами бандитов под управлением Созерцающих.

(обратно)

12

«Секира», точнее «Секира Дьюрина» — крупнокалиберная (12,7 мм) однозарядная винтовка максимально надёжной и простой конструкции, компоновки «булл пап», выпускаемая гномами в Серых горах. Штучная работа с тщательнейшей подгонкой всех частей, с амортизирующим прикладом с гидравлическим демпфером. Конструкция затвора позаимствована у винтовки «маузер», с соответствующим усилением.

(обратно)

13

«Аспид» — пистолет производства Царицынского арсенала, построен на основе известного чехословацкого пистолета CZ-75, но рассчитан на мощный патрон 10x23 мм. Выпускается в вариантах «военный» — со стволом 120 мм и 13-зарядным магазином, «целевой» — такой же, как и «военный», но на удлинённой раме с компенсатором отдачи в её приливе, «полицейский» — с таким же 13-зарядным магазином, но со стволом 110 мм, а также в варианте «компакт» — со стволом 90 мм и 10-зарядным магазином в укороченной рукоятке. В комплекте к «компактной» модели можно купить удлинённый ствол с резьбой под установку прибора бесшумной и беспламенной стрельбы.

(обратно)

14

«Кольт» — почти точная копия знаменитого американского пистолета «Кольт M1911A1», производящаяся на Тверском княжеском арсенале (ТКА), только ёмкость магазина армейской модели увеличена на один патрон. Конструкция выбрана из-за своей надёжности, эргономичности и крупнокалиберного боеприпаса «.45 АСР» с высоким останавливающим действием. Пистолет выпускается в трёх вариантах: военном — со стволом 130 мм, полицейском — со стволом 105 мм и компактном — со стволом 95 мм. Возможно использование калибров: 10x23 мм (9 патронов в армейской модели и 8 в полицейской и компактной) и «.45 АСР» (8 патронов в армейской версии и 7 в полицейской и компактной).

(обратно)

15

«Сорок четвёртый» «SMITH & WESSON Model 29» — классический американский револьвер могучего калибра «.44 Ремингтон Магнум», мощное и надёжное оружие. Без всяких изменений эта модель производится в Великоречье Царицынским арсеналом в нескольких версиях, отличающихся длиной стволов (64, 102, 152, 210 и 340 мм, причём к последней модели придается съёмный каркасный приклад) и формами рукоятки. Герой иногда называет его просто «Смитом».

(обратно)

16

«Чекан» — выпускающаяся на Царицынском арсенале реплика классического американского револьвера «SMITH & WESSON INC Model 27» под патрон «.357 магнум». Надёжное, мощное, меткое оружие без каких-либо опций или украшений, простейший и дешёвый дизайн. Однако на качестве изготовления дешевизна никак не отразилась. Эти револьверы стали очень популярны во всех без исключения армиях в качестве запасного оружия. Армии Новых княжеств (пришлых) тоже не исключение. Револьверы «сипайского образца» отличаются от других лишь материалом рукояток — из мягкой сосны, в то время как для коммерческих моделей использовалась дорогая лиственница. «Сипайские» выпускаются лишь со стволами 152 мм, в то время как коммерческие версии имеют стволы длиной 64, 102, 125, 210 и 340 мм (к последней модели придается съёмный каркасный приклад).

(обратно)

17

«Копейка» — жаргонное наименование автомобиля АТЛ-ПГ (артиллерийский тягач лёгкий полугрузовой), однотонного, с грузоподъёмностью на самом деле 1,2 т, выпускающегося на Нижегородском автозаводе. Машина построена по типу автомобиля ГАЗ-62 проекта 1958 года, внешне симбиоза знаменитого внедорожника ГАЗ-69 и полноприводного грузовика ГАЗ-63. В старом мире эта машина, по классу соответствующая американскому «Dodge WC-63» эпохи Второй мировой войны, в серию не пошла по непонятным причинам, а вот в Великоречье превратилась в один из самых универсальных автомобилей. Автомобиль оказался удачным, и завод, принадлежащий купеческому товариществу на вере первой гильдии «Баранов и компаньоны», открыл производство как гражданской, так и полицейской версий. На неё ставится двигатель Ярославского моторного завода мощностью 87 л. с.

Изменение по отношению к прототипу совершили одно — чуть расширили колёсную базу. Аналогичная машина выпускается в варианте АТЛ-Т (транспортный), вмещающая двенадцать солдат.

