«Голод»

Голод (fb2) - Голод [litres] (пер. Анна Владимировна Третьякова) (Исчезновение - 2) 2277K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Майкл Грант (фантаст)

Майкл Грант Голод

Michael Grant

HUNGER

Published by arrangement with HarperCollins Children's Books, a division of HarperCollins Publishers and Synopsis Literary Agency

© 2009 by Michael Grant

© А. Третьякова, перевод на русский язык, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2019

* * *

Посвящается

Кэтрин, Джейку и Джулии.

– НЕ ГАСИ СВЕТ, – сказал Кейн.

Поддерживать свет Сэм мог. Это было в его силах. Свет.

Его сердце колотилось словно ржавый, умирающий двигатель, готовый вот-вот разлететься на части. Тело будто превратилось в раскалённое железо, горячее, жёсткое, пошевелиться было невозможно.

И эта боль…

Злобным тигром она вгрызалась в него, с каждым шагом разрывала разум на куски, кромсала остатки самообладания. Сэм не сможет так жить. Это слишком ужасно.

– Ну же, Сэм, – сказал Дак ему на ухо.

– А-а-а-а-а-а! – закричал Сэм.

– Называется: подкрались незаметно, – проговорил Кейн.

«Мрак знает, что мы здесь», – подумал Сэм. К нему не подкрасться. От него не спрятаться. Его не перехитрить. Он знает. Сэм это чувствовал. В его мозг словно вонзались холодные пальцы, пытались проникнуть внутрь, найти лазейку.

«Это ад, – подумал Сэм. – Это ад».

Глава 1 106 часов, 29 минут

Сэм Тэмпл балансировал на доске. Вокруг белой пеной вздымались волны. Видит бог, это были стремительные, ревущие, клокочущие, солёные волны.

И Сэм был в море, примерно в сотне футов от берега – идеальное место, чтобы поймать волну. Он лежал на животе, погрузив в воду ладони и ступни, почти онемевшие от холода, пока его обтянутая гидрокостюмом спина едва не дымилась под палящим солнцем.

Квинн тоже был там, лениво развалился рядом с Сэмом, поджидая волну покруче, которая подхватит их, поднимет в воздух и унесёт в сторону берега.

И тут Сэм резко проснулся, закашлявшись от пыли.

Моргая, он оглядел высохшую безжизненную местность. Инстинктивно посмотрел на юго-запад, в сторону океана. Отсюда его было не разглядеть. И волны давно остались в прошлом.

Сэм всерьёз готов был продать душу, лишь бы ещё хоть разок увидеть живую волну.

Тыльной стороной ладони он вытер пот со лба. Солнце жарило, как паяльная лампа, хотя было ещё рано. Поспать удалось совсем мало. Слишком много дел. Дела. Никакого от них спасения.

Жара, звук работающего двигателя и ритмичные толчки джипа, ползущего по пыльной дороге, словно сговорились заставить веки Сэма снова слипаться. Он крепко, с силой зажмурился, а затем широко раскрыл глаза, твёрдо решив не дать себе снова уснуть.

Сон никак не отпускал его. Воспоминания дразнили. Было бы куда проще переносить всё это, уверял себя Сэм – и вечный страх, и постоянно увеличивающуюся ношу повседневных мелочей, и ответственность, – если бы волны остались. Но их не было вот уже три месяца. Ни единой волны, только рябь на воде.

Три месяца прошло с момента возникновения УРОДЗ, а Сэм так и не научился водить машину. Обучение вождению стало бы очередным делом, ещё одной проблемой, ещё одной занозой в заднице. Поэтому джипом управлял Эдилио Эскобар, а Сэм сидел на пассажирском сидении. Сзади напряжённо молчал Альберт Хиллсборо. Рядом с ним, подпевая айподу, устроился парень по имени Е. З.

Сэм взъерошил волосы, а они уже прилично отросли. Он не стригся больше трёх месяцев. На ладони осталась грязь и комки пыли. К счастью, электричество в Пердидо-Бич никуда не исчезло, а значит, со светом и, что ещё важнее, с горячей водой, проблем не возникало. Раз уж о сёрфинге мечтать бессмысленно, можно хотя бы предвкушать, как, возвратившись, он будет долго стоять под горячим душем.

Душ. Может быть, пара минут наедине с Астрид, только вдвоём. Обед. Ладно, обед – это сильно сказано. Липкую дрянь из жестянки вряд ли можно назвать обедом. На завтрак он проглотил банку консервированной капусты.

Удивительно, чего только не запихнёшь в глотку, если как следует проголодаешься. А Сэм, как и все остальные в УРОДЗ, испытывал голод.

Сэм закрыл глаза, но теперь хотелось уже не спать, а представлять себе лицо Астрид.

Это был единственный плюс. Он лишился матери, любимых развлечений, личного времени, свободы и всего мира, каким он знал его прежде… зато у него появилась Астрид.

До УРОДЗ она всегда казалась ему недоступной. Теперь, когда они стали парой, это казалось само собой разумеющимся. Но иногда Сэм задумывался: решился бы он на что-то большее, нежели мечтательный взгляд издалека, если бы не УРОДЗ?

Эдилио попросил небольшую передышку. Дорога впереди была вся изрыта. Кто-то продолбил ямы в грунтовке, и теперь всю дорогу изрезали ломаные шрамы.

Эдилио показал на трактор с прикрученным к нему плугом. Трактор лежал на боку посреди поля. В день зарождения УРОДЗ фермеры исчезли, как и все прочие взрослые, но трактор продолжал работать, вспахивая дорогу, пока не въехал на соседнее поле и не перевернулся, угодив колесом в оросительную канаву.

Эдилио пустил джип через колеи, сперва потихоньку, затем постепенно набирая скорость.

Слева и справа от дороги почти ничего не осталось, только грязь, коричневато-жёлтые поля да пятнышки выцветшей травы под одиноко стоящими деревьями. Но впереди виднелась зелень, много зелени.

Сэм повернулся к Альберту.

– Расскажи-ка ещё раз, что там такое?

– Капуста, – ответил Альберт. Узкоплечий, застенчивый восьмиклассник Альберт носил отутюженные штаны цвета хаки, бледно-голубую футболку-поло и коричневые лоферы – люди постарше назвали бы его стиль «повседневно-деловым». Раньше на этого парнишку никто не обращал особого внимания: всего лишь один из афроамериканских учеников школы Пердидо-Бич. Но теперь внимания Альберту досталось сполна: он заново открыл городской «МакДональдс» и возглавил его. По крайней мере, руководил им до тех пор, пока запасы бургеров, картошки-фри и куриных наггетсов не иссякли.

Даже кетчуп. Не осталось и его.

От одной мысли о гамбургерах в животе у Сэма заурчало.

– Капуста? – переспросил он.

Альберт кивком указал на Эдилио.

– Так он сказал. Это ведь он наткнулся на неё вчера.

– Капуста? – повторил Сэм, на этот раз обращаясь к Эдилио.

– От неё пучит, – подмигнул тот. – Но выбирать нам не приходится.

– Думаю, от капустного салата никто бы не отказался, – сказал Сэм. – Честно говоря, я бы сейчас с удовольствием навернул капусты.

– А знаешь, что я ел на завтрак? – спросил Эдилио. – Консервированный суккоташ.

– Что ещё за суккоташ? – спросил Сэм.

– Лимская фасоль с кукурузой. Вперемешку. – Эдилио притормозил у края поля. – Это вам не яйца с сосисками.

– Это что-то типа традиционного гондурасского завтрака? – спросил Сэм.

Эдилио фыркнул.

– Чувак, традиционный гондурасский завтрак для бедных – это кукурузная лепёшка с остатками бобов, а если повезёт, то ещё и банан в придачу. А если не повезёт, жуй пустую лепёшку. – Он заглушил двигатель и поставил машину на ручник. – Голодать мне не впервой.

Ещё в джипе Сэм поднялся на ноги и потянулся, прежде чем спрыгнуть на землю. Он был атлетически сложен от природы, но вовсе не выглядел угрожающе. В его каштановых волосах мелькали золотистые отблески, глаза были голубыми, а мягкий ровный загар покрывал кожу. Да, ростом он был чуть выше остальных и, быть может, в лучшей форме, чем другие, но не настолько, чтобы пророчить ему великое будущее в Национальной футбольной лиге.

Сэм Темпл был одним из самых старших детей в УРОДЗ. Ему исполнилось пятнадцать.

– Эй, похоже на салат латук, – сказал Е. З., аккуратно наматывая наушники на айпод.

– Если бы, – мрачно отозвался Сэм. – Пока у нас есть авокадо, и это неплохо, да ещё канталупы[1], что уже замечательно. Но в основном попадаются сплошь брокколи да артишоки. Море артишоков. А теперь вот капуста.

– Мы могли бы со временем вернуть в рацион апельсины, – сказал Эдилио. – Сами-то деревья, кажется, в порядке. Просто фрукты перезрели: никто их не собрал, вот они и сгнили.

– Астрид говорит, они поспели совсем не вовремя, – сказал Сэм. – Это ненормально.

– Как любит говорить Квинн, нормой тут у нас и не пахнет, – ответил Эдилио.

– И кто станет всё это собирать? – поинтересовался Сэм вслух. Астрид назвала бы такой вопрос риторическим.

Альберт хотел было что-то сказать, но осёкся, когда заговорил Е. З.

– Слушайте, я сам прямо сейчас пойду и добуду один кочан. Умираю с голоду. – Он размотал наушники и снова воткнул их в уши.

Капустные грядки начинались примерно в футе от них, расстояние между грядками составляло два фута. Почва в промежутках выглядела сухой и растрескавшейся. Кочаны капусты напоминали скорее комнатные растения с толстыми листьями, нежели нечто съедобное.

Само поле было похоже на дюжину других, которые Сэм осмотрел во время этой поездки по фермам.

Нет, мысленно поправил себя Сэм, что-то с этим полем всё же было иначе. Он не мог понять, что именно, но чем-то оно отличалось от других. Сэм нахмурился и попытался проанализировать свои ощущения, понять, почему ему кажется, будто что-то тут… не так.

Быть может, дело в тишине.

Сэм отхлебнул воды из бутылки. Он слышал, как Альберт, заслонившись ладонью от солнца, полушёпотом считает ряды и умножает на количество грядок.

– Считай, поле размером с бейсбольный стадион, каждый кочан весит, допустим, полтора фунта, так? Думаю, в нашем распоряжении где-то тридцать тысяч фунтов капусты.

– Даже думать не хочу, сколько это будет в переводе на пердёж, – крикнул Е. З. через плечо, уверенно шагая к полю.

Е. З. учился в шестом классе, но выглядел старше своих лет. Высокий для своего возраста и слегка полноватый. Тонкие светло-русые волосы свисали до самых плеч. На мальчике была футболка с логотипом Канкунского «Хард-рок кафе». Имя Е. З. очень ему подходило, для этого парня всё вокруг было «естественно» и «зашибись»: он легко ладил с людьми, легко придумывал шутки, легко мог рассмеяться и всегда и во всём находил что-то весёлое. Е. З. остановился где-то около двадцатой грядки и сказал:

– Нормальная капуста, как по мне.

– Как ты определил? – крикнул ему Эдилио.

Е. З. вытащил один наушник, и Эдилио повторил вопрос.

– Я уже устал бродить. По-моему, капуста как капуста. Как её собирают?

Эдилио пожал плечами.

– Думаю, парень, без ножа никак.

– Не-е.

Е. З. снова сунул наушник в ухо, наклонился и попытался выдернуть кочан. В руках у него остался целый пучок листьев.

– О том я и толкую, – заметил Эдилио.

– А где все птицы? – спросил Сэм, сообразив наконец-то, что же его беспокоит.

– Какие ещё птицы? – спросил Эдилио. Затем кивнул. – Да, чувак, ты прав, над остальными полями летали чайки. Особенно по утрам.

Чаек в Пердидо-бич было полно. Раньше они выживали, питаясь оставленной рыбаками приманкой и копались возле мусорных контейнеров в поисках объедков. Но в УРОДЗ никаких объедков не бывало. Прошли те времена. И тогда предприимчивые чайки отправились в поля, чтобы соперничать за еду с голубями и воронами. Это была одна из причин, по которой множество найденной ребятами еды оказывалось никуда негодным.

– Может, капуста им не по вкусу, – предположил Альберт. Он вздохнул. – Хотя, кто вообще её любит.

Е. З. опустился на корточки возле кочана, потёр руки в предвкушении и ухватился за низ кочана, как бы обнимая его. Но вдруг он плюхнулся на ягодицы и заорал:

– Ай!

– Не так-то просто, да? – поддразнил его Эдилио.

– Ай! Ай! – Е. З. вскочил на ноги. Правой рукой он придерживал левую, не отводя от неё взгляда. – Нет-нет-нет!

Поначалу Сэм почти его не слушал. Его мысли витали где-то далеко, он думал, куда подевались птицы, но ужас в голосе Е. З. заставил его резко повернуть голову.

– В чём дело?

– Меня кто-то укусил! – воскликнул Е. З. – Господи, больно-то как!

Е. З. испустил жуткий крик. Начавшийся на низкой, утробной ноте, его вой быстро сорвался на истерический визг. Сэм увидел чёрное пятно на его штанине, похожее на вопросительный знак.

– Змея! – он посмотрел на Эдилио.

Рука Е. З. изогнулась в судороге и задёргалась, словно её изо всех сил тряс невидимый великан. Мальчик вновь завизжал и забился, как в припадке.

– Нога! Оно цапнуло меня за ногу!

Сэм застыл, точно вкопанный. Заминка продлилась всего несколько секунд, хотя позже ему казалось, что он мешкал очень долго. Непозволительно долго.

Потом Сэм прыгнул вперёд, к Е. З., но Эдилио подставил ему подножку.

– Ты чего? – возмутился Сэм, пытаясь встать.

– Ты только посмотри! Посмотри на это! – прошептал Эдилио.

Капустные грядки начинались в нескольких футах от них. Земля там двигалась, будто живая. Черви. В земле копошились черви, длинные, почти как змеи. Десятки, если не сотни, ползли к Е. З., в чьих визгах звучало уже не изумление, но агония.

Сэм поднялся на ноги, однако не решился приблизиться к краю поля. Черви, в свою очередь, не покидали перекопанной земли. Они, похоже, находились только со стороны поля.

Е. З. повернулся и двинулся к Сэму судорожной походкой человека, схватившегося за электрический кабель, или марионетки с перепутавшимися ниточками. Когда он подошёл совсем близко, почти что рукой подать, Сэм увидел, как из его шеи, прорвав кожу, выглянул червь.

Они полезли отовсюду: из щёк, из ушей…

Е. З. перестал кричать и осел на землю, неуклюже подвернув ноги.

– Помоги, – прошептал он, умоляюще глядя на Сэма.

Затем его глаза помутнели и сделались пустыми.

Вокруг стало тихо. Лишь мерно, в унисон чавкали сотни крошечных пастей.

Изо рта Е. З. выполз червь. Сэм вскинул руки.

– Нет! – крикнул Альберт. – Парень мёртв, Сэм. Он мёртв.

– Альберт прав, старик. Не надо их жечь. Не зли их, пусть сидят на своём поле, – прошептал Эдилио, с силой сжимая плечо Сэма, словно боялся, что Сэм вырвется и убежит.

– И тело тоже не трогай, – Эдилио всхлипнул. – Perdoneme, прости, Господи, но тело лучше не трогать.

Чёрные черви уже копошились в трупе Е. З., как муравьи в дохлом жуке. Сэму показалось, что прошла бездна времени, прежде чем твари убрались в свои норы.

То, что осталось лежать на поле, мало походило на человеческое тело.

– Вот верёвка, – сказал Альберт, отходя от джипа, и попытался сделать лассо, но его руки так тряслись, что пришлось передать верёвку Эдилио.

Тот связал петлю и с седьмой попытки набросил её на то, что осталось от правой ноги Е. З. Втроём они вытянули труп с поля.

Один запоздавший червь вывалился из месива и пополз обратно к капустным грядкам. Сэм схватил камень размером с апельсин, размахнулся и опустил на червя. Тот замер.

– Я вернусь сюда с лопатой, – сказал Эдилио. – Мы не можем забрать Е. З. в город, чувак. У него двое младших братьев, нельзя, чтобы они увидели такое. Похороним его здесь. Если эта пакость расползётся…

– Если они расползутся по другим полям, нас ждёт голод, – закончил за него Альберт.

Сэма затошнило. От Е. З. остались почти дочиста обглоданные кости. Со дня возникновения УРОДЗ Сэм повидал немало жуткого, но ничего настолько отвратительного ему пока не встречалось. Он вытер вспотевшие ладони о джинсы. Ужасно хотелось отомстить, найти повод спалить поле дотла вместе с чёртовыми червями.

Однако на поле росла еда.

Сэм опустился на колени рядом с останками.

– Ты был хорошим парнем, Е. З. Прости… прости меня.

Внезапно из айпода Е. З донеслась негромкая музыка. Сэм поднял блестящий плеер, ткнул в иконку паузы, поднялся на ноги и пинком отшвырнул дохлого червя со своего пути. Затем поднял руки. Со стороны могло показаться, что он собирается благословить покойного, но Альберт и Эдилио благоразумно отпрянули.

С ладоней Сэма полился ослепительный свет.

Останки почернели, съёжились. Громко затрещали, лопаясь от жара, кости. Когда Сэм опустил руки, перед ним лежала кучка тёмно-серого пепла, вроде того, что остаётся на заднем дворе после барбекю.

– Ты ничем не мог ему помочь, Сэм, – проговорил Эдилио, мгновенно почувствовав, что творится у друга на сердце. – Это УРОДЗ, старина. Просто УРОДЗ.

Глава 2 106 часов, 16 минут

КРЫША сильно покосилась. Луч ослепительно яркого солнца проникал сквозь щель между осыпающейся стеной и проседающей крышей и бил Кейну прямо в глаз.

Кейн лежал на спине, подушка без наволочки насквозь промокла от пота. Влажная простыня опутывала голые ноги, наполовину прикрывая его обнажённый торс. Он снова не спал – по крайней мере, так ему казалось. Он верил в это.

Надеялся.

Спал он не в своей постели. Эта кровать раньше принадлежала Моузу, старику-смотрителю «Академии Коутс».

Конечно, Моуз исчез. Пропал вместе со всеми остальными взрослыми. И с детьми постарше. Все… почти все… кому было больше четырнадцати. Они исчезли.

Куда?

Никто не знает.

Просто исчезли. Оказались за чертой. За чертой огромного аквариума под названием УРОДЗ. Может быть, умерли. Может быть, нет. Но их определённо не стало.

Диана пинком распахнула дверь. В руках она несла поднос, на котором покачивались бутылка воды и банка консервированных бобов марки «Гойя».

– Ты в себе? – спросила Диана.

Он не ответил. Просто не понял вопроса.

– Всё нормально? – с раздражением спросила она и водрузила поднос на столик возле кровати.

Кейн не стал утруждать себя ответом и сел. При этом голова у него закружилась. Он потянулся за водой.

– Почему у нас крыша разваливается? А если дождь пойдёт? – Кейн удивился, услышав собственный голос. Хриплый. В голосе не осталось ни намёка на былую убедительность и плавность.

Диана была безжалостна.

– Ты что, теперь не только чокнутый, но ещё и тупой?

В голове возникли смутные воспоминания, от которых ему стало не по себе.

– Я что-то натворил?

– Ты сорвал крышу.

Кейн повернул руки и посмотрел на свои ладони.

– Правда?

– Очередной кошмар, – сказала Диана.

Кейн отвинтил крышку с бутылки и отпил.

– Теперь вспомнил. Мне казалось, что крыша меня раздавит. Казалось, будто кто-то вот-вот наступит на дом и раздавит его, а меня расплющит под обломками. Вот я и пытался сдержать крышу.

– Угу. Ешь бобы.

– Не люблю бобы.

– А кто их любит? – парировала Диана. – Здесь тебе не «Эплбиз»[2]. А я не официантка. Выбора у нас нет. Так что ешь бобы. Тебе нужно питаться.

Кейн нахмурился.

– Как долго я пробыл в таком состоянии?

– В каком? – поддразнила его Диана. – В состоянии психически больного, неспособного отличить реальность ото сна?

Он кивнул. От запаха бобов тошнило. Но он вдруг ощутил сильный голод. Теперь он вспомнил: запасы еды подошли к концу. Память возвращалась. Безумное наваждение блекло. Кейн ещё не до конца оправился, но уже что-то понимал.

– Три месяца, плюс-минус неделя, – сказала Диана. – У нас была большая перестрелка в Пердидо-Бич. Потом ты ушёл в пустыню вместе с Вожаком и отсутствовал три дня. А вернулся бледный, обезвоженный и… в общем, вот такой, какой ты сейчас.

– Вожак. – Одно лишь это имя и воспоминание о существе, которому оно принадлежало, заставило Кейна содрогнуться. Вожак, предводитель койотов, тот, кто каким-то образом обрёл хоть и ограниченный, но дар речи. Вожак, верный и преданный слуга… этого. Этого. Существа в шахте.

Они называли это существо Мраком.

Кейн покачнулся и едва не упал с кровати, но Диана вовремя поймала его, схватила за плечи и удержала. Тут же она увидела его предостерегающий взгляд, выругалась вполголоса и успела подставить мусорное ведро, прежде чем его вырвало.

Рвоты оказалось совсем немного. Чуть-чуть желтоватой жидкости.

– Мило, – сказала девушка и скривила губы. – Я тут подумала и решила: не ешь-ка ты лучше никаких бобов. Не хочу видеть, как они полезут обратно.

Кейн прополоскал рот водой.

– Почему мы здесь? Это же домик Моуза.

– Потому что ты слишком опасен. Никто в «Коутс» не хочет тебя видеть, пока ты не возьмёшь себя в руки.

Кейн моргнул, когда очередное воспоминание вернулось к нему.

– Я причинил кому-то боль.

– Ты принял Пузана за монстра. Кричал что-то. Повторял слово «геяфаг». Потом швырнул Пузана в стену.

– Он в порядке?

– Кейн. Только в кино человек может пролететь сквозь стену и подняться на ноги, как ни в чём не бывало. Но мы не в кино. Стена была кирпичная. Пузана словно машина переехала. Представь сбитого енота, которого давят колёсами раз за разом на протяжении нескольких дней.

Слишком грубо получилось, даже для Дианы. Сжав зубы, она сказала:

– Прости. Нельзя было так говорить. Пузан мне никогда не нравился, но это просто не выходит у меня из головы, понимаешь?

– Я был вроде как не в себе, – сказал Кейн.

Диана сердито утёрла слезу.

– Ответь на один вопрос: ты знаешь, что такое «преуменьшение»?

– Думаю, мне уже лучше, – продолжал Кейн. – Пусть я ещё не совсем пришёл в норму. Не до конца. Но уже лучше.

– Счастье-то какое, – съязвила Диана.

Впервые за последние несколько недель Кейн разглядел её лицо. Она была красива, Диана Ладрис: огромные тёмные глаза, длинные каштановые волосы и губы, с которых не сходила самодовольная улыбка.

– С тобой могло произойти то же, что и с Пузаном, – сказал Кейн. – Но ты всё равно заботилась обо мне.

Диана пожала плечами.

– Новый мир жесток. У меня был выбор: держаться поближе к тебе или попытать счастья с Дрейком.

– Дрейк. – Это имя вызвало тёмные ассоциации. Что это, сон или реальность? – Что там с Дрейком?

– Изображает Кейна-младшего. Якобы замещает тебя. Как по мне, так он втайне надеется, что ты умрёшь. Пару дней назад совершил набег на магазин и украл немного еды. Это сделало его почти популярным. Дети не отличаются критическим мышлением, когда приходится голодать.

– А мой брат?

– Сэм?

– А что, у меня есть другие давно потерянные братья?

– Клоп пару раз наведывался в город, чтобы оценить обстановку. Он говорит, что еда у них ещё осталась, но народ уже начал волноваться. Особенно после налёта Дрейка. Но всем там заправляет Сэм.

– Дай-ка мои штаны, – сказал Кейн.

Диана выполнила просьбу Кейна и демонстративно отвернулась, когда тот начал одеваться.

– Какую защиту они выстроили? – спросил Кейн.

– Продуктовый магазин теперь охраняют по всему периметру, это главное. На крыше «Ральфс» постоянно дежурят четверо вооружённых ребят.

Кейн кивнул и прикусил ноготь на большом пальце: старая привычка.

– А что с уродами?

– У них Декка, Брианна и Тейлор. Ещё Джек. Может быть, среди них есть ещё полезные уроды, Клоп не знает точно. У них есть Лана, Целительница. А ещё Клоп думает, что среди них есть парень, который может создавать что-то вроде тепловых волн.

– Как Сэм?

– Нет. Сэм – газовая горелка. А тот, другой парень – микроволновка. Он не создаёт никакого видимого огня. Просто твоя голова вдруг закипает, как буррито, которые в «Китчен-эйд» подают на завтрак.

– У людей продолжают проявляться силы, – сказал Кейн. – А что у нас?

Диана пожала плечами.

– Разве кто-то может знать наверняка? Никто не рискнёт признаться Дрейку. В городе мутантов-новичков уважают. А здесь? У нас и убить могут.

– Ну да, – сказал Кейн. – Это была ошибка. Зря мы начали срываться на уродах. Они нам нужны.

– Плюс ко всему, помимо нескольких новых Муродов, у них есть автоматы. И у них по-прежнему есть Сэм, – добавила Диана. – Так что предлагаю не тупить и не пытаться снова вступать с ними в бой. Как тебе идейка?

– Муродов?

– Мутантов. Мутанты плюс уроды. Муроды, – Диана пожала плечами. – Муроды, фрики, монстры. Еды у нас не осталось, зато кличек предостаточно.

Футболка Кейна висела на спинке стула. Он протянул к ней руку, пошатнулся и едва не упал. Диана придержала его. Он рассматривал её ладонь на своей руке.

– Ходить я в состоянии.

Он поднял голову и увидел своё отражение в зеркале над комодом. Он с трудом себя узнал. Диана была права: бледный, впалые щёки. Глаза казались слишком крупными для его лица.

– Похоже, тебе и впрямь лучше. Снова ведёшь себя как вспыльчивый придурок.

– Позови сюда Клопа. Клопа и Дрейка. Хочу видеть их обоих.

Диана не сдвинулась с места.

– Ты хоть собираешься рассказать мне, что случилось там, в пустыне, куда вы ходили с Вожаком?

Кейн фыркнул.

– Вряд ли ты захочешь знать.

– Хочу, – настаивала Диана. – Ещё как.

– Важно лишь то, что я вернулся, – сказал Кейн со всей напускной храбростью, на которую был способен.

Диана кивнула. От этого движения волосы, заскользив вперёд, коснулись её идеальной щеки. Глаза девушки влажно блестели. Но на губах по-прежнему застыло выражение отвращения.

– Что это значит, Кейн? Что за «геяфаг»?

Он пожал плечами.

– Не знаю. Никогда раньше не слышал этого слова.

Почему он лжёт ей? Почему у неё такое ощущение, что знать это слово опасно?

– Давай, иди за ними, – сказал Кейн, отстраняя её. – Приведи сюда Клопа с Дрейком.

– Зачем ты так торопишься? Почему бы сначала не убедиться, что ты и правда… я хотела сказать, «нормальный», но это значило бы слишком высоко задрать планку.

– Я вернулся, – настойчиво повторил Кейн. – И у меня есть план.

Она посмотрела на него, скептически склонив голову.

– План, говоришь.

– Я должен кое-что сделать, – сказал Кейн и отвёл взгляд. Он сам не понимал – почему, но не мог смотреть Диане в глаза.

– Кейн, не делай этого, – сказала Диана. – Сэм позволил тебе уйти живым. Второй раз он этого не допустит.

– Хочешь, чтобы я заключил с ним сделку? Нашёл компромисс?

– Именно.

– Что ж, именно это я и собираюсь сделать, Диана. Я собираюсь заключить сделку. Но сперва я должен найти то, что можно ему предложить. И кажется, я знаю, что это.

Астрид Эллисон гуляла с Малышом Питом на заросшем травой заднем дворе, когда Сэм принёс ей новости и показал червя. Пит качался. Если точнее, он сидел на качелях, а качала его Астрид. Ему, похоже, нравилось.

Толкать качели было скучно и однообразно, учитывая, что от младшего брата было не дождаться ни слова, ни радостного возгласа. Пити едва стукнуло пять, и он страдал аутизмом. Говорить он умел, но почти никогда не говорил. Если уж на то пошло, с возникновением УРОДЗ мальчик ещё сильнее замкнулся в себе. Быть может, в этом была и вина сестры: она стала пренебрегать терапией, бросила бесполезные, бессмысленные упражнения, которые якобы помогали аутистам справляться с реальностью.

Разумеется, Малыш Пит создавал для себя собственную реальность. В определённом и очень важном смысле, он создал новую реальность для всех.

Этот задний двор принадлежал не Астрид, этот дом не был её домом. Её дом спалил Дрейк Мервин. Но уж чего-чего, а домов в Пердидо-бич хватало. Большинство из них пустовало. И хотя многие дети остались жить в своих старых домах, другие не могли вынести воспоминаний, которые хранили их прежние спальни и гостиные. Астрид уже со счёта сбилась, сколько раз она видела плачущих детей, вспоминающих, как мама готовила на кухне, как папа стриг лужайку, как старшие братья и сёстры щёлкали каналами телевизора.

Детям было ужасно одиноко. Одиночество, страх и грусть никогда не покидали УРОДЗ. Поэтому дети часто селились вместе, и дома становились похожи на студенческие общежития.

Вместе с Астрид жили Мэри Террафино со своим младшим братом Джоном; всё чаще и чаще с ними оставался и Сэм. Официально Сэм жил в свободном офисе в здании муниципалитета – в мэрии, спал на диванчике, готовил еду в микроволновке и пользовался бывшей общественной уборной. Но это было очень мрачное место, и Астрид не раз просила его считать её дом своим. В конце концов, они практически семья. И, что как минимум символично, они стали первой, в своём роде, семьёй в УРОДЗ: заменили маму и папу детям, оставшимся без родителей.

Астрид услышала приближение Сэма ещё до того, как он показался в дверях. Пердидо-Бич всегда был маленьким тихим городком, а теперь здесь почти всегда стояла тишина, как в церкви. Сэм сам вошёл в дом и, переходя из комнаты в комнату, звал её по имени.

– Сэм! – крикнула она. Но Сэм не услышал, пока не открыл заднюю дверь и не ступил на дощатую веранду.

Хватило одного взгляда, чтобы понять – произошло что-то ужасное. Сэм не умел скрывать свои чувства, по крайней мере, от Астрид.

– Что такое? – спросила она.

Вместо ответа он прошагал по неаккуратному, заросшему сорняками газону и обнял её. Астрид терпеливо обняла его тоже, зная, что он всё ей расскажет, как только сможет.

Сэм зарылся лицом в её волосы. Она чувствовала его дыхание на своей шее, в ухе защекотало. Ей нравилось чувствовать, как он прижимается к ней своим телом. Ей было приятно осознание, что ему необходимо обнимать её. Но в этом объятии не ощущалось ни доли романтики.

Наконец, Сэм её отпустил. И подошёл к качелям, чтобы покачать Малыша Пита: кажется, ему нужна была физическая нагрузка.

– Е. З. мёртв, – сказал он безо всяких предисловий. – Я объезжал поля вместе с Эдилио. Я, Эдилио, Альберт и Е. З., мы взяли его, чтобы было веселее. Понимаешь. Е. З. поехал с нами просто так, без причины, он просто попросился с нами, и я разрешил, потому что мне казалось, что я постоянно говорю всем только нет, нет, нет, а теперь он мёртв.

Сэм толкнул качели сильнее, чем Астрид. Малыш Пит чуть не упал на спину.

– О, боже. Как это произошло?

– Черви, – мрачно ответил Сэм. – Что-то вроде червей. Или змеи. Я не знаю. Я принёс одну мёртвую особь, там, на кухне. Я надеялся, что ты сможешь… сам не знаю, на что я надеялся. Ты у нас вроде как эксперт по мутациям, да?

На фразе про «эксперта» его губы скривились в кислой улыбке. Никакой Астрид не эксперт. Просто она была единственным человеком, которому не всё равно, что же происходит в УРОДЗ с научной точки зрения.

– Продолжай его качать, и всё будет в порядке, – сказала Астрид, кивая на брата.

Существо лежало в пакете на кухонной стойке. Больше было похоже на змею, чем на червя, но и змея эта не выглядела нормальной.

Астрид осторожно надавила на пакет, надеясь, что существо и правда мертво. Она расстелила на гранитной столешнице вощёную бумагу и вытряхнула на неё червя. Затем, покопавшись в одном из ящиков, достала измерительную ленту и постаралась как можно точнее измерить длину существа.

– Одиннадцать дюймов, – отметила она.

Затем взяла камеру и сделала дюжину снимков со всех ракурсов, прежде чем подцепить уродливую тварь вилкой и сунуть обратно в пакет.

Астрид скинула фотографии на ноутбук. Затем перетащила их в папку «Мутации – фото». Там были уже десятки файлов. Птицы со странными когтями или клювами. Змеи с маленькими крыльями. Дальше шли фотографии змей покрупнее с большими крыльями. На одном из фото, снятом издалека, была гремучая змея размером с небольшого питона с крыльями размахом не меньше, чем у орлана.

Был там и размытый снимок койота размером вдвое больше обычного. Фото пасти мёртвого койота вблизи, на котором виднелся необычно короткий язык, до ужаса напоминающий человеческий. Ещё серия фото в формате JPEG: изображения кота, застрявшего в книге.

На других снимках были изображены дети, большинство из них выглядели вполне обычно, не считая парня по кличке Орк, который всем своим видом напоминал чудовище. Имелось среди них и фото Сэма, из ладоней которого струился голубой свет. Астрид терпеть не могла это фото, потому что Сэм сделал очень грустное лицо: ему не нравилось демонстрировать свою силу на камеру.

Девушка кликнула на фото червя и увеличила изображение, чтобы рассмотреть поближе.

На кухню вошёл Малыш Пит, а вслед за ним Сэм.

– Глянь на его рот, – потрясённо сказала Астрид. Рот у червя был похож на акулий. В нём виднелись сотни крохотных зубов, не пересчитать. Червь словно улыбался, даже мёртвый он улыбался. – У червей не бывает зубов, – сказала Астрид.

– Раньше не было. Теперь есть, – поправил её Сэм.

– Видишь эти штуки, которые торчат из его кожи по всему телу? – Астрид прищурилась и сильнее увеличила изображение. – Это что-то вроде… не знаю, микроскопических двигательных перепонок. Как ноги, только крохотные, и их тысячи.

– Они помогли ему проникнуть внутрь Е. З. По-моему, прямо сквозь его ладони. Сквозь подошвы обуви. Сквозь его тело.

Астрид пожала плечами.

– Такие зубы прогрызут что угодно. А ноги протолкнут внутрь жертвы.

– На том поле их тысячи, – сказал Сэм. – Е. З. пошёл вглубь, и они напали. А мы с Альбертом и Эдилио стояли поодаль, мы не вошли на поле, и черви не поползли на нас.

– Территориальность? – Астрид нахмурилась. – Очень необычно для примитивных животных. Территориальность как правило ассоциируется с более развитыми формами жизни. Кошки и собаки защищают свою территорию. Но не черви.

– Ты как-то очень спокойно обо всём этом рассуждаешь, – сказал Сэм. Ещё чуть-чуть, и в его голосе прозвучал бы упрёк.

Астрид посмотрела на него, протянула руку и отвернула его голову от ужасных изображений, заставив вместо этого посмотреть на себя.

– Ты же пришёл ко мне не затем, чтобы я заорала и убежала, а ты бы почувствовал себя смелым и стал меня утешать?

– Нет, – признался Сэм. – Прости. Ты права: я пришёл не к своей девушке Астрид. Я пришёл к Астрид-Гению.

Астрид всегда недолюбливала это прозвище, но смирилась с ним. Оно отводило ей особое место в таком растерянном и напуганном сообществе, как УРОЗД. В отличие от Брианны, Декки или Сэма, она не обладала огромной силой. Зато она была блестяще умна и способна рассуждать логически, когда это необходимо.

– Я хочу вскрыть его, может быть, узнаю что-то ещё. Можно?

– Конечно. Почему нет? Сегодня утром я был в ответе за триста тридцать двух человек. Теперь остался триста тридцать один. И где-то глубоко внутри у меня мелькает мысль: это даже хорошо, на один рот меньше.

Астрид придвинулась к нему и легко коснулась губ поцелуем.

– Да, хреново быть тобой, – сказала она. – Но кроме тебя у нас никого нет.

И в награду получила мрачную улыбку.

– Имеешь в виду, заткнись и живи с этим? – сказал он.

– Нет, не вздумай затыкаться. Рассказывай мне всё. Что угодно.

Сэм опустил голову, не желая встречаться с ней взглядом.

– Всё рассказать? Ладно, как насчёт такого: я сжёг тело Е. З. Спалил то, что эти твари от него оставили.

– Он был мёртв, Сэм. Что ещё ты мог сделать? Оставить на растерзание птицам и койотам?

Сэм кивнул.

– Да. Я знаю. Но проблема не в этом. Проблема в том, что, когда Е. З. горел, запахло жареным мясом, и я… – он замолчал, не в силах продолжать. Астрид ждала, пока он совладает с эмоциями. – На моих глазах догорал труп шестиклассника, а у меня слюни потекли.

Астрид с лёгкостью могла себе это представить. От одной мысли о жареном мясе её рот тоже наполнился слюной.

– Это нормальная физиологическая реакция, Сэм. За неё отвечает та часть мозга, которая работает автоматически.

– Ну да, – неуверенно протянул он.

– Слушай, ты не можешь теперь ходить вечно кислым из-за того, что случилось что-то плохое. Если ты потеряешь надежду, это распространится на всех остальных.

– Дети и без моего участия теряют надежду, – сказал он.

– А ещё ты должен позволить мне тебя постричь, – сказала Астрид, одной рукой притянув его к себе и взъерошив волосы. Она пыталась отвлечь его от утреннего происшествия.

– Что? – внезапная смена темы застала его врасплох.

– Ты выглядишь так, будто сбежал из какой-то старой волосатой группы семидесятых. Кроме того, – продолжала она, – Эдилио мне уже разрешил.

Сэм позволил себе улыбнуться.

– Ага. Я видел. Может быть, поэтому я то и дело называю его Бартом Симпсоном.

Астрид недоумённо посмотрела на Сэма, и тот пояснил:

– Ну, помнишь, такой, с шипастой причёской? – он попытался поцеловать её, но девушка отпрянула.

– Ах, значит, ты у нас такой умный, да? – сказала она. – А что, если я возьму и просто побрею тебя налысо? Или продепилирую горячим воском? Продолжишь надо мной шутить, и тебя станут называть Гомером Симпсоном, а не Бартом. Посмотрим, продолжит ли Тейлор после такого строить тебе глазки.

– Она не строит мне глазки.

– Ага. Конечно, – Астрид наигранно оттолкнула его от себя.

– А вообще, я и с двумя волосинками остался бы красавчиком, – сказал Сэм. Он посмотрел на своё отражение в стеклянной дверце микроволновки.

– Слово «нарцисс» тебе о чём-нибудь говорит? – спросила Астрид.

Сэм рассмеялся. Он хотел было обнять её, но заметил, что Малыш Пит смотрит на них.

– Ладно. Неважно. Как дела у Пити?

Астрид посмотрела на брата, который сидел на высоком стульчике у кухонной стойки и молча глядел на Сэма. Или, быть может, мимо Сэма – она никогда не знала наверняка, на что именно малыш смотрит.

Ей хотелось рассказать Сэму, что происходит с Малышом Питом, что он начал вытворять. Но Сэму и без того сейчас хватало забот. А в этот короткий миг – и это была редкость, – он ни о чём не волновался.

Позже, когда у них будет время, она расскажет, что самый могущественный человек в УРОДЗ, похоже… какое бы слово подобрать, чтобы описать, что происходит с Малышом Питом?

Теряет рассудок? Нет, не совсем.

Подходящего слова не находилось. Но, как бы то ни было, момент не самый подходящий.

– Всё с ним в порядке, – солгала Астрид. – Ты же знаешь Пити.

Глава 3 106 часов, 11 минут

ЛАНА АРВЕН ЛАЗАР сменила уже четыре дома с тех пор, как поселилась в Пердидо-Бич. Её первый дом вполне ей нравился. Но именно в нём её поймал Дрейк Мервин. С тех пор ей было неуютно там находиться.

Потом она какое-то время жила с Астрид. Но вскоре поняла, что ей куда комфортнее жить одной, лишь в компании Патрика, её лабрадора-ретривера. Тогда она переселилась в дом возле городской площади. Но там вокруг неё всегда толпилось много людей.

Лана не любила этого. Когда вокруг постоянно кто-то ошивался, она теряла личное пространство.

Лана обладала даром исцеления. Эта способность в ней обнаружилась в день возникновения УРОДЗ, когда исчез её дедушка. В тот момент они ехали в пикапе, когда водитель внезапно исчез, и автомобиль, перевернувшись, покатился вниз с очень длинной насыпи.

Лана получила несовместимые с жизнью травмы. И чуть не погибла. Но затем она обнаружила силу, которая, должно быть, всегда таилась внутри неё, но проявилась лишь в этой ужасной ситуации.

Она исцелила себя. Исцелила Сэма, когда в него стреляли, и Коржика, которому разворотило плечо, а потом ещё кучу ребят, раненных во время ужасной битвы на День благодарения.

Дети стали называть её Целительницей. В УРОДЗ она была второй по значимости героиней после Сэма Темпла. На неё все равнялись. Все её уважали. Некоторые, особенно те, чьи жизни она спасла, относились к ней почти благоговейно. Лана не сомневалась, что как минимум Коржик готов пожертвовать ради неё жизнью. Парень побывал в настоящем аду, пока Лана не помогла ему.

Но хоть дети и превозносили её, они всё же беспрестанно ей докучали, днём и ночью, обращаясь по самым пустяковым поводам: то шатающийся зуб, то обгоревшая на солнце кожа, то разодранные коленки или мозоль на пальце.

Поэтому ей пришлось поселиться подальше от города: теперь она занимала одну из комнат в гостинице «Вершины».

Гостиница упиралась в стену УРОДЗ, прозрачный непреодолимый барьер, ставший границей нового мира.

– Потерпи, Патрик, – сказала Лана, когда пёс принялся подтолкивать её головой, выпрашивая завтрак. Она вскрыла жестяную банку корма «Альпо» и, отодвигая Патрика, положила несколько ложек в стоящую на полу миску.

– Вот. Боже, ведёшь себя так, будто я тебя голодом морю.

Сказав это, она задумалась, как долго сможет продолжать кормить Патрика. Теперь собачью еду стали есть и дети. А на улицах бродило полно тощих, как скелеты, псов; собаки копались в мусорных баках бок о бок с детьми – искали объедки, выброшенные неделями ранее.

В «Вершинах» никто, кроме Ланы, не жил. Сотни комнат, заросший водорослями бассейн и теннисный корт, разрезанный барьером. С её балкона отлично просматривался пляж внизу и неестественно спокойный океан.

Сэм, Эдилио, Астрид и Дара Байду – которая выполняла роль фармацевта и медсестры, – были в курсе, где находится Лана, и могли найти её, если она была действительно необходима. Но большинство детей не знали, так что отчасти ей удалось вернуть личное пространство.

Она с тоской смотрела на собачью еду. Уже не в первый раз Лана задумалась: а каково это на вкус? Должно быть, лучше, чем подгоревшие картофельные очистки с соусом барбекю, которыми питалась она сама.

Когда-то в гостинице было полно еды. Но, по распоряжению Сэма, Альберт и его команда всё забрали и перенесли в «Ральфс». Откуда Дрейк сумел стащить немалую часть и без того стремительно убывающих остатков.

Больше в гостинице еды не осталось. Опустели даже мини-бары в номерах, где раньше хватало вкусных батончиков, чипсов и орешков. Осталось только спиртное. Ребята Альберта не тронули выпивку, потому что толком не знали, что с ней делать.

Лана не подходила к этим маленьким коричневым и белым бутылкам. До сих пор.

Именно из-за алкоголя её отправили сюда, подальше от дома в Лас-Вегасе. Она стащила у родителей бутылку водки – вроде как, чтобы передать одному знакомому мальчику постарше.

Впрочем, это была «подчищенная» версия, которую Лана ухитрилась выдать родителям за правду. И всё же они решили отослать её к дедушке на далёкое ранчо, чтобы дочь «хорошенько подумала над своим поведением».

Теперь, в мире УРОДЗ, Лана стала кем-то вроде святой. Но ей было лучше знать.

Патрик доел корм, и кофе как раз сварился. Лана налила себе чашку, добавила подсластителя «Ньютрасвит» и немного сухих сливок – всю эту роскошь она нашла в тележках у горничных.

Вышла на балкон и сделала глоток.

Играла музыка: в комнате работал CD-плеер. Похоже, кто-то из прежних постояльцев забыл в нём старый диск Пола Саймона, и Лана сама не заметила, как заслушалась.

Среди композиций была одна песня о тьме. О её приветливости. Почти приглашение. Она слушала её снова и снова.

Иногда музыка помогала забыть. Но только не эта песня.

Краем глаза Лана заметила кого-то внизу, на пляже. Вернувшись в комнату, она достала бинокль, найденный в чемодане какого-то давно исчезнувшего туриста.

Двое маленьких детей, на вид не старше шести, играли на скалистом пирсе, уходящем в океан. К счастью, прибоя не было. Но камни местами походили на сваленные в кучу бритвенные лезвия, острые и скользкие. Ей следовало бы…

Позже. Хватит с неё ответственности. Лана никогда не была ответственным человеком и устала от ноши, которую на неё взвалили.

По УРОДЗ постепенно распространялись различные «взрослые» пороки. Некоторые безобидные, как, например, пристрастие к кофе. Другие – травка, сигареты, алкоголь, – не были столь безвредными. Лана знала о шестерых детях, ставших закоренелыми алкоголиками. Они пытались заставить её лечить их от похмелья.

Другие без конца курили марихуану, найденную у родителей или в комнатах старших братьев и сестёр. И почти каждый день можно было увидеть, как дети от восьми и старше, кашляя, затягиваются сигаретами, пытаясь казаться крутыми. Однажды Лана поймала первоклассника, который пытался зажечь сигару.

Излечить такое Лане было не под силу.

Иногда она мечтала снова оказаться в хижине Отшельника Джима.

Эта мысль приходила ей в голову не один раз. Она часто вспоминала о странной хижине посреди пустыни и необычной зелёной лужайке вокруг неё – теперь, скорее всего, трава потемнела и пожухла.

Именно там Лана нашла убежище после автокатастрофы. А вскоре – снова, на этот раз после нападения стаи койотов.

Сам домик сгорел до основания. От него не осталось ничего, кроме пепла. И золота, разумеется. Даже если золотой запас Отшельника Джима расплавился, золото всё равно осталось там, под досками.

Золото. Из шахты.

Шахта…

Лана сделала большой глоток из пластикового стаканчика и обожгла язык. Боль была нужна, чтобы сконцентрироваться.

Шахта. Тот день хорошо сохранился в её памяти, но не с чёткостью реальных событий, а вроде кошмарного сна.

Тогда она ещё не знала, что с возникновением УРОДЗ все взрослые испарились. И отправилась в шахту в поисках отшельника, надеясь хотя бы найти его автомобиль и добраться на нём до города.

Отшельник нашёлся: его труп лежал у входа в шахту. Джим не исчез, он был мёртв. А это значит, смерть наступила ещё до появления УРОДЗ.

За Ланой пришли койоты и повели её в глубь шахты. И там она обнаружила… это. Нечто. Мрака, так его называли койоты: Мрак.

Она помнила, как её ступни налились тяжестью, словно к ним привязали кирпичи. Как сердце замедлилось и глухо стучало в груди, каждый стук – словно удар кувалды. Ужас, который пробирал гораздо глубже, нежели обычный страх. Тошнотворное зеленоватое свечение, наводящее на мысли о гное, болезнях, опухолях.

Дремота, которая ею овладела… потяжелевшие веки, опустошённый разум и чувство, будто кто-то вторгается в…

Иди ко мне.

– Ай!

Чашка треснула. Горячий кофе залил всю её руку.

Лана вспотела. Дыхание давалось с трудом. Она сделала глубокий вдох, и ей показалось, будто она забыла, как дышать.

Оно всё ещё было в её голове, тот монстр из шахты. Он проник в неё. Иногда девушка отчётливо слышала его голос. Разумеется, это галлюцинации. Никакой не Мрак. Их разделяют мили. Он сидит глубоко под землёй. Он же не может…

Иди ко мне.

– Никак не могу забыть, – прошептала Лана Патрику. – Не могу от этого избавиться.

В первые дни, когда она вернулась из пустыни и присоединилась к этому странному детскому обществу, Лана чувствовала почти умиротворение. Почти. С самого начала у неё оставалось чувство, будто ей нанесён какой-то вред, невидимая рана без определённого местоположения где-то внутри неё.

И теперь эта невидимая, нереальная, незалеченная рана открылась заново. Поначалу она убеждала себя, что это пройдёт. Что рана излечится. Зарастёт коростой. Но если это так, если она излечивалась, почему с каждым днём боль становилась всё сильнее? Как этот ужасный голос из слабого, отдалённого шёпота превратился в настойчивое бормотание?

Иди ко мне. Ты мне нужна.

Теперь можно было различить слова в этом назойливом, требовательном голосе.

– Я схожу с ума, Патрик, – сказала Лана псу. – Оно внутри меня, и я схожу с ума.

* * *

Мэри Террафино проснулась. Перекатившись на бок, слезла с постели. Утро. Ей бы следовало ещё поспать: сил совсем не было. Но она знала, что больше не сможет заснуть. У неё полно дел.

Первым делом Мэри босиком направилась в ванную, чтобы взвеситься на весах, стоящих на кафельной плитке. Для весов отводилось особое место: ровно посередине, напротив зеркала над умывальником, верхний правый угол весов точно совпадает с границей плитки.

Она сняла ночную рубашку и встала на весы.

Первый замер. Шаг на пол.

Второй замер. Шаг на пол.

Третий раз считался официальным.

Восемьдесят один фунт.

В день возникновения УРОДЗ Мэри весила сто двадцать восемь фунтов.

Она по-прежнему считала себя жирной. Жировые складки здесь и там. И неважно, что говорили другие. Мэри видела жир своими глазами. Так что никакого завтрака. Может, это и к лучшему, учитывая, что на завтрак сегодня в детском саду овсяные хлопья на сухом молоке, подслащённые сахарозаменителем из розовых пакетиков. Довольно здоровое питание – и гораздо, гораздо более приличное, чем у большинства ребят, – но явно не стоит того, чтобы толстеть.

Мэри проглотила капсулу «Прозака», две крохотные красные таблетки «Судафеда» и мультивитамины. «Прозак», в основном, подавлял депрессию, а «Судафед» помогал справиться с голодом. А мультивитамины, надеялась Мэри, помогали ей оставаться здоровой.

Она быстро оделась: футболка, спортивные брюки, кроссовки. Всё это свободно болталось на ней. Нельзя надевать ничего более обтягивающего, пока лишний вес не уйдёт.

Она отправилась в прачечную и вывалила полную сушилку тканевых подгузников в полиэтиленовый пакет. У неё ещё оставался небольшой запас одноразовых, но их берегли для экстренных ситуаций. Месяц назад в детском саду перешли на многоразовые пелёнки. Это было отвратительно, все возмущались, но Мэри объяснила своим ворчащим помощникам, что новых «памперсов» с фабрики ждать не приходится.

Мэри спустилась вниз, в одиночку волоча мешок с подгузниками.

Сэм, Астрид и Малыш Пит сидели на кухне. Мэри не хотела им мешать и давать возможность уговаривать себя позавтракать, поэтому тихонько прошла ко входной двери.

Спустя пять минут она была уже в садике.

Детский сад сильно пострадал в ходе битвы. Общая с магазином хозтоваров стена была разрушена. Дыру теперь закрывал кусок полиэтилена, который почти каждый день приходилось заново приклеивать на скотч. Это служило напоминанием о том, как они оказались в шаге от катастрофы. Стая койотов сидела в этой самой комнате, а эти дети были заложниками, пока Дрейк Мервин хорохорился и злорадствовал.

Брат Мэри, Джон, уже ждал её в садике.

– Эй, Мэри, – окликнул он её, – почему так рано? Поспала бы подольше.

Джон работал в утреннюю смену, с пяти и до полудня, как раз от завтрака до обеда. Очередь Мэри наступала с обеда и до десяти вечера. Она отвечала за обед, ужин и укладывание спать, а в конце оставался ещё свободный час, чтобы прибраться и составить расписание. Потом она отправлялась домой и смотрела какой-нибудь фильм на DVD, тренируясь на беговой дорожке в подвале. Таким был их режим. Восемь часов отводилось на сон и ещё несколько свободных часов оставалось утром.

Но в действительности она часто тратила два-три часа сна на ночную тренировку. Пыталась сбросить последние несколько лишних фунтов. На беговой дорожке в подвале, где Астрид её не услышит и не станет расспрашивать.

Чаще всего она потребляла менее семисот калорий в день. А иногда, если очень повезёт, обходилась и половиной этого.

Мэри обняла Джона.

– Как дела, братишка? Какие у нас сегодня катастрофы?

У Джона накопился целый список. Он зачитал его из своей записной книжки с баскетбольной командой «Уорриорз» на обложке.

– У Педро выпал зуб. Зося пожаловалась, что Джулия её толкнула, в результате они подрались и отказываются вместе играть. У Колина, по-моему, поднялась температура… он вообще какой-то такой, хилый, понимаешь. Брэйди утром пыталась сбежать, но я поймал её. Хотела отправиться искать маму.

Список продолжался, а тем временем детишки подбегали к Мэри, чтобы обнять её, получить от неё поцелуй, похвалу за причёску или услышать, какие они «молодцы», что как следует почистили зубы.

Мэри кивала. Подобный список составлялся каждый день.

Мимо прошёл парень по имени Фрэнсис, грубо протиснувшись мимо Мэри. Затем, осознав, кого он только что толкнул плечом, мальчик повернулся и, хмуро глядя на неё, сказал:

– Ладно, я пришёл.

– Первый раз? – спросила Мэри.

– А что, я должен извиняться? Я вам не нянька.

Эта сцена тоже повторялась ежедневно с тех пор, как в Пердидо-Бич воцарился мир.

– Короче, мальчик, дело вот в чём, – начала Мэри. – Я знаю, что ты не хочешь здесь находиться, но мне плевать. Никто не хочет, но о малышах надо заботиться. Так что сделай лицо попроще.

– А чего бы тебе о них не заботиться? Ты по крайней мере девчонка.

– А я – нет, – заметил Джон.

– Видишь этот стенд? На нём висят три списка, по одному для каждого из дежурных помощников. Бери один. И приступай. Сегодня на тебе всё, что в этом списке. И не забывай улыбаться в процессе.

Фрэнсис подошёл к доске и принялся изучать списки.

– Спорим на печеньку, тот список, в котором значится смена подгузников, он ни за что не выберет, – сказал Джон.

– Никаких споров, – сказала Мэри. – К тому же, печенья у нас нет.

– Я скучаю по печенью, – с тоской проговорил Джон.

– Эй, – крикнул Фрэнсис, – все эти списки отстой.

– Да, – согласилась Мэри. – Ещё какой.

– Вообще всё здесь отстой.

– Пожалуйста, прекрати говорить слово «отстой». Я не хочу, чтобы трёхлетки повторяли его за тобой целый день.

– Ёлки-палки, когда наступит мой день рождения, я сваливаю, – надулся Фрэнсис.

– Отлично. Я прослежу, чтобы после этого тебя больше не включали в график. А теперь бери список и приступай. Я не хочу заставлять Сэма тратить время на то, чтобы прийти и лично тебя замотивировать.

Фрэнсис побрёл обратно к стенду.

– Собирается покинуть это место, – сказала Мэри Джону и скривилась. – Скольким у нас уже стукнуло пятнадцать? И только двое решились на уход. Все грозятся, что уйдут. Но потом остаются.

УРОДЗ избавлялась от всех, кому было больше четырнадцати лет. Никто не знал, почему. По крайней мере, Мэри не знала, хотя слышала краем уха, как Сэм и Астрид об этом шептались, и теперь ей казалось, что они могут знать больше, просто недоговаривают.

Четырнадцатилетние подростки в день пятнадцатилетия исчезали. Растворялись в воздухе. Если позволяли этому произойти. Если решались «перейти».

Что происходило после так называемого «перехода» – этого не знал никто. В этот момент время для человека словно замедлялось. Тебе является кто-то, кого ты любишь и кому доверяешь, и этот кто-то уговаривает уйти за ним, заставляет покинуть УРОДЗ. А если откажешься, он превратится в монстра.

У тебя есть выбор: или остаться в УРОДЗ, или… но никто не знает, что это за «или». Может быть, вернуться в прежний мир. Или оказаться в совершенно новом месте.

Или умереть.

Мэри заметила, что Джон пристально смотрит на неё.

– Что? – спросила она.

– Но ты же не…

Мэри улыбнулась и потрепала его по рыжим кудряшкам.

– Никогда. – Я ни за что тебя не брошу. Скучаешь по маме с папой?

Джон кивнул.

– Я всё вспоминаю, сколько раз доводил их.

– Джон…

– Знаю. Знаю, что это неважно. Но это словно… – он не смог подобрать слов, поэтому жестом изобразил, будто вонзает нож себе в сердце.

Кто-то сзади потянул Мэри за футболку. Она обернулась и с замиранием сердца увидела мальчика по имени… как же его… Мэри не могла вспомнить, как его зовут. Но она помнила имя второго мальчика, который стоял у него за спиной: Шон. Она знала, зачем эти ребята пришли к ней. Недавно им обоим исполнилось по пять лет. Возрастное ограничение в детском саду было четыре года. В возрасте пяти лет дети должны были переехать – хорошо, если в дом, где жили ответственные дети постарше.

– Привет, ребята. Как дела? – спросила Мэри, присев на корточки, чтобы её лицо оказалось на одном уровне с ними.

– Ну… – протянул первый мальчик. И тут же расплакался.

Не следовало этого делать, она знала, что не следовало, но не смогла удержаться и обняла малыша. Шон тоже заплакал, поэтому объятия пришлось продлить, и Джон присоединился, а Мэри услышала собственный голос: конечно, конечно им можно остаться, только на денёк, совсем ненадолго.

Глава 4 106 часов, 8 минут

«АКАДЕМИЯ КОУТС» ПОСТРАДАЛА от гораздо более сильных разрушений в битвах. Особенно досталось фасаду здания. В белёной кирпичной стене зияла такая огромная дыра, что сквозь неё было целиком видно классную комнату на втором этаже, этаж под ней и неровный проём, который немного не доставал до верха окна на первом этаже. Почти во всех окнах были выбиты стёкла. Дети попытались уберечься от непогоды, заклеив окна скотчем и полиэтиленовой плёнкой, но скотч местами отошёл, и теперь куски полиэтилена висели клочьями и время от времени шелестели на ветру. Здание выглядело так, словно пережило войну. Так оно и было.

Вокруг дома тоже творился хаос. Газон, который в былые времена стригли с чрезмерной тщательностью, теперь местами зарос, а местами пожелтел и высох до состояния сена. Сквозь гравий круглой подъездной дорожки, где когда-то родители парковали свои минивэны и роскошные седаны, тоже пробивались травинки.

В половине здания вышла из строя канализация, туалеты были забиты и протекали. Небольшие пристройки, такие как общежития и художественная студия, были в лучшем состоянии, но Дрейк настоял на том, чтобы остаться в главном здании. Он занял кабинет школьного психолога, место, куда Дрейк раньше регулярно являлся на консультации и тестирования.

Тебе по-прежнему снятся сны о том, как ты мучаешь животных, Дрейк?

Нет, док, мне снится, как я мучаю вас.

Теперь кабинет превратился в оружейную. Девять пушек Дрейка, от охотничьих ружей до пистолетов, были разложены на столе. Почти все были не заряжены – все, кроме двух, которые он носил при себе. Боеприпасы для остальных пушек он убрал подальше: Дрейк не доверял никому. Патроны, которых, по мнению Дрейка, вечно не хватало, лежали в тайниках под потолочными плитками и за вентиляционными решётками.

Дрейк сидел и смотрел DVD-фильм на краденом плазменном телевизоре. На экране показывали «Пилу II». Звуковые эффекты были великолепны. Дрейк выкрутил звук так сильно, что одно из немногих сохранившихся оконных стёкол дребезжало. Поэтому он не сразу услышал голос Дианы:

– Он хочет тебя видеть.

Дрейк обернулся, почувствовав её присутствие. Развернул руку-щупальце, ту самую, благодаря которой он получил своё прозвище – Кнуторукий, – и выключил телевизор.

– Чего тебе? – требовательно спросил Дрейк, нахмурившись.

– Он хочет тебя видеть, – повторила Диана.

Дрейку нравилось видеть страх в её глазах. Крутая Диана: ехидная, саркастичная, высокомерная Диана. Испуганная Диана. Она боялась его и того, что он мог с ней сделать.

– Кто хочет?

– Кейн. Он очнулся.

– Он и раньше был в сознании, – сказал Дрейк.

– Он вернулся. Почти. Вернулся и хочет видеть вас с Клопом.

– Да? Ну ладно, как-нибудь загляну к нему. – Дрейк снова щёлкнул «кнутом» и включил телевизор. – Отлично, я пропустил самое интересное. Где пульт? Без пульта не перемотать.

– Так что, мне сказать Кейну, чтобы он подождал? – спросила Диана невинным тоном. – Без проблем. Пойду и скажу ему, что ты слишком занят, и не можешь зайти к нему.

Дрейк сделал глубокий вдох и пристально посмотрел на неё. Рука-кнут медленно двинулась к девушке, кончик подрагивал в предвкушении, как обернётся вокруг её шеи.

– Ну, вперёд, сделай это, – дразнила его Диана. – Давай, Дрейк. Давай, прояви неповиновение Кейну.

Его холодные глаза едва заметно дрогнули, но он знал, что Диана это заметила, и пришёл в ярость.

Не сегодня. Ещё рано. Сперва Кейн должен разобраться с Сэмом.

Дрейк свернул кнут. Он завёл привычку оборачивать руку вокруг пояса в несколько оборотов. Но рука постоянно была в движении, поэтому со стороны казалось, будто Дрейка сжимает розовато-серая анаконда. Будто он – её добыча.

– Тебе бы это понравилось, да, Диана? Если бы я сразился с Кейном. Жаль тебя разочаровывать. Я на сто процентов верен Кейну. Мы с ним как братья. Даже больше, чем кровные братья, а не как они с Сэмом. – Он подмигнул ей. – Братство Мрака, Диана. Мы с ним оба были там. Мы оба встретились с Мраком.

Дрейк видел, что Диане до смерти хотелось узнать об этом существе из шахты, о создании, которое подарило Дрейку новую руку после того, как Сэм сжёг прежнюю. Но Дрейк не собирался ей ничего рассказывать. Пусть страдает от любопытства. Пусть бесится.

– Пойдём, навестим босса.

Кейн уже выглядел лучше. Какая бы болезнь ни сжирала его на протяжении последних трёх месяцев, не выпуская его из мира лихорадки и кошмаров, она, похоже, начала отступать.

Слишком поздно для Пузана.

Дрейк невольно улыбнулся, вспомнив о нём. Жирдяй Пузан летит по воздуху и врезается в прочную стену с такой силой, что буквально пролетает насквозь. Да, это стоило того, чтобы увидеть.

С тех пор никто, включая Дрейка, не совался к Кейну. Даже сейчас Дрейк был настороже. Только Диане хватило безрассудства остаться с Кейном, менять его загаженные простыни и кормить супом с ложечки.

– Неплохо выглядишь, Кейн, – сказал Дрейк.

– Как будто из ада вылез, – возразил Кейн. – Но в голове прояснилось.

Дрейк подумал, что вряд ли это правда. Он и сам провёл всего несколько часов лицом к лицу с Мраком, и его до сих пор не отпускало – по крайней мере, надолго. Время от времени он слышал голос у себя в голове. Точно слышал. И был уверен, что Кейн тоже слышит.

«Если услышишь этот голос хоть раз, потом не отделаешься», – подумал Дрейк. Эта мысль успокаивала.

– Клоп, ты тут? – спросил Кейн.

– Я тут.

Дрейк едва не подскочил от неожиданности. Клоп стоял в трёх футах от него, не совсем прозрачный, но и не вполне видимый. Мальчишка обладал способностью маскироваться, как хамелеон. Если посмотреть на Клопа в тот момент, когда он использует свою силу, можно было заметить разве что лёгкую рябь в воздухе, странное искажение света.

– Прекрати это, – прорычал Кейн.

Клоп тут же стал видимым: обыкновенный сопливый гадёныш.

– Прости, – пробормотал он. – Я просто… я не…

– Не бойся, я сейчас не в настроении швырять людей в стену, – сухо сказал Кейн. – У меня есть для тебя работа, Клоп.

– Опять в Пердидо-Бич?

– Нет. Нет, Сэм только этого и ждёт, – сказал Кейн. – В Пердидо-Бич мы больше не лезем. Город нам не нужен. Пусть оставят себе. По крайней мере, пока.

– Конечно, пусть оставят себе то, что могли бы взять мы. Это так великодушно, – съязвила Диана.

– Дело не в территории, – сказал Кейн. – Дело в превосходстве. Нет, Дрейк, не в физическом, я говорю об энергии. – Он опустил руку Клопу на плечо. – Клоп, в этом плане ты самое важное звено. Мне нужны твои навыки.

– Не понимаю, что ещё я могу найти в Пердидо-Бич, – сказал Клоп.

– Забудь о Пердидо-Бич. Я уже сказал, дело в энергии. В ядерной энергии. – Кейн подмигнул Диане и хлопнул Дрейка по плечу, включив своё прежнее обаяние, чтобы вернуть им веру в него. Но Дрейка так просто было не одурачить: тело Кейна ослабло, а разум затуманился. Былая уверенность потускнела, от прежнего Кейна осталась лишь тень. Однако эта тень была способна швырнуть человека сквозь стену. Рука-кнут Дрейка изогнулась, коснувшись его спины.

– Вся жизнь города держится на электростанции, – сказал Кейн. – Если мы возьмём электроэнергию под контроль, Сэм сам отдаст нам всё, что угодно.

– А тебе не кажется, что Сэм в курсе? И наверняка расставил охрану на АЭС? – спросила Диана.

– Я уверен, что там есть охрана. Но также я уверен, что они не заметят Клопа. Так что лети, малютка Клоп. Лети туда, и посмотрим, что тебе удастся разузнать.

Клоп с Дианой одновременно развернулись и вышли. Один – взволнованный, другая – в негодовании. Дрейк остался.

Кейн казался удивлённым, может быть, даже слегка взволнованным.

– Что такое, Дрейк?

– Диана, – сказал тот. – Я ей не доверяю.

Кейн вздохнул.

– Да, я уже понял, что Диана тебе не нравится.

– Дело не в том, что мне не нравится эта… – он едва не произнёс слово на букву «с», но глаза Кейна сверкнули, и Дрейк поправил себя. – Дело не в том, что она мне не нравится. А в ней и Джеке-Компьютере.

Это насторожило Кейна.

– О чём ты говоришь?

– Джек. У него проявилась сила. И я сейчас не о его способностях к технике. Клоп видел его в Пердидо-Бич. Помнишь, у них есть такой трактор с экскаваторным ковшом? Так вот, когда этот их гастарбайтер копал могилу, трактор перевернулся и упал в неё. И Клоп видел, как Джек его поднял. Просто взял и вытащил из ямы, будто это не трактор, а велосипед.

Кейн сел на край кровати. Дрейку показалось, что Кейн вынужден немного посидеть, потому что стоять на ногах дольше нескольких минут ему всё ещё было тяжело.

– Похоже, у него не меньше двух делений. А может, даже три, – сказал Кейн. Систему делений изобрела Диана, взяв за основу уровень сигнала в сотовом телефоне. Сама же Диана обладала способностью определять количество этих делений.

Дрейк знал, что только у двоих людей официально выявлено по четыре деления: у Сэма и у Кейна. Ходили слухи, будто Малыш Пит продемонстрировал более мощную силу, но разве может полоумный пятилетка представлять серьёзную опасность?

– Ага, значит, у Джека, возможно, тройка. Но Диана это не подтвердила, так? Она сказала, что у него ноль. Ладно, допустим, сила постепенно развивается. Но чтобы от нуля до трёх? – Дрейк пожал плечами. Давить дальше не было смысла, он и так знал, что Кейн – пусть даже ослабленный, больной Кейн, – мысленно выстраивает логическую цепочку.

– Мы так и не выяснили, почему Джек переметнулся к Сэму, – мягко сказал Кейн.

– Может, кто-то его надоумил, – предположил Дрейк.

– Может быть, – сказал Кейн, не желая признавать такую возможность. – Пусть кто-нибудь присмотрит за ней. Только не ты, она и так знает, что ты за ней следишь. Найди кого-нибудь другого.

* * *

По мнению Дака Чжана, хуже всего в УРОДЗ дела обстояли с едой. Поначалу всё было просто отлично: шоколадки, чипсы, газировка, мороженое. Но так продолжалось всего лишь несколько недель. Могло бы и дольше, если бы люди не тратили еду понапрасну: не оставляли мороженое таять, не объедались печеньем, бросая остатки на съедение собакам, не оставляли хлеб покрываться плесенью.

К тому времени, как сладости и закуски закончились, было уже поздно: всё мясо и курятина, за исключением бекона, колбасы и ветчины, либо испортилось, либо у него вышел срок годности. То же самое касалось свежих продуктов, кроме картофеля и репчатого лука. Даку велели помочь очистить «Ральфс» ото всей этой тухлятины. Команда возмущённых ребят выгребала оттуда гниющую зелень и вонючее мясо несколько дней. Но разве откажешься, когда Сэм Темпл смотрит прямо на тебя, указывает на тебя пальцем и говорит: «Ты»? Этот парень запросто может поджарить любого. Кроме того, он теперь за главного, в конце концов.

Потом пришёл черёд консервированного супа, сухих хлопьев, крекеров и сыра.

А сейчас Дак всё бы отдал за банку супа. На завтрак он ел консервированную спаржу. На вкус блевотина, да ещё и моча после этого воняет, все это знают.

Но было в УРОДЗ и хорошее. И самым лучшим, по мнению Дака Чжана, был бассейн. Бассейн принадлежал не ему, но, плавая в нём, можно было считать иначе. Ранним мартовским утром в понедельник, когда он должен был сидеть на уроках.

Больше никакой школы. Ничего, кроме бассейна. Это помогало немного справиться с голодом.

Дак был шестиклассником. Маленький для своего возраста, азиат, хотя его семья жила в Америке с 1930-х годов. Когда-то родители волновались из-за его лишнего веса. Что ж, в УРОДЗ не осталось толстяков. Ни единого.

Воду Дак любил. Но только не океан. Океан пугал его. Дак не мог избавиться от мысли, будто там, внизу, под волнами, скрывается целый мир, невидимый ему, в то время как они могут его видеть. «Они» – это кальмары, осьминоги, рыбы, угри, медузы и, что хуже всего, акулы.

А вот бассейны – это здорово. В них видно всё до самого дна.

Но у Дака никогда не было своего бассейна. Общественного бассейна в Пердидо-Бич тоже не было, так что поплавать ему удавалось только у кого-нибудь из друзей, у кого дома имелся бассейн, или на каникулах вместе с родителями, когда они останавливались в гостинице с бассейном.

Теперь же, когда дети в Пердидо-Бич могли жить практически как им вздумается и ходить почти везде, где захочется, Дак нашёл идеальный бассейн: уединённый и частный. Мальчик не знал, кому он принадлежал раньше. Но кем бы ни был прежний хозяин, он отлично всё устроил. Бассейн был большой, овально-изогнутый в форме почки, глубиной в десять футов с одного края, так что можно было нырять вниз головой. Весь бассейн был выложен красивой плиткой цвета морской волны с золотым узором в виде солнечных лучей на дне. Вода – когда Дак научился её хлорировать и прочищать фильтры, – стала прозрачной, как стекло.

Рядом располагался замечательный кованый столик с зонтом посередине и несколько очень удобных шезлонгов: он мог выбрать любой и лежать, если ему захочется. Но он редко валялся в шезлонгах. Куда приятнее было лежать на надувном матрасе. Бутылка с водой плавала рядом с ним на отдельной подставке. Дак надевал солнцезащитные очки фирмы «Рэй-Бэн», наносил лёгкий крем от загара – короче говоря, он был счастлив. Голоден, но счастлив.

Иногда, когда Дак был в особенно хорошем настроении, ему начинало казаться, что он мог бы лежать на воде безо всякого матраса. В моменты особенного счастья ему даже начинало казаться, словно его спина потихоньку приподнимается над пластиковой поверхностью. Будто его тело теряло вес или что-то вроде того. На самом деле, однажды он вдруг пробудился от счастливого сна и упал, погрузившись в воду на пару футов. По крайней мере, так ему показалось, хотя это, очевидно, тоже было частью сна.

А иногда, когда Дак отчего-то злился, например, вспомнив чей-нибудь пренебрежительный взгляд, то чувствовал, словно становится тяжелее, и матрас в буквальном смысле начинал погружаться в воду.

Но Дак редко испытывал сильное счастье или злость. Обычно он был просто безмятежен.

– Ю-ху-у-у!

Такого возгласа он никак не ожидал. Как и высоких брызг, последовавших за ним.

Дак сел на своём матрасе.

Его окатило водой. В бассейне кто-то был. В его бассейне.

К краю подбежали ещё две размытые фигуры, последовало ещё два возгласа – и два столба брызг после прыжков «бомбочкой».

– Эй! – закричал Дак.

Одного из ребят звали Зил, тот ещё засранец. Двух других Дак сразу не узнал.

– Эй! – заорал он снова.

– На кого это ты вопишь? – возмутился Зил.

– Это мой бассейн, – сказал Дак. – Я его нашёл и вычистил. Идите ищите себе другой.

Дак понимал, что он меньше ростом, чем любой из троицы. Но он так разозлился, что не чувствовал страха. Матрас под ним начал проседать, и Дак подумал, уж не проткнул ли кто из мальчишек в нём дырку.

– Я серьёзно, – крикнул Дак. – Вы, трое, валите отсюда.

– Он серьёзно, – передразнил его один из парней.

Не раздумывая, Зил выскочил из воды и схватил Дака за шею. Дака потянуло вниз, он задыхался, кашлял, вода затекала в нос.

Он с трудом вынырнул на поверхность, размахивая внезапно налившимися свинцом руками, чтобы удержаться на плаву.

Его ударили снова, просто ради веселья – никто всерьёз не хотел причинять ему боль, но Дак снова погрузился в воду. На этот раз он опустился на самое дно бассейна, и ему пришлось усиленно работать ногами, чтобы подняться на поверхность за глотком воздуха. Дак схватился за матрас, но один из мальчишек утянул его прочь, громко хохоча.

Внезапно Дака охватила ярость. У него была единственная радость в жизни – этот бассейн, единственная ценная вещь, и теперь её отнимают у него на глазах.

– Пошли вон! – Заорал он, но последнее слово утонуло в бульканье, и мальчик камнем пошёл ко дну.

Что происходит? Он вдруг разучился плавать. И оказался на самом дне бассейна, под толщей воды. Дак пытался оттолкнуться от выложенного плиткой дна, чтобы всплыть, но плитка под ступнями трескалась, и осколки медленно кружились под водой.

Мальчика охватила паника. Что они с ним сделали?

Он оттолкнулся снова, обеими ногами, изо всех сил, но вообще не поднялся к поверхности. Вместо этого обе ступни ушли под плитку. Дак не всплыл ни на дюйм. На самом деле, он продолжал тонуть. Ноги опускались под плитку, пятки скребли по цементу и растрескавшемуся бетону, погружаясь в землю под ними.

Это невозможно.

Невозможно.

Дак Чжан проваливался сквозь дно бассейна. Сквозь землю под дном. Он будто стоял в зыбучем песке.

По колени.

По бёдра.

По пояс.

Он яростно сопротивлялся, но от этого его засасывало только быстрее.

Разбитая плитка оставляла царапины на его боках. Грязь забивалась под плавки.

Лёгкие обжигало огнём. Перед глазами всё расплывалось, в голове стучало, и мальчик продолжал проваливаться сквозь твёрдую землю, словно земля превратилась в воду.

Когда плитка оказалась на уровне груди, Дак расставил руки, пытаясь упереться и остановить падение, но руки прошли сквозь плитку, а затем и сквозь землю, словно плуг, и грязь вперемешку с осколками тёмной тучей кружилась у него над головой.

Вода, наполнявшая бассейн, давила на него, пыталась набиться в нос и рот. Он был словно пробка, которую утягивало в водосток.

Мир вокруг Дака Чжана кружился в водовороте; яростные удары ногами внизу, солнечные искры над головой. Затем в глазах стало темнеть, сперва по бокам, а затем тьма окончательно вытеснила свет.

* * *

Где-то с минуту это было забавно. Зил Сперри веселился, подкрадываясь к Ботану-Чжану: вместе с Хэнком и Антуаном они тихонько обошли дом вокруг, радостно подталкивая друг друга и пытаясь подавить смех.

Это Хэнк узнал о секретном бассейне Дака. Хэнк был прирождённым шпионом. Но именно Зил предложил дождаться, пока Дак всё вычистит, разберётся с хлоркой и запустит фильтр.

– Пусть сперва сделает всю работу, – объяснил он друзьям, – а потом мы его выгоним.

Антуан с Хэнком круче него, Зил это понимал, но, когда нужно было что-то серьёзно обдумать и распланировать, этим занимался Зил.

Они добились эффекта абсолютной неожиданности. Дак наверняка обмочился. Тупой ботан. Большой вечно ноющий плакса.

Но потом всё пошло не по плану. Дак камнем пошёл ко дну. И продолжал тонуть. И вдруг сверкающая под солнцем водная гладь превратилась в водоворот чудовищной силы. Хэнк ещё стоял на ступеньках и успел отскочить от бассейна. Но Антуан и Зил были на самой глубине, когда Дак выдернул пробку.

Зил едва успел ухватиться за край трамплина. Вода засасывала его с такой силой, что едва не стянула плавки. Он с трудом держался, кончики пальцев скребли по шершавой поверхности.

Антуана уносило вниз. На очередном круге поток швырнул его в хромированную лестницу, и Антуан умудрился сунуть свою толстую ногу между лестницей и стенкой бассейна. Ему повезло, что он не сломал лодыжку.

Хэнк вытянул Зила наверх, в безопасность. Вдвоём они помогли Антуану вскарабкаться по лестнице, и тот повалился на землю, словно выброшенный на берег кит.

– Чувак, мы едва не утонули, – слабо выдохнул Антуан.

– Что случилось? – Спросил Хэнк. – Я ничего не разглядел.

– Это Дак, парни, – сказал Зил дрожащим голосом. – Он, типа, ушёл под воду и не смог выбраться.

– Меня чуть не засосало, – сказал Антуан, готовый вот-вот разреветься.

– Скорей, тебя чуть не смыло, – сказал Хэнк. – Ты был похож на огромную розовую какашку в унитазе.

Зилу не хотелось смеяться над этой шуткой. Он чувствовал себя униженным. Из него сделали посмешище. Он отчаянно боролся за жизнь, перепуганный до смерти. Зил развернул руки ладонями вверх и посмотрел на исцарапанные, разодранные пальцы. Ладони горели.

Зил представил, как, должно быть, это выглядело со стороны: как он висел, вцепившись в край доски-трамплина, как плавки наполовину сползли, пока вода утягивала его за собой.

В этом не было ничего смешного.

Зил не позволит смеяться над собой.

– Над чем это вы двое ржёте? – возмущённо спросил он.

– Ну, это было, типа… – начал Антуан.

– Он – урод, – перебил его Зил. – Дак Чжан – урод, мутант. Он пытался нас убить.

Хэнк внимательно посмотрел на него, будто сомневаясь, но уже спустя секунду он был на стороне Зила.

– Да. Урод пытался нас прикончить.

– Это всё неправильно, чуваки, – согласился Антуан. Он сел и обхватил руками лодыжку, на которой красовался синяк. – Откуда нам было знать, что он мутантский урод? Мы просто развлекались. Мы что, теперь каждый раз должны переживать, нормальный ли перед нами человек или урод какой-нибудь?

Зил встал и посмотрел на опустевший бассейн. Дыра на дне скалилась острыми осколками плитки. Эта пасть проглотила Дака и чуть не утянула следом Зила. Дак выставил Зила дураком, и плевать, жив он или мёртв. Кто-то должен за это заплатить.

Глава 5 104 часа, 5 минут

– ПУЛИ ЛЕТАЮТ БЫСТРО. В этом вся суть их действия, – снисходительно пояснил Джек-Компьютер. – Если бы пули летали медленно, от них бы было мало пользы.

– Я быстрая, – сказала Брианна. – Потому меня и зовут Бриз. – Она рукой прикрыла глаза от солнца и, прищурившись, посмотрела на цель, которую себе наметила: знак перед пустой стоянкой, расположенной у подножия горного хребта.

Джек вытащил портативный компьютер. Ткнул в несколько цифр.

– Самая медленная пуля летит со скоростью триста тридцать метров в секунду. Грубо говоря, это тысяча сто футов в секунду. Я нашёл книгу по статистике, в которой куча таких полезных фактов. Чёрт, я скучаю по «Гуглу». – Похоже, он действительно страдал. Слово «Гугл» застряло у него в горле.

Брианна мысленно рассмеялась. Джек-Компьютер был таким… компьютерным. И всё же он был очень милым, когда так рассуждал: неуклюже, неловко, в манере двенадцатилетнего мальчишки, у которого только-только начал ломаться голос.

– В общем, в часу у нас три тысячи шестьсот секунд, так? Значит, где-то четыре миллиона футов в час делим на пять тысяч двести восемьдесят футов в миле. Считай, семьсот пятьдесят миль в час. Почти со скоростью звука. И это не самые быстрые из пуль.

– Зуб даю, я тоже смогу столько выдать, – сказала Брианна. – Я уверена.

– Я не хочу стрелять, – сказал Джек, с сомнением глядя на пистолет в её руке.

– Ой, да брось, Джек. Перед нами шоссе, которое упирается прямо в горы. Что может случиться? Подстрелишь ящерицу?

– Я никогда раньше не стрелял, – сказал Джек.

– С этим любой идиот справится, – уверила его Брианна, хотя сама тоже ни разу не стреляла из оружия. – Но, наверное, будет небольшая отдача, так что держи крепче.

– Насчёт этого не беспокойся. Хватка у меня что надо.

Брианне понадобилось несколько секунд, чтобы уловить иронию в его голосе. Она вспомнила, как кто-то говорил, будто у Джека есть способности. Будто он необычайно силён.

Но Джек не выглядел сильным. Он был похож, скорее, на типичного ботаника. Лохматые светлые волосы, покосившиеся очки. И со стороны всегда казалось, будто он не смотрит сквозь очки, а глядит на собственное отражение в их стёклах.

– Окей. Готовься, – велела ему Брианна. – Крепче держи пушку. Целься в знак. Давай сделаем про…

Выстрел прогремел прежде, чем она успела договорить. Необычайно громкий звук, облачко голубоватого дыма и на удивление приятный запах.

– Я хотела сказать, давай сделаем пробный выстрел, – сказала Брианна.

– Прости. Я, похоже, слишком надавил на курок.

– Ну да. Похоже. На этот раз просто прицелься. Вон в тот знак, не в меня.

Джек поднял ствол.

– Обратный отсчёт?

– Да.

– До нуля?

– До нуля.

– Готова?

Кроссовки Брианны ещё глубже увязли в грязи, она наклонилась, выкинула одну руку вперёд и замерла, как бегунья на стоп-кадре.

– Готова.

– Три. Два. Один.

Брианна бросилась вперёд за долю секунды до того, как Джек спустил курок. Она мигом осознала свою ошибку: пуля летела вслед за ней, прямо у неё за спиной.

Гораздо лучше преследовать пулю, чем быть преследуемой ею.

Брианна летела. Почти в буквальном смысле. Если бы она раскинула руки и поймала воздушный поток, то пролетела бы футов пятьдесят, потому что двигалась быстрее, гораздо быстрее самолёта, разгоняющегося по взлётной полосе.

Она бежала необычным образом: работая руками, как обычный бегун, Брианна с каждым рывком разворачивала их ладонями назад. Почти у всех мутантов в УРОДЗ именно ладони были центром сосредоточения их сил.

Воздух пронзительно свистел в ушах. Короткие волосы девушки развевались на ветру. Щёки подрагивали, глаза обжигало. Дышать было тяжело, словно она оказалась в центре урагана.

Мир вокруг превратился в смазанное разноцветное пятно, объекты пролетали мимо так быстро, что мозг не успевал их распознать. Светлые штрихи без определённой формы.

По опыту она знала, что после забега к ступням придётся приложить лёд, чтобы те не опухли. Брианна даже заранее приняла две капсулы «Адвила».

Она бежала быстро. Невероятно быстро.

Но не быстрее летящей пули. Она рискнула обернуться.

Пуля догоняла её. Девушка видела её: пятнышко, крохотное серое пятнышко, летящее за ней, кружащееся по спирали.

Брианна отклонилась вправо, всего на полшажка.

Пуля медленно проплыла мимо.

Брианна погналась за ней, но пуля упала в грязь, даже не приблизившись к цели, когда Брианна была в дюжине шагов позади.

Она тут же сбавила скорость, пологий склон помог ей мягко затормозить, и девушка остановилась.

Джек остался в трёх сотнях ярдов позади. Вся эта гонка длилась немногим дольше секунды, хотя по субъективным ощущениям Брианны времени прошло куда больше.

– Получилось? – крикнул Джек.

Она, не спеша, даже по своим меркам, лениво побежала назад – всего-то восемьдесят или девяносто миль в час, – и рассмеялась.

– Ещё бы, – ответила Брианна.

– Я даже ничего не разглядел. Вот ты здесь. Раз – и ты уже там.

– Потому меня и зовут Бриз, – сказала Брианна, весело подмигнув Джеку. Но тут желудок напомнил ей, что она только что сожгла суточную норму калорий. В животе так громко заурчало, что Джек наверняка это слышал.

– Ты, разумеется, в курсе, что бриз – это на самом деле лёгкий морской ветерок, да? – педантично заметил Джек.

– А ты, разумеется, в курсе, что я могу влепить тебе восемь пощёчин, прежде чем ты успеешь глазом моргнуть, да?

Джек моргнул.

Брианна улыбнулась.

– Вот, – осторожно проговорил Джек. Он протянул ей пистолет рукоятью вперёд. – Возьми.

Брианна сунула его в рюкзак, валявшийся у её ног. Затем достала открывалку и припасённую банку соуса для пиццы. Вскрыла банку и выпила острую жижу.

– Держи, – сказала она, протягивая банку Джеку. – Там ещё немного осталось.

Он не стал спорить, а наклонил банку и терпеливо ждал, пока последняя унция красной пасты капнет ему в рот. Затем облизал банку изнутри и указательным пальцем собрал те остатки, до которых не смог дотянуться языком.

– Итак, Джек. Как обстоят дела с налаживанием телефонной связи?

Джек замешкался, принимая решение, стоит ли рассказывать ей.

– Связь уже налажена, телефоны работают. Вернее, будут работать, как только я договорюсь с Сэмом.

Брианна уставилась на него.

– Чего?

– Вообще-то это было не так уж сложно. У нас есть три вышки: одна здесь, в Пердидо-Бич, ещё одна вверх по автостраде и третья на вершине горного хребта. Существует программа, которая проверяет, был ли оплачен счёт и всё такое, и либо блокирует, либо авторизует номер. Конечно, программа заключена не в самой вышке, она на сервере за пределами УРОДЗ. Я сделал так, чтобы все наши телефоны авторизовались автоматически.

– Я смогу позвонить маме? – спросила Брианна. Она и так знала ответ, но не смогла подавить проблеск надежды и всё же спросила.

Джек в замешательстве посмотрел на неё.

– Разумеется, нет. Для этого нужно, чтобы барьер вокруг УРОДЗ был проницаемым.

– О. – Разочарование больно кольнуло девушку. Брианна, как и большинство других детей в УРОДЗ, сумела смириться с потерей родителей, бабушек и дедушек, старших братьев и сестёр. Но надежда, что с ними можно как-то связаться…

Больше всего Брианна скучала по матери. Между Брианной и её младшими сёстрами был слишком большой разрыв в возрасте. Отец после развода больше не появлялся в её жизни. Мама снова вышла замуж – за полного придурка – и родила от него близнецов. Брианна хорошо к ним относилась, но они были на восемь лет её младше, так что о том, чтобы тусоваться вместе, не могло быть и речи.

Это отчим Брианны настоял на том, чтобы отправить её в «Коутс». Он объяснял это её плохими отметками. Но это было слабое оправдание. У многих детей нелады с математикой, но их за это не ссылают в места наподобие «Коутс».

Брианна уговорила маму повлиять на отчима. Этот год в «Коутс» должен был стать для неё последним. На следующий год она вернулась бы в среднюю школу «Николет» в Баннинге, Калифорния. Назад на своё место. Конечно, в «Николет» тоже хватало трудных ребят, но, по крайней мере, там не было ни Кейнов, ни Бенно, ни Диан, и уж точно никаких Дрейков.

Никто в «Николет» не бетонировал её ладони в цементные блоки и не бросал умирать от голода.

Кроме того, было бы так здорово поразить старых друзей своей новой силой. У них бы башню снесло. Мозги бы расплавились. Брианна в одиночку могла бы заменить всю команду легкоатлетов.

– Нет спутников, с которыми мы могли бы связаться, – продолжал обстоятельно объяснять Джек. В нём и впрямь было что-то милое. И Брианне он казался интересным. Особенно мило Джек выглядел, когда смущался, продолжая при этом оставаться до ужаса умным. Она и прежде обращала на него внимание, ещё тогда, когда «Академия Коутс» была паршивой дырой, а Джек вертелся где-то на задворках шайки Кейна.

– Но почему Сэм никому не сказал? – спросила Брианна. – Почему он не включил сотовые?

– Мы не можем сделать так, чтобы ребята из «Коутс» не воспользовались нашей системой, пока не избавимся от вышки на хребте. Или пока я не найду способ полностью изменить протокол авторизации, чтобы внести в него только определённые номера. А это серьёзная работёнка по программированию, учитывая, что начинать мне придётся с нуля.

– О. – Брианна пристально посмотрела на него. – Ладно, но мы же не хотим ничем помогать Кейну, Дрейку и этой ведьме Диане. Правда ведь?

Джек пожал плечами.

– Ну, Дрейка я боялся. В смысле, Дрейка все боятся. Но Кейн с Дианой хорошо ко мне относились.

Этот ответ Брианне не понравился. Заинтересованная улыбка, с которой она на него смотрела, испарилась. Девушка вскинула руки. Шрамы от жестокого «гипсования» Дрейка уже сошли. Но память об этом насилии, ужас от осознания, что скоро умрёшь от голода, особенно теперь, когда голод вернулся, всё еще были свежи.

– Со мной они повели себя не так вежливо.

– Верно, – признал Джек. Он опустил глаза. – Но всё же. Я к тому, что ребята – и Сэм, и Астрид, и остальные, – попросили меня что-нибудь придумать, с телефонами, и, понимаешь, я это сделал. Я хочу… в смысле… я же правда сделал. Я справился. Всё работает. Так что теперь мы должны их включить.

Лицо Брианны стало ещё более каменным.

– Нет. Если это хоть как-то поможет ребятам из «Коутс», то нет. Я не хочу никоим образом облегчать им жизнь. Я хочу, чтобы они страдали. А потом и вовсе умерли.

Брианна заметила шок в глазах за покосившимися очками. Джек ничем не отличался от большинства людей, с горечью отметила про себя Брианна: он не воспринимал её всерьёз. Конечно, вокруг неё была аура крутизны и всё такое – в конце концов, она же Бриз. И, как супергерою, ей приходится придерживаться определённого стиля. Но ведь она ещё и Брианна. Обычная девчонка.

– Ой, прозвучало слишком грубо? – спросила она, не пытаясь скрыть нотки раздражения в голосе.

– Чуть-чуть, – сказал Джек.

– Да? Ну ладно, спасибо за помощь. Увидимся, – сказала Брианна. И исчезла, пока он не ляпнул ещё какую-нибудь глупость.

* * *

Дак очнулся.

Он абсолютно не понимал, где находится. Лежал на спине. Весь мокрый. На нём не было ничего, кроме плавок. Его окружала темнота.

Дак замёрз. Кончики пальцев онемели. Он дрожал.

Под лопатками мешалось что-то твёрдое и острое, и Дак подвинулся, чтобы уменьшить боль. Он огляделся в растерянности. Наверху что-то слабо светилось. Солнце едва заметно пробивалось сквозь длинный земляной колодец.

Дак попытался рассуждать. Он помнил всё: как шёл ко дну бассейна, затем пробил дно. Помнил, как задыхался под водой, как обжигало его лёгкие. На боках остались царапины, как и на внутренней стороне рук.

А теперь он лежал в какой-то дыре. Глубокой дыре. На дне колодца с облепленными грязью стенками, который каким-то образом пробило его тело, проваливаясь сквозь землю.

Проваливаясь сквозь землю?

Это было невозможно, учитывая то, как глубоко он провалился. Судя по тому, как далеко маячил свет, глубина тут была не меньше двадцати футов. Двадцать футов. Под землёй.

Страх сдавил его сердце. Он похоронен заживо. Он никак не сможет вскарабкаться по этому узкому грязному лазу назад к поверхности.

Никак.

– На помощь! – заорал он. Крик отозвался слабым эхом.

Дак понял, что он не в замкнутом пространстве. Воздуха вокруг хватало. И земля под ногами была слишком уж твёрдой и плотной. Он встал на колени. Затем медленно поднялся на ноги. Всего в нескольких дюймах над его головой обнаружился потолок. Мальчик вытянул руки в стороны и почувствовал слева стену, а справа – пустоту.

– Это труба, – сказал Дак в темноту. – Или туннель. – И справа, и слева стояла непроглядная тьма. – Или пещера. Как такое могло случиться? – возмущённо спросил Дак у пещеры. Его зубы стучали от холода. И от страха. Послышалось слабое эхо, но ответа не последовало.

Он поднял голову к свету и ещё несколько раз позвал на помощь. Но шансы, что кто-то услышит, были нулевые. Разве что Зил и его товарищи, которые издевались над Даком, побежали за помощью. А ведь это возможно, да? Может, они и придурки, но они наверняка отправились бы за помощью. Нельзя же просто так бросить его тут.

Но наверху не было видно взволнованных лиц, вглядывающихся в колодец.

– Ну же, Дак, думай.

Он в каком-то туннеле, или вроде того, глубоко под землёй. Пол туннеля мокрый и грязный. Несмотря на это, здесь не очень сыро, на сточную трубу не похоже. Да и он сам не настолько выпачкался, как мог бы.

– Я провалился под землю. Потом я чуть не утонул, потерял сознание и перестал проваливаться. Вода продолжала утекать, и меня немного отмыло.

Он был рад, что разобрался хотя бы с этим.

Дак сделал несколько осторожных шагов по туннелю, вытянув руки перед собой. Он был напуган. Напуган, как никогда за всю жизнь. Даже сильнее, чем в день возникновения УРОДЗ, или в день великой битвы, когда он прятался в туалете с фонариком и комиксами.

И вот он здесь, внизу, один. Он не Железный Человек. Не Песочный Человек. Не Тёмный Рыцарь.

И здесь холодно.

Дак услышал собственные всхлипы и вдруг понял, что плачет. Он попытался остановиться. Это было непросто. Ему хотелось плакать. Хотелось оплакивать маму, папу, бабушку и тётушек, и даже надоедливого старшего брата, а вместе с ними и весь, весь, весь мир, который исчез и бросил его в этой могиле.

– Помогите! Помогите! – кричал Дак, но ответа по-прежнему не было.

Перед ним стоял выбор из двух одинаково мрачных вариантов: тёмный туннель слева и тёмный туннель справа. Дак ощутил на лице лёгкий, едва заметный ветерок. Казалось, он дул слева.

Идти туда, откуда дует ветер. Не наоборот.

Дак стал осторожно спускаться по туннелю, вытянув руки, будто слепой. Вниз по туннелю.

Было так темно, что он не видел собственных ладоней. Никакого света. Абсолютно.

Вскоре он заметил, что идти легче, если одной рукой касаться стены. Стена была каменная, изрытая и жёсткая, но с ямами и буграми, которые казались очень неровными. Земля под ногами тоже была неровная, но не настолько.

– Пещера должна куда-то меня вывести, – сказал Дак сам себе. Звук собственного голоса показался ему обнадёживающим. Он был реальным. Знакомым.

– Хоть бы это был туннель. Люди не строят туннелей без причины. – Затем, немного помолчав, добавил: – По крайней мере, туннель должен куда-то вывести.

Он попытался понять, в каком направлении движется. Север, юг, восток, запад? Что ж, вряд ли он ушёл далеко на запад, потому что тогда бы он вышел к океану.

Он шёл, иногда начинал плакать, но продолжал идти. Было невозможно определить, сколько времени он провёл здесь, внизу. Он понятия не имел, который час. Но вскоре увидел, что то место, куда он провалился, было ещё уютным в сравнении с тем, что окружало его сейчас. Там стояла темнота, но пробивался хоть какой-то свет. А здесь света не было совсем.

– Я не хочу умереть тут, – сказал Дак. И тут же пожалел, что озвучил эту мысль вслух. От этого она стала казаться более реальной.

В этот момент он ударился головой обо что-то, чего не должно было здесь быть, и ударился сильно.

Дак злобно выругался, приложил ладонь ко лбу, чтобы проверить, есть ли кровь, и вдруг почувствовал, что ноги опять уходят под землю.

– Нет! – вскрикнул он.

И перестал проваливаться. Он успел увязнуть по колено. Но потом всё прекратилось. Тело перестало погружаться. Осторожно, аккуратно он вытащил ноги и встал на твёрдую землю.

– Что со мной происходит? – возмутился он. Почему… – и тут Дак понял. Он знал ответ и не мог поверить, что это не пришло ему в голову раньше.

– О, боже. Я урод! Я мутант! Я мутант с реально дерьмовой сверхспособностью!

Он не был уверен, в чём именно заключается его сила. Похоже, в способности проваливаться сквозь землю. А это бред. Кроме того, он не собирался её «включать». Он был уверен, что не велел себе тонуть.

Дак зашагал снова, стараясь не ударяться головой и пытаясь понять, что же произошло. Оба раза он начинал проваливаться, когда злился, это во-первых. Он слышал рассказы о том, что способности Сэма поначалу проявлялись лишь тогда, когда он испытывал сильный страх или ярость.

Но Дак уже давно испытывал страх. Он жил в состоянии страха с момента появления УРОДЗ. Но странные вещи начали происходить с ним лишь в моменты злости.

Странные вещи. Что бы это ни было.

– Если я сильно взбешусь, может быть, я провалюсь насквозь. Окажусь в Китае. Увижу своих пра-пра-прадедов.

Он прошёл ещё несколько шагов и заметил тусклый свет.

– Свет? – удивился он. – Это и впрямь свет?

Свет не был ярким, это точно. Не лампочка. Не фонарь. И даже не звезда. Скорее, область чуть меньшей тьмы. Дымка. На таком расстоянии было невозможно разобрать.

Дак не сомневался, что это галлюцинация. Ему хотелось, чтобы свет оказался настоящим, но он боялся, что это не так. Боялся, что это игра воображения.

Но он продолжал идти, и чем ближе подходил, тем яснее становилось, что это не мираж. Что-то определённо светилось. Будто бледный циферблат в тёмной комнате, нездоровое, холодное, чахлое свечение.

Даже вблизи света не хватало, чтобы увидеть хоть что-то. Можно было разобрать лишь очертания камней. Мальчику пришлось остановиться и некоторое время изо всех сил вглядываться, напрягая зрение, прежде чем он смог определить, что свет идёт почти от самой земли. Из ещё одного туннеля, отходящего в сторону от главной пещеры, которая, как показалось Даку, постепенно расширялась.

Он мог бы свернуть в этот новый коридор, там, по крайней мере, что-то видно. Немного, но хоть что-то. Хоть какое-то доказательство, что он не ослеп.

Но тоненький голосок в голове закричал: «Нет!»

Инстинкты подсказывали ему бежать прочь.

– Там внизу свет. Он должен куда-то вывести, – спорил Дак сам с собой.

Пусть Дак никогда не был самым внимательным учеником и мало что знал о своём мозге с научной точки зрения, зато он был заядлым фанатом «Симпсонов». Он уже видел это свечение в мультяшной форме. И в куче комиксов.

– Это радиация, – сказал Дак.

Это неправильно, подумал он, и его переполнило праведное негодование. Все говорили, что после большой аварии, которая случилась на АЭС тринадцать лет назад, после удара метеорита, радиации не осталось. Но откуда тогда это свечение? Должно быть, радиация просочилась под землю сквозь трещины и расщелины.

Взрослые солгали. А может быть, и сами не знали.

– Идти туда – не самая лучшая идея, – сказал Дак сам себе. – Но свет есть только там, – простонал он и заплакал от отчаяния, потому что, похоже, иного выбора не оставалось, кроме как возвращаться в абсолютную темноту.

И тут Дак что-то услышал.

Он замер. Напряг слух и стал вслушиваться.

Мягкий, свистящий звук. Едва слышный.

Долгая пауза. И вот опять. Ш-ш-ш. Ш-ш-ш.

Дак не сразу услышал этот звук, потому что всё его внимание было сосредоточено на свечении. Но этот шум он узнал. Вода. И звук шёл, слава богу, не из радиоактивной шахты.

Дак ненавидел океан. Но, учитывая все обстоятельства, ненависть к этой пещере пересилила.

Оставив свечение позади и осторожно ощупывая путь перед собой, оберегая лоб, на котором выскочил синяк, Дак осторожно шёл сквозь непроглядную тьму.

Глава 6 96 часов, 22 минуты

– СЛУШАЙ, АЛЬБЕРТ, ТОЛЬКО не говори, что у нас проблема, а я ничего не могу с этим сделать, – почти прорычал Сэм. Он стремительно шагал от здания муниципалитета к расположенной по соседству церкви. Альберт и Астрид шли за ним, стараясь не отставать.

За океаном садилось солнце. Гаснущий свет оставил на поверхности воды длинный красный восклицательный знак. На воде виднелась лодка, одна из маленьких моторных. Сэм вздохнул. Кто-то из детей, кто наверняка в конце концов утонет.

Вдруг Сэм остановился, отчего Альберт с Астрид столкнулись.

– Простите. Я не хочу, чтобы вы думали, будто я в бешенстве. Да, я злюсь, но не на тебя, Альберт. Дело в том, что я должен пойти туда и установить новый порядок, но, уж извините, черви-убийцы ситуацию ничуть не облегчают.

– Тогда подожди пару дней, – спокойно предложил Альберт.

– Подождать? Альберт, разве не ты ещё несколько недель, даже месяцев назад говорил, что нам следует заставить всех поскорее взяться за работу?

– Я не говорил, что мы должны всех заставить, – возразил Альберт. – Я говорил, что мы должны придумать, чем платить за работу.

Сэм был не в настроении. Совершенно не в настроении. Смерть ребёнка стала трагедией для всех, но для него она означала личный провал. Ему поручили быть главным, а значит, за все провалы ответственность нёс именно он. Е. З. находился под его защитой, Сэм должен был о нём позаботиться. А теперь от Е. З. осталась только кучка пепла.

Сэм жадно втянул в себя глоток воздуха. Он бросил мрачный взгляд на кладбище. За последние три месяца там появились три новых могилы – с тех пор, как Сэм был официально избран мэром. Е. З. не получит и могилы, только табличку. Если так пойдёт и дальше, выделенное под кладбище место скоро закончится.

Главная дверь в церковь была открыта. Открыта всегда. Всё потому, что дверь, как и крыша церкви, сильно пострадали в великой битве на День благодарения. Широкие деревянные двери просто снесло с петель. Боковые стороны дверного проёма казались шаткими, их поддерживал только продолговатый камень сверху, отчего вся разрушенная конструкция походила на одно из сооружений Стоунхенджа.

Кейн едва не разрушил церковь целиком, но здание было построено крепко, так что три четверти остались стоять. Некоторые обломки убрали, но далеко не все, и то их просто вынесли на боковую улицу. Подобно многим другим начинаниям, и это сошло на нет, когда дети отказались работать, и уговорить их было невозможно.

Сэм прошёл по самому центру церкви и поднялся на три невысокие ступеньки – что-то вроде сцены, хотя Астрид терпеливо объясняла, что это называется алтарём. Огромный крест так и не вернули на его законное место, а просто прислонили к стене в углу. При ближайшем рассмотрении на нём можно было заметить пятна крови, оставшиеся после того, как крест обрушился на плечо Коржика.

