Владимир Сорокин ОТПУСК
.
Громада аэропорта: просверк дробящихся граней + вертикальная симфония стали + белое безмолвие купола. На куполе: снег + вороны + закат.
Зима. Конец января. –18#°C.
Аэропорт: бомжи вовне + пассажиры внутри. Двери строгого стекла. Привратники в зеленом, с автоматами:
—#Пачпорт?
Моя голограмма в их руках. Меня увидели:
—#Здравствуйте, Николай Семенович.
—#И вам не хворать.
Вхожу в сверкающее тепло.
Оно пахнет лучше, чем холод снаружи. Там: бомжи + собаки + моча тех и других. Здесь: свежесть пластикстеклостали + м-м-м… запах эдакий… как бы сказать… дачный какой-то… прямо как у нас с мамой в Крекшино… яблочками в саду августовском попахивает.
Атмосферный дизайн.
Приятственно и успокоительно.
И все для пассажира обустроено.
Мне, холостяку, в этой громадине найдется уютное местечко. Нынче встал засветло. Не по будильнику, а сам по себе: тревога внутренняя. Как обычно перед полетом. Редко летать приходится, признаюсь. Работа сидячая, а курьерская служба в Палате знатная. В общем — волнуюсь каждый раз. Было не до завтрака: керосинка + чайник + хлебмасловаренье? Долго + обременительно = невозможно.
Ранние рейсы: особенное беспокойство + суетливость + раздражительность. И ложные страхи, ложные страхи…
—#Сударыня, где здесь можно принять душ и побриться?
—#Третий подвальный этаж, сударь.
Прекрасно… Можно: помыться + побриться + позавтракать = расслабиться. Но надобно оглядеться: в новом аэропорту был год назад, промельком: опаздывали с Коровиным. Даже толком тогда не осмотрелся: глупость оного + моя доверчивость + идиотизм департамента.
Задрав голову: размах + недюжинное художественное усилие.
Впечатляет.
Купол светел и огромен.
Уникальный акустический эффект: каждый голос, отразившись от него, возвращается к источнику усиленным.
—#А?
—#А-а-а-а-а-а!
Воплощенный принцип государственности: каждый подданный да услышан будет.
По купольному окоему — верные сыны России: цари, святые, космонавты, большевики, великомученики, духовидцы, ученые, герои.
Курчатов + Грозный + Радонежский + Буслай + Калашников + Кутузов + Муромец + Матросов + Столыпин + Сталин + Невский + Кронштадтский + Ленин + Колчак + Петр#I + Гагарин + et#cetera. Сияют лица радужным разноцветием.
Красиво. Амбициозно. Государственно.
Парят в воздухе светящиеся строки Гимна:
И срослись в единении славном Серп и молот с крестом православным.Голова кружится. Моя шея, в отличие от поясницы, гибкостью никогда не отличалась. Ежели кланяюсь я, то всегда в пояс. До кивка тупеем мне еще годиков семь по монечке пальцами тереть. А уж потом я так кивну, что: содрогнутся + затрепещут = зауважают.
Пассажиров не так много. Все издают звуки под куполом. Проба гражданского голоса. И возвращается к ним государственное эхо…
Вообще, признать надо, мало соотечественники нынче зимой в отпуск летают. Причин на то много. И в основном — экономические. Но нет правил без исключений. Мне в Палате дали отпуск. Столоначальник решил так. А я не держусь за сентябрь. Я пластичный во многих смыслах. Надобно уметь: жить легко + служить легко.
Из Египта вернусь аккурат к Масленице. Надобно: блинов у «Петровича» наесться + выпить водочки + послушать балалайку = ощутить праздник.
Но — мыться пора.
Время терпит, можно не спешить: вышел загодя. Как говорит обновленный столоначальник наш: не надобно торопиться, но требуется поспешать. Философ.
Сдаю нехитрый багаж свой. Отправляюсь вниз.
Здесь все просто и доступно: пятьдесят копеек помывка в душе, ванну принять — рубль. Баня — тоже рубль. Отдаю казеннай талон на помыв, прохожу в душевую. Не я один помыться здесь решил: в душевой: пар + рыла-тела мужеския. И это понятно: горячая вода зимой токмо у первоклассников. А я человек класса третьего. Так что для нас: баня по субботам + помыв в общественных местах по талонам. Экономия государственная, обойебиеё…
Ничего не попишешь, г-н#третьеклассник.