Изначально АТЛ-ПГ была предназначена для транспортировки полковой пушки (полковая по классификации Великоречья — калибр 76,2 мм, всё, что выше — бригадное) ПП-4 (прообраз — ЗиС-3) или полковой гаубицы ГПК-1 (построена на основе горной пушки образца 1938 года, сильно изменённой) вместе с расчётом и минимальным боекомплектом. Она послужила основой для целого ряда других моделей, включая командные машины и машины МПБ (магического подавления и борьбы). На её основе построен самоходный миномётный комплекс «Единорог» МСБ-107 (миномёт самоходный бригадный калибром 107 мм). Миномёт может монтироваться на поворотной платформе непосредственно в кузове машины или буксироваться следом на колёсной паре, уступив место расчёту и боекомплекту. Именно эта гибкость и сделала его очень популярным.

С момента, когда Царицынский арсенал начал выпускать пулемёт КПВ (крупнокалиберный пулемёт Владимирова калибром 14,5 мм), его тоже начали монтировать на шасси «копейки», на поворотном станке с сиденьем для наводчика. Машина получила наименование АТЛ-ОП (огневой поддержки) «Самострел».

(обратно)

18

Спарка — спаренный крепостной пулемёт — в данном случае подразумевается модель ПККБ-С, пулемёт крепостной (корабельный) крупнокалиберный Борисова, спаренный, калибра 12,7 мм. В сущности, является переработкой местным оружейником П. С. Борисовым (39-127 гг.) попавшим сюда с пришлыми НСВ, однако с принудительным водяным охлаждением обоих стволов. Каждый из них заключён в кожух, напоминающий известную систему «максима», но связанный армированным шлангом с почти столитровым баллоном с охлаждающей жидкостью. Отдача пулемёта приводит в действие насос, заставляющий охлаждающую жидкость циркулировать, не давая стволам перегреваться даже при очень длинных очередях. В самом крайнем случае возможно принудительное охлаждение жидкости в резервуаре магическими способами, например с помощью амулета «Вечный холод». Пулемёт установлен на стационарном крепостном станке, стрелок и заряжающий закрыты щитами, есть возможность установки дополнительных защитных амулетов. Питается от коробов с лентами на сто выстрелов. Заряжающий имеет возможность соединять ленты, поэтому в теории они могут быть бесконечными. Мощное дальнобойное оружие, пригодное также для ведения огня по воздушным целям.

Крупнокалиберный пулемёт НСВ-12,7 «Утёс» под патрон 12,7x108 мм стоял на вооружении Советской армии с 1972 года. В новом мире запущен в производство Тверским княжеским арсеналом (ТКА), заодно с его местной версией с жидкостным охлаждением ПККБ, позволяющим вести огонь длинными очередями.

Впрочем, в данном случае может иметься в виду вовсе не крепостной пулемёт, а «спарка» из пулемётов Калашникова.

(обратно)

19

Царицынский арсенал выпускает несколько разновидностей этого легендарного пулемёта Калашникова: ПК (просто пулемёт на сошках), ПКС (пулемёт Калашникова станковый на трёхногом станке), ПКБ (пулемёт Калашникова бронетранспортёрный, предназначенный для монтирования на турели и имеющий брезентовые сумки для сбора гильз и звеньев ленты), ПКСК (пулемёт Калашникова станковый крепостной, модель с добавленным принудительным водяным охлаждением ствола, зачастую монтируется в укреплениях в виде «спарок»).

(обратно)

20

В Пограничном бандиты в заварухе отличали друг друга по специальному знаку — шейным платкам жёлтого цвета.

(обратно)

21

СКС-М (самозарядный карабин Симонова модернизированный) — практически точная копия самозарядного карабина Симонова образца 1943 года по внутреннему устройству, но сконструированная и переделанная под патрон 7,62x51, он же калибр «.308». Мощности старого боеприпаса не хватает в условиях Великоречья для всех задач, особенно для обороны от крупных хищников и всевозможной нечисти. Внешнее исполнение карабина тоже изменилось — на нём появился пламегаситель, магазин стал приставным, ёмкостью 20 патронов, шейка приклада «запистолетилась», и внешне винтовка теперь похожа на американскую М-14. На первый взгляд заметно лишь одно отличие — у американской винтовки газоотводная трубка находится снизу ствола, а у СКС-М — над стволом.

(обратно)

22

ГОУ-2 (граната осколочная универсальная) — представляет собой комплект из двух чугунных цилиндров с насечками, вставляемых один в другой. С надетой «рубашкой» граната — это оборонительное оружие, со снятой — наступательное. Возможно применение длинной деревянной ручки для увеличения дистанции метания. В армии не пользуется популярностью из-за сложности конструкции и потому, что после боя надо ещё и «рубашки» сдавать, отчитываясь за каждую. И не дай боги, старшина найдёт в окопе «рубашку» неиспользованную и брошенную небрежно. Там предпочитают новые реплики проверенных Ф-1 и РГД-5. Впрочем, «обмыв» всех званий и наград производится исключительно путём налива водки в стаканчик «рубашки» от ГОУ-2. Для гражданского же применения ГОУ-2 ограниченно разрешена (те же охотники могут покупать их по предъявлении жетона).