Только повернувшись к аудитории, Сэм увидел, как мало народу собралось в церкви. Сюда должно было прийти около двухсот пятидесяти детей: все, кроме детсадовцев и охранников, выставленных в разных точках. Пришло же человек восемьдесят, половина из которых были ещё такие маленькие, что Сэм понял: старшие братья и сёстры сплавили их сюда, чтобы самим немного отдохнуть в их отсутствие.

Астрид и Альберт заняли места на скамье в первом ряду. Малыш Пит остался в садике. Теперь, когда у Мамы Мэри появилось больше помощников в детском саду, Астрид могла время от времени отводить туда Пита, но никогда не оставляла его там надолго. Пока Пити был поглощён своей видеоигрой, за ним мог присматривать кто угодно. Но стоило малышу расстроиться…

Сама Мама Мэри Террафино сидела на две скамейки позади: она была слишком скромна, чтобы посягнуть на места рядом с лидерами. Сэм удивился, увидев, как выглядит Мэри. Она похудела. Должно быть, от тяжёлой работы. Или ей было не слишком весело жить на консервах, которые в своё время, ещё до УРОДЗ, люди жертвовали на благотворительность. Но она была очень стройной, а это прилагательное редко применяли к Мэри. Стройной, как модель.

Лана Арвен Лазар примостилась в дальнем ряду. Целительница выглядела уставшей и слегка раздосадованной. Лана часто казалась раздосадованной. Но, по крайней мере, она пришла, а для большинства детей это значило больше, чем любые слова.

Сэм стиснул зубы: его разозлило, что так много людей не явилось на общегородское собрание. Чем они вообще таким важным могут быть заняты вместо этого?

– Во-первых, – сказал Сэм, – я хотел бы выразить соболезнования по поводу Е. З. Он был хорошим парнем. Он не заслужил… – на мгновение нахлынувшие неизвестно откуда эмоции едва не сбили его с мысли. – Мне жаль, что он погиб.

Кто-то громко всхлипнул.

– Слушайте, я перейду сразу к главному: у нас триста тридцать два… простите, триста тридцать один голодный рот, – сказал Сэм. Он стоял, упершись ладонями в бёдра и широко расставив ноги. – С запасами еды у нас и без того было плохо дело. Но после набега ребят из «Коутс»… в общем, ситуация уже не просто сложная, а отчаянная.

Он помолчал, чтобы до всех дошёл смысл сказанного. Но разве шести- и восьмилетки могли всерьёз понять, о чём он толкует? Даже у ребят постарше в глазах читалось, скорее, равнодушие, нежели тревога.

– Триста тридцать один человек, – повторил Сэм. – А запасов еды осталось, может быть, на неделю. Это очень короткий промежуток времени. У нас совсем мало еды. И, как вы все знаете, еда у нас отвратительная.

Это вызвало у аудитории ответную реакцию. Дети помладше хором захихикали и принялись изображать рвотные позывы.

– Хватит, – резко оборвал их Сэм. – Достаточно. Суть в том, что положение у нас катастрофическое.

– А как насчёт еды, которая осталась в домах? – выкрикнул кто-то.

Лучи заходящего солнца пробивались сквозь полуразрушенный фасад и били Сэму прямо в глаза. Ему пришлось спуститься на две ступеньки влево, чтобы разглядеть говорившего.

– Хантер? Это ты?

Хантер Лефковитц был на год младше Сэма, длинноволосый, как и все остальные, не озаботившиеся собственной стрижкой. Ещё до УРОДЗ он никогда не относился к числу популярных ребят в школе. Но теперь, подумал Сэм, критерии популярности круто изменились.

Хантер начал развивать свои способности. Сэм старался держать это в тайне: он подозревал, что Кейн присылает в Пердидо-Бич шпионов. Ему хотелось иметь возможность использовать Хантера в качестве секретного оружия, если дойдёт до новой битвы с людьми Кейна. Но трудно хранить тайны в месте, где все друг друга знают.

– Хантер, мы обыскали все дома и перенесли еду в «Ральфс», – продолжал Сэм. – Проблема в том, что все фрукты и овощи испортились, пока мы набивали животы чипсами и печеньем. Всё мясо сгнило. Народ повёл себя глупо и безалаберно, и теперь этого уже не изменить. – Сэм сглотнул, пытаясь справиться со злостью и горечью осознания собственной глупости. – Но у нас осталась еда в полях. Может быть, это не та еда, которая нам по вкусу, но этого хватило бы на месяцы – долгие месяцы, – если мы соберём её, прежде чем всё сгниёт или будет съедено птицами.

– А может, нас к тому времени спасут, и нету смысла напрягаться, – сказал другой голос.

– Ага, или мы научимся питаться воздухом, – пробормотала Астрид себе под нос, но её всё же расслышало несколько человек.

– А почему не отобрать еду обратно у Дрейка и его нелюдей?

Это сказал Зил. За это он получил одобрительный хлопок по спине от Антуана, одного из членов своей маленькой банды.

– Потому что тогда смертей не избежать, – без обиняков сказал Сэм. – Если повезёт, нам удастся вернуть часть еды, а кончится дело тем, что придётся вырыть ещё несколько могил у площади. В любом случае, это не решение проблемы.

– Тогда отправь своих муродов драться с их муродами, – сказал Зил.

В последнее время Сэм время от времени слышал это слово: «мурод». Слово «нелюдь» появилось в обиходе чуть позднее. Каждый новый термин звучал чуть обиднее предыдущего.

– Сядь, Зил, – продолжал Сэм. – У нас двадцать шесть человек в… как мы решили? Называем их армией? – обратился он к Эдилио.

Эдилио сидел в первом ряду. Он сидел, наклонившись вперёд и опустив голову, казалось, ему здесь не по себе.

– Некоторые так их и называют, но слушай, чувак, я не знаю, как правильно. Может, милиция или что-то типа того? А вообще, думаю, это не так важно.

– У Мамы Мэри в подчинении четырнадцать человек, включая однодневных дежурных, – сказал Сэм, ставя галочки в списке. – У Эллен, начальницы пожарной охраны, шестеро, чтобы реагировать на экстренные ситуации. Дара в одиночку отвечает за лекарства, Астрид – мой советник. Джек отвечает за технику. У Альберта сейчас работают двадцать четыре человека, охраняют «Ральфс» и распределяют провизию. Считая меня, семьдесят восемь человек занято различной работой.

– Это когда они соизволят явиться, – громко вставила Мэри Террафино. Это вызвало нервные смешки, но Мэри не улыбалась.

– Верно, – согласился Сэм. – Когда изволят явиться. Вот в чём дело, нам нужно больше работников. Нам нужны люди, которые соберут урожай.

– Мы всего лишь дети, – сказал один пятиклассник и захихикал над собственной шуткой.

– А скоро станете голодными детьми, – отрезал Сэм. – Умирающими от голода детьми. Слушайте: мы скоро начнём умирать от голода. В прямом смысле. Умирать.

Он повторил последнее слово, вложив в него столько смысла, сколько было возможно.

Астрид предупреждающе посмотрела на него, и Сэм глубоко вздохнул.

– Простите. Я не хотел повышать голос. Просто дело действительно плохо.

Девочка-второклассница подняла руку. Сэм вздохнул, зная, чего ожидать, но всё равно позволил ей высказаться.

– Я просто хочу к маме.

– Мы все хотим, – нетерпеливо ответил Сэм. – Мы все хотим вернуть прежний мир. Но, похоже, мы не сможем этого сделать. Так что мы должны попытаться выжить в этом мире. А значит, нам нужна еда. И кому-то из детей придётся собрать урожай, погрузить его в машины, сохранить продукты, готовить их и… – Он развёл руками, осознав, что перед ним сидят ряды каменных лиц. – Ты совсем свихнулся с этим сбором овощей? – Это сказал Говард Бассем, который стоял в дальнем конце церкви, прислонившись к стене. Сэм не заметил, как Говард вошёл. Он огляделся в поисках Орка, но того не было видно. А Орк – это нечто такое… нет, некто, всё же пока некто такой, кого трудно… не заметить.

– Знаешь другой способ раздобыть еду? – спросил Сэм.

– Чувак, думаешь, никто не знает, что случилось с Е. З.?

Сэм напрягся.

– Разумеется, мы все знаем, что случилось с Е. З. Никто не пытается этого скрыть. Но, насколько мы знаем, черви только на одном капустном поле.

– Какие ещё черви? – требовательно спросил Хантер.

Очевидно, никто об этом не слышал. В эту секунду Сэму захотелось треснуть Говарда как следует. Последнее, что им сейчас нужно, – так это знать о незавидной участи Е. З.

– Я изучила одного червя, – сказала Астрид, видя, что терпение Сэма уже почти достигло предела. Она не стала подниматься на кафедру, просто встала и повернулась лицом к аудитории, которая к этому моменту навострила уши. Кроме двух детей, которые о чём-то повздорили между собой.

– Черви, которые убили Е. З. – мутанты, – продолжала Астрид. – У них две сотни зубов. Их организмы больше приспособлены для того, чтобы проходить сквозь тело, нежели сквозь землю.

– Но, насколько нам известно, они водятся только на одном поле: капустном, – подчеркнул Сэм.

– Я провела вскрытие червя, которого принёс Сэм, – сказала Астрид. – И обнаружила кое-что очень странное. У этих червей очень крупный мозг. То есть, мозг обычного червя настолько примитивен, что, если ему отрезать голову, червь продолжит жить, как ни в чём не бывало.

– Прямо как моя сестра, – пискнул один из ребят и тут же получил тычок в бок от сестры.

Говард лениво приближался к центру помещения.

– Так, значит, черви, убившие Е. З., умные.

– Я не говорю, что они могут читать или решать квадратные уравнения, – сказала Астрид. – Но их мозг уже не скопление клеток, которые отвечают за негативный фототропизм, а полноценный мозг с отдельными полушариями и чётко дифференцированными, явно специализированными участками.

Сэм опустил голову, пряча улыбку. Астрид прекрасно умела объяснять всё простыми словами. Но когда кто-то её раздражал – как это сейчас делал Говард, – она начинала сыпать многосложными конструкциями, что заставляло оппонента почувствовать себя идиотом.

Говард остановился, видимо, парализованный словом «фототропизм». Но быстро пришёл в себя.

– Слушай, короче, если ступишь на поле, где водятся эти твари, эти кровососы, прикончившие Е. З., эти… зики, то ты труп. Так?

– Размер их мозга подтверждает вероятность того, что эти существа склонны к территориальности. Исходя из наблюдений Сэма, Эдилио и Альберта, я сделала вывод, что черви не выходят за пределы своей территории. В данном случае, капустного поля.

– Да? – сказал Говард. – Ну, а я знаю парня, который спокойно пройдёт по этому вашему полю.

Вот опять, подумал Сэм. В случае с Говардом всё неизбежно рано или поздно сводилось к Орку.

– Возможно, ты прав, и Орк окажется для них неуязвим, – сказал Сэм. – И что?

– И что? – эхом отозвался Говард. Он ухмыльнулся. – А то, Сэм, что Орк может собрать эту твою капусту. Но, конечно, от тебя потребуется кое-что взамен.

– Пиво?

Говард кивнул, может быть, слегка смущённо, но лишь слегка.

– Пиво ему по вкусу. Сам-то я мог бы и перебиться. Но, поскольку я менеджер Орка, мне тоже полагается.

Сэм сжал зубы. Но это и правда могло стать решением проблемы. В магазине «Ральфс» у них ещё осталось немного пива.

– Если Орк хочет попробовать, я не против, – сказал Сэм. – Обсудите это с Альбертом.

Но Астрид была не в восторге.

– Сэм, Орк явно страдает от алкоголизма. А ты хочешь снабжать его пивом?

– Банка пива в день за работу, – сказал Сэм. – Этим Орк сильно не накачается…

– Ну уж нет, – возразил Говард. – Орку нужен ящик в день. Четыре кассеты по шесть бутылок. В конце концов, работёнка не из лёгких: собирать капусту в поле.

Сэм бросил взгляд на Астрид. Выражение её лица не изменилось. Но на Сэме лежала ответственность за триста тридцать одного человека. Орк, возможно, и впрямь неуязвим для тварей. К тому же, он так силён, что соберёт тридцать тысяч фунтов капусты всего за неделю.

– Поговори с Альбертом после собрания, – сказал Сэм Говарду.

Астрид хоть и кипела от ярост молча села на место. Говард шутливо ткнул мизинцем в сторону Сэма, как бы скрепляя соглашение.

Сэм вздохнул. Собрание шло совсем не так, как он планировал. Как всегда. Он понимал, что дети есть дети, поэтому привык к постоянным выкрикам и глупостям от детей помладше. Но тот факт, что так много старших ребят, семи- и восьмиклассников, даже не соизволили явиться, удручал.

Что ещё хуже, от всех этих разговоров о еде Сэму ужасно хотелось есть. Обед был так себе. Чувство голода теперь почти никогда не отступало. От этого внутри словно зияла пустота. Голод занимал все его мысли, когда думать нужно было о другом.

– Слушайте, народ, я ввожу новое правило. Оно покажется суровым. Но это необходимо.

Слово «суровый» привлекло внимание почти всех присутствующих.

– Мы не можем позволить ребятам целыми днями сидеть на диване, рубиться в «Wii» и смотреть DVD. Нам нужны люди для работы в поле. Так что правило следующее: все дети от семи лет и старше должны три раза в неделю отправляться на сборы овощей и фруктов. Затем Альберт организует заморозку или другой способ сохранить их.

В зале воцарилась мёртвая тишина. Одни пустые взгляды.

– До завтра мы подготовим два школьных автобуса. В каждом поместится около пятидесяти детей, и нам нужно их заполнить, потому что по плану у нас сбор дынь, и работы невпроворот.

Ещё больше пустых взглядов.

– Ладно, объясню проще: собирайте всех своих братьев, сестёр, друзей – всех, кто от семи и старше, завтра на площади в восемь утра.

– Но как же…

– От вас требуется просто явиться, – сказал Сэм, но получилось не так строго, как ему хотелось. Отчаяние потихоньку спадало, уступая место усталости и подавленности.

– Просто явиться, – эхом повторил кто-то нараспев.

Сэм опустил веки, и на секунду могло показаться, будто он уснул. Затем он открыл глаза и выдавил слабую улыбку.

– Прошу вас. Приходите, – тихо сказал он.

Сэм спустился по трём ступенькам и вышел из церкви, чувствуя в глубине души, что на его зов мало кто откликнется.

Глава 7 88 часов, 54 минуты

– ТОРМОЗИ ТУТ, Панда, – велел Дрейк.

– Почему это? – Панда сидел за рулём внедорожника. Он постепенно становился всё более уверенным водителем, но оставался всё тем же Пандой и никак не мог выжать более тридцати миль в час.

– Потому что я так сказал, вот почему, – раздражённо ответил Дрейк.

Клоп понимал, почему они остановились. И Клоп знал, почему это беспокоит Дрейка. Они не могли так рисковать – ехать к АЭС по автостраде. За те три месяца, пока Кейн страдал от галлюцинаций и выкрикивал всякую дичь, ребята из «Коутс» неотвратимо теряли силы, в то время как их противники из Пердидо-Бич решительно двигались вперёд. Да, Дрейк организовал налёт на «Ральфс», но ни на что большее он не осмеливался.

Клоп знал. Он много раз бывал в Пердидо-Бич. Еда у них тоже наверняка заканчивается, но всё равно у них больше запасов, чем в «Коутс». Клопа это бесило ещё сильнее, ведь он-то мог бы выкрасть ещё еды, но его хамелеонья маскировка не распространялась на предметы, которые он брал в руки. Лучшее, на что он был способен, – это стащить пачку сухого супа или редкий батончик «Пауэрбар», сунув под рубашку. Хотя теперь «Пауэрбаров» не найдёшь. Как и сухого супа.

– Ладно, Клоп, отсюда пойдём пешком, – сказал Дрейк. Он распахнул дверь и спрыгнул на дорогу. Клоп пододвинулся на его сиденье и вылез рядом с Дрейком.

Настоящее имя Клопа было Тайлер. Товарищи по «Коутс» считали, что прозвище у него появилось благодаря безоговорочному согласию делать всякие дикости на спор – в том числе, поедать насекомых. Дети бросали ему вызов, а он обычно спрашивал: «А что мне за это будет?» В былые времена Клоп частенько выигрывал таким способом то деньги, то сладости.

Он не брезговал почти никакими жуками. Ему даже нравилось, как насекомые корчились, когда его зубы сжимались, обрывая их крохотные жизни.

Но прозвище появилось ещё до того, как он оказался в «Коутс» и приобрёл репутацию парня, который способен на всё. Кличка «Клоп» приклеилась к нему после того, как в старой школе его поймали на том, что он записывал на диктофон родительские собрания. А потом выкладывал записи на «Фейсбук», позоря на весь класс детей с психологическими проблемами, неспособностью к обучению, недержанием мочи.

Клопа отправили в «Коутс» не в качестве наказания, а для его же собственной безопасности.

Клоп нервно дёрнулся в сторону, когда Дрейк расправил щупальце, вытянул его, а затем снова обернул вокруг себя. Клопу Дрейк не нравился. Он никому не нравился. Но если уж их застукают на пути к АЭС, то, думал Клоп, Дрейк прекрасно справится в бою и один, а сам он просто исчезнет. Ночью он становился абсолютно невидимым.

Панде оставили чёткую инструкцию: пока они не вернутся, ждать на месте. То есть на просёлочной дороге, которая переходила от асфальта к гравию и обратно, словно те, кто её строил, никак не могли определиться с покрытием.

– До главной дороги ещё добрых две мили, – сказал Дрейк. – Так что не отставай.

– Я есть хочу, – пожаловался Клоп.

– Все хотят, – отрезал Дрейк. – Заткнись и не ной.

Они сошли с дороги и оказались в землях, похожих на фермерские угодья. Идти было тяжело: всё поле покрывали борозды, того и гляди оступишься. Тут что-то росло, но Клоп понятия не имел, что именно, просто какие-то растения. Он подумал, а нельзя ли их съесть? Вот до чего довёл голод.

Может, на электростанции осталось хоть немного еды. Может, он сумеет её отыскать, пока исследует место.

Ребята шли молча. Дрейк не был любителем поболтать, да и Клоп тоже.

Огни шоссе виднелись издалека. Даже теперь, глядя на эти огни, было невозможно не думать о людных заправках, ярких вывесках «Вендис» и «Бургер Кинг», кишащих людьми магазинах, о легковушках и грузовиках. Весь юг Пердидо-Бич представлял собой длинную череду подобных ресторанчиков, а ещё продуктовых магазинов «Супер Таргет» и лавок со сладостями от «Сиз», где…

Мысль о том, что всё это осталось там, за стеной УРОДЗ, казалась Клопу невыносимой. Если там, за стеной, ещё хоть что-то оставалось.

Сладости от «Сиз». Клоп готов был ухо себе отрезать, лишь бы побыть пять минут в этом магазине. Особенно ему нравились сладости с орешками. А, да, и ещё те, с малиновым кремом. И в коричневом сахаре. И те, с карамелью, тоже были неплохи.

И ничего этого уже не достать. У него потекли слюни. Живот скрутило от боли.

В УРОДЗ так тихо, подумал Клоп. Тихо и пусто. А если план Кейна осуществится, то станет ещё и темно.

Освещены были только некоторые участки автострады. Та часть, что шла через город, и эта, ведущая к АЭС. Клоп с Дрейком старались держаться подальше от фонарей.

Клоп посмотрел налево, в сторону города. Ни намёка на движение по дороге. Справа тоже ничего. Клоп знал, что по ту сторону шоссе, чуть ниже по подъездной дороге, стоит сторожевая будка. Но это не должно было стать проблемой.

– Не выходи на дорогу, иди по пересечённой местности, – сказал Дрейк.

– Что? Почему? Меня же никто не увидит.

– На электростанции могут быть инфракрасные камеры слежения, придурок, вот почему. Мы не знаем, видно тебя на них или нет.

Клоп согласился, что это может усложнить дело. Но перспектива ещё пару миль топать вверх и вниз по высокой траве, пытаясь не свалиться в невидимые ямы, не очень-то радовала. Он наверняка заблудится. А значит, ни за что не успеет вернуться к завтраку.

– Ладно, – сказал он, даже и не думая подчиняться.

Вдруг щупальце Дрейка обвилось вокруг него. Дрейк сжал его достаточно крепко, но так, чтобы Клоп мог дышать.

– Это важно, Клоп. Не облажайся. – Дрейк сверлил его ледяным взглядом. – А знаешь, что будет, если облажаешься? Я с тебя шкуру спущу.

Клоп кивнул. Дрейк отпустил его.

Клоп вздрогнул, когда щупальце поползло прочь. Оно было похоже на змею. Очень похоже. А Клоп терпеть не мог змей.

Включить камуфляж не составляло труда. Клопу было достаточно подумать об исчезновении и провести ладонями перед собой, словно разглаживая рубашку. Он видел, как Дрейк озадаченно глазеет на него: его глаза явно не могли определить, где именно стоит Клоп. Он знал, что стал невидимым. И показал Дрейку средний палец.

– До скорого, – сказал Клоп и перешёл на другую сторону шоссе.

Клоп не выходил на дорогу, пока не отошёл подальше от Дрейка. В небе виднелся месяц, но совсем узкий краешек, в свете которого разглядеть можно было разве что попадающиеся иногда камни да странные пучки травы. Он наткнулся на низко нависшую ветку и упал, сев на зад; изо рта пошла кровь, место ушиба болело.

После этого он вернулся к дороге. Шоссе тянулось, извиваясь, высоко над поблескивающим океаном, на который открывался прекрасный, хоть и тревожный вид. Отчего-то океан всегда казался Клопу зловещим.

Клоп решил, что, если его и засекут инфракрасные камеры – что ж, очень плохо. Он всегда может переметнуться на сторону врага, как Джек-Компьютер. Конечно, тогда у него будут большие неприятности, если он когда-нибудь попадётся в лапы Дрейку.

К угрозам Дрейка Клоп относился серьёзно. Очень серьёзно.

Клопа часто били. Отец не скупился на подзатыльники, а когда напьётся, мог и ударить. Но он никогда не переходил границ: боялся, что мать Клопа может лишить его родительских прав. Не сказать, что отец так уж сильно любил сына – нет, просто он ненавидел его мать и ни за что не позволил бы ей взять над ним верх.

Когда всё было совсем плохо – отец напивался со своей подружкой, и они ругались, – Клоп научился прятаться. Его любимым местом стал чердак, всегда доверху забитый коробками, под которыми оставалось место. Клоп заползал туда, под самый навес крыши, и лежал в безопасности между балок. Там отец ни разу его не нашёл.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Клоп увидел ярко освещённую электростанцию. Свет блеснул сквозь неровность холма, из-за поворота дороги лилось свечение. Спустя ещё одну вечность Клоп оказался у второй сторожевой будки, возле которой поперёк дороги и в обе стороны от неё тянулась сетка-рабица с колючей проволокой.

Кейн предполагал, что этот забор, который раньше видел лишь один ребёнок из «Коутс», может быть под напряжением. Клоп не хотел рисковать. Он пошёл вдоль сетки вверх по холму, по заросшему полю, пока не отошёл от будки на сотню ярдов. Затем подобрал палку и стал ковырять землю под забором. Глубокий подкоп был не нужен, он худой, пролезет.

Клоп чувствовал себя очень уязвимым. Работая палкой, он демаскировал себя: у палок нет способностей к камуфляжу. Месяц, который до этого момента, казалось, едва светил, теперь превратился в прожектор, бьющий прямо в него. Да и сама АЭС, ярко выделяющаяся на фоне темноты, казалась огромным ужасным чудовищем, сгорбившимся на берегу океана.

Клоп пролез под забором ногами вперёд. Грязь забилась под рубашку, но хотя бы его не ударило током. Не то чтобы он и впрямь верил, будто забор под напряжением, но осторожность лишней не бывает.

Клоп встал, отряхнулся и зашагал вниз по холму к электростанции.

Очень хотелось есть. Он будет шпионить, сделает всё, что велит ему Дрейк. Но сначала он поищет еду.

* * *

Сэм пытался уснуть. Спать хотелось отчаянно.

Он лежал в свободной спальне в доме, где жили Астрид, Мэри и Джон. В темноте. На спине. Глядя в потолок.

На кухне на первом этаже стояло полдюжины банок с едой. Он был голоден. Но уже съел свою дневную норму. Сэм должен подавать хороший пример.

Но всё же он был голоден, а голоду плевать на примерное поведение.

Еда внизу. И спальня Астрид дальше по коридору.

Тоже голод, хоть и немного другой. Но и в этом случае он должен вести себя примерно.

«Я сплошной ходячий пример», – мрачно повторил Сэм про себя.

Вряд ли Астрид стала бы… хотя, откуда он мог знать наверняка?

В голове безостановочно крутились пункты из списка дел, которые он должен выполнить. Надо организовать сбор урожая. Надо заставить всех приносить мусор в одно общее место: крысы и так уже заполонили ночные улицы, перебегая от одной кучки отбросов к другой.

Надо составить полный список детей младшего возраста, живущих вместе с ребятами постарше. Некоторые пяти- и шестилетки жили одни. Это безумие. И это опасно. На прошлой неделе один из них уронил фен в ванну, и во всём доме вырубилось электричество. Повезло ещё, что никого не убило током. А за две недели до этого второклассник, живущий сам по себе, поджёг свой дом. Судя по всему, нарочно. Хотел, чтобы на него обратили внимание – хоть кто-нибудь. Огонь поглотил три дома, полквартала, прежде чем кто-то сообщил в пожарную часть. К тому времени, как Эллен приехала на место происшествия на огромной пожарной машине, огонь уже почти потух сам собой.

Мальчишка выжил, но пострадал от тяжёлых ожогов, которые исцелила Лана. Но перед этим ребёнок несколько часов корчился в агонии от невыносимой боли.

Астрид ещё не спит? Она тоже просто лежит в темноте? Как и он? И думает о том же?

Нет. Она думает о том, какой же Сэм идиот, раз позволил Альберту подкупить Орка пивом. Думает, у него совсем не осталось моральных принципов. Думает, он сдаёт позиции.

Может, это и так.

Но мысли делу не помогут. Не помогут, когда нужно поспать. Не помогут выполнить список необходимых дел – и невыполнимых в том числе.

Неужели это не сумасшествие – то, что он начал мечтать о банке чили, последняя более-менее вкусная еда, которую он ел? Как давно это было? Неделю назад? Сэм мечтал о консервированном чили. О гамбургерах. О мороженом. О пицце. И об Астрид, в её постели.

Он подумал: каково это – быть пьяным? Помогает ли это обо всём забыть? Хоть некоторые из детей и начали потихоньку выпивать, алкоголя в УРОДЗ всё ещё было навалом.

Может ли он их остановить? И должен ли об этом волноваться? Если уж им суждено умереть от голода, почему бы не позволить им пить?

Маленькие дети, пьющие ром. Он видел это своими глазами. Дети, пьющие водку. Они корчили ужасные гримасы – вкус отвратительный, рот обжигает, – а потом делали следующий глоток.

На прошлой неделе двое детей отравились едой: откопали что-то среди мусора. Ребята приковыляли в так называемую «больницу» Дары с лихорадкой. Жар под сорок градусов. Рвота. Их рвало водой с «Тайленолом», которым Дара пыталась их лечить. Слава богу, у них есть Лана, она спасла ребят, но те побывали на волосок от гибели. Сила Ланы куда лучше справлялась с ранениями и сломанными конечностями.

А ведь будут новые удары током. Новые пожары. Новые отравления. Новые несчастные случаи. Как тот мальчик, который свалился с крыши. Он выпал со второго этажа, и никто этого не заметил. Позже сестра нашла его тело.

Его похоронили на городском кладбище, рядом с жертвами битвы.

Кейн тоже никуда не делся. Дрейк. Вожак. Все они были где-то там. Сэм обманывал сам себя, поверив, будто с ними покончено, до тех пор, пока Дрейк со своей шайкой не обнесли «Ральфс».

В старые времена, если у тебя было немного денег, можно было сделать всего один звонок – и полчаса спустя курьер из «Папа Джонс» приносил тебе огромную пиццу.

Расплавленный, пузырчатый, коричневый сыр. Жирная пепперони. Вот так запросто. Сэм бы сейчас душу продал ради пиццы.

Астрид верила в бога, так что нет, она не лежала в постели, думая о нём. Это почти исключено. Хотя во время поцелуя она не пыталась отстраниться. Астрид любила Сэма, и он это точно знал. И тоже любил её. Всем сердцем.

Но были и другие чувства, помимо любви. Связанные с любовью, но совсем другого характера.

А китайская еда? О, боже, эти маленькие картонные коробочки с курочкой в кисло-сладком, лимонном или сычуаньском соусе. Раньше он никогда не был фанатом китайской кухни. Но это куда лучше лимской фасоли из банок, полусваренной фасоли пинто и лепёшек из муки, масла и воды, которые вечно подгорали на плите.

Наверняка скоро кто-нибудь придёт разбудить его, вот только он так и не уснул. Каждую ночь кто-то приходит. «Сэм, что-то горит. Сэм, кому-то плохо. Сэм, мальчик разбил машину. Сэм, мы поймали Орка, он напился и бил окна безо всякой причины».

И никогда никто не обрадует: «Сэм, привезли пиццу».

И Астрид не войдёт и не скажет: «Сэм, я к тебе».

Его подхватили волны сна. Вошла Астрид. Она остановилась на пороге, прекрасная в своей просвечивающей ночной рубашке, и сказала: «Сэм, всё хорошо, Е. З. жив».

Даже во сне Сэм понимал, что это сон.

Спустя час появилась Тейлор, просто телепортировалась в комнату – она называла это «прыжком», – и сказала:

– Сэм, вставай.

Это уже наяву. Тейлор часто приносила плохие новости. Либо она, либо Брианна, смотря кто из них оказывался ближе к месту событий. Эти двое были самым быстрым способом коммуникации.

– Ты знаешь Тома? Тома О’Делла?

Сэм, кажется, не знал. Он не мог сконцентрироваться. Похоже, ещё не до конца проснулся.

– В общем, Том подрался с девочками-соседками: Сэнди и… не помню, как зовут вторую. Он довольно тяжело ранен, Сэнди врезала ему шаром для боулинга.

Сэм спустил ноги на пол, но глаза его так и слипались.

– Что? Почему она ударила его шаром для боулинга?

– Говорит, Том убил её кошку, – сказала Тейлор. – И поджарил на мангале на заднем дворе.

Наконец, затуманенный мозг Сэма понял, в чём дело.

– Ладно. Ладно.

Он встал и пошарил рукой в поисках джинсов. Прошли те времена, когда Сэм стыдился быть застуканным в нижнем белье.

– Вот, – Тейлор протянула ему джинсы.

– Прыгай обратно. Скажи им, я сейчас буду.

Тейлор исчезла, и Сэм на секунду засомневался, не очередной ли это сон. В конце концов, помочь мёртвой кошке он уже ничем не мог.

– Подавай хороший пример, – пробормотал он себе под нос, на цыпочках проходя мимо спальни Астрид.

Глава 8 88 часов, 52 минуты

ОРСЕ ПЕТТИДЖОН СТОЯЛА как вкопанная. Двое детей, единственные человеческие существа, которых она видела за последние три месяца, и оба странные, пугающие. А один из мальчиков был и вовсе чудовищным.

Один – кто-то наподобие демона с толстым щупальцем на месте правой руки.

Другой… она даже не сразу поняла, что здесь был кто-то ещё. Только появился, и вот снова исчез.

Мальчик со страшным щупальцем смотрел вслед невидимке. Ну, не совсем невидимке, поняла Орсе, когда мальчик вышел на освещённое место, но почти. Потом мальчик со змеиной рукой вздохнул, выругался себе под нос и открыл скрипящую дверь «Тойоты», которая почему-то стояла в пятидесяти футах от дороги.

Мальчик, судя по всему, хотел открыть окно, но аккумулятор сел. Тогда он вытащил пистолет, прицелился в окно со стороны водителя и выстрелил. Звук был такой громкий, что Орсе ахнула. Она уже хотела сменить местоположение, но её вскрик утонул в звоне разбивающегося стекла.

Орсе пригнулась в темноте, ближе к земле, и ждала. Мальчик со змеиной рукой почти наверняка уснёт.

И тогда это начнётся снова.

Орсе жила на станции рейнджеров в национальном парке «Стефано Рей», когда все исчезли.

Она не понимала, что происходит.

Была напугана.

Но вместе с тем испытывала и облегчение.

Всего за три месяца до этого она умоляла отца помочь ей.

– О чём ты? – спросил тогда отец. Он был полностью сосредоточен на документах. У рейнджеров вечно полно бумажной волокиты. Рейнджеры не только помогают искать заблудившихся туристов и следить, чтобы отдыхающие не спалили лес, поджаривая зефир на кострах.

Орсе хотела, чтобы отец обратил на неё внимание. Полностью. А не слушал её краем уха, в то время как сам был в действительности занят работой.

– Пап, я, кажется, схожу с ума или что-то вроде того.

Это заявление заставило его настороженно посмотреть на дочь.

– Ты опять о том, чтобы встретиться с мамой? Я уже говорил, она пока не может. Мама очень сильно тебя любит, но пока не готова к ответственности.

Это была ложь, но с благими намерениями. Орсе знала о наркотической зависимости матери. Знала о её поездках в реабилитационный центр, за каждой из которых следовал период нормальной жизни, когда она забирала Орсе, отвозила её в школу, устраивала скромные уютные семейные ужины. Всегда эти периоды длились ровно столько, что Орсе начинала думать: может быть, всё позади – но потом снова находила мамины «штуки», спрятанные глубоко в кухонном шкафу, или её саму, почти без сознания, растянувшуюся на диване.

Мама страдала от героиновой зависимости. Она долгое время хранила это в тайне, умело притворяясь, ещё в те ранние годы, когда была замужем за отцом Орсе и вся семья жила в Окленде. Отец Орсе работал в региональном штабе Службы национальных парков.

Но зависимость мамы Орсе становилась всё сильнее, и вскоре скрывать это стало невозможно. Потом был развод. Мама Орсе даже не пыталась бороться за опеку над дочерью. Отец устроился на работу в «Стефано Рей», чтобы быть подальше от города и от своей бывшей жены.

С тех пор Орсе вела одинокую жизнь. Вместо школы раз в день она подключалась по видеосвязи к классной комнате в Саннивейл.

Иногда она заводила недолгую дружбу с кем-нибудь из детей, которые вместе с родителями приезжали отдохнуть в палатках. Они могли весело провести пару ней, плавая, рыбача и гуляя. Но ребята приезжали, и тут же уезжали.

– Пап. Я вообще-то пытаюсь рассказать кое-что важное. Дело не в маме. А во мне. Со мной что-то не так. В моей голове творится что-то очень, очень странное.

– Милая, ты же подросток. Конечно, в твоей голове происходят странные вещи. Иначе ты не была бы подростком. В твоём возрасте нормально думать о… ну, обо всяк…

И тут отец просто исчез.

Был.

И нету.

Она подумала, что у неё начались галлюцинации. Подумала, что безумие внезапно овладело ею.

Но отец действительно пропал. Так же, как и рейнджер Ассанте и рейнджер Круз и рейнджер Своллоу.

Как и все в палаточном лагере Мэн-Вест.

Спутниковая связь не работала. Сотовые телефоны не отвечали.

Весь первый день она занималась поисками, но так никого и не нашла. По крайней мере, ни на одной из тех полян, до которых можно было легко добраться.

Она была в ужасе.

Но той ночью Орсе почувствовала, как её измученный разум погружается в тишину. Впервые за последние несколько недель.

Жуткие, мрачные, сумасшедшие образы людей и мест, которые она не знала, исчезли. На их месте воцарилось… ну, не совсем спокойствие. Но тишина. Её разум и мысли снова принадлежали ей.

Несмотря на свой страх, Орсе уснула. Реальность превратилась в кошмар, но, по крайней мере, это был её собственный кошмар.

На второй день Орсе бродила до тех пор, пока не наткнулась на барьер. И тогда она поняла: что бы с ней ни происходило, это не сон.

Барьер оказался непроницаемым. Прикасаться к нему было больно.

Дорога на север оказалась перекрыта. Единственный открытый путь вёл на юг, в сторону отдалённого городка Пердидо-Бич, который находился почти в двадцати милях от парка.

Орсе удержалась. Ей было отчаянно одиноко, но она уже привыкла к этому. А того, что она снова почувствовала себя нормальной, оказалось почти достаточно, чтобы компенсировать полную изоляцию.

В кладовой у рейнджеров нашлось немало еды, а когда те припасы закончились, Орсе перешла на еду в лагере.

Поначалу она думала, что кроме неё в живых не осталось никого. Но потом заметила группу ребят в лесу. Их было пятеро. Четверо мальчиков и одна девочка, все примерно одного с Орсе возраста, за исключением младшего – тому на вид было года четыре или пять.

Она какое-то время следила за ними, стараясь не попадаться им на глаза. Компания вела себя достаточно шумно, и их было хорошо слышно на расстоянии. Им явно не хватало навыков Орсе, которая прекрасно умела выживать в лесу.

Той ночью, по мере того как они засыпали, Орсе подкрадывалась всё ближе, гадая, надеясь…

А потом началось.

Первый сон принадлежал мальчику по имени Эдилио. Вспышка за вспышкой, яркие дневные видения, полные действий: огромная лодка, летящая по воздуху, падает ему на голову; гостиница на вершине горного хребта; гонка по воде.

Позади снов Эдилио роились сны мальчика по имени Квинн. Эти сны были печальными, тёмными и мрачными, полными эмоций; лишь некоторые тёмные фигуры привносили в них какую-то жизнь.

Но тут у маленького четырёхлетнего мальчика началась стадия быстрого сна, и его видения затмили все остальные. Словно сны других крутили по маленьким телевизионным коробкам, в то время как его показывали на экране IMAX с объёмным звуком.

Картинки ужасной опасности.

Картинки потрясающей красоты.

Вещи прекрасные, и в то же время ужасающие.

В этом не было никакой логики. Никакого смысла. Но невозможно было отвернуться, невозможно укрыться от потока изображений, звуков, чувств. Для Орсе это было всё равно что пытаться устоять перед торнадо.

Этот мальчик, Малыш Пит, видел её. Такое часто бывало со спящими, хотя они обычно не понимали, кто она такая и как здесь очутилась. Как правило, все игнорировали её, как один из бессмысленных элементов, случайно появляющихся во сне.

Но Малыш Пит возник в своём собственном сне и подошёл к ней. Посмотрел прямо на неё.

– Будь осторожна, – сказал Малыш Пит. – Там чудовище.

И только тогда Орсе почувствовала присутствие чего-то тёмного у себя за спиной. Это присутствие ощущалось как чёрная дыра, поглощающая свет из сна Малыша Пита.

У тёмного существа было имя. Орсе не видела в нём никакого смысла. Она никогда не слышала такого слова. Во сне она отвернулась от Малыша Пита лицом к тьме, чтобы спросить об этом имени. Узнать, что значит «Геяфаг».

Но Малыш Пит улыбнулся, едва заметно. Мальчик отрицательно покачал головой, словно предостерегая глупого ребёнка, чтобы тот не трогал раскалённую печку.

И Орсе проснулась, её выгнали из сна, словно непрошенного гостя с вечеринки.

Теперь, спустя несколько месяцев, она до сих пор морщилась от одного воспоминания об этом. Но в то же время жаждала этого. Каждую ночь с тех пор ей хотелось ещё разок прикоснуться к спящему разуму Малыша Пита. Она наслаждалась фрагментами, которые удавалось вспомнить, пытаясь снова вызвать то чувство, но всегда тщетно.

Еда почти закончилась, дело дошло до сухих пайков: готовых порций, чрезмерно солёных, расфасованных по специальным пакетам; так питаются солдаты и некоторые люди в походах. Орсе убеждала себя, что вышла из леса в поисках еды. Только еды, ничего больше.

Теперь, укрывшись в темноте, Орсе наблюдала с безопасного расстояния, как реальный монстр – мальчик с толстым, мощным щупальцем на месте правой руки, – прощается с другим мальчиком, и тот просто исчезает.

Она дождалась, пока монстр сдастся и уснёт.

А потом – о да, какие странные видения!

Дрейк. Так его звали. Это имя эхом звучало в голове у девочки.

Дрейк Мервин.

Кнуторукий.

Время тянулось очень медленно, пока она бродила по снам, полным боли и ярости. Ей приходилось прикрывать себя от физической агонии, воспоминания о которой переполняли сны мальчика.

Во сне Дрейка Орсе видела другого мальчика, мальчика с пронзительным взглядом; он заставлял предметы летать по воздуху.

И ещё одного, который умел ладонями испускать огонь.

Затем она увидела девочку, темноволосую, темноглазую красотку. А потом воспоминания, полные злобы и обиды, стали перетекать в кое-что похуже.

Гораздо хуже.

Несколько недель, ещё до великого исчезновения, Орсе мучили сны, от которых она никак не могла избавиться; многие из этих снов принадлежали взрослым и были наполнены взрослыми сюжетами, которые её смущали.

Но никогда прежде она не бывала в таком сне.

Её трясло. Казалось, она разучилась дышать.

Хотелось отвернуться, уберечь себя от созерцания мерзких снов больного мальчишки. Но в этом и состояло её проклятие: она не могла блокировать сны. Её будто привязывали к стулу, силой раскрывали глаза и заставляли смотреть на тошнотворные образы.

Только расстояние могло её защитить. Всхлипывая, Орсе стала отползать, туда, к пустыне, не обращая внимания ка камни, которые резали её колени и ладони.

Сны стали тускнеть. Постепенно дыхание Орсе выровнялось. Покинуть лес было ошибкой, ужасной ошибкой.

Она убедила себя, будто идёт искать еду. Но в глубине души понимала, что покинуть лес ей хотелось по другой, более глубокой причине. Орсе скучала по человеческому голосу.

Нет, это тоже не совсем правда.

Орсе скучала по снам. Хорошим, плохим. Оказалось, что она жаждет их. Нуждается в них. Не может без них.

Но только не этот сон. Только не этот.

Она сидела на песке, крепко зажмурившись, медленно покачиваясь вперёд и назад, пытаясь…

Щупальце обвилось вокруг неё, выдавило воздух их лёгких, прежде чем девочка успела хотя бы вскрикнуть.

Он стоял за спиной. Проснулся, услышав её движение, нашёл её, а теперь, теперь… О, боже…

Мальчик поднял её в воздух и повернул лицом к себе. Его можно было бы назвать красивым, если бы Орсе не знала, что скрывается за этим ледяным взглядом.

– Ты, – прошептал он, дыша ей прямо в лицо. – Ты влезла мне в голову.

* * *

Дак нашёл источник шума океана. Это и впрямь был океан.

По крайней мере, так ему казалось. Самого океана он не видел. Океан был чёрный, как и всё вокруг. Но он пах солью. И двигался, как должна двигаться огромная масса воды, то подступая к самым ногам Дака, то вновь отступая. Но мальчик ничего не видел.

Дак объяснял себе, что снаружи ночь, там, за выходом из пещеры. Поэтому он ничего и не может видеть. Теперь уже стало очевидно, что он в морской пещере, пещере, которую пробила в земле вода за долгое, долгое время. А значит, отсюда должен быть выход.

Дак представил себе, как пещера выводит его на пляж у «Вершин». Или ещё куда-нибудь неподалёку. Как бы то ни было, ключевое слово здесь: выводит.

Должна вывести.

– Ты всё повторяешь «должна», словно это как-то поможет, – сказал он.

– Нет, не повторяю, – возразил он сам себе. – Я только думал об этом, но вслух не произносил.

– Отлично. Теперь я спорю сам с собой.

– Не совсем, я просто размышляю вслух.

– Ну, тогда постарайся побольше думать и поменьше спорить.

– Эй, я тут торчу уже часов сто! Я даже не знаю, день сейчас или ночь. Кажется, прошло уже дня три!

Он наклонился и прикоснулся к песку. Вода текла сквозь пальцы. Холодная. Но всё вокруг было холодным. Дак уже давно замёрз. Когда не видишь, куда идёшь, идти приходится медленно.

Дак коснулся пальцев языком. Определённо солёные. Так что – да, это океан. А значит, да – эта пещера выходит в океан. А значит, остаётся большой вопрос: почему он не видит совсем никакого света?

Дак дрожал. Было так холодно. Он так проголодался. Его мучила жажда. И страх.

И вдруг Дак почувствовал: он здесь не один.

Этот шорох был не похож на плеск воды. Совершенно не похож. Звук был явно сухим. Словно кто-то растирал в ладонях опавшие листья.

– Эй! – окликнул Дак.

– Нет ответа, – прошептал он сам себе.

– Знаю, я слышу. В смысле, ничего не слышу. Тут кто-то есть?

Снова шорох. Звук доносился откуда-то сверху. За ним последовал писк, мягкий, но отчётливый. Теперь, когда от глаз не было никакой пользы, Дак не упускал ни единого звука. Слух – это всё, что у него осталось. Если что-то издавало звук, он это слышал. А что-то издавало звук.

– Вы летучие мыши? – спросил Дак.

– Ну да, будь это летучие мыши, они бы обязательно ответили.

– Мыши. Мыши – это не проблема, – бормотал он.

– Раз тут есть мыши, значит, откуда-то они прилетели, так? Мыши не могут всё время сидеть в пещере. У них должен быть выход наружу, чтобы вылетать на охоту и… и пить кровь.

Дак застыл, ожидая нападения летучих мышей. Он бы этого даже не увидел. Но, если они набросятся, он прыгнет в воду. Да. Или… или разозлится и начнёт опять проваливаться сквозь землю и будет сидеть там в безопасности.

– Ага, шикарный план: похоронить себя заживо.

Мыши – если это были они, – не проявили никакого интереса к идее нападения и высасывания его крови. Так что Дак вернулся к вопросу, что же делать дальше. В теории он мог бы нырнуть в воду и выплыть в океан.

В теории. В реальности же он не видел и собственной ладони, даже если поднести её к лицу.

Он присел в сухом углу пещеры, подальше от воды. К тому же, в этом месте странных шорохов было поменьше.

Мальчик дрожал, обхватив себя руками.

Как так получилось, что он оказался здесь? Он никогда не делал никому ничего плохого. Он даже не был плохим – самый обычный ребёнок. Такой же, как все остальные дети. Он просто хотел сидеть в Интернете, играть в игры, смотреть телевизор и слушать музыку. Хотел читать комиксы. И вовсе не хотел проваливаться под землю.

И вообще, что это за идиотская сверхспособность?

– Утопающий, – бормотал Дак.

– Тяжеловес, – продолжал он перечислять.

– Человек-дрель.

Тут не было ни единого шанса поспать. Но Дак смог. В течение худшей ночи за всю свою жизнь Дак Чжан то проваливался в странный кошмар, то выбирался из него; засыпал, снова просыпался, балансировал между сном и явью, отчего ему казалось, будто он медленно сходит с ума. Ему снилась еда. В какой-то момент ему приснилось, будто за ним гонится кусок пиццы, хочет его съесть. И Даку хотелось, чтобы у пиццы это получилось.

Наконец, он проснулся и увидел…

Увидел!

Свет был туманный, но достаточно яркий.

– Эй! Я снова вижу! – закричал Дак.

Первым делом он увидел, что пещера выходит не на поверхность. Вход в неё скрывался под водой. Оттуда и шёл свет, проходящий сквозь голубовато-зелёный водный фильтр. До выхода вряд ли было очень далеко, наверное, не больше сотни футов, но, чтобы туда добраться, придётся нырять.

Во-вторых, пещера оказалась больше, чем предполагал Дак. Она расширялась настолько, что в ней можно было бы поставить пять или шесть школьных автобусов, и ещё осталось бы место.

В-третьих, он увидел летучих мышей.

Мыши свисали с потолка пещеры. У них были кожистые крылья и жёлтые мигающие глаза. Тысячи летучих мышей собрались в одну кучу.

И пристально смотрели на мальчика.

И только тогда он понял: мыши не остаются в пещере всю ночь, по ночам они охотятся, а днём прячутся.

Кроме того, обычно они не бывают голубого цвета.

И вдруг мыши начали падать с потолка, расправляя крылья. Дака окружило торнадо из кожистых крыльев.

Он нырнул в воду. Холодную, как лёд. И устремился вперёд и вниз, к свету. Под водой куда безопаснее, даже несмотря на акул, медуз или…

Вода вокруг него вспенилась и забурлила.

Дак закричал, пуская изо рта пузыри.

Тысячи летучих мышей плыли рядом, проплывали мимо, вертелись вокруг в водяном смерче, били его мокрыми крыльями, которые вдруг стали больше напоминать плавники.

Дак захлёбывался солёной водой, в панике отбивался руками и ногами.

Спустя пятнадцать секунд у него в лёгких закончился воздух. Но выхода ещё не было видно. Может, повернуть назад?

Он остановился. Замер. А хватит ли воздуха, чтобы доплыть обратно? А потом что? Учиться жить в пещере?

Отталкиваясь ногами, Дак пробивался вперёд, сам уже не зная, куда плывёт. Туда или обратно?

Или просто плавает по кругу?

Наконец, он выплыл. Его голова оказалась над поверхностью воды, а десять тысяч летучих мышей выскочили за ним, покружились над головой, а потом нырнули обратно в море в сотне ярдов от него.

До берега было недалеко. Нужно просто доплыть. Пока водные летучие мыши не вернулись.

– Только не сходи с ума, – бормотал Дак. – Сейчас не время тонуть.

Глава 9 82 часа, 38 минут

НАСТУПИЛО УТРО. Автобусы выстроились на площади. За рулём одного из них сидел Эдилио, зевая во весь рот. Эллен, начальница пожарной охраны, была за рулём другого. Маленькая, тёмненькая, очень серьёзная девочка. Сэм ни разу не видел, чтобы она улыбалась. Эллен казалась очень толковой, хотя особо серьёзных испытаний на её долю пока не выпадало. Но водить она умела хорошо.

К несчастью, ни у Эллен, ни у Эдилио в автобусах не набралось достаточно детей – везти было некого.

Астрид с Малышом Питом стояли неподалёку – моральная поддержка, подумал Сэм.

– Думаю, двух автобусов будет многовато, – сказал Сэм.

– Можно было бы обойтись и минивэном, – согласилась Астрид.

– Да что с ними не так? – вскипел Сэм. – Я сказал, нам нужна сотня человек, а пришло сколько, тринадцать? Пятнадцать?

– Это всего лишь дети, – сказала Астрид.

– Мы все дети. И мы все скоро станем голодными детьми.

– Они привыкли, что учителя или родители приказывают им, что делать. Ты должен быть более прямолинейным. Типа: «Эй, детишки, за работу. Живо», – она на секунду задумалась, а потом добавила: – «Иначе…»

– Иначе что? – спросил Сэм.

– Иначе… не знаю. Мы не должны никому позволить умереть с голоду. Если можем. Я не знаю, что – «иначе». Я знаю только одно: от детей нельзя ожидать, что они сами начнут действовать правильно. В смысле, когда я была маленькой, мама давала мне золотую звёздочку, когда я вела себя хорошо, и забирала, когда не очень.

– И что я должен делать? Запретить трём сотням ребят, живущим в семнадцати или девятнадцати разных домах, смотреть DVD? Отобрать айподы?

– Быть папочкой трёх сотен детишек нелегко, – признала Астрид.

– Я им не папочка, – почти прорычал Сэм. Очередная бессонная ночь в длинной череде аналогичных не лучшим образом сказывалась на настроении. – Я должен быть мэром, а не отцом.

– Эти дети не видят разницы, – заметила Астрид. – Им нужны родители. Поэтому они равняются на тебя. И на Маму Мэри. И даже на меня иногда.

Малыш Пит выбрал именно этот момент, чтобы взлететь в воздух. Он поднялся всего на фут, дюймов на восемнадцать, и завис, руки поплыли наверх, пальцы ног были направлены вниз.

Сэм сразу это заметил. В отличие от Астрид.

– Какого…

Сэм глазел на Пити, мигом забыв о пустых автобусах.

Малыш Пит парил в воздухе. Его неизменный спутник, геймбой, упал на землю. Прямо перед ним, всего в нескольких футах, что-то начало материализоваться.

По размеру это было не больше самого Малыша Пита. Красное, блестящее, украшенное золотом тело в виде кегли, и на нём кукольное лицо с безжизненными глазами.

– Нестор, – сказал Малыш Пит, он казался почти счастливым.

Сэм узнал её. Такая матрёшка стояла на комоде в комнате Малыша Пита. Русская игрушка: несколько одинаковых кукол – вернее, их оболочек, – которые вкладываются одна в другую. Сэм не знал, сколько их всего. Как-то раз он спросил о них Астрид. Выяснилось, что это московский сувенир, который прислал их дядя, любитель путешествий.

Матрёшка предназначалась в подарок Астрид, но Малыш Пит немедленно вцепился в неё. И даже дал ей имя: Нестор. А поскольку Малыш Пит нечасто играл в игрушки, Астрид позволила ему забрать её себе.

– Нестор, – повторил Малыш Пит, но теперь уже с сомнением, озадаченно.

На глазах у ошеломлённого Сэма кукла начала меняться. Её гладкое лакированное лицо пошло рябью. Цвета смешивались, образуя новые линии. Игрушечное раскрашенное лицо становилось злым.

С обеих сторон выросли руки, два прутика. Прутики утолщались, обрастали плотью, на них появились когти.

И тут кукольное рисованное лицо раскрылось напополам, обнажив острые, как бритвы, зубы.

Малыш Пит потянулся к изображению, но парящее в воздухе существо, казалось, сделано из тефлона: руки Малыша Пита скользнули по его поверхности, словно он пытался поймать шарик ртути, но никак не мог ухватить.

– Нет рук, – сказал Малыш Пит.

Руки куклы сморщились, задрожали и превратились в дым.

– Пити. Прекрати, – прошипела Астрид.

– Что это? – тут же спросил Сэм. – Что это за тварь?

Астрид не ответила.

– Пити. Стул у окна. Стул у окна. – Это была фраза-триггер, при помощи которой Астрид успокаивала Малыша Пита. Иногда это срабатывало. Иногда нет. Но сейчас, глядя на Малыша Пита, Сэму не казалось, что тот расстроен – скорее, заворожён. Было странно видеть такой живой, даже разумный интерес на обычно бесстрастном лице Малыша Пита.

Кукла открыла рот. Она словно собиралась заговорить. Глаза смотрели прямо на Малыша Пита. Злобные, полные ненависти глаза.

– Нет, – сказал Малыш Пит.

Рот захлопнулся. Снова превратился в нарисованную линию. И злобные глаза пропали. На их месте опять возникли нарисованные краской кружочки.

Астрид издала звук, вроде всхлипа, но быстро подавила его. Она шагнула к Питу и сильно шлёпнула его по плечу.

– Прости, – прошептала она.

Эффект последовал незамедлительно. Существо исчезло. Малыш Пит упал и растянулся на жухлой траве.

– Ты уверена, что надо было… – начал Сэм.

Малыш Пит был способен… вообще-то, никто толком не знал, на что именно он способен. Сэм и Астрид знали лишь одно: Малыш Пит, несомненно, был самым могущественным мутантом в УРОДЗ.

– Я должна была его остановить, – мрачно отозвалась Астрид. – Всё хуже и хуже. Сначала появляется Нестор. Потом руки. Потом рот и глаза. Оно словно пытается ожить. Как будто… – она присела рядом с Малышом Питом и обняла его.

Сэм резко повернулся к автобусам. Ответом на его вопрос – заметил ли кто-нибудь, что случилось с Малышом Питом, – были ошеломлённые взгляды детей, прижавших к пыльным окнам носы.

Сонливость Эдилио как рукой сняло, он быстро шагал к ним.

Сэм выругался себе под нос.

– Такое бывало раньше, Астрид?

Девушка дерзко задрала подбородок.

– Пару раз.

– Ты могла бы меня предупредить.

– Какого… в смысле, что это было, народ? – возмутился Эдилио.

– Спроси Астрид, – отрезал Сэм.

Астрид протянула Малышу Питу геймбой и осторожно поставила брата на ноги. Она опустила глаза, не желая встречаться с возмущенным взглядом Сэма.

– Я не знаю, что это. Думаю, что-то вроде кошмара наяву. – В её голосе явно слышались нотки отчаяния.

– Эта кукла, существо, что бы это ни было, – сказал Сэм. – Оно нападало на Пита, а Пит боролся с ним. Оно словно хотело ожить.

– Да, – прошептала Астрид.

Кроме них только Эдилио знал историю Малыша Пита. Именно Эдилио нашёл на электростанции видеокассету с записью момента ядерной катастрофы: перепуганный, ничего не понимающий Малыш Пит, который в тот день был на АЭС вместе с отцом, отреагировал на аварию, сотворив УРОДЗ.

Эдилио задал вопрос, который крутился в голове у Сэма:

– На Малыша Пита кто-то нападал? – спросил он. – Чувак, у кого или у чего хватит силы, чтобы сразиться с Малышом Питом?

– Мы не станем никому об этом рассказывать, – твёрдо сказал Сэм. – Если кто-нибудь спросит, говорите, что это просто…

– Просто что? – спросил Эдилио.

– Оптическая иллюзия, – Астрид помогла Сэму подобрать слова.

– Ну да, все поверят, – саркастически сказал Эдилио. Потом он пожал плечами. – А вообще, у детей есть и другие причины для волнений. Голодные не тратят сил на ненужные вопросы.

Если другие узнают о том, что сделал Пит… о его силе… он больше никогда не будет в безопасности. Кейн пойдёт на всё, лишь бы выкрасть, а то и убить этого странного малыша.

– Эдилио, пусть все садятся в автобус. Возьми пару своих ребят и объезжайте улицы. Стучите во все двери. Соберите как можно больше народу. Когда наберётся полный автобус, вези их на сбор дынь или ещё чего-нибудь.

Эдилио посмотрел на него с сомнением, но сказал:

– Окей, господин мэр.

– Астрид. Ты пойдёшь со мной. – Сэм зашагал прочь, и Астрид с Малышом Питом пошли за ним следом.

– Эй, вот только не вздумай командовать мной, – крикнула Астрид из-за его спины.

– Я был бы тебе благодарен, если бы ты сообщала мне, когда происходит что-то странное. Вот и всё. – Сэм шёл дальше, но Астрид догнала его и схватила за руку. Он остановился и виновато огляделся вокруг, чтобы убедиться, что никто не подглядывает издалека.

– Что я должна была тебе сказать? – резким шёпотом спросила Астрид. – Что у Малыша Пита галлюцинации? Что он взлетает над землёй? И что бы ты стал с этим делать?

Сэм вскинул руки в успокоительном жесте. Но голос его звучал не менее гневно:

– Я просто пытаюсь быть в курсе, знаешь ли. Я будто играю в игру, правила которой постоянно меняются. Какие у нас сегодня правила? Ага, черви-убийцы и пятилетки с галлюцинациями. Я никак не могу на это повлиять, но было бы неплохо, если бы меня ставили в известность.

Астрид раскрыла было рот, чтобы что-то сказать, но сдержалась. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Затем, уже более размеренным тоном, сказала:

– Сэм, я подумала, что тебе и без того слишком много свалилось на плечи. Я беспокоюсь о тебе.

Он уронил руки. Его голос тоже стал безжизненным.

– Я в норме.

– Нет, не в норме, – возразила Астрид. – Ты не высыпаешься. У тебя нет ни одной свободной минуты. Ты ведёшь себя так, словно всегда во всём виноват. Ты всегда на нервах.

– Да, я на нервах, – согласился Сэм. – Прошлой ночью у нас один ребёнок убил кошку. Он рассказывал мне об этом, не переставая плакать. Он теперь всё время рыдает. У него тоже раньше жила кошка. Он любит кошек. Но он был так голоден, что схватил её и…

Сэм заставил себя замолчать. Прикусил губу и попытался стряхнуть с себя охватившее его отчаяние.

– Астрид, мы проигрываем. Проигрываем. Все сейчас… – он посмотрел на неё и почувствовал, как подступают слёзы. – Сколько пройдёт времени, прежде чем у нас произойдёт кое-что похуже убийства кошки?

Астрид не ответила, и Сэм продолжил:

– Да, потому я и на нервах. Оглядись вокруг. Что будет через две недели? Через две недели тут будет второй Дарфур[3], или ещё что, если мы ничего не придумаем. А через три недели? Я даже думать об этом не хочу.

Он направился в сторону своего офиса, но по пути наткнулся на двух ребят, которые орали друг на друга, не видя ничего вокруг. Это были братья, Алтон и Далтон. Было очевидно, что они уже давно спорят.

При нормальных обстоятельствах на это можно было бы не обращать внимания – стычки между детьми происходили постоянно, – но у обоих мальчиков за плечами висели пистолеты-пулемёты. Сэм вечно жил в страхе, что кто-нибудь из солдат Эдилио совершит глупость с оружием в руках. Десяти-, одиннадцати- и двенадцатилетние дети с оружием – это вам не армия США.

– Ну, и что тут у нас? – рявкнул на них Сэм.

Далтон ткнул пальцем в брата.

– Он украл мои «Джуниор Минтс»[4].

От одного упоминания «Джуниор Минтс» у Сэма заурчало в животе.

– У тебя были… – ему пришлось заставить себя переключить внимание со сладостей на ребят. Сладости! И как Далтон ухитрился спрятать сладости? – Всё ясно, – сказал Сэм и пошёл дальше. Но вдруг остановился. – Погодите-ка. А разве вы двое не должны сейчас дежурить на электростанции?

Ответил Алтон:

– Нет, наша смена была прошлой ночью. Утром мы приехали обратно на минивэне. И не крал я его дурацкие «Джуниор Минтс». Я даже не знал, что они у него есть.

– Тогда кто их взял? – горячо возмущался брат. – Я каждую смену съедал по две штучки. Одну в начале и одну в конце. Когда мы приступили к дежурству, я съел одну и пересчитал оставшиеся. Оставалось семь штук. А утром я хотел съесть ещё одну, но коробка была пустая.

– А тебе не приходило в голову, что это мог сделать кто-то из других ребят из охраны? – заметил Сэм.

– Нет, они не могли, – возразил Далтон. – Хезер Б. и Майк Дж. Были в сторожевой будке. А Джош всё время спал.

– Что значит – Джош всё время спал? – переспросил Сэм.

Братья виновато переглянулись. Далтон пожал плечами.

– Джош иногда спит. Но ничего же страшного: если что-то случится, он проснётся.

– Джош что, не следит за камерами наблюдения?

– Он говорит, что ничего не видел. Там всегда спокойно. Просто картинки: дорога, стоянка, холмы и всё такое.

– Но мы не спим. Почти, – добавил Алтон.

– Почти. И как часто это «почти»? – Ответа Сэм не дождался. – Ладно. Свободны. И прекратите спорить. Всё равно скрывать еду было незаконно, Далтон. Это послужит тебе уроком. – Сэму ужасно хотелось спросить, где мальчик нашёл конфеты и нет ли там ещё, но это было бы неправильно. Дурной пример.

И всё же Сэм задумался: что, если конфеты ещё остались? Завалялись где-нибудь? Где-то на территории УРОДЗ?

Автобус Эдилио тронулся с места. Эллен поехала с ним, и Сэм подумал, что Эдилио мог бы остановиться и взять с собой парочку солдат, чтобы те помогли ему собрать детей на сбор урожая.

Сэм мог себе представить, какие сцены разыграются на порогах домов. Нытьё. Жалобы. Побеги. А потом – ленивые, по большей части тщетные попытки сбора фруктов детьми, которые вовсе не желают часами работать под палящим солнцем.

В голове вспыхнул образ Е. З. Черви. Этим утром Альберт должен отвезти Орка на капустное поле, чтобы проверить утверждение Говарда, будто Орк неуязвим для червей. Хоть бы это сработало.

На долю секунды Сэм ощутил беспокойство: что, если черви распространились по другим полям? Но даже если так, то на бахче их точно нет. Их с капустным полем разделяет целая миля.

Миля – это далеко для червя.

* * *

– Пива мне, – взревел Орк.

Альберт протянул Говарду красно-синюю жестяную банку. «Будвайзер». Этого пива у Альберта было больше всего, а Орк не проявлял особой разборчивости в брендах.

Говард открыл банку и высунул её в окно со стороны водителя, а потом снова откинулся на спинку сиденья. Орк взял банку, пока они тряслись по грязной, изрытой ямами дороге.

Орк сидел в кузове грузовика. Он был слишком огромен и больше нигде не помещался, в том числе и в кабине. За рулём сидел Говард. Альберт расположился рядом с ним, придерживая большой переносной холодильник. На нём красовался логотип Калифорнийского университета в Санта-Барбаре. Холодильник был забит пивом.

– А знаешь, жаль, что мы не зависали вместе. Тогда, в старые времена, – сказал Говард Альберту.

– В те времена ты даже не подозревал о моём существовании, – ответил Альберт.

– Что? Да брось, чувак. Во всей школе нас, братан, всего-то дюжина, и чтобы я не заметил одного из нас?

– Да, Говард, у нас один цвет кожи. Но это ещё не делает нас друзьями, – холодно сказал Альберт.

Говард рассмеялся.

– Да уж, ты всегда был зубрилой. Постоянно за книжками. Слишком много рассуждал. Почти не веселился. Хороший мальчик, мамочкина гордость. А теперь глянь на себя: ты большая шишка в УРОДЗ.

Альберт проигнорировал это. Он был не в настроении предаваться ностальгии. Уж точно не с Говардом, да и вообще ни с кем. Прежний мир умер, его больше нет. Все мысли Альберта были сосредоточены на будущем.

Будто прочитав его мысли, Говард сказал:

– Ты всё время что-то планируешь, да? Так и есть, не отрицай. Весь в делах.

– Я делаю то же, что и все остальные: пытаюсь придумать, как выжить, – сказал Альберт.

Говард уклончиво продолжал:

– Знаешь, как я всё это вижу? Сэм – наш вожак. Без вопросов. Астрид с Эдилио? Ну, они не пустое место только потому, что вертятся вокруг Сэма. Но ты, чувак, ты сам по себе.

– И что это значит? – спросил Альберт, стараясь придерживаться нейтрального тона.

– На тебя работают две дюжины ребят, чувак. Ты отвечаешь за еду. Знаешь, что, только между нами? Я уверен, у тебя наверняка что-то припасено.

Альберт только моргнул в ответ на это.

– Если я скрываю где-то запас еды, чего я тогда сам такой голодный?

Говард засмеялся.

– Потому что ты – умный чувачок, вот почему. Я тоже умён. По-своему.

Альберт ничего не сказал. Он знал, к чему ведёт этот разговор. И не собирался помогать Говарду сказать то, что он хочет.

– Мы с тобой оба умны. Чёрные братаны в белом городишке. У тебя есть еда. У меня есть Орк. – Он ткнул большим пальцем в сторону монстра. – С твоими планами и амбициями тебе однажды может понадобиться сила.

Альберт повернулся к Говарду, он хотел подать ему ясный и недвусмысленный сигнал.

– Говард.

– Да?

– Я верен Сэму.

Говард откинул голову назад и расхохотался.

– Ой, чувак, да я же просто прикалываюсь. Мы все верны Сэму. Сэм, Сэм, наш предводитель – руки-лазеры.

Они подъехали к смертоносному капустному полю. Говард остановился и заглушил двигатель.

– Пива мне, – рявкнул Орк.

Альберт порылся в холодильнике, рука погрузилась в ледяную воду. Он протянул банку Говарду.

– Это последняя. Следующая – только после того, как он поработает.

Говард передал банку Орку.

Орк заорал:

– Открой её, придурок, я же не могу сорвать кольцо.

Говард взял банку и распечатал её. Раздался звук, будто кто-то открыл газировку, только запах был кислый.

– Извини, Орк, – сказал Говард.

Орк сжал банку в кулаке размером с мяч для боулинга и опустошил её.

Огромные пальцы Орка не могли справиться с чем-то мелким. Каждый палец был толщиной с палку салями. Каждый сустав на вид и на ощупь напоминал мокрую гальку. Серые камни, которые свободно примыкали друг к другу.

Всё его тело, за исключением нескольких квадратных дюймов – недовольно надутых губ, левой стороны лица, кусочка щеки и шеи, – было не то покрыто серым камнем, не то полностью вылеплено из него. Орк всегда был крупным, но теперь стал на целый фут выше и на несколько футов шире.

Его крохотная человеческая часть казалась самой жуткой. Будто кто-то срезал плоть с живого человека и приклеил к каменной статуе.

– Ещё, – проревел Орк.

– Нет, – твёрдо ответил Альберт. – Сначала мы должны убедиться, что ты справишься.

Орк выкатился из кузова и встал. От этого вся машина под Альбертом закачалась. Орк подошёл к двери и сунул своё уродливое лицо в окно, отчего Альберт отпрянул, вцепившись в холодильник.

– Я могу сам взять пиво, – сказал Орк. – Ты меня не остановишь.

– Да, ты можешь, – согласился Альберт. – Но ты пообещал Сэму.

Орк не сразу это переварил. Он был медленным и тупым, но не настолько тупым, чтобы не понять угрозу. Орк не хотел спутываться с Сэмом.

– Ладно. Показывайте, что там у вас за червяки.

Рыгнув, Орк потопал к краю поля. На нём была его обычная одежда: пара очень грубо сшитых шорт из мешковины. Альберт подумал, что их, наверное, сшил Говард для своего друга. Потому что ни штанов, ни шорт размера Орка в природе не существовало.

Говард задержал дыхание, когда Орк ступил на поле. Альберт сделал то же самое. Смерть Е. З. во всех своих омерзительных деталях стояла у него перед глазами.

Атака последовала незамедлительно.

Черви выползли из-под земли и с невероятной скоростью понеслись к каменным ступням Орка, а затем набросились на его нечеловеческую плоть.

Орк остановился. Разинув рот, он смотрел на этих тварей.

Потом Орк медленно со скрипом повернулся к Альберту и Говарду и сказал:

– Чутка щекотно.

– Дёргай капусту, – ободряюще крикнул ему Говард.

Орк наклонился, сунул свои каменные пальцы в землю и ухватился за кочан. С минуту он просто глазел на него, а потом выдернул и бросил к машине.

Альберт открыл дверь и осторожно склонился над кочаном. Сходить на землю он не стал. Рано. Сперва нужно убедиться.

– Говард, мне нужна палка или что-то вроде того, – сказал Альберт.

– Для чего?

– Хочу проткнуть капусту, убедиться, что внутри нет червей.

На поле черви продолжали атаковать каменного монстра, но только ломали зубы о его плоть. Орк сорвал ещё три кочана. Затем потопал обратно к машине.

Черви не последовали за ним. На кромке поля они отстали от Орка и скрылись под землёй.

– Пива мне, – потребовал Орк.

Альберт дал ему пива.

Он подумал: интересно, как там у Сэма дела с организацией полевых работ?

– Думаю, не очень, – пробормотал он вполголоса.

На самом деле решение проблемы еды было таким простым: фермам нужны фермеры. Фермерам нужна мотивация. Им надо платить. Как и всем остальным. Люди не работают только потому, что так надо: люди работают за деньги, за прибыль. Но Сэм и Астрид слишком глупы, чтобы это понять.

Нет, не глупы, поправил себя Альберт. Только благодаря Сэму они сейчас не во власти Кейна. Сэм – отличный парень. А Астрид, вероятно, самая умная девочка в УРОДЗ.

Но Альберт тоже умён, касательно некоторых аспектов. И он озаботился тем, чтобы обучиться самостоятельно, сидя в пыльной, тёмной городской библиотеке и читая книги, от которых глаза начинали слипаться.

– Скоро моему товарищу понадобится ещё пиво, – сказал Говард, зевая и прикрывая рот ладонью.

– Твой товарищ будет получать по банке за каждую сотню кочанов, – сказал Альберт.

Говард неодобрительно покосился на него.

– Чувак, ты ведёшь себя так, будто лично заплатил за каждую банку.

– Не-а, – возразил Альберт. – Это общественная собственность. Пока. Но цена та же: сотня кочанов за банку.

Следующие два часа Орк собирал капусту. И пил пиво. Говард играл в какую-то игру на планшете. Альберт размышлял.

Это Говард верно подметил: Альберт много думал с тех пор, как зашёл в заброшенный «МакДональдс» и начал жарить гамбургеры. Благодаря этому он завоевал себе хорошую репутацию в обществе. А организованное им пиршество на День благодарения, которое прошло без сучка без задоринки, сделало из него почти героя. Конечно, до Сэма ему было далеко, Сэм такой один. Альберт не сравнился бы даже с Эдилио, или с Брианной, или с кем-то ещё из героев той ужасной битвы между приспешниками Кейна и ребятами из Пердидо-Бич.

Но в тот момент Альберт не думал ни о чём таком. Он думал о туалетной бумаге и батарейках.

А потом Орк закричал.

Говард выпрямился. Выпрыгнул из машины.

Альберт замер.

Орк вопил, лупя себя по лицу, по той, ещё человеческой части лица.

Говард побежал к нему.

– Говард, нет! – заорал Альберт.

– Они его укусили, укусили, – надрывно кричал Говард.

Орк замахал руками, шатаясь, а потом побежал к грузовику; земля под его гигантскими ступнями дрожала.

Один из червей висел у него на лице.

Торчал из его лица.

Орк подбежал к краю поля и грузно упал на нейтральной территории.

– Помоги, Говард, помоги! – орал он.

Альберт сбросил оцепенение и побежал. Вблизи он разглядел червя, всего одного, но его чёрная змеиная голова вгрызалась в розовую плоть, пытаясь пробиться сквозь щёку Орка.

Оказавшись ещё ближе, Альберт увидел крохотные ножки, при помощи которых червь погружался всё глубже в изуродованную плоть.

Орк сжимал в кулаке хвост этой твари и тянул изо всех сил. Но червь не сдавался. Орк тянул так, что, казалось, вот-вот вырвет последний кусок плоти из каменной кожи.

Говард тоже ухватился за хвост и потащил. Плача и ругаясь, он тянул, несмотря на опасность для самого себя: если червь отпустит Орка, то может броситься на Говарда.

– Кусай его! – крикнул Альберт.

– Мой язык! – взвыл Орк. Слова прозвучали невнятно: червь погрузился внутрь щеки ещё на дюйм.

– Кусай, Орк, – кричал Альберт. Затем он присел и изо всех сил ударил Орка снизу вверх по подбородку.

Это было всё равно что бить по кирпичной стене.

Альберт закричал и упал на землю. Он был уверен, что сломал руку.

Крики Орка прекратились. Он открыл рот и выплюнул голову червя вместе с комком крови и слюны.

Остаток червя он выдернул из щеки. И расплющил о землю.

В лице Орка зияла дюймовая дыра.

Кровь текла по его шее и исчезала среди каменной плоти, словно капли дождя в засохшей глине.

– Ты меня ударил, – обиженно сказал Орк, глядя на Альберта.

– Братан тебе жизнь спас, – объяснил ему Говард. – Братан только что спас тебе жизнь.

– Кажется, я сломал руку, – сказал Альберт.

– Пива мне, – проревел Орк.

Говард бросился исполнять просьбу.

Орк запрокинул голову и сжал банку так, что она лопнула. Жёлтая жидкость брызнула во все стороны и потекла ему в рот.

Не меньше половины пива, вперемешку с розовой пеной, вытекло из кровавого отверстия в щеке.

Глава 10 81 час, 17 минут

– ОНА БЫЛА В МОЁМ СНЕ, в моей голове. Я видел её, – сказал Дрейк.

– Ты совсем потерял рассудок, а его и оставалось-то негусто, – сказала Диана.

Они сидели в столовой. Но никто не обедал. Еды в «Коутс» осталось всего несколько банок, и за них детям приходилось драться. Некоторые ребята варили траву и хлебали это варево, чтобы облегчить голодные спазмы желудка.

В гулком, заброшенном, полуразрушенном зале столовой собрались Кейн, Дрейк, Клоп, Диана и девочка, которая назвалась Орсе.

На взгляд Дианы, ей было лет двенадцать.

Диана заметила в глазах девочки нечто странное. Разумеется, в них читался страх, ведь Дрейк схватил её и не отпускал, пока Клоп не вернулся с электростанции. Но не только: эта девочка, Орсе, смотрела на Диану так, словно знала её.

Это был недобрый взгляд. От выражения её лица на затылке у Дианы зашевелились волосы.

– Я раньше никогда в жизни её не встречал, но увидел у себя во сне, – сказал Дрейк, с ненавистью разглядывая девочку. – А когда проснулся, заметил её: она сидела в засаде неподалёку.

Диане было непривычно находиться в одном помещении с Дрейком и при этом не быть основным объектом его ненависти.

– Окей, Дрейк, это мы поняли, – сказал Кейн. – Раньше, до того, как всё это началось, я бы сказал, что ты спятил. Но теперь? – он вяло махнул рукой в сторону Дианы. – Диана, прочитай её. Посмотрим.

Диана подошла к девочке и встала рядом; Орсе смотрела на неё огромными испуганными глазами.

– Не бойся. Меня, – уточнила Диана. – Мне просто нужно подержать тебя за руку.

– Что происходит? Почему никто ничего мне не говорит? Куда подевались все взрослые? Где ваши учителя? – голос у Орсе от природы слегка дрожал, поэтому казалось, будто она постоянно волнуется.

– Мы называем это УРОДЗ. «Улица Радиационных Осадков – Детская Зона», – объяснила Диана. – Ты же в курсе о том старом инциденте на атомной электростанции, да? Радиация?

– Эй, Кейн велел тебе прочитать её, а не давать уроки истории, – процедил Дрейк.

Диане хотелось возразить, но выражение лица Орсе, её взгляд, в котором смешивались ужас и жалость к Диане, сбивали с толку. Орсе словно знала что-то о Диане, как будто она доктор, который ещё не собрался с духом сообщить пациенту о смертельном диагнозе. Диана взяла руку Орсе.

Она мгновенно поняла, какой у девочки уровень силы. Вопрос был в том, стоит ли говорить Кейну правду. В мире Кейна существовало всего две возможные категории мутантов: те, кто должен беспрекословно ему подчиняться, и те, от кого необходимо избавиться.

Ну, у Орсе хотя бы не четыре деления. Иначе, Диана в этом почти не сомневалась, Кейн отдал бы её на растерзание Дрейку.

– Хорош тянуть, – прорычал Дрейк.

Диана отпустила руку девочки. Проигнорировав Дрейка, она обратилась к Кейну:

– У неё три деления.

Кейн шумно втянул воздух и откинулся на спинку стула. Он размышлял, что делать с перепуганной девчонкой.

– Расскажи мне о своей силе. Скажи мне правду, всю правду, и ты будешь в безопасности. А если солжёшь, я уже никогда не смогу тебе доверять.

Орсе подняла взгляд на Диану, словно та была ей другом.

– Делай, что он говорит, – сказала Диана.

Орсе сцепила пальцы. Девочка сидела, плотно сведя колени и так ссутулив плечи, что казалось, она хочет сжать и их.

– Всё началось где-то месяцев пять назад. Чаще всего это происходило ночью. Я думала, что схожу с ума. Я не понимала, откуда это берётся. В голову лезли какие-то картинки, иногда звуки, разговоры людей, вспыхивали образы лиц и местоположений. Иногда это длилось недолго, всего несколько секунд. Но иногда это продолжалось по полчаса: одно сменялось другим, какое-то безумие: людей кто-то преследует, люди падают, люди занимаются… ну, вы понимаете, сексом и всё такое.

Она смущённо опустила взгляд на переплетённые пальцы.

– Ага, мы поняли, ты у нас вся такая наивная и невинная, – ухмыльнулся Дрейк.

– Как ты поняла, что видишь сны других людей? – спросила Диана.

– Всё обычно начиналось по ночам, – сказала Орсе. – А однажды, тоже ночью, я очень отчётливо увидела во сне лицо одной женщины: такая милая, с рыжими волосами, знаете? Она приехала следующим утром. Я никогда раньше её не видела, не видела в реальности, только во сне её мужа. И тогда я всё поняла.

– Значит, ты всё это время жила в лесу? Тебе, наверное, было одиноко. – Кейн слегка улыбнулся своей очаровательной улыбкой, и это заставило девочку слегка расслабиться.

– Я привыкла к одиночеству, – сказала Орсе.

– Ты умеешь хранить секреты? – спросила Диана. Она сказала это небрежно, но при этом смотрела Орсе прямо в глаза, надеясь, что та поймёт намёк, поймёт, какая ей грозит опасность.

Орсе моргнула. Она хотела что-то сказать, потом моргнула снова.

– Я никогда никому не рассказывала о том, что видела, – сказала Орсе.

– Интересный вопрос, Диана, – заметил Кейн.

Диана пожала плечами.

– Хороший разведчик не должен быть болтливым.

Кейн не сразу сообразил, и Диана быстро продолжила:

– В смысле, я подумала, что ты этого хочешь. У нас есть Клоп, который может незаметно куда-нибудь пробраться и, может быть, подслушать разговоры. Но Орсе-то в прямом смысле умеет залезать людям в головы. – Выражение лица Кейна осталось скептическим, и Диана добавила: – Мне было бы интересно узнать, что снится Сэму.

– Ни за что, – сказал Дрейк. – Нет. Ты же слышала, она видит сны всех, кто находится поблизости. А значит, она может залезть и в наши головы. Ни за что.

– Сомневаюсь, что она захочет увидеть хоть какие-то из твоих снов, Дрейк, – сказала Диана.

Дрейк расправил руку и стремительно обернул её вокруг Орсе, которая вскрикнула и замерла.

– Я её привёл. Она моя. И я решу, что с ней делать.

– И что же ты хочешь с ней сделать? – спросила Диана.

Дрейк расплылся в улыбке.

– Не знаю. Может, сварю её и съем. Мясо есть мясо, так ведь?

Диана покосилась на Кейна в надежде увидеть на его лице отвращение, какое-то доказательство того, что Дрейк зашёл слишком далеко. Но Кейн только кивнул, словно обдумывая заявление Дрейка.

– Давайте сначала выясним, какой у неё охват, ага? Орсе, на каком расстоянии от спящего ты способна видеть его сны?

Орсе пробормотала ответ, дрожа от страха:

– Ну, примерно… ну… как от станции рейнджеров до ближайшей части первого палаточного лагеря.

– И сколько это?

Девочка попыталась пожать плечами, но Дрейк сжимал её, словно питон, с каждым выдохом всё крепче стягивая кольца.

– Где-то двести футов, – прохрипела Орсе.

– Хижина Моуза, – сказала Диана. – От неё до кампуса расстояние вдвое больше.

– Я сказал, нет, – угрожающе проговорил Дрейк. – Она залезала в мою голову.

– Мы и так знаем, что у тебя там выгребная яма, – сказала Диана.

– Это не круто, Кейн, – сказал Дрейк. – Ты у меня в долгу. Я нужен тебе. Не зли меня.

– Не злить тебя? – эхом повторил Кейн. Это было уже слишком.

Кейн вскочил, и стул, на котором от сидел, повалился на пол. Он вскинул обе руки ладонями вперёд.

– Ты правда хочешь тягаться со мной, Дрейк? Я проделаю твоей тушей дыру в стене ещё до того, как ты успеешь отпустить эту девчонку.

Дрейк вздрогнул. Он хотел ответить, но у него не было ни единого шанса. Кейн за долю секунды из спокойного парня превратился в сумасшедшего.

– Ты тупой ублюдок, – неистовствовал Кейн. – Думаешь, ты сможешь сместить меня? Думаешь, избавившись от меня, ты сумеешь сунуться к Сэму и остальным и победить их? Да ты даже с Орком справиться не можешь! Ты – пустое место! – Кейн кричал, брызжа слюной, но даже его губы двигались недостаточно быстро, чтобы выместить всю скопившуюся внутри злобу.

В каменном лице Дрейка не осталось ни кровинки. Его глаза горели бешенством, рука трепетала, словно вышла из-под контроля. Казалось, он вот-вот захлебнётся собственной яростью.

– Я тут мозг! – орал Кейн. – Я! Я мозг и сила, истинная сила, четыре деления, ни у кого столько нет. Я такой один. Я! А ты думал, почему Мрак держал меня у себя трое суток? Почему… почему он до сих пор в моей… в моей…

Голос Кейна резко переменился. На секунду ярость сменилась всхлипами. Он заметил это и взял себя в руки, с трудом сглотнув. Казалось, ему стало тяжело держаться на ногах, и он потянулся к спинке стула, чтобы не упасть.

И тут Кейн увидел по глазам Дианы, что она не так уж ему и сочувствует, а на лице Дрейка, вне всяких сомнений, читался холодный акулий триумф.

Кейн испустил бессвязный, безумный рык. Он вытянул руки, целясь по обе стороны от Дрейка.

Раздался оглушительный грохот, камни треснули, и пол подскочил вверх на гейзере обломков и комьев земли.

Столб камней и обломков взлетел и ударился в и без того повреждённый высокий потолок, а затем каменный град посыпался вниз, по мере того как вой Кейна стихал.

Воцарилась тишина, не считая фальшивого, неблагозвучного грохота падающих камней.

Кейн стоял с отрешённым видом. Совершенно отрешённым.

Пауза затянулась. Но никто не смел нарушить тишину. И вдруг словно кто-то повернул выключатель – и на лице Кейна снова появилось человеческое выражение. Он хищно улыбнулся.

– Эта девчонка может нам пригодиться, Дрейк, – спокойно сказал он. Затем обратился напрямую к Орсе. – Ведь пригодишься, не так ли? Мы можем тебя использовать? Ты сделаешь то, что я тебе велю? Ты станешь подчиняться мне и только мне?

Орсе попыталась ответить, но не смогла выдавить даже шёпота. И решительно закивала.

– Хорошо. Потому что, если я хоть на секунду усомнюсь в тебе, Орсе, я отдам тебя Дрейку. А ты этого не хочешь.

Кейн, совершенно измотанный, упал на стул. Не проронив больше ни слова, он встал и, шатаясь, поплёлся к выходу.

* * *

Лана потрепала пса по покрытой густой шерстью шее.

– Готов?

Патрик едва слышно заскулил, что на его языке значило: «Давай, пора начинать».

Лана встала и проверила липучку, благодаря которой айпод держался на предплечье. Убедилась, что большие ярко-жёлтые наушники на месте: стандартные наушники-капли были слишком велики для её ушей.

Она включила свой «беговой» плейлист. Но, разумеется, бегать она не собиралась. Бег сделает голод совсем невыносимым. Лана перешла на ходьбу. И сократила дистанцию.

В прежние времена, до УРОДЗ, она вообще не бегала. Но теперь многое изменилось. После того, как побродишь по пустыне без капли воды и без карты, а потом наткнёшься на резвую стаю койотов, волей-неволей задумаешься, что надо держать себя в форме.

Начинать ей нравилось в тишине. Было здорово слышать собственные шаги в кроссовках, почти беззвучные на покрытом ковролином полу гостиницы. И приятно громкие по асфальту.

Начинала она от главного входа в «Вершины». Дверь была автоматическая, система всё ещё работала. Хоть и прошло уже столько времени, до сих пор казалось странным, как дверные сенсоры терпеливо ждут сигнала о том, что нужно открыть выход во внешний мир.

От «Вершин» Лана спускалась к городскому пляжу. Потом срезала путь через город, стараясь держаться подальше от площади, затем выходила на автостраду и завершала круг, возвращаясь в «Вершины». Если только у неё ещё оставались силы. Иначе она останавливалась на этом.

Она знала, что вряд ли сейчас стоит сжигать лишние калории. Но не могла заставить себя прекратить. Остановиться, валяться целыми днями в постели означало сдаться. Лане эта идея не нравилась. Она не сдалась ни боли, ни Вожаку, ни Мраку.

«Я никому не сдаюсь», – повторяла она себе.

Иди ко мне. Ты мне нужна.

Когда подъездная дорога к «Вершинам» осталась позади и Лана стала спускаться вниз по склону, она прикоснулась сенсорному экрану айпода – и в её ушах зазвучала песня «Death Cab for Cutie».

Но в голове у неё засели другие слова, они, словно шёпот, звучали поверх текста песни.

Лана прошла всего ярдов сто, когда впереди показались двое детишек, размахивавших руками, чтобы привлечь её внимание.

Ребята показались ей вполне здоровыми. Она махнула им рукой, решив, что этого будет достаточно.

Но двое мальчишек преградили ей путь. Лана остановилась, слегка запыхавшись, хотя дыхание не должно было сбиться, и сняла с головы наушники.

– Что? – резко спросила она.

Дети помялись и помычали, прежде чем выпалить:

– У Джоуи зуб шатается.

– И что? Потом вырастет новый.

– Но больно же. Ты должна лечить то, что болит.

– Должна? – эхом переспросила Лана. – Слушайте, детишки, вот будете истекать кровью, тогда можете донимать меня. Я тут не для того, чтобы лечить всех, у кого голова побаливает, зуб шатается или коленки ободраны.

– А ты вредная, – сказал мальчик.

– Да. Я вредная. – Лана водрузила наушники на место и пошла дальше, злясь на детей и ещё больше – на себя, за то, что повысила на них голос. Но дети повсюду следовали за ней. Они мешали ей обедать. Донимали её, когда она спокойно сидела на балконе и читала книжку. Колотились в дверь, пока она сидела в туалете.

И почти никогда у них не было серьёзных проблем, требующих чудесного вмешательства. А Лана всё больше убеждалась, что её дар – это чудо. Лучшего объяснения ни у кого не нашлось.

А чудеса не следует транжирить впустую.

Как бы то ни было, у неё оставалось право на личную жизнь. Лана им всем в слуги не нанималась. Она принадлежала только себе.

Иди ко мне.

Лана прикусила губу. Она пыталась игнорировать его, этот голос, галлюцинацию – что бы это ни было.

Просто не обращай внимания.

Прибавила громкость.

По мере приближения к городу она сменила направление и стала отдаляться от пляжа. Может быть, стоит подольше побродить по улицам. Может, если она изменит маршрут, её станет труднее вычислить.

Но пока Лана придерживалась той же дороги: поднималась вверх по холму, назад к «Вершинам». К стене УРОДЗ. Она никогда не касалась стены, только подходила к ней очень близко и останавливалась, задыхаясь, вспотев и хватаясь за бок, в котором, как всегда, кололо.

Лане было необходимо ежедневно видеть этот барьер вблизи. Для неё это было чем-то вроде ритуала. Краеугольный камень. Напоминание о том, что она находится здесь и сейчас. Прошлое уже не важно – теперь она другой человек. Она попала в ловушку этого места, этой жизни. Это не её выбор: за неё выбрала стена.

Иди ко мне. Ты мне нужна.

– Ты не настоящий, – крикнула Лана.

Но голос был настоящим. Она знала это. Знала его. Знала, откуда исходит этот голос.

Лана понимала, что нельзя заставить этот внутренний голос замолчать. Единственным способом заглушить его было заглушить его навсегда. Она может стать его жертвой – или наоборот.

Безумие. Суицидальное безумие. Лана промотала длинную песню и включила кое-что пободрее. Кое-что достаточно громкое, чтобы заглушить сумасшедшие мысли.

Она зашагала решительнее, быстрее, едва не переходя на бег, размахивая руками и заставляя Патрика бежать вприпрыжку, чтобы не отставать. Но и этой скорости было недостаточно, чтобы оторваться от грузовика, который стремительно приближался, гудя на ходу.

Лана снова сорвала с головы наушники и крикнула:

– Чего?

Но на этот раз дело было не в шатающемся зубе или ободранных коленках.

На дорогу выскочили Альберт с Говардом. Говард помог Орку вылезть из кузова. Мальчик… существо… шаталось, будто пьяное. Наверное, он и правда пьян, решила Лана. Но, опять же, у него явно был весомый повод напиться.

В одной из немногих оставшихся человеческих его частей – в щеке – зияла дыра. Щека и шея были покрыты коркой засохшей крови. Кровь посвежее, красная, продолжала сочиться из щеки и капать на шею.

– Что случилось? – спросила Лана.

– Черви напали, – объяснил Говард. Он разрывался между лёгкой паникой и чувством облегчения от того, что, наконец, отыскал Целительницу. Он придерживал Орка под локоть, словно гиганту нужна была его тщедушная помощь.

– Червь проник внутрь? – с опаской уточнила Лана.

– Нет, червь у нас, – заверил её Альберт. – Мы просто надеялись, что ты ему поможешь.

– Не надо мне больше никаких камней, – добавил Орк.

Лана всё поняла. Раньше Орк был обыкновенным хулиганом, лишённым всяческой сверхъестественной силы, пока на него в пустыне не напали койоты. Его сильно искромсали. Очень сильно. Он пострадал даже сильнее, чем в своё время Лана. И в тех местах, где его покусали, кожа Орка покрылась камнем, сделав его практически неуязвимым.

Ему не хотелось терять то, что осталось от его человеческого тела: клочок розовой кожи, рот и часть шеи.

Лана кивнула.

– Ты должен перестать раскачиваться, Орк. Я не хочу, чтобы ты рухнул на меня, – сказала она. – Садись на землю.

Орк сел слишком резко и от этого хохотнул.

Лана приложила ладонь к отвратительной дыре.

– Не надо мне больше никаких камней, – повторил Орк.

Кровь остановилась почти моментально.

– А боль ты чувствуешь? – спросила Лана. – Я о камнях. Рана-то болит, это я и так знаю.

– Нет. Не больно. – Орк треснул кулаком одной руки по предплечью другой с такой силой, что нормальная человеческая рука бы не выдержала. – Почти ничего не чувствую. Даже кнут Дрейка, когда мы дрались, я почти не чувствовал.

Вдруг он расплакался. Слёзы покатились из человеческих глаз и потекли по щекам, теряясь среди камней.

– Ничем не чувствую, кроме вот… – он ткнул толстым каменным пальцем в кусок плоти на лице.

– Ясно, – сказала Лана. От раздражения ничего не осталось. Быть может, Орку тяжелее, чем ей.

Лана отняла руку, чтобы посмотреть, как идёт процесс. Дыра уменьшилась. Она всё ещё была покрыта засохшей кровью, но кровотечение остановилось.

Целительница положила руку назад.

– Ещё пара минут, Орк.

– Меня зовут Чарльз, – сказал Орк.

– Правда?

– Правда, – подтвердил Говард.

– А что вы там делали, на червивом поле? – спросила Лана.

Говард с сомнением посмотрел на Альберта, и тот ответил:

– Орк собирал капусту.

– Чарльз Мерримен, – повторил Орк. – Можно меня иногда и по имени звать.

Взгляды Говарда и Ланы встретились.

Теперь, подумала Лана, Орк хочет вернуть своё старое имя. Задира, который называл себя именем монстра, превратился в монстра на самом деле, и теперь хочет, чтобы его звали Чарльзом.

– Вот и всё, – объявила Лана.

– Кожа-то на месте? – спросил Орк.

– На месте, – заверила его Лана. – Человеческая.

Она взяла Альберта за руку и оттащила в сторону.

– О чём вы думали, когда посылали его на это поле?

Альберт непонимающе смотрел на неё. Он не ожидал упрёков в свой адрес. На мгновение Лане показалось, что он ей ответит грубостью. Но прошла секунда, Альберт слегка обмяк, словно сдулся.

– Я просто пытаюсь помочь, – сказал он.

– Накачивая его пивом?

– Я плачу ему за работу тем, что он сам хочет, и Сэм не против. Ты же была на собрании, – сказал Альберт. – Слушай, как, по-твоему, ещё можно заставить такого типа как Орк горбатиться часами под палящим солнцем? Астрид, похоже, думает, что люди будут работать за спасибо. Может, некоторые и будут. Но Орк?

Лана поняла, что он имеет в виду.

– Ладно. Зря я на тебя набросилась.

– Всё в порядке. Я уже привыкаю, – сказал Альберт. – Я как-то вдруг превратился в плохого парня. Но знаешь, что? Это не я сделал людей такими, какие они есть. Если дети и будут работать, они захотят что-то получать взамен.

– Если дети не начнут работать, мы все умрём с голоду.

– Ага. Я знаю, – сказал Альберт с ноткой сарказма. – Только дело-то вот в чём: дети знают, что мы не позволим им умереть с голоду до тех пор, пока остаётся хоть какая-то еда, так? И они решат: эй, пусть работает кто-нибудь другой. Пусть кто-то другой собирает капусту с артишоками.

Лане хотелось вернуться к своей пробежке. Ей нужно было закончить, дойти до стены УРОДЗ. Но что-то в Альберте её притягивало.

– Окей. И как тогда заставить народ работать?

– Платить им, – пожал плечами Альберт.

– Деньгами что ли?

– Ага. Только догадайся, у кого было больше всего денег в бумажниках и сумочках, когда все исчезли? Потом некоторые из ребят обчистили кассы и всё такое. Так что, если мы начнём использовать старые деньги, мы добьёмся только того, что власть получат всякие воришки. Это станет проблемой.

– Как бы то ни было, с чего вдруг детям соглашаться работать за деньги, если они знают, что мы и так поделимся едой? – спросила Лана.

– А с того, что некоторые могут делать за деньги разные вещи. Смотри, некоторые ребята вообще ничего не умеют, так? Вот пусть они и собирают еду за деньги. Потом они смогут взять эти деньги и заплатить тому, кто сможет эту еду приготовить, так? А тому, другому ребёнку могут понадобиться новые кроссовки, а кто-то ещё собирает все кроссовки и открывает магазин.

Лана заметила, что стоит с открытым ртом. Она рассмеялась. Впервые за долгое время.

– Отлично. Смейся, – обиделся Альберт и отвернулся.

– Нет-нет-нет, – торопливо сказала Лана. – Нет, я смеюсь не над тобой. Просто, понимаешь, ты, кажется, единственный, у кого есть любой план на любой случай.

Альберт явно смутился.

– Ну, знаешь, Сэм с Астрид там тоже жилы рвут.

– Ну да. Но ты просчитываешь наперёд. Ты и правда думаешь, как нам всё организовать.

Альберт кивнул.

– Наверное, да.

– Молодец, – сказала Лана. – Мне пора. С Орком всё будет в порядке. Насколько возможно в его ситуации, конечно.

– Спасибо, – сказал Альберт. По нему было видно, что он благодарит от души.

– Эй, дай-ка посмотреть твою руку, – сказала Лана.

Альберт не понял. И опустил взгляд на собственную ладонь, которая опухла и посинела после удара о каменное лицо Орка.

– Ах, да, – сказал он, когда Лана взяла его руку. – Ещё раз спасибо.

Лана снова надела наушники и отбежала на несколько шагов. Затем остановилась. Обернулась и снова их сняла.

– Эй, Альберт. Насчёт денег.

– Да?

Она поколебалась, зная, что в эту секунду, должно быть, запускает цепную реакцию. Зная, что это безумно опасно. Это было жутко, казалось, будто сама судьба говорила с ней от лица Альберта, указывая путь к не до конца ещё оформившейся цели.

– А золото сгодится? За деньги, я имею в виду.

Альберт пристально посмотрел ей прямо в глаза.

– Может, нам стоит встретиться и обсудить это?

– Хорошо, – сказала Лана.

– Заскочи сегодня вечером в клуб.

– Куда?

Альберт улыбнулся. Он выудил из кармана бумажку и протянул ей.

– Я буду там.

Лана снова побежала. Но мысли её текли уже в другом направлении. Альберт планировал будущее, а не просто плыл по течению. Вот что надо делать. Планировать. Действовать. А не полагаться на обстоятельства.

У неё был план.

Иди ко мне.

«Может, так я и сделаю, – подумала Лана. – И может быть, ты об этом пожалеешь».

Глава 11 70 часов, 11 минут

– МАМЕ МЭРИ НУЖНО ещё двое человек, – сказала Астрид Сэму.

– Хорошо. Одобрено.

– Дара говорит, у нас кончается детский «Тайленол» и детский «Адвил», и спрашивает, можно ли начать давать детям взрослые лекарства в маленьких дозах.

Сэм беспомощно развёл руками.

– Что?

– У нас кончаются детские лекарства, и Дара хочет делить напополам таблетки для взрослых.

Сэм откинулся на спинку кожаного кресла явно не детского размера.

– Ладно. Неважно. Одобрено. – Он сделал глоток из бутылки с водой. На этикетке значилось «Дасани», но внутри была обычная водопроводная вода. Тарелки после ужина – ужасный самодельный гороховый суп с запахом гари и четвертинка капусты на человека, – были сдвинуты в дальний угол стола, где в старые времена мэр Пердидо-Бич держал семейные фотографии. Это был один из лучших ужинов на памяти Сэма за последнее время. Свежая капуста оказалась на удивление вкусной.

На тарелках не осталось ничего, кроме разводов: времена, когда дети воротили нос от еды, остались в прошлом.

Астрид надула щёки и вздохнула.

– Дети спрашивают, почему Ланы нет рядом, когда она им нужна.

– Я могу обращаться к Лане только по серьёзным поводам. Я не могу требовать, чтобы она круглосуточно была здесь и дула им на каждый ушибленный палец.

Астрид глянула в список, который составила в своём ноутбуке.

– Вообще-то, тут сказано про вывихнутый большой палец ноги, который «болел».

– И сколько ещё пунктов в твоём списке? – спросил Сэм.

– Триста пять, – ответила Астрид. Сэм побледнел, и она смягчилась. – Ладно, на самом деле всего тридцать два. Ну что, не так уж много по сравнению с тремя сотнями?

– С ума сойти, – сказал Сэм.

– Дальше: Джадсоны и Макханрахансы поссорились из-за собаки. Обе семьи подкармливают её – у них ещё остался большой мешок собачьей еды, – но Джадсонсы называют её Конфеткой, а Макханрахансы – Бо-бо.

– Ты шутишь.

– Не шучу, – сказала Астрид.

– А это что ещё за шум? – возмутился Сэм.

Астрид пожала плечами.

– Наверное, кто-то включил музыку на полную громкость.

– Это всё бесполезно, Астрид.

– Что, музыка?

– Всё это. Каждый день я получаю сотню идиотских вопросов, которые я должен решить. Как будто я стал им всем папашей. И вот я сижу тут и слушаю, как малышня жалуется на старших сестёр, которые заставляют их принимать ванну, дерётся за костюмчики для плюшевых медвежат, а теперь вот собачьи имена. Собачьи имена?

– Они по-прежнему всего лишь дети, – напомнила Астрид.

– У некоторых из этих детей развиваются такие силы, что это меня пугает, – проворчал Сэм. – Но они не могут решить, кому какое полотенце достанется? Или что смотреть: «Русалочку» или «Шрека III»?

– Нет, – ответила Астрид. – Не могут. Им нужен взрослый. И это ты.

Обычно Сэм невозмутимо выслушивал ежедневную порцию бреда, или хотя бы воспринимал всё это с ворчливым юморком. Но сегодня он почувствовал, что это слишком. Вчера он потерял Е. З. Сегодня утром почти никто не явился на работу. И Эдилио пришлось два часа отлавливать детей. И то, дынь насобирали так ничтожно мало, что не хватило бы и на один день. Плюс ко всему, ещё и Дак Чжан со своей сумасшедшей историей о том, как он провалился сквозь землю и оказался в радиоактивном туннеле полном морских летучих мышей.

Единственным человеком, кто хоть чего-то добился, был Орк. Он собрал несколько сотен кочанов капусты, пока черви едва его не убили.

– Да что это за музыка? – раздражённо воскликнул Сэм. Он был зол, ему хотелось на кого-нибудь или на что-нибудь накричать. Он подошёл к окну и распахнул створки. Звук тут же усилился в несколько раз, особенно громко гремели басы.

Внизу, на площади было темно, не считая фонарей – и стробоскопа, сверкающего в окнах «МакДональдса».

– Какого…

Астрид подошла и встала рядом с ним.

– Что там такое? Альберт закатил вечеринку?

Сэм не ответил. Он молча вышел, раздражённый, злой, но в глубине души довольный тем, что нашёлся повод не отвечать на идиотские детские вопросы и не решать их тупые проблемы.

Он спустился, перепрыгивая через ступеньку на первый этаж, вышел через огромную входную дверь, проигнорировав приветствие от мальчика, которого Эдилио назначил охранять мэрию, и, миновав большие мраморные ступени, оказался на улице.

Мимо проходил Квинн, он явно тоже направлялся в «МакДональдс».

– Хэй, бро, – сказал Квинн.

– Ты не в курсе, что там творится? – спросил Сэм.

– Это ж клуб, – улыбнулся Квинн. – Чувак, ты, видать, совсем заработался. Все уже знают.

Сэм уставился на него.

– Что-что?

– «МакКлуб», бро. Вход за батарейки либо за туалетную бумагу.

Эта новость совсем сбила Сэма с толку. Он хотел было потребовать у Квинна объяснений, но тут появился Альберт в костюме, словно он шёл на выпускной или что-то вроде того. Он и впрямь нацепил тёмный пиджак свободного кроя и слаксы на тон светлее. На нём была светло-голубая рубашка, тщательно выглаженная, с накрахмаленным воротничком. Заметив Сэма, Альберт протянул ему руку.

Сэм не стал её пожимать.

– Альберт, что здесь происходит?

– По большей части, танцы, – сказал Альберт.

– Что, прости?

– Дети танцуют.

Тут Квинн вышел вперёд и потряс всё ещё протянутую руку Альберта.

– Здорово, чувак. Я принёс батарейки.

– Рад тебя видеть, Квинн. За вход либо четыре батарейки типа «D, либо восемь двойных «А», либо десять тройных «А», либо дюжина «С». Если у тебя они разных типов, скомбинируем.

