«Десять сделок с индиговым ужом»

Мел Кассел «Десять сделок с индиговым ужом» Mel Kassel «Ten Deals with the Indigo Snake» (2018)

Сделка первая: Сэм

Впервые я заключаю сделку с индиговым ужом в четырнадцать лет. Он греется на куче камней у южной стены нашего дома — этакая небрежная чёрная линия, чем-то похожая на искажённую курсивную букву.

Заметив меня, он приподнимает голову.

— Как насчёт мести Сэму Мюллеру? — говорю я.

К этому времени я уже кое-чему научилась на уроках ОБЖ, поэтому знаю: со змеями лучше не разговаривать. Нам показывали на видео, что случается с теми, кто не послушался. Правда, ролики были так скверно сделаны. Актрисы в них слишком полны жизни, а змеи — куклы с пластиковыми глазами. Ничего зловещего. Мы лишь дружно смеёмся над этими попытками нас запугать.

Смеялись мы и после школьного собрания, на которое администрация привела тех, кто уже вляпался в сделки. Эти люди рассказали нам о том, как обманулись, посчитав, будто смогут ограничиться одним разом, одним торгом со змеёй.

— Одним разом не обходится! — заявлял каждый.

Они были из организации под названием ЗМЕИ, что расшифровывается как «Зла ещё можно избежать». Один потерял руку от яда массауги и расхаживал по аудитории, тыча культёй в лица и спрашивая: «Вы этого хотите?». Вторая ударилась в слёзы, вспоминая, как в помутнении рассудка выменяла у питона своего нерождённого ребёнка на очередную дозу опиатов. Позднее, этот питон проскользнул в родильную палату и выполз из неё уже порядком растолстевшим.

Во всех этих запугиваниях нет нужды. Мы хорошие неглупые ребята, а на змей по большей части легко не обращать внимания. Нас не соблазняют их посулы. Все эти садовые ужи и щитомордники, которые провожают нас до дома, нашёптывая о рубинах, золотых монетах и шелках, понятия не имеют о нуждах современных школьниц. А если вдруг и остановишься послушать, подруга утащит тебя прочь.

Индиговый уж никогда меня не заманивал. Просто каждый вечер, не таясь, грел на солнце своё радужное тело и ждал, когда я пойду домой со школы — чем не искушение? Родители о нём не знали и не тревожились за меня, а может, сами заключили с ним сделку.

— Я вовсе не хочу ему смерти, — говорю я. — Только причинить капельку боли.

«Почему?»

Подняв чёрную, ромбовидную голову, он тянется вверх и заглядывает мне в глаза. Пробует раздвоенным язычком моё дыхание. Я не боюсь. Как все подростки, как все те, кто связывается со змеями, думаю, что сама устанавливаю правила игры.

— Сэм хулиган. Треплется о моих сиськах, норовит облапать в коридоре. Он отвратительный и заслуживает… не знаю, на твоё усмотрение. Мерзкий тип.

Индиговый уж изучает меня. Затем неспешно и самодовольно опускается обратно на камни.

«Найди для меня имя, — говорит он. — Вложи себе в рот и принеси мне».

Сбоку википедии указан охранный статус индигового ужа (с минимальным риском), основные соблазны (месть, исцеление недугов), и таксономическая информация, включая название вида. Оказывается, просьба найти имя — стандартный способ втянуть нас в сделку: змеи часто притворяются, будто им интересно, какую бирку мы на них навесим. А может, поручают такую мелочь для того, чтобы человек расслабился.

— Дримархон, — говорю я индиговому ужу. — Это означает «повелитель леса». Правда круто?

«Правда», — соглашается он.

Я неловко стою перед ним, путешествуя взглядом по его телу.

— Хочешь, чтобы я звала тебя дримархоном?

«Да».

Готово! Вспоминая об опасности, я чувствую приятное возбуждение, сердце поёт. Невероятно: такая большая услуга в обмен за сущую безделицу. Я пошла на риск и выиграла. Так и знала, что я из тех редких счастливчиков, которым удаётся получить желаемое.

На следующий день между ланчем и пятым уроком Сэм Мюллер шмякается на школьной лестнице. Моя подруга Дженни уверяет, что успела заметить, как локоть парня согнулся в другую сторону, когда он выбросил вперёд руку, чтобы смягчить падение.