По большому счёту, ГОУ-2 представляет гибрид германской «Stielhandgranaten 24» («толкушки») с советской РГД-33.

(обратно)

23

«Улар-река» — гостиница в Пограничном, в которой поселились, а потом с трудом собрались герои и их новые друзья гномы во время захвата бандитами города.

(обратно)

24

Бхут — демоническая разновидность оборотня, на сегодня весьма редкая.

(обратно)

25

«Козёл», или «виллис» — жаргонное название популярного в Великоречье класса лёгких внедорожников грузоподъёмностью до 250 кг. Делают их на нескольких заводах. В Нижнем Новгороде с успехом выпускается почти точная копия ГАЗ-69, идущая в продажу. Поскольку все нижегородские машины комплектуются ярославскими моторами, часть шасси в обмен на них передаётся в Ярославль, где вместе с двигателем монтируется на неё кузов другой компоновки — чуть ниже, с широким капотом и без дверей. Машина с таким кузовом официально называется «Ярославич» ЛВК-7 (лёгкий вездеход командирский), но все зовут её «виллисом». Названием обязан тому, что внешне очень напоминает американскую ленд-лизовскую машину, хотя в основе своей остается всё тем же ГАЗ-69.

«Козлами» же зовут все лёгкие внедорожники, поскольку склонность их к прыгучести общеизвестна.

Кроме того, в обоих городах на узлах и агрегатах ГАЗ-69 выпускается амфибия «Тритон», почти точная копия американского «Форда Джи-Пи-Эй» эпохи Второй мировой войны. Эта машина является очень популярным разведывательным внедорожником во всех армиях Новых государств.

(обратно)

26

Пикап «Полевик» — коммерческий грузовичок на удлинённом и немного усиленном шасси ЛВК-12 (в свою очередь создан на базе автомобиля ЛуАЗ-969А). Грузоподъёмность пикапа достигает 400 кг, двигатель остался прежним, но изменены передаточные числа в трансмиссии. По сравнению с базовой моделью упала скорость (максимальная всего 50 км/ч), зато значительно выросла грузоподъёмность и тяговитость. Все органы управления и конструкция кузова максимально упрощены в целях снижения себестоимости производства. Есть короткая модификация «Имп» — лёгкий экономичный вездеходик, отличающийся от «Полевика» скоростью повыше (до 70 км/ч), короткой базой и повышенной проходимостью.

(обратно)

27

ТКА (Тверской княжеский арсенал) начал воспроизводить известную в своё время самозарядную винтовку Токарева — СВТ-40. Но производил в компоновке известной бельгийской винтовки FN-FAL, которая, собственно говоря, и была содрана с СВТ-40 самым наглым образом в своей механической части от первой до последней детали. А на ТКА позаимствовали уже с бельгийской версии современные цевьё, пистолетную рукоятку, приклад почти на оси ствола, двадцатизарядный магазин, прицельные приспособления на газоотводной трубке и крышке ствольной коробки, откидную рукоятку для переноски и торчащий открыто вперёд длинный ствол со щелевым пламегасителем. Разве что магазин получился чуть изогнутый, под патрон 7,62x54R.

Винтовка выпускается в нескольких разновидностях. Среди них: пехотная СВТ-П, со стволом 55 см и деревянным прикладом, укороченный карабин СВТ-К для егерей, кавалерии, артиллерии и сапёров, со стволом 45 см и складным каркасным прикладом, и СВТ-С (снайперская), с утяжелённым стволом с долами длиной 65 см, вывешенным в ствольной коробке консольно, и смонтированными на цевье штатными сошками. Прицел штатно используется четырёхкратный.

(обратно)

28

КПП — чисто наше понятие: контрольно-пропускной пункт.

(обратно)

29

НП — наблюдательный пункт.

(обратно)

30

Донжон — главная башня замка, чаще всего самая неприступная и отдельно стоящая, где можно укрыться всем обитателям в случае прорыва неприятеля в крепость.

(обратно)

31

«Громовержец» — самолёт огневой поддержки наземных войск, местной конструкции. Представляет собой моноплан-высокоплан с двумя моторами М-61 в поднятых над крылом гондолах. Вооружён двумя спарками крупнокалиберных пулемётов ПККБ-С, которые можно направлять на любой борт. Боекомплект каждого пулемёта 2000 выстрелов. Кроме того, на борту имеются два четырёхствольных пулемёта «Коса» калибром 7,62x54R мм, построенных по чертежам пулемёта ГШГ, с темпом огня 4500 выстрелов в минуту, с боекомплектом по 10 тыс. выстрелов к каждому. Экипаж самолёта 8 человек. Эта машина очень эффективна при использовании против незащищённых наземных целей, автомобилей, пехоты и конницы. Моторы, баки и места установки оружия защищены противопульной броней.