Квинн порылся в кармане и вытащил четыре тройных «А» и три «D». Он протянул их Альберту, тот принял плату и бросил батарейки в пакет, который стоял возле его ног.

– Ладно, правила такие: никакой еды, алкоголя, понтов, драк. Когда я скажу, что время вышло – не спорить. Согласен?

– Чувак, будь у меня еда, разве бы я пришёл? Я б лучше дома остался да сам всё съел. – Квинн приложил обе ладони к сердцу, словно во время присяги флагу, и сказал: – Согласен. – Потом он ткнул большим пальцем через плечо в сторону Сэма и добавил: – О нём не беспокойся: Сэм у нас не танцует.

– Хорошего вечера, Квинн, – сказал Альберт и распахнул дверь, приглашая его пройти.

Сэм глядел на происходящее с искренним изумлением. Он не понимал, прийти ли ему в ярость или восхищённо рассмеяться.

– Кто тебя на это надоумил? – спросил Сэм.

Альберт пожал плечами.

– Тот же самый человек, кто велел мне руководить «МакДональдсом», пока у нас не закончилась еда: никто. Я просто взял и сделал.

– Хорошо, но еду ты раздавал бесплатно. А теперь требуешь с людей плату. Это не очень хорошо, Альберт.

– Ты что, пытаешься получить выгоду? – Это спросила уже Астрид, которая последовала за Сэмом вместе с Малышом Питом.

Внутри заиграла другая музыка, хип-хоп сменился песней, которую Сэм как раз любил: до нелепости навязчивая «Into Action» Тима Армстронга. Если бы Сэм и решил потанцевать, то именно под эту мелодию.

Альберт посмотрел на Сэма и Астрид.

– Да. Я пытаюсь получить выгоду. Я использую батарейки, туалетную бумагу и бумажные полотенца вместо денег. Все эти вещи когда-нибудь закончатся.

– И ты пытаешься собрать у себя всю туалетную бумагу со всего города? – ахнула Астрид. – Шутишь?

– Нет, Астрид, я не шучу, – сказал Альберт. – Слушай, сейчас дети используют её для игр. Я видел, как малыши бросались друг в друга рулонами бумаги на лужайке, словно это игрушки. Так что…

– Так что ты решил попытаться забрать у людей бумагу?

– Считаешь, лучше наблюдать, как её тратят впустую?

– Вообще-то да, – фыркнула Астрид. – Лучше, чем присвоить её всю себе. Ты ведёшь себя как последний придурок.

Глаза Альберта вспыхнули.

– Слушай, Астрид, сейчас дети знают, что туалетной бумагой можно заплатить за вход в клуб. И они больше не станут тратить её зря.

– Нет, они принесут её всю тебе, – выпалила в ответ Астрид. – И что будет, когда им понадобится бумага?

– В таком случае у нас останется запас, потому что я сделал бумагу ценной.

– Ценной для тебя.

– Ценной для всех, Астрид.

– Ты просто пользуешься тем, что дети слишком глупы и не знают способа лучше. Сэм, ты должен это прекратить.

Сэм уже потерял нить разговора, всё его внимание захватила музыка. Он сказал:

– Астрид права, Альберт, это нехорошо. Тебе не давали разрешения…

– Мне не нужно разрешение, чтобы давать детям то, чего они хотят. В смысле, я же никому не угрожал, не говорил: «Эй, тащите мне всю свою туалетную бумагу и батарейки». Я просто включаю музыку и говорю: «Если хотите войти и потанцевать, то придётся заплатить».

– Чувак, я уважаю твои амбиции и всё такое, – сказал Сэм, – но я должен это остановить. Ты не получал на это разрешения, не говоря уже о том, что это не нормально – заставлять детей платить.

– Сэм, Я уважаю тебя так, что не выразить словами, – сказал Альберт. – И Астрид, вы оба куда умнее меня. Но я не понимаю, как вы собираетесь заставить меня всё это прекратить.

Терпение Сэма лопнуло.

– Окей, я пытался быть вежливым. Но я здесь мэр. Я был избран, как ты, наверное, помнишь, потому что, полагаю, ты и сам за меня голосовал.

– Да. И проголосую снова. Но, Сэм, Астрид, тут вы, ребята, не правы. Этот клуб – единственное место, где дети могут собраться и хорошо провести время. Они сидят по домам, умирая с голода, грустные и напуганные. Танцуя же, они забывают и о голоде, и о печали. Я делаю хорошее дело.

Сэм сверлил Альберта тяжёлым взглядом, взглядом, который дети в Пердидо-Бич воспринимали всерьёз. Но Альберт не уступил.

– Сэм, сколько дынь собрали дети, которых Эдилио заставил работать силой? – спросил Альберт.

– Немного, – признал Сэм.

– Орк набрал целый грузовик капусты. Пока черви не сумели до него добраться. Потому что мы платили Орку за работу.

– Орк сделал это, потому что он самый молодой в мире алкоголик, а ты платил ему пивом, – отрезала Астрид. – Я знаю, чего ты хочешь, Альберт. Ты хочешь заполучить всего побольше, хочешь стать важным парнем, большой шишкой. Но знаешь, что? Это новый мир. У нас есть возможность сделать его лучше. Не обязательно, чтобы кучка людей заправляла всеми остальными. Мы можем сделать этот мир справедливым для каждого.

Альберт рассмеялся.

– Все могут быть в равной степени голодными. А где-то через неделю все могут начать умирать.

Группа детей вышла из «МакДональдса», распахнув двери. Сэм, конечно, их узнал. Он уже знал каждого в городе, по крайней мере, в лицо, если не по имени.

Ребята вышли, пересмеиваясь, хихикая. Счастливые.

– Хэй, Большой Сэм, – сказал один из них.

– Чувак, ты должен там побывать, это круто, – добавил другой.

Сэм только кивнул в знак приветствия.

Решение больше нельзя было откладывать. Закрыть клуб или позволить ему дальше существовать. Не закрыть – значит, уступить Альберту и наверняка нарваться на очередную глупую ссору с Астрид, которая решит, будто он игнорирует её мнение.

Уже не в первый раз и даже не в сотый Сэм пожалел, что согласился стать лидером.

Сэм покосился на часы на запястье Альберта. Время близилось к девяти.

– Закрывай клуб, – твёрдо сказал Сэм. – Закрывай. В десять тридцать. Детям нужно спать.

* * *

В клубе Квинн расслаблялся под чёткий ритм. Что-то из ска-панка. Может, потом будет хип-хоп. Или даже какие-нибудь старые классические песни.

Альберту надо отдать должное: парень превратил «Мак» во вполне приличный клуб. Основное освещение отключили, подсвечивались только доски с меню. Но на них не было рекламы «Хэппи Мил» и комбо-обедов. Альберт оклеил их розовой обёрточной бумагой, и теперь эти панели мягко светились, подсвечивая белки глаз и зубы детей, когда те улыбались.

В каком это классе учился Хантер, в седьмом? Теперь он крутил диски в проигрывателе. Конечно, Хантер не был профессионалом, но получалось у него неплохо. А парень-то довольно крут, подумал Квинн. Хоть и поговаривали, будто у него появилась какая-то смертельная сила. Время покажет, останется ли он крутым или же станет высокомерным, как некоторые из уродов. Вроде Брианны, которая внезапно стала называть себя «Бриз» и требовать от остальных того же. Вообразила себя супергероем из комиксов. Бриз. А ведь когда-то она ему даже нравилась.

Кстати говоря, вот и Брианна, танцует как сумасшедшая, то и дело ускоряясь, ноги только и летают. Подпрыгивает так быстро, что кажется, в любой момент оторвётся от пола и полетит по комнате.

Она всем уже уши прожужжала о том, как обогнала пулю. «Я теперь официально быстрее летящей пули. Так могут только двое: я и Супермен».

В другом углу странный маленький мальчик по имени Дак травит какую-то безумную байку о водных летучих мышах и подземном городе или что-то вроде того.

Ещё в клубе была Декка, сидела одна, едва заметно качая головой в такт музыке, не сводя глаз с Брианны. Никто толком ничего не знал о Декке. Она пришла из «Коутс», одна из тех, кого спасли от жестоких пыток Кейна и Дрейка, которые заливали руки мутантов бетоном.

Что-то в ней было, в этой Декке, что-то такое, отчего она казалась сильной и немного опасной. У неё была какая-то предыстория, думал Квинн, что-то в её прошлом, как почти у всех ребят из «Коутс». «Академия Коутс» славилась как школа для проблемных детей богатых родителей. Не все из них были богаты, не все были проблемными, но у большинства имелись серьёзные сложности.

Квинн протиснулся между двумя танцующими четвероклашками, мальчиком и девочкой. Они танцевали вместе. В их возрасте Квинн ни за что не стал бы танцевать с девчонкой так, словно на свидании. Вообще-то, он и сейчас не танцевал с девушками. Но теперь, подумал он, всё изменилось. Четвёртый класс – это как… средний возраст, что-то вроде того. А Квинн уже старый. Старый, старый, старый, почти пятнадцатилетний.

Скоро его день рождения. Вопрос в том, что выбрать? Остаться или уйти?

С тех пор, как Сэм пережил свой день рождения, большинство ребят, достигших Смертельного Пятнадцатилетия, выживали. Сэм научил всех, что нужно делать.

Джек-Компьютер, который в те времена ещё был на стороне Кейна, при помощи ускоренной съёмки запечатлел мальчика из «Коутс» в тот момент, когда он достиг ВУ, Возраста Уничтожения. Джек пришёл в Пердидо-Бич и рассказал о плёнке и о великом открытии: в роковой момент весь мир вокруг тебя замедляется, время будто превращается в бесконечность. И потом тебе явится кто-то, кто будет уговаривать тебя перейти грань, уйти вместе с ним.

Но этот искуситель – всего лишь обманщик. Лжец. «Словно дьявол, – подумал Квинн, – настоящий дьявол». Он наткнулся на кого-то в толпе и извинился.

– Эй, Квинн! – Это сказала Лана, она пыталась перекричать музыку, но Квинну всё равно приходилось наполовину читать по губам. Целительница и впрямь обращалась к нему.

– О. Привет, Лана. Круто тут, да? – он неловким движением руки обвёл помещение.

Лана кивнула. Она выглядела немного мрачной, слегка одинокой. Что показалось Квинну очень странным. Лана была второй местной героиней, уступая только Сэму. Но разница была в том, что Сэма многие ненавидели, но Лану – никто. Сэм мог заставить тебя что-нибудь делать: собирать мусор, ухаживать за малышнёй в детском саду, стрелять в кого-нибудь из автомата. А Лана только лечила людей, вот и всё.

– Ага. Вроде круто, – ответила Лана. – Правда, я толком никого тут не знаю.

– Да быть не может. Ты знаешь всех.

Лана уныло помотала головой.

– Нет. Это меня все знают. По крайней мере, они так думают.

– Ну, ты знаешь меня, – сказал Квинн и изобразил кривоватую улыбку, чтобы Лана не подумала, будто он задирает нос и ставит себя с нею наравне.

Но она вовсе так не подумала. Девушка кивнула с таким серьёзным лицом, что казалось, сейчас заплачет.

– Я скучаю по родителям.

Квинн вдруг ощутил острый укол боли, той самой, которая мучила его с момента, когда всё это началось: поначалу постоянно, теперь же всего пару раз в день.

– Да. Я тоже.

Лана протянула ему руку, и Квинн после секундной заминки взял её.

Лана улыбнулась.

– Ничего, если я просто подержу тебя за руку, не пытаясь при этом, ну, понимаешь, ничего исцелить?

Квинн рассмеялся.

– Со мной, конечно, не всё в порядке, но это тебе исцелить не под силу. – И добавил: – Может, потанцуем?

– Я ждала тут Альберта, проторчала здесь, наверное, не меньше часа, и ты первый, кто предложил, – сказала Лана. – Да. Я, вроде как, буду рада потанцевать.

Как раз зазвучала очередная хип-хоп композиция: шумный, решительно непристойный рэп. Эта песня вышла несколько лет назад, но мелодия по-прежнему цепляла, а ещё больше в ней привлекало то, что всего три месяца назад никому из присутствующих здесь не разрешалось её слушать.

Квинн с Ланой танцевали, и даже пару раз столкнулись бёдрами. Потом Хантер поставил довольно спокойную песню Люсинды Уильямс.

– Люблю эту песню, – сказала Лана.

– Я… я не умею танцевать медляки, – сказал Квинн.

– Я тоже. Ну, давай хоть попробуем.

Они неловко положили руки друг на друга и принялись покачиваться туда-сюда. Спустя какое-то время Лана опустила голову на плечо Квинна. Он почувствовал на своей шее её слёзы.

– Грустная песня, – сказал Квинн.

– Тебе снятся сны, Квинн? – спросила Лана.

Этот вопрос застал его врасплох. Должно быть, она почувствовала, как Квинн вздрогнул, и посмотрела ему в глаза, ожидая объяснения.

– Кошмары, – ответил он. – О битве. Ну, ты понимаешь. О большой битве.

– Ты вёл себя очень храбро. Спас детей в садике.

– Не всех, – коротко поправил её Квинн. На секунду он замолчал, вспоминая. – Там был тот койот. И тот парень, да? И… и… в общем, у меня ведь был шанс застрелить его раньше, да? Но я испугался, что раню ребёнка. Я так боялся ранить ребёнка, что не выстрелил. А потом было уже, ну, слишком поздно. Понимаешь?

Лана кивнула. На её лице не мелькнуло и тени сочувствия, но Квинн почему-то подумал, что так даже лучше. Ведь если ты не была там, и ты не держала онемевший палец на спусковом крючке, если ты не слышала собственный крик, вырывающийся из твоего горла, словно кровь из разорванной артерии, если ты не видела то, что видел он, то у тебя нет права на сочувствие, ведь ты всё равно не поймёшь. Ты ничего не поймёшь.

Ничего.

Лана только кивнула, приложила ладонь к его сердцу и сказала:

– Это я излечить не могу.

Квинн кивнул, изо всех сил сдерживая слёзы, которые подступали уже… в который раз после той ужасной ночи? Дайте-ка подумать, три месяца, в одном месяце тридцать дней, значит, около тысячи раз. Может и больше. Но не меньше, даже если не считать те случаи, когда ему ужасно хотелось расплакаться, но вместо этого он натягивал на лицо маску веселого и беззаботного Квинна, потому что единственной альтернативой было упасть на землю и зарыдать.

– Вот о чём печалюсь я, – сказал он, спустя некоторое время. – А ты о чём?

Лана склонила голову набок, словно присматриваясь к нему, размышляя, стоит ли делиться переживаниями с ним. Из всех людей – он. Изменчивый Квинн. Ненадёжный Квинн. Квинн, который предал Сэма ради того, чтобы Кейн с Дрейком прекратили его пытать. Квинн, из-за которого едва не убили Астрид. Квинн, которого простили только за то, что во время великой битвы он всё же выступил вперёд и спустил курок, и…

– Ты когда-нибудь встречал кого-то, кого потом никак не мог забыть? – спросила его Лана. – Кого-то, кого встретишь однажды, и потом он вечно тебя преследует, будто бы стал частью тебя?

– Нет, – сказал Квинн. Он был слегка разочарован. – Повезло парню.

Лана даже рассмеялась от неожиданности.

– Нет. Я не о том. Это может и не парень вовсе. А может даже и не… в общем, не такой парень, о каком ты подумал. Скорее, что-то вроде рыболовного крючка, понимаешь? Словно я червяк, которого насадили на крючок. Ты знал, что на конце рыболовного крючка есть зазубрина? И его нельзя вытащить, не проделав в себе большую дыру?

Квинн кивнул, хотя не совсем понимал, к чему она.

– А ещё, и это, наверное, самое странное: ты почти что сам хочешь, чтобы рыбак тебя поймал. Типа: окей, давай, вытягивай удочку – мне больно, но я не могу ничего сделать, потому что застряла. Так что продолжай тянуть. Просто закончи то, что начал, только хватит являться ко мне во снах, потому что они давно превратились в кошмары.

Квинн всё ещё не понимал, о чём она говорит, но образ беспомощной рыбы, попавшейся на крючок, так и стоял у него перед глазами. Квинн знал, что такое безнадёга. Просто он не ожидал услышать такое от девочки, которую в УРОДЗ любили все без исключения.

Темп музыки снова изменился. Хватит медляков, народ хотел веселья, так что Хантер включил что-то из техно, Квинн не знал, что именно. Он начал двигаться в ритм, но Лана его не поддержала.

Она положила руку ему на плечо и сказала:

– Похоже, Альберт освободился, мне надо с ним поговорить.

Она отвернулась, не сказав больше ни слова. У Квинна осталось такое чувство, что, какие бы ужасные кошмары его ни мучили, кошмары Целительницы были куда хуже.

Глава 12 61 час, 3 минуты

ССОРА С АСТРИД из-за клуба Альберта вышла отвратительной.

Чаще всего Сэм оставался на ночь в доме, где жили Астрид и Мэри. Но не в эту ночь.

Они поссорились не в первый раз. И, скорее всего, не в последний.

Сэм терпеть не мог споров. Если посчитать количество людей, с кем можно было нормально поговорить, получалось всего двое: Эдилио и Астрид. Разговоры с Эдилио обычно сводились к обсуждению официальных дел. С Астрид же он всегда мог поговорить как о серьёзных вещах, так и о какой-нибудь ерунде. Теперь же, судя по всему, их разговоры тоже свелись к работе. И превратились в споры.

Сэм был влюблён в Астрид. Ему хотелось обсуждать с ней всё на свете: историю, даже математику, великие космические вопросы, которые она умела объяснить так, что он бы даже почти понял.

Ему хотелось признаться ей в любви, сказать правду. Целовать Астрид, гладить её волосы, прижимать её к себе – иногда только эти мысли удерживали его от безумия.

Но вместо признаний и разговоров о звёздах или ещё какой ерунде они ссорились. Это напоминало ему о маме с отчимом. Не самые счастливые воспоминания.

Всю ночь Сэм проворочался на жёсткой раскладушке в офисе и встал рано, ещё до рассвета. Он оделся и тихонько вышел, пока не начали приходить дети, добавляя ему неприятностей.

На улицах стояла тишина. Теперь это стало обычным явлением. У некоторых детей было разрешение на вождение автомобиля, но только по серьёзным делам. Поэтому дороги опустели. Редко встречалась легковушка или грузовик, но их было слышно ещё задолго до того, как они появлялись в поле зрения.

Сэм услышал звук двигателя. Далеко. Но это не было похоже на машину.

Он подошёл к низкой бетонной стене, ограждающей край пляжа. Запрыгнув на неё, он сразу увидел источник звука. Низкобортная моторная лодка, такие ещё называют рыбацкими, шла по воде со скоростью пешехода, вряд ли быстрее. Рассвет, едва начавший подсвечивать серым ночное небо, позволил Сэму разглядеть силуэт человека. Он был почти уверен, что узнал его.

Сэм спустился к воде, сложил руки трубочкой наподобие мегафона и прокричал:

– Квинн!

Квинн, похоже, возился там с чем-то, но Сэм не мог понять, с чем. Он прокричал в ответ: – Это ты, бро?

– Да, чувак. Что ты там делаешь?

– Погоди секунду. – Квинн резко наклонился, что-то делая. Потом развернул лодку к берегу. Посадил её на мель и заглушил мотор. А потом спрыгнул на песок.

– Что делаешь, чувак? – повторил свой вопрос Сэм.

– Рыбачу, брат. Рыбачу.

– Рыбачишь?

– У нас ведь с едой напряг, разве нет? – сказал Квинн.

– Слушай, но нельзя же просто так брать лодку и отправляться на рыбалку, – сказал Сэм.

Квинн явно удивился.

– Почему нет?

– Ты ещё спрашиваешь?

– Ну да, почему? Этой лодкой всё равно никто не пользовался. Снаряжение я нашёл. Работу в охране у Эдилио я не забросил.

Сэм не нашёлся, что ответить.

– И как, что-нибудь поймал?

Зубы Квинна белоснежно сверкнули в темноте.

– Я нарыл книгу о рыбалке. Ну и делал всё, как там написано. – Он потянулся к лодке и вытащил оттуда что-то тяжёлое. – Вот. В темноте плохо видно. Но весит фунтов двадцать, зуб даю. Увесистая.

– Гонишь. – Несмотря на дурное настроение, Сэм улыбнулся. – Что это?

– По-моему, похоже на палтуса. Я не уверен. Выглядит не совсем так, как в моей книге.

– И что ты собираешься с ним делать?

– Ну, – задумчиво протянул Квинн, – думаю, я попробую наловить ещё, несколько штук съем сам, а потом узнаю, нельзя ли выменять их у Альберта на что-нибудь несъедобное. Ты же знаешь Альберта: он найдёт способ зажарить их у себя в «Маке» и изобразить что-нибудь вроде рыбных палочек. Интересно, остался ли у него ещё кетчуп.

– Не уверен, что это хорошая идея, – сказал Сэм.

– Почему?

– Потому что Альберт больше не делает ничего бесплатно. Перестал.

Квинн нервно рассмеялся.

– Слушай, бро, только не говори, что мне нельзя этого делать, окей? Я же этим никому не наврежу.

– Я и не говорил, что навредишь, – сказал Сэм. – Но, слушай, Альберт начнёт выменивать эту рыбу на всё, что ему заблагорассудится: батарейки, туалетная бумага или что-нибудь ещё, что ему взбредёт в голову взять под свой контроль.

– Сэм. У меня тут, наверное, фунтов двадцать чистого белка.

– Ага. И его нужно отдать тем людям, кому его не хватает, верно? Мама Мэри могла бы накормить малышей. Они питаются ничуть не лучше нас, а им нужнее.

Квинн поковырял пальцем ноги мокрый песок.

– Слушай, если ты не хочешь, чтобы я продавал рыбу Альберту – ладно. Но смотри, рыбу-то добыл я, так? И что я теперь должен с ней делать? Её нужно скорее заморозить. Я же не могу просто бродить по городу и раздавать рыбу направо и налево, правда же?

Сэм опять ощутил, как вокруг него поднимается волна вопросов, на которые нет ответа. Теперь он должен решать, что Квинну делать с рыбой?

– Слушай, – продолжал Квинн. – Я ведь к тому, что я могу отнести эту рыбину и всё, что ещё поймаю, Альберту, потому что у него есть холодильник, большой и исправный. Плюс, ты же сам знаешь: он сообразит, как её почистить, как приготовить и…

– Ладно, – перебил его Сэм. – Отлично. Мне всё равно. На этот раз можешь нести всё Альберту. Пока я не придумаю какое-нибудь, ну, не знаю… правило.

– Спасибо, чувак, – сказал Квинн.

Сэм развернулся и направился назад к городу.

– Зря ты вчера вечером не зашёл потанцевать, бро, – крикнул Квинн ему вслед.

– Ты же знаешь, я не танцую.

– Сэм, если кому и надо оттянуться, так это тебе.

Сэм попытался не обращать внимания на его слова, но тон его друга – сожалеющий, утешительный, – беспокоил его. Это значило, что у него не получается держать свои мысли в тайне. Это значило, что его уныние и жалость к себе видны остальным, а это нехорошо. Плохой пример.

– Эй, бро! – окликнул его Квинн.

– Да, чувак.

– Слышал ту дикую историю, что травит Дак Чжан? Я не про пещеру, а про ту часть с летучими рыбомышами или что-то типа того.

– И что с ними?

– Кажется, я их видел. Они взлетали прямо из воды. Темно, правда, было.

– Окей, – сказал Сэм. – Об этом позже, чувак.

Идя по пляжу, он бормотал себе под нос:

– Моя жизнь свелась к сказкам про рыб и «Джуниор Минтс».

Что-то не давало ему покоя. И дело было не в Астрид. Что-то ещё. Насчёт «Джуниор Минтс».

Но усталость взяла верх и рассеяла не успевшую толком сформироваться мысль. Пора было снова идти в мэрию. Предстояло решить кучу тупых вопросов.

Он услышал, как Квинн напевает «Три маленькие птички» Боба Марли себе под нос. Или для Сэма.

Потом снова послышался звук заводящегося мотора.

Сэм ощутил сильный укол зависти.

– «Не беспокойся ни о чём», – напевал Квинн.

– Попробуй тут не беспокоиться.

* * *

– Кейн?

Нет ответа. Диана снова постучалась в дверь.

– Голод во мраке, – прокричал Кейн жутким переливистым голосом. – Голод во мраке, голод во мраке, голод во мраке.

– О боже, мы снова к этому вернулись? – спросила Диана сама у себя.

За время своей трёхмесячной депрессии Кейн постоянно то кричал, то плакал, то рычал разными способами. Но эта фраза звучала чаще всего: голод во мраке.

Она толкнула дверь. Кейн корчился в постели, простыня обмоталась вокруг тела, руки боролись с невидимым врагом.

Из хижины Моуза Кейн перебрался в бунгало, которое когда-то занимали директриса «Академии Коутс» с её мужем. Это было одно из немногих неповреждённых мест в «Коутс». Большая комната, удобная кровать с мягкими атласными простынями. На стенах висели изображения беби-бумеров, купленные в «Зет Гэллери».

Диана быстро отошла к окну, когда Сэм, словно потерянная душа, снова разошёлся и завыл о «голоде во мраке». Она подняла плотные жалюзи, и тёмная комната наполнилась ранним солнечным светом.

Кейн резко сел.

– Что? – сказал он. Моргнул несколько раз и вздрогнул. – Почему ты здесь?

– Ты снова начал, – сказала Диана.

– Начал что?

– «Голод во мраке». Один из твоих лучших хитов. Иногда трансформируется в «голод во тьме». Ты бормотал это, стонал, выкрикивал неделями без конца, Кейн. Темнота, голод и ещё это слово: «геяфаг». – Она села на краешек его кровати. – Что всё это значит?

– Не знаю, – пожал плечами Кейн.

– Мрак. Дрейк тоже твердит о нём. То существо в пустыне. Существо, что подарило ему руку. Существо, которое снесло тебе крышу.

Кейн ничего не ответил.

– Это какой-то монстр, да? – спросила Диана.

– Вроде того, – пробормотал Кейн.

– Это ребёнок-мутант или что? Или что-то вроде койотов, мутировавшее животное?

– Это то, что есть, – коротко сказал Кейн.

– И чего оно хочет?

Кейн с подозрением посмотрел на неё.

– А тебе что за дело?

– Я тут живу, забыл? Мне приходится жить в УРОДЗ, как и всем остальным. Так что мне, вроде как, не плевать, если какая-то злобная тварь использует нас всех в качестве…

– Никто меня не использует, – отрезал Кейн.

Диана замолчала, чтобы злость слегка отступила. Затем она продолжила:

– Оно влезло тебе в голову, Кейн. Ты уже не ты.

– Это ты послала Джека предупредить Сэма? Ты велела ему рассказать Сэму, как пережить исчезновение?

Этот вопрос застал Диану врасплох. Пришлось приложить все силы, чтобы на лице не отразился страх.

– Так вот, о чём ты думаешь? – Диана выдавила кривую улыбку. – Значит, вот почему меня преследуют всюду, куда бы я ни пошла.

Кейн не стал этого отрицать.

– Я люблю тебя, Диана. Ты заботилась обо мне последние три месяца. Я не хочу, чтобы тебе причиняли вред.

– Тогда почему ты мне угрожаешь?

– Потому что у меня есть план. У меня много дел. Я должен знать, на чьей ты стороне.

– Я на своей собственной стороне, – сказала Диана. Это был честный ответ. Она не рискнула солгать Кейну. Если он хотя бы заподозрит её во лжи…

Кейн кивнул.

– Да. Отлично. Будь на своей стороне, я это уважаю. Но если я узнаю, что ты помогаешь Сэму…

Диана решила, что пришла пора проявить гнев.

– Слушай, ты, жалкая пародия на человека, у меня был выбор. Сэм дал мне этот выбор после того, как надрал тебе зад. Я могла уйти с ним. И это был бы умный ход. Я бы не подвергалась опасности от Дрейка. И мне не пришлось бы терпеть твои попытки облапать меня всякий раз, как почувствуешь себя одиноким. И я определённо питалась бы лучше. Но я выбрала остаться с тобой.

Кейн сел прямее. Наклонился к ней. Его взгляд явно выдавал намерения.

– Ох, ну вот, опять, – Диана закатила глаза.

Но когда он её поцеловал, она не сопротивлялась. И после нескольких секунд каменного пренебрежения ответила на поцелуй.

Затем положила ладони на его обнажённую грудь и толкнула его на подушки.

– Хватит.

– Не совсем, но, наверное, ты права, – сказал Кейн.

– Я пошла, – сказал Диана. И направилась к выходу.

– Диана!

– Что?

– Мне нужен Джек-Компьютер.

Она замерла, положив руку на дверную ручку.

– Я не прячу его в своей комнате.

– Послушай меня, Диана, и не перебивай. Хорошо? Говорю: не перебивай. Я предлагаю только один раз. Амнистия. Что бы ни случилось между тобой, Джеком и Сэмом, я всё забуду, если… если ты вернёшь мне Джека. Что было, то прошло. Но Джек мне нужен. И нужен сейчас.

– Кейн…

– Заткнись, – прошипел он. – Сделай себе одолжение, Диана. Ничего. Не. Говори.

Она подавила злобные возражения. В голосе Кейна явно звучала угроза. Он говорил серьёзно. В этот раз – серьёзно.

– Верни мне Джека. Используй любые способы. Возьми Клопа. Да хоть Дрейка. Вожака, если это поможет. Мне плевать, как, но Джек должен быть здесь через два дня. Отсчёт пошёл.

Диана с трудом смогла сделать вдох.

– Два дня, Диана. Иначе – ты знаешь сама.

* * *

Альберт следил за тем, как один из его работников подметает клуб, и читал о температурах плавления различных металлов – свинца и золота, особенно золота, – когда Квинн втолкнул в «МакДональдс» ручную тележку.

В тележке лежали три рыбины. Одна из них была чересчур большой для рыбы. Две другие казались более-менее нормальными.

Чуть позже Альберт понял, что это неплохая возможность.

Первым же делом он подумал о своём голоде и о том, как здорово было бы съесть кусочек жареной рыбы. Даже кусочек сырой рыбы. Он никак не ожидал, что голодные спазмы окажутся такими сильными. Он старался не обращать на голод внимания, сам ел очень мало и следил, чтобы работники питались как следует, но когда вошёл парень с самой что ни на есть настоящей рыбой…

– Ого, – произнёс Альберт.

– Ну да. Круто, а? – сказал Квинн, с улыбкой глядя на рыбу, словно гордый папаша.

– Продаёшь? – спросил Альберт.

– Ага. Кроме своей доли. Плюс нам следует отдать немного Мэри, для малышей.

– Конечно, – согласился Альберт. Затем, подумав, добавил: – В кляре зажарить не получится, тесто не из чего делать. Но я, наверное, мог бы обвалять кусочки в муке, чтобы корочка получилась хрустящей.

– Чувак, да я сырьём её жевать готов, – сказал Квинн. – Я с трудом удержался, пока вёз всё это сюда.

– Что просишь за все три штуки?

Этот вопрос явно озадачил Квинна.

– Чувак, я даже не знаю.

– Ладно, – сказал Альберт. – Как насчёт такого: ты получаешь бесплатный пропуск в клуб. Плюс оставляешь себе столько рыбы, сколько сможешь съесть. И в будущем я сделаю тебе большое одолжение.

– Большое одолжение?

– Большое, – подтвердил Альберт. – Слушай, я кое над чем работаю. Есть у меня кое-какие планы. Откровенно говоря, я хотел бы, чтобы ты мне помог с их осуществлением.

– Угу, – скептически промычал Квинн.

– Я прошу тебя поверить мне, Квинн. Ты доверишься мне, и я доверюсь тебе.

Альберт знал, что Квинн на это клюнет. Уж чем-чем, а доверием Квинна мало кто жаловал.

Альберт немного сменил тему:

– Как ты их поймал, Квинн?

– Ну, в общем-то, это не так уж сложно. Я взял сеть, наловил немного мелкой рыбёшки – ну, такой, которую сам есть не станешь. И использовал её как приманку. На мелководье и там, где постоянно бывают приливы, много рыбы не наловишь. Снаряжения и лодок полно. Надо только быть очень, очень терпеливым.

– Это, наверное, главное, – задумчиво проговорил Альберт. И добавил: – Ладно, у меня есть для тебя предложение.

Квинн улыбнулся.

– Слушаю.

– У меня двадцать четыре человека в команде. Обычно они охраняют «Ральфс» и таскают еду. Но, по правде говоря, таскать уже особо-то и нечего.

– И?

– И я выделю тебе шестерых лучших ребят. Самых надёжных, каких только смогу найти. А ты научишь их рыбачить.

– А? – Квинн нахмурился, всё ещё не понимая, о чём речь.

– Мы с тобой станем партнёрами по рыбному бизнесу. Семьдесят на тридцать. Я даю тебе работников, собираю рыбу, готовлю её и реализую. И вне зависимости от количества я получаю семьдесят процентов, а ты – тридцать.

Одна бровь Квинна вопросительно изогнулась.

– Чего, прости? Откуда ты взял семьдесят процентов?

– Я плачу всем своим работникам, – объяснил Альберт. – А твои тридцать процентов – только твои.

– Это же тридцать процентов от ничего, – сказал Квинн.

– Возможно. Но скоро всё изменится. – Альберт расплылся в улыбке и хлопнул Квинна по плечу. – Нельзя терять надежду. Дела идут в гору. Теперь у нас есть рыба.

* * *

Мама Мэри учуяла её ещё до того, как увидела.

Рыба. Жареная рыба.

Дети тоже почуяли запах.

– Чем это пахнет? – крикнула Джулия и бросилась вперёд, чёрный хвостик развевался у неё за спиной.

Следом едва не начался бунт. Дошколята окружили Квинна, который держал в руках поднос из «МакДональдса», накрытый салфеткой. На подносе возвышалась кучка жареной рыбы.

– Тихо, тихо, тихо, все получат по кусочку, – вскрикнул Квинн.

Мэри не могла пошевелиться. Она знала, что должна выйти вперёд и навести порядок, но запах её парализовал.

К счастью, Фрэнсис – тот самый, который устроил истерику из-за того, что его заставили работать в детском саду, – отработав один день, решил, что не прочь поработать ещё. А потом ещё. Он уже почти стал одним из постоянных дежурных. Справившись с первоначальным неприятием, он проявил себя как хороший воспитатель.

– Так, малыши, – крикнул Фрэнсис. – Все назад. Тихонько делаем несколько шагов назад от еды.

– Простите, я, наверное, должен был предупредить, что приду, – проблеял Квинн, пытаясь устоять среди детей и уберечь поднос от десятков протянутых ручек.

Мэри сцепила пальцы в замок, наблюдая, как Фрэнсис вместе с другими помощниками выстраивают детей в очередь. Запах рыбы был невероятным. У неё заурчало в животе. Рот наполнился слюной.

Её тошнило.

– Окей, народ, у нас тридцать два кусочка, – сказал Квинн. – Как будем делить?

Фрэнсис посмотрел на Мэри, но она не могла ответить. Она словно застыла.

– Давайте для начала каждый получит по половине, – распорядился Фрэнсис. Потом предупредил: – А те, кто полезет без очереди, ничего не получат.

– Мэри, тебе и твоим ребятам тоже останется, – сказал Квинн.

Мэри кивнула. Она не могла. Не ради себя. Ради других, конечно же.

– Ты в порядке? – спросил у неё Квинн.

Мэри сжала зубы и выдавила дрожащую улыбку.

– Разумеется. Спасибо, что принёс рыбу. Детям не… им не хватает белка… они…

– Ладно, – ошеломлённо сказал Квинн.

– Оставь немного для грудничков, – сказала Мэри Фрэнсису. – Мы сделаем для них пюре в блендере.

Комнату наполнили чавкающие звуки. Многие из этих детей, наверное, раньше терпеть не могли рыбу. В старые времена. Даже пару недель назад они стали бы воротить носики. Но теперь? Никто не отказывался от белковой пищи. Все нутром чувствовали необходимость в белке. Их организмы приказывали им есть.

Но организм Мэри ей запрещал.

«Это будет грех», – говорила она себе. Это грех: есть рыбу, чтобы потом вытошнить всё назад. Нельзя так поступить с малышами.

Мэри понимала, что с её поведением что-то не так. Её окружали дети, вынужденные голодать, она же сама была причиной собственного голода. Она чувствовала угрозу, но далёкую, едва слышную. Будто кто-то кричит за два квартала от неё.

– Давай, Мэри, попробуй, – уговаривал её Фрэнсис. – Это великолепно.

Не в состоянии ответить, Мэри молча отвернулась и пошла в ванную, оставляя за спиной чавкающих голодных детей.

Глава 13 45 часов, 36 минут

СЭМ ПОСТУЧАЛСЯ В переднюю дверь. Обычно он этого не делал. Астрид много раз ему говорила, что ему можно входить без стука.

Но он всё равно постучал.

Астрид открыла не сразу.

Похоже, она только что вышла из душа. После ужина Астрид обычно устраивала тренировку, пока Малыш Пит смотрел DVD. Светлые волосы облепили шею девушки, несколько прядей свисали на глаз, придавая ей смутное сходство с пиратом. На ней был банный халат, а в руках – полотенце.

– Итак. Ты приполз назад, да? – спросила Астрид.

– А если бы я опустился на четвереньки, это бы помогло? – спросил Сэм.

Астрид задумалась на секунду.

– Нет, с тебя хватит и несчастного вида.

– Я тебя целый день не видел.

– Было бы странно, если бы увидел. Я не была заинтересована в нашей встрече.

– Могу я войти?

– Ты спрашиваешь, можно ли тебе войти? Глагол «могу» – это о физической возможности. «Можно» – это если ты спрашиваешь разрешения.

Сэм улыбнулся.

– Ты же знаешь, как меня это заводит.

– Правда? Может быть, мне тогда стоит упомянуть о модальных глаголах. Всего их в английском языке девять. Хочешь, я расскажу тебе о них поподробнее?

– Лучше не стоит, – сказал Сэм. – Так и перевозбудиться недолго.

Он обнял её, притянул к себе и поцеловал в губы.

– Эх ты, – поддразнила она его, когда Сэм отодвинулся. – Ладно, входи. Если ты голоден, на ужин сегодня вкуснейшая консервированная окра, подгоревшие тортильи из муки грубого помола и полкочана орковой капусты. Можно нашинковать капусту, завернуть в тортилью вперемешку с окрой и разогреть в микроволновке тридцать секунд – получится нечто отвратительное, но в своём роде полезное.

Сэм вошёл в дом и закрыл за собой дверь. Малыш Пит устроился перед телевизором, он смотрел «Гринча – похитителя Рождества» на DVD. Загримированный до неузнаваемости Джим Керри радостно потирал руки.

– Это был один из подарков на Рождество, – объяснила Астрид.

– Я помню, – сказал Сэм.

Рождеству никто особо не радовался. Рождество без родителей. Без старших братьев и сестёр. Без бабушек и дедушек. Безо всех этих странных родственников, которых видишь только по праздникам.

У родителей Астрид была искусственная ёлка, Сэм нашёл её на чердаке и спустил вниз, чтобы установить. Она так и стояла, хотя все украшения уже сняли и убрали обратно в коробки.

Каждый делал то, что мог. Альберт закатил пир, хотя он ни в какое сравнение не шёл с пиршеством на День благодарения. Ни рождественских пирогов, ни печенья, ни даже свежих овощей и фруктов – всё это осталось в прошлом.

– Мы не должны ругаться из-за… ну, ты понимаешь… из-за политики, – сказал Сэм.

– Хочешь сказать, я должна с тобой во всём соглашаться? – спросила Астрид таким голосом, что запахло повторением скандала.

– Нет. Я хочу, чтобы ты говорила, что ты думаешь. Ты мне нужна, – признался Сэм. – Но в этом всё и дело: ты мне нужна. Когда мы в чём-то не согласны, мы не должны друг на друга злиться. По-человечески, понимаешь?

Астрид явно была готова поспорить. Но вместо этого она глубоко и устало вздохнула.

– Нет, ты прав. У нас и так проблем хватает.

– Супер, – сказал он.

– Ты хоть поспал прошлой ночью? Выглядишь уставшим.

– Кажется, поспал, – сказал Сэм. – День был долгий. Ты знала, что Квинн занялся рыбалкой? Утром он даже что-то поймал.

– Не знала. Это хорошо. – Астрид выглядела обеспокоенной. – Мы должны были сообразить. Я про рыбу.

– Наверное, мы не в состоянии продумать всё, – устало сказал Сэм. Вот в чём минус единоличной власти. Люди ждут, что ты ответишь на все их вопросы. Они перестают сами на них отвечать. А Квинн не перестал – и додумался до новой возможности. И пришёл не к Сэму, а к Альберту.

– Что он делает с пойманной рыбой?

– Утром мы отправили большую партию в детский сад. По крайней мере, хоть чуть-чуть снабдили малышей белковой пищей.

– Большую партию? – Астрид подняла бровь. – А что Квинн сделал с остатком? Надеюсь, не спрятал всё у себя.

– Он… Сэм заставил себя замолчать. Последнее, чего ему сейчас хотелось, – это поругаться из-за Квинна, Альберта и рыбы. – Вообще-то, давай поговорим об этом завтра? Главное, дети сегодня накормлены. Можем мы порадоваться хотя бы этому?

Астрид положила ладонь ему на щёку.

– Ложись спать.

– Слушаюсь, мэм.

Он поплёлся наверх, впервые за весь день чувствуя себя лучше. Мимо, вниз по лестнице, прошла Мэри.

– Привет, Мэри. Снова на работу?

– Ну а куда ещё я могу идти? – ответила она. – Извини, прозвучало грубовато.

– Из всех нас ты больше всех имеешь право раздражаться, – сказал Сэм. – Слушай, а тебе еды хватает?

Мэри явно удивилась.

– Что?

– Я просто подумал, вдруг ты недоедаешь. Ты немного похудела. То есть, не пойми меня неправильно, ты выглядишь замечательно.

– Спасибо, – выдавила Мэри. – Я, э… да, еды мне хватает.

– Ты сегодня утром пробовала рыбу?

Мэри кивнула.

– Да. Было очень вкусно.

– Ладно. До скорого.

Сэм устроился в комнате, которая раньше считалась гостевой. Там был хороший ремонт и отдельная ванная с очень мягкими полотенцами в цвет отделки. Он содержал комнату в чистоте и порядке, потому что в каком-то смысле эта комната всё ещё была для него чужой. Он не мог представить себе, будто его комната. Дом принадлежал… что ж, хороший вопрос, кому он принадлежал. Но точно не Сэму.

Но это не помешало ему завернуться в простыни и почти мгновенно из болезненной реальности погрузиться в сон.

Но и во сне он не находил покоя. Ему снилась мать. Только мать из сна не была настоящей. Это было то существо, которое звало его за собой в тот момент, когда должно было случиться исчезновение.

С пятнадцатилетием, Сэм, а теперь из УРОДЗ ты попадёшь… никто не знает, куда.

Что-то вроде иллюзии. Ты видишь то, что хочешь увидеть. Но в то же время всё кажется таким реальным. Во снах Сэм переживал этот миг снова и снова.

Ему снился Кейн, его разнояйцовый брат-близнец, в круге ослепительного света. Снилась мать. И вдруг – девочка, лет двенадцати, худенькая, с густыми волосами, собранными в конский хвост. Сэм смутно удивился, увидев её. Во время исчезновения не было никаких девочек. Нигде не было.

Но сон стал медленно меняться. Сэм стоял возле нижних ступенек здания муниципалитета, а с лестницы на него катились огромные консервные банки размером с мусорные баки. Сначала одна банка консервированных бобов. Потом другая. Следом за ними банка равиоли. Они стремительно приближались, а Сэм пытался подняться по ступеням, но не мог, потому что каждый раз, занеся ногу над ступенькой, он видел очередную банку, катящуюся на него.

Затем целый водопад маленьких банок, словно рой насекомых, окружил его ноги. Сэм спотыкался, скользил и запинался об эти банки, не в состоянии подняться наверх.

Во сне он поднял голову и снова увидел девочку, ту же самую. Каштановые волосы, собранные в толстый хвост. Девочка стояла наверху. Но банки бросала не она.

Банки превратились в «Джуниор Минтс». Расфасованный по жестянкам, что странно, но зелёную этикетку ни с чем нельзя было спутать. Банки всё катились, ударяясь в Сэма, окружая его, и вот он уже погребён под целой грудой жестянок.

Сэм чувствовал, что кто-то стоит рядом с ним. Не человек, насекомое, жук непонятной формы.

Гигантский жук взял «Джуниор Минтс» – уже не банку, а большую новенькую коробку.

Сэм вдруг проснулся.

Астрид трясла его, испуганно крича что-то прямо ему в лицо.

– Вставай!

Он резко поднялся, едва не сбив Астрид с ног.

– Что такое?

– Пити, – кричала Астрид. Её глаза были полны ужаса.

Сэм бросился к комнате Пита. И остановился как вкопанный в коридоре. Дверь была открыта.

Малыш Пит лежал в кровати. Он не шевелился. Его глаза были закрыты. Лицо казалось умиротворённым. Малыш Пит спал. Но как он мог спать – этого Сэм не понимал, ведь комната Пита кишела монстрами.

В буквальном смысле. От стены до стены. От пола до потолка.

Монстры. Сотни монстров из кошмарных снов. Они лезли из-под кровати мальчика. Выползали из стенного шкафа. Парили в воздухе, словно шарики, наполненные гелием. Словно весь парад Мэйси на День благодарения в миниатюре влетел в комнату Малыша Пита. Но вместо мультяшных Шреков и Котов в шляпе здесь были существа куда более злые.

У одной из маленьких тварей были фиолетовые крылья, разделенные на три части, с живота свисали цепкие усики, а голова напоминала кончик шприца с кроваво-красными глазками на конце.

Самым большим было косматое чудовище, похожее на медведя гризли с восемнадцатидюймовыми шипами на кончиках лап.

Встречались здесь и существа, состоящие только из острых лезвий, будто склеенные из бритв и кухонных ножей. Были создания из кипящей магмы. Одни летали, другие ползали по полу.

– Как в тот раз? На площади? – спросил Сэм дрожащим шёпотом.

– Нет. Слушай: они отбрасывают тени, – поспешно сказала Астрид. – Они издают звуки. И пахнут.

Большой лохматый монстр менял форму прямо на их глазах. Коричневый мех начал белеть, а потом вдруг позеленел.

Его рот шевельнулся.

Открылся.

Наружу вырвался звук, похожий на вопль придавленной кошки. Жуткое мяуканье.

Затем рот захлопнулся с отчётливым щелчком. Он словно растаял и исчез под только что отросшей шерстью.

– Оно пыталось что-то сказать, – прошептала Астрид.

Тварь горчичного цвета, отдалённо напоминающая собаку с головой в виде кирки, усиками и двойными трубками на безглазой голове плыла в воздухе, меняя форму. Её ноги преображались, из обычных лап превращаясь в острые шипы, зазубренные, как рыболовные крючки. Зубцы со щелчком то появлялись, то исчезали. Существо словно училось ими пользоваться, проверяло, как они работают.

А потом, определившись, наконец, с формой, оно тоже попыталось заговорить. На этот раз звук вышел менее понятный, насекомоподобное щёлканье, внезапно оборвавшееся, как только рот затянулся кожистой мембраной.

– Они нас видят? – вслух поинтересовался Сэм.

– Не знаю. Видишь, как они смотрят на Пити?

Одна мысль о том, чтобы попытаться что-то прочитать по лицам монстров, казалась абсурдной: у некоторых было по пять глаз, у кого-то всего один, кто-то только скрежетал острыми зубами, а глаз у них не было вовсе. Но Сэму казалось, что они глядят на Малыша Пита, который спокойно посапывал в забытьи, с благоговением.

Змея, длинная, как питон, проползла мимо, извиваясь прямо в воздухе. Крохотные маленькие ножки росли из неё, похожие на те, что Сэм видел у червей, и ножки эти походили на волокна застёжки-липучки.

Изо рта змеи донеслось шипение. Оно становилось всё громче, а потом внезапно оборвалось: голова змеи вдруг полностью исчезла.

– Они пытаются общаться, – сказала Астрид. – Но что-то им мешает. Что-то не даёт им говорить.

– Или кто-то, – заметил Сэм. – Если они нападут на нас… – он поднял руки ладонями наружу.

Астрид тут же опустила его руки.

– Нет, Сэм. Ты можешь задеть Пити.

– А что будет, если он проснётся?

– Обычно видения просто исчезали. Но это совсем другое. Смотри. Посмотри на занавески. Они подпалены, словно эта… эта лавовая тварь прошла рядом.

Сэм принял решение.

– Буди его.

– А вдруг… – начала было Астрид.

– Слушай, может быть, они не опасны. А может, наоборот. Если опасны, я не позволю им тебе навредить, а просто сожгу их. – И добавил: – если смогу.

– Пит, – дрожащим голосом позвала Астрид.

До этого момента никто из тварей не обращал ни малейшего внимания на двух хрупких людей, стоящих и таращившихся на них. Но теперь все глаза, все наборы глаз, все дрожащие антенны повернулись к ним. Это произошло так внезапно, что Сэму показалось, будто он слышал, как их глазные яблоки щёлкнули при повороте.

Красные глаза, чёрные глаза, жёлтые глаза-щёлочки, голубые круглые глаза – наверное, не меньше пятидесяти глаз уставились на Сэма и Астрид.

– Попробуй ещё раз, – прошептал Сэм. Он снова вытянул руки, развернул ладони на монстров и приготовился.

– Пити, – повторила Астрид более настойчиво.

Теперь тела монстров зашевелились. Они двигались почти синхронно, некоторые подобно молнии, некоторые неуклюже, но все шевельнулись так, словно двигающиеся игрушки Диснея, повинуясь общему сигналу. Они развернулись лицом к Сэму и Астрид.

Один за другим их рты начали раскрываться. Они издавали звуки. Ворчание и шипение, уханье и рык, скрежет металла по фарфору, стрекот сверчков, лай бешеных собак. Не слова, но звуки, которые хотели быть словами, пытались стать словами.

Это был хор ярости и отчаяния. И он прервался так внезапно, словно кто-то выдернул вилку стереосистемы из розетки.

Монстры глазели на Сэма и Астрид, словно те были виноваты в их немоте.

Сэм негромко выругался.

– Отступаем назад. Вниз по лестнице, – приказал Сэм. – Им придётся идти на нас по одному, и Пит не попадёт под огонь.

– Сэм…

– Сейчас не лучшее время для споров, Астрид, – процедил Сэм сквозь зубы. – Медленно отходим назад.

Она повиновалась. Сэм последовал за ней, ставя одну ногу точно позади другой, подняв руки, держа своё мутантское оружие наготове.

Но он никак не справится с ними всеми, если монстры нападут. Никак. Он сможет убить нескольких, если они, конечно, способны гореть. Но разве можно сжечь существо из магмы?

Шаг за шагом, Сэм и Астрид уже наполовину спустились по лестнице. Десять футов. Пятнадцать. Монстрам придётся идти за ними вниз по коридору. Это давало Сэму преимущество, которым он собирался воспользоваться. Пит был вне линии огня.

– Позови его ещё раз. Только громче.

– Он не всегда отвечает.

– Попробуй.

– Пит, – крикнула Астрид, страх придал громкости её голосу. – Пити, проснись! Вставай, вставай!

Сквозь дверной проём Сэм видел, как летающие существа, все те, у кого и так не было крыльев, вдруг камнем упали на пол. Половицы дрогнули под их общим весом.

Первой оказалась шестикрылая тварь. Стремительно, как стрекоза, она полетела прямиком на Астрид.

Обжигающие бело-зелёные лучи вырвались из ладоней Сэма. Крылатое создание вспыхнуло. Но оно уже успело сильно разогнаться.

Сэм пригнулся, протянул руку и потянул Астрид вниз, но оказалось, что она уже прильнула к полу. Горящий труп с тлеющими, словно сухие листья, крыльями пролетел над их головами.

В коридоре показалась Мэри Террафино.

– Что тут происходит?

– Мэри! Назад! Назад, назад, назад! – заорал Сэм.

Мэри отпрыгнула назад в свою комнату, и в этот же миг горчичная безглазая собака с антеннами бросилась вперёд, скребя когтями по дощатому полу.

Из её головы торчали две трубки. Сэм был уверен, что ещё несколько секунд назад их там не было.

Что-то бледно-голубое вылетело из этих трубок. Слизь покрыла одну руку Сэма, густая, как овсянка, и липкая, словно каучуковый клей.

Сэм снова выстрелил, другой рукой. Тварь загорелась, медленно, но не остановилась.

И теперь все кошмары ринулись в дверь, пытаясь пробиться в коридор, только и поджидая шанса атаковать, а потом…

Потом они исчезли.

Просто испарились.

Все, кроме всё ещё тлеющих останков шестикрылого жука и псины, стреляющей слизью. Астрид бросилась в комнату Малыша Пита. Сэм отставал лишь на шаг. Малыш Пит сидел в кровати, открыв глаза, глядя в пустоту.

Астрид подбежала к кровати и обняла брата.

– Ох, Пити, Пити, – плакала она.

Сэм стремительно подошёл к окну. Занавеска, которая прежде плавилась, теперь горела. Он сорвал её, бросил на пол и стал сбивать пламя ногами, но в процессе уронил полку с матрёшками. Большая матрёшка открылась. Та кукла, что была в ней, покатилась прямо в огонь.

Сэм всё это затоптал.

– У тебя есть огнетушитель? – спросил он. Попытался оттереть липкую субстанцию с руки, но не особо в этом преуспел. – Просто ради безопасности, нам бы следовало…

Но потом в окне он увидел кое-что не менее жуткое, чем монстры. На другой стороне улицы стояла девочка. Она смотрела на него.

У неё были огромные тёмные глаза и очень густые волосы, собранные сзади в конский хвост.

Девочка из его сна.

Сэм выскочил из комнаты, скатился по ступенькам и выбежал на улицу.

Девочки нигде не было.

Сэм вернулся в дом и столкнулся с перепуганной Мэри и Астрид, которая, к его изумлению, делала заметки на листе бумаги, не выпуская брата из объятий.

– Что за… – начал Сэм.

– Они адаптировались, Сэм, – нетерпеливо перебила его Астрид. – Ты видел? Они менялись у нас на глазах. Изменяли свой физический облик. Эволюционировали.

Она царапала что-то на бумаге, утирала слёзы и продолжала писать.

– Что тут творится? – спросила Мэри Террафино виноватым, неуверенным шёпотом, словно лезла не в своё дело.

Сэм повернулся к ней.

– Мэри. Никому об этом не рассказывай.

– Это ведь он, да? – спросила Мэри, глядя на Малыша Пита, который зевал, вот-вот готовый снова уснуть. – Что-то с ним не так.

– С ним много что не так, Мэри, – устало признался Сэм. – Но это должно остаться между нами. Я надеюсь, что могу доверять тебе.

Мэри кивнула. Казалось, она разрывается между тем, чтобы остаться и обсудить всё это или же вернуться в свою комнату, где всё относительно просто и понятно. Победило благоразумие.

– Так быть не должно, – прошептала Астрид, укладывая брата на подушку.

– Думаешь? – резко сказал Сэм.

Астрид погладила лобик Малыша Пита.

– Пити, нельзя так больше делать. Ты мог сделать кому-нибудь больно. Ты мог сделать больно мне. А кто тогда станет о тебе заботиться?

– Да, больше никаких монстров, Пити, – сказал Сэм.

– Больше никаких монстров, – эхом отозвалась Астрид.

Малыш Пит закрыл глазки.

– Больше никаких монстров, – сказал Малыш Пит, широко зевнув. – Я сделал так, чтобы они молчали, – добавил он.

– Чтобы кто молчал? – спросил Сэм.

– Пити. О ком ты? – умоляюще спросила Астрид. – Кто? Кто это был? Что они хотели сказать?

– Голод, – сказал Малыш Пит. – Голод во мраке.

– И что это значит? – не отступала Астрид.

Но Малыш Пит уже спал.

Глава 14 36 часов, 47 минут

– С ТЕХ ПОР ОНА такая. – Клоп – видимый Клоп, – махнул рукой в сторону Орсе, которая сидела, сгорбившись и сведя колени вместе, на ступенях у входа в «Академию Коутс».

Кейн смотрел на неё не просто с праздным интересом. Он прикоснулся к затылку девочки и заметил, как та вздрогнула.

– Она была там. Явно, – сказал Кейн.

Диана зевнула. На ней всё ещё была шёлковая пижама, а поверх – халат, словно она замёрзла. В УРОДЗ никогда не было особенно холодно.

Клоп раскачивался вперёд и назад, едва не засыпая.

– Что случилось, когда она начала вырубаться? – спросил Кейн Клопа.

– Что? – Клоп вскинул голову, просыпаясь. – Она была в одном из снов Сэма. Что-то про банки с едой. А потом вдруг в одном из окон началось что-то типа жуткого светового шоу, и Орсе стала будто наркоманка.

– Что ты вообще знаешь о наркотиках? – спросила Диана.

Клоп пожал плечами.

– Джо-младший, мой брат. Он частенько бывал под кайфом.

Кейн опустился на колени перед Орсе. Осторожно приподнял её голову.

– Возвращайся, – сказал он.

Ответа не последовало. Тогда Кейн дал ей пощёчину, сильную, но не жестокую. На щеке девочки остался розовый след от ладони.

Орсе моргнула. Она была похожа на человека, который проснулся слишком рано.

– Прости, – сказал Кейн. Он сидел совсем рядом с ней. Достаточно близко, чтобы чувствовать её дыхание. Достаточно близко, чтобы слышать, как стучит её сердце – словно у загнанного кролика. – Я должен знать, что ты видела.

Уголок рта девушки опустился, как в криво нарисованном мультфильме, изображая не то страх, не то грусть, не то что-то ещё.

– Давай, – ласково упрашивал её Кейн. – Что бы там ни были за сны, мне снились куда хуже. Вещи настолько ужасные, что ты вряд ли хотела бы об этом знать.

– Вовсе не ужасные, – едва слышно отозвалась Орсе. – Просто… всепоглощающие. Мне хотелось больше.

Кейн слегка отпрянул от неё.

– Тогда почему ты слетела с катушек?

– В его снах… в его снах мир… Всё такое… – она развела руками, показывая, что не в силах дать определение.

– Ты о снах Сэма? – требовательно спросил Кейн, наполовину скептически, наполовину со злостью.

Орсе строго на него посмотрела.

– Нет. Нет, не Сэма. Во снах Сэма всё просто. В них нет никакой магии.

– Тогда расскажи мне о них. Выполняй то, за чем я тебя туда отправлял.

Орсе пожала плечами.

– Он… не знаю. Вроде как обеспокоен. Не может собраться с мыслями, – сказала она снисходительно. – Думает, что облажался, и просто хочет от всего этого отстраниться. И, конечно, много думает о еде.

– Бедный мальчик, – сказала Диана. – Вся эта власть. Вся эта ответственность. Хнык-хнык.

Кейн рассмеялся.

– Похоже, Сэм не так себе представлял, каково это – быть главным.

– Думаю, он прекрасно себе это представлял, – возразила Диана. – Я вообще считаю, что Сэм не хотел всего этого. По-моему, он просто хотел, чтобы его оставили в покое. – Последнее предложение она произнесла с особым ударением.

– Я не оставляю в покое тех, кто путается у меня под ногами, – сказал Кейн. – Полезная информация, Диана.

Он встал.

– Итак. Сэму становится страшно. Но боится он не меня. Отлично. Он беспокоится о своей жалкой должности мэра города неудачников. Тоже отлично. – Кейн постучал пальцами по голове Орсе. – Эй. Во сне Сэма было что-нибудь об электростанции?

Орсе покачала головой. Она снова отключилась: погрузилась в некое подобие зомби-транса, заново переживая странные галлюцинации – не то свои, не то чужие.

Кейн хлопнул в ладоши.

– Отлично. Сэм не переживает об АЭС. «Вражеский взор, – сказал он пафосно, – обращён вовнутрь, а не наружу». Фактически мы можем нанести удар в любой момент. Но.

Он многозначительно посмотрел на Диану.

– Я его верну, – сказала она.

– Я не могу сделать этого без Джека, Диана.

– Я его верну, – повторила она.

– Тебе нужен Джек? «Я его приведу», – сказал Дрейк.

Кейн сказал:

– Ты думаешь о старом Джеке, Дрейк. Ты забыл, что у Джека теперь появилась сила.

– Плевать мне на его силы, – огрызнулся Дрейк.

– Диана приведёт его ко мне, – сказал Кейн. – А потом мы вырубим им электричество и накормим… – он резко осёкся. Моргнул в замешательстве.

– Накормим? – эхом переспросил Дрейк, не понимая, о чём речь.

Кейн его почти не слышал. Его мозг словно дал осечку, пропустил ступеньку, будто на DVD-диске оказалась царапина, и картинка на экране пошла пикселями, прежде чем возобновиться. Знакомые места «Академии Коутс» проплыли у него перед глазами.

Накормим?

Что он имел в виду?

Кого он имел в виду?

– Вы все свободны, – сказал Кейн отстранённо.

Никто не двинулся с места, и он выразился яснее:

– Уходите. Уходите и оставьте меня одного!

Затем добавил, глядя на Орсе:

– А ты останься.

Когда Диана с Дрейком ушли, Кейн опять присел возле Орсе.

– Ты его видела, да? Ты чувствовала, что он там. Он коснулся твоего разума. Я уверен.

Орсе не стала отрицать. Она бесстрашно посмотрела ему в глаза.

– Он был во сне маленького мальчика.

– Маленького мальчика? – Кейн нахмурился. – Малыша Пита? Ты говоришь о нём?

– Ему был нужен этот мальчик. Тёмное существо, Геяфаг, он… – Орсе подбирала слово, а когда нашла, сама удивилась. – Он учился.

– Учился? – Кейн крепко схватил её за руку, словно пытаясь выжать из неё больше информации. Она вздрогнула. – Чему учился?

– Создавать, – сказала Орсе.

Кейн уставился на неё. Он должен спросить. Должен спросить, о чём она говорит. Что Мрак хочет создать? Что он может почерпнуть из разума пятилетнего аутиста?

– Иди в дом, – прошептал Кейн. Он отпустил её руку. – Иди!

Оставшись один, он копался в своих мыслях, в воспоминаниях. Всматривался в деревья на границе кампуса, словно объяснение могло скрываться там, среди ранних утренних теней.

А потом мы вырубим им электричество и накормим…

Это не оговорка. Это не просто… слово. В нём скрывалась определённая мысль, что-то значимое. Что-то, что он должен был сделать.

Голод во мраке.

У Кейна возникло чувство, словно его мозг сдавило верёвкой. Кто-то невидимый накинул её, кто-то, стоящий глубоко в тени. Верёвка исчезала в пустоте и неизвестности, но один конец крепко обвивал его мозг.

А где-то там Мрак держал другой конец. И дёргал за него, когда ему хотелось.

Словно Кейн был рыбой на крючке.

Он взобрался на ступеньку. Гранит оказался холодным. Было странно и нелепо сидеть здесь, согнувшись почти пополам, пока над бровями собирались бисеринки пота.

Кейн по-прежнему висел на крючке. А Мрак играл с ним, то ослабляя леску, заставляя думать, будто он свободен, то резко её натягивая, чтобы убедиться, что крюк сидит крепко, и напомнить о себе.

Мрак играет с ним.

На Кейна нахлынули почти забытые воспоминания. Он увидел «отца», тот сидел в шезлонге на веранде и обрабатывал свою коричневую кожаную куртку солевым спреем; в руках он держал длинный гибкий прут и водил им туда-сюда, как пилой.

Кейн в тот день единственный раз пошёл на рыбалку со своим «отцом». Это не было приключением в стиле Тома Сойера и Гека Финна. Отец Кейна – человек, которого он с детства называл отцом, – был не тем, с кем хочется делить эти сокровенные моменты: черви, вёдра и бамбуковые удочки.

Они тогда ездили в Мексику. «Мать» Кейна осталась в Канкуне, чтобы пройтись по магазинам, а Кейна наградили высочайшей привилегией: позволили сопровождать отца в деловой встрече, замаскированной под рыбалку отца с сыном.

Кейн со своим отцом, парень по имени Паоло со своим, девочка по имени… нет, её имени он не мог вспомнить. Трое отцов решали рабочие дела и ловили меч-рыбу на борту семидесятифутового моторного катера.

Та девочка, как же её звали?

О боже, её звали Диана. Не эта Диана, конечно же, другая девочка, не очень привлекательная, рыжеволосая, лупоглазая – совсем другая.

Диана отвела их, Кейна с Паоло, вниз, в тесный закуток на носу катера, где хранились якоря, верёвки и тому подобное. Там она достала косяк, маленькую, туго скрученную сигарету с марихуаной.

Паоло, итальянский мальчик на пару лет старше Кейна, пожал плечами и сказал: «Нет проблем», – козырнул своим американским сленгом. Кейну показалось, будто он в ловушке. Вынужден быть на судне. Вынужден быть в компании двоих детей. Вынужден накуриться.

Вынужден.

Это чувство Кейн не назвал бы своим любимым.

И вот он сидел там, в тесном тёмном пространстве, затягивался косяком и мечтал оказаться где-нибудь в другом месте.

Паоло попытался подцепить эту девчонку, Диану додиановских времён. Но она отвергла его, и вскоре Паоло ушёл на поиски еды. Девочка же пододвинулась ближе к Кейну и ясно дала понять, что не прочь воспользоваться уединением и наркотическим опьянением по полной.

Кейн решительно отказался, но она сказала:

– Ох, ты что, слишком крут для этого, да? Считаешь, что я тебе не ровня?

– Твои слова, не мои.

– Да ну? А знаешь, что? Твоему папаше позарез нужен мой. А что, если я поднимусь на палубу и скажу папе, будто ты заставил меня накуриться? Я это сделаю, и тогда знаешь, что будет? Твой папаша не заключит сделку, а виноват будешь ты.

В её глазах сиял триумф. Она поймала его. Подцепила на крючок, прямо как те громко смеющиеся мужчины наверху со своей дурацкой рыбой.

Она в этом не сомневалась, та Диана.

Но Кейн только рассмеялся.

– Вперёд.

– Я так и сделаю, – грозила она.

– Отлично. Иди.

В тот день он открыл для себя одну правду: ты не можешь быть загнан в капкан другим человеком, загнать тебя туда может только твой собственный страх. Отринь страх – и победишь.

В тот день, на катере, Кейн боялся меньше, чем та девочка. И он интуитивно знал, что преимущество на его стороне.

Отринь страх – и победишь.

Проблема была в том, что теперь Кейн испытывал настоящий, глубокий страх перед тем существом из шахты. Страх пробирал его до костей. Страх достигал всех мельчайших, даже самых потаённых уголков его сознания.

Мрака было нельзя обмануть. Мрак знал, что он боится.

Разум и тело Кейна прочно стягивала верёвка. Другой конец верёвки держало тёмное создание из шахты. Кейн представил, как перерезает эту верёвку, берёт топор, заносит над головой и изо всех сил опускает вниз…

Без страха и пощады. Как с Дианой.

С обеими Дианами.

– Я должен, – прошептал он сам себе.

– Должен обрубить её, – сказал он.

– Может, я так и сделаю, – пробормотал он.

Но Кейн сильно сомневался, что у него получится.

* * *

– Он хочет кушать, – сказал Малыш Пит.

– Правильно говорить: «Я хочу кушать», – машинально поправила его Астрид. Словно главной проблемой Малыша Пита была грамматика.

Она сидела в кабинете Сэма в здании городской администрации. Люди приходили и уходили. Дети с просьбами и жалобами. С некоторыми Астрид разбиралась самостоятельно. Некоторые записывала, чтобы позже передать Сэму.

В одном Сэм оказался прав: так не могло продолжаться дальше. Дети то приходили с просьбами разрешить споры со своими братьями и сёстрами, то спрашивали, можно ли смотреть DVD, если на коробке стоит возрастное ограничение «PG-13», то донимали Сэма вопросами о том, можно ли снять с зубов временные брекеты. Это было просто нелепо.

– Он хочет кушать, – повторил Малыш Пит. Мальчик склонился над геймбоем, погрузившись в игру.

– Дать тебе что-нибудь поесть? – рассеянно спросила Астрид. – Может, мне удастся что-нибудь найти.

– Он не умеет разговаривать.

– Ты умеешь разговаривать, Пити, если постараешься.

– Я не даю ему разговаривать. Его слова плохие.

Астрид посмотрела на него. На лице Малыша Пита появилась едва заметная улыбка.

– И он хочет кушать, – сказал Малыш Пит, теперь уже шёпотом. – Голод во мраке.

* * *

– Потому что Сэм так приказал, вот почему, – повторил Эдилио, наверное, уже в миллионный раз. – Потому что, если мы не будем собирать еду, мы все очень, очень сильно проголодаемся, вот почему.

– Можно я приду потом? – спросил ребёнок.

– Мальчик, все так говорят: «потом». Но дыни ждать не будут. Так что полезай в автобус. И шляпу захвати, если у тебя есть. Вперёд.

Эдилио стоял на пороге и придерживал входную дверь, дожидаясь, пока мальчишка найдёт свою бейсболку с персонажами мультфильма «Волшебные родители». Настроение этим утром у него и так было мрачное, но постепенно становилось только хуже. В его автобусе уже сидело двадцать восемь детей, все ныли, все просили то выпустить их в туалет, то попить или поесть. Грызлись по пустякам, жаловались, кричали.

Время уже подходило к одиннадцати. На поле он привезёт их не раньше полудня, и дети сразу начнут просить обед. Эдилио твёрдо решил ответить им, что обед надо сначала собрать с грядок. Собирайте свой обед, вон он, перед вами. Да, я про дыни. Мне плевать, что ты их не любишь, это твой обед.

Тридцать человек, считая его самого. Если как следует поработать несколько часов, они смогут собрать по семьдесят, а то и по восемьдесят дынь каждый. Кажется, много – пока не разделишь на три с лишним сотни голодных ртов и не поймёшь, сколько мускусных дынь нужно съесть, чтобы насытиться.

Но больше всего Эдилио беспокоило то, что дыни на полях уже начали портиться. То, что до них уже добрались птицы. И то, что никто не думал, чем засаживать поля на следующий сезон.

Еда гниёт. Посадок нет. Полива тоже.

Даже если они соберут всё, что можно, это лишь оттянет тот момент, когда они начнут умирать от голода. А потом – ну что ж, удачи.

Оказалось, прогноз Эдилио был ещё оптимистичным. Уже почти пробил час дня, когда они, наконец, добрались до поля после адски неприятной поездки в автобусе, в ходе которой между двумя шестиклашками развернулась полномасштабная драка.

Разумеется, первое, что он услышал, были слова:

– Я хочу есть.

– Ну, вот ваш обед, – сказал Эдилио, махнув рукой в сторону поля. Он был очень доволен тем, что выдался шанс утереть им всем носы.

– Эта гниль?

– Это называется мускусная дыня, – сказал Эдилио. – И вообще-то они довольно вкусные.

– А как же черви? – спросил кто-то из девочек.

Эдилио вздохнул.

– Они на капустном поле, а не здесь. Это где-то в миле отсюда.

Но никто не сдвинулся с места. Все послушно выстроились в ряд, но держались ближе к автобусу и подальше от края поля.

Эдилио снова вздохнул.

– Ладно. Сейчас гастарбайтер покажет вам мастер-класс.

Он, не торопясь подошёл к полю, наклонился, схватился за одну из дынь, провернул её – и поднял повыше, так, чтобы все видели.

Его спасла чистая случайность. Эдилио уронил дыню.

Опустив голову, он увидел, что земля шевелится.

Эдилио отскочил, едва не упав от собственной дикой реакции, но удержался на ногах и бросился бежать.

Он бежал так быстро, как никогда в жизни, подошвы опускались на извивающихся червей; он бежал всё быстрее, быстрее и быстрее, пока не упал в грязь лицом вниз.

За границей поля.

Рывком подтянув под себя ноги, он судорожно проверил ботинки. По бокам виднелись следы зубов, на пятках тоже. Но дыр не было.

Черви не прокусили их.

Эдилио оглядел перепуганные лица ребят, столпившихся вокруг. Всего несколько секунд назад он едва не приказал им идти в поле. У большинства на ногах были кроссовки. И никто из детей никогда не видел червя.

Не засомневайся он на мгновение, сорок девять детей отправились бы на верную смерть.

– Все назад в автобус, – дрожащим голосом приказал Эдилио. – Назад в автобус.

– А обед? – спросил кто-то.

Глава 15 30 часов, 41 минута

СЭМ ВЗЯЛ СПИСОК у Астрид. Пробежав взглядом по первым вопросам, он едва удержался, чтобы не смять его.

– Как обычно? – спросил он.

Астрид кивнула.

– Как обычно. Думаю, больше всего тебе понравится…

В комнату влетел Джек-Компьютер.

Люди не должны были так врываться к Сэму, но Джек – это не просто «люди».

– Что такое, Джек? – спросил его Сэм, садясь на огромное кожаное кресло за бывшим столом мэра, который однажды на время присвоил себе Кейн.

Джек был взволнован.

– Ты должен позволить мне включить телефоны.

Сэм моргнул.

– Что? Я думал, ты прибежал по какому-то срочному делу.

– Все постоянно спрашивают меня, когда я починю телефоны, – сказал Джек с очевидным страданием. – Все меня спрашивают, а я продолжаю нести в ответ какую-то чушь. Они уже думают, что я не справился.

– Джек, мы ведь это уже обсуждали. Я действительно благодарен тебе за проделанную работу, никто, кроме тебя, не справился бы с этим. Но, чувак, у нас есть проблемы и посерьёзнее, понимаешь?

Джек вспыхнул.

– Ты дал мне задание. Я всем сказал, что мне это под силу. А теперь ты мешаешь мне. Это нечестно. – Его очки, казалось, сейчас запотеют от негодования.

– Слушай, Джек. Ты правда хочешь, чтобы Кейн с Дрейком получили возможность позвонить кому угодно здесь? Хочешь, чтобы Кейн смог добраться до наших ребят? Угрожать им? Может быть, предлагать еду в обмен на оружие или что-то ещё в таком духе? Ты же помнишь, как умело он обдурил всех, когда впервые здесь появился.

– Ты просто хочешь всё контролировать, – упрекнул его Джек.

Это обвинение ударило по больному. Сэм чуть не заорал, но проглотил крик. Несколько секунд он боролся с гневом, не в силах сказать ни слова.

«Конечно, я хочу всё контролировать», – хотел он сказать. Конечно, ему не хотелось дать Кейну шанс запудрить мозги ребятам. Дети уже отчаялись настолько, что готовы были поверить любому, кто поманит их лёгкой жизнью, даже Кейну. Джек что, не понимает, что они на грани катастрофы? Не понимает, что ситуация ускользает из-под контроля Сэма?

Может, и правда не понимает.

– Джек, дети напуганы. Они в отчаянии, – сказал Сэм. – Может, ты этого не видишь, потому что занят другими вещами. Но сейчас нас от полной катастрофы отделяет вот столько, – он расставил указательный и большой палец примерно на дюйм. – Хочешь, чтобы Кейн узнал об этом? Хочешь, чтобы дети по ночам втихаря разговаривали с ним или с Дрейком, сдавая нас с потрохами, выбалтывая всё о том, как обстоят у нас дела? Ты серьёзно хочешь, чтобы Кейн узнал, насколько всё плохо?

Астрид, видя, что Сэм говорит всё громче, вмешалась.

– Джек, что случилось, почему ты так завёлся?

– Ничего, – сказал Джек. Затем добавил: – Зил. Он высмеивает меня перед всеми, рассказывает, будто теперь, когда я вроде как мутант, мозги у меня уже толком не работают.

– Что он говорит? – переспросил Сэм.

– Говорит, что, когда человек получает сверхсилу, его IQ снижается, и он тупеет. Он сказал: «Подопытный А: бедняжка Джек, которого когда-то звали Джек-Компьютер. Способен поднять дом, но не может починить телефоны».

– Знаешь, Джек, мне жаль, что он задел твои чувства, но у меня тут полно работы, – сказал Сэм, который уже начал не на шутку уставать. – Ты гений в области техники. Ты это знаешь, я знаю, Астрид тоже, так какая разница, что там думает Зил?

– Слушай, а почему бы тебе просто не продолжить заниматься тем, над чем ты сейчас работаешь? Интернетом, – предложила Астрид.

Джек бросил на неё испепеляющий взгляд.

– А зачем? Чтобы вы и им потом запретили пользоваться? Чтобы выставить меня ещё большим дураком?

Сэм был готов врезать Джеку, заставить его заткнуться, уйти, перестать надоедать ему, но это была плохая идея, поэтому он сделал глубокий вдох, собрал всё своё терпение и сказал:

– Джек, я не могу ничего обещать. У меня слишком много забот. Прежде, чем мы начнём беспокоиться о железках…

– Железках? – перебил его Джек. В его голосе звучали шок и негодование.

– Я не хотел тебя обидеть. Я просто к тому… – но сказать он ничего не успел, потому что в дверях появился Эдилио. Он не ворвался в кабинет, как Джек несколькими минутами ранее. Просто встал на пороге, бледный и мрачный.

– Что? – спросил Сэм.

– Черви. Теперь они и на дынном поле.

– Они распространяются, – проговорила Астрид.

– Я едва не убил всех этих детей, – сказал Эдилио. Он был похож на привидение. И дрожал.

– Ладно. Довольно, – сказал Сэм. Он встал и грубо оттолкнул кресло.

Наконец-то.

Наконец-то появилось что-то, что он в силах исправить.

Сэм должен был обеспокоиться. И он беспокоился. Но, когда он решительно зашагал к выходу, из всех чувств в нём преобладало облегчение.

– Список подождёт, Астрид. Я собираюсь уничтожить этих червяков.

* * *

Два часа спустя Сэм стоял перед дынным полем. Рядом с ним была Декка. Эдилио привёз их сюда на открытом джипе, но на поле идти отказался.

– И как мы это сделаем? – спросила Декка.

– Ты поднимаешь их в воздух, я сжигаю, – ответил Сэм.

– Я могу охватить только небольшую площадь за один раз. Круг диаметром где-то в двадцать футов.

Слух о том, что Сэм собрался уничтожить червей, быстро распространился. Поэтому некоторые дети набились в машины и фургоны, и теперь около двух дюжин пар глаз наблюдало за ним издалека. Некоторые, будто туристы или болельщики на стадионе, прихватили с собой камеры.

Говард с Орком тоже приехали. Сэм испытал облегчение. Он отправлял Говарду сообщение о том, что, возможно, понадобится помощь Орка.

– Чего тут у нас, Сэмми? – спросил Говард.

– Снова черви. Посмотрим, сможем ли мы обеззаразить это поле.

Говард кивнул.

– Отлично. А мой дружок тебе для чего? – он ткнул большим пальцем в сторону Орка, который стоял, прислонившись спиной к капоту авто; шины под его весом просели почти до самых дисков, а тонкий металл кузова прогнулся.

– Мы не сможем перебить всех червей, – сказал Сэм. – Но Астрид думает, что они могут оказаться умнее, чем обычные червяки-мутанты. Так что мы сделаем им предупреждение: не мешайте нам.

– Всё ещё не понимаю, зачем нужен Орк.

– Орк – наша канарейка, – ответил Сэм.

– Кто-кто?

– В старые времена шахтёры брали с собой канарейку в клетке, – объяснил Сэм. – Если в шахте был ядовитый газ, канарейка погибала первой. Если же с канарейкой всё было в порядке, шахтёры понимали, что они в безопасности.

Говарду потребовалось время, чтобы переварить эту идею. Потом он ядовито рассмеялся:

– Я-то думал, что у тебя мягкий характер, Сэм. А теперь посмотри на себя: твёрд и расчётлив, хочешь отправить Орка тварям на съедение.

– В прошлый раз им потребовалось время, чтобы добраться до лица, – сказал Сэм. – Если мы заметим хоть какую-то активность у червей, тут же выведем его назад.

– Твёрд и расчётлив, – с усмешкой повторил Говард. – Я поговорю с ним. Но он не работает бесплатно. Ты и сам знаешь. Четыре кассеты пива.

– Две.

– Три.

– Две, и больше никаких споров, иначе я покажу тебе, насколько твёрдым и расчётливым я могу быть.

Заключив сделку, Сэм обернулся к Декке.

– Готова?

– Да, – сказала она.

– Тогда начали.

Декка подняла руки высоко над головой. Ладони она направила на ближайший край поля.

Внезапным рывком дыни, стебли и комья земли взмыли в воздух тёмной тучей. Червей было отчётливо видно, они извивались под возносящимся облаком.

Сэм тоже поднял руки на высоту плеч. Растопырил пальцы.

– Будет весело, – пробормотал он себе под нос.

И выпустил два бело-зелёных луча из ладоней.

Дыни повзрывались, как влажный попкорн. Витые стебли захрустели. Комья земли задымились и растаяли в воздухе.

Черви умирали. Они умирали, взрываясь от нестерпимо горячего пара, в который превращалась их кровь. Или обугливались и скукоживались, как фейерверки типа «чёрная змея» на День независимости. Некоторые и обугливались, и взрывались.

Сэм водил лучами огня вверх и вниз, целясь во всё, что шевелится. В тех местах, на которых он задерживался, земля нагревалась до такой степени, что становилась красной, создавая капли магмы.

– Ладно, Декка, отпускай! – крикнул Сэм.

Декка послушалась. Гравитация вернулась. И вся расплавленная дымящаяся масса рухнула на землю. От удара поднялся сноп искр. Некоторые ребята, которые стояли слишком близко, завизжали, когда на них попали капли – раскалённые, почти как лава.

Сэм с Деккой поспешно попятились, но слишком поздно: что-то попало на джинсы Сэму и прожгло их насквозь, оставив на бедре ожог в форме капли.

– Дайте воды, – крикнул он. Схватив протянутую бутылку, полил на обожжённое место. – Да, это больно. Чёрт. Ох.

– Теперь я видел червей в хрустящей корочке, – прокомментировал Говард.

– Давай ещё раз, Декка. Если ты не против.

– Я люблю дыни, – сказала Декка. – И не отступлю перед этими червяками.

Они отошли чуть левее и повторили всё в той же последовательности. Потом в третий раз.

– Ладно, сообщение отправлено, – сказал Сэм, когда они закончили. – Посмотрим, поняли ли они. Говард?

Говард махнул Орку. Мальчик-монстр лениво поплёлся к полю.

– Сначала иди на зачищенную территорию, – проинструктировал его Сэм.

Орк так и сделал. Если его каменные ступни и обжигала раскалённая почва, то он не подавал вида.

– Окей, – сказал Сэм. – Теперь иди дальше. За сожжённую часть. Попробуй взять одну дыню.

– Кто-то должен дать мне пива, – проревел Орк.

– У меня с собой нет, – сказал Сэм.

– Кто б сомневался, – сказал Орк. Он ступил на свежую, необожжённую землю. Наклонился, ухватил дыню – и два червя тут же обвились вокруг его рук.

Орк отшвырнул их в сторону и чуть поживее пошёл к безопасному участку.

Сэм был опустошён. Он не справился. Даже с этим.

Да к тому же ещё и пообещал пива ребёнку-алкоголику за то, что тот выступит в роли наживки.

– Мой не самый удачный день, – сказал он сам себе.

Разочарованная толпа обеспокоенно поглядывала на Сэма. Не обращая на детей никакого внимания, он забрался в джип позади Эдилио.

– Хочешь, махнёмся работой, Эдилио?

– Ни за что, чувак. Ни за что.

* * *

К стене УРОДЗ ничего не прилипало. Этот факт обнаружила Лана. Она надела перчатки и попыталась приклеить к стене мишень. Скотч не прилипал. Резиновый клей тоже.

Так что никто не сможет приклеить на стену постеры со своими любимыми группами.

Она попробовала краску из баллончика. Получилось забавно. Было весело представлять стену УРОДЗ, покрытую граффити. Но краска только шипела, словно ею брызгали на раскалённую сковороду. Затем краска испарялась и исчезала без следа.

Лана испытала досаду. Ей нужна была мишень. А мысль о том, чтобы стрелять в стену, очень ей нравилась.

В конце концов Лана притащила шезлонг от бассейнов к теннисному корту, откуда проще всего было добраться до стены. Она прислонила шезлонг к барьеру – хотя бы прислонять к нему вещи было можно, – и приклеила мишень уже на него.

Это была не стандартная круглая мишень. Лана сделала копию найденной ею фотографии. Фотографии койота.

Затем достала из рюкзака пистолет. Тяжёлый. Она понятия не имела, какой у него калибр. Просто нашла его в одном из домов, где успела пожить до этого. Вместе с двумя коробками патронов.

Она разобралась, как заряжать пистолет. Наловчилась делать это довольно быстро. В обойму помещалось двенадцать патронов. Плюс запасная обойма. Было очень просто вынуть одну и заменить её на другую. Когда Лана попробовала сделать это в первый раз, она сильно прищемила палец, но в том, чтобы быть Целительницей, были свои преимущества.

Но нужно было научиться не просто правильно держать и заряжать его.

Лана взяла пистолет в одну руку. Но держать его так оказалось слишком тяжело. Тогда она схватилась за него двумя руками. Так лучше.

Она прицелилась в изображение койота.

И нажала на спусковой крючок.

Грохот оказался гораздо громче, чем показывают по телевизору или в кино. Казалось, будто весь мир вокруг взлетел на воздух.

Лана прошла вперёд, слегка дрожа, чтобы проверить цель. Она промахнулась. На стене УРОДЗ, конечно же, не осталось и царапины.

Лана прицелилась более тщательно. Она видела, как Эдилио обучает своих ребят. Знала основы. Она совместила центр переднего прицела с центром заднего, убедилась, что верхние точки обоих находятся на одном уровне. Затем немного опустила оружие, пока прицел не оказался чуть ниже головы койота.

И выстрелила.

Когда она на этот раз подошла к мишени, в ней обнаружилось отверстие. Не совсем там, куда она целилась. Но и не слишком далеко.

Ей было приятно видеть эту дырку в бумаге.

– Похоже, тебе сделали бо-бо, Вожак.

Лана выпустила в мишень две обоймы. Попадала она только в половине случаев, но это куда лучше, чем не попадать вовсе.

Под конец она уже почти ничего не слышала из-за звона в ушах. Руки болели и были покрыты синяками. Излечить синяки было для неё плёвым делом. Но ей даже нравился их вид и то, что они означали.

Лана аккуратно перезарядила обе обоймы, одну вставила в пистолет и убрала его в рюкзак.

Иди ко мне. Ты мне нужна.

Она закинула рюкзак за плечо. Солнце уже садилось, отбрасывая бледно-оранжевые тени на серую стену УРОДЗ.

Завтра. Скоро она будет там.

Глава 16 22 часа, 41 минута

ОНА НЕ ХОТЕЛА стричься. Ей нравились длинные волосы. Но Диана относилась к угрозам Кейна со всей серьёзностью. Она должна вернуть Джека.

Поэтому девушка встала перед зеркалом и взяла в руки машинку для стрижки, которую нашла в ванной бывшего директора школы. Особых премудростей тут не требовалось, и не было необходимости часами орудовать ножницами перед зеркалом.

Машинка издавала на удивление приятное жужжание. И тон менялся каждый раз, когда Диана подносила лезвие к пряди волос.

Не прошло и пятнадцати минут, как тёмные волосы уже лежали в раковине и на полу. На голове у Дианы остался лишь чёрный полудюймовый «ёжик», из-за которого она стала похожа на Натали Портман из «V – значит вендетта».

Она собрала волосы, выбросила их в мусорное ведро и прополоскала раковину.

Затем принялась удалять остатки макияжа с глаз. С формой бровей она мало что могла сделать. Однако с одеждой было куда проще. На её кровати лежала чёрная футболка с логотипом «World of Warcraft» на два размера больше, серая толстовка с капюшоном, пара мешковатых мальчишеских джинсов и мальчишеские же кроссовки. Нижнее бельё Диана надела своё. В конце концов, она не собиралась так глубоко вживаться в роль.

Быстро одевшись, Диана чуть отошла назад, чтобы оценить результат в зеркале в полный рост, которое висело на внутренней стороне дверцы шкафа.

Она по-прежнему выглядела как девочка. Может, издалека и сошла бы за мальчика, но вблизи – ни за что.

Диана проанализировала проблему. Дело было не в теле, его она сумела тщательно замаскировать. Проблема была в её типично женском лице. Нос, глаза, губы и даже зубы.

– Вряд ли я смогу что-то сделать со ртом, – прошептала она своему отражению. – В любом случае, улыбаться нельзя.

Она порылась в ванной, пока не нашла небольшую аптечку. Несколько секунд спустя на её переносице красовался белый пластырь. Это помогло. Могут и не узнать. Возможно.

Диана вышла в коридор. На удивление там никого не оказалось. Ужин, какой-никакой, кончился, едва успев начаться. Дети были голодны и ослаблены, ни у кого не хватало сил ни на что, кроме как лежать у себя в комнатах.

Диана придумала кое-что получше, чем просто взять машину. У входа в «Коутс» снова выставили охрану. Они наверняка задержали бы её и вызвали Дрейка.

Дрейк, возможно, выпустит её. В конце концов, она следует приказу Кейна.

А может, и не выпустит. Разве можно найти лучший шанс подстроить «несчастный случай» с Дианой?

Поэтому она вышла из общежития через боковой вход, который был ближе всего к лесу. Она прекрасно слышала, как громко хрустят её мужские большие кроссовки по гравию, и испытала благодарность, когда этот звук сменился мягким шорохом сосновых иголок и трухлявых листьев.

Прогулка окольными путями до ворот выдалась долгой. В лесу стояла тьма. Если запрокинуть голову и посмотреть наверх, можно было увидеть насыщенно-синее вечернее небо. Но у подножий деревьев уже настала ночь.

Ей пришлось полчаса пробираться сквозь колючие заросли и перепрыгивать через канавы. Диана боялась, как бы не заблудиться, отыскивая путь назад к дороге: всё-таки лес есть лес, и все деревья в нём похожи. Наконец, когда сумерки сгустились, она взобралась по скользкой насыпи и оказалась на асфальтовом покрытии.

У неё не было гениального плана по возвращению Джека. Диана точно не могла треснуть его по голове и притащить к Кейну. Придётся полагаться на другие способы. Джек всегда был к ней неравнодушен, хоть и никогда этого не показывал.

Жаль, что сейчас она похожа на мальчика.

Спустившись со склона, она оказалась на шоссе. Наконец-то вокруг появились далеко расставленные между собой островки света, отбрасываемые фонарями, которые теперь светили тусклее, чем раньше, и слабо тлеющие в темноте вывески магазинов, в которых ещё не успели перегореть все лампочки.

Диана натёрла ноги и устала, к тому времени, как добралась до Пердидо-Бич, и ей необходим был отдых. Ночь предстояла долгая, в этом она не сомневалась.

Диана спустилась на Шерман-авеню, а оттуда к Голдинг-стрит в поисках пустого дома. Найти такой дом было не сложно. В нескольких домах горел хоть какой-то свет, а один выглядел таким старым, таким потрёпанным, что она была уверена: тут никто бы не поселился.

Свет внутри не горел, и, пощёлкав выключателями, она нашла всего одну рабочую лампочку: в настольном светильнике в стиле Тиффани, который стоял в тесной, заваленной хламом гостиной. Здесь же нашлось мягкое кресло с подлокотниками-валиками, украшенное кружевными салфетками, и Диана с удовольствием в него села.

– Тут жила какая-то пожилая леди, – сказала она звенящей тишине.

Закинув ноги на журнальный столик – прежние хозяева нахмурились бы, глядя на это, – она задумалась, долго ли следует выжидать, прежде чем снова рискнуть выйти на улицу. Джек жил всего в нескольких кварталах отсюда, но, чтобы к нему попасть, нужно было пройти через густо населённый центр города.

– Я бы душу продала за телевизор, – пробормотала она. Какое там шоу ей раньше нравилось смотреть? Что-то про докторов, со стандартным для мыльных опер сюжетом. Как же можно было забыть название? Она ведь смотрела его каждый… каждый что? По каким дням его крутили?

Прошло три месяца, а она уже забыла про телевидение.

– Наверное, мои странички на «Майспейсе» и «Фейсбуке» так и остались где-то там, в прежнем мире, – размышляла она вслух. И на них копятся непрочитанные сообщения и приглашения. Где ты, Диана? Добавишь меня в друзья? Читала мою ленту?

Что вообще стало с Дианой?

«Диана ___________». Что у вас нового?

Диана…

Она подумала о том, о чём гадали все в УРОДЗ: куда подевались все взрослые? Что стало с остальным миром? Вдруг все «там» мертвы, а жизнь сохранилась только внутри этого пузыря? Знают ли люди во внешнем мире о том, что случилось? Похожа ли УРОДЗ на некое гигантское непробиваемое яйцо, торчащее на побережье южной Калифорнии? Может, это новая достопримечательность для туристов? Вдруг к ней подъезжают полные автобусы людей, желающих сфотографироваться на фоне таинственной сферы?

Диана… пропала.

Она встала, чтобы порыться на кухне. Насколько можно было различить в темноте, полки были пусты. Конечно, их обыскали, Сэм наверняка об этом позаботился, когда подсчитывал ресурсы.

Холодильник тоже оказался пуст.

Зато в ящике с кухонным хламом нашёлся фонарик. С ним она исследовала вторую комнату, спальню пожилой леди. Старушечья одежда. Старушечьи тапочки. Старушечьи спицы, торчащие из клубка.

Будет ли Диана по-прежнему жить здесь, в ловушке УРОДЗ, когда состарится? «Ты уже старая, – сказала она сама себе. – Мы все теперь старики». Но это была неправда. Они вынуждены были повзрослеть, вести себя, словно взрослые. Но они по-прежнему оставались детьми. Даже Диана.

Возле кровати старушки лежала книга. Диана была уверена, что это Библия, но, посветив на обложку фонариком, она увидела блестящие выпуклые буквы. Оказалось, это любовный роман. С какой-то полуобнажённой женщиной и жутковатым парнем в одежде, напоминающей пиратскую, на обложке.

Старушка читала романы. В день исчезновения из УРОДЗ она, наверное, думала: интересно, вспыхнет ли между бойкой Кейтлин и симпатичным Пиратом истинная любовь?

«Вот как я доберусь до Джека, – подумала Диана. – Сыграю прекрасную даму, попавшую в беду. Спаси меня, Джек».

Ответит ли теперь Джек-Компьютер на её призыв? Подыграет ли ей? Станет ли её пиратом?

– Зови меня просто Кейтлин, – сказала Диана и усмехнулась.

Она отбросила книгу в сторону. Но это почему-то показалось ей неправильным. Она подняла её и аккуратно положила на то место, где её оставила старушка.

Диана вышла на ночную улицу в поисках парня, который стал очень сильным – и, она надеялась, в то же время остался очень слабым.

* * *

Астрид воткнула один конец кабеля в свой компьютер, а другой подключила к камере, которую Эдилио принёс по её просьбе. Он говорил, что некоторые дети делали фото. Лучшим фотографом был одиннадцатилетний мальчик по имени Маттео. Это была его камера.

Открылось окошко «iPhoto», и она кликнула на «импорт». Картинки начали открываться, мелькая на экране по мере того, как загружались в компьютер.

На дюжине или около того первых снимков были просто дети, стоящие вокруг. Фотографии поля. Фото спелых дынь крупным планом. Сэм в холодном гневе – иногда он бывал таким. Орк, навалившийся на капот машины. Декка, собранная, непроницаемая. Говард, Эдилио, другие ребята.

Вот момент, когда земля взмывает в воздух.

Вот Сэм её поджигает.

Как только все фотографии скопировались, Астрид стала пересматривать их по очереди, начиная с момента устранения гравитации Деккой. Камера у мальчика была хорошая, и некоторые снимки получились отличными. Астрид увеличила фото и чётко разглядела отдельных червей, зависших в воздухе.

Следом шёл эффектный снимок: первый залп огня из ладоней Сэма.

Следующие фото, снятые в течение нескольких секунд подряд, она пролистала быстро: некоторые смазались, но другие были идеально сфокусированы. Маттео умел пользоваться камерой.

Астрид кликнула ещё раз и застыла. Чуть отодвинулась от экрана. И увеличила снимок на максимум.

Червь был повёрнут головой к камере, изогнулся так, что его зубастый рот смотрел прямо в объектив. Ничего необычного, вот только червь рядом завис в точно таком же положении. Смотрел в том же направлении, с тем же выражением.

И ещё один.

Она насчитала девятнадцать отдельных изображений червей. Все черви смотрели в камеру. По направлению атаки.

Целились своими дьявольскими ухмылками в Сэма.

Трясущимися руками Астрид перевела курсор на предыдущий альбом. Она открыла фото мёртвого червя, которые сделала в тот день, когда Сэм принёс его ей. Увеличила уродливую тварь и стала пристально рассматривать голову.

В комнату вошёл Сэм. Он встал у неё за спиной и положил руки ей на плечи.

– Как ты, детка? – с недавних пор он начал так её называть. Астрид ещё не определилась, нравится ей это или нет.

– Тяжёлый вечер, – ответила она. – Я только что два часа успокаивала истерящего Пити. Он заметил пропажу Нестора.

– Нестора?

– Его матрёшка. Забыл? Маленькая красная игрушка у него в комнате, несколько кукол, которые засовываются одна в другую. Той ночью ты на неё наступил.

– А. Да. Прости.

– Ты не виноват, Сэм. – Она была не уверена, нравится ли ей, когда Сэм зовёт её «деткой», но ей определённо нравилось ощущать его губы на своей шее. Однако несколько секунд спустя она оттолкнула его. – Я работаю.

– Что это ты рассматриваешь? – спросил Сэм.

– Червей. Они смотрели прямо на тебя.

– Я же их поджаривал, – сказал Сэм. – Хоть из этого ничего толком и не вышло.

Астрид обернулась и посмотрела на него.

– Ох, знаю я этот взгляд, – сказал Сэм. – Ну давай, гений, скажи, что я упустил.

– Но чем они на тебя смотрят? – спросила Астрид.

Сэм помолчал. А затем сказал:

– У них нет глаз.

– Нет. Я только что перепроверила. Глаз у них нет. Но каким-то образом, зависнув в воздухе под ударами световой энергии они все извернулись, чтобы посмотреть – по крайней мере, выглядит так, словно они смотрели, – в одном и том же направлении. На тебя.

– Отлично. Значит, они как-то видят. Мне кажется, важнее то, что я убил кучку червей, а их сородичи не поняли посыл.

Астрид покачала головой.

– Я не думаю, что ты хоть чем-то им навредил. Я даже не уверена насчёт слова «они». Что, если это как муравьи? В том смысле, что для них не важен каждый червь в отдельности? Что, если они часть единого сверхорганизма? Вроде муравейника.

– Так значит, где-то среди них есть королева?

– Возможно. А может быть, их сообщество не столь иерархично, менее дифференцировано.

Он поцеловал её в шею, прямо под затылком, от чего по её спине побежали приятные мурашки.

– Это всё здорово, Астрид. Но как мне убить их?

– У меня есть два варианта. Первый – практичный. Он тебе понравится. Второй более безумный. Безумную идею ты не оценишь.

Настало время укладывать Малыша Пита спать. Астрид встала и окликнула его, используя понятную мальчику фразу-триггер:

– Пора в кроватку, пора в кроватку.

Малыш Пит посмотрел на неё затуманенным взглядом, словно слышал, но не понимал. Затем встал со стула и послушно зашагал вверх по лестнице. Подчиняясь на самом деле не столько авторитету Астрид, а чему-то вроде программы.

– Я должен пройтись по городу, а тебе пора укладывать Пити, – сказал Сэм. – Поэтому давай коротко.

– Хорошо, – сказала Астрид. – Внедорожник без шин, на одних дисках. Черви не прокусят сталь. Это практичный вариант.

– Это может сработать, Астрид, – сказал он воодушевлённо. – Внедорожники без шин, на одних стальных дисках, а собирать капусту или там дыни, неважно, можно при помощи шестов с крюками на конце. Понадобится тренировка, но пока черви не научились летать, сборщики будут в безопасности внутри машин. – Он улыбнулся ей. – Вот почему я не отпускаю тебя никуда, несмотря на твоё раздражающее высокомерие.

– Никакое это не высокомерие, – игриво возразила Астрид. – Просто я лучше тебя.

– Ну, а безумная идея?

– Переговоры.

– Что?

– Они слишком умны для червей. Они хищники, хотя не должны таковыми быть. Они территориальны, хотя и это невозможно. Они двигаются и ведут себя, как один, по крайней мере, иногда – и это странно. Они смотрели на тебя, но у них нет глаз. Разумеется, у меня нет доказательств, зато есть предчувствие.

– Предчувствие?

– Я не думаю, что это черви. Я думаю, что это один большой Червь.

– Поговорить со сверхчервём? – спросил Сэм. Он покачал головой и опустил глаза. – Без обид, но мысль о тракторах-внедорожниках доказывает, что ты самый умный человек в УРОДЗ. Но вторая идея? Вот почему, хоть ты и умная, ты не главная.

Астрид удержалась от резкого высказывания в ответ на его снисходительную реплику.

– Ты не должен загонять себя в рамки, Сэм.

– Переговоры с мозгом червя-убийцы? Я не думаю, что это хорошая идея, детка. Может, ты перегрелась. Мне пора идти.

Он попытался поцеловать её, но Астрид увернулась.

– Спокойной ночи. Будем надеяться, что сегодня у Пити не будет таких занимательных кошмаров, да? Ой, погоди, здесь ведь совершенно не о чем беспокоиться, наверное, я просто перегрелась.

* * *

Джек-Компьютер кликал на сумасшедшее количество окон с поразительной скоростью. Курсор мыши порхал по виртуальным страницам, что-то открывая, закрывая, перетаскивая.

Это не сработает.

Это может сработать. Возможно. Но нужно больше мощностей. Серьёзный сервер. Серьёзный маршрутизатор.

Он нашёл один сервер, но его мощность даже близко не стояла к той, что была нужна. Он был старый, не очень современный, но рабочий. И конечно в городе было полно ПК и «Маков», которые можно было бы объединить в сеть, достаточно, чтобы каждому досталось по компьютеру, да ещё немало осталось бы для разбора на запчасти.

Но серьёзных маршрутизаторов у него не было. Маршрутизатор не позволил бы создать настоящий Интернет, но дал бы возможность людям обмениваться данными с разных машин.

Маршрутизатор с большой мощностью. Настоящий священный Грааль.

Джек мог представить себе день, когда у всех в Пердидо-Бич появится вайфай. Тогда дети смогут вести блоги, создавать базы данных, постить картинки и даже создать что-то вроде «Майспейса» или «Фейсбука», социальную сеть. Быть может, даже свой «Ютьюб» или «Вики». «ВикиУРОДЗ».

Это возможно. Но нужно больше оборудования лучшего качества.

Он оттолкнулся руками от столешницы. Как оказалось, напрасно. Стул, а вместе с ним и Джек, отлетели назад, наехали ножкой на валяющийся на полу свитер и перевернулись – к счастью, немного успев чуть развернуться вбок, иначе Джек ударился бы головой о закрытую дверь.

Он ещё не привык к новой силе. Пока что практического применения ей не находилось. На самом деле, от неё было больше неудобства, нежели пользы.

Джек поднялся и поставил стул на место.

В дверь постучали. По крайней мере, так ему показалось. Звук больше был похож на постукивание дятла.

– Кто там?

– Бриз.

– Что?

– Брианна.

Джек открыл дверь и увидел её. На ней было платье. Голубое, короткое, на тонких бретельках. Он выпалил первое, что пришло ему на ум:

– А как ты в этом бегаешь?

– Что?

– Ну…

– Я могу бегать…

– Да я не…

– Пустяки…

– Мне нужен маршрутизатор, – сказал он.

Это положило конец смущённым репликам.

– Что? Маршрутизатор?

– Да, – сказал Джек. – Без него я не могу, ну, понимаешь, сделать так, чтобы всё заработало.

Брианна задумалась на секунду, а затем сказала:

– Я тупо выгляжу в этом платье?

– Нет. Вовсе не тупо.

– Спасибо, – сказала она с очевидным сарказмом. – Рада услышать, что выгляжу «не тупо».

– Окей, – ответил Джек и тут же сам почувствовал себя дураком.

– Ладно, я просто собиралась в клуб. У меня есть батарейки. Только и всего.

– А. Хорошо.

– И?

Джек озадаченно пожал плечами.

– И… ну… хорошо повеселиться?

Брианна смотрела на него долгие пять секунд, не отводя глаз. А потом исчезла. Раз – и нет.

Джек закрыл дверь и вернулся к компьютеру, на котором проводил анализ древнего сервера.

Минут пять спустя он задумался, что же упустил в разговоре с Брианной.

Зачем она приходила?

Всего полгода назад Джек совершенно не думал о девчонках. Теперь же они всё чаще и чаще появлялись в его мыслях. Не говоря уже о постыдных снах.

В старые добрые времена он быстро нагуглил бы объяснение. Но не теперь. Родители никогда толком не говорили с ним ни о пубертатном периоде, ни о том, что его тело меняется, а вместе с ним и мысли. Он знал только, что с ним происходят изменения, но не знал, может ли как-то это остановить.

Ему нужен маршрутизатор.

