«И бесы веруют и трепещут»

Сергей Шведов И бесы веруют и трепещут

рассказ

1

Праздник Дня Победы — самый красочный из всех. Летят воздушные шарики, развевается звёздно-голубой флаг Евросоюза, знамя победителей. У прохожих на груди приколоты радужные семицветные ленточки со значком красного мака — символом пролитой крови. Повсюду играет музыка, на улице продают хот-доги и бигмаки.

— Слушай, а кто кого победил?

— Тебя разве не учили в школе, что 9 мая — день Победы добра над злом.

— Ты, старый заучка, можешь выражаться просто и без выкрутасов?

— Праздник победы над Империей Зла.

В этот радостный день на огромных рекламных щитах всегда то американский солдат с лучезарной улыбкой обнимает японского, то солдат в шлеме со свастикой братается с французским чернокожим зуавом в красной феске.

— Так кто тот враг, которого они победили?

— Враг рода человеческого всегда рядом, а победили они нас.

— Ты же говорил про какую-то империю.

— Ты ещё со школы был тугодумом, а теперь впадаешь в старческий маразм. Я же сказал — победили Империю Зла, нас, русских.

— Тогда почему мы, русские люди, празднуем эту победу?

— Ну, стыдливо оставим определение «русские». Не стоит поганить нашими грязными устами святое и чистое. Это слово, равно как и «люди» с нами никак уже не соотносится.

— А кто мы?

— Мнимая величина, так нам говорят политики и историки. Или, если хочешь, мистическая функция, грандиозная мистификация, которая существует, пока генератор вселенского зла продолжает вырабатывать лже-энергию.

— Это как понять?

— Парадокс духовно-материального дуализма. Ученые опровергли мифы об истории русских. Всем только казалось, что существовала какая-то Русь. На самом деле её никогда не было. Совсем нет, от слова нет. Так нам открыли глаза всемирно известные светила исторической науки.

— Ничего не понимаю. Если русских нет, то кто же мы с тобой?

— Ну, тут уже каждый за себя отвечает. Я считаю, что я раб Божий, а кем ты себя видишь — твоё дело.

— Это как?

— А так, что большинство из нас не просто нерусские люди, а вообще — не люди.

— И кто же мы тогда?

— Перерождённые монстры… Давай-ка присядем на лавочку и полюбуемся на праздничное гуляние. У меня варикоз, ноги отказывают, а ты в свои семьдесят пять скачешь, как горный козёл.

2

В скверике у фонтана резвились нарядные дети. Разодетые по последней моде взрослые чем-то были похоже на них. Даже пожилые дамы были принаряжены пёстро, ярко и радостно, как экзотические попугайчики. Улыбающиеся лица выражали беззаботность и беспечность.

— Любуюсь и никак не могу насмотреться на мир бездельников, — ехидно ляпнул мне Костик.

— Какие же это бездельники? Богато и красочно одетые люди, обеспеченные. Сразу видно, что они образованны, хорошо получают на своей работе.

— На придуманных для них рабочих местах биржевых брокеров, айтишников, манагеров, риэлторов и чиновников. Страна, где уже нет заводов, агрофирм, и даже грядки на даче нельзя по закону возделывать, — паразит. Питается привозным, одевается в заморское, — продолжал меня драконить Костик. — Берёт чужое и не платит.

— Так в наше время во всем мире эталоном успешной модели экономики являются торговля ценными бумагами, игра с курсами валют на электронной бирже, открытие модных стартапов, разработка компьютерных игр, а также новые сорта генномодифицированных овощей и фруктов, новейшие бренды синтетических слабоалкогольных напитков для женщин и детей. Капитализация всего лишь одной популярной социальной сети в постиндустриальную эпоху выше, чем суммарная стоимость всей добывающей промышленности в отсталых странах. Люди хотят лайкать фотки с клубничкой и устраивать срач в комментах, а не уныло стоять за станком на заводе. Хотя тебе, заучке и вечному ботанику, этого не понять.

— Зачем же тогда плодить тунеядцев? — хитренько прищурился Костик. — Лишняя нагрузка на экологию. Проще вывести ещё один штамм ВИЧ и переморить лишний и бесполезный баланс для экономики.

— О-о, потребители нужны для оправдания полезности огромной бюрократической машины под названием администрация и нужности карательных органов и пенитенциарной системы. Панов без холопов не бывает. Далёкие тёплые страны развивают науку, производство и сельское хозяйство. Раскручивают маховик мировой экономики. Банки богатеют, а нам, как ты говоришь, бездельникам, перепадают крохи с панского стола. И не забывай про торговлю. Без оборотного капитала в обществе всеобщего потребления станут ненужными банковские сферы — высшее достижение постиндустриальной цивилизации. И наступят новые тёмные века.