(обратно)

32

Сторожевой катер — класс легкобронированных кораблей, вооружённых двумя артиллерийскими установками калибром 76,2 мм в башнях, двумя «спарками» пулемётов ПККБ-С калибра 12,7 мм. Предназначены для патрулирования фарватеров, борьбы с пиратством и охраны торговых караванов. Длина катера — 34 м, ширина — 4,3 м в миделе, осадка — 1,5 м, водоизмещение нормальное — 71 т, дальность плавания экономическим ходом — 820 миль, скорость максимальная/экономическая — 22/16 узлов, экипаж — 18 человек.

(обратно)

33

На вооружении дружин и армий Старых княжеств часто стоит бронеавтомобиль «Гладиатор» — сделанный на манер германского SdKfz 222, на базе внедорожного грузовика ГАЗ-63, со спаренными «максимами» или «шварцлозе» в простой, открытой сверху башне. Привод на четыре колеса, мотор сзади, противопульное и противоосколочное бронирование, максимально простая, но довольно надёжная конструкция. По боевым качествам заметно уступает «Змею» и «Виверне», стоящим на вооружении армий Новых княжеств.

(обратно)

34

РПБА-1 «Горгулья» — лёгкий плавающий броневик, выполненный на базе всё того же ГАЗ-62. Конструкция его взята со «старосветского» БРДМ-1, только в связи с уменьшением линейных размеров вместо четырёх выдвижных колёс у машины всего два. Бронирование противопульное, вооружение — пулемёт ПКБ с боекомплектом 1200 выстрелов. Вариант меньшей вместимости, но лучше вооружённый, с пулемётом 12,7 мм «Утёс» и соосным ПКТ в конической башне, именуется «Виверной». А смысл имён: и горгулья, и виверна — это некие хищные твари, которыми достаточно богато Великоречье.

(обратно)

35

Гномий язык называется людьми двергским — от одного из имён гномьего племени, которыми их наградили люди. Сами же гномы зовут себя «казад».

(обратно)

36

Тур-ящер — травоядное, но очень агрессивное пресмыкающееся, покрытое мощной роговой броней, и с головой, увенчанной четырьмя торчащими вперёд острыми рогами. Весит до 4 т, сбивается в стада. На дороге такому лучше не попадаться, но при этом является объектом спортивной охоты, да и промысловой — панцирь и рога ценятся ремесленниками. Порошок из рога повышает мужскую потенцию.

(обратно)

37

Вова Труба — бандит с компанией из Гуляйполя. С ними группа Волкова имела трактирную драку по пути в Пограничный.

(обратно)

38

Пулемёт «Льюис» — ручной пулемёт производства Астраханского арсенала, копия известного пулемёта системы американца Айзека Льюиса, пошедшего в массовое производство с началом Первой мировой войны. Ручной пулемёт с воздушным охлаждением и питанием из дисков на 47 и 97 (для стрельбы со станка или упора) патронов. В Великоречье выпускается под 7,62x54R. Читателям известен по кинофильму «Белое солнце пустыни» — тот самый пулемёт, из которого стрелял с цистерны товарищ Сухов.

(обратно)

39

Конструкция самоходных барж предусматривает максимальную защиту от огня противника именно сзади, что позволяет при нападении пиратов отстреливаться, не замедляя при этом хода.

(обратно)

40

Водяной конь — разновидность водяного ящера, очень напоминающего доисторического плезиозавра, но с шеей чуть короче и головой покрупнее, напоминающей крокодилью. Голова и верх шеи покрыты толстыми роговыми щитками, на конце хвоста есть шипы. Поэтому стрелять ящеру рекомендуется в грудь, потому что щитки пуля может и не пробить. Либо пользоваться особо мощными штуцерами, как у Орри, которые щитков не пробьют, может быть, но дух вышибут.

(обратно)

41

Короткоствольные двуствольные ружья — популярное оружие самозащиты в Великоречье. Для тех, кто нуждается в оружии для самозащиты от монстров и нечисти дома или, скажем, в поездках, производятся ружья 10 и 12 калибра со стволами без сужений, длиной от 40 до 50 см. В силу небольшой длины они достаточно мобильны и на небольших дистанциях боя чрезвычайно смертоносны, особенно при стрельбе дуплетом. А короткоствольные одностволки из-за их дешевизны и простоты конструкции вообще имеются в каждом доме, даже у крестьян в Старых княжествах. Всё лучше для самообороны, чем, к примеру, топор. К тому же умелые стрелки тоже любят одностволки — в них просто чередовать разные типы патронов. А хороший стрелок может палить из одностволки со скоростью примерно один выстрел в три секунды. И попадать при этом.