Или ему нужно найти Брианну и… и поговорить с ней. Может быть, о том же маршрутизаторе.

Эта мысль обрушилась на него так внезапно, что сердце будто дало секундный сбой: а может, Брианна приходила, чтобы позвать его в клуб вместе с ней? Туда, где танцуют?

Нет. Это безумие. Она бы не стала звать его на танцы. Или стала бы?

Нет.

Возможно.

Экран компьютера манил его. Для Джека он всегда был слаще конфет. Лучше, чем что-либо другое. Ему отчаянно хотелось снова быть онлайн, снова выйти в «Гугл». На «Гизмодо». На… столько сайтов, что и не перечислить.

Джек имел право на бесплатный вход в клуб Альберта. Полдня он провёл, помогая Альберту установить стереосистему – плёвое дело, – и за это получил ВИП-пропуск. Так что, если Брианна там, и, если она и правда хотела, чтобы Джек тоже пришёл, что ж, он пойдёт.

Он принял это решение совершенно неожиданно, и так же неожиданно бросился воплощать его в жизнь, пока не передумал. Джек бросился к двери и с таким нетерпением схватился за ручку, что сломал её. Теперь ручка не поворачивалась, но снять дверь с петель ему ничего не стоило. Немного повредил её, но ничего критичного.

В клубе было громко – звуковая система, похоже, работала отлично, – и внутри собралась целая толпа детей. Альберт стоял у входа, сдерживая очередь.

– Простите, народ, но максимальная вместимость – семьдесят пять человек, – сказал он. Затем заметил Джека. – Джек, как дела?

– Что? А, хорошо. – Джек смутился, не зная, что делать дальше. Он не хотел стоять в очереди, ведь Брианны может и не оказаться внутри.

– Судя по виду, у тебя есть какие-то вопросы, – заметил Альберт.

– Ну, я вроде как ищу Брианну. Мы с ней… ну… болтали о технике. Ты не поймёшь.

– Бриз уже внутри.

Кто-то в очереди возмутился:

– Конечно, внутри, она же урод. Уроды всегда попадают в клуб.

Другой ребёнок кивнул.

– Ага, уроды в очередях не стоят. Спорим, ей даже и платить не приходится.

Альберт сказал:

– Эй, Бриз пришла сюда раньше вас, ребятки, и то ей пришлось ждать. И она заплатила. – Затем, уже Джеку: – Проходи.

– Видали? – гаркнул первый ребёнок. – Он тоже!

– Чувак, Джек настроил мне звук, – сказал Альберт. – А ты что такого сделал, кроме как торчишь тут и упражняешься в остроумии?

Смущённый Джек проскользнул мимо Альберта и оказался внутри. Примерно половина присутствующих детей танцевали. Остальные расположились в креслах и на столах и болтали. Джеку понадобилось время, чтобы привыкнуть к шуму и освещению.

Он поискал взглядом Брианну, стараясь не привлекать внимания. Заметил Квинна, который танцевал в одиночестве, и Декку: та молча сидела в углу.

Неподалёку от Декки стоял парень, но он был не с ней, и Джеку он поначалу показался знакомым. Мальчик лет, быть может, двенадцати, не старше, с бритой головой и пластырем на носу. Джек обратил на него внимание, потому что мальчик смотрел прямо на него. В тот момент, когда их взгляды пересеклись, мальчик тут же отвернулся.

Джек слышал нарастающий гул счастливых голосов, одобрительных выкриков и хлопков. Он пошёл на звук и увидел Брианну. Она танцевала одна – никто попросту не смог бы к ней присоединиться, – следуя собственному ритму раз в десять быстрее музыки.

Её платье словно парило вокруг неё голубым облаком, толком не прилегая к ногам. Джек счёл этот эффект завораживающим. Брианна была не из тех девушек, кого можно назвать красивыми, скорее, она относилась к категории «милых». Но было в ней что-то такое, отчего её трудно было не заметить. И не просто тот факт, что она «Бриз».

– Давай, Бриз, – прокричал кто-то.

Но тут другой голос крикнул:

– Прекрати выделываться, тупая мутантка.

Брианна остановилась как вкопанная. Платье опустилось к ногам.

– Кто это сказал?

Зил. Тот же самый придурок, который поддевал Джека насчёт телефонов.

– Я, – сказал Зил и вышел вперёд. – И не надо пыжиться, пытаясь выглядеть крутой. Я тебя не боюсь, уродка.

– А стоило бы, – прошипела Брианна.

Вдруг вмешалась Декка: встала со своего места и протянула руку между Брианной и Зилом.

– Нет, – сказала она своим глубоким голосом. – Я этого не потерплю.

Квинн присоединился к ней.

– Декка права, мы не должны устраивать тут драк. Сэм сразу закроет клуб.

– Может, нам стоит организовать два отдельных клуба, – сказал семиклассник по имени Антуан. – Ну, знаете, один для нормальных людей, а другой для уродов.

– Чувак, да что с тобой не так? – решительно спросил Квинн.

– Мне не нравится, что она выделывается, вот и всё, – сказал Зил, отходя поближе к Антуану.

– Ты должен быть на нашей стороне, Квинн. Все знают, что ты нормальный, – сказал ещё один мальчик, Ланс. – Ну… относительно нормальный. Насколько нормальным может быть Квинн.

– Прекратите, – прорычала Декка.

– Я и сама могу за себя постоять, – отчеканила Брианна. – Я могу справиться с обоими этими мелкими баранами сразу, отлупить их, прежде чем они это заметят.

– Остынь, – сказала ей Декка. – Почему бы просто не веселиться? Зачем устраивать шоу?

На секунду показалось, что Брианна сейчас начнёт препираться с Деккой. Но Декка не отступила, она просто стояла и ждала.

Брианна театрально вздохнула.

– Окей. Бриз не устраивает проблем. Бриз просто хорошо проводит время. – Она изобразила что-то вроде реверанса Декке, на что та ответила кивком.

Музыка возобновилась, и дети продолжили танцевать и развлекаться.

– Эй, Джек, – сказала Брианна. – Ты пришёл.

– Ага.

– Ну. И как ты думаешь, ты бы одолел Декку? – спросила она.

Этот вопрос поразил его. Джек разинул рот.

– Шучу. Просто шучу, – сказала Брианна. – Вообще-то Декка классная. Со мной не сравнится, конечно.

– С тобой никто не сравнится, – ляпнул Джек.

Брианна восприняла это как должное.

– Потанцуем?

– Я не умею, – сказал Джек.

– Серьёзно?

– Серьёзно.

– Я тебя научу.

– Я буду сильно стесняться.

Брианна пожала плечами.

– Никто не будет над тобой смеяться.

– Ещё как будут.

Брианна покачала головой. В нормальной скорости.

– Нет. Все надеются, что ты настроишь телефоны, Интернет и всё такое. Ты всем нравишься. Ну, не то чтобы нравишься, но все на тебя надеются.

– Я же тебе говорил, что уже настроил телефоны, – сказал Джек.

Глаза Брианны сузились.

– Эй, Джек, следи за тем, что говоришь. Это же должен быть секрет, разве нет? – она перевела взгляд на кого-то прямо за спиной у Джека. – Что ты слышал?

Джек обернулся и увидел бритоголового мальчишку. Тот пожал плечами.

– Что? Я ничего не слышал.

Голос. Джек знал этот голос.

– Всё верно, ты ничего не слышал, – подчеркнула Брианна. – И лучше не рассказывай никому о том, о чём ты не слышал.

Он узнал этот голос.

Уставился на парня с этим голосом.

И вдруг понял.

– Ну, идём, потанцуй со мной, – сказала Брианна и потянула Джека за руку.

Джек отдёрнул руку.

– Я, э-э… я должен идти, – сказал он, не в силах оторвать взгляда от бритоголового «мальчика».

– Никто не будет над тобой смеяться, – умоляла Брианна.

Но Джек стряхнул с себя её руку и бросился к выходу.

– Окей, ну и отлично, катись, – крикнула Брианна. – Придурок. Джек-Придурок. – Затем, достаточно громко, чтобы услышали другие, она добавила: – Видать, боится девчонок.

Глава 17 22 часа

ДИАНА ШЛА ЗА ДЖЕКОМ от самого «МакКлуба». Было облегчением убраться подальше от Брианны с Деккой. Обе девочки хорошо знали Диану. И ни у той, ни у другой не было причин её любить.

К счастью, Декка не сводила глаз с Брианны, а Брианна была сосредоточена на Джеке. В один жуткий миг, когда Брианна напрямую обратилась к Диане, та быстро опустила голову, и Брианна её не узнала.

Джек прошёл мимо Альберта, даже не обратив внимания на его вежливое: «Спокойной ночи», – и быстро зашагал прочь от клуба. Он не бежал, хотя ему этого явно хотелось.

Она догнала его.

– Джек.

Он остановился. Оглянулся, боясь, что кто-то может услышать.

– Диана? – прошептал он.

– М-м-м. Ага. Как тебе моя новая стрижка? – она провела ладонью по щётке волос.

Для мальчика, обладающего силой десяти взрослых мужчин, он казался ужасно взволнованным.

– Что ты тут делаешь?

– Ты мне нужен, Джек.

– Тебе? Нужен тебе?

Она склонила голову в одну сторону, потом в другую, глядя на него оценивающим взглядом.

– Значит, тебе нравится Брианна, да? А я-то думала, что это я девушка твоей мечты.

В холодном свете фонарей кожа казалась голубоватой, но Диана была уверена, что Джек покраснел.

– Пойдём, – сказала она. – Давай прогуляемся по пляжу. Там мы сможем побыть наедине.

Джек послушно пошёл за ней, как она и предполагала. Может, он слегка и засматривался на Брианну, но Диана не пропустила ни единого его взгляда, которые Джек бросал на неё украдкой все те месяцы, что они были знакомы. И по-прежнему имела над ним власть. Они перебрались через невысокую стену и вышли на песок под ночным небом. Диана хотела бы жить здесь, рядом с пляжем. Каким бы обшарпанным и разрушенным ни был Пердидо-Бич, всё же он казался куда более живым, нежели «Фабрика страха», как некоторые дети называли «Академию Коутс».

– Чего именно ты хочешь? – спросил Джек. В его голосе звучало отчаяние.

– Итак. Ты настроил телефоны. А я удивлялась, почему ты так долго этим занимаешься, – сказала Диана. – Ты же всегда говорил мне, что это довольно легко.

– Я не могу об этом говорить, – сказал он несчастным голосом.

– Сэм тебе запрещает, да? Почему? – Он не ответил, и Диана объяснила это по-своему: – Потому что тогда мы тоже сможем пользоваться телефонами. Интересно. Бедняга Кейн, он вечно недооценивает своего брата.

Джек брёл рядом с ней. Сила, заключённая в его теле, заставляла ступни погружаться глубоко в песок.

– Конечно, Кейн знает о тебе, знает, что ты мутант. И что сила у тебя нешуточная.

– Знает? – голос Джейка стал на октаву выше.

Диана мысленно улыбнулась. Всё ещё боится. Отлично.

– Ага. Он всё знает. И знает, что ты оказался здесь не по своей вине. Он знает, что это из-за меня.

– Это он заставил тебя отрезать волосы?

Такой вопрос застал Диану врасплох. Она рассмеялась. – Ох, Джек. Нет. Кейн меня простил. Ты же его знаешь. Легко слетает с катушек, но быстро отходит.

– Мне так не казалось, – возразил Джек.

Диана решила, что не время спорить.

– Как продвигается работа над Интернетом?

– Мне нужен нормальный сервер. И серьёзный маршрутизатор.

– Это какое-то оборудование?

Этот вопрос позволил Джеку на мгновение почувствовать своё превосходство. Диана услышала в его голосе знакомые педантичные нотки.

– Да, это кое-какое оборудование.

– Ты везде искал?

– Ага.

– А в «Коутс», когда ты ещё был с нами?

– Разумеется. Я знаю все компьютеры в «Коутс» и, наверное, здесь, в Пердидо-Бич тоже.

Итак, подумала Диана, вот она, приманка, которую придётся бросить Джеку. Конечно. А что ещё? Может, он и мечтает о Диане, заглядывается на Брианну, но истинная любовь Джека – микросхемы.

– Даже если ты найдёшь маршрутизатор, почему ты думаешь, что Сэм позволит тебе запустить собственный Интернет?

Долгая, долгая пауза стала именно тем подтверждением, которое было нужно Диане.

Наконец, он сказал:

– Не знаю.

– Я знаю, Сэм хороший парень, – призналась Диана. – С ним легче, чем с Кейном. Но Кейн всегда относился к тебе с должным уважением за то, что ты делаешь, Джек. Даже до УРОДЗ. Ты знаешь, он никогда не будет мешать тебе делать своё дело.

– Возможно, – пробормотал Джек.

– В смысле, ты только подумай: можешь ли ты хоть на секунду представить, чтобы Кейн поручил тебе работу столь тяжёлую, как настройка телефонной системы, а потом просто отмахнулся от всего?

Его молчание было красноречивее любых слов.

– Ты нужен нам, Джек, – сказала Диана. – Нам нужно, чтобы ты вернулся.

– У меня и тут есть чем заняться.

Она взяла Джека за руку, и тот остановился. Диана обошла его, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Остановилась близко к нему. Достаточно близко, чтобы быть уверенной: жёсткий диск, который был у него на месте сердца, зажужжал быстрее.

Она прикоснулась пальцами к его лицу. Не слишком откровенно, не то чтобы многообещающе, просто чтобы дезориентировать его, бедняжку.

– Возвращайся, Джек, – с придыханием сказала Диана. – У Кейна есть для тебя работа. Настолько важная, что ты и представить себе не можешь. Величайшее техническое испытание. – Последние три слова она проговорила медленно, с драматичными паузами.

Глаза Джека расширились.

– Какое?

– Кое-что, с чем справишься только ты, – сказала она. – Только ты.

– А ты мне не расскажешь? – взмолился он.

– Это великое дело, Джек. Гораздо важнее всего, что ты делал до сих пор. Важнее компьютеров. Куда более сложные программы. Может быть, слишком сложные… даже для тебя.

Джек покачал головой, но едва заметно.

– Это уловка. Ты просто пытаешься вернуть меня назад, чтобы Кейн с Дрейком задали мне трёпку.

– Не льсти себе, малыш, – сказала Диана. Пришла пора переходить к делу. Пора заставить его поверить. – Ты хорош только в одном. Ты не Джек-Смельчак, не Джек-Боец и даже не Джек-Любовник, хоть я и в курсе о твоих маленьких жалких фантазиях. Ты Джек-Компьютер. Сэм не даёт тебе заниматься своим делом. Кейн же позволит. И Джек?

– Да?

– Очень важная технология. Важная и сложная задача. И с ней справишься только ты.

– Я… мне надо подумать.

– Нет Джек. Сейчас. Сейчас или никогда.

Диана развернулась и пошла прочь. Джек стоял в нерешительности. Но она знала. Она видела всё в его глазах.

* * *

– Эй. Кто-то влез в мою комнату, – сказал Зил Сперри, бегом спустившись по лестнице.

Хантер Лефковитц растянулся на диване, одну ногу закинув на спинку, другую поставив на пол, а обе руки задрав за голову. Он смотрел DVD с фильмом «SuperПерцы». Он уже смотрел его раз десять. Знал наизусть каждую шутку.

– С чего ты взял, чувак? Кто-то устроил там бардак? – проговорил Хантер, почти не обращая на него внимания.

Зил подошёл к телевизору и нажал на кнопку питания сбоку.

– Это не смешно, урод. Кто-то был в моей комнате. И взял то, что принадлежит мне.

Хантер делил дом с тремя другими парнями: Зилом, Чарли и Гарри. Они начали дружить ещё до УРОДЗ. Все учились в седьмом классе, а объединила их любовь к баскетбольной команде «Сан-Франциско Джайентс». Пердидо-Бич был определённо территорией «Доджерс», может быть, с небольшой примесью фанатов «Энджелс». Но Зил и Чарли в разное время приехали сюда из Области залива Сан-Франциско, Гарри – с озера Тахо, а Хантеру просто нравился стиль игры «Джайентс».

Поэтому они объединились в одну шайку и стали раздражать других учеников, демонстративно одеваясь в чёрно-оранжевое. Летними вечерами они собирались вместе, чтобы посмотреть игры.

Но в УРОДЗ больше не было спортивных фанатов. И телевидения тоже. У четверых друзей не осталось общих интересов, которые прежде их объединяли.

А с недавних пор между Хантером и остальными тремя начала расти пропасть, характерная исключительно для УРОДЗ: Хантер был уродом. Остальные трое – нормальными. Поначалу они рассуждали об этом спокойно: мол, не велика беда, может, со временем у всех появится какая-то сила, просто Хантер оказался первым.

Но недели шли, и никто из троих не изменился, в то время как мутантская сила Хантера стремительно развивалась. Это беспокоило Зила.

Это беспокоило его сильнее с каждым днём.

– Эй, чувак, включи телик обратно, – потребовал Хантер, злобно тыча пальцем в телевизор.

– Верни, Хантер, – строго сказал Зил.

– Чего вернуть, идиот ты вяленый?

Зил помедлил. Затем сказал:

– Сам знаешь.

Хантер тяжело вздохнул и сел.

– Окей, значит, ты обвиняешь меня в том, что я что-то у тебя украл, и даже не говоришь, что именно? Чувак, тебе, по ходу, заняться нечем, раз ты решил устроить тёрки из-за куска фигни.

– Куска фигни? – возмущённо воскликнул Зил.

Из столовой на шум появился ничего не понимающий Гарри. Он строил из «Лего» что-то замысловатое.

– Что тут у вас? – спросил Гарри.

– Этот мурод украл кое-что у меня из комнаты, – заявил Зил.

– Врёшь, – отрезал Хантер. – И не смей обзываться.

– Ты про мурода? Так ведь ты и есть мутант-урод. С чего это мне нельзя так тебя называть?

– Да что тут творится? – ошарашенно повторил Гарри.

– Верни, – сказал Зил. – Верни, что взял.

– Вот же тупой придурок, да я даже не понимаю, о чём ты говоришь! – Хантер вскочил на ноги, лицо его покраснело.

– Козлина, – выпалил Зил. – Сперва обозвал меня вяленым идиотом. Потом трепался про «кусок фигни». Так что прекращай корчить из себя умника. Ты прекрасно знаешь, что у меня пропало, потому что это ты украл. Спёр мой кусок вяленой говядины.

– Так вот из-за чего сыр-бор? – Хантер ушам своим не верил. – Во-первых, чего это ты его прятал от нас, чувак? Я думал, мы делимся…

– Заткнись, мутант, ошибка природы, – завопил Зил. – Я с тобой делиться не собираюсь. С людьми, может, и поделюсь, но не с уродами.

У них и прежде случались моменты недопонимания. Даже споры. И не в первый раз Зил решил проехаться по силам Хантера. Но сейчас страсти стремительно накалялись, и уже начинало казаться, что драки не избежать, даже несмотря на то, что прежде удавалось без них обходиться. У Хантера в голове вертелся один вопрос: победит ли он? Зил крупнее и сильнее. Но если уж драке быть – что ж, Хантер не отступит. Он не может отступить.

– Шаг назад, Зил, – предупреждающе сказал Хантер.

– Заткни свою мутантскую пасть, ты, уродец-недочеловек, – выпалил Зил в ответ. Он сжал кулаки, крепко, готовый к драке.

– Последний раз предупреждаю, – пригрозил Хантер.

Зил замешкался, но лишь на секунду. Затем развернулся и схватил длинную бронзовую кочергу с камина.

Хантер в шоке отскочил. Зил мог и убить его этой кочергой. Это не просто драка на кулаках.

Он вскинул руки ладонями вперёд.

Гарри с невероятной скоростью подскочил и попытался встать между ними, пытаясь не то угомонить их, не то просто уйти подальше.

И Гарри закричал.

Схватился за шею.

Медленно повернулся, с ужасом глядя на Хантера. Очки Гарри съехали на кончик его носа. Глаза закатились, и он рухнул на пол.

Хантер и Зил застыли как вкопанные. Они смотрели вниз, на Гарри.

– Что случилось? – проговорил Зил. – Что ты с ним сделал?

Хантер покачал головой.

– Ничего. Ничего, чувак, я ничего не делал.

Зил упал на колени и потрогал шею Гарри.

– Горячо. Его кожа горячая.

Хантер попятился.

– Ты, нелюдь! Урод-убийца! Ты убил его!

– Он жив, дышит, – возразил Хантер. – Я не хотел… Он выскочил между нами…

– Ты пытался меня убить, – орал Зил.

– А ты хотел ударить меня кочергой!

– Что ты наделал, чувак? Ты что, врубил свои руки-микроволновки и вскипятил ему мозг?

Хантер с ужасом разглядывал собственные ладони, он не хотел, чтобы это было правдой. Он не собирался… Гарри был его другом…

– О боже, ты грёбанный убийца, мутант-урод!

– Я за Ланой. Она ему поможет, – сказал Хантер. – Всё будет в порядке. Всё будет хорошо.

Но прямо у него на глазах сзади на шее Гарри рос массивный волдырь, прямо под основанием черепа. Волдырь был шесть дюймов в диаметре, огромный, как апельсин, поросший волосами мешочек, полный жидкости.

Хантер выбежал из комнаты. Вслед ему летели слова бывшего друга:

– Урод-убийца! Урод-убийца!

* * *

Сэм спал в свободной спальне в доме Астрид. И вдруг услышал, как в смежной ванной кого-то тошнит.

Он ужасно устал, но несмотря на это заставил себя вылезти из постели, схватил футболку и постучал в дверь ванной.

– Эй, – сказал он.

– Что? – ответил дрожащий голос Мэри.

– Ты в порядке?

– О, прости. Я тебя разбудила?

– Судя по звукам, тебя рвало. Ты заболела?

– Нет. Нет, я в порядке.

Он мог поклясться, что слышал слёзы в её голосе, намёк на всхлипы.

– Уверена?

– Да, я в норме, Сэм, – сказала она уже более твёрдым голосом. – Ложись спать. Извини, что помешала.

Сэм решил, что это хорошая мысль. Он снова лёг в постель и сложил подушки поудобнее. Посмотрел на часы. Полночь. Он закрыл глаза. Но знал, что сон вернётся ещё не скоро. Вместо этого в его мысли ворвался грузовой поезд, полный тревог и волнений. И его старый приятель, голод. Тяжело уснуть, когда желудок скручивается в двойной узел.

Он услышал звук смываемой воды, и свет в ванной погас.

Что, если Мэри больна? Кто тогда будет заведовать детским садом? Астрид приходится заботиться о Малыше Пите, поэтому точно не она. Сэм начал мысленно перебирать людей, которым можно доверять, которые смогут вести себя по-взрослому и справятся с этим делом.

Те дети, которые могли бы заменить Мэри, наверняка взялись бы за эту работу лишь для того, чтобы добраться до запасов овсянки в садике.

Сэм вдруг обнаружил, что мечтает. «Джуниор Минтс». Он мечтал о…… «Джуниор Минтс».

Вот она, мысль, не дающая ему покоя на задворках сознания. «Джуниор Минтс».

– Я схожу с ума от голода, вот и всё, я медленно, но верно схожу с ума.

Он силой закрыл глаза, но противное жужжание в затылке набирало громкость, не позволяя уснуть, требуя к себе внимания.

Алтон и Далтон спорили о том, чьи это конфеты. Кто их забрал.

«А тебе не приходило в голову, что это мог сделать кто-то из другой из охраны?»

«Нет, они не могли. Хезер Б. и Майк Дж. Были в сторожевой будке. А Джош всё время спал».

«Что значит – Джош всё время спал?»

«Джуниор Минтс». Карта, в центре которой – электростанция. Воспоминания о дне битвы.

Клоп, хамелеон.

Клоп.

Электростанция.

Сэм вылетел из кровати, словно пушечное ядро.

Он натянул джинсы и стал лихорадочно шарить под кроватью в поисках кроссовок. Обувшись, он ворвался в комнату Астрид. Без стука, просто распахнул дверь.

Девушка спала, светлые волосы рассыпались по подушке.

– Астрид. Вставай.

Она не шелохнулась, поэтому Сэм схватил её за голое плечо, и, даже не смотря на своё состояние, он ощутил запретные мурашки.

– Проснись.

Голубые глаза распахнулись.

– Что такое? Пити опять?

Сэм внезапно осознал, что никогда прежде не бывал в её спальне. Но сейчас было не время.

– Клоп. Это он взял «Джуниор Минтс».

Астрид уставилась на него.

– Ты за этим меня разбудил?

– На АЭС. Алтон и Далтон. Они оба говорили правду. Никто из них не брал конфеты, и Джош тоже ни при чём. Там был кто-то ещё. Кто-то, кого они не могли видеть.

– Зачем Клопу идти на электростанцию? – спросила Астрид. И тут её глаза расширились: она поняла.

– Потому что я идиот, – со злостью сказал Сэм. – Я за Эдилио. Пока я не вернусь, ты за главную.

– Может, ты ошибся, – предположила Астрид.

Но он уже вышел. Сбежав вниз по ступенькам, Сэм оказался на холодной ночной улице. Он нашёл Эдилио на пожарной станции, где тот ночевал почти всегда.

– Кто дежурит на электростанции? – спросил его Сэм, растормошив ото сна.

– Джош, Бритни Д., э-э… Микки и Майк Фармер.

– Майк надёжный, – сказал Сэм. – Остальные трое?

Эдилио пожал плечами.

– Чувак, я работаю с тем, что есть. Микки – это тот парень, который баловался с оружием и прострелил дыру в полу своего дома, разнёс стиральную машину в подвале. Бритни вроде ничего. У неё есть мотивация. Джош? Не знаю, чувак.

В джип набилась целая толпа. Перед этим пришлось целый час ходить по городу, прежде чем они собрали Декку, Брианну, Тейлор, Орка и нескольких солдат Эдилио. К автоколонне присоединился седан и огромный «Эскалейд». Орк клевал носом в кузове последнего.

Десять детей поместились в три машины. Они притормозили у администрации. Сэм встал на тротуар, туда, откуда все могли его услышать.

– Прошу прощения, что вытащил вас всех из тёплых постелей, но мы считаем, что Кейн собирается напасть на электростанцию, – объявил он.

– Давай я сбегаю и предупрежу там всех, – попросила Брианна.

– Если ты пробежишь десять миль на своих двоих, ты упадёшь замертво. Да ещё и голодная.

– Слушай, Бриз пробежит десять миль всего за минуту. – Она щёлкнула пальцами.

Сэм поколебался. Это правда. Брианна могла бы добраться туда быстрее всех. Но она действительно смертельно вымотается. Он и прежде видел, как она делает столь длинные забеги. После них Брианна выглядела не просто уставшей, а почти при смерти.

– Давай. Только не нарвись на неприятности. – Последние слова он сказал уже ветерку.

«Может, я слишком бурно реагирую», – подумал Сэм. Пропажа «Джуниор Минтс» – не повод для такой паники. Все сочтут его идиотом.

Но инстинкты подсказывали ему, что он всё делает правильно. В этом был смысл, ведь на месте Кейна Сэм сделал бы то же самое.

Он должен был это предвидеть. Предвидеть и подготовиться. Так же, как должен был подготовиться к налёту на «Ральфс».

Они отъехали от площади. Мимо кладбища, организованного Эдилио, где уже было слишком много могил. Мимо сгоревшего дома, побитого садика и полуразрушенной церкви.

Сэм убеждал себя, что он делал всё возможное, что ему приходилось решать бытовые проблемы, пытаться решить вопрос с голодом. Это не помогло. Если Кейн разрушит АЭС…

Они проехали ещё два квартала, и вдруг в свете фонарей, появившись из темноты улицы, возник Зил: бежал и махал руками, как сумасшедший.

– Что делать? – спросил Эдилио.

Сэм выругался себе под нос.

– Тормози. Узнаем, что стряслось.

Эдилио ударил по тормозам. Зил подбежал к машине, задыхаясь, весь красный. Он наклонился к окну, когда Сэм опустил стекло.

– Это Хантер, чувак. Урод убил Гарри.

Декка издала горловой звук, похожий на рык, и Зил отступил на шаг назад. Но он не собирался извиняться.

– Всё правильно, он урод. Один из вас. И он использовал свои уродские силы, чтобы убить Гарри. Ни за что, ни про что.

– Ты Лану нашёл? – спросил Эдилио.

– Я не знаю, где она.

– Забавно, Целительницу ты уродкой не зовёшь, – заметила Декка.

– Лана в «Вершинах», – сказал Сэм. – Отлично. Вот туда-то мне и следовало бы отправить Брианну. Окей, будем надеяться, что насчёт АЭС у меня просто разыгралась паранойя. Эдилио, отвези меня к дому Хантера и Зила. Скажи своим ребятам, чтоб возвращались на площадь и ждали нас там. Потом поезжай в «Вершины» и поищи Лану. Хорошо?

– Угу.

– Декка, давай ты останешься со мной, посмотрим, в чём там дело.

– Я пойду, поищу кого-нибудь из нормальных, – сказал Зил. – Нормальные должны знать, что произошло.

Сэм ткнул в него пальцем через окно.

– Собрался бегать по домам и будить спокойно спящих людей? Нет. Ты едешь с нами.

– Ни за что, чувак. С тобой и Деккой? Вы оба уроды. Уроды всегда защищают друг друга.

– Что же ты за идиот, Зил, – сказал Сэм. – Я не позволю тебе путаться под ногами и создавать проблемы.

– А что ты мне сделаешь? Поджаришь? – Зил вскинул руки в жесте, изображающем одновременно защиту и невинность.

– Ты несёшь чушь, – сказал Сэм. – Залезай, Зил. Мы только тратим понапрасну время.

– Ни за что, чувак. Ни за что. – Зил развернулся и быстро пошёл прочь.

– Хочешь, чтобы я его остановила? – спросила Декка.

– Нет, – сказал Сэм.

– Он наделает глупостей.

– Похоже, Хантер уже натворил глупостей. Поехали, Эдилио. Надеюсь, Бриз доберётся до АЭС и хотя бы разбудит их. Чем дольше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что я погорячился. Вряд ли Кейн развяжет войну сегодня ночью.

– У нас может завязаться своя война, прямо тут, в городе, – заметил Эдилио.

Глава 18 18 часов, 47 минут

ПАТРИКУ КАЗАЛОСЬ, БУДТО это просто вечеринка. На дворе ночь, хозяйка не спит, это же так весело. А теперь ему велели залезть в пикап.

За рулём был Квинн. Альберт сидел рядом. На заднем сидении Лане и Коржику, который был крупным парнем, обычно было тесновато, но Квинн сдвинул водительское сиденье вперёд на максимум, чтобы доставать до педалей. Патрик вскарабкался Коржику на колени и улёгся там.

– Не хочешь посадить пса в кузов? – предложил Альберт.

– Чтобы он лаял на всё, мимо чего мы проезжаем? Чтобы перебудил всех?

– Окей, – сказал Альберт. Он сурово посмотрел на пса. Лана не думала, что Альберт такой, не подозревала, что он не любит собак, но сейчас было не время спорить.

Альберт хотя бы не шутил о том, чтобы съесть Патрика. А она слышала это уже не единожды.

Они четверо – пятеро, если считать Патрика, – встретились возле автосервиса на шоссе. Там стоял тяжёлый внедорожник с расширенным кузовом, и Альберт решил, что он отлично подойдёт для поездки за золотом по пересечённой местности.

– Наверное, надо сперва проверить, как я справлюсь с этой машиной, – сказал Квинн.

– Ты же сказал, что умеешь водить, – упрекнул его Альберт.

– Умею. Я же водил джип Эдилио. Но эта тачка покрупнее будет.

– Отлично, – пробормотал Альберт.

Квинн повернул ключ, и двигатель заревел. Казалось, слишком громко, так, что сейчас перебудит весь город.

– Упс, – сказал Квинн. Он тронулся с места, и зверь-машина рванула вперёд, заехала на тротуар и, вильнув, вернулась на дорогу.

– Эй, давай постараемся не убиться, ага? – крикнул Альберт.

Квинн выровнял машину и поехал на скорости тридцать миль в час прямо по центру того, что когда-то считалось оживлённой автомагистралью.

– Чего-то ты нервный, Альберт, – весело сказал Квинн. – Вы мне хоть расскажете, куда и зачем мы едем? В смысле, сколько там сейчас, три часа ночи? Мы же не собираемся никого убивать, а?

– Тебе вроде как заплатили, разве нет? – отрезал Альберт.

– Ты ему не сказал? – подала голос с заднего сиденья Лана. – Альберт, он должен знать.

Альберт не ответил, и Лана сказала:

– Мы едем за золотом, Квинн.

Она встретилась с ним взглядом в зеркале заднего вида.

– Э-э. Что?

– В хижину Отшельника Джима. Там золото, – объяснила Лана.

Она снова увидела глаза Квинна, на этот раз более взволнованные.

– Прошу прощения, но в прошлый раз нас там едва не сожрали койоты.

– А теперь ты умеешь обращаться с оружием. И у тебя оно с собой, – спокойно сказал Альберт. – И у Коржика тоже. Вы оба тренированные солдаты.

– Это да, – согласился Коржик. – Но я не хочу ни в кого стрелять. Только если Целительница будет в опасности.

– А зачем нам золото? – спросил Квинн слегка писклявым голосом.

– Нам нужны деньги, – сказал Альберт. – Пока что хватает и бартера. Но нам нужна система, а система будет работать лучше, если мы создадим базовую валюту.

– Угу.

– Ладно, ну смотри, взять твой рыбный бизнес, – начал Альберт.

– Не такой уж это и бизнес, – проворчал Квинн. – Вчера я и наживку-то с трудом наловил.

– У тебя будут и удачные дни, и не очень, – нетерпеливо сказал Альберт. – Иногда у тебя будет много рыбы. Так вот, давай представим, что ты захотел обменять рыбу на апельсины.

– Вообще-то звучит неплохо. Знаешь кого-то, у кого есть апельсины?

– У тебя полно рыбы, и ты хочешь часть обменять на апельсины, часть на хлеб, а часть отдать кому-то, чтобы он прибрался у тебя в комнате. Получается, тебе придётся обойти три разных места с рыбой в руке, чтобы расплатиться.

– Эй, я что, один тут с голода помираю? – пошутил Квинн. – Чувак, ты чего, какие апельсины, какой хлеб? Перестань.

Альберт не обратил на это внимания.

– Если же у тебя есть деньги, то вместо того, чтобы ходить и меняться товаром, ты можешь прийти на рынок, куда все приносят то, что они хотят продать, так? Все в одном месте. И все ходят с кусочками золота, а не с рыбой, не с тележками кукурузы или чего-то ещё, пытаясь заключить сделку.

Квинн сказал:

– Я всё равно остаюсь при своей рыбе. Или я хожу и продаю рыбу, или я стою на рынке, а люди приходят ко мне сами, чтобы торговаться, но в любом случае…

– Нет, чувак, – нетерпеливо перебил его Альберт. – Ты продаёшь рыбу тому, кто перепродаст её другим людям. Потому что тебе надо заниматься рыбалкой, делать то, в чём ты хорош. Не продавать рыбу. Ловить рыбу.

Квинн нахмурился.

– Да, чувак. Я продаю рыбу тебе.

– Можно и так, – согласился Альберт. – А я потом продаю рыбу Лане. Таким образом, Квинн, ты занимаешься своим делом, я своим, а для того, чтобы всё это работало без сучка без задоринки, нам нужны какого-то рода деньги.

– Ага, ладно, в любом случае, раз я всю ночь торчу тут с вами, завтра я могу вообще остаться без рыбы, – проворчал Квинн. – И тут он задал вопрос, которого Лана никак не ожидала: – А зачем едешь ты, Целительница?

Использование «титула» смутило Лану, хотя она сама была не уверена, почему. Этот вопрос ей не понравился. Она поёрзала на сидении и посмотрела в окно.

– Она едет, потому что мне нужен проводник, – сказал Альберт. – И я ей за это заплачу. Когда получу золото. И это подводит нас к маленькому явлению под названием «кредит».

Бедняга Альберт, подумала Лана, когда тот пустился в рассуждения о пользе кредитования. Он умён. Наверное, однажды он возглавит УРОДЗ. Но Альберт даже не догадывается об истинных мотивах поездки.

Всего золота мира не хватило бы, чтобы заплатить ей за то, что она собиралась сделать. Золото не могло унять холодный ужас, наполняющий её сердце. И золото не понадобится, если она не справится.

– В мире есть вещи поважнее денег, – сказала Лана, думая, что говорит сама с собой.

– Например? – спросил Альберт.

– Например, свобода, – сказала она.

Тут Альберт продолжил лекцию, рассказывая о том, как свободу тоже можно купить за деньги. Лана подумала, что он прав, в большинстве случаев можно. Но не в этот раз.

Не в этот раз.

Она не сможет подкупить Мрака. Но возможно, возможно… сумеет убить.

* * *

Кейн сидел молча, кусая большой палец и грызя неровный ноготь.

За рулём сидел Панда. Джек-Компьютер был зажат на заднем сидении между Дианой и Клопом. Они ехали первыми. Во второй машине, во внедорожнике, который следовал за ними, ехал Дрейк и четверо его солдат. Все вооружены.

Ехали осторожно. На этом настоял Кейн. Панда стал водить лучше, увереннее, но ему было всего тринадцать. Он по-прежнему побаивался дороги.

Второй внедорожник, подгоняемый, вне всяких сомнений, Дрейком, нетерпеливо преследовал их, едва не упираясь в бампер.

Вниз по первому шоссе, мимо заброшенных мастерских, разбитых авто и перевёрнутых грузовиков. Все обломки и осколки УРОДЗ, весь мусор, оставленный после себя исчезнувшими.

Они свернули на дорогу к электростанции.

– Не съезжай с шоссе, – предупредил Кейн. – Тут высоко.

– Не волнуйся, – сказал Панда.

– Угу, – пробурчал Кейн. Слева был крутой обрыв, около сотни футов вниз на прибрежные камни. Кейн подумал, сможет ли он при помощи своей силы остановить падение, если машина опрокинется. Такие вещи следовало бы проверять на практике, чтобы знать, сможет ли он при помощи силы телекинеза удержать падающий объект, находясь при этом внутри него. Это помогло бы правильно рассчитать силы.

– Что это было? – вскрикнул Панда.

– Ты о чём?

– Я тоже заметила, – сказала Диана.

– Заметила что? – требовательно спросил Кейн.

– Смазанное пятно. Будто что-то пролетело мимо нас.

Повисла тишина. Затем Кейн выругался.

– Брианна. Гони, Панда!

– Но я не хочу перевер…

– Гони, – прошипел Кейн.

Затрещала портативная рация. Из неё послышался голос Дрейка.

– Народ, вы это видели?

Кейн взял рацию.

– Да. Брианна. Либо она, либо торнадо.

– Она доберётся раньше нас, – сказала Диана.

– Она уже там, – подтвердил Кейн.

– Тебе не кажется, что нам лучше выбрать другое время? – спросила Диана.

Кейн рассмеялся.

– Только из-за того, что Брианна ошивается поблизости? Эта девчонка меня не волнует. – Это была абсолютно напускная уверенность. «Ошивающаяся вокруг» Брианна могла свидетельствовать о том, что их ждёт засада. Или о том, что Сэм наготове и уже сам едет туда.

Он нажал на кнопку рации.

– Дрейк. Там нас могут поджидать.

– Отлично. Я как раз не прочь размяться, – ответил Дрейк.

Кейн изогнулся на сидении, чтобы посмотреть на Диану. Её почти лысая голова создавала странный эффект. Внимание теперь фокусировалось на её глазах и губах. Он подмигнул ей.

– Дрейк ничуть не волнуется.

Диана промолчала.

– А ты волнуешься, Панда? – спросил Кейн. Панда был в ужасе и не мог ответить. Он так крепко сжимал руль, что пальцы побелели.

– Никто не беспокоится, кроме тебя, Диана, – сказал Кейн.

Джека он спрашивать не стал. Кейн решил быть с ним поосторожнее, хотя бы какое-то время. По крайней мере, до тех пор, пока компьютерный гений не сделает то, что от него требуется.

– Подъезжаем к воротам, – сказал Клоп.

Перед ними возвышался забор из сетки-рабицы, рядом с которым стояла сторожевая будка. Свет горел повсюду. Прожекторы над сторожевой будкой поворачивались, освещая всю линию вдоль забора в обоих направлениях. А за воротами ярко светилась сама АЭС, жужжа, вибрируя, создавая зловещее ощущение присутствия в ночи. Она оказалась больше, чем думал Кейн, и состояла из нескольких строений, самое большое из которых напоминало тюрьму. Она могла бы сойти за отдельный город. Половина стоянки была занята машинами, поблескивающими в свете огней.

– Вон Брианна! – воскликнул Кейн и показал пальцем на девочку, которая, согнувшись пополам, вцепилась в сетку забора, безуспешно её дёргая. Она в страхе обернулась на них, лицо в свете фонарей казалось бледно-голубым. Она крикнула что-то, но Кейн не разобрал, что.

С явным отчаянием Брианна трясла сетку, не в силах открыть её, не в силах, судя по всему, привлечь внимание хоть кого-то в сторожевой будке. Если там вообще был хоть кто-нибудь.

Панда ударил по тормозам, и машина встала.

Кейн выскочил наружу и вскинул руки в сторону Брианны. Но через секунду смазанное пятно исчезло, и девушка появилась на полпути к холму справа.

– Привет, Брианна, давно не виделись, – крикнул ей Кейн.

– Привет, Кейн. Как твоя нога? Помнится, Сэм слегка подпалил тебя.

Кейн улыбнулся ей.

– Всем выйти из машины, – прошептал он. – Быстро!

Панда, Джек и Диана высыпали наружу. Клоп, наверное, тоже – Кейн его не видел, но в случае с Клопом, это было неважно.

– Чего новенького? – спросила Брианна. Она жевала жвачку, пытаясь казаться беззаботной. Но Кейн видел, что она ещё не восстановила силы после долгой пробежки. Должно быть, очень устала. И голодна, вне всяких сомнений. Жаль, что у него нет с собой еды, чтобы предложить ей. Как косточку собаке. Проверить на верность.

Но еды они с собой не захватили.

– О, ничего особенного, Брианна, – ответил Кейн. Он опустил ладони на уровень пояса, скрестив руки на груди, и развернул ладони к машине за своей спиной. Затем быстрым движением вскинул руки над головой и резко опустил.

Машина взмыла в воздух. Взлетела в небо, словно гигантское йо-йо, сорвавшееся с верёвки.

Она описала крутую дугу – двадцать, тридцать футов в воздухе, – и с грохотом полетела вниз, на Брианну.

Машина ударилась в землю с невероятной силой. Ветровое стекло, а с ним и все остальные, рассыпались на миллион сверкающих осколков. Словно кто-то бросил внутрь ручную гранату. Две шины лопнули. Капот отлетел, покрутился в воздухе и развалился.

Брианна стояла в двадцати футах от удара.

– Вау. Это было круто, Кейн, – поддразнила она его. – Спорим, тебе казалось, что всё это происходит очень быстро, а? Машина взлетела в воздух со скоростью молнии. Может, попробуешь ещё раз?

– Она тебя провоцирует, Кейн, – сказала Диана, сделав шаг ближе к нему. – Тянет время. Я уж не говорю о том, что это может услышать кто-то из охранников.

Машина Дрейка остановилась позади них. Он выскочил из неё и побежал к Брианне, на ходу разворачивая щупальце.

Брианна засмеялась и показала Дрейку средний палец.

– Давай, Дрейк, ты ведь можешь меня поймать. – Дрейк сделал выпал в её сторону, но она уже стояла у него за спиной.

– Хорош, Дрейк, – крикнул Кейн. – Ты её не поймаешь. Мы только создаём лишний шум и тратим время.

– Ворота заперты, – поддела его Брианна, внезапно оказавшись прямо перед Кейном, на расстоянии вытянутой руки. Остановившись, она дрожала, как стрела, попавшая в цель.

– Ворота? – переспросил Кейн. Он навёл руки на разбитый автомобиль. Машина оторвалась от земли и полетела, переворачиваясь в воздухе, а осколки стекла тянулись за ней, словно хвост кометы.

Машина врезалась в ограждение, сорвав его с крепежей, намотала сетку-рабицу вокруг себя и вместе со всем этим хламом отлетела в сторону стоянки, где приземлилась, попутно задев припаркованный минивэн.

Грохот стоял такой, что даже глухой бы проснулся.

– А теперь, – сказал Кейн, – они открыты. Пока, Брианна.

Девочка поглядела на него – и исчезла.

– Дрейк, оставь двоих парней в сторожке, – приказал Кейн. – И разделаемся с этим.

* * *

Эдилио свернул на улицу, на которой жили Зил, Хантер, Ланс и Гарри. Сэм с Деккой спрыгнули на тротуар. Дверь дома была приоткрыта.

– Эдилио! Поезжай. Найди Лану. Можешь по дороге прихватить Тейлор, ага? Если она ещё на площади. Она может помочь тебе с поисками.

– Уверен, что не хочешь, чтобы я…

– Приведи Лану. – Он хлопнул ладонью по капоту: сигнал поторапливаться. Эдилио включил заднюю скорость и вскоре выехал на главную улицу.

– А мы что будем делать? – спросила Декка.

– Посмотрим, что да как. Если Хантер слетел с катушек, поднимешь его над землёй и будешь держать, чтобы не убежал. Можешь треснуть его головой в потолок, если придётся. Я не хочу причинять ему вред, просто поговорить, – сказал Сэм. Он постучал в открытую дверь, которая тут же распахнулась. – Хантер! Ты здесь?

Нет ответа.

– Ладно, это Сэм, я вхожу. – Он намеренно не стал упоминать Декку. Декка была его оружием, которое до поры до времени он хотел сохранить в тайне. – Надеюсь, у нас не возникнет проблем.

Сэм сделал глубокий вдох и шагнул внутрь.

Напротив входа висел портрет привлекательной, но серьёзной женщины с густыми рыжими волосами. Кто-то, вероятно, один из прежних обитателей дома, изуродовал картину, подрисовав чёрным маркером усы.

В коридоре был бардак: на столике сбоку валялся фрисби, с люстры свисал грязный спортивный носок, зеркало покосилось и покрылось трещинами. Похожая обстановка была в большинстве домов в УРОДЗ после исчезновения родителей.

В первой комнате слева официально располагалась столовая, внутри было темно. Кухня находилась прямо по коридору, за лестницей. Гостиная чуть дальше направо. Декка сунула голову в столовую, заглянула под стол и прошептала:

– Чисто.

Сэм двинулся в гостиную.

Там царил ещё больший беспорядок, чем в коридоре: разбросанные повсюду диски, пустые старые банки из-под газировки, ярко-жёлтые пластиковые пули фирмы «Нерф», семейные фотографии – та же рыжая женщина и, по-видимому, её муж, – валяющиеся над камином, толстый слой пыли на книжных полках.

Гарри Сэм заметил не сразу. Он упал между диваном и тяжёлым журнальным столиком. Но как только Сэм сделал шаг вперёд, он увидел Гарри.

Гарри лежал лицом вниз. Сзади на шее у него виднелся сдувающийся пузырь. Сэм подумал, что он похож на воздушный шарик спустя три дня после вечеринки.

Сэм толкнул столик в сторону, но тот застрял.

– Декка!

Декка подняла руку, и стол оторвался от пола. Сэм отодвинул его. Столик отлетел в сторону, пока не вышел за область действия силы Декки, а потом с грохотом рухнул на пол.

Сэм опустился на колени рядом с Гарри. Аккуратно избегая пузыря, он приложил два пальца к его шее.

– Я ничего не чувствую, – сказал Сэм. – Попробуй ты.

Декка огляделась, ища что-то, а затем подошла, держа в руке маленькую шкатулку с зеркальцем. Она повернула голову Гарри в сторону и приложила зеркальную поверхность к ноздрям мальчика.

– Что ты делаешь? – спросил Сэм.

– Если он дышит, мы это увидим. Конденсат.

– Думаю, он мёртв, – сказал Сэм.

Они оба встали и отошли назад на пару шагов. Декка отложила шкатулку в сторону, тихонько, словно Гарри спал, и ей не хотелось его будить.

– Что будем с этим делать? – спросила Декка.

– Хороший вопрос, – сказал Сэм. – Жаль, у меня нет на него хорошего ответа.

– Если Хантер убил его…

– Да.

– Все эти разговоры насчёт уродов и нормальных…

– Мы не можем позволить, чтобы это выглядело так, – с нажимом сказал Сэм. – Если это сделал Хантер… В общем, я о том, что надо выслушать и его.

– Может, посоветоваться с Астрид, а? – предложила Декка.

Сэм грустно рассмеялся.

– Она предложит устроить суд.

– А можем, ну, знаешь, просто сделать так, будто ничего не было, – сказала Декка.

Сэм промолчал.

– Ты понимаешь, о чём я.

Он кивнул.

– Да. Понимаю. Мы пытаемся решить проблему с голодом. Пытаемся оставаться настороже на случай, если Кейн что-то устроит. Последнее, что нам сейчас нужно, – это война между уродами и нормальными.

– Конечно, Зил не угомонится, что бы мы ни делали, – заметила Декка. – Мы могли бы сказать, что пришли сюда, Гарри здесь не было, и мы ничего не нашли. Но Зил ни за что в это не поверит, а многие ребята подтянутся к нему.

– Да, – сказал Сэм. – Мы попали.

Они стояли рядом, глядя на Гарри. Пузырь медленно продолжал сдуваться.

Затем Сэм вышел назад на дорогу. Спустя десять минут появился Эдилио с Дарой Байду на пассажирском сидении.

– Привет, Дара, – сказал Сэм. – Спасибо, что пришла.

– Я не нашёл Лану, – сказал Эдилио. – В её комнате в «Вершинах» её не было. Собаки тоже. Тейлор всё обыскала, везде посмотрела. Остальные всё ещё зависают на площади, на случай если они нам понадобятся.

Сэм кивнул. Он привык к странным и внезапным перемещениям Ланы. Целительница была девушкой непоседливой.

– Дара, посмотришь, а? В доме. На полу.

Эдилио вопросительно глянул на Сэма. Сэм покачал головой, стараясь не смотреть ему в глаза.

Не прошло и минуты, как Дара вернулась.

– Я не Лана, но тут даже она ничего бы не смогла поделать. Она не Иисус, – отрезала Дара. – Мёртвых не воскрешает.

– Мы надеялись, он ещё жив, – сказала Декка.

– Он точно мёртв, – сказала Дара. – Вы заметили, что кожа на шее у него не обгорела? Волосы не подпалились? Похоже, нарыв пошёл не извне. Значит, что-то поджарило его изнутри. Ты вне подозрений, Сэм: я видела результаты твоих трудов. После тебя люди поджариваются, словно зефирки, упавшие на угли.

– Эй, – со злостью одёрнул её Эдилио. – У тебя нет причин наезжать на Сэма.

– Всё нормально, Эдилио, – спокойно сказал Сэм.

– Нет. Он прав, – возразила Дара. И прикоснулась к плечу Сэма. – Прости, Сэм. Я устала и не очень люблю вид трупов, ладно?

– Да, – ответил он. – Иди домой. Прости, что вытащили тебя.

Дара озадаченно смотрела на Сэма.

– Что вы собираетесь со всем этим делать?

Сэм покачал головой.

– Не знаю, но что бы я ни сделал, это вряд ли кому-то понравится. Эдилио может тебя подбросить.

– Не стоит, мне идти пять минут. – Дара снова похлопала его по плечу и ушла.

Когда она скрылась из виду, Сэм сказал:

– Думаю, мы должны поговорить с Хантером.

– Думаешь? Чувак, это не какая-нибудь ерунда, от которой можно отмахнуться, – сказал Эдилио. Это убийство.

– Орк убил Бетти, – заметил Сэм. – И до сих пор на свободе.

– Тогда ты ещё не был главным, – сказал Эдилио. – У нас не было системы.

– У нас её до сих пор нет, Эдилио. У нас есть я, которого все донимают по любому поводу, – сказал Сэм. – Это не система. Ты видишь где-нибудь поблизости Верховный суд? Я вижу только себя, тебя и дюжину других ребят, которым не на всё плевать.

– То есть, ты считаешь, что мы должны смириться с тем, что дети убивают друг друга? Это нормально?

Сэм сгорбился.

– Нет. Нет. Конечно нет. Я просто… Да ничего.

– Я соберу своих ребят, отыщем Хантера, – сказал Эдилио. Но я должен знать: что, если он не захочет идти? Или попытается навредить кому-то из моих парней?

– Тогда зови меня, – сказал Сэм.

Это распоряжение не очень-то осчастливило Эдилио. Но он кивнул и вышел.

Декка смотрела ему вслед.

– Эдилио хороший парень.

– Но?

– Но он нормальный.

– Нельзя проводить границу между нормальными и уродами, – твёрдо сказал Сэм.

Декка почти рассмеялась, но смехом это можно было назвать с трудом.

– Сэм, это отличная концепция. И ты, должно быть, сам в неё веришь. Но я чернокожая лесбиянка, так что позволь кое-что тебе объяснить: откуда я знаю? Да из личного опыта. Границы есть всегда.

Глава 19 18 часов, 35 минут

ОНИ ПРОЕХАЛИ НА внедорожнике через дыру в заборе, обогнули груду рваной сетки и рывками погнали мимо стоянки к электростанции.

Один размер АЭС уже наводил ужас. Охладительные башни едва не упирались в небо. Огромное здание турбинного цеха казалось отрешённым и враждебным, словно гигантская тюрьма без окон.

Крохотная, едва заметная дверь была открыта. Свет внутри не горел, но Кейн разглядел фигуру, затаившуюся внутри.

– Эй! Ты чего тут делаешь? – вызывающе крикнул юный голос.

Кейн не узнал человека по голосу, он его толком и не видел. АЭС гудела очень громко, поэтому Кейн притворился, будто не расслышал. Он приложил ладонь к уху и крикнул:

– Что?

– Стой! Не подходи ближе.

– Подойти поближе? Окей. – Кейн шёл вперёд. Диана и Джек остались позади, но Дрейк быстро шёл за ним, не отставая. Его кнут извивался и скользил сбоку, будто змея, поджидающая возможности атаковать.

– Стой! Я сказал, стой!

До двери оставалось всего сто футов. Кейн не сомневался ни секунды.

– Стой, или я буду стрелять, – крикнул голос, испуганный, почти умоляющий.

Кейн остановился. Дрейк встал позади него.

– Стрелять? – строго спросил Кейн, его голос звучал удивлённо. – С какой это стати ты выстрелишь в меня?

– Так нам указано.

Кейн рассмеялся.

– Ты даже выразиться грамотно не можешь. Ты, вообще, кто? Если уж собрался меня пристрелить, мог бы хоть имя своё назвать.

– Джош, – последовал ответ. – Это я, Джош.

– Это я, Джош, – передразнил его Кейн.

– Лучше тебе свалить с дороги, Джош, или получишь от меня, Кнуторукого, – фыркнул Дрейк.

Внезапно раздался оглушающий залп выстрелов. Джош стрелял наудачу, пули разбили стёкла припаркованных машин гораздо правее Кейна с Дрейком.

Кейн упал на бетонное покрытие.

Дрейк даже не дрогнул. Он поднял руку с пистолетом, как следует прицелился и выстрелил.

Бах. Бах. Бах.

С каждым выстрелом он делал шаг вперёд.

Джош взвыл от ужаса.

Бах. Бах. Бах.

С каждым выстрелом грохот бил по ушам. С каждым выстрелом из ствола мелькала вспышка, освещая жестокие, холодные глаза Дрейка.

Затем Дрейк побежал. Прямо ко входу, твёрдо держа пистолет и стреляя точно даже на бегу.

Джош пытался отстреливаться, но пули снова разлетались в ночной темноте, не попадая уже даже в машины, и это никак не могло остановить Дрейка.

Бах. Бах.

Щёлк.

Кейн так и лежал на земле, восхищённо глядя, как Дрейк спокойно вытаскивает патронную обойму. Обойма упала на бетон.

Дрейк взял пистолет тонким кончиком щупальца и достал вторую обойму из кармана своего жилета. Нормальной рукой он со щелчком вставил её на место.

Джош выстрелил снова. На этот раз точнее.

Пули высекали искры из бетона под ногами Дрейка.

Дрейк аккуратно поднял пистолет, он стрелял и перемещался, стрелял и перемещался, снова стрелял – и вот Джош исчез, вбежал в здание и принялся звать на помощь, кричать, чтобы кто-то более меткий помог ему.

Кейн встал, немного стыдясь своего поведения на фоне хладнокровного представления Дрейка. Он торопливо догнал Дрейка, который уже переступил через порог и оказался внутри здания.

Раздался очередной выстрел, но звук на этот раз был другой, приглушённый. Прямоугольный дверной проём ярко вспыхнул от выстрела.

Крик боли.

– Сдаюсь! Сдаюсь!

Кейн толкнул дверь и вошёл в турбинный цех. Там, на полу между массивными, шумными машинами, в безжалостном свете жутковатых флуоресцентных ламп растянулся Джош. Он ошеломлённо сидел в луже собственной крови. Его нога была неестественно изогнута.

Внутри Кейна вспыхнул гнев. Джош был ребёнком лет десяти, не старше. О чём только думал Сэм, когда поставил его на это место?

– Не стреляйте, не стреляйте! – взмолился Джош.

Дрейк размахнулся рукой-кнутом и резко опустил её; кнут с огромной силой ударил по поднятым рукам Джоша.

Мальчик заорал и стал корчиться в агонии. Крик не прекращался.

– Оставь его, – приказал Сэм. – Нам нужно в комнату с пультом управления.

Дрейк развернул свой звериный оскал к Кейну: обнажённые зубы, дикий взгляд. В его глазах читались ярость и презрение. Кейн поднял ладони, готовый к тому, что его главный помощник обернёт оружие против своего командира.

Вместо этого Дрейк пнул поверженного мальчишку по раненой ноге и двинулся вперёд. Джош, рыдая, пополз к выходу.

Всё это казалось ненастоящим, частью кошмарного сна. Дрейк, идущий впереди, его дымящийся пистолет, извивающаяся рука. Кейн слышал, как сзади подтянулись солдаты Дрейка и Диана с Джеком.

– Дверь заперта, – крикнул Дрейк через плечо.

Кейн догнал его и тоже дёрнул за ручку. Дверь была массивная, стальная, вмонтированная в тяжёлый стальной проём – очевидно, предполагалось, что она должна выдерживать взрывы и атаки. Если направить в неё прямую волну телекинетической силы, дверь должна открыться. Но в закрытом пространстве она может отразить волну прямо на него и сбить его с ног.

– Это ненадолго.

Кейн огляделся, подыскивая что-нибудь тяжёлое, что сгодилось бы для его целей. В турбинном цехе он обнаружил круглый стальной ящик с инструментами, четыре фута в высоту, прочный.

Кейн оторвал ящик от пола и пустил его по воздуху вперёд по коридору. Ящик врезался в закрытую дверь.

Ему доставило огромное удовольствие наблюдать за тем, как Дрейк вжимается в стену, чтобы в него не прилетело гаечным ключом, розеткой или отвёрткой, которые шрапнелью сыпались из ящика.

Ящик смялся, но на двери не осталось и царапины.

Кейн оттянул ящик назад и снова швырнул его в дверь. На этот раз из него вылетело больше инструментов, и ящик сплющился до половины от своего размера. Но дверь осталась неповреждённой.

Кейн почувствовал, как Диана взяла его за плечо.

– Эй. Почему бы нам не проверить силы Джека.

Кейн разрывался между ужасом провала, если он продолжит безрезультатно долбить дверь, и страхом, что его превзойдёт компьютерный задрот. Это будет такое же соревнование, как между ним и Дрейком во время атаки на АЭС.

– Покажи нам, на что ты способен, Джек, – сказал Кейн.

Джек-Компьютер неуверенно вышел вперёд, подгоняемый Дианой.

Он упёрся ладонями в дверь и попытался как можно устойчивее поставить обутые в кроссовки ноги. Толкнул дверь, и подошвы заскользили по полу. Джек упал на одно колено.

– Слишком скользко, – сказал Джек.

– Мы должны открыть эту дверь, пока не пришёл Сэм, – сказал Кейн. – Нам нужны заложники и эта комната управления.

Его взгляд упал на тяжёлый гаечный ключ.

– Поберегись.

Кейн поднял гаечный ключ в воздух, к потолку, развернул его вертикально и резким движением руки воткнул в пол. Ключ пробил плиты и бетон и остался торчать из пола, словно крюк скалолаза, вогнанный в скалу.

Кейн повторил это трижды, вонзая тяжёлую нержавеющую сталь в пол.

– Окей, используй это.

Джек оперся ступнями в инструменты и надавил изо всех сил.

* * *

Хантера Эдилио не нашёл. Зато он нашёл Зила вместе с дюжиной других ребят. Те, в свою очередь, и нашли Хантера. Они загнали его в угол на крыльце дома, где жили Астрид и Мама Мэри.

Эдилио догадывался, почему Хантер пришёл сюда: Астрид рассудила бы объективно и беспристрастно. Она дала бы ему укрытие, хотя бы ненадолго.

Однако сцена, разворачивающаяся перед Эдилио, не была ни объективной, ни беспристрастной. Астрид стояла в одной ночной рубашке. Её светлые волосы были распущены и растрёпаны. Она стояла на верхней ступеньке и злобно тыкала пальцем в Зила.

Хантер маячил у неё за спиной. Он не то чтобы прятался, но и выходить вперёд не спешил.

Зил и его товарищи, среди которых – когда Эдилио это понял, сердце у него упало, – не было ни одного урода, были на взводе. Вернее, большинство были на взводе, некоторые же просто ошивались рядом и радовались, что появился повод шататься по улицам среди ночи.

В руках почти все из них держали то или иное оружие: бейсбольные биты, монтировки. Один, мрачно заметил Эдилио, сжимал в руках ружьё. Парень с ружьём, Хэнк, когда-то был мирным малым. Сейчас он не выглядел мирным.

Эдилио остановил джип возле тротуара. Он не успел собрать своих ребят и был один. Прибытие Эдилио не укрылось ни от одной пары глаз, но крики не прекратились.

– Это урод-убийца, – вопил Зил.

– И что ты собираешься делать? Линчевать его? – строго спросила Астрид.

Это на секунду притормозило потоки обвинений: дети пытались сообразить, что значит «линчевать». Но Зил быстро опомнился.

– Я видел, как он это сделал. Он использовал свою силу, чтобы убить Гарри.

– Гарри пытался помешать тебе размозжить мне голову! – крикнул в ответ Хантер.

– Ты лживый мутант-урод!

– Они думают, что могут делать всё, что им вздумается, – крикнул чей-то голос.

Астрид сказала так спокойно, как это было возможно, но при этом громко, чтобы все слышали:

– Мы не встанем на эту дорожку, люди, мы не будем делить всех на уродов и нормальных.

– Они уже это сделали! – крикнул Зил. – Эти уроды ведут себя так, будто они особенные, будто их дерьмо не пахнет.

Это развеселило толпу.

– А теперь они принялись убивать нас, – орал Зил.

Злобные возгласы одобрения.

Эдилио расправил плечи и вышел к толпе. Сперва он подошёл к Хэнку, парню с ружьём. Похлопал его по плечу и сказал:

– Отдай мне это.

– Ни за что, – возразил Хэнк. Но сказал это с сомнением.

– Хочешь случайно выстрелить и разнести кому-нибудь голову? – Эдилио протянул руку. – Отдай это мне, чувак.

Зил обернулся к Эдилио.

– А так, чтобы Хантер отдал своё оружие, сможешь сделать, а? У него есть сила, ну и чёрт с ним, но почему тогда нормальные не могут иметь оружия? Как мы должны защищаться от уродов?

– Чувак, остынь, а? – сказал Эдилио. Он изо всех сил пытался сделать так, чтобы его голос звучал скорее устало, нежели злобно или испуганно. Всё и так зашло слишком далеко. – Зил, ты готов отвечать, если из этого ружья вылетит пуля и убьёт Астрид? Может, ты хотя бы об этом подумаешь?

Зил моргнул. Но сказал:

– Чувак, я не боюсь Сэма.

– Тебе не Сэма придётся бояться, а меня, – отрезал Эдилио, теряя терпение. – Если с ней что-нибудь случится, я надеру тебе зад ещё до того, как появится Сэм.

Зил насмешливо фыркнул.

– Ах, какой хороший мальчик, Эдилио, давай, целуй дальше задницы уродам. У меня есть для тебя новость, петушок, ты, вообще-то, такой же жалкий «нормальный», как я и другие.

– Я сделаю вид, что не слышал этого, – ровным голосом сказал Эдилио, изо всех сил пытаясь вернуть самообладание и успокоиться, хоть он и не мог отвести взгляд от двойного дула ружья. – Но это ружьё я забираю.

– Ни за что! – крикнул Хэнк, и в следующую секунду раздался такой грохот, что Эдилио подумал, будто где-то поблизости взорвалась бомба. Вспышка ослепила его, словно кто-то щёлкнул фотоаппаратом прямо у его лица.

Кто-то закричал от боли.

Эдилио отшатнулся и зажмурился, пытаясь вернуть зрение. Открыв их снова, он увидел, что ружьё валяется на земле, а мальчик, который случайно выстрелил, в полном шоке держится за руку, на которой расплывается синяк.

Зил наклонился, чтобы схватить ружьё. Эдилио сделал два шага вперёд и ударил его ногой в лицо. Как только Зил упал, Эдилио подобрал ружьё. Он и не заметил, как кто-то подскочил и ударил его с такой силой, что у него подкосились ноги, а из глаз посыпались искры.

Он рухнул, словно мешок с кирпичами, но даже падая, дёрнулся вперёд, чтобы накрыть собой оружие.

Астрид закричала и побежала вниз по ступенькам, чтобы помочь Эдилио.

Антуан – это он ударил Эдилио, – замахнулся было битой снова, но случайно попал Астрид по лицу.

Антуан выругался, вдруг испугавшись. Зил закричал:

– Нет, нет, нет!

Вдруг по асфальту застучали подошвы. Прочь по тротуару, на главную улицу, эхом отдаваясь от стен домов.

Эдилио поднялся. Это удалось ему с трудом. Ноги не хотели стоять там, куда он их ставил.

Астрид, прикрывая рукой один глаз, другой помогала Эдилио встать.

– Ты как? – спросила Астрид. – Он в тебя попал?

– Вряд ли. – Эдилио ощупал себя, пытаясь найти ещё ранения, кроме надувающейся шишки на макушке. Других повреждений не было.

Когда он снова смог сфокусироваться, то увидел красный след на лице Астрид, там, куда угодила бита.

– У тебя фингал под глазом выскочит.

– Я в порядке, – сказала Астрид дрожащим, но уверенным голосом.

Зил и его шайка убежали. Исчезли. Осталось только трое: Эдилио, Астрид и Хантер.

Эдилио подобрал ружьё и аккуратно положил на сгиб локтя.

– Думаю, могло быть и хуже. По крайней мере, никого не подстрелили.

– Хантер, зайди в дом и принеси лёд. Сделаем Эдилио компресс на голову, – сказала Астрид.

– Ладно. Без проблем, – ответил Хантер. Он торопливо скрылся за дверью.

Когда Хантер ушёл достаточно далеко, чтобы их не слышать, Астрид спросила:

– Что ты собираешься делать?

– Сэм велел привести Хантера к нему.

– Арестовать его? – спросила Астрид.

– Да, потому что я – внезапно – ещё и шериф, – с горечью сказал Эдилио, трогая шишку на голове. – Я, видимо, забыл тот день, когда подписался на эту должность.

– Хантер действительно убил Гарри?

Эдилио кивнул, отчего в мозг вонзились острые иглы, а перед глазами снова замелькали искры.

– Ага. Убил. Может, случайно, как говорит Хантер, но, как бы то ни было, я лучше заберу его и отвезу в мэрию.

Астрид кивнула.

– Да. Я с ним поговорю. Объясню, что это единственный путь.

Вдвоём они зашли в дом. Хантер был на кухне, доставал лёд из форм. Раздвижная дверь на задний двор была открыта.

* * *

Бритни Донегол отшатнулась от двери едва послышались выстрелы. Микки Финч и Майк Фармер стояли уже в другом конце комнаты, возле кабинета управляющего электростанцией. Они ждали, пока Бритни раздаст им указания, потому что сами понятия не имели, что делать.

Бритни было двенадцать, полная девочка с прыщавым лицом, украшенным, к тому же, солидными очками в чёрной роговой оправе. На ней были спортивные брюки, натянутые слишком высоко, и розовая блузка с рюшами, которая была ей мала как минимум на один размер. Тонкие каштановые волосы были собраны в хвостики по бокам.

На зубах у неё блестели брекеты – брекеты, которые никто не подгонял уже три месяца. Теперь они были уже ни к чему, но она не знала, как их снять.

Бритни когда-то даже нравился Майк Фармер, но теперь он не очень-то её впечатлял.

– Надо уходить, Брит, – умолял её Майк.

– Эдилио сказал, если что-то случится, мы должны запереть эту дверь и не сдавать позиций, – сказала Бритни.

– У них же оружие, – ныл Майк.

Очередной сокрушительный удар. Все так и подскочили. Дверь не поддалась.

– У нас тоже, – сказала Бритни.

– Джош, наверное, уже бежит к городу, он в безопасности, зуб даю, – сказал Микки. – Майк прав, надо валить.

Бритни больше всего хотелось убежать. Но она помнила, что она – солдат. Так сказал Эдилио. Их работа – защищать станцию.

«Я знаю, мы всего лишь дети, – говорил Эдилио. – Но придёт день, когда мы должны будем повзрослеть. Однажды мы станем больше, чем просто детьми».

Бритни была на площади в день великой битвы. Это Эдилио убил койота, который напал на неё, зубы зверя щёлкали возле её горла, а потом её нога оказалась у него в пасти, словно в медвежьем капкане.

Шрамов от укусов койота у неё на ноге не осталось. Целительница вылечила её. И шрам от пули, которая попала ей в плечо, тоже исчез. Целительница залечила все раны. Но младший брат Бритни, Таннер, остался лежать на площади вместе с несколькими другими детьми.

Эдилио сел в экскаватор и вырыл ему могилу.

Бритни не испытывала к Эдилио никаких романтических чувств, но её чувства были гораздо глубже. Она скорее готова была сгореть в самом раскалённом пекле, чем подвести Эдилио.

Шрамы Бритни исчезли, но кошмары остались, и иногда они случались не только во сне. Майк тоже был там в тот день, и ему досталось куда сильнее. Но Майк после пережитого стал пугливым и застенчивым, а Бритни – злой и решительной.

– Каждый, кто войдёт в эту дверь, получит от меня пулю, – громко объявила Бритни, надеясь, что вышло достаточно громко, чтобы её услышали те, кто был с другой стороны.

– Без меня. Я ухожу, – сказал Микки. Он повернулся и бросился бежать.

– А ты? Тоже сбежишь? – с вызовом спросила Бритни Майка.

– Ланы поблизости нет, – сказал он. – Что, если меня подстрелят? Я же только ребёнок, ты сама знаешь.

Бритни крепче сжала автомат. Оружие висело на ремне, перекинутом через плечо. Она уже давно привыкла к его тяжести. Четыре раза она практиковалась в стрельбе, следуя программе обучения Эдилио. В первый раз она уронила автомат и разрыдалась, а Эдилио спросил, не хочет ли она уйти.

Но тут Таннер напомнил о себе, его мягкий голос говорил с ней, когда она была напугана, и просил не беспокоиться, говорил, что он на небесах с Иисусом и ангелами. И он казался ей таким счастливым, ему больше не было ни больно, ни страшно, ни одиноко.

В следующий раз Бритни устояла, когда автомат дёрнулся у неё в руках. После этого она более-менее попадала в цель.

– Если там Кейн, я его убью, – сказала Бритни. – Я его ненавижу. В смысле, ненавижу то, что он сделал. Ненавижу его грехи, а не самого грешника. И я пристрелю его, чтобы он больше никому не навредил.

Грохот утих. Но началось что-то другое. На двери стала расти выпуклость. Дверь трещала и громыхала. Затем раздался громкий треск.

Она вот-вот не выдержит.

– Беги, Майк, – сказала Бритни. Он был слаб. Что ж, дети иногда слабы. Не следует сердиться на них за это. – Только оставь пистолет.

– Куда его положить?

Бритни не сводила глаз с двери. Она продолжала продавливаться, сталь напрягалась. Что-то или кто-то очень, очень сильный вдавливал её внутрь. – На пол. Под дальний пульт. Там, где никто не увидит.

– Пойдём со мной, – умолял Майк.

Палец Бритни обвился вокруг спускового крючка.

– Нет. – Я этого не сделаю.

Она услышала его шаги, удаляющиеся по коридору. Ещё несколько секунд – и дверь сорвётся с петель. А потом Бритни, наверное, встретится с младшим братиком на небесах.

– Господи! Прошу, помоги мне оставаться храброй, – сказала Бритни. – Во имя Иисуса. Аминь. Если я умру, Таннер, ничего страшного, – добавила она. Другая молитва, та, которую её братик наверняка услышит. – Главное, чтобы Кейн умер первым.

Глава 20 18 часов, 29 минут

БРИАННА НЕ ВСТРЕТИЛА Сэма на дороге к АЭС, когда бежала назад в город. Она не встретила его ни на одной дороге. Она видела только Квинна, Альберта, Коржика и Лану в огромном пикапе. Брианна уже думала остановить их, рассказать об угрозе электростанции, но никого из этих четверых нельзя было назвать хорошим бойцом. Конечно, Квинн с Коржиком – солдаты, но Брианне нужен был Сэм, а не его бесполезный старый приятель по сёрфингу.

На заправке Сэма не оказалось. В мэрии и на площади тоже. Его не было нигде, как она ни искала.

А Брианна быстро выбивалась из сил. Высокая скорость выматывала. Не так сильно, как должна бы, наверное, учитывая, что она только что пробежала около пятнадцати миль, заглядывая то туда, то сюда, обегая все улицы и аллеи. Но всё равно устала. И голодный лев проснулся в животе, разрывая её изнутри.

Кроссовки порвались в клочья. Опять. «Найк» не выпускал обуви, предназначенной для бега со скоростью спортивного автомобиля.

Тут она услышала громкий хлопок. Было трудно разобрать, откуда шёл звук. Но вдруг по улице побежали дети. Медленно. Очень медленно. Но быстрее они, бедняжки, не умели.

– Что тут происходит? – требовательно спросила Брианна, со свистом остановившись.

Никто не ответил. Более того, все они, кажется, её боялись.

В любом случае, было ясно, что они убегают от чего-то, а не гонятся за чем-то. Поэтому Брианна вернулась на улицу. Спустя те мгновения, за которые обычное сердце едва успеет сделать два удара, она уже стояла на пороге дома Астрид.

– Эй. Есть кто дома?

Вышла Астрид, следом за ней Эдилио. Было сразу видно, что ночь у обоих выдалась неспокойной. Половина лица Астрид возле глаза опухла и покраснела. Эдилио осторожно потирал голову, сжимая в руке массивное ружьё.

– Где Сэм? – спросила Брианна. – Что с вами, ребята?

– Ты пропустила всё веселье, – кисло сказал Эдилио.

– Нет. Нет, не пропустила. Наоборот! – воскликнула Брианна. – Кейн напал на электростанцию.

– Что?

– Он сейчас там. С ним Дрейк и ещё ребята.

– А что с нашими охранниками? – строго спросил Эдилио.

– Я никого из них не видела. Слушай, Кейн пробил главные ворота машиной. Он настроен очень серьёзно.

– Ты знаешь, где живёт Хантер? – спросил Эдилио.

Брианна кивнула. Но слишком быстро, чтобы это могли заметить другие. Поэтому она просто сказала:

– Да.

– Иди туда. В прошлый раз я видел Сэма там. Скажи ему, что я собираю своих людей. У меня уйдёт на это полчаса. Скажи ему, встретимся на шоссе.

– Твоя обувь, – сказала Астрид, показывая на ноги Брианны. – Какой у тебя размер?

– Шестой.

– Я принесу тебе пару из моего шкафа.

Но прежде, чем Астрид успела сдвинуться с места, Брианна уже сбегала вверх по лестнице, спустилась обратно, села на крыльцо и примерила пару кроссовок «Нью бэланс».

– Спасибо, – сказала она ошеломлённой Астрид.

– Не забудь… – но в промежутке между «не» и «забудь» Брианна уже стояла возле дома Хантера.

Декка как раз спускалась по ступенькам, мрачнее тучи. Девочка лишь чуть вздрогнула, когда перед ней возникла Брианна.

– Привет, Бриз, – сказала Декка. Она почти улыбнулась.

– Сэм здесь?

– Ага.

Брианна возникла перед Сэмом, который воспринял это куда менее спокойно, чем Декка.

– Сэм. Кейн. Он на станции. Я уже встретилась с Эдилио, он собирает своих солдат. Дай мне оружие, я пойду, займу Кейна.

Сэм громко выругался. Он не сразу нашёл в себе силы прекратить. Затем сказал:

– Так я и знал! Я знал, и всё равно позволил себя отвлечь.

– Сэм. Дай пушку.

– Что? Нет, Бриз, ты мне нужна. Живой.

– Я могу вернуться туда минуты через две, – взмолилась Брианна.

Сэм опустил руку ей на плечо.

– Бриз! У тебя есть работа. Ты наш мессенджер. Верно? Для драк у нас есть другие. Помоги Эдилио собрать солдат. Потом, может быть, ты сможешь отыскать Лану. Не знаю, где она, но она может нам понадобиться.

– Лана едет куда-то в пикапе вместе с Квинном и Альбертом, – сообщила Брианна.

– Что?

– Они в пикапе, едут по шоссе.

Сэм всплеснул руками.

– Может быть, они как-то узнали о планах Кейна. Может, едут как раз туда.

– Нет, вряд ли. Тогда Альберт не поехал бы с ними. А ещё кто-то побил Астрид.

Лицо Сэма окаменело.

– Что?

– Она в порядке, но у неё дома что-то случилось.

– Зил, – процедил Сэм сквозь зубы. Он в ярости пнул кресло. – Беги, Бриз, делай то, что я сказал.

– Но…

– Нет времени спорить, Бриз.

* * *

– Народ? Народ? – Квинн протянул руку и потряс Альберта за плечо. Тот спал.

– Что? Я не сплю. Чего тебе?

– Чувак, мы заблудились.

– Мы не заблудились, – сказала с заднего сидения Лана.

Квинн глянул в зеркало заднего вида.

– Я думал, ты тоже уснула.

– Мы не потерялись, – повторила Лана.

– Ладно, при всём уважении, я бы не сказал, что мы не потерялись. Это уже не грунтовка, это какая-то равнина. И то на равнину не слишком похоже. – Они съехали с автомагистрали и свернули на просёлочную дорогу. Оттуда – на грунтовую. Грунтовка, казалось, никогда не кончится, и нигде не было видно ни единого пятнышка света. Потом грунтовка постепенно стала превращаться в грязь, пока, наконец, от дороги ничего не осталось.

– Целительница сказала, не заблудились, значит, не заблудились, – проворчал Коржик.

– Уже близко, – сказала Лана.

– Откуда ты знаешь? Я сюда и днём-то дорогу не отыщу. Что уж говорить о ночи.

Она не ответила.

Квинн глянул вниз, на дорогу, а потом снова в зеркало заднего вида. Единственным источником света была приборная доска, поэтому он мог видеть лишь общие очертания лица девушки. Лана смотрела в окно, не в том направлении, куда ехал пикап, а на северо-восток.

Квинн не мог прочесть выражение её лица. Но он чувствовал, что что-то не так. Это проскальзывало в её случайном вздохе. В том, как она отрешённо трепала шерсть на шее Патрика. В сдержанном тоне её голоса, когда она говорила.

– Ты в порядке? – спросил Квинн.

Лана не ответила. Долго не отвечала. Слишком долго. А потом:

– А почему ты спрашиваешь?

– Сам не знаю, – ответил он.

Лана промолчала.

Альберта же, напротив, прочесть было очень просто. Альберт – когда ему удавалось не спать, – был полностью сосредоточен на цели. Он смотрел прямо перед собой. Иногда Квинн замечал, что он кивает сам себе, словно комментируя некий внутренний диалог.

Квинн завидовал Альберту. Вот уж кто, похоже, в себе не сомневался. Знал, чего хочет достичь, кем хочет стать.

Что до Коржика, то у него была своя роль: служить Лане. Огромный бывший хулиган был готов выполнить всё, что прикажет Лана.

Квинн задумался. Люди в УРОДЗ делились на два типа, но не на «уродов» и «нормальных». Были дети, которые изменились к худшему, и дети, которые изменились к лучшему. УРОДЗ изменила всех. Но некоторые стали в большей степени самими собой, чем прежде. Альберт был одним из таких. Коржик тоже, но совершенно по-другому.

Себя Квинн относил к первому типу. Он был из тех, кто так толком и не оправился от произошедшего. Утрата родителей стала для него неизлечимой раной. Эта рана болела не переставая. Да разве могла эта боль утихнуть?

Причина была куда глубже, нежели потеря мамы и папы: всеобъемлющая утрата, лишение всего, что он знал, потеря самого себя. Когда-то он считался крутым. От этого воспоминания на его губах появилась грустная улыбка. Квинн был крутым. Одним из. Все его знали. Не все его любили, не все понимали, но вокруг Квинна всегда витала аура исключительности.

А теперь… теперь, в УРОДЗ, он стал посредственностью. Дети знали, что Квинн сдал Сэма Кейну. Знали, что Сэм принял его назад. Знали, что Квинн слегка слетел с катушек в день великой битвы. Может быть, не просто слетел.

Воспоминания о маме с папой, о прежней жизни, все они были где-то далеко. Словно фотографии в старом альбоме. Не совсем реальные. Чьи-то чужие воспоминания, но его боль; чья-то жизнь, но его утрата.

Воспоминания о битве – разве их можно назвать воспоминаниями, разве воспоминания не должны быть чем-то из прошлого? С того дня прошло уже три месяца, но Квинн не считал те события прошлым, они были здесь, прямо сейчас, всегда. Словно параллельная жизнь, текущая рядом с его обычной жизнью. Он ехал в ночной темноте и чувствовал, как ходит автомат у него в руках, видел койотов и детей, смешанных в кучу, всё перепуталось, уворачиваясь от летящих пуль.

Палец на спусковом крючке. Слишком близко к выстрелу. Квинн попал бы в мальчика. Он не смог этого сделать, не смог воспользоваться шансом, и койот прыгнул, раскрыв пасть, и…

И всё это для Квинна было не чем-то давним и далёким. Всё это он переживал прямо сейчас. Здесь.

– Окей, – сказала вдруг Лана, возвращая его к реальности. – Сбавляй скорость, мы почти на месте.

В свете фар виднелись лохматые кусты, земля и разбросанные тут и там валуны. Неподалёку лежало сильно обугленное бревно. Квинн вильнул, чтобы объехать его.

Он ударил по тормозам. Затем, уже гораздо медленнее, снова пополз вперёд.

Фары осветили секцию стены, всего в нескольких футах. Повсюду была разбросана обугленная древесина. Две почерневшие банки не то фруктов, не то бобов валялись прямо на земле.

Квинн невольно подумал, не завалялось ли тут чего-нибудь съедобного. Он вспомнил ту ужасную ночь, которую они провели, прячась в хижине, куда в любую минуту могли ворваться койоты, схватить их и убить.

Именно тогда Сэм впервые обнаружил свою истинную мощь. Впервые он понял, как управлять сокрушительным светом, вырывающимся из его ладоней.

Квинн остановил машину. Поставил её на ручник.

– Это произошло здесь, – негромко сказал он.

– Что произошло? – спросил Альберт.

Квинн выключил фары, и все четверо вылезли из внедорожника. Стояла тишина. Было гораздо тише, чем в прошлый раз, когда Квинн был здесь.

Он перекинул ремень пистолета-пулемёта через плечо и выудил из-под сиденья фонарик. У Альберта был свой фонарь. Два луча шарили тут и там, подсвечивая горелое бревно, к которому прилип кусок тряпки, кухонную утварь, искорёженный металлический стул.

– Здесь мы впервые встретили Лану, – сказал Квинн. – Мы сбежали от Кейна. Бежали в леса, на север. Решили вернуться в город и сражаться. Вообще-то, конечно, Сэм решил.

Он наклонился и подобрал большую тяжёлую консервную банку. Этикетка на ней обгорела. Но похоже, это был пудинг. Поджаренный пудинг, быть может, но банка выглядела целой. Он подошёл к внедорожнику и закинул её в багажник.

– Что разрушило дом? – не унимался Альберт.

– Частично постарался Сэм. Это был первый раз, когда он осознанно использовал свою силу. Не в панике или что-то типа того, а хладнокровно, осознавая, что делает. Это надо было видеть. – Квинн отлично помнил этот момент. Момент, когда его старый друг проявил нечто такое, что было далеко, бесконечно далеко за пределами возможностей самого Квинна. – Частично койоты, они устроили пожар.

– А где золото? – спросил Альберт, которому вся эта история была не очень интересна.

Квинн ждал, пока Лана покажет дорогу, но её ноги словно вросли в землю. Она смотрела на коричневые, мёртвые останки того островка, на котором Отшельник Джим отчаянно пытался сохранить газон посреди сухой пустоши. Коржик стоял у неё за спиной, из-за пояса у него торчал большой пистолет. Он был наготове, хмурился в недружелюбной темноте, готовый отдать жизнь за девушку, спасшую его от невыносимой агонии.

Патрик сосредоточенно бегал вокруг всего, что хоть немного возвышалось над землёй, пристально принюхиваясь. Сам он ничего не метил, только нюхал. Пёс казался подавленным, опустил хвост, почти просунув его между задних лап. Должно быть, запах Вожака был силён.

– Сюда, – сказал Квинн, когда стало ясно, что Лана не ответит.

Он пошёл мимо обломков. На самом деле, их было не так уж много, большая часть хижины сгорела дотла. Но из оставшихся кусков разрушенных огнём брёвен торчали гвозди, поэтому Квинн двигался осторожно.

Когда ему показалось, что он нашёл нужное место, Квинн нагнулся и принялся раскидывать в стороны деревянные бруски и дощечки. Он с удивлением обнаружил, что дощатый пол остался почти невредимым. Пол был слегка подпалён, но не уничтожен огнём. А вот и люк.

– Поглядим, может, я сумею открыть. – Он попытался, но петли искривились от жара. Пришлось им обоим, Квинну и Альберту, поднимать крышку люка. Одна из петель сломалась, и крышка криво упала на сторону.

Альберт посветил фонариком в люк.

– Золото, – сказал он.

Квинн был слегка удивлён будничному тону Альберта. Он почти что ожидал голлумовского «моя прелес-с-сть» или чего-то вроде того.

– Ага. Золото, – подтвердил Квинн.

– Оно не расплавилось, – сказал Альберт. – Экзотермия и всё такое. Как в школе учили.

– Может, начнём грузить, а? У меня от этого места мурашки по коже, – сказал Квинн. – Плохие воспоминания.

Альберт наклонился и поднял один слиток. Потом с грохотом опустил на место.

– Тяжёлое, а?

– Ага, – согласился Квинн. – Что ты собираешься со всем этим делать?

– Ну, – сказал Альберт, – я хочу узнать, можно ли его расплавить и наделать что-то вроде монеток. Вот только у меня нет форм для монет. Я думал использовать формочки для кексов. Есть у меня стальная формочка для очень маленьких кексов.

Квинн расплылся в улыбке, а затем рассмеялся.

– Хочешь сделать монеты в виде кексиков?

– Возможно. Но вообще-то я нашёл кое-что получше. Один из ребят при обыске домов наткнулся на место, где делали подпольные боеприпасы. Там нашлось несколько форм для пуль.

Всё это время они вытаскивали слитки из подвала и складывали их на землю. Складывали их кирпичиком, как дети, играющие в кубики.

– Золотые пули? – Квинн прекратил смеяться. – Мы будем делать золотые пули?

– Неважно, какой они будут формы, главное – твёрдая валюта. Понимаешь? Без разницы.

– Чувак. Пули? Тебе это не кажется, ну… странным?

Альберт раздражённо вздохнул.

– Золотые оболочки пуль. Без пороха, от пули будет только форма.

– Господи, чувак, я даже не знаю, – Квинн покачал головой.

– Тридцать второго калибра. Это самый маленький размер, какой нашёлся у того парня.

– А почему Коржик нам не помогает? – поинтересовался Квинн.

Ответила Лана, откуда-то снаружи:

– Ребят, я тут осмотрюсь, вдруг еда где-то найдётся. Коржик мне поможет.

– Круто, – сказал Квинн.

Несколько минут спустя всё золото было извлечено из подвала.

Они начали таскать слитки к машине, по несколько штук за раз. Слитки были небольшие, но тяжёлые. К тому времени, как Альберт с Квинном закончили таскать золото, с них тёк пот, несмотря на прохладу ночи.

Альберт залез в машину и набросил на золото кусок брезента.

– Слушай, – сказал он, подтыкая углы. – Это не то, о чём стоит распространяться. Хорошо? Кроме нас четверых никто не должен знать об этой ночи.

– Погоди, чувак. А Сэм не в курсе?

Альберт спустился на землю и оказался лицом к лицу с Квинном.

– Слушай, я не пытаюсь обскакать Сэма. Я его глубоко уважаю. Но получится гораздо лучше, если мы представим уже готовый вариант.

– Альберт, я не хочу врать Сэму, – решительно заявил Квинн.

– Я и не прошу тебя ему врать. Если Сэм тебя спросит, скажи. А если нет…

Видя, что Квинн всё ещё сомневается, Альберт сказал:

– Слушай, Сэм – отличный лидер. Может, он наш Джордж Вашингтон. Но даже Вашингтон иногда допускал ошибки. И Сэм не понимает, о чём я ему толкую. Люди должны работать.

– Он знает, что люди должны работать, – возразил Квинн. – Просто не хочет, чтобы ты обирал всех, чтобы разбогатеть самому.

Альберт вытер пот со лба.

– Квинн, как ты думаешь, что заставляет человека усердно трудиться? Он делает это просто так? Думаешь, твои родители работали просто так? Они покупали только необходимую еду? Жили в минимально удобном доме? Ездили на машине, которая едва едет? – Альберт говорил с нажимом. – Нет, чувак, люди любят красивую жизнь. Все хотят чего-то большего. Что в этом плохого?

Квинн рассмеялся.

– Окей, чувак, ты всё это обдумал и, наверное, ты прав. В смысле, ну что я-то могу знать? В общем, смотри, я не собираюсь бежать к Сэму и рассказывать ему об этой ночи, ага? Насколько я знаю, я и не обязан.

– Это всё, о чём я прошу, Квинн, – сказал Альберт. – Я бы никогда не попросил тебя солгать.

– Угу, – цинично промычал Квинн. – А что насчёт Целительницы? Она… – Квинн огляделся, вдруг осознав, что уже давно не слышал ни её, ни Коржика. – Лана! – крикнул он. Потом: – Целительница!

Ночную тишину ничто не нарушало.

Квинн направил луч фонарика на кабину внедорожника. Может, уснула. Но в кабине было пусто.

Он поводил лучом по окрестностям, заметил шесты, которые когда-то служили опорой водокачки Отшельника Джима.

– Лана? Лана? Мы закончили, – кричал Квинн.

– Где она? – поинтересовался Альберт. – Не вижу ни её, ни Коржика. Ни собаки.

– Лана! Целительница! – крикнул Квинн. Ответа не последовало.

Они с Альбертом испуганно переглянулись.

Квинн потянулся к машине, чтобы нажать на клаксон. Это она должна услышать. Но замер, увидев стикер с запиской. Оторвав бумажку от руля, он прочитал вслух при свете фонаря:

– «Не ищите нас. Я знаю, что делаю. Лана», – прочитал Квинн.

– Ладно, – сказал Альберт. – Ладно, придётся рассказать Сэму.

Глава 21 18 часов, 23 минуты

ДЖЕК НАПИРАЛ НА дверь.

Дверь была крепкой. Очень крепкой. Сталь в стальной раме.

Но она затрещала и загудела, и Джек увидел, как между дверью и косяком растёт щель.

Джек сам поражался собственной силе. Он мало тренировался её контролировать. Вообще-то он не особо её тестировал. На самом деле, он всё время забывал, что обладает этой силой, потому что сила эта не была и никогда бы не смогла стать частью его истинной натуры.

Джек рос умником. Ему нравилось быть умником. Он с гордостью носил это звание. И ему было совсем не интересно становиться каким-то суперсильным мутантом. Даже теперь, толкая дверь, он думал, не установлена ли в ней какая-нибудь электронная система контроля. Гадал, где может размещаться панель управления. Думал, не проще ли было ему перерезать проводок или наоборот, припаять, чтобы открыть дверь. Размышлял, не управляется ли система при помощи компьютера, тогда он мог бы её взломать.

Такие мысли овладевали разумом Джека. И это приносило ему удовольствие.

А толкать стальную дверь, словно бык какой-то? Это было тупо. Так поступают только тупые люди. А Джек не тупой.

– Жми, Джек, – подбадривал его Кейн. – Она начала поддаваться.

Джек слышал, как Диана сказала Дрейку:

– Я же говорила, что он сильный. А ты хотел просто пойти и силой привести в «Коутс»? Ха.

Ещё несколько секунд, и дверь сломается, Джек это чувствовал.

– Когда она упадёт, Джек, сразу падай на пол, – сказал Кейн.

Джек спросил бы, зачем, но напряжение пульсировало в венах его шеи, сдавливало лёгкие, заставляло глаза едва не вылезать из орбит, и ему в прямом смысле было трудно себе представить, как в такую минуту можно поддерживать беседу.

– Упадёт – сразу ложись на пол, – настаивал Кейн. – Изнутри могут начать стрелять.

Что? Стрельба?

Джек ослабил усилия.

– Не тяни, – предостерёг его Дрейк. – Кто бы ни был внутри, мы о них позаботимся.

Джек услышал, как за его спиной автомат сняли с предохранителя. А затем Дрейк рассмеялся низким, злобным голосом.

Он крепко упирался ступнями. Ещё один сильный толчок. И надо упасть.

Вдруг его охватил страх. Быть подстреленным в сделку не входило.

Джек как следует надавил. Изо всех сил.

Дверь сорвалась внезапно, но не так, как ожидал Джек. Верхняя петля треснула, и засов сломался. Но дверь по-прежнему стояла в проёме, изогнутая, но удерживаемая второй петлёй. Ещё рывок – и она качнётся на него.

Раздались оглушительные выстрелы.

Джек упал на пол. Закрыл руками голову, зажал уши.

– Не убивайте, не убивайте! – кричал он, но никто не мог этого услышать, потому что стрельба шла с обеих сторон. Кто бы ни находился на посту управления, он стрелял короткими очередями через щель. Бах, бах, бах!

Дрейк отстреливался быстрыми одиночными выстрелами.

Пули отскакивали от стали и рикошетили в коридор.

Дрейк кричал, Кейн кричал, Джек тоже, и из-за двери голосом, полным ярости и страха, кричала девочка.

Затем подключился Кейн. Он ударил телекинетической волной в ослабленную дверь.

Стальная дверь с грохотом влетела внутрь.

Она повалилась на пол, сбив с ног девочку, которая, даже падая, продолжала стрелять, и пули бешено разлетались в воздухе.

Джек вжимался в пол, всхлипывая:

– Не убивайте меня!

Дрейк перепрыгнул через него, развернув руку-кнут и удерживая оружие в другой.

Джек повернул голову набок и увидел фантастическую картину: девочка лежала, не в силах пошевелиться, её ноги были неестественно вывернуты, но она не выпускала автомата и продолжала стрелять в сторону Дрейка.

Дрейк щёлкнул кнутом.

Оружие девочки было направлено прямо ему в грудь.

Щёлк.

Пусто.

Дрейк ударил её кнутом.

Исполненный боли крик.

Ещё один.

– Прекрати! – закричала Диана.

Кейн случайно ударил Джека ногой по голове, когда бежал в комнату.

Дрейк снова размахнулся кнутом, на этот раз с диким криком садистской радости, ликованием и ругательствами.

Джек пополз вперёд, ослеплённый слезами. Он знал эту девочку. Узнал её. Бритни. Когда-то они даже дружили. Три класса назад.

Дрейк ударил снова.

Пустой автомат выпал из руки Бритни.

Она была вся исполосована рваными ранами, истекала кровью, ноги переломались от удара дверью, лицо превратилось в мешанину из крови и слёз. Диана кричала на Дрейка и на Кейна, который не делал ничего, чтобы остановить психопата, а Джеку хотелось орать в голос: «Прости, прости!» – но он не мог подобрать слов.

Диана потянулась к Дрейку и схватила его за кнут и за плечо.

– Хватит, ты, больной кусок…

Дрейк развернулся и оказался лицом к лицу с Дианой. Он обнажил зубы и зарычал на неё, зарычал, словно зверь, разбрызгивая слюну.

– Она права, хватит, – сказал, наконец, Кейн.

– Убери свою подружку подальше с глаз моих, – прорычал Дрейк Кейну.

Кейн холодно посмотрел на него.

– Я и так дал тебе повеселиться. Мы здесь не для твоего развлечения.

Джек был поражён. Он никак не мог отвести взгляд от Бритни. Девочка застонала, попыталась пошевелиться – и рухнула на пол. Не то без сознания, не то замертво. Джек не знал.

Она училась с ним в одном классе.

Он знал её.

– За работу, Джек, – сказал Кейн.

Диана перевела налитые кровью глаза на Джека. Её взгляд был полон ненависти и сожаления. Она вытерла слёзы.

– Джек ранен.

– Что? – переспросил Кейн. – Джек?

Джек не был ранен. Он начал вставать, ведь лежать на полу было стыдно. Но левая нога подвела его. Он удивлённо опустил голову и увидел, что его штаны от колена до самого пола пропитаны кровью.

– Он потерял много крови, – сказала Диана.

Это было последнее, что услышал Джек, прежде чем пол подскочил и ударил его в лицо.

* * *

Лана слышала, как Квинн зовёт её. Слышала гудок автомобиля. Она успела отойти всего на две или три сотни футов, ровно настолько, чтобы лучи фонариков не достали её.

Коржик невозмутимо шагал рядом с ней и молчал, хотя его наверняка одолевали сомнения.

Лана надеялась, что Квинн с Альбертом не бросятся её искать. Ей не хотелось объяснять им, что она задумала.

Патрик тоже слышал гудок, и она прошептала ему:

– Тише, мальчик. Тс-с-с.

Лана предусмотрительно обула крепкие ботинки – намного лучше, чем в прошлый раз, когда она шла по этой дороге. Тяжёлый пистолет лежал в сумке на ремне, и это тоже было значительно лучше. А ещё с ней был Коржик.

Лана надеялась, что, если Вожак найдёт их тут, то кто-то – лучше бы она сама, а не Коржик, – выстрелит ему прямо в морду.

Кроме того, в её сумке лежали бутылка воды, банка консервированных шампиньонов и целый кочан капусты. Не так уж много еды, учитывая габариты Коржика, но она надеялась найти хоть несколько банок чего-нибудь съедобного в хижине у входа в шахту. Отшельник Джим наверняка держал там запас еды.

Она на это надеялась.

В прошлый раз, идя по этой тропинке, Лана пыталась найти машину Отшельника Джима, чтобы доехать на ней до Пердидо-Бич. К этому моменту она нашла золото и выяснила, что чудак-отшельник был старателем. Идя по следу от покрышек, она добралась до заброшенного шахтёрского лагеря, надёжно скрытого в складке холмов. Машина Джима нашлась, но ключей в ней не было. Затем Лана обнаружила и самого Джима: его труп в шахте.

Теперь она знала, где искать ключи.

Но в тот раз, ещё до того, как столько всего произошло, мысль о том, чтобы копаться в карманах трупа, вселяла в неё ужас. Но то была прежняя Лана. Новая же Лана видела вещи куда страшнее.

Она знала, где искать ключи. И где искать фургон. И помнила, где стоит огромный бак с СНГ – сжиженным нефтяным газом, который Джим использовал для растопки плавильной печи.

Её план был прост: достать ключи. С помощью Коржика погрузить бак в фургон Джима. Завести мотор и доставить бак ко входу в пещеру. Открыть клапан на баке, чтобы газ заполнил шахту.

Затем поджечь запал и убежать.

Она не знала, убьёт ли взрыв ту тварь в шахте. Но надеялась, что он хотя бы похоронит её под тоннами камня.

Мрак звал её и во снах, и наяву. Он подцепил её на крючок, и Лана чувствовала, как он тянет её к себе.

Иди ко мне. Ты мне нужна.

Он хотел заполучить её.

– Привет, Мрак, мой старый друг, – пропела Лана полушёпотом. – Я снова иду поболтать с тобой.

Глава 22 18 часов, 18 минут

ДЖЕК ОЧНУЛСЯ. И боль вернулась.

Его передвинули. Кто-то его перевернул. Он сел слишком резко. Перед глазами всё поплыло, и он подумал, что сейчас снова потеряет сознание.

Левая штанина была безжалостно оборвана, чтобы обнажить рану. Над коленом была наложена синяя пропитанная кровью повязка. Нога болела. Горела так, словно кто-то вонзил в его плоть раскалённую докрасна кочергу.

Диана сидела рядом. Джек не сразу вспомнил, почему у неё выбрита голова.

– Я нашла это в одном из кабинетов. Возьми. – Она высыпала ему на ладонь четыре таблетки «Адвила». – Вдвое больше обычной дозы, но я не думаю, что ты отравишься.

– Что случилось? – спросил он.

– Пуля. Но она только задела тебя и полетела дальше. Вырезала в твоей ноге маленькую аккуратную бороздку. Немного поболит, но кровь уже остановилась.

– Ладно, Джек, очнись уже, – сказал Кейн. Судя по голосу, он торопился и был взволнован. – Ты знаешь, зачем ты здесь.

Вернулись двое солдат Дрейка, громко издеваясь над Микки Финчем и Майком Фармером, руки у которых были связаны за спинами. Их нашли прячущимися в кабинетах. Они сидели под столами.

– О, хорошо, – беззаботно сказал Кейн. – А вот и заложники.

– Мы приказали им бросить оружие, и этот тупица так и сделал, – гордо рассказывал один из солдат. – У нас были только ружьё да пистолет, а у этого паренька – пулемёт, и он всё равно сдался. Слюнтяй мелкий. У второго даже пушки при себе не было.

Микки и Майк выглядели жалко, оба были перепуганы до смерти. Их лица стали еще более несчастными, когда они увидели Бритни на полу в луже крови.

Дрейк стремительно подошел к ним, оттолкнул Майка в сторону и схватил пулемёт. Держа его почти с благоговением, он провёл щупальцем по прикладу, по механизму взведения. В его холодных голубых глазах мелькнуло чувство, похожее на любовь.

– Мне нравится. У девчонки пушка была дерьмовая, но это круто. Очень круто.

– Может, вас оставить наедине? – съязвила Диана.

– Ни одному из уродов не хватит сил справиться со мной, если я буду вооружён этим, – сказал Дрейк.

– Ага, даже Кейну, – весело согласилась Диана. – Теперь ты можешь стать боссом, верно?

Джек стоял, как вкопанный, наблюдая за всем этим и не в силах сосредоточиться на своей так называемой работе.

Как он позволил втянуть себя в это? В каких-то десяти футах от него лежит девочка, которая вот-вот умрёт, если уже не умерла. Ещё три шага, и он стоял бы в луже её крови, как недавно сидел в луже своей.

– Джек, – сказал Кейн. – Очнись. За работу. Живо!

Джек двинулся с места, словно во сне, тряся головой: в ушах до сих пор звенело после перестрелки. Его ногу жгло огнём. Мокрая ткань брюк прилипла к коже. Он осторожно подошёл к ближайшему пульту управления и тяжело опустился на вращающееся кресло. Монитор был старым. Программное обеспечение, судя по интерфейсу, тоже. У компьютера даже не оказалось мышки, он управлялся полностью с клавиатуры.

Его сердце упало ещё глубже. Раз ПО старое, значит, комбинации клавиш могут быть какие угодно, а не те, к которым он привык. Джек выдвинул ящик в надежде найти инструкцию или хотя бы памятку.

– Как оно? – спросил Кейн. Он положил руку Джеку на плечо, дружелюбный жест, который должен был подбодрить. Впервые в жизни Джеку захотелось развернуться в кресле и врезать Кейну. Врезать как следует.

– Софт совершенно незнакомый, – сказал Джек.

– Но ты же справишься с чем угодно. Верно?

– Я не смогу сделать это быстро, – сказал Джек. – Мне придётся разобраться.

Рука сильнее сжала его плечо.

– Как долго, Джек?

– Эй, мне вообще-то больно, ясно? Меня ранили! – Кейн молча уставился на него, и Джек сбавил тон. – Не знаю. Как получится.

Он чувствовал напряжение Кейна, скрытую ярость, питающуюся страхом.

– Тогда не трать времени зря.

Кейн оставил его и снова повернулся к Дрейку.

– Заложников в угол.

– Угу, – рассеянно промычал Дрейк. Он никак не мог налюбоваться пулемётом.

Кейн быстро подошёл к нему и ударил по стволу пушки.

– Эй. Займись делом. Брианна может вернуться в любую секунду. Если не она, то Тейлор. Прекращай дурака валять.

