«Клуб речников»

Ай Рин Клуб Речников

1

Глеб работал штатным журналистом в одном крупном детском журнале. Однажды его вызвал к себе главный редактор и сказал:

– Ну вот что, Глеб! Давно мы не радовали ребятишек интересными новостями. Так что собирайся в командировку, поедешь… в Великий Устюг!

– В Великий Устюг?! – удивился журналист. – Зачем?

– К Деду Морозу. Забыл, что ли, что там его резиденция?

– Да нет, помню. Только на дворе-то лето.

– Вот и замечательно, что лето. Зимой про Деда Мороза и так пишут все кому не лень. А мы сейчас о нем напишем. Назовем репортаж, к примеру, «Лето Деда Мороза»! Ну, или «Летние каникулы Деда Мороза»… Впрочем, название придумаем после. В общем, Глеб, иди в бухгалтерию, бери командировочные и отправляйся.

Молодой человек прекрасно понимал, что спорить с «ГлавВредом», как его называли работники журнала, было абсолютно бесполезно и даже опасно. В сердцах он мог, чего доброго, и уволить. Поэтому Глеб покорно кивнул головой и пошел в бухгалтерию. На следующий день парень выехал на поезде в Великий Устюг…

Дорога показалась ему скучной. Поговорить было не с кем. Не с кем было перекинуться в карты, да и вообще создавалось впечатление, что никому ни до кого дела нет. Когда поезд наконец подошел к месту назначения, Глеб вздохнул с облегчением.

Город встретил гостя морем разноцветных красок. Воздух был чист и свеж. К удивлению молодого человека, по улицам сновало множество зевак с фотоаппаратами.

– Вот тебе и провинция, – только и произнес Глеб. – Народу-то, как в Москве в час пик.

Он добрался до ближайшей гостиницы, зашел в холл и протянул администратору свой паспорт, чтобы снять номер.

– К сожалению, мест нет, – с улыбкой ответила девушка-администратор и отдала паспорт назад Глебу.

– Как это нет? – возмутился парень.

«Чтобы в такой дыре и мест не было!» – пронеслось в его голове.

– Вот именно, НЕТ! – уже серьезно произнесла администратор. – И вряд ли вы сейчас в городе где-нибудь места найдете.

– Почему это?

– Так сейчас у Деда Мороза фестиваль детский проходит. Весь город заполнен гостями и журналистами. Надо было заранее номер бронировать.

– Что ж, – мрачно сказал Глеб, пряча паспорт в карман брюк, – спасибо вам за консультацию и разъяснения… – он посмотрел на бейджик, приколотый на груди девушки, и прочитал ее имя: – Ольга!

Не зная, что делать дальше, молодой человек прошел по холлу и сел в кресло, стоящее у журнального столика. Перспектива провести ночь на вокзале его явно не прельщала.

– Ну спасибо, господин Коровин! – ругал он шёпотом главреда. – Благодаря вам ночевать мне сегодня на улице или в лучшем случае на вокзале!

Девушка-администратор с жалостью посмотрела на симпатичного паренька, который сам с собой разговаривал, сидя в кресле. Затем она вышла из-за стойки и подошла к нему.

– Вы, что ли, не знали о фестивале? – мягко обратилась она к Глебу.

– Нет, черт побери, не знал! – в сердцах воскликнул парень. – Кто же догадается, что ваш Дед Мороз летом решит фестивали устраивать, а я по его милости останусь без номера!

– Да не расстраивайтесь вы так.

– Конечно. Только жить-то мне где? Под кустом?

Ольга задумалась, а затем сказала:

– Хотите, я вас у дяди своего поселю – деда Матвея? Он человек гостеприимный, не откажет.

Глеб с надеждой посмотрел на девушку.

– Если можно, я буду просто счастлив, – с улыбкой произнес он.

– Да, можно. Только вот не знаю, уживетесь ли вы с ним.

– Я уживался даже с гориллами в зоопарке, когда приходилось делать про них репортаж, – пошутил парень.

– Здесь другое! Дед Матвей уже давно один живет. Жена у него умерла около двадцати лет назад, и с тех пор он так и не женился. Чтобы не скучать, он завел себе сразу пять кошек и ухаживает за ними. Кроме того, он стал невероятно болтлив. Когда я прихожу к нему, чтобы убраться немного в доме, он достает меня своими историями и рассказами…

– Воспоминаниями молодости?

– Если бы! Нет. Он рассказывает все время какую-то ахинею про призраков, домовых, чертей…

– Короче, у дедули слегка съехала крыша, – улыбнулся Глеб.

– Вроде того… Ну, как вам такая перспектива – жить с полоумным стариком в окружении кошек?

– Вполне устраивает, – сделав задумчивое лицо, произнес молодой человек. – Я не рассказывал, что в детстве обожал слушать сказки про чертей? А кошки – это вообще мое второе «Я».

– В таком случае, подождите меня немного. Через час заканчивается моя смена, и я отвезу вас к дяде, – с улыбкой сказала девушка-администратор.

Час пролетел незаметно. Ольга вызвала такси, и они с Глебом поехали к деду Матвею.

– Только вы его не очень слушайте, – говорила по дороге девушка. – Он, когда видит, что человек ему верит, вообще не отстает.

– Хорошо, – кивал Глеб.

Он уже представил себе дядю Ольги этаким косматым старичком с длинной седой бородой и безумными глазами.

– Мы приехали, – неожиданно произнесла девушка.

Журналист очнулся от своих мыслей и выглянул в окно такси. Перед ним в окружении белых берез стояло чудесное деревянное строение, больше похожее на избушку из сказки.

– Идемте, – сказала Ольга.

Глеб расплатился с водителем, и молодые люди прошли к дому деда Матвея.

– Какой красивый дом у вашего дяди! – заметил парень.

– О да! – улыбнулась Ольга. – Дед Матвей сказал, что раз он живет в таком сказочном месте, то и дом у него должен быть сказочным.

– Почему «сказочным»?

– А вы про Деда Мороза уже забыли? – рассмеялась девушка. – Так вот, дядя мой сам этот дом построил. Все ставни, все двери – все вручную делал! Здесь у нас даже кино снимали… Но это другая история. Идемте! А то уже темнеет, а мне на другой конец города ехать.

– Так я провожу.

– А вот это уже излишне! Сама доберусь, не сахарная.

И Ольга решительно прошла к забору, окружающему деревянный домик. Журналист поспешил за ней. Девушка громко постучала в калитку и закричала:

– Дед Матвей, открывай! Это я – Ольга!

Несколько минут было тихо. Затем дверь дома открылась, и на крыльце появился невысокий, крепкий старик. Выглядел он совершенно не так, как представлял его себе Глеб. Был он абсолютно лыс и слегка полноват, от этого издалека походил на крупного пупса. Заметив племянницу, дед Матвей расплылся в широкой улыбке.

– Здравствуй, Оленька! – прокричал он. – Уже бегу открывать!

И с несвойственной его фигуре легкостью старик быстро спустился со ступенек и подошел к калитке. Он щелкнул замком, а когда дверца открылась, принялся тараторить:

– Как же так! Ты ведь не предупредила, что придешь. А мама, наверное, волнуется. А как домой добираться будешь? Нет, так не пойдет! Нужно что-то придумать. Я сам пойду тебя провожать!..

Он говорил и говорил и, казалось, совсем не замечал рядом с племянницей чужого человека.

– Деда Матвей, стоп! – воскликнула Ольга и подняла вверх ладонь.

Старик на минуту замолчал.

– Я к тебе постояльца привела, – сказала девушка. – У нас в гостинице мест нет, а у него командировка. Приютишь на несколько дней? А потом я ему что-нибудь у себя подыщу.

Ольгин дядя с интересом посмотрел на Глеба, как будто только что увидел, и снова затараторил:

– Ой, да конечно! Ты же знаешь, я гостям всегда рад. Только вот угостить мне его нечем. Одна картошка осталась. Но завтра на рынок схожу, куплю что-нибудь вкусненького. А как он относится к кошкам? Надеюсь, любит животных! А аллергии у него на шерсть нет?..

– Дед Матвей! – прокричала Ольга. – Нам в дом пройти можно?

– Ах, да! Конечно! – махнул рукой старик.

Он повернулся и прошел к дому. Журналист и девушка последовали за ним. Дед Матвей поднялся на крыльцо и… исчез в темном проеме двери. Глеб мог поклясться, что старик именно «исчез», а не просто зашел в дом. Он буквально растворился у него на глазах. Удивленный журналист уставился на Ольгу, но та сделала вид, что все идет так, как надо.

Молодые люди зашли в темный коридорчик и по нему прошли в широкую светлую комнату. Здесь им навстречу вышел дед Матвей. За ним по пятам бежал огромный рыжий кот.

«Но как…» – хотел было спросить Глеб у Ольги про перемещения ее дяди.

Но та лишь покачала головой, показывая, что ни о чем спрашивать не стоит.

– Вот, знакомьтесь, – приветливо произнес старик, – это Жорик!

Глеб присел на корточки и хотел погладить кота, но тот неожиданно ощетинился и заурчал. Парень взглянул в его глаза и испугался. Обе глазницы были пустыми. Журналист быстро отдернул руку и вопросительно посмотрел на деда Матвея.

– Что это с ним? – заикаясь, спросил Глеб.

– Не бойтесь, – сказала Ольга. – Дед Матвей спас Жорика из пожара, когда тот еще был котенком. От сильного жара оба глаза у него вытекли, но дед все равно выходил его и воспитал.

– Да, – улыбнулся Ольгин дядя. – Умнее животного я не встречал! Даром что слепыш слепышом, но все чувствует. А на улице ориентируется так, что и зрячие коты могут позавидовать.

– Здорово, – все еще испуганно произнес журналист. – А где же ваши другие кошки?

– Кто ж их знает, – пожал плечами хозяин. – Кошка – животное вольное! Гуляет сама по себе. Вот как нагуляются, так и придут.

– Они обычно ночью приходят. Дед Матвей им форточку открытой оставляет, они и пробираются, – заметила Ольга. – Наедятся и снова на улицу убегают. Так что не обращайте внимания, если услышите какие-нибудь звуки ночью. Это кошки едят то, что им дед Матвей на кухне оставляет.

– Постараюсь, – кивнул Глеб. – А сейчас, может, вы покажете мне мое место, где я смогу переночевать? Признаться честно, я порядком устал – а завтра нужно рано вставать, чтобы репортаж делать.

– Конечно, – кивнул хозяин дома. – Идите за мной!

Он провел молодых людей в соседнюю комнату. Была она несколько меньше первой и темнее.

– Это комната моей жены-покойницы – Нины, – проговорил дед Матвей. – Но вы не бойтесь. Я здесь ремонт сделал и всю мебель поменял по настоянию Оленьки.

– Я и не боюсь, – заметил Глеб. – Чего мне бояться? Все мы смертные.

– Разумно, – произнес старик. – Ну что ж, располагайтесь. А я пойду Ольгу провожу.

– Давайте я провожу! – попытался предложить журналист.

– Нет, нет и нет! – твердо сказала девушка. – Дед Матвей мне такси закажет. Я сама доберусь. А вы – отдыхайте! Еще увидимся.

И она решительно вышла из комнаты.

Глеб бросил сумку на пол и сел на единственный в комнате стул. Машинально он поднял глаза на часы, висевшие на стене, и заметил, что они стоят. Стрелки показывали без пяти минут двенадцать.

«Надо будет батарейку поменять», – мимолетно подумал журналист. Он взглянул на свои наручные часы и увидел, что скоро девять часов вечера. Затем он поднялся, подошел к окну и слегка приоткрыл его. Свежий воздух с улицы ворвался в комнату. Сразу стало легче дышать. Глеб отвернулся от окна и теперь более внимательно осмотрел комнату…

Мебели в ней было очень мало. У стены стояла железная кровать, рядом небольшой стол и стул, на котором парень уже успел посидеть. Напротив, у другой стены, помещался невысокий комод для вещей, над которым висели часы. Вот, собственно, и все.

– Все-таки здесь гораздо лучше, чем на улице или вокзале, – задумчиво произнес журналист.

Он очень устал и хотел прилечь, но что-то ему подсказывало, что хозяин дома еще покажется сегодня. Поэтому Глеб терпеливо ждал. Действительно, минут через двадцать в дверь комнаты постучали, и на пороге появился улыбчивый дед Матвей с путающимся у него под ногами Жориком.

– Извините, что заставил вас ждать, – сказал он. – Ольгу только что отправил. Просто не всякий таксист рискнет сюда ехать после захода солнца, вот и пришлось задержаться.

– Почему? – удивился журналист. – Район у вас такой тихий, спокойный. Так и хочется заснуть!

– Еще бы: ведь здесь раньше было кладбище! – хохотнул хозяин дома.

Неприятный холодок пробежал по спине Глеба.

– Как – кладбище? – переспросил он.

– А вот так! – продолжал веселиться старик. – А потом его с землей сравняли и дома на его месте построили.

– Ольга ничего об этом не сказала, – задумчиво пробормотал журналист.

– Да не переживайте вы, это еще до революции было, – махнул рукой дед Матвей. – Я здесь всю жизнь прожил, и хоть бы что! Правда, Нина моя…

При этих словах он внезапно стал серьезным и осекся. Затем взял себя в руки и произнес:

– Пойдемте лучше ужинать. За столом и поговорим.

– Неудобно вас утруждать, – заметил Глеб, хотя порядком проголодался и ужасно хотел пить.

– Да идемте уже!

И дед Матвей вышел из комнаты. Слепой Жорик поспешил за ним. Журналист поднялся и прошел следом за хозяином дома…

На кухне чуткий нос Глеба уловил множество разнообразных запахов. Это был и запах свежей вареной картошки, и запах топленого молока, и запах малосольных огурцов… Ко всему этому изобилию примешивался неприятный запах протухшей рыбы.

– Дед Матвей! – произнес молодой человек. – У вас тут что-то испортилось. Тухлой рыбой воняет.

– Да нет, – покачал головой старик. – Это я кошек своих кормлю. Привыкли они у меня рыбу свежую есть. Приходится впрок покупать и в морозилку прятать. Но мороженую они не едят. Я рыбу размораживаю и в мисках на кухне оставляю. А кошки – когда приходят ночью, а когда и нет. Вот рыба и протухает. Лето все-таки! Я ее выкидываю, конечно, а запах остается немного.

– Понятно, – кивнул Глеб, усаживаясь за стол. – А зачем вам так много кошек?

– Это долгая история…

Дед Матвей взял в руки тарелку и положил в нее несколько крупных отварных картофелин, пару малосольных огурцов, пучок зеленого лука и поставил это все перед журналистом. Затем он налил в большой бокал молока и тоже подвинул его своему гостю.

– Ешьте, – сказал старик.

– А вы?

– Ну и я за компанию!

Он взял себе одну картошку и один огурец и принялся их жевать, даже не положив в тарелку. Глеб понял, что здесь можно вести себя по-простому, и тоже принялся за еду. Картошка была свежей и рассыпчатой, огурцы – упругими и хрустящими, и парень совсем забыл обо всех невзгодах, которые свалились ему на голову.

– Так зачем вам столько кошек? – снова спросил Глеб деда Матвея.

– Нина – жена моя покойная, просила, чтобы я держал не менее пяти котов, – жуя, ответил хозяин дома.

– Она у вас что, кошек любила?

– Что ты! – ответил старик, незаметно переходя на «ты». – Ненавидела! У нее от их шерсти аллергия начиналась. Приходилось даже «скорую» вызывать, если какая кошка случайно к нам в дом пробиралась.

– Так если у нее аллергия была, зачем же она вас просила столько кошек в дом принести? Как она с ними жила?

Дед Матвей прожевал картофель и уставился на Глеба.

– Ты что ж, думаешь, она меня при жизни просила их принести? – наконец спросил он.

Журналист удивленно кивнул.

– Ошибаешься, парень! – хмыкнул старик. – На девятый день после ее похорон явилась ко мне моя жена и говорит: «Хочешь, Матвей, чтобы нечистая сила оставила тебя в покое? Тогда заведи себе пять кошек. Они живут между двумя мирами: миром мертвых и миром живых. Они видят то, что человеку не дано, и питаются энергией, чуждой людям». Я послушался и завел себе пять кошек. Но они прожили у меня совсем недолго и сбежали. Следующие пять – тоже не находили себе места в моем доме. Дольше других продержалась сиамская. Она у меня жила около трех лет. С тех пор так и повелось… Я приношу в дом кошек, они у меня живут какое-то время, а потом сбегают.

Глеб вспомнил, что Ольга говорила ему о «странностях» деда и о том, что он постоянно рассказывает истории о чертях и нечистой силе. Настроение у журналиста было хорошее, и он решил немного подыграть старику.

– И что? – спросил он, скрывая улыбку. – Оставила вас нечистая сила в покое?

– Да куда там! – махнул рукой дед Матвей. – Когда кошки здесь, еще ничего. А вот когда их нет, тогда хоть караул кричи!

– Но Жорик-то всегда с вами!

– Не всегда! Иногда и он сбегает.

– Неужто проклятые бесы одолевают? – не выдержал и улыбнулся парень.

– Знаешь, я думаю, это не бесы, – задумчиво произнес старик. – Скорее, это неупокоенные души тех, кто был когда-то захоронен на этом кладбище. Могилы-то разорили!

– Ой, дед Матвей! – уже вовсю веселился Глеб. – Вас послушаешь, и спать побоишься.

– А ты, никак, не веришь мне, парень? – обиделся хозяин дома.

– Я – журналист! Профессия у меня такая – все подвергать сомнению.

– Ну да ладно, – махнул рукой старик. – Не веришь – не надо! Ты лучше спать ложись, да постарайся до полуночи заснуть, а то мало ли что померещиться может… И если шум какой услышишь, из комнаты не выходи. Это кошки на кухне едят, понятно?!

Глеб кивнул, пожелал хозяину доброй ночи и отправился к себе в комнату. Он надел пижаму и с наслаждением растянулся на кровати. Сон не шел, хотя парень порядком устал за день. Глеб принялся мысленно считать баранов. Обычно он засыпал еще до того, как доходил до тысячи. Сейчас же он дошел уже до семи тысяч ста, а спать все не хотелось. «Интересно, сколько сейчас времени?» – подумал он. Однако встать и включить свет, чтобы посмотреть на часы, ему было лень. «Наверное, около полуночи!» – предположил журналист. В этот же момент на противоположной стене раздалось громкое тиканье.

«Надо же, часы пошли! – удивился парень. – Точно, батарейка барахлит».

Очевидно, в этот момент стрелки на часах показали ровно двенадцать, поскольку раздалась негромкая мелодия.

– Вот только будильника мне не хватало! – в сердцах произнес Глеб.

Но мелодия замолкла сама по себе, и часы продолжили тикать дальше. Неожиданно за дверью журналист услышал чьи-то мягкие шаги. Ему показалось, что кто-то подкрадывается к его комнате. Он насторожился, ожидая, что вот-вот дверь в его комнату откроется, и на пороге покажется странный хозяин дома. Однако шаги замерли у самого порога, словно кто-то стоял и прислушивался. Молодой человек вспомнил, что забыл запереть дверь на ключ. Он потихонечку встал с кровати и подкрался к двери. Яркий лунный свет, падающий из окна, освещал дверь. И в этот момент Глеб заметил, что ручка на ней опускается, и кто-то собирается пройти в комнату. В долю секунды он повернул ключ и запер дверь. Ручка тотчас выпрямилась, будто ее никто и не трогал.

– Ну дед, ну затейник, – пробормотал журналист. – Похоже, после сегодняшнего разговора он решил меня немного напугать.

Парень стал потихоньку отступать к кровати, не отводя глаз от двери. Она все так же ярко была освещена луной из окна. Если сказать точнее, на деревянной двери обозначился яркий прямоугольник – проем окна, через который и струился лунный свет. Неожиданно в этом прямоугольнике Глеб четко увидел женский силуэт. Парень обернулся к окну, и ничего подозрительного не заметил. Но когда он снова посмотрел на дверь, силуэт-тень по-прежнему находился в оконном проеме.

– Я не верю в призраков! – громко произнес журналист.

Он несколько раз крепко зажмурил глаза, а когда их открыл, никакого силуэта уже видно нее было.

– Померещилось, – пробормотал Глеб. – Срочно пора спать! А то еще зеленых человечков каких-нибудь увижу.

Он снова лег в постель. Часы на противоположной стене продолжали тикать. Неожиданно прямо под своим окном он услышал звонкий детский смех.

«Откуда здесь ребенок?» – удивился парень. Он встал с постели, подошел к окну и выглянул наружу. При свете луны было видно довольно далеко, но ни одной живой души поблизости с домом не было.

– Надоело! – громко произнес молодой человек. – Если вы, дед Матвей, думаете меня напугать, то у вас ничего не выйдет. Я – атеист и ни в какую чертовщину не верю!

При этих словах что-то черное метнулось из-за кустов к дому и скрылось за углом.

От неожиданности сердце Глеба екнуло.

– Это кошки! – попытался убедить себя парень. – Хозяин предупреждал меня о том, что они приходят ночью.

На всякий случай, он закрыл окно и лег, прислушиваясь, на кровать. Через какое-то время до него донесся шум ужасной возни. Какие-то жуткие звуки и урчание доносились со стороны кухни.

– Это кошки! – продолжал себе твердить Глеб.

Он не знал, сколько это все продолжалось, но внезапно часы в комнате перестали тикать. Вслед за ними затихли звуки на кухне. В комнате стало светлее.

– Неужели рассвет? – удивился журналист.

Он приподнялся на локте, стараясь разглядеть, сколько времени показывают часы на стене. «По разнице во времени я пойму, сколько часов я не спал!» – подумал он. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что часы по-прежнему показывают без пяти минут двенадцать…

2

Глеб протер глаза, но ничего не изменилось. «Неужели мне все померещилось?» – подумал он. Комната выглядела очень мирно и уютно. Стояла абсолютная тишина. Парень поднялся с кровати, подошел к окну и посмотрел на улицу. Недалеко возвышались белые березки, по их веточкам скакала сорока. Совершенно ничто не напоминало о ночном происшествии.

– Точно, померещилось! – вслух произнес журналист. – Меньше надо есть на ночь, а то желудок на мозги давит.

Он выругался, вернулся и лег в постель.

– Что бы там ни было, а выспаться нужно, – сам себе сказал Глеб.

Он немного поворочался, с подозрением глядя на висящие на стене часы, но усталость взяла свое, и через несколько минут парень заснул.

Когда он проснулся, комната была уже ярко освещена солнцем. Глеб встал, взял со стола свои наручные часы и посмотрел на них. Стрелки показывали без пяти минут полдень.

– И здесь без пяти минут двенадцать, – усмехнулся журналист. – Что за чертовщина такая?!

В это время в его сумке зазвонил сотовый телефон. Парень достал трубку и увидел, что пропустил пять звонков от главреда. Он немедленно ответил и услышал недовольный голос редактора Коровина:

– Добрый день, Глеб! Что-то ты совсем пропал. Надеюсь, занимаешься делами редакции, а не прохлаждаешься где-нибудь?

– Что вы, что вы, Яков Михайлович! С самого утра бегаю, репортажи готовлю!

– Ты смотри, главное – фотографий больше сделай ярких! Дети это любят. К тому же я слышал, что в Устюге сейчас фестиваль какой-то проходит, у Деда Мороза. Так вот… Жду от тебя самый полный репортаж об этом событии.

– Не сомневайтесь! Мой репортаж будет самым лучшим и полным, – заверил главреда журналист.

– Готовь отчет. Бывай!

– До свидания.

Глеб нажал на сброс и резко выдохнул:

– Фу! Пронесло!

После этого он быстро оделся, взял полотенце и вышел из комнаты. На кухне весело гремел посудой дед Матвей.

– Доброе утро! – поздоровался журналист. – Где тут у вас умыться можно?

– Если по-крупному, то выйди во двор, там баня имеется. А если по-мелкому, то вон – умывальник!

– Надо же… – усмехнулся парень. – Ну и сленг у вас, дед Матвей!

– Что? – не понял хозяин дома.

– Ничего, – спрятал улыбку Глеб. – Мне пока «по-мелкому»!

Он прошел к умывальнику и с наслаждением умылся холодной водой и почистил зубы. Внезапно его взгляд упал на странный предмет, лежащий под умывальником. Журналист наклонился и увидел большую обглоданную кость. По своему виду она напоминала человеческую.

– Что это? – спросил Глеб, указывая на находку.

Дед Матвей проворно подбежал, схватил кость и на ходу выкинул ее в окно.

– А это… – пробормотал он. – Ничего особенного! Кость.

– Я вижу, что кость, – произнес парень. – Но она человеческая!

Он с подозрением уставился на старика.

– Чем вы кормите ваших зверей? – медленно спросил Глеб.

– Рыбой! – не моргнув глазом, ответил дед Матвей. – Но эти кошки… Я же вам говорил, что здесь раньше было кладбище. Так вот, иногда эти зверюги приносят с прогулки подобные предметы.

– Кошмар! – выдохнул журналист. – А не проще вообще выгнать этих кошек?

– Никак нельзя… – покачал головой дед Матвей.

– Почему?

– Они охраняют этот дом… и меня!

– От кого или от чего?

– Слишком много вопросов, молодой человек! – неожиданно жестко, почти зло произнес хозяин дома. – Идемте лучше завтракать, а то, судя по времени, наш завтрак может вскоре превратиться в обед.

Глеб кивнул, перекинул полотенце через плечо и отправился к столу. За завтраком дед Матвей опять подобрел и принялся расспрашивать парня, как тот провел ночь.

– Надеюсь, спалось тебе хорошо? – улыбаясь, поинтересовался старик.

– Угу! – ответил с набитым ртом журналист.

Он решил пока ничего не рассказывать хозяину дома о ночном происшествии.

– Вот и замечательно! – воскликнул дед Матвей. – Если будешь ложиться спать пораньше, то и проблем никаких не будет.

– Каких проблем? – не понял Глеб.

– Да это я так… к слову. Имел в виду, высыпаться хорошо будешь.

– А-а-а… – протянул журналист.

Странный старик все больше и больше наводил на него подозрения. «Похоже, этот дед Матвей тут совсем спятил от одиночества, – думал парень. – Небось, сам принес кость с кладбища, чтобы меня попугать. А теперь небылицы рассказывает!»

Но в любом случае жить Глебу пока было негде, поэтому он решил подыграть хозяину дома.

– Хорошо, – улыбнулся он. – Буду ложиться пораньше! А теперь, дед Матвей, расскажите, как мне добраться до резиденции Деда Мороза.

– О! – махнул рукой старик. – Сейчас туда много транспорта ходит. Ведь там фестиваль детский проходит. Но лучше, конечно, на такси. Хочешь, я тебе машину закажу?

– Да я сам. Где у вас телефон?

– В доме телефона нет, – покачал головой дед Матвей. – Я хожу к телефону-автомату, что на квартал ниже стоит.

– Вы меня все больше и больше удивляете, – заметил Глеб. – Как это так? Чтобы в доме телефона не было?

– Так ОНИ не хотят! – многозначительно произнес хозяин дома.

– Кто они? Кошки? – едва сдерживая улыбку, спросил журналист.

– Почему кошки? – не понял старик. – Другие… Те, от которых меня кошки охраняют.

Глебу надоело слушать всю эту белиберду. Он поблагодарил деда Матвея за завтрак, зашел в свою комнату, взял камеру и фотоаппарат и вышел из дома…

До Вотчины Деда Мороза журналист добрался на такси. Ему показалось, что туда съехался весь город. Народу было столько, что яблоку было негде упасть. Пройдя по тропе сказок, Глеб задумался, куда ему сначала пойти. Затем он решительно свернул к Зимнему саду. Неожиданно ему навстречу стали попадаться журналисты. Они несли камеры, фотоаппараты, микрофоны и о чем-то оживленно беседовали. У Зимнего сада Глеб заметил парня, который быстро упаковывал видеокамеру в сумку. Он подошел к нему, протянул руку и представился:

– Глеб! Журнал «Детство».

– О! Столичные гости! – улыбнулся парень.

Затем пожал руку Глебу и произнес:

– А я из местной газеты. Саша!

– Очень приятно. Можно на «ты»?

Парень кивнул.

– Скажи, Саш, что тут сегодня было? Похоже, я немного проспал.

– Если честно, то проспал ты почти все, – заметил местный корреспондент. – Сегодня здесь проводился слет юных лесников. Много всяких конкурсов было, вручение призов и подарков. Ну и, конечно, пресс-конференция для журналистов. Народу было – тьма! Наверное, половина бывшего Союза съехалась.

– Вот, блин! – воскликнул с досадой Глеб. – Надо же было мне опоздать!

– А в чем дело? Ведь расписание мероприятий на Вотчине висит в городе почти на каждом шагу.

– Да понимаешь, все у меня как-то с этой поездкой не заладилось, – в сердцах произнес Глеб. – Мест в гостиницах не оказалось, про летний фестиваль я узнал уже здесь, а потом знакомая поселила меня у своего дяди – весьма эксцентричного типа. Я не спал целую ночь, а утром просто вырубился и сюда опоздал. Теперь меня главред точно уволит!

Александр внимательно посмотрел на Глеба и сказал:

– Да не расстраивайся ты так! Я много материала наснимал, могу с тобой поделиться.

– Правда? – обрадовался парень.

– Да! Только не нужно, чтобы в моей редакции об этом знали.

– О чем разговор?!

– У тебя есть, где поработать можно? Если я вернусь к себе, то вряд ли уже вырвусь.

– Да, мне выделили комнату в доме, где я остановился.

– Тогда поехали к тебе, а оттуда – я сразу в редакцию. Здесь сегодня все равно уже ничего интересного не будет.

– Поехали! – кивнул Глеб.

Парни взяли такси и отправились к дому деда Матвея.

– Так ты здесь живешь? – удивленно спросил Александр, глядя на «сказочную» избушку.

– Да.

– Тебе повезло!

– Почему?

– Потом расскажу, пошли.

Они расплатились с водителем, подошли к калитке, и Глеб громко крикнул:

– Дед Матвей! Открывайте! Это ваш постоялец вернулся!

В ответ не раздалось ни звука.

Парень кричал еще несколько раз, но ответом была тишина.

– Похоже, старик на рынок ушел, – произнес Глеб. – Что же делать?

И тут он вспомнил, что окно в своей комнате он не закрыл на щеколду, а просто прикрыл.

– Есть идея! – воскликнул Глеб. – Перелазь через забор!

Журналисты перебрались через забор, и Глеб провел нового знакомого вокруг дома к окну своей комнаты. Затем он толкнул раму, и та легко растворилась.

– Милости прошу! – сказал парень.

Он легко забрался внутрь и помог подняться Александру.

– А нас не обвинят в незаконном проникновении в чужое жилище? – осторожно поинтересовался Саша.

– Какое же оно чужое, если я здесь живу, – усмехнулся Глеб. – Вон и вещи мои стоят!

Он указал на сумку у кровати.

– Ну, тогда ладно, – кивнул местный корреспондент. – Все равно у нас нет времени искать что-то другое.

Он достал из сумки камеру и спросил:

– Куда материал скачивать будешь?

– Сразу на ноутбук, – ответил Глеб и извлек из сумки новенький компьютер. – Заодно и репортаж напишу.

– Давай, – согласился Саша. – Надеюсь, твой комп – не тормоз?

– Обижаешь!

Александр соединил камеру с компьютером и начал копирование.

– А фотографиями поделишься? – с надеждой произнес Глеб.

– Некоторыми… – уклончиво ответил парень.

Он сел на стул и начал осматривать комнату. Глеб пристроился прямо на подоконнике.

– Интересно, интересно… – пробормотал Саша.

– Что именно?

– Да так… Ты давно здесь живешь?

– Нет, вчера заселился.

– Понятно. Про этот дом что-нибудь знаешь?

– Нет. А что с ним не так? Вроде дом как дом!

– Сразу видно, что ты приезжий, – хмыкнул корреспондент. – Про этот дом у нас каждый ребенок знает.

– Так просвети меня!

– Ладно, слушай, – кивнул Александр. – Пока файлы копируются, у нас с тобой немного времени есть. Так вот… Дом этот стоит на территории старого кладбища, которое было здесь еще до революции. Чуть дальше расположена Церковь Сретения Владимирской Иконы Божьей матери. Она была построена в 1685 году на месте старой деревянной церкви, воздвигнутой в пятнадцатом веке в честь победы устюжан над татарами, подступавшими к городу. В 1805 году на церкви началось строительство каменной колокольни. Позже на ней разместился пожарный караул. Дело в том, что тогда большинство строений в городе были деревянными, и пожары были не редкостью. Жители были очень довольны своим приходом. Однако после революции большевики разогнали священников и запретили проводить службы. Настоятель храма пытался убедить их, что это делать нельзя, поскольку церковь стоит на земле, где очень много неупокоеннных. Ведь погибших в пятнадцатом веке татар никто не хоронил. Их просто сжигали или сваливали в общие могилы. Да и наших воинов отпевали далеко не всех… Но к словам священника тогда никто не прислушался. И в 1925 году церковь начали перестраивать под Клуб речников. Уже тогда на стройке стали происходить странные вещи, упоминание о которых можно найти лишь в старых городских архивах. Однако власти закрывали на все глаза, и в 26-ом торжественно открылся Клуб речников. На открытии случился большой конфуз. Обвалилась часть штукатурки в пристройке, сделанной к церкви. Тогда это списали на плохую работу строителей. Дальше – больше! В клубе появился полтергейст. То люстра просто так упадет, то стекла в окнах взорвутся, то музыкальные инструменты играют сами – без музыкантов. В тридцатом году с колокольни на бывшей церкви были сняты все колокола, а позже разрушена и сама колокольня. Говорят, что настоятель плакал, видя, что происходит с храмом, но ничего не мог сделать. С тех пор люди стали слышать ночами тревожный колокольный звон. Старики шептались, что это церковь предупреждает их о приближении злых сил. Да, я забыл сказать, что старое кладбище тоже сравняли с землей, а на его месте разбили парк и построили жилые дома…

– И я живу в одном из таких домов? – перебил Глеб.

– Именно! – произнес корреспондент. – Но не в одном, а в последнем!

– Что значит «в последнем»?

– Жильцы не смогли жить в этих домах, поскольку в них творилась всякая чертовщина. Сами по себе загорались вещи, раздавались чьи-то голоса. Более того, люди даже видели странные силуэты и фигуры. Конечно, никто жильцам не верил, ведь всех воспитывали атеистами. Но они сами бросали свои дома и перебирались куда-нибудь подальше от этого места. Дома постепенно разрушались и зарастали молодым лесом. Сейчас на территории кладбища остался лишь один дом – этот! И он, как я погляжу, прекрасно сохранился.

В этот миг камера щелкнула и отключилась.

– Запись окончена, – заметил Александр. – Теперь я перепишу тебе несколько фотографий и – на работу, а то меня потеряют.

Он достал из футляра фотоаппарат, присоединил его к ноутбуку и закачал несколько снимков Глебу. После этого корреспондент принялся убирать всю свою аппаратуру. Попутно он продолжал говорить:

– Я тебе не все рассказал. В 1989 году в наш город приехала съемочная группа, которая снимала фильм «Нечистая сила». Съемки проходили в здании бывшей церкви. Поскольку для города это было довольно яркое событие, многие жители отправились к Клубу Речников, чтобы своими глазами увидеть, как все происходит. К тому же в фильме снимался Роман Карцев, и все хотели посмотреть на известного артиста. Говорят, в разгар съемок на площадку прорвалась какая-то безумная женщина, которая кричала, что киношники окончательно осквернили и без того многострадальный храм своим присутствием. А когда ее попытались вывести, она плюнула и сказала, что скоро злые духи покарают нас за нашу безалаберность. Тогда ее подняли на смех – никто ей не поверил. Но в 2002 году здание Клуба речников внезапно вспыхнуло и сгорело дотла. Пожарные ничего не успели сделать. Те, кто присутствовал на пожаре, рассказывают, что вместе с пламенем из здания бывшей церкви вырвались какие-то темные тени. Они долго кружили над Клубом речников, пока от того не остался один только остов. С тех пор никто не хочет связываться со сгоревшим храмом: ни власти, ни церковь. В городе ходят слухи, что над этим местом витают неупокоенные души тех, чьи могилы были когда-то разрушены властями. Здание храма, по мнению людей, служило своеобразным постом между миром живых и миром мертвых.

А когда его разорили, тем более, когда нарушили целостность могил, то перевес пошел в сторону сил зла.

– Ты прям какие-то страсти рассказываешь, – усмехнулся Глеб. – Но напомню тебе, что мы живем в 21 веке, а не в 15-ом!

– А духам по барабану, в каком веке мы живем! – парировал корреспондент. – Для них понятие времени несколько иное.

Он полностью собрался и произнес:

– Все, я в редакцию!

– Погоди, я провожу, – сказал Глеб.

Молодые люди подошли к окну и выбрались наружу. Затем они перелезли через забор и направились по дорожке куда-то вперед.

– Куда это мы? – поинтересовался Глеб.

– Так короче. Заодно я тебе Клуб речников покажу.

Парни шли минут десять, как вдруг над зеленой листвой показались обгоревшие развалины какого-то монументального здания.

– Вот и бывшая церковь! – указал на развалины Александр. – Сейчас в городе это место называют аномальной зоной. Теперь ты понимаешь, почему я удивился, узнав, что ты живешь именно здесь. Кстати, а ты ничего странного в доме не заметил?

– Да нет! – соврал парень.

– Ну, ты еще совсем мало там живешь, – произнес корреспондент. – Честно говоря, я и сам был бы не против побыть несколько дней в таком загадочном месте.

Тут он резко остановился и воскликнул:

– А знаешь что, давай с тобой договоримся! Если за то время, пока ты находишься в доме, с тобой произойдет что-нибудь неординарное, ты позвонишь мне и расскажешь об этом! Я же, в свою очередь, обещаю выручать тебя с репортажами, если ты вдруг опять проспишь какое-нибудь мероприятие на Вотчине. Согласен?

– Согласен! – кивнул Глеб, вспомнив свою прошлую бессонную ночь.

– Тогда я сейчас запишу тебе мои координаты, – сказал Саша.

Он вытащил из кармана джинсов ручку и блокнот и на одной из страниц написал три телефонных номера. Затем он вырвал страницу и отдал ее Глебу.

– Здесь – один мой домашний и один сотовый номер. И еще один номер редакции, так, на всякий случай. Звони, если что! А теперь я ухожу налево, а ты возвращайся, а то заплутаешь. Пока!

– Пока! – попрощался Глеб, а про себя подумал: «Чего бы это я заплутал? Здесь до дома – рукой подать!»

Он повернул назад. Проходя мимо развалин клуба, парень внезапно остановился.

– А пойду-ка я осмотрю этот памятник зодчества, – вслух сказал он сам себе.

И решительно свернул к церкви…

Бывший Клуб речников был окружен невысоким забором, перелезть через который Глебу не составило никакого труда. Парень подошел к развалинам и с интересом принялся их разглядывать. Церковь буквально утопала в зелени. Трава, которая за забором едва достигала щиколоток Глеба, здесь была ему почти по пояс. Молодые березки росли так густо, что, казалось, они хотят спрятать развалины от постороннего взгляда. Парень продрался сквозь деревца и зашел под каменные своды. Его поразило, насколько хорошо сохранилась кирпичная кладка. Стены храма были такими крепкими, что даже пожар не причинил им особенного вреда. Не было видно никаких сильных разрушений или обвалов. Журналист прошел под аркой и зашел в большое, просторное помещение. Очевидно, раньше здесь проводились службы, и прихожане являлись сюда на молитву. Глеб внимательно осмотрелся. На стенах еще кое-где сохранилась штукатурка с остатками краски, но все это было изрисовано и исписано нецензурными выражениями, чьими-то именами и признаниями в верной любви. Журналист подошел к ближайшей надписи и попытался ее стереть. Но внезапно его пальцы словно коснулись огня. Он почувствовал сильную боль и отдернул руку. Парень взглянул на свою ладонь, но ничего на ней не заметил.

– Ерунда какая-то! – пробормотал он, однако еще раз потрогать стену не решился.

Глеб прошел сквозь зал и вышел в небольшое помещение с окнами и без крыши. Над его головой возвышались сгоревшие черные балки. Журналист аккуратно обошел их и выглянул в окно. Впереди, на расстоянии не более двадцати метров, он увидел прекрасную белокаменную церковь с золотыми куполами, совершенно не тронутую пожаром.

– Странно! – задумчиво произнес парень. – Если здесь бушевал огонь такой силы, что все сгорело дотла, то почему он не перекинулся на соседнюю церковь?

Он выбрался из окна и прошел вперед к увиденному храму. К удивлению Глеба, на двери белокаменной церкви была прикреплена табличка: «Музей», но сама дверь была закрыта.

«Надо будет заглянуть сюда позже, когда музей откроется», – решил парень.

Он вернулся к бывшему Клубу речников и вновь принялся бродить под сгоревшими сводами.

– Жаль, что я фотоаппарат не прихватил, – произнес журналист. – Ну ничего, в следующий раз возьму камеру, сделаю снимки, а заодно и в музей схожу.

Внезапно он почувствовал сильный приступ голода. Глеб машинально посмотрел на часы и увидел, что они показывают почти шесть вечера.

– Как это так? – изумился парень. – По моим представлениям, сейчас должно быть не больше трех часов дня! Не может быть, чтобы я не заметил, куда потратил целый день!

Как бы то ни было, он решил вернуться домой и поесть.

Глеб выбрался из развалин и направился сквозь густую зелень к забору. Он принялся продираться сквозь березняк, но деревца, казалось, не хотели выпускать своего гостя. Они цеплялись ветками за его одежду, хлестали по лицу и дергали за волосы. Журналист закрылся руками и пошел вслепую. Но тут высокая густая трава обвила его ноги. Парень споткнулся и упал. Он сел, ничего не понимая, и принялся отдирать траву со своих ботинок.

«Лучше вернусь к музею, а оттуда выйду на дорожку», – решил Глеб.

Он поднялся на ноги, выбрался из березняка и пошел вокруг бывшего Клуба речников. Однако белокаменная церковь, находящаяся совсем рядом с развалинами, теперь куда-то исчезла.

– Что за черт! – воскликнул журналист. – Здесь ведь до забора рукой подать! Но куда он подевался? И где этот музей?

Он шел через густую зелень, продирался сквозь кусты и молодую поросль деревьев и все время выходил назад – к сгоревшей церкви.

– Мать твою! – выругался парень. – Эти блуждания мне порядком надоели. Я ведь не Алиса в Зазеркалье.

В ответ на эту реплику из каменных развалин раздался громкий неприятный смех.

– Похоже, тут кому-то смешно! – воскликнул Глеб. – Что ж, сейчас я тебя найду, и мы посмеемся вместе!

Он злобно сплюнул и направился под своды бывшего клуба. Впереди послышался шорох, словно кто-то прятался среди камней.

– Ага! – закричал журналист. – Я тебя слышу!

И он бросился на звук. Однако куда бы он ни бежал, он никого не видел. Наконец он обессилел и уселся прямо на землю в полуразрушенном помещении церкви. Глеб посмотрел на часы и увидел, что стрелки приближаются к девяти часам вечера.

– Не может быть! – не поверил парень. – Я здесь нахожусь не больше часа.

И тут его взгляд упал на окно, выходящее из комнаты. Совсем рядом возвышалась белокаменная церковь – музей.

– Так, спокойно, – сам себе сказал Глеб. – Никаких эмоций…

Он подошел к окну и выбрался через него наружу. Музей не исчез. Не веря своим глазам, журналист направился к нему. От него он легко дошел до забора и выбрался на дорожку, ведущую к дому деда Матвея. Проходя мимо бывшего Клуба речников, парень постарался даже не глядеть в его сторону. Только миновав обгоревшее здание, Глеб вздохнул спокойно. Он быстро добрался до дома, где остановился, постучал в калитку и громко закричал:

– Дед Матвей, открывайте! Постоялец вернулся!

Через пару минут хозяин дома появился на пороге и отпер калитку.

– Что-то ты долго сегодня, парень, – обеспокоенно произнес старик. – Я уже переживать за тебя начал.

– А что может случиться в вашем тихом городке? – нарочно бодрым голосом произнес журналист.

– В тихом омуте, знаешь… – многозначительно заявил дед Матвей.

– Да знаю, – махнул рукой Глеб.

– Тогда входи быстрее, и давай ужинать. Я сегодня селедочки купил свежей. Так что будет нам к картошке закуска!

– Закуску не к картошке подавать нужно, – усмехнулся парень.

– А вот спиртное здесь принимать никак нельзя, – вздохнул старик. – Иначе можно утром и не проснуться… Ну идем!

Он закрыл калитку и провел журналиста на кухню.

Здесь Глеб помыл руки и уселся за стол. На столе в большой тарелке стояла вареная картошка, приправленная растительным маслом. Перед ней в банке лежала порезанная селедка. Зеленый лук и хрустящие огурчики завершали композицию.

– Я сегодня чай заварил, настоящий, китайский, – сказал дед Матвей. – Ты чай-то любишь?

– Люблю, – кивнул парень.

– Ну и хорошо. А то думаю – как с селедкой молоко-то пить? Вот и решил чайком побаловаться. Ты ешь, ешь! А то время позднее, пора уже и спать ложиться.

Глеб не заставил себя долго упрашивать и немедленно принялся за еду. Он сильно проголодался, а картошка с селедкой показались ему настолько вкусными, что он был готов съесть все. Дед Матвей смотрел на него с улыбкой.

– Ты, я смотрю, наработался сегодня, – заметил он. – Вон как уплетаешь, только за ушами трещит.

– Извините, – сказал журналист и отодвинул чашку с картошкой.

– Да ешь! – усмехнулся старик. – Мне-то самому все равно не осилить. Ну что, побывал ты на Вотчине Деда Мороза?

– Угу! – кивнул парень.

– Понравилось?

– Очень! Да и вообще, ваш город полон достопримечательностей. Я, например, нигде не видел столько церквей.

– Это точно, – согласился хозяин.

Затем он внезапно огляделся по сторонам, перешел на шепот и спросил:

– А знаешь, почему здесь столько церквей?

В этот момент часы, висящие на стене в кухне, пробили одиннадцать.

Дед Матвей вздрогнул и сказал:

– Пора спать! Потом поговорим.

– А как же чай?

– Потом! Утром! – быстро проговорил старик. – Спокойной ночи!

– Можно, я себе хоть стакан воды наберу? От селедки ведь пить хочется.

– Набирай и уходи!

Ничего не понимая, Глеб набрал из-под крана воды и отправился к себе в комнату. Он включил свет, закрыл дверь на ключ и подергал ручку, проверяя надежность замка. Затем задернул шторы, поставил стакан с водой на стол и включил ноутбук.

«Поработаю немного, – решил журналист, – а то завтра главред отчет потребует!»

Он сел на стул и принялся просматривать кадры, которыми с ним поделился Александр. Их было много. Все они были яркими и красочными. Глеб улыбнулся.

«Как раз то, что нужно господину Коровину», – подумал он.

Затем он открыл видео. Это была полная запись пресс-конференции для журналистов.

– Ну, Санек, ну, спасибо тебе! – радостно произнес парень. – Да с таким материалом кто хочешь блестящий репортаж сделает. Главред будет доволен!

Не успел он произнести эти слова, как свет в комнате замигал и погас. Глеб остался перед экраном монитора, который слабо освещал всю комнату.

«Наверняка дед Матвей пробки выкрутил, – усмехнулся журналист, – электричество экономит. Ну да ладно! У меня аккумулятора на пару часов хватит».

И он продолжил смотреть видеозапись. В это время за его спиной начали тикать настенные часы.

«Начинается!» – подумал парень.

Он встал, подошел к часам и снял их со стены.

– Сейчас вытащу батарейки, и не будете мне больше на мозги капать, – сказал он часам.

Но когда он повернул их к себе задней частью, то увидел, что секция для батареек пуста, однако часы продолжают идти.

– Что за ерунда?! – удивился Глеб.

Он повернул часы к себе циферблатом, и в этот миг из них раздалась уже знакомая ему мелодия. Стрелки показывали полночь. Журналист повесил часы на стену и сел за компьютер.

– Это все мне только мерещится! – громко сказал он. – Сказывается дневная усталость!

На экране монитора замелькали последние кадры, снятые Александром на Вотчине. Глеб уже собрался выключить ноутбук, но неожиданно видеофильм продолжился…

Журналист узнал на кадрах здание бывшего Клуба речников, где он сегодня бродил. Развалины на его глазах начали превращаться в величественную монументальную церковь. А затем на ней поднялась колокольня. Глеб поймал себя на мысли, что он словно смотрит пленку в обратном направлении. Внезапно раздался оглушающий колокольный звон. Парень даже подпрыгнул на стуле от неожиданности. Но звук шел не из компьютера. Звон раздавался с улицы, из парка. Журналист подошел к окну и открыл его. Колокола звонили со стороны бывшего Клуба речников.

– Совпадение! – сам себе сказал Глеб. – К тому же тут столько церквей. Звонить могут на любой из них.

Он закрыл окно и вернулся к ноутбуку. На мониторе вновь были видны развалины Клуба речников. Неожиданно парень заметил какое-то движение на экране. Ему показалось, что среди развалин что-то или кто-то перемещается. Он напряг зрение, но ничего не смог разобрать. Слишком далеко было изображение. Тогда он нажал на паузу и увеличил кадр, где наиболее четко было заметно чужое присутствие. Каково же было его удивление, когда он увидел в кадре… себя!

– Что?! – воскликнул журналист. – Получается, кто-то следил за мной и снимал меня, когда я об этом даже не подозревал!

Он встал и нервно заходил по комнате.

– Поскольку мой компьютер и камера находились в доме, то единственное, что я могу предположить, что сделал это дед Матвей, больше некому, – бормотал Глеб. – Похоже, он был дома и видел, как мы с Саней отправились к сгоревшему храму. Вот он и прихватил камеру и снял меня, когда я, как дурак, блуждал в клубе. Решил посмеяться! Не зря же я смех слышал в развалинах. Ну, дед, твои шуточки переходят всякие границы!

В этот момент за дверью комнаты послышались шаги.

– Не прокатит, дед Матвей, – с усмешкой произнес парень.

Ручка двери опустилась вниз, словно кто-то хотел зайти в комнату.

– Хотите снова надо мной подшутить? – злобно сказал журналист. – Не выйдет!

Он решительно подошел к двери, повернул ключ и открыл дверь.

– Милости прошу! – громко произнес Глеб.

Однако за дверью никого не было. Тут же на кухне хлопнуло окно, и оттуда донеслись страшные, дикие звуки. Словно какие-то огромные звери рвали свою добычу.

– Слуховые галлюцинации! – сам себе заявил журналист. – Сейчас я выйду на кухню и никого там не обнаружу. Кроме разве что самого хозяина дома.

И он вышел из комнаты. Тотчас дверь за ним захлопнулась. Парень вздрогнул, но взял себя в руки и направился дальше. Он приоткрыл дверь на кухню и замер… Вся комната было освещена тусклым бордово-красным светом. В углу под умывальником что-то двигалось. Именно это ЧТО-ТО и издавало те жуткие звуки, которые слышал Глеб. Оно было довольно большим и черным, поэтому при тусклом освещении было трудно рассмотреть его получше. Парень протянул руку и нащупал на стене выключатель. Он повернул его, ожидая, что сейчас зажжется яркий свет. Но ничего не произошло. Однако странное существо услышало щелчок. Оно отвернулось от того, чем было занято, и уставилось на журналиста. Глеб с ужасом разглядел огромное животное с лысым черепом и пустыми глазницами. Кровь струями стекала по его морде, шерсть клоками свисала с уродливого тела. Чудовище заурчало и стало приближаться к парню. Он немедленно захлопнул дверь и бросился к себе в комнату. Сзади раздался жуткий рык, послышался стук когтей о деревянный пол. Журналист подбежал к своей двери и принялся судорожно дергать ручку. Но дверь не поддавалась. Тогда он налег на нее всей своей тяжестью и ввалился в комнату. Он не успел захлопнуть дверь за собой, как преследовавший его зверь просунул когтистую лапу внутрь, пытаясь достать Глеба. Парень спиной навалился на дверь, стараясь сдержать чудовище. Но он понял, что силы неравны, и вскоре зверь проникнет в комнату. Журналист увидел впереди себя стул и решил дотянуться до него, чтобы защититься.

– Так! На счет: раз, два, три! – громко сказал себе Глеб и бросился к стулу.

Дальше он не совсем понял, что произошло…

Он схватил стул и в развороте шибанул им нападавшего на него монстра. Но жуткий зверюга на его глазах неожиданно распался на четырех черных кошек и рыжего Жорика. Жорик, слегка прихрамывая, бросился прочь из комнаты. За ним последовали три черных кошки. Однако одна из них не двигалась. Журналист подошел ближе и увидел, что под тельцем животного расплывается лужа крови.

«Я убил ее!» – мелькнула в его голове мысль.

От ужаса он не знал, что и делать. В этот миг в коридоре раздались шаги, и в комнату вошел хозяин дома.

– Что же ты наделал!? – мрачно проговорил он, увидев труп кошки.

– Они преследовали меня, – начал бормотать Глеб. – Я просто защищался!

– Они защитили тебя. Если бы не они… – старик махнул рукой.

– Защитили от кого? И откуда вы узнали?

– Жорик рассказал мне… Завтра же нужно будет принести в дом еще одну кошку.

«Старик точно спятил!» – подумал журналист.

– А теперь помоги мне! Мы должны все убрать, пока идут часы.

Дед Матвей бережно взял кошку, вынес ее из дома и отнес за калитку. Затем он повернулся в сторону сгоревшего Клуба речников, отсчитал три раза по тринадцать шагов и положил труп на землю. Потом он повернулся назад и почти бегом засеменил к дому. Глеб наблюдал за всей этой процедурой с крыльца. Он хотел спросить старика о странном ритуале, но тот на бегу крикнул:

– Заходи в дом скорее!

Парень, ничего не понимая, зашел в дом. Следом забежал запыхавшийся дед Матвей и захлопнул дверь. Неожиданно весь дом содрогнулся. Начали дребезжать стекла в окнах, посуда, застучали шкафы.

– Землетрясение! – закричал журналист. – Нужно срочно выйти, а то нас завалит!

Он бросился к двери, но старик резко оттолкнул его и прошипел:

– Сиди, а то точно завалит! Но не землетрясение, а кто-то другой!

Толчки прекратились. Дед Матвей вышел из дома и отправился к тому месту, где он оставил убитую кошку. Там ничего не было.

– Нам повезло! – крикнул он Глебу. – Мы успели! Еще немного, и было бы поздно.

Он указал на небо, где на горизонте прорезалась светлая полоска.

– Да в чем здесь дело? – в сердцах воскликнул журналист. – Я ничего не понимаю. Какие-то кошки, чудовища, сгоревшие храмы, часы!

Он сел на крыльцо и обхватил свою голову руками.

– Ты и в самом деле ничего не понимаешь, – сказал подошедший старик. – Поэтому просто не лезь в это дело!

Он уселся на крыльце рядом с парнем.

– Я ведь просил тебя ложиться спать до полуночи, – заметил дед Матвей. – Но ты ослушался меня. Зачем-то вышел из комнаты, пошел на кухню, кошек спугнул… Где теперь я еще одну черную кошку возьму?! Нужно найти ее до заката.

Он обернулся к Глебу и произнес:

– Знаешь что, ты виноват, ты и принесешь мне новую кошку. Но она должна быть абсолютно черной! Понял?

– Понял, – кивнул журналист. – А где у вас кошек берут?

– Где угодно, – усмехнулся старик. – Но учти, если не успеешь, нам с тобой здесь ночевать будет нельзя. Опасно!

Дед Матвей встал и сказал:

– А теперь идем! Возьмешь ведро с водой и кровь замоешь в комнате. Она ИХ привлекает.

– Кого «ИХ»?

– Узнаешь в свое время. Хотя… Оно тебе надо? Делай репортаж и уезжай.

Глеб устало вздохнул и отправился мыть пол в комнате. Как назло, кровь успела впитаться, и парню потребовалось немало времени, чтобы оттереть пятно. Хозяин дома тем временем лечил лапу Жорику. Он наложил на нее пару реек и крепко забинтовал.

– В следующий раз внимательнее будь, – предупредил он журналиста. – Такого, как мой Жорик, найти будет трудно, если что… Он – проводник! Поэтому не суйся никуда, очень тебя прошу.

Парень пообещал, что больше не будет никуда выходить из комнаты.

– А еще я сегодня пройдусь по гостиницам и поищу свободную комнату или хотя бы койку, – сказал он деду Матвею. – Пора мне отсюда уходить.

Старик промолчал, показывая всем своим видом, что не возражает против решения Глеба.

3

Журналист выплеснул грязную воду из ведра на улицу, затем помыл руки, вернулся к себе и прилег на кровать. Утро только-только начиналось, и парень решил поспать несколько часов, чтобы не быть весь день разбитым и уставшим. Однако взбудораженные нервы не давали расслабиться. Глеб вертелся на кровати и так и эдак и, наконец, провалился в сон…

Проснулся он словно от толчка. Машинально посмотрел на наручные часы, которые так и не снял с прошлого вечера. Стрелки показывали без пяти минут двенадцать.

– Что за чертовщина такая! – в сердцах воскликнул журналист. – Словно кто-то специально будит меня именно в это время!

Однако спать уже не хотелось. Ругаясь, парень поднялся с кровати, взял полотенце и вышел на кухню.

Дед Матвей, как ни в чем не бывало, возился с посудой. Увидев Глеба, он радостно улыбнулся и спросил:

– Ну, как спалось?

– Отлично! – с кривой усмешкой ответил журналист. – Воздух тут у вас особенный!

– Что да, то да! – загалдел старик. – Воздух здесь чище, чем родниковая вода. Дышу – надышаться не могу! Особенно полезен на голодный желудок. Я иногда специально не завтракаю… Выйду на улицу, воздуха хлебну, так сразу все болячки проходят. Я ведь одно время болеть надумал, старый дурак. По больницам начал шататься, анализы сдавать… А ведь кто ищет, тот всегда обрящет! Вот и у меня хворь нашли какую-то неизлечимую, сказали, не больше года протяну. Я расстроился, конечно. Дом уже хотел на Олю-племянницу переписать. Но не готова она владеть таким имуществом. Здесь же глаз да глаз нужен! В общем, впал я в уныние. Только ради кошек и жил… Кормить-то их надо! А тут еще врачи стращают, оптимизма не добавляют. Та к вот… В одну из ночей явилась мне Нина-покойница и сказала: «Что это ты, Матвей, дурью маешься? Болезни всякие придумываешь?! Заняться больше нечем?» Я ей: так, мол, и так… Помираю! А она расхохоталась да как закричит: «Ей-ей, дурень! Каждый человек сам себе свой срок отмеряет. Похоже, тебе жить надоело!» Я заверил, что не надоело, а она в ответ: «Тогда выкинь все свои медицинские карточки и анализы да начинай сам себя врачевать. Воздух-то у нас целебный, поможет!» Я проснулся и сделал, как она велела. Сжег все бумажки с обследованиями и заключениями врачей и стал понемногу карабкаться из болезни. Первое время трудно было. Иногда даже кушать не мог, так внутри все горело. В такие моменты я выходил в лесок, ложился на полянке под березами и просто дышал нашим воздухом. Боль и отпускала. Потом травки кое-какие добавил, сборы из них делал. Так и выкарабкался. С тех пор уже лет пятнадцать прошло, чувствую себя отлично. Иногда, конечно, прихватит по-стариковски, но тогда я снова начинаю нашим воздухом лечиться….

– Верю! – перебил деда Матвея журналист, опасаясь, что тот весь день будет рассказывать о прошлых событиях из своей жизни. – А теперь я умоюсь, с вашего позволения.

– Валяй! Завтрак-то уже стынет.

Парень подошел к умывальнику и на всякий случай посмотрел вниз – под него. К счастью, никаких костей или обглоданных останков сегодня не было или хозяин дома выкинул их раньше, чем пришел постоялец. Глеб умылся, почистил зубы и сел завтракать.

– Ну, какие на сегодня планы? – поинтересовался старик.

– Да нужно было бы сегодня главреду отчет отправить, но я не успел его закончить, – вздохнул журналист. – Так что пройдусь по гостиницам, поинтересуюсь: есть ли места. Кроме того, постараюсь поймать для вас черную кошку, ведь это я виноват в гибели вашей питомицы.

– Ты уж постарайся! А то ночлег нам обоим искать придется.

– Хорошо! Но ведь взрослая кошка все равно потом убежит назад – к своему хозяину.

– Не убежит! Ее это место держать будет.

– Ладно, – кивнул журналист, – спасибо за завтрак!

И тут он вспомнил про видеозапись на своем компьютере.

– А что, дед Матвей, – бодрым тоном произнес Глеб, – хотите, я вам съемку с Вотчины покажу?

На самом деле парень решил подловить хитрого старика, показав ему запись. Он считал, что тот смутится, увидев «дело своих рук».

– Покажи! – также бодро сказал хозяин. – Давно я там не был, хотя живу совсем рядом.

Они прошли в комнату, в которой остановился журналист. Глеб включил ноутбук и открыл папку с видео.

– Смотрите, – с усмешкой произнес он, предвкушая, как изменится физиономия деда Матвея, и нажал на кнопку воспроизведения.

Старик уселся на единственный в комнате стул и с восторгом принялся рассматривать кадры с Вотчины. Наконец репортаж с места жительства Деда Мороза подошел к концу, и парень насторожился, ожидая, что следом появится съемка из Клуба речников, где он блуждал вчера. Но монитор потемнел.

– Какая прелесть! – воскликнул дед Матвей. – Давно я уже не наслаждался подобным зрелищем. А людей-то сколько на Вотчине! Прям столица!..

– Что за черт! – процедил сквозь зубы Глеб.

Он бросился к ноутбуку и еще раз запустил последние кадры видео, но за ними ничего не последовало.

– Что случилось? – удивленно спросил старик.

– Там еще кадры были, – пробормотал журналист.

– Где? – не понял хозяин дома.

– В фильме! Честно скажите, дед Матвей, вы ничего здесь не трогали?

– Что ты, что ты! – замахал руками старик. – Я даже не знаю, с какой стороны к этой аппаратуре подходить. У меня и телевизора-то нет.

По его тону парень понял, что хозяин не врет. К тому же телевизора в доме действительно не было.

– Вот блин! – произнес Глеб. – Хотел вам всю съемку показать, а не вышло. Но вы не обижайтесь!

– Чего ж мне обижаться?! Мне и этого достаточно. Впечатлений на месяц хватит.

– Тогда я пойду, – виноватым тоном сказал журналист. – Время уже обеденное, а кошку я еще не нашел.

– Ты сразу в частном секторе ищи, в центре вряд ли поймаешь. Разве что по мусоркам пройтись…

– Пройдусь, вы не переживайте! Всю жизнь мечтал по мусоркам порыскать, – съехидничал парень.

Дед Матвей, однако же, никакого ехидства не заметил и очень серьезно произнес:

– Что ж, значит, теперь твоя мечта осуществится.

– Ладно, пойду, – сказал Глеб, едва сдерживая улыбку. – До свидания!

– Свидания девушкам назначают, – сострил старик, – так что, счастливо!

Парень вышел из дома и прыснул со смеху, вспоминая, как дед Матвей ляпнул «про мечту». Затем он дошел до тропинки и пошел тем же самым путем, которым вчера провожал корреспондента Сашу. Он шел и с наслаждением вдыхал свежий лесной воздух. Внезапно чуткий нос журналиста уловил едва различимый запах гари. Он посмотрел вперед и увидел над зеленой листвой обгоревший остов Клуба речников. Глеб не понял, что с ним случилось, но ему вдруг со страшной силой захотелось вновь очутиться в здании бывшей церкви. Старинные развалины притягивали его, как магнит.

– Странно! – вслух сказал парень. – Я никогда не отличался особой любовью к прогулкам по руинам. И вообще, мне нужно спешить, а то кошку точно не найду.

И он решительно свернул в сторону от Клуба речников. В этот момент зазвонили колокола. Журналист остановился и оглянулся. Он знал, что за сгоревшей церковью есть еще одна, в которой располагался музей. Но Глеб мог бы поклясться, что колокольный звон шел именно из развалин клуба. От неожиданности парень вздрогнул. Он быстро повернулся и поспешил уйти от этого необычного места.

По тропинке журналист добрался до дороги, вдоль которой поднимались аккуратные двухэтажные дома. Впереди виднелась река. На тротуаре у домов стояли и о чем-то оживленно беседовали две пожилые женщины. Глеб направился к ним.

– Здравствуйте, – поздоровался он с женщинами.

– Здравствуйте! – ответили обе.

– Не подскажете, как до ближайшей гостиницы добраться? – поинтересовался парень.

– Отчего же? Конечно, подскажем! – ответила та, что была повыше ростом. – Только зря вы гостиницу ищите. Сейчас фестиваль на Вотчине, так что мест нет!

– А у частников остановиться можно? Комнату снять?

– Можно! – начали говорить женщины наперебой. – Но цены кусаются! До ста долларов за сутки доходят. Как раз сейчас эту тему обсуждаем.

– Ничего себе! – присвистнул журналист. – Не с моей зарплатой тут у вас отдыхать.

Женщины засмеялись.

– Да так не всегда бывает, – пояснила та, что повыше. – Просто вы попали в такой период.

– Спасибо, – кивнул Глеб.

– Так объяснять вам, где гостиница, или не надо?

– Не надо, сам найду.

Парень взял такси и поехал в гостиницу, в которой работала племянница деда Матвея – Ольга. Ему повезло, девушка как раз закончила свою смену, но еще не успела уйти с работы.

– Добрый день, Оля! – крикнул журналист, заметив свою знакомую у выхода из гостиницы.

– Здравствуйте! – улыбнулась девушка. – А я как раз домой собираюсь.

– А вы не могли бы немного задержаться? Мне очень нужно с вами поговорить.

– Ну хорошо, – сказала, немного подумав, племянница деда Матвея. – Только я сегодня с ночной смены и еще не ела. Вы не против где-нибудь присесть, перекусить?

– Конечно! Приглашаю вас в кафе. Только не знаю, в какое… Вы здесь лучше ориентируетесь, ведите нас куда-нибудь!

– Ладно, – кивнула Ольга, – идемте!

Она привела Глеба в небольшое уютное заведение.

– Здесь замечательно готовят, почти, как дома, – заметила девушка.

– Похоже на то! Смотрите, сколько тут желающих пообедать.

Действительно, кафе было заполнено посетителями. Молодые люди с трудом отыскали один свободный столик. После этого племянница деда Матвея взяла себе тарелку борща, макароны с сосисками и компот, а журналист ограничился бутылкой холодного лимонада.

– Так нечестно! – возмутилась Ольга. – Я тут себе набрала еды, а вы только напитком ограничились. Тогда и я есть не буду.

– Перестаньте, – улыбнулся Глеб. – Я только что из-за стола. Признаюсь честно, ваш дядя кормит меня как на убой. Поэтому ешьте спокойно!

– Ну, если так… – облегченно вздохнула девушка и подвинула к себе тарелку с борщом.

– Так о чем вы хотели поговорить? – поинтересовалась она, беря в руки кусочек хлеба. – Если о местах в гостинице, то их, к сожалению, до сих пор нет.

– Тогда одна часть разговора автоматически отпадает, – усмехнулся журналист.

– А вторая? О чем она?

– Не о чем, а о ком! О вашем дяде, – серьезно произнес Глеб.

– Я вас предупреждала о его странностях, – вздохнув, сказала Ольга. – Что я могу сделать, если у него слегка едет крыша?

И девушка принялась есть борщ.

– Знаете, Оля, в том доме крыша может поехать у кого угодно!

– Что вы имеете в виду?

– Вы когда-нибудь сами оставались ночевать у вашего дяди?

– Да. Несколько раз.

– Необычного ничего не замечали или не слышали?

– Нет…

– А засыпали до полуночи или после?

– До! Я на работе так выматываюсь, что до одиннадцати еле досиживаю.

– И спите, наверное, крепко…

– Пушкой не разбудишь! – улыбнулась девушка.

– Тогда все понятно, – кивнул парень.

– Что понятно?

– Понятно, почему у вас крыша не поехала в том доме.

– Так что случилось-то?

Журналист налил себе полный стакан лимонада и сделал пару глотков.

– Ничего страшного пока не случилось, не считая того, что я случайно убил кошку вашего дяди, – сказал он.

– Не может быть! – ахнула девушка. – Дед Матвей без кошек не может.

– Я это уже понял, – заметил парень. – И сегодня до заката я обещал найти ему новую кошку…

– Но как это произошло? За что пострадало бедное животное?

– Вы мне все равно не поверите!

– А вы попробуйте рассказать.

– Хорошо…

Глеб выпил лимонад и произнес:

– Когда я пытался заснуть в комнате вашей покойной тети, внезапно пошли настенные часы. Я захотел вытащить из них батарейки, чтобы они не мешали мне спать, но обнаружил, что батареек в часах нет. Тем не менее они продолжали идти и даже заиграли какую-то мелодию в полночь…

В этот момент Ольга вытаращила глаза и отодвинула тарелку с недоеденным борщом.

– А вы знаете, – проговорила она, схватив парня за рукав рубашки, – я ведь тоже слышала, как тикают и играют музыку эти часы. Но это было сквозь сон, и я не обратила на это никакого внимания!

– Вот видите! Значит, теперь вы понимаете, что я ничего не придумал.

Девушка засмущалась своего порыва, убрала ладонь и подвинула себе макароны.

– Так вот… – продолжил Глеб. – После полуночи я услышал странный шум на кухне. Дед Матвей говорил мне, что ночью приходят кошки, но шум был слишком сильным для маленьких животных, поэтому я решил выйти и проверить, что там творится. Каково же было мое удивление, когда вместо кошек я увидел громадного монстра с окровавленной мордой. Я бросился в комнату, но чудовище стало меня преследовать. Мне пришлось защищаться. Я схватил стул и ударил им монстра. Однако прямо на моих глазах тот распался на пять кошек, четыре из которых убежали, а пятая осталась лежать на полу неподвижно. Вот так я и стал убийцей кошки!

Племянница деда Матвея дожевала сосиску и, скрывая улыбку, спросила:

– А вы уверены, что вам все не померещилось? Все-таки могла сказаться усталость… Да и место там такое… Навевающее всякие мысли. Кладбище рядом…

– Я так и знал, что вы мне не поверите! – в сердцах сказал журналист.

– Не то что не верю… Но пытаюсь все объяснить с рациональной точки зрения. Когда у меня уволилась напарница, мне пришлось трое суток без сна работать. Так мне еще и не такое мерещилось!

– Ладно, забудьте! – махнул рукой парень. – Лучше расскажите мне немного о своем дяде. Очень он у вас…

Он замолчал, пытаясь правильно подобрать слово, чтобы не обидеть девушку, и, наконец, произнес:

– …занимательный!

– Это да! – согласилась Ольга. – Дед Матвей такой! Но я не знаю, что рассказывать…

– Он ваш родной дядя?

– Да, это родной брат моей мамы. Правда, у них разница в возрасте – двадцать лет. Так что, когда я родилась, дед Матвей был уже пожилым человеком. А когда я стала что-то соображать, он и вовсе состарился.

– Вы, наверное, и жену его не помните совсем.

– Почему? Прекрасно помню, хотя я была совсем маленькая. Она мне игрушки всякие дарила, сама шила… Это были куклы, зверушки разные.

– Интересно! Она что, рукоделием занималась?

– Вроде нет…

– А отчего она умерла?

– Точно не знаю, но родственники всякие страшилки рассказывают, которые каждый раз обрастают новыми подробностями. Будто стала тетя Нина раз вечером жаловаться деду Матвею, что ей жарко очень, потом прилегла, а дядя смотрит, что ее кожа дымить начала. Он «скорую» срочно вызвал. Те приехали, понять ничего не могут: женщина становится все горячее и горячее, и жар от нее идет, как от печки. Они стали ее водой холодной обливать и мокрыми полотенцами обкладывать, но она вспыхнула у них на глазах ярким пламенем и в считанные минуты сгорела. Только пепел остался. Врачи дар речи от ужаса потеряли, а один из них после этого даже у психиатра лечился. Но самое странное то, что ни кровать, на которой лежала тетя, ни полотенца, которыми ее охлаждали, ничуть не пострадали от огня.

– Страшная смерть…

– Угу, – кивнула Ольга. – Только родственники считают, что она это заслужила.

– Почему?

– Они за спиной ее ведьмой называли.

– За что?

– Говорили, что если она о человеке плохо подумает, с тем обязательно что-нибудь случится. А мама считала, что тетя Нина ее брата вообще приворожила. Ведь у деда Матвея другая невеста была. Он геологом тогда работал. Обещал, что в последнюю экспедицию съездит и женится на той девушке. Но из командировки вернулся с тетей Ниной, и с тех пор сильно изменился. Невесту свою забыл, родственников сторониться стал. Потом выстроил себе дом на месте старого отчего дома возле кладбища… А ведь ему квартиру предлагали новую, но он отказался переезжать, сказал, что им с Ниной и так хорошо. А потом его жена умерла. Мама к нам его звала жить, но дед Матвей снова отказался. Вот мне и приходится ездить к нему через весь город, убираться. Он-то уже не может… старенький! Это все, что я знаю.

– Спасибо! Очень интересно, – поблагодарил журналист.

– Не за что! Это вам спасибо. Составили мне компанию за обедом.

Девушка поставила на стол пустой стакан из-под компота. Глеб посмотрел на часы и увидел, что уже три часа дня.

– Простите, Оля, – сказал он, – вы не можете мне подсказать, где я могу в вашем городе поймать черную кошку? А то без нее ваш дядя меня на порог не пустит.

– Да? – удивилась племянница деда Матвея. – Хорошо, идемте, я вам покажу!

Молодые люди вышли из кафе, и девушка подробно объяснила парню, как добраться до частного сектора.

– Та м этих кошек полно, – заверила его она. – Наверняка и черная попадется! Только я с вами пойти не могу, голова после бессонной ночи кружится.

– Ничего, сам справлюсь, – улыбнулся журналист. – Вы и так для меня много сделали, спасибо!

– Если что, обращайтесь.

Девушка поймала машину и уехала, а Глеб зашагал в указанном ему Ольгой направлении…

Он прошел берегом реки и вышел на холмы, по которым были разбросаны частные дома. Парень принялся бродить между заборов, чем вызвал бурную реакцию местных собак. Очевидно, из-за этого все кошки разбежались, и журналисту не удалось обнаружить ни одной.

– Придется, видимо, осуществлять свою мечту, – пробормотал Глеб, – и лазить по помойкам.

Он вернулся в город. Часы показывали четверть седьмого вечера. Парень пошел по улицам, стараясь высмотреть мусорки. Несколько раз он даже видел кошек, но это были обычные серые Васьки, а вот черные ему не попадались. Измученный поисками, журналист забрел в один из дворов и уселся на скамейку. Старушки, сидевшие поодаль, тотчас перестали разговаривать и все как одна уставились на «пришельца». Внезапно на коленях одной из них парень увидел абсолютно черную кошку. Старушка гладила свою питомицу за ушами, а та щурила глаза от удовольствия. Глеб аж подпрыгнул от неожиданности. Он стал сумбурно соображать, как же выманить животное у старушки. Наконец он встал и подошел к женщинам.

– Чего надо? – всполошились бабушки. – Что уставился, как баран на новые ворота?

– Простите, кошку у вас увидел… Купить хочу!

– Вот еще! – воскликнула хозяйка кошки. – Да мне Машка как ребенок! Никогда с ней не расстанусь!

– А зачем тебе кошка? – заинтересовались другие.

– Невесте обещал подарок сделать, сказал, что сегодня до заката принесу.

– Так кошек-то и бездомных полно. Бери любую!

– Она просила чисто черную, а мне одни серые попадаются.

– А сколько денег дашь? – спросила бабушка, сидящая рядом с хозяйкой кошки.

– Пятьсот рублей.

– Давай тысячу, и я тебе принесу сейчас черную кошку.

– Хорошо, тысячу, – кивнул парень.

Старушка бойко соскочила и засеменила к подъезду дома, у которого стояла скамейка. На ходу она крикнула Глебу:

– Обожди минутку!

– Не переживай, принесет она тебе кошку, – заметила одна из женщин. – У нее их восемь. Две – черные! Только злые они очень. Никого, кроме хозяйки, не подпускают. Может, и не стоит тебе такую девушке дарить? Искусает да исцарапает, чего доброго.

– Мы ее выдрессируем, – усмехнулся парень.

В этот момент из подъезда вышла старушка, которая несла в руке старую клетчатую хозяйственную сумку, из которой торчала голова черной кошки. Животное урчало и страшно шипело.

– Держи! – сказала женщина и сунула сумку в руки журналисту. – Не бойся, молния на сумке крепкая, так что Доня не поцарапает тебя. Но потом, как выпустишь, будь осторожнее. У Дони характер вздорный: чуть что – кусается! А теперь давай деньги!

– Спасибо! – поблагодарил парень.

Он вытащил из бумажника тысячу рублей и отдал старушке.

– А с сумкой как же быть? – поинтересовался он.

– Сумка – в подарок! – улыбнулась хозяйка Дони. – Все равно она старая.

– Еще раз спасибо и до свидания!

Журналист повернулся и вышел со двора. Доня извивалась и фыркала в клетчатой сумке. Поняв, что просто так ей выбраться не удастся, кошка начала громко мяукать. Прохожие стали оглядываться на Глеба. Он виновато улыбался и быстро проходил мимо. Наконец он свернул на тропинку, ведущую к дому деда Матвея через сквер у бывшего Клуба речников. К этому времени Доня уже совсем обезумела. Она начала зубами кусать молнию, которая держала ее в сумке.