(обратно)

42

«Большая жизнь» — специфический гномий обычай. В возрасте около сорока лет гном может отправиться пожить в большом мире, поодаль от своих гор, на четыре года. Делается это для того, чтобы молодёжь осознанно принимала решение оставаться в общине со строгими правилами (сорок лет — для гнома не возраст). Большинство гномов из тех, кто, воспользовался «большой жизнью», возвращаются назад, единицы остаются жить среди людей, но их никто не винит. Если же гном покидает общину не в период «большой жизни», то его полагают если не предателем, то кем-то вроде того.

(обратно)

43

«Ласточка» — серьёзный пассажирский пароход, курсирующий по Великой.

(обратно)

44

Копейный десяток — десять копий, по три бойца в каждом, то есть 30 человек.

(обратно)

45

Пётр Бердышов — генерал, начальник Тверской контрразведки.

(обратно)

46

Речной монитор — класс артиллерийских кораблей с малой осадкой и невысокой скоростью, зато с высокой автономностью, огневой мощью и большим боекомплектом, позволяющим вести длительный артиллерийский огонь. Монитор класса «Сом» вооружён двумя 152-миллиметровыми гаубицами-пушками в башнях, двумя казнозарядными миномётами калибра 120 мм и двумя спарками пулемётов ПККБ-С калибра 12,7 мм. Экипаж — 61 человек, длина — 52 м, ширина — 12 м в миделе, осадка — 1,5 м, водоизмещение — 420 т. Дальность плавания экономическим ходом составляет 3000 миль, максимальная скорость — 11 узлов, экономическая — 8,3 узла.

(обратно)

47

«Горелый вампир» — так герои именуют вампира Алана вер-Делина, которого отловили в первой книге. Дабы избежать мучительных пыток и обвинений в предательстве со стороны своего хозяина-колдуна, вампир обратился к наложенному на него огненному заклятию и погиб, самовозгоревшись.

(обратно)

48

Харазцы — кочевой народ, соседи астраханцев.

(обратно)

49

Друэгары — народность, родственная гномам. Однако, поскольку издавна жили в менее щедрых горах и были теснимы теми же гномами, друэгары более свободны в выборе занятий и в традициях, благодаря чему значительная их часть просто разбойничает на больших дорогах.

(обратно)

50

Хаусбот — проект, случайно занесённый в Великоречье с пришлыми и ставший там чрезвычайно популярным. Небыстроходное, длинное и широкое судно с несколькими каютами и роскошной обстановкой, помещением для прислуги и прочими мелкими радостями. Стало очень популярно у местных богатеев и аристократов — любителей неспешных путешествий по реке в комфорте и неге. Настоящий плавучий дом. Преимущественно строится на верфях Нижнего Новгорода компанией «Суда Пафнутьева», выведя оного Пафнутьева в Первую гильдию давным-давно.

(обратно)

51

«Временная печать» — заклятие, используемое обычно по отношению к должникам, если нет иного залога. В большинстве Старых и во всех Новых княжествах запрещена. Представляет собой разновидность «Печати молчания». Если в течение заранее оговорённого срока должник не явится к наложившему заклинание, его поразит сначала болезнь, а после неё — смерть или вечное увечье, не поддающееся целительству. Снять эту печать может лишь наложивший её.

(обратно)

52

Новые рубли — выражение, свойственное аборигенам и нелюдским расам. Так называют единую валюту Новых княжеств. Денежная единица Северного двергского союза (считай, гномьей федерации) — марка, которая относится к рублю как 1 к 2,5. Есть ещё несколько распространённых валют, основным эквивалентом которых является золото.

(обратно)

53

Биларская куртка — одна из разновидностей местной одежды, напоминающая короткий мундирчик с воротником-стойкой. Деталь для повествования совсем не существенная, но следует упомянуть, что после встречи пришлых с аборигенами двести лет назад стиль одежды и тех, и других претерпел немалые изменения. Достаточно сказать, что в одном мире сошлись одежда двадцатого века Старого мира и одежда четырнадцатого века (примерно) мира Нового. Поэтому одежда аборигенов здорово упростилась в угоду практичности, а в выходной одежде пришлых прибавилось пышности. Биларская куртка как раз один из примеров таких гибридов.

(обратно)

54

Лич — демоническая нежить, в которую специально превращается мощный колдун, дабы многократно усилить свои чародейские способности.

(обратно)

55

Урм — принятая в Великоречье мера площади. Составляет примерно 4,2 га.