Бритни лежала на полу, не двигаясь, не издавая ни звука. Жива ли она вообще, гадал Джек. Учитывая, как сильно она ранена, и зная, сколько боли может причинить даже скользящая рана, он подумал, что, быть может, для неё было бы даже лучше, будь она мертва.

Джек нашёл старую потрёпанную папку, небольшую, с порванными страницами, выпадающими тут и там, пестрящую загнувшимися от старости стикерами с номерами страниц.

Он начал вчитываться. Искать инструкцию по функциональным клавишам. Без этого он ничего не смог бы сделать. Без мышки Джек чувствовал себя как без рук: он никогда не видел, и уж тем более не пользовался компьютером без мышки. Удивительно, что такие вещи ещё существовали.

– Диана, прочитай обоих наших заложников, – распорядился Кейн. – Не хочу вдруг обнаружить, что у них есть силы. Дрейк! Как продвигается?

– Собираюсь наладить проводку, – ответил Дрейк.

– Хорошо, – сказал Кейн.

Джек украдкой посмотрел на Дрейка и увидел, что тот держит катушку оголённого провода, довольно тонкого, но на вид прочного. Он осматривал дверной проём, пытаясь что-то найти.

Дрейк пожал плечами, недовольный тем, что увидел. Он принялся обматывать один конец провода вокруг средней сломанной петли в том месте, где она ещё держалась в стене. Дверь была высокая, на трёх петлях: верхняя над головой, нижняя на уровне лодыжек, а третья посередине между первыми двумя.

Дрейк стал тянуть провод от петли к тяжёлому металлическому шкафчику для документов, который стоял возле противоположной стены. Он просунул катушку в дверную ручку и крепко натянул. Затем отрезал провод плоскогубцами и обмотал несколько раз, затягивая посильнее.

Диана отошла от заложников и сказала:

– Оба чистые. У одного, может, наберётся на одну полоску, но на этом уровне он даже сам не может знать, что у него за сила. Даже если она хоть сколько-нибудь полезная.

– Хорошо, – сказал Кейн.

Диана неторопливо прошлась по комнате и упала в офисное кресло, которое ближе всех стояло к Джеку. Она хмуро посмотрела в монитор перед собой.

– Что делает Дрейк? – шёпотом спросил Джек.

Диана посмотрела на него своими томными глазами.

– Эй. Джек интересуется, что это ты делаешь, Дрейк. Может, расскажешь ему?

– Джек должен заниматься своим делом, – вмешался Кейн. – Он занят.

Джек торопливо вернулся к записям. Вот оно: список функциональных клавиш. Он нахмурился и начал стучать по клавиатуре: нажимал клавиши, смотрел на результат и методично переходил к следующей комбинации.

Дрейк закончил с проводом. Он нырнул под него и исчез в коридоре, там, откуда они пришли, на ходу разматывая катушку.

– Я в главной директории, – объявил Джек. – Очень древняя. Похоже на DOS или что-то вроде того.

Против собственной воли он увлёкся выполняемым заданием. Это походило на компьютерную археологию. Он расшифровывал язык, который появился ещё до «Windows», до «Linux», до всего прочего. Это почти заставило его забыть от боли. Почти.

– Надеюсь, ты не слишком влюбился в Брианну, Джек, – сказала Диана.

– Что? Нет. Нет, конечно. – Джек почувствовал, что краснеет. – Нет. Глупости.

– Угу.

Шаг за шагом он нащупывал путь через директорию, ища клавиши, которых могло и не быть, вводя команды, которые могли и не существовать.

Дрейк вернулся. Он светился от счастья.

– Вдоль и поперёк, – сказал он. – Вдоль и поперёк.

– Отлично, – сказал Кейн. – Это первое. Теперь позаботимся о Тейлор. Помни, мы не хотим, чтобы кто-то попал в Джека или оборудование.

– Я своё дело знаю, – сказал Дрейк. Он ткнул щупальцем в одного из двоих своих головорезов. – Ты. Тащи ружьё. – После того как тот выполнил приказ, Дрейк несколько минут ходил по комнате, проверяя возможные линии прицела. – Хорошо. Задание у тебя проще некуда. Увидишь, что где-то тут появилась Тейлор – стреляй.

Мальчик побледнел.

– Стрелять? В неё?

– Нет, у тебя есть выбор, – сказал Дрейк. – Можешь стрелять, а можешь не стрелять.

Мальчик облегчённо вздохнул.

– Вот только, если ты не выстрелишь, – Дрейк щёлкнул рукой-кнутом. Щупальце обмоталось вокруг горла мальчика. – Если не выстрелишь, знаешь, что будет? Если ты забудешь, или отвлечёшься, или промажешь? Я буду хлестать тебя до тех пор, пока мясо от костей не отойдёт.

Дрейк радостно рассмеялся и убрал щупальце.

– Думаю, мы готовы, – объявил он. – Тейлор ждёт град из свинца. А если малышка Брианна захочет ветерком влететь сюда на скорости в сотню миль в час, она попадёт в наши сети.

– А сигнал тревоги? – спросил Джек.

Дрейк захохотал так, словно услышал самую смешную в мире шутку.

– Вдоль и поперёк, – повторил он. – Вдоль и поперёк.

Джек не смотрел на Дрейка. Он посмотрел на Диану. Её глаза были похожи на два окна, за которыми виднелась лишь темнота.

– Возвращайся к работе, Джек, – сказал Кейн.

* * *

Дверь «МакКлуба» оказалась заперта. На ней висела табличка: «Извините, мы закрыты. Откроемся завтра».

Дак и сам не знал, что его сюда привело. Конечно, клуб закрыт – ведь уже перевалило за полночь. Ему просто было страшно одиноко. Он надеялся, вдруг кто-то окажется поблизости. Хоть кто-нибудь.

Спустя три дня – вообще-то четыре, ведь уже наступило завтра, – с тех пор, как Дак провалился сквозь дно бассейна, его жизнь явно изменилась к худшему. Во-первых, он лишился личного оазиса спокойствия. Очевидно, бассейн было уже не починить. Он побродил по городу в поисках нового бассейна, но не нашёл ни одного места, которое могло бы сравниться с тем, которое он потерял.

Во-вторых, никто ему не верил. Дак стал посмешищем. Детям было лень сходить и убедиться, что в дне бассейна действительно зияет дыра. И, разумеется, ни Зил, ни его друзья-бандиты не спешили подтверждать слова Дака.

Когда он рассказывал людям о своей странной непрошенной силе, все требовали, чтобы он её продемонстрировал. Но Дак этого не хотел. Прежде всего, для этого нужно было взбеситься, а он по натуре был человеком незлобивым.

Но, что ещё важнее, это значило бы опять провалиться под землю. А Даку не слишком понравился и первый опыт. Ему повезло, что он не умер, прежде чем оказался в пещере. Он мог проваливаться и дальше, пока не оказался бы в расплавленном ядре Земли. Как бы то ни было, такая картина стояла у него в голове. Сквозь землю, сквозь кору, мантию и какие там ещё есть слои? Наверное, в школе им это рассказывали, но теперь он уже не помнил. Всё дальше и дальше, до самого ядра, состоящего из расплавленых металлов и камня.

В его мыслях эта картина напоминала сцену из «Властелина колец». Как Голлум, он угодил бы в лаву и сгорел дотла за считанные секунды.

Но это были почти цветочки по сравнению с другой вероятностью: быть просто-напросто похороненным заживо. Он мог провалиться под землю футов на сто и не иметь возможности выбраться. Он бы медленно задыхался, пока земляной колодец осыпается, комья земли летят в его обращённое кверху лицо, земля забивается в глаза, рот, нос…

Дак схватился за ручку двери «МакКлуба», чтобы успокоиться. Эти картины напоминали ожившие кошмары. И они всё чаще и чаще возникали у него в голове.

Не помогало и то, что никто не воспринимал его проблему всерьёз. Дети смеялись над его рассказами. Им всё это казалось смешным. И его падение сквозь дно бассейна. И пещера. И радиоактивная зона в пещере. И голубые летучие мыши. И то, как он вынырнул, полуголый и дрожащий. И то, как ему пришлось карабкаться с берега вверх по скале, заставляя себя счастливо улыбаться, иначе злость навалилась бы на него, и он продолжил бы падать. Карабкаться по скале было проще всего. От облегчения он чувствовал будто стал легче.

Дак рассказывал свою историю, и дети хохотали над ним. В первые дни он им подыгрывал. Ему нравилось веселить других. Но вскоре из забавного рассказчика он превратился в объект насмешек.

– Значит, твоя сила – набирать такой вес, что ты в прямом смысле проваливаешься сквозь землю? – Это говорил Хантер, который считал себя настоящим комиком. – Так значит, ты в прямом смысле Человек-Жирдяй?

Это положило начало сезону шуток: сначала Человек-Жирдяй, потом Подземный мальчик, Спелеолог, Шахтёр, но самое популярное – Человек-Дрель.

Дети никак не могли взять в толк: это не смешно. Нисколько. Не смешно, если как следует подумать. Не смешно, когда ты всю ночь вертишься в постели и не можешь уснуть из-за страха, что ты разозлишься во сне и провалишься навстречу медленной, мучительной смерти.

Хантер высмеял и историю о голубых летучих мышах.

– Чувак… или лучше обращаться к тебе «Человек-Дрель»? Чувак, летучие мыши днём спят, а ночью летают. А твои голубые мыши? По твоим словам, они проснулись, когда стало светло. Что ты сам об этом думаешь? К тому же, никто, кроме тебя, никогда их не видел.

– Эти мыши голубые, цвета неба, поэтому ты не увидишь их, даже если они пролетят у тебя над головой. И на фоне воды тоже, – объяснил ему Дак.

Он оставил дверь клуба в покое. Наверное, оно и к лучшему, что клуб закрыт. Ему одиноко, но, быть может, лучше быть одиноким, чем клоуном.

Дак огляделся, чувствуя себя потерянным. Было уже поздно. На улице никого. В старые времена родители посадили бы его под домашний арест на год, если бы узнали, что он бродит по улицам ночью.

На площади было пусто. Ночью это место казалась зловещим. Тут располагались могилы. Неровные очертания церкви, темнеющей на фоне звёздного неба. Обгоревшие обломки здания. В нескольких окнах здания муниципалитета горел свет – никто не утруждал себя тем, чтобы ходить и проверять, везде ли он выключен. Уличные фонари ещё светили, хотя некоторые перегорели, а другие, особенно те, что ближе к площади, были разбиты вандалами во время битвы.

Теперь площадь стала местом обитания призраков. Призраки и длинные тени.

Дак устало поплёлся к дому. К так называемому дому. Для этого нужно было пройти мимо церкви. Там, как минимум, темно. Сейчас свет в ней зажигали только в дни собраний, потому что система освещения в ней не сохранилась. Лампы подключали в удлинители, протянутые из мэрии. Обычно после собраний кто-то выдёргивал вилку из розетки.

Тротуар у церкви был завален булыжниками – массивными остатками каменной кладки. Никто так их и не убрал. Наверное, и не уберёт никогда. Дак шёл по центру улицы, не доверяя теням на противоположной стороне.

Он услышал какой-то шорох из церкви. Может, собака. Или крысы.

Но затем кто-то настойчиво зашептал:

– Эй! Эй, Дак!

Дак остановился. Голос шёл со стороны церкви.

– Чувак! – тот же шёпот, но уже громче.

– Что? Кто это? – спросил Дак.

– Это я. Хантер. Только никому не говори. Меня убьют, если найдут.

– Что? Кто?

– Дак, слушай, иди сюда, нельзя перекрикиваться.

Неохотно – очень неохотно, ожидая какой-нибудь подставы, – Дак перешёл на ту сторону улицы.

Хантер сидел за куском стены, в которой ещё виднелись остатки витражного стекла. Он встал, когда Дак подошёл ближе, и его лицо осветил фонарь. Судя по его виду, он не собирался никого разыгрывать. Он выглядел испуганным.

– Что случилось? – спросил Дак.

– Залезай сюда, чувак, а то нас кто-нибудь увидит.

Дак перелез через завал, слегка содрав кожу в процессе.

– Ну, – сказал Дак, оказавшись в каменном убежище Хантера. – Чего?

– Чувак, ты едой не поделишься? А то мне не досталось ужина.

– Э-э… чего?

– Я есть хочу, – сказал Хантер.

– Все хотят, – заметил Дак. – Я на ужин выпил банку соуса.

Хантер вздохнул.

– Я тут умираю с голоду. Я не ужинал. Да и не обедал толком. Пытался спасти свою шкуру.

– Почему ты здесь?

– Из-за Зила. Он и другие нормальные на меня охотятся.

У Дака было такое чувство, что его либо пытаются одурачить, либо он попал в чей-то безумный сон.

– Слушай, если ты собрался меня разыгрывать, то давай закончим на этом.

– Нет, чувак. Всё серьёзно. Ты уж меня извини, ну, за то, что я дразнил тебя и всё такое. Я просто пытался повеселить других, понимаешь?

– Нет. Я не понимаю, о чём ты говоришь, Хантер.

Хантер помедлил, казалось, он вот-вот взорвётся. Но затем сник. Сел на землю. Дак неуклюже опустился рядом с ним. Чувство неловкости усилилось, когда он услышал сдавленный всхлип. Хантер плакал.

– Что с тобой? – спросил Дак.

– Зил. Ты же знаешь Зила, да? Мы повздорили. Он совсем слетел с катушек. Попытался прикончить меня каминной кочергой. И что я должен был делать?

– А что ты сделал?

– Я поступил так, как должен был, – сказал Хантер. – Я поступил так, как был должен. Вот только я не попал в Зила, потому что вмешался Гарри. Он выскочил между нами.

– Хорошо.

Хантер снова всхлипнул.

– Нет, чувак. Не хорошо. Гарри упал. Рухнул на пол. Я в него даже не целился, он ничего плохого не сделал. Ты должен помочь мне, Дак, – взмолился Хантер.

– Я? Почему я? Ты всегда только и делал, что донимал меня.

– Ладно, ладно, это правда, – признал Хантер. Он прекратил плакать. Но голос его стал только более настойчивым. – Но слушай, мы же с тобой на одной стороне.

– Э-э… чего? – Мы уроды, чувак. Ты что, не понимаешь? – раздражение помогло Хантеру вернуть самообладание. Он перестал всхлипывать. – Чувак, Зил собирает нормальных, чтобы выступить против нас. Всех нас.

Дак смущённо помотал головой.

– Что ты такое говоришь?

Хантер схватил его за руку и крепко сжал.

– Мы против них. Не дошло? Уроды против нормальных.

– Да нет, – хмыкнул Дак. – Во-первых, я никому не сделал ничего плохого. Во-вторых, Сэм урод, а Астрид нормальная, как и Эдилио. Так что как такое может быть?

– Думаешь, за тобой не придут? – спросил Хантер, не отвечая на вопрос. – Думаешь, ты в безопасности? Отлично. Давай. Беги домой. Делай вид, что ничего не происходит. Но теперь мы против них. Увидишь, когда в следующий раз сам будешь тут прятаться.

Дак сбросил руку Хантера.

– Я поищу тебе еды, чувак. Но в твои проблемы вмешиваться не собираюсь.

Дак вылез из-за завала и пошёл дальше по улице.

Хантер прошипел ему вслед:

– Уроды против нормальных, Дак. А ты – урод.

* * *

Джек вспотел так, словно сидел в парилке. Нога болела. Болела сильно.

Но хуже всего – провода.

Провода.

Брианна их не заметит. Она ворвётся сюда со скоростью пули. Наткнётся на провод на такой скорости, и её порежет на кусочки. Как кирпичик швейцарского сыра проволочной сырорезкой.

Джек до боли отчётливо представил себе эту картину.

Он представил, как Брианна натыкается на растяжки. Как её разрезает пополам. Как ноги успевают пробежать ещё несколько шагов, прежде чем поймут, что они больше не несут на себе тела.

– Снимите провода, – сказал Джек. Слова вылетели из его рта прежде, чем он успел об этом подумать. Он не хотел их произносить. Слова вырвались сами.

Никто его не услышал, кроме Дианы.

Он посмотрел на неё и увидел тень улыбки.

Но Дрейк был занят, а Кейн разглагольствовал о чём-то, поэтому никто не услышал Джека.

Джек убрал руки с клавиатуры.

– Вы должны снять растяжки, – сказал Джек, выдавливая слова через силу.

Кейн застыл. А Дрейк резко обернулся.

– Что? – возмутился Дрейк.

– Сними провода, – повторил Джек. – Иначе я…

Кнут прошёлся по его шее. Боль была словно от очередной пули, только на нежной коже она ощущалась куда сильнее.

Джек вскрикнул от боли и неожиданности.

Дрейк приготовился нанести новый удар, но Кейн рявкнул:

– Нет!

Дрейк, похоже, был готов проигнорировать приказ, но удовлетворился тем, что просто обмотал щупальце вокруг горла Джека. Он сжал, и в голове Джека застучала кровь.

Кейн подошёл к нему и спокойно спросил:

– В чём проблема, Джек?

– Провода, – сказал Джек. У него с трудом получалось издавать звуки. – Мне не нравится то, что вы делаете.

Кейн моргнул. Он действительно не понимал. И посмотрел на Диану в поисках разъяснений.

Диана вздохнула.

– Щенячья любовь, – сказала она. – Похоже, Джек меня совсем забыл. Теперь другая исполняет главную роль в его постыдных фантазиях.

Кейн рассмеялся, ушам своим не веря.

– Ты что, влюбился в Брианну?

– Я не… это совсем не… – Джек с трудом выдавливал слова.

– Да брось, Джек. Не будь идиотом, – уговаривал его Кейн. – Отпусти его, Дрейк. Джек просто отвлёкся. Забыл, что на самом деле важно.

Дрейк убрал щупальце, и Джек сделал глубокий вдох. Спина и шея так болели, что он забыл о раненой ноге.

– Джек, Джек, Джек, – сказал Кейн тоном разочарованного учителя. – Плохое иногда случается, Джек, ты должен с этим смириться.

– Только не Брианна, – сказал Джек.

На его глазах лицо Кейна покраснело: тревожный знак. Но он знал, что нужен Кейну. Кейн не убьёт его, он был в этом уверен, как бы тот ни злился. Дрейк может поддаться ярости, но не Кейн.

– Думаешь, Брианна станет тебя защищать? – спросил Кейн. – Она явится сюда, может быть, с оружием, и пристрелит всех, кого видит, Джек. Так что возвращайся к работе и позволь мне самому принимать важные решения.

Джек повернулся к клавиатуре. Занёс руки над клавишами. Но он не мог этого сделать. Кончики пальцев замерли в полудюйме от клавиш.

Только не Брианна. Только не она. Только не так.

– Я мог бы с ней поговорить, – сказал Джек. – Попробовать переманить на твою сторону.

– Просто предоставь это мне, – взмолился Дрейк. – Я гарантирую, он вернётся к работе.

– Всё верно, Дрейк, – сказала Диана. – Пытай его. Пусть он разозлится как следует и заполнит эту комнату радиацией. Пока у тебя волосы из башки не полезут.

Это не приходило Джеку в голову. Но теперь он задумался. Диана права, они же не могут знать, что именно он делает.

Кейн снова прикусил палец: он всё время так делал, когда бывал раздосадован.

– Дрейк, срежь провода. Джек, найди способ обесточить Пердидо-Бич, иначе я прикажу Дрейку не только вернуть растяжки, но и хлестать тебя до тех пор, пока у него рука не устанет.

Джек тщательно пытался скрыть свой триумф.

Дрейк хотел было возразить, но Кейн отчеканил:

– Выполняй, Дрейк. Выполняй.

Джек почувствовал, как в нём разливается тёплое чувство. Что-то, чего он никогда прежде не испытывал. Шею и спину по-прежнему обжигала боль, почти забытая рана на ноге тоже ныла. Но боль была вторична после чувства… чего-то нового. Он сам не знал, как его назвать.

Джек вступился на защиту другого человека. Возможно, Брианна никогда об этом не узнает, но он только что рисковал ради неё. Вообще-то рисковал жизнью.

– Наш малыш-задрот стал совсем большой, – протянула Диана.

Джек застучал по клавишам.

– Но всё такой же наивный, – добавила она.

Это немного напрягло Джека. Он примерно знал, что значит «наивный». Но он уже нашёл нужную директорию, и в ней были ещё не изученные команды и ещё не расшифрованные фразы.

Глава 23 18 часов, 7 минут

– ОНИ ВЫСТАВЯТ КОГО-НИБУДЬ на входе, – сказал Сэм. – Это прямо за тем поворотом. Останови здесь.

Эдилио затормозил, и две другие машины тоже остановились следом за ними. Декка везла Орка с Говардом в большом внедорожнике. В третьей машине ехала горстка солдат Эдилио. Все, кого Сэм смог собрать. Он пробовал звать и остальных, но только эти откликнулись, узнав, что намечается битва с Кейном и Дрейком.

Страх перед Кейном и особенно перед Дрейком глубоко засел в обитателях Пердидо-Бич.

Сэм повернулся на сидении, чтобы посмотреть на Брианну и Тейлор, сидящих сзади.

– Ладно, девчонки, вот в чём наша проблема: я должен знать, где Кейн выставил своих бандитов. Предполагаю, он оставил как минимум двоих у главных ворот. Разумеется, с оружием. И дал им приказ стрелять в каждого, кто попытается подъехать.

– Я могу появиться и сразу исчезнуть, так, что они не успеют в меня выстрелить, – сказала Тейлор. Но без особого энтузиазма.

– Сэм, я могу пробежать через ворота и совершить экскурсию по зданию за каких-то полминуты, – сказала Брианна. – Они вряд ли вообще меня заметят.

– Если ты бежишь так быстро, что они тебя не видят, как же ты увидишь их? – спросил Эдилио.

Она показала на своё лицо.

– Быстрые глаза, Эдилио, очень быстрые глаза.

Сэм с Эдилио улыбнулись. Но веселье длилось недолго.

– Ладно, Бриз, послушай меня, – сказал Сэм. – Беги только до ворот и обратно, никуда больше. Это не просьба, это приказ.

– Но я же быстро, – возразила Брианна.

– Бриз, ты должна меня послушать: не заходи на станцию.

Брианна надулась.

– Ладно, ты же босс, босс.

– Хорошо, – сказал Сэм. – Тогда… – он замолчал, понимая, что говорит в пустоту.

– Исчезла, – прокомментировал Эдилио. – Она у нас мешкать не любит.

– Я тоже могу помочь, – сказала Тейлор слегка неохотно.

– У тебя ещё будет шанс, – сказал Сэм.

Декка вылезла из машины.

– Вы отправили Бриз?

– Да. Может вернуться в любую секунду, – ответил Эдилио.

– Я готова, – сказала Декка. – Знаете, каково это – везти Орка? Он всю дорогу пердит чем-то невыносимым.

– Это всё капуста, – сказала Тейлор.

– В любую секунду. Ты знаешь Брианну, – сказал Эдилио.

Все четверо стали ждать. Сэм смотрел на дорогу. Хотя он всё равно не заметил бы, как Брианна бежит назад.

– Что-то долго, – сказала Тейлор. – В смысле, для неё.

Никто на это не ответил. Прошло ещё две минуты. Три. Пять бесконечных минут.

– О боже, – прошептала Декка. – Брианна. – Она закрыла глаза и как будто начала молиться.

– Она должна была уже вернуться, – с трудом сказал Сэм. – Если нигде не остановилась.

Он почувствовал, как скрутило живот. Ужас пробрал его до самых костей.

* * *

Лана чувствовала нарастающий внутри страх. Она была готова. Она знала, что приближается.

– Что это за место? – спросил Коржик, который тоже, вне всяких сомнений, что-то чувствовал, но скорее призраков, а не живых людей, бурлящее зло, которое теперь оказалось так близко.

– Раньше тут был шахтёрский городок, – сказала Лана. – Тут жили золотоискатели, давно, ещё в 1800-х или около того.

– Типа ковбоев?

– Наверное.

Они шли по призрачному городу, по развалинам места, которое когда-то, несомненно, обещало превратиться в крупный мегаполис. Почти все шахты здесь были построены в конце 1800-х годов.

Ещё можно было разобрать, где проходила главная улица. И Лане казалось, что, если задаться целью, можно узнать, которая груда развалин была когда-то гостиницей, которая – салуном, скобяной лавкой или ещё чем-нибудь. То тут то там ещё виднелись подсвеченные лунным серебром тонкие остатки стен и древние каминные дымоходы. Но почти все крыши давно провалились, витрины магазинов просели до самой земли. Может быть, произошло землетрясение или что-то вроде того, потому строения и разрушились. А может быть, их убило время.

Только одно здание казалось более-менее крепким: грубо вытесанный сарай, где Отшельник Джим прятал свою плавильную печь и пикап.

– Вот наша цель, – сказала Лана, кивая в сторону постройки.

Её взгляд был прикован к тропе за сараем, которая шла вверх по холму. Она знала, что ей придётся подниматься по этой тропе, вверх по холму к шахте, а потом шарить в карманах мумифицированного старателя в поисках ключей.

Не самая приятная затея. Уже одно то, что она подошла так близко к существу из шахты, погружало ее душу в темноту. Лана ощущала его, ощущала Мрак, и у неё было ужасное предчувствие, что он тоже знает, что она здесь.

Знает ли Мрак, что она идёт к нему?

Знает ли, зачем?

Знает ли она сама? Уверена ли?

– Я знаю, зачем я здесь, – сказала Лана. – Знаю.

– Конечно, – отозвался Коржик. Он, похоже, принял это за упрёк в свою сторону.

Патрик вёл себя тихо, он боялся. Он тоже помнил.

Они вошли в сарай. Лана проверила бак с пропаном. Судя по измерительному прибору, бак был полон. Должно хватить.

Она опустилась на колени и проверила, на чём стоит бак. Тот стоял на некой стальной раме, ржавой, но, слава богу, не прикрученной к полу. Платформа стояла на земле. Отлично.

– Коржик, нам надо погрузить этот бак в машину. Скоро я достану ключи. Мы подгоним фургон поближе к баку. Но сначала давай поглядим, как тут всё устроено, ага?

– Не вопрос, Целительница.

Лана приставила ногу вплотную к нижнему краю бака и отметила, что верхний край упирается ей в бедро. Затем подошла к фургону и сравнила высоту проёма.

Хорошо. Хорошо. Почти столько же. Бак на пару дюймов ниже, а значит, его можно будет поднять. Поднять и засунуть в кузов. Но тут должна быть какая-то специальная система, ведь Отшельнику Джиму приходилось загружать бак в машину, чтобы пополнять запасы.

– Коржик. Поищи ящик с инструментами.

Всё по порядку. Первым делом она убедилась, что кран закрыт.

Затем порылась в ящике, который принёс Коржик, и нашла ключ, подходящий по размеру к крану. Соединительный элемент между шлангом и баком стоял намертво.

– Дай я попробую, – предложил Коржик.

Он весил как минимум вдвое больше Ланы. Соединение поддалось.

Лана показала на балки. С них свисала тяжёлая цепь, подсоединённая к подъёмному механизму. На конце её болтался крюк, а из корпуса бака торчал болт с петлёй.

– Джиму приходилось время от времени наполнять бак. Вот как он грузил его в фургон.

Коржик потянул за крюк. Цепь звякнула и легко пошла вниз, разматываясь с хорошо промасленного механизма.

Коржик навалился на бак и продел крюк в ушко.

– Окей. Отлично, – сказала Лана. – Я пошла за ключами.

Что-то в её тоне напрягло Коржика.

– Слушай, Целительница, давай мы… э-э… пойдём с тобой. Мы с Патриком. Там не безопасно.

– Знаю, – сказала Лана. – Но, если что-то пойдёт не так, я должна знать, что кто-то позаботится о Патрике.

Она выбрала не лучшие слова, чтобы успокоить Коржика. Его глаза расширились, подбородок задрожал.

– А что может пойти не так?

– Ничего, наверное.

– Окей, я иду с тобой, – сказал Коржик.

Лана положила ладонь на его огромное предплечье.

– Коржик, ты должен довериться мне.

– Ну хоть расскажи, в чём дело, – взмолился он.

Лана задумалась. Ей ужасно хотелось, чтобы Коржик, да и Патрик тоже, пошли с ней ко входу в шахту. Но она боялась за Патрика. И ещё больше боялась, что что-то может случиться с Коржиком.

В прежние времена Коржик был огромным тупым задирой, этаким Орком номер два. Он уж точно не блистал умом. Но за несколько суток перенесённых страданий его сердце размякло, и из него исчезла вся прежняя чернота. Коржик по-своему очистился, Лане он теперь казался совершенно непорочным. Встреча с Мраком может всё это перечеркнуть. Тварь из шахты уже оставила след в её душе, и она не хотела, чтобы то же самое случилось с её верным и надёжным защитником.

Лана открыла сумку. Она достала письмо, запечатанное в белый официальный конверт. И протянула его Коржику.

– Слушай, если что-то всё же случится, передай это Сэму и Астрид. Хорошо?

– Целительница… – он не хотел брать конверт.

– Коржик. Возьми. – Она вложила конверт ему в руку и сжала его пальцы. – Хорошо. Теперь слушай: я хочу, чтобы в моё отсутствие ты сделал кое-что ещё.

– Что?

– Она через силу улыбнулась.

– Я так хочу есть, что готова съесть Патрика. Поройся среди этого хлама, может, найдёшь что-нибудь съестное. Я вернусь через пятнадцать минут.

Лана повернулась к выходу и выскочила под ночное небо, прежде чем он успел что-нибудь возразить.

Запустила руку в сумку, нащупала холодную пластиковую рукоять пистолета и обхватила её пальцами. Вытащила оружие и опустила руку.

Она заберёт ключ у мёртвого золотоискателя. Если Вожак явится ей помешать, она пристрелит его.

А если… если она не сможет выйти из пещеры, если вместо этого пойдёт всё глубже и глубже, к Мраку, не в силах сопротивляться, то…

* * *

Тейлор была не такой, как Брианна. Бриз воображала себя супергероем. А Тейлор знала, что она обычная девочка. Такая же, как и все, не считая странной способности: стоило ей подумать о каком-то месте, как она тут же перемещалась туда.

И теперь Брианна жутко запаздывала. Бриз никогда не опаздывает. Она не умеет опаздывать. Значит, с ней что-то случилось.

Так что настала очередь Тейлор. Она чувствовала это, знала. Но Сэм её не просил. Он стоял и пялился на дорогу, словно ждал, пока появится Брианна.

Тейлор ещё ни разу не видела Декку такой расстроенной. Обычно она была каменно-спокойной, а теперь в камне появились трещины.

Эдилио сохранял невозмутимое лицо. Он смотрел прямо перед собой, ожидая приказаний. Спокоен.

Никто не хотел торопить Сэма. Но все знали, что с каждой минутой положение ухудшается.

Тейлор должна была решить сама. Сэм не хотел посылать её. Поэтому решать было ей.

Она готова была на что угодно ради Сэма. На что угодно. Ей даже казалось, что она в него влюблена, хотя Сэм был старше неё и верен Астрид.

Сэм спас Тейлор жизнь. Спас её рассудок.

Кейн решил, что все уроды «Коутс», которые не хотели ему подчиняться, должны быть помещены под контроль. Он сообразил, что большая часть силы сосредоточена в руках, и с помощью Дрейка действовал быстро и решительно.

Это называлось «бетонированием». Руки детей помещались в раствор цемента. Каждый блок весил сорок фунтов. Один уже только вес делал детей полностью беспомощными. Поначалу прихвостни Кейна кормили их, ставя тарелки на пол, как собакам. Тейлор и другие, включая Брианну и Декку, слизывали кашу и молоко, словно животные.

Потом между ребятами, которых Кейн оставил следить за «Коутс», пока сам он пытался захватить власть в Пердидо-Бич, произошёл разлад.

Кормить пленников стали реже. А потом и вовсе перестали. Тейлор жевала траву, пробивающуюся между камешков у дороги.

Только благодаря Сэму она осталась жива.

Тейлор была у него в долгу. В неоплатном.

У неё возникло тянущее чувство глубоко в животе: она обязана ему жизнью.

– Скоро буду, – сказала она.

Прежде чем Сэм или кто-то ещё успели открыть рот, она исчезла. Переместилась чуть дальше по дороге, туда, откуда можно было разглядеть въезд, и только. Она умела телепортироваться гораздо дальше.

Тейлор только что стояла рядом с Сэмом, Эдилио и Деккой. А миллисекунду спустя она уже стоит одна в темноте, там, откуда друзей уже не видно.

Будто кто-то переключил канал. Только она была внутри телевизора.

Тейлор прерывисто вздохнула. Ворота были в пятидесяти ярдах от неё. За ними возвышалась АЭС, яркая и грозная.

Они ждут, что она переместится либо в сторожевую будку, либо прямо на станцию. Но Тейлор не сделает ни того, ни другого.

Спустя долю секунды она уже была за сторожевой будкой – чуть потеряла равновесие, оказавшись на крутом склоне.

Девушка удержалась на ногах и быстро огляделась, никого не увидела и прыгнула в тёмное укромное место за припаркованным грузовиком, сбоку от ворот.

– Ай!

По удивлённому возгласу Тейлор поняла, что сделала неправильный выбор.

Двое ребят, головорезов Дрейка, вооружённых ружьями, стояли прямо здесь, рядом с ней, прятались за грузовиком. Ждали в засаде.

От неожиданности они замешкались. Тейлор видела смятение в их глазах.

– Слишком медленно, – сказала Тейлор.

Охранники закричали, вскинули ружья – но девушка уже исчезла.

Она появилась в трёх футах от Сэма, который так и смотрел на дорогу.

– Тейлор. Что ты делаешь? – спросил он.

Сэм даже не заметил, как она исчезла. Тейлор рассмеялась с облегчением.

– Двое парней с пушками за грузовиком, сразу за воротами, слева. В сторожевой будке вряд ли кто-то есть. Это засада. Если вы проедете к сторожевой будке, те двое расстреляют вас со спины. Они меня заметили.

Теперь уже удивился Сэм.

– Ты…

– Ага.

– Но ты не обязана была…

– Обязана. Слушай, Брианну я нигде не видела.

– По машинам, – скомандовал Сэм. Он запрыгнул в джип. – Декка?

– Уже, – отозвалась Декка, заводя мотор.

Эдилио приказал своим ребятам тоже садиться в машину.

– Спасибо, – сказал Сэм через плечо.

От одного его слова благодарности Тейлор почувствовала себя безумно счастливой.

– Я могла бы… – начала она, в глубине души надеясь, что Сэм не скажет «да».

– Нет, – твёрдо сказал Сэм. – И пригнитесь. – Потом обратился к Эдилио: – Прямо к воротам, но притормози чуть раньше. Ехать надо быстро, чтобы они не успели сообразить, что делать. Но помни, там может быть ещё один. Тот, кого Тейлор не видела.

– Ага, – сказал Эдилио. – К этому мы готовы.

Тейлор не поняла, о чём они, но было не время задавать кучу вопросов.

Слегка накренившись, джип поехал по склону холма вверх, к воротам. Эдилио ударил по тормозам. Декка едва успела затормозить, чтобы не врезаться в них. Третья машина ехала чуть медленнее.

Сэм выскочил из джипа. Декка спрыгнула, не дожидаясь остановки.

Они оба бросились вниз с холма.

Тейлор слышала, как Сэм кричит Декке, что нужно делать. Спустя несколько секунд многотонный грузовик оторвался от земли.

Тейлор увидела двух парней, которые смотрели на это разинув рот.

Сэм вскинул руки.

– Ребята! – сказал он двоим ошеломлённым головорезам. – У вас есть выбор. Или вы бросите оружие, убежите и останетесь в живых. Или наведёте ружья на меня – и сгорите.

Два ружья со стуком упали на дорогу. Мальчики подняли руки вверх.

– У вас есть какая-нибудь еда? – спросил один из них.

Декка опустила грузовик на место.

Он упал с грохотом, подпрыгнул, но не перевернулся.

– Брианну не видели? – спросила их Декка.

– Нет, – сказал один из мальчиков.

– Но если она попыталась проникнуть внутрь, то уже не вернётся, – добавил второй, пытаясь придать голосу жёсткость, даже с задранными вверх руками.

– Тейлор, – сказал Сэм. – Перепроверь сторожевую будку.

Тейлор переместилась туда. Она была готова выскочить в ту же секунду. Но внутри никого не оказалось.

В окно она увидела, как солдаты Эдилио выходят из третьей машины с автоматами наготове. Говард вылез из внедорожника, перепуганный, съёжившийся. И медленно, как страдающий от артрита старик, вслед за ним вылез Орк. Говард казался на его фоне ничтожной тенью.

Тейлор переместилась на улицу.

– В сторожке никого, – сообщила она. – Брианны там тоже нет.

Декка посмотрела на Сэма.

– Если кто-то причинил ей вред, ему не жить.

– Декка, мы должны действовать разумно, – сказал Сэм.

– Нет, Сэм, – возразила Декка с неожиданной дикой яростью. – Любой, кто хоть пальцем тронет эту девочку, должен умереть.

Тейлор ожидала, что Сэм поставит Декку на место. Но вместо этого он сказал:

– Декка, мы все её любим. И мы поступим правильно.

Тейлор переместилась поближе к Декке. Она положила руку на её сильное плечо. Девочка дрожала.

Глава 24 18 часов, 1 минута

СЭМУ ХОТЕЛОСЬ, ЧТОБЫ Кейн сам пришёл за ним. Это было бы лучше всего. Это было бы правильно. Прямой поединок, в открытую. Когда они сражались в прошлый раз, Сэм победил.

Но Кейн не собирался выходить.

Битва не успела начаться, а он уже потерял Брианну.

Бедняжка Бриз.

– Что будем делать? – спросил Эдилио. Он был на стороне Сэма. Эдилио всегда оставался на его стороне, и Сэм был ему за это глубоко благодарен. Но в эту минуту, стоя здесь, в тени массивной электростанции, представляя, как Брианна отправляется в очередную могилу на площади, он мечтал о том, чтобы Эдилио заткнулся и оставил его в покое.

Но принимать решения должен был Сэм. Победа или поражение. Правильно или ложно. Жизнь или смерть.

– Надо было взять с собой Астрид, – сказал Сэм. – Она знает электростанцию лучше, чем мы оба.

– Они наверняка в комнате управления, – сказал Эдилио. – Что бы ни задумал Кейн, он захочет всё взять под контроль.

– Да.

– Туда можно попасть только двумя путями, насколько я помню. Либо через турбинный цех, либо через офисы. Они контролируют оба входа.

– Да.

– В обоих направлениях там такие узкие коридоры. Что, если пойти через турбинный цех? Вряд ли они будут делать что-то, что нанесёт вред электростанции.

Сэм резко посмотрел на него.

– Ты прав. В этом есть смысл. Я должен был догадаться. Кейн же не станет разрушать станцию.

Эдилио пожал плечами.

– Эй, чувак, я же здесь не только потому, что я твой симпатичный дружбан-мексиканец.

Сэм улыбнулся.

– Ты не мексиканец. Ты из Гондураса.

– Ах, да, – бесстрастно проговорил Эдилио. – Вечно забываю. – И добавил, уже серьёзно: – Кейн пришёл сюда не затем, чтобы разрушить АЭС. Он хочет каким-то образом перехватить контроль над ней, как-то её использовать. Ему, как и всем нам, сидеть в темноте не по вкусу.

– Но он всё равно сделает то, что должен, – сказал Сэм.

– Да. Если перед ним встанет выбор, или мирно сдаться и позволить нам запереть его, или…

К ним тихонько подошёл Говард.

– Мы тут всю ночь будем стоять или что? Орк уже такой типа: «Или давайте начнём, или пустите меня домой спать».

– Я-то было решил, что у нас есть пара минут, чтобы всё обдумать, – огрызнулся Сэм. – Мы, похоже, потеряли Бриз. Но если ты предпочитаешь просто запустить туда Орка, прекрасно.

– Нет, чувак, – сказал Говард, быстро пятясь назад.

Сэм положил руку Эдилио на плечо и слегка сжал его.

– Он мог взять заложников.

– Ага, – согласился Эдилио. – Моих ребят. Майка, Микки, Бритни и Джоша.

– Ладно, мы друг друга поняли, – сказал Сэм. Он посмотрел в глаза Эдилио. Тот едва заметно кивнул в ответ.

– План такой. Тейлор перемещается туда с ружьём и сразу стреляет. Один, два, три выстрела, потом уходит. В этот момент мы все вместе атакуем их со стороны турбинного цеха.

– Лады, – сказал Эдилио. – Прямиком через турбинный цех.

С совершенно невозмутимым видом Эдилио скинул с плеча рюкзак и принялся в нём копаться. Он подозвал одного из своих солдат, парня по имени Стив.

– Слушай, Стив, а где мой «Сникерс»? Он же лежал тут, в рюкзаке.

Стив нахмурился и подошёл к нему. Карманы его брюк-карго были набиты чем-то под завязку.

Эдилио достал из рюкзака пистолет: слишком большой, слишком яркий и слишком пластиковый, чтобы быть настоящим. Он поднял его на уровень пояса и выстрелил.

Тонкая струя разведённой в воде жёлтой краски вылетела на тридцать футов.

Стив одновременно вытащил из карманов два одинаковых баллончика с краской, прицелился и нажал на кнопки.

Эдилио и Стив вдвоём разбрызгивали краску по кругу, вращаясь на месте, попадая в машины и в детей.

– Вон он! – крикнул Сэм.

Ночью Клоп был почти невидим. Но жёлтая краска на груди сделала его вполне заметным.

Клоп дёрнулся, жёлтое флуоресцентное пятно затанцевало и полетело прочь. Он убегал с криком:

– Откройте дверь! Откройте дверь!

Декка заняла позицию.

– Сделай это красиво, но не переусердствуй, – прошептал Сэм.

Внезапно Клоп споткнулся. Гравитация начала уменьшаться, но он сумел вырваться из области поражения Декки, вскочил на ноги и врезался в дверь.

– Отлично, – сказал Сэм.

Дверь открылась, и Клоп исчез в темноте.

– Думаешь, он слышал? – спросил Эдилио.

– Да. Он прямо сейчас вываливает всё Кейну. Так что придётся действовать жёстко и быстро.

– Как? – спросил Эдилио.

– Прямо сквозь стену, – мрачно сказал Сэм. – Говард! Орк! – крикнул он. Затем указал на дверь в турбинный цех, которая захлопнулась за Клопом. – Выбивайте дверь. Эдилио, возьми лучшего из своих ребят и иди с ними. Наделайте побольше шума. Пусть всё выглядит серьёзно. Все остальные – за мной.

– Побольше шума, – взволнованно повторил Эдилио.

Сэм сжал пальцы на плече Эдилио.

– Если бы я захотел завести дружбана-мексиканца, то это был бы только ты.

– Да, верно.

– Готовы?

– Нет.

– Пошли, – скомандовал Сэм. Затем громче: – Пошли!

Они побежали к двери, за которой исчез Клоп. Сумасшедшая пробежка через стоянку. Эдилио, Стив и ещё один солдат подгоняли впереди себя Орка, пока Говард предусмотрительно бежал помедленнее и позади всех, на относительно безопасном расстоянии.

Сэм, Декка и остальные солдаты сначала бежали за ними, а потом резко свернули налево и побежали в обход здания.

Тейлор осталась позади вместе с двумя мальчиками, охраняющими тыл.

Орк побежал прямиком на дверь. Он врезался в неё, как бык, не сбавляя скорости и не задумываясь. Грохот от столкновения эхом разнёсся над парковкой.

Металлическая дверь помялась, но не поддалась. Орк попятился и ударил по ней своей каменной ногой. Он упал на спину, но дверь распахнулась.

Изнутри загрохотали выстрелы.

Орк остался лежать. Остальные увернулись, бросившись в разные стороны.

Эдилио принялся стрелять в дверной проём, грохот стоял оглушительный. Вспышки выстрелов напоминали мерцание стробоскопа.

Сэм и Декка торопливо огибали дом, прижимаясь к стене.

– Думаю, где-то здесь, – сказал Сэм.

Они оба отошли от стены, и Сэм поднял руки.

Мощный зелёный огонь вырвался из ладоней Сэма. Кирпичная стена засветилась красным. Почти сразу же кладка начала трескаться, а затем в игру вступила Декка. Гравитация под стеной начала исчезать.

Стена трескалась. Осколки кирпичей и извёстки взлетали вверх. Кусочки поменьше попадали под огонь и, поднимаясь, сгорали. Стена разваливалась, но слишком медленно.

– Орк! – крикнул Сэм.

Мальчик-монстр вскочил на ноги и рванул к ним.

– Декка, стоп! – приказал Сэм.

Зелёный огонь погас, гравитация вернулась, и Орк пробежал под дождём из комьев земли и осколков стены. Своим массивным плечом он ударил ослабленную стену. Бетонный блок проломился вовнутрь, как хрустящая корочка пирога.

Орк попятился, ударил снова, и в стене появилась дыра. Сэм бросился вслед за Орком, но, в отличие от него, он не был готов столкнуться с им же созданным жаром. Это было всё равно что залезть в печь. Задев раскалённый докрасна кирпич, Сэм вскрикнул от боли.

А потом застыл.

Внутри, за стеной из шлакобетона, оказалась не комната управления. Вместо того, чтобы ворваться в помещение с пультами и застать Кейна врасплох, он очутился в одном из крайних кабинетов, заставленном старомодными металлическими шкафчиками.

Весь план рассыпался. Этот манёвр не имел никакого смысла.

Декка остановилась за спиной Сэма.

– Вот тебе и элемент неожиданности.

Не время для сожалений, твердил себе Сэм, но момент был горький. Неожиданность могла бы спасти жизни. Неожиданность могла бы позволить им освободить заложников.

– Со следующей стеной будет проще, – сказал Сэм. – Прикрой меня!

Декка нырнула за ряд шкафчиков, пока Сэм атаковал внутреннюю стену. В течение нескольких секунд температура в помещении от просто душной стала опасно высокой.

Огонь Сэма сжёг краску и перегородочный материал за считанные секунды, но за ними обнаружился ещё один барьер: безжизненный серый металл.

– Это антирадиационный щит, – крикнул Сэм Декке. – Свинец.

Свинец быстро плавился под направленными лучами Сэма. Жидкий металл стекал по стене и собирался в лужи, моментально поджигая всё, к чему прикасался.

Но теперь в помещении стало так жарко, что находиться там было уже невозможно. Воздух исчез, у Сэма закружилась голова, он не мог сосредоточиться и забыл, что вообще делает.

– Орк! Хватай его! – задыхаясь, крикнула Декка, как только вынырнула на улицу.

Сэм почувствовал, как его подняли в воздух. Это было на удивление приятно. Снаружи порыв прохладного ветра вернул его к реальности.

Он посмотрел направо. Из-за перестрелки в дверном проёме по-прежнему было пусто. Эдилио прижался к стене, он делал всё, что мог: перезаряжал оружие и продолжал стрелять вслепую. Его солдатам было приказано вернуться на безопасное расстояние и укрыться за припаркованными автомобилями.

Атака почти провалилась.

Сэм встал, борясь с головокружением и тошнотой. Снова повернулся лицом к стене. Он мог бы пробить огнём наружную стену, сквозь комнату за ней, и ударить в свинцовый щит. Но смертоносные лучи на таком расстоянии начнут рассеиваться. И у него не было места, чтобы водить лучами из стороны в сторону, чтобы расширить пробоину.

Он вскинул руки и дал волю силе. Свинцовый щит быстро начал плавиться. Но слишком поздно, Сэм знал это. Слишком поздно для эффекта неожиданности. Слишком поздно.

И, в конце концов, слишком слабо.

Из дыры в стене с красными краями – она была размером с крышку канализационного люка, – капали медные слёзы.

Затем знакомый голос крикнул:

– Сэм!

Сэм не обратил на него внимания.

– Сэм, через три секунды я брошу одного из заложников в дыру, которую ты проделал, – крикнул Кейн. – Раз!

Сэм Расширил дыру в стене насколько только мог, работая над краями, плавя свинец.

– Два!

Нельзя останавливаться, говорил себе Сэм.

Но если он не остановится, то Кейн, вне всяких сомнений, выполнит свою угрозу. Кейн в буквальном смысле мог швырнуть одного из заложников в огненную дыру, которую Сэм продолжал плавить.

Сэм опустил руки. Свет погас.

– Так-то лучше, – прокричал Кейн.

– Ну, Кейн, теперь выходи, и тогда я, возможно, позволю тебе уйти в целости, – проревел Сэм.

– Штука вот в чём, братец, – крикнул в ответ Кейн. – У меня двое твоих парней. Подайте-ка голос, ребятки!

– Это я, Сэм! Майк Фармер! Микки тоже тут. А Брит, она… ранена.

Сэм покосился на Декку. Та смотрела на него с каменным лицом. Кейн сказал, что заложников двое. Значит, Бритни он записал в трупы.

И ни слова о Брианне. Бриз не было среди заложников. «Опять же, – сказал себе Сэм, – Майк её тоже не упомянул. Значит она, как минимум, не лежит замертво в той комнате».

Перестрелка у входа прекратилась. Эдилио всё ещё стоял наготове, но он не знал, что делать дальше.

– Отпусти их, Кейн, – устало сказал Сэм.

– Не думаю, что я сделаю это, – отозвался Кейн.

Сэм запустил руку в волосы, он был вне себя от отчаяния.

– Чего тебе надо? – спросил Сэм. – Что ты, по-твоему, делаешь?

– Я захватил электростанцию, это же очевидно, – ответил Кейн. – Глупо было потерять её, Сэм.

На это Сэму было нечего ответить.

– Что я делаю, Сэм? Я отключаю электричество в Пердидо-Бич.

– Если ты сделаешь это, то сам тоже останешься без света, – прокричал в ответ Сэм.

– Ты так считаешь? – сказал Кейн, посмеиваясь. – Но, как оказалось, это вовсе не так. Похоже, мы можем отключить только некоторые участки, не затрагивая остальную территорию.

– Я думаю, ты блефуешь, Кейн. Я видел комнату управления. Тебе понадобится неделя, чтобы хоть в чём-то разобраться.

Кейн непринуждённо рассмеялся.

– О, в этом ты прав, братишка. Эй, да у меня это заняло бы месяц. Диана разбирается в технике не лучше меня. А Дрейк – ну, ты знаешь Дрейка. Но…

Сэм понял, что он сейчас скажет. Он закрыл глаза и опустил голову.

– К счастью, наш общий друг, Джек-Компьютер, здесь, и это существенно ускорит процесс. Вообще-то… Как там дела, Джек? Ещё не всё?

Едва слышное бормотание в ответ. А затем снова голос Кейна, он с вызовом спросил:

– Знаешь, что, Сэм?

Сэм решил не отвечать.

– Джек говорит, что свет в Пердидо-Бич только что погас.

Кейн рассмеялся: дико, торжествующе.

Сэм поймал на себе взгляд Тейлор. Она телепортировалась поближе.

– Проверь, – сказал он. Девочка коротко кивнула и исчезла.

– Кого ты послал проверить? Брианну? – крикнул Кейн. – Или Тейлор?

Сэм молчал. Он выжидал.

Тейлор появилась прямо рядом с ним.

– Я прыгнула до поворота, откуда видно город, – отчиталась она.

– И?

Глава 25 17 часов, 54 минуты

ДАК СПОРИЛ САМ с собой всю дорогу до дома. Проблемы Хантера – это не его проблемы, говорил он сам себе. Ладно, может, он теперь и стал уродом, как Хантер, но что с того? У него появилась какая-то дурацкая, бесполезная сила – разве это обязывает его хлебнуть горя вместе с Хантером?

Хантер был тот ещё придурок. А все люди, которые нравились Даку, были нормальными. Почти все. Конечно, Сэм ему тоже нравился, так, со стороны. Но серьёзно, разве он должен теперь выбирать сторону в войне, о которой он даже не знал?

Как бы то ни было, ему не нравилась идея бросить Хантера, чтобы он, голодный, так и сидел за каменным завалом возле церкви. Это казалось немного жестоким.

К тому времени, как Дак оказался в относительной безопасности у себя дома, он успел не раз передумать. Сначала уговаривал себя поступить так, а потом начинал убеждать себя поступить иначе.

Он осознал, что стоит перед кухонным шкафчиком. Просто посмотрим. Просто посмотрим, возможно ли как-то помочь Хантеру.

Смотреть на кухне было особо не на что. Две банки овощей. Банка собачьего лакомства, но даже не сладкого. Полупустой пакет муки и немного масла. Он научился готовить своеобразные отвратительные тортильи из смеси муки, воды и масла. В последнее время это стало самым популярным блюдом в УРОДЗ, их научились делать даже те, кто совершенно не умел готовить.

Даку даже думать не хотелось о том, чем придётся питаться через неделю. До него дошли слухи, что в полях осталась еда, но никто не хочет её собирать из-за червей. От этой мысли он содрогнулся.

Но собачьим лакомством пожертвовать можно, подумал Дак. Звучит так себе, но Хантер, судя по голосу, был в отчаянии. К тому же, сегодня все перестали брезговать даже той едой, от которой их раньше тошнило.

Перед глазами у Дака вдруг отчётливо встали хот-доги. Настоящая сосиска, такая горячая, что пар идёт, зажатая в мягкой белой булочке.

Тётя Дака раньше жила в Чикаго. Она рассказывала ему об оригинальных чикагских хот-догах. Сколько там было ингредиентов, семь? Интересно, вспомнит ли он их все.

Горчица. Соус. Лук. Помидоры.

От этих мыслей у него слюнки потекли. Но у него потекли бы слюнки и от мысли о хот-доге из брюссельской капусты.

Он принял решение. Дело не в противостоянии между уродами и нормальными. Дело в том, может ли он бросить Хантера там, чтобы тот всю ночь прятался, дрожа от страха.

Нет. Он отнесёт ему собачье лакомство, а потом, если Хантеру понадобится укрытие, позволит ему остаться тут, в подвале его дома.

Дак сунул банку в карман куртки и очень неохотно пошёл назад, к церкви.

Это заняло у него всего несколько минут.

– Хантер. Эй, Хантер, – окликнул он его грубым шёпотом.

Тишина.

Отлично. Прекрасно. Значит, его всё-таки разыграли.

Он развернулся и пошёл обратно. Но тут из-за угла показалась группа из семи-восьми ребят. Даку хватило секунды, чтобы заметить у них в руках бейсбольные биты.

Во главе шёл Зил.

– Вон ещё один! – крикнул Зил, и, прежде чем Дак успел хоть как-то среагировать, семеро парней бросились на него.

– Что случилось? – спросил Дак.

Ребята его окружили. Было очевидно, что они настроены враждебно. Но Дак твёрдо решил не давать им повода махать кулаками.

– Что случилось? – передразнил его Зил. – Человек-Дрель хочет знать, что случилось. – Он толкнул Дака. – Один из ваших нелюдей убил моего лучшего друга, вот что случилось.

– С нас довольно, – вставил один из ребят.

Несколько голосов его поддержало.

– Парни, я никого не трогал, – сказал Дак. – Я просто…

Он не знал, что – «просто». Враждебно настроенные глаза, глядящие на него со всех сторон, сузились.

– Что – просто, урод? – требовательно спросил Зил.

– Гуляю, парни. Я делаю что-то плохое?

– Мы ищем Хантера, – сказал Хэнк.

– Хотим надрать ему задницу.

– Ага. И нос поправить, – добавил Антуан. – Может, ему пойдёт больше, если нос будет торчать сбоку.

Они засмеялись.

– Хантера? – переспросил Дак как можно более невинным тоном.

– Да. Мистера Микроволновку. Урода-убийцу.

Дак пожал плечами.

– Я его не видел, народ.

– А что это у тебя в кармане? – спросил Зил. – У него что-то в кармане.

– Что? А, это ничего. Это…

Удар бейсбольной биты оказался безошибочно точным. Дак почувствовал боль в бедре, там, где свисала из кармана куртки банка. Чавкающий звук и треск разбитого стекла.

– Эй! – заорал Дак.

Он стал пробиваться сквозь толпу, но ноги не хотели двигаться. Озадаченно опустив голову, Дак увидел, что уже по самые лодыжки провалился в асфальт.

– Эй, хватит меня бесить! – отчаянно крикнул он.

– Хватит меня бесить, – протяжно передразнил его Зил.

– Эй, чуваки, он тонет! – крикнул кто-то из ребят.

Дак увяз до середины голени. Он был в ловушке. Поймав на себе презрительный взгляд Зила, он взмолился:

– Ну же, чувак, чего ты на меня взъелся?

– Потому что ты не человек, а мурод, – сказал Зил и добавил: – Понял?

– Вам нужен Хантер, да? – спросил Дак. – Он тут, народ, вон за теми камнями.

– Серьёзно? – сказал Зил. Он кивнул своей шайке, и те все вместе полезли за завалы в поисках своей жертвы. Кто-то, Дак не разглядел, кто, разбил остаток витража битой.

Дак глубоко вздохнул.

– Думай о хорошем, о хорошем, – прошептал он. Дак перестал проваливаться, но всё ещё был в ловушке. Он пытался выдернуть ногу, водя ею из стороны в сторону. Наконец, одну ногу получилось освободить – минус один ботинок. Со второй оказалось легче, и ботинок удалось сохранить.

Дак бросился бежать.

– Эй, а ну вернись!

– Он соврал, Хантера тут нет!

– Держи его!

Дак бежал, что было мочи, крича:

– Всё хорошо, всё хорошо, а-ха-ха-ха! – он отчаянно пытался сдержать злость и через силу заставлял себя улыбаться.

Дак перебежал на другую сторону улицы. Он уже оторвался от толпы, но недостаточно, чтобы успеть вбежать домой и запереть дверь, прежде чем его поймают.

– На помощь! Кто-нибудь, помогите! – крикнул он.

Следующий шаг оказался тяжелее.

Второй за ним проломил асфальт.

На третий нога прошла сквозь тротуар, и Дак рухнул.

Его подбородок ударился о бордюр и прошёл сквозь него, как камень сквозь стекло.

Он опять проваливался под землю. Только на этот раз лицом вниз.

Зил и остальные немедленно окружили его. На спину обрушился удар. За ним ещё один. Но Даку было не больно. Словно его били не битами, а соломинками. А потом они уже не могли его достать, потому что Дак провалился под цемент и стал утопать в земле.

– Минус один урод, – гаркнул Зил.

Затем другой голос:

– Что это?

– Все фонари погасли, – сказал кто-то, явно испуганно.

Кто-то выругался со страхом в голосе, и за этим последовал звук удаляющихся шагов.

Дак Чжан, лёжа лицом в земле, продолжал тонуть.

* * *

Мэри лежала в постели, в темноте, поглаживая живот, чувствуя под пальцами жир. Она думала, может, ещё пару недель стоит подержать диету. А потом она окажется там. Где бы ни было это «там».

Рядом с кроватью стояла пустая бутылка из-под воды. Мэри устало поднялась с постели. Мэри открыла дверь в ванную и щёлкнула выключателем. На секунду она увидела в зеркале незнакомое лицо: впалые щёки, ввалившиеся глаза.

И вдруг – полная темнота.

* * *

В подвале мэрии, в мрачном месте, которое дети называли больницей, Дара Байду держала за руку Джоша.

Мальчик не переставал плакать.

Его доставили с битвы на электростанции. Его привёз один из солдат Эдилио.

– Я хочу к маме, хочу к маме. – Джош раскачивался назад и вперёд, не слыша ни единого слова Дары, потерянный и пристыженный. – Я хочу к маме, – плакал он. – Я просто хочу к маме.

– Я поставлю DVD, – сказала Дара. Других вариантов у неё не было. Она и прежде видела таких детей, слишком много, чтобы можно было всех запомнить. Иногда они просто уже не могли вынести всего этого. Ломались, как ветка, согнутая слишком сильно. Щёлк.

Дара задумалась, когда это произойдёт и с ней.

Сколько ещё она выдержит, прежде чем сядет, обхватит себя руками и начнёт раскачиваться и плакать, призывая маму?

Вдруг свет погас.

– Я хочу к маме, – плакал Джош в темноте.

* * *

В детском саду Джон Террафино отстранённо лежал, приоткрыв один глаз. Он смотрел телевизор с выключенным звуком и одновременно кормил из бутылочки капризного десятимесячного малыша. В бутылке было не молоко и не детская смесь. Она была наполнена водой с добавлением бульона из овсянки и капелькой рыбного пюре.

Ни в одной из книг по уходу за детьми о таком не писали. Младенец болел. Он слабел с каждым днём. Джон сомневался, что малыш, которого тоже звали Джон, долго протянет.

– Всё хорошо, – прошептал он.

Телевизор выключился.

* * *

Астрид, наконец, уложила Малыша Пита в постель. Она была измотана и взвинчена. Глаз болел в том месте, куда угодила бейсбольная бита. На лице всплыл жуткий жёлто-чёрный синяк. Лёд помог, но не слишком.

Ей нужно было поспать; часы показывали час ночи, но спать она не собиралась. Пока не убедится, что с Сэмом всё в порядке. Жаль, что она не смогла поехать на станцию вместе с ним. Вряд ли Астрид могла помочь, но хоть не гадала бы, что с ним.

Странно, как за каких-то три месяца Сэм стал неотъемлемой частью её жизни. Даже более того. Неотъемлемой частью её самой. Как рука, нога. Или сердце.

С улицы послышался шум. Кто-то бежал. Она напряглась, ожидая услышать шаги у себя на крыльце. Но никто не пришёл.

Может, Хантер вернулся? Или Зил всё ещё бегает по округе, нарываясь на неприятности? С этим она ничего не могла сделать. Всё равно у неё не было сил, по крайней мере, значимых. Она могла только угрожать или уговаривать.

К тому времени, как она подошла к окну, на улице уже было пусто и тихо.

Астрид надеялась, что Хантер спрятался где-нибудь. Придётся подумать, как поступить в такой ситуации, а это будет ой как непросто. Возможно, это станет катализатором взрыва. Но эту проблему придётся решать уже не этой ночью.

Что там с Сэмом? Смог ли он остановить Кейна?

Не ранен ли Сэм?

Не убит ли?

Упаси боже. Она молилась.

Нет. Сэм не мёртв. Она бы это почувствовала.

Астрид вытерла слезу и вздохнула. Она никак не смогла бы уснуть. Точно нет. Поэтому она уселась перед компьютером. Руки дрожали, когда пальцы коснулись клавиатуры. Ей нужно было заняться чем-то полезным. Хоть чем-нибудь. Что угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о Сэме.

Внизу экрана были привычные значки браузеров «Safari» и «Firefox». Если их открыть, они лишь напоминали о том, что соединение с сетью отсутствует.

Астрид открыла папку с мутациями. В ней хранились фотографии всяческих странностей. Кошка, просочившаяся сквозь книгу. Змеи с крошечными крыльями. Чайки с хищными когтями. Черви.

Она открыла в «Ворде» документ и начала печатать.

Одной из общих черт, по-видимому, является то, что мутации делают существ – как людей, так и животных, – более опасными. Почти все мутации представляют из себя разные формы оружия.

Она сделала паузу и на секунду задумалась над этим. Это не совсем верно. У некоторых детей проявлялись силы, которые казались фактически бесполезными. Правда в том, что Сэму хотелось, чтобы у них появилось больше мутантов с «серьёзными», как он выражался, силами. А ещё была Лана, которая точно не была оружием.

Оружие или механизм защиты? Разумеется, возможно, я просто изучила недостаточное количество мутаций. Но будет совершенно не удивительно, если выяснится, что мутации необходимы как механизм выживания. В этом вся суть эволюции: выживание.

Но эволюция ли это? Эволюция – это серия случайных промахов и попаданий в течение миллионов лет, а не внезапный взрыв, влекущий за собой радикальные изменения. Эволюция строится на существующих ДНК. В УРОДЗ же произошло радикальное отступление от кода животной ДНК, выработанного за миллиарды лет. Ген скорости мог существовать, но ген телепортации, преодоления гравитации, телекинеза – нет.

Не существует ДНК для того, чтобы выпускать огонь из ладоней.

Факт в том, что я не

Экран почернел. В комнате воцарилась тьма.

Астрид встала и подошла к окну. Отдёрнув занавески, она увидела непроглядную черноту за окном. Ни единого огонька на улице.

Ноги вынесли её на крыльцо.

Темнота. Повсюду. Ни единой лампы ни в одном доме по соседству.

Кто-то в нескольких домах от неё возмущённо крикнул:

– Эй!

Кейн добрался до АЭС. Сэм потерпел поражение.

Астрид подавила всхлип. Если Сэм ранен… если…

Словно холодные пальцы забрались ей под ночную рубашку. Спотыкаясь, она прошла на кухню. Выдвинула ящик и, порывшись, нашла фонарь. Свет от него был слабый и через несколько секунд погас.

Но за эти несколько секунд она успела найти свечу.

Астрид попыталась поджечь её от плиты. Но газ шёл, а искра не высекалась, ведь для этого тоже нужно было электричество.

Спички. Зажигалка. Где-то здесь наверняка должны быть спички.

Но найти их без света было невозможно. У неё есть свеча, которую никак не зажечь.

Астрид наощупь добралась до лестницы и вошла в комнату Малыша Пита. Геймбой лежал возле его кровати, там, где он всегда его оставлял. Если Пит проснётся и не обнаружит игрушку, он сойдёт с ума. Он… словами не описать, что тогда будет.

Астрид спустилась вниз и при помощи светодиодной подсветки экрана обыскала ящик. Спичек не было, зато там нашлась большая жёлтая зажигалка фирмы «Бик».

Она щёлкнула зажигалкой и зажгла свечу.

В последние несколько минут Астрид отвлеклась от мыслей о Сэме только благодаря поискам. Но теперь некуда было деваться от осознания того факта, что Сэм пытался остановить Кейна. И не смог. Единственный вопрос был в том, выжил он или нет.

В почти фотографической памяти Астрид всплыла строчка из старого стихотворения.

– И рушатся основы, – прошептала она жутковатой в свете свечи кухне. В голове вспомнился отрывок:

И всё трещит, и рушатся основы, И беззаконье заточает мир в свои оковы, Прилив кровавый вырывается на волю, И тонут в нём обряды чистоты. В сужденьях сильных появляются сомненья, А худшие берут бразды правленья[5].

– И всё трещит, и рушатся основы, – повторила Астрид.

Основы, может быть, и рушатся. Но Бог, даже здесь, в УРОДЗ, вне всяких сомнений, внимательно слушает и смотрит на своих детей.

– Прошу, пусть с Сэмом всё будет в порядке, – прошептала она свече.

Астрид перекрестилась и опустилась на колени перед кухонной стойкой, словно перед алтарём.

– Святой Архангел Михаил, защити нас в бою. В битве против зла и козней дьявола стань нашей защитой.

В прежние времена, читая эту молитву, она представляла дьявола с рогами и хвостом. Теперь же у дьявола в её представлении было лицо Кейна. Она дошла до строк: «И от злых духов, рыщущих по миру в поисках разбитых душ», – и перед глазами Астрид возник образ мальчика со змеиной рукой.

Глава 26 17 часов, 49 минут

– ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ, Кейн? – раздался с улицы голос Сэма. Злой, разочарованный. Побеждённый.

Кейн склонил голову. Он наслаждался моментом. Победа. Прошло каких-то четыре дня с тех пор, как он хоть отчасти вернул контроль над собой. И вот он уже победил Сэма.

– Четыре дня, – сказал он достаточно громко, чтобы все в комнате его слышали. – Четыре дня мне понадобилось на то, чтобы одолеть Сэма Темпла. – Кейн встретился взглядом с Дрейком. – Четыре дня, – усмехнулся Кейн. – А что ты сделал за те три месяца, что я был болен?

Дрейк смотрел ему в глаза, но затем дрогнул и опустил взгляд. Его щёки покраснели, в глазах мелькнул опасный блеск, но он не смог выдержать торжествующей ухмылки Кейна.

– Помни об этом, когда, наконец, решишься на попытку сместить меня, Дрейк, – прошептал Кейн.

Кейн повернулся к остальным и лучезарно улыбнулся своей команде. Джеку, который всё ещё сидел за компьютером: мокрый, окровавленный и растрёпанный, он был так увлечён работой, что почти не понимал, что происходит. Клопу, который то появлялся, то исчезал из виду. Диане, которая делала вид, будто нисколько не впечатлена. Он подмигнул ей, зная, что девушка не ответит. Потом – двум солдатам Дрейка, слоняющимся без дела.

– Чего я хочу? – крикнул Кейн в обугленную дыру в стене. Затем повторил, тщательно выделяя ударением каждое слово. – Чего. Я. Хочу?

И тут у него всё вылетело из головы. На секунду – всего лишь секунду, пока он не собрался с мыслями, – он не мог придумать, чего хочет. Никто не заметил его колебаний. Но Кейн сомневался.

А чего он хотел?

Он подыскал и выбрал подходящий ответ.

– Тебя, Сэм, – промурлыкал Кейн. – Я хочу, чтобы ты вошёл сюда один. Вот, чего я хочу.

Заложники, Микки и Майк, переглянулись, не веря своим ушам. Кейн мог представить себе, о чём они думают: Сэм, их герой, облажался.

Голос Сэма звучал приглушённо, но отчётливо.

– Я это сделаю, Кейн. По правде говоря, для меня это станет облегчением. – Его голос казался усталым. Голос побеждённого. Какой сладкий звук. Приятный звук победы, подумал Кейн. – Но все мы знаем, как ты ведёшь себя, когда тебя некому остановить. Поэтому – нет.

Кейн громко театрально вздохнул. Он улыбался от уха до уха.

– Да, я предполагал, что ты займёшь такую позицию, Сэм. Поэтому подумал об альтернативе. Я подумал об обмене.

– Обмене? Что на что?

– Еда в обмен на свет, – сказал Кейн. Он приложил ладонь к уху, как бы прислушиваясь. И прошептал Диане: – Слышишь? Вот оно, мой брат осознаёт, что проиграл. Осознаёт, что стал моим… какое бы слово подобрать? Слугой? Рабом?

Сэм крикнул:

– А мне кажется, что проблемы не у меня, а у тебя, Кейн.

Кейн моргнул. В его подсознании замигала тревожная сирена. Он только что совершил ошибку. Сам ещё не знал, какую, но точно совершил.

– У меня? – крикнул Кейн. – Я так не думаю. Выключатель у меня, братишка.

– Да, похоже на то, – прокричал в ответ Сэм. – А мы окружили тебя. И, раз уж запасы еды у вас в «Коутс» подошли к концу, вряд ли вы много взяли с собой. Так что, полагаю, проголодаетесь вы очень скоро.

Улыбка Кейна застыла на губах.

– Что ж, этого мы не ожидали, – сухо сказала Диана.

Кейн прикусил большой палец и крикнул:

– Эй, братец, мне напомнить тебе, что у меня в заложниках двое твоих ребят?

Последовало долгое молчание, и Кейн взял себя в руки, думая о том, что Сэм может провести новую атаку. Наконец, Сэм заговорил. Его голос звучал мрачно, но более уверенно.

– Давай, Кейн, делай с ними, что хочешь. Тогда у тебя не останется заложников. А голод никуда не денется.

– Думаешь, я не отдам заложников Дрейку? – пригрозил Кейн. – Ты услышишь их крики. – Он почувствовал, как щёки розовеют. Он знал, что ответит Сэм. И ответ не заставил себя долго ждать.

– Если я услышу чей-то крик, то две секунды спустя мы будем внутри. Будет много крови, а я бы предпочёл обойтись без этого. Но ты знаешь, у меня достаточно людей, у которых хватит на это сил.

Кейн грыз ноготь. Он покосился на Диану, ожидая, что та предложит решение, подаст какую-нибудь полезную идею. И старательно избегал зрительного контакта с Дрейком.

– Так вот, у меня есть идея получше, – крикнул Сэм. – Что, если я дам тебе десять минут, чтобы выйти сюда? И обещаю, вы сможете спокойно вернуться в «Коутс».

Кейн выдавил не то смех, не то рык.

– Ни за что, Сэм. Это место под моим контролем. А вы можете возвращаться в свой тёмный городок.

Ответа не последовало.

Тишина была красноречивее любых слов. Сэму больше не нужно было ничего говорить. А Кейну сказать было уже нечего. Ему казалось, будто его грудь стянули тесной повязкой. Словно ему приходилось сражаться за каждый вдох.

Что-то было не так. Совсем не так. Страхи, жившие в его кошмарах, поднимались в голове, словно надвигающийся прилив. Он оказался в ловушке.

– Не зевать, – пробормотал Дрейк своим солдатам, когда те обменялись скептическими, взволнованными взглядами.

Диана повернулась на стуле.

– И что теперь, а, бесстрашный лидер? Он прав: еды у нас нет.

Кейн сморщился. Провёл рукой по волосам. Голова оказалась горячей на ощупь.

Он быстро обернулся, словно кто-то стоял у него за спиной. Никого, кроме той девчонки, Бритни, на полу.

Как он мог не предвидеть этого? Как не сообразил, что окажется здесь в ловушке? Даже если бы он мог как-то связаться с ребятами из «Коутс», их было куда меньше, чем людей под руководством Сэма.

И никто из них не пришёл бы. Только не сюда. Только не теперь, когда Сэм окружил это место.

Сэм может собрать пятьдесят человек перед электростанцией за каких-то несколько часов. А что может Кейн?

Что он может сделать?

Они захватили АЭС. Отключили электричество в Пердидо-Бич. Но оказались в ловушке. Это невозможно.

Кейн нахмурился, пытаясь собраться с мыслями. Зачем он это сделал? Всего за минуту он проделал путь от злорадного триумфа до мрачного унижения.

Что он сделал? В этом не было смысла. Это ничего ему не дало. Он думал только об одном: захватить станцию. Захватить и удержать. А потом…

Потом…

Кейн почувствовал, будто тонет, его разум кружился в водовороте, словно под ногами разверзлась яма.

Горькое осознание пришло внезапно. Он захватил электростанцию не для того, чтобы добыть еду для своих ребят, и даже не затем, чтобы продемонстрировать Сэму свою силу. Он следовал вовсе не собственным желаниям.

Кейн, бледный, как мел, посмотрел на Дрейка.

– Это всё для него, – сказал Кейн. – Для него.

Глаза Дрейка непонимающе сузились.

– Он голоден, – прошептал Кейн. Было больно видеть постепенное осознание в глазах Дианы при этих словах. – Голоден во мраке.

– Откуда ты знаешь? – строго спросил Дрейк.

Кейн развёл руками, не в силах объяснить. Нужные слова не приходили.

– Вот, почему он отпустил меня, – сказал Кейн, скорее, самому себе, нежели Дрейку или Диане. – Вот, почему освободил. Ради этого.

– Ты хочешь сказать, мы все сейчас находимся в твоём горячечном бреду? – Диана не знала, плакать или смеяться, она была вне себя. – Хочешь сказать, мы сделали всё это только из-за пустынного монстра, который засел у тебя в голове?

– Чего он хочет от нас? – спросил Дрейк нетерпеливо, но без злобы. Пёс, жаждущий услужить своему истинному хозяину.

– Мы должны сделать ему подношение. Накормить его.

– Чем накормить?

Кейн вздохнул и посмотрел на Джека.

– Едой, которая принесёт свет в его тьму. Той же самой, что приносит свет в Пердидо-Бич. Уран.

Джек медленно покачал головой, он понимал, к чему идёт дело, но не хотел этого признавать.

– Кейн, как мы это сделаем? Как мы извлечём уран из реактора? Как протащим его несколько миль по пустыне? Он тяжёлый. Опасный. Радиоактивный.

– Кейн, это безумие, – взмолилась Диана. – Тащить радиоактивный уран через всю пустыню? Как это тебе поможет? Как это поможет нам? В чём смысл?

Кейн задумался. Насупил брови. Диана была права. Почему он должен служить Мраку? Пусть эта тварь сама ищет еду. У Кейна хватает своих проблем, своих нужд, своих…

Комнату наполнил рык такой силы, что стены будто затряслись. Кейн упал на колени. Он зажал уши руками, пытаясь оградить себя от этого рёва, но он не стихал, пока Кейн извивался и пытался защититься, борясь с внезапным желанием опорожнить кишечник.

Вдруг всё прекратилась. Воцарилась звенящая тишина.

Кейн медленно открыл глаза. Диана смотрела на него, как на сумасшедшего. Дрейк пялился на него скептически, едва сдерживая смех. Джек просто смотрел обеспокоенно.

Они ничего не слышали. Этот нечеловеческий, невыносимый рёв предназначался только для Кейна.

Наказание. Геяфаг требовал подчинения.

– Да что с тобой такое? – спросила Диана.

Дрейк прищурился и самодовольно усмехнулся.

– Это Мрак. Кейн больше не за главного. У нас новый босс.

Диана озвучила мысли Кейна.

– Бедняжка Кейн, – сказала она. – Бедный, облажавшийся мальчик.

* * *

Каждый шаг казался Лане таким громким, словно она шагала по огромному барабану. Ноги онемели, колени не сгибались. Она чувствовала каждый камешек под подошвой, словно шагала босиком.

Сердце колотилось так сильно, что казалось, весь мир слышит его удары.

Нет, нет, это всего лишь её воображение. Не было никаких звуков, кроме негромкого хруста кроссовок по гравию, словно кто-то жевал кукурузные хлопья. Тихонько, будто мышка бежала.

Но Лана не сомневалась: он всё слышит. Словно филин, прислушивающийся, подкарауливающий в ночи свою добычу, он наблюдает и ждёт, а все её шорохи звучат для него духовым оркестром – для него, для этой твари, для Мрака.

Вышла луна. Или то, что было теперь вместо луны. Светили звёзды. Или что-то похожее на них. Их свет серебрил верхушки кустов, трещины в камнях, заставляя всё вокруг отбрасывать длинные тени.

Лана придерживалась маршрута, крепко сжав руки. В правой руке она держала пистолет, он был опущен до бедра, касаясь его при ходьбе. Фонарик – пока выключенный, – торчал из кармана.

Думаешь, ты завладел мной. Думаешь, ты контролируешь меня. Никто мной не владеет. Никто меня не контролирует.

Две яркие точки мелькнули впереди среди теней.

Лана замерла.

Два огонька смотрели на неё. Они не двигались.

Лана подняла оружие и прицелилась. Она целилась прямо в середину между двумя огоньками.

На долю секунды вспышка от выстрела разогнала ночную тьму.

В этой вспышке девушка увидела койота.

Затем он исчез, и остался лишь звон в ушах.

Сзади раздался скрип деревянной двери и хлопок.

– Лана! Лана! – голос Коржика.

– Я в порядке, Коржик. Возвращайся внутрь. Запри дверь! Давай! – крикнула она.

Она услышала, как дверь захлопнулась.

– Я знаю, что ты здесь, Вожак, – сказала Лана. – Но на этот раз я не такая беспомощная.

Лана снова двинулась вперёд. Выстрел, пуля – которая почти наверняка пролетела мимо цели, – немного её успокоили. Теперь она знала, что вожак мутировавших койотов здесь, следит за ней. Она была уверена, что Мрак тоже знает.

Хорошо. Отлично. Так даже лучше. Не надо больше прятаться. Она может просто пройти в шахту и забрать ключ у трупа. А потом вернуться в сарай, где её ждут Коржик с Патриком.

Пистолет приятно оттягивал руку.

– Давай, Вожак, – промурлыкала она. – Ты же не боишься пуль, правда?

Но напускная храбрость угасла, когда Лана оказалась у входа в шахту. Лунный свет падал на вход сбоку, лишь слегка подсвечивая его серебром. Чёрная пасть жадно ждала её, чтобы поглотить.

Иди ко мне.

Игра воображения. Нет никакого голоса.

Ты мне нужна.

Лана щёлкнула фонариком и прицелилась в отблеск лунного света у входа в пещеру. Точно так же она могла бы целиться в ночное небо. Луна не освещала ровным счётом ничего.

Фонарик в левой руке. Тяжёлый пистолет в правой. Запах пороха после выстрела. Хруст гравия. Тяжёлые ноги. Разум будто погрузился в сон, весь мир сузился до одной простой задачи.

Лана оказалась у самого входа. Там, в темноте, на узком выступе сидел Вожак и скалил зубы, глядя на неё.

Она навела на него фонарик и прицелилась туда, куда падал луч света, но койот отскочил в сторону.

«Он не пытается меня остановить, – поняла Лана. – Он просто наблюдает. Он – глаза и уши Мрака».

Внутрь, через главный вход. Луч фонарика пошарил по сторонам и остановился, наткнувшись на искомое.

Лицо словно сморщилось, жёлтая кожа обтянула кости, которые терпеливо ждали, когда увидят свет. Грубая, перепачканная джинсовая ткань казалась сравнительно новой на фоне древней мумифицированной плоти и жухлой травы.

Лана опустилась на колени рядом с трупом.

– Привет, Джим, – сказала она.

Теперь нужно было сделать выбор: или оружие, или фонарь. Она положила пистолет на ввалившуюся грудь Джима.

Сунула руку в его передний карман. Ковбойские джинсы. Широкие карманы. Легко их обшаривать. Но в кармане было пусто. Так же легко она смогла добраться и до бокового кармана, но в нём тоже ничего не оказалось.

– Прости. – Она схватилась за ремень в джинсах и повернула тело, чтобы добраться до другого кармана. На ощупь тело было странным, слишком лёгким, слишком подвижным, так много веса оно потеряло.

Пусто.

– Мёртвый человек.

Лана мигом узнала этот голос. Такой голос невозможно забыть. Это был невнятный, высокий рык Вожака.

– Да, я заметила, – сказала она. Лана гордилась, что ей удалось сказать это таким спокойным тоном. Но внутри паника грозила вот-вот захлестнуть её. Остался последний карман, что, если ключей нет и там?

– Иди к Мраку, – сказал Вожак.

Он стоял наготове в дюжине футов от неё. Успеет ли она схватить пистолет, прежде чем Вожак успеет атаковать?

– Мрак велел мне обыскать этого парня, – сказала Лана. – Мрак сказал, ему хочется жвачки. Может, у Джима где-нибудь завалялась пачка.

Ещё будучи пленницей Вожака, Лана оценила его безжалостную решительность, его хитрость, его силу. Но не его интеллект. Несмотря на мутацию, подарившую ему речь, он так и остался койотом. Его система взглядов строилась вкруг охоты на грызунов и доминировании в своей стае.

Лана оттолкнула труп, перевернула его на спину, чтобы добраться до последнего кармана. Пистолет со стуком упал на камни, Отшельник Джим оказался между Ланой и оружием.

Никаких шансов, что она дотянется до него, прежде чем Вожак сможет до неё добраться.

Лана нащупала карман.

Внутри лежало что-то холодное и острое.

Она вытащила ключи, крепко сжала их в кулаке и сунула себе в карман.

Вожак утробно зарычал.

– Это Мрак попросил, – сказала Лана.

Пальцы сжались на рукояти пистолета. Медленно, со скрипом в коленях, она встала.

– Совсем забыла. Мне нужно кое-что ещё, – сказала она. И пошла прямо на койота.

Но Вожак уже не мог сдержаться.

– Иди к Мраку, человек.

– Иди к дьяволу, койот, – ответила Лана. Она не двинула фонариком, не выдала ничем своих намерений, просто вскинула пистолет и выстрелила.

Раз. Два. Три раза. Бах-бах-бах!

Каждый выстрел сопровождался вспышкой света. Словно включили стробоскоп.

За этим последовал безумно приятный звук: койот завизжал от боли.

В свете вспышки Лана увидела, как Вожак прыгнул на неё. И видела, как он грузно упал на землю, не добравшись до цели.

Она пробежала мимо него и бросилась прочь, бежала вслепую по тропинке и кричала на бегу. Но не от ужаса.

Лана кричала в знак протеста.

Кричала от триумфа.

Ключ был у неё.

Глава 27 17 часов, 48 минут

БРИАННА ОЧНУЛАСЬ.

Она не сразу поняла, куда попала.

Затем боль напомнила ей. Болела вся левая рука, левое бедро, левая голень, левая лодыжка.

На ней были футболка, шорты, джинсовая куртка и кроссовки. Толстовка с капюшоном обгорела на левом плече – ожог от торможения. С той же стороны на шортах недоставало овального кусочка ткани размером три дюйма.

Кожа под разорванной одеждой кровоточила. Она проехалась по крыше на огромной скорости. Бетон разодрал одежду и кожу, словно наждачная бумага.

Боль была невероятная.

Брианна лежала на спине. Смотрела на фальшивые звёзды. Голова болела. Кожа на ладонях тоже была ободрана, но это не шло ни в какое сравнение с ранами на боку, где всё было срезано до мяса.

Брианна поднялась, шипя от боли. Она словно стояла в огне. Девушка даже огляделась, нет ли поблизости настоящего пламени.

На крыше электростанции было пугающе светло. Поэтому она могла хорошо рассмотреть раны. Кровь в свете флуоресцентных ламп отливала голубым. Её ранения не опасны для жизни, успокаивала себя Брианна, она не умрёт. Но, господи, как же было больно, и боль не собиралась утихать.

– Такое случается, когда ты тормозишь о бетон на скорости в пару сотен миль в час, – сказала она сама себе. – Надо было мне надеть шлем и кожаную куртку. Как у мотоциклистов.

Это позволило ей немного отвлечься. Несколько секунд она придумывала для себя супергеройский костюм. Шлем, чёрная кожа, аппликации в виде молний. Определённо.

Могло быть и хуже, утешала она себя. Могло бы, будь она не Брианной, а кем-то другим, ведь когда она ударилась о крышу, тело могло по инерции лететь дальше, выйдя из-под контроля. Она переломала бы и руки, и ноги, и голову.

Но она – Бриз, а не кто-то другой. Она успела достаточно быстро выставить руки и ноги против бетонной стены – едва успела, – и превратить смертельное столкновение в ужасно болезненное скольжение.

Хромая, она на обычной скорости подошла к краю крыши. Но здание было построено таким образом, что края скруглялись вместо того, чтобы формировать аккуратные прямые углы. Поэтому она не могла посмотреть прямо вниз, хотя отсюда было видно ворота и стоянку, залитую ярким светом. За ними – тёмные горы и ещё более тёмное море.

– Ладно, идея была дурацкая, – признала Брианна.

Она пыталась взлететь. Вот в чём было дело. Попыталась превратить свою огромную скорость в подобие полёта при помощи длинных скачков.

В то же время, в этом был смысл. Сэм приказал ей не входить в комнату управления. Но ей стоило попытаться оторваться от земли, чтобы посмотреть, где Кейн разместил своих людей. Она подумала: что может быть лучше, чем посмотреть вниз со здания турбинного зала?

Брианна уже долго вынашивала идею полёта. Она продумала основные принципы, которые сводились к тому, что нужно быстро бежать, запрыгнуть на возвышенность, а с неё – на что-то более высокое. Это не ядерная физика, тут нет ничего сложного. Это всё равно что прыгать с камня на камень, переходя на другую сторону ручья. Или перепрыгивать разом через две ступеньки.

Только в её случае «ступеньками» послужили припаркованный минивэн и низкое здание администрации, а последней ступенькой было само строение турбинного цеха.

С первыми двумя проблем не возникло. Она разогналась приблизительно до трёхсот миль в час, подпрыгнула, оттолкнулась от крыши минивэна, приземлилась на здании администрации, почти не потеряв скорости, проделала шесть стремительных шагов, чтобы набрать побольше скорости и прыгнула на крышу массивного бетонного сооружения.

И потом всё пошло не так.

На крыше оказалось мало места, где можно было приземлиться, и Брианна ударилась плечом. Вместо приземления на посадочной полосе, к которому она готовилась, ей пришлось с размаху посадить самолёт на воду.

Она видела, как к ней стремительно приближается бетонная стена. И работала ногами, как сумасшедшая. Ей удалось избежать падения с крыши на землю, но отчаянный выпад закончился неконтролируемым скольжением, которое едва её не прикончило.

А теперь, теперь, оказавшись на нужной высоте, она толком ничего не могла разглядеть.

– Сэм меня убьёт, – пробормотала Брианна. Затем, согнув колено, добавила: – Ой.

Длина крыши была футов сто, ширина – примерно треть от этого. Брианна медленно, спотыкаясь, прошла её от края до края. Она с лёгкостью нашла вход внутрь: Стальная дверь, установленная в кирпичной надстройке. Если спуститься, она окажется в турбинном цехе, а оттуда попадёт в комнату управления.

– Ну, конечно, должен же быть выход на крышу, – пробормотала Брианна. – Думаю, мне стоит притвориться, что таким был мой план с самого начала.

Она дёрнула за ручку. Заперто.

– Ладно, это уже отстой, – сказала Брианна.

Ей до смерти хотелось пить. И ещё сильнее – есть. Голод и жажда часто достигали предела после того, как она врубала полную скорость. Девушка сомневалась, что на этой крыше площадью со стоянку найдётся какая-то еда. Может, хоть вода тут есть. Сюда выходили массивные кондиционеры, каждый размером с загородный домик. Кондиционеры ведь всегда выделяют конденсат, да?

Она на средней скорости подбежала к ближайшему блоку кондиционера, ойкая с каждым шагом. Залезла внутрь. Нащупала выключатель света. Её сердце подпрыгнуло, когда она заметила коробку из «Данкин Донатс». В мгновение ока Брианна оказалась возле неё. Но внутри ничего не нашлось, кроме обёрточной бумаги, запачканной хрустящими остатками розового крема и полудюжиной разноцветных кусочков посыпки.

Брианна облизала бумажку. Так давно она не ела ничего сладкого. Но результатом была лишь острая боль в желудке.

Брианна нашла белую пластиковую трубку, которая, как она надеялась, предназначалась для отвода воды. Огляделась в поисках инструментов и заметила маленький стальной ящик, в котором лежало несколько гаечных ключей и отвёртка. За несколько секунд она проткнула трубу, и по пищеводу заструилась ледяная вода. Потом Брианна полила водой ожоги на коже – и закричала от боли.

Затем она поднесла отвёртку – большую и тяжёлую, – к стальной двери. Вставила её в щель между ручкой и дверным каркасом и надавила. Дверь не поддавалась. Ни на дюйм.

В отчаянии она ткнула отвёрткой в дверь. Но только высекла искру и оставила царапину. Ничего больше.

– Отлично. Я заперта на крыше, – сказала она.

Брианна знала, что ей нужна медицинская помощь. Лучше всего было бы навестить Лану. Если это невозможно, то ей нужны хотя бы бинты и антисептик.

Но всё это казалось ерундой по сравнению с голодом. Теперь, когда выброс адреналина закончился, голод атаковал её со львиной жестокостью. Она была голодна ещё с вечера. Но с тех пор она пробежала не меньше двадцати пяти миль. На совершенно пустой желудок.

В какой же нелепой ситуации она оказалась. Никто не знает, что она здесь, наверху. Вряд ли получится закричать достаточно громко, чтобы её услышали поверх шума станции. А даже если бы и получилось, то вряд ли Брианна стала бы кричать, ведь если Сэм не справится, то услышит её Кейн.

Тут она увидела голубя.

– О боже, – прошептала Брианна. – нет.

Но затем:

– А почему нет?

– Потому что фу-у-у.

– Слушай, это всё равно что курица.

Она снова взяла коробку из-под пончика. Нарвала бумагу на мелкие полоски. Подобрала старую газету и тоже порвала её. Нашла деревянный поддон с пилой из ящика для инструментов и, благодаря сверхчеловеческой скорости, вскоре у неё появилась кучка дров.

Жаль, что никто из рабочих не оставил тут спичек. Но от трения стали по цементу на сверхскорости полетели искры. Это было утомительно, но вскоре Брианна сумела разжечь огонь. Маленький весёлый костерок посреди просторной крыши.

Теперь пришла очередь двух голубей, которые дремали, курлыча во сне. Один серый, другой розовый.

– Розовый, – решила Брианна.

У обычного ребёнка почти не было шансов поймать голубя. Но она не обычный ребёнок. Она – Бриз.

У голубя не было времени упорхнуть. Она схватила его за шею, на которой была голова размером с мячик для гольфа. И резко повернула её, ломая позвоночник.

За две минуты над огнём почти все перья сгорели. Ещё пять минут – и кожица птицы треснула.

Это положило конец терпению Брианны. Она стала отколупывать отвёрткой кусочки мяса от выпуклой грудки голубя и отправлять их в рот.

Уже несколько недель она ничего вкуснее не ела.

– Бриз, – сказала она. – Гроза голубей.

Брианна откинулась назад, смакуя ужин.

Через минуту она встанет на ноги и придумает, как выбраться из этой ловушки на крыше.

Но еда в желудке и усталость, накопленная за день, проведённый в забегах на дальние дистанции, навалились на неё.

– Я просто немного…

* * *

Дак проваливался сквозь землю, ему в рот набилась грязь вперемешку с камнями.

Он кашлял, задыхался. Дышать было невозможно.

В голове тяжело гудело. Кровь стучала в ушах. Грудь вздымалась, отчаянно пытаясь втянуть воздух, которого не хватало.

Это конец.

Он умрёт.

В дикой панике он принялся барахтаться. Но руки проходили сквозь землю так, словно он плыл в воде. Дак уже не действовал осознанно, руки и ноги дёргались будто в предсмертной агонии, в голове помутилось, в лёгких свистело.

– Дак! Дак! Ты там, внизу?

Голос в миллионах миль от него.

Дак попытался сесть, очень быстро. Он сумел перевернуться. Но голова ударилась о землю, а на лицо в награду за все его усилия обрушился град камней. Он попытался открыть глаза, но в них тут же попала земля. Мальчик выплюнул грязь изо рта и оказалось, что он может дышать. Благодаря барахтанью, вокруг него образовалось пространство.

– Дак! Чувак! Ты там жив?

Дак и сам не знал ответа. Он осторожно подвигал руками и ногами и обнаружил, что может шевелиться внутри своего пространства.

И вдруг его охватила паника. Он похоронен заживо!

Дак попытался закричать, но только закашлялся и снова начал проваливаться, проваливаться под землю.

Нет. Нет. Нет.

Ему надо остановиться. Унять гнев.

Это из-за гнева он свинцовой гирей стал проваливаться к центру земли.

Подумай о чём-то не злом, не страшном, приказал он себе.

О чём-то счастливом.

Похоронен заживо!

Счастье… счастье… бассейн… вода… он плывёт…

Дак перестал тонуть. Хорошо. Отлично! Счастье. Плаванье. Счастье, мысли о счастье.

Печенье. Он любил печенье. Печенье вкусное.

И… и… и Сара Уиллетсон в тот раз, когда она ему улыбнулась. Это было приятно. Это подарило ему приятное тёплое чувство, и он подумал, что когда-нибудь начнёт нравиться девочкам.

А что насчёт телевизора, баскетбола по телевизору? Это тоже была счастливая мысль.

Дак определённо больше не тонул.

Нет проблем. Просто будь счастлив. Будь счастлив, что похоронен заживо.

– Дак? – это был голос Хантера, он звал его сверху. Звук был такой, словно Хантер кричал ему со дна колодца. Конечно, всё было наоборот: это Дак сидел на дне.

– Счастье, счастье, – прошептал Дак.

Вовсе он не похоронен заживо, он просто сидит в кинотеатре. На тех местах, перед которыми стоит удобная перегородка, на которую можно закинуть ноги. А ещё у него есть попкорн. С маслом, разумеется, экстра-солёный. И коробка рассыпчатого печенья.

Трейлеры. Он любил трейлеры. Трейлеры и попкорн, ах да, смотрите-ка, в выемке подлокотника ещё стоит стакан с коктейлем. Голубой, неважно, какой вкус это должен быть. Голубой коктейль.

А что за фильм? «Железный человек».

Дак любил «Железного человека».

И коктейли. И попкорн. И бассейны. И девочек.

Что-то скребло его по лицу, по рукам и ногам, по груди.

Не думай об этом, а то расстроишься и разозлишься, и знаешь, что, парень? Это несчастливые эмоции. Они потянут тебя вниз.

Глубоко вниз.

Дак рассмеялся от этой мысли.

– Дак. Чувак. – голос Хантера. Теперь голос звучал ближе. Хантер что, тоже смотрит «Железного человека» вместе с ним?

Нет, рядом с ним Сара Уиллетсон. Сара сидит рядом с ним, он делится с ней попкорном и – о, замечательно, у неё целая пачка арахисовых «M&M’s». Она отсыпает несколько драже ему в руку. Маленькие весёлые футбольные мячики разных цветов.

Царапанье прекратилось.

– Чувак?

Голос совсем рядом.

Дак почувствовал дуновение ветра.

Он открыл глаза. В них ещё осталась земля. Он смахнул её. И первым, что он увидел, был Хантер. Голова Хантера.

Его макушка.

Хантер медленно поднял голову, на лице его читалось искреннее изумление.

– Чувак, ты летаешь, – сказал Хантер.

Дак огляделся. Он больше не был похоронен заживо. Он выбрался из дыры. И оказался напротив церкви, над дырой в земле – парил в пяти футах над землёй.

– Ух ты, – сказал Дак. – Это работает в обе стороны.

* * *

– Нам нужно просто выбираться отсюда. Согласись на сделку с Сэмом. Уходим, – сказала Диана.

– Я в корневой директории, – сказал Джек.

Бритни знала, что ей должно быть больно. Её тело было изуродовано. Она знала и это. Ноги переломаны. В этом виновата дверь в комнату управления, которую сорвали с петель. Она знала, что должна биться в агонии. Но этого не было.

Она должна была умереть. В неё попала как минимум одна пуля.

Но Бритни не умерла. Не совсем. Так много крови, всё вокруг неё в крови. Более, чем достаточно, чтобы умереть. Так и должно было произойти.

И всё же…

– Никто никуда не уйдёт, – сказал Кейн.

Всё было будто во сне. Она не чувствовала того, что должна была чувствовать. Так иногда случается во снах: всё словно отходит в сторону или на второй план, и тогда происходящее уже не имеет смысла.

– У нас нет еды, – сказала Диана.

– Может, я смогу что-то раздобыть, – подал голос Клоп.

– Ага, конечно. Как будто ты вернёшься к нам, если что-то найдёшь, – ухмыльнулся Дрейк. – Мы здесь не для того, чтобы жрать. Мы здесь для того, чтобы накормить его.

– Ты бы написал «его» с большой буквы, да, Дрейк? – сказала Диана с грубым сарказмом. – Он теперь твой бог?

– Он даровал мне это! – сказал Дрейк. Бритни услышала громкий звук – щелчок кнута Дрейка.

Крайне осторожно Бритни стала проверять, что с её телом. Нет, она не могла шевелить ногами. Могла лишь повернуть одно бедро, и то чуть-чуть.

От правой руки больше не было никакой пользы. Левая рука, однако, работала.

«Я должна была умереть, – подумала Бритни. – Я должна была оказаться на небесах с Таннером».

Должна была умереть.

Может, ты и мертва.

«Нет. Только после Кейна», – подумала Бритни.

Она задумалась, не стала ли она целительницей, как Лана. Все знали историю о том, как Лана открыла в себе силу. Но Лана испытывала ужасную боль. А Бритни нет.

И всё же Бритни сосредоточилась на своих мыслях, представила, как её бесполезная правая рука исцеляет её. Она полностью сконцентрировалась на этом.

– Мы в ловушке, – с горечью сказала Диана.

– Ненадолго. Мы выберемся отсюда и дадим ему то, чего он хочет, – сказал Дрейк.

– Геяфаг. Так Кейн называл его, когда был вне себя, – сказала Диана. – Разве ты не должен знать, как зовут твоего бога?

Бритни не чувствовала никаких изменений в руке.

Ужасное осознание обрушилось на неё. Внутри её тела царила ужасающая тишина. Она прислушалась. Напрягала слух, пыталась почувствовать хоть один удар… хоть один стук…

Её сердце. Оно не билось.

Она мертва.

Нет, это неправильно, говорила Бритни сама себе. Мёртвые не слышат. Мёртвые не могут шевелить даже одной рукой, не могут сжимать пальцы даже так легонько, что никто не заметит.

Этому могло быть только одно объяснение. Кейн и Дрейк убили её. Но Иисус не стал забирать её на небеса, чтобы она воссоединилась с братом. Вместо этого Бог наделил её силой. Жить, продолжать жить, даже несмотря на то, что она умерла.

Жить столько, сколько понадобится, чтобы исполнить Его волю.

– Фаг – это код. Программа, которая, вроде как, пожирает другие программы, – педантично разжевал Джек.

Бритни не сомневалась, для чего Бог избрал её. Зачем Он оставил её в живых.

Она ещё могла видеть, но плохо, потому что в одном глазу стояла чернота. Она видела оружие на полу, там, где попросила Майка его оставить.

Ей нужно будет двигаться невероятно терпеливо. Миллиметр за миллиметром. Незаметно двигая бедром и рукой. Оружие лежало под столом, в дальнем углу – в семи-восьми футах от неё.

Сатана явился на землю в обличье этой злобной троицы: Кейн, Дрейк и Диана. А Бритни была избрана, чтобы помешать им.

«Смотри на меня, Таннер, – молча молилась она. – Ты будешь мной гордиться».

* * *

Квинн с Альбертом молча возвращались в Пердидо-Бич.

Фургон потяжелел от золота.

Но стал легче на двух человек и одну собаку.

Наконец, Квинн прервал молчание.

– Мы должны сказать Сэму.

– О золоте? – спросил Альберт.

– Слушай, чувак, мы остались без Целительницы.

Альберт опустил голову.

– Да.

– Сэм должен об этом знать. Лана важна для нас.

– Я знаю, – огрызнулся Альберт. – Я сам это предложил.

– Она важнее какого-то дурацкого золота.

Альберт долго не отвечал. Наконец, он сказал:

– Слушай, Квинн, я знаю, о чём ты думаешь. Все так считают. Ты думаешь, что я забочусь только о себе. Что я стал жадным или что-то вроде того.

– А разве не так?

– Нет. Ну, может быть, – признался Альберт. – Ладно, может, я хочу стать важным. Может, я хочу заполучить побольше добра, власти и тому подобное.

Квинн фыркнул.

– Ну да. Может быть.

– Но это не значит, что я не прав, Квинн.

Квинну было нечего на это ответить. У него болело сердце. В исчезновении Ланы Арвен Лазар обвинят его. Она Целительница. Незаменимая Целительница. Сэм его возненавидит. Астрид смерит холодным разочарованным взглядом.

Надо было ему продолжать рыбачить. Это ему нравилось. Рыбалка. Умиротворяющее занятие. Возможность побыть в одиночестве, чтобы никто его не беспокоил. Теперь ему и этого не видать, ведь на него будут работать ребята Альберта. Придётся их учить, контролировать.

Сэм будет в ярости. Или просто смерит его таким же холодным разочарованным взглядом, как Астрид.

Они выехали на автостраду.

– Фонари не горят, – заметил Альберт.

– Уже почти утро, – сказал Квинн. – Может, на них таймер.

– Нет, чувак. Нет на них таймера.

Они подъехали к Пердидо-Бич. Квинн начал понимать, что произошло что-то очень плохое. Может быть, даже хуже, чем утрата Целительницы.

– Тут повсюду темно, – сказал Квинн.

– Что-то случилось, – сказал Альберт.

По тёмным дорогам они подъехали к площади. Это было жутко. Словно весь город вымер. Квинн подумал, уж не вымер ли город и в самом деле. Может быть, УРОДЗ вступила в новую фазу. И теперь остались только они с Альбертом.

Квинн остановил фургон возле «МакДональдса».

Но, едва начав парковаться, он кое-что заметил. И развернул фургон, чтобы направить свет фар на здание муниципалитета.

На нём через всю стену двухфутовыми буквами тянулась надпись, выведенная краской из баллончика. Кроваво-красной краской по белому камню.

– «Смерть уродам», – прочёл Квинн вслух.

Глава 28 16 часов, 38 минут

АККУМУЛЯТОР ФУРГОНА РАЗРЯДИЛСЯ. Он простаивал больше трёх месяцев.

Но Отшельник Джим был парнем предусмотрительным. Он припас бензиновый генератор и зарядное устройство для аккумулятора. Лане с Коржиком потребовался час, чтобы разобраться, как запустить генератор и подключить аккумулятор. Но, наконец, Лана повернула ключ, и двигатель после нескольких попыток ожил.

Коржик задом подогнал фургон к баку с газом.

Пришлось попотеть, чтобы погрузить бак в фургон.

К тому времени, как они с этим закончили, наступило утро. Лана осторожно открыла дверь склада и выглянула наружу. В тени холмов сложно было говорить о настоящем рассвете, но небо уже подкрасилось розовым, а тени, всё ещё глубокие, из чёрных становились серыми.

Дюжина койотов бродили неровными кругами в сотне футах от неё. Они все обернулись и посмотрели на Лану.

– Коржик, – сказала Лана.

– Да, Целительница?

– Я хочу, чтобы ты сделал вот что. Я беру фургон, хорошо? Ты услышишь взрыв. После этого жди десять минут. Я вернусь. Возможно. Если нет, что ж, тогда тебе придётся подождать, пока солнце поднимется высоко: койоты опаснее всего по ночам. Потом возвращайся к хижине, а оттуда – домой.

– Я останусь с тобой, – твёрдо сказал Коржик.

– Нет. – Она сказала это настолько категорично, насколько это было возможно. – Это моё дело. Делай то, что я скажу.

– Я не оставлю тебя этим псам.