— Что-то я мало светлого вижу в наше просветлённое время.

— Люди празднуют и радуются, а ты ворчишь по-стариковски, Костик.

— А что мне праздновать?

— День Победы.

— Ты ж, вечный троечник, даже не знал, кто кого победил, а берёшься судить.

— Приду домой, раскрою учебник и всё уточню.

— Не раскроешь, — зудел, как муха в банке, мой старый друг. — История вместе с психологией, логикой, риторикой входит в список наук, которые преподаются только в закрытых учебных заведениях, готовящих кадры для администрации президента, правительства, церкви, полиции и госбезопасности. А для тебя специально скомпилирован краткий курс всемирной истории «Историкон». Его можно читать только как Священное писание, не оспаривая ни строчки. Если ты имеешь иное мнение, то проявляешь нелояльность властям предержащим и неполиткорректность по отношению к другим странам. И то и другое наказуемо.

— Глупость!

— Давай-ка зрить в корень. Ухватим сразу быка за рога или чёрта за яйца. Тут не глупость, а устранение социальной дихотомии.

— А это ещё что такое?

— Противоречивая двойственность природы индивида и всего общества. В человеке заложены хищнические инстинкты, а десять заповедей и законы запрещают убивать, грабить и возжелать жены ближнего. Вот эта самая внутренняя противоречивость человека и общества и приводит к эпидемиям психических расстройств, то есть революциям.

— Как?

— Элита хочет, чтоб у ней всё было, а ей бы ничего за это не было. Ширнармассы отвечают — тожить хочем хапать не по чину и оттягиваться по полной без оглядки на законы! Желаемое запретно для быдла. Инстинкты борются с культурой. Психика расшатывается. И всё-таки побеждают животная природа. Крепостные жгут поместья, а бояр раскатывают с крыши.

— А это как-то лечится?

— Нет, только купируется, регулируется и корректируется. Давно разработаны практики манипулирования недовольной толпой. Криминал лишает творчества. Уголовник не мыслит, а только соображает, как хищник. Он уже не творец, разрушитель. Разврат изнашивает. Алкоголь отупляет. Наркотики быстро сводят в могилу. И никакой тебе революции, если умело дергать за вожжи взнузданное быдло.

— Но обществу всеобщего потребления нужны потребляди.

— У нас, верующих, иной взгляд на это. Вечный враг, который правит этим миром, хочет извести сынов Божьих и населить планету демонами. Дихотомия — это борьба между ангелом и бесом за душу человеческую. Дьяволу не дозволено непосредственно убивать людей. Он может только подстрекать нас на самоистребления. Как только постиндустриальный уклад достигнет апогея, людишки сами собой выведутся. Так считают православные.

— Ладно, Костик, языком молоть — не мешки ворочать. Пошли дальше праздновать Победу.

3

Костик был чокнутый с детства. В нашу эпоху экуменической эмансипации, когда лесбиянку можно хиротонисать в епископы, но нельзя носить православный крестик в классе, он на переменках в школьном коридоре безо всякого стеснения читал карманное Евангелие и даже крестился при учителях, за что его не раз вызывали к директору школы. Церковные посты отменили, а он строго постился по монашескому чину, хотя был такой худенький слабак, что соплёй перешибешь. Он вообще был хиляк, вечный ботаник и заучка. На уроках физкультуры стоял самым последним в строю. В армию его не взяли, потому что очкарик. Мы никогда с ним в школе не дружили. На службе в райисполкоме это был вечный Акакий Акакиевич. Даже не выслужил пенсию госслужащего третьего ранга, а получал копейки, как рядовой работяга. Я, как и все, издевался над ним, но под конец жизни случилось так, что мне пришлось бежать к нему домой за помощью.

Утром следующего дня, едва проснувшись, я понял, что моё старческое слабоумие перешло в сумасшествие… Я увидел рядом с собой руку монстра. Она была покрыта колючей чешуёй с еле заметными красными и жёлтыми узорами, как у круглоголовой ящерицы агамы.

Я отодвинулся от монстра, и… его рука двинулась вместе со мной. Скинул простыню и глянул на грудь и ноги — всё та же ящеричная чешуя по всему телу. Медленно поднялся и сел на кровати (профилактика против инсульта и инфаркта, доктор посоветовал). Взялся обеими руками за дверную ручку и медленно подтянулся, чтобы стать на ноги. Подошёл к зеркалу и увидел монстра в облике агамы-круглоголовки с широко раскрытой красной пастью.