(обратно)

56

Медальон колдуна выдается закончившему обучение ученику учителем, и носить его может только законный владелец — для любого другого амулет смертельно опасен. Может использоваться как «бланк» — то есть в него можно закачать почти любое заклинание любой Силы. Самый простой медальон бронзовый, затем, повыше, бронзовый с серебряными лучами, затем идёт серебряный, а уже потом — с золотыми лучами. Полностью золотой выдаётся лишь настоящим гениям.

(обратно)

57

Велисса вер-Бран — молодая мощная колдунья в Великореченске, из аборигенов.

(обратно)

58

Пулемёт МГ — точная копия немецкого пулемёта MG-42 образца 1942 года под патрон 7,92x57 Mauser. Оружие, знаменитое своей надёжностью, огневой мощью и скорострельностью (1200–1500 выстрелов в минуту). Иногда поставляется с дополнительным комплектом из утяжелённого затвора и тугой возвратной пружины, снижающих темп стрельбы до 800 выстрелов в минуту. При высоком темпе стрельбы замена ствола требуется после каждых 250 выстрелов (стандартной ленты), но сам процесс замены занимает 8-10 сек. Питается от ленты, набираемой из звеньев по 50 патронов. Лента заправляется с любой стороны, что делает этот пулемёт удобным для установки на технике. Есть барабанные контейнеры под ленту на 50 патронов, которые можно использовать как магазины при стрельбе с рук. При стрельбе со станка используются короба под 250 и 400 патронов.

Причина того, что его начали выпускать в Нижнем Новгороде, — Соглашение о Правах от 74 года, согласно которому право на выпуск той или иной продукции на заводах Новых княжеств осуществляется по принципу: «Кто первый встал — того и тапки». В Царицыне успели раньше начать выпуск пулемётов Калашникова. Ещё пулемёты выпускает Тверской арсенал (пулемёты ДП и «максим») и Астраханский арсенал («льюис» и «шварцлозе»), но все эти модели поставляются исключительно аборигенам (ДП — только «особо приближённым»). Астраханская, ярославская и тверская армии закупают ПК у Царицына. Казанское ханство закупает пулемёты МГ у нижегородцев.

(обратно)

59

«Молот Тора» — револьвер, изготавливаемый гномами в Серых горах по договору с нижегородским арсеналом, на базе «молота». Отличается от оригинала использованием серой стали, высокой тщательностью отделки, длиной ствола (255 мм) и возможностью установки приставного плечевого упора, что делает его популярным у кавалеристов. Сам же нижегородский «молот» построен по образцу американского «Colt Anaconda», револьвера, выпускаемого со стволами длиной 100, 150 и 200 мм, модель с длинным стволом позволяет установку оптического прицела-двукратника. Производится под калибр «.44».

Кроме того, Нижегородский арсенал копирует кольтовский револьвер «Python», называя его «райден» — прямой конкурент «чекана», тоже под калибр «.357 магнум». Однако армии предпочли закупать «чеканы» — потому что цена на них немного ниже. «Райдены» тоже выпускаются с тремя разновидностями стволов.

(обратно)

60

Великореченский язык — диалект из смеси русского с виларским, ставший основным языком общения на всём протяжении Великой.

(обратно)

61

Аэрбол, мэллорн — названия пород эльфийских деревьев.

(обратно)

62

Капитан у аборигенов вовсе не равнозначен званию капитана в регулярных армиях Новых княжеств. По аналогии с флотом, где капитаном называют того, кто ведёт любое судно или корабль, независимо от размеров и команды, так и на суше капитанами зовут командиров самостоятельных отрядов. В дружинах местных владетелей звание «капитан» не используется.

(обратно)

63

Символы Кали в Великоречье не совпадают с земными. Это примечание специально для любителей спорить. Сначала туда скатайтесь и убедитесь, что символы могут быть в разных мирах разными.

(обратно)

64

Полуорки получались исключительно от браков орков и друэгаров. Орки могли иметь совместное потомство с гномами, но такие случаи за всю историю Великоречья можно пересчитать на пальцах одной руки — гномы народ замкнутый, и с орками у них отношения напряжённые. А вот полуорков попадаются целые племена. Такие племена, например, заселили цепочку из двадцати островов Студёного озера — большого пресноводного почти что моря на севере. Занимаются перевозом, доставкой товара, рыбачеством, да и пиратством не гнушаются.

(обратно)

65

«Чайка» ничего общего с автомобилем ГАЗ-13 не имеет. Крытый большой внедорожник, выпускающийся на Нижегородском автозаводе «Баранов и компаньоны», построенный на базе АТЛ-Т (ГАЗ-62). Отличается плавностью хода за счёт мягких мелколистовых рессор и богатством салона, куда на отделку идут парча, бархат, сафьянная кожа и редкие породы дерева. Популярен среди богатого купечества.