Лана сказала:

– Койоты – это не проблема. И тебе придётся уйти. Это я тебе говорю. Взрыв либо случится, либо нет. В любом случае, если я не вернусь, мне нужно, чтобы ты нашёл Сэма. Отдай ему письмо.

– Я хочу заботиться о тебе, Целительница. Как ты позаботилась обо мне.

– Знаю, Коржик, – сказала Лана. – Но в этом и будет заключаться твоя забота. Хорошо? Сэм должен будет узнать о том, что случилось. Расскажи ему обо всём, что мы делали. Он умный парень, он поймёт. И скажи, чтобы не злился на Квинна, хорошо? Квинн ни в чём не виноват. Я нашла бы другой способ, как это сделать, даже если бы Квинн с Альбертом не стали мне помогать.

– Целительница…

Лана положила ладонь на мясистую руку Коржика.

– Сделай то, о чём я прошу, Коржик.

Коржик повесил нос. Он открыто, не стесняясь, заплакал.

– Хорошо, Целительница.

– Лана, – мягко поправила она его. – Меня зовут Лана. Так меня называют друзья.

Она опустилась на колени и почесала мех Патрика, так, как он любил.

– Люблю тебя, малыш, – прошептала Лана. Она крепко обняла его, и пёс заскулил. – С тобой всё будет хорошо. Не бойся. Я скоро вернусь.

Быстро, пока решимость не испарилась, она забралась в фургон. Завела мотор и кивнула Коржику.

Коржик распахнул скрипучую дверь сарая.

Поджидающие койоты вскочили на ноги. Вожак неуверенно засеменил вперёд. Он прихрамывал. Шерсть на одном боку пропиталась кровью.

– Значит, я тебя не убила, – прошептала Лана. – Что ж, день только начинается.

Она включила первую передачу и убрала ногу с педали тормоза. Фургон медленно пополз вперёд.

Медленно, но верно, так будет правильно, Лана знала это. Дорога ко входу в шахту была изрыта ямами, узкая, извилистая и крутая.

Она повернула руль. Это было непросто. Фургон был старый и от долгого простоя задубел. Да и водительские навыки Ланы были крайне ограничены.

Фургон ехал так медленно, что койотам даже не приходилось бежать, чтобы не отставать от него. Они окружили Лану со всех сторон, будто группа сопровождения.

Когда Лана выехала на дорожку, фургон сильно накренился.

– Тише, тише, – сказала Лана сама себе. Но теперь она торопилась. Ей хотелось, чтобы всё поскорей закончилось.

У неё в голове сложилась картинка. Красно-оранжевые всполохи из пасти шахты. Летящие обломки. Раскатистый грохот. А за ним – звук рушащейся скалы. Тонны, тонны и тонны камня. Туча пыли и дыма – и всё кончено.

Иди ко мне.

– Ох, уже иду, – сказала Лана.

Ты мне нужна.

Она собиралась избавиться от этого голоса. Похоронить его под горой.

Вдруг фургон тряхнуло. Лана глянула в зеркало и увидела перекошенную, испуганную морду Вожака. Койот запрыгнул на заднее сиденье.

– Человек не поедет на машине, – прорычал он своим специфическим голосом.

– Человек делает то, что хочет, – крикнула ему Лана. – Человек выстрелит в твою уродливую морду, ты, тупая вонючая псина.

Вожак какое-то время осмысливал сказанное.

Фургон вилял и неуклюже поднялся вверх по склону. Проехали уже полпути.

Иди ко мне.

– Ты ещё пожалеешь, что звал меня, – пробормотала Лана. Но теперь, когда спуск в шахту появился в поле зрения, она обнаружила, что едва может дышать из-за того, что сердце в груди бешено колотится.

– Человек, выходи. Человек, иди пешком, – потребовал Вожак.

Лана не могла его застрелить. Тогда заднее стекло разобьётся, и все остальные койоты бросятся на неё.

Вот и вход.

Лана включила заднюю передачу. Ей нужно было развернуть фургон. Её руки побелели, жилы напряглись, так крепко она сжимала руль.

Когда девушка обернулась, чтобы посмотреть в заднее окно, перед её глазами возникла злобная морда Вожака. Он был всего в нескольких дюймах от неё, и разделяло их лишь тоненькое стекло.

Вожак попытался напасть.

– А-а-а!

Койот врезался носом в стекло. Стекло выдержало.

Лана была уверена, что стекло сдержит его. Койоты ещё не отрастили руки, чтобы научиться пользоваться инструментами. Они только и могли долбиться носом в стекло.

Ты моя.

– Нет, – возразила Лана. – Я принадлежу сама себе.

Задняя часть фургона вплотную подъехала к спуску в шахту. Койоты неистовствовали. Второй койот прыгнул на фургон и оказался на крыше. Он вцепился зубами в дворник и принялся яростно грызть.

– Человек, стой! – потребовал Вожак.

Лана проехала чуть назад. Задние колёса подскочили на мумифицированном трупе предыдущего владельца машины.

Теперь фургон полностью стоял в пещере, насколько он мог туда проехать. От крыши фургона до потолка шахты было всего несколько дюймов. Стены тоже прижимались почти вплотную. Фургон вошёл в пещеру, словно слишком узкая пробка в горлышко бутылки. Койотам, которые видели, как стены приближаются, пришлось решать, позволить ли фургону загнать себя в ловушку. Они предпочли уйти с дороги и отскочить к передней части фургона, чтобы снова прыгать на него, рыча, щёлкая зубами и безуспешно царапая лобовое стекло своими грубыми лапами.

Фургон остановился, он стоял прочно. Двери уже не открывались.

Отлично. Таков и был её план.

Лана развернулась на сидении, осторожно прицелилась, чтобы не попасть в огромный бак, и выстрелила один раз.

Заднее стекло рассыпалось на миллион осколков.

Дрожа от страха и возбуждения, Лана осторожно перелезла из кабины в кузов фургона. Это ещё сильнее взволновало койотов. Они пытались протиснуться в щели между боками фургона и стенами шахты, чтобы добраться до неё. Одна разъярённая голова влезла между крышей и верхней балкой.

Все они лаяли и рычали, а Вожак крикнул:

– Человек, стой!

Лана добралась до клапана бака с газом. Открутила его. И тут же почувствовала запах тухлых яиц.

Потребуется какое-то время, чтобы весь газ вышел. Газ тяжелее воздуха, поэтому он поползёт по полу шахты невидимой рекой. Польётся в самую глубокую часть шахты. Разольётся вокруг Мрака.

Почует ли монстр запах газа? Узнает ли, что Лана подписала ему приговор? Есть ли у него вообще обоняние?

Лана принялась разматывать самодельный запальный шнур. Это была верёвка длиной в сотню футов, пропитанная бензином. Она хранила её в закрытом полиэтиленовом пакете.

Лана взяла катушку и бросила в темноту шахты. Слишком далеко кидать было не обязательно.

Другой конец девушка оставила при себе и вернулась в кабину. Надавила на тормоз, включила стоп-сигналы, и шахта осветилась адским красным светом. Разумеется, увидеть газ было невозможно.

Лана ждала, вцепившись в руль. В голове у неё роились никак не связанные между собой картинки, сцены из тех времён, когда она была в заложниках у койотов, и её встреча с Мраком.

В первый раз она…

Меня зовут Геяфаг.

Лана застыла.

Ты не можешь меня уничтожить.

Лана едва могла дышать. Она думала, что потеряет сознание. Мрак прежде никогда не называл своего имени.

Это я привёл тебя сюда.

Лана сунула руку в карман и нащупала зажигалку. Простая физика. Зажигалка даст огонь. Пропитанная бензином верёвка загорится. Пламя побежит по верёвке, пока не достигнет облака газа.

Газ загорится.

Взрыв обрушит стены и потолок шахты.

Возможно, существо даже сгорит.

И Лана тоже может погибнуть. Но если выживет, она сможет излечить любые ожоги и раны. Такова была её ставка: если она сможет продержаться хоть несколько минут, то сможет исцелить себя.

И после этого она исцелится по-настоящему. Голос в её голове умолкнет.

Ты делаешь то, чего хочу я.

– Я Лана Арвен Лазар, – закричала она изо всех сил. – Мой папа любил комиксы, поэтому назвал меня Ланой в честь подружки Супермена, Ланы Лэнг.

Ты будешь служить мне.

– А мама добавила «Арвен» в честь эльфийской принцессы из «Властелина колец».

Я использую твою силу, как свою собственную.

– И я никогда, никогда не делаю то, что мне приказывают.

Твоя сила позволит мне обрести форму. Я буду питаться. Наберусь сил. А заполучив при помощи твоей силы тело, я покину это место.

Твоя сила подарит мне свободу.

Лану трясло. От запаха бензина она почувствовала слабость и тошноту.

Сейчас или никогда. Сейчас.

Никогда.

– Вожак! – крикнула Лана. – Вожак! Я собираюсь взорвать к чертям эту шахту, Вожак. Ты меня слышишь?

– Вожак слышит, – прорычал койот.

– Убирайся сам и забирай с собой своих грязных животных, иначе вы умрёте вместе с Мраком.

Вожак грузно запрыгнул на капот. Его шерсть стояла дыбом, из оскаленной пасти капала слюна.

– Вожак не боится человека.

Лана вскинула пистолет и выстрелила. В упор.

Раздался оглушительный грохот.

В стекле появилось отверстие, от которого звёздочкой расходились трещины, но оно не разлетелось, как заднее стекло.

Оно покрылось брызгами крови.

Вожак взвизгнул и неуклюже спрыгнул с капота, ударившись о землю. Ранен.

Сердце Ланы подпрыгнуло. Она попала. На этот раз точно попала прямо в цель.

Но стекло было на месте. Окно должно было разбиться. Это её единственный выход наружу.

Твоя сила подарит мне свободу.

– Я подарю тебе смерть! – взвилась Лана.

Она схватила пистолет и принялась колотить стекло, будто молотком, ломая его, но по чуть-чуть. Девушка неистово колотила его. Стекло поддавалось, но очень медленно.

Койоты могут схватить её, если атакуют сообща.

Но койоты держались поодаль. Их лидер был ранен, и они остались в смятении и без контроля.

Лана отчаянно билась, её охватила паника.

Ты умрёшь.

– Только если ты умрёшь вместе со мной! – крикнула она.

Большой кусок стекла выпал и стал раскатываться, словно замёрзшее одеяло.

Лана полезла наружу. Сначала голова. Потом плечи.

Койот прыгнул.

Она выстрелила.

Лана лезла всё дальше, ранясь, сдирая кожу, но не чувствуя боли. На четвереньках она выползла на капот. Пришлось тянуться за верёвкой. Промасленная верёвка в одной руке. Пахнущий порохом пистолет в другой.

Она принялась бешено стрелять. Раз, два, три раза – пули отскакивали от камней. Койоты срывались с места и убегали.

Лана положила пистолет на капот.

Нащупала в кармане зажигалку.

Нет.

Щёлкнула ею.

Показалось крохотное оранжевое пламя.

Ты не посмеешь.

Лана поднесла огонь к концу верёвки.

Стой.

Лана поколебалась.

– Да, – выдохнула она.

Ты не можешь.

– Могу, всхлипнула Лана.

Ты моя.

Пламя обожгло ей большой палец. Но эта боль была ничем, ничем по сравнению с внезапной ужасной болью, взорвавшейся у неё в голове.

Лана закричала.

Она зажала уши руками. Огонь от зажигалки поджёг её волосы.

Она уронила верёвку.

Уронила зажигалку.

Лана и представить не могла, что такая боль существует. Её мозг словно выскребали наружу, наполняя череп горячими, раскалёнными добела углями.

Лана закричала в агонии и скатилась с капота.

Она кричала и кричала, зная, что это никогда не прекратится.

Глава 29 16 часов, 33 минуты

– МЫ МОЖЕМ ЖДАТЬ, пока он не выйдет, – сказал Сэму Эдилио. – Просто сидеть тут. Ты мог бы даже прикорнуть ненадолго.

– Я так плохо выгляжу? – Спросил Сэм. Эдилио не ответил.

– Эдилио прав, босс, – сказала Декка. – Давайте просто посидим и подождём. Может, Брианна… – она не закончила и быстро отвернулась.

Эдилио обнял Сэма за плечи и отвёл от Декки, которая начала всхлипывать.

Сэм посмотрел на массивную глыбу из цемента и стали – электростанцию. Пошарил взглядом по стоянке, посмотрел вдаль, за машины, на море. Чёрная вода поблескивала тут и там, на ней мелькали бледные точечки звёзд – грубое отражение ночного неба.

– Когда твой день рождения, Эдилио?

– Брось, чувак. Я не уйду, ты же знаешь, – сказал Эдилио.

– Даже не думал об этом?

Молчание Эдилио говорило само за себя.

– Где конец всего этого, Эдилио? И есть ли он вообще? Сколько ещё таких битв впереди? Сколько ещё могил появится на площади? Ты задумывался над этим?

– Сэм, я лично копаю эти могилы.

– Да, – сказал Сэм. – Прости. – Он вздохнул. – Мы не победим. Ты же это понимаешь, да? Я не об этой битве. Я о великой битве. За выживание. Мы проигрываем. Мы голодаем. Дети едят собственных животных. Мы разбиваемся на группы, которые ненавидят друг друга. Всё выходит из-под контроля.

Эдилио покосился на Говарда, который стоял чуть поодаль, но всё слышал. Двое солдат Эдилио тоже стояли в пределах слышимости.

– Ты должен завязывать с этим, Сэм, – настойчиво прошептал Эдилио. – Народ смотрит на тебя, чувак. Нельзя тебе говорить о том, как мы облажались.

Сэм его почти не слышал.

– Я должен вернуться в город.

– Что? Ты мне голову морочишь? У нас тут, вроде как, кое-что происходит.

– Декка может приглядеть за Кейном. Кроме того, если он выскочит, это же хорошо, разве нет? – Сэм кивнул, словно только что сам себя убедил. – Я должен увидеться с Астрид.

– А знаешь, может, это и не такая плохая идея, – сказал Эдилио. Он оставил Сэма и подошёл к Декке, отвёл её в сторонку и начал ей что-то торопливо говорить. Декка обеспокоенно посмотрела на Сэма, в её глазах стояли слёзы.

– Давай, я отвезу тебя в город, – сказал Эдилио.

Сэм вслед за ним залез в джип.

– Что ты сказал Декке?

– Я сказал, что, раз электричество вырубилось, ты должен проверить, что происходит в городе.

– Она не против? – спросил Сэм.

Эдилио ответил уклончиво. И при этом не глядя Сэму в глаза.

– Декка сильная. Она здесь справится.

Сэм и Эдилио в тишине поехали в Пердидо-Бич.

На площади собралось много детей. Такая толпа не собиралась в одном месте с самого Дня благодарения.

Сэм ощутил на себе взгляды сотен пар глаз, когда они с Эдилио остановились.

– Не похоже на фиесту, – сказал Эдилио.

Из толпы выбежала Астрид, она подбежала к машине и бросилась Сэму на шею. Поцеловала его сначала в щёку, а потом в губы.

Он зарылся лицом в её волосы и прошептал:

– Как ты?

– Лучше, когда я знаю, что ты жив, – сказала Астрид. – Тут у нас очень испуганные и злые дети, Сэм.

Словно по её команде толпа двинулась на них и окружила всех троих.

– Свет погас!

– Где ты был?

– У нас еда кончилась!

– Я даже телик включить не могу!

– Я боюсь темноты!

– Тут спятивший мутант бегает на свободе!

– Вода из крана не течёт!

Те, кто не обвинял Сэма, задавали жалостливые вопросы.

– Что нам теперь делать?

– Почему ты не остановил Кейна?

– Где Целительница?

– Мы все умрём?

Сэм осторожно и нехотя отодвинул Астрид в сторону и остался лицом к лицу с толпой. Каждый вопрос был по делу. Каждый вопрос стрелой пронзал его сердце. Он точно так же винил во всём себя. Задавал себе те же вопросы. Он знал, что должен положить всему этому конец. Знал, что должен призвать к тишине. Знал, что, чем дольше он молчит и не отвечает, тем сильнее пугаются дети.

Но ответов у него не было.

Гневные и испуганные обвинения оглушали его. Вокруг бурлила живая стена из злобных лиц. От этого Сэм онемел. Он знал, что должен делать, но не мог. Почему-то он убедил себя, что дети поймут. Проявят к нему снисхождение. Дадут ему время.

Но дети были в ужасе. На грани паники.

Астрид повернулась лицом к толпе, спиной к джипу, дети наседали со всех сторон. Она кричала, призывая к тишине, но никто не слушал.

Эдилио сунул руку под сиденье джипа и переложил оружие на колени. Будто бы он мог использовать его, чтобы защитить Сэма, или Астрид, или их обоих.

Появился Зил. Он вышел, пробиваясь сквозь толпу, а пятеро других детей окружали его, словно телохранители суперзвезду, расталкивая всех с дороги. Некоторые радостно приветствовали его, другие выражали неодобрение. Но когда он поднял руку, толпа немного притихла и в предвкушении подалась вперёд.

Зил оперся одним кулаком в бедро, а другой рукой показал на Сэма.

– Ты должен был стать нашим большим боссом.

Сэм ничего не ответил. Толпа утихла, все хотели посмотреть на их столкновение лицом к лицу.

– Но ты – большой босс уродов, – крикнул Зил. – Ты ни на что не годишься. Ты умеешь стрелять лазерами из рук, но не можешь добыть достаточно еды, не можешь сохранить электричество и даже не можешь ничего сделать с этим убийцей Хантером, который прикончил моего лучшего друга. – Он сделал паузу, чтобы наполнить лёгкие воздухом перед финальным яростным криком: – Ты не должен больше быть главным.

Вдруг воцарилась тишина. Зил высказал свою претензию.

Сэм кивнул, словно сам себе. Словно он был согласен. Но затем, двигаясь медленно, как старик, он взобрался на пассажирское сиденье джипа и встал, чтобы все его видели.

В нём бурлил гнев. Обида. Ярость.

Нельзя выпускать эти чувства наружу. Он знал это. Сэм пытался говорить спокойно и сохранять беспристрастное выражение лица. Теперь он возвышался над Зилом.

– Хочешь быть главным, Зил? Прошлой ночью ты бегал по округе и собирал толпу, чтобы произвести самосуд. И давай не будем притворяться, будто граффити, которое я видел только что, когда вернулся в город, – это не твоих рук дело.

– И что? – не унимался Зил. – И что? Я высказал то, что думают все нормальные об уродах.

Он выплюнул слово «уроды» так, словно это было оскорбление, словно это было обвинение.

– Ты всерьёз думаешь, что сейчас самое время делиться на уродов и нормальных? – спросил его Сэм. – Думаешь, это вернёт нам электричество? Вернёт еду на наши столы?

– А что насчёт Хантера? – сказал Зил. – Хантер убил Гарри своими мутантскими уродскими силами, а ты ничего не предпринимаешь.

– У меня ночка выдалась не из лёгких, вроде как, – сказал Сэм. Его голос так и сочился ядовитым сарказмом.

– Тогда я и мои ребята сами найдём его, – сказал Зил. – Раз ты так занят, не добывая нам еду, не останавливая Кейна и всё такое, ах, да, и не сохраняя электричество, так дай нам самим разобраться с Хантером.

– И что вы собираетесь с ним сделать? – Это уже спросила Астрид. Толпа отошла чуть назад, ровно настолько, чтобы дать ей набрать воздух в лёгкие. – Какой у тебя план, Зил?

Зил невинно развёл руками.

– Эй, мы все хотим только одного: поймать его, пока он не навредил кому-нибудь ещё. А ты хочешь устроить над ним суд или что-то вроде этого? Отлично. Только дай нам поймать его.

– Никто не мешает вам его искать, – сказал Сэм. – Вы можете ходить по городу сколько угодно. Можете наслаждаться своими граффити и считать количество разбитых вами окон.

– Нам нужно оружие, – сказал Зил. – Я не собираюсь сталкиваться с уродом, не имея оружия. А твой дружок-гастарбайтер говорит, что нормальным людям не позволено носить оружие.

Сэм посмотрел сверху вниз на Эдилио, чтобы увидеть, как он отреагирует на оскорбление. Эдилио был мрачен, но спокоен. Спокойнее, чем сам Сэм.

– Хантер – это проблема, – признал Сэм. – У нас длинный список проблем. Но вы пытаетесь создавать новые проблемы с разделением людей на тех, у кого есть сила, и тех, у кого нет, но это ничем нам не поможет. Так же, как и обзывательства. Нам нужно держаться вместе.

Зил медлил с ответом, и Сэм продолжил, глядя мимо Зила, обращаясь к толпе.

– Дело вот в чём, народ: у нас серьёзные проблемы. Света больше нет. И, похоже, часть города осталась без водоснабжения. Так что больше никаких душей и ванн, хорошо? Но ситуация такова, что у Кейна, по нашим сведениям, нет еды, а это значит, он не продержится долго на электростанции.

– Сколько ждать? – крикнул кто-то.

Сэм покачал головой.

– Я не знаю.

– Почему ты не можешь заставить его уйти?

– Потому что не могу, вот почему, – огрызнулся Сэм, выпуская наружу капельку своего гнева. – Потому что я не Супермен, ясно? Слушайте, он на электростанции. Стены прочные. У него оружие, у него Джек, Дрейк и собственная сила. Я не могу выманить его, не пожертвовав при этом несколькими людьми. Есть желающие?

Тишина.

– Да, я так и думал. Я не могу заставить вас явиться на сбор дынь, что уж там говорить о Дрейке.

– Это твоя работа, – сказал Зил.

– О, понятно, – сказал Сэм. Обида, которую он так долго сдерживал, кипя, вырвалась наружу. – Моя работа: собирать урожай, собирать мусор, распределять еду, ловить Хантера, останавливать Кейна, улаживать все ваши идиотские конфликты и следить за тем, чтобы зубная фея вовремя прилетала к детишкам. А какова твоя работа, Зил? Ах, да: рисовать разжигающие ненависть граффити. Спасибо, что взял это на себя, а то я не знаю, как бы мы без тебя справились.

– Сэм… – сказала Астрид тихонько, чтобы слышал только он.

Предупреждение.

Слишком поздно. Он скажет всё, что посчитает нужным сказать.

– И все вы. Кто из вас за последние две недели сделал хоть что-нибудь полезное, не считая просиживания штанов за «Иксбоксом» и фильмами? Народ, дайте-ка я кое-что вам объясню. Я не ваш папочка. Я – пятнадцатилетний парень. Я ребёнок, как и все вы. Так уж случилось, что я не умею создавать еду из воздуха. Я не могу щёлкнуть пальцами и сделать так, чтобы все ваши проблемы исчезли. Я обычный парень.

Он уже не мог остановить поток слов, рвущийся наружу.

– Слушайте, я закончил восемь классов. Наличие силы не делает меня ни Дамблдором, ни Джорджем Вашингтоном, ни Мартином Лютером Кингом. До всех этих событий я был обычным школьником, который учился на четвёрки. Я ничем не увлекался, кроме сёрфинга. Когда я вырасту, я хотел стать таким, как Дрю Адлер или Келли Слейтер – ну, знаете, крутым сёрфингистом.

Толпа больше не издавала ни звука. Конечно, они молчат, с горечью подумал Сэм, ведь это так интересно – смотреть, как кто-то унижается у всех на глазах.

– Я делаю всё, что в моих силах, – сказал Сэм. – Сегодня я потерял нескольких человек… Я… я… облажался. Я должен был догадаться, что Кейн атакует электростанцию.

Тишина.

– Я делаю всё, что могу.

Никто не проронил ни слова.

Сэму не хотелось встречаться взглядом с Астрид. Если он увидит в её глазах жалость, то окончательно расклеится.

– Простите, – сказал он. – Мне жаль.

Сэм спрыгнул на землю. Толпа расступилась. Он прошёл сквозь неё в мёртвой тишине.

* * *

Немногие пришли поздравить Зила с тем, как он выставил Сэма Темпла беспомощным, бесполезным мошенником. Не так много, как он ожидал.

Но Антуан был на его стороне, и Ланс, и Хэнк, и Терк. Эти четверо стали его командой. Его парнями. Эти четверо были с ним прошлой ночью, когда он будил весь город, весь Пердидо-Бич.

Ночь выдалась бешеная, сумасшедшая, дикая. Зил из обычного парня превратился в лидера. Все стали иначе смотреть на него. Это произошло молниеносно. Минуту назад они были равными, а теперь он определённо получил власть.

Это было круто. Очень круто. Зил теперь стал «Сэмом» для нормальных. А нормальных по-прежнему было больше, чем уродов.

Так почему вокруг него не собирается большая толпа? Несколько кивков, пара похлопываний по спине, но кроме этого – подозрительные взгляды. А это неправильно. Не теперь, когда он, Зил Сперри, вышел лицом к лицу против Сэма Темпла.

Словно прочитав его мысли, Ланс сказал:

– Не волнуйся, народ придёт. Просто пока они не разобрались во всём.

– Они всё ещё боятся Сэма, – сказал Хэнк. – А должны бояться нас.

Хэнк был невысокий, тощий, злобный мальчик с крысиным лицом. Он часто говорил о том, как здорово надрать кому-нибудь задницу, так часто, что Зил едва сдерживался, чтобы не осадить его. Хэнк казался практически карликом, который не смог бы никому ничего надрать.

Ланс – другое дело. Ланс был высокий, спортивный, смазливый и умный. Зилу с трудом верилось, что Ланс так уважает его, что позволил Зилу стать главным и принимать решения. Раньше Ланс был одним из самых популярных ребят в школе – в отличие от Хэнка, которого все презирали.

– Привет.

Зил оглянулся и увидел девочку, которая была ему смутно знакома. Лиза. Так её звали. Лиза как-то там.

– Я просто хотела сказать, что полностью с тобой согласна, – выпалила она.

– Правда? – У Зила было мало опыта в общении с девочками. Он надеялся, что не покраснеет. Эта девочка была не красавица, но милая. На ней была короткая юбка и макияж, хотя почти никто из девчонок в УРОДЗ больше не утруждал себя тем, чтобы выглядеть симпатичными и «женственными».

– Уроды совсем вышли из-под контроля, – сказала Лиза, постоянно кивая головой, как китайский болванчик.

– Ага, ещё как, – согласился Зил, не понимая, зачем эта девочка вообще с ним заговорила.

– Я очень рада, что ты сумел дать им отпор. Знаешь, ты очень храбро себя повёл.

– Спасибо. – Зил заметил, что и сам кивает головой в ответ. Потом, не зная, что ещё сказать, он выдавил неуклюжую улыбку и пошёл к церкви.

– Можно мне… – начала Лиза.

– Что?

– Ну, у вас же, ребята, есть какой-то план? Потому что я могла бы помочь, – сказала Лиза.

На секунду Зил запаниковал. Помочь? Чем, например? Они уже оставили метку на здании муниципалитета, разбили окна в некоторых домах. Пока Хантер не объявился, чем ещё им заниматься?

Потом на Зила снизошло озарение. Если он сейчас не будет ничего делать, то лишится всего. Ланс, Хэнк, Терк и даже Антуан свалят от него или просто превратятся в очередную группку ребят, которые ничего не делают и медленно умирают от голода.

Это ещё не конец. Это не может быть концом.

– Вообще-то, твоя помощь нам бы пригодилась, – сказал Зил Лизе. – У меня есть планы.

– Что ты собираешься делать? – нетерпеливо спросила Лиза.

– Я собираюсь вернуть власть нормальным людям. Избавиться от уродов. Мы должны быть главными, а не они.

– Да! – сказал Терк.

– Нас шестеро, да? Но это только начало, – сказал Зил.

– Именно, – согласился Хэнк.

– Отряд Зила, – сказал Терк.

Зил скромно махнул рукой.

– Думаю, нам лучше называть себя «Человеческим отрядом».

Глава 30 13 часов, 38 минут

ИЗМОТАННЫЙ КЕЙН УСНУЛ на диванчике управляющего электростанцией. Он просыпался с трудом. Сбитый с толку. Кейн не понимал, где находится. Он открыл глаза, и всё вокруг, вся пыльная обстановка кабинета, словно задрожала.

Он потёр глаза и сел.

Кто-то сидел в кресле управляющего. Зелёный человек. Зелёный от какого-то внутреннего свечения, словно внутри него горело некое химическое соединение, отчего он подсвечивался нездоровым светом.

У человека не было лица. Его очертания были грубыми, словно у незаконченной глиняной статуи. Приглядевшись, Кейн увидел миллионы крохотных кристаллов, некоторые не больше точки, а некоторые размером с кубик сахара. Вся эта масса кристаллов находилась в постоянном движении, словно муравьи, которые в исступлении переползали друг через друга.

Кейн закрыл глаза. Когда он снова их открыл, видение исчезло.

Галлюцинация. Кейн уже привык к галлюцинациям.

Он поднялся на ноги, но его трясло. Ему было нехорошо, словно у него начался грипп или что-то вроде того. Лицо покрывали бисеринки пота. Рубашка прилипла к коже.

Его тошнило, но желудок был пуст.

Сквозь стекло он видел комнату управления. Диана не то спала, не то дремала в своём кресле, закинув ноги на стол. Без волос девушка выглядела странно. Кейн любил волосы Дианы.

Джек опустил голову на тот же самый стол, его лицо слегка опухло, губы по-детски надулись: он спал.

Двое заложников тоже спали, прислонившись друг к другу.

Мёртвая девочка, Бритни, так и лежала на полу. Похоже, кто-то отпихнул её под стол, чтобы не мешалась под ногами. Лужа крови под ней размазалась.

Не спал только Дрейк. Он стоял, прислонившись к стене, не мигая, рука-кнут обвилась вокруг пояса, в другой он держал пулемёт.

Кейн пошатнулся. Выпрямившись, расправил плечи и вытер слюну с губ. Он должен выглядеть сильным. Дрейк выглядел сильным, словно он был тут главный.

Кейн подумал: интересно, сколько ещё времени понадобится Дрейку, чтобы тот, наконец, решился восстать против него. Он так ничего и не предпринял за те долгие месяцы, что Кейн был не в себе. И теперь, снова отдавая приказы, Кейн знал, что Дрейка это раздражает.

Кейн взял себя в руки и направился в комнату управления. Он дошёл до двери кабинета, когда воспоминания вихрем обрушились на него, едва не сбив с ног. Он схватился за дверь и стоял, дрожа.

К нему пришёл голод. Голод такой сильный, какого Кейн никогда в жизни не чувствовал. Словно под кожей не осталось ничего, кроме голодного разъярённого тигра.

Голод во мраке.

Кейн всхлипнул. Он тут же взял себя в руки, чтобы это не повторилось, но звук отчаяния уже сорвался с его губ. Слышал ли Дрейк?

«Оставь меня в покое, – мысленно взмолился Кейн, обращаясь к голосу в голове. – Я сделаю то, что ты хочешь, только оставь меня в покое».

Глядя на пол, Кейн увидел ноги Дрейка. Дрейк подошёл бесшумно. А может, Кейн просто ничего не слышал.

– Всё нормально? – спросил Дрейк.

– Я в норме, – отрезал Кейн.

– Хорошо, – сказал Дрейк. – Искренне рад это слышать.

Кейн протиснулся мимо него, стараясь как можно сильнее толкнуть его плечом.

– Чего это вы все дрыхнете? – громко спросил Кейн. – Сэм сейчас там, снаружи, он только и ждёт возможности застать нас врасплох.

– Нам незачем пока беспокоиться о Сэме, – сказал Дрейк. – По крайней мере, пока он не накормлен.

Кейн пнул кресло Джека. Пнул ближайшего из заложников.

– Подъём. Все просыпайтесь. Уже почти день. Сэм наверняка что-то замышляет.

– В чём твоя проблема? – возмутилась Диана. – Твой хозяин-монстр разбудил тебя? Щёлкнул кнутом по твоему больному мозгу, а ты и подпрыгнул?

– Заткнись! – грубо оборвал её Кейн. – Я не собираюсь выслушивать это от тебя. Кто-нибудь нашёл еду?

– А ты не думал, что за эти три месяца люди Сэма обыскали это место на предмет еды? – спросила Диана, но уже не с такой откровенной враждебностью, как обычно.

– Я спрашивал не об этом, – рявкнул Кейн. – Я спросил, озаботился ли кто-то из вас, тупых ленивых идиотов, поисками еды. Ответ «да» или «нет».

– Нет, – ответила за всех Диана.

– Тогда оторвите свои задницы и ищите, – велел Кейн.

Диана со вздохом встала.

– Я не прочь немного прогуляться.

Джек тоже встал. За ним и двое стрелков Дрейка. Все четверо разбрелись по разным коридорам.

– Только не выходите из здания, – крикнул Кейн им вслед.

Затем он оттащил Дрейка в сторону.

– Джек уже закончил?

– Похоже на то. Перед тем, как уснуть, он казался очень довольным собой.

Кейн кивнул.

– Мы должны начать действовать как можно быстрее.

– Может, сначала разберёмся с Сэмом? – спросил Дрейк.

Кейн фыркнул.

– Ты так говоришь, как будто это раз плюнуть. Если бы это было так, мы бы с этим давно покончили. – Он покачал головой. – Нет. Мы поступим иначе. Если они нас поймают, мы заставим их отступить при помощи урана.

Дрейк невольно улыбнулся.

– Пригрозим швырнуть в них ураном?

– Пригрозим, что откроем бочки, – сказал Кейн. – Что поднимем их в воздух и откроем.

– И тогда все будут светиться в темноте, – сказал Дрейк так, будто это весело.

– У меня будет только одна свободная рука, – сказал Кейн. – Так что, возможно, у тебя появится шанс воспользоваться своей любимой пушкой.

– Отправим Клопа в «Коутс»? – спросил Дрейк. – Чтобы он созвал народ?

– Никто не придёт, – безучастно сказал Кейн.

Послышался шум, и Кейн посмотрел в сторону его источника. Джек-Компьютер летел по коридору, а вслед за ним бежала Диана, безуспешно пытаясь его остановить. Но это было всё равно что двухлетке пытаться сдержать быка.

– Ты! – проревел Джек.

Он вскинул кулак, и Кейн увидел, что Джек сжимает оголённые провода, словно горстку тоненьких змей.

– Ты сказал, что убрал это! – с упрёком крикнул Джек.

– Ой, божечки, похоже, я что-то пропустил, – сказал Дрейк. – Эй, а твоя подружка там, случайно, нигде не валялась?

Джек замер.

– Что?

Дрейк расправил руку, готовясь ею воспользоваться.

– Она, наверное, хорошенько разогналась, прежде чем наткнулась на провода. Как летний бриз пролетела прямо сквозь них. О, погоди-ка, я неправильно выразился. Это провода пролетели сквозь нашу Бриз.

– Она… что… – Джек задыхался.

– И её разрезало ровнёхонько напополам, – продолжал Дрейк, ликуя и смеясь. – Я бы на это посмотрел. Наверное, интересно увидеть её внутренности, разрезанные пополам. Будто её разрубили мясницким ножом.

– Я убью тебя, – прошептал Джек.

– Ты же не…

Но Джек оттолкнул Диану в сторону и бросился прямо на Дрейка.

Дрейк успел ударить его кнутом, но только один раз. Джек налетел на него, как полузащитник в футболе. Дрейк пролетел через всю комнату, пролетел так, словно его сбил автобус.

Он грохнулся на пол, но быстро вскочил на ноги. Ударил снова. Послышался громкий щелчок, и на рубашке Джека появилась дыра.

Но Джек не сбавляя скорости, продолжал наступать на Дрейка. И вдруг обнаружил, что не может двигаться дальше. Он работал ногами, но оставался на месте.

Кейн, подняв одну руку в воздух, сдерживал его силой, которой невозможно было сопротивляться.

– Пусти, Кейн, – заорал Джек.

– Он же дразнит тебя, ты, идиот, – крикнул в ответ Кейн. Он едва смог побороть соблазн позволить Джеку прикончить Дрейка. Это решило бы важную проблему: рано или поздно Дрейк выступит против Кейна. Но пока Дрейк был нужен им в битве.

Дрейк замахнулся на Джека кнутом, но кнут остановился в воздухе, словно ударив невидимую преграду.

– Вы, оба, прекратить! – крикнул Кейн.

– Только тронь, и я тебя убью! – орал Дрейк на Джека.

– Я сказал, заткнитесь, вы, оба! – проревел Кейн. Он оттолкнул воздух ладонями, одна из которых была направлена на Джека, другая – на Дрейка. Оба мальчика отлетели назад. Джек упал на спину, сильно ударившись. Дрейк же был легче него и не обладал силой Супермена, он ударился о стену и скатился по ней вниз.

Краем глаза Кейн уловил движение и увидел спины двоих заложников, выбегающих из комнаты.

Кейн развернулся, чтобы их остановить, но те уже скрылись из поля его зрения. Он услышал быстро удаляющиеся шаги.

– Держи их! – рявкнул он.

Но Дрейк поднимался медленно, а от Джека толку было мало. Двое головорезов Дрейка от шока стояли как вкопанные. Кейн понял, что они подчиняются Дрейку, ждут его приказов, а не Кейна.

Он развернулся, вскинул руки, оторвал этих балбесов от пола и швырнул в коридор, вслед за заложниками.

– Верните их! – проревел Кейн.

– Осторожно! – вскрикнула Диана.

Раздался выстрел. До безумия громкий. Кейн услышал, как пуля прожужжала над его ухом, словно стрекоза.

Бритни!

Девчонка жива. Она просто притворялась мёртвой и медленно, медленно подбиралась к пистолету, который, как она, наверное, знала, был спрятан под столом.

Бритни всё ещё валялась на полу бесформенной грудой, не в силах встать, не в силах даже сесть, но выстрелила, лёжа на боку.

Кейн отскочил от пролетающих пуль.

Он налетел на стол и упал на колени. Вскинул ладони, но дуло пистолета двигалось быстрее.

Но ещё быстрее был кнут Дрейка. Он щёлкнул и обернулся вокруг запястья Бритни. Та выстрелила опять, но пули угодили в стены и потолок.

Кейн в ярости обрушил всю свою силу на девочку. Она заскользила по полу и ударилась в стену так быстро, что Дрейка, который по-прежнему держал её запястье, протащило вместе с ней.

Кейн вскочил на ноги, держа прицел на Бритни, оторвал её от пола и подвесил в воздухе.

– Ты, кусок… – сказала Бритни и тут же сама пулей пролетела по воздуху.

Она вылетела через дыру в стене, которую прожёг Сэм.

Кейн хотел не этого. Девчонке просто повезло.

Или у неё был хороший ангел-хранитель.

* * *

Декка, которая честно несла караул снаружи, услышала звуки стрельбы из комнаты управления.

Она бросилась к стене как раз в тот момент, когда что-то вылетело через прожжённую дыру. Это «что-то» приземлилось на землю с безошибочно узнаваемым шлепком: человеческое тело.

Декка уставилась на тело, она была слишком поражена, чтобы как-то отреагировать.

Затем справа от неё послышались новые выстрелы, на этот раз из турбинного цеха. Ярко-жёлтые вспышки освещали дверной проём.

Декка сбросила с себя оцепенение и побежала к двери. Солдаты Эдилио спрыгнули на землю и бросились за ней.

– Орк! Орк! – кричала Декка.

Она, скорее, услышала, нежели увидела, как монстр зашевелился. Он спал на заднем сидении внедорожника. Пружины скрипнули, когда Орк выбирался из него.

Двое стрелков Кейна появились в тёмном дверном проёме. Они целились вслед убегающим фигурам.

Выстрел – и одна из фигур упала, даже не успев вскрикнуть. Упала лицом в землю и больше не шевелилась. Другая продолжала бежать, бежать, бежать.

– Попал! Я попал! – закричал один из стрелков. В его голосе звучал ужас, а не гордость.

– Тейлор! – крикнула Декка. – Отвлеки их!

– Прыгаю! – крикнула Тейлор в ответ и тут же исчезла.

– О боже, кажется, я его убил, – простонал голос.

Декка подняла руки, и оба стрелка оторвались от земли. Один ударился головой в верхний косяк двери. Другой отскочил назад, внутрь, откуда Декка не могла его достать. Выстрелы прекратились. Сбежавший заложник, едва дыша, упал за припаркованной машиной.

* * *

Секунду назад Тейлор бежала рядом с Деккой.

Ещё через долю секунды она, спотыкаясь, почти не потеряв скорости, бежала через комнату управления электростанцией.

– Ты тупой псих! – орал Кейн на Дрейка.

Дрейк побелел как мел, только его холодные глаза оставались серыми.

– Я только что спас тебе жизнь!

– Ты вёл себя как идиот! Ты донимал Джека просто чтобы посмотреть, как он всполошится! – орал Кейн. – И посмотри, что из этого вышло. Я отвлёкся на то, чтобы разнять вас, и смотри, что случилось, ты, тупица!

– Эй! – вскрикнула Диана.

Тейлор не сразу её узнала. Голова девушки была выбрита почти наголо.

– Эй! – закричала Диана снова, показывая на Тейлор. – У нас тут гости!

Кейн развернулся и вскинул свои смертоносные руки, но Тейлор прыгнула в другой конец комнаты, в дальний угол, оказавшись у него за спиной.

– Джек, предатель! – крикнула Тейлор и исчезла.

* * *

Тейлор снова появилась, прямо перед лицом Декки.

– Они там собачатся между собой. Если нападать, то сейчас!

Декка остановилась. Она быстро просчитывала всё в уме. У неё есть Орк и Тейлор. Трое ребят Эдилио. Заложники больше не проблема.

Но Кейн с Дрейком всё ещё живы. Всё ещё очень, очень опасны. Плюс у них двое вооружённых ребят, а может и больше.

– Нет, – сказала она, чувствуя себя опустошённой. – Только по команде Сэма.

– Мы должны действовать, сейчас! – кричала Тейлор. Она показала на кровавое месиво на земле. – Смотри, что они наделали! Смотри, что натворили эти животные!

Декка положила руку девочке на плечо, чтобы успокоить.

– Если нападём сейчас, проиграем, – сказала она. И даже если бы Сэм был с ними… Она никогда раньше не видела, чтобы Сэм так себя вёл. В нём словно погас огонь.

– Ты просто боишься, – сказала Тейлор.

– Не перегибай, Тейлор, – предупредила её Декка. – У нас не хватит сил. Вот и всё. Если мы нападём сейчас, то проиграем. Сэм потеряет много людей, Эдилио придётся выкопать много могил. Не знаю, сможет ли Сэм… – она осеклась. Но было уже поздно.

– Что там с Сэмом? – требовательно спросила Тейлор.

Декка пожала плечами.

– Ничего. Устал парень, вот и всё. Думаю, ему не нужна очередная битва сегодня ночью.

Судя по Тейлор, она бы ещё поспорила. Но потом девочка опустила плечи.

– Да. Ну и ладно.

– Тебе лучше вернуться в город. Скажи Сэму, что здесь произошло. Расскажи ему, что ты видела там внутри.

– Это займёт пару минут. Я не смогу переместиться в город одним прыжком, – сказала Тейлор.

– Тогда не теряй времени.

Тейлор исчезла, и Декка в сердцах пнула землю. Всё случилось слишком быстро, и она ничего не могла сделать, кроме как наблюдать.

Майк Фармер выполз из-за грузовика, за которым прятался. Микки лежал лицом вниз, до ужаса неподвижный. От Бритни осталось только кошмарное месиво.

Декка ощутила вспышку злости на Сэма. Сбежал и оставил её за главную. Вообще-то она не хотела быть главной. Сэм был не единственный, кто держался из последних сил.

Брианна… Мысль о ней была словно нож, который вонзили ей в живот и поворачивали, поворачивали.

Она так и не рассказала Брианне о своих чувствах. А теперь уже слишком поздно.

Что-то опустилось на землю рядом с Деккой. Она уставилась на нечто, очень похожее на куриные кости. Кости от жареной курицы.

Декка посмотрела вверх. Чуть попятилась, чтобы разглядеть получше.

На высоте десяти этажей, на крыше здания турбинного цеха стояла фигура и махала ей руками. Махала очень быстро.

Время словно остановилось. Декка едва могла дышать. Она вглядывалась, боясь ошибиться, не желая верить, пока не убедится.

– Бриз? – прошептала изумлённая Декка.

Она на мгновение опустила голову, чтобы поблагодарить бога. Брианна. Жива.

Жива и как всегда нетерпелива, судя по её виду.

Брианна ни за что бы её не услышала сквозь шум станции. Как она туда попала, оставалось загадкой, но, судя по тому, как Бриз бешено размахивала руками, она хотела спуститься.

Декка помахала ей. И даже улыбнулась, что было редкостью. Брианна жива.

Брианна уперлась руками в бёдра, как бы спрашивая: «Чего ты ждёшь?»

Декка на секунду задумалась. Затем она показала на место у основания стены, подальше от двери, где засели вооружённые стрелки Кейна.

Брианна кивнула.

Декка подняла руки.

Брианна прыгнула. И замерла в воздухе. Гравитация на неё не действовала.

Декка сделала глубокий вдох. Она на секунду отключила свою силу, и Брианна стала падать. А потом снова зависла в воздухе. Выключила. Включила. До тех пор, пока Брианна не оказалась в нескольких футах над бетонным покрытием.

Декка отпустила её, и Брианна легко приземлилась, согнув колени. Декка удержала её.

– Что тут у вас происходит? – строго спросила Брианна. – Я слышала выстрелы. И проснулась.

– Рада тебя видеть, Брианна, – сухо сказала Декка. – Все думали, что ты мертва.

– Ну, все ошиблись. Тоже мне.

Декка покачала головой, она была в изумлении.

Они вместе присоединились к Майку за грузовиком, оставив солдат Эдилио сторожить дверь с оружием наготове.

Майк удивился.

– Эй, а Дрейк сказал Джеку, что ты мертва! Джек с ума сошёл, когда это услышал.

– Ой, правда что ли? – Брианна улыбнулась.

– Ещё как. Он совсем взбесился. Бросился на Дрейка, пытался его убить. Так мы и… в смысле, так я и сбежал. – Майк разрыдался, не в силах сдерживаться, закрыв лицо руками.

– Тебе нравится Джек-Компьютер? – спросила Декка. Она тщательно подбирала тон, чтобы не выдать внутреннего смятения. Не время обременять Брианну чувствами, на которые она не сможет ответить. Чувствами, которые, возможно, только разозлят её. Девочки не очень-то дружили, когда учились в «Коутс». Декка даже не была уверена, что Брианна знает о её ориентации.

– Кажется, нравился, – ответила Брианна. Она казалась довольной собой. – Думаю, нравится.

– Окей, – сказала Декка и с трудом сглотнула. Главное, что Брианна жива. А вот Микки и Бритни – нет. Декка осталась здесь за главную, и она должна была принимать решения. – Расскажешь, как оказалась на крыше?

– Эм… нет. Но вот в чём дело: там есть дверь, которая ведёт внутрь. Будь у меня лом или что-то подобное, я бы её взломала и оказалась внутри, а потом снаружи, прежде чем они бы заметили. Надрала бы…

– Нет, нет, – сказал Майк сквозь тяжёлые всхлипы. – Провода всё ещё натянуты.

– Какие провода? – не поняла Брианна.

– Это всё Дрейк. Он повсюду сделал растяжки, чтобы тебя разрезало на куски, если ты появишься.

Декка заметила шок на обычно дерзком лице Брианны.

– Вот почему Джек хотел убить Дрейка, – сказал Майк. – Джек заставил его снять провода, и Дрейк притворился, будто так и сделал, а на самом деле не стал.

Декка сказала:

– Наверное, хорошо, что Джек к тебе неравнодушен. Это помогло Майку сбежать.

Брианна не ответила.

– Не позволяй этому себя добить, девочка, – сказала Декка. – У тебя выдался ужасный день. У всех у нас ужасный день. – Она села рядом с Майком и обняла его за плечи. – Мне жаль, что так случилось с Микки. Я знаю, вы были друзьями.

Майк стряхнул её руку.

– Тебе плевать на Микки. А на неё тебе не плевать, потому что она урод, как и ты.

Декка решила не обращать на это внимания. Нельзя винить Майка за то, что он слегка не в себе. Она не стала бы его винить, даже если бы Майк окончательно развалился на части.

А Брианне Декка сказала:

– Ты сильно рисковала. Но теперь важно слушать, что тебе говорят другие, и не вытворять безумных вещей, из-за которых ты потом оказываешься запертой на крыше, когда ты нам нужна. Или ещё хуже – тебя разрезает на куски.

– Ага, – сказала Брианна, смутившись. Затем, немного вернув себе прежнее нахальство, добавила: – Спасибо, мамочка.

Декке это нравилось. Дикая бесшабашность Брианны. Она любила в ней это. Это было так непохоже на неё саму. Но она не должна была показывать Брианне, что ей это нравится, потому что сейчас Декка стала главной, несла ответственность. Но Брианна была бы уже не Брианной, не будь в ней нотки безумия.

Жива. Она жива.

И ей нравится Джек.

Но главное – жива.

Глава 31 13 часов, 35 минут

ИДИ КО МНЕ. Ты мне нужна.

– Я не могу дышать, – сказала Лана, но несмотря на то, что она это говорила собственным ртом, она не слышала ни звука, не чувствовала, как шевелятся губы и язык.

Вдыхание смеси газов ведёт к нехватке кислорода.

Да. Именно. Газ. Одна искра – и… Где-то у неё была зажигалка. Одна искра – и она свободна. Мертва. Свободна до смерти.

Она рассмеялась, и смех багровыми клинками вонзился в её мозг. Лана схватилась за голову и закричала от боли. Но не слышала ни звука. Она не чувствовала ладоней, прижатых к вискам.

Ползи ко мне.

Тело её не слушалось. А её ли это тело? Это она стоит на четвереньках? Её тело всё ещё реально?

Она ослепла, или вокруг просто стало слишком темно?

Она лежала без сознания? Как долго?

Лана двигалась, она была уверена, что двигается. Или это просто ветерок обдувал её.

Я изгнал углеводородную смесь.

Угле… что? Изгнал что? В её голове всё перепуталось, мысли кружились и кружились, и боль кинжалами пронзала мозг, невыносимая пытка. Голова взрывалась от боли. Сердце молотом стучало в груди, пытаясь вырваться наружу, разбить грудную клетку изнутри и сбежать на волю.

Нет, это просто галлюцинации. Это безумие, неправда.

Но боль была настоящей. Она могла чувствовать её, эту боль. И страх.

Смесь кислорода и азота течёт.

Воздух. Заменяет газ. Боль у неё в голове не уменьшилась. Но сердце стало биться медленнее.

Лана снова могла видеть, совсем немного, фары фургона слабо освещали вход в шахту, где она лежала на камнях лицом вниз. Лана поднесла ладонь к лицу. Пальцы. Она не могла толком их различить, но знала, что пальцы на месте.

Лана дотронулась до лица. Она чувствовала свою руку. Чувствовала щёку. Мокрую от слёз.

Иди ко мне.

Нет.

Но она уже встала на четвереньки и поползла, сдирая кожу на ладонях и коленях о камни.

«Нет. Я не пойду к тебе».

Но она шла. Двигалась. На четвереньках. Ползла.

«Этому вообще можно сопротивляться?»

Нет.

Я Геяфаг.

Ты моя.

«Я Лана Арвен Лазар. Моя мама назвала меня в честь… кого-то. Кого-то… Мой…»

Я голоден.

Ты поможешь мне насытиться.

«Оставь меня в покое», – слабо протестовала Лана, не переставая переставлять руки и ноги, свесив голову, словно собака. Словно… словно кто-то…

Я Геяфаг.

«Что это вообще такое?» – спросила Лана.

Она уже немного пришла в себя. Порывшись в памяти, она могла вспомнить, кто она такая и зачем пришла сюда. Могла вспомнить глупую надежу, которую недавно вынашивала: уничтожить Мрака. Геяфага.

Но теперь Лана видела его отпечаток на всём, что она делала. С самого начала он звал её. Извращал её мысли и действия, подстраивая под собственную волю.

У неё никогда не было шанса.

И теперь она ползла.

Подружка Супермена, Лана. Истинная любовь Арагорна, Арвен. Лазар, сокращение от Лазаревич. Лазарь, которого воскресили из мёртвых. Лана Арвен Лазар. Вот кто она такая.

Она не могла перестать ползти. Вниз и вниз, всё глубже в шахту.

Иди ко мне.

Ты мне нужна.

«Зачем нужна? Почему я?»

Ты Целительница.

У тебя есть сила.

«Ты ранен?» – Искра надежды вспыхнула в ней при мысли, что существо может быть ослаблено.

Конечности Ланы стали такими тяжёлыми, что она едва могла пошевелиться. С трудом передвигала колени на два дюйма по грубому камню. Едва могла толкать ладони вперёд. Но её глаза различили слабое зеленоватое свечение, которое она помнила ещё с первого посещения этой ужасной шахты.

Свечение, как от фосфоресцирующих стрелок на наручных часах. Как светящиеся в темноте звёздочки, которые отец Ланы клеил на потолок, когда была маленькой.

Мысль об отце разрывала душу Ланы. Мама. Папа. Они так далеко. Или мертвы. Или – кто знает? И узнает ли когда-нибудь?

Лана представила, как они смотрят на неё. Как мама с папой изучают её под гигантским микроскопом, словно бактерию на слайде. Видят свою дочь такой. Ползущей во тьме. Перепуганной. Голодной. Ей так страшно.

Она ползёт к Мраку. Рабыня Геяфага.

Лана остановилась, повинуясь голосу в голове. Задыхаясь, девушка ждала, и пот лился с неё ручьями.

Положи на меня руку.

– Что? – прошептала она. – Куда? Где ты?

Лана измученно поворачивала голову, глядя по сторонам, вглядываясь в радиоактивную тьму, но не видела ничего, кроме слабо светящегося камня.

Нет. Приглядевшись внимательнее, заставив себя присмотреться, она увидела, что это не камень. Её глаза, против воли прикованные к слабому зелёному свечению, начали различать среди камней бурлящий, пульсирующий рой. Тысячи, а может, миллионы крохотных кристаллических форм, шестиугольников, пятиугольников, треугольников. Самые большие из них были размером с её ноготь на мизинце. Самые маленькие – как типографская точка. У каждой фигуры было бесчисленное множество ножек, поэтому то, что предстало перед Ланой, напоминало колонию насекомых, муравейник, зелёный и переливающийся, пульсирующий, словно сердце, выставленное наружу.

Положи на меня руку.

Она сопротивлялась. Но знала, что, даже противясь воле Геяфага, обречена на поражение. Её рука пошевелилась. Она дрожала и двигалась. Лана видела тёмный силуэт собственных пальцев на фоне зелёного свечения.

Она прикоснулась к нему, почувствовала его, и это было всё равно что трогать грубый песок на побережье. Только этот песок двигался, вибрировал.

В этот момент она не ощущала ничего, кроме этого простого чувства.

А потом Геяфаг показал ей то, чего она хотела.

Лана увидела существ. Живой огонь. Механическая змея. Монстры.

Русская матрёшка.

Одна кукла… внутри другой… в ней ещё одна… и ещё…

Теперь она знала его, в один момент ослепительной ясности она поняла, что он такое. Теперь она видела его голод. И чувствовала его страх.

Он нуждался в ней, это мерзкое создание, смесь человеческой и инопланетной ДНК, камня и плоти, взращённое на сильной радиации в глубинах космоса, а теперь и в глубинах земли. Вся светящаяся пища была поглощена им за те тринадцать лет, в течение которых Геяфаг рос и мутировал здесь, во тьме.

Монстр хотел есть. Еда была уже близко. Когда еда придёт, он окрепнет настолько, что с помощью силы Ланы обретёт тело. Он использовал её силу, чтобы дать Дрейку руку-кнут, сделать его монстром. Теперь, когда он насытится, он использует её, чтобы создать самому себе тело монстра. Тело внутри тела внутри другого тела – тела, которые можно будет использовать и отбрасывать, когда появится другое.

Двигаться.

Выбраться из шахты. Такой была его цель.

Явиться в УРОДЗ и уничтожить всех, кто противился ему.

* * *

Для Сэма этот день стал днём частой перемены настроения.

Тейлор телепортировалась к нему, чтобы сказать, что Микки Финч был застрелен при побеге от Кейна. Но Майк Фармер выжил. И теперь Кейн остался без заложников.

Затем начался пожар в доме, где двое пятилетних детей жили вместе с двумя девятилетками. Кто-то из девятилетних закурил косяк.

Начальница пожарной охраны Эллен приехала на место пожара вовремя, чтобы не позволить огню перекинуться на соседний дом. В этой части города напор воды ещё был сильным.

Все дети в доме выжили.

Потом, пока он стоял на улице, глядя на восходящее солнце и вдыхая запах дыма от сгоревшего дома, пытаясь решить, как наказать ребёнка за курение «травки», приведшее к пожару, и наказывать ли вообще, он почувствовал дуновение ветерка.

– Эй, Сэмми, – сказала Брианна.

Сэм уставился на неё. Она улыбалась ему.

Сэм глубоко облегчённо вздохнул.

– Убить бы тебя за такие исчезновения.

– Да брось, – сказала Брианна, широко раскинув руки. – Обнимемся.

Она обняла Сэма – быстро – и сделала шаг назад.

– И хватит, важная шишка. Не хочу, чтобы Астрид ревновала.

– Угу.

– Ну, когда мы собираемся навалять Кейну и вернуть нам электричество?

Сэм покачал головой.

– Я не могу, Бриз.

– Чего? Чего? Что ты имеешь в виду под «не могу»? Он там сидит один, без заложников. Мы можем его победить.

– Возникли другие проблемы, – сказал Сэм. – У нас тут противостояние между уродами и нормальными.

Брианна издала презрительный звук.

– Я пробегусь по городу, надаю всем подзатыльников, народ перестанет маяться ерундой, и мы займёмся электростанцией. – Она наклонилась к Сэму. – Я нашла вход через крышу.

Это была интересная новость. Достаточно интересная, чтобы Сэм задумался.

– Вход куда? В турбинный зал?

– Чувак, там в крыше есть дверь. Я не знаю, куда она ведёт, но должна вести в турбинный зал. Наверное.

Сэм попытался стряхнуть с себя хандру, но у него не особо получалось, он не мог толком сосредоточиться. Он чувствовал себя опустошённым. Измотанным до невозможности.

– Ты ранена, – заметил Сэм.

– Ага, немножко жжётся. А где Лана? Мне бы не помешала помощь. И тогда мы сможем надрать пару задниц.

– Мы потеряли Лану. Она уехала.

Эта новость пошатнула даже каменную уверенность Брианны.

– Что?

– Всё не так гладко, – сказал Сэм.

Он ощутил на себе взволнованный взгляд Брианны. Сэм не подавал хороший пример. Не нёс ответственность должным образом. Он всё это знал. Но никак не мог избавиться от равнодушия, которое ставило крест на каждой новой попытке придумать план.

– Тебе надо отдохнуть, – сказала, наконец, Брианна.

– Да, – сказал Сэм. – Это точно.

* * *

Голоса были знакомыми. Декка. Тейлор. Говард.

– Солнце поднимается, – сказала Тейлор. – Небо посерело.

– Нам надо что-то делать с Бритни и Микки, – сказала Декка.

– Я к трупам ни ногой. – Это Говард.

– Мы могли бы, ну, отправить их в город, чтобы Эдилио их похоронил, – сказала Декка.

Тейлор вздохнула.

– Там всё не очень хорошо. Я никогда не видела Сэма таким. В смысле, он просто…

– Он справится, – сказала Декка. Её голос прозвучал не очень уверенно. – Но да, может быть, сейчас не лучшее время говорить с ним о похоронах.

– Может, нам стоит просто накрыть их чем-нибудь. Ну, знаете, подтащить Микки сюда и накрыть их одеялом или чем-то ещё. На время.

– Да. В какой-нибудь из тех машин наверняка отыщется одеяло в багажнике. Или брезент. Хоть что-то. Пусть Орк взломает несколько багажников, а?

Вот так Бритни и оказалась рядом с Микки, накрытая куском малярной защитной ткани.

Она не чувствовала боли.

Не видела света.

Слышала, но очень плохо.

Её сердце не стучало.

Но она не умерла.

* * *

Альберт не стал терять времени. Они с Квинном, наконец, признались Сэму в своей поездке за золотом. И о том, как Лана сбежала, прихватив Коржика.

Сэм воспринял это безучастно, он вовсе не взбесился, как они предполагали. Сэм выслушал их с закрытыми глазами, и Альберту даже пару раз показалось, что он задремал.

Они чувствовали облегчение из-за того, что Сэм на них не разозлился. Но это также их взволновало. В конце концов, ему сообщили плохую новость. Реакция Сэма была ненормальной. Он вёл себя не как Сэм.

Для Альберта это стало причиной действовать. Он отправил не верящего своим ушам Квинна рыбачить.

– Мне плевать, как сильно ты устал, Квинн: у нас с тобой бизнес.

А затем он принялся за работу.

Перед Альбертом встала проблема: как расплавить золото. Температура плавления золота в три раза выше температуры плавления свинца, и ничто из того, что находил Альберт, не подходило для таких высоких температур. И уж точно с этим не справилось бы оборудование «МакДональдса», хотя оно и так не работало, ведь электричества не было.

Альберт был в отчаянии, пока, копаясь в строительном магазине в поисках решения, не заметил ацетиленовую горелку.

Он забрал две горелки и все запасные баки с ацетиленом, какие смог найти, и перенёс в «МакДональдс». Запер дверь.

Альберт водрузил большой чугунный котёл на печь и нагрел его до максимума. Это не растопит золото, но хотя бы замедлит процесс охлаждения.

Затем он положил в котёл один слиток, зажёг горелку и направил голубой луч пламени на золото. Металл начал плавиться моментально. От слитка побежал тоненький ручеёк плавленого золота.

Час спустя он достал из формочек первые шесть золотых пуль.

Работёнка была тяжёлая. Жаркая. Но он смог изготавливать двадцать четыре пули в час. Альберт работал десять часов без перерыва, а потом, измученный, умирающий от голода и жажды, он насчитал двести двадцать четыре пули тридцать второго калибра.

Дети стучали в дверь, требуя впустить их в «МакКлуб». Но Альберт повесил табличку: ««Извините, мы закрыты. Откроемся завтра».

Он выпил немного воды, съел скудную порцию еды и взялся за подсчёты. У него было достаточно золота, чтобы изготовить около четырёх тысяч пуль, а значит, на каждого человека в Пердидо-Бич при равном распределении придётся чуть больше десяти пуль. Работа растянется не на одну неделю.

Но вряд ли у него хватит ацетилена. А значит, чтобы расплавить всё золото, ему придётся попросить о помощи человека, который меньше всех захочет ему помогать: Сэм.

Альберт видел, как Сэм плавил кирпичи. Он наверняка сможет расплавить и золото.

А пока Альберт решил распределить пули по одной на каждого. Что-то вроде визитной карточки. Чтобы все знали, что их ожидает.

Потом появится бумажная валюта, обеспеченная золотом, а потом, наконец, и кредиты.

Несмотря на жуткую усталость, Альберт довольно напевал себе под нос, сидя над жёлтым линованным блокнотом с ручкой в руке и накидывая варианты названия новой валюты.

Слово «пули» явно не подходило для этой цели. Он хотел, чтобы название ассоциировалось с деньгами, а не со смертью.

Доллары? Нет. Слово знакомое, но хотелось чего-то нового.

Евро? Франки? Дублоны? Марки? Чеки? Кроны?

Альберты?

Нет. Это уже перебор.

Юниты?

Такое название функционально. Сразу понятно, что имеется в виду.

– Проблема в том, что, как бы мы их ни назвали, нам их будет недостаточно, – пробормотал Альберт. Если будет всего четыре тысячи новых… неважно, как их называть… они, очевидно, будут стоить очень дорого за штуку. Ну, к примеру, десять слагов…

Слаги?

Значит, всё-таки будут слаги.

Для начала, если у каждого ребёнка будет по десять слагов, то каждый слаг будет стоить больше, чем, к примеру, одна банка еды. Значит, вдобавок к слагам нужны будут единицы поменьше. Валюта ценностью, скажем, в одну десятую слага.

Но любая попытка создать бумажную валюту кончится тем, что кто-то найдёт копировальный аппарат. Нужно что-то, что нельзя подделать.

И тут ему пришла идея. Воспоминание. Он бросился на склад, где уже давно не осталось еды. На решётчатых полках стояли две коробки. В каждой лежали билетики из давно забытой акции «Монополия», которую проводил «МакДональдс» – жетоны.

Двенадцать тысяч жетонов в каждой коробке. Подделать будет сложно.

Этого будет достаточно, чтобы сделать размен для четырёх тысяч слагов по цене шесть жетонов «Монополии» за слаг.

– Один слаг равен шести жетонам, – сказал Альберт. – Шесть жетонов равняются одному слагу.

Это прекрасно, подумал Альберт. На глаза навернулись слёзы. Это поистине прекрасно. Он вновь изобрёл деньги.

Глава 32 09 часов, 3 минуты

ТЕПЕРЬ КЛОП ВЁЛ себя осторожно. Ребята Сэма знали о нём. Знали ещё со времён битвы за Пердидо-Бич. Но теперь противники начали принимать контрмеры. Внезапная атака при помощи краски пошатнула уверенность Клопа в себе.

Поэтому, когда Кейн отвёл его в сторонку, чтобы Дрейк не услышал их разговор, и дал ему новое задание, Клоп засомневался.

– Но они же там только и ждут, пока кто-нибудь не выйдет наружу, – возразил он. – Декка точно там. Кучка ребят с оружием. И наверняка Сэм тоже где-то там прячется.

– Говори тише, – сказал Кейн. – Слушай, Клоп, ты это сделаешь, по-хорошему или по-плохому. Решать тебе.

И Клоп сделал. Не хотел, но сделал.

Клоп начал становиться невидимым. Даже когда он был видимым, дети часто его не замечали. Забывали, что он рядом. А когда он обрёл невидимость, о нём вообще, похоже, перестали вспоминать.

Клоп немного постоял в углу комнаты управления, невидимый. Убедился, что никто – под «никем» он подразумевал Дрейка, – не заметит его отсутствие.

Всё немного устаканилось с тех пор, как стало ясно, что Сэм не собирается штурмовать станцию, паля из оружия и сверкая руками-лазерами.

Но в комнате по-прежнему чувствовалось напряжение. Дрейк и Кейн были на грани паранойи, ожидая нападения либо снаружи, либо друг от друга. Диана сидела хмурая, сонная. Джек-Компьютер, очевидно, страдал от боли, глотая «Адвил», как сумасшедший, но так и не отходил от клавиатуры. Головорезы Дрейка нашли чью-то портативную игру и играли по очереди, пока не сели батарейки. Потом они отправились на поиски новых батареек.

Отсутствия Клопа никто не замечал.

Он выскользнул из комнаты, в нескольких дюймах от Дрейка, опасаясь внезапного удара кнутом и задержав дыхание.

Снаружи всё оказалось лучше, чем он предполагал. Декка сидела на переднем сидении машины, сквозь дрёму споря о чём-то с Тейлор и Говардом. Орк был на дальнем конце стоянки, лениво разбивал монтировкой стёкла автомобилей. И двое, нет, трое, ребят с оружием прятались за машинами, ожидая неприятностей. Все они тоже скучали.

И все были в ужасном настроении. Проходя мимо, Клоп слышал фрагменты их разговоров.

– …Сэм просто сваливает, а нас бросает здесь и…

– …если ты не урод с какой-нибудь мощной силой, то всем на тебя…

– …клянусь, я отрежу себе ногу и сожру, так хочется есть…

– …крысы на вкус не так уж плохи, как ты думаешь. Проблема в том, чтобы её поймать…

Клоп проскочил мимо них и вышел на дорогу. Легче лёгкого, как они говорили когда-то в детском саду.

Дорога предстояла длинная, очень длинная. А есть было нечего.

Клопу казалось, что его желудок хочет его убить. Словно внутри него поселился враг. Как раковая опухоль или что-то вроде того. Он всё время болел. Когда Клоп услышал обрывок разговора о поедании крыс, у него слюнки потекли.

Клоп был бы не прочь съесть крысу. Не задумываясь. Может, вчера он бы на такое и не согласился, но он уже очень давно ничего не ел. Может быть, пришло время снова начать есть жуков. Не на спор, а просто чтобы насытиться.

Он задумался, как долго можно протянуть без еды и не умереть. Ну, так или иначе, он найдёт себе еду. Ему и прежде удавалось заскочить в «Ральфс», а супермаркет будет как раз по пути в «Коутс».

Слушайте, ну без еды же никак. Кейн должен это понимать.

Он вовремя вернётся в «Коутс» и найдёт там странную девочку со сновидениями.

Клоп сунул руку в карман и вытащил карту, которую Кейн нарисовал на листе бумаги для принтера. Карта была хорошая, всё понятно. Путь от «Коутс» в обход холмов, к пустыне. Кейн пометил крестом некий «Призрачный город». Вторым крестом, почти на самом верхнем краю города, он отметил «Шахту».

На карте было написано сообщение для тех, кто мог поставить действия Клопа под сомнение. Оно гласило:

Клоп следует моему приказу. Делайте то, что он говорит. Любой, кто попытается помешать ему, будет иметь дело со мной. Кейн.

Клоп должен был найти Орсе, сновидицу, и при помощи всех, кого удастся собрать в «Коутс», привести её к крестику с подписью «Шахта».

– Не знаю, сны это или нет, – говорил Кейн. – Но я думаю, может быть, все его мысли – это всё равно что сны, или что-то похожее. Вдруг Орсе сумеет залезть ему в голову.

Клоп кивнул, как будто всё понял, хотя на самом деле не понял ничего.

– Я хочу знать, какие у него на меня планы, – объяснял Кейн Клопу. – Так ей и скажи. Если я принесу ему еду, что он со мной сделает? Скажи Орсе, что, если она сумеет рассказать мне, что снится Мраку, Геяфагу, то я отпущу её. Она будет свободна.

Затем Кейн добавил:

– Свободна от меня.

Это была важная миссия. Кейн пообещал Клопу, что он сможет первым выбирать себе любую еду из той, что у них появится в будущем. А Клоп знал, что лучше бы ему не подвести Кейна. Те, кто не мог выполнить его приказов, заканчивали очень, очень плохо.

До «Ральфс» пришлось идти очень долго. Супермаркет по-прежнему охраняли. Клоп разглядел двух вооружённых ребят на крыше, двух у главного входа и ещё двух сзади, возле погрузочной площадки. И здесь было шумно, дети толпились у дверей, толкая их и крича.

Многие пришли сюда за ежедневной порцией еды в виде пары банок какой-нибудь гадости, которую раздавали четвероклассники, уже успевшие стать циничными.

– Слушай, не пытайся меня обдурить, – сказал один, отказывая девочке. – Ты уже приходила за едой два часа назад. Ты не обманешь меня, просто сменив одежду.

Некоторые приходили сюда не за едой, а за электроэнергией. «Ральфс» стоял у автомагистрали, за пределами города. Соответственно, электричество в нём не отключилось, и из дверей тянулись удлинители, в которые дети втыкали зарядные устройства. Собралась целая очередь на зарядку «айподов», фонариков на аккумуляторах и ноутбуков.

Клоп расскажет Кейну, что в супермаркете осталось электричество. Это добавит ему пару очков. Кейн попросит Джека найти способ вырубить и «Ральфс».

Раз электричество не отключилось, то и автоматические двери по-прежнему работали. Клопу пришлось осторожно пройти вслед за кем-то.

В магазине было жутковато. Продуктовый отдел, который он увидел в первую очередь, был пуст. Большую часть испортившейся еды убрали, но не очень-то тщательно. Большой кабачок сгнил до такой степени, что от него осталась только липкая лужица. Повсюду валялись кукурузные листья, луковая шелуха, а пол был заляпан липкой серой дрянью, оставшейся после попыток всё отмыть.

В мясном отделе стояла вонь, но там тоже было пусто.

Целые акры пустых полок. Вся оставшаяся еда была сложена на маленьком пятачке посреди магазина.

Осторожно, чтобы не столкнуться плечом с кем-нибудь из дюжины работников, Клоп подошёл к островку.

Банки с соусом. Пакетики порошковой смеси для чили. Баночки с душистым перцем и маринованным луком. Искусственные подсластители. Бульон из моллюсков. Квашеная капуста. Восковая фасоль.

В отдельной секции, возле которой была выставлена дополнительная охрана, виднелись более привлекательные полки. Табличка гласила: «Только для детского сада». Там стояли банки с овсянкой, со сгущённым молоком, варёной картошкой и банки с соком, хоть их было и немного.

В Пердидо-Бич туго с едой, подумал Клоп. Дни чипсов и сладостей определённо остались в прошлом. Нигде не видно даже крекеров, что уж говорить о печенье. Ему и впрямь повезло найти горстку «Джуниор Минтс» во время разведки на электростанции.

Чистое везение. А теперь Клопу снова улыбнулась удача. Лишь благодаря везению он раскрыл секрет «Ральфс». Он увернулся от пары проходящих мимо ребят и съёжился возле створчатых дверей, ведущих на склады. За приоткрывшейся дверью он увидел, как двое парней тащат пластиковую трубу со льдом.

Клоп не мог войти на склад, просто толкнув дверь, не рискуя быть при этом замеченным. Но он подумал, что это того стоит: если кто-то хочет что-то спрятать, то Клоп должен знать, что именно.

Он сделал глубокий вдох, готовясь при необходимости бежать. Затем толкнул дверь и проскользнул внутрь. Ребята с резервуаром ушли. Но Клоп услышал какое-то движение за углом, за стенкой с надписью «пластиковая посуда».

Это была рабочая зона, которая раньше отводилась под мясницкую. Теперь же четверо детей в резиновых фартуках, которые волочились по полу, орудовали ножами.

Дети разделывали рыбу.

Клоп застыл и смотрел в оба, не веря своим глазам. Некоторые рыбины были большими, около трёх футов в длину, с серебристо-серой чешуёй и розовыми внутренностями. Другие поменьше, коричневые, плоские. Одна показалась Клопу такой уродливой, что он подумал, наверное, её кто-то раздавил. А две рыбины были вовсе не похожи на рыбу, скорее, на мокрых ощипанных голубых птиц или летучих мышей.

Ребята в фартуках весело болтали – как люди, которые хорошо питаются, с горечью подумал Клоп, – разрезая рыбу и с возгласами: «Фу-у-у, ну и гадость», – выкидывая внутренности в большие пластиковые контейнеры.

Другие брали выпотрошенную рыбу, отрезали головы и хвосты и скребли тушки под струями воды.

Клоп терпеть не мог рыбу. Он её просто не выносил. Но теперь он отдал бы что угодно за тарелку жареной рыбы. Кетчуп был бы не лишним, но, зная, что ему, возможно, никогда больше не доведётся увидеть кетчуп, Клоп посчитал, что и большая тарелка рыбы без ничего – это прекрасно.

Клоп едва не упал в обморок. Рыба! Жареная, копчёная, в микроволновке – без разницы.

Он поразмыслил над вариантами. Можно схватить рыбу и броситься бежать. Но тогда его легко обнаружат: трудно будет не заметить рыбину, летящую по воздуху через весь магазин и вылетающую на улицу. Ребята у входа и на крыше, может, и не самые меткие стрелки, но в этом нет необходимости, если у тебя в руках пулемёт.

Можно спрятать рыбу в штанах или под рубашкой. Но только в том случае, если ребята с разделочными ножами обладают очень медленной реакцией.

Зашёл парень, которого Клоп узнал: Квинн. Один из друзей Сэма, хотя когда-то он ненадолго примкнул к Кейну.

– Привет, народ, – сказал Квинн. – Как оно?

– Почти закончили, – ответил один из ребят.

– Неплохо поработали за день, а? – сказал Квинн. В его голосе явно слышалась гордость. – Вам всем хватило еды?

– В жизни не ела ничего вкуснее, – с жаром сказала одна девочка. Её так переполняли эмоции, что она едва не задыхалась. – Я никогда раньше не любила рыбу.

Квинн похлопал её по плечу.

– Что только не покажется вкусным, когда как следует проголодаешься.

– Можно мне взять немного для младшего брата?

На лице Квинна отразилась боль.

– Альберт запретил. Знаю, кажется, будто рыбы полно, но если разделить на всех в УРОДЗ, то окажется на один укус. Придётся подождать, пока мы заморозим побольше рыбы. А потом…

– А что потом?

Квинн пожал плечами.

– Ничего. Альберт просто работает над одним маленьким проектом. Когда он закончит, мы расскажем всем, что у нас остался кое-какой запас рыбы.

– Но ты же ещё наловишь, да?

– Я особо ни на что не рассчитываю. Слушайте, народ, вы же понимаете, что никому нельзя об этом рассказывать? Альберт сказал, что тот, кто проболтается, тут же потеряет работу.

Все решительно закивали. Ценой неповиновения было лишение обедов из жареной рыбы. Этого было достаточно, чтобы дети из страха вели себя хорошо.

Один из ребят огляделся по сторонам, будто что-то подозревая. Он посмотрел на Клопа, хоть его взгляд и прошёл сквозь него. Он словно что-то почувствовал, но не мог сказать наверняка.

Голод был невыносимым. Он терзал Клопа уже тогда, когда тот надеялся стянуть банку свёклы. Но свежая рыба… он представил этот запах. Представил вкус. Рот наполнился слюной, а желудок…

– Если поделитесь рыбой, я расскажу вам секрет, – сказал вдруг Клоп.

Квинн подпрыгнул чуть ли не на целый фут.

Клоп скинул камуфляж.

Квинн потянулся за ножом и заорал:

– Охрана! Охрана! Сюда!

Клоп поднял руки, показывая, что безоружен.

– Я просто очень голоден. Очень голоден.

– Как ты сюда попал?

– Я хочу рыбы. Дайте мне немного рыбы, – взмолился Клоп. – Я вам всё расскажу. Расскажу, что задумал Кейн. Я так хочу есть.

Квинну было явно не по себе. Он нервничал. В помещение ворвались двое вооружённых ребят. Они посмотрели на Квинна, ожидая указаний, и ни в кого толком не целились.

– Вот блин, – сказал Квинн. – Вот блин.

– Я просто есть хочу, – сказал Клоп. Он расплакался. Захныкал, как младенец. – Я хочу рыбы.

– Мне придётся отвести тебя к Сэму, – сказал Квинн. Эта идея ему, судя по всему, не нравилась.

Клоп упал на колени.

– Рыбы, – умолял он.

– Дайте ему кусочек, – решился Квинн. – Но только один. Кто-нибудь, сходите за Сэмом и Астрид. Пусть они решают, давать ли ему больше.

Один из охранников вышел.

Квинн посмотрел на плачущего на полу Клопа.

– Чувак, ты выбрал неподходящее время, чтобы переметнуться на другую сторону.

* * *

Доска для сёрфинга так и стояла возле стиральной машины на крохотной кухне. Доска фирмы «Channel Island MBM».

Сэму хотелось прикоснуться к ней, но он не мог себя заставить. УРОДЗ отобрала у него всё.

Его гидрокостюм висел на крючке. Банка с воском стояла на расшатанной полке рядом со стиральным порошком и кондиционером для белья.

Шарик света по-прежнему был в его спальне. Так и висел в воздухе возле стенного шкафа.

Сэм уже давно не заглядывал в свой старый дом. Он и забыл про этот свет.

Странно.

Его рука прошла сквозь шарик. Почти никаких ощущений.

Сэм вспомнил, как это случилось в первый раз. Он испугался темноты. Тогда, давно. Когда он ещё был Сэмом Темплом, обычным парнем, случайным парнем, который любил сёрфинг.

Нет. Это тоже неправда. Тогда он был уже не обычным парнем. Он уже был Сэмом-Школьным Автобусом, сообразительным семиклассником, который схватился за руль, когда у водителя автобуса случился сердечный приступ.

Вот, кем он был.

А ещё – ребёнком, который не сдержался, потому что не понимал, что спор между матерью и отчимом на самом деле не такой серьёзный. Он думал, что отчим собирается ударить мать.

Так что к тому времени, как Сэм в панике создал неумирающий свет, он уже был Сэмом-Школьным Автобусом и человеком, который сжёг руку взрослому мужчине.

Не какой-то обычный подросток.

Он ненавидел этот дом и эту комнату. Зачем он вообще пришёл сюда?

Потому что все знали, что Сэм ненавидит это место, и не стали бы искать его тут. Его будут искать где угодно, только не здесь, и не найдут.

Все эти вещи в его комнате – одежда, книги, старые школьные тетради, фотографии, которые он когда-то снимал на водостойкую камеру во время сёрфинга, – всё это больше не имело для него никакого значения. Чьи-то вещи, не его. Больше не его.

Он сел на краешек кровати, чувствуя себя самозванцем. Странное чувство, ведь это было единственное место за последние три месяца, на которое он мог претендовать с полным правом.

Сэм посмотрел на шарик света.

– Выключись, – сказал он.

Шарик не отреагировал.

Сэм направил на него ладони и сосредоточился на единственном слове: тьма.

Свет исчез.

Комната погрузилась во мрак. Стало так темно, что Сэм не мог разглядеть собственных рук. Во всём городе дети точно так же сидели в темноте. Ему следовало бы пройтись по всем домам и создать шарики света в каждом. Сэм-электрик.

Он больше не боялся темноты. Осознав это, Сэм удивился. В темноте было даже уютно. Безопасно. В темноте никто не мог его увидеть.

В его голове был список, который он всё время прокручивал. Слова и фразы. Один пункт за другим. То, о чём ему нужно позаботиться.

Черви. Кейн и электростанция. Малыш Пит с его монстрами. Зил с Хантером. Лана и… что там у неё. Вода. Джек. Альберт.

Всё это были заголовки. Жужжа, вокруг этих больших задач роились тысячи мелких, словно осиное гнездо. Драки между детьми. Собаки и кошки. Разбитые окна. Трава. Бензин, который нужно экономить. Накапливающийся мусор. Забитые унитазы. Зубы, которые надо чистить. Пьющие алкоголь дети. Время отбоя. Тошнота Мэри. Сигареты и травка.

Столько нужно сделать. Столько решений принять.

Но никто не слушал его.

А как же Астрид?

А как же Квинн?

А как же дети, которые не скрывают того, что хотят уйти, когда стукнет Большая Дата?

Всё это вертелось, вертелось и вертелось по кругу у него в голове.

Сэм сидел на кровати в темноте. Ему хотелось плакать. Он бы с удовольствием заплакал. Но никто не придёт и не похлопает его по плечу, не скажет, что всё будет хорошо.

Никого не было рядом. И ничего хорошего тоже не было.

Всё разваливалось на части.

Он представил, как стоит перед судом. На него обращены каменные лица. Обвинения. Ты позволил им умереть с голоду, Сэм. Ты заставил нормальных ополчиться на уродов.

Расскажите о смерти Е. З., мистер Темпл.

Расскажите, что вы сделали, чтобы спасти детей на электростанции.

Объясните, почему вы не сумели найти способ покинуть УРОДЗ.

Объясните, почему, когда стена УРОДЗ пала, мы обнаружили трупы детей в полной темноте.

Дети опустились до поедания крыс, мистер Темпл.

У нас есть доказательства каннибализма.

Объясните нам, мистер Темпл.

Сэм услышал негромкие шаги в гостиной. Конечно. Только один человек мог бы догадаться, где он спрятался.

Дверь спальни со скрипом отворилась. Луч фонарика осветил его лицо. Он закрыл глаза от яркого света.

Целую вечность они оба молчали. Сидели бок о бок. Её нога касалась его.

– Я жалею себя, – сказал Сэм, наконец.

– Почему?

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что Астрид не всерьёз. Она прекрасно знала о списке в его голове.

– Ты пришла сюда, чтобы сказать мне что-то жизненно важное, но давай не будем, ладно? – сказал он. – Не надо, окей? Я абсолютно уверен, что речь о жизни и смерти. Но не надо.

Сэм чувствовал ей сомнения. Его сердце упало: он угадал. Опять какая-то критичная ситуация. Что-то ещё, что требовало внимания Сэма Темпла, его решительности, его лидерства.

Ему было плевать.

Астрид молчала. Молчала слишком долго. Но, кажется, слегка покачивалась вперёд и назад. И ему даже показалось, будто он слышит её шёпот.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Молюсь.

– О чём?

– О чуде. О подсказке. О еде.

Сэм вздохнул.

– О какой еде?

– Из «Квизнос». Индейка, бекон и гуакамоле.

– Серьёзно? Если бог пошлёт тебе «Квизнос», поделишься?

– Ни за что. Вымаливай себе еду сам.

– Три сотни детей молятся о еде. Но еды у нас по-прежнему нет. Три сотни детей молятся о том, чтобы вернулись их родители. О том, чтобы всё это закончилось.

– Да, – признала Астрид. – Иногда нелегко сохранить веру.

– Если бог существует, интересно, не сидит ли он сейчас в темноте на своей кровати, гадая, как же он сумел так облажаться во всём.

– Возможно, – со смешком сказала Астрид.

Сэм был не в настроении смеяться.

– Да? Тогда к чёрту такого бога.

Он услышал прерывистый вдох. Это его порадовало. Хорошо. Пусть это её шокирует. Пусть это её шокирует, и тогда она уйдёт, оставит его одного здесь, в темноте.

Оба долго молчали. Затем Астрид встала, лишив его того маленького физического контакта.

– Ты не хочешь этого слышать, – сказала Астрид, – но они не могли найти тебя, поэтому нашли меня. А теперь я нашла тебя.

– Мне правда плевать, – предупредил её Сэм.

Но это не остановило Астрид.

– Клоп перешёл на нашу сторону. Кейн послал его на задание. У них есть девушка, которая умеет проникать в чужие сны, и Кейн хотел, чтобы Клоп отвёл её к какой-то шахте в холмах. К какому-то монстру.

– Да? – сказал Сэм. Ему не было интересно. Он просто пытался быть вежливым.

– Ещё вернулся Коржик. Ему пришлось идти пешком всю дорогу. Он шёл всю ночь. У него записка от Ланы.

Ничего. Сэму нечего было на это ответить.

Астрид немного помолчала, а затем добавила:

– Клоп говорит, его называют Геяфагом. Лана зовёт его Мраком.

Сэм закрыл лицо ладонями.

– Мне плевать, Астрид. Разбирайся сама. Молись Иисусу, может быть, он разберётся.

– Ты же знаешь, Сэм, я никогда не считала тебя идеальным. Я знаю, что у тебя есть характер. Но я никогда не думала, что ты такой грубый.

– Я грубый? – он горько рассмеялся.

– Грубый. Да, это было грубо.

Их голоса становились всё громче.

– Я грубый? Это худшее, в чём ты можешь меня обвинить?

– Грубый и жалеющий сам себя. Так лучше?

– А что насчёт тебя, Астрид? – крикнул он. – Сноб-всезнайка! Тыкаешь в меня пальчиком и говоришь: «Давай, Сэм, принимай решения, а потом сам все расхлебывай».

– Ах, значит, это я виновата? Ну уж нет. Я тебя ни к чему не склоняла.

– Ещё как склоняла, Астрид. Это ты вынудила меня взять ответственность на себя. Думала, я не знаю, зачем тебе это всё? Ты использовала меня, чтобы защитить Малыша Пита. Использовала в своих целях. Манипулировала мной всегда, когда тебе это было нужно.

– Знаешь, а теперь ты ведёшь себя, как настоящая скотина.

– Нет, Астрид, я не скотина. Знаешь, кто я? Я тот, из-за кого умирают люди, – тихо сказал Сэм.

А потом продолжил.

– У меня скоро голова взорвётся. Мой мозг с этим не справляется. Я просто не могу. Я не могу быть тем самым парнем, Астрид, я обычный парень, я должен учить алгебру или ещё какую ерунду. Зависать с друзьями. Смотреть телевизор.

Его голос всё повышался и повышался, пока он не сорвался на крик.

– Чего ты от меня хочешь? Я не отец малышу Питу. Я никому здесь не отец. Ты хоть раз задумывалась, о чём меня просят другие дети? Ты понимаешь, чего они от меня хотят? Понимаешь? Они хотят, чтобы я убил собственного брата и вернул электричество. Хотят, чтобы я убивал детей! Убил Дрейка. Диану. Позволил умирать нашим ребятам. Именно об этом они и просят. А почему нет, Сэм? Почему ты не делаешь то, чего мы хотим, Сэм? Скажи детям, пусть идут на съедение червям, Сэм. Скажи Эдилио, пусть выкопает на кладбище ещё могил, Сэм.

Его крики превратились в рыдания.

– Мне пятнадцать лет. Мне всего пятнадцать.

Он рывком сел на край кровати.

– О боже, Астрид. Это всё в моей голове, все эти мысли. Я не могу от них избавиться. Словно у меня в голове поселилось грязное животное, и я никогда, никогда, никогда не смогу его оттуда выгнать. Мне так от этого плохо. Это отвратительно. Мне хочется блевать. Хочется умереть. Хочется, чтобы кто-нибудь выстрелил мне в голову, чтобы мне больше не пришлось ни о чём думать.

Астрид села рядом с ним и обняла его. Сэму было стыдно, но он не мог остановить слёз. Он плакал, как маленький ребёнок, которому приснился кошмар. Он не мог себя контролировать. И всхлипывал.

Постепенно спазмы стали реже. Потом прекратились. Дыхание из прерывистого стало нормальным.

– Как я рад, что света нет, – сказал Сэм. – Хватит с тебя и того, что пришлось всё это слушать. Я разваливаюсь на части.

Астрид не отвечала, просто крепко обнимала его. Казалось, прошло очень много времени, прежде чем он осторожно отодвинулся от неё, возвращая дистанцию между ними.

– Слушай. Ты не должна никогда и никому рассказывать…

– Не буду. Но, Сэм…

– Прошу, только не говори, что всё хорошо, – сказал Сэм. – Не надо снова быть со мной вежливой. И не вздумай говорить, что ты меня любишь. Я в миллиметре от нового срыва.

– Хорошо.

Сэм глубоко вздохнул. Потом ещё раз. И сказал:

– Ладно. Ладно. Что там за письмо от Ланы?

Глава 33 07 часов, 58 минут

ХАНТЕР БЫЛ УЖАСНО голоден, он даже не подозревал, что голод может быть таким сильным. Его не возможно было утолить, питаясь вязкой безвкусной гадостью, которую им выдавали в «Ральфс». Три банки жижи в день. Так дети называли это. Вот только слово «жижа» не очень подходило. Это было кое-что похуже.

Но теперь он уже так не думал. Теперь те дни, когда ему выдавали по три банки жижи в день, казались прекрасными временами.

Когда Хантер оставил Дака, дружки Зила его заметили и бросились в погоню. Ему едва удалось оторваться. И, чтобы его не нашли, ему пришлось повернуть туда, куда они не ожидали: прочь из города.

Он перебежал через шоссе. Бежал в страхе, чувствуя за собой погоню даже тогда, когда её не было. Ему казалось, что в любую минуту Зил со своими дружками-бандитами поймают его. А потом…

Это казалось безумием. Это невозможно. Зил никогда не был его лучшим другом, ничего такого, но они ведь жили под одной крышей. Они были приятелями. Вместе отдыхали, смотрели баскетбол и обсуждали девчонок. Он, Зил, Гарри и…

Разумеется, вот в чём была проблема: Гарри.

Хантер не хотел причинять боль Гарри. Он был не виноват. Или виноват?

Виноват?

Хантер перебрался на другую сторону шоссе, и это было всё равно что пересечь границу. Словно он из одной страны перебрался в другую. С одной стороны Пердидо-Бич, с другой – что-то ещё.

Сначала он подумал о «Коутс». Но в «Коутс» он бы не нашёл ответов на свои вопросы. «Коутс» – это Дрейк, Кейн и эта коварная ведьма Диана. Хуже всего – Дрейк. Хантер помнил Дрейка со дня Битвы на день благодарения. В то время Хантер ещё не знал, что тоже обладает силой. Он просто стоял в стороне и скорее мешал тем, кто на самом деле сражался. Стоял и смотрел на всё происходящее с неподдельным ужасом, когда Сэм выпускал из ладоней энергетические лучи, а Кейн поднимал предметы в воздух и швырялся ими.

И койоты. Они тоже участвовали в битве.

Но именно Дрейк являлся Хантеру в кошмарах. Кнуторукий, как он себя называл, и это было очень точное определение. Но Хантера пугала не его рука. Его пугала абсолютная, сумасшедшая жестокость этого парня. Его безумие.

Нет. Только не в «Коутс». Туда он не пойдёт.

Ему некуда идти.

Остаток ночи Хантер прятался в одном из брошенных домов у подножия холма.

Но выспаться ему не удалось. Страх и голод не давали ему уснуть.

Что ж, сказал Хантер сам себе, если за пару дней ничего не изменится, то решение у него есть. Может, не самое лучшее, но всё-таки решение. Через два дня Хантеру исполнится пятнадцать. Пятнадцать лет – возраст перехода, большого шага. День прощания с УРОДЗ.

Он прекрасно знал, как можно выжить. Как остаться в УРОДЗ, побороть соблазн. Но всё чаще в последнее время он слышал от других детей: вот стукнет мне пятнадцать, и я свалю отсюда.

Говорили, что в момент перехода тебя соблазняют тем, что ты хочешь больше всего на свете. Тот человек, по которому ты сильнее всего скучаешь. Если сможешь побороть искушение, останешься в УРОДЗ. А если поддашься… что ж, в этом-то всё и дело. Никто не знал, что случится дальше.

Хантер знал, чем его будут искушать. Чизбургером. Или куском пиццы. Но не сладостями, сладости остались в прошлом. Это обязательно будет мясное изобилие.

Явись к нему демон и предложи целый поднос рёбрышек из «Эплбиз», Хантер почти не раздумывая согласился бы, и плевать на последствия.

Он бы жизнь отдал за двойной бургер из «Ин-Н-Аут»[6]. Его только одно беспокоило: позволит ли ему демон съесть этот бургер или просто утянет за собой в никуда, оставив голодным.

Хантер всю ночь и большую часть утра прятался в доме, боясь высунуться наружу. Он перерыл всё, но так и не нашёл ничего съедобного. Ничего. Всё было основательно подчищено. Шкафчики на кухне открыты, как и дверца холодильника – явные признаки того, что сборщики Альберта здесь побывали.

Абсолютно. Никакой. Еды.

Хантер стоял в гостиной, безучастно, потеряв надежду. Он смотрел на задний двор, сквозь заросли травы и сорняков. Трава – это же растение, в конце концов. Животные её едят. Она может хотя бы заполнить пустоту в желудке.

Трава и сорняки. Варёные. Это он сумеет.

И тут Хантер увидел оленя.

Самка. Она была настороже, её морда казалась одновременно тупой и милой. Олениха моргнула своими огромными чёрными глазами.

Олениха. Размером с телёнка.

Хантер пошёл к задней двери, ещё толком не успев осознать, что он делает и зачем.

Он двигался быстро. Открыл дверь и оказался на заднем крыльце. Олениха испуганно бросилась бежать вприпрыжку. Хантер поднял руки и подумал: гори.

Олениха не упала замертво. Вместо этого она взвизгнула – Хантер даже не знал, что олени умеют издавать такие звуки. И продолжила бежать, подволакивая одну ногу.

Хантер прицелился и снова подумал: гори.

Олениха споткнулась. Продолжала перебирать передними ногами, но задние не шевелились. Упала мордой вниз.

Хантер побежал к добыче. Олениха была ещё жива. Она сопротивлялась. Она посмотрела на него своими большими кроткими глазами, и на секунду Хантер засомневался.

– Прости, – сказал он.

И прицелился ей в голову. Через несколько секунд она перестала биться. Чёрные глаза помутились.

Запахло стейком, приготовленным на гриле.

Хантер разрыдался. Он громко всхлипывал, не в силах взять себя в руки. То же самое он сделал с Гарри. Бедный Гарри. А теперь это несчастное животное, которое просто тоже проголодалось.

Хантер не хотел есть олениху. Это было безумие. Ведь ещё минуту назад она была жива, спокойно жевала траву. Жива. А теперь мертва. И не просто мертва, а частично поджарена.

Он внушал себе, что не станет есть олениху. Но даже повторяя про себя, что он не может, не должен, не будет… Хантер выбирал на кухне нож побольше.

* * *

Орсе Петтиджон больше не испытывала голода к сновидениям. Теперь она испытывала настоящий голод.

С того момента, как она оказалась в «Коутс», еды едва хватало на то, чтобы поддерживать в ней жизнь. Ситуация была отчаянной. Дети бродили по окрестным лесам в поисках грибов, охотясь на белок и птиц. Один мальчик изготовил ловушку и сумел поймать енота. Енот несколько раз укусил мальчика, пока тот забивал его насмерть куском арматуры.

Девочка по имени Эллисон набрала целый тазик грибов. Она думала, что, если приготовит их, то не отравится. Она держала их в микроволновке до тех пор, пока грибы не стали похожи на резину, но запах от них исходил приятный.

Орсе почуяла запах грибов и едва с ума не сошла. Один из мальчиков набросился на Эллисон, побил её и отобрал грибы, пока она плакала и ругалась.

Несколько минут спустя мальчика стало рвать. Потом он начал бредить, плакать и кричать о том, чего не было на самом деле. А потом затих. С тех пор никто не входил к нему в комнату, чтобы проверить, жив он или мёртв.

Некоторые ребята собирали траву и сорняки и варили их. От этого им не становилось очень плохо – так, немного. Но и насытиться этим они тоже не могли.

Дети похудели. Их щёки впали. Они пока не выглядели жертвами голода, потому что настоящий голод начался лишь несколько дней назад. Но скоро, Орсе знала это, их животы раздуются, волосы порыжеют и станут ломкими, и на всех обрушится смертельная апатия. Однажды Орсе готовила доклад о голоде, но даже представить не могла, что ей придётся испытать всё это на себе.

Всё чаще звучали шутки о каннибализме.

Постепенно это переставало казаться Орсе таким уж чудовищным.

Если, конечно, не думать о том, что жертвой может оказаться она сама.

Орсе лежала в своём бунгало, в лесу, за школой, и смотрела старые записи шоу, которое было словно с другой планеты. Шоу перемежалось рекламой чипсов «Доритос». Персонажи всё время что-то жевали. С трудом верилось, что когда-то мир был таким.

Вдруг Орсе поняла, что в комнате она не одна. Она не видела и не слышала незваного гостя. Но почувствовала запах.

От него пахло… рыбой. В животе у Орсе заурчало, рот наполнился слюной.

– Кто здесь? – испуганно спросила она.

Медленно проявился Клоп. Мальчик проявился возле дальней стены ветхой комнаты Моуза.

– Чего тебе надо? – требовательно спросила Орсе. Теперь, зная, что это Клоп, она уже не боялась. От запаха жирной сочной рыбы у неё текли слюни, как у голодной собаки.

– Мне нужно, чтобы ты сделала кое-что, – сказал Клоп.

– Тебя прислал Кейн?

Клоп поколебался. Отвёл взгляд в сторону и на несколько секунд снова слился с фоном. Затем опять проявился. На его лице читалось совершенно не присущее Клопу выражение решимости. Он настороженно глянул через плечо, словно опасаясь, что поблизости прячется его двойник и подслушивает.

– У них есть рыба.

– Я уже поняла, – хныкнула Орсе.

– Я принёс немного для тебя, – сказал Клоп.

Орсе подумала, что сейчас упадёт в обморок.

– Можно?

– Сначала ты должна пообещать, что сделаешь то, что я скажу.

Орсе знала, что Клоп – мерзкий маленький тип. Кто знает, о чем он ее попросит? Но она также знала, что не станет возражать. Сейчас она пошла бы на всё ради еды. Рыба была лучше, гораздо лучше того, другого мяса, о котором задумывались дети.

– Что я должна делать? – спросила Орсе.

– Нам придётся прогуляться. А потом ты должна будешь кое-что сделать. Там будет какое-то существо, неважно. Они хотят, чтобы ты проникла в его сны. Увидела, чего оно хочет.

– Рыба, – настойчиво прошептала Орсе. – У тебя с собой?

Клоп вытащил свёрток из кармана толстовки. Внутри виднелась белая, рассыпчатая, раскрошившаяся на кусочки рыба. Орсе бросилась к Клопу, дрожащими пальцами разорвала упаковку и съела всё, как животное, сунув голову в пакет.

Она не успокоилась, пока не вывернула пакет наизнанку и не вылизала его дочиста.

– У тебя есть ещё? – умоляюще спросила она.

– Сначала ты должна сделать дело. А потом мы вернёмся в город и договоримся.

– Мы сделаем это для Пердидо-Бич? – спросила Орсе.

Клоп фыркнул.

– Мы сделаем это для тех, кто предложит большую цену. Сейчас у ребят Сэма есть рыба. Поэтому мы с ними. Но если нас поймает Дрейк, мы скажем, что всё время были на его стороне. Хорошо?

– У меня не хватит сил идти слишком долго, – сказала Орсе.

– Идти придётся только до автострады. Там нас будет ждать парень с машиной.

Глава 34 06 часов, 3 минуты

ЭДИЛИО ВЁЗ МАЛЕНЬКОГО жутковатого мутанта, Клопа, и девочку, которую тот привёл с собой. Он был совсем не рад, что ему приходится этим заниматься. Больше всего ему хотелось остаться в городе. Ночь может принести проблемы. А Сэм… что ж, Сэм вёл себя не как Сэм.

Прошлой ночью, слушая признания Альберта и Квинна, он вёл себя как зомби.

А потом, сегодня утром, Клоп рассказал свою историю. Одно стыдливое признание за другим, плохие новости сыпались как из рога изобилия, а Сэм просто стоял и смотрел. К счастью, Астрид взяла это на себя.

Сэм, Эдилио, Брианна, Тейлор, Квинн, Альберт, Астрид – все семеро собрались в гостиной у Астрид и слушали, как Клоп попеременно то унижается, то ноет.

Затем Астрид прочла письмо Ланы.

Сэм!

Я собираюсь убить Мрака. Я бы объяснила, что это значит, но я и сама не знаю. Я знаю только, что это самое страшное существо, которое только можно себе представить. Думаю, это тоже ничего не объясняет.

У меня нет выбора. Оно держит меня на крючке, Сэм. Оно в моей голове. Оно звало меня к себе днями напролёт. Я нужна ему для чего-то, но я не знаю, для чего. Но, что бы это ни было, я не позволю этому случиться.

Надеюсь, со мной всё будет в порядке. Если нет, позаботься о Патрике. И о Коржике.

Лана.

– Я знал, что у неё какие-то проблемы, – виновато сказал Квинн. – Но о таком я, конечно, не знал. В смысле… Лана вроде как использовала нас с Альбертом для того, чтобы попасть в пустыню.

– Какое замечательное оправдание собственной подлости, Квинн, – отрезала Астрид.

– Она предложила мне золото, – задумчиво сказал Альберт, которого ничуть не пугал гнев Астрид. – Это было хорошее предложение. И я его поддержал. Но предложила это она сама. Может, нам стоит предположить, что Лана в сговоре с этой тварью.

– Нет, – сказал Квинн.

Все ждали от него объяснений. Он подал плечами и повторил:

– Нет. – А затем добавил: – Я так не думаю.

– Лана нужна нам, – сказал Сэм, прервав, наконец, своё мрачное безмолвие. – Даже если она помогает той твари, это почти не имеет значения. Враг нам Лана или друг – она нам нужна.

– Согласен, – сказал Альберт, словно это была беседа между ним и Сэмом, будто только они вдвоём решали, что делать. Для парня, которого поймали на нарушении сразу нескольких правил, он не слишком-то беспокоился.

Но он и не должен волноваться, разве нет? Эдилио задумался над этим. У него есть еда. Сейчас еда равнозначна власти. Даже Астрид не слишком наседает на Альберта, хотя видно, что он не особо ей нравится.

– Нам нужно знать, что это за существо, – сказал Альберт.

Сэм посмотрел на Клопа, которому было приказано оставаться видимым.

– В чём способность той девочки, Орсе?

Клоп пожал плечами.

– Вроде как, она может видеть чужие сны.

– И Кейн хочет, чтобы она шпионила за той тварью. – Почти против воли Сэм всё больше увлекался. Эдилио видел, как колёсики в голове его друга вращаются всё быстрее. Какое облегчение. – Если Кейн этого хочет, может, нам тоже это нужно, – сказал Сэм, и остальные по очереди согласились. – Альберт прав: мы должны знать, с чем имеем дело.

Так Эдилио и стал водителем для Клопа и этой странной девочки.

– Как, говоришь, тебя зовут? – спросил Эдилио, глядя ей в глаза через зеркало заднего вида.

– Орсе.

Наверное, она была бы симпатичной при нормальных обстоятельствах. Но сейчас она выглядела испуганной. И измождённой. Её волосы были взлохмачены. И, Хотя Эдилио было грех жаловаться, но не то от одного из сидящих на заднем сидении, не то от обоих несло рыбой.

– Откуда ты, Орсе?

– Я жила на станции рейнджеров. В Стефано Рэй.

– Ого. Звучит круто.

Судя по её лицу, она так не считала. Потом она сказала:

– У тебя там оружие.

Эдилио покосился на пистолет-пулемёт, который лежал на соседнем сидении. Две полные обоймы позвякивали на каждой яме.

– Ага.

– Если увидишь Дрейка, пристрели его.

Эдилио был бы только рад. Но в любом случае, он должен был спросить.

– Почему?

– Я видела его сны, – сказала Орсе. – Видела, что скрывается у него внутри.