Сделка вторая: химия

Вторую сделку я заключаю через несколько дней. Думаю, первая была чем-то вроде прелюдии. В следующий раз змея попросит что-нибудь посерьёзнее.

— Спасибо за месть Сэму, Дримархон, — говорю я, подходя к груде камней.

«Я живу здесь», — отвечает он, а потом, словно небрежно пожимает плечами, и от его головы по телу пробегает волна.

— Любопытно, ты сможешь устроить мне пятёрку по химии?

Я наблюдаю за его головой. Язык то покажется, то исчезнет, но глаза и рот неподвижны. Читать по ним столь же трудно, как по нефтяному пятну.

«Трудно, — говорит он, — но, да».

— Трудно… то есть это обойдётся мне дороже, чем имя?

«Да. Твои волосы».

— Волосы? — Я дотрагиваюсь до головы. Сегодня утром я выпрямляла их битых два часа. Небось устроит среди них гнёздышко. Так и вижу его чёрное чешуйчатое тело, свившееся на моих чёрных прядях.

— Зачем тебе мои волосы?

«Такова сделка».

Мне слишком интересно узнать, что выйдет, поэтому я не задумываюсь о цене. Начну ли я в уме просчитывать реакции элементов? Или змея каким-то образом подправит оценку в классном журнале миссис Эрвин? Я соглашаюсь, купившись на постыдно простой трюк, а через полгода осознаю, что просмотрела кое-какие детали сделки: оказывается, мои волосы принадлежат Дримархону, пока не облысею от старости.

Сделка третья: книга

Обжёгшись и поумнев, я не ввязывалась в сделки с той змеёй больше десяти лет.

Вот как мы с ней начали спать вместе: скучная преподавательская должность в университете; незаконченная научно-популярная книга о высокофруктозном кукурузном сиропе; мероприятия для налаживания связей, вызывающие сухость во рту и ненависть к роду людскому.

— Я хотела бы дописать свою книгу в этом году. И чтобы та пользовалась успехом. Во что это обойдётся? — Я протягиваю пластиковый пакет с волосами и смотрю, как индиговая змея привычно щёлкает языком. Она получает от меня волосы дважды в год.

«Разреши спать вместе с тобой».

— Что?

«Мне нужно тепло».

Я стискиваю зубы, свежеостриженную голову начинает покалывать. На всякий случай спрашиваю, хотя уже знаю ответ:

— Как долго?

«Каждую ночь».

Никаких попыток завлечь, никаких уговоров. Пытаюсь обдумать цену новой сделки, вспоминая себя подростком. До чего же бездееятельной была та девчонка! Нет бы поискать тему, которая воспламенит в ней интерес, обратилась к змее. Ну и кто виноват, что я разговариваю теперь с Дримархоном? Кто в ответе за мучительные роды моей диссертации, за бесконечную классификацию подтипов углерода и способов их поступления из пищеварительного тракта в печень?

После нашей последней сделки я чувствовала себя уязвлённой и поклялась больше не связываться с Дримархоном. Последующие поступки доказывали мою независимость. Я могла идти по жизни и без него.

Но всё стало таким скучным! Я устала от студентов и того, как туго они усваивают основу. Литагенту так и дала бы в зубы каждый раз, когда он начинает уверять меня в своей компетентности. Мимолётные вспышки злости настолько часты, что я постоянно киплю, если не считать вечеров в казино, вспоминая, как приятно тонизирует риск. О свиданиях и говорить не стоит. Я так надоела самой себе! Не хватало ещё подвергать мучениям кого-то другого, навязывая своё общество.

Змея за годы сильно вытянулась. Если измерить её в длину, окажется больше моего роста. А у меня односпальная кровать, и я люблю спать, раскинувшись.

В уши задувает ветер, и меня охватывает дрожь. Я знаю, как устроено тело Дримархона. Его кровь остывает и замедляется, подстраиваясь к температуре поверхности, независимо от воли ужа. Вся его надежда — найти надёжное место, где не грозит опасность замёрзнуть. Меня тянет спросить, где он жил всё это время, не тяжело ли найти убежище, достаточное для девяти футов блестящей чешуи.

Взамен я спрашиваю.

— А что если на меня кто-нибудь ляжет? Другой человек?