(обратно)

66

Кефи — головной убор в виде куска ткани, наброшенного на голову и спускающегося сзади до плеч, охватываемого поперёк лба эластичным плетёным ремешком. Напоминает головные уборы бедуинов из нашего мира. Алые же шейные платки у зуавов пошли от красных накидок харазских кавалеристов, из которых формировались первые подразделения иррегулярных конных стрелков. От них же, впрочем, позаимствован и кефи в виде форменного головного убора.

(обратно)

67

Кунг — сооружение на грузовом автомобиле вместо кузова в виде герметичной кабины, из которой возможны управление войсками, радиолокация, пеленгация и т. д. Кунг может быть и без аппаратуры — в этом случае используется и как дополнительное укрытие, и для перевозки личного состава.

(обратно)

68

Сила вампира определяется его возрастом, а вовсе не физическими статями. Чем старше вампир, тем сильнее демон, им управляющий. Девочка-подросток, обращённая триста лет назад, может играючи раскидать бывалых воинов, которые стали вампирами недавно.

(обратно)

69

Сайре (мн. сайрос) — любовник или любовница в вампирской любви: кто-то из них превратил другого из человека в вампира, после чего они поклялись в вечной любви.

(обратно)

70

Мантикора — хищник из семейства кошачьих, обладает хвостом-палицей, усыпанным острыми зубьями.

(обратно)

71

Рабский ошейник — хитрый и сложный магический амулет. Изначально он был придуман магами племени арригалов — кочевников, живущих исключительно торговлей рабами. Он привязан чаше всего к маленькому жезлу, с помощью которого управляли рабом. Он может причинить боль, им можно вызвать раба, находящегося далеко, этот жезл даже не даёт возможности рабу убежать. Если активировать его «охранный режим», то бронзовый ошейник задушит раба, когда он подойдёт к жезлу слишком близко, равно как и слишком от него удалится. Таким образом, раб может находиться лишь на отмеренном хозяином расстоянии от жезла, даже если последний просто бросить на стол или воткнуть в землю. Чужой же раб, носящий ошейник, умрёт при попытке прикоснуться не к «своему» жезлу — неважно, рукой или каким-то предметом, — что предотвращает возможность оказания рабами помощи друг другу.

(обратно)

72

Этеркап — нечисть, похожая на помесь обезьяны с пауком.

(обратно)

73

Интенсивность свечения ауры существа зависит от его ментальных и колдовских способностей. Самая малозаметная аура у самых тупых хищников, в частности — у сколопендр. Это тоже является одной из трудностей их своевременного обнаружения.

(обратно)

74

Хримтурсы, гримтурсены — племя северных великанов из германской, скандинавской мифологии, враги людей. Родоначальник — великан Имир.

(обратно)

75

Несмотря на не слишком густое население и небольшое количество оружейных заводов, в Великоречье наблюдается заметное разнообразие находящихся в обращении систем оружия, и особенно винтовок. Причиной оказалось то, что арсеналы, находящиеся в разных княжествах, тоже претендовали на авторские права, хоть ни один из них не производил оружия своей собственной конструкции. Производство винтовки Мосина под патрон 7,62x54R с закраиной развернулось в своё время на Ярославском заводе. Поскольку винтовки с продольно-скользящими затворами превратились в основное оружие этого мира, их в наибольших количествах закупали аборигены как людских, так и нелюдских рас, стало выгодно их производить и продавать. Тогда Тверской княжеский арсенал (ТКА) освоил производство знаменитой винтовки системы «Маузер К98к» под классический патрон 8 мм «маузер» (7,92x57 мм). Астраханский арсенал, самый маленький из всех, не желая отставать от конкурентов, начал воспроизводить английскую систему «Энфилд», переделав её под патрон 7,62x54R.

(обратно)

76

«Мул» — военная модификация популярной двухтонки ГАЗ-63. Полноприводный грузовик с открытой сверху кабиной с откидывающимся вперёд плоским лобовым стеклом для возможности установки пулемёта. Деревянный кузов заменён на отсек для десанта, борта выполнены в виде навесных панелей, которые могут использоваться для подкладывания под колёса, случись этой проходимой машине завязнуть в грязи. На машине может устанавливаться турель для крепления различных типов пулемётов. Очень популярный военный транспорт как в армиях пришлых, так и в аборигенских — ограничения на его продажу нет.

(обратно)

77

Полковая пушка калибра 76,2 мм (ПП-3) — почти точная копия полкового орудия образца 1943 года. Лёгкое, весом всего 600 кг в боевом и 1300 кг в походном положении, короткоствольное орудие, полученное путём установки облегчённого трёхдюймового ствола на лафет сорокапятки М-42. Ведет огонь на дальности до 4000 м осколочной и осколочно-фугасной чугунной гранатой. Дульная скорость снаряда не больше 270 м/сек, что придаёт снаряду весьма крутую баллистическую траекторию, но при этом низкая скорость снаряда и конструкция лафета не дают использовать это орудие как гаубицу. Поступает на вооружение исключительно иррегулярных и туземных частей, а также поставляется на экспорт. Однако при применении против пехоты и целей в лёгких полевых укрытиях действует весьма эффективно.