А все-таки, мать вашу, хороша водичка горячая с утра! Плешь свою подставишь под нее — и все тревоги тяжкия + страхи ложныя + попечения ничтожныя утекают винтом в дыру половую. Сила стихии. Aqua vitae… Так бы и стоял вечно, плоть водой буравя + обструивая. Но — мыться надобно. Необходимость! Хотя, признаться, я бы с удовольствием не мылся, а просто стоял бы под душем и стоял. Десятилетиями. Говорят, что человек первым у себя то моет, чем силен. Я сперва лицо мочалом тру, потом — плешь, затем — огузье, а опосля — муде. Такова моя телесная иерархия. Вообще же, тело мое рыхло. В мамашу. Папаша покойный жилистым был, а мамаша: дебела + белотела + сварлива + слезлива + скупа + пуглива + обстоятельна + добросердна.
О-мо-ве-ни-е те-ле-со-в мои-и-и-и-и-и-и-их зе-ло сла-а-а-а-а-а-адо-о-о-о-остра-а-а-астно-о-о-о-о-о-о.
Помывшись, в простынь заворачиваю тело чистое и следую в цырульню. А места все заняты! Не я один такой умный. Сидят в зале пятьдесят рыл перед пятьюдесятью зеркалами и бреются пятьюдесятью бритвами стальными. Картина истинно Данта достойна!
И это понятно. Электрический ток — государственное дело. Течь ему не везде положено: госучреждения + первоклассники. Керосиновая лампа в доме — не прихоть. Занимаю очередь. Достоявшись, сажусь: помазок + мыло + бритва + ловкость рук. Хорошо после душа горячего лезвиё щетину режет.
Побрившись, прыскаю на физию свою одеколоном из неприлично огромного пульверизатора. Лицо мое: округлость + серьезность + приветливость + ответственность. Не зубоскалом уродился, не шелапутом. Но и не молчуном сумрачным. Как говорит столоначальник:
—#Ты, Савушкин, служить легко умеешь.
Такая похвала у нас в Палате дорогого стоит.
И вот закон телесности моей: как побреюсь, так сразу по-большому сходить хочется. Хотя, признаться, вчера поужинал совсем неплотно, по-холостяцки: свеколка вареная + вчерашняя картошка + огурчик соленый + кусочек мамашиной ветчинки + кусочек селедочки балтийской + конфетка «Стратосфера» + чаек-маек.
Удивительна сила привычки…
Отхожее место здесь (без иронии) превосходно: просторно + светло + дизайн + атмосферный дизайн + музыка + смыв водоструйный.
Почти как в Палате.
Дома, признаться, облегчаться не очень удобно: сухая труба + второй этаж + запахундрия злойебучая, ползущая соответственно из выгребной ямы в подвале. Сливать каждый раз — воды не напасешься. А за водой на колонку не находишься. Посему паллиативчик: трубу затыкаю тряпицей.
Вот поэтому бриться я стараюсь в Палате. Прихожу пораньше. Там туалеты просторныя: кафель + зеркала + сушилка для рук + отличная, мягчайше-деликатнейшая подтирочная бумага европейского производства.
Облегчившись, одеваюсь, следую наверх.
Прекрасно!
Едешь по эскалатору чистый, побритый, облегченный. Готовый к отпуску.
Теперь не грех и позавтракать.
Здесь три закусочные имеются: китайская + арабская + русская. Так сказать, пища родных миров. Ежели я в отпуске, по-церковному — путешествующий, приравненный к больному, стало быть, могу себе позволить отступление от национальной кухни. И не токмо.
Иду в арабскую харчевню.
Усаживаюсь.
И тут же вспоминаю: арабы не пьют.
Черт! Все-таки с утра голова не очень хорошо работает.
Слава Богу, что вспомнил вовремя.
Встаю с извинениями перед девицей черноглазобровой, подошедшей уже со стаканом знакомого напитка: кефир + зелень. Нет! Не для того Николай Савушкин в отпуск отправляется, чтобы по-тверезому жевать. Рахмат, магометане!
Выхожу. Направляюсь к китайцам, а потом передумываю: у китайцев завтракать смысла нет. Великая китайская кухня для полноценного обеда предназначена.
Иду в наш трактир. Быстро заказ делаю: 150#г. ржаной + огурец соленай + блинцы пашаничныя + икра чавычовая + сметанушка + оладьи + мед + чаек китайскай.
Выпиваю, закусываю, поправляюсь.
Готовят здесь порядочно.
После утренней водочки всегда философическия мысли приходят. Старая, надуманная мысль моя: почему в отечестве нашем мужественная любовь в таком неумолимо нарастающем почете? Даже со стремительностью нарастающем! А церковь ее вслух осуждает. Дилемма. С одной стороны, очевидно: большинство наших мужей государственных ей причастны. И даже как бы и не очень скрывают. И никто их с постов за это не спихивает, а наоборот: укрепляются-укореняются год от года. С другой стороны: грех содомский. С ним на горбу в Царствие Небесное не пролезть. Уравнение с двумя неизвестными. И уравнение сие покамест на просторах страны нашей окончательного решения не имеет. Но думать об этом мне всегда интересно. Особенно когда выпиваю и закусываю. В этой думе что-то затаенно-уютное есть. Для примеру — столоначальник наш. Набрал себе подчиненных по принципу уважения мужественной любви. Он человек казеннай. И никто ему сверху в том не препятствовал. Все мы разделяем его настойчивость, кто вынужденно (как я), а кто с желанием изначальным: Бобров, Рубинштейн, Самохин, Самойленко… Почти все в Столе нашем — холостяки. Ох, столоначальник! Нибелунг! Альберих! Любит он подойти сзади неслышно, когда ты за столом сидишь сосредоточенный, по моньке пальцами елозишь в ответственной работе своей. Подойдет, старый перец, и в ухо шепотком:
—#Ну, что затеваешь, бунтовщик?
Коллега мой, Виктор, второклассник, изящный человек с тремя перстнями и новым фаллосом, склонен к поэтическим экзерсисам. Столоначальник попросил его написать оду мужественной любви. К юбилею Палаты. Виктор постарался, исполнил. Всей оды не вспомню без монечки, а вот эти строки запали:
Как небо чиста, как младенец проста ты, Тебя уважают и ценят лишь те, Кто в сердце хранит содроганье простаты И слезы, и стоны, и всхлип в темноте.В целом столоначальнику понравилось: принял + утвердил = наградил. Но слово «простаты» заменил на «Астарты». Сказал: так романтичней. Древнейшая богиня любви. Архаика. Оду зачитали на банкете нашего Стола. Все: долго аплодировали + напились + пелицеловалисьобнималисьтанцевали = как всегда…
Сдается мне, ежели подойти к укоренению в госструктурах феномена мужественной любви онтологически, то властная вертикаль наша давно уже не токмо казенной ответственностью укрепляется. Но и мужественной нежностью. И в этом — обновление конструкции старой вертикали. А может, рискну высказать предположение, что это уже несущий элемент всей госпирамиды. А по-русски говоря: фундамент. Один опальный политолог не так давно в Нетях порассуждал на эту тему. Мол, русская вертикаль власти во все времена была колом, на коем сидела туша страны нашей; сперва, дескать, кол тот был дубовый, потом осиновый, березовый, чугунный, стальной, железобетонный, пластиковый. А теперь стал он живым. Вполне точное умозаключение. Ибо лучше на теплокровном торчать, чем на пластиковом. Да и вообще: на древнем ужасе перед стр-р-р-р-рашным государством нынче далеко не уедешь. Этот Тянитолкай из прошлого: буксует + ломается + запчастей все меньше. Да и горючее на исходе. А страна должна двигаться вперед. И процесс подчинения подчиненных должен носить новый характер. Госнежность — великая сила. Все у нас в Палате знают, что министр наш обожает начинать утро министерское с пальпирования подчиненных. И делает это: нежно + государственно. Как после этого не выполнить его распоряжение? А ежели шире смотреть: я бы учредил Министерство госнежности для укрепления вертикали власти. Мы бы туда сразу всей Палатой переместились…
После завтрака пора зарегистрироваться.
Подхожу, встаю в очередь. В Египет потянулись: купцы средней руки с семействами + второтретьеклассники + одинокие дамы + отставные чиновники. Первоклассники да бояре летают в Китай. Там покомфортней.
Сдаю багаж свой нехитрый, получаю посадочнай.
До получения выездной визы можно пойти в магазин беспошлинной торговли и прикупить что-нибудь в дорогу. Водку покупать не буду принципиально. В Египте пить буду токмо иностранные напитки. Но надо запастись, у них там сухой закон. Покупаю две бутылки рома: черный + белый. Вечерком, после купания буду сидеть на терраске, любоваться закатом + потягивать ром со льдом. Это отдых…
Да, отдых. Он необходим. Последние два месяца: аврал + копошения бумажныя + человеческия. Палата наша, как известно, уже три года полностью сосредоточена на контролировании строительства двух заводов-близнецов на супротивуположных берегах Волги. В Левобережном самоходном заводе (ЛСЗ) будут производиться картофельные двухколесные самоходы, а в Правобережном (ПСЗ)#— четырехколесные. Заводы-близнецы — государев проект. После рождения близняшек Анастасии и Ксении у Государя нашего, как известно, много зеркальных проектов. Например: башни-близнецы на Ленинском проспекте. Проект ЛСЗ + ПСЗ = кр-р-р-райне амбициозный. Размах: 1#000#000 самоходов в год. Новый японский двигатель: не нужна больше будет никакая картофельная пульпа = засыпал ведро картошки в заборник, и при на ней 60 верст со скоростью 60 в/час. И госзаправки, выходит, что не нужны больше: у любой бабки заправиться сможешь. Это — новая технология. И требует она нового контроля. Ибо теперь на всех дорогах и перекрестках возникнут фигуры с ведрами картошки. Наша задача: окоротить воровство на строительстве + обеспечить перевод процесса самостийной заправки на государственныя рельсы. Обе задачи: сложны + опасны. Отсюда: напряжение деловое + нервное = необходимость отдыха.
Но время уже: 11.09. Пора и за выездной.
Встаю на движущийся пол, еду к красным воротам. За ними государственная граница пролегает. Встаю в очередь. Выездная виза верноподданным государства нашего ставится в двух местах: в пачпорте и на лице. Естественно, речь идет о свободно перемещающихся лицах: командировочным ставят токмо печать. Командировочные, дипломаты, курьеры проходят через зеленый коридор. Если бы я летел по делам Палаты, я бы тоже шел через зеленый. Но сейчас я частное лицо, покидающее родину по прихоти своей. Потому иду через красные ворота. Сидят в них девушка и рослый молодец в форме погранвойск. Девушка смотрит паспорт, ставит печать. А парень бьет выезжающего кулаком в лицо. Кулак у него в красной резиновой перчатке: символ государственной власти + кровь не видна. Но, честно говоря, кровь бывает крайне редко. Эти молодцы бьют профессионально и точно по скуле. Дилетантов тут не держат. Бьют лихо, быстро, как Брюс#Ли. Колотухи у них набиты. Синяк будет точно, а крови — никакой. По синякам, кстати, и определяют наших туристов и отдыхающих. Честно: не люблю встречать за границей соотечественников. Есть такая слабость…
У нашей Палаты здесь, на выездной визе, своя постоянная рука: сильно не ударят.
И каждый раз все-таки… как-то… как укол в детстве.
Но — закон и порядок. Надо терпеть. Подхожу.
Штамп + улыбка:
—#Счастливого пути, Николай Семенович!
—#Спасибо.
И…
Закрываю глаза.
Бац!
Хлопнул совсем слегка: ни сполохов радужных, ни звона в ушах. Профи. И синяка не будет. Пройдя ворота, даже не беру из серебристого бака пакетик со льдом. Иду в самолет по узкому мягкому коридору. На стене: живая русская красавица со стопкой блинов. И запах блинный. Масленица не за горами. А там и весна…
Въездная виза совсем другая: после штампа девушка в кокошнике целует. Женщин — парень в расписной рубахе. Целуют порядочно.
Вхожу в самолет. Все рассаживаются, лед к скулам прикладывают. Стонет бабушка какая-то. Всхлипывает молодица: видать, первый раз летит. Мальчик теребит толстяка:
—#Пап, а это больно? Больно, пап?
—#Да не больно, сынок.
Да, в Москве выездную пробивают не больно. Зверствуют пограничники токмо по краям нашей родины. В Брянске, Сталинграде, Уфе, Екатеринбурге. Там, где красная линия пограничная проходит, пробьют выездную так, чтоб задумался: а нужно ли, собственно, выезжать? Случаются и сотрясения мозга. И даже парочка-троечка трупов была. Издержки.
Конечно, должно человеку быть больно при расставании с родиной, кто спорит…
А мне вот сейчас не больно! Бунтовщик-с! Мне хорошо. Правда, впервые за эту зиму как-то по-настоящему хорошо… Можно выдохнуть и вздохнуть полной грудью. Хургада согреет: песок + прибой + баранина на углях + цикады + белозубый массажист.
Тепло…
Уже весны хочется: зима что-то нынче подзатянулась. Морозы, морозы… Как в том романсе:
А мне весна с недавних пор Нужна, как поцелуй девичий.Да и отдыхать надобно уметь. Полной грудью. Дабы набраться новых сил для трудной и опасной службы. Как сказал бы Чехов: служащий без отпуска не может существовать.
И это правда.
Комментарии к книге «Отпуск», Владимир Георгиевич Сорокин
Всего 0 комментариев