Это последняя преграда к сделке и, пожалуй, единственная, которая имеет значение.

«Они не станут возражать».

Поселившись в постели, Дримархон сплетается с моим телом в косу. Податливый, но тяжёлый, гладкий и сильный, он опутывает меня, проползая подмышками и между ног. Вначале я не могу заснуть. Змеи не вызывают во мне отвращения, но что если он начнёт меня душить? Вдруг у него бывают сны об охоте, сродни собачьим?

«Мы так не поступаем, а бьём добычу о камни», — успокаивает он, когда я высказываю тревоги вслух.

Каждую ночь я чувствую, как постепенно расслабляется змея, обвивающая моё тело. Вскоре от этого расслабляюсь и я. Вскоре мы начинаем желать друг другу спокойного сна.

Сделка четвёртая: Симона

Всякий раз, ночуя в чужом доме, я представляю себе индигового ужа — одинокий чёрный шнур под моим одеялом, довольно тёплый, но не обёрнутый вокруг моего тела. Эта картина вызывает во мне странное чувство, что-то вроде вины, но не совсем… скорее, ощущение неправильности, словно мы нарушили какую-то традицию.

Симона — единственная, кого я привела с ним познакомить. Ей нравится моя короткая стрижка и то, как я, походя, оскорбляю «сертифицированных» диетологов. А мне нравится её пирсинг в носу и полнейшая безмятежность, с которой она относится к своей работе бармена — никаких амбиций, никаких сожалений.

— Однажды я попросила у калифорнийской королевской змеи дать мне божественный певческий голос, — погладила она Дримархона, лежащего на моей постели. — До сделки, правда, не дошло. Змея попросила по куриному яйцу каждый день в течение года, а я не хотела, чтобы она болталась поблизости. К тому же надо было на выпускной и всё такое.

— По куриному яйцу каждый день? — Я, выгнув бровь, смотрю на Дримархона.

«Чтобы съесть», — объясняет он, будто полной кретинке.

— Знаю, просто это условие много лучше, чем… отдавать тебе волосы до конца жизни.

«Не от меня зависит», — отвечает Дримархон.

Из-за Симоны я так и не выясняю, что он имел в виду. Та начинает меня целовать прямо перед ним. Говорит, что ей нравится гладить пушок у меня на голове, а ещё это значит, что мне не страшно показать всё своё лицо. Я объясняю, что по условиям сделки волосы придётся чуть отрастить, но она сможет увидеть их короткими снова, если на то время ещё будет поблизости.

Впрочем, я у неё не единственная. Знаю о других партнёршах, смиряюсь с ними, но это невыносимо. Скорее, в шутку, чем всерьёз, спрашиваю Дримархона, во что мне обойдётся её безраздельная любовь и выясняю: придётся пожертвовать ухом.

— Нет, — пристыженно иду я на попятный.

Позже я интересуюсь ещё одной ценой. Сколько за то, чтобы Симона не смогла меня забыть? Чтобы поселиться у неё в голове до самой смерти?

Для этого нужно отдать лишь палец на ноге, причём расстаться с ним можно в клинике. Смотря, как Дримархон позднее заглатывает кусок моего тела, я настороженно наблюдаю за глазами змеи. Вдруг загорятся голодом?

Сделка пятая: еда

Я отдаю Дримархону шесть книг (по его выбору) за пинту мятного мороженого и большую коробку жареного риса по-китайски, доставленные к моей постели. Лежу пластом трое суток, выбираясь лишь затем, чтобы разогреть в микроволновке рис. Уже около года, как мы с Симоной расстались, но, вероятно, причина в ней.

Сделка шестая: предупреждение

Хочешь стать параноиком — наделай игорных долгов. Я беру с собой Дримархона в люди как средство устрашения, и обычно такая тактика срабатывает, но человек, которому я задолжала, сам знается со змеями. Пытаясь выработать защиту, я представляю классную доску, исчёрканную записями о сделках — часть отменяет друг друга, часть перекрывает менее удачные.

— Можешь добыть мне денег?

«Да, за твоё зрение».

— Не пойдёт. А можешь устроить так, чтобы никто не навредил мне напрямую при помощи сделки?

«За твою правую руку.»

— Не пойдёт. А так, чтобы он никогда меня не нашёл?