(обратно)

78

Сюркот — средневековый плащ, больше напоминающий по конструкции пончо. Надевается воинами для защиты доспехов от нагрева солнца, украшается гербом. В Великоречье с появлением огнестрельного оружия сюркоты многих дружин стали камуфляжными, а на шлемах появились чехлы.

(обратно)

79

Сержмен — в Великоречье первое звание после дружинника (рядового). Сержмен возглавляет «копьё» — тройку воинов. Конный сержмен возглавляет три копья, три тройки, без учёта самого себя, то есть реально — десятник. Оруженосец возглавляет «копейный десяток» — десять «копий», то есть тридцать воинов. Впрочем, всё это деление не строго обязательно, а скорее традиционно. Многие феодалы Великоречья вводят в своих дружинах свою систему организации строя и званий.

(обратно)

80

Потерна — скрытый ход (часто подземный), узкая галерея, связывающая крепостное сооружение с внешними укреплениями или просто ведущая из крепости наружу.

(обратно)

81

Кремальера — приспособление для плавного и точного движения объекта или его подвижной части. Состоит из направляющей пластины и зубчатого колеса или червячной передачи, а возможно, из того и другого.

(обратно)

82

«Тихая пристань» — трактир в Великореченске, где Волков впервые видел Пантелея и встретил Машу.

(обратно)

83

Барбикан — башня, вынесенная за пределы крепостной стены или, как в данном случае, надвратная.

(обратно)

84

Анабазис — поход, восхождение (др.-гр.).

(обратно)

Художественное оформление книги

Art обложки

Оглавление

ПРОЛОГ, . который даже не Пролог, а так, разговор в сумерках в гостиничном номере[1]

ГЛАВА 1, . в которой Маша сталкивается со Злом в чистом виде, а герой работает за снайпера

ГЛАВА 2, . в которой герой убеждается, что огнём, гранатой и магией можно добиться большего, чем просто магией

ГЛАВА 3, . в которой герой помогает командованию форта принять решение, а сам принимает другое — относительно своих планов

ГЛАВА 4, . в которой герои крадутся по стенам, катаются на броневике, много стреляют и меняют сухопутный путь на водный

ГЛАВА 5, . в которой герой и его спутники вступают в тяжёлый бой с чудовищами и в которой Орри обращает внимание Волкова на то, что тот не замечает очевидного

ГЛАВА 6, . в которой друзья вынужденно, но с удовольствием бездельничают, а герой получает полезную телеграмму

ГЛАВА 7, . в которой путешественники продолжают движение по реке, в ходе оного многих встречают и видят, а герой впервые говорит с Машей на личные темы

ГЛАВА 8, . в которой выясняется, что герой уже не одинокий мужчина в самом расцвете сил, и в которой друзья швартуются в порту Гуляйполя

ГЛАВА 9, . в которой словоохотливый таксист просвещает путешественников относительно местных реалий, после чего они держат совет

ГЛАВА 10, . в которой герой и Орри поочерёдно посещают оружейную лавку и наёмническую биржу, встречаются со многими людьми и не-людьми, из коих не все радуют их своим появлением

ГЛАВА 11, . в которой герой доказывает, что не чужд военной хитрости

ГЛАВА 12, . в которой герой говорит с Машей о важном, но не очень долго

ГЛАВА 13, . в которой герой прогуливается с дамами, а заодно идёт на разведку

ГЛАВА 14, . в которой герой встречается с бывшим пиратом, а ныне просто тёмной личностью, и в которой он заключает соглашение о временном военном союзе

ГЛАВА 15, . в которой герой организует засаду, а Маша вновь демонстрирует мастерство в колдовстве

ГЛАВА 16, . в которой случается так много всего, что описать все события в этом кратком анонсе не представляется возможным

ГЛАВА 17, . в которой друзья отправляются в конный поход — и, как всегда, не без происшествий

ГЛАВА 18, . в которой герои неожиданно оказываются в осаде, находят удивительный способ из неё вырваться, а затем вступают в отчаянный бой с самыми разными, подчас невероятными, противниками и даже совершают акт неуместного милосердия

ГЛАВА 19, . в которой на героев обрушивается целый вал неожиданных новостей, Лари вступает в поединок чести, а Волков одерживает чистую победу

ГЛАВА 20, . в которой есть и решительный бой, и отступление, и даже лихая погоня, и серьёзный разговор

Эпилог . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Art обложки

Реклама на сайте