Они съехали с шоссе и направились в сторону холмов. Нашли хижину Отшельника Джима – Эдилио хорошо ориентировался на местности, – но никто из них никогда не видел никакой шахты. Всё, что у них было, – это указания, которые Кейн дал Клопу. Солнце опускалось за холмы, и те становились тёмно-фиолетовыми. Ночь наступит слишком скоро. Орсе ни за что не успеет сделать то, что должна, так быстро, чтобы они успели вернуться в город до наступления ночи.

– А что именно ты должна сделать? – спросил Эдилио.

– О чём ты?

– Ну, ты ведь из уродов, да? Клоп не очень ясно выразился.

Клоп вскинул голову, услышав своё прозвище. Потом, словно в ответ, он скрылся из виду.

– Я умею видеть сны. Я ведь уже говорила, – сказала Орсе и посмотрела в окно.

– Да? Мои сны бы тебе не понравились. Они скучные.

– Знаю, – сказала девочка.

Это полностью захватило внимание Эдилио.

– Повтори-ка?

– Это было давно. Ты, Сэм, Квинн и девочка по имени Астрид. И ещё один мальчик. Я видела, как вы шли по лесу.

– Ты была там, да? – сказал Эдилио. Он слегка надул губы: идея о том, что какая-то девчонка видела его сны, ему не нравилась. Он говорил, что его сны скучные. Чаще всего так и было. Но иногда в них бывало такое, что не хотелось бы показывать посторонним, особенно девочкам.

Он поёрзал на сидении.

– Не волнуйся, – сказала Орсе с оттенком улыбки. – Я привыкла… ну, сам понимаешь. Ко всякому.

– Угу, – проворчал Эдилио.

Джип подпрыгнул и загрохотал, когда они выехали на каменистую тропу. Крышу он поднял и заблокировал. Слишком пыльно, к тому же, Эдилио не доверял Клопу, который мог выпрыгнуть и просто исчезнуть.

Опять же, здесь водились койоты. Эдилио приглядывал за ними краем глаза.

Они скрывались в холмах. Там была складка, вроде расщелины, в точности такая, какую Кейн изобразил на карте для Клопа.

Место казалось неприветливым. Тени будто бы были глубже, чем должны быть посреди для.

– Я не горю желанием делать всё это, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– У тебя есть семья? – спросила Орсе.

Этого вопроса Эдилио не ожидал. Обычно все старались избегать разговоров о семье. Никто не знал, что произошло с их семьями.

– Конечно.

– Когда мне страшно, я стараюсь думать о папе, – сказала Орсе.

– А я нет, – вставил Клоп.

– А не о маме? – спросил Эдилио.

– Нет.

– Просто я, например, думаю о маме. В моей голове она, ну, понимаешь, красивая. В смысле, я не знаю, была ли она… в жизни? Так? Но здесь, – Эдилио постучал пальцами по голове, – здесь она прекрасна. – Он постучал по груди. – И здесь тоже.

Они обогнули каменистый уступ и там, под безжалостным солнцем, им открылся призрачный город.

Эдилио притормозил.

– Похоже на то, о чём тебе рассказывал Кейн? – спросил он Клопа.

Клоп кивнул.

– Окей.

– Кейн сказал, иди через весь город. Мимо здания, которое ещё не разрушилось. Вверх по тропе. К шахте.

– Угу, – промычал Эдилио. Он знал, что должен делать. Но это ему не нравилось. Совсем не нравилось. И ещё меньше – теперь, когда они были на месте. Эдилио не был суеверным человеком, по крайней мере, не считал себя таким, но с этим призрачным городом что-то было не так.

Джип тронулся с места и пополз вперёд на скорости не больше десяти миль в час. Последнее, чего хотелось Эдилио, это учиться менять пробитое колесо.

– Мне здесь не нравится, – сказала Орсе.

– Да. На весенние каникулы мы сюда не поедем, – сказал Эдилио.

Через весь город.

Мимо полуразрушенного здания.

Тропа была узкой, но джип медленно продвигался по ней.

– Стой! – закричала Орсе.

Эдилио ударил по тормозам. Они остановились перед высокой грудой камней. Будь они в старом вестерне, подумал Эдилио, именно там их бы и ждала засада.

Он вскинул пистолет. Тяжесть оружия в руке придавала уверенности. Он убедился, что пистолет заряжен. Большой палец на предохранителе. Указательный на спусковом крючке, в точности так, как он учил своих новобранцев.

Эдилио прислушался, но ничего не услышал.

– Почему мы остановились? – спросил он Орсе.

– Уже достаточно близко, – прошептала она. – Я…

Эдилио повернулся назад.

– Что такое?

То, что он увидел, его шокировало. Глаза Орсе были широко раскрыты, поблескивающие белки обрамляли зрачки со всех сторон.

– Что с ней? – дрожащим голосом спросил Клоп.

– Орсе. Ты в порядке? – спросил Эдилио.

Вместо ответа девочка издала такой нечеловеческий стон, что Эдилио не сразу понял, что звук исходит от неё. Стон, казалось, шёл из самой груди, слишком глубокий для этой хрупкой девочки. Больше похоже на животный рык.

– Девчонка спятила, – простонал Клоп.

Орсе задрожала. Дрожь усиливалась, и вот девочку уже трясло – спазмами, словно человека под электрошоком. Язык вывалился у неё изо рта, она закашлялась.

Орсе укусила собственный язык. Словно хотела отгрызть его.

– Эй! – Эдилио открыл бардачок и принялся судорожно выкидывать оттуда всё: отвёртка, фонарик, цифровой индикатор давления в шинах. Он схватил индикатор и полез на заднее сидение.

– Держи её! – крикнул он Клопу, который вместо этого съёжился.

Эдилио схватил девочку за волосы – больше он ничего не мог сделать одной рукой, – намотал их на кулак, чтобы держать покрепче, дёрнул её голову к себе и сунул индикатор давления ей между зубов.

Её челюсти сжались так сильно, что пластиковый корпус индикатора затрещал. Изо рта Орсе побежала кровь, но её зубы больше не смыкались на языке.

– Держи это у неё во рту! – крикнул Эдилио Клопу.

Клоп просто смотрел, парализованный шоком.

Эдилио выругался и сказал:

– Делай, что сказано, или клянусь, я пристрелю тебя!

Клоп сбросил с себя оцепенение и обеими руками схватил голову Орсе.

Эдилио включил заднюю скорость и стал съезжать вниз по тропе так быстро, как это было возможно. Койотов он заметил только когда почувствовал толчок и услышал собачий визг боли.

Держа руль одной рукой и крича от страха, Эдилио влетел на джипе прямо в насыпь. Он поддал газу, затем отъехал на несколько футов, чтобы осмотреться, снова надавил на газ, тормоза взвизгнули – и перед ним возникла огромная оскаленная морда. Койот щёлкал зубами, вгрызаясь в пластик.

Эдилио прицелился наудачу и выстрелил. Он выстрелил короткой очередью, вылетело всего пять пуль, но этого хватило, чтобы превратить голову койота в красное месиво.

Подпрыгивая, они ехали назад, вниз по тропе, громыхая и раскачиваясь. Эдилио с трудом удерживал руль.

Вдруг они оказались на плоской поверхности. Эдилио выкрутил руль как раз тогда, когда два койота бросились под машину. Удар оказался таким сильным, что покрытие автомобиля вдавилось внутрь и ударило Эдилио по руке, отчего он выпустил руль и потерял управление.

Но его нога по-прежнему оставалась на педали газа, и он вдавил её в пол. Джип понёсся прямо на здание. Эдилио схватился за руль, ударил по тормозам, машину занесло и дважды развернуло по кругу, а затем двигатель взревел, и они поехали прочь из призрачного города.

Стая койотов какое-то время бежала следом, но потом они отстали, как будто поняв, что им никогда не догнать автомобиль.

Клоп всё ещё крепко держал голову Орсе. Но она больше не издавала звуков – теперь казалось, девочка хочет, чтобы её отпустили.

– Отпусти её, – приказал Эдилио.

Клоп освободил Орсе.

Она вытерла кровь тыльной стороной кисти. Эдилио нашёл тряпку в недрах бардачка и протянул девочке.

– Оно велело мне откусить собственный язык, – выдохнула она, наконец.

– Что? – резко переспросил Эдилио. – Что? Кто?

– Он. Это существо. Он сказал мне откусить язык, и я не могла сопротивляться, – крикнула Орсе. – Он не хотел, чтобы я вам рассказывала.

– Что рассказывала? Что? – не унимался Эдилио, он был в отчаянии и не понимал, что происходит.

Орсе сплюнула кровь на пол джипа. Затем снова вытерла губы тряпкой.

– Он голоден, – сказала она. – И хочет, чтобы его накормили.

– Нами? – воскликнул Клоп.

Орсе уставилась на него. А потом искренне рассмеялась.

– Нет. Не нами. Ай. Мой язык.

– Но чем тогда? Чем?

Не обращая внимания на Клопа, Орсе обратилась к Эдилио.

– У нас мало времени, – сказала она. – Еда уже на подходе. Люди несут ему еду. А насытившись, он окрепнет, и потом использует её.

– Использует кого? – спросил Эдилио, хотя уже знал ответ.

– Я не знаю её имени. Девушку. Которая лечит прикосновением руки. Он использует её, чтобы получить ноги и руки. Она даст ему тело. Сейчас он слаб, – добавила Орсе. – Но если он получит то, чего хочет… тогда вам никогда не удастся его остановить.

* * *

– Голод во мраке, – сказал Малыш Пит.

Он уже лежал под одеялом, но глаза были широко открыты.

– Знаю, Пити. – Мы все хотим есть. Но тут не так уж и темно, – устало сказала Астрид. – Ну же, пора в кроватку. Спать пора.

Ночь и утро выдались очень длинными. Ей хотелось поскорее уложить Пита и самой немного поспать. Она с трудом держала голову. В доме без электричества больше не работали кондиционеры и было жарко. Жарко и душно.

Нервный срыв Сэма потряс её до глубины души. Она жалела его. Но ещё сильнее был страх. Сэм – единственная защита Пердидо-Бич от злобных психопатов: Кейна, Дрейка и Дианы.

Единственная защита для Малыша Пита и самой Астрид.

Но он не выдерживал. ПТСР, предположила Астрид, посттравматическое стрессовое расстройство. Такое бывает у солдат, которые слишком долго участвуют в сражениях.

Наверное, у каждого в УРОДЗ имелось это расстройство, в той или иной степени. Но никто, кроме Сэма, не был в самом центре каждого противостояния, каждого нового ужаса, и ни на кого не вываливали без конца всё новые и новые подробности. У Сэма не было отдыха. Не было перерывов.

Она вспомнила, как Квинн смеялся над тем, что Сэм никогда не танцует. Она любила Сэма, но признавала, что отдыхать у него получается паршиво. Что ж, если у неё будет шанс, она поможет ему найти способ.

– Ему страшно, – сказал Малыш Пит.

– Кому?

– Нестору.

Нестором звали матрёшку, которую Сэм случайно сломал.

– Мне жаль, что Нестор сломан. Засыпай, Пити.

Она склонилась над братом, чтобы поцеловать в лоб. Конечно, он не ответил. Не обнял её, не попросил почитать сказку и не сказал ничего вроде: «Эй, сестрёнка, спасибо, что заботишься обо мне».

Он говорил только о том, что было в его голове. Внешний мир не значил для него ничего или значил совсем мало. Включая Астрид.

– Люблю тебя, Пити, – сказала она.

– Она у него, – сказал Малыш Пит.

Астрид была уже у двери, когда до неё дошёл смысл последней фразы.

– Что?

Пит закрыл глаза.

– Пити. Пити, – Астрид села рядом с ним и положила руку ему на щёку. – Пити… Нестор разговаривает с тобой?

– Ему нравятся мои монстры.

– Пити. А… – она не знала, как сформулировать вопрос. Её мозг кипел. Она была измотана до предела. Астрид легла рядом с братом и прижала к себе его отстранённое тельце.

– Расскажи мне, Пити. Расскажи мне о Несторе.

Но Малыш Пит уже уснул. А через несколько секунд уснула и Астрид.

И именно во сне кусочки головоломки стали складываться воедино.

Глава 35 02 часа, 53 минуты

ДВАДЦАТЬ ОДИН ЧАС без еды. Ни крошки во рту.

И вряд ли еда вдруг откуда-то появится.

В животе у Джека больше не урчало и не булькало. Желудок скручивали спазмы. Боль накатывала волнами. Каждый спазм длился около минуты, а потом утихал в течение часа. Потом наступала передышка, которая тоже длилась час, иногда полтора. Но боль возвращалась, и она была сильнее, чем в прошлый раз. И длилась дольше.

Всё это началось спустя примерно двенадцать часов. Он был голоден и до этого, голоден уже давно, очень давно, но это было совсем другое. Его организм больше не говорил: «Эй, давай поедим». Он говорил: «Сделай что-нибудь: мы умираем от голода».

Новый приступ боли только начинался. Джека это пугало. Он не очень хорошо переносил боль. А эта боль была даже хуже боли в ноге. Та боль была внешней. А эта шла изнутри.

– Эй, ты ещё не закончил? – спросил его Кейн. – Получилось, Джек?

Джек поколебался. Если он скажет да, то начнётся следующий уровень его кошмаров.

Если скажет нет, они так и будут сидеть здесь, сидеть и сидеть, пока все не умрут с голоду.

Джек не хотел говорить да. Теперь он знал, что замышляет Кейн. И не хотел говорить да.

– Я могу это сделать, – сказал Джек.

– Ты можешь сделать это сейчас?

– Я могу вытащить из кучи один топливный стержень, – сказал Джек.

Кейн пристально смотрел на него. Словно это был не тот ответ, которого он хотел.

– Ладно, – негромко сказал Кейн.

– Но мне придётся отключить контроль над всеми стержнями. Это остановит реакцию, а значит, всё электричество вырубится.

Кейн кивнул.

Диана сказала:

– Хочешь сказать, электричества не будет нигде? Не только в Пердидо-Бич?

– Пока кто-нибудь снова не запустит реактор, – сказал Джек.

– Да, – проговорил Кейн отстранённо, словно его мысли были где-то в другом месте.

– Я могу вытащить топливный стержень. Его длина двенадцать футов. В нём содержатся гранулы урана-235. Это такая длинная, тонкая емкость с камешками. И очень радиоактивная.

– Таков твой план? Прикончить нас? – спросила Диана.

– Нет. Стержни переносят в специальных свинцовых контейнерах. Они не полностью защищают от изучения, но нам на короткий срок будет достаточно. Если…

– Что – если? – спросил Кейн.

– Если только защита не повредится. Например, ты её уронишь.

– И что тогда? – спросила Диана.

– Тогда мы все получим огромную дозу радиации. Она невидима, но это всё равно, что кто-то расстреляет нас крохотными пулями. Проделает миллионы ран в наших телах. Мы заболеем. У нас начнут выпадать волосы. Нас начнёт тошнить. Потом пойдут опухоли. И мы умрём.

Все молчали.

– Значит, придётся держать его крепче, – сказал, наконец, Дрейк.

– Да. Протащить несколько миль, ни разу не уронив, – сказала Диана. – Пока за нами гонятся Сэм, Брианна и Декка. И в самом деле, не вижу проблем.

Джек сказал:

– Чем ближе ты находишься к источнику, тем смертоноснее эффект. Если ты в паре футов, ты умрёшь быстро. Если чуть дальше, то умрёшь медленно. Если отойдёшь ещё дальше, то ещё поживёшь, пока не разовьётся рак. А если будешь совсем далеко, то будешь в безопасности.

– Я предпочла бы быть совсем далеко, – сухо сказала Диана.

– Сколько времени до готовности? – спросил Кейн.

– Тридцать минут.

– Уже довольно поздно, нам лучше дождаться темноты, – сказал Кейн. – Как мы выберемся?

Джек пожал плечами.

За реактором есть погрузочная платформа.

Кейн утонул в кресле. Он яростно грыз ноготь. Дрейк наблюдал за ним, даже не пытаясь скрыть своё презрение.

– Ладно, – сказал, наконец, Кейн. – Джек, подготовь всё. Дрейк, нам придётся разделиться. Ты отвлечёшь внимание Сэма у главного входа. Потом догонишь нас.

– Давайте просто захватим фургон, – предложил Дрейк.

– Мы не сможем ехать по дороге. Нас тут же заметят, – сказал Кейн. – Придётся перебираться по верху. Вверх, на холмы, ведут тропы. Мы выйдем к шоссе. Перейдём на другую сторону. Потом найдём машину и поедем в пустыню.

– Зачем нам прятаться? – спросил Дрейк. – У нас же уран, так? Кто захочет вмешиваться? Кто станет рисковать тем, что ты его уронишь?

– Позволь спросить у тебя кое-что, Дрейк, – сказал Кейн. – Что бы ты сделал на месте Сэма, увидев меня, тебя, Диану и Джека, шагающих по дороге и несущих с собой какую-то большую радиоактивную штуку?

Дрейк нахмурился.

– О, смотрите: Дрейк пытается думать, – сказала Диана.

– Поэтому главный здесь я, а не ты, Дрейк. Дай объясню тебе попроще. На месте Сэма, если бы я увидел нас четверых и решил, что преследовать нас я не могу… – Кейн показал четыре пальца и по очереди загнул три из них, оставив торчать средний.

– Он уничтожит остальных, – сказал Дрейк. Его зубы были стиснуты, а в глазах сверкала едва сдерживаемая ярость.

– Так что, если вы трое захотите смело выйти и прогуляться, дайте знать, – сказал Кейн, встретившись взглядом с Дрейком. Потом он наклонился к нему так близко, что едва ли не обнял его. Поднёс губы к самому уху Дрейка и прошептал: – Даже не думай, что ты сможешь одолеть меня, Дрейк. Ты мне полезен. Как только я начну сомневаться в твоей полезности…

Он улыбнулся, похлопал Дрейка по осунувшейся щеке и с намёком на своё былое пижонство сказал:

– Мы перетасуем колоду. Сэм думает, что все козыри у него. Но мы всё изменим.

– Мы собираемся накормить монстра, который держит тебя на крючке, – холодно заметила Диана. – Не пытайся приукрасить это. Мы кормим монстра в надежде, что он в благодарность отпустит тебя.

– Не обостряй, Диана, – сказал Кейн. От его бахвальства не осталось и следа.

Диана покосилась на Дрейка, чтобы убедиться, что тот не услышит.

– Клоп не вернётся. Ты это знаешь.

Кейн пожевал ноготь. Джек с тревогой подумал, уж не проголодался ли он так, что готов съесть собственный палец.

– Ты не можешь этого знать, – сказал Кейн. – Может быть, у него проблемы с поисками Орсе. Он не предаст меня.

– У тебя нет верных соратников, Кейн, – сказала Диана. – Дрейк только и мечтает о том, чтобы тебя свергнуть. Никто в «Коутс» не рвётся тебе на помощь. У тебя есть только один человек, кому на тебя действительно не наплевать.

– Ты?

Диана не ответила.

– Я знаю, что он вынуждает тебя, Кейн. Я это видела. Но этот монстр тоже предаст тебя. Он использует тебя и выбросит за ненадобностью. Он станет всем, а ты – никем.

* * *

– Большая часть из того, что я скажу, – это лишь гипотезы, – начала Астрид.

Сэм, Астрид, Эдилио – почти с самого начала они были командой. Вместе давали отпор Орку, когда тот ещё называл себя Капитаном Орком и пытался стать главным в УРОДЗ. Противостояли Кейну и Вожаку. Выяснили, как пережить Большую Дату.

Теперь всё яснее вырисовывалась картина чего-то более ужасного.

– Мы исходим из рассказа Эдилио, письма Ланы, истории Дрейка, которую мы слышали от Ланы ранее, и прочих мелочей, которые мы соединили воедино.

Она покосилась на Малыша Пита, который сидел на стуле у окна и смотрел на заходящее солнце, механически кивая.

– И из того, что я узнала от своего брата. Нечто… возможно, какой-то урод, мутировавший человек. Или мутировавшее животное… или что-то ещё, чего мы не в силах понять… засело в шахте.

– Эта тварь, этот Геяфаг, способен дотягиваться до разума людей и влиять на них. Вероятно, в особенности это относится к людям, которые вступали с ним в контакт. Как Лана, – сказал Сэм.

– Или Орсе, – вставил Эдилио. – Кто-то с таким складом ума, понимаете? Чувствительным, или как-то так.

Астрид кивнула.

– Да. Некоторые более уязвимы, чем другие. Теперь я не сомневаюсь, что оно вступило в контакт с Малышом Питом.

– Они разговаривают? – скептически спросил Эдилио.

Астрид опустила голову вперёд и вытянула шею, пытаясь снять напряжение, от которого у неё сводило челюсть. Сэм с восхищением подумал, как же она всё-таки красива. Несмотря ни на что. Но он так же видел, как она чувствительна, как тонка и хрупка. Астрид похудела, как и все остальные. Скулы выступили сильнее, под глазами залегли тёмные круги от усталости и стресса. Возле виска у неё был шрам.

– Я не думаю, что они разговаривают, не в общепринятом смысле, – сказала Астрид. – Но они могут друг друга чувствовать. Пити пытался предупредить меня… но я не поняла.

– Давай коротко, – понизив голос, сказал Сэм. – Что ты об этом думаешь?

Астрид кивнула.

– Ты прав. Простите, я не… – она осеклась. Но тут же энергично покачала головой и снова сосредоточилась на деле. – Так вот, это какой-то мутант. Неизвестного происхождения. Он обладает огромной силой: оказывать влияние на человеческий разум. Этому влиянию сильнее подвержены те, кто уже встречался с этим существом. Например, Лана. Или Дрейк. И, возможно, Кейн, – добавила она.

Сэм сказал:

– Думаешь, Кейн тоже сталкивался с этим Геяфагом?

– Ты просил короткую версию. Поэтому я отбросила эпистемологию.

Сэм отметил любимый приём Астрид: озадачивать людей многосложными словами. Он выдавил лёгкую улыбку.

– Продолжай. И без этой своей… как там её.

– Внезапно, – продолжала Астрид, – спустя месяцы относительного затишья Кейн появляется опять. От Клопа мы узнали, что перед этим он был в некой коме или бреду. Но вдруг ему стало лучше. И первое, что он делает – организует атаку на электростанцию. В то же время Лана начинает слышать голос Геяфага, он зовёт её. А Пити начинает говорить о каком-то «голоде во мраке».

– Орсе сказала, что это существо ждёт, что скоро его накормят, – вставил Эдилио.

– Да. И ещё Дак.

Сэм поднял брови.

– Дак?

Этого он не ожидал.

– Никто не слушал его истории. Включая меня, – признала Астрид. – Но он всё время повторял, что внизу была пещера, в которой что-то светилось. Словно радиация. Он говорил, что видел похожее в «Симпсонах».

– И? – сказал Эдилио.

– Электростанция – это центр УРОДЗ, – сказала Астрид. – Насколько мы знаем, там началась катастрофа, и Малыш Пит отреагировал созданием этого… купола. Но почему всё начало меняться ещё до этого? Как Малыш Пит получил свою силу?

– Инцидент тринадцатилетней давности, – сказал Сэм, понимая только теперь, когда произнёс эти слова.

– Инцидент. Нам всегда говорили, что на станцию упал метеорит. Но, возможно, это был не просто метеорит. Может, это было нечто большее.

– Что, например?

– Некоторые полагают, что жизнь на земле возникла из простейшего организма, который на нашу планету принесла комета или метеорит. Давайте предположим, что в объекте, который упал на электростанцию, был простой вирус. Вирус плюс радиация равно мутация.

– Значит, это и есть Геяфаг? – спросил Сэм.

– Прошу, не веди себя так, словно я только что рассказала тебе всю суть, хорошо? – сказала Астрид. – Потому что всё это лишь мои предположения. И это объясняет далеко не всё, даже если предположить, что это правда. Даже если. Даже.

– Но? – не унимался Сэм.

– Но что, если это существо все тринадцать лет прожило под землёй благодаря радиации? Кормилось ею. Представьте себе вирус, который сумел выжить не одну тысячу лет в условиях космоса. Единственным возможным источником пищи для него может быть тяжёлая радиация.

Следующая часть рассказа далась Астрид нелегко. Сэм видел, как дрожат её губы.

– Представители АЭС солгали: они так и не устранили все последствия инцидента. Радиация всё это время была у нас под ногами, просачивалась в воду, впитывалась в продукты, которые мы ели.

Отец Астрид работал инженером на АЭС. Наверное, она гадала, знал ли отец об обмане.

– Они могли и не знать, что не до конца устранили последствия, – сказал Сэм. – Те, кто работал на станции. Наверное, они просто не знали.

Астрид кивнула. Её губы уже не дрожали. Но натянутое на лицо выражение злобы осталось.

– Мутировал не только Геяфаг, но и некоторые из нас. Может быть, это своего рода синтез. Я не знаю. Одно мы знаем точно: у Геяфага кончилась еда. Ему нужно больше. Он не может до неё добраться, а может только заставлять других исполнять свою волю. Я думаю – я верю, – что взрыв, которому препятствовал Малыш Пит, устроил кто-то из работников станции. Подчиняясь Геяфагу. Кто-то пытался уничтожить АЭС, и тогда радиация распространилась бы повсюду, убила бы всех поблизости… кроме существа, которое питается радиацией. Малыш Пит остановил катастрофу. Создал УРОДЗ. Но он не уничтожил Геяфага. И Геяфаг по-прежнему голоден.

– Голод во мраке, – сказал Малыш Пит.

– Кейн хочет его накормить, – сказал Сэм.

– Да.

– И что тогда?

– И тогда Геяфаг выживет и адаптируется. Он не может продолжать жить под землёй, полагаясь на других. Ему нужно выбраться. Свободно передвигаться. И выстоять против наших атак.

– А может, было бы к лучшему, если бы он вышел на битву, – сказал Эдилио. – Может, мы смогли бы убить его.

– Он знает, какими силами мы обладаем, – сказала Астрид. – И ему помогли придумать способы создать себе тело, которое будет неуязвимым.

– Помогли? Кто помог?

Сэм положил руку на плечо Эдилио, чтобы его успокоить.

– Тот, кто не отдаёт себе отчёта в своих действиях.

– Нестор, – сказал Малыш Пит.

* * *

Попробуй, чувак. Тебе что, три года? – Антуан попытался сунуть косяк Зилу. Зил отмахнулся.

– Я уже пробовал, – сказал он. – И мне не понравилось.

– Ага, конечно. – Антуан сделал глубокую затяжку и закашлялся так, что едва не выплюнул лёгкие. Он кашлял так тяжело, что ударился коленом о журнальный столик и уронил воду Зила.

– Эй, – крикнул Зил.

– Ой, чувак, прости, – сказал Антуан, когда к нему вернулся дар речи.

Ланс затянулся, скривился и передал косяк Лизе. Она хихикнула, закурила, закашлялась и захихикала ещё больше.

У Зила никогда раньше не было девушки. Девчонки его не любили. Он им не нравился. Он никогда не был популярным парнем.

В прежние времена Зил больше был известен странными обедами, которые мама упаковывала ему с собой. Они всегда были вегетарианскими, органическими и всегда очень «экологичными»: никаких одноразовых обёрток, ничего расфасованного. К несчастью, многое из того, что собирала ему на обед мама, сильно пахло. Уксусная заправка для салатов, оливковый паштет, хумус с чесноком, фаршированные виноградные листья.

Зил любил маму с папой, но возникновение УРОДЗ его в некотором роде освободило: наконец, он мог есть всё, что хотел, любое печенье и чипсы. Он даже делал то, что его родители сочли бы непростительным: ел мясо. И ему нравилось.

Конечно, сейчас он отдал бы всё за липкий комок хумуса или цельнозерновую лепёшку – питу.

Еды у него не было. Что у него было, так это ноющий желудок. И его команда. Его свита. «Человеческий отряд». Который, как он заметил, полностью состоял из неудачников. Кроме Ланса. Присутствие Ланса отчасти заставляло их казаться круче, чем они есть на самом деле. Он умудрялся выглядеть крутым даже в мерцающем свете свечи.

– У уродов есть еда, – в тысячный раз повторил Терк. – У них всегда есть еда. Обычные дети голодают, но уроды всегда сыты.

Зил в этом сомневался, но спорить не было смысла. Он ненавидел уродов не из-за сказок, будто у них есть еда, а за их превосходство над нормальными. Но какая разница.

– Я слышала, Брианна поймала голубей и съела их, – сказала Лиза и хихикнула. Зил подумал, интересно, хихикает ли она постоянно или только под кайфом.

Она сидела над блокнотом, пристроив на коленях маленький фонарик, и вырисовывала маркером разные варианты букв «Ч» и «О» – «Человеческий отряд». Одна версия Зилу даже понравилось: буквы были угловатые, соединённые вместе.

Антуан нашёл травку в комнате родителей. Во время очередной безуспешной попытки отыскать хоть какую-то еду.

– О чём я и говорю, – не унимался Терк, показывая пальцем на Лизу, словно та подтвердила его слова. – Они всегда находят способ добыть еду. Все уроды заодно. – Терк не курил. Он смотрел на Зила. Как будто Зил знал выход. Как будто у Зила был какой-то план.

Плана у Зила не было. Он только знал, что в УРОДЗ всем заправляют уроды. И не только в Пердидо-Бич, но и наверху, в «Коутс», тоже. А теперь и электростанция под их контролем. Уроды подмяли под себя всё. Ну, не только уроды, но и их помощники, такие, как Эдилио, Альберт и Астрид.

Ещё Зил знал, что кругом творится хаос. Люди голодают. А если уроды тут главные, то с кого спрос?

– Есть у них еда, точно тебе говорю, – сказал Терк.

– Ага, да, а у нас есть дерево, – сказал Антуан и засмеялся над собственной шуткой.

Входная дверь распахнулась, и Зил на всякий случай потянулся за бейсбольной битой. Это был Хэнк. Хэнк вошёл и тут же зашагал к Антуану, который был больше него раза в два, и сказал:

– Убери это.

– А ты что, коп?

– Мы здесь не для того, чтобы упарываться, – сказал Хэнк. – Зил не для этого всё устроил. «Человеческий отряд» нужен для другого.

Антуан перевёл мутный взгляд на Зила. Зил удивился, когда услышал, будто у него были серьёзные планы. Это ему польстило. Но он смутился.

– Да, бросай травку, чувак, – сказал Зил.

Антуан презрительно фыркнул.

К всеобщему удивлению, Хэнк выбил косяк из руки Антуана.

Антуан встал с дивана с таким видом, словно он собирался размазать Хэнка. Но Зил сказал:

– Нет. Никаких драк между собой.

Да, – поддержал его Ланс. – Это правильно. – Но он сказал это как-то неуверенно.

Последний голос остался за Терком.

– Хэнк прав. Зил собрал нас не для того, чтобы мы вели себя как все остальные, как дети. Зил собрал нас затем, чтобы мы разобрались с уродами. Если мы будем просто сидеть и накуриваться, Зил не сможет в одиночку решить проблему. Он хочет, чтобы мы действовали круто.

– Да, – согласился Ланс. – Но что именно мы должны делать круто?

– Я нашёл Хантера. – Хэнк преподнёс эту новость со сдержанной гордостью. Как будто показывал родителям доклад, за который получил пятёрку.

Зил вскочил на ноги.

– Ты его нашёл?

– Ага. Он по ту сторону автострады, прячется в одном из домов. И вы не поверите, что у него там есть.

– Что?

– Еда. Мутант-урод завалил оленя. А потом поджарил своими уродскими способностями. Последнее, что я видел, это как он режет оленя ножом.

– Решил всё себе оставить, – сказал Терк. – Как и все остальные уроды. Сами будут оленину жрать, а остальные пусть жуют варёные сорняки.

У Зила потекли слюнки. Мясо. Настоящее мясо. Не крыса, не голубь, а почти говядина.

– А я пробовал оленину, – сказал Ланс. – Вкусно.

– Да уж, наверное, вкуснее собачатины, – сказал Антуан. – Хотя я сейчас и собаку бы съел, если бы она мимо пробегала.

– И что будем делать? – спросил Ланс Зила.

Все взгляды, даже Лизы, обратились на Зила.

– А как вы думаете? – Зил задал риторический вопрос только лишь для того, чтобы потянуть время.

– Прижмём его! – сказал Антуан.

Зил хлопнул Антуана по плечу.

– Ага. – Затем он дал Хэнку «пять». – Хорошая работа. Сегодня в меню оленина.

– После того, как повесим Хантера, – сказал Хэнк.

Все тут же умолкли.

– Не понял? – сказал Ланс.

Хэнк холодно посмотрел на него.

– Думаешь, этот урод просто так отдаст нам еду? Он убьёт нас при первой же возможности. Уродам плевать на нас, даже если мы подохнем с голоду. И вообще, он же убийца, разве не так? Что ещё мы должны делать с уродом-убийцей?

Зил с трудом сглотнул. Хэнк зашёл слишком далеко. Одно дело – противостоять Сэму, чтобы добиться хоть какого-то уважения к нормальным.

К облегчению Зила, заговорил Ланс.

– Чувак, я не думаю, что мы хотим, ну, убивать его.

– Это была идея Зила, – сказал Хэнк. – В ту первую ночь. Зачем мы взяли с собой верёвку, если не для того, чтобы совершить правосудие над Хантером?

Верёвку предложил не Зил. Но следует ли ему это признать? Он просто хотел избить Хантера. Хотел выбить из него слёзы и признание в том, что это он украл у него кусок вяленой говядины. Зил и не думал всерьёз убивать Хантера. Только на словах.

– Думаешь, Сэм, Эдилио и остальные позволят нам просто так убить Хантера? – возразил Ланс.

Хэнк улыбнулся. Странная улыбка, детская. Невинная.

– Никого из них тут нет. Декка на электростанции, так? А Сэм с Эдилио только что выехали из города на джипе. Вся их шайка отправилась разбираться с Кейном, я так думаю.

Сердце Зила бешено стучало. Во рту пересохло. Они ведь не собираются всерьёз делать это, ведь правда?

Но у Хантера есть мясо. А как ещё им отобрать еду у Хантера?

Терк сказал:

– Мы не можем просто убить Хантера.

– Верно, – выпалил Зил.

– Мы должны сперва устроить над ним суд, – добавил Терк.

И Зил обнаружил, что кивает. И улыбается, будто всё это время это была его идея. Может, так оно и было. Может, в глубине души он знал, что это должно случиться.

«Да, – мысленно сказал Зил. – У тебя мягкое сердце, но ты знаешь, что так и должно быть, Зил. Так и должно быть».

Все лица выжидающе смотрели на него. А Лиза-то вполне симпатична, правда. Когда не улыбается ему, словно он рок-звезда.

– Мы устроим суд. Потому что «Человеческий отряд» создан не для беспричинной жестокости, – сказал Зил таким тоном, словно сам в это верил. Незачем упоминать тот факт, что до сих пор они только тем и занимались, что творили беспричинно жестокие вещи – взять хотя бы битьё окон. – Мы здесь для того, чтобы вершить правосудие. Иначе другие нормальные, наши люди, этого не поймут. Итак, мы устроим суд. Потом разберёмся с Хантером. По справедливости. А потом поедим мяса, хорошо?

– Да, – согласился Ланс.

– Приводите людей в наш отряд, – сказал Зил. – Типа: эй, Зил вершит справедливость и делится едой.

– Так оно и есть, – сказал Терк.

Глава 36 01 час, 8 минут

ДРЕЙК ПОДКРАЛСЯ К дыре во внешней стене. Её края всё ещё были тёплыми на ощупь. Оставаясь в тени, он посмотрел налево, потом направо.

Кейн хотел разделиться? Что ж, это мы устроим.

Дрейк увидел Декку: она сидела на раскладном стуле, опустив голову, возможно, дремала. Он увидел тела, укрытые куском брезента. Увидел двоих ребят, играющих в битву на больших пальцах. Они прислонили оружие к машине. Ни Сэма, ни его тени, Эдилио, видно не было. Не видел он и Брианну.

Солнце опустилось над поверхностью воды. Скоро наступит ночь. Кейн велел Дрейку ничего не предпринимать до тех пор, пока Джек не отключит реактор.

– Вы увидите, как погаснут фонари на стоянке, – сказал Джек своим обычным всезнающим тоном. – И услышите, как турбины начнут замедляться.

Наверняка Сэм где-то здесь, просто в той части стоянки, которую Дрейку отсюда не разглядеть. Он должен быть здесь. Сэм бы не оставил Декку здесь одну с парочкой идиотов-шестиклассников.

Дрейк хотел лично повергнуть Сэма. Если он это сделает, никто и никогда не посмеет возразить, что он здесь главный. Когда большие псы бьются насмерть, побеждает тот, у кого вся власть. Кейн упустил свой шанс убить Сэма. Дрейк его не упустит.

Но сколько бы Дрейк ни смотрел, он не увидел никаких следов Сэма или кого-нибудь ещё, кого следовало бы опасаться.

Когда Дрейк уже собирался отвернуться, ему на глаза попался громила Орк. Он топал к краю стоянки, туда, где росла высокая трава.

Дрейк беззвучно рассмеялся. Монстру приспичило пописать.

Ладно, значит, Орк, Декка и парочка ребят с ружьями. Глупо было бы недооценивать их. Однажды Дрейк уже сражался с Орком, и нельзя сказать, что эту битву он полностью выиграл. Конечно, тогда у него ещё не было пулемёта.

Дрейк положил левую руку на край отверстия в стене. Горячо, но не слишком. Он сделал упор на руку и положил на неё ствол. Присел на корточки, занимая удобную позицию. Прижался щекой к холодному пластиковому прикладу, прикрыл левый глаз и выровнял передний и задний прицелы. Затем положил кончик щупальца на спусковой крючок.

Повернул прицел левее на дюйм. Ещё на дюйм. И теперь он целился прямо в Декку.

Ещё рано. Жди, когда Джек отрубит реактор. А потом выжидай ещё десять минут.

Лучше бы ему закончить с этим поскорее. Солнце уже отбрасывало длинные фиолетовые тени, а если ещё и фонари погаснут, то Дрейк не сможет как следует прицелиться.

Декка дремала. Кажется, у неё даже слюна стекала с подбородка.

Короткая очередь. Вот, что будет. Выпустит короткую очередь и будет смотреть, как маленькие красные бутоны расцветают у Декки по всему…

– Ай! – заорал Говард.

Дрейк отпрянул назад. Говард тоже.

Он стоял прямо напротив него, прямо возле дыры, и глазел, будто турист на достопримечательность.

Их взгляды встретились.

Дрейк повернул ствол левее и выстрелил. Оружие подпрыгнуло у него в руках. Но Говард прижался к стене.

Декка резко проснулась.

Дрейк выругался и прицелился в неё.

Он спустил курок. Но Декка уже поднялась на десять футов в воздух и продолжала стремительно подниматься. Складной стул летел вместе с ней.

Дрейк прицелился. Всё равно что стрелять по тарелкам, подумал он. Сначала ведёшь цель, а потом…

Декка запоздало направила ладони на Дрейка. Пулемёт вдруг лишился веса, и ствол поднялся слишком высоко. Пули просвистели над головой Декки, а она упала вниз, как только гравитация вернулась.

Декка рухнула на бетон. Стул упал на неё сверху. Девушка не шевелилась.

Потом медленно, медленно подняла голову.

Дрейк не спешил. Он смотрел на неё. Убедился, что она тоже на него смотрит. Убедился, что Декка поняла, что проиграла. Увидел страх и обречённость в её тёмных глазах.

– Минус один урод, – прошептал Дрейк и медленно спустил курок.

* * *

– Надо подкрасться к нему, – сказал Хэнк. – Поймать его, прежде чем он успеет что-нибудь сделать.

Зил был не в восторге от того, что Хэнк раздаёт указания. Совсем не в восторге.

– Важно вырубить его быстро, пока он не успел кого-нибудь из нас поджарить. А потом свяжем его и используем фольгу.

– Он запечёт собственные руки, – сказал Терк с мрачным удовлетворением. – Как индейку.

Ребята пришли пешком – не хотели, чтобы Хантер услышал звук двигателя. Они перебежали на другую сторону автострады, словно за ними кто-то следил. Хоть они и понятия не имели, кому это может понадобиться. Было весело. Как игра в войнушку в детстве.

Солдат Эдилио нигде не было видно. Никого из свиты Сэма тоже.

Запах оленины они почувствовали, как только перешли на ту сторону. Потрясающий аромат. Зил подумал: как хорошо работает обоняние, когда ты очень, очень проголодаешься.

Зил жестом велел Хэнку, Терку и Лизе оставаться на месте, за гаражом. А сам вместе с Лансом тихонько пробрался вперёд, обогнул гараж и присел на корточки, чтобы посмотреть сквозь щель в заборе.

Хантер орудовал огромным мясницким ножом. Он пытался, очень неумело, выпотрошить оленя. Но получалось у него только навести бардак. Местами мясо сгорело почти дочерна. Другие куски сочились кровью. Хантер остановился, отрезал кусок мяса и запихал в свой ненасытный рот.

У Зила почти неконтролируемо потекли слюни. Живот скрутило.

Зил с Лансом тихонько вернулись к остальным.

– Жадный урод жрёт в одиночку, – сообщил Зил. – Клянусь, он хочет слопать всю тушу целиком.

– Ага, – подтвердил Ланс.

– Ладно, вот, как мы поступим, – сказал Зил и выложил свой план.

Терк, Хэнк, Лиза и Зил обошли дом и выглянули с другой стороны. Ключевая роль досталась Лансу, потому что Хантер его не знал, и у него не было причин его бояться.

Когда все приготовились, Ланс встал за забором.

– Эй, чувак!

Хантер повернулся, он выглядел виноватым и испуганным.

– Чего ты ко мне подкрадываешься? Ты кто?

– Чувак, расслабься. Я просто учуял мясо. Я голоден.

Хантер смотрел на него с неприкрытым подозрением.

– Я хотел продать тушу Альберту. Чтобы все получили по кусочку. Я просто задумался, вот и всё, потому что удалось добыть еду. Но я как раз готовил мясо.

Ланс перелез через забор, стараясь не напугать Хантера.

– Давай я помогу тебе снять с него шкуру? А ты взамен дашь мне кусочек мяса? Плюс, ты же знаешь, что придётся его выпотрошить, да?

– Конечно, знаю, – сказал Хантер, обороняясь. – Я как раз собирался это сделать.

Зил подумал, что его бывший сосед, несомненно, знает о таких вещах. Он нервно и нетерпеливо наблюдал за тем, как Ланс уверенно и аккуратно подходит всё ближе к Хантеру.

Всё внимание Хантера было сосредоточено на большом красивом парне. Но он не нападал. Он даже не выглядел угрожающе.

– Сейчас, – прошептал Зил.

Они с Хэнком первыми прошли сквозь ворота. Парни двигались быстро, но тихо, не переходя на бег.

Но тут Ланс совершил ошибку: посмотрел в их сторону. Хантер заметил движение его глаз, оглянулся через плечо, увидел Зила, повернулся – но слишком поздно, и Хэнк ударил его в лоб ломом.

Хантер рухнул, как мешок с камнями.

Хэнк замахнулся ломом, чтобы нанести ещё удар.

– Хватит, – сказал Зил, остановив руку Хэнка. – Свяжите его. Руки оберните фольгой. – Затем, когда Терк начал связывать руки Хантера впереди, добавил: – Да нет же, тупица, сзади.

Терк глуповато улыбнулся.

– Вот поэтому ты и главный.

Они крепко связали Хантера. Потом вперёд вышла Лиза с мотком алюминиевой фольги «Рэйнольдс» и обернула ею кисти Хантера.

После этого Терк обмотал целый рулон скотча вокруг рук Хантера, чтобы тот не мог шевелить пальцами.

Хантер не двигался.

Зил сделал два шага, подобрал брошенный Хантером нож и срезал кусок мяса с задней части туши. Мясо было прожарено наполовину, наполовину же было сырым. Он голодным волком набросился на кусок. Остальные, смеясь, проделали то же самое. Терк объелся, и его вырвало в углу у забора. Потом он пришёл за новой порцией.

Все ели и смеялись, радуясь тому, как хорошо всё вышло.

Хантер пошевелился. Застонал.

– Жаль, что поблизости нет цемента, – сказал Зил. – Дрейк знал, что делает, когда бетонировал уродов.

– Дрейк же тоже урод, разве нет? – невинно спросила Лиза.

Этот вопрос заставил Зила задуматься. А урод ли Дрейк? Согласно легенде, рука-кнут выросла у него на месте руки, сожжённой Сэмом во время битвы.

– Наверное, да. Я точно не уверен, – задумчиво сказал Зил, жуя оленину.

– Нам надо как-то это выяснить, – сказал Терк.

Хантер застонал громче.

– Урод очнулся, – сказал Ланс. – Наверное, головка бо-бо.

Зилу это показалось смешным. Он засмеялся. Другие присоединились.

– Видите, народ? Держитесь ближе ко мне, и мы будем есть вкусное свежее мясо.

– Верно подмечено, – сказал Терк.

– Итак, лидер, пора разобраться с этим уродом? – спросил Хэнк с уважением, но нетерпеливо.

Зил снова рассмеялся. С полным желудком еды ему начало казаться, что всё отлично. У него едва не кружилась голова. И немного хотелось спать, особенно теперь, когда солнце клонилось к закату.

И ему было приятно, что его называют «лидером». Ему это подходило. Хороший титул.

Зил Сперри. Лидер «Человеческого отряда».

– Конечно, – сказал Зил. – Давайте устроим суд. – Он оглядел двор. – Терк и Хэнк, тащите его на крыльцо и поставьте вертикально.

Хантер, похоже, был не в состоянии сидеть. Он пришёл в сознание, но не до конца. Один его глаз выглядел забавно, и Зил понял, что это из-за того, что зрачок в нём вдвое больше другого. От этого Хантер выглядел так глупо, что Зил опять засмеялся.

– Надо было просто признаться, что стащил мою говядину, – упрекнул он Хантера.

Хэнк присел, чтобы оказаться лицом к лицу с Хантером.

– Ты признаёшься, что украл говядину у лидера?

Голова Хантера склонилась набок. Похоже, он пытался что-то сказать, но выходило только невнятное бульканье.

– Брллл гллл пллл, – передразнил его Хэнк.

– Я переведу, – сказал Терк.

Хэнк спросил:

– Хантер, ты признаёшься в убийстве Гарри?

Хантер промолчал, но Терк помог ему с ответом:

– Конечно, признаюсь. Я урод, нелюдь, я подонок, убивший Гарри.

Зил радостно рассмеялся.

– Ну, что мы тут можем сделать? Он сам признался. – Зил изобразил серьёзный тон. – Хантер, я признаю тебя виновным. Виновным по всем обвинениям.

– И что теперь? – спросила Лиза. – Он ранен. Может, отпустим его?

Зил готов был согласиться. Его злость на Хантера почти испарилась, её вытеснило счастье от наполненного желудка.

– Жалеешь уродов, Лиза? – поддел её Хэнк.

– Нет, – быстро сказала Лиза.

Хэнк строго на неё посмотрел.

– Думаешь, если мы его отпустим, он просто так обо всём этом забудет? Нет. Хантер соберёт толпу уродов и явится к нам. Думаешь, Сэм будет с нами мягок?

Зил посмотрел на Ланса.

– А ты что думаешь, здоровяк?

– Я? – Этот вопрос озадачил Ланса. – Эй, я сделаю, как ты скажешь, Зил.

Итак, Зил понял, что решать ему. Эта мысль развеяла веселье. До сих пор он более-менее оправдывал свои действия. Он мог сказать: «Слушайте, Хантер убил Гарри. Я просто судил его по справедливости». И дети поймут. Возможно, Сэм не поймёт, но у него наверняка не будет выбора, кроме как отпустить его.

Но если они и впрямь казнят Хантера, чего Хэнк явно хочет, то Сэм и все остальные придут за Зилом. И реальность такова, что они впятером не продержатся и минуты против Сэма.

Если они убьют Хантера, это будет означать начало войны против Сэма. А Сэм победит.

Но Зилу не хотелось этого признавать. Он будет выглядеть жалким.

Зил оказался в ловушке. Если он будет слишком мягким, Хэнк обернётся против него. А Хантер наверняка явится отомстить, если он его отпустит. Но убийство Хантера станет приговором Зилу.

– Нам нужно больше людей, нас пятерых не хватит, – сказал Зил. – В смысле, нужно, чтобы присутствовали и другие дети.

Хэнк смотрел на него с недоверием.

Но у Зила появилась идея. Она, как цветок, распускалась у него в голове.

– Сэм может победить нас пятерых, но ведь он не сможет справиться со всем городом, так? Кем он тогда будет командовать, если весь город восстанет против него?

– И как мы переманим детей на нашу сторону? – спросил Хэнк.

Зил расплылся в улыбке.

– У нас ведь есть мясо, забыл? А дети проголодались. Как думаешь, на что они готовы ради стейка из оленины?

* * *

Эдилио гнал так, как никогда раньше. Семьдесят миль в час по шоссе, виляя между брошенных легковушек и грузовиков. Ветер заглушал слова, едва они успевали слетать с губ, поэтому ехали молча.

Сворачивая на прибрежную дорогу, которая вела к электростанции, Эдилио пришлось сбавить скорость. Здесь было много крутых поворотов, и секундная невнимательность могла стоить им падения вниз по склону, по камням и кустам прямо в море.

Вдруг Эдилио резко затормозил.

– Что такое? – спросил Сэм.

Эдилио поднял указательный палец. Он прислушивался. И звук раздался снова.

– Выстрелы, – сказал он.

– Гони, – велел Сэм.

* * *

Орк справлял малую нужду, когда услышал вопль Говарда:

– А-а-а-а-а!

Ему было плевать. Говард постоянно орал без всякого повода. Он был мелкий, слабый и всего пугался.

Орк обернулся как раз в тот момент, когда Дрейк выстрелил. Он видел вспышку выстрела через дыру в стене.

Декка взлетела в воздух. Потом упала. А Говард распластался у стены.

– Орк! – крикнул Говард.

Декка упала на землю. Для Орка это не было проблемой. Декка ему не особо нравилась. По большей части, она просто не обращала на него внимания, а когда он подходил близко, отворачивалась. Ей было противно на него смотреть.

Ну, а кому не противно? Орк сам себе был противен.

Потом он увидел лицо за дулом пулемёта. Дрейк. Дрейк когда-то преследовал Орка и даже ударил своим щупальцем. Было не очень больно, но Орку всё равно не понравилось. Дрейк пытался его убить.

Дрейк Орку не нравился. Это не значило, что ему нравилась Декка. Но она нравилась Сэму, а Сэм хорошо обращался с Орком, Сэм давал ему пиво.

Орку так хотелось пива.

Если он спасёт Декку, Сэм наверняка его наградит. Спасение Декки – за такое полагается, как минимум, ящик. Может, даже импортного. Такого пива Орк ещё никогда не пил.

Орка и Дрейка разделяла сотня ярдов. Декка лежала посередине между ними. Мотоцикл стоял в пяти футах от Орка.

Орк схватил мотоцикл. Он схватился одной рукой за колесо, другой за руль. Как следует поднажал – и колесо с лёгкостью оторвалось.

* * *

– Кто-то стрелял! – крикнул один из солдат Дрейка, вбегая в комнату.

– Да, угадай, кто? – сказала Диана.

– Слишком рано, – прорычал Кейн. – Я же велел ему ждать. Джек. Давай.

– Я не хочу спешить и…

Кейн вскинул ладони, поднял Джека в воздух и швырнул к панели управления.

– Живо! – заорал Кейн.

Они были уже не в комнате управления, а в отдельном помещении у монитора, на котором показывалось то, что внутри реактора.

Джек нажал несколько клавиш на клавиатуре.

Электромагниты отключились.

Кадмиевые управляющие стержни стремительно опустились, как кинжалы.

На чёрно-белом мониторе всё было тихо. Но эффект последовал незамедлительно. Вибрация турбин и мерное гудение, которое всё это время было фоном, вдруг немного стихло.

Свет моргнул. Изображение на мониторе поплыло, но затем стабилизировалось.

– Там безопасно? – спросил Кейн.

– Конечно, что опасного может быть в ядерном…

– Заткнись! – выкрикнул Кейн. – Джек, открывай.

Джек подчинился.

Они оказались в просторном помещении, которое, казалось, было полностью сделано из нержавеющей стали. Пол из нержавейки. Мостики из нержавейки. Подъёмные механизмы. У Кейна возникло впечатление, будто он попал на гигантскую кухню в ресторане.

Все детали, сделанные не из стали, были выкрашены в сигнальный жёлтый цвет. Жёлтые перила. Вертикальные поверхности ступеней. Чёрно-жёлтые предупреждающие знаки, напоминания на которых не были нужны никому из входивших сюда: «Опасность радиоактивного излучения».

Над головой возвышался купол, словно в соборе. Только окрашенный бетон не украшали фрески.

Кейна поразил масштаб помещения.

В центре всего этого был круглый колодец, похожий на светящийся призрачно-голубым светом бассейн. Но никому в здравом уме не пришло бы в голову в нём искупаться.

Вокруг бассейна шёл мостик. Над ним возвышался автоматический кран. А внизу, в зловещих глубинах, виднелись топливные стержни. Каждый из них был наполнен серыми невзрачными гранулами. Маленькие серые цилиндрики с тем же успехом могли быть обычным свинцом.

Массивный погрузчик замер, держа в воздухе стальную бочку. Он так и остался стоять на том месте, где его оставил исчезнувший водитель.

– Я запускаю процесс, – сказал Джек, яростно стуча по клавишам. Он дрожал от страха, но тоже был в предвкушении.

Робот двигался быстрее, чем ожидал Кейн. Летал, словно хищное насекомое над неестественно голубой водой.

В помещении стояла жара. Резервные генераторы не поддерживали кондиционеры, и температура начала стремительно повышаться.

– Долго ещё? – спросил Кейн.

– Надо извлечь стержень, убедиться в его целостности, погрузить в охлаждающее устройство, работающее на вторичном топливе…

– У нас нет времени на всё это, – сказал Кейн. – Дрейк уже открыл стрельбу. Нам надо выбираться отсюда.

– Кейн, мы никак не… – начал Джек.

– Просто хватай топливный стержень. Вытаскивай его из этого бассейна. Об остальном я позабочусь сам, – сказал Кейн.

– Кейн, нам придётся следовать процедуре, чтобы извлечь стержень. Единственный способ…

Кейн поднял обе руки. Он сосредоточился на защитном куполе над их головами – гермооболочка, которая должна была сдерживать радиацию в случае аварии.

Он изо всех сил ударил в бетон. Раздался такой грохот, что у Кейна заболели барабанные перепонки.

– Что ты делаешь? – закричал Джек.

– Кейн! – крикнула Диана.

Бетон не поддавался. Не на таком расстоянии. Нужен был какой-нибудь снаряд.

Кейн прицелился в погрузчик.

– Готовься, Джек, – процедил он.

Погрузчик взлетел в воздух. Словно невидимый бог пинком отправил его вверх. Он летел по прямой. Преодолев звуковой барьер, погрузчик с диким грохотом ударился в купол, но этот звук тут же утонул в треске стали и железа. В бетоне зияла дыра.

– Как думаешь, этот топливный стержень крепкий? – спросил Кейн.

– Ты спятил? – заорала Диана.

– Просто не теряю времени.

* * *

Дрейк нажал на спусковой крючок.

Ряд пуль ударил в бетон прямо напротив Декки.

Дрейк, сдерживая отдачу, немного приподнял пулемёт, и пули застучали ближе к Декке, пока та просто смотрела на приближающуюся смерть.

Но вдруг Дрейк упал на спину. Пулемёт, который он по-прежнему держал в руках, стрелял в потолок.

По комнате бешено скакало колесо, пока не угодило в стол с оглушительным грохотом.

Дрейк снял щупальце с курка. С трудом поднялся на ноги. Он смотрел на колесо, не понимая, откуда оно здесь. Как колесо пролетело в дыру?

Орк.

Дрейк извлёк обойму и вставил новую. Его встряхнуло, но никаких серьёзных ран, только синяки. Он подполз к дыре, опасаясь, как бы в него не прилетело ещё что-нибудь.

Декки на земле уже не было.

А Орк…

Массивная каменная рука прошла в нескольких дюймах над головой Дрейка.

Дрейк принялся палить вслепую.

А потом развернулся и бросился бежать.

Глава 37 01 час, 6 минут

ДЖИП ПРОЛЕТЕЛ СКВОЗЬ ворота. Эдилио ехал прямиком туда, где трясущаяся, покрытая синяками и не на шутку злая Декка с трудом поднималась с бетонного покрытия.

– Что случилось? – спросил Сэм, спрыгивая вниз.

Адреналин, наконец, возымел действие. Но даже сейчас Сэм чувствовал странное отчуждение. Даже сейчас, оказавшись лицом к лицу с проблемами. Словно это были не его проблемы. Будто их решением занималась какая-то отдельная его часть.

– Я пыталась взлететь, – прохрипела Декка низким голосом. Она покачала головой и наклонилась, хватаясь за колено. – Ай.

– Мы слышали стрельбу и что-то ещё громче, – сказал Эдилио. – Как будто гром. Или взрыв.

– Простите, я грома не заметила, – сказала Декка.

Орк размашистым шагом приближался к ним с одной стороны, а Говард – с другой.

– Орк, чувак, это было действительно круто, – с восхищением сказал Говард. Он подбежал к другу и несколько раз похлопал монстра по плечу.

– Я твой должник, Орк, – сказала Декка.

– Что произошло? – снова спросил Сэм.

Ответил Говард.

– Это всё Дрейк, чувак. Он стрелял в Декку. Декка стала взлетать. А потом – бам! – и грохнулась на землю. А Орк, чувак, он схватил вон тот мотоцикл, да? Оторвал колесо и запустил в Дрейка. Как фрисби. – Говард не сдержался и восторженно захлопал в ладоши. – Прямо в ту дыру, что ты прожёг в стене, Сэмми. Прямо как в баскетболе, бросок через всё поле.

– Придётся мне заплатить, – проворчал Орк.

– О, да, – поддержал его Говард. – Придётся. Орк забесплатно в спасатели не нанимался.

– Что, никто больше не слышал грохота? – не унимался Эдилио.

– У нас тут, вроде как, стрельба была, Эдилио, – огрызнулась Декка.

– Декка, ты в порядке? – спросил Сэм.

– Жить буду, – сказала она.

– Декка, как ты думаешь, что случится, если ты отключишь гравитацию в пещере или, скажем, шахте? – спросил Сэм.

– Это что, викторина?

– Нет.

Декка кивнула.

– Окей. Думаю, если я сделаю это несколько раз – включу, выключу, потом опять, – то порода начнёт трескаться. Возможно, обрушится.

– Ага. – Сэм положил руку ей на плечо. – Я должен тебя кое о чём попросить.

– Рискну предположить, что ты попросишь меня обрушить пещеру или шахту. И что?

– И то, что это не просто какая-то шахта, – мрачно сказал Эдилио. – Там внутри кое-что есть. Оно… Я не знаю, как объяснить. Оно проникает тебе в голову. Пугает тебя.

– Мне нужно, чтобы ты поехала с Эдилио. Засыпь эту тварь, – сказал Сэм. – Говард? Мне нужно, чтобы вы с Орком вернулись в город. Поверить не могу, что я это сейчас скажу, но мне нужно, чтобы вы приглядели там за всем.

– За это придётся…

– Да. Знаю, – перебил Говарда Сэм. – Давайте обсудим цену позже, хорошо?

Говард пожал плечами.

– Лады, но я на тебя рассчитываю. – Он показал сначала на свои глаза, потом на глаза Сэма, делая жест вроде «я слежу за тобой».

– А ты что собираешься делать? – спросила Сэма Декка.

– Я собираюсь разобраться с Кейном. Надо остановить его.

– Ты не пойдёшь на Кейна с Дрейком в одиночку, – запротестовал Эдилио. – Ни за что. Это самоубийство.

Сэм через силу рассмеялся.

– Об этом я и не мечтал. Говард, как только вернёшься в город, найди Бриз, если не встретишь её по дороге. Если не найдёшь Брианну, тогда поищи Тейлор. Скажи им, чтобы прислали подмогу. И ещё скажи, что мне понадобится кто-то, кто будет сообщать, как там у вас дела с шахтой.

– Может, всё-таки стоило включить телефоны, а? – сказал Эдилио. Он подмигнул, слишком поздно осознав, что это прозвучало как упрёк.

Сэм сказал:

– Да. Внеси это в список ошибок, которые я совершил за последнее время.

– Да, и не совершай ещё одну, Сэм: не ходи туда в одиночку.

– Разве я только что не сказал, что не собираюсь? – спокойно заметил Сэм.

Эдилио посмотрел ему в глаза. Сэм опустил голову и сказал:

– Но, если со мной что-нибудь случится, выполняйте приказы Эдилио.

Декка торжественно кивнула.

– Не поступай со мной так, – сказал Эдилио. – Не вздумай умирать, Сэм.

* * *

Топливный стержень. Длиной в двенадцать футов. В свинцовом контейнере, но всё ещё опасный, всё ещё смертоносный.

Джек держал нечто напоминающее огромный пульт от телевизора. Он выпучил глаза. Судорожно сглотнул. Щёлкнул кнопкой пульта, и стержень замер. Джек прерывисто вздохнул.

Топливный стержень висел на подъёмном механизме, лишь слегка покачиваясь. Кейн обнаружил, что его тянет к стержню, хочется к нему прикоснуться. Но стержень был горячий. У Кейна, который стоял в двадцати футах от него, на лбу выступили капельки пота.

Кейн услышал сзади шаги. Не оборачиваясь, он сказал:

– Ты начал слишком рано, Дрейк.

– Это не я, – сказал Дрейк, задыхаясь. – Говард меня заметил.

– А Сэм? – спросил Кейн, очарованный тускло-серым топливным стержнем, контрастом между его катастрофической смертоносностью и невзрачной внешностью.

– Он только что подъехал на пару с мексиканцем.

Кейн посмотрел в дыру, которую проделал в куполе. Кусочек бетона отвалился и упал с большой высоты, громко брякнув о какой-то невидимый прибор. Сквозь отверстие виднелись холмы, фиолетовые в свете заходящего солнца.

Джеку понадобилось бы ещё десять-пятнадцать минут, чтобы перенести стержень к погрузочной платформе. Сэм мог явиться уже минут через десять.

– Нельзя позволить Сэму сесть нам на хвост, – сказал Кейн. И тут ему в голову пришла идея. Прекрасная в своей простоте. Убить двух зайцев одним выстрелом.

– Пора доказать, что ты так прочен и суров, каким себя считаешь, Дрейк, – сказал Кейн.

– Я не должен никому ничего доказывать, – отрезал Дрейк.

Кейн посмотрел в пылающие яростью глаза своего первого помощника. Он подошел вплотную к Дрейку. Достаточно близко, что тот услышал бы и шёпот, но нет, Кейн хотел, чтобы его слышали все.

– Дрейк, когда я отправил Диану вернуть Джека, знаешь, что она сделала? Вернула мне Джека. Теперь кто-то должен остановить Сэма, или хотя бы задержать его. Мне снова попросить об этом Диану? Потому что она найдёт способ. В конце концов, Сэм – парень.

Диана, благослови боже её холодное сердце, быстро смекнула, к чему ведёт Кейн.

– О, Сэм? – она рассмеялась своим хитрым смехом. – Знаешь, он слегка разочаровался в своей снежной королеве. Мне не составило бы особого труда его… задержать.

Это прозвучало бы лучше, если бы не бритый затылок Дианы и её мальчишеская одежда, но Кейн увидел, что Дрейк тут же проглотил наживку.

– Так вот, чего ты хочешь? – спросил Дрейк. – Хочешь, чтобы я разобрался с Сэмом? Или я его, или он меня, да? В любом случае, вы со своей ведьмой останетесь в выигрыше.

– Ты тянешь время, Дрейк, – сказал Кейн.

Он практически мог прочитать мысли этого психопата, пока в его собственной голове прокручивались варианты. Дрейк никак не смог бы отказаться.

Никак. Если Дрейк хочет остаться Кнуторуким. Если по-прежнему надеется занять место Кейна.

– Я разберусь с Сэмом, – сказал Дрейк голосом, который должен был прозвучать угрожающе, но вместо этого получилось слегка прерывисто.

Похоже, эффект его не удовлетворил. Поэтому он прорычал:

– Я остановлю Сэма здесь и сейчас.

Кейн кивнул, выказывая лишь намёк на признательность. Он отвернулся от Дрейка и подмигнул Диане, которая предусмотрительно хранила бесстрастное выражение лица.

Бедняга Дрейк. Мало быть просто амбициозным. Лидер должен быть умным. Лидер должен быть коварным и безжалостным, а не просто головорезом.

Великие лидеры должны понимать, когда следует манипулировать людьми, а когда – выступать против.

И, что ещё важнее, великий лидер должен понимать, когда следует идти на великие риски.

– Будем надеяться, что этот топливный стержень прочно сконструирован, – сказал Кейн.

Он поднял руки, и стержень стал подниматься, а потом поплыл по воздуху, всё ещё прикреплённый к подъёмнику с одного конца.

– Отпускай, – приказал Кейн.

Джек сказал:

– Кейн, если он откроется…

– Выполняй! – проревел Кейн.

Даже Дрейк отступил на шаг назад. И Джек нажал на кнопку, которая раскрывала манипулятор автоматического крана.

Кейн сделал движение ладонями вперёд. Цилиндр полетел, словно стрела из арбалета.

Он прицелился хорошо. Но не идеально. Цилиндр царапнул бетон, вылетая сквозь дыру.

– Это быстрый способ, – сказал Кейн.

– Если окажется, что стержень повреждён, мы все умрём, – простонал Джек.

Кейн не обратил на него внимания. Он повернулся к Дрейку. И увидел по глазам помощника, что тот просчитывает шансы.

– Я разберусь с Сэмом, – сказал Дрейк.

– Или он разберётся с тобой, – рассмеялся Кейн.

– Я вас догоню, Кейн, – сказал Дрейк.

Это было предупреждение. Он не оставил сомнений в том, что, если ему удастся победить Сэма, следующим на очереди будет Кейн.

– Знаешь, что, – сказал Дрейк. – Я принесу тебе руку твоего брата. Он лишил меня руки: пришло время платить по счетам.

* * *

Сэм наблюдал за тем, как Эдилио и остальные уезжают. Он чувствовал себя на удивление умиротворённо. Впервые за несколько дней.

Теперь он рисковал только одной жизнью: своей. И в голове у него созрел план: если получится, всё будет кончено. Кончено.

Сэм наделал слишком много ошибок. Слишком многое упустил из виду. Не он сообразил, что можно рыбачить: это заслуга Квинна. И не Сэм придумал использовать внедорожники для сбора урожая, чтобы черви никого не убили. Это предложила Астрид.

Сэм всегда опаздывал, всегда медлил, на что-то отвлекался, сомневался. Он не вовремя ввёл систему распределения еды. Недостаточно мотивировал людей на помощь. Позволил возникнуть отвратительному конфликту между уродами и нормальными. Не защитил «Ральфс» от Дрейка и электростанцию от Кейна.

Дети в Пердидо-Бич сидят в темноте и вынашивают мысли о каннибализме. А поскольку он среди них главный, то и ответственность за это лежит на нём.

Даже сейчас Сэма не покидало чувство, будто он забыл о чём-то жизненно необходимом. О чём-то. О каком-то ресурсе.

Оружие.

Что ж, если он переживёт этот день, то с него хватит. Пусть теперь Астрид будет главной. Или Альберт. Или Декка. А лучше всего – Эдилио.

Если сегодня Сэм победит, если остановит Кейна, а Декка обрушит шахту, то этого будет достаточно. Более чем достаточно.

А если кто-то из них не справится? Если Кейн прорвётся, а Декка не сможет убить Геяфага? У него Лана. Он побывал в мозгу Кейна. Он знал всё, что знает Лана и что знает Кейн. И Дрейк тоже, вне всяких сомнений. Он знает все их сильные и слабые стороны. А если он станет таким, каким хочет стать, то что тогда?

Сэм что-то упускает.

Но что ещё? Скоро это станет уже не его проблемой. А он займётся сёрфингом.

На самом деле, даже волны не нужны. Он просто выйдет в море на доске и будет лежать. Просто лежать там. И это будет замечательно.

Но сначала…

Сэм пересёк стоянку и подошёл ко входу в турбинный зал. Он ждал, что встретит сопротивление. Что в него станут стрелять. Но оказалось, что дверь никем не охраняется.

Он почувствовал облегчение. Но это нехороший знак. Кейн обязательно оставил бы кого-нибудь приглядывать за входом. Если бы оставался внутри.

Сэм вошёл внутрь и неожиданно обнаружил жуткую тишину. Электростанция больше не работала. Турбины не поворачивались. Обычно здесь ничего не слышно из-за шума. Теперь же он слышал собственные шаги.

Сэм нашёл вход в комнату управления, дверь которой была выбита вовнутрь. Он не сразу понял, зачем перед ней в пол вбиты какие-то погнутые инструменты.

В комнате управления было пусто и необычно темно. Горели только резервные лампы. Экраны и панели управления всё ещё работали. Но никаких признаков жизни не было.

Лужа липкой, подсохшей крови, размазанной по всему полу. Красные отпечатки ботинок.

Этого он не ожидал, такой тишины. Где Кейн? Где Дрейк?

Электростанция представляла собой огромный комплекс, и противники могли быть где угодно. Могли поджидать его в сотне разных мест, ждать в засаде, пока он не наткнётся на них. Кейн нанесёт удар первым, у него даже не будет шанса среагировать.

Сэм стоял наготове, не понимая, что это значит. Что происходит? Жаль, что он не попросил Эдилио прислать сюда Брианну. Та облетела бы всю электростанцию за пару минут.

Обдумай всё хорошенько, велел он сам себе. Они явились сюда, чтобы украсть уран. И собирались отнести добычу в шахту. Как они это сделают? Где они могут быть?

В реакторе, конечно. Там хранится смертоносный металл.

– Не самая удачная мысль, – сказал Сэм пустой комнате.

Он пошёл по коридору, следуя указателям.

Вход в реактор охраняла массивная стальная дверь. Кейн даже не потрудился закрыть её за собой.

Сэм шёл по длинному, гулкому, тускло освещённому коридору. Вторая массивная стальная дверь, тоже открыта, хотя рядом с ней висела кнопочная панель, а значит, обычно эту дверь держали на замке.

Сэм понял, что её оставили открытой намеренно. Для него. Может быть, потому, что Кейн распространил внутри радиацию? В этом всё дело? Может быть, его организм уже получил смертельную дозу?

Нет. Кейн не мог повести себя так непредусмотрительно и заразить всю станцию, так что электричество больше нельзя было бы включить. В чём он был уверен, так это в том, что Кейн однажды захочет снова запустить электростанцию, только если он удержит над ней контроль.

В этом был смысл. Но это, однако, не положило конец страхам Сэма. Если Кейн заразил это место, то Сэм уже ходячий мертвец.

Он вошёл в помещение реактора. Там было жарко и душно, несмотря на огромный купол, аркой возвышающийся над головой. Было невозможно не испугаться одного вида активной зоны реактора, этого слишком голубого «бассейна», полного сдерживаемой силы. Невозможно было не понимать, что он из себя представляет.

Сэм обошёл вокруг него, настороже, наготове, начеку. Он оказался в дальнем конце реактора – и там его поджидал Дрейк Мервин, чья рука-кнут лениво извивалась сбоку. Он спокойно стоял, облокотившись на панель щитового управления.

– Эй, Сэм, – сказал Дрейк.

– Дрейк, – сказал Сэм.

– Знаешь, что самое крутое, Сэм? Я никогда не был особо внимателен в школе, но это лишь потому, что я никогда не видел, как можно использовать эти штуки. – Дрейк достал из кармана что-то похожее на огромный пульт. И нажал на кнопку.

Завыла тревожная сирена.

– Уходи, Дрейк, – крикнул Сэм, стараясь перекричать сирену.

– Я собираюсь навалять тебе, Сэм. И ты ничего не сможешь сделать.

– Что ты творишь, Дрейк?

– Что ж, насколько я понял, Сэм, это управляющие стержни реактора. Воткнёшь их туда, и реактор отключится. Вытащишь несколько штук, и он снова заработает. Вытащишь все разом – и произойдёт взрыв.

Из зловещей голубизны бассейна что-то поднималось. Дюжины узких стержней, закреплённых на мерцающем круглом основании.

– Ты блефуешь, Дрейк.

Дрейк расплылся в улыбке.

– Продолжай так думать, Сэм. Как, по-твоему, милашке Астрид пойдёт новая причёска? Когда волосы начнут выпадать клочьями.

Он повернул пульт к Сэму, так, чтобы тот видел.

– Видишь эту кнопку? Она вернёт стержни назад. И тогда все будут жить. Если никто не нажмёт на неё… что ж. Если верить Джеку, мы умрём довольно быстро. Все остальные в УРОДЗ умрут медленно.

– Ты тоже умрёшь, – сказал Сэм, зная, что просто тянет время, пока в его голове безумно крутятся шестерёнки, пытаясь найти способ остановить это всё. Неужели Дрейк обезумел настолько, что… Да. Разумеется, да.

Сирена усилилась и ускорилась вдвое. Теперь это было похоже на электронный вопль.

– Я не боюсь, Сэм, потому что ты не позволишь этому случиться, – крикнул Дрейк поверх сирены.

– Дрейк… – Сэм поднял руки, направив ладони на Дрейка.

Дрейк Вытянул руку над мерцающим голубым бассейном. Теперь он держал пульт двумя пальцами.

– Если я уроню его… – пригрозил Дрейк.

Сэм медленно опустил руки.

Сигнал тревоги засел у него в мозгу. Сколько минут? Сколько секунд? Стержни поднимались с могущественной неотвратимостью. Сколько ещё осталось времени до того момента, как будет слишком поздно?

«Очередной провал», – мрачно подумал Сэм.

– Хочешь знать, что мне нужно, Сэм? – крикнул Дрейк.

– Я, – мрачно сказал Сэм. – Тебе нужен я.

– Именно, Сэм. И ты будешь стоять здесь и возьмёшь это. Потому что иначе…

* * *

Астрид занималась с Малышом Питом, они выполняли одно из упражнений, которыми долго пренебрегали. В этом упражнении нужно было сортировать мячики по цвету. Перед мальчиком стояли две коробки: жёлтая и синяя. И лежали мячики: жёлтые и синие. Любой обычный пятилетка легко бы с этим справился. Но Малыш Пит не был обычным пятилеткой.

– Сможешь разложить их по местам? – спросила Астрид.

Малыш Пит смотрел на мячики. Потом его глаза начали двигаться.

Астрид взяла его руку и положила на жёлтый мячик. Слишком жёстко. Она сделала ему больно.

– Сможешь разложить их по местам? – Её голос звучал резко, нетерпеливо.

Они сидели на полу в комнате Малыша Пита, на уголке ковра. Малыш Пит был не здесь, а в своих мыслях, и ему было всё равно.

Иногда она его ненавидела.

– Попробуй ещё, Пити, – сказала Астрид. Ей хотелось сцепить пальцы, но она остановила себя. Она подаёт сигналы напряжения. Это не поможет.

Такие упражнения нужно было выполнять каждый день. Несколько раз в день. Но она этого не делала. Даже сейчас Астрид начала это всё лишь потому, что устала ждать. Ей нужно было как-то отвлечься от мыслей о Сэме.

– Прости, – сказала она Малышу Питу, который отнёсся к её извинениям так же безразлично, как и ко всему остальному.

Кто-то постучал в дверь спальни, и Астрид подпрыгнула.

Дверь распахнулась, она не была заперта.

– Это я, Джон.

Астрид поднялась на ноги, она была рада, что это всего лишь Джон. Но и расстроена, что это всего лишь Джон.

– Джон, что случилось? – Они бы не отправили Джона сообщить ей плохие новости. Или отправили бы?

– Я не могу найти Мэри.

Волна облегчения, которую тут же сменило беспокойство.

– Он покачал головой. Рыжие кудряшки, которые никак не соответствовали его серьёзному выражению лица, затряслись.

– Она должна была прийти ещё несколько часов назад. Мэри почти никогда не опаздывает. А я не мог пойти поискать её, потому что у нас не хватает рук, а ещё многие дети болеют. Я пришёл, как только смог. Поискал в её комнате. Там её тоже нет.

Астрид посмотрела на Малыша Пита. Он так и сидел, положив руку на жёлтый мячик и не выказывая ни малейшего интереса ко всему происходящему.

– Дай-ка я сама её поищу, – сказала Астрид.

Она вошла в комнату Мэри. Как всегда, там было прибрано, все вещи лежали на своих местах. Но кровать была не заправлена.

– Она всегда застилает постель, – сказала Астрид.

– Ага, – подтвердил Джон.

– Что это за звук? – Какое-то мерное жужжание. Звуку шёл из ванной. Фен. Астрид попыталась открыть дверь, но что-то мешало. Она поднажала и приоткрыла её настолько, чтобы можно было заглянуть внутрь.

Мэри лежала на полу без сознания. На ней был халат, приоткрывающий лодыжки.

– О боже, Мэри! – вскрикнула Астрид. – Помоги мне толкать.

Вместе с Джоном они открыли дверь шире, так, чтобы можно было войти внутрь. Астрид сразу почувствовала запах рвоты.

– Наверное, она заболела, – сказал Джон.

Вода в унитазе была слегка подкрашена. Изо рта Мэри стекала тонкая струйка рвоты.

– Она дышит, – поспешно сказала Астрид. – Она жива.

– Я даже не знал, что она больна.

И тут Астрид увидела маленькую сумочку с застёжкой-молнией, маленькую косметичку, которая валялась на кафельном полу ванной. Половина содержимого высыпалась на пол.

Астрид подняла косметичку. Она высыпала всё на кафель. По большей части, внутри были пустые пузырьки из-под рвотного корня. И ещё несколько видов слабительного.

– Джон, закрой глаза на минутку.

– Зачем?

– Я хочу заглянуть под халат Мэри. – Она развязала пояс и с легкой брезгливостью приоткрыла халат. На Мэри были только трусики. Розовые. Астрид удивилась, что вообще это заметила. Потому что первым делом в глаза бросались рёбра Мэри. Их можно было с лёгкостью пересчитать. Живот впал.

– О, бедная Мэри, – выдохнула Астрид и снова укрыла её халатом.

Джон открыл глаза. Они были влажные от слёз.

– Что с ней такое?

Астрид склонилась над лицом Мэри. Осторожно сдвинула её губы, чтобы обнажить зубы. Потянула за прядь её волос. Волосы выпадали пучками.

– Это всё от голода, – сказала Астрид.

– Но она получает столько же еды, сколько и все остальные, – возразил Джон.

– Она не ест. А когда ест, вызывает рвоту. Вот для чего ей рвотный корень.

– Но зачем ей это делать? – простонал Джон.

– Это болезнь, Джон. Анорексия. Булимия. Думаю, и то, и другое.

– Мы должны её накормить.

– Да. – Астрид не стала объяснять, что просто предложить Мэри еду будет недостаточно. Она читала о расстройствах пищевого поведения. Иногда дети погибали без лечения.

– Нестор, Нестор, Нестор, Нестор. – Малыш Пит скандировал это, едва успевая набрать воздуха в лёгкие. – Нестор, Нестор, Нестор, Нестор.

Астрид захлестнула волна отчаяния. Она закрыл глаза, не позволяя эмоциям взять над ней верх. Это было ей не нужно. Она не хотела, чтобы Мэри теряла сознание и, возможно, находилась на грани смерти. Ей и без того хватало проблем с братиком-аутистом и бойфрендом, который впал в депрессию посреди войны.

– Боже, прости меня за это, – сказала она, осуждая саму себя. – Идём, Джон, нам надо отвести Мэри к Даре.

– Но у Дары ничего нет, кроме медицинского справочника. Она не специалист.

– Я знаю. Слушай, я не умею заботиться о людях с анорексией. А Дара знает медицину хотя бы из справочников.

– Надо принести ей оленины, – сказал Джон. – Мы должны её накормить.

– Какой оленины?

– У Зила есть олень, – сказал Джон. – И он хочет поделиться со всеми. За ужином.

Несмотря на всё происходящее, в животе у Астрид заурчало. Одна только мысль о мясе затмила все прочие заботы. Но даже голод не мог заглушить тревожный звонок у неё в голове.

– Зил? Зил добыл оленя?

– Все только об этом и говорят, – сказал Джон. – Терк всем рассказывает, что оленя поймал Хантер. Хантер убил оленя и хотел оставить всё мясо себе. И все, кто хочет получить кусочек мяса, просто должны прийти и помочь им наказать Хантера. И ещё, – добавил он. – Уродам приходить запрещено.

Астрид уставилась на него. Джон, кажется, сам не понял, что только что сказал.

– С Мэри всё будет хорошо? – спросил он. – То есть, если мы принесём ей мяса. Всё же будет хорошо?

* * *

– А-а-а-а-а! – закричал Сэм, когда Дрейк ударил снова.

Снова и снова.

Сэм стоял на коленях. Он плакал.

Плакал, как ребёнок. Его крики боли сливались с резким сумасшедшим воем сирены.

«Вот бы можно было это заснять», – подумал Дрейк. Вот бы запечатлеть этот момент, чтобы потом пересматривать снова и снова.

Великий Сэм Темпл корчится, истекает кровью и орёт от боли, а Дрейк раз за разом заносит для удара свой кнут.

– Что, Сэм, больно? – торжествовал Дрейк. – Мне тоже было немного больно, когда ты сжёг мою руку. Как думаешь, что я чувствовал?

И снова. Щёлк!

Ужасный стон был ему наградой.

– Мне рассказывали, что я обмочился, когда мне отрезали то, что осталось от руки, – сказал Дрейк. – Ты уже обмочился, Сэм? Уже обоссал штаны?

Сэм теперь лежал на боку, закрыв лицо руками, пытаясь защититься. Он даже не вскрикнул после последнего удара. Только вздрогнул. Непроизвольный спазм.

– Пора подправить тебе личико, – прорычал Дрейк и оттянул щупальце, чтобы ударить изо всех сил.

Рука-кнут упала.

Появилось размытое пятно. Дрейк даже не был уверен, что видел хоть что-то.

А потом он услышал собственный голос, он кричал от шока и ужаса. Поначалу даже не было больно, не было больно, просто…

Восемнадцать дюймов его щупальца лежали на полу, извиваясь, дёргаясь в судорогах, словно умирающая змея.

Из обрубка хлынула кровь. Дрейк подтянул щупальце и посмотрел на рану.

Оголённый провод появился из ниоткуда. Один конец был привязан к лестнице у мостика. Второй, туго натягивая, держала Брианна.

– Привет, Дрейк, – сказала Брианна. – Слышала про твою идею разрезать меня проводом. Умно.

Дрейк широко раскрыл рот, но не мог выдавить ни звука.

Всё произошло так неожиданно, что он ничего не мог ответить. Так и стоял, ошеломлённый. Застывший.

Отрезанный кусок всё ещё корчился и извивался. Словно жил своей жизнью.

– Пульт! – крикнул Сэм.

– Дрейк разжал пальцы.

Пульт упал.

– Бриз! – закричал Сэм.

Дрейк развернулся и бросился бежать.

* * *

Тело Брианны двигалось гораздо быстрее, чем мог двигаться любой другой человек.

Но её мозг работал с обычной скоростью. Поэтому ей потребовалось несколько мгновений, чтобы увидеть падающий пульт, чтобы понять, что, раз Сэм кричит о пульте, даже находясь в таком состоянии, значит, это очень, очень важная штука.

Ещё одно мгновение потребовалось, чтобы понять, что эта голубая яма – вовсе не бассейн.

Пульт упал.

Брианна нырнула.

Её рука схватила пульт в девяти дюймах над поверхностью воды.

Если она упадёт в эту воду…

Брианна поджала ноги, развернулась в воздухе и изо всех сил оттолкнулась от поднимающихся управляющих стержней.

Вышло не очень элегантно. Она оттолкнулась от края бассейна и затормозила, оказавшись на полу.

Но пульт был у неё. Девушка непонимающе смотрела на него.

И что теперь?

– Сэм? Сэм?

Сэм молчал. Она подскочила к нему, перевернула его на спину и увидела, какой ужас сотворил с ним Дрейк.

– Сэм? – всхлипнула она.

– Красная кнопка, – с трудом выдохнул он.

Глава 38 53 минуты

РУКИ ЭДИЛИО ТАК крепко сжимали руль, что пальцы побелели. Декка это заметила.

Он стискивал зубы, а затем разжимал их в безуспешных попытках расслабиться. Это Декка тоже заметила.

Но она ничего не сказала. Декка была не из разговорчивых девочек. Мир Декки существовал внутри неё, она не запирала его на замок, но держала при себе. Всегда надеялась только на себя. Её эмоции касались только её самой, и никого больше. А страхи… что ж, демонстрация страхов ещё не приводила ни к чему хорошему.

Дети в Пердидо-Бич, как и ребята в «Коутс» раньше, принимали замкнутость Декки за враждебность. Она не была настроена враждебно. Но в «Коутс», на этой свалке проблемных детей, было даже полезно, если тебя слегка опасаются.

В «Коутс» Декка не принадлежала ни к какой группе. У неё не было друзей. Она не доставляла никому проблем, хорошо училась, почти не нарушала правила и не совала нос в чужие дела.

Но она замечала всё, что творится вокруг неё. Декка раньше многих узнала, что некоторые дети в «Коутс» претерпевают те или иные изменения, которые нельзя объяснить логически. Она знала, что Кейн обрёл новую странную силу. Она видела в Дрейке Мервине больного и опасного человека. И Диана, разумеется, прекрасная, соблазнительная, хитрая Диана.

Декку тянуло к этой девочке. А Диана играла с ней, дразнила её, а потом бросила, оставив Декку такой уязвимой, какой она давно себя не чувствовала. Но Диана никому не выдала тайну Декки. В такой среде, как «Коутс», Декка быстро бы об этом узнала.

Диана умела хранить секреты. Когда ей это выгодно.

В те прежние дни в «Академии» Декка почти не замечала Брианну. Влечение пришло позже, после того, как Кейн с Дрейком сделали свой ход и заточили в цемент всех начинающих уродов в «Коутс».

Декка оказалась рядом с Брианной, руки обеих оттягивали тяжёлые цементные блоки. Бок о бок они ели из корыта. Как животные. Именно тогда Декку начала восхищать железная стойкость Брианны.

Брианну можно сбить с ног. Но она не останется лежать на земле. Это нравилось Декке.

Конечно, у них никогда бы ничего не вышло. Брианна, вероятно, была абсолютно гетеросексуальна. И с паршивым вкусом касательно выбора парней, по мнению Декки.

– Уже близко, – сказал Эдилио. – Призрачный город впереди. Будь готова.

– Готова к чему? – проворчала Декка. – Мне никто ничего так и не объяснил. Сэм только сказал, что я должна обрушить пещеру.

Пулемёт лежал у Эдилио на коленях. Он снял его с предохранителя. Под бедром у него лежал пистолет. Он вытащил его, тоже снял с предохранителя и протянул Декке.

– Ты начинаешь меня немного беспокоить, Эдилио.

– Койоты, – пояснил тот. – И, может быть, что похуже.

– Что значит «похуже»?

Они сбавили скорость, когда подъехали к главной улице того, что когда-то, как догадалась Декка, было городом. Теперь здесь всё обрушилось. Остались только брёвна, пыль и смазанные пятна потрескавшейся древней краски.

– Ты это чувствуешь? – спросил Эдилио.

Она чувствовала. Уже несколько минут, только не знала, что это такое, как это назвать.

– Как близко тебе надо подойти, чтобы применить свою силу?

Декка попыталась ответить, но во рту пересохло, горло будто сжалось. Сглотнув пыль, она попыталась снова:

– Поближе.

Джип доехал до тропы. Эдилио развернул машину к дороге. Ключи он оставил в замке зажигания.

– Не хочу тратить время на их поиски, – пояснил он. – Надеюсь, койоты пока не научились угонять автомобили.

Декка обнаружила, что ей очень не хочется выходить из джипа. В глазах Эдилио читалось сочувствие и понимание.

– Да, – сказал он.

– Я даже сама не знаю, чего боюсь, – сказала Декка.

– Что бы это ни было, – сказал Эдилио, – убей его.

Они пошли вперёд по тропе. И вскоре наткнулись на труп койота, облепленный мухами.

– Ну, хоть одного подстрелили, – сказал Эдилио.

Они осторожно перешагнули через мёртвое животное. Эдилио держал пулемёт наготове, медленно водя дулом из стороны в сторону. Руку Декки оттягивал пистолет. Она пристально смотрела на каждый камень, каждое ущелье, в ожидании, в напряжении, напрягая мышцы, о существовании которых раньше даже не догадывалась.

Они стали медленно подниматься.

Наконец, они увидели вход в шахту.

– Отсюда достанешь? – прошептал Эдилио.

– Нет, – сказала Декка. – Ближе.

Они с трудом ступали по грязи и гравию. Их ноги словно увязли в патоке. Как будто каждая молекула воздуха мешала им идти. Будто в замедленной съёмке. Палец Эдилио судорожно сжимался на спусковом крючке. Сердце Декки гулко колотилось.

Ближе.

Достаточно близко.

Декка остановилась. Эдилио медленно и изящно наставил ствол на двух койотов, которые волшебным образом появились прямо над входом в шахту.

Декка заткнула пистолет под ремень сзади. Откуда-то из глубин памяти возник чей-то голос: «Пусть лучше тебе отстрелят задницу, чем отстрелят твои…»

Миллион лет назад. Миллион миль отсюда. Голос с другой планеты. Из другой жизни.

Декка подняла руки, широко их развела и…

В пещере что-то зашевелилось.

Медленно, но равномерно. В тени мелькнула белая кожа.

Лана двигалась, словно во сне. Она остановилась у самого выхода из мещеры, прямо под её сводом.

Она посмотрела прямо на Декку.

– Не надо, – произнесла Лана не своим голосом.

* * *

Когда Сэм через некоторое время пришёл в сознание, Брианна сидела на полу рядом с ним с открытой аптечкой первой помощи. Она смазывала самые глубокие отметины от кнута холодным медицинским клеем.

– Дрейк, – с трудом выдохнул Сэм.

– О нём я позабочусь позже, – сказала Брианна. – Сперва ты.

Сирена перестала выть.

Сэм попытался сесть, но Брианна заставила его снова лечь.

– Ты вообще-то серьёзно ранен.

– Ага, – признался Сэм. – Жжётся. Как огнём.

– Вот что тут есть, – с сомнением проговорила Брианна. В руке она держала красновато-жёлтый блистер с капсулами. На упаковке было написано: «Морфина сульфат, раствор для инъекций, 10 мг».

Сэм зажмурился и стиснул зубы. От боли хотелось кричать. Вынести такое было выше его сил. Тело горело так, словно кто-то прижимал к его коже раскалённый докрасна утюг.

– Не знаю, – процедил Сэм сквозь зубы.

– Нам нужна Лана, – сказала Брианна.

– Ага, – сказал Сэм. – Жаль, что я отправил Декку убить её.

Он лежал, чувствуя, как надвигается такая волна боли, от которой его затошнило. Морфин притупит боль. Но также он, скорее всего, лишит его возможности участвовать в бою. Никто, кроме него, не сможет остановить Кейна. Никто, кроме него…

Его тело должно работать… должно…

Сэм закричал в агонии, не в силах больше сдерживаться, не в силах остановиться.

Брианна разорвала блистер и воткнула шприц ему в ногу.

Волна облегчения прокатилась по телу Сэма. Но вместе с облегчением накатила усталость, странное ощущение вперемешку с сонным безразличием. Он всё глубже и глубже погружался в темноту. Позволял себе падать к центру земли, пока Брианна смотрела на него сверху вниз.

Но крохотная часть сознания продолжала соображать.

Оружие.

– Бриз, – выдавил Сэм.

– Что, Сэм?

– Бриз…

– Я здесь, Сэм.

Оно будет готово. Существо знает об их способностях. Знает о слабостях. Знает всё, что знает Лана. И, возможно, всё, что знают Кейн с Дрейком.

Но оно знает не всё.

Внезапным судорожным рывком Сэм сумел схватить Брианну за руку и крепко сжал её.

– Бриз. Бриз… найди Дака.

– Я тебя не брошу, босс, – возразила Брианна.

– Бриз. Радиация. Тебя облучило.

Сэм не мог видеть выражения её лица. Но услышал, как она прерывисто вздохнула.

– Я умру? – спросила Брианна. И издала неубедительный смешок. – Ни за что.

Она была уже далеко. В нескольких милях от Сэма. В другом мире. Но ему нужно было до неё достучаться.

О боже, – заплакала Брианна.

– Бриз. Найди Дака. Шахта. Лана.

Он перестал сопротивляться и провалился в яму, оторвавшись от реальности.

* * *

Брианна ворвалась в город, как Пол Ревир[7] верхом на ракете. Она носилась по улицам, стучала в двери и кричала:

– Дак! Дак, живо тащи сюда свою задницу!

Дака нигде не было. Многие дети, заслышав её крики, пригибались к земле, думая, что она предупреждает об опасности[8]. При других обстоятельствах она сочла бы это смешным.

Брианна бежала так быстро, как только могла. Но недостаточно, чтобы обогнать собственный страх. Радиация. Она коснулась бассейна в реакторе.

Уже обречена?

Она наткнулась на Астрид с Братом Джоном и с её собственным странным младшим братом, которые катили красную тележку в сторону мэрии. Она сначала глазам своим не поверила. В тележке лежала Мэри Террафино, свернувшаяся калачиком и укрытая одеялом, край которого тащился по тротуару.

Брианна затормозила и остановилась перед Астрид. Малыш Пит повторял что-то во весь голос.

– Нестор. Нестор. Нестор.

Безумие какое-то. Словно городской сумасшедший. Брианна не представляла, как Астрид всё это терпит.

Заметив Брианну, Малыш Пит замолчал. Его глаза остекленели, и он медленно вытащил из кармана портативную игру.

– Брианна! Сэм в порядке? – воскликнула Астрид.

– Нет. Дрейк его покромсал. – Она хотела казаться сильной, но не смогла сдержать всхлипов. – Ох, Астрид, он так тяжело ранен.

Астрид ахнула и прикрыла рот ладонью. Брианна обняла её и зарыдала, уткнувшись носом в её волосы.

– Он умрёт? – дрожащим голосом спросила Астрид.

– Нет, я так не думаю, – сказала Брианна. Она отошла назад и вытерла слёзы. – Я дала ему обезболивающее. Но он сильно пострадал, Астрид.

Астрид схватила её за руку и сжала до боли.

– Нестор, – сказал Малыш Пит.

– Эй, – резко сказала Астрид Брианне. – Соберись.

Это шокировало Брианну. Она никогда всерьёз не считала Астрид слабой и изнеженной, но и сильной она ей тоже не казалась. Но Астрид стиснула зубы, её глаза были холодными, стальными.

– Нестор, – повторил Малыш Пит.

– Мне велено найти Дака, – сказала Брианна.

– Дака? – Астрид нахмурилась. – Сэм, похоже, повредился умом.

– Дак, – сказал Малыш Пит.

Астрид посмотрела на него. Брианна увидела этот взгляд и почти услышала, как в голове у Астрид закрутились шестерёнки.

И тут началась суматоха. Две дюжины ребят, некоторые подпрыгивая, как на Марди-Гра[9], выскочили из-за угла на городскую площадь. Замыкал шествие автомобиль с открытым верхом, который ехал медленно, мигая фарами. Автомагнитола играла незнакомую Брианне песню.

На капоте машины была разложена искромсанная оленья туша.

За машиной, спотыкаясь и подволакивая ногу, с окровавленным лицом, ковылял Хантер. Его руки были обёрнуты чем-то металлическим и замотаны скотчем. На шею была надета верёвка. Другой конец верёвки держал Зил, который сидел на спинке заднего сиденья, возвышаясь, словно политик на параде. За рулём был Ланс. Антуан, которого Брианна знала как мерзавца-наркомана, ехал спереди на пассажирском. Сзади сидели ещё двое, их Брианна толком не знала. Один из них держал маленькую табличку, на которой от руки было написано: «Еда для нормальных».

– Какого… – сказала Брианна.

– Не обращай внимания, Брианна, – сказала Астрид. – Сэму нужна помощь.

– Они не могут так поступать! – крикнула Брианна.

Астрид схватила её за руку.

– Слушай меня, Брианна. Твоя задача – помочь Сэму. Делай то, что он велел: найди Дака.

– Намечаются серьёзные проблемы, Астрид.

– Это плохо, – согласилась она. – Происходят ужасные вещи. Слушай меня, Бриз. Ты меня слышишь?

Похоже, кто-то заметил Брианну, потому что от процессии отделилось несколько детей. Они бежали прямо на неё, размахивая бейсбольными битами и монтировками, а у одного в руках был топор с длинной рукоятью.

– Вон уродка! Держи её!

– Она шпионит за нами!

– Уходи, Бриз, – настойчиво сказала Астрид. – Найди способ помочь Сэму. Если мы его потеряем, мы проиграем.

– Эти психи меня вовсе не пугают! – крикнула Брианна. – давайте, придурки, приступайте!

Астрид схватила её за лицо, чтобы встряхнуть. Она с силой сжала его, как мама, которая очень сильно разозлилась на своего маленького непослушного ребёнка.

– Брианна, речь сейчас не о тебе! А теперь быстро уходи отсюда!

Брианна отшатнулась. Её лицо покраснело от гнева. Толпа бежала к ней. Но для них слово «бежать» имело одно значение, а для неё – совсем другое.

Наверное, Астрид была права. Её же неспроста прозвали Астрид-Гением. Но Брианна знала, что, если толпа упустит её, они выместят свой гнев на Астрид.

– Будь осторожней, Астрид, – сказала она.

Брианна отбежала на пятьдесят футов от Астрид и остановилась.

– Эй. Придурки. Я здесь. Хотите урвать приз? Приз в виде Бриз?

Толпа заметила её, развернулась и бросилась за ней, отдаляясь от Астрид.

– Держи её!

– Держи эту уродку!

– Ага, давайте, – улыбнулась Брианна. – Ловите меня.

Она подождала с холодной, исполненной ярости улыбкой на лице, пока до ближайшего из преследователей не осталось десять футов.

Потом она поприветствовала толпу жестом в виде оттопыренного среднего пальца и упорхнула на такой скорости, какую не смог бы развить ни один автомобиль.

Глава 39 47 минут

ДАК ЧЖАН НЕПЛОХО проводил время, если не брать в расчёт тот факт, что никто больше не раздавал еду, и он так проголодался, что перед глазами всё плыло.

Он уже начал горько сожалеть об утраченной банке собачьего лакомства, которую намеревался отдать Хантеру.

Но были и плюсы: он больше не боялся провалиться сквозь землю до самого её ядра. Он начал понимать, как контролировать свою абсурдную силу.

Дак не был гением, но, наконец, понял, что его сила заключается в регулировке плотности. Он мог контролировать плотность своего тела, при этом не увеличиваясь и не уменьшаясь в объёме. В одних случаях его тело становилось настолько плотным, что начинало проваливаться сквозь землю. Как кусочек мрамора, брошенный в миску с пудингом.

Дак уже убедился, что это плохо.

Но в других ситуациях, которые он учился моделировать, он мог парить в воздухе. Не летать, но парить. Как шарик с гелием. Он уже научился проворачивать это, избегая резких перемен настроения. Мог просто принять решение: тонуть. Или подняться в воздух.

Парить в воздухе было намного лучше. Весь мир словно превращался в огромный бассейн. Только в этот раз никто не вторгнется к нему, чтобы всё испортить.

Сейчас он парил где-то в пятнадцати футах над городской площадью. Поднялся он со школьного двора. Он оторвался от земли, а затем просто… дрейфовал по воздуху. Единственное, о чём он беспокоился, – это не улететь слишком далеко от города, иначе придётся долго топать домой пешком. Ещё хуже, если его унесёт в море. Это будет очень плохо. Он мог представить себе, как, например, задремлет, а проснётся в нескольких милях от берега. В темноте. Придётся долго, очень долго плыть.

– Что мне нужно, – сказал он крышам под ногами, – так это крылья или что-то типа того. Или реактивный ранец. Тогда я бы мог по-настоящему летать.

Как Супермен.

Это была счастливая мысль. От этого ему стало чуточку легче держаться в воздухе.

Одной из проблем было то, что, в отличие от воды, в воздухе было трудно маневрировать. Взлетать и опускаться оказалось просто. Но передвигаться вперёд или назад – невозможно. И даже перевернуться – например, из положения лёжа на спине, – было не так-то легко.

Дак узнавал это постепенно.

Фактически он лежал на боку в данный момент и пытался перевернуться лицом к земле. Но от воздуха не оттолкнёшься.

Но ничего страшного. Он научится.

Дак размышлял над тем, что можно было бы попробовать насобирать капусту или дыни. Не сейчас, когда солнце клонится к закату. Но, быть может, утром. Вся эта прекрасная, чудесная еда, которая растёт прямо там, на полях. Он мог бы парить над землёй, там, где черви его не достанут, и срывать отличные сочные мускусные дыни, всего лишь протянув руки.

Единственной проблемой было то, что для начала нужно оказаться над полем. А потом как-то оттуда выбраться. Иначе, если не будет ветра, он рискует навсегда зависнуть над полем, кишащим червями.

Это была не счастливая мысль. Совсем не счастливая. Чтобы извлечь реальную пользу из своей силы, он должен научиться двигаться, находясь в воздухе.

А пока ему с трудом удавалось даже просто поглядывать на землю краем глаза.

Там, внизу, явно что-то происходило. На площади разворачивались какие-то важные события. Кто-то выехал на кабриолете прямо на газон. Сэму это не понравится. Сейчас там собралась толпа из пятидесяти детей, все они сновали туда-сюда, словно на вечеринке.

Дак учуял запах мяса ещё до того, как увидел его источник.

Пришлось старательно вглядываться, потому что света было мало. Вон оно, на капоте машины. Олень.

Кто-то развёл костёр в высохшей чаше фонтана. Дым поднимался наверх, к Даку – совсем немного, но он подумал, что постепенно это начнёт его раздражать.

Он дрейфовал на лёгком ветерке, поэтому не особо волновался. Что он чувствовал, так это ненасытный голод. Запах мяса завладел всеми его мыслями. Неудивительно, что дети внизу сходят с ума.

Дак не мог разглядеть, кто там, внизу, потому что видел только макушки, которые ни о чём ему не говорили. Но потом заметил, что один мальчик привязан верёвкой к бамперу автомобиля.

И вдруг у Дака возникло ужасное предчувствие.

Он заметил знакомое лицо: Майк Фармер, один из солдат Эдилио. Майк смотрел прямо на Дака.

Дак помахал ему рукой. Улыбнулся. Уже собирался сказать что-то вроде: «Эй, что там у вас происходит?»

И тут Майк закричал:

– Вон там, наверху! Смотрите! Там один из них!

Один из кого? Дак не понял.

Одно за другим, лица обращались к нему. Даже связанный мальчик посмотрел вверх. Это оказался Хантер, и вид у него был неважный. Похоже, его побили.

Толпа смотрела на Дака. И, наконец, голову задрал Зил.

Дак обнаружил, что пристально смотрит на Зила. Их взгляды встретились. И в один ужасный миг он понял, что происходит внизу. Сэма нет. Эдилио нет. Никого из ответственных. Все лидеры в отлучке. А у Зила – Хантер в заложниках и оленина на ужин.

– Уродский шпион! – крикнул Терк.

– Ловите его! – закричал Зил.

Кто-то кинул в Дака камень. Дак наблюдал за тем, как камень изящно описал дугу и упал на землю.

Ещё один камень, уже ближе, но всё равно слишком низко.

Потом Майк вскинул автомат и прицелился.

* * *

Сэм был в автобусе. Сквозь окна ослепительно светило солнце.

Его потряхивало на кочках. Рядом сидел Квинн. Но с Квинном было что-то не так, что-то, отчего Сэму не хотелось на него смотреть.

Сэм ощущал на себе взгляды других. Ощущал затылком. Издалека доносилась музыка. Группа «Against Me!» с хитом «Borne on the FM Waves of the Heart».

В передней части автобуса что-то произошло. Водитель. Он схватился за сердце.

«Я был здесь, – подумал Сэм. – Это уже случалось».

Это случалось.

Но на этот раз всё было иначе. В прошлый раз, так давно, он удержал руль, когда водитель упал из-за сердечного приступа.

Но разве вокруг шеи водителя обвивалось щупальце?

И разве Сэм кричал?

Сэм вскочил на ноги, сам себе удивляясь. Он не собирался этого делать. Но вот он уже стоит на ногах, шатаясь из стороны в сторону и хватаясь за спинки сидений, чтобы не упасть, а все глаза смотрят на него.

Водитель обернулся на него и оскалился, с его зубов капала кровь.

Отбойник раскрылся, как огромные ворота, и автобус, пролетев в дыру, сорвался со скалы. Он падал, падал, на него обрушивались камни и морская вода, а дети ни на что не реагировали, им было всё равно, они только смотрели на оскал водителя, а потом черви…

Сэм попытался закричать, но голос не слушался. Его душила змеиная рука водителя, он задыхался и крутился.