– Перестань! – прикрикнул на нее журналист.

Но кошка продолжала свое черное дело. А когда парень попытался получше застегнуть замок, Доня укусила и его.

– Вот зверюга проклятая! – выругался Глеб. – Черт меня дернул с тобой связаться!

Впереди показались сгоревшие развалины церкви.

– Слава богу! – выдохнул парень. – Совсем немного осталось.

Он с воодушевлением двинулся к церкви, чтобы свернуть на тропинку, ведущую к дому. И тут случилось непредвиденное.

Журналист не заметил корягу, торчащую из-под корней старой березы, споткнулся об нее и со всего маху упал на землю, выпустив при этом сумку из рук. Доня издала радостный вопль, зубами и лапами расширила дыру в сумке и рванула прочь от Глеба.

– Мать твою! – выругался парень.

Он немедленно поднялся на ноги, схватил сумку и бросился следом за кошкой, которая со всех лап мчалась в направлении сгоревших развалин.

– Стой, зараза! Только не туда! – закричал журналист.

Но Доня перемахнула через невысокий забор, окружающий бывшую церковь, и скрылась за кирпичной кладкой. У Глеба начался истерический смех.

– Вот, скотина, – ругался он, – надо же ей было именно сюда рвануть! Нет чтобы по лесочку побегать!..

Но делать было нечего. Искать новую кошку у парня не было ни сил, ни времени, ни желания. Поэтому Глеб перелез через забор и направился в Клуб речников. Он прошел под сводчатой кирпичной аркой, поднялся по невысокой лестнице и зашел в большой зал, в котором был вчера. Здесь парень остановился и стал прислушиваться. Однако не было слышно ни одного звука: ни пения птиц, ни стрекотания кузнечиков, ни жужжания мух… Стояла мертвая тишина.

– Кис-кис-кис! – позвал журналист. – Доня! Иди ко мне, я тебя колбасой угощу!

Неожиданно откуда-то из-за стены донесся приглушенный звук: «Мяу!»

– Ага! – обрадовался Глеб. – Вот ты где прячешься! За стеной!

Он бегом выбежал из зала и оказался в полуразрушенной комнате без крыши. Из нее он выбежал в длинный коридор и побежал по нему.

– Кис-кис! – продолжал звать парень.

Но кошка больше не отзывалась. Журналист пробежал по коридору, вышел на лестницу и увидел сквозь разбитое окно соседний храм-музей.

– Похоже, я оказался совсем в другой части Клуба, – сам себе сказал он. – Зал, из которого я слышал эту проклятую Доню, находится в другой стороне.

Он выглянул через окно на улицу и увидел, что солнце неумолимо ползет на закат.

«Через пару часов станет совсем темно!» – мелькнула мысль. Но уйти без кошки Глеб не мог. Он снова спустился по лестнице и углубился в развалины. Он бродил по длинным коридорам, сворачивал в пустые залы, пересекал полуразрушенные помещения… В конце концов ему стало казаться, что он ходит по кругу.

– Так не пойдет! – громко произнес парень, обращаясь к стенам здания. – Хватит мне голову морочить!

Он снова вернулся на лестницу, с которой был виден музей, а от нее отправился назад – в большой зал. Журналист несколько раз прошел по коридору, но зала так и не обнаружил. Зато через проломы в стенах он заметил, что солнце зашло, и в небе догорают его последние лучи. Глеб запаниковал. Ночевать в храме он не собирался.

– Доня! – позвал он. – Где ты, чертова кошка?!

И вдруг, прямо у себя за спиной, парень услышал угрожающее шипение. Он обернулся и увидел, что стоит в зале, который так безуспешно пытался найти последние полчаса. Прямо перед ним находилась Доня, но она смотрела не на него. Страшно изогнув спину, прижав уши и вытаращив глаза, кошка шипела на дверь, которую журналист почему-то раньше не заметил. Глеб тихонько открыл сумку и подкрался к кошке. Того, что произошло дальше, он никак не ожидал. Доня развернулась на 180 градусов и сама бросилась в сумку. Она забилась в ее угол и принялась жутко кричать. Парень тут же застегнул молнию, оставив лишь небольшую дырочку, чтобы животное не задохнулось. К его удивлению, оказавшись в сумке, кошка тут же замолчала и даже перестала двигаться.

«Она чего-то сильно испугалась, – подумал журналист, – но чего?»

И тут ему показалось, что из-за двери звучит негромкая музыка. Глеб подошел к ней и немного приоткрыл. Он увидел перед собой небольшой концертный зал.

– Чудо! – пробормотал парень. – Может быть, здесь начали вести реконструкцию и восстановили часть помещений? Но почему я сразу этого не заметил?

Он подхватил сумку, зашел в зал и прошел мимо рядов выстроенных стульев, оббитых бордовым бархатом. Перед стульями возвышалась небольшая сцена, на которой стояли еще четыре стула с лежащими на них музыкальными инструментами. Именно от них исходила негромкая музыка. Но журналист не обратил на это внимания, поскольку именно в этот момент из-за занавеса, спускающегося по боковым сторонам сцены, раздались голоса:

– Степан Иванович, – громко говорил низкий мужской голос, – ты же мне отчитывался, что пристройка сделана на совесть! А что выходит? Штукатурка вся обвалилась, две перегородки обрушились, трое парней в больнице.

– Виноват, – пробубнил хрипловатый голос. – Не доглядел!

– Не доглядел? – возмутился первый говоривший. – Нет, это по-другому называется. Это халатность! В то время как партия всеми силами пытается превратить этот гадюшник в центр досуга советского человека, у тебя происходит одно ЧП за другим.

– Отвечу по всей строгости, – произнес второй.

– Конечно, ответишь. Вот соберем партийное собрание, и ответишь! Отчитаешься перед товарищами…

– Я вас слышу! – закричал Глеб и бросился к сцене: – Товарищи, погодите!

Он подбежал к занавесу и схватился за него рукой. В ту же секунду картинка распалась на его глазах: он стоял и держал рукой толстую паутину, свисающую с потолка. Жирный паук уже перебирался на его ладонь. Журналист вскрикнул и дернул рукой, скидывая насекомое. И тут его взгляд упал на стены полуразрушенного помещения, где он находился. Было уже довольно темно, но можно было заметить, что все они были покрыты полчищами огромных черных пауков. Некоторые были размером не меньше десяти сантиметров.

«Нужно бежать!» – мелькнула мысль в голове Глеба, и он бросился прочь. Пауки словно ждали от парня подобного выпада, поскольку тут же устремились за ним. Их скорость поражала: они передвигались прыжками и быстро сокращали расстояние между ними и беглецом. Журналист выбежал в коридор и заметил, что за горизонтом исчезает последний луч заходящего солнца.

– Только не сейчас! – воскликнул Глеб.

И тут он увидел, что луч, падая на пол, оставляет солнечный свет, похожий на дорожку. Парень немедленно кинулся бежать по этой дорожке и через пару минут оказался на спасительной лестнице с окном на музей.

– Спасибо, спасибо! – забормотал журналист.

Он оглянулся назад и увидел, что пауки почти настигли его. Тогда Глеб выбрался через окно и помчался к соседнему храму. Сумка в руке мешала бегу, хотя Доня вела себя очень смирно. Она словно понимала, что сейчас лучше молчать и не брыкаться.

Парень добежал до соседнего храма и оглянулся: никаких пауков позади него не было. Он взбежал по ступенькам на крыльцо музея и увидел, что тот снова закрыт.

– Ладно, – сам себе сказал журналист, – еще не темно! Я прекрасно успею добраться до дома.

И он направился от храма прямиком к забору. Перебравшись через ограду, Глеб зашагал по тропинке в сторону дома деда Матвея. Он ясно ощущал, что в его спину кто-то смотрит, но выяснять – кто же это, не захотел. Наступали сумерки. Парень спешил, как мог. И вот впереди показалась резная избушка.

– Наконец-то! – выдохнул журналист.

Он уже собрался подойти к дому, но внезапно прямо перед ним из ниоткуда появился дед Матвей. Глеб даже подпрыгнул от неожиданности.

– Черт! Что ж вы так пугаете! – заикаясь, произнес он.

– Ты нашел кошку? – срывающимся голосом спросил старик.

– Да, вот она! Зовут Доня.

С этими словами парень протянул сумку с животным дяде Ольги.

– Давай, давай скорее, – радостно сказал дед Матвей.

Он схватил сумку и бросился назад – к дому. По пути он выкрикивал отдельные слова и предложения:

– Заходи! Ешь! Меня не жди! После ужина – в комнату! Нос не высовывай! Что бы ни случилось!..

Журналист поспешил следом за стариком, но когда вошел в дом, того и след простыл.

«Куда он мог деться?» – удивился Глеб.

Он прошел на кухню и увидел, что на столе стоит вечная вареная картошка, малосольные огурцы и топленое молоко. Есть не хотелось. Парень хорошенько умылся и сел за стол. Машинально он посмотрел на часы. Стрелки показывали начало одиннадцатого вечера.

«Надо идти спать, – подумал журналист. – Надоела вся эта чертовщина!» Он через силу съел пару картофелин и выпил стакан молока. Затем отправился в свою комнату.

Глеб проверил замок на своей двери. Тот был исправен. Тогда парень заперся изнутри и на всякий случай подпер стулом дверную ручку. После этого он плотно закрыл окна и зашторил их, чтобы никто не мог заглянуть внутрь с улицы. Ровно в одиннадцать журналист лег спать. Он не стал раздеваться, поскольку помнил, что произошло прошлой ночью.

– Нужно уснуть, нужно уснуть… – бормотал Глеб, закрыв глаза.

Но чем больше он старался расслабиться, тем хуже у него это получалось. Наконец он впал в странное состояние, напоминающее дрему. Он все слышал, но совершенно не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Парень слышал, как начали тикать часы, как они отыграли свою мелодию. Затем добавился шум на кухне. Он был намного громче, чем в прошлую ночь, но журналист лежал неподвижно и не пытался что-нибудь предпринять.

Внезапно к шуму добавились человеческие крики. Похоже, кричал дед Матвей. Его вопли были исполнены ужаса и боли. Глеб попытался встать с кровати, но его словно придавили многотонной тяжестью. С невероятным трудом ему удалось сесть на кровати. Однако встать он не смог. Как только парень попытался подняться на ноги, он тут же рухнул на пол. Тело не слушалось его. Тогда, извиваясь как змея, он пополз к двери комнаты. Тем временем крики усилились.

– Сейчас, сейчас, – бормотал журналист.

Он подкатился к стулу, подпирающему ручку, и попытался его выбить. Но стул держался очень крепко. Тогда Глеб, как мог, ударил по ножке стула своим плечом. Он не рассчитал удара, и стул упал, сильно ударив его по голове. В глазах у парня потемнело, и он потерял сознание…

Когда он пришел в себя, в комнате было уже светло. Он лежал на полу возле двери, а рядом валялся массивный стул. Журналист попытался встать, но с первого раза ему это не удалось. Сильное головокружение валило его на пол. Только с третьей попытки Глеб смог сесть. Он прислонился спиной к двери и посмотрел на часы. В глазах двоилось, но парень увидел, что было без пяти минут полдень. Он ничуть не удивился этому совпадению, поскольку стал привыкать к странностям дома деда Матвея.

Он посидел несколько минут, а когда в голове слегка прояснилось, встал, поднял стул и со стулом наперевес отправился на кухню.

Журналист ожидал увидеть там все, что угодно: кости, кровь, куски мяса и части человеческой плоти… Но каково же было его удивление, когда он увидел, что на кухне как ни в чем не бывало возится сам хозяин. От удивления Глеб открыл рот и не знал, что сказать…

– Доброе утро! – улыбнулся старик. – А ты что это со стулом пришел? Тут вроде стульев хватает.

– Но как?.. – пробормотал парень, с ужасом глядя на деда Матвея. – Я четко слышал, как вы кричали ночью. Я думал, вас тут на куски разорвали!

– Кричал, – радостно произнес дядя Ольги. – В темноте споткнулся, упал, руку поранил… Вот и кричал!

Он повернулся к журналисту, и тут Глеб увидел, что левая рука старика по локоть замотана окровавленной тряпкой.

– Что же вы ко мне не зашли, – забормотал парень. – Нужно же было рану обработать, да и крови потеряли много! Может, «скорую» вызвать?

– Не надо! – отмахнулся дед Матвей. – Что они понимают? Я и сам вылечусь, ты только помоги мне руку перевязать, как надо, а то одной рукой неудобно…

– Конечно, конечно! – закивал журналист. – Где у вас бинты?

– Какие бинты! Вон на столе простынь лежит чистая. Разорви ее на полосы да перемотай меня.

Глеб поставил стул, взял простынь и разорвал ее. Тем временем старик принялся разматывать окровавленную повязку. Он морщился от боли, но старался держаться бодро. Наконец, тряпка была снята, и журналист увидел страшную рваную рану на руке деда Матвея. Ему стало не по себе. Чтобы сдержать тошноту, парень несколько раз сглотнул и принялся глубоко дышать.

– Ишь, какой впечатлительный! – усмехнулся хозяин дома, заметив состояние журналиста.

Затем он вытащил из стола бутыль с темной жидкостью, подошел к умывальнику и полностью залил рану.

– Ну давай, заматывай! – прикрикнул старик на Глеба. – А то я тут по твоей милости кровью истеку!

Парень кивнул головой и, стиснув зубы, принялся перевязывать руку деду Матвею. Поскольку кровь бежала очень сильно, то пришлось намотать несколько полос разорванной простыни.

– Где же это вы так поранились? – спросил журналист, стараясь отвлечься от тошноты.

– Да мало ли… – уклончиво ответил старик. – Ночью разве разберешь.

– Рана-то ваша уж больно на след от чьих-то зубов смахивает.

– Это тебе показалось! – пристально глядя Глебу в глаза, произнес хозяин дома. – Обычный порез – не более того.

– Заражение подхватите. В больницу вам надо!

– Разберусь! А такие царапины на мне как на собаке заживают.

Парень закончил перевязку, и дед Матвей довольно оглядел свою руку.

– Ну вот, совсем другое дело! – сказал он. – Не то что когда я одной рукой наматывал!

Он собрал куски окровавленной материи, вынес во двор и поджег. Затем вернулся в дом и, весело глядя на журналиста, произнес:

– Замечательно! Теперь можно и позавтракать.

– Спасибо, не хочется! – скривив гримасу, сказал Глеб.

– Эх! – махнул здоровой рукой старик. – Негоже взрослому парню быть таким неженкой. Подумаешь, две капли крови увидел.

– Это вы называете две капли! – возмущенно воскликнул журналист. – Да у вас тут черт-те что творится! Ночью из комнаты не выйти – какие-то чудища бегают! Вы орете так, словно с вас кожу живьем снимают. А утром – все как обычно!.. Улыбочка! Кушать подано – садитесь жрать, пожалуйста. Это, по-вашему, нормально?

Хозяин дома пристально посмотрел на Глеба, а потом спокойно произнес:

– Есть садись! Завтрак остыл…

Парень злобно сплюнул на пол и вышел в свою комнату. Там он быстро сложил вещи в сумку, прихватил ее с собой, вернулся на кухню и сказал:

– Спасибо за гостеприимство, дед Матвей, но больше я здесь оставаться не могу. Удачи вам и … прощайте!

– Не прощайся раньше времени, – усмехнулся старик.

– Да я лучше на улице ночевать буду, чем сюда вернусь! – запальчиво произнес Глеб.

– Ночуй, – кивнул дядя Ольги. – Счастливо!

Журналист молча прошел мимо деда Матвея и вышел из дома. На душе у него было гадко, но он был счастлив, что наконец покинул этот ужасный приют и его странного хозяина.

Солнце светило над зелеными деревьями. В голубом небе порхали птицы. Мир был насыщен яркими красками.

– Слава богу! – пробормотал Глеб. – Как я рад, что вырвался оттуда!

И он весело зашагал по тропинке…

4

Журналист направился самым коротким (известным ему) путем к дороге. Он мурлыкал себе под нос песенку и с наслаждением вдыхал чистый воздух. Чтобы не проходить мимо Клуба речников, парень свернул с тропинки и пошел прямо через заросли деревьев. Неожиданно в кармане его куртки завибрировал сотовый телефон. Глеб достал трубку и посмотрел на номер. Ему звонил редактор Коровин.

– У аппарата! – деловито произнес в трубку журналист.

– Что значит «у аппарата»? – раздался в ответ злобный вопль Коровина. – Глеб, я не могу дозвониться до тебя несколько дней! Где обещанный репортаж с Вотчины? Где фотографии? В чем дело? Где тебя черти носят?!

«Знал бы он, как недалек от истины, упоминая о чертях!» – усмехнулся про себя парень, а вслух сказал:

– Успокойтесь, Яков Михайлович! Я держу ситуацию под контролем. Репортаж практически готов, но из-за отсутствия жилья я никак не могу его доделать окончательно.

– Что ты хочешь сказать? Ты не устроился в гостиницу?

– Увы, мест нет. А цены в частном секторе зашкаливают. Поэтому в данный момент я занят поиском квартиры или хотя бы комнаты.

– Ну-ну, ты не расстраивайся там! Вернешься, я распоряжусь тебе премию выдать в размере месячного жалования… Но репортажи и фотографии мне нужны срочно, понимаешь?

– Не расстраиваюсь и понимаю. Постараюсь сегодня до конца рабочего дня скинуть вам первый отчет.

– Так держать! – обрадованно заявил главред. – Буду ждать! Счастливо, и постарайся быстрее определиться с жильем.

В трубке раздались короткие гудки. Глеб усмехнулся, отключил телефон и положил его в карман куртки.

– Лучше бы он мне сейчас премию выдал, – вслух произнес парень, – я бы хоть квартиру приличную снял.

И тут за его спиной послышался громкий колокольный звон. Журналист вздрогнул и оглянулся. К своему ужасу, он увидел, что стоит буквально в нескольких шагах от ограды, идущей вдоль сгоревшей церкви.

– Не может быть, – пробормотал Глеб, – я же шел совершенно в другую сторону! Неужели я так заговорился, что не заметил, как сделал крюк?

Колокола продолжали звонить, и теперь, находясь рядом с бывшим клубом, журналист мог поклясться, что звук идет именно из развалин, а не откуда-нибудь еще. Он хотел немедленно уйти, но его ноги словно приросли к земле. Парень не мог сделать ни шагу. Он стоял и тупо смотрел на церковь. Внезапно звон прекратился, и до ушей Глеба донеслись нежные переливы какой-то грустной мелодии. А потом чистый женский голос запел песню на неизвестном языке.

– Господи! – тихо взмолился журналист. – Прошу тебя, прекрати все это!

Он с силой зажал уши и зажмурился. Неожиданно его ноги словно освободились от тяжелых оков. Парень попробовал сделать шаг, и это ему с легкостью удалось. Не открывая глаз и не разжимая ушей, он прошел еще два шага, затем открыл глаза и бросился прочь от этого жуткого места.

Выбежав на дорогу, Глеб перевел дыхание и пошел уже более спокойно.

– Никогда больше не вернусь сюда, – срывающимся голосом говорил он сам себе. – Осточертело! И ведь знаю, что такого быть не может. Что за хрень! Может, мне в отпуск пора?!

Журналист взял такси и стал ездить по всем гостиницам города, стараясь снять номер или хотя бы койку в чужом номере. Но к его огромному разочарованию, таковых не оказалось. Тогда парень расплатился с таксистом и пешком отправился в частный сектор. Он надеялся, что отыщет какую-нибудь сердобольную старушку, которая недорого сдаст ему скромный угол…

Старушек было много, но все они твердили одну и ту же заколдованную фразу:

– Сдадим жилье за сто долларов в сутки.

– Да вы что, с ума все посходили, что ли, – возмущался Глеб. – Откуда такие цены в вашем захолустье?

– Не нравится, ночуй на улице! – кричали ему в след «гостеприимные» бабушки. – А у нас «бизнец»!

– Вот тебе и «бизнец»! – злобно бормотал парень.

Он засунул руки в карманы джинсов и побрел куда-то вдоль кривой улочки, сопровождаемый громким лаем местных собак. Неожиданно его пальцы нащупали в кармане скомканную бумажку. Глеб автоматически вытащил ее и посмотрел на цифры, написанные на ней. В этот же миг на него снизошло озарение.

– Как же я раньше не вспомнил! – воскликнул журналист, хлопая себя по лбу. – У меня же есть позывные Сани! Надо ему срочно позвонить, может, он что дельное предложит.

Парень тотчас достал свой телефон и набрал номер сотового Александра. К сожалению, тот был отключен. Домашний номер тоже молчал. Зато когда Глеб позвонил в редакцию, ему ответил приятный женский голос.

– Могу я услышать Александра? – бодро произнес журналист.

– Какого именно: Черных или Стрельцова? – поинтересовалась девушка.

Глеб растерялся, поскольку не спрашивал фамилии своего знакомого.

– Мне того, который на Вотчине репортаж делал, – выкрутился парень.

– А… значит, Стрельцова, – произнесла девушка и громко крикнула куда-то в сторону:

– Саня, подойди к телефону! Тебя тут парень какой-то спрашивает.

Через несколько секунд в трубке раздался знакомый голос:

– Слушаю!

– Саня, привет! Это Глеб из Москвы, помнишь?

– Да, Глеб. Опять репортаж какой-нибудь проспал? – усмехнулся в трубку Александр.

– Хуже! Мне жить негде. Может, подскажешь, где можно несколько дней перекантоваться? Хотя, если честно, я хотел к тебе напроситься, поскольку цены у вас на жилье такие, что Москве и не снилось!

– Это точно! – рассмеялся журналист. – Знаешь что, давай сейчас где-нибудь с тобой встретимся, а то неудобно по рабочему телефону личные проблемы обсуждать.

– Давай! – обрадовался Глеб. – Можно у кафе «Золотая рыбка», других я не знаю.

– Ладно! Через полчаса встречаемся у входа.

– Только ты мобилу подключи, а то до тебя не дозвонишься.

– Хорошо, – ответил Александр и положил трубку.

Глеб огляделся по сторонам и, лавируя между бревенчатых домов, самой короткой тропинкой выбрался на дорогу. Там он поймал такси и поехал в город к назначенному месту.

У «Золотой рыбки» парень оказался гораздо раньше своего нового друга и еще четверть часа толкался у порога. Наконец, появился и Александр.

– Привет, – Саша пожал руку Глебу. – Смотрю, ты тут с вещами, значит точно – жить негде! Ладно, идем пообедаем, заодно и поговорим.

– Пошли, а то, признаться честно, я немного проголодался после похода по вашему частному сектору.

Парни зашли в кафе и сели за столик у стены. Глеб спрятал под стол свою сумку и с наслаждением принялся разминать руку.

– Вижу, ты давно уже гуляешь, судя по отпечатку ручки от сумки на твоем запястье, – усмехнулся Александр.

– Давненько, Холмс.

– А что так? Ты же вроде снимал жилье у деда Матвея, и тебя все устраивало. Неужели хозяин тебя выгнал за аморальное поведение?

– Хорош издеваться! – махнул рукой Глеб. – Просто не могу я больше жить под одной крышей с этим сумасшедшим стариком.

– А может, дело вовсе не в старике? – хитро прищурившись, поинтересовался Саша. – Может, ты что-то видел или слышал, чего твой атеистический мозг никак не хочет принимать?

Глеб понял, что дальше упираться бесполезно, поэтому он тяжело вздохнул и кивнул.

– Да ну! – воскликнул Александр, и его глаза блеснули.

Он немедленно подвинулся ближе к столику и тихо сказал:

– Давай, рассказывай.

В это время подошла женщина в белом халате и громко произнесла, глядя в потолок:

– Молодые люди, я давно уже за вами наблюдаю. Сидеть – сидите, а ничего не заказываете! Вы или берите еду, или освободите столик для других клиентов.

Парни оглянулись и увидели, что почти все столики в кафе были пустыми. Однако с женщиной они спорить не стали. Александр заказал две тарелки борща, котлеты и компот. После чего удовлетворенная женщина удалилась и больше не мешала нашим героям.

Когда подносы с заказом оказались на столе, Саша вновь обратился к Глебу:

– Кажись, теперь можно нормально поговорить. Рассказывай!

– Особо рассказывать нечего, – пожал плечами московский журналист. – Я не так долго жил в том доме. Но… возвращаться туда не хочу!

– С этого момента – подробнее.

– Да там черт-те что творится, ты был прав. Звуки какие-то ночами раздаются, тени летают. Но на все это можно было бы закрыть глаза, если бы не кошки…

– Кошки? – удивился Александр. – Какие кошки?

– Да питомцы деда Матвея. Он на них помешан. Кормит какой-то вонючей гадостью, ночью они по кладбищу гуляют и приносят в дом человеческие останки. Не очень приятное зрелище!

– А сколько у него кошек?

– Пять.

– Интересно… – пробормотал Саша. – Как раз столько, сколько лучей у дьявольской пентаграммы.

– Чего? – не понял Глеб. – О чем вообще речь?

– Да ни о чем, ты не поймешь.

– А ты уж постарайся объяснить.

Александр несколько минут молча пережевывал котлету, затем произнес:

– Как-то в одном из наших городских архивов я наткнулся на очень древний манускрипт. Не похоже, что его там хранили. Скорее, кто-то впопыхах засунул его между книгами совершенно другого периода. Возможно, этот «кто-то» хотел спрятать столь ценную вещь подальше от посторонних глаз. Так вот… Я тайно вынес этот манускрипт и отдал его для расшифровки одному своему знакомому из научного института. Почти три месяца он переводил его для меня. Как оказалось, эта рукопись была написана на старославянском языке в пятнадцатом веке и содержала подробную инструкцию того, как нужно строить церковь, чтобы держать врата в Пекло, или Ад, закрытыми. Там также рассматривались различные обряды по сдерживанию всякой нечистой силы. К сожалению, я мало чего запомнил, но ритуал с кошками прочно врезался в мою память благодаря своей необычности. Если быть кратким, он используется для того, чтобы перекрыть доступ злым силам в наш мир. Весь обряд я рассказывать не буду, но для него нужно нарисовать «Дьявольскую пентаграмму» – это такая перевернутая звезда с пятью лучами – и посадить на ее лучи пять кошек. Четыре из них должны быть черными. Они символизируют смерть, горе, несчастье и гибель. А одна – на нижнем луче – обязательно должна быть рыжей! Именно эта кошка играет наиболее важную роль во всем действе, поскольку олицетворяет собой пламя. Но, как известно, существует два вида пламени: карающее пламя Ада и священное пламя Чистилища. И рыжая кошка, пропуская во время обряда через себя всю нечисть, словно сжигает ее в святом пламени…

При этих словах Глеб поперхнулся борщом. Он откашлялся, схватил за руку Александра и с вытаращенными от изумления глазами пробормотал:

– Погоди-ка! А ведь у деда Матвея как раз четыре кошки черные и один кот рыжий – Жорик!

Тут уже Саша поперхнулся компотом и долго откашливался.

Немного придя в себя, Глеб спросил:

– А можно мне посмотреть этот манускрипт? Или хотя бы его перевод?

– Увы, – покачал головой Александр. – В научном институте вспыхнул пожар, и мой знакомый погиб в огне. Было странно, что кроме его кабинета не пострадало ни одно другое помещение… Но дело даже не в этом! Манускрипт и его перевод хранились в несгораемом сейфе, а после гибели моего приятеля документы таинственным образом исчезли из закрытого шкафа. Мистика!

– А по-моему, наоборот, весьма обычное дело. Кто-то пронюхал про древнюю реликвию и решил погреть на этом руки. Ведь такие ценности стоят немалых денег! К сожалению, твой знакомый мешал, поэтому его убрали.

– Кто знает, – пожал плечами Александр. – Может, ты и прав. Но с того времени я о манускрипте больше не слышал. И когда сегодня ты мне сообщил, что какой-то эксцентричный дед Матвей держит пятерых кошек, подходящих для проведения ритуала, и, кроме того, я знаю, что в его доме творятся всякие странные вещи… Это произвело на меня огромное впечатление!

– На меня тоже, – кивнул Глеб. – Кстати, я тебе еще не все рассказал, но сейчас меня больше всего волнует вопрос, где я сегодня буду ночевать. Возвращаться назад я никак не хочу. Слушай, не пустишь меня к себе пожить на пару дней?

– Я бы с удовольствием, но, к сожалению, отдельного жилья у меня нет. Я живу с родителями в двухкомнатной квартире, причем свою комнату делю с младшим братом. Так что приютить тебя просто негде…

Глеб почувствовал, как рухнула его последняя надежда. Он ужасно огорчился и тупо уставился в пол.

– Но, – продолжил говорить Саша, – на улице я тебя не оставлю, не переживай. У нас в редакции есть небольшая подсобка с диваном, вот там и остановишься, если, конечно, не будешь очень привередничать! А коллегам я скажу, что ты – мой друг из Москвы. Думаю, они не будут возражать. Ну как, согласен?

Глеб не поверил своим ушам. Он с радостью взглянул на Александра и молча пожал ему руку.

– В таком случае пойдем, – произнес Саша, – познакомлю тебя с коллективом.

Парни расплатились за обед и вышли на улицу. Настроение Глеба настолько улучшилось, что он шел и негромко насвистывал себе под нос песенку.

– Редакция недалеко, предлагаю пройтись пешком, – предложил Александр. – Заодно и воздухом подышим. А знаешь, какой у нас тут целебный воздух?

– Знаю, знаю, – закивал Глеб, – мне дед Матвей рассказывал.

– Что ж, тогда не буду повторяться.

Так, болтая ни о чем, журналисты незаметно дошли до здания редакции.

– Милости просим! – улыбнулся Саша, открывая перед Глебом входную дверь.

Парень зашел внутрь и с интересом огляделся. Честно говоря, он ожидал оказаться в допотопном учреждении, оснащенном древней техникой и старинными компьютерами. Каково же было его удивление, когда он увидел, что стоит в современном офисе, в котором, очевидно, был недавно сделан ремонт, а на ресепшене за большим плоским монитором сидит очаровательная девушка-секретарь и ласково улыбается.

– Здравствуйте! – радостно произнесла девушка.

– Ой, Зиночка, можно без официоза! – усмехнулся Александр. – Ко мне друг из Москвы приехал, хочу его у нас на несколько дней поселить. Гостиницы, сама знаешь, все забиты. Думаешь, шеф не будет возражать?

– Не знаю, но думаю, вряд ли. К тому же твой друг может прекрасно сыграть роль ночного сторожа, которого мы пока еще не наняли. Техники вон сколько навезли, а решетки на окнах слабые. Менять только на следующей неделе будут. Так что пусть живет!

– Тогда ты по-свойски поговори с Игорем Борисовичем, плиз. А за мной должок запишешь.

– Договорились. Ты мне тогда дома «винду» переустановишь.

– Заметано! Кстати, знакомься, это Глеб!

Зиночка расплылась в самой широчайшей улыбке, а Глеб кивнул головой и сказал:

– Очень приятно.

– Рада познакомиться, – проворковала секретарша. – Сразу видно, что вы из столицы! Внешность у вас другая, не то что у наших лоботрясов.

– Ой-ой-ой, – скривился в усмешке Александр, – смотри, я шефу доложу, что ты тут кокетничаешь.

– Ну и доложи! – ангельским тоном произнесла девушка. – Тогда не видать тебе жилья для друга, как собственных ушей.

– Все, молчу! – сделал строгое лицо Саша. – А теперь дай нам, пожалуйста, ключ от подсобки.

– Держите, кавалеры, – усмехнулась девушка и достала из ящика стола ключ на брелоке в форме треугольника.

– Спасибо! – сказал Александр, забирая ключ. – Страна вас не забудет!

– Не знаю, как страна, паяц, а ты чтобы ко мне в субботу часиков в пять пришел – комп поправить.

– Хорош! – кивнул Саша и, подтолкнув Глеба, тихо произнес: – Идем, а то еще кому-нибудь что-нибудь делать придется.

Они прошли вперед, поднялись на второй этаж и, минуя офисы, в которых гудели люди, добрались до запертой двери в самом конце коридора. Александр отпер замок и втолкнул Глеба внутрь помещения. Там было совершенно темно, но Саша нащупал на стене выключатель и нажал на кнопку. Загорелся свет, и Глеб увидел просторную комнату с мягким диваном, столом и даже… компьютером! Единственное, чего не было в комнате, так это окна.

– Располагайся, – сказал Александр, закрывая за собой дверь.

Глеб поставил сумку на пол и присел на один из новых, еще упакованных в целлофан стульев, стоящих вдоль стены.

– Ну как тебе? – поинтересовался Саша.

– Да у вас тут пятизвездочный отель! – искренне произнес Глеб.

– Почти, – усмехнулся Александр. – Шеф тут решил комнату для отдыха устроить, даже мебель завез и компьютер к интернету подключил, но пока ему все некогда. А я вот решил воспользоваться.

– Круто!

– Тобой тут никто особо интересоваться не будет. Раз Зиночка пообещала, значит, все путем! Можешь смело всем говорить, что ты новый ночной сторож и тебе разрешили здесь пожить. Да, туалет и душ – в противоположном конце коридора. Но очень тебя прошу не совершать моцион до окончания рабочего дня, а то это может вызвать всякого рода толки.

– Что ты, что ты, конечно, – закивал Глеб, который до сих пор не мог поверить в свалившуюся на него удачу.

– А теперь, прошу прощения, но мне нужно работать. Зайду после семи, узнаю, как ты устроился. Держи ключ! Закроешься изнутри, тогда к тебе точно никто не полезет с расспросами.

С этими словами Саша сунул ключ в руки Глеба и собрался уходить.

– Погоди секундочку! – окликнул его московский журналист. – А можно мне вашим интернетом воспользоваться, чтобы главреду репортаж отправить? Я ему уже два дня обещаю.

– Можно. Все равно у нас безлимитный тариф.

– Спасибо! Тогда я сейчас тоже работой займусь, – обрадовался Глеб.

– Ну, бывай! – усмехнулся Александр и вышел из комнаты.

Глеб немедленно закрылся изнутри и еще раз осмотрелся. Комната ему настолько понравилась, что он сжал кулаки и воскликнул: «Йес!» Затем он распаковал свою сумку и вытащил из футляра ноутбук. Еще минут десять парень повозился, чтобы подключиться к интернету. После этого он принялся за незаконченные репортажи…

Время летело незаметно. Не успел Глеб отправить свой отчет в редакцию, как в дверь постучали.

– Открывай, это Саня! – раздался голос его нового друга.

Журналист немедленно отпер дверь, и Александр зашел в комнату. В руках у него был большой целлофановый пакет.

– Неужели уже семь? – удивился Глеб.

– Ага! – кивнул Саша. – Все домой ушли. А я ключи у Зиночки забрал от главного входа, сказал, что нам с тобой поработать еще нужно.

– А охрана?

– Какая охрана, – усмехнулся Александр. – Мы – маленькая местная редакция, в политику не лезем, освещаем только городские новости. Делить нам нечего и не с кем. Так на кой черт нам охрана?

– Возможно, ты и прав, – кивнул Глеб. – А я как раз отчет главреду отправил, так что тоже освободился.

– Ну, тогда мы с тобой сейчас ужинать будем, – произнес Саша и поставил на стол пакет.

– Что это?

– Все до кучи: и пирожки, и пицца, и напитки. Так что с голода не умрем.

– Ты прям волшебник!

– А то! Просто ты же не знаешь наших распорядков. У нас магазины в пять вечера начинают закрываться, поэтому, если сразу не прикупиться, то останешься голодным.

И Александр деловито стал доставать припасы из пакета и расставлять их на столе.

– Сань, можно я быстро душ приму и сразу назад? – поинтересовался Глеб. – А то у деда Матвея только баня, каждый день не натопишь. Приходилось холодной водой мыться.

– Иди! – махнул рукой Саша. – Я как раз подготовлю все.

Глеб вытащил из сумки мыло, шампунь, зубную щетку с зубной пастой и полотенце и отправился в душ. Современная душевая кабинка поразила его. Даже он, столичный житель, видавший виды, долго не мог разобраться с ее управлением и несколько раз пульнул в себя струями ледяной воды и кипятка. Наконец Глеб установил нужную температуру и с наслаждением вымылся…

Когда он вернулся в комнату, Александр сидел на диване и громко хохотал. Оказалось, он нашел в интернете какую-то комедию и смотрел ее онлайн.

– Садись! – крикнул он, заметив Глеба. – Пирожки остывают!

Парни с аппетитом поели, после чего Саша отключил компьютер и вдруг очень серьезно произнес:

– Ну, Глеб, ты мне хотел что-то рассказать. Я жду!

Глеб вздохнул. Уж очень ему не хотелось вспоминать ни про деда Матвея, ни про сгоревшую церковь, но он помнил свое обещание. Поэтому он поудобнее устроился на диване и со всеми подробностями рассказал новому другу все свои приключения в Клубе речников. Упомянул он и о видеозаписи, на которой увидел себя.

Во время рассказа Александр ни разу не прервал Глеба. Он лишь тихо повторял одну и ту же фразу: «Я так и знал!»

Наконец, когда журналист закончил, Саша с горящими глазами вцепился в его руку и громко зашептал:

– Вот видишь! Говорил же тебе, там аномальная зона, а ты не верил! Слушай, мы не можем все это так оставить. Ты должен мне помочь пролить свет на все эти темные делишки, которые творятся в церкви. Давай сделаем репортаж! Проведем, так сказать, независимое журналистское расследование.

– Ну нет… – медленно протянул Глеб, вырывая свою руку из цепких Сашиных пальцев. – Хватило мне трех дней с дедом Матвеем! Ты просто не знаешь, куда ввязываешься.

– Это я-то не знаю? – воскликнул журналист. – Погоди-ка! Я сейчас!

С этими словами он выбежал из комнаты, а спустя несколько минут ворвался обратно, держа в руках небольшую, но толстенькую папку.

– Смотри! – произнес он и бросил папку на стол.

Глеб наугад открыл ее и увидел аккуратно вырезанные газетные статьи. Многие были уже очень ветхими, как будто печатали их много лет назад.

– Что это? – удивился парень.

– Я много лет собирал этот архив. Здесь статьи о любых необъяснимых явлениях и странных случаях, связанных с нашим городом и конкретно с бывшим Клубом речников. Некоторые тексты я скачал из интернета, другие взял из местной периодики. Кое-что пришлось даже записывать вручную. В основном это показания очевидцев и свидетелей. Есть вообще уникальные факты. К ним я отношу рассказы старожилов, тех людей, кто когда-то жил на территории бывшего кладбища. Почитай и сделай вывод: знаю я или не знаю, куда ввязываюсь!

– Тогда я вообще не понимаю, зачем тебе это нужно, – серьезно произнес Глеб, закрывая папку.

– Ты что? Это же мировая сенсация! Мы с тобой прославимся! Станем первыми журналистами, которые найдут реальные факты, подтверждающие существование потусторонних сил.

– А оно нам надо?

– Боишься?

– Не то чтобы боюсь, но опасаюсь, мало ли что…

– Я так и знал, что сдрейфишь.

– Я пока еще не сказал «нет», – задумчиво проговорил Глеб. – За то, что ты нашел мне жилье и помог с репортажами, я тоже помогу тебе, хотя даже не знаю, что нам придется делать.

– Спасибо, – серьезно сказал Александр, – одному это не под силу. Но не переживай, я поделюсь славой с тобой, я не жадный!

– Не надо. Я вообще не хочу светиться. Считай, я буду твоим невидимым помощником.

– Спасибо и на этом, – улыбнулся Саша. – В любом случае нам с тобой нужен план действий. Давай сделаем так… Я пока оставлю тебе свою папку, а ты почитай. Может, статьи натолкнут тебя на какие-нибудь мысли. А завтра вечером встретимся и все обсудим. Как тебе такой вариант?

– Хорошо, – кивнул Глеб, хотя читать ему все это не очень-то хотелось.

– Отлично! – обрадовался Александр. – Ну а теперь я оставлю тебя. Обещал брату с физикой помочь. Идем, закроешь за мной вход, а завтра часиков в семь откроешь. Технички рано приходят, офисы моют. Не проспишь?

– Не переживай, я на сотке будильник поставлю.

– Лады! – кивнул Саша и первым вышел из комнаты.

Глеб прикрыл дверь и поспешил за ним. В коридоре горела лишь неоновая подсветка, и было довольно темно. Парни спустились вниз, и Александр, отперев входную дверь, вышел на улицу. Глеб заперся изнутри и на всякий случай несколько раз подергал за ручку двери, чтобы убедиться, что все в порядке. Затем он поднялся на второй этаж и вернулся в свою комнату.

К его удивлению, папка на столе лежала раскрытой. Парень мог поклясться, что он лично закрывал ее, но факт оставался фактом. Липкий страх стал закрадываться в душу Глеба. Он выглянул в коридор, но там никого не было, тогда парень быстро захлопнул за собой дверь и закрылся изнутри на ключ. Ему сразу же стало спокойнее.

– Это все сквозняк! – попытался убедить себя журналист, хотя было совершенно ясно, что в комнате без окон сквозняку взяться просто неоткуда.

Затем он перевел дыхание и подошел к столу, на котором лежала папка. Она была открыта где-то посередине на статье под названием «Таинственный тоннель». Глеб не стал ничего трогать, а просто присел на стул возле стола и принялся читать…

В статье говорилось о том, что группа археологов обнаружила под дном реки Сухоны загадочный подземный ход, который связывал между собой все монастыри и церкви Великого Устюга. По заявлению ученых, этот тоннель был прорыт в 15–16 веках, но для каких целей, никто не знал. Некоторые полагали, что жители города пользовались подземными лабиринтами, чтобы скрываться от набегов вражеских племен. Другие считали, что тоннели были прорыты священниками для особых ритуалов. И лишь один профессор, некто Прохоров, утверждал, что подземные ходы – это вовсе не подземные ходы, а порталы, связующие наш и параллельные миры. Для своих доказательств он использовал случаи исчезновения людей в тоннелях, причем только те, которые происходили на глазах очевидцев. Далее приводились даты, фамилии пропавших и описывались обстоятельства каждого случая отдельно. Прохоров утверждал, что все несчастные оказались за пределами нашего мира в параллельной реальности, на что другие ученые отвечали резкой критикой. На этом статья заканчивалась.

Заинтригованный, Глеб перевернул страницу и нашел новую статью. Она была об исчезнувшем подростке. Этот мальчик, как оказалось, все время пользовался подземным ходом, чтобы бегать за реку в гости к своей бабушке. Однажды вместе с группой друзей он, как обычно, пошел в тоннель. Когда ребята добрались уже почти до середины пути, неожиданно впереди них раздался неприятный звук, словно что-то большое двигалось им навстречу. Мальчишки недолго думая повернулись и бросились бежать обратно. Однако подросток, который спешил к бабушке, подвернул ногу и слегка отстал. Его друзья приостановились, чтобы дождаться товарища, но к своему ужасу увидели, как того нарывает какая-то полупрозрачная сероватая масса. После этого мальчишка испарился прямо на глазах. Испуганные подростки помчались вон из подземного хода и рассказали все своим родителям. Те вызвали милицию, и несколько десятков человек прочесали все тоннели вдоль и поперек. Но следов исчезнувшего мальчугана так и не обнаружили.

Глеб снова начал перелистывать страницы и все больше и больше углублялся в чтение. В очередных газетных вырезках рассказывалось о том, что жители Великого Устюга неоднократно обращались к правительству с просьбой засыпать «чертовы тоннели». И далее были подколоты ксерокопии документов, подтверждающих, что это и было сделано, правда, несколько позже. После ксерокопий в папке размещалась большая стопка листов, исписанных от руки. В них были записаны рассказы очевидцев тех или иных странных случаев, происшедших в городе. Но Глеб не стал их читать, поскольку не любил разбирать чужие почерки. Он перелистал папку назад и открыл ее на первой странице.

Его сердце ёкнуло от неожиданности, поскольку там размещалась крупная фотография сгоревшего остова Сретенской церкви. Далее располагалась фотография этой же церкви, когда она была Клубом речников. Еще дальше был рисунок истинного вида собора до его перестройки в клуб. На нем четко просматривалась высокая колокольня, служившая в городе пожарной вышкой. За всеми изображениями вновь следовала статья на старой пожелтевшей газетной бумаге. Называлась она: «Случай в клубе». В ней рассказывалось, как курсант речного училища Новиков со своей девушкой Катей отправился в Клуб речников на танцы. Была суббота, и каждую неделю сюда стекалась молодежь со всего города. Но когда молодые люди подошли к зданию, их поразила абсолютная тишина, царящая вокруг. Не было слышно ни музыки, ни разговоров, ни смеха. Новиков решил просто так не сдаваться. Он подошел к главному входу и постучал в дверь. К его удивлению, та открылась сама. Курсант тихонько прошел внутрь и позвал свою девушку. Катя не хотела идти, но бросить парня одного она не решилась. Парочка взялась за руки и тихонько прошмыгнула в танцевальный зал. Было темно и пусто. Внезапно за спинами молодых людей раздались шаги, и в помещение зашел очень бледный высокий молодой человек. Новиков поздоровался и поинтересовался, почему в субботу нет танцев, на что незнакомец ответил, что танцы вот-вот начнутся. В ту же минуту в зале вспыхнул свет. Курсант и его девушка отметили, что помещение выглядело несколько иначе, чем раньше. Окна были украшены темно-бордовыми тяжелыми шторами, а на сцене стояли резные стулья. Вскоре появились и музыканты в смокингах и с инструментами в руках. Они заняли свои места и начали играть. Тут же в зал повалила нарядная публика. Одеты все были более чем странно: женщины в длинных блестящих платьях-декольте, с укладками в стиле двадцатых годов и шляпках-таблетках и мужчины в костюмах в полоску, остроконечных туфлях и с прилизанными волосами. Новиков и Катя несколько растерялись, но потом решили, что попали на маскарад, и принялись веселиться. Они станцевали несколько танцев и усердно аплодировали музыкантам. Внезапно в зале раздался громкий звон колокола. В ту же секунду все гости, музыканты, танцевальный зал и инструменты исчезли. Курсант и его девушка увидели, что находятся в сквере, неподалеку от здания клуба, на территории старого кладбища. От страха они не могли проронить ни слова. Затем Катя взяла Новикова за руку и потащила прочь от этого страшного места. Однако через пару шагов девушка обо что-то споткнулась и упала. Курсант наклонился, чтобы помочь своей подруге и с ужасом обнаружил, что рядом с ее ногой лежит чей-то череп. Молодые люди не помнили, как добрались до дома. Они все рассказали своим друзьям и родным, но им никто не поверил…

Глеб устало закрыл папку и решил, что сегодня читать он уже ничего не будет. Немного прибрав на столе, журналист прилег на диван и задумался. В его голове проносились образы тех людей, о которых он узнал из статей.

– Что за чертовщина творится в этом городе? – задумчиво проговорил Глеб. – И что это еще за тоннель под Сухоной? Дед Матвей мне ничего такого не рассказывал. Ну да ладно, подумаю об этом завтра, а то рано вставать.

Он поставил будильник на сотке на семь часов утра и выключил в комнате свет. Тотчас наступила кромешная темнота.

– Вот ёшкин кот! – выругался парень. – И как тут ориентироваться? А при свете спать невозможно…

Он добрался на ощупь до дивана и улегся на нем, бормоча себе под нос:

– Нужно будет завтра купить ночник.

К счастью, Глеб так устал, что не стал долго размышлять и почти сразу же провалился в сон.

Проснулся он от звонка будильника. Журналист нащупал под диваном мобильник и нажал отбой. Затем он добрался до стены и щелкнул выключателем. Вспыхнул свет, и Глеб увидел, что папка на столе вновь лежит открытой на странице со статьей про тоннель.

– Наверно задел ее, когда в темноте до дивана добирался, – позевывая, сказал он сам себе. – Вот она и открылась.

Парень быстро привел себя в порядок и бросился вниз – открывать дверь. На пороге уже стояли две женщины. Они с любопытством оглядели Глеба и поинтересовались:

– Вы, наверное, новый ночной сторож?

– Да, – кивнул журналист. – Давно ждете?

– Нет. Зиночка, бывает, и позже приходит.

– Ну, проходите, я дверь изнутри закрою и к себе пойду. А вы, как закончите, меня позовете. Кстати, я пока в подсобке обосновался.

– Хорошо, – дружно сказали женщины и зашли в офис.

Глеб запер дверь изнутри и поднялся наверх – в свою комнату. Он снова посмотрел на статью «Таинственный тоннель» и задумался.

«Что-то папка все время на этой статье открывается, – размышлял журналист, – это неспроста! Либо ее очень часто читали, и страницы сильно примяты, вот они и ложатся легко, либо… что-то подсказывает мне, чтобы я обратил внимание именно на подземный ход под Сухоной».

Парню стало не по себе. Чтобы немного успокоиться, он включил медленную музыку и прилег на диван. Глеб даже не заметил, как его глаза закрылись, и он погрузился в сон.

Разбудили его технички, которые отчитались о проделанной работе. Затем они помыли подсобку и отправились домой. В это же время на работу пришла Зиночка. Одета она была в умопомрачительную мини-юбку и открытый топ. Духами от нее пахло так, что у неподготовленного к такому эффектному появлению Глеба начала кружиться голова. Однако пококетничать с парнем девушке не удалось, потому что сразу за ней следом на работу прибежал Александр.

– Зин, ты чего это размулевалась, как индеец на тропе войны? – со смешком спросил он. – Неужели на карнавал собираешься?

– Дурак! – спокойно ответила секретарша и заняла свое место за столом.

– Идем, – кивнул Саша Глебу и подтолкнул его вперед.

Журналист облегченно вздохнул и, отдав ключи Зиночке, последовал за своим другом.

– Ты спас меня, – шепнул Глеб на ухо Александру. – Не знаю, что сделала бы со мной эта горячая женщина.

– Не знаю, как она, но шеф точно бы с тобой что-нибудь сделал, узнав о ваших «шурах-мурах»!

Парни рассмеялись и прошли в подсобку…

5

Саша немедленно плюхнулся на диван и заинтересованно спросил:

– Ну как, читал мой архив?

– Читал, – глядя в потолок, ответил Глеб.

– И?..

– Впечатлился.

– Я знал! – радостно воскликнул Александр и даже подпрыгнул на диване от возбуждения. – И что же произвело на тебя наибольшее впечатление?

– Статья про тоннель, – искренне признался Глеб. – Тот, что под Сухоной проходил.

– Почему проходил? Он и сейчас проходит, только входы засыпали… Но дело-то не в этом!

– А в чем?

– А в том, что статья написана не совсем верно! Я ее вырезал уже давным-давно из какой-то московской газеты, даже не помню названия. И написал ее, очевидно, тоже не местный житель. Ведь любой устюжанин знает, что тоннель под Сухоной только начинается, а дальше подземные ходы ведут до слияния рек Сухона и Юг и, возможно, под Северной Двиной проходят.

– Проходят куда?

– Спроси что попроще!

– А откуда такие сведения? В твоем архиве об этом ничего не сказано.

– Да разве ж об этом напишут в газетах. Отец мне рассказал. Он, когда пацаном был, в кружке археологов занимался. Однажды они организовали экспедицию в тоннель. Как обычно, шли проторенным ходом до Троице-Гледенского монастыря, как вдруг отец заметил, что стена тоннеля в одном месте обвалилась и проход ведет куда-то дальше. Он сообщил об этом руководителю, и тот принял решение обследовать новую ветку. Всех младших школьников он вывел из подземного хода и оставил у монастыря, а сам с двумя старшими ребятами, среди которых был мой отец, отправился назад – к новому тоннелю. С собой у них была длинная веревка и несколько самодельных факелов. Руководитель кружка разобрал завал у стены и увидел довольно широкий лаз. Вместе с мальчишками он забрался туда и остолбенел от удивления: стены прохода были выложены кирпичами или неким их подобием, причем камни были подогнаны настолько аккуратно, что все даже усомнились в древности постройки. Руководитель прихватил с собой кусок стены для лабораторного анализа. Как позже выяснилось, каменная кладка в новом тоннеле превосходила по возрасту самый первый тоннель. Ученые заявили, что относится она к 10–11 векам, то есть к тому времени, когда нашего города еще не было и в помине…

– А что тогда было?

– Был древний языческий город Гледен, основанный на месте финно-угорского поселения. Кстати, его истинное местоположение до сих пор остается неизвестным, но знатоки утверждают, что находился он рядом с настоящим поселением Морозовица, как раз неподалеку от слияния рек Юг и Сухона. Так о чем это я?..

– О подземном ходе.

– О, точно! В общем, отец, еще один паренек и их руководитель отправились вперед по новой ветке. Несколько раз им встречались развилки, но они не рискнули никуда сворачивать, чтобы не заплутать в лабиринтах. Наконец они выбрались наружу, и каково же было их удивление, когда они оказались у небольшой деревушки, стоящей на берегу реки Юг, неподалеку от ее слияния с Сухоной. Сравнив свои наблюдения в подземном ходе с тем, что он увидел снаружи, руководитель кружка сделал вывод, что развилки тоннеля ведут куда-то под дном Северной Двины – это название объединенных рек Сухоны и Юг. Однако сунуться туда с двумя мальчишками он не решился. Они вернулись назад к монастырю, где их ждали остальные ребята. Руководитель пообещал, что непременно организует специальную экспедицию по исследованию подземных ходов. Он твердо верил, что все они как-то связаны с таинственным городом Гледен, о котором ходят легенды. Но вскоре входы в тоннели замуровали, и отец больше никогда там не бывал.

– Ты так интригующе рассказываешь, что мне тут же захотелось спуститься в этот ваш подземный ход.

– Я тоже думал об этом. Ведь если существует много разветвлений, то есть вероятность, что где-то просто не заметили выхода из тоннеля и не замуровали его.

– И что ты предлагаешь делать? Ездить по всем деревушкам и интересоваться у жителей – нет ли у них в подполе входа в подземелье? – усмехнулся Глеб. – Да и потом, вдвоем с тобой я туда все равно не полезу… Мало ли что! Можешь считать, что я сдрейфил, но у меня нет желания оказаться в другом измерении.

– Хорошо, – кивнул Саша, – подземный ход оставим на потом. Начнем с чего попроще, например, с деда Матвея!

– Опачки! А при чем тут дед Матвей?

– Ну ты же сам рассказывал о странностях, которые творятся в его доме. И про кошек говорил… Давай просто снимем все на камеру. Глядишь, и нароем какие-нибудь любопытные факты.

– Ага! И как ты это собираешься делать? Я лично туда больше не пойду – сталкивался с этими зверюгами, которых он называет кошками! Поверь, ты тоже вряд ли захочешь их видеть.

– А нам и не надо там присутствовать. Мне друг из Китая такую технику привез – закачаешься! «Шпионские штучки» называется. Там и камеры, встроенные во всякие предметы, и подслушивающие устройства, и много чего еще. Так вот, нам главное камеру установить в нужном месте, она сама все запишет. А потом просто заберем ее и просмотрим съемку.

– Из Китая? – скривился Глеб. – И ты этой технике доверяешь?

– Зря ты. На китайцах сейчас вся мировая экономика держится. Они под заказ такие вещи делают, что другим странам и не снилось. Кстати, никто другой, кроме Китая, тебе и не продаст шпионский арсенал, а тут – пожалуйста!

– Ладно, ладно, согласен! Камеру установить – это не ночевать у деда Матвея. Так что я за!

– Ну, хоть в чем-то от тебя поддержка.

– Когда на дело пойдем? – скрывая усмешку, поинтересовался московский журналист.

– Обсудим позже, а сейчас собирайся, на Вотчину поедем. Там сегодня очередной фестиваль. Расследование – расследованием, а о работе забывать не стоит!

– Так что ты мне тогда голову морочишь со своими тоннелями и Китаями? Поехали, конечно! Я готов.

Саша и Глеб прихватили с собой видеокамеры, фотоаппараты и ноутбуки и вышли из здания редакции. До Вотчины они добрались на такси. По большому скоплению народа парни догадались, что действо уже началось.

Они пробрались к поляне, где уже вовсю соревновались какие-то детские команды: на скорость тушили костры, закапывали мусор и спиливали сухие ветки у деревьев.

Журналисты щелкали фотоаппаратами и снимали все на видеокамеры. Глеб и Александр немедленно включились в работу и даже не заметили, как пролетело время. Когда фестиваль закончился, Глеб автоматически посмотрел на часы и ахнул: стрелки показывали без четверти четыре.

– Сань, оказывается, мы с тобой обеденное время прохлопали, – произнес он. – Надо бы перекусить.

– Здесь брать ничего не будем – дорого! Лучше вернемся в город, – резонно заметил Александр.

Парни сложили аппаратуру и направились к шоссе.

– Нужно будет сегодня репортаж доработать и шефу отправить, – сказал Глеб. – Так что придется пока наши дела отложить.

– Не придется! – убедительным тоном произнес Саша. – До вечера ты управишься, а я сегодня в редакции с тобой ночевать останусь. Вот ночью и обсудим наш план!

– А в редакции есть еще один диван? – с подозрением спросил Глеб.

– Нет, но нам и одного хватит. Он же трансформер, раскладывается!

– Ну нет, так мы не договаривались! – возмутился Глеб. – Постель с мужчиной я ещё не делил!

– Не боись, приставать не буду! – усмехнулся Александр. – Или ты за себя переживаешь? Ну, что можешь потерять голову от моего обаяния? Саша усмехнулся и пихнул Глеба локтем в бок.

– Вот дурак! – рассмеялся московский журналист. – Я вообще-то нормальной ориентации, так что переживать не приходится.

– А я вот волнуюсь, – состряпал несчастное лицо Александр. – Мало ли что! А вдруг меня на мужчин потянет?

Он быстро-быстро захлопал ресницами, мягко хлопнул Глеба по руке и тоненьким голосом пропищал:

– И что ты думаешь по этому поводу, противный ?..

– Паяц ты, Саня! – расхохотался Глеб. – Ладно, оставайся! Только учти, если что – сразу по зубам получишь. Я ночью шутки плохо понимаю.

– Вопрос по теме: а у тебя девушка есть?

– Постоянной нет.

– Что так?

– Да кому нужен вечно скитающийся по командировкам журналист с небольшой зарплатой… А у тебя?

– У меня та же проблема, плюс отсутствие личного жилья. Так что ты понимаешь, как нам нужна с тобой сенсация? Все девчонки нашими будут!

– Уж прямо-таки все? – неожиданно раздался за их спинами звонкий голос.

Журналисты одновременно обернулись и увидели… Ольгу.

– Оля? – удивленно протянул Глеб. – Вы как здесь оказались?

– Во-первых, здравствуйте, Глеб! – ответила девушка.

– Здравствуйте, – заикаясь, сказал парень.

– Во-вторых, я здесь случайно. В гостиницу приехали иностранцы, а в нашей смене нет никого кроме меня, кто бы знал английский язык. Вот, пришлось им экскурсию организовывать. Сейчас они у деда Мороза толкаются, а я решила немного пройтись и увидела вас. Уж извините, случайно услышала ваши последние слова, поэтому не удержалась и влезла в разговор.

Оля рассмеялась и, пристально посмотрев на Сашу, спросила:

– А как зовут охотника за сенсациями?

– Саня, ой, извините, Александр! – представился журналист и протянул девушке руку.

Она пожала его ладонь и сказала:

– А меня, как вы уже догадались, Ольга.

– Очень приятно, – улыбнулся Саша.

Девушка обернулась к Глебу и произнесла:

– Кстати, дед Матвей сказал мне, что вы покинули его скромную обитель. Что-то случилось?

– Кое-что… – уклончиво ответил журналист. – Кроме того, Саня предложил мне пожить в его редакции. А там есть все необходимое для работы, поэтому я и согласился.

– Рада, что вы не остались на улице, – улыбнулась Оля. – Ведь с самого начала я предупреждала вас, что вы не уживетесь с моим дядей.

– Дядей? – удивленно спросил Александр.

– Прости, Сань, я тебе не все объяснил, – сказал Глеб. – Дело в том, что Ольга – родная племянница деда Матвея, и это именно она поселила меня к нему.

– Так это же в корне меняет все дело! – радостно произнес Александр.

Он подошел к девушке, схватил ее за руку и с жаром воскликнул:

– Милая Ольга, вы просто обязаны пойти с нами пообедать!

Девушка растерялась и попыталась освободиться, но Саша крепко ее держал.

– Хорошо, хорошо, – испуганно пролепетала Оля. – Только мне нужно отправить группу в гостиницу, а потом я сразу к вам присоединюсь.

– Вы не понимаете, – продолжал говорить Александр. – Сенсация, о которой я упомянул, напрямую связана с вашим дядей, а следовательно, и с вами! Поэтому вы непременно должны присутствовать!

– Я приду, – уже более ровным голосом произнесла Ольга. – Скажите, во сколько и куда?

– В пять мы будем ждать вас у «Золотой рыбки».

– Отлично! Только отпустите мою руку, а то мне больно.

– Ой, извините, – покраснел Саша и выпустил ладонь девушки.

Ольга повернулась и, не оглядываясь, направилась к Вотчине.

– Сань, ну что ты делаешь? – спросил Глеб. – Девчонку зачем пугаешь?

– Я не пугаю, просто она нам нужна. Она будет нашим связующим звеном с дедом Матвеем.

– Для чего?

– Она упростит нам нашу задачу: не придется пробираться в дом, чтобы установить камеру, а затем – чтобы ее снять. Ольга все сделает за нас.

– Почему ты решил, что она согласится?

– Мне кажется, ты ей нравишься. Она смотрела на тебя такими глазами, как моя мама смотрит на меня, когда я ей что-то должен. Будем играть на твоем обаянии.

– А ты меня спросил?

– Зачем? Ты же сам согласился мне помогать. И потом, с ориентацией у тебя все в порядке, а Оля – весьма симпатичная девчонка…

– Короче, Цицерон, в подобных аферах я участвовать не намерен. Сам объясняйся с Ольгой!

– Вот так всегда, – притворно вздохнул Александр, – все приходится делать самому. Ладно, мой верный оруженосец Санчо Панса… Ты хотя бы на обеде сиди и улыбайся, остальное беру на себя.

– Договорились, – усмехнулся Глеб.

Парни поймали на дороге такси и поехали в редакцию. Там Саша оставил снимки и видеоматериал девчонкам из отдела, а Глеб отнес в подсобку ноутбук и фотокамеру. После этого парни вышли из редакции и отправились в кафе.

– Люблю я нашу работу, – говорил по дороге Александр. – Как ни крути, мы – вольные птицы! И новости первыми узнаем. Я бы назвал журналистов пилигримами…

– Какой ты пилигрим? Ты ж болтун первостатейный! – рассмеялся Гл е б.

– Ты так не говори… – покачал головой Саша. – Мы же все плохое и хорошее через себя пропускаем, отмываем, в широком смысле этого слова, человеческие души.

– А мне кажется, у журналистов цыганская душа, – сказал Глеб. – Ничего нас не держит, только дорога манит…

За разговором они незаметно подошли к кафе. Парни зашли внутрь и заняли уже привычный столик. Чтобы не провоцировать женщину в белом халате, которая выглянула из-за стойки и тут же их узнала, журналисты немедленно заказали себе обед. Когда они расправились с первым, в кафе зашла Ольга. Она подошла к столику и громко сказала:

– Я согласна выслушать все ваши идеи, если они будут не слишком бредовыми.

– Оля, мы рады, что вы пришли! – воскликнул Саша.

Он немедленно встал из-за стола и помог девушке сесть. Затем он заказал ей обед.

– Не думайте, что оплаченный вами обед избавит вас от объяснений, – заметила Ольга. – Вы что-то говорили о сенсации и о моем дяде. Я вас слушаю!

– Дело в том, – начал Александр, – что мы с коллегой (он кивнул на Глеба) считаем, что ваш дядя как-то связан с потусторонними силами, и намереваемся это доказать. А поскольку еще никто в мире официально не засвидетельствовал этого феномена, то это и станет настоящей мировой сенсацией!

– Что ж, дерзайте! Но причем здесь я?

– Понимаете, Оля, ваш дядя, он… как бы это сказать… немного эксцентричный человек, и вряд ли пойдет с нами на контакт. Но вы, как племянница, могли бы нам помочь. Вот если бы вы установили в его доме видеокамеру…

Девушка аж поперхнулась от возмущения и закашлялась. Она схватила стакан с компотом и сделала несколько глотков. Когда ее дыхание выровнялось, она с негодованием произнесла:

– Что? Вы предлагаете мне шпионить за родным дядей?!

– Ни в коем случае, – сделав «каменное» лицо, отрезал Саша. – Мы предлагаем вам лишь немного проследить за теми, с кем ваш дядя как-то связан.

– Ну, знаете! – воскликнула Ольга и встала из-за стола.

– Оля, подождите, – спокойно произнес Глеб. – Сядьте, пожалуйста! Александр не совсем правильно изложил суть нашей просьбы.

Девушка пристально посмотрела на московского журналиста, но потом все же села.

– Прожив несколько дней в доме вашего дяди, я пришел к выводу, что находиться там небезопасно, – продолжил говорить Глеб. – Я сказал вам неправду, когда заявил, что ушел от деда Матвея только из-за работы. На самом деле все намного серьезнее. Это длинная история, так что наберитесь терпения и выслушайте меня.

И парень рассказал все, что произошло с ним в загадочном доме. От удивления глаза Ольги стали круглыми. Она несколько раз тряхнула головой, повторяя при этом:

– Бред, бред…

Затем она взглянула на Глеба и сказала:

– Вы говорите, что на моего дядю кто-то напал, и он нуждается в медицинской помощи?

– Именно! Я пытался заставить его обратиться в больницу, но он наотрез отказался.

– Это легко проверить. Сейчас я поеду к нему и все узнаю.

– Он вам соврет. Мне он сказал, что споткнулся в темноте, упал и поранил руку. Но, думаю, любой здравомыслящий человек сумеет отличить рану, полученную от когтей и зубов, от простой царапины или пореза. И последнее… Я на самом деле переживаю за деда Матвея, и, если вы нам не поможете, боюсь, может произойти что-нибудь непоправимое.

Ольга решительно поднялась из-за стола, взяла сумку и сказала:

– Сейчас я еду к дяде. Если после этого визита у меня возникнет хоть малейшее подозрение в причине появления его раны, я вам позвоню. Если же нет, то больше не беспокойте меня своими бреднями. Диктуйте номер!

Ошарашенный Глеб монотонно продиктовал цифры.

– До свидания! – произнесла девушка и вышла из кафе.

– Думаешь, она позвонит? – с надеждой в голосе спросил Александр.

– Чего не знаю, того не знаю, – пожал плечами Глеб. – Но по крайней мере хотя бы окажет своему дяде медицинскую помощь.

Парни поели, вышли из кафе и направились в редакцию.

– Зря мы ей все выложили, – рассуждал по дороге Саша. – Девушка есть девушка. Мозгов мало, а эмоций – через край! Теперь она нам еще и мешать будет.

– Так ты же сам решил ее в это дело втянуть.

– Я на твое обаяние рассчитывал. А ты что? Не улыбался, сидел, как истукан, а под конец вывалил на неподготовленного человека всю информацию. Представляешь, что она теперь про нас думает? Что двое сумасшедших хотят причинить вред ее родному дяде! Вот ведь, блин корявый!

– Да успокойся! Придумаем что-нибудь.

Журналисты дошли до редакции, и вконец расстроенный Александр сказал:

– Ладно, мне еще работать нужно. Да и за тобой репортаж числится. Увидимся после семи!

Он зашел в один из офисов, расположенных на первом этаже, а Глеб поднялся к себе и принялся писать отчет главному редактору…

В половине восьмого вечера в подсобку постучали. Это был Саша. Как и в прошлый вечер, он принес с собой большой целлофановый пакет с едой.

– Куда так много? – удивился Глеб.

– Здесь не только ужин, но и завтрак, – заметил журналист. – Так что накрывай на стол, и давай есть. Со свежими силами будет легче придумать, как теперь подобраться к деду Матвею…

Парни аппетитно поели и стали решать, как им быть дальше. Незаметно наступила ночь.

– На сегодня хватит, – произнес Александр. – День был трудным, так что давай спать!

Он разобрал диван, и оказалось, что тот занимал собой чуть ли не всю комнату.

– Ну, ты с какой стороны спать будешь? – поинтересовался у Глеба Саша. – Можешь хоть слева, хоть справа, хоть по диагонали, хоть поперек! Здесь места на целую дюжину таких, как мы, хватит.

Он подошел к шкафу, достал оттуда небольшие подушки и одеяла и бросил их на диван.

– Мне все равно, – пожал плечами Глеб. – Но учти, ночью ко мне не соваться! Могу неадекватно отреагировать.

– Очень надо! Но и ты учти: терпеть не могу, когда мне храпят под ухо.

Глеб улыбнулся, взял постель и начал укладываться. Александр постелил себе в противоположном углу. Наконец Глеб лег. Саша выключил свет и, чертыхаясь, на ощупь добрался до дивана. Но не успел он устроиться, как на полу под диваном зазвонил телефон Глеба.

– Вот черт! – выругался московский журналист. – Только я расслабился!

Он достал трубку и сказал:

– Алло, я вас слушаю!

– Здравствуйте, Глеб, это Ольга, – послышался в телефоне взволнованный голос племянницы деда Матвея. – Вы еще не спите?

– Доброй ночи, Оля! Уже собираюсь.

– Глеб, просто я не знаю, к кому еще можно обратиться. Дело в том, что мой дядя пропал!

– Как пропал? – удивился парень и сел на диване. – Что случилось?

– Я не знаю… Сегодня после кафе я сразу поехала к нему. Он был дома. Вы оказались правы, его рука была замотана какими-то тряпками. Я потребовала, чтобы дед Матвей показал мне руку, но он только отшутился и сказал, что все в порядке. Тогда я начала настаивать. Но он улыбнулся и заметил, что ему нужно ненадолго отлучиться. Дядя оставил меня в доме около шести часов вечера и заверил, что придет к семи. Но сейчас уже почти одиннадцать, а его нет. Что мне делать?

– Может, дождетесь утра? Мало ли куда он пошел, что зря паниковать.

– Но мой дядя не такой! Он домосед. Если он не пришел, значит, что-то случилось. Глеб, мне стыдно вас просить, но, может, вы приедете сюда и поможете мне с его поисками?

Московский журналист зажал рукой трубку и, тяжело вздохнув, спросил Александра:

– Сейчас можно заказать такси?

– Конечно, – ответил Саша, вставая с дивана и осторожно передвигаясь в сторону выключателя.

Наконец, он до него добрался и в комнате вспыхнул свет.

– Хорошо, Ольга, – произнес в трубку Глеб. – Сейчас мы с Саней приедем к вам.

– Буду ждать, – сказала девушка, и в телефоне послышались короткие гудки.

– Что такое? – поинтересовался Александр.

– Да дед Матвей пропал. Ольга просит, чтобы мы помогли ей его искать.

– Вот блин! – выругался Саша. – Не каждый водитель в нашем городе поедет в тот район ночью. Придется платить двойную цену.

– Но я уже обещал…

– Ладно, я звоню в таксопарк.

Через десять минут звонков и переговоров, Александру удалось найти человека, который согласился отвезти друзей к дому деда Матвея. Они быстро собрались и вышли из редакции.

– У тебя фонарик есть? – поинтересовался Саша у Глеба.

– Да, в сотке.

– Я тоже из «Шпионских штучек» прихватил.

В этот момент подъехала машина, и парни уселись в салон.

– Доброй ночи, – поздоровался водитель.

– Доброй! – ответили парни разом.

Машина тронулась.

– Чего это вас ночью к Клубу речников понесло? – поинтересовался шофер.

– А мы экстремалы! Острые ощущения любим, – с абсолютно серьезным лицом произнес Александр.

– Ну-ну, – хмыкнул мужчина, – смотрите, в штаны не наделайте!

– Не переживайте, мы с собой запасные захватили, – так же серьезно продолжил Саша.

Водитель взглянул на парней в зеркало заднего вида, как на полоумных, и больше ничего не спрашивал. Он довез их до сквера, окружающего сгоревшую церковь, и остановился.

– Дальше не поеду! – буркнул шофер. – А вам – для острых ощущений – и тут выйти можно.

Журналисты не стали возражать. Глеб расплатился, и они выбрались на дорогу.

Водитель нажал на газ, и машина быстро скрылась из вида. Парни включили фонарики и огляделись. Впереди мрачной стеной возвышались деревья. Ночью они казались такими густыми и непроходимыми, что Глеб невольно поежился.

– А теперь, Саня, думай, как бы нам побыстрее до дома деда Матвея добраться, – произнес он. – Только дорогу выбери подальше от Клуба.

– Идем, я тут все тропинки знаю, – кивнул Александр.

Он повел Глеба за собой, прямо сквозь заросли какого-то кустарника. Парни продирались сквозь ветки, огибали толстые стволы деревьев и перепрыгивали через ямы. Минут через десять такой напряженной ходьбы Саня воскликнул:

– Вижу впереди свет! Мы на подходе!

Действительно, еще через пять минут журналисты вышли к калитке, ведущей к дому деда Матвея.

– Да ты – ценный кадр! – усмехнулся Глеб. – Надо же, как мы быстро добрались.

– А то! – деловито произнес Александр и громко постучал в калитку.

Через пару минут из окна раздался девичий голос:

– Кто там?

– Свои! – крикнул в ответ Саша.

– Да мы это, Ольга! – добавил Глеб.

– Сейчас открою.

Девушка захлопнула окно, а через минуту в двери щелкнул ключ, и Ольга вышла на порог. Она открыла калитку и впустила парней.

– Заходите в дом, – сказала девушка. – Там и поговорим.

Журналисты не заставили себя долго упрашивать и тут же прошли внутрь. Ольга закрыла калитку на засов, зашла следом за ними и заперла дверь на ключ. Затем она провела друзей на кухню и усадила за стол. Глеб заметил, что глаза у девушки припухли и покраснели: вероятно, она плакала.

– Дядя так и не появился? – спросил он.

– Нет, – покачала головой Ольга. – А самое ужасное, что я не знаю, что мне делать. Маме я пока ничего не сказала, да и в полицию не обращалась.

– И правильно сделали, – вмешался в разговор Александр. – Может, он встретил кого-нибудь да в гости зашел, а вы тут панику сеете.

– Вряд ли… У него друзей не было.

– Не было – появились! – убедительно заявил Саша. – Так что нечего зря волноваться.

– Простите, что я так поздно вас потревожила, – продолжила говорить Ольга. – И огромное спасибо, что приехали, а то не знаю, как бы эту ночь одна провела. Совсем бы извелась от мыслей…

« Как бы эту ночь одна провела …» – мелькнуло в голове Глеба.

И вдруг парня словно что-то встряхнуло.

– Точно! – быстро сказал он. – Саня, сколько сейчас времени?

– Без десяти минут полночь.

– Так, быстро встали и бегом в комнату тети Нины! – громко произнес Глеб. – Бегом!

Он вскочил из-за стола и дернул за руку Ольгу.

– Я не понимаю… – попыталась что-то пробормотать девушка, но парень ее не слушал.

Широким шагом он двинулся прочь из кухни, волоча племянницу деда Матвея за собой. Они почти забежали в бывшую комнату Глеба, а следом примчался слегка замешкавшийся Александр. Глеб, ни слова ни говоря, запер дверь комнаты на ключ и вытащил тот из замочной скважины. Затем он проверил окна и закрыл шторы как можно плотнее.

– Садитесь на кровать и молчите, – сказал он Саше и Ольге. – Что бы вы ни услышали или не увидели – ни на что не реагируйте! Комнату открывать, а тем более покидать категорически нельзя!

– Вы что, с ума сошли? – с возмущением воскликнула Ольга. – Я даже свет на кухне не выключила.

И она решительно направилась к двери.

– А вот насчет этого можете быть спокойны, – усмехнулся Глеб. – Свет погаснет сам!

Не успел он это произнести, как лампочка под потолком потухла, и комната погрузилась в кромешную тьму.

– Не знаю, как вы это подстроили, но это не смешно! – раздраженно проговорила Ольга.

– Сань, посвети нам немного, – попросил Глеб.

Журналист щелкнул фонариком.

– Оля, очень вас прошу, – тихо сказал Глеб, – не шумите! Это может быть смертельно опасно для нас всех. К тому же вашего дяди нет, и я не знаю, как себя вести…

– Действительно, успокойтесь, – поддержал друга Александр. – Ничего с вами не случится, если мы немного посидим вместе в темноте.

– Вы оба сумасшедшие! – произнесла Ольга. – А может, это вы причастны к исчезновению моего дяди и…

Она не успела закончить свою мысль, как вдруг затикали часы, висящие на стене, а потом заиграла печальная мелодия.

Девушка вздрогнула и посмотрела на Глеба.

– Идите, сядьте на кровать и выключите фонарь, – шепнул парень и приложил палец к губам, показывая, чтобы все соблюдали полнейшую тишину.

В этот момент на кухне раздался громкий шлепающий звук, а за ним последовало жуткое урчание. Ольга испуганно взглянула на Сашу и на цыпочках прошла к кровати. Парни последовали за ней.

Втроем они кое-как устроились, облокотившись спинами о стенку, причем Ольга прикрылась подушкой. Александр нажал на кнопку фонарика, и в комнате стало темно.

– Что это там? – шепнула девушка на ухо Глебу.

Но парень лишь тихо произнес:

– Ш-ш-ш…

Тем временем шум и возня на кухне нарастали. Кто-то рычал, хрипел и стонал. Потом начали раздаваться разъяренные крики и визги, и что-то крупное направилось к комнате, где скрывались наши герои. От ужаса девушка вцепилась в локоть Александра и, чтобы не закричать, укусила подушку. От двери повеяло ужасным жаром, а сквозь замочную скважину на пол упал оранжевый луч. «Кто-то» толкнул дверь и зарычал. Затем пару раз дернулась дверная ручка. Но «пришелец» не стал ломать дверь, а просто вернулся на кухню. Послышался звук битой посуды…

Ольга, Глеб и Саша не знали, сколько продолжался весь этот ужас, но внезапно с улицы донесся громкий колокольный звон. Весь дом задрожал, а часы на стене остановились. Сквозь шторы начал пробиваться тусклый свет.

– Все! – выдохнул Глеб. – Кончено! Можно выходить.

– Ни за что! – стуча зубами, произнес Александр. – Мало ли кто там на кухне!..

Ольга молчала и лишь крепко сжимала локоть Саши.

Глеб аккуратно разогнул ее пальцы и освободил руку друга, которая посинела от долгого сдавливания.

– Я прожил у деда Матвея три дня, – сказал он, – и могу вас уверить, что до следующей полночи можно быть спокойным.

– Что это было? – заикаясь, спросила Ольга.

– Похоже, кошки вашего дяди немного расшалились, – усмехнулся Глеб. – Теперь вы понимаете, что я говорил вам сущую правду?

Внезапно вспыхнул свет. С непривычки все зажмурились, а когда Глеб открыл глаза, то ахнул: темно-русая челка Александра стала белой…

– Сань, ты это… поседел, – сказал московский журналист.

– Да ну, брось! – не поверил Саша.

Он повернулся к Ольге, и та тоже утвердительно затрясла головой.

– Вот блин! – расстроился журналист. – Теперь моя мать мне проходу не даст, будет интересоваться, что да почему.

– Не волнуйтесь, Александр! – произнесла девушка. – У меня знакомая в парикмахерской работает. Сегодня к ней зайдем, она вам цвет подберет и покрасит волосы так, что никто ни о чем не догадается.

– Спасибо, – поблагодарил парень. – Так что мы теперь делать будем?

– Предлагаю пройтись по ближайшим окрестностям, осмотреться, – предложил Глеб. – Дед Матвей все-таки старенький, может, оступился где и упал, а теперь лежит, до дому добраться не может. А Ольге лучше остаться здесь… Вдруг старик другим путем назад вернется и разминется с нами.

– Ну нет! – воскликнула девушка. – Я тут одна не останусь.

– Поверьте, Ольга, – мягким тоном произнес московский журналист, – здесь намного безопасней, чем снаружи, по крайней мере до полуночи. Так что оставайтесь и не выдумывайте.

Девушка несколько секунд пристально смотрела на Глеба, потом выдохнула и сказала:

– Хорошо, только давайте вместе выйдем и осмотрим дом. Особенно меня интересует кухня и те разрушения, которые там произошли.

– Идемте! – кивнул парень.

Он открыл ключом дверь и вышел в коридор. Было довольно темно, но Глеб смело прошел на кухню. Там под потолком горела не выключенная накануне лампа. Парень огляделся: никакого беспорядка, не считая пары разбитых тарелок, не наблюдалось. Александр оттеснил друга и кинулся к шкафу, в котором стояла посуда.

– Так-с, посмотрим! – пробормотал он.

Он открыл одну стеклянную створку и извлек изнутри нечто, похожее на небольшую коробочку.

– Что это? – удивился Глеб.

– «Шпионские штучки», – ответил парень. – Это видеокамера, вмонтированная в противоударный корпус. Теперь нужно подключить ее к компьютеру и посмотреть, что она засняла.

– И когда ты успел? – еще больше удивился московский журналист.

– Слушай, мне не терпится увидеть съемку, – не отвечая на вопрос, продолжил говорить Саша. – Айда в редакцию!

– Не раньше, чем осмотрим окрестности.

В этот момент на кухню на цыпочках зашла Ольга. Осмотревшись и убедившись, что все в порядке, она немного успокоилась и сказала:

– Вроде все нормально! Так что идите, а я подожду вас здесь… Чаю, что ли, вскипячу…

– Ладно, мы пошли, – кивнул Глеб. – Идем, Сань!

Парни вышли из дома и дождались, пока Оля закрыла за ними дверь.

– В какую сторону направимся? – поинтересовался Александр. – И учти, через полчаса я ухожу – нужно офис техничкам открыть.

– Пошли туда! – махнул в неопределенном направлении Глеб.

Друзья углубились в заросли деревьев. Было темно. Саша достал свой фонарик и включил его.

– Рановато мы вышли, – заметил он, – солнце еще не взошло. – Так можно и шею где-нибудь свернуть.

– Не переживай, фонарь-то с тобой. А куда мы, кстати, направляемся?

– Черт его знает. Знаю, что двигаемся в обход Клуба речников.

Тут Глеб обо что-то споткнулся.

– Что это? – спросил он, наклоняясь. – Сань, посвети сюда!

– У тебя же фонарик в сотке, – заметил Александр, но направил световой луч на землю, под ноги другу.

Перед парнями высветилось нечто, похожее на старую кирпичную кладку.

– О! – воскликнул Саша. – Мы наткнулись на остатки одного из домов, которые тут раньше стояли. Будь осторожен! Здесь могут и ямы быть, ведь у всех жителей были погреба.

– Спасибо, что предупредил, – произнес Глеб.

После этого он достал сотовый телефон и включил фонарик. Парни аккуратно обошли бывшее человеческое жилье и снова углубились в лес. После недолгого перехода Александр неожиданно воскликнул:

– Смотри, что это там впереди, среди деревьев?

Глеб присмотрелся и ответил:

– Похоже на кучу земли.

– Я даже добавлю – на свежую кучу земли! Очевидно, кто-то что-то копал… Пойдем посмотрим!

Друзья приблизились к куче и обошли ее с правой стороны.

– Глянь, тут ямища большая! – воскликнул Саша.

– Я бы, скорее, сказал – могила. Видишь, как она вырыта? Ровным прямоугольником, как раз для гроба. Ну-ка, посвети вниз!

Александр направил луч света вниз.

– Там что-то есть, – заметил парень, – не могу понять – что?

Глеб подошел ближе к краю ямы и тоже посветил вниз. Парни наклонились над краем, и московский журналист вдруг осознал, что на дне «могилы» лежит человек.

– Слышь, Сань, кажись, там покойник, – пробормотал он.

– Вот еще нам не хватало! – произнес Александр. – Что теперь прикажешь делать? С полицией хлопот не оберешься.

– Но мы же не можем его вот так оставить.

– А что с ним? Убили и скинули?

– Да непонятно, яма больно глубокая. Держи меня за руку, я пониже наклонюсь.

Александр кивнул и крепко схватил одной рукой Глеба за ладонь. Тот, в свою очередь, низко наклонился над ямой, вытянув руку с фонариком вперед…

На дне могилы он четко увидел человека. На нем не было никаких следов крови, грязи или еще чего-нибудь. Он словно спал, скрестив руки на груди и прикрыв глаза. Глеб направил свет фонаря на его лицо и закричал от ужаса. Перед ним лежал… дед Матвей!

– Саня! – крикнул журналист. – Тут наш старик! По-моему, мертвый. Что делать будем?

– Вот черт! – воскликнул Александр. – Придется полицию вызывать.

В этот момент ресницы старика неожиданно дрогнули, и он открыл глаза.

– Ёшкин кот! – благим матом заорал Глеб. – Саня, тащи меня отсюда!

Журналист быстро вытянул парня из ямы и спросил:

– Что случилось? Ты что орешь, как ошпаренный?

– Он моргает, – заикаясь, произнес Глеб.

– Кто? Покойник?

– Да, дед Матвей!

– Сами вы покойники! – неожиданно раздался из ямы веселый голос Ольгиного дяди. – Глеб, это ты там, что ли, смуту сеешь?

– Дед Матвей, вы что в могиле делаете? – сиплым голосом спросил московский журналист.

– Отдыхаю.

– Странное вы место для отдыха выбрали, дедушка, – осторожно сказал Александр. – Да и как вас туда угораздило? Упали, что ли?

– Нет, специально сюда забрался, воздухом подышать.

– А старик-то с юмором, – тихонько шепнул Саша Глебу. – Провалился в яму, ночь в ней просидел, а теперь еще и шутит.

Затем он наклонился над «могилой» и крикнул:

– Не волнуйтесь, дедушка! Сейчас мы вас как-нибудь вытащим. Главное, ответьте, вы ничего себе не сломали?

– Да ничего я не сломал! И вытаскивать меня не нужно, сам выберусь.

Только тут журналисты заметили, что слева от ямы к толстому стволу березы была привязана веревка с узлами. Конец ее опускался в «могилу». Неожиданно веревка натянулась, и из ямы проворно выкарабкался дед Матвей. От изумления Глеб и Александр пооткрывали рты, не зная, что сказать.

– Как это вы делаете в вашем возрасте? – наконец, поинтересовался Саша.

– Знаешь, парень, у нас тут воздух целебный, он силу дает, – ответил дядя Ольги.

Глеб взглянул на руку старика и увидел, что она полностью здорова. На ней не осталось ни следа от ужасной рваной раны, которая красовалась там еще день назад. Журналист не поверил своим глазам.

– Дед Матвей, а рука? – прошептал он.

– Что рука? – усмехнулся старик. – Рука как рука! Тебя что-то не устраивает?

– Да нет… – покачал головой парень. – Все нормально!

– А раз все нормально, идемте ко мне чай пить.

– Подождите, дед Матвей! – твердо сказал Глеб. – А почему вы у нас ничего не спрашиваете? Что мы тут делаем? Зачем по лесу в такую рань шастаем?

– Так это ваши проблемы, – со смешком в голосе заметил дядя Ольги.

– Не совсем, – произнес журналист. – Дело в том, что вчера нам позвонила ваша племянница Ольга и сообщила, что вы не вернулись домой. Поэтому мы приехали к вам, и провели эту ночь в вашем доме.

– Что? Разве Оля не уехала к себе? – с беспокойством спросил дед Матвей.

– Нет, и она очень за вас переживала. Кроме того, ночью ваши кошки вели себя настолько шумно, что поспать нам не удалось. А утром мы с другом отправились вас искать, а Ольга осталась дома. Как вы думаете, что мы почувствовали, обнаружив вас в свежевыкопанной могиле? И еще… Подумайте, что скажете по этому поводу вашей племяннице!

– Слушай, Глеб, – засуетился старик, – и ты, парень, – он схватил Александра за локоть, – давайте договоримся! Вы не будете докладывать Ольге о том, что видели, а я скажу ей, что встретил приятеля, заболтался да и остался у него с ночевкой, чтобы не плутать в темноте по лесу.

– Ну, не знаю… – пожал плечами московский журналист. – Не хотелось бы, конечно, пугать девчонку, но ваши странности немного напрягают. Давайте сделаем так: мы не будем говорить Ольге о могиле, в которой вас обнаружили, и о вашем странном пристрастии лазить по веревкам. Но вы нам все расскажете: и о кошках, и о могилах, и о быстро проходящих рваных ранах…

Дед Матвей ненадолго задумался, затем кивнул и сказал:

– Договорились. Только сделаем это не сейчас, не хочу волновать Оленьку. Потом отдельно придете ко мне, и побеседуем с глазу на глаз. Кстати, как зовут твоего друга?

– Александр.

– Александр… Хорошее имя. Ты тоже можешь прийти, – обратился к журналисту старик. – А теперь пошли!

Он проворно зашагал среди деревьев, а парни поспешили за ним.

6

Дед Матвей двигался так быстро и уверенно, что вскоре Глеб и Саша стали задыхаться от ходьбы.

– Простите, а нельзя ли чуть помедленнее идти? – попросил Александр.

– Что за молодежь пошла хилая, – пробубнил старик, но темп немного сбавил.

Вскоре впереди показался его дом. Дядя Ольги забежал в калитку, поднялся на крыльцо и громко постучал в дверь. Через минуту в замочной скважине повернулся ключ, и на пороге появилась девушка. Она увидела дядю и остолбенела. Затем громко разрыдалась и повисла у него на шее.

– Дед Матвей, – говорила сквозь слезы Ольга, – ты жив! Какое счастье!

– Оля, – гладя племянницу по голове, произнес старик, – ты почему вчера домой не уехала? Собиралась же!

– Ты же сказал, что к семи вернешься, вот я и осталась тебя подождать. Хотела рану твою проверить…

При этих словах взгляд девушки упал на руки дяди. Через несколько секунд она осознала, что обе руки старика абсолютно здоровы и невредимы. Ольга перестала плакать, проморгалась и, отстранившись от деда Матвея, удивленно спросила:

– Что случилось с твоей рукой? Ведь вчера я сама лично видела на ней кровавую повязку!

– Я же сказал тебе, что все в порядке. А повязка… это так… просто руку потянул и перемотал первой попавшейся тряпкой. Да вовсе и не кровавая она была, а просто испачканная чем-то. Кстати, ты собираешься нас в дом пускать или нет?

Ольга посторонилась. Старик махнул парням и прошел на кухню. Глеб и Саша поднялись на крыльцо, но девушка остановила их и с подозрением спросила:

– Вы его где нашли?

– Мы случайно встретились в сквере неподалеку, – выкрутился Глеб. – Ваш дядя возвращался от своего приятеля, как он нам сказал. Остался у него с ночевкой, чтобы не ходить по темноте.

Оля повернулась и зашла на кухню. Парням ничего не оставалось, как пойти следом.

– Дед Матвей, а у какого это ты приятеля остался ночевать? – с вызовом спросила девушка.

– У Николая… Николая Пантелеева, да ты его не знаешь! Мы давно с ним не виделись, а тут встретились случайно, вот и разговорились. К тому же я был уверен, что ты поедешь домой, поэтому никуда и не торопился. Кстати, Оль, надеюсь, ты ничего не наговорила маме?

– Не успела!

– Это ты правильно сделала, зачем ее волновать понапрасну?

– Хорошо, я закрою глаза на неизвестного Николая Пантелеева, но ночью в твоем доме творилось черт-те что! На кухне рычали и орали какие-то непонятные зверюги, причем один из этих монстров пытался проникнуть в комнату тёти Нины, где мы скрывались. Как ты это объяснишь?

– А чего тут объяснять? – пожал плечами старик. – Забыл кошкам еду на кухне оставить, вот они и взбесились слегка.

– Ну, знаешь!.. – не нашлась, что сказать Ольга.

В этот момент Александр слегка кашлянул и произнес:

– Вы простите, что я вмешиваюсь, но нам пора идти. Нужно офис открыть, чтобы его помыли. Кроме того, Ольга, вы обещали меня к своей знакомой отвести. Не могу же я показаться на работе с такой головой! Коллеги проходу не дадут.

– Но еще очень рано, – пробормотала девушка.

Затем она кивнула и сказала:

– Хорошо, мы прямо к ней домой поедем, попросим, чтобы она что-то придумала.

– Отлично! – обрадовался Александр. – А Глеб меня в редакции подстрахует, скажет, что я срочно репортаж делаю.

– Ладно, – согласился московский журналист. – Тогда идемте, скоро семь.

Затем он обернулся к хозяину дома и добавил:

– А вы, дед Матвей, ждите нас в гости!

– Милости просим! – усмехнулся старик.

Молодые люди попрощались, вышли из дома и направились через сквер к дороге.

– Он врет! – вдруг решительно сказала Ольга. – Мой дядя врет! И про тряпку, и про кошек, и про Николая Пантелеева!

– Возможно, – уклончиво произнес Глеб.

– В таком случае, парни, я с вами в одной упряжке! Я должна узнать, чем занимается дед Матвей. С этого момента можете использовать меня, как вашего лазутчика.

– Учтем, – снова сказал Глеб.

– Но сначала, Ольга, вы мне поможете решить проблему с волосами, – напомнил Александр.

– Что ж, ищите машину и поехали, – устало вздохнула девушка.

Целых двадцать минут парни пытались поймать такси. Наконец им повезло, и их подобрала попутка…

Глеба высадили у редакции первым. Перед выходом Саша незаметно сунул ему в руки видеокамеру и шепнул: «Посмотришь у себя!» Затем он дал ему ключи от главного входа редакции и добавил:

– Насчет меня – придумай что-нибудь!

Московский журналист кивнул и поспешил попрощаться с Ольгой. Затем он бросился открывать офис, тем более что женщины-технички уже ждали у входа.

– Интересно, интересно, – протянула одна из них. – Где это новый ночной сторож проводит свою ночь?

– Я был в офисе, – ответил Глеб. – Но с утра мне нужно было свою сестру встретить в аэропорту.

– Конечно, – усмехнулась вторая. – К тому же сегодня как раз нелетный день. Самолет-то по четным числам летает!

Московский журналист понял, что беседу лучше не продолжать. Он молча открыл двери, пропустил женщин в офис, заперся изнутри и удалился к себе.

Дрожащими руками Глеб извлек камеру Саши из кармана. Затем он подключил компьютер и подсоединил «шпионскую штучку» к нему. Едва сдерживая волнение, он нажал на кнопку «воспроизведения» записи…

На мониторе появилось довольно четкое изображение кухни деда Матвея. Внезапно свет погас, и экран стал темным. Послышался звук чего-то огромного, шлепающегося на пол.

– Вот блин! – выругался Глеб. – А прибор ночного видения китайцы не предусмотрели?

Однако на мониторе неожиданно возникло оранжевое свечение. Журналист весь превратился в зрение. Кто-то передвигался по кухне, издавая ужасное рычание и стоны. Вдруг этот «кто-то» пришел в ярость и начал визжать. Послышалось еще несколько шлепков об пол.

– Да что ж вы перед камерой-то не бегаете… – кусая губы, пробормотал Глеб.

В этот же миг посреди оранжевого свечения на мониторе появились два ярко-красных треугольника. От них струились светло-желтые лучи с синими прожилками. Парень с диким любопытством уставился на них.

Он не понял, что произошло, но у него в голове словно что-то помутилось. Глеб перестал видеть компьютер, экран, стол, окружающую обстановку… Только два ярких треугольника! Он словно проваливался в них, ему было хорошо и спокойно. Красное пульсирующее свечение мягко обволакивало и тянуло за собой. Журналист почувствовал, что падает куда-то вниз в бесконечном красно-желто-оранжевом свете.

Ему стало жарко. «Что за ерунда?» – подумал парень, обливаясь потом. Он вытер рукой лоб, но это ничуть не помогло.

И тут за его спиной раздался резкий стук, и жуткий крик вернул его к действительности:

– Пожар! Помогите, сторож горит!

После этого на него обрушился целый каскад воды. Глеб вскочил как ошпаренный. Он кашлял и фыркал, отплевываясь водой. Сзади него стояла одна из техничек с перекошенным от ужаса лицом. В руках она держала пустое ведро.

– Мать вашу! – закричал московский журналист. – Вы что, сдурели, что ли? Какого черта вы тут делаете?!

– Мамочки, – запричитала женщина, – так я ж не виновата! Зашла подсобку помыть, смотрю, а у вас волосы дымят и одежда тлеет. Вот я с перепугу ведро воды на вас и вылила. Смотрите, на что ваша рубашка похожа стала!

Только сейчас парень заметил, что вся его рубашка покрылась черными подпалинами. Он подошел к шкафу, в дверцу которого было вмонтировано зеркало, и взглянул на себя…

С его волос струями стекала вода, но было видно, что их концы стали сухими, как солома и торчали в разные стороны. Глеб провел рукой по волосам, и на его ладони остались обломанные концы. Он поднес руку к носу и вдохнул едкий запах паленых волос.

– Вот видите, – пролепетала техничка, – я не вру!

– Ладно, – кивнул взволнованный журналист, – прошу вас только никому об этом не рассказывать! А с водой все равно нужно быть аккуратнее, ведь рядом техника, могло произойти замыкание.

– А что случилось? Почему вы загорелись?

– Я сам ничего не понимаю, но постараюсь все узнать.

– Уж постарайтесь! Я такого страху натерпелась, что не знаю, как вообще на ногах устояла.

– Скажите, вы можете здесь сейчас убрать?

– Конечно.

– Тогда я пойду в душ и переоденусь.

Глеб оглянулся на монитор, но тот ничего не показывал: очевидно, запись кончилась. На всякий случай он отключил видеокамеру. После этого взял полотенце, запасную одежду и отправился в душ в конце коридора.

Вымывшись и переодевшись, парень вернулся в подсобку. Техничка уже все убрала, и ничто не напоминало о происшедшем инциденте. Журналист нашел женщину, поблагодарил ее и еще раз попросил никому ничего не рассказывать. Для большей убедительности он сунул ей в руку двести рублей.

– Да, конечно, – улыбнулась техничка. – Мало ли чего с кем не бывает! А я в чужие проблемы не лезу.

Она разыскала свою напарницу, и они вместе ушли из офиса. Следом за ними в редакцию зашла Зиночка. Она была умопомрачительно красива… Длинные светлые волосы локонами ниспадали ей на плечи, высокую грудь обтягивал короткий топ, а стройным изящным ногам, выглядывающим из-под коротенькой юбчонки, могли бы позавидовать первые красавицы Голливуда. Увидев Глеба, девушка скромно потупила глаза и пробормотала:

– Доброе утро!

– Доброе! – кивнул парень, стараясь не глядеть на Зиночку.

Он прекрасно помнил слова Саши о том, что шефу не понравятся его «шуры-муры» с секретаршей. Но девушка ему положительно нравилась, и Глеб был не прочь закрутить с ней роман. Лишь перспектива остаться на улице без крыши над головой слегка пугала…

– Как провели ночь?

– Плохо. Никак не могу привыкнуть к новой обстановке.

– Как мне это знакомо, – вздохнула Зиночка.

Она близко-близко подошла к Глебу и, глядя ему прямо в глаза, тихо сказала:

– У вас на щеке что-то прилипло.

Затем она мягко провела ладонью по лицу парня.

– Я в душе был, – стараясь дышать ровно, произнес журналист, – может, от полотенца нитка…

– В душе? Вот почему от вас так приятно пахнет!

И девушка, закрыв глаза, вдохнула запах волос Глеба. Парень понял, что еще немного – и он не сможет сдержаться, а просто утащит Зиночку к себе в подсобку. Он наклонился и коснулся губами ее высокого лба.

В этот момент в редакцию ворвался Александр. Оценив обстановку, он сразу же вклинился между секретаршей и Глебом и громко заявил:

– Что-то у вас тут как-то напряженно! Пошли-ка, Глеб, расскажешь, как дела!

Схватив друга за руку, он силой потащил его на второй этаж.

– Ты что делаешь?! – шипел по дороге Саша. – Я же ясно сказал, она – лакомый кусочек нашего шефа, а на чужой каравай рот не разевай! На улице решил оказаться?

– Так она же сама… – пытался оправдаться журналист. – А я мужик все-таки…

– В редакции ты не мужик! В редакции ты жилец, квартиросъемщик, ночной сторож… Выбирай, что тебе нравится!

Александр впихнул Глеба в подсобку и продолжил:

– Ты ж меня под удар подставишь! Думаешь, шеф простит мне, что я притащил в офис того, кто «поимел» его девчонку?

– Понял я, понял, – выдохнув, сказал московский журналист. – Впредь обязуюсь не волочиться за Зиночкой в стенах этого здания.

– Вот то-то!

Саша устало плюхнулся на стул. Только сейчас Глеб заметил, что его челка приобрела нормальный цвет.

– Смотрю, ты уже успел в парикмахерской побывать, – примирительным тоном заметил Глеб.

– Нет, они еще закрыты. Мне повезло, у Ольгиной знакомой дома оказалась краска как раз нужного оттенка. Вот я и вернул прежний облик.

Тут взгляд Александра упал на камеру, и он с воодушевлением спросил:

– Ну, есть что-нибудь?

– Есть, – честно признался московский журналист, – но тебе лучше не смотреть!

– Почему это? – возмутился Саша и стал немедленно подключать видеокамеру к компьютеру.

– Сань, послушай меня! – схватил его за руку Глеб. – Я не знаю, что мы засняли, но ОНО опасно!

– Вот и проверим, – усмехнулся парень.

– Погоди! Сегодня утром я стал просматривать съемку и чуть не сгорел. Меня спасло то, что техничка вылила на меня ведро воды.

– Как это? – не понял Александр.

– Вот так! Там на экране появляются два красных треугольника и словно затягивают тебя в себя. Становишься как зомби, ничего не слышишь и не понимаешь… У меня загорелась рубашка и волосы, а я даже ничего не почувствовал. Только жарко немного было…

– Круто! – задумчиво произнес Саша. – Тогда давай хотя бы звук послушаем, а монитор я папкой прикрою.

Глеб пожал плечами и не стал возражать. Александр подсоединил все провода, нажал кнопку воспроизведения и поставил перед монитором толстую папку с бумагами…

Вновь послышался шлепающий звук об пол, рычание и стоны. На всякий случай парни отошли назад и встали сзади монитора. Внезапно по комнате разнесся едва уловимый запах гари.

– Смотри, дымит! – закричал Саша, пихая Глеба локтем в бок.

Московский журналист посмотрел на папку и увидел, что от нее поднимается тонкая струйка дыма.

– Вырубай на хрен камеру! – воскликнул Глеб, бросаясь к монитору.

Александр тут же кинулся к проводам и выдернул их, а Глеб откинул папку от монитора. Она упала на пол, и парни с ужасом увидели, что тот бок, которым она была прислонена к экрану, полностью выгорел. Черный удушающий чад повалил в комнату.

– Гаси ее! – крикнул Саша и первым принялся топтать тлеющие страницы.

Минут через пять все было кончено, однако запах гари заполнил всю подсобку.

– Ни фига себе! – произнес Александр. – Действительно, от этой видеозаписи лучше держаться подальше. Что же это за хрень такая?

– Не знаю, но еще раз убеждаюсь, что я сегодня чудом остался цел.

– Слушай, сейчас сотрудники придут, а у нас тут паленым пахнет. Комната-то не проветриваемая. Проблем не оберешься! Скажут, новый ночной сторож пожар устроил, и выкинут тебя отсюда…

– Лучше б я за Зиночкой приударил… – задумчиво пробормотал Глеб.

– Нечего рассуждать, нужно избавляться от улик! Так… Я сейчас выкину эту вонючую папку, а ты открой в коридоре окно, распахни дверь и начинай тут чем-нибудь махать, например, полотенцами. Запах постепенно выветрится. Во всяком случае, будет трудно определить, откуда он исходит.

С этими словами Саша куда-то выбежал, затем вернулся с большим целлофановым пакетом, запихал туда сгоревшие остатки и снова исчез. Глеб распахнул дверь, открыл в коридоре окно и принялся усиленно размахивать полотенцами. Вскоре дышать стало намного легче. В это время вернулся Александр. Он обнаружил на полу пятно от гари и помчался в душ, чтобы принести мокрую тряпку. Минут десять Саша усердно оттирал пятно на полу, и, наконец, оно поддалось.

– Не представляю, что теперь будет, – бормотал Александр. – В папке, которая сгорела, были договора. Правда, их копии хранятся у Зиночки, но шефу об этом лучше не знать!

– А какого черта ты ставишь такую важную вещь перед экраном, когда я тебе только что рассказал, как сам чуть не сгорел? – обозлился Глеб.

– Чего теперь-то об этом рассуждать. Сделано – сделано! Ладно, надеюсь, как-нибудь выкручусь. Зинке еще что-нибудь пообещаю, она разрулит.

Саша кинул тряпку у порога и устало опустился на диван. Комната выглядела, как и прежде, лишь слабый запах гари напоминал о происшедшем.

– Слышь, Глеб, – произнес журналист, – надо бы к деду Матвею за разъяснениями наведаться.

– Я тоже подумал об этом. Давай сегодня и отправимся после обеда.

Неожиданно зазвонил сотовый телефон Глеба. Парень взглянул на номер и вздохнул – это был главный редактор его журнала Коровин.

– Здравствуйте, Яков Михайлович! – радостным тоном произнес журналист в трубку.

– Привет, Глеб! Как дела? Жилье нашел?

– Спасибо, все в порядке!

– А то я тебе хотел сказать, чтобы ты сворачивался да назад ехал. Твоих материалов для пары статей хватит, а больше и не надо!

– Но, Яков Михайлович, фестиваль на Вотчине еще не закончен!

– Меня это уже мало волнует. Собирай вещи и вылетай самолетом назад. Жду в Москве!

– Хорошо, – сказал Глеб. – До свидания!

– Пока, – ответил главред и положил трубку.

– Что, – произнес Александр, – назад зовут?

Московский журналист кивнул.

– Для тебя это самый лучший выход из положения, – усмехнулся Саша. – Можно плюнуть на все и забыть.

Он поднялся и вышел из комнаты.

– Сань! – окликнул его Глеб. – Постой!

Он выбежал в коридор и догнал друга у лестницы.

– Погоди, сказал! – Глеб схватил парня за руку. – Я не уеду отсюда, пока точки над «i» не расставлю. Я же обещал помочь!

– А как же работа?

– Позвоню главреду, скажу, что на днях на Вотчине будет что-то супер-пуперское! Он наверняка поведется на это, а мы несколько дней выиграем. А потом можно будет еще недельку за свой счет взять…

– Ты уверен? – дрогнувшим голосом спросил Александр.

– Абсолютно!

– Спасибо! – тихо произнес Саша и крепко обнял Глеба. – Одному этот кошмар не под силу!

– Ну, это уже излишне, – усмехнулся Глеб.

И тут на лестнице появилась Зиночка. Она увидела обнимающихся парней и с ужасом замерла.

– Вы… что это? – наконец, спросила она.

Глеб быстро отстранился от Александра и, едва сдерживая улыбку, уставился в потолок.

– А у нас это… – пряча глаза, ответил Саша, – настоящая мужская дружба, вот!

– То-то я смотрю, что ты Глебу прохода не даешь, – пробормотала секретарша. – И ночевать с ним остаешься, и со мной наедине не оставляешь…

Зиночка едва не заплакала.

– Дураки вы! – выкрикнула она. – Надо было сразу сказать, а не издеваться над бедной девушкой!

После этого она повернулась к Глебу и сказала:

– А вы ведь мне понравились. Не просто так, а очень сильно! Думала, вы не такой, как все… А вы действительно не такой, как все…

После этого секретарша повернулась и бросилась вниз по лестнице.

Глеб едва не кинулся ее догонять, но Александр удержал его.

– Поверь, так лучше, – сказал он. – Зиночка перестанет тебя преследовать, а мы избежим неприятностей с шефом, по крайней мере, до тех пор, пока он не узнает, что сгорела папка с договорами.

– Вот черт! – выругался московский журналист. – Ты не представляешь, как бы я хотел, чтобы эта девчонка была со мной, ан, нет… Теперь меня еще и в гомосексуалисты записали.

– Потерпи немного, это нужно для дела.

– Ладно, – кивнул Глеб, кусая губы, – сегодня к деду Матвею идем.

– Отлично! – произнес Саша. – А теперь я на работу!

– А я посплю немного, глаза сами закрываются.

– Завидую тебе. Ну, пока, зайду позже.

С этими словами Александр сбежал вниз по лестнице.

Глеб вернулся в подсобку, в которой уже почти не пахло гарью, закрылся изнутри на ключ и лег на диван. Усталость взяла свое, и через несколько минут он провалился в сон…

Проснулся он от настойчивого стука. Журналист машинально взглянул на часы: стрелки показывали четыре. Он открыл дверь и увидел на пороге Зиночку. Она кашлянула и произнесла извиняющимся тоном:

– Глеб, простите, что вторгаюсь к вам без приглашения, но я хочу сказать, что даже после того, что я узнала, вы мне симпатичны. И если вдруг вы когда-нибудь поменяете ориентацию, то я с удовольствием с вами встречусь.

– Зиночка, дорогая, я не… – начал было говорить московский журналист, но тут же вспомнил слова Саши о «чужом каравае» и о том, что в редакции он лишь «квартиросъемщик».

Поэтому он взял себя в руки и выдохнул:

– …я не… думал пока об этом.

– На досуге подумайте! – заявила обиженная девушка.

Потом она повернулась и ушла. Сразу следом за ней появился Александр.

– Что, Зинка атаковала? – с порога спросил он.

– Представь, чем я жертвую ради тебя, – сделав несчастное лицо, пробубнил Глеб.

– Не ради меня, а ради всего человечества! – поднял палец вверх Саша.

– Это еще неизвестно. Ну что, мы едем к деду Матвею или как?

– Едем! Я уже машину заказал, пошли. Только не забудь ноутбук и видеокамеру на всякий случай.

– Возьму, не беспокойся.

Парни прихватили технику и отправились вниз. Зиночке они сказали, что заедут на Вотчину.

К удивлению Глеба и Сани, в такси их ждал уже знакомый водитель, который отвозил их накануне.

– Вы? – изумленно протянул Александр.

– Я! – утвердительно качнул головой шофер. – Заехал узнать, потребовались ли вам вчера запасные штаны.

– К сожалению, нет, – ответил Саша. – Зря протаскались с ними. Поэтому сегодня хотим наверстать упущенное. Нам – туда же!

– Что ж, садитесь, искатели приключений, – хохотнул мужчина.

Друзья разместились в салоне, и водитель нажал на газ…

В этот раз он подвез их почти до самого дома деда Матвея.

– Знаете, – обратился он к парням, – если будет нужно куда-то отвезти или забрать вас откуда-нибудь, то я – всегда пожалуйста! Я тоже люблю экстрим. Держите, вот моя визитка!

Мужчина достал из кармана небольшую карточку и передал ее Александру. Тот вслух прочитал:

– Николай Васильевич Пантелеев…

– Можно просто – дядя Коля, – перебил его шофер.

– Николай Пантелеев, – снова повторил Саша, и тут его глаза стали круглыми от удивления. – Не может быть… – прошептал он и обратился к водителю: – Скажите, дядя Коля, а вы случайно не знаете жильца из этого дома (он указал на дом деда Матвея)?

– Нет, – покачал головой мужчина. – А что?

– Ничего, совпадение, наверное. Но старик из этого дома говорил о каком-то своем знакомом – Николае Пантелееве.

– Не знаю, не знаю, – произнес водитель. – У нас в роду другого Николая, кроме меня, нету.

– Точно, совпадение! – подытожил все сказанное Александр. – Что ж, до свидания, мы пошли.

– Звоните, если что, – усмехнулся шофер.

Парни расплатились и вышли, а машина быстро скрылась из вида.

– Странно как-то, – пробормотал Глеб. – Похоже, дед Матвей не зря сказал это имя.

– И я о том же, – кивнул Саня. – Как будто он знал, что этот человек появится на нашем пути.

– Ладно, сейчас зайдем к старику и потребуем объяснений.

Друзья прошли к калитке и громко в нее постучали.

– Я не удивлюсь, если он куда-нибудь смылся после всех своих вчерашних выкрутасов, – сказал Глеб.

Однако, вопреки его предположению, дверь открылась, и на пороге появился радостный хозяин.

– А! – весело воскликнул он. – Дорогие гости пожаловали! Заходите, заходите скорее.

Он открыл калитку и пропустил парней в дом.

Глеб и Саша прошли на кухню и сели за стол. К их удивлению, там уже стояли три чашки.

– Кого-то ждете, дедушка? – поинтересовался Александр.

– Так вас, родимые! – расплылся в широчайшей улыбке хозяин дома.

– Но мы вроде не говорили, когда придем, – с подозрением произнес Глеб.

– Да тут не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, что вы примчитесь сразу же, как отправите Ольгу домой.

– Ладно, дед Матвей, один-ноль в вашу пользу! – усмехнулся московский журналист.

– Давайте чайку! Свежий заварил, китайский. Такого чаю больше нигде не найдете.

– Наливайте, – кивнул Саша, – только мне покрепче! Я после бессонной ночи заснуть боюсь прямо за столом.

Хозяин кивнул и налил друзьям чаю. Затем он достал из шкафа вазочку с печеньем, конфетами и пряниками.

– Угощайтесь! – сказал дед Матвей и сам расположился за столом.

– Мы же не просто так сюда пришли, – начал разговор Глеб. – Много вопросов у нас к вам накопилось.

– Спрашивайте! Если ответы знаю, скажу.

– Дед Матвей, что за чертовщина творится в вашем доме? – выпалил Александр.

– Побойся Бога, парень! Какая чертовщина? – округлив глаза, спросил старик.

– Ну все эти ваши кошки, часы играющие, звуки разные… – поддержал друга Глеб.

– Так это мой рок, – тяжело вздохнув, произнес хозяин дома, – судьба, значит. Нина – жена моя покойная – так мне завещала.

– Дед Матвей, хватит воду мутить! – решительно заявил Глеб. – Расскажите нам все, что знаете, да и дело с концом.

– Да мало я знаю, парень, – усмехнулся старик. – Не сую нос, куда он не лезет.

– А к чему тогда весь маскарад: кошки, могилы, веревки?

– Ох и дотошный ты, Глеб, – заметил хозяин дома, – ну да ладно! Все равно ведь не отстанешь. В общем, слушайте.

Старик облокотился о стол и начал рассказ:

– С женой своей Ниной я познакомился, еще будучи геологом. Красивая она была и неприступная. Что я только не делал, чтобы обратить ее внимание на себя, но никак не удавалось. И вот однажды за разговором я случайно обмолвился, что родом из Великого Устюга. С этого момента она ко мне резко переменилась. Относиться стала приветливо, даже согласилась на свидания со мной ходить. Тогда я внимания этому не придал – радовался очень, что девушка моей мечты со мной. Поэтому многие наши разговоры мимо ушей пропустил. А ведь Нина с самого начала говорила, что интересуется эзотерикой, что родом она из потомственных ведьм, и что таких, как она, на свете только тринадцать человек. Все это я слушал молча и не вникал. А когда предложение ей сделал, то она сразу предупредила, что детей у нас не будет, потому что иначе сила ее уйдет. Я и на это согласился, любил ее крепко.

Вот поженились мы, и привез я ее в свой родной город. Она сама выбрала этот дом в качестве нашего жилища, а я отстроил его почти заново. Все бы хорошо, но стала каждую ночь моя жена пропадать. А я молодой был, горячий! Подумал, что изменяет она мне с кем-то, ну и решил проследить, чтобы наказать их с любовником. Две ночи караулил. В полночь вставала она тихонько и уходила к Клубу речников. Я крался за ней до самого здания, но возле него она куда-то бесследно исчезала. На третью ночь я решил изменить тактику и вперед нее отправился к Клубу. Когда пробила полночь, я притаился возле того места, где жена моя все время исчезала. Гляжу, идет она… Дошла до задней двери, что-то там сделала, да как прыгнет в сторону и… пропала! Я бросился следом. Вижу, в косяке задней двери Клуба что-то вроде деревянного рычага. Я его потянул и услышал в стороне шум. Смотрю, лаз в земле образовался. Пока я решал, что мне с этим лазом делать, тот снова закрылся, а рычаг на место встал. Тогда я понял, почему жена моя быстро прыгала вниз… Боялась, что лаз закроется! Ну, взял я себя в руки, за рычаг дернул да как сигану вниз! Летел недолго и приземлился как раз на ноги. Оказался где-то, сразу не понял где. Вокруг было темно, но глаза мои различали, что нахожусь я вроде как в тоннеле. Впереди обозначилось оранжевое свечение, вот и поплелся я туда, как бабочка на свет. Прошел пару развилок и вышел в просторное помещение. А там все жаром пылает да светом ярким переливается. Я сразу даже ничего рассмотреть не мог. Потом глаза немного привыкли, гляжу, в центре комнаты моя Нина словно в воздухе парит стоя… Голова запрокинута, глаза закрыты, руки в стороны раскинуты, а вокруг нее на полу на какой-то начерченной звезде четыре черные кошки сидят. Я тогда рыжую не заметил. И вот вокруг них начало расти огненное пламя. Кошки жутко орать начали, а с места сойти не могли, видно, держало их что-то. Вдруг они вместе бросились к центру звезды и слепились в какое-то огромное жуткое чудовище. Оно поднялось на задние лапы и зарычало в лицо моей жене, но тут с пола в тело Нины ударила огненная молния, а через него шибанула в чудовище. То застонало и распалось на пять кошек. Так я заметил еще и рыжую. Те помчались прочь из помещения, а Нина рухнула на пол без сознания. Я тут же бросился к ней, опасаясь самого худшего. Не меньше десяти минут потребовалось мне, чтобы привести жену в чувство, однако, к моему удивлению, когда она пришла в себя, то вместо благодарности принялась ругать меня, на чем свет стоит…

Старик перевел дыхание и усмехнулся, очевидно, припоминая случившееся.

– Затем, – продолжил он, – Нина притащила меня домой и два дня со мной не разговаривала. Но я уже не мог забыть происшедшего. Поэтому стал приставать к ней с расспросами. Поняв, что так просто от меня не отделается, жена рассказала мне удивительную историю… Она поведала о том, что все мы, обитающие на Земле, создания Абсолюта, и весь наш мир иллюзорен и многогранен. Все окружающее нас пространство и все объекты – это порождение коллективного мышления. И нет ничего такого, что не могло бы появиться или исчезнуть под единым направленным впечатлением. Тогда я ее не понял, и лишь сейчас начинаю понемногу постигать сказанное.

– Как-то вы туманно все говорите, – заметил Александр. – А то, что мир многогранен, это, по-моему, каждому ребенку известно!

– Хочешь конкретики, парень? – усмехнулся дед Матвей. – Тогда ответь мне на вопрос, откуда появились люди? Надеюсь, ты не веришь в эту пошлую версию о том, что все мы произошли от обезьяны?

– Ну, не знаю, – пожал плечами Саша, – может, Бог нас создал.

– А кто такой Бог? И где он обитает?

– Там, наверное, – журналист ткнул пальцем в небо.

– Ага, и похож он на дедушку с бородой, – продолжал усмехаться хозяин дома.

– А на кого тогда? Может, вы больше знаете? – с вызовом произнес Александр.

– В том-то и дело, что ни на кого он не похож, – ответил дед Матвей. – Бог… он ведь не там (он показал пальцем наверх), он – здесь!

С этими словами старик привстал, наклонился над столом и постучал пальцем по лбу Саше.

– …и здесь (он постучал по голове себя), и там (дед Матвей указал на Глеба). Понимаешь?

– Нет! – честно признался Александр. – Да и какое это имеет отношение к делу?

– Самое прямое! – твердо сказал хозяин дома. – Мы сами создаем себе Бога, такого, как хотим.

– Старик-то сумасшедший, – тихонько шепнул Саша, обернувшись к Глебу.

Московский журналист кашлянул и обратился к деду Матвею:

– Хорошо, давайте отвлечемся от нас и вернемся к нашей теме.

– Эх вы! – махнул рукой старик. – Я так и знал, что ничего не поймете. А без этого не следует и разговор продолжать…

– Дед Матвей! – серьезно произнес Глеб. – Я вам верю! Просто расскажите, что было дальше…

Хозяин дома достал из вазочки конфетку, положил ее в рот и долго молчал, пережевывая. Наконец, он продолжил:

– А дальше… все довольно просто. Те люди, которые жили здесь еще до христианства, ощущали себя слабыми и беспомощными перед силами природы, дикими зверями, стихиями… Вот они и придумали себе различных богов, которые должны были защищать их и помогать в делах. Однако вера была слабее страха перед неизведанным, поэтому начали выдумывать разных ужасных существ, карающих людей за тот или иной проступок. Люди гибли довольно часто: в войнах, в лесах – от когтей и зубов диких зверей, при пожарах. Все эти события только укрепляли страх, и монстры, порожденные коллективным воображением, начали приобретать конкретные формы. Но появились люди, которые не поддались общей панике. Они прекрасно понимали, что жуткие чудовища – это лишь большой поток отрицательной энергии, неосознанно созданной беспомощными соплеменниками. Более того, они научились управлять этой энергией и даже могли отправить ее обратно – в Абсолют! Так появились колдуны.

Дед Матвей отхлебнул чаю и взглянул на замерших Глеба и Александра.

– Продолжать дальше или хватит на сегодня? – со смешком в голосе спросил старик.

Парни утвердительно затрясли головами.

– Хорошо, как почувствуете, что достаточно, прервете меня.

Хозяин дома сделал еще несколько глотков и продолжил:

– На правом берегу реки Сухоны стоял когда-то древний город Гледен. Но постоянные войны, наводнения, эпидемии преследовали жителей. Так вот… Местные колдуны приняли решение переселить всех на левый берег и таким образом оторвать людей от тех энергетических привязок, которые они успели создать. Так появился наш город – Великий Устюг. К тому же вскоре на Руси ввели христианство. Вместо разнообразных богов появился единый Бог! Людям стало спокойнее. Вместо того чтобы разрываться между огромным количеством святых, они стали молиться Единому. Энергия успокоилась и приобрела направленный поток. Страхов стало меньше… Но мыслеобразы, созданные предыдущими поколениями, никуда не исчезли. Они лишь отошли в параллельный слой мира – в параллельную реальность. Чтобы возродиться, им нужны были новые потоки отрицательной энергии: смерть, боль, горе, ненависть, страх. Тогда колдуны создали манускрипт, объясняющий, как можно было перекрыть доступ отрицательным мыслеформам в наш мир. Именно по рисункам из этого документа были построены первые церкви и храмы в нашем городе. Они ослабили натиск пришельцев из параллельного мира. Но ведь Гледен, а после Великий Устюг всегда вызывали интерес захватчиков. Здесь жили состоятельные купцы, торговля процветала благодаря близости водных артерий – Сухоны и Юга. А там, где существует возможность наживы, всегда найдутся люди, которые захотят «наложить на все лапу». Поэтому история Великого Устюга связана с постоянными войнами. А где войны – там и горе, и скорбь, и страх, и ненависть! Все эти составляющие усиливали и без того мощные отрицательные мыслеобразы. Для их сдерживания приходилось строить все больше и больше церквей, собирающих положительную людскую энергию, и направляющих ее против языческих монстров. На каком-то этапе здесь воцарилось равновесие. Люди перестали бояться, чудовища из параллельного мира успокоились, а положительная энергия единой веры давала надежду на светлое будущее. Но после революции это равновесие было нарушено. Храмы рушили или переделывали под различные учреждения. Прихожанам негде стало молиться, и поток положительной энергии ослаб. Более того, люди сами стали нарушать каноны, которые создавали им нормальный уклад жизни. Страх, злоба, зависть, обман, ненависть, скорбь – вновь начали заполнять пространство отрицательной энергией. И, как следствие, чудовища из параллельного мира стали прорываться в нашу реальность. Тогда священники Сретенской церкви разбили вокруг храма кладбище и стали хоронить там своих служителей. Поскольку праведность этих людей была неоспорима, то даже после смерти они создавали положительную энергию, мешающую проникновению чужеродным субстанциям в наш мир. Так продолжалось до тех пор, пока церковь не была отдана под Клуб речников, а кладбище священнослужителей разорено…

7

Старик пристально посмотрел на своих гостей и поинтересовался:

– Ну как, не надоело еще слушать?

Глеб и Александр покачали головами, а Глеб сказал:

– Дед Матвей! Под ваше описание можно подогнать любой город нашей многострадальной страны. Ведь везде жили купцы, велись войны и случались природные катаклизмы. Почему я ничего не слышал о других городах? Почему именно Великий Устюг?

Хозяин дома усмехнулся и заметил:

– Все-то тебе нужно знать, парень!..

Он вздохнул и, глядя куда-то поверх голов Саши и Глеба, произнес:

– Однако Нина моя разрешает вам рассказать… Вон, кивает и улыбается! – дед Матвей помахал кому-то в пространство.

Парни с ужасом обернулись, но никого не увидели позади себя.

– Дело в том, – заговорщическим тоном сказал дед Матвей, – что здесь находится так называемое Место силы! Любая энергия увеличивается в десятки или даже сотни раз, при попадании в нужную точку пространства в определенное время. Всего таких мест на планете тринадцать, и за каждым закреплен «смотритель» – человек, который посвящен в тайны мироздания. Чаще всего это потомки тех, кто создавал первые манускрипты по управлению потоками энергий. Нина оказалась одной из Избранных. Но, как она мне призналась, ее энергии едва хватало на сдерживание отрицательных мыслеформ, созданных в языческие времена.

– Так какие они – языческие монстры? – влез в разговор Александр. – Из плоти и крови или как?

– Люди тогда мыслили «стихиями», если можно так сказать, – ответил старик. – Огонь, вода, воздух, земля – вот четыре составляющие стихий. Но больше всего боялись огня. Огонь – всепожирающий и уничтожающий всё на своем пути! Поэтому и чудовищ наделили этой способностью. У них нет плоти и крови, но они принимают ту форму, с которой у вас больше всего ассоциируются монстры. Если вам внушает ужас огромный дракон с рогами, они явятся вам такими, если непонятное существо, ростом с десятиэтажный дом – ваши ожидания тоже будут оправданы… Все зависит от вашей фантазии и способности вашего мозга воспринять информацию в той или иной форме.

– Тогда все не так уж страшно, – сказал Саша. – Любой огонь можно загасить водой!

– Вы так ничего и не поняли, – вздохнул дед Матвей. – Огонь – это тоже порождение группового разума, как и вода, и все, что нас окружает. Чудовищ неосознанно создали люди, которые не понимали, как с ними бороться, но сами ужасно боялись огня. Поэтому обычной водой их не загасишь. Единственный путь – снова преобразовать монстров в поток энергий и вернуть в Абсолют, пока люди своими глупыми страхами, злобой и обидами не взрастили непобедимых врагов! Именно этим и занималась моя жена. Она отслеживала отрицательные потоки и с помощью специального обряда отсылала их назад – в общее энергетическое поле.

– Но причем здесь кошки? – поинтересовался Глеб. – Это ведь вполне материальные симпатичные зверьки.

– Это не совсем так, – покачал головой хозяин дома. – Кошка – единственное создание, которое формировалось из Абсолюта параллельно человеку. Ее разум безграничен, а зрение устроено так, что она свободно ориентируется в любой из реальностей нашего мира. Для нормального существования кошке требуется довольно много отрицательной энергии, которую она получает именно от людей. Она забирает наш негатив. Именно для этого кошки приобрели форму милых зверьков в том пласте мира, где живут люди. Так удобнее! Но в реальности, где обитают языческие мыслеобразы, кошки выглядят несколько иначе. Они принимают форму, которая помогает им нейтрализовать агрессивную энергию людских страхов, обид, боли и скорби. Такой мощный поток сотрет с лица Земли любого, кроме… кошек. У них девять жизней, слышали? Так вот, это правда!

– Теперь все более или менее ясно, – задумчиво произнес Глеб. – Получается, ваша жена при помощи кошек обезвреживала древних чудовищ.

– Не только. Она еще и определяла их местонахождение. Ведь в древности люди пожелали не видеть ужасных созданий, и теперь человеческий глаз воспринимает лишь материальные объекты. Чтобы найти другие формы существования, нужно терять много энергии и впадать в определенное состояние – в транс, а это отнимает уйму времени. Кошки же прекрасно видят любых обитателей нашего мира, и материальных, и нематериальных.

– Но ваша жена проводила обряд с «Дьявольской пентаграммой»! – воскликнул Александр. – Значит, она на стороне Темных сил!

– Эх, Александр, Александр… – усмехнулся дед Матвей. – Имя у вас такое хорошее, такое благородное, а мозгов – с гулькин нос! Неужели трудно догадаться, что Темные силы были точно также придуманы людьми, как и Светлые? Для Абсолюта нет понятий добра и зла, света и тьмы, есть лишь общее энергоинформационное пространство. Нина использовала ту пентаграмму, которую применяли еще первые Посвященные. Они свято верили в ее силу, и их мысли воплотились в материальном мире. Пентаграмма начала работать, а это главное. С ее помощью колдуны нейтрализовывали слишком мощные отрицательные потоки энергий, а, следовательно, …

– …уничтожали языческих монстров! – докончил его мысль Глеб.

– Именно! – торжественно произнес старик. – Кажется, Глеб, ты начинаешь меня понимать.

– Пытаюсь, хотя в голове полнейшая каша.

– На первых порах у меня также было, – заметил хозяин дома.

Затем он повернулся к Саше и сказал:

– Как думаешь, Александр, как в глазах беспомощных и напуганных людей мог выглядеть обряд нейтрализации энергии?

– Ну, не знаю, – пожал плечами журналист. – Наверное, он еще больше их пугал.

– Браво! Ты делаешь успехи, – иронично произнес дед Матвей. – Конечно, картина с огнем, искрами, жуткими звуками и рычанием вряд ли кого оставила бы равнодушным. Поэтому, если при обряде присутствовали свидетели, то обычное действо превращалось в целое шоу! Очевидцы пугались происходящего, чем придавали мыслеформам мощь и силу, а несчастный Посвященный должен был уже бороться не только с исходным объектом, но и с новыми проявлениями человеческих эмоций. Поэтому колдунами было принято решение проводить обряды в условиях строгой секретности. Был даже создан особый Орден по выведению из нашей реальности лишней отрицательной энергии. Послушники Ордена отыскали на Земле тринадцать мест, где энергия Абсолюта может усилиться во много раз и придать любым объектам материальную форму. Зная эту особенность, они стали охранять эти места от слишком любопытных глаз, а также от проникновения в них уже созданных мыслеформ. Хотя иногда, по недосмотру Послушников, в наш мир попадали различные материализованные существа из параллельной реальности. Вспомните хотя бы известных драконов, леших, русалок… Перед смертью Послушники должны были посвятить в тайну Ордена кого-нибудь из своих детей, но если таковых не было, они могли передать тайну любому человеку, способному мыслить глобально, а не зацикливаться на собственном бренном теле и достижении каких-то мелких материальных благ, вроде денег, машин, квартир… Эти люди сменяли их на их посту и продолжали следить за местами силы, а если требовалось, проводили обряды по нейтрализации лишней энергии и отправке ее назад – в Абсолют.

– Погодите! – неожиданно прервал старика Саша. – Это что ж получается! Значит, это всё, – он ущипнул себя за руку, – чья-то иллюзия? И это, и это…? – он стал хлопать себя по голове, по ногам, по животу.

– Точнее, мыслеформа, – поправил дед Матвей.

– А на фига? – в сердцах воскликнул журналист.

– Вопрос не ко мне, – ответил хозяин дома. – Об этом нужно было бы спросить тех самых первых энергетических созданий, которые отпочковались от Абсолюта и решили пожить самостоятельной жизнью. Кстати, тогда они еще не имели плотного физического тела и пола и сильно зависели от колебаний энергий в пространстве.

– Саня, успокойся, – громко произнес Глеб. – Какая разница, кто и кого придумал! Главное, что мы сейчас сидим тут и выслушиваем всю эту хрень, которую несет дед Матвей. И знаешь, что интересно, эта ахинея, как бы там ни было, соединяет все звенья цепи в единое целое. Теперь понятны чудовища, рассыпающиеся на кошек, потусторонние шорохи и звуки, летающие тени… Даже часы, идущие без батареек, видеосъемку в Клубе речников, на которой я увидел сам себя, и огонь из монитора можно как-то подогнать под общее повествование. Но, дед Матвей, как вы объясните рваную рану на вашей руке, которая исчезла самым загадочным образом? Это не иллюзия, не вымысел, а вполне конкретное происшествие с вашим физическим телом.

– Нина немного научила меня преобразовывать потоки энергий. Я знаю, где и в какое время возникнет очередной всплеск. Я вычислил диаметр энергетического столба и определил, где будет находиться его центр. Место было не очень удачным… Энергетический поток должен был пройти прошлой ночью на глубине двух с половиной метров от поверхности земли. Пришлось раскошелиться на две бутылки водки и просить местных бомжей, чтобы они мне выкопали яму заданной глубины в нужном месте… Я спустился вниз и подключился к энергии Абсолюта. Рана затянулась, можно сказать, на глазах. Дальнейшее вы знаете сами!

– Очень интересно… – пробормотал московский журналист. – Не состыковывается одно: почему при таких знаниях ваша жена погибла? Ведь она обладала мощной энергией и была Посвященной!

– Она не погибла, – просто сказал хозяин дома, – она вернулась в Абсолют, прихватив с собой несколько отрицательных мыслеформ. Очень часто она приходит ко мне и дает советы.

– Но как же она покинула место силы? – ехидно заметил Александр. – Ведь теперь любой монстр может проникнуть в наш мир.

– Она оставила меня, – произнес дед Матвей. – Так что считайте меня Стражем, или Пограничником этих мест.

Парни вытаращились на лысого и пузатого старика, и Глеб в недоумении спросил:

– И как вы справляетесь? У вас же возраст!..

– Вот потому и позвал вас к себе, – усмехнулся старик. – Вообще-то я обязан передать секрет Ольге, но она – девушка эмоциональная и впечатлительная. Так что посвящать ее ни во что не стоит. Остаетесь вы!

Глеб и Саша остолбенели от такого признания. Несколько минут они сидели молча, затем Александр осторожно поинтересовался:

– Но мы же журналисты! Не боитесь, что расскажем всему народу о том, что у вас тут творится?

– А, валяйте, – махнул рукой старик. – Только кто вам поверит. Может, и придет кто ко мне с расспросами, а я отвечу: «Знать ничего не знаю, ведать не ведаю!» Отправятся к соседям? А у тех обо мне только одно суждение, что я – сумасшедший. Всё! Концы в воду!

Дед Матвей рассмеялся.

– Мы вам не подходим! – твердо заявил Глеб. – Мозги у нас не так устроены. Не верим мы во всю эту галиматью, которую вы рассказали. Так что и учениками вашими быть не можем!

– УЧЕНИКАМИ?! – изумленно протянул старик. – Да кто ж вас в ученики зовет! Знаете, сколько нужно лет, чтобы хоть немного научиться управлять энергиями? Я всю свою жизнь этому посвятил, и только теперь приблизился к тому уровню знаний, которым владела моя покойная жена.

– Тогда зачем мы вам нужны? – спросил Александр.

– Дело вот в чем, – произнес дед Матвей. – Всю жизнь и я, и Нина отслеживали агрессивные потоки энергий, преобразовывали их и отправляли в Абсолют. И вот как-то раз мне в голову пришла идея… А что, если просто закрыть доступ в наш мир всем мыслеформам одновременно? Но Нина сказала, что это невозможно. Она объяснила, что вся Вселенная пронизана потоками энергий из Абсолюта, и раз через Землю проходит тринадцать – то их и будет тринадцать! А если мы перекроем доступ отрицательным мыслеобразам здесь, то они вылезут где-нибудь еще. Возможно, даже посреди какого-нибудь мегаполиса, где нет условий для борьбы с отрицательной людской энергетикой. Наоборот, все пороки крупного города будут впитаны чудовищами, и тогда будет очень сложно расправиться с ними. Поэтому мы оставили эту затею. Но однажды мне в руки попал один древний трактат, в котором писалось о Первом Сходе Посвященных. Это был именно тот сход, на котором и был создан Орден. Из текста я понял, что вначале колдуны приняли другое решение! Они собирались сместить энергетический поток возле нашего города таким образом, чтобы тот прошёл недалеко от ядра Земли. При этом соблюдались бы законы мироздания – то есть энергия Абсолюта сохранилась бы, но в то же время отрицательные мыслеформы, созданные людьми, уже никогда бы не смогли материализоваться. Ведь в толще планеты не существует людей, а, значит, нет источников страха, боли, зависти и скорби. Следовательно, все мыслеобразы оказались бы запертыми внутри Земли…

– Вот оно – рождение Ада! – усмехнулся Глеб.

– Вы правы, – кивнул хозяин дома. – По моим предположениям, два или три потока уже были смещены в сторону ядра планеты и заперли своих обитателей в вечном огне магмы. Хотя для них это – дом родной! Но на нашем сходе Посвященные отказались от этой мысли, поскольку в то время у них не хватало положительной энергии людской веры, чтобы противопоставить ее монстрам. Поэтому они ограничились тем, что приставили к месту силы стражника, который понемногу нейтрализовывал всплески отрицательной энергии. Так продолжалось до настоящего времени…

– И что же изменилось? – поинтересовался Саша.

– Когда я получил ту рваную рану на руке, я понял, что постарел. Моя реакция уже не настолько быстра, мое зрение подводит меня, а силы постепенно покидают. Потом я осознал, что не подготовил себе преемника – и меня обуял ужас. Что случится с местом силы, когда я отправлюсь в Абсолют? Ведь люди неосознанно могут натворить таких дел, которых потом ни один Посвященный не расхлебает! Я еще раз перечитал ту часть манускрипта, где говорилось о Первом Сходе. Неожиданно я обнаружил абзац, на который раньше почему-то совсем не обращал внимания. В нем было написано о загадочной пентаграмме, которую колдуны начертили своей кровью прямо на земле. Именно она должна была стать главной в ритуале по смещению энергетического потока к центру Земли, при условии, что на нее будут одновременно направлены потоки от всех построенных в будущем церквей. Ведь тогда христианство только вводилось на Руси, и Посвященным не хватило единой веры. И тут меня озарило! Церквей в нашем городе сейчас предостаточно. Значит, я могу использовать положительную энергию людской веры и попытаться сместить поток! И для этого мне нужно совсем немного… Пентаграмма! А вы, – он указал на парней, – найдете ее!

– Ну, дед Матвей, похоже, вы со своей праведной борьбой совсем с катушек съехали… – медленно произнес Глеб. – Когда был этот сход? В эпоху введения христианства на Руси? Так сколько ж это веков прошло. От вашей пентаграммы не то что следа, но и камня на камне не осталось! Тем более сделана она кровью…

– Точно! – кивнул Александр. – Я понимаю, если бы колдуны ее еще масляной краской на скале написали!..

Он попытался сохранить серьезную физиономию, но предательская улыбка расползалась на все его лицо.

– Зря хохмишь, парень, – ядовито заметил старик. – Пентаграмма – дело коллективное, и чертилась она не просто так, а по всем законам магии. Многие люди в нее верили, поэтому и писали кровью. Повторяю: обряд не получился только потому, что не хватило положительной энергии. А раз ритуал не закончен, то и пентаграмма никуда не делась, нужно ее только отыскать!

– Так и ищите! – немного раздражаясь, воскликнул Глеб. – Мы-то здесь при чем?

– Не могу, – сокрушенно произнес хозяин дома. – Возраст… сами понимаете. А вы молодые… что вам стоит одну пентаграмму найти? А за это вам все будущие поколения будут благодарны.

– Они даже знать не будут о каких-то трех сумасшедших, решивших спасти мир, – заметил Саша. – Это ж кому расскажи, ни за что не поверят, что я тут сижу и все ЭТО слушаю!

– Верно говоришь, парень, – кивнул дед Матвей. – Люди из плоти и крови знать не будут, а вот Абсолют информацию получит, будь уверен! И в следующей жизни, если вдруг снова захочешь вернуться в физическое тело, тебе это зачтется.

– А где ориентировочно находится эта ваша пентаграмма? – спросил Александр.

– Значит, ты согласен? – обрадовался старик.

– Вообще-то я еще не сказал «да», – усмехнулся журналист.

– Точное место неизвестно, – произнес хозяин дома. – Но Первый Сход проходил где-то неподалеку от города Гледена.

– Это все равно, что иголку в стоге сена искать, – заметил Глеб.

– Не совсем, – покачал головой дед Матвей. – В манускрипте говорится, что сход проходил тайно, дабы не смущать обычных смертных, но при этом в непосредственной близости от города. Вывод напрашивается сам собой: колдуны собрались в одной из подземных галерей, проходящих под дном наших рек.

– О, кстати! – хлопнул себя по лбу Саша. – А что это за галереи такие, и когда и кем были построены?

– Этого я точно не знаю. Мне лишь известно, что они появились еще до того, как колдуны решили организовать Орден. Эти подземные ходы стали позднее использоваться Посвященными для контроля места силы. Именно там можно было засечь изменение энергетического потока и провести обряд.

– То есть подземные ходы использовались монстрами для передвижений? – поинтересовался Глеб.

– Не совсем… Просто на такой глубине чаще всего происходит резкий всплеск энергии из Абсолюта. А отрицательные мыслеформы стараются найти его и усилить свою мощь. Из-за скачка энергий также происходит наложение нескольких земных реальностей, и усиленные монстры могут прорваться из своего пласта мира в наш.

– Получается, мы должны отыскать пентаграмму где-то в подземных лабиринтах? – спросил Александр.

– Да, – кивнул дед Матвей. – А потом отвести меня к найденному месту.

– Но вы только что сказали, что в галереях небезопасно, – произнес Глеб. – Там всплески всякие, монстры… А мы – люди неподготовленные, нам там делать нечего!

– Поток энергий усиливается не так часто: раз в одну-две недели. В остальное время подземные ходы совершенно безопасны, – заверил хозяин дома.

– Как вы можете это утверждать, когда даже не знаете, когда они были построены и кем? – усмехнулся Глеб. – К тому же, насколько мне известно, все входы в лабиринты запечатаны.

– Все, да не все! – заметил дед Матвей. – Остался тот, о котором я вам рассказывал… Лаз у Клуба речников. Может, еще где есть…

Глеб посмотрел на Александра и заметил, что у того от азарта горят глаза.

– Сань, ты же не думаешь, что мы туда полезем?.. – медленно проговорил московский журналист.

– Почему бы и нет? – ответил вопросом на вопрос Саша. – Это была моя давняя мечта, и теперь она может осуществиться, пусть даже таким путем.

– Молодец, парень! – радостно воскликнул старик. – Возможно, благодаря тебе материальный мир останется цел.

Глеб тяжело вздохнул. Он помнил о своем обещании помогать Александру, но лезть в заброшенные подземные галереи ему вовсе не хотелось.

– Дед Матвей, – громко сказал московский журналист. – Вы сегодня на нас столько информации всякой вылили, что нам нужно немного времени, чтобы все переварить. Давайте мы с Саней пойдем домой и там все обсудим, а уж после дадим ответ.

– Хорошо, парень, пусть будет так, – согласился хозяин дома.

– Ладно, – кивнули друзья. – До свидания!

– Бывайте! Только не затягивайте с ответом. Хотя, если вы откажетесь, мне не останется ничего делать, как рассказать обо всем племяннице. Других наследников у меня нет, – задумчиво пробормотал дед Матвей.

Журналисты вышли из дома и отправились к дороге прямиком через заросли молодого березняка.

– Можешь ничего не говорить, – буркнул Глеб, наблюдая за своим другом. – По твоей физиономии и так все понятно!

– Но это же именно то, чего я так хотел! СЕНСАЦИЯ! Даже если полпроцента рассказанного дедом Матвеем правда, то мы с тобой прославимся!

– Даже если полпроцента окажется правдой, мы рискуем никогда не вернуться назад живыми…

– Откуда такой пессимизм?

– Я видел существо, в которое превращаются кошки старика. Что тогда можно ожидать от отрицательных мыслеобразов, созданных в языческие времена?

– Но ты же слышал – всплески энергии происходят крайне редко, а в остальное время подземные ходы абсолютно безопасны. Нужно просто дождаться очередного всплеска и спуститься под земли сразу после него. Тогда у нас будет достаточно времени, чтобы обследовать галереи.

– Насколько я помню, ты сам говорил, что входы в тоннели были замурованы еще тогда, когда твой отец был мальчишкой. А это, получается, в семидесятых годах прошлого века, а то и раньше. Представь, что сейчас может твориться под землей? Скорее всего, там везде полуобвалившиеся проходы, затхлый воздух, а то и газ какой-нибудь просочился. Плюс сырость, абсолютная темнота и наличие каких-нибудь мерзких гадов, вроде змей. Таскаться там – перспектива не очень радужная…

– А ты смотри на вещи шире! За два-три дня мы обойдем все эти чертовы галереи. Найдем пентаграмму, значит найдем! Нет – что ж, по крайней мере мы приложим какие-то усилия по спасению человечества. И потом, мы убережем Ольгу! Ты же слышал, что дед Матвей собирается ей открыть тайну в случае нашего отказа.

– Жалко девчонку, – вздохнул Глеб. – Достался же ей дядя!

– Так что, друг, решайся.

– Ладно, все равно я тебя одного не отпущу. Придется вместе топать. Хотя для большей безопасности было бы неплохо пригласить в команду кого-нибудь еще…

– Как рассматриваешь кандидатуру таксиста дяди Коли? – задумчиво спросил Александр. – Вроде он сказал, что экстрим любит.

– Что ж, мужик вроде сильный – не помешает! К тому же он понял, что мы со странностями, и легко закроет глаза на цель похода. Можно, к примеру, сказать, что мы снова решили пощекотать нервишк»…

– …или репортаж какой-нибудь готовим, – добавил Саня. – Ведь он наверняка догадался, что мы – журналисты. Оба раза нас из редакции забирал.

– Угу, – кивнул Глеб. – И машина нам тоже кстати.

– Решено! – произнес Александр. – Сегодня же звоню дяде Коле.

Парни поймали на дороге машину и поехали в редакцию. В офисе их встретила разъяренная Зиночка.

– Вы знаете, сколько сейчас времени? – с ходу закричала она. – Уже восемь! Рабочий день кончился два часа назад, а я по вашей милости здесь торчу! Ключи-то вы у меня от входа не взяли. На улице решили ночевать?

– Зинуля, каемся, – сделав несчастное лицо, пролепетал Саша. – Загладим вину презентом!

– Не рассчитывай, что так просто отмажешься! – все еще злясь, выкрикнула секретарша. – Держите ключи, а я побежала!

Она сунула ключ от входа Глебу в руки и с оскорбленным видом вышла на улицу.

– Слушай, а ведь она права, – присвистнул Александр. – А я и не заметил, как время пролетело. Самое ужасное, что мы не купили ничего поесть, а сейчас все магазины уже закрыты.

– Не помрем, там что-то от вчерашних припасов осталось. Пошли!

– Знаешь, Глеб, ты не обижайся, но я сегодня домой поеду. Спать хочу до одури. Ты-то покемарил днем, а я – нет! А с тобой на одном диване я вряд ли высплюсь.

– Тоже верно! – согласился московский журналист. – Ну, бывай!

Он проводил Саню, закрыл за ним дверь на ключ и выключил свет, оставив лишь неоновую подсветку. Затем поднялся на второй этаж, принял душ и отправился к себе в подсобку.

Запаха гари не ощущалось. Глеб заперся изнутри, поставил на сотовом телефоне будильник на семь часов утра и присел за стол. Там в пакете лежали вчерашние булочки, принесенные Александром, и бутылка воды. Парень немного перекусил, а затем застелил диван и приготовился ложиться спать.

«А ночник-то я опять не купил!» – мелькнула в его голове досадная мысль. Но он махнул рукой, выключил свет и на ощупь добрался до дивана.

Глеб устроился на мягкой подушке и попытался заснуть, но сон не шел.

– Какого черта я сегодня днем спал, – громко произнес журналист.

Он повернулся на другой бок и стал вспоминать разговор с дедом Матвеем. Неожиданно парню стало жарко. Он откинул покрывало, но жар не прошел. Глеб лежал на диване и обливался потом.

– Да что ж такое… – пробормотал он и лег на спину.

И тут он отчетливо почувствовал в комнате чье-то присутствие. Журналист насторожился и замер. Хоть никаких звуков или шорохов не доносилось, он мог бы поклясться, что находится в комнате не один. Глеб напрягся настолько, что весь превратился в слух. Однако стояла полная тишина, в которой были слышны только удары сердца самого журналиста. Глеб вращал зрачками, но ничего не видел в абсолютной темноте. Внезапно ему показалось, что что-то огромное вплотную приблизилось к нему. Парень попытался встать, но ужасная, дикая тяжесть навалилась ему на грудь. Ему стало трудно дышать. Кроме того, жара усиливалась с каждой минутой. Глеб сильно зажмурился, а когда снова открыл глаза, ему показалось, что в комнате тускло горят два красных треугольника.

– Врешь, не возьмешь! – прошептал журналист и нечеловеческими усилиями заставил себя подняться с дивана.

Ему казалось, что тело налито свинцом, а каждая нога весит не меньше тонны. Сам не зная как, он добрался до выключателя и нажал на кнопку. Комната озарилась ярким светом. Тяжесть моментально отпустила. Глеб обернулся, но никого не увидел. В подсобке он был один.

– Господи, что за хрень-то такая! – сам себе сказал он. – Уже глюки начались! Надо было меньше деда Матвея слушать.

Постепенно сердце Глеба вошло в привычный ритм, и он успокоился. Однако ложиться спать без света ему было боязно. Он открыл дверь и выглянул в коридор. Тот тускло освещался неоновой подсветкой. Напротив подсобки наискосок располагался один из офисов редакции. Журналист короткими перебежками добрался до него и толкнул дверь. Та оказалась заперта. Тогда он двинулся вдоль стены, толкая другие двери офисов. К несчастью, и они были закрыты на ключ. Наконец Глеб дошел до лестницы на первый этаж. Спускаться не хотелось… Сердце вновь начало бешено колотиться, но парень заставил себя добраться до стола секретарши. Там он взял настольную лампу и бегом пустился назад. Осмотрев подсобку и убедившись, что за время его отсутствия ничего не произошло, Глеб вновь заперся, поставил на стол лампу и включил ее. Затем он машинально взглянул на часы. Те показывали 3:30 утра. Журналист снова посмотрел на лампу и произнес вслух:

– Хоть это и не ночник, но все же лучше, чем спать при яркой люстре.

После этого он выключил верхний свет в комнате и лег на диван. Страх еще какое-то время не отпускал парня. Но потом он отметил, что жара исчезла, в комнате довольно светло, и расслабился. Глаза журналиста сами собой закрылись, и он погрузился в сон…

Ему приснилось, что он плывет, именно плывет , а не идет по какому-то помещению. Людей в нем не было, только одна мебель. Стояли офисные столы и стулья, шкафы с папками. Глеб спустился к одному из стульев и попытался присесть, но отчего-то ему это не удалось. Он, словно воздушный шар, болтался над стулом и никак не мог на него приземлиться. Терпению журналиста пришел конец – он разозлился! Он размахнулся, чтобы ударить кулаком по столу, но вместо этого с его руки сорвался столп пламени. В ту же секунду вспыхнули бумаги и папки, лежащие повсюду. Парень испугался и попытался погасить огонь. Он схватил лежащую поблизости толстую кожаную папку и принялся бить ею по языкам пламени. Но с каждым ударом от его рук отрывался все новый и новый столп огня. Вскоре Глеб догадался, что он не только не тушит, а, наоборот, помогает пожару разгореться. Тогда он бросил папку на пол и полетел прочь из этого ужасного помещения…

Зазвонил будильник. Журналист открыл глаза и даже не сразу сообразил, где он находится, настолько сильны были его впечатления от увиденного сна. Наконец, он пришел в себя, быстро оделся и спустился вниз, чтобы впустить техничек.

Женщины уже ждали его и о чем-то оживленно беседовали. Сначала Глеб не обратил внимания на предмет их бурного обсуждения, но потом до его слуха донеслись обрывки фраз: «…турагентство!», «пожарные вовремя приехали…», «огонь повсюду…». Парень навострил уши и тихонько спросил:

– Простите, я тут ненароком услышал часть вашего разговора. А что случилось?

– Ой, миленький, – пробормотала та, которая облила Глеба ведром воды. – Что-то в нашем городе творится! Этой ночью в одном из туристических агентств вспыхнул пожар. Мой племянник работает в пожарной части, вот он мне и рассказал. Говорит, приехали по вызову – кто-то из соседних домов позвонил, – а понять ничего не могут! Дым валит из центрального офиса, прямо из середины, а там ни проводки, ни кабелей никаких нет. Одни бумаги да папки. Конечно, ребятки быстро все потушили, но так и не смогли понять причину пожара…

Тут женщина понизила голос, подошла ближе к журналисту и с заговорщическим видом прошептала:

– У них сложилось впечатление, что это был поджог!

Тут Глеба словно током ударило. Он отчетливо вспомнил свой сон.

– Спасибо, – кивнул побледневший парень техничкам. – Вы заходите, мойте, а я пойду, покемарю еще чуток!

Он запер изнутри дверь и бросился наверх – в подсобку. Там он быстро набрал номер сотового Александра и принялся терпеливо ждать, когда его друг возьмет трубку. Наконец в телефоне послышался сонный голос Саши:

– Глеб, ты чё, рехнулся? Сейчас только семь. Я мог бы еще целый час поспать.

– Сань, не поверишь, – взахлеб произнес московский журналист. – Сегодня ночью был пожар в каком-то турагентстве – так вот, я это все во сне видел, как будто сам там присутствовал!

– Совпадение, чистой воды, – позевывая, заметил Александр.

– Может, и так, но ты должен мне помочь попасть на место пожара. Хочу воочию убедиться: то я видел или не то.

– Ладно, сейчас приеду, – сказал Саша. – Только не очень-то питай надежды на этот счет.

Он бросил трубку, а Глеб нервно заходил по комнате. Минут через тридцать появился Александр. Вид у него был взъерошенный и невыспавшийся.

– Ну, рассказывай! – с ходу произнес он.

Московский журналист подробно описал свой сон, стараясь не упускать деталей. Дослушав его до конца, Саша спросил:

– Так где, говоришь, пожар был?

– Это ты лучше у техничек узнай. Они мне новость принесли.

– Ладно, сейчас вернусь, – кивнул Александр и отправился разыскивать женщин.

Через четверть часа он вернулся назад и сказал:

– Все понятно! Это агентство я знаю. Оно – одно из крупнейших в городе. Собирайся, поедем на место происшествия. Аппаратуру прихвати!

Парни забрали с собой камеры и фотоаппараты и двинулись на выход. По пути Саша успел договориться с техничками, чтобы они дождались Зиночку и отдали ей ключ от главного входа.

На улице журналисты поймали попутку и выехали в другую часть города…

Когда они подъехали к туристическому агентству, то заметили, что у здания толпится большая группа людей, а само здание оцеплено.

– Здравствуйте! – произнес, подходя к ним, Александр. – Что за тусовка с утра?

– Здравствуйте! – отозвалась одна женщина. – Дело в том, что мы, сотрудники туристического агентства, не можем попасть на работу. Говорят, в здании ночью был пожар, а сейчас полиция выясняет причины возгорания.

– Как интересно! – протянул Саша. – Значит, вы ничего не знаете?

– Абсолютно, – пожала плечами женщина.

– Что ж, Глеб, сейчас будем прорываться через оцепление, – шепнул журналист.

Он подтолкнул друга к ограждению, возле которого стоял полицейский наряд и бодро произнес:

– «Новости Великого Устюга!» Ответьте нам на пару вопросов!

– Вот еще, – разозлились полицейские. – Нам еще борзописцев не хватало!

– Тогда пропустите нас к месту трагедии сделать пару снимков, и мы сразу же покинем эту территорию, – продолжил Александр.

– А ну пошли отсюда! – крикнул один полицейский, хватаясь за дубинку.

– Придется менять тактику, – шепнул Саша на ухо Глебу. – Идем!

Они сделали вид, что уходят от здания, а сами обошли его с другой стороны. Здесь тоже стояло оцепление, но людей было меньше.

– Айда! – смело произнес Александр и подтолкнул своего друга к ближайшему охраннику.

– Доброе утро! – поздоровался он. – Я – корреспондент газеты «Новости Великого Устюга», а это мой коллега из Москвы. Его очень интересует пожар, происшедший ночью в агентстве, поскольку он собирался воспользоваться его услугами. Можно ли теперь доверять этим людям или они специально устроили пожар, чтобы скрыть какие-то свои темные делишки?

Сломленный таким напором полицейский не знал, что ответить. Он пожал плечами и сказал:

– Пройдите в здание, там сейчас опергруппа работает. Вот у них и спросите.

Глеб и Александр прошмыгнули мимо оцепления и за спинами полицейского наряда пробрались в здание.

– Вот видишь, самое главное, знать к кому подойти! – усмехнулся Саша.

Парни поднялись на второй этаж и пошли на звук голосов. Когда они зашли в помещение, где был пожар, никто на них особого внимания сразу не обратил. Глеб огляделся по сторонам и словно оказался в собственном сне… Вокруг стояли столы, стулья и шкафы с папками. Впереди находился полностью обугленный стол, вокруг которого валялись остатки обгоревших листов бумаги. Но когда Глеб увидел на полу обожженную толстую кожаную папку, он не выдержал и пихнул Александра.

– Смотри! Что я тебе говорил? – воскликнул он.

У Саши глаза стали круглыми от удивления.

На выкрик Глеба отреагировал один из мужчин, ползающих по полу, очевидно, в поисках улик.

– Что вы здесь делаете? – обратился он к друзьям, поднимаясь на ноги.

– Мы – журналисты… – начал было Глеб, но мужчина прервал его громким криком:

– Кто пустил посторонних?

– Мы уже уходим, – примирительным тоном произнес Александр.

Он пихнул Глеба локтем в бок и шепнул:

– Живо! Рвем когти!

Парни повернулись и практически бегом бросились к выходу.

– Стойте! – кричал им вслед мужчина. – Вернитесь! Что вам здесь было нужно?

Но журналисты его уже не слушали. Пулей вылетев из здания, они промчались мимо уже знакомого полицейского наряда и свернули во дворы.

– Нужно отсидеться, – сказал на бегу Глеб. – Наверняка нас будут догонять.

– Идем, я здесь домик один знаю, со сквозным подъездом, – махнул рукой Саша.

Они забежали в довольно старый обшарпанный двухэтажный дом и сделали это вовремя, поскольку во дворе послышался звук заезжающего автомобиля.

– Следуй за мной, – произнес Александр и начал быстро подниматься по ступеням.

– Ты куда? – удивился Глеб.

– На чердак, конечно! Оттуда двор – как на ладони! Посмотрим, что эти опера делать будут…

Парни забрались на чердак, где был свален всякий ненужный хлам, и Саша прильнул к щелям в крыше.

– По двору ходят, – наконец, заявил он. – Ну и пусть ходят! Айда! Мы сейчас совсем с другой стороны выйдем.

Он повел Глеба за собой по чердаку, а затем они спустились уже совсем в другом подъезде и вышли с противоположной стороны дома. Их преследователи никак не могли их заметить. Здесь журналисты остановили попутку и поехали в редакцию.

– Как думаешь, в офисе нас искать будут? – поинтересовался Глеб.

– Вряд ли они поверили, что мы – журналисты. Решили, наверное, что как-то причастны к делу о пожаре. Но если они заявятся в редакцию, шеф нас отмажет.

– Это обнадеживает, – усмехнулся Глеб.

Парни доехали до редакции и зашли в офис.

– Нас никто не искал? – поинтересовался Александр у Зиночки.

– Нет, – покачала головой секретарша. – А что?

– Да хотели репортаж о пожаре сделать, а на нас полиция за что-то взъелась. Если придут узнавать, ты хоть подтверди, что мы по работе там были.

– Хорошо, – кивнула девушка. – Полиция – это весьма кстати!

– Ты чего это? – удивился Саша.

– Да понимаете, кто-то лампу у меня настольную спер. А лампа такая хорошая, дорогая! Дядя из Кореи привез. Вот, грешу на техничек.

Глеба озарило!

– Зиночка, – мягким тоном произнес он, – кажется, я знаю вора.

– Кто же это?

– Я! – потупив взор, сказал парень.

– То есть?

– Да понимаете, у вас ночью темно, хоть глаз выколи, а ночник я еще не купил, вот поэтому и одолжил вашу лампу. А утром мы так быстро уехали, что я забыл вернуть ее обратно.

– А… это вы! – улыбнулась секретарша. – Что ж, можете пользоваться лампой в ночное время, но утром возвращайте ее, пожалуйста, назад, а то за моим столом немного темновато.

– Уже лечу! – кивнул московский журналист.

Парни поднялись в подсобку, где Александр устало плюхнулся на диван, а Глеб схватил лампу и понес ее назад – Зиночке.

8

Секретарша сияла самой лучезарной улыбкой, на которую только была способна. Глеб смутился, поставил лампу на стол и хотел сразу же уйти, но девушка схватила его за руку и пролепетала:

– Вы такой замечательный, спасибо!

– За что? – не понял парень.

– За то, что вы есть!

В висках у Глеба запульсировало, но он стиснул зубы, аккуратно освободил свою руку из цепких Зиночкиных пальчиков и произнес:

– Что ж, удачного трудового дня.

Затем он повернулся и отправился к лестнице, с трудом сдерживаясь, чтобы не кинуться назад к секретарше. Журналист поднялся на второй этаж и подошел к подсобке. Тут через неплотно прикрытую дверь он услышал голос Александра:

– Да, дядя Коля! Как только все уточним, я сразу же вам перезвоню.

Глеб зашел в комнату и увидел, что Саша выключает сотовый телефон.

– С таксистом разговаривал? – поинтересовался московский журналист.

– С ним! А он мужик что надо, сразу согласился в поход с нами.

– Это настораживает.

– Брось! В мире полно искателей приключений.

– Да, но обычно они возрастом несколько моложе.

– В любом случае, я сказал, что перезвоню, как только уточню все детали. Если тебя чем-то не устраивает дядя Коля, можем пойти без него.

– Да пусть идет! Все равно должен быть кто-то, кроме нас двоих. Мы, журналисты, народ впечатлительный, горячий. Из мухи слона можем сделать. А дядя Коля, как мне кажется, человек приземленный и рациональный… Будет слегка охлаждать нас. И потом, где мы будем искать кого-то еще? Времени в обрез. Мне надо еще главреду позвонить, командировку продлить. Так что решено!

– Кстати, Глеб, что насчет пожара думаешь – совпадение?

– Вряд ли! Слишком уж отчетливо я запомнил кожаную папку, которой пытался сбить пламя.

– Может, ты стал ясновидящим?

– Сомневаюсь… Это случилось со мной после того, как я видео с монстрами посмотрел. Сначала дымиться начал, чуть не сгорел, а теперь вот… пожары наблюдаю.

– Что делать будем?

– Пока не знаю. Постараюсь думать, что это все-таки совпадение. Так легче!

– И правильно, нужно посмотреть, что дальше будет. А теперь я на работу пошел, а ты со своими проблемами разбирайся. Сегодня часиков в пять к деду Матвею съездим и скажем о наших планах.

– Договорились, пока!

– Увидимся!

Саша вышел из подсобки, а Глеб взял телефон и набрал номер главного редактора Коровина.

– Алло, Глеб, я слушаю тебя, – послышался в трубке голос.

– Доброе утро, Яков Михайлович!

– Ты уже в Москве?

– Нет, собственно по этому поводу я и звоню. Дело в том, что на Вотчине будет проходить грандиозный фестиваль… ёлочных игрушек, и я хочу остаться и сделать об этом репортаж.

– Ёлочных игрушек? – удивленно протянул главред. – Летом?!

– Именно, – начал врать журналист. – Летом проходит фестиваль на лучший дизайн, а уж потом игрушки начинают выпускать. Так что не дайте пройти мимо нас такому знаменательному событию!

– Ну, не знаю… – задумчиво произнес Яков Михайлович. – Вообще, у меня на тебя другие планы… А когда этот фестиваль будет? Если через неделю, то и не думай!

– Нет-нет! Через три дня начнется.

– Что ж, оставайся. Но не забудь отчет выслать.

– Спасибо, Яков Михайлович! – воодушевленно сказал Глеб. – До свидания!

– Пока! – ответил главред и положил трубку.

– Что же мне теперь делать, – пробормотал под нос журналист. – О чем я репортаж писать буду?

Он включил компьютер и начал искать в интернете статьи о ёлочных игрушках…

В начале четвертого за Глебом зашел Александр.

– Сто процентов – ты еще не обедал! – заявил он.

– Не до обеда! Понимаешь, я наврал Коровину, что у вас тут фестиваль ёлочных игрушек будет через три дня, а теперь не знаю, как отчитываться буду. Роюсь вот в интернете, читаю о ёлочных игрушках и фестивалях.

– Не проблема! – усмехнулся Саша. – У нас же Музей ёлочной игрушки есть, вот о нем и напишешь, а фестиваль, скажешь, перенесли.

– Спасибо, Саня, что бы я без тебя делал! – обрадовался Глеб.

– Так что закругляй свои поиски, и пошли перекусим, а потом сразу к деду Матвею поедем.

Друзья вышли из офиса, не забыв на этот раз взять у Зиночки ключи от главного входа. Затем они зашли в ближайшее кафе и пообедали. После этого они поймали попутку и поехали к деду Матвею…

Старик встретил их на крыльце собственного дома.

– Знал, что сегодня придете, – с улыбкой произнес он. – Что ж, заходите, чай пить будем!

Парни уже привычно прошли на кухню и сели на «свои» места. Хозяин дома тут же налил им свежезаваренного чаю и уселся напротив.

– Дед Матвей, – обратился к старику Александр, – мы решили принять ваше предложение и отправиться на поиски пентаграммы.

– Замечательно! – радостно потирая руки, сказал хозяин дома.

– Только у нас одно «но», – добавил Глеб. – Мы должны точно знать, когда будет очередной всплеск энергии и следующий за ним, поскольку не хотим стать жертвами огненных монстров.

– Это понятно, – вздохнул дед Матвей. – Но прошлой ночью что-то произошло. Если раньше поток усиливался не чаще одного раза в одну-две недели, то теперь он расшалился. За последние сутки он несколько раз превышал обычную норму.

– Что вы имеете в виду? – не поняли парни.

– Энергия перестала быть стабильной. Это означает только одно: кто-то из языческих чудовищ пробрался в наш мир. Для подпитки энергией оно использует энергетический поток из Абсолюта. Так было и тогда, когда ушла Нина…

– Но вы нам никогда об этом не говорили, – заметил Саша. – Может, расскажете больше о том, как умерла ваша жена?

Старик глубоко вздохнул и помрачнел. Несколько минут он сидел молча, потом медленно произнес:

– Хотя я знаю, что умерло лишь физическое тело Нины, мне всегда тяжело вспоминать об этом…

– Мы должны знать! – твердо сказал Глеб.

Хозяин дома кивнул и начал говорить:

– Все началось в 1989 году на съемках фильма «Нечистая сила». Его снимали в бывшей Сретенской церкви, ныне известной как Клуб речников. Место это сакральное. Там обязательно должны находиться святыни, которые могли бы перекрыть отрицательный фон. Именно эту функцию и выполняла церковь и кладбище священнослужителей вокруг нее. Но… церковь была осквернена, а кладбище разорено. Потоки отрицательной энергии начали просачиваться в наш мир. Нина отслеживала их и отправляла в Абсолют. Но потоков становилось все больше и больше. Мне пришлось помогать жене в проведении обрядов. Вроде бы все пошло нормально, но тут… этот фильм про чертей! Да еще и в самом сердце «места силы». Мы поняли, что такой мощный отрицательный заряд вызовет к жизни новые потоки негативных мыслеобразов. Нина, как могла, пыталась препятствовать съемкам, да и я не сидел сложа руки. Но… руководству города были более важны деньги, и они не стали прислушиваться к нашим доводам. На съемках сразу все не заладилось: выходила из строя аппаратура, слышались чужие голоса, сгорело несколько софитов. Но все списывалось на «человеческий фактор». Однажды ни с того ни с сего стены клуба вдруг начали нагреваться. Тогда моя жена прорвалась на съемочную площадку и закричала, что злые духи покарают тех, кто продолжает осквернять и без того многострадальную церковь. Таким образом она хотела напугать киношников. Но ее схватили под руки и вывели вон. В эту же ночь наши кошки обнаружили присутствие в городе нескольких языческих монстров. Они были еще нематериальны, но вовсю впитывали отрицательную энергию и становились сильнее. А на следующий день на площадке произошел пожар. Однако фильм все же доснимали… Киношники уехали, а мы с Ниной еще целый год охотились за чудовищами. Наконец мы ликвидировали всех, кроме двух, самых мощных. Они многому научились за это время. Они легко меняли форму и переходили из энергетического состояния в физическое и обратно. Это делало их почти неуязвимыми. «Если так пойдет и дальше, – говорила жена, – то вскоре они станут настолько сильными, что тягаться с ними будет уже бессмысленно! Постепенно они «высосут» всех жителей Земли и станут единовластными обитателями планеты!» Не советуясь со мной, она приняла решение принять удар на себя и стать проводником отрицательных мыслеформ к Абсолюту! Она провела обряд и впитала их в свое тело. Затем… было ужасно!

При этих словах дед Матвей закрыл руками глаза и всхлипнул. Он сидел так довольно долго, но журналисты не смели прервать его. Наконец, он успокоился и продолжил:

– Нина жутко мучилась перед смертью. Монстры жгли ее изнутри, но несколько дней она держалась. Однако и ее терпению пришел конец. Она сломалась и не смогла больше ничего контролировать. Нина потеряла сознание, а я, испугавшись, вызвал «скорую». Пока они ехали, моя жена пришла в себя, улыбнулась и сказала: «Не плачь, Матвей! Я не покидаю тебя, а ухожу лишь на время. Нужно проводить этих непослушных ребят к месту их назначения! А ты останешься и продолжишь охранять место силы».

Потом приехали медики, а Нина снова отключилась. Она стала нагреваться, как печка. Врачи пытались ее охлаждать, но я-то знал, что это языческий огонь и погасить его нет никакой возможности. А потом на моих глазах моя жена вспыхнула ярким пламенем и сгорела в считанные секунды. Медики «скорой» остолбенели, и мне пришлось их откачивать. А один так и не отошел от увиденного и попал в психушку. После этого случая я стал часто видеть Нину во сне. Она являлась и говорила, какие книги мне нужно изучать, чтобы стать хорошим Пограничником… Так мы в шутку называли друг друга: Пограничники! И вот из года в год я упорно трудился, пока не стал немного понимать не только внешнюю сторону жизни, но и ее внутренние процессы. А в 2002-ом неожиданно сгорел Клуб речников. Официальной версией пожара стало замыкание проводки, но я-то знал истинные причины! Просто с помощью Нины я основательно перекрыл отрицательным мыслеобразам доступ к потоку энергии из Абсолюта. Им стало негде «питаться», и они, объединив силы, сожгли Клуб. Как бы там ни было, но Клуб речников продолжал оставаться освященной церковью и перекрывал пути попадания в наш мир многих негативных форм. Уничтожив его, монстры выпустили на свободу неупокоенные души тех, кто когда-то был убит в бесчисленных боях у стен города и не был погребен должным образом. Это была отличная «подпитка» для языческих существ. Они стали сильнее. Конечно, я продолжаю нести свою службу на границе миров у места силы, но время бежит неумолимо. Боюсь, вскоре я не смогу противостоять даже слабеньким монстрам. Поэтому и прошу вашего участия в таком сложном деле.

Дед Матвей закончил рассказ и посмотрел на парней. И Глеб, и Александр сидели с вытаращенными глазами и молчали. Наконец Саша выдавил из себя:

– Мне тоже иногда снятся умершие родственники, но я их боюсь.

– Нужно вам кое-что пояснить, – заметил старик. – Я много учился, прежде чем стал распознавать энергетику моей жены. А ты, Александр, дилетант! Вполне вероятно, что к тебе являются не духи родственников, а отрицательные мыслеформы, питающиеся твоими страхами. Поэтому, самым верным решением будет не бояться их, а мысленно послать куда подальше, например, в Абсолют! Родственники не обидятся, а вот монстры, скорее всего, оставят тебя в покое. Ведь ты перестанешь бояться, а значит, не сможешь служить для них источником энергии.

Глеб не принимал участие в беседе. Острой занозой в его мозгу застряла та часть рассказа, в которой дед Матвей говорил о своей жене, вернее, о ее смерти. Журналист отчего-то вспомнил, что после просмотра видеофильма с монстрами тоже чуть не сгорел. Более того, в следующую ночь он также умирал от жары, а в это время в городе произошел пожар. Парень похолодел от ужаса, когда подумал, что с ним может случиться то же самое, что и с Ниной.

– Дед Матвей, – сиплым голосом пробормотал он. – Я должен вам кое-что сказать…

– Так говори, не тяни волынку!

– Дед Матвей… в ту ночь, когда вы не ночевали дома, мы случайно оставили на вашей кухне включенную камеру и что-то засняли. Когда я стал просматривать запись, то обнаружил на ней два ярко-красных треугольника в оранжевом свечении… собственно, всё! Но после этого на мне вспыхнула рубашка, и загорелись волосы. Меня спасла техничка, вылив на меня ведро воды. А этой ночью меня мучил ужасный жар. Я обливался потом, хотя в комнате было прохладно. Кроме того, мне показалось, что я снова видел в темноте два красных треугольника. Потом я заснул и мне приснился сон о пожаре. Я четко видел все детали происшедшего. А утром женщины-технички рассказали мне о настоящем пожаре в туристическом агентстве. Мы с Саней поехали туда, и я обнаружил, что именно этот пожар я и видел во сне… Дед Матвей, что со мной происходит?

Парень взглянул на старика и испугался: настолько страшным было его лицо.

– Дураки! – жестко произнес хозяин дома. – Зачем совать нос туда, куда он не лезет?

Он встал из-за стола и нервно заходил по кухне.

– Извините нас, мы не хотели, – жалобным тоном сказал Александр.

– Теперь понятно, почему стал скакать энергетический фон, – наконец проговорил дед Матвей.

Он остановился и, обернувшись к журналистам, произнес:

– Камера запечатлела образ одной из языческих мыслеформ, а поскольку они нематериальны, то энергия сохранилась на пленке и перешла через глаза в тебя, Глеб!

– Что же теперь будет? – со страхом спросил московский журналист.

– Не знаю. Я не в курсе, кого ты подцепил своим любопытством.

– А может, все не так страшно? – затараторил Александр, который считал себя отчасти виноватым в том, что произошло с его другом. – Вы же говорили, что волшебный огонь нельзя загасить водой, а тут – техничка потушила его ведром воды и спасла Глеба!

– Она, действительно, спасла Глеба и именно ведром воды. Но она не тушила огонь! Я так понимаю, что она просто прервала «сеанс связи» Глеба с чудовищем. Вероятно, монстр как раз пытался внедриться через его глаза и мозг в материальный мир, и частично у него это получилось, а тут появилась какая-то тетя Маша или Глаша и попросту вернула Глеба в реальность, окатив водой…

– Вы хотите сказать, во мне кто-то есть? – в ужасе произнес московский журналист.

– Судя по твоему сну, превратившемуся в реальность, да! Но я не могу знать, сколько процентов твоего мозга было занято монстром.

– Господи, что же делать? – заикаясь, спросил Глеб.

Затем он вскочил с места, схватил старика за руку и начал нервно говорить:

– Дед Матвей, вытащите из меня ЭТО, я прошу! Я еще молод, я не хочу сгореть, как ваша жена.

– Эх, парень, – ответил хозяин дома, вырывая свою руку и садясь за стол. – Если бы все эти языческие твари были материальными, то не было бы никаких проблем. Но это сгустки энергий. Ты можешь пощупать энергию? А подержать? Вот то-то! Я, конечно, попытаюсь почистить твои мозги, но многое будет зависеть от тебя.

– Я на все согласен! – горячо произнес Глеб. – Что скажете, то и сделаю, только спасите меня!

Старик тяжело вздохнул и, посмотрев на Сашу, спросил:

– Где видеозапись?

– У меня с собой, – икнув, ответил журналист.

– Давай!

Дед Матвей протянул руку, а Александр вытащил из небольшой сумки видеокамеру и отдал ее старику.

– Сегодня я уничтожу ее. Копии где-нибудь есть?

– Нет, – покачал головой Глеб. – Мы прямо с видеокамеры смотрели, просто вывели ее на монитор.

– Дед Матвей, а может просто запись стереть? – жалобным тоном сказал Саша. – Камера-то новая, дорогая…

– Увы, – покачал головой хозяин дома. – Поскольку тут чужеродная энергия, мне придется проводить обряд, и камера вряд ли останется целой после него.

Александр приуныл, а старик продолжил:

– Сегодня, Глеб, останешься у меня. Попробую избавить тебя от непрошеного гостя.

– Спасибо! – обрадовался парень.

– Так что, Александр, ступай пока домой и приходи завтра в такое же время. И запомни хорошенько: никогда не суй нос, куда не следует! Ты мог оказаться на месте Глеба.

– Я ни за что не оставлю Глеба здесь одного! – с вызовом сказал Саша.

– Сань, иди, пожалуйста… – глядя в пол, попросил московский журналист.

– Ты уверен?

– Абсолютно!

– Ну ладно…

Александр кивнул, взял у друга ключи от офиса, попрощался и вышел из дома.

– Теперь, Глеб, займемся тобой, – произнес дед Матвей. – Скажи, в твоем сне не было ничего особенного?

– Было! – кивнул парень. – Когда я схватил папку, чтобы погасить огонь, от моих рук стали отрываться языки пламени, которые поджигали все вокруг.

– Кажется, дело хуже, чем я предполагал, – вздохнул старик. – Моя Нина частенько впускала в себя мыслеобразы, но она делала это сознательно. Затем она превращала их в потоки энергии и отправляла в Абсолют. С тобой же все произошло спонтанно. Ладно, ты сиди здесь, пей чай и жди меня. Я пойду, нейтрализую видеозапись, потом вернусь за тобой.

– Хорошо, – кивнул московский журналист. – Но вы же не застрянете где-нибудь на ночь?

– Не беспокойся! Я и сам не рискну оставлять тебя здесь одного надолго, еще дом спалишь!

Дед Матвей усмехнулся. Глеб попытался изобразить улыбку, но она не получилась. Парень прошел и сел за стол, а старик вышел из дома, прихватив с собой камеру. Его не было очень долго. Глеб измаялся, пока его ждал. Сначала он сидел на кухне и пил чай, потом вышел во двор и начал ходить вокруг дома, затем уселся на крыльцо и тупо уставился на ближайшую ель. В голове его не было ни одной мысли: ни страха, ни волнения… лишь пустота.

Наступили сумерки. Московский журналист вышел из своего ступорного состояния и огляделся по сторонам. Старика не было видно.

– Эх, дед Матвей, опаздываешь! – потягиваясь, произнес Глеб.

– Да тут я! – раздался голос сбоку.

Парень аж подпрыгнул от неожиданности. Он оглянулся на голос и увидел хозяина дома, который каким-то непостижимым образом оказался на крыльце слева от него.

– Вы как здесь? – спросил Глеб.

– Спрашивать потом будешь, а теперь пошли, пора!

Старик спустился со ступенек и направился вперед по тропинке, которая проходила мимо Клуба речников. Журналист поспешил за ним.

– Слушай внимательно, – неожиданно произнес дед Матвей. – Сейчас я постараюсь провести обряд по очищению тебя от избытка отрицательной энергии, но мне нужно твое участие. Ты должен быть совершенно спокоен, что бы ты ни увидел или не услышал. Кошки помогут справиться с языческим мыслеобразом, который пробрался в твою башку, единственное, что от тебя требуется – попасть с ними на одну волну. Не сопротивляйся и помни, что выглядят они несколько иначе, чем обычные пушистые зверьки.

Глеб кивнул.

Впереди показались мрачные развалины Клуба. Дед Матвей легко перелез через невысокую ограду и отправился вокруг бывшей церкви. Московский журналист едва поспевал за ним. Становилось все темнее, но старик, казалось, видел ничуть не хуже, чем днем. Наконец он подошел к дверному проему в сгоревшей полуразрушенной стене. Здесь еще сохранился старый косяк. Дед Матвей взял Глеба за локоть, отвел его немного в сторону и сказал:

– Стой здесь!

Затем он вернулся к косяку, что-то поковырял в нем, и вдруг… под ногами московского журналиста земля пришла в движение. От неожиданности он вскрикнул, но было уже поздно. Глеб провалился под землю.

Летел он недолго, и пол внизу встретил его резким ударом по ногам. Парень выругался и начал растирать ушибленные ноги. В эту минуту на него сверху рухнул дед Матвей.

– Ой-ё! – пробормотал журналист. – Что же вы не предупредили меня, что вниз прыгать придется!

– Я же рассказывал о входе в подземный тоннель у Клуба речников, – удивленно произнес старик, поднимаясь на ноги и помогая встать Глебу. – Я думал, ты уже сообразил, куда мы направляемся. Ничего себе не сломал?

– Нет, но ноги отшиб, да и вы не десять килограммов весите!

– Ну, извини, не подумал. Идти можешь?

– Могу!

– Тогда пошли, а то поток уйдет.

Дед Матвей зашагал вперед, а Глеб, прихрамывая, последовал за ним. Только сейчас он обратил внимание на то, что в тоннеле было не совсем темно. Его глаза видели, куда ведет ход. Парень очень удивился этому феномену и спросил старика:

– Дед Матвей, а почему я все вижу? Ведь мы находимся под землей, да еще и ночью!

– Это электромагнитные частицы. Их концентрация здесь достигает довольно внушительной величины. Они взаимодействуют друг с другом, а мы видим результат этого взаимодействия. Но так происходит не всегда, а только в дни усиления энергетического потока из Абсолюта.

Впереди показалась развилка. Старик свернул направо, и наши герои вышли в просторное помещение, где было совсем светло. Здесь на полу была начерчена пентаграмма – пятиугольная звезда, перевернутая одним из лучей вниз. На этом луче сидел слепой кот деда Матвея – Рыжик, на остальных тоже располагались кошки, но черного цвета.

– Становись в центр звезды – сказал парню старик.

Глеб кивнул и прошел туда, куда было указано. Он встал в центр пентаграммы и посмотрел на кошек. Те сильно заурчали, заметив гостя.

– Начнем обряд! – произнес дед Матвей.

Он стал ходить вокруг звезды и что-то бормотать нараспев. Затем он вскинул руки вверх и, видимо, обратился к кошкам. Те жутко взвыли и бросились к центру пентаграммы. Сердце Глеба ёкнуло от страха, но он вспомнил слова старика о том, что не должен ничего бояться. Поэтому он стиснул зубы и продолжил смотреть на животных. Неожиданно те слепились в один комок, из которого на мощных задних лапах поднялось ужасное чудовище. Было оно в несколько раз выше журналиста. На его лысом черепе зияли пустые глазницы, а с боков туловища свисали клоки шерсти. Огромные зубы выпирали из пасти, а когти были длиннее, чем у медведей-гризли. Монстр издал душераздирающий вопль и двинулся в сторону Глеба. У парня похолодело в груди. Он всячески пытался взять себя в руки, но у него это плохо получалось. Ноги стали ватными, и журналист стал оседать на пентаграмму.

– Глеб, соберись! – услышал он окрик старика.

Парень кивнул, и попробовал встать, но тело его не слушалось. Тем временем чудовище подошло, низко наклонилось над журналистом и внимательно «посмотрело» ему в глаза. От его смрадного дыхания у Глеба закружилась голова. Похоже, почувствовав его состояние, монстр издал ужасный вопль. Парень неосознанно поднял руки и попробовал укрыться от чудища. Внезапно от его рук стали исходить всполохи пламени. Монстр рявкнул, и из земли в Глеба ударила молния. Он потерял сознание и рухнул на землю…

Когда парень пришел в себя, то увидел, что находится в той же подземной комнате, а рядом с ним сидит дед Матвей. Оранжевый свет был уже не так ярок, а кошек или чудовищ поблизости не наблюдалось. Заметив, что Глеб очнулся, старик мрачно спросил:

– Что-нибудь помнишь?

– Нет, – покачал головой журналист. – Обряд прошел нормально? Вы очистили меня?

Он попытался сесть, и ему это удалось, хотя и с большим трудом. Кружилась голова, в ушах пульсировало, а тело почти совсем не слушалось.

– Понимаешь, – проговорил дед Матвей, – твой страх намного сильнее моей веры в твое исцеление. Даже кошки не смогли забрать твою отрицательную энергию, ты просто не отдал им ее, а начал защищаться. Мы не смогли тебе помочь…

– Может, проведем еще один обряд? – испуганно спросил Глеб. – Я постараюсь не реагировать!

– Нет, – покачал головой старик. – Твоя физическая составляющая намного превышает твою духовную суть. Ничего не выйдет. В тебе нет веры в самого себя!

– Я старался! – с горечью в голосе воскликнул парень. – Не знаю, как это вышло.

– Ты не знаешь, а монстр внутри тебя все прекрасно знает. Сегодня он получил под свой контроль еще часть твоего разума.

– Что теперь будет? – с ужасом произнес журналист.

– Я не буду от тебя ничего скрывать, – вздохнув, сказал дед Матвей. – Ты сгоришь, как и моя жена Нина. Но она сделала это сознательно, да еще прихватила с собой в Абсолют несколько мыслеобразов, а ты, наоборот, выпустишь на волю кошмарного языческого монстра, как только он «высосет» тебя.

Глеб несколько минут сидел молча, переваривая все услышанное. Наконец он тихо спросил:

– У меня есть хоть какой-нибудь выбор?

– Выбора нет, но есть два пути, – ответил старик. – Ты можешь вернуться домой и продолжить свою обычную жизнь, но любой твой негатив, будь то злость или страх, будут давать пищу мыслеобразу, живущему в тебе. Постепенно он материализуется и вырвется в наш мир, сжигая тебя. Ты сгоришь! Либо ты можешь отправиться на поиски пентаграммы со своим другом и попытаться помочь мне сдвинуть поток энергии Абсолюта в сторону ядра Земли. При проведении обряда всплеск энергии будет настолько сильным, что он попросту вырвет языческого монстра из тебя и утянет его за собой. Твое физическое тело не справится с такой встряской, и ты сгоришь…

На висках Глеба выступили крупные капли пота. Тело начало колотить, как от озноба, зубы предательски застучали.

– Брось! – твердо произнес дед Матвей. – Каждая твоя истерика приближает твой конец.

– Но если я не буду бояться, не буду делать гадости и постараюсь быть нейтральным, поможет ли это мне продлить жизнь?

– Люди не способны на такое, ты же не ангел. Любое желание, любая страсть, любое сомнение будут работать против тебя. Но ты можешь попробовать! Вспомни обстоятельства, при которых языческий мыслеобраз берет верх над твоей человеческой сутью, и постарайся избегать их.

Московский журналист обхватил колени руками, чтобы как-то унять дрожь, и попытался успокоиться. Однако предательский стук зубов не проходил.

– Это что ж получается, – попытался пошутить он, – судьба – индейка, а жизнь – копейка?

– Не совсем, – покачал головой старик. – Судьбу мы делаем сами, просто большинство людей так и не научились правильно использовать энергетические потоки. Они сами создают себе вихревые ловушки, из которых иногда бывает очень трудно выбраться. Как результат – люди теряют веру во все и всех, а самое главное, они перестают верить в себя! Именно так и произошло в твоем случае. Ты думал, что придет добрый дедушка Матвей, помашет ручонками, ласковые киски помяукают тебе на ушко, а ты так – раз – и избавишься от монстра? Ан нет, не бывает так, дорогой! Надо самому включиться в процесс. Оставаясь нейтральным, ты вряд ли сможешь очиститься от негатива.

– Что же мне делать?

– Думай! Я даже не буду настаивать на том, чтобы ты искал пентаграмму. Свой путь ты должен определить самостоятельно. А теперь пойдем домой, надо кошек покормить, они сегодня много сил с тобой потеряли.

Старик протянул руку и помог Глебу подняться. «Надо же, – со злобой подумал парень, – о каких-то кошках беспокоится, а обо мне даже не переживает!»

– Знаю, – усмехнулся дед Матвей, – что ты на меня злишься. Но, к сожалению, я действительно не могу ничего сделать без твоего участия. А ты пока не готов к пониманию некоторых вещей, и, тем более, к применению их на практике. Идем!

Он вышел в темный тоннель и уверенно двинулся в нужную сторону. Московский журналист автоматически следовал за ним. Голова его была пуста, мозг словно атрофировался. Ему казалось, что все произошедшее – это лишь кошмарный сон, и он тщетно пытался проснуться. Когда они подошли к лазу, ведущему наружу, старик сказал:

– Становись вон на тот круг, да не бойся, он тебя наверх выкинет.

Глеб безучастно встал туда, куда ему было указано. Дед Матвей что-то дернул в глиняной стене, раздался щелчок, и неведомая сила подбросила парня в воздух. Секунда – и он оказался у той самой обгоревшей двери Клуба речников, откуда они и начали сегодняшний поход. Еще через пару секунд из-под земли вылетел и приземлился рядом с ним дед Матвей.

– Скоро полночь, – обеспокоенно пробормотал старик, – нужно поторапливаться. Сегодня заночуешь у меня, как раз будет время все обдумать, а завтра скажешь свое решение. Айда!

И очень быстро, почти бегом, он направился вперед. Глеб тупо следовал за ним. Вскоре они добрались до дома деда Матвея. Старик налил парню стакан молока, отломил краюшку хлеба, все это поставил на широкую тарелку и отнес в комнату своей покойной жены.

– Поужинаешь здесь! – сказал он. – Нельзя, чтобы ты сейчас кому-нибудь попался. Для отрицательных энергетических сгустков ты представляешь собой легкую добычу, а кошки воспримут тебя как врага! Так что сиди здесь. Эта комната ровно в полночь переходит в альтернативную реальность, которую здешние гости побаиваются. Ее придумала Нина. Ты будешь слышать все, что происходит в доме, но тебя слышать никто не будет, если ты сам не выйдешь отсюда. Ну, спокойной ночи! Постарайся обдумать все до завтра!

С этими словами хозяин дома вышел и плотно прикрыл за собой дверь. Глеб сделал пару глотков молока и отставил стакан в сторону… Ни пить, ни есть не хотелось. Он прилег на край кровати и закрыл глаза. Вскоре погас свет, заиграла мелодия в часах, и на кухне послышались дикие звуки, но, как ни странно, сейчас они совсем не испугали журналиста. Он даже не встал, чтобы закрыть дверь комнаты на ключ. Глебу было все безразлично. Он лежал и думал о никчемности человеческой жизни, о том, что все свои годы люди гробят на совершенно ненужные и бестолковые вещи: на достижение материальных благ, на войны, ссоры, зависть, глупые переживания… Журналист даже попытался вспомнить, сколько раз он нервничал из-за работы, и ему стало горько. Ведь сейчас, когда он узнал о своей скорой кончине, все, что имело для него какую-то определенную ценность, потеряло всякий смысл! Зачем ему было так нервничать из-за работы, из-за личных отношений, из-за предательств друзей? Для чего он угробил часть своей жизни в погоне то за новым «айподом», то за навороченным плазменным телевизором или камерой? Все эти вещи казались настолько бесполезными в его настоящем положении…

– Все эти вещи бренны, – пробормотал Глеб, – лишь я один бессмертен и в Абсолют их вряд ли возьму! Да и кошек с чудовищами мне бояться как-то уже глупо, все равно скоро там буду! Вернуться на работу, чтобы скоротать последние деньки перед кончиной?.. Незачем! Наоборот, только и буду думать об этом. Да и медленно поджариваться неохота… Лучше уж, пойду искать пентаграмму да помогу деду Матвею обряд провести. Тут хоть сгорю моментально, мучиться не буду…

Как ни странно, эти дикие мысли немного успокоили парня. Он сам не заметил, как его веки отяжелели, и он провалился в сон. Впервые за много дней Глеб спал совершенно спокойно, не прислушиваясь ни к каким звукам, ни над чем не задумываясь и не переживая. Ему не снились сны, а дыхание было глубоким и ровным…

Проснулся журналист от стука в дверь.

– Войдите! – крикнул он, просыпаясь.

Это был дед Матвей.

– Ну ты сопанул, парень! – с восторгом произнес старик. – Время-то уже второй час дня! Я уже терпел, терпел, ждал, ждал, да решил тебя разбудить. Завтракать, правда, уже поздно, но зато можно пообедать. Идем!

– Уже встаю, – отозвался с кровати Глеб.

– Тогда жду тебя на кухне.

Хозяин дома вышел. Журналист встал, переоделся, прихватил с собой полотенце и тоже прошел на кухню. Здесь аппетитно пахло жареной картошкой. Дед Матвей суетился у стола, расставляя тарелки с селедкой, лучком и огурчиками.

Глеб прошел к умывальнику и несколько минут плескался в холодной воде. Наконец он пришел в себя окончательно и подсел к столу…

9

Старик тут же поставил перед парнем тарелку с картошкой и начал подкладывать в нее огурчики и зеленый лук.

– Ты ешь! – улыбаясь, произнес он. – Жизнь только тогда кажется прекрасной, когда в желудке не пусто.

С этими словами дед Матвей пристроился напротив Глеба и принялся за еду. Он с таким вдохновением начал грызть огурцы, что журналист невольно усмехнулся и также взялся за вилку…

Картошка оказалась превосходной! Она, можно сказать, таяла во рту. А вкусом селедки остались бы довольны даже самые изысканные гурманы. За едой Глеб забыл обо всем, и ему стало казаться, что происшедшее с ним – лишь какая-то иллюзия или галлюцинация.

– Что-то ты молчаливый сегодня! – заметил хозяин дома. – Никак в себя не придешь?

– Да вот, думаю, что все это – ерунда… бредни! Наверное, мой мозг выдал неверную информацию от усталости. А на самом деле нет во мне никаких «внедренцев».

– Эх, парень, – вздохнул дед Матвей, – все было бы замечательно, если б я собственными глазами не видел, как ты от кошек языками пламени отмахивался. А пламя-то от твоих рук исходило!

Глеб замер с поднесенной ко рту вилкой. Старик заметил его состояние и тут же быстро добавил:

– Но есть и хорошая новость! Сегодня всю ночь энергетический фон был спокоен. Он не скакал, не прыгал и не пытался съехать куда-то в сторону. Это значит, что монстр в тебе еще недостаточно силен, и твоя человеческая суть его подавляет.

Московский журналист положил картошку в рот и медленно разжевал.

– Сегодня ночью я был совершенно спокоен, – задумчиво пробормотал он. – Я смирился с неизбежным и мысленно наплевал на все. Мне даже на кошек ваших и чудовищ чихать было! Я просто уснул и даже не видел снов…

– Вот и отлично! Теперь, я надеюсь, ты понял, какой политики тебе нужно придерживаться?

– Отчасти – да! Но я не робот и не смогу полностью избавиться от эмоций.

– Однако нужно постараться, иначе ты не протянешь и месяца.

– Ладно, – жестко сказал Глеб, – хватит о грустном! Чувствую я себя нормально и не собираюсь вот так просто лечь и умереть. Надеюсь, когда мы с Саней найдем эту вашу чертову пентаграмму, вы поможете языческому «внедренцу» как можно безболезненней покинуть мое тело!

– Сделаю все, что в моих силах, – ответил старик. – В любом случае, это очень благородно с твоей стороны – отправиться на поиски.

Московский журналист усмехнулся и неожиданно произнес:

– Слушайте, дед Матвей, мы вот тут с вами о благородстве рассуждаем, а куда деваются после смерти толпы убийц, бандитов да и просто моральных уродов, которые людские судьбы коверкают? Неужели все они возвращаются в Абсолют и имеют равный со мной шанс переродиться в новое физическое тело? Это было бы несправедливо…

– Хе-хе-хе… – захихикал хозяин дома, – меня в свое время этот вопрос тоже очень волновал, но Нина мне все популярно объяснила… Как бы тебе попроще рассказать? В общем, Абсолют – это не просто энергетическое поле, а поле коллективного вселенского разума. Так вот, когда поток энергии возвращается откуда-либо в Абсолют, весь разум включается в работу и оценивает накопленный данным потоком опыт. Учитывается все: участники событий, условия и обстоятельства, время и место… Говоря обычным человеческим языком, детально рассматривается жизнь каждого отдельного индивидуума. И если Абсолют выносит вердикт, что данному потоку не место в общем энергоинформационном пространстве, его попросту ликвидируют. Хотя вру… Ликвидировать энергию невозможно. Ее, скажем так, отправляют в ссылку на неопределенное время…

– Куда?

– Про «черные дыры» во Вселенной слышал?

– Да, кое-что.

– Так вот, никакие это не дыры, а сверхуплотненные массы отбракованной Абсолютом энергии. Своеобразные ловушки для потоков, откуда никто и ничто не может вырваться…

– Ад для душ?

– Что-то вроде того, – усмехнулся дед Матвей. – Если Ад для тел на Земле, поскольку только здесь мы можем испытывать телесную, то есть физическую боль, то Ад для душ – в черных дырах. Там нет времени, и энергетические потоки бесконечно варятся в собственном соку без получения какой-либо другой информации. Чем не наказание?

– Но существуют еще и «белые дыры» и «серые»…

– Знаю… Иногда Абсолюту нужно для чего-то использовать излишки энергии, ну, галактику, к примеру, новую создать, или устроить вселенский взрыв, вот тогда он и применяет «белые дыры». Они являются полной противоположностью черных и рассеивают любую энергию или вещество в пространстве. А «серые» – это своеобразная попытка совместить в себе свойства черных и «белых» дыр. Они мало распространены, поскольку сложны в управлении.

Старик замолчал и, глядя на Глеба, весело спросил:

– Ну что, парень, ты что-нибудь понял из этой галиматьи?

– Понял, – кивнул журналист, – что я не хочу оказаться в черной дыре.

– Шутник! – расхохотался хозяин дома. – Признаться честно, я тоже не горю особым желанием там побывать.

– Ладно, дед Матвей, давайте вернемся к нашей теме. Так когда мы сможем отправиться на поиски пентаграммы?

– Да хоть сегодня. Теперь все от тебя зависит! Будешь в ровном расположении духа, никаких всплесков энергии не будет, начнешь нервничать – притянешь негативные мыслеобразы из параллельной реальности. Ваша судьба – в твоих руках!

– Нормально… Может, мне лучше не ходить? А то зря критические ситуации создавать буду.

– Опять же – тебе решать. Советую поговорить с Александром, возможно, вдвоем вы быстрее придете к общему выводу.

– Так и сделаю. Кстати, дед Матвей, т у т мне еще одна мыс ль в голову пришла… Кажется мне, что вы темните насчет Николая Васильевича Пантелеева – таксиста, который нас привез. Могу с большой уверенностью сказать, что не зря вы упомянули его имя. Так что вы скрываете?

– Ох, Глеб, – вздохнул старик, – ну и зануда ты…

– Я не зануда, я журналист! – усмехнулся парень. – И все-таки?

– Ну ладно, ладно…Есть у меня кое-какая информация… что пригодится вам в походе этот Пантелеев. Но большего я не знаю, и с ним я не знаком.

– Хотя бы так, – заметил Глеб. – По крайней мере, я буду знать, что он не «засланный казачок», а вполне обычный человек.

– Можешь быть уверен! – утвердительно затряс головой хозяин дома.

В этот момент кухонная дверь распахнулась, и в дом ворвался Александр. Был он всклоченный и взволнованный.

– Извините, я без приглашения, – произнес он сиплым голосом, – да и время еще не подошло для моего визита, но я больше не мог оставаться в неизвестности.

Он кинулся к Глебу и с надеждой спросил:

– Ну как, избавили тебя от непрошеного гостя?

– Нет, – покачал головой московский журналист. – Но зато я кое-что понял.

– Что?

– Что всплески энергетического фона происходят по моей вине. Отсюда вытекает вопрос: нужно ли мне идти на поиски пентаграммы вместе с тобой? Сейчас я довольно опасный спутник. Стоит мне понервничать, как плотность энергетического потока тут же изменится, и могут объявиться языческие мыслеобразы. Ну, что думаешь по этому поводу?

Саша медленно опустился на стул рядом с Глебом и молчал несколько минут. Затем он произнес:

– Всю эту кашу мы заварили вместе. Я даже не представляю, как это я без тебя куда-то пойду. Ведь ты – единственный человек, с которым я могу делиться любой информацией, не опасаясь, что меня примут за сумасшедшего. Нет, Глеб, давай-ка мы вместе закончим это дело и освободим тебя от монстра! А чтобы ты не нервничал, я валерьянки побольше наберу.

– Смотри, мое дело – предупредить, – усмехнулся московский журналист. – Тогда завтра с утречка и отправимся. Звони дяде Коле!

– Но мы о нем еще не предупредили деда Матвея, – заметил Александр.

– Да я уже в курсе, парень, – махнул рукой старик. – Берите таксиста с собой, он вам не помешает.

– Хорошо, – сказал Саша, – тогда я пойду собираться. – А ты – он обернулся к Глебу – будешь сегодня ночевать в офисе или нет?

– Я у деда Матвея останусь, мне тут спокойнее, – ответил Глеб. – Ты объясни, пожалуйста, Зиночке ситуацию и извинись за меня. Вещи из подсобки я позже заберу.

– Ладно, тогда до завтра. Не знаю, как дядя Коля, а я в восемь буду здесь.

– Пока, до встречи, – кивнул московский журналист.

Александр попрощался с дедом Матвеем и вышел из дома.

– Смотрю, ты совсем осмелел, парень, – весело обратился к Глебу старик.

– Ни капельки! – вздохнул журналист. – Просто, когда я с вами, я забываюсь и не думаю о плохом.

– Тогда правильно, что у меня остался.

Глеб задумался и спросил:

– Дед Матвей, а ориентиры хоть какие-нибудь у вас есть? Где, примерно, мог Сход колдунов проходить? Лабиринты-то немаленькие.

– Я бы, наверное, это место ближе к противоположному берегу искал, там, где сейчас Троице-Гледенский монастырь. Хотя многие считают, что Гледен дальше располагался – у реки Юг, на холме. А вот под Северную Двину соваться не стоит! Никто там не был и подземные ходы не исследовал. Мало ли куда они вывести могут?!

– Дед Матвей, а все-таки, какие у вас предположения по поводу происхождения подземных галерей? Вы же говорили, что они появились раньше, чем прошел Первый Сход колдунов.

– Ой, парень, я же не коллективный разум, чтобы знать ответы на все вопросы… Но, по моему мнению, ходы эти намного древнее, чем кажутся – это остатки той цивилизации, что обитала здесь до нас.

При этих словах старик понизил голос до полушепота и продолжил:

– Думаю, тебе как журналисту должно быть известно, что мы – лишь жалкие потомки тех существ, которые когда-то заселяли Землю. Они были почти совершенны и могли с легкостью управляться как со своим физическим телом, так и с энергетическими потоками. Но в какой-то момент у них произошел раздел сфер влияния. Более слабые подчинились более сильным… Вот отсюда и пошли все беды. Начались войны. Но это было совсем не то, что сейчас происходит на Земле. Из пушек никто не стрелял и бомбами не разбрасывался, было намного страшнее! Ведь для того, чтобы уничтожить своего противника, существа использовали не только силу, но и энергию. Они убивали не только физически, но и стирали весь энергетический опыт, накопленный враждующей стороной, а это, в свою очередь, вызвало нарушения в энергетическом поле Абсолюта. Коллективный разум решил, что обитатели Земли несут опасность для всего космического энергоинформационного пространства, вот тогда-то и были задействованы «белые дыры»… На Землю обрушился колоссальный поток космического излучения. Здешние обитатели были не в силах справиться с таким грозным оружием, хотя перед лицом опасности им пришлось объединиться и забыть о своих конфликтах. Они попытались выровнять потоки энергий, чтобы поставить энергетический заслон, но, к сожалению, огромное количество опыта и знаний было утеряно в ходе военных конфликтов. Максимум, что они смогли сделать, это прорыть подземные тоннели, чтобы получать энергетическую подпитку из Абсолюта…

Хозяин дома замолчал.

– А что было потом? – не выдержав, спросил Глеб.

– Излучение погубило все живое на Земле, только после этого «белые дыры» были остановлены. Из предыдущих обитателей смогли уцелеть лишь единицы, которые с помощью потока энергии из Абсолюта переместились в параллельные реальности и спасались под землей. Некоторые из них еще владели остатками знаний великих соплеменников. Они нашли себе безопасные пещеры и впали в состояние, близкое к смерти – сомати , для того, чтобы в нужный момент восстать и вернуть жизнь на Землю. Но большая часть существ должна была как-то выживать. Они разучились управлять энергиями и могли добыть пищу лишь только с помощью своего тела. Еды к тому времени на Земле почти не осталось, и приходилось бороться за каждый съедобный кусок, даже отобранный у соплеменников. Тогда-то и пошел «культ силы». Про энергетическую составляющую никто и не думал, самым главным было выжить физически – как вид! Существа постепенно менялись. Они стали меньше ростом, забыли язык и все навыки, которыми когда-то владели их предки. Короче, так появились мы – люди… И это не мы произошли от обезьяны, а обезьяна от нас! Ведь многие существа настолько деградировали в подземных лабиринтах, что в прямом смысле стали бегать на четвереньках. Тем временем губительное воздействие Абсолюта на Землю прекратилось, и на поверхность поднялись те, кто находился в пещерах в состоянии сомати. Общими усилиями они вернули жизнь на нашу планету. Теперь Земля стала похожа на Райский сад! Вокруг было море зелени, летали птицы, жужжали насекомые. Животные населяли леса и рощи… Как раз в это время один из дикарей – возможно, его звали Адам, – не выдержав мук жизни под землей, поднялся на поверхность, чтобы умереть от излучения, и… оказался в сказке! Вокруг все сияло! Родники были наполнены прозрачной, свежей водой, на деревьях росли ароматные плоды, в траве бегали невиданные животные. От всего увиденного парень обомлел. Несколько дней, находясь в блаженном неведении, он только ел, пил и спал. Вероятно, чуть позже его обнаружили Посвященные, которых он принял за каких-то божественных существ. Те, в свою очередь, постарались сделать так, чтобы Адам никогда не покинул «райского сада» и не рассказал соплеменникам о возрождающейся на планете жизни. Они хотели оградить Землю от одичавших и невежественных существ. Они даже разрешили Адаму привести с собой женщину, чтобы ему не было одиноко. А что из этого получилось, ты знаешь и сам! Эта женщина сорвала с дерева какой-то плод и понесла показать его тем, кто еще скрывался в лабиринтах. Люди поняли, что еда находится наверху, и вырвались наружу. Скорее всего, не все! Некоторые были напуганы настолько, что навсегда остались под землей. Те же, кто вернулся на поверхность, сначала побаивались Посвященных, но те старели и умирали, а на смену им никто не приходил. Тогда люди стали смелее… Они захватывали плодородные земли, убивали животных и вырубали леса. Посвященным пришлось скрываться, чтобы хоть как-то поддерживать баланс в природе. Они стали жениться на человеческих женщинах, забирали детей себе и старались вырастить из них достойную смену. Однако ген страха прочно внедрился в людскую ДНК, и большинство детей были неспособны осознать могущества своих предков. Великие знания были утеряны. Осталась лишь маленькая толика, которой мы и пользуемся до сих пор…

Дед Матвей замолчал, пристально посмотрел на Глеба и произнес:

– Теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему не следует соваться в подземелья под Северной Двиной? Возможно, там еще существует какая-то параллельная деградировавшая ветвь жизни, оставшаяся нам от наших предков. И я не дам ни малейшей гарантии на сохранность вашей жизни, если вы меня не послушаете.

– Мне трудно поверить во все эти… – Глеб задумался, подбирая слово, – …небылицы, но если вы считаете, что говорите правду, то почему бы деградировавшим существам не сунуться и в другие подземные галереи?

– Да потому, Фома неверующий, что Колдуны поставили на границе перед Северной Двиной Порог Страха! Хотя наши подземные потомки и не могут управлять энергией, но они ее прекрасно чувствуют, а приобретенный ген страха не дает им преодолеть тот ужас, который они испытывают при приближении к Порогу. Они никогда не сунутся в другие лабиринты, поскольку поток энергии на границе Северной Двины слишком велик.

– Ладно, дед Матвей, не заводитесь, – примирительным тоном сказал московский журналист. – Я и сам не дурак, чтобы лезть неизвестно куда. Но все же меня волнует еще один вопрос: как существа из предыдущей цивилизации могли скрываться да еще и добывать пищу в таких небольших по длине лабиринтах, которые находятся тут – в Великом Устюге?

– Эх, парень! Лабиринты-то под всей поверхностью Земли проходят, это тебе любая съемка из космоса подтвердить может. Только на поверхность они выходят не везде, а в местах силы. Так что, забравшись в подземный ход здесь, ты можешь выбраться, например, в Австралии. Но это, конечно, при наличии достаточного количества еды, воды и осветительных приборов. К тому же ты должен точно знать, куда двигаешься. Ведь галереи специально сделаны так, чтобы сбить находящегося под землей с верного курса.

– Зачем?

– Мозги включи! Ведь ты же – еда для тех, кто там обитает!

Глебу стало не по себе. Он поежился и произнес:

– Знаете, дед Матвей, все это еще не доказано. А вы – не коллективный разум, сами сказали, так что ваши слова можно подвергнуть сомнению.

– Ой, подвергай, профессор! – рассмеялся старик. – Только под Северную Двину не суйся.

– Ладно, – кивнул журналист. – А что мы хоть искать-то должны? Как она выглядит, эта ваша пентаграмма: большая она или маленькая, круглая или квадратная?

– Сказать точно не могу, поскольку сам на Сходе не присутствовал, – усмехнулся дед Матвей, – но предполагаю, что она немаленькая – ведь целый поток сместить нужно было. А как выглядит?.. Ну, обычно это круг, в который заключены разные магические символы и письмена. Так что ищите рисунки на земле.

– Легко сказать!

– «Ищите, и обрящете!» – слышал такую мудрость? Думаю, пентаграмма сама обозначится, как только вы на нее настроитесь.

– Постараемся.

– А теперь посиди немного, я сейчас.

С этими словами хозяин дома вышел из кухни в свою комнату. Глеб налил себе свежего чаю, достал из вазочки печенье и старательно размочил его в душистом напитке. Затем он с наслаждением положил печенье в рот и проглотил. Как раз в этот момент дед Матвей появился на кухне с ружьем в руках. Московский журналист так и застыл с чашкой чая, поднесенной ко р т у.

– А это еще зачем? – осторожно спросил он.

– На всякий случай, – серьезно произнес старик. – Хоть и поставили древние колдуны Порог Страха у Северной Двины, но кто его знает, что там за тысячелетия произошло? Может, появились какие-нибудь особи, невосприимчивые к энергетическому заслону? А к пуле они в любом случае будут восприимчивы. Так что гляди, сейчас объясню, как ружьем пользоваться! Здесь немного курок жестковат, а так вполне нормальное оружие.

И дед Матвей с наслаждением принялся рассказывать о ружье. Он несколько раз заставил Глеба зарядить и разрядить его, затем вывел парня во двор, поставил бутылки с водой на забор и заставил журналиста стрелять по ним.

– А если кто-нибудь услышит? Ведь полицию могут вызвать… – забеспокоился Глеб.

– Здесь – звуковой барьер! – заметил старик. – Любые громкие звуки гасятся на расстоянии, не превышающем двадцати метров от дома, а то у меня были бы проблемы с кошками – шумные они!

– А вдруг мимо проходить кто будет, да, не дай бог, шальной пулей заденем?

– Шутишь! После пяти вечера сюда никто не суется.

Глеб понял, что любые доводы бесполезны, и принялся стрелять. Он никогда не увлекался стрельбой, и все его навыки основывались на стрельбе в тире по мишеням. Однако рука его была тверда, и вскоре все бутылки были сбиты.

– Что ж, стреляешь ты неплохо, – подвел итог старик. – Теперь главное – быстроту реакции выработать. Давай так: сейчас я кошек позову, а ты стреляй по ним, если хоть одну подобьешь, считай – выиграл!

– Вы что, с ума сошли? Не буду я в кошек стрелять! Как можно? Ведь они ваши питомцы! И потом, я уже один раз намаялся, разыскивая вам черную кошку…

– Да ты не переживай! Они не сами придут, а фантомов пришлют, так что все в порядке.

– Ну, если фантомов… то можно попробовать, – медленно проговорил журналист.

Дед Матвей засунул два пальца в рот и залихватски свистнул. Тут же откуда-то сверху на Глеба обрушилось небольшое, но тяжелое существо. Оно страшно заорало и резко укусило парня за нос.

– А-а-а! – закричал журналист. – Дед Матвей, что это?

– Защищайся! – только и сказал старик.

Он спокойно поднялся на крыльцо и принялся наблюдать за происходящим. Глеб резко повернулся и скинул с себя большую черную кошку. Та приземлилась на четыре лапы и тут же снова приготовилась к прыжку. Парень направил на нее ружье и выстрелил в упор, однако он сделал это на полсекунды позже, чем прыгнула кошка. Та вцепилась в его одежду когтями и начала карабкаться наверх, стараясь добраться до лица. В эту же секунду на журналиста прыгнуло еще одно создание. Оно вцепилось когтями ему в волосы и жутко заорало.

– Будь расторопнее! – крикнул с крыльца дед Матвей. – Скоро их будет четыре!

Глеб понял, что старик не собирается ему помогать, и страшно разозлился. Он перевернул ружье и прикладом сбил с себя кошку, карабкающуюся по одежде. Еще до того момента, как она коснулась земли, парень выстрелил, и кошка… исчезла в воздухе. Вторую он схватил рукой и с силой выдрал из своих волос. Затем он подбросил ее в воздух и выстрелил. Кошка исчезла!

Однако в тот же миг с двух разных сторон на парня прыгнули еще две зверюги. Они вцепились когтями и зубами в его руки и не давали возможности перезарядить ружье.

– А-а-а, мать твою! – заорал журналист. – Что б вас!

И неожиданно от его кистей отошел всполох пламени, который опалил животных. Те жутко взвыли и… пропали.

– Глеб, успокойся! – закричал дед Матвей. – Вернись в реальность!

Он бросился к журналисту, выбил ружье из его рук и начал сбивать пламя. Вскоре огонь погас, не причинив парню особого вреда. Тем временем Глеб медленно опустился на колени и еще долго стоял так, глядя куда-то вперед. Наконец он тихо произнес:

– Мне нельзя идти, чудовище внутри меня начинает брать верх.

– Ничего подобного! – твердо сказал старик. – Ты просто не научился подавлять свои эмоции. Поэтому я и устроил тебе сегодня тренировку – чтобы ты знал, на что способен. Пойдем-ка в дом, поговорим!

Он подобрал с земли ружье, помог подняться Глебу и повел парня домой. На кухне он усадил журналиста на стул и заметил:

– Ты – молодец! Вывел из строя всех четырех. А теперь сиди, я обработаю твои раны.

– Вы же сказали, что это фантомы! Почему же они кусают и царапают по-настоящему?

– А потому, дорогой, что иначе ты бы не стал нормально защищаться. Фантомы были максимально приближены к оригиналам, чтобы ты все прочувствовал: и боль, и страх, и злость. Ну так как, прочувствовал?

– Угу, – кивнул головой парень.

– Вот и отлично! – удовлетворенно произнес дед Матвей. – А теперь не двигайся.

Он достал из стоящего рядом шкафа вату и бутылку с какой-то грязной мутной жидкостью. Когда он открыл пузырек, по всей кухне распространился ужасно неприятный запах. Старик обильно смочил вату жидкостью и принялся смазывать ею раны Глеба. К удивлению журналиста, те тотчас перестали кровоточить и покрылись здоровой чистой кожей.

– Что это за чудесный эликсир? – поинтересовался парень.

– Да… – махнул рукой хозяин дома, – сам варю… Иногда кошки бывают не в духе, тогда и мне приходится пользоваться этой болтушкой.

Раны на Глебе заживали прямо на глазах. Вскоре от них не осталось и следа.

– Замечательно, – обрадовался дед Матвей. – Теперь ты как новенький!

Он взглянул на часы и сказал:

– Вот что, парень! Время уже позднее, тебе надо отдохнуть и выспаться перед завтрашним походом. Так что иди-ка ты в комнату да ложись в постель. Только перед сном позвони Александру и Николаю Пантелееву и предупреди, чтобы они тоже оружие взяли. В лабиринтах всякое может случиться!

Старик убрал пузырек с жидкостью и вату обратно в шкаф и проводил журналиста до комнаты.

– Спокойной ночи! – улыбаясь, произнес дед Матвей. – Считай, что сегодня ты прошел боевое крещение.

– Спокойной, – кивнул Глеб. – Надеюсь, фантомы ваших кошек не будут мне сниться, а то я не ручаюсь за сохранность вашей постели – может сгореть!

Старик рассмеялся, похлопал журналиста по плечу и вышел в коридор. Глеб достал из кармана куртки сотовый телефон и набрал номер Саши.

– Алло, Глеб, что случилось? – услышал он в трубке взволнованный голос друга.

– Все в порядке, а что может случиться? – усмехнулся московский журналист.

– Ну… я не знаю…

– Все путем, Саня! Завтра идем в поход. Ты, кстати, с дядей Колей договорился?

– Да, конечно! Он очень обрадовался, узнав, что мы подземные ходы собираемся исследовать. Сказал, что это его мечта.

– Очень хорошо, что мы можем воплотить его мечту в реальность. Только, Саня, позвони ему еще раз и попроси прихватить с собой ружье или любое другое оружие… Дед Матвей сказал, что в лабиринтах полно крыс и… бродячих собак.

– Да ну? Терпеть не могу крыс. Слушай, Глеб, а мне что делать? У меня сроду в доме оружие не водилось.

– Не знаю, Сань, но дед Матвей предупредил, чтобы мы все были вооружены.

– Хорошо, придумаю что-нибудь.

– И еще про фонари не забудь и батареек к ним побольше набери!

– Уж е.

– Тогда вроде бы все.

– Ну ладно. Бывай!

– Пока!

Глеб выключил телефон, бросил его на стол и прилег на кровать. До полуночи было еще далеко, но глаза журналиста сами собой закрылись, и он провалился в сон.

Утром Глеба разбудил дед Матвей.

– Вставай, парень! – громко сказал он из-за двери. – Твои друзья уже пришли.

Журналист открыл глаза и с трудом сообразил, где находится.

– Иду! – ответил он двери и начал потихоньку собираться.

Через пять минут Глеб вышел на кухню, где в полной боевой готовности его ожидали Александр и Николай Пантелеев. Дядя Коля выглядел, как заправский охотник. На нем было надето обмундирование защитного цвета, на ногах выделялись массивные резиновые сапоги, а через плечо висел чехол, по форме которого было нетрудно догадаться, что в нем находится ружье. На столе перед таксистом лежала большая фляжка, очевидно, с водой, и стояли два огромных охотничьих фонаря. Вид же Сани фактически ничем не отличался от обычного.

– Здорово, Глеб, – радостно произнес Александр.

– Привет! Доброе утро, дядя Коля!

– Доброе-доброе, – закивал таксист.

– Извиняюсь, я немного проспал, – сказал Глеб. – Но я очень быстро соберусь.

– Ничего, сейчас только без десяти восемь, – заметил Саша. – У тебя время еще есть.

– А вы завтракали? – спросил, неожиданно появившись на кухне, дед Матвей. – Поход на голодный желудок еще никому не приносил пользы!

– Я – да! – заявил дядя Коля. – Еще и с собой провизию прихватил.

– А я не успел, – честно признался Александр. – Боялся опоздать.

– В таком случае сначала хорошо поешьте, а потом пойдем! – заметил старик.

– Простите, а вы с нами? – удивился Николай Пантелеев.

– Не совсем, – ответил дед Матвей, расставляя на столе тарелки с сыром, маслом и хлебом. – Но без меня вы под землю не попадете, так что придется мне вам вход показывать.

Он принес чайник и принялся разливать по чашкам чай.

– А откуда вы подземные ходы знаете? – поинтересовался дядя Коля.

– О! Я, можно сказать, пионер-первопроходец! – пошутил старик. – С детства их еще помню.

– А я переехал в Великий Устюг лет двадцать назад, – сказал таксист. – Соседи рассказали мне о странностях, творящихся в городе, ну и о подземных ходах тоже. С тех пор я мечтал сам в них полазить, но, к сожалению, мне сказали, что все входы запечатаны. А тут – такой шанс!

– Да, такой шанс раз в жизни дается, – задумчиво произнес дед Матвей. – Только помните – под Северную Двину не соваться! Опасно… И еще… Стрелять по всем движущимся мишеням! Мало ли что…

– Саня уже сказал, что в подземельях полно крыс и бродячих собак, – заметил таксист.

– Что? – удивился хозяин дома.

Он посмотрел на Глеба, который закончил умываться и сел за стол. Лицо парня расплылось в широчайшей улыбке.

– А… Да-да! – закивал головой старик. – Именно в них все и дело! Ну, ешьте, а я пошел собираться.

Он вышел из кухни, а Александр тихо сказал Глебу.

– Зацени, что я придумал!

Он встал из-за стола, и только сейчас московский журналист увидел, что на боку его друга на мощном ремне висит настоящая изогнутая сабля в ножнах.

– Что это?! – удивленно приподняв бровь, поинтересовался Глеб.

– Это сабля, подаренная моему прадеду командиром взвода, за то, что он самоотверженно сражался с басмачами в Туркестане после революции. До сегодняшнего дня она у нас просто висела в зале на гвоздике, а теперь я решил пустить ее в дело.

– Ну, ты даешь! – торжественно произнес московский журналист. – А ты когда-нибудь держал ее в руках до сегодняшнего дня?

– В детстве было… Представлял себя рыцарем.

– Послушай, Саня, – стараясь сдержать улыбку, сказал Глеб, – лучше бы оставить тебе этот раритет дома, а то, не дай бог, решат, что его украли. К тому же ты не умеешь обращаться с холодным оружием.

– Я ему говорил, – заметил дядя Коля, – но он уперся, как осел.

– Даже не уговаривайте, – твердо произнес Александр. – Все равно саблю я возьму.

– А фонари ты прихватил? – спросил московский журналист.

– Да, два. Но у меня есть кое-что получше фонарей!

– Надеюсь, это не факел, подаренный твоему прадеду командиром взвода? – посмеиваясь, поинтересовался Глеб.

– Почти! – усмехнувшись, сказал Саша. – Это чудо человеческой мысли – лампа на аккумуляторе! Та-дам!

Он наклонился и вытащил из-под стола небольшую сумку, откуда извлек продолговатую белую лампу. Парень нажал на кнопку, и лампа засветилась бледным голубым светом.

– Что-то блекло как-то, – заметил дядя Коля.

– Это здесь блекло, – обиженно произнес Александр, – потому, что свет горит. А в подземелье – самое то будет! Кстати, аккумулятора хватает на шесть часов – все лучше, чем в фонариках каждые два часа батарейки менять.

– Признаю, ты – гений! – рассмеялся Глеб. – Даже сабля тебя не портит.

– Гений, конечно! – закивал головой таксист. – Мне почему-то такое в голову не пришло.

Довольный Саша уселся обратно за стол и продолжил завтракать. Чуть позже к компании присоединился дед Матвей.

– Сколько вы воды взяли? – поинтересовался он.

– У меня фляжка-полуторка, – сказал Николай Пантелеев.

– И у меня литр, – добавил Александр.

– Маловато. Глеб, я тебе еще двухлитровую бутылку набрал. А теперь слушаем меня внимательно. Сейчас уже половина девятого утра. Пока доберемся до входа – девять будет. Назад вы должны вернуться не позже девяти вечера. Значит, на весь поход вам двенадцать часов отпущено…

– А если не вернемся к девяти, что будет? – поинтересовался дядя Коля.

– Рискуете вообще не вернуться, – ответил старик.

Было непонятно, как воспринял эти слова таксист, поскольку он промолчал.

– Ну что, с Богом! – сказал дед Матвей. – Идемте!

Он прихватил возле плиты двухлитровую бутылку с водой, сунул ее в руки Глебу и первым вышел из дома.

– Ружье не забудь! – крикнул он напоследок.

Московский журналист увидел ружье, прислоненное к кухонному шкафу, взял его и зашагал за стариком. Саша и дядя Коля поспешили за ними.

На улице у дома Глеб заметил припаркованную машину таксиста.

– Да вы, я смотрю, с ветерком доехали, – обратился он Александру.

– А то! – гордо произнес Саша.

– Слышь, Глеб, тебе так ходить будет несладко, – заметил дядя Коля и указал на бутылку с водой, которую нес московский журналист. – У тебя ж обе руки заняты: в одной – ружье, в другой – вода. Надо что-то с этим сделать!

Он подошел машине, открыл багажник и извлек оттуда толстую бечевку.

– Сейчас мы тебе поможем, – пробубнил таксист.

Он забрал из рук Глеба бутылку, обвязал ее веревкой, а затем привязал ее к ремню парня.

– Ну как? – поинтересовался дядя Коля.

– Неудобно, по ногам бьет.

– Зато руки свободные. А ружье за спину закинь – ремень же имеется! Да и безопасней стволами вверх держать.

Журналист кивнул и сделал так, как посоветовал таксист.

– Теперь можно идти, – заметил дядя Коля, закрывая багажник на ключ.

Дед Матвей уже давно ушел вперед и теперь дожидался всю оставшуюся компанию на тропинке, ведущей к Клубу речников. Заметив, что все проблемы с Глебом были улажены, он двинулся дальше.

Вскоре наши герои перемахнули через невысокую изгородь, окружающую сгоревшую церковь, и прошли на задний двор клуба. Дед Матвей подвел всех к старому деревянному дверному проему, нарисовал недалеко от него на земле крестик и сказал:

– Становись туда по одному! Александр, ты – первый!

– Саня, сейчас сквозь землю провалишься, – тихо сказал Глеб. – Лететь недалеко, но лучше коленки подогни, а то ноги отшибешь. И сразу в сторону отходи – мы за тобой последуем.

Парень кивнул и встал на крестик. Старик что-то дернул в косяке, и Саша исчез.

– Надо же, как интересно! – протянул дядя Коля. – Вот, оказывается, откуда можно в тоннели попасть. А как оттуда выбраться?

– Дерните такой же рычаг внизу, Глеб видел, где он находится. А место, на которое встать надо, я и там крестиком обозначил, – ответил дед Матвей.

Таксист кивнул, прошел вперед и встал на крест. Старик передвинул рычаг, и Николай Пантелеев пропал в открывшемся люке. Третьим был Глеб. Он встал на нарисованный знак и приготовился падать.

– Глеб, главное – держи себя в руках! – сказал ему напоследок старик. – Никто и ничто не сможет взять над тобой верх, если ты сам этого не захочешь.

Он дернул рычаг, и журналист провалился под землю. Он уже помнил, что нужно спружинить, а иначе можно сильно повредить ноги. Поэтому приземлялся Глеб на полусогнутых. Прыжок получился не очень красивым, да еще и бутылка больно ударила парня по ногам, но в целом «полет» прошел гладко.

Александр и дядя Коля стояли в сторонке и светили фонариками, поджидая, когда их друг даст знать, что у него все в порядке.

– Я в норме! – произнес Глеб.

– Отлично! – обрадовались оба.

– А вот и крестик, оставленный дедом Матвеем, – заметил дядя Коля и указал лучом фонаря на нарисованный на земле крест.

– Что ж, значит, после похода именно отсюда мы и отправимся назад, – сказал московский журналист. – А теперь давайте перейдем к осмотру местных достопримечательностей.

– С чего начнем осмотр? – поинтересовался таксист.

– Предлагаю начать с тоннеля, который находится у вас за спиной, коллега, – торжественно произнес Саша.

– Идемте уж, – усмехнулся Глеб. – Только фонарик кто-нибудь дайте, а то у меня кроме сотки ничего больше нет.

– Держи, юный следопыт, – усмехнулся таксист и вручил парню длинный и толстый фонарь. – У него луч на километр бьет, специально для охоты брал.

– Спасибо, – поблагодарил журналист, – жаль только, тоннели извилистые, а то мы бы сразу все им осветили!

– Слушайте, а ведь нам надо вешки оставлять, – заметил вдруг таксист, – а то мы с вами выхода не найдем.

– А чего тут искать? – удивился Александр. – Здесь – тупик, а впереди – ход под Сухону. Тут захочешь заблудиться – не заблудишься.

– Дядя Коля прав! – неожиданно сказал Глеб. – Чуть дальше начинаются развилки, и куда они ведут – одному богу известно. Поэтому стоит как-то обозначать наше присутствие.

– Вот! – радостно произнес таксист. – Значит, я не зря все это взял!

Он достал из огромного кармана куртки клубок каких-то светлых блестящих тряпок, а из другого кармана извлек картонку, в которую были воткнуты десятки иголок с шариками на концах.

– Что это? – удивились Глеб и Саша.

– Вешки, – ответил дядя Коля. – Вот вы как собирались дорогу отмечать? Палкой на глине стрелки рисовать? А если осыплется? Да и не видно таких рисунков в темном коридоре… А эти тряпки очень даже видны, тем более если на них фонариком посветить. Можно, конечно, их на полу оставлять, но вдруг крыса какая? А так прикрепил тряпку к стене булавкой и – милое дело!

С этими словами дядя Коля достал одну из «шариковых» иголок и наглядно продемонстрировал, как все должно выглядеть. Он вытащил из клубка небольшую тряпку и с помощью булавки прикрепил ее на стену коридора. Затем он направил фонарик на вешку, и та засияла под лучами света.

– Ну как? – поинтересовался довольный таксист.

– Дядя Коля, да вы кудесник! – восхищенно пробормотал Александр.

– Есть немного, – скрывая улыбку, произнес мужчина. – Ну а теперь и двигаться можно! А как только какая развилка покажется, буду отмечать, куда мы пошли.

– Что ж, вперед! – сказал Глеб и первым зашагал вдоль тоннеля.

Он шел и освещал путь фонариком. Вскоре впереди показалась та самая развилка, которая вела в небольшое помещение, где дед Матвей совершал обряды. Именно там он пытался изгнать языческого монстра из Глеба.

– Туда можно не ходить, – заметил московский журналист.

– Почему? – удивился дядя Коля. – Мне интересно посмотреть!

– Я там уже был, там – тупик, но если вам интересно – смотрите, а я подожду.

Таксист и Саша завернули в помещение и долго его осматривали. Глеб опасался, что они найдут на полу остатки пентаграммы и начнут о ней расспрашивать, но, очевидно, дед Матвей постарался замести все следы, поскольку ни дядя Коля, ни Александр ни о чем не спросили. Таксист лишь оставил вешку у развилки, и вся компания отправилась дальше.

Коридор петлял то вправо, то влево, потолок становился то выше, то ниже… Иногда нашим героям приходилось даже нагибаться, чтобы пройти вперед. Стены кое-где осыпались и были покрыты то ли плесенью, то ли грибком. Пахло сыростью…

– Это где ж мы сейчас находимся? – неожиданно спросил Саша. – Неужто под дном Сухоны?

– Именно, – кивнул Глеб, – чувствуешь, как влагой тянет.

– А если дно вдруг обрушится, и сюда вода польется? – дрогнувшим голосом произнес Александр.

– Сразу все не обрушится, а так… если по чуть-чуть – назад добежать успеем! – заверил его дядя Коля.

– И вообще, столько тысячелетий эти подземные ходы держались, с чего бы это они сейчас обваливаться начали? – заметил Глеб.

– Ну… в запустенье пришли, в упадок! Никто ими не пользуется, не укрепляет, не следит за ними, вот обрушения и могли начаться, – мрачно произнес Саша.

Дядя Коля присел на корточки и внимательно осмотрел пол тоннеля, ярко освещая его фонарем.

– Думайте, что хотите, – медленно проговорил он, – но этим ходом кто-то пользуется.

– С чего это вы взяли? – спросил Александр.

– Смотри, по центру глина утоптана, аж блестит! Значит, тоннель используют довольно часто, раз дорожку вытоптать успели.

– А вдруг это еще с тех времен осталось, когда входы открыты были, и жители города с берега на берег по подземному ходу переходили? – поинтересовался Глеб.

– С тех пор больше полувека прошло, и не говори мне, что за такой срок в сырой среде не произошло бы никаких изменений! Наверняка пол грибком бы покрылся, как и стены, а тут – идеальная тропинка!

– Может, это дед Матвей шастает? – предположил Саша.

– О, точно, – воскликнул Глеб. – Он иногда в лабиринты медитировать приходит.

– Смотрите сюда, – указал на пол дядя Коля, – это вам ничего не напоминает?

Глеб и Александр опустились на корточки и направили свет своих фонариков на глиняный пол. То, что они увидели, их ошарашило. На полу был четко отпечатан след, похожий на босую человеческую ступню. Только была она не прямая, а сильно закругленная и имела не пять, а четыре пальца.

– Что это такое? – испуганно спросил Саша.

– След! – спокойно ответил таксист. – И оставлен он был не так давно. Видишь, КТО-ТО наступил во влажную глину, и ее края не успели еще осыпаться. Какой странный отпечаток… Даже предположить не могу, кому бы он мог принадлежать. Но, судя по его размерам, этот КТО-ТО ничуть не меньше нас ростом. Пожалуй, нужно быть начеку!

Он положил фонарик на землю, встал и расчехлил ружье. Затем он закинул чехол за спину, а ружье и фонарик взял в руки.

10

Александр быстро захлопал ресницами и произнес:

– А может, здесь газ какой скопился? Тоннели-то сколько лет законопачены! Вот мы нанюхались, и мерещится нам всякая всячина…

– Вряд ли бы нам всем одно и то же мерещилось, – усмехнулся дядя Коля.

Внезапно Глеба посетило озарение: он вспомнил про кошек деда Матвея.

«Ну конечно, – подумал парень, – ведь когда кошки слепливаются в единое целое, их рост превышает средний рост человека. Лапы их я особо не рассматривал, но, скорее всего, они здесь и наследили, к тому же и от места, где дед Матвей ритуалы проводит, не так далеко!»

Он с облегчением вздохнул и сказал:

– Скорее всего, это не один, а два совмещенных отпечатка. Кто-то пальцами стопы вляпался, а кто-то – пяткой – под углом. Вот и получился странный след.

– Это ж кто тут босиком, интересно, ходит? – с ухмылкой поинтересовался таксист. – Неужто дед Матвей?

– Вполне вероятно, что и он, – пожал плечами Глеб. – Мало ли как ему нравится по лабиринтам передвигаться!

– Что ж, было бы хорошо. Но лишняя бдительность все же не помешает.

Саша, казалось, был успокоен словами своего друга, поскольку встал и бодро произнес:

– Тогда пора двигаться дальше. Кстати, никто не засек, сколько было времени, когда мы вниз спустились?

Дядя Коля посветил на свои часы фонариком и сказал:

– Сейчас половина двенадцатого, значит, мы уже больше двух часов под землей находимся.

– Блин, время летит! – сквозь зубы процедил московский журналист, поднимаясь на ноги. – Так и глазом моргнуть не успеешь, как уже нужно будет возвращаться.

– Все, пошли! – скомандовал таксист. – Только я, чур, впереди! Все-таки с ружьем… мало ли что или кто там встретится?

– Пожалуйста, – пожал плечами Александр.

Дядя Коля прошел вперед и двинулся по галерее дальше, освещая путь фонарем.

– Эх, жаль, у нас нет шахтерских касок с фонариками, – произнес он. – Как было бы удобно, если б руки свободны были!

– Кто ж знал, что мы в экспедицию отправимся, – усмехнулся Глеб.

– Нет, надо с этим что-то делать, – продолжил говорить таксист. – Ведь я даже и выстрелить нормально не смогу, фонарь мешает! А если его бросить, то куда стрелять?

Мужчина остановился и начал рыскать в своих карманах. Наконец он извлек небольшой моток веревки и перочинный нож.

– Слышь, Саня, – сказал дядя Коля, – иди-ка сюда. Видишь, у меня на куртке что-то вроде погон? Я сейчас под правый фонарик засуну, а ты примотай его веревкой как следует. Применим на практике «шахтерский вариант».

Александр кивнул и начал помогать таксисту. Они прочно привязали фонарь к амуниции дяди Коли, и тот довольно произнес:

– Ну вот, теперь и руки свободны! Плохо, что у вас одежда неподходящая, а то можно было бы что-нибудь соорудить.

– Будем надеяться, что нам с Саней оружие не понадобится, вы нас прикроете, если что, – пряча улыбку, заметил Глеб.

Внезапно впереди отчетливо послышался какой-то звук. Александр и Глеб, не сговариваясь, направили туда свет фонариков, а таксист вскинул ружье и прошептал:

– Не понадобится, говоришь?

Все трое замерли и несколько минут стояли прислушиваясь. Однако за этим ничего не последовало.

– Да перестаньте! – громко произнес Саша. – Наверняка кусок глины отвалился и упал, а мы тут уже панику сеем.

И он первым двинулся дальше. Дядя Коля сплюнул сквозь зубы, поднял ружье и последовал за парнем. Глеб еще некоторое время стоял и озирался по сторонам, но потом тоже присоединился к своим спутникам.

Они шли по длинному земляному коридору, который стал значительно шире, чем в начале. Кое-где виднелись небольшие завалы. Очевидно, стены в некоторых местах стали оседать, глина падала и образовывала кучи. Воздух стал намного тяжелее, запахло гнилью.

– Интересно, что здесь может так вонять? – спросил Александр. – Кругом ведь только сплошная земля.

– Забыл, что мы под Сухоной? Наверняка илом тянет, – произнес Гл е б.

– Ошибаетесь, молодые люди! – заметил дядя Коля. – Теоретически мы уже должны были пересечь русло реки. Значит, сейчас мы находимся где-то под землей на другом берегу. Погодите-ка!..

Таксист подошел к стене тоннеля, что-то там ковырнул и радостно заявил:

– Ну вот, смотрите! Я был прав!

В руках он держал черную корягу.

– Что это, дерево? – поинтересовался Глеб.

– Скорее то, что было когда-то деревом – перегнившие остатки. Отсюда и запах!

– Но это значит, что здесь где-то должен быть выход, – заметил Саша.

– Необязательно. Ведь мы не знаем, как далеко тянется этот подземный ход. Тем не менее, давайте поторопимся – время не ждет!

Дядя Коля пошел дальше, но уже через несколько шагов он остановился и воскликнул:

– Смотрите, здесь развилка!

Парни кинулись к нему и действительно обнаружили в стене коридора, за кучей осыпавшейся земли, большую дыру, явно не естественного происхождения. Саня наклонился и, выставив фонарь как можно дальше, попытался рассмотреть, что же находится внутри таинственного лаза. Через минуту он выпрямился и дрожащим от восторга голосом произнес:

– Похоже, это тот самый проход, который обнаружил мой отец в детстве. Там – длинный коридор, но не такой, как здесь, а выложенный камнем или кирпичами – точно не разглядел! Нужно забраться туда и все осмотреть!

– Погоди, – одернул его таксист. – Сначала этот тоннель досмотрим. Разбрасываться не стоит.

– Хорошо, – кивнул Александр. – К тому же, по рассказам отца, выход к Троице-Гледенскому монастырю должен быть совсем рядом.

– Странно, – пробубнил Глеб. – Получается, мы просто пересекли реку под ее дном и все? Никаких ответвлений, никаких помещений…

– Погоди расстраиваться, – усмехнулся дядя Коля. – Мы ж еще не все проверили.

И мужчины двинулись дальше…

Но менее чем через полчаса они уперлись в тупик. Саша подошел к стене, вставшей на их пути, осветил ее фонариком и радостно объявил:

– Вот и выход!

Глеб и дядя Коля поспешили к нему и начали изучать преграду.

– Точно, – произнес таксист. – Он и есть! Смотрите, как забетонировали, не поленились.

Он несколько раз со всего маху пнул стену, но та даже не шелохнулась.

– Интересно, зачем так усиленно «законопачивать» выход? – удивленно протянул Александр. – Словно от танков оборонялись…

– Может, было от чего… – пробормотал Глеб.

– В любом случае, мы знаем, что находимся сейчас у Троице-Гледенского монастыря, – заметил Саня. – И непохоже, чтобы здесь когда-нибудь проводились хоть какие-нибудь обряды. Элементарно – места не хватит!

– Ты о чем это? – не понял таксист.

– Да мы с Глебом читали, что когда-то в подземных ходах якобы сборища колдунов проходили. Для этого и полезли под землю – проверить! А тут – ничего…

– Что ж, отрицательный результат – это тоже результат! – заметил московский журналист. – Предлагаю вернуться к развилке и осмотреть дополнительный проход.

– Пошли, – кивнул дядя Коля и первым повернул назад.

У развилки таксист сначала вывесил вешку, а затем аккуратно пробрался в неширокий лаз.

– Ну, парни, – громко сказал он, – поздравляю! Этот тоннель совершенно не похож на наш. Вероятно, его строили для каких-то иных целей…

Глеб и Саша забрались в дыру и оказались в загадочном коридоре.

Потолки здесь были намного выше, чем в земляном тоннеле. Кроме того, на стенах сохранились следы каменной облицовки. Дядя Коля подошел к одной из стен, закинул ружье за спину и принялся пальцами очищать камни от грязи.

– Не поверите! – произнес он. – Это настоящий кирпич! Но кому было нужно под рекой устраивать подобный коридор?

– Кто его знает?! – пожал плечами Александр.

А Глеб усмехнулся и заметил:

– Возможно, это было нужно тому, кого люди и постарались законсервировать в подземельях.

– Хорош страшилки рассказывать, – толкнул его локтем Саша. – Дядя Коля и так на взводе.

Действительно, таксист снова снял ружье с плеча и настороженно всматривался в черноту коридора.

– А вы знаете, – тихо сказал он, – я заметил еще одну странную вещь: в первом тоннеле пахло сыростью. Было понятно, что мы находимся под дном реки, а здесь совершенно сухо, и воздух довольно свежий, как будто он откуда-то поступает.

– Дед Матвей рассказывал, что, вероятно, существуют еще входы в подземелье, которые просто не успели «законопатить» или не обнаружили, – произнес Александр.

– Вот это-то меня и беспокоит, – подчеркнул таксист. – Ведь этими тоннелями могли воспользоваться любые криминальные элементы. Здесь удобно хранить ворованные вещи, прятаться от закона, да и перекантоваться несколько дней можно, скрываясь от преследований… Так что ведите себя тихо. Если здесь кто-нибудь прячется, будет лучше, если мы услышим его первыми.

Парни понимающе кивнули и, стараясь создавать как можно меньше шума, двинулись дальше. Однако не прошли они и двадцати шагов, как коридор закончился небольшой площадкой, от которой вели в совершенно разные стороны три новых тоннеля.

– Вот те раз! – удивился дядя Коля. – И куда теперь идти?

Глеб и Саша тоже растерялись.

– А пошли, как все русские богатыри, прямо! – предложил Александр.

– Чтобы «убитому быть»? – улыбнулся Глеб. – Нет уж, давайте логически рассуждать: ходы все обследовать надо. Начнем, пожалуй, с крайнего правого. Дядя Коля, ты вешки ставить не забывай, а то, не дай бог, заблудимся. Кто его знает, куда эти галереи ведут?

– Согласен, – кивнул таксист. – Только поторапливаться надо. Мы уже под землей четыре часа проторчали. Учтите, что нам еще время на обратный путь понадобится.

– Тогда не будем мешкать, – сказал московский журналист и свернул в правый коридор.

Тем временем дядя Коля достал из кармана тряпки и одну из них приладил над площадкой в основном коридоре. Затем он последовал за Глебом и стал оставлять на стенах вешки через каждые сорок шагов.

– Зачем так часто? – удивился Саша.

– Да тут темнотища такая, что, боюсь, как бы мы ориентиры не потеряли, – ответил таксист.

Коридор все продолжался. Неожиданно в разные стороны от него стали отходить узкие тоннели. Входы в них встречались буквально каждые три-четыре шага. Глеб зашел в один такой ход, но тот, немного попетляв, уперся в непроходимую стену. Ему ничего не оставалось, как вернуться к своим товарищам. Попробовал он сунуться еще в пару подобных коридоров, но ситуация повторилась: тоннели рано или поздно приводили к тупикам.

– Что за чертовщина такая? – со злостью произнес Глеб. – Какому дураку нужно было это все делать?! Для чего рыли эти «аппендиксы»? Причем ведь все разные! Один в одну сторону петляет, другой – в другую!

– Прошу прощения, мои юные друзья, но время поджимает, – напомнил таксист. – Давайте не будем отвлекаться на эти мелкие галереи и ограничимся пока только основным подземным ходом.

– Хорошо, дядя Коля! – согласились парни.

Они отправились дальше по коридору. Неожиданно Александр лучом своего фонаря выхватил из темноты что-то блестящее впереди на стене. Он немедленно кинулся к этому предмету и с изумлением произнес:

– Так ведь это наша вешка!

– Не может быть, – не поверили ему Глеб и дядя Коля.

Они бросились следом за Сашей и внезапно вышли на небольшую площадку. Слева от них обозначились входы в еще два тоннеля.

– Дядя Коля, Саня! – сказал, задумавшись, московский журналист. – Кажется, все понятно. Мы зашли в правый коридор, а вышли из левого. Значит, мы шли по большому кругу. Поэтому и вешку нашу на выходе нашли.

– Что ж, считайте, два тоннеля мы уже проверили, – усмехнулся таксист. – Остался тот, который прямо идет.

– Я же говорил, что все богатыри прямо ходили, – заметил Александр.

Глеб вздохнул и зашел в средний тоннель.

По внешнему виду, он ничем не отличался от других ходов: те же кирпичи, тот же глиняный пол. Но все же что-то в нем было не так. Журналист стал освещать своды фонариком, но неожиданно тот потускнел.

– Батарейкам капут! – произнес Саня. – Нужно поменять.

Он вытащил из кармана новые батарейки и вставил их в фонарь.

– Значит, скоро и вашим крышка будет, – сказал Александр, обращаясь к дяде Коле.

Как бы в ответ на его слова фонарь таксиста стал гаснуть.

– Эй, парни, – обеспокоенно проговорил дядя Коля, – у меня фонарь на шесть часов работы рассчитан. Получается, это время мы под землей уже проторчали. Пора возвращаться! Не хотелось бы застрять где-нибудь под Сухоной без осветительных приборов.

– Не волнуйтесь, у меня же аккумуляторная лампа еще имеется, – напомнил Александр.

Тем временем таксист закинул ружье за спину, отстегнул фляжку и сделал пару глотков воды.

– Странно, – пробормотал он. – Ну-ка, Глеб, дай мне твоей водички попить.

– Пожалуйста, – сказал журналист и отвязал от ремня бутылку.

Дядя Коля открутил пластиковую пробку и снова сделал пару глотков.

– Черт! – произнес он тревожным голосом. – Со мною что-то случилось. Я не чувствую воды!

– Что значит «не чувствуете воды»? – не поняли парни.

– А то и значит – не чувствую! Ни вкуса, ни запаха, ни «мокрости»…

Таксист побледнел и оперся рукой о каменную стену тоннеля.

– Словно воздух глотаю… – продолжил говорить он.

– Дайте-ка мне бутылку, – попросил Глеб.

Дядя Коля протянул ему баклажку. Парень взял ее в руки и осветил со всех сторон фонарем. Через прозрачный пластик было видно, как плещется вода. Московский журналист наклонил бутылку и плеснул немного себе в ладонь. Вода заполнила его руку, но он ее не ощутил. Глеб замер в замешательстве: с одной стороны, он четко видел воду, но с другой – совершенно ее не чувствовал, как будто в его ладони не было ничего, кроме воздуха.

– Дядя Коля, успокойтесь, – сиплым голосом произнес парень. – Я тоже воду не чувствую. Вернее, я ее вижу, но не могу ощутить. Очевидно, мы оказались там, где изменились свойства воды.

Он поднес ладонь ко рту и попытался выпить ее содержимое. Однако ничего не получилось. Глеб просто сглотнул воздух.

– А ты знаешь, что это означает? – с кривой усмешкой спросил таксист. – Это значит, что если мы застрянем в лабиринтах, мы попросту умрем от жажды, поскольку наши организмы отказываются впитывать в себя влагу.

Парень кивнул и заметил:

– В таком случае давайте немного пройдем по этому коридору, а затем двинемся домой.

– Согласен, – кивнул Александр. – К тому же ничего интересного мы все равно не нашли. А теперь дайте мне с водой поэкспериментировать!

Он выхватил бутылку из рук Глеба и случайно выплеснул часть содержимого на пол. К общему удивлению, вода не намочила пол, а застыла небольшой лужицей примерно в одном миллиметре от земли. Саша опустил в нее руку, и рука легко легла на пол, совершенно свободно пройдя через воду, как будто той и не было. Но дальше произошло еще более интересное событие…

«Лужица» вокруг руки Александра внезапно стала матовой и постепенно исчезла прямо на глазах удивленных мужчин, не оставив после себя ни следа.

– Прикольно! – сказал Саша. – Однако хорошо, что я пить не хочу.

– А я вот «похачиваю», – произнес дядя Коля, – так что не будем терять времени и двинемся дальше.

Он пошел первым, за ним последовал Александр. Глеб повозился еще некоторое время, чтобы привязать бутылку к ремню. Сначала он хотел ее выкинуть, но потом решил взять с собой и проверить воду на выходе из подземного хода. Его спутники ушли довольно далеко, когда журналист, наконец, двинулся дальше. Внезапно он ощутил чье-то присутствие за своей спиной. Парень резко обернулся и осветил тоннель. Что-то большое и черное метнулось в темноту.

– Эй, кто здесь? – взволнованным голосом крикнул Глеб.

Его нос уловил резкий запах прелой шерсти.

– Дядя Коля, Саня! – снова закричал журналист. – Подождите меня!

Он резко повернулся и бегом бросился за своими спутниками. Те поджидали его у очередной развилки.

– Что случилось? – поинтересовался таксист. – Орешь как резаный…

– Дядя Коля, – задыхаясь от быстрого бега, произнес Глеб, – мы здесь не одни. Там сзади КТО-ТО был! И запах от него такой мерзкий, как в грязном зоопарке после дождя… прелой шерстью воняет…

– А тебе не показалось?

– Да какое там!

В этот миг кто-то бросился на мужчин из темноты. Дядя Коля одним движением перекинул ружье из-за спины в руки и выстрелил.

Раздался жуткий визг и хрипение. Парни кинулись вперед и выхватили светом фонариков валяющуюся на полу тушу огромной черной… собаки. Шерсть на ее теле свалялась клочьями и ужасно воняла. Само животное выглядело крайне изнеможденным, не смотря на внушительные размеры.

– Что это?! – не поверил собственным глазам Александр. – Собака? Откуда!

– Судя по ее нездоровому внешнему виду, – заметил Глеб, – псина провалилась в подземный ход и никак не могла выбраться. Вероятно, она бегала по тоннелям в поисках пищи и выхода, но абсолютная темнота и ужасный голод сделали свое дело – животное сошло с ума! Вот оно и бросилось на нас.

В этот момент к журналистам подошел дядя Коля и тоже принялся внимательно осматривать собаку. Через минуту он сказал:

– Возможно, ты и прав, Глеб, и животное, действительно сошло с ума от темноты и голода, но как тогда объяснить эти жуткие рваные следы от когтей на его спине?

И таксист направил свет своего фонаря на холку псины.

Только сейчас парни увидели страшные кровавые борозды, идущие вдоль всего хребта мертвой собаки.

– Поскольку я – охотник, – продолжил говорить дядя Коля, – могу вас уверить, что это не случайные царапины и не раны от ударов о камни, а именно следы от когтей крупного хищника. Будь мы в лесу, я бы предположил, что их оставил медведь, но тут под землей… Я теряюсь в догадках. Скорее всего, собака действительно случайно провалилась под землю и немного оголодала, но бросилась она на нас не из-за этого. Похоже, животное было так напугано, что предпочло напасть первым, нежели быть съеденным каким-то чудовищем.

– Вы намекаете, что в тоннелях КТО-ТО есть? – дрогнувшим голосом спросил Александр.

– Я говорю лишь то, что я говорю, – мрачно произнес таксист. – Лучше уж, ребятки, нам убраться отсюда поскорее подобру-поздорову.

– Но мы еще не нашли… – ляпнул Саша и осекся.

Дядя Коля внимательно на него посмотрел и поинтересовался:

– Не нашли ЧТО?

Парень замялся и виновато взглянул на Глеба. Тот махнул рукой и сказал:

– Ладно, чего уж там! Сказал «а», говори и «б»…

Александр кивнул и произнес:

– Дело в том, дядя Коля, что мы здесь не просто на экскурсии. Нам найти надо кое-что…

– Кто бы сомневался, – усмехнулся таксист. – Ну так рассказывайте, какие сокровища таят в себе мрачные подземелья Сухоны и Юга.

– Не сокровища это, – заметил Глеб. – Пентаграмма! Обряды здесь колдунами проводились, а мы должны были место отыскать.

– На кой хрен?

– Объяснять долго. А если коротко сказать – не поверите!

– И все же?

– Для того, чтобы закрыть проход в параллельный мир! – выпалил Александр.

Дядя Коля с изумлением и испугом посмотрел сначала на него, потом на Глеба и медленно протянул:

– Вон оно, значится, как!

Затем он сделал шаг назад и сказал:

– Вы, парни, того… подземных газов, похоже, нанюхались… Пошли-ка обратно, пока не поздно! А то фонари сядут, и пропадем мы тут в темноте…

– Сказал же – не поверите! – криво усмехнулся Глеб. – Но уйти мы сейчас не можем – последний тоннель остался. Однако и вас задерживать не станем. Хотите – возвращайтесь! Ружье у вас есть, да и стреляете вы метко…

С этими словами московский журналист пнул тушу мертвой собаки. После этого он обернулся к своему другу и сказал:

– Пойдем, Сань, время дорого.

И направился дальше по темному ходу. Александр кивнул и двинулся следом. Таксист остался на месте…

Тем временем тоннель вдруг резко пошел вниз.

– Что за фигня?! – с возмущением произнес Саша. – Ладно сейчас – под горку, а назад-то вверх идти придется!

– Ничего, надеюсь, недолго осталось, – заметил Глеб.

И действительно, внезапно парни вышли на абсолютно ровную площадку. Они прошли немного вперед и огляделись…

Площадка была идеально круглая и хорошо утоптанная. От нее в разные стороны разбегалось множество подземных галерей, как лучи от солнца. В самом центре в пол была врыта каменная «воронка», обложенная со всех сторон гладкими овальными булыжниками.

– Глеб, что это? – указал на нее Александр.

Журналисты бегом бросились к странному сооружению и принялись рассматривать его со всех сторон.

– Увы, мой друг, на пентаграмму это не похоже! – наконец заявил московский журналист. – Но этим местом точно для чего-то пользовались. Может, жертвы приносили…

– Жертвы? – вздрогнул Саша. – Слушай, Глеб, дядя Коля был прав. Нужно назад возвращаться, хватит на сегодня приключений. Пошли!

Он выпрямился и огляделся по сторонам. Через минуту он с ужасом спросил:

– Глеб, а из какого хода мы с тобой пришли?

Журналисты немедленно стали освещать все вокруг, но все тоннели, выходящие на площадку, были абсолютно одинаковыми.

– Мать твою! – выругался Глеб. – Туристы хреновы! Мы ж с тобой даже вешку не оставили! Что теперь делать будем?!

– Точно, – приуныл Александр. – Этим же дядя Коля занимался.

– О! Молодец! – воскликнул московский журналист. – Ну-ка, давай по-быстрому, забегаем в каждый проход и зовем таксиста. Может он еще недалеко ушел, услышит нас и на помощь придет.

И парни принялись носиться по площадке, забегая в каждую галерею и вопя изо всех сил: «Дядя Коля! Мы заблудились!»

Они промчались по кругу и снова вышли к воронкообразному сооружению.

– Подождем немного, – сказал Глеб. – Если дядя Коля услышал, то ему нужно время, чтобы сюда добраться.

Парни уселись в центре площадки прямо на землю и принялись ждать.

– Сколько ходов насчитал? – неожиданно спросил Саша.

– Тринадцать…

– Прямо как мест силы из рассказа деда Матвея, – усмехнулся парень.

Они подождали немного, но таксист так и не появился.

– Все правильно, – медленно произнес Глеб, – он не придет.

– Почему?

– Да потому, что мы сюда спускались, значит, назад – горка звуку путь перекрывает. Зря мы кричали… Он нас просто не услышал!

В этот миг фонарик московского журналиста стал медленно гаснуть.

– Сколько пар батареек у тебя еще осталось? – спросил Глеб Александра.

– Одна, но я ее сейчас в твой фонарик поставлю. Давай сюда!

Саша заменил батарейки и сказал:

– Ну все, Глеб, пора отсюда выбираться! Вставай, будем выход искать.

Он отдал фонарь своему другу, и они поднялись на ноги.

– Знаешь, Сань, придется нам немного поднапрячься, – произнес московский журналист. Постарайся вспомнить все детали: где и что ты видел, когда мы из нашего хода вышли? Любые, малейшие зацепки могут помочь нам выбраться отсюда.

Александр думал несколько минут и наконец сказал:

– Да ничего особенного, если не считать того, что в нашем тоннеле туша убитой собаки валяется.

– Умница! – обрадовался Глеб. – Как же я про нее-то забыл! Сделаем так: будем по очереди каждый проход исследовать и отмечать его булыжником. А как только псину найдем, так сразу и домой двинем.

– Но мы же не знаем, на каком расстоянии находится это место от площадки.

– Будем двигаться примерно полчаса по тоннелю. Этого времени «за глаза» хватит, чтобы до собаки дойти. Если же туши не будет, то поворачиваемся и идем в другой проход.

– Ты не учитываешь, что мой фонарь скоро погаснет, ведь я батарейки уже давно поменял, а лампы хватит только на шесть часов, если верить китайцам. Здесь же тринадцать коридоров, мы просто физически не успеем обследовать их всех при свете. А как мы вернемся назад в абсолютной темноте?

– Надеюсь, дядя Коля тоже это осознает, – усмехнулся Глеб, – и пришлет нам на подмогу спасателей. Кроме того, будем экономить свет.

И он выключил свой фонарь. Сразу стало заметно темнее. Московский журналист взял один из булыжников, лежащих вокруг воронки, и направился к первому тоннелю. Саша поспешил за ним. Парни положили камень у входа и зашли в галерею. Она ничем не отличалась от того коридора, по которому они пришли, и сначала друзья даже воспряли духом, надеясь, что «на удачу» выбрали нужное направление. Но время шло, а туша собаки так и не появлялась. Журналисты поняли, что ошиблись ходом. Они немедленно повернули назад и вернулись на площадку. Глеб снова взял булыжник, и парни двинулись к следующему тоннелю. Со вторым получилось то же самое: никаких следов убитой псины обнаружено не было. Когда наши герои возвращались на площадку, внезапно стал меркнуть фонарик Александра.

– Гори, сволочь! – злобно воскликнул журналист и начал бить рукояткой фонаря по своей руке.

Тот ненадолго разгорелся. Парни успели вернуться на площадку и начать осмотр третьего хода. Однако здесь фонарик погас уже окончательно. Пришлось Глебу зажигать свой.

– Какие же мы ослы с тобой, Саня! – сквозь зубы произнес московский журналист. – Нужно было с самого начала экономить батарейки.

Александр промолчал и лишь быстрее зашагал по галерее. Собаки найдено не было…

Когда парни возвращались назад, за их спинами внезапно раздался какой-то громкий шорох. Глеб быстро повернулся и выхватил светом фонарика какое-то крупное существо, которое тут же метнулось в темноту.

– Что это? – дрогнувшим голосом спросил Саша. – Похоже на медведя.

– Или на крупную гориллу, – побледнев, произнес Глеб. – В любом случае, это точно не собака! Вряд ли собака на двух лапах бегать сможет.

Он передал фонарик в руки своему другу, а сам, сняв с плеча ружье, осторожно двинулся в темноту – туда, где исчез жуткий пришелец.

– Ты что, сдурел? – зашипел ему вслед Александр. – Хочешь, чтобы он тебя на куски разорвал?!

– Нельзя за спиной оставлять врага, он может напасть в самый неподходящий момент.

Глеб приблизился к тому месту, где они заметили существо, и посмотрел на пол:

– Саня, – тихо сказал он, – подойди ближе! Плохо видно…

Александр тоже подошел к страшному месту и осветил его фонариком. К ужасу парней, они увидели на полу точно такие же закругленные следы, какие обнаружили в самом начале своего путешествия – у выхода из подземного хода.

– Ок-казывается, это не Д-дед Матвей шастает, – заикаясь, произнес Саша. – Это КТО-ТО другой!

И он вытащил из ножен дедовскую саблю. В туже секунду в тоннеле раздался то ли визг, то ли крик, и что-то большое и мохнатое метнулось к парням. Глеб нажал на курок, но ружье не выстрелило – парень забыл снять его с предохранителя. Зато бледный Александр с диким воплем взмахнул саблей и полоснул по чему-то огромному…

Нападающий взревел так, что парни оглохли, затем он размахнулся и выбил саблю из рук Саши, после этого со всего маху ударил Глеба, стоящего прямо перед ним. На счастье журналиста, удар пришелся как раз по двухлитровой баклажке с водой. Огромные когти существа распороли пластик, как какую-то тонкую материю, и из всех дыр брызнула вода. Сам Глеб отлетел и упал на пол подземного хода. Он тут же снял ружье с предохранители и выстрелил. Очевидно, пуля лишь зацепила монстра, поскольку тот взревел еще громче и вновь двинулся на московского журналиста. Шел он на двух задних лапах, но при тусклом свете фонаря, который постоянно мелькал (очевидно, Александр суетно передвигался), Глеб никак не мог его разглядеть. Он снова вскинул ружье и выстрелил. Чудовище вновь заорало на весь тоннель. Оно зашаталось, но затем продолжило идти к парню. «Нужно перезарядить ружье!» – мелькнула мысль в голове Глеба. Он принялся судорожно хлопать себя по карманам, но впопыхах никак не мог нащупать патроны. Монстр задрал лапы вверх и издал душераздирающий вопль, собираясь броситься на парня. Но в тот миг, когда Глеб уже зажмурил глаза, готовясь к неизбежному, неожиданно раздались сразу два выстрела. Существо охнуло, осело, а потом как-то неловко упало на пол тоннеля.

Московский журналист открыл глаза и не поверил сам себе. Перед ним стоял… дядя Коля, собственной персоной!

– Дядя Коля, – пересохшими от страха губами прошептал Глеб, – спасибо!

– Дядя Коля! – закричал из тоннеля Саша.

Через минуту парень перепрыгнул через труп чудовища и повис на шее у таксиста.

– Саня, ты это брось! – пряча улыбку, заметил мужчина. – Ты – не барышня, а я – не твой кавалер, чтобы терпеть телячьи нежности!

– Дядя Коля, – всхлипывая, произнес Александр, – я ж от радости! Думал, забьет нас здесь эта зверюга!

– А как вы тут оказались? – спросил, поднимаясь, Глеб. – Вы ж домой пошли?!

– Да разве мог я вас, двух дураков, одних оставить? – усмехнулся таксист. – Вы ж, паразиты, даже вешки не оставляли! Еле нашел… Ну-ка пойдемте, нашего гостя рассмотрим!

И мужчина первым отправился к монстру…

Тот лежал ничком, и его морда была спрятана под длинными черными клочьями шерсти. Дядя Коля с усилием перевернул его на спину и с ужасом произнес:

– Парни, кажись, я человека убил!

Глеб и Александр немедленно бросились к своему спутнику. То, что они увидели, потрясло их до глубины души! Перед ними лежал, пусть заросший шерстью, но все же… человек! У него был высокий рост – около двух метров. Руки были довольно длинными, а ноги имели закругленные ступни – очевидно, с такими ногами было удобнее перемещаться по лабиринтам. На лице шерсти почти не было. Сильно выделялись надбровные дуги, а также нижняя челюсть. Нос был плоским и широким, а губы – тонкими, почти незаметными.

– Может, это обезьяна? – с надеждой произнес Саша.

– Где ты видел у обезьян такое лицо? – прошептал таксист. – Тут же четко видно, что это лицо, а не морда!

– Это йети! – медленно проговорил Глеб. – Снежный человек, по-нашему!

– Похож… – задумчиво сказал дядя Коля. – Только что он здесь делает? Мы же не в горах где-нибудь!

– Дед Матвей рассказывал, что в лабиринтах могла сохраниться деградировавшая человеческая ветвь, – заметил московский журналист. – Это потомки тех, кто скрывался под землей от сильного космического излучения.

– Так чего ж ты молчал! Друг называется! – обиженно воскликнул Александр.

– Да не поверил я ему! Сам подумай, как могли люди выжить под землей? К тому же прошло столько тысячелетий!

– А они не только выжили, но и прекрасно приспособились, – усмехнулся таксист. – Но почему в этих местах? Раньше их здесь не встречали…

– Кто его знает? – пожал плечами Саша. – Может, и встречали… Не зря же выходы таким толстым слоем бетона законопатили.

В этот момент фонарик дяди Коли начал гаснуть.

– Вот черт! – выругался мужчина. – Батарейки некачественные подсунули! Он должен был работать шесть часов.

Однако ругань не помогла, и свет постепенно угасал.

– Парни, нам пора возвращаться! – очень серьезно сказал таксист. – В этих лабиринтах, в темноте мы почти бессильны. Так что не будем задерживаться, пока не примчались соплеменники этого «снежного человека».

Он немного помолчал и добавил:

– Надеюсь, вы рассказали все, или я еще чего-то не знаю?

Глеб кивнул и медленно произнес:

– Кое-что вы еще не знаете, дядя Коля. Это касается меня! Вы вообще атеист или в Бога верите?

– Какое это имеет отношение к делу? – удивленно спросил таксист.

– Идемте к площадке, по пути расскажу…

И мужчины двинулись по тоннелю, периодически останавливаясь и прислушиваясь: не преследуют ли их страшные обитатели подземелий.

– Дядя Коля, я жду ответа на мой вопрос, – повторил Глеб. – Вы верующий?

– Да я бы так не сказал, – пожал плечами таксист. – Молиться в церковь я не хожу, церковные праздники не отмечаю.

– Значит, атеист?

– Тоже промах. Наверное, есть все-таки что-то Высшее, что создало всех нас.

– Так вот, дядя Коля, вынужден вас разочаровать. Это не что-то Высшее создало всех нас, а мы сами и есть то Высшее, что создало все вокруг, включая и Землю.

– Ты о чем это, парень?

– Пытаюсь коротко посвятить вас в истоки мироздания.

– Чушь ты какую-то несешь, Глеб!

– Вовсе нет, только объяснять все у меня нет времени. Посмотрите на меня, что вы видите?

– Вижу бестолкового молокососа, который болтает всякую ерунду.

– Я не об этом. Посмотрите на меня внимательно! Ваш фонарик сел, мы идем только при свете одного фонаря, однако в тоннеле почти светло. Почему?

Только теперь таксист обратил внимание на то, что от Глеба исходит довольно яркое оранжевое свечение.

– Ты… ты светишься! – испуганно проговорил он.

– Именно! – кивнул московский журналист.

– Глеб, что с тобой? – закричал Саша. – Ты плохо себя чувствуешь?

– Очевидно, я перенервничал с тем йети. А дед Матвей предупреждал, что этого делать нельзя, поскольку я могу привлечь сущностей из параллельного мира.

– Что? – закричал Александр. – И что мы сможем с ними сделать?! Их ведь пулей не возьмешь!

– Знаю, Саня, поэтому и спешу. Пока я себя контролирую. Но не беспокойся, как только я почувствую, что становлюсь для вас опасным спутником, я вас предупрежу.

– Парни, о чем это вы? – удивленно спросил дядя Коля.

– О Высшем, – усмехнулся Глеб.

– Дядя Коля, мы потом вам все объясним, а теперь очень быстро возвращаться нужно, – затараторил Саша. – В Глебе монстр древний живет, и если он вырвется, нам с вами не сдобровать, да и Глебу тоже. Но самое ужасное, что мы сейчас являемся хорошей приманкой для энергетических сущностей параллельного мира.

– Чего-чего? – вытаращил глаза таксист. – Да вы, парни, вижу, совсем от страха рехнулись! Несете всякую ахинею.

– Думайте, что хотите, только давайте поторопимся!

Мужчины вышли на знакомую площадку, и тут из соседнего тоннеля раздался какой-то шипящий звук и вырвался огромный столп пламени…

11

– Что это? – воскликнул Александр. – Никак монстры нарисовались?

– Похоже на то, – пробормотал Глеб.

Он на секунду замер, затем повернулся к своим спутникам и твердо сказал:

– Дядя Коля, Саня!.. Уходите! Только отметьте для меня вешкой коридор, ведущий к выходу. Я присоединюсь немного позже…

– Сдурел? – закричал Саша. – Они же сожгут тебя! Нужно бежать вместе!

– Поздно. Они чувствуют мою вторую сущность!

Как бы в ответ на его слова площадка содрогнулась, и из другого тоннеля тоже взметнулся огонь.

– Что за хрень? – произнес таксист.

– Уходите, мать вашу! – заорал Глеб и с силой толкнул с площадки Саню и дядю Колю. – ИМ я нужен! Валите отсюда!

– Но… – попытался возразить Александр.

Однако когда он взглянул в безумные глаза своего друга, то просто кивнул, схватил таксиста за руку и потащил за собой. Глеб увидел, как они скрылись в одном из ходов, и облегченно вздохнул. Но тут его охватил ужасный жар. Журналиста затрясло, как в лихорадке. Зубы начали выстукивать частую дробь.

– Боже, как паршиво-то! – прошептал парень.

Он попытался взять себя в руки, но его, без преувеличения, согнуло пополам от ужасной желудочной колики.

Глеб, едва держась на ногах, направился к центру площадки. Огненные столпы стали вырываться и из других тоннелей.

– А, братцы, за моей душой пожаловали! – безумно ухмыляясь, бормотал журналист. – Энергетическая подпитка нужна? А хрен вам! Не боюсь я вас!

Его снова скрючило, и чтобы не упасть, парень уселся прямо на один из булыжников у воронки. Площадка продолжала содрогаться, но Глебу казалось, что это трясется его тело. Пламя из тоннелей уже не просто вырывалось, а горело постоянно. Его языки почти доставали журналиста, но он ничего не ощущал. Жар настолько поглотил его, что его разум начал отключаться. И тут среди огненных всполохов показались ужасные создания. Они были так уродливы, что человеческий разум воспринимал их с трудом. Их очертания постоянно менялись: то они были похожи на исполинских птиц, то на демонов, то на ящеров. Но размеры оставались постоянными и весьма внушительными. Они пытались пробиться к сознанию Глеба, но тот был практически в отключке и совершенно ни на что не реагировал. Это разъярило созданий, и они принялись жечь парня огнем. Но, как ни странно, ни один из языков пламени не причинял ему вреда. Они проходили сквозь журналиста, не оставляя на нем и следа. В то же время оранжевое свечение вокруг него становилось все сильнее и интенсивнее…

Неожиданно Глеб пошатнулся и неловко упал набок. Он приоткрыл глаза и увидел, что где-то повредил руку, и сейчас по его ладони сбегала большая капля густой, почти черной крови. Парень засмотрелся на нее. Она долго и медленно съезжала по его пальцам, перебираясь от мизинца к указательному, и, наконец, собравшись с силами, зависла в воздухе. Журналист поймал себя на мысли, что его рука находится как раз над «воронкообразным» сооружением, но не придал этому никакого значения. И вот капля крови оторвалась от указательного пальца Глеба и, как в замедленной съемке, полетела вниз – в воронку!.. Она исчезла в отверстии, и в ту же секунду повеяло прохладой. Монстры завопили и немедленно начали отступать к тоннелям. Московский журналист с усилием приподнялся на локте и огляделся…

Он увидел, что из нескольких проходов на площадку «заползает» какой-то плотный белый туман. Один из монстров не успел скрыться в своем тоннеле, и теперь метался, стараясь избежать соприкосновения с белыми клубами.

Глеб ощущал такую слабость, что даже и не пытался спрятаться. Когда туман достиг его лица, он просто закрыл глаза и расслабился…

Парень не знал, сколько прошло времени, прежде чем он пришел в себя. Он открыл глаза и увидел, что лежит на той же площадке возле воронки. Он приподнялся на локте и огляделся: вокруг него на расстоянии трех-четырех шагов повсюду горел огонь. Нечеловеческими усилиями Глеб заставил себя подняться на ноги. Он находился в центре огненного кольца. Но то, что он увидел за языками пламени, привело его в ужас. За огнем по кругу стояли тринадцать худощавых белобородых старцев в длинных светлых одеяниях.

«Откуда они взялись? – подумал журналист. – Никак у меня предсмертные видения начались?»

Он зажмурился и несколько раз потряс головой, но когда снова открыл глаза, старцы не исчезли. Более того, они подняли руки вверх и начали что-то монотонно бубнить. Глеб не понимал, о чем они говорят, хотя язык казался ему знакомым. Внезапно его посетило озарение.

– Ну, конечно! – сказал он сам себе. – Дед Матвей предупреждал, что в подземных ходах при энергетическом всплеске может происходить наслоение одной реальности на другую. Похоже, я оказался в параллельном мире!

– Дедушки! – закричал он. – Спасите меня! Меня тут монстры атаковали!

Он сделал шаг к огненному кольцу, но старики внезапно зашипели, как змеи, и направили ладони рук на журналиста. Глеб не понял, что произошло, но его словно приклеили в определенной точке пространства. Он не мог двинуться, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Глаза его тоже перестали моргать.

«Что же вы делаете, придурки!» – в отчаянии подумал парень.

И вдруг он вновь почувствовал сильный жар, который охватил все его тело. В желудке опять начались жуткие колики, и сильная боль начала распространяться по его телу.

«Старички, что же вы делаете, окаянные!» – мысленно кричал Глеб.

Но тело его не слушалось, оно не двигалось и не издавало ни звука…

Страшная боль поднималась от желудка к голове парня, при этом от жара он весь взмок как мышь. Оранжевое сияние уже не просто распространялось от его тела, а исходило мощными волнами, с каждым разом все интенсивней. Голова Глеба разболелась так, что он уже плохо соображал, и единственным его желанием стало сбежать, исчезнуть, скрыться от этой невыносимой боли. Он стиснул зубы так, что услышал, как они скрипнули друг о друга. Внезапно журналисту показалось, что его голова… раскололась надвое.

«Когда же это все прекратится?» – мелькнула у него мысль.

И вдруг боль отпустила. Глеб попробовал шевельнуться и неожиданно легко подпрыгнул в воздух.

– Я свободен! – закричал он что есть мочи, но своего голоса не услышал.

Зато увидел, как безвольно упало его собственное тело на пол площадки недалеко от воронки.

– Что такое? – не понял журналист.

Он уставился на свои руки, но они были какими-то зыбкими, полупрозрачными и… ярко-оранжевого цвета! Он взмахнул рукой, и огромный язык пламени взметнулся к потолку помещения. Старики, заметив это, немедленно взялись за руки и принялись хором твердить странный заговор.

В этот момент Глеб заметил, что из отверстия в каменном полу начинает расти вихревая воронка, которая с каждым разом все больше и больше увеличивается в размерах. И вдруг он почувствовал, что его начинает затягивать в этот вихрь.

– А-а-а! – заорал он. – Так вот, значит, что! Вы от меня избавиться решили? Ну нет! Так просто я не сдамся!

И он заметался внутри огненного кольца. Несколько раз журналист пытался войти в собственное тело, лежащее на каменном полу, но словно какая-то более мощная сила вышвыривала его назад. И тут его потянуло в воронку…

Старики продолжали громко бубнить непонятные слова, а парня закрутило по кругу.

– Господи! – завопил он. – Сделай же что-нибудь!

Но ничего не произошло, а вихревая воронка начала сжиматься и исчезать в каменном сооружении.

– Так, спокойно! – попытался взять себя в руки Глеб. – Дед Матвей сказал, что Бог – в каждом из нас. Значит, я – БОГ! Я все могу!

И журналист начал орать что есть мочи:

– Я – БОГ! Я – БОГ! Я ВСЕ МОГУ!

В какой-то момент вихрь немного ослаб, и этого мгновения было достаточно для парня, чтобы вырваться из ловушки и рвануть к огненному кольцу. Похоже, старики не ожидали подобного финта с его стороны, поскольку они растерялись и перестали петь. Огненное кольцо тут же опало, и Глеб вырвался за его пределы. Старики жутко завопили и бросились за журналистом следом, но он не стал их дожидаться и метнулся в тоннель, в котором недавно скрылись Александр и дядя Коля. Парень пулей летел по коридорам, даже не задумываясь, каким способом он перемещается. Он так разогнался, что при выходе из тоннеля, обнаруженного отцом Саши, в тоннель, проходящий под Сухоной, немного не рассчитал угол поворота и со всего маху врезался в стену. Каково же было его удивление, когда он с легкостью прошел через глиняно-кирпичный затор и все-таки оказался в тоннеле под Сухоной.

– Черт! Что это со мной? – в ужасе пробормотал Глеб.

И тут он вспомнил, что его физическое тело осталось лежать у воронки, в помещении с белобородыми стариками.

– Мать вашу! – выругался журналист. – Я что, умер?

Он начал метаться по коридору, и от него стали отрываться языки пламени.

– Не, не, не… – бормотал парень. – Просто эти калики перехожие выбили меня из моего собственного тела. Нужно вернуться и снова забраться в него!

Но тут он вспомнил, что когда попытался это сделать, какая-то сила выпихивала его наружу.

– А ведь в моем теле кто-то есть… – прошептал Глеб. – И, кажется, я догадываюсь, кто. Похоже, мы с этим парнем поменялись сущностями! Я занял место огненного монстра, а он внедрился в мое физическое тело, гад! Вероятно, стариканы пытались изгнать языческое чудовище из меня и что-то напутали. Хотели как лучше, а получилось как всегда! Что же делать? Что теперь делать?

Наконец, немного успокоившись, журналист решил вернуться к воронке и посмотреть, что там происходит. Он понесся назад по темным коридорам к месту проведения обряда, но когда вырвался на площадку – там уже никого не было. Но самое ужасное было то, что исчезло и тело Глеба. Испуганный парень начал метаться по всем тоннелям, но никаких следов стариков не обнаружил. Зато он несколько раз натыкался на йети, которые при его приближении удирали, вопя от ужаса.

– Вот тебе и барьер под Двиной, – со злобой бубнил журналист. – Эти зверюги шляются где попало, и хоть бы хны! Не заметно, что они чего-то боятся, кроме меня!

И тут на него накатила истерика. Глеб принялся хохотать.

– Ну вот! – выкрикивал он. – Хоть какая-то польза от моего нематериального тела!

Затем на него навалилась ужасная тоска.

– Господи, – причитал он, – за что ты меня так наказал?

Затем он задумался и произнес:

– Постой-ка, Глеб! Ведь БОГ – это Я! Значит, я сам себя наказал, и нечего к кому-то с упреками лезть. Но раз я себя наказал, значит, я могу и сам себя поощрить, обрушить на себя, так сказать, манну небесную. Нужно только сообразить – как? Ведь дед Матвей рассказывал…

И тут журналист осекся и закричал:

– Точно! Дед Матвей! Нужно срочно обратиться к нему за советом!

И не раздумывая больше ни секунды, парень помчался к выходу…

Он легко выбрался наружу, даже не воспользовавшись площадкой, которая выкидывала из подземного хода. Глеб попросту выскользнул сквозь потолок тоннеля на улицу – к Клубу речников.

Была ночь. Над головой ярко светили звезды.

«Наверное, уже около полуночи, – подумал журналист, – что ж, я немного задержался. Но, надеюсь, Саня и дядя Коля еще сидят у деда Матвея. Посмотрим, что они скажут по моему поводу…»

И он отправился к дому старика через сквер. Глеб двигался по привычке, так, как он делал это в своем физическом теле – то есть шел. Но ходьба у него была несколько странная: во-первых, парень не чувствовал своих шагов, он словно парил над землею; во-вторых, при каждом его шаге на траве и земле отпечатывался огненный след. Огонь быстро гас, но следы продолжали дымить, и вскоре за журналистом уже тянулась целая цепочка из таких «дымящихся следов». Наконец он добрался до дома деда Матвея. В кухне горел свет…

«Значит, еще не полночь! – подумал Глеб. – Иначе дом был бы темным. Вряд ли дед Матвей нарушил свои традиции…»

Он подобрался к кухонному окну и заглянул внутрь. Старик сидел за столом, боком к журналисту, и держал на коленях кота Жорика. Неожиданно кот прижал уши, повернулся к окну, сквозь которое заглядывал Глеб, и страшно зашипел.

– Что ты, что ты, – попытался успокоить его дед Матвей. – До полуночи еще время есть, так что, не нервничай!

И тут московский журналист увидел то самое ружье, которое давал ему в дорогу старик. Оно стояло, прислоненное к шкафу. Глеб мог поклясться, что не больше часа назад оставил это ружье вместе со своим телом на площадке у воронки. Каким образом оно могло оказаться в доме у старика раньше самого парня?

Глеб занервничал и заметался у окна, не зная, что же ему предпринять. Он снова кинулся к стеклу, но в следующую секунду на окно обрушился вопящий Жорик. Ничего более страшного журналист в своей жизни не видел: пустые глазницы рыжего кота, прижатые уши и вздыбленная шерсть.

– Да что с тобой! – услышал он голос деда Матвея.

Старик подошел к окну и выглянул на улицу. В следующую секунду он побледнел и закричал:

– Силы небесные! Монстр! Огненный монстр! Жорик, беги за кошками скорее!

Рыжий кот метнулся в комнату, а Глеб понял, что старик не узнал его.

– Дед Матвей! – закричал он. – Это я – Глеб!

Но его голоса хозяин дома не слышал. Он отошел от окна, не спуская глаз с журналиста.

– Это что ж такое делается?! – забормотал старик. – Полночь еще не наступила, а энергетические мыслеобразы бесчинствуют! Видимо, открыли мои ребятки проход в параллельную реальность… Эх, Глеб, Глеб! Где же ты, парень? Небось, блуждаешь по иным мирам…

– Да здесь я! – заорал московский журналист и затарабанил в окно, но старик его не слышал.

Зато он увидел, как о стекло его кухонного окна начали биться языки пламени.

«Похоже, мой голос не действует в нашем мире, – догадался Глеб. – Значит, и образ мой дед Матвей не видит. Нужно что-то придумать, чтобы рассказать о себе!»

В этот момент из комнат на кухню выбежали все пять кошек. Они жутко заурчали и начали бросаться на оконное стекло.

– Погодите! – воскликнул хозяин дома. – Дайте-ка я пентаграмму нарисую.

И он схватил с полки шкафа мел и принялся прямо на полу в кухне чертить пентаграмму.

– Черт, черт, черт! – запричитал журналист. – Он же от меня пытается избавиться. Я не хочу в Абсолют!

И парень пулей помчался прочь от дома деда Матвея. Он летел над землей и травой, не оставляя следов и ничего не задевая.

«Куда же мне деваться? – думал Глеб. – В подземный ход – не хочу! В редакцию – нельзя, сожгу еще что-нибудь, к деду Матвею – тоже».

Он заметил, что его оранжевое свечение стало тускнеть, и на него навалилась слабость.

– Что это? – удивленно пробормотал журналист. – Неужели и монстры устают?

Он притормозил и огляделся. Парень стоял возле Клуба речников.

– Кто бы сомневался, – злобно усмехнулся Глеб. – Ну что ж, переночую здесь и подумаю, как быть дальше. К тому же мне сейчас глупо бояться призраков, когда я сам наполовину призрак!

Он скользнул под сгоревшие своды и направился к центральному залу… Внезапно раздался громкий колокольный звон, и откуда-то донеслась музыка.

– Что-то подобное я уже здесь слышал, – сам себе сказал парень и двинулся дальше.

Он не испытывал ни страха, ни любопытства, лишь пустота заполняла все его существо. Глеб подошел к деревянной двери главного зала и потянул за ручку. Дверь открылась, и журналист оказался в празднично украшенном помещении. По всему периметру зала стояли небольшие круглые столики, за которыми тут и там сидели люди в странных одеждах: женщины – в обтягивающих платьях с меховыми накидками на плечах и мужчины – в клетчатых костюмах и остроносых туфлях. На стенах зала тускло горели «лампочки Ильича». Перед столиками возвышалась деревянная сцена, на которой четверо музыкантов играли какую-то романтическую мелодию.

Глеб слегка растерялся, но заметив, что никто на него бурно не реагирует, успокоился и осмотрелся. В одном из уголков зала за столиком он заметил красивую одинокую женщину. Она пила что-то из высокого бокала и печально смотрела на сцену.

Московский журналист подошел к ней и, кивнув головой, представился:

– Глеб Скуратов! Позвольте составить вам компанию?

Женщина кивнула. Парень сел на стул напротив незнакомки и улыбнулся.

– Вы новенький? – неожиданно спросила красавица. – Что-то не видела я вас раньше среди здешней публики.

– Как сказать… – пожал плечами парень. – В клубе я бывал и раньше, но вот на вечеринку нарвался впервые.

– А вы шутник, – улыбнулась женщина. – Все мы бывали в клубе при жизни, иначе какого черта мы бы тут делали после смерти?

– После смерти? – удивленно переспросил журналист.

– Именно! А вы, видимо, недавно преставились, раз теряетесь от таких выражений. К тому же и аура ваша еще ярко выражена. Наверное, и суток не прошло после вашей кончины.

– Стоп, стоп, стоп! – прервал незнакомку Глеб. – Выходит, все здесь…

– …души умерших, – закончила фразу красотка.

– Нет, – изумленно протянул парень, – не может быть! Я же вижу вас, слышу и могу с вами поговорить…

– Более того, вы можете меня даже потрогать, – улыбнулась женщина и коснулась руки журналиста своими тонкими и нежными пальцами.

Словно электрический разряд пробежал по всему «телу» Глеба. Внезапно он почувствовал такое сильное влечение к незнакомке, что чуть не набросился на нее прямо в зале. Стараясь не выдать своих чувств, парень отдернул свою руку и, потупив взор, произнес:

– Но умершие у меня всегда ассоциировались кое с чем другим…

– У меня тоже! – сказала женщина. – Я всегда представляла гниющие останки и разлагающуюся плоть, которую пожирают черви. Но, как показала практика, загробный мир – он… несколько иной! По сути, он ничем не отличается от обычного для восприятия материального мира, но в нем все зыбко…

– Что вы имеете в виду?

– После смерти физического тела освобождается энергетическая сущность человека – душа. Она нематериальна, но для нормального существования и ей нужна «подпитка». Именно поэтому большинство душ не задерживаются на Земле, поскольку не знают, каким образом им «питаться». Они отправляются на небеса!

– В Абсолют… – прошептал Глеб.

– Что?

– Нет, ничего! Продолжайте!

– Но есть и такие, которым нравится земной мир, и они как-то приспособились и научились добывать энергию из окружающего пространства. Кто-то «подпитывается» страданиями родственников, кто-то людскими страхами, а кто-то, как все мы здесь, вместе взятые, «присосался» к местам, где периодически происходят всплески энергии.

– А что будет с душой, которая долго не «подпитывалась»?

– О! Это печально. Энергия будет постепенно расходоваться, и душа растворится в окружающем пространстве, как облако. В таком случае лучше отправиться на небеса и получить новое физическое воплощение, чем раствориться здесь.

– Но почему вы не отправились туда?

– Снова физические мучения? Боль, страдания, страх? Один процесс «ухода в мир иной» чего стоит! Нет, спасибо. Считайте меня слабой душой, но я не хочу повторения всех этих экспериментов с телом.

– Как вас зовут?

– Не помню… Надпись на моем надгробном камне стерлась. Зовите меня Жанной. Так здесь называли одну мою приятельницу, пока она не отправилась на небеса.

– Хорошо, Жанна! Но неужели вас совсем ничего не привлекало в материальном мире? А как же любовь?

– Любовь? – женщина удивленно приподняла одну бровь. – Но ведь любовь как раз является духовной составляющей, если вы не имеете в виду физическую близость…

– Именно! – кивнул Глеб.

– В таком случае вынуждена вас разочаровать. По сравнению с духовной любовью физическая – это так… тьфу, массаж для тела! Кстати, многие души именно потому и не покидают Землю, что боятся нарушить свой духовный союз. Ведь кто его знает, какое физическое тело им достанется в следующей жизни и смогут ли они встретиться вновь. Оглянитесь: за вами как раз сидит такая парочка.

Журналист посмотрел назад и увидел очаровательных мужчину и женщину, сидящих за столом. Они нежно держались за руки и, казалось, не замечали ничего вокруг. Они не были слишком молодыми или красивыми, но их лица светились такой искренней любовью, что на них приятно было смотреть.

– Но вы? Вы такая прекрасная и… одинокая… – пробормотал Глеб, оборачиваясь к Жанне. – Неужели вам не скучно находиться здесь одной?

– Это моя беда! – вздохнула женщина. – При жизни я была безнадежно влюблена в музыканта, который сейчас играет на этой сцене – Эрнста Михайловича. Он был женат и не отвечал ни на какие мои знаки внимания. Когда он умер, я покончила с собой. После смерти я узнала, что Эрнст не покинул Землю, а остался играть в этом клубе. Он был истинным музыкантом, поэтому и не рискнул воплощаться снова, опасаясь, что утратит свои музыкальные навыки. Я осталась с ним. И вот уже целую вечность я прихожу в этот клуб, пью это вино и смотрю на выступления Эрнста. А он… меня не замечает! Для него существует лишь музыка. Я пыталась знакомиться с другими душами, но они либо очень быстро отправлялись на небеса, либо уже имели своих духовных партнеров, и третий лишний им был не нужен. Много-много десятилетий я сижу здесь одна и грущу. Признаться честно, сейчас я уже подумываю о том, чтобы раствориться в пространстве, но это так страшно… просто взять и исчезнуть.

– Не вздумайте этого делать! – серьезно произнес Глеб. – Раз уж вы прошли такой долгий путь, не стоит ли попробовать остаться с тем, кто вам так дорог – с этим Эрнстом.

– Ах, нет, – с улыбкой покачала головой Жанна. – Тут уже все умерло…

Она взглянула исподлобья на журналиста и внезапно спросила:

– А вот вы? Как вы меня находите?

– В смысле? – растерялся парень.

– Я вам нравлюсь… как женщина?

– Д-да, – заикаясь, ответил Глеб, – иначе я бы к вам не подошел.

– В таком случае помогите мне!

– Как?

– Идемте!

Красавица решительно схватила Глеба за руку и потащила за собой. Она вывела его из зала в темный коридор и обвила его шею руками.

– Что вы делаете? – забормотал журналист. – А вдруг кто-нибудь выйдет?

– Вот зеленая душа! – рассмеялась Жанна. – Да как ты не поймешь, что никто никуда не выйдет? И все это будет продолжаться много-много лет… этот клуб, эти посетители, эти музыканты… Ничего не изменится, потому что все мы существуем лишь по привычке. У всех нас лишь три пути: либо продолжать торчать здесь, либо отправиться на небеса и получить новое физическое воплощение, либо раствориться в пространстве. Я выбираю четвертый, а именно – раствориться… в тебе! По крайней мере хотя бы ты будешь меня помнить!

– Жанна, что ты несешь! – попытался вывернуться парень. – Что значит «раствориться во мне»? Тел у нас нет, мы даже сексом заняться не можем…

– Предоставь это мне! – сказала женщина.

И она страстно впилась в губы Глеба. Электрический разряд тряхнул все существо журналиста. Он не почувствовал привычного поцелуя, как это было в физическом теле, но его вдруг стало распирать от желания обладать Жанной. Он чувствовал ее энергию, которая протекала совсем рядом с ним, и начал возбуждаться. От его тела стали исходить волны оранжевого света.

– Я сразу поняла: ты – другой! – прошептала Жанна. – Ты – охотник, а не заблудшая душа, и я с радостью тебе отдамся. Это лучше, чем вновь проходить через все плотские и душевные муки. Я растворюсь, но… в любимом человеке!

И она вновь поцеловала Глеба.

Парня охватил невероятный жар, разум затуманился. Огненные искры посыпались на каменный пол коридора. Он притянул Жанну к себе и обнял так крепко, словно хотел задушить. Женщина застонала и стала обмякать в его объятиях.

«Что ты делаешь? – мелькнула в голове журналиста мысль. – Ты же убьешь ее!»

И неимоверным усилием воли он оттолкнул красавицу от себя. Он увидел, как образ женщины поблек и стал каким-то полупрозрачным.

– Уходи! – закричал Глеб. – Уходи немедленно, иначе я убью тебя! Ты же понимаешь, что это выше моих человеческих сил!

– Понимаю, – кивнула Жанна, – именно поэтому я и останусь с тобой. Ты видишь во мне настоящую женщину – красивую и желанную. Именно такую, какой я хотела быть для Эрнста! Я не хочу целую вечность просидеть за столиком, страдая от мысли, что никогда не смогу быть с этим человеком… Помоги мне, Глеб!

– Но ты … исчезнешь!

– Нет, я стану частью тебя! Ты впитаешь мою душу и будешь ощущать меня, мою энергию. Возьми меня, Глеб!

С этими словами Жанна вновь бросилась на шею журналисту. Он больше был не в силах сопротивляться тому, что стало с ним происходить. Яркие языки пламени охватили его и женщину и скрыли их за собой. Глеб крепко обнял красавицу и нежно поцеловал. Жанна застонала и начала светиться ослепительно ярким серебристым светом. Парень чувствовал, как потоки энергии буквально вливаются в его тело, в то время как свечение женщины становилось все более и более блеклым. Наконец, она вздохнула и растворилась в объятиях журналиста. Еще целых полчаса Глеб не мог прийти в себя. Искры с него так и сыпались, и он испытывал такое наслаждение, которое никогда не ощущал в физическом теле. Кроме того, он чувствовал, что все его существо сейчас наполнено такой мощной энергией, что ее хватило бы, чтобы облететь вокруг земного шара.

После душевного подъема начались угрызения совести. Парень вспомнил, как дед Матвей рассказывал о том, что языческие монстры подпитывались энергией из потока Абсолюта, а когда старик перекрыл им доступ к нему, то они не брезговали и энергией душ, для чего сожгли Клуб речников.

– Чем я лучше их? – начал заниматься самобичеванием журналист. – Только-только познакомился с женщиной, как сразу же ее убил. Но страшнее звучит то, что я ее поглотил! Каннибал недоделанный…

Глеб ходил туда-сюда по коридору и мучился от мысли, что Жанна стала его жертвой. Затем он внезапно остановился и решил пойти и рассказать Эрнсту о любви и страданиях этой красивой женщины…

Он решительно направился к залу и дернул ручку двери. Однако когда та открылась, парень увидел лишь обгоревшее помещение с полуразрушенным потолком и свисающей повсюду паутиной.

– Поезд ушел, – пробормотал журналист.

Он облокотился спиной о стену зала и произнес:

– Нужно срочно что-то делать, пока я не превратился в ловца за человеческими душами, что приравнивается к сущности языческого монстра. Я не хочу получать экстаз каждый раз, когда кого-то убиваю. Я хочу вернуть свое тело и прожить отпущенную мне жизнь. И я не забуду Жанну…

Он приложил руку к своей груди и словно почувствовал пульсирующую в нем энергию.

Начало светать.

«Нельзя, чтобы люди увидели меня здесь, – подумал Глеб, – а то еще решат, что пожар начался! Но с другой стороны, ночью я не смогу достучаться до деда Матвея. Он будет все время воспринимать меня как монстра!»

И тут в голову журналиста пришла блестящая идея. Он немедленно выскользнул из Клуба речников и направился к дому старика.

Солнце еще не взошло, и под кронами деревьев было довольно темно. Глеб незаметно добрался до дома и, подойдя к крыльцу, остановился. Осмотрев деревянные ступеньки, он остался весьма доволен. Затем он собрал всю свою волю в кулак и попытался извлечь из своего указательного пальца небольшой язычок пламени. Сначала ему это никак не удавалось. То огненные искры разлетались во все стороны, а то загоралась вся рука целиком.

«Жанна, помоги мне!» – мысленно обратился к своей ночной знакомой журналист. Внезапно он почувствовал в своем теле необычайную пульсацию, и из его указательного пальца начала литься тоненькой струйкой какая-то горящая жидкость.

– Спасибо, Жанна! – обрадовался Глеб.

Он тут же поднял свою руку над нижней деревянной ступенькой и выжег на ней обращение к хозяину дома:

Дед Матвей, я поменялся местами с языческим монстром. Мне нужно с вами поговорить, но сейчас я – огненная сущность. Что делать? Глеб.

Парень внимательно осмотрел надпись и удовлетворенно кивнул. После этого он вернулся к Клубу речников и затаился там до захода солнца.

После наступления темноты журналист снова пришел к дому старика. Под своей надписью на ступеньке он увидел написанный шариковой ручкой ответ деда Матвея:

Если ты действительно Глеб, приходи в полночь туда, где я провожу обряды…

Парень очень обрадовался, прочитав послание, и сразу же помчался к подземному ходу. Он нырнул сквозь люк вниз и направился в ту пещеру, где старик пытался изгнать из него языческий мыслеобраз. Поскольку времени оставалось предостаточно, то журналист устроился поудобнее в углу и погрузился в воспоминания. То он вспоминал родную редакцию и главреда Коровина, то Александра и их веселые деньки, то Зиночку и ее замечательную фигуру. В голове никак не укладывалось, что все это было так недавно… Внезапно в тоннеле послышался звук чьих-то осторожных шагов, и в помещение, озираясь, вошел дед Матвей. За ним по пятам следовал Жорик.

Почувствовав Глеба, кот моментально ощерился и принялся орать.

– Погоди, Жорик, погоди! – погладил его за ушами старик. – Тут сложный случай! Нужно во всем разобраться.

Он взглянул в угол, в котором разместился журналист, и, заметив какой-то непонятный тлеющий силуэт, произнес:

– Коли ты Глеб, придется обождать. Мне нужно все подготовить, иначе я тебя не пойму.

С этими словами дед Матвей начал чертить на полу пентаграмму. Когда дело было закончено, он обратился к Жорику и сказал:

– Ну, зови своих коллег!

Кот моментально исчез из помещения, а спустя пару минут ворвался обратно, сопровождаемый четырьмя черными кошками. Животные уже привычно расселись на лучи звезды, нарисованной в пентаграмме, и принялись ждать. Тем временем старик встал в самый центр своего чертежа, поднял руки кверху и начал что-то бормотать. Через некоторое время он замолчал и обратился к московскому журналисту:

– Глеб, приблизься и встань рядом с Жориком. Ничего не предпринимай! Кошки отличат тебя, если ты человек в образе монстра.

Парень встал и подошел к рыжему коту. Тот прижал уши и заурчал. В эту же минуту все четыре другие кошки бросились к Жорику и слепились с ним в единое целое. Перед журналистом встало уже знакомое ему чудовище. Зверь заурчал и рявкнул на Глеба так, что у того от неожиданности вырвался столп пламени. Чудовище подошло к огненному силуэту и долго всматривалось в него, затем снова рявкнуло и распалось на пять обычных кошек, которые бросились прочь из пещеры.

– Мои питомцы признали тебя, Глеб! – радостным голосом произнес дед Матвей. – Теперь мне нужно придать тебе немного материальной формы, а то мы не сможем общаться. Погоди чуток.

Старик принялся что-то вычерчивать на полу. После этого он устало поднялся и сказал:

– Теперь вставай в центр нарисованного круга и жди. Я прочитаю заклинание и придам тебе ненадолго физическую форму.

Парень немедленно разместился в центре круга и замер в тревожном ожидании. Дед Матвей вновь начал читать какие-то заговоры, при этом он ходил вокруг круга и размахивал руками.

Неожиданно круг вспыхнул огнем. Глеб вздрогнул, поскольку он помнил, что именно в огненном кольце лишился собственного тела. Парень был уже готов сбежать, как вдруг в свете языков пламени он четко увидел свою руку – обычную и нормальную. Он взглянул на ноги и заметил, что одет в голубые джинсы, а на ногах у него кроссовки.

– Дед Матвей! – закричал он со слезами на глазах и сделал шаг по направлению к старику.

– Остановись, глупый мальчишка! – воскликнул дед Матвей. – Как только ты выйдешь из огненного кольца, ты снова исчезнешь! Теперь огонь – это твой мир, твоя стихия.

– Но как так? – закричал журналист. – Ведь я ничего такого не сделал! За что меня лишили моего собственного тела?

– Успокойся, и расскажи все по порядку, – сказал старик. – Что случилось с тобой в тоннелях?

– А Саня с дядей Колей что рассказали?

– Александр утверждал, что тебя сожгли языческие монстры, а дядя Коля настаивал, что тебя утащили «снежные люди». Точно не припомню, давно уже было дело…

– Как давно? Сутки только прошли с нашего похода!

– Какие сутки! Месяц с хвостиком не хочешь? Я ведь говорил, что в тоннелях все не так, как на Земле. Вот и время для тебя изменилось…

– Месяц?! – ахнул Глеб. – Так, значит, я уже месяц в таком виде болтаюсь?

Ему стало плохо от одной мысли о том, что могло случиться с его телом за такой большой срок.

– Точнее будет сказать – месяц и неделю, – заметил дед Матвей, – с того самого дня, как вернулись Николай Пантелеев и Александр. Кстати, они еще раз спускались в подземный ход, чтобы найти тебя, но принесли лишь мое ружье, оброненное тобой. Это произвело на них такое сильное впечатление, что дядя Коля запил и до сих пор не просыхает, а Саня попал в неврологический диспансер. По-моему, еще не выписался.

– Господи, что ж делать-то?

– Да ты не причитай, а обстоятельно рассказывай. К тому же раз для тебя все это было лишь сутки назад, то ты все прекрасно помнишь.

– Конечно, помню, – кивнул Глеб.

И он подробно описал деду Матвею все события, начиная с того момента, как он с Саней и дядей Колей спустились под землю, и заканчивая стариками, которые провели с ним странный обряд.

– Не может быть! – ахнул дед Матвей. – Ну-ка еще раз повтори, что за люди были в подземном ходе и что они делали!

– Да сумасшедшие старики какие-то! – с возмущением произнес журналист. – Это они лишили меня тела! Одеты все в длинные светлые одеяния, и бороды у всех белые, длиннющие… Говорят вроде по-русски, но хрен поймешь – что!

– Все правильно! – хлопнул себя по лбу дед Матвей. – Теперь все сходится!

– Что именно? – не понял парень.

– Ты, Глеб, присутствовал на Первом Сходе колдунов. Именно на том, на котором они пытались энергетический поток из Абсолюта сдвинуть к центру Земли. Теперь понятно, почему им не хватило энергии это сделать. Дело в том, мой дорогой, что ты свалился им как снег на голову с огромной толпой огненной братии, которая преследовала тебя. И, конечно, сил колдунов было недостаточно, чтобы отбить такой мощный натиск. Они лишь нейтрализовали то, что им показалось наиболее опасным, а именно – тебя! Они попытались изгнать из твоего тела огненного монстра, но, очевидно, в чем-то ошиблись. Поэтому и произошла вся эта катавасия с твоим телом.

– Вы хотите сказать, я побывал в прошлом?

– Уверен в этом!

– Но как я, человек из будущего, мог помешать колдунам из прошлого сместить энергетический поток?

– Время – странная штука! В разных точках пространства могут мирно сосуществовать наше прошлое, настоящее и будущее. Это значит, что при искажении реальности ты можешь одновременно оказаться в прошлом, настоящем и будущем. Очевидно, так и произошло в твоем случае, когда ты, будучи человеком двадцать первого века, случайно очутился в искаженном пространстве лабиринтов и вторгся в ритуал, проводимый колдунами Первого Схода десять веков назад. Представляю себе их физиономии!

Дед Матвей расхохотался.

– Ладно, пусть вы правы, – примирительным тоном произнес Глеб. – Но что мне теперь делать? Я хочу снова стать обычным человеком в своем обычном теле.

– Это довольно сложно! – успокоившись, ответил старик. – Хотя теоретически возможно. Нужно лишь вернуть тебя в ту самую точку пространства за секунду до момента, как начался сам обряд. Ты должен точно воспроизвести в своем мозгу картинку, которую ты увидел до появления стариков.

– Но я не помню! Похоже, я был без сознания, а когда пришел в себя, они уже что-то бубнили… А нельзя ли вернуть меня в тот момент, когда я расстался с Саней и дядей Колей? Там я все прекрасно помню!

– Нет, временной разрыв будет слишком велик. Нет никакой гарантии, что тебя не разнесет в пространстве на какие-нибудь мельчайшие частички.

– Понятно, – мрачно проговорил парень, хотя совершенно ничего не понимал. – И как мне теперь быть?

– Тело надо вернуть… – немного подумав, заявил старик.

12

– Придумал! – закричал Глеб. – Верните меня в огненное кольцо во время проведения обряда, а я попробую сделать что-нибудь эдакое, чтобы не дать колдунам меня из тела выкинуть.

– Исключено! Невозможно абсолютно точно отмотать время назад. Все равно останется микросдвиг, а из-за него весь сценарий пойдет по-другому. Вполне вероятно, что ты не сможешь вырваться из круга, и тебя отправят в Абсолют, а оттуда, поверь, пути назад не будет.

– Как же быть?

– Ты говорил, что когда выбрался из огненного кольца, то метнулся в тоннель и сбежал. Давай мы вернем тебя в этот момент. Ты спрячешься от старцев, а затем проследишь за ними и попытаешься вернуться в тело.

– Хорошо! Но боюсь, они возвратились в свой мир и меня прихватили. Если я последую за ними, то уже никогда не вернусь в двадцать первый век.

– Никогда не говори «никогда»! – хмыкнул дед Матвей. – Я ведь на твоей стороне и буду помогать отсюда. Даже если ты попадешь в другую реальность, у тебя останется связь с нашим миром через эти подземные галереи (старик обвел вокруг руками). Единственное, что тебе потребуется – найти того, кто станет твоим проводником из того мира в этот. Для этого ты найдешь человека, ставшего первым Стражем Места Силы, и уговоришь его открыть временной портал. А уж я здесь тебя не пропущу, будь спокоен! Выхвачу из временного потока.

– Звучит как приговор, – дрогнувшим голосом произнес журналист.

И вдруг его прорвало:

– Дед Матвей, – срывающимся голосом воскликнул он, – но я ведь ни хрена не понимаю во всех этих делах! Ваши фразы пугают до жути! А при мысли, что мне нужно свалить из нашей реальности в другую, становится плохо!

– Хорош истерить! – оборвал его старик. – Ты хочешь к нормальной земной жизни вернуться? Или тебя устраивает в огненном обличии по подземным ходам шлындать?

Глеб замолчал, а дед Матвей поднял вверх указательный палец и произнес:

– Вот! Молодец! Я никогда в тебе не сомневался, Глеб!

– На кой я с вами вообще связался! – сквозь зубы процедил парень.

– Как это «на кой»! – сказал старик. – Ты человечеству неоценимую услугу оказал, нашел место Первого Схода.

– Мне от этого не легче.

– Зато потомкам твоим проще жить будет.

– Ой, не смешите, дед Матвей. Каким потомкам, если я тут между жизнью и смертью болтаюсь!

– Вот и докажи, что достоин иметь потомков! Что ты Человек с большой буквы, Создатель собственной жизни и судьбы, а не затравленное существо с людской личиной! Вспомни, что в тебе живет Бог! Ты и так уже прошел столько, что обычному смертному и не под силу. Любой другой на твоем месте либо с ума сошел, либо умер бы от страха. А ты ничего, горишь!

Старик рассмеялся.

– Ох и зараза вы, дед Матвей! – в сердцах выругался Глеб. – Все бы вам шуточки шутить…

– А иначе жизнь слишком долгой покажется! Ну да ладно… Повторяю план действий! Первое – прячешься от колдунов, второе – следуешь за ними и выясняешь, куда они тебя унесли, третье – возвращаешься в физическое тело, четвертое – находишь СМСа, или Стража Места Силы и втираешься ему в доверие, пятое – открываешь временной портал и шестое – возвращаешься назад, то есть сюда! Усек?

– Усек… Только вот язык я их не очень понимаю…

– Так включи в себе генетическую память, или «память предков». Ты же славянин! Значит, легко преодолеешь языковой барьер.

– Попробую, к тому же выбора у меня нет.

– Конечно!

Тут дед Матвей сделал заговорщическое лицо и вкрадчиво произнес:

– Кстати, ты там, если что, с колдунами поговори, пусть сдвинут поток к центру Земли, нам здесь мороки меньше будет.

– Ну… вы… знаете… Ни в какие ворота!.. – возмущенно начал выкрикивать парень.

– Ладно, ладно! Пошутил я, – хмыкнул старик. – На нет и суда нет… Сам справлюсь. А теперь не будем зря времени терять, готовься! Сейчас я тебя в прошлое отправлю.

Дед Матвей начертил еще один круг вокруг огненного кольца и принялся говорить заклинание. После этого он обратился к журналисту:

– Что ж, Глеб, твой выход! Закрой глаза и очень четко представь себе момент твоего побега от колдунов. Я попытаюсь правильно преломить пространство.

Парень кивнул и зажмурился. Он ясно вспомнил, как дико кричал: «Я – БОГ! Я – БОГ! Я ВСЕ МОГУ!»

Что-то засвистело вокруг журналиста. Он услышал возмущенные голоса и крики, и какая-то сила швырнула его вперед.

Глеб открыл глаза и содрогнулся. Он снова находился среди длиннобородых старцев, которые мчались к нему. Парень увидел, что уже находится вне огненного кольца и понял, что медлить нельзя. Он бросился к подземному ходу, в котором скрылись Саня и дядя Коля, и, пролетев с десяток метров, затаился. Вскоре в тоннеле послышались голоса старцев. Но они не спешили догонять журналиста. Они лишь что-то грозно выкрикивали у самого входа. Затем наступила тишина: очевидно, колдуны удалились.

Глеб отправился назад. Он очень боялся, что его яркое свечение привлечет внимание, поэтому сразу не рискнул высовываться из своего укрытия. Однако внезапно он вспомнил об одной своей замечательной способности, а именно – проходить сквозь стены. Парень стиснул зубы… и вошел в кирпичную кладку коридора. Двигаться стало намного труднее, но все же Глеб добрался до внутренней стены помещения, в котором проводился ритуал. Кирпичи мешали рассмотреть все как следует, но журналист увидел, что огненное кольцо погасло, и все старцы столпились вокруг его неподвижно лежащего тела. Затем один из них что-то сказал другим, и те закивали головами. После этого двое колдунов подхватили тело парня под мышки и за ноги и потащили в тоннель, находящийся за их спинами. Остальные старцы отправились следом. Когда последний колдун исчез в подземном коридоре, Глеб немедленно выбрался из кирпичной кладки и поспешил за ними. Он понимал, что придется идти через стены, чтобы скрыть свое присутствие, но готов был сделать все что угодно, лишь бы не потерять из вида собственное тело.

Он вновь забрался в кирпичную кладку и последовал за стариками. Передвигаться было очень сложно. Парень терял много энергии и сил. Лишь мысль о том, что он находится рядом с самим собой, придавала ему уверенности.

Неожиданно коридор стал затягиваться белесым туманом.

«Так я их потеряю!» – подумал Глеб.

Он тут же вышел из стены и пристроился в самом конце процессии, благо что туман скрывал его огненное сияние. Старцы начали монотонно петь. Мотив у песни был простенький и запоминающийся. Журналист и сам не заметил, как стал подпевать колдунам…

Вскоре туман заволок собой весь подземный ход, и лишь пение старцев подсказывало, куда нужно двигаться дальше.

Так продолжалось не менее четверти часа, затем вдруг повеяло чистым прохладным воздухом, и процессия вышла на открытую местность. Глебу хватило ума тут же забраться в стену тоннеля, находящегося позади.

Был закат… И хотя через преграду смотреть было сложно, но парень увидел, что впереди раскинулась широкая спокойная река, которая чуть поодаль сливалась еще с одной рекой в единую реку. На берегу ее возвышался холм, на котором раскинулось какое-то поселение. В его центре располагалась высокая деревянная церковь с пристройками, вокруг которой ярусами шли дома. Наверху, очевидно, находились дома знати, поскольку отличались они большими размерами, а также вычурными резными фасадами. Чуть ниже дома были попроще, а внизу стояли и не дома вовсе, а избушки. Журналист не смог разглядеть точное количество дворов, но поселение было немаленьким. Более того, что-то подсказывало Глебу, что оно продолжается и по другую сторону холма. Поэтому парень окрестил его «городом». Снизу холм был обнесен высоким деревянным забором, в котором просматривались массивные ворота. Вдоль воды тоже стоял частокол. На улицах города можно было разглядеть снующих туда-сюда людей, а на зеленых полянах недалеко от забора паслись стада коров, овец и лошадей. В реку спускалось несколько деревянных причалов, к которым были привязаны большие и маленькие лодки. А в песчаный берег были воткнуты деревянные штыри, на которых сушились сети…

Старцы остановились и опустили тело Глеба на землю. Затем один из них обратился, вероятно, к главному:

– Яр, идемо камо невесте?! (Яр, куда идем неизвестно?!)

На что тот ответил:

– О том Бог вие! Се бонь виедете оуме, а поцоииисте се бо те умиемо. Се бо таина влика есе! (О том Бог знает! Всего не поймете умом, но почувствуйте и понять сумеете. Это великая тайна!)

«Мать вашу! – подумал журналист. – Что за абракадабра такая?! Китайский отдыхает!»

Тем временем колдуны продолжили разговор:

– Бонде блгслвен, Яр! – сказал первый старик. (Будь благословен, Яр!)

Но другой вдруг добавил:

– Аще боте сен орцено есе иакожде Яр одерзе таиноу бо огневои блаце изоидеть од змие щиудень! (А еще могут сказать, что Яр скрывает тайну, что огненное сверканье изошло от змея-чуда!)

– Инодь иакожь коиии неудърже сва есьтва до разъ а рце безоумьна (Иной, кто не удержит своего естества, хоть раз, да скажет безумное), – ответил Яр.

«Что за хрень! – ужаснулся Глеб, не понимая ни слова. – Вот уж удружили, предки! Пожалуй, тут и с переводчиком не разберешься! Что же делать?»

Он запаниковал, но спустя несколько минут вспомнил напутствие деда Матвея о том, что нужно «включить генетическую память».

– Знать бы еще, как это сделать, – пробубнил парень.

Он расслабился и представил, как легко и свободно понимает речь длиннобородых колдунов. Однако на самом деле ничего подобного не произошло, и журналист даже не догадывался, о чем идет разговор.

– Где же ты, чертова память! – тихонько выругался он. – Куда спряталась?

И тут ему в голову вдруг пришла мысль, что раз память «генетическая», то она и должна находиться в генах, а именно в физическом теле, где-нибудь в позвоночнике!

– Ёшкин кот! – ахнул журналист. – Это что ж получается. Раз мой позвоночник валяется вон там на земле, то и память при нем осталась?

И он тут же принялся себя успокаивать:

– Нет! Не может быть. Память – штука нематериальная, значит и должна в душе находиться. А душа как раз при мне! Ко всему, в моем теле сейчас огненный тип пристроился, значит, в моем позвоночнике на данный момент его генная память.

Немного успокоенный таким сумбурным объяснением, Глеб навострил уши и постарался уловить смысл того, о чем говорили колдуны.

Но как раз в это время те перестали разговаривать, подхватили тело Глеба и отправились к поселению, виднеющемуся впереди.

– Мамочки, – запричитал парень. – Куда ж они меня тащат! Мне же нельзя за ними по открытой местности передвигаться, заметят…

Старики поравнялись с табуном лошадей, и один из колдунов привел лошадь. Затем они перекинули тело Глеба через ее спину и повели животное за собой.

– Вот ведь ослы! – возмутился журналист. – Обращаются со мной как с мешком картошки. Не дай бог еще сломают что-нибудь или головой ударят. Тогда и в тело можно будет не возвращаться – дурачком становиться неохота!

Между тем колдуны неожиданно свернули и пошли вдоль забора в обход поселения.

– Это радует, – приободрился Глеб. – А то в городе слишком много лишних свидетелей.

Он дождался, когда старики завернули за холм, и рванул следом. Домчавшись до забора, парень прильнул к нему, совсем забыв о своей огненной сущности. В ту же секунду деревянные бревна вспыхнули, как будто их облили бензином. За забором послышались взволнованные крики. От ужаса журналист сделал несколько шагов в сторону и повалился на землю. Как раз в этот момент над забором показались две бородатых головы. Мужики принялись поливать бревна из ведер и что-то громко выкрикивали тем, кто им эти ведра подавал. Глеб был уверен, что они непременно его заметят, но те не обратили на него ни малейшего внимания. Более того, когда из города выбежали несколько человек и принялись тушить забор снаружи, они совершенно спокойно ходили по парню, не ощущая его присутствия.

«Похоже, я в землю впечатался, – догадался журналист. – Значит, я могу менять форму!»

Потом он вспомнил, как проходил сквозь стены, и сделал вывод:

«Так я и в земле передвигаться могу!»

Это его очень порадовало, и Глеб медленно двинулся прочь от места пожара.

Перемещение в земле несколько отличалось от хождения в стенах. Парень и сам не мог понять, как у него это получается. Он словно продирался сквозь бурелом в лесу. Однако немного приноровившись, журналист стал «ползти» быстрее и вскоре завернул за угол забора.

Как и ожидал Глеб, город продолжался и по другую сторону холма, но колдуны свернули от него к густому мрачному лесу, находящемуся чуть поодаль.

«Что-то не припоминаю я никаких таких лесов в наше время, – подумал парень. – И зачем они меня туда прут?»

Старики приблизились к первым деревьям и зашли под их густые кроны. Журналист тут же выбрался из земли и бросился следом, ругая колдунов на чем свет стоит.

– Какого черта их в лес понесло? – возмущался он. – Я ведь ненароком все спалить могу! А в огне и тело мое пострадать может.

Он подошел к деревьям и, осторожно лавируя между ними, последовал за стариками. Те заходили все дальше и дальше в чащу.

– Да хоть бы вы устали! – пробубнил Глеб.

И вдруг, на его счастье, впереди показалась большая изба. Колдуны подошли к ней, и Яр громко воскликнул:

– Верея!

Тут же из избы выбежала молодая девушка. Одета она была в глухую рубаху-сарафан белого цвета с повязанным поверху нарядным расшитым передником. Ее длинные светло-русые волосы были распущены по плечам и удерживались лишь венцом-обручем, богато украшенным разноцветными камнями. Несколько бус и бубенчиков были вплетены в две тонкие косицы, спускающиеся над ушами. На ногах у девушки были легкие сандалии, плетенные из лыка и кожаных ремешков.

Она подбежала к старикам и низко поклонилась. После этого Яр, указывая на тело Глеба, что-то ей сказал.

«Сейчас моя судьба решается, – мелькнула у парня мысль. – Хоть бы они меня этой красотке отдали, что ли».

Словно в ответ на его просьбу колдуны спустили тело с лошади и занесли в дом. Журналист прокрался к небольшому оконцу, выходящему из светлицы, и попытался разглядеть, что будет происходить дальше. Но в избе было так темно, что он ничего не увидел.

Тем временем старики, сопровождаемые девушкой, вышли наружу, и Яр принялся что-то ей объяснять. Глеб уже и не пытался понять смысла слов. Главное – он немного успокоился в отношении своего тела.

После долгих «нравоучений» Яр и другие старики повернулись и отправились прочь из леса.

– Слава тебе, Господи! Слава, слава тебе, Господи! – нараспев затараторил журналист. – И мне слава тоже!

Он затаился и принялся наблюдать за девушкой.

Она дождалась, когда фигуры стариков скроются за деревьями, и отправилась в лес. На приличном расстоянии парень двинулся за ней. Он уже понял, что для того, чтобы не оставлять дымящихся следов, достаточно лишь немного приподняться над поверхностью земли. Но отказаться от обычной человеческой ходьбы он никак не мог. Поэтому передвигался весьма своеобразно, перебирая ногами в воздухе и плавно перетекая из одной точки пространства в другую.

«Блондиночка» (как прозвал ее Глеб) вышла на небольшую поляну и принялась рвать какие-то мелкие желтенькие цветочки.

– Вот те раз! – удивился журналист. – Я там, понимаешь, бездыханный валяюсь, а она тут цветочки собирает!

В этот момент девушка с небольшим букетом отправилась назад. Парень вновь последовал за ней и прильнул к небольшому оконцу, стараясь не задевать деревянной рамы.

В избе вспыхнул огонек.

«Наконец-то догадалась свет зажечь!» – сердито подумал Глеб.

Даже при тусклом огоньке он смог рассмотреть большую комнату, в одном из углов которой располагалась печь. «Блондиночка» взяла ухват и вытащила из печи небольшой горшок. Затем она сняла с него крышку и бросила туда несколько желтеньких цветочков, собранных на поляне. После этого она стала что-то монотонно говорить, помешивая содержимое горшка деревянной ложкой на длинной ручке.

«Отвар готовит», – догадался журналист.

Он еще раз внимательно осмотрел комнату и увидел у стены на лавке собственное тело.

– Вот ты где! – обрадовался он.

Девушка закончила перемешивать отвар, налила его в широкую деревянную плошку и подошла к телу Глеба. Затем она начала вливать варево в рот журналисту.

– Интересно, а как огненные монстры реагируют на травяные сборы? – пробормотал за окном парень.

Он ожидал самого худшего, но ничего особенного не произошло.

«Ладно, дождусь ночи и попытаюсь в тело проникнуть», – решил журналист.

Он едва дотерпел до темноты. После этого он стал кругами носиться вокруг избы, думая, как же в нее проникнуть, не устроив пожара. На его счастье, он увидел, что окно в светелке открыто, и просочился внутрь, стараясь ничего не касаться…

В комнате с печкой тускло горела лучина. Девушки поблизости не наблюдалось.

«Наверное, спит в соседней комнате», – решил Глеб и приблизился к своему телу. Оглядев его, парень пришел к выводу, что оно находится в прекрасной физической форме: кожа на лице была розовая, никаких синяков и ушибов видно не было, грудь мерно вздымалась от дыхания…

– Хоть дышать научился, гад, – тихо пробормотал журналист, обращаясь к языческому мыслеобразу, – и на том спасибо!

Он не знал, что нужно сделать, чтобы попасть в свое тело, но помнил, что монстр внедрился в него через глаза.

«Надо его разбудить! – догадался Глеб. – Но как? Я же нематериальный!»

Он закружился над собственной головой, соображая, что же можно предпринять.

Внезапно он увидел, что от головы отходит блеклое серебристое свечение.

«Как у Жанны!» – вздохнул парень.

И вдруг его посетило озарение:

– Ну, конечно! – обрадовался он. – Сны! Ведь монстр будил меня кошмарами!

И он попытался слиться с серебристым свечением. В какой-то момент журналист почувствовал, что он словно проваливается в огромный огненный колодец. Он падал и падал, но ощущение было таким приятным, что не хотелось останавливаться. Он купался в языках пламени и наслаждался этим процессом.

«Похоже, я попал в сон огненного типа, – очнулся Глеб, – надо придумать что-то, что будет для него кошмаром».

И тут ему в голову пришли слова деда Матвея о том, что черные дыры являются Адом для энергетических сущностей.

«Что ж, попробуем!» – решил журналист и принялся усиленно представлять, как огромная черная воронка засасывает огненного монстра в себя.

Вдруг его тело застонало и открыло глаза.

– Ура! – заорал парень и уставился в собственные зрачки.

Но тело неожиданно сделало резкий рывок, попыталось встать… и рухнуло на пол.

– Ага! – злобно усмехнулся Глеб. – Тяжеловата физическая оболочка для нежных энергетических плеч. Еще бы, закон тяготения для материальных объектов никто не отменял.

И он снова постарался заглянуть себе в глаза.

Однако в этот момент в комнату забежала привлеченная шумом девушка. Она увидела лежащее на полу тело, парящий над ним огненный силуэт, и страшно закричала. Журналист хотел было вылететь в окно, но «блондиночка» взмахнула руками и, сказав какую-то фразу, словно впечатала парня в воздух.

Глеб завис в пространстве, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой, совсем, как это было во время проведения обряда в подземном ходе.

Девушка подошла ближе и внимательно осмотрела тело и огненный силуэт над ним. Затем она повернулась к силуэту, произнесла только одну фразу, и журналист почувствовал, что к нему вернулась способность двигаться.

Но когда он попытался рвануть к окну, его словно током ударило. Через минуту парень понял, что способен перемещаться только в пределах комнаты.

Пристально глядя на Глеба, «блондиночка» что-то спросила.

– Да не понимаю я вас! – махнул рукой журналист. – И вы меня вряд ли слышите!

Девушка кивнула, подошла к телу, лежащему на полу, приподняла его и с трудом положила на лавку. Затем она опустила ладонь ему на лоб и что-то монотонно проговорила. После этого она снова обратилась к парню:

– Почему ты стараешься проникнуть в это тело?!

– Что?! – ахнул Глеб, смутно соображая, что понимает то, что ему говорит «блондинка».

От радости у него помутился рассудок, и до него не сразу дошло, что та терпеливо ждет ответа.

– Ах, да! – воскликнул журналист. – Ты ничего такого не подумай! Это мое тело. Те старики, которые его сюда принесли, что-то напутали, и я поменялся местами с огненным монстром. Теперь он находится в моем теле, а я – в его.

Спустя мгновение парень осознал, какую околесицу он нес, но, как ни странно, красавица все прекрасно поняла.

– Как же так, – произнесла она. – Отец никогда не ошибался в обрядах…

– Кто его знает, – пожал плечами Глеб. – Может, мое появление стало слишком неожиданным, и весь процесс пошел не так?

– А откуда ты взялся в Заговоренном Месте и кто такой? Одёжа на тебе явно не здешняя! Может, ты – демон?

– Да бог с тобой! Какой же я демон! – возмутился журналист. – Где ты видела демонов с такими руками, такими ногами. А лицо? Посмотри на мое лицо! Разве у демонов бывают такие лица?

Девушка еще раз внимательно осмотрела тело парня и тихо сказала:

– Слабоват ты для демона! Наш кузнец Щек в два разу крупнее тебя будет.

– Вот именно! – закивал головой Глеб. – Демонов таких точно не бывает!

– Так откуда ты взялся в Заговоренном Месте? – повторила вопрос «блондиночка».

– Случайно, – честно признался парень. – Мы с друзьями экскурсию в лабиринтах проводили, а я отстал от группы и потерялся. А потом на меня обезьяны какие-то волосатые напали…

– Дикие люди…

– Именно, дикие люди! Я от них убегал и оказался в зале с воронкой посередине.

– Ритуальная комната…

– Угу. А туда старики эти пришли и начали обряд проводить. Уж не знаю как, но я выскочил из тела, а огненный монстр в нем остался.

– Ритуал замещения…

– А потом колдуны мое тело сюда приволокли, а я следом прилетел. Остальное ты знаешь.

– Послушай меня. Очевидно, огонь давно в твоей душе поселился, а отец и Братья почувствовали его и решили изгнать из тебя. Но ты настолько с ним сроднился, что и случилось то, что случилось.

– Как же теперь быть? Я не хочу болтаться без тела.

– Наверное, я смогу помочь тебе вернуться в него, но монстра я изгнать не в состоянии. Не я его в тебя загнала.

– Ой, верни меня уж, пожалуйста! А с «огненным захватчиком» я как-нибудь сам разберусь.

– Нужно будет поговорить с отцом. Ведь он может и не согласиться на ритуал. В своем теле ты станешь довольно опасным.

– Не опасней, чем сейчас! Хоть я и не монстр, но когда злюсь, все что угодно сжечь могу.

– Хорошо, я поговорю с Братьями.

– Неужели эти старики тебе братья?

– У нас духовное Братство. А ты, выходит, из другой страны?

– Что-то вроде того… – замялся Глеб.

Он боялся, что если сразу вывалит на незнакомку всю правду, она попросту решит, что он не в своем уме, и откажется ему помогать.

– Скажи, а как ты сделала, что я стал тебя понимать и заговорил по-вашему? – поинтересовался журналист.

– Я просто вернула тебе память предков. Ведь раньше все люди на одном наречии разговаривали.

– Так значит, память в моей голове хранится?

– Она в твоей сущности.

«Почему же я тогда колдунов не понимал?» – подумал парень.

Словно прочитав его немой вопрос, девушка ответила:

– Похоже, ты свято веришь в то, что знания в твоем теле заложены, поэтому и понимать меня стал тогда, когда я к нему обратилась.

Глеб кивнул и поинтересовался:

– А что мне теперь делать?

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Отец с Братьями только к утру вернутся, а без них я ничего сделать не смогу.

– Ладно, а зовут-то тебя как?

– Верея.

– Так это имя? А я думал, слово какое-то…

– А тебя, чужеземец, как величать?

– Глеб.

– «Отданный под защиту Богу», значит, – улыбнулась «блондиночка». – Хорошее имя, древнее! Таким именем только Посвященного могли наречь. Значит, ты не зря в Ритуальной Комнате оказался. И ты не все рассказал мне, Глеб! Что ты скрываешь?

– Да ничего не скрываю, – растерялся журналист, и чтобы как-то сменить тему, тут же спросил: – А что твое имя означает?

– «Точка опоры»! – улыбнулась девушка. – Вон видишь, – она указала на косяк, – это точка опоры для двери – дверная верея. Есть еще наносной холм у реки, чтобы та город не подмывала, это – городская верея.

– А ты чья, Верея? – скрывая улыбку, поинтересовался парень.

– Отец меня называет вереей всего их духовного братства. Он говорит, что без меня будущего не будет.

– Надо же, какая честь познакомиться с такой… – Глеб никак не мог подобрать слово – …значимой особой!

Верея рассмеялась и сказала:

– Слово какое забавное – «особа»! Ну да ладно, мне спать пора. Отец с Братьями завтра рано вернутся. Да и ты отдохни.

– Если б я мог, – усмехнулся журналист.

– Ну тогда полетай где-нибудь. В доме я тебя оставить не могу, еще спалишь что-нибудь. А утром возвращайся, со старейшинами говорить будешь. От этого разговора твое будущее зависит.

– Спасибо за наставление, – произнес Глеб. – Что ж, я пошел! Спокойной ночи, Верея!

– Спокойной ночи, особа! – снова рассмеялась девушка.

Журналист выскользнул в окно и направился к берегу реки. Только там он мог быть спокойным за то, что ничего не подожжет. Он пристроился на песчаном берегу, подальше от города, и уставился в звездное небо…

Было очень странно сидеть возле такой знакомой реки Сухоны, но… за десять веков до собственного рождения. Глеб попытался рассмотреть на небе знакомые созвездия, но это ему не удалось. «Неужели все так изменилось?» – подумал он. Он взглянул на возвышающийся вдали холм, на котором располагался город, и вздохнул:

– Как же так? Вот живут люди и знать не знают, что все они уже давным-давно умерли… Делают что-то, возятся… обряды проводят. И все – покойники! Как такое может быть? Но если дед Матвей прав, и существует определенная кривизна пространства, которая позволяет одновременно существовать прошлому, настоящему и будущему, то получается, мы – тоже не предел развития человечества! Значит, в определенной точке пространства существует цивилизация, которая пережила нашу и существует одновременно с нами в другом измерении. И что ж, мы для нее тоже покойники?

Подобная мысль вывела парня из состояния равновесия. Он засветился мощным оранжевым светом и испугался, что кто-нибудь может подумать, что вспыхнул пожар. С трудом ему удалось успокоиться, и он продолжил рассуждать:

– Но если мы – покойники, то почему мы не в Абсолюте? Ведь только там мы можем получить свое новое физическое воплощение! Или мы… в Абсолюте?

Журналист с ужасом осмотрелся по сторонам…

Впереди, в свете яркой луны, тихо бежала прекрасная река. Листья на деревьях покачивались под слабыми дуновениями ветерка. Где-то вдалеке заржала лошадь, в лесу заухал филин.

Глеб занервничал…

– Как же такое может быть? – бормотал парень. – Выходит, если сейчас действительно одиннадцатый век, то я для него ненастоящий. Либо, если я настоящий, то все вокруг мне мерещится. Это лишь картинка, иллюзия одиннадцатого века!

Он заметался по берегу реки, стараясь осознать происходящее, но чем дольше думал, тем хуже ему становилось.

– Нет, – решил журналист, – так нельзя! Нужно срочно с кем-нибудь об этом поговорить.

И он направился к дому Вереи.

Проскользнув в окно, как обычно, Глеб огляделся и двинулся из комнаты с печкой в соседнюю. Там на широкой кровати, на мягкой перине и высоких подушках спала «блондиночка». «Как принцесса!» – подумал парень и невольно залюбовался девичьей красотой. Но от подобных мыслей свет вокруг него стал интенсивней, и девушка проснулась от ярко-оранжевого свечения. Заметив журналиста, она вскрикнула и запустила в него подушкой, которая тут же вспыхнула огнем. Испугавшись, Глеб попытался ее затушить, но только разжег гораздо сильнее.

– Не трогай! – закричала Верея. – Я сама!

Она бросилась прочь и через несколько секунд вернулась с полным кувшином воды. Затем она залила подушку, и по всей комнате распространился удушливый чад. Девушка начала кашлять и кинулась к окну, чтобы открыть его. После этого она схватила подушку и вышвырнула ее на улицу.

– Что ты здесь делаешь? – с возмущением спросила она у журналиста. – Ты напугал меня до смерти!

– Извини, я не думал, что все так получится, – пробормотал Глеб. – Просто мне в голову пришли такие мысли, что я должен был ими с кем-нибудь поделиться, иначе сошел бы с ума.

Девушка устало вздохнула, накинула на себя одеяло и села на кровать.

– Что за мысли? – обратилась она к парню.

– Понимаешь, я ведь тебе не всю правду рассказал, – виноватым тоном произнес журналист. – Я не из другой страны прибыл, а из будущего. Просто я боялся, что ты меня за сумасшедшего примешь, поэтому молчал. Но вечером, когда я ушел из твоего дома, я начал думать, как же такое может быть: если вы для нас прошлое, то значит, вы все умерли и давно уже перевоплотились в новые тела. Но почему тогда вы существуете, и я вас вижу, слышу? В том мире, где я живу, один человек… колдун… рассказывал мне, что все мы вышли из энергоинформационного поля и возвращаемся туда же после смерти. Но именно он сказал мне, что в разных точках пространства могут одновременно существовать прошлое, настоящее и будущее. Получается, он сам себе противоречит?

Он взглянул на «блондиночку» и увидел, что она молча смотрит в пол.

– Прости, ты, наверное, не понимаешь то, что я говорю, – сказал Глеб.

– Почему же? – ответила девушка. – Я все прекрасно понимаю. Я с самого начала знала, что ты из другой эпохи. Не носят у нас такую одежу, даже в других странах… Только вот думаю, как бы тебе все объяснить… Тот человек – твой колдун – он во всем прав, единственное – он не рассказал тебе основ. Энергия вокруг бесконечна. Мы вышли из нее и приняли человеческий вид, но остались частью ее. Мы можем существовать бесконечно, но это вызовет всеобщий хаос. Только представь, что случится, если все когда-либо существовавшие миры вдруг проявятся одновременно и в одной реальности! Именно поэтому Посвященными было придумано Время. Это шкала, регулирующая последовательность событий. Нет прошлого, настоящего и будущего, но есть то, что было раньше определенного периода, в определенный период и после него. Именно в соответствии с этим правилом определяется так называемое настоящее . Запомни один постулат: это не мы во Времени, а Время внутри нас. В каждом из нас заложен хронометр, который мы избрали себе при материализации, и каждый находится в физическом теле ровно столько, сколько определено этими внутренними часами. Когда приходит срок, одно поколение уступает место другому, а один мир сменяется другим. Но предыдущий мир так же ценен для энергетического поля, как и последующий – ведь это опыт. Поэтому он не исчезает, а лишь смещается в определенную точку пространства. Часть душ перевоплощаются в новые физические тела. Это легко, поскольку, как я уже говорила, энергия бесконечна, и, оставляя небольшой процент своей сущности в предыдущем мире, душа не только ничего не теряет, но и получает шанс приобрести что-то новое в последующем. А часть – остается на вечное существование именно в данном временном периоде. Это «ленивые души». Им не хочется лишний раз перевоплощаться, и они довольствуются однократным воплощением. Из энергетического поля изымаются лишь те, чей опыт настолько негативен, что отрицательно влияет на окружающие сущности. Их отправляют в ссылку…

– Знаю, знаю, – кивнул Глеб, – в черные дыры.

– Вот, видишь, ты кое о чем слышал, значит, ты тоже Посвященный, только частично! – рассмеялась Верея.

– Но откуда ты все это знаешь? Многие и в мое время не могут найти ответ на пространственно-временной вопрос.

– Я – дочь человека, который обладает древними сакральными знаниями. И он готовит меня к тому, чтобы после его смерти я стала Смотрителем Заговоренного Места!

– Ты имеешь в виду то место, которое находится в подземных лабиринтах? – переспросил журналист.

– Да. Именно там есть точка, в которой Временная Шкала прерывается, и можно попасть в любой из находящихся на Земле миров. Я должна оберегать это место от глаз посторонних.

– Верея, получается, ты – СМС! – радостно воскликнул парень. – Я нашел тебя!

– Какой такой СМС? – удивилась девушка.

– Ну, «Страж Места Силы» – так мой колдун говорит!

– Считай так, если хочешь, – пожала плечами «блондинка». – А из какой ты эпохи, если не секрет?

– Я из 21-го века, а ты из 11-го – от Рождества Христова, если не ошибаюсь?

– Ты знаешь такие вещи?! Говорю же, ты – Посвященный!

– Пусть так… Но без твоей помощи я не смогу вернуться назад. Только Страж места силы может указать мне точку, где отсутствует время, чтобы я мог перескочить в свой мир.

– Для этого нужно провести ритуал, а я сама пока еще ни разу этого не делала. Лучше поговорить с отцом!

– Честно говоря, побаиваюсь я твоего отца. Опять что-нибудь перепутает…

– Нет, он не такой, – улыбнулась девушка. – Ты сам дел натворил, а теперь выдумываешь глупости.

Она поправила одеяло и вкрадчиво спросила:

– А как там у вас, в двадцать первом веке?

– Нормально, – пожал плечами Глеб.

– Это ясно, – сказала Верея, – только мне интересно узнать, что по сравнению с нами изменилось? Про одежу я уже поняла. На тебе штаны из такой ткани, какой мой отец только лошадей накрывает. Как ты в ней, бедный, ходишь? Летом – жарко, зимой – холодно.

– Да привык уже, – растерянно пробормотал журналист.

– Люди, похоже, тоже не очень изменились, – продолжила рассуждать «блондинка». – Тело то же самое, только рост выше стал, судя по тебе. Но мышцы у вас ослабли. Наши парни намного мускулистее. Один кузнец Щек чего стоит!

– Это потому, что у нас мечами размахивать перестали! – запальчиво произнес Глеб.

– А чем же вы воюете? Землю свою как защищаете?

– Другие способы нашли. Ружья придумали – это такие стреляющие палки.

– Как лук и стрелы?

– Не совсем. Ружья пулями стреляют, такими маленькими свинцовыми кусочками, которые вылетают с помощью силы… – журналист хотел было сказать «силы пороха», но передумал, – огня.

– Как интересно! – восхитилась девушка. – А города у вас есть?

– Есть. Много. Но, к сожалению, тот город, что стоит у вас на холме, не сохранился. Как он называется, кстати?

– Гледен, – вздохнула Верея и добавила: – Жаль, я очень люблю этот город! Он замечательный, и народ у нас красивый и сильный. Один кузнец…

– Помню, помню, – прервал ее парень. – Один кузнец Щек чего стоит!

«Блондинка» рассмеялась.

В это время начало светать.

– Ну вот, мы проговорили всю ночь, – сказала красавица. – Скоро отец с Братьями вернется. А теперь выйди и подожди на улице, мне одеться надо. Хоть ты и огненный, но все-таки мужчина!

Глеб кивнул и выскользнул на улицу.

13

Блуждать возле избы в ожидании колдунов журналисту не хотелось, поэтому он еще раз решил прогуляться на реку.

– Верея, я пройдусь! – громко крикнул он и «зашагал» между деревьев.

– Иди! – раздался вдогонку голос девушки.

Парень выбрался из леса и направился в сторону излучины, за которой на противоположном от Гледена берегу в двадцать первом веке должен был располагаться Великий Устюг. Приноровившись к огненному телу, он двигался быстро и бесшумно, как кошка. Глеб словно «струился» в воздухе, и это ему начинало… нравиться.

«И чего эти монстры в физический мир лезут? – недоумевал он. – Как хорошо и приятно видеть в темноте, парить вместо ходьбы, пугать своих врагов всполохами пламени и наслаждаться поглощением чужой энергии. Это намного лучше, чем страдать из-за любой боли: физической или душевной».

Парень разбежался, раскинул руки как крылья и… полетел. Вернее, он поплыл невысоко над землей, но в тот момент ему казалось, что он летит !

– Наслаждайся, Глеб, – сам себе сказал он, – эйфория не будет вечной!

Он добрался до излучины, хотя теперь ее очертания были несколько иными, чем «в будущем». Журналист внимательно осмотрел противоположную сторону и удивился, насколько та была плохо освоена. Густой лес подходил к самому берегу Сухоны. Не было ни удобных спусков к воде, ни полян с сочной травой, ни холмов, намекающих на то, что под ними могут скрываться подземные ходы.

– М-да… – задумчиво пробормотал парень. – Даже не верится, что там когда-то зародится жизнь!

Он оглянулся назад и увидел прекрасные пастбища, высокий холм с расположенным на нем городом, удобные заводи, пологие спуски к воде, и, чуть поодаль, лес.

– Непонятно, – сам себе сказал Глеб, – зачем люди покинули этот берег. Ведь даже ежу ясно, что здесь лучше. Всё как на ладони!

В задумчивости он отправился к Верее.

Когда журналист подходил к лесной избушке, то заметил, что возле нее стоят белобородые старцы и беседуют. Он насторожился и замер, разглядывая колдунов. Отца Вереи среди них не оказалось. «Наверняка с дочкой беседует!» – решил парень и незаметно обошел избушку с другой стороны. На его счастье, окно в комнату было открыто. Он просочился внутрь и застыл, поскольку услышал строгий голос:

– Стой, где стоишь!

Глеб обернулся и увидел, что Яр с дочкой сидят на лавке возле печи, напротив его тела, и о чем-то говорят.

– Здравствуйте, – промямлил он, с опаской поглядывая на седовласого старца.

– И ты здрав будь! – ответил Яр и тут же спросил тоном, не предвещающим ничего хорошего: – А что это ты как к себе домой являешься?

– Но ведь тело же мое здесь… – забормотал парень.

– Ну-ну, – усмехнулся колдун. – Ожидал я, что ты за ним явишься, но что таким нахрапом будешь действовать… Удивительно мне!

Журналист не знал, что сказать, и с надеждой уставился на Верею.

– Батюшка, я сама велела ему прийти, – неожиданно произнесла девушка. – Сказала, что разговор с тобой предстоит.

– О чем разговаривать, – пожал плечами старец. – Тут и без слов все понятно! Раз в теле монстр огненный – нужно его уничтожить. Тогда и от чудовища избавимся, и от гостя незваного, поскольку душа без тела долго в материальном мире существовать не может.

Глеб осознал, что в эту минуту решается вопрос о его жизни и смерти и, набравшись смелости, заявил:

– То – душа! А я теперь огненная сущность. Сами виноваты – меня с монстром телами поменяли. И не надейтесь, что легко избавитесь от моего присутствия!

– Ах ты, пёс шелудивый! – возмутился Яр. – Свалился как жбан воды нам на головы да еще и ёрничает!

– И не ёрничаю вовсе, – заметил парень. – Вы меня на тот свет хотите спровадить, а я должен стоять и молча все выслушивать? А если убить собираетесь, так зачем сюда тащили?

Колдун сверкнул от злости глазами, но сдержался и произнес:

– Мы видели, что кто-то покинул тело, и думали, что изгнали демона. А оставить незнакомого человека в Заговоренном Месте мы не могли. Мы же не знали, кто ты и откуда появился. Поэтому Братья решили взять тебя с собой, привести в чувство и допросить…

Тут Яр тяжело вздохнул и продолжил:

– А оно видишь как вышло.

– Батюшка, а нельзя ли молодца в тело вернуть, а монстра в огненную бездну отправить? – поинтересовалась Верея.

– Не хватает наших сил это сделать, – задумчиво сказал колдун. – Видимо, их души очень переплелись. Или молодец сам не желает отпускать чудовище.

Он мрачно взглянул на парня и спросил:

– Как тебя зовут?

– Глеб.

– Глеб? Хорошее имя. Странно даже, что его дали такой дубинушке неотесанной.

Журналист оскорбился, но в сложившихся обстоятельствах решил промолчать.

– Что же делать нам с тобой? – проговорил старец, глядя на тело парня, лежащее на лавке напротив.

– А вы меня в тело верните и отправьте назад – в мой мир! – попросил Глеб.

– Легко сказать! – хмыкнул отец Вереи. – Да ты знаешь, сколько ты энергии прихватил, когда от нас удирал?! До сих пор, небось, слабости не ощущаешь?

– Не ощущаю, – честно признался журналист. – А что это значит?

– Любые нематериальные сущности тоже должны питаться, чтобы существовать. Они поглощают энергию. Так вот, ты «наелся» на месяц вперед. А поток в Заговоренном Месте еще неизвестно, когда восстановится.

– Но, насколько мне известно, энергетический поток усиливается один-два раза в неделю…

– Где и когда?

– У нас… в мое время.

– Вот в том-то и дело, что у вас и в твое время. А у нас и в наш век Земля еще не так сильно населена, и душам не требуется слишком много энергии.

– А как вы будете бороться с монстрами, если поток ослаб? Ведь людских страхов не станет меньше.

– Вот и я думаю о том же, – печально проговорил Яр. – Неспокойные сейчас времена, ох неспокойные! Каждый город, каждое поселение обособленно друг от друга существуют. У всех свои боги, свои страхи. Братья устали уже паломниками по чужим землям ходить да выведывать, кто чем живет. Скольких убили, скольких замучили – про то одни Высшие Силы ведают! Вот и решили Посвященные всех под одну религию подогнать, чтобы смуты меньше стало, и обратились к великому князю Владимиру Святославичу. Он Русь крестил, Бога Единого провозгласил, а сюда – на места – вера еще не дошла. Люди продолжают богам языческим молиться, искренне в них верят и жертвы приносят. И страхи их обращаются в таких чудищ, что только диву даешься! А бороться против подобного можно только подобным. Вот и приходится нашему Братству сотрудничать с языческими божествами, чтобы с их помощью с монстрами расправляться.

– Как же так? – удивился Глеб. – А Единый Бог? Разве он не может помочь?

– Пока еще нет, – вздохнул колдун. – Вера в него слаба, поэтому и он слаб.

– Кажется, я понял, – прошептал журналист. – Значит, не Бог определяет веру, а вера – Бога! А потом он воплощается и начинает нами управлять по придуманным нами же законам…

Старец кивнул и произнес:

– Теперь, думаю, ты понимаешь, что любая единая вера намного лучше, чем куча всяких разобщенных учений и догм! Ведь разговаривать с одним Богом намного проще, чем с целой толпой божественных существ.

– Как это все сложно! – воскликнул парень.

– Вот потому и существуют обычные люди и Посвященные. Обычным не нужна правда! Они живут согласно своим каждодневным нуждам, законам, представлениям, желаниям, опасениям и страхам. Им достаточно верить во что-то или кого-то, на кого можно переложить всю ответственность за собственную жизнь и судьбу. Зато Посвященным приходится расхлебывать всю кашу, заваренную обычными людьми.

– Но для чего?

– Для чего?.. – задумался Яр. – Да для того, Глеб, чтобы не только ты, но и кто-то другой сыграл в такую интересную, такую загадочную, полную опасностей, но в то же время пронизанную любовью и радостью игру под названием жизнь !.. Или ты предпочитаешь целую вечность болтаться в Космосе, без подобного опыта, будучи не личностью, не отдельной душой, а лишь микрочастицей огромного энергетического пространства?..

Журналист замолчал, а колдун продолжил:

– Вот что я тебе скажу, мóлодец! Понравился ты мне своей смелостью, любознательностью и пониманием. Видно, погорячился я, и не зря тебя все-таки Глебом нарекли. Надо же, болтается между небом и землей, а еще и рассуждает!..

Старец улыбнулся.

– В таком случае, батюшка, верни Глеба назад, – стала просить Верея.

– Теперь с радостью бы это сделал! Забот стало бы меньше… Но как? Энергии не хватит.

– Тогда верните меня хотя бы в физическое тело, – сказал журналист. – А как энергия в потоке пополнится, так и отправите меня в мое время!

– А вдруг ты станешь одержим огненным демоном? – произнес колдун. – И начнешь крушить направо и налево, а потом и вовсе сгоришь.

– Вряд ли… Я же как-то с ним справлялся до нашего разделения.

– Значит, чудовище давно с тобой?

– Не очень… несколько дней. И один знающий колдун из моего мира сказал, что месяц с ним я точно протяну.

– Что ж, тебе лучше знать. В тело мы с Братьями тебя вернем, иначе оно без души начнет слабеть. А потом придется ждать… Сколько? Одному Богу известно.

– Хорошо! – обрадовался Глеб. – А когда обряд будет?

– Скоро. Я поговорю с Братьями и сообщу тебе. Жди здесь!

Яр поднялся со скамьи и вышел, а журналист в приподнятом настроении заметался по комнате.

– Да тише ты, окаянный! – прикрикнула Верея. – Избу спалишь.

Парень немного успокоился и завис в ожидании в воздухе. Через четверть часа вернулся колдун.

– Вот что, Глеб, – произнес он. – Ритуал проведем сегодня же вечером – на закате. А что дальше с тобой делать – посмотрим. Можешь пока попрощаться со своей нынешней сущностью, назад пути не будет.

Журналист воодушевленно поблагодарил старца и вылетел из комнаты через открытое окно…

Целый день он провел у реки, наблюдая издалека, как жители Гледена занимаются своими делами. Кто-то косил траву, кто-то ловил рыбу, кто-то вез из леса дрова… Иногда парню казалось, что все это ему только снится. Но ущипнуть себя он не мог, поскольку не имел физического тела.

Когда солнце пошло на закат, Глеб вернулся к дому Яра и Вереи. Старцы к этому времени разложили перед избушкой большой костер.

Они встали вокруг него полукругом и пели какие-то заунывные песни. За костром журналист заметил лежащее на лавке собственное тело.

– Наконец-то! – воскликнул Яр, заметив огненный силуэт среди деревьев. – А мы уж думали, что ты передумал возвращаться.

– Простите, я не знал, когда точно нужно быть, – стал оправдываться парень. – Что мне делать?

– Лети к своему телу и жди. Когда я подам тебе знак, просто опустись на него и попытайся просочиться внутрь. Новый хозяин, конечно, попробует тебя выкинуть, но мы обездвижим его ненадолго, а ты уж не теряйся!

– Хорошо! – кивнул Глеб.

Он обогнул костер и замер в ожидании знака. Колдуны еще некоторое время пели, затем вдруг замолчали, как по команде, и Яр воскликнул:

– Давай!

Парень кинулся к телу, но его опять откинуло прочь. «Ну уж нет! Теперь я так просто не сдамся!» – решил он и принялся снова и снова штурмовать самого себя. В какой-то момент он почувствовал, что сопротивление немного ослабло, и удвоил усилия. Он даже успел коснуться своего тела… и вдруг все исчезло.

Куда-то делись белобородые старики, пропал костер, лес, да и все остальное вокруг. Глеб падал в бесконечную черную яму. Он летел и летел, и полет его никак не заканчивался. «Странно, – подумал журналист, – раньше меня огненные всполохи сопровождали все время, а теперь – пустота».

Внезапно в самом низу он увидел свет. Тот не был ярким, как огонь, но журналист был счастлив, что в бесконечной мгле появилось хоть одно светлое пятнышко. Всем своим существом он устремился к нему. Свет становился все ярче и ярче. Парень уже приблизился к нему, но неожиданно почувствовал смертельную усталость. Ему оставалось каких-нибудь пару метров, чтобы вырваться из черноты, но силы быстро покидали его.

– Еще немного, еще чуть-чуть! Последний бой – он трудный самый… – пробормотал Глеб и, собрав остатки своей воли, дернулся вперед.

Ослепительно яркая сумасшедшая белизна окружила его со всех сторон. Журналист оглядывался по сторонам, но не видел ничего, кроме серебристых вспышек. Он закрыл глаза, чтобы не ослепнуть, и тут на него навалилась ужасная тяжесть…

Боль… Страшная боль раздирала легкие Глеба при каждом вздохе. Ему было трудно дышать и казалось, что его придавил медведь. Он попытался пошевелиться, но тело не слушалось. Тогда он открыл глаза, и это ему удалось с невероятным трудом. Он увидел, что лежит на лавке в комнате, а рядом с ним стоит и улыбается… Верея. Журналист хотел было спросить ее о происшедшем, но ни губы, ни язык, ни весь речевой аппарат не повиновались ему. Единственное, что он смог, так это издать негромкий гортанный звук.

– С возвращением! – прошептала девушка. – Лежи тихо, ты и так долго в беспамятстве пробыл, почти четверо суток. Но ты – молодец! Одолел-таки огненное чудовище, хотя отец за твою жизнь и паршивой овцы не ставил. А я верила в тебя! Уж больно ты настойчивый. Нельзя было просто так взять и помереть, вот ты и выбрался!

Глеб снова «гукнул».

– Молчи уж! – махнула рукой Верея. – В тело вернуться – не рубашку сменить! Теперь все заново будешь учиться делать: стоять, ходить, ложку держать…

«Значит, опыт удался! – обрадовался парень. – И я снова Глеб Скуратов – московский журналист из двадцать первого века!»

Ему тут же захотелось соскочить с лавки и пройтись, но не тут-то было. Тело сковало его и не давало двигаться.

«А вдруг меня парализовало?» – ужаснулся Глеб.

От ужаса он вытаращил глаза. Дочь Яра, заметив его состояние, произнесла:

– Да ты успокойся, все с тобой нормально. Просто отвык ты от тяжелой физической оболочки, порхал, как бабочка по воздуху. Вот тебе и стало не по себе. Сейчас я тебя отваром напою да травяным настоем разотру – сразу легче станет.

Девушка отошла к печи и вскоре вернулась с глиняной плошкой, в которой плескалось какое-то варево. Она приподняла голову журналиста и принялась по глотку вливать ему в рот жидкость.

Парень уже отвык от вкусовых ощущений, и сейчас травяной аромат вызвал в нем такую бурю эмоций, что он чуть не закричал от восторга. Но голос изменял ему, поэтому Глеб ограничился довольным урчанием.

После этого Верея оставила плошку на столе, вытащила из печи котелок и разместила его рядом с лавкой, на которой лежал журналист. Затем она начала расстегивать пуговицы на рубашке Глеба.

«Она хочет меня раздеть!» – догадался парень и вдруг почувствовал такую неловкость, какую испытывал только в детском саду, когда засорился мужской туалет, и мальчикам пришлось ходить писать вместе с девочками.

Он начал гудеть и страшно вращать глазами, но дочь Яра только рассмеялась и сказала:

– Перестань рожи корчить! Ведешь себя как маленький. Как я смогу тебя растереть, если ты все время мешаешь?

И она продолжила снимать с парня одежду. Глеб понял, что сопротивляться бесполезно, поэтому закрыл глаза и сделал вид, будто бы отключился.

Верея надела на руку жесткую рукавичку, сплетенную из соломы, обмакнула ее в котелок и принялась растирать тело парня. Сначала он ничего не чувствовал. Но внезапно его руки и ноги стали ощущать тепло. По ним словно пробежали маленькие иголочки. Журналист попытался шевельнуть указательным пальцем, и тот его послушался.

«Ура, я не парализован! – возликовал в душе Глеб. – Теперь я обязательно поднимусь на ноги!»

Дочь Яра растерла его со всех сторон и укрыла двумя большими овечьими шкурами, шерстью вниз.

– Шерсть тебе здоровье даст, – сказала она. – Разбуди в себе память о физическом теле! Ты не мог все забыть за несколько дней.

После этого девушка удалилась, а парень открыл глаза и принялся упражняться с пальцами. Примерно через час ему уже удавалось шевелить всеми пальцами рук и ног.

Как раз в этот момент в комнату зашел Яр.

– Здрав будь, Глеб! – громко произнес он, заметив, что журналист не спит. – Удивил ты меня бесконечно. До сих пор понять не могу, откуда в таком тщедушном теле взялась такая воля к победе. Уверен был, что ты или сгоришь, или так и останешься энергетическим сгустком. Ан нет! Вернулся, поздравляю! Скоро Братья придут, будут помогать тебе с телом твоим управляться. Ты уж не огорчайся, если что сразу не получится. Земля-матушка сильно нас – детей своих – к себе притягивает, трудно к этой силе приноровиться. Младенцы намного меньше и легче, да и те столько лет ходить учатся, прыгать, бегать… Так что наберись терпения!

Кивнуть Глеб не мог, поэтому ограничился частым морганием и похрипыванием.

– Вижу, что ты полон решимости начать заниматься прямо сейчас, – заметил старец. – Что ж, обожди немного, скоро Братья уже будут здесь.

Действительно, примерно через полчаса в комнату вошли длиннобородые старцы. Они принесли с собой одежду и обрядили парня в длинную светлую рубаху. Затем двое подхватили его под руки и подняли с лавки, а третий помогал переставлять Глебу ноги.

– Пока силу в ногах не почувствуешь, босиком будешь ходить, – говорили они.

Таким образом они несколько раз прогуляли Глеба вокруг комнаты, а затем вывели на улицу.

– На солнышке тебя посадим, – сказал подошедший Яр. – Оно тебе и силу даст и энергию.

Колдуны отвели журналиста на поляну и усадили прямо на траву, облокотив спиной о березу.

– Подыши свежим воздухом, – произнес один из стариков. – А мы тоже немного отдохнем, чай, не молодые уже.

Они отошли подальше и присели на ствол поваленного дерева.

Глеб же сидел и вдыхал чистый лесной воздух. Вокруг все было таким прекрасным, что он невольно залюбовался высокими соснами, росшими вперемешку с березами, разноцветными цветочками, разбросанными по поляне, и ярко-зеленой травой. Неожиданно он ощутил на своем лице дуновение ветерка.

«Не может быть! – подумал парень. – Неужели чувства возвращаются ко мне!»

Он попробовал повернуть голову, и та послушно повернулась. Правда, у Глеба при этом возникло ужасное головокружение, но он постарался размеренно дышать, закрыл глаза, и вскоре все прошло.

Журналист снова открыл глаза и увидел рядом с собой Яра.

– Ну что, трудно второй раз рождаться? – спросил тот.

Глеб слегка кивнул головой.

– Ничего, скоро восстановишься и обо всем забудешь. Ну а пока для первого раза достаточно. Идем, мы поможем тебе в дом вернуться!

Подошли еще два старца и подняли журналиста с земли…

С этого дня началось восстановление Глеба. Сначала он ничего не мог делать без посторонней помощи. Колдуны водили его, кормили, мыли и даже помогали ходить в туалет, хотя это было для парня хуже смерти… Лишь огромное желание избавиться от постоянной опеки придавало сил. Журналист чувствовал себя космонавтом, который долго проболтался в космосе, а теперь проходил реабилитационный курс в каком-то санатории.

На третий день к парню вернулась способность двигаться. Сначала руки, а потом и ноги стали подчиняться, и теперь он мог ходить на прогулки сам. Хуже всего обстояло дело с разговорной речью. Глеб никак не мог начать говорить.

– Как ты не понимаешь, – пыталась до него достучаться Верея. – Все зависит от тебя! Все знания в твоей сущности уже заложены. Ты только возьми их! Поверь в собственные силы.

«Я верю! – думал журналист. – Но почему-то ничего не выходит».

В отчаянии он стал убегать на берег Сухоны и подолгу тренировался перед своим отражением в воде открывать и закрывать рот. Он кривлялся и гримасничал и, наконец, к концу седьмого дня смог произнести свое первое слово: «Мама»! Радости парня не было предела. Он вернулся к Верее и довольно внятно произнес:

– Я научился говорить.

От изумления девушка даже опешила на некоторое время. Когда пришел Яр, она сообщила ему эту потрясающую новость.

– Ну вот, Глеб, ты практически восстановился, – сказал старец. – Я горжусь тобой! Впервые на моих глазах человек из другой реальности вернулся в наш мир в собственное физическое тело да еще и смог им управлять. Это удивительно! Но, к сожалению, энергетический поток еще не полон, и твое возвращение пока невозможно. Придется тебе пожить у нас. Сколько? Одному богу известно! Однако ты человек молодой, холостой, да и дочка моя незамужница, поэтому оставить вас двоих наедине никак не могу. Я же отец все-таки. Так что, Глеб, нужно тебе каким-нибудь делом заняться.

– Может, мне с вами в подземные лабиринты ходить? Где-нибудь да пригожусь.

– Вряд ли, – усмехнулся старик. – Не забывай, в тебе чудовище живет. Оно хоть и огненное, но разумное и способно обучаться. Неужели ты думаешь, я позволю демону при обрядах присутствовать.

– Простите, не подумал. Просто я его не ощущаю последние дни, вот и запамятовал.

– Тебе плохо было, значит, и ему несладко пришлось! Вы с ним пока в паре живете.

– Но что же мне тогда делать?

– Я думал об этом и решил: пусть Верея тебя к кузнецам отведет. Скажет, что ты родственник наш дальний. Будешь у них работать, заодно и ремеслу обучишься.

– Ладно, – кивнул парень. – Только я еще плохо разговариваю.

– Так среди людей скорее поправишься.

– В таком случае можно идти.

– Нет, сегодня уже поздно, да и одежу надо тебе подобрать. Не пойдешь же ты в город в этой рубахе. А про свои вещи вообще пока забудь. Нельзя в них появляться, люди решат, что ты – злой дух.

– Хорошо, тогда можно я хоть высплюсь напоследок?

– Валяй! – усмехнулся Яр. – Здоровее будешь!

И он удалился. Глеб вышел на улицу, вдохнул полной грудью свежий лесной воздух и отправился на поляну. Здесь он устроился под высокой березой на мягкой траве и заснул. Мелкие букашки забрались ему в волосы, но он их не чувствовал. Прилетела божья коровка и опустилась на рукав рубахи. Она проползла по одежде и перебралась на руку журналисту. Но не успело насекомое забраться на его палец, как с того вылетел сноп искр и спалил несчастную божью коровку. Обугленные крылышки упали на землю, рядом с Глебом.

Проснулся он оттого, что рядом с ним кто-то засмеялся. Парень открыл глаза и увидел Верею.

– Смешной ты, когда спишь! – заявила девушка. – Разговариваешь сам с собой, бубнишь что-то.

– Неправда! – улыбнулся журналист, поднимаясь с земли и отряхиваясь. – Я сплю тихо, как мышка. Это, наверное, квартирант во мне активизировался.

– Что?

– Ну, монстр огненный во мне разговаривает.

– Вряд ли… энергетические сущности обычно ничего кроме звуков не произносят.

– А мой – разумный попался! – пошутил Глеб.

Только теперь он заметил, что Верея держит в руках какие-то вещи.

– Что это? – спросил парень.

– Одежу тебе отец подобрал. Сказал, что ты должен на наших парней быть похож. Но только зря все это! Тебя сразу отличат, ты совсем другой.

– Почему это?

– Ну, во-первых, худой больно. Ни мышц, ни мяса – кости одни. Во-вторых, волосы у тебя короткие сильно. Наши парни так не стригутся. А в-третьих, ростом ты выдался! Наверное, выше всех в городе будешь. Длинный и тощий… жердь жердью!

– Ну, во-первых, – заметил журналист, – я не худой, а стройный! И не смотри, что во мне мышц не видно, зато я жилистый. А жилы мышцам сто очков вперед дадут! Во-вторых, волосы и отрасти могут, если я тут, не дай бог, задержусь. В-третьих, высокий рост всегда украшал мужчину. Не буду хвастаться, но в наше время я пользуюсь большим успехом у девушек и женщин.

– А невеста у тебя есть или жена?

– Нет! Молод я еще, чтобы о таком думать.

– А сколько лет тебе?

– Двадцать пять.

– Засиделся ты, Глеб, – усмехнулась Верея. – К такому возрасту у нас тут многие по несколько ребятишек уже имеют. Щеку едва восемнадцать исполнилось, а у него уже своя кузница.

– Детей завести – много ума не надо! – огрызнулся журналист. – А кузницу твой Щек тоже, наверняка, не сам строил. Небось, досталась от кого-нибудь… в наследство!

– Ты прав, – согласилась девушка. – Кузницу ему отец подарил, он у него купец богатый. Щеку торговать не захотелось, так он кузницу и получил.

«И тут мальчики-мажоры», – подумал про себя Глеб. Он протянул руку и сказал:

– Ладно, давай одежду.

Девушка сунула ему в руки сложенные вещи и произнесла:

– Спать в избе будешь, но учти: ко мне не соваться! У меня под подушкой дубинка спрятана.

– Ой, напугала! – усмехнулся парень. – Да не переживай, ты не в моем вкусе! Не нравятся мне девушки, у которых отцы колдовством занимаются.

– То-то! Ну пошли, ужин стынет.

Верея завела журналиста в дом и накормила какой-то странной кашей. Крупы в ней не было, и напоминала она скорее густо разведенную в воде муку. Вкуса особого Глеб не почувствовал, но и отвращение еда у него не вызвала. Наевшись, парень поблагодарил хозяйку и пошел подышать свежим воздухом на улицу. В лесу быстро темнело. На небе стали появляться первые звезды. Повеяло прохладой. Где-то вдалеке послышался протяжный волчий вой. «Ну конечно, – подумал Глеб, – здесь же дикая природа! Надо аккуратней себя вести!» Словно в ответ на его мысли неподалеку раздался яростный рев, и что-то огромное и черное начало продираться сквозь кустарник к избе.

– Медведь! – ахнул журналист и в долю секунды забежал в дом и закрыл за собой дверь.

– Верея! – крикнул он. – На нас медведь напал! Сейчас он начнет в двери ломиться!

– Так это ж, наверное, Умил пришел! – обрадовалась девушка. – Значит, все с ним в порядке, а то я уже переживать начала.

– Какой еще Умил? – растерялся парень.

– Брат мой названый! Когда матушка умерла, отец мне медвежонка из лесу принес, вот мы с ним и выросли вместе. А потом он влюбился в кого-то и в лес ушел.

– Кто влюбился? Медведь? – вытаращил глаза Глеб.

– Ну да! Животные и растения тоже любить умеют, и даже камни…

В этот момент снаружи сильно толкнули дверь, и журналист отлетел далеко в комнату.

Большой лохматый мишка ввалился в избу и, громко рыча, уставился на Верею. «Девчонка, видать, совсем спятила от лесной жизни. Он же ее съест!» – мелькнула мысль в голове парня. Он вскочил на ноги, схватил в руки лавку и замахнулся на зверя.

– Не смей! – воскликнула девушка и закрыла собой косолапого.

Глеб опешил, медведь – тоже.

– Поставь лавку на место! – спокойно произнесла дочь Яра. – А ты, – обернулась она к зверю, – успокойся! Этот молодец наш друг, ничего плохого он мне не сделал.

Косолапый заурчал и, косясь на журналиста, уселся прямо посреди комнаты. Глеб медленно опустил скамейку и отошел подальше к окну.

– Знакомьтесь! – как ни в чем не бывало сказала девушка. – Умил, это – Глеб, наш гость из будущего. Он поживет у нас немного, пока отец его назад не отправит. Глеб, это – Умил, мой брат. Мы выросли вместе, и он сильно за меня переживает. Он ушел в лес, и у него своя семья, но он навещает нас с отцом и помогает, чем может.

Журналист тупо смотрел в медвежью морду, и ему казалось, что он сходит с ума. Вдруг зверь поднял лапу и приветственно помахал парню. «Наверное, дрессированный!» – решил Глеб и на всякий случай махнул в ответ.

– Вот и познакомились! – обрадовалась Верея и тут же напустилась на медведя: – Умил, как тебе не стыдно! Ты два месяца не появлялся! Я уж думала, с тобой невесть что случилось!

Косолапый что-то проревел в ответ.

– Неужели? – ахнула дочь Яра. – Тогда, конечно, все правильно! Нужно было ей помочь.

Глеб молча наблюдал эту картину, смутно соображая, кто же из них двоих более сумасшедший: девушка из глубокой древности или он – образованный журналист, присутствующий при подобном сцене… Словно почувствовав его состояние, Верея на минуту замолчала и уставилась на парня.

– Снова ничего не понимаешь? – спросила она его.

Глеб утвердительно затряс головой.

– А ты от мозгов-то своих отключись, они иногда мешают, – заметила девушка.

Затем она подошла к журналисту, положила ладонь к нему на грудь и тихо проговорила:

– Глаза закрой и слушай не ушами, а душой. Для нее нет преград!

После этого она пробормотала какие-то заклинания, отошла от парня и вновь обратилась к медведю:

– И как она себя теперь чувствует?

– Хорошо! – проревел в ответ медведь.

Глеб вздрогнул, открыл глаза и с ужасом уставился на зверя.

– Лапа почти здорова. Я ей рыбу приношу, ягоды, так что все в порядке, – продолжал разглагольствовать косолапый.

– Мамочки, – тихо прошептал журналист, – похоже, мне прямая дорога в психушку!

Ноги его стали ватными, и он почти упал на лавку.

– Ты что так разволновался? – удивилась Верея. – С женой Умила уже все в порядке. Она лапу сломала, поэтому он и не приходил так долго.

«А может, я и не в прошлом вовсе? – принялся сумбурно размышлять парень. – Сошел с ума и лежу где-нибудь в Кащенко, и все это мне мерещится!»

В этот момент медведь встал и приблизился к Глебу. Он принялся его обнюхивать и внезапно дыхнул ему в лицо таким мерзким рыбным запахом, что журналист тут же отказался от своих мыслей по поводу больницы.

«Вряд ли в психушке будет так вонять!» – решил он.

– Ладно, Умил, оставь его в покое. Видишь, он и так сам не свой! – рассмеялась дочь Яра. – Идем, я тебя лучше мёдом угощу. Братья из лесу принесли… Вкусный!

Зверь похлопал лапой парня по плечу, проревел: «Бывай!» – и удалился.

Журналист закрыл глаза и громко произнес:

– Я сплю. Мне все кажется. Медведи не разговаривают!

После этого он постарался расслабиться и сам не заметил, как уснул.

Проснулся он от толчка в плечо. Будила его Верея.

– Ты чего? – возмущенно пробормотал Глеб. – Сама говорила, чтобы я к тебе не совался, а сама меня достаешь!

– Вставай, одевайся! К кузнецам пойдем!

– Так ночь на дворе!

– Уже петух прокукарекал, пора!

– Какой петух? У вас его тут сроду не водилось, – продолжал возмущаться журналист, но все же поднялся.

– Я слышу, когда в городе петухи поют, – сказала девушка.

– Надеюсь, среди них нет твоих братьев? – усмехнулся парень, припоминая вчерашние события.

– Нет.

– Скажи, а с медведем ты пошутила, да? – спросил Глеб. – Наверное, заколдовала меня, вот мне и стало мерещиться, что он разговаривает.

– Зачем? Ты сам захотел его понять. Мозг отключил, а душу свою природе открыл. Так с любым животным или растением разговаривать можно.

– Ладно, – отмахнулся журналист. – Выйди ненадолго, я переоденусь.

Дочь Яра вышла, а он принялся надевать на себя принесенную вечером одежду. На этот раз рубаха была короткой, а под нее надевались штаны. Парень запутался, какой же стороной их надеть, поскольку они были совершенно одинаковыми и сзади, и спереди. Наконец он плюнул и натянул их, не задумываясь. После этого он позвал Верею, и та помогла ему повязать поверх рубахи пояс. Затем девушка принесла еще и лапти.

– Лапти?! – ужаснулся журналист. – Да что я – с ума сошел? Хочу в своей обуви пойти.

– Нельзя, – покачала головой девушка. – Сразу внимание привлечешь. Обувайся и не выдумывай!..

Она почти силой нацепила лапти на ноги Глеба и потащила его к выходу. У двери она прихватила небольшой узелок и дала его парню.

– Держи, – сказала Верея, – я тебе поесть собрала. На день хватит, а вечером вернешься домой – здесь поужинаешь. Идем!

Журналист молча взял узел и толкнул входную дверь, но та не поддалась. Зато из-за нее послышалось недовольное урчание.

– Это Умил на крыльце заснул, – заметила дочь Яра.

– А почему он спит, а мне идти куда-то нужно в такую рань, – возмутился Глеб. – Чем я хуже?

– Он половину ночи дрова колол, умаялся, – виноватым тоном произнесла девушка. – Жалко! Пусть отдохнет. Давай через окно вылезем!

– Вот блин! – выругался парень. – Из-за какого-то косолапого мучиться приходится. Ладно, полезли!

Они прошли комнату и выбрались через окно на улицу. В лесу было еще темно. Стояла предрассветная тишина. Не было слышно ни стрекота сверчков, ни шелеста листьев, ни писка комаров, ни шороха травы. Журналист поежился от прохладного утреннего воздуха и сказал:

– Что ж, веди! Я, как человеком стал, плохо в темноте ориентируюсь.

Верея кивнула и пошла прямо через лес. Глеб старался от нее не отставать, но вскоре понял, что в лаптях это сделать крайне сложно. Через тонкую подошву ощущались все неровности почвы. Любой небольшой сучок, любой камешек давили на ступни, и вскоре парень начал отставать от своей спутницы.

– Как вы в этом ходите? – сердито воскликнул журналист, указывая на лапти. – Через них всю дорогу чувствуешь.

– Разве? – удивилась девушка. – А по мне, все лучше, чем босиком. Но ты можешь разуться, если тебе так удобнее.

«Нашел, с кем делиться впечатлениями! – мысленно усмехнулся Глеб. – Придется терпеть».

Они вышли из леса на широкий луг. Здесь стало намного светлее. На горизонте начинала пробиваться алая полоска. Вдалеке послышался протяжный звук рожка.

– Коров на выпас погнали, – сказала дочь Яра, – значит, кузнецы уже вовсю трудятся. Идем, опаздывать нехорошо!

И они зашагали к виднеющемуся впереди холму, на котором стоял загадочный город Гледен…

14

Идти по мягкой траве было невероятно легко и приятно. Парень уже забыл про то, как ему было неудобно в лаптях. Он шел и насвистывал какую-то мелодию. Верея, улыбаясь, искоса поглядывала на него.

– А чего ты давеча на Умила с лавкой бросился – меня защищал? – неожиданно спросила она. – Нравлюсь я тебе, да?

Журналист аж поперхнулся от подобного заявления. Он перестал свистеть и внимательно посмотрел на девушку.

– Я просто испугался, что зверь может тебя съесть, – объяснил он. – А следующим был бы я, понимаешь?

– Лжец, лжец! – рассмеялась Верея. – Я же знаю, что о себе ты в тот момент не думал, только обо мне переживал. Забыл, что я мысли читать умею?

– Ну, считай, это такая моя благодарность за то, что помогла мне в тело вернуться, – покраснев, сказал Глеб. – Скажи, а этот кузнец Щек тебе сильно нравится?

– Да! – кивнула девушка. – Он знаешь, какой?..

Она раскинула руки и, глядя в небо, восторженно воскликнула:

– Он самый красивый, самый сильный, самый умный! Он делает лучшее оружие! Его сабли, ножи и боевые топоры даже князья из дальних городов заказывают… На него все девушки заглядываются.

– Короче, идол! – с иронией заметил журналист.

– Не богохульствуй! Забыл, что у нас тут еще идолам поклоняются?

– Вот и я о том же! – пробубнил парень и громко спросил: – Так чего же вы не встречаетесь, в смысле, не поженитесь с этим Щеком?

– Что ты! – замахала руками дочь Яра. – Его род от самых богатых купцов идет, я ему не пара! К тому же его отец уже подыскал ему невесту.

– А он-то вообще знает, что нравится тебе?

– Нет. Разве можно девушке первой о таком говорить!

– Ну меня-то ты спросила, почему я со скамейкой на медведя бросился.

– Ты – другое дело, ты – чужой! Завтра отправишься в свой мир, и всё…

«Вот они – девицы! – подумал Глеб. – Что в древности, что в наше время – всегда одинаково изворотливые!»

Тут они поравнялись с коровьим стадом, и пастух окликнул Верею.

– Здравствуйте, дядя Кий! – отозвалась она. – Как поживаете?

– Да было бы хорошо, но Бурёнка наша заболела. Ты уж скажи отцу, пусть приготовит для нее какой-нибудь отвар. Жалко корову, молодая еще…

– Обязательно скажу!

Дочь Яра отошла от пастуха, и они с Глебом продолжили путь.

– А я смотрю, тебя здесь знают, – заметил журналист.

– Знают, – согласилась девушка. – Каждый житель города хоть раз да побывал в нашей избе. Кто жертвы богам приносит, кому отвар лечебный приготовить, а кто и о вечном покое желает поговорить.

«Кабинет психологической помощи на дому», – усмехнулся про себя парень.

– Скажи, а чем ты занимаешься в своем мире? – спросила Верея. – На жизнь как зарабатываешь?

– Я? Пишу…

– Писарь, значит?

– Нет. Статьи пишу, очерки…

– Сказитель?

– Да нет. Журналист я! Новости людям рассказываю.

– А-а-а! Сплетник!

– Почему «сплетник»?

– Ну как же. Вон, у нас бабке Матрене что-нибудь скажешь, так через день новости уже до Суздаля дойдут. А приукрасит!.. Первая сплетница в городе.

– Но я правду пишу, – обиделся Глеб. – Такие новости, которые все люди должны знать. К примеру, упал на землю метеорит, камень такой из космоса… Это глобальная новость, нужно ее до всех донести!

– А зачем? – не поняла девушка. – Если на землю что-то упало, то спасаться надо, а не доносить.

– Что с тобой разговаривать! – в сердцах махнул рукой парень.

– Странное у вас время, – задумчиво произнесла дочь Яра.

Тут они подошли к деревянному забору, окружающему город и пошли вдоль него к воротам. Уже совсем рассвело. На лугу появились люди: кто-то куда-то шел, кто-то косил траву, а кто-то ехал по грунтовой дороге на телегах.

– Рано у вас встают, – заметил журналист.

– Так с утра все дела делаются.

Молодые люди подошли к воротам и зашли в город…

Гледен встретил их пестротой своих улиц. Он был, если можно так сказать, многоярусным городом. В самом низу, у подножия холма, располагались низкие домики, наполовину врытые в землю. Они больше напоминали постройки для животных, чем жильё для людей. Вместо окон у них были небольшие сквозные проемы, а двери были настолько маленькими, что высокому человеку пришлось бы сильно наклониться, чтобы попасть внутрь.

– Что это за землянки? – указал на них Глеб.

– В них голытьба живет, – спокойно ответила Верея.

В этот момент из небольшого оконца высунулась седая голова старухи, которая, заметив дочь Яра, страшно закричала:

– Ведьмачка идет! У-у-у, будь ты проклята!

Журналист опешил от неожиданности, а девушка усмехнулась и сказала:

– Не обращай внимания! Всем мил не будешь.

Они прошли мимо ругающейся и сыплющей проклятьями старухи и поднялись по холму выше. Здесь стояли уже вполне знакомые парню избы. Были они невысокими, но добротными, и любой мог догадаться, что в них живут более состоятельные люди.

– Кто тут обитает? – поинтересовался Глеб.

– Косари, пахари… Много разного народа.

– А кузница где?

– Поднимемся наверх, а потом на другую сторону холма спустимся. Кузня находится внизу – у реки, в отдалении от всех домов.

– Ладно, – кивнул парень и принялся осматривать город дальше.

За крепкими бревенчатыми избами начинался следующий ярус города. Здесь располагались большие деревянные дома с резными фасадами и застекленными окнами. Узорчатые крыши и ставни, большие ворота говорили о том, что хозяева данных строений не бедствуют.

– Здесь элита ваша живет? – поинтересовался Глеб. – Богатые, в смысле.

– Тут – купцы, ювелиры, зажиточные ремесленники…

– А князья где?

– Княжеский дворец – наверху, рядом с церковью. Но князья там не живут, так, приезжают раз от раза.

– Так что ж, дворец пустует?

– Нет, сидит там наместник княжеский, вроде как городом управляет.

– Почему «вроде как»?

– Да потому, что Братство городом правит. Чуть что, все за советом к отцу моему бегут.

– А как город от вражеских набегов защищаете? Дружина военная есть?

– Нет. Сами жители защищают.

– Это зря, – вздохнул журналист. – Сказал же твой отец: времена неспокойные.

– Что да, то да, – согласилась дочь Яра. – Гледен очень богатый город, вот каждый на него и зарится. Посмотри, у нас почти в каждом доме стекленные окна, а ведь даже в Киеве стекла только в церквях стоят да у очень богатых купцов.

– Откуда знаешь?

– Была.

– Круто! Здорово, в смысле…

Как раз в этот момент молодые люди поднялись на самую макушку холма. Перед ними открылся великолепный вид! Справа – две могучие реки сливались в одну и уносили свои волны дальше. По ним, как игрушечные лодки, плыли резные челны. Рыбаки с берегов забрасывали сети. Слева виднелись луга, на которых паслись тучные стада коров, лошадей и овец. Чуть дальше золотом отливали поля пшеницы. За ними начинался лес. Простор был такой, что хотелось закричать от счастья.

– Красота какая! – ахнул Глеб.

– Вот поэтому наш город и называется Гледен, – заметила Верея. – Всякий, кто на этот холм поднимается, наглядеться не может на красоту здешних мест. Раньше город Глядень назывался, от слова «глядеть», но много тут иноземцев поселилось, наречия у всех разные, вот и переделали Глядень в Гледен.

Журналист еще какое-то время стоял и наслаждался открывшимся видом, пока девушка не напомнила ему о том, что пора идти к кузнецам. Он кивнул и последовал за ней. Они прошли мимо небольшой деревянной церкви и помпезно возвышающегося рядом высокого деревянного дворца.

– А почему церковь такая маленькая? – спросил парень. – Дворец в два раза больше!

– Строили наспех, да и жители многие против были. После постройки несколько раз церковь пытались поджечь, хорошо, вовремя попытки пресекали.

Молодые люди свернули на неширокую улицу и начали спускаться на другую сторону холма. Все время, пока они шли, их сопровождали любопытные взгляды жителей города. Женщины украдкой выглядывали из окон, мужчины провожали долгим взглядом, а ребятишки так и вовсе бежали следом. Многие здоровались с Вереей, спрашивали, как дела у Яра.

– А почему не спросят, кто я такой? – шепотом поинтересовался Глеб у девушки.

– Спросят еще, не переживай!

Они спустились вниз. Только теперь журналист осознал, насколько огромным был холм. Последние избы остались далеко позади, когда, наконец, показалась кузница. Она располагалась прямо у реки. Здесь в городском заборе была проделана дыра, сквозь которую кузнецы, очевидно, брали воду. Высоко над крышей поднимался черный дым.

– Ну вот, опоздали… – тяжело вздохнула Верея. – Ладно, пошли. Только говорить я буду, а ты молчи да головой кивай.

Она решительно направилась внутрь строения, жестом показывая парню, чтобы он следовал за ней.

Глеб зашел в кузницу и осмотрелся. Она напомнила ему забытую картинку из старого учебника истории. Само помещение было очень просторным. В одном углу стояла огромная плавильная печь, чуть поодаль располагались сразу несколько наковален. У стены напротив размещался стол, на котором, как в медицинском кабинете, лежали всевозможные инструменты: клещи, щипцы, кувалды, молоты и многие другие, название которых парень не знал. К печи были присоединены огромные меха, и какой-то дюжий молодец сжимал и разжимал их, нагнетая воздух в плавильню. Пот градом струился по его красному лицу, и московский журналист с ужасом представил себя на его месте. У дальней наковальни колдовали сразу трое умельцев. Они что-то усердно ковали. Один бил по расплавленному огненному куску руды кувалдой, с силой удерживая его щипцами, двое других помогали молотами. Воздух в кузнице был таким горячим и душным, что у Глеба с непривычки начали слезиться глаза. Лишь непосредственная близость реки давала возможность хоть как-то продохнуть в этом аду.

– Здравы будьте! – громко поздоровалась со всеми Верея. – Щек, я к тебе!

Один из умельцев отложил в сторону молот и подошел к нашим героям. Теперь журналист смог его как следует рассмотреть.

Щек был ниже Глеба почти на целую голову, но при этом был коренаст и широк в плечах. У него были длинные светло-русые волосы, заплетенные за спиной в косу, а на лбу была повязана широкая льняная лента, очевидно, чтобы впитывать пот. Поверх рубахи и штанов на парне был надет кожаный передник, прожженный в нескольких местах. На ногах были обуты странного вида кожаные башмаки, завязанные чуть выше щиколоток тесемками. Глаза у Щека были серого цвета, а пухлые розовые губы выдавали его юный возраст.

– Идемте на улицу! – коротко сказал он и первым вышел из кузницы.

Молодые люди поспешили за ним. Они подошли к реке, и кузнец обратился к девушке, делая вид, что не замечает журналиста:

– Ну, здравствуй, Верея! Давно не виделись. Как дела у вас, как твой отец поживает?

– Спасибо, Щек! Все хорошо.

– Зачем пришла? Новые ритуальные ножи потребовались?

– Нет, не за этим. Я к тебе с просьбой. К нам родственник дальний из Суздали приехал (она указала на Глеба), так вот, отец просит, чтобы ты его в помощники взял на то время, пока он у нас гостить будет. Может, найдется у тебя для него какая-нибудь работа?

Только теперь Щек смерил журналиста презрительным взглядом и произнес:

– Не хочется отказывать твоему отцу, Верея, но родственник ваш выглядит уж больно хлипким. А в кузнице сила нужна. Взмахнет он пару раз молотом и ноги протянет, а мне отвечай.

– Да ты не смотри, что он худой, он жилистый, – проговорила девушка.

Щек обошел парня и внезапно со всего маху хлопнул его по плечу. Глеб не ожидал такой выходки, поэтому не устоял прочно на ногах, а оступился назад.

– Вот видишь, жидковат он! – словно не замечая журналиста, сказал кузнец Верее.

Глеб обозлился.

– А исподтишка бить нехорошо, – прищурив глаза, заметил он. – Можно и сдачи получить.

– Неужели? – усмехнулся Щек и, уперев руки в бока, вплотную подошел к парню.

– Перестаньте! – воскликнула девушка. – Раз работы нет, то и нам здесь делать нечего. Идем, Глеб!

Она схватила журналиста за руку и потащила за собой.

– Для тебя, Вереюшка, я бы работу нашел! – крикнул вслед кузнец. – Хоть воду мне приносить!.. А отцу скажи, чтоб не обижался. Жалко мне вашего родственника калечить.

Глеб попытался вырваться из цепких девичьих пальцев и вернуться к Щеку, но дочка Яра упрямо тащила его вперед.

– Самовлюбленный индюк! – процедил сквозь зубы журналист.

Затем он повернулся к девушке и зло сказал:

– Куда ты меня тащишь, отпусти! Я пойду с ним по-мужски потолкую.

– Нельзя, – пробормотала Верея, – от тебя оранжевое свечение исходит. Вот-вот искрить начнешь!

Тут парень вспомнил, что эмоции для него опасны, и попытался взять себя в руки. Сделать это было очень сложно, поскольку праведный гнев так и кипел в нем.

Он не помнил, как они выбрались из города и отошли подальше – к реке. Не помнил, как упал на пустой берег и вспыхнул ярким пламенем…

Глеб снова парил в огненной бездне. Языки пламени лизали его тело, но ему это нравилось. Боли он не чувствовал, лишь покой, умиротворение и какой-то нечеловеческий кайф.

«Очнись! – услышал он издалека чей-то голос. – Вернись, пока не поздно!»

Глеб парил и наслаждался полетом. Вдруг что-то мокрое и холодное обрушилось на него…

Парень открыл глаза и увидел стоящую рядом взволнованную Верею. В руках она держала деревянное ведро. С него стекали последние капли воды.

– Наконец-то, – прошептала она. – Думала, ты сгоришь дотла. Хорошо, дядька Кий рядом проходил со своим стадом, я у него ведро выпросила. А холодная вода тебя в чувство привела.

Журналист присел на берегу и увидел, что он мокрый с головы до ног, но при этом вся его одежда обуглилась и расползлась по швам.

– Как теперь быть? – спросил он. – Я почти голый, а до избушки твоей добираться далеко.

– В городе у отца хороший знакомый живет – Ефим. Ты спрячься в траве, а я к нему сбегаю, одежу попрошу в долг.

– А никто не видел, как я тут дымил?

– Слава богу, нет! А то уже демоном бы тебя объявили.

– Ну ладно, беги, только про меня не забывай, а то заболтаешься с кем-нибудь…

– Я мигом!

Девушка повернулась и быстро убежала, а Глеб спустился к воде и спрятался под крутым земляным берегом. В укрытии он почувствовал себя намного спокойнее. Он снял с себя остатки сгоревшей рубахи и остался только в штанах. Чтобы как-то скоротать время, парень уселся у кромки воды и начал разговаривать с собственным отражением.

– Ну, Глеб, дал ты сегодня маху! – с усмешкой произнес он. – Это ж надо, чтобы какой-то малолетний культурист так вывел тебя из себя. А ведь главное, что его и в живых-то давно нет, а ты дурью маешься, нервы себе портишь. Да черт с ним, с этим Щеком! Пусть болтает что хочет! А тебе главное в свое время вернуться, в свой мир, а то ни родители, ни друзья не узнают, где могилка твоя…

Подобными убеждениями он привел себя в состояние равновесия. Ему стало светло в душе при одной мысли о родном городе, о работе, о таких далеких – отце и матери! Даже главред вызывал у него сейчас только положительные эмоции.

Внимательно рассмотрев свое отражение в реке, журналист пришел к выводу, что больше от него не исходит никакого оранжевого свечения. Он приободрился и, глядя себе прямо в глаза, обратился к огненному монстру:

– Ну что, братишка, осечка вышла? Хотел сегодня мое бренное тело заполучить, ан нет! Вредный владелец тебе попался. А вообще, ты – дурак! Я так понимаю, ты в этом мире где-то материализовался, значит, и способов борьбы против тебя здесь – целая куча. Одних только языческих богов – больше дюжины! Ну сожжешь ты меня – и что? Тут же набегут колдуны со всех сторон и нейтрализуют тебя. А пока во мне сидишь – никто тебя не тронет! Слушай, а может нам с тобой договор заключить? Ты меня оставляешь в покое до тех пор, пока мы не возвращаемся в мой мир, а там я прошу колдуна, чтобы он отправил тебя в ту параллельную реальность, из которой ты выбрался в мой монитор. Ты со своими огненными сородичами встретишься, а я домой вернусь. И мне хорошо, и тебе! Так что ты подумай на досуге.

За разговорами парень не заметил, как пролетело время. Вдруг откуда-то сверху раздался тоненький голосок: «Глеб, ты где?»

– Здесь я! – крикнул журналист из укрытия.

Через несколько секунд к нему спустилась дочь Яра с одеждой в руках.

– Держи! – сказала она. – Одевайся! Ефим сказал, что одежу можно не возвращать. Она его покойному сыну принадлежала. Тот худенький был, а Ефим – толстый. Одежа ему не подходит.

– Не хочу я после покойника одевать, – произнес парень.

– Значит, голый пойдешь.

Глеб скривился, но одежду взял.

– Ладно, я тебя наверху жду, – проговорила Верея и выбралась из-под крутого берега.

Журналист с отвращением переоделся. В остатки своей истлевшей рубахи и штанов он завернул камень и бросил все в реку. Затем критически осмотрел себя. Очевидно, предыдущий владелец одежды был низковат ростом, поскольку и штаны, и рукава на рубахе были коротки. Но парень, недолго думая, подвернул рукава и выбрался наверх. Дочь Яра прыснула со смеху, увидев его.

– Маловата она тебе, – сказала она сквозь смех, – да ничего, сойдет! Хорошо хоть лапти не сгорели… Пойдем домой, а завтра я тебя к косарям отведу.

– Зачем же ждать завтра? – спросил Глеб. – Ведь день только начался, идем сейчас.

– А вдруг ты снова вспыхнешь?

– Обещаю держать себя в руках.

– Тогда давай подкрепимся немного. Я тут узелок нашла, который тебе в дорогу собирала.

Девушка устроилась на траве и жестом показала парню садиться. Затем она развязала узел и достала из него хлеб, соль и пару луковиц. Отломив небольшую горбушку, она обильно ее посолила, взяла одну луковицу и все это отдала журналисту.

– Ешь! – сказала Верея. – Тебе силы нужны!

– Как-то я не привык сухой хлеб с луком кушать, – пробурчал Глеб, но все-таки присел на берегу и откусил кусок горбушки.

– Ты луком заедай, тогда не так сухо будет, – посоветовала девушка.

Парень сморщился и откусил луковицу. Тут же из его глаз брызнули слезы.

– Забавный ты! – снова расхохоталась дочь Яра. – Морщишься так, как будто тебя ядом накормили.

– Ну вот, после лука мне пить захотелось. Есть тут где-нибудь родник поблизости?

– Родник далеко, а зачем? В Сухоне вода чистая, свежая.

Она положила узелок на землю, встала и сбежала вниз по крутому берег у к воде. Тут, чуть поодаль от воды, девушка вырыла в песке ямку и дождалась, когда та наполнится водой. Потом она низко наклонилась и напилась.

– Иди, пей! – крикнула она Глебу. – Вода вкусная!

– Да ты что! Там же микробы, – произнес журналист.

– Какие такие микробы? – удивилась Верея. – Никого здесь нет! Сам посмотри: вода прозрачная, вся грязь в песке осталась.

– Лучше уж я потерплю, у косарей напьюсь.

– А ты думаешь, у них вода другая? – хитро прищурившись, спросила дочь Яра. – Я тебе воду хотя бы сквозь песок пропустила, а они просто из речки набирают.

У парня моментально пропал аппетит.

– Ладно, – сказал он, – я напьюсь, но ты знай, что мой живот плохо приспособлен к микроорганизмам из прошлого. Так что тебе придется меня лечить, если что…

– Ох и привередливый ты, точно девушка.

Глеб спустился к ямке и напился холодной воды из Сухоны. К его удивлению, она не пахла илом или тиной и была на удивление свежей. После этого парень утерся рукавом рубахи и произнес:

– Ну, теперь можно и к косарям идти.

Верея собрала остатки продуктов в узелок, и они направились к лугам.

Косари с пониманием отнеслись к просьбе девушки взять ее родственника на работу. Но после того как журналист пару раз чуть не отрезал себе ногу вместе с лаптем, а на третий вогнал косу прочно в землю, они извинились и отправили Глеба восвояси. Отказали парню и гончары, и рыбаки.

– Что ж ты за непутевый такой! – с досадой проговорила дочь Яра. – Никто с тобой дела иметь не хочет.

– Дураки, что я могу сказать, – пожал плечами парень. – Сами не знают, какого ценного работника лишаются.

Девушка посмотрела на него и прыснула со смеху.

– Ох и балабол ты! – произнесла она. – Ладно, идем! Есть еще одно место, где я за тебя попросить могу.

И она увлекла журналиста за собой на берег Сухоны.

За городским забором почти у самой воды сидели старики и ребятишки и вручную плели рыболовную сеть.

– Здравствуйте! – поздоровалась с ними дочь Яра. – Дед Илия, дед Федот, к нам с батюшкой родственник из Суздали приехал. Возьмите его к себе сети делать, авось пригодится!

– Что ж, пускай остается, – кивнули два седых старца. – Лишние руки никогда не помешают.

Глеб присел на округлый камень и поздоровался.

– Говор-то у тебя точно не наш, – заметили старики. – Сразу видно – нездешний!

– А ты что стриженый? – спросил один. – Из плена бежал али болел?

– Болел он! – быстро вставила Верея.

– То-то я гляжу, аж светится весь! – произнес другой.

Журналист с ужасом себя оглядел, будучи уверенным, что от него опять исходит оранжевое свечение, но дочь Яра подала ему знак, что все в порядке.

– Дедушки, только я никогда сети не плел, – виноватым тоном сказал парень. – Может, объясните вначале, что и как?

Дети вокруг рассмеялись, а один маленький мальчик выкрикнул:

– Ростом с версту, а веревки вязать не умеет!

– Цыц! – шикнули на него старики. – Всё когда-то приходится делать в первый раз.

И они начали терпеливо рассказывать Глебу, как вязать невод.

– Вот видишь, – говорили они, – половину работы мы уже сделали. Сейчас ячеи в четвертой дели плетем. Потом их сошворим, обошьем мотню вороткой, по обе стороны добавим приводы да пришьем к ним крылья из редиля. К крыльям прикрепим клячи да привяжем отноги. А аркан да бочонок ребята закрепят.

Парень не понял ни слова из того, что ему объясняли, но он внимательно следил за руками дедов и вскоре стал неплохо завязывать узлы на веревках.

– Ладно делаешь, – кивали Илия и Федот. – Скоро всему научишься.

Верея присела недалеко на берегу и с улыбкой смотрела, как Глеб возится с сетью.

– А почему невод только старики и дети плетут? – поинтересовался журналист.

– Так мужики более серьезной работой заняты, а женщины да девицы по хозяйству хлопочут.

Парня сильно задело подобное замечание, и он с вызовом посмотрел на дочь Яра.

– Иногда и мужчины невод плетут, – быстро проговорила она. – После болезни, например, али старикам помочь надо!..

– Она права, – закивали деды. – Сами-то мы еще дня три колупались бы с этой сетью, а с тобой – к завтрему успеем!

Журналист проглотил свои обиды и продолжил вязать невод.

– Давайте и я помогу! – предложила Верея.

– Не надо, рыба ловиться не будет! – покачали головами старики. – Не женское это дело! Ты лучше иди, погуляй, а на закате приходи за своим родственником.

– Зачем? – удивился Глеб. – Я и сам дорогу найду – не маленький.

– И все-таки я зайду, – улыбнулась девушка.

Она встала и отправилась в сторону городских ворот.

«К культуристу пошла», – с неожиданной злостью подумал парень.

Но он тут же вспомнил о том, что обещал держать себя в руках, и постарался переключиться на работу. Вскоре его пальцы перестали путаться в сложных хитросплетениях веревок, и журналист стал работать наравне со всеми остальными. Ребятишки начали поглядывать на него с уважением, а Илия и Федот все время похваливали.

– Ну, Глеб, – заметил Илия, – с твоей и божьей помощью мы закончим этот невод сегодня. А завтра только закрепим аркан и бочонок. Глядишь, за несколько дней обеспечим наших рыбаков новыми сетями.

Парню было приятно слушать такие похвалы, тем более что раньше он никогда ничем подобным не занимался. Время пролетело незаметно, и вскоре солнце пошло на закат.

– Всё! – произнес Федот. – Невод закончен! Можете идти по домам, а завтра с утречка приходите снова.

Глеб попытался встать с камня, но оказалось, что он так отсидел ноги, что попросту их не чувствовал. С громким охом он повалился на песчаный берег, вызвав веселый смех детишек.

– Что же ты, парень, такой хилой! – запричитали старики и бросились помогать ему подняться.

– Да все в порядке, – улыбнулся Глеб. – Это с непривычки!

– Ничего! – услышал он голос Вереи. – Идите, дед Илия, дед Федот. Я сама помогу ему встать.

Старики закивали и принялись аккуратно складывать невод. Ребятишки разбежались, а девушка подошла к журналисту и принялась растирать ему ноги. Через пару минут острые иголочки пробежали в теле парня, и он поднялся, слегка согнув колени.

– А родственник твой – молодец! – обратился к Верее Федот. – На лету все схватывает. Будет из него толк!

– Спасибо! – поклонилась старикам дочь Яра. – Ну, мы пойдем, а то темнеть начинает.

– Идите, да отцу поклон передавайте! – отозвались старики.

Девушка обернулась к Глебу и спросила:

– Ходить можешь?

– Угу!

– Тогда давай поспешим, а то ночь скоро.

И молодые люди отправились вдоль городского забора к лесу. Ноги у журналиста гудели, шея и плечи ныли с непривычки, но он старался не показывать вида.

– Как тебе работа? Устал, небось? – поинтересовалась дочь Яра.

– Есть немного, но ты не сказала мне, что этим делом мужчины не занимаются.

– Но на другие работы тебя не берут, а тут все-таки при деле будешь.

– И будут потом надо мной все ваши жители насмехаться, скажут – больной!

– А тебе какая разница? Отправишься в свой мир и забудешь все.

– Но обо мне худая слава останется.

– Не волнуйся, мы на людей забвение наведем.

– Еще лучше… Слушай, а ты куда бегала? Опять к индюку этому?

– Щек – не индюк! Он красивый, сильный и умный, и ноги у него не отнимаются после сидения на камне.

– Где глаза твои? Будь я девушкой – ни за что бы в этого мужлана не влюбился! Сама рассуди: наглый, грубый, приземистый да и тупой наверняка.

– Я твоих слов не понимаю, но чувствую, ты плохо о нем говоришь.

– Верея, а может, тебе нравится, когда с тобой грубо обращаются? Так ты скажи, я обязательно воспользуюсь.

– Щек добрый, просто ты его не знаешь.

– Оно и видно! Кстати, по поводу «красивый»… Где ты там красоту рассмотрела? Косу заплел, как баба, да еще и ленточку повязал. А сам – пельмень пельменем! Культурист недоделанный!

– Замолчи! Хоть я не знаю и половины сказанных тобой слов, но ты злишься, а это опасно, прежде всего для тебя самого! Успокойся и объясни, чего это ты к кузнецу привязался? Может, ревнуешь меня?

– Я! – вытаращил глаза Глеб. – Да бог с тобой! Было бы к кому…

– Ревнуешь, ревнуешь! – засмеялась девушка. – Даже отнекиваться не стал.

– Хватит! – сказал парень. – Чтобы ревновать, надо сначала влюбиться, а я ничего подобного к тебе не чувствую.

– Сейчас проверим!

С этими словами дочка Яра подошла вплотную к журналисту и пристально уставилась ему в глаза.

– И что ты там хочешь увидеть? – слегка краснея, спросил Глеб.

– Сама не знаю, но когда увижу – пойму сразу.

– Ладно, пошли домой, темнеет.

Парень обошел девушку и двинулся к виднеющимся впереди деревьям. Верея догнала его и обиженно произнесла:

– Ты еще больший грубиян, чем Щек! Оставил меня и ушел. Так парни не поступают.

– Ну, извини, я устал и совершенно не хочу играть в гляделки.

– Понятно теперь, почему ты до сих пор не женат! Какая девушка будет терпеть такое отношение.

Дочь Яра фыркнула, оттолкнула журналиста и зашагала через лес.

«Забавная эта девчонка, – подумал Глеб, – обижается, как маленький ребенок! Собственно, женщиной ее назвать – и язык не поворачивается!»

– Верея, – окликнул он. – А тебе сколько лет?

– Сколько зим, столько и лет. Сорока еще нет! – огрызнулась девушка.

– А все-таки?

– Шестнадцать!

– Тогда все ясно.

– Что тебе ясно?

– Почему ты себя ведешь как невоспитанная девчонка. Над гостем издеваешься!

– Это я-то невоспитанная? Лечила его, отварами отпаивала. Теперь вот бегаю, работу ищу… А он еще и недоволен!

Дочь Яра остановилась и решительно подошла к журналисту. Затем она прищурилась и, обидевшись, произнесла:

– С этого момента ты сам по себе! Я только кормить тебя буду, а где ты и чем занимаешься – меня не беспокоит! Ты – незваный гость в нашем доме.

Верея повернулась и отправилась дальше.

«Кто меня за язык тянул?» – с грустью подумал Глеб, но решил разговор пока не продолжать.

Умил встретил их у крыльца и с беспокойством стал интересоваться, почему они так долго отсутствовали. Журналиста его болтовня выводила из себя, он никак не мог свыкнуться с мыслью о говорящем медведе. С большим трудом он заставил себя не обращать на это внимания.

– Глеб невод плел, – сказала девушка, – поэтому задержались. – Завтра он сам пойдет. А теперь идем, я тебя накормлю.

Медведь радостно побежал за своей названой сестрой, а вскоре уже появился на крыльце, держа в лапах полную чашку меда и большую краюху хлеба.

– Пошли, и для тебя еда есть, – обратилась к журналисту дочка Яра, появляясь в проеме двери.

– А руки помыть можно?

– Вон в пороге кадушка с водой стоит.

Она отвернулась и скрылась в избе.

– Что-то Верея не в духе, – проревел Умил.

– Да, сестрица у тебя с норовом! – усмехнулся парень.

Он вымыл руки и уселся на скамью возле деревянного стола. Девушка, не глядя на него, поставила на стол глиняную чашку с каким-то варевом и положила рядом кусок хлеба.

– Ложка есть? – поинтересовался Глеб.

Верея сверкнула глазами, но дала ему глубокую деревянную ложку.

– Спасибо! – поблагодарил журналист и принялся есть.

На этот раз это были щи. Они были малосольными, но после сухого хлеба с луком показались парню пищей богов! Пока он с наслаждением поглощал щи, девушка поставила на стол еще и чашку с отварной рыбой. По избе распространился такой аромат, что в дверях тут же возник Умил. Он крутил головой и принюхивался.

– Учуял? – улыбнулась Верея. – Не переживай, для тебя тоже кусок есть.

Умил заурчал и снова вышел на крыльцо.

– А что за праздник сегодня? – спросил парень. – Столько вкусностей разных.

– Отец велел тебя кормить лучше, боится, что ты с монстром не справишься. Тело-то у тебя ослабло.

– А-а-а… В корыстных целях, значит… – усмехнулся Глеб.

– Не корысти ради! – всплеснула руками дочь Яра. – О людской безопасности печемся!

– Что ж, я совсем не против, чтобы меня вкусно кормили, – заметил журналист.

Он убрал пустую чашку из-под щей и подвинул к себе рыбу. Та оказалась совершенно пресной.

– Верея, где у вас соль? – спросил парень.

– Я же тебе сегодня соль с хлебом давала, хватит!

– Я люблю соленую пищу.

– А ты знаешь, сколько она стоит? Мы с отцом не можем себе позволить такой роскоши – все кушать с солью. Мы же не князья какие!

Только сейчас Глеб стал смутно припоминать, что соль на Руси в древности стоила очень дорого.

– Прости, я совсем запамятовал, – сказал он. – В наше время без соли ни одно блюдо не обходится, да и стоит она копейки.

– Надо же! – изумилась девушка. – Счастливые вы.

– Знал бы, где окажусь, прихватил бы пару пачек, – пошутил журналист.

Он начал есть рыбу, но без соли она никак не шла.

– Спасибо, – сказал Глеб, – я наелся!

И отодвинул чашку.

В комнату, громко сопя, ввалился Умил.

– Ты хорошо подумал? – спросил он.

Парень кивнул. Тогда медведь, ничуть не смущаясь присутствия Вереи, схватил чашку и бросился вон из избы.

– Стой, Умил, стой! – закричала вслед девушка. – Отец ругать будет! Этот кусок не для тебя!

– Пусть ест! – махнул рукой журналист. – Похоже, ему без соли больше нравится.

Дочь Яра тяжело вздохнула и произнесла:

– Ложись-ка ты спать, Глеб! Утро вечера мудренее. Завтра один на работу пойдешь – не маленький.

Она постелила парню на лавке, собрала посуду и вышла из избы.

15

Глеб улегся поудобнее, но сон никак не шел. С улицы доносились голоса Вереи и Умила.

– Эх, как тебе не стыдно? Такой большой, а ведешь себя как ребенок, – говорила девушка. – Это ж надо – рыбу из-под носа у гостя утащил!

– Ты же знаешь, что я вареную рыбку очень люблю, – виновато рычал косолапый. – А Настя мне не готовит.

– Еще бы! Где ты видел, чтобы медведицы готовили? А воровать – нехорошо!

– Да, знаю, виноват! Не смог удержаться.

– Был бы отец, он бы тебя выпорол.

– Ты не говори ему! И так он на меня злится с тех пор, как я в лес ушел.

– Хорошо, только ты уж не балуй в следующий раз.

Журналисту стало невыносимо смешно. Он представил себе несчастную морду Умила и строгую, отчитывающую его, Верею и рассмеялся в подушку.

– Ты чего веселишься? – спросила девушка, заходя в избу.

– Верея, братца оставь в покое! Хватит того, что меня постоянно пилишь, его-то не мучай.

– Я не пила, чтоб пилить, – улыбнувшись, произнесла дочь Яра. – Просто нехорошо перед тобой получилось. Но ты на Умила зла не держи! Он хороший и добрый, только бестолковый немного, наверное, потому что молодой.

– Да я и не злюсь вовсе, а мишку понимаю… Ну захотелось ему рыбой полакомиться, что ж в этом плохого?

– Ты мужика слушай, мужик зря не скажет! – рявкнул в открытое окно Умил.

– Так ты еще и подслушиваешь?! – возмутилась Верея и швырнула в окно деревянной ложкой, которую держала в руках.

Медведь охнул и бросился прочь.

Глеб уже не мог лежать. Он уселся на лавке и расхохотался в голос. Следом за ним начала смеяться и девушка. А вскоре в избу ввалился Умил, который, похоже, тоже хихикал, поскольку издавал странные рычаще-хрюкающие звуки.

Насмеявшись вволю, журналист сказал:

– Ну вот, теперь я и спать не хочу.

– Надо отдохнуть, – произнесла, успокаиваясь, дочь Яра. – Завтра рано вставать, так что ложись.

– Я на поляну пошел, там прохладнее, – пробурчал Умил и вышел из избы.

– Спокойной ночи, – сказала девушка и удалилась в свою комнату.

Глеб услышал, как она ложится спать.

– Верея! – окликнул он. – А почему твой отец домой не приходит? Где он с Братьями ночует?

– У них кельи в подземных лабиринтах есть. Они там и молятся, и отдыхают.

– Но если постоянно находиться под землей, с ума сойти можно!

– Они поднимаются к солнцу, правда, в последнее время реже.

– Почему?

– Много погани всякой в человеческих душах накопилось, много страхов материализовалось. Братья столько работали, чтобы всю эту нечисть в отдельный мир загнать… да еще решили энергетический поток, тот, что свыше исходит, к центру Земли сместить. В тот день, когда ты появился, Братья как раз и проводили обряд, но ты все испортил. Энергию впитал в себя и монстра огненного выпустил. Поэтому они и не смогли ритуал завершить.

– Но я же не знал! За мной какие-то чудовища гнались, я спасался и вдруг – в костер угодил!

– Чудовища чувствуют своих собратьев, даже если те в человеческих телах спрятаны, поэтому они к тебе и потянулись. Ну а если ты «диких людей» подразумеваешь, то они давно под землей обитают. Отец говорил, что раньше они как мы выглядели, но не хотели своим трудом жить, ленились. Домов не строили, землю не пахали, одежу не шили. Им было легче, как животным, пищу добывать, а жить – в пещерах. Вот они и обосновались в подземных ходах и постепенно в зверей превратились… Глеб, а ты знаешь, что лабиринты под всей поверхностью Земли тянутся?

– Знаю.

– Поэтому «дикие люди» и приспособились. Выбираются ненадолго на поверхность, хватают добычу и в подземелья волокут. Никто их толком не видит, потому что энергетический поток их между мирами перемещает.

Хотя, когда я была девчонкой, видела одного такого! Кузнецы наши руду добывали. Отец мой точно указал им, куда можно ходить в лабиринтах, а куда нельзя. Но один парень, Ратибор, не послушался и отправился в запретные ходы. Кузнецы долго его ждали, но он не появился. Тогда они пошли следом, но вдруг на них напало жуткое чудовище, похожее на обросшего шерстью человека. Мужики наши связали его и притащили в город. Люди были ужасно напуганы и решили, что это Ратибор обернулся страшилищем. Монстра сожгли на костре, но с тех пор по городу поползли слухи, что каждый, кто в запретный ход зайдет, превратится в чудище невиданное.

«Вот откуда взялись сказки про оборотней!» – подумал журналист, а дочь Яра продолжила:

– Мой отец тогда долго смеялся над людскими вымыслами, но переубеждать никого не стал. Ему было на руку, что люди стали бояться ходить в подземелья. Ведь там происходило пересечение миров, и появлялись «дикие люди», что было опасно для всех жителей Гледена. Их могли съесть, или они могли оказаться в другом месте и в другом времени, как ты… Поэтому он и молчал.

– А Ратибор так и не вернулся?

– Нет. Но отец нашел в подземном ходе обглоданные кости человека. Похоже, парень стал добычей «диких».

– Жутко… Кстати, Верея, я вспомнил, что колдун из моего времени просил, чтобы ваши колдуны еще раз попытались сдвинуть энергетический поток. Из-за того, что у них это сразу не получилось, в нашем мире происходит утечка тех отрицательных мыслеобразов, которых напридумывали у вас. Твой отец с Братьями загнали их в параллельную реальность, но количество отрицательной энергии в мое время зашкаливает, и монстры стали прорываться в людской мир. Ты поняла, о чем я говорю?

– Немного. А что, твой колдун сам не может провести обряд?

– Он остался один. Знания утрачены, вера в языческих богов – тоже! Он, конечно, попытается это сделать, но нет гарантии, что у него получится.

– А кому молятся в ваше время?

– Тому самому Богу, которому у вас церковь в Гледене построена.

– Значит, не зря Русь крестили! Церквей много?

– Да!

– Получается, вера сильна! Твой колдун и один справится, если веру людскую правильно использует.

– В любом случае, ты отца попроси, а там будь что будет!

– Хорошо. А теперь давай спать.

– Спокойной ночи!

– Доброй ночи!

Дочь Яра замолчала, но Глеб еще долго лежал и думал о поворотах судьбы.

Утром его растолкал Умил.

– Вставай, Глеб! – выдыхая рыбный запах, пробормотал он. – Сестрица ранехонько ушла, батюшке еду понесла. А мне наказала, чтобы я тебя до границы леса проводил.

– Иду, – сказал журналист, отмахиваясь от косолапого. – Слушай, Умил, а ты зубы не пробовал чистить?

– Как это?

– Ну, берешь веточку с дерева, расщепляешь ее на волокна, чтобы вроде щетинки получилось, идешь к ручью и чистишь этой щетинкой зубы, периодически полоская рот водой. Тогда у тебя изо рта вонять не будет.

– Попробую, – пообещал медведь. – А теперь поторапливайся!

Глеб встал, умылся водой из кадушки и надел вчерашнюю одежду.

– На столе узелок возьми, – заметил Умил, – Верея для тебя собрала. И тыкву-долбянку прихвати!

Парень кивнул и взял с собой узел и небольшую высохшую тыкву.

– А ее-то зачем? – удивился он.

– Сестрица сказала, что ты только родниковую воду пьешь, вот я и принес.

Журналист слегка тряхнул тыкву, и из срезанной горловины, обмотанной белой тряпкой, пролилась вода.

– Надо же, запомнила, – произнес он, чувствуя, что в душе становится очень приятно. – Умил, надеюсь, ты не пастью воду набирал?

– Нет, конечно! Я в самый центр родника встал, чтобы тебе почище воду достать.

– Тогда я не удивлюсь, если в ней окажутся куски шерсти, – усмехнулся парень. – Ладно, идем.

Они вышли из дома и направились через лес к городу. Было еще совсем темно, но, к своему удивлению, Глеб практически все видел. Еще вчера он спотыкался о корни деревьев и коряги, а сейчас легко обходил все препятствия. Не было ему и холодно. Журналист помнил, что когда он шел с Вереей, предрассветная свежесть заставляла его то и дело размахивать руками и бить себя по плечам, чтобы хоть как-то согреться. Сейчас же он чувствовал себя настолько комфортно, что это насторожило его.

– Умил, – окликнул Глеб медведя, – скажи-ка, сегодня теплее или прохладнее, чем вчера?

– Конечно, прохладнее! – не задумываясь, прорычал косолапый. – Дело-то к осени идет.

– К какой осени? До осени – как до Луны!

– Не… У нас здесь осень ранняя, холодная. Сегодня я ночевал на поляне и слышал, как березы друг другу жалуются, что ветки мерзнуть начинают.

– Березы, говоришь? Ну-ну… – хмыкнул парень, но сам задумался.

Он догадывался, что все эти изменения происходят с ним не просто так, и к ним явно причастен огненный мыслеобраз, обитающий в его теле. Но что с этим делать, журналист не знал. Он вспомнил сгоревшую жену деда Матвея, и ему стало не по себе. Чтобы как-то отвлечься от дурных мыслей, Глеб решил сменить тему.

– Умил, – снова сказал он, – а почему твоя сестра еще не замужем? Помнится мне, что девушки у вас рано замуж выходят. Неужто никому не нравится?

– А… – пробурчал медведь, – ходоков-то много к ней было, но батюшке нашему никто не люб. На одних морок навел, и они на других девицах женились, будучи уверенными, что живут с Вереей, а других – отлучил от нее снадобьями да заговорами.

– Отец-то ваш – серьезный человек, как я погляжу, – заметил парень.

– Что верно, то верно. Я вот все удивляюсь, почему он тебе память еще не стер.

– Опасается, что я забуду, кто я есть на самом деле, – произнес журналист, точно понимая, что Яр никогда не сотрет ему память, пока в нем сидит огненный монстр. – И что ж получается, отец ваш Верею в незамужних девицах решил оставить?

– Выходит, так… Она ему нужна, чтобы знания сакральные ей передать. Мне – бесполезно! Я обязательно что-нибудь напутаю. А уж сестрица справится, будь уверен! Я сам видел, как она духов воздуха и воды вызывала… Жуткое зрелище!

– Понятно. А внуков Яру понянчить не хочется?

– Так Настена моя родит.

Глеб тяжело вздохнул, понимая, что с косолапым на эту тему разговаривать бесполезно. В этот момент лес закончился, и наши герои вышли в поле. Небо уже посветлело, и журналист сказал Умилу:

– Дальше я сам, ты возвращайся!

– Хорошо, – кивнул медведь, – здесь меня охотники могут заметить.

– А они не знают, что ты – сын Яра?

– Знают, это-то и плохо! Начнут с просьбами приставать… Попроси у отца то, сделай это!.. Ладно, я пошел.

Косолапый повернулся и скрылся за деревьями, а парень, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, отправился в город. Он шел и думал, что за такой короткий промежуток времени забавный медведь Умил, красавица Верея и строгий колдун Яр стали ему почти родными. Он уже и представить не мог, как жил раньше без всех этих милых людей (медведя он почему-то тоже стал считать человеком). За своими мыслями он не заметил, как добрался до берега реки, где уже сидели и работали старцы с ребятишками.

– Здравствуйте, дед Илия, дед Федот! – поздоровался журналист.

– Здорово, молодец! – кивнули старики. – Опаздываешь! Мы уже вчерашний невод доделали да нашим рыбакам отдали, а сейчас новую сеть плетем. Заказали нам мужики невод с мелкими ячеями – в половину ладони. Дело это хлопотное… Зрение хорошее нужно, нам-то тяжело мелкие узлы вязать, а ребята не справляются. Так что садись скорее да за работу принимайся.

Глеб кивнул и уселся на вчерашний камень, на который дед Илия предварительно положил свернутую тряпку. Узелок и тыкву с водой парень поставил тут же и принялся плести сеть. Сидеть было удобно и мягко, но он помнил свой вчерашний опыт с падением, поэтому старался не зарабатываться, а периодически вставал и разминался. Его упражнения вызывали бурный смех среди ребятишек, а старики лишь молча улыбались в бороды. Когда солнце поднялось в зенит, старцы отпустили детей по домам – пообедать.

– Да и ты иди, пройдись. Устал, поди? – сказали они журналисту.

Тот кивнул, подхватил узелок и тыкву и отправился вдоль русла реки вниз по течению. В одном месте он обнаружил небольшую полянку, покрытую сочной зеленой травой, и устроился там на обед. Развязав узелок, Глеб с удивлением увидел кусок рыбы, обильно посыпанный солью. Рядом лежала горбушка хлеба и луковица.

– Смотри-ка, не пожалела для меня соли, – улыбнулся парень.

Он с наслаждением съел рыбу, закусывая ее хлебом и луком. Затем напился воды из сушенной тыквы, опасаясь проглотить ком шерсти Умила.

К счастью, вода оказалась свежей и чистой. После всего журналист повалился на траву, раскинув руки, и уставился в небо. Небо было точно такое же, как и в двадцать первом веке. Такие же белые кудрявые облачка разрезали бесконечную синь, так же пролетали птицы.

– Эх, белых полос от самолетов не хватает, – вздохнул Глеб.

И вдруг синева в его глазах померкла и приобрела оранжеватый оттенок. С перепугу парень сел и попытался проморгаться, однако «оранж» не исчезал.

– И чего тебе неймется! – громко произнес он, обращаясь к огненному монстру. – Мы с тобой одной веревочкой связаны. Сгорю я – канешь и ты. Как ты, дурак, этого не понимаешь? Мы же в твоем мире, откуда тебя уже изгоняли. Хочешь вместо параллельной реальности отправиться в Абсолют или сразу – в черную дыру?!

Внезапно краски вокруг вновь стали яркими и насыщенными. Оранжеватый оттенок пропал.

– Вижу, ты меня понял, брат! – обратился к языческому мыслеобразу Глеб, впервые называя его так. – Спасибо тебе за отсрочку! Постараюсь сделать для тебя все, что в моих силах.

Он встал на ноги, прихватил узелок и тыкву и вернулся к старикам. До вечера все прошло без происшествий.

– Все, Глеб, иди домой, – сказал на закате дед Федот. – Мы сегодня и так много сделали, глядишь, через денька три новый невод мужикам свяжем.

– Почему так долго?

– С твоей помощью, может, чуть быстрее, – улыбнулся дед Илия. – А теперь – бывай! Рабочему человеку отдых завсегда нужен.

Журналист со всеми попрощался, прихватил свои вещи и отправился к дому Вереи. Как ни странно, но сейчас он чувствовал, как прохладный ветерок обдувает его тело. На душе сразу стало спокойнее. Парень радостно засвистел какую-то мелодию и зашагал дальше…

У дома он наткнулся на Умила, который со страдальческим видом зажимал лапами нос.

– Что случилось? – спросил Глеб.

– Да полез в улей с пчелами, а они на меня набросились, – пожаловался косолапый.

– Тебя что, мало сестрица кормит?

– Маловато… – кряхтя, сказал мишка. – А потом, я хотел еще Настасье немного отнести. А пчёлы злющие такие оказались!

– А ну-ка дай посмотреть!

Журналист отодвинул медвежьи лапы и увидел, что морду Умила порядком разворотило.

– Нужно холодной водой тряпку намочить и к носу приложить, – посоветовал он.

– Я и так несколько раз совал нос в холодный ручей, пока он у меня ломить не стал.

– А сестра твоя где? Почему не поможет?

– Она к реке ушла, к излучине – сети проверить. Когда вернется – не знаю.

– Ладно, сейчас я тебе первую медицинскую помощь оказывать буду.

– Чего? – не понял косолапый. – Чего ты мне будешь показывать?

– Эх, балбес! Не «показывать», а «оказывать». Помогать, значит!

Глеб помнил с детства, что когда его кусали осы или пчелы, бабушка накапывала свежей глины и прикладывала к укусу. Боль сразу и проходила. Поэтому парень огляделся, подошел к крыльцу и возле него наколупал свежей землицы.

– Конечно, это не глина, но земля чистая и прохладная – все равно боль облегчит… – пробормотал журналист.

После этого он старательно замазал морду Умила грязью и спросил:

– Ну как?

– Полегче вроде, – прогундосил медведь.

– Значит, так и сиди! А я за Вереей на излучину сбегаю.

И Глеб быстро отправился к реке. Направление он знал, поэтому легко вышел из лесу и двинулся к виднеющейся впереди Сухоне. На небе начали загораться первые звезды. Отблески заката еще отливали в речных водах, но постепенно наползала темнота.

– И что этой девчонке дома не сидится? – ворчал потихоньку журналист. – Таскайся теперь по ночи, ищи ее.

Он добрался до излучины. Здесь повсюду был удобный пологий спуск к воде, и просматривался весь берег. Парень внимательно осмотрелся, но Вереи не обнаружил.

– Так-с! – сказал он сам себе. – Умил что-то там болтал про сети. А здесь, как мне подсказывает моя интуиция, довольно мелко, и сети вряд ли поставишь. Значит, девчонка ушла куда-то еще… Но куда?

Глеб решил пройтись вдоль берега немного вперед. Там, где река делала резкий поворот, начинались крутые берега. Парень подошел к одному такому обрыву и глянул вниз…

Теперь это была не та тихая и спокойная Сухона, которую он увидел несколько десятков метров назад. Бурные воды с силой бились о земляной берег и иногда отрывали от него немаленькие куски.

– Представляю, что здесь в половодье творится, – пробубнил себе под нос журналист.

И вдруг где-то внизу он услышал всплеск. Было темно, и Глеб с трудом рассмотрел на воде какое-то белесое пятно. Он присмотрелся и ахнул от ужаса! Среди волн он увидел на маленькой лодчонке… Верею! Девушка что-то делала, но в темноте было трудно понять, что.

– Верея! – крикнул он, но шум воды заглушил его голос.

Внезапно он заметил, что лодка стрелой поплыла к пологому берегу. Парень кинулся вдоль реки за ней следом, но, как он ни торопился, течение было быстрее. Когда он спустился вниз, лодка уже стояла, уткнувшись носом в берег. Журналист заглянул в нее и увидел, что на дне, в большой сети трепещутся несколько крупных рыбин, однако дочки Яра нигде видно не было.

«Сяду в лодку и буду ждать! – подумал Глеб. – Она же не уйдет без рыбы».

Однако в лодку не полез, опасаясь, что испачкается. Он присел на корточках на берегу и уставился на воду. Как раз в это время взошла яркая луна и осветила все вокруг. Парень залюбовался ее отражением в водах Сухоны. Вдруг позади лодки послышался плеск. Журналист взглянул в ту сторону и обомлел. Он увидел, что из воды выходит… абсолютно обнаженная Верея! Девушка отжимала длинные мокрые волосы и улыбалась.

Глеб поперхнулся и тут же повернулся к ней спиной.

– Следишь за мною? – громко спросила дочь Яра.

– Очень надо! Просто Умила пчёлы покусали, ему помощь нужна. Вот и пришел за тобой. А ты чего это голая гуляешь?

– Я рыбу ловила, измазалась вся. Рубашку постирала и бросила на траву – сушиться, заодно и сама сполоснулась. А тут – тебя увидела! Что же мне было делать? В холодной воде до утра сидеть?

– Могла бы крикнуть, я бы отошел.

– Да не переживай! – заметила девушка. – Я тебя все равно всерьез не воспринимаю. Скоро ты уйдешь из нашей жизни.

– Я-то уйду, а другие? Ты, что ж, собралась домой без одежды идти?

– Зачем? У меня тут неподалеку рубаха запасная припрятана.

– Так одевайся скорее! Холодно! – запальчиво выкрикнул журналист, чувствуя, что начинает волноваться.

– Хорошо, хорошо! – произнесла Верея.

Она тихо пробежала мимо парня, а он, стиснув зубы, кое-как заставил себя не смотреть на красавицу. Вскоре послышался звонкий голосок девушки:

– Глеб, ты светишься! Успокойся, я уже одета!

– Успокоишься тут с тобой, – тяжело вздохнув, сказал парень.

Он обернулся и увидел, что дочь Яра стоит перед ним в длинной светлой рубахе, но почему-то воображение рисовало Глебу прекрасную обнаженную фигуру девушки. Он затряс головой, чтобы отвлечься.

– Что с тобой? – невинным голосом спросила Верея.

– Знаешь что, давай договоримся так… Ты никогда больше не будешь появляться передо мной в таком виде, – просипел журналист. – Возможно, ты и не воспринимаешь меня серьезно, но я все-таки мужик! Мало ли что случиться может, а потом твой папаша меня в жабу превратит. Так что ты эти шутки брось!

– А ты не шляйся за мной следом. Сказала же вчера: ты – сам по себе.

– А если тебя обидит кто?

– Побоятся. Я водную стихию призвать могу… А ты вроде успокоился! Свечение поблекло…

– В таком случае, пошли домой, Умил заждался!

Глеб подхватил сетку с рыбой, стараясь держать ее как можно дальше от себя. Верея же взбежала вверх по холму, взяла там мокрую рубашку, и они зашагали прямиком к лесу.

– А перед Щеком ты тоже в таком виде красовалась? – неожиданно спросил журналист.

– Вот еще! – фыркнула девушка.

И даже в темноте парень почувствовал, как она краснеет.

– У нас только перед мужем можно появляться в таком виде, – продолжила говорить дочь Яра.

– Ну, значит, я тебе как муж теперь, – усмехнулся парень. – Завтра пойду и твоему отцу все расскажу.

– С ума сошел? – воскликнула Верея.

Она перекинула мокрую рубаху через плечо, подбежала к Глебу и начала бить его кулаками в грудь.

– Только попробуй хоть слово сказать, – повторяла она, – я сама тебя в лягушку превращу!

Журналист не понял, как это вышло, но только он каким-то образом изловчился, обхватил девушку свободной рукой, притянул к себе и страстно поцеловал в губы…

В ту же секунду волна жара обдала его с головы до ног. Огромный язык пламени оторвался от его макушки и взметнулся вверх. Парень испугался и резко оттолкнул от себя дочь Яра.

– Ты не пострадала? – с ужасом спросил он.

– Нет! – испуганно проговорила Верея. – Что это было?

– Это мой огненный собрат, – виноватым тоном произнес Глеб. – Когда во мне эмоций больше, чем разума, я его плохо контролирую.

– Я не об огне, – тихо сказала дочь Яра, – я об этом…

И она коснулась пальцем своих губ.

– Я предупреждал… – глядя куда-то в небо, заметил журналист. – Я – мужчина, а ты очень красивая… Не сдержался, прости!

– Это правда?

– Что именно?

– Что я очень красивая?

– Чистейшая!

– Значит, Умил мне все верно говорил, а я думала – подлизывается! А я тебе нравлюсь?

– Все, Верея, хватит! Пошли домой! – решительно произнес Глеб. – Мне еще жизнь дорога!

Девушка кивнула, и молодые люди двинулись вперед, стараясь не встречаться друг с другом взглядами.

Дома, на крыльце, они обнаружили спящего медведя. Опухоль от укусов у него немного спала, и он сладко храпел.

– Не дождался, бедный! – пробормотал журналист.

– Ничего, у него уже почти все сошло. Не будет в следующий раз по ульям лазить. Пчел же сначала дымом выкурить надо, а ему невдомек!

Верея попыталась приоткрыть дверь, но ей это не удалось.

– Придется снова через окно лезть, – со вздохом обратилась она к парню. – Давай, сначала – я! Ты мне рыбу подашь, а потом следом заберешься.

Глеб кивнул. Они обошли дом и подошли к открытому окошку. Девушка села на раму и легко перекинула ноги в комнату. Буквально на секунду журналист увидел ее тонкие щиколотки и снова вспомнил прекрасную фигуру дочери Яра. Жар вновь стал распространяться по его телу.

– Так не пойдет! – громко произнес парень. – Верея, держи! Мне надо немножко пройтись…

Он сунул сетку с рыбой в руки ничего не понимающей девушки, а сам отправился на поляну. Здесь он присел на траву у высокой березы и задумался.

– Надо же так влипнуть, – сам с собой рассуждал Глеб. – Мало того, что чуть не спутался с малолеткой, так она еще и дочь колдуна, от которого зависит все мое будущее. Страшно даже подумать, что бы со мной было, не вмешайся вовремя огненный братишка. Спасибо тебе, друг! (журналист погладил себя по груди) Но ты все же в следующий раз поосторожнее! А то не выпустят нас отсюда, и останемся мы с тобой в одиннадцатом веке. А я знаешь, как домой хочу! По друзьям соскучился, по редакции, по мягкой постели и горячей воде. А уж родители, наверное, меня обыскались… Мамка, небось, на телефоне постоянно висит…

И тут журналиста посетило озарение.

– О, точно! – закричал он и хлопнул себя по лбу. – У меня же сотка с собой, а там фотоаппарат! Я ее отключил, когда в подземном ходе фонарик у Сани брал, значит, аккумулятор должен быть заряжен… Нужно будет и Верею, и Умила, и Яра сфотографировать, а заодно и город Гледен. Это же редчайшая историческая ценность! В наше время никто даже не знает, где этот город находился, а тут – на тебе – все факты налицо!

От такой масштабной мысли парня словно подбросило с земли. Он тут же помчался в избу, забрался в окно и отыскал под лавкой свою одежду. Сотовый телефон, как он и думал, лежал в кармане джинсов и был отключен. Дрожащими пальцами Глеб нажал кнопку запуска и, затаив дыхание, уставился на экран. Секунду тот был темным, но потом появились две пожимающие друг друга руки и послышалась знакомая музыка. В тот же миг раздался стук упавшей тарелки, и в комнату заглянула Верея.

– Что это было? – спросила она дрожащим голосом.

– Это мой телефон, – радостно произнес журналист. – Иди сюда, покажу!

Девушка осторожно приблизилась к парню, но садиться на скамейку рядом с ним побоялась.

– В мое время люди привыкли общаться друг с другом по таким вот коробочкам, – сказал Глеб. – У каждого человека есть свой номер, ты можешь этот номер набрать на своей коробочке, а он ответит тебе по своей. Удобно!

– Зачем коробочки, если можно друг к другу в гости сходить и поговорить?

– А если человек в другом городе живет? Или вот… Ушел, к примеру, твой отец обряды совершать, а ты срочно хочешь ему новость какую-нибудь сообщить. Бежать к нему далеко. Тогда ты ему звонишь, и он сразу же тебе отвечает.

– Как мысленное обращение?

– Что за обращение? – спросил журналист.

– Когда отец хочет что-то мне сказать на расстоянии, он ко мне мысленно обращается. Я его голос в голове слышу.

– М-да… Вижу, телепатия у вас развита, значит, сотовые телефоны вам не нужны… – разочарованно пробормотал Глеб, но тут же снова воспрял духом и заявил: – Но зато этот телефон может фотографировать!

– Это что такое?

– Это картинки! Сядь со мной рядом на минутку.

Дочь Яра аккуратно присела на скамейку и замерла.

– А теперь смотри на коробок! – воскликнул парень.

Руку с телефоном он вытянул вперед, другой приобнял Верею и щелкнул кнопкой фотоаппарата.

Моргнула яркая вспышка. Верея взвизгнула и двинула Глеба локтем в бок. Затем она закрыла ладонями глаза, причитая при этом:

– Глазки мои, глазки! Ослепил, окаянный! Ничего не вижу!

– Успокойся, это сейчас пройдет. Просто от яркого света реакция! Ведь в избе вашей совсем темно.

– Две лучины горят, куда светлее!

Пока она охала, парень нашел фотографию и подсунул ее под нос девушке. Дочь Яра уставилась на экран и замерла.

– Что это? – наконец спросила она дрожащим голосом. – Ты украл мою душу?

– Глупости! Там же и я изображен, – ответил журналист. – Неужели ты думаешь, что я и свою душу украл?

– Но как такое возможно? – изумилась Верея. – Я сижу здесь с тобой, и я – там – в маленьком окошке твоей коробочки и тоже вместе с тобой… Хотя мой отец рассказывал, что где-то в нашем мире существует волшебное зеркало, которое запоминает все отражения. Может, окошко в твоей коробке сделано из волшебного стекла?

– Что-то вроде того… – кивнул Глеб. – Хочешь на моих родителей посмотреть?

Девушка кивнула. Журналист отыскал фотографии своей семьи и начал показывать их Верее. Она с огромным удивлением рассматривала незнакомых ей людей. Наконец, не выдержав, дочь Яра спросила:

– А почему одежа на твоих родителях одинаковая: штаны и толстые рубахи? И пострижены они оба коротко? У нас только тифозных так стригут…

– Не штаны, а брюки! И не толстые рубахи, а пиджаки, – поправил парень. – В мое время в такой одежде принято на работу ходить. Называется она – деловой костюм! А пострижены… Модно это в наше время!

– Что значит «модно»?

– Даже не знаю, как объяснить… Так у нас выглядят самые-самые известные и знаменитые люди! Ну, понимаешь?

– Князья, что ли?

– Что-то вроде князей…

– Так значит, твои родители князья? И ты – княжий сын? – радостно воскликнула дочь Яра.

– Не совсем, – покачал головой Глеб.

– Тогда ничего не понимаю, – вздохнула девушка.

Журналист почувствовал, что от напряжения у него начала болеть голова.

– Вереюшка, иди-ка ты спать, – сказал он. – Завтра поговорим!

– Но ты еще не ужинал.

– Не хочу, устал сильно. А утром рано вставать. Так что спокойной ночи!

– Спокойной ночи! – произнесла Верея. – Хотя после твоей коробочки я вряд ли усну… Буду думать о вашем мире!

Девушка вышла из комнаты, оставив парня одного. Глеб немедленно отключил мобильник, спрятал его в карман джинсов и убрал их под лавку. Затем он улегся на скамейку и попытался расслабиться.

«Цитрамон сейчас бы не помешал», – подумал он.

После нескольких неудачных попыток найти удобное положение, журналист наконец успокоился и заснул.

Утром он вновь проснулся от толчков. Приоткрыв глаза, Глеб увидел перед собой какое-то страшное взъерошенное чудище. Сон сняло, как рукой. Парень закричал, соскочил с лавки и бросился вон из избы через окно. Неожиданно «чудище» тоже заревело и кинулось следом. «Преследует!» – мелькнула мысль в голове журналиста. Он в считанные секунды добежал до поляны и полез на березу. Отчего-то «чудище» стало карабкаться на соседнюю. В темноте Глеб не мог его как следует рассмотреть, но неожиданно со стороны соседней березы раздался испуганный г оло с Ум и л а:

– Глеб, ты кого увидел? Домового, да?

– Умил, ты что здесь делаешь?

– Пришел тебя будить. А ты как заорешь благим матом да из избы как кинешься! Ну я и решил, что позади меня кто-то стоит, и за тобой следом припустил.

– Ну ты дурень! – сказал парень, не зная, то ли злиться, то ли смеяться.

Он слез с березы и позвал медведя в дом. При свете лучины журналист наконец рассмотрел мокрую и взъерошенную физиономию косолапого.

– Что это с тобой? – спросил он.

– Ну как же, – удивился Умил. – Ты же меня вчера всего грязью перемазал. Я сегодня проснулся, а морда – каменная! Пошел к ручью, землю размочил да отмыл, заодно и воды тебе набрал.

– Вот спасибо! – усмехнулся Глеб. – Теперь еще воду с грязью пить придется…

– Смотри, – радостно продолжал медведь, – укусы уже все сошли. Значит, я снова могу за медом пойти.

– Не вздумай! Я сам потом с тобой за медом схожу, а то снова что-нибудь учудишь.

– Правда? – обрадовался косолапый. – Знаешь, Глеб, ты мне как брат теперь.

И Умил полез к журналисту обниматься.

– Ты это брось! – прокряхтел из медвежих объятий парень. – Я ведь не баба, чтобы меня прижимать.

– И то верно! – согласился косолапый и выпустил Глеба.

Журналист, охая, стал разминать руки.

– Знаешь, Умил, к твоей бы силе еще немного мозгов – цены бы тебе не было! – заметил он. – Кстати, а ты чего домой в лес не идешь? Настасья, поди, заждалась.

– Не… Она у родственников – в дальнем бору. Так что погощу у сестрицы еще немного.

– Ну-ну! Только обещай мне, что прежде чем ты решишь что-то сделать, со мной посоветуешься, ладно?

– Ладно! – кивнул мишка. – А теперь идем, я тебя до поля провожу.

– Верея опять отцу еду понесла?

– Уг у.

– Но там же стариков чертова дюжина – на всех продуктов не напасешься!

– Ты что ж, думаешь, только мы колдунов кормим? Им весь город продукты подтаскивает, а они за это людей от болезней защищают, от чудовищ из подземелий, от страхов всяких…

– Понятно. Ну, пошли!

Глеб снова взял стоящий на столе узелок и высохшую тыкву и вышел из избы.

До поля наши герои добрались без всяких происшествий. Потом парень отправил медведя домой, строго-настрого наказав ему ничего не трогать и ничего не предпринимать.

– Но я ж от скуки умру, – несчастным тоном пробасил косолапый.

– А ты за грибами иди, там пчелы не покусают. Ну или рыбу на худой конец поймай! Ты же ее любишь.

– Хорошо! – обрадовался Умил и быстрой трусцой помчался в лес.

Журналист посмотрел на небо и понял, что сегодня он придет на работу позже, чем вчера. Поэтому он не стал терять больше времени и решительно зашагал в сторону Гледена…

16

Как парень ни торопился, но когда он пришел, работа над неводом кипела вовсю.

– Здравствуйте, отцы! Здорово, малые! – поздоровался он со стариками и ребятишками.

– И ты здрав будь, – кивнули дед Федот и дед Илия.

Дети захихикали.

– Ох, Глеб, и горазд же ты дрыхнуть, – заметил дед Илия. – Так всю жизнь проспать можно.

– Меня сегодня Умил заболтал, – виноватым тоном произнес журналист.

– Это Вереин брат названый? – спросил дед Федот. – Что верно, то верно! Любит он трепаться. Помню, рассердился на него за это Яр да наслал на него немоту на три дня. С тер пор Умил при отце старается помалкивать.

Старики рассмеялись, а за ними начали хохотать ребятишки. Глеб пристроился на «своем» камне, на котором уже лежала тряпка, положенная кем-то из старцев. С большим рвением он принялся вязать узлы. Минут через десять дед Илия, скрывая улыбку, заметил:

– Слышь, Глеб, если будешь так торопиться, то нас без работы оставишь.

– Так хочу наверстать упущенное.

– Что ж, дело благое!

Все дружно продолжили работать. Парень сам не заметил, как пролетело несколько часов, и дед Федот отправил ребятишек на обед. Старик подошел к журналисту и похлопал его по плечу.

– Глеб, иди, отдохни! – сказал он. – Сегодня ты даже не вставал разминаться, так что, гляди, не свались!

Парень кивнул и отодвинул сеть. Несколько минут он разминал руки, растирал ноги, затем прихватил пожитки, которые ему собрала в дорогу Верея, и отправился на вчерашнюю поляну. Там он устроился на зеленой траве и развязал узелок. На обед снова была рыба, обильно посыпанная солью, горбушка хлеба и луковица.

– М-да… – разочарованно пробормотал журналист, – меню у наших предков было не очень разнообразным. Сейчас я бы не отказался от шашлычка с красным перцем и уксусом и бутылочки пива!

Без особого аппетита он съел рыбу и поймал себя на мысли, что если и завтра дочь Яра положит ему ту же самую еду, его начнет мутить. Затем он отпил воды из высушенной тыквы и уставился на реку. «Кто бы знал, – думал Глеб, – как мне все осточертело! Домой хочу, в Москву! Ну или, на худой конец, в Великий Устюг, но только в двадцать первый век! Как вернусь, первым делом пойду в ресторан и закажу себе мясо молодого барашка под острым соусом, салат из свежих помидоров и огурцов… и море пива!»

Парень так размечтался, что и забыл, где он находится. Он обхватил колени руками, закрыл глаза и радостно улыбался, представляя, как обедает в ресторане. Внезапно его кто-то дернул за рукав рубахи. Глеб открыл глаза и увидел рядом мальчишку из его «бригады» по имени Батура.

– Иди, старики кличут, – обратился он к журналисту.

Парень кивнул и стал собирать свои пожитки.

– Ну, я пошел, – сказал мальчуган, повернулся и убежал.

Глеб отправился следом за ним.

– Опять с кем-то заболтался? – поинтересовался дед Федот, заметив журналиста.

– Да нет, размечтался о мясе барашка.

– Ну, ты, мóлодец, не дурак! Знаешь, сколько у нас барашек стоит? Привозят-то их с юга, и то на заказ, по княжьей воле!

– Я за всю свою жизнь барашка ни разу не пробовал, – заметил дед Илия.

– И я… – произнес дед Федот.

– И я, и я, и я!.. – закричали ребятишки.

Глеб понял, что лучше ему промолчать о своих кулинарных пристрастиях, и, чтобы сменить тему спросил:

– А вот вы, дед Федот, дед Илия, что кушать любите?

– Я щи люблю, пироги с рыбой да кисель ягодный! – мечтательно произнес дед Федот.

– А я – хлеб свежий, прямо из печи, да кашу с гусем, – добавил дед Илия.

– А я – пряники, а я – леденцы, а я – малину! – начали наперебой кричать дети.

– Цыц! – прикрикнули старцы на ребятишек. – Про работу не забывайте!

И все вновь принялись дружно плести невод. Вечером, когда Глеб вернулся домой, его у порога встретил Умил.

– Верея сегодня не придет, – сказал он. – Она у отца осталась, он ее будет новым знаниям обучать.

– Откуда знаешь?

– Так забегала она ненадолго. Приготовила нам с тобой кашу, собрала тебе на завтра пожитки и ушла.

– Что ж, спасибо и на этом, – грустно произнес Глеб.

В глубине души он надеялся, что проведет вечер с девушкой, но в сложившихся обстоятельствах решил поесть и лечь спать пораньше… Как оказалось, косолапый не дождался парня и свою долю уже съел, поэтому журналист уселся за столом в гордом одиночестве, подвинул к себе тарелку с кашей и принялся есть. Тут же в избу ввалился медведь, который пристроился на полу, напротив стола. Он уставился на Глеба такими жалостливыми глазами, что тому стало смешно. Каждый раз, когда парень подносил ложку ко рту, Умил замирал и даже переставал дышать. А когда журналист проглатывал кашу, косолапый издавал такой тяжелый вздох, что Глеб не выдержал и сказал:

– Умил, имей совесть! Мало того, что ты свою долю слопал, так теперь и на мою заришься?!

– Это не я! – виновато произнес медведь.

– А кто?

– Он! – тихо прорычал косолапый и указал на собственный живот.

– Ладно, – усмехнулся парень, – половину своей каши я тебе отдам, только не заглядывай мне в рот, пожалуйста!

– Не могу, – виновато пробурчал Умил, – а вдруг ты больше съешь?

Глеб расхохотался и отодвинул от себя тарелку.

– На, ешь, паразит! – сквозь смех сказал он.

Брат Вереи не стал себя долго упрашивать и тут же стащил тарелку на пол. Там он ее старательно вылизал, затем уселся на попу и, почесав лапой затылок, задумчиво произнес:

– Только ты это… Глеб… моим родным не рассказывай, что меня кашей угостил, а то они меня заругают.

– Так это я тебя угостил? – удивленно спросил журналист. – А мне показалось, что это ты ее у меня изо рта вырвал!

– А я думал, ты мне как брат! – обиженно пробурчал мишка. – Вот и верь после этого людям!..

Он поставил тарелку на стол и засеменил вон из избы.

– Эй, Умил! – воскликнул Глеб. – Ты не обижайся, я же пошутил!

Он догнал косолапого и потрепал его за уши. Медведь радостно зарычал и подмял парня под себя.

– Стой, Умил, стой! – кряхтя, произнес журналист. – Ты победил, только отпусти!

Мишка выпустил Глеба и пробасил:

– Ладно, я спать пошел, да и тебе отдохнуть надо. Доброй ночи!

– Спокойной ночи, – улыбнулся парень.

Все больше и больше ему нравился этот забавный медведь. У Глеба никогда не было младшего брата, но сейчас он был бы не против завести себе такого «родственника».

Журналист вернулся к столу, убрал с него остатки пищи, помыл тарелку водой из кадушки, загасил лучины и улегся на свою лавку. Позвоночник заныл, требуя мягкого матраса, руки, ноги и шея поддержали его, отозвавшись нудной болью.

«А что это я здесь мучаюсь? – подумал парень. – У Вереи – вон – мягкая постель с подушками! Ночевать она сегодня не будет, так пойду, высплюсь как человек!» Глеб поднялся с лавки, подошел на цыпочках к окну и выглянул наружу. На крыльце, как обычно, храпел Умил.

– Мне бы такие нервы, – усмехаясь, пробормотал журналист.

Затем очень тихо он прошел в комнату дочери Яра. Сквозь окошко светила настолько яркая луна, что и без света все было прекрасно видно. Глеб забрался в пуховую постель и развалился на подушках и мягкой перине.

– Боже, какое блаженство! – прошептал он. – Кровать прям как у королевны.

Измученное тело словно налилось свинцом, и уже через минуту Глеб заснул.

Во сне он целовался с секретаршей из редакции Александра – Зиночкой. Девушка была такая мягкая и теплая, что журналисту казалось, что все происходит наяву.

– Ну что вы, Глеб, – говорила секретарша, – нас с вами могут застукать!

– Так пойдем ко мне в подсобку! – отвечал парень, пытаясь увлечь красотку за собой.

Но она только смеялась и уворачивалась от него. Наконец журналист крепко схватил ее в свои объятия, но девушка тряхнула головой, и прядь ее длинных волос попала ему в рот…

От омерзения Глеб проснулся, но то, что он увидел, еще больше его потрясло: рядом с ним, крепко обнимая его, спал медведь Умил. Во сне он храпел и сладко причмокивал. Клок его шерсти прилип у парня на губах.

– О, ё-моё! – прошептал журналист и попытался выбраться из медвежьих объятий.

Но дальше случилось самое худшее. В комнату неожиданно вошла Верея с лучиной в руках. Увидев столь интригующую картину, она почему-то жутко взвизгнула и выбежала из комнаты. Через пару секунд она ворвалась обратно с чашкой в руках и со всего маху плеснула из нее водой на Глеба и Умила. Косолапый вскочил как ошпаренный и бросился вон из комнаты через окно. Парень тоже подпрыгнул и скатился с постели на пол. Там он начал фыркать и отплевываться, стараясь очиститься от медвежьей шерсти.

– Что это такое? – закричала, подбегая к нему, дочь Яра. – Я из дома, а вы, значит, мою постель решили изгадить?

– Почему же сразу «изгадить»? – примирительным тоном спросил Глеб. – Просто у меня спина разболелась от твердой скамейки, потому я и забрался на твою перину. А уж как здесь Умил оказался – мне самому непонятно.

– Умил! – закричала девушка. – Иди сюда, паршивец!

– Да я тут, под окном, – раздался голос мишки. – Только в избу не войду – драться будешь!

Дочь Яра подбежала к окошку, выглянула из него и резко схватила косолапого за ухо.

– Ну-ка, заходи! – жестко сказала она. – За свои поступки отвечать нужно!

И чуть ли не силой заволокла несчастного медведя за ухо домой.

– А теперь отвечай, что ты в моей постели делал? – обратилась она к брат ц у.

– Да я случайно в ней оказался, – почесывая пострадавшее ухо, пробасил Умил. – Ночью проснулся от голода да зашел в избу, чтобы съестного найти. Гляжу, а Глеба-то на лавке нет! Заглянул к тебе и увидел, что он так хорошо спит, да еще и разговаривает с кем-то во сне. Ну, я и позавидовал. Краюшкой хлеба закусил и в постель забрался. Но ты не подумай, Верея, мне твоя постель совсем не понравилась! Мягкая она больно… Проваливаешься в нее… Никакого упора, никакой надежности не ощущаешь!

– А зачем ко мне привалился? – едва сдерживая смех, спросил журналист. – Я по твоей милости твоей же шерсти наелся!

– Так именно по этой причине. Опора мне понадобилась!

Тут парень не выдержал и начал истерично хохотать, следом за ним рассмеялась и Верея. Умил, воспользовавшись всеобщим замешательством, незаметно шмыгнул из избы. Дочь Яра плюхнулась на кровать и начала вытирать слезы, выступившие от смеха.

– Ох и достал меня твой братец за последние дни, – едва переводя дыхание, произнес Глеб. – Как ты его выходки терпишь?

– Люблю его, окаянного, а он пользуется…

– Хороший он у тебя, добрый, хотя и глупый.

– Это правда! Совсем не повзрослел, как от нас ушел. Я и переживаю… его всякий обидеть может! Умил доверчивый слишком.

Дочь Яра немного успокоилась и поинтересовалась:

– Ну как спина-то твоя, прошла?

– После падения с кровати снова заболела, но это – ерунда, отпустит!

– Тогда собирайся, утро уже.

– Как так?! Я вроде и не спал совсем!

– Когда сладко спишь, всегда так.

Журналист тяжело вздохнул и поднялся с пола. Часть его рубахи была замочена водой.

– Ой, – сказала, заметив это, девушка, – снимай рубаху, я ее у печи подержу, сразу высохнет!

– Спасибо, не надо. Тут совсем чуть-чуть, пока до города дойду – сама просохнет!

И Глеб вышел из комнаты. Он присел на лавку, а когда Верея стала собирать ему в дорогу обед, сказал:

– Только прошу тебя, не клади мне больше рыбы, уже смотреть на нее не могу!

– Как же так? – забеспокоилась дочь Яра. – Я ничего больше не приготовила.

– Хлеб с солью да лук – вполне достаточно! – заметил парень.

Девушка кивнула и сложила продукты в узелок. Затем она поставила рядом тыкву и сказала:

– Ты прости, если что не так, я понимаю, как тебе тяжело здесь. Но потерпи еще немного, отец с Братьями все сделают, чтобы тебе помочь.

– Спасибо, Верея, – искренне поблагодарил журналист, – если бы не ты и Умил – совсем бы мне плохо пришлось. А теперь извини, пора идти! Мы сегодня невод доделывать будем.

– Счастливого пути!

Дочь Яра протянула Глебу узелок и тыкву, а когда он все взял, подошла и неожиданно чмокнула его в щеку. После этого рассмеялась и выбежала из избы. Парень застыл от неожиданности. Внезапно в окно заглянул Умил и пробасил, что проводит его до границы леса. Журналист кивнул и отправился в город…

По дороге косолапый, как обычно, что-то болтал, но Глеб его не слушал. Странный необъяснимый поцелуй Вереи жег его щеку. Парень несколько раз касался своего лица рукой, словно пытаясь нащупать там след от нежных губ девушки. Глупая несуразная улыбка журналиста привлекла внимание медведя.

– Что это, Глеб, с тобой? – с подозрением спросил он.

– Ничего, – пожал плечами парень, – а что?

– У нас в городе один блаженный есть – Воята, так ты сейчас на него похож! И оранжевый свет от тебя исходит, как от солнышка…

Замечание косолапого тут же вернуло журналиста на землю. Он затряс головой, стараясь больше ни о чем не думать.

– Это тебе спросонья так показалось, – произнес Глеб. – С чего бы это мне солнышком быть?

– Вот и я так подумал, – пробасил Умил, – хотя свет от тебя все-таки идет…

– Сейчас до конца леса дойдем, и все закончится, – заверил его парень. – У меня так иногда бывает, особенно после бессонной ночи.

– Кто бы говорил, – хмыкнул мишка, – так сладко храпел, что аж стены дрожали. Да еще и причмокивал и болтал что-то, точно не помню что… То ли звал кого. «Зиночка», кажись.

– Замолчи, Умил, и больше никому об этом не рассказывай, понял?

– Почему?

– Да потому, бестолковая ты башка, что во сне всякое привидеться может!

Так, препираясь с названым братом Вереи, Глеб и сам не заметил, как они вышли из лесу.

– Все, я дальше сам пойду, домой возвращайся, – сказал журналист косолапому.

Тот внимательно оглядел парня и произнес:

– А ты и впрямь перестал светиться.

– Сказал же тебе, у меня так бывает.

– Ладно, я пошел!

С этими словами мишка повернулся и исчез в лесу, а Глеб поспешил на берег Сухоны – туда, где они обычно плели сеть с его «бригадой». Солнце уже встало, и журналист ничуть не удивился, увидев, что старики и ребятишки вовсю трудятся, довязывая узлы в последних ячеях.

– Доброе утро всем! – поздоровался парень.

– Здорово! – заулыбались дед Илия и дед Федот. – Что-то ты сегодня ранехонько, никак Умила дома не было?

– Был и опять болтал без умолку.

– Это на него похоже, – закивал дед Федот.

– А у нас для тебя хорошая новость, Глеб, – заметил дед Илия. – Видишь, вон там бочонок стоит? – он указал пальцем куда-то в сторону песчаной отмели. – Так это твоя доля за тот невод, что мы рыбакам отдали. Они им рыбу наловили и часть нам принесли – как откуп. А мы ее тут разделили на нас всех. Вечером домой пойдешь, с собой прихватишь! Верея суп рыбный сварит.

При упоминании рыбы журналиста стало мутить, но он бодро закивал головой и горячо поблагодарил старцев за столь щедрую оплату его труда. После этого он присел на камень и принялся рьяно плести сеть. Не прошло и двух часов, а невод был закончен. Старики послали ребят за бочонком и арканом. Затем они собрали сеть воедино, закрепили аркан и бочонок и сказали:

– Вот невод и готов! Жалко, что рыбаки заберут его только через три дня. Сколько рыбы можно было бы им поймать!

– А почему через три дня, а не сегодня или завтра? – не понял Глеб.

– Да потому, что они в Северную Двину ушли, в Сухоне-то сейчас рыбы мало… А там они с ночевкой остаются на несколько дней.

– А давно ушли?

– Нет, сегодня на рассвете.

– Так, может, они еще недалеко. Давайте я им сеть отвезу!

Дед Илия и дед Федот переглянулись. Потом дед Федот сказал:

– Что ж, можно и отвезти! Все равно они сразу в Двину не пойдут, наверняка на устье встанут рыбу ловить.

– Вот и отлично, – улыбнулся журналист, – только вы мне коня дайте, а то я сам этот невод не утащу – большой больно!

– И коня дадим, и провожатого. Вон, Батуру бери! Он сейчас и Огника приведет.

Мальчишка кивнул и куда-то убежал, а через четверть часа появился, ведя под уздцы рослого жеребца. Вместо седла у того на спине была каким-то образом приспособлена толстая тряпка, которая связывалась под его туловищем узкими лентами. Как оказалось, тряпка была похожа на складной карман, и старцы довольно проворно затолкали в нее сеть. После этого они обратились к парню со словами:

– Рыбакам – здоровья желай и хорошей погоды. Пусть в наш невод только самая жирная рыба ловится!

После этого дед Федот похлопал Батуру по плечу и произнес:

– Будь молодцом, на важное дело вас посылаем!

Мальчишка кивнул и сказал Глебу:

– Только, чур, я Огника поведу! Он тебя не знает, слушать не будет.

– Да без проблем! – кивнул журналист.

Старики и ребятишки странно на него посмотрели и захихикали.

– Говор у тебя забавный, – заметил дед Илия. – Ну, бывайте!

Парень и мальчишка отправились к рыбакам мимо города вдоль русла реки Сухоны. Глеб шел и насвистывал песенку, а Батура молча на него поглядывал.

– Слышь, Глеб, – неожиданно сказал он, – а ведь ты – нездешний!

– Конечно, нездешний! – кивнул журналист. – Я из Суздаля!

– Это ты старикам нашим можешь говорить. А я точно вижу, ты – чужой!

– Что значит «чужой»? – удивился парень.

– Значит, не с нашей земли! Ты из другого мира!

Глеб аж поперхнулся от такого заявления. Он тут же перестал свистеть и осторожно спросил:

– Из какого это другого мира?

– Ну из того, что в подземных ходах скрывается…

Журналисту стало не по себе. «А ребенок-то догадлив не по векам!» – подумал он. Вслух же поинтересовался:

– Интересно, а с чего это такие выводы?

– Не знаю, чувствую я. Словно ты ненастоящий! Будто тело твое тебе не принадлежит, а управляет им кто-то совсем другой – страшный и жестокий!

– Чушь это все, Батура, – вздрогнув, произнес парень. – Я обычный молодец из Суздаля, просто вырос немного выше, чем остальные. А говор у меня другой и волосы подстрижены, потому что я за границей долго жил, учился уму-разуму.

– Никак у византийцев?! – ахнул парнишка.

– У них, родимых! – кивнул Глеб, с трудом припоминая, кто вообще такие византийцы.

– А чему учился?

– Читать, считать, писать правильно. Новости записывал…

– Так ты летописец? – восторженно воскликнул Батура.

– Именно! – обрадовался такому названию журналист, припоминая, как Верея обозвала его «сплетником».

– Расскажи, как там, в Византии! – стал упрашивать его мальчик.

– В Византии… все хорошо, – сказал парень, понимая, что нужно срочно менять тему, иначе он может проколоться. – Слушай, Батура, а это не наши там лодки виднеются? – он указал на реку.

Парнишка взглянул на Сухону и покачал головой.

– Не… Это ж маленькие! Нам челны нужны. Сейчас пройдем через лесок и выйдем аккурат возле устья. Так что там, в Византии?

– Давай я тебе потом расскажу, уж больно березками да елками хочется полюбоваться.

– Странный ты… Чего на них любоваться. Их вон растет тьма-тьмущая!

«Побывал бы ты в нашем времени и увидел, что от этих березок и елок и пеньков не осталось», – подумал Глеб.

Они зашли в лес. Мягкая прохлада окутала их с головы до ног. Чистый свежий воздух слегка кружил голову. Высоко в ветвях куковала кукушка. Батура двинулся сквозь деревья первым, журналист, несколько поотстав, последовал за ним. Он шел и наслаждался прекрасным видом, вдыхая полной грудью лесной воздух. Внезапно ему показалось, что к запаху хвои и свежести примешивается запах дыма.

– Батура! – окликнул парень. – Тебе не кажется, что гарью пахнет?

– Я думал, мне одному мерещится, – пробормотал мальчишка. – Тихо, Глеб, иди сюда.

Он махнул рукой. Журналист приблизился, и Батура сунул ему в руки поводья Огника.

– Стой здесь и жди! – сказал он.

После этого парнишка лисой юркнул под кусты, и Глеб потерял его из вида. Некоторое время его не было, но вдруг он вновь появился из-под кустов взъерошенный и напуганный.

– Там чудь! – тихо произнес он.

– Какая-такая чудь? – не понял журналист.

– Чудские племена – вороги проклятые! Повадились к нам за данью ездить! Мужики их столько раз побивали, но, видать, мало им было!

– Постой-постой! Ты говоришь, там – за лесом – ваши враги?

– Да! На привал встали, видать, перед штурмом отдохнуть решили. А в городе никто ничегошеньки не знает. Нападут неожиданно и перережут всех, как свиней!

– Стоп! – прервал мальчугана Глеб. – А мужиков много в городе осталось?

– Не так уж. Многие на челнах за рыбой ушли.

– А можно как-то добраться до них и предупредить, чтобы враги не заметили?

– Можно вдоль русла по воде под крутыми берегами пройти.

– Значит так… – медленно произнес журналист, – ты сейчас к рыбакам пойдешь, скажешь им, что чудские племена возле города, а я – в Гледен вернусь, сообщу жителям о захватчиках. Только пусть мужики поторапливаются, а то вдруг врагов слишком много окажется!

– Я – стрелой! – кивнул Батура.

Он выхватил поводья из рук парня и потащил Огника за собой. Глеб же повернул назад и бегом припустил к городу Гледену…

Дед Илия и дед Федот издалека заметили бегущего журналиста. Ребятишки радостно загалдели, увидев его.

– Ты чего ж так торопишься? – со смешком спросили старики. – Если еще за одной сетью, так ее пока нету!

– Дедушки, родимые, – проговорил, задыхаясь от бега, парень. – Там, за леском – он указал рукой, – чудские племена стоят, к штурму города вашего готовятся! Батура за рыбаками помчался, а я – сюда вернулся – жителей предупредить!

Старики переглянулись, и дед Федот спросил:

– А не путаешь чего? Мужики наши еще прошлые лета выбили чудь отсюда!

– Не путаю! Батура к ним по лесу пробрался, проследил.

Дед Илия, дед Федот быстро поднялись со своих мест и сказали детям:

– Бегом в город летите! Всем жителям говорите, что чудь идет, пусть готовятся!

После этого дед Илия обернулся к Глебу и попросил:

– Ты, молодец, сбегай к кузнецам, предупреди Щека и его помощников, пусть оружие готовят! А мы – городские ворота закроем.

Старики бросились прочь, а журналисту ничего не оставалось, как бежать в город – к кузнецам. Он поднялся на холм и отсюда увидел, как из леса показались полчища вооруженных всадников. Не теряя больше ни секунды, парень спустился по другую сторону холма, миновал последние дома и подбежал к кузнице. Даже не отдышавшись, он ввалился в помещение и окликнул Щека.

– А… родственник! – с кривой усмешкой произнес «культурист». – Зачем пожаловал? Вид-то у тебя больно жалкий, никак снова приболел?

– Щек, не до шуток теперь, – едва переводя дыхание, проговорил журналист. – Чудские племена к городу подступают. Дед Илия, дед Федот побежали ворота городские закрывать, а меня к тебе послали, сказали, чтобы ты с помощниками оружие готовил!

– Врешь! – жестко произнес кузнец. – Мы чудь выбили из этих мест, они сюда и нос казать боятся!

– Идем на холм! – махнул рукой Глеб.

Два парня выбежали из кузницы и стали подниматься на холм. Щек делал это намного быстрее, поскольку журналист уже совсем выдохся. Оказавшись на самой макушке, кузнец в ужасе уставился на то, что происходило за городскими стенами…

Из последних сил Глеб поднялся наверх и встал рядом с ним. То, что он увидел, повергло его в ужас! Черноволосые смуглые всадники, одетые в звериные шкуры и увешанные оружием, стремительно приближались к городу. Их было так много, что казалось – полчища саранчи решили взять Гледен в кольцо.

– Чего встал! – крикнул Щек, хлопнув журналиста по плечу. – Побежали, будешь помогать оружие раздавать!

И он первым бросился вниз с холма. Глеб последовал за ним.

– Скорее! – кричал кузнец своим помощникам, выглянувшим их кузни. – Тащите оружие, что для новгородской дружины делано!

Те молча скрылись в помещении, а когда журналист подбежал к входу, ему в руки сунули целую охапку копий с разными древками и наконечниками.

– Беги, жителям раздавай! – сказал парню Щек.

– Кому? Я же никого не знаю!

– Беги! Некогда языком чесать!

И кузнец с силой толкнул Глеба. Журналист кивнул и снова побежал на холм – к виднеющимся впереди избам. На улицах царила сумасшедшая суета. Бегали женщины, дети, кто-то кричал, кто-то плакал. Парень не знал, кому давать оружие, но, к его удивлению, жители сами стали подбегать и брать у него копья. Это были не только мужчины, но и старики, и женщины, и дети-подростки. Следом за Глебом подоспели помощники Щека. Один тащил боевые топоры, другой – мечи и сабли. Все оружие было искусно украшено различными изящными орнаментами, из чего журналист сделал вывод, что делалось оно явно на продажу. Однако сейчас это никого не волновало. Люди вооружались кто как мог, чтобы защитить родной город. Когда оружие закончилось, мужики начали хватать палки, дубины – все, что попадалось под руку! Сам не понимая как, Глеб вдруг оказался у городских ворот. Здесь дед Илия и дед Федот устанавливали на костре огромный котел с водой.

– Вода-то зачем? – спросил журналист.

– Будем их кипятком поливать! – дружно ответили старики.

– Я вроде слышал, смолой надо!

– Времени нет на смолу!

Тем временем на городскую стену стали подниматься мужчины, вооруженные луками и стрелами. Стояли они на небольшом деревянном помосте, идущем вдоль всего забора. Многие уже начали прицеливаться и стрелять.

– Давай, Глеб, лезь наверх! – приказал дед Илия. – Будем тебе ведра с кипятком подавать! Если какая-нибудь ворожина начнет карабкаться на стену, так ты прямо на голову воду лей!

Журналист кивнул и поднялся на деревянный мостик. Только сейчас он понял, насколько тот был узким. Разойтись на нем двум людям было почти невозможно. А поскольку эта «дорожка» располагалась на высоте не менее четырех метров, то падать с нее не хотелось. Как только парень оказался наверху, кто-то из мужиков снизу кинул ему моток толстой веревки.

– Спускай один конец! – закричал дед Федот. – Мы ведро с кипятком привяжем!

Глеб кивнул, привязал один конец веревки к острому концу забора, а второй скинул вниз. Тут что-то просвистело мимо его уха.

– Пригибайся, Жердь, коли тебе жизнь дорога! – грубо обратился к нему рядом стоящий полноватый мужичок.

И тут же в забор воткнулась острая стрела, выпущенная кем-то из чудских воинов. Журналист опустился на колени и махнул старикам, чтобы подавали ведро. Те привязали тару и дернули за веревку. Стараясь не расплескать воду, парень быстро поднял ведро наверх. Он потихоньку выглянул наружу и увидел, что вражеские воины спешились и притащили длинные палки. Они разделились по двое, и стали с разбегу штурмовать городскую стену. При этом один подпихивал палкой другого, держась за ее задний конец, а тот бегом поднимался по деревянному забору наверх, ухватившись в начале. На стене поднялся невероятный шум. Чудские воины пытались нахрапом вломиться в город, а жители отбивали их как могли. Глеб улучил момент, когда несколько чудов попытались подняться на забор с его стороны, и со всего маху облил их кипятком из ведра. Те дико взвыли и попадали на землю. Журналист тут же спустил ведро вниз, и старики вновь набрали ему кипятка. Жители Гледена сражались стойко, но численное преимущество было на стороне врагов. Кроме того, парень заметил, что чудские воины тащат к городским воротам толстенное бревно.

– Таран! – закричал он рядом стоящему лучнику. – Сейчас ворота вышибать будут!

Мужичок кивнул, направил лук в сторону воинов и резко спустил тетиву. Первый шедший воин охнул и упал на землю. Лучник тотчас выстрелил снова и ранил второго нападавшего. Тот, стеная, стал отползать в поле. Глеб поднял наверх второе ведро с кипятком и снова выплеснул его на поднимавшихся по забору чудов. Те вновь попадали на землю… Но количество нападавших не уменьшалось, они вновь и вновь штурмовали Гледен. «Плохо нам придется, если рыбаки вовремя не прибудут!» – мелькнула мысль в голове журналиста. И тут его взгляд упал на лес, в котором жила дочь Яра. Он заметил, как несколько вражеских воинов направили своих коней туда.

– Верея! – ахнул парень. – Они к ней поскакали!

– Забудь! – крикнул ему лучник. – Сейчас ты ей уже ничем не поможешь!

– Как же так? – воскликнул Глеб. – Не могу же я ее одну оставить!

И он быстро спустился с забора вниз.

– Отцы, – обратился он к деду Илие и деду Федоту, – враги к дому Вереи помчались! Если я ей не помогу, убьют они ее. Пусть мое место наверху кто-нибудь другой займет, а я побегу!

– Так как же ты побежишь, коли городские ворота закрыты да враги кругом?

– А я через дыру в заборе у кузницы пролезу!

– Там колесо, которое воду из реки подает – перемелет тебя и костей не оставит!

– Ничего, как-нибудь проскочу!

И журналист помчался что есть духу к кузнице. Когда он поднялся на холм и глянул за городскую стену, ему стало не по себе… Почти весь город был взят в кольцо. Оставалась только небольшое пространство, как раз за кузницей, потому что там протекала река и не давала возможности приблизиться к забору. Глеб добрался до дыры и внимательно ее осмотрел. Старики оказались правы… Почти все пространство занимало огромное деревянное колесо, которое крутилось по течению и подавало воду в небольшой арык, идущий прямо в кузницу. Оно было настолько массивным, что одному человеку не представляло никакой возможности затормозить его, чтобы как-то проплыть или пробраться мимо.

– Мне нужен рычаг! – пробормотал журналист.

Он забежал в кузницу к Щеку и начал судорожно рыскать в поисках какой-нибудь прочной железки или палки. Тут ему на глаза попался странный кусок, похожий на кусок арматуры. Он лежал на наковальне. Похоже, кузнецы должны были из него что-то выковать, но времени не хватило. Кусок уже остыл, и парень взял и потащил его с собой. При своем небольшом размере тот весил весьма внушительно, и Глебу даже пришлось остановиться и отдохнуть, прежде чем он донес его до колеса. Парень внимательно осмотрел вращающийся механизм и заметил, что между его лопастями и деревянным забором есть зазор, в который как раз можно засунуть кусок железки, который он нашел. Он поднял «арматуру» и пошел в воду. Когда он добрался до колеса, вода уже доставала ему до шеи. Журналист набрал воздуха, задержал дыхание и присел в воде. Там он открыл глаза и попытался рассмотреть, насколько близко находится дно от нижней части лопастей. Вода была мутная, дно – неровное, но Глеб сумел разглядеть, что сантиметров сорок-пятьдесят у него будет для того, чтобы выбраться по другую сторону водяного механизма. Он вынырнул, отдышался и подошел к колесу с той стороны, где между ним и забором имелся зазор. Затем он поднял кусок «арматуры» и с силой впихнул его в эту «расселину». Железо было мокрым, дерево – тоже, поэтому «арматура» легко вошла в зазор и встала как вкопанная. Колесо жутко затрещало, повернулось еще на пол-оборота … и остановилось. Однако журналист не учел, что течение будет давить на лопасти, и крен колеса будет все больше увеличиваться.

– Нужно торопиться, – сказал он сам себе, – в любую секунду течение пересилит, и мой кусок арматуры вывалится и пойдет на дно. Если я в этот момент окажусь под лопастями, меня просто затянет и перемелет, как говорили старики.

Глеб набрал в легкие побольше воздуха и поднырнул под водяной механизм. Оказалось, что пробраться под колесом было намного труднее, чем он думал вначале. Во-первых, приходилось плыть против течения, во-вторых, вода выталкивала журналиста и прижимала его спиной к лопастям, которые были шире самого колеса, и парень очень боялся, что таким образом он сам выпихнет кусок «арматуры» из зазора, в-третьих, ил со дна поднялся вверх, и не было видно ровным счетом ничего! Глеб карабкался как мог, но два раза течение выкидывало его из-под механизма и выносило прямехонько к кузнице Щека. Журналист чувствовал, что начинает терять силы. К тому же крен колеса стал настолько сильным, что вставленная железяка могла выпасть в любой момент. Выправить же ее было невозможно, поскольку рука парня не пролезала в зазор между забором и лопастями. Глеб несколько раз глубоко вздохнул и снова поднырнул под механизм. Но и на сей раз он понял, что течение его одолевает. Тогда он ухватился за нижние лопасти и, буквально, протащил себя по дну. Но как только парень оказался по другую сторону, кусок «арматуры» выпал из зазора, и огромная махина завращалась. Чудом удалось журналисту зацепиться за забор и выплыть из ужасного водоворота. Он вынырнул из воды и несколько раз судорожно глотнул воздух. Поблизости никого не было. Глеб выбрался на берег и чуть ли не ползком добрался до поля с росшей на нем высокой пшеницей. Тут он слегка привстал и огляделся. Метров в двухстах от него чудские воины продолжали штурмовать городскую стену, позади была река, а впереди виднелся такой родной лес! Поскольку у журналиста не было никакого оружия, то он решил не привлекать к себе внимания вооруженных чудов. Встав на колени, парень быстро пополз на четвереньках сквозь пшеницу к лесу. Давалось ему это нелегко. Острые стебли ранили ладони, а колосья били по глазам, но это было лучше, чем быть застреленным каким-нибудь лучником или зарубленным вражеским воином. Глеб миновал поле и юркнул под сень лесных деревьев. Здесь он уже чувствовал себя спокойнее и увереннее. Короткими перебежками, скрываясь за стволами деревьев, он направился к дому Вереи. Когда он добрался до избы, то увидел страшную картину.

По двору был разбросан нехитрый домашний скарб, а у крыльца со стрелой в груди лежал… Умил.

– Не может быть! – пробормотал журналист. – Неужели я опоздал?

Он бросился к медведю.

– Умил, – сказал сиплым голосом парень, – Умил, братишка, что с тобой?

Но медведь молчал, а с его шкуры на землю струей стекала кровь.

– Умил, очнись! – закричал Глеб и, схватив медведя за шкуру, начал трясти.

Горькие слезы брызнули из его глаз…

Внезапно косолапый застонал и приоткрыл глаза.

– Глеб… – прокряхтел он.

– Умил, родной, – рыдая, проговорил журналист, – ты только не умирай, сейчас я тебе помогу!

Он бросился в дом и нашел на полу чашку с недоеденным медом. Потом он схватил тряпку, которая служила ему простыней, и выбежал из избы.

– Потерпи, братишка, – обратился он к косолапому, – сейчас немного больно будет!

После этого он с силой выдернул стрелу. Умил страшно закричал и потерял сознание. Из открытой раны фонтаном брызнула кровь. Парень немедленно залил в нее мед и крепко-накрепко завязал тряпкой.

– Умил, Умил, очнись! – запричитал Глеб. – Где Верея, где сестрица твоя?

Медведь застонал и пришел в себя.

– Глеб, – пробормотал он, – Глеб, не смог я уберечь Вереюшку! Уволокли ее с собой злые вороги…

– Куда, Умил?

– Вон туда! – махнул лапой медведь, указывая в ту сторону, куда они обычно ходили с Глебом, чтобы добраться до Гледена.

– Спасибо, братишка! Ты полежи, меня подожди! Я Верею освобожу и сразу к тебе вернусь! Ты держись, все хорошо будет!

Журналист сам не верил в то, что говорил: уж больно много крови потерял косолапый. Предательские слезы так и сыпали градом из глаз парня, но он понимал, что пока ничем больше помочь Умилу не может. Кроме того, он очень боялся потерять Верею. Поэтому Глеб поднялся на ноги, издал яростный вопль и помчался в ту сторону, куда утащили дочь Яра…

17

Парень бежал, не разбирая дороги и совершенно не чувствуя, как его хлещут по лицу и рукам ветки деревьев, как сквозь дыры в лаптях в ноги впиваются сучки… Он совершенно не думал о том, как будет освобождать Верею, не имея никакого оружия. В тот миг в его голове крутилась только одна мысль: «Настигнуть, догнать тех, кто захватил девушку!» Он выбежал из леса в поле и на минуту остановился, чтобы осмотреться…

У Гледена продолжалось противостояние. Чудские воины штурмовали стену, а городские защитники, как могли, отбивали эти попытки. Справа от городских ворот кто-то поджег забор, и сейчас жители Гледена пытались погасить огонь, заливая его сверху водой из ведер. В той стороне дочери Яра видно не было, поэтому журналист бросился дальше в поле, пытаясь оттуда рассмотреть берег Сухоны. Внезапно на самом краю пшеничных насаждений он увидел странную процессию. Крупный широкоплечий всадник в звериных шкурах ехал верхом на коне, к седлу которого была прикреплена длинная толстая веревка, а к ней за руки были привязаны шесть женщин. Они следовали за всадником в сторону леска, откуда и произошло нападение чудов. Иногда кто-то из женщин спотыкался и падал, тогда конь просто тащил несчастную волоком по земле. Глеб догадался, что воин, очевидно, ведет в плен тех, кто не успел укрыться за городскими стенами. Парень напряг зрение и разглядел, что последней к веревке была привязана Верея.

Смутно соображая, что же он будет дальше делать, журналист бросился следом за процессией. Скрываясь в пшенице, он хотел приблизиться к пленным и как-то отвязать дочь Яра. Но только он оказался на расстоянии примерно пяти метров, конь чудского воина внезапно заржал. Всадник немедленно натянул поводья, вставил в лук стрелу, натянул тетиву и, резко обернувшись к Глебу, нацелился на него. Верея оглянулась назад, узнала парня и вскрикнула. Другие женщины заохали. Журналист стоял прямо перед стрелой!

Только теперь парень смог как следует рассмотреть воина. Ростом чуд был наверняка выше самого журналиста. Глеб дал ему предположительно два метра. Крупную голову обрамляли длинные прямые, черные как смоль волосы. Под смуглой кожей играли крупные мышцы, слегка прикрытые звериными шкурами. Но когда журналист взглянул в его глаза, то чуть не закричал от ужаса! Они были совершенно… белыми! Конечно, Глеб стоял довольно далеко, но не заметить того, что в глазах не было ни радужной оболочки, ни зрачков, было практически невозможно! Уж больно ярко выделялись молочные белки на темном, смуглом лице.

Напуганные женщины замерли, ожидая, что сейчас всадник отпустит тетиву, но тот неожиданно что-то выкрикнул и дернул луком. Журналист ничего не понял, но вдруг дочь Яра, стоящая последней, быстро проговорила:

– Он сказал: «Прыгай, как заяц!»

– Что это значит? – спросил парень.

И в этот миг всадник немного опустил лук и выстрелил. Стрела вонзилась чуть ли не в пяти сантиметрах от ноги Глеба, и он инстинктивно отпрыгнул в сторону. Чуд громко захохотал и вставил новую стрелу в лук.

– Он хочет, чтобы ты прыгал перед ним, как заяц, – прошептала Верея, – иначе он убьет тебя.

Но воин внезапно посмотрел на девушку, направил лук на нее и вновь что-то выкрикнул.

– …иначе он убьет меня, – пробормотала дочь Яра.

Плененные женщины дружно заголосили.

– Вот ведь ублюдок, мать его! – тихо сказал журналист и быстро огляделся в поисках хоть какой-нибудь палки.

Таковой рядом не оказалось, зато парень заметил, как от Гледена в их сторону направляются еще четверо воинов. Вероятно, они заметили заминку с пленными и решили разобраться, в чем дело. «Если они сюда доберутся до того, как я расправлюсь с этим уродом, то мы все покойники» – мелькнула мысль в голове Глеба.

Всадник снова выкрикнул короткую фразу и выпустил стрелу в Верею. Девушка взвизгнула, а стрела пролетела всего в нескольких сантиметрах от ее головы.

– Как заяц, говоришь… – злобно произнес журналист, чувствуя, что все его тело наполняется невыносимым жаром. – Будет тебе заяц!

Он стал неловко подпрыгивать, с каждым прыжком все ближе приближаясь к воину. А тот начал громко хохотать, выкрикивая короткие фразы на непонятном языке. Глеб рассчитывал улучить момент, наброситься на чуда и задушить его той веревкой, которая болталась у седла коня. Однако когда он оглянулся, то увидел, что другие всадники уже совсем рядом. От чувства безысходности в парне вдруг проснулась дикая ярость. Он понимал, что не успевает ничего сделать, и это бесило больше всего.

Жар стал огнем жечь его внутренности. Крупные капли пота градом потекли по лицу и телу. Глеб издал какой-то звериный рык и кинулся-таки на чудского воина. Тот резко спустил тетиву, и стрела, разрезав воздух, впилась в плечо журналиста. Дикая боль пронзила тело парня. Он вскрикнул и, закусив губу, схватился за плечо. На рубахе стало расплываться большое кровавое пятно. Женщины закричали и завыли. Тем временем чуд вставлял уже новую стрелу в лук. Глеб понял, что приходит его последняя минута, и в полном отчаянии обратился к огненному монстру, обитающему в его теле:

– Брат! – воскликнул он. – Похоже, нам крышка! А самое обидное то, что какие-то ублюдки просто посмеялись над нами. Брат, я даже готов умереть, но ты должен дорого отплатить за наше унижение. Яви им свою мощь!

С этими словами журналист стиснул зубы и с силой вырвал стрелу из своего плеча. Но вместо струи крови из раны вдруг вырвался столп пламени. Парень, криво усмехаясь, раскинул руки в стороны и закричал:

– Нежданчик!

В этот же миг от его тела стало исходить яркое оранжевое свечение. Дикая боль пробежала по всему телу Глеба от пяток до макушки, и из его головы в небо стал подниматься огромный огненный столб. Постепенно он начал уплотняться и приобретать форму какого-то немыслимого существа. Оно было похоже на гигантскую огненную змею или ящерицу с невероятно большой пастью и несколькими длинными огненными языками. Чудовище зашипело, и по всему пшеничному полю рассыпались огненные искры.

Чудские воины, которые ехали к своему товарищу, завопили от ужаса, немедленно развернули коней и помчались прочь, выкрикивая одно-единственное слово: «Одэгэ!» Всадник, который вел плененных женщин, бросил свой лук на землю и тоже дернул поводья. Веревка, привязанная к седлу, натянулась, и все пленные повалились на землю. Конь прижал уши и принялся ржать и пританцовывать на месте, стараясь освободиться от пут и умчаться куда-нибудь подальше от этого страшного места. Всадник-чуд завопил, понимая, что если его сбросит конь, то его наверняка сожжет невиданный монстр. Он выхватил из-за пояса кривой нож и одним ударом перерезал веревку. После этого пришпорил своего коня и ускакал в сторону леса.

Упавшие женщины вопили от ужаса, а над их головами шипело и извивалось огненное чудовище.

Сам Глеб плохо осознавал, что происходит, он лишь хотел наказать мерзких захватчиков, поэтому двинулся в сторону Гледена. Вражеские воины, увидев монстра, сразу поняли, какая участь их ожидает, поэтому, побросав оружие и тараны, разворачивали коней и пытались полем добраться до леса, чтобы убраться восвояси. Те же, кто был пешим, бегом бежали, чтобы спрятаться под сенью ближайших деревьев. Однако огненная змея внимательно следила за всеми перемещениями и легко сжигала всадников и пехоту мощными струями пламени. Воздух был наполнен жуткими воплями и криками ужаса, а также запахом горящей плоти.

Защитники Гледена с городской стены тоже заметили, что к ним приближается гигантский монстр. В панике они стали спрыгивать с забора, чтобы попытаться укрыться в собственных домах. Люди давили друг друга и втаптывали в землю. Хуже всего пришлось старикам и детям.

Журналист продолжал свое победоносное шествие по полю. Огненный монстр выжигал все, что попадалось ему на пути. За его спиной нетронутыми остались лишь плененные женщины, связанные одной веревкой и лежащие на земле. Они рыдали и кричали, но во всеобщей какофонии их воплей не было слышно. Одна Верея в страхе глядела, куда же направляется Глеб. Когда она поняла, что парень идет в сторону Гледена, то в ужасе осознала, что ожидает жителей города.

– Бабоньки! – воскликнула девушка, стараясь перекричать всеобщий шум. – Надо это чудовище остановить, иначе оно весь город спалит!

– Ты что, сдурела? – заголосили женщины. – Не видишь, что происходит?

– Вижу, потому и говорю! Вставайте и побежали!

И дочь Яра первой поднялась на ноги. Ее руки, как и руки остальных плененных женщин, были привязаны к длинной толстой веревке. Верея стала трясти руками, заставляя женщин подняться.

– Ну! – кричала она. – Пошли, а то поздно будет!

Наконец пленные поднялись, и одна женщина сквозь рыдания спросила:

– Так что же ты сделать хочешь?

– Глядите, – произнесла девушка, – чуды от монстра по берегу реки пытаются убежать, а он за ними движется. Сейчас мы подбежим к нему ближе, я проберусь под его ногами, да спутаю их нашей веревкой. Он упадет в воду, тут его волшебство и закончится!

– Точно сдурела! – закричали женщины. – Да мы и подойти не успеем, как он нас спалит!

– Мы же со спины зайдем. А ноги спутывать я ему буду! Вы лишь стойте, да веревку тяните, чтобы он упал!

И Верея решительно потащила женщин за собой. Те плакали, ругались, но все же шли, понимая, что в городе остались их семьи, дети, и монстр может их всех погубить.

Глеб с дьявольским наслаждением наблюдал за гибелью десятков чудских воинов. Некоторые из них надеялись убежать от него берегом Сухоны, но огненная змея достала их и там. Журналист близко подошел в воде, совершенно не обращая внимания на то, что творится за его спиной. В этот самый момент дочь Яра, крикнув женщинам, чтобы они оставались на месте, кинулась под ноги парню, перекатилась по земле и поднялась с другой стороны.

– Тащите! – воскликнула она, и пленные дружно натянули веревку.

Чудовище в последний момент заметило ловушку и изрыгнуло столп пламени. Веревка загорелась, но прежде, чем она распалась на куски, Глеб споткнулся и со всего маху рухнул на мелководье в реку. Огненная змея издала такой ужасный вопль, что, казалось, сейчас небо обрушится на землю. С диким шипением она стала уменьшаться в размерах и исчезать в теле журналиста.

Верея оказалась оторванной от других женщин, поскольку монстр пережег веревку между ними. И хотя ее руки оставались по-прежнему связанными, девушка немедленно кинулась в реку и стала локтями выпихивать из воды Глеба. Остальные пленные, громко вопя «Демон!», бросились к городским воротам.

Тем временем журналист пришел в себя. Он увидел, что лежит на берегу реки, а рядом с ним сидит перемазанная черной гарью дочь Яра. У девушки были связаны руки, но она улыбалась.

– Спас ты меня, спасибо! – сказала она, заметив, что парень очнулся. – И город наш спас, однако нам нужно быстро отсюда убираться.

– Почему? – удивился Глеб, рассчитывая как минимум на благодарность жителей.

– Потом объясню. А теперь, развяжи мне, пожалуйста, руки!

Журналист сел на берегу и только сейчас заметил, что из одежды на нем остались лишь лапти без подошв. Вероятно, рубаха и штаны сгорели или истлели, а их остатки смыла вода.

– Ой-ё! – воскликнул он и попытался прикрыться руками.

– Да ладно, – рассмеялась Верея, – не время сейчас стесняться. К том у же я все равно тебя уже видела, когда лечила. Так что давай поторопимся!

– Глаза закрой! – сказал парень. – А то ишь, вытаращилась!

Девушка, продолжая хихикать, закрыла глаза. Глеб кое-как развязал веревку на ее запястьях и снова прикрылся руками. Дочь Яра сняла с себя ярко расшитый передник и кинула его журналисту.

– Надевай быстро! – произнесла она.

Парень не заставил себя упрашивать, быстро обмотался передником и оказался словно в длинной узкой юбке. «Хорошо, блин, хоть друзья меня в таком облике не видят!» – с усмешкой подумал он. После этого Верея схватила его за руку и потащила за собой.

– К чему такая спешка? – спросил Глеб.

– А ты как думаешь? Жители Гледена увидели, как ты огненным чудовищем становишься. Освобожденные женщины тебя демоном назовут. К тому же ты уничтожил целое поле пшеницы. Новую посеять уже не успеем – не вызреет! Значит, хлеба будет мало, голод наступит. А обвинят во всем нас с отцом!

– Я же хотел, как лучше! – заметил журналист.

– Я понимаю, но и ты пойми: для гледенцев даже битва с чудами не так страшна, как появление огненного змея! И страх перед смертью на поле боя гораздо меньше страха умереть в дьявольском пламени. Они объявят тебя одержимым злым духом и сожгут на костре!

– Как же так? – опешил парень. – А дед Илия, дед Федот? Неужели и они поверят в эту ахинею?

– Даже если не поверят, против народа не пойдут.

Дочь Яра затащила Глеба под деревья и на минуту остановилась, переводя дыхание.

– Откуда ты узнал, что меня чуды захватили? – спросила она.

– Умил сказал.

– Так он жив! – обрадовалась девушка. – Я видела, как ему стрела в грудь вонзилась и думала уже о самом худшем.

– Когда я у вас был, Умил был очень плох, боюсь, что сейчас его уже нет в живых… – мрачно произнес журналист.

– Не может быть! – ахнула Верея и бегом кинулась к своему дому. Парень последовал за ней. Передник порядком мешал ему бежать, поэтому он слегка отстал.

У избы Глеб заметил неподвижно лежащего медведя. Дочь Яра немедленно подбежала к нему и припала ухом к его груди. Журналист ожидал, что сейчас раздадутся рыдания, но неожиданно девушка тихо, но внятно сказала:

– Он жив!

Она осмотрела повязку, наспех сделанную парнем, и поинтересовалась:

– Это ты его перевязал?

– Я! – кивнул Глеб.

– Рану чем обработал?

– Медом, больше ничего не нашел.

– Молодец! Благодаря тебе он и жив! Только теперь нужно будет еще кое-что сделать. Поможешь?

Журналист кивнул, а Верея встала и начала командовать:

– Сейчас пойдешь, молодых тонких березовых ветвей наломаешь – мне принесешь! А я печь затоплю, отвар лечебный приготовлю.

– А мне одежды никакой не найдется? – спросил парень. – В переднике неудобно как-то…

– Здесь только длинная рубаха осталась, которую ты надевал, когда болел.

– Тогда ты извини, но я свои вещи одену! – решительно произнес Глеб.

Девушка не стала возражать. Она немедленно принялась разжигать печь, затем принесла воду и стала смывать кровь со шкуры Умила. Журналист тем временем подошел к лавке и вдруг заметил, что по его джинсам явно кто-то ходил. С нехорошим предчувствием он засунул руку в карман брюк и вытащил из него сотовый телефон. Как он и опасался, аппарат был кем-то раздавлен.

– Вот ведь уроды! – выругался парень. – Теперь я и сфотографировать ничего не смогу!

Он переоделся в свои вещи, спрятал телефон обратно в карман и отправился за березовыми ветками. Когда он наломал их целую кучу, дочь Яра остановила его и попросила помочь устроить из них ложе для Умила. Они обложили медведя со всех сторон, а потом вдвоем кое-как перевернули его, чтобы он не лежал на холодной земле. Затем девушка принесла травяной настой и принялась ложкой вливать его в пасть косолапому.

Устав от всех этих манипуляций, наши герои пошли и уселись на крыльце, чтобы немного отдохнуть.

– Он выздоровеет? – с надеждой спросил Глеб, кивая на Умила.

– Он молодой, сильный. Ты ему кровотечение остановил, рану обработал. Думаю, все будет хорошо.

Журналист вынул из кармана разбитый телефон и грустно проговорил:

– Видишь, кто-то сломал. Теперь у меня даже памяти о вас не останется. На той фотографии, где мы вместе, ты зажмурилась и дернулась… Там даже твоего лица не разглядишь.

– Это чуды! Они в дом ворвались и на меня напали. Я пыталась сопротивляться, хотела даже в окно выпрыгнуть, а они успели меня перехватить. Они везде натоптали, вещи многие сломали да повыкидывали. Умил в лесу был. Как шум услышал, бросился меня спасать, да в него, беднягу, выстрелили…

– А что же ты стихии не призвала? Сама же говорила, что умеешь!

– Чтобы стихии вызвать, полная сосредоточенность нужна. А тут – драка! Какая уж сосредоточенность…

Вдруг парень вспомнил про «белые» глаза чудского воина и сказал:

– Слушай, Верея, я тут такое видел… или мне показалось… Короче, у того типа, что вас в плен тащил на лошади, совершенно белые глаза! Нет ни радужной оболочки, ни зрачков. Что это такое?

– Ты прав! Мы так и называем этих людей – чудь белоглазая. Никто не знает, откуда они пришли, но отец говорит, что они не из нашего мира. Живут они под сопками, там у них целые города. Братья считают, что здесь они ждут чего-то, а как время придет – уйдут чуды назад – в землю.

– Откуда знаешь?

– Ловила я как-то рыбу, смотрю, река человека несет. Вытащила я его, оказалось, это девка чудская. Воды она много нахлебалась, да промерзла вся, но я ее к себе утащила и выходила. А она меня языку своему обучила да рассказала много чего.

– Так вот почему ты язык знаешь, – задумчиво проговорил журналист.

– Ага, – кивнула дочь Яра. – Чуды – интересный народ, таинственный! Волю больше жизни любят, никому не подчиняются и ни чью сторону не принимают. Живут под землей, а прислуживают им карлики – сиртя. Эти сиртя для чудов ищут в пещерах глубоких камни драгоценные и золото, а уж для чего им столько сокровищ – один бог ведает! Прознав о том, что город наш богатеет день ото дня, стали чуды к нам наведываться. Сначала с миром приходили: оружие у кузнецов заказать да поделки у золотых дел мастеров. А сиртя – камни драгоценные у нас на хлеб выменивали. А потом как-то раз пришла в Гледен девчонка чудская. Волосы – черные как ночь – до земли достают, все золотыми нитями перевиты. Рубаха камнями-самоцветами вышита, на шее золотые украшения болтаются. А руки – все в перстнях! Красавица такая, что глаза слепит! Ходила она по городу да кричала: «Готовлю пельмени! Приходите – угощу!» Вот некоторые мужики и позарились. Собралось их человек пятнадцать, да ушли за девчонкой этой. С того дня их никто больше и не видел. А девка-то через несколько дней снова пришла, только наши бабы подкараулили ее да кипятком ошпарили…

– Жестоко! – вставил Глеб.

– Угу, – согласилась Верея. – Девчонка, видать, к своим убежала да нажаловалась. Они и напали тогда на город. Много богатств вывезли! А еще предупредили, что будут каждый месяц за данью приезжать. Наши-то люди взбунтовались, решили, что умрут, а прогонят чудь со своей земли. И пошла вражда с того времени.

– А что с той девкой стало, которую ты из воды вытащила?

– Оклемалась, да к себе вернулась – под сопку!

– Интересно… А ты этих сиртя видела? Как они выглядят?

– Видела двоих. Ростом мне по пояс будут. Головы большие, а тела нескладные. Но двигаются так проворно, что и нормальный человек за ними не угонится. Волосы у них светлые, не то, что у чуди. А глаза такие же – белые! Одеты очень богато, вся одежа камнями драгоценными украшена.

«Прям гномы из подземелий!» – подумал про себя журналист.

В этот момент вдруг закряхтел Умил. Глеб и Верея немедленно бросились к нему.

– Что это со мной? – пробасил медведь.

– Лежи спокойно, – попросила дочь Яра. – Ранен ты! Крови много потерял, поэтому лучше не двигайся.

– Вереюшка! – ахнул косолапый. – Освободил-таки тебя Глеб?

– Освободил! – улыбнулся журналист. – Только ты не болтай много, тебе силы беречь нужно.

– Верея! – вдруг послышался из-за деревьев голос Яра. – Дочка! Жива?

Через несколько секунд к избе вышел сам хозяин дома. Увидев девушку и раненого косолапого, он кинулся к ним обниматься.

– Дети! – взволнованно произнес Яр. – Я так за вас беспокоился! Опять эти ироды на город напали!

После этого он обернулся к парню и с иронией заметил:

– Говорят, Глеб, что ты большой переполох учинил.

– Отец, позволь мне рассказать! – вмешалась Верея. – Глеб тут не при чем! Чуды на наш дом напали, Умила подстрелили, а меня в полон повели. А Глеб лишь нас спасал! Он Умила перевязал, меня освободил…

– Но зачем было монстра-то выпускать!

– А иначе бы нас лучники убили.

Яр задумался. Несколько минут он молчал, потом обернулся к парню и произнес:

– Благодарю тебя за спасение моих детей! Но сейчас тебе находиться здесь опасно. В городе начался раскол. Те, кто верит во всевышнего Бога, обвиняют тех, кто поклоняется языческим божествам, в бессилии. А те, наоборот, считают, что во всем виновата новая вера! Люди обезумели от страха и хотят одного – изгнать демона! Не ровен час, сюда ходоки нагрянут, тогда и я тебя спасти не смогу…

– Что же делать? – занервничал журналист.

– Верея! – окликнул свою дочь Яр. – Отведешь Глеба в нашу потайную избушку, ту, что за болотом скрыта. Туда никто не сунется. Идите прямо сейчас! Братья народ в городе сдерживают, но те обвиняют нас, что мы демона укрываем, так что скоро люди сюда явятся.

– Хорошо, – кивнула девушка, – но как же Умил?

– Я о нем позабочусь.

Верея быстро забежала в избу, прихватила там краюху хлеба, сушеную тыкву, наполненную непонятно чем, и пару луковиц. Тыкву она вручила журналисту, а хлеб и лук завязала в узелок, который прикрепила к своему поясу.

– Пошли! – обратилась она к парню. – Через болото лучше засветло пробираться.

Расстроенный журналист попрощался с медведем и последовал за девушкой.

– Глеб! – окликнул его Яр. – Для тебя есть и хорошая новость! Страх заставляет людей больше молиться, поэтому энергетический поток усилился. Как только энергии станет столько, что этого хватит, чтобы отправить тебя домой, я тут же призову тебя и проведу обряд!

– Спасибо, – кивнул журналист.

Они с Вереей отправились прямиком в лес. Парень никогда не ходил таким путем, поэтому шел немного позади, стараясь запомнить дорогу. Однако ничего у него не вышло. Все березы и ели казались ему совершенно одинаковыми. Зато девушка прекрасно ориентировалась. Она уверенно двигалась между стволов, периодически сворачивая то направо, то налево.

Наконец наши герои добрались до небольшого озерка, на берегу которого дочь Яра остановилась и сказала:

– За озером начинается болото. Гиблое это место! Люди туда ходить остерегаются, но нам это как раз и нужно. Ищи себе длинную палку, чтобы дно щупать – пойдем вброд!

– Через озеро? – ужаснулся Глеб.

– Нет, что ты! – рассмеялась Верея. – Озеро мы обойдем, а вот болото вброд переходить будем. Просто за озером мы уже вряд ли палки найдем.

– Ясно! – произнес журналист и стал озираться по сторонам.

Вскоре девушка нашла для себя подходящую длинную ветку, да и парень отыскал сломанную березу, из ствола которой сделал себе прекрасный шест. Они обошли озеро, и пошли дальше по какой-то пустоши, обильно поросшей зеленой травой и странными зонтичными растениями.

– Когда болото будет? – поинтересовался Глеб.

– Под ноги посмотри! Мы по нему уже идем.

Только сейчас журналист заметил, что ноги его оставляют на траве следы, которые тут же наполняются водой.

– Я думал, что болото – это когда воду видно, – заметил парень.

– Будет и вода! – пообещала Верея.

Действительно, минут через десять перед нашими героями открылось большое водное пространство, перерезанное кочками, полусгнившими стволами деревьев и островками болотной растительности.

– Иди точно за мной, – предостерегла Глеба девушка. – Если оступишься, сразу постарайся вернуться на тропу. Главное, прощупывай дно палкой! Где она начнет увязать – туда не становись – засосет!

Журналисту стало не по себе от такой перспективы, но поворачивать назад было некуда. Он кивнул и покрепче зажал в одной руке шест, а в другой – тыкву.

Дочь Яра первая начала прыгать с кочки на кочку. Там, где они отсутствовали, она смело заходила в воду, предварительно несколько раз потыкав в дно своей веткой. Парню все давалось намного труднее. Во-первых, кочки трещали под ним, вызывая немалую панику, во-вторых, когда приходилось лезть в воду, Глеба охватывал тихий ужас. Он так и видел, как черная мерзкая жижа затягивает его в себя, а гадкие пиявки высасывают кровь из его тела…

Журналист не знал, сколько продолжался этот кошмарный поход, ему казалось, что целую вечность. Но вдруг Верея куда-то выбралась и бросила палку с криком:

– Вот мы и на твердой земле!

Парень поспешил за ней – на сухой берег, поросший невысокой вьющейся травкой.

– Боже, какой счастье! – прошептал он, с отвращением рассматривая свои грязные джинсы, на которых и в самом деле примостилось несколько пиявок.

– Идем, скоро дома будем, – пообещала девушка.

И она направилась к виднеющемуся впереди лесу.

Они прошли березовый островок и вышли на поляну, на которой располагалась небольшая избушка. Она была намного меньше той, в которой до этого жил Глеб. Но когда парень зашел внутрь, ему показалось здесь гораздо уютнее. Комната была одна, причем половину ее занимала печка. Окна были большие, и от этого было очень светло. У каждого окна стояло по лавке, а посередине комнаты размещался стол. Дочь Яра отвязала от пояса узел и положила на стол.

– Это твой ужин, а в тыкве – кисель, – сказала она. – Здесь у нас не княжеские хоромы, но жить можно.

– Мне нравится, – произнес Глеб. – А подушки у вас тут имеются?

– Соломенные тюфяки.

– Это обнадеживает, потому что мое тело категорически отказывается дальше спать на жесткой лавке.

– Идем, я тебе окрестности покажу.

Верея вышла из избы и повела журналиста к краю поляны. Там среди травы бежал ручеек.

– Здесь вода чистая, – заверила девушка. – Это подземный источник.

Затем она перепрыгнула ручей и углубилась в лес. Парень едва успевал за ней. Через несколько минут дочь Яра вывела Глеба еще на одну поляну, сплошь поросшую дикой лесной земляникой.

– Захочешь ягод – приходи сюда! – сказала она парню. – Но будь осторожен, медведи тоже большие сладкоежки, и ты можешь на кого-нибудь из них наткнуться. Учти, они не Умил и разговаривать с тобой вряд ли станут! За поляной – грибные места начинаются, а на деревьях пчелиные улья с медом найти можно. В общем, если доверишься лесу, он тебя прокормит.

– Ты так говоришь, как будто меня тут одного оставить собираешься.

– Собираюсь. Ведь отцу иначе плохо придется! Обвинят его люди, что он нас с тобой скрывает. А вдвоем – как-нибудь выпутаемся!

Дочь Яра посмотрела на небо и добавила:

– Заболталась я тут с тобой, а солнышко-то не ждет! Вон, на закат пошло, а мне еще через болото возвращаться. Ну, бывай! На днях проведаю!

И девушка быстро направилась к болоту. Глеб проводил ее и еще долго стоял, глядя, как Верея ловко перепрыгивает с кочки на кочку…

После этого парень вернулся в избу и осмотрелся. Для начала он разыскал на печке большой узел с тюфяками, затем застелил ими лавку у окна и улегся, глядя в потолок. Есть не хотелось, и журналист сам не заметил, как заснул…

На следующий день он занимался уборкой дома, гулял по лесу, собирал землянику и… скучал по Верее. Но девушка не пришла. Не появилась она и через день.

«Что у них там могло случиться?» – начал переживать журналист. Но к вечеру третьего дня дочь Яра неожиданно появилась на поляне. Глеб как раз нес из лесу охапку хвороста для печки. Заметив девушку, он все бросил и кинулся к ней. Сам от себя не ожидая, парень крепко обнял ее и сказал:

– Я тут уже с ума схожу от беспокойства! Что там у вас случилось?

Верея слегка отстранилась и, улыбнувшись, произнесла:

– Приходили горожане, требовали тебя выдать, но отец сказал, что отправил тебя в другой мир. Ему, конечно, не поверили, и два дня за мной следили мальчишки. А сегодня им надоело, по домам разбежались. Умил пошел на поправку, уже ест за двоих, за себя и за тебя – так он говорит! Поклон тебе передает. А отец велел тебя завтра привести, сказал, что энергии уже хватит, чтобы тебя домой отправить.

– Как же так? – воскликнул Глеб, чувствуя, что пока ему домой не очень-то хочется. – Я еще не все видел, не все узнал!

– Отец говорит, нельзя тебе дольше оставаться. Все равно тебя выследят и убьют. А я очень этого не хочу!

И девушка нежно поцеловала парня в губы. Это было настолько неожиданно, что тот растерялся, а дочь Яра уже тащила его за собой на травяной ковер…

Когда Глеб очнулся от сладкого наваждения, над его головой уже сияли звезды. Обнаженная Верея сидела рядом и заплетала длинные волосы в две косы.

– Что же теперь будет? – тихо спросил журналист. – Ведь без свадьбы…

– Я сама так захотела, – улыбнулась девушка. – Люб ты мне.

– Но почему я не обжег тебя?! – удивился парень. – Почему монстр не показался?

– Может потому, что это действительно был ты?! – рассмеялась дочь Яра.

Она подхватила рубаху, которая лежала рядом и быстро накинула на себя. Затем встала и сказала:

– Идем в дом, на улице уже прохладно…

Глеб надел джинсы и рубашку и последовал за девушкой.

В эту ночь они так и не уснули, сидели на лавке, целовались и разговаривали.

– Верея, пойдем со мной, в мое время, – предложил журналист. – Ты привыкнешь, я тебя всему научу!

– Нет, – покачала она головой. – Мое место здесь. После отца я буду лабиринты охранять и за энергетическим потоком следить. Это мой долг!

– Тогда давай, я тут останусь!

– Нельзя. Ты уже есть в другом мире, значит, ты должен что-то там выполнить, опыта набраться. Не зря же твоя душа именно в том времени появилась.

– Безысходность какая-то… – тяжело вздохнул Глеб.

– Неправда! Жизнь дала нам возможность познакомиться, полюбить друг друга, а этого достаточно! Кроме того, ты должен от огненного монстра избавиться, иначе погубит он тебя.

Журналист прислонился спиной к раме и тупо уставился в потолок…

Они отправились назад рано на рассвете. Парень ощущал себя полностью выжатым, словно идет одна пустая оболочка, а душа болтается неизвестно где. Он совершенно не следил за дорогой и даже не заметил, как они вышли к избе Яра. Умил сидел на крыльце и, заметив Глеба, радостно заревел. Журналист крепко обнял косолапого и первый раз в жизни расплакался от счастья. Медведь тут же стал делиться новостями, но парень его не слышал. Сильная тоска сдавила его сердце. Из избы вышел сам хозяин. Яр приветствовал Глеба и сказал:

– Ну, молодец, твой час настал! Сейчас пойдем в подземный ход и проведем обряд. Братья уже там и все подготовили. Прощайся с моими детьми, чай, не скоро встретитесь.

И старик горько улыбнулся.

Журналист хотел подойти к Верее, но она вдруг всхлипнула и убежала в лес. Вслед за ней, заковылял и Умил.

– Можно идти, – с трудом выговорил парень. – Долгие проводы – лишние слезы!

Колдун кивнул и зашагал к выходу из леса, Глеб двинулся за ним. До лабиринтов они добирались в обход города, чтобы избежать любопытных глаз, поэтому потратили много времени. Когда они вошли, наконец, в коридор подземного хода, журналист вдруг осознал, что назад пути не будет, и хотел было убежать. Но Яр почувствовал его состояние, обернулся и произнес:

– Глеб, твой долг – вернуться в твой мир и завершить ту миссию, которая была на тебя возложена. Я верю в тебя и я знаю, что ты справишься со всем наилучшим образом!

После этих слов бегство было уже невозможно, и парень понуро побрел дальше, как агнец на заклание.

Братья были все в сборе. Они стояли вокруг огненного кольца и хором пели какие-то заклинания.

– Становись в круг! – указал вперед Яр. – Если почувствуешь боль – не пугайся! Это поток будет проходить через тебя. Главное, не выходи из огненного кольца, иначе тебя может унести в другой мир и другое время. Прощай, Глеб!

С этими словами колдун крепко обнял журналиста и подтолкнул его к кругу. Парень перепрыгнул невысокие языки пламени и встал в центр, рядом с воронкой. Отец Вереи присоединился к другим Братьям, и они продолжили читать нараспев заклинания. Постепенно пламя в кольце стало подниматься выше и выше. Зрение Глеба затуманилось, и он почувствовал острую боль в затылке. Журналист стиснул зубы и попытался ее вытерпеть, но она становилась все интенсивней. Наконец он не выдержал и упал на колени, огонь взметнулся над его головой, и… все исчезло!

Видимо, он был без сознания, потому что, когда очнулся и открыл глаза, его окружала темнота. Парень резко сел и попытался на ощупь определить, где же он находится. Неожиданно его рука наткнулась на какое-то препятствие в полу. Глеб его ощупал и понял, что это – то воронкообразное сооружение, которое находилось в центре огненного кольца, когда колдуны проводили обряд. Но сейчас вокруг никого не было. Журналист прекрасно помнил, что дед Матвей обещал выхватить его из временного потока и вернуть в их мир, но пока он был один в кромешной тьме.

«Вроде бы я не выходил из кольца, – подумал парень. – Куда же меня тогда занесло?» Он понимал, что без света вряд ли выберется из лабиринтов, но фонарик был сломан вместе с сотовым телефоном, и у Глеба началась паника.

– Лучше б я в одиннадцатом веке остался, – стуча зубами, бормотал он. – А сейчас вынесло небось куда-нибудь к началу эволюции – к динозаврам! Что я делать буду? Сам-то вряд ли смогу обряд провести и домой вернуться!

От страха его начало мутить. Но потом вдруг до сознания журналиста дошло, что он сидит в той же ритуальной комнате с воронкой, значит, из нее можно выбраться наружу – к Сухоне. Нужно только правильно определить коридор, ведущий наверх. Он плохо помнил ход, по которому его вел Яр, зато отлично запомнил коридор, по которому они пришли с Александром. Осталось только найти источник света, чтобы правильно отсчитать нужный тоннель…

18

Внезапно Глеб почувствовал жар и заметил, как от его тела начал исходить оранжевый свет.

– Ну конечно! – хлопнул он себя по лбу. – Как же я забыл о тебе, брат! Ведь когда эмоции у меня зашкаливают, ты всегда берешь верх. Но сейчас это как нельзя кстати.

И парень постарался разнервничаться посильнее, но отчего-то у него это не получилось, и свечение стало гаснуть.

– Что за черт! – воскликнул он. – Так нельзя, братан! Когда ты не нужен – ты вылезаешь, а когда нужен – прячешься куда-то.

И вдруг где-то впереди послышался отчетливый шорох.

– Мать твою! – тихонько выругался журналист. – Буду надеяться, что это лишь кусок камня отвалился от стены.

Однако звук приближался. Глеб испугался и снова почувствовал прилив жара. Оранжевое свечение стало отходить от него пульсирующими волнами.

– Спасибо, брат! – сказал парень монстру и оглянулся в ту сторону, где он услышал звук.

К своему ужасу он увидел, что к нему приближается огромное волосатое существо, похожее на то, которое дядя Коля подстрелил в лабиринте.

– Ой-ё! Братан, влипли мы с тобой! – в панике закричал журналист.

Он стал судорожно оглядывать пол, стараясь найти камень или палку, чтобы хоть как-то защититься. Но площадка была аккуратно расчищена – вероятно, теми, кто проводил здесь обряды. Существо настороженно втянуло ноздрями воздух и издало зловещий вопль. Глеб не стал медлить и метнулся в сторону ближайшего тоннеля. Однако не успел он пробежать и десяти шагов, как что-то тяжелое ударило его по голове. Парень закачался, упал на пол и отключился.

Очнулся он от жуткой тряски. Открыв глаза, он не сразу сообразил, где находится. Вокруг вновь была абсолютная чернота. Журналиста мутило. У него создалось впечатление, что кто-то огромный перевернул его вниз головой и куда-то тащит. Глеб не чувствовал ног, и это пугало еще сильнее. От страха он вновь начал излучать оранжевый свет. Постепенно свечение стало более интенсивным, и парень понял, что не ошибся. Та жуткая зверюга, от которой он попытался удрать в ритуальной комнате, перекинула его через плечо и, придерживая одной лапой, куда-то мчалась на трех остальных конечностях.

«Небось в качестве обеда несет своим сородичам», – содрогнулся журналист.

В этот момент существо вдруг остановилось. Глеб сразу не понял, что произошло, но волосатая зверюга внезапно стала куда-то протискиваться, волоча его за собой…

Это была довольно узкая прямоугольная расселина в стене тоннеля. Когда парень оказался под ее сводами, то неожиданно почувствовал такой дикий страх, что предпочел бы, наверное, быть съеденным йети, чем остаться здесь еще хотя бы на минуту. Его начало лихорадить так сильно, что, очевидно, этот ужас передался и существу. Оно завыло, заскулило, но журналиста не бросило, а продолжало тащить за собой. И тут Глеба посетило озарение.

– Боже! – прошептал он. – Это же тот самый «порог-барьер», который установили Братья, чтобы защитить свою землю от набегов «диких людей». Именно поэтому я испытываю здесь такой страх – он-то и отпугивал заблудшую ветвь человечества от посягательств на другие миры. Но, похоже, они уже адаптировались. За пределами барьера начинается мир йети! Дед Матвей предупреждал, чтобы мы к нему не приближались, иначе пути назад не будет.

От подобных мыслей журналиста тряхнуло. Крупные капли пота заструились по его телу, а от головы и рук оторвались огненные всполохи. Они обожгли шерсть на теле существа, и оно завопило от боли. Однако выпускать добычу «снежный человек» вовсе не собирался. Он лишь ускорил свое движение в расселине.

– Ах ты гад! – заорал Глеб. – Человеческого мясца отведать решил? Каннибал проклятый!

От злости он выдал такой столп пламени, что йети взвизгнул и откатился в сторону. Шерсть на нем загорелась, и он стал похож на большой искрящийся факел. Парень понял, что если он сейчас же не покинет то узкое пространство, где они застряли, то угорит в нем вместе с волосатым существом. Поэтому журналист перевернулся на живот и пополз в обратную сторону, дрожа всем телом и стуча зубами от страха.

Каким-то образом он выкарабкался в основной коридор и отполз подальше от расселины, откуда доносились вопли ужаса и боли. Запах горелой шерсти и плоти стал распространяться по всему тоннелю.

«Надо валить отсюда, – мелькнула мысль в голове Глеба, – сейчас еще сородичи этого типа набегут!»

Он немного растер ноги и попытался встать, но те предательски его не слушались и подгибались, отказываясь идти. Тогда парень чуть ли не ползком стал удаляться от барьера, чтобы избежать встречи с собратьями йети. Чуть поодаль начинался еще один ход, в который Глеб и свернул. Здесь он решил немного отдохнуть. Уже более внимательно он осмотрел свои ноги, ощупал их и пришел к выводу, что они не сломаны, а просто отнялись от долгой неподвижности. Чертыхаясь и ругаясь, на чем свет стоит, он все-таки поднялся и пошел вперед, придерживаясь руками за стену тоннеля. Чем дальше уходил парень от расселины, тем легче и спокойнее становилось у него на душе. Вскоре показалась еще одна развилка, и он, не задумываясь, свернул налево.

Откуда-то издалека послышались визги и вопли, и журналист догадался, что йети обнаружили обгоревший труп своего сородича.

– Главное, чтобы они сразу не бросились никого искать, – бормотал себе под нос Глеб. – Я хоть и ушел порядком, но они меня в два счета на г он я т.

От нервных переживаний он продолжал светиться ровным оранжевым светом, который позволял ему ориентироваться под землей. Однако парень не знал, куда ему идти. Он несколько раз сворачивал, находил новые развилки и ходы и двигался по ним. Наконец ему стало казаться, что он ходит по кругу. В полном отчаянии журналист плюхнулся на земляной пол тоннеля и схватился руками за голову.

– Что же делать? – спрашивал он сам себя. – Куда идти? Дорога все время петляет, а дед Матвей рассказывал, что подземные ходы под всей поверхностью Земли проходят. Не хотелось бы мне вылезти где-нибудь в Антарктиде!

Глеб криво усмехнулся, прекрасно осознавая, что умрет гораздо раньше, если не найдет никакого ориентира.

– Брат, – снова обратился он к огненному монстру, – ты давай уж делай что-нибудь! А то я хожу, хожу, а ноги-то не казенные!

Он уставился на свои кроссовки и с радостью произнес:

– Хорошо хоть не в лаптях, а то давно бы их до дыр истоптал!

Неожиданно оранжевое свечение стало меркнуть.

– Э-э-э! Ты чего?! – закричал парень. – Я же тут пропаду в темноте! Ты обиделся, что ли?! Не оставляй меня, братан!

Но свет все тускнел и тускнел. Журналист запаниковал.

– Брат, прости меня! – начал просить он. – Зря я тебя задел, не думал, что ты так все воспримешь! Ты только свети, а я уж нас вытащу из этих ходов!

Внезапно оранжевый свет собрался в один тонкий плотный луч, который, оторвавшись от тела Глеба, змейкой полетел по воздуху вдоль стены лабиринта.

– Ты чего, – удивился парень. – Хочешь, чтобы я пошел за тобой? Ведешь меня, что ли?

Ни секунды не медля, он поднялся на ноги и заковылял следом за лучом. Тот уверенно двигался вперед, слегка освещая земляной пол, а журналист спешил следом. Огненная змейка сворачивала то направо, то налево и, наконец, вывела Глеба назад – в ритуальную комнату.

– Спасибо, братан! – обрадовался он. – Я никогда этого не забуду! Теперь мы легко выберемся отсюда.

«Змейка» подплыла к парню и быстро юркнула в его руку. Кисть слегка заболела, словно ее ткнули иголкой, но через пару секунд все прошло. Журналист подошел к воронкообразному сооружению, стал к нему спиной и отсчитал нужный коридор. Но как только он двинулся в этом направлении, в пещеру ввалилось около десятка «снежных людей». Настроены они были весьма агрессивно: рычали, выли, скалили зубы и замахивались на Глеба.

Парень понял, что на его пути к свободе появилось еще одно препятствие, и сильно разозлился:

– Что, – заорал он, – остановить меня вздумали? Не выйдет! Давай, брат, отыграемся на этих зверюгах!

Он раскинул руки в стороны и страшно захохотал. Двое впереди стоящих йети кинулись на него, но от рук журналиста взметнулись яркие языки пламени, которыми он просто опалил существ. Те завизжали и повернули назад, но Глеб уже вошел в раж. Он бросился следом за йети и принялся жечь их всех. Перепуганные «снежные люди» помчались вон из ритуальной комнаты. Однако парень догонял их и поджигал.

Наконец, когда в пещере уже никого не осталось, журналист подошел к воронкообразному сооружению и устало опустился на пол. Дикий, одуряющий жар буквально туманил ему мозги. У Глеба закружилась голова, и он почувствовал, что начинает терять сознание.

– Брат, ты чего это? – только и успел прошептать парень и отключился.

Он не знал и не видел, как из его тела поднялось огромное огненное существо, которое легко догнало несчастных йети и испепелило их, наслаждаясь всеобщим ужасом…

Журналист очнулся оттого, что кто-то бил его по щекам. Он приоткрыл глаза и увидел… деда Матвея с фонарем в руке. Рядом бегал и орал благим матом Жорик.

– Дед! – прошептал Глеб пересохшими губами.

– Жив, парень! – дрогнувшим голосом произнес старик. – Я уж думал – всё, кранты тебе! Волосы вон и те сгорели!

Журналист с трудом сел и провел рукой по голове. Под его пальцами оказался лишь гладкий череп.

– Мамочки! – ахнул он. – Что же это делается!

– Ничего, все путем будет, – заверил колдун. – Главное, что живой остался, а остальное – приложится.

Глеб был настолько счастлив, что крепко обнял деда Матвея. Скупая мужская слеза прокатилась по его лицу.

– Но как вы меня нашли? – спросил он, отстраняясь. – Ведь когда я переместился, тут никого не было, кроме одного «снежного человека».

– Понимаешь, парень, время – это такая сложная штука, что когда происходит его смещение по шкале, могут возникать парадоксы. Из-за них-то я немного и ошибся в расчетах. Но когда я появился здесь, я понял, что ты вернулся чуть раньше, потому что на земле остались твои следы, а также следы той зверюги, которая тебя утащила. Искать тебя в лабиринтах такому старику, как я, практически невозможно. Поэтому пришлось призвать Жорика. Он быстро обнаружил огненного монстра, живущего в тебе, но из-за того, что тот сильно разошелся, мы не смогли приблизиться к тебе раньше, от нас бы ничего не осталось. Поэтому мы выжидали, когда чудовище насытится ужасом и паникой «снежных людей» и спрячется в тебе снова. Только после этого решились подойти.

– Но почему я не сгорел окончательно? – удивился журналист. – Я вернулся в наше время, попал в подземные лабиринты, где проходит энергетический поток… Отсюда огненный мыслеобраз мог легко перебраться в свой мир. Почему же он этого не сделал?

– Не знаю, Глеб, – пожал плечами дед Матвей. – Мне и самому любопытно. Когда я увидел, как ты пылаешь, я сразу Нину-покойницу вспомнил. Но она кричала от боли и мучений, когда горела, а ты, похоже, наслаждался процессом. Вон и одежда на тебе еще держится. Истлела немного, но ничего, не рассыпается. Жаль только, волосы сгорели, да тоже – отрастут. Странно это все! Сколько лет я Пограничником работаю, а такое – первый раз вижу!

– Ладно, идемте, дед Матвей! Дома поговорим, а то, не дай бог, йети снова наведаются.

Парень встал и помог подняться старику, затем они направились из пещеры к нужному тоннелю. За ними на небольшом расстоянии последовал Жорик. Он фыркал и прижимал уши, но орать перестал.

– Дед Матвей, – вдруг виноватым тоном произнес Глеб, – тело-то я вернул, а вот пентаграмму мы так и не нашли.

– А ты еще не догадался?

– О чем?

– Эти коридоры, по которым мы сейчас идем, и есть пентаграмма.

– Как это?!

– Обводной коридор вокруг этого хода – это огромный круг, очерчивающий основной магический символ, пространственно-временную воронку. Небольшие тупиковые ответвления в нем – это сакральные знаки, а та пещера, из которой мы только что вышли, и есть основная ритуальная комната, в которой и проходил Первый Сход колдунов. Так что ты все нашел, парень!

– Невероятно… – прошептал журналист. – Получается, вы теперь можете сдвинуть энергетический поток к центру Земли?

– И сдвину! – самоуверенно заявил старик. – Вот только к обряду все подготовлю и тебя немного в норму приведу. А то начну из тебя монстра изгонять, а ты ведь еще не оклемался, можешь и сгореть.

Глебу стало как-то не по себе. Он вспомнил, что обещал сделать всё для своего «огненного брата».

– Дед Матвей, – вкрадчиво произнес он, – а может, не надо мыслеобраз из меня изгонять? Привык я к нему, уже и своей жизни без него не представляю.

– Никак ты рехнулся там, в одиннадцатом веке, или жар в голову ударил? Что значит «не изгонять». Забыл, что ли, что из-за него-то вся эта каша и заварилась?

– Помню… Но без него пропал бы я в прошлом, или йети меня бы слопали. Много раз выручал он меня из беды, а я возьму и в небытие его отправлю?

Старик направил свет фонарика на парня и внимательно посмотрел ему в глаза.

– Что-то не пойму я – ты шутишь или серьезно? – спросил он.

– Серьезно, как никогда!

– Но ты же понимаешь, чем это чревато? Я не говорю о том, что ты сам сгореть можешь – это право твоего выбора, но ведь ты можешь взрастить в себе непобедимое чудовище, от которого потом пострадают люди! И вообще, давай больше не будем об этом говорить.

Колдун решительно зашагал вперед, а журналист молча последовал за ним. Только тогда, когда они выбрались, наконец, в земляной коридор, ведущий к выходу из лабиринтов, Глеб спросил:

– А сколько времени прошло с тех пор, как я в прошлое ушел?

– Месяц.

– А как товарищи мои поживают? Дядя Коля, Саня?..

– Александр заходил недели две назад, как его из больницы выписали, вещи твои из редакции ко мне принес. Стал спрашивать, что с ними делать и стоит ли обращаться в полицию… Но я его отговорил, сказал, что еще не время. А Николай, как из запоя вышел, тоже ко мне явился. Пришлось ему немного рассказать о вашей настоящей миссии в подземные ходы. Он, конечно, ни во что не поверил и привязался, чтобы я его на пару магических обрядов с собой взял. Только после этого стал немного понимать суть вещей. Теперь каждый вечер ко мне приезжает, чтобы вместе в лабиринты спускаться.

– Зачем?

– Не знаю, считает себя кем-то вроде защитника города от «снежных людей», – улыбнулся дед Матвей. – Да и Александр все с нами порывается пойти, совсем покой потерял.

В этот момент они подошли к выходу из подземного тоннеля, и старик, подхватив Жорика, первым наступил на механизм, выбрасывающий наружу. Как только он «вылетел» наверх, следом встал Глеб. Через пару секунд и он оказался у Клуба речников.

Вечерело. С огромным наслаждением парень полной грудью вдохнул свежий воздух. В его голове пронеслись мысли о том, что именно у этих стен все и начиналось… Старик выпустил кота, и тот стрелой помчался куда-то среди деревьев.

– Никак не пойму, как он без глаз так шустро бегает? – удивился журналист.

– Они ему не нужны, он и без них все видит, – ответил дед Матвей. – А теперь давай поторопимся, а то баня остынет. Я ж тебе баньку истопил, думал, захочешь вековую пыль смыть.

И старик захихикал, довольный своим каламбуром.

– Эх, дед Матвей! – мечтательно протянул Глеб. – Это ж моей самой заветной мечтой там было – в горячей воде искупаться!

– Так и нечего медлить!

С этими словами колдун подтолкнул парня, и они бодро зашагали по тропинке к дому.

Дед Матвей ни о чем не расспрашивал журналиста до тех пор, пока тот не попарился в бане и как следует не поел.

За столом Глеб не мог нахвалиться соленой селедкой и жареной картошкой.

– Кухня мне в одиннадцатом веке не понравилась, – искренне признался он, – преснятина сплошная! Соскучился я по нашим блюдам.

– Ты мал-мал подкрепился? – поинтересовался хозяин дома.

– Угу! – кивнул парень, доедая очередной кусок селедки.

– Тогда – к делу. Давай-ка, мил человек, мне все в подробностях и деталях о своем путешествии рассказывай! Должен же я знать, что там с тобой случилось…

– Хорошо, – кивнул журналист и начал долгое повествование обо всех своих похождениях, приключениях и жизни в одиннадцатом веке.

Дед Матвей много раз прерывал его и просил повторить ту или иную часть истории. От волнения он даже не мог усидеть на месте, а постоянно вскакивал и ходил по кухне. Ближе к полуночи старик отправил парня спать, пообещав с утра продолжить расспрос.

Когда Глеб лег в мягкую теплую постель, он поначалу даже не поверил своим ощущениям. Ему казалось, что стоит открыть глаза – и он вновь окажется на жесткой деревянной лавке. Он лежал и щупал матрас под собой, опасаясь, что в любую минуту тот может исчезнуть. За этим занятием он и заснул…

Утром журналиста поднял хозяин дома и продолжил расспрашивать его о путешествии. Когда парень говорил о Верее и Умиле, его голос внезапно дрогнул.

– Что, девчонка понравилась? – ухмыляясь, спросил дед Матвей.

– Больше чем понравилась, – искренне признался Глеб. – Я хотел ее с собой в наше время взять, но она отказалась.

– И правильно сделала. Представляю, какая получилась бы погрешность во временной шкале, если бы это произошло!

– А как же чувства?

– Спрячь свои чувства куда подальше и забудь.

– Не могу. Она у меня будто сердце забрала. Когда ее чудские воины в плен увели, думал – умру!

– Да неужто ты чудь видел?! – ахнул колдун.

– Как вас сейчас.

– А правда, что у них глаза белые?

– Истинная! Ни радужки, ни зрачков. Верея сказала, что чуды – из другого мира, подземного, а когда время придет, они снова в землю уйдут.

– Так и есть, так и есть! – закричал старик. – По легенде, как пришел в наши земли «белый царь», чудь не захотела ему повиноваться, да в землю ушла, засыпав за собой ходы. С тех пор их никто и не видел.

Дед Матвей был в полном восторге от рассказа Глеба. Он снова и снова задавал ему вопросы, в конце концов окончательно измучив парня.

– Вижу, устал ты, – заметил старик, – но понять меня должен! Ведь не каждый день кто-то в прошлое путешествует.

В этот момент в дверь дома постучали.

– Дед, открывай! – раздался знакомый голос. – Это Николай пришел!

– О, охотник на «снежных людей» пожаловал! – хохотнул колдун и пошел к двери.

– Я сегодня чуток пораньше, – сказал дядя Коля, появляясь на кухне, – мне вот какая идея пришла…

Он взглянул за стол и осекся, заметив журналиста.

– Парень, ты?! – сиплым голосом произнес таксист. – Не может быть! – он схватился за сердце и медленно опустился на ближайший стул.

– Да я, дядя Коля, успокойтесь! – улыбнулся Глеб.

– А что бритый-то?

– Не бритый, волосы сгорели… Но со мной все нормально!

И журналист встал из-за стола, подошел к мужчине и крепко его обнял.

– Живой! – радостно заявил Николай, хлопая парня по плечам. – А волосы… отрастут!

Глеб вернулся на свое место и сел.

– Но как ты здесь оказался? – стал расспрашивать дядя Коля. – Мы же с Саней все лабиринты обыскали… Кстати, ты звонил ему? Он же места себе не находит, себя винит в твоем исчезновении.

– У меня телефон сломался. Позвоните ему, пригласите сюда, только не говорите, что я здесь! Хочу ему сюрприз сделать.

Таксист кивнул и тут же набрал номер Александра…

Через полчаса Саша появился на пороге дома деда Матвея. Увидев Глеба, он сначала не поверил собственным глазам, а потом разрыдался, как девчонка.

– Я ж думал – все! – только и повторял он. – А кто во всем виноват? Кто тебя на все это подбил?! Я!

Все, как могли, утешали журналиста, и, наконец, мужчины расселись возле стола, и Глеб повторно рассказал историю своих приключений. Только поздно вечером старику удалось выпроводить таксиста и Александра из дома, сославшись на то, что Глебу нужно отдохнуть. Те ушли, пообещав назавтра с утра вернуться.

Устало вздыхая, хозяин закрыл за ними дверь и, обернувшись к парню, спросил:

– Ну что, Глеб, когда обряд проводить будем? Поток не сегодня-завтра усилится. Пора закончить всю эту эпопею!

Московский журналист тряхнул головой и твердо ответил:

– Нет, дед Матвей! Я не готов. Не могу я так просто с «огненным братом» расстаться. Дайте мне немного времени подумать. Давайте я вернусь в Москву, немного с работой разберусь, а потом уже и сообщу свое решение.

– Нет, парень, так не пойдет, – покачал головой старик. – А вдруг ты монстра в столице выпустишь? Там столько пороков, что он в считанные дни превратится в жуткое чудовище, и тогда мне одному с ним справиться будет не под силу. Я не могу отпустить тебя, пока в тебе языческий мыслеобраз!

– Я только завершу дела и вернусь. Я его полностью контролирую!

– Нет.

– Тогда поехали со мной, дед Матвей! И вам будет спокойнее, и мне.

– И оставить свой пост без присмотра?

– Тогда как быть? Я ж по мамке соскучился, на работе меня потеряли…

– Обряд проведем, и езжай на все четыре стороны.

– Братана огненного жалко, он меня столько раз вытаскивал. А может, просто выпустим его в лабиринтах, и пусть за йети гоняется. Не надо его к центру Земли.

– Забыл, что он растет и учится?

Старик задумался, затем махнул рукой и произнес:

– Бог с тобой, Глеб! Дам я тебе сроку три недели и Жорика с тобой отпущу. Он монстра как никто другой чувствует. Ты все свои дела в Москве сделай и назад приезжай. Коли решишься от языческого чудовища избавиться, я с радостью обряд проведу, коли нет – здесь придется жить, под моим присмотром, иначе никто не сможет твоего «братца» обуздать. А уж если задумаешь в столице остаться, да с монстром в теле, то жди меня в гости, я таких огрехов не допускаю.

– Спасибо, дед Матвей! – радостно воскликнул журналист и бросился обниматься к хозяину дома.

– Ладно, ладно! – сказал, отмахиваясь от него, старик. – Иди спать, а мне на службу пора!

– Я сегодня с вами пойду, но не в подземный ход, а в Клуб речников. Осталось у меня там одно незавершенное дело.

– Так пошли, полночь уже скоро.

Дед Матвей и Глеб вышли из дома и по знакомой тропинке отправились к сгоревшей церкви. Подходя к ней, они услышали звук колокола, раздающийся среди развалин. Как ни странно, но сейчас парень ничуть не испугался этого звука, а наоборот обрадовался. Он довел колдуна до входа в лабиринты, дождался, когда тот исчезнет под землей, и зашел под сгоревшие своды клуба…

Журналист двигался по длинному коридору. Внезапно раздались прекрасные звуки скрипки. Глеб улыбнулся и свернул к резной деревянной двери. Он толкнул ее и вошел в уже знакомый зал. Как и раньше, по его периметру стояли круглые столики, за которыми сидели люди в странных одеждах. Некоторых парень узнал, другие показались ему незнакомыми. Пустовал лишь столик, за которым раньше сидела Жанна…

Журналист взглянул на сцену и увидел моложавого красивого мужчину, который с закрытыми глазами играл на скрипке. Глеб подошел к нему и окликнул:

– Эрнст Михайлович!

Скрипач открыл глаза, перестал играть и кивнул.

– Можно вас на одну минуту?

Мужчина спустился со сцены и подошел к парню, а его место тотчас занял другой музыкант с гитарой.

– Эрнст Михайлович, – начал говорить журналист, – вы меня не знаете, но чуть больше месяца назад я был здесь, видел ваше выступление и познакомился с одной вашей поклонницей…

– Жанной? – воскликнул скрипач. – Где она, что с ней?!

– Жанной… – произнес Глеб. – Она очень много рассказала о своей жизни… и смерти. Она страдала от неразделенной любви к вам, но боялась вам открыться. Каждую ночь она приходила в этот зал, только чтобы услышать вашу музыку и увидеть вас. Но вы оставались холодны и недосягаемы…

– Так где же она, почему вы молчите?!

– Она ушла… совсем… Она предпочла исчезнуть навсегда, чем сидеть тут изо дня в день и страдать, глядя на вас.

– Не может быть! – ахнул музыкант и, схватившись за бант, стягивающий его шею, попытался его сорвать.

Он медленно опустился на стул и сказал:

– Я все знаю… Я любил ее не меньше, чем она меня, но при жизни я не мог нарушить своего обета, данного жене. А после смерти я боялся говорить о своих чувствах, поскольку знал, что именно я виновен в гибели Жанны. Каждый вечер я пытался донести музыкой свою любовь до этой девушки, но, видимо, она не так меня поняла… Значит, теперь и мне не стоит здесь оставаться. Зачем мне этот зал, все эти люди, если среди них нет Жанны! Лучше я воплощусь в новом теле и все забуду.

Он положил скрипку на стол и с громким вздохом-стоном растаял в воздухе.

Глеб почувствовал себя ужасно плохо.

«Как много теряют люди только потому, что не успели что-то сделать или сказать вовремя!» – подумал он. И тут же вспомнил о Верее и Умиле.

Чтобы совсем не впасть в хандру, журналист немедленно покинул зал и отправился к дому деда Матвея.

Наутро он первым делом выбрался в город и купил себе новый сотовый телефон, затем переставил сим-карту и дрожащими руками открыл папку «фото». Там, в самом низу, находилась та единственная фотография, которую он успел сделать в одиннадцатом веке: он в обнимку с Вереей, которая в ужасе зажмурилась от яркой вспышки света. При воспоминании о девушке сердце парня сжалось от тоски.

– Я постараюсь вернуться за тобой, Верея, – одними губами прошептал он.

После этого он пошел домой и уложил в сумку все вещи. Как раз в это время появились Саня и дядя Коля.

– Уже уезжаешь? – с возмущением воскликнул Александр. – А мне так хотелось с тобой еще поболтать.

– Я скоро вернусь, Сань, – пообещал Глеб.

А затем, обернувшись к таксисту, парень спросил:

– Дядя Коля, до станции довезете?

– О чем разговор, – кивнул мужчина. – Заодно в дороге и поговорим.

– Чур, я с вами еду! – сказал Александр.

– И мы с вами! – произнес, заходя в комнату, хозяин дома. – Мы – это я и Жорик!

Рыжий кот, шипя и фыркая, выскочил из-за занавески.

– Тогда в путь! – заявил Николай и вышел из дому.

Глеб подхватил свои вещи, дед Матвей – Жорика, а Саша просто поспешил к автомобилю…

По дороге все снова оживленно разговаривали, но Глеб отвечал невпопад. Его мысли были где-то далеко. Он ехал и думал, что никогда уже не станет тем прежним парнем – обычным журналистом из редакции детского журнала, который приехал в Великий Устюг, чтобы подробнее узнать о жизни Деда Мороза летом.

В его жилах пульсировала энергия древнего языческого мыслеобраза, с которым он никак не хотел расстаться, а руку жег телефон, в памяти которого сохранилась фотография такой далекой, но такой прекрасной девушки – Вереи…

– Дед Матвей, – неожиданно сказал московский журналист, – кажется, вы говорили, что вам знания передать некому? Так я согласен стать следующим Пограничником!

– Ура! – дружно закричали дядя Коля и Александр. – А мы командой твоей будем.

Глеб рассмеялся.

– Интересное решение, – заметил колдун, – но я все-таки дам тебе три недели на раздумье.

– И нечего здесь раздумывать, – произнес таксист. – Мужик сказал – мужик сделал! Вот съездит, с работы уволится и назад – к нам.

– Только если в следующий раз в прошлое соберешься, чур, я с тобой! – заговорщическим тоном прошептал Саня. – Это же сенсация!

– Ты не меняешься, – улыбнулся московский журналист.

А дед Матвей задумчиво пробормотал:

– Ну вот… То ни одного наследника не было, а теперь орава балбесов свалилась на мою престарелую головушку…

– Не горюй, дед! – весело подмигнув, пробасил таксист. – Мы введем распределение обязанностей. Глеб будет обряды проводить, я – йети отстреливать, а Саня… Пусть осветителем работает. Фонарики он держать умеет!

Так, смеясь и шутя, мужчины ехали дальше, а в окна автомобиля светило огромное солнце – почти такое же, как Глеб видел в одиннадцатом веке над городом Гледеном…

Оглавление