Мне не к кому было пойти со своей бедой. По действующему законодательству, старикам запрещено навещать детей, чтобы не испортить внуков. Деды могут рассказать им о своём прошлом, о фактах, что шли бы вразрез с неоспоримым «Историконом». С детьми и внуками дедам в наше время разрешено встречаться раз в году на кладбище на радуницу, в день поминовения усопших. Я пошёл к Костику.

— С ума сошёл! В мае да ещё и в лыжном комбинезоне с капюшоном и лыжной шапочке с прорезями для глаз. Ты ж упаришься.

— Не подходи ко мне! Я заболел каким-то недугом кожи. Возможно, заразным.

— Я не дерматолог, но проходи и раздевайся. Осмотреть же надо.

Когда я скинул капюшон и стянул с головы лыжную шапочку, Костик пожал худенькими плечами:

— Ну и что случилось, старик?

— Я преобразился.

— Это в каком смысле?

— В физическом. Превратился в ящерообразного монстра.

— Я тебя всегда знал таким. Ещё с первого класса.

— Нет, ты потрогай мою руку! Это же кожа варана. И эти когти на пальцах. Тебе не противно было в детстве рядом со мной стоять?

— Нет, у нас весь класс был из таких.

— Не может быть!

— Посмотри в окно.

Я осторожно выглянул из-за шторы во двор. Детки-ангелочки играли в песочнице, зато на лавочках за ними присматривали мамы и бабушки — жабы, саламандры, игуаны и динозаврихи.

— Невинная детвора — ещё люди, потому что не грешили. Ну а взрослые, сам понимаешь.

— И давно это случилось?

— На моей памяти всегда было так.

— И попы — чешуйчатые чудища?

— В основном да. Разве что монахов можно встретить в человеческом облике.

— А почему я видел себя в зеркале в этом самом облике?

— Не скажу, потому что не знаю. Может быть, это наведённое самовнушение, что ты безгрешный человек.

— Может быть, Земля через какое-то вредоносное поле прошла или в атмосферу какая-то зараза попала?

— Опять же не скажу. Предполагаю, что все эти преображения — результат воздействия культурной среды.

Так вот почему этот придурок остался чистеньким — он никогда не понимал прелести рок-н-ролла, битломанов, растаманов, эротики и порнухи. Не носил на голове дредов и шапочек-пидарасок.

— Но должен же быть хоть какой-то смысл этого явления?

— Возможно, это подготовка к радушному приёму Антихриста.

— Мои друзья и сослуживцы — монстры-нелюди, мой брат — чудище, а?

Он утвердительно кивнул.

— А моя семья, дети, внуки?

— Внуки — просто ангелочки.

— Жена покойная какой была?

Он опустил голову и промолчал.

— За что ж мне такое наказание? Почему я один этот гадюшник вижу?

— Возможно, это прозрение. Научную подоплёку этого явления объяснить не смогу.

— Ты ж вон сколько церковных книжек прочитал! У тебя все полки святоотеческой литературой забиты. Неужто не можешь другу пособить — вернуть мне человеческий облик?

— Предполагаю, что могу. Но это только предположение.

— Так давай же!

— Думаю, это будет слишком дорого стоить.

— Да за любые деньги! Ничего не пожалею.

— Не тебе — мне это дорого обойдётся.

— Ну, давай, не тяни!

4

Я проснулся на ворохе свежего сена и поразился красоте природы вокруг. Цветистый луг у берёзовой рощицы был залит светом, но на голубом небе без единого облачка не было солнца. Стрекотали кузнечики, пронзительно жужжали пчёлы и басовито гудели шмели. На лугу паслись овечки с ягнятами, а на пригорке стояли домики под черепичной крышей, будто бы игрушечные. Между палисадниками у домиков играли дети, ну просто ангелочки.

Я нагнулся к роднику и набрал в сложенные ладони чистейшей воды, чтобы напиться. И тут же расцепил пальцы. В отражении на воде я увидел себя молодым и свежим. На руках — чистая упругая кожа без старческих конопушек.

— Как ты это сделал, дружище?

— Вот видишь — я для тебя уже дружище. А раньше был придурошным заучкой и занудой-праведником.

— Где мы?

— Точно не знаю, но смутно догадываюсь

Из рощи вынырнули три бесформенные тени. Они быстро приближались В складках их чёрных бесформенных одеяний мелькали то ли клинки, то ли клыки.

— Не бойся, это по мою душу. Адский спецназ по доставке грешников в пекло.

— За что тебя? Ты же мне помог очиститься!

— Да, помог. Но я ж тебя и… зарезал.

Конец

Оглавление