«Половину печени».

— Даже не мечтай! Чёрт, ну хоть что-то полезное ты можешь сказать?

«Да, если подлечишь мне кожу».

Я тяну за отслоившуюся шкуру, освобождая новую, яркую чешую под ней. Линька у Дримархона только началась, и одним куском кожу снять не получается, так что работа растягивается на полчаса. Я веду себя с ним неоправданно грубо. Отрываю полупрозрачные лоскуты, мысленно проигрываю покерные раздачи и, задним умом понимая свои ошибки, скрежещу зубами от злости.

— Ну как, устраивает?

«Да. Шерман выменял у меня несколько адресов: твой, твоих родителей и Симоны».

Окаменев от ярости, ору, выпучив глаза. Как он посмел заключить сделку с Шерманом, если спит со мной? Как посмел тайком от меня выползти из дома, чтобы договориться с человеком, который хочет боли мне, моей семье и Симоне? Вот схвачу сейчас за хвост и хлестну об пол башкой, будет знать!

«Мы не имеем права отказывать», — оправдывается он.

— Сожалеешь? Чувствуешь вину? Хоть что-нибудь вообще чувствуешь?

«Мы не имеем права отказывать. Только ставим условия».

— А сам ты хотел заключить с ним сделку?

«Мы не имеем права отказывать».

Той ночью я пытаюсь не пустить его к себе в постель, но уже сама мысль о борьбе с ним вызывает во мне тошноту, заставляя свернуться в клубок. Рассказывают, нарушители сделок частенько привязывают себя к телефонному столбу или запираются в четырёх стенах, чтобы не отвечать по обязательствам. Ничем хорошим это не заканчивается. Либо они рано или поздно сдаются, либо погибают в судорогах, харкая собственной кровью.

— А что с тобой будет, если тот, с кем ты заключил сделку, погибнет? — любопытствую я сонным голосом, хотя сама глаз сомкнуть не могу.

«Не знаю».

— Даже не верится, что я когда-то волновалась из-за продажи книги, — говорю я.

Сделка седьмая: оружие

Вначале они врываются ко мне в квартиру, а не к моим родителям или Симоне. Я задолжала Шерману больше двадцати тысяч долларов, так что вполне его понимаю, но не ожидала его лакеев так скоро. Вероятней всего, они просто меня немножко изобьют, чтобы я от страха побыстрей рассчиталась.

Дримархон будит меня, на несколько минут сдавив своими кольцами. Наш торг краток.

— Дай мне пистолет.

«Твоя способность иметь детей».

— Ладно.

На меня внезапно накатывают чёткие, реалистичные воспоминания: покупка пистолета, тяжесть коробки патронов, позвякивающих в ладони. Пистолет спрятан под неиспользуемой подушкой. В моём чреве ничего не происходит, да и не произойдёт. Ну и ладно.

Нацелив оружие, я рявкаю двум мужчинам убираться. К счастью для меня оба не вооружены, поскольку их уверили, что я не представляю опасности. Они уходят, посмеиваясь над тем, какой сюрприз я им преподнесла.

Сделка восьмая: снова Симона

Я отправляюсь к ней и рассказываю о Шермане, а затем и о сделке на то, чтобы она меня никогда не забыла.

— Так и знала, что это неспроста! — восклицает она, отвесив мне оплеуху. — Словно сон, который снится и снится без конца, причём слишком чёткий. У меня уже крыша едет! И всегда-то в нём ты!

— Прости, — мямлю я, ненавидя всё, что сейчас говорю, в том числе и эти слова, но ничего лучшего не придумывается.

— Отмени всё, — говорит она. — Пусть моя жизнь снова станет нормальной.

Я киваю. Дримархон разворачивается и выползает из-под моей одежды.

— Можешь отменить то, что мы сделали? — спрашиваю я, старательно отводя взгляд.

«Ты сделала. Мы не имеем права отказывать».

— Ладно, то, что я сделала.

«Можно. За пинту крови».

— Моей?

«Не имеет значения».

— Думаю, кровь должна быть твоей, — злобствует Симона, но у нас нет ни оборудования, ни медицинских знаний, а за визит в неотложку я не смогу заплатить, даже если в ближайшей поверят моему бредовому рассказу. В итоге я с Дримархоном вокруг плеч оказываюсь в китайском квартале. Симона идёт следом и покупает черепаху за черепахой. Мы прочли, что в человеческом теле восемь пинт крови. Надеюсь, десяти крупных черепах хватит.

Увы. После того, как мы над ведром перерезаем им дрожащие глотки, всё ещё не хватает четверти пинты до восьми.

— Может, просто сделаешь нам скидку? — со злостью спрашиваю Дримархона.

«Нет».

Симона выбрасывает черепашьи трупы в мусорный бак, а я затягиваю на руке одну из её резинок для волос, но вены от этого найти не легче. Вернувшись, Симона застаёт меня с кухонным ножом, занесённым над рукой, и звонит кому-то по телефону, прося пока не приходить. Её слов для меня достаточно, чтобы порезать себя.

Сделка девятая: история

Я прислоняюсь к автобусному окну, мои веки, будто раскисшая от воды бумага, в горле комом стоят слёзы. Родители одолжили большую часть суммы, когда я в общих чертах рассказала о своих бедах. Пришлось пообещать, что средства пойдут на лечение от игорной зависимости. Хоть бы этих денег хватило, чтобы Шерман оставил меня в покое!

— Знаешь какую-нибудь историю о первой сделке? — спрашиваю я вещевой мешок в ногах. Внутри него шевелится Дримархон — тень, что заставляет смещаться другие тени.

«Да».

— Расскажешь.

«В обмен на твою версию».

— Ты наверняка уже о ней читал или слышал от кого-нибудь.

«Ну и что».

Я пересказываю то, что мне самой рассказывали в детстве. О первой сделке в райском саду: плоде познания в обмен на помощь в побеге с дерева. О том, как первая женщина протянула руку к первой змее, и та перебралась на неё, а потом соскользнула на землю и уползла заключать новые сделки с незадачливым, неизменно легковерным потомством своей освободительницы.

Дримархон слушает, положив голову на край вещмешка.

«В нашей истории нет плодов. Первая змея заключила сделку, чтобы не замёрзнуть».

Сделка десятая: первый шаг

Я с первого взгляда влюбляюсь в Рене, женщину из нашей группы. Она состоит в отношениях с прелестным собакоголовым удавчиком по имени Кораллус, обмотанным вокруг её шеи шарфом-восьмёркой. Я стою рядом и поражаюсь, до чего хорошо иссиня-чёрная чешуя моего Дримархона сочетается с зелёной.

С другими участниками программы встречаться неположено, но так или иначе я всё равно для неё слишком стара. Тем не менее надежда на новую встречу, неплохой стимул вернуться сюда через неделю.

А вот Олли, руководитель программы, нравится мне куда меньше. Такой напыщенный, в костюме и при галстуке, волосы зализаны набок, у ног — королевская кобра. Любопытно, сколько раз он вступал с ней в сделки? Такие змеи в наших краях явно не водятся. Видимо, она лишь для антуража.

— Давайте все заключим сделку. Что скажете? — начинает он с заготовленной фразы.

— Просить только хорошее, — подаёт голос мужчина слева.

— Не желать зла ближнему, — поддерживает его соседка.

И так далее по кругу, пропуская новичков, в том числе меня.

— Быть верным себе.

— Ничего лишнего.

— Не поддаваться злу.

И в завершение хором:

— Для торговли нужны двое!

Олли, улыбаясь, хлопает в ладоши, и все кричат:

— Согласны!

Нас просят перечислить свои сделки, а публику — не осуждать. Вокруг постоянно с сочувствием кивают, что нервирует. Как мне сказали, первый шаг — это принять на себя ответственность за последствия собственных желаний.

— Вы услышите тут немало броских фраз, — продолжает Олли. — Одна из них: «Змеи не ставят условия. Они их просто знают».

Я опускаю взгляд на Дримархона, не сомневаясь, что сейчас у меня сморщенное, потерянное лицо. Ощущаю обнажёнными плечами гладкость скользящей по ним чешуи. Это сильное длинное тело вот-вот меня сдавит, и я втягиваю воздух, готовясь на одном дыхании прошептать то, что мне велели.

— Ты сможешь меня простить?

«Да. Подожди немного».

Перевод — Анастасия Вий, Л. Козлова

Оглавление