Да, Сэм понимал, что это сон, это не могло быть реальностью, потому что автобус всё падал и падал, а ведь ничто не может длиться вечно. Правда же?

Декорации резко изменились, он был уже не в автобусе. Он выходил из-за угла на собственную кухню, где Астрид – не мама, которую он ожидал увидеть, а Астрид, – кричала на кого-то, кого не было видно.

«Сейчас не время, – сказал себе Сэм. – Не время спать».

«Нельзя терять ни минуты».

«Проснись, Сэм».

Но ни одна часть его тела больше не работала. Он был словно приклеен к полу. Связан тысячей крохотных верёвок, которые корчились и извивались, будто змеи или черви.

И всё же как-то он двигался.

Сэм открыл глаза. Видит ли он это на самом деле? Видит ли это помещение, пол, купол в миллионе миль над ним?

Хоть что-то из этого реально?

На полу валялось нечто похожее на то, что мог бы выбросить океан из самых своих глубин. Бледное и мясистое, мокрое. Не длиннее восемнадцати дюймов. Оно слабо пульсировало, всего лишь рябь, которая была едва заметна. Так ползает слизень.

Сэм твёрдо решил, что должен узнать, что это за штука. Но он даже не был уверен, реальна ли она. И ему нужно было выбираться. Вверх из чёрной ямы, назад в реальный мир, пока действие морфина не закончилось.

«Нет, оно не настоящее», – подумал Сэм, проползая мимо слизня.

Может быть, повторял он себе, передвигая одну ногу вперёд. Может быть, ничто из этого не реально. Кроме его ноги. И другой ноги. Одной из многих.

* * *

Дак почувствовал ветерок от первой пролетевшей мимо пули.

Он взлетел повыше так быстро, как только мог. Это значит, не очень быстро.

Вторая пуля пролетела дальше от цели.

– Эй! Прекратите! – закричал Дак.

– Урод! Урод! – кричали голоса снизу.

– Я никому ничего не сделал! – прокричал в ответ Дак.

– Тогда чего бы тебе не спуститься к нам? – крикнул Терк. И, словно он сказал что-то остроумное, дал пять пухлому пареньку, который сжимал в руке бутылку с алкоголем.

Около пяти десятков лиц были обращены к Даку, оранжевые всполохи и чёрные тени в свете полыхающего костра. Цвета Хэллоуина. Они выглядели странно. Маленькие овалы с выпученными глазами и раскрытыми ртами. Он даже не мог узнать этих ребят, потому что обычно никто не смотрит на людей с такой высоты, пока те снизу вытягивают шеи.

Он разглядел дуло автомата и лицо за ним, с одним открытым и одним зажмуренным глазом. Кто-то целился. В него.

– Давай, давай! – подбадривал его Зил. – Если попадёшь, первым получишь стейк.

– Майк! – закричал Дак. – Ты же солдат, чувак. Ты не должен…

Дак увидел вспышку. Услышал выстрел.

– Почему вы стреляете в меня? – крикнул Дак.

Майк прицелился получше. Снова вспышка. Громкий грохот.

– Стой, чувак, стой!

– Ты стреляешь мимо, – кричал Зил.

– Дай мне эту дурацкую пушку, – потребовал Хэнк. Он выскочил из кабриолета и побежал к Майку.

Дака спасло лишь то, что Хэнк толкнул Майка. Пуля просвистела совсем близко.

Хэнк выхватил оружие.

Тем временем, Дак поднялся ещё на тридцать-сорок футов, выше, чем когда-либо раньше. Он оказался на головокружительной высоте. Отсюда было видно крышу мэрии. Он был даже выше церковного шпиля. Он видел школу с одной стороны, «Вершины» с другой. И мог хорошо разглядеть море.

Дак возвышался в ста футах над землёй, на высоте десяти этажей. И здесь, наверху, ветерок с моря усилился, мягко отгоняя его, словно полусдутый гелиевый шарик, в сторону суши.

Слишком медленно.

Хэнк выстрелил. Мимо. Но близко.

Это было безумие. Дак поднимался, поднимался, но слишком медленно, а Хэнк каждый раз тщательно прицеливался, выравнивая передний и задний прицелы так, чтобы они смотрели чуть ниже цели, а затем выпускал очередь.

Дак напрягался, ожидая получить пулю. Гадал, попадут ли ему в ногу, в руку, насколько ужасна будет боль. Или же пуля угодит ему в голову или в сердце, моментально прикончив его.

Хэнк спустил курок. Ничего не произошло.

Хэнк с отвращением сунул автомат Майку.

Майк лихорадочно перезарядил его, но, пока он загружал пули, Дак отлетал всё дальше и дальше.

Хэнк выстрелил. К тому времени, как пуля подлетела близко к Даку, гравитация начала её замедлять. Дак видел, как пуля пролетела мимо его головы. Видел момент, когда она достигла наивысшей точки. И наблюдал, как пуля упала на землю.

Дака вырвало, когда он проплывал над церковью. Богохульство, наверное. Но в желудке у него было пусто, так что на полуразрушенное здание почти ничего не попало.

Дака уносило всё дальше. Прочь от ужасов, творящихся на площади. Они собирались убить Хантера. Хантера, который молил его о помощи.

Но Дак ничего не мог сделать: его несло туда, куда дул ветер. И он так же ничего не мог бы сделать, если бы ветер подул в другую сторону. Он смог бы только схлопотать пулю.

– Суперсилы, – сказал он сам себе, – не всегда делают из тебя супергероя.

* * *

Лана снова потеряла себя.

Сознание возвращалось и снова уходило. Только что было здесь, а уже через минуту – там.

Иногда она оказывалась запертой внутри себя. Внутри собственного мозга. Иногда появлялась в другом месте и смотрела на саму себя издалека.

Было грустно видеть, что стало с Ланой Арвен Лазар.

А потом снова оказывалась на месте, внутри собственной покачивающейся головы, и смотрела на мир собственными воспалёнными глазами.

Теперь она двигалась. Переступала ногами. Шла.

Видела каменные стены вокруг себя.

Впереди опасность: Геяфаг чувствовал это, и Лана тоже. Она тоже. Нужно это остановить.

Лана должна была забрать что-то. Что-то, что она потеряла.

Лана остановилась. Геяфаг не знал, как это назвать. И в течение секунды Лана тоже не видела смысла в изображениях, мелькающих у неё в голове. Стальная поверхность. Рукоятка с косыми штрихами.

– Нет, – взмолилась она существу. – Нет, я не хочу, – закричала она, падая на колени.

Её рука сама потянулась к предмету.

Пальцы коснулись его. Предмет был холодным. Указательный палец Ланы обхватил спусковой крючок. Если бы она только смогла поднести его к своей голове, если бы…

Но она снова шла, и тяжесть оттягивала её руку. Невероятная тяжесть.

Лана оказалась возле фургона, который всё ещё блокировал вход в шахту. Всхлипывая, заползла на капот. Пролезла сквозь разбитое окно, не замечая, как осколки стекла режут её ладони и колени.

Почему она не может заставить себя остановиться? Почему не может остановить эту ногу, эту руку?

Свет звёзд на небе ослепил её, когда она вышла из шахты.

Здесь враг, опасность.

Лана знала имя врага. Знала, что враг сделает. Когда Геяфаг насытится, он будет готов встретиться с Деккой. Более чем готов.

Но не сейчас.

– Не надо, – сказала Лана Декке. – Не надо.

Декка застыла. Её лицо исказилось от ужаса.

Рядом стоял ещё один. Он держал оружие. Лана знала и его имя тоже. Эдилио. Но он не представлял опасности.

– Это Лана, – сказала Декка.

– Лана, беги к нам, – сказал Эдилио. Он протянул ей руку.

Лану охватила непреодолимая тоска. Рыдания, которые заполнили весь мир. Она словно не могла ничего видеть, не могла ничего чувствовать, кроме этой протянутой руки.

Ей так хотелось ухватиться за неё.

– Давай, Лана, – торопил Эдилио.

Глаза Ланы наполнились слезами. Её голова медленно двинулась из стороны в сторону.

– Я не хочу, – произнёс её голос.

Лана подняла пистолет.

– Я не… – прошептала Лана.

Она прицелилась. В её голове звучал только крик, крик, крик.

– Лана, нет! – закричала Декка.

Лана не услышала выстрела. Но она почувствовала, как пистолет подпрыгнул у неё в руке. Увидела вспышку.

И увидела, как Эдилио упал на спину.

Как он коснулся спиной земли.

Как подскочила его голова от удара.

Лана подвинула дуло. Прицел смотрел прямо на парализованную от ужаса Декку.

Лана спустила курок.

Щёлк.

Щёлк.

Декка вскинула руки. На её лице отражалась ярость и решимость. Но она не стала использовать свою силу. Её глаза блеснули. Декка опустила руки и бросилась к Эдилио.

Декка склонилась над ним. Ахнула. Прижала руки к ране в его груди. Пыталась остановить кровь.

– Лана. Лана, – взмолилась Декка, и слёзы покатились по её щекам. – Помоги ему.

Лана стояла в нерешительности. Пистолет не работал. Почему он не работает? Это был не её вопрос, не её мысль.

Геяфаг был в замешательстве. Почему оружие не убивает? Он не понимал. Он знал, что оружие должно убивать. Но он знал не всё.

Пистолет выпал из пальцев Ланы. Она слышала, как оружие со стуком упало на камни.

– Лана, ты можешь его спасти, – молила Декка.

«Я никого не могу спасти, – подумала Лана. – Особенно саму себя».

Она сделала два шага назад.

Последнее, что она видела – это Декка, склонившаяся над Эдилио.

Лана возвращалась к своему хозяину.

Глава 40 38 минут

СОЛНЦЕ УТОПАЛО В море. Тени в Пердидо-Бич становились всё длиннее. На площади собралась целая толпа детей, гораздо больше, чем Зил мог накормить одной оленьей тушей.

Поначалу это его беспокоило. Но потом он нашёл простое решение: есть будут те, кто примет участие в казни Хантера. Те, кто будет только смотреть, еды не получат.

Те, кто приложат к Хантеру руку, станут частью команды Зила. Это будет означать, что они вне всяких сомнений продемонстрировали свою преданность. Мосты для них будут сожжены. Он завладеет ими, их телами и душами.

Они станут пожизненными членами «Человеческого отряда».

Огромный костёр разгорался в чаше неработающего фонтана. Кто-то додумался сбегать в хозяйственный магазин и притащить шампур, на который нанизали большие куски оленины, нарубленной топором, и стали жарить на огне.

Терк прихватил баллончики с краской и отметил фонтан и несколько тротуаров меткой «ЧО», стилизованным логотипом, придуманным Лизой.

– Как мы это сделаем? – спросил Антуан.

– Сделаем что? – не понял Зил.

– Хантер. Как мы это сделаем?

Хантер уже слегка оправился от удара по голове. Он попытался освободить руки, но Хэнк хорошенько огрел его. Из толпы послышались одобрительные возгласы. Некоторых, наоборот, это возмутило.

– Вздёрнем, – сказал Терк и жестом изобразил повешение.

– Где? Я чего спрашиваю-то, чувак, – сказал Антуан. Он говорил бессвязно, так, что с трудом можно было разобрать слова. Парень был пьян.

– Вон там. – Ланс указал на обрушившуюся церковь. – Там, где раньше была дверь, видите? Сейчас там арка. Верёвку можно закрепить через вон ту дыру. Один конец обмотаем вокруг шеи Хантера, так? Верёвка очень длинная. Можно будет протянуть её через всю площадь, чтобы, скажем, сразу сотня детей тянула за свободный конец.

Он нахмурился и огляделся.

– Вздёрнем его, а верёвку потом можно привязать к дереву, обмотать вокруг ствола.

Зил с любопытством смотрел на Ланса. Странно было наблюдать за тем, как этот популярный парень всерьёз разрабатывает план казни. Странно. В Лансе не было такой бурлящей, безумной ярости, как в Хэнке. Не было подхалимства, как в Терке. И он не был жалким укурком вроде Антуана.

– Хороший план, Ланс, – сказал Зил.

В глазах Хэнка блеснула недобрая искра.

– Если мы собираемся это сделать, то лучше бы нам начинать, – сказал Терк. – Астрид у нас любительница уродов. И ещё эта Брианна. Она может притащить сюда Сэма.

– Сэм занят. К тому же, я его не боюсь. С нами все эти ребята, – сказал Зил с большей уверенностью, нежели он на самом деле испытывал. – Но да, лучше не затягивать. Хэнк. Ланс. Начинайте тянуть верёвку.

Зил взобрался на багажник пикапа.

– Народ! Народ!

Он почти моментально привлёк всеобщее внимание. Толпа была голодная, отчаявшаяся и очень нетерпеливая. Несколько детей попытались прорваться к мясу и выхватить куски прямо из огня. Их избил Хэнк и ещё несколько ребят, которых он записал в телохранители.

– Еда готова, – объявил Зил под громкие одобрительные возгласы.

– Но перед этим мы должны сделать ещё кое-что, более важное.

Недовольные стоны.

– Мы должны совершить правосудие.

Толпа молча и непонимающе смотрела на него, пока Терк с Хэнком не подняли руки и не закричали, показывая толпе, как нужно реагировать.

– Этот мутант, этот нечеловеческий отброс, этот урод Хантер… – Зил вытянул руку и показал на своего пленника. – Этот урод намеренно убил моего лучшего друга, Гарри.

– Не-е правд-д, – проговорил Хантер. Его рот так и не работал как надо. Черепно-мозговая травма, подумал Зил, из-за небольшого удара по голове. Половина лица Хантера обвисла, словно её неправильно приклеили к черепу. Благодаря этому толпе было легче насмехаться над ним, а выкрики про умственно отсталого ничуть не облегчали его участь.

– Он убийца! – воскликнул вдруг Зил, ударяя кулаком в ладонь. – Урод! Мутант! – кричал он. – А уж мы-то знаем, какие они, да? У них всегда полно еды. Они всем заправляют. Они в ответе за то, что мы голодаем. Что, думаете, совпадение? Ну уж нет.

– Не-е правд-д, – снова простонал Хантер.

– Взять его! – крикнул Зил Антуану и Хэнку. – Взять этого отброса, этого мутанта-убийцу!

Парни схватили Хантера под руки. Идти он мог, но подволакивая одну ногу. Его не то провели, не то протащили через всю площадь. Затащили вверх по церковным ступеням.

– А теперь, – сказал Зил, – я объясню, как мы это сделаем. – Он махнул рукой в сторону верёвки, которую Ланс тянул через площадь.

Толпа затихла в ожидании. Опасное, головокружительное чувство… Запах мяса сводил всех с ума. Зил это ощущал.

– Вы все хотите этой вкуснейшей оленины?

Толпа взревела в знак согласия.

– Тогда вы все должны схватиться за верёвку.

Дюжина детей или около того тут же бросились к верёвке. Другие засомневались. Поглядывали в сторону церкви. Косились на Хантера, которого удерживала команда Зила.

Ланс завязал петлю.

Хэнк накинул её Хантеру на шею и затянул.

Но на площади началось волнение. Кто-то пробивался сквозь толпу. Дети кричали на непрошенного гостя. Толкались. Наконец, появилась Астрид: взъерошенная, красная, разъярённая. Она уже не тащила за собой тележку. И Джона с ней не было, что порадовало Зила: дети любили Мэри и Джона. У многих из присутствующих ребят в садике оставались братья и сёстры.

Но Астрид – это другое дело. Она была тесно связана с Сэмом, и многие дети считали, что она слишком зазнаётся. К тому же, этот её жутковатый младший брат. А его не любил никто. Ходили слухи, что мальчишка – тоже какой-то могущественный урод. Но он был слишком отсталым, чтобы как-то этим воспользоваться.

Какая расточительность: оставлять в живых недоумка, пока нормальные люди голодают.

– Прекратите! – крикнула Астрид. – Прекратите сейчас же!

Зил посмотрел на неё сверху вниз. Он её ничуть не боялся, и это даже слегка удивляло его. Астрид-Гений. Подружка Сэма. Одна из трёх самых влиятельных людей в УРОДЗ.

Но у Зила была своя сила: он контролировал толпу, стоящую перед ним. Он чувствовал это сердцем и душой, и это словно наркотик опьяняло его, делая всемогущим. Неуязвимым и неустрашимым.

– Уходи, Астрид, – сказал Зил. – Мы здесь предателей не жалуем.

– Да? А как же мы относимся к бандитам? К убийствам? – А она и впрямь очень красива, заметил Зил. Лиза и близко не так горяча. А раз власть теперь переходит ему…

– Мы здесь, чтобы наказать убийцу, – сказал Зил, указывая на Хантера. – Мы осуществляем правосудие от лица всех нормальных.

– Без суда не может быть правосудия, – сказала Астрид.

Зил ухмыльнулся. Он развёл руками.

– Суд уже состоялся, Астрид. И этот паршивый урод был признан виновным в убийстве нормального человека. И приговорён к смерти, – добавил он.

Астрид повернулась к толпе.

– Если вы это сделаете, вы никогда не сможете себя простить.

– Мы есть хотим, – воскликнул один голос, и его тут же эхом поддержали другие.

– Вы собираетесь повесить мальчика в церкви? – требовательно спросила Астрид, показывая на здание. – В церкви? В доме господа?

Зил заметил, что эти слова возымели действие. Некоторые дети нервно переглянулись.

– Ваши руки навсегда останутся запятнаны кровью, – воскликнула Астрид. – Если вы сделаете это, вы никогда не сможете об этом забыть. Как вы думаете, что бы сказали ваши родители?

– В УРОДЗ нет родителей. И бога тоже нет, – сказал Зил. – Здесь есть люди, которые пытаются выжить, и уроды, которые всё присваивают. А ты, Астрид, только и делаешь, что помогаешь уродам. Почему? Я правда не понимаю: почему?

Это начинало доставлять ему неподдельное удовольствие. Здорово было наблюдать за тем, как на симпатичном лице умницы Астрид появляется беспомощное выражение.

– Знаете, что я думаю, народ? – сказал Зил. – Я думаю, может, у Астрид тоже есть какая-то сила, о которой она никому не рассказывает. Или… – он сделал паузу для драматического эффекта. – Или этот маленький кретин обладает силой.

Он увидел страх на её лице. Праведный гнев уступил место страху.

Астрид, такая умная, такая сообразительная. Но такая тупая, подумал Зил.

– Я думаю, – сказал Зил, – что на наш маленький пикник заявилась ещё парочка уродов.

– Нет, – прошептала Астрид.

– Хэнк, – скомандовал Зил и кивнул.

Астрид обернулась, но Хэнк уже стоял у неё за спиной. Он замахнулся кулаком. Астрид ощутила удар, словно ударили её саму.

Но он ударил Малыша Пита.

Мальчик упал, словно марионетка, у которой обрезали ниточки.

– Давай! – крикнул Зил. – Хватай её!

* * *

Диана с трудом могла в это поверить. Они двигались быстро, с лёгкостью поднялись на холм, откуда было видно всю АЭС, и нашли топливный стержень.

Найти его было нетрудно. В том месте, где он упал на землю, сухая трава загорелась. Маленький, низенький огонь. Кейн с лёгкостью поднял стержень высоко в воздух.

Джек стоял под стержнем, он весь вспотел: не только от жара, но и от страха, подумала Диана. Единственным источником света был огонь.

– Не вижу никаких трещин или поломок, – сказал Джек. Он вытащил из кармана что-то похожее на жёлтый пульт и уставился на него.

– Что это?

– Это дозиметр, – пояснил Джек. Он нажал большим пальцем на рычажок. Диана услышала неравномерные щелчки. Клик. Клик-клик. Клик. Клик-клик-клик.

– Всё в порядке, – сказал Джек и облегчённо выдохнул. – Пока.

– А почему он щёлкает?

– Он щёлкает каждый раз, когда обнаруживает радиоактивную частицу. Если начнёт щелкать без перерыва, значит, у нас проблемы. Тон меняется, когда уровень радиации становится опасным.

Даже сейчас Джек не упускал возможности блеснуть своими знаниями. Даже зная, что происходит, зная, что уже случилось. И, как минимум, догадываясь, что за этим последует.

– А то, что вы слышите сейчас, – это всего лишь фоновая радиация.

– Давайте убираться отсюда, – сказал Кейн. – Огонь разгорается. Нельзя, чтобы пожар догнал нас.

Они взбирались на холм. Огонь отставал. Похоже, пожар не распространялся. Вероятно, из-за отсутствия ветра.

Спустившись с другой стороны холма, они вышли к автомагистрали.

Их никто не преследовал. Сэма нигде не было видно.

Ребята присели отдохнуть – скорее, упали, – в офисе компании по прокату автомобилей. Двое солдат отправились обыскивать пыльные столы и шкафчики на предмет еды.

Один из них торжественно продемонстрировал маленькую коробочку мятных леденцов. Внутри оказалось девять штук. Хватит, чтобы раздать каждому по одному, а потом всем вместе истекать слюной над оставшимися четырьмя.

– Пора позаимствовать машину, – объявил Кейн. Топливный стержень он «припарковал» на улице, прислонив его к стене. – Нам нужно что-то с открытым верхом.

Кейн взял один леденец и показал солдатам.

– Это получит тот из вас, кто быстрее найдёт мне подходящую машину с ключами.

Головорезы наперегонки бросились к выходу. Желудок Дианы скрутило, и она вскрикнула от боли. Маленькая конфетка не уняла чувство голода, а только обострила его.

Свет в офисе не горел. Так же, как и вдоль шоссе. Темнота повсюду, не считая бледного света недозвёзд и недолуны.

Они опустились в продавленные офисные кресла и закинули уставшие ноги на столы.

Диана засмеялась.

– Что смешного? – спросил Кейн.

– Мы сидим в темноте, готовые душу продать за мятный леденец, и несём уран террористу, чтобы тот осуществил свои влажные фантазии. – Она вытерла выступившие на глазах слёзы. – Нет, в этом нет ничего смешного.

– Заткнись, Диана, – устало сказал Кейн.

Диана задумалась, тяжело ли ему тащить топливный стержень при помощи телекинеза. Возможно.

Она заставила себя встать. Подошла к Кейну и опустила руку ему на плечо.

– Кейн.

– Не начинай, – сказал он.

– Ты не обязан этого делать, – сказала Диана.

Кейн не ответил.

Один из солдат просунул голову в дверь.

– Я нашёл «Эскалейд». Ключи внутри, но двери заперты.

– Джек? Иди, помоги ему открыть машину, – приказал Кейн. – И заодно оторви крышу, пока будешь там.

– А конфету дадите? – спросил Джек.

Диана громко рассмеялась, на грани истерики.

– Как думаешь, что сделает твой маленький дружок из пещеры, как только получит то, чего он хочет? – озадаченным тоном спросила Диана, не дождавшись от Кейна ответа. – Кстати, как его называть: «оно» или «он»?

Кейн закрыл лицо руками.

– А прозвище у него есть? – безжалостно продолжала Диана. – В смысле, «Геяфаг» – такое длинное слово. Может, будем звать его «Фаг»? Или просто «Г»?

Снаружи раздался скрежет разрываемого металла, звон разбивающегося стекла. Джек превращал внедорожник в пикап.

– Монстр на букву «Г», – сказала Диана.

Секунду спустя дверь распахнулась. Джек.

– Кто-то идёт, – торопливо сообщил он. – Прямо по дороге.

– На машине? – спросил Кейн, вскакивая на ноги.

– Нет. Мы слышали шаги, будто кто-то бежал.

Сердце Дианы подпрыгнуло. Сэм. Это наверняка Сэм.

Но в то же время она испытала ужас. Диана хотела, чтобы Кейн остановился. Но не хотела, чтобы его убили.

Кейн выбежал на улицу, Диана последовала за ним – и загрохотали выстрелы. Двое солдат вслепую обстреливали дорогу. Ярко-жёлтые вспышки, оглушительный грохот – и сквозь непроницаемую стену звуков послышались ругательства, приказы прекратить и снова яростные ругательства.

– Хватит стрелять, идиоты! – взревел Кейн.

Стрельба утихла.

– Дрейк, это ты? – спросил один из солдат дрожащим испуганным голосом.

– Я с вас шкуру спущу! – прорычал Дрейк.

Измождённый психопат появился перед ними, его глаза сверкали в лунном свете, волосы стояли дыбом. Он двигался как-то странно, баюкая своё щупальце в нормальной руке.

Что-то с ним было не так. Но Диана не могла понять, что именно.

– Почему задержался? – спросил Кейн.

– Почему я задержался? Из-за Сэма. Я его победил, – сказал Дрейк. – Я. Я отхлестал его, разорвал его так, что он никогда не оправится, никогда, после того…

– Ого, – протянул Джек, он был так удивлён, что осмелился перебить Дрейка посреди фразы. – Твоя… штука.

Диана заметила, что щупальце Дрейка заканчивается плоским пеньком-обрубком.

И тут, к изумлению Дианы, Дрейк всхлипнул. Всего раз. Всего один сдавленный всхлип. В конце концов, он тоже человек, подумала Диана. Конечно, не совсем. Но он тоже может бояться, чувствовать боль.

– Ты его не прикончил? – спросил Дрейка Кейн.

– Я же сказал, – проорал Дрейк. – С ним всё!

Кейн покачал головой.

– Если ты его не убил, значит, не всё. Вообще-то, всё закончилось так же, как когда ты сражался с Сэмом в прошлый раз. Вот ты, вот обрубленная конечность.

– Это сделал не Сэм, – процедил Дрейк сквозь зубы. – Я же говорю, Сэмми спёкся. И это сделал я! Я его победил!

– Тогда почему ты стал внезапно таким… не цельным? – спросила Диана: не в силах противостоять искушению, она рискнула собственным здоровьем.

– Брианна, – сказал Дрейк.

Краем глаза Диана заметила, что Джек поднял голову и выдохнул.

– Она явилась туда. Слишком поздно, чтобы спасти Сэма. Сэма вы больше не увидите.

– Я поверю в это только тогда, когда увижу его труп, – сухо сказал Кейн.

Диана была с ним согласна. Дрейк слишком напирал. Разбрасывался громкими словами. Ему очень хотелось убедить всех в своей правоте.

– Выдвигаемся, – сказал Кейн.

Один из солдат повернул ключ в замке зажигания искорёженного «Эскалейда». Аккумулятор был почти разряжен. Поначалу, казалось, машина не заведётся. Но потом двигатель зарычал и вернулся к жизни. Включились огни на приборной панели. Фары светили до боли ярко.

– Все внутрь, – скомандовал Кейн. – Если Дрейк прав и Сэм повержен – пусть даже временно, – то прятаться больше незачем. До шахты десять миль. Будем там через двадцать минут.

– Где моя конфета? – спросил Джек.

Кейн поднял топливный стержень в воздух над их головами. Он висел так низко, что от него исходил жар, как от яркого полуденного солнца.

* * *

Малыш Пит лежал без сознания.

Астрид тащили, а она пиналась и отбивалась, пока Антуан связывал ей запястья, дыша алкоголем в лицо.

Её мозг бешено работал. Что делать? Как остановить это безумие?

Никак. Сейчас, когда толпой управляет голод, никакие слова не помогут их разубедить. Она не может ничего, только наблюдать.

Астрид заглядывала в лица детям в поисках сострадания, ей хотелось поговорить с ними, остановить их, даже сейчас. То, что разворачивалось перед ней, можно было назвать только безумием. Отчаянием.

Дети были слишком голодны. Слишком напуганы.

Они убьют Хантера, а потом Зил переключится на Малыша Пита и саму Астрид. У него не будет выбора. В ту секунду, когда Хантер умрёт, Зил и его толпа проведут посреди УРОДЗ кровавую черту.

– Иисусе, я знаю, что ты на нас смотришь, – взмолилась Астрид. – Не позволяй им сделать этого.

– Готовы? – крикнул Зил.

Толпа взревела.

– Господи боже… – молилась Астрид.

– Время правосудия!

– …нет.

* * *

– Эдилио, не умирай, – умоляла Декка. – Не умирай.

Эдилио издал булькающий звук – похоже, это была попытка заговорить.

Декка расстегнула ему рубашку. Пуля угодила в грудь, прямо над левым соском. Она прижала к ране ладони, но кровь сочилась из-под них. Стоило хоть на секунду убрать руку, как кровь толчками продолжала вытекать наружу.

– О боже, – всхлипнула Декка.

Снова бульканье, и Эдилио попробовал поднять голову.

– Не пытайся двигаться, – велела ему Декка. – И не пытайся говорить.

Но правая рука Эдилио вдруг взметнулась вверх. Он словно хотел схватить Декку за воротник, но не получалось, пальцы не смыкались. Он уронил руку, и на секунду показалось, что Эдилио отключился.

Но потом, приложив нечеловеческие усилия, он сумел произнести два слова:

– Сделай это.

Декка понимала, чего он от неё хочет.

– Я не могу, Эдилио, не могу, – сказала она. – Лана – единственная, кто может тебя спасти.

– Сделай…

– Если я это сделаю, она умрёт, – сказала Декка. Пот тёк с неё ручьями, капал со лба прямо на его окровавленную грудь. – если я это сделаю, Лана не сможет тебя спасти.

– Сделай… э-э…

Декка яростно затрясла головой.

– Ты не умрёшь, Эдилио.

Она обогнула его со спины и схватила так, словно выполняла приём Геймлиха. Использовала вес собственного тела, чтобы скользкими от крови руками запечатать рану у него в груди.

Декка оттащила его от шахты. Потащила вниз по тропе, пятки его ботинок оставляли следы на земле. Она плакала, всхлипывала, но продолжала идти, спотыкаясь от тяжести, падала на камни, но оттаскивала его всё дальше от шахты.

Потому что он был прав. Он был прав, бедняжка Эдилио, он был прав, Декка должна это сделать. Должна разрушить шахту. Но она не похоронит Эдилио под обломками, ни за что. Нет, Эдилио займёт почётное место на площади.

Он будет удостоен посмертной почести. Ещё одна могила. Первая, которую выкопает не Эдилио.

– Подожди тут, Эдилио, ты справишься, – солгала Декка.

Декка упала у начала тропы, на самом краю призрачного города. Села рядом с Эдилио, зажимая ему рану. Кровь вытекала всё медленнее. Декке уже почти удавалось сдержать её поток, но это был вовсе не хороший знак, нет, это значило, что Эдилио почти пришёл конец, что его храброе сердце вот-вот остановится.

Декка подняла голову и посмотрела прямо в сверкающие глаза койота. Она чувствовала и других койотов, они окружали её, подступая всё ближе. Осторожно, но чувствуя, что их ждёт свежее мясо.

Глава 41 33 минуты

ДАК ВЗЛЕТЕЛ ТАК высоко, что мог разглядеть дым, поднимающийся над далёкой электростанцией.

Его всё ещё трясло после того, как в него стреляли. Стреляли! Он ведь не сделал никому ничего плохого.

Его будто втянули в войну, хотя он даже не понимал, что происходит. Это было безумие. Его могли убить. Его и сейчас могут убить.

Но вместо этого он уплывал прочь, целый и невредимый.

Пока другие сражаются за выживание. Пока другие противостоят злу.

К счастью, лёгкий ветерок отнёс его в сторону от городской площади, где происходила вся эта неразбериха. Через несколько минут Дак увеличит плотность своего тела и медленно спустится на землю. А потом он надеялся раздобыть какой-нибудь еды. Запах жареного мяса пробудил в нём зверский голод.

– Ты ничего не мог сделать, Дак, – сказал он сам себе.

– Верно, – согласился он сам с собой. – Ничего.

– Это не наша вина.

Он устало протянул руку – попытался поймать чайку, парящую мимо на расправленных крыльях в форме бумеранга. Он был так голоден, что готов был съесть сырую птицу. Прямо в воздухе.

Краем глаза Дак заметил внизу размытое пятно. Вдруг оно остановилось. Дак не видел лица девочки, но это могла быть только Брианна. В руке она сжимала голубя.

Брианна могла делать то, чего не мог Дак. Она могла ловить и есть птиц. Может, она поделится с ним? В конце концов, они оба уроды. На одной стороне. Ведь так?

– Эй! – крикнул Дак сверху вниз.

Брианна задрала голову.

– Ты! – закричала Бриз. – Я тебя повсюду ищу!

– Я так хочу есть, – простонал Дак.

– Как ты туда попал?

Он медленно увеличивал плотность, опускаясь на землю.

– Это работает в обе стороны, – объяснил Дак. – Всё дело в плотности. Я вешу столько, сколько захочу. Могу стать очень тяжёлым и провалиться сквозь землю, а могу взлететь и…

– Ясно, мне плевать. Сэм сказал привести тебя.

– Меня?

– Тебя. Так что давай, слезай оттуда.

Она оторвала у голубя крыло и протянула сочный жирный кусок мяса Даку, который взял его, не задумываясь.

Спустя минуту чавканья и довольного мычания он виновато посмотрел на неё.

– Хочешь немного?

– Нет, – сказала она. – Что-то аппетит… не знаю. Мне слегка нехорошо.

Брианна посмотрела на Дака таким взглядом, что он занервничал.

– Ты испытаешь небольшое сопротивление ветра, – сказала она.

– Небольшое что?

– Говоришь, ты умеешь регулировать свой вес? Фунтов десять будет в самый раз.

– Зачем?

– Запрыгивай мне на спину, Джек. Прокачу.

* * *

Морфин не устранил боль. Он просто набросил на неё завесу. Боль никуда не ушла, ужасный разъярённый лев, мощный, рычащий, непобедимый. Морфин его едва сдерживал.

Едва.

На раны Сэма было страшно смотреть. Ярко-красные полосы через всю спину, плечи, шею, лицо. Кожа местами была содрана.

Морфиновый кошмар отступил, и реальность начала приобретать свои обычные черты. Земля была внизу, а небо вверху. Звёзды светили ярко, звук подошв по бетону был ему знаком, как и звук его собственного, царапающего горло, дыхания.

У него оставалось время. Он не знал, сколько. Наверное, совсем мало. Чтобы остановить Кейна.

И убить Дрейка. Потому что теперь, впервые в жизни, Сэму хотелось убить человека.

Дрейк. Он убьёт Дрейка. Сэма заставляло двигаться вперёд не самоотверженное желание спасти мир от Кейна, а мысль о Дрейке. Уничтожить Дрейка, пока не кончилось действие морфина, и адская боль не вернулась, не заставила его снова плакать, орать и…

Он должен был сделать это ещё тогда, когда был шанс…

Должен был…

Та сцена возникла перед ним, мерцающая, нереальная. Битва на ступенях здания мэрии. Орк и Дрейк, кулак-молот мальчика-монстра и рука-кнут истинного монстра.

Сэма занимали мысли о Кейне. Он едва выжил. Но он мог, должен был уничтожить психопата Дрейка там же, на месте. Прикончить его, как бешеное животное, каким тот и являлся.

Мир вокруг пошатывался, когда Сэм шёл через автостоянку. Теперь здесь было пусто. Декка ушла… ушла куда? Его мысли окутывал туман.

Она ушла уничтожить шахту. Вместе с Эдилио.

Лана. Если Лана там… если…

Сэм оступился. Лана была его единственной надеждой. Без неё ему не выжить. Она может исцелить его. Может положить конец боли. Обновить его.

Чтобы он…

Сэм остановился, опершись на автомобиль. На какое-то время, он не знал, надолго ли, его сознание уплыло. Подвело его. Он не уснул, просто кошмарные картины и воспоминания вместе с вечной болью в животе и болью раненой плоти поглотили его.

«Не останавливайся», – говорил себе Сэм. Куда идти? Город в десяти милях отсюда. Но Кейн направлялся не туда.

Одна сторона холма напротив электростанции подсвечивалась. Словно земля горела в нескольких местах. Галлюцинация.

Он никогда не сможет дойти так далеко. Действие лекарства не продлится вечно. Быстрее. Он должен двигаться быстрее.

Ему нужна помощь. Кто-нибудь…

– Кто-нибудь, помогите, – прошептал он.

Сэм начал долгий, извилистый путь по наклонной дороге к воротам. Нет шансов добраться туда пешком. Ни единого шанса. И даже…

Даже…

Мозг Сэма играл с ним в игры. Он увидел свет. Будто фонарик. Но свет шёл со стороны океана.

Сэм грузно опустился на землю. Свет медленно проплыл по стоянке, словно кто-то из моря хотел взломать машину.

Свет пополз по стене электростанции. Забрался на холм, потом вернулся. Кто-то что-то искал.

Но Сэм был лишь маленькой сгорбленной точкой посреди дороги, он был слишком маленьким, чтобы его заметили. Словно какая-то дурацкая игра. Свет подбирался к нему, а потом резко уходил в другую сторону.

Он был невидим.

– Нет, Сэм, – сказал он сам себе и тут же осознал со всей ужасной заторможенностью своего одурманенного мозга. – Тупой же ты придурок. Если у тебя что и осталось, так это свет.

Сэм высоко поднял руки. Столб чистого зелёного света пронзил ночное небо.

Луч фонарика тут же метнулся к нему.

– Да, я здесь, – сказал Сэм.

Квинну понадобилось несколько минут, чтобы пришвартоваться к берегу и взобраться на холм к Сэму.

– Бро, – сказал Квинн.

Сэм кивнул.

– Да. Выгляжу паршиво. Как ты…

– Я рыбачил. И увидел огонь. – Квинн опустился на колени рядом с ним, явно не зная, что делать, как облегчить страдания друга.

– Выгляжу плохо, и голова не варит как следует, – пробормотал Сэм.

– Я отведу тебя назад в город, – сказал Квинн.

– Нет, братан. Возьми тачку.

– Сэм, ты не можешь…

– Квинн. – Сэм взял его за руку и крепко сжал. – Возьми тачку.

* * *

– Пошли прочь, псины, – прорычала Декка.

Койоты подходили всё ближе, двигаясь по кругу, всё время по кругу. С каждым оборотом кольцо сжималось.

– Кто из вас Вожак? – спросила Декка. Отчаянная попытка. Как заставить их прекратить приближаться? – У меня есть предложение. Я… я могу помочь вам. Я хочу поговорить с Вожаком.

Один из койотов остановился и повернул к ней свою умную морду.

– Я Вожак.

Этот голос, высокий, протяжный, словно слова давались койоту через боль.

Декка видела Вожака лишь издали, но она сразу поняла, что это не Вожак. Морда у вожака была отвратительная, а на носу красовался шрам. Тот Вожак был старый и паршивый. А этот койот гораздо моложе.

– Ты не Вожак, – сказала Декка.

Койот озадаченно склонил голову набок.

– Вожак умер. Я теперь Вожак.

Вожак мёртв? Может быть, это её шанс.

– Если навредишь мне, – предупредила Декка, – мои люди убьют всех койотов.

Вожак – новый Вожак, – похоже, задумался над её словами. Его глаза были ясными и сосредоточенными, в них почти мелькнуло расположение к ней.

– Стая ест мёртвого человека, – сказал Вожак жутким скрипучим голосом мутировавшего койота.

– Он не мёртв, – возразила Декка.

– Стая ест, – повторил койот.

– Нет, – сказала Декка. – Только попробуйте, и тогда мы…

Вихрь коричневой и серой шерсти – и что-то толкнуло Декку. Она покатилась по земле, пока не остановилась и не села на корточки. Три койота бросились на Эдилио. Кровь толчками вытекала у него из груди.

– Нет! – закричала Декка.

Она подняла руки, и вдруг Эдилио оторвался от земли вместе с тремя перепуганными, дёргающимися и скулящими койотами.

Вожак отскочил на безопасное расстояние.

И тут послышался звук автомобиля, приближающегося на высокой скорости.

* * *

– Почти на месте! – восторженно воскликнул Дрейк.

Ночной ветер хлестал их лица, а «Эскалейд» с оторванной крышей подпрыгивал на ухабах и гнал вовсю. Над ними, словно управляемая ракета, не отставая от машины, висел топливный стержень. Кейн стоял с поднятыми руками, прислонившись к спинке кресла.

Диана видела только его профиль, но на лице Кейна не было той дикой радости, как у Дрейка. Его глаза смотрели из-под насупленных бровей. Губы скривились в гримасе. Впервые, глядя на него, Диана видела уродливого парня. Ни следа лёгкой обворожительности. Идеальные пропорции, как у кинозвезды, никуда не делись, но теперь он больше напоминал труп, издёвку, собственное эхо.

– Смотрите! Ха-ха-ха! Оно отрастает! – вскрикнул Дрейк и помахал кончиком щупальца у себя перед носом. Он был прав. На плоской обрубленной поверхности стал проявляться нарост. Как хвост у саламандры: кнут можно отрезать, но он регенерирует. – Вон! Это город, – воскликнул Дрейк. – Вон там! Теперь вы увидите. Теперь вы все увидите!

– Что это за место? – вслух поинтересовался Джек. Он с упрёком посмотрел на Диану, считая, что это всё её вина.

«Нет, не моя, – молча возразила Диана. – Это не моя вина, Джек, не я виновата, что ты оказался слабым и последовал за мной, глупый ты дурак, бедный глупый дурачок. Я ни в чём не виновата».

Я просто пытаюсь выжить. Пытаюсь приспособиться, как и всегда, как всегда.

Вот, что она делала, Диана: выживала. И всегда со вкусом. Выражаясь её словами, плевать, кто что подумает. В этом была её особая гениальность: позволять себя использовать, но всегда использовать людей в ответ. Позволять плохо с собой обращаться, но потом возвращать издевательства с процентами. И всегда оставаться Дианой, хладнокровной Дианой.

Она ни в чём не виновата.

– Смотрите! – закричал один из солдат.

Впереди на дороге что-то происходило. Словно маленькое торнадо, водоворот из койотов, и там же, в центре всего этого безумия – человеческое тело.

– Декка, – сказал Кейн с явным удовольствием.

* * *

Декка опустила койотов. И Эдилио тоже. У неё не было выбора. Теперь она уже ничем не могла ему помочь.

– Прощай, Эдилио, – прошептала она.

Теперь осталась только шахта. Декка побежала.

«Эскалейд» резко затормозил. Дрейк выскочил и бросился за Деккой, даже не дожидаясь полной остановки.

Разрыв между ними был не больше тридцати футов. И Дрейк бежал быстрее.

Рука-кнут просвистела в воздухе. Декка почувствовала дуновение сзади на своей шее. Она ни за что не добежит до конца тропы. Ни за что.

Декка развернулась и вскинула руки.

Ноги Дрейка вдруг оторвались от земли. Он поднимался вверх в водовороте земли и камней. Как будто земля под ним взорвалась в замедленной съёмке. Рука-кнут бешено извивалась.

– Я убью тебя, Декка! – заорал он.

Декка вернула гравитацию, и Дрейк упал вниз с высоты в десять футов.

Она повернулась и снова бросилась бежать, но теперь её окружили койоты, звери скакали по обе стороны от неё, впереди неё. Они легко перекроют ей дорогу.

Декка взбежала вверх по холму, тяжёлое дыхание разрывало горло. Она завернула за угол – и увидела нового Вожака. Девушка подняла руки. Слишком медленно. Койоты были со всех сторон. Они напали на неё одновременно.

Декка упала, и сверху на неё навалилась рычащая, скулящая, зубастая стая койотов.

Она закричала и попыталась использовать силу, но стальные челюсти сжались на её запястьях.

Сильная стала бессильной.

Ей не победить койотов.

Глава 42 27 минут

ДРЕЙК ПЕРВЫМ ВЗБЕЖАЛ вверх по тропе. Он прихрамывал, на одной ноге темнел огромный синяк от падения.

Джек бежал следом за ним.

Дрейк бросился к рычащей стае койотов, собравшейся вокруг своей жертвы. Один из койотов, существо с яркими глазами и почти человеческим выражением беспристрастной заинтересованности, угрожающе зарычал.

Декке подрезали крылья, она была беспомощна. Если она и была в сознании, то не показывала этого. Но она была ещё жива. Джек видел, что жива. Но через несколько секунд, а то и меньше, это изменится.

– Не волнуйтесь, мои братья-койоты, – сказал Дрейк, посмеиваясь. – Я здесь не затем, чтобы вам мешать.

Дрейк посмотрел вниз и с издёвкой покачал головой, глядя на Декку.

– Выглядишь не очень. Не думаю, что всё это для тебя хорошо кончится. – Потом он оглянулся на Джека и сказал: – Вот тебе и мутантская сила. Да, Джек?

Это было предупреждение. Угроза. Но Джеку было всё равно. Ему было плохо. Так плохо, так плохо глубоко внутри. Его бы стошнило, но в желудке было пусто. Ему хотелось убежать и скрыться в ночи. Но или Дрейк, или Кейн, или койоты не дадут ему убежать.

Почему он здесь?

«Потому что ты идиот, Джек, вот почему, – сказал он себе. – Умный дурак. Тупой умник».

– Ещё чуть дальше, – кричал Дрейк через плечо. – Иди, познакомься с ним, Джек.

Джек остановился и оглянулся. Он увидел топливный стержень. Стержень плыл по воздуху. А под ним шёл Кейн. Кейн почти горбился, как будто ему приходилось тащить вес стержня на собственных плечах. Как будто для него это было слишком тяжело.

Джеку показалось, будто на него давит страшный вес, вес, который хочет выдавить из него всю кровь, расплющить, как спелый фрукт. По его лицу текли слёзы, хотя он не заметил, когда начал плакать.

Несмотря на всю свою сверхъестественную силу, Джек почувствовал, как его руки и ноги окаменели. Каждый шаг требовал неимоверных усилий, потому что Джек боролся с парализующим его страхом и ужасом.

Это слишком. Всё это. Бритни, бедняжка Бритни. А теперь и Декка. Скольких ещё ждёт такая же участь? И что ждёт самого Джека?

Джек не задумывался о том, что он делает, когда схватил ближайшего к себе койота за загривок. Койот взвизгнул и попытался извернуться, чтобы укусить Джека. Джек швырнул зверя. Он улетел за пределы видимости.

Джек схватил следующего койота и так же швырнул в ночную тьму. Вдалеке послышался глухой удар.

Два койота обернулись к нему, челюсти раскрыты, зубы обнажены. Джек сделал шаг назад и пнул одного из них. Удар пришёлся по носу. Голова койота отделилась от туловища и покатилась по тропе, как безумный шар для боулинга. Тело койота ещё несколько секунд стояло на месте и даже, кажется, пыталось сделать шаг. А потом упало.

Остальные койоты пристально смотрели на него. И вдруг заспешили прочь, поджав хвосты.

– Что такое, Джек? Брезгуешь?

Дрейк, казалось, становился сильнее с каждым шагом, в то время как Джек бледнел и слабел, несмотря на свою сверхчеловеческую силу. Она не была частью него, эта сила. Это был не он.

Дрейк возвышался над ним на склоне холма. Его силуэт выделялся в лунном свете, рука-кнут извивалась в воздухе.

– Мне просто было неприятно на это смотреть, – сказал Джек. Его желудок будто подступил к горлу.

Кнут Дрейка подлетел к Джеку и почти с нежностью обернулся вокруг его шеи. Дрейк подтянул его поближе к себе. Губы Дрейка щекотали его ухо, пока он беззвучно произносил:

– Подыграй мне, Джек-Компьютер.

– Что? – в отчаянии переспросил Джек.

– Подыграй мне, – повторил Дрейк. – И я оставлю тебя в живых. Я даже позволю тебе заполучить Брианну.

Джек схватился рукой за кнут Дрейка. Поддел петлю на своей шее. Это было почти легко. Будет несложно взять и прямо сейчас оторвать эту мерзкую руку.

Дрейк нервно рассмеялся.

– Лучше тебе не вставать на эту дорожку, Джек. Такие грубости тебе не к лицу.

Он развернулся и устремился вперёд.

Кейн с трудом поднимался за ними следом. Диана, ведьма, которая втянула Джека в весь этот ужас, шла рядом с Кейном. Он был почти уверен, что Диана помогает Кейну идти.

* * *

Лана уронила пистолет на пол пещеры. Теперь он бесполезен.

Она пыталась объяснить… пыталась представить картинки, которые объяснили бы… Но Геяфагу было всё равно, он оставил это в прошлом, его больше не беспокоила девочка, умеющая управлять гравитацией.

«Кто-то застрелил Эдилио», – подумала Лана, изумлённая этой мыслью. Кто-то. Эдилио.

На секунду у неё возникло ощущение, как пистолет дёргается в её руке.

Кто-то…

Лана ахнула, когда Геяфаг раскрыл её разум и стал вливать картинки ей прямо в мозг. Ужасные монстры.

Самым большим было лохматое существо, похожее на медведя гризли с восемнадцатидюймовыми шипами на кончиках лап… существа, состоящие сплошь из острых граней, как будто собранные из лезвий бритв и кухонных ножей… существа, светящиеся изнутри. Летающие твари. Ползучие.

Но, глядя на них, Лана видела не только внешнюю сторону. Она видела их сразу снаружи и изнутри. Видела их строение. Видела, как они вкладываются один в другого, один в другого, монстр внутрь монстра. Как русские матрёшки.

Уничтожишь одного – освободишь нового.

Регенерация. Адаптация. Каждое новое воплощение было не менее опасным и смертоносным, чем предыдущее.

Геяфаг постиг суть идеальной биологической машины.

Нет, это была не его концепция. Он проник в разум, в воображение куда более живое, нежели его собственное.

Немезис. Так его окрестил Геяфаг: Немезис.

Немезис, обладающий бесконечной силой, сдерживаемой лишь поворотами и переплетениями, тупиками и внезапно появляющимися высокими стенами внутри его повреждённого мозга.

Немезис и Целительница, Геяфаг воспользовался ими и привёл её сюда, чтобы стать неуязвимым, бессмертным.

Не хватало лишь последнего кусочка мозаики. Еды. Топлива.

Оно на подходе, сказал Геяфаг.

Скоро.

Кто-то выстрелил в Эдилио. И пытался выстрелить в Декку.

Лана вздрогнула, её перегруженный разум, переполненный планами Геяфага, ухватился за один-единственный факт…

Кто-то стрелял…

Далеко, где-то очень далеко пистолет дёрнулся в её руке, когда она спустила курок.

Нет. Нет.

Эдилио падает.

Нет.

Разум Ланы взорвался такой сильной ненавистью, что картинки Геяфага побледнели.

«Я тебя ненавижу!» – бессловно крикнула Лана.

Геяфаг надавил, заставляя её глубже погрузиться в собственное сознание.

Но медленнее, чем он делал это прежде.

* * *

– Он собирается напасть на тебя, Кейн, – прошептала Диана ему на ухо.

У Кейна болели руки. Он уже не чувствовал их. Но держал их ладонями вверх. Использовал силу. Использовал, чтобы нести…

– Дрейк попытается убить тебя, – настойчиво продолжала Диана. – Ты знаешь, что это правда.

Кейн слышал её. Но её голос был таким тихим, предостережения столь незначительными по сравнению с непрекращающимся пульсирующим давлением у него в груди.

Голод Геяфага теперь был и его голодом. Накормить его – значит, насытиться самому.

«Это не так», – сказал Кейн сам себе.

Это ложь.

– Если сделаешь это, ты умрёшь, Кейн, – с мольбой продолжала Диана. – Если ты сделаешь это, я тоже умру. Остановись, Кейн. Не делай этого.

Кейн попытался ответить, но во рту пересохло, челюсть свело.

Шаг за шагом. Вверх по тропе. Вперёд. К нему.

Джек был уже там, наверху. И Дрейк тоже. Дрейк что-то говорил Джеку. На тропинке лежал труп койота без головы.

И Декка, может, живая, а может, нет. Это не его забота. Это её проблема. Нечего было помогать Сэму. Нечего было предавать Кейна.

Не его проблема.

Он дошёл до конца тропы. Вход в шахту был перед ним.

Топливный стержень парил в воздухе.

Накорми меня.

Кейн подошёл ближе.

– Давай! – крикнул Дрейк.

– Кейн, стой! – сказала Диана.

Теперь, на плоской поверхности, идти Кейну стало легче. Ближе. Достаточно близко. Он мог бы скинуть стержень отсюда. Как метательное копьё. Прямо в шахту.

Как копьё.

Легко.

– Нет, – сказала Диана. И добавила: – Джек. Джек, ты должен это остановить.

– Ни за что, – прорычал Дрейк.

– Заткнись, ты, псих! – заорала Диана, охваченная внезапной яростью, позабыв обо всех тонкостях. – Сдохни, ты, мерзкий тупой выродок!

Глаза Дрейка помутились. Проблески грозной эйфории пропали. Он смотрел на Диану взглядом, полным чёрной ненависти.

– Довольно, – сказал Дрейк. – Я хотел подождать. Но если это должно произойти сейчас, то пусть так и будет.

Он расправил кнут.

Глава 43 13 минут

РУКА-КНУТ ДРЕЙКА ударила Диану так, что та завертелась на месте.

Она закричала. Этот звук, её крик, пронзил Кейна, словно стрела.

Диана зашаталась и почти устояла, но Дрейк был слишком быстр, готов ко всему.

Второй удар швырнул её в воздух. Она пролетела несколько футов и упала.

– Лови её! – крикнул Кейн сам себе. Он видел, как Диана, описав в воздухе дугу, рухнула на землю. Видел то место, где она должна была приземлиться. Его руки были подняты, он мог использовать силу, мог поймать её, спасти её. Но слишком замешкался.

Диана упала. Её голова ударилась о каменный выступ. Раздался звук треснувшей тыквы.

Кейн застыл.

Топливный стержень, забытый, упал на землю с оглушительным треском.

Он упал в десяти футах от входа в шахту. Приземлился прямо на булыжник в форме носа корабля.

Стержень согнулся, треснул, скатился с булыжника и с грохотом упал на землю.

Дрейк бросился прямо на Кейна, щёлкая кнутом. Но Джек выскочил между ними, вопя:

– Уран! Уран!

Дозиметр в его кармане защёлкал так быстро, что звуки слились в единый крик.

Дрейк налетел на Джека, и они оба покатились по земле.

Кейн стоял и в ужасе смотрел на Диану. Она не шевелилась. Не шевелилась. Никаких ядовитых реплик. Никаких нахальных шуток.

– Нет! – крикнул Кейн.

– Нет!

Дрейк поднимался на ноги, со злобными проклятиями пытаясь отцепить от себя Джека.

– Диана, – всхлипнул Кейн.

Дрейк пока не мог рассчитывать на свой кнут, потому что он был слишком далеко и не успел бы им воспользоваться, прежде чем Кейн его опередит. Он прицелился. Из дула пулемёта засверкало пламя и полетели пули: БАХ-БАХ-БАХ-БАХ-БАХ.

Дрейк стрелял не очень точно, но с пулемётом спешить ему было некуда. Он сдвинул дуло правее, и пули полетели туда, где стоял Кейн, застыв, как изваяние.

И тут вспышки выстрелов исчезли во взрыве бело-зелёного света, превратившего ночь в день. Вспышка не попала в цель. Но она прошла достаточно близко, чтобы дуло пулемёта Дрейка обмякло и расплавилось, а камни под ногами Дрейка затрещали от жара.

Дрейк бросил пулемёт. И теперь настала уже очередь Дрейка застыть в изумлении:

– Ты!

Сэм, спотыкаясь, поднимался на холм. Он пошатнулся, и Квинн поддержал его.

Теперь Кейн вернулся к реальности, глядя на своего брата, глядя на убийственный свет.

– Нет, – сказал Кейн. – Нет, Сэм. Он мой.

Кейн поднял руку, и Сэм вместе с Квинном отлетел назад.

– Топливный стержень! – кричал Джек снова и снова. – Он убьёт нас всех. О боже, мы, наверное, уже трупы!

Дрейк бросился на Кейна. Его глаза были широко раскрыты от страха. Он знал, что не справится. Знал, что ему не хватит скорости.

Кейн вскинул руку, и топливный стержень отскочил от земли.

Стрела.

Копьё. Он держал его наготове. Направив прямо на Дрейка.

Кейн вытянул другую руку, чтобы обездвижить Дрейка при помощи телекинеза.

Дрейк поднял свою человеческую руку в умиротворяющем жесте.

– Кейн… ты же не хочешь… из-за какой-то девчонки. Да она же была та ещё ведьма, она же…

Дрейк не мог убежать, живая мишень. Топливный стержень целился в него, как копьё спартанца.

Кейн метнул топливный стержень. Тонны стали, свинца и урана.

Прямо в Дрейка.

Дрейк, быстрый, как змея, изогнулся, отведя плечо и шею в сторону. Стержень не ударил его в грудь, но угодил в плечо, и вместе с ним полетел в тёмные недра шахты.

Топливный стержень исчез вместе с Дрейком.

Послышался грохот. Из пещеры поднималась пыль.

Тишина.

Ни звука, кроме треска камешков, падающих в шахту.

– О боже, он разбился? – простонал Джек. – О боже, я не хочу умирать.

Кейн поднял вытянутые руки и встал прямо перед входом в шахту.

Земля задрожала.

Камни трескались и ломались.

Нет! – Воскликнул ненавистный голос в голове Кейна.

– Я не твой раб, – процедил Кейн.

Нет! Ты не посмеешь!

Кейн поколебался. Его мозг пронзали ножи, они резали и резали его, вызывая агонию, которую невозможно себе представить.

– Не посмею? – сказал Кейн.

Он высоко поднял руки. Направил всю свою силу внутрь пещеры и отдёрнул руки назад.

Тонны камней, деревянных балок, разбитый топливный стержень, старый помятый фургон, труп Отшельника Джима и извивающаяся, ругающаяся фигура раненого, но ещё живого Дрейка Мервина – всё это вылетело из пещеры. Словно шахту стошнило всем её содержимым.

Вся эта масса зависла в воздухе. Кейн сложил ладони в форме чаши, и масса начала вращаться. Всё кружилось в вихре, словно торнадо.

И потом, когда крики Дрейка затерялись в воющем безумии, Кейн сделал руками движение вперёд, забрасывая крутящуюся массу назад в шахту.

Грохот был такой оглушительный, что Джек зажал уши ладонями.

Последовал гулкий грохот, будто в замедленной съёмке, треск и внезапный оглушительный толчок землетрясения – шахта была разрушена. Миллионы фунтов камня навсегда запечатали вход в неё.

Кейн на подкашивающихся ногах подошёл к Диане. Он опустился на колени рядом с ней. Она не двигалась. Он приложил ухо к её милому ротику. И не услышал дыхания.

Но, опустив ладонь на её грудь, он почувствовал, как та едва заметно поднимается и опускается.

Кейн осторожно перевернул её. На голове девушки зияла ужасная на ощупь рана. Он не мог толком её разглядеть, его глаза застилали слёзы, но ощущал что-то тёплое и липкое на виске, там, где должно было быть гладко.

Из его горла вырвался всхлип.

Он услышал тяжёлые шаги. Сэм, шатаясь, словно пьяный, подошёл к нему.

– Сэм, – спокойно сказал Кейн, не отводя взгляда от тёмного силуэта Дианы. – Если хочешь убить меня, то давай. Сейчас самое подходящее время.

Сэм ничего не говорил.

Наконец, Кейн посмотрел на него. Сквозь слёзы Кейн видел, как Сэма шатает, он явно с трудом держался на ногах. Он был покрыт ужасными ранами. Должно быть, боль причиняла ему невыносимые страдания.

Работа Дрейка. Дрейк не убил Сэма. Но он был близок к этому. Вряд ли Сэм теперь долго проживёт.

Квинн сгибался под тяжестью тела, которое нёс на руках. «Мексиканец, – подумал Кейн, – а может, Декка».

– Итак. Вот он, конец, – отрешённо сказал Кейн. Он погладил Диану по остриженной голове. – Я люблю её. Ты знал об этом, Сэм?

– Ничего ещё не закончилось, – сказал Сэм. Его голос шокировал Кейна. Он никогда не слышал ни в чьём голосе столько боли. За словами скрывался с трудом подавляемый крик.

– Ей не жить, – сказал Кейн.

– Эдилио ранен. Едва жив, – сказал Квинн. – В него стреляли. А Декка…

– Это не я, – сказал Кейн. – Не мы. Когда мы пришли сюда, они оба были уже такими.

Его не интересовал ни Эдилио, ни Декка. Ни даже Сэм. Так жаль, что Диана умрёт такой, без своих прекрасных волос. Так она кажется совсем юной. Невинной. Ни он, ни кто-либо другой никогда не применял это слово относительно Дианы.

– Лана, – сказал Сэм.

Кейн ощутил проблеск надежды. Лана. Но где Целительница?

Словно услышав вопрос, Квинн сказал:

– Она там. Она там с… с этим.

Кейн посмотрел на шахту. Раньше он бывал там. И знал, что внутри. А теперь ко всему добавился ещё и топливный стержень.

– Нам надо… – прошептал Сэм, но закончить так и не смог.

Кейн кивнул.

– Возможно, она уже мертва.

– Или нет, – смог выговорить Сэм. – Или нет.

– Всё равно, теперь туда никак не попасть. Там каменная стена. Вытащить камни назад гораздо сложнее. Мне придётся передвинуть всю гору, – сказал Кейн. – Потребуются часы. Дни.

Сэм покачал головой, он впился зубами в губу с такой силой, словно хотел откусить её. Кейн видел, что он едва терпит приступ невыносимой боли.

– Возможно, есть другой путь, – сказал Сэм, наконец, глядя на уходящую вниз тропу.

– Другой путь? – переспросил Кейн.

– Дак, – сказал Сэм.

И Кейн инстинктивно пригнулся. Порыв ветра, облако пыли – и перед ними появилась Брианна.

А за ней, словно безумного вида воздушный шарик на верёвочке, по воздуху волочился мальчик. Он выглядел так, словно прокатился на американских горках из самого ада.

– Мы на месте? – спросил Дак, всё ещё жмурясь. – Можно уже спускаться?

* * *

– Вы хотите есть? – проревел Зил, снова взгромоздившись на спинку сидения пикапа.

Толпа утвердительно заревела. Но поддержали Зила не все, и Астрид ухватилась за это: некоторые ворчали и выражали неуверенность, а кто-то соглашался неохотно.

– Тогда хватайтесь за верёвку! – крикнул Зил.

Верёвка тянулась через всю площадь. Другой её конец был обмотан вокруг шеи Хантера. Понадобится всего полдюжины желающих, чтобы осуществить этот гадкий план.

Астрид принялась молиться. Она молилась громко, надеясь пристыдить их, надеясь, что её молитва как-то пробьётся через всеобщее безумие.

– Хватайте! – крикнул Зил, а затем спрыгнул и сам взялся за верёвку. Его сообщники сделали то же самое.

Уже четверо… пятеро… десять человек…

Дети, которых Астрид знала по имени, хватались за верёвку.

– Тяните! – закричал Зил. – Тяните!

Верёвка натянулась. Всё больше людей подходило и тоже хваталось за неё. Но несколько человек – всего пара, – передумали и отошли.

Руки переплетались. Началась путаница, которая быстро переросла в перепалку.

Но верёвка всё натягивалась. Вот она уже превратилась в прямую линию.

И Астрид, к своему бесконечному ужасу, увидела, как ноги Хантера отрываются от земли.

Но драка за верёвку усиливалась. Дети начали колотить друг друга, кричать, бешено размахивать кулаками.

Натяжение ослабло. Дёргающиеся ноги Хантера коснулись земли.

Одни дети рвались тянуть за верёвку. Другие мешали им. Всё это перерастало в полноценное восстание. И тут несколько детей рванули к мясу, растолкали Антуана, Хэнка и Терка, в отчаянии буквально прошлись по ним.

Астрид воспользовалась неразберихой, чтобы подняться на ноги.

Зил был в бешенстве из-за утраты контроля над толпой и из-за того, что оленину начали отчаянно рвать на куски. Он с силой толкнул её назад.

– Сидеть, ты, уродская подстилка!

Астрид плюнула в него. Прямо на её глазах разъярённое лицо Зила побелело. Он схватил бейсбольную биту и занёс над Астрид. И вдруг взлетел в воздух.

На его месте стоял Орк.

Зил барахтался в его огромном кулаке. Орк держал Зила в дюйме от своего жуткого лица.

– Никто не смеет трогать Астрид, – прорычал он так громко, что волосы Зила отлетели назад.

Орк медленно повернулся. Потом ещё раз, уже быстрее, и швырнул Зила в воздух.

– У тебя всё нормально? – спросил Орк Астрид.

– Наверное, – с трудом проговорила она. Затем присела рядом с Малышом Питом и потрогала шишку размером с яйцо, выскочившую у него на голове. Мальчик пошевелился и открыл глаза.

– Пити. Пити, ты в порядке? – ответа не последовало, но в случае с Пити это было обычным явлением. Астрид подняла голову к Орку. – Спасибо, Чарльз.

– Ага, – прогремел Орк.

К ним подбежал Говард, прокладывая себе дорогу сквозь редеющую толпу.

– Орк, чувак, – сказал он и хлопнул Орка по огромному гранитному плечу. Затем он повернулся к расходящейся толпе, многие в которой тащили куски оленины, и прокричал: – Давайте, разбегайтесь подобру-поздорову. Вы, жалкие ничтожества, посмели поднять руку на девушку Сэма. Если Орк вас не достанет, то это сделает Сэм.

Он подмигнул Астрид.

– Твой парень – наш большой должник.

– Ага, – согласился Орк. – Лучше бы кому-то поскорее раздобыть мне пива.

* * *

– Что с Эдилио? – спросила Брианна. Эдилио лежал на земле. Молча. Без признаков дыхания.

Ответил Квинн:

– В него стреляли. Вряд ли он долго протянет.

– Поверить не могу, что Декка это допустила, – сказала Брианна. – Где она?

Невольный взгляд Квинна в сторону – всё, что нужно было Брианне. Она подлетела к Декке, которая лежала в неестественной позе, словно брошенная кем-то кукла.

Брианна задыхалась. Она не сводила глаз с Декки. В её ушах шумели водопады. Рёв. Затем – размытое пятно, весь мир, крича, пронёсся мимо неё, и она ударила Кейна на всей скорости и со всей силой, какой только обладала. Кейн растянулся на земле.

Брианна оказалась на нём прежде, чем он успел сделать вдох, и теперь девушка сжимала в руке камень.

– Бриз! Нет! – крикнул Сэм.

Брианна замерла. Кейн лежал на спине. Он ничего не делал. Он не поднимал рук. Кажется, он вообще не замечал её, не видел, что Брианна заносит над ним камень, что собирается размозжить ему голову тысячу раз, прежде чем он успеет хоть дёрнуться.

– Нет, Бриз, – сказал Сэм. – Он нам нужен.

– Мне не нужен, – прошипела Брианна.

– Бриз. Декки больше нет. Эдилио осталось жить несколько минут. Если он ещё жив, – ответил Квинн вместо Сэма, который стиснул челюсти с такой силой, что Брианна подумала, его коренные зубы раскрошатся. – а Сэм…

– И чем этот кусок дерьма может быть нам полезен? – требовательно спросила Брианна.

– Нам нужна Лана, – с трудом проговорил Сэм.

Кейн приподнялся и стряхнул землю с рубашки.

– Диана умирает. Мексиканец умирает. Декка – ну, ты сама видела. И Сэм выглядит не слишком здоровым, – сказал Кейн. – Лана там. – Он мотнул головой в сторону разрушенной шахты. – Чего я не понимаю, – продолжал Кейн, – так это того, как мы попадём внутрь, чтобы отыскать её. Вся шахта обрушена. На разбор завала потребуется куда больше времени, чем понадобилось на его создание. Чем больше камней я буду выгребать, тем больше будет падать сверху.

– Дак, – сказал Сэм. – Он пробурит туннель.

– Э-э… чего? – не понял Дак.

– Когда спасают шахтёров, – сказал Сэм, – роют туннель к обрушенной шахте.

– Э-э… чего? – повторил Дак.

Квинн объяснил явно озадаченному Кейну:

– У Дака, похоже, нарисовалась сила проваливаться сквозь землю.

– Я не думаю, что я… – начал Дак.

– Он может контролировать плотность своего тела, – подтвердила Брианна. – Вот как я смогла притащить его сюда. Всё равно, что рюкзак на спину надеть. Только сопротивление ветра посильнее.

– Он выроет туннель, – сказал Сэм. – Мы спустимся. Ты ведь уже бывал там, внизу, да, Кейн? Есть там место, где… – спазм боли сдавил его так сильно, что на минуту он словно потерял сознание.

– Ребят, я серьёзно не… – сказал Дак.

– Ты что, не хочешь стать героем? – спросил его Квинн.

– Нет, – честно признался Дак.

– Ага, я тоже, – признал Квинн. – Но Эдилио – он герой. Он настоящий мужик. А Сэм… ну, не мне рассказывать, что сделал Сэм ради всех нас. – Квинн взял Дака под руку и сказал: – Дак, ты нам нужен. Только ты. Ты один способен сделать это.

– Чувак, я же говорю, я хочу помочь, но…

– Следующая рыбина, которую я поймаю, – твоя.

– Если я буду похоронен заживо, она мне не понадобится, – возразил Дак.

– Жареная. Такая нежная и ароматная.

– Ты меня едой не подкупишь, – надулся Дак. – Я… я ещё хочу бассейн.

Глава 44 7 минут

ШАХТА ОБРУШИЛАСЬ.

Лана стояла перед стеной обломков и камней. И на мгновение она ощутила надежду, что, наконец, поработившему её монстру пришёл конец.

Но из стены торчал разбитый тупой конец топливного стержня.

Миллиарды кристаллов, составляющие тело Геяфага, роились над урановыми гранулами.

Лана чувствовала предвкушение Геяфага, прилив его наслаждения. Страх быть уничтоженным испарился из его сознания. И на некоторое время сознание Ланы почти снова стало принадлежать только ей, пока Геяфаг упивался своей тёмной радостью.

Чувства вернулись к Лане, но в этом не было ничего хорошего. Теперь она знала точно: это она спустила курок и выстрелила в Эдилио. Это она не смогла взорвать пещеру. Это она позволила всему этому случиться.

Слишком слабая.

Дурочка, с лёгкостью поддавшаяся манипуляциям монстра и загнавшая себя к нему в рабство. Слишком слабая, чтобы сопротивляться.

А монстр набирал силы, его страх испарялся, он снова войдёт в её разум и использует её силу, чтобы создать себе тело, которое позволит ему выбраться из этого логова. Погребение не остановит это существо. Это существо создаст себе тело, которое сможет вырыть туннель наружу: хитроумно сконструированный монстр внутри монстра, матрёшка, которую невозможно убить.

Теперь она – ключ. Лана знала это. Вход в пещеру завален из-за обрушения, и Геяфаг запечатан внутри до тех пор, пока она не даст ему ключ к выходу.

Только её смерть положит этому конец.

Её воля слишком слаба. Единственной её надеждой была отсроченная смерть. Уран наверняка убьёт её. Он точно её убьёт, если она не сделает ничего, чтобы исцелить себя.

Но достаточно ли быстро это произойдёт?

И не узнает ли Геяфаг, что она задумала, не заставит ли её силой исцелить себя? Понимает ли это существо, что его еда – это её смерть?

* * *

Дак стоял на склоне холма. Примерно в сотне футов от шахты. Они предположили, что с этого места смогут попасть в подземную пещеру, о которой говорил Кейн.

Конечно, это лишь догадки. Если Дак не попадёт в эту пещеру, ему придётся делать это снова. И снова.

Квинн почти тащил Сэма на себе, поддерживая его на руках, когда Сэм одну за другой терпел волны невыносимой боли.

– Морфин уже почти не действует, – сказал Сэм. – Быстрее.

Кейн стоял наготове. Брианна сбегала за верёвкой. Но, как только она вернулась, её тяжело затошнило, девушка упала на колени, но из желудка так ничего и не вышло.

– Мы должны сделать это сейчас, – сказал Сэм. Он задыхался. Держался из последних сил.

– Давай, Дак, – поторопил его Квинн.

Все ждали только Дака. Смотрели на него. Так много жизней было поставлено на карту, и теперь всё зависело от него. От Дака Чжана.

– Ох, чувак. Надеюсь, это будет очень вкусная рыба, – сказал Дак.

И начал проваливаться сквозь землю. Он падал и падал, размахивая при этом руками, прорывал туннель, словно у него под ногами был не камень, а пудинг.

Дак падал и падал, падал и падал. Он знал, что сможет взлететь обратно, но не был на все сто процентов в этом уверен. Скорее всего, сможет. Но не наверняка. Может, в этот раз…

Вдруг Дак соскользнул: он только что прошёл сквозь потолок шахты. Он успел остановить падение, провалившись в пол шахты всего на пару футов.

Дак облегчённо вздохнул. Он был не в широком открытом зале, а всего лишь в узком проходе шахты. Чудом попал туда, куда нужно.

Он подумал, есть ли тут летучие мыши. Хотя, судя по перепуганным лицам оставшихся наверху, здесь водилось что-то куда хуже мышей. Так что, быть может, мыши – это не так уж и плохо. Может, увидеть их было бы хорошим знаком.

– Всё в норме! – крикнул Дак, задрав голову вверх.

Нет ответа.

– Всё в норме! Я внизу! – крикнул он, что было сил.

Верёвка развернулась и упала.

Первым спустился Кейн. Он аккуратно спрыгнул, использовав свою силу для смягчения прыжка.

– А тут внизу темно, – сказал Кейн. И прокричал в туннель: – Давай, брат, прыгай.

Ослепительно яркий свет осветил проделанный Даком проход. Словно странный солнечный луч пробился сквозь трещину в породе.

Кейн поднял руки, и Сэм медленно опустился на пол пещеры.

В руках Сэм держал что-то вроде яркого светящегося шара. Только он не держал его в прямом смысле, понял Дак, когда его глаза привыкли к свету. Свет исходил из ладоней Сэма.

– Я знаю это место, – сказал Кейн. – отсюда до грота всего несколько десятков футов.

– Дак, ты можешь нам пригодиться, – сказал Сэм.

– Но я же только должен был…

Ноги Сэма подогнулись, и Дак подхватил его за секунду до падения.

– Я останусь, – Дак услышал собственный голос будто со стороны.

«Что? Что ты сделаешь?» – молча спросил он сам себя.

«Давай, Дак, – уговаривал он себя. – Ты не можешь просто взять и убежать».

«Ещё как могу!» – возразил другой голос Дака.

Но он по-прежнему продолжал удерживать Сэма, по мере того как они продвигались в глубь пещеры.

«Ты что, не хочешь стать героем?» – поддразнивал Дак сам себя.

«Наверное, в некотором роде хочу», – ответил он.

* * *

– Не гаси свет, – сказал Кейн.

Поддерживать свет Сэм мог. Это было в его силах. Свет.

Его сердце колотилось словно ржавый, умирающий двигатель, готовый вот-вот разлететься на части. Тело будто превратилось в раскалённое железо, горячее, жёсткое, пошевелиться было невозможно.

И эта боль…

Злобным тигром она вгрызалась в него с каждым шагом, разрывала разум на куски, кромсала остатки самообладания. Сэм не сможет так жить. Это слишком ужасно.

– Ну же, Сэм, – сказал Дак ему прямо в ухо.

– А-а-а-а-а-а! – закричал Сэм.

– Называется, подкрались незаметно, – проговорил Кейн.

«Мрак знает, что мы здесь», – подумал Сэм. К нему не подкрасться. От него не спрятаться. Его не перехитрить. Он знает. Сэм это чувствовал. В его разум словно вонзались холодные пальцы, пытались проникнуть внутрь, найти лазейку.

«Это ад, – подумал Сэм. – Это ад».

Не гасить свет, твердил про себя Сэм, что бы ни случилось, главное, не гасить свет.

Послышался звук, будто что-то рассыпалось: Кейн наткнулся ботинком на несколько камешков, которые при ближайшем рассмотрении оказались одинаковыми коротенькими цилиндриками из тёмного металла.

– Топливные гранулы, – мрачно сказал Кейн. – Что ж. Надеюсь, Лана сумеет справиться с радиационным заражением. Иначе мы все трупы.

– Что? – спросил Дак.

– Тут повсюду валяется уран. Как мне объяснили, он проделывает миллиарды крошечных дыр в наших телах.

– Чего?

– Идём, Квак, – сказал Кейн. – Ты нам очень полезен.

– Дак, – поправил его Дак.

– Ты чувствуешь Мрака, Квак? – благоговейным шёпотом спросил Кейн.

– Ага, – сказал Дак. Его голос дрожал. Как у маленького ребёнка, который вот-вот расплачется. – Плохое чувство.

– Очень плохое, – согласился Кейн. – Он давно поселился у меня в голове, Квак. Если он проникнет к тебе в мозг, то потом уже не отделаешься.

– Что это значит? – не понял Дак.

– Он прикасается к твоему сознанию прямо сейчас, да? Оставляет там свою метку. Ищет способы проникнуть внутрь. А как только он окажется там, ты никогда уже не сможешь его выгнать.

– Мы должны выбираться отсюда, – сказал Дак.

– Можешь идти, Квак, – сказал Кейн. – Я и сам могу провести Сэма.

Сэм слышал этот разговор будто издалека. Разговор двух далёких призраков. Теней в его голове. Но он знал, что Дак не может уйти.

– Нет, – прохрипел Сэм. – Дак нам нужен.

– Уверен? – спросил Кейн.

– Это единственное наше оружие, о котором оно не знает, – сказал Сэм.

– Оружие? – эхом переспросил Дак.

– Вход будет впереди, – сказал Кейн. – Грот.

– Что это такое? На что оно похоже? – спросил Дак.

Кейн не ответил.

Сэма мучил очередной болезненный спазм. Боль наступала волнами, и каждый новый приступ был сильнее предыдущего. Сёрфинг на волнах боли, подумал Сэм. Но в промежутках между приливами иногда его сознание прояснялось на несколько секунд.

Он открыл глаза. Приподнял источник света.

Как и сказал Кейн, они приближались к гроту, который был уже не частью шахты, а представлял собой просторную пещеру.

Но эту обширную тихую пустоту под землёй создали не естественные геологические процессы. Со сводчатого потолка не свисало ни одного сталактита. Из пола не росли сталагмиты.

Каменные стены выглядели так, будто однажды расплавились, а потом затвердели. Внутри ещё пахло горелым, хотя нигде не было видно дыма и не чувствовалось никакого жара, кроме того, что излучал топливный стержень в шахте позади них.

– Ещё не разобрался, где мы, Сэм? – спросил Кейн.

Сэм застонал.

– Ах, да, тебе сейчас вроде как слегка не до того, да? Ты же знаешь про метеорит, который упал на электростанцию несколько лет назад, да, Сэм? Конечно, знаешь. Ты же у нас городской.

Сэма уносила очередная волна. Он не хотел кричать. Не хотел кричать.

– Метеор пролетел сквозь электростанцию и угодил под землю. Прямо как наш Квак: он был такой тяжёлый, летел так быстро, и вошёл в землю, как стрела в масло. Пробурил огромную дыру. Вот что от неё осталось.

Ребята продвинулись на пятьдесят футов вглубь грота, похожего на собор.

Сэм кивнул, сейчас он не мог говорить. Он попытался поднять руки, но те казались слишком тяжёлыми.

Кейн взял его за запястья и поднял их – движение, которое заставило Сэма взреветь от агонии.

Но свет засиял ярче.

И там, впереди, они увидели рождение существа. Оно скорее походило на опухоль, не имело никакой определённой формы. Клокочущий муравейник, состоящий из стремительно двигающихся, извивающихся зеленоватых кристаллов.

Но прямо у них на глазах многогранные поверхности слились в единую, идеально зеркальную плоскость.

– Похоже, он подготовился к встрече с тобой, Сэм, – сказал Кейн.

И тут раздался другой голос. Жуткий, внушающий ужас.

– Я – Геяфаг, – сказала Лана.

* * *

Трансформация началась, как только Геяфаг коснулся первой урановой гранулы, валяющейся на земле. Лана ощутила прилив силы, словно она схватилась за электрический провод, за все электрические провода на свете.

Девушка вскрикнула, разделив наслаждение этим моментом.

Еда!

Ужасный голод уже не мучил Геяфага. Он сменился приливом энергии. Освобождённого неистовства.

Сейчас! Сейчас он преобразится!

Миллиарды кристаллов, составлявшие бесформенное, произвольное тело Геяфага, зашевелились, словно муравьи. Струйки превратились в ручейки, ручейки – в мощные реки. То, что прежде казалось осадком на каменных стенах, начало формировать возвышенности и пики. Тут и там появлялись острые наросты. Плоскости и выступы, мягкие и твёрдые.

Кристаллы формировали бесконечные измерения, слой за слоем. Даже на такой дикой скорости потребовался бы не один день, чтобы завершить процесс, но уже сейчас вырисовывались общие очертания.

Геяфаг, рассеянный вдоль тысяч футов в подземном гроте, начал сгущаться, собираться воедино, словно звёзды, стягиваемые в чёрную дыру.

Лана чувствовала это, словно её нервы тоже были частью организма Геяфага. «А может, так оно и есть», – подумала она. Может, между ними уже не осталось границ. Может, она стала частью его.

Всё это крутилось вокруг неё. В её ушах и носу, во рту и в волосах. Роящиеся насекомые покрывали каждый дюйм её кожи.

И всё же внутри ей становилось плохо. Это было её собственное чувство, не монстра.

То, что питало Геяфага, разрушало её организм, клетку за клеткой.

Ей приходилось скрывать это. Нельзя, чтобы он узнал. Она должна умереть, чтобы прекратить это всё, должна умереть от радиации, которая выжигала её желудок.

Кристаллы вокруг неё затвердевали, формируя толстый щит. И поверхность этого щита сияла, словно сталь. Нет, не сталь. Зеркало.

Геяфаг содрогнулся от страха.

Лана открыла глаза и поняла, почему. Три тёмные фигуры. Хрупкие, испуганные, но они предстали перед Геяфагом.

Слишком поздно, Кейн. Твоя сила не навредит Геяфагу.

Слишком поздно, Сэм. Твой огонь тут бессилен.

А третий… кто это? Она ощутила, как вопрос в её голове вызвал ужасное беспокойство у Геяфага.

Геяфаг удерживал её, как муху в янтаре. А теперь показал её, и люди ахнули.

– Я – Геяфаг, – произнёс рот Ланы.

Кейн смотрел на неё с ужасом. Лицо Ланы расплывалось, сливаясь с бурлящей массой зеркальных насекомых.

– Сэм! Ещё света!

Сэм оступился. Упал на колени. Источающие свет руки лежали на полу, он стонал.

Дак, охваченный благоговейным страхом, смотрел на переливающееся, меняющее форму чудовище с девичьим лицом, искажённым муками.

Кейн не видел размеров существа, но ощущал, что оно огромно, оно будто могло расти до бесконечности.

Кейн завёл руки за плечи. Потянулся назад. Искорёженный топливный стержень выскользнул из-под завалов и обломков камней.

Кейн махнул руками вперёд, что было сил. Топливный стержень влетел в переливающуюся чудовищную массу. Он отскочил и со стуком упал на пол, рассыпав ещё больше гранул.

Ничего. Ноль эффекта. Всё равно что ударить Геяфага ватной палочкой.

– Сэм? Если у тебя остались силы, сейчас самое время, – крикнул Кейн.

– Нет, – прошептал Сэм. – Мне он сумеет противостоять. Дак.

– Что – Дак?

– Дак… – выдавил Сэм и упал лицом вниз. Он не шевелился.

– Ты умеешь ещё что-то, кроме как проваливаться под землю? – крикнул Кейн Даку. – У тебя что, ядерная бомба в кармане припрятана?

Дак не отвечал.

– Сэм? – крикнул Кейн, и Геяфаг пришёл в движение. Перемещая центр тяжести, он перекатывался к Кейну, а плачущее, искажённое Лицо Ланы что-то говорило, но Кейн ничего не слышал из-за шума собственной крови в ушах. Он знал, что всё кончено, знал…

Геяфаг вливал жидкий огонь в мозг Кейна, подавляя все чувства, разрушая сознание приступом боли.

Ты бросаешь мне вызов?

Кейн качнулся назад, едва удержавшись на ногах.

– Бросай меня! – крикнул Дак.

Я – Геяфаг!

– Брось меня, брось! – продолжал кричать голос.

– Что? – крикнул Кейн.

– Изо всех сил!

* * *

Геяфаг не придал значения мягкому человеческому телу, летящему на него.

Человек летел вверх. К сводчатому потолку пещеры.

А потом вниз.

Геяфаг даже не почувствует этот лёгкий…

…удар оказался такой силы, словно на него упала гора из космоса.

Дак ударил в Геяфага и пролетел прямо сквозь его кристаллическое тело.

И сквозь пол пещеры.

И в этот водоворот, как песчинки в песочных часах, посыпался Геяфаг.

Глава 45 0 минут

«ПРЯМО КАК В первый раз», – подумал Дак.

Как в тот день, в бассейне. Похоже. Как он падал, а вода стекала вслед за ним.

Только на этот раз вода больше напоминала песок. Миллиарды крохотных кристаллов сочились в дыру, которую Дак проделал в земле.

Падая, он ничего не мог видеть. Кристаллы забились ему в глаза, в уши и в рот.

Дак не мог дышать, от этого его охватывала паника, и он начинал проваливаться всё быстрее, пытаясь оторваться от монстра, падающего вслед за ним.

Воздуха нет.

Мысли вертелись в голове, он был в бреду, он даже не испугался, просто…

Воспоминания хлынули прерывистым видеорядом. День, когда он упал с пони в свой пятый день рождения.

В тот раз он в одиночку съел весь пирог…

Его мама. Такая красивая. Её лицо…

Папа…

Бассейн…

Падение прекратилось. Что-то, наконец, остановило его.

«Слишком поздно», – подумал он.

«Нельзя провалиться до Китая», – подумал Дак.

«Что ж, – решил он, – думаю, я и правда хотел стать героем.»

И тогда Дак перестал думать вообще о чём-либо.

Глава 46

КЕЙН СТОЯЛ В темноте.

Свет Сэма погас.

Послышался мягкий влажный звук. Словно льющаяся вода, но без музыкальности самой воды.

Кейн стоял в темноте, и звук постепенно отдалялся.

И вот в темноте повисла тишина.

Диана. Теперь он не сможет её спасти. Сам Кейн, может, и выживет, но впервые за всю свою жизнь Кейн подумал, что без Дианы его жизнь будет невыносимой.

Она дразнила его. Издевалась над ним. Лгала ему. Манипулировала им. Предавала его. Смеялась над ним.

Но держалась рядом с ним. Даже когда он был для неё угрозой.

Может, именно это и называется любовью? Несколько минут назад он выпалил это слово. Но был ли хоть кто-то из них двоих способен испытывать это особенное чувство?

Возможно.

Но это в прошлом. Теперь всё кончено. Там, наверху, на поверхности она лежит мёртвая или при смерти. Её кровь впитывается в землю.

– Диана, – прошептал он.

– Я ещё жива?

Поначалу Кейн принял этот голос за голос Дианы. Невозможно.

– Свет, – сказал Кейн. – Мне нужен свет.

Света не было. Света не было, казалось, целую вечность.

Кейн сидел в темноте, слишком подавленный, чтобы сдвинуться с места. Его брат свернулся калачиком. Не то мёртвый, не то жаждущий смерти. А Диана…

* * *

Пересиливая панику, Квинн спускался по неровному туннелю, проделанному Даком. Верёвка в его руках казалась тонкой. Стены вертикального колодца царапали его спину и бока по мере спуска. На голову непрерывно сыпались камни.

Квинн не считал себя храбрым. Но больше никого не осталось. С Брианной было что-то не то. Она лежала на земле, согнувшись пополам, рыдая и хватаясь за живот.

Квинн не знал, что происходит внизу. Но он знал, что, если Кейн с Сэмом не вернут Лану, то смертей будет так много, что даже думать об этом было невыносимо.

Он должен это сделать.

Должен.

Квинн спустился до самого конца и почувствовал, что его ноги свободно болтаются в воздухе. Он отпустил верёвку и пролетел последние несколько футов.

Приземлился жёстко, но ничего не сломал.

– Сэм? – прошептал Квинн, но звук умер всего в нескольких дюймах от его губ.

Он пошарил в кармане в поисках фонарика. Нажал на кнопку. Его глаза привыкли к темноте. Свет показался ослепительным. Квинн моргнул. Направил луч фонаря вперёд.

Там, меньше чем в сотне футов, показался человеческий силуэт. Он двигался.

– Кейн?

Кейн медленно обернулся. Его лицо было белым и пустым. Кожа вокруг глаз покраснела.

Кейн встал медленно, словно старик, страдающий от артрита.

Квинн бросился к нему, светя фонариком вокруг, обследуя территорию. Он увидел, что Сэм лежит лицом вниз.

И там, опустив руки, стояла Лана.

– Лана, – сказал Квинн.

– Я жива? – спросила Лана.

– Ты жива, Лана, – сказал Квинн. – Ты свободна.

Тёмная тень пробежала по лицу Ланы. Кончики её губ опустились. Она развернулась и пошла прочь.

Квинн положил руку ей на плечо.

– Не оставляй нас, Целительница. Ты нужна нам.

Лана остановилась.

– Я… – начала она.

– Лана, – повторил Квинн. – Ты нам нужна.

– Я убила Эдилио, – сказала она.

– Пока ещё нет. – сказал Квинн.

* * *

Мэри Террафино проснулась от запаха и вкуса рыбы.

Она тут же отвернулась. Запах был отвратительный.

Мэри бешено огляделась. К своему удивлению она обнаружила, что связана. Привязана к стулу в своём кабинете в детском саду.

– Что здесь происходит? – возмутилась она.

– Ты ужинаешь, – сказал её младший брат.

– Прекрати! Я не голодна. Прекрати!

Джон держал ложку перед ней. Его ангельское лицо потемнело от злости.

– Ты обещала, что не бросишь меня.

– О чём ты говоришь? – спросила Мэри.

– Ты сказала, что не сделаешь этого. Что не оставишь меня одного, – продолжал Джон. – Но ты пыталась, не так ли?

– Я не понимаю, что ты несёшь. – Тут она заметила Астрид, которая стояла, прислонившись к шкафчику для документов. Она выглядела так, словно побывала в самом центре собачьих боёв. Малыш Пит сидел, скрестив ноги, и раскачивался вперёд и назад. Он бормотал:

– Пока, Нестор. Пока, Нестор.

– Мэри, у тебя расстройство пищевого поведения, – сказала Астрид. – Скрывать бесполезно. Так что хватит пудрить нам мозги.

– Ешь, – приказал Джон и сунул ложку с едой прямо ей в рот. Не слишком ласково. – Глотай, – велел он.

– Отпу…

– Заткнись, Мэри, – отрезал Джон.

* * *

Сперва Диана. Других вариантов Кейн не рассматривал.

Потом Эдилио, который был так близок к смерти, что Лана подумала: должно быть, у него крепкие связи там, на небесах.

Декка. Ужасно изранена. Но жива.

Брианна, у которой уже волосы выпадали клочьями.

И, в последнюю очередь, Сэм.

Квинн поднял его по верёвке, в чём ему очень помог Кейн.

Лана сидела на земле, когда солнце поднялось над горизонтом.

Квинн принёс ей воды.

– Ты в порядке? – спросил он.

Лана могла произнести те слова, которые он хотел услышать, но знала: он не поверит.

– Нет, – сказала она.

Квинн сел рядом с ней.

– Кейн с Дианой, они ушли. Сэм спит. Декка… Думаю, с ней ещё не всё в порядке.

– Я не в силах исцелить человека от его воспоминаний, – мрачно сказала Лана.

– Верно, – согласился Квинн. – Думаю, если бы могла, то ты исцелила бы себя.

Он обнял её за плечи, и Лана расплакалась. Казалось, она никогда не перестанет. Но это было не так уж плохо. И Квинн не оставил её одну. Вдалеке послышался звук двигателя.

Квинн сказал:

– Эй, Брианна сбегала в город. Позвала Астрид и кого-то ещё.

Лане было всё равно. Лане казалось, её больше ничто никогда не будет волновать.

Но потом она услышала, как дверь машины открылась и снова захлопнулась. Патрик был с ней, его холодный влажный нос настойчиво тыкался ей в шею.

Лана обняла его и крепко прижала, зарывшись лицом в мягкую шерсть.

Глава 47

ТОЛЬКО ПОЗДНО ВЕЧЕРОМ следующего дня Эдилио смог заставить себя взяться за работу. Он завёл трактор и вырыл две могилы на площади.

Микки Финч. Пулевое ранение в спине.

Бритни, так сильно искалеченная, что никто не мог на неё смотреть. Какой-то слизень словно приклеился к ней: восемнадцатидюймовая штуковина, которую никак нельзя было от неё оторвать.

В итоге её так и похоронили с этим. В конце концов, она мертва, ей всё равно.

Дак Чжан остался без могилы. Но в его память установили крест. Они обыскали грот вдоль и поперёк. Но нашли лишь дыру, которая уходила вниз и вниз – кажется, до бесконечности.

Дыру засыпало землёй, когда Сэм попытался посветить туда. К тому моменту её уже заполнило несколько тонн камней и земли.

– Никто не знал, каким на самом деле был Дак, – сказал Сэм во время похоронной церемонии. – Думаю, никто не предполагал, что Дак – настоящий герой. Но он спас нам жизнь. И сделал это добровольно. Он сделал выбор и отдал свою жизнь ради нас.

На могилы положили луговые цветы.

После похорон Эдилио вооружился баллончиком с чёрной краской и принялся закрашивать все знаки «ЧО», которые к тому моменту появились на витринах многих магазинов.

Три дня спустя

– НУ, И КАК это должно сработать, Альберт? – спросил Сэм. Он был заинтересован не настолько, насколько мог бы. Возможно, из-за того, что не выспался. Слишком много дел. Со многим нужно было разобраться.

С него хватит. Он всем так и заявил: с него хватит. Он больше не тот самый Сэм Темпл. Отныне он простой парень. Как любой другой. Никаких больше «тех самых».

Но это подождёт. Ещё слишком много всего нужно было сделать. Накормить детей. Как-то залатать ужасный раскол.

Воспоминания о страданиях, которые нужно было превозмогать, как-то рассеялись, сгладились.

Они стояли возле капустного поля. Сэм, Астрид, Альберт, Эдилио и Квинн.

Квинн стоял в пикапе, на нём были высокие резиновые сапоги. В пикапе была дюжина знаменитых голубых летучих мышей Дака. Их наловили рыбаки Квинна и Альберта. Замечательный источник белка, но такого токсичного, такого вредного, что даже умирающий с голоду не мог заставить себя проглотить кусочек этого вонючего мяса.

– Мы раздадим всем детям определённое количество золота, – объяснял Альберт. Хотя бы он был охвачен азартом. – Потом они, если захотят, смогут обменять золото на бумажную валюту: игровые жетоны из «МакДональдса». Золото будет храниться в центральном банке. Дети смогут прийти и в любой момент обменять бумажную валюту обратно на золото. Это обеспечит ценность бумажной валюты.

– Угу, – повторил Сэм, наверное, в миллионный раз. Он изо всех сил сдерживал зевоту.

Все эти три дня, после произошедших в пещере ужасов, Сэм не переставал крутиться. Словно в игре «бей крота». Один кризис за другим.

Зила нашли. У него было сломано три ребра, он страдал от ужасной боли. Никто его не пожалел. Астрид хотела посадить его в тюрьму. Это было вполне возможно. Но у Сэма хватало других проблем.

Свежие антиуродские граффити продолжали появляться в Пердидо-Бич.

Мэри начала есть, но Астрид предупреждала Сэма, что этого мало. Мэри предстоял долгий путь к выздоровлению.

Электростанция была повреждена и, вероятнее всего, восстановлению не подлежала. Теперь электричество пропало везде. Скорее всего, навсегда.

УРОДЗ погрузилась во мрак.

Но Джек снова был с ними, и, быть может, когда-нибудь он сумеет всё починить. Он смущённо стоял возле Брианны.

Декка смотрела на них и молчала.

– Давай начинать, – сказал Сэм Квинну. Потом обратился к Астрид: – Ставлю пятёрку бертосов, что это не сработает.

Говард забраковал все названия из списка Альберта и предложил своё: альбертосы. Или сокращённо – бертосы. Название прижилось. У Говарда был талант придумывать имена для новых вещей.

– Мне не нужны деньги, – сказала Астрид. – Но я бы не прочь постричь тебя. Мне нравится видеть твоё лицо. Хотя сама не знаю, почему.

– Договорились. – Сэм пожал ей руку, скрепляя сделку.

– Готовы? – громко спросил Квинн.

– Орк, ты готов? – спросил Сэм.

Орк кивнул.

– Давай, – сказал Сэм.

Орк взял одну из голубых мышей и швырнул её в поле. Черви молниеносно облепили её. Через несколько секунд от неё остались лишь кости, как от индейки на День благодарения.

– Ладно, давайте протестируем, – скомандовал Сэм.

Квинн бросил Орку следующую мышь. Орк поймал её и вышел в поле. Сделав дюжину шагов, он бросил мышь перед собой.

Снова вихрь червей. И снова они обглодали тушку до самых костей.

– Окей, Орк, – сказал Сэм.

Орк нагнулся и сорвал кочан капусты.

Он бросил его к ногам Сэма. За первым кочаном последовали второй и третий.

Черви не трогали Орка.

Но нельзя было быть ни в чём уверенным, пока червям не было предложено ничего помягче, нежели каменные ступни Орка.

– Бриз? – сказал Сэм.

Брианна схватила мышь и выбежала в поле. Сэм напряжённо ждал, он знал, что Брианна быстрее любого червя, но всё же…

Брианна бросила мышь. Черви клюнули.

И Брианна сорвала кочан капусты.

– Знаешь, – сказала Астрид, – а ведь я помню некую надменность – если не сказать, презрение, – с твоей стороны, когда я впервые предложила договориться с червями.

– Ха, – сказал Сэм. – Какому дураку хватило бы ума проявить перед тобой надменность?

– О, был один парень. Только не такой волосатый.

Сэм вздохнул.

– Ладно, ладно. Хватай ножницы, я готов к худшему.

– Вообще-то, – сказала Астрид, – сначала тебе нужно сделать кое-что ещё.

– Вечно «кое-что ещё», – угрюмо сказал Сэм.

Квинн спрыгнул к ним и извинился за запах рыбы.

– Не извиняйся, бро. Во многом благодаря тебе дети не умрут с голоду.

Другой причиной отсрочки, пусть даже временной, массового вымирания от голода стал Хантер. Он почти полностью восстановился, хотя речь, похоже, навсегда осталась невнятной, а веко одного из глаз обвисло, как и уголок рта.

Хантера осудили за убийство Гарри. Его приговорили к изгнанию из Пердидо-Бич. Отныне он должен был жить отдельно от остальных, в одиночестве, и вести образ жизни, соответствующий имени, данному ему родителями: Хантер – охотник.

Пока Хантеру удалось убить ещё одного оленя и несколько животных поменьше. Он приносил их к погрузочной площадке «Ральфс». И ничего не просил взамен.

Декка нагнулась и подняла один кочан.

– С жареным голубем отлично зайдёт.

Суд над Хантером осуществляло жюри присяжных в количестве шести человек под руководством членов Временного Совета: Сэма, Астрид, Альберта, Эдилио, Декки, Говарда и самого младшего из Совета – Брата Джона Террафино.

– Ну, за работу? – предложил Сэм.

– Полезай в машину, – велела ему Астрид.

– А что…

– Дай я перефразирую. Именем Временного Совета: полезай в машину.

Астрид решительно отказывалась объяснять, в чём дело, по дороге назад в город. За рулём был Эдилио, и он тоже не проронил ни слова.

Эдилио затормозил и поставил машину на парковке возле городского пляжа.

– Зачем мы приехали на пляж? Мне надо возвращаться в мэрию. У меня, как бы, куча…

– Не сейчас, – твёрдо сказал Эдилио.

Сэм остановился.

– Эдилио, да что стряслось?

– Я ведь шериф, верно? Так называется моя новая должность? – сказал Эдилио. – Что ж, ты арестован.

– Арестован? О чём ты?

– Ты арестован за попытку убийства парня по имени Сэм Темпл.

– Не смешно.

Но Эдилио не унимался.

– Ты пытался убить ребёнка… всего лишь ребёнка… по имени Сэм Темпл. Ты замучил его, взвалив на его плечи все тяготы мира.

Сэму это не казалось смешным. Разозлившись, он развернулся в сторону города. Но прямо за спиной у него стояла Астрид. И Брианна. И Квинн тоже.

– Что вы все тут устроили? – возмутился Сэм.

– Мы проголосовали, – сказала Астрид. – Это было негуманно. Именем Временного Совета Пердидо-Бич мы приговариваем тебя, Сэм Темпл, к отдыху.

– Отлично. Я уже отдохнул. Теперь мне можно вернуться к работе?

Астрид взяла его под руку и почти силой потащила его за собой по пляжу.

– Знаешь, что любопытно, Сэм? Я скажу тебе. Даже маленькое волнение на глубоководном участке – лёгкая рябь, зыбь, – может стать довольно большой волной, оказавшись у берега.

Сэм заметил, что кто-то поставил на пляже палатку. Она казалась заброшенной.

А в море виднелась лодка, мотор гудел на низкой скорости.

– Там, на лодке, что, Декка? – спросил Сэм.

Они подошли к палатке. На песке лежали две доски для сёрфинга. Одна Сэма, вторая – Квинна.

– Гидрокостюм внутри, бро, – сказал Квинн.

Сэм сопротивлялся. Но недолго. В конце концов, власть теперь у совета. И если они говорят, что надо заняться сёрфингом, то…

Десять минут спустя Сэм лежал на животе на своей доске. Ступни уже пощипывало от холодной воды. Солнце жарило спину, обтянутую гидрокостюмом. На языке чувствовался привкус соли.

Лодка встала на якорь подальше от берега. Декка встала и высоко подняла руки. Вода стала подниматься, подниматься, огромная глыба воды, временно лишившаяся гравитации.

Декка вернула гравитацию, и на поверхности воды пошли круги.

– Ты хоть помнишь, как это делается? – поддразнил его Квинн.

Рябь превратилась в волну. Быстро приближающуюся волну. Она обещала быть большой. Пусть не такой большой, как на северном побережье острова Оаху, но достаточно большой для доски.

Сэм, наконец, улыбнулся.

– Знаешь, что, бро? Кажется, припоминаю.

* * *

Под землёй. Без света. Без звука.

Не было слышно даже биения сердца.

Ничто не двигалось, кроме бледного слизня, который делил с ней это ужасное место.

«Помолись за меня, Таннер», – умоляла Бритни.

Помолись за меня…

Сноски

1

Разновидность дыни (здесь и далее – прим. пер.)

(обратно)

2

Американская сеть ресторанов.

(обратно)

3

Дарфурский конфликт – начавшееся в 2003 году вооружённое противостояние между правительством, вооружёнными отрядами и повстанческими группировками в регионе Дарфур, Судан.

(обратно)

4

Мятные драже в шоколаде.

(обратно)

5

Отрывок из стихотворения Уильяма Батлера Йейтса «Второе пришествие» (The Second Coming).

(обратно)

6

In-N-Out Burger – американская сеть ресторанов быстрого питания.

(обратно)

7

Пол Ревир – один из самых прославленных героев Американской революции. В ночь с 19 на 20 апреля 1775 г., накануне Сражения при Лексингтоне и Конкорде, Ревир верхом проскакал к позициям повстанцев, чтобы предупредить их о приближении британских войск. Благодаря Ревиру бунтовщики успели подготовиться к встрече с королевскими войсками.

(обратно)

8

Игра слов: имя Дак созвучно с английским глаголом «duck» – пригнуться, увернуться.

(обратно)

9

Марди-Гра – вторник перед Пепельной средой и началом католического Великого поста, последний день карнавала и последняя ночь до начала поста.

(обратно)

Оглавление

Глава 1 106 часов, 29 минут

Глава 2 106 часов, 16 минут

Глава 3 106 часов, 11 минут

Глава 4 106 часов, 8 минут

Глава 5 104 часа, 5 минут

Глава 6 96 часов, 22 минуты

Глава 7 88 часов, 54 минуты

Глава 8 88 часов, 52 минуты

Глава 9 82 часа, 38 минут

Глава 10 81 час, 17 минут

Глава 11 70 часов, 11 минут

Глава 12 61 час, 3 минуты

Глава 13 45 часов, 36 минут

Глава 14 36 часов, 47 минут

Глава 15 30 часов, 41 минута

Глава 16 22 часа, 41 минута

Глава 17 22 часа

Глава 18 18 часов, 47 минут

Глава 19 18 часов, 35 минут

Глава 20 18 часов, 29 минут

Глава 21 18 часов, 23 минуты

Глава 22 18 часов, 18 минут

Глава 23 18 часов, 7 минут

Глава 24 18 часов, 1 минута

Глава 25 17 часов, 54 минуты

Глава 26 17 часов, 49 минут

Глава 27 17 часов, 48 минут

Глава 28 16 часов, 38 минут

Глава 29 16 часов, 33 минуты

Глава 30 13 часов, 38 минут

Глава 31 13 часов, 35 минут

Глава 32 09 часов, 3 минуты

Глава 33 07 часов, 58 минут

Глава 34 06 часов, 3 минуты

Глава 35 02 часа, 53 минуты

Глава 36 01 час, 8 минут

Глава 37 01 час, 6 минут

Глава 38 53 минуты

Глава 39 47 минут

Глава 40 38 минут

Глава 41 33 минуты

Глава 42 27 минут

Глава 43 13 минут

Глава 44 7 минут

Глава 45 0 минут

Глава 46

Глава 47 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg