Сергей Гончаров
Выбор Евы
Пролог
Звери не умеют разговаривать! Девочка тряслась от страха на холодной железке, а
крупный зверь с чёрной шкурой сидел рядом и… говорил!
– Всем не спастись, – посмотрел он в глаза девочке.
«Совсем молодая, – пронеслось в мыслях. – Наверно, о парнях недавно думать
начала».
«Глаза разноцветные, – в глупом оцепенении подумала Эва. – Один голубой,
другой зелёный».
– От тебя сейчас, может быть, зависит жизнь всего человечества, – продолжил
зверь. – И пока я жив тебя никто не тронет. Повторяю, попасть туда смогут лишь двое.
Выбирай мужчину, и вместе уходите. Чем быстрее, тем лучше. Поняла?
– Ага, – кивнула девочка. Её волосы, ещё вчера рыжие, стали седыми. В голове всё
перепуталось, перемешалось и в связное целое складываться не собиралось. Пару
мгновений назад она ждала смерти. На её глазах растерзали сестру. В соседней пещере
только-только умолкли крики. Звери разорвали ещё кого-то из родственников.
– Да ничего ты не поняла… – в сердцах махнул лапой зверь с чёрной шкурой.
Часть 1
Кровные узы
Между зданий мелькнула коричневая шкура. Ди моментально замер, даже руками
пришлось взмахнуть, чтоб удержать равновесие.
Вечернее солнце скупо бросало последние лучи. Они отражались от зеркальной
поверхности окружающих небоскрёбов, от снега, покрывавшего всю планету, и сильно
слепили. Но Ди, как и остальные жители, давным-давно привык к солнцу, которое не
грело. И если не успеет к ночи добраться до дома, то шанс увидеть светило ещё раз
равняется… чуть-чуть больше ноля. Пережить ночь на улице практически невозможно.
Ди закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул через нос. Ртом никто не дышал.
Простудить лёгкие на таком морозе – дело нескольких вдохов. А потом кровавый кашель
и смерть. Молодой разведчик заправил прядь русых волос, выбившуюся из-под шапки и
щекотавшую нос, после чего медленно открыл глаза.
Заснеженная улица города как всегда пуста. Погребённые под сугробами у
обочины дороги навсегда уснули автомобили. Город молчалив и безмолвен. Уже много-
много лет.
Впереди показалось движение, кто-то быстро выглянул из-за угла. Ди
почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. Медленно стянул обрез с
плеча. Взвёл курки. Сняв перчатки, заткнул их за пояс. Левой рукой пошарил в сумке –
около двадцати патронов. Два вынул и зажал в кулак. Тяжело вздохнул и направился
дальше по улице.
Теперь он начал чувствовать, что за ним наблюдают. Это нельзя ни с чем спутать.
Неуютно, когда на тебя смотрит человек, но когда за тобой следят звери…
Ди видел себя в зеркальных окнах первых этажей. От этого становилось жутко.
Одинокий человек с обрезом наизготовку посреди мёртвого города мёртвой планеты. Где-
то совсем рядом звери. Они ждали, пока он хоть немного расслабится и перестанет
беспрестанно вертеть головой. Им даже могло хватить ума, специально показаться, чтобы
человек начал нервничать.
Ди шагал и шагал, а звери всё не нападали. На несколько мгновений он даже
засомневался, а точно ли видел коричневые шкуры. Возникла мысль, что даже если и
видел, то они могли по своим делам идти. Но эта мысль была слишком смехотворной. У
них было два дела: достать еды и полакомиться человечиной. И для первого в город они
не ходили.
Сбоку, в тёмном проулке меж двух небоскрёбов, боковое зрение выхватило
движение. Разведчик молниеносно припал на колено. Чёрные провалы стволов уставились
в сторону потенциальной опасности.
«Их мало! – сообразил разведчик. – Ведь иначе они бы уже давно напали!»
Облегчённо вздохнув, как будто малое количество зверей повышало его шансы на
выживание, Ди напряжённо вгляделся в сумрак проулка. Рассмотрел в темноте
заснеженные деревянные ящики, десяток металлических контейнеров и груду
разнообразного мусора рядом с ними. Между ящиками, у стены, разведчик заметил два
зелёных глаза. Ещё внимательней приглядевшись, увидел и их обладателя.
Звери были похожи на людей. Единственные серьёзные отличия в том, что тело
покрыто коричневой шерстью, а на верхней челюсти два длинных резца. Самое опасное
оружие у них в лапах – длинные и острые когти. Передвигаться эти создания способны
как на двух, так и на четырёх конечностях.
Ди напрягся. Он никогда не слышал, чтобы звери устраивали подобные засады.
Они всегда нападали в лоб, открыто. Скорость, с которой они перемещались, заставляла
людей изводить не один десяток патронов, а их живучести лишь позавидовать – даже
несколько попаданий в упор были далеко не всегда смертельны. Что-то в подобной засаде
показалось странным, выбивающимся за рамки понимания.
За спиной тихо-тихо скрипнул снег. Реакция оказалась быстрее мыслей. Ди мигом
развернулся и нажал оба спусковых крючка. Обрез, с громким «Ба-бах», выплюнул из
обоих стволов крупную дробь, но смертоносный металл не достиг цели. У зверя реакция
оказалась ещё быстрее. В тот момент, когда разведчик ещё поворачивался, зверь уже
отпрыгнул вправо. Дробь пролетела рядом, раскрошив стекло одного из небоскрёбов. Ди
заворожено пронаблюдал, как стеклопакет, разлетевшись на миллион частичек, осыпался
в снег. Внутри увидел большой и странный автомобиль, кардинально отличавшийся от
тех, что навсегда застыли на улице, не только размером, но и колёсами. А точнее их
отсутствием.
Больше рассматривать времени не было.
Зверь ухмыльнулся. Губы раздвинулись, ещё больше открывая устрашающие
клыки. Ди переломил обрез ружья. Трясущимися руками запихнул два патрона.
Противник медлил, стоял в десятке шагов на двух лапах и ухмылялся. Патроны с дробью
заняли места в стволах. Закрыть и взвести обрез – дело одного мгновения.
И вновь зверь удивил поведением. Он не попытался напасть или скрыться из зоны
поражения.
Ди отпрыгнул в сторону, с намерением выстрелить в то место, где мгновение назад
стоял. Однако сделал это слишком рано. Зверь, который до того сидел в засаде, ещё не
успел подкрасться близко. Он лишь готовился к решающему прыжку, и с удивлением
пронаблюдал, как будущая пища сиганула в сторону. Поскользнувшись, молодой
разведчик грохнулся на пятую точку. Из-за падения выстрел угодил в воздух. Мгновение
он смотрел на изготовившегося к прыжку зверя. В мыслях мелькнуло: «Самка». Более
хрупкое телосложение, меньше клыки, грудь, хоть и практически невидимая под шерстью,
да и морда симпатичнее.
«О чём я думаю?! – пронеслось у него в мыслях. – Какая симпатичность?!»
В следующий миг он уже стоял на ногах. Глаза зверей округлились. Они тоже не
ожидали от него такой прыти. На их морды выползла улыбка – человек побежал; решил
порадовать их любимым развлечением – погоней.
Ди дал дёру так, будто за ним не два зверя охотились, а как минимум двадцать.
Сзади донеслось довольное рычание. Глянув через плечо, он увидел, с какой
сумасшедшей скоростью звери, на четырёх лапах, нагоняли его. Ещё несколько
мгновений и он почувствует, как одежда, сшитая из кусков шкур, разорвётся под когтями,
а после страшные клыки вонзятся в мягкое и беззащитное человеческое тело.
Разведчик резко прыгнул в проулок между домами. По инерции больно грохнулся
плечом о стену. Звери же вообще пронеслись мимо, не смогли повторить манёвр. Ди
побежал, на ходу вставляя в стволы обреза патроны. Обернувшись, увидел, что звери
появились в проулке.
«Подпустить ближе! Убьют! Один шанс! Подпустить ближе!» – мысленно
заметался он.
Рука, тем временем, взвела курки.
«Один шанс, – чётко осознал молодой разведчик. – И, либо остаюсь живой, либо
сегодня же становлюсь пищей»
Он оглянулся и как раз вовремя. Самец, опередивший самку на несколько
корпусов, почти догнал его. Последним, решающим прыжком, он собрался положить
конец охоте. Несколько долгих, как вечность, мгновений Ди смотрел в карие глаза, где
навсегда застыла злость. А в следующее, резко повернувшись, выстрелил из одного
ствола.
Крупная дробь, да ещё и с близкого расстояния, разворотила зверю морду.
Разведчика, инерцией и отдачей от выстрела, кинуло спиной в снег. Шапка слетела с
головы и тоскливо откатилась к серой бетонной стене. Зверь с искорёженной мордой
проскользил по снегу и замер рядом, уставившись в лицо человека единственным
оставшимся, широко раскрытым карим глазом. Вместо второй половины морды было
кровавое месиво из костей, мозга и крови.
Ди вскочил. Самка была уже близко. Разведчик вскинул обрез и, не целясь, нажал
второй спусковой крючок. Зверь, предугадав траекторию полёта дроби, за мгновение до
выстрела, прыгнул на стену. Сделав по ней два скачка, разъярённая самка приземлилась
на человека. Мир в глазах Ди крутнулся, и он распластался на снегу. Зверь одним
движением разорвал острейшими когтями одежду из шкур.
Наибольшее лакомство зверей – живое, ещё бьющееся сердце. Нередко они
устраивали драки между собой за обладание им. И Ди понял, что через несколько
мгновений может быть успеет увидеть собственное.
Страх близкой смерти парализовал молодого разведчика. Он встретился взглядом с
пронзительными зелёными глазами.
«Такие могли бы принадлежать какой-нибудь красавице, но не этой самке» –
пронеслась неуместная мысль.
Из пасти зверя воняло так, что человека затошнило. Ди непроизвольно попытался
отстраниться. Зверь, тем временем, замахнулся, приготовившись воткнуть острые когти в
грудь жертве, чтобы в следующий момент подцепить рёбра и привычным резким
движением «раскрыть» грудную клетку.
Глаза Ди, от осознания близкой смерти, наполнились слезами. Страх придал сил.
Он дёрнулся так неистово, что зверь, не сумев удержаться, покатился по снегу. Вскочив,
он зачерпнул из сумки горсть патронов, переломил ствол и попытался запихнуть всю
горсть. Патроны посыпались в снег. Лишь один провалился в жерло ствола. Ди захлопнул
обрез. Успел взвести оба курка, когда зверь вновь сбил с ног. Одно мгновение разделяло
разведчика со смертью.
Зверь замахнулся обеими лапами. Ди подставил к морде обрез и нажал оба
спусковых крючка. Бухнул выстрел. Самка закричала, будто рожающая женщина.
Схватившись лапами за морду, покатилась по снегу.
Ди вскочил. Переломил обрез ружья. Отстрелянная гильза вылетела из ствола.
Молодой разведчик пронаблюдал за её полётом.
Раненный зверь заворочался в кровавом снегу, пробуя подняться. Ди прекрасно
понимал, что самка, даже в таком состоянии, не даст добраться к поселению.
Опустив руку в сумку, пошарил в поисках патронов. Зверь прекратил вопить. А
когда убрал лапы, разведчик увидел, что вся левая сторона обожжена.
«Стареет оружейник, – подумал он. – За два похода уже пятый без дроби».
Ди интенсивней закопошился в сумке, но не смог найти продолговатого овального
предмета. Ни одного. Заглянул внутрь, и кровь заледенела в жилах.
Даже раненные звери смертельно опасны для вооружённого человека. Если же у
этого человека не осталось патронов…
Ди побежал. Ледяной воздух, врываясь в лёгкие через рот, обжигал. То, что мог
умереть чуть позже, от кровавого кашля, вызванного воспалением лёгких, он даже не
подумал. Страх близкой когтистой смерти заслонил далёкий и невнятный ужас кровавого
кашля.
Один раз Ди оглянулся. Зверь поднялся на лапы и помотал головой. Капли крови
полетели в стороны. В следующий миг самка посмотрела на улепётывавшего по проулку
человека. Глаза прищурились, пасть оскалилась, по телу пробежала крупная дрожь. Когда
Ди оглянулся в следующий раз, самка с опаленной мордой была уже совсем близко. Ещё
несколько десятков прыжков и он вновь окажется в её лапах.
Зелёный глаз жутко смотрелся посреди каши из крови, кожи и коричневой шерсти.
Сумка стучала по бедру, обрез показался слишком тяжёлым. Ди захотелось выбросить
обрез и сумку, только б не попасться ещё раз в лапы зверя. Но молодой разведчик
отбросил эти мысли.
Человек выскочил из проулка между домов быстрее пули. Следом, размазанным
коричневым пятном, пронёсся зверь. Ди оглянулся. Пронзительные зелёные глаза и
оскаленная пасть со страшными клыками была уже совсем рядом. Разведчик перехватил
обрез за стволы. Ещё раз оглянувшись, увидел, что самка вот-вот прыгнет.
«Раз. Два. Три» – про себя сосчитал он.
После, резко обернувшись, Ди со всей силы махнул обрезом. Рукоять бывшего
ружья пришлась в скулу находившегося в полёте зверя. Самка рухнула без сознания в
снег. Молодой разведчик тоже упал. Оружие отлетело в сторону. Моментально вскочив,
он кинулся к обрезу. Заледеневшие пальцы с трудом обхватили стволы. Сзади донёсся
шорох. С лёгким стоном Ди обернулся. Самка приходила в себя. Попыталась подняться,
но сил хватило лишь на то, чтоб перевернуться на спину. У разведчика возникла идея:
подойти и перерезать горло, пока она ещё слаба. Он даже сделал несколько шагов, но
потом остановился.
«Не подходи! – завопило подсознание. – Не подходи!»
Ди и сам уже понял, что чуть-чуть не сделал ужасную глупость. Отец с детства
учил, что если зверь кажется слабым, это вовсе не означает, что он слабее вооружённого
человека. Самка пошевелилась, вновь попыталась встать и опять тщетно. Разведчик ещё
несколько мгновений постоял, размышляя, как же так получилось, что зверь, практически
беспомощный, лежал перед ним, а из оружия лишь бесполезный в данной ситуации нож?!
И Ди побежал. Последние скупые лучи отражались от зеркальных поверхностей
небоскрёбов и снега, ослепляли. Несколько раз оглядывался. Зверь не преследовал, в
одиночку близко к поселению людей они не подходили. Руки замёрзли. Остановившись,
засунул обрез подмышку. Негнущимися пальцами с трудом выдернул из-за пояса
перчатки. Кое-как нацепил. Привычным движением собрался поправить шапку и понял,
что её нет.
– Да чтоб тебя! – хлопнул рукой по бедру.
Глубоко вздохнув через нос, трусцой побежал дальше. Вскоре показалась огромная
площадь посреди мёртвого города, а на ней и родное поселение, обнесённое высоким
частоколом. Рядом с вращающимися дверьми одного из небоскрёбов крутилось человек
шесть-семь ребятни. Пока взрослые не заметили их отсутствие, они развлекались
любимой детской забавой: «А кто сможет дальше зайти в отравленное здание».
Они как раз считались, кому первому входить, кому второму и так далее.
– Говорил зверь «никому не верь», – после каждого слова, мальчуган в куртке из
медвежьей шкуры тыкал в каждого пальцем. – Надел сапоги и быстро беги. Нет сапог –
жми на курок, нет курка – выходи пока, – закончилась считалка на черноглазой девочке.
– А ну, прочь от входа! – прикрикнул на них Ди. – Знаете же, что внутри опасно,
чего лезете?! Или думаете, что это шутки? – он напыжился, всем видом стараясь показать,
что взрослый, хотя сам ещё несколько Сезонов назад играл в подростковый вариант этой
же игры. Если у детей надо было просто забежать и потом рассказывать, как там темно и
страшно, то подростки должны были вынести из зданий какую-нибудь безделушку.
– У тебя забыли спросить, Мясо! – выступил вперёд мальчуган в куртке из оленьей
шкуры. – Иди, под лавочку спрячься! Как обычно! Мясо!
Ди сделал к ним два устрашающих шага. Ребятня, с весёлым гигиканьем,
разбежалась по площади.
– Мясо! Мясо! Мясо! – разнеслись по округе звонкие голоса.
***
Ди вскочил с лавочки. Спросонья чуть не потерял равновесие. Кошмар, в котором
убегал от зверей, но они догоняли и начинали терзать, застыл перед глазами. Разведчик
потёр слипшиеся веки, потянулся. Организм до конца не проснулся, но Ди чувствовал, что
выспался отменно.
Братья с жёнами и детьми ещё спали. Каждая семья на своей кровати, дети между
родителями. Ди улыбнулся, глядя на родственников.
«Когда-нибудь… Скоро и у меня будут жена и дети» – подумал он и представил,
насколько теплее тогда станет спать.
За столом сидела мама. Возле коптящего огарка лежала поджигалка, небольшое
электро-механическое устройство, найти которое в мёртвом городе проблем не
составляло. Свеча была не в состоянии осветить внутренности большого дома, но Ди
этого и не требовалось. Дом был сделан, как одна огромная комната, и ширмами из шкур
разделён на несколько частей. В первой, возле входной двери, находился разнообразный
хозяйственный инвентарь. Во второй части, центральной, стоял электроводонагреватель в
виде чана с водой, от которого шли трубы по всему периметру и даже на чердак. Правда,
последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретая
вода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена таким
образом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик так
и не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались стол
и множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободное
от работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Как
говорится: и в тепле, и не в обиде. В третьей же, задней части, находились туалет и
кладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того,
чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, в
основном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды в
Период Бурь.
Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительного
прибора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях,
сделанных семьёй столяров.
Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие –
входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническое
решение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.
Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли,
каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назад
старший брат – Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и странно
пахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономить
свечи семья разведчиков перестала.
Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-то
мастерила. «Размышляю, рукодельничаю» – всегда оправдывала она своё раннее
пробуждение.
– Привет, мам, – прошептал Ди.
– Здравствуй, сынок, – мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась с
той теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. – Как спалось? Что-то
плохое приснилось?
– Нормально, мам. А ты чего такая грустная? – Ди оделся, поискал глазами шапку.
– Тяжело встала, – вздохнула мать. – Да и вот! – на столе, отложенное в сторонку,
лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверем
куртку. – Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.
Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спине
или груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волоса
была не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным в
использовании.
– Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будто
этот ремешок прямо сейчас нужен?! – молодой разведчик осторожно надел зашитую с
материнской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего на
один Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала у
изголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, и
когда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.
– Не спится мне, – горько вздохнула мать. – Ноги болят, временами я их перестаю
чувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их…
– она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.
Ди подошёл, обнял маму.
– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо. – Я не дам тебя в обиду! – сказал то, чего
сделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.
Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.
– Спасибо… – мама крепко сжала руку. – Иди, тебе надо отчитаться.
– Не бойся, – зачем-то добавил Ди.
Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел,
чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулся
носом о перила.
– Да чтоб тебя! – пробормотал любимую присказку.
Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевало
очередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов,
приятно слепило глаза.
– Да чтоб тебя! – пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва –
дочь и единственная выжившая родственница оружейника.
Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади.
Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась.
Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.
Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежность
ребячества, когда лучший друг – тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В конце
прошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Они
уволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился в
напоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никто
и никогда не приходил обратно от зверей. Женщины под навесом сразу вспомнили, что
бабка Эвы была колдуньей и доставила людям множество бед. В довесок, после
возвращения она стала странно себя вести. Не интересовалась женихами, хотя вошла в
возраст, когда женщины в поселении уже имели детей. Ни с кем не общалась, даже когда
готовила еду под навесом. После возвращения волосы Эвы из рыжих превратились в
седые. Вдобавок она начала их коротко стричь, хотя девушке полагалось иметь длинные,
иначе из чего она будет делать родным подарки? Отношение к ней усугублялось тем, что
она была худа и стройна. Бабы под навесом, одна другую перебивая, авторитетно
заявляли, что такая худышка на втором ребёнке «закончится», тогда как женщинам
приходилось много рожать. Смерть в поселении была частым гостем.
До того достопамятного нападения зверей к Эве относились что называется
«никак». Если и замечали, то сразу вспоминали бабку, будто Эва в ответе за её
прегрешения. Ди никогда не обращал внимания на пересуды в адрес подруги. А когда
слышал подобное в собственном доме, то вступал в ожесточённый спор, с пеной у рта
доказывая, что Эва – лучшая из девушек. Несколько раз даже бывало, что, отстаивая честь
подруги, со сверстниками дрался.
Но всё изменило возвращение.
Из-под навеса быстро расползлись слухи, что бабка перед смертью передала знания
внучке. Женщины припоминали слышанные от родителей истории, беззастенчиво
приукрашали моментально придуманными событиями. В итоге, меньше чем за Сезон, Эва
приобрела такую зловещую репутацию, что любую другую давно бы изгнали, но она
осталась единственным живым родственником престарелого оружейника. А мастерство
этой семьи требовалось поселению как воздух.
Секретами ремесла делиться не принято. Все семьи привыкли выполнять свои
обязанности. Еду под навесом делили на количество домов – каждый рот в доме был на
счету. При дележе продовольствия, которое тоже проходило под навесом, бывало, что
бабы друг дружке выдирали не один клок волос. На подсознательном уровне никто не
хотел кормить бездельников.
Потому и в гости ходить было не принято. Даже детей женить старались внутри
семьи. Если этого не получалось из-за близкого родства, то выдав дочь, приходилось
очень быстро забывать о ней. По сложившимся традициям, невестка также должна была
забыть об отчем доме и полностью сконцентрировать внимание на новой семье. Из-за
этого девочек премудростям профессий не учили.
От женщины требовалось, чтоб рожала, следила за хозяйством, еду готовила. В
истории поселения бывали случаи, когда девушки не могли выйти замуж, либо
оказывалось, что родить они не могут. Тогда женщина становилась для дома обузой.
Эве пришлось быстро постигать семейную науку. В её обязанности входило
изготовление пороха, патронов, ремонт оружия, а также изготовление нового, вместе с
семьями столяров и литейщиков. В мёртвом городе оружия не было. Либо его растащили
в первые дни катастрофы, либо оно и вовсе было под запретом.
Ди немного прошёл и обернулся. Она смотрела вслед. От этого взгляда у него по
коже побежали мурашки, показалось, что бывшая подруга его оценивает, словно зверь
перед нападением.
– Да чтоб тебя! – прошептал разведчик и прибавил шагу.
Первые жители соорудили поселение на окружённой небоскрёбами, гигантской
площади мёртвого города. В центре располагалась одна из трансформаторных
подстанций. Уникальная в своём роде. Все здания в городе имели солнечные батареи на
крышах. На западе, между городом и горами, находилось огромное количество ветряных
электростанции, из-за чего рождалась аналогия с Садом. Также эту территорию иногда
называли Снежной преградой из-за сильного ветра и поднимаемого им снега. Вся энергия
от солнечных батарей и ветряков благодаря подземным кабелям попадала в
трансформаторную на площади, откуда уже расходилась по нуждам города. Первые
поселенцы убрали с площади все ненужные постройки и вокруг оставшихся сооружений
выстроили поселение, которое изначально мыслилось как круглое, но в итоге приобрело
овальную форму. Электроэнергию же перенаправили с города на собственные нужды.
Вокруг трансформаторной находились хозяйственные постройки, где выращивали
еду – лишайники, мхи, осоки, луговики, а также содержали отловленных оленей, которых
забивали накануне Периода Бурь. По соседству находился навес, где женщины в очагах на
открытом огне готовили еду. Самое трудное при этом – разжечь огонь, так как древесина
из окрестных рощиц промёрзла насквозь. Даже оставленные угли иногда не могли
воспламенить её.
Проходя мимо трансформаторной, Ди бросил привычный взгляд на закрытую
дверь в надежде, что она откроется, и ему удастся что-нибудь разглядеть. Но она
оставалась закрытой. Ди с сожалением вздохнул.
Право входа в здание трансформаторной подстанции имели лишь самые опытные
члены семьи электриков. И все судьи, естественно. Остальным, под страхом изгнания из
поселения, запрещалось входить внутрь. Как утверждали судьи, любой неосторожный
поступок внутри здания мог привести к тому, что всё поселение окажется без
электричества, а это, в свою очередь, грозило неминуемой смертью. Кроме того, внутри
всегда дежурил один из судей и за ним сохранялось право отключить энергию какой-либо
семьи при малейшем неповиновении.
К каждому дому были протянуты кабели, вмурованные первыми поселенцами в
стены. Внутри торчало два оголённых конца, к которым намертво присоединялись
приборы, необходимые в работе каждой семьи. Большинство жителей боялись
электричества как огня. Не видели его, не понимали принципа действия, но знали, что оно
убивает. Бабы с детства стращали детей рассказами про торчавшие из стен провода. Так
же, как пугали когда-то и их, чтобы не подходили к невидимому убийце. В итоге,
поколение за поколением люди вырастали и боялись электричества. А к семье электриков
относились с большим почтением и уважением, за каждую, пусть даже мелкую и
незначительную работу, старались отблагодарить.
Главное приспособление в каждом доме – электроводонагреватель, в быту
именуемый просто печкой. Он выполнял сразу несколько функций: отапливал, давал
питьевую воду, а в Период Бурь в его чане готовили еду. Каждый ребёнок знал, что
отопительная система не должна стоять без воды – чревато её поломкой. И каждый
ребёнок знал, что снег по мере надобности, надо закидывать в чан вне зависимости от
того, говорили взрослые это делать или нет. Судьи рассказывали, что первые поселенцы
привезли с собой для отопления какие-то «спиральки». Когда же они сломались, было
предложено отапливаться дровами. Но, поразмыслив и посчитав, пришли к выводу, что
при таких расходах им вскоре нечем будет восстанавливать стены. Дерево не пребывало, а
тратить его приходилось и так много. В итоге, была предпринята колоссальная работа по
проектированию, разработке и сборке электроводонагревателей, а также всей системы
отопления в каждом доме и хозяйственных постройках.
Легенда, которую в поселении впитывали с молоком матери, гласила, что предки
жили в тёплом месте, где отсутствовали звери, а пищи было вдосталь. И находилось это
место под таким же мёртвым городом за океаном. Однако, по каким-то причинам, людям
пришлось уйти. Вот здесь в легенде и начинались серьёзные расхождения. Одни
утверждали, что там появились звери, которые попросту выгнали людей. Другие
говорили, что появились какие-то механизированные смертоносные приспособления.
Третьи стояли на том, что от города исходило излучение страшной поражающей силы, и
когда это выяснили, пришлось оставить его немедленно. Четвёртые настаивали, что люди
вообще ниоткуда не приплывали, а всегда жили в этом поселении посреди мёртвого
города. Как бы там ни было, но если кто и помнил достоверные ответы – так это семья
судей. Однако делиться секретом с другими они не спешили.
Мимо Ди с визгами и смехом пробежала толпа малышей. Они играли в нападение
зверей. Следопыт отметил, что среди них, как обычно, нет ни одного судейского ребёнка.
Тут же его мысли перекинулись на Сию – дочь главного судьи, и он завертел головой в
тщетной надежде увидеть её где-нибудь поблизости. В Сию были влюблены почти все
мальчишки его возраста и каждый тешил себя призрачной надеждой, что именно он –
единственный достойный кандидат.
С семьёй судей породниться мечтали все, но они выбирали лишь наиболее умных и
успешных. Члены этой семьи были главным и непререкаемым авторитетом. Именно они
осуществляли контроль общественных работ в хозпостройках. Для этого был составлен
график, по которому каждый из домов привлекался на три дня к работам. Сколько
выходило людей никого не интересовало – важен результат. Зачастую приходилось
работать всем, начиная от детей и заканчивая стариками. От работ освобождались лишь
главы семей и сами судьи, а для бойцов было послабление. Каждый из их домов работал
по одному дню, один за другим. В итоге трудились лишь женщины сразу всей семьи, а
мужчины занимались своими прямыми обязанностями – охраной периметра и
наблюдением за правопорядком.
Также судьи хранили и распределяли материальные ценности поселения. Выдавали
каждой семье норму профильной работы, согласно потребностям остальной общины.
Они же возглавляли Совет, и решали вопросы о том, виновен человек, или нет.
Резкий порыв ветра со снегом оборвал размышления Ди, забираясь под одежду и
напоминая, что нужно наконец отчитаться о невыполненном задании. И чем скорее он это
сделает, тем раньше сможет вернуться домой в тепло.
Изредка кто-нибудь из жителей поселения, наслушавшись разнообразных сказок и
преданий, пускались на поиски мифического рая за океан, откуда по поверьям приплыли
первые поселенцы. Надежда или безысходность заставляла людей отправляться в эти
загадочные и опасные предприятия. Находили ли они то, что искали, оставалось тайной,
ведь обратно никто не вернулся.
Океан никогда не замерзал, в отличие от глубоко врезавшегося в материк залива в
северной части города. Предполагали, что по льду, который растаивал лишь к середине
Сезона, эти искатели рая добирались в соседний город, а из него, как гласила легенда, по
гигантскому мосту можно было попасть на другой континент. Правда это или нет, могли
знать лишь судьи.
По периметру поселение обнесли высоким частоколом с вмонтированными в него
стальными листами и прорезанными в них бойницами. Кто и когда предложил вставлять
эти листы металла, уже никто не помнил. Последующие поколения посчитали это
глупостью и постепенно их убирали. Но даже такие меры предосторожности не спасали от
набегов зверей, которые почти всегда находили способ продраться внутрь.
Судьи говорили, что первые поселенцы пытались сооружать забор из крупного
городского мусора, но звери его с невероятной лёгкостью сталкивали или по нему же
забирались внутрь. Вдобавок для постройки такой стены требовалась техника, которая
уже при первых поселенцах была древней. В итоге приняли решение строить деревянную
ограду. Ведь, в конечном счёте, никакой забор не мог остановить зверей в их ненасытной
жажде человеческой крови.
Днём люди не боялись выходить на улицу. Холод хоть и кусался, но солнце не
давало околеть. С приходом же темноты из домов никто не выходил. Даже звери не
нападали по ночам.
Самое страшное событие в жизни поселения и всей планеты – Период Бурь. В это
ненастное время на улице выжить практически невозможно. Температура на планете даже
в самые тёплые дни не поднималась выше минус тридцати пяти. В Период Бурь она
падала до минус восьмидесяти и ниже. Вдобавок поднимался сильнейший ветер.
И так текло время из поколения в поколение.
Из жизни в жизнь.
***
Ди быстро выкинул из головы встречу с Эвой. Весело шагая вперёд, приветливо
здоровался со встречными.
– Эй, Вэлдис! – окликнул бойца, вышедшего из своего дома. – Как дела?
Вэлдису, молодому парню, совсем недавно женившемуся на бойкой девице, при
последнем нападении зверей оторвали левую кисть. И он радовался такому везению.
Правая-то рука не затронута, а значит, не будет обузой.
Чтоб жениться, согласия родителей мало. Требовалось получить разрешение
Совета, куда входили главы двенадцати семей. В девяти из десяти случаев разрешение
было обыкновенной формальностью, но иногда главам семей всё же приходилось
спорить, отстаивая чьё-то право на взаимную любовь.
– Думаю, не свернуть ли тебе шею?
– Какие мы грозные! – покачал головой Ди. – У тебя что, кисть отросла?
– Тебя, Мясо, я и одним мизинцем убить смогу, – рявкнул Вэлдис. – Проваливай,
пока цел! – молодой боец сделал несколько устрашающих шагов, а разведчик, на всякий
случай, отбежал.
Семье бойцов из тридцати трёх домов в поселении принадлежало девять. Они
располагались в центре, пять по одну сторону хозпостроек и четыре по другую. На крик
из всех соседних домов повываливали остальные бойцы. Они – самая многочисленная
семья – старались держаться друг друга. Впрочем, как и остальные.
– Эй, Мясо, ты чего тут бродишь?
– Мясо, на ужин попасть захотел?
– Мясо, когда ты уже хоть какую-то пользу принесёшь?
Ди не обращал внимания на обидные выкрики. Бойцы постарше вернулись в дома.
Молодёжь продолжала упражняться в остроумии. По юношеской наивности он заглянул
под навес. Рассчитывал встретить там Сию. Но она под навес в такую рань никогда не
приходила. Зачем дочери главного судьи сразу после сна утруждаться работой?
Многочисленные бойцы охраняли периметр, часто сопровождали людей за
частокол. Они гордились тем, что умели умирать. Их с детства учили обращению с
оружием, а боевым крещением становилось убийство зверя ножом. Женщины бойцов
тоже не отличались покладистостью характера. Именно они зачастую устраивали под
навесом склоки, имевшие порой самые отягчающие последствия.
Помимо бойцов были и другие большие семьи – литейщики, столяры, электрики и
охотники. Все они занимали по три дома. Литейщки занимались изготовлением
разнообразных стальных предметов. Столяры мастерили и ремонтировали деревянные
изделия. Электрики следили за ветряками и любыми неисправностями проводки.
Охотники занимались рыболовством, ловлей оленей, охотой на моржей и пингвинов.
Остальным семьям в поселении досталось по одному дому.
Лекари и повитухи жили в самом маленьком домике слева от семьи судей. Справа,
в большом доме жил оружейник с единственной выжившей дочерью – Эвой. Для многих
оставалось загадкой, как они вдвоём успевали справляться со всеми обязанностями:
ремонтировать оружие, изготавливать порох и патроны.
В истории поселения были попытки свергнуть власть судей, но закончились они
плачевно. Бойцы были самой привилегированной семьёй из всех. И главную обязанность
– охрану власти – исполняли дотошно.
Ко всему прочему дом судей немного отличался от остальных, фактически
однотипных. Он был намного больше и имел подземную комнату, о которой ходило
множество слухов. Сами же судьи утверждали, что ничего загадочного в этой комнате
нет, и она используется как кладовая. Однако внутрь никого не пускали.
Ди уже подходил к дому одёжников, когда боковым зрением уловил, что Эва идет
за ним. Вокруг царило оживление, люди сновали туда-сюда по делам, из-под навеса
доносились голоса баб. Следопыт испугался, что кто-нибудь мог тоже заметить
преследующую его Эву, и уж тогда бы точно поползли слухи. Увеличивая расстояние, Ди
ускорил шаг. Дверь соседнего дома открылась, выпуская нескольких женщин семьи
одёжников, следопыт оглянулся, но Эвы уже не было. Он с облегчением вздохнул и
отправился дальше. Показалось. Она просто шла под навес.
Семья одёжников с трудом помещалась в один дом. Однако когда на Совете Дидли,
главный судья, завёл вопрос о расселении, то услышал категорический «нет». Глава семьи
наотрез отказался селиться в нескольких домах, сославшись на то, что они живут в
тесноте, да не в обиде. Семья занималась тем, что шила одежду и обувь для всего
поселения из шкур животных – в основном оленей и моржей. Изредка у охотников
получалось забить самого страшного хищника – медведя, на которого даже звери не
нападали, и тогда к одёжникам выстраивалась очередь на вещи из его шкуры. Ходило
поверье, что вещи, сделанные из шкур медведя или зверей, приносят удачу. И лишь главы
семей, судьи и особо выделившиеся бойцы имели право носить такую одежду. Также
одёжники занимались изготовлением простыней, пелёнок и прочих хозяйственных
принадлежностей из материала, который разведчики находили им в городе.
Соседний дом строителей-ремонтников был окружён горами всевозможного хлама,
где иногда поутру находили закоченевший труп кого-нибудь из односельчан. Нередко
бывало, что, отправившись вечером за добавкой к самогонщикам, соседям ремонтников,
домой человек не возвращался. Противное пойло, варимое семьёй самогонщиков, по
вкусу напоминало прелые опилки. Да и цвет имело соответствующий – мутно-
коричневый. Поговаривали, что именно из опилок его и гнали. Но для некоторых эта
противная жидкость была в жизни самым главным.
Один из домов занимала многочисленная семья мусорщиков. Вся грязная работа,
естественно, доставалась им. Позади каждого дома имелась пристройка. В ней человек
справлял естественные надобности, а потом, при помощи специальной блочно-
поворотной конструкции выбрасывал всё наружу. Уборкой этой замёрзшей субстанции
мусорщики и занимались, попутно убирая любой другой сор. Почти вся семья
беспрерывно нахаживала к самогонщикам, трезвыми их редко кто видел.
В эти две семьи, самогонщиков и мусорщиков, по доброй воле не попадали. Если
человек пристращался к пойлу и переставал работать, то его выгоняли из семьи. В таком
случае оставалось либо уйти из поселения, либо присоединиться к этим двум семьям. Но
если человек и там переставал работать, то решением Совета его уже навсегда выгоняли
из поселения.
Небольшую семью составляли гончары. Они были бесконфликтными и
неприметными – тихонько изготавливали посуду. Поэтому в поселении о них ходили
нехорошие байки. Некоторые бабы договорились даже до того, что начали утверждать,
будто вся семья ночью превращается в зверей, днём же вновь меняют облик на
человеческий. Люди со здравым рассудком на подобные домыслы баб не обращали
внимания.
Ди принадлежал к малочисленной семье разведчиков. Он – младший ребёнок в
семье и поговаривали, что престарелая мать при родах чуть не умерла. Она родила
восемнадцать детей, но выжили лишь пятеро. Загадочной легендой дома разведчиков
была пропажа Виры – первенца. Дочь попросту исчезла накануне свадьбы, и сколько отец
не пытался её найти, ничего не вышло. Будто в небо взмыла. К тому времени как Ди
подрос, папа сильно одряхлел. Старших сыновей он успел обучить особенностям
профессии. Младшему не досталось практически ничего. Те крохи знаний, которыми Ди
обладал, дались случайно. Кое-что подсмотрел у братьев, до кое-чего добрался через
собственные шишки. И лишь в последнее время отец взялся за обучение младшего сына
чтению карт. В итоге Ди научился читать их не хуже Гтирера – старшего брата и
великолепного разведчика.
Три дома в поселении пустовали. За один из них несколько Сезонов спорили
литейщики и бойцы. В этом препирательстве, несколько раз доходившем до побоища, не
смогли помочь ни судьи, ни Совет, где по этому поводу тоже пару раз вспыхивали драки.
Второй дом находился на ремонте, после нападения зверей. Семья столяров, которая там
жила, временно переехала к родственникам. Третий – лишь частично сохранившийся
каркас. Поговаривали, что по ночам там можно увидеть призраков бывших хозяев – семьи
свечников. Их дом, вместе с обитателями, сгорел ночью. Наутро люди обнаружили остов
и обуглившиеся трупы. Судьи утверждали, что Ни-Диидо, спившийся глава семьи,
устроил пожар. Единственное, чем жителям запомнились сгоревшие заживо люди, так это
загадками, которые оставили. Бабы под навесом нет-нет да начинали гадать, а почему ни
один человек так и не проснулся во время пожара.
Уничтожение семьи свечников поселение не особенно-то и заметило, как и
исчезновение некоторых других семей задолго до этого. Разве что свечи всем пришлось
изготавливать самостоятельно из жира моржей, который добывала семья охотников.
За время существования поселение потеряло много людей. Но самыми значимым
было разделение, как прозвали в поселении событие, произошедшее в начале прошлого
Сезона. Сразу после первого, традиционного, нападения зверей, около ста людей из
различных семей бесследно и бесшумно пропали. Произошло это под утро, когда
поселение спало крепким сном. Даже брат-близнец отца Ди вместе со всей
многочисленной семьёй исчез. Оставшиеся жители догадывались, что бродившие слухи,
якобы за горами теплее и нет зверей, в итоге, нашли поклонников. Их возвращения ждали
целый Сезон. Но обратно не вернулся ни один человек. Судьи объявили всех, покинувших
родной дом, глупцами и о них постепенно забыли.
Ди весело насвистывал незатейливую мелодию, глядел по сторонам и
бессмысленно улыбался, просто оттого, что настроение хорошее. Ему следовало
отчитаться перед главою семьи строителей-ремонтников, по проваленному заданию. Но
молодого разведчика это совершенно не заботило. Он как раз поглядел на голубое и
безоблачное небо, которое бывает лишь перед Периодом Бурь, когда над поселением
разнёсся страшный звук – троекратный свист наблюдающего.
А это означало нападение зверей.
На несколько мгновений Ди окаменел. По округе, волной отражаясь от
небоскрёбов, разнёсся вой Вожака. С минуты на минуту звери начнут атаковать
поселение. Ди изо всех сил побежал к дому.
«Только б успеть!» – засела в голове единственная мысль. Без оружия на улице у
него не было шансов выжить.
Донёсся первый выстрел – наблюдающий с одной из стен пальнул по зверям.
Одновременно из всех домов начали выбегать мужчины. Обвешанные оружием бойцы,
заняли ключевые точки. Перешучиваясь, будто собрались на увеселительную прогулку,
они приготовились броситься туда, где произойдёт прорыв. Остальные побежали к
стенам. И лишь женщины, да самые старые с самыми молодыми остались внутри домов.
Первый удар обрушился на стену, когда Ди подбежал к навесу. До дома остались
считанные шаги. Он поскользнулся и с разбегу грохнулся лицом о каменную поверхность
площади. Вскочил настолько резво, будто сила тяжести изменила направление. Ноги сами
понесли дальше. Текущую из разбитого носа юшку даже не заметил. Выстрелы
слышались по всему периметру поселения. Разведчик подскочил к двери. Дёрнул –
закрыта.
– Откройте, это я! – завопил Ди, тарабаня кулаками. – Откройте!
Прошла вечность, перед тем как заскрипел засов. Ди дёрнул дверь, не дожидаясь,
когда ему отворят. В доме остались лишь женщины да дети. Даже отец, отказываясь
признавать старость, взял оружие и отправился на улицу. Гтирер даже сказал перед
выходом: «Ты, старый, вообще из ума выжил?!». Главный разведчик не ответил старшему
сыну. Взял винтовку с оптическим прицелом, наследие первых поселенцев, и ушёл.
Дверь открыла Тири – жена старшего брата – полная и симпатичная женщина,
несмотря на то, что глаза косили в разные стороны. Всех детей и больную свекровь
невестки спрятали на чердак. Сами столпились перед дверью с ножами наизготовку. Лишь
в руках Тири было длинное ружьё. Раньше оружие использовалось Гтирером, но когда
один из стволов разорвало, навсегда перекочевало в дом для обороны.
– Ты чего здесь делаешь? – в раскосых глазах невестки скользнуло презрение. –
Все мужчины на улице.
– Мой обрез, – пробормотал Ди, пытаясь обойти тучную Тири. В каждое
нападение, он с обрезом забирался под тяжёлую лавку, на которой обычно спал и
бесшумно там лежал до тех пор, пока звери не уходили.
– Ты не слышал меня? – невестка толкнула деверя прикладом в грудь. – Все
мужчины на улице! Защищают родных! А у тебя кровь из носа идёт от страха! Опять под
свою лавку юркнуть собрался?!
– Ты не слышала меня?! – закричал молодой разведчик. – Я обрез забыл!
Тири дала ему пощёчину. Если учесть, что рука у неё тяжелее, чем у некоторых
мужчин, то пощёчина вышла, как удар кулаком.
– Не ори на меня, Мясо!
Ди пошатнулся и застыл. Захотелось ударить обнаглевшую невестку, но он не
решился. Вряд ли брат простил бы такое отношение к жене.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Точнее Ди смотрел в
косившие глаза невестки. Виида, жена Траана, вынесла обрез и горсть патронов.
Ди переломил оружие, вставил два патрона. В ладони осталось шесть.
– Дай ещё, – посмотрел в глаза Тири.
– Иди отсюда! – невестка с такой ненавистью толкнула, что он кубарем выкатился
из отчего дома.
Стрельба слышалась уже внутри поселения. Слишком быстро на этот раз звери
сломили оборону людей. Ди вскочил, привычным движением взвёл курки. После
покрутил головой, решая в какую сторону бежать, чтоб спрятаться. Но выстрелы гремели
отовсюду. Оборону прорвали со всех сторон.
Разведчик застыл в нерешительности. Одно дело если за тобой гонятся звери – там
приходится бороться за свою жизнь. И совсем другое, когда по собственной воле надо
идти навстречу этим когтистым созданиям. Оставаться перед домом нельзя – засмеют. Ди
чуть-чуть постоял, раздумывая.
«А может плюнуть на всё и остаться тут? – пронеслась мысль. – Всегда можно
сказать, что охранял ту ораву детишек, которую наплодили четыре старших брата!»
Внутри кольнуло, будто предупреждая, что совершает роковую ошибку. Где-то
совсем рядом, как показалось Ди, за домом, прогрохотал двойной выстрел. Молодой
разведчик, крепко зажав в левой руке патроны, направился посмотреть, кто стрелял.
За углом двое зверей на задних лапах прижали молодого бойца к стене. У одного из
разодранного выстрелом бока текла кровь, но он такой пустяк даже не замечал. Боец не
опускал оружия, однако и не стрелял.
«Закончились патроны» – догадался Ди.
Вероятно, и звери это поняли. Переглянувшись, начали медленно и осторожно
надвигаться, ожидая от человека любого подвоха.
– Стоять! – крикнул боец. В его глазах молодой разведчик не увидел страха, лишь
желание дороже оценить собственную жизнь. Смерть смотрела ему в лицо, но не в душу.
На несколько мгновений звери застыли, но потом продолжили движение. Боец
бросил ружьё и выхватил длинный тесак.
– Ну, я сейчас вас… – пробормотали его губы.
Ди вскинул обрез. Руки дрожали и палец случайно нажал оба спусковых крючка.
Дробь из двух стволов попала в раненного зверя. Тот захрипел и медленно опустился на
землю. Второй моментально переключился на бо́льшую опасность. В два прыжка
преодолел разделявшее расстояние. Замахнулся когтистой лапой…
Ди одеревенел не в силах пошевелить ни единым мускулом. Воображение
подкинуло картинку, как его голова, оторванная мощным ударом, катится по снегу…
Ударить зверь не успел. Из груди с чавкающим звуком появилось остриё тесака.
Зверь округлившимися глазами посмотрел на него, затем на Ди. Вновь посмотрел на тесак
и аккуратно потрогал когтем окровавленное лезвие. И лишь после этого его глаза
закатились, и он грохнулся замертво.
– Спасибо, Мясо, – боец подобрал ружьё. – Сегодня ты как никогда полезен.
Повзрослел? – подошёл, вытащил тесак из трупа. – Беги, прячься. Здесь твоя помощь
больше не нужна.
Боец презрительно улыбнулся и побежал к своему дому, за боезапасом.
Ди попытался запихнуть новые патроны. Руки не слушались, а патроны будто
разбухли и в стволы никак не попадали.
Раненный в оба бока зверь вяло пошевелил лапой. Ди чуть обрез не выронил от
страха. Зверь медленно и тяжело поднялся. Разведчик с открытым ртом смотрел на него. В
голове вертелось «Стреляй! Чего ты ждёшь?!», но Ди не мог и рукой пошевелить из-за
странного оцепенения. Зверь покачнулся, но на задних лапах устоял. С удивлением
посмотрел на застывшего человека, будто спрашивал: «Ну и чего застыл? Стреляй уже!».
Затем шагнул навстречу.
Внезапно наваждение прошло. Патроны заняли места в стволах. С щелчком
захлопнулось оружие. Ди взвёл курки. Спусковые крючки нажались мягко. Зверь
дёрнулся. Грудь разворотило, но он удержался на лапах. Сделал несколько шагов к
человеку и лишь после рухнул в снег.
Молодой разведчик посмотрел на четыре патрона, оставшиеся в ладони.
«Бывало и хуже», – попытался успокоиться любимой присказкой отца.
Сергей Гончаров
Выбор Евы
Пролог
Звери не умеют разговаривать! Девочка тряслась от страха на холодной железке, а
крупный зверь с чёрной шкурой сидел рядом и… говорил!
– Всем не спастись, – посмотрел он в глаза девочке.
«Совсем молодая, – пронеслось в мыслях. – Наверно, о парнях недавно думать
начала».
«Глаза разноцветные, – в глупом оцепенении подумала Эва. – Один голубой,
другой зелёный».
– От тебя сейчас, может быть, зависит жизнь всего человечества, – продолжил
зверь. – И пока я жив тебя никто не тронет. Повторяю, попасть туда смогут лишь двое.
Выбирай мужчину, и вместе уходите. Чем быстрее, тем лучше. Поняла?
– Ага, – кивнула девочка. Её волосы, ещё вчера рыжие, стали седыми. В голове всё
перепуталось, перемешалось и в связное целое складываться не собиралось. Пару
мгновений назад она ждала смерти. На её глазах растерзали сестру. В соседней пещере
только-только умолкли крики. Звери разорвали ещё кого-то из родственников.
– Да ничего ты не поняла… – в сердцах махнул лапой зверь с чёрной шкурой.
Часть 1
Кровные узы
Между зданий мелькнула коричневая шкура. Ди моментально замер, даже руками
пришлось взмахнуть, чтоб удержать равновесие.
Вечернее солнце скупо бросало последние лучи. Они отражались от зеркальной
поверхности окружающих небоскрёбов, от снега, покрывавшего всю планету, и сильно
слепили. Но Ди, как и остальные жители, давным-давно привык к солнцу, которое не
грело. И если не успеет к ночи добраться до дома, то шанс увидеть светило ещё раз
равняется… чуть-чуть больше ноля. Пережить ночь на улице практически невозможно.
Ди закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул через нос. Ртом никто не дышал.
Простудить лёгкие на таком морозе – дело нескольких вдохов. А потом кровавый кашель
и смерть. Молодой разведчик заправил прядь русых волос, выбившуюся из-под шапки и
щекотавшую нос, после чего медленно открыл глаза.
Заснеженная улица города как всегда пуста. Погребённые под сугробами у
обочины дороги навсегда уснули автомобили. Город молчалив и безмолвен. Уже много-
много лет.
Впереди показалось движение, кто-то быстро выглянул из-за угла. Ди
почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. Медленно стянул обрез с
плеча. Взвёл курки. Сняв перчатки, заткнул их за пояс. Левой рукой пошарил в сумке –
около двадцати патронов. Два вынул и зажал в кулак. Тяжело вздохнул и направился
дальше по улице.
Теперь он начал чувствовать, что за ним наблюдают. Это нельзя ни с чем спутать.
Неуютно, когда на тебя смотрит человек, но когда за тобой следят звери…
Ди видел себя в зеркальных окнах первых этажей. От этого становилось жутко.
Одинокий человек с обрезом наизготовку посреди мёртвого города мёртвой планеты. Где-
то совсем рядом звери. Они ждали, пока он хоть немного расслабится и перестанет
беспрестанно вертеть головой. Им даже могло хватить ума, специально показаться, чтобы
человек начал нервничать.
Ди шагал и шагал, а звери всё не нападали. На несколько мгновений он даже
засомневался, а точно ли видел коричневые шкуры. Возникла мысль, что даже если и
видел, то они могли по своим делам идти. Но эта мысль была слишком смехотворной. У
них было два дела: достать еды и полакомиться человечиной. И для первого в город они
не ходили.
Сбоку, в тёмном проулке меж двух небоскрёбов, боковое зрение выхватило
движение. Разведчик молниеносно припал на колено. Чёрные провалы стволов уставились
в сторону потенциальной опасности.
«Их мало! – сообразил разведчик. – Ведь иначе они бы уже давно напали!»
Облегчённо вздохнув, как будто малое количество зверей повышало его шансы на
выживание, Ди напряжённо вгляделся в сумрак проулка. Рассмотрел в темноте
заснеженные деревянные ящики, десяток металлических контейнеров и груду
разнообразного мусора рядом с ними. Между ящиками, у стены, разведчик заметил два
зелёных глаза. Ещё внимательней приглядевшись, увидел и их обладателя.
Звери были похожи на людей. Единственные серьёзные отличия в том, что тело
покрыто коричневой шерстью, а на верхней челюсти два длинных резца. Самое опасное
оружие у них в лапах – длинные и острые когти. Передвигаться эти создания способны
как на двух, так и на четырёх конечностях.
Ди напрягся. Он никогда не слышал, чтобы звери устраивали подобные засады.
Они всегда нападали в лоб, открыто. Скорость, с которой они перемещались, заставляла
людей изводить не один десяток патронов, а их живучести лишь позавидовать – даже
несколько попаданий в упор были далеко не всегда смертельны. Что-то в подобной засаде
показалось странным, выбивающимся за рамки понимания.
За спиной тихо-тихо скрипнул снег. Реакция оказалась быстрее мыслей. Ди мигом
развернулся и нажал оба спусковых крючка. Обрез, с громким «Ба-бах», выплюнул из
обоих стволов крупную дробь, но смертоносный металл не достиг цели. У зверя реакция
оказалась ещё быстрее. В тот момент, когда разведчик ещё поворачивался, зверь уже
отпрыгнул вправо. Дробь пролетела рядом, раскрошив стекло одного из небоскрёбов. Ди
заворожено пронаблюдал, как стеклопакет, разлетевшись на миллион частичек, осыпался
в снег. Внутри увидел большой и странный автомобиль, кардинально отличавшийся от
тех, что навсегда застыли на улице, не только размером, но и колёсами. А точнее их
отсутствием.
Больше рассматривать времени не было.
Зверь ухмыльнулся. Губы раздвинулись, ещё больше открывая устрашающие
клыки. Ди переломил обрез ружья. Трясущимися руками запихнул два патрона.
Противник медлил, стоял в десятке шагов на двух лапах и ухмылялся. Патроны с дробью
заняли места в стволах. Закрыть и взвести обрез – дело одного мгновения.
И вновь зверь удивил поведением. Он не попытался напасть или скрыться из зоны
поражения.
Ди отпрыгнул в сторону, с намерением выстрелить в то место, где мгновение назад
стоял. Однако сделал это слишком рано. Зверь, который до того сидел в засаде, ещё не
успел подкрасться близко. Он лишь готовился к решающему прыжку, и с удивлением
пронаблюдал, как будущая пища сиганула в сторону. Поскользнувшись, молодой
разведчик грохнулся на пятую точку. Из-за падения выстрел угодил в воздух. Мгновение
он смотрел на изготовившегося к прыжку зверя. В мыслях мелькнуло: «Самка». Более
хрупкое телосложение, меньше клыки, грудь, хоть и практически невидимая под шерстью,
да и морда симпатичнее.
«О чём я думаю?! – пронеслось у него в мыслях. – Какая симпатичность?!»
В следующий миг он уже стоял на ногах. Глаза зверей округлились. Они тоже не
ожидали от него такой прыти. На их морды выползла улыбка – человек побежал; решил
порадовать их любимым развлечением – погоней.
Ди дал дёру так, будто за ним не два зверя охотились, а как минимум двадцать.
Сзади донеслось довольное рычание. Глянув через плечо, он увидел, с какой
сумасшедшей скоростью звери, на четырёх лапах, нагоняли его. Ещё несколько
мгновений и он почувствует, как одежда, сшитая из кусков шкур, разорвётся под когтями,
а после страшные клыки вонзятся в мягкое и беззащитное человеческое тело.
Разведчик резко прыгнул в проулок между домами. По инерции больно грохнулся
плечом о стену. Звери же вообще пронеслись мимо, не смогли повторить манёвр. Ди
побежал, на ходу вставляя в стволы обреза патроны. Обернувшись, увидел, что звери
появились в проулке.
«Подпустить ближе! Убьют! Один шанс! Подпустить ближе!» – мысленно
заметался он.
Рука, тем временем, взвела курки.
«Один шанс, – чётко осознал молодой разведчик. – И, либо остаюсь живой, либо
сегодня же становлюсь пищей»
Он оглянулся и как раз вовремя. Самец, опередивший самку на несколько
корпусов, почти догнал его. Последним, решающим прыжком, он собрался положить
конец охоте. Несколько долгих, как вечность, мгновений Ди смотрел в карие глаза, где
навсегда застыла злость. А в следующее, резко повернувшись, выстрелил из одного
ствола.
Крупная дробь, да ещё и с близкого расстояния, разворотила зверю морду.
Разведчика, инерцией и отдачей от выстрела, кинуло спиной в снег. Шапка слетела с
головы и тоскливо откатилась к серой бетонной стене. Зверь с искорёженной мордой
проскользил по снегу и замер рядом, уставившись в лицо человека единственным
оставшимся, широко раскрытым карим глазом. Вместо второй половины морды было
кровавое месиво из костей, мозга и крови.
Ди вскочил. Самка была уже близко. Разведчик вскинул обрез и, не целясь, нажал
второй спусковой крючок. Зверь, предугадав траекторию полёта дроби, за мгновение до
выстрела, прыгнул на стену. Сделав по ней два скачка, разъярённая самка приземлилась
на человека. Мир в глазах Ди крутнулся, и он распластался на снегу. Зверь одним
движением разорвал острейшими когтями одежду из шкур.
Наибольшее лакомство зверей – живое, ещё бьющееся сердце. Нередко они
устраивали драки между собой за обладание им. И Ди понял, что через несколько
мгновений может быть успеет увидеть собственное.
Страх близкой смерти парализовал молодого разведчика. Он встретился взглядом с
пронзительными зелёными глазами.
«Такие могли бы принадлежать какой-нибудь красавице, но не этой самке» –
пронеслась неуместная мысль.
Из пасти зверя воняло так, что человека затошнило. Ди непроизвольно попытался
отстраниться. Зверь, тем временем, замахнулся, приготовившись воткнуть острые когти в
грудь жертве, чтобы в следующий момент подцепить рёбра и привычным резким
движением «раскрыть» грудную клетку.
Глаза Ди, от осознания близкой смерти, наполнились слезами. Страх придал сил.
Он дёрнулся так неистово, что зверь, не сумев удержаться, покатился по снегу. Вскочив,
он зачерпнул из сумки горсть патронов, переломил ствол и попытался запихнуть всю
горсть. Патроны посыпались в снег. Лишь один провалился в жерло ствола. Ди захлопнул
обрез. Успел взвести оба курка, когда зверь вновь сбил с ног. Одно мгновение разделяло
разведчика со смертью.
Зверь замахнулся обеими лапами. Ди подставил к морде обрез и нажал оба
спусковых крючка. Бухнул выстрел. Самка закричала, будто рожающая женщина.
Схватившись лапами за морду, покатилась по снегу.
Ди вскочил. Переломил обрез ружья. Отстрелянная гильза вылетела из ствола.
Молодой разведчик пронаблюдал за её полётом.
Раненный зверь заворочался в кровавом снегу, пробуя подняться. Ди прекрасно
понимал, что самка, даже в таком состоянии, не даст добраться к поселению.
Опустив руку в сумку, пошарил в поисках патронов. Зверь прекратил вопить. А
когда убрал лапы, разведчик увидел, что вся левая сторона обожжена.
«Стареет оружейник, – подумал он. – За два похода уже пятый без дроби».
Ди интенсивней закопошился в сумке, но не смог найти продолговатого овального
предмета. Ни одного. Заглянул внутрь, и кровь заледенела в жилах.
Даже раненные звери смертельно опасны для вооружённого человека. Если же у
этого человека не осталось патронов…
Ди побежал. Ледяной воздух, врываясь в лёгкие через рот, обжигал. То, что мог
умереть чуть позже, от кровавого кашля, вызванного воспалением лёгких, он даже не
подумал. Страх близкой когтистой смерти заслонил далёкий и невнятный ужас кровавого
кашля.
Один раз Ди оглянулся. Зверь поднялся на лапы и помотал головой. Капли крови
полетели в стороны. В следующий миг самка посмотрела на улепётывавшего по проулку
человека. Глаза прищурились, пасть оскалилась, по телу пробежала крупная дрожь. Когда
Ди оглянулся в следующий раз, самка с опаленной мордой была уже совсем близко. Ещё
несколько десятков прыжков и он вновь окажется в её лапах.
Зелёный глаз жутко смотрелся посреди каши из крови, кожи и коричневой шерсти.
Сумка стучала по бедру, обрез показался слишком тяжёлым. Ди захотелось выбросить
обрез и сумку, только б не попасться ещё раз в лапы зверя. Но молодой разведчик
отбросил эти мысли.
Человек выскочил из проулка между домов быстрее пули. Следом, размазанным
коричневым пятном, пронёсся зверь. Ди оглянулся. Пронзительные зелёные глаза и
оскаленная пасть со страшными клыками была уже совсем рядом. Разведчик перехватил
обрез за стволы. Ещё раз оглянувшись, увидел, что самка вот-вот прыгнет.
«Раз. Два. Три» – про себя сосчитал он.
После, резко обернувшись, Ди со всей силы махнул обрезом. Рукоять бывшего
ружья пришлась в скулу находившегося в полёте зверя. Самка рухнула без сознания в
снег. Молодой разведчик тоже упал. Оружие отлетело в сторону. Моментально вскочив,
он кинулся к обрезу. Заледеневшие пальцы с трудом обхватили стволы. Сзади донёсся
шорох. С лёгким стоном Ди обернулся. Самка приходила в себя. Попыталась подняться,
но сил хватило лишь на то, чтоб перевернуться на спину. У разведчика возникла идея:
подойти и перерезать горло, пока она ещё слаба. Он даже сделал несколько шагов, но
потом остановился.
«Не подходи! – завопило подсознание. – Не подходи!»
Ди и сам уже понял, что чуть-чуть не сделал ужасную глупость. Отец с детства
учил, что если зверь кажется слабым, это вовсе не означает, что он слабее вооружённого
человека. Самка пошевелилась, вновь попыталась встать и опять тщетно. Разведчик ещё
несколько мгновений постоял, размышляя, как же так получилось, что зверь, практически
беспомощный, лежал перед ним, а из оружия лишь бесполезный в данной ситуации нож?!
И Ди побежал. Последние скупые лучи отражались от зеркальных поверхностей
небоскрёбов и снега, ослепляли. Несколько раз оглядывался. Зверь не преследовал, в
одиночку близко к поселению людей они не подходили. Руки замёрзли. Остановившись,
засунул обрез подмышку. Негнущимися пальцами с трудом выдернул из-за пояса
перчатки. Кое-как нацепил. Привычным движением собрался поправить шапку и понял,
что её нет.
– Да чтоб тебя! – хлопнул рукой по бедру.
Глубоко вздохнув через нос, трусцой побежал дальше. Вскоре показалась огромная
площадь посреди мёртвого города, а на ней и родное поселение, обнесённое высоким
частоколом. Рядом с вращающимися дверьми одного из небоскрёбов крутилось человек
шесть-семь ребятни. Пока взрослые не заметили их отсутствие, они развлекались
любимой детской забавой: «А кто сможет дальше зайти в отравленное здание».
Они как раз считались, кому первому входить, кому второму и так далее.
– Говорил зверь «никому не верь», – после каждого слова, мальчуган в куртке из
медвежьей шкуры тыкал в каждого пальцем. – Надел сапоги и быстро беги. Нет сапог –
жми на курок, нет курка – выходи пока, – закончилась считалка на черноглазой девочке.
– А ну, прочь от входа! – прикрикнул на них Ди. – Знаете же, что внутри опасно,
чего лезете?! Или думаете, что это шутки? – он напыжился, всем видом стараясь показать,
что взрослый, хотя сам ещё несколько Сезонов назад играл в подростковый вариант этой
же игры. Если у детей надо было просто забежать и потом рассказывать, как там темно и
страшно, то подростки должны были вынести из зданий какую-нибудь безделушку.
– У тебя забыли спросить, Мясо! – выступил вперёд мальчуган в куртке из оленьей
шкуры. – Иди, под лавочку спрячься! Как обычно! Мясо!
Ди сделал к ним два устрашающих шага. Ребятня, с весёлым гигиканьем,
разбежалась по площади.
– Мясо! Мясо! Мясо! – разнеслись по округе звонкие голоса.
***
Ди вскочил с лавочки. Спросонья чуть не потерял равновесие. Кошмар, в котором
убегал от зверей, но они догоняли и начинали терзать, застыл перед глазами. Разведчик
потёр слипшиеся веки, потянулся. Организм до конца не проснулся, но Ди чувствовал, что
выспался отменно.
Братья с жёнами и детьми ещё спали. Каждая семья на своей кровати, дети между
родителями. Ди улыбнулся, глядя на родственников.
«Когда-нибудь… Скоро и у меня будут жена и дети» – подумал он и представил,
насколько теплее тогда станет спать.
За столом сидела мама. Возле коптящего огарка лежала поджигалка, небольшое
электро-механическое устройство, найти которое в мёртвом городе проблем не
составляло. Свеча была не в состоянии осветить внутренности большого дома, но Ди
этого и не требовалось. Дом был сделан, как одна огромная комната, и ширмами из шкур
разделён на несколько частей. В первой, возле входной двери, находился разнообразный
хозяйственный инвентарь. Во второй части, центральной, стоял электроводонагреватель в
виде чана с водой, от которого шли трубы по всему периметру и даже на чердак. Правда,
последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретая
вода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена таким
образом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик так
и не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались стол
и множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободное
от работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Как
говорится: и в тепле, и не в обиде. В третьей же, задней части, находились туалет и
кладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того,
чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, в
основном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды в
Период Бурь.
Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительного
прибора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях,
сделанных семьёй столяров.
Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие –
входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническое
решение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.
Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли,
каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назад
старший брат – Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и странно
пахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономить
свечи семья разведчиков перестала.
Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-то
мастерила. «Размышляю, рукодельничаю» – всегда оправдывала она своё раннее
пробуждение.
– Привет, мам, – прошептал Ди.
– Здравствуй, сынок, – мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась с
той теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. – Как спалось? Что-то
плохое приснилось?
– Нормально, мам. А ты чего такая грустная? – Ди оделся, поискал глазами шапку.
– Тяжело встала, – вздохнула мать. – Да и вот! – на столе, отложенное в сторонку,
лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверем
куртку. – Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.
Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спине
или груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волоса
была не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным в
использовании.
– Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будто
этот ремешок прямо сейчас нужен?! – молодой разведчик осторожно надел зашитую с
материнской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего на
один Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала у
изголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, и
когда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.
– Не спится мне, – горько вздохнула мать. – Ноги болят, временами я их перестаю
чувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их…
– она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.
Ди подошёл, обнял маму.
– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо. – Я не дам тебя в обиду! – сказал то, чего
сделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.
Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.
– Спасибо… – мама крепко сжала руку. – Иди, тебе надо отчитаться.
– Не бойся, – зачем-то добавил Ди.
Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел,
чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулся
носом о перила.
– Да чтоб тебя! – пробормотал любимую присказку.
Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевало
очередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов,
приятно слепило глаза.
– Да чтоб тебя! – пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва –
дочь и единственная выжившая родственница оружейника.
Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади.
Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась.
Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.
Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежность
ребячества, когда лучший друг – тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В конце
прошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Они
уволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился в
напоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никто
и никогда не приходил обратно от зверей. Женщины под навесом сразу вспомнили, что
бабка Эвы была колдуньей и доставила людям множество бед. В довесок, после
возвращения она стала странно себя вести. Не интересовалась женихами, хотя вошла в
возраст, когда женщины в поселении уже имели детей. Ни с кем не общалась, даже когда
готовила еду под навесом. После возвращения волосы Эвы из рыжих превратились в
седые. Вдобавок она начала их коротко стричь, хотя девушке полагалось иметь длинные,
иначе из чего она будет делать родным подарки? Отношение к ней усугублялось тем, что
она была худа и стройна. Бабы под навесом, одна другую перебивая, авторитетно
заявляли, что такая худышка на втором ребёнке «закончится», тогда как женщинам
приходилось много рожать. Смерть в поселении была частым гостем.
До того достопамятного нападения зверей к Эве относились что называется
«никак». Если и замечали, то сразу вспоминали бабку, будто Эва в ответе за её
прегрешения. Ди никогда не обращал внимания на пересуды в адрес подруги. А когда
слышал подобное в собственном доме, то вступал в ожесточённый спор, с пеной у рта
доказывая, что Эва – лучшая из девушек. Несколько раз даже бывало, что, отстаивая честь
подруги, со сверстниками дрался.
Но всё изменило возвращение.
Из-под навеса быстро расползлись слухи, что бабка перед смертью передала знания
внучке. Женщины припоминали слышанные от родителей истории, беззастенчиво
приукрашали моментально придуманными событиями. В итоге, меньше чем за Сезон, Эва
приобрела такую зловещую репутацию, что любую другую давно бы изгнали, но она
осталась единственным живым родственником престарелого оружейника. А мастерство
этой семьи требовалось поселению как воздух.
Секретами ремесла делиться не принято. Все семьи привыкли выполнять свои
обязанности. Еду под навесом делили на количество домов – каждый рот в доме был на
счету. При дележе продовольствия, которое тоже проходило под навесом, бывало, что
бабы друг дружке выдирали не один клок волос. На подсознательном уровне никто не
хотел кормить бездельников.
Потому и в гости ходить было не принято. Даже детей женить старались внутри
семьи. Если этого не получалось из-за близкого родства, то выдав дочь, приходилось
очень быстро забывать о ней. По сложившимся традициям, невестка также должна была
забыть об отчем доме и полностью сконцентрировать внимание на новой семье. Из-за
этого девочек премудростям профессий не учили.
От женщины требовалось, чтоб рожала, следила за хозяйством, еду готовила. В
истории поселения бывали случаи, когда девушки не могли выйти замуж, либо
оказывалось, что родить они не могут. Тогда женщина становилась для дома обузой.
Эве пришлось быстро постигать семейную науку. В её обязанности входило
изготовление пороха, патронов, ремонт оружия, а также изготовление нового, вместе с
семьями столяров и литейщиков. В мёртвом городе оружия не было. Либо его растащили
в первые дни катастрофы, либо оно и вовсе было под запретом.
Ди немного прошёл и обернулся. Она смотрела вслед. От этого взгляда у него по
коже побежали мурашки, показалось, что бывшая подруга его оценивает, словно зверь
перед нападением.
– Да чтоб тебя! – прошептал разведчик и прибавил шагу.
Первые жители соорудили поселение на окружённой небоскрёбами, гигантской
площади мёртвого города. В центре располагалась одна из трансформаторных
подстанций. Уникальная в своём роде. Все здания в городе имели солнечные батареи на
крышах. На западе, между городом и горами, находилось огромное количество ветряных
электростанции, из-за чего рождалась аналогия с Садом. Также эту территорию иногда
называли Снежной преградой из-за сильного ветра и поднимаемого им снега. Вся энергия
от солнечных батарей и ветряков благодаря подземным кабелям попадала в
трансформаторную на площади, откуда уже расходилась по нуждам города. Первые
поселенцы убрали с площади все ненужные постройки и вокруг оставшихся сооружений
выстроили поселение, которое изначально мыслилось как круглое, но в итоге приобрело
овальную форму. Электроэнергию же перенаправили с города на собственные нужды.
Вокруг трансформаторной находились хозяйственные постройки, где выращивали
еду – лишайники, мхи, осоки, луговики, а также содержали отловленных оленей, которых
забивали накануне Периода Бурь. По соседству находился навес, где женщины в очагах на
открытом огне готовили еду. Самое трудное при этом – разжечь огонь, так как древесина
из окрестных рощиц промёрзла насквозь. Даже оставленные угли иногда не могли
воспламенить её.
Проходя мимо трансформаторной, Ди бросил привычный взгляд на закрытую
дверь в надежде, что она откроется, и ему удастся что-нибудь разглядеть. Но она
оставалась закрытой. Ди с сожалением вздохнул.
Право входа в здание трансформаторной подстанции имели лишь самые опытные
члены семьи электриков. И все судьи, естественно. Остальным, под страхом изгнания из
поселения, запрещалось входить внутрь. Как утверждали судьи, любой неосторожный
поступок внутри здания мог привести к тому, что всё поселение окажется без
электричества, а это, в свою очередь, грозило неминуемой смертью. Кроме того, внутри
всегда дежурил один из судей и за ним сохранялось право отключить энергию какой-либо
семьи при малейшем неповиновении.
К каждому дому были протянуты кабели, вмурованные первыми поселенцами в
стены. Внутри торчало два оголённых конца, к которым намертво присоединялись
приборы, необходимые в работе каждой семьи. Большинство жителей боялись
электричества как огня. Не видели его, не понимали принципа действия, но знали, что оно
убивает. Бабы с детства стращали детей рассказами про торчавшие из стен провода. Так
же, как пугали когда-то и их, чтобы не подходили к невидимому убийце. В итоге,
поколение за поколением люди вырастали и боялись электричества. А к семье электриков
относились с большим почтением и уважением, за каждую, пусть даже мелкую и
незначительную работу, старались отблагодарить.
Главное приспособление в каждом доме – электроводонагреватель, в быту
именуемый просто печкой. Он выполнял сразу несколько функций: отапливал, давал
питьевую воду, а в Период Бурь в его чане готовили еду. Каждый ребёнок знал, что
отопительная система не должна стоять без воды – чревато её поломкой. И каждый
ребёнок знал, что снег по мере надобности, надо закидывать в чан вне зависимости от
того, говорили взрослые это делать или нет. Судьи рассказывали, что первые поселенцы
привезли с собой для отопления какие-то «спиральки». Когда же они сломались, было
предложено отапливаться дровами. Но, поразмыслив и посчитав, пришли к выводу, что
при таких расходах им вскоре нечем будет восстанавливать стены. Дерево не пребывало, а
тратить его приходилось и так много. В итоге, была предпринята колоссальная работа по
проектированию, разработке и сборке электроводонагревателей, а также всей системы
отопления в каждом доме и хозяйственных постройках.
Легенда, которую в поселении впитывали с молоком матери, гласила, что предки
жили в тёплом месте, где отсутствовали звери, а пищи было вдосталь. И находилось это
место под таким же мёртвым городом за океаном. Однако, по каким-то причинам, людям
пришлось уйти. Вот здесь в легенде и начинались серьёзные расхождения. Одни
утверждали, что там появились звери, которые попросту выгнали людей. Другие
говорили, что появились какие-то механизированные смертоносные приспособления.
Третьи стояли на том, что от города исходило излучение страшной поражающей силы, и
когда это выяснили, пришлось оставить его немедленно. Четвёртые настаивали, что люди
вообще ниоткуда не приплывали, а всегда жили в этом поселении посреди мёртвого
города. Как бы там ни было, но если кто и помнил достоверные ответы – так это семья
судей. Однако делиться секретом с другими они не спешили.
Мимо Ди с визгами и смехом пробежала толпа малышей. Они играли в нападение
зверей. Следопыт отметил, что среди них, как обычно, нет ни одного судейского ребёнка.
Тут же его мысли перекинулись на Сию – дочь главного судьи, и он завертел головой в
тщетной надежде увидеть её где-нибудь поблизости. В Сию были влюблены почти все
мальчишки его возраста и каждый тешил себя призрачной надеждой, что именно он –
единственный достойный кандидат.
С семьёй судей породниться мечтали все, но они выбирали лишь наиболее умных и
успешных. Члены этой семьи были главным и непререкаемым авторитетом. Именно они
осуществляли контроль общественных работ в хозпостройках. Для этого был составлен
график, по которому каждый из домов привлекался на три дня к работам. Сколько
выходило людей никого не интересовало – важен результат. Зачастую приходилось
работать всем, начиная от детей и заканчивая стариками. От работ освобождались лишь
главы семей и сами судьи, а для бойцов было послабление. Каждый из их домов работал
по одному дню, один за другим. В итоге трудились лишь женщины сразу всей семьи, а
мужчины занимались своими прямыми обязанностями – охраной периметра и
наблюдением за правопорядком.
Также судьи хранили и распределяли материальные ценности поселения. Выдавали
каждой семье норму профильной работы, согласно потребностям остальной общины.
Они же возглавляли Совет, и решали вопросы о том, виновен человек, или нет.
Резкий порыв ветра со снегом оборвал размышления Ди, забираясь под одежду и
напоминая, что нужно наконец отчитаться о невыполненном задании. И чем скорее он это
сделает, тем раньше сможет вернуться домой в тепло.
Изредка кто-нибудь из жителей поселения, наслушавшись разнообразных сказок и
преданий, пускались на поиски мифического рая за океан, откуда по поверьям приплыли
первые поселенцы. Надежда или безысходность заставляла людей отправляться в эти
загадочные и опасные предприятия. Находили ли они то, что искали, оставалось тайной,
ведь обратно никто не вернулся.
Океан никогда не замерзал, в отличие от глубоко врезавшегося в материк залива в
северной части города. Предполагали, что по льду, который растаивал лишь к середине
Сезона, эти искатели рая добирались в соседний город, а из него, как гласила легенда, по
гигантскому мосту можно было попасть на другой континент. Правда это или нет, могли
знать лишь судьи.
По периметру поселение обнесли высоким частоколом с вмонтированными в него
стальными листами и прорезанными в них бойницами. Кто и когда предложил вставлять
эти листы металла, уже никто не помнил. Последующие поколения посчитали это
глупостью и постепенно их убирали. Но даже такие меры предосторожности не спасали от
набегов зверей, которые почти всегда находили способ продраться внутрь.
Судьи говорили, что первые поселенцы пытались сооружать забор из крупного
городского мусора, но звери его с невероятной лёгкостью сталкивали или по нему же
забирались внутрь. Вдобавок для постройки такой стены требовалась техника, которая
уже при первых поселенцах была древней. В итоге приняли решение строить деревянную
ограду. Ведь, в конечном счёте, никакой забор не мог остановить зверей в их ненасытной
жажде человеческой крови.
Днём люди не боялись выходить на улицу. Холод хоть и кусался, но солнце не
давало околеть. С приходом же темноты из домов никто не выходил. Даже звери не
нападали по ночам.
Самое страшное событие в жизни поселения и всей планеты – Период Бурь. В это
ненастное время на улице выжить практически невозможно. Температура на планете даже
в самые тёплые дни не поднималась выше минус тридцати пяти. В Период Бурь она
падала до минус восьмидесяти и ниже. Вдобавок поднимался сильнейший ветер.
И так текло время из поколения в поколение.
Из жизни в жизнь.
***
Ди быстро выкинул из головы встречу с Эвой. Весело шагая вперёд, приветливо
здоровался со встречными.
– Эй, Вэлдис! – окликнул бойца, вышедшего из своего дома. – Как дела?
Вэлдису, молодому парню, совсем недавно женившемуся на бойкой девице, при
последнем нападении зверей оторвали левую кисть. И он радовался такому везению.
Правая-то рука не затронута, а значит, не будет обузой.
Чтоб жениться, согласия родителей мало. Требовалось получить разрешение
Совета, куда входили главы двенадцати семей. В девяти из десяти случаев разрешение
было обыкновенной формальностью, но иногда главам семей всё же приходилось
спорить, отстаивая чьё-то право на взаимную любовь.
– Думаю, не свернуть ли тебе шею?
– Какие мы грозные! – покачал головой Ди. – У тебя что, кисть отросла?
– Тебя, Мясо, я и одним мизинцем убить смогу, – рявкнул Вэлдис. – Проваливай,
пока цел! – молодой боец сделал несколько устрашающих шагов, а разведчик, на всякий
случай, отбежал.
Семье бойцов из тридцати трёх домов в поселении принадлежало девять. Они
располагались в центре, пять по одну сторону хозпостроек и четыре по другую. На крик
из всех соседних домов повываливали остальные бойцы. Они – самая многочисленная
семья – старались держаться друг друга. Впрочем, как и остальные.
– Эй, Мясо, ты чего тут бродишь?
– Мясо, на ужин попасть захотел?
– Мясо, когда ты уже хоть какую-то пользу принесёшь?
Ди не обращал внимания на обидные выкрики. Бойцы постарше вернулись в дома.
Молодёжь продолжала упражняться в остроумии. По юношеской наивности он заглянул
под навес. Рассчитывал встретить там Сию. Но она под навес в такую рань никогда не
приходила. Зачем дочери главного судьи сразу после сна утруждаться работой?
Многочисленные бойцы охраняли периметр, часто сопровождали людей за
частокол. Они гордились тем, что умели умирать. Их с детства учили обращению с
оружием, а боевым крещением становилось убийство зверя ножом. Женщины бойцов
тоже не отличались покладистостью характера. Именно они зачастую устраивали под
навесом склоки, имевшие порой самые отягчающие последствия.
Помимо бойцов были и другие большие семьи – литейщики, столяры, электрики и
охотники. Все они занимали по три дома. Литейщки занимались изготовлением
разнообразных стальных предметов. Столяры мастерили и ремонтировали деревянные
изделия. Электрики следили за ветряками и любыми неисправностями проводки.
Охотники занимались рыболовством, ловлей оленей, охотой на моржей и пингвинов.
Остальным семьям в поселении досталось по одному дому.
Лекари и повитухи жили в самом маленьком домике слева от семьи судей. Справа,
в большом доме жил оружейник с единственной выжившей дочерью – Эвой. Для многих
оставалось загадкой, как они вдвоём успевали справляться со всеми обязанностями:
ремонтировать оружие, изготавливать порох и патроны.
В истории поселения были попытки свергнуть власть судей, но закончились они
плачевно. Бойцы были самой привилегированной семьёй из всех. И главную обязанность
– охрану власти – исполняли дотошно.
Ко всему прочему дом судей немного отличался от остальных, фактически
однотипных. Он был намного больше и имел подземную комнату, о которой ходило
множество слухов. Сами же судьи утверждали, что ничего загадочного в этой комнате
нет, и она используется как кладовая. Однако внутрь никого не пускали.
Ди уже подходил к дому одёжников, когда боковым зрением уловил, что Эва идет
за ним. Вокруг царило оживление, люди сновали туда-сюда по делам, из-под навеса
доносились голоса баб. Следопыт испугался, что кто-нибудь мог тоже заметить
преследующую его Эву, и уж тогда бы точно поползли слухи. Увеличивая расстояние, Ди
ускорил шаг. Дверь соседнего дома открылась, выпуская нескольких женщин семьи
одёжников, следопыт оглянулся, но Эвы уже не было. Он с облегчением вздохнул и
отправился дальше. Показалось. Она просто шла под навес.
Семья одёжников с трудом помещалась в один дом. Однако когда на Совете Дидли,
главный судья, завёл вопрос о расселении, то услышал категорический «нет». Глава семьи
наотрез отказался селиться в нескольких домах, сославшись на то, что они живут в
тесноте, да не в обиде. Семья занималась тем, что шила одежду и обувь для всего
поселения из шкур животных – в основном оленей и моржей. Изредка у охотников
получалось забить самого страшного хищника – медведя, на которого даже звери не
нападали, и тогда к одёжникам выстраивалась очередь на вещи из его шкуры. Ходило
поверье, что вещи, сделанные из шкур медведя или зверей, приносят удачу. И лишь главы
семей, судьи и особо выделившиеся бойцы имели право носить такую одежду. Также
одёжники занимались изготовлением простыней, пелёнок и прочих хозяйственных
принадлежностей из материала, который разведчики находили им в городе.
Соседний дом строителей-ремонтников был окружён горами всевозможного хлама,
где иногда поутру находили закоченевший труп кого-нибудь из односельчан. Нередко
бывало, что, отправившись вечером за добавкой к самогонщикам, соседям ремонтников,
домой человек не возвращался. Противное пойло, варимое семьёй самогонщиков, по
вкусу напоминало прелые опилки. Да и цвет имело соответствующий – мутно-
коричневый. Поговаривали, что именно из опилок его и гнали. Но для некоторых эта
противная жидкость была в жизни самым главным.
Один из домов занимала многочисленная семья мусорщиков. Вся грязная работа,
естественно, доставалась им. Позади каждого дома имелась пристройка. В ней человек
справлял естественные надобности, а потом, при помощи специальной блочно-
поворотной конструкции выбрасывал всё наружу. Уборкой этой замёрзшей субстанции
мусорщики и занимались, попутно убирая любой другой сор. Почти вся семья
беспрерывно нахаживала к самогонщикам, трезвыми их редко кто видел.
В эти две семьи, самогонщиков и мусорщиков, по доброй воле не попадали. Если
человек пристращался к пойлу и переставал работать, то его выгоняли из семьи. В таком
случае оставалось либо уйти из поселения, либо присоединиться к этим двум семьям. Но
если человек и там переставал работать, то решением Совета его уже навсегда выгоняли
из поселения.
Небольшую семью составляли гончары. Они были бесконфликтными и
неприметными – тихонько изготавливали посуду. Поэтому в поселении о них ходили
нехорошие байки. Некоторые бабы договорились даже до того, что начали утверждать,
будто вся семья ночью превращается в зверей, днём же вновь меняют облик на
человеческий. Люди со здравым рассудком на подобные домыслы баб не обращали
внимания.
Ди принадлежал к малочисленной семье разведчиков. Он – младший ребёнок в
семье и поговаривали, что престарелая мать при родах чуть не умерла. Она родила
восемнадцать детей, но выжили лишь пятеро. Загадочной легендой дома разведчиков
была пропажа Виры – первенца. Дочь попросту исчезла накануне свадьбы, и сколько отец
не пытался её найти, ничего не вышло. Будто в небо взмыла. К тому времени как Ди
подрос, папа сильно одряхлел. Старших сыновей он успел обучить особенностям
профессии. Младшему не досталось практически ничего. Те крохи знаний, которыми Ди
обладал, дались случайно. Кое-что подсмотрел у братьев, до кое-чего добрался через
собственные шишки. И лишь в последнее время отец взялся за обучение младшего сына
чтению карт. В итоге Ди научился читать их не хуже Гтирера – старшего брата и
великолепного разведчика.
Три дома в поселении пустовали. За один из них несколько Сезонов спорили
литейщики и бойцы. В этом препирательстве, несколько раз доходившем до побоища, не
смогли помочь ни судьи, ни Совет, где по этому поводу тоже пару раз вспыхивали драки.
Второй дом находился на ремонте, после нападения зверей. Семья столяров, которая там
жила, временно переехала к родственникам. Третий – лишь частично сохранившийся
каркас. Поговаривали, что по ночам там можно увидеть призраков бывших хозяев – семьи
свечников. Их дом, вместе с обитателями, сгорел ночью. Наутро люди обнаружили остов
и обуглившиеся трупы. Судьи утверждали, что Ни-Диидо, спившийся глава семьи,
устроил пожар. Единственное, чем жителям запомнились сгоревшие заживо люди, так это
загадками, которые оставили. Бабы под навесом нет-нет да начинали гадать, а почему ни
один человек так и не проснулся во время пожара.
Уничтожение семьи свечников поселение не особенно-то и заметило, как и
исчезновение некоторых других семей задолго до этого. Разве что свечи всем пришлось
изготавливать самостоятельно из жира моржей, который добывала семья охотников.
За время существования поселение потеряло много людей. Но самыми значимым
было разделение, как прозвали в поселении событие, произошедшее в начале прошлого
Сезона. Сразу после первого, традиционного, нападения зверей, около ста людей из
различных семей бесследно и бесшумно пропали. Произошло это под утро, когда
поселение спало крепким сном. Даже брат-близнец отца Ди вместе со всей
многочисленной семьёй исчез. Оставшиеся жители догадывались, что бродившие слухи,
якобы за горами теплее и нет зверей, в итоге, нашли поклонников. Их возвращения ждали
целый Сезон. Но обратно не вернулся ни один человек. Судьи объявили всех, покинувших
родной дом, глупцами и о них постепенно забыли.
Ди весело насвистывал незатейливую мелодию, глядел по сторонам и
бессмысленно улыбался, просто оттого, что настроение хорошее. Ему следовало
отчитаться перед главою семьи строителей-ремонтников, по проваленному заданию. Но
молодого разведчика это совершенно не заботило. Он как раз поглядел на голубое и
безоблачное небо, которое бывает лишь перед Периодом Бурь, когда над поселением
разнёсся страшный звук – троекратный свист наблюдающего.
А это означало нападение зверей.
На несколько мгновений Ди окаменел. По округе, волной отражаясь от
небоскрёбов, разнёсся вой Вожака. С минуты на минуту звери начнут атаковать
поселение. Ди изо всех сил побежал к дому.
«Только б успеть!» – засела в голове единственная мысль. Без оружия на улице у
него не было шансов выжить.
Донёсся первый выстрел – наблюдающий с одной из стен пальнул по зверям.
Одновременно из всех домов начали выбегать мужчины. Обвешанные оружием бойцы,
заняли ключевые точки. Перешучиваясь, будто собрались на увеселительную прогулку,
они приготовились броситься туда, где произойдёт прорыв. Остальные побежали к
стенам. И лишь женщины, да самые старые с самыми молодыми остались внутри домов.
Первый удар обрушился на стену, когда Ди подбежал к навесу. До дома остались
считанные шаги. Он поскользнулся и с разбегу грохнулся лицом о каменную поверхность
площади. Вскочил настолько резво, будто сила тяжести изменила направление. Ноги сами
понесли дальше. Текущую из разбитого носа юшку даже не заметил. Выстрелы
слышались по всему периметру поселения. Разведчик подскочил к двери. Дёрнул –
закрыта.
– Откройте, это я! – завопил Ди, тарабаня кулаками. – Откройте!
Прошла вечность, перед тем как заскрипел засов. Ди дёрнул дверь, не дожидаясь,
когда ему отворят. В доме остались лишь женщины да дети. Даже отец, отказываясь
признавать старость, взял оружие и отправился на улицу. Гтирер даже сказал перед
выходом: «Ты, старый, вообще из ума выжил?!». Главный разведчик не ответил старшему
сыну. Взял винтовку с оптическим прицелом, наследие первых поселенцев, и ушёл.
Дверь открыла Тири – жена старшего брата – полная и симпатичная женщина,
несмотря на то, что глаза косили в разные стороны. Всех детей и больную свекровь
невестки спрятали на чердак. Сами столпились перед дверью с ножами наизготовку. Лишь
в руках Тири было длинное ружьё. Раньше оружие использовалось Гтирером, но когда
один из стволов разорвало, навсегда перекочевало в дом для обороны.
– Ты чего здесь делаешь? – в раскосых глазах невестки скользнуло презрение. –
Все мужчины на улице.
– Мой обрез, – пробормотал Ди, пытаясь обойти тучную Тири. В каждое
нападение, он с обрезом забирался под тяжёлую лавку, на которой обычно спал и
бесшумно там лежал до тех пор, пока звери не уходили.
– Ты не слышал меня? – невестка толкнула деверя прикладом в грудь. – Все
мужчины на улице! Защищают родных! А у тебя кровь из носа идёт от страха! Опять под
свою лавку юркнуть собрался?!
– Ты не слышала меня?! – закричал молодой разведчик. – Я обрез забыл!
Тири дала ему пощёчину. Если учесть, что рука у неё тяжелее, чем у некоторых
мужчин, то пощёчина вышла, как удар кулаком.
– Не ори на меня, Мясо!
Ди пошатнулся и застыл. Захотелось ударить обнаглевшую невестку, но он не
решился. Вряд ли брат простил бы такое отношение к жене.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Точнее Ди смотрел в
косившие глаза невестки. Виида, жена Траана, вынесла обрез и горсть патронов.
Ди переломил оружие, вставил два патрона. В ладони осталось шесть.
– Дай ещё, – посмотрел в глаза Тири.
– Иди отсюда! – невестка с такой ненавистью толкнула, что он кубарем выкатился
из отчего дома.
Стрельба слышалась уже внутри поселения. Слишком быстро на этот раз звери
сломили оборону людей. Ди вскочил, привычным движением взвёл курки. После
покрутил головой, решая в какую сторону бежать, чтоб спрятаться. Но выстрелы гремели
отовсюду. Оборону прорвали со всех сторон.
Разведчик застыл в нерешительности. Одно дело если за тобой гонятся звери – там
приходится бороться за свою жизнь. И совсем другое, когда по собственной воле надо
идти навстречу этим когтистым созданиям. Оставаться перед домом нельзя – засмеют. Ди
чуть-чуть постоял, раздумывая.
«А может плюнуть на всё и остаться тут? – пронеслась мысль. – Всегда можно
сказать, что охранял ту ораву детишек, которую наплодили четыре старших брата!»
Внутри кольнуло, будто предупреждая, что совершает роковую ошибку. Где-то
совсем рядом, как показалось Ди, за домом, прогрохотал двойной выстрел. Молодой
разведчик, крепко зажав в левой руке патроны, направился посмотреть, кто стрелял.
За углом двое зверей на задних лапах прижали молодого бойца к стене. У одного из
разодранного выстрелом бока текла кровь, но он такой пустяк даже не замечал. Боец не
опускал оружия, однако и не стрелял.
«Закончились патроны» – догадался Ди.
Вероятно, и звери это поняли. Переглянувшись, начали медленно и осторожно
надвигаться, ожидая от человека любого подвоха.
– Стоять! – крикнул боец. В его глазах молодой разведчик не увидел страха, лишь
желание дороже оценить собственную жизнь. Смерть смотрела ему в лицо, но не в душу.
На несколько мгновений звери застыли, но потом продолжили движение. Боец
бросил ружьё и выхватил длинный тесак.
– Ну, я сейчас вас… – пробормотали его губы.
Ди вскинул обрез. Руки дрожали и палец случайно нажал оба спусковых крючка.
Дробь из двух стволов попала в раненного зверя. Тот захрипел и медленно опустился на
землю. Второй моментально переключился на бо́льшую опасность. В два прыжка
преодолел разделявшее расстояние. Замахнулся когтистой лапой…
Ди одеревенел не в силах пошевелить ни единым мускулом. Воображение
подкинуло картинку, как его голова, оторванная мощным ударом, катится по снегу…
Ударить зверь не успел. Из груди с чавкающим звуком появилось остриё тесака.
Зверь округлившимися глазами посмотрел на него, затем на Ди. Вновь посмотрел на тесак
и аккуратно потрогал когтем окровавленное лезвие. И лишь после этого его глаза
закатились, и он грохнулся замертво.
– Спасибо, Мясо, – боец подобрал ружьё. – Сегодня ты как никогда полезен.
Повзрослел? – подошёл, вытащил тесак из трупа. – Беги, прячься. Здесь твоя помощь
больше не нужна.
Боец презрительно улыбнулся и побежал к своему дому, за боезапасом.
Ди попытался запихнуть новые патроны. Руки не слушались, а патроны будто
разбухли и в стволы никак не попадали.
Раненный в оба бока зверь вяло пошевелил лапой. Ди чуть обрез не выронил от
страха. Зверь медленно и тяжело поднялся. Разведчик с открытым ртом смотрел на него. В
голове вертелось «Стреляй! Чего ты ждёшь?!», но Ди не мог и рукой пошевелить из-за
странного оцепенения. Зверь покачнулся, но на задних лапах устоял. С удивлением
посмотрел на застывшего человека, будто спрашивал: «Ну и чего застыл? Стреляй уже!».
Затем шагнул навстречу.
Внезапно наваждение прошло. Патроны заняли места в стволах. С щелчком
захлопнулось оружие. Ди взвёл курки. Спусковые крючки нажались мягко. Зверь
дёрнулся. Грудь разворотило, но он удержался на лапах. Сделал несколько шагов к
человеку и лишь после рухнул в снег.
Молодой разведчик посмотрел на четыре патрона, оставшиеся в ладони.
«Бывало и хуже», – попытался успокоиться любимой присказкой отца.
Сергей Гончаров
Выбор Евы
Пролог
Звери не умеют разговаривать! Девочка тряслась от страха на холодной железке, а
крупный зверь с чёрной шкурой сидел рядом и… говорил!
– Всем не спастись, – посмотрел он в глаза девочке.
«Совсем молодая, – пронеслось в мыслях. – Наверно, о парнях недавно думать
начала».
«Глаза разноцветные, – в глупом оцепенении подумала Эва. – Один голубой,
другой зелёный».
– От тебя сейчас, может быть, зависит жизнь всего человечества, – продолжил
зверь. – И пока я жив тебя никто не тронет. Повторяю, попасть туда смогут лишь двое.
Выбирай мужчину, и вместе уходите. Чем быстрее, тем лучше. Поняла?
– Ага, – кивнула девочка. Её волосы, ещё вчера рыжие, стали седыми. В голове всё
перепуталось, перемешалось и в связное целое складываться не собиралось. Пару
мгновений назад она ждала смерти. На её глазах растерзали сестру. В соседней пещере
только-только умолкли крики. Звери разорвали ещё кого-то из родственников.
– Да ничего ты не поняла… – в сердцах махнул лапой зверь с чёрной шкурой.
Часть 1
Кровные узы
Между зданий мелькнула коричневая шкура. Ди моментально замер, даже руками
пришлось взмахнуть, чтоб удержать равновесие.
Вечернее солнце скупо бросало последние лучи. Они отражались от зеркальной
поверхности окружающих небоскрёбов, от снега, покрывавшего всю планету, и сильно
слепили. Но Ди, как и остальные жители, давным-давно привык к солнцу, которое не
грело. И если не успеет к ночи добраться до дома, то шанс увидеть светило ещё раз
равняется… чуть-чуть больше ноля. Пережить ночь на улице практически невозможно.
Ди закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул через нос. Ртом никто не дышал.
Простудить лёгкие на таком морозе – дело нескольких вдохов. А потом кровавый кашель
и смерть. Молодой разведчик заправил прядь русых волос, выбившуюся из-под шапки и
щекотавшую нос, после чего медленно открыл глаза.
Заснеженная улица города как всегда пуста. Погребённые под сугробами у
обочины дороги навсегда уснули автомобили. Город молчалив и безмолвен. Уже много-
много лет.
Впереди показалось движение, кто-то быстро выглянул из-за угла. Ди
почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. Медленно стянул обрез с
плеча. Взвёл курки. Сняв перчатки, заткнул их за пояс. Левой рукой пошарил в сумке –
около двадцати патронов. Два вынул и зажал в кулак. Тяжело вздохнул и направился
дальше по улице.
Теперь он начал чувствовать, что за ним наблюдают. Это нельзя ни с чем спутать.
Неуютно, когда на тебя смотрит человек, но когда за тобой следят звери…
Ди видел себя в зеркальных окнах первых этажей. От этого становилось жутко.
Одинокий человек с обрезом наизготовку посреди мёртвого города мёртвой планеты. Где-
то совсем рядом звери. Они ждали, пока он хоть немного расслабится и перестанет
беспрестанно вертеть головой. Им даже могло хватить ума, специально показаться, чтобы
человек начал нервничать.
Ди шагал и шагал, а звери всё не нападали. На несколько мгновений он даже
засомневался, а точно ли видел коричневые шкуры. Возникла мысль, что даже если и
видел, то они могли по своим делам идти. Но эта мысль была слишком смехотворной. У
них было два дела: достать еды и полакомиться человечиной. И для первого в город они
не ходили.
Сбоку, в тёмном проулке меж двух небоскрёбов, боковое зрение выхватило
движение. Разведчик молниеносно припал на колено. Чёрные провалы стволов уставились
в сторону потенциальной опасности.
«Их мало! – сообразил разведчик. – Ведь иначе они бы уже давно напали!»
Облегчённо вздохнув, как будто малое количество зверей повышало его шансы на
выживание, Ди напряжённо вгляделся в сумрак проулка. Рассмотрел в темноте
заснеженные деревянные ящики, десяток металлических контейнеров и груду
разнообразного мусора рядом с ними. Между ящиками, у стены, разведчик заметил два
зелёных глаза. Ещё внимательней приглядевшись, увидел и их обладателя.
Звери были похожи на людей. Единственные серьёзные отличия в том, что тело
покрыто коричневой шерстью, а на верхней челюсти два длинных резца. Самое опасное
оружие у них в лапах – длинные и острые когти. Передвигаться эти создания способны
как на двух, так и на четырёх конечностях.
Ди напрягся. Он никогда не слышал, чтобы звери устраивали подобные засады.
Они всегда нападали в лоб, открыто. Скорость, с которой они перемещались, заставляла
людей изводить не один десяток патронов, а их живучести лишь позавидовать – даже
несколько попаданий в упор были далеко не всегда смертельны. Что-то в подобной засаде
показалось странным, выбивающимся за рамки понимания.
За спиной тихо-тихо скрипнул снег. Реакция оказалась быстрее мыслей. Ди мигом
развернулся и нажал оба спусковых крючка. Обрез, с громким «Ба-бах», выплюнул из
обоих стволов крупную дробь, но смертоносный металл не достиг цели. У зверя реакция
оказалась ещё быстрее. В тот момент, когда разведчик ещё поворачивался, зверь уже
отпрыгнул вправо. Дробь пролетела рядом, раскрошив стекло одного из небоскрёбов. Ди
заворожено пронаблюдал, как стеклопакет, разлетевшись на миллион частичек, осыпался
в снег. Внутри увидел большой и странный автомобиль, кардинально отличавшийся от
тех, что навсегда застыли на улице, не только размером, но и колёсами. А точнее их
отсутствием.
Больше рассматривать времени не было.
Зверь ухмыльнулся. Губы раздвинулись, ещё больше открывая устрашающие
клыки. Ди переломил обрез ружья. Трясущимися руками запихнул два патрона.
Противник медлил, стоял в десятке шагов на двух лапах и ухмылялся. Патроны с дробью
заняли места в стволах. Закрыть и взвести обрез – дело одного мгновения.
И вновь зверь удивил поведением. Он не попытался напасть или скрыться из зоны
поражения.
Ди отпрыгнул в сторону, с намерением выстрелить в то место, где мгновение назад
стоял. Однако сделал это слишком рано. Зверь, который до того сидел в засаде, ещё не
успел подкрасться близко. Он лишь готовился к решающему прыжку, и с удивлением
пронаблюдал, как будущая пища сиганула в сторону. Поскользнувшись, молодой
разведчик грохнулся на пятую точку. Из-за падения выстрел угодил в воздух. Мгновение
он смотрел на изготовившегося к прыжку зверя. В мыслях мелькнуло: «Самка». Более
хрупкое телосложение, меньше клыки, грудь, хоть и практически невидимая под шерстью,
да и морда симпатичнее.
«О чём я думаю?! – пронеслось у него в мыслях. – Какая симпатичность?!»
В следующий миг он уже стоял на ногах. Глаза зверей округлились. Они тоже не
ожидали от него такой прыти. На их морды выползла улыбка – человек побежал; решил
порадовать их любимым развлечением – погоней.
Ди дал дёру так, будто за ним не два зверя охотились, а как минимум двадцать.
Сзади донеслось довольное рычание. Глянув через плечо, он увидел, с какой
сумасшедшей скоростью звери, на четырёх лапах, нагоняли его. Ещё несколько
мгновений и он почувствует, как одежда, сшитая из кусков шкур, разорвётся под когтями,
а после страшные клыки вонзятся в мягкое и беззащитное человеческое тело.
Разведчик резко прыгнул в проулок между домами. По инерции больно грохнулся
плечом о стену. Звери же вообще пронеслись мимо, не смогли повторить манёвр. Ди
побежал, на ходу вставляя в стволы обреза патроны. Обернувшись, увидел, что звери
появились в проулке.
«Подпустить ближе! Убьют! Один шанс! Подпустить ближе!» – мысленно
заметался он.
Рука, тем временем, взвела курки.
«Один шанс, – чётко осознал молодой разведчик. – И, либо остаюсь живой, либо
сегодня же становлюсь пищей»
Он оглянулся и как раз вовремя. Самец, опередивший самку на несколько
корпусов, почти догнал его. Последним, решающим прыжком, он собрался положить
конец охоте. Несколько долгих, как вечность, мгновений Ди смотрел в карие глаза, где
навсегда застыла злость. А в следующее, резко повернувшись, выстрелил из одного
ствола.
Крупная дробь, да ещё и с близкого расстояния, разворотила зверю морду.
Разведчика, инерцией и отдачей от выстрела, кинуло спиной в снег. Шапка слетела с
головы и тоскливо откатилась к серой бетонной стене. Зверь с искорёженной мордой
проскользил по снегу и замер рядом, уставившись в лицо человека единственным
оставшимся, широко раскрытым карим глазом. Вместо второй половины морды было
кровавое месиво из костей, мозга и крови.
Ди вскочил. Самка была уже близко. Разведчик вскинул обрез и, не целясь, нажал
второй спусковой крючок. Зверь, предугадав траекторию полёта дроби, за мгновение до
выстрела, прыгнул на стену. Сделав по ней два скачка, разъярённая самка приземлилась
на человека. Мир в глазах Ди крутнулся, и он распластался на снегу. Зверь одним
движением разорвал острейшими когтями одежду из шкур.
Наибольшее лакомство зверей – живое, ещё бьющееся сердце. Нередко они
устраивали драки между собой за обладание им. И Ди понял, что через несколько
мгновений может быть успеет увидеть собственное.
Страх близкой смерти парализовал молодого разведчика. Он встретился взглядом с
пронзительными зелёными глазами.
«Такие могли бы принадлежать какой-нибудь красавице, но не этой самке» –
пронеслась неуместная мысль.
Из пасти зверя воняло так, что человека затошнило. Ди непроизвольно попытался
отстраниться. Зверь, тем временем, замахнулся, приготовившись воткнуть острые когти в
грудь жертве, чтобы в следующий момент подцепить рёбра и привычным резким
движением «раскрыть» грудную клетку.
Глаза Ди, от осознания близкой смерти, наполнились слезами. Страх придал сил.
Он дёрнулся так неистово, что зверь, не сумев удержаться, покатился по снегу. Вскочив,
он зачерпнул из сумки горсть патронов, переломил ствол и попытался запихнуть всю
горсть. Патроны посыпались в снег. Лишь один провалился в жерло ствола. Ди захлопнул
обрез. Успел взвести оба курка, когда зверь вновь сбил с ног. Одно мгновение разделяло
разведчика со смертью.
Зверь замахнулся обеими лапами. Ди подставил к морде обрез и нажал оба
спусковых крючка. Бухнул выстрел. Самка закричала, будто рожающая женщина.
Схватившись лапами за морду, покатилась по снегу.
Ди вскочил. Переломил обрез ружья. Отстрелянная гильза вылетела из ствола.
Молодой разведчик пронаблюдал за её полётом.
Раненный зверь заворочался в кровавом снегу, пробуя подняться. Ди прекрасно
понимал, что самка, даже в таком состоянии, не даст добраться к поселению.
Опустив руку в сумку, пошарил в поисках патронов. Зверь прекратил вопить. А
когда убрал лапы, разведчик увидел, что вся левая сторона обожжена.
«Стареет оружейник, – подумал он. – За два похода уже пятый без дроби».
Ди интенсивней закопошился в сумке, но не смог найти продолговатого овального
предмета. Ни одного. Заглянул внутрь, и кровь заледенела в жилах.
Даже раненные звери смертельно опасны для вооружённого человека. Если же у
этого человека не осталось патронов…
Ди побежал. Ледяной воздух, врываясь в лёгкие через рот, обжигал. То, что мог
умереть чуть позже, от кровавого кашля, вызванного воспалением лёгких, он даже не
подумал. Страх близкой когтистой смерти заслонил далёкий и невнятный ужас кровавого
кашля.
Один раз Ди оглянулся. Зверь поднялся на лапы и помотал головой. Капли крови
полетели в стороны. В следующий миг самка посмотрела на улепётывавшего по проулку
человека. Глаза прищурились, пасть оскалилась, по телу пробежала крупная дрожь. Когда
Ди оглянулся в следующий раз, самка с опаленной мордой была уже совсем близко. Ещё
несколько десятков прыжков и он вновь окажется в её лапах.
Зелёный глаз жутко смотрелся посреди каши из крови, кожи и коричневой шерсти.
Сумка стучала по бедру, обрез показался слишком тяжёлым. Ди захотелось выбросить
обрез и сумку, только б не попасться ещё раз в лапы зверя. Но молодой разведчик
отбросил эти мысли.
Человек выскочил из проулка между домов быстрее пули. Следом, размазанным
коричневым пятном, пронёсся зверь. Ди оглянулся. Пронзительные зелёные глаза и
оскаленная пасть со страшными клыками была уже совсем рядом. Разведчик перехватил
обрез за стволы. Ещё раз оглянувшись, увидел, что самка вот-вот прыгнет.
«Раз. Два. Три» – про себя сосчитал он.
После, резко обернувшись, Ди со всей силы махнул обрезом. Рукоять бывшего
ружья пришлась в скулу находившегося в полёте зверя. Самка рухнула без сознания в
снег. Молодой разведчик тоже упал. Оружие отлетело в сторону. Моментально вскочив,
он кинулся к обрезу. Заледеневшие пальцы с трудом обхватили стволы. Сзади донёсся
шорох. С лёгким стоном Ди обернулся. Самка приходила в себя. Попыталась подняться,
но сил хватило лишь на то, чтоб перевернуться на спину. У разведчика возникла идея:
подойти и перерезать горло, пока она ещё слаба. Он даже сделал несколько шагов, но
потом остановился.
«Не подходи! – завопило подсознание. – Не подходи!»
Ди и сам уже понял, что чуть-чуть не сделал ужасную глупость. Отец с детства
учил, что если зверь кажется слабым, это вовсе не означает, что он слабее вооружённого
человека. Самка пошевелилась, вновь попыталась встать и опять тщетно. Разведчик ещё
несколько мгновений постоял, размышляя, как же так получилось, что зверь, практически
беспомощный, лежал перед ним, а из оружия лишь бесполезный в данной ситуации нож?!
И Ди побежал. Последние скупые лучи отражались от зеркальных поверхностей
небоскрёбов и снега, ослепляли. Несколько раз оглядывался. Зверь не преследовал, в
одиночку близко к поселению людей они не подходили. Руки замёрзли. Остановившись,
засунул обрез подмышку. Негнущимися пальцами с трудом выдернул из-за пояса
перчатки. Кое-как нацепил. Привычным движением собрался поправить шапку и понял,
что её нет.
– Да чтоб тебя! – хлопнул рукой по бедру.
Глубоко вздохнув через нос, трусцой побежал дальше. Вскоре показалась огромная
площадь посреди мёртвого города, а на ней и родное поселение, обнесённое высоким
частоколом. Рядом с вращающимися дверьми одного из небоскрёбов крутилось человек
шесть-семь ребятни. Пока взрослые не заметили их отсутствие, они развлекались
любимой детской забавой: «А кто сможет дальше зайти в отравленное здание».
Они как раз считались, кому первому входить, кому второму и так далее.
– Говорил зверь «никому не верь», – после каждого слова, мальчуган в куртке из
медвежьей шкуры тыкал в каждого пальцем. – Надел сапоги и быстро беги. Нет сапог –
жми на курок, нет курка – выходи пока, – закончилась считалка на черноглазой девочке.
– А ну, прочь от входа! – прикрикнул на них Ди. – Знаете же, что внутри опасно,
чего лезете?! Или думаете, что это шутки? – он напыжился, всем видом стараясь показать,
что взрослый, хотя сам ещё несколько Сезонов назад играл в подростковый вариант этой
же игры. Если у детей надо было просто забежать и потом рассказывать, как там темно и
страшно, то подростки должны были вынести из зданий какую-нибудь безделушку.
– У тебя забыли спросить, Мясо! – выступил вперёд мальчуган в куртке из оленьей
шкуры. – Иди, под лавочку спрячься! Как обычно! Мясо!
Ди сделал к ним два устрашающих шага. Ребятня, с весёлым гигиканьем,
разбежалась по площади.
– Мясо! Мясо! Мясо! – разнеслись по округе звонкие голоса.
***
Ди вскочил с лавочки. Спросонья чуть не потерял равновесие. Кошмар, в котором
убегал от зверей, но они догоняли и начинали терзать, застыл перед глазами. Разведчик
потёр слипшиеся веки, потянулся. Организм до конца не проснулся, но Ди чувствовал, что
выспался отменно.
Братья с жёнами и детьми ещё спали. Каждая семья на своей кровати, дети между
родителями. Ди улыбнулся, глядя на родственников.
«Когда-нибудь… Скоро и у меня будут жена и дети» – подумал он и представил,
насколько теплее тогда станет спать.
За столом сидела мама. Возле коптящего огарка лежала поджигалка, небольшое
электро-механическое устройство, найти которое в мёртвом городе проблем не
составляло. Свеча была не в состоянии осветить внутренности большого дома, но Ди
этого и не требовалось. Дом был сделан, как одна огромная комната, и ширмами из шкур
разделён на несколько частей. В первой, возле входной двери, находился разнообразный
хозяйственный инвентарь. Во второй части, центральной, стоял электроводонагреватель в
виде чана с водой, от которого шли трубы по всему периметру и даже на чердак. Правда,
последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретая
вода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена таким
образом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик так
и не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались стол
и множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободное
от работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Как
говорится: и в тепле, и не в обиде. В третьей же, задней части, находились туалет и
кладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того,
чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, в
основном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды в
Период Бурь.
Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительного
прибора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях,
сделанных семьёй столяров.
Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие –
входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническое
решение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.
Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли,
каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назад
старший брат – Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и странно
пахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономить
свечи семья разведчиков перестала.
Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-то
мастерила. «Размышляю, рукодельничаю» – всегда оправдывала она своё раннее
пробуждение.
– Привет, мам, – прошептал Ди.
– Здравствуй, сынок, – мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась с
той теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. – Как спалось? Что-то
плохое приснилось?
– Нормально, мам. А ты чего такая грустная? – Ди оделся, поискал глазами шапку.
– Тяжело встала, – вздохнула мать. – Да и вот! – на столе, отложенное в сторонку,
лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверем
куртку. – Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.
Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спине
или груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волоса
была не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным в
использовании.
– Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будто
этот ремешок прямо сейчас нужен?! – молодой разведчик осторожно надел зашитую с
материнской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего на
один Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала у
изголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, и
когда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.
– Не спится мне, – горько вздохнула мать. – Ноги болят, временами я их перестаю
чувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их…
– она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.
Ди подошёл, обнял маму.
– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо. – Я не дам тебя в обиду! – сказал то, чего
сделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.
Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.
– Спасибо… – мама крепко сжала руку. – Иди, тебе надо отчитаться.
– Не бойся, – зачем-то добавил Ди.
Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел,
чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулся
носом о перила.
– Да чтоб тебя! – пробормотал любимую присказку.
Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевало
очередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов,
приятно слепило глаза.
– Да чтоб тебя! – пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва –
дочь и единственная выжившая родственница оружейника.
Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади.
Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась.
Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.
Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежность
ребячества, когда лучший друг – тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В конце
прошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Они
уволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился в
напоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никто
и никогда не приходил обратно от зверей. Женщины под навесом сразу вспомнили, что
бабка Эвы была колдуньей и доставила людям множество бед. В довесок, после
возвращения она стала странно себя вести. Не интересовалась женихами, хотя вошла в
возраст, когда женщины в поселении уже имели детей. Ни с кем не общалась, даже когда
готовила еду под навесом. После возвращения волосы Эвы из рыжих превратились в
седые. Вдобавок она начала их коротко стричь, хотя девушке полагалось иметь длинные,
иначе из чего она будет делать родным подарки? Отношение к ней усугублялось тем, что
она была худа и стройна. Бабы под навесом, одна другую перебивая, авторитетно
заявляли, что такая худышка на втором ребёнке «закончится», тогда как женщинам
приходилось много рожать. Смерть в поселении была частым гостем.
До того достопамятного нападения зверей к Эве относились что называется
«никак». Если и замечали, то сразу вспоминали бабку, будто Эва в ответе за её
прегрешения. Ди никогда не обращал внимания на пересуды в адрес подруги. А когда
слышал подобное в собственном доме, то вступал в ожесточённый спор, с пеной у рта
доказывая, что Эва – лучшая из девушек. Несколько раз даже бывало, что, отстаивая честь
подруги, со сверстниками дрался.
Но всё изменило возвращение.
Из-под навеса быстро расползлись слухи, что бабка перед смертью передала знания
внучке. Женщины припоминали слышанные от родителей истории, беззастенчиво
приукрашали моментально придуманными событиями. В итоге, меньше чем за Сезон, Эва
приобрела такую зловещую репутацию, что любую другую давно бы изгнали, но она
осталась единственным живым родственником престарелого оружейника. А мастерство
этой семьи требовалось поселению как воздух.
Секретами ремесла делиться не принято. Все семьи привыкли выполнять свои
обязанности. Еду под навесом делили на количество домов – каждый рот в доме был на
счету. При дележе продовольствия, которое тоже проходило под навесом, бывало, что
бабы друг дружке выдирали не один клок волос. На подсознательном уровне никто не
хотел кормить бездельников.
Потому и в гости ходить было не принято. Даже детей женить старались внутри
семьи. Если этого не получалось из-за близкого родства, то выдав дочь, приходилось
очень быстро забывать о ней. По сложившимся традициям, невестка также должна была
забыть об отчем доме и полностью сконцентрировать внимание на новой семье. Из-за
этого девочек премудростям профессий не учили.
От женщины требовалось, чтоб рожала, следила за хозяйством, еду готовила. В
истории поселения бывали случаи, когда девушки не могли выйти замуж, либо
оказывалось, что родить они не могут. Тогда женщина становилась для дома обузой.
Эве пришлось быстро постигать семейную науку. В её обязанности входило
изготовление пороха, патронов, ремонт оружия, а также изготовление нового, вместе с
семьями столяров и литейщиков. В мёртвом городе оружия не было. Либо его растащили
в первые дни катастрофы, либо оно и вовсе было под запретом.
Ди немного прошёл и обернулся. Она смотрела вслед. От этого взгляда у него по
коже побежали мурашки, показалось, что бывшая подруга его оценивает, словно зверь
перед нападением.
– Да чтоб тебя! – прошептал разведчик и прибавил шагу.
Первые жители соорудили поселение на окружённой небоскрёбами, гигантской
площади мёртвого города. В центре располагалась одна из трансформаторных
подстанций. Уникальная в своём роде. Все здания в городе имели солнечные батареи на
крышах. На западе, между городом и горами, находилось огромное количество ветряных
электростанции, из-за чего рождалась аналогия с Садом. Также эту территорию иногда
называли Снежной преградой из-за сильного ветра и поднимаемого им снега. Вся энергия
от солнечных батарей и ветряков благодаря подземным кабелям попадала в
трансформаторную на площади, откуда уже расходилась по нуждам города. Первые
поселенцы убрали с площади все ненужные постройки и вокруг оставшихся сооружений
выстроили поселение, которое изначально мыслилось как круглое, но в итоге приобрело
овальную форму. Электроэнергию же перенаправили с города на собственные нужды.
Вокруг трансформаторной находились хозяйственные постройки, где выращивали
еду – лишайники, мхи, осоки, луговики, а также содержали отловленных оленей, которых
забивали накануне Периода Бурь. По соседству находился навес, где женщины в очагах на
открытом огне готовили еду. Самое трудное при этом – разжечь огонь, так как древесина
из окрестных рощиц промёрзла насквозь. Даже оставленные угли иногда не могли
воспламенить её.
Проходя мимо трансформаторной, Ди бросил привычный взгляд на закрытую
дверь в надежде, что она откроется, и ему удастся что-нибудь разглядеть. Но она
оставалась закрытой. Ди с сожалением вздохнул.
Право входа в здание трансформаторной подстанции имели лишь самые опытные
члены семьи электриков. И все судьи, естественно. Остальным, под страхом изгнания из
поселения, запрещалось входить внутрь. Как утверждали судьи, любой неосторожный
поступок внутри здания мог привести к тому, что всё поселение окажется без
электричества, а это, в свою очередь, грозило неминуемой смертью. Кроме того, внутри
всегда дежурил один из судей и за ним сохранялось право отключить энергию какой-либо
семьи при малейшем неповиновении.
К каждому дому были протянуты кабели, вмурованные первыми поселенцами в
стены. Внутри торчало два оголённых конца, к которым намертво присоединялись
приборы, необходимые в работе каждой семьи. Большинство жителей боялись
электричества как огня. Не видели его, не понимали принципа действия, но знали, что оно
убивает. Бабы с детства стращали детей рассказами про торчавшие из стен провода. Так
же, как пугали когда-то и их, чтобы не подходили к невидимому убийце. В итоге,
поколение за поколением люди вырастали и боялись электричества. А к семье электриков
относились с большим почтением и уважением, за каждую, пусть даже мелкую и
незначительную работу, старались отблагодарить.
Главное приспособление в каждом доме – электроводонагреватель, в быту
именуемый просто печкой. Он выполнял сразу несколько функций: отапливал, давал
питьевую воду, а в Период Бурь в его чане готовили еду. Каждый ребёнок знал, что
отопительная система не должна стоять без воды – чревато её поломкой. И каждый
ребёнок знал, что снег по мере надобности, надо закидывать в чан вне зависимости от
того, говорили взрослые это делать или нет. Судьи рассказывали, что первые поселенцы
привезли с собой для отопления какие-то «спиральки». Когда же они сломались, было
предложено отапливаться дровами. Но, поразмыслив и посчитав, пришли к выводу, что
при таких расходах им вскоре нечем будет восстанавливать стены. Дерево не пребывало, а
тратить его приходилось и так много. В итоге, была предпринята колоссальная работа по
проектированию, разработке и сборке электроводонагревателей, а также всей системы
отопления в каждом доме и хозяйственных постройках.
Легенда, которую в поселении впитывали с молоком матери, гласила, что предки
жили в тёплом месте, где отсутствовали звери, а пищи было вдосталь. И находилось это
место под таким же мёртвым городом за океаном. Однако, по каким-то причинам, людям
пришлось уйти. Вот здесь в легенде и начинались серьёзные расхождения. Одни
утверждали, что там появились звери, которые попросту выгнали людей. Другие
говорили, что появились какие-то механизированные смертоносные приспособления.
Третьи стояли на том, что от города исходило излучение страшной поражающей силы, и
когда это выяснили, пришлось оставить его немедленно. Четвёртые настаивали, что люди
вообще ниоткуда не приплывали, а всегда жили в этом поселении посреди мёртвого
города. Как бы там ни было, но если кто и помнил достоверные ответы – так это семья
судей. Однако делиться секретом с другими они не спешили.
Мимо Ди с визгами и смехом пробежала толпа малышей. Они играли в нападение
зверей. Следопыт отметил, что среди них, как обычно, нет ни одного судейского ребёнка.
Тут же его мысли перекинулись на Сию – дочь главного судьи, и он завертел головой в
тщетной надежде увидеть её где-нибудь поблизости. В Сию были влюблены почти все
мальчишки его возраста и каждый тешил себя призрачной надеждой, что именно он –
единственный достойный кандидат.
С семьёй судей породниться мечтали все, но они выбирали лишь наиболее умных и
успешных. Члены этой семьи были главным и непререкаемым авторитетом. Именно они
осуществляли контроль общественных работ в хозпостройках. Для этого был составлен
график, по которому каждый из домов привлекался на три дня к работам. Сколько
выходило людей никого не интересовало – важен результат. Зачастую приходилось
работать всем, начиная от детей и заканчивая стариками. От работ освобождались лишь
главы семей и сами судьи, а для бойцов было послабление. Каждый из их домов работал
по одному дню, один за другим. В итоге трудились лишь женщины сразу всей семьи, а
мужчины занимались своими прямыми обязанностями – охраной периметра и
наблюдением за правопорядком.
Также судьи хранили и распределяли материальные ценности поселения. Выдавали
каждой семье норму профильной работы, согласно потребностям остальной общины.
Они же возглавляли Совет, и решали вопросы о том, виновен человек, или нет.
Резкий порыв ветра со снегом оборвал размышления Ди, забираясь под одежду и
напоминая, что нужно наконец отчитаться о невыполненном задании. И чем скорее он это
сделает, тем раньше сможет вернуться домой в тепло.
Изредка кто-нибудь из жителей поселения, наслушавшись разнообразных сказок и
преданий, пускались на поиски мифического рая за океан, откуда по поверьям приплыли
первые поселенцы. Надежда или безысходность заставляла людей отправляться в эти
загадочные и опасные предприятия. Находили ли они то, что искали, оставалось тайной,
ведь обратно никто не вернулся.
Океан никогда не замерзал, в отличие от глубоко врезавшегося в материк залива в
северной части города. Предполагали, что по льду, который растаивал лишь к середине
Сезона, эти искатели рая добирались в соседний город, а из него, как гласила легенда, по
гигантскому мосту можно было попасть на другой континент. Правда это или нет, могли
знать лишь судьи.
По периметру поселение обнесли высоким частоколом с вмонтированными в него
стальными листами и прорезанными в них бойницами. Кто и когда предложил вставлять
эти листы металла, уже никто не помнил. Последующие поколения посчитали это
глупостью и постепенно их убирали. Но даже такие меры предосторожности не спасали от
набегов зверей, которые почти всегда находили способ продраться внутрь.
Судьи говорили, что первые поселенцы пытались сооружать забор из крупного
городского мусора, но звери его с невероятной лёгкостью сталкивали или по нему же
забирались внутрь. Вдобавок для постройки такой стены требовалась техника, которая
уже при первых поселенцах была древней. В итоге приняли решение строить деревянную
ограду. Ведь, в конечном счёте, никакой забор не мог остановить зверей в их ненасытной
жажде человеческой крови.
Днём люди не боялись выходить на улицу. Холод хоть и кусался, но солнце не
давало околеть. С приходом же темноты из домов никто не выходил. Даже звери не
нападали по ночам.
Самое страшное событие в жизни поселения и всей планеты – Период Бурь. В это
ненастное время на улице выжить практически невозможно. Температура на планете даже
в самые тёплые дни не поднималась выше минус тридцати пяти. В Период Бурь она
падала до минус восьмидесяти и ниже. Вдобавок поднимался сильнейший ветер.
И так текло время из поколения в поколение.
Из жизни в жизнь.
***
Ди быстро выкинул из головы встречу с Эвой. Весело шагая вперёд, приветливо
здоровался со встречными.
– Эй, Вэлдис! – окликнул бойца, вышедшего из своего дома. – Как дела?
Вэлдису, молодому парню, совсем недавно женившемуся на бойкой девице, при
последнем нападении зверей оторвали левую кисть. И он радовался такому везению.
Правая-то рука не затронута, а значит, не будет обузой.
Чтоб жениться, согласия родителей мало. Требовалось получить разрешение
Совета, куда входили главы двенадцати семей. В девяти из десяти случаев разрешение
было обыкновенной формальностью, но иногда главам семей всё же приходилось
спорить, отстаивая чьё-то право на взаимную любовь.
– Думаю, не свернуть ли тебе шею?
– Какие мы грозные! – покачал головой Ди. – У тебя что, кисть отросла?
– Тебя, Мясо, я и одним мизинцем убить смогу, – рявкнул Вэлдис. – Проваливай,
пока цел! – молодой боец сделал несколько устрашающих шагов, а разведчик, на всякий
случай, отбежал.
Семье бойцов из тридцати трёх домов в поселении принадлежало девять. Они
располагались в центре, пять по одну сторону хозпостроек и четыре по другую. На крик
из всех соседних домов повываливали остальные бойцы. Они – самая многочисленная
семья – старались держаться друг друга. Впрочем, как и остальные.
– Эй, Мясо, ты чего тут бродишь?
– Мясо, на ужин попасть захотел?
– Мясо, когда ты уже хоть какую-то пользу принесёшь?
Ди не обращал внимания на обидные выкрики. Бойцы постарше вернулись в дома.
Молодёжь продолжала упражняться в остроумии. По юношеской наивности он заглянул
под навес. Рассчитывал встретить там Сию. Но она под навес в такую рань никогда не
приходила. Зачем дочери главного судьи сразу после сна утруждаться работой?
Многочисленные бойцы охраняли периметр, часто сопровождали людей за
частокол. Они гордились тем, что умели умирать. Их с детства учили обращению с
оружием, а боевым крещением становилось убийство зверя ножом. Женщины бойцов
тоже не отличались покладистостью характера. Именно они зачастую устраивали под
навесом склоки, имевшие порой самые отягчающие последствия.
Помимо бойцов были и другие большие семьи – литейщики, столяры, электрики и
охотники. Все они занимали по три дома. Литейщки занимались изготовлением
разнообразных стальных предметов. Столяры мастерили и ремонтировали деревянные
изделия. Электрики следили за ветряками и любыми неисправностями проводки.
Охотники занимались рыболовством, ловлей оленей, охотой на моржей и пингвинов.
Остальным семьям в поселении досталось по одному дому.
Лекари и повитухи жили в самом маленьком домике слева от семьи судей. Справа,
в большом доме жил оружейник с единственной выжившей дочерью – Эвой. Для многих
оставалось загадкой, как они вдвоём успевали справляться со всеми обязанностями:
ремонтировать оружие, изготавливать порох и патроны.
В истории поселения были попытки свергнуть власть судей, но закончились они
плачевно. Бойцы были самой привилегированной семьёй из всех. И главную обязанность
– охрану власти – исполняли дотошно.
Ко всему прочему дом судей немного отличался от остальных, фактически
однотипных. Он был намного больше и имел подземную комнату, о которой ходило
множество слухов. Сами же судьи утверждали, что ничего загадочного в этой комнате
нет, и она используется как кладовая. Однако внутрь никого не пускали.
Ди уже подходил к дому одёжников, когда боковым зрением уловил, что Эва идет
за ним. Вокруг царило оживление, люди сновали туда-сюда по делам, из-под навеса
доносились голоса баб. Следопыт испугался, что кто-нибудь мог тоже заметить
преследующую его Эву, и уж тогда бы точно поползли слухи. Увеличивая расстояние, Ди
ускорил шаг. Дверь соседнего дома открылась, выпуская нескольких женщин семьи
одёжников, следопыт оглянулся, но Эвы уже не было. Он с облегчением вздохнул и
отправился дальше. Показалось. Она просто шла под навес.
Семья одёжников с трудом помещалась в один дом. Однако когда на Совете Дидли,
главный судья, завёл вопрос о расселении, то услышал категорический «нет». Глава семьи
наотрез отказался селиться в нескольких домах, сославшись на то, что они живут в
тесноте, да не в обиде. Семья занималась тем, что шила одежду и обувь для всего
поселения из шкур животных – в основном оленей и моржей. Изредка у охотников
получалось забить самого страшного хищника – медведя, на которого даже звери не
нападали, и тогда к одёжникам выстраивалась очередь на вещи из его шкуры. Ходило
поверье, что вещи, сделанные из шкур медведя или зверей, приносят удачу. И лишь главы
семей, судьи и особо выделившиеся бойцы имели право носить такую одежду. Также
одёжники занимались изготовлением простыней, пелёнок и прочих хозяйственных
принадлежностей из материала, который разведчики находили им в городе.
Соседний дом строителей-ремонтников был окружён горами всевозможного хлама,
где иногда поутру находили закоченевший труп кого-нибудь из односельчан. Нередко
бывало, что, отправившись вечером за добавкой к самогонщикам, соседям ремонтников,
домой человек не возвращался. Противное пойло, варимое семьёй самогонщиков, по
вкусу напоминало прелые опилки. Да и цвет имело соответствующий – мутно-
коричневый. Поговаривали, что именно из опилок его и гнали. Но для некоторых эта
противная жидкость была в жизни самым главным.
Один из домов занимала многочисленная семья мусорщиков. Вся грязная работа,
естественно, доставалась им. Позади каждого дома имелась пристройка. В ней человек
справлял естественные надобности, а потом, при помощи специальной блочно-
поворотной конструкции выбрасывал всё наружу. Уборкой этой замёрзшей субстанции
мусорщики и занимались, попутно убирая любой другой сор. Почти вся семья
беспрерывно нахаживала к самогонщикам, трезвыми их редко кто видел.
В эти две семьи, самогонщиков и мусорщиков, по доброй воле не попадали. Если
человек пристращался к пойлу и переставал работать, то его выгоняли из семьи. В таком
случае оставалось либо уйти из поселения, либо присоединиться к этим двум семьям. Но
если человек и там переставал работать, то решением Совета его уже навсегда выгоняли
из поселения.
Небольшую семью составляли гончары. Они были бесконфликтными и
неприметными – тихонько изготавливали посуду. Поэтому в поселении о них ходили
нехорошие байки. Некоторые бабы договорились даже до того, что начали утверждать,
будто вся семья ночью превращается в зверей, днём же вновь меняют облик на
человеческий. Люди со здравым рассудком на подобные домыслы баб не обращали
внимания.
Ди принадлежал к малочисленной семье разведчиков. Он – младший ребёнок в
семье и поговаривали, что престарелая мать при родах чуть не умерла. Она родила
восемнадцать детей, но выжили лишь пятеро. Загадочной легендой дома разведчиков
была пропажа Виры – первенца. Дочь попросту исчезла накануне свадьбы, и сколько отец
не пытался её найти, ничего не вышло. Будто в небо взмыла. К тому времени как Ди
подрос, папа сильно одряхлел. Старших сыновей он успел обучить особенностям
профессии. Младшему не досталось практически ничего. Те крохи знаний, которыми Ди
обладал, дались случайно. Кое-что подсмотрел у братьев, до кое-чего добрался через
собственные шишки. И лишь в последнее время отец взялся за обучение младшего сына
чтению карт. В итоге Ди научился читать их не хуже Гтирера – старшего брата и
великолепного разведчика.
Три дома в поселении пустовали. За один из них несколько Сезонов спорили
литейщики и бойцы. В этом препирательстве, несколько раз доходившем до побоища, не
смогли помочь ни судьи, ни Совет, где по этому поводу тоже пару раз вспыхивали драки.
Второй дом находился на ремонте, после нападения зверей. Семья столяров, которая там
жила, временно переехала к родственникам. Третий – лишь частично сохранившийся
каркас. Поговаривали, что по ночам там можно увидеть призраков бывших хозяев – семьи
свечников. Их дом, вместе с обитателями, сгорел ночью. Наутро люди обнаружили остов
и обуглившиеся трупы. Судьи утверждали, что Ни-Диидо, спившийся глава семьи,
устроил пожар. Единственное, чем жителям запомнились сгоревшие заживо люди, так это
загадками, которые оставили. Бабы под навесом нет-нет да начинали гадать, а почему ни
один человек так и не проснулся во время пожара.
Уничтожение семьи свечников поселение не особенно-то и заметило, как и
исчезновение некоторых других семей задолго до этого. Разве что свечи всем пришлось
изготавливать самостоятельно из жира моржей, который добывала семья охотников.
За время существования поселение потеряло много людей. Но самыми значимым
было разделение, как прозвали в поселении событие, произошедшее в начале прошлого
Сезона. Сразу после первого, традиционного, нападения зверей, около ста людей из
различных семей бесследно и бесшумно пропали. Произошло это под утро, когда
поселение спало крепким сном. Даже брат-близнец отца Ди вместе со всей
многочисленной семьёй исчез. Оставшиеся жители догадывались, что бродившие слухи,
якобы за горами теплее и нет зверей, в итоге, нашли поклонников. Их возвращения ждали
целый Сезон. Но обратно не вернулся ни один человек. Судьи объявили всех, покинувших
родной дом, глупцами и о них постепенно забыли.
Ди весело насвистывал незатейливую мелодию, глядел по сторонам и
бессмысленно улыбался, просто оттого, что настроение хорошее. Ему следовало
отчитаться перед главою семьи строителей-ремонтников, по проваленному заданию. Но
молодого разведчика это совершенно не заботило. Он как раз поглядел на голубое и
безоблачное небо, которое бывает лишь перед Периодом Бурь, когда над поселением
разнёсся страшный звук – троекратный свист наблюдающего.
А это означало нападение зверей.
На несколько мгновений Ди окаменел. По округе, волной отражаясь от
небоскрёбов, разнёсся вой Вожака. С минуты на минуту звери начнут атаковать
поселение. Ди изо всех сил побежал к дому.
«Только б успеть!» – засела в голове единственная мысль. Без оружия на улице у
него не было шансов выжить.
Донёсся первый выстрел – наблюдающий с одной из стен пальнул по зверям.
Одновременно из всех домов начали выбегать мужчины. Обвешанные оружием бойцы,
заняли ключевые точки. Перешучиваясь, будто собрались на увеселительную прогулку,
они приготовились броситься туда, где произойдёт прорыв. Остальные побежали к
стенам. И лишь женщины, да самые старые с самыми молодыми остались внутри домов.
Первый удар обрушился на стену, когда Ди подбежал к навесу. До дома остались
считанные шаги. Он поскользнулся и с разбегу грохнулся лицом о каменную поверхность
площади. Вскочил настолько резво, будто сила тяжести изменила направление. Ноги сами
понесли дальше. Текущую из разбитого носа юшку даже не заметил. Выстрелы
слышались по всему периметру поселения. Разведчик подскочил к двери. Дёрнул –
закрыта.
– Откройте, это я! – завопил Ди, тарабаня кулаками. – Откройте!
Прошла вечность, перед тем как заскрипел засов. Ди дёрнул дверь, не дожидаясь,
когда ему отворят. В доме остались лишь женщины да дети. Даже отец, отказываясь
признавать старость, взял оружие и отправился на улицу. Гтирер даже сказал перед
выходом: «Ты, старый, вообще из ума выжил?!». Главный разведчик не ответил старшему
сыну. Взял винтовку с оптическим прицелом, наследие первых поселенцев, и ушёл.
Дверь открыла Тири – жена старшего брата – полная и симпатичная женщина,
несмотря на то, что глаза косили в разные стороны. Всех детей и больную свекровь
невестки спрятали на чердак. Сами столпились перед дверью с ножами наизготовку. Лишь
в руках Тири было длинное ружьё. Раньше оружие использовалось Гтирером, но когда
один из стволов разорвало, навсегда перекочевало в дом для обороны.
– Ты чего здесь делаешь? – в раскосых глазах невестки скользнуло презрение. –
Все мужчины на улице.
– Мой обрез, – пробормотал Ди, пытаясь обойти тучную Тири. В каждое
нападение, он с обрезом забирался под тяжёлую лавку, на которой обычно спал и
бесшумно там лежал до тех пор, пока звери не уходили.
– Ты не слышал меня? – невестка толкнула деверя прикладом в грудь. – Все
мужчины на улице! Защищают родных! А у тебя кровь из носа идёт от страха! Опять под
свою лавку юркнуть собрался?!
– Ты не слышала меня?! – закричал молодой разведчик. – Я обрез забыл!
Тири дала ему пощёчину. Если учесть, что рука у неё тяжелее, чем у некоторых
мужчин, то пощёчина вышла, как удар кулаком.
– Не ори на меня, Мясо!
Ди пошатнулся и застыл. Захотелось ударить обнаглевшую невестку, но он не
решился. Вряд ли брат простил бы такое отношение к жене.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Точнее Ди смотрел в
косившие глаза невестки. Виида, жена Траана, вынесла обрез и горсть патронов.
Ди переломил оружие, вставил два патрона. В ладони осталось шесть.
– Дай ещё, – посмотрел в глаза Тири.
– Иди отсюда! – невестка с такой ненавистью толкнула, что он кубарем выкатился
из отчего дома.
Стрельба слышалась уже внутри поселения. Слишком быстро на этот раз звери
сломили оборону людей. Ди вскочил, привычным движением взвёл курки. После
покрутил головой, решая в какую сторону бежать, чтоб спрятаться. Но выстрелы гремели
отовсюду. Оборону прорвали со всех сторон.
Разведчик застыл в нерешительности. Одно дело если за тобой гонятся звери – там
приходится бороться за свою жизнь. И совсем другое, когда по собственной воле надо
идти навстречу этим когтистым созданиям. Оставаться перед домом нельзя – засмеют. Ди
чуть-чуть постоял, раздумывая.
«А может плюнуть на всё и остаться тут? – пронеслась мысль. – Всегда можно
сказать, что охранял ту ораву детишек, которую наплодили четыре старших брата!»
Внутри кольнуло, будто предупреждая, что совершает роковую ошибку. Где-то
совсем рядом, как показалось Ди, за домом, прогрохотал двойной выстрел. Молодой
разведчик, крепко зажав в левой руке патроны, направился посмотреть, кто стрелял.
За углом двое зверей на задних лапах прижали молодого бойца к стене. У одного из
разодранного выстрелом бока текла кровь, но он такой пустяк даже не замечал. Боец не
опускал оружия, однако и не стрелял.
«Закончились патроны» – догадался Ди.
Вероятно, и звери это поняли. Переглянувшись, начали медленно и осторожно
надвигаться, ожидая от человека любого подвоха.
– Стоять! – крикнул боец. В его глазах молодой разведчик не увидел страха, лишь
желание дороже оценить собственную жизнь. Смерть смотрела ему в лицо, но не в душу.
На несколько мгновений звери застыли, но потом продолжили движение. Боец
бросил ружьё и выхватил длинный тесак.
– Ну, я сейчас вас… – пробормотали его губы.
Ди вскинул обрез. Руки дрожали и палец случайно нажал оба спусковых крючка.
Дробь из двух стволов попала в раненного зверя. Тот захрипел и медленно опустился на
землю. Второй моментально переключился на бо́льшую опасность. В два прыжка
преодолел разделявшее расстояние. Замахнулся когтистой лапой…
Ди одеревенел не в силах пошевелить ни единым мускулом. Воображение
подкинуло картинку, как его голова, оторванная мощным ударом, катится по снегу…
Ударить зверь не успел. Из груди с чавкающим звуком появилось остриё тесака.
Зверь округлившимися глазами посмотрел на него, затем на Ди. Вновь посмотрел на тесак
и аккуратно потрогал когтем окровавленное лезвие. И лишь после этого его глаза
закатились, и он грохнулся замертво.
– Спасибо, Мясо, – боец подобрал ружьё. – Сегодня ты как никогда полезен.
Повзрослел? – подошёл, вытащил тесак из трупа. – Беги, прячься. Здесь твоя помощь
больше не нужна.
Боец презрительно улыбнулся и побежал к своему дому, за боезапасом.
Ди попытался запихнуть новые патроны. Руки не слушались, а патроны будто
разбухли и в стволы никак не попадали.
Раненный в оба бока зверь вяло пошевелил лапой. Ди чуть обрез не выронил от
страха. Зверь медленно и тяжело поднялся. Разведчик с открытым ртом смотрел на него. В
голове вертелось «Стреляй! Чего ты ждёшь?!», но Ди не мог и рукой пошевелить из-за
странного оцепенения. Зверь покачнулся, но на задних лапах устоял. С удивлением
посмотрел на застывшего человека, будто спрашивал: «Ну и чего застыл? Стреляй уже!».
Затем шагнул навстречу.
Внезапно наваждение прошло. Патроны заняли места в стволах. С щелчком
захлопнулось оружие. Ди взвёл курки. Спусковые крючки нажались мягко. Зверь
дёрнулся. Грудь разворотило, но он удержался на лапах. Сделал несколько шагов к
человеку и лишь после рухнул в снег.
Молодой разведчик посмотрел на четыре патрона, оставшиеся в ладони.
«Бывало и хуже», – попытался успокоиться любимой присказкой отца.
Сергей Гончаров
Выбор Евы
Пролог
Звери не умеют разговаривать! Девочка тряслась от страха на холодной железке, а
крупный зверь с чёрной шкурой сидел рядом и… говорил!
– Всем не спастись, – посмотрел он в глаза девочке.
«Совсем молодая, – пронеслось в мыслях. – Наверно, о парнях недавно думать
начала».
«Глаза разноцветные, – в глупом оцепенении подумала Эва. – Один голубой,
другой зелёный».
– От тебя сейчас, может быть, зависит жизнь всего человечества, – продолжил
зверь. – И пока я жив тебя никто не тронет. Повторяю, попасть туда смогут лишь двое.
Выбирай мужчину, и вместе уходите. Чем быстрее, тем лучше. Поняла?
– Ага, – кивнула девочка. Её волосы, ещё вчера рыжие, стали седыми. В голове всё
перепуталось, перемешалось и в связное целое складываться не собиралось. Пару
мгновений назад она ждала смерти. На её глазах растерзали сестру. В соседней пещере
только-только умолкли крики. Звери разорвали ещё кого-то из родственников.
– Да ничего ты не поняла… – в сердцах махнул лапой зверь с чёрной шкурой.
Часть 1
Кровные узы
Между зданий мелькнула коричневая шкура. Ди моментально замер, даже руками
пришлось взмахнуть, чтоб удержать равновесие.
Вечернее солнце скупо бросало последние лучи. Они отражались от зеркальной
поверхности окружающих небоскрёбов, от снега, покрывавшего всю планету, и сильно
слепили. Но Ди, как и остальные жители, давным-давно привык к солнцу, которое не
грело. И если не успеет к ночи добраться до дома, то шанс увидеть светило ещё раз
равняется… чуть-чуть больше ноля. Пережить ночь на улице практически невозможно.
Ди закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул через нос. Ртом никто не дышал.
Простудить лёгкие на таком морозе – дело нескольких вдохов. А потом кровавый кашель
и смерть. Молодой разведчик заправил прядь русых волос, выбившуюся из-под шапки и
щекотавшую нос, после чего медленно открыл глаза.
Заснеженная улица города как всегда пуста. Погребённые под сугробами у
обочины дороги навсегда уснули автомобили. Город молчалив и безмолвен. Уже много-
много лет.
Впереди показалось движение, кто-то быстро выглянул из-за угла. Ди
почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. Медленно стянул обрез с
плеча. Взвёл курки. Сняв перчатки, заткнул их за пояс. Левой рукой пошарил в сумке –
около двадцати патронов. Два вынул и зажал в кулак. Тяжело вздохнул и направился
дальше по улице.
Теперь он начал чувствовать, что за ним наблюдают. Это нельзя ни с чем спутать.
Неуютно, когда на тебя смотрит человек, но когда за тобой следят звери…
Ди видел себя в зеркальных окнах первых этажей. От этого становилось жутко.
Одинокий человек с обрезом наизготовку посреди мёртвого города мёртвой планеты. Где-
то совсем рядом звери. Они ждали, пока он хоть немного расслабится и перестанет
беспрестанно вертеть головой. Им даже могло хватить ума, специально показаться, чтобы
человек начал нервничать.
Ди шагал и шагал, а звери всё не нападали. На несколько мгновений он даже
засомневался, а точно ли видел коричневые шкуры. Возникла мысль, что даже если и
видел, то они могли по своим делам идти. Но эта мысль была слишком смехотворной. У
них было два дела: достать еды и полакомиться человечиной. И для первого в город они
не ходили.
Сбоку, в тёмном проулке меж двух небоскрёбов, боковое зрение выхватило
движение. Разведчик молниеносно припал на колено. Чёрные провалы стволов уставились
в сторону потенциальной опасности.
«Их мало! – сообразил разведчик. – Ведь иначе они бы уже давно напали!»
Облегчённо вздохнув, как будто малое количество зверей повышало его шансы на
выживание, Ди напряжённо вгляделся в сумрак проулка. Рассмотрел в темноте
заснеженные деревянные ящики, десяток металлических контейнеров и груду
разнообразного мусора рядом с ними. Между ящиками, у стены, разведчик заметил два
зелёных глаза. Ещё внимательней приглядевшись, увидел и их обладателя.
Звери были похожи на людей. Единственные серьёзные отличия в том, что тело
покрыто коричневой шерстью, а на верхней челюсти два длинных резца. Самое опасное
оружие у них в лапах – длинные и острые когти. Передвигаться эти создания способны
как на двух, так и на четырёх конечностях.
Ди напрягся. Он никогда не слышал, чтобы звери устраивали подобные засады.
Они всегда нападали в лоб, открыто. Скорость, с которой они перемещались, заставляла
людей изводить не один десяток патронов, а их живучести лишь позавидовать – даже
несколько попаданий в упор были далеко не всегда смертельны. Что-то в подобной засаде
показалось странным, выбивающимся за рамки понимания.
За спиной тихо-тихо скрипнул снег. Реакция оказалась быстрее мыслей. Ди мигом
развернулся и нажал оба спусковых крючка. Обрез, с громким «Ба-бах», выплюнул из
обоих стволов крупную дробь, но смертоносный металл не достиг цели. У зверя реакция
оказалась ещё быстрее. В тот момент, когда разведчик ещё поворачивался, зверь уже
отпрыгнул вправо. Дробь пролетела рядом, раскрошив стекло одного из небоскрёбов. Ди
заворожено пронаблюдал, как стеклопакет, разлетевшись на миллион частичек, осыпался
в снег. Внутри увидел большой и странный автомобиль, кардинально отличавшийся от
тех, что навсегда застыли на улице, не только размером, но и колёсами. А точнее их
отсутствием.
Больше рассматривать времени не было.
Зверь ухмыльнулся. Губы раздвинулись, ещё больше открывая устрашающие
клыки. Ди переломил обрез ружья. Трясущимися руками запихнул два патрона.
Противник медлил, стоял в десятке шагов на двух лапах и ухмылялся. Патроны с дробью
заняли места в стволах. Закрыть и взвести обрез – дело одного мгновения.
И вновь зверь удивил поведением. Он не попытался напасть или скрыться из зоны
поражения.
Ди отпрыгнул в сторону, с намерением выстрелить в то место, где мгновение назад
стоял. Однако сделал это слишком рано. Зверь, который до того сидел в засаде, ещё не
успел подкрасться близко. Он лишь готовился к решающему прыжку, и с удивлением
пронаблюдал, как будущая пища сиганула в сторону. Поскользнувшись, молодой
разведчик грохнулся на пятую точку. Из-за падения выстрел угодил в воздух. Мгновение
он смотрел на изготовившегося к прыжку зверя. В мыслях мелькнуло: «Самка». Более
хрупкое телосложение, меньше клыки, грудь, хоть и практически невидимая под шерстью,
да и морда симпатичнее.
«О чём я думаю?! – пронеслось у него в мыслях. – Какая симпатичность?!»
В следующий миг он уже стоял на ногах. Глаза зверей округлились. Они тоже не
ожидали от него такой прыти. На их морды выползла улыбка – человек побежал; решил
порадовать их любимым развлечением – погоней.
Ди дал дёру так, будто за ним не два зверя охотились, а как минимум двадцать.
Сзади донеслось довольное рычание. Глянув через плечо, он увидел, с какой
сумасшедшей скоростью звери, на четырёх лапах, нагоняли его. Ещё несколько
мгновений и он почувствует, как одежда, сшитая из кусков шкур, разорвётся под когтями,
а после страшные клыки вонзятся в мягкое и беззащитное человеческое тело.
Разведчик резко прыгнул в проулок между домами. По инерции больно грохнулся
плечом о стену. Звери же вообще пронеслись мимо, не смогли повторить манёвр. Ди
побежал, на ходу вставляя в стволы обреза патроны. Обернувшись, увидел, что звери
появились в проулке.
«Подпустить ближе! Убьют! Один шанс! Подпустить ближе!» – мысленно
заметался он.
Рука, тем временем, взвела курки.
«Один шанс, – чётко осознал молодой разведчик. – И, либо остаюсь живой, либо
сегодня же становлюсь пищей»
Он оглянулся и как раз вовремя. Самец, опередивший самку на несколько
корпусов, почти догнал его. Последним, решающим прыжком, он собрался положить
конец охоте. Несколько долгих, как вечность, мгновений Ди смотрел в карие глаза, где
навсегда застыла злость. А в следующее, резко повернувшись, выстрелил из одного
ствола.
Крупная дробь, да ещё и с близкого расстояния, разворотила зверю морду.
Разведчика, инерцией и отдачей от выстрела, кинуло спиной в снег. Шапка слетела с
головы и тоскливо откатилась к серой бетонной стене. Зверь с искорёженной мордой
проскользил по снегу и замер рядом, уставившись в лицо человека единственным
оставшимся, широко раскрытым карим глазом. Вместо второй половины морды было
кровавое месиво из костей, мозга и крови.
Ди вскочил. Самка была уже близко. Разведчик вскинул обрез и, не целясь, нажал
второй спусковой крючок. Зверь, предугадав траекторию полёта дроби, за мгновение до
выстрела, прыгнул на стену. Сделав по ней два скачка, разъярённая самка приземлилась
на человека. Мир в глазах Ди крутнулся, и он распластался на снегу. Зверь одним
движением разорвал острейшими когтями одежду из шкур.
Наибольшее лакомство зверей – живое, ещё бьющееся сердце. Нередко они
устраивали драки между собой за обладание им. И Ди понял, что через несколько
мгновений может быть успеет увидеть собственное.
Страх близкой смерти парализовал молодого разведчика. Он встретился взглядом с
пронзительными зелёными глазами.
«Такие могли бы принадлежать какой-нибудь красавице, но не этой самке» –
пронеслась неуместная мысль.
Из пасти зверя воняло так, что человека затошнило. Ди непроизвольно попытался
отстраниться. Зверь, тем временем, замахнулся, приготовившись воткнуть острые когти в
грудь жертве, чтобы в следующий момент подцепить рёбра и привычным резким
движением «раскрыть» грудную клетку.
Глаза Ди, от осознания близкой смерти, наполнились слезами. Страх придал сил.
Он дёрнулся так неистово, что зверь, не сумев удержаться, покатился по снегу. Вскочив,
он зачерпнул из сумки горсть патронов, переломил ствол и попытался запихнуть всю
горсть. Патроны посыпались в снег. Лишь один провалился в жерло ствола. Ди захлопнул
обрез. Успел взвести оба курка, когда зверь вновь сбил с ног. Одно мгновение разделяло
разведчика со смертью.
Зверь замахнулся обеими лапами. Ди подставил к морде обрез и нажал оба
спусковых крючка. Бухнул выстрел. Самка закричала, будто рожающая женщина.
Схватившись лапами за морду, покатилась по снегу.
Ди вскочил. Переломил обрез ружья. Отстрелянная гильза вылетела из ствола.
Молодой разведчик пронаблюдал за её полётом.
Раненный зверь заворочался в кровавом снегу, пробуя подняться. Ди прекрасно
понимал, что самка, даже в таком состоянии, не даст добраться к поселению.
Опустив руку в сумку, пошарил в поисках патронов. Зверь прекратил вопить. А
когда убрал лапы, разведчик увидел, что вся левая сторона обожжена.
«Стареет оружейник, – подумал он. – За два похода уже пятый без дроби».
Ди интенсивней закопошился в сумке, но не смог найти продолговатого овального
предмета. Ни одного. Заглянул внутрь, и кровь заледенела в жилах.
Даже раненные звери смертельно опасны для вооружённого человека. Если же у
этого человека не осталось патронов…
Ди побежал. Ледяной воздух, врываясь в лёгкие через рот, обжигал. То, что мог
умереть чуть позже, от кровавого кашля, вызванного воспалением лёгких, он даже не
подумал. Страх близкой когтистой смерти заслонил далёкий и невнятный ужас кровавого
кашля.
Один раз Ди оглянулся. Зверь поднялся на лапы и помотал головой. Капли крови
полетели в стороны. В следующий миг самка посмотрела на улепётывавшего по проулку
человека. Глаза прищурились, пасть оскалилась, по телу пробежала крупная дрожь. Когда
Ди оглянулся в следующий раз, самка с опаленной мордой была уже совсем близко. Ещё
несколько десятков прыжков и он вновь окажется в её лапах.
Зелёный глаз жутко смотрелся посреди каши из крови, кожи и коричневой шерсти.
Сумка стучала по бедру, обрез показался слишком тяжёлым. Ди захотелось выбросить
обрез и сумку, только б не попасться ещё раз в лапы зверя. Но молодой разведчик
отбросил эти мысли.
Человек выскочил из проулка между домов быстрее пули. Следом, размазанным
коричневым пятном, пронёсся зверь. Ди оглянулся. Пронзительные зелёные глаза и
оскаленная пасть со страшными клыками была уже совсем рядом. Разведчик перехватил
обрез за стволы. Ещё раз оглянувшись, увидел, что самка вот-вот прыгнет.
«Раз. Два. Три» – про себя сосчитал он.
После, резко обернувшись, Ди со всей силы махнул обрезом. Рукоять бывшего
ружья пришлась в скулу находившегося в полёте зверя. Самка рухнула без сознания в
снег. Молодой разведчик тоже упал. Оружие отлетело в сторону. Моментально вскочив,
он кинулся к обрезу. Заледеневшие пальцы с трудом обхватили стволы. Сзади донёсся
шорох. С лёгким стоном Ди обернулся. Самка приходила в себя. Попыталась подняться,
но сил хватило лишь на то, чтоб перевернуться на спину. У разведчика возникла идея:
подойти и перерезать горло, пока она ещё слаба. Он даже сделал несколько шагов, но
потом остановился.
«Не подходи! – завопило подсознание. – Не подходи!»
Ди и сам уже понял, что чуть-чуть не сделал ужасную глупость. Отец с детства
учил, что если зверь кажется слабым, это вовсе не означает, что он слабее вооружённого
человека. Самка пошевелилась, вновь попыталась встать и опять тщетно. Разведчик ещё
несколько мгновений постоял, размышляя, как же так получилось, что зверь, практически
беспомощный, лежал перед ним, а из оружия лишь бесполезный в данной ситуации нож?!
И Ди побежал. Последние скупые лучи отражались от зеркальных поверхностей
небоскрёбов и снега, ослепляли. Несколько раз оглядывался. Зверь не преследовал, в
одиночку близко к поселению людей они не подходили. Руки замёрзли. Остановившись,
засунул обрез подмышку. Негнущимися пальцами с трудом выдернул из-за пояса
перчатки. Кое-как нацепил. Привычным движением собрался поправить шапку и понял,
что её нет.
– Да чтоб тебя! – хлопнул рукой по бедру.
Глубоко вздохнув через нос, трусцой побежал дальше. Вскоре показалась огромная
площадь посреди мёртвого города, а на ней и родное поселение, обнесённое высоким
частоколом. Рядом с вращающимися дверьми одного из небоскрёбов крутилось человек
шесть-семь ребятни. Пока взрослые не заметили их отсутствие, они развлекались
любимой детской забавой: «А кто сможет дальше зайти в отравленное здание».
Они как раз считались, кому первому входить, кому второму и так далее.
– Говорил зверь «никому не верь», – после каждого слова, мальчуган в куртке из
медвежьей шкуры тыкал в каждого пальцем. – Надел сапоги и быстро беги. Нет сапог –
жми на курок, нет курка – выходи пока, – закончилась считалка на черноглазой девочке.
– А ну, прочь от входа! – прикрикнул на них Ди. – Знаете же, что внутри опасно,
чего лезете?! Или думаете, что это шутки? – он напыжился, всем видом стараясь показать,
что взрослый, хотя сам ещё несколько Сезонов назад играл в подростковый вариант этой
же игры. Если у детей надо было просто забежать и потом рассказывать, как там темно и
страшно, то подростки должны были вынести из зданий какую-нибудь безделушку.
– У тебя забыли спросить, Мясо! – выступил вперёд мальчуган в куртке из оленьей
шкуры. – Иди, под лавочку спрячься! Как обычно! Мясо!
Ди сделал к ним два устрашающих шага. Ребятня, с весёлым гигиканьем,
разбежалась по площади.
– Мясо! Мясо! Мясо! – разнеслись по округе звонкие голоса.
***
Ди вскочил с лавочки. Спросонья чуть не потерял равновесие. Кошмар, в котором
убегал от зверей, но они догоняли и начинали терзать, застыл перед глазами. Разведчик
потёр слипшиеся веки, потянулся. Организм до конца не проснулся, но Ди чувствовал, что
выспался отменно.
Братья с жёнами и детьми ещё спали. Каждая семья на своей кровати, дети между
родителями. Ди улыбнулся, глядя на родственников.
«Когда-нибудь… Скоро и у меня будут жена и дети» – подумал он и представил,
насколько теплее тогда станет спать.
За столом сидела мама. Возле коптящего огарка лежала поджигалка, небольшое
электро-механическое устройство, найти которое в мёртвом городе проблем не
составляло. Свеча была не в состоянии осветить внутренности большого дома, но Ди
этого и не требовалось. Дом был сделан, как одна огромная комната, и ширмами из шкур
разделён на несколько частей. В первой, возле входной двери, находился разнообразный
хозяйственный инвентарь. Во второй части, центральной, стоял электроводонагреватель в
виде чана с водой, от которого шли трубы по всему периметру и даже на чердак. Правда,
последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретая
вода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена таким
образом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик так
и не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались стол
и множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободное
от работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Как
говорится: и в тепле, и не в обиде. В третьей же, задней части, находились туалет и
кладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того,
чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, в
основном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды в
Период Бурь.
Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительного
прибора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях,
сделанных семьёй столяров.
Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие –
входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническое
решение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.
Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли,
каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назад
старший брат – Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и странно
пахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономить
свечи семья разведчиков перестала.
Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-то
мастерила. «Размышляю, рукодельничаю» – всегда оправдывала она своё раннее
пробуждение.
– Привет, мам, – прошептал Ди.
– Здравствуй, сынок, – мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась с
той теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. – Как спалось? Что-то
плохое приснилось?
– Нормально, мам. А ты чего такая грустная? – Ди оделся, поискал глазами шапку.
– Тяжело встала, – вздохнула мать. – Да и вот! – на столе, отложенное в сторонку,
лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверем
куртку. – Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.
Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спине
или груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волоса
была не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным в
использовании.
– Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будто
этот ремешок прямо сейчас нужен?! – молодой разведчик осторожно надел зашитую с
материнской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего на
один Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала у
изголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, и
когда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.
– Не спится мне, – горько вздохнула мать. – Ноги болят, временами я их перестаю
чувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их…
– она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.
Ди подошёл, обнял маму.
– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо. – Я не дам тебя в обиду! – сказал то, чего
сделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.
Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.
– Спасибо… – мама крепко сжала руку. – Иди, тебе надо отчитаться.
– Не бойся, – зачем-то добавил Ди.
Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел,
чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулся
носом о перила.
– Да чтоб тебя! – пробормотал любимую присказку.
Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевало
очередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов,
приятно слепило глаза.
– Да чтоб тебя! – пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва –
дочь и единственная выжившая родственница оружейника.
Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади.
Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась.
Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.
Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежность
ребячества, когда лучший друг – тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В конце
прошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Они
уволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился в
напоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никто
и никогда не приходил обратно от зверей. Женщины под навесом сразу вспомнили, что
бабка Эвы была колдуньей и доставила людям множество бед. В довесок, после
возвращения она стала странно себя вести. Не интересовалась женихами, хотя вошла в
возраст, когда женщины в поселении уже имели детей. Ни с кем не общалась, даже когда
готовила еду под навесом. После возвращения волосы Эвы из рыжих превратились в
седые. Вдобавок она начала их коротко стричь, хотя девушке полагалось иметь длинные,
иначе из чего она будет делать родным подарки? Отношение к ней усугублялось тем, что
она была худа и стройна. Бабы под навесом, одна другую перебивая, авторитетно
заявляли, что такая худышка на втором ребёнке «закончится», тогда как женщинам
приходилось много рожать. Смерть в поселении была частым гостем.
До того достопамятного нападения зверей к Эве относились что называется
«никак». Если и замечали, то сразу вспоминали бабку, будто Эва в ответе за её
прегрешения. Ди никогда не обращал внимания на пересуды в адрес подруги. А когда
слышал подобное в собственном доме, то вступал в ожесточённый спор, с пеной у рта
доказывая, что Эва – лучшая из девушек. Несколько раз даже бывало, что, отстаивая честь
подруги, со сверстниками дрался.
Но всё изменило возвращение.
Из-под навеса быстро расползлись слухи, что бабка перед смертью передала знания
внучке. Женщины припоминали слышанные от родителей истории, беззастенчиво
приукрашали моментально придуманными событиями. В итоге, меньше чем за Сезон, Эва
приобрела такую зловещую репутацию, что любую другую давно бы изгнали, но она
осталась единственным живым родственником престарелого оружейника. А мастерство
этой семьи требовалось поселению как воздух.
Секретами ремесла делиться не принято. Все семьи привыкли выполнять свои
обязанности. Еду под навесом делили на количество домов – каждый рот в доме был на
счету. При дележе продовольствия, которое тоже проходило под навесом, бывало, что
бабы друг дружке выдирали не один клок волос. На подсознательном уровне никто не
хотел кормить бездельников.
Потому и в гости ходить было не принято. Даже детей женить старались внутри
семьи. Если этого не получалось из-за близкого родства, то выдав дочь, приходилось
очень быстро забывать о ней. По сложившимся традициям, невестка также должна была
забыть об отчем доме и полностью сконцентрировать внимание на новой семье. Из-за
этого девочек премудростям профессий не учили.
От женщины требовалось, чтоб рожала, следила за хозяйством, еду готовила. В
истории поселения бывали случаи, когда девушки не могли выйти замуж, либо
оказывалось, что родить они не могут. Тогда женщина становилась для дома обузой.
Эве пришлось быстро постигать семейную науку. В её обязанности входило
изготовление пороха, патронов, ремонт оружия, а также изготовление нового, вместе с
семьями столяров и литейщиков. В мёртвом городе оружия не было. Либо его растащили
в первые дни катастрофы, либо оно и вовсе было под запретом.
Ди немного прошёл и обернулся. Она смотрела вслед. От этого взгляда у него по
коже побежали мурашки, показалось, что бывшая подруга его оценивает, словно зверь
перед нападением.
– Да чтоб тебя! – прошептал разведчик и прибавил шагу.
Первые жители соорудили поселение на окружённой небоскрёбами, гигантской
площади мёртвого города. В центре располагалась одна из трансформаторных
подстанций. Уникальная в своём роде. Все здания в городе имели солнечные батареи на
крышах. На западе, между городом и горами, находилось огромное количество ветряных
электростанции, из-за чего рождалась аналогия с Садом. Также эту территорию иногда
называли Снежной преградой из-за сильного ветра и поднимаемого им снега. Вся энергия
от солнечных батарей и ветряков благодаря подземным кабелям попадала в
трансформаторную на площади, откуда уже расходилась по нуждам города. Первые
поселенцы убрали с площади все ненужные постройки и вокруг оставшихся сооружений
выстроили поселение, которое изначально мыслилось как круглое, но в итоге приобрело
овальную форму. Электроэнергию же перенаправили с города на собственные нужды.
Вокруг трансформаторной находились хозяйственные постройки, где выращивали
еду – лишайники, мхи, осоки, луговики, а также содержали отловленных оленей, которых
забивали накануне Периода Бурь. По соседству находился навес, где женщины в очагах на
открытом огне готовили еду. Самое трудное при этом – разжечь огонь, так как древесина
из окрестных рощиц промёрзла насквозь. Даже оставленные угли иногда не могли
воспламенить её.
Проходя мимо трансформаторной, Ди бросил привычный взгляд на закрытую
дверь в надежде, что она откроется, и ему удастся что-нибудь разглядеть. Но она
оставалась закрытой. Ди с сожалением вздохнул.
Право входа в здание трансформаторной подстанции имели лишь самые опытные
члены семьи электриков. И все судьи, естественно. Остальным, под страхом изгнания из
поселения, запрещалось входить внутрь. Как утверждали судьи, любой неосторожный
поступок внутри здания мог привести к тому, что всё поселение окажется без
электричества, а это, в свою очередь, грозило неминуемой смертью. Кроме того, внутри
всегда дежурил один из судей и за ним сохранялось право отключить энергию какой-либо
семьи при малейшем неповиновении.
К каждому дому были протянуты кабели, вмурованные первыми поселенцами в
стены. Внутри торчало два оголённых конца, к которым намертво присоединялись
приборы, необходимые в работе каждой семьи. Большинство жителей боялись
электричества как огня. Не видели его, не понимали принципа действия, но знали, что оно
убивает. Бабы с детства стращали детей рассказами про торчавшие из стен провода. Так
же, как пугали когда-то и их, чтобы не подходили к невидимому убийце. В итоге,
поколение за поколением люди вырастали и боялись электричества. А к семье электриков
относились с большим почтением и уважением, за каждую, пусть даже мелкую и
незначительную работу, старались отблагодарить.
Главное приспособление в каждом доме – электроводонагреватель, в быту
именуемый просто печкой. Он выполнял сразу несколько функций: отапливал, давал
питьевую воду, а в Период Бурь в его чане готовили еду. Каждый ребёнок знал, что
отопительная система не должна стоять без воды – чревато её поломкой. И каждый
ребёнок знал, что снег по мере надобности, надо закидывать в чан вне зависимости от
того, говорили взрослые это делать или нет. Судьи рассказывали, что первые поселенцы
привезли с собой для отопления какие-то «спиральки». Когда же они сломались, было
предложено отапливаться дровами. Но, поразмыслив и посчитав, пришли к выводу, что
при таких расходах им вскоре нечем будет восстанавливать стены. Дерево не пребывало, а
тратить его приходилось и так много. В итоге, была предпринята колоссальная работа по
проектированию, разработке и сборке электроводонагревателей, а также всей системы
отопления в каждом доме и хозяйственных постройках.
Легенда, которую в поселении впитывали с молоком матери, гласила, что предки
жили в тёплом месте, где отсутствовали звери, а пищи было вдосталь. И находилось это
место под таким же мёртвым городом за океаном. Однако, по каким-то причинам, людям
пришлось уйти. Вот здесь в легенде и начинались серьёзные расхождения. Одни
утверждали, что там появились звери, которые попросту выгнали людей. Другие
говорили, что появились какие-то механизированные смертоносные приспособления.
Третьи стояли на том, что от города исходило излучение страшной поражающей силы, и
когда это выяснили, пришлось оставить его немедленно. Четвёртые настаивали, что люди
вообще ниоткуда не приплывали, а всегда жили в этом поселении посреди мёртвого
города. Как бы там ни было, но если кто и помнил достоверные ответы – так это семья
судей. Однако делиться секретом с другими они не спешили.
Мимо Ди с визгами и смехом пробежала толпа малышей. Они играли в нападение
зверей. Следопыт отметил, что среди них, как обычно, нет ни одного судейского ребёнка.
Тут же его мысли перекинулись на Сию – дочь главного судьи, и он завертел головой в
тщетной надежде увидеть её где-нибудь поблизости. В Сию были влюблены почти все
мальчишки его возраста и каждый тешил себя призрачной надеждой, что именно он –
единственный достойный кандидат.
С семьёй судей породниться мечтали все, но они выбирали лишь наиболее умных и
успешных. Члены этой семьи были главным и непререкаемым авторитетом. Именно они
осуществляли контроль общественных работ в хозпостройках. Для этого был составлен
график, по которому каждый из домов привлекался на три дня к работам. Сколько
выходило людей никого не интересовало – важен результат. Зачастую приходилось
работать всем, начиная от детей и заканчивая стариками. От работ освобождались лишь
главы семей и сами судьи, а для бойцов было послабление. Каждый из их домов работал
по одному дню, один за другим. В итоге трудились лишь женщины сразу всей семьи, а
мужчины занимались своими прямыми обязанностями – охраной периметра и
наблюдением за правопорядком.
Также судьи хранили и распределяли материальные ценности поселения. Выдавали
каждой семье норму профильной работы, согласно потребностям остальной общины.
Они же возглавляли Совет, и решали вопросы о том, виновен человек, или нет.
Резкий порыв ветра со снегом оборвал размышления Ди, забираясь под одежду и
напоминая, что нужно наконец отчитаться о невыполненном задании. И чем скорее он это
сделает, тем раньше сможет вернуться домой в тепло.
Изредка кто-нибудь из жителей поселения, наслушавшись разнообразных сказок и
преданий, пускались на поиски мифического рая за океан, откуда по поверьям приплыли
первые поселенцы. Надежда или безысходность заставляла людей отправляться в эти
загадочные и опасные предприятия. Находили ли они то, что искали, оставалось тайной,
ведь обратно никто не вернулся.
Океан никогда не замерзал, в отличие от глубоко врезавшегося в материк залива в
северной части города. Предполагали, что по льду, который растаивал лишь к середине
Сезона, эти искатели рая добирались в соседний город, а из него, как гласила легенда, по
гигантскому мосту можно было попасть на другой континент. Правда это или нет, могли
знать лишь судьи.
По периметру поселение обнесли высоким частоколом с вмонтированными в него
стальными листами и прорезанными в них бойницами. Кто и когда предложил вставлять
эти листы металла, уже никто не помнил. Последующие поколения посчитали это
глупостью и постепенно их убирали. Но даже такие меры предосторожности не спасали от
набегов зверей, которые почти всегда находили способ продраться внутрь.
Судьи говорили, что первые поселенцы пытались сооружать забор из крупного
городского мусора, но звери его с невероятной лёгкостью сталкивали или по нему же
забирались внутрь. Вдобавок для постройки такой стены требовалась техника, которая
уже при первых поселенцах была древней. В итоге приняли решение строить деревянную
ограду. Ведь, в конечном счёте, никакой забор не мог остановить зверей в их ненасытной
жажде человеческой крови.
Днём люди не боялись выходить на улицу. Холод хоть и кусался, но солнце не
давало околеть. С приходом же темноты из домов никто не выходил. Даже звери не
нападали по ночам.
Самое страшное событие в жизни поселения и всей планеты – Период Бурь. В это
ненастное время на улице выжить практически невозможно. Температура на планете даже
в самые тёплые дни не поднималась выше минус тридцати пяти. В Период Бурь она
падала до минус восьмидесяти и ниже. Вдобавок поднимался сильнейший ветер.
И так текло время из поколения в поколение.
Из жизни в жизнь.
***
Ди быстро выкинул из головы встречу с Эвой. Весело шагая вперёд, приветливо
здоровался со встречными.
– Эй, Вэлдис! – окликнул бойца, вышедшего из своего дома. – Как дела?
Вэлдису, молодому парню, совсем недавно женившемуся на бойкой девице, при
последнем нападении зверей оторвали левую кисть. И он радовался такому везению.
Правая-то рука не затронута, а значит, не будет обузой.
Чтоб жениться, согласия родителей мало. Требовалось получить разрешение
Совета, куда входили главы двенадцати семей. В девяти из десяти случаев разрешение
было обыкновенной формальностью, но иногда главам семей всё же приходилось
спорить, отстаивая чьё-то право на взаимную любовь.
– Думаю, не свернуть ли тебе шею?
– Какие мы грозные! – покачал головой Ди. – У тебя что, кисть отросла?
– Тебя, Мясо, я и одним мизинцем убить смогу, – рявкнул Вэлдис. – Проваливай,
пока цел! – молодой боец сделал несколько устрашающих шагов, а разведчик, на всякий
случай, отбежал.
Семье бойцов из тридцати трёх домов в поселении принадлежало девять. Они
располагались в центре, пять по одну сторону хозпостроек и четыре по другую. На крик
из всех соседних домов повываливали остальные бойцы. Они – самая многочисленная
семья – старались держаться друг друга. Впрочем, как и остальные.
– Эй, Мясо, ты чего тут бродишь?
– Мясо, на ужин попасть захотел?
– Мясо, когда ты уже хоть какую-то пользу принесёшь?
Ди не обращал внимания на обидные выкрики. Бойцы постарше вернулись в дома.
Молодёжь продолжала упражняться в остроумии. По юношеской наивности он заглянул
под навес. Рассчитывал встретить там Сию. Но она под навес в такую рань никогда не
приходила. Зачем дочери главного судьи сразу после сна утруждаться работой?
Многочисленные бойцы охраняли периметр, часто сопровождали людей за
частокол. Они гордились тем, что умели умирать. Их с детства учили обращению с
оружием, а боевым крещением становилось убийство зверя ножом. Женщины бойцов
тоже не отличались покладистостью характера. Именно они зачастую устраивали под
навесом склоки, имевшие порой самые отягчающие последствия.
Помимо бойцов были и другие большие семьи – литейщики, столяры, электрики и
охотники. Все они занимали по три дома. Литейщки занимались изготовлением
разнообразных стальных предметов. Столяры мастерили и ремонтировали деревянные
изделия. Электрики следили за ветряками и любыми неисправностями проводки.
Охотники занимались рыболовством, ловлей оленей, охотой на моржей и пингвинов.
Остальным семьям в поселении досталось по одному дому.
Лекари и повитухи жили в самом маленьком домике слева от семьи судей. Справа,
в большом доме жил оружейник с единственной выжившей дочерью – Эвой. Для многих
оставалось загадкой, как они вдвоём успевали справляться со всеми обязанностями:
ремонтировать оружие, изготавливать порох и патроны.
В истории поселения были попытки свергнуть власть судей, но закончились они
плачевно. Бойцы были самой привилегированной семьёй из всех. И главную обязанность
– охрану власти – исполняли дотошно.
Ко всему прочему дом судей немного отличался от остальных, фактически
однотипных. Он был намного больше и имел подземную комнату, о которой ходило
множество слухов. Сами же судьи утверждали, что ничего загадочного в этой комнате
нет, и она используется как кладовая. Однако внутрь никого не пускали.
Ди уже подходил к дому одёжников, когда боковым зрением уловил, что Эва идет
за ним. Вокруг царило оживление, люди сновали туда-сюда по делам, из-под навеса
доносились голоса баб. Следопыт испугался, что кто-нибудь мог тоже заметить
преследующую его Эву, и уж тогда бы точно поползли слухи. Увеличивая расстояние, Ди
ускорил шаг. Дверь соседнего дома открылась, выпуская нескольких женщин семьи
одёжников, следопыт оглянулся, но Эвы уже не было. Он с облегчением вздохнул и
отправился дальше. Показалось. Она просто шла под навес.
Семья одёжников с трудом помещалась в один дом. Однако когда на Совете Дидли,
главный судья, завёл вопрос о расселении, то услышал категорический «нет». Глава семьи
наотрез отказался селиться в нескольких домах, сославшись на то, что они живут в
тесноте, да не в обиде. Семья занималась тем, что шила одежду и обувь для всего
поселения из шкур животных – в основном оленей и моржей. Изредка у охотников
получалось забить самого страшного хищника – медведя, на которого даже звери не
нападали, и тогда к одёжникам выстраивалась очередь на вещи из его шкуры. Ходило
поверье, что вещи, сделанные из шкур медведя или зверей, приносят удачу. И лишь главы
семей, судьи и особо выделившиеся бойцы имели право носить такую одежду. Также
одёжники занимались изготовлением простыней, пелёнок и прочих хозяйственных
принадлежностей из материала, который разведчики находили им в городе.
Соседний дом строителей-ремонтников был окружён горами всевозможного хлама,
где иногда поутру находили закоченевший труп кого-нибудь из односельчан. Нередко
бывало, что, отправившись вечером за добавкой к самогонщикам, соседям ремонтников,
домой человек не возвращался. Противное пойло, варимое семьёй самогонщиков, по
вкусу напоминало прелые опилки. Да и цвет имело соответствующий – мутно-
коричневый. Поговаривали, что именно из опилок его и гнали. Но для некоторых эта
противная жидкость была в жизни самым главным.
Один из домов занимала многочисленная семья мусорщиков. Вся грязная работа,
естественно, доставалась им. Позади каждого дома имелась пристройка. В ней человек
справлял естественные надобности, а потом, при помощи специальной блочно-
поворотной конструкции выбрасывал всё наружу. Уборкой этой замёрзшей субстанции
мусорщики и занимались, попутно убирая любой другой сор. Почти вся семья
беспрерывно нахаживала к самогонщикам, трезвыми их редко кто видел.
В эти две семьи, самогонщиков и мусорщиков, по доброй воле не попадали. Если
человек пристращался к пойлу и переставал работать, то его выгоняли из семьи. В таком
случае оставалось либо уйти из поселения, либо присоединиться к этим двум семьям. Но
если человек и там переставал работать, то решением Совета его уже навсегда выгоняли
из поселения.
Небольшую семью составляли гончары. Они были бесконфликтными и
неприметными – тихонько изготавливали посуду. Поэтому в поселении о них ходили
нехорошие байки. Некоторые бабы договорились даже до того, что начали утверждать,
будто вся семья ночью превращается в зверей, днём же вновь меняют облик на
человеческий. Люди со здравым рассудком на подобные домыслы баб не обращали
внимания.
Ди принадлежал к малочисленной семье разведчиков. Он – младший ребёнок в
семье и поговаривали, что престарелая мать при родах чуть не умерла. Она родила
восемнадцать детей, но выжили лишь пятеро. Загадочной легендой дома разведчиков
была пропажа Виры – первенца. Дочь попросту исчезла накануне свадьбы, и сколько отец
не пытался её найти, ничего не вышло. Будто в небо взмыла. К тому времени как Ди
подрос, папа сильно одряхлел. Старших сыновей он успел обучить особенностям
профессии. Младшему не досталось практически ничего. Те крохи знаний, которыми Ди
обладал, дались случайно. Кое-что подсмотрел у братьев, до кое-чего добрался через
собственные шишки. И лишь в последнее время отец взялся за обучение младшего сына
чтению карт. В итоге Ди научился читать их не хуже Гтирера – старшего брата и
великолепного разведчика.
Три дома в поселении пустовали. За один из них несколько Сезонов спорили
литейщики и бойцы. В этом препирательстве, несколько раз доходившем до побоища, не
смогли помочь ни судьи, ни Совет, где по этому поводу тоже пару раз вспыхивали драки.
Второй дом находился на ремонте, после нападения зверей. Семья столяров, которая там
жила, временно переехала к родственникам. Третий – лишь частично сохранившийся
каркас. Поговаривали, что по ночам там можно увидеть призраков бывших хозяев – семьи
свечников. Их дом, вместе с обитателями, сгорел ночью. Наутро люди обнаружили остов
и обуглившиеся трупы. Судьи утверждали, что Ни-Диидо, спившийся глава семьи,
устроил пожар. Единственное, чем жителям запомнились сгоревшие заживо люди, так это
загадками, которые оставили. Бабы под навесом нет-нет да начинали гадать, а почему ни
один человек так и не проснулся во время пожара.
Уничтожение семьи свечников поселение не особенно-то и заметило, как и
исчезновение некоторых других семей задолго до этого. Разве что свечи всем пришлось
изготавливать самостоятельно из жира моржей, который добывала семья охотников.
За время существования поселение потеряло много людей. Но самыми значимым
было разделение, как прозвали в поселении событие, произошедшее в начале прошлого
Сезона. Сразу после первого, традиционного, нападения зверей, около ста людей из
различных семей бесследно и бесшумно пропали. Произошло это под утро, когда
поселение спало крепким сном. Даже брат-близнец отца Ди вместе со всей
многочисленной семьёй исчез. Оставшиеся жители догадывались, что бродившие слухи,
якобы за горами теплее и нет зверей, в итоге, нашли поклонников. Их возвращения ждали
целый Сезон. Но обратно не вернулся ни один человек. Судьи объявили всех, покинувших
родной дом, глупцами и о них постепенно забыли.
Ди весело насвистывал незатейливую мелодию, глядел по сторонам и
бессмысленно улыбался, просто оттого, что настроение хорошее. Ему следовало
отчитаться перед главою семьи строителей-ремонтников, по проваленному заданию. Но
молодого разведчика это совершенно не заботило. Он как раз поглядел на голубое и
безоблачное небо, которое бывает лишь перед Периодом Бурь, когда над поселением
разнёсся страшный звук – троекратный свист наблюдающего.
А это означало нападение зверей.
На несколько мгновений Ди окаменел. По округе, волной отражаясь от
небоскрёбов, разнёсся вой Вожака. С минуты на минуту звери начнут атаковать
поселение. Ди изо всех сил побежал к дому.
«Только б успеть!» – засела в голове единственная мысль. Без оружия на улице у
него не было шансов выжить.
Донёсся первый выстрел – наблюдающий с одной из стен пальнул по зверям.
Одновременно из всех домов начали выбегать мужчины. Обвешанные оружием бойцы,
заняли ключевые точки. Перешучиваясь, будто собрались на увеселительную прогулку,
они приготовились броситься туда, где произойдёт прорыв. Остальные побежали к
стенам. И лишь женщины, да самые старые с самыми молодыми остались внутри домов.
Первый удар обрушился на стену, когда Ди подбежал к навесу. До дома остались
считанные шаги. Он поскользнулся и с разбегу грохнулся лицом о каменную поверхность
площади. Вскочил настолько резво, будто сила тяжести изменила направление. Ноги сами
понесли дальше. Текущую из разбитого носа юшку даже не заметил. Выстрелы
слышались по всему периметру поселения. Разведчик подскочил к двери. Дёрнул –
закрыта.
– Откройте, это я! – завопил Ди, тарабаня кулаками. – Откройте!
Прошла вечность, перед тем как заскрипел засов. Ди дёрнул дверь, не дожидаясь,
когда ему отворят. В доме остались лишь женщины да дети. Даже отец, отказываясь
признавать старость, взял оружие и отправился на улицу. Гтирер даже сказал перед
выходом: «Ты, старый, вообще из ума выжил?!». Главный разведчик не ответил старшему
сыну. Взял винтовку с оптическим прицелом, наследие первых поселенцев, и ушёл.
Дверь открыла Тири – жена старшего брата – полная и симпатичная женщина,
несмотря на то, что глаза косили в разные стороны. Всех детей и больную свекровь
невестки спрятали на чердак. Сами столпились перед дверью с ножами наизготовку. Лишь
в руках Тири было длинное ружьё. Раньше оружие использовалось Гтирером, но когда
один из стволов разорвало, навсегда перекочевало в дом для обороны.
– Ты чего здесь делаешь? – в раскосых глазах невестки скользнуло презрение. –
Все мужчины на улице.
– Мой обрез, – пробормотал Ди, пытаясь обойти тучную Тири. В каждое
нападение, он с обрезом забирался под тяжёлую лавку, на которой обычно спал и
бесшумно там лежал до тех пор, пока звери не уходили.
– Ты не слышал меня? – невестка толкнула деверя прикладом в грудь. – Все
мужчины на улице! Защищают родных! А у тебя кровь из носа идёт от страха! Опять под
свою лавку юркнуть собрался?!
– Ты не слышала меня?! – закричал молодой разведчик. – Я обрез забыл!
Тири дала ему пощёчину. Если учесть, что рука у неё тяжелее, чем у некоторых
мужчин, то пощёчина вышла, как удар кулаком.
– Не ори на меня, Мясо!
Ди пошатнулся и застыл. Захотелось ударить обнаглевшую невестку, но он не
решился. Вряд ли брат простил бы такое отношение к жене.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Точнее Ди смотрел в
косившие глаза невестки. Виида, жена Траана, вынесла обрез и горсть патронов.
Ди переломил оружие, вставил два патрона. В ладони осталось шесть.
– Дай ещё, – посмотрел в глаза Тири.
– Иди отсюда! – невестка с такой ненавистью толкнула, что он кубарем выкатился
из отчего дома.
Стрельба слышалась уже внутри поселения. Слишком быстро на этот раз звери
сломили оборону людей. Ди вскочил, привычным движением взвёл курки. После
покрутил головой, решая в какую сторону бежать, чтоб спрятаться. Но выстрелы гремели
отовсюду. Оборону прорвали со всех сторон.
Разведчик застыл в нерешительности. Одно дело если за тобой гонятся звери – там
приходится бороться за свою жизнь. И совсем другое, когда по собственной воле надо
идти навстречу этим когтистым созданиям. Оставаться перед домом нельзя – засмеют. Ди
чуть-чуть постоял, раздумывая.
«А может плюнуть на всё и остаться тут? – пронеслась мысль. – Всегда можно
сказать, что охранял ту ораву детишек, которую наплодили четыре старших брата!»
Внутри кольнуло, будто предупреждая, что совершает роковую ошибку. Где-то
совсем рядом, как показалось Ди, за домом, прогрохотал двойной выстрел. Молодой
разведчик, крепко зажав в левой руке патроны, направился посмотреть, кто стрелял.
За углом двое зверей на задних лапах прижали молодого бойца к стене. У одного из
разодранного выстрелом бока текла кровь, но он такой пустяк даже не замечал. Боец не
опускал оружия, однако и не стрелял.
«Закончились патроны» – догадался Ди.
Вероятно, и звери это поняли. Переглянувшись, начали медленно и осторожно
надвигаться, ожидая от человека любого подвоха.
– Стоять! – крикнул боец. В его глазах молодой разведчик не увидел страха, лишь
желание дороже оценить собственную жизнь. Смерть смотрела ему в лицо, но не в душу.
На несколько мгновений звери застыли, но потом продолжили движение. Боец
бросил ружьё и выхватил длинный тесак.
– Ну, я сейчас вас… – пробормотали его губы.
Ди вскинул обрез. Руки дрожали и палец случайно нажал оба спусковых крючка.
Дробь из двух стволов попала в раненного зверя. Тот захрипел и медленно опустился на
землю. Второй моментально переключился на бо́льшую опасность. В два прыжка
преодолел разделявшее расстояние. Замахнулся когтистой лапой…
Ди одеревенел не в силах пошевелить ни единым мускулом. Воображение
подкинуло картинку, как его голова, оторванная мощным ударом, катится по снегу…
Ударить зверь не успел. Из груди с чавкающим звуком появилось остриё тесака.
Зверь округлившимися глазами посмотрел на него, затем на Ди. Вновь посмотрел на тесак
и аккуратно потрогал когтем окровавленное лезвие. И лишь после этого его глаза
закатились, и он грохнулся замертво.
– Спасибо, Мясо, – боец подобрал ружьё. – Сегодня ты как никогда полезен.
Повзрослел? – подошёл, вытащил тесак из трупа. – Беги, прячься. Здесь твоя помощь
больше не нужна.
Боец презрительно улыбнулся и побежал к своему дому, за боезапасом.
Ди попытался запихнуть новые патроны. Руки не слушались, а патроны будто
разбухли и в стволы никак не попадали.
Раненный в оба бока зверь вяло пошевелил лапой. Ди чуть обрез не выронил от
страха. Зверь медленно и тяжело поднялся. Разведчик с открытым ртом смотрел на него. В
голове вертелось «Стреляй! Чего ты ждёшь?!», но Ди не мог и рукой пошевелить из-за
странного оцепенения. Зверь покачнулся, но на задних лапах устоял. С удивлением
посмотрел на застывшего человека, будто спрашивал: «Ну и чего застыл? Стреляй уже!».
Затем шагнул навстречу.
Внезапно наваждение прошло. Патроны заняли места в стволах. С щелчком
захлопнулось оружие. Ди взвёл курки. Спусковые крючки нажались мягко. Зверь
дёрнулся. Грудь разворотило, но он удержался на лапах. Сделал несколько шагов к
человеку и лишь после рухнул в снег.
Молодой разведчик посмотрел на четыре патрона, оставшиеся в ладони.
«Бывало и хуже», – попытался успокоиться любимой присказкой отца.
Сергей Гончаров
Выбор Евы
Пролог
Звери не умеют разговаривать! Девочка тряслась от страха на холодной железке, а
крупный зверь с чёрной шкурой сидел рядом и… говорил!
– Всем не спастись, – посмотрел он в глаза девочке.
«Совсем молодая, – пронеслось в мыслях. – Наверно, о парнях недавно думать
начала».
«Глаза разноцветные, – в глупом оцепенении подумала Эва. – Один голубой,
другой зелёный».
– От тебя сейчас, может быть, зависит жизнь всего человечества, – продолжил
зверь. – И пока я жив тебя никто не тронет. Повторяю, попасть туда смогут лишь двое.
Выбирай мужчину, и вместе уходите. Чем быстрее, тем лучше. Поняла?
– Ага, – кивнула девочка. Её волосы, ещё вчера рыжие, стали седыми. В голове всё
перепуталось, перемешалось и в связное целое складываться не собиралось. Пару
мгновений назад она ждала смерти. На её глазах растерзали сестру. В соседней пещере
только-только умолкли крики. Звери разорвали ещё кого-то из родственников.
– Да ничего ты не поняла… – в сердцах махнул лапой зверь с чёрной шкурой.
Часть 1
Кровные узы
Между зданий мелькнула коричневая шкура. Ди моментально замер, даже руками
пришлось взмахнуть, чтоб удержать равновесие.
Вечернее солнце скупо бросало последние лучи. Они отражались от зеркальной
поверхности окружающих небоскрёбов, от снега, покрывавшего всю планету, и сильно
слепили. Но Ди, как и остальные жители, давным-давно привык к солнцу, которое не
грело. И если не успеет к ночи добраться до дома, то шанс увидеть светило ещё раз
равняется… чуть-чуть больше ноля. Пережить ночь на улице практически невозможно.
Ди закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул через нос. Ртом никто не дышал.
Простудить лёгкие на таком морозе – дело нескольких вдохов. А потом кровавый кашель
и смерть. Молодой разведчик заправил прядь русых волос, выбившуюся из-под шапки и
щекотавшую нос, после чего медленно открыл глаза.
Заснеженная улица города как всегда пуста. Погребённые под сугробами у
обочины дороги навсегда уснули автомобили. Город молчалив и безмолвен. Уже много-
много лет.
Впереди показалось движение, кто-то быстро выглянул из-за угла. Ди
почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. Медленно стянул обрез с
плеча. Взвёл курки. Сняв перчатки, заткнул их за пояс. Левой рукой пошарил в сумке –
около двадцати патронов. Два вынул и зажал в кулак. Тяжело вздохнул и направился
дальше по улице.
Теперь он начал чувствовать, что за ним наблюдают. Это нельзя ни с чем спутать.
Неуютно, когда на тебя смотрит человек, но когда за тобой следят звери…
Ди видел себя в зеркальных окнах первых этажей. От этого становилось жутко.
Одинокий человек с обрезом наизготовку посреди мёртвого города мёртвой планеты. Где-
то совсем рядом звери. Они ждали, пока он хоть немного расслабится и перестанет
беспрестанно вертеть головой. Им даже могло хватить ума, специально показаться, чтобы
человек начал нервничать.
Ди шагал и шагал, а звери всё не нападали. На несколько мгновений он даже
засомневался, а точно ли видел коричневые шкуры. Возникла мысль, что даже если и
видел, то они могли по своим делам идти. Но эта мысль была слишком смехотворной. У
них было два дела: достать еды и полакомиться человечиной. И для первого в город они
не ходили.
Сбоку, в тёмном проулке меж двух небоскрёбов, боковое зрение выхватило
движение. Разведчик молниеносно припал на колено. Чёрные провалы стволов уставились
в сторону потенциальной опасности.
«Их мало! – сообразил разведчик. – Ведь иначе они бы уже давно напали!»
Облегчённо вздохнув, как будто малое количество зверей повышало его шансы на
выживание, Ди напряжённо вгляделся в сумрак проулка. Рассмотрел в темноте
заснеженные деревянные ящики, десяток металлических контейнеров и груду
разнообразного мусора рядом с ними. Между ящиками, у стены, разведчик заметил два
зелёных глаза. Ещё внимательней приглядевшись, увидел и их обладателя.
Звери были похожи на людей. Единственные серьёзные отличия в том, что тело
покрыто коричневой шерстью, а на верхней челюсти два длинных резца. Самое опасное
оружие у них в лапах – длинные и острые когти. Передвигаться эти создания способны
как на двух, так и на четырёх конечностях.
Ди напрягся. Он никогда не слышал, чтобы звери устраивали подобные засады.
Они всегда нападали в лоб, открыто. Скорость, с которой они перемещались, заставляла
людей изводить не один десяток патронов, а их живучести лишь позавидовать – даже
несколько попаданий в упор были далеко не всегда смертельны. Что-то в подобной засаде
показалось странным, выбивающимся за рамки понимания.
За спиной тихо-тихо скрипнул снег. Реакция оказалась быстрее мыслей. Ди мигом
развернулся и нажал оба спусковых крючка. Обрез, с громким «Ба-бах», выплюнул из
обоих стволов крупную дробь, но смертоносный металл не достиг цели. У зверя реакция
оказалась ещё быстрее. В тот момент, когда разведчик ещё поворачивался, зверь уже
отпрыгнул вправо. Дробь пролетела рядом, раскрошив стекло одного из небоскрёбов. Ди
заворожено пронаблюдал, как стеклопакет, разлетевшись на миллион частичек, осыпался
в снег. Внутри увидел большой и странный автомобиль, кардинально отличавшийся от
тех, что навсегда застыли на улице, не только размером, но и колёсами. А точнее их
отсутствием.
Больше рассматривать времени не было.
Зверь ухмыльнулся. Губы раздвинулись, ещё больше открывая устрашающие
клыки. Ди переломил обрез ружья. Трясущимися руками запихнул два патрона.
Противник медлил, стоял в десятке шагов на двух лапах и ухмылялся. Патроны с дробью
заняли места в стволах. Закрыть и взвести обрез – дело одного мгновения.
И вновь зверь удивил поведением. Он не попытался напасть или скрыться из зоны
поражения.
Ди отпрыгнул в сторону, с намерением выстрелить в то место, где мгновение назад
стоял. Однако сделал это слишком рано. Зверь, который до того сидел в засаде, ещё не
успел подкрасться близко. Он лишь готовился к решающему прыжку, и с удивлением
пронаблюдал, как будущая пища сиганула в сторону. Поскользнувшись, молодой
разведчик грохнулся на пятую точку. Из-за падения выстрел угодил в воздух. Мгновение
он смотрел на изготовившегося к прыжку зверя. В мыслях мелькнуло: «Самка». Более
хрупкое телосложение, меньше клыки, грудь, хоть и практически невидимая под шерстью,
да и морда симпатичнее.
«О чём я думаю?! – пронеслось у него в мыслях. – Какая симпатичность?!»
В следующий миг он уже стоял на ногах. Глаза зверей округлились. Они тоже не
ожидали от него такой прыти. На их морды выползла улыбка – человек побежал; решил
порадовать их любимым развлечением – погоней.
Ди дал дёру так, будто за ним не два зверя охотились, а как минимум двадцать.
Сзади донеслось довольное рычание. Глянув через плечо, он увидел, с какой
сумасшедшей скоростью звери, на четырёх лапах, нагоняли его. Ещё несколько
мгновений и он почувствует, как одежда, сшитая из кусков шкур, разорвётся под когтями,
а после страшные клыки вонзятся в мягкое и беззащитное человеческое тело.
Разведчик резко прыгнул в проулок между домами. По инерции больно грохнулся
плечом о стену. Звери же вообще пронеслись мимо, не смогли повторить манёвр. Ди
побежал, на ходу вставляя в стволы обреза патроны. Обернувшись, увидел, что звери
появились в проулке.
«Подпустить ближе! Убьют! Один шанс! Подпустить ближе!» – мысленно
заметался он.
Рука, тем временем, взвела курки.
«Один шанс, – чётко осознал молодой разведчик. – И, либо остаюсь живой, либо
сегодня же становлюсь пищей»
Он оглянулся и как раз вовремя. Самец, опередивший самку на несколько
корпусов, почти догнал его. Последним, решающим прыжком, он собрался положить
конец охоте. Несколько долгих, как вечность, мгновений Ди смотрел в карие глаза, где
навсегда застыла злость. А в следующее, резко повернувшись, выстрелил из одного
ствола.
Крупная дробь, да ещё и с близкого расстояния, разворотила зверю морду.
Разведчика, инерцией и отдачей от выстрела, кинуло спиной в снег. Шапка слетела с
головы и тоскливо откатилась к серой бетонной стене. Зверь с искорёженной мордой
проскользил по снегу и замер рядом, уставившись в лицо человека единственным
оставшимся, широко раскрытым карим глазом. Вместо второй половины морды было
кровавое месиво из костей, мозга и крови.
Ди вскочил. Самка была уже близко. Разведчик вскинул обрез и, не целясь, нажал
второй спусковой крючок. Зверь, предугадав траекторию полёта дроби, за мгновение до
выстрела, прыгнул на стену. Сделав по ней два скачка, разъярённая самка приземлилась
на человека. Мир в глазах Ди крутнулся, и он распластался на снегу. Зверь одним
движением разорвал острейшими когтями одежду из шкур.
Наибольшее лакомство зверей – живое, ещё бьющееся сердце. Нередко они
устраивали драки между собой за обладание им. И Ди понял, что через несколько
мгновений может быть успеет увидеть собственное.
Страх близкой смерти парализовал молодого разведчика. Он встретился взглядом с
пронзительными зелёными глазами.
«Такие могли бы принадлежать какой-нибудь красавице, но не этой самке» –
пронеслась неуместная мысль.
Из пасти зверя воняло так, что человека затошнило. Ди непроизвольно попытался
отстраниться. Зверь, тем временем, замахнулся, приготовившись воткнуть острые когти в
грудь жертве, чтобы в следующий момент подцепить рёбра и привычным резким
движением «раскрыть» грудную клетку.
Глаза Ди, от осознания близкой смерти, наполнились слезами. Страх придал сил.
Он дёрнулся так неистово, что зверь, не сумев удержаться, покатился по снегу. Вскочив,
он зачерпнул из сумки горсть патронов, переломил ствол и попытался запихнуть всю
горсть. Патроны посыпались в снег. Лишь один провалился в жерло ствола. Ди захлопнул
обрез. Успел взвести оба курка, когда зверь вновь сбил с ног. Одно мгновение разделяло
разведчика со смертью.
Зверь замахнулся обеими лапами. Ди подставил к морде обрез и нажал оба
спусковых крючка. Бухнул выстрел. Самка закричала, будто рожающая женщина.
Схватившись лапами за морду, покатилась по снегу.
Ди вскочил. Переломил обрез ружья. Отстрелянная гильза вылетела из ствола.
Молодой разведчик пронаблюдал за её полётом.
Раненный зверь заворочался в кровавом снегу, пробуя подняться. Ди прекрасно
понимал, что самка, даже в таком состоянии, не даст добраться к поселению.
Опустив руку в сумку, пошарил в поисках патронов. Зверь прекратил вопить. А
когда убрал лапы, разведчик увидел, что вся левая сторона обожжена.
«Стареет оружейник, – подумал он. – За два похода уже пятый без дроби».
Ди интенсивней закопошился в сумке, но не смог найти продолговатого овального
предмета. Ни одного. Заглянул внутрь, и кровь заледенела в жилах.
Даже раненные звери смертельно опасны для вооружённого человека. Если же у
этого человека не осталось патронов…
Ди побежал. Ледяной воздух, врываясь в лёгкие через рот, обжигал. То, что мог
умереть чуть позже, от кровавого кашля, вызванного воспалением лёгких, он даже не
подумал. Страх близкой когтистой смерти заслонил далёкий и невнятный ужас кровавого
кашля.
Один раз Ди оглянулся. Зверь поднялся на лапы и помотал головой. Капли крови
полетели в стороны. В следующий миг самка посмотрела на улепётывавшего по проулку
человека. Глаза прищурились, пасть оскалилась, по телу пробежала крупная дрожь. Когда
Ди оглянулся в следующий раз, самка с опаленной мордой была уже совсем близко. Ещё
несколько десятков прыжков и он вновь окажется в её лапах.
Зелёный глаз жутко смотрелся посреди каши из крови, кожи и коричневой шерсти.
Сумка стучала по бедру, обрез показался слишком тяжёлым. Ди захотелось выбросить
обрез и сумку, только б не попасться ещё раз в лапы зверя. Но молодой разведчик
отбросил эти мысли.
Человек выскочил из проулка между домов быстрее пули. Следом, размазанным
коричневым пятном, пронёсся зверь. Ди оглянулся. Пронзительные зелёные глаза и
оскаленная пасть со страшными клыками была уже совсем рядом. Разведчик перехватил
обрез за стволы. Ещё раз оглянувшись, увидел, что самка вот-вот прыгнет.
«Раз. Два. Три» – про себя сосчитал он.
После, резко обернувшись, Ди со всей силы махнул обрезом. Рукоять бывшего
ружья пришлась в скулу находившегося в полёте зверя. Самка рухнула без сознания в
снег. Молодой разведчик тоже упал. Оружие отлетело в сторону. Моментально вскочив,
он кинулся к обрезу. Заледеневшие пальцы с трудом обхватили стволы. Сзади донёсся
шорох. С лёгким стоном Ди обернулся. Самка приходила в себя. Попыталась подняться,
но сил хватило лишь на то, чтоб перевернуться на спину. У разведчика возникла идея:
подойти и перерезать горло, пока она ещё слаба. Он даже сделал несколько шагов, но
потом остановился.
«Не подходи! – завопило подсознание. – Не подходи!»
Ди и сам уже понял, что чуть-чуть не сделал ужасную глупость. Отец с детства
учил, что если зверь кажется слабым, это вовсе не означает, что он слабее вооружённого
человека. Самка пошевелилась, вновь попыталась встать и опять тщетно. Разведчик ещё
несколько мгновений постоял, размышляя, как же так получилось, что зверь, практически
беспомощный, лежал перед ним, а из оружия лишь бесполезный в данной ситуации нож?!
И Ди побежал. Последние скупые лучи отражались от зеркальных поверхностей
небоскрёбов и снега, ослепляли. Несколько раз оглядывался. Зверь не преследовал, в
одиночку близко к поселению людей они не подходили. Руки замёрзли. Остановившись,
засунул обрез подмышку. Негнущимися пальцами с трудом выдернул из-за пояса
перчатки. Кое-как нацепил. Привычным движением собрался поправить шапку и понял,
что её нет.
– Да чтоб тебя! – хлопнул рукой по бедру.
Глубоко вздохнув через нос, трусцой побежал дальше. Вскоре показалась огромная
площадь посреди мёртвого города, а на ней и родное поселение, обнесённое высоким
частоколом. Рядом с вращающимися дверьми одного из небоскрёбов крутилось человек
шесть-семь ребятни. Пока взрослые не заметили их отсутствие, они развлекались
любимой детской забавой: «А кто сможет дальше зайти в отравленное здание».
Они как раз считались, кому первому входить, кому второму и так далее.
– Говорил зверь «никому не верь», – после каждого слова, мальчуган в куртке из
медвежьей шкуры тыкал в каждого пальцем. – Надел сапоги и быстро беги. Нет сапог –
жми на курок, нет курка – выходи пока, – закончилась считалка на черноглазой девочке.
– А ну, прочь от входа! – прикрикнул на них Ди. – Знаете же, что внутри опасно,
чего лезете?! Или думаете, что это шутки? – он напыжился, всем видом стараясь показать,
что взрослый, хотя сам ещё несколько Сезонов назад играл в подростковый вариант этой
же игры. Если у детей надо было просто забежать и потом рассказывать, как там темно и
страшно, то подростки должны были вынести из зданий какую-нибудь безделушку.
– У тебя забыли спросить, Мясо! – выступил вперёд мальчуган в куртке из оленьей
шкуры. – Иди, под лавочку спрячься! Как обычно! Мясо!
Ди сделал к ним два устрашающих шага. Ребятня, с весёлым гигиканьем,
разбежалась по площади.
– Мясо! Мясо! Мясо! – разнеслись по округе звонкие голоса.
***
Ди вскочил с лавочки. Спросонья чуть не потерял равновесие. Кошмар, в котором
убегал от зверей, но они догоняли и начинали терзать, застыл перед глазами. Разведчик
потёр слипшиеся веки, потянулся. Организм до конца не проснулся, но Ди чувствовал, что
выспался отменно.
Братья с жёнами и детьми ещё спали. Каждая семья на своей кровати, дети между
родителями. Ди улыбнулся, глядя на родственников.
«Когда-нибудь… Скоро и у меня будут жена и дети» – подумал он и представил,
насколько теплее тогда станет спать.
За столом сидела мама. Возле коптящего огарка лежала поджигалка, небольшое
электро-механическое устройство, найти которое в мёртвом городе проблем не
составляло. Свеча была не в состоянии осветить внутренности большого дома, но Ди
этого и не требовалось. Дом был сделан, как одна огромная комната, и ширмами из шкур
разделён на несколько частей. В первой, возле входной двери, находился разнообразный
хозяйственный инвентарь. Во второй части, центральной, стоял электроводонагреватель в
виде чана с водой, от которого шли трубы по всему периметру и даже на чердак. Правда,
последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретая
вода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена таким
образом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик так
и не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались стол
и множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободное
от работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Как
говорится: и в тепле, и не в обиде. В третьей же, задней части, находились туалет и
кладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того,
чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, в
основном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды в
Период Бурь.
Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительного
прибора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях,
сделанных семьёй столяров.
Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие –
входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническое
решение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.
Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли,
каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назад
старший брат – Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и странно
пахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономить
свечи семья разведчиков перестала.
Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-то
мастерила. «Размышляю, рукодельничаю» – всегда оправдывала она своё раннее
пробуждение.
– Привет, мам, – прошептал Ди.
– Здравствуй, сынок, – мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась с
той теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. – Как спалось? Что-то
плохое приснилось?
– Нормально, мам. А ты чего такая грустная? – Ди оделся, поискал глазами шапку.
– Тяжело встала, – вздохнула мать. – Да и вот! – на столе, отложенное в сторонку,
лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверем
куртку. – Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.
Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спине
или груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волоса
была не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным в
использовании.
– Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будто
этот ремешок прямо сейчас нужен?! – молодой разведчик осторожно надел зашитую с
материнской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего на
один Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала у
изголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, и
когда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.
– Не спится мне, – горько вздохнула мать. – Ноги болят, временами я их перестаю
чувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их…
– она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.
Ди подошёл, обнял маму.
– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо. – Я не дам тебя в обиду! – сказал то, чего
сделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.
Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.
– Спасибо… – мама крепко сжала руку. – Иди, тебе надо отчитаться.
– Не бойся, – зачем-то добавил Ди.
Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел,
чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулся
носом о перила.
– Да чтоб тебя! – пробормотал любимую присказку.
Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевало
очередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов,
приятно слепило глаза.
– Да чтоб тебя! – пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва –
дочь и единственная выжившая родственница оружейника.
Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади.
Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась.
Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.
Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежность
ребячества, когда лучший друг – тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В конце
прошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Они
уволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился в
напоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никто
и никогда не приходил обратно от зверей. Женщины под навесом сразу вспомнили, что
бабка Эвы была колдуньей и доставила людям множество бед. В довесок, после
возвращения она стала странно себя вести. Не интересовалась женихами, хотя вошла в
возраст, когда женщины в поселении уже имели детей. Ни с кем не общалась, даже когда
готовила еду под навесом. После возвращения волосы Эвы из рыжих превратились в
седые. Вдобавок она начала их коротко стричь, хотя девушке полагалось иметь длинные,
иначе из чего она будет делать родным подарки? Отношение к ней усугублялось тем, что
она была худа и стройна. Бабы под навесом, одна другую перебивая, авторитетно
заявляли, что такая худышка на втором ребёнке «закончится», тогда как женщинам
приходилось много рожать. Смерть в поселении была частым гостем.
До того достопамятного нападения зверей к Эве относились что называется
«никак». Если и замечали, то сразу вспоминали бабку, будто Эва в ответе за её
прегрешения. Ди никогда не обращал внимания на пересуды в адрес подруги. А когда
слышал подобное в собственном доме, то вступал в ожесточённый спор, с пеной у рта
доказывая, что Эва – лучшая из девушек. Несколько раз даже бывало, что, отстаивая честь
подруги, со сверстниками дрался.
Но всё изменило возвращение.
Из-под навеса быстро расползлись слухи, что бабка перед смертью передала знания
внучке. Женщины припоминали слышанные от родителей истории, беззастенчиво
приукрашали моментально придуманными событиями. В итоге, меньше чем за Сезон, Эва
приобрела такую зловещую репутацию, что любую другую давно бы изгнали, но она
осталась единственным живым родственником престарелого оружейника. А мастерство
этой семьи требовалось поселению как воздух.
Секретами ремесла делиться не принято. Все семьи привыкли выполнять свои
обязанности. Еду под навесом делили на количество домов – каждый рот в доме был на
счету. При дележе продовольствия, которое тоже проходило под навесом, бывало, что
бабы друг дружке выдирали не один клок волос. На подсознательном уровне никто не
хотел кормить бездельников.
Потому и в гости ходить было не принято. Даже детей женить старались внутри
семьи. Если этого не получалось из-за близкого родства, то выдав дочь, приходилось
очень быстро забывать о ней. По сложившимся традициям, невестка также должна была
забыть об отчем доме и полностью сконцентрировать внимание на новой семье. Из-за
этого девочек премудростям профессий не учили.
От женщины требовалось, чтоб рожала, следила за хозяйством, еду готовила. В
истории поселения бывали случаи, когда девушки не могли выйти замуж, либо
оказывалось, что родить они не могут. Тогда женщина становилась для дома обузой.
Эве пришлось быстро постигать семейную науку. В её обязанности входило
изготовление пороха, патронов, ремонт оружия, а также изготовление нового, вместе с
семьями столяров и литейщиков. В мёртвом городе оружия не было. Либо его растащили
в первые дни катастрофы, либо оно и вовсе было под запретом.
Ди немного прошёл и обернулся. Она смотрела вслед. От этого взгляда у него по
коже побежали мурашки, показалось, что бывшая подруга его оценивает, словно зверь
перед нападением.
– Да чтоб тебя! – прошептал разведчик и прибавил шагу.
Первые жители соорудили поселение на окружённой небоскрёбами, гигантской
площади мёртвого города. В центре располагалась одна из трансформаторных
подстанций. Уникальная в своём роде. Все здания в городе имели солнечные батареи на
крышах. На западе, между городом и горами, находилось огромное количество ветряных
электростанции, из-за чего рождалась аналогия с Садом. Также эту территорию иногда
называли Снежной преградой из-за сильного ветра и поднимаемого им снега. Вся энергия
от солнечных батарей и ветряков благодаря подземным кабелям попадала в
трансформаторную на площади, откуда уже расходилась по нуждам города. Первые
поселенцы убрали с площади все ненужные постройки и вокруг оставшихся сооружений
выстроили поселение, которое изначально мыслилось как круглое, но в итоге приобрело
овальную форму. Электроэнергию же перенаправили с города на собственные нужды.
Вокруг трансформаторной находились хозяйственные постройки, где выращивали
еду – лишайники, мхи, осоки, луговики, а также содержали отловленных оленей, которых
забивали накануне Периода Бурь. По соседству находился навес, где женщины в очагах на
открытом огне готовили еду. Самое трудное при этом – разжечь огонь, так как древесина
из окрестных рощиц промёрзла насквозь. Даже оставленные угли иногда не могли
воспламенить её.
Проходя мимо трансформаторной, Ди бросил привычный взгляд на закрытую
дверь в надежде, что она откроется, и ему удастся что-нибудь разглядеть. Но она
оставалась закрытой. Ди с сожалением вздохнул.
Право входа в здание трансформаторной подстанции имели лишь самые опытные
члены семьи электриков. И все судьи, естественно. Остальным, под страхом изгнания из
поселения, запрещалось входить внутрь. Как утверждали судьи, любой неосторожный
поступок внутри здания мог привести к тому, что всё поселение окажется без
электричества, а это, в свою очередь, грозило неминуемой смертью. Кроме того, внутри
всегда дежурил один из судей и за ним сохранялось право отключить энергию какой-либо
семьи при малейшем неповиновении.
К каждому дому были протянуты кабели, вмурованные первыми поселенцами в
стены. Внутри торчало два оголённых конца, к которым намертво присоединялись
приборы, необходимые в работе каждой семьи. Большинство жителей боялись
электричества как огня. Не видели его, не понимали принципа действия, но знали, что оно
убивает. Бабы с детства стращали детей рассказами про торчавшие из стен провода. Так
же, как пугали когда-то и их, чтобы не подходили к невидимому убийце. В итоге,
поколение за поколением люди вырастали и боялись электричества. А к семье электриков
относились с большим почтением и уважением, за каждую, пусть даже мелкую и
незначительную работу, старались отблагодарить.
Главное приспособление в каждом доме – электроводонагреватель, в быту
именуемый просто печкой. Он выполнял сразу несколько функций: отапливал, давал
питьевую воду, а в Период Бурь в его чане готовили еду. Каждый ребёнок знал, что
отопительная система не должна стоять без воды – чревато её поломкой. И каждый
ребёнок знал, что снег по мере надобности, надо закидывать в чан вне зависимости от
того, говорили взрослые это делать или нет. Судьи рассказывали, что первые поселенцы
привезли с собой для отопления какие-то «спиральки». Когда же они сломались, было
предложено отапливаться дровами. Но, поразмыслив и посчитав, пришли к выводу, что
при таких расходах им вскоре нечем будет восстанавливать стены. Дерево не пребывало, а
тратить его приходилось и так много. В итоге, была предпринята колоссальная работа по
проектированию, разработке и сборке электроводонагревателей, а также всей системы
отопления в каждом доме и хозяйственных постройках.
Легенда, которую в поселении впитывали с молоком матери, гласила, что предки
жили в тёплом месте, где отсутствовали звери, а пищи было вдосталь. И находилось это
место под таким же мёртвым городом за океаном. Однако, по каким-то причинам, людям
пришлось уйти. Вот здесь в легенде и начинались серьёзные расхождения. Одни
утверждали, что там появились звери, которые попросту выгнали людей. Другие
говорили, что появились какие-то механизированные смертоносные приспособления.
Третьи стояли на том, что от города исходило излучение страшной поражающей силы, и
когда это выяснили, пришлось оставить его немедленно. Четвёртые настаивали, что люди
вообще ниоткуда не приплывали, а всегда жили в этом поселении посреди мёртвого
города. Как бы там ни было, но если кто и помнил достоверные ответы – так это семья
судей. Однако делиться секретом с другими они не спешили.
Мимо Ди с визгами и смехом пробежала толпа малышей. Они играли в нападение
зверей. Следопыт отметил, что среди них, как обычно, нет ни одного судейского ребёнка.
Тут же его мысли перекинулись на Сию – дочь главного судьи, и он завертел головой в
тщетной надежде увидеть её где-нибудь поблизости. В Сию были влюблены почти все
мальчишки его возраста и каждый тешил себя призрачной надеждой, что именно он –
единственный достойный кандидат.
С семьёй судей породниться мечтали все, но они выбирали лишь наиболее умных и
успешных. Члены этой семьи были главным и непререкаемым авторитетом. Именно они
осуществляли контроль общественных работ в хозпостройках. Для этого был составлен
график, по которому каждый из домов привлекался на три дня к работам. Сколько
выходило людей никого не интересовало – важен результат. Зачастую приходилось
работать всем, начиная от детей и заканчивая стариками. От работ освобождались лишь
главы семей и сами судьи, а для бойцов было послабление. Каждый из их домов работал
по одному дню, один за другим. В итоге трудились лишь женщины сразу всей семьи, а
мужчины занимались своими прямыми обязанностями – охраной периметра и
наблюдением за правопорядком.
Также судьи хранили и распределяли материальные ценности поселения. Выдавали
каждой семье норму профильной работы, согласно потребностям остальной общины.
Они же возглавляли Совет, и решали вопросы о том, виновен человек, или нет.
Резкий порыв ветра со снегом оборвал размышления Ди, забираясь под одежду и
напоминая, что нужно наконец отчитаться о невыполненном задании. И чем скорее он это
сделает, тем раньше сможет вернуться домой в тепло.
Изредка кто-нибудь из жителей поселения, наслушавшись разнообразных сказок и
преданий, пускались на поиски мифического рая за океан, откуда по поверьям приплыли
первые поселенцы. Надежда или безысходность заставляла людей отправляться в эти
загадочные и опасные предприятия. Находили ли они то, что искали, оставалось тайной,
ведь обратно никто не вернулся.
Океан никогда не замерзал, в отличие от глубоко врезавшегося в материк залива в
северной части города. Предполагали, что по льду, который растаивал лишь к середине
Сезона, эти искатели рая добирались в соседний город, а из него, как гласила легенда, по
гигантскому мосту можно было попасть на другой континент. Правда это или нет, могли
знать лишь судьи.
По периметру поселение обнесли высоким частоколом с вмонтированными в него
стальными листами и прорезанными в них бойницами. Кто и когда предложил вставлять
эти листы металла, уже никто не помнил. Последующие поколения посчитали это
глупостью и постепенно их убирали. Но даже такие меры предосторожности не спасали от
набегов зверей, которые почти всегда находили способ продраться внутрь.
Судьи говорили, что первые поселенцы пытались сооружать забор из крупного
городского мусора, но звери его с невероятной лёгкостью сталкивали или по нему же
забирались внутрь. Вдобавок для постройки такой стены требовалась техника, которая
уже при первых поселенцах была древней. В итоге приняли решение строить деревянную
ограду. Ведь, в конечном счёте, никакой забор не мог остановить зверей в их ненасытной
жажде человеческой крови.
Днём люди не боялись выходить на улицу. Холод хоть и кусался, но солнце не
давало околеть. С приходом же темноты из домов никто не выходил. Даже звери не
нападали по ночам.
Самое страшное событие в жизни поселения и всей планеты – Период Бурь. В это
ненастное время на улице выжить практически невозможно. Температура на планете даже
в самые тёплые дни не поднималась выше минус тридцати пяти. В Период Бурь она
падала до минус восьмидесяти и ниже. Вдобавок поднимался сильнейший ветер.
И так текло время из поколения в поколение.
Из жизни в жизнь.
***
Ди быстро выкинул из головы встречу с Эвой. Весело шагая вперёд, приветливо
здоровался со встречными.
– Эй, Вэлдис! – окликнул бойца, вышедшего из своего дома. – Как дела?
Вэлдису, молодому парню, совсем недавно женившемуся на бойкой девице, при
последнем нападении зверей оторвали левую кисть. И он радовался такому везению.
Правая-то рука не затронута, а значит, не будет обузой.
Чтоб жениться, согласия родителей мало. Требовалось получить разрешение
Совета, куда входили главы двенадцати семей. В девяти из десяти случаев разрешение
было обыкновенной формальностью, но иногда главам семей всё же приходилось
спорить, отстаивая чьё-то право на взаимную любовь.
– Думаю, не свернуть ли тебе шею?
– Какие мы грозные! – покачал головой Ди. – У тебя что, кисть отросла?
– Тебя, Мясо, я и одним мизинцем убить смогу, – рявкнул Вэлдис. – Проваливай,
пока цел! – молодой боец сделал несколько устрашающих шагов, а разведчик, на всякий
случай, отбежал.
Семье бойцов из тридцати трёх домов в поселении принадлежало девять. Они
располагались в центре, пять по одну сторону хозпостроек и четыре по другую. На крик
из всех соседних домов повываливали остальные бойцы. Они – самая многочисленная
семья – старались держаться друг друга. Впрочем, как и остальные.
– Эй, Мясо, ты чего тут бродишь?
– Мясо, на ужин попасть захотел?
– Мясо, когда ты уже хоть какую-то пользу принесёшь?
Ди не обращал внимания на обидные выкрики. Бойцы постарше вернулись в дома.
Молодёжь продолжала упражняться в остроумии. По юношеской наивности он заглянул
под навес. Рассчитывал встретить там Сию. Но она под навес в такую рань никогда не
приходила. Зачем дочери главного судьи сразу после сна утруждаться работой?
Многочисленные бойцы охраняли периметр, часто сопровождали людей за
частокол. Они гордились тем, что умели умирать. Их с детства учили обращению с
оружием, а боевым крещением становилось убийство зверя ножом. Женщины бойцов
тоже не отличались покладистостью характера. Именно они зачастую устраивали под
навесом склоки, имевшие порой самые отягчающие последствия.
Помимо бойцов были и другие большие семьи – литейщики, столяры, электрики и
охотники. Все они занимали по три дома. Литейщки занимались изготовлением
разнообразных стальных предметов. Столяры мастерили и ремонтировали деревянные
изделия. Электрики следили за ветряками и любыми неисправностями проводки.
Охотники занимались рыболовством, ловлей оленей, охотой на моржей и пингвинов.
Остальным семьям в поселении досталось по одному дому.
Лекари и повитухи жили в самом маленьком домике слева от семьи судей. Справа,
в большом доме жил оружейник с единственной выжившей дочерью – Эвой. Для многих
оставалось загадкой, как они вдвоём успевали справляться со всеми обязанностями:
ремонтировать оружие, изготавливать порох и патроны.
В истории поселения были попытки свергнуть власть судей, но закончились они
плачевно. Бойцы были самой привилегированной семьёй из всех. И главную обязанность
– охрану власти – исполняли дотошно.
Ко всему прочему дом судей немного отличался от остальных, фактически
однотипных. Он был намного больше и имел подземную комнату, о которой ходило
множество слухов. Сами же судьи утверждали, что ничего загадочного в этой комнате
нет, и она используется как кладовая. Однако внутрь никого не пускали.
Ди уже подходил к дому одёжников, когда боковым зрением уловил, что Эва идет
за ним. Вокруг царило оживление, люди сновали туда-сюда по делам, из-под навеса
доносились голоса баб. Следопыт испугался, что кто-нибудь мог тоже заметить
преследующую его Эву, и уж тогда бы точно поползли слухи. Увеличивая расстояние, Ди
ускорил шаг. Дверь соседнего дома открылась, выпуская нескольких женщин семьи
одёжников, следопыт оглянулся, но Эвы уже не было. Он с облегчением вздохнул и
отправился дальше. Показалось. Она просто шла под навес.
Семья одёжников с трудом помещалась в один дом. Однако когда на Совете Дидли,
главный судья, завёл вопрос о расселении, то услышал категорический «нет». Глава семьи
наотрез отказался селиться в нескольких домах, сославшись на то, что они живут в
тесноте, да не в обиде. Семья занималась тем, что шила одежду и обувь для всего
поселения из шкур животных – в основном оленей и моржей. Изредка у охотников
получалось забить самого страшного хищника – медведя, на которого даже звери не
нападали, и тогда к одёжникам выстраивалась очередь на вещи из его шкуры. Ходило
поверье, что вещи, сделанные из шкур медведя или зверей, приносят удачу. И лишь главы
семей, судьи и особо выделившиеся бойцы имели право носить такую одежду. Также
одёжники занимались изготовлением простыней, пелёнок и прочих хозяйственных
принадлежностей из материала, который разведчики находили им в городе.
Соседний дом строителей-ремонтников был окружён горами всевозможного хлама,
где иногда поутру находили закоченевший труп кого-нибудь из односельчан. Нередко
бывало, что, отправившись вечером за добавкой к самогонщикам, соседям ремонтников,
домой человек не возвращался. Противное пойло, варимое семьёй самогонщиков, по
вкусу напоминало прелые опилки. Да и цвет имело соответствующий – мутно-
коричневый. Поговаривали, что именно из опилок его и гнали. Но для некоторых эта
противная жидкость была в жизни самым главным.
Один из домов занимала многочисленная семья мусорщиков. Вся грязная работа,
естественно, доставалась им. Позади каждого дома имелась пристройка. В ней человек
справлял естественные надобности, а потом, при помощи специальной блочно-
поворотной конструкции выбрасывал всё наружу. Уборкой этой замёрзшей субстанции
мусорщики и занимались, попутно убирая любой другой сор. Почти вся семья
беспрерывно нахаживала к самогонщикам, трезвыми их редко кто видел.
В эти две семьи, самогонщиков и мусорщиков, по доброй воле не попадали. Если
человек пристращался к пойлу и переставал работать, то его выгоняли из семьи. В таком
случае оставалось либо уйти из поселения, либо присоединиться к этим двум семьям. Но
если человек и там переставал работать, то решением Совета его уже навсегда выгоняли
из поселения.
Небольшую семью составляли гончары. Они были бесконфликтными и
неприметными – тихонько изготавливали посуду. Поэтому в поселении о них ходили
нехорошие байки. Некоторые бабы договорились даже до того, что начали утверждать,
будто вся семья ночью превращается в зверей, днём же вновь меняют облик на
человеческий. Люди со здравым рассудком на подобные домыслы баб не обращали
внимания.
Ди принадлежал к малочисленной семье разведчиков. Он – младший ребёнок в
семье и поговаривали, что престарелая мать при родах чуть не умерла. Она родила
восемнадцать детей, но выжили лишь пятеро. Загадочной легендой дома разведчиков
была пропажа Виры – первенца. Дочь попросту исчезла накануне свадьбы, и сколько отец
не пытался её найти, ничего не вышло. Будто в небо взмыла. К тому времени как Ди
подрос, папа сильно одряхлел. Старших сыновей он успел обучить особенностям
профессии. Младшему не досталось практически ничего. Те крохи знаний, которыми Ди
обладал, дались случайно. Кое-что подсмотрел у братьев, до кое-чего добрался через
собственные шишки. И лишь в последнее время отец взялся за обучение младшего сына
чтению карт. В итоге Ди научился читать их не хуже Гтирера – старшего брата и
великолепного разведчика.
Три дома в поселении пустовали. За один из них несколько Сезонов спорили
литейщики и бойцы. В этом препирательстве, несколько раз доходившем до побоища, не
смогли помочь ни судьи, ни Совет, где по этому поводу тоже пару раз вспыхивали драки.
Второй дом находился на ремонте, после нападения зверей. Семья столяров, которая там
жила, временно переехала к родственникам. Третий – лишь частично сохранившийся
каркас. Поговаривали, что по ночам там можно увидеть призраков бывших хозяев – семьи
свечников. Их дом, вместе с обитателями, сгорел ночью. Наутро люди обнаружили остов
и обуглившиеся трупы. Судьи утверждали, что Ни-Диидо, спившийся глава семьи,
устроил пожар. Единственное, чем жителям запомнились сгоревшие заживо люди, так это
загадками, которые оставили. Бабы под навесом нет-нет да начинали гадать, а почему ни
один человек так и не проснулся во время пожара.
Уничтожение семьи свечников поселение не особенно-то и заметило, как и
исчезновение некоторых других семей задолго до этого. Разве что свечи всем пришлось
изготавливать самостоятельно из жира моржей, который добывала семья охотников.
За время существования поселение потеряло много людей. Но самыми значимым
было разделение, как прозвали в поселении событие, произошедшее в начале прошлого
Сезона. Сразу после первого, традиционного, нападения зверей, около ста людей из
различных семей бесследно и бесшумно пропали. Произошло это под утро, когда
поселение спало крепким сном. Даже брат-близнец отца Ди вместе со всей
многочисленной семьёй исчез. Оставшиеся жители догадывались, что бродившие слухи,
якобы за горами теплее и нет зверей, в итоге, нашли поклонников. Их возвращения ждали
целый Сезон. Но обратно не вернулся ни один человек. Судьи объявили всех, покинувших
родной дом, глупцами и о них постепенно забыли.
Ди весело насвистывал незатейливую мелодию, глядел по сторонам и
бессмысленно улыбался, просто оттого, что настроение хорошее. Ему следовало
отчитаться перед главою семьи строителей-ремонтников, по проваленному заданию. Но
молодого разведчика это совершенно не заботило. Он как раз поглядел на голубое и
безоблачное небо, которое бывает лишь перед Периодом Бурь, когда над поселением
разнёсся страшный звук – троекратный свист наблюдающего.
А это означало нападение зверей.
На несколько мгновений Ди окаменел. По округе, волной отражаясь от
небоскрёбов, разнёсся вой Вожака. С минуты на минуту звери начнут атаковать
поселение. Ди изо всех сил побежал к дому.
«Только б успеть!» – засела в голове единственная мысль. Без оружия на улице у
него не было шансов выжить.
Донёсся первый выстрел – наблюдающий с одной из стен пальнул по зверям.
Одновременно из всех домов начали выбегать мужчины. Обвешанные оружием бойцы,
заняли ключевые точки. Перешучиваясь, будто собрались на увеселительную прогулку,
они приготовились броситься туда, где произойдёт прорыв. Остальные побежали к
стенам. И лишь женщины, да самые старые с самыми молодыми остались внутри домов.
Первый удар обрушился на стену, когда Ди подбежал к навесу. До дома остались
считанные шаги. Он поскользнулся и с разбегу грохнулся лицом о каменную поверхность
площади. Вскочил настолько резво, будто сила тяжести изменила направление. Ноги сами
понесли дальше. Текущую из разбитого носа юшку даже не заметил. Выстрелы
слышались по всему периметру поселения. Разведчик подскочил к двери. Дёрнул –
закрыта.
– Откройте, это я! – завопил Ди, тарабаня кулаками. – Откройте!
Прошла вечность, перед тем как заскрипел засов. Ди дёрнул дверь, не дожидаясь,
когда ему отворят. В доме остались лишь женщины да дети. Даже отец, отказываясь
признавать старость, взял оружие и отправился на улицу. Гтирер даже сказал перед
выходом: «Ты, старый, вообще из ума выжил?!». Главный разведчик не ответил старшему
сыну. Взял винтовку с оптическим прицелом, наследие первых поселенцев, и ушёл.
Дверь открыла Тири – жена старшего брата – полная и симпатичная женщина,
несмотря на то, что глаза косили в разные стороны. Всех детей и больную свекровь
невестки спрятали на чердак. Сами столпились перед дверью с ножами наизготовку. Лишь
в руках Тири было длинное ружьё. Раньше оружие использовалось Гтирером, но когда
один из стволов разорвало, навсегда перекочевало в дом для обороны.
– Ты чего здесь делаешь? – в раскосых глазах невестки скользнуло презрение. –
Все мужчины на улице.
– Мой обрез, – пробормотал Ди, пытаясь обойти тучную Тири. В каждое
нападение, он с обрезом забирался под тяжёлую лавку, на которой обычно спал и
бесшумно там лежал до тех пор, пока звери не уходили.
– Ты не слышал меня? – невестка толкнула деверя прикладом в грудь. – Все
мужчины на улице! Защищают родных! А у тебя кровь из носа идёт от страха! Опять под
свою лавку юркнуть собрался?!
– Ты не слышала меня?! – закричал молодой разведчик. – Я обрез забыл!
Тири дала ему пощёчину. Если учесть, что рука у неё тяжелее, чем у некоторых
мужчин, то пощёчина вышла, как удар кулаком.
– Не ори на меня, Мясо!
Ди пошатнулся и застыл. Захотелось ударить обнаглевшую невестку, но он не
решился. Вряд ли брат простил бы такое отношение к жене.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Точнее Ди смотрел в
косившие глаза невестки. Виида, жена Траана, вынесла обрез и горсть патронов.
Ди переломил оружие, вставил два патрона. В ладони осталось шесть.
– Дай ещё, – посмотрел в глаза Тири.
– Иди отсюда! – невестка с такой ненавистью толкнула, что он кубарем выкатился
из отчего дома.
Стрельба слышалась уже внутри поселения. Слишком быстро на этот раз звери
сломили оборону людей. Ди вскочил, привычным движением взвёл курки. После
покрутил головой, решая в какую сторону бежать, чтоб спрятаться. Но выстрелы гремели
отовсюду. Оборону прорвали со всех сторон.
Разведчик застыл в нерешительности. Одно дело если за тобой гонятся звери – там
приходится бороться за свою жизнь. И совсем другое, когда по собственной воле надо
идти навстречу этим когтистым созданиям. Оставаться перед домом нельзя – засмеют. Ди
чуть-чуть постоял, раздумывая.
«А может плюнуть на всё и остаться тут? – пронеслась мысль. – Всегда можно
сказать, что охранял ту ораву детишек, которую наплодили четыре старших брата!»
Внутри кольнуло, будто предупреждая, что совершает роковую ошибку. Где-то
совсем рядом, как показалось Ди, за домом, прогрохотал двойной выстрел. Молодой
разведчик, крепко зажав в левой руке патроны, направился посмотреть, кто стрелял.
За углом двое зверей на задних лапах прижали молодого бойца к стене. У одного из
разодранного выстрелом бока текла кровь, но он такой пустяк даже не замечал. Боец не
опускал оружия, однако и не стрелял.
«Закончились патроны» – догадался Ди.
Вероятно, и звери это поняли. Переглянувшись, начали медленно и осторожно
надвигаться, ожидая от человека любого подвоха.
– Стоять! – крикнул боец. В его глазах молодой разведчик не увидел страха, лишь
желание дороже оценить собственную жизнь. Смерть смотрела ему в лицо, но не в душу.
На несколько мгновений звери застыли, но потом продолжили движение. Боец
бросил ружьё и выхватил длинный тесак.
– Ну, я сейчас вас… – пробормотали его губы.
Ди вскинул обрез. Руки дрожали и палец случайно нажал оба спусковых крючка.
Дробь из двух стволов попала в раненного зверя. Тот захрипел и медленно опустился на
землю. Второй моментально переключился на бо́льшую опасность. В два прыжка
преодолел разделявшее расстояние. Замахнулся когтистой лапой…
Ди одеревенел не в силах пошевелить ни единым мускулом. Воображение
подкинуло картинку, как его голова, оторванная мощным ударом, катится по снегу…
Ударить зверь не успел. Из груди с чавкающим звуком появилось остриё тесака.
Зверь округлившимися глазами посмотрел на него, затем на Ди. Вновь посмотрел на тесак
и аккуратно потрогал когтем окровавленное лезвие. И лишь после этого его глаза
закатились, и он грохнулся замертво.
– Спасибо, Мясо, – боец подобрал ружьё. – Сегодня ты как никогда полезен.
Повзрослел? – подошёл, вытащил тесак из трупа. – Беги, прячься. Здесь твоя помощь
больше не нужна.
Боец презрительно улыбнулся и побежал к своему дому, за боезапасом.
Ди попытался запихнуть новые патроны. Руки не слушались, а патроны будто
разбухли и в стволы никак не попадали.
Раненный в оба бока зверь вяло пошевелил лапой. Ди чуть обрез не выронил от
страха. Зверь медленно и тяжело поднялся. Разведчик с открытым ртом смотрел на него. В
голове вертелось «Стреляй! Чего ты ждёшь?!», но Ди не мог и рукой пошевелить из-за
странного оцепенения. Зверь покачнулся, но на задних лапах устоял. С удивлением
посмотрел на застывшего человека, будто спрашивал: «Ну и чего застыл? Стреляй уже!».
Затем шагнул навстречу.
Внезапно наваждение прошло. Патроны заняли места в стволах. С щелчком
захлопнулось оружие. Ди взвёл курки. Спусковые крючки нажались мягко. Зверь
дёрнулся. Грудь разворотило, но он удержался на лапах. Сделал несколько шагов к
человеку и лишь после рухнул в снег.
Молодой разведчик посмотрел на четыре патрона, оставшиеся в ладони.
«Бывало и хуже», – попытался успокоиться любимой присказкой отца.
Сергей Гончаров
Выбор Евы
Пролог
Звери не умеют разговаривать! Девочка тряслась от страха на холодной железке, а
крупный зверь с чёрной шкурой сидел рядом и… говорил!
– Всем не спастись, – посмотрел он в глаза девочке.
«Совсем молодая, – пронеслось в мыслях. – Наверно, о парнях недавно думать
начала».
«Глаза разноцветные, – в глупом оцепенении подумала Эва. – Один голубой,
другой зелёный».
– От тебя сейчас, может быть, зависит жизнь всего человечества, – продолжил
зверь. – И пока я жив тебя никто не тронет. Повторяю, попасть туда смогут лишь двое.
Выбирай мужчину, и вместе уходите. Чем быстрее, тем лучше. Поняла?
– Ага, – кивнула девочка. Её волосы, ещё вчера рыжие, стали седыми. В голове всё
перепуталось, перемешалось и в связное целое складываться не собиралось. Пару
мгновений назад она ждала смерти. На её глазах растерзали сестру. В соседней пещере
только-только умолкли крики. Звери разорвали ещё кого-то из родственников.
– Да ничего ты не поняла… – в сердцах махнул лапой зверь с чёрной шкурой.
Часть 1
Кровные узы
Между зданий мелькнула коричневая шкура. Ди моментально замер, даже руками
пришлось взмахнуть, чтоб удержать равновесие.
Вечернее солнце скупо бросало последние лучи. Они отражались от зеркальной
поверхности окружающих небоскрёбов, от снега, покрывавшего всю планету, и сильно
слепили. Но Ди, как и остальные жители, давным-давно привык к солнцу, которое не
грело. И если не успеет к ночи добраться до дома, то шанс увидеть светило ещё раз
равняется… чуть-чуть больше ноля. Пережить ночь на улице практически невозможно.
Ди закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул через нос. Ртом никто не дышал.
Простудить лёгкие на таком морозе – дело нескольких вдохов. А потом кровавый кашель
и смерть. Молодой разведчик заправил прядь русых волос, выбившуюся из-под шапки и
щекотавшую нос, после чего медленно открыл глаза.
Заснеженная улица города как всегда пуста. Погребённые под сугробами у
обочины дороги навсегда уснули автомобили. Город молчалив и безмолвен. Уже много-
много лет.
Впереди показалось движение, кто-то быстро выглянул из-за угла. Ди
почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. Медленно стянул обрез с
плеча. Взвёл курки. Сняв перчатки, заткнул их за пояс. Левой рукой пошарил в сумке –
около двадцати патронов. Два вынул и зажал в кулак. Тяжело вздохнул и направился
дальше по улице.
Теперь он начал чувствовать, что за ним наблюдают. Это нельзя ни с чем спутать.
Неуютно, когда на тебя смотрит человек, но когда за тобой следят звери…
Ди видел себя в зеркальных окнах первых этажей. От этого становилось жутко.
Одинокий человек с обрезом наизготовку посреди мёртвого города мёртвой планеты. Где-
то совсем рядом звери. Они ждали, пока он хоть немного расслабится и перестанет
беспрестанно вертеть головой. Им даже могло хватить ума, специально показаться, чтобы
человек начал нервничать.
Ди шагал и шагал, а звери всё не нападали. На несколько мгновений он даже
засомневался, а точно ли видел коричневые шкуры. Возникла мысль, что даже если и
видел, то они могли по своим делам идти. Но эта мысль была слишком смехотворной. У
них было два дела: достать еды и полакомиться человечиной. И для первого в город они
не ходили.
Сбоку, в тёмном проулке меж двух небоскрёбов, боковое зрение выхватило
движение. Разведчик молниеносно припал на колено. Чёрные провалы стволов уставились
в сторону потенциальной опасности.
«Их мало! – сообразил разведчик. – Ведь иначе они бы уже давно напали!»
Облегчённо вздохнув, как будто малое количество зверей повышало его шансы на
выживание, Ди напряжённо вгляделся в сумрак проулка. Рассмотрел в темноте
заснеженные деревянные ящики, десяток металлических контейнеров и груду
разнообразного мусора рядом с ними. Между ящиками, у стены, разведчик заметил два
зелёных глаза. Ещё внимательней приглядевшись, увидел и их обладателя.
Звери были похожи на людей. Единственные серьёзные отличия в том, что тело
покрыто коричневой шерстью, а на верхней челюсти два длинных резца. Самое опасное
оружие у них в лапах – длинные и острые когти. Передвигаться эти создания способны
как на двух, так и на четырёх конечностях.
Ди напрягся. Он никогда не слышал, чтобы звери устраивали подобные засады.
Они всегда нападали в лоб, открыто. Скорость, с которой они перемещались, заставляла
людей изводить не один десяток патронов, а их живучести лишь позавидовать – даже
несколько попаданий в упор были далеко не всегда смертельны. Что-то в подобной засаде
показалось странным, выбивающимся за рамки понимания.
За спиной тихо-тихо скрипнул снег. Реакция оказалась быстрее мыслей. Ди мигом
развернулся и нажал оба спусковых крючка. Обрез, с громким «Ба-бах», выплюнул из
обоих стволов крупную дробь, но смертоносный металл не достиг цели. У зверя реакция
оказалась ещё быстрее. В тот момент, когда разведчик ещё поворачивался, зверь уже
отпрыгнул вправо. Дробь пролетела рядом, раскрошив стекло одного из небоскрёбов. Ди
заворожено пронаблюдал, как стеклопакет, разлетевшись на миллион частичек, осыпался
в снег. Внутри увидел большой и странный автомобиль, кардинально отличавшийся от
тех, что навсегда застыли на улице, не только размером, но и колёсами. А точнее их
отсутствием.
Больше рассматривать времени не было.
Зверь ухмыльнулся. Губы раздвинулись, ещё больше открывая устрашающие
клыки. Ди переломил обрез ружья. Трясущимися руками запихнул два патрона.
Противник медлил, стоял в десятке шагов на двух лапах и ухмылялся. Патроны с дробью
заняли места в стволах. Закрыть и взвести обрез – дело одного мгновения.
И вновь зверь удивил поведением. Он не попытался напасть или скрыться из зоны
поражения.
Ди отпрыгнул в сторону, с намерением выстрелить в то место, где мгновение назад
стоял. Однако сделал это слишком рано. Зверь, который до того сидел в засаде, ещё не
успел подкрасться близко. Он лишь готовился к решающему прыжку, и с удивлением
пронаблюдал, как будущая пища сиганула в сторону. Поскользнувшись, молодой
разведчик грохнулся на пятую точку. Из-за падения выстрел угодил в воздух. Мгновение
он смотрел на изготовившегося к прыжку зверя. В мыслях мелькнуло: «Самка». Более
хрупкое телосложение, меньше клыки, грудь, хоть и практически невидимая под шерстью,
да и морда симпатичнее.
«О чём я думаю?! – пронеслось у него в мыслях. – Какая симпатичность?!»
В следующий миг он уже стоял на ногах. Глаза зверей округлились. Они тоже не
ожидали от него такой прыти. На их морды выползла улыбка – человек побежал; решил
порадовать их любимым развлечением – погоней.
Ди дал дёру так, будто за ним не два зверя охотились, а как минимум двадцать.
Сзади донеслось довольное рычание. Глянув через плечо, он увидел, с какой
сумасшедшей скоростью звери, на четырёх лапах, нагоняли его. Ещё несколько
мгновений и он почувствует, как одежда, сшитая из кусков шкур, разорвётся под когтями,
а после страшные клыки вонзятся в мягкое и беззащитное человеческое тело.
Разведчик резко прыгнул в проулок между домами. По инерции больно грохнулся
плечом о стену. Звери же вообще пронеслись мимо, не смогли повторить манёвр. Ди
побежал, на ходу вставляя в стволы обреза патроны. Обернувшись, увидел, что звери
появились в проулке.
«Подпустить ближе! Убьют! Один шанс! Подпустить ближе!» – мысленно
заметался он.
Рука, тем временем, взвела курки.
«Один шанс, – чётко осознал молодой разведчик. – И, либо остаюсь живой, либо
сегодня же становлюсь пищей»
Он оглянулся и как раз вовремя. Самец, опередивший самку на несколько
корпусов, почти догнал его. Последним, решающим прыжком, он собрался положить
конец охоте. Несколько долгих, как вечность, мгновений Ди смотрел в карие глаза, где
навсегда застыла злость. А в следующее, резко повернувшись, выстрелил из одного
ствола.
Крупная дробь, да ещё и с близкого расстояния, разворотила зверю морду.
Разведчика, инерцией и отдачей от выстрела, кинуло спиной в снег. Шапка слетела с
головы и тоскливо откатилась к серой бетонной стене. Зверь с искорёженной мордой
проскользил по снегу и замер рядом, уставившись в лицо человека единственным
оставшимся, широко раскрытым карим глазом. Вместо второй половины морды было
кровавое месиво из костей, мозга и крови.
Ди вскочил. Самка была уже близко. Разведчик вскинул обрез и, не целясь, нажал
второй спусковой крючок. Зверь, предугадав траекторию полёта дроби, за мгновение до
выстрела, прыгнул на стену. Сделав по ней два скачка, разъярённая самка приземлилась
на человека. Мир в глазах Ди крутнулся, и он распластался на снегу. Зверь одним
движением разорвал острейшими когтями одежду из шкур.
Наибольшее лакомство зверей – живое, ещё бьющееся сердце. Нередко они
устраивали драки между собой за обладание им. И Ди понял, что через несколько
мгновений может быть успеет увидеть собственное.
Страх близкой смерти парализовал молодого разведчика. Он встретился взглядом с
пронзительными зелёными глазами.
«Такие могли бы принадлежать какой-нибудь красавице, но не этой самке» –
пронеслась неуместная мысль.
Из пасти зверя воняло так, что человека затошнило. Ди непроизвольно попытался
отстраниться. Зверь, тем временем, замахнулся, приготовившись воткнуть острые когти в
грудь жертве, чтобы в следующий момент подцепить рёбра и привычным резким
движением «раскрыть» грудную клетку.
Глаза Ди, от осознания близкой смерти, наполнились слезами. Страх придал сил.
Он дёрнулся так неистово, что зверь, не сумев удержаться, покатился по снегу. Вскочив,
он зачерпнул из сумки горсть патронов, переломил ствол и попытался запихнуть всю
горсть. Патроны посыпались в снег. Лишь один провалился в жерло ствола. Ди захлопнул
обрез. Успел взвести оба курка, когда зверь вновь сбил с ног. Одно мгновение разделяло
разведчика со смертью.
Зверь замахнулся обеими лапами. Ди подставил к морде обрез и нажал оба
спусковых крючка. Бухнул выстрел. Самка закричала, будто рожающая женщина.
Схватившись лапами за морду, покатилась по снегу.
Ди вскочил. Переломил обрез ружья. Отстрелянная гильза вылетела из ствола.
Молодой разведчик пронаблюдал за её полётом.
Раненный зверь заворочался в кровавом снегу, пробуя подняться. Ди прекрасно
понимал, что самка, даже в таком состоянии, не даст добраться к поселению.
Опустив руку в сумку, пошарил в поисках патронов. Зверь прекратил вопить. А
когда убрал лапы, разведчик увидел, что вся левая сторона обожжена.
«Стареет оружейник, – подумал он. – За два похода уже пятый без дроби».
Ди интенсивней закопошился в сумке, но не смог найти продолговатого овального
предмета. Ни одного. Заглянул внутрь, и кровь заледенела в жилах.
Даже раненные звери смертельно опасны для вооружённого человека. Если же у
этого человека не осталось патронов…
Ди побежал. Ледяной воздух, врываясь в лёгкие через рот, обжигал. То, что мог
умереть чуть позже, от кровавого кашля, вызванного воспалением лёгких, он даже не
подумал. Страх близкой когтистой смерти заслонил далёкий и невнятный ужас кровавого
кашля.
Один раз Ди оглянулся. Зверь поднялся на лапы и помотал головой. Капли крови
полетели в стороны. В следующий миг самка посмотрела на улепётывавшего по проулку
человека. Глаза прищурились, пасть оскалилась, по телу пробежала крупная дрожь. Когда
Ди оглянулся в следующий раз, самка с опаленной мордой была уже совсем близко. Ещё
несколько десятков прыжков и он вновь окажется в её лапах.
Зелёный глаз жутко смотрелся посреди каши из крови, кожи и коричневой шерсти.
Сумка стучала по бедру, обрез показался слишком тяжёлым. Ди захотелось выбросить
обрез и сумку, только б не попасться ещё раз в лапы зверя. Но молодой разведчик
отбросил эти мысли.
Человек выскочил из проулка между домов быстрее пули. Следом, размазанным
коричневым пятном, пронёсся зверь. Ди оглянулся. Пронзительные зелёные глаза и
оскаленная пасть со страшными клыками была уже совсем рядом. Разведчик перехватил
обрез за стволы. Ещё раз оглянувшись, увидел, что самка вот-вот прыгнет.
«Раз. Два. Три» – про себя сосчитал он.
После, резко обернувшись, Ди со всей силы махнул обрезом. Рукоять бывшего
ружья пришлась в скулу находившегося в полёте зверя. Самка рухнула без сознания в
снег. Молодой разведчик тоже упал. Оружие отлетело в сторону. Моментально вскочив,
он кинулся к обрезу. Заледеневшие пальцы с трудом обхватили стволы. Сзади донёсся
шорох. С лёгким стоном Ди обернулся. Самка приходила в себя. Попыталась подняться,
но сил хватило лишь на то, чтоб перевернуться на спину. У разведчика возникла идея:
подойти и перерезать горло, пока она ещё слаба. Он даже сделал несколько шагов, но
потом остановился.
«Не подходи! – завопило подсознание. – Не подходи!»
Ди и сам уже понял, что чуть-чуть не сделал ужасную глупость. Отец с детства
учил, что если зверь кажется слабым, это вовсе не означает, что он слабее вооружённого
человека. Самка пошевелилась, вновь попыталась встать и опять тщетно. Разведчик ещё
несколько мгновений постоял, размышляя, как же так получилось, что зверь, практически
беспомощный, лежал перед ним, а из оружия лишь бесполезный в данной ситуации нож?!
И Ди побежал. Последние скупые лучи отражались от зеркальных поверхностей
небоскрёбов и снега, ослепляли. Несколько раз оглядывался. Зверь не преследовал, в
одиночку близко к поселению людей они не подходили. Руки замёрзли. Остановившись,
засунул обрез подмышку. Негнущимися пальцами с трудом выдернул из-за пояса
перчатки. Кое-как нацепил. Привычным движением собрался поправить шапку и понял,
что её нет.
– Да чтоб тебя! – хлопнул рукой по бедру.
Глубоко вздохнув через нос, трусцой побежал дальше. Вскоре показалась огромная
площадь посреди мёртвого города, а на ней и родное поселение, обнесённое высоким
частоколом. Рядом с вращающимися дверьми одного из небоскрёбов крутилось человек
шесть-семь ребятни. Пока взрослые не заметили их отсутствие, они развлекались
любимой детской забавой: «А кто сможет дальше зайти в отравленное здание».
Они как раз считались, кому первому входить, кому второму и так далее.
– Говорил зверь «никому не верь», – после каждого слова, мальчуган в куртке из
медвежьей шкуры тыкал в каждого пальцем. – Надел сапоги и быстро беги. Нет сапог –
жми на курок, нет курка – выходи пока, – закончилась считалка на черноглазой девочке.
– А ну, прочь от входа! – прикрикнул на них Ди. – Знаете же, что внутри опасно,
чего лезете?! Или думаете, что это шутки? – он напыжился, всем видом стараясь показать,
что взрослый, хотя сам ещё несколько Сезонов назад играл в подростковый вариант этой
же игры. Если у детей надо было просто забежать и потом рассказывать, как там темно и
страшно, то подростки должны были вынести из зданий какую-нибудь безделушку.
– У тебя забыли спросить, Мясо! – выступил вперёд мальчуган в куртке из оленьей
шкуры. – Иди, под лавочку спрячься! Как обычно! Мясо!
Ди сделал к ним два устрашающих шага. Ребятня, с весёлым гигиканьем,
разбежалась по площади.
– Мясо! Мясо! Мясо! – разнеслись по округе звонкие голоса.
***
Ди вскочил с лавочки. Спросонья чуть не потерял равновесие. Кошмар, в котором
убегал от зверей, но они догоняли и начинали терзать, застыл перед глазами. Разведчик
потёр слипшиеся веки, потянулся. Организм до конца не проснулся, но Ди чувствовал, что
выспался отменно.
Братья с жёнами и детьми ещё спали. Каждая семья на своей кровати, дети между
родителями. Ди улыбнулся, глядя на родственников.
«Когда-нибудь… Скоро и у меня будут жена и дети» – подумал он и представил,
насколько теплее тогда станет спать.
За столом сидела мама. Возле коптящего огарка лежала поджигалка, небольшое
электро-механическое устройство, найти которое в мёртвом городе проблем не
составляло. Свеча была не в состоянии осветить внутренности большого дома, но Ди
этого и не требовалось. Дом был сделан, как одна огромная комната, и ширмами из шкур
разделён на несколько частей. В первой, возле входной двери, находился разнообразный
хозяйственный инвентарь. Во второй части, центральной, стоял электроводонагреватель в
виде чана с водой, от которого шли трубы по всему периметру и даже на чердак. Правда,
последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретая
вода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена таким
образом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик так
и не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались стол
и множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободное
от работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Как
говорится: и в тепле, и не в обиде. В третьей же, задней части, находились туалет и
кладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того,
чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, в
основном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды в
Период Бурь.
Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительного
прибора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях,
сделанных семьёй столяров.
Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие –
входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническое
решение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.
Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли,
каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назад
старший брат – Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и странно
пахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономить
свечи семья разведчиков перестала.
Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-то
мастерила. «Размышляю, рукодельничаю» – всегда оправдывала она своё раннее
пробуждение.
– Привет, мам, – прошептал Ди.
– Здравствуй, сынок, – мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась с
той теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. – Как спалось? Что-то
плохое приснилось?
– Нормально, мам. А ты чего такая грустная? – Ди оделся, поискал глазами шапку.
– Тяжело встала, – вздохнула мать. – Да и вот! – на столе, отложенное в сторонку,
лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверем
куртку. – Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.
Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спине
или груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волоса
была не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным в
использовании.
– Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будто
этот ремешок прямо сейчас нужен?! – молодой разведчик осторожно надел зашитую с
материнской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего на
один Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала у
изголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, и
когда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.
– Не спится мне, – горько вздохнула мать. – Ноги болят, временами я их перестаю
чувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их…
– она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.
Ди подошёл, обнял маму.
– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо. – Я не дам тебя в обиду! – сказал то, чего
сделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.
Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.
– Спасибо… – мама крепко сжала руку. – Иди, тебе надо отчитаться.
– Не бойся, – зачем-то добавил Ди.
Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел,
чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулся
носом о перила.
– Да чтоб тебя! – пробормотал любимую присказку.
Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевало
очередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов,
приятно слепило глаза.
– Да чтоб тебя! – пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва –
дочь и единственная выжившая родственница оружейника.
Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади.
Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась.
Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.
Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежность
ребячества, когда лучший друг – тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В конце
прошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Они
уволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился в
напоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никто
и никогда не приходил обратно от зверей. Женщины под навесом сразу вспомнили, что
бабка Эвы была колдуньей и доставила людям множество бед. В довесок, после
возвращения она стала странно себя вести. Не интересовалась женихами, хотя вошла в
возраст, когда женщины в поселении уже имели детей. Ни с кем не общалась, даже когда
готовила еду под навесом. После возвращения волосы Эвы из рыжих превратились в
седые. Вдобавок она начала их коротко стричь, хотя девушке полагалось иметь длинные,
иначе из чего она будет делать родным подарки? Отношение к ней усугублялось тем, что
она была худа и стройна. Бабы под навесом, одна другую перебивая, авторитетно
заявляли, что такая худышка на втором ребёнке «закончится», тогда как женщинам
приходилось много рожать. Смерть в поселении была частым гостем.
До того достопамятного нападения зверей к Эве относились что называется
«никак». Если и замечали, то сразу вспоминали бабку, будто Эва в ответе за её
прегрешения. Ди никогда не обращал внимания на пересуды в адрес подруги. А когда
слышал подобное в собственном доме, то вступал в ожесточённый спор, с пеной у рта
доказывая, что Эва – лучшая из девушек. Несколько раз даже бывало, что, отстаивая честь
подруги, со сверстниками дрался.
Но всё изменило возвращение.
Из-под навеса быстро расползлись слухи, что бабка перед смертью передала знания
внучке. Женщины припоминали слышанные от родителей истории, беззастенчиво
приукрашали моментально придуманными событиями. В итоге, меньше чем за Сезон, Эва
приобрела такую зловещую репутацию, что любую другую давно бы изгнали, но она
осталась единственным живым родственником престарелого оружейника. А мастерство
этой семьи требовалось поселению как воздух.
Секретами ремесла делиться не принято. Все семьи привыкли выполнять свои
обязанности. Еду под навесом делили на количество домов – каждый рот в доме был на
счету. При дележе продовольствия, которое тоже проходило под навесом, бывало, что
бабы друг дружке выдирали не один клок волос. На подсознательном уровне никто не
хотел кормить бездельников.
Потому и в гости ходить было не принято. Даже детей женить старались внутри
семьи. Если этого не получалось из-за близкого родства, то выдав дочь, приходилось
очень быстро забывать о ней. По сложившимся традициям, невестка также должна была
забыть об отчем доме и полностью сконцентрировать внимание на новой семье. Из-за
этого девочек премудростям профессий не учили.
От женщины требовалось, чтоб рожала, следила за хозяйством, еду готовила. В
истории поселения бывали случаи, когда девушки не могли выйти замуж, либо
оказывалось, что родить они не могут. Тогда женщина становилась для дома обузой.
Эве пришлось быстро постигать семейную науку. В её обязанности входило
изготовление пороха, патронов, ремонт оружия, а также изготовление нового, вместе с
семьями столяров и литейщиков. В мёртвом городе оружия не было. Либо его растащили
в первые дни катастрофы, либо оно и вовсе было под запретом.
Ди немного прошёл и обернулся. Она смотрела вслед. От этого взгляда у него по
коже побежали мурашки, показалось, что бывшая подруга его оценивает, словно зверь
перед нападением.
– Да чтоб тебя! – прошептал разведчик и прибавил шагу.
Первые жители соорудили поселение на окружённой небоскрёбами, гигантской
площади мёртвого города. В центре располагалась одна из трансформаторных
подстанций. Уникальная в своём роде. Все здания в городе имели солнечные батареи на
крышах. На западе, между городом и горами, находилось огромное количество ветряных
электростанции, из-за чего рождалась аналогия с Садом. Также эту территорию иногда
называли Снежной преградой из-за сильного ветра и поднимаемого им снега. Вся энергия
от солнечных батарей и ветряков благодаря подземным кабелям попадала в
трансформаторную на площади, откуда уже расходилась по нуждам города. Первые
поселенцы убрали с площади все ненужные постройки и вокруг оставшихся сооружений
выстроили поселение, которое изначально мыслилось как круглое, но в итоге приобрело
овальную форму. Электроэнергию же перенаправили с города на собственные нужды.
Вокруг трансформаторной находились хозяйственные постройки, где выращивали
еду – лишайники, мхи, осоки, луговики, а также содержали отловленных оленей, которых
забивали накануне Периода Бурь. По соседству находился навес, где женщины в очагах на
открытом огне готовили еду. Самое трудное при этом – разжечь огонь, так как древесина
из окрестных рощиц промёрзла насквозь. Даже оставленные угли иногда не могли
воспламенить её.
Проходя мимо трансформаторной, Ди бросил привычный взгляд на закрытую
дверь в надежде, что она откроется, и ему удастся что-нибудь разглядеть. Но она
оставалась закрытой. Ди с сожалением вздохнул.
Право входа в здание трансформаторной подстанции имели лишь самые опытные
члены семьи электриков. И все судьи, естественно. Остальным, под страхом изгнания из
поселения, запрещалось входить внутрь. Как утверждали судьи, любой неосторожный
поступок внутри здания мог привести к тому, что всё поселение окажется без
электричества, а это, в свою очередь, грозило неминуемой смертью. Кроме того, внутри
всегда дежурил один из судей и за ним сохранялось право отключить энергию какой-либо
семьи при малейшем неповиновении.
К каждому дому были протянуты кабели, вмурованные первыми поселенцами в
стены. Внутри торчало два оголённых конца, к которым намертво присоединялись
приборы, необходимые в работе каждой семьи. Большинство жителей боялись
электричества как огня. Не видели его, не понимали принципа действия, но знали, что оно
убивает. Бабы с детства стращали детей рассказами про торчавшие из стен провода. Так
же, как пугали когда-то и их, чтобы не подходили к невидимому убийце. В итоге,
поколение за поколением люди вырастали и боялись электричества. А к семье электриков
относились с большим почтением и уважением, за каждую, пусть даже мелкую и
незначительную работу, старались отблагодарить.
Главное приспособление в каждом доме – электроводонагреватель, в быту
именуемый просто печкой. Он выполнял сразу несколько функций: отапливал, давал
питьевую воду, а в Период Бурь в его чане готовили еду. Каждый ребёнок знал, что
отопительная система не должна стоять без воды – чревато её поломкой. И каждый
ребёнок знал, что снег по мере надобности, надо закидывать в чан вне зависимости от
того, говорили взрослые это делать или нет. Судьи рассказывали, что первые поселенцы
привезли с собой для отопления какие-то «спиральки». Когда же они сломались, было
предложено отапливаться дровами. Но, поразмыслив и посчитав, пришли к выводу, что
при таких расходах им вскоре нечем будет восстанавливать стены. Дерево не пребывало, а
тратить его приходилось и так много. В итоге, была предпринята колоссальная работа по
проектированию, разработке и сборке электроводонагревателей, а также всей системы
отопления в каждом доме и хозяйственных постройках.
Легенда, которую в поселении впитывали с молоком матери, гласила, что предки
жили в тёплом месте, где отсутствовали звери, а пищи было вдосталь. И находилось это
место под таким же мёртвым городом за океаном. Однако, по каким-то причинам, людям
пришлось уйти. Вот здесь в легенде и начинались серьёзные расхождения. Одни
утверждали, что там появились звери, которые попросту выгнали людей. Другие
говорили, что появились какие-то механизированные смертоносные приспособления.
Третьи стояли на том, что от города исходило излучение страшной поражающей силы, и
когда это выяснили, пришлось оставить его немедленно. Четвёртые настаивали, что люди
вообще ниоткуда не приплывали, а всегда жили в этом поселении посреди мёртвого
города. Как бы там ни было, но если кто и помнил достоверные ответы – так это семья
судей. Однако делиться секретом с другими они не спешили.
Мимо Ди с визгами и смехом пробежала толпа малышей. Они играли в нападение
зверей. Следопыт отметил, что среди них, как обычно, нет ни одного судейского ребёнка.
Тут же его мысли перекинулись на Сию – дочь главного судьи, и он завертел головой в
тщетной надежде увидеть её где-нибудь поблизости. В Сию были влюблены почти все
мальчишки его возраста и каждый тешил себя призрачной надеждой, что именно он –
единственный достойный кандидат.
С семьёй судей породниться мечтали все, но они выбирали лишь наиболее умных и
успешных. Члены этой семьи были главным и непререкаемым авторитетом. Именно они
осуществляли контроль общественных работ в хозпостройках. Для этого был составлен
график, по которому каждый из домов привлекался на три дня к работам. Сколько
выходило людей никого не интересовало – важен результат. Зачастую приходилось
работать всем, начиная от детей и заканчивая стариками. От работ освобождались лишь
главы семей и сами судьи, а для бойцов было послабление. Каждый из их домов работал
по одному дню, один за другим. В итоге трудились лишь женщины сразу всей семьи, а
мужчины занимались своими прямыми обязанностями – охраной периметра и
наблюдением за правопорядком.
Также судьи хранили и распределяли материальные ценности поселения. Выдавали
каждой семье норму профильной работы, согласно потребностям остальной общины.
Они же возглавляли Совет, и решали вопросы о том, виновен человек, или нет.
Резкий порыв ветра со снегом оборвал размышления Ди, забираясь под одежду и
напоминая, что нужно наконец отчитаться о невыполненном задании. И чем скорее он это
сделает, тем раньше сможет вернуться домой в тепло.
Изредка кто-нибудь из жителей поселения, наслушавшись разнообразных сказок и
преданий, пускались на поиски мифического рая за океан, откуда по поверьям приплыли
первые поселенцы. Надежда или безысходность заставляла людей отправляться в эти
загадочные и опасные предприятия. Находили ли они то, что искали, оставалось тайной,
ведь обратно никто не вернулся.
Океан никогда не замерзал, в отличие от глубоко врезавшегося в материк залива в
северной части города. Предполагали, что по льду, который растаивал лишь к середине
Сезона, эти искатели рая добирались в соседний город, а из него, как гласила легенда, по
гигантскому мосту можно было попасть на другой континент. Правда это или нет, могли
знать лишь судьи.
По периметру поселение обнесли высоким частоколом с вмонтированными в него
стальными листами и прорезанными в них бойницами. Кто и когда предложил вставлять
эти листы металла, уже никто не помнил. Последующие поколения посчитали это
глупостью и постепенно их убирали. Но даже такие меры предосторожности не спасали от
набегов зверей, которые почти всегда находили способ продраться внутрь.
Судьи говорили, что первые поселенцы пытались сооружать забор из крупного
городского мусора, но звери его с невероятной лёгкостью сталкивали или по нему же
забирались внутрь. Вдобавок для постройки такой стены требовалась техника, которая
уже при первых поселенцах была древней. В итоге приняли решение строить деревянную
ограду. Ведь, в конечном счёте, никакой забор не мог остановить зверей в их ненасытной
жажде человеческой крови.
Днём люди не боялись выходить на улицу. Холод хоть и кусался, но солнце не
давало околеть. С приходом же темноты из домов никто не выходил. Даже звери не
нападали по ночам.
Самое страшное событие в жизни поселения и всей планеты – Период Бурь. В это
ненастное время на улице выжить практически невозможно. Температура на планете даже
в самые тёплые дни не поднималась выше минус тридцати пяти. В Период Бурь она
падала до минус восьмидесяти и ниже. Вдобавок поднимался сильнейший ветер.
И так текло время из поколения в поколение.
Из жизни в жизнь.
***
Ди быстро выкинул из головы встречу с Эвой. Весело шагая вперёд, приветливо
здоровался со встречными.
– Эй, Вэлдис! – окликнул бойца, вышедшего из своего дома. – Как дела?
Вэлдису, молодому парню, совсем недавно женившемуся на бойкой девице, при
последнем нападении зверей оторвали левую кисть. И он радовался такому везению.
Правая-то рука не затронута, а значит, не будет обузой.
Чтоб жениться, согласия родителей мало. Требовалось получить разрешение
Совета, куда входили главы двенадцати семей. В девяти из десяти случаев разрешение
было обыкновенной формальностью, но иногда главам семей всё же приходилось
спорить, отстаивая чьё-то право на взаимную любовь.
– Думаю, не свернуть ли тебе шею?
– Какие мы грозные! – покачал головой Ди. – У тебя что, кисть отросла?
– Тебя, Мясо, я и одним мизинцем убить смогу, – рявкнул Вэлдис. – Проваливай,
пока цел! – молодой боец сделал несколько устрашающих шагов, а разведчик, на всякий
случай, отбежал.
Семье бойцов из тридцати трёх домов в поселении принадлежало девять. Они
располагались в центре, пять по одну сторону хозпостроек и четыре по другую. На крик
из всех соседних домов повываливали остальные бойцы. Они – самая многочисленная
семья – старались держаться друг друга. Впрочем, как и остальные.
– Эй, Мясо, ты чего тут бродишь?
– Мясо, на ужин попасть захотел?
– Мясо, когда ты уже хоть какую-то пользу принесёшь?
Ди не обращал внимания на обидные выкрики. Бойцы постарше вернулись в дома.
Молодёжь продолжала упражняться в остроумии. По юношеской наивности он заглянул
под навес. Рассчитывал встретить там Сию. Но она под навес в такую рань никогда не
приходила. Зачем дочери главного судьи сразу после сна утруждаться работой?
Многочисленные бойцы охраняли периметр, часто сопровождали людей за
частокол. Они гордились тем, что умели умирать. Их с детства учили обращению с
оружием, а боевым крещением становилось убийство зверя ножом. Женщины бойцов
тоже не отличались покладистостью характера. Именно они зачастую устраивали под
навесом склоки, имевшие порой самые отягчающие последствия.
Помимо бойцов были и другие большие семьи – литейщики, столяры, электрики и
охотники. Все они занимали по три дома. Литейщки занимались изготовлением
разнообразных стальных предметов. Столяры мастерили и ремонтировали деревянные
изделия. Электрики следили за ветряками и любыми неисправностями проводки.
Охотники занимались рыболовством, ловлей оленей, охотой на моржей и пингвинов.
Остальным семьям в поселении досталось по одному дому.
Лекари и повитухи жили в самом маленьком домике слева от семьи судей. Справа,
в большом доме жил оружейник с единственной выжившей дочерью – Эвой. Для многих
оставалось загадкой, как они вдвоём успевали справляться со всеми обязанностями:
ремонтировать оружие, изготавливать порох и патроны.
В истории поселения были попытки свергнуть власть судей, но закончились они
плачевно. Бойцы были самой привилегированной семьёй из всех. И главную обязанность
– охрану власти – исполняли дотошно.
Ко всему прочему дом судей немного отличался от остальных, фактически
однотипных. Он был намного больше и имел подземную комнату, о которой ходило
множество слухов. Сами же судьи утверждали, что ничего загадочного в этой комнате
нет, и она используется как кладовая. Однако внутрь никого не пускали.
Ди уже подходил к дому одёжников, когда боковым зрением уловил, что Эва идет
за ним. Вокруг царило оживление, люди сновали туда-сюда по делам, из-под навеса
доносились голоса баб. Следопыт испугался, что кто-нибудь мог тоже заметить
преследующую его Эву, и уж тогда бы точно поползли слухи. Увеличивая расстояние, Ди
ускорил шаг. Дверь соседнего дома открылась, выпуская нескольких женщин семьи
одёжников, следопыт оглянулся, но Эвы уже не было. Он с облегчением вздохнул и
отправился дальше. Показалось. Она просто шла под навес.
Семья одёжников с трудом помещалась в один дом. Однако когда на Совете Дидли,
главный судья, завёл вопрос о расселении, то услышал категорический «нет». Глава семьи
наотрез отказался селиться в нескольких домах, сославшись на то, что они живут в
тесноте, да не в обиде. Семья занималась тем, что шила одежду и обувь для всего
поселения из шкур животных – в основном оленей и моржей. Изредка у охотников
получалось забить самого страшного хищника – медведя, на которого даже звери не
нападали, и тогда к одёжникам выстраивалась очередь на вещи из его шкуры. Ходило
поверье, что вещи, сделанные из шкур медведя или зверей, приносят удачу. И лишь главы
семей, судьи и особо выделившиеся бойцы имели право носить такую одежду. Также
одёжники занимались изготовлением простыней, пелёнок и прочих хозяйственных
принадлежностей из материала, который разведчики находили им в городе.
Соседний дом строителей-ремонтников был окружён горами всевозможного хлама,
где иногда поутру находили закоченевший труп кого-нибудь из односельчан. Нередко
бывало, что, отправившись вечером за добавкой к самогонщикам, соседям ремонтников,
домой человек не возвращался. Противное пойло, варимое семьёй самогонщиков, по
вкусу напоминало прелые опилки. Да и цвет имело соответствующий – мутно-
коричневый. Поговаривали, что именно из опилок его и гнали. Но для некоторых эта
противная жидкость была в жизни самым главным.
Один из домов занимала многочисленная семья мусорщиков. Вся грязная работа,
естественно, доставалась им. Позади каждого дома имелась пристройка. В ней человек
справлял естественные надобности, а потом, при помощи специальной блочно-
поворотной конструкции выбрасывал всё наружу. Уборкой этой замёрзшей субстанции
мусорщики и занимались, попутно убирая любой другой сор. Почти вся семья
беспрерывно нахаживала к самогонщикам, трезвыми их редко кто видел.
В эти две семьи, самогонщиков и мусорщиков, по доброй воле не попадали. Если
человек пристращался к пойлу и переставал работать, то его выгоняли из семьи. В таком
случае оставалось либо уйти из поселения, либо присоединиться к этим двум семьям. Но
если человек и там переставал работать, то решением Совета его уже навсегда выгоняли
из поселения.
Небольшую семью составляли гончары. Они были бесконфликтными и
неприметными – тихонько изготавливали посуду. Поэтому в поселении о них ходили
нехорошие байки. Некоторые бабы договорились даже до того, что начали утверждать,
будто вся семья ночью превращается в зверей, днём же вновь меняют облик на
человеческий. Люди со здравым рассудком на подобные домыслы баб не обращали
внимания.
Ди принадлежал к малочисленной семье разведчиков. Он – младший ребёнок в
семье и поговаривали, что престарелая мать при родах чуть не умерла. Она родила
восемнадцать детей, но выжили лишь пятеро. Загадочной легендой дома разведчиков
была пропажа Виры – первенца. Дочь попросту исчезла накануне свадьбы, и сколько отец
не пытался её найти, ничего не вышло. Будто в небо взмыла. К тому времени как Ди
подрос, папа сильно одряхлел. Старших сыновей он успел обучить особенностям
профессии. Младшему не досталось практически ничего. Те крохи знаний, которыми Ди
обладал, дались случайно. Кое-что подсмотрел у братьев, до кое-чего добрался через
собственные шишки. И лишь в последнее время отец взялся за обучение младшего сына
чтению карт. В итоге Ди научился читать их не хуже Гтирера – старшего брата и
великолепного разведчика.
Три дома в поселении пустовали. За один из них несколько Сезонов спорили
литейщики и бойцы. В этом препирательстве, несколько раз доходившем до побоища, не
смогли помочь ни судьи, ни Совет, где по этому поводу тоже пару раз вспыхивали драки.
Второй дом находился на ремонте, после нападения зверей. Семья столяров, которая там
жила, временно переехала к родственникам. Третий – лишь частично сохранившийся
каркас. Поговаривали, что по ночам там можно увидеть призраков бывших хозяев – семьи
свечников. Их дом, вместе с обитателями, сгорел ночью. Наутро люди обнаружили остов
и обуглившиеся трупы. Судьи утверждали, что Ни-Диидо, спившийся глава семьи,
устроил пожар. Единственное, чем жителям запомнились сгоревшие заживо люди, так это
загадками, которые оставили. Бабы под навесом нет-нет да начинали гадать, а почему ни
один человек так и не проснулся во время пожара.
Уничтожение семьи свечников поселение не особенно-то и заметило, как и
исчезновение некоторых других семей задолго до этого. Разве что свечи всем пришлось
изготавливать самостоятельно из жира моржей, который добывала семья охотников.
За время существования поселение потеряло много людей. Но самыми значимым
было разделение, как прозвали в поселении событие, произошедшее в начале прошлого
Сезона. Сразу после первого, традиционного, нападения зверей, около ста людей из
различных семей бесследно и бесшумно пропали. Произошло это под утро, когда
поселение спало крепким сном. Даже брат-близнец отца Ди вместе со всей
многочисленной семьёй исчез. Оставшиеся жители догадывались, что бродившие слухи,
якобы за горами теплее и нет зверей, в итоге, нашли поклонников. Их возвращения ждали
целый Сезон. Но обратно не вернулся ни один человек. Судьи объявили всех, покинувших
родной дом, глупцами и о них постепенно забыли.
Ди весело насвистывал незатейливую мелодию, глядел по сторонам и
бессмысленно улыбался, просто оттого, что настроение хорошее. Ему следовало
отчитаться перед главою семьи строителей-ремонтников, по проваленному заданию. Но
молодого разведчика это совершенно не заботило. Он как раз поглядел на голубое и
безоблачное небо, которое бывает лишь перед Периодом Бурь, когда над поселением
разнёсся страшный звук – троекратный свист наблюдающего.
А это означало нападение зверей.
На несколько мгновений Ди окаменел. По округе, волной отражаясь от
небоскрёбов, разнёсся вой Вожака. С минуты на минуту звери начнут атаковать
поселение. Ди изо всех сил побежал к дому.
«Только б успеть!» – засела в голове единственная мысль. Без оружия на улице у
него не было шансов выжить.
Донёсся первый выстрел – наблюдающий с одной из стен пальнул по зверям.
Одновременно из всех домов начали выбегать мужчины. Обвешанные оружием бойцы,
заняли ключевые точки. Перешучиваясь, будто собрались на увеселительную прогулку,
они приготовились броситься туда, где произойдёт прорыв. Остальные побежали к
стенам. И лишь женщины, да самые старые с самыми молодыми остались внутри домов.
Первый удар обрушился на стену, когда Ди подбежал к навесу. До дома остались
считанные шаги. Он поскользнулся и с разбегу грохнулся лицом о каменную поверхность
площади. Вскочил настолько резво, будто сила тяжести изменила направление. Ноги сами
понесли дальше. Текущую из разбитого носа юшку даже не заметил. Выстрелы
слышались по всему периметру поселения. Разведчик подскочил к двери. Дёрнул –
закрыта.
– Откройте, это я! – завопил Ди, тарабаня кулаками. – Откройте!
Прошла вечность, перед тем как заскрипел засов. Ди дёрнул дверь, не дожидаясь,
когда ему отворят. В доме остались лишь женщины да дети. Даже отец, отказываясь
признавать старость, взял оружие и отправился на улицу. Гтирер даже сказал перед
выходом: «Ты, старый, вообще из ума выжил?!». Главный разведчик не ответил старшему
сыну. Взял винтовку с оптическим прицелом, наследие первых поселенцев, и ушёл.
Дверь открыла Тири – жена старшего брата – полная и симпатичная женщина,
несмотря на то, что глаза косили в разные стороны. Всех детей и больную свекровь
невестки спрятали на чердак. Сами столпились перед дверью с ножами наизготовку. Лишь
в руках Тири было длинное ружьё. Раньше оружие использовалось Гтирером, но когда
один из стволов разорвало, навсегда перекочевало в дом для обороны.
– Ты чего здесь делаешь? – в раскосых глазах невестки скользнуло презрение. –
Все мужчины на улице.
– Мой обрез, – пробормотал Ди, пытаясь обойти тучную Тири. В каждое
нападение, он с обрезом забирался под тяжёлую лавку, на которой обычно спал и
бесшумно там лежал до тех пор, пока звери не уходили.
– Ты не слышал меня? – невестка толкнула деверя прикладом в грудь. – Все
мужчины на улице! Защищают родных! А у тебя кровь из носа идёт от страха! Опять под
свою лавку юркнуть собрался?!
– Ты не слышала меня?! – закричал молодой разведчик. – Я обрез забыл!
Тири дала ему пощёчину. Если учесть, что рука у неё тяжелее, чем у некоторых
мужчин, то пощёчина вышла, как удар кулаком.
– Не ори на меня, Мясо!
Ди пошатнулся и застыл. Захотелось ударить обнаглевшую невестку, но он не
решился. Вряд ли брат простил бы такое отношение к жене.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Точнее Ди смотрел в
косившие глаза невестки. Виида, жена Траана, вынесла обрез и горсть патронов.
Ди переломил оружие, вставил два патрона. В ладони осталось шесть.
– Дай ещё, – посмотрел в глаза Тири.
– Иди отсюда! – невестка с такой ненавистью толкнула, что он кубарем выкатился
из отчего дома.
Стрельба слышалась уже внутри поселения. Слишком быстро на этот раз звери
сломили оборону людей. Ди вскочил, привычным движением взвёл курки. После
покрутил головой, решая в какую сторону бежать, чтоб спрятаться. Но выстрелы гремели
отовсюду. Оборону прорвали со всех сторон.
Разведчик застыл в нерешительности. Одно дело если за тобой гонятся звери – там
приходится бороться за свою жизнь. И совсем другое, когда по собственной воле надо
идти навстречу этим когтистым созданиям. Оставаться перед домом нельзя – засмеют. Ди
чуть-чуть постоял, раздумывая.
«А может плюнуть на всё и остаться тут? – пронеслась мысль. – Всегда можно
сказать, что охранял ту ораву детишек, которую наплодили четыре старших брата!»
Внутри кольнуло, будто предупреждая, что совершает роковую ошибку. Где-то
совсем рядом, как показалось Ди, за домом, прогрохотал двойной выстрел. Молодой
разведчик, крепко зажав в левой руке патроны, направился посмотреть, кто стрелял.
За углом двое зверей на задних лапах прижали молодого бойца к стене. У одного из
разодранного выстрелом бока текла кровь, но он такой пустяк даже не замечал. Боец не
опускал оружия, однако и не стрелял.
«Закончились патроны» – догадался Ди.
Вероятно, и звери это поняли. Переглянувшись, начали медленно и осторожно
надвигаться, ожидая от человека любого подвоха.
– Стоять! – крикнул боец. В его глазах молодой разведчик не увидел страха, лишь
желание дороже оценить собственную жизнь. Смерть смотрела ему в лицо, но не в душу.
На несколько мгновений звери застыли, но потом продолжили движение. Боец
бросил ружьё и выхватил длинный тесак.
– Ну, я сейчас вас… – пробормотали его губы.
Ди вскинул обрез. Руки дрожали и палец случайно нажал оба спусковых крючка.
Дробь из двух стволов попала в раненного зверя. Тот захрипел и медленно опустился на
землю. Второй моментально переключился на бо́льшую опасность. В два прыжка
преодолел разделявшее расстояние. Замахнулся когтистой лапой…
Ди одеревенел не в силах пошевелить ни единым мускулом. Воображение
подкинуло картинку, как его голова, оторванная мощным ударом, катится по снегу…
Ударить зверь не успел. Из груди с чавкающим звуком появилось остриё тесака.
Зверь округлившимися глазами посмотрел на него, затем на Ди. Вновь посмотрел на тесак
и аккуратно потрогал когтем окровавленное лезвие. И лишь после этого его глаза
закатились, и он грохнулся замертво.
– Спасибо, Мясо, – боец подобрал ружьё. – Сегодня ты как никогда полезен.
Повзрослел? – подошёл, вытащил тесак из трупа. – Беги, прячься. Здесь твоя помощь
больше не нужна.
Боец презрительно улыбнулся и побежал к своему дому, за боезапасом.
Ди попытался запихнуть новые патроны. Руки не слушались, а патроны будто
разбухли и в стволы никак не попадали.
Раненный в оба бока зверь вяло пошевелил лапой. Ди чуть обрез не выронил от
страха. Зверь медленно и тяжело поднялся. Разведчик с открытым ртом смотрел на него. В
голове вертелось «Стреляй! Чего ты ждёшь?!», но Ди не мог и рукой пошевелить из-за
странного оцепенения. Зверь покачнулся, но на задних лапах устоял. С удивлением
посмотрел на застывшего человека, будто спрашивал: «Ну и чего застыл? Стреляй уже!».
Затем шагнул навстречу.
Внезапно наваждение прошло. Патроны заняли места в стволах. С щелчком
захлопнулось оружие. Ди взвёл курки. Спусковые крючки нажались мягко. Зверь
дёрнулся. Грудь разворотило, но он удержался на лапах. Сделал несколько шагов к
человеку и лишь после рухнул в снег.
Молодой разведчик посмотрел на четыре патрона, оставшиеся в ладони.
«Бывало и хуже», – попытался успокоиться любимой присказкой отца.
Сергей Гончаров
Выбор Евы
Пролог
Звери не умеют разговаривать! Девочка тряслась от страха на холодной железке, а
крупный зверь с чёрной шкурой сидел рядом и… говорил!
– Всем не спастись, – посмотрел он в глаза девочке.
«Совсем молодая, – пронеслось в мыслях. – Наверно, о парнях недавно думать
начала».
«Глаза разноцветные, – в глупом оцепенении подумала Эва. – Один голубой,
другой зелёный».
– От тебя сейчас, может быть, зависит жизнь всего человечества, – продолжил
зверь. – И пока я жив тебя никто не тронет. Повторяю, попасть туда смогут лишь двое.
Выбирай мужчину, и вместе уходите. Чем быстрее, тем лучше. Поняла?
– Ага, – кивнула девочка. Её волосы, ещё вчера рыжие, стали седыми. В голове всё
перепуталось, перемешалось и в связное целое складываться не собиралось. Пару
мгновений назад она ждала смерти. На её глазах растерзали сестру. В соседней пещере
только-только умолкли крики. Звери разорвали ещё кого-то из родственников.
– Да ничего ты не поняла… – в сердцах махнул лапой зверь с чёрной шкурой.
Часть 1
Кровные узы
Между зданий мелькнула коричневая шкура. Ди моментально замер, даже руками
пришлось взмахнуть, чтоб удержать равновесие.
Вечернее солнце скупо бросало последние лучи. Они отражались от зеркальной
поверхности окружающих небоскрёбов, от снега, покрывавшего всю планету, и сильно
слепили. Но Ди, как и остальные жители, давным-давно привык к солнцу, которое не
грело. И если не успеет к ночи добраться до дома, то шанс увидеть светило ещё раз
равняется… чуть-чуть больше ноля. Пережить ночь на улице практически невозможно.
Ди закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул через нос. Ртом никто не дышал.
Простудить лёгкие на таком морозе – дело нескольких вдохов. А потом кровавый кашель
и смерть. Молодой разведчик заправил прядь русых волос, выбившуюся из-под шапки и
щекотавшую нос, после чего медленно открыл глаза.
Заснеженная улица города как всегда пуста. Погребённые под сугробами у
обочины дороги навсегда уснули автомобили. Город молчалив и безмолвен. Уже много-
много лет.
Впереди показалось движение, кто-то быстро выглянул из-за угла. Ди
почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. Медленно стянул обрез с
плеча. Взвёл курки. Сняв перчатки, заткнул их за пояс. Левой рукой пошарил в сумке –
около двадцати патронов. Два вынул и зажал в кулак. Тяжело вздохнул и направился
дальше по улице.
Теперь он начал чувствовать, что за ним наблюдают. Это нельзя ни с чем спутать.
Неуютно, когда на тебя смотрит человек, но когда за тобой следят звери…
Ди видел себя в зеркальных окнах первых этажей. От этого становилось жутко.
Одинокий человек с обрезом наизготовку посреди мёртвого города мёртвой планеты. Где-
то совсем рядом звери. Они ждали, пока он хоть немного расслабится и перестанет
беспрестанно вертеть головой. Им даже могло хватить ума, специально показаться, чтобы
человек начал нервничать.
Ди шагал и шагал, а звери всё не нападали. На несколько мгновений он даже
засомневался, а точно ли видел коричневые шкуры. Возникла мысль, что даже если и
видел, то они могли по своим делам идти. Но эта мысль была слишком смехотворной. У
них было два дела: достать еды и полакомиться человечиной. И для первого в город они
не ходили.
Сбоку, в тёмном проулке меж двух небоскрёбов, боковое зрение выхватило
движение. Разведчик молниеносно припал на колено. Чёрные провалы стволов уставились
в сторону потенциальной опасности.
«Их мало! – сообразил разведчик. – Ведь иначе они бы уже давно напали!»
Облегчённо вздохнув, как будто малое количество зверей повышало его шансы на
выживание, Ди напряжённо вгляделся в сумрак проулка. Рассмотрел в темноте
заснеженные деревянные ящики, десяток металлических контейнеров и груду
разнообразного мусора рядом с ними. Между ящиками, у стены, разведчик заметил два
зелёных глаза. Ещё внимательней приглядевшись, увидел и их обладателя.
Звери были похожи на людей. Единственные серьёзные отличия в том, что тело
покрыто коричневой шерстью, а на верхней челюсти два длинных резца. Самое опасное
оружие у них в лапах – длинные и острые когти. Передвигаться эти создания способны
как на двух, так и на четырёх конечностях.
Ди напрягся. Он никогда не слышал, чтобы звери устраивали подобные засады.
Они всегда нападали в лоб, открыто. Скорость, с которой они перемещались, заставляла
людей изводить не один десяток патронов, а их живучести лишь позавидовать – даже
несколько попаданий в упор были далеко не всегда смертельны. Что-то в подобной засаде
показалось странным, выбивающимся за рамки понимания.
За спиной тихо-тихо скрипнул снег. Реакция оказалась быстрее мыслей. Ди мигом
развернулся и нажал оба спусковых крючка. Обрез, с громким «Ба-бах», выплюнул из
обоих стволов крупную дробь, но смертоносный металл не достиг цели. У зверя реакция
оказалась ещё быстрее. В тот момент, когда разведчик ещё поворачивался, зверь уже
отпрыгнул вправо. Дробь пролетела рядом, раскрошив стекло одного из небоскрёбов. Ди
заворожено пронаблюдал, как стеклопакет, разлетевшись на миллион частичек, осыпался
в снег. Внутри увидел большой и странный автомобиль, кардинально отличавшийся от
тех, что навсегда застыли на улице, не только размером, но и колёсами. А точнее их
отсутствием.
Больше рассматривать времени не было.
Зверь ухмыльнулся. Губы раздвинулись, ещё больше открывая устрашающие
клыки. Ди переломил обрез ружья. Трясущимися руками запихнул два патрона.
Противник медлил, стоял в десятке шагов на двух лапах и ухмылялся. Патроны с дробью
заняли места в стволах. Закрыть и взвести обрез – дело одного мгновения.
И вновь зверь удивил поведением. Он не попытался напасть или скрыться из зоны
поражения.
Ди отпрыгнул в сторону, с намерением выстрелить в то место, где мгновение назад
стоял. Однако сделал это слишком рано. Зверь, который до того сидел в засаде, ещё не
успел подкрасться близко. Он лишь готовился к решающему прыжку, и с удивлением
пронаблюдал, как будущая пища сиганула в сторону. Поскользнувшись, молодой
разведчик грохнулся на пятую точку. Из-за падения выстрел угодил в воздух. Мгновение
он смотрел на изготовившегося к прыжку зверя. В мыслях мелькнуло: «Самка». Более
хрупкое телосложение, меньше клыки, грудь, хоть и практически невидимая под шерстью,
да и морда симпатичнее.
«О чём я думаю?! – пронеслось у него в мыслях. – Какая симпатичность?!»
В следующий миг он уже стоял на ногах. Глаза зверей округлились. Они тоже не
ожидали от него такой прыти. На их морды выползла улыбка – человек побежал; решил
порадовать их любимым развлечением – погоней.
Ди дал дёру так, будто за ним не два зверя охотились, а как минимум двадцать.
Сзади донеслось довольное рычание. Глянув через плечо, он увидел, с какой
сумасшедшей скоростью звери, на четырёх лапах, нагоняли его. Ещё несколько
мгновений и он почувствует, как одежда, сшитая из кусков шкур, разорвётся под когтями,
а после страшные клыки вонзятся в мягкое и беззащитное человеческое тело.
Разведчик резко прыгнул в проулок между домами. По инерции больно грохнулся
плечом о стену. Звери же вообще пронеслись мимо, не смогли повторить манёвр. Ди
побежал, на ходу вставляя в стволы обреза патроны. Обернувшись, увидел, что звери
появились в проулке.
«Подпустить ближе! Убьют! Один шанс! Подпустить ближе!» – мысленно
заметался он.
Рука, тем временем, взвела курки.
«Один шанс, – чётко осознал молодой разведчик. – И, либо остаюсь живой, либо
сегодня же становлюсь пищей»
Он оглянулся и как раз вовремя. Самец, опередивший самку на несколько
корпусов, почти догнал его. Последним, решающим прыжком, он собрался положить
конец охоте. Несколько долгих, как вечность, мгновений Ди смотрел в карие глаза, где
навсегда застыла злость. А в следующее, резко повернувшись, выстрелил из одного
ствола.
Крупная дробь, да ещё и с близкого расстояния, разворотила зверю морду.
Разведчика, инерцией и отдачей от выстрела, кинуло спиной в снег. Шапка слетела с
головы и тоскливо откатилась к серой бетонной стене. Зверь с искорёженной мордой
проскользил по снегу и замер рядом, уставившись в лицо человека единственным
оставшимся, широко раскрытым карим глазом. Вместо второй половины морды было
кровавое месиво из костей, мозга и крови.
Ди вскочил. Самка была уже близко. Разведчик вскинул обрез и, не целясь, нажал
второй спусковой крючок. Зверь, предугадав траекторию полёта дроби, за мгновение до
выстрела, прыгнул на стену. Сделав по ней два скачка, разъярённая самка приземлилась
на человека. Мир в глазах Ди крутнулся, и он распластался на снегу. Зверь одним
движением разорвал острейшими когтями одежду из шкур.
Наибольшее лакомство зверей – живое, ещё бьющееся сердце. Нередко они
устраивали драки между собой за обладание им. И Ди понял, что через несколько
мгновений может быть успеет увидеть собственное.
Страх близкой смерти парализовал молодого разведчика. Он встретился взглядом с
пронзительными зелёными глазами.
«Такие могли бы принадлежать какой-нибудь красавице, но не этой самке» –
пронеслась неуместная мысль.
Из пасти зверя воняло так, что человека затошнило. Ди непроизвольно попытался
отстраниться. Зверь, тем временем, замахнулся, приготовившись воткнуть острые когти в
грудь жертве, чтобы в следующий момент подцепить рёбра и привычным резким
движением «раскрыть» грудную клетку.
Глаза Ди, от осознания близкой смерти, наполнились слезами. Страх придал сил.
Он дёрнулся так неистово, что зверь, не сумев удержаться, покатился по снегу. Вскочив,
он зачерпнул из сумки горсть патронов, переломил ствол и попытался запихнуть всю
горсть. Патроны посыпались в снег. Лишь один провалился в жерло ствола. Ди захлопнул
обрез. Успел взвести оба курка, когда зверь вновь сбил с ног. Одно мгновение разделяло
разведчика со смертью.
Зверь замахнулся обеими лапами. Ди подставил к морде обрез и нажал оба
спусковых крючка. Бухнул выстрел. Самка закричала, будто рожающая женщина.
Схватившись лапами за морду, покатилась по снегу.
Ди вскочил. Переломил обрез ружья. Отстрелянная гильза вылетела из ствола.
Молодой разведчик пронаблюдал за её полётом.
Раненный зверь заворочался в кровавом снегу, пробуя подняться. Ди прекрасно
понимал, что самка, даже в таком состоянии, не даст добраться к поселению.
Опустив руку в сумку, пошарил в поисках патронов. Зверь прекратил вопить. А
когда убрал лапы, разведчик увидел, что вся левая сторона обожжена.
«Стареет оружейник, – подумал он. – За два похода уже пятый без дроби».
Ди интенсивней закопошился в сумке, но не смог найти продолговатого овального
предмета. Ни одного. Заглянул внутрь, и кровь заледенела в жилах.
Даже раненные звери смертельно опасны для вооружённого человека. Если же у
этого человека не осталось патронов…
Ди побежал. Ледяной воздух, врываясь в лёгкие через рот, обжигал. То, что мог
умереть чуть позже, от кровавого кашля, вызванного воспалением лёгких, он даже не
подумал. Страх близкой когтистой смерти заслонил далёкий и невнятный ужас кровавого
кашля.
Один раз Ди оглянулся. Зверь поднялся на лапы и помотал головой. Капли крови
полетели в стороны. В следующий миг самка посмотрела на улепётывавшего по проулку
человека. Глаза прищурились, пасть оскалилась, по телу пробежала крупная дрожь. Когда
Ди оглянулся в следующий раз, самка с опаленной мордой была уже совсем близко. Ещё
несколько десятков прыжков и он вновь окажется в её лапах.
Зелёный глаз жутко смотрелся посреди каши из крови, кожи и коричневой шерсти.
Сумка стучала по бедру, обрез показался слишком тяжёлым. Ди захотелось выбросить
обрез и сумку, только б не попасться ещё раз в лапы зверя. Но молодой разведчик
отбросил эти мысли.
Человек выскочил из проулка между домов быстрее пули. Следом, размазанным
коричневым пятном, пронёсся зверь. Ди оглянулся. Пронзительные зелёные глаза и
оскаленная пасть со страшными клыками была уже совсем рядом. Разведчик перехватил
обрез за стволы. Ещё раз оглянувшись, увидел, что самка вот-вот прыгнет.
«Раз. Два. Три» – про себя сосчитал он.
После, резко обернувшись, Ди со всей силы махнул обрезом. Рукоять бывшего
ружья пришлась в скулу находившегося в полёте зверя. Самка рухнула без сознания в
снег. Молодой разведчик тоже упал. Оружие отлетело в сторону. Моментально вскочив,
он кинулся к обрезу. Заледеневшие пальцы с трудом обхватили стволы. Сзади донёсся
шорох. С лёгким стоном Ди обернулся. Самка приходила в себя. Попыталась подняться,
но сил хватило лишь на то, чтоб перевернуться на спину. У разведчика возникла идея:
подойти и перерезать горло, пока она ещё слаба. Он даже сделал несколько шагов, но
потом остановился.
«Не подходи! – завопило подсознание. – Не подходи!»
Ди и сам уже понял, что чуть-чуть не сделал ужасную глупость. Отец с детства
учил, что если зверь кажется слабым, это вовсе не означает, что он слабее вооружённого
человека. Самка пошевелилась, вновь попыталась встать и опять тщетно. Разведчик ещё
несколько мгновений постоял, размышляя, как же так получилось, что зверь, практически
беспомощный, лежал перед ним, а из оружия лишь бесполезный в данной ситуации нож?!
И Ди побежал. Последние скупые лучи отражались от зеркальных поверхностей
небоскрёбов и снега, ослепляли. Несколько раз оглядывался. Зверь не преследовал, в
одиночку близко к поселению людей они не подходили. Руки замёрзли. Остановившись,
засунул обрез подмышку. Негнущимися пальцами с трудом выдернул из-за пояса
перчатки. Кое-как нацепил. Привычным движением собрался поправить шапку и понял,
что её нет.
– Да чтоб тебя! – хлопнул рукой по бедру.
Глубоко вздохнув через нос, трусцой побежал дальше. Вскоре показалась огромная
площадь посреди мёртвого города, а на ней и родное поселение, обнесённое высоким
частоколом. Рядом с вращающимися дверьми одного из небоскрёбов крутилось человек
шесть-семь ребятни. Пока взрослые не заметили их отсутствие, они развлекались
любимой детской забавой: «А кто сможет дальше зайти в отравленное здание».
Они как раз считались, кому первому входить, кому второму и так далее.
– Говорил зверь «никому не верь», – после каждого слова, мальчуган в куртке из
медвежьей шкуры тыкал в каждого пальцем. – Надел сапоги и быстро беги. Нет сапог –
жми на курок, нет курка – выходи пока, – закончилась считалка на черноглазой девочке.
– А ну, прочь от входа! – прикрикнул на них Ди. – Знаете же, что внутри опасно,
чего лезете?! Или думаете, что это шутки? – он напыжился, всем видом стараясь показать,
что взрослый, хотя сам ещё несколько Сезонов назад играл в подростковый вариант этой
же игры. Если у детей надо было просто забежать и потом рассказывать, как там темно и
страшно, то подростки должны были вынести из зданий какую-нибудь безделушку.
– У тебя забыли спросить, Мясо! – выступил вперёд мальчуган в куртке из оленьей
шкуры. – Иди, под лавочку спрячься! Как обычно! Мясо!
Ди сделал к ним два устрашающих шага. Ребятня, с весёлым гигиканьем,
разбежалась по площади.
– Мясо! Мясо! Мясо! – разнеслись по округе звонкие голоса.
***
Ди вскочил с лавочки. Спросонья чуть не потерял равновесие. Кошмар, в котором
убегал от зверей, но они догоняли и начинали терзать, застыл перед глазами. Разведчик
потёр слипшиеся веки, потянулся. Организм до конца не проснулся, но Ди чувствовал, что
выспался отменно.
Братья с жёнами и детьми ещё спали. Каждая семья на своей кровати, дети между
родителями. Ди улыбнулся, глядя на родственников.
«Когда-нибудь… Скоро и у меня будут жена и дети» – подумал он и представил,
насколько теплее тогда станет спать.
За столом сидела мама. Возле коптящего огарка лежала поджигалка, небольшое
электро-механическое устройство, найти которое в мёртвом городе проблем не
составляло. Свеча была не в состоянии осветить внутренности большого дома, но Ди
этого и не требовалось. Дом был сделан, как одна огромная комната, и ширмами из шкур
разделён на несколько частей. В первой, возле входной двери, находился разнообразный
хозяйственный инвентарь. Во второй части, центральной, стоял электроводонагреватель в
виде чана с водой, от которого шли трубы по всему периметру и даже на чердак. Правда,
последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретая
вода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена таким
образом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик так
и не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались стол
и множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободное
от работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Как
говорится: и в тепле, и не в обиде. В третьей же, задней части, находились туалет и
кладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того,
чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, в
основном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды в
Период Бурь.
Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительного
прибора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях,
сделанных семьёй столяров.
Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие –
входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническое
решение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.
Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли,
каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назад
старший брат – Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и странно
пахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономить
свечи семья разведчиков перестала.
Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-то
мастерила. «Размышляю, рукодельничаю» – всегда оправдывала она своё раннее
пробуждение.
– Привет, мам, – прошептал Ди.
– Здравствуй, сынок, – мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась с
той теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. – Как спалось? Что-то
плохое приснилось?
– Нормально, мам. А ты чего такая грустная? – Ди оделся, поискал глазами шапку.
– Тяжело встала, – вздохнула мать. – Да и вот! – на столе, отложенное в сторонку,
лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверем
куртку. – Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.
Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спине
или груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волоса
была не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным в
использовании.
– Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будто
этот ремешок прямо сейчас нужен?! – молодой разведчик осторожно надел зашитую с
материнской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего на
один Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала у
изголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, и
когда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.
– Не спится мне, – горько вздохнула мать. – Ноги болят, временами я их перестаю
чувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их…
– она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.
Ди подошёл, обнял маму.
– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо. – Я не дам тебя в обиду! – сказал то, чего
сделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.
Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.
– Спасибо… – мама крепко сжала руку. – Иди, тебе надо отчитаться.
– Не бойся, – зачем-то добавил Ди.
Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел,
чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулся
носом о перила.
– Да чтоб тебя! – пробормотал любимую присказку.
Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевало
очередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов,
приятно слепило глаза.
– Да чтоб тебя! – пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва –
дочь и единственная выжившая родственница оружейника.
Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади.
Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась.
Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.
Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежность
ребячества, когда лучший друг – тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В конце
прошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Они
уволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился в
напоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никто
и никогда не приходил обратно от зверей. Женщины под навесом сразу вспомнили, что
бабка Эвы была колдуньей и доставила людям множество бед. В довесок, после
возвращения она стала странно себя вести. Не интересовалась женихами, хотя вошла в
возраст, когда женщины в поселении уже имели детей. Ни с кем не общалась, даже когда
готовила еду под навесом. После возвращения волосы Эвы из рыжих превратились в
седые. Вдобавок она начала их коротко стричь, хотя девушке полагалось иметь длинные,
иначе из чего она будет делать родным подарки? Отношение к ней усугублялось тем, что
она была худа и стройна. Бабы под навесом, одна другую перебивая, авторитетно
заявляли, что такая худышка на втором ребёнке «закончится», тогда как женщинам
приходилось много рожать. Смерть в поселении была частым гостем.
До того достопамятного нападения зверей к Эве относились что называется
«никак». Если и замечали, то сразу вспоминали бабку, будто Эва в ответе за её
прегрешения. Ди никогда не обращал внимания на пересуды в адрес подруги. А когда
слышал подобное в собственном доме, то вступал в ожесточённый спор, с пеной у рта
доказывая, что Эва – лучшая из девушек. Несколько раз даже бывало, что, отстаивая честь
подруги, со сверстниками дрался.
Но всё изменило возвращение.
Из-под навеса быстро расползлись слухи, что бабка перед смертью передала знания
внучке. Женщины припоминали слышанные от родителей истории, беззастенчиво
приукрашали моментально придуманными событиями. В итоге, меньше чем за Сезон, Эва
приобрела такую зловещую репутацию, что любую другую давно бы изгнали, но она
осталась единственным живым родственником престарелого оружейника. А мастерство
этой семьи требовалось поселению как воздух.
Секретами ремесла делиться не принято. Все семьи привыкли выполнять свои
обязанности. Еду под навесом делили на количество домов – каждый рот в доме был на
счету. При дележе продовольствия, которое тоже проходило под навесом, бывало, что
бабы друг дружке выдирали не один клок волос. На подсознательном уровне никто не
хотел кормить бездельников.
Потому и в гости ходить было не принято. Даже детей женить старались внутри
семьи. Если этого не получалось из-за близкого родства, то выдав дочь, приходилось
очень быстро забывать о ней. По сложившимся традициям, невестка также должна была
забыть об отчем доме и полностью сконцентрировать внимание на новой семье. Из-за
этого девочек премудростям профессий не учили.
От женщины требовалось, чтоб рожала, следила за хозяйством, еду готовила. В
истории поселения бывали случаи, когда девушки не могли выйти замуж, либо
оказывалось, что родить они не могут. Тогда женщина становилась для дома обузой.
Эве пришлось быстро постигать семейную науку. В её обязанности входило
изготовление пороха, патронов, ремонт оружия, а также изготовление нового, вместе с
семьями столяров и литейщиков. В мёртвом городе оружия не было. Либо его растащили
в первые дни катастрофы, либо оно и вовсе было под запретом.
Ди немного прошёл и обернулся. Она смотрела вслед. От этого взгляда у него по
коже побежали мурашки, показалось, что бывшая подруга его оценивает, словно зверь
перед нападением.
– Да чтоб тебя! – прошептал разведчик и прибавил шагу.
Первые жители соорудили поселение на окружённой небоскрёбами, гигантской
площади мёртвого города. В центре располагалась одна из трансформаторных
подстанций. Уникальная в своём роде. Все здания в городе имели солнечные батареи на
крышах. На западе, между городом и горами, находилось огромное количество ветряных
электростанции, из-за чего рождалась аналогия с Садом. Также эту территорию иногда
называли Снежной преградой из-за сильного ветра и поднимаемого им снега. Вся энергия
от солнечных батарей и ветряков благодаря подземным кабелям попадала в
трансформаторную на площади, откуда уже расходилась по нуждам города. Первые
поселенцы убрали с площади все ненужные постройки и вокруг оставшихся сооружений
выстроили поселение, которое изначально мыслилось как круглое, но в итоге приобрело
овальную форму. Электроэнергию же перенаправили с города на собственные нужды.
Вокруг трансформаторной находились хозяйственные постройки, где выращивали
еду – лишайники, мхи, осоки, луговики, а также содержали отловленных оленей, которых
забивали накануне Периода Бурь. По соседству находился навес, где женщины в очагах на
открытом огне готовили еду. Самое трудное при этом – разжечь огонь, так как древесина
из окрестных рощиц промёрзла насквозь. Даже оставленные угли иногда не могли
воспламенить её.
Проходя мимо трансформаторной, Ди бросил привычный взгляд на закрытую
дверь в надежде, что она откроется, и ему удастся что-нибудь разглядеть. Но она
оставалась закрытой. Ди с сожалением вздохнул.
Право входа в здание трансформаторной подстанции имели лишь самые опытные
члены семьи электриков. И все судьи, естественно. Остальным, под страхом изгнания из
поселения, запрещалось входить внутрь. Как утверждали судьи, любой неосторожный
поступок внутри здания мог привести к тому, что всё поселение окажется без
электричества, а это, в свою очередь, грозило неминуемой смертью. Кроме того, внутри
всегда дежурил один из судей и за ним сохранялось право отключить энергию какой-либо
семьи при малейшем неповиновении.
К каждому дому были протянуты кабели, вмурованные первыми поселенцами в
стены. Внутри торчало два оголённых конца, к которым намертво присоединялись
приборы, необходимые в работе каждой семьи. Большинство жителей боялись
электричества как огня. Не видели его, не понимали принципа действия, но знали, что оно
убивает. Бабы с детства стращали детей рассказами про торчавшие из стен провода. Так
же, как пугали когда-то и их, чтобы не подходили к невидимому убийце. В итоге,
поколение за поколением люди вырастали и боялись электричества. А к семье электриков
относились с большим почтением и уважением, за каждую, пусть даже мелкую и
незначительную работу, старались отблагодарить.
Главное приспособление в каждом доме – электроводонагреватель, в быту
именуемый просто печкой. Он выполнял сразу несколько функций: отапливал, давал
питьевую воду, а в Период Бурь в его чане готовили еду. Каждый ребёнок знал, что
отопительная система не должна стоять без воды – чревато её поломкой. И каждый
ребёнок знал, что снег по мере надобности, надо закидывать в чан вне зависимости от
того, говорили взрослые это делать или нет. Судьи рассказывали, что первые поселенцы
привезли с собой для отопления какие-то «спиральки». Когда же они сломались, было
предложено отапливаться дровами. Но, поразмыслив и посчитав, пришли к выводу, что
при таких расходах им вскоре нечем будет восстанавливать стены. Дерево не пребывало, а
тратить его приходилось и так много. В итоге, была предпринята колоссальная работа по
проектированию, разработке и сборке электроводонагревателей, а также всей системы
отопления в каждом доме и хозяйственных постройках.
Легенда, которую в поселении впитывали с молоком матери, гласила, что предки
жили в тёплом месте, где отсутствовали звери, а пищи было вдосталь. И находилось это
место под таким же мёртвым городом за океаном. Однако, по каким-то причинам, людям
пришлось уйти. Вот здесь в легенде и начинались серьёзные расхождения. Одни
утверждали, что там появились звери, которые попросту выгнали людей. Другие
говорили, что появились какие-то механизированные смертоносные приспособления.
Третьи стояли на том, что от города исходило излучение страшной поражающей силы, и
когда это выяснили, пришлось оставить его немедленно. Четвёртые настаивали, что люди
вообще ниоткуда не приплывали, а всегда жили в этом поселении посреди мёртвого
города. Как бы там ни было, но если кто и помнил достоверные ответы – так это семья
судей. Однако делиться секретом с другими они не спешили.
Мимо Ди с визгами и смехом пробежала толпа малышей. Они играли в нападение
зверей. Следопыт отметил, что среди них, как обычно, нет ни одного судейского ребёнка.
Тут же его мысли перекинулись на Сию – дочь главного судьи, и он завертел головой в
тщетной надежде увидеть её где-нибудь поблизости. В Сию были влюблены почти все
мальчишки его возраста и каждый тешил себя призрачной надеждой, что именно он –
единственный достойный кандидат.
С семьёй судей породниться мечтали все, но они выбирали лишь наиболее умных и
успешных. Члены этой семьи были главным и непререкаемым авторитетом. Именно они
осуществляли контроль общественных работ в хозпостройках. Для этого был составлен
график, по которому каждый из домов привлекался на три дня к работам. Сколько
выходило людей никого не интересовало – важен результат. Зачастую приходилось
работать всем, начиная от детей и заканчивая стариками. От работ освобождались лишь
главы семей и сами судьи, а для бойцов было послабление. Каждый из их домов работал
по одному дню, один за другим. В итоге трудились лишь женщины сразу всей семьи, а
мужчины занимались своими прямыми обязанностями – охраной периметра и
наблюдением за правопорядком.
Также судьи хранили и распределяли материальные ценности поселения. Выдавали
каждой семье норму профильной работы, согласно потребностям остальной общины.
Они же возглавляли Совет, и решали вопросы о том, виновен человек, или нет.
Резкий порыв ветра со снегом оборвал размышления Ди, забираясь под одежду и
напоминая, что нужно наконец отчитаться о невыполненном задании. И чем скорее он это
сделает, тем раньше сможет вернуться домой в тепло.
Изредка кто-нибудь из жителей поселения, наслушавшись разнообразных сказок и
преданий, пускались на поиски мифического рая за океан, откуда по поверьям приплыли
первые поселенцы. Надежда или безысходность заставляла людей отправляться в эти
загадочные и опасные предприятия. Находили ли они то, что искали, оставалось тайной,
ведь обратно никто не вернулся.
Океан никогда не замерзал, в отличие от глубоко врезавшегося в материк залива в
северной части города. Предполагали, что по льду, который растаивал лишь к середине
Сезона, эти искатели рая добирались в соседний город, а из него, как гласила легенда, по
гигантскому мосту можно было попасть на другой континент. Правда это или нет, могли
знать лишь судьи.
По периметру поселение обнесли высоким частоколом с вмонтированными в него
стальными листами и прорезанными в них бойницами. Кто и когда предложил вставлять
эти листы металла, уже никто не помнил. Последующие поколения посчитали это
глупостью и постепенно их убирали. Но даже такие меры предосторожности не спасали от
набегов зверей, которые почти всегда находили способ продраться внутрь.
Судьи говорили, что первые поселенцы пытались сооружать забор из крупного
городского мусора, но звери его с невероятной лёгкостью сталкивали или по нему же
забирались внутрь. Вдобавок для постройки такой стены требовалась техника, которая
уже при первых поселенцах была древней. В итоге приняли решение строить деревянную
ограду. Ведь, в конечном счёте, никакой забор не мог остановить зверей в их ненасытной
жажде человеческой крови.
Днём люди не боялись выходить на улицу. Холод хоть и кусался, но солнце не
давало околеть. С приходом же темноты из домов никто не выходил. Даже звери не
нападали по ночам.
Самое страшное событие в жизни поселения и всей планеты – Период Бурь. В это
ненастное время на улице выжить практически невозможно. Температура на планете даже
в самые тёплые дни не поднималась выше минус тридцати пяти. В Период Бурь она
падала до минус восьмидесяти и ниже. Вдобавок поднимался сильнейший ветер.
И так текло время из поколения в поколение.
Из жизни в жизнь.
***
Ди быстро выкинул из головы встречу с Эвой. Весело шагая вперёд, приветливо
здоровался со встречными.
– Эй, Вэлдис! – окликнул бойца, вышедшего из своего дома. – Как дела?
Вэлдису, молодому парню, совсем недавно женившемуся на бойкой девице, при
последнем нападении зверей оторвали левую кисть. И он радовался такому везению.
Правая-то рука не затронута, а значит, не будет обузой.
Чтоб жениться, согласия родителей мало. Требовалось получить разрешение
Совета, куда входили главы двенадцати семей. В девяти из десяти случаев разрешение
было обыкновенной формальностью, но иногда главам семей всё же приходилось
спорить, отстаивая чьё-то право на взаимную любовь.
– Думаю, не свернуть ли тебе шею?
– Какие мы грозные! – покачал головой Ди. – У тебя что, кисть отросла?
– Тебя, Мясо, я и одним мизинцем убить смогу, – рявкнул Вэлдис. – Проваливай,
пока цел! – молодой боец сделал несколько устрашающих шагов, а разведчик, на всякий
случай, отбежал.
Семье бойцов из тридцати трёх домов в поселении принадлежало девять. Они
располагались в центре, пять по одну сторону хозпостроек и четыре по другую. На крик
из всех соседних домов повываливали остальные бойцы. Они – самая многочисленная
семья – старались держаться друг друга. Впрочем, как и остальные.
– Эй, Мясо, ты чего тут бродишь?
– Мясо, на ужин попасть захотел?
– Мясо, когда ты уже хоть какую-то пользу принесёшь?
Ди не обращал внимания на обидные выкрики. Бойцы постарше вернулись в дома.
Молодёжь продолжала упражняться в остроумии. По юношеской наивности он заглянул
под навес. Рассчитывал встретить там Сию. Но она под навес в такую рань никогда не
приходила. Зачем дочери главного судьи сразу после сна утруждаться работой?
Многочисленные бойцы охраняли периметр, часто сопровождали людей за
частокол. Они гордились тем, что умели умирать. Их с детства учили обращению с
оружием, а боевым крещением становилось убийство зверя ножом. Женщины бойцов
тоже не отличались покладистостью характера. Именно они зачастую устраивали под
навесом склоки, имевшие порой самые отягчающие последствия.
Помимо бойцов были и другие большие семьи – литейщики, столяры, электрики и
охотники. Все они занимали по три дома. Литейщки занимались изготовлением
разнообразных стальных предметов. Столяры мастерили и ремонтировали деревянные
изделия. Электрики следили за ветряками и любыми неисправностями проводки.
Охотники занимались рыболовством, ловлей оленей, охотой на моржей и пингвинов.
Остальным семьям в поселении досталось по одному дому.
Лекари и повитухи жили в самом маленьком домике слева от семьи судей. Справа,
в большом доме жил оружейник с единственной выжившей дочерью – Эвой. Для многих
оставалось загадкой, как они вдвоём успевали справляться со всеми обязанностями:
ремонтировать оружие, изготавливать порох и патроны.
В истории поселения были попытки свергнуть власть судей, но закончились они
плачевно. Бойцы были самой привилегированной семьёй из всех. И главную обязанность
– охрану власти – исполняли дотошно.
Ко всему прочему дом судей немного отличался от остальных, фактически
однотипных. Он был намного больше и имел подземную комнату, о которой ходило
множество слухов. Сами же судьи утверждали, что ничего загадочного в этой комнате
нет, и она используется как кладовая. Однако внутрь никого не пускали.
Ди уже подходил к дому одёжников, когда боковым зрением уловил, что Эва идет
за ним. Вокруг царило оживление, люди сновали туда-сюда по делам, из-под навеса
доносились голоса баб. Следопыт испугался, что кто-нибудь мог тоже заметить
преследующую его Эву, и уж тогда бы точно поползли слухи. Увеличивая расстояние, Ди
ускорил шаг. Дверь соседнего дома открылась, выпуская нескольких женщин семьи
одёжников, следопыт оглянулся, но Эвы уже не было. Он с облегчением вздохнул и
отправился дальше. Показалось. Она просто шла под навес.
Семья одёжников с трудом помещалась в один дом. Однако когда на Совете Дидли,
главный судья, завёл вопрос о расселении, то услышал категорический «нет». Глава семьи
наотрез отказался селиться в нескольких домах, сославшись на то, что они живут в
тесноте, да не в обиде. Семья занималась тем, что шила одежду и обувь для всего
поселения из шкур животных – в основном оленей и моржей. Изредка у охотников
получалось забить самого страшного хищника – медведя, на которого даже звери не
нападали, и тогда к одёжникам выстраивалась очередь на вещи из его шкуры. Ходило
поверье, что вещи, сделанные из шкур медведя или зверей, приносят удачу. И лишь главы
семей, судьи и особо выделившиеся бойцы имели право носить такую одежду. Также
одёжники занимались изготовлением простыней, пелёнок и прочих хозяйственных
принадлежностей из материала, который разведчики находили им в городе.
Соседний дом строителей-ремонтников был окружён горами всевозможного хлама,
где иногда поутру находили закоченевший труп кого-нибудь из односельчан. Нередко
бывало, что, отправившись вечером за добавкой к самогонщикам, соседям ремонтников,
домой человек не возвращался. Противное пойло, варимое семьёй самогонщиков, по
вкусу напоминало прелые опилки. Да и цвет имело соответствующий – мутно-
коричневый. Поговаривали, что именно из опилок его и гнали. Но для некоторых эта
противная жидкость была в жизни самым главным.
Один из домов занимала многочисленная семья мусорщиков. Вся грязная работа,
естественно, доставалась им. Позади каждого дома имелась пристройка. В ней человек
справлял естественные надобности, а потом, при помощи специальной блочно-
поворотной конструкции выбрасывал всё наружу. Уборкой этой замёрзшей субстанции
мусорщики и занимались, попутно убирая любой другой сор. Почти вся семья
беспрерывно нахаживала к самогонщикам, трезвыми их редко кто видел.
В эти две семьи, самогонщиков и мусорщиков, по доброй воле не попадали. Если
человек пристращался к пойлу и переставал работать, то его выгоняли из семьи. В таком
случае оставалось либо уйти из поселения, либо присоединиться к этим двум семьям. Но
если человек и там переставал работать, то решением Совета его уже навсегда выгоняли
из поселения.
Небольшую семью составляли гончары. Они были бесконфликтными и
неприметными – тихонько изготавливали посуду. Поэтому в поселении о них ходили
нехорошие байки. Некоторые бабы договорились даже до того, что начали утверждать,
будто вся семья ночью превращается в зверей, днём же вновь меняют облик на
человеческий. Люди со здравым рассудком на подобные домыслы баб не обращали
внимания.
Ди принадлежал к малочисленной семье разведчиков. Он – младший ребёнок в
семье и поговаривали, что престарелая мать при родах чуть не умерла. Она родила
восемнадцать детей, но выжили лишь пятеро. Загадочной легендой дома разведчиков
была пропажа Виры – первенца. Дочь попросту исчезла накануне свадьбы, и сколько отец
не пытался её найти, ничего не вышло. Будто в небо взмыла. К тому времени как Ди
подрос, папа сильно одряхлел. Старших сыновей он успел обучить особенностям
профессии. Младшему не досталось практически ничего. Те крохи знаний, которыми Ди
обладал, дались случайно. Кое-что подсмотрел у братьев, до кое-чего добрался через
собственные шишки. И лишь в последнее время отец взялся за обучение младшего сына
чтению карт. В итоге Ди научился читать их не хуже Гтирера – старшего брата и
великолепного разведчика.
Три дома в поселении пустовали. За один из них несколько Сезонов спорили
литейщики и бойцы. В этом препирательстве, несколько раз доходившем до побоища, не
смогли помочь ни судьи, ни Совет, где по этому поводу тоже пару раз вспыхивали драки.
Второй дом находился на ремонте, после нападения зверей. Семья столяров, которая там
жила, временно переехала к родственникам. Третий – лишь частично сохранившийся
каркас. Поговаривали, что по ночам там можно увидеть призраков бывших хозяев – семьи
свечников. Их дом, вместе с обитателями, сгорел ночью. Наутро люди обнаружили остов
и обуглившиеся трупы. Судьи утверждали, что Ни-Диидо, спившийся глава семьи,
устроил пожар. Единственное, чем жителям запомнились сгоревшие заживо люди, так это
загадками, которые оставили. Бабы под навесом нет-нет да начинали гадать, а почему ни
один человек так и не проснулся во время пожара.
Уничтожение семьи свечников поселение не особенно-то и заметило, как и
исчезновение некоторых других семей задолго до этого. Разве что свечи всем пришлось
изготавливать самостоятельно из жира моржей, который добывала семья охотников.
За время существования поселение потеряло много людей. Но самыми значимым
было разделение, как прозвали в поселении событие, произошедшее в начале прошлого
Сезона. Сразу после первого, традиционного, нападения зверей, около ста людей из
различных семей бесследно и бесшумно пропали. Произошло это под утро, когда
поселение спало крепким сном. Даже брат-близнец отца Ди вместе со всей
многочисленной семьёй исчез. Оставшиеся жители догадывались, что бродившие слухи,
якобы за горами теплее и нет зверей, в итоге, нашли поклонников. Их возвращения ждали
целый Сезон. Но обратно не вернулся ни один человек. Судьи объявили всех, покинувших
родной дом, глупцами и о них постепенно забыли.
Ди весело насвистывал незатейливую мелодию, глядел по сторонам и
бессмысленно улыбался, просто оттого, что настроение хорошее. Ему следовало
отчитаться перед главою семьи строителей-ремонтников, по проваленному заданию. Но
молодого разведчика это совершенно не заботило. Он как раз поглядел на голубое и
безоблачное небо, которое бывает лишь перед Периодом Бурь, когда над поселением
разнёсся страшный звук – троекратный свист наблюдающего.
А это означало нападение зверей.
На несколько мгновений Ди окаменел. По округе, волной отражаясь от
небоскрёбов, разнёсся вой Вожака. С минуты на минуту звери начнут атаковать
поселение. Ди изо всех сил побежал к дому.
«Только б успеть!» – засела в голове единственная мысль. Без оружия на улице у
него не было шансов выжить.
Донёсся первый выстрел – наблюдающий с одной из стен пальнул по зверям.
Одновременно из всех домов начали выбегать мужчины. Обвешанные оружием бойцы,
заняли ключевые точки. Перешучиваясь, будто собрались на увеселительную прогулку,
они приготовились броситься туда, где произойдёт прорыв. Остальные побежали к
стенам. И лишь женщины, да самые старые с самыми молодыми остались внутри домов.
Первый удар обрушился на стену, когда Ди подбежал к навесу. До дома остались
считанные шаги. Он поскользнулся и с разбегу грохнулся лицом о каменную поверхность
площади. Вскочил настолько резво, будто сила тяжести изменила направление. Ноги сами
понесли дальше. Текущую из разбитого носа юшку даже не заметил. Выстрелы
слышались по всему периметру поселения. Разведчик подскочил к двери. Дёрнул –
закрыта.
– Откройте, это я! – завопил Ди, тарабаня кулаками. – Откройте!
Прошла вечность, перед тем как заскрипел засов. Ди дёрнул дверь, не дожидаясь,
когда ему отворят. В доме остались лишь женщины да дети. Даже отец, отказываясь
признавать старость, взял оружие и отправился на улицу. Гтирер даже сказал перед
выходом: «Ты, старый, вообще из ума выжил?!». Главный разведчик не ответил старшему
сыну. Взял винтовку с оптическим прицелом, наследие первых поселенцев, и ушёл.
Дверь открыла Тири – жена старшего брата – полная и симпатичная женщина,
несмотря на то, что глаза косили в разные стороны. Всех детей и больную свекровь
невестки спрятали на чердак. Сами столпились перед дверью с ножами наизготовку. Лишь
в руках Тири было длинное ружьё. Раньше оружие использовалось Гтирером, но когда
один из стволов разорвало, навсегда перекочевало в дом для обороны.
– Ты чего здесь делаешь? – в раскосых глазах невестки скользнуло презрение. –
Все мужчины на улице.
– Мой обрез, – пробормотал Ди, пытаясь обойти тучную Тири. В каждое
нападение, он с обрезом забирался под тяжёлую лавку, на которой обычно спал и
бесшумно там лежал до тех пор, пока звери не уходили.
– Ты не слышал меня? – невестка толкнула деверя прикладом в грудь. – Все
мужчины на улице! Защищают родных! А у тебя кровь из носа идёт от страха! Опять под
свою лавку юркнуть собрался?!
– Ты не слышала меня?! – закричал молодой разведчик. – Я обрез забыл!
Тири дала ему пощёчину. Если учесть, что рука у неё тяжелее, чем у некоторых
мужчин, то пощёчина вышла, как удар кулаком.
– Не ори на меня, Мясо!
Ди пошатнулся и застыл. Захотелось ударить обнаглевшую невестку, но он не
решился. Вряд ли брат простил бы такое отношение к жене.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Точнее Ди смотрел в
косившие глаза невестки. Виида, жена Траана, вынесла обрез и горсть патронов.
Ди переломил оружие, вставил два патрона. В ладони осталось шесть.
– Дай ещё, – посмотрел в глаза Тири.
– Иди отсюда! – невестка с такой ненавистью толкнула, что он кубарем выкатился
из отчего дома.
Стрельба слышалась уже внутри поселения. Слишком быстро на этот раз звери
сломили оборону людей. Ди вскочил, привычным движением взвёл курки. После
покрутил головой, решая в какую сторону бежать, чтоб спрятаться. Но выстрелы гремели
отовсюду. Оборону прорвали со всех сторон.
Разведчик застыл в нерешительности. Одно дело если за тобой гонятся звери – там
приходится бороться за свою жизнь. И совсем другое, когда по собственной воле надо
идти навстречу этим когтистым созданиям. Оставаться перед домом нельзя – засмеют. Ди
чуть-чуть постоял, раздумывая.
«А может плюнуть на всё и остаться тут? – пронеслась мысль. – Всегда можно
сказать, что охранял ту ораву детишек, которую наплодили четыре старших брата!»
Внутри кольнуло, будто предупреждая, что совершает роковую ошибку. Где-то
совсем рядом, как показалось Ди, за домом, прогрохотал двойной выстрел. Молодой
разведчик, крепко зажав в левой руке патроны, направился посмотреть, кто стрелял.
За углом двое зверей на задних лапах прижали молодого бойца к стене. У одного из
разодранного выстрелом бока текла кровь, но он такой пустяк даже не замечал. Боец не
опускал оружия, однако и не стрелял.
«Закончились патроны» – догадался Ди.
Вероятно, и звери это поняли. Переглянувшись, начали медленно и осторожно
надвигаться, ожидая от человека любого подвоха.
– Стоять! – крикнул боец. В его глазах молодой разведчик не увидел страха, лишь
желание дороже оценить собственную жизнь. Смерть смотрела ему в лицо, но не в душу.
На несколько мгновений звери застыли, но потом продолжили движение. Боец
бросил ружьё и выхватил длинный тесак.
– Ну, я сейчас вас… – пробормотали его губы.
Ди вскинул обрез. Руки дрожали и палец случайно нажал оба спусковых крючка.
Дробь из двух стволов попала в раненного зверя. Тот захрипел и медленно опустился на
землю. Второй моментально переключился на бо́льшую опасность. В два прыжка
преодолел разделявшее расстояние. Замахнулся когтистой лапой…
Ди одеревенел не в силах пошевелить ни единым мускулом. Воображение
подкинуло картинку, как его голова, оторванная мощным ударом, катится по снегу…
Ударить зверь не успел. Из груди с чавкающим звуком появилось остриё тесака.
Зверь округлившимися глазами посмотрел на него, затем на Ди. Вновь посмотрел на тесак
и аккуратно потрогал когтем окровавленное лезвие. И лишь после этого его глаза
закатились, и он грохнулся замертво.
– Спасибо, Мясо, – боец подобрал ружьё. – Сегодня ты как никогда полезен.
Повзрослел? – подошёл, вытащил тесак из трупа. – Беги, прячься. Здесь твоя помощь
больше не нужна.
Боец презрительно улыбнулся и побежал к своему дому, за боезапасом.
Ди попытался запихнуть новые патроны. Руки не слушались, а патроны будто
разбухли и в стволы никак не попадали.
Раненный в оба бока зверь вяло пошевелил лапой. Ди чуть обрез не выронил от
страха. Зверь медленно и тяжело поднялся. Разведчик с открытым ртом смотрел на него. В
голове вертелось «Стреляй! Чего ты ждёшь?!», но Ди не мог и рукой пошевелить из-за
странного оцепенения. Зверь покачнулся, но на задних лапах устоял. С удивлением
посмотрел на застывшего человека, будто спрашивал: «Ну и чего застыл? Стреляй уже!».
Затем шагнул навстречу.
Внезапно наваждение прошло. Патроны заняли места в стволах. С щелчком
захлопнулось оружие. Ди взвёл курки. Спусковые крючки нажались мягко. Зверь
дёрнулся. Грудь разворотило, но он удержался на лапах. Сделал несколько шагов к
человеку и лишь после рухнул в снег.
Молодой разведчик посмотрел на четыре патрона, оставшиеся в ладони.
«Бывало и хуже», – попытался успокоиться любимой присказкой отца.
Сергей Гончаров
Выбор Евы
Пролог
Звери не умеют разговаривать! Девочка тряслась от страха на холодной железке, а
крупный зверь с чёрной шкурой сидел рядом и… говорил!
– Всем не спастись, – посмотрел он в глаза девочке.
«Совсем молодая, – пронеслось в мыслях. – Наверно, о парнях недавно думать
начала».
«Глаза разноцветные, – в глупом оцепенении подумала Эва. – Один голубой,
другой зелёный».
– От тебя сейчас, может быть, зависит жизнь всего человечества, – продолжил
зверь. – И пока я жив тебя никто не тронет. Повторяю, попасть туда смогут лишь двое.
Выбирай мужчину, и вместе уходите. Чем быстрее, тем лучше. Поняла?
– Ага, – кивнула девочка. Её волосы, ещё вчера рыжие, стали седыми. В голове всё
перепуталось, перемешалось и в связное целое складываться не собиралось. Пару
мгновений назад она ждала смерти. На её глазах растерзали сестру. В соседней пещере
только-только умолкли крики. Звери разорвали ещё кого-то из родственников.
– Да ничего ты не поняла… – в сердцах махнул лапой зверь с чёрной шкурой.
Часть 1
Кровные узы
Между зданий мелькнула коричневая шкура. Ди моментально замер, даже руками
пришлось взмахнуть, чтоб удержать равновесие.
Вечернее солнце скупо бросало последние лучи. Они отражались от зеркальной
поверхности окружающих небоскрёбов, от снега, покрывавшего всю планету, и сильно
слепили. Но Ди, как и остальные жители, давным-давно привык к солнцу, которое не
грело. И если не успеет к ночи добраться до дома, то шанс увидеть светило ещё раз
равняется… чуть-чуть больше ноля. Пережить ночь на улице практически невозможно.
Ди закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул через нос. Ртом никто не дышал.
Простудить лёгкие на таком морозе – дело нескольких вдохов. А потом кровавый кашель
и смерть. Молодой разведчик заправил прядь русых волос, выбившуюся из-под шапки и
щекотавшую нос, после чего медленно открыл глаза.
Заснеженная улица города как всегда пуста. Погребённые под сугробами у
обочины дороги навсегда уснули автомобили. Город молчалив и безмолвен. Уже много-
много лет.
Впереди показалось движение, кто-то быстро выглянул из-за угла. Ди
почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. Медленно стянул обрез с
плеча. Взвёл курки. Сняв перчатки, заткнул их за пояс. Левой рукой пошарил в сумке –
около двадцати патронов. Два вынул и зажал в кулак. Тяжело вздохнул и направился
дальше по улице.
Теперь он начал чувствовать, что за ним наблюдают. Это нельзя ни с чем спутать.
Неуютно, когда на тебя смотрит человек, но когда за тобой следят звери…
Ди видел себя в зеркальных окнах первых этажей. От этого становилось жутко.
Одинокий человек с обрезом наизготовку посреди мёртвого города мёртвой планеты. Где-
то совсем рядом звери. Они ждали, пока он хоть немного расслабится и перестанет
беспрестанно вертеть головой. Им даже могло хватить ума, специально показаться, чтобы
человек начал нервничать.
Ди шагал и шагал, а звери всё не нападали. На несколько мгновений он даже
засомневался, а точно ли видел коричневые шкуры. Возникла мысль, что даже если и
видел, то они могли по своим делам идти. Но эта мысль была слишком смехотворной. У
них было два дела: достать еды и полакомиться человечиной. И для первого в город они
не ходили.
Сбоку, в тёмном проулке меж двух небоскрёбов, боковое зрение выхватило
движение. Разведчик молниеносно припал на колено. Чёрные провалы стволов уставились
в сторону потенциальной опасности.
«Их мало! – сообразил разведчик. – Ведь иначе они бы уже давно напали!»
Облегчённо вздохнув, как будто малое количество зверей повышало его шансы на
выживание, Ди напряжённо вгляделся в сумрак проулка. Рассмотрел в темноте
заснеженные деревянные ящики, десяток металлических контейнеров и груду
разнообразного мусора рядом с ними. Между ящиками, у стены, разведчик заметил два
зелёных глаза. Ещё внимательней приглядевшись, увидел и их обладателя.
Звери были похожи на людей. Единственные серьёзные отличия в том, что тело
покрыто коричневой шерстью, а на верхней челюсти два длинных резца. Самое опасное
оружие у них в лапах – длинные и острые когти. Передвигаться эти создания способны
как на двух, так и на четырёх конечностях.
Ди напрягся. Он никогда не слышал, чтобы звери устраивали подобные засады.
Они всегда нападали в лоб, открыто. Скорость, с которой они перемещались, заставляла
людей изводить не один десяток патронов, а их живучести лишь позавидовать – даже
несколько попаданий в упор были далеко не всегда смертельны. Что-то в подобной засаде
показалось странным, выбивающимся за рамки понимания.
За спиной тихо-тихо скрипнул снег. Реакция оказалась быстрее мыслей. Ди мигом
развернулся и нажал оба спусковых крючка. Обрез, с громким «Ба-бах», выплюнул из
обоих стволов крупную дробь, но смертоносный металл не достиг цели. У зверя реакция
оказалась ещё быстрее. В тот момент, когда разведчик ещё поворачивался, зверь уже
отпрыгнул вправо. Дробь пролетела рядом, раскрошив стекло одного из небоскрёбов. Ди
заворожено пронаблюдал, как стеклопакет, разлетевшись на миллион частичек, осыпался
в снег. Внутри увидел большой и странный автомобиль, кардинально отличавшийся от
тех, что навсегда застыли на улице, не только размером, но и колёсами. А точнее их
отсутствием.
Больше рассматривать времени не было.
Зверь ухмыльнулся. Губы раздвинулись, ещё больше открывая устрашающие
клыки. Ди переломил обрез ружья. Трясущимися руками запихнул два патрона.
Противник медлил, стоял в десятке шагов на двух лапах и ухмылялся. Патроны с дробью
заняли места в стволах. Закрыть и взвести обрез – дело одного мгновения.
И вновь зверь удивил поведением. Он не попытался напасть или скрыться из зоны
поражения.
Ди отпрыгнул в сторону, с намерением выстрелить в то место, где мгновение назад
стоял. Однако сделал это слишком рано. Зверь, который до того сидел в засаде, ещё не
успел подкрасться близко. Он лишь готовился к решающему прыжку, и с удивлением
пронаблюдал, как будущая пища сиганула в сторону. Поскользнувшись, молодой
разведчик грохнулся на пятую точку. Из-за падения выстрел угодил в воздух. Мгновение
он смотрел на изготовившегося к прыжку зверя. В мыслях мелькнуло: «Самка». Более
хрупкое телосложение, меньше клыки, грудь, хоть и практически невидимая под шерстью,
да и морда симпатичнее.
«О чём я думаю?! – пронеслось у него в мыслях. – Какая симпатичность?!»
В следующий миг он уже стоял на ногах. Глаза зверей округлились. Они тоже не
ожидали от него такой прыти. На их морды выползла улыбка – человек побежал; решил
порадовать их любимым развлечением – погоней.
Ди дал дёру так, будто за ним не два зверя охотились, а как минимум двадцать.
Сзади донеслось довольное рычание. Глянув через плечо, он увидел, с какой
сумасшедшей скоростью звери, на четырёх лапах, нагоняли его. Ещё несколько
мгновений и он почувствует, как одежда, сшитая из кусков шкур, разорвётся под когтями,
а после страшные клыки вонзятся в мягкое и беззащитное человеческое тело.
Разведчик резко прыгнул в проулок между домами. По инерции больно грохнулся
плечом о стену. Звери же вообще пронеслись мимо, не смогли повторить манёвр. Ди
побежал, на ходу вставляя в стволы обреза патроны. Обернувшись, увидел, что звери
появились в проулке.
«Подпустить ближе! Убьют! Один шанс! Подпустить ближе!» – мысленно
заметался он.
Рука, тем временем, взвела курки.
«Один шанс, – чётко осознал молодой разведчик. – И, либо остаюсь живой, либо
сегодня же становлюсь пищей»
Он оглянулся и как раз вовремя. Самец, опередивший самку на несколько
корпусов, почти догнал его. Последним, решающим прыжком, он собрался положить
конец охоте. Несколько долгих, как вечность, мгновений Ди смотрел в карие глаза, где
навсегда застыла злость. А в следующее, резко повернувшись, выстрелил из одного
ствола.
Крупная дробь, да ещё и с близкого расстояния, разворотила зверю морду.
Разведчика, инерцией и отдачей от выстрела, кинуло спиной в снег. Шапка слетела с
головы и тоскливо откатилась к серой бетонной стене. Зверь с искорёженной мордой
проскользил по снегу и замер рядом, уставившись в лицо человека единственным
оставшимся, широко раскрытым карим глазом. Вместо второй половины морды было
кровавое месиво из костей, мозга и крови.
Ди вскочил. Самка была уже близко. Разведчик вскинул обрез и, не целясь, нажал
второй спусковой крючок. Зверь, предугадав траекторию полёта дроби, за мгновение до
выстрела, прыгнул на стену. Сделав по ней два скачка, разъярённая самка приземлилась
на человека. Мир в глазах Ди крутнулся, и он распластался на снегу. Зверь одним
движением разорвал острейшими когтями одежду из шкур.
Наибольшее лакомство зверей – живое, ещё бьющееся сердце. Нередко они
устраивали драки между собой за обладание им. И Ди понял, что через несколько
мгновений может быть успеет увидеть собственное.
Страх близкой смерти парализовал молодого разведчика. Он встретился взглядом с
пронзительными зелёными глазами.
«Такие могли бы принадлежать какой-нибудь красавице, но не этой самке» –
пронеслась неуместная мысль.
Из пасти зверя воняло так, что человека затошнило. Ди непроизвольно попытался
отстраниться. Зверь, тем временем, замахнулся, приготовившись воткнуть острые когти в
грудь жертве, чтобы в следующий момент подцепить рёбра и привычным резким
движением «раскрыть» грудную клетку.
Глаза Ди, от осознания близкой смерти, наполнились слезами. Страх придал сил.
Он дёрнулся так неистово, что зверь, не сумев удержаться, покатился по снегу. Вскочив,
он зачерпнул из сумки горсть патронов, переломил ствол и попытался запихнуть всю
горсть. Патроны посыпались в снег. Лишь один провалился в жерло ствола. Ди захлопнул
обрез. Успел взвести оба курка, когда зверь вновь сбил с ног. Одно мгновение разделяло
разведчика со смертью.
Зверь замахнулся обеими лапами. Ди подставил к морде обрез и нажал оба
спусковых крючка. Бухнул выстрел. Самка закричала, будто рожающая женщина.
Схватившись лапами за морду, покатилась по снегу.
Ди вскочил. Переломил обрез ружья. Отстрелянная гильза вылетела из ствола.
Молодой разведчик пронаблюдал за её полётом.
Раненный зверь заворочался в кровавом снегу, пробуя подняться. Ди прекрасно
понимал, что самка, даже в таком состоянии, не даст добраться к поселению.
Опустив руку в сумку, пошарил в поисках патронов. Зверь прекратил вопить. А
когда убрал лапы, разведчик увидел, что вся левая сторона обожжена.
«Стареет оружейник, – подумал он. – За два похода уже пятый без дроби».
Ди интенсивней закопошился в сумке, но не смог найти продолговатого овального
предмета. Ни одного. Заглянул внутрь, и кровь заледенела в жилах.
Даже раненные звери смертельно опасны для вооружённого человека. Если же у
этого человека не осталось патронов…
Ди побежал. Ледяной воздух, врываясь в лёгкие через рот, обжигал. То, что мог
умереть чуть позже, от кровавого кашля, вызванного воспалением лёгких, он даже не
подумал. Страх близкой когтистой смерти заслонил далёкий и невнятный ужас кровавого
кашля.
Один раз Ди оглянулся. Зверь поднялся на лапы и помотал головой. Капли крови
полетели в стороны. В следующий миг самка посмотрела на улепётывавшего по проулку
человека. Глаза прищурились, пасть оскалилась, по телу пробежала крупная дрожь. Когда
Ди оглянулся в следующий раз, самка с опаленной мордой была уже совсем близко. Ещё
несколько десятков прыжков и он вновь окажется в её лапах.
Зелёный глаз жутко смотрелся посреди каши из крови, кожи и коричневой шерсти.
Сумка стучала по бедру, обрез показался слишком тяжёлым. Ди захотелось выбросить
обрез и сумку, только б не попасться ещё раз в лапы зверя. Но молодой разведчик
отбросил эти мысли.
Человек выскочил из проулка между домов быстрее пули. Следом, размазанным
коричневым пятном, пронёсся зверь. Ди оглянулся. Пронзительные зелёные глаза и
оскаленная пасть со страшными клыками была уже совсем рядом. Разведчик перехватил
обрез за стволы. Ещё раз оглянувшись, увидел, что самка вот-вот прыгнет.
«Раз. Два. Три» – про себя сосчитал он.
После, резко обернувшись, Ди со всей силы махнул обрезом. Рукоять бывшего
ружья пришлась в скулу находившегося в полёте зверя. Самка рухнула без сознания в
снег. Молодой разведчик тоже упал. Оружие отлетело в сторону. Моментально вскочив,
он кинулся к обрезу. Заледеневшие пальцы с трудом обхватили стволы. Сзади донёсся
шорох. С лёгким стоном Ди обернулся. Самка приходила в себя. Попыталась подняться,
но сил хватило лишь на то, чтоб перевернуться на спину. У разведчика возникла идея:
подойти и перерезать горло, пока она ещё слаба. Он даже сделал несколько шагов, но
потом остановился.
«Не подходи! – завопило подсознание. – Не подходи!»
Ди и сам уже понял, что чуть-чуть не сделал ужасную глупость. Отец с детства
учил, что если зверь кажется слабым, это вовсе не означает, что он слабее вооружённого
человека. Самка пошевелилась, вновь попыталась встать и опять тщетно. Разведчик ещё
несколько мгновений постоял, размышляя, как же так получилось, что зверь, практически
беспомощный, лежал перед ним, а из оружия лишь бесполезный в данной ситуации нож?!
И Ди побежал. Последние скупые лучи отражались от зеркальных поверхностей
небоскрёбов и снега, ослепляли. Несколько раз оглядывался. Зверь не преследовал, в
одиночку близко к поселению людей они не подходили. Руки замёрзли. Остановившись,
засунул обрез подмышку. Негнущимися пальцами с трудом выдернул из-за пояса
перчатки. Кое-как нацепил. Привычным движением собрался поправить шапку и понял,
что её нет.
– Да чтоб тебя! – хлопнул рукой по бедру.
Глубоко вздохнув через нос, трусцой побежал дальше. Вскоре показалась огромная
площадь посреди мёртвого города, а на ней и родное поселение, обнесённое высоким
частоколом. Рядом с вращающимися дверьми одного из небоскрёбов крутилось человек
шесть-семь ребятни. Пока взрослые не заметили их отсутствие, они развлекались
любимой детской забавой: «А кто сможет дальше зайти в отравленное здание».
Они как раз считались, кому первому входить, кому второму и так далее.
– Говорил зверь «никому не верь», – после каждого слова, мальчуган в куртке из
медвежьей шкуры тыкал в каждого пальцем. – Надел сапоги и быстро беги. Нет сапог –
жми на курок, нет курка – выходи пока, – закончилась считалка на черноглазой девочке.
– А ну, прочь от входа! – прикрикнул на них Ди. – Знаете же, что внутри опасно,
чего лезете?! Или думаете, что это шутки? – он напыжился, всем видом стараясь показать,
что взрослый, хотя сам ещё несколько Сезонов назад играл в подростковый вариант этой
же игры. Если у детей надо было просто забежать и потом рассказывать, как там темно и
страшно, то подростки должны были вынести из зданий какую-нибудь безделушку.
– У тебя забыли спросить, Мясо! – выступил вперёд мальчуган в куртке из оленьей
шкуры. – Иди, под лавочку спрячься! Как обычно! Мясо!
Ди сделал к ним два устрашающих шага. Ребятня, с весёлым гигиканьем,
разбежалась по площади.
– Мясо! Мясо! Мясо! – разнеслись по округе звонкие голоса.
***
Ди вскочил с лавочки. Спросонья чуть не потерял равновесие. Кошмар, в котором
убегал от зверей, но они догоняли и начинали терзать, застыл перед глазами. Разведчик
потёр слипшиеся веки, потянулся. Организм до конца не проснулся, но Ди чувствовал, что
выспался отменно.
Братья с жёнами и детьми ещё спали. Каждая семья на своей кровати, дети между
родителями. Ди улыбнулся, глядя на родственников.
«Когда-нибудь… Скоро и у меня будут жена и дети» – подумал он и представил,
насколько теплее тогда станет спать.
За столом сидела мама. Возле коптящего огарка лежала поджигалка, небольшое
электро-механическое устройство, найти которое в мёртвом городе проблем не
составляло. Свеча была не в состоянии осветить внутренности большого дома, но Ди
этого и не требовалось. Дом был сделан, как одна огромная комната, и ширмами из шкур
разделён на несколько частей. В первой, возле входной двери, находился разнообразный
хозяйственный инвентарь. Во второй части, центральной, стоял электроводонагреватель в
виде чана с водой, от которого шли трубы по всему периметру и даже на чердак. Правда,
последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретая
вода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена таким
образом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик так
и не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались стол
и множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободное
от работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Как
говорится: и в тепле, и не в обиде. В третьей же, задней части, находились туалет и
кладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того,
чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, в
основном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды в
Период Бурь.
Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительного
прибора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях,
сделанных семьёй столяров.
Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие –
входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническое
решение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.
Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли,
каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назад
старший брат – Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и странно
пахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономить
свечи семья разведчиков перестала.
Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-то
мастерила. «Размышляю, рукодельничаю» – всегда оправдывала она своё раннее
пробуждение.
– Привет, мам, – прошептал Ди.
– Здравствуй, сынок, – мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась с
той теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. – Как спалось? Что-то
плохое приснилось?
– Нормально, мам. А ты чего такая грустная? – Ди оделся, поискал глазами шапку.
– Тяжело встала, – вздохнула мать. – Да и вот! – на столе, отложенное в сторонку,
лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверем
куртку. – Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.
Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спине
или груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волоса
была не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным в
использовании.
– Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будто
этот ремешок прямо сейчас нужен?! – молодой разведчик осторожно надел зашитую с
материнской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего на
один Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала у
изголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, и
когда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.
– Не спится мне, – горько вздохнула мать. – Ноги болят, временами я их перестаю
чувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их…
– она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.
Ди подошёл, обнял маму.
– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо. – Я не дам тебя в обиду! – сказал то, чего
сделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.
Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.
– Спасибо… – мама крепко сжала руку. – Иди, тебе надо отчитаться.
– Не бойся, – зачем-то добавил Ди.
Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел,
чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулся
носом о перила.
– Да чтоб тебя! – пробормотал любимую присказку.
Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевало
очередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов,
приятно слепило глаза.
– Да чтоб тебя! – пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва –
дочь и единственная выжившая родственница оружейника.
Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади.
Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась.
Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.
Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежность
ребячества, когда лучший друг – тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В конце
прошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Они
уволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился в
напоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никто
и никогда не приходил обратно от зверей. Женщины под навесом сразу вспомнили, что
бабка Эвы была колдуньей и доставила людям множество бед. В довесок, после
возвращения она стала странно себя вести. Не интересовалась женихами, хотя вошла в
возраст, когда женщины в поселении уже имели детей. Ни с кем не общалась, даже когда
готовила еду под навесом. После возвращения волосы Эвы из рыжих превратились в
седые. Вдобавок она начала их коротко стричь, хотя девушке полагалось иметь длинные,
иначе из чего она будет делать родным подарки? Отношение к ней усугублялось тем, что
она была худа и стройна. Бабы под навесом, одна другую перебивая, авторитетно
заявляли, что такая худышка на втором ребёнке «закончится», тогда как женщинам
приходилось много рожать. Смерть в поселении была частым гостем.
До того достопамятного нападения зверей к Эве относились что называется
«никак». Если и замечали, то сразу вспоминали бабку, будто Эва в ответе за её
прегрешения. Ди никогда не обращал внимания на пересуды в адрес подруги. А когда
слышал подобное в собственном доме, то вступал в ожесточённый спор, с пеной у рта
доказывая, что Эва – лучшая из девушек. Несколько раз даже бывало, что, отстаивая честь
подруги, со сверстниками дрался.
Но всё изменило возвращение.
Из-под навеса быстро расползлись слухи, что бабка перед смертью передала знания
внучке. Женщины припоминали слышанные от родителей истории, беззастенчиво
приукрашали моментально придуманными событиями. В итоге, меньше чем за Сезон, Эва
приобрела такую зловещую репутацию, что любую другую давно бы изгнали, но она
осталась единственным живым родственником престарелого оружейника. А мастерство
этой семьи требовалось поселению как воздух.
Секретами ремесла делиться не принято. Все семьи привыкли выполнять свои
обязанности. Еду под навесом делили на количество домов – каждый рот в доме был на
счету. При дележе продовольствия, которое тоже проходило под навесом, бывало, что
бабы друг дружке выдирали не один клок волос. На подсознательном уровне никто не
хотел кормить бездельников.
Потому и в гости ходить было не принято. Даже детей женить старались внутри
семьи. Если этого не получалось из-за близкого родства, то выдав дочь, приходилось
очень быстро забывать о ней. По сложившимся традициям, невестка также должна была
забыть об отчем доме и полностью сконцентрировать внимание на новой семье. Из-за
этого девочек премудростям профессий не учили.
От женщины требовалось, чтоб рожала, следила за хозяйством, еду готовила. В
истории поселения бывали случаи, когда девушки не могли выйти замуж, либо
оказывалось, что родить они не могут. Тогда женщина становилась для дома обузой.
Эве пришлось быстро постигать семейную науку. В её обязанности входило
изготовление пороха, патронов, ремонт оружия, а также изготовление нового, вместе с
семьями столяров и литейщиков. В мёртвом городе оружия не было. Либо его растащили
в первые дни катастрофы, либо оно и вовсе было под запретом.
Ди немного прошёл и обернулся. Она смотрела вслед. От этого взгляда у него по
коже побежали мурашки, показалось, что бывшая подруга его оценивает, словно зверь
перед нападением.
– Да чтоб тебя! – прошептал разведчик и прибавил шагу.
Первые жители соорудили поселение на окружённой небоскрёбами, гигантской
площади мёртвого города. В центре располагалась одна из трансформаторных
подстанций. Уникальная в своём роде. Все здания в городе имели солнечные батареи на
крышах. На западе, между городом и горами, находилось огромное количество ветряных
электростанции, из-за чего рождалась аналогия с Садом. Также эту территорию иногда
называли Снежной преградой из-за сильного ветра и поднимаемого им снега. Вся энергия
от солнечных батарей и ветряков благодаря подземным кабелям попадала в
трансформаторную на площади, откуда уже расходилась по нуждам города. Первые
поселенцы убрали с площади все ненужные постройки и вокруг оставшихся сооружений
выстроили поселение, которое изначально мыслилось как круглое, но в итоге приобрело
овальную форму. Электроэнергию же перенаправили с города на собственные нужды.
Вокруг трансформаторной находились хозяйственные постройки, где выращивали
еду – лишайники, мхи, осоки, луговики, а также содержали отловленных оленей, которых
забивали накануне Периода Бурь. По соседству находился навес, где женщины в очагах на
открытом огне готовили еду. Самое трудное при этом – разжечь огонь, так как древесина
из окрестных рощиц промёрзла насквозь. Даже оставленные угли иногда не могли
воспламенить её.
Проходя мимо трансформаторной, Ди бросил привычный взгляд на закрытую
дверь в надежде, что она откроется, и ему удастся что-нибудь разглядеть. Но она
оставалась закрытой. Ди с сожалением вздохнул.
Право входа в здание трансформаторной подстанции имели лишь самые опытные
члены семьи электриков. И все судьи, естественно. Остальным, под страхом изгнания из
поселения, запрещалось входить внутрь. Как утверждали судьи, любой неосторожный
поступок внутри здания мог привести к тому, что всё поселение окажется без
электричества, а это, в свою очередь, грозило неминуемой смертью. Кроме того, внутри
всегда дежурил один из судей и за ним сохранялось право отключить энергию какой-либо
семьи при малейшем неповиновении.
К каждому дому были протянуты кабели, вмурованные первыми поселенцами в
стены. Внутри торчало два оголённых конца, к которым намертво присоединялись
приборы, необходимые в работе каждой семьи. Большинство жителей боялись
электричества как огня. Не видели его, не понимали принципа действия, но знали, что оно
убивает. Бабы с детства стращали детей рассказами про торчавшие из стен провода. Так
же, как пугали когда-то и их, чтобы не подходили к невидимому убийце. В итоге,
поколение за поколением люди вырастали и боялись электричества. А к семье электриков
относились с большим почтением и уважением, за каждую, пусть даже мелкую и
незначительную работу, старались отблагодарить.
Главное приспособление в каждом доме – электроводонагреватель, в быту
именуемый просто печкой. Он выполнял сразу несколько функций: отапливал, давал
питьевую воду, а в Период Бурь в его чане готовили еду. Каждый ребёнок знал, что
отопительная система не должна стоять без воды – чревато её поломкой. И каждый
ребёнок знал, что снег по мере надобности, надо закидывать в чан вне зависимости от
того, говорили взрослые это делать или нет. Судьи рассказывали, что первые поселенцы
привезли с собой для отопления какие-то «спиральки». Когда же они сломались, было
предложено отапливаться дровами. Но, поразмыслив и посчитав, пришли к выводу, что
при таких расходах им вскоре нечем будет восстанавливать стены. Дерево не пребывало, а
тратить его приходилось и так много. В итоге, была предпринята колоссальная работа по
проектированию, разработке и сборке электроводонагревателей, а также всей системы
отопления в каждом доме и хозяйственных постройках.
Легенда, которую в поселении впитывали с молоком матери, гласила, что предки
жили в тёплом месте, где отсутствовали звери, а пищи было вдосталь. И находилось это
место под таким же мёртвым городом за океаном. Однако, по каким-то причинам, людям
пришлось уйти. Вот здесь в легенде и начинались серьёзные расхождения. Одни
утверждали, что там появились звери, которые попросту выгнали людей. Другие
говорили, что появились какие-то механизированные смертоносные приспособления.
Третьи стояли на том, что от города исходило излучение страшной поражающей силы, и
когда это выяснили, пришлось оставить его немедленно. Четвёртые настаивали, что люди
вообще ниоткуда не приплывали, а всегда жили в этом поселении посреди мёртвого
города. Как бы там ни было, но если кто и помнил достоверные ответы – так это семья
судей. Однако делиться секретом с другими они не спешили.
Мимо Ди с визгами и смехом пробежала толпа малышей. Они играли в нападение
зверей. Следопыт отметил, что среди них, как обычно, нет ни одного судейского ребёнка.
Тут же его мысли перекинулись на Сию – дочь главного судьи, и он завертел головой в
тщетной надежде увидеть её где-нибудь поблизости. В Сию были влюблены почти все
мальчишки его возраста и каждый тешил себя призрачной надеждой, что именно он –
единственный достойный кандидат.
С семьёй судей породниться мечтали все, но они выбирали лишь наиболее умных и
успешных. Члены этой семьи были главным и непререкаемым авторитетом. Именно они
осуществляли контроль общественных работ в хозпостройках. Для этого был составлен
график, по которому каждый из домов привлекался на три дня к работам. Сколько
выходило людей никого не интересовало – важен результат. Зачастую приходилось
работать всем, начиная от детей и заканчивая стариками. От работ освобождались лишь
главы семей и сами судьи, а для бойцов было послабление. Каждый из их домов работал
по одному дню, один за другим. В итоге трудились лишь женщины сразу всей семьи, а
мужчины занимались своими прямыми обязанностями – охраной периметра и
наблюдением за правопорядком.
Также судьи хранили и распределяли материальные ценности поселения. Выдавали
каждой семье норму профильной работы, согласно потребностям остальной общины.
Они же возглавляли Совет, и решали вопросы о том, виновен человек, или нет.
Резкий порыв ветра со снегом оборвал размышления Ди, забираясь под одежду и
напоминая, что нужно наконец отчитаться о невыполненном задании. И чем скорее он это
сделает, тем раньше сможет вернуться домой в тепло.
Изредка кто-нибудь из жителей поселения, наслушавшись разнообразных сказок и
преданий, пускались на поиски мифического рая за океан, откуда по поверьям приплыли
первые поселенцы. Надежда или безысходность заставляла людей отправляться в эти
загадочные и опасные предприятия. Находили ли они то, что искали, оставалось тайной,
ведь обратно никто не вернулся.
Океан никогда не замерзал, в отличие от глубоко врезавшегося в материк залива в
северной части города. Предполагали, что по льду, который растаивал лишь к середине
Сезона, эти искатели рая добирались в соседний город, а из него, как гласила легенда, по
гигантскому мосту можно было попасть на другой континент. Правда это или нет, могли
знать лишь судьи.
По периметру поселение обнесли высоким частоколом с вмонтированными в него
стальными листами и прорезанными в них бойницами. Кто и когда предложил вставлять
эти листы металла, уже никто не помнил. Последующие поколения посчитали это
глупостью и постепенно их убирали. Но даже такие меры предосторожности не спасали от
набегов зверей, которые почти всегда находили способ продраться внутрь.
Судьи говорили, что первые поселенцы пытались сооружать забор из крупного
городского мусора, но звери его с невероятной лёгкостью сталкивали или по нему же
забирались внутрь. Вдобавок для постройки такой стены требовалась техника, которая
уже при первых поселенцах была древней. В итоге приняли решение строить деревянную
ограду. Ведь, в конечном счёте, никакой забор не мог остановить зверей в их ненасытной
жажде человеческой крови.
Днём люди не боялись выходить на улицу. Холод хоть и кусался, но солнце не
давало околеть. С приходом же темноты из домов никто не выходил. Даже звери не
нападали по ночам.
Самое страшное событие в жизни поселения и всей планеты – Период Бурь. В это
ненастное время на улице выжить практически невозможно. Температура на планете даже
в самые тёплые дни не поднималась выше минус тридцати пяти. В Период Бурь она
падала до минус восьмидесяти и ниже. Вдобавок поднимался сильнейший ветер.
И так текло время из поколения в поколение.
Из жизни в жизнь.
***
Ди быстро выкинул из головы встречу с Эвой. Весело шагая вперёд, приветливо
здоровался со встречными.
– Эй, Вэлдис! – окликнул бойца, вышедшего из своего дома. – Как дела?
Вэлдису, молодому парню, совсем недавно женившемуся на бойкой девице, при
последнем нападении зверей оторвали левую кисть. И он радовался такому везению.
Правая-то рука не затронута, а значит, не будет обузой.
Чтоб жениться, согласия родителей мало. Требовалось получить разрешение
Совета, куда входили главы двенадцати семей. В девяти из десяти случаев разрешение
было обыкновенной формальностью, но иногда главам семей всё же приходилось
спорить, отстаивая чьё-то право на взаимную любовь.
– Думаю, не свернуть ли тебе шею?
– Какие мы грозные! – покачал головой Ди. – У тебя что, кисть отросла?
– Тебя, Мясо, я и одним мизинцем убить смогу, – рявкнул Вэлдис. – Проваливай,
пока цел! – молодой боец сделал несколько устрашающих шагов, а разведчик, на всякий
случай, отбежал.
Семье бойцов из тридцати трёх домов в поселении принадлежало девять. Они
располагались в центре, пять по одну сторону хозпостроек и четыре по другую. На крик
из всех соседних домов повываливали остальные бойцы. Они – самая многочисленная
семья – старались держаться друг друга. Впрочем, как и остальные.
– Эй, Мясо, ты чего тут бродишь?
– Мясо, на ужин попасть захотел?
– Мясо, когда ты уже хоть какую-то пользу принесёшь?
Ди не обращал внимания на обидные выкрики. Бойцы постарше вернулись в дома.
Молодёжь продолжала упражняться в остроумии. По юношеской наивности он заглянул
под навес. Рассчитывал встретить там Сию. Но она под навес в такую рань никогда не
приходила. Зачем дочери главного судьи сразу после сна утруждаться работой?
Многочисленные бойцы охраняли периметр, часто сопровождали людей за
частокол. Они гордились тем, что умели умирать. Их с детства учили обращению с
оружием, а боевым крещением становилось убийство зверя ножом. Женщины бойцов
тоже не отличались покладистостью характера. Именно они зачастую устраивали под
навесом склоки, имевшие порой самые отягчающие последствия.
Помимо бойцов были и другие большие семьи – литейщики, столяры, электрики и
охотники. Все они занимали по три дома. Литейщки занимались изготовлением
разнообразных стальных предметов. Столяры мастерили и ремонтировали деревянные
изделия. Электрики следили за ветряками и любыми неисправностями проводки.
Охотники занимались рыболовством, ловлей оленей, охотой на моржей и пингвинов.
Остальным семьям в поселении досталось по одному дому.
Лекари и повитухи жили в самом маленьком домике слева от семьи судей. Справа,
в большом доме жил оружейник с единственной выжившей дочерью – Эвой. Для многих
оставалось загадкой, как они вдвоём успевали справляться со всеми обязанностями:
ремонтировать оружие, изготавливать порох и патроны.
В истории поселения были попытки свергнуть власть судей, но закончились они
плачевно. Бойцы были самой привилегированной семьёй из всех. И главную обязанность
– охрану власти – исполняли дотошно.
Ко всему прочему дом судей немного отличался от остальных, фактически
однотипных. Он был намного больше и имел подземную комнату, о которой ходило
множество слухов. Сами же судьи утверждали, что ничего загадочного в этой комнате
нет, и она используется как кладовая. Однако внутрь никого не пускали.
Ди уже подходил к дому одёжников, когда боковым зрением уловил, что Эва идет
за ним. Вокруг царило оживление, люди сновали туда-сюда по делам, из-под навеса
доносились голоса баб. Следопыт испугался, что кто-нибудь мог тоже заметить
преследующую его Эву, и уж тогда бы точно поползли слухи. Увеличивая расстояние, Ди
ускорил шаг. Дверь соседнего дома открылась, выпуская нескольких женщин семьи
одёжников, следопыт оглянулся, но Эвы уже не было. Он с облегчением вздохнул и
отправился дальше. Показалось. Она просто шла под навес.
Семья одёжников с трудом помещалась в один дом. Однако когда на Совете Дидли,
главный судья, завёл вопрос о расселении, то услышал категорический «нет». Глава семьи
наотрез отказался селиться в нескольких домах, сославшись на то, что они живут в
тесноте, да не в обиде. Семья занималась тем, что шила одежду и обувь для всего
поселения из шкур животных – в основном оленей и моржей. Изредка у охотников
получалось забить самого страшного хищника – медведя, на которого даже звери не
нападали, и тогда к одёжникам выстраивалась очередь на вещи из его шкуры. Ходило
поверье, что вещи, сделанные из шкур медведя или зверей, приносят удачу. И лишь главы
семей, судьи и особо выделившиеся бойцы имели право носить такую одежду. Также
одёжники занимались изготовлением простыней, пелёнок и прочих хозяйственных
принадлежностей из материала, который разведчики находили им в городе.
Соседний дом строителей-ремонтников был окружён горами всевозможного хлама,
где иногда поутру находили закоченевший труп кого-нибудь из односельчан. Нередко
бывало, что, отправившись вечером за добавкой к самогонщикам, соседям ремонтников,
домой человек не возвращался. Противное пойло, варимое семьёй самогонщиков, по
вкусу напоминало прелые опилки. Да и цвет имело соответствующий – мутно-
коричневый. Поговаривали, что именно из опилок его и гнали. Но для некоторых эта
противная жидкость была в жизни самым главным.
Один из домов занимала многочисленная семья мусорщиков. Вся грязная работа,
естественно, доставалась им. Позади каждого дома имелась пристройка. В ней человек
справлял естественные надобности, а потом, при помощи специальной блочно-
поворотной конструкции выбрасывал всё наружу. Уборкой этой замёрзшей субстанции
мусорщики и занимались, попутно убирая любой другой сор. Почти вся семья
беспрерывно нахаживала к самогонщикам, трезвыми их редко кто видел.
В эти две семьи, самогонщиков и мусорщиков, по доброй воле не попадали. Если
человек пристращался к пойлу и переставал работать, то его выгоняли из семьи. В таком
случае оставалось либо уйти из поселения, либо присоединиться к этим двум семьям. Но
если человек и там переставал работать, то решением Совета его уже навсегда выгоняли
из поселения.
Небольшую семью составляли гончары. Они были бесконфликтными и
неприметными – тихонько изготавливали посуду. Поэтому в поселении о них ходили
нехорошие байки. Некоторые бабы договорились даже до того, что начали утверждать,
будто вся семья ночью превращается в зверей, днём же вновь меняют облик на
человеческий. Люди со здравым рассудком на подобные домыслы баб не обращали
внимания.
Ди принадлежал к малочисленной семье разведчиков. Он – младший ребёнок в
семье и поговаривали, что престарелая мать при родах чуть не умерла. Она родила
восемнадцать детей, но выжили лишь пятеро. Загадочной легендой дома разведчиков
была пропажа Виры – первенца. Дочь попросту исчезла накануне свадьбы, и сколько отец
не пытался её найти, ничего не вышло. Будто в небо взмыла. К тому времени как Ди
подрос, папа сильно одряхлел. Старших сыновей он успел обучить особенностям
профессии. Младшему не досталось практически ничего. Те крохи знаний, которыми Ди
обладал, дались случайно. Кое-что подсмотрел у братьев, до кое-чего добрался через
собственные шишки. И лишь в последнее время отец взялся за обучение младшего сына
чтению карт. В итоге Ди научился читать их не хуже Гтирера – старшего брата и
великолепного разведчика.
Три дома в поселении пустовали. За один из них несколько Сезонов спорили
литейщики и бойцы. В этом препирательстве, несколько раз доходившем до побоища, не
смогли помочь ни судьи, ни Совет, где по этому поводу тоже пару раз вспыхивали драки.
Второй дом находился на ремонте, после нападения зверей. Семья столяров, которая там
жила, временно переехала к родственникам. Третий – лишь частично сохранившийся
каркас. Поговаривали, что по ночам там можно увидеть призраков бывших хозяев – семьи
свечников. Их дом, вместе с обитателями, сгорел ночью. Наутро люди обнаружили остов
и обуглившиеся трупы. Судьи утверждали, что Ни-Диидо, спившийся глава семьи,
устроил пожар. Единственное, чем жителям запомнились сгоревшие заживо люди, так это
загадками, которые оставили. Бабы под навесом нет-нет да начинали гадать, а почему ни
один человек так и не проснулся во время пожара.
Уничтожение семьи свечников поселение не особенно-то и заметило, как и
исчезновение некоторых других семей задолго до этого. Разве что свечи всем пришлось
изготавливать самостоятельно из жира моржей, который добывала семья охотников.
За время существования поселение потеряло много людей. Но самыми значимым
было разделение, как прозвали в поселении событие, произошедшее в начале прошлого
Сезона. Сразу после первого, традиционного, нападения зверей, около ста людей из
различных семей бесследно и бесшумно пропали. Произошло это под утро, когда
поселение спало крепким сном. Даже брат-близнец отца Ди вместе со всей
многочисленной семьёй исчез. Оставшиеся жители догадывались, что бродившие слухи,
якобы за горами теплее и нет зверей, в итоге, нашли поклонников. Их возвращения ждали
целый Сезон. Но обратно не вернулся ни один человек. Судьи объявили всех, покинувших
родной дом, глупцами и о них постепенно забыли.
Ди весело насвистывал незатейливую мелодию, глядел по сторонам и
бессмысленно улыбался, просто оттого, что настроение хорошее. Ему следовало
отчитаться перед главою семьи строителей-ремонтников, по проваленному заданию. Но
молодого разведчика это совершенно не заботило. Он как раз поглядел на голубое и
безоблачное небо, которое бывает лишь перед Периодом Бурь, когда над поселением
разнёсся страшный звук – троекратный свист наблюдающего.
А это означало нападение зверей.
На несколько мгновений Ди окаменел. По округе, волной отражаясь от
небоскрёбов, разнёсся вой Вожака. С минуты на минуту звери начнут атаковать
поселение. Ди изо всех сил побежал к дому.
«Только б успеть!» – засела в голове единственная мысль. Без оружия на улице у
него не было шансов выжить.
Донёсся первый выстрел – наблюдающий с одной из стен пальнул по зверям.
Одновременно из всех домов начали выбегать мужчины. Обвешанные оружием бойцы,
заняли ключевые точки. Перешучиваясь, будто собрались на увеселительную прогулку,
они приготовились броситься туда, где произойдёт прорыв. Остальные побежали к
стенам. И лишь женщины, да самые старые с самыми молодыми остались внутри домов.
Первый удар обрушился на стену, когда Ди подбежал к навесу. До дома остались
считанные шаги. Он поскользнулся и с разбегу грохнулся лицом о каменную поверхность
площади. Вскочил настолько резво, будто сила тяжести изменила направление. Ноги сами
понесли дальше. Текущую из разбитого носа юшку даже не заметил. Выстрелы
слышались по всему периметру поселения. Разведчик подскочил к двери. Дёрнул –
закрыта.
– Откройте, это я! – завопил Ди, тарабаня кулаками. – Откройте!
Прошла вечность, перед тем как заскрипел засов. Ди дёрнул дверь, не дожидаясь,
когда ему отворят. В доме остались лишь женщины да дети. Даже отец, отказываясь
признавать старость, взял оружие и отправился на улицу. Гтирер даже сказал перед
выходом: «Ты, старый, вообще из ума выжил?!». Главный разведчик не ответил старшему
сыну. Взял винтовку с оптическим прицелом, наследие первых поселенцев, и ушёл.
Дверь открыла Тири – жена старшего брата – полная и симпатичная женщина,
несмотря на то, что глаза косили в разные стороны. Всех детей и больную свекровь
невестки спрятали на чердак. Сами столпились перед дверью с ножами наизготовку. Лишь
в руках Тири было длинное ружьё. Раньше оружие использовалось Гтирером, но когда
один из стволов разорвало, навсегда перекочевало в дом для обороны.
– Ты чего здесь делаешь? – в раскосых глазах невестки скользнуло презрение. –
Все мужчины на улице.
– Мой обрез, – пробормотал Ди, пытаясь обойти тучную Тири. В каждое
нападение, он с обрезом забирался под тяжёлую лавку, на которой обычно спал и
бесшумно там лежал до тех пор, пока звери не уходили.
– Ты не слышал меня? – невестка толкнула деверя прикладом в грудь. – Все
мужчины на улице! Защищают родных! А у тебя кровь из носа идёт от страха! Опять под
свою лавку юркнуть собрался?!
– Ты не слышала меня?! – закричал молодой разведчик. – Я обрез забыл!
Тири дала ему пощёчину. Если учесть, что рука у неё тяжелее, чем у некоторых
мужчин, то пощёчина вышла, как удар кулаком.
– Не ори на меня, Мясо!
Ди пошатнулся и застыл. Захотелось ударить обнаглевшую невестку, но он не
решился. Вряд ли брат простил бы такое отношение к жене.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Точнее Ди смотрел в
косившие глаза невестки. Виида, жена Траана, вынесла обрез и горсть патронов.
Ди переломил оружие, вставил два патрона. В ладони осталось шесть.
– Дай ещё, – посмотрел в глаза Тири.
– Иди отсюда! – невестка с такой ненавистью толкнула, что он кубарем выкатился
из отчего дома.
Стрельба слышалась уже внутри поселения. Слишком быстро на этот раз звери
сломили оборону людей. Ди вскочил, привычным движением взвёл курки. После
покрутил головой, решая в какую сторону бежать, чтоб спрятаться. Но выстрелы гремели
отовсюду. Оборону прорвали со всех сторон.
Разведчик застыл в нерешительности. Одно дело если за тобой гонятся звери – там
приходится бороться за свою жизнь. И совсем другое, когда по собственной воле надо
идти навстречу этим когтистым созданиям. Оставаться перед домом нельзя – засмеют. Ди
чуть-чуть постоял, раздумывая.
«А может плюнуть на всё и остаться тут? – пронеслась мысль. – Всегда можно
сказать, что охранял ту ораву детишек, которую наплодили четыре старших брата!»
Внутри кольнуло, будто предупреждая, что совершает роковую ошибку. Где-то
совсем рядом, как показалось Ди, за домом, прогрохотал двойной выстрел. Молодой
разведчик, крепко зажав в левой руке патроны, направился посмотреть, кто стрелял.
За углом двое зверей на задних лапах прижали молодого бойца к стене. У одного из
разодранного выстрелом бока текла кровь, но он такой пустяк даже не замечал. Боец не
опускал оружия, однако и не стрелял.
«Закончились патроны» – догадался Ди.
Вероятно, и звери это поняли. Переглянувшись, начали медленно и осторожно
надвигаться, ожидая от человека любого подвоха.
– Стоять! – крикнул боец. В его глазах молодой разведчик не увидел страха, лишь
желание дороже оценить собственную жизнь. Смерть смотрела ему в лицо, но не в душу.
На несколько мгновений звери застыли, но потом продолжили движение. Боец
бросил ружьё и выхватил длинный тесак.
– Ну, я сейчас вас… – пробормотали его губы.
Ди вскинул обрез. Руки дрожали и палец случайно нажал оба спусковых крючка.
Дробь из двух стволов попала в раненного зверя. Тот захрипел и медленно опустился на
землю. Второй моментально переключился на бо́льшую опасность. В два прыжка
преодолел разделявшее расстояние. Замахнулся когтистой лапой…
Ди одеревенел не в силах пошевелить ни единым мускулом. Воображение
подкинуло картинку, как его голова, оторванная мощным ударом, катится по снегу…
Ударить зверь не успел. Из груди с чавкающим звуком появилось остриё тесака.
Зверь округлившимися глазами посмотрел на него, затем на Ди. Вновь посмотрел на тесак
и аккуратно потрогал когтем окровавленное лезвие. И лишь после этого его глаза
закатились, и он грохнулся замертво.
– Спасибо, Мясо, – боец подобрал ружьё. – Сегодня ты как никогда полезен.
Повзрослел? – подошёл, вытащил тесак из трупа. – Беги, прячься. Здесь твоя помощь
больше не нужна.
Боец презрительно улыбнулся и побежал к своему дому, за боезапасом.
Ди попытался запихнуть новые патроны. Руки не слушались, а патроны будто
разбухли и в стволы никак не попадали.
Раненный в оба бока зверь вяло пошевелил лапой. Ди чуть обрез не выронил от
страха. Зверь медленно и тяжело поднялся. Разведчик с открытым ртом смотрел на него. В
голове вертелось «Стреляй! Чего ты ждёшь?!», но Ди не мог и рукой пошевелить из-за
странного оцепенения. Зверь покачнулся, но на задних лапах устоял. С удивлением
посмотрел на застывшего человека, будто спрашивал: «Ну и чего застыл? Стреляй уже!».
Затем шагнул навстречу.
Внезапно наваждение прошло. Патроны заняли места в стволах. С щелчком
захлопнулось оружие. Ди взвёл курки. Спусковые крючки нажались мягко. Зверь
дёрнулся. Грудь разворотило, но он удержался на лапах. Сделал несколько шагов к
человеку и лишь после рухнул в снег.
Молодой разведчик посмотрел на четыре патрона, оставшиеся в ладони.
«Бывало и хуже», – попытался успокоиться любимой присказкой отца.
Сергей Гончаров
Выбор Евы
Пролог
Звери не умеют разговаривать! Девочка тряслась от страха на холодной железке, а
крупный зверь с чёрной шкурой сидел рядом и… говорил!
– Всем не спастись, – посмотрел он в глаза девочке.
«Совсем молодая, – пронеслось в мыслях. – Наверно, о парнях недавно думать
начала».
«Глаза разноцветные, – в глупом оцепенении подумала Эва. – Один голубой,
другой зелёный».
– От тебя сейчас, может быть, зависит жизнь всего человечества, – продолжил
зверь. – И пока я жив тебя никто не тронет. Повторяю, попасть туда смогут лишь двое.
Выбирай мужчину, и вместе уходите. Чем быстрее, тем лучше. Поняла?
– Ага, – кивнула девочка. Её волосы, ещё вчера рыжие, стали седыми. В голове всё
перепуталось, перемешалось и в связное целое складываться не собиралось. Пару
мгновений назад она ждала смерти. На её глазах растерзали сестру. В соседней пещере
только-только умолкли крики. Звери разорвали ещё кого-то из родственников.
– Да ничего ты не поняла… – в сердцах махнул лапой зверь с чёрной шкурой.
Часть 1
Кровные узы
Между зданий мелькнула коричневая шкура. Ди моментально замер, даже руками
пришлось взмахнуть, чтоб удержать равновесие.
Вечернее солнце скупо бросало последние лучи. Они отражались от зеркальной
поверхности окружающих небоскрёбов, от снега, покрывавшего всю планету, и сильно
слепили. Но Ди, как и остальные жители, давным-давно привык к солнцу, которое не
грело. И если не успеет к ночи добраться до дома, то шанс увидеть светило ещё раз
равняется… чуть-чуть больше ноля. Пережить ночь на улице практически невозможно.
Ди закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул через нос. Ртом никто не дышал.
Простудить лёгкие на таком морозе – дело нескольких вдохов. А потом кровавый кашель
и смерть. Молодой разведчик заправил прядь русых волос, выбившуюся из-под шапки и
щекотавшую нос, после чего медленно открыл глаза.
Заснеженная улица города как всегда пуста. Погребённые под сугробами у
обочины дороги навсегда уснули автомобили. Город молчалив и безмолвен. Уже много-
много лет.
Впереди показалось движение, кто-то быстро выглянул из-за угла. Ди
почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. Медленно стянул обрез с
плеча. Взвёл курки. Сняв перчатки, заткнул их за пояс. Левой рукой пошарил в сумке –
около двадцати патронов. Два вынул и зажал в кулак. Тяжело вздохнул и направился
дальше по улице.
Теперь он начал чувствовать, что за ним наблюдают. Это нельзя ни с чем спутать.
Неуютно, когда на тебя смотрит человек, но когда за тобой следят звери…
Ди видел себя в зеркальных окнах первых этажей. От этого становилось жутко.
Одинокий человек с обрезом наизготовку посреди мёртвого города мёртвой планеты. Где-
то совсем рядом звери. Они ждали, пока он хоть немного расслабится и перестанет
беспрестанно вертеть головой. Им даже могло хватить ума, специально показаться, чтобы
человек начал нервничать.
Ди шагал и шагал, а звери всё не нападали. На несколько мгновений он даже
засомневался, а точно ли видел коричневые шкуры. Возникла мысль, что даже если и
видел, то они могли по своим делам идти. Но эта мысль была слишком смехотворной. У
них было два дела: достать еды и полакомиться человечиной. И для первого в город они
не ходили.
Сбоку, в тёмном проулке меж двух небоскрёбов, боковое зрение выхватило
движение. Разведчик молниеносно припал на колено. Чёрные провалы стволов уставились
в сторону потенциальной опасности.
«Их мало! – сообразил разведчик. – Ведь иначе они бы уже давно напали!»
Облегчённо вздохнув, как будто малое количество зверей повышало его шансы на
выживание, Ди напряжённо вгляделся в сумрак проулка. Рассмотрел в темноте
заснеженные деревянные ящики, десяток металлических контейнеров и груду
разнообразного мусора рядом с ними. Между ящиками, у стены, разведчик заметил два
зелёных глаза. Ещё внимательней приглядевшись, увидел и их обладателя.
Звери были похожи на людей. Единственные серьёзные отличия в том, что тело
покрыто коричневой шерстью, а на верхней челюсти два длинных резца. Самое опасное
оружие у них в лапах – длинные и острые когти. Передвигаться эти создания способны
как на двух, так и на четырёх конечностях.
Ди напрягся. Он никогда не слышал, чтобы звери устраивали подобные засады.
Они всегда нападали в лоб, открыто. Скорость, с которой они перемещались, заставляла
людей изводить не один десяток патронов, а их живучести лишь позавидовать – даже
несколько попаданий в упор были далеко не всегда смертельны. Что-то в подобной засаде
показалось странным, выбивающимся за рамки понимания.
За спиной тихо-тихо скрипнул снег. Реакция оказалась быстрее мыслей. Ди мигом
развернулся и нажал оба спусковых крючка. Обрез, с громким «Ба-бах», выплюнул из
обоих стволов крупную дробь, но смертоносный металл не достиг цели. У зверя реакция
оказалась ещё быстрее. В тот момент, когда разведчик ещё поворачивался, зверь уже
отпрыгнул вправо. Дробь пролетела рядом, раскрошив стекло одного из небоскрёбов. Ди
заворожено пронаблюдал, как стеклопакет, разлетевшись на миллион частичек, осыпался
в снег. Внутри увидел большой и странный автомобиль, кардинально отличавшийся от
тех, что навсегда застыли на улице, не только размером, но и колёсами. А точнее их
отсутствием.
Больше рассматривать времени не было.
Зверь ухмыльнулся. Губы раздвинулись, ещё больше открывая устрашающие
клыки. Ди переломил обрез ружья. Трясущимися руками запихнул два патрона.
Противник медлил, стоял в десятке шагов на двух лапах и ухмылялся. Патроны с дробью
заняли места в стволах. Закрыть и взвести обрез – дело одного мгновения.
И вновь зверь удивил поведением. Он не попытался напасть или скрыться из зоны
поражения.
Ди отпрыгнул в сторону, с намерением выстрелить в то место, где мгновение назад
стоял. Однако сделал это слишком рано. Зверь, который до того сидел в засаде, ещё не
успел подкрасться близко. Он лишь готовился к решающему прыжку, и с удивлением
пронаблюдал, как будущая пища сиганула в сторону. Поскользнувшись, молодой
разведчик грохнулся на пятую точку. Из-за падения выстрел угодил в воздух. Мгновение
он смотрел на изготовившегося к прыжку зверя. В мыслях мелькнуло: «Самка». Более
хрупкое телосложение, меньше клыки, грудь, хоть и практически невидимая под шерстью,
да и морда симпатичнее.
«О чём я думаю?! – пронеслось у него в мыслях. – Какая симпатичность?!»
В следующий миг он уже стоял на ногах. Глаза зверей округлились. Они тоже не
ожидали от него такой прыти. На их морды выползла улыбка – человек побежал; решил
порадовать их любимым развлечением – погоней.
Ди дал дёру так, будто за ним не два зверя охотились, а как минимум двадцать.
Сзади донеслось довольное рычание. Глянув через плечо, он увидел, с какой
сумасшедшей скоростью звери, на четырёх лапах, нагоняли его. Ещё несколько
мгновений и он почувствует, как одежда, сшитая из кусков шкур, разорвётся под когтями,
а после страшные клыки вонзятся в мягкое и беззащитное человеческое тело.
Разведчик резко прыгнул в проулок между домами. По инерции больно грохнулся
плечом о стену. Звери же вообще пронеслись мимо, не смогли повторить манёвр. Ди
побежал, на ходу вставляя в стволы обреза патроны. Обернувшись, увидел, что звери
появились в проулке.
«Подпустить ближе! Убьют! Один шанс! Подпустить ближе!» – мысленно
заметался он.
Рука, тем временем, взвела курки.
«Один шанс, – чётко осознал молодой разведчик. – И, либо остаюсь живой, либо
сегодня же становлюсь пищей»
Он оглянулся и как раз вовремя. Самец, опередивший самку на несколько
корпусов, почти догнал его. Последним, решающим прыжком, он собрался положить
конец охоте. Несколько долгих, как вечность, мгновений Ди смотрел в карие глаза, где
навсегда застыла злость. А в следующее, резко повернувшись, выстрелил из одного
ствола.
Крупная дробь, да ещё и с близкого расстояния, разворотила зверю морду.
Разведчика, инерцией и отдачей от выстрела, кинуло спиной в снег. Шапка слетела с
головы и тоскливо откатилась к серой бетонной стене. Зверь с искорёженной мордой
проскользил по снегу и замер рядом, уставившись в лицо человека единственным
оставшимся, широко раскрытым карим глазом. Вместо второй половины морды было
кровавое месиво из костей, мозга и крови.
Ди вскочил. Самка была уже близко. Разведчик вскинул обрез и, не целясь, нажал
второй спусковой крючок. Зверь, предугадав траекторию полёта дроби, за мгновение до
выстрела, прыгнул на стену. Сделав по ней два скачка, разъярённая самка приземлилась
на человека. Мир в глазах Ди крутнулся, и он распластался на снегу. Зверь одним
движением разорвал острейшими когтями одежду из шкур.
Наибольшее лакомство зверей – живое, ещё бьющееся сердце. Нередко они
устраивали драки между собой за обладание им. И Ди понял, что через несколько
мгновений может быть успеет увидеть собственное.
Страх близкой смерти парализовал молодого разведчика. Он встретился взглядом с
пронзительными зелёными глазами.
«Такие могли бы принадлежать какой-нибудь красавице, но не этой самке» –
пронеслась неуместная мысль.
Из пасти зверя воняло так, что человека затошнило. Ди непроизвольно попытался
отстраниться. Зверь, тем временем, замахнулся, приготовившись воткнуть острые когти в
грудь жертве, чтобы в следующий момент подцепить рёбра и привычным резким
движением «раскрыть» грудную клетку.
Глаза Ди, от осознания близкой смерти, наполнились слезами. Страх придал сил.
Он дёрнулся так неистово, что зверь, не сумев удержаться, покатился по снегу. Вскочив,
он зачерпнул из сумки горсть патронов, переломил ствол и попытался запихнуть всю
горсть. Патроны посыпались в снег. Лишь один провалился в жерло ствола. Ди захлопнул
обрез. Успел взвести оба курка, когда зверь вновь сбил с ног. Одно мгновение разделяло
разведчика со смертью.
Зверь замахнулся обеими лапами. Ди подставил к морде обрез и нажал оба
спусковых крючка. Бухнул выстрел. Самка закричала, будто рожающая женщина.
Схватившись лапами за морду, покатилась по снегу.
Ди вскочил. Переломил обрез ружья. Отстрелянная гильза вылетела из ствола.
Молодой разведчик пронаблюдал за её полётом.
Раненный зверь заворочался в кровавом снегу, пробуя подняться. Ди прекрасно
понимал, что самка, даже в таком состоянии, не даст добраться к поселению.
Опустив руку в сумку, пошарил в поисках патронов. Зверь прекратил вопить. А
когда убрал лапы, разведчик увидел, что вся левая сторона обожжена.
«Стареет оружейник, – подумал он. – За два похода уже пятый без дроби».
Ди интенсивней закопошился в сумке, но не смог найти продолговатого овального
предмета. Ни одного. Заглянул внутрь, и кровь заледенела в жилах.
Даже раненные звери смертельно опасны для вооружённого человека. Если же у
этого человека не осталось патронов…
Ди побежал. Ледяной воздух, врываясь в лёгкие через рот, обжигал. То, что мог
умереть чуть позже, от кровавого кашля, вызванного воспалением лёгких, он даже не
подумал. Страх близкой когтистой смерти заслонил далёкий и невнятный ужас кровавого
кашля.
Один раз Ди оглянулся. Зверь поднялся на лапы и помотал головой. Капли крови
полетели в стороны. В следующий миг самка посмотрела на улепётывавшего по проулку
человека. Глаза прищурились, пасть оскалилась, по телу пробежала крупная дрожь. Когда
Ди оглянулся в следующий раз, самка с опаленной мордой была уже совсем близко. Ещё
несколько десятков прыжков и он вновь окажется в её лапах.
Зелёный глаз жутко смотрелся посреди каши из крови, кожи и коричневой шерсти.
Сумка стучала по бедру, обрез показался слишком тяжёлым. Ди захотелось выбросить
обрез и сумку, только б не попасться ещё раз в лапы зверя. Но молодой разведчик
отбросил эти мысли.
Человек выскочил из проулка между домов быстрее пули. Следом, размазанным
коричневым пятном, пронёсся зверь. Ди оглянулся. Пронзительные зелёные глаза и
оскаленная пасть со страшными клыками была уже совсем рядом. Разведчик перехватил
обрез за стволы. Ещё раз оглянувшись, увидел, что самка вот-вот прыгнет.
«Раз. Два. Три» – про себя сосчитал он.
После, резко обернувшись, Ди со всей силы махнул обрезом. Рукоять бывшего
ружья пришлась в скулу находившегося в полёте зверя. Самка рухнула без сознания в
снег. Молодой разведчик тоже упал. Оружие отлетело в сторону. Моментально вскочив,
он кинулся к обрезу. Заледеневшие пальцы с трудом обхватили стволы. Сзади донёсся
шорох. С лёгким стоном Ди обернулся. Самка приходила в себя. Попыталась подняться,
но сил хватило лишь на то, чтоб перевернуться на спину. У разведчика возникла идея:
подойти и перерезать горло, пока она ещё слаба. Он даже сделал несколько шагов, но
потом остановился.
«Не подходи! – завопило подсознание. – Не подходи!»
Ди и сам уже понял, что чуть-чуть не сделал ужасную глупость. Отец с детства
учил, что если зверь кажется слабым, это вовсе не означает, что он слабее вооружённого
человека. Самка пошевелилась, вновь попыталась встать и опять тщетно. Разведчик ещё
несколько мгновений постоял, размышляя, как же так получилось, что зверь, практически
беспомощный, лежал перед ним, а из оружия лишь бесполезный в данной ситуации нож?!
И Ди побежал. Последние скупые лучи отражались от зеркальных поверхностей
небоскрёбов и снега, ослепляли. Несколько раз оглядывался. Зверь не преследовал, в
одиночку близко к поселению людей они не подходили. Руки замёрзли. Остановившись,
засунул обрез подмышку. Негнущимися пальцами с трудом выдернул из-за пояса
перчатки. Кое-как нацепил. Привычным движением собрался поправить шапку и понял,
что её нет.
– Да чтоб тебя! – хлопнул рукой по бедру.
Глубоко вздохнув через нос, трусцой побежал дальше. Вскоре показалась огромная
площадь посреди мёртвого города, а на ней и родное поселение, обнесённое высоким
частоколом. Рядом с вращающимися дверьми одного из небоскрёбов крутилось человек
шесть-семь ребятни. Пока взрослые не заметили их отсутствие, они развлекались
любимой детской забавой: «А кто сможет дальше зайти в отравленное здание».
Они как раз считались, кому первому входить, кому второму и так далее.
– Говорил зверь «никому не верь», – после каждого слова, мальчуган в куртке из
медвежьей шкуры тыкал в каждого пальцем. – Надел сапоги и быстро беги. Нет сапог –
жми на курок, нет курка – выходи пока, – закончилась считалка на черноглазой девочке.
– А ну, прочь от входа! – прикрикнул на них Ди. – Знаете же, что внутри опасно,
чего лезете?! Или думаете, что это шутки? – он напыжился, всем видом стараясь показать,
что взрослый, хотя сам ещё несколько Сезонов назад играл в подростковый вариант этой
же игры. Если у детей надо было просто забежать и потом рассказывать, как там темно и
страшно, то подростки должны были вынести из зданий какую-нибудь безделушку.
– У тебя забыли спросить, Мясо! – выступил вперёд мальчуган в куртке из оленьей
шкуры. – Иди, под лавочку спрячься! Как обычно! Мясо!
Ди сделал к ним два устрашающих шага. Ребятня, с весёлым гигиканьем,
разбежалась по площади.
– Мясо! Мясо! Мясо! – разнеслись по округе звонкие голоса.
***
Ди вскочил с лавочки. Спросонья чуть не потерял равновесие. Кошмар, в котором
убегал от зверей, но они догоняли и начинали терзать, застыл перед глазами. Разведчик
потёр слипшиеся веки, потянулся. Организм до конца не проснулся, но Ди чувствовал, что
выспался отменно.
Братья с жёнами и детьми ещё спали. Каждая семья на своей кровати, дети между
родителями. Ди улыбнулся, глядя на родственников.
«Когда-нибудь… Скоро и у меня будут жена и дети» – подумал он и представил,
насколько теплее тогда станет спать.
За столом сидела мама. Возле коптящего огарка лежала поджигалка, небольшое
электро-механическое устройство, найти которое в мёртвом городе проблем не
составляло. Свеча была не в состоянии осветить внутренности большого дома, но Ди
этого и не требовалось. Дом был сделан, как одна огромная комната, и ширмами из шкур
разделён на несколько частей. В первой, возле входной двери, находился разнообразный
хозяйственный инвентарь. Во второй части, центральной, стоял электроводонагреватель в
виде чана с водой, от которого шли трубы по всему периметру и даже на чердак. Правда,
последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретая
вода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена таким
образом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик так
и не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались стол
и множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободное
от работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Как
говорится: и в тепле, и не в обиде. В третьей же, задней части, находились туалет и
кладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того,
чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, в
основном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды в
Период Бурь.
Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительного
прибора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях,
сделанных семьёй столяров.
Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие –
входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническое
решение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.
Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли,
каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назад
старший брат – Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и странно
пахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономить
свечи семья разведчиков перестала.
Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-то
мастерила. «Размышляю, рукодельничаю» – всегда оправдывала она своё раннее
пробуждение.
– Привет, мам, – прошептал Ди.
– Здравствуй, сынок, – мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась с
той теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. – Как спалось? Что-то
плохое приснилось?
– Нормально, мам. А ты чего такая грустная? – Ди оделся, поискал глазами шапку.
– Тяжело встала, – вздохнула мать. – Да и вот! – на столе, отложенное в сторонку,
лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверем
куртку. – Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.
Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спине
или груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волоса
была не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным в
использовании.
– Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будто
этот ремешок прямо сейчас нужен?! – молодой разведчик осторожно надел зашитую с
материнской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего на
один Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала у
изголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, и
когда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.
– Не спится мне, – горько вздохнула мать. – Ноги болят, временами я их перестаю
чувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их…
– она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.
Ди подошёл, обнял маму.
– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо. – Я не дам тебя в обиду! – сказал то, чего
сделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.
Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.
– Спасибо… – мама крепко сжала руку. – Иди, тебе надо отчитаться.
– Не бойся, – зачем-то добавил Ди.
Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел,
чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулся
носом о перила.
– Да чтоб тебя! – пробормотал любимую присказку.
Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевало
очередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов,
приятно слепило глаза.
– Да чтоб тебя! – пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва –
дочь и единственная выжившая родственница оружейника.
Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади.
Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась.
Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.
Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежность
ребячества, когда лучший друг – тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В конце
прошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Они
уволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился в
напоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никто
и никогда не приходил обратно от зверей. Женщины под навесом сразу вспомнили, что
бабка Эвы была колдуньей и доставила людям множество бед. В довесок, после
возвращения она стала странно себя вести. Не интересовалась женихами, хотя вошла в
возраст, когда женщины в поселении уже имели детей. Ни с кем не общалась, даже когда
готовила еду под навесом. После возвращения волосы Эвы из рыжих превратились в
седые. Вдобавок она начала их коротко стричь, хотя девушке полагалось иметь длинные,
иначе из чего она будет делать родным подарки? Отношение к ней усугублялось тем, что
она была худа и стройна. Бабы под навесом, одна другую перебивая, авторитетно
заявляли, что такая худышка на втором ребёнке «закончится», тогда как женщинам
приходилось много рожать. Смерть в поселении была частым гостем.
До того достопамятного нападения зверей к Эве относились что называется
«никак». Если и замечали, то сразу вспоминали бабку, будто Эва в ответе за её
прегрешения. Ди никогда не обращал внимания на пересуды в адрес подруги. А когда
слышал подобное в собственном доме, то вступал в ожесточённый спор, с пеной у рта
доказывая, что Эва – лучшая из девушек. Несколько раз даже бывало, что, отстаивая честь
подруги, со сверстниками дрался.
Но всё изменило возвращение.
Из-под навеса быстро расползлись слухи, что бабка перед смертью передала знания
внучке. Женщины припоминали слышанные от родителей истории, беззастенчиво
приукрашали моментально придуманными событиями. В итоге, меньше чем за Сезон, Эва
приобрела такую зловещую репутацию, что любую другую давно бы изгнали, но она
осталась единственным живым родственником престарелого оружейника. А мастерство
этой семьи требовалось поселению как воздух.
Секретами ремесла делиться не принято. Все семьи привыкли выполнять свои
обязанности. Еду под навесом делили на количество домов – каждый рот в доме был на
счету. При дележе продовольствия, которое тоже проходило под навесом, бывало, что
бабы друг дружке выдирали не один клок волос. На подсознательном уровне никто не
хотел кормить бездельников.
Потому и в гости ходить было не принято. Даже детей женить старались внутри
семьи. Если этого не получалось из-за близкого родства, то выдав дочь, приходилось
очень быстро забывать о ней. По сложившимся традициям, невестка также должна была
забыть об отчем доме и полностью сконцентрировать внимание на новой семье. Из-за
этого девочек премудростям профессий не учили.
От женщины требовалось, чтоб рожала, следила за хозяйством, еду готовила. В
истории поселения бывали случаи, когда девушки не могли выйти замуж, либо
оказывалось, что родить они не могут. Тогда женщина становилась для дома обузой.
Эве пришлось быстро постигать семейную науку. В её обязанности входило
изготовление пороха, патронов, ремонт оружия, а также изготовление нового, вместе с
семьями столяров и литейщиков. В мёртвом городе оружия не было. Либо его растащили
в первые дни катастрофы, либо оно и вовсе было под запретом.
Ди немного прошёл и обернулся. Она смотрела вслед. От этого взгляда у него по
коже побежали мурашки, показалось, что бывшая подруга его оценивает, словно зверь
перед нападением.
– Да чтоб тебя! – прошептал разведчик и прибавил шагу.
Первые жители соорудили поселение на окружённой небоскрёбами, гигантской
площади мёртвого города. В центре располагалась одна из трансформаторных
подстанций. Уникальная в своём роде. Все здания в городе имели солнечные батареи на
крышах. На западе, между городом и горами, находилось огромное количество ветряных
электростанции, из-за чего рождалась аналогия с Садом. Также эту территорию иногда
называли Снежной преградой из-за сильного ветра и поднимаемого им снега. Вся энергия
от солнечных батарей и ветряков благодаря подземным кабелям попадала в
трансформаторную на площади, откуда уже расходилась по нуждам города. Первые
поселенцы убрали с площади все ненужные постройки и вокруг оставшихся сооружений
выстроили поселение, которое изначально мыслилось как круглое, но в итоге приобрело
овальную форму. Электроэнергию же перенаправили с города на собственные нужды.
Вокруг трансформаторной находились хозяйственные постройки, где выращивали
еду – лишайники, мхи, осоки, луговики, а также содержали отловленных оленей, которых
забивали накануне Периода Бурь. По соседству находился навес, где женщины в очагах на
открытом огне готовили еду. Самое трудное при этом – разжечь огонь, так как древесина
из окрестных рощиц промёрзла насквозь. Даже оставленные угли иногда не могли
воспламенить её.
Проходя мимо трансформаторной, Ди бросил привычный взгляд на закрытую
дверь в надежде, что она откроется, и ему удастся что-нибудь разглядеть. Но она
оставалась закрытой. Ди с сожалением вздохнул.
Право входа в здание трансформаторной подстанции имели лишь самые опытные
члены семьи электриков. И все судьи, естественно. Остальным, под страхом изгнания из
поселения, запрещалось входить внутрь. Как утверждали судьи, любой неосторожный
поступок внутри здания мог привести к тому, что всё поселение окажется без
электричества, а это, в свою очередь, грозило неминуемой смертью. Кроме того, внутри
всегда дежурил один из судей и за ним сохранялось право отключить энергию какой-либо
семьи при малейшем неповиновении.
К каждому дому были протянуты кабели, вмурованные первыми поселенцами в
стены. Внутри торчало два оголённых конца, к которым намертво присоединялись
приборы, необходимые в работе каждой семьи. Большинство жителей боялись
электричества как огня. Не видели его, не понимали принципа действия, но знали, что оно
убивает. Бабы с детства стращали детей рассказами про торчавшие из стен провода. Так
же, как пугали когда-то и их, чтобы не подходили к невидимому убийце. В итоге,
поколение за поколением люди вырастали и боялись электричества. А к семье электриков
относились с большим почтением и уважением, за каждую, пусть даже мелкую и
незначительную работу, старались отблагодарить.
Главное приспособление в каждом доме – электроводонагреватель, в быту
именуемый просто печкой. Он выполнял сразу несколько функций: отапливал, давал
питьевую воду, а в Период Бурь в его чане готовили еду. Каждый ребёнок знал, что
отопительная система не должна стоять без воды – чревато её поломкой. И каждый
ребёнок знал, что снег по мере надобности, надо закидывать в чан вне зависимости от
того, говорили взрослые это делать или нет. Судьи рассказывали, что первые поселенцы
привезли с собой для отопления какие-то «спиральки». Когда же они сломались, было
предложено отапливаться дровами. Но, поразмыслив и посчитав, пришли к выводу, что
при таких расходах им вскоре нечем будет восстанавливать стены. Дерево не пребывало, а
тратить его приходилось и так много. В итоге, была предпринята колоссальная работа по
проектированию, разработке и сборке электроводонагревателей, а также всей системы
отопления в каждом доме и хозяйственных постройках.
Легенда, которую в поселении впитывали с молоком матери, гласила, что предки
жили в тёплом месте, где отсутствовали звери, а пищи было вдосталь. И находилось это
место под таким же мёртвым городом за океаном. Однако, по каким-то причинам, людям
пришлось уйти. Вот здесь в легенде и начинались серьёзные расхождения. Одни
утверждали, что там появились звери, которые попросту выгнали людей. Другие
говорили, что появились какие-то механизированные смертоносные приспособления.
Третьи стояли на том, что от города исходило излучение страшной поражающей силы, и
когда это выяснили, пришлось оставить его немедленно. Четвёртые настаивали, что люди
вообще ниоткуда не приплывали, а всегда жили в этом поселении посреди мёртвого
города. Как бы там ни было, но если кто и помнил достоверные ответы – так это семья
судей. Однако делиться секретом с другими они не спешили.
Мимо Ди с визгами и смехом пробежала толпа малышей. Они играли в нападение
зверей. Следопыт отметил, что среди них, как обычно, нет ни одного судейского ребёнка.
Тут же его мысли перекинулись на Сию – дочь главного судьи, и он завертел головой в
тщетной надежде увидеть её где-нибудь поблизости. В Сию были влюблены почти все
мальчишки его возраста и каждый тешил себя призрачной надеждой, что именно он –
единственный достойный кандидат.
С семьёй судей породниться мечтали все, но они выбирали лишь наиболее умных и
успешных. Члены этой семьи были главным и непререкаемым авторитетом. Именно они
осуществляли контроль общественных работ в хозпостройках. Для этого был составлен
график, по которому каждый из домов привлекался на три дня к работам. Сколько
выходило людей никого не интересовало – важен результат. Зачастую приходилось
работать всем, начиная от детей и заканчивая стариками. От работ освобождались лишь
главы семей и сами судьи, а для бойцов было послабление. Каждый из их домов работал
по одному дню, один за другим. В итоге трудились лишь женщины сразу всей семьи, а
мужчины занимались своими прямыми обязанностями – охраной периметра и
наблюдением за правопорядком.
Также судьи хранили и распределяли материальные ценности поселения. Выдавали
каждой семье норму профильной работы, согласно потребностям остальной общины.
Они же возглавляли Совет, и решали вопросы о том, виновен человек, или нет.
Резкий порыв ветра со снегом оборвал размышления Ди, забираясь под одежду и
напоминая, что нужно наконец отчитаться о невыполненном задании. И чем скорее он это
сделает, тем раньше сможет вернуться домой в тепло.
Изредка кто-нибудь из жителей поселения, наслушавшись разнообразных сказок и
преданий, пускались на поиски мифического рая за океан, откуда по поверьям приплыли
первые поселенцы. Надежда или безысходность заставляла людей отправляться в эти
загадочные и опасные предприятия. Находили ли они то, что искали, оставалось тайной,
ведь обратно никто не вернулся.
Океан никогда не замерзал, в отличие от глубоко врезавшегося в материк залива в
северной части города. Предполагали, что по льду, который растаивал лишь к середине
Сезона, эти искатели рая добирались в соседний город, а из него, как гласила легенда, по
гигантскому мосту можно было попасть на другой континент. Правда это или нет, могли
знать лишь судьи.
По периметру поселение обнесли высоким частоколом с вмонтированными в него
стальными листами и прорезанными в них бойницами. Кто и когда предложил вставлять
эти листы металла, уже никто не помнил. Последующие поколения посчитали это
глупостью и постепенно их убирали. Но даже такие меры предосторожности не спасали от
набегов зверей, которые почти всегда находили способ продраться внутрь.
Судьи говорили, что первые поселенцы пытались сооружать забор из крупного
городского мусора, но звери его с невероятной лёгкостью сталкивали или по нему же
забирались внутрь. Вдобавок для постройки такой стены требовалась техника, которая
уже при первых поселенцах была древней. В итоге приняли решение строить деревянную
ограду. Ведь, в конечном счёте, никакой забор не мог остановить зверей в их ненасытной
жажде человеческой крови.
Днём люди не боялись выходить на улицу. Холод хоть и кусался, но солнце не
давало околеть. С приходом же темноты из домов никто не выходил. Даже звери не
нападали по ночам.
Самое страшное событие в жизни поселения и всей планеты – Период Бурь. В это
ненастное время на улице выжить практически невозможно. Температура на планете даже
в самые тёплые дни не поднималась выше минус тридцати пяти. В Период Бурь она
падала до минус восьмидесяти и ниже. Вдобавок поднимался сильнейший ветер.
И так текло время из поколения в поколение.
Из жизни в жизнь.
***
Ди быстро выкинул из головы встречу с Эвой. Весело шагая вперёд, приветливо
здоровался со встречными.
– Эй, Вэлдис! – окликнул бойца, вышедшего из своего дома. – Как дела?
Вэлдису, молодому парню, совсем недавно женившемуся на бойкой девице, при
последнем нападении зверей оторвали левую кисть. И он радовался такому везению.
Правая-то рука не затронута, а значит, не будет обузой.
Чтоб жениться, согласия родителей мало. Требовалось получить разрешение
Совета, куда входили главы двенадцати семей. В девяти из десяти случаев разрешение
было обыкновенной формальностью, но иногда главам семей всё же приходилось
спорить, отстаивая чьё-то право на взаимную любовь.
– Думаю, не свернуть ли тебе шею?
– Какие мы грозные! – покачал головой Ди. – У тебя что, кисть отросла?
– Тебя, Мясо, я и одним мизинцем убить смогу, – рявкнул Вэлдис. – Проваливай,
пока цел! – молодой боец сделал несколько устрашающих шагов, а разведчик, на всякий
случай, отбежал.
Семье бойцов из тридцати трёх домов в поселении принадлежало девять. Они
располагались в центре, пять по одну сторону хозпостроек и четыре по другую. На крик
из всех соседних домов повываливали остальные бойцы. Они – самая многочисленная
семья – старались держаться друг друга. Впрочем, как и остальные.
– Эй, Мясо, ты чего тут бродишь?
– Мясо, на ужин попасть захотел?
– Мясо, когда ты уже хоть какую-то пользу принесёшь?
Ди не обращал внимания на обидные выкрики. Бойцы постарше вернулись в дома.
Молодёжь продолжала упражняться в остроумии. По юношеской наивности он заглянул
под навес. Рассчитывал встретить там Сию. Но она под навес в такую рань никогда не
приходила. Зачем дочери главного судьи сразу после сна утруждаться работой?
Многочисленные бойцы охраняли периметр, часто сопровождали людей за
частокол. Они гордились тем, что умели умирать. Их с детства учили обращению с
оружием, а боевым крещением становилось убийство зверя ножом. Женщины бойцов
тоже не отличались покладистостью характера. Именно они зачастую устраивали под
навесом склоки, имевшие порой самые отягчающие последствия.
Помимо бойцов были и другие большие семьи – литейщики, столяры, электрики и
охотники. Все они занимали по три дома. Литейщки занимались изготовлением
разнообразных стальных предметов. Столяры мастерили и ремонтировали деревянные
изделия. Электрики следили за ветряками и любыми неисправностями проводки.
Охотники занимались рыболовством, ловлей оленей, охотой на моржей и пингвинов.
Остальным семьям в поселении досталось по одному дому.
Лекари и повитухи жили в самом маленьком домике слева от семьи судей. Справа,
в большом доме жил оружейник с единственной выжившей дочерью – Эвой. Для многих
оставалось загадкой, как они вдвоём успевали справляться со всеми обязанностями:
ремонтировать оружие, изготавливать порох и патроны.
В истории поселения были попытки свергнуть власть судей, но закончились они
плачевно. Бойцы были самой привилегированной семьёй из всех. И главную обязанность
– охрану власти – исполняли дотошно.
Ко всему прочему дом судей немного отличался от остальных, фактически
однотипных. Он был намного больше и имел подземную комнату, о которой ходило
множество слухов. Сами же судьи утверждали, что ничего загадочного в этой комнате
нет, и она используется как кладовая. Однако внутрь никого не пускали.
Ди уже подходил к дому одёжников, когда боковым зрением уловил, что Эва идет
за ним. Вокруг царило оживление, люди сновали туда-сюда по делам, из-под навеса
доносились голоса баб. Следопыт испугался, что кто-нибудь мог тоже заметить
преследующую его Эву, и уж тогда бы точно поползли слухи. Увеличивая расстояние, Ди
ускорил шаг. Дверь соседнего дома открылась, выпуская нескольких женщин семьи
одёжников, следопыт оглянулся, но Эвы уже не было. Он с облегчением вздохнул и
отправился дальше. Показалось. Она просто шла под навес.
Семья одёжников с трудом помещалась в один дом. Однако когда на Совете Дидли,
главный судья, завёл вопрос о расселении, то услышал категорический «нет». Глава семьи
наотрез отказался селиться в нескольких домах, сославшись на то, что они живут в
тесноте, да не в обиде. Семья занималась тем, что шила одежду и обувь для всего
поселения из шкур животных – в основном оленей и моржей. Изредка у охотников
получалось забить самого страшного хищника – медведя, на которого даже звери не
нападали, и тогда к одёжникам выстраивалась очередь на вещи из его шкуры. Ходило
поверье, что вещи, сделанные из шкур медведя или зверей, приносят удачу. И лишь главы
семей, судьи и особо выделившиеся бойцы имели право носить такую одежду. Также
одёжники занимались изготовлением простыней, пелёнок и прочих хозяйственных
принадлежностей из материала, который разведчики находили им в городе.
Соседний дом строителей-ремонтников был окружён горами всевозможного хлама,
где иногда поутру находили закоченевший труп кого-нибудь из односельчан. Нередко
бывало, что, отправившись вечером за добавкой к самогонщикам, соседям ремонтников,
домой человек не возвращался. Противное пойло, варимое семьёй самогонщиков, по
вкусу напоминало прелые опилки. Да и цвет имело соответствующий – мутно-
коричневый. Поговаривали, что именно из опилок его и гнали. Но для некоторых эта
противная жидкость была в жизни самым главным.
Один из домов занимала многочисленная семья мусорщиков. Вся грязная работа,
естественно, доставалась им. Позади каждого дома имелась пристройка. В ней человек
справлял естественные надобности, а потом, при помощи специальной блочно-
поворотной конструкции выбрасывал всё наружу. Уборкой этой замёрзшей субстанции
мусорщики и занимались, попутно убирая любой другой сор. Почти вся семья
беспрерывно нахаживала к самогонщикам, трезвыми их редко кто видел.
В эти две семьи, самогонщиков и мусорщиков, по доброй воле не попадали. Если
человек пристращался к пойлу и переставал работать, то его выгоняли из семьи. В таком
случае оставалось либо уйти из поселения, либо присоединиться к этим двум семьям. Но
если человек и там переставал работать, то решением Совета его уже навсегда выгоняли
из поселения.
Небольшую семью составляли гончары. Они были бесконфликтными и
неприметными – тихонько изготавливали посуду. Поэтому в поселении о них ходили
нехорошие байки. Некоторые бабы договорились даже до того, что начали утверждать,
будто вся семья ночью превращается в зверей, днём же вновь меняют облик на
человеческий. Люди со здравым рассудком на подобные домыслы баб не обращали
внимания.
Ди принадлежал к малочисленной семье разведчиков. Он – младший ребёнок в
семье и поговаривали, что престарелая мать при родах чуть не умерла. Она родила
восемнадцать детей, но выжили лишь пятеро. Загадочной легендой дома разведчиков
была пропажа Виры – первенца. Дочь попросту исчезла накануне свадьбы, и сколько отец
не пытался её найти, ничего не вышло. Будто в небо взмыла. К тому времени как Ди
подрос, папа сильно одряхлел. Старших сыновей он успел обучить особенностям
профессии. Младшему не досталось практически ничего. Те крохи знаний, которыми Ди
обладал, дались случайно. Кое-что подсмотрел у братьев, до кое-чего добрался через
собственные шишки. И лишь в последнее время отец взялся за обучение младшего сына
чтению карт. В итоге Ди научился читать их не хуже Гтирера – старшего брата и
великолепного разведчика.
Три дома в поселении пустовали. За один из них несколько Сезонов спорили
литейщики и бойцы. В этом препирательстве, несколько раз доходившем до побоища, не
смогли помочь ни судьи, ни Совет, где по этому поводу тоже пару раз вспыхивали драки.
Второй дом находился на ремонте, после нападения зверей. Семья столяров, которая там
жила, временно переехала к родственникам. Третий – лишь частично сохранившийся
каркас. Поговаривали, что по ночам там можно увидеть призраков бывших хозяев – семьи
свечников. Их дом, вместе с обитателями, сгорел ночью. Наутро люди обнаружили остов
и обуглившиеся трупы. Судьи утверждали, что Ни-Диидо, спившийся глава семьи,
устроил пожар. Единственное, чем жителям запомнились сгоревшие заживо люди, так это
загадками, которые оставили. Бабы под навесом нет-нет да начинали гадать, а почему ни
один человек так и не проснулся во время пожара.
Уничтожение семьи свечников поселение не особенно-то и заметило, как и
исчезновение некоторых других семей задолго до этого. Разве что свечи всем пришлось
изготавливать самостоятельно из жира моржей, который добывала семья охотников.
За время существования поселение потеряло много людей. Но самыми значимым
было разделение, как прозвали в поселении событие, произошедшее в начале прошлого
Сезона. Сразу после первого, традиционного, нападения зверей, около ста людей из
различных семей бесследно и бесшумно пропали. Произошло это под утро, когда
поселение спало крепким сном. Даже брат-близнец отца Ди вместе со всей
многочисленной семьёй исчез. Оставшиеся жители догадывались, что бродившие слухи,
якобы за горами теплее и нет зверей, в итоге, нашли поклонников. Их возвращения ждали
целый Сезон. Но обратно не вернулся ни один человек. Судьи объявили всех, покинувших
родной дом, глупцами и о них постепенно забыли.
Ди весело насвистывал незатейливую мелодию, глядел по сторонам и
бессмысленно улыбался, просто оттого, что настроение хорошее. Ему следовало
отчитаться перед главою семьи строителей-ремонтников, по проваленному заданию. Но
молодого разведчика это совершенно не заботило. Он как раз поглядел на голубое и
безоблачное небо, которое бывает лишь перед Периодом Бурь, когда над поселением
разнёсся страшный звук – троекратный свист наблюдающего.
А это означало нападение зверей.
На несколько мгновений Ди окаменел. По округе, волной отражаясь от
небоскрёбов, разнёсся вой Вожака. С минуты на минуту звери начнут атаковать
поселение. Ди изо всех сил побежал к дому.
«Только б успеть!» – засела в голове единственная мысль. Без оружия на улице у
него не было шансов выжить.
Донёсся первый выстрел – наблюдающий с одной из стен пальнул по зверям.
Одновременно из всех домов начали выбегать мужчины. Обвешанные оружием бойцы,
заняли ключевые точки. Перешучиваясь, будто собрались на увеселительную прогулку,
они приготовились броситься туда, где произойдёт прорыв. Остальные побежали к
стенам. И лишь женщины, да самые старые с самыми молодыми остались внутри домов.
Первый удар обрушился на стену, когда Ди подбежал к навесу. До дома остались
считанные шаги. Он поскользнулся и с разбегу грохнулся лицом о каменную поверхность
площади. Вскочил настолько резво, будто сила тяжести изменила направление. Ноги сами
понесли дальше. Текущую из разбитого носа юшку даже не заметил. Выстрелы
слышались по всему периметру поселения. Разведчик подскочил к двери. Дёрнул –
закрыта.
– Откройте, это я! – завопил Ди, тарабаня кулаками. – Откройте!
Прошла вечность, перед тем как заскрипел засов. Ди дёрнул дверь, не дожидаясь,
когда ему отворят. В доме остались лишь женщины да дети. Даже отец, отказываясь
признавать старость, взял оружие и отправился на улицу. Гтирер даже сказал перед
выходом: «Ты, старый, вообще из ума выжил?!». Главный разведчик не ответил старшему
сыну. Взял винтовку с оптическим прицелом, наследие первых поселенцев, и ушёл.
Дверь открыла Тири – жена старшего брата – полная и симпатичная женщина,
несмотря на то, что глаза косили в разные стороны. Всех детей и больную свекровь
невестки спрятали на чердак. Сами столпились перед дверью с ножами наизготовку. Лишь
в руках Тири было длинное ружьё. Раньше оружие использовалось Гтирером, но когда
один из стволов разорвало, навсегда перекочевало в дом для обороны.
– Ты чего здесь делаешь? – в раскосых глазах невестки скользнуло презрение. –
Все мужчины на улице.
– Мой обрез, – пробормотал Ди, пытаясь обойти тучную Тири. В каждое
нападение, он с обрезом забирался под тяжёлую лавку, на которой обычно спал и
бесшумно там лежал до тех пор, пока звери не уходили.
– Ты не слышал меня? – невестка толкнула деверя прикладом в грудь. – Все
мужчины на улице! Защищают родных! А у тебя кровь из носа идёт от страха! Опять под
свою лавку юркнуть собрался?!
– Ты не слышала меня?! – закричал молодой разведчик. – Я обрез забыл!
Тири дала ему пощёчину. Если учесть, что рука у неё тяжелее, чем у некоторых
мужчин, то пощёчина вышла, как удар кулаком.
– Не ори на меня, Мясо!
Ди пошатнулся и застыл. Захотелось ударить обнаглевшую невестку, но он не
решился. Вряд ли брат простил бы такое отношение к жене.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Точнее Ди смотрел в
косившие глаза невестки. Виида, жена Траана, вынесла обрез и горсть патронов.
Ди переломил оружие, вставил два патрона. В ладони осталось шесть.
– Дай ещё, – посмотрел в глаза Тири.
– Иди отсюда! – невестка с такой ненавистью толкнула, что он кубарем выкатился
из отчего дома.
Стрельба слышалась уже внутри поселения. Слишком быстро на этот раз звери
сломили оборону людей. Ди вскочил, привычным движением взвёл курки. После
покрутил головой, решая в какую сторону бежать, чтоб спрятаться. Но выстрелы гремели
отовсюду. Оборону прорвали со всех сторон.
Разведчик застыл в нерешительности. Одно дело если за тобой гонятся звери – там
приходится бороться за свою жизнь. И совсем другое, когда по собственной воле надо
идти навстречу этим когтистым созданиям. Оставаться перед домом нельзя – засмеют. Ди
чуть-чуть постоял, раздумывая.
«А может плюнуть на всё и остаться тут? – пронеслась мысль. – Всегда можно
сказать, что охранял ту ораву детишек, которую наплодили четыре старших брата!»
Внутри кольнуло, будто предупреждая, что совершает роковую ошибку. Где-то
совсем рядом, как показалось Ди, за домом, прогрохотал двойной выстрел. Молодой
разведчик, крепко зажав в левой руке патроны, направился посмотреть, кто стрелял.
За углом двое зверей на задних лапах прижали молодого бойца к стене. У одного из
разодранного выстрелом бока текла кровь, но он такой пустяк даже не замечал. Боец не
опускал оружия, однако и не стрелял.
«Закончились патроны» – догадался Ди.
Вероятно, и звери это поняли. Переглянувшись, начали медленно и осторожно
надвигаться, ожидая от человека любого подвоха.
– Стоять! – крикнул боец. В его глазах молодой разведчик не увидел страха, лишь
желание дороже оценить собственную жизнь. Смерть смотрела ему в лицо, но не в душу.
На несколько мгновений звери застыли, но потом продолжили движение. Боец
бросил ружьё и выхватил длинный тесак.
– Ну, я сейчас вас… – пробормотали его губы.
Ди вскинул обрез. Руки дрожали и палец случайно нажал оба спусковых крючка.
Дробь из двух стволов попала в раненного зверя. Тот захрипел и медленно опустился на
землю. Второй моментально переключился на бо́льшую опасность. В два прыжка
преодолел разделявшее расстояние. Замахнулся когтистой лапой…
Ди одеревенел не в силах пошевелить ни единым мускулом. Воображение
подкинуло картинку, как его голова, оторванная мощным ударом, катится по снегу…
Ударить зверь не успел. Из груди с чавкающим звуком появилось остриё тесака.
Зверь округлившимися глазами посмотрел на него, затем на Ди. Вновь посмотрел на тесак
и аккуратно потрогал когтем окровавленное лезвие. И лишь после этого его глаза
закатились, и он грохнулся замертво.
– Спасибо, Мясо, – боец подобрал ружьё. – Сегодня ты как никогда полезен.
Повзрослел? – подошёл, вытащил тесак из трупа. – Беги, прячься. Здесь твоя помощь
больше не нужна.
Боец презрительно улыбнулся и побежал к своему дому, за боезапасом.
Ди попытался запихнуть новые патроны. Руки не слушались, а патроны будто
разбухли и в стволы никак не попадали.
Раненный в оба бока зверь вяло пошевелил лапой. Ди чуть обрез не выронил от
страха. Зверь медленно и тяжело поднялся. Разведчик с открытым ртом смотрел на него. В
голове вертелось «Стреляй! Чего ты ждёшь?!», но Ди не мог и рукой пошевелить из-за
странного оцепенения. Зверь покачнулся, но на задних лапах устоял. С удивлением
посмотрел на застывшего человека, будто спрашивал: «Ну и чего застыл? Стреляй уже!».
Затем шагнул навстречу.
Внезапно наваждение прошло. Патроны заняли места в стволах. С щелчком
захлопнулось оружие. Ди взвёл курки. Спусковые крючки нажались мягко. Зверь
дёрнулся. Грудь разворотило, но он удержался на лапах. Сделал несколько шагов к
человеку и лишь после рухнул в снег.
Молодой разведчик посмотрел на четыре патрона, оставшиеся в ладони.
«Бывало и хуже», – попытался успокоиться любимой присказкой отца.
Сергей Гончаров
Выбор Евы
Пролог
Звери не умеют разговаривать! Девочка тряслась от страха на холодной железке, а
крупный зверь с чёрной шкурой сидел рядом и… говорил!
– Всем не спастись, – посмотрел он в глаза девочке.
«Совсем молодая, – пронеслось в мыслях. – Наверно, о парнях недавно думать
начала».
«Глаза разноцветные, – в глупом оцепенении подумала Эва. – Один голубой,
другой зелёный».
– От тебя сейчас, может быть, зависит жизнь всего человечества, – продолжил
зверь. – И пока я жив тебя никто не тронет. Повторяю, попасть туда смогут лишь двое.
Выбирай мужчину, и вместе уходите. Чем быстрее, тем лучше. Поняла?
– Ага, – кивнула девочка. Её волосы, ещё вчера рыжие, стали седыми. В голове всё
перепуталось, перемешалось и в связное целое складываться не собиралось. Пару
мгновений назад она ждала смерти. На её глазах растерзали сестру. В соседней пещере
только-только умолкли крики. Звери разорвали ещё кого-то из родственников.
– Да ничего ты не поняла… – в сердцах махнул лапой зверь с чёрной шкурой.
Часть 1
Кровные узы
Между зданий мелькнула коричневая шкура. Ди моментально замер, даже руками
пришлось взмахнуть, чтоб удержать равновесие.
Вечернее солнце скупо бросало последние лучи. Они отражались от зеркальной
поверхности окружающих небоскрёбов, от снега, покрывавшего всю планету, и сильно
слепили. Но Ди, как и остальные жители, давным-давно привык к солнцу, которое не
грело. И если не успеет к ночи добраться до дома, то шанс увидеть светило ещё раз
равняется… чуть-чуть больше ноля. Пережить ночь на улице практически невозможно.
Ди закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул через нос. Ртом никто не дышал.
Простудить лёгкие на таком морозе – дело нескольких вдохов. А потом кровавый кашель
и смерть. Молодой разведчик заправил прядь русых волос, выбившуюся из-под шапки и
щекотавшую нос, после чего медленно открыл глаза.
Заснеженная улица города как всегда пуста. Погребённые под сугробами у
обочины дороги навсегда уснули автомобили. Город молчалив и безмолвен. Уже много-
много лет.
Впереди показалось движение, кто-то быстро выглянул из-за угла. Ди
почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. Медленно стянул обрез с
плеча. Взвёл курки. Сняв перчатки, заткнул их за пояс. Левой рукой пошарил в сумке –
около двадцати патронов. Два вынул и зажал в кулак. Тяжело вздохнул и направился
дальше по улице.
Теперь он начал чувствовать, что за ним наблюдают. Это нельзя ни с чем спутать.
Неуютно, когда на тебя смотрит человек, но когда за тобой следят звери…
Ди видел себя в зеркальных окнах первых этажей. От этого становилось жутко.
Одинокий человек с обрезом наизготовку посреди мёртвого города мёртвой планеты. Где-
то совсем рядом звери. Они ждали, пока он хоть немного расслабится и перестанет
беспрестанно вертеть головой. Им даже могло хватить ума, специально показаться, чтобы
человек начал нервничать.
Ди шагал и шагал, а звери всё не нападали. На несколько мгновений он даже
засомневался, а точно ли видел коричневые шкуры. Возникла мысль, что даже если и
видел, то они могли по своим делам идти. Но эта мысль была слишком смехотворной. У
них было два дела: достать еды и полакомиться человечиной. И для первого в город они
не ходили.
Сбоку, в тёмном проулке меж двух небоскрёбов, боковое зрение выхватило
движение. Разведчик молниеносно припал на колено. Чёрные провалы стволов уставились
в сторону потенциальной опасности.
«Их мало! – сообразил разведчик. – Ведь иначе они бы уже давно напали!»
Облегчённо вздохнув, как будто малое количество зверей повышало его шансы на
выживание, Ди напряжённо вгляделся в сумрак проулка. Рассмотрел в темноте
заснеженные деревянные ящики, десяток металлических контейнеров и груду
разнообразного мусора рядом с ними. Между ящиками, у стены, разведчик заметил два
зелёных глаза. Ещё внимательней приглядевшись, увидел и их обладателя.
Звери были похожи на людей. Единственные серьёзные отличия в том, что тело
покрыто коричневой шерстью, а на верхней челюсти два длинных резца. Самое опасное
оружие у них в лапах – длинные и острые когти. Передвигаться эти создания способны
как на двух, так и на четырёх конечностях.
Ди напрягся. Он никогда не слышал, чтобы звери устраивали подобные засады.
Они всегда нападали в лоб, открыто. Скорость, с которой они перемещались, заставляла
людей изводить не один десяток патронов, а их живучести лишь позавидовать – даже
несколько попаданий в упор были далеко не всегда смертельны. Что-то в подобной засаде
показалось странным, выбивающимся за рамки понимания.
За спиной тихо-тихо скрипнул снег. Реакция оказалась быстрее мыслей. Ди мигом
развернулся и нажал оба спусковых крючка. Обрез, с громким «Ба-бах», выплюнул из
обоих стволов крупную дробь, но смертоносный металл не достиг цели. У зверя реакция
оказалась ещё быстрее. В тот момент, когда разведчик ещё поворачивался, зверь уже
отпрыгнул вправо. Дробь пролетела рядом, раскрошив стекло одного из небоскрёбов. Ди
заворожено пронаблюдал, как стеклопакет, разлетевшись на миллион частичек, осыпался
в снег. Внутри увидел большой и странный автомобиль, кардинально отличавшийся от
тех, что навсегда застыли на улице, не только размером, но и колёсами. А точнее их
отсутствием.
Больше рассматривать времени не было.
Зверь ухмыльнулся. Губы раздвинулись, ещё больше открывая устрашающие
клыки. Ди переломил обрез ружья. Трясущимися руками запихнул два патрона.
Противник медлил, стоял в десятке шагов на двух лапах и ухмылялся. Патроны с дробью
заняли места в стволах. Закрыть и взвести обрез – дело одного мгновения.
И вновь зверь удивил поведением. Он не попытался напасть или скрыться из зоны
поражения.
Ди отпрыгнул в сторону, с намерением выстрелить в то место, где мгновение назад
стоял. Однако сделал это слишком рано. Зверь, который до того сидел в засаде, ещё не
успел подкрасться близко. Он лишь готовился к решающему прыжку, и с удивлением
пронаблюдал, как будущая пища сиганула в сторону. Поскользнувшись, молодой
разведчик грохнулся на пятую точку. Из-за падения выстрел угодил в воздух. Мгновение
он смотрел на изготовившегося к прыжку зверя. В мыслях мелькнуло: «Самка». Более
хрупкое телосложение, меньше клыки, грудь, хоть и практически невидимая под шерстью,
да и морда симпатичнее.
«О чём я думаю?! – пронеслось у него в мыслях. – Какая симпатичность?!»
В следующий миг он уже стоял на ногах. Глаза зверей округлились. Они тоже не
ожидали от него такой прыти. На их морды выползла улыбка – человек побежал; решил
порадовать их любимым развлечением – погоней.
Ди дал дёру так, будто за ним не два зверя охотились, а как минимум двадцать.
Сзади донеслось довольное рычание. Глянув через плечо, он увидел, с какой
сумасшедшей скоростью звери, на четырёх лапах, нагоняли его. Ещё несколько
мгновений и он почувствует, как одежда, сшитая из кусков шкур, разорвётся под когтями,
а после страшные клыки вонзятся в мягкое и беззащитное человеческое тело.
Разведчик резко прыгнул в проулок между домами. По инерции больно грохнулся
плечом о стену. Звери же вообще пронеслись мимо, не смогли повторить манёвр. Ди
побежал, на ходу вставляя в стволы обреза патроны. Обернувшись, увидел, что звери
появились в проулке.
«Подпустить ближе! Убьют! Один шанс! Подпустить ближе!» – мысленно
заметался он.
Рука, тем временем, взвела курки.
«Один шанс, – чётко осознал молодой разведчик. – И, либо остаюсь живой, либо
сегодня же становлюсь пищей»
Он оглянулся и как раз вовремя. Самец, опередивший самку на несколько
корпусов, почти догнал его. Последним, решающим прыжком, он собрался положить
конец охоте. Несколько долгих, как вечность, мгновений Ди смотрел в карие глаза, где
навсегда застыла злость. А в следующее, резко повернувшись, выстрелил из одного
ствола.
Крупная дробь, да ещё и с близкого расстояния, разворотила зверю морду.
Разведчика, инерцией и отдачей от выстрела, кинуло спиной в снег. Шапка слетела с
головы и тоскливо откатилась к серой бетонной стене. Зверь с искорёженной мордой
проскользил по снегу и замер рядом, уставившись в лицо человека единственным
оставшимся, широко раскрытым карим глазом. Вместо второй половины морды было
кровавое месиво из костей, мозга и крови.
Ди вскочил. Самка была уже близко. Разведчик вскинул обрез и, не целясь, нажал
второй спусковой крючок. Зверь, предугадав траекторию полёта дроби, за мгновение до
выстрела, прыгнул на стену. Сделав по ней два скачка, разъярённая самка приземлилась
на человека. Мир в глазах Ди крутнулся, и он распластался на снегу. Зверь одним
движением разорвал острейшими когтями одежду из шкур.
Наибольшее лакомство зверей – живое, ещё бьющееся сердце. Нередко они
устраивали драки между собой за обладание им. И Ди понял, что через несколько
мгновений может быть успеет увидеть собственное.
Страх близкой смерти парализовал молодого разведчика. Он встретился взглядом с
пронзительными зелёными глазами.
«Такие могли бы принадлежать какой-нибудь красавице, но не этой самке» –
пронеслась неуместная мысль.
Из пасти зверя воняло так, что человека затошнило. Ди непроизвольно попытался
отстраниться. Зверь, тем временем, замахнулся, приготовившись воткнуть острые когти в
грудь жертве, чтобы в следующий момент подцепить рёбра и привычным резким
движением «раскрыть» грудную клетку.
Глаза Ди, от осознания близкой смерти, наполнились слезами. Страх придал сил.
Он дёрнулся так неистово, что зверь, не сумев удержаться, покатился по снегу. Вскочив,
он зачерпнул из сумки горсть патронов, переломил ствол и попытался запихнуть всю
горсть. Патроны посыпались в снег. Лишь один провалился в жерло ствола. Ди захлопнул
обрез. Успел взвести оба курка, когда зверь вновь сбил с ног. Одно мгновение разделяло
разведчика со смертью.
Зверь замахнулся обеими лапами. Ди подставил к морде обрез и нажал оба
спусковых крючка. Бухнул выстрел. Самка закричала, будто рожающая женщина.
Схватившись лапами за морду, покатилась по снегу.
Ди вскочил. Переломил обрез ружья. Отстрелянная гильза вылетела из ствола.
Молодой разведчик пронаблюдал за её полётом.
Раненный зверь заворочался в кровавом снегу, пробуя подняться. Ди прекрасно
понимал, что самка, даже в таком состоянии, не даст добраться к поселению.
Опустив руку в сумку, пошарил в поисках патронов. Зверь прекратил вопить. А
когда убрал лапы, разведчик увидел, что вся левая сторона обожжена.
«Стареет оружейник, – подумал он. – За два похода уже пятый без дроби».
Ди интенсивней закопошился в сумке, но не смог найти продолговатого овального
предмета. Ни одного. Заглянул внутрь, и кровь заледенела в жилах.
Даже раненные звери смертельно опасны для вооружённого человека. Если же у
этого человека не осталось патронов…
Ди побежал. Ледяной воздух, врываясь в лёгкие через рот, обжигал. То, что мог
умереть чуть позже, от кровавого кашля, вызванного воспалением лёгких, он даже не
подумал. Страх близкой когтистой смерти заслонил далёкий и невнятный ужас кровавого
кашля.
Один раз Ди оглянулся. Зверь поднялся на лапы и помотал головой. Капли крови
полетели в стороны. В следующий миг самка посмотрела на улепётывавшего по проулку
человека. Глаза прищурились, пасть оскалилась, по телу пробежала крупная дрожь. Когда
Ди оглянулся в следующий раз, самка с опаленной мордой была уже совсем близко. Ещё
несколько десятков прыжков и он вновь окажется в её лапах.
Зелёный глаз жутко смотрелся посреди каши из крови, кожи и коричневой шерсти.
Сумка стучала по бедру, обрез показался слишком тяжёлым. Ди захотелось выбросить
обрез и сумку, только б не попасться ещё раз в лапы зверя. Но молодой разведчик
отбросил эти мысли.
Человек выскочил из проулка между домов быстрее пули. Следом, размазанным
коричневым пятном, пронёсся зверь. Ди оглянулся. Пронзительные зелёные глаза и
оскаленная пасть со страшными клыками была уже совсем рядом. Разведчик перехватил
обрез за стволы. Ещё раз оглянувшись, увидел, что самка вот-вот прыгнет.
«Раз. Два. Три» – про себя сосчитал он.
После, резко обернувшись, Ди со всей силы махнул обрезом. Рукоять бывшего
ружья пришлась в скулу находившегося в полёте зверя. Самка рухнула без сознания в
снег. Молодой разведчик тоже упал. Оружие отлетело в сторону. Моментально вскочив,
он кинулся к обрезу. Заледеневшие пальцы с трудом обхватили стволы. Сзади донёсся
шорох. С лёгким стоном Ди обернулся. Самка приходила в себя. Попыталась подняться,
но сил хватило лишь на то, чтоб перевернуться на спину. У разведчика возникла идея:
подойти и перерезать горло, пока она ещё слаба. Он даже сделал несколько шагов, но
потом остановился.
«Не подходи! – завопило подсознание. – Не подходи!»
Ди и сам уже понял, что чуть-чуть не сделал ужасную глупость. Отец с детства
учил, что если зверь кажется слабым, это вовсе не означает, что он слабее вооружённого
человека. Самка пошевелилась, вновь попыталась встать и опять тщетно. Разведчик ещё
несколько мгновений постоял, размышляя, как же так получилось, что зверь, практически
беспомощный, лежал перед ним, а из оружия лишь бесполезный в данной ситуации нож?!
И Ди побежал. Последние скупые лучи отражались от зеркальных поверхностей
небоскрёбов и снега, ослепляли. Несколько раз оглядывался. Зверь не преследовал, в
одиночку близко к поселению людей они не подходили. Руки замёрзли. Остановившись,
засунул обрез подмышку. Негнущимися пальцами с трудом выдернул из-за пояса
перчатки. Кое-как нацепил. Привычным движением собрался поправить шапку и понял,
что её нет.
– Да чтоб тебя! – хлопнул рукой по бедру.
Глубоко вздохнув через нос, трусцой побежал дальше. Вскоре показалась огромная
площадь посреди мёртвого города, а на ней и родное поселение, обнесённое высоким
частоколом. Рядом с вращающимися дверьми одного из небоскрёбов крутилось человек
шесть-семь ребятни. Пока взрослые не заметили их отсутствие, они развлекались
любимой детской забавой: «А кто сможет дальше зайти в отравленное здание».
Они как раз считались, кому первому входить, кому второму и так далее.
– Говорил зверь «никому не верь», – после каждого слова, мальчуган в куртке из
медвежьей шкуры тыкал в каждого пальцем. – Надел сапоги и быстро беги. Нет сапог –
жми на курок, нет курка – выходи пока, – закончилась считалка на черноглазой девочке.
– А ну, прочь от входа! – прикрикнул на них Ди. – Знаете же, что внутри опасно,
чего лезете?! Или думаете, что это шутки? – он напыжился, всем видом стараясь показать,
что взрослый, хотя сам ещё несколько Сезонов назад играл в подростковый вариант этой
же игры. Если у детей надо было просто забежать и потом рассказывать, как там темно и
страшно, то подростки должны были вынести из зданий какую-нибудь безделушку.
– У тебя забыли спросить, Мясо! – выступил вперёд мальчуган в куртке из оленьей
шкуры. – Иди, под лавочку спрячься! Как обычно! Мясо!
Ди сделал к ним два устрашающих шага. Ребятня, с весёлым гигиканьем,
разбежалась по площади.
– Мясо! Мясо! Мясо! – разнеслись по округе звонкие голоса.
***
Ди вскочил с лавочки. Спросонья чуть не потерял равновесие. Кошмар, в котором
убегал от зверей, но они догоняли и начинали терзать, застыл перед глазами. Разведчик
потёр слипшиеся веки, потянулся. Организм до конца не проснулся, но Ди чувствовал, что
выспался отменно.
Братья с жёнами и детьми ещё спали. Каждая семья на своей кровати, дети между
родителями. Ди улыбнулся, глядя на родственников.
«Когда-нибудь… Скоро и у меня будут жена и дети» – подумал он и представил,
насколько теплее тогда станет спать.
За столом сидела мама. Возле коптящего огарка лежала поджигалка, небольшое
электро-механическое устройство, найти которое в мёртвом городе проблем не
составляло. Свеча была не в состоянии осветить внутренности большого дома, но Ди
этого и не требовалось. Дом был сделан, как одна огромная комната, и ширмами из шкур
разделён на несколько частей. В первой, возле входной двери, находился разнообразный
хозяйственный инвентарь. Во второй части, центральной, стоял электроводонагреватель в
виде чана с водой, от которого шли трубы по всему периметру и даже на чердак. Правда,
последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретая
вода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена таким
образом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик так
и не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались стол
и множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободное
от работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Как
говорится: и в тепле, и не в обиде. В третьей же, задней части, находились туалет и
кладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того,
чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, в
основном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды в
Период Бурь.
Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительного
прибора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях,
сделанных семьёй столяров.
Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие –
входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническое
решение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.
Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли,
каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назад
старший брат – Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и странно
пахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономить
свечи семья разведчиков перестала.
Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-то
мастерила. «Размышляю, рукодельничаю» – всегда оправдывала она своё раннее
пробуждение.
– Привет, мам, – прошептал Ди.
– Здравствуй, сынок, – мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась с
той теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. – Как спалось? Что-то
плохое приснилось?
– Нормально, мам. А ты чего такая грустная? – Ди оделся, поискал глазами шапку.
– Тяжело встала, – вздохнула мать. – Да и вот! – на столе, отложенное в сторонку,
лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверем
куртку. – Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.
Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спине
или груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волоса
была не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным в
использовании.
– Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будто
этот ремешок прямо сейчас нужен?! – молодой разведчик осторожно надел зашитую с
материнской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего на
один Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала у
изголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, и
когда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.
– Не спится мне, – горько вздохнула мать. – Ноги болят, временами я их перестаю
чувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их…
– она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.
Ди подошёл, обнял маму.
– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо. – Я не дам тебя в обиду! – сказал то, чего
сделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.
Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.
– Спасибо… – мама крепко сжала руку. – Иди, тебе надо отчитаться.
– Не бойся, – зачем-то добавил Ди.
Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел,
чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулся
носом о перила.
– Да чтоб тебя! – пробормотал любимую присказку.
Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевало
очередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов,
приятно слепило глаза.
– Да чтоб тебя! – пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва –
дочь и единственная выжившая родственница оружейника.
Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади.
Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась.
Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.
Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежность
ребячества, когда лучший друг – тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В конце
прошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Они
уволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился в
напоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никто
и никогда не приходил обратно от зверей. Женщины под навесом сразу вспомнили, что
бабка Эвы была колдуньей и доставила людям множество бед. В довесок, после
возвращения она стала странно себя вести. Не интересовалась женихами, хотя вошла в
возраст, когда женщины в поселении уже имели детей. Ни с кем не общалась, даже когда
готовила еду под навесом. После возвращения волосы Эвы из рыжих превратились в
седые. Вдобавок она начала их коротко стричь, хотя девушке полагалось иметь длинные,
иначе из чего она будет делать родным подарки? Отношение к ней усугублялось тем, что
она была худа и стройна. Бабы под навесом, одна другую перебивая, авторитетно
заявляли, что такая худышка на втором ребёнке «закончится», тогда как женщинам
приходилось много рожать. Смерть в поселении была частым гостем.
До того достопамятного нападения зверей к Эве относились что называется
«никак». Если и замечали, то сразу вспоминали бабку, будто Эва в ответе за её
прегрешения. Ди никогда не обращал внимания на пересуды в адрес подруги. А когда
слышал подобное в собственном доме, то вступал в ожесточённый спор, с пеной у рта
доказывая, что Эва – лучшая из девушек. Несколько раз даже бывало, что, отстаивая честь
подруги, со сверстниками дрался.
Но всё изменило возвращение.
Из-под навеса быстро расползлись слухи, что бабка перед смертью передала знания
внучке. Женщины припоминали слышанные от родителей истории, беззастенчиво
приукрашали моментально придуманными событиями. В итоге, меньше чем за Сезон, Эва
приобрела такую зловещую репутацию, что любую другую давно бы изгнали, но она
осталась единственным живым родственником престарелого оружейника. А мастерство
этой семьи требовалось поселению как воздух.
Секретами ремесла делиться не принято. Все семьи привыкли выполнять свои
обязанности. Еду под навесом делили на количество домов – каждый рот в доме был на
счету. При дележе продовольствия, которое тоже проходило под навесом, бывало, что
бабы друг дружке выдирали не один клок волос. На подсознательном уровне никто не
хотел кормить бездельников.
Потому и в гости ходить было не принято. Даже детей женить старались внутри
семьи. Если этого не получалось из-за близкого родства, то выдав дочь, приходилось
очень быстро забывать о ней. По сложившимся традициям, невестка также должна была
забыть об отчем доме и полностью сконцентрировать внимание на новой семье. Из-за
этого девочек премудростям профессий не учили.
От женщины требовалось, чтоб рожала, следила за хозяйством, еду готовила. В
истории поселения бывали случаи, когда девушки не могли выйти замуж, либо
оказывалось, что родить они не могут. Тогда женщина становилась для дома обузой.
Эве пришлось быстро постигать семейную науку. В её обязанности входило
изготовление пороха, патронов, ремонт оружия, а также изготовление нового, вместе с
семьями столяров и литейщиков. В мёртвом городе оружия не было. Либо его растащили
в первые дни катастрофы, либо оно и вовсе было под запретом.
Ди немного прошёл и обернулся. Она смотрела вслед. От этого взгляда у него по
коже побежали мурашки, показалось, что бывшая подруга его оценивает, словно зверь
перед нападением.
– Да чтоб тебя! – прошептал разведчик и прибавил шагу.
Первые жители соорудили поселение на окружённой небоскрёбами, гигантской
площади мёртвого города. В центре располагалась одна из трансформаторных
подстанций. Уникальная в своём роде. Все здания в городе имели солнечные батареи на
крышах. На западе, между городом и горами, находилось огромное количество ветряных
электростанции, из-за чего рождалась аналогия с Садом. Также эту территорию иногда
называли Снежной преградой из-за сильного ветра и поднимаемого им снега. Вся энергия
от солнечных батарей и ветряков благодаря подземным кабелям попадала в
трансформаторную на площади, откуда уже расходилась по нуждам города. Первые
поселенцы убрали с площади все ненужные постройки и вокруг оставшихся сооружений
выстроили поселение, которое изначально мыслилось как круглое, но в итоге приобрело
овальную форму. Электроэнергию же перенаправили с города на собственные нужды.
Вокруг трансформаторной находились хозяйственные постройки, где выращивали
еду – лишайники, мхи, осоки, луговики, а также содержали отловленных оленей, которых
забивали накануне Периода Бурь. По соседству находился навес, где женщины в очагах на
открытом огне готовили еду. Самое трудное при этом – разжечь огонь, так как древесина
из окрестных рощиц промёрзла насквозь. Даже оставленные угли иногда не могли
воспламенить её.
Проходя мимо трансформаторной, Ди бросил привычный взгляд на закрытую
дверь в надежде, что она откроется, и ему удастся что-нибудь разглядеть. Но она
оставалась закрытой. Ди с сожалением вздохнул.
Право входа в здание трансформаторной подстанции имели лишь самые опытные
члены семьи электриков. И все судьи, естественно. Остальным, под страхом изгнания из
поселения, запрещалось входить внутрь. Как утверждали судьи, любой неосторожный
поступок внутри здания мог привести к тому, что всё поселение окажется без
электричества, а это, в свою очередь, грозило неминуемой смертью. Кроме того, внутри
всегда дежурил один из судей и за ним сохранялось право отключить энергию какой-либо
семьи при малейшем неповиновении.
К каждому дому были протянуты кабели, вмурованные первыми поселенцами в
стены. Внутри торчало два оголённых конца, к которым намертво присоединялись
приборы, необходимые в работе каждой семьи. Большинство жителей боялись
электричества как огня. Не видели его, не понимали принципа действия, но знали, что оно
убивает. Бабы с детства стращали детей рассказами про торчавшие из стен провода. Так
же, как пугали когда-то и их, чтобы не подходили к невидимому убийце. В итоге,
поколение за поколением люди вырастали и боялись электричества. А к семье электриков
относились с большим почтением и уважением, за каждую, пусть даже мелкую и
незначительную работу, старались отблагодарить.
Главное приспособление в каждом доме – электроводонагреватель, в быту
именуемый просто печкой. Он выполнял сразу несколько функций: отапливал, давал
питьевую воду, а в Период Бурь в его чане готовили еду. Каждый ребёнок знал, что
отопительная система не должна стоять без воды – чревато её поломкой. И каждый
ребёнок знал, что снег по мере надобности, надо закидывать в чан вне зависимости от
того, говорили взрослые это делать или нет. Судьи рассказывали, что первые поселенцы
привезли с собой для отопления какие-то «спиральки». Когда же они сломались, было
предложено отапливаться дровами. Но, поразмыслив и посчитав, пришли к выводу, что
при таких расходах им вскоре нечем будет восстанавливать стены. Дерево не пребывало, а
тратить его приходилось и так много. В итоге, была предпринята колоссальная работа по
проектированию, разработке и сборке электроводонагревателей, а также всей системы
отопления в каждом доме и хозяйственных постройках.
Легенда, которую в поселении впитывали с молоком матери, гласила, что предки
жили в тёплом месте, где отсутствовали звери, а пищи было вдосталь. И находилось это
место под таким же мёртвым городом за океаном. Однако, по каким-то причинам, людям
пришлось уйти. Вот здесь в легенде и начинались серьёзные расхождения. Одни
утверждали, что там появились звери, которые попросту выгнали людей. Другие
говорили, что появились какие-то механизированные смертоносные приспособления.
Третьи стояли на том, что от города исходило излучение страшной поражающей силы, и
когда это выяснили, пришлось оставить его немедленно. Четвёртые настаивали, что люди
вообще ниоткуда не приплывали, а всегда жили в этом поселении посреди мёртвого
города. Как бы там ни было, но если кто и помнил достоверные ответы – так это семья
судей. Однако делиться секретом с другими они не спешили.
Мимо Ди с визгами и смехом пробежала толпа малышей. Они играли в нападение
зверей. Следопыт отметил, что среди них, как обычно, нет ни одного судейского ребёнка.
Тут же его мысли перекинулись на Сию – дочь главного судьи, и он завертел головой в
тщетной надежде увидеть её где-нибудь поблизости. В Сию были влюблены почти все
мальчишки его возраста и каждый тешил себя призрачной надеждой, что именно он –
единственный достойный кандидат.
С семьёй судей породниться мечтали все, но они выбирали лишь наиболее умных и
успешных. Члены этой семьи были главным и непререкаемым авторитетом. Именно они
осуществляли контроль общественных работ в хозпостройках. Для этого был составлен
график, по которому каждый из домов привлекался на три дня к работам. Сколько
выходило людей никого не интересовало – важен результат. Зачастую приходилось
работать всем, начиная от детей и заканчивая стариками. От работ освобождались лишь
главы семей и сами судьи, а для бойцов было послабление. Каждый из их домов работал
по одному дню, один за другим. В итоге трудились лишь женщины сразу всей семьи, а
мужчины занимались своими прямыми обязанностями – охраной периметра и
наблюдением за правопорядком.
Также судьи хранили и распределяли материальные ценности поселения. Выдавали
каждой семье норму профильной работы, согласно потребностям остальной общины.
Они же возглавляли Совет, и решали вопросы о том, виновен человек, или нет.
Резкий порыв ветра со снегом оборвал размышления Ди, забираясь под одежду и
напоминая, что нужно наконец отчитаться о невыполненном задании. И чем скорее он это
сделает, тем раньше сможет вернуться домой в тепло.
Изредка кто-нибудь из жителей поселения, наслушавшись разнообразных сказок и
преданий, пускались на поиски мифического рая за океан, откуда по поверьям приплыли
первые поселенцы. Надежда или безысходность заставляла людей отправляться в эти
загадочные и опасные предприятия. Находили ли они то, что искали, оставалось тайной,
ведь обратно никто не вернулся.
Океан никогда не замерзал, в отличие от глубоко врезавшегося в материк залива в
северной части города. Предполагали, что по льду, который растаивал лишь к середине
Сезона, эти искатели рая добирались в соседний город, а из него, как гласила легенда, по
гигантскому мосту можно было попасть на другой континент. Правда это или нет, могли
знать лишь судьи.
По периметру поселение обнесли высоким частоколом с вмонтированными в него
стальными листами и прорезанными в них бойницами. Кто и когда предложил вставлять
эти листы металла, уже никто не помнил. Последующие поколения посчитали это
глупостью и постепенно их убирали. Но даже такие меры предосторожности не спасали от
набегов зверей, которые почти всегда находили способ продраться внутрь.
Судьи говорили, что первые поселенцы пытались сооружать забор из крупного
городского мусора, но звери его с невероятной лёгкостью сталкивали или по нему же
забирались внутрь. Вдобавок для постройки такой стены требовалась техника, которая
уже при первых поселенцах была древней. В итоге приняли решение строить деревянную
ограду. Ведь, в конечном счёте, никакой забор не мог остановить зверей в их ненасытной
жажде человеческой крови.
Днём люди не боялись выходить на улицу. Холод хоть и кусался, но солнце не
давало околеть. С приходом же темноты из домов никто не выходил. Даже звери не
нападали по ночам.
Самое страшное событие в жизни поселения и всей планеты – Период Бурь. В это
ненастное время на улице выжить практически невозможно. Температура на планете даже
в самые тёплые дни не поднималась выше минус тридцати пяти. В Период Бурь она
падала до минус восьмидесяти и ниже. Вдобавок поднимался сильнейший ветер.
И так текло время из поколения в поколение.
Из жизни в жизнь.
***
Ди быстро выкинул из головы встречу с Эвой. Весело шагая вперёд, приветливо
здоровался со встречными.
– Эй, Вэлдис! – окликнул бойца, вышедшего из своего дома. – Как дела?
Вэлдису, молодому парню, совсем недавно женившемуся на бойкой девице, при
последнем нападении зверей оторвали левую кисть. И он радовался такому везению.
Правая-то рука не затронута, а значит, не будет обузой.
Чтоб жениться, согласия родителей мало. Требовалось получить разрешение
Совета, куда входили главы двенадцати семей. В девяти из десяти случаев разрешение
было обыкновенной формальностью, но иногда главам семей всё же приходилось
спорить, отстаивая чьё-то право на взаимную любовь.
– Думаю, не свернуть ли тебе шею?
– Какие мы грозные! – покачал головой Ди. – У тебя что, кисть отросла?
– Тебя, Мясо, я и одним мизинцем убить смогу, – рявкнул Вэлдис. – Проваливай,
пока цел! – молодой боец сделал несколько устрашающих шагов, а разведчик, на всякий
случай, отбежал.
Семье бойцов из тридцати трёх домов в поселении принадлежало девять. Они
располагались в центре, пять по одну сторону хозпостроек и четыре по другую. На крик
из всех соседних домов повываливали остальные бойцы. Они – самая многочисленная
семья – старались держаться друг друга. Впрочем, как и остальные.
– Эй, Мясо, ты чего тут бродишь?
– Мясо, на ужин попасть захотел?
– Мясо, когда ты уже хоть какую-то пользу принесёшь?
Ди не обращал внимания на обидные выкрики. Бойцы постарше вернулись в дома.
Молодёжь продолжала упражняться в остроумии. По юношеской наивности он заглянул
под навес. Рассчитывал встретить там Сию. Но она под навес в такую рань никогда не
приходила. Зачем дочери главного судьи сразу после сна утруждаться работой?
Многочисленные бойцы охраняли периметр, часто сопровождали людей за
частокол. Они гордились тем, что умели умирать. Их с детства учили обращению с
оружием, а боевым крещением становилось убийство зверя ножом. Женщины бойцов
тоже не отличались покладистостью характера. Именно они зачастую устраивали под
навесом склоки, имевшие порой самые отягчающие последствия.
Помимо бойцов были и другие большие семьи – литейщики, столяры, электрики и
охотники. Все они занимали по три дома. Литейщки занимались изготовлением
разнообразных стальных предметов. Столяры мастерили и ремонтировали деревянные
изделия. Электрики следили за ветряками и любыми неисправностями проводки.
Охотники занимались рыболовством, ловлей оленей, охотой на моржей и пингвинов.
Остальным семьям в поселении досталось по одному дому.
Лекари и повитухи жили в самом маленьком домике слева от семьи судей. Справа,
в большом доме жил оружейник с единственной выжившей дочерью – Эвой. Для многих
оставалось загадкой, как они вдвоём успевали справляться со всеми обязанностями:
ремонтировать оружие, изготавливать порох и патроны.
В истории поселения были попытки свергнуть власть судей, но закончились они
плачевно. Бойцы были самой привилегированной семьёй из всех. И главную обязанность
– охрану власти – исполняли дотошно.
Ко всему прочему дом судей немного отличался от остальных, фактически
однотипных. Он был намного больше и имел подземную комнату, о которой ходило
множество слухов. Сами же судьи утверждали, что ничего загадочного в этой комнате
нет, и она используется как кладовая. Однако внутрь никого не пускали.
Ди уже подходил к дому одёжников, когда боковым зрением уловил, что Эва идет
за ним. Вокруг царило оживление, люди сновали туда-сюда по делам, из-под навеса
доносились голоса баб. Следопыт испугался, что кто-нибудь мог тоже заметить
преследующую его Эву, и уж тогда бы точно поползли слухи. Увеличивая расстояние, Ди
ускорил шаг. Дверь соседнего дома открылась, выпуская нескольких женщин семьи
одёжников, следопыт оглянулся, но Эвы уже не было. Он с облегчением вздохнул и
отправился дальше. Показалось. Она просто шла под навес.
Семья одёжников с трудом помещалась в один дом. Однако когда на Совете Дидли,
главный судья, завёл вопрос о расселении, то услышал категорический «нет». Глава семьи
наотрез отказался селиться в нескольких домах, сославшись на то, что они живут в
тесноте, да не в обиде. Семья занималась тем, что шила одежду и обувь для всего
поселения из шкур животных – в основном оленей и моржей. Изредка у охотников
получалось забить самого страшного хищника – медведя, на которого даже звери не
нападали, и тогда к одёжникам выстраивалась очередь на вещи из его шкуры. Ходило
поверье, что вещи, сделанные из шкур медведя или зверей, приносят удачу. И лишь главы
семей, судьи и особо выделившиеся бойцы имели право носить такую одежду. Также
одёжники занимались изготовлением простыней, пелёнок и прочих хозяйственных
принадлежностей из материала, который разведчики находили им в городе.
Соседний дом строителей-ремонтников был окружён горами всевозможного хлама,
где иногда поутру находили закоченевший труп кого-нибудь из односельчан. Нередко
бывало, что, отправившись вечером за добавкой к самогонщикам, соседям ремонтников,
домой человек не возвращался. Противное пойло, варимое семьёй самогонщиков, по
вкусу напоминало прелые опилки. Да и цвет имело соответствующий – мутно-
коричневый. Поговаривали, что именно из опилок его и гнали. Но для некоторых эта
противная жидкость была в жизни самым главным.
Один из домов занимала многочисленная семья мусорщиков. Вся грязная работа,
естественно, доставалась им. Позади каждого дома имелась пристройка. В ней человек
справлял естественные надобности, а потом, при помощи специальной блочно-
поворотной конструкции выбрасывал всё наружу. Уборкой этой замёрзшей субстанции
мусорщики и занимались, попутно убирая любой другой сор. Почти вся семья
беспрерывно нахаживала к самогонщикам, трезвыми их редко кто видел.
В эти две семьи, самогонщиков и мусорщиков, по доброй воле не попадали. Если
человек пристращался к пойлу и переставал работать, то его выгоняли из семьи. В таком
случае оставалось либо уйти из поселения, либо присоединиться к этим двум семьям. Но
если человек и там переставал работать, то решением Совета его уже навсегда выгоняли
из поселения.
Небольшую семью составляли гончары. Они были бесконфликтными и
неприметными – тихонько изготавливали посуду. Поэтому в поселении о них ходили
нехорошие байки. Некоторые бабы договорились даже до того, что начали утверждать,
будто вся семья ночью превращается в зверей, днём же вновь меняют облик на
человеческий. Люди со здравым рассудком на подобные домыслы баб не обращали
внимания.
Ди принадлежал к малочисленной семье разведчиков. Он – младший ребёнок в
семье и поговаривали, что престарелая мать при родах чуть не умерла. Она родила
восемнадцать детей, но выжили лишь пятеро. Загадочной легендой дома разведчиков
была пропажа Виры – первенца. Дочь попросту исчезла накануне свадьбы, и сколько отец
не пытался её найти, ничего не вышло. Будто в небо взмыла. К тому времени как Ди
подрос, папа сильно одряхлел. Старших сыновей он успел обучить особенностям
профессии. Младшему не досталось практически ничего. Те крохи знаний, которыми Ди
обладал, дались случайно. Кое-что подсмотрел у братьев, до кое-чего добрался через
собственные шишки. И лишь в последнее время отец взялся за обучение младшего сына
чтению карт. В итоге Ди научился читать их не хуже Гтирера – старшего брата и
великолепного разведчика.
Три дома в поселении пустовали. За один из них несколько Сезонов спорили
литейщики и бойцы. В этом препирательстве, несколько раз доходившем до побоища, не
смогли помочь ни судьи, ни Совет, где по этому поводу тоже пару раз вспыхивали драки.
Второй дом находился на ремонте, после нападения зверей. Семья столяров, которая там
жила, временно переехала к родственникам. Третий – лишь частично сохранившийся
каркас. Поговаривали, что по ночам там можно увидеть призраков бывших хозяев – семьи
свечников. Их дом, вместе с обитателями, сгорел ночью. Наутро люди обнаружили остов
и обуглившиеся трупы. Судьи утверждали, что Ни-Диидо, спившийся глава семьи,
устроил пожар. Единственное, чем жителям запомнились сгоревшие заживо люди, так это
загадками, которые оставили. Бабы под навесом нет-нет да начинали гадать, а почему ни
один человек так и не проснулся во время пожара.
Уничтожение семьи свечников поселение не особенно-то и заметило, как и
исчезновение некоторых других семей задолго до этого. Разве что свечи всем пришлось
изготавливать самостоятельно из жира моржей, который добывала семья охотников.
За время существования поселение потеряло много людей. Но самыми значимым
было разделение, как прозвали в поселении событие, произошедшее в начале прошлого
Сезона. Сразу после первого, традиционного, нападения зверей, около ста людей из
различных семей бесследно и бесшумно пропали. Произошло это под утро, когда
поселение спало крепким сном. Даже брат-близнец отца Ди вместе со всей
многочисленной семьёй исчез. Оставшиеся жители догадывались, что бродившие слухи,
якобы за горами теплее и нет зверей, в итоге, нашли поклонников. Их возвращения ждали
целый Сезон. Но обратно не вернулся ни один человек. Судьи объявили всех, покинувших
родной дом, глупцами и о них постепенно забыли.
Ди весело насвистывал незатейливую мелодию, глядел по сторонам и
бессмысленно улыбался, просто оттого, что настроение хорошее. Ему следовало
отчитаться перед главою семьи строителей-ремонтников, по проваленному заданию. Но
молодого разведчика это совершенно не заботило. Он как раз поглядел на голубое и
безоблачное небо, которое бывает лишь перед Периодом Бурь, когда над поселением
разнёсся страшный звук – троекратный свист наблюдающего.
А это означало нападение зверей.
На несколько мгновений Ди окаменел. По округе, волной отражаясь от
небоскрёбов, разнёсся вой Вожака. С минуты на минуту звери начнут атаковать
поселение. Ди изо всех сил побежал к дому.
«Только б успеть!» – засела в голове единственная мысль. Без оружия на улице у
него не было шансов выжить.
Донёсся первый выстрел – наблюдающий с одной из стен пальнул по зверям.
Одновременно из всех домов начали выбегать мужчины. Обвешанные оружием бойцы,
заняли ключевые точки. Перешучиваясь, будто собрались на увеселительную прогулку,
они приготовились броситься туда, где произойдёт прорыв. Остальные побежали к
стенам. И лишь женщины, да самые старые с самыми молодыми остались внутри домов.
Первый удар обрушился на стену, когда Ди подбежал к навесу. До дома остались
считанные шаги. Он поскользнулся и с разбегу грохнулся лицом о каменную поверхность
площади. Вскочил настолько резво, будто сила тяжести изменила направление. Ноги сами
понесли дальше. Текущую из разбитого носа юшку даже не заметил. Выстрелы
слышались по всему периметру поселения. Разведчик подскочил к двери. Дёрнул –
закрыта.
– Откройте, это я! – завопил Ди, тарабаня кулаками. – Откройте!
Прошла вечность, перед тем как заскрипел засов. Ди дёрнул дверь, не дожидаясь,
когда ему отворят. В доме остались лишь женщины да дети. Даже отец, отказываясь
признавать старость, взял оружие и отправился на улицу. Гтирер даже сказал перед
выходом: «Ты, старый, вообще из ума выжил?!». Главный разведчик не ответил старшему
сыну. Взял винтовку с оптическим прицелом, наследие первых поселенцев, и ушёл.
Дверь открыла Тири – жена старшего брата – полная и симпатичная женщина,
несмотря на то, что глаза косили в разные стороны. Всех детей и больную свекровь
невестки спрятали на чердак. Сами столпились перед дверью с ножами наизготовку. Лишь
в руках Тири было длинное ружьё. Раньше оружие использовалось Гтирером, но когда
один из стволов разорвало, навсегда перекочевало в дом для обороны.
– Ты чего здесь делаешь? – в раскосых глазах невестки скользнуло презрение. –
Все мужчины на улице.
– Мой обрез, – пробормотал Ди, пытаясь обойти тучную Тири. В каждое
нападение, он с обрезом забирался под тяжёлую лавку, на которой обычно спал и
бесшумно там лежал до тех пор, пока звери не уходили.
– Ты не слышал меня? – невестка толкнула деверя прикладом в грудь. – Все
мужчины на улице! Защищают родных! А у тебя кровь из носа идёт от страха! Опять под
свою лавку юркнуть собрался?!
– Ты не слышала меня?! – закричал молодой разведчик. – Я обрез забыл!
Тири дала ему пощёчину. Если учесть, что рука у неё тяжелее, чем у некоторых
мужчин, то пощёчина вышла, как удар кулаком.
– Не ори на меня, Мясо!
Ди пошатнулся и застыл. Захотелось ударить обнаглевшую невестку, но он не
решился. Вряд ли брат простил бы такое отношение к жене.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Точнее Ди смотрел в
косившие глаза невестки. Виида, жена Траана, вынесла обрез и горсть патронов.
Ди переломил оружие, вставил два патрона. В ладони осталось шесть.
– Дай ещё, – посмотрел в глаза Тири.
– Иди отсюда! – невестка с такой ненавистью толкнула, что он кубарем выкатился
из отчего дома.
Стрельба слышалась уже внутри поселения. Слишком быстро на этот раз звери
сломили оборону людей. Ди вскочил, привычным движением взвёл курки. После
покрутил головой, решая в какую сторону бежать, чтоб спрятаться. Но выстрелы гремели
отовсюду. Оборону прорвали со всех сторон.
Разведчик застыл в нерешительности. Одно дело если за тобой гонятся звери – там
приходится бороться за свою жизнь. И совсем другое, когда по собственной воле надо
идти навстречу этим когтистым созданиям. Оставаться перед домом нельзя – засмеют. Ди
чуть-чуть постоял, раздумывая.
«А может плюнуть на всё и остаться тут? – пронеслась мысль. – Всегда можно
сказать, что охранял ту ораву детишек, которую наплодили четыре старших брата!»
Внутри кольнуло, будто предупреждая, что совершает роковую ошибку. Где-то
совсем рядом, как показалось Ди, за домом, прогрохотал двойной выстрел. Молодой
разведчик, крепко зажав в левой руке патроны, направился посмотреть, кто стрелял.
За углом двое зверей на задних лапах прижали молодого бойца к стене. У одного из
разодранного выстрелом бока текла кровь, но он такой пустяк даже не замечал. Боец не
опускал оружия, однако и не стрелял.
«Закончились патроны» – догадался Ди.
Вероятно, и звери это поняли. Переглянувшись, начали медленно и осторожно
надвигаться, ожидая от человека любого подвоха.
– Стоять! – крикнул боец. В его глазах молодой разведчик не увидел страха, лишь
желание дороже оценить собственную жизнь. Смерть смотрела ему в лицо, но не в душу.
На несколько мгновений звери застыли, но потом продолжили движение. Боец
бросил ружьё и выхватил длинный тесак.
– Ну, я сейчас вас… – пробормотали его губы.
Ди вскинул обрез. Руки дрожали и палец случайно нажал оба спусковых крючка.
Дробь из двух стволов попала в раненного зверя. Тот захрипел и медленно опустился на
землю. Второй моментально переключился на бо́льшую опасность. В два прыжка
преодолел разделявшее расстояние. Замахнулся когтистой лапой…
Ди одеревенел не в силах пошевелить ни единым мускулом. Воображение
подкинуло картинку, как его голова, оторванная мощным ударом, катится по снегу…
Ударить зверь не успел. Из груди с чавкающим звуком появилось остриё тесака.
Зверь округлившимися глазами посмотрел на него, затем на Ди. Вновь посмотрел на тесак
и аккуратно потрогал когтем окровавленное лезвие. И лишь после этого его глаза
закатились, и он грохнулся замертво.
– Спасибо, Мясо, – боец подобрал ружьё. – Сегодня ты как никогда полезен.
Повзрослел? – подошёл, вытащил тесак из трупа. – Беги, прячься. Здесь твоя помощь
больше не нужна.
Боец презрительно улыбнулся и побежал к своему дому, за боезапасом.
Ди попытался запихнуть новые патроны. Руки не слушались, а патроны будто
разбухли и в стволы никак не попадали.
Раненный в оба бока зверь вяло пошевелил лапой. Ди чуть обрез не выронил от
страха. Зверь медленно и тяжело поднялся. Разведчик с открытым ртом смотрел на него. В
голове вертелось «Стреляй! Чего ты ждёшь?!», но Ди не мог и рукой пошевелить из-за
странного оцепенения. Зверь покачнулся, но на задних лапах устоял. С удивлением
посмотрел на застывшего человека, будто спрашивал: «Ну и чего застыл? Стреляй уже!».
Затем шагнул навстречу.
Внезапно наваждение прошло. Патроны заняли места в стволах. С щелчком
захлопнулось оружие. Ди взвёл курки. Спусковые крючки нажались мягко. Зверь
дёрнулся. Грудь разворотило, но он удержался на лапах. Сделал несколько шагов к
человеку и лишь после рухнул в снег.
Молодой разведчик посмотрел на четыре патрона, оставшиеся в ладони.
«Бывало и хуже», – попытался успокоиться любимой присказкой отца.
Сергей Гончаров
Выбор Евы
Пролог
Звери не умеют разговаривать! Девочка тряслась от страха на холодной железке, а
крупный зверь с чёрной шкурой сидел рядом и… говорил!
– Всем не спастись, – посмотрел он в глаза девочке.
«Совсем молодая, – пронеслось в мыслях. – Наверно, о парнях недавно думать
начала».
«Глаза разноцветные, – в глупом оцепенении подумала Эва. – Один голубой,
другой зелёный».
– От тебя сейчас, может быть, зависит жизнь всего человечества, – продолжил
зверь. – И пока я жив тебя никто не тронет. Повторяю, попасть туда смогут лишь двое.
Выбирай мужчину, и вместе уходите. Чем быстрее, тем лучше. Поняла?
– Ага, – кивнула девочка. Её волосы, ещё вчера рыжие, стали седыми. В голове всё
перепуталось, перемешалось и в связное целое складываться не собиралось. Пару
мгновений назад она ждала смерти. На её глазах растерзали сестру. В соседней пещере
только-только умолкли крики. Звери разорвали ещё кого-то из родственников.
– Да ничего ты не поняла… – в сердцах махнул лапой зверь с чёрной шкурой.
Часть 1
Кровные узы
Между зданий мелькнула коричневая шкура. Ди моментально замер, даже руками
пришлось взмахнуть, чтоб удержать равновесие.
Вечернее солнце скупо бросало последние лучи. Они отражались от зеркальной
поверхности окружающих небоскрёбов, от снега, покрывавшего всю планету, и сильно
слепили. Но Ди, как и остальные жители, давным-давно привык к солнцу, которое не
грело. И если не успеет к ночи добраться до дома, то шанс увидеть светило ещё раз
равняется… чуть-чуть больше ноля. Пережить ночь на улице практически невозможно.
Ди закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул через нос. Ртом никто не дышал.
Простудить лёгкие на таком морозе – дело нескольких вдохов. А потом кровавый кашель
и смерть. Молодой разведчик заправил прядь русых волос, выбившуюся из-под шапки и
щекотавшую нос, после чего медленно открыл глаза.
Заснеженная улица города как всегда пуста. Погребённые под сугробами у
обочины дороги навсегда уснули автомобили. Город молчалив и безмолвен. Уже много-
много лет.
Впереди показалось движение, кто-то быстро выглянул из-за угла. Ди
почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. Медленно стянул обрез с
плеча. Взвёл курки. Сняв перчатки, заткнул их за пояс. Левой рукой пошарил в сумке –
около двадцати патронов. Два вынул и зажал в кулак. Тяжело вздохнул и направился
дальше по улице.
Теперь он начал чувствовать, что за ним наблюдают. Это нельзя ни с чем спутать.
Неуютно, когда на тебя смотрит человек, но когда за тобой следят звери…
Ди видел себя в зеркальных окнах первых этажей. От этого становилось жутко.
Одинокий человек с обрезом наизготовку посреди мёртвого города мёртвой планеты. Где-
то совсем рядом звери. Они ждали, пока он хоть немного расслабится и перестанет
беспрестанно вертеть головой. Им даже могло хватить ума, специально показаться, чтобы
человек начал нервничать.
Ди шагал и шагал, а звери всё не нападали. На несколько мгновений он даже
засомневался, а точно ли видел коричневые шкуры. Возникла мысль, что даже если и
видел, то они могли по своим делам идти. Но эта мысль была слишком смехотворной. У
них было два дела: достать еды и полакомиться человечиной. И для первого в город они
не ходили.
Сбоку, в тёмном проулке меж двух небоскрёбов, боковое зрение выхватило
движение. Разведчик молниеносно припал на колено. Чёрные провалы стволов уставились
в сторону потенциальной опасности.
«Их мало! – сообразил разведчик. – Ведь иначе они бы уже давно напали!»
Облегчённо вздохнув, как будто малое количество зверей повышало его шансы на
выживание, Ди напряжённо вгляделся в сумрак проулка. Рассмотрел в темноте
заснеженные деревянные ящики, десяток металлических контейнеров и груду
разнообразного мусора рядом с ними. Между ящиками, у стены, разведчик заметил два
зелёных глаза. Ещё внимательней приглядевшись, увидел и их обладателя.
Звери были похожи на людей. Единственные серьёзные отличия в том, что тело
покрыто коричневой шерстью, а на верхней челюсти два длинных резца. Самое опасное
оружие у них в лапах – длинные и острые когти. Передвигаться эти создания способны
как на двух, так и на четырёх конечностях.
Ди напрягся. Он никогда не слышал, чтобы звери устраивали подобные засады.
Они всегда нападали в лоб, открыто. Скорость, с которой они перемещались, заставляла
людей изводить не один десяток патронов, а их живучести лишь позавидовать – даже
несколько попаданий в упор были далеко не всегда смертельны. Что-то в подобной засаде
показалось странным, выбивающимся за рамки понимания.
За спиной тихо-тихо скрипнул снег. Реакция оказалась быстрее мыслей. Ди мигом
развернулся и нажал оба спусковых крючка. Обрез, с громким «Ба-бах», выплюнул из
обоих стволов крупную дробь, но смертоносный металл не достиг цели. У зверя реакция
оказалась ещё быстрее. В тот момент, когда разведчик ещё поворачивался, зверь уже
отпрыгнул вправо. Дробь пролетела рядом, раскрошив стекло одного из небоскрёбов. Ди
заворожено пронаблюдал, как стеклопакет, разлетевшись на миллион частичек, осыпался
в снег. Внутри увидел большой и странный автомобиль, кардинально отличавшийся от
тех, что навсегда застыли на улице, не только размером, но и колёсами. А точнее их
отсутствием.
Больше рассматривать времени не было.
Зверь ухмыльнулся. Губы раздвинулись, ещё больше открывая устрашающие
клыки. Ди переломил обрез ружья. Трясущимися руками запихнул два патрона.
Противник медлил, стоял в десятке шагов на двух лапах и ухмылялся. Патроны с дробью
заняли места в стволах. Закрыть и взвести обрез – дело одного мгновения.
И вновь зверь удивил поведением. Он не попытался напасть или скрыться из зоны
поражения.
Ди отпрыгнул в сторону, с намерением выстрелить в то место, где мгновение назад
стоял. Однако сделал это слишком рано. Зверь, который до того сидел в засаде, ещё не
успел подкрасться близко. Он лишь готовился к решающему прыжку, и с удивлением
пронаблюдал, как будущая пища сиганула в сторону. Поскользнувшись, молодой
разведчик грохнулся на пятую точку. Из-за падения выстрел угодил в воздух. Мгновение
он смотрел на изготовившегося к прыжку зверя. В мыслях мелькнуло: «Самка». Более
хрупкое телосложение, меньше клыки, грудь, хоть и практически невидимая под шерстью,
да и морда симпатичнее.
«О чём я думаю?! – пронеслось у него в мыслях. – Какая симпатичность?!»
В следующий миг он уже стоял на ногах. Глаза зверей округлились. Они тоже не
ожидали от него такой прыти. На их морды выползла улыбка – человек побежал; решил
порадовать их любимым развлечением – погоней.
Ди дал дёру так, будто за ним не два зверя охотились, а как минимум двадцать.
Сзади донеслось довольное рычание. Глянув через плечо, он увидел, с какой
сумасшедшей скоростью звери, на четырёх лапах, нагоняли его. Ещё несколько
мгновений и он почувствует, как одежда, сшитая из кусков шкур, разорвётся под когтями,
а после страшные клыки вонзятся в мягкое и беззащитное человеческое тело.
Разведчик резко прыгнул в проулок между домами. По инерции больно грохнулся
плечом о стену. Звери же вообще пронеслись мимо, не смогли повторить манёвр. Ди
побежал, на ходу вставляя в стволы обреза патроны. Обернувшись, увидел, что звери
появились в проулке.
«Подпустить ближе! Убьют! Один шанс! Подпустить ближе!» – мысленно
заметался он.
Рука, тем временем, взвела курки.
«Один шанс, – чётко осознал молодой разведчик. – И, либо остаюсь живой, либо
сегодня же становлюсь пищей»
Он оглянулся и как раз вовремя. Самец, опередивший самку на несколько
корпусов, почти догнал его. Последним, решающим прыжком, он собрался положить
конец охоте. Несколько долгих, как вечность, мгновений Ди смотрел в карие глаза, где
навсегда застыла злость. А в следующее, резко повернувшись, выстрелил из одного
ствола.
Крупная дробь, да ещё и с близкого расстояния, разворотила зверю морду.
Разведчика, инерцией и отдачей от выстрела, кинуло спиной в снег. Шапка слетела с
головы и тоскливо откатилась к серой бетонной стене. Зверь с искорёженной мордой
проскользил по снегу и замер рядом, уставившись в лицо человека единственным
оставшимся, широко раскрытым карим глазом. Вместо второй половины морды было
кровавое месиво из костей, мозга и крови.
Ди вскочил. Самка была уже близко. Разведчик вскинул обрез и, не целясь, нажал
второй спусковой крючок. Зверь, предугадав траекторию полёта дроби, за мгновение до
выстрела, прыгнул на стену. Сделав по ней два скачка, разъярённая самка приземлилась
на человека. Мир в глазах Ди крутнулся, и он распластался на снегу. Зверь одним
движением разорвал острейшими когтями одежду из шкур.
Наибольшее лакомство зверей – живое, ещё бьющееся сердце. Нередко они
устраивали драки между собой за обладание им. И Ди понял, что через несколько
мгновений может быть успеет увидеть собственное.
Страх близкой смерти парализовал молодого разведчика. Он встретился взглядом с
пронзительными зелёными глазами.
«Такие могли бы принадлежать какой-нибудь красавице, но не этой самке» –
пронеслась неуместная мысль.
Из пасти зверя воняло так, что человека затошнило. Ди непроизвольно попытался
отстраниться. Зверь, тем временем, замахнулся, приготовившись воткнуть острые когти в
грудь жертве, чтобы в следующий момент подцепить рёбра и привычным резким
движением «раскрыть» грудную клетку.
Глаза Ди, от осознания близкой смерти, наполнились слезами. Страх придал сил.
Он дёрнулся так неистово, что зверь, не сумев удержаться, покатился по снегу. Вскочив,
он зачерпнул из сумки горсть патронов, переломил ствол и попытался запихнуть всю
горсть. Патроны посыпались в снег. Лишь один провалился в жерло ствола. Ди захлопнул
обрез. Успел взвести оба курка, когда зверь вновь сбил с ног. Одно мгновение разделяло
разведчика со смертью.
Зверь замахнулся обеими лапами. Ди подставил к морде обрез и нажал оба
спусковых крючка. Бухнул выстрел. Самка закричала, будто рожающая женщина.
Схватившись лапами за морду, покатилась по снегу.
Ди вскочил. Переломил обрез ружья. Отстрелянная гильза вылетела из ствола.
Молодой разведчик пронаблюдал за её полётом.
Раненный зверь заворочался в кровавом снегу, пробуя подняться. Ди прекрасно
понимал, что самка, даже в таком состоянии, не даст добраться к поселению.
Опустив руку в сумку, пошарил в поисках патронов. Зверь прекратил вопить. А
когда убрал лапы, разведчик увидел, что вся левая сторона обожжена.
«Стареет оружейник, – подумал он. – За два похода уже пятый без дроби».
Ди интенсивней закопошился в сумке, но не смог найти продолговатого овального
предмета. Ни одного. Заглянул внутрь, и кровь заледенела в жилах.
Даже раненные звери смертельно опасны для вооружённого человека. Если же у
этого человека не осталось патронов…
Ди побежал. Ледяной воздух, врываясь в лёгкие через рот, обжигал. То, что мог
умереть чуть позже, от кровавого кашля, вызванного воспалением лёгких, он даже не
подумал. Страх близкой когтистой смерти заслонил далёкий и невнятный ужас кровавого
кашля.
Один раз Ди оглянулся. Зверь поднялся на лапы и помотал головой. Капли крови
полетели в стороны. В следующий миг самка посмотрела на улепётывавшего по проулку
человека. Глаза прищурились, пасть оскалилась, по телу пробежала крупная дрожь. Когда
Ди оглянулся в следующий раз, самка с опаленной мордой была уже совсем близко. Ещё
несколько десятков прыжков и он вновь окажется в её лапах.
Зелёный глаз жутко смотрелся посреди каши из крови, кожи и коричневой шерсти.
Сумка стучала по бедру, обрез показался слишком тяжёлым. Ди захотелось выбросить
обрез и сумку, только б не попасться ещё раз в лапы зверя. Но молодой разведчик
отбросил эти мысли.
Человек выскочил из проулка между домов быстрее пули. Следом, размазанным
коричневым пятном, пронёсся зверь. Ди оглянулся. Пронзительные зелёные глаза и
оскаленная пасть со страшными клыками была уже совсем рядом. Разведчик перехватил
обрез за стволы. Ещё раз оглянувшись, увидел, что самка вот-вот прыгнет.
«Раз. Два. Три» – про себя сосчитал он.
После, резко обернувшись, Ди со всей силы махнул обрезом. Рукоять бывшего
ружья пришлась в скулу находившегося в полёте зверя. Самка рухнула без сознания в
снег. Молодой разведчик тоже упал. Оружие отлетело в сторону. Моментально вскочив,
он кинулся к обрезу. Заледеневшие пальцы с трудом обхватили стволы. Сзади донёсся
шорох. С лёгким стоном Ди обернулся. Самка приходила в себя. Попыталась подняться,
но сил хватило лишь на то, чтоб перевернуться на спину. У разведчика возникла идея:
подойти и перерезать горло, пока она ещё слаба. Он даже сделал несколько шагов, но
потом остановился.
«Не подходи! – завопило подсознание. – Не подходи!»
Ди и сам уже понял, что чуть-чуть не сделал ужасную глупость. Отец с детства
учил, что если зверь кажется слабым, это вовсе не означает, что он слабее вооружённого
человека. Самка пошевелилась, вновь попыталась встать и опять тщетно. Разведчик ещё
несколько мгновений постоял, размышляя, как же так получилось, что зверь, практически
беспомощный, лежал перед ним, а из оружия лишь бесполезный в данной ситуации нож?!
И Ди побежал. Последние скупые лучи отражались от зеркальных поверхностей
небоскрёбов и снега, ослепляли. Несколько раз оглядывался. Зверь не преследовал, в
одиночку близко к поселению людей они не подходили. Руки замёрзли. Остановившись,
засунул обрез подмышку. Негнущимися пальцами с трудом выдернул из-за пояса
перчатки. Кое-как нацепил. Привычным движением собрался поправить шапку и понял,
что её нет.
– Да чтоб тебя! – хлопнул рукой по бедру.
Глубоко вздохнув через нос, трусцой побежал дальше. Вскоре показалась огромная
площадь посреди мёртвого города, а на ней и родное поселение, обнесённое высоким
частоколом. Рядом с вращающимися дверьми одного из небоскрёбов крутилось человек
шесть-семь ребятни. Пока взрослые не заметили их отсутствие, они развлекались
любимой детской забавой: «А кто сможет дальше зайти в отравленное здание».
Они как раз считались, кому первому входить, кому второму и так далее.
– Говорил зверь «никому не верь», – после каждого слова, мальчуган в куртке из
медвежьей шкуры тыкал в каждого пальцем. – Надел сапоги и быстро беги. Нет сапог –
жми на курок, нет курка – выходи пока, – закончилась считалка на черноглазой девочке.
– А ну, прочь от входа! – прикрикнул на них Ди. – Знаете же, что внутри опасно,
чего лезете?! Или думаете, что это шутки? – он напыжился, всем видом стараясь показать,
что взрослый, хотя сам ещё несколько Сезонов назад играл в подростковый вариант этой
же игры. Если у детей надо было просто забежать и потом рассказывать, как там темно и
страшно, то подростки должны были вынести из зданий какую-нибудь безделушку.
– У тебя забыли спросить, Мясо! – выступил вперёд мальчуган в куртке из оленьей
шкуры. – Иди, под лавочку спрячься! Как обычно! Мясо!
Ди сделал к ним два устрашающих шага. Ребятня, с весёлым гигиканьем,
разбежалась по площади.
– Мясо! Мясо! Мясо! – разнеслись по округе звонкие голоса.
***
Ди вскочил с лавочки. Спросонья чуть не потерял равновесие. Кошмар, в котором
убегал от зверей, но они догоняли и начинали терзать, застыл перед глазами. Разведчик
потёр слипшиеся веки, потянулся. Организм до конца не проснулся, но Ди чувствовал, что
выспался отменно.
Братья с жёнами и детьми ещё спали. Каждая семья на своей кровати, дети между
родителями. Ди улыбнулся, глядя на родственников.
«Когда-нибудь… Скоро и у меня будут жена и дети» – подумал он и представил,
насколько теплее тогда станет спать.
За столом сидела мама. Возле коптящего огарка лежала поджигалка, небольшое
электро-механическое устройство, найти которое в мёртвом городе проблем не
составляло. Свеча была не в состоянии осветить внутренности большого дома, но Ди
этого и не требовалось. Дом был сделан, как одна огромная комната, и ширмами из шкур
разделён на несколько частей. В первой, возле входной двери, находился разнообразный
хозяйственный инвентарь. Во второй части, центральной, стоял электроводонагреватель в
виде чана с водой, от которого шли трубы по всему периметру и даже на чердак. Правда,
последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретая
вода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена таким
образом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик так
и не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались стол
и множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободное
от работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Как
говорится: и в тепле, и не в обиде. В третьей же, задней части, находились туалет и
кладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того,
чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, в
основном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды в
Период Бурь.
Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительного
прибора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях,
сделанных семьёй столяров.
Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие –
входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническое
решение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.
Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли,
каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назад
старший брат – Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и странно
пахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономить
свечи семья разведчиков перестала.
Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-то
мастерила. «Размышляю, рукодельничаю» – всегда оправдывала она своё раннее
пробуждение.
– Привет, мам, – прошептал Ди.
– Здравствуй, сынок, – мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась с
той теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. – Как спалось? Что-то
плохое приснилось?
– Нормально, мам. А ты чего такая грустная? – Ди оделся, поискал глазами шапку.
– Тяжело встала, – вздохнула мать. – Да и вот! – на столе, отложенное в сторонку,
лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверем
куртку. – Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.
Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спине
или груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волоса
была не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным в
использовании.
– Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будто
этот ремешок прямо сейчас нужен?! – молодой разведчик осторожно надел зашитую с
материнской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего на
один Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала у
изголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, и
когда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.
– Не спится мне, – горько вздохнула мать. – Ноги болят, временами я их перестаю
чувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их…
– она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.
Ди подошёл, обнял маму.
– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо. – Я не дам тебя в обиду! – сказал то, чего
сделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.
Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.
– Спасибо… – мама крепко сжала руку. – Иди, тебе надо отчитаться.
– Не бойся, – зачем-то добавил Ди.
Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел,
чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулся
носом о перила.
– Да чтоб тебя! – пробормотал любимую присказку.
Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевало
очередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов,
приятно слепило глаза.
– Да чтоб тебя! – пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва –
дочь и единственная выжившая родственница оружейника.
Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади.
Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась.
Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.
Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежность
ребячества, когда лучший друг – тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В конце
прошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Они
уволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился в
напоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никто
и никогда не приходил обратно от зверей. Женщины под навесом сразу вспомнили, что
бабка Эвы была колдуньей и доставила людям множество бед. В довесок, после
возвращения она стала странно себя вести. Не интересовалась женихами, хотя вошла в
возраст, когда женщины в поселении уже имели детей. Ни с кем не общалась, даже когда
готовила еду под навесом. После возвращения волосы Эвы из рыжих превратились в
седые. Вдобавок она начала их коротко стричь, хотя девушке полагалось иметь длинные,
иначе из чего она будет делать родным подарки? Отношение к ней усугублялось тем, что
она была худа и стройна. Бабы под навесом, одна другую перебивая, авторитетно
заявляли, что такая худышка на втором ребёнке «закончится», тогда как женщинам
приходилось много рожать. Смерть в поселении была частым гостем.
До того достопамятного нападения зверей к Эве относились что называется
«никак». Если и замечали, то сразу вспоминали бабку, будто Эва в ответе за её
прегрешения. Ди никогда не обращал внимания на пересуды в адрес подруги. А когда
слышал подобное в собственном доме, то вступал в ожесточённый спор, с пеной у рта
доказывая, что Эва – лучшая из девушек. Несколько раз даже бывало, что, отстаивая честь
подруги, со сверстниками дрался.
Но всё изменило возвращение.
Из-под навеса быстро расползлись слухи, что бабка перед смертью передала знания
внучке. Женщины припоминали слышанные от родителей истории, беззастенчиво
приукрашали моментально придуманными событиями. В итоге, меньше чем за Сезон, Эва
приобрела такую зловещую репутацию, что любую другую давно бы изгнали, но она
осталась единственным живым родственником престарелого оружейника. А мастерство
этой семьи требовалось поселению как воздух.
Секретами ремесла делиться не принято. Все семьи привыкли выполнять свои
обязанности. Еду под навесом делили на количество домов – каждый рот в доме был на
счету. При дележе продовольствия, которое тоже проходило под навесом, бывало, что
бабы друг дружке выдирали не один клок волос. На подсознательном уровне никто не
хотел кормить бездельников.
Потому и в гости ходить было не принято. Даже детей женить старались внутри
семьи. Если этого не получалось из-за близкого родства, то выдав дочь, приходилось
очень быстро забывать о ней. По сложившимся традициям, невестка также должна была
забыть об отчем доме и полностью сконцентрировать внимание на новой семье. Из-за
этого девочек премудростям профессий не учили.
От женщины требовалось, чтоб рожала, следила за хозяйством, еду готовила. В
истории поселения бывали случаи, когда девушки не могли выйти замуж, либо
оказывалось, что родить они не могут. Тогда женщина становилась для дома обузой.
Эве пришлось быстро постигать семейную науку. В её обязанности входило
изготовление пороха, патронов, ремонт оружия, а также изготовление нового, вместе с
семьями столяров и литейщиков. В мёртвом городе оружия не было. Либо его растащили
в первые дни катастрофы, либо оно и вовсе было под запретом.
Ди немного прошёл и обернулся. Она смотрела вслед. От этого взгляда у него по
коже побежали мурашки, показалось, что бывшая подруга его оценивает, словно зверь
перед нападением.
– Да чтоб тебя! – прошептал разведчик и прибавил шагу.
Первые жители соорудили поселение на окружённой небоскрёбами, гигантской
площади мёртвого города. В центре располагалась одна из трансформаторных
подстанций. Уникальная в своём роде. Все здания в городе имели солнечные батареи на
крышах. На западе, между городом и горами, находилось огромное количество ветряных
электростанции, из-за чего рождалась аналогия с Садом. Также эту территорию иногда
называли Снежной преградой из-за сильного ветра и поднимаемого им снега. Вся энергия
от солнечных батарей и ветряков благодаря подземным кабелям попадала в
трансформаторную на площади, откуда уже расходилась по нуждам города. Первые
поселенцы убрали с площади все ненужные постройки и вокруг оставшихся сооружений
выстроили поселение, которое изначально мыслилось как круглое, но в итоге приобрело
овальную форму. Электроэнергию же перенаправили с города на собственные нужды.
Вокруг трансформаторной находились хозяйственные постройки, где выращивали
еду – лишайники, мхи, осоки, луговики, а также содержали отловленных оленей, которых
забивали накануне Периода Бурь. По соседству находился навес, где женщины в очагах на
открытом огне готовили еду. Самое трудное при этом – разжечь огонь, так как древесина
из окрестных рощиц промёрзла насквозь. Даже оставленные угли иногда не могли
воспламенить её.
Проходя мимо трансформаторной, Ди бросил привычный взгляд на закрытую
дверь в надежде, что она откроется, и ему удастся что-нибудь разглядеть. Но она
оставалась закрытой. Ди с сожалением вздохнул.
Право входа в здание трансформаторной подстанции имели лишь самые опытные
члены семьи электриков. И все судьи, естественно. Остальным, под страхом изгнания из
поселения, запрещалось входить внутрь. Как утверждали судьи, любой неосторожный
поступок внутри здания мог привести к тому, что всё поселение окажется без
электричества, а это, в свою очередь, грозило неминуемой смертью. Кроме того, внутри
всегда дежурил один из судей и за ним сохранялось право отключить энергию какой-либо
семьи при малейшем неповиновении.
К каждому дому были протянуты кабели, вмурованные первыми поселенцами в
стены. Внутри торчало два оголённых конца, к которым намертво присоединялись
приборы, необходимые в работе каждой семьи. Большинство жителей боялись
электричества как огня. Не видели его, не понимали принципа действия, но знали, что оно
убивает. Бабы с детства стращали детей рассказами про торчавшие из стен провода. Так
же, как пугали когда-то и их, чтобы не подходили к невидимому убийце. В итоге,
поколение за поколением люди вырастали и боялись электричества. А к семье электриков
относились с большим почтением и уважением, за каждую, пусть даже мелкую и
незначительную работу, старались отблагодарить.
Главное приспособление в каждом доме – электроводонагреватель, в быту
именуемый просто печкой. Он выполнял сразу несколько функций: отапливал, давал
питьевую воду, а в Период Бурь в его чане готовили еду. Каждый ребёнок знал, что
отопительная система не должна стоять без воды – чревато её поломкой. И каждый
ребёнок знал, что снег по мере надобности, надо закидывать в чан вне зависимости от
того, говорили взрослые это делать или нет. Судьи рассказывали, что первые поселенцы
привезли с собой для отопления какие-то «спиральки». Когда же они сломались, было
предложено отапливаться дровами. Но, поразмыслив и посчитав, пришли к выводу, что
при таких расходах им вскоре нечем будет восстанавливать стены. Дерево не пребывало, а
тратить его приходилось и так много. В итоге, была предпринята колоссальная работа по
проектированию, разработке и сборке электроводонагревателей, а также всей системы
отопления в каждом доме и хозяйственных постройках.
Легенда, которую в поселении впитывали с молоком матери, гласила, что предки
жили в тёплом месте, где отсутствовали звери, а пищи было вдосталь. И находилось это
место под таким же мёртвым городом за океаном. Однако, по каким-то причинам, людям
пришлось уйти. Вот здесь в легенде и начинались серьёзные расхождения. Одни
утверждали, что там появились звери, которые попросту выгнали людей. Другие
говорили, что появились какие-то механизированные смертоносные приспособления.
Третьи стояли на том, что от города исходило излучение страшной поражающей силы, и
когда это выяснили, пришлось оставить его немедленно. Четвёртые настаивали, что люди
вообще ниоткуда не приплывали, а всегда жили в этом поселении посреди мёртвого
города. Как бы там ни было, но если кто и помнил достоверные ответы – так это семья
судей. Однако делиться секретом с другими они не спешили.
Мимо Ди с визгами и смехом пробежала толпа малышей. Они играли в нападение
зверей. Следопыт отметил, что среди них, как обычно, нет ни одного судейского ребёнка.
Тут же его мысли перекинулись на Сию – дочь главного судьи, и он завертел головой в
тщетной надежде увидеть её где-нибудь поблизости. В Сию были влюблены почти все
мальчишки его возраста и каждый тешил себя призрачной надеждой, что именно он –
единственный достойный кандидат.
С семьёй судей породниться мечтали все, но они выбирали лишь наиболее умных и
успешных. Члены этой семьи были главным и непререкаемым авторитетом. Именно они
осуществляли контроль общественных работ в хозпостройках. Для этого был составлен
график, по которому каждый из домов привлекался на три дня к работам. Сколько
выходило людей никого не интересовало – важен результат. Зачастую приходилось
работать всем, начиная от детей и заканчивая стариками. От работ освобождались лишь
главы семей и сами судьи, а для бойцов было послабление. Каждый из их домов работал
по одному дню, один за другим. В итоге трудились лишь женщины сразу всей семьи, а
мужчины занимались своими прямыми обязанностями – охраной периметра и
наблюдением за правопорядком.
Также судьи хранили и распределяли материальные ценности поселения. Выдавали
каждой семье норму профильной работы, согласно потребностям остальной общины.
Они же возглавляли Совет, и решали вопросы о том, виновен человек, или нет.
Резкий порыв ветра со снегом оборвал размышления Ди, забираясь под одежду и
напоминая, что нужно наконец отчитаться о невыполненном задании. И чем скорее он это
сделает, тем раньше сможет вернуться домой в тепло.
Изредка кто-нибудь из жителей поселения, наслушавшись разнообразных сказок и
преданий, пускались на поиски мифического рая за океан, откуда по поверьям приплыли
первые поселенцы. Надежда или безысходность заставляла людей отправляться в эти
загадочные и опасные предприятия. Находили ли они то, что искали, оставалось тайной,
ведь обратно никто не вернулся.
Океан никогда не замерзал, в отличие от глубоко врезавшегося в материк залива в
северной части города. Предполагали, что по льду, который растаивал лишь к середине
Сезона, эти искатели рая добирались в соседний город, а из него, как гласила легенда, по
гигантскому мосту можно было попасть на другой континент. Правда это или нет, могли
знать лишь судьи.
По периметру поселение обнесли высоким частоколом с вмонтированными в него
стальными листами и прорезанными в них бойницами. Кто и когда предложил вставлять
эти листы металла, уже никто не помнил. Последующие поколения посчитали это
глупостью и постепенно их убирали. Но даже такие меры предосторожности не спасали от
набегов зверей, которые почти всегда находили способ продраться внутрь.
Судьи говорили, что первые поселенцы пытались сооружать забор из крупного
городского мусора, но звери его с невероятной лёгкостью сталкивали или по нему же
забирались внутрь. Вдобавок для постройки такой стены требовалась техника, которая
уже при первых поселенцах была древней. В итоге приняли решение строить деревянную
ограду. Ведь, в конечном счёте, никакой забор не мог остановить зверей в их ненасытной
жажде человеческой крови.
Днём люди не боялись выходить на улицу. Холод хоть и кусался, но солнце не
давало околеть. С приходом же темноты из домов никто не выходил. Даже звери не
нападали по ночам.
Самое страшное событие в жизни поселения и всей планеты – Период Бурь. В это
ненастное время на улице выжить практически невозможно. Температура на планете даже
в самые тёплые дни не поднималась выше минус тридцати пяти. В Период Бурь она
падала до минус восьмидесяти и ниже. Вдобавок поднимался сильнейший ветер.
И так текло время из поколения в поколение.
Из жизни в жизнь.
***
Ди быстро выкинул из головы встречу с Эвой. Весело шагая вперёд, приветливо
здоровался со встречными.
– Эй, Вэлдис! – окликнул бойца, вышедшего из своего дома. – Как дела?
Вэлдису, молодому парню, совсем недавно женившемуся на бойкой девице, при
последнем нападении зверей оторвали левую кисть. И он радовался такому везению.
Правая-то рука не затронута, а значит, не будет обузой.
Чтоб жениться, согласия родителей мало. Требовалось получить разрешение
Совета, куда входили главы двенадцати семей. В девяти из десяти случаев разрешение
было обыкновенной формальностью, но иногда главам семей всё же приходилось
спорить, отстаивая чьё-то право на взаимную любовь.
– Думаю, не свернуть ли тебе шею?
– Какие мы грозные! – покачал головой Ди. – У тебя что, кисть отросла?
– Тебя, Мясо, я и одним мизинцем убить смогу, – рявкнул Вэлдис. – Проваливай,
пока цел! – молодой боец сделал несколько устрашающих шагов, а разведчик, на всякий
случай, отбежал.
Семье бойцов из тридцати трёх домов в поселении принадлежало девять. Они
располагались в центре, пять по одну сторону хозпостроек и четыре по другую. На крик
из всех соседних домов повываливали остальные бойцы. Они – самая многочисленная
семья – старались держаться друг друга. Впрочем, как и остальные.
– Эй, Мясо, ты чего тут бродишь?
– Мясо, на ужин попасть захотел?
– Мясо, когда ты уже хоть какую-то пользу принесёшь?
Ди не обращал внимания на обидные выкрики. Бойцы постарше вернулись в дома.
Молодёжь продолжала упражняться в остроумии. По юношеской наивности он заглянул
под навес. Рассчитывал встретить там Сию. Но она под навес в такую рань никогда не
приходила. Зачем дочери главного судьи сразу после сна утруждаться работой?
Многочисленные бойцы охраняли периметр, часто сопровождали людей за
частокол. Они гордились тем, что умели умирать. Их с детства учили обращению с
оружием, а боевым крещением становилось убийство зверя ножом. Женщины бойцов
тоже не отличались покладистостью характера. Именно они зачастую устраивали под
навесом склоки, имевшие порой самые отягчающие последствия.
Помимо бойцов были и другие большие семьи – литейщики, столяры, электрики и
охотники. Все они занимали по три дома. Литейщки занимались изготовлением
разнообразных стальных предметов. Столяры мастерили и ремонтировали деревянные
изделия. Электрики следили за ветряками и любыми неисправностями проводки.
Охотники занимались рыболовством, ловлей оленей, охотой на моржей и пингвинов.
Остальным семьям в поселении досталось по одному дому.
Лекари и повитухи жили в самом маленьком домике слева от семьи судей. Справа,
в большом доме жил оружейник с единственной выжившей дочерью – Эвой. Для многих
оставалось загадкой, как они вдвоём успевали справляться со всеми обязанностями:
ремонтировать оружие, изготавливать порох и патроны.
В истории поселения были попытки свергнуть власть судей, но закончились они
плачевно. Бойцы были самой привилегированной семьёй из всех. И главную обязанность
– охрану власти – исполняли дотошно.
Ко всему прочему дом судей немного отличался от остальных, фактически
однотипных. Он был намного больше и имел подземную комнату, о которой ходило
множество слухов. Сами же судьи утверждали, что ничего загадочного в этой комнате
нет, и она используется как кладовая. Однако внутрь никого не пускали.
Ди уже подходил к дому одёжников, когда боковым зрением уловил, что Эва идет
за ним. Вокруг царило оживление, люди сновали туда-сюда по делам, из-под навеса
доносились голоса баб. Следопыт испугался, что кто-нибудь мог тоже заметить
преследующую его Эву, и уж тогда бы точно поползли слухи. Увеличивая расстояние, Ди
ускорил шаг. Дверь соседнего дома открылась, выпуская нескольких женщин семьи
одёжников, следопыт оглянулся, но Эвы уже не было. Он с облегчением вздохнул и
отправился дальше. Показалось. Она просто шла под навес.
Семья одёжников с трудом помещалась в один дом. Однако когда на Совете Дидли,
главный судья, завёл вопрос о расселении, то услышал категорический «нет». Глава семьи
наотрез отказался селиться в нескольких домах, сославшись на то, что они живут в
тесноте, да не в обиде. Семья занималась тем, что шила одежду и обувь для всего
поселения из шкур животных – в основном оленей и моржей. Изредка у охотников
получалось забить самого страшного хищника – медведя, на которого даже звери не
нападали, и тогда к одёжникам выстраивалась очередь на вещи из его шкуры. Ходило
поверье, что вещи, сделанные из шкур медведя или зверей, приносят удачу. И лишь главы
семей, судьи и особо выделившиеся бойцы имели право носить такую одежду. Также
одёжники занимались изготовлением простыней, пелёнок и прочих хозяйственных
принадлежностей из материала, который разведчики находили им в городе.
Соседний дом строителей-ремонтников был окружён горами всевозможного хлама,
где иногда поутру находили закоченевший труп кого-нибудь из односельчан. Нередко
бывало, что, отправившись вечером за добавкой к самогонщикам, соседям ремонтников,
домой человек не возвращался. Противное пойло, варимое семьёй самогонщиков, по
вкусу напоминало прелые опилки. Да и цвет имело соответствующий – мутно-
коричневый. Поговаривали, что именно из опилок его и гнали. Но для некоторых эта
противная жидкость была в жизни самым главным.
Один из домов занимала многочисленная семья мусорщиков. Вся грязная работа,
естественно, доставалась им. Позади каждого дома имелась пристройка. В ней человек
справлял естественные надобности, а потом, при помощи специальной блочно-
поворотной конструкции выбрасывал всё наружу. Уборкой этой замёрзшей субстанции
мусорщики и занимались, попутно убирая любой другой сор. Почти вся семья
беспрерывно нахаживала к самогонщикам, трезвыми их редко кто видел.
В эти две семьи, самогонщиков и мусорщиков, по доброй воле не попадали. Если
человек пристращался к пойлу и переставал работать, то его выгоняли из семьи. В таком
случае оставалось либо уйти из поселения, либо присоединиться к этим двум семьям. Но
если человек и там переставал работать, то решением Совета его уже навсегда выгоняли
из поселения.
Небольшую семью составляли гончары. Они были бесконфликтными и
неприметными – тихонько изготавливали посуду. Поэтому в поселении о них ходили
нехорошие байки. Некоторые бабы договорились даже до того, что начали утверждать,
будто вся семья ночью превращается в зверей, днём же вновь меняют облик на
человеческий. Люди со здравым рассудком на подобные домыслы баб не обращали
внимания.
Ди принадлежал к малочисленной семье разведчиков. Он – младший ребёнок в
семье и поговаривали, что престарелая мать при родах чуть не умерла. Она родила
восемнадцать детей, но выжили лишь пятеро. Загадочной легендой дома разведчиков
была пропажа Виры – первенца. Дочь попросту исчезла накануне свадьбы, и сколько отец
не пытался её найти, ничего не вышло. Будто в небо взмыла. К тому времени как Ди
подрос, папа сильно одряхлел. Старших сыновей он успел обучить особенностям
профессии. Младшему не досталось практически ничего. Те крохи знаний, которыми Ди
обладал, дались случайно. Кое-что подсмотрел у братьев, до кое-чего добрался через
собственные шишки. И лишь в последнее время отец взялся за обучение младшего сына
чтению карт. В итоге Ди научился читать их не хуже Гтирера – старшего брата и
великолепного разведчика.
Три дома в поселении пустовали. За один из них несколько Сезонов спорили
литейщики и бойцы. В этом препирательстве, несколько раз доходившем до побоища, не
смогли помочь ни судьи, ни Совет, где по этому поводу тоже пару раз вспыхивали драки.
Второй дом находился на ремонте, после нападения зверей. Семья столяров, которая там
жила, временно переехала к родственникам. Третий – лишь частично сохранившийся
каркас. Поговаривали, что по ночам там можно увидеть призраков бывших хозяев – семьи
свечников. Их дом, вместе с обитателями, сгорел ночью. Наутро люди обнаружили остов
и обуглившиеся трупы. Судьи утверждали, что Ни-Диидо, спившийся глава семьи,
устроил пожар. Единственное, чем жителям запомнились сгоревшие заживо люди, так это
загадками, которые оставили. Бабы под навесом нет-нет да начинали гадать, а почему ни
один человек так и не проснулся во время пожара.
Уничтожение семьи свечников поселение не особенно-то и заметило, как и
исчезновение некоторых других семей задолго до этого. Разве что свечи всем пришлось
изготавливать самостоятельно из жира моржей, который добывала семья охотников.
За время существования поселение потеряло много людей. Но самыми значимым
было разделение, как прозвали в поселении событие, произошедшее в начале прошлого
Сезона. Сразу после первого, традиционного, нападения зверей, около ста людей из
различных семей бесследно и бесшумно пропали. Произошло это под утро, когда
поселение спало крепким сном. Даже брат-близнец отца Ди вместе со всей
многочисленной семьёй исчез. Оставшиеся жители догадывались, что бродившие слухи,
якобы за горами теплее и нет зверей, в итоге, нашли поклонников. Их возвращения ждали
целый Сезон. Но обратно не вернулся ни один человек. Судьи объявили всех, покинувших
родной дом, глупцами и о них постепенно забыли.
Ди весело насвистывал незатейливую мелодию, глядел по сторонам и
бессмысленно улыбался, просто оттого, что настроение хорошее. Ему следовало
отчитаться перед главою семьи строителей-ремонтников, по проваленному заданию. Но
молодого разведчика это совершенно не заботило. Он как раз поглядел на голубое и
безоблачное небо, которое бывает лишь перед Периодом Бурь, когда над поселением
разнёсся страшный звук – троекратный свист наблюдающего.
А это означало нападение зверей.
На несколько мгновений Ди окаменел. По округе, волной отражаясь от
небоскрёбов, разнёсся вой Вожака. С минуты на минуту звери начнут атаковать
поселение. Ди изо всех сил побежал к дому.
«Только б успеть!» – засела в голове единственная мысль. Без оружия на улице у
него не было шансов выжить.
Донёсся первый выстрел – наблюдающий с одной из стен пальнул по зверям.
Одновременно из всех домов начали выбегать мужчины. Обвешанные оружием бойцы,
заняли ключевые точки. Перешучиваясь, будто собрались на увеселительную прогулку,
они приготовились броситься туда, где произойдёт прорыв. Остальные побежали к
стенам. И лишь женщины, да самые старые с самыми молодыми остались внутри домов.
Первый удар обрушился на стену, когда Ди подбежал к навесу. До дома остались
считанные шаги. Он поскользнулся и с разбегу грохнулся лицом о каменную поверхность
площади. Вскочил настолько резво, будто сила тяжести изменила направление. Ноги сами
понесли дальше. Текущую из разбитого носа юшку даже не заметил. Выстрелы
слышались по всему периметру поселения. Разведчик подскочил к двери. Дёрнул –
закрыта.
– Откройте, это я! – завопил Ди, тарабаня кулаками. – Откройте!
Прошла вечность, перед тем как заскрипел засов. Ди дёрнул дверь, не дожидаясь,
когда ему отворят. В доме остались лишь женщины да дети. Даже отец, отказываясь
признавать старость, взял оружие и отправился на улицу. Гтирер даже сказал перед
выходом: «Ты, старый, вообще из ума выжил?!». Главный разведчик не ответил старшему
сыну. Взял винтовку с оптическим прицелом, наследие первых поселенцев, и ушёл.
Дверь открыла Тири – жена старшего брата – полная и симпатичная женщина,
несмотря на то, что глаза косили в разные стороны. Всех детей и больную свекровь
невестки спрятали на чердак. Сами столпились перед дверью с ножами наизготовку. Лишь
в руках Тири было длинное ружьё. Раньше оружие использовалось Гтирером, но когда
один из стволов разорвало, навсегда перекочевало в дом для обороны.
– Ты чего здесь делаешь? – в раскосых глазах невестки скользнуло презрение. –
Все мужчины на улице.
– Мой обрез, – пробормотал Ди, пытаясь обойти тучную Тири. В каждое
нападение, он с обрезом забирался под тяжёлую лавку, на которой обычно спал и
бесшумно там лежал до тех пор, пока звери не уходили.
– Ты не слышал меня? – невестка толкнула деверя прикладом в грудь. – Все
мужчины на улице! Защищают родных! А у тебя кровь из носа идёт от страха! Опять под
свою лавку юркнуть собрался?!
– Ты не слышала меня?! – закричал молодой разведчик. – Я обрез забыл!
Тири дала ему пощёчину. Если учесть, что рука у неё тяжелее, чем у некоторых
мужчин, то пощёчина вышла, как удар кулаком.
– Не ори на меня, Мясо!
Ди пошатнулся и застыл. Захотелось ударить обнаглевшую невестку, но он не
решился. Вряд ли брат простил бы такое отношение к жене.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Точнее Ди смотрел в
косившие глаза невестки. Виида, жена Траана, вынесла обрез и горсть патронов.
Ди переломил оружие, вставил два патрона. В ладони осталось шесть.
– Дай ещё, – посмотрел в глаза Тири.
– Иди отсюда! – невестка с такой ненавистью толкнула, что он кубарем выкатился
из отчего дома.
Стрельба слышалась уже внутри поселения. Слишком быстро на этот раз звери
сломили оборону людей. Ди вскочил, привычным движением взвёл курки. После
покрутил головой, решая в какую сторону бежать, чтоб спрятаться. Но выстрелы гремели
отовсюду. Оборону прорвали со всех сторон.
Разведчик застыл в нерешительности. Одно дело если за тобой гонятся звери – там
приходится бороться за свою жизнь. И совсем другое, когда по собственной воле надо
идти навстречу этим когтистым созданиям. Оставаться перед домом нельзя – засмеют. Ди
чуть-чуть постоял, раздумывая.
«А может плюнуть на всё и остаться тут? – пронеслась мысль. – Всегда можно
сказать, что охранял ту ораву детишек, которую наплодили четыре старших брата!»
Внутри кольнуло, будто предупреждая, что совершает роковую ошибку. Где-то
совсем рядом, как показалось Ди, за домом, прогрохотал двойной выстрел. Молодой
разведчик, крепко зажав в левой руке патроны, направился посмотреть, кто стрелял.
За углом двое зверей на задних лапах прижали молодого бойца к стене. У одного из
разодранного выстрелом бока текла кровь, но он такой пустяк даже не замечал. Боец не
опускал оружия, однако и не стрелял.
«Закончились патроны» – догадался Ди.
Вероятно, и звери это поняли. Переглянувшись, начали медленно и осторожно
надвигаться, ожидая от человека любого подвоха.
– Стоять! – крикнул боец. В его глазах молодой разведчик не увидел страха, лишь
желание дороже оценить собственную жизнь. Смерть смотрела ему в лицо, но не в душу.
На несколько мгновений звери застыли, но потом продолжили движение. Боец
бросил ружьё и выхватил длинный тесак.
– Ну, я сейчас вас… – пробормотали его губы.
Ди вскинул обрез. Руки дрожали и палец случайно нажал оба спусковых крючка.
Дробь из двух стволов попала в раненного зверя. Тот захрипел и медленно опустился на
землю. Второй моментально переключился на бо́льшую опасность. В два прыжка
преодолел разделявшее расстояние. Замахнулся когтистой лапой…
Ди одеревенел не в силах пошевелить ни единым мускулом. Воображение
подкинуло картинку, как его голова, оторванная мощным ударом, катится по снегу…
Ударить зверь не успел. Из груди с чавкающим звуком появилось остриё тесака.
Зверь округлившимися глазами посмотрел на него, затем на Ди. Вновь посмотрел на тесак
и аккуратно потрогал когтем окровавленное лезвие. И лишь после этого его глаза
закатились, и он грохнулся замертво.
– Спасибо, Мясо, – боец подобрал ружьё. – Сегодня ты как никогда полезен.
Повзрослел? – подошёл, вытащил тесак из трупа. – Беги, прячься. Здесь твоя помощь
больше не нужна.
Боец презрительно улыбнулся и побежал к своему дому, за боезапасом.
Ди попытался запихнуть новые патроны. Руки не слушались, а патроны будто
разбухли и в стволы никак не попадали.
Раненный в оба бока зверь вяло пошевелил лапой. Ди чуть обрез не выронил от
страха. Зверь медленно и тяжело поднялся. Разведчик с открытым ртом смотрел на него. В
голове вертелось «Стреляй! Чего ты ждёшь?!», но Ди не мог и рукой пошевелить из-за
странного оцепенения. Зверь покачнулся, но на задних лапах устоял. С удивлением
посмотрел на застывшего человека, будто спрашивал: «Ну и чего застыл? Стреляй уже!».
Затем шагнул навстречу.
Внезапно наваждение прошло. Патроны заняли места в стволах. С щелчком
захлопнулось оружие. Ди взвёл курки. Спусковые крючки нажались мягко. Зверь
дёрнулся. Грудь разворотило, но он удержался на лапах. Сделал несколько шагов к
человеку и лишь после рухнул в снег.
Молодой разведчик посмотрел на четыре патрона, оставшиеся в ладони.
«Бывало и хуже», – попытался успокоиться любимой присказкой отца.
Сергей Гончаров
Выбор Евы
Пролог
Звери не умеют разговаривать! Девочка тряслась от страха на холодной железке, а
крупный зверь с чёрной шкурой сидел рядом и… говорил!
– Всем не спастись, – посмотрел он в глаза девочке.
«Совсем молодая, – пронеслось в мыслях. – Наверно, о парнях недавно думать
начала».
«Глаза разноцветные, – в глупом оцепенении подумала Эва. – Один голубой,
другой зелёный».
– От тебя сейчас, может быть, зависит жизнь всего человечества, – продолжил
зверь. – И пока я жив тебя никто не тронет. Повторяю, попасть туда смогут лишь двое.
Выбирай мужчину, и вместе уходите. Чем быстрее, тем лучше. Поняла?
– Ага, – кивнула девочка. Её волосы, ещё вчера рыжие, стали седыми. В голове всё
перепуталось, перемешалось и в связное целое складываться не собиралось. Пару
мгновений назад она ждала смерти. На её глазах растерзали сестру. В соседней пещере
только-только умолкли крики. Звери разорвали ещё кого-то из родственников.
– Да ничего ты не поняла… – в сердцах махнул лапой зверь с чёрной шкурой.
Часть 1
Кровные узы
Между зданий мелькнула коричневая шкура. Ди моментально замер, даже руками
пришлось взмахнуть, чтоб удержать равновесие.
Вечернее солнце скупо бросало последние лучи. Они отражались от зеркальной
поверхности окружающих небоскрёбов, от снега, покрывавшего всю планету, и сильно
слепили. Но Ди, как и остальные жители, давным-давно привык к солнцу, которое не
грело. И если не успеет к ночи добраться до дома, то шанс увидеть светило ещё раз
равняется… чуть-чуть больше ноля. Пережить ночь на улице практически невозможно.
Ди закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул через нос. Ртом никто не дышал.
Простудить лёгкие на таком морозе – дело нескольких вдохов. А потом кровавый кашель
и смерть. Молодой разведчик заправил прядь русых волос, выбившуюся из-под шапки и
щекотавшую нос, после чего медленно открыл глаза.
Заснеженная улица города как всегда пуста. Погребённые под сугробами у
обочины дороги навсегда уснули автомобили. Город молчалив и безмолвен. Уже много-
много лет.
Впереди показалось движение, кто-то быстро выглянул из-за угла. Ди
почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. Медленно стянул обрез с
плеча. Взвёл курки. Сняв перчатки, заткнул их за пояс. Левой рукой пошарил в сумке –
около двадцати патронов. Два вынул и зажал в кулак. Тяжело вздохнул и направился
дальше по улице.
Теперь он начал чувствовать, что за ним наблюдают. Это нельзя ни с чем спутать.
Неуютно, когда на тебя смотрит человек, но когда за тобой следят звери…
Ди видел себя в зеркальных окнах первых этажей. От этого становилось жутко.
Одинокий человек с обрезом наизготовку посреди мёртвого города мёртвой планеты. Где-
то совсем рядом звери. Они ждали, пока он хоть немного расслабится и перестанет
беспрестанно вертеть головой. Им даже могло хватить ума, специально показаться, чтобы
человек начал нервничать.
Ди шагал и шагал, а звери всё не нападали. На несколько мгновений он даже
засомневался, а точно ли видел коричневые шкуры. Возникла мысль, что даже если и
видел, то они могли по своим делам идти. Но эта мысль была слишком смехотворной. У
них было два дела: достать еды и полакомиться человечиной. И для первого в город они
не ходили.
Сбоку, в тёмном проулке меж двух небоскрёбов, боковое зрение выхватило
движение. Разведчик молниеносно припал на колено. Чёрные провалы стволов уставились
в сторону потенциальной опасности.
«Их мало! – сообразил разведчик. – Ведь иначе они бы уже давно напали!»
Облегчённо вздохнув, как будто малое количество зверей повышало его шансы на
выживание, Ди напряжённо вгляделся в сумрак проулка. Рассмотрел в темноте
заснеженные деревянные ящики, десяток металлических контейнеров и груду
разнообразного мусора рядом с ними. Между ящиками, у стены, разведчик заметил два
зелёных глаза. Ещё внимательней приглядевшись, увидел и их обладателя.
Звери были похожи на людей. Единственные серьёзные отличия в том, что тело
покрыто коричневой шерстью, а на верхней челюсти два длинных резца. Самое опасное
оружие у них в лапах – длинные и острые когти. Передвигаться эти создания способны
как на двух, так и на четырёх конечностях.
Ди напрягся. Он никогда не слышал, чтобы звери устраивали подобные засады.
Они всегда нападали в лоб, открыто. Скорость, с которой они перемещались, заставляла
людей изводить не один десяток патронов, а их живучести лишь позавидовать – даже
несколько попаданий в упор были далеко не всегда смертельны. Что-то в подобной засаде
показалось странным, выбивающимся за рамки понимания.
За спиной тихо-тихо скрипнул снег. Реакция оказалась быстрее мыслей. Ди мигом
развернулся и нажал оба спусковых крючка. Обрез, с громким «Ба-бах», выплюнул из
обоих стволов крупную дробь, но смертоносный металл не достиг цели. У зверя реакция
оказалась ещё быстрее. В тот момент, когда разведчик ещё поворачивался, зверь уже
отпрыгнул вправо. Дробь пролетела рядом, раскрошив стекло одного из небоскрёбов. Ди
заворожено пронаблюдал, как стеклопакет, разлетевшись на миллион частичек, осыпался
в снег. Внутри увидел большой и странный автомобиль, кардинально отличавшийся от
тех, что навсегда застыли на улице, не только размером, но и колёсами. А точнее их
отсутствием.
Больше рассматривать времени не было.
Зверь ухмыльнулся. Губы раздвинулись, ещё больше открывая устрашающие
клыки. Ди переломил обрез ружья. Трясущимися руками запихнул два патрона.
Противник медлил, стоял в десятке шагов на двух лапах и ухмылялся. Патроны с дробью
заняли места в стволах. Закрыть и взвести обрез – дело одного мгновения.
И вновь зверь удивил поведением. Он не попытался напасть или скрыться из зоны
поражения.
Ди отпрыгнул в сторону, с намерением выстрелить в то место, где мгновение назад
стоял. Однако сделал это слишком рано. Зверь, который до того сидел в засаде, ещё не
успел подкрасться близко. Он лишь готовился к решающему прыжку, и с удивлением
пронаблюдал, как будущая пища сиганула в сторону. Поскользнувшись, молодой
разведчик грохнулся на пятую точку. Из-за падения выстрел угодил в воздух. Мгновение
он смотрел на изготовившегося к прыжку зверя. В мыслях мелькнуло: «Самка». Более
хрупкое телосложение, меньше клыки, грудь, хоть и практически невидимая под шерстью,
да и морда симпатичнее.
«О чём я думаю?! – пронеслось у него в мыслях. – Какая симпатичность?!»
В следующий миг он уже стоял на ногах. Глаза зверей округлились. Они тоже не
ожидали от него такой прыти. На их морды выползла улыбка – человек побежал; решил
порадовать их любимым развлечением – погоней.
Ди дал дёру так, будто за ним не два зверя охотились, а как минимум двадцать.
Сзади донеслось довольное рычание. Глянув через плечо, он увидел, с какой
сумасшедшей скоростью звери, на четырёх лапах, нагоняли его. Ещё несколько
мгновений и он почувствует, как одежда, сшитая из кусков шкур, разорвётся под когтями,
а после страшные клыки вонзятся в мягкое и беззащитное человеческое тело.
Разведчик резко прыгнул в проулок между домами. По инерции больно грохнулся
плечом о стену. Звери же вообще пронеслись мимо, не смогли повторить манёвр. Ди
побежал, на ходу вставляя в стволы обреза патроны. Обернувшись, увидел, что звери
появились в проулке.
«Подпустить ближе! Убьют! Один шанс! Подпустить ближе!» – мысленно
заметался он.
Рука, тем временем, взвела курки.
«Один шанс, – чётко осознал молодой разведчик. – И, либо остаюсь живой, либо
сегодня же становлюсь пищей»
Он оглянулся и как раз вовремя. Самец, опередивший самку на несколько
корпусов, почти догнал его. Последним, решающим прыжком, он собрался положить
конец охоте. Несколько долгих, как вечность, мгновений Ди смотрел в карие глаза, где
навсегда застыла злость. А в следующее, резко повернувшись, выстрелил из одного
ствола.
Крупная дробь, да ещё и с близкого расстояния, разворотила зверю морду.
Разведчика, инерцией и отдачей от выстрела, кинуло спиной в снег. Шапка слетела с
головы и тоскливо откатилась к серой бетонной стене. Зверь с искорёженной мордой
проскользил по снегу и замер рядом, уставившись в лицо человека единственным
оставшимся, широко раскрытым карим глазом. Вместо второй половины морды было
кровавое месиво из костей, мозга и крови.
Ди вскочил. Самка была уже близко. Разведчик вскинул обрез и, не целясь, нажал
второй спусковой крючок. Зверь, предугадав траекторию полёта дроби, за мгновение до
выстрела, прыгнул на стену. Сделав по ней два скачка, разъярённая самка приземлилась
на человека. Мир в глазах Ди крутнулся, и он распластался на снегу. Зверь одним
движением разорвал острейшими когтями одежду из шкур.
Наибольшее лакомство зверей – живое, ещё бьющееся сердце. Нередко они
устраивали драки между собой за обладание им. И Ди понял, что через несколько
мгновений может быть успеет увидеть собственное.
Страх близкой смерти парализовал молодого разведчика. Он встретился взглядом с
пронзительными зелёными глазами.
«Такие могли бы принадлежать какой-нибудь красавице, но не этой самке» –
пронеслась неуместная мысль.
Из пасти зверя воняло так, что человека затошнило. Ди непроизвольно попытался
отстраниться. Зверь, тем временем, замахнулся, приготовившись воткнуть острые когти в
грудь жертве, чтобы в следующий момент подцепить рёбра и привычным резким
движением «раскрыть» грудную клетку.
Глаза Ди, от осознания близкой смерти, наполнились слезами. Страх придал сил.
Он дёрнулся так неистово, что зверь, не сумев удержаться, покатился по снегу. Вскочив,
он зачерпнул из сумки горсть патронов, переломил ствол и попытался запихнуть всю
горсть. Патроны посыпались в снег. Лишь один провалился в жерло ствола. Ди захлопнул
обрез. Успел взвести оба курка, когда зверь вновь сбил с ног. Одно мгновение разделяло
разведчика со смертью.
Зверь замахнулся обеими лапами. Ди подставил к морде обрез и нажал оба
спусковых крючка. Бухнул выстрел. Самка закричала, будто рожающая женщина.
Схватившись лапами за морду, покатилась по снегу.
Ди вскочил. Переломил обрез ружья. Отстрелянная гильза вылетела из ствола.
Молодой разведчик пронаблюдал за её полётом.
Раненный зверь заворочался в кровавом снегу, пробуя подняться. Ди прекрасно
понимал, что самка, даже в таком состоянии, не даст добраться к поселению.
Опустив руку в сумку, пошарил в поисках патронов. Зверь прекратил вопить. А
когда убрал лапы, разведчик увидел, что вся левая сторона обожжена.
«Стареет оружейник, – подумал он. – За два похода уже пятый без дроби».
Ди интенсивней закопошился в сумке, но не смог найти продолговатого овального
предмета. Ни одного. Заглянул внутрь, и кровь заледенела в жилах.
Даже раненные звери смертельно опасны для вооружённого человека. Если же у
этого человека не осталось патронов…
Ди побежал. Ледяной воздух, врываясь в лёгкие через рот, обжигал. То, что мог
умереть чуть позже, от кровавого кашля, вызванного воспалением лёгких, он даже не
подумал. Страх близкой когтистой смерти заслонил далёкий и невнятный ужас кровавого
кашля.
Один раз Ди оглянулся. Зверь поднялся на лапы и помотал головой. Капли крови
полетели в стороны. В следующий миг самка посмотрела на улепётывавшего по проулку
человека. Глаза прищурились, пасть оскалилась, по телу пробежала крупная дрожь. Когда
Ди оглянулся в следующий раз, самка с опаленной мордой была уже совсем близко. Ещё
несколько десятков прыжков и он вновь окажется в её лапах.
Зелёный глаз жутко смотрелся посреди каши из крови, кожи и коричневой шерсти.
Сумка стучала по бедру, обрез показался слишком тяжёлым. Ди захотелось выбросить
обрез и сумку, только б не попасться ещё раз в лапы зверя. Но молодой разведчик
отбросил эти мысли.
Человек выскочил из проулка между домов быстрее пули. Следом, размазанным
коричневым пятном, пронёсся зверь. Ди оглянулся. Пронзительные зелёные глаза и
оскаленная пасть со страшными клыками была уже совсем рядом. Разведчик перехватил
обрез за стволы. Ещё раз оглянувшись, увидел, что самка вот-вот прыгнет.
«Раз. Два. Три» – про себя сосчитал он.
После, резко обернувшись, Ди со всей силы махнул обрезом. Рукоять бывшего
ружья пришлась в скулу находившегося в полёте зверя. Самка рухнула без сознания в
снег. Молодой разведчик тоже упал. Оружие отлетело в сторону. Моментально вскочив,
он кинулся к обрезу. Заледеневшие пальцы с трудом обхватили стволы. Сзади донёсся
шорох. С лёгким стоном Ди обернулся. Самка приходила в себя. Попыталась подняться,
но сил хватило лишь на то, чтоб перевернуться на спину. У разведчика возникла идея:
подойти и перерезать горло, пока она ещё слаба. Он даже сделал несколько шагов, но
потом остановился.
«Не подходи! – завопило подсознание. – Не подходи!»
Ди и сам уже понял, что чуть-чуть не сделал ужасную глупость. Отец с детства
учил, что если зверь кажется слабым, это вовсе не означает, что он слабее вооружённого
человека. Самка пошевелилась, вновь попыталась встать и опять тщетно. Разведчик ещё
несколько мгновений постоял, размышляя, как же так получилось, что зверь, практически
беспомощный, лежал перед ним, а из оружия лишь бесполезный в данной ситуации нож?!
И Ди побежал. Последние скупые лучи отражались от зеркальных поверхностей
небоскрёбов и снега, ослепляли. Несколько раз оглядывался. Зверь не преследовал, в
одиночку близко к поселению людей они не подходили. Руки замёрзли. Остановившись,
засунул обрез подмышку. Негнущимися пальцами с трудом выдернул из-за пояса
перчатки. Кое-как нацепил. Привычным движением собрался поправить шапку и понял,
что её нет.
– Да чтоб тебя! – хлопнул рукой по бедру.
Глубоко вздохнув через нос, трусцой побежал дальше. Вскоре показалась огромная
площадь посреди мёртвого города, а на ней и родное поселение, обнесённое высоким
частоколом. Рядом с вращающимися дверьми одного из небоскрёбов крутилось человек
шесть-семь ребятни. Пока взрослые не заметили их отсутствие, они развлекались
любимой детской забавой: «А кто сможет дальше зайти в отравленное здание».
Они как раз считались, кому первому входить, кому второму и так далее.
– Говорил зверь «никому не верь», – после каждого слова, мальчуган в куртке из
медвежьей шкуры тыкал в каждого пальцем. – Надел сапоги и быстро беги. Нет сапог –
жми на курок, нет курка – выходи пока, – закончилась считалка на черноглазой девочке.
– А ну, прочь от входа! – прикрикнул на них Ди. – Знаете же, что внутри опасно,
чего лезете?! Или думаете, что это шутки? – он напыжился, всем видом стараясь показать,
что взрослый, хотя сам ещё несколько Сезонов назад играл в подростковый вариант этой
же игры. Если у детей надо было просто забежать и потом рассказывать, как там темно и
страшно, то подростки должны были вынести из зданий какую-нибудь безделушку.
– У тебя забыли спросить, Мясо! – выступил вперёд мальчуган в куртке из оленьей
шкуры. – Иди, под лавочку спрячься! Как обычно! Мясо!
Ди сделал к ним два устрашающих шага. Ребятня, с весёлым гигиканьем,
разбежалась по площади.
– Мясо! Мясо! Мясо! – разнеслись по округе звонкие голоса.
***
Ди вскочил с лавочки. Спросонья чуть не потерял равновесие. Кошмар, в котором
убегал от зверей, но они догоняли и начинали терзать, застыл перед глазами. Разведчик
потёр слипшиеся веки, потянулся. Организм до конца не проснулся, но Ди чувствовал, что
выспался отменно.
Братья с жёнами и детьми ещё спали. Каждая семья на своей кровати, дети между
родителями. Ди улыбнулся, глядя на родственников.
«Когда-нибудь… Скоро и у меня будут жена и дети» – подумал он и представил,
насколько теплее тогда станет спать.
За столом сидела мама. Возле коптящего огарка лежала поджигалка, небольшое
электро-механическое устройство, найти которое в мёртвом городе проблем не
составляло. Свеча была не в состоянии осветить внутренности большого дома, но Ди
этого и не требовалось. Дом был сделан, как одна огромная комната, и ширмами из шкур
разделён на несколько частей. В первой, возле входной двери, находился разнообразный
хозяйственный инвентарь. Во второй части, центральной, стоял электроводонагреватель в
виде чана с водой, от которого шли трубы по всему периметру и даже на чердак. Правда,
последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретая
вода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена таким
образом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик так
и не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались стол
и множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободное
от работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Как
говорится: и в тепле, и не в обиде. В третьей же, задней части, находились туалет и
кладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того,
чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, в
основном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды в
Период Бурь.
Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительного
прибора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях,
сделанных семьёй столяров.
Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие –
входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническое
решение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.
Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли,
каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назад
старший брат – Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и странно
пахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономить
свечи семья разведчиков перестала.
Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-то
мастерила. «Размышляю, рукодельничаю» – всегда оправдывала она своё раннее
пробуждение.
– Привет, мам, – прошептал Ди.
– Здравствуй, сынок, – мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась с
той теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. – Как спалось? Что-то
плохое приснилось?
– Нормально, мам. А ты чего такая грустная? – Ди оделся, поискал глазами шапку.
– Тяжело встала, – вздохнула мать. – Да и вот! – на столе, отложенное в сторонку,
лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверем
куртку. – Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.
Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спине
или груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волоса
была не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным в
использовании.
– Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будто
этот ремешок прямо сейчас нужен?! – молодой разведчик осторожно надел зашитую с
материнской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего на
один Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала у
изголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, и
когда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.
– Не спится мне, – горько вздохнула мать. – Ноги болят, временами я их перестаю
чувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их…
– она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.
Ди подошёл, обнял маму.
– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо. – Я не дам тебя в обиду! – сказал то, чего
сделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.
Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.
– Спасибо… – мама крепко сжала руку. – Иди, тебе надо отчитаться.
– Не бойся, – зачем-то добавил Ди.
Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел,
чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулся
носом о перила.
– Да чтоб тебя! – пробормотал любимую присказку.
Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевало
очередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов,
приятно слепило глаза.
– Да чтоб тебя! – пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва –
дочь и единственная выжившая родственница оружейника.
Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади.
Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась.
Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.
Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежность
ребячества, когда лучший друг – тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В конце
прошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Они
уволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился в
напоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никто
и никогда не приходил обратно от зверей. Женщины под навесом сразу вспомнили, что
бабка Эвы была колдуньей и доставила людям множество бед. В довесок, после
возвращения она стала странно себя вести. Не интересовалась женихами, хотя вошла в
возраст, когда женщины в поселении уже имели детей. Ни с кем не общалась, даже когда
готовила еду под навесом. После возвращения волосы Эвы из рыжих превратились в
седые. Вдобавок она начала их коротко стричь, хотя девушке полагалось иметь длинные,
иначе из чего она будет делать родным подарки? Отношение к ней усугублялось тем, что
она была худа и стройна. Бабы под навесом, одна другую перебивая, авторитетно
заявляли, что такая худышка на втором ребёнке «закончится», тогда как женщинам
приходилось много рожать. Смерть в поселении была частым гостем.
До того достопамятного нападения зверей к Эве относились что называется
«никак». Если и замечали, то сразу вспоминали бабку, будто Эва в ответе за её
прегрешения. Ди никогда не обращал внимания на пересуды в адрес подруги. А когда
слышал подобное в собственном доме, то вступал в ожесточённый спор, с пеной у рта
доказывая, что Эва – лучшая из девушек. Несколько раз даже бывало, что, отстаивая честь
подруги, со сверстниками дрался.
Но всё изменило возвращение.
Из-под навеса быстро расползлись слухи, что бабка перед смертью передала знания
внучке. Женщины припоминали слышанные от родителей истории, беззастенчиво
приукрашали моментально придуманными событиями. В итоге, меньше чем за Сезон, Эва
приобрела такую зловещую репутацию, что любую другую давно бы изгнали, но она
осталась единственным живым родственником престарелого оружейника. А мастерство
этой семьи требовалось поселению как воздух.
Секретами ремесла делиться не принято. Все семьи привыкли выполнять свои
обязанности. Еду под навесом делили на количество домов – каждый рот в доме был на
счету. При дележе продовольствия, которое тоже проходило под навесом, бывало, что
бабы друг дружке выдирали не один клок волос. На подсознательном уровне никто не
хотел кормить бездельников.
Потому и в гости ходить было не принято. Даже детей женить старались внутри
семьи. Если этого не получалось из-за близкого родства, то выдав дочь, приходилось
очень быстро забывать о ней. По сложившимся традициям, невестка также должна была
забыть об отчем доме и полностью сконцентрировать внимание на новой семье. Из-за
этого девочек премудростям профессий не учили.
От женщины требовалось, чтоб рожала, следила за хозяйством, еду готовила. В
истории поселения бывали случаи, когда девушки не могли выйти замуж, либо
оказывалось, что родить они не могут. Тогда женщина становилась для дома обузой.
Эве пришлось быстро постигать семейную науку. В её обязанности входило
изготовление пороха, патронов, ремонт оружия, а также изготовление нового, вместе с
семьями столяров и литейщиков. В мёртвом городе оружия не было. Либо его растащили
в первые дни катастрофы, либо оно и вовсе было под запретом.
Ди немного прошёл и обернулся. Она смотрела вслед. От этого взгляда у него по
коже побежали мурашки, показалось, что бывшая подруга его оценивает, словно зверь
перед нападением.
– Да чтоб тебя! – прошептал разведчик и прибавил шагу.
Первые жители соорудили поселение на окружённой небоскрёбами, гигантской
площади мёртвого города. В центре располагалась одна из трансформаторных
подстанций. Уникальная в своём роде. Все здания в городе имели солнечные батареи на
крышах. На западе, между городом и горами, находилось огромное количество ветряных
электростанции, из-за чего рождалась аналогия с Садом. Также эту территорию иногда
называли Снежной преградой из-за сильного ветра и поднимаемого им снега. Вся энергия
от солнечных батарей и ветряков благодаря подземным кабелям попадала в
трансформаторную на площади, откуда уже расходилась по нуждам города. Первые
поселенцы убрали с площади все ненужные постройки и вокруг оставшихся сооружений
выстроили поселение, которое изначально мыслилось как круглое, но в итоге приобрело
овальную форму. Электроэнергию же перенаправили с города на собственные нужды.
Вокруг трансформаторной находились хозяйственные постройки, где выращивали
еду – лишайники, мхи, осоки, луговики, а также содержали отловленных оленей, которых
забивали накануне Периода Бурь. По соседству находился навес, где женщины в очагах на
открытом огне готовили еду. Самое трудное при этом – разжечь огонь, так как древесина
из окрестных рощиц промёрзла насквозь. Даже оставленные угли иногда не могли
воспламенить её.
Проходя мимо трансформаторной, Ди бросил привычный взгляд на закрытую
дверь в надежде, что она откроется, и ему удастся что-нибудь разглядеть. Но она
оставалась закрытой. Ди с сожалением вздохнул.
Право входа в здание трансформаторной подстанции имели лишь самые опытные
члены семьи электриков. И все судьи, естественно. Остальным, под страхом изгнания из
поселения, запрещалось входить внутрь. Как утверждали судьи, любой неосторожный
поступок внутри здания мог привести к тому, что всё поселение окажется без
электричества, а это, в свою очередь, грозило неминуемой смертью. Кроме того, внутри
всегда дежурил один из судей и за ним сохранялось право отключить энергию какой-либо
семьи при малейшем неповиновении.
К каждому дому были протянуты кабели, вмурованные первыми поселенцами в
стены. Внутри торчало два оголённых конца, к которым намертво присоединялись
приборы, необходимые в работе каждой семьи. Большинство жителей боялись
электричества как огня. Не видели его, не понимали принципа действия, но знали, что оно
убивает. Бабы с детства стращали детей рассказами про торчавшие из стен провода. Так
же, как пугали когда-то и их, чтобы не подходили к невидимому убийце. В итоге,
поколение за поколением люди вырастали и боялись электричества. А к семье электриков
относились с большим почтением и уважением, за каждую, пусть даже мелкую и
незначительную работу, старались отблагодарить.
Главное приспособление в каждом доме – электроводонагреватель, в быту
именуемый просто печкой. Он выполнял сразу несколько функций: отапливал, давал
питьевую воду, а в Период Бурь в его чане готовили еду. Каждый ребёнок знал, что
отопительная система не должна стоять без воды – чревато её поломкой. И каждый
ребёнок знал, что снег по мере надобности, надо закидывать в чан вне зависимости от
того, говорили взрослые это делать или нет. Судьи рассказывали, что первые поселенцы
привезли с собой для отопления какие-то «спиральки». Когда же они сломались, было
предложено отапливаться дровами. Но, поразмыслив и посчитав, пришли к выводу, что
при таких расходах им вскоре нечем будет восстанавливать стены. Дерево не пребывало, а
тратить его приходилось и так много. В итоге, была предпринята колоссальная работа по
проектированию, разработке и сборке электроводонагревателей, а также всей системы
отопления в каждом доме и хозяйственных постройках.
Легенда, которую в поселении впитывали с молоком матери, гласила, что предки
жили в тёплом месте, где отсутствовали звери, а пищи было вдосталь. И находилось это
место под таким же мёртвым городом за океаном. Однако, по каким-то причинам, людям
пришлось уйти. Вот здесь в легенде и начинались серьёзные расхождения. Одни
утверждали, что там появились звери, которые попросту выгнали людей. Другие
говорили, что появились какие-то механизированные смертоносные приспособления.
Третьи стояли на том, что от города исходило излучение страшной поражающей силы, и
когда это выяснили, пришлось оставить его немедленно. Четвёртые настаивали, что люди
вообще ниоткуда не приплывали, а всегда жили в этом поселении посреди мёртвого
города. Как бы там ни было, но если кто и помнил достоверные ответы – так это семья
судей. Однако делиться секретом с другими они не спешили.
Мимо Ди с визгами и смехом пробежала толпа малышей. Они играли в нападение
зверей. Следопыт отметил, что среди них, как обычно, нет ни одного судейского ребёнка.
Тут же его мысли перекинулись на Сию – дочь главного судьи, и он завертел головой в
тщетной надежде увидеть её где-нибудь поблизости. В Сию были влюблены почти все
мальчишки его возраста и каждый тешил себя призрачной надеждой, что именно он –
единственный достойный кандидат.
С семьёй судей породниться мечтали все, но они выбирали лишь наиболее умных и
успешных. Члены этой семьи были главным и непререкаемым авторитетом. Именно они
осуществляли контроль общественных работ в хозпостройках. Для этого был составлен
график, по которому каждый из домов привлекался на три дня к работам. Сколько
выходило людей никого не интересовало – важен результат. Зачастую приходилось
работать всем, начиная от детей и заканчивая стариками. От работ освобождались лишь
главы семей и сами судьи, а для бойцов было послабление. Каждый из их домов работал
по одному дню, один за другим. В итоге трудились лишь женщины сразу всей семьи, а
мужчины занимались своими прямыми обязанностями – охраной периметра и
наблюдением за правопорядком.
Также судьи хранили и распределяли материальные ценности поселения. Выдавали
каждой семье норму профильной работы, согласно потребностям остальной общины.
Они же возглавляли Совет, и решали вопросы о том, виновен человек, или нет.
Резкий порыв ветра со снегом оборвал размышления Ди, забираясь под одежду и
напоминая, что нужно наконец отчитаться о невыполненном задании. И чем скорее он это
сделает, тем раньше сможет вернуться домой в тепло.
Изредка кто-нибудь из жителей поселения, наслушавшись разнообразных сказок и
преданий, пускались на поиски мифического рая за океан, откуда по поверьям приплыли
первые поселенцы. Надежда или безысходность заставляла людей отправляться в эти
загадочные и опасные предприятия. Находили ли они то, что искали, оставалось тайной,
ведь обратно никто не вернулся.
Океан никогда не замерзал, в отличие от глубоко врезавшегося в материк залива в
северной части города. Предполагали, что по льду, который растаивал лишь к середине
Сезона, эти искатели рая добирались в соседний город, а из него, как гласила легенда, по
гигантскому мосту можно было попасть на другой континент. Правда это или нет, могли
знать лишь судьи.
По периметру поселение обнесли высоким частоколом с вмонтированными в него
стальными листами и прорезанными в них бойницами. Кто и когда предложил вставлять
эти листы металла, уже никто не помнил. Последующие поколения посчитали это
глупостью и постепенно их убирали. Но даже такие меры предосторожности не спасали от
набегов зверей, которые почти всегда находили способ продраться внутрь.
Судьи говорили, что первые поселенцы пытались сооружать забор из крупного
городского мусора, но звери его с невероятной лёгкостью сталкивали или по нему же
забирались внутрь. Вдобавок для постройки такой стены требовалась техника, которая
уже при первых поселенцах была древней. В итоге приняли решение строить деревянную
ограду. Ведь, в конечном счёте, никакой забор не мог остановить зверей в их ненасытной
жажде человеческой крови.
Днём люди не боялись выходить на улицу. Холод хоть и кусался, но солнце не
давало околеть. С приходом же темноты из домов никто не выходил. Даже звери не
нападали по ночам.
Самое страшное событие в жизни поселения и всей планеты – Период Бурь. В это
ненастное время на улице выжить практически невозможно. Температура на планете даже
в самые тёплые дни не поднималась выше минус тридцати пяти. В Период Бурь она
падала до минус восьмидесяти и ниже. Вдобавок поднимался сильнейший ветер.
И так текло время из поколения в поколение.
Из жизни в жизнь.
***
Ди быстро выкинул из головы встречу с Эвой. Весело шагая вперёд, приветливо
здоровался со встречными.
– Эй, Вэлдис! – окликнул бойца, вышедшего из своего дома. – Как дела?
Вэлдису, молодому парню, совсем недавно женившемуся на бойкой девице, при
последнем нападении зверей оторвали левую кисть. И он радовался такому везению.
Правая-то рука не затронута, а значит, не будет обузой.
Чтоб жениться, согласия родителей мало. Требовалось получить разрешение
Совета, куда входили главы двенадцати семей. В девяти из десяти случаев разрешение
было обыкновенной формальностью, но иногда главам семей всё же приходилось
спорить, отстаивая чьё-то право на взаимную любовь.
– Думаю, не свернуть ли тебе шею?
– Какие мы грозные! – покачал головой Ди. – У тебя что, кисть отросла?
– Тебя, Мясо, я и одним мизинцем убить смогу, – рявкнул Вэлдис. – Проваливай,
пока цел! – молодой боец сделал несколько устрашающих шагов, а разведчик, на всякий
случай, отбежал.
Семье бойцов из тридцати трёх домов в поселении принадлежало девять. Они
располагались в центре, пять по одну сторону хозпостроек и четыре по другую. На крик
из всех соседних домов повываливали остальные бойцы. Они – самая многочисленная
семья – старались держаться друг друга. Впрочем, как и остальные.
– Эй, Мясо, ты чего тут бродишь?
– Мясо, на ужин попасть захотел?
– Мясо, когда ты уже хоть какую-то пользу принесёшь?
Ди не обращал внимания на обидные выкрики. Бойцы постарше вернулись в дома.
Молодёжь продолжала упражняться в остроумии. По юношеской наивности он заглянул
под навес. Рассчитывал встретить там Сию. Но она под навес в такую рань никогда не
приходила. Зачем дочери главного судьи сразу после сна утруждаться работой?
Многочисленные бойцы охраняли периметр, часто сопровождали людей за
частокол. Они гордились тем, что умели умирать. Их с детства учили обращению с
оружием, а боевым крещением становилось убийство зверя ножом. Женщины бойцов
тоже не отличались покладистостью характера. Именно они зачастую устраивали под
навесом склоки, имевшие порой самые отягчающие последствия.
Помимо бойцов были и другие большие семьи – литейщики, столяры, электрики и
охотники. Все они занимали по три дома. Литейщки занимались изготовлением
разнообразных стальных предметов. Столяры мастерили и ремонтировали деревянные
изделия. Электрики следили за ветряками и любыми неисправностями проводки.
Охотники занимались рыболовством, ловлей оленей, охотой на моржей и пингвинов.
Остальным семьям в поселении досталось по одному дому.
Лекари и повитухи жили в самом маленьком домике слева от семьи судей. Справа,
в большом доме жил оружейник с единственной выжившей дочерью – Эвой. Для многих
оставалось загадкой, как они вдвоём успевали справляться со всеми обязанностями:
ремонтировать оружие, изготавливать порох и патроны.
В истории поселения были попытки свергнуть власть судей, но закончились они
плачевно. Бойцы были самой привилегированной семьёй из всех. И главную обязанность
– охрану власти – исполняли дотошно.
Ко всему прочему дом судей немного отличался от остальных, фактически
однотипных. Он был намного больше и имел подземную комнату, о которой ходило
множество слухов. Сами же судьи утверждали, что ничего загадочного в этой комнате
нет, и она используется как кладовая. Однако внутрь никого не пускали.
Ди уже подходил к дому одёжников, когда боковым зрением уловил, что Эва идет
за ним. Вокруг царило оживление, люди сновали туда-сюда по делам, из-под навеса
доносились голоса баб. Следопыт испугался, что кто-нибудь мог тоже заметить
преследующую его Эву, и уж тогда бы точно поползли слухи. Увеличивая расстояние, Ди
ускорил шаг. Дверь соседнего дома открылась, выпуская нескольких женщин семьи
одёжников, следопыт оглянулся, но Эвы уже не было. Он с облегчением вздохнул и
отправился дальше. Показалось. Она просто шла под навес.
Семья одёжников с трудом помещалась в один дом. Однако когда на Совете Дидли,
главный судья, завёл вопрос о расселении, то услышал категорический «нет». Глава семьи
наотрез отказался селиться в нескольких домах, сославшись на то, что они живут в
тесноте, да не в обиде. Семья занималась тем, что шила одежду и обувь для всего
поселения из шкур животных – в основном оленей и моржей. Изредка у охотников
получалось забить самого страшного хищника – медведя, на которого даже звери не
нападали, и тогда к одёжникам выстраивалась очередь на вещи из его шкуры. Ходило
поверье, что вещи, сделанные из шкур медведя или зверей, приносят удачу. И лишь главы
семей, судьи и особо выделившиеся бойцы имели право носить такую одежду. Также
одёжники занимались изготовлением простыней, пелёнок и прочих хозяйственных
принадлежностей из материала, который разведчики находили им в городе.
Соседний дом строителей-ремонтников был окружён горами всевозможного хлама,
где иногда поутру находили закоченевший труп кого-нибудь из односельчан. Нередко
бывало, что, отправившись вечером за добавкой к самогонщикам, соседям ремонтников,
домой человек не возвращался. Противное пойло, варимое семьёй самогонщиков, по
вкусу напоминало прелые опилки. Да и цвет имело соответствующий – мутно-
коричневый. Поговаривали, что именно из опилок его и гнали. Но для некоторых эта
противная жидкость была в жизни самым главным.
Один из домов занимала многочисленная семья мусорщиков. Вся грязная работа,
естественно, доставалась им. Позади каждого дома имелась пристройка. В ней человек
справлял естественные надобности, а потом, при помощи специальной блочно-
поворотной конструкции выбрасывал всё наружу. Уборкой этой замёрзшей субстанции
мусорщики и занимались, попутно убирая любой другой сор. Почти вся семья
беспрерывно нахаживала к самогонщикам, трезвыми их редко кто видел.
В эти две семьи, самогонщиков и мусорщиков, по доброй воле не попадали. Если
человек пристращался к пойлу и переставал работать, то его выгоняли из семьи. В таком
случае оставалось либо уйти из поселения, либо присоединиться к этим двум семьям. Но
если человек и там переставал работать, то решением Совета его уже навсегда выгоняли
из поселения.
Небольшую семью составляли гончары. Они были бесконфликтными и
неприметными – тихонько изготавливали посуду. Поэтому в поселении о них ходили
нехорошие байки. Некоторые бабы договорились даже до того, что начали утверждать,
будто вся семья ночью превращается в зверей, днём же вновь меняют облик на
человеческий. Люди со здравым рассудком на подобные домыслы баб не обращали
внимания.
Ди принадлежал к малочисленной семье разведчиков. Он – младший ребёнок в
семье и поговаривали, что престарелая мать при родах чуть не умерла. Она родила
восемнадцать детей, но выжили лишь пятеро. Загадочной легендой дома разведчиков
была пропажа Виры – первенца. Дочь попросту исчезла накануне свадьбы, и сколько отец
не пытался её найти, ничего не вышло. Будто в небо взмыла. К тому времени как Ди
подрос, папа сильно одряхлел. Старших сыновей он успел обучить особенностям
профессии. Младшему не досталось практически ничего. Те крохи знаний, которыми Ди
обладал, дались случайно. Кое-что подсмотрел у братьев, до кое-чего добрался через
собственные шишки. И лишь в последнее время отец взялся за обучение младшего сына
чтению карт. В итоге Ди научился читать их не хуже Гтирера – старшего брата и
великолепного разведчика.
Три дома в поселении пустовали. За один из них несколько Сезонов спорили
литейщики и бойцы. В этом препирательстве, несколько раз доходившем до побоища, не
смогли помочь ни судьи, ни Совет, где по этому поводу тоже пару раз вспыхивали драки.
Второй дом находился на ремонте, после нападения зверей. Семья столяров, которая там
жила, временно переехала к родственникам. Третий – лишь частично сохранившийся
каркас. Поговаривали, что по ночам там можно увидеть призраков бывших хозяев – семьи
свечников. Их дом, вместе с обитателями, сгорел ночью. Наутро люди обнаружили остов
и обуглившиеся трупы. Судьи утверждали, что Ни-Диидо, спившийся глава семьи,
устроил пожар. Единственное, чем жителям запомнились сгоревшие заживо люди, так это
загадками, которые оставили. Бабы под навесом нет-нет да начинали гадать, а почему ни
один человек так и не проснулся во время пожара.
Уничтожение семьи свечников поселение не особенно-то и заметило, как и
исчезновение некоторых других семей задолго до этого. Разве что свечи всем пришлось
изготавливать самостоятельно из жира моржей, который добывала семья охотников.
За время существования поселение потеряло много людей. Но самыми значимым
было разделение, как прозвали в поселении событие, произошедшее в начале прошлого
Сезона. Сразу после первого, традиционного, нападения зверей, около ста людей из
различных семей бесследно и бесшумно пропали. Произошло это под утро, когда
поселение спало крепким сном. Даже брат-близнец отца Ди вместе со всей
многочисленной семьёй исчез. Оставшиеся жители догадывались, что бродившие слухи,
якобы за горами теплее и нет зверей, в итоге, нашли поклонников. Их возвращения ждали
целый Сезон. Но обратно не вернулся ни один человек. Судьи объявили всех, покинувших
родной дом, глупцами и о них постепенно забыли.
Ди весело насвистывал незатейливую мелодию, глядел по сторонам и
бессмысленно улыбался, просто оттого, что настроение хорошее. Ему следовало
отчитаться перед главою семьи строителей-ремонтников, по проваленному заданию. Но
молодого разведчика это совершенно не заботило. Он как раз поглядел на голубое и
безоблачное небо, которое бывает лишь перед Периодом Бурь, когда над поселением
разнёсся страшный звук – троекратный свист наблюдающего.
А это означало нападение зверей.
На несколько мгновений Ди окаменел. По округе, волной отражаясь от
небоскрёбов, разнёсся вой Вожака. С минуты на минуту звери начнут атаковать
поселение. Ди изо всех сил побежал к дому.
«Только б успеть!» – засела в голове единственная мысль. Без оружия на улице у
него не было шансов выжить.
Донёсся первый выстрел – наблюдающий с одной из стен пальнул по зверям.
Одновременно из всех домов начали выбегать мужчины. Обвешанные оружием бойцы,
заняли ключевые точки. Перешучиваясь, будто собрались на увеселительную прогулку,
они приготовились броситься туда, где произойдёт прорыв. Остальные побежали к
стенам. И лишь женщины, да самые старые с самыми молодыми остались внутри домов.
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Выбор Евы», Сергей Александрович Гончаров
Всего 0